«Исчезновение»

Исчезновение (fb2) - Исчезновение [litres] (пер. Светлана В. Резник) (Исчезновение - 1) 2368K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Грант (фантаст)

Майкл Грант Исчезновение

Michael Grant

Gone

© 2008 by Michael Grant

© С. Резник, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

У маленькой девочки была некая сила.

Такая же, кстати, как у Сэма. Ну, или похожая.

Сила, которая позволила ему в момент паники создать невозможный свет.

Сила, которую он однажды использовал и чуть не угробил человека.

Сила, которая убила ту, кого он пытался спасти.

И Сэм был не одним таким. Он отнюдь не был единственным здесь уродом.

Есть, – ну, или была, – ещё одна такая же.

Почему-то эта мысль не успокаивала.

Глава 1. 299 часов, 54 минуты

МИНУТУ НАЗАД учитель рассказывал о Гражданской войне, и вдруг исчез.

Да, иначе и не скажешь.

Исчез.

Никаких тебе «хлоп!». Никаких вспышек. Никаких взрывов.

Сэм Темпл сидел за партой, рассеянно глядя на доску. Шёл третий урок. История. Мыслями Сэм был далеко: на пляже, вместе с Квинном, в руках у них – доски для сёрфинга, и оба они вопят, восторженно предвкушая первое погружение в холодные воды Тихого океана.

Сначала он решил, что исчезновение учителя ему пригрезилось. Замечтался, что называется. Сэм повернулся к Мэри Террафино, сидевшей слева:

– Ты это тоже видела, да?

Мэри пристально смотрела туда, где только что стоял учитель.

– Хм-м, а где мистер Трентлейк? – подал голос Квинн Гейтер, лучший, а, может быть, и единственный, друг Сэма, сидевший прямо позади него.

Они оба предпочитали парты у окна, поскольку если приглядеться, то в узком просвете между школьными зданиями и жилыми домами можно было заметить далёкую серебристую ленточку моря.

– Вышел, наверное, – сказала Мэри, похоже сама не веря собственным словам.

Эдилио, новичок, которого Сэм считал потенциально интересным, возразил:

– Ничего подобного. Фьють, – и нету! – он прищёлкнул пальцами, весьма точно и наглядно описав произошедшее.

Одноклассники переглядывались, так и этак вытягивали шеи и нервно хихикали. Никто почему-то не испугался, не заплакал. Скорее, им было весело.

– То есть, мистер Трентлейк испарился? – уточнил Квинн, едва сдерживая смешок.

– Эй! – воскликнул кто-то. – А где Джош?

Все начали оглядываться.

– А он сегодня вообще был?

– Был, был. Сидел тут рядом со мной.

Сэм узнал голос Бетти. Козочки Бетти.

– Понимаете, – продолжила та, – он тоже испарился. Точь-в-точь как мистер Трентлейк.

Дверь открылась, все головы повернулись на звук. Наверняка, сейчас войдут мистер Трентлейк с Джошем и объяснят им свой фокус с исчезновением, а потом учитель вновь заведёт шарманку о Гражданской войне, до которой никому нет дела.

Однако никакой это был не мистер Трентлейк. В класс вошла Астрид Эллисон по прозвищу Астрид-Гений, которое она заслужила тем, что… одним словом тем, что была гением. Девчонка занималась на всех углублённых курсах, которые только имелись в школе, а кроме того – дистанционно училась в университете.

У Астрид были светлые волосы до плеч, она любила носить накрахмаленные белые блузки с короткими рукавами, всегда притягивающие взгляд Сэма. Он понимал, что Астрид была слишком хороша для него, но мечтать-то никому не запрещено, правда?

– Где ваш учитель? – спросила Астрид.

Все дружно пожали плечами.

– Испарился, – сообщил Квинн так, словно углядел в этом нечто забавное.

– А в коридоре его разве нет? – поинтересовалась Мэри.

Астрид покачала головой.

– Происходит что-то странное. Наш математический кружок… Нас было четверо, вместе с учительницей. Они все исчезли.

– Чего-чего? – воскликнул Сэм.

Астрид в упор посмотрела на него. Он не смог отвернуться, как делал обычно, потому что в её взгляде сейчас не было ни скептицизма, ни вызова: один только страх. Голубые глаза Астрид, проницательные и острые, были распахнуты так широко, что отчётливо виднелись белки.

– Они пропали. Они просто… исчезли.

– А ваша учительница? – спросил Эдилио.

– Тоже исчезла.

– Исчезла?

– Испарилась, – вновь произнёс Квинн уже серьёзнее, похоже, начал понимать, что ничего весёлого не происходит.

До Сэма донёсся какой-то далёкий звук. Точнее, – множество звуков: в городе завыли автомобильные сигнализации. Он поднялся и, чувствуя себя немного неловко, словно занимался не своим делом, двинулся на деревянных ногах к двери. Астрид посторонилась, пропуская его. Проходя мимо, он почувствовал запах её шампуня.

Выйдя, Сэм посмотрел налево, в сторону кабинета 211, где занимались зубрилы-математики Астрид. Тут из кабинета 213 выглянуло детское личико, испуганное и в то же время счастливое, какое бывает, когда скатываешься вниз с американских горок.

Справа, из кабинета 207, послышался громкий смех. Слишком громкий. Пятиклашки. Из кабинета 208 внезапно выбежали трое шестиклассников и застыли, точно громом поражённые, уставившись на Сэма. Наверное, решили, что он начнёт их ругать.

Школа Пердидо-Бич была маленькой, и все, от подготовительного класса до девятого, учились в одном здании. Старшие классы общеобразовательной школы приходилось посещать в Сент-Луисе, что в часе езды от Пердидо-Бич.

Сэм направился к кабинету Астрид. Она и Квинн пошли за ним. Комната пустовала. Никого не было ни за учительским столом, ни за партами, лишь на трёх из них лежали раскрытые учебники математики и тетрадки. Шесть выставленных в ряд стареньких «Макинтошей» поблёскивали выключенными экранами. На доске мелом было чётко выведено: «Полин».

– Она исчезла, не дописав слово «полином», – пояснила Астрид шёпотом, словно они находились в церкви.

– Я так и понял, – сухо ответил Сэм.

– У меня как-то раз был полином, – встрял Квинн. – Но врач его удалил.

– Она исчезла, когда писала букву «о». Прямо на моих глазах, – продолжила Астрид, проигнорировав вялую попытку Квинна пошутить.

Сэм неуверенно показал на кусочек мела, валяющийся на полу в том самом месте, где его должен был уронить человек, писавший слово «полином», – что бы оно не означало, – и исчезнувший прямо на букве «о».

– Всё это ненормально, – сказал Квинн.

Он был выше и сильнее Сэма, хотя как сёрфер Сэм ему не уступал. Квинн с его вечной полубезумной усмешкой и экстравагантными нарядами, иначе и не скажешь, производил странное, отталкивающее, если не пугающее впечатление. Сегодня он вырядился в мешковатые шорты, армейские ботинки, купленные на распродаже, розовую рубашку-поло и серую фетровую шляпу, которую откопал на чердаке у дедушки. Квинн был сам себе голова, поэтому, наверное, они с Сэмом и спелись.

Сэм Темпл старался держаться в тени. Джинсы, неяркие футболки, в общем, ничего такого, что привлекает внимание. Почти всю жизнь он прожил в Пердидо-Бич и посещал эту школу. Его знали многие, однако мало кто мог с уверенностью сказать, что он собой представляет. Сэм увлекался сёрфингом, но с другими сёрферами не водился. Он был смышлёным, но звёзд с неба не хватал. Симпатичным, но не настолько, чтобы девчонки вешались на шею.

Единственное, что в школе совершенно точно знали о Сэме, это его кличку: Сэм-Школьный-Автобус, которую он получил в седьмом классе. Они тогда ехали на экскурсию, и у шофёра случился сердечный приступ. Прямо на автостраде. Сэм смог стащить водителя с кресла и остановить автобус у обочины, после чего невозмутимо позвонил в 911 по сотовому шофёра. Промедли он хоть миг, и автобус рухнул бы с обрыва в океан. Фотографию Сэма даже напечатали в газете.

– Получается, что два ученика и учительница исчезли. Осталась одна Астрид, – подвёл итог Сэм. – Да, брат, это действительно ненормально.

Он постарался произнести её имя небрежно, как ни в чём не бывало, но ему это удалось не вполне. Всегда с ней так.

– Ага, здесь и впрямь пустовато, – ответил Квинн. – Окей, кажется, я готов проснуться.

Голос Квинна был теперь абсолютно серьёзным. И тут кто-то завопил.

Они втроём бросились в коридор. Там уже было полно детей. Вопила шестиклашка по имени Бекка. В руке она сжимала сотовый.

– Они не отвечают! – кричала она. – Никто мне не отвечает! Никто!

Несколько секунд все молчали. Затем послышался шорох и клацанье, за которым последовал перестук десятков пальцев по кнопкам.

– Сигнала нет, что ли?

– Моя мама должна быть дома, она бы обязательно ответила. Телефон даже не звонит.

– Господи, и интернет пропал. Сеть есть, а интернета нет.

– У меня – три «палки».

– И у меня, а толку?

Кто-то заплакал. Звук был тоскливым, от него по спине Сэма поползли мурашки. Все заговорили одновременно, то и дело срываясь на крик.

– Звони в 911! – требовал испуганный голос.

– А я куда звоню, балда?

– И что? Не отвечают?

– Нет. Я уже половину списка быстрого набора обзвонил, везде облом.

Коридор заполнился детьми, словно на переменке. Но никто не спешил на следующий урок, не затевал игры, не возился с замком у шкафчика. Никто не знал, что делать. Все просто стояли, как стадо баранов, готовых в любой момент обратиться в паническое бегство.

Прозвеневший звонок показался неестественно громким. Школьники вздрогнули, точно услышали его впервые.

– Что же делать? – спросили сразу несколько голосов.

– Звонок же прозвенел! Значит, в учительской кто-нибудь есть! – крикнул кто-то.

– Это таймер сработал, кретин, – отозвался Говард.

Говард был мелким слизняком, зато – главным прихлебателем у Орка, а сам Орк – злющим мерзавцем-восьмиклассником, которого побаивались даже девятиклассники. Гора жира и мышц. Никто не посмел одёрнуть Говарда: обидеть Говарда было всё равно что напасть на самого Орка.

– В учительской есть телевизор, – сказала Астрид.

Сэм и Астрид побежали к учительской, Квинн – за ними. Спустились по лестнице. На этом этаже кабинетов было меньше, а, следовательно, – поменьше и встревоженных учеников. Сэм взялся за ручку двери учительской, и тут они трое заколебались.

– Нам же нельзя туда входить, – озвучила мысль Астрид.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Квинн.

Сэм толкнул дверь. В учительской имелся холодильник. Сейчас он стоял нараспашку, рядом валялась баночка с черничным йогуртом «Данон», её липкое содержимое растеклось по потёртому ковролину. Телевизор работал, картинки не было, только статический шум. Сэм огляделся в поисках пульта. Где же он? Квинн разыскал пульт и принялся переключать каналы. Ничего. Ничего. Ничего, одни помехи.

– Может, кабель выпал? – предположил Сэм, уже понимая, что сморозил глупость.

Астрид пошарила за телевизором, покрутила коаксиальный кабель. Экран мигнул, помехи немного изменились, но когда Квинн переключил канал, там снова ничего не было. Ничегошеньки.

– Ведь девятый ловится всегда, даже без кабеля, – удивился Квинн.

– Учителя, некоторые ученики, кабельное телевидение, интернет, сотовая связь, – начала перечислять Астрид. – И всё это пропало разом? – она задумчиво нахмурилась.

Квинн с Сэмом терпеливо ждали, вдруг ей удастся что-либо придумать, и она сейчас воскликнет: «Ну, разумеется! Я поняла!» Это же Астрид-Гений, в конце концов. Но всё, что она сказала, было:

– Бессмыслица какая-то.

Сэм снял трубку стационарного телефона.

– Гудка нет. А радио у них здесь есть?

Радио не оказалось. Дверь хлопнула, в учительскую вбежали двое пятиклассников, оба взъерошенные и возбуждённые.

– Школа – наша! – завопил один, а другой радостно заулюлюкал. – Мы хотим вскрыть автомат с конфетами!

– Думаю, не стоит, – сказал Сэм.

– Ты не имеешь права указывать, что нам делать! – воинственно, хотя и несколько неуверенно, ответил пацан.

– Ты прав, чувачок. Слушай, давай-ка держать себя в руках, пока не выясним, что происходит? Идёт? – попытался урезонить мальчишку Сэм.

– Сам держи себя в руках! – крикнул тот, а его товарищ вновь заулюлюкал, и оба убежали.

– Наверное, было бы неэтичным попросить их принести мне «Твикс», – пробормотал Сэм.

– Пятнадцать, – сказала Астрид.

– Да, ну! Какие там пятнадцать. Им лет по десять, не больше, – возразил Квинн.

– Не им. Ребятам из математического кружка, Джинку и Майклу. В математике-то они асы, но оба – дислексики с особыми образовательными потребностями, из-за чего и подтормаживали. Они немного старше меня. Мне единственной из всего кружка четырнадцать.

– По-моему, Джошу тоже было пятнадцать, – сказал Сэм.

– И что? – упорствовал Квинн.

– А то. Ему было пятнадцать, и он… исчез. Раз – и нету.

– Чушь, – замотал головой Квинн. – Хочешь сказать, что исчезли все взрослые и все ученики от пятнадцати и старше? Чушь!

– Причём, не только в школе, – добавила Астрид.

– Чего?! – Квинн так и взвился.

– Телефоны, телевизор, – напомнила она.

– Нет, нет и нет! – Квинн затряс головой, на губах застыла кривая усмешка, словно он услышал дурную шутку.

– Моя мама, – прибавил Сэм.

– Парень, немедленно прекрати это, понял? Мне уже не смешно, – огрызнулся Квинн.

Сэм впервые ощутил панику, по спине пополз предательский холодок. Сердце билось так, будто он только что пробежал кросс, в горле застрял комок, дышалось с трудом. Посмотрел в лицо друга. Никогда прежде он не видел Квинна настолько испуганным. Его глаза прятались за тёмными очками, но губы явственно дрожали, а шея покрылась красноватыми пятнами. Астрид была вроде бы спокойна, она задумчиво хмурилась, пытаясь найти смысл в происходящем.

– Надо посмотреть, как оно там, снаружи, – произнёс Сэм.

Квинн издал странный всхлип и развернулся, собираясь бежать. Сэм схватил его за плечо.

– Отвали! – рявкнул Квинн. – Я – домой! Надо проверить!

– Нам всем надо проверить, – твёрдо сказал Сэм. – Мы пойдём вместе.

Квинн задёргался, но Сэм держал крепко.

– Вместе, Квинн. Слушай, это же вроде как с доски свалиться, понимаешь? Что ты делаешь, когда волна сбивает тебя с борда?

– Стараюсь не заводиться, – прошептал Квинн.

– Вот именно. Тебя крутит, а ты держишь голову высоко, верно? И плывёшь на свет.

– Метафоры сёрфингистов? – хмыкнула Астрид.

Квинн перестал сопротивляться и судорожно вздохнул.

– Ладно, проехали. Ты прав. Пойдём вместе. Только сперва ко мне. Ну, и каша! Нет, какая же дурацкая каша заварилась.

– Астрид! – нерешительно окликнул девочку Сэм.

Захочет она пойти с ними или нет? Ему показалось, что спросить её прямо будет чересчур самонадеянно, а не спрашивать вообще – неприлично.

Она уставилась на Сэма так, словно пыталась что-то прочитать в его лице. И тут он понял, что Астрид-Гений не больше него самого знает, что делать и куда идти. Это было невероятным.

Из коридора доносился гул голосов. Громкий, встревоженный гомон. Возможно, всем казалось, что пока они болтают, всё будет хорошо, главное – не останавливаться. Кое-кто дико орал, и звучало это страшновато. Жуткие звуки пугали уже сами по себе.

– Ты с нами, Астрид? – спросил Сэм. – Вместе безопаснее.

При слове «безопаснее» девочка поёжилась, но потом кивнула.

Да, в школе теперь было опасно. Испуганные люди, даже дети, способны на страшные поступки. Сэм знал это по собственному опыту. Страх – опасен. Страх причиняет людям боль. А сейчас школа была под завязку наполнена безумным страхом.

Случилось что-то поистине ужасное, и жизнь в Пердидо-Бич покатилась под откос.

Оставалось надеяться, что он, Сэм, в этом не виноват.

Глава 2. 298 часов, 38 минут

МАЛЕНЬКИМИ ГРУППКАМИ или поодиночке дети покидали школу. Некоторые девочки шли по трое, всхлипывая и обнимая друг друга. Мальчишки хорохорились, но тоже горбились и сжимались, словно опасаясь, что небо вот-вот упадёт им на головы. Многие были в слезах.

Сэму припомнились виденные в новостных выпусках репортажи о стрельбе в школах. Было очень и очень похоже: сбитые с толку, перепуганные дети, бьющиеся в истерике или, напротив, пытающиеся скрыть её за смехом и напускной грубоватой смелостью.

Братья и сёстры или просто друзья держались вместе. Малыши из подготовительного и первоклашки бесцельно разбрелись по двору. Эти даже дороги домой толком не знали.

Дошкольники Пердидо-Бич обычно посещали детский сад «У Барбары», чьё здание в самом центре городка разрисовано было уже несколько выцветшими персонажами мультиков. Оно располагалось напротив «Макдоналдса», рядом с магазином стройматериалов «Отлично сделано».

Сэм от всей души надеялся, что с дошколятами всё будет в порядке. Наверняка всё там обойдётся. В любом случае, это не его забота.

– Как думаете, с малышнёй ничего не случится? – спросил он, словно кто-то тянул его за язык. – Они же могут уйти со школьного двора и попасть под машину.

Квинн остановился и осмотрелся. Впрочем, смотрел он не на детей, а вдоль улицы.

– Ты видишь хоть одну движущуюся машину?

Светофор перемигнулся с красного на зелёный. Никаких машин не было. Звуки сигнализаций сделались громче, выли сразу три или четыре автомобиля. А то и больше.

– Первым делом надо выяснить насчёт наших родителей, – рассудительно сказала Астрид. – Не может быть, чтобы взрослых вообще нигде не осталось, – неуверенно добавила она, потом поправилась: – В смысле, должны же где-либо быть взрослые?

– Точно, – поддержал её Сэм. – Обязательно должны!

– Моя мама сейчас либо дома, либо играет в теннис, – продолжила она. – Если, конечно, не отправилась в гости или ещё куда-нибудь в подобном роде. Мой младший брат может быть с ней, а может – с папой. Папа работает на электростанции.

Атомная электростанция Пердидо-Бич находилась всего в десяти милях от школы. Теперь-то это никого не беспокоило, хотя в девяностые годы там приключилась авария. Нелепая случайность, как тогда объяснили. Роковое стечение обстоятельств, один шанс на миллион. Не о чем волноваться.

Говорили, что именно из-за аварии на АЭС Пердидо-Бич так и остался маленьким городком, не доросшим до размеров Санта-Барбары, расположенной ниже по побережью. Местные называли Пердидо-Бич «Улицей Радиационных Осадков», и желающих здесь поселиться было немного, хотя все радиоактивные загрязнения давно подчистили.

Втроём они двинулись по Шеридан-авеню, свернули направо, на Аламеда-авеню. Длинноногий Квинн вышагивал впереди. На перекрёстке стояла машина с включённым двигателем, врезавшаяся во внедорожник «Тойота». Сигнализация последней как раз и выла, то стихая, то вновь принимаясь истошно визжать. В салоне виднелись сработавшие подушки безопасности, их раздувшиеся белые шары вяло свисали с руля и приборной панели.

Во внедорожнике никого не было. Из-под покорёженного капота сочилась струйка пара. Сэм кое-что заметил, и ему не хотелось говорить об этом вслух. Словно прочитав его мысли, Астрид сказала:

– Посмотрите на кнопки. Дверцы заперты изнутри. Если бы из машины кто-то вышел, они были бы отперты.

– Значит, кто-то вёл машину и исчез, – произнёс Квинн.

Веселья в его голосе больше не было. Шутки кончилось.

Дом Гейтеров располагался в двух кварталах отсюда, на Аламеда-авеню. Квинн ещё пытался крепиться и вести себя как ни в чём не бывало, в общем, – как старый добрый Квинн. И вдруг он сорвался на бег.

Сэм с Астрид бросились вдогонку, но куда там! С головы Квинна слетела шляпа, Сэм на бегу подобрал её. К тому времени, когда они добежали до дома, Квинн уже отпер дверь и скрылся внутри. Сэм и Астрид прошли в кухню.

– Мам! Пап! Эй, вы где? – раздавались со второго этажа вопли Квинна.

Крики становились всё громче и истеричнее, послышался отчётливый всхлип. Сэм с Астрид сделали вид, что ничего не заметили. Квинн сбежал вниз по лестнице, продолжая звать родителей. Ответом ему была тишина.

Свои тёмные очки он до сих пор не снял, и Сэм не мог видеть глаз друга. Однако по щекам Квинна текли крупные слёзы, голос то и дело срывался на плач. Сэм почти физически чувствовал ком, застрявший в горле Квинна, точно такой же был и у него самого. Не зная, чем помочь другу, он молча положил шляпу на кухонный стол.

Квинн, тяжело дыша, вошёл в кухню.

– Её нет. Её здесь нет. Сотовый не отвечает. Может, она оставила записку? Вы не видели записки? Поищите, пожалуйста, записка обязательно где-то должна быть.

Астрид щёлкнула выключателем.

– Электричество работает.

– Что, если они умерли? – спросил Квинн. – Нет, это невероятно. Наверняка мне снится кошмар, и я скоро проснусь. Потому что это… просто невозможно.

Он схватил телефонную трубку, нажал на кнопку вызова, прислушался. Вновь нажал и поднёс трубку к уху, потом принялся указательным пальцем набирать номер, бормоча что-то под нос. Наконец, оставил телефон в покое и уставился на него так, словно ожидал, что тот вот-вот зазвонит.

Сэму отчаянно хотелось пойти домой, узнать, что там, и в то же время он ужасно этого боялся. Но не бросать же, в самом деле, Квинна? Оставить его одного в пустом доме, всё равно что прямо сказать: твои родители исчезли.

– А я вчера вечером поругался с папой, – пожаловался Квинн.

– Не думай сейчас об этом, – посоветовала Астрид. – Пока нам известно только одно: мы в случившемся не виноваты. Не мы всё это устроили.

Она погладила его по плечу, и её прикосновение словно что-то надломило в Квинне. Он сорвал тёмные очки, швырнул их на кафельный пол и громко разрыдался.

– Всё будет хорошо, – промямлила Астрид, успокаивая, похоже, скорее себя, чем Квинна.

– Ага, – неубедительно поддакнул Сэм. – Конечно. Это просто какое-то… – он не знал, как закончить фразу.

– Может быть, такова Божья воля? – с надеждой произнёс Квинн, поднимая покрасневшие глаза. – Это всё сотворил Бог, – добавил он с каким-то остервенением.

– Может быть.

– А как же иначе? По-по-по… – он осёкся, прерывая паническое заикание. – Поэтому всё обязательно образуется, – продолжил он, явно воодушевляясь мыслью, что случившемуся есть объяснение. – Да, я уверен, всё будет хорошо. Обязательно.

– Теперь пойдём к Астрид, – предложил Сэм. – Она живёт ближе, чем я.

– Откуда ты знаешь, где я живу? – удивилась та.

Признаваться, что однажды он шёл за ней до самого дома, но так и не набрался духу ни заговорить, ни пригласить в кино, было не к месту.

– Видел тебя как-то, – пожал плечами Сэм.

Через десять минут они подошли к дому Астрид: новому, двухэтажному, с бассейном на заднем дворе. Семья Астрид не отличалась особым богатством, однако их дом был куда красивее, чем у Темплов. Сэм жил в похожем прежде, чем ушёл отчим, – не богатей, конечно, но у него была хорошая работа.

Дома у Астрид Сэм почувствовал себя странно. Всё там казалось милым и немного необычным. Чистота и идеальный порядок, причём, на виду не было ничего, обо что можно пораниться. Уголки столешницы – прикрыты пластмассовыми накладками, розетки – специальными заглушками, кухонные ножи лежали за стеклом в буфете, запертом на специальный, недоступный для малышей замок. Ручки плиты тоже имели защиту от детей.

– Это не для меня, – холодно пояснила Астрид, заметив его взгляд. – Это для малыша Пита.

– Я понял. Он же у вас… – Сэм запнулся, подбирая слово.

– Аутист, – небрежно закончила за него Астрид, будто в болезни брата не было ничего особенного. – Ну, вот, и здесь никого нет, – объявила она.

По её спокойному тону можно было заключить, что именно этого она и ожидала.

– А где же твой братик? – спросил Сэм.

И тут самообладание Астрид дало сбой. Она закричала. Сэм и не представлял, что Астрид может так кричать.

– Я не знаю, понял? Я понятия не имею, где мой брат!

Она судорожно прижала ладонь ко рту.

– Позови его, – посоветовал Квинн подчёркнуто-официальным, уравновешенным тоном.

Похоже, Квинн начал стыдиться, что перед тем психанул, но и в себя окончательно ещё не пришёл.

– Позвать, говоришь? – сквозь зубы процедила Астрид. – Он не отзовётся. У него же аутизм. В тяжёлой форме. Он не… не контактирует с людьми. И мне не ответит, ясно? Я могу хоть целый день орать.

– Ничего, Астрид, сейчас мы всё выясним, – торопливо проговорил Сэм. – Если он здесь, мы его найдём.

Астрид кивнула, сдерживая слёзы.

Они обыскали дом сверху до низу. Заглянули подо все кровати, во все шкафы. Потом отправились к соседке через улицу, которая иногда сидела с малышом. Там тоже никого не было. Они обшарили каждую комнату, и Сэм почувствовал себя грабителем.

– Брат мог быть либо с мамой, либо папа взял его с собой на работу. Родители всегда так делают, если Пита не с кем оставить.

В голосе Астрид Сэм уловил отчаяние. С момента исчезновения взрослых прошло около получаса. Квинн впал в панику, даже Астрид едва не утратила выдержки. Ещё не наступило время обеда, а Сэм уже подумывал о том, что будет ночью. Дни стояли короткие: наступило десятое ноября, до Дня благодарения – рукой подать. Дни – скоротечны, ночи – длинны.

– Давайте не тормозить, – сказал он. – Астрид, не волнуйся за малыша Пита. Мы обязательно его найдём.

– Ты говоришь для проформы или слово даёшь? – уточнила она.

– Извини, не понял?

– Нет, это ты меня извини. Я имела в виду, ты правда поможешь мне найти Пита?

– Разумеется.

Сэму хотелось добавить, что он готов помогать ей всегда и во всём, но не решился. Поэтому он просто направился домой. Сэм нисколько не сомневался, что именно там обнаружит, вернее, – не обнаружит, однако должен был пойти и проверить. А заодно – глянуть ещё кое-что. Он должен был убедиться, что не спятил.

Удостовериться, что эта штука до сих пор там.

Творилось полное безумие. Вот только для Сэма оно началось намного раньше, чем для других.

Лана уже, наверное, в сотый раз оглядывалась на собаку в кузове.

– Он в порядке, не дёргайся, – сказал Люк, её дедушка.

– А вдруг он спрыгнет?

– Он, конечно, тупой, что есть, то есть, но вряд ли до такой степени.

– Патрик вовсе не тупой. Он очень умный пёсик.

Лана Арвен Лазар сидела на переднем сиденье побитого дедушкиного пикапа, когда-то – ярко-красного. Патрик, её палевый лабрадор, находился в кузове: уши развевались по ветру, язык – высунут.

Патрик получил своё имя в честь Патрика Морской Звезды, не блещущего умом персонажа из мультфильма «Губка Боб». Брать пса в кабину дедушка отказался наотрез.

Заиграло кантри, – дедушка включил радио. Он был ужасно старым. У других детей дедушки и бабушки выглядели гораздо моложе. Даже вторые дедушка и бабушка самой Ланы, те, что жили в Лас-Вегасе. Лицо у дедушки Люка всё сморщилось, точно сумочка из жатой кожи. И оно, и руки были тёмно-коричневые. Отчасти – от загара, отчасти потому, что он был индейцем из племени чумашей. Дедушка носил пропотевшую соломенную шляпу и солнечные очки.

– А чем мне там заниматься? – спросила Лана.

– Да чем хочешь, – дедушка резко крутанул руль, объезжая выбоину.

– У тебя же ни телика нет, ни видео, ни интернета.

Так называемое ранчо дедушки Люка стояло наособицу, сам он был беден, и единственным достижением современных технологий в его доме являлся древний радиоприёмник, принимавший, к тому же, одну-единственную религиозную станцию.

– Ну, ты ведь захватила с собой книжки, верно? Еще можешь прибраться в конюшне или сходить в холмы, – он кивнул за окно. – Оттуда открывается красивый вид.

– Я видела там койота.

– Койты – безобидны. В основном. Старый братец койот слишком умён, чтобы лезть к людям.

Слово «койот» он выговаривал, растягивая гласные, так что получалось «кай-оут».

– Я, что, должна буду проторчать тут ещё целую неделю? – спросила Лана. – Не перебор? Я уже домой хочу.

– Твой отец застукал тебя, когда ты тайком выносила его водку какому-то засранцу, – старик даже не взглянул на неё.

– Тони не засранец! – вспыхнула Лана.

Дедушка выключил радио и менторским тоном произнёс:

– Мальчик, который подбивает девочку на нехорошие поступки, – самый настоящий засранец.

– Если бы я этого не сделала, он бы воспользовался фальшивым удостоверением личности и мог попасть в беду.

– В яблочко. Пятнадцатилетний пацан, хлещущий водку, наделает бед, это уж точно. Я сам начал пить аккурат в твоём возрасте, четырнадцать мне было. И что? Три десятка лет – псу под хвост, утопил жизнь на дне бутылки. Но, благодаря Господу Богу и твоей бабушке, да упокоится её душа с миром, я не пью уже тридцать один год, шесть месяцев и пять дней, – он вновь включил радио.

– Угу. А ещё благодаря тому, что до ближайшего винного магазина тебе пилить десять миль.

– А то! – захохотал дедушка. – Это, знаешь ли, тоже помогает.

По крайней мере, чувство юмора у него имелось.

Подпрыгивая на ухабах, пикап ехал вдоль пересохшей балки футов в сто глубиной. Дно её было песчаным, склоны поросли полынью, чахлыми сосенками, кизилом и жухлой травой. Дедушка говорил, что несколько раз в год, когда идёт дождь, балка наполняется водой, превращаясь чуть ли не в речку. Верилось с трудом. Лана лениво скользила взглядом по крутому склону.

Ни с того, ни с сего пикап вильнул и съехал с дороги. Лана уставилась на пустое водительское сиденье, где секунду назад сидел дедушка. Он пропал.

Пикап же нёсся вниз. Ремень безопасности врезался в грудь. Скорость всё нарастала. Машина налетела на молодое деревце и сломала его.

Подняв тучу пыли, пикап подскочил, да так, что Лана ударилась затылком о подголовник, а плечом – о стекло. Зубы клацнули. Она дотянулась до руля, но тот так дёргался, что удержать его было невозможно. Пикап перевернулся и кубарем покатился под склон.

Ремень безопасности не выдержал, и беспомощную Лану бросало по кабине. Вращающееся рулевое колесо швыряло её туда-сюда, точно бельё в стиральной машине. Она стукнулась плечом о ветровое стекло, ручка переключения скоростей дубинкой ударила по лицу, зеркальце заднего вида – по макушке.

Наконец, пикап замер.

Лана лежала ничком, изогнувшись под немыслимым углом и разбросав в стороны руки и ноги. Ноздри забились пылью, во рту ощущался вкус крови. Один глаз не открывался. Другим глазом она увидела то, что сначала показалось ей лишённым всякого смысла. Лана лежала вверх тормашками и смотрела на кактус, росший под прямым углом.

Надо было выбираться. Кое-как сориентировавшись, она потянулась было к двери. Правая рука не двигалась. Лана опустила взгляд и завизжала.

Рука больше не была прямой. Она немного изгибалась между запястьем и локтем, образовав широкую букву «V», да ещё и перекрутилась так, что ладонь смотрела в обратную сторону. Острые осколки сломанных костей выпирали из-под кожи.

Лану охватила паника. Боль была настолько сильной, что её глаза закатились, и она потеряла сознание. Увы, ненадолго.

Лана очнулась от боли в руке, в левой ноге, в голове и шее. Её вырвало на то, что прежде было подголовником сиденья.

– Помогите, – хрипло пробормотала она. – Кто-нибудь, помогите мне!

Но даже в помрачённом состоянии девочка понимала, что помощи ждать неоткуда. Она находилась за много миль от Пердидо-Бич, где её семья жила год назад, до того, как перебраться в Лас-Вегас. Дорога никуда не вела, кроме дедушкиного ранчо. Машины здесь проезжали дай бог если раз в неделю: какой-нибудь заблудившийся турист или старуха, игравшая в шашки с дедушкой Люком.

– Скоро я умру, – сообщила Лана пустоте.

Однако пока ещё она не умерла, и боль не собиралась утихать. Значит, надо было выбираться из пикапа.

Патрик! Что случилось с Патриком? Лана попыталась позвать пса, но тот не откликнулся.

Ветровое стекло всё пошло трещинами и прогнулось. Извернуться и выбить его здоровой ногой не получилось. Единственный остававшийся выход наружу – дверца водителя. Лана знала, что попытка изменить позу будет сопровождаться невыносимой болью.

И тут появился Патрик. Ткнулся своим чёрным носом в её нос и жалобно заскулил.

– Хороший мальчик, – сказала она.

Пёс завилял хвостом. От Патрика не приходилось ожидать, что он резко поумнеет и примется совершать подвиг, вытаскивая хозяйку из-под дымящихся обломков пикапа. Однако он пробыл с ней весь этот чёртов час, в течение которого она выползала наружу.

Наконец, Лана вытянулась на земле в тени кустиков полыни. Патрик облизал ей лицо. Здоровой рукой она ощупала свои раны. Один глаз заливала кровь из пореза на лбу. Нога – вывихнута, если не сломана, можно считать, что её нет. В нижней части спины, там, где почки, сильно болело. Верхняя губа онемела. Лана выплюнула осколок зуба.

Хуже всего дело обстояло с правой рукой. Девочка так и не набралась смелости поглядеть на неё. Попыталась поднять и тут же отказалась от этого намерения: боль сделалась непереносимой.

На какое-то время Лана опять потеряла сознание. Потом пришла в себя. Солнце безжалостно палило, Патрик свернулся клубком у неё под боком. В небе, распластав чёрные крылья, кружило с полдюжины грифов, предвкушая поживу.

Глава 3. 298 часов, 05 минут

– СМОТРИТЕ, ФУРГОН! Ещё одна авария, – сказал Сэм, указывая на фургончик курьерской службы «FedEx», прорвавший живую изгородь и врезавшийся в вяз на чьём-то дворе.

Двигатель ещё работал.

По дороге они встретили двух детей, четвероклассника и его младшую сестрёнку, вяло перебрасывающих друг другу мячик на газоне.

– Мамы нет дома, – сообщил мальчик, – а мне надо на урок музыки. Я учусь играть на фортепиано. Только дороги не знаю.

– А мне – на танцы, – прибавила девочка. – Нам дадут костюмчики для концерта. Я буду божьей коровкой.

– Вы знаете, как пройти на площадь? Ту, что в центре города? – спросил Сэм.

– Думаю, да, – ответил мальчик.

– Идите туда.

– Нам нельзя уходить из дома, – встряла младшая.

– Наша бабушка живёт в Лагуна-Бич, – сказал её брат. – Наверное, она могла бы нас забрать, только я не могу до неё дозвониться. Телефон сломался.

– Знаю. Идите пока на площадь, хорошо?

Дети недоумённо уставились на Сэма.

– Эй, выше нос! – решил он подбодрить их. – У вас дома есть мороженое или печенье?

– Думаю, да.

– Почему бы вам не съесть по печеньке, а потом не прогуляться до площади?

– Печеньки? – хмыкнула Астрид. – Считаешь, это выход из положения?

– Нет, наилучшим выходом было бы сбежать на пляж, спрятаться там и подождать, пока всё не утрясётся. Но печенье в любом случае не повредит.

И они втроём пошли дальше. Дом Сэма находился в восточной части города. Они с мамой снимали старый, приземистый одноэтажный домик, с огороженным задним двориком и даже без газона, вместо которого сразу же начинался тротуар. Мама работала ночной медсестрой в «Академии Коутс» и денег получала немного. Отца давным-давно след простыл, кем тот был, Сэм понятия не имел. А в прошлом году выбыл из игры и отчим.

– Вот наше скромное обиталище, – объявил Сэм. – Мы, знаете ли, не любим пускать пыль в глаза.

– Да ладно, зато вы живёте рядом с пляжем, – отмахнулась Астрид, указав на единственное преимущество его дома.

– Ага, в двух минутах ходьбы. Даже меньше, если срезать путь через двор байкерской банды.

– В каком смысле, банды? – удивилась Астрид.

– Ну, не то чтобы настоящей банды. На самом деле там живут Киллер и его подружка Подельница. Извини, я пошутил, – добавил он, видя, как нахмурилась Астрид. – Просто соседи у нас те ещё.

Добравшись, наконец, до дома, Сэм обнаружил, что ему ужасно не хочется входить. Матери наверняка нет. Зато может быть то, чего Квинну и Астрид, – в особенности Астрид! – лучше не видеть.

Он поднялся по трём скрипучим деревянным ступеням, выкрашенным серой, давно выцветшей краской. Крыльцо было узеньким. Раньше там стояло кресло-качалка, на котором мать сидела по вечерам перед работой, но два месяца назад кресло кто-то украл. Теперь им приходилось вытаскивать на крыльцо кухонные стулья.

Обычно эти часы были любимым временем дня у Сэма: он возвращался домой из школы, мама ещё была не на работе, но уже отоспавшейся после ночной смены. Она пила чай, Сэм – лимонад или фруктовый сок. Мама интересовалась, как прошёл день, Сэм – рассказывал. Рассказывал, конечно, далеко не всё, но приятно было знать, что при желании с ней вполне можно поделиться.

Сэм отпер дверь. Внутри было тихо, лишь тарахтел холодильник, старый и довольно шумный. Когда они в последний раз сидели на крыльце, закинув ноги на перила, мать как раз размышляла, починить ли компрессор или дешевле купить подержанный холодильник, и как, в таком случае, привезти его домой без грузовика.

– Мам! – позвал Сэм в пустой гостиной.

Никто не отозвался.

– Может, она на вершине холма? – предположил Квинн.

«Вершиной холма» местные именовали «Академию Коутс», – частную школу-интернат. В действительности, холм больше смахивал на настоящую гору.

– Нет, – отрезал Сэм. – Она исчезла, как и все прочие.

На включённой горелке кухонной плиты стояла почерневшая пустая сковорода. Он выключил плиту и сказал:

– С этим в городе могут быть проблемы.

– Верно. Включённые плиты, неуправляемые машины, – согласилась Астрид. – Кто-то должен обойти дома и убедиться, что всякое такое выключено, а маленькие дети – под присмотром. А ведь есть ещё лекарства, спиртное, у некоторых – оружие.

– У моих соседей не просто оружие, а целый оружейный склад, – заметил Сэм.

– Это всё Божий промысел, правда? – спросил Квинн. – В смысле, кому ещё такое под силу? Ну, устроить так, чтобы все взрослые исчезли?

– Все от пятнадцати и старше, – поправила его Астрид. – В пятнадцать лет человек ещё не взрослый. Уж ты мне поверь, я с ними в одном классе учусь, – она робко прошлась по гостиной, словно ища что-то. – Сэм, можно я воспользуюсь вашей ванной?

Он нехотя кивнул, чувствуя себя униженным. Ни Сэм, ни его мать не увлекались домашним хозяйством. У них было более или менее чисто, но с домом Астрид не сравнить. Астрид закрыла за собой дверь ванной комнаты. В раковине зашумела вода.

– В чём же мы провинились? – спросил Квинн. – Вот чего я не могу понять. За что Бог прогневался на нас?

Сэм открыл холодильник. Молоко, пара банок лимонада, половинка небольшого арбуза, лежащего разрезом вниз на тарелке. Яйца, яблоки. Лимоны к чаю для мамы. Всё как всегда.

– Ведь должны же мы были где-то оплошать, а? – продолжал нудеть Квинн. – Бог никогда ничего не делает просто так.

– Вряд ли это Бог.

– А кто ж по-твоему, балда?

Вернулась Астрид.

– Знаешь, Сэм, может быть, Квинн и прав. По крайней мере, я не вижу ни единой естественной причины для подобного происшествия. А ты? Всё это лишено всякого смысла, невозможно, и тем не менее, – произошло.

– Невозможное тоже иногда случается, – возразил Сэм.

– Ничего подобного, – заспорила Астрид. – Вселенная существует по определённым законам, которые мы изучаем на естествознании. Всякие там законы движения, скорость света, гравитация. Невозможное невозможно потому, что не может произойти, и точка. Вот что означает это слово, – Астрид закусила губу. – Извините, меня занесло, теперь не время для абстрактных рассуждений.

Сэм замялся. Если он сейчас им это покажет, тем самым – пересечёт черту. Они не отстанут от него, пока всё не выведают. Будут смотреть на него иначе. Придут в ужас, так же, как и он сам.

– Мне надо переодеть рубашку. Я только схожу в свою комнату и вернусь. В холодильнике есть лимонад, угощайтесь.

Сэм запер за собой дверь. Он ненавидел свою комнату. Окно выходило на улицу, стекло в нём было мутным, почти непрозрачным, из-за чего даже в солнечный день в комнате стоял сумрак, а ночью – полная темнота, хоть глаз выколи.

Сэм ненавидел темноту.

Уходя на работу, мама запирала входную дверь на ключ, приговаривая: «Ты у меня, конечно, уже большой и вообще хозяин в доме, но мне будет спокойнее, если дверь заперта». Сэм терпеть не мог, когда она называла его «хозяином». Что же, вот он и в самом деле стал хозяином дома.

Хозяин, как же!

Наверное, она ничего такого в виду и не имела, хотя… Прошло восемь месяцев после ухода отчима. Полгода назад они вынуждены были переехать в эту халупу в подозрительном районе, и матери пришлось пойти на низкооплачиваемую работу в самые неудобные часы.

Два дня назад, во время ночной грозы, пропало электричество, и Сэм на некоторое время очутился в полной темноте, если не считать кратких вспышек молний, в свете которых привычная обстановка комнаты приобретала жуткий вид.

Ему удалось задремать, однако его разбудил очередной громовой раскат. Из приснившегося кошмара Сэм вынырнул в беспросветную темноту пустого дома.

Это оказалось слишком. Сэм позорно расплакался и принялся звать мамочку. Здоровый, крепкий четырнадцатилетний, даже почти пятнадцатилетний уже парень плакал в темноте и звал маму. Он вытянул руку, словно пытаясь отогнать мрак, и…

И вдруг увидел свет.

Его источник находился вроде бы внутри шкафа, и в то же время – не совсем. Если закрыть дверцу, он всё равно оказывался снаружи, словно никакой дверцы не было. Сэм решил прикрыть дверцу, но не закрывать её полностью, а поверх – завесить рубашкой. Это почти прятало свечение. Однако жалкий обман долго продержаться не мог, рано или поздно мама всё обнаружила бы… Ну, то есть обнаружит, когда вернётся.

Сэм резко распахнул дверцу. Маскировка упала.

Свет был на месте.

Крошечный, ярко светящийся шарик. Он неподвижно висел прямо в воздухе, ни к чему не привязанный. Не лампочка, нет. Просто шарик чистейшего света.

Это было невозможно. Совершенно невозможно. И, тем не менее, – было. Свет возник в тот миг, когда Сэм в нём нуждался, и не исчезал.

К нему можно было даже прикоснуться. Точнее, – как бы прикоснуться: пальцы проходили насквозь, ощущая тепло, не горячее воды в кране.

– Да, Сэм, дружище, – сказал он самому себе, – свет до сих пор здесь.

Астрид и Квинн полагали, что всё и началось только сегодня, но Сэм знал больше них. Его жизнь начала разваливаться на куски восемь месяцев назад. Затем вроде немного срослась. А потом ему явился свет.

Четырнадцать лет нормальной жизни в какой-то момент покатились под откос, пока не врезались в сегодняшний кошмар.

– Сэм! – донёсся из-за двери голос Астрид.

Он воровато оглянулся, испугавшись, что она сейчас войдёт и увидит свет. Торопливо накинув рубашку на дверцу шкафа, Сэм вышел к товарищам.

– Твоя мама что-то писала на ноутбуке, – сообщила Астрид.

– Почту, наверное, проверяла, – сказал он, садясь за стол.

Однако посмотрев на экран, обнаружил, что открыт не браузер, а текстовый редактор. Что-то вроде дневника, на странице – всего три параграфа:

«Прошлой ночью всё повторилось. Хотелось бы мне пойти с этим к Г., но та решит, что я свихнулась. Ещё работу потеряю. Она посчитает меня наркоманкой. Если бы я могла установить камеры видеонаблюдения, у меня были бы доказательства. Однако доказательств нет, а «мать» К. – богата и делает щедрые пожертвования АК. Мне просто укажут на дверь. Расскажи я всю правду, и на меня мигом навесят ярлык спятившей от забот мамаши.

Рано или поздно, сам К. или кто-нибудь другой натворят бед. Кто-то пострадает. Как Т. от С.

Может, прямо поговорить с К.? Нет, вряд ли он признается. Сказать ему или нет? Будет ли это иметь значение?»

Сэм уставился на экран. Файл сохранён не был. Осмотрев «рабочий стол» ноутбука, он обнаружил папку, озаглавленную «Журнал». Кликнул по ней. Она оказалась защищена паролем. Если бы мама сохранила этот файл, он тоже оказался бы запаролен.

«АК» – это, скорее всего, «Академия Коутс». «Г», вероятно, – имя директора школы, Грейс. «С»… Ну, это просто. Это он сам. А кто такой «К»? Сэм не сводил глаз с фразы «Как Т. от С.». Она, казалось, дрожала под его взглядом.

Астрид, стоявшая за спиной Сэма, наверняка тоже всё прочитала. Она пыталась вести себя ненавязчиво, но определённо всё прочитала.

– Идёмте, – Сэм решительно захлопнул крышку ноутбука.

– Куда? – спросил Квинн.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, – ответил Сэм.

Глава 4. 297 часов, 40 минут

– ПОЙДЁМТЕ на площадь, – сказал Сэм, закрыл входную дверь, запер замок и сунул ключ в карман.

– Зачем? – спросил Квинн.

– Затем, что именно там, скорее всего, соберутся остальные, – ответила Астрид. – Где ещё-то? Разве что в школу вернутся. Если кто-то что-нибудь узнал, или где-то остались взрослые, они наверняка пойдут на площадь.

Пердидо-Бич располагался на мысу, к юго-западу от прибрежной автострады, к северу от которой уходили вверх бурые, в пятнах зелени, холмы. Двумя грядами они протянулись к самому океану на северо-западе и юго-востоке от городка, словно очерчивая его границы.

В Пердидо-Бич жило около трёх тысяч человек. Теперь, впрочем, гораздо меньше. Ближайший торговый центр находился в Сан-Луисе, а торговый комплекс побольше – в двадцати милях ниже по побережью. С севера горы подступали так близко к морю, что там осталась лишь узкая полоска берега, на которой и возвели атомную электростанцию. За ней лежали земли национального парка, где росли вековые секвойи.

В общем, Пердидо-Бич оставался сонным городишкой с прямыми, обсаженными деревьями улицами, со старомодными бунгало, оштукатуренными в испанском стиле и с рыжими черепичными крышами, двускатными или, напротив, – плоскими, как блин.

Перед большинством домов зеленели газоны, усердно подстригаемые хозяевами, а позади – огороженные дворики. В микроскопическом «деловом центре», сердцем которого была площадь, обрамлённая пальмами, не было никаких проблем с парковкой.

В южной части Пердидо-Бич имелась гостиница, на холме торчала «Академия Коутс». Ну, и АЭС по соседству, разумеется. Остального бизнеса было негусто: магазин хозяйственных товаров «Отлично сделано», «Макдоналдс», кофейня «Здесь был Боб», закусочная «Сабвей», несколько мелких лавчонок, продуктовый магазин да автозаправка «Шеврон» на автостраде.

Чем ближе Сэм, Астрид и Квинн подходили к площади, тем больше встречали детей, направлявшихся туда же. Словно все разом решили собраться вместе. Сила – в единстве. А, может быть, виной тому была пустота домов, внезапно переставших быть настоящими домами?

За полквартала до площади Сэм почувствовал запах дыма и увидел бегущих детей.

Площадь была небольшой, скорее, она напоминала участок парка: несколько клумб, посередине – фонтан, который, правда, почти никогда не работал, скамейки, урны и мощёные дорожки.

Над всем этим возвышалось скромное здание муниципалитета, рядом – притулилась церковь. По периметру располагались магазинчики, некоторые – давным-давно закрытые. Над лавчонками помещались квартиры. Дым шёл из окна второго этажа над бывшим цветочным магазином и захудалым страховым агентством. Когда Сэм, задыхаясь, добежал, высокое окно как раз лизнул язык оранжевого пламени.

Вокруг глазели несколько десятков детей. Их толпа поразила Сэма своей необычностью. Он не сразу понял, что здесь не так. На площади собрались только дети, ни одного взрослого.

– Там кто-нибудь есть? – громко спросила Астрид.

Ей никто не ответил.

– 911 не отвечает, – наконец, сказал кто-то.

– Если огонь распространится, выгорит полгорода.

– Где же пожарные?

Ответом было беспомощное пожатие плеч.

Детский сад делил стену с хозяйственным магазином, от пожара их отделял лишь узкий переулок. Сэм прикинул, что если действовать немедленно, они успеют вывести малышей. Однако и магазин нельзя было ни в коем случае потерять.

Остальные просто стояли и таращились, никто, похоже, не собирался ничего предпринимать.

– Значит, так, – объявил Сэм, хватая за рукава двух полузнакомых ему ребят. – Вы, парни, идёте сейчас в детсад и выводите малышню.

Пацаны тупо уставились на него, даже не пошевелившись.

– Я сказал, немедленно! Марш! – рявкнул он, и они побежали. – Теперь ты и ты! – он сцапал ещё двоих. – Принесите из магазина самый длинный шланг, какой найдёте. Да, и насадку для распыления захватите. Думаю, в переулке найдётся водопроводный кран. Поливайте водой стену магазина и крышу.

Мальчишки пялились на него пустыми глазами.

– Парни! Это надо сделать не завтра! Сейчас! Прямо сейчас! Быстро! Квинн, тебе лучше пойти с ними. Надо хорошенько намочить стену магазина, иначе огонь перекинется на него.

Квинн замялся.

Сэм понял, что до них ещё ничего не дошло. Как они могли просто стоять, разинув рты, и не соображать, что надо действовать? Он протолкался сквозь толпу и закричал:

– Эй, слушайте сюда! Это вам не Диснейленд! Мы должны что-то делать! Взрослых больше нет, нет пожарных! Мы теперь сами пожарные!

К нему подошёл Эдилио.

– Сэм, ты прав. Что нужно делать, говори! Я – с тобой.

– Отлично. Квинн! На тебе – магазин. Эдилио, давай притащим из пожарного депо большие шланги и подсоединим их к гидранту.

– Они тяжёлые. Нам понадобится несколько крепких парней.

– Ты, ты, ты и ты, – Сэм хватал каждого из мальчишек за плечо и малость встряхивал, приводя в чувство. – Вперёд! И ещё ты. Пошли.

И тут раздался крик. Сэм так и застыл.

– Там кто-то есть! – прохныкала какая-то девочка, и все загомонили.

– Тихо! – цыкнул на них Сэм и прислушался.

Сквозь треск пламени и вой отдалённых сирен до него едва слышно донеслось:

– Мама! Мамочка!

– Мне страсно, мамулечка! – передразнил кто-то фальцетом.

Орк. Ну, разумеется. Кому ещё придёт в голову смеяться в такой ситуации?

Другие дети попятились от него.

– Ну? Вы чего? – фыркнул тот.

– Спокойствие, только спокойствие! – осклабился Говард, как всегда болтавшийся рядом со своим дружком. – Сейчас Сэм-Школьный-Автобус всех спасёт! Правда, Сэмми?

– Эдилио, отправляйтесь в депо, – ровным голосом произнёс Сэм. – Принесите всё, что нужно.

– Чувак, ты только не вздумай туда соваться, – сказал Эдилио. – У пожарных есть баллоны со сжатым воздухом и всё такое. Подожди, я мигом!

Эдилио убежал, уводя свою команду крепких парней.

– Эй! Там, наверху! – завопил Сэм. – Детка! Ты можешь подойти к двери или окну?

Вытянув шею, он не сводил глаз с окон второго этажа. Их было семь: шесть – на фасаде здания, одно – в переулке. Пламя виднелось в крайнем левом, но из соседнего уже тоже валил дым. Пожар распространялся.

– Мамочка! – вновь послышался детский голосок.

Очень чистый голосок. Ребёнок ещё не кашлял от дыма. Пока не кашлял.

– Если ты пойдёшь внутрь, тебе надо обернуть лицо вот этим, – Астрид протянула ему мокрую тряпку.

Где только раздобыла?

– Разве я сказал, что туда пойду?

– Будь осторожен.

– Своевременный совет, – сухо сказал Сэм и обмотал лицо мокрой тканью, прикрыв нос и рот.

– Послушай, Сэм, – Астрид вцепилась ему в локоть, – убивает не огонь, убивает дым. Если ты слишком долго будешь им дышать, твои лёгкие отекут, наполнятся жидкостью.

– «Слишком долго», это сколько? – глухо спросил он из-под тряпки.

– Не знаю, Сэм. Я же не всезнайка, – Астрид слабо улыбнулась.

Сэму ужасно захотелось взять её за руку. Он был испуган, ему нужна была поддержка. Он очень хотел взять Астрид за руку. Но времени на это не было. Поэтому он только выдавил:

– Ну, где наша не пропадала.

– Давай, Сэм! – завопил кто-то, подбадривая его, и крик подхватил дружный хор голосов.

Парадный вход был не заперт. Внутри обнаружились почтовые ящики, чёрная дверь цветочного магазина и узкая лестница на второй этаж.

Сэм уже почти поднялся, когда его накрыло одеялом густого, клубящегося дыма. Мокрая тряпка помогала мало. Один глубокий вдох, – и Сэм рухнул на колени, задыхаясь и кашляя. Из глаз потекли жгучие слёзы. Он пригнулся к самому полу, где оставалось немного воздуха.

– Детка, ты меня слышишь? – хрипло позвал он. – Кричи! Я должен понять, где ты!

На сей раз вопль «Мамочка!» слышался слабее, откуда-то слева, из глубины коридора, ведущего в другую часть здания. Сэму подумалось, что ребёнок вполне мог бы выпрыгнуть из окна им на руки. Глупо было погибать, когда малыш мог просто спрыгнуть.

Невыносимо вонючий дым был повсюду. В нём ощущалась какая-то кислятина, вроде прокисшего молока.

Сэм на четвереньках пополз вперёд. Окружающее выглядело неестественным и жутким, за исключением истоптанной ковровой дорожки. Она была нормальной: выцветший восточный узор, размахрившиеся края, крошки, дохлый таракан. Свет лампочки над головой едва просачивался сквозь зловещую серую муть. Дым сгущался, опускаясь всё ниже, словно стремился раздавить Сэма. Приходилось пригибаться к самому полу ради глотка воздуха.

Квартир было шесть или семь. Определить, где находился ребёнок, не представлялось возможным: малыш замолчал. Скорее всего, горела квартира справа от него. Из-под той двери валил плотный дым, яростный, как горный поток. Счёт, похоже, шёл не на минуты, а на секунды.

Сэм перекатился на спину. Дым из-под двери напоминал теперь водопад, перевёрнутый вверх тормашками. Сэм обеими ногами ударил в дверь. Та, запертая на замок, только затряслась. Чтобы выбить её, требовалось встать, прямо в смертоносный дым.

Сэм был ужасно испуган. Где же эти люди, когда они так нужны? Где взрослые? Почему испытание выпало ему, Сэму? Он ведь ещё сам ребёнок. Почему не нашлось кого-то другого, достаточно же сумасшедшего, чтобы ломануться в горящее здание? Сэм был чертовски зол на них, и если Квинн был прав, и всё это устроил Бог, то и на Бога тоже.

Но что если во всём этом виноват он, Сэм? Что если происходящее – его рук дело? Тогда… в таком случае, злиться ему не на кого, кроме самого себя.

Набрав в грудь побольше воздуха, Сэм вскочил на ноги и со всей силы ударил в дверь. Та не поддалась. Он ударил ещё раз. Тщетно.

Ударил вновь. Ужасно хотелось вдохнуть, но вокруг был только дым. Дым лез в нос, в глаза, ослеплял. Сэм в отчаянии навалился на дверь, и та распахнулась. С размаху влетев внутрь, он не удержался на ногах и упал.

Дым, заполнявший комнату, повалил в коридор, точно лев, вырвавшийся из тесной клетки. На несколько секунд воздух у пола очистился, Сэм смог вдохнуть и едва не закашлялся. Он знал, что если не сможет задержать дыхание, умрёт.

В разошедшемся на миг дыму мелькнуло помещение, точно небо – в просвете туч. На полу лежала хрипящая девочка, совсем маленькая, лет пяти.

– Я пришёл, – полузадушенно проговорил Сэм.

Видок, наверное, у него был тот ещё. Представить только, из клубов дыма появляется тёмная фигура, вся в саже и копоти, с замотанным тряпкой лицом. Судя по всему, девочка приняла его за чудовище, иначе объяснить дальнейшее Сэм не мог. Едва взглянув на него, малышка в панике вскинула ручки, и из пухлых ладошек вырвалась струя чистого пламени.

Пламя. Из крошечных детских ладошек. Настоящее пламя!

И направлено оно было прямо в Сэма.

Лишь чудом не задев его, струя огня с рёвом пронеслась мимо головы и врезалась в стену за спиной. Что-то вроде напалма, желеобразного бензина, жидкого пламени. Оно растеклось по стене, жадно её пожирая. На мгновенье Сэм застыл в немом изумлении.

Бред какой-то. Это же невозможно!

Малышка опять испуганно завизжала и подняла ручки. На этот раз она не промахнётся. Теперь-то она его точно прикончит.

Не раздумывая, повинуясь инстинкту, Сэм тоже вытянул руки ладонями вперёд. И вспыхнул свет, словно взрыв сверхновой звезды. Девочка повалилась на спину. Весь трясясь, Сэм подполз к ней. Ему хотелось орать, желудок скрутило, в голове билось: «Нет-нет-нет-нет-нет!»

Он подхватил малышку, от всей души надеясь, что она не очнётся прямо у него в руках, и вместе с тем страшась, что она вообще не очнётся. Кое-как поднялся на ноги.

Со звуком, напоминающим звук разрываемой картонной коробки, стена перед ним начала обваливаться. Штукатурка осыпалась, открывая деревянную дранку и брус. Огонь уже поедал внутренности стены.

На Сэма пахнуло жаром, как из открытой духовки. Астрид сказала, что убивает не огонь. Она, наверное, просто не видела такого огня. Даже не догадывалась, что маленькая девочка может извергать пламя из собственных ладоней.

Малышка неподвижно лежала у него в руках. Огонь был повсюду: справа, слева, подступал со спины. У Сэма обгорели ресницы, ещё чуть-чуть, – и он просто поджарится.

Окно!

Сэм кинулся к окну. Бросив ребёнка, словно куль картошки, на пол, обеими руками ударил по раме. Вокруг заклубился дым, огонь устремился к новому источнику кислорода.

Сэм нашарил в дыму девочку и поднял её. И вдруг, словно по волшебству, появилась пара рук, забирая у него ребёнка. Руки, возникшие из дымной завесы, казались чем-то сверхъестественным.

Сэм рухнул на подоконник, свесившись из окна. Кто-то схватил его, поволок наружу и вниз. Голова Сэма безвольно стукалась о ступеньки алюминиевой лестницы, но ему было плевать. Главное, тут был воздух, было светло, а сквозь слёзы он мог видеть голубое небо.

Эдилио с помощью мальчика по имени Джоэль опустил Сэма на тротуар.

Кто-то принялся поливать его водой из шланга. Они, что, думают, он горит? Или действительно горит? Сэм открыл рот и принялся жадно глотать холодную воду, омывавшую его лицо.

Остаться в сознании ему всё же не удалось. Он вырубился. Поплыл на спине, покачиваясь на волнах. Рядом была мама. Сидела прямо на воде, подтянув ноги к груди и уперев подбородок в колени. На Сэма она не смотрела.

– Что? – спросил он её.

– Пахнет жареным цыплёнком.

– Чего-чего?

Мама протянула руку и больно ударила его по щеке. Сэм открыл глаза.

– Извини, – сказала Астрид. – Должна же я была привести тебя в чувство.

Она стояла на коленях рядом с ним, прижимая что-то к его рту. Пластиковая маска. Кислород.

Сэм закашлялся, вдохнул, затем сорвал маску, приподнялся, и его вырвало на обочину тротуара, будто пьяного в подворотне. Астрид деликатно отвернулась. Стыдно станет Сэму потом, а прямо сейчас он испытывал облегчение. Затем вновь лёг и надел маску.

Квинн держал садовый шланг. Эдилио торопливо прилаживал пожарный рукав к гидранту. Из рукава вылилась тонкая струйка. Эдилио налёг на разводной ключ, открывая гидрант, и вода забила фонтаном. Дети, державшие брандспойт, сражались со шлангом, словно с огромным удавом. При других обстоятельствах, это выглядело бы смешно.

Сэм сел и, всё ещё не в силах заговорить, кивнул на группку детей, собравшихся вокруг маленькой поджигательницы. Она была чёрной. Во всех смыслах: чернокожая девочка, вся покрытая сажей. У одного виска её волосы обгорели, на другом сохранилась тоненькая косичка с розовой резинкой.

Едва взглянув на детей, стоявших на коленях, Сэм всё понял. Но он должен был спросить. Вместо слов из горла вырвалось какое-то карканье.

– Мне очень жаль, Сэм, – Астрид покачала головой.

Он кивнул.

– Наверное, её родители оставили включённой плиту, – предположила Астрид. – Наиболее вероятная причина пожара. Ну, или зажжённая сигарета.

«Нет, – подумал Сэм. – Вовсе нет».

У маленькой девочки была некая сила. Такая же, кстати, как у Сэма. Ну, или похожая.

Сила, которая позволила ему в момент паники создать невозможный свет.

Сила, которую он однажды использовал и чуть не угробил человека.

Сила, которая убила ту, кого он пытался спасти.

И Сэм был не одним таким. Он отнюдь не был единственным здесь уродом. Есть, – ну, или была, – ещё одна такая же.

Почему-то эта мысль не успокаивала.

Глава 5. 291 час, 07 минут

НА ПЕРДИДО-БИЧ опустилась ночь.

Автоматически зажглись уличные фонари, но они не столько разгоняли мглу, сколько сгущали тени на испуганных лицах.

На площади собралось около ста детей. Почти у всех в руках были шоколадки и лимонад. Маленький магазинчик, торговавший в основном пивом и кукурузными чипсами, был разграблен дочиста. Сэм тоже подцепил себе арахисовый батончик «Пэйдэй» и банку «Доктора Пеппера». К тому времени, когда он добрался до полок, всё остальное, типа «Твиксов» и «Сникерсов», уже расхватали. Сэм оставил на прилавке два доллара, а едва отвернулся, деньги исчезли.

Прежде чем огонь был потушен, дом успел выгореть наполовину. Крыша обвалилась, как и часть пола второго этажа. Первый этаж более или менее сохранился, хотя стёкла витрин изнутри почернели от копоти. Дым до сих пор сочился тонкими зловонными струйками.

Однако хозяйственный магазин и детский сад они отстояли. Тело девочки так и лежало на тротуаре. Кто-то накрыл его одеялом, и Сэм был благодарен неизвестному доброму самаритянину.

Они с Квинном сидели на траве, глядя на неработающий фонтан. Квинн, обхватив колени, раскачивался туда-сюда.

Подошла Козочка-Бетти и, переминаясь с ноги на ногу, встала перед Сэмом. С ней был её младший брат.

– Сэм, как ты думаешь, у нас дома безопасно? Надо же нам куда-то пойти спать.

– Бетти, я знаю не больше твоего, – пожал он плечами.

Она кивнула, ещё немного потопталась и отошла.

Все скамейки были заняты. Кое-кто натянул между ними простыни, соорудив что-то вроде вислых палаток. Одни дети вернулись в свои опустевшие дома, другие же остались на площади: кому-то из них было уютнее в компании, кто-то просто желал быть в курсе событий.

Подошли двое незнакомых мальчишек, кажется, – пятиклассников.

– Сэм, ты не знаешь, что будет дальше?

– Не имею понятия, парни, – ответил он.

– А что нам теперь делать?

– Наверное, надо продержаться какое-то время. Ну, вы меня понимаете.

– В смысле, здесь продержаться?

– Здесь. Или в ваших домах. Почему бы вам не лечь спать в собственных постелях? Главное, чтобы вы были спокойны.

– А мы вовсе и не боимся.

– Да ну? – недоверчиво переспросил Сэм. – Везёт. А я, вот, боюсь так, что уже обмочился.

– Врёшь ты всё! – засмеялся один из мальчишек.

– Вру. Но страх – это нормально, парни. Здесь сейчас все испуганы, все до одного.

То же самое повторилась множество раз. Дети подходили к Сэму, задавали вопросы, на которые у него не было ответов. Он же хотел, чтобы его оставили в покое.

Орк с приятелями притащили из магазина садовые стулья и расселись посреди того, что совсем недавно было самым оживлённым перекрёстком Пердидо-Бич. Они устроились прямо под светофором, продолжающим переключаться с красного на жёлтый, потом на зелёный, и всё по новой.

Говард бранил кого-то из мелких «шестёрок». Тот принёс из магазина брикет для камина и попробовал разжечь костёр. Орковы прихлебатели набрали там деревянных топорищ и бейсбольных бит, а теперь безуспешно пытались их подпалить.

Кроме того, они прихватили металлические пруты и молотки, которые держали при себе.

Сэм не заговаривал о маленькой девочке, лежащей на тротуаре. Если бы он это сделал, ему пришлось бы что-то предпринять. Копать могилу, хоронить, читать Библию или хотя бы сказать несколько слов. Он даже не знал её имени. И, похоже, никто не знал.

Астрид появилась где-то через час, после того, как отправилась на поиски брата:

– Я нигде не могу его найти! Пити нигде нет, и никто его не видел.

– Глотни лимонада, – Сэм протянул ей банку. – Я за него заплатил. По крайней мере, попытался.

– Обычно я такое не пью.

– Ну, так сходи, поищи себе чего-нибудь «обычного», – вдруг вспылил Квинн.

На Астрид он даже не смотрел. Его взгляд беспорядочно метался. Квинн казался до странности голым без своих тёмных очков и шляпы. Состояние друга начинало беспокоить Сэма. Из них двоих чаще всего именно Сэм был донельзя серьёзен.

– Спасибо, Сэм, – Астрид взяла банку, пропустив грубость Квинна мимо ушей, сделала глоток, но садиться не стала. – Некоторые говорят, что это был какой-то военный эксперимент, пошедший наперекосяк. Или нападение террористов. Может, быть, – инопланетяне. А то и сам Господь. Куча гипотез и ни одного доказательного ответа.

– Ты, что, веришь в Бога? – требовательно вопросил Квинн, явно нарываясь на ссору.

– Да, – ответила Астрид. – Однако в бога, который заставляет людей исчезать ни с того, ни с сего, – нет, не верю. Бог есть любовь. То, что происходит у нас, на любовь совсем не похоже.

– Угу, – согласился Сэм. – Какой-то кошмарный пикник.

– Полагаю, это случай так называемого висельного юмора? – продолжила Астрид. – Извините, – сказала она, заметив непонимающие взгляды Сэма и Квинна, – у меня есть пагубная привычка анализировать то, что говорят люди. Вам придётся либо смириться, либо перестать со мной общаться.

– Лично я склоняюсь ко второму, – пробормотал Квинн.

– Что такое висельный юмор? – спросил Сэм.

– Виселица – приспособление для умерщвления людей через повешение. Временами, когда человек испуган или нервничает, он начинает шутить. Другие, впрочем, в такой ситуации становятся педантами, – грустно добавила она. – Если вам неизвестно значение слова «педант», могу подсказать: в толковом словаре рядом с соответствующей статьёй – моя фотография.

Сэм засмеялся. И тут к ним подошёл малыш лет пяти, прижимающий к груди серого плюшевого мишку с печальной мордочкой.

– Вы не знаете, где моя мама?

– Нет, детка, извини, мы не знаем, – ответил Сэм.

– А вы не можете позвонить ей по телефону? – голос малыша дрожал.

– Телефоны не работают.

– Ничего не работает! – рявкнул Квинн. – Всё сломалось, и мы здесь одни.

– Хочешь, я открою тебе один секрет? – сказал Сэм, обращаясь к мальчику. – В детском саду есть печеньки, спорим? Во-он там, только через дорогу перебежать.

– Мне нельзя бегать через дорогу.

– Сейчас можно. Я сам за тобой присмотрю.

Малыш хлюпнул носом и побрёл к садику, обнимая своего медведя.

– Сэм, дети идут к тебе, – сказала Астрид. – Они ждут, что ты чем-нибудь им поможешь.

– Чем, например? Всё, что я могу, это предложить им пожевать печенья, – резковато ответил он.

– Спаси их, Сэм, – с горечью в голосе произнёс Квинн. – Спаси их всех.

– Они испуганы, так же, как и мы, – сказала Астрид. – Не осталось никого, кто бы ими управлял. Они чувствуют в тебе лидера. Они смотрят только на тебя.

– Какой я лидер? Я такой же перепуганный и потерянный пацан.

– Но во время пожара ты знал, что делать, – настаивала Астрид.

Сэм рывком вскочил на ноги. Это был просто выброс нервной энергии, однако несколько десятков лиц сразу же обратились к нему. Дети смотрели с ожиданием. Сэм почувствовал комок в горле. Даже Квинн глядел на него с надеждой.

Сэм чертыхнулся под нос, потом возвысил голос так, чтобы слышали окружающие:

– Слушайте, всё, что нам сейчас остаётся, это держаться и не сдаваться. Кто-нибудь наверняка знает о случившемся, и помощь придёт. Давайте сохранять хладнокровие, не делать глупостей, помогать друг другу и не бояться.

К его удивлению, по толпе прокатился гул голосов: дети передавали друг другу слова Сэма, точно это была некая гениальная истина.

– «Нам нечего бояться, кроме самого страха», – прошептала Астрид.

– То есть?

– Это слова президента Рузвельта, которые он произнёс в годы Великой Депрессии, повергшей в страх всю страну, – объяснила Астрид.

– Единственный плюс от всей этой катавасии был в том, что я избавился от уроков истории, – заметил Квинн. – Так нет же! Уроки истории лично явились за мной.

Сэм облегченно рассмеялся. Не бог весть какая шутка, но, похоже, к другу возвращалось чувство юмора.

– Я должна найти брата, – сказала Астрид.

– Где он мог находиться? – спросил Сэм.

Девочка беспомощно пожала плечами. Она выглядела продрогшей в своей тонкой блузке, и Сэм пожалел, что у него нет куртки, чтобы ей одолжить.

– С кем-нибудь из родителей. Либо папа взял его с собой на работу, либо мама – на теннисные корты. В «Вершины».

«Вершины» были тем самым отелем, расположенным на берегу, рядом с любимым пляжем Сэма, где они с Квинном занимались сёрфингом. Собственно в отеле он никогда не был, даже за ворота не заходил.

– По-моему, отель – наиболее вероятное место, – продолжила Астрид. – Ужасно не хочется вас беспокоить, но вы не могли бы сходить туда со мной?

– Прямо сейчас? – недоверчиво воскликнул Квинн. – Ночью?

– Всё лучше, чем тупо торчать здесь, – возразил ему Сэм. – Вдруг у них телевидение работает?

– Слыхал я, жратва там – высший сорт, – Квинн со вздохом протянул руку, и Сэм помог другу встать.

Они миновали сбившихся в кучки детей. Кто-нибудь то и дело окликал Сэма и принимался расспрашивать о том, что происходит и что теперь делать. Он мог ответить только: «Держитесь. Всё будет хорошо. Считай, что у тебя каникулы, чувак, и наслаждайся жизнью. Лопай шоколадки от пуза, пока можешь. Скоро вернутся твои родители и мигом их отнимут». Дети кивали, смеялись, некоторые даже благодарили, как будто он их чем-то одарил.

Отовсюду Сэм слышал своё имя, обрывки разговоров: «…я был в том самом автобусе…» Или:

«…он прямо так и вбежал в горящий дом, прикинь?» Или: «Видишь? Сэм сказал, что всё будет хорошо…»

Горло у него сжалось. Да, ночная прогулка явно пойдёт ему на пользу. Хотелось убраться отсюда подальше, чтобы не видеть этих испуганных лиц и ждущих ответа глаз.

Они втроём прошли мимо перекрёстка, на котором обосновалась банда Орка. Жалкий костерок рассыпал искры, асфальт под ним уже оплавился. В сумке-холодильнике стояло шесть банок пива «Курз». Один из приятелей Орка, круглолицый здоровяк по кличке Коржик, выглядел уже здорово пьяным, даже позеленел.

– Эй, куда это вы направились? – окликнул их Говард.

– Прогуляться, – ответил Сэм.

– Два дурня-сёрфера и Астрид-Гений?

– Именно. Будем её учить седлать волну. А тебе что за дело?

Говард захихикал и оглядел Сэма с головы до ног.

– Думаешь, ты очень крутой, Сэм? Сэм-Школьный-Автобус, фу-ты, ну-ты. Лично мне на тебя начхать.

– Это ужасно. А я-то всю жизнь мечтал произвести на тебя выгодное впечатление.

– Ты должен нам что-нибудь принести, – крысиное личико Говарда приобрело хитрое выражение.

– Что ты городишь?

– Я, понимаешь ли, о чувствах Орка забочусь. И считаю, что ты должен что-нибудь ему принести оттуда, куда вы намылились.

Орк, развалившийся в садовом шезлонге, широко расставив ноги, не слишком прислушивался к их разговору. Его вечно мутные глаза блуждали неизвестно где. Однако услышав своё имя, он буркнул:

– Ага.

При звуках голоса вождя, несколько мальчишек из его шайки тоже заинтересовались Сэмом. Один, высокий и тощий, прозванный Пандой из-за тёмных кругов под глазами, угрожающе постучал по асфальту железным прутом.

– Это ты у нас, что ль, великий герой? – спросил он Сэма.

– Сами придумали и теперь носитесь с этой идеей.

– Нет-нет, ты ошибаешься, Панда! Только не наш Сэмми! Чтобы он считал себя лучше других? Да никогда, – Говард ухмыльнулся. – «Ты неси шланг, ты приведи деточек, сделайте то, сделайте это, я здесь самый главный, ведь я – Сэм-Сёрфермен», – противно передразнил он Сэма.

– Мы уходим, – произнёс Сэм.

– Не-не-не, – Говард показал пальцем на красный сигнал светофора. – Сперва вы должны дождаться, когда загорится зелёный.

Несколько томительно долгих секунд Сэм раздумывал, принять вызов или не связываться. Но тут светофор мигнул, переключаясь, Говард захохотал и махнул им рукой, чтобы проходили.

Глава 6. 290 часов, 07 минут

НЕСКОЛЬКО КВАРТАЛОВ шли молча. Чем ближе они подходили к берегу, тем темнее и пустыннее становились улицы.

– Звуки прибоя какие-то странные, – заметил Квинн.

– Да, монотонные, – согласился Сэм.

Ему мерещилось, что за ним следят, хотя они уже давно покинули площадь.

– Чудовищно монотонные, брат. Безжизненные. Что странно, ведь надвигается фронт низкого давления. Должна быть длиннопериодная зыбь. А тут плещет как в ванне.

– Ну, метеорологи тоже, бывает, ошибаются, – сказал Сэм, вслушиваясь в шорох волн.

Квинн куда лучше него разбирался в погоде. Вроде бы ритм действительно был странноватым, а вообще – черт его знает.

Там и сям мелькали пятна света. В окнах домов по левую руку или под уличными фонарями. Но в целом город был темнее, чем обычно. Стоял ранний вечер, только-только приближалось время ужина, и дома должны были быть ярко освещены. Между тем, горели только лампы, включающиеся автоматически, или те, которые забыли выключить. В одном из домов голубовато мерцал экран телевизора. Сэм осторожно заглянул в окно и увидел двоих детей, евших чипсы и пялившихся в пустой экран.

Все привычные звуки, на которые практически никогда не обращаешь внимания, исчезли. Не звонили телефоны, не фырчали машины, не звучали голоса. Лишь гулко раздавались их собственные шаги да отчётливо слышался каждый вздох. Когда вдруг громко залаяла собака, они даже подпрыгнули.

– Кто же будет его кормить? – спросил Квинн.

Сэм и Астрид промолчали. В городе оставались собаки, кошки, а ещё, наверняка, – младенцы в колыбельках. Буквально голова шла кругом. Думать обо всём этом не хотелось.

Прищурившись, чтобы не мешали городские огни, Сэм всмотрелся в холмы. Иногда там виднелись огни стадиона «Академии Коутс». Сегодня их, разумеется, не было. Одна мгла.

В глубине души Сэм не верил, что мама исчезла. Он не мог отделаться от мысли, что она просто как всегда ушла на работу, туда, наверх.

– По крайней мере, звёзды на месте, – сказала Астрид. – Ой, нет! Они есть только у нас над головой, а те, что над горизонтом, – исчезли. По-моему, там уже должна была появиться Венера, но я её не вижу.

Они остановились и принялись рассматривать горизонт. Теперь Сэм абсолютно ясно услышал, как странно, с регулярностью метронома, плещет прибой.

– Это полный бред, но горизонт кажется выше, чем обычно, – произнесла Астрид.

– Слушайте, кто-нибудь видел, как заходило солнце? – спросил Сэм.

Они не видели.

– Ладно, идём дальше, – предложил он. – Эх, надо было велики взять или скейты.

– Или машину, – поддакнул Квинн.

– Ты разве умеешь водить? – удивился Сэм.

– Ну, я видел, как это делается.

– А я видела по телевизору операцию на сердце. Это же не значит, что я стала кардиохирургом.

– Ты смотришь такое по телику? – Квинн покачал головой. – Что же, Астрид, это многое объясняет.

Здесь дорога сворачивала от берега и уходила вверх, к отелю. Сбоку, сквозь тщательно подстриженную живую изгородь светилась неоновая вывеска. Центральный вход мерцал огоньками длинных гирлянд, будто на Рождество. Перед ним стояла пустая машина с открытой дверцей и багажником нараспашку. Чемоданы лежали на тележке носильщика.

Автоматические двери раздвинулись, стоило к ним приблизиться. Просторный холл, с длинной, футов в тридцать, изогнутой стойкой из светлого полированного дерева, блестящий кафельный пол, поблёскивающие бронзовые детали, заманивающие в тёмный бар. Один из лифтов стоял с гостеприимно раскрытыми дверцами.

– Никого, – шёпотом проговорил Квинн.

– Действительно, – кивнул Сэм.

В баре работал телевизор, не показывавший ничего, кроме помех. Ни за стойкой регистрации, ни за столом консьержа, ни в баре не было ни единого человека. Их шаги гулким эхом разносились по холлу.

– Теннисные корты в той стороне, – сказала Астрид, обгоняя Сэма с Квинном. – Если Пити был с мамой, он где-то там.

На ярко освещенных кортах не слышалось стука мячей или возгласов игроков. Стояла мёртвая тишина.

Они увидели это одновременно.

Рассекая дальний корт и плавательный бассейн, словно перерезая ухоженный ландшафт, протянулся барьер.

Слегка мерцающая стена.

Она выглядела прозрачной, но яркий свет, проходя сквозь неё, делался тусклым, каким-то молочно-невнятным. Поверхность напоминала матовое стекло, в ней даже смутно отражались окрестности. Барьер не вибрировал, вообще не производил никаких звуков. Напротив, он, похоже, их поглощал.

Стена показалась Сэму мембраной толщиной где-то в миллиметр. Чем-то таким, что можно проткнуть пальцем, и оно лопнет, как воздушный шарик. Может быть, стена была обманом зрения? Однако животный страх Сэма, все его инстинкты вопили, что никакая это не иллюзия, не завеса, а самая настоящая, непреодолимая стена.

Барьер уходил ввысь, совершенно теряясь на фоне ночного неба. Он простирался вправо и влево, насколько хватал глаз. Свет звёзд у горизонта не пробивался сквозь него, но над самой головой звёзды остались.

– Что это? – с трепетом в голосе воскликнул Квинн.

Астрид только головой помотала.

– Что это такое? – уже настойчивее повторил Квинн.

Они медленно двинулись к барьеру, готовые в любой момент дать стрекача. Им просто необходимо было изучить эту штуковину поближе. Перешагнули через ограждающую цепь, пересекли теннисный корт. Барьер проходил прямо сквозь натянутую сетку, которая одним концом была прикреплена к столбику, а другой её конец скрывался в перламутровой черноте за барьером.

Сэм подёргал сетку. Та была крепко натянута. Сколько он ни дёргал, вытянуть её не смог.

– Осторожно, – шепнула Астрид.

– Она права, чувак, будь осторожен, – Квинн попятился, и Сэму опять волей-неволей пришлось взять инициативу на себя.

Он стоял всего в нескольких футах от барьера, только руку протяни. Сэм заколебался. Потом приметил зелёный теннисный мячик, поднял и бросил в барьер. Мячик отскочил. Сэм поймал его и внимательно осмотрел. Мячик как мячик, ничего особенного.

Он сделал три шага и решительно прижал пальцы к барьеру.

– Ай! – Сэм отдёрнул руку и принялся её разглядывать.

– Что случилось? – завопил Квинн.

– Жжётся. Чёрт, больно-то как, – Сэм потряс рукой.

– Дай посмотрю, – сказала Астрид.

– Уже проходит, – Сэм протянул ей руку.

– Ожогов нет, – объявила Астрид, так и эдак крутя его кисть.

– Нет, – согласился он, – но поверь мне, дотрагиваться до этой штуки тебе очень не понравится.

Удивительно, однако даже в таких обстоятельствах, Сэм обратил внимание, что прикосновение Астрид – тоже своего рода удар током. Её руки были прохладными, и ему это нравилось.

Квинн схватил тяжёлый, металлический стул, стоявший у боковой линии, поднял на уровень груди и ударил железными ножками по барьеру. Тот не поддался. Квинн двинул ещё раз, уже посильнее, так, что отдача от удара отбросила его назад. Барьер не шелохнулся. Внезапно Квинн принялся кричать, ругаться и колотить стулом по преграде.

Сэм не мог даже приблизиться к другу и попытаться утихомирить без риска самому попасть под удар. Он предостерегающе положил ладонь на плечо Астрид и сказал:

– Ничего, пусть выпустит пар.

Тем временем, Квинн продолжал лупить стулом по барьеру без малейшего вреда для последнего. Наконец, выронил стул, опустился на покрытие корта, обхватил голову руками и завыл.

Альберт Хиллсборо вошёл в ярко освещённый «Макдоналдс». Громко, протяжно взвыла пожарная сигнализация, призывая отсутствующих людей, после чего разразилась новой серией оглушительного, злобного блеяния.

Дети уже и здесь побывали, забрав с прилавка печенье и слоёные булочки. Коробки «Хэппи Мил» были раскрыты, игрушки из нового фильма, который Альберт ещё не видел, – разбросаны. Контейнер для картошки фри опустел, её ломтики обильно усыпали пол.

Немного скованно Альберт обогнул прилавок и подошёл к двери, ведущей в кухню. Та оказалась заперта. Он вернулся и перепрыгнул через прилавок, чувствуя себя преступником.

В горячем масле дымилась корзинка с обуглившимися остатками картофеля. Найдя полотенце, Альберт взялся за ручку и, вытащив корзинку, прицепил её над поддоном, чтобы стекло горелое масло. Эта порция картошки жарилась почти с утра.

– Готово, – сказал он самому себе.

Таймер плиты продолжал пищать. Подумав секунду, Альберт нашёл нужную кнопку, нажал. Одним звуком стало меньше.

На гриле лежали три ссохшихся чёрных коржика. Гамбургеры, понял Альберт. Они стояли на огне около десяти часов, как и несчастная картошка фри. Альберт взял лопатку, соскрёб остатки котлет и выкинул в мусорное ведро. Они уже давно перестали дымиться, однако не было никого, кто пришёл бы и выключил пожарную сигнализацию. Альберту потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, как к ней подобраться, не упав на раскалённый гриль, но он с этим справился.

Тишина принесла ему физическое облегчение.

– Так-то лучше, – сказал Альберт, спускаясь вниз.

Он задумался, не выключить ли фритюрницы и гриль. Это было бы хорошо в смысле безопасности: выключить здесь всё и уйти в темноту площади, где бродили, в ожидании запаздывающего спасения, испуганные дети. Беда в том, что во всём этом оборудовании Альберт совершенно не разбирался.

Ему было четырнадцать лет, – младший из шести детей. И самый мелкий, если честно. Троим его братьям и двум сёстрам было от пятнадцати до двадцати семи. Альберт уже сходил домой и никого там не обнаружил. Материнское инвалидное кресло пустовало. Как и диван, лежа на котором мама смотрела телевизор и жаловалась на боль в спине. Осталось только одеяло.

Находиться в одиночестве, даже недолго, было странно. Непривычно, что над душой не торчал кто-нибудь из старших, указывая, что ему, Альберту, делать. Все им вечно командовали. Здесь, на кухне «Макдоналдса», он почувствовал одиночество, какого прежде и представить не мог.

Альберт разыскал морозильную камеру, налёг на большую хромированную ручку. Стальная дверь открылась, дохнув морозом. Внутри на металлических стеллажах громоздились коробки с надписью «Гамбургеры». Тут же стояли вместительные полиэтиленовые пакеты с наггетсами, куриными крылышками и картофелем фри. Рядом виднелись коробки поменьше с рублеными свиными котлетами. Но основное место было отдано гамбургерам.

Альберт прошёл внутрь. В камере было не слишком холодно и не вполне чисто, зато интересно. Накрытые плёнкой поддоны с нарезанными помидорами, пакеты с измельчённым латуком, здоровенные пластмассовые банки с соусом для Биг-Маков, с майонезом и кетчупом, целые горы жёлтых ломтиков сыра.

Затем Альберт зашёл в маленькую комнату отдыха, увешанную плакатами по технике безопасности и инструкциями по приёму Геймлиха на испанском и английском. У стен было сложено то, что не требовалось хранить в холодильнике: гигантские коробки с бумажными стаканчиками, вощёной бумагой, тусклые металлические баллоны с сиропом «кока-колы». У заднего выхода высились стойки с булочками и маффинами.

Всё – на своих местах, всё – прекрасно организовано, везде достаточно чисто, хоть и поблёскивает от жира.

В какой-то момент, – Альберт не заметил, когда именно, – его любопытствующий взгляд зеваки сменился зорким взглядом хозяина. В уме он уже прикидывал, как соорудить Биг-Мак, сэндвич с курицей или макмаффин с яйцом.

Его сестра, Ровена, научила Альберта готовить. Дети матери-инвалида быстро приучаются заботиться о себе. Прежде именно Ровена была поваром в их семействе. Когда Альберту исполнилось двенадцать, часть кухонных обязанностей легла на него.

Он умел готовить красные бобы с рисом, – любимое мамино блюдо. Умел соорудить хот-дог и французский тост с беконом. На самом деле Альберт обожал готовить, хотя никогда не признался бы в том Ровене. Это было куда интереснее, чем заниматься уборкой, в которой, к сожалению, тоже приходилось участвовать. Но уж пятничные и воскресные ужины были полностью на нём.

Дверь в небольшой кабинетик управляющего оказалась приоткрыта. Внутри стоял кургузый столик, имелись также запертый сейф, телефон, компьютер и полка, прогибающаяся под тяжестью инструкций.

До Альберта донеслись голоса и грохот. Кто-то, похоже, стукнул по контейнеру с соломинками, после чего извинился. Выйдя на шум, он обнаружил двух семиклассников, облокотившихся о прилавок и разглядывающих меню, словно собираясь сделать заказ.

Альберт помедлил, но совсем недолго. «Я справлюсь», – подумал он, несказанно удивив самого себя.

– Добро пожаловать в «Макдоналдс». Чем могу вам помочь?

– Вы открыты?

– Что будете заказывать?

Ребята переглянулись:

– Два комбо номер один.

Альберт уставился на компьютерную консоль с целым лабиринтом разноцветных кнопок. Ладно, с этим – потом.

– Что пить будете? То есть… Какой напиток?

– Фанту.

– Сейчас всё будет.

Котлеты нашлись в холодильной камере под грилем. Когда он бросил на гриль две штуки, те аппетитно зашкворчали. Альберт заметил на полке бумажную шапочку и надел её.

Пока гамбургеры доходили, он открыл толстенную инструкцию и начал просматривать оглавление, разыскивая картошку фри.

Глава 7. 289 часов, 45 минут

ЛАНА ЛЕЖАЛА в темноте и глядела на звёзды. Грифов она не видела, но вряд ли те улетели. Днём несколько штук даже попытались приземлиться рядом, но Патрик их отогнал. Лана знала, что они где-то поблизости.

Она ужасно боялась. Боялась смерти. Боялась никогда больше не увидеть маму и папу. Родители, наверное, даже не подозревают, что она пропала. Они звонили дедушке Люку каждый вечер, разговаривали с Ланой, твердили, что любят её, и… отказывались забирать домой.

– Мы хотим, чтобы ты немного отдохнула от города, солнышко, – говорила мама, – проветрилась, а заодно – подумала над своим поведением.

Лана безумно на них злилась. Особенно на мать. Гнев был так силён, что почти заглушал боль. Однако погасить её окончательно не мог. По крайней мере, – надолго. Боль сделалась способом существования Ланы. Боль и страх.

Интересно, как она сейчас выглядит? Лана никогда не была настоящей красавицей. Собственные глаза казались ей слишком маленькими, тёмные волосы – излишне тонкими, из таких никакую причёску не сделаешь, и приходилось носить их распущенными. Теперь её лицо, должно быть, покрыто синяками, порезами, запёкшейся кровью. Наверное, она похожа на персонаж фильма ужасов.

Где же дедушка? Мгновения перед аварией Лана худо-бедно помнила. Сама авария превратилась в мешанину расплывшихся образов и осколков пространства, вертевшихся вокруг, пока её тело болталось в кувыркающемся пикапе.

Всё это было странно. Бессмысленно. Дедушка просто исчез: только что сидел за рулём, – и вот его нет. Лана не помнила, чтобы он открывал дверь. Да и зачем старику выпрыгивать на полном ходу из машины?

Бред какой-то. Невероятно.

Одно Лана знала точно: дедушка не предупредил её ни полсловом. Он исчез в мгновение ока, после чего пикап рухнул в пересохшую балку.

Очень хотелось пить. Ближайшим местом, где она могла напиться, было ранчо в миле от неё. Если бы только Лана могла выбраться на дорогу… Увы, это было бы почти невозможно даже при свете дня, даже будь она совершенно здоровой.

Девочка приподняла гудящую голову и посмотрела на пикап. Его силуэт темнел вверх колёсами всего в нескольких футах. Что-то проскользнуло по её шее. Лабрадор насторожился.

– Не подпускай ко мне никого, Патрик, – взмолилась Лана.

Пёс тявкнул, как делал всегда, находясь в игривом настроении.

– Хороший мальчик, но мне нечем тебя покормить. Я не знаю, что с нами будет.

Патрик лёг, положив голову на лапы.

– Полагаю, мама будет довольна. Просто счастлива, что спровадила меня сюда.

Она заметила сверкнувшие в темноте глаза, только когда лабрадор вскочил и зарычал так, как не рычал никогда в жизни.

– Что там, Патрик?

Зелёные глаза, казалось, парили во мраке сами по себе. Они смотрели прямо на неё. Вот они медленно моргнули и вновь открылись. Патрик лаял как сумасшедший и прыгал туда-сюда. Пума заворчала. Звук был хриплым, горловым.

– Убирайся! – завизжала Лана. – Уйди от меня!

Крик вышел жалким, слабым и испуганным собственной слабостью. Патрик метнулся было к Лане, потом, осмелев, прыгнул на пуму. Завязалась драка, сопровождавшаяся собачьим лаем, кошачьим рыком и прочими кошмарными звуками. Через полминуты всё было кончено. Глаза пумы вновь сверкнули в темноте, но теперь намного дальше. Мигнув напоследок, они исчезли.

Вернулся Патрик и тяжело опустился рядом с Ланой.

– Хороший мальчик, – заворковала она, – ты прогнал мерзкую пуму, да, мой смелый мальчик? Кто у нас хороший мальчик?

Патрик вяло шевельнул хвостом.

– Она тебя не поранила? Она не поранила моего мальчика?

Лана погладила пса здоровой рукой. Его загривок был мокрым и скользким. Не иначе кровь. Попыталась найти рану, лабрадор заскулил от боли. И тут она нащупала глубокий порез на его шее. Кровь вытекала толчками, а вместе с ней, с каждым биением сердца, вытекала и жизнь пса.

– Нет! Ты не можешь умереть! Не можешь!

Лана разрыдалась. Если Патрик умрёт, она останется в пустыне одна. Одна-одинёшенька, неподвижная. Вернётся пума. Вернутся грифы. Нет! Этого нельзя допустить, нельзя!

Она больше не могла удержать в себе свой страх. Он стал непереносимым, мешал рассуждать, мешал бороться.

– Мама, мама, мамочка! – в ужасе кричала Лана. – Хочу к маме! Помогите мне, кто-нибудь! Мама, прости меня, прости, я хочу домой! Хочу домой!

Она ревела навзрыд. Страх одиночества так возрос, что пересилил телесную боль. У девочки перехватило дыхание. Она осталась наедине со своей болью. И совсем скоро клыки пумы…

Патрик должен выжить. Он должен выжить. Он – это всё, что у неё осталось.

Лана, как могла, притянула пса к себе. Положила ладонь на его рану и прижала изо всех сил.

Она обязана остановить кровь.

Она должна удержать его.

Кровь продолжала сочиться сквозь пальцы.

Лана не отнимала руки, сосредоточив всю свою волю на том, чтобы не заснуть и сохранить жизнь другу.

– Хороший мальчик, – шептала она пересохшими губами.

Только бы не заснуть. Однако жажда, голод, боль, страх и одиночество сделали своё дело. Через какое-то время Лана провалилась в сон.

Её рука соскользнула с собачьей шеи.

Сэм, Квинн и Астрид провели большую часть ночи, обшаривая гостиницу в поисках Пита. Астрид смогла получить доступ к системе безопасности и сделала универсальную пластиковую карту-ключ, открывающую все двери отеля.

Они обыскали всё здание, но не нашли ни брата Астрид, ни кого-либо ещё. Добравшись до последнего номера, донельзя усталые, остановились. Барьер проходил прямо через него. Словно кто-то перегородил комнату стеной.

– Он разрезает телевизор, – сказал Квинн, взял пульт и нажал на красную кнопку.

Телевизор включился, но ничего не показывал.

– Хотелось бы мне знать, как это выглядит с другой стороны барьера, – проговорила Астрид. – У кого-то в номере заработало полтелевизора?

– Если так, они могли бы мне рассказать, выиграли «Лейкерс» или продули, – пошутил Квинн, но ни у кого, включая его самого, не было настроения смеяться.

– Вполне вероятно, что Пит, живой и здоровый, находится по ту сторону барьера, – сказал Сэм. – Может быть, даже со своей мамой, – добавил он.

– Я этого не знаю наверняка, – рявкнула Астрид. – Следовательно, должна исходить из того, что он где-то один, совершенно беззащитен, и помочь ему, кроме меня, некому, – она скрестила руки на груди и вся словно сжалась. – Извини. Боюсь, это выглядит так, будто я на тебя сержусь.

– Вовсе нет. Это выглядит так, как будто ты просто сердишься. Но не на меня. Вряд ли мы что-нибудь сегодня ещё сделаем, уже почти полночь. Думаю, нам лучше вернуться в тот большой номер.

Астрид вяло кивнула, Квинн встрепенулся, готовый сорваться с места.

Они вошли в номер-люкс. Там был широкий балкон, выходящий на море. Слева перспективу загораживал барьер, идущий, насколько они могли разглядеть, до самого горизонта. Стена, выросшая из здания отеля. Бесконечная стена.

В одной комнате номера стояла кровать исполинских размеров, во второй – две поменьше, застеленные бархатными покрывалами. Имелся также мини-бар с ликерами, пивом, лимонадом, орешками, «Сникерсами», «Тоблероном» и прочим в подобном роде.

– Чур, это комната мальчиков! – крикнул Квинн, рухнул ничком на одну из двух кроватей и почти мгновенно уснул.

Сэм и Астрид вышли на балкон, прихватив плитку «Тоблерона». Долго молчали.

– Как ты думаешь, что это? – наконец спросил Сэм.

Уточнять, что он имел в виду, не требовалось.

– Временами мне кажется, что я сплю и вижу сон, – ответила Астрид. – Странно, что до сих пор никого нет. Ведь должны уже были собраться военные, учёные, журналисты… Вдруг, из ниоткуда, вырастает стена, в городе исчезает куча народа, но почему-то не объявился ни один фургон с «тарелками» спутниковой связи.

Сэм уже думал об этом и пришёл к весьма неутешительному выводу. Интересно, Астрид тоже так считает?

Да, она считала так же.

– Знаешь, Сэм, по-моему, это не просто странная стена, отрезавшая нас с юга. Мне кажется, это круг, в центре которого – наш город. Скорее всего, мы отрезаны от всего мира. Вот почему никто не явился нам на помощь. Тебе так не кажется?

– Угу. Мы в мышеловке. Но почему? И куда делись те, кто старше четырнадцати?

– Понятия не имею.

Некоторое время Сэм молчал, не решаясь задать следующий вопрос, крутившийся у него в голове. Очень уж ему не хотелось услышать ответ.

– Как ты думаешь, что происходит с теми, кому исполняется пятнадцать? – пробормотал он наконец.

Астрид повернулась к нему. Её голубые глаза поймали его взгляд.

– Сэм, когда у тебя день рождения?

– Двадцать второго ноября. За пять дней до Дня благодарения. Через двенадцать дней. Нет, уже через одиннадцать. А у тебя?

– Нескоро, в марте.

– Март – это хорошо. А ещё лучше – июль. Или август. Впервые в жизни мне хочется быть младше. Как по-твоему, они остаются в живых? – торопливо спросил он, лишь бы Астрид не смотрела на него с такой жалостью.

– Да.

– Ты говоришь так потому, что действительно так считаешь, или просто хочешь, чтобы они оставались живыми?

– Да, – улыбнулась она. – Сэм…

– Что?

– Я ведь тоже была в том автобусе, помнишь?

– Смутно, – он рассмеялся. – Как же, мои пятнадцать минут славы!

– Ты был таким смелым, самым замечательным человеком, которого я когда-либо знала. И не я одна так думала. Ты стал героем всей школы. А потом вдруг… увял.

Сэм даже немного возмутился. Увял? Ничего он не увял! Или?..

– Просто у водителей школьных автобусов не так часто случаются инфаркты, – ответил он, и Астрид расхохоталась.

– Кажется, я знаю такой тип людей. Ты живёшь своей жизнью, но если где-то – беда, ты – тут как тут. Выходишь вперёд и делаешь то, что нужно. Вот как сегодня, на пожаре.

– Я, по правде сказать, предпочитаю ту часть, когда живу своей жизнью.

Астрид понимающе кивнула и произнесла:

– Однако на сей раз тебе не отвертеться.

Сэм перегнулся через перила, глядя на газон под балконом. По выложенной камнями дорожке бежала ящерица: рывок, остановка, ещё рывок, и ящерка исчезла в траве.

– Слушай, не жди от меня слишком многого, ладно?

– Хорошо, Сэм, – согласилась Астрид, хотя тон её говорил об обратном. – Завтра посмотрим, что удастся выяснить.

– И найдём твоего брата.

– И найдём моего брата.

Астрид отвернулась. Сэм понял, что не слышит рокота прибоя. Ветер был слишком слабым. Зато хорошо ощущался аромат цветов, растущих внизу, и солёный запах Тихого океана, совершенно не изменившийся.

Он сказал Астрид, что испуган, и это было правдой. Но помимо страха у него были и другие эмоции. Пустота слишком тихой ночи давила. Сэм чувствовал себя одиноким. Одиноким даже с Астрид и Квинном. Он знал то, о чём не подозревали они.

Всё изменилось настолько, что ему трудно было с этим примириться.

Всё было взаимосвязано, Сэм это чувствовал. То, что он сделал с отчимом, то, что случилось в его комнате или у маленькой поджигательницы со смешными косичками… Исчезновение тех, кому больше четырнадцати, и непроницаемый, невероятный барьер. Всё это – кусочки одной и той же головоломки.

Сюда же стоило отнести и мамин дневник.

Сэм был перепуган, потрясён и одинок. Впрочем, сегодня – менее одинок, чем все последние месяцы. Маленькая поджигательница раскрыла ему глаза. Он не единственный такой в городе.

Сэм вытянул руки и принялся рассматривать ладони. Розовая кожа, мозоли от постоянного натирания воском доски, линия жизни, линия судьбы. Ладонь как ладонь.

Как? Как это могло случиться? Что всё это значит? И если он тут не один такой, следует ли из этого, что в катастрофе виноват кто-то другой?

Сэм протянул руки к барьеру, будто собираясь его коснуться.

Впадая в панику, он может создавать свет. Может даже обжечь человеку руку.

Но барьер, исчезновения? Нет, на подобное он не способен.

Сэм облегчённо вздохнул. Он не виноват, он ничего не делал.

Кто-то другой – да. Кто-то или что-то.

Глава 8. 287 часов, 21 минута

– НЕ ВЕРТИСЬ, я же пытаюсь поменять тебе подгузник, – сказала Мэри Террафино малышке.

– Это не подгузник, – возразила егоза. – Подгузники у деток, а у меня – особенные штанишки.

– Ну, извините, – фыркнула Мэри. – Была не в курсе.

Она натянула на девочку её «особенные штанишки» и ласково улыбнулась. Бесполезно. Та ударилась в слёзы.

– Штанишки мне всегда меняет мамочка!

– Знаю, котёнок. Но сегодня, в порядке исключения, это сделаю я, хорошо?

У Мэри самой глаза были на мокром месте. Ещё никогда в жизни ей так сильно не хотелось плакать. Наступила ночь. Мэри с Джоном, её девятилетним братом, уже раздали все сырные крекеры и весь сок. Подгузники тоже подходили к концу. Детский сад не был рассчитан на то, что дети будут здесь ночевать, поэтому хозяйка имела только минимум необходимого.

В большей из двух комнат находилось двадцать восемь малышей, за которыми приглядывали Мэри, Джон и десятилетняя Элоиза, – ну и имечко, как из сказки! И хотя последняя возилась в основном со своим четырёхлетним братиком, это было неплохим подспорьем: остальные дети, ошеломлённые внезапно свалившейся на них ответственностью, просто оставляли им своих братьев и сестёр и убегали, не делая ни малейшей попытки помочь.

Мэри с Джоном разводили смесь для детского питания и наполняли бутылочки. В «питание» вообще пошло всё, найденное на кухне садика, а также то, что Джон стащил из окрестных магазинов. Они читали вслух сказки. Вновь и вновь ставили диски с детскими песенками.

Мэри уже, наверное, в миллионный раз повторяла: «Не волнуйтесь, всё будет в порядке». Ей приходилось обнимать одного малыша за другим, и она чувствовала себя конвейером по раздаче объятий.

А дети всё равно плакали и звали маму, то и дело слышались вопросы: «Когда придёт моя мамочка? Почему она меня не забирает? Где она?» Они капризничали и требовательно вопили: «Хочу к маме! Хочу домой! Сейчас же!»

У Мэри ноги подкашивались от усталости. Она рухнула в кресло-качалку и осмотрела комнату. Повсюду – детские кроватки и матрасики. Везде лежали, свернувшись клубочками, маленькие тела. Почти все уже спали, за исключением двухлетней девочки, всхлипывающей не переставая, и младенца, то и дело заходящегося в плаче.

Джон боролся со сном. Голова опускалась в дрёме всё ниже… ниже… потом он резко встряхивался, и его тугие кудряшки задорно подпрыгивали. Джон сидел в кресле напротив Мэри, покачивая на коленях импровизированную люльку, в действительности бывшую длинным цветочным горшком, позаимствованным в хозяйственном магазине.

Мэри перехватила взгляд брата и сказала:

– Какой же ты у меня молодец, Джонни!

В ответ мальчик слабо улыбнулся, и Мэри почувствовала, что сердце у неё сейчас разорвётся. Из глаз полились слёзы, в горле застрял комок.

– Хочу пи-пи! – объявил кто-то.

– Да-да, Кесси, пойдём, – отозвалась Мэри, определив, чей это голосок.

Ванная располагалась рядом с главной комнатой. Мэри отвела туда Кесси, подождала, прислонившись к стене, потом вытерла малышке попку.

– Попу мне всегда вытирает мама, – насупилась Кесси.

– Догадываюсь, лапочка.

– Мамочка тоже меня так называет.

– Лапочкой? Ясно. Хочешь, чтобы я называла тебя как-нибудь иначе?

– Нет. Я хочу, чтобы пришла мама. Я соскучилась. Я всегда её обнимаю, а она меня целует.

– Знаю, лапочка. Может быть, пока твоя мама не вернулась, тебя поцелую я?

– Нет! Только мама.

– Хорошо, хорошо. А теперь давай-ка обратно в постельку.

Уложив Кесси, Мэри подошла к Джону, взъерошила его рыжие кудри.

– Слушай, Джонни, у нас тут всё позаканчивалось. Боюсь, утром возникнут проблемы. Я должна пойти посмотреть, не удастся ли чего раздобыть. Ты один справишься?

– Ага. Я умею вытирать попы.

Мэри вышла на ночную, почти затихшую площадь. Некоторые дети спали на скамейках, другие – группками собрались под фонарями. Она заметила Говарда с бутылкой «Маунтин-Дью» в одной руке и бейсбольной битой в другой.

– Ты Сэма не видел?

– Зачем он тебе?

– Мы не можем одни с Джоном заботиться обо всех этих малышах.

– А тебя кто-то просил? – Говард дёрнул плечом.

Это было уже слишком. Мэри была высокой и сильной, Говард – низеньким и слабым, хотя и мальчишкой. Она подошла к нему вплотную и, глядя прямо в лицо, сказала:

– Слушай меня, мелкий червяк. Если я не позабочусь об этих детях, они умрут. Дошло? Они совсем ещё маленькие, их нужно кормить, водить в туалет и менять подгузники, а я, судя по всему, единственная здесь, кто это понимает. И в домах наверняка остались другие дети. Растерянные, голодные, перепуганные до смерти.

Говард попятился, воинственно приподнял биту, но потом опустил:

– А я что могу? – захныкал он.

– Ты? Ты – ничего. Где Сэм?

– Свалил.

– Чего?

– Ну, свалил. Ушёл вместе с Квинном и Астрид.

Мэри нахмурилась, чувствуя себя уставшей и отупевшей.

– Кто же здесь командует?

– Ты, похоже, решила, что если Сэм раз в два года строит из себя героя, то он тут самый главный командир?

Мэри тоже была в том автобусе два года назад, когда у водителя, мистера Коломбо, случился инфаркт. Она зачиталась тогда, не обращая внимания на происходящее, и оторвала взгляд от страницы, лишь почувствовав, что автобус резко вильнул. К тому времени, когда Мэри поняла, что случилось, Сэм уже сидел за рулём автобуса и подводил его к обочине.

В последующие два года он вёл себя тихо и незаметно, почти не участвуя в жизни школы. Мэри, как и все остальные, давно и думать забыла о Сэме и его подвиге.

И всё же она ничуть не удивилась тому, что во время пожара именно Сэм вышел вперёд. Мэри сердцем чувствовала, что если кому и командовать теперь ими, так это Сэму. Она даже рассердилась на него: ну где его носит, когда он так нужен?

– Тогда приведи ко мне Орка.

– Я не могу приказывать Орку, ты, сучка!

– Что ты сказал? – рявкнула Мэри. – Как ты меня назвал?

– Да я ничего, Мэри, я так, – Говард судорожно сглотнул.

– Где Орк?

– Дрыхнет, наверное.

– Разбуди его. Мне нужна помощь. Я уже засыпаю на ходу. Мне нужно ещё по крайней мере два человека, умеющих заботиться о малышах. Нам требуются подгузники, бутылочки, соски, крекеры и галлоны молока.

– А я-то тут при чём?

– Не знаю, Говард, – обречённо сказала Мэри. – Может быть при том, что ты ещё не конченая скотина? Или при том, что ты хочешь быть порядочным человеком?

Ответом ей был скептический взгляд и насмешливое хрюканье.

– Смотри, Говард, другие дети слушаются Орка, так? Они его боятся. Всё, что я хочу от Орка, это чтобы он вёл себя как Орк.

Говард задумался. Мэри почти наяву видела, как вращаются ржавые шестерёнки в его башке.

– Ладно, забудь. Когда вернётся Сэм, я с ним поговорю.

– Ну, да, он же у нас великий герой! – голос Говарда буквально сочился ядом. – Но постой! Куда же он делся? Ты его видишь? Я не вижу.

– Ты будешь мне помогать или нет? Мне пора возвращаться в садик.

– Ну, ладно, принесу я тебе подгузники. Только смотри, Мэри, не забудь потом, кто тебе помогал. Отныне ты работаешь на нас с Орком.

– Я забочусь о маленьких детях. Если я на кого и работаю, так это на них.

– Вот я и говорю, чтобы ты запомнила получше, кто оказался рядом, когда тебе понадобилась помощь, – Говард развернулся и с важным видом потопал прочь.

– Два бебиситтера и еда! – крикнула Мэри ему вслед и вернулась в детский сад.

Трое малышей плакали, их рёв подхватили остальные. Джон, как сомнамбула, бродил от кроватки к кроватке.

– Я вернулась. Иди спать, Джонни.

Мальчик свалился, где стоял. Мэри показалось, что брат уснул, ещё не опустившись на пол.

– Ну-ну, не плачь, – сказала она, склоняясь над хнычущим малышом. – Всё будет хорошо.

Глава 9. 277 часов, 06 минут

СЭМ УСНУЛ не раздеваясь и проснулся слишком рано.

Ночь он предпочёл провести на диване в гостиной номера-люкса, по опыту ночёвок на пляже зная, что Квинн разговаривает во сне.

Открыв глаза, он увидел худенький силуэт на фоне солнца. Астрид. Она стояла у окна, глядя на Сэма. Он торопливо вытер рот о наволочку.

– Извини, слюна…

– Не хотелось тебя будить, но ты только взгляни на это.

Из-за городских зданий и гряды холмов вставало солнце. Его лучи, сверкающие на воде, не могли разогнать серую муть барьера. Стало видно, что в дали тот изгибался, точно стена, поднявшаяся из океанских глубин.

– Интересно, какой она высоты? – подумал вслух Сэм.

– Я могла бы посчитать. Надо измерить расстояние от основания стены до некоторой точки на земле, затем нарисовать угол и… ладно, неважно. Навскидку в ней минимум двести футов. Мы на третьем этаже, обзор хороший, а края не видать. Если он вообще есть, этот край.

– Как это, нет края?

– Мало ли. Не принимай всё, что я говорю, всерьёз. Я просто размышляю.

– Размышляешь? Тогда продолжай размышлять, но, пожалуйста, так, чтобы я слышал.

– Хорошо, – Астрид пожала плечами. – Края может и не быть. Что если это не стена, а купол?

– Но я вижу небо, – возразил Сэм. – Облака, вон, плывут.

– Верно. Тогда представь, что у тебя в руке осколок чёрного стекла. Что-то вроде большой и тёмной линзы для солнечных очков. Если ты наклоняешь её в одну сторону, – она матовая, наклоняешь в другую – она становится похожей на зеркало. Если хорошенько присмотреться, тебе покажется, что ты видишь, как преломляется свет. Всё зависит от угла зрения и…

– Вы слышите? – раздался вдруг голос Квинна.

Тот появился неожиданно, причём, – почёсываясь со сна, как мартышка.

– Двигатель, – сказал Сэм, прислушавшись. – Совсем рядом.

Они выскочили из номера, прогрохотали по лестнице, пулей вылетели из отеля и бросились за угол, к теннисным кортам.

– Это Эдилио, наш новичок, – сказал Сэм.

В открытой кабине маленького жёлтого экскаватора действительно сидел Эдилио Эскобар. Маневрируя, он подъехал к барьеру, опустил ковш, потом поднял его. В ковше была земля пополам с травой.

– Он хочет прокопать путь наружу! – воскликнул Квинн, бросился к экскаватору и запрыгнул в кабину.

Эдилио от неожиданности подскочил, но взял себя в руки, улыбнулся и, заглушив двигатель, сказал;

– Привет, ребята. Думаю, вы тоже заметили эту штуковину? – он ткнул большим пальцем в сторону барьера. – Кстати, не прикасайтесь к нему.

– Ага, мы уже поняли, – уныло кивнул Сэм.

Эдилио вновь запустил двигатель и выкопал ещё три ковша земли. Затем спрыгнул вниз, взял лопату и отгрёб последние дюймы почвы, остававшейся у самого барьера.

Барьер продолжался и под землёй.

Работая втроём, Эдилио, Сэм и Квинн, где экскаватором, где лопатами, выкопали яму глубиной пять футов. Барьер не кончался. Но Сэм не собирался сдаваться. Должен же быть у стены конец? Обязательно должен. Дальше начиналась неподдающаяся лопате скала, каждая новая порция грунта была всё меньше и меньше.

– Надо бы попробовать отбойным молотком, – пробормотал он. – Ну, или ломом.

Только тут Сэм обнаружил, что возится в яме один. Остальные просто стояли, глядя на него сверху вниз.

– Да, можно будет попробовать, – наконец сказал Эдилио, наклонился и протянул Сэму руку, помогая вскарабкаться наверх.

Выбравшись, Сэм отшвырнул лопату и отряхнул джинсы.

– В любом случае, Эдилио, твоя задумка была отличной.

– Да и ты на пожаре не сплоховал, – ответил тот. – Спас хозяйственный магазин и детский садик.

Однако Сэм был не расположен сейчас думать о том, кого и что он спас или, наоборот, не спас.

– Без тебя, Эдилио, я бы не сохранил ничего, даже собственной задницы. Ну, и без Квинна с Астрид, конечно тоже, – торопливо прибавил он.

– А откуда ты здесь взялся? – Квинн пристально посмотрел на Эдилио.

Тот вздохнул, прислонил лопату к барьеру, утёр пот со лба и, оглядев ухоженную территорию отеля, сказал:

– Моя мама здесь работает.

– И кем же? – ухмыльнулся Квинн. – Неужто менеджером?

– Она горничная, – невозмутимо ответил Эдилио.

– Правда? А где ты живёшь?

– Там, – Эдилио махнул в сторону барьера. – В трейлере, в двух милях от автострады. С папой и двумя младшими братьями. Они подхватили какой-то вирус, и мама наказала им сидеть дома. Мой старший брат, Альваро, сейчас в Афганистане.

– Он военный?

– Спецназовец, – гордо улыбнулся Эдилио. – Элита.

Невысокий Эдилио стоял так прямо, что казался выше ростом, чем на самом деле. У него были очень тёмные, почти без белков глаза, взгляд – мягкий, но бесстрашный. А кисти рук – загрубелые, в шрамах, словно принадлежали другому человеку. Он держал их несколько на отлёте, развернув ладони, будто собирался что-то ловить. Эдилио выглядел очень спокойным и в то же время – готовым действовать немедленно.

– Вся эта затея – ерунда, если хорошенько подумать, – сказал Квинн. – Люди по ту сторону барьера уже наверняка в курсе. Не могли же они не заметить, что мы вдруг оказались за стеной?

– Ну и к чему ты это? – спросил Сэм.

– А к тому. У них там куда лучшее оборудование, чем у нас, так? Они могут выкопать яму какой хочешь глубины. Или обойти стену. Или перелететь через неё. Мы же тут просто дурака валяем.

– Ты не знаешь, насколько глубоко или высоко протянулся барьер, – заметила Астрид. – Нам кажется, что его высота – футов двести, но это может быть оптической иллюзией.

– Над, под, вокруг или сквозь, но путь должен быть, – сказал Эдилио.

– Вот-вот. Именно так ваша семейка и перебралась через границу Мексики, да? – осклабился Квинн.

Сэм и Астрид в изумлении уставились на него. Эдилио выпрямился ещё больше и, несмотря на то, что был ниже Квинна на шесть дюймов, словно бы взглянул на него сверху вниз.

– Из Гондураса. Вот откуда перебралась моя семья. Они проехали всю Мексику, прежде чем достигли этой границы. Здесь мама работает горничной, отец – батрачит на ферме. Мы живём в трейлере и ездим на старом грузовичке. У меня до сих пор сохранился лёгкий акцент, потому что испанский я выучил прежде английского. Ещё что-нибудь тебя интересует?

– Да я ничего такого не имел в виду, амиго, – сдал назад Квинн.

– Вот и прекрасно.

Эдилио вовсе не угрожал ему, нет. В любом случае, Квинн был на добрых двадцать фунтов тяжелее него. Однако спасовал именно он.

– Нам надо идти. Мы ищем младшего брата Астрид, – пояснил Сэм Эдилио. – Он… в общем, ему требуется присмотр. Астрид думает, что Пити мог быть на АЭС.

– Мой папа работает там инженером, – сказала Астрид. – Но до АЭС отсюда десять миль.

Сэм задумался, не пригласить ли Эдилио пойти с ними. Квинн наверняка разозлится. В последнее время он стал сам не свой. Не то чтобы это было так уж удивительно, учитывая произошедшее, однако состояние друга беспокоило Сэма. С другой стороны, именно Эдилио выручил его на пожаре. Не потерял головы и начал действовать.

Решение приняла Астрид:

– Эдилио, не хочешь пойти с нами?

Тут уже уязвлённым себя почувствовал Сэм. Неужели она думает, что он сам не сможет обо всём позаботиться? Зачем ей этот Эдилио?

Астрид, перехватив взгляд Сэма, закатила глаза.

– А я-то надеялась, что мы пустимся в путь без мужского позёрства.

– Я вовсе не позёр.

– Как вы собираетесь туда попасть? – спросил Эдилио.

– Я не уверен, что нам стоит садиться за руль, если ты об этом, – сказал Сэм.

– Возможно, я могу кое-что вам предложить. Не настоящая машина, конечно, но всё лучше, чем топать пешком десять миль.

И он провёл их в гараж, находившийся за раздевалкой бассейна. Поднял ворота. Внутри стояли два гольф-кара с логотипами «Вершин».

– Садовники и охранники пользуются ими, чтобы объезжать поле для гольфа на той стороне дороги.

– А ты сам когда-нибудь водил этот драндулет? – спросил Сэм.

– Ага. Мой папа иногда нанимается для обслуживания полей для гольфа. Тогда я ему помогаю.

Дело принимало иной оборот. Даже Квинн внял голосу рассудка, нехотя буркнув:

– Окей. Но вести будешь ты.

– Мы можем проехать по дороге прямо к автостраде. Первый поворот направо, – предложил Сэм.

– Ты не хочешь проезжать через центр города, – заметила Астрид. – Не хочешь, чтобы ребята опять подходили к тебе и спрашивали, что им делать.

– А ты собираешься добраться до электростанции? – спросил Сэм. – Или желаешь полюбоваться, как я распинаюсь перед ними, говоря, что им нечего бояться, кроме самого страха?

Астрид засмеялась. На взгляд Сэма, её смех был самым замечательным звуком на свете.

– Ага, запомнил! – воскликнула она.

– Запомнил. Рузвельт. Великая Депрессия. Я, иногда, если напрягусь, даже таблицу умножения могу осилить.

– Оборонительный юмор, – поддразнила Астрид.

Миновав автостоянку, они выехали на дорогу, затем резко свернули вправо, на узкий недавно проложенный участок. Гольф-кар с трудом, чуть ли не со скоростью пешехода, взбирался на холм. Вскоре они увидели, что дорога упирается в барьер. Остановив машинку, мрачно уставились на остаток дорожного полотна.

– Это как в мультике про Дорожного Бегуна, – сказал Квинн. – Если ты нарисуешь туннель, мы проедем, а Вайл И. Койот врежется в стенку.

– Ну, хорошо. Возвращаемся. Только давайте поедем по окраине, не заезжая на площадь, – попросил Сэм. – Надо же нам, в конце концов, найти Пита. Не хочу я тратить время на болтовню.

– Да. Они ещё могут и машину у нас угнать, – добавил Эдилио.

– Тоже верно.

– Стой! – завопила вдруг Астрид, и Эдилио ударил по тормозам.

Астрид спрыгнула с сиденья и подбежала к чему-то, белеющему у обочины. Опустилась на колени, подняла с земли прутик.

– Это чайка, – сказал Сэм, заинтригованный, что же могло привлечь внимание Астрид. – Наверное, ударилась в барьер.

– Может быть. Ты лучше сюда посмотри, – она прутиком приподняла птичье крыло.

– Ну?

– Лапка перепончатая, тут всё верно. Но когти! Когти как у хищной птицы, вроде ястреба или орла.

– Ты уверена, что это чайка?

– Мне нравятся птицы. То, что мы видим, – неправильно. Чайкам не нужны когти, поэтому когтей у них нет.

– Значит, это чайка-уродец, – фыркнул Квинн. – Ну? Едем мы или нет?

– Всё равно, это ненормально, – Астрид встала с колен.

– Астрид, у нас тут черт знает что творится, а тебя беспокоят птичьи пальчики? – Квинн хохотнул.

– Эта птица или случайный мутант, – проговорила Астрид, – или внезапно возникший новый вид. Результат эволюции.

– Ещё раз спрашиваю: и что? Какое нам дело? – продолжал выступать Квинн.

Астрид определённо хотела что-то сказать, но передумала и покачала головой, словно удерживая саму себя.

– Неважно, Квинн. Как ты сам сказал, у нас тут в самом деле творится чёрт-те что.

Они снова забрались в гольф-кар и поехали дальше со скоростью двенадцать миль в час. Свернули на Третью улицу, срезали угол, объезжая центр города, и двинулись по Четвёртой, – тихой, тенистой, запущенной и самой старой улице, по соседству с домом Сэма.

Машины, которые попадались им по пути, либо были припаркованы, либо попали в аварию. Из людей им встретились только двое детей, переходивших улицу. Один раз вроде бы услышали звуки работающего телевизора, но быстро сообразили, что это – видео.

– Ну, хоть электричество есть, – заметил Квинн. – По крайней мере, видики они у нас не отняли. MP3-плееры тоже должны работать, пусть и без доступа к интернету. Так что музыка останется с нами.

– «Они», – повторила Астрид. – Мы начали с «Бога» и перешли к «ним».

Гольф-кар добрался, наконец, до автострады, и Эдилио остановил машину.

– Ну, ничего себе! – воскликнул Квинн.

Автостраду перегораживала фура «UPS». Её прицеп отвалился и лежал на боку, точно сломанная игрушечная машинка. Тягач вылетел на обочину, в него врезался «Крайслер» с откидным верхом. Кабриолету не повезло: столкновение было лобовым, так что он сложился чуть ли не вдвое и сгорел.

– Водители исчезли, и тот, кто вёл фуру, и тот, кто сидел в легковушке, – прокомментировал Квинн.

– По крайней мере, никто не пострадал, – сказал Эдилио.

– Если только в машине не было детей, – резонно возразила Астрид.

Проверять они не решились. Выжить в такой аварии было невозможно. Никому не хотелось увидеть маленькое обугленное тело на заднем сиденье.

Шоссе было четырёхполосным, – по две полосы в каждом направлении, – неразделённым по осевой линии, зато с поворотным рядом. Обычно здесь даже ночью стоял слитный гул машин. Теперь всё было тихо и недвижимо.

– Не могу отделаться от чувства, что в нас вот-вот врежется здоровенный грузовик и размажет по бетону, – поёжился Эдилио.

– Я бы уже, кажется, и это за счастье почёл, – буркнул Квинн.

Эдилио нажал на педаль, электрический моторчик заурчал, и они, обогнув перевёрнутый прицеп, выехали на автостраду.

Ощущения были жутковатыми. Гольф-кар со скоростью средненького велосипедиста двигался по дороге, где ещё недавно ездили не ниже шестидесяти миль в час. Они проползли мимо мастерской по ремонту глушителей и автосервиса Jiffy Lube, мимо приземистого офисного здания с вывесками адвокатской и бухгалтерской фирм. Часто попадались автомобили, съехавшие с автострады и врезавшиеся в припаркованные машины. Один кабриолет влетел в витрину химчистки. Одежда в полиэтиленовых пакетах завалила капот и кабину.

Всё окутывала кладбищенская тишина, лишь слегка разгоняемая мягким шорохом шин гольф-кара и натужным жужжанием его электромотора. Слева тянулся город, справа – гребень крутых холмов, тоже своего рода стена, огораживающая Пердидо-Бич. Сэма поразила мысль, что город изначально был ограждён: с севера и востока – горами, с юга и запада – океаном. Единственным путём сюда и отсюда была эта дорога, такая тихая и безлюдная сейчас.

Впереди показалась заправка «Шеврон». Сэму почудилось там какое-то движение.

– Что думаете? – спросил он. – Остановимся?

– Может, у них еда имеется? Там же минимаркет, – подал голос Квинн. – Я есть хочу.

– Я бы предпочла ехать дальше, – сказала Астрид.

– А ты, Эдилио?

– Не хочется выглядеть параноиком, но кто знает, что нас там встретит? – Эдилио пожал плечами.

– Пожалуй, я тоже за то, чтобы проехать мимо, – сказал Сэм.

Эдилио кивнул и поехал по левой стороне дороги.

– Если там будут дети, мы улыбаемся, машем им руками и говорим, что ужасно спешим, – добавил Сэм.

– Так точно, сэр! – гаркнул Квинн.

– Не горячись. Мы ведь проголосовали.

– Ну да, проголосовали.

На заправке определённо кто-то был. Лёгкий ветерок гнал им навстречу рваную упаковку от «Доритос», эдакое ало-золотое перекати-поле. На обочину вышел один подросток, за ним другой. Первым оказался Коржик, второго Сэм не знал.

– Здорово, Коржик, – поприветствовал Сэм, когда они подъехали ярдов на двадцать.

– Здорово, Сэм, – отозвался тот.

– Мы ищем младшего брата Астрид.

– Стойте, – сказал Коржик.

В руке он держал металлическую бейсбольную биту. Второй мальчишка помахивал крокетным молотком с зелёными полосками.

– Прости, чувачок, но мы на задании. Пересечёмся попозже.

Сэм махнул рукой, Эдилио надавил на педаль. Ещё пара футов, и они проедут.

– Остановите их! – вдруг заорал кто-то.

От заправки к ним бежал Говард, позади нёсся Орк. Коржик преградил путь гольф-кару.

– Не останавливайся, – прошипел Сэм Эдилио.

– Осторожно, парень! – крикнул тот Коржику, успевшему в последнюю секунду отпрыгнуть в сторону.

Пацан с молотком размахнулся, деревянная рукоятка ударила о стальную стойку, поддерживавшую навес кара. Оголовье молотка отвалилось и едва не угодило Квинну по макушке.

– Ты мне чуть башку не проломил, дебил! – завопил тот, когда они проехали мимо.

Гольф-кар уже отъехал футов на тридцать.

– Задержите их, идиоты! – заорал Орк.

Коржик был увальнем, зато второй мальчишка – мелким и шустрым. Он бросился вдогонку, за ним поспешили Говард и Орк. Говард легко обогнал тяжеловесного и медлительного Орка.

– Лучше остановитесь! – тяжело сопя орал мальчишка с рукояткой молотка, бежавший рядом с гольф-каром.

– Лучше, говоришь? Не думаю, – ответил Сэм.

– Я тебя сейчас проткну этой палкой! – пригрозил явно выдохшийся пацан и сделал слабую попытку уколоть его острым концом обломившейся рукояти.

Сэм ловко поймал её, дёрнул, мальчишка споткнулся и растянулся на дороге. Сэм презрительно отшвырнул палку.

Однако Говард уже их догонял. Астрид и Квинн спокойно наблюдали, как тот, тяжело дыша, размахивает тощими руками, точно ветряная мельница. Оглянувшись, он вдруг понял, что Орк, безнадёжно отстав, прекратил бесполезное преследование.

– Говард, что ты вытворяешь? – ровным голосом спросил Квинн. – Бежишь за нашей машиной словно дворняжка. Ну, догонишь ты нас, и что делать будешь?

Говард, вняв доводам разума, притормозил.

– Прямо черепашьи гонки, – сказал ему Эдилио. – Глядишь, нас с тобой ещё в новостях покажут.

Его слова вызвали у остальных нервный смех, сразу, впрочем, сошедший на нет.

– За нами едет внедорожник. Быстро едет, – сказала Астрид. – Нам лучше свернуть на обочину.

– Не собираются же они нас давить, – возразил Квинн. – Даже Орк не настолько чокнутый.

– Неважно, что они, там, собираются или не собираются, Квинн. За рулём «Хаммера» – четырнадцатилетний мальчишка. Ты уверен, что хочешь встать на его пути?

Квинн поёжился:

– Из нас сделают отбивную.

Глава 10. 274 часа, 27 минут

«ХАММЕР» ВЫПИСЫВАЛ на дороге кренделя, но было ясно: их скоро нагонят.

– Едем дальше или сдаёмся? – Эдилио вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Ох, и надерут же они нам задницу! – заныл Квинн. – Надо было сразу остановиться! Я ж говорил, но нет!

«Хаммер» неумолимо приближался.

– Они сейчас в нас врежутся! – закричала Астрид.

Квинн выпрыгнул из гольф-кара и побежал. «Хаммер» рывком остановился, оттуда выскочили Коржик и Молоток и рванули за Квинном.

– Съезжай на обочину, – сказал Сэм, спрыгнул и тоже бросился вдогонку.

Квинн попытался перепрыгнуть через кювет, оступился и упал. Два хулигана нависли над ним прежде, чем он смог подняться. Сэм с разбегу прыгнул на Коржика и сбил его с ног.

Коржик плюхнулся на живот, выронил биту и полез на Квинна с кулаками. Сэм бросился к бите. Тем временем, Молоток, Эдилио и Квинн сцепились в драке. Впрочем, она быстро закончилась. Квинн с Эдилио встали на ноги, а незнакомый мальчишка остался лежать на земле. Однако ему на помощь уже спешили Орк и Говард.

Орк размахнулся и ударил Эдилио битой под колени. Тот упал как подкошенный. Сэм, крепко держа биту Коржика, встал между Эдилио и Орком и крикнул:

– Я не хочу с тобой драться!

– Знаю, – нагло ухмыльнулся Орк. – Со мной никто не хочет драться.

– Прекратите немедленно! – Астрид подбежала к ним. – Нам не нужно всей этой пакости.

Её кулаки были крепко сжаты, в глазах стояли слёзы, но выглядела она, скорее, рассерженной, чем испуганной.

– Отвали, Астрид, – между ней и Орком влез Говард. – Мой друг Орк желает проучить этого сопляка.

– Отвалить?! – рявкнула Астрид. – Как ты смеешь мне указывать? Ты… бесхребетное существо!

– Астрид, не вмешивайся, я сам с ними разберусь, – сказал Сэм.

Эдилио пытался выпрямиться, но он едва мог стоять.

– А чего так? Пусть она говорит, – неожиданно поддержал девочку Орк.

В крови Сэма бурлил адреналин, так что он едва понимал слова Орка, однако уяснив их, захлопнул рот. Астрид глубоко дышала. Её волосы растрепались, лицо покраснело. Справившись, наконец, с эмоциями, она сказала:

– Мы не хотим драки.

– Говори за себя, – проворчал Коржик.

– Послушайте, это какое-то безумие. Мы просто ищем моего брата.

– Идиота, что ли? – прищурился Орк.

– Он аутист, – резко поправила Астрид.

– Я и говорю, Питиот-идиот, – осклабился Орк, но дальше решил не заходить.

– Вы должны были остановиться, Сэмми, – Говард поцокал языком и печально покачал головой.

– А я им говорил! И меня же теперь побили, – Квинн зло махнул рукой на Сэма.

– Тебе лучше было послушаться своего приятеля, Сэм, – Говард удивлённо покосился на Квинна. – Я ведь предупреждал тебя вчера вечером, что забочусь о моём друге Орке.

– Заботишься о нём? Что ты имеешь в виду? – спросила Астрид.

– Вы должны выказывать уважение к Капитану Орку, вот что я имею в виду, – холодно ответил Говард.

– Капитан Орк? – Сэм едва удержался от смеха.

– Вот именно. Капитан, – вскинулся Говард, осмелевший в присутствии главаря. – Кто-то должен сделать шаг вперёд и взять ответственность на себя. Ты у нас занят по горло, насколько я понимаю, сёрфинг там, то да сё. Поэтому командовать будет Капитан Орк.

– Кем командовать? – спросил Квинн.

– Всеми вами. Чтобы не наделали глупостей.

– Ага, – кивнул Орк.

– Дети вламываются куда хотят и берут всё, до чего могут дотянуться, – продолжил Говард.

– Ага.

– А ведь ещё есть всякие молокососы, в смысле, – малявки, которым надо вытирать носы и менять подгузники. Наш уважаемый Орк проследил, чтобы о них позаботились, – Говард широко улыбнулся. – Можно сказать, утешил их. Ну, или хотя бы проследил, чтобы кто-нибудь это сделал.

– Так и есть, – согласился Орк, хотя по его тону было заметно, что он слышит обо всём этом впервые в жизни.

– Никто больше не захотел брать на себя ответственность. Это сделал Орк. Поэтому до возвращения взрослых, он – наш Капитан.

– Вот только они никогда не вернутся, – прибавил Орк.

– Совершенно верно, – поддакнул Говард. – Слышали, что сказал Капитан?

Сэм покосился на Астрид. С одной стороны, народ действительно надо было призвать к порядку. С другой, – Орк был последним, на которого пал бы выбор Сэма. С третьей, самому Сэму ужасно не хотелось этим заниматься.

Драка, считай, закончилась. Теперь, когда они стояли друг против друга лицом к лицу, сомнений в том, кто победит, не оставалось. Четверо на четверых, но среди хулиганья был Орк, который один шёл по меньшей мере за троих.

– Мы просто хотим найти малыша Пита, – наконец произнёс Сэм, проглатывая обиду.

– Да? Когда что-нибудь ищешь, лучше не торопиться, – осклабился Говард.

– Вы просто хотите отнять у нас гольф-кар.

– Ну, а я о чём толкую? – Говард смиренно развёл руками.

– Считайте, это что-то вроде налога, – добавил Молоток.

– Именно! – согласился Говард. – Налог.

– А ты откуда? – спросила Астрид у Молотка. – В нашей школе я тебя не видела.

– Я из «Академии Коутс».

– Моя мама работает там ночной медсестрой, – сказал Сэм.

– Работала, – уточнил мальчишка.

– Ну и зачем ты к нам явился? – продолжала допытываться Астрид.

– Не сошёлся с тамошними характером, – небрежно хохотнул Молоток, но эффект был подпорчен тенью страха в его глазах.

– А взрослых у вас там не осталось? – с надеждой поинтересовался Сэм.

– Уси-пуси, Сэмми хочет к мамочке, – ухмыльнулся Говард.

– Забирайте гольф-кар, – сказал Сэм.

– Вот только не надо на меня так смотреть, чувак. Я же тебя насквозь вижу, Сэм-Школьный-Автобус. Сэм-Пожарный. Сперва корчишь из себя героя, а потом исчезаешь, так? Приходишь и уходишь. Вчера все только и спрашивали: «Где Сэм? Где Сэм?», и я вынужден был сказать: «Народ, Сэм свалил с Астрид-Гением, потому что Сэму не по душе общество таких серых личностей, как мы с вами. Он предпочёл компанию своей подружки-блондинки».

– Она вовсе не моя подружка, – возразил Сэм и тут же пожалел об этом.

Говард захохотал, довольный своей провокацией.

– Послушай, Сэм, пока ты делал вид, что слишком хорош для нашего маленького мирка, мы с Капитаном Орком и наши парни всегда были рядом с народом. Так что уйди, не стой у нас на пути.

Сэм почувствовал взгляды Астрид и Квинна, явно ждавших, что он сейчас примется спорить с Говардом. Вот только к чему? Ведь он действительно знал, что дети на площади ждали от него помощи, тут Говард был прав. Однако Сэм предпочёл сбежать. Поиск брата Астрид – это лишь повод.

– Мне всё это надоело, – прорычал Орк.

– Окей, Сэмми, – улыбнулся Говард. – Давайте, ищите своего мелкого Питиота, но не забудьте и о подарочке Капитану Орку, который теперь управляет УРОДЗ. Так-то чувачок.

– Чем-чем управляет? – переспросила Астрид.

– Моя идея, – Говарда прямо-таки распирало от гордости. – УРОДЗ. У-РОДЗ. Улица Радиоактивных Отходов – Детская Зона. Никого, кроме детей, – он рассмеялся, если, конечно, эти звуки можно было назвать смехом. – Не дёргайся, Астрид. Просто УРОДЗ. Усекла?

Когда Лана открыла глаза, день жарко светил ей в лицо. В небе продолжали кружить зловещие крылатые тени, то и дело перекрывая солнце. Грифы наблюдали и ждали, уверенные, что еда никуда от них не денется.

Её язык так распух, что едва ворочался во рту, сделавшись похожим на кляп. Губы потрескались. Она умирала. Лана повернула голову в поисках несчастного пса. Он должен был лежать рядом с ней. Лабрадора нигде не было. Вдруг до неё донёсся заливистый лай.

– Патрик!

Пёс, весёлый и довольный подбежал к ней и принялся прыгать, предлагая встать и поиграть с ним. Здоровой рукой Лана ощупала его шею. Шерсть заскорузла от запёкшейся крови. Попыталась найти место, где была рана. Там обнаружилась лишь подсохшая корочка. Кровь не текла, а судя по поведению Патрика, пёс никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Может, ей всё это приснилось? Да нет, шерсть-то в крови.

Лана сосредоточилась, пытаясь вспомнить то, что было перед тем, как на неё навалился сон. Может, она молилась и произошло чудо? Но Лана не помнила, чтобы молилась. Она была не тем человеком, который находит утешение в молитвах.

Значит, это сделала она сама? Каким-то образом исцелила Патрика? Лана чуть не рассмеялась. Она явно бредит или сошла с ума. Навоображала всякого.

Свихнулась от боли, жажды и голода. Короче, спятила.

Вдруг она почувствовала какую-то вонь. Запах был сладковатым и противным. Лана скосила глаза на правую руку. Кожа над переломанными костями натянулась и потемнела, почти чёрная кромка сменялась грязноватой прозеленью. Запах был очень скверным.

Борясь с подступившим ужасом, Лана сделала несколько медленных, судорожных вдохов. Она слышала о гангрене. Если в тканях не циркулирует кровь, они отмирают и начинается гангрена. Её рука умирала, воняя сгнившим мясом.

В нескольких футах приземлился гриф и, склонив голову на длинной голой шее, уставился на девочку глазками-бусинками. Грифу был хорошо знаком этот запах. Патрик залаял и кинулся на птицу. Та неохотно улетела.

– Перебьёшься, – прохрипела Лана, но слабость собственного голоса испугала её ещё больше.

Грифы до неё доберутся, обязательно доберутся.

Однако рядом был Патрик, совершенно выздоровевший после раны, казавшейся смертельной. Лана положила левую руку на свой перелом. Кожа под засохшей кровью была горячей и отёкшей. Она закрыла глаза и подумала: «Что бы ни случилось с Патриком, я хочу, чтобы это произошло и со мной. Я не хочу умирать, не хочу!»

Всё больше впадая в забытьё, она думала о доме. О своей комнате, о плакатах на стене, о ловце снов у окна, о подзабытых плюшевых зверушках в плетёной корзинке, о шкафе, лопавшемся от одежды, о коллекции азиатских вееров, которую все считали странной причудой.

Злость на родителей прошла. Лана по ним скучала. Больше всего на свете она хотела к маме. Ну, и к папе, разумеется. Он бы точно её спас.

Лане снились горячечные сны, полные картин, от которых перехватывало дыхание, а сердце билось как молот. Она чувствовала, что погружается в тонкую земную кору, тонкую кожицу, вроде оболочки воздушного шарика. Под ней находилось пространство, вихрящееся облаками и языками пламени. А там, далеко внизу ожидало чудовище. Что-то из детства, вроде буки, из-за которого она часто просыпалась в слезах по ночам.

Чудовище было грубо вытесано из живого камня. Хитрый, медлительный зверь с горящими чёрными буркалами. Внутри его билось сердце. Только оно не красное, а зелёное. Вдруг сердце треснуло, словно яйцо, и оттуда вырвался ослепительный жгучий свет.

Лана проснулась от собственного крика и резко села, как всегда, когда ей снился кошмар.

Она села.

Боль была ужасной. Голова гудела, спина разламывалась, а её… Лана уставилась на правую руку и тут же обо всём забыла, даже дышать перестала. Забыла о боли в голове, спине и ноге. Потому что рука не болела.

Рука была прямой. Вновь сделалась ровной, нормальной рукой от локтя и до запястья. Гангренозные пятна пропали, запах смерти исчез. На коже оставалась запёкшаяся кровь, но это была сущая чепуха.

Лана подняла дрожащую правую руку. Рука двигалась. Медленно сжала кулак. Пальцы слушались.

Это было невероятно. Невозможно. Она столкнулась с тем, чего не могло быть.

Однако боль не лжёт. Прежде рука болела, а теперь – нет, если не считать тупого пульсирования.

Лана положила левую ладонь на вывихнутую ногу. Дело оказалось не быстрым, и потребовалось немало времени. Она ослабела от голода и жажды, но упорно продолжала удерживать ладонь на месте. Чудо произошло лишь где-то через час. Лана Арвен Лазар встала.

Два грифа опустились на перевёрнутый пикап.

– Боюсь, птички, вы ждали напрасно, – сказала она им.

Глава 11. 273 часа, 39 минут

СЭМ, КВИНН, ЭДИЛИО и Астрид шли по дороге, а вслед им неслись оскорбления и насмешки.

– Мальчики, с вами всё в порядке? – спросила Астрид.

– Конечно, – отозвался Квинн. – Если не считать здоровенного синяка на спине и того, что мне намяли бока ни за что, ни про что. А так я в полнейшем порядке. Это был классный план, Сэм, чувак. Всё прошло как по маслу. У нас отняли гольф-кар, избили и унизили.

Сэм подавил желание накричать на друга. В конце концов, Квинн был прав. Сэм проголосовал за то, чтобы не останавливаться, и они за это поплатились.

Слова Говарда жалили, точно осы. Как будто этот мелкий червяк содрал с Сэма кожу, показав всему миру, каков он на самом деле. Сэм вовсе не считал себя лучше других, но ведь он действительно не пожелал выйти вперёд. У него имелись на то причины, однако теперь они казались несущественными, по сравнению со стыдом перед друзьями, от которого сгорал Сэм.

– Со мной всё хорошо, не о чем говорить, – ответил Эдилио Астрид. – Боль уже проходит.

– Ну да, ну да, выпендривайся и дальше, Эдилио, – усмехнулся Квинн. – Может, тебе нравится, когда тебя лупят, а мне нет. И теперь, значит, нам надо пешком топать на АЭС, чтобы найти сопляка, который даже не понимает, что потерялся?

Сэм сдержал гнев и сказал, как можно спокойнее:

– Квинн, тебя никто туда идти не заставляет.

– Не заставляет, говоришь? – Квинн схватил его за плечо. – То есть, ты хочешь, чтобы я отвалил?

– Вовсе нет. Ты – мой лучший друг.

– Я – твой единственный друг.

– С этим не поспоришь, – признал Сэм.

– Всё, что я хочу понять, от кого тебе по наследству досталась корона? – спросил Квинн. – Ты ведёшь себя так, словно ты тут главный босс. С чего бы? Почему я должен слушаться твоих приказов?

– Я тебе ничего не приказывал, – сердито сказал Сэм. – Я вообще не хочу никому приказывать. Если бы хотел, стоял бы сейчас на площади и указывал остальным, что им делать. Квинн, если считаешь нужным, бери руководство на себя, – тихо добавил он.

– Я никогда не говорил, что хочу кем-то командовать, – фыркнул Квинн, немного остывая, мрачно посмотрел на Эдилио, потом перевёл настороженный взгляд на Астрид. – Просто всё это странно, брат. Прежде были только ты и я, верно?

– Ну, да.

– Мне просто хочется, чтобы мы взяли борды и отправились на пляж, чтобы все стало так, как раньше, – плаксиво продолжил Квинн и вдруг, словно его прорвало, принялся кричать: – Где все? Почему никто не приходит нам на помощь? Где мои родители?

Они двинулись дальше. Эдилио прихрамывал, Квинн, приотстав, бормотал что-то себе под нос. Сэм шагал рядом с Астрид, всё ещё смущённый её присутствием.

– Ты заставила Орка сдать назад, – сказал он. – Спасибо.

– Я занималась с ним математикой после уроков, – криво усмехнулась она. – Он меня немного стесняется. Но не стоит особо на это уповать.

Они шли посередине автострады. Было странно видеть жёлтую разделительную полосу у себя под ногами. Очень странно.

– Улица Радиоактивных Отходов – Детская Зона, – произнесла Астрид.

– Угу. А ведь название может прижиться, – сказал Сэм.

– В этом что-то есть. Тебе не кажется? Я имею в виду «Улицу Радиоактивных Отходов»?

– Намекаешь на аварию на АЭС? – Сэм пристально взглянул на Астрид.

– Сама не знаю, на что я намекаю, – пожала она плечами.

– Но ты считаешь, что здесь есть связь? Взрыв атомного реактора или что-то в этом роде?

– Электричество не пропало, а Пердидо-Бич полностью обеспечивается электроэнергией с нашей АЭС. Следовательно, так или иначе, а электростанция работает.

– Слушайте, а чего мы пешком топаем? – Эдилио вдруг остановился.

– Потому что подонок Орк и его шестёрка Говард отняли у нас кар, – сказал Квинн.

– Посмотри-ка туда, чувак, – Эдилио показал на машину, съехавшую с дороги в кювет.

В велобагажнике стояли два велосипеда.

– Мне кажется неправильным брать чужие велики, – произнесла Астрид.

– Забей, – отмахнулся Квинн. – Неужели до сих пор не поняла? Вокруг нас – новый мир. УРОДЗ.

– Да, Квинн, я понимаю, – ответила Астрид, не сводя глаз с парящей над ними чайки.

Они сняли велосипеды. Квинн поехал с Эдилио, Астрид – с Сэмом. Её развевающиеся волосы щекотали его лицо. Сэм даже огорчился, когда они нашли ещё два велосипеда.

Прямо до АЭС автострада не доходила, пришлось свернуть на боковую дорогу. На повороте стояла сторожевая будка, путь преграждал красно-белый полосатый шлагбаум вроде тех, которые устанавливают на железнодорожных переездах. Они просто объехали его по обочине.

Дорога петляла между холмов, покрытых жухлой травой и желтыми полевыми цветами. Рядом с АЭС не было ни домов, ни иных зданий. Лишь сотни акров пустой земли вокруг. Крутобокие холмы, редкие деревья, луга и пересохшие ручьи.

Наконец, дорога свернула к скалистому побережью. От зрелища захватывало дух, однако прибой, обычно бурный, сегодня едва шелестел. Дорога то взбиралась вверх, то уходила вниз, прячась между холмами, затем вновь выныривала на открытое место, откуда был виден океан.

– Впереди будет ещё один пост охраны, – предупредила Астрид.

– Если там найдётся живой охранник, я его расцелую, – отозвался Квинн.

– Здесь всё просматривается и патрулируется, – продолжила Астрид. – АЭС охраняет чуть ли не настоящая армия.

– Охраняла, – поправил её Сэм.

Они подъехали к забору из сетки-рабицы с колючей проволокой поверху. Левая часть забор тянулась вниз, к скалам, правая – исчезала в холмах. Караулка здесь была куда более основательной и выглядела настоящим фортом, способным выдержать серьёзную атаку. Ворота представляли собой секцию всё той же рабицы. Наверное, чтобы их поднять, надо было нажать кнопку в караулке.

– И как нам перебираться? – спросила Астрид, разглядывая препятствие.

– Кто-нибудь перелезет через ворота, – ответил Сэм. – Камень, ножницы, бумага?

Мальчишки сыграли, и Сэм проиграл.

– Бумага? Ну, ты даёшь! – захихикал Квинн. – Прежде в первом туре ты всегда начинал с ножниц.

Сэм быстро вскарабкался по сетке, однако колючая проволока его задержала. Сняв рубашку, он накинул её поверх самого опасного участка проволоки. Осторожно перекинул ногу и ойкнул, когда колючка ужалила в бедро. Перебравшись на ту сторону, он спрыгнул на землю, оставив рубашку висеть на воротах.

Кондиционеры в караулке работали на полную катушку, и Сэм сразу пожалел, что не забрал рубашку. Ряд цветных мониторов показывал дорогу, по которой они только что проехали, а также целый калейдоскоп окрестных ландшафтов: океан, скалы, холмы. На некоторых экранах были изображения дверей, защищённых кодовыми замками. В туалете Сэм заметил свисающий с крючка шнурок с электронным пропуском и повесил себе на шею.

В шкафу главной комнаты обнаружилась серо-зелёная военная куртка, на несколько размеров больше, чем ему было нужно. У стены – запертая стойка с автоматами и пистолетами. От неё пахло смазкой и серой. Сэм долго смотрел на оружие. Пистолеты против бейсбольных бит?

– Не ступай на этот путь, – пробормотал себе Сэм.

Он вышел и решительно прикрыл за собой дверь, однако ладонь немного задержалась на ручке. Сэм потряс головой. Нет. Время ещё не пришло.

Пока не пришло.

От сильного искушения его даже затошнило. Что с ним стало? Как он мог хоть на секунду подумать о таком?

Сэм нажал кнопку, открывая ворота.

– Чего так долго? – подозрительно спросил Квинн.

– Рубашку себе искал.

Электростанция была абсолютно пустой. Обширный, даже внушительный, комплекс зданий, похожих на склады, над которыми возвышались два огромных бетонных купола, напоминающих колокола.

Разговоры об АЭС сопровождали Сэма всю его жизнь. Иногда казалось, что здесь работает добрая половина жителей Пердидо-Бич. Ребёнком он постоянно слышал заверения о полной безопасности АЭС и не боялся атомной энергии. Однако сейчас, увидев всё своими глазами, почувствовал себя неуверенно: АЭС напомнила ему умного зверя, припавшего у подножия гор над морем, ощетинив загривок.

– Здесь хватит места для всего Пердидо-Бич, – проговорил Сэм. – Я никогда не видел АЭС вблизи и не представлял, насколько она велика.

– Напоминает собор Святого Петра, который я видел в Риме, – сказал Квинн. – Ох, и здоровенный же соборище! Смотришь на него и чувствуешь себя букашкой. Хочется встать на колени, просто на всякий случай.

– Глупый вопрос, но не угрожает ли нам радиация? – спросил Эдилио.

– Тут тебе не Чернобыль, – ехидно сказала Астрид. – У них даже градирен не было. Это две вон те большие башни. Сами реакторы находятся под куполами, поэтому если что случится, радиоактивные газы и пар останутся внутри.

– Не дрейфь, – Квинн с фальшивой дружелюбностью хлопнул Эдилио по плечу. – Не о чем беспокоиться. Хотя… это местечко прозвали «Улицей Радиационных Осадков». С чего бы, а? Ведь АЭС совершенно безопасна.

Квинн и Сэм знали, конечно, эту историю. Астрид, сжалившись над Эдилио, показала на один из двух куполов.

– Они немного разные по цвету, видишь? Это потому, что второй поновее. Тот самый, в который угодил метеорит. Почти пятнадцать лет назад. Сам подумай, каковы шансы, что это случится вновь?

– А каковы были шансы в первый раз? – пробурчал Квинн.

– Метеорит? – эхом повторил Эдилио и посмотрел на небо.

Солнце уже миновало зенит и стояло над водой.

– Маленький метеорит, двигавшийся с огромной скоростью, – пояснила Астрид. – Он пробил защитную оболочку ядерного реактора и проник дальше. На самом деле, нам повезло, что его скорость была столь высока.

Сэм увидел всё как наяву: космическая каменюка с огненным хвостом на невероятной скорости несётся к Земле и вдребезги разбивает бетонный купол.

– Почему повезло? – спросил Сэм.

– Метеорит вошёл в скалу, как гвоздь в доску, и унёс с собой девяносто процентов уранового топлива. На глубину около ста футов. Так что осталось, грубо говоря, заполнить бетоном кратер, запечатать его и восстановить реактор.

– Я слышал, один человек тогда погиб.

– Да, инженер. Полагаю тот, который работал в зоне реактора.

– Хочешь сказать, что под землёй теперь куча урана, и все считают, что никакой опасности нет? – скептически спросил Эдилио.

– Куча урана и кости того чувака, – сказал Квинн. – Добро пожаловать в Пердидо-Бич, наш девиз «Радиация? Какая радиация?».

Теперь их вела Астрид, много раз посещавшая АЭС с отцом. Она подошла к неприметной, безо всякой таблички двери в боковой бетонной плите турбинного зала. Сэм приложил электронный пропуск, замок щёлкнул, дверь открылась.

За ней обнаружилось похожее на пещеру помещение с крашеным бетонным полом и высоким потолком из перекрещенных двутавровых балок. Внутри стояли четыре огромных, больше локомотива, генератора. Шум был невообразимый.

– Это и есть турбины, – закричала Астрид, превозмогая ураганный рёв. – Расщепляясь, уран нагревает воду, которая превращается в пар. Пар поступает сюда, вращает турбины и производит электричество.

– Ты точно уверена, что это не гигантские хомячки, бегающие в колесе? – прокричал в ответ Квинн. – Что же, значит, меня неправильно информировали.

– Думаю, надо начать с этого зала, – крикнул Сэм и посмотрел на Квинна.

Тот, кривляясь, отдал ему честь.

Они разбрелись по турбинному залу. Астрид напомнила им, что Пити не придёт, сколько ни зови. Единственный способ найти малыша – это осмотреть каждый уголок и закоулок, куда может забраться маленький ребёнок.

Пита здесь не оказалось.

Астрид махнула им рукой, предлагая двигаться на выход. Лишь миновав две двери, они смогли нормально говорить.

– Идёмте в диспетчерскую, – сказала Астрид и повела их по сумрачному коридору.

Диспетчерская выглядела несколько допотопно и чем-то напоминала центр управления полётами НАСА: старомодные компьютеры, мерцающие экраны, бесконечные панели с бесконечными рядами переключателей, помаргивающих лампочек и древних портов для передачи данных.

На полу, покачиваясь взад и вперёд, сидел малыш Пит и играл в видеоигру с выключенным звуком.

Астрид не кинулась к брату. Если бы Сэма спросили, он бы сказал, что её лицо выглядит огорчённым. Она сразу как-то усохла, но заставила себя улыбнуться и подойти к мальчику.

– Пити, – позвала она так спокойно, словно брат никогда не терялся, словно всё это время они были вместе, и нет ничего странного в том, что одинокий ребёнок сидит на полу диспетчерской АЭС и играет в покемонов на «Гейм-Бое».

– Слава Богу, что пацана не занесло к реакторам, – сказал Квинн. – Если бы нам пришлось искать его там, я бы сказал твёрдое «нет».

Эдилио согласно кивнул.

Пит был веснушчатым четырёхлетним малышом с такими же светлыми, как у сестры, волосами. Миловидностью он походил на девочку. Он не выглядел ни заторможенным, ни глупым. Напротив, не знай вы его диагноза, решили бы, что перед вами нормальный, возможно даже очень умный малыш.

Однако когда Астрид его обняла, Пит никак на это не отреагировал. Только через минуту он поднял руку и отрешённо дотронулся до её волос.

– У тебя хоть было что поесть? – спросила Астрид, потом поправилась: – Ты голоден?

Разговаривая с Пити, она брала его личико в ладони, закрывала брату боковой обзор и отчасти уши, близко наклонялась и произносила слова ровным голосом, тщательно их проговаривая.

– Ты голоден? – повторила она медленно и твёрдо.

Пит моргнул, потом кивнул.

– Окей, – ответила Астрид.

Эдилио, сосредоточенно хмурясь и морща лоб, осматривал электронику диспетчерской, занимавшую целую стену.

– По-моему, всё выглядит нормально, – наконец объявил он.

– Извини, я запамятовал, ты у нас инженер-ядерщик или водитель гольф-кара? – скривился Квинн.

– Я просто смотрю на показания приборов, чувак. Зелёный – значит «всё в порядке», не согласен? – Эдилио подошёл к низкому изогнутому столу, на котором стояли три монитора, а перед ними – три потёртых вращающихся кресла. – А так я даже прочитать это не могу, – признался он, склоняясь к экрану, – сплошные цифры и символы.

– Схожу в комнату отдыха, поищу что-нибудь поесть для Пити, – сказала Астрид.

Однако стоило ей направиться к двери, как Пит захныкал. Звук был жалобным, словно скулил щенок. Астрид умоляюще посмотрела на Сэма:

– Обычно он даже не замечает меня. Терпеть не могу его покидать, когда он пытается общаться.

– Я схожу за едой, – кивнул Сэм. – Что он любит?

– От шоколадки, по крайней мере, никогда не откажется. Он… – Астрид хотела что-то добавить, но передумала.

– Ладно, чего-нибудь найду.

Эдилио подошёл к настенному плазменному экрану, казавшемуся здесь самым современным оборудованием. Квинн, плюхнувшись в кресло, тоже уставился на экран, вертясь туда-сюда:

– Слушай, Эдилио, поищи другой канал, этот какой-то нудный.

– Это карта, – пояснил тот. – Вот Пердидо-Бич. И ещё небольшие городки за холмами. Они тянутся до самого Сан-Луиса.

Карта светилась голубым, белым и розовым. В центре её краснело пятно, похожее на яблочко мишени.

– Розовый цвет обозначает область, куда в случае аварии выпадут радиоактивные осадки, – пояснила Астрид. – Красный – близлежащая зона, где радиационное загрязнение будет наиболее сильным. Всё рассчитывается исходя из розы ветров, рельефа местности, течений и такого прочего. Карта постоянно обновляется.

– То есть, красный и розовый означают опасность? – уточнил Эдилио.

– Да. Это шлейф, где радиоактивные осадки будут выше уровня нормы.

– Большая зона получается, – сказал Эдилио.

– Вообще-то, это странно, – Астрид подняла Пита на ноги и подошла к карте. – Никогда не видела, чтобы она так выглядела. Обычно шлейф уходит в глубь суши, поскольку ветры в основном дуют с моря, как вы знаете. Иногда он вытягивается до самой Санта-Барбары. Ну, или в сторону национального парка. Зависит от погоды.

Розовая зона на карте представляла собой идеальный круг, в центре которого находился красный кружок.

– Видимо, компьютеры не получают спутниковых данных о погоде, – предположила Астрид. – Поэтому они вернулись к настройкам по умолчанию: красная зона – десятимильный радиус, розовая – стомильный.

Сэм уставился на карту. Хоть и не сразу, но он нашёл на ней Пердидо-Бич, знакомые пляжи и другие места.

– Весь наш город в красной зоне, – заметил он, и Астрид кивнула. – Её граница доходит до южной окраины.

– Да.

Сэм покосился на неё, пытаясь понять, видит ли она то же, что и он.

– Она проходит прямо по «Вершинам».

– Да, – медленно повторила Астрид. – Именно так.

– Думаешь…

– Ага. Думаю, это чертовски странное совпадение: барьер идёт как раз по границе красной зоны. По крайней мере, насколько нам известно его местоположение. Однако мы не знаем, включает ли он красную зону целиком.

– Получается, произошла утечка радиации?

– Сомневаюсь, – Астрид покачала головой. – В таком случае здесь бы повсюду включились сирены. Но вот что странно… По-моему, причина и следствие поменялись местами. УРОДЗ отрезал компьютеры от данных о погоде, и те вернулись к режиму «по умолчанию». Сначала возник УРОДЗ, потом произошли изменения в карте, верно? Тогда почему барьер УРОДЗ точно повторяет границы карты, которую сам же и смоделировал?

– Я, наверное, слишком устал, – Сэм покачал головой и грустно улыбнулся. – Совершенно не врубаюсь, о чём ты толкуешь. Пойду лучше поищу еду.

Выйдя из диспетчерской, он направился по коридору в направлении, указанном Астрид. Оглянувшись, он увидел, что она продолжает сосредоточенно и хмуро смотреть на карту.

Астрид заметила взгляд Сэма, их глаза встретились. Она вздрогнула, точно он поймал её на чём-то предосудительном, и обняла Пита, будто стремилась его защитить. Тот же вновь с головой ушёл в игру. Астрид посмотрела вниз, глубоко вздохнула и решительно отвернулась.

Глава 12. 272 часа, 47 минут

– КОФЕ, – МЭРИ ПРОИЗНЕСЛА это слово так, словно оно было волшебным. – Мне нужен кофе.

Она находилась в тесной воспитательской комнате детского сада. Стояла перед раскрытым холодильником и высматривала что-нибудь, что можно предложить маленькой девочке, упорно отказывающейся есть. Мэри настолько устала, что чуть не валилась с ног. И тут увидела кофеварку. Мама, когда уставала, всегда варила себе кофе. Взрослые всегда варили кофе в таких случаях.

В ответ на её отчаянную мольбу о помощи, Говард притащил в садик упаковку подгузников… «Хаггис» для новорождённых. Ну и к чему они им? Ещё он принёс два галлона молока и крекеры. В качестве бебиситтера – отрядил Панду, ещё более бесполезного, чем младенческие подгузники. Мэри вынуждена была выгнать этого горе-помощника, услышав, что тот угрожает надавать тумаков плачущему трёхлетке.

Близнецы Энн и Эмма пришли сами. Людей всё равно катастрофически не хватало, однако благодаря сёстрам она смогла поспать часа два.

Проснувшись утром, вернее – уже в полдень, – Мэри долго не понимала, на каком она свете. В голове стоял такой туман, что в первые несколько секунд она даже не могла сообразить, где находится и сколько сейчас времени.

Мэри никогда не варила кофе, но много раз видела, как это делают другие. Со слипающимися глазами попыталась вспомнить. Нужна мерная ложечка и… фильтры.

Результата её первого опыта пришлось ждать долго. Мэри минут десять сидела за столом, тупо уставившись на кофеварку, и только потом сообразила, что забыла налить воду. Когда она это сделала, кофеварка изрыгнула облако пара. Зато уже через пять минут Мэри получила целый кувшин ароматного кофе.

Она налила себе кружку и осторожно сделала глоток. Напиток был очень горячим и очень горьким. Мэри не могла позволить себе разбрасываться молоком, поэтому просто положила две полных ложки сахара.

Попробовала. Стало получше. Не бог весть что, но пить можно.

С кружкой в руке Мэри вернулась в главную комнату. Как минимум шестеро детей плакали, им надо было сменить подгузники, а самых младших – снова кормить. Трёхлетняя девчушка с пушистыми светлыми волосиками, увидев Мэри, бросилась к ней. Та, забывшись, присела. Кофе выплеснулся из кружки, капли попали на шею и плечо девочки. Она завопила.

– О, господи, – вырвалось у перепуганной Мэри.

– Что случилось? – к ней подбежал Джон, уставился на ревущую девочку и застывшую от ужаса сестру.

– Боже, что тут у вас? – к ним уже спешила Энн с ребёнком на руках.

Малышка продолжала вопить. Осторожно поставив чашку на стол, Мэри пулей выскочила из здания.

Она бежала к дому, располагавшемуся в двух кварталах от детского садика. Рывком отворив дверь, залетела внутрь, почти ничего не видя от слёз и сотрясаясь в рыданиях.

Дома было прохладно и тихо. Всё как всегда. Если не считать полной тишины, из-за которой рыдания напоминали хриплый звериный рык.

– Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – попыталась утешить себя Мэри ложью, которую постоянно твердила детям.

Однако это немного помогло. Она села за кухонный стол, уронила голову на руки, намереваясь ещё немного поплакать, но слёз больше не было. Какое-то время Мэри сидела, вслушиваясь в собственное дыхание и рассматривая деревянную столешницу. От переутомления перед глазами всё плыло.

Ей не верилось, что родители исчезли. Где же они? Где вообще все?

Спальня с кроватью находилась прямо у неё над головой, только по лестнице подняться. Нет, нельзя. Стоит ей уснуть, и она проспит неизвестно сколько часов. Дети нуждаются в ней. А её брат, бедный Джон? Он же как-то справляется, она совершенно расклеилась.

Мэри открыла морозилку. Там лежало мороженое. Ведёрко «Бен-энд-Джерри» с кусочками брауни, батончик «Дав». Она может их съесть, и ей станет лучше.

Она может их съесть, и ей станет хуже.

Потому что начав, она уже не остановится. Если она примется за еду в таком состоянии, то не остановится до тех пор, пока ей не станет стыдно. И придётся вызывать рвоту.

С десятилетнего возраста Мэри страдала булимией. Неконтролируемое обжорство чередовалось с вызовами рвоты, потом всё повторялось заново, причём циклы неуклонно сокращались. В итоге, у неё накопилось сорок фунтов лишнего веса, а зубная эмаль сделалась шероховатой и потемнела от желудочного сока.

Мэри довольно долго удавалось скрывать проблему. В конце концов родители обо всём узнали. Начались походы к врачам и поездки в специальные лагеря, а когда и это не помогло, настал черёд лекарств. Кстати, надо будет не забыть взять пузырёк из аптечки.

Лишь начав принимать прозак, Мэри почувствовала себя лучше. Аппетит пришёл в норму. Не требовалось вызывать рвоту. Она даже немного похудела.

Но сейчас-то почему не поесть? Почему нет?

Морозилка вновь дохнула морозным воздухом. Мороженое. Шоколадное. Определённо, капелька мороженого ей не повредит. В порядке исключения. Особенно сейчас, когда она так испугана, одинока и измотана.

Один-единственный батончик «Дав».

Мэри взяла мороженое, разорвала трясущимися руками упаковку, жадно откусила. Рот наполнился вкуснейшим холодным шоколадом, жирно таявшим на языке. Глазурь хрустела на зубах, внутри же было мягкое, восхитительное ванильное мороженое.

Она съела батончик. Сожрала с волчьим аппетитом.

Со слезами на глазах, Мэри потянулась к ведёрку «Бен-энд-Джерри», поставила его на двадцать секунд в микроволновку, чтобы подтаяло. Ей хотелось превратить мороженое в жидкий коктейль, в прохладный шоколадный суп, который можно выхлебать одним махом.

Микроволновка дзинькнула.

Мэри схватила ложку. Большую суповую ложку. Сняла крышку и принялась глотать жидкий шоколад, едва ощущая его вкус. Ела и плакала, облизывала дрожащие пальцы и ложку. Напоследок облизала крышку.

Хватит, приказала она себе.

Достала два больших чёрных пакета для мусора и начала методично наполнять один из них тем, чем можно было покормить детей: крекеры, арахисовое масло, мёд, рисовые хлопья, зерновые батончики, орешки кешью.

Прихватив другой пакет, поднялась на второй этаж и сложила в него наволочки, простыни, туалетную бумагу, салфетки. Особенно салфетки, которые могли заменить подгузники.

Взяла из аптечки флакончик прозака, открыла, вытрясла на ладонь желтую с зелёным капсулу, сунула в рот и запила водой из-под крана. В пузырьке остались всего две капсулы.

Подтащила оба пакета ко входной двери. Вернулась на второй этаж, вошла в ванную, затворилась. Потом встала на колени перед унитазом, подняла крышку и сунула палец в глотку достаточно глубоко, чтобы рефлекс заставил желудок освободиться от съеденного.

Затем почистила зубы, спустилась по лестнице, вышла из дома и потащила пакеты в детский сад.

– Сомневаюсь, что Пит сможет удержаться на велосипедной раме, – сказал Сэм.

– Правильно сомневаешься, – кивнула Астрид.

– Значит, надо идти пешком. Сколько сейчас? Около четырёх? Может быть, заночуем здесь и отправимся в город утром? Что скажешь, Квинн? – обратился Сэм к другу, вспомнив о его недовольном ропоте. – Остаёмся или уходим?

– Я устал как собака, – пожал тот плечами. – Кстати, у них тут есть автомат с конфетами.

В директорском кабинете был диван, на котором Астрид могла поспать вместе с Пити. Диванные подушки она отдала прихрамывающему Эдилио. Сэм с Квинном отправились искать себе место для ночлега. В лазарете обнаружились кушетки на колёсиках.

– Лови волну, чувак! – захохотал Квинн.

Сэм помедлил. Квинн же разбежался, разгоняя каталку, и запрыгнул на неё. Даже успел продержаться на ногах, пока та не врезалась в стену.

– Ладно, я тоже так смогу, – объявил Сэм.

Несколько минут они гоняли на каталках по пустым коридорам, и Сэм понял, что вполне способен смеяться. Ему казалось, что прошёл миллион лет с тех пор, когда они вместе с Квинном выбирались на сёрфинг. Целый миллион, не меньше.

Ночевать устроились в диспетчерской. Они, конечно, ничего не понимали в управлении, но чувствовали, что это самое подходящее место.

Эдилио раздобыл пять радиационных защитных костюмов, похожих на космические скафандры, каждый с капюшоном, противогазом и небольшим кислородным баллоном.

– Здорово, Эдилио, – признал Квинн. – На всякий пожарный случай, да?

– Ага, на всякий случай, – смутился Эдилио.

Квинн усмехнулся, и Эдилио торопливо добавил:

– Ты разве не согласен, что всё случившееся связано с АЭС? Взгляни на карту. Красная зона точь-в-точь совпадает с границами барьера. Может, этот Говард не так уж и не прав со своим УРОДЗ? Подозрительное совпадение, что ни говори.

– Из-за радиации не возникают барьеры и не исчезают люди, – устало сказала Астрид.

– Но ведь она смертельно опасна, разве нет? – гнул своё Эдилио.

Квинн со вздохом загнал свою каталку в тёмный угол. Спор ему наскучил. Сэм же хотел услышать, что ответит Астрид.

– Да, радиация может тебя убить, – кивнула она. – Она может убить быстро, а может – медленно. Вызвать рак или ещё какую болезнь, или ничем тебе не повредить. Кроме того, радиация вызывает мутации.

– Вроде как у той чайки, заполучившей когти ястреба? – многозначительно спросил Эдилио.

– Верно, но это занимает длительное время. Мутация – дело не одного дня, – Астрид встала и взяла брата за руку. – Мне надо уложить Пити. Не волнуйся, Эдилио, – бросила она через плечо, – до утра ты не мутируешь.

Сэм вытянулся на каталке. Астрид щёлкнула выключателем, неяркий свет диспетчерской сменился на почти темноту. Мерцали лишь экраны компьютеров и жидкокристаллические индикаторы. Сэм предпочёл бы освещение поярче, он сомневался, что сможет уснуть.

Лежа, вспоминал, как последний раз они с Квинном занимались сёрфингом. Сразу после Хеллоуина. Бледное ноябрьское солнце осталось в памяти ослепительным, чуть ли не летним, а песок на пляже и каждый камешек – будто позолоченными. В его воспоминаниях волны были чудесные, как живые. Голубые, зелёные, с белыми гребешками, они окликали Сэма, звали его забыть все печали и поиграть с ними.

Потом картинка изменилась. На вершине утёса стояла мама. Она улыбалась и махала Сэму рукой. Сэм прекрасно помнил тот день. Обычно по утрам, когда он занимался сёрфингом, она отсыпалась, но в тот день пришла на него посмотреть.

На ней была белая блузка и сине-белая, в цветочек, юбка с запа́хом. Волосы, много светлее, чем у сына, развевал крепкий морской ветерок, мама казалась хрупкой и ранимой. Сэм хотел крикнуть, чтобы она не подходила к краю обрыву, только мама бы его не услышала.

Он всё кричал, но она его не слышала…

Сэм резко проснулся от воспоминаний, превратившихся в сон. В диспетчерской не было окон, и он не мог понять, день сейчас или ночь. Все остальные, впрочем, ещё спали.

Сэм осторожно слез с каталки. Стараясь не шуметь, обошёл спящих товарищей. Квинн, в кои-то веки, спал спокойно и не болтал во сне. Эдилио посапывал на подушках, которые ему отдала Астрид. Сама Астрид свернулась клубочком на одном краю дивана, Пит – на другом.

Вторая ночь без родителей. Первую они провели в гостинице, эту – на АЭС. Где они окажутся завтрашней ночью?

Сэму не улыбалось возвращаться домой. Он хотел, чтобы вернулась мама, а домой не хотел.

На столе в кабинете заметил айпод. Сэм не питал оптимизма по поводу музыкальных вкусов неизвестного директора, которому, судя по семейной фотографии в рамке, было лет шестьдесят, но спать не хотелось.

Сэм прокрался мимо дивана, едва не задев руку Астрид, обогнул стол и полку с кубками, в основном, – за игру в гольф, едва слышно отодвинул кресло. Внезапно под ногами что-то мелькнуло. Крыса! Сэм отпрыгнул и врезался в застеклённую полку с кубками. Та с грохотом обвалилась.

Малыш Пити открыл глаза.

– Извини, – начал Сэм, но прежде, чем он успел выговорить следующее слово, Пит принялся верещать.

Звук был примитивным, звериным, он настойчиво повторялся и повторялся, напоминая испуганный визг бабуина.

– Всё в порядке, – сказал Сэм. – Я просто…

Внезапно у него перехватило горло. Сэм поперхнулся. Он не мог больше говорить, не мог дышать. Схватился руками за шею и почувствовал невидимые руки со стальными пальцами, сжимающие его горло, начисто лишая воздуха. Он вцепился в них, пытаясь разжать, а Пити визжал и размахивал руками, словно птица, собирающаяся взлететь.

Пити орал как резаный.

В кабинет вбежали Эдилио и Квинн.

Перед глазами Сэма заплясали красные пятна, сердце колотилось как бешеное, лёгкие конвульсивно сокращались, в бесплодных попытках вдохнуть.

– Пити, Пити, всё хорошо, – говорила Астрид, успокаивая брата, гладила его по голове и баюкала, прижимая к себе. – Стул у окна, стул у окна, стул у окна… – её глаза расширились от ужаса.

Сэм наткнулся на стол. Астрид схватила «Гейм-Бой» Пита, включила.

– Что случилось? – закричал Квинн.

– Он услышал громкий шум, – ответила Астрид. – Шум его пугает, а когда он испуган, то сходит с ума. Всё хорошо, Пити, всё хорошо, я здесь. Вот твоя игрушка.

Сэму хотелось закричать, что всё очень плохо, что он задыхается, но ему не удавалось издать ни звука. Голова закружилась.

– Эй, Сэм, ты чего? – спросил Квинн.

– Он же задыхается! – крикнул Эдилио.

– Да заткни же ты своего пацана! – взорвался Квинн.

– Он не замолчит, пока все не успокоятся, – прошипела Астрид сквозь зубы. – Стул у окна, Пити, стул у окна…

Сэм повалился на колени. Бред какой-то. Он сейчас умрёт. Сердце мучительно сжалось. Мир вокруг потемнел. Сэм вытянул руки ладонями вперёд.

И вдруг вспыхнул свет, яркая зарница, как взрыв сверхновой звезды.

Потеряв сознание, Сэм упал.

Десять секунд спустя он очнулся и обнаружил, что лежит на спине, а над ним склонились испуганные лица Квинна и Эдилио. Малыш Пит молчал, его красивые глаза не отрывались от экрана игрушки.

– Он ещё жив? – спросил далёкий голос Квинна.

Сэм резко вдохнул, потом ещё раз, и хрипло произнёс:

– Я в порядке.

– Он очнулся? – в голосе Астрид звучала тень паники, однако девочка старалась говорить спокойно, чтобы вновь не потревожить затихшего брата.

– Откуда взялся свет? – спросил Эдилио. – Ребята, вы его тоже видели?

– Такое, парень, и на Луне бы увидели, – глаза Квинна были расширены.

– Нам надо уходить, – сказал Эдилио.

– И куда же мы… – начала было Астрид, но он её перебил:

– Без разницы. Главное, – подальше отсюда.

– Это ты верно заметил, – кивнул Квинн, нагнулся и помог Сэму встать на ноги.

Голова всё ещё кружилась, ноги подкашивались. Противиться уходу смысла не было, на лицах товарищей отпечатался страх. Не время спорить или объяснять.

Не решаясь заговорить, Сэм просто ткнул в сторону двери и кивнул.

Они побежали.

Глава 13. 258 часов, 59 минут

ОНИ ПРОСТО УДРАЛИ, ничего не взяв с собой.

Впереди нёсся Квинн, за ним, сбившись в кучку, – Эдилио, Астрид и Пити. Сэм бежал последним.

Вот, наконец, и главные ворота. Остановились, тяжело дыша и уперев руки в колени. Было очень темно. Ночью АЭС выглядела совсем живой: огромный, дышащий во мраке зверь. Её освещали сотни прожекторов, из-за чего нависающие позади холмы казались ещё чернее.

– Ладно, а теперь объясните, что случилось? – спросил Квинн.

– У Пити была паническая атака, – ответила Астрид.

– Это я и сам заметил. Откуда взялся свет?

– Я не знаю, – наконец смог выдавить Сэм.

– А чем ты подавился, чувак?

– Просто поперхнулся.

– Просто поперхнулся? Воздухом, что ли?

– Да не знаю я. Может… может я лунатик и хожу во сне? Сунул что-то в рот, не заметил, ну и вот.

Прозвучало на редкость неубедительно. Квинн с Эдилио скептически смотрели на него, ясно давая понять, что не купились.

– Что же, вполне возможно, – произнесла Астрид.

Это было так неожиданно, что Сэм не смог скрыть изумлённого взгляда.

– Ну, чем ещё он мог бы поперхнуться? – продолжила Астрид. – А свет… Наверное, какая-то из здешних охранных систем.

– Без обид, Астрид, но у тебя концы с концами не сходятся, – Эдилио, уперев руки в бока, встал против Сэма. – Пора тебе рассказать нам всё начистоту, старик. Я тебя, конечно, уважаю, но как тебя уважать, если ты врёшь?

Его слова застали Сэма врасплох. Он первый раз увидел, как Эдилио сердится.

– Что ты такое говоришь? – Сэм всё ещё надеялся уйти от ответа.

– Что-то тут нечисто, чувак, и это что-то касается тебя, я прав? Что это за свет? Точно такую же вспышку я видел аккурат перед тем, как вытащить тебя из окна горящего здания.

– Что-что? – Квинн даже подпрыгнул.

– А то. Стена и исчезнувшие люди – это ещё не всё. Есть ещё одна странность, и она относится к тебе, Сэм. И к Астрид тоже, раз она кинулась тебя выгораживать.

Сэм с удивлением понял, что Эдилио прав: Астрид явно что-то известно. Похоже, тайны здесь имелись не только у него. Он ощутил волну облегчения, осознав, что не одинок.

– Ладно, – Сэм глубоко вздохнул и попытался привести мысли в порядок. – Во-первых, я сам не знаю, что это такое, понятно? – тихо сказал он. – Не знаю, как и откуда оно берётся. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что иногда… возникает… возникает этот свет.

– Что ты такое несёшь, брат? – спросил Квинн.

– Я могу… – Сэм сунул свои ладони под нос другу. – Слушай, я понимаю, звучит дико, но иногда из моих ладоней льётся свет.

– Нет, парень, – Квинн издал лающий смешок. – Вот если бы ты вдруг принялся рассказывать, что лучше меня седлаешь гребень волны, это бы прозвучало дико. А то, что ты городишь сейчас, – полное сумасшествие. Бред, понимаешь? Ну-ка, покажи, как ты это делаешь?

– Я понятия не имею, как это делаю, – признался Сэм. – Оно случилось четыре раза, но я не представляю, как вызвать свет.

– Ты четыре раза пулял лазером из рук? – Квинн, видимо, не знал, смеяться ему или плакать. – Мы знакомы с тобой полжизни, и теперь выяснятся, что ты у нас Джордан-Зелёный-Фонарь. Хорошие дела.

– Это правда, – сказала Астрид.

– Брехня. А если, правда, тогда просто сделай это, Сэм. Покажи мне.

– Говорю же, что это случается, только когда я пугаюсь или что-то в этом роде. Я тебе не могу показать, оно происходит само.

– Ты сказал «четыре раза», – задумчиво произнёс Эдилио. – Я видел вспышку во время пожара и вот только что. А когда были первые два раза?

– У меня дома. Оно случилось… то есть, я сделал… свет. Что-то вроде лампочки. Было очень темно, мне приснился кошмар, – Сэм встретился глазами с Астрид, и внезапно в голове зажглась ещё одна «лампочка». – Ты всё видела! – обвиняюще вскричал он. – Видела свет в моей комнате. Ты давно всё знаешь.

– Да, – созналась Астрид. – О тебе я узнала вчера, а о Пити – ещё раньше.

– Пожар, кабинет директора, лампочка дома – это только три, – гнул своё Эдилио.

– Первым был Том.

Это имя ничего не говорило Эдилио, а вот Квинн резко подскочил:

– Том? Твой отчим? То есть, бывший отчим, я хотел сказать.

– Он самый.

– Чувак, – Квинн пристально смотрел на Сэма, – ты же не намекаешь на то, что…

– Мне тогда показалось, что он собирается убить маму. Я подумал… В общем, я проснулся, спустился вниз. Они были на кухне и кричали. Я заметил в руке Тома нож, и тут же из моих рук вырвалась вспышка света.

К немалому своему удивлению, Сэм расплакался, хотя ему не было грустно. Он впервые рассказывал о произошедшем и чувствовал, что камень на сердце становится легче. Вместе с тем, Сэм заметил, как Квинн делает шаг назад, отодвигаясь от него подальше.

– Моя мама обо всём знала, конечно, и прикрыла меня перед врачами. Том вопил, что я в него выстрелил. Врачи же видели ожог и понимали, что никаким выстрелом тут не пахнет. Мама соврала, что Том сам обжёгся о плиту.

– Ей пришлось выбирать, защищать тебя или поддержать мужа, – сказала Астрид.

– Ага. Когда ему полегчало, Том понял, что окажется в психушке, если будет продолжать утверждать, будто его пасынок выстрелил в него лучом света.

– Так это ты сжёг руку отчиму? – с ужасом в голосе спросил Квинн.

– Погоди, сдай-ка назад. Что он сделал? – изумлённо спросил Эдилио.

– Его отчиму приделали крюк, усёк? – ответил Квинн. – Отрезали руку вот досюда, – он сделал режущее движение по предплечью. – Я встретил его с неделю назад в Сан-Луисе. Вместо руки у него был крюк с какими-то клешнями, что ли. Том покупал сигареты и доставал деньги вот так, – Квинн изобразил двумя пальцами захват протеза. – Выходит, ты у нас мутант-уродец?

Друг, похоже, не мог решить, хохотать или сердиться.

– Я тут не один такой, – попытался отбиться Сэм. – Та девочка на пожаре. Я уверен, это она зажгла огонь. Увидев меня, она испугалась, и у неё из рук полилось жидкое пламя.

– И ты «выпалил» в ответ. Выстрелил своим светом, – сказал Эдилио, чьё лицо белело в темноте. – Так вот что тебя гложет. Ты боишься, что убил её.

– Я не могу это контролировать. Я не прошу, чтобы свет являлся, и не знаю, как заставить его исчезнуть. Я рад, что не поранил Пити, когда задыхался.

Квинн с Эдилио разом посмотрели на малыша. Тот сонно тёр кулачками глаза, безучастный к их разговору или вообще не осознающий их присутствия. Может быть, он удивлялся тому, что стоит среди ночи у атомной электростанции, а может быть, не удивлялся ничему.

– Значит и он тоже, – обвиняюще заключил Квинн. – Тоже мутант-уродец.

– Он же не понимает, что делает, – огрызнулась Астрид.

– Не сказал бы, что этот факт меня утешает, – рявкнул в ответ Квинн. – И что он умеет? Стреляет из задницы ракетами?

Астрид погладила брата по голове, провела пальцами по его щеке.

– Стул у окна, – прошептала она ему, и только потом обратилась к остальным: – «Стул у окна» – это фраза-триггер, спусковой крючок, помогающий ему успокоиться. Он любит сидеть у окна в моей комнате.

– Стул у окна, – внезапно произнёс Пити.

– Он говорит! – удивился Эдилио.

– Да, он может, – кивнула Астрид, – только редко.

– Окей, пацан говорит, я впечатлён. Но что ещё он умеет делать? – допытывался Квинн.

– Думаю, много чего. В основном, мы с ним неплохо ладим. Вернее, он не обращает внимания на моё присутствие. Однажды я занималась с ним по книжке с картинками. Я показывала ему картинку и побуждала его произнести слово. Не знаю, наверное, в тот день у меня было плохое настроение, и я слишком грубо схватила его за руку, чтобы приложить пальчик к картинке, не знаю… Короче, он разозлился, и я обнаружила, что исчезла. Вот только что сидела в его комнате и вдруг оказалась в своей.

Все молча уставились на Пити.

– Почему бы ему тогда не перенести нас из УРОДЗ к родителям? – наконец пробормотал Квинн.

Вновь наступило молчание. Они впятером стояли среди холмов. Позади гудела ярко освещённая электростанция, впереди уходила вниз дорога.

– Я всё жду, когда ты рассмеёшься, Сэм, – произнёс Квинн. – Ну, ты понял. Закричишь «Ага, попался!» и скажешь, что разыграл меня. Ну, скажи, что разыграл.

– Мы попали в новый мир, – ответила вместо Сэма Астрид. – Смотри: я уже некоторое время знаю кое-что о Пити. Я пыталась убедить себя, что это было какое-то чудо. Мне, как и тебе, Квинн, очень хотелось верить, что это сделал Бог.

– Кто же тогда это делает? – спросил Эдилио. – По твоим словам, вся заварушка началась ещё до возникновения УРОДЗ.

– Слушай, Эдилио, я, конечно, считаюсь очень умной, но из этого не следует, что я знаю всё на свете, – отрезала Астрид. – Одно могу сказать: с точки зрения законов физики и биологии, произошедшее невозможно. В человеческом теле нет органов для генерации света. А способность Пити перемещать предметы? Учёные узнали, как переместить один-два атома, но не человеческое тело целиком. Для такого потребовалось бы больше энергии, чем производит наша АЭС. Одним словом, пришлось бы переписать все физические законы.

– Разве можно переписать физические законы? – удивился Сэм.

– Я разбираюсь в физике только на уровне программы углублённого изучения, – развела руками Астрид. – Чтобы понять происходящее, надо быть Эйнштейном, Гейзенбергом или Фейнманом, не меньше. Мне просто известно, что невозможное не происходит. Следовательно, либо этого не происходит, либо законы изменились.

– Словно кто-то взломал вселенную, – предположил Квинн.

– В точку! – сказала Астрид, похоже немало изумлённая его сообразительностью. – Словно кто-то взломал вселенную и переписал весь софт.

– Не осталось никого, кроме детей, возникла огромная стена, а мой друг внезапно оказался волшебником, – проговорил Квинн. – Я, ведь, как думал: чёрт с ним, со всем этим, главное, – мой лучший друг со мной.

– Я всё ещё твой друг, Квинн.

– Ну, да, ну, да, – Квинн вздохнул. – Хочешь сказать, что ничегошеньки не изменилось?

– Вероятно, есть и другие, – сказала Астрид. – Другие, вроде Сэма и Пита. И той погибшей девочки.

– Нам лучше держать язык за зубами, – предостерёг их Эдилио. – Не стоит никому об этом рассказывать. Люди не любят тех, кто лучше их. Если обо всём узнают обычные ребята, у нас будут проблемы.

– Может, и не будут, – с надеждой протянула Астрид.

– Астрид, ты же умная. Но если ты полагаешь, будто людям такое понравится, ты сильно заблуждаешься.

– Ну, что до меня, я трепаться не буду, – объявил Квинн.

– Хорошо, – сказала Астрид, – видимо, Эдилио прав. По крайней мере, в настоящий момент. Главное, помалкивать о Пити.

– Я ничего никому не скажу, – пообещал Эдилио.

– Вы, ребята, всё знаете, и этого достаточно, – согласился Сэм.

Они направились в город. Шли молча. Сначала, – сбившись в кучку, потом Квинн вырвался вперёд. Эдилио топал по обочине, Астрид вела за руку Пита.

Сэм вновь оказался позади всех. Ему хотелось тишины и одиночества. В глубине души он хотел отстать от друзей, отстать так, чтобы они вообще позабыли о его существовании. Однако теперь он был связан с этими людьми. Они узнали, что он собой представляет. Узнали его тайну, но не ополчились на него.

Квинн запел «Три маленьких птички», и Сэм ускорил шаг, догоняя друзей.

Глава 14. 255 часов, 42 минуты

ДОБРАВШИСЬ ДО ПЛОЩАДИ, Сэм, Астрид, Квинн и Эдилио без сил повалились на газон. Малыш Пит остался стоять, уткнувшись в экран игрушки, как будто ночной двадцатимильный переход был не более чем прогулкой.

Восходящее солнце чётко обрисовывало силуэт гор и освещало слишком спокойный океан. Трава была влажна от росы, и рубашка Сэма сразу промокла. Едва успев подумать, что никогда больше не уснёт, он провалился в сон.

Когда Сэм проснулся, солнце светило ему в глаза. Он сел, щурясь. Роса давно высохла, трава сделалась ломкой от жары. Вокруг толпились дети, однако своих друзей Сэм не видел. Ушли, наверное, чтобы раздобыть еду. Он и сам сильно проголодался.

Поднявшись, Сэм обнаружил, что все дети идут в одном направлении, а именно – к церкви. Он присоединился. Увидев рядом знакомую девочку, поинтересовался, что происходит.

– Все пошли, и я пошла, – пожала плечами та.

Толпа сгущалась. Сэм запрыгнул на скамейку и, балансируя на её спинке, попытался разглядеть что-нибудь поверх голов.

По Альмеда-авеню двигались четыре машины с включёнными фарами. Они ехали медленно и величественно, словно на параде. Впечатление усиливалось ещё тем, что третья была кабриолетом с опущенным верхом. Все четыре автомобиля были тёмными, мощными и дорогими. Замыкал движение чёрный внедорожник.

– Может, это нас спасать едут? – спросил у Сэма какой-то пятиклассник.

– Сомневаюсь. Не видно ни одной полицейской машины. Так что лучше будь поосторожней, дружище.

– Значит, это инопланетяне?

– Инопланетяне прибыли бы на космических кораблях, а не на «БМВ».

Этот непонятный то ли кортеж, то ли конвой пересёк площадь и остановился у тротуара рядом с муниципалитетом. Из машин начали выпрыгивать мальчишки в чёрных брюках и белых рубашках. Среди них были и девочки в белых же блузках, чёрных плиссированных юбках и белых гольфах. На всех красовались тёмно-красные блейзеры с большим золотым гербом, вышитым под сердцем, и полосатые красно-чёрно-золотые галстуки.

Герб представлял собой затейливые золотые буквы «А» и «К» на фоне золотых же орла и пумы. Понизу шёл девиз «Академии Коутс»: «Ad augusta per angusta», что в переводе с латыни значило «Через теснины – к вершинам».

– Это ребята из «Коутса», – сказала подошедшая Астрид.

С ней были Пит и Эдилио. Сэм спрыгнул со скамейки.

– Прекрасно отрепетированное появление, – продолжила Астрид, словно прочитав мысли Сэма.

Чужаки выбрались из машин, и толпа отшатнулась. Городские дети никогда не ладили с интернатскими, считая себя нормальными, а богатеев из «Академии» – чудиками, хотя школа и пыталась скрыть факт их ненормальности. «Коутс» был местом, куда состоятельные родители отправляли своих отпрысков, когда все остальные школы отказывались от тех, сочтя «трудными».

Интернатские выстроились в шеренгу. В их построении чувствовалась, скорее, муштра, чем чёткость и изящество.

– Псевдомилитаризм, – негромко и сдержанно произнесла Астрид.

Сидевший в кабриолете мальчик в ярко-жёлтом свитере с V-образным вырезом под блейзером поднялся и смущённо улыбнулся. Проворно перебравшись с заднего сиденья на багажник, он состроил сконфуженную гримасу, долженствующую означать: сам, мол, не могу поверить, что это делаю.

Он был очень симпатичным, даже Сэму стало ясно. Его тёмные волосы и карие глаза напоминали Сэмовы, однако лицо мальчика будто светилось внутренним светом. Он прямо-таки излучал уверенность без единого грана снисходительности или высокомерия. Он казался искренне скромным, даже стоя отдельно и глядя на остальных сверху вниз.

– Всем привет, – сказал мальчик. – Я – Кейн Сорен. Вы, вероятно, уже догадались, что я… мы из «Академии Коутс». Потому что либо так, либо у нас всех одинаково плохой вкус, раз мы вырядились подобным образом.

В толпе неуверенно засмеялись.

– Самоуничижающая шутка, чтобы разрядить обстановку, – шёпотом прокомментировала Астрид.

Краем глаза Сэм заметил Молотка. Мальчишка отвернулся и даже присел, стараясь спрятаться за спинами других. Молоток, вспомнил Сэм, тоже из «Академии» и вроде бы, по его словам, не поладил с остальными.

– Я знаю, ребята из Пердидо-Бич и ученики «Академии» традиционно недолюбливают друг друга, – продолжил Кейн. – Что же, думаю, это в прошлом. Теперь мы с вами в одной лодке. У нас одинаковые проблемы, и мы должны объединиться, чтобы с ними справиться, верно?

Многие закивали.

Голос у Кейна был звонким, немного выше, чем у Сэма, но сильным и решительным. Мальчик глядел на толпу так, что начинало казаться, будто он смотрит каждому в глаза и в каждом видит отдельную личность.

– Вам известно, из-за чего всё случилось? – крикнул кто-то.

– Нет, – покачал головой Кейн. – Боюсь, мы понимаем не больше вашего. Все, кто старше пятнадцати, исчезли, и появилась стена, некий барьер.

– Мы назвали это УРОДЗ, – громко сказал Говард.

– Уроды? – заинтересовался Кейн.

– У-РОДЗ. Улица Радиоактивных Отходов – Детская Зона.

Кейн задумался на несколько секунд, потом засмеялся.

– А что, мне нравится! Сам придумал?

– Ага.

– Когда мир летит в тартарары, очень важно не терять чувство юмора. Как тебя зовут?

– Говард. Я – «правая рука» Капитана Орка.

По толпе прошла рябь.

– Надеюсь, вы с Капитаном Орком присоединитесь ко мне, – мгновенно сориентировался Кейн. – Приглашаю всех, кто хочет, обсудить наше будущее. Потому что нам нужно выработать план на это самое будущее, – он резко взмахнул рукой, словно отсекая будущее от прошлого.

– Я хочу к маме, – вдруг разревелся какой-то маленький мальчик.

Все голоса смолкли. Малыш озвучил чаяния каждого.

Кейн спрыгнул с машины, подошёл к мальчику, присел на корточки и взял его за руки. Спросил, как зовут, представился сам, потом сказал ласково, но достаточно громко, чтобы слышали остальные:

– Мы все хотим вернуться к родителям. Я верю, что так и будет. Что все мы вновь увидим наших матерей и отцов, старших братьев и сестёр, даже наших учителей. Я в это твёрдо верю, а ты?

– Да-а-а, – малыш хлюпнул носом.

– Тогда ты должен быть сильным, – он обнял мальчика. – Быть сильным, чтобы твоя мамочка гордилась своим сыном.

– А он хорош, – пробормотала Астрид. – Чертовски хорош.

Кейн поднялся. Дети окружили его, уважительно держась на некотором расстоянии.

– Мы все должны быть сильными. Должны выбраться из переделки. И мы выберемся, если объединимся, изберём разумных лидеров и будем действовать правильно.

Дети словно чуточку выросли. На только что испуганных и усталых лицах появилась решимость. Сэм был заворожён этим спектаклем. Всего за несколько минут Кейн сумел вдохнуть надежду в кучку объятых страхом, отчаявшихся детей.

Астрид, похоже, тоже впечатлилась, хотя Сэму померещилась в её взгляде тень скептического холодка.

Он и сам был настроен довольно скептически. Не доверял он отрепетированным шоу, как и показному обаянию. Впрочем, Кейну следовало отдать должное: он, по крайней мере, попытался наладить контакт с детьми Пердидо-Бич. Ему хотелось доверять, хотя бы немного. А если у Кейна действительно имелся план, разве это плохо? Ни у кого другого, похоже, не было даже проблеска идеи.

– Если вы не против, – возвысил голос Кейн, – я бы хотел воспользоваться помещением вашей церкви. Встретиться там с вашими командирами и в присутствии Господа Бога обсудить с ними свой план и выслушать их соображения. Найдётся среди вас, ну, скажем, человек десять, которые могут говорить от вашего имени?

– Я буду.

Сквозь толпу проталкивался Орк с алюминиевой бейсбольной битой в руке и в чёрном пластмассовом шлеме, в каких полицейские Пердидо-Бич патрулировали город на велосипедах. Кейн пристально посмотрел на хулигана.

– Ты, должно быть, Капитан Орк?

– Да, это я.

– Рад нашей встрече, Капитан, – Кейн протянул руку.

Челюсть у Орка так и отвисла. Он замялся. Сэм подумал, что наверное впервые за всю бурную жизнь Орка ему кто-то сказал, что рад с ним встретиться, и захотел пожать руку. Орк в явном замешательстве оглянулся на Говарда. Тот, мигом смекнув, что происходит, сказал:

– Он отдаёт дань твоим достоинствам, Капитан.

Орк хрюкнул, переложил биту из правой руки в левую и протянул свою жирную лапу. Кейн взял её обеими ладонями и потряс, торжественно глядя в глаза Орку.

– Ловко проделано, – прошептала Астрид.

Продолжая сжимать Оркову лапищу, Кейн спросил:

– Кто ещё будет говорить от имени Пердидо-Бич?

– Сэм Темпл не побоялся войти в горящее здание, чтобы спасти маленькую девочку, – громко сказала Козочка Бетти. – Лично я ему доверяю.

Толпа согласно загудела.

– Да! Сэм настоящий герой! – выкрикнул кто-то.

– Он не побоялся, а ведь мог умереть! Да-да! Сэм – тот, кто нам нужен! – поддержали другие.

Губы Кейна искривились в улыбке, исчезнувшей так быстро, что Сэм решил, будто она ему померещилась. На долю секунды на лице мальчика мелькнуло торжествующее выражение, и он, протянув руку, двинулся прямо к Сэму.

– Здесь наверняка есть и получше меня, – сказал Сэм, отступая назад, но Кейн уже схватил его за локоть, развернул и пожал ему руку.

– Ведь это ты – Сэм? Видимо, ты в самом деле герой. А ты, случайно, не родственник Конни Темпл, нашей медсестре?

– Это моя мама.

– Я не удивлён, что у неё такой храбрый сын, – с чувством сказал Кейн. – Она очень хорошая женщина. Вижу, ты не только смел, но и скромен, и всё же я… прошу тебя не отказываться. Мне очень нужна твоя помощь.

Едва всплыло имя матери, как всё встало на свои места. Кейн. «К». Какова была вероятность того, что «К» означало другого ученика «Академии»?

Рано или поздно, сам К. или кто-нибудь другой натворят бед. Кто-то пострадает. Как Т. от С.

– Хорошо, – сказал Сэм. – Раз вы все этого хотите.

Были названы ещё несколько имён. Сэм, без особого энтузиазма, просто из дружеской преданности, назвал имя Квинна. Кейн перевёл взгляд с Сэма на Квинна, и на его лице мелькнуло циничное, всё понимающее выражение. Впрочем, оно тут же исчезло, сменившись привычной, нарочито спокойной решительностью.

– Тогда идёмте в церковь, – сказал Кейн и целеустремлённо зашагал вверх по ступеням.

Одна из интернатских девочек, темноглазая красотка, подошла к Сэму и протянула руку. Сэм пожал.

– Я Диана, – сказала она, не отпуская его ладонь. – Диана Ладрис.

– Сэм Темпл.

Её чёрные, словно полночь, глаза, встретились с его взглядом. Сэму стало неловко и захотелось отвернуться, но он почему-то не мог.

– О! – воскликнула она, точно услышала что-то удивительное, отпустила его руку и усмехнулась. – Так-так… Думаю, нам пора идти. Нельзя оставлять Бесстрашного Вождя без поддержки.

Католическую церковь Пердидо-Бич сто лет назад построил состоятельный владелец консервного завода, ныне давно заброшенного и торчавшего на берегу океана, словно жестяное бельмо.

Вероятно, церковь с её высокими арками, полудюжиной статуй святых и красивыми деревянными, пусть и немного потёртыми скамьями была слишком хороша для такого захолустного местечка. Лишь в трёх из шести стрельчатых окон сохранились старинные витражи, изображавшие Иисуса в различных евангельских сценах. Три других, выбитые хулиганьём, непогодой или землетрясением, были давно заменены на дешёвые, с абстрактным рисунком.

Войдя в церковь, Астрид опустилась на одно колено и перекрестилась, глядя на устрашающе огромное распятие над алтарём.

– Это сюда ты ходишь молиться? – шёпотом спросил Сэм.

– Да. А ты?

Он помотал головой. Сэм впервые оказался в храме, поскольку религией не интересовался. Его мать была еврейкой, не соблюдавшей обрядов, а об отце Сэм ничего не знал. В храме он почувствовал себя маленьким и явно не в своей тарелке.

Кейн направился к алтарю, – простому прямоугольнику из беловатого мрамора, к которому вели три ступеньки, покрытые тёмно-бордовым ковром. За старомодную кафедру Кейн заходить не стал, остановившись в трёх шагах от неё.

В церкви собрались пятнадцать детей, включая Сэма, Квинна, Астрид с Пити, Альберта Хиллсборо, Мэри Террафино, спортсмена-девятиклассника Элвуда Букера и его подружку Дару Байду, Орка, чьё настоящее имя было Чарльз Мерримэн, Говарда Бассема и Коржика, который в действительности оказался Тони Гилдером.

«Академию Коутс», помимо Кейна Сорена, представляли: Дрейк Мервин – улыбчивый мальчик с недобрым взглядом и вихрастыми соломенными волосами; Диана Ладрис; пятиклассник в больших очках и с такими взъерошенными светлыми волосами, словно он только что поднялся с постели. Этот был представлен остальным как Джек-Компьютер.

Дети из Пердидо-Бич расселись, Орк со своей компанией разместился на первой скамье. Джек-Компьютер постарался сесть как можно дальше от остальных, Дрейк Мервин встал, ухмыляясь и скрестив руки на груди, слева от Кейна, а Диана Ладрис – справа.

И вновь Сэму пришло на ум, что ребята из «Академии» отрепетировали всё: от своего помпезного появления в городе, – им наверняка потребовалось хорошенько потренироваться водить машины, – до настоящего представления. Следовательно, они начали всё планировать сразу после того, как возник барьер.

Эта мысль не давала Сэму покоя.

После того, как все были представлены друг другу, Кейн не медля приступил к изложению своего плана.

– Нам нужно объединиться, – произнёс он. – Надо организовать всё таким образом, чтобы не допускать смуты и справляться с насущными проблемами. Думаю, первая наша цель – поддержание порядка. Так что когда барьер будет прорван, и ушедшие вернутся, они обнаружат, что мы чертовски хорошо потрудились и сберегли всё в целости и сохранности.

– Капитан Орк уже занимается этим, – встрял Говард.

– Да, вижу, он проделал прекрасную работу, – Кейн спустился по ступенькам и остановился против Орка. – Но это тяжкое бремя. Не стоит взваливать всю ношу на плечи одного Капитана. Нам потребуются система и план. Уверен, что ты, Капитан Орк, сам не захочешь искать для всех еду, лечить больных, следить за работой детского сада, читать всё, что потребуется прочитать, и писать всё, что потребуется написать, ради восстановления правовой системы в Пердидо-Бич.

– Он догадался, что наш Орк почти неграмотен, – шепнула Сэму Астрид.

Орк покосился на Говарда, зачарованно глядящего на Кейна, и пожал плечами. Как и предположила Астрид, при одном упоминании о чтении и письме ему сделалось не по себе.

– Вот именно! – воскликнул Кейн, как будто Орков жест означал согласие, и вернулся на возвышение. – Похоже, у нас имеется надёжный источник электроэнергии, однако отсутствует связь. Между тем, мой друг, Джек-Компьютер, полагает, что мы в состоянии наладить сотовую связь.

Все возбуждённо загомонили, но Кейн поднял руку.

– Я не говорю, что мы сможем связаться с кем-нибудь за пределами… как там называется твоя придумка, Говард? УРОДЗ? Гениально! Так вот, связи с внешним миром у нас не предвидится, однако можно будет разговаривать друг с другом.

Все глаза уставились на Джека-Компьютера. Тот порывисто сглотнул, покраснел и закивал головой, поправляя на носу очки.

– Нам потребуется время, но сообща мы всё преодолеем, – Кейн стукнул кулаком правой руки по левой ладони, подчёркивая свою уверенность. – С работой шерифа, следящего за исполнением законов, прекрасно справится Дрейк Мервин, чей отец – лейтенант дорожной полиции. Кроме того, нам, на всякий случай, потребуется начальник пожарной охраны, и я бы хотел, чтобы этим занялся Сэм Темпл. Судя по тому, что говорят о его смелом поступке на пожаре, думаю, этот выбор очевиден, не так ли?

Все согласно закивали и забормотали.

– Он хочет привлечь тебя на свою сторону, – прошептала Астрид. – Чует, что ты – его соперник.

– А ты ему не доверяешь, – шепнул Сэм в ответ.

– Кейн – манипулятор. Это не значит, что он плохой. Он может оказаться вполне даже ничего.

– Сэм спас от огня хозяйственный магазин и детский садик, – сказала Мэри. – И почти спас маленькую девочку. Кстати, её надо похоронить.

– Совершенно верно, – ответил Кейн. – Надеюсь, нам не придётся столкнуться с подобной необходимостью снова, но кто-то должен хоронить мёртвых. Точно так же, как заботиться о больных и раненых. А ещё – о маленьких детях.

Дара Байду подняла руку:

– Заботу о мелкоте, то есть, я хотела сказать о детсадовцах, полностью взяла на себя Мэри. И её брат Джон.

– Но нам нужна помощь, – торопливо вставила Мэри. – Пока нам даже выспаться толком не удаётся. Требуются подгузники, еда и… – она вздохнула, – и всё такое. Мы с Джоном уже хорошо знаем наших детей и можем управлять ситуацией, но нам нужна помощь. Много помощи.

Взор Кейна затуманился, казалось, он вот-вот пустит слезу. Он стремительно подошёл к Мэри, взял её за руки, помогая подняться, и порывисто обнял.

– Ты благородный человек, Мэри. Ты и твой брат. Вам будет дано право привлечь к работе в детском саду… сколько, говоришь, вам нужно людей?

Мэри задумалась.

– Нас двое и, наверное, надо… ещё четверых, – сказала она, а потом затараторила, словно набравшись смелости. – На самом деле, нам требуется четверо по утрам, четверо после обеда и четверо ночью. А ещё подгузники и молочная смесь. И мы должны иметь право приказывать остальным приносить нам всё необходимое, например, еду.

– Маленькие дети – наша главная забота, – кивнул Кейн. – Мэри и Джон, я наделяю вас правом привлекать столько людей, сколько вам нужно, и требовать всё необходимое для детского сада. А если кто-то выразит недовольство, Дрейк и его люди, включая Капитана Орка, проследят, чтобы вы ни в чём не нуждались.

Мэри выглядела ошеломлённой и явно не верила своему счастью. В отличие от Говарда.

– Что ты сказал? Ты уже упоминал о чём-то таком, но я сделал вид, что не заметил. Так ты говоришь, Капитан Орк будет работать на тех парней? – он ткнул большим пальцем в сторону Дрейка, растянувшего губы в акульей усмешке. – Мы ни на кого не работаем. Капитан Орк ни на кого не работает, никому не подчиняется и не исполняет ничьих приказов.

Сэм увидел на красивом лице Кейна холодную ярость, которая исчезла так же быстро, как появилась. Орк, похоже, тоже её заметил, потому что поднялся на ноги. Рядом с ним встал Коржик. Оба сжимали в руках биты. Дрейк, продолжая улыбаться, преградил им путь. Драка назрела внезапно, словно торнадо.

Странно, но Диана Ладрис смотрела не на Орка, а на Сэма. Кейн вздохнул, поднял обе руки и провёл ладонями по волосам, убирая их назад.

Пол вдруг задрожал, скамьи заходили ходуном. Небольшое землетрясение. Ничего страшного. Сэм, как и прочие калифорнийцы, давно привык к такому.

Все вскочили на ноги, прекрасно зная, как действовать в этих случаях. И тут раздался скрежет гнущейся стали и треск дерева. Распятие отделилось от стены. Сорвалось с удерживающих его болтов, точно вырванное великанской дланью.

Все застыли.

На алтарь посыпались камешки и кусочки гипса. Затем, словно подрубленное дерево, распятие упало.

Кейн опустил руки. Его взгляд был мрачным, жёстким и злым.

Распятие, в котором было по меньшей мере двенадцать футов, рухнуло на передние скамьи. Грохот был оглушающе громким, точно при аварии.

Орк с Говардом метнулись в разные стороны. Медлительный Коржик не успел. Перекладина распятия задела его правое плечо. Он повалился на пол, брызнула кровь.

Всё это произошло за несколько ударов сердца. Дети, вскочившие со скамей, так и не успели выбежать из церкви.

– Помогите! Помогите мне! – закричал Коржик.

Он извивался на полу, придавленный распятием. Кровь быстро пропитала ткань футболки, на плиточном полу уже собралась лужа. Элвуд столкнул крест, и Коржик взвизгнул.

Кейн не пошевелился. Дрейк Мервин продолжал холодно и безразлично смотреть на Орка, всё так же скрестив руки на груди. Диана Ладрис, с той же неизменно понимающей усмешкой на губах, не спускала глаз с Сэма. От неё явно не ускользнуло, что Астрид схватила его за руку и прошептала:

– Пошли отсюда, надо поговорить.

– А-а-а, помогите! А-а-а, кто-нибудь! Мне больно! – вопил Коржик.

Орк с Говардом даже не пошевелились, чтобы помочь поверженному товарищу.

– Это ужасно, – ровным голосом произнёс Кейн. – Кто-нибудь умеет оказывать первую помощь? Может быть ты, Сэм? Ведь твоя мать – медсестра.

Маленький Пит, до этого сидевший как каменный, вдруг принялся раскачиваться взад-вперёд и размахивать руками, точно отбиваясь от роя пчёл.

– Мне надо вывести его отсюда, он в зашкале, – сказала Астрид и потащила брата наружу. – Стул у окна, Пити, стул у окна.

– Но я-то не медсестра, – выпалил Сэм. – Откуда мне знать?

В этот момент Дара пришла в себя и опустилась на колени рядом с корчащимся Коржиком.

– Я немного умею оказывать первую помощь. Элвуд, подсоби мне!

– Что же, кажется, мы нашли медсестру, – произнёс Кейн, взволнованный не более, чем директор школы, вызывающий очередного ученика для вручения похвальной грамоты.

Диана подошла к Кейну и зашептала что-то ему на ухо. Тёмные глаза Кейна оценивающе оглядели потрясённых детей. Потом он слабо улыбнулся и едва заметно кивнул Диане.

– Собрание откладывается до тех пор, пока мы не окажем помощь нашему раненому другу… как его зовут? Коржик?

Вопли Коржика становились всё отчаяннее, в них отчётливо звучала истерика:

– Боже, как больно! Мне больно!

В сопровождении Дрейка и Дианы, Кейн спустился с возвышения и, пройдя мимо Сэма, Астрид и малыша Пита, покинул церковь. Дрейк, прежде чем выйти, задержался, обернулся и впервые за всё это время заговорил:

– Э-э-э, как там тебя… Капитан Орк? Пусть твои люди, те, кто не ранен, выходят наружу. Нам необходимо обсудить ваши… хм, обязанности.

А потом весело добавил с улыбкой, больше напоминавшей оскал:

– Всем пока.

Глава 15. 251 час, 32 минуты

ДЖЕК НЕ СРАЗУ сообразил, что должен покинуть церковь вместе с Кейном и остальными. Он вскочил, налетев на скамью, и грохот привлёк внимание спокойного мальчика, которого Кейн назвал героем.

– Извините, – пробормотал Джек и выскочил наружу.

В первую минуту он не смог разглядеть кого-либо из интернатских. Перед храмом толпилось множество детей, бурно обсуждающих, что же там случилось. Вопли Коржика слышались здесь почти так же громко, как и внутри. Джек подошёл к высокой светловолосой девочке и её младшему брату:

– Прости, ты не знаешь, куда ушёл Кейн?

Девочка, чьего имени он не запомнил, посмотрела ему прямо в глаза.

– В муниципалитет, разумеется. Где же ещё быть новому вождю?

Зачастую Джек упускал из вида интонацию, с которой говорят люди, но тут даже от него не ускользнул холодный сарказм её слов.

– Извини за беспокойство, – он поправил сползшие с переносицы очки, попытался улыбнуться, кивнул и огляделся.

– Это там, – девочка показала на соседнее здание. – Меня зовут Астрид. Ты действительно думаешь, что тебе удастся заставить сотовые работать?

– Разумеется. Хотя потребуется время, конечно. Сейчас твой телефон посылает сигналы вышке, понимаешь? – движением руки Джек изобразил башню и сходящиеся к ней «лучи» сигналов, при этом тон его сделался снисходительным. – Вышка передаёт сигнал спутнику, а тот – на маршрутизатор. Однако у неё нет возможности связаться со спутником, так что…

Его прервал очередной отчаянный крик боли из церкви. Джек поёжился.

– Почему ты так уверен, что у башни нет связи со спутником? – спросила Астрид.

Он удивлённо посмотрел и состроил самодовольную гримасу, появлявшуюся всякий раз, когда кто-то позволял себе усомниться в его технической эрудиции.

– Вряд ли ты это поймёшь.

– А ты всё же попробуй мне объяснить, – миролюбиво предложила Астрид.

К изумлению Джека, она вроде бы действительно понимала каждое его слово. Он рассказал, что может попытаться перепрограммировать несколько мощных компьютеров, чтобы они исполняли роль примитивного маршрутизатора для сотовой связи.

– Система будет простенькой и вряд ли сможет обслуживать, ну, скажем, больше чем дюжину звонков одновременно, но на базовом уровне схема вполне рабочая.

Брат Астрид, не отрываясь, следил за ладонями Джека, которые тот нервно потирал. Вдали от Кейна Джек чувствовал себя неуверенно. Перед выездом в город Дрейк Мервин строго-настрого предупредил всех, чтобы они как можно меньше болтали с детьми из Пердидо-Бич. А пренебрегать предупреждениями Дрейка было опасно.

– Ладно, я лучше пойду, – сказал Джек, но Астрид его удержала.

– Судя по всему, ты отлично шаришь в компах?

– Ага. Я, можно сказать, прирождённый технарь.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– А ты не маловат для подобных дел?

– Вот ещё! – он презрительно рассмеялся. – В том, о чём я тебе рассказал, нет ничего сложного. Для большинства это, может, и недоступно, но не для меня.

Едва речь заходила о его технической компетенции, застенчивость Джека как рукой снимало. Свой первый настоящий компьютер он получил в четыре года на Рождество. Родители до сих пор вспоминали, как в тот день Джек не отходил от него четырнадцать часов, прерываясь только на то, чтобы сжевать батончик «NutriGrain» и выпить сока.

К тому времени, когда ему исполнилось пять, он уже легко мог устанавливать программы и «бродить» по интернету. К восьми годам у Джека был собственный сайт, а сам он на добровольных началах занимался технической поддержкой школьной сети. В девять – взломал компьютерную систему местного полицейского участка и стёр запись о превышении скорости, на котором попался отец его друга. Узнав об этом, родители Джека запаниковали, и в следующую четверть он уже учился в «Академии Коутс», известной как школа для умных, но трудных детей.

Джека это возмутило, ведь он вовсе не был «трудным». В любом случае, «Академия» не уберегла его от опасностей. Напротив, здесь учились те, которых родители Джека определённо сочли бы «дурной компанией». Некоторые были не просто дурной, а очень дурной компанией.

– А есть что-либо, что тебе недоступно, Джек? – спросила Астрид.

– Очень мало, – честно ответил он. – На самом деле, мне хотелось бы наладить что-нибудь вроде интернета. Здесь в… чем бы ни являлось это место.

– Мы называем его УРОДЗ.

– А, ну да. Здесь, в УРОДЗ. Судя по количеству домов и предприятий, в Пердидо-Бич можно раздобыть, скажем, двести – двести пятьдесят приличных компьютеров. Город небольшой, и наладить вай-фай будет несложно. А будь у меня хоть парочка старых коммутаторов G5, думаю, я бы настроил локалку, – Джек довольно улыбнулся при этой мысли.

– Было бы замечательно. Скажи, Комп… Извини, я действительно должна называть тебя Компьютером?

– Ну, так все меня зовут. Иногда, – просто Джеком.

– Хорошо, Джек. Теперь скажи, что задумал Кейн?

– Чего? – вопрос застал его врасплох.

– Что у Кейна на уме? Ты же умный, и у тебя наверняка есть собственные соображения.

Ему очень захотелось сбежать, но он не знал, как это лучше сделать. Астрид подошла вплотную и взяла его за локоть, Джек скосил глаза на её руку.

– Я уверена, он что-то затевает, – продолжила девочка, а её брат смотрел на Джека огромными, точно блюдца, совершенно пустыми глазами. – Знаешь, что я думаю?

Джек отрицательно покачал головой.

– Я думаю, что ты – хороший человек. И у тебя высокий интеллект, а люди недолюбливают умников. Они боятся твоего таланта, но не прочь использовать тебя в своих целях.

Джек сам не заметил, как согласно кивнул.

– А вот в том, что ваш Дрейк тоже хороший, я сильно сомневаюсь. Он дрянной парень, я права?

Джек застыл. Он боялся случайно выдать какой-нибудь секрет. Людей он понимал гораздо хуже машин. К тому же, люди, в большинстве своём, были менее интересны.

– Он ведь любит издеваться над людьми, да? Я о Дрейке.

Джек пожал плечами.

– Так я и думала. А Кейн?

Джек промолчал. Вопрос повис в воздухе. Он сглотнул и хотел отвести глаза, но это оказалось нелегко.

– Кейн, – повторила Астрид. – С ним что-то не так, я права?

Джек больше не мог сопротивляться, однако осторожности не потерял. Он понизил голос до шёпота:

– Он может делать всякое. Может даже…

– А, Джек! Вот ты где.

От неожиданности они с Астрид подпрыгнули. Диана Ладрис дружелюбно кивнула Астрид.

– Надеюсь, с твоим братиком всё в порядке? Вы убежали так быстро, что я решила, ему стало плохо.

– Нет-нет, он в порядке.

– Ему повезло с сестрой, – Диана взяла Астрид за руку, словно хотела её пожать.

Джек-то знал, что это вовсе не так. Астрид выдернула ладонь. Вообще-то у Дианы была милая улыбка, но сейчас она не улыбалась. Джеку стало интересно, удалось ли Диане «прочитать» силу Астрид. Наверное, нет. Обычно для этого ей требовалось больше времени.

Возникшую напряжённость нарушило тарахтение дизельного двигателя. На площадь выехал небольшой экскаватор, за рулём которого сидел мальчик, похожий на мексиканца.

– Кто это? – резко спросила Диана.

– Эдилио, – ответила Астрид.

– Чем это он занимается?

Тем временем мальчик начал копать яму прямо посередине газона, неподалёку от тротуара, где под одеялом лежал труп маленькой девочки, который все старательно обходили стороной.

– Что он делает? – повторила Диана.

– Думаю, копает могилу, – тихо сказала Астрид.

– Кейн ему этого не приказывал, – насупилась Диана.

– И что с того? – возразила Астрид. – Во всех случаях это нужно сделать. Я собираюсь пойти и помочь. Если, конечно, Кейн не станет возражать.

Диана не улыбнулась, но и огрызаться не стала, как поступала нередко.

– Видимо, ты хорошая девочка, Астрид, – сказала она. – Держу пари, ты тут эдакая умница-Лиза Симпсон с кучей прогрессивных идей, вроде спасения планеты и тому подобных. Вот только мир изменился. Прежняя жизнь кончилась. Знаешь, на что это похоже? Представь, что ты жила в благополучном районе, а теперь переехала в опасный. Лично мне ты опасной не кажешься, Астрид.

– Тебе известно из-за чего появился барьер? – резко спросила Астрид, не поддавшись на запугивания.

– Бог, инопланетяне… – Диана расхохоталась. – Непроизвольный сдвиг в пространственно-временном континууме. Я слыхала, тебя называют Астрид-Гений, так что полагаю, у тебя имеются гипотезы, которые мне даже в голову не приходили. Какая разница из-за чего? Главное, что мы – здесь.

– А чего хочет Кейн?

Джек ушам не мог поверить, что Астрид не стушевалась перед апломбом Дианы. Все тушевалась, а если нет, очень скоро об этом жалели. Ему показалось, он заметил тень уважения, промелькнувшую в тёмных Дианиных глазах.

– Чего хочет Кейн? Кейн хочет того, что хочет. И он этого добьётся. А теперь, давай, беги на похороны. Главное, дорогу мне не переходи. И ещё. Присматривай получше за своим братцем. Джек!

Звук собственного имени вывел Джека из оцепенения.

– Да, Диана.

– Пойдём.

Он поспешил за ней, стыдясь своей собачьей покорности.

Они поднялись по ступеням муниципалитета. Кейн уже занял кабинет мэра, что не удивило никого, кто его знал. Сидел за массивным столом красного дерева и медленно раскачивался на слишком громоздком для него кожаном кресле.

– Ты куда подевалась? – спросил Кейн.

– Да вот за Джеком ходила.

– И где же шастал наш Джек-Компьютер? – прищурился Кейн.

– Нигде. Просто бродил. Заблудился.

Джек с ужасом осознал, что Диана его прикрывает.

– Ещё я напоролась на эту девчонку. Ну, ту блондинку со странным братом.

– И?

– Её тут все величают Астрид-Гений. Думаю, она как-то связана с мальчишкой-пожарным.

– Его зовут Сэм, – напомнил Кейн.

– Сдаётся мне, Астрид из тех, за кем нужен глаз да глаз.

– Ты её «сосчитала»?

– Лишь мельком, так что я ни в чём не уверена.

Кейн раздражённо хлопнул ладонью по столу.

– Почему мне приходится клещами вытягивать из вас информацию? Говори как есть.

– У Астрид примерно два деления.

– Какой у неё дар? Кто она? Зажигалка? Скороход? Хамелеон? Главное, чтобы не ещё одна Декка, иначе опять хлопот не оберёшься. И, надеюсь, она не «чтец» вроде тебя, Диана.

– Без понятия, – покачала она головой. – Я даже за две «палки» не поручусь.

Кейн кивнул и тяжко вздохнул, словно на его плечах лежал весь груз мира.

– Внеси-ка её в список, Джек. Астрид-Гений, два деления. И поставь знак вопроса.

Джек вытащил из кармана КПК. Интернета, конечно, не было, но прочие функции работали. Он ввёл пароль и открыл файл. На экране появился список из двадцати восьми имён, все – ребята из «Академии». Напротив каждого имени стояли цифры: 1, 2 или 3. Лишь рядом с именем Кейна Сорена была четвёрка.

Джек сосредоточенно набрал «Астрид, 2,?», пытаясь не думать, чем это обернётся для милой светловолосой девочки.

– Всё идёт даже лучше, чем я рассчитывал, – сказал Кейн Диане. – Я ведь говорил, что тут найдётся и хулиган, с которым придётся разбираться, и природный лидер. Хулигана мы заставили работать на нас, а за лидером нужно проследить, пока не решим, что с ним делать.

– Я за ним присмотрю, – кивнула Диана. – Он хорошенький.

– Ты его уже считала?

Джек видел, как Диана пожимала руку Сэму, поэтому немало удивился, когда та ответила:

– Нет. До сих пор не представилась возможность.

Джек нахмурился, раздумывая, не следует ли напомнить Диане о рукопожатии, но решил, что это глупо. Разумеется, ей лучше знать, считала она Сэма или нет.

– Поторопись, Диана. Ты же видела, как они все на него смотрят. Когда я попросил назвать имена, его имя прозвучало первым. Ко всему, он ещё и сын медсестры Темпл. Мне не нравится это совпадение. Прочитай его поскорее. Если у него есть сила, может оказаться, что нам нельзя тянуть и надо разбираться с ним немедленно.

Лана выздоровела.

Однако она крайне ослабела, очень хотела пить и есть. Жажда была хуже всего. Лане казалось, что больше нет сил терпеть.

Но она прошла через ад и выстояла. Эта мысль возвращала надежду.

Солнце уже взошло, хотя его лучи ещё не проникли в глубокую расщелину. Лана знала, что если она хочет добраться до ранчо, надо пускаться в путь не медля, прежде чем земля раскалится, будто пирог в печи.

– Забудем на время о еде, – хрипло приказала она самой себе, с радостью осознав, что способна говорить.

Попыталась вылезти на дорогу, но, мигом ободрав колени и ладони, поняла, что это ей не удастся. Даже Патрику такое было не по силам. Склон оказался слишком крут.

Оставалось идти по дну, надеясь, что рано или поздно выход найдётся. Путь был нелёгким. Участки твёрдой земли перемежались с рыхлыми оползнями, и тогда Лана оступалась, то и дело падая на колени. Подниматься с каждым разом было всё труднее. Патрик тоже тяжело дышал и, скорее, брёл на стёртых лапах, нежели бежал. Пёс устал не меньше хозяйки.

– Ничего, мы с тобой справимся, да, мой мальчик? – приговаривала она.

Бурьян царапал ноги, от камней на них оставались синяки. Временами терновник рос так густо, что приходилось искать обход. Иногда обойти не удавалось, и нужно было осторожно продираться сквозь колючие заросли. На голых лодыжках прибавлялось горевших огнём царапин.

Однако стоило прикрыть их ладонью, боль уходила. Минут через десять от царапины не оставалось и следа.

Ей было явлено чудо, Лана в этом не сомневалась. Сама она не могла исцелять ни собак, ни людей. По крайней мере, прежде. Каким образом происходило это чудо, она не задумывалась. Имелись более насущные проблемы: обойти внезапно возникшую на пути кучу камней, миновать без потерь кусты ежевики, а главное, – где, где в этой высохшей как сухарь земле найти воду?

Лана пожалела, что не обращала внимания на окрестности по дороге на ранчо. Тянется эта балка к дедушкиному дому или отклоняется в сторону? Может, ранчо уже близко? Или Лана наоборот слепо бредёт в глубину пустыни? Ищут ли её родители?

Склон балки неуклонно понижался, оставаясь, впрочем, по-прежнему крутым. Но балка постепенно сужалась. Наверное, это было хорошо. Может быть, она скоро закончится?

Опасаясь змей, Лана внимательно смотрела под ноги. Вдруг пёс застыл как вкопанный.

– Что случилось, мальчик? – спросила она и тут же поняла, в чём дело.

Балку перегораживала стена. Невероятно высокий, много выше, чем склоны, барьер из… из того, чего Лана никогда прежде не видела.

Невообразимая высота и абсолютная неуместность стены испугали девочку. Однако стена не выглядела угрожающей. Стена как стена. Полупрозрачная, она напоминала разведённое водой молоко и немного мерцала, точно какой-то спецэффект для видео. Смотрелось всё это полным бредом. Совершенно невозможная стена там, где вообще не должно было быть никаких стен.

Лана решила подойти поближе. Патрик не сдвинулся с места.

– Нам надо осмотреть её, мальчик, – пояснила она.

Пёс был с ней решительно не согласен. Не хотелось ему осматривать эту стену.

Подойдя, Лана увидела своё расплывчатое отражение.

– Наверное, оно и к лучшему, что я не могу разглядеть себя как следует, – пробормотала девочка себе под нос.

Волосы заскорузли от запёкшейся крови. Вся она была в грязи, одежда – порвана в клочья, причём отнюдь не по последней моде. Миновав оставшиеся несколько футов, ткнула пальцем в барьер и тут же отдёрнула руку.

– Ай!

До аварии, Лана описала бы это ощущение как невыносимую боль. Теперь же она пересмотрела критерии того, что можно считать сильной болью. В любом случае, вновь дотрагиваться до барьера ей не хотелось.

– Что-то вроде электрической изгороди? – спросила она у Патрика. – Только к чему она здесь?

Выбора не оставалось. Надо было карабкаться вверх по склону. Проблема в том, что ранчо, насколько помнила Лана, находилось слева от балки, а выбраться по левому склону не представлялось возможным. Потребовалась бы верёвка и скальный крюк. Можно было попробовать влезть по правому склону, взобраться на круглый валун и как-нибудь дотянуться до осыпающегося края. Но тогда, если, конечно, Лана не повредилась умом, балка оказалась бы между ней и спасительным ранчо.

Ещё можно было развернуться и топать туда, откуда пришла. Дорога заняла у неё полдня, столько же уйдёт на обратный путь, и она вновь окажется в отправной точке. Где и умрёт.

– За мной, Патрик. Давай выбираться отсюда.

Подъём по правому склону занял у них целый час. Всё это время на неё смотрела стена, казавшаяся Лане живым существом, нарочно появившимся здесь, чтобы её остановить.

Перевалив, наконец, через край, она прищурилась и, прикрыв глаза ладонью, осмотрелась. Ей сразу сделалось нехорошо. Не было ни намёка на дорогу или ранчо. Лишь горный кряж, до которого ещё предстояло идти по меньшей мере милю.

Ну, и невероятный барьер, конечно. Невозможный, абсолютно неуместный.

С одной стороны путь преграждала балка, с другой – горы, с третьей – протянулась эта, словно упавшая с неба, стена. Оставалось возвращаться назад, идя вдоль расщелины. Лана опять приложила ладонь козырьком, щурясь от солнечного света.

– Постой-ка, Патрик… Что это там такое?

Рядом с барьером, у самого подножия гор, зеленело марево, дрожа в восходящих потоках горячего воздуха. Наверное, мираж.

– Что скажешь, Патрик?

Пёс остался равнодушен к зрелищу. Он совсем пал духом и пребывал в такой же плохой форме, как хозяйка.

– Похоже, этот мираж – всё, что у нас есть.

Они отправились туда. По крайней мере, идти было легче, чем взбираться по склону. Однако и солнце палило немилосердно, а прикрыть голову Лане было нечем. Она чувствовала, что тело вот-вот выкинет белый флаг. Душу же разъедали сомнения. Неужели она потратит последние силы на погоню за миражом? Умрёт, соблазнившись иллюзией?

Однако зелёное пятно не исчезало. Напротив, с каждым шагом оно мало-помалу уплотнялось. Зато сознание Ланы теперь напоминало трепещущую на ветру свечу: вспыхнет и опять потухнет. Несколько секунд боевой готовности, за которыми следует погружение в мутный морок.

Лана споткнулась, едва волоча ноги и полуослепнув от солнечных бликов. И вдруг обнаружила, что ступает не по пыли, а по мягкой, пружинящей траве.

Это был крошечный, двенадцать на двенадцать футов, газон. В центре торчал разбрызгиватель. Сейчас он не работал, однако из-за угла деревянной будки к нему тянулся шланг.

Будка тоже была маленькой, в одну комнату без дверей. За ней виднелась полуразвалившаяся деревянная лачуга, а рядом – что-то вроде ветряной мельницы: самолётный пропеллер, водружённый на ветхую башенку двадцати футов высотой.

Лана побрела вдоль шланга к его началу. Он привёл её к стальной цистерне, когда-то окрашенной, но теперь посечённой песком. Цистерна стояла на платформе из железнодорожных шпал под кустарным ветряком. Из-под земли торчала проржавевшая труба со всякими вентилями и соединительными коленами. Шланг присоединялся к крану в стенке цистерны.

– Это скважина, Патрик.

Лана отчаянно дёрнула за шланг ослабевшими руками. Он соскочил с крана. Повернула вентиль. Это было легко. И хлынула горячая, пахнущая ржавчиной и землёй вода. Лана и Патрик пили.

Она сунула голову под струю, чтобы смыть засохшую кровь с лица и волос. Впрочем, благоразумие быстро взяло верх: нельзя было ради сиюминутного удовольствия дать иссякнуть живительному источнику. Лана решительно закрыла вентиль. На латунной трубе набухла последняя дрожащая капля. Девочка смочила палец и протёрла зудящие глаза. Впервые за целую вечность, она рассмеялась.

– Мы с тобой ещё побарахтаемся, правда, Патрик?

Глава 16. 171 час, 12 минут

– СНАЧАЛА НАДО дать воде закипеть, а потом бросать макароны, – сказал Квинн.

– Откуда ты знаешь? – буркнул Сэм, вертя в руках синюю коробку со «спиральками» в поисках инструкции.

– Да я миллион раз видел, как это делает моя мама. Сначала вода должна закипеть.

Сэм и Квинн уставились на большую кастрюлю с водой, стоявшую на плите.

– Кастрюля, на которую смотрят, никогда не закипает, – сказал Эдилио.

Квинн с Сэмом как по команде отвернулись, и он засмеялся:

– Это просто такая поговорка! Шутка, понимаете?

– Я знал, – сказал Сэм и тоже засмеялся. – Ну, ладно, ладно, не знал.

– Может, тебе вскипятить воду своими волшебными лапами? – предложил Квинн.

Сэм проигнорировал его слова. Подколки Квинна на эту тему не казались ему смешными.

Здание пожарного депо представляло собой двухэтажный куб из шлакоблоков. Внизу был гараж, где стояли пожарная машина и карета «Скорой помощи». Наверху находилось просторное жилое помещение, в том числе, – кухня с длинным обеденным столом и двумя разномастными диванами. Из кухни дверь вела в узкую спальню, уставленную двухъярусными койками на шесть человек.

Ещё имелась гостиная, довольно любопытная. На стенах висели фотографии: на одних парни стояли в официально-застывших позах, на других – дурачились и смеялись с друзьями. Ещё – благодарственные письма в рамках, в том числе от первоклашек, написанные после экскурсии в депо. Письма от детей начинались со слов «Дорогой пожарник!» и изобиловали орфографическими ошибками.

Здесь же стоял большой круглый стол со следами внезапного исчезновения людей: рассыпавшиеся карты от незаконченной партии в покер, фишки, недокуренные сигары в пепельнице. Всё это они убрали.

К их удовольствию, в кладовке обнаружились неплохие запасы: банки с томатным соусом и консервированным супом, коробки с пастой, а также большая красная жестянка с домашним печеньем, немного зачерствевшим, но вполне съедобным, если подержать его секунд пятнадцать в микроволновке.

Сэм смирился с должностью начальника пожарной охраны. Не то чтобы ему хотелось, просто этого хотели от него остальные. Он от всей души надеялся, что надобность в его услугах не возникнет: они провели в депо уже три дня, но до сих пор имели весьма смутное представление, как завести пожарную машину. Не говоря уже о том, чтобы куда-то на ней ехать и что-нибудь тушить.

Один раз в депо уже ворвался какой-то мальчишка с воплем «Пожар!». Сэм, Квинн и Эдилио с трудом проволокли на себе шесть кварталов шланг и ключ для гидранта. И всё для того, чтобы обнаружить, что брат пацана спалил в микроволновке консервную банку. Дым шёл только из сгоревшей печи.

Имелись и плюсы. В карете «Скорой помощи» они нашли средства для оказания первой помощи. Кроме того, – потренировались разворачивать тяжёлый пожарный рукав и открывать гидрант, чтобы действовать слаженнее и быстрее, чем Эдилио на их первом пожаре. Наибольшего мастерства они достигли в спуске по пожарному шесту.

– У нас хлеб кончился, – сказал Эдилио.

– Кто же ест пасту с хлебом? – удивился Сэм. – И то, и другое, – углеводы.

– При чём тут углеводы? Есть надо с хлебом.

– А я-то думал, вы едите тортильи, – сказал Квинн. – Тортильи – тоже хлеб.

– Короче, хлеба у нас нет, – подвёл итог Сэм. – Никакого.

– Через неделю-две его ни у кого не будет, – продолжил Квинн. – Хлеб должен быть свежим, потом он плесневеет.

Минуло три дня с тех пор, как Кейн и его шайка появились в Пердидо-Бич, фактически захватив город. За эти три дня никто так и не прибыл на помощь. Три дня углубляющегося отчаяния и растущего смирения с тем, что теперь это и есть их жизнь.

УРОДЗ исполнилось пять дней. Название прижилось. Пять дней без взрослых, без матерей, отцов, старших братьев и сестёр, учителей, полицейских, продавцов, педиатров, священников, стоматологов… Пять дней без телевидения, интернета и телефона.

На первых порах все обрадовались Кейну. Были довольны тем, что кто-то взял управление в свои руки. Мог дать ответы на вопросы. Люди хотели, чтобы ими руководили, а Кейн, со своей стороны, хотел и умел руководить. Всякий раз, сталкиваясь с ним, Сэм поражался его абсолютной уверенности. Кейн был прирождённым командиром.

Однако постепенно множились и сомнения относительно Кейна, Дианы и, особенно, Дрейка Мервина. Кое-кто утверждал, что оно и неплохо, если за порядком следит тот, кого все побаиваются. Другие же замечали, что Дрейка стоит не побаиваться, а бояться.

Всех, кто не повиновался Дрейку и его так называемым шерифам, избивали, а одного мальчишку даже затащили в туалет и макнули головой в унитаз. Страх перед неизвестностью сменился страхом перед Дрейком.

– Я могу сделать свежие тортильи, – предложил Эдилио. – Нужны мука, соль и немного масла.

– Прибережём твои умения для пикника с такос, – сказал Квинн, отбирая у Сэма коробку со «спиральками» и вытряхивая их в кастрюлю.

– Вы ничего сейчас не слышали? – Эдилио вдруг нахмурился.

Они прислушались. В кастрюле громко булькала кипящая вода. А затем повторился жалобный крик.

Сэм в три прыжка оказался у шеста, обвил его ногами и руками, соскальзывая вниз, в ярко освещённый гараж. Ворота гаража были раскрыты, давая доступ свежему вечернему воздуху. У порога кто-то лежал, безуспешно пытаясь вползти внутрь, судя по длинным рыжеватым волосам – девочка. На улице появились ещё три фигуры.

– Помогите, – тихо попросила девочка.

Сэм опустился рядом с ней на колени и с ужасом узнал Козочку Бет.

– Бетти?

Левую сторону её лица заливала кровь из рассечённого виска. Бет судорожно хватала ртом воздух, будто пробежала марафон и, рухнув у самой финишной черты, пыталась из последних сил её пересечь.

– Бетти, что случилось?

– Они гонятся за мной, – простонала она, вцепившись в руку Сэма.

Три тёмных силуэта приближались. Один из них несомненно принадлежал Орку, других таких здоровяков в УРОДЗ не осталось. Эдилио и Квинн встали в дверном проёме. Сэм вырвал свою ладонь из руки Бетти и присоединился к ним.

– Хотите получить взбучку, да? За мной не заржавеет! – заорал Орк.

– Что тут происходит? – требовательно спросил Сэм.

Присмотревшись, он узнал и двоих других: Карла, семиклассника из Пердидо-Бич, и Чеза, восьмиклассника из «Академии». Вся троица была вооружена алюминиевыми битами.

– Не твоё дело, – огрызнулся Чез. – Без сопливых разберёмся.

– С чем именно? Орк, это ты ударил Бетти?

– Ты ударил девочку? – возмутился Эдилио.

– Заткнись, мексикашка! – рявкнул Орк.

– А где Говард? – спросил Сэм, решив потянуть время и сообразить, что делать.

Однажды он уже дрался с Орком и ничем хорошим это не кончилось.

– Мне не нужен Говард, чтобы разделаться с тобой, Сэм, – оскорбился Орк.

Он подошёл к Сэму и, остановившись в футе от него, закинул биту на плечо, будто собираясь отбивать мяч. Точь-в-точь бейсболист, готовящийся нанести пушечный удар. Хотя в целом ситуация, скорее, напоминала бейсбол для дошколят: по голове Сэма невозможно было промахнуться.

– Отойди, Сэм, – приказал Орк.

– Лично я – пас, – сказал Квинн. – Мне и прошлого раза хватило. Позволим её забрать, Сэм.

– Мне не требуется ничьего позволения, – буркнул Орк. – Я делаю, что хочу.

Сэм заметил движение за спиной Орка. На улице собралась толпа человек в двадцать или около того. Орк тоже её заметил.

– Они тебе не помогут, – сказал он и замахнулся битой.

Сэм пригнулся, и бита просвистела у него над головой. Орк развернулся вполоборота, увлечённый инерцией своего удара. Сэм потерял равновесие, однако Эдилио взревел и, не теряя времени, боднул Орка головой. Он был в два раза легче противника, но сбил Орка с ног, и тот растянулся на бетонном полу. К ним кинулся Чез, намереваясь отшвырнуть Эдилио от Орка.

Толпа подалась вперёд, послышались гневные выкрики и угрозы Орку. Впрочем, Сэм заметил, что дальше слов дело не шло.

– Никому не двигаться! – вдруг прорезался сквозь гам голос Дрейка.

Орк оттолкнул, наконец, Эдилио и, вскочив на ноги, принялся бить его ногами в кроссовках одиннадцатого размера. Тому оставалось только выставлять руки, пытаясь защититься. Сэм бросился на помощь другу, но Дрейк оказался быстрее. Он схватил Орка за волосы, оттянул ему голову назад и ударил локтем в лицо. Орк яростно взревел, из его носа полилась кровь. Дрейк ударил ещё раз и отпустил Орка. Тот осел на пол.

– Какое именно из слов в приказе «Никому не двигаться» ты не понял, Орк? – спросил Дрейк.

Орк поднялся на карачки и попёр на Дрейка, словно в регби. Дрейк отскочил в сторону, проворный, как матадор. Потом вытянул руку в сторону Чеза и произнёс:

– Дай мне.

Чез передал ему свою биту. Дрейк коротким, резким ударом двинул Орка по рёбрам. Потом по почками и по голове. Каждый удар был точно рассчитанным и эффективным. Орк беспомощно распростёрся на спине.

– Дурень, – Дрейк ткнул битой ему в горло. – Приучайся слушать, когда я говорю.

Засмеявшись, он отошёл, подбросил биту, поймал её на лету, положил на плечо и с усмешкой взглянул на Сэма:

– А теперь, господин начальник пожарной охраны, поведай-ка мне, что тут произошло.

Сэму не раз приходилось иметь дело с хулиганами, но никогда прежде он не встречал никого, даже отдалённо похожего на Дрейка Мервина. Орк был тяжелее фунтов на пятьдесят, однако Дрейк справился с ним играючи.

– Как я понял, Орк её избил, – Сэм показал на Бетти.

– Да? И что?

– А то, что больше я ему этого не позволю, – ответил Сэм как можно спокойнее.

– Ты не кажешься мне тем, кто способен кого-нибудь спасти. Скорее наоборот, это тебе только что собирались снести голову.

– Бетти не сделала ничего плохого! – выкрикнул пронзительный детский голосок из толпы.

– Молчать! – бросил Дрейк, даже не обернувшись. – Ты! – он в упор посмотрел на Чеза. – Объясни, в чём дело.

Чез был спортивным мальчишкой со светлыми волосами до плеч и в модных очках. Его интернатская форма запачкалась и помялась за несколько дней носки.

– Эта девчонка кое-что сделала, – он ткнул пальцем в сторону Бет. – Она применила силу.

У Сэма по спине пробежал холодок. Чез сказал «сила». Сказал как бы между прочим, точно о чём-то обыденном и общеизвестном.

– Да ну? И что же она сделала? – несмотря на улыбку, в тоне Дрейка сквозила неприкрытая угроза.

– Ничего, – торопливо ответил Чез.

– Она показывала фокусы! – крикнули из толпы. – Что в этом плохого?

– Я приказал ей прекратить, – Орк поднялся на ноги, с ненавистью и опаской таращась на Дрейка.

– Орк – заместитель шерифа, – раздумчиво произнёс Дрейк. – Если он приказывает кому-то прекратить безобразничать, его надо слушаться. Эта девочка не подчинилась и была заслуженно наказана.

– У вас нет права бить людей, – сказал Сэм.

– Надо же кому-то заставлять их исполнять правила, – Дрейк улыбался своей акульей улыбкой, в которой было слишком много зубов и слишком мало веселья.

– Разве есть правило, запрещающее показывать фокусы? – спросил Эдилио.

– Да, – ответил Дрейк. – Однако, как я вижу, кое-кто ещё не в курсе. Чез, выдай начальнику пожарной охраны копию со всеми дополнениями.

Сэм принял помятый, сложенный вчетверо листок, но открывать его не спешил.

– Ну, вот, – продолжил Дрейк. – Теперь вы знаете правила.

– Здесь никто не показывает никаких фокусов, – примирительно сказал Квинн.

– Значит, моя работа закончена, – Дрейк рассмеялся собственной шутке и бросил биту Чезу. – А теперь все по домам.

– Бетти лучше пока остаться у нас, – сказал Сэм.

– Как хочешь.

Дрейк ушёл, уведя с собой Орка и остальных громил. Часть толпы последовала за ними.

– Сейчас мы тебя перевяжем, – Сэм опустился на колени рядом с Бет.

– Какие ещё фокусы ты там показывала? – поинтересовался Квинн.

– Никакие, – помотала головой Бетти.

– Она творила маленькие светящиеся шарики, – произнёс детский голосок. – Здоровский фокус.

– Так, малявки, вы слышали, что сказал Дрейк? – прикрикнул Квинн. – Все по домам.

Сэм, Квинн и Эдилио помогли Бет забраться в карету «Скорой помощи». Эдилио протёр ей лицо стерильными салфетками, смазал рану антибактериальным кремом и с помощью пластыря-бабочки стянул её края.

– Если хочешь, можешь переночевать у нас, Бетти, – предложил Сэм.

– Спасибо, но мне надо домой, там остался мой брат, – отказалась она и смущённо улыбнулась Эдилио. – Извини, что тебе из-за меня досталось.

– Да ну, чепуха, – пожал плечами тот, покраснев до ушей.

Сэм вызвался проводить Бетти до дома, а Квинн с Эдилио вернулись на кухню. Квинн подошёл к плите, выловил шумовкой несколько макаронин из кастрюли, попробовал.

– Каша какая-то.

– Переварились, – согласился Эдилио, заглядывая ему через плечо.

– Ну, что? По «Чириос»?

Налив молока и насыпав хрустящих «колечек», Квинн принялся за еду, мурлыча что-то себе под нос, лишь бы не разговаривать с Эдилио. Ему всё труднее становилось терпеть этого парня. Его жизнерадостность, разнообразные умения. А особенно то, что он бросился на Орка, будто какой-то мексиканский спецназовец.

Квинн полагал, что это было глупо. Глупо кидаться на такого амбала, как Орк. Конечно, с Бет они обошлись дурно, но зачем лезть на того, кого всё равно не одолеешь? Если бы не Дрейк, то ещё вопрос, держался бы Эдилио сейчас на ногах.

Кстати, ежели об этом хорошенько подумать…

Вернулся Сэм. Кивнул Эдилио, словно не замечая Квинна. Квинн скрипнул зубами. Прекрасно. Теперь Сэм злится на него за то, что он не стал подставлять свою голову под биту. Сэм же у нас великий герой. Между тем, можно было припомнить массу случаев, когда этот герой трусил перед волной, которую легко седлал он, Квинн. Огромную массу.

– Макарончики драку не пережили, – объявил Квинн.

– Я отвёл Бетти домой. Надеюсь, с ней всё будет в порядке, – сказал Сэм. – Она говорит, что чувствует себя хорошо.

– У неё то же, что и у тебя, да? – спросил Квинн, когда Сэм сел за стол со своей миской.

– Похоже. Ну, более или менее. Вроде как она может заставлять свои ладони светиться.

– Она ещё никому руку дотла не сожгла, а? – поддел Квинн, которому надоело, что друг косится на него со смесью жалости и презрения.

Его осуждают только за то, что у него есть здравый смысл, и он предпочитает не соваться в чужие дела.

Сэм поднял взгляд и прищурился, словно собираясь начать спор. Затем сжал губы и оттолкнул миску.

– Ведь ты поэтому ото всех скрываешь, я прав, Сэм? Люди посчитают тебя уродом, а сам видишь, что случается с уродами.

– Бетти не уродка, – подчёркнуто спокойным голосом процедил Сэм. – Она – наша одноклассница.

– Не будь дураком. Бет, Пити, девчонка с пожара, ты. Если есть вы четверо, значит, имеются и другие. Нормальные люди могут решить, что вы опасны.

– Так вот что ты думаешь, Квинн, – тихо произнёс Сэм, избегая смотреть ему в глаза.

Вытащив из заднего кармана листок с правилами, он развернул его и положил на стол.

– Я просто призываю тебя следить за собой, чувак. Все и так испуганы. Как нормальные люди…

– Ты не мог бы прекратить твердить о «нормальных людях»? – не сдержался Сэм.

Эдилио, вечно выполнявший роль миротворца, на сей раз – между Сэмом и Квинном, быстро вставил:

– Давайте лучше прочитаем правила.

Сэм вздохнул, разгладил листок, пробежал глазами по странице и хмыкнул:

– Правило номер один: мэром Пердидо-Бич и УРОДЗ является Кейн.

– Да он у нас сама скромность! – фыркнул Эдилио.

– Правило номер два: Дрейк назначается шерифом и наделяется полномочиями требовать исполнения правил. Правило номер три: я назначаюсь начальником пожарной охраны и обязан реагировать на чрезвычайные ситуации. Класс. Мне просто повезло, – он покосился на товарищей. – Нам повезло.

– Здорово, что ты удосужился вспомнить о нас, мелких людишках, – съязвил Квинн.

– Номер четыре: запрещается самовольно входить в магазины и брать что-либо без разрешения мэра или шерифа.

– А ты против, что ли? – заметил Квинн. – Нельзя просто грабить и воровать всё подряд.

– Я не против, – нехотя согласился Сэм. – Номер пять: все обязаны помогать Мэри в детском саду и предоставлять всё, что она потребует. Окей, это справедливо. Номер шесть: не убий.

– Чего, правда? – вскинулся Квинн.

Сэм вымученно улыбнулся, как улыбался всякий раз, когда ему надоедала накалённая обстановка, и он ждал того же от остальных.

– Шучу.

– Тогда прекрати валять дурака и прочитай эти чёртовы правила.

– Я просто пытаюсь сохранить чувство юмора в разваливающемся на куски мире. Правило номер шесть: все должны участвовать в обыске домов и всего остального. Номер семь: о любых нарушениях докладывать Дрейку.

– То есть, все мы должны стать доносчиками, – сказал Эдилио.

– Не бойся, миграционной полиции здесь нет. Нет полиция, твоя понимать? – буркнул Квинн. – Впрочем, если кто-нибудь сумеет выслать тебя обратно в Мексику, я отправлюсь с тобой.

– Я из Гондураса, а не из Мексики, – напомнил Эдилио. – Я тебе, наверное, уже в десятый раз это повторяю.

– Правило номер восемь. Его я, пожалуй, зачитаю так, как оно написано, – продолжил Сэм. – «Запрещено показывать фокусы и производить любые другие действия, сеющие страх или смуту».

– И что это значит? – спросил Квинн.

– А то, что Кейну, без сомнения, известно о силе.

– Тоже мне, новость, – покачал головой Эдилио. – Все считают, что это – дело рук Бога. А я сразу понял, что у Кейна есть сила. Говорят, этот Кейн, он вроде мага. Ну, или волшебника.

– Нет, старик, будь у него такая сила, ему не нужны были бы Орк и Дрейк, следящие, чтобы другие её не проявляли.

– Ты ошибаешься, Квинн, – возразил Сэм. – Нужны, если он хочет остаться единственным, у кого эта сила есть.

– А по-моему, ты параноишь, чувак.

– Номер девять: мы находимся в состоянии чрезвычайного положения. До окончания кризисной ситуации запрещается критиковать, насмехаться и мешать тем, кто исполняет свои должностные обязанности.

– Ну, ситуация действительно чрезвычайная, нет? – пожал плечами Квинн. – Если уж это не чрезвычайная, тогда я и не знаю, что считать таковой.

– И, по-твоему, нам теперь следует молчать в тряпочку? – не веря своим ушам спросил Сэм.

Прежде ему хотелось помириться с Квинном, но теперь желание прошло. Сэм окончательно разочаровался в друге.

– Слушай, это как в школе, ясно? – принялся спорить Квинн. – Ты же не перечишь учителям? По крайней мере, в глаза.

– Тогда тебе должно понравиться и десятое правило: «Шериф может решить, что вышеуказанных правил недостаточно для того, чтобы справиться с ситуацией. В этом случае шериф может сам формулировать любые правила, которые потребуются для сохранения порядка и безопасности людей».

– «Формулировать», – фыркнул Квинн. – Такое впечатление, что правила им помогала писать Астрид.

– Нет, не её стиль, – Сэм бросил листок на стол и сцепил руки в замок. – Всё это совершенно неправильно.

– Да, – Эдилио был так же встревожен, как и Сэм. – Получается, что Кейн и Дрейк могут делать что хотят и когда хотят.

– Именно к этому всё и сводится, – согласился Сэм. – А кроме того, они хотят натравить нас друг на друга, хотят, чтобы мы стали подозрительными.

– До тебя ещё не дошло? – расхохотался Квинн. – Мы уже стали подозрительны. Происходит чёрт-те что, мы отрезаны от всего мира, нет ни взрослых, ни полиции, ни учителей, ни родителей. Зато среди нас, – только без обид, приятель, – завелись какие-то мутанты. Ты же ведёшь себя так, будто всё идёт своим чередом и нет никакого УРОДЗ.

Терпение Сэма лопнуло.

– А ты ведёшь себя так, будто Бетти заслужила побои. Почему-то тебя это не возмущает. Не злит, что Орк может преспокойно избивать девчонку, которая, мы это хорошо знаем, даже мухи не обидит.

– Ах, вот ты к чему клонишь! Это, что, моя вина? – Квинн вскочил, опрокинув стул. – Слушай, Сэм, я не говорю, что она заслужила трёпку, ясно? Но чего ты от меня хочешь? Если ты одеваешься не как все или, там, на физре тюфяк тюфяком, к тебе начинают цепляться. Так всегда было. Даже в то время, когда вокруг толклись учителя и родители. Такова жизнь. И ты думаешь, что теперь, в этом бардаке, ребята скажут: «О, наш Сэм может извергать молнии то ли глазами, то ли задницей, это круто!» Нет, чувак, они не так скажут.

К удивлению Квинна и к ещё большему изумлению Сэма, Эдилио его поддержал:

– Он прав. Если здесь есть ещё такие же, как вы с Бетти, ну, ты понимаешь, у нас будут проблемы. Сам рассуди: у кого-то сила есть, у кого-то – нет. Мне-то что, я привык быть человеком второго сорта, – он метнул быстрый взгляд на Квинна, который тот проигнорировал. – Однако другие могут позавидовать или испугаться. Все так сбиты с толку, что им только дай повод кого-нибудь обвинить в своих бедах. В испанском языке есть такое выражение cabeza de turco. Так называют того, на кого можно свалить все грехи.

– Козёл отпущения, – перевёл Квинн.

– Да, – кивнул Эдилио, – правильно, козёл отпущения.

– Ну? Что я тебе говорил? – Квинн с выражением оскорблённой невинности развёл руками. – Если ты – иной, готовься стать жертвой. Такие дела. Ты пытаешься вести себя благородно, поступать как праведник, но ты ничего ещё не понял. Самое худшее, что нам грозило за проступки раньше, это отстранение от уроков или двойка. А теперь рыпнись, и тебе проломят башку бейсбольной битой. Хулиганы были всегда, но прежде за порядком следили взрослые. А сейчас рулят сами хулиганы. Началась совсем другая игра, старик, совсем-совсем другая. Отныне мы играем по правилам хулиганов.

Глава 17. 169 часов, 18 минут

– МНЕ НУЖНО больше таблеток! – орал Коржик.

Даре казалось, что этот голос никогда не затихнет и не осипнет, и ей придётся слушать его вечно.

– Ещё рано, – сказала она, наверное, уже в миллионный раз за последние три дня.

– Давай таблетки! – взревел Коржик. – Мне больно! Больно!

Дара зажала уши ладонями, пытаясь сосредоточиться на странице раскрытой книги. Если бы у неё был интернет! Она открыла бы «Гугл» и вбила бы запрос «викодин передозировка». Найти ответ в толстом, с загнутыми уголками страниц «Настольном справочнике врача», притащенном кем-то из единственного в Пердидо-Бич медицинского кабинета, было нелегко.

Проблема усугублялась тем, что Дара действовала на ощупь, пользуясь всем подряд, от адвила и викодина до тайленола с кодеином. В книге же ничего не говорилось о том, как бороться с болью, принимая немного того и капельку сего, при том, что ни «того», ни «сего» катастрофически не хватало.

Элвуд, парень Дары, прикорнул прямо в кресле. Он был хорошим, верным другом, по крайней мере, не бросил её здесь одну. Помогал переворачивать Коржика, когда под того надо было подложить судно. Однако было кое-что, на что Элвуд не соглашался ни под каким видом. Например, выносить то же судно или держать Коржику утку. Всё это делала Дара.

Три дня назад её назначили «ответственной» за это убогое, тёмное, безрадостное подземное царство скорби в подвале церкви. Дара делала такое, о чём прежде и помыслить не могла. То, что ей делать решительно не хотелось. Например, ежедневные уколы инсулина семилетнему диабетику.

В дверь постучали. Дара развернулась на крутящемся кресле, оставив бесполезную книгу одиноко лежать в круге света. Вошла Мэри Террафино, ведя за руку девочку лет четырёх.

– Привет, Мэри. Что у вас стряслось?

– Извини, что беспокою, – ответила та. – Знаю, тебе и так несладко. Но у неё болит живот.

Мэри и Дара обнялись. До возникновения УРОДЗ они не были знакомы, но теперь сдружились, став едва ли не сёстрами.

– Привет, солнышко, – Дара присела на корточки перед малышкой. – Как тебя зовут?

– Эшли.

– Хорошо, Эшли. Давай-ка измерим тебе температуру и посмотрим, что случилось. Забирайся вот сюда, на кушетку.

Она сунула электронный термометр в новый одноразовый колпачок и положила в рот девочке.

– Вижу, ты тут освоилась, – улыбнулась Мэри.

Коржик взревел так громко и неожиданно, что Эшли с перепугу чуть не проглотила градусник.

– У меня кончается обезболивающее, – пожаловалась Дара. – Ума не приложу, что делать. Мы выгребли всё из врачебного кабинета, иногда сюда приносят найденные в домах лекарства. Но он продолжает мучиться от боли.

– Как он вообще? Идёт на поправку? Я имею в виду его плечо?

– Нет. Не вижу никаких улучшений. Всё, что я могу, это поддерживать рану в чистоте, – Дара посмотрела на термометр. – 98 и 9. Совершенно нормальная. Ложись, детка, я осмотрю твой животик. Мне придётся немножко на него надавить, будет щекотно.

– Ты сделаешь мне укол? – спросила Эшли.

– Нет, лапочка. Я просто помну твой животик, – Дара нажала на живот девчушки и резко отпустила. – Больно?

– Щекотно.

– Что ты пытаешься обнаружить? – поинтересовалась Мэри.

– Аппендицит, – Дара пожала плечами. – Это единственное, о чём я имею представление. Когда я открыла справочник на главе «Боли в желудке», то обнаружила целую кучу всего, от запора до рака. Может, ей просто в туалет надо сходить? Эшли, ты сегодня какала?

– Не помню, нет, наверное.

– Посажу её на горшок, – решила Мэри.

– И дай ей попить воды. Чашки две.

– Знаю, ты не врач, Дара, – Мэри дотронулась до её локтя, – и всё же хорошо, что ты есть.

– Я пытаюсь прочитать эту книгу, – вздохнула Дара, – но чем больше читаю, тем страшнее мне становится. Там описан миллион болезней, о которых я сроду ничего не слышала и слышать не хочу, если честно.

– Могу себе представить.

Мэри замялась, и Дара вопросительно взглянула на подругу.

– Слушай, тут такое дело… понимаю, звучит дико, – Мэри понизила голос до шёпота. – То, что я тебе скажу…

– Я никому не рассказываю того, что здесь происходит, – суховато перебила её Дара.

– Знаю, извини. Просто… мне немножко стыдно.

– Мэри, меня уже ничем не смутишь. Я настолько погрязла во всякой пакости, что вряд ли ты сможешь вогнать меня в краску.

Мэри кивнула, нервно ломая пальцы, и выпалила:

– Я принимаю прозак.

– Зачем?

– Ну, у меня кое-какие проблемы. Беда в том, что лекарство кончилось. Знаю, это чепуха, по сравнению с тем, чем тебе приходится заниматься, – Мэри искоса взглянула на Коржика. – Но если я не приму таблетку, то начну… – Мэри замолчала.

– Да всё нормально, – сказала Дара.

Ей очень хотелось узнать, в чём дело, но она чувствовала, что давить не стоит.

– Сейчас посмотрю, есть ли у нас. Какую дозу ты обычно принимала?

– Сорок миллиграммов один раз в день.

– Писать хочу, – жалобно проныл Коржик.

Дара направилась к шкафу, где хранила лекарства. Некоторые были в больших белых аптечных бутылках, другие в коричневых пузырьках поменьше с завинчивающимися крышками. Имелись и несколько коробок пробников из кабинета врача.

Элвуд всхрапнул и проснулся.

– Ух ты, а я, оказывается, задрых.

– Привет, Элвуд, – поздоровалась Мэри.

– Ага, – пробормотал тот, вновь уронил голову на руку и уснул.

– Это так мило, что он остался с тобой, – заметила Мэри.

– Толку-то! – резко бросила Дара, но потом смягчилась. – Впрочем, по крайней мере, он здесь. Думаю, я могу дать тебе несколько таблеток по двадцать миллиграммов, и ты будешь принимать по две, – она высыпала на ладонь горсть капсул. – Это тебе на неделю. Извини, у меня нет пустого пузырька.

– Какая же ты славная, Дара, – Мэри с благодарностью взяла таблетки. – Когда всё это закончится, ну, ты понимаешь, и мы вырастем, ты наверняка станешь врачом.

– Мэри, – Дара горько рассмеялась, – когда всё закончится, врач будет последней профессией, которую я выберу.

Дверь резко распахнулась. Девочки обернулись. На пороге стояла, пошатываясь и прижимая правую руку к виску, Козочка Бетти.

– Голова болит, – невнятно пробормотала она.

Приволакивая левую ногу, Бетти сделала несколько шагов. Её левая рука бессильно свисала. Дара еле-еле успела подхватить девочку прежде, чем та упала на пол.

– Элвуд! Проснись! – закричала она.

Вместе с Элвудом и Мэри они дотащили Бет до кушетки, на которой Дара осматривала Эшли.

– Хочу какать, – объявила малышка.

– Господи, мне нужны таблетки! – заныл Коржик.

– Заткнись! – прикрикнула на него Дара, закрывая уши руками и крепко зажмуриваясь. – Все заткнитесь!

– Извини меня, – едва слышно прошептала Бетти, хотя фраза больше напоминала нечленораздельное «иссвнимня».

– Я не тебе, Бетти, – покаянно произнесла Дара. – Ложись на спину. Элвуд, дай мне книгу.

Она принялась судорожно листать оглавление, положив «Справочник» прямо на живот Бет.

– Ум…гоова… ит, – выдавила Бетти и правой рукой дотронулась до шишки на виске.

– Кто тебя ударил, Бетти? – спросил Элвуд, но девочка, похоже, не поняла вопроса.

Она только озадаченно сморщилась и застонала.

– У неё одна сторона тела не работает, – сказала Дара. – Смотрите, как перекосился рот. А глаза? Они смотрят в разные стороны.

– Ммм… гоова ильно лит, – вновь произнесла Бетти.

– По-моему, она говорит, что у неё болит голова, – перевела Мэри. – Что же нам делать?

– Не знаю! Может, я вскрою ей голову и посмотрю, нельзя ли её как-нибудь починить? – завизжала Дара. – А потом по-быстренькому прооперирую Коржика? Нет проблем! Только попросите! Ведь у меня есть эта дурацкая книжка! – она размахнулась и швырнула справочник на пол.

Тот проехался по скользкому линолеуму. Дара сделала несколько глубоких вдохов. Маленькая Эшли заревела. Мэри вытаращилась на Дару, как на сумасшедшую. Коржик опять принялся скулить, что хочет писать и таблетки.

– Мой бат, – Бетти схватила Мэри за руку. – Моо бат… посабоця о нём.

Её лицо вновь перекосилось от боли, и она обмякла.

– Бетти, – позвала Дара.

– Бетти, ты это прекрати, – сказала Мэри.

– Бет… – прошептала Дара, прижимая пальцы к горлу девочки.

– О чём она говорила? – спросил Элвуд.

– Думаю, просила позаботиться о её брате, – ответила Мэри.

Дара убрала руку с шеи Бетти и погладила её по щеке, словно прощаясь.

– Она… – Мэри не смогла заставить себя договорить.

– Да, – тихо ответила Дара. – Наверное, у неё было кровоизлияние в мозг, а не только рана снаружи. Тот, кто стукнул её по голове, – убийца. Элвуд, сходи в депо к Эдилио и скажи, что нам надо похоронить Бетти.

– Она ушла к Богу, – проговорила Мэри.

– Не уверена, что над УРОДЗ есть бог, – возразила Дара.

Бетти похоронили в час ночи, на площади, рядом с маленькой поджигательницей. У них не было морга, как и возможности подготовить тело к погребению.

Могилу выкопал экскаватором Эдилио. Тарахтенье мотора и случайный скрежет лопат казались ужасно громкими и неуместными.

Сэм стоял рядом с Астрид и малышом Питом. Тут же были Мэри, Альберт, пришедший из «Макдоналдса», близнецы Энн и Эмма. Элвуд пришёл вместо Дары, которая осталась с Коржиком. Мэри обнимала за плечи всхлипывающего девятилетнего брата Бетти. Квинн присутствовать отказался.

Сэм и Эдилио принесли тело из церкви. Они не придумали, как достойно или хотя бы аккуратно опустить Бетти в могилу, поэтому просто скатили её в яму. Тело глухо, словно мешок, ударилось о землю.

– Мы должны что-нибудь сказать, – предложила Энн. – Вспомнить, например, какая она была.

Так они и сделали, рассказав то немногое, что знали. Среди собравшихся не было близких друзей Бетти. Астрид начала читать «Отче наш»:

– Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое…

Пити повторял за ней. Никто ещё не слышал, чтобы он произнёс столько слов за раз. Все, кроме Сэма, присоединились к молитве. Потом каждый бросил по горсти земли. Когда они отошли, Эдилио засыпал яму экскаватором.

– Завтра сделаю ей крест, – пообещал он.

Когда церемония подходила к концу, из тумана, словно призраки, вынырнули Орк с Говардом. Никто с ними не заговорил. Постояв несколько минут, они ушли.

– Не надо было мне отпускать её домой, – сказал Сэм Астрид.

– Ты же не врач. Откуда ты мог знать о кровоизлиянии? А хоть бы и знал? Что бы сделал? Вопрос в другом. Что нам делать сейчас?

– Ты о чём? – спросил Сэм.

– Орк убил Бетти, – безжизненно произнесла Астрид. – Может, и не нарочно, но ведь убил.

– Да. Он её убил. И что ты собираешься делать?

– По крайней мере, надо потребовать, чтобы Орка наказали.

– У кого потребовать? – Сэм застегнул «молнию» на куртке, ночью было холодновато. – Будешь требовать справедливости у Кейна?

– Вопрос риторический.

– Не означает ли это, что мне не стоит ждать ответа на данный вопрос?

Астрид кивнула. Какое-то время они молчали. Мэри с близнецами, забрав брата Бетти, вернулись в детский сад.

– Ребята, я не знаю, сколько ещё продержится Дара, – проговорил Элвуд, ни к кому конкретно не обращаясь, и, расправив плечи, направился к госпиталю.

– Этого нельзя просто так спускать, – сказал Эдилио, подходя к Сэму и Астрид. – Слышите? Если мы спустим им подобное с рук, ничем хорошим это не кончится. Нельзя избивать друг друга до смерти.

– У тебя есть конкретное предложение? – холодно спросил Сэм.

– У меня? Я же мексикашка, не забыл? Я здесь новенький и даже никого толком не знаю, чувак, – он со злостью топнул ногой, точно земля была ему враждебна.

Сэму показалось, что Эдилио хотел сказать что-то ещё, но тот, закусив губу, развернулся и побрёл прочь.

– У Кейна есть Дрейк, Орк, Панда, Чез и, как я слышал, Молоток тоже с ним помирился. Вероятно, наберётся ещё полдюжины других.

– Ты их боишься?

– Ещё как боюсь, Астрид.

– Окей. Но ты ведь и в горящее здание боялся входить?

– Ты, что, правда не понимаешь? – Сэм спросил это с такой яростью, что Астрид отшатнулась. – Я ведь вижу, чего ты добиваешься. И ты, и все остальные. Вы хотите, чтобы я заделался эдаким анти-Кейном. Вам он не нравится, и вы надеетесь, что я его вышвырну. Вот только одного ты не знаешь. Даже если бы я смог это сделать, то сам стал бы таким, как он.

– Ошибаешься, Сэм. Ты бы…

– Помнишь, я рассказывал о том, как впервые применил силу и покалечил своего отчима? Представляешь, что я тогда почувствовал?

– Грусть. Сожаление, – Астрид вглядывалась в его глаза, точно ища подсказку. – Наверное, страх.

– Да. А ещё… – он поднял руку и сжал пальцы в кулак прямо перед носом Астрид. – А ещё я испытал кайф. Кайф, Астрид. Я думал: «Господи, вы только гляньте, чего я могу! Какая у меня сила и власть!» Неудержимый, неистовый восторг.

– Власть развращает, – тихо произнесла Астрид.

– Ага, – саркастически хмыкнул Сэм, – я об этом слыхал.

– Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Забыла, кто это сказал.

– Я совершил уже много ошибок, Астрид, и не хочу совершить ещё одну. Не хочу превращаться в этого парня, Кейна. Я хочу только… – он беспомощно развёл руками. – Хочу заниматься сёрфингом.

– Тебя бы власть не развратила, Сэм. Ты бы ничего такого не натворил.

– Откуда тебе это известно? – Сэм попятился, но Астрид подошла ближе.

– По двум причинам. Во-первых, это не в твоём характере. Естественно, что ты почувствовал восторг от неожиданно свалившейся на тебя силы. Но затем ты охладел. Не стал ею упиваться, а охладел. Вот тебе одна причина. Ты – это ты. Не Кейн, не Дрейк и не Орк.

– Не будь так уверена, – сказал Сэм.

Ему очень хотелось, чтобы Астрид оказалась права, хотелось с ней согласиться, однако он понимал, что знает себя лучше.

– А во-вторых, у тебя есть я, – продолжила Астрид.

– Правда?

– Правда.

Гнев и сомнения внезапно покинули Сэма, словно вода вытекла из перевёрнутой бутылки. Он почувствовал, что растворяется, глядя Астрид в глаза. Она стояла так близко. Его сердце дало сбой и застучало в ином ритме. Между ними было всего несколько дюймов.

Сэм сделал шаг, встав вплотную.

– Я не могу тебя поцеловать, твой брат смотрит.

Астрид взяла Пити за плечи и развернула его лицом в другую сторону.

– А так?

Глава 18. 164 часа, 32 минуты

ПОКИНУВ ПОХОРОНЫ, Альберт пересёк площадь и направился к себе в «Макдоналдс». Хотелось с кем-нибудь поговорить. Может быть, если включить свет, кто-то забредёт перекусить?

Увы, площадь опустела прежде, чем он успел отпереть двери. Двери своего собственного «Макдоналдса». В гнетущей тишине слабо гудели линии электропередачи.

Альберт стоял с ключами в одной руке и фирменной кепкой в другой, – головной убор он снял из уважения перед смертью. Навалилось уныние и предчувствие беды. Он был жизнерадостным человеком, но ночные похороны девочки, забитой до смерти хулиганами… такое кому хочешь настроение испортит.

Со дня возникновения УРОДЗ Альберт наслаждался жизнью. Конечно, он беспокоился о братьях и сёстрах, скучал по маме. Однако из самого младшего в семье, из козла отпущения и затурканного мальчишки, которого никто не принимал всерьёз, он вдруг превратился во всеми уважаемого члена их странного сообщества.

Хотя, конечно, сейчас Альберт с удовольствием променял бы преследующий его запах свежеразрытой земли и докучливое чувство тревоги на возможность посидеть рядом с мамой, глядя её любимое криминальное шоу и потихоньку таская попкорн из миски, стоящей у неё на коленях.

Альберт не слишком забивал себе голову всяческими важными проблемами УРОДЗ, всеми этими «что», «как» и «почему». Он был человеком практического склада, а над прочим пусть размышляют такие, как Астрид. Что касается событий нынешней ночи и убийства Бетти, Альберт оставлял их на откуп Сэму, Кейну и прочим.

Его беспокоило другое: никто не работал. Никто, кроме Мэри, Дары и, иногда, Эдилио. Все остальные с кислым видом бродили по округе, дрались, играли в видеоигры или смотрели мультики и фильмы. Жили, точно крысы в опустевших домах: рылись в чужих вещах, ели то, что находили, оставляя за собой беспорядок и нечистоты.

Долго так продолжаться не могло. Они впустую убивали время, а оно этого очень не любит. Всё кончится тем, что время убьёт их самих.

Не то, чтобы Альберт в это верил, он это знал. Но у него не получалось объяснить остальным, заставить их себя выслушать. Ни их «главного гаранта» Кейна, ни «мозг» их сообщества Астрид. Когда говорил Сэм, его слушали, а когда рот открывал Альберт, никто не обращал на него внимания.

Ему нужны были слова, чтобы разъяснить им то, что он понимал инстинктивно.

Альберт положил ключи в карман и решительно направился по улице, его шаги эхом разносились между тёмными витринами. Скоро рассвет, разумнее всего было бы пойти домой и поспать несколько часов, но он знал, что не уснёт. Хорошо, пусть Сэм, Кейн, Астрид и Джек-Компьютер занимаются своими делами, а он, Альберт, будет заниматься своими.

– Нельзя жить как крысы, – бормотал он, – мы должны стать… – и умолкал, не в силах отыскать верные слова даже рассуждая сам с собой.

Библиотека Пердидо-Бич сильного впечатления не производила. Пыльное, мрачноватое, низкое здание, из-за двери которого на Альберта пахнуло затхлостью. Прежде он никогда здесь не бывал и немного удивился тому, что оно стояло незапертым. Над головой помаргивали, слабо гудя, трубки дневного света.

Оглядевшись, он рассмеялся и произнёс, обращаясь к стеллажам с пожелтевшими книгами:

– Сюда никто не заходил с тех пор, как появился УРОДЗ.

Альберт осмотрел дубовый стол библиотекаря, ведь никогда не знаешь, где обнаружится шоколадка. На столе стояла жестянка с мятными карамельками, – забытое угощение для детей, которые никогда сюда не заходили.

Кинув в рот конфетку, Альберт двинулся между полупустых стеллажей. Он знал, что ему что-то нужно узнать, но не знал, что именно. Большинство книг выглядели так, словно в последний раз их читали ещё до его рождения.

Он обнаружил несколько энциклопедий. Некое подобие Википедии, только бумажной и очень-очень толстой. Взяв один из томов, Альберт уселся на потёртый ковёр. Он не знал, что ищет, но догадывался, с чего следует начать. Пролистал книгу до буквы «Р», нашёл статью «Работа». Определений было два. Первое относилось к физике. Второе гласило, что работа – это «занятие, необходимое для выживания общества».

– Вот! Именно об этом я им и твержу, – обрадовался Альберт и принялся читать.

Заканчивая статью в одном томе, он переходил к другому, и хотя понимал едва ли половину прочитанного, того, что понимал, вполне хватало для поиска дальнейшей информации. Что-то вроде следования гиперссылкам, только медленного и требующего поднятия тяжестей.

«Работа» направила его к «труду», тот, в свою очередь, – к «производительности», за которой последовал «Карл Маркс», а последний привёл к парню по имени «Адам Смит».

Альберта нельзя было назвать хорошим учеником. То, чему их учили в школе, с его точки зрения не имело практической ценности. А вот то, что он читал сейчас, – имело. Сейчас многое начало иметь значение.

Альберт сам не заметил, как уснул. Проснулся он от чужого взгляда.

Вскочив на ноги, обернулся и облегчённо вздохнул, увидев обыкновенного кота. Рыжего, упитанного, похоже уже немолодого, в розовом ошейничке с латунной биркой в форме сердечка. Кот совершенно спокойно стоял в проходе между стеллажами, глядя на Альберта зелёными глазами и подёргивая хвостом.

– Привет, котик, – сказал Альберт.

Кот исчез. Растворился в воздухе.

Вдруг лицо Альберта пронзила боль, он отшатнулся. Кот, острыми как лезвия когтями вцепился ему в голову, шипя, скалил зубы-иголки.

Альберт закричал, то ли призывая на помощь, то ли пытаясь отпугнуть кота. Когти лишь глубже вонзались в кожу. В руке у Альберта по-прежнему был том энциклопедии на букву «С». Размахнувшись, он ударил им кота.

Кот исчез. Альберт как дурак двинул самого себя по лбу толстой книгой. А кот, оказывается, преспокойно сидел на библиотекарском столе в противоположном конце зала.

Невозможно. Живое существо не может двигаться так быстро.

Тяжело дыша, Альберт начал отступать к выходу. Кот вдруг оказался на его шее, Альберт даже не успел заметить, чтобы тот пошевелился. Зверь просто очутился на нём, царапаясь и шипя, точно бешеный.

И опять тяжёлая книга ударила по затылку самого Альберта, а кот презрительно и насмешливо щурился на него с верхней полки стеллажа. Похоже, зверь собирался напасть в третий раз.

Альберт инстинктивно заслонил лицо книгой, и та судорожно дёрнулась в его руках. Зелёные глаза смотрели ему в глаза. Однако Альберт продолжал сжимать книгу. Кот был в книге. То есть, прямо посередине книги.

Альберт в ужасе увидел, как потухли кошачьи глаза, когда из них ушла жизнь.

Мальчик бессильно уронил книгу на пол. Тяжёлый том в синем кожаном переплёте разделял кота надвое. Словно кто-то разрезал туловище, пришив переднюю часть к лицевой части обложки, а заднюю – к тыльной.

От шока у Альберта перехватило дыхание. То, что лежало на полу, было невозможно. Как и скорость, с которой двигалось животное.

– Ночной кошмар, – сказал он сам себе, – мне приснился кошмар.

Однако, если это и был сон, то чересчур реалистичный. Вряд ли Альберту было под силу вообразить этот отчётливый запах плесени. Или то, как опорожнились кишечник и мочевой пузырь мёртвого животного.

Альберт вспомнил о вместительной сумке библиотекарши, виденной на столе. Трясущимися руками вытряхнул её содержимое, так и разлетевшееся в разные стороны: помада, кошелёк, пудра, сотовый телефон.

Поднял книгу. Она была тяжёлой. Вместе с весом животного получилось, наверное, фунтов двадцать. Альберт едва смог запихнуть в сумку кота-в-книге.

Он должен был кому-нибудь это показать. Этот совершенно невероятный предмет. Невозможный, но существующий на самом деле. Хотелось, чтобы ещё кто-нибудь подтвердил, что книга с котом – реальна, что Альберт не спит и не сошёл с ума.

Кейну? Нет, только не ему. Сэму? Тот наверняка сейчас в пожарном депо, но вряд ли это для его мозгов. Скорее, тут нужна Астрид.

Через две минуты он уже стоял на хорошо освещённом крыльце её дома. Астрид открыла дверь только после того, как посмотрела в «глазок».

– Альберт? Сейчас глубокая ночь и… Господи, что с твоим лицом?

– Наверное, можно залепить пластырем, – у Альберта из головы вылетело, как он, должно быть, выглядит, он даже о боли забыл. – Да, наверное, мне понадобится пластырь, но я пришёл не за этим.

– Зачем тогда?

– Астрид, мне надо… – он не договорил.

Здесь, в безопасности, его опять охватил страх, и Альберт вдруг утратил дар речи. Астрид втянула его внутрь и заперла дверь.

– Мне надо… – повторил он и снова осёкся. – Просто посмотри сюда, – сдавленно прошептал он и вывалил свою ношу на восточный ковёр.

Астрид застыла.

– Он двигался очень быстро. Напал на меня. Я не мог засечь его движений, всё выглядело так, будто он только что был на полу, а в следующий миг – уже на мне. Он не прыгал, Астрид, понимаешь? Он просто… появлялся.

Астрид опустилась на колени и опасливо попыталась открыть обложку. Однако тело кота не дало ей это сделать. Не то чтобы оно пробило в книге дыру, оно словно бы сплавилось с бумагой.

– Что это, Астрид? – жалобно спросил Альберт.

Она не ответила, продолжая смотреть на жуткую вещь. Альберт точно наяву видел, как вращаются шестерёнки в её голове. Однако она молчала, и, подождав немного, он понял, что ответа не будет. Невозможно дать объяснение невозможного.

Что же, по крайней мере, она это тоже видела, а следовательно, Альберт не чокнулся. Ему показалось, прошла целая вечность, прежде чем Астрид произнесла:

– Пойдём, Альберт, обработаем твои царапины.

Лана лежала в тёмной хижине, вслушиваясь в таинственные звуки пустыни. Тихий шелест, напоминающий о скользком шёлке. Быстрая дробь какого-то крошечного насекомого-барабанщика: ритм то замедлялся, умолкая на несколько секунд, то вновь принимался за старое.

Раздражающий визг ветряка, короткий и бессистемный. Настоящего ветра не было, лишь порывы, заставлявшие покоробленные деревянные лопасти совершать четверть оборота… скрип… пол-оборота… скрип… лёгкий толчок, – и лопасти разражаются пронзительным писком птенца.

Единственным успокаивающим звуком было равномерное похрапывание Патрика, перемежающееся низким, умилительным потявкиванием.

Тело Ланы радовалось отсутствию боли. Раны волшебным образом исцелились. Струпья засохшей крови – смыты. У неё были еда и вода.

Однако её мозг работал, раз за разом прокручивая на головокружительной скорости мучительные воспоминания: пустое сиденье дедушки, кувыркающийся по склону автомобиль, грифы, пума. Впрочем, какими бы зловещими не были эти образы, они представляли собой свежие мазки на устоявшейся картине её жизни: дом, школа, торговый центр, папина машина и мамин фургончик, общественный бассейн, фантасмагорическая панорама ослепительного Лас-Вегаса в окне её спальни…

Всё это крутилось в голове, подпитывая тлеющие угли гнева. Она должна быть сейчас дома, а не здесь. Спать в своей комнате. Гулять с друзьями, а не торчать тут в одиночестве.

Одна-одинёшенька, слушая жуткие стуки, скрипы и храп.

Надо было вести себя осторожнее… Не совать бутылку водки в крошечную бисерную сумочку. Единственной подходящей по размеру сумкой была школьная, но та совершенно не сочеталась с одеждой. Вот из-за чего её «спалили». Из-за глупого желания выглядеть модно и круто. А теперь…

Лану захлестнула волна злости на мать. Казалось, она сейчас потонет в океане гнева. Мать. Это она во всём виновата. Отец послушно выполняет то, что она ему говорит. Папа просто вынужден был стать на сторону жены, хотя он не такой суровый и вспыльчивый, как мама. Ну, подарила бы она Тони бутылку водки, что такого? Он же не собирался садиться за руль.

Мать вообще не понимала Лас-Вегаса. Вегас слишком отличался от Пердидо-Бич. Он на неё давил. Не заштатный городишко, а настоящий город, притом – не простой. Дети в Лас-Вегасе взрослели быстро. От семиклассников-восьмиклассников требовалось многое, не говоря уже о ней, девятикласснице.

Глупая, глупая мамаша! Это она во всём виновата.

Хотя винить мать в том, что в пустыне возникла непроницаемая пугающая стена, было сложно. Весьма сложно. Может быть, на Землю высадились инопланетяне, и прямо сейчас жуткие монстры гоняются за её родителями по улицам Лас-Вегаса, как в фильме «Война миров»? Кто знает…

От этой мысли Лана немного успокоилась. Если так, то она, хотя бы, избавлена от чудовищ на гигантских треногах. Вдруг стена – это своего рода защита от инопланетян? Тогда Лана в полной безопасности.

Она таскала для Тони из дома не только водку, но и таблетки «Ксанакса», которые принимала мать. А однажды даже украла в магазине бутылку вина.

Лана не была наивной дурочкой, она понимала, что Тони её не любит, просто использует. Однако в школе у него имелся определённый статус, тень которого падала и на неё, Лану.

Патрик громко всхрапнул и сторожко приподнял голову.

– Что с тобой, мальчик?

Она мигом скатилась с узкой койки и испуганно скорчилась в углу хижины. Снаружи кто-то был. Там кто-то ходил. Лана отчётливо слышала шаги чьих-то ног по земле.

Патрик встал, двигаясь до странности медленно и ощетинив загривок, даже на спине шерсть встала дыбом. Пёс неотрывно смотрел в сторону двери.

Раздалось тихоё поскрёбывание, точь-в-точь – собака, царапающая порог, чтобы её впустили в дом. А потом Лана услышала, – или ей только показалось, что она услышала? – невнятный шёпот:

– Выходи.

Патрик должен был бы залаять, но пёс молчал. Он замер, тяжело сопя и не отрывая взгляда от двери.

– Мне это просто мерещится, мерещится, – бормотала Лана, пытаясь взять себя в руки.

– Выходи, – явственно повторил хриплый голос.

Лане вдруг очень захотелось писать. К сожалению, никаких ванных комнат в хижине предусмотрено не было.

– Кто там? – крикнула она.

Ей не ответили. Наверное, у неё галлюцинации. Или это ветер.

Она прокралась к двери, прислушалась. Тишина. Оглянулась на Патрика. Пёс всё ещё топорщил загривок, но вроде бы немного расслабился. Угроза, чем бы она ни была вызвана, прошла стороной.

Лана отворила скрипнувшую дверь. Никого. Она никого и ничего не увидела, и Патрик явно осмелел. Выбора не оставалось. Ей срочно нужно было в туалет. Лабрадор пошёл за ней.

Уборная представляла собой примитивную некрашеную будку, не слишком чистую и пованивавшую. Света, разумеется, там не было, пришлось пробираться на ощупь, искать сиденье и туалетную бумагу.

Лана хихикнула, представив, как комично это выглядит со стороны: она крадётся в сортир под охраной пса.

Возвращаясь в хижину, уже не торопилась. Даже взглянула на ночное небо. Луна уже склонялась к западу. Звёзды… А вот звёзды показались какими-то странными, хотя Лана не могла сообразить, в чём тут дело.

Опустив голову, она застыла, как вкопанная. На её пути стоял койот. Только выглядел он совсем не так, как койоты, которых ей показывал дедушка. Те были мельче Патрика. Этот же косматый жёлтый зверь размером напоминал волка.

Лабрадор, почему-то не заметивший приближения койота, словно одеревенел от страха и неуверенности. И это тот самый Патрик, который не побоялся сразиться с пумой.

Дедушка много рассказывал Лане о повадках пустынных животных: койота следовало уважать, но не нужно было бояться; ящерица может испугать тебя, неожиданно бросившись наутёк; олень больше похож на крысу, чем на милого Бэмби; дикие ослы сильно отличаются характером от своих одомашненных родственников; гремучие змеи не представляют угрозы, если ты держишь ушки на макушке и обута в крепкие ботинки.

– Кыш! – крикнула Лана и замахала руками, как учил её дедушка на случай встречи с койотом.

Зверь даже не шелохнулся. Напротив, издал резкое тявканье, заставившее Лану отшатнуться назад. Краем глаза она заметила ещё три или четыре стремительные тени, мчащиеся к ним.

Патрик вышел, наконец, из оцепенения. Угрожающе зарычав, он ощетинился и оскалил зубы, но койот стоял как скала. Между тем, его товарищи приближались.

Лане всю жизнь твердили, что койоты не нападают на людей. Теперь в это верилось с трудом. Она дёрнулась вправо, надеясь обмануть зверя. Тот оказался слишком умён и не поддался на уловку.

– Патрик, куси его! – в отчаянии приказала она.

Лабрадор лишь рычал и топорщил шерсть, дальше этого дело не шло. Совсем скоро здесь будут другие койоты, и тогда… Кто знает, что случится тогда?

Лане во что бы то ни стало требовалось попасть в хижину. Иначе ей конец.

Завопив во всё горло, она побежала прямо на койота. От неожиданности тот шарахнулся в сторону.

Промелькнуло что-то маленькое и тёмное, койот взвизгнул от боли.

Лана в мгновение ока пронеслась мимо зверя. До вожделенной двери оставалось десять шагов. Девять, восемь, семь, шесть… Её обогнал перепуганный Патрик и шмыгнул внутрь.

Лана, не теряя ни секунды, захлопнула за собой дверь. Пробежав по инерции ещё несколько шагов, затормозила, развернулась, кинулась обратно и навалилась на дверь всем телом. Однако ломиться в хижину койоты не стали. У них обнаружились иные заботы. Снаружи до Ланы доносились дикое тявканье, собачьи взвизги и рычанье.

Постепенно шум и гам стихли. Затем одинокий койот завыл, как они обычно воют на луну. Потом всё окончательно смолкло.

Утром, когда яркое солнце прогнало ночные ужасы, Лана обнаружила в ста футах от двери дохлого койота. В его морду впилась змея. Точнее, – половина змеи с широкой, ромбовидной головой. Пресмыкающееся было перекушено пополам, но яда, попавшего в кровь койота, оказалось достаточно, чтобы его убить.

Лана долго смотрела на змеиную голову. Без сомнения, это была змея. Вот только Лана своими глазами видела ночью, как та летала.

Она решительно выбросила эту мысль из головы. Как и шёпот, который якобы слышала из-за двери. Потому что летающие змеи и койоты, величиной с датского дога, – абсолютно невозможны. А те, кто верит в невозможное, называются чокнутыми.

– В конце концов, – сказала она Патрику, – дедулю вряд ли можно считать великим знатоком живой природы пустыни.

Глава 19. 132 часа, 46 минут

– ТЫ МОЖЕШЬ не любить этого парня, чувак, но, согласись, он делает полезное дело, – Квинн занёс руку, чтобы постучать в дверь их третьего за утро дома.

Они представляли собой «исследовательскую группу номер три»: Квинн, Сэм и интернатская девочка по имени Брук. УРОДЗ исполнилось восемь дней, пять из которых в городе хозяйничал Кейн.

Позавчера, над свежей могилой, Сэм поцеловал Астрид.

Кейн разбил город на квадраты и назначил десять поисковых бригад, по одной на каждой. Они должны были обойти все дома на четырёх улицах, образующих квартал, убедиться, что кухонные плиты, кондиционеры и телевизоры выключены, свет в комнатах потушен, а на крыльце, наоборот, – зажжён. Кроме того, надо было отключать системы автоматического полива и водонагреватели.

Если возникали технические проблемы, следовало известить Эдилио, который неплохо разбирался во всяческих механизмах. Эдилио, нацепив пояс с инструментами, бегал по Пердидо-Бич вместе с двумя мальчишками из «Академии», ставшими его «помощниками».

Кроме того, нужно было проверить, не остались ли в домах маленькие дети, младенцы в колыбельках и домашние животные.

А заодно, – составить список полезных вещей, вроде компьютеров, и опасных, например, – оружия и наркотиков. Требовалось определить запасы еды, все найденные лекарства отнести Даре, а подгузники и детское питание – в детский сад.

Это был хороший план. Здравый.

Да, у Кейна, без сомнения, имелись здравые идеи. Он поручил Джеку-Компьютеру начать работу над коммуникационной системой. Тот решил не изобретать велосипед, а просто установить коротковолновые рации в муниципалитете, пожарном депо, детском саду и доме, который Кейн выбрал для жилья себе и некоторым из своих шерифов.

Против Орка он никаких мер не предпринял. Когда же Сэм потребовал как-то отреагировать, рассудительно заметил:

– Чего ты от меня хочешь? Бетти нарушила правила, а Орк – шериф. Случившееся – трагедия для всех нас, Орк и сам очень страдает.

Так что Орк продолжал расхаживать по улицам Пердидо-Бич. Насколько знал Сэм, он даже не смыл кровь Бетти со своей биты. Страх перед самозваными шерифами удесятерился.

– Давай лучше делом займёмся, – оборвал Квинна Сэм, которому не хотелось пускаться в дискуссии о Кейне на глазах Брук.

Он подозревал, что эту десятилетнюю девочку отрядили шпионить за ними. В любом случае, настроение у него испортилось, потому что следующим домом был его собственный.

Квинн постучал, затем позвонил и, пробурчав «Nada»[1], толкнул дверь. Та оказалась заперта.

– Неси молоток, Сэм.

У каждой команды была тележка из хозяйственного магазина или из чьего-нибудь двора, на которой возили тяжёлую кувалду.

На первые два дома у Сэма с Квинном ушло два часа. Потребуется немало времени, прежде чем все дома в Пердидо-Бич будут осмотрены и обезврежены.

– Хочешь раздолбать? – спросил Сэм.

– Да я живу ради того, чтобы долбать, старик, – ответил Квинн.

Размахнувшись, он ударил чуть пониже дверной ручки. Дерево треснуло, Квинн толкнул дверь.

Вонь едва не сшибла их с ног.

– Господи, никак там что-то сдохло? – сказал Квинн, пытаясь обратить всё в шутку.

Шуточка вышла так себе. На полу за дверью лежала детская соска. Все трое уставились на неё.

– Нетушки, я туда не полезу, – сказала Брук.

Они топтались на крыльце, никто не решался ни сделать первый шаг, ни развернуться и уйти. Руки у девочки так сильно дрожали, что Сэму пришлось стиснуть её ладошки:

– Всё нормально. Ты вовсе не обязана туда заходить.

Брук была пухленькой, веснушчатой, со светлыми, рыжеватыми локонами. Она до сих пор носила интернатскую форму, и до этого момента казалась Сэму нулём без палочки: не болтала, не смеялась, просто тупо выполняла то, что он ей приказывал.

– После «Академии»… – Брук умолкла.

– А что с вашей «Академией»? – спросил Сэм.

– Ничего! – вспыхнула Брук. – Взрослые исчезли, ну и ты понимаешь. В общем, – торопливо добавила она, – мне не хочется больше смотреть на всякие ужасы, вот и всё.

Сэм многозначительно взглянул на Квинна, но тот лишь пожал плечами:

– Там мёртвый ребёнок. И так всё ясно, чего туда входить?

– Есть кто в доме? – крикнул Сэм. – Квинн, нельзя же просто развернуться и уйти.

– Ну, можно доложить Кейну.

– Что-то я не замечал, чтобы он сам обходил дома, – огрызнулся Сэм. – Он лишь восседает на собственной заднице, строя из себя императора Пердидо-Бич.

Никто не возразил.

– Дай мне мешок для мусора, – сказал Сэм. – Тот, большой.

Квинн молча оторвал один от рулона.

Через десять минут Сэм подтащил мешок с его жутким содержимым ко входной двери, поднял и положил в тележку.

– Точно мусор убираем, – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Руки у него тряслись. Его разбирала такая злоба, что подмывало кому-нибудь врезать. Доберись он сейчас до того, кто всё это устроил, придушил бы голыми руками.

Однако больше всего Сэм злился на себя самого. Он почти не знал этих соседей. В доме жили мать-одиночка, менявшая мужиков как перчатки, и её маленький сын. Их семьи не дружили, даже не общались, но ведь он обязан был подумать о малыше. Первым делом вспомнить о нём. Должен был, но не вспомнил.

Не глядя на Квинна и Брук, он сказал:

– Откройте окна. Вернёмся, когда… когда запах выветрится.

– Чувак, я сюда ни за что не вернусь, – ответил Квинн.

Сэм рванулся к нему, и Квинн отшатнулся, увидев выражение его лица.

– Я убрал труп ребёнка в мешок для мусора! Усёк? Так что иди открывай окна. Быстро.

– Эй, полегче! Ты мне не указ.

– Зато Кейн тебе указ.

– Раздражаю я, значит, тебя, да? Почему бы тебе тогда не сжечь мне руку? – Квинн почти издевательски протянул Сэму ладонь.

За годы дружбы они с Квинном ссорились не раз и не два. Но со дня возникновения УРОДЗ, особенно с тех пор, как Сэм рассказал ему правду о себе, их препирательства быстро перерастали в настоящие свары. Вот и теперь они стояли нос к носу, словно собрались драться. Сэм, по крайней мере, настолько разозлился, что был готов пустить в ход кулаки.

– Сэм, я открою окна, – сказала Брук.

Он, стоя почти вплотную к Квинну, произнёс:

– Мне не хочется, чтобы всё это встало между нами, Квинн.

– Да чепуха, приятель, – тот заметно расслабился, даже принуждённо улыбнулся.

– Открой окна, Брук, потом сходи к Эдилио и скажи, что надо вырыть ещё одну могилу. А я пока зайду к себе домой. Будет здорово, если ты оттащишь тележку на площадь. Если не сможешь, ничего страшного, я пойму.

И, не сказав Квинну ни слова, Сэм кинулся прочь, но в конце подъездной дорожки обернулся и крикнул:

– Брук, поищи его фотографию с мамой, хорошо? Не хочу, чтобы он лежал в могиле один. Он должен был…

Сэм не договорил. Почти ничего не видя от застилавших глаза слёз, он пробежал по улице, спотыкаясь поднялся по ступенькам и захлопнул за собой дверь дома, который ненавидел всей душой.

Он не сразу заметил, что материнский ноутбук исчез. Подойдя к столу, Сэм провёл ладонью по пустой столешнице, словно пытаясь убедиться, что компьютер действительно пропал. Затем увидел открытые кухонные шкафчики и выдвинутые ящики. Еду не забрали, просто раскидали повсюду.

Сэм бросился в свою комнату. Шарик света висел на своём месте. Жалкий камуфляж был сорван.

Кто-то узнал. Кто-то видел свет.

Это было ещё не всё. Шкафы и комод в спальне матери оказались разграблены. В комоде мама хранила плоскую серую металлическую коробку, всегда запертую на ключ. Она сама не раз ему её показывала, серьёзно говоря: «Если что, здесь моё завещание». А потом прибавляла: «Ну, вдруг меня автобус собьёт». На что Сэм резонно замечал: «Какие ещё тебе автобусы в Пердидо-Бич?» Мама смеялась и говорила: «Так вот почему я никогда не могу их дождаться!» Однажды обняв Сэма, она прошептала ему в самое ухо: «Тут лежит и твоё свидетельство о рождении». Сэм кивнул, а она добавила: «Решай сам, хочешь ли ты его увидеть».

Сэм тогда сильно напрягся. Мама предложила ему узнать, что написано в его свидетельстве о рождении. Там должны были быть три имени: его собственное, матери и отца. «Может, хочу, а может, и нет», – ответил Сэм.

Мама его крепко обняла, но он осторожно высвободился из её рук. Хотелось что-нибудь сказать. Извиниться за случившееся с Томом. Спросить, не выжил ли он подобным же образом и своего родного отца.

Его жизнь была полна всяческих тайн. И хотя мать сама предложила ему раскрыть одну из них, Сэм чувствовал, что на самом деле ей хочется сохранить в силе их негласный договор о неразглашении.

Сэм знал о коробке уже несколько месяцев. И знал, где лежит ключ. Теперь она исчезла.

Он практически не сомневался, кто обыскал дом и забрал коробку. Получается, Кейн знал теперь о том, что у Сэма есть сила.

Сэм кинулся к своему велосипеду. Нужно было немедленно увидеться с Астрид. Она наверняка даст совет.

Почти все дети передвигались по городу на велосипедах, – не обязательно своих собственных, – или на скейтах. Пешком ходили только малыши.

Добравшись до площади, он наткнулся на процессию такой вот малышни, возглавляемую «Братом Джоном». «Мама Мэри» толкала двухместную коляску. Девочка в форме «Академии» тащила под мышкой младенца. Ещё двое дневных дежурных пасли вереницу дошколят с флангов. Те были слишком мрачны для маленьких детей, хотя без баловства всё равно не обходилось, и тогда Мэри кричала что-нибудь вроде:

– Джулия, Зося, немедленно вернитесь в строй!

Шествие замыкали близнецы Энн и Эмма. Сэм хорошо знал сестёр, а с Энн даже один раз ходил на свидание. Эмма катила коляску, а Энн – тележку из продуктового магазина, полную еды, подгузников и бутылочек с молоком.

Сэм остановился, пережидая, когда они перейдут через дорогу. Ему понравилось, что Джон ведёт малышей по пешеходному переходу. Как бы там ни было, надо приучать детей правильно переходить улицу. Кое-кто из подростков уже пытался садиться за руль, и результаты этого зачастую были плачевны. Кейн ввёл правило, запрещающее водить машины кому бы то ни было, кроме некоторых его приспешников и Эдилио, который, в случае чего, должен был управлять каретой «Скорой помощи» или пожарным автомобилем. Если, конечно, разберётся, как это делается.

– Привет, Энн, как дела? – вежливо поздоровался Сэм.

– Приветик, Сэм. Где пропадаешь?

– В пожарном депо, – пожал плечами он. – Я типа там поселился.

– А я, вот, с детворой вожусь, – Энн кивнула на вышагивающих впереди малышей.

– Сочувствую.

– Да нет, ничего, мне даже нравится.

– Она у нас молодец, – ободряюще добавила Мэри.

– Я научилась менять подгузник за шестьдесят секунд, – хихикнула Энн. – И даже быстрее, если это первый размер.

– А куда это вы собрались?

– На пляж. Хотим устроить пикник.

– Здорово! Ну, ладно, увидимся.

Энн помахала ему рукой на прощание и двинулась дальше.

– Эй, Сэм! А ты случайно не хочешь поздравить нас с днём рождения? – вдруг спросила Эмма.

– С днём рождения, сестрички! – крикнул Сэм и нажал на педали, торопясь к дому Астрид.

Ему вспомнилось то свидание с Энн, и стало немного грустно. Энн – хорошая девчонка, но если честно, Сэму тогда не слишком хотелось с ней встречаться. Он пригласил её только потому, что так было принято. Не хотелось, чтобы остальные решили, что он – «тормоз». А тут ещё мама начала интересоваться, есть ли у него подружка, вот Сэм и пригласил Энн в кино. Он до сих пор помнил, какой шёл фильм: «Звёздная пыль».

В кинотеатр их отвезла мама, у которой как раз был выходной. Забрала после сеанса она же. В промежутке они с Энн успели зайти в пиццерию «Калифорнийская кухня» и съели пополам пиццу с курицей-барбекю.

День рождения?!

Сэм резко развернул велосипед и помчался обратно, туда, где скрылась вереница малышей. Нагнал быстро, те только-только добрались до пляжа. Дошколята сидели на низкой дамбе, снимая обувь, а те, кто уже разулся, со смехом бегали по песку. «Мама Мэри» вопила:

– Не разбрасывайте обувь! Не потеряйте обувь! Алекс, возьми свои ботиночки и неси их в руках!

Ну, точь-в-точь – учительница младших классов.

Тележка с едой и подгузниками уже стояла на пляже. Эмма расстёгивала ремешки, освобождая ребёнка из коляски.

– Проверь ему подгузник, – напомнила Мэри, чем Эмма и занялась.

Сэм, бросив велосипед, подбежал к Энн.

– Что случилось, Сэм?

– Сколько? – задыхаясь выпалил он.

– Чего сколько? – не поняла та.

– Сколько тебе исполнилось, Энн?

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Сэм испуган. А потом ещё немного, чтобы осознать причину его страха.

– Пятнадцать, – шёпотом ответила она.

– А в чём дело? – спросила Эмма, почувствовав изменившееся настроение сестры. – Это ничего не значит.

– Не значит, – всё так же шёпотом повторила Энн.

– Наверное, вы правы, – согласился Сэм.

– Господи, неужели мы исчезнем? – воскликнула Энн.

– Когда именно вы родились? – спросил он. – Во сколько?

– Мы не знаем, – испуганно переглянулись близнецы.

– Слушайте, ведь с того самого дня никто не исчезал, поэтому…

Эмма исчезла. Энн завизжала.

Все, и подростки, и малыши обернулись в их сторону.

– Господи, Эмма, Эмма! Господи! – кричала Энн.

Она схватила Сэма за руку и сжала её. Некоторые из малышей, почувствовав страх старших, приготовились зареветь, чем встревожили Мэри.

– Что там у вас? – спросила она. – Вы пугаете детей. Где Эмма?

Энн продолжала твердить «Господи!» и звать сестру.

– Да что такое? Куда делась Эмма? – рявкнула Мэри.

Сэму очень не хотелось ей объяснять. Ногти Энн до боли впились в его ладонь, а её глаза сделались огромными и пустыми. Она не сводила взгляда с лица Сэма.

– На сколько ты младше сестры? – спросил он.

Энн не ответила, продолжая с ужасом смотреть на него. Сэм понизил голос до шёпота и настойчиво повторил:

– Через какое время после сестры ты родилась?

– Через шесть минут. Не отпускай мою руку, Сэм. Не дай мне пропасть.

– Не дам.

– Сэм, что меня там ждёт?

– Я не знаю, Энн.

– Мы попадём туда, где мама и папа?

– Не знаю, Энн.

– Я умру?

– Нет, Энн, ты не умрёшь.

– Не давай мне уйти, Сэм.

К ним подошла Мэри с ребёнком на руках. За ней – Джон и несколько дошколят, смотревших серьёзно и тревожно.

– Я не хочу умирать, – повторяла Энн, – я… я не знаю, на что это похоже.

– Всё будет хорошо, Энни.

– Мне понравилось то наше свидание, – улыбнулась она. – Ну, ты помнишь?

– Конечно.

На долю секунды Сэму показалось, что силуэт Энн сделался нечётким. Слишком быстро, чтобы понять, происходит ли это на самом деле. Хотя Сэм мог бы потом поклясться, что она ему улыбнулась.

Его пальцы сжимали пустоту.

Ужасно долго никто не двигался с места и не произносил ни слова. Малыши не заплакали, а те, кто постарше, просто молча стояли.

Сэм ещё помнил ощущение от пальцев Энн. Он смотрел туда, где только что было её лицо, словно наяву видя слёзы на её глазах.

Он не удержался от того, чтобы не протянуть руку и не потрогать воздух, где стояла Энн. Словно хотел погладить исчезнувшие волосы. Кто-то всё-таки всхлипнул. Потом заплакал. Плач подхватили остальные малыши.

Сэму стало нехорошо. Учитель в классе исчез неожиданно. На сей раз, он наблюдал за приближением неведомого будто в ночном кошмаре. Оно приближается точно поезд, а ты застрял на рельсах и не можешь сдвинуться с места.

Глава 20. 131 час, 03 минуты

– ЭТО ОПЯТЬ СЛУЧИЛОСЬ, – объявил Дрейк.

Кейн восседал на кожаном кресле, прежде принадлежавшем мэру Пердидо-Бич. Оно было чересчур велико, отчего Кейн выглядел ещё мельче и младше. Что ещё хуже, он грыз ноготь на большом пальце. Казалось, он сосёт палец, словно младенец.

Диана, развалившись на диване, читала журнал.

– Что случилось? – рассеянно спросила она.

– Две девчонки, за которыми вы приказали следить. Они исчезли. Ушли в астрал. Фьють! – и нету, по выражению этого дебила Квинна.

– А я говорил! – Кейн вскочил на ноги. – Я же вам говорил!

Впрочем, было непохоже, что он рад сбывшемуся предсказанию. Выйдя из-за стола, он подошёл к дивану и, к удовольствию Дрейка, вырвал у Дианы журнал, отшвырнув его прочь.

– Может, уделишь нам немного внимания?

Диана неторопливо, со вздохом села, стряхнула невидимую пушинку со своей блузки и угрожающе произнесла:

– Не наезжай на меня, Кейн. Не забудь, это мне принадлежит идея начать собирать свидетельства о рождении.

На следующий день после появления УРОДЗ, Дрейк решил заглянуть в досье психолога, составленное на Диану, но папки на месте не оказалось. Вернее, там находилось собственное досье Дрейка со смайликом, нарисованным против слова «садист». Дрейк и прежде ненавидел Диану, с того же момента его ненависть возросла стократ.

Он с отвращением увидел, что Кейн сдал назад.

– Да-да, это была хорошая идея, просто отличная.

– С ними был Дианин хахаль, – добавил Дрейк, но Диана не поддалась на провокацию. – Держал за ручку одну из сестёр в тот самый миг, когда она исчезла. Смотрел ей прямо в глаза. Вот как всё было: исчезает первая близняшка, и все сразу понимают, что произойдёт дальше. Вторая начинает реветь. Я был далековато, чтобы расслышать её слова, но по-моему, она просто обоссалась от страха.

– Садизм, – проговорила Диана, – это наслаждение чужими страданиями.

– Словами меня не проймёшь, – Дрейк растянул губы в акульей усмешке.

– Если бы тебя можно было пронять словами, ты не был бы психопатом, Дрейк.

– Уймитесь оба, – Кейн плюхнулся в своё громоздкое кресло и опять принялся за ноготь. – Сегодня семнадцатое ноября. У меня ровно пять дней на то, чтобы выяснить, как с этим справиться.

– Пять дней, – эхом повторил Дрейк. – Я не знаю, что мы будем делать, если ты слиняешь, Кейн.

При этих словах он выразительно посмотрел на Диану, давая ей понять, что уж ему-то точно известно, чем он займётся, когда Кейна не станет.

В комнату ворвался Джек-Компьютер. Как всегда – на взводе, с вытаращенными глазами. В руках у него был ноутбук.

– В чём дело? – рявкнул Кейн.

– Я его взломал, – гордо ответил Джек. – Взломал комп медсестры Темпл, – пояснил он, не увидев ответной реакции.

– Чего-чего? – Кейн выглядел сконфуженным. – А, комп. Отлично. Но у меня сейчас есть более неотложные проблемы. Так что отдай его Диане и проваливай.

Джек передал ноутбук и поспешно покинул комнату.

– Трусливый слизняк, да? – сказал Дрейк.

– Не трожь его, он полезен, – осадил Кейн. – Слушай, Дрейк, а как именно та девочка, ну… исчезла?

– На первую я в тот момент не смотрел, но уж со второй глаз не спускал. Она просто пропала. Была – и нету.

– В час семнадцать?

– Около того, – Дрейк пожал плечами.

– Мне не нужно «около того», идиот! – Кейн ударил ладонью по столу. – Я же пытаюсь что-нибудь придумать! Между прочим, Дрейк, это касается не только меня. Мы все взрослеем. И в один прекрасный день тебя это тоже ждёт.

– Двенадцатого апреля, в ноль часов одну минуту, Дрейк, – вставила Диана. – Не то чтобы я специально заучила на память день, час и минуту, но… – она вдруг замолчала, уставясь на экран ноутбука.

– Что там? – спросил Кейн.

Диана не ответила, но было ясно, что в файлах Конни Темпл обнаружилось нечто весьма любопытное. Встав со стремительной кошачьей грацией, она выдвинула ящик картотечного шкафа, достала серую металлическую коробку и почти благоговейно поставила на стол перед Кейном.

– Ты её ещё не открывал? – спросила она.

– Меня больше интересовал ноут Темпл, – сказал Кейн. – А что?

– Сделай доброе дело, Дрейк. Сломай замок, – приказала Диана.

Дрейк взял нож для бумаги, вставил кончик лезвия в дешёвый замок и повернул. Тот щёлкнул. Диана открыла коробку.

– По-моему, это завещание. Так, это уже интереснее. Газетная вырезка о происшествии со школьным автобусом, нам все уши прожужжали об этой истории. А вот и оно.

Она вытащила свидетельство о рождении в прозрачной пластиковой обложке, напечатанное затейливым шрифтом. Едва взглянув на него, Диана рассмеялась.

– Уймись, – угрожающе произнёс Кейн.

Вскочив, он выхватил у неё свидетельство, посмотрел и нахмурился. Потом рухнул в кресло, словно марионетка, у которой обрезали все ниточки.

– Двадцать второе ноября, – язвительно усмехнулась Диана.

– Совпадение, – отрезал Кейн.

– Он старше тебя на три минуты.

– Простое совпадение. Мы с ним даже не похожи.

– А как называются непохожие близнецы? – Диана приложила палец к губам, изображая глубокую задумчивость. – Ах, да! Дизиготные. Одна утроба, одни и те же родители, разные яйцеклетки.

Казалось, Кейн вот-вот грохнется в обморок. Дрейк никогда не видел его таким.

– Невозможно!

– И вы оба не знаете, кто ваш отец, – добавила Диана, начавшая строить из себя пай-девочку, довольно натурально разыгрывая сочувствие. – Ты же сам множество раз мне говорил, что совершенно не похож на своих родителей.

– Глупости, – прошептал Кейн и протянул руку к Диане.

Преодолев внутреннее сопротивление, она позволила ему дотронуться до себя.

– О чём это вы оба толкуете? – спросил Дрейк, которому не нравилось оставаться за бортом событий.

Они проигнорировали его вопрос.

– В дневнике есть ещё кое-что, – сказала Диана. – Я о дневнике медсестры Темпл. Она знала, что ты – мутант. Догадывалась, что у тебя есть какая-то необычная сила. И у некоторых других тоже. Она подозревала вас в полудюжине необъяснимых травм.

– Так медсестра Темпл – мать Кейна? – хихикнул Дрейк, сообразив, о чём речь.

– Заткнись! – лицо Кейна перекосилось от ярости.

– Два младенца родились двадцать второго ноября, – продолжила Диана. – Один остался с родной матерью, второго отдали на усыновление.

– То есть, твоя мамаша тебя бросила, а Сэма оставила себе? – со смехом уточнил Дрейк, наслаждаясь унижением Кейна.

Тот отвернулся от Дианы и вытянул руки ладонями вперёд в направлении Дрейка.

– Зря, – бросила Диана, хотя осталось неясно, к кому она обращается, к Дрейку или к Кейну.

Что-то сильно ударило в грудь Дрейка, словно он угодил под грузовик. Его тело взлетело в воздух и впечаталось в стену, разбив висевшие на ней фотографии в рамках. Дрейк мешком сполз на пол.

Кое-как стряхнув осколки, он попытался броситься на Кейна, прикончить чёртова урода прежде, чем тот нанесёт следующий удар. Однако Кейн был уже рядом, его побагровевшее лицо с оскаленными, точно у бешеного пса, зубами, нависло над Дрейком.

– Не забывай, кто здесь босс, – прорычал Кейн низким, гортанным, каким-то звериным голосом.

Дрейк кивнул, признавая поражение. Ничего, ещё не вечер.

– А теперь убирайся, – приказал Кейн. – У нас дела.

Астрид и малыш Пит были на залитом солнцем крыльце. Она сидела в белом плетёном кресле-качалке, закинув ноги на перила. Голые лодыжки алебастрово светились на солнце. Её кожа всегда оставалась бледной, к тому же Астрид не любила загорать, но сегодня ей захотелось побыть на солнышке. Пит предпочитал проводить время дома, и после двух-трёх дней сидения в четырёх стенах Астрид стало казаться, что её заточили в тюрьму.

Она задумалась, не то же самое ли чувствовала мама. Может быть, именно поэтому мать, сначала всецело посвятившая себя Пити, позже принялась искать любые предлоги, чтобы спихнуть малыша всякому, кто соглашался за ним приглядеть.

Их улица мало-помалу менялась с момента возникновения УРОДЗ. Машины стояли на месте, никто никуда не ездил. Газоны зарастали. Увядали цветы мистера Массилио, жившего через два дома от Астрид, всегда такие красивые и ухоженные. Торчали флажки на почтовых ящиках, – знак почтальону, который никогда не придёт. Ветерок неторопливо гнал по улице чей-то раскрытый зонтик. Неподалёку дикие или оголодавшие домашние животные перевернули мусорный контейнер, разбросав по подъездной дорожке почерневшую банановую кожуру, грязные газеты и куриные кости.

Вдруг Астрид увидела Сэма, мчащегося к ней на велосипеде. Накануне он пообещал сходить с ней в магазин за продуктами, и она ждала этого со странной смесью эмоций. С одной стороны, ей хотелось его увидеть, и вместе с тем, она нервничала.

Напрасно они тогда поцеловались. Или не напрасно?

Бросив велосипед на газоне, Сэм взбежал по ступенькам на крыльцо.

– Привет, Сэм.

Астрид сразу поняла, что он чем-то расстроен. Сняла ноги с перил и подалась вперёд.

– Энн и Эмма исчезли.

– Что?

– Прямо на моих глазах. Я держал Энн за руку, когда это произошло.

Астрид встала и машинально обняла Сэма, как обнимала брата, когда нужно было его успокоить. Вот только в отличие от Пита, Сэм похлопал её по спине. Его лицо зарылось в её волосы, она почувствовала у самого уха сбивчивое дыхание. Всё выглядело так, словно они сейчас вновь поцелуются, но этого не случилось.

– Она очень испугалась, – рассказывал Сэм. – Энн, я имею в виду. Она видела, как исчезла Эмма. Они родились с разницей в шесть минут. Поэтому Эмма исчезла первой, а Энн оставалось ждать, уже зная, что произойдёт.

– Ужас какой. Сэм, пойдём в дом, – Астрид оглянулась на брата.

Тот продолжал играть в свою игру.

Они с Сэмом прошли в кухню. Астрид налила ему воды. Он залпом выпил сразу полстакана.

– Мне осталось пять дней, – лихорадочно проговорил он. – Меньше недели.

– Ты же не знаешь этого наверняка.

– Только не начинай, ладно? Не надо. Не говори мне о том, что всё будет хорошо. Потому что это ложь.

– Да, ты прав. Почему-то пятнадцатилетие стало водоразделом. Едва тебе исполнится пятнадцать, ты исчезнешь.

Как ни странно, её слова успокоили Сэма. Ему требовалось, чтобы кто-то сказал правду вслух безо всяких экивоков. Астрид подумала, что это неплохой способ помогать ему и в дальнейшем. Если, конечно, им доведётся.

– Я старался об этом не думать. Мне казалось, так я смогу убедить себя, что этого не случится, – Сэм попытался выдавить улыбку, видимо для того, чтобы ободрить Астрид, которую, он видел, испугал его страх. – Одно хорошо, мне не придётся на собственной шкуре узнать, насколько паршиво отмечать День благодарения в УРОДЗ.

– Может быть, есть способ как-нибудь с этим справиться, – осторожно сказала Астрид.

Сэм с надеждой уставился на неё, словно ожидая, что она тут же найдёт решение. Она отрицательно покачала головой.

– Астрид, никто толком не попытался выбраться из УРОДЗ. Обязательно должен быть путь наружу. Вдруг где-то нас ждёт огромная дыра? В море, например? Или в пустыне, или в национальном парке. Никто ведь даже не искал.

Астрид едва удержалась от того, чтобы не процитировать пословицу про утопающего и соломинку. Вместо этого она сказала:

– Если есть путь наружу, значит, есть и путь внутрь. За барьером, разумеется, знают о произошедшем. В Пердидо-Бич расположена атомная электростанция, здесь проходит автострада, которая внезапно оказывается заблокированной. Такое не может остаться незамеченным. И у них намного больше возможностей, чем у нас. Сейчас за стеной должна была собраться половина учёных со всего мира. Однако мы ещё здесь.

– Знаю. Всё это я знаю, – немного успокоившись, Сэм уселся на один из высоких барных табуретов и провёл рукой по гранитной столешнице, словно оценивая гладкость и прохладу камня. – Я вот что подумал, Астрид… Как насчёт яйца?

– Э-э-э, у нас кончились яйца.

– Да нет, я вовсе не о том. Смотри, цыплёнок сам должен пробить скорлупу изнутри, понимаешь? Если же ты попытаешься разбить яйцо снаружи, то всё только испортишь, – он пошевелил пальцами, изображая мелкие осколки. – По-моему, в этом есть смысл, – нерешительно прибавил он, так и не дождавшись её ответа.

– Да, какой-то смысл в этом действительно есть.

Сэм явно не ожидал этого услышать. Его глаза блеснули, что очень нравилось Астрид.

– Ты, кажется, удивлена, – он усмехнулся.

– Есть немного. Похоже, ты нашёл удачную аналогию.

– Ты сказала «удачная аналогия», чтобы показать, что ты умнее меня, – поддразнил Сэм.

Их взгляды встретились, но оба тут же отвели глаза и смущённо улыбнулись.

– Всё равно я не жалею, – сказал Сэм. – Понимаю, не то время и место, но всё равно не жалею.

– Ты о…

– Ага.

– Я тоже. У меня это было в первый раз. Ну, если не считать, когда мы с Альфредо Славином поцеловались в первом классе.

– В первый раз?

– Ну, да. А у тебя?

Он огорчённо покачал головой, а потом произнёс:

– Но впервые это для меня важно.

Какое-то время они молчали, не испытывая ни малейшего неудобства. Потом Астрид произнесла:

– Сэм, я тут немного подумала насчёт твоей идеи со скорлупой. Получается, если люди попытаются проникнуть к нам снаружи, это может нам повредить. И они тоже могут об этом догадываться. Следовательно, лишь мы в состоянии безопасно пробиться сквозь стену. Возможно, весь мир ждёт, пока мы поймём, как нам вылупиться, – она открыла шкафчик, достала полупустой пакет с печеньем, взяла одно себе и поставила пакет перед Сэмом. – Гипотеза хорошая, но ты сам понимаешь, всё это маловероятно.

– Понимаю. Однако не хочу сидеть и ждать, пока истечёт моё время в УРОДЗ.

– Что ты собираешься делать?

Он пожал плечами. У него была особенная манера пожимать плечами: казалось, он не выражает сомнение или нерешительность, а встряхивается, готовясь действовать.

– Хочу обследовать весь периметр барьера и посмотреть, нет ли там ворот. Что если мы выйдем, а они все там? Моя мама, твои родители, Энн и Эмма.

– Учителя, – ехидно поддакнула Астрид.

– Ну вот зачем было портить такую чудесную картинку?

– Сэм, а что будет, если ты действительно найдёшь такие ворота? Ты через них пройдёшь? А как же те, кто останется в УРОДЗ?

– Они тоже пройдут следом за мной.

– Но ты же не узнаешь, куда ведут эти ворота, пока сам через них не пройдёшь. А как только пройдёшь, не сможешь вернуться обратно.

– Астрид, через пять дней я так и так исчезну. Фьють! – и нету, как корова языком слизала.

– Да, тебе приходится думать о себе, – ровным тоном произнесла Астрид.

Сэм растерянно взглянул на неё.

– По-моему, это несправедливо… – начал он, но договорить ему не позволил шум, донёсшийся с улицы.

Громкий удар, за которым последовал визг малыша Пита.

Астрид бросилась к двери. Вопящий и дрожащий Пити свернулся на крыльце клубочком. Похоже, у него вот-вот должен был начаться приступ. Рядом валялся камень.

На тротуаре стояли, гогоча, Панда, Квинн и интернатский мальчишка по имени Крис. Панда и Крис держали бейсбольные биты, а у Криса был ещё и белый пакет для мусора, сквозь который просвечивал логотип новейшей игровой приставки.

– Это вы швырнули камнем в моего брата? – крикнула Астрид, от гнева утратив весь страх, и опустилась на колени рядом с Питом.

Сэм решительно направился к мальчишкам.

– Это ты сделал, Панда?

– Он со мной не поздоровался, – ответил тот.

– Панда просто пошутил, – Квинн выступил вперёд, вставая между Сэмом и Пандой.

– По-твоему, швырять камнями в беззащитного малыша, это шутка? – спросил Сэм. – А ты что тут делаешь вместе с этими мерзавцами?

– Эй, кого это ты назвал мерзавцем? – Панда перехватил свою биту, но, скорее, для острастки, нежели действительно намереваясь пустить её в ход.

– Кого? Да того, кто кидает камни в маленького ребёнка, – не дрогнув ответил Сэм.

– Остынь, чувак, – Квинн умиротворяюще поднял руки. – Мы просто проходили мимо. Мамочка Мэри сцапала Панду и послала за плюшевыми медведями для своей малышни, понял? Мы делаем доброе дело.

– А заодно крадёте чьи-то вещи? – Сэм кивнул на пакет Криса. – Ну, и по пути решили пошвырять камнями в ребёнка-аутиста.

– Ты, знаешь, полегче, не заводись, – сказал Квинн. – Приставку мы несём в детский сад.

Малыш Пити вопил прямо в ухо Астрид, так что она не слышала разговора, до неё долетали лишь обрывки холодно-гневных фраз Сэма и обиженно-надменных – Квинна.

Сэм развернулся на каблуках и зашагал к дому, а Квинн, показав ему в спину средний палец, направился дальше вместе с Пандой и мальчишкой из «Академии».

В раздражении Сэм уселся на кресло-качалку. Астрид потребовалось ещё десять минут, чтобы успокоить брата и переключить его внимание на видеоигру. Сэм же продолжал кипеть от злости.

– Он становится чужим. Даже хуже, чем чужим… Ладно, ничего, справимся, – добавил он, поостыв.

– Ты о Квинне?

– О нём.

Астрид прикинула, не лучше ли ей смолчать, замяв тему, но ведь рано или поздно с Сэмом всё равно придётся об этом поговорить.

– Сомневаюсь, что он справится.

– Ты плохо его знаешь.

– Он тебя ревнует.

– Разумеется, я же дьявольски неотразим, – попытался отшутиться Сэм.

– Вы с ним разные. Пока жизнь шла своим чередом, это не бросалось в глаза, однако когда всё пустилось вразнос, ваши различия сразу стали видны. Квинн в этом, конечно, не виноват, но его нельзя назвать ни смелым, ни сильным. А вот тебя – можно.

– Всё ещё надеешься превратить меня в супергероя?

– Я хочу, чтобы ты стал собой, – Астрид, не решаясь отойти от Пити, протянула руку и сжала ладонь Сэма. – Дальше будет только хуже. Сейчас все в состоянии шока. Все испуганы. Но никто даже не подозревает, что главные страхи впереди. Придёт час, когда запасы еды истощатся. Или что-нибудь сломается на АЭС. Когда мы будем сидеть в темноте, голодные и отчаявшиеся, кто возьмёт дело в свои руки? Кейн? Орк? Дрейк?

– Да уж, – сухо произнёс он, – судя по всему, будет весело.

– Ладно, не стану тебя доставать, – сказала Астрид, поняв, что пора отступить.

Она требовала невозможного от мальчика, которого едва знала. В то же время, Астрид чувствовала, что это было правильное решение. Она верила в Сэма. Знала, что такова его судьба.

Она и сама не могла объяснить почему. На первый взгляд, всё выглядело нелогично. Прежде Астрид не верила в судьбу, полагаясь лишь на разум и факты. Теперь же в ней пробудился какой-то глубинный инстинкт, безотчётно заставляющий её подталкивать Сэма вперёд.

Она была уверена, что так надо. Совершенно уверена.

Астрид отвернулась к малышу Питу, чтобы Сэм не увидел беспокойства на её лице, но руку его не отпустила.

Она не сомневалась. Точно так же, как не сомневалась в том, сколько будет два плюс два. Вот до какой степени.

Астрид разжала пальцы и глубоко вздохнула. Ни в чём она не уверена. Её брови сошлись на переносице.

– Пойдем в магазин? – предложила она.

Сэм о чём-то глубоко задумался и не заметил того, как сосредоточенно и напряжённо Астрид посмотрела на собственные руки, потом вытерла ладони о шорты.

– Да, – наконец сказал он. – Лучше пойти прямо сейчас, пока ещё можно.

Глава 21. 129 часов, 34 минуты

НА ВХОДЕ в супермаркет «Ральфс» их встретил Говард. Он сидел в садовом кресле, закинув ноги на другое такое же, и играл в «Человека-Паука-3» на портативной консоли.

– Давайте список, – потребовал он, не отрываясь от игрушки.

– У меня нет никакого списка, – сказала Астрид.

– Нужно было написать, – Говард пожал плечами. – Без списка в магазин нельзя.

– Хорошо, – сказал Сэм, – у тебя не найдётся бумаги и карандаша?

– Вам повезло, – Говард выудил из кармана плохо сидящей кожаной куртки небольшой блокнот и протянул Астрид.

Написав список, она отдала его Говарду.

– Любые свежие продукты можете брать, сколько хотите, всё равно они скоро испортятся. Мороженое почти закончилось, остался только фруктовый лёд, – Говард посмотрел на Пита. – Тебе нравится фруктовый лёд, Питиоти?

– Не тяни резину, – сказал Сэм.

– Если вам требуются консервы или, там, макароны, нужно получить специальное разрешение у Кейна или одного из его шерифов.

– Какое разрешение? – удивилась Астрид.

– Объясняю ещё раз: вы можете свободно взять латук, яйца, мясную нарезку или молоко, то есть любые скоропортящиеся продукты. А жестянки, вроде консервированного супа, мы решили приберечь.

– Ладно, в принципе, это здравая идея, – кивнула Астрид.

– То же касается и туалетной бумаги. Выдаётся строго по одному рулону. Так что отматывайте поэкономнее, – он вновь сверился со списком. – Тампоны? Какого размера?

– Придержи-ка язык, – оборвал его Сэм, и Говард захохотал.

– Идите уж. На выходе я всё проверю и если найду лишнее, – отберу.

В магазине царил беспорядок. Перед тем, как Кейн поставил у входа охранника, дети растащили почти все снэки, вроде крекеров, орешков и чипсов. Аккуратностью маленькие мародёры не отличались: на полу валялись разбитые банки майонеза, стойки были опрокинуты, стеклянные дверцы холодильников разбиты.

Повсюду летали мухи. Воняло как из помойного ведра. Некоторые потолочные светильники перегорели, и под ними образовались пятна темноты. Яркие плакаты всё ещё висели над головами, извещая о скидках и «товарах дня».

Сэм взял тележку, Астрид усадила Пити на сиденье. Растения в маленьком цветочном отделе увяли. Уныло свисали сдувшиеся воздушные шарики с надписями «С днём рождения!» и «Счастливого Дня благодарения!».

– Наверное, мне стоило внести в список индейку, – сказала Астрид, разглядывая стойку с товарами к предстоящему празднику: разнообразные тыквенные пироги, мясной фарш, клюквенный соус, кухонные спринцовки и начинки.

– А ты умеешь готовить индейку?

– Можно посмотреть рецепт в интернете. Ой! Ну, где-нибудь наверняка найдётся кулинарная книга, – Астрид вздохнула.

– Боюсь, клюквенного соуса нам не дадут.

– Да, ничего консервированного нельзя.

Сэм двинулся было в продовольственный отдел, но остановился, заметив, что Астрид продолжает стоять у стойки. Оглянувшись, он увидел, что она плачет.

– Эй, что с тобой?

Астрид попыталась вытереть слёзы, но они продолжали течь.

– За продуктами мы всегда ходили втроём, я, мама и Пити. Каждую неделю. Ходили тут между полками и болтали. Обсуждали, что купить, что приготовить, просто разговаривали о всяких пустяках. Я ещё ни разу не была здесь без мамы.

– Я тоже.

– Странное какое-то чувство. Вроде бы всё то же самое и, в то же время, – чужое.

– Да, всё изменилось. Но есть-то надо.

– Ты прав, – Астрид слабо улыбнулась. – Тогда вперёд.

Они положили в тележку салат, морковь и картошку. Сэм зашёл за прилавок, чтобы взять два стейка. Над мясом, оставшимся на столе в тот момент, когда исчезли мясники, роились жирные мухи, но то, что лежало в холодильном шкафу, выглядело вполне съедобным.

– Желаете что-нибудь ещё, мэм? – спросил он у Астрид.

– Пожалуй, я взяла бы немного ростбифа, раз уж никто на него не претендует.

– Сию минуту, – Сэм осмотрел витрину. – Окей, сдаюсь. Который из них ростбиф?

– Вон тот большой кусок, – Астрид постучала ногтем по стеклу. – Положу в морозилку.

– А, ну да, разумеется, ростбиф, – Сэм взял кусок мяса и завернул его в вощёную бумагу. – Вы в курсе, что это стоит двенадцать долларов за фунт?

– Запишите на мой счёт.

В молочном отделе они наткнулись на Панду. Тот нервно переступал с ноги на ногу, угрожающе подняв свою биту.

– Опять ты? – рявкнул Сэм.

Панда не ответил. Астрид завизжала. Сэм оглянулся и успел заметить Дрейка Мервина, но тут что-то ударило его по голове. Он врезался в полку, во все стороны покатились зелёные бутылочки с тёртым пармезаном.

Сэм увидел летящую в него биту, попытался перехватить, но голова кружилась, сфокусировать взгляд не получалось. Колени подогнулись, и он упал на пол, успев заметить, что к ним спешат четыре или пять человек. Двое схватили Астрид и заломили ей руки за спину. Заговорила какая-то девчонка, Сэм не узнавал этот голос до тех пор, пока Панда не окликнул её по имени:

– Диана!

– Пакуйте его лапы, – приказала она.

Сэм хотел воспротивиться, но мышцы не слушались. Сначала на левую, а потом на правую его руку что-то натянули, чьи-то пальцы железной хваткой впились в кожу.

Наконец, зрение восстановилось, и он тупо воззрился на свои руки. Запястья были связаны пластмассовой кабельной стяжкой, а каждую кисть сунули в разорванные воздушные шарики из металлизированной плёнки, которые он видел на входе в магазин. Всё это для верности было замотано скотчем.

Диана Ладрис присела рядом на корточки и приподняла голову Сэма за подбородок.

– У этой плёнки – светоотражающая поверхность. Так что на твоём месте я бы не стала пускать в ход своё волшебство, Сэм, иначе поджаришь собственные руки.

– Что вам надо? – пробормотал он.

– Твой брат желает с тобой побеседовать. По-братски.

Слова звучали полной бессмыслицей, и Сэм решил, что не расслышал. Единственный человек, которого он называл братом, был Квинн.

– Отпустите Астрид, – сказал он.

Подошёл Дрейк, двинул его ногой по спине и ткнул концом биты в кадык, – тот же приём, который он использовал в драке с Орком.

– Если будешь паинькой, твоя девчонка и её умственно-отсталый брат не пострадают. А начнёшь дёргаться, ей не поздоровится.

Малыш Пит принялся визжать и размахивать руками.

– Заткни своего пацана, или я сам его заткну, – гаркнул Дрейк Астрид. – Панда, Говард, кладите нашего супергероя на тележку.

Сэма подняли и погрузили в тележку. Толкал её Говард, приговаривая:

– Сэмми, Сэмми, Сэмми, Сэм-Школьный-Автобус превратился в Сэма-Тележку-Из-Супермаркета.

Над Сэмом склонился Дрейк и залепил ему глаза широким скотчем.

Они покинули магазин и покатили тележку по городу. Сэм ничего не видел, однако ощущал толчки и слышал гогот Панды и Говарда. Попытался понять, куда его везут. Через какое-то время дорога вроде бы пошла вверх.

– Эй, я что, один должен катить эту тушу? – заныл Говард. – Фредди, чувачок, давай, впрягайся.

Скорость немного увеличилась, потом вновь замедлилась. Сэм слышал тяжёлое сопение.

– Надо запрячь несколько зевак, – предложил Фредди.

– Точно. Эй, ты! Иди-ка сюда и помоги мне толкать тележку.

– Ещё чего. Обойдёшься.

Сэм узнал голос Квинна, сердце забилось. Квинн мог его выручить. Тележка остановилась.

– А чего так? Боишься, что Сэмми узнает о твоих делишках?

– Заткнись!

– Сэмми, как думаешь, кто растрепал нам о том, что ты собрался в магазин с Астрид?

– Заткнись, Говард! – в голосе Квинна прорезалось отчаяние.

– Угадай, кто разболтал нам о твоей волшебной силе.

– Я не знал, что они собираются сделать, Сэм! – заскулил Квинн. – Я не знал, брат.

Сэм обнаружил, что ничуть не удивлён. Однако предательство Квинна ранило его больше, чем любой удар Дрейка. Ему хотелось обругать друга, обозвать Иудой, но крики и ругань лишь ослабили бы его.

– Я не знал, что они затевают, поверь, я правду говорю, – добавил Квинн.

– Ага, конечно. Ты думал, что мы собираемся устроить собрание фан-клуба Сэма Темпла, – Говард хихикнул над собственной шуткой. – А теперь бери и толкай.

Тележка тронулась с места.

Сэму стало совсем паршиво. Квинн его предал. Дрейк и Диана схватили Астрид, а он ничем не может ей помочь. Казалось, они ехали целую вечность. Наконец, тележка остановилась. Её опрокинули на бок, без предупреждения вывалив Сэма на пол. Он встал на четвереньки и попытался содрать плёнку с рук о бетон. Пинок под рёбра чуть не вышиб из него дух.

– Ты чего? – заорал Квинн. – Не бей его!

Сэма схватили за локти и поставили на ноги.

– Рыпнешься, – прибью, – произнёс голос Орка.

Его, спотыкающегося, потащили вверх по лестнице. Хлопнула большая, судя по звуку, дверь, под ногами оказался скользкий линолеум. Они остановились. Открылась ещё одна дверь, Орк толкнул Сэма в спину и тот упал ничком. Навалившись сзади, Орк рывком поднял его голову за волосы.

– Сними скотч, – приказал кто-то.

Говард поддел краешек липкой ленты и дёрнул, похоже выдрав половину Сэмовых бровей. Сэм узнал помещение. Школьный спортзал.

Перед ним, скрестив руки на груди, спокойно стоял Кейн.

– Привет, Сэм, – злорадно произнёс он.

Сэм посмотрел направо, потом налево. Орк, Панда, Говард, Фредди и Чез, все – с бейсбольными битами. Квинн попытался выйти из поля его зрения.

– Надо же, Кейн, сколько парней ты собрал. Наверное, я ужасно опасен.

– Предпочитаю разумную осторожность, – тот задумчиво кивнул. – Твоя подружка у Дрейка. Так что на твоём месте я бы не создавал проблем. Дрейк – жестокий мальчик с нарушенной психикой.

Говард засмеялся.

– Поднимите его, – приказал Кейн.

Орк слез со спины Сэма, не преминув двинуть коленом под рёбра. Сэм, пошатываясь, встал. Он был рад подняться с пола. Присмотрелся к лицу Кейна. Со дня их первой встречи на площади, они виделись лишь мельком. Кейн, в свою очередь, внимательно изучал Сэма.

– Чего тебе от меня надо? – спросил Сэм.

Кейн принялся грызть ноготь на большом пальце, потом резко, словно опомнившись, отдёрнул руку.

– Я бы хотел как-нибудь с тобой подружиться, Сэм.

– Да, я уже понял, что ты внезапно воспылал ко мне любовью.

– Понял, говоришь? – Кейн засмеялся. – А у тебя есть чувство юмора. Хотя вряд ли оно досталось тебе от матери. Я ни разу не слышал, чтобы она шутила. Может быть, это у тебя от отца?

– Понятия не имею.

– Не имеешь? Почему?

– Ноутбук моей матери у вас, как и все прочие бумаги. Остальное, полагаю, тебе раззвонил Квинн. Уверен, ты и сам знаешь ответ.

– Знаю. Отец испарился сразу после твоего рождения. Видимо, ты ему не приглянулся, – Кейн хохотнул, его нерешительно поддержал кто-то из лизоблюдов. – Ладно, не парься. Так вышло, что мой биологический отец тоже свалил. Как и мать.

Сэм молчал. Руки, перетянутые стяжкой, онемели. Ему было страшно, но он решил ни за что не показывать свой страх.

– В спортзал нельзя заходить в уличной обуви, – сказал он.

– Твой отец исчез, а ты даже не поинтересовался, почему? – спросил Кейн. – Любопытно. Мне же всегда хотелось узнать, кто мои настоящие родители.

– Наверное, ты – волшебник, взращённый маглами. Я угадал?

Кейн холодно усмехнулся, поднимая руку. Невидимый кулак ударил Сэма в лицо. Он пошатнулся, едва устояв на ногах, но в голове зашумело, а из носа потекла кровь.

– Да, – согласился Кейн. – Что-то вроде того.

Он вытянул обе руки, и Сэм почувствовал, что ноги отрываются от пола. Подняв его фута на три, Кейн переплёл пальцы, и Сэм рухнул вниз. С трудом поднялся. На левую ногу было больно ступать, похоже, он подвернул щиколотку.

– У нас есть система для измерения силы, – продолжил Кейн. – Дианина придумка. Она может, подержав человека за руку, определить, сколько в нём силы. Говорит, это похоже на уровень сигнала мобильника. Одна «палочка», две, три. Знаешь, что у меня, Сэм?

– Сумасшествие? – Сэм сплюнул кровь.

– У меня четвёрка, Сэмми. У меня единственного. Я могу поднять тебя к потолку или швырнуть об стену, – Кейн взмахнул рукой, словно танцуя гавайский танец хула.

– Прекрасно. Значит, ты можешь работать в цирке, – беззаботно ответил Сэм.

– О, да ты у нас крутой, – Кейна, видимо, раздражало нарочитое равнодушие пленника.

– Слушай, Кейн, у меня связаны руки, рядом торчат пятеро твоих головорезов с битами наготове, и ты надеешься поразить меня балаганными фокусами?

Сэм сказал «пятеро», а не «шестеро», непроизвольно сбросив Квинна со счетов. От Кейна это не ускользнуло, он подозрительно покосился на того. Квинн выглядел как потерявшийся малыш, не знающий, куда идти и что делать.

– И один из этих пятерых, – продолжил Сэм, – убийца. Убийца и кучка трусов. Вот и всё, что у тебя есть, Кейн.

Глаза Кейна вылезли из орбит, зубы оскалились, и Сэм вдруг обнаружил, что летит, будто ядро, выпущенное из пушки. Спортзал закружился, Сэм больно ударился о баскетбольное кольцо, затем – врезался головой в стеклянный щит, на секунду завис и упал на спину.

Невидимые руки сжали его с ужасающей силой и подтащили к ногам Кейна. Сэм словно угодил в торнадо. На этот раз он пришёл в себя не сразу. Кровь текла не только из носа, но и из пореза на лбу.

– Несколько месяцев назад у некоторых из нас развились необычные способности, – непринуждённо произнёс Кейн. – Мы основали своего рода тайный клуб. Фредерико, Эндрю, Декка, Брианна и ещё кое-кто. Начали тренироваться вместе, развивать свои силы. Поддерживать друг друга. Вот чем отличаются ученики «Академии» от городских, понял? В интернате сложно сохранить что-либо в секрете. Вскоре я обнаружил, что мои силы значительно превосходят силы остальных. Видел, что я с тобой сделал? Больше такое никому не по зубам.

– Да, это был высший класс, – надтреснутым голосом ответил Сэм. – А повторить слабо?

– Он тебя дразнит.

В спортзал вошла Диана, и, судя по всему, открывшаяся картина ей не понравилась.

– Он пытается доказать, что крутой, – огрызнулся Кейн.

– Да. И он это вполне доказал. Отойди.

– Последи за своим языком, Диана, – буркнул Кейн.

Та небрежной походкой подошла к Кейну, встала рядом и, скрестив руки на груди, с притворным сочувствием покачала головой:

– Выглядишь просто ужасно, Сэм.

– А будет выглядеть ещё хуже, – угрожающе сообщил Кейн.

– В этом-то всё и дело, Сэм. Кейну позарез нужны ответы на некоторые вопросы, – вздохнула Диана.

– Почему бы вам не спросить Квинна?

– Потому что он не знает ответов. А ты знаешь. Тут такой расклад: или ты отвечаешь на вопросы нашего Бесстрашного Вождя, или Дрейк избивает Астрид. Ты же понимаешь, Дрейк – больной на голову. Я говорю это не для того, чтобы тебя запугать. Это – чистая правда. Я тоже плохая девочка, у Кейна – мания величия, но Дрейк, он – настоящий психопат и вполне может убить её, Сэм. Если я в течение пяти минут не вернусь к нему и не дам отбой, он начнёт её пытать. Тик-так, Сэм, тик-так.

– Что вас интересует? – Сэм проглотил горькую от желчи и крови слюну.

Диана закатила глаза, потом повернулась к Кейну:

– Ну? Видишь, как просто?

К удивлению Сэма, Кейн не окрысился на Диану. Не принялся ей угрожать или драться. Стерпел, хотя видно было, что обиделся. Да он же в неё влюблён, вдруг сообразил Сэм. В его присутствии эта парочка ни разу не демонстрировала ни тени взаимной привязанности, но иного объяснения Сэм не находил.

– Расскажи мне о своём отце, – сказал Кейн.

– Его не было в моей жизни, – Сэм пожал плечами и поморщился от боли. – Знаю лишь, что мама терпеть не может о нём говорить.

– Твоя мать – медсестра Темпл?

– Да.

– В твоём свидетельстве о рождении записано, что твой отец – Тиган Смит.

– Окей.

– Тиган. Редкое имя. Очень редкое.

– И что с того?

– А вот фамилия Смит – самая распространённая. Выглядит так, словно мужик хотел скрыть своё настоящее имя.

– Слушай, я ведь ответил на твои вопросы? Может, отпустишь Астрид?

– Тиган, – повторил Кейн. – Да, именно так там и написано. Мать – Констанция Темпл. Отец – Тиган Смит. Дата рождения – двадцать второе ноября. Время рождения – двадцать два часа двенадцать минут, региональный медицинский центр Сьерра-Висты.

– Отлично, теперь ты можешь составить мой гороскоп.

– Разве тебе всё это не интересно?

– Мне интересно, что происходит вокруг, – вздохнул Сэм. – Почему возник УРОДЗ. Как всё это остановить, или как отсюда выбраться. В списке важных вопросов мой биологический отец, которого я никогда не видел и который ничего для меня не значит, находится в самом конце.

– Ты исчезнешь через пять дней. Это-то, надеюсь, тебе интересно?

– Отпусти Астрид.

– Давай, Кейн, – сказала Диана. – Поторопись.

– А меня, вот, крайне интересует вопрос исчезновений, – Кейн ухмыльнулся. – Знаешь, почему? Потому, что я не хочу умирать. Но и возвращаться обратно в большой мир не желаю. Мне нравится здесь, в УРОДЗ.

– Ты думаешь, исчезнувшие возвращаются в нормальный мир?

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул Кейн.

– Отпусти Астрид.

– Проблема в том, – продолжил Кейн, – что у нас с тобой есть кое-что общее, Сэм. Мы родились с разницей в три минуты.

По спине Сэма пробежали мурашки.

– Три минуты, – Кейн подошёл ближе. – Сначала ты, потом я.

– Нет, – произнёс Сэм, – этого быть не может.

– Может. И даже очень. Ты – брат…

Дверь с грохотом распахнулась, в спортзал ворвался Дрейк Мервин и принялся заполошно оглядываться.

– Она здесь?

– Кто? – спросила Диана.

– А как ты сама думаешь, кто? Та блондинка со своим дебильным братцем.

– Ты их отпустил? – Кейн мигом забыл о Сэме.

– Никуда я её не отпускал. Они сидели в комнате вместе со мной. Девчонка меня достала, ну, я ей и двинул. А потом они оба исчезли. Испарились.

Кейн бросил на Диану уничижающий взгляд.

– Нет, – ответила та, – ей до пятнадцатилетия ещё несколько месяцев. Не говоря уже о её брате, тому вообще только четыре года.

– Что тогда? – Кейн нахмурился. – Может, у неё какая-то сила?

– По пути сюда я вновь считала Астрид, – Диана покачала головой. – Она едва дотянула до двойки. Не могла такая телепортировать двух человек.

– Значит, – недоразвитый? – кровь отхлынула от лица Кейна.

– Он же аутист, существует в собственном мире, – запротестовала Диана.

– А ты его проверяла?

– Зачем мне было проверять этого мелкого аутиста?

– Ты что-нибудь о нём знаешь? – Кейн повернулся к Сэму и угрожающе поднял руку. – Знаешь или нет? – завопил он, приблизившись почти вплотную.

– Ну, теперь я знаю, что мне нравится видеть твой страх, Кейн.

Невидимый кулак сбил Сэма с ног.

– Единственной, способной к телепортации, была Тейлор из нашего интерната. Но она едва могла перемещаться из одного угла комнаты в другой. У неё была тройка. Если мальчишка смог телепортировать себя и сестру сквозь стены… – Сэм впервые за всё время видел Диану обеспокоенной, обычная ухмылка сошла с её губ.

– Значит, у него четвёрка, – тихо предположил Кейн.

– Да, – согласилась Диана. – У него может быть и четвёрка, – произнося слово «четвёрка» она в упор посмотрела на Сэма. – А может и больше.

– Орк, Говард! Закройте Сэма, свяжите его так, чтобы не смог снять плёнку с рук. Потом пусть Фредди поможет вам, скажем так, наложить гипс, он опытный, знает, что делать. Всё нужное возьмёте в магазине хозтоваров, – Кейн схватил Дрейка за плечо. – Найди Астрид и мальчишку.

– Как я буду их ловить? Они же могут перенестись куда угодно!

– Я не сказал «поймай». Я сказал «найди», Дрейк. Возьми пистолет и пристрели обоих прежде, чем они тебя засекут.

Сэм бросился на Кейна. Тот не успел среагировать, и они оба повалились на пол. Сэм двинул Кейна головой в нос. Но тут подоспевшие Дрейк и Орк его оттащили.

– Ты не можешь убивать людей, Кейн, – Сэм застонал от боли. – Ты, что, спятил?

– Ты разбил мне нос.

– Кейн, ты свихнулся. Тебе нужна помощь. Ты сошёл с ума.

– Да-да, – Кейн потрогал нос и сморщился от боли, – именно это они твердили. Медсестра Темпл, моя мать… Тебе повезло, что ты мне нужен, Сэм. Хочу посмотреть на твоё исчезновение, чтобы понять, как этого избежать. Орк, уведи нашего героя. Дрейк, отправляйся немедленно.

– Если ты тронешь их хоть пальцем, Дрейк, я тебя убью! – закричал Сэм.

– Не трать понапрасну силы, – посоветовала Диана. – Ты ещё не знаешь нашего Дрейка. Считай, твоя подружка уже покойница.

Глава 22. 128 часов, 32 минуты

АСТРИД ХОТЕЛОСЬ наорать на Дрейка и Диану, пристыдить их, потребовать, чтобы они сказали, какой безответственный болван надумал воспользоваться УРОДЗ как поводом для насилия.

Однако прежде всего ей нужно было успокоить Пити. Самое главное – это её брат. Отрешённый от реальности, беспомощный, нелюбимый брат.

Астрид была обижена на него. Он превратил её, четырнадцатилетнюю девочку, в мать. Несправедливо. Этот возраст должен был стать возрастом смелых свершений, временем, когда Астрид могла на сто процентов использовать свой интеллект, считавшимся великим даром. Она же превратилась в няньку.

С показной вежливостью их препроводили в классную комнату. Прежде Астрид здесь не бывала, но обстановка казалась до боли знакомой: раскрытые учебники на партах, стены, увешанные рисунками и проектами учеников.

– Присаживайся, – сказала Диана. – Можешь почитать книжку, если хочешь. Я слышала, тебе это нравится.

Астрид взяла с парты учебник.

– Хм-м, математика для четвёртого класса. Да, именно такие я люблю больше всего.

– Знаешь, а ведь я терпеть тебя не могу, – продолжила Диана, и Дрейк усмехнулся, привалившись к стене.

– Разумеется, – кивнула Астрид. – В моём обществе ты чувствуешь себя ущербной.

– Я не чувствую себя ущербной ни в чьём обществе, – глаза Дианы сверкнули.

– Правда? Обычно те, кто совершает плохие поступки, понимают, что с ними не всё в порядке. В глубине души они знают, что прогнили изнутри.

– Угу, – буркнула Диана, – я ужасно страдаю по поводу своего жестокосердия и всего такого прочего. Дай мне руку.

– Зачем?

– Обещаю, что не буду заражать тебя своей злобностью. Давай руку.

– Не дам.

– Дрейк, заставь её дать мне руку.

Дрейк отлепился от стены. Астрид протянула руку Диане, и та сжала её ладонь.

– Ты читаешь людей, – сказала Астрид, – мне следовало догадаться. В этом твоя сила, да?

Она смотрела на Диану как на лабораторную мышь.

– Бинго! – Диана отпустила ладонь Астрид. – Да, я читаю людей. Но не беспокойся, я могу только оценить уровень силы. Все твои грязные мыслишки насчёт того, чем бы ты хотела заняться с Сэмом Темплом, останутся при тебе.

Астрид невольно залилась краской, и Диана рассмеялась.

– Брось, что тут такого? Он симпатичный, смелый, умный, хотя и не настолько умный, как ты сама. Практически, – идеал.

– Мы просто друзья.

– Да-да, конечно. Вот, кстати, и проверим, какие вы друзья. Ему известно, что ты у нас. Если он не расскажет Кейну всё, что тому захочется узнать, и не сделает всего, что Кейн от него потребует, Дрейк начнёт тебя мучить.

– Что? – кости Астрид внезапно превратились в желе.

– Ну, а зачем ещё, по-твоему, нам нужен Дрейк? – Диана вздохнула. – Ему нравится мучить людей. Или ты думала, что мы прихватили Дрейка с собой, потому что он – чудесный собеседник?

Судя по взгляду, которым Дрейк наградил Диану, он был бы не прочь её придушить. Его узкие, как у ящерицы, глаза сузились ещё больше. От Дианы это не ускользнуло.

– Давай же, Дрейк, не сдерживайся, – угрожающе процедила она. – Ударь меня, и Кейн тебя прикончит. В общем, Астрид, веди себя хорошо, наш Дрейк уже завёлся.

Сказав это, Диана вышла.

Астрид чувствовала взгляд Дрейка, но не могла заставить себя на него посмотреть. Вместо этого, она упорно смотрела в учебник. Потом осторожно перевела взгляд на Пита, продолжавшего играть в свою дурацкую игру: ни на что не годного, ничего не желающего, ко всему равнодушного.

Астрид стало стыдно собственного страха. Стыдно, что трусит взглянуть в лицо хулигану, тупо подпирающему стенку. Она не сомневалась, что Сэм сделает всё, чтобы её спасти. Но Кейн мог потребовать такого, чего Сэм просто не сможет ему дать.

Нужно было подумать, выработать план. Она боялась. Помимо физического насилия, всегда её страшившего, она боялась пустоты, которой веяло от Дрейка Мервина.

Она пододвинула свой стул поближе к Пити и положила руку ему на плечо. Брат не отреагировал. Он знал, что она рядом, но ничем это не выказал, поглощённый игрой. Не глядя на Дрейка, Астрид спросила:

– Тебя не напрягает, что Диана обходится с тобой как с диким зверем, которого она держит на поводке?

– А тебя не напрягает таскаться повсюду с умственно-отсталым братом на привязи?

– Он не умственно-отсталый, – ровным голосом возразила она.

– Не отсталый? А какой же тогда? Просто недоумок?

– Он аутист.

– А по-моему, – отсталый, – продолжал своё Дрейк.

Астрид заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Термин «отсталый» сейчас не используется, но даже когда он ещё был в ходу, то означал умственную неполноценность. В этом смысле Пити не такой. У него нормальный уровень интеллекта, если не выше нормы. Так что слово «отсталый» к нему не подходит.

– Да ну? А мне, вот, оно нравится. Отсталый. Хотелось бы услышать, как это слово произносишь ты.

Страх буквально высасывал из неё силы. Астрид не сомневалась, что Дрейк хочет причинить ей боль. Она потупилась.

– Скажи: «отсталый», – потребовал он.

– Не скажу, – прошептала она.

Дрейк приблизился. Оружия у него не было, но оно ему и не требовалось. Упёршись кулаками в парту, навис над Астрид.

– Отсталый. Говори: «Мой брат – отсталый».

Астрид не решалась произнести ни звука, боялась, что разревётся. Прежде она считала себя смелой, однако теперь, когда подонок стоял всего в нескольких дюймах от неё, поняла, что трусиха.

– Мой брат… Ну же, повторяй за мной. Мой брат… Говори!

Он отвесил ей пощёчину с такой быстротой, что Астрид едва успела заметить, как дёрнулась его рука. Щека вспыхнула огнём.

– Говори. Мой…

– Мой… – шёпотом повторила она.

– Громче. Я хочу, чтобы мелкий недоумок тоже слышал. Мой брат – отсталый.

Вторая пощёчина едва не сбила её со стула.

– Либо ты произнесёшь это, пока на твоё личико ещё можно смотреть, либо после того, как я сделаю из него котлету. Выбирай. Итак: мой брат – отсталый.

– Мой брат – отсталый, – дрожащим голосом пробормотала Астрид.

Дрейк довольно захохотал и перешёл к малышу Пити. Тот оторвался, наконец, от игры и смотрел на происходящее так, словно фиксировал в памяти. Дрейк склонился ещё ближе и, схватив Астрид за волосы, подтянул её голову к самому уху брата.

– А теперь повтори, громко и отчётливо, – он вновь дёрнул её за волосы. – Мой брат…

Астрид упала на кровать.

На свою собственную кровать, стоявшую в её собственной комнате. Малыш Пит сидел у окна на скамейке, скрестив ноги, и играл в игрушку.

Астрид тут же поняла, что произошло. Однако случившееся всё равно сбивало с толку. Секунду назад она была в школе, а теперь находится в своей комнате.

Астрид не смогла заставить себя посмотреть Питу в лицо. Щёки горели не только от пощёчин, но и от стыда.

– Спасибо, Пити, – негромко сказала она.

Орк перетащил Сэма из спортзала в тренажёрку. Говард задумчиво огляделся.

– Говард, ты же не такой! – умоляюще произнёс Сэм. – Неужели ты допустишь, чтобы Кейн убил Астрид и малыша Пита? Орк, даже для тебя это должно быть слишком. Ты ведь не специально тогда убил Бетти. А они перешли все границы.

– Да, они перешли границы, – признал Говард, озабоченно кривя губы.

– Вы должны мне помочь. Отпустите меня, и я остановлю Дрейка.

– Вряд ли, Сэмми. Мы же оба видели, что представляет собой Дрейк, и на что способен Кейн. Орк, давай положим его на скамейку лицом вверх, а ноги привяжем вот к этой штуковине.

Орк поднял Сэма и швырнул его на скамью.

– Орк, это будет преднамеренное убийство, – сказал Сэм.

– А я-то тут при чём? Я просто тебя связываю.

– Дрейк собирается убить Астрид. Астрид, которая помогала тебе с математикой. Ты можешь всё предотвратить, Орк.

– Она не должна была об этом трепаться, – рыкнул Орк. – В любом случае, с математикой теперь покончено.

Одной верёвкой они привязали Сэма к скамье за щиколотки, второй – за талию.

– А сейчас – самое забавное, – предложил Говард. – Навесим на гриф несколько «блинов», привяжем его руки к штанге, а её положим сюда, на скат. Сэмми придётся хорошенько поднапрячься, чтобы вся эта конструкция не съехала ему на шею.

Орк был тугодумом, так что Говарду пришлось объяснить всё ещё раз, прежде чем тот начал собирать штангу.

– Как у тебя с жимом лёжа, Сэм? – спросил Говард. – Я бы предложил два по сорок пять. Вместе с весом грифа это будет двести фунтов.

– Не, двести ему ни за что не выжать, – возразил Орк.

– Да, думаю, ты прав. Но выжимать он и не должен, только следить, чтобы его не придушило.

– Так нельзя, Говард, – сказал Сэм. – Ты и сам знаешь, что нельзя. Вы же такими делами не занимаетесь, вы – обычные хулиганы, а не хладнокровные убийцы.

– Сэмми, мир изменился, – вздохнул Говард. – Неужели ты не заметил? Мы – в УРОДЗ, чувак.

Орк отпустил штангу. Та легла на связанные запястья Сэма, прижатые к кадыку. Сэм напряг все силы, но двести фунтов он не смог бы поднять и в лучшие дни. Ему едва удавалось немного придерживать гриф, чтобы дышать. Орк заржал и сказал Говарду:

– Идём к Кейну, а то пропустим всё веселье.

Перед тем как выйти за дверь, Говард обернулся.

– Всё это ужасно печально, Сэм. В ту первую ночь, я подумал: «Старина Сэм-Школьный-Автобус, если мы не справимся, он возьмёт дело в свои руки». Все смотрели только на тебя, Сэм, тебе это известно. Но ты решил, что выше всего этого дерьма, и, не говоря нам ни слова, свалил вместе с Астрид.

Ну да, она же такая секси, верно? – он усмехнулся. – А теперь в УРОДЗ всем заправляет Кейн, и Дрейк гоняется за твоей девчонкой.

Сэм продолжал безуспешно бороться со штангой. Он не поднял бы её, даже если бы руки были под правильным углом. Однако Говард, при всей своей хитрости, допустил одну ошибку: в такой позиции Сэм мог прогрызть плёнку, в которую были завёрнуты его кисти.

Быстро содрать её не получилось, плёнка была крепкой, а время неумолимо истекало. Сэм не сомневался, что Пит телепортировался вместе с Астрид домой, где Дрейк легко их найдёт.

Плёнка выскальзывала из зубов. Сосредоточившись на ней, он потерял контроль над штангой. Костяшки пальцев вдавились в горло. Сэм попытался приподнять вес, но мышцы свело судорогой. Руки не послушались.

Он мог либо перегрызать плёнку, либо удерживать штангу, чтобы она его не придушила. Одно из двух.

Но даже если ему удастся освободить руки, что с того? Он же не Кейн и не умеет контролировать свою силу. Возможно, он высвободит руки и окажется ни на что не способным.

Штанга опять немного съехала. Сэм вцепился зубами в плёнку и принялся жевать, надеясь прорвать дырку, а затем её расширить.

Дрейк уже наверняка покинул школу. Может, ему потребуется зайти куда-нибудь за оружием? Астрид наверняка понимает, что за ней пустят погоню, и знает: оставаться в доме опасно. Получится ли у неё быстро убраться оттуда?

И куда она пойдёт?

Зубы клацнули. Есть! Теперь Сэму срочно нужно было сделать вдох. Он почти не заметил, как открылась дверь. Послышались быстрые шаги, кто-то снял со штанги один «блин». Сэм жадно вдохнул.

– Держись, брат, – Квинн уже снимал с грифа оставшиеся «блины».

Ослабевшими руками Сэм отпихнул железяку от горла.

– Я не думал, что они на такое способны, чувак, я ничего не знал, – бормотал бледный, словно вылезший из подземелья вампир, Квинн. – Поверь мне, Сэм.

Он развязал верёвки, и Сэм сел. Квинн совсем расклеился, его веки покраснели и опухли, должно быть, он ревел.

– Господом клянусь, я ничего не знал.

– Я должен найти Астрид прежде Дрейка, – сказал Сэм.

– Да-да, ясно. Какой-то сумасшедший дом.

– Или это ещё один трюк? – вслух подумал Сэм, поднимаясь на ноги. – Они надеются, что я приведу их прямиком к Астрид?

– Нет! Они меня прибьют, если узнают, что я тебя освободил, – Квинн умоляюще развёл руками. – Возьми меня с собой!

– Разве я могу тебе доверять, Квинн?

– Если я останусь здесь, как думаешь, что Кейн со мной сделает?

Спорить было некогда. Пришлось решать быстро.

– Молись, чтобы Астрид не причинили вреда, Квинн. Если ты опять меня предал, для тебя же будет лучше, чтобы я побыстрее сдох.

– Не надо мне угрожать, брат, – Квинн нервно облизнул губы.

– Не зови меня так. Ты мне больше не брат.

Глава 23. 128 часов, 22 минуты

АСТРИД НАКРЫЛА волна облегчения, сменившаяся приступом ненависти к самой себе. Она позволила Дрейку себя запугать. Обозвала Пита отсталым.

Руки дрожали. Она предала своего брата. Возненавидела его за то, каким он был, за то, что он в ней нуждался, и предала, чтобы спасти свою шкуру. Она злилась на себя так, как никогда прежде не злилась на него.

Однако заниматься самокопанием было некогда. Следовало действовать. И быстро.

Дрейк погонится за ней. Кейн и эта ведьма Диана несомненно сообразят, что произошло. Дрейку потребуется несколько секунд, чтобы доложить о случившемся. Ещё несколько секунд нужно будет самому Кейну. Если Диана действительно может определять силу, она сообразит, что телепортация – дело рук Пити, а не Астрид.

Ей с братом надо бежать. Немедленно. Но куда? Куда-нибудь, где Дрейк их не найдёт, а Сэм – найдёт легко.

Если, конечно, ему удастся вырваться.

Если он ещё жив.

Мысли зациклились, медленно вращаясь по кругу. Астрид не могла отделаться от воспоминаний о страшном, больном лице, забыть острую жалящую боль пощёчин, жар ударов и последовавшего за ними жара стыда.

– Думай, идиотка, – подстегнула она себя, – думай. Это единственное, на что ты способна.

Появляться в городе им с Питом нельзя. Машину они тоже взять не могут, слишком поздно она хватилась, чтобы начинать учиться водить.

Разум сделался похожим на заезженную пластинку, вновь и вновь упрямо возвращая её в тот момент, когда Астрид испугалась, дрогнула и предала своего брата. В голове бесконечно крутилась одна и та же фраза: «Мой брат – отсталый».

«Вершины».

Номер, в котором они провели первую ночь.

Точно. Сэм легко догадается. Впрочем, как и Квинн. Этот тоже может прийти к подобному заключению. Астрид колебалась, а время поджимало. Дрейк, он колебаться не будет и сейчас наверняка уже направляется сюда. Астрид очень не хотелось встречаться с ним опять.

– Пити, нам надо идти.

Схватив брата за руку, она потащила его за собой по лестнице. Времени не осталось ни для чего. Оно истекло. Парадная дверь?.. Нет уж, лучше через заднюю.

Они вышли во двор, – малыша Пита практически невозможно было заставить бежать. Драгоценные секунды ушли на то, чтобы уговорить Пита перелезть через невысокий деревянный заборчик. Пересекли соседский дворик. «Держись подальше от улиц», – напомнила себе Астрид.

Они перебирались из одного заднего двора в другой, торопливо переходили опасные улицы, если этого было не избежать, и при первой же возможности укрывались во дворах и проулках. Им никто не встретился, однако Астрид не знала, видели их или нет.

Наконец, они добрались до холма, отмечавшего границу города. Дальше начиналась территория, принадлежащая отелю. Астрид с Питом продрались сквозь кустарник, упорно росший на этой песчаной почве. Она тянула брата за собой, понуждая его двигаться быстрее и одновременно боясь испугать и спровоцировать приступ.

Отель совершенно не изменился. Барьер тоже находился на своём месте. Холл оставался таким же чистым, ярким и безлюдным. Электронный ключ, который она сделала в ту ночь, был при ней. Астрид открыла дверь знакомого номера и без сил рухнула на кровать.

Лежала долго, переводя дух и глядя в потолок. Кровать была мягкой. Тихонько гудел кондиционер.

Она легко могла бы найти оправдание словам, которые Дрейк вложил ей в рот. Ведь это были просто слова. Бессмысленное сочетание звуков. Питу они безразличны.

Однако страху оправдания не было. Астрид стыдилась своего страха. Прижала холодные ладони к лицу, проверяя, действительно ли оно так горит, как ей кажется.

– Куда мы направляемся, Сэм? – с тревогой спросил Квинн.

Они не бежали, скорее, размашисто шагали, иногда переходя на трусцу. Сэм выбрал маршрут прямиком через центральную площадь, наплевав на возможное преследование.

– Мы должны найти Астрид прежде, чем это сделает Дрейк, – ответил он.

– Тогда надо проверить её дом.

– Не надо. Самое удобное в гениях это то, что они всё просчитывают и не совершают глупостей. Она сообразит, что дома оставаться опасно.

– И куда же она отправится?

– На электростанцию? – подумав, предположил Сэм.

– И мы на электростанцию?

– Ну, да. Возьмём на пристани лодку и доплывём до АЭС.

– Ладно. Но, брат… то есть, я хотел сказать, чувак, может нам передвигаться по городу более скрытно, а не переть у всех на виду?

Сэм ничего не ответил. Во-первых, он предпочёл идти открыто потому, что надеялся перехватить Эдилио в пожарном депо. А во-вторых, – хотел проверить, не предаст ли его, при первой же возможности, Квинн.

Кроме того, он интуитивно признавал, что на стороне Кейна – сила, и их с Квинном может спасти лишь скорость. Чем дольше будет длиться игра, тем больше шансов у Кейна на победу.

Наконец, показалось депо. Эдилио сидел в кабине пожарной машины со включённым двигателем. Заметив Сэма и Квинна, он высунулся из окна.

– Привет, парни. Я тут собираюсь попробовать… – Эдилио осёкся, увидев кровь на лице Сэма.

– Эдилио, нам надо уходить.

– Окей, только захвачу…

– Нет. Уходим немедленно. Дрейк гонится за Астрид, собирается её убить.

– Куда мы? – Эдилио выпрыгнул из кабины.

– На побережье, за лодкой. Думаю, Астрид отправилась на АЭС.

Они рысцой двинулись к морю. Сэм знал, что Орк и Говард остались в школе с Кейном. Дрейк наверняка потопал к дому Астрид. На улицах должны были болтаться остальные головорезы, но Сэм не особенно о них беспокоился.

На ступеньках муниципалитета действительно сидели Молоток и ещё какой-то пацан из «Академии». На беглецов они не обратили никакого внимания.

Пристань была невелика, всего сорок эллингов, половина из которых пустовала. Кроме того имелись сухой док и проржавевший, ветхий пакгауз, бывший когда-то консервным заводом. Теперь в нём размещались лодочные мастерские. Немало лодок было вытащено из воды, они неуклюже стояли на подпорках из кирпичей. Казалось, что первый же бриз опрокинет их вверх дном.

На пристани никого не было, и никто не появился, чтобы преградить им путь.

– Какую же нам взять? – недоумённо спросил Сэм.

До моря они добрались, но в лодках он ничего не понимал. Посмотрел на Эдилио. Тот пожал плечами.

– Так, нам нужна лодка для пяти человек. Моторка. И чтобы заправлена была под завязку. Квинн, проверь лодки справа, а ты, Эдилио, – слева. Я пройдусь до конца дока и вернусь. Начали.

Они разбрелись по пристани, высматривая подходящие лодки, ища ключи и пытаясь разобраться, как проверить наличие бензина. Время, между тем, поджимало.

Сэм точно наяву видел Дрейка, с пистолетом в руке обыскивающего дом Астрид. Дрейк двигался осторожно, опасаясь, что Пити и Астрид опять телепортируются. Он не знал, что малыш не контролирует свои способности, следовательно, должен был действовать скрытно и осмотрительно. Сэму это только на руку. Чем неувереннее будет чувствовать себя Дрейк, тем медленнее его поиски.

Из задумчивости Сэма вывело тарахтение мотора. Он выпрыгнул из лодки, которую осматривал, и побежал по пристани. В открытой моторке под названием «Бостонский китобой» гордо восседал Квинн.

– Она заправлена! – заорал он, пытаясь перекричать рёв двигателя.

– Отличная работа, чувак, – Сэм спрыгнул в лодку. – Эдилио, давай сюда!

Эдилио отвязал канат от швартовной «утки» и спрыгнул вслед за Сэмом.

– Должен предупредить, парни, у меня – морская болезнь.

– Скажем так, это не самая большая наша проблема, верно? – хмыкнул Сэм.

– Я её, конечно, завёл, но водить лодки не умею, – признался Квинн.

– Я тоже, – кивнул Сэм. – Ничего, сейчас научимся.

– Эй! Эй, вы! – раздался крик Орка. – Стоять!

В конце причала появились Орк, Говард и Панда.

– Молоток, – сообразил Сэм. – Он видел нас и показал, куда мы ушли.

Преследователи приближались. Взгляд Сэма метался по приборной панели. Двигатель был уже запущен, швартовы отданы, моторка медленно отходила от причала. Слишком медленно. Даже Орк легко мог перепрыгнуть на борт.

– Дроссель, – Эдилио показал на рычаг с красной рукоятью. – Лодкой управляют с его помощью.

– Точно. Держитесь.

Сэм перевёл рычаг на одно деление. Лодка дёрнулась вперёд и врезалась в сваю. Сэм едва устоял на ногах, Эдилио вцепился в леер, Квинн тяжело шлёпнулся на палубу. Им повезло: оттолкнувшись от мола, моторка развернулась носом к открытой воде.

– Ты бы полегче, Сэм, – сказал Эдилио.

– Стойте! Остановить лодку! – завопил Орк, грохоча ногами по причалу. – Я разобью ваши тупые башки!

Затаив дыхание, Сэм потянул за рычаг. Моторка неторопливо отплыла. Теперь Орку было их не достать.

– Кейн вас убьёт! – крикнул Панда.

– Квинн, подлый предатель! – завизжал Говард.

– Скажи им, что я тебя заставил, – тихонько велел Сэм.

– Чего?

– Говори, – зашипел Сэм.

Квинн поднялся на ноги, сложил ладони рупором и крикнул:

– Он меня заставил!

– А теперь скажи, что мы направляемся на АЭС.

– Зачем…

– Делай, как я тебе говорю.

– Они плывут на АЭС! – Квинн замахал рукой на север.

Отпустив штурвал, Сэм развернулся и двинул Квинна в челюсть. Тот вновь повалился на палубу.

– Что за…

– Для правдоподобия, – ответил Сэм без малейшего раскаяния.

Моторка вышла в открытое море. Сэм поднял руку, выставив средний палец, перевёл рычаг дросселя ещё на одно деление и повернул на север, к АЭС.

– Что ты задумал? – с любопытством спросил Эдилио, на всякий случай отодвигаясь от него подальше.

– Астрид не пойдёт ни на какую АЭС, – ответил Сэм. – Она в «Вершинах». Мы просто проплывём немного к северу, пока Орк смотрит.

– Ты мне соврал! – обиделся Квинн и потёр подбородок, проверяя, не сломан ли тот.

– Ага.

– Ты мне не доверяешь.

Орк, Говард и Панда скрылись из виду, побежали, должно быть, обратно в город докладывать Кейну. Убедившись, что на пристани никого нет, Сэм повернул штурвал и, ещё раз передвинув рычаг, направил лодку к югу.

Дрейк поселился в доме неподалёку от площади, в нескольких минутах ходьбы от муниципалитета. Похоже, прежде там жил какой-то холостяк: домик с двумя спальнями был небольшим, очень чистеньким и аккуратным, – всё, как любил Дрейк.

У хозяина, имя которого он сразу забыл, имелось оружие: двустволка двадцатого калибра, охотничья винтовка с оптическим прицелом под патроны калибра 30–60 и девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет «Глок».

Дрейк держал все три пушки заряженными. Он разложил их на столе в гостиной, ему доставляло удовольствие на них смотреть.

Взял винтовку. Её ложе, гладкое как стекло, было отполировано до зеркального блеска. От винтовки пахло сталью и смазкой. Дрейк задумался. Он ещё никогда не стрелял из длинноствола и понятия не имел, как пользоваться оптическим прицелом. Насколько это сложно?

Закинул на плечо кожаный ремень, проверил, не стесняет ли он движений. Винтовка была тяжёла и длинновата, резиновый затыльник приклада доходил чуть ли не до колена. Но в принципе, ничего особенного.

Затем он взял «Глок», сжал шершавую рукоять и положил палец на спусковой крючок. Дрейку нравилось, как пистолет лежит в его руке.

Стрелять Дрейка научил отец, воспользовавшись для этого своим табельным пистолетом. Дрейк до сих пор помнил тот самый первый раз. Как он заряжает патронами обойму. Как вставляет её в пистолет. Передёргивает затвор. Сдвигает предохранитель.

Щёлк. Безопасно. Щёлк. Смертоносно.

Дрейк помнил, что отец учил его держать рукоять твёрдо, но не сжимать до судорог. Придерживать правую кисть левой, смотреть внимательно и, в случае ответной стрельбы, встать боком, чтобы противнику труднее было попасть. На обоих были тогда специальные наушники, и отцу приходилось кричать.

– Когда стреляешь по мишени, надо совместить мушку с прорезью в целике. Подними пистолет, чтобы прицел оказался прямо под мишенью. Медленно выдохни и стреляй.

Первый выстрел, отдача, подскочивший дюймов на шесть ствол, запах пороха… Дрейк всё так хорошо помнил, словно это было вчера.

В первый раз он даже не попал в мишень. Как и во второй, когда дёрнулся в ожидании отдачи. Третий выстрел задел нижний угол мишени.

В тот день он израсходовал целую коробку патронов, зато наконец попадал туда, куда целился.

– А если мне понадобится стрелять не по мишеням? – спросил он у отца. – Если по людям?

– По людям стрелять нельзя, – отрубил отец, затем смягчился, видимо, решив, что нашёл, чем поделиться со своим беспокойным сыном. – Разные инструкторы покажут тебе разную технику. Но если ты спросишь меня, я тебе вот что отвечу. Когда я останавливаю машину, и мне кажется, что человек тянется за оружием, я тут же целюсь. Целюсь так, словно ствол – это мой шестой палец. И, если нужно, стреляю. Стреляю и стреляю, пока не опустошу полмагазина. Бах-бах-бах-бах!

– Зачем так много выстрелов?

– Затем, что стреляя в человека, ты стреляешь на поражение. В подобной ситуации у тебя нет времени аккуратно прицелиться в голову или сердце. Ты стреляешь в центр масс, в надежде, что тебе повезёт. Если же нет, и ты попадёшь в плечо или живот, частота попаданий всё равно собьёт человека с ног.

Дрейк не думал, что для убийства Астрид ему понадобится шесть выстрелов. Он прекрасно, во всех деталях, помнил, как подстрелил Холдена, соседского пацана, который шастал вокруг и доставал его, Дрейка. Одна-единственная пуля мелкого калибра угодила в бедро, и мальчишка еле выжил. После того «несчастного случая» Дрейк и очутился в «Академии Коутс».

Сейчас у него в руке был девятимиллиметровый «Глок», вещь менее мощная, чем отцовский «смит-и-вессон» сорокового калибра, но в сравнении с двадцать вторым калибром, из которого он уложил Холдена, – вполне подходящая.

Хватит двух выстрелов. Один – в блондинку-воображалу, второй – в её дебильного братца. Это будет классно. Дрейк вернётся к Кейну и доложит: «Два выстрела – две мишени». Его слова мигом сотрут ухмылку с физиономии Дианы.

До дома Астрид было рукой подать. Однако надо было подобраться так, чтобы сопляк не засёк и вновь не телепортировался.

Дрейк ненавидел все эти их силы. Единственная причина, по которой боссом стал Кейн, а не он, Дрейк, это наличие у Кейна силы.

Впрочем, Кейн и сам понимал, что детей с необычными способностями надо контролировать. Когда они с Дианой прижмут остальных мутантов к ногтю, уже никто не помешает Дрейку воспользоваться собственной магией девятимиллиметрового калибра и прибрать всё к своим рукам.

Впрочем, всему своё время.

Не доходя полквартала, он остановился и осмотрел дом Астрид, пытаясь понять, в какой комнате она может находиться. Обошёл дом сзади, поднялся на крыльцо. Дверь оказалась заперта. Человек, который запирает заднюю дверь, несомненно запрёт и парадную. Но может забыть об окнах. Дрейк запрыгнул на перила, дотянулся до окна, приналёг. Створка легко сдвинулась. Пришлось ещё постараться, чтобы бесшумно пролезть внутрь.

Дрейку потребовалось десять минут, чтобы обойти все комнаты, заглянуть в каждый чулан и под каждую кровать, отдёрнуть все шторы. Он даже наведался на чердак.

Его охватила паника. Теперь Астрид могла быть где угодно. А он покажет себя полным ничтожеством, если её упустит. Где же она?

Проверил гараж. Пусто. Ни машин, ни, разумеется, девчонки. Взгляд упал на газонокосилку. Где газонокосилка, там может найтись и… да, канистра с бензином. Интересно, что произойдёт, если Астрид вместе со своим дебилом телепортируются в горящее здание?

Дрейк открыл канистру, вернулся в кухню и полил бензином шкафчики. Перешёл в гостиную, плеснул на шторы, заглянул в столовую, облил стол и занавески. Спичек нигде не было. Пришлось свернуть бумажное полотенце и поджечь на плите. Дрейк бросил горящий жгут на обеденный стол и вышел через парадную дверь, не потрудившись её запереть.

– Итак, одним местом, где она может прятаться, меньше, – сказал он себе.

Бегом вернувшись на площадь, Дрейк поднялся по ступенькам в церковь. У храма имелась колокольня. Не слишком высокая, но оттуда должен был быть хороший обзор.

Взбежав по винтовой лестнице, Дрейк толкнул люк и попал в тесное, пыльное, затянутое паутиной помещение с внушительным колоколом. Осторожно обошёл его, чтобы случайно не задеть.

На окнах были решётчатые ставни, пропускавшие воздух и звон. Сквозь наклонные планки можно было смотреть только вниз. Прикладом винтовки Дрейк выбил первый ставень, и тот упал на землю.

Дети на площади, все как один, подняли головы. Чёрт с ними. Он вышиб оставшиеся три ставня, с грохотом ухнувшие вниз. Теперь весь Пердидо-Бич со своими рыжими черепичными крышами оказался у него как на ладони.

Дрейк нашёл дом Астрид, над которым уже поднимался дым. Затем методично, как положено охотнику, начал осматривать улицу за улицей. Всякий раз, замечая движение, он приникал к оптическому прицелу, глядя в его перекрестье.

Дрейк почувствовал себя богом. Всё, что ему теперь оставалось, это нажать на спусковой крючок.

Но Астрид нигде не было. Он бы ни за что не пропустил её светлые волосы. Нет, не она… не она…

Дрейк уже собирался бросить безнадёжное дело, когда заметил какую-то суматоху в гавани. Навёл прицел. Сэм Темпл! Какую-то секунду перекрестье прицела смотрело тому прямо в грудь. Затем Сэм исчез. Спрыгнул в лодку.

Невероятно. Ведь Кейн держит Сэма в школе. Не мог же он убежать?

В лодке были ещё Эдилио и Квинн. Моторка отчалила, Дрейк отчётливо различал бурлящую за кормой воду.

Квинн. Вот кто помог Сэму удрать. Больше некому. Дрейку придётся побеседовать с Квинном по душам.

На причале торчал Орк, размахивал битой, орал, но сделать ничего не мог. Лодка набрала скорость и свернула на север, за ней вытянулся длинный белый след, похожий на стрелу.

Сэм явно отправился на поиски Астрид. На север. Что у нас на севере? АЭС. Больше некуда. Дрейк выругался. Он жутко испугался, что не выполнит приказ Кейна. Самого Кейна он не боялся, тот нуждался в Дрейке. Он боялся насмешек Дианы.

Дрейк опустил винтовку. Сможет ли он добраться до АЭС раньше Сэма? Нет. Даже если тоже возьмёт лодку и попробует поиграть в догонялки. А если машину? Возможно. Однако он не знает дороги, в то время как моторка идёт по прямой. Но пока ещё Дрейк доберётся до гавани и отыщет… Стоп. Одну минуточку!

Моторка развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Думаешь, ты самый умный, Сэм? – прошептал Дрейк. – Нет, не самый.

В прицел он отчётливо видел лицо Сэма, стоящего за штурвалом. Ветер трепал его волосы. Небось, гордости полные штаны. Как же, как же, от Кейна ушёл, Орка перехитрил и теперь на всех парах несётся на юг.

Дрейк знал, что с такого расстояния не попадёт. Взглянул на юг. Там высился барьер. В этом направлении далеко Сэму не убежать. Куда же он плывёт? На пляж под утёсами? Если Астрид там, Дрейку ни за что не поспеть туда раньше Сэма. В этом случае, игра кончена.

А что если… Что если Астрид в гостинице? В «Вершинах»? Тогда у Дрейка имелся шанс, главное, – не тянуть кота за хвост.

Разве не здорово было бы пристрелить её прямо на глазах у Сэма Темпла?

Глава 24. 127 часов, 45 минут

МОТОРКУ АСТРИД заметила случайно. Подошла к окну, чтобы задёрнуть шторы, и краем глаза увидела одинокую лодку, быстро плывущую по волнам.

Мелькнула мысль, что это взрослые спешат вызволить их из УРОДЗ. Однако Астрид тут же сама себе возразила, что если спасение и придёт, то вряд ли это будет одна-единственная моторка. В любом случае, она была убеждена, что никто к ним не прорвётся. По крайней мере, – пока. А может быть, и никогда.

Астрид прищурилась, но разглядеть, кто сидит в лодке, не смогла. Ей бы не помешал бинокль. Вроде бы она различила три силуэта. Или четыре? Сложно сказать. Лодка быстро приближалась.

Астрид присела перед мини-баром. В прошлый визит они с Сэмом и Квинном почти опустошили холодильник. Из еды оставалось лишь немного кешью. Между тем, надо было как можно скорее накормить Пита. И желательно до того, как лодка причалит.

Брат стоял у кровати.

– Пойдём, Пити, – сказала она, беря его за руку. – Пойдём, надо поесть. Ням-ням, – произнесла она кодовую фразу, иногда срабатывавшую. – Ням-ням, Пити.

Стоило бы наведаться в гостиничный ресторан, там наверняка нашлось бы что-нибудь, из чего можно соорудить сэндвич с курицей. Йогурт, на худой конец. Или не рисковать, а просто обойти соседние номера и проинспектировать тамошние мини-бары?

Астрид открыла дверь и бдительно огляделась. Коридор пустовал.

– Пожалуй, ограничимся конфетами, – сказала она, поняв, что ей не хватит духу спуститься в ресторан.

В соседнем номере мини-бар оказался заперт на ключ. Астрид проверила ещё три номера, прежде чем до неё дошло, как им повезло в ту первую ночь. Интересно, не подойдёт ли ключ от бара в её люксе?

– Пит, возвращаемся.

– Ням-ням! – протестующе откликнулся тот.

– Ням-ням, ням-ням, – успокоила его она. – Идём, Пити.

Когда они вышли в коридор, Астрид услышала, как дзинькнул лифт, и тихонько заурчал мотор, открывая его двери. Сэм? Она застыла на месте, надежда спорила в её сердце со страхом.

Победил страх.

Лифт находился в конце коридора, за углом. В их распоряжении – считаные секунды.

– Идём, – шёпотом сказала она брату, легонько подталкивая его вперёд.

Дрожащими пальцами вставила в прорезь электронный ключ и вытащила. Слишком быстро, замок не сработал. Попробовала снова. И опять не увидела спасительного зелёного огонька. Вставляя ключ в третий раз, Астрид услышала звук закрывающихся дверей лифта.

Внезапно, она отчётливо поняла: это Дрейк.

– Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с Тобой, – забормотала Астрид слова единственной молитвы, пришедшей ей на ум.

Моргнул зелёный огонёк. Астрид повернула ручку.

Он появился в конце коридора. За спиной – винтовка, в руке – пистолет. Астрид едва не лишилась чувств. Дрейк с ухмылкой поднял руку и прицелился.

Астрид втолкнула малыша Пита в комнату и ввалилась следом. Захлопнула дверь, набросила цепочку, повернула ручку-задвижку.

В коридоре грохнуло. Звук был неправдоподобно громким. В двери появилось отверстие с рваными краями, размером с десятицентовик.

Опять грохнуло. Дверная ручка повисла, едва не вывалившись.

Пит мог их спасти. Мог. У него была сила, но малыш стоял с отсутствующим видом. Недотёпа.

Балкон!

– Пити, туда! – хрипло приказала Астрид.

– Ням-ням, – возразил брат.

Дрейк ударил в дверь. Та выдержала. Задвижка осталась на месте. Последовали новые выстрелы. Видимо, Дрейк в отчаянии пытался отстрелить упрямую задвижку, опасаясь, что Пит может опять телепортировать себя и сестру.

Надо было заставить его поверить, что так и случилось. Астрид вытащила Пита на балкон. Закрыла дверь, глянула вниз. До земли было далеко. Слишком далеко. Однако прямо под ними помещался ещё один балкон.

Выхода не было. Астрид забралась на перила, её бил озноб. Как же заставить Пита последовать за ней? Он «зациклился» на мысли о еде.

– «Гейм-Бой», – прошептала она, поднеся игрушку к самым его глазам. – Пойдём, Пити, пойдём, «Гейм-Бой».

Положила ладошку брата на перила. Второй рукой он вцепился в игру, тут же с головой уйдя в глупую вымышленную реальность. Чересчур спокойный, чтобы воспользоваться своей силой, чересчур непредсказуемый.

– Благословенна Ты между жёнами, и благословен плод чрева Твоего Иисус, – Астрид всхлипнула.

Ничего у неё не выйдет. Она может спрыгнуть, вот только как уговорить Пита? Хотя… Он лёгкий, она вполне сможет удержать его несколько секунд одной рукой, раскачать и…

– Святая Мария, Матерь Божия…

Покрепче вцепившись в перила левой рукой, Астрид схватила брата за запястье и сдёрнула его вниз. Он упал. Она почти удержала его, но Пит рухнул вниз и приземлился на садовое кресло, стоявшее на нижнем балконе.

Падение ошеломило мальчика.

Астрид услышала, как Дрейк в очередной раз всем телом толкнул дверь. Раздался треск, задвижка не выдержала. Оставалась только хлипкая цепочка, ещё миг, – и Дрейк ворвётся в номер.

– …молись о нас, грешных…

Раскачавшись, Астрид спрыгнула вниз, едва не раздавив Пита. Ногу пронзила острая боль, но времени разбираться не было. Схватив брата в охапку, Астрид прижалась к стеклянной балконной двери.

– Стул у окна, Пити, стул у окна, стул у окна, – шептала она, приблизив губы к самому его уху.

Сверху донеслись шаги Дрейка. Он открыл дверь и вышел на балкон. Астрид с Пити он видеть не мог. Если только не догадается перегнуться через перила.

– …молись о нас, грешных, ныне и в час нашей смерти… – безмолвно закончила она, обнимая брата. – Аминь.

Дрейк наверху злобно выругался. У них получилось! Он решил, что они телепортировались. «Благодарю тебя, Господи», – подумала Астрид.

И тут малыш Пит заскулил. При падении задняя крышка «Гейм-Боя» отскочила, одна из батареек откатилась прочь. Теперь брат безуспешно пытался включить игру. Астрид едва не разрыдалась в голос.

Наверху прекратили чертыхаться. Она подняла взгляд и увидела лицо Дрейка, перегнувшегося через перила. Акулья ухмылка – от уха до уха.

В руке он держал пистолет, но прицелиться под таким углом было трудно, поэтому Дрейк перекинул одну ногу через перила, точь-в-точь, как это сделала прежде Астрид.

Дрейк прицелился и захохотал.

Потом вскрикнул от боли и сорвался.

Вскочив, Астрид кинулась к перилам и посмотрела вниз, на газон. Потерявший сознание Дрейк распростёрся навзничь, из-под тела виднелась винтовка, пистолет валялся поодаль.

– Астрид! Ты в порядке? – окликнул её сверху Сэм, всё ещё сжимая настольную лампу.

Именно ею он ударил Дрейка по руке, которой тот держался за перила.

– Буду в порядке, когда вставлю батарейку в игрушку Пити, – она едва не рассмеялась, до того глупо прозвучали слова.

– У меня лодка на берегу.

– И куда мы поплывём?

– Подальше отсюда. Как тебе идея?

Глава 25. 127 часов, 42 минуты

С ТОЙ НОЧИ, когда Лане удалось отбиться от койотов, прошло двое суток. Двое суток с тех пор, как змея спасла ей жизнь. Летучая змея. Мир сошёл с ума.

Этим утром Лана полила газон, глядя в оба, чтобы койоты и змеи не застали врасплох. Она прислушивалась к каждому тявку или рычанию Патрика. Лабрадор стал её персональной системой раннего обнаружения врага. Прежде она была хозяйкой, он – домашним любимцем, иначе говоря, они были просто друзьями. Теперь – стали единой командой. Партнёрами в игре на выживание. Патрик – зубами и нюхом, Лана – мозгами.

Поливать газон было неразумно, ведь она толком не знала, сколько воды в их распоряжении. Однако человек, владевший этой ветхой пустынной обителью, явно любил свою жалкую лужайку. Наверное, это был его плевок в морду наступающей пустыни. Акт неповиновения, со стороны того, кто добровольно поселился в безлюдной глуши.

В конце концов, если мир сдвинулся, почему бы и Лане не вести себя как чокнутой?

Жившего здесь мужчину звали Джим Браун. Она выяснила это из бумаг в письменном столе. Прямо скажем, незамысловатое имя. Фотографий не нашлось. Ему было сорок восемь лет, маловато, по мнению Ланы, чтобы покидать цивилизацию и делаться отшельником.

Будка за хижиной оказалась доверху набита едой. Ничего скоропортящегося, зато вдоволь коробок с крекерами, арахисового масла, консервированных персиков и ананасов, чили, баночной ветчины и целая уйма армейских сухпайков. Всего этого Лане с Патриком хватит на год. А то и на два.

Телефон отсутствовал. Как и телевизор и прочая электроника. Не имелось и кондиционера, который мог бы рассеять удушающую послеполуденную жару. Собственно, электричества не было вообще. Всей техники, – скрипучая ветряная мельница да приводимый ею в движение насос, качавший воду из скважины. Ещё шлифовальный камень с ножным приводом для заточки лопат, кирок и ножей. Помимо этих немудрящих инструментов нашлись пилы и молотки.

На песке виднелись следы шин то ли легковушки, то ли пикапа. Они начинались под покатым навесом, прилепившимся к дому. В мусорном баке валялись пустые банки из-под машинного масла и две красные канистры на двадцать пять галлонов, вонявшие бензином.

За домом были аккуратно сложены шпалы. Рядом – куча досок и брусьев в дырках от гвоздей.

Отшельник Джим, как называла про себя хозяина Лана, покинул своё жилище. Возможно, – навсегда. Вдруг с ним случилось то же, что и с дедушкой, а Лана – единственная выжившая на всём белом свете?

Ей бы не хотелось, чтобы Джим внезапно вернулся и застал её здесь. Кто знает, можно ли доверять человеку, добровольно поселившемуся в раскалённой долине меж пыльных холмов, куда не вела ни одна дорога, и с упорством маньяка ухаживавшему за клочком травы?

Закончив поливать, Лана напоследок шутливо брызнула водой в Патрика и закрутила кран.

– Ну, что? По миске чили? – спросила она пса, возвращаясь в хижину.

Вспотела, едва переступив порог: внутри было жарко, словно в печи. Но после всего пережитого Лане в голову не приходило жаловаться на подобную мелочь. Жара? Подумаешь, большое дело! Вода есть, еды – завались, кости – как новенькие, чего ещё надо?

Чили был расфасован в банки по шесть с лишним фунтов. Холодильника не было, поэтому им приходилось есть мясо три раза в день, чтобы не успело испортиться. Ничего, на десерт будут консервированные фрукты. А завтра она откроет, к примеру, банку с ванильным пудингом, которого тоже хватит дня на два.

Плиты не было, лишь керогаз. Не было и раковины. Скудную меблировку хижины составляли стул, стол и жёсткая койка у стены. Единственным украшением служил побитый молью персидский ковер в центре комнаты. На нём стояло засаленное, зато удобное кресло с откидной подставкой для ног. Его заклинило в одном положении, но Лану это вполне устраивало. Она усаживалась в кресло и наслаждалась жизнью.

Из всех видов досуга доступно было только чтение. Библиотека Отшельника Джима насчитывала тридцать восемь книг. Помимо сравнительно свежих романов Патрика О’Брайана, Дэна Симмонса, Стивена Кинга и Денниса Лихейна, Лана обнаружила то, что сочла философией, вроде Генри Торо, и какую-то смутно знакомую классику: «Оливер Твист», «Морской волк», «Глубокий сон», «Айвенго».

Ни тебе Джоан Роулинг, ни Мэг Кэбот, вообще ничего детского. Делать было нечего, и Лана в первый же день прочла «Гордость и предубеждение», а теперь взялась за «Морского волка». Книги оказались сложноваты, однако времени у Ланы было навалом.

– Мы не можем остаться здесь навсегда, Патрик, – сказала она псу, жадно поедающему чили. – Рано или поздно придётся трогаться с места. Мои друзья начнут беспокоиться. Да и остальные тоже. Даже мама с папой. Должно быть, все решили, что мы погибли.

Тем не менее, Лану не покидали сомнения. После тщательной ревизии запасов ей оставалось только сидеть в кресле, читать или разглядывать пустынный пейзаж. Она подтаскивала кресло к дверному проёму, чтобы оставаться в тени, и устраивалась с книгой. Прочитав абзац, бросала быстрый взгляд на газон и холмы, проверяя, не нервничает ли Патрик, и вновь погружалась в чтение.

Через какое-то время окружающая пустота начала сказываться на её оптимизме, и без того шатком.

Барьер стоял незыблемо. Он проходил по задам хижины, для того, чтобы его увидеть, надо было немного отойти.

Лана налила себе чашку воды, когда её взгляд упал на газон. Вздыбив шерсть, к хижине мчался Патрик, тряся головой, словно припадочный.

– Патрик, ко мне! – завопила она и распахнула дверь.

Лабрадор вбежал внутрь. Захлопнув дверь, Лана задвинула засов.

Патрик рухнул на ковёр, юзом проехался по нему, подпрыгнул и сел. Из его пасти что-то свисало. Что-то живое. Осторожно приблизившись, Лана присела на корточки.

– Кого это ты поймал? Рогатую жабу? Напугал меня до смерти, и всё из-за какой-то дурацкой жабы? – спросила она, чувствуя, что сердце едва не выпрыгивает из груди. – Выплюнь её! Фу! Боже правый, Патрик, я так рассчитываю на тебя, а ты маешься дурью, охотясь на жаб.

Лабрадор явно не собирался просто так расставаться с добычей, и Лана отступилась. В любом случае, жабе пришёл конец, а пёс имеет право на свою долю сумасшествия.

– Тогда вали вместе с ней наружу, – приказала она, но прежде, чем открыть дверь, стала поправлять сбившийся ковёр.

И тут заметила люк в полу. Лана приподняла ковёр, набросила его угол на кресло. Она медлила, не зная, хочется ли ей видеть то, что скрывается под половицами. Может быть, Отшельник Джим был Серийным Убийцей Джимом?

Однако выбора не оставалось. Лана отодвинула кресло, скатала ковёр в рулон и потянула за утопленное в лунке железное кольцо. В открывшемся тайнике были аккуратно сложены какие-то металлические кирпичики, шести-восьми дюймов в длину. Ширина составляла примерно половину длины, а толщина – треть. Едва взглянув на них, Лана сразу же поняла, что перед ней.

– Это золото, Патрик. Золото!

Золотые слитки были тяжёлыми, каждый весил, наверное, фунтов двадцать, если не больше, но она сумела вытащить несколько и оценить размер сокровища. Выходило четырнадцать слитков по двадцать фунтов. Лана понятия не имела, сколько стоит золото, зато прекрасно знала цену пары золотых серёг и колечка.

– Да тут чёртова уйма серёжек, – пробормотала она.

Пёс тоже сунул любопытный нос в дыру.

– Знаешь, что всё это означает, Патрик? Всё это золото, кирки, лопаты и прочее? Отшельник Джим был старателем.

Она бросилась к навесу, где хозяин прежде парковал свой автомобиль. Патрик радостно последовал за ней, рассчитывая на игру. Иногда Лана кидала ему сломанное топорище, и он с восторгом приносил его обратно. Сегодня пса ждало разочарование.

Лана пошла по следам шин, ещё видневшимся на песке. В сотне футов от дома они окончательно пропадали. Более старые вели на юг, похоже, в направлении Пердидо-Бич, более свежие – на север, к основанию горного хребта.

Пердидо-Бич, по её прикидкам, располагался милях в пятнадцати-двадцати. Столько по жаре ей не пройти. Однако если прииск находился где-то в предгорье, до него была всего миля-полторы. Отшельник Джим со своим автомобилем мог быть там. Или, что ещё лучше, – один автомобиль безо всяких Джимов.

Лане ужасно не хотелось вновь знакомиться с дикой природой пустыни. Прошлый раз она едва избежала смерти. Койоты могли крутиться поблизости, терпеливо ожидая, когда она покинет своё убежище. Но пройти милю до гор ей вполне по силам.

Лана наполнила водой пластмассовую канистру, вволю напилась сама и дала попить Патрику. Набила сухими пайками карманы и тючок из полотенца. Тщательно намазалась солнцезащитным кремом из аптечки.

– Пойдём-ка прогуляемся, Патрик.

Когда Астрид примостилась у левого борта «Бостонского китобоя», Эдилио улыбнулся:

– Слава Богу! Теперь на этой лодке есть хотя бы один человек с мозгами.

Квинн и Эдилио столкнули лодку с песчаного берега в мягко плещущий прибой, запрыгнули сами и принялись болтать ногами в воде, смывая налипший песок.

Сэм направил моторку в открытое море, к барьеру. Он надеялся, что Дрейк разбился насмерть или серьёзно ранен. Однако полной уверенности не было, и ему хотелось убраться подальше, пока этот психопат не очнулся и не принялся по ним палить.

Сэм подумал, что прежде он никому не желал смерти. УРОДЗ исполнилось восемь дней. За эти восемь дней он увидел столько безумия, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Какие-то восемь дней, – и он уже мечтает о том, чтобы умер мальчишка.

Сэм перевёл рычаг вперёд, успокоившись только тогда, когда моторка покинула зону обстрела. Впервые с момента возникновения УРОДЗ происходящее чем-то напоминало ему сёрфинг. На море, правда, стояла зыбь, но «Китобой» с такой силой обрушивался на невысокие волны, что его мощь передавалась телу Сэма: зубы то и дело клацали, а на губах помимо воли блуждала улыбка. Солёные брызги летели в лицо, смывая мрачные мысли.

– Спасибо, Эдилио. И тебе тоже, Квинн, – сказал он.

Злость на Квинна ещё не прошла, но теперь они находились в одной лодке, в том числе, – и в буквальном смысле.

– Посмотрим, как ты будешь меня благодарить, когда я всё тут тебе заблюю, – проворчал позеленевший Эдилио.

Сэм напомнил себе не приближаться к барьеру, хотя приблизиться очень хотелось. Не давала покоя идея, что где-то существуют «ворота». Дыра или расщелина, сквозь которую они могут уплыть, сделав ручкой всему этому сумасшествию.

На севере торчали скалы, отмечавшие залив, где находилась электростанция. За ними серело размытое пятнышко, – один из дюжины мелких частных островков. Астрид разыскала спасательный жилет и надела на малыша Пита. Эдилио тоже взял себе один, Квинн отказался.

Ещё Астрид обнаружила небольшую сумку-холодильник, с тёплой содовой, буханкой нарезанного хлеба, банками арахисового масла и джема.

– Ну, с голоду мы не умрём, – сказала она. – По крайней мере, не в ближайшие часы.

Слева от них вздымался барьер: жуткий, высоченный, белёсый. Волны тревожно бились о него, словно тоже хотели сбежать. Сэм почувствовал себя рыбкой в аквариуме. Здесь, в море, барьер выглядел такой же таинственной полупрозрачной стеной, как и на суше.

Они плыли вперёд, пока «Вершины» не превратились в крошечный домик из кубиков «Лего» над узкой полоской песка. Пердидо-Бич казался пейзажем, нарисованным маслом: разноцветные точки и мазки, в которых лишь угадывался город.

– Я хочу кое-что проверить, – объявил Сэм.

Заглушив мотор, он принялся ждать. Лодка тихонько дрейфовала вдоль стены. Здесь явно имелось течение, несильное, но постоянное. Оно начиналось там, где стена выступала из суши, и по широкой дуге уходило в море.

– У нас есть якорь? – спросил Сэм.

Ответом ему был звук рвоты. Сэм отвёл глаза, увидев, как Эдилио перегнулся через борт.

– Ладно, я сам проверю.

Якоря не было. Астрид сделала несколько бутербродов с арахисовым маслом и джемом. Протянула один Сэму. Только сейчас он понял, до чего голоден. Откусив сразу полбутерброда, он промычал:

– Вот поэтому все и зовут тебя Астрид-Гений.

– Ребята, хватит о еде, а? – простонал Эдилио.

Сэм обыскал всю маленькую лодчонку. Якоря так и не обнаружилось, зато нашлись пластмассовые отбойники и моток бело-синей нейлоновой верёвки. Отбойники он прикрепил к бортам на случай, если моторка ударится о барьер. Верёвку привязал одним концом к «утке», а вторым – к собственной щиколотке. Снял рубашку и кеды, оставшись в одних шортах. Порывшись в ящике, запасся отвёрткой.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Квинн.

Проигнорировав вопрос, Сэм повернулся к Эдилио:

– Ты как, старик? Живой?

– Надеюсь скоро сдохнуть, – процедил тот сквозь зубы.

– Я собираюсь нырнуть и проверить, нельзя ли проплыть под барьером.

Астрид смотрела со скептицизмом и волнением, Сэм понимал, что она ещё не оправилась после того, как её едва не застрелили.

– Если ты там застрянешь, я тебя вытащу, – сказал Квинн.

Сэм кивнул, чувствуя, что не готов общаться с ним, если вообще когда-нибудь будет к этому готов. А затем прыгнул за борт.

Вода приняла его в свои дружеские объятия. Холодные и всё же дружеские. Он засмеялся, ощутив на губах вкус соли.

Сделал два глубоких вздоха, задержал третий и нырнул. Он плыл, двигая ногами и помогая себе свободной рукой, – в другой сжимал отвёртку, которой можно, в случае чего, оттолкнуться от стены. У Сэма не было ни малейшего желания вновь дотрагиваться до барьера. Тогда он прикоснулся к нему пальцем, и боль оказалась жуткой. Приложиться, например, плечом, ему тем более не улыбалось.

Сэм опускался всё глубже и глубже, жалея, что не догадался прихватить какое-нибудь снаряжение для подводного плавания, хотя бы маску и ласты. Впрочем, на пристани ему, мягко говоря, было не до того. Вода оказалась довольно чистой, но вблизи барьера видимость ухудшалась.

Когда воздух в лёгких подошёл к концу, Сэм метнулся к стене. Ткнул отвёрткой. Та пронзила лишь воду. Его охватила отчаянная радость, но уже следующий удар пришёлся в нечто твёрдое и неподатливое.

Сэм начал всплывать за новым глотком воздуха. Под водой барьер уходил в глубину по меньшей мере на двадцать футов. Если у него и есть нижний край, то без ласт и баллона с воздухом всё равно не обойтись.

Лодка покачивалась в пятидесяти футах от барьера. Сэм услышал характерный щелчок и шипение, это Астрид открыла брату банку колы. Квинн, сидя на носу, следил за верёвкой, а Эдилио выглядел так, словно вот-вот выблюет собственные внутренности.

Сэм неторопливо поплыл к борту. Наслаждение от морской воды на коже было велико, он почти не огорчился, что не нашёл выхода из УРОДЗ.

Тарахтенье мотора и шум воды он услышал задолго до того, как увидел чужую лодку. Ударил ногами, приподнимаясь над поверхностью, чтобы рассмотреть, кто там, и завопил:

– Эй!

Квинн, услышавший звук мотора одновременно с Сэмом, крикнул:

– Сюда идёт лодка! Плывут очень быстро!

– Откуда?

– Из города, – ответил Квинн и повторил: – Очень быстро.

Глава 26. 126 часов, 10 минут

СЭМ ПОДНАЖАЛ, и вскоре его рука уцепилась за борт «Бостонского китобоя». Квинн помог ему забраться в лодку. Перевалив через край, Сэм шлёпнулся на палубу.

Вскочив, он увидел большой быстроходный катер, из тех, что прозваны «сигаретами», уже находившийся в четверти мили от моторки. За ним тянулся отчётливый кильватер. Разглядеть с такого расстояния, кто стоял за штурвалом, Сэм не смог. Зато узнал Говарда и Орка, раскорячившихся так, словно они опасались пойти ко дну в любой момент.

– Нам от них не удрать, – сказал Квинн.

– Может и так, чувак, но никогда не узнаешь, пока не попытаешься, – возразил Эдилио, выброс адреналина, похоже, помог ему справиться с тошнотой.

– Нет, Квинн прав, – ответил Сэм. – Астрид, держи Пити покрепче.

Эдилио принялся торопливо сматывать верёвку, его руки так и мелькали. Оставить её в воде было нельзя, она могла намотаться на гребной винт. Едва Эдилио закончил, Сэм надавил на рычаг. Моторка быстро набрала скорость и полетела вдоль барьера. Катер Орка последовал за ними.

– Они гонятся! Не стараются нас перехватить! – закричала Астрид, прижимая к себе Пита.

Сэму потребовалось несколько секунд, чтобы понять её слова. Катер шёл под таким углом, что действительно мог запросто их «подрезать», однако мальчик за штурвалом, похоже, об этом не подумал.

Затем катер неудачно вывернул направо, пытаясь сесть на хвост моторки. Преследователи вошли в поворот неаккуратно и на слишком высокой скорости. С басовитым «бум!», напоминающим удар в большой барабан, катер врезался в барьер. Гребной винт, бешено вращаясь, подтолкнул его в направлении «Китобоя».

– Держитесь! – крикнул Сэм.

Кильватерная волна окатила лодку, отбросив к барьеру. Сэм покачнулся, но устоял, под голыми ступнями дрожала и прогибалась палуба.

Моторка удержалась на плаву и, вновь набрав скорость, прошла совсем рядом с правым бортом катера, – при желании Сэм мог бы хлопнуть Говарда по плечу. «Китобой», перепрыгивая с одного гребня волны на другой, удалялся от суши. Барьер оставался слева.

Однако тягаться в скорости с катером моторка не могла. Очухавшись, его рулевой пристроился в кильватер Сэма.

– Стой, дебил! – заорал Орк.

Сэм, ничего не отвечая, лихорадочно пытался что-нибудь придумать. Что же делать? Моторка была медленнее катера. Манёвреннее, но медленнее. Тяжёлый и мощный катер мог играючи их перевернуть.

– Остановись! Или мы вас протараним! – надрывался Орк.

– Не глупи, Сэмми, – верещал Говард, его визгливый дискант едва пробивался сквозь грохот моторов и рёв воды.

– Сэм, ты можешь что-нибудь сделать? – спросила Астрид, придвинувшись к нему.

– Постараюсь. Есть одна идея.

– Ты говоришь о… – напряжённо прошептала она.

– Я не знаю, как это сделать, Астрид. Всякий раз оно происходило само. А сейчас не время советоваться с магистром Йодой, как использовать мою силу.

– У тебя появился план, Сэм? – подал голос Эдилио.

– Так себе планчик, если честно.

Сэм взял портативную рацию, лежавшую рядом с рычагом дросселя, и нажал кнопку.

– Говорит Сэм, как слышно? Приём!

Оглянувшись, он заметил удивление на физиономии Говарда. Они его услышали. Говард поднял рацию, хмуро уставившись на неё.

– Нажми кнопку, Говард, – подсказал ему Сэм, – а когда закончишь говорить, скажи «Приём» и отпусти её. Приём.

– Ты должен остановиться, – захрипел динамик голосом Говарда. – Ой! Приём.

– Остановиться? Это вряд ли, Говард. Дрейк пытался убить Астрид, вы с Орком – едва не прикончили меня. Приём.

Говарду потребовалась минута, чтобы придумать какую-нибудь удобоваримую ложь.

– Не дрейфь, Сэмми! Кейн передумал. Пообещал, что если ты не будешь нарываться, он тебя не тронет. Приём.

– Да-да, конечно, я тебе верю, – ответил Сэм, подводя катер почти вплотную к барьеру. – Если попытаетесь нас протаранить, врежетесь в барьер. Приём.

Наступила тишина. Затем прорезался еле слышный голос, должно быть, кто-то говорил по радио с берега.

– Схватите его, – приказал голос. – Схватите или не возвращайтесь.

Кейн. Похоже, он воспользовался рацией, с помощью которой предполагалось связываться с Дрейком, детским садом и пожарным депо.

– Кейн, с ним Астрид со своим дебилёнышем и Квинн.

– Что?! Повтори! Там Астрид?

Ответил Сэм, наслаждаясь кратким мигом триумфа:

– Да, Кейн! Твой ручной псих тебя подвёл.

– Взять их всех! – рявкнул Кейн.

– А если они воспользуются своими силами? – заныл Говард.

– Если бы они могли ими воспользоваться, то уже бы пустили их в ход, – ответил Кейн с явственно различимой ухмылкой. – Хватит отговорок. Взять их. Отбой.

– Сэм, если ты действительно можешь что-то сделать, время пришло, – сказала Астрид.

– Да что сделать-то? – переспросил Эдилио, пока до него не дошло. – А, то самое.

Радио хрюкнуло, послышался голос Говарда:

– Считаю до десяти, Сэмми. Потом мы протараним ваше корыто. Я от этого не в восторге, но у нас нет выбора. Итак… Десять!

– Эдилио, Астрид! Ложитесь вместе с Пити на палубу. Ты тоже, Квинн.

– Девять!

Эдилио, дёрнув Астрид за руку, растянулся на палубе. Малыша Пита они положили посерёдке.

– Восемь!

– Хорошо бы, чтоб твой план сработал, брат, – сказал Квинн и лёг рядом с Астрид.

– Семь! Шесть!

Нос катера огромным красным лезвием, кромсающим волны, нависал над кормой «Китобоя», понемногу приближаясь. Гул всех трёх моторов, отражаясь от стены, становился ещё громче.

– Пять!

Да, у Сэма был план. Самоубийственный план.

– Четыре!

– Все готовы?

– К чему?

– Три!

– К тому, что они в нас врежутся.

– Так это и есть твой план? – завопил Квинн.

– Два!

– Более или менее.

– Один!

Сэм услышал, как взревели оба двигателя катера. Нос цвета сырого мяса рванулся вперёд, словно стартовавшая ракета.

Сэм перевёл рычаг дросселя в нейтральное положение. Левый борт моторки заскрёб по барьеру, её движение резко замедлилось.

– Держитесь! – предупредил Сэм, валясь на колени на мокрую палубу.

Одной рукой он сжимал рулевое колесо, другой – прикрывал голову. Внезапно вывернул штурвал вправо и заорал, давая выход эмоциям.

«Бостонский китобой» затормозил. Катер – нет. Его высокий, кинжально-острый нос промелькнул совсем рядом, слева от кормы «Китобоя».

Раздался визг треснувшего фибергласа. Сэма отбросило от штурвала. Корма моторки зачерпнула волну, и вся она, вместе с пятью пассажирами, вдруг очутилась под водой. Сэм закричал, забил руками, пытаясь увернуться от лопастей гребных винтов, вертящихся в каких-то дюймах над головой. Катер заслонил собой солнце, кроваво-красный пополам со смертельно-белым он прошёлся по маленькой лодке. Два подвесных мотора отчаянно тарахтели.

Однако катеру так и не удалось протаранить «Китобоя». Вместо этого он ударил его под углом и подпрыгнул, точно выполняя акробатический трюк на рампе автодрома. Причём врезался надводным бортом в стену, разбив лобовое стекло и смяв леер.

Катер боком рухнул в воду в двадцати футах от «Китобоя», погрузившись так глубоко, что Сэм решил, это конец, не вынырнет. Однако тот всплыл, будто субмарина, и даже выправился.

«Китобою» тоже досталось. Корма – смята, леер по левому борту отсутствовал, мотор под чёрным капотом держался на честном слове. На фибергласовом носу красовалась внушительная вмятина. Лодка была полна воды, панель управления – погнута, штурвал покосился, ручка дросселя выскочила из гнезда и болталась туда-сюда. Двигатель, залитый водой, плевался и фыркал. Но Сэм не пострадал.

– Астрид! – завопил он, оглянувшись, и не увидев её.

Малыш Пит был один, глядя на окружающее так, словно впервые в жизни пришёл в себя. Квинн с Эдилио вскочили и перегнулись через борт, вовремя заметив руку, цепляющуюся за леер. Вместе они втащили Астрид обратно. Она едва не захлебнулась, на ноге кровоточила царапина.

– Жива?

Эдилио только молча кивнул. Он тоже нахлебался морской воды.

Сэм, затаив дыхание, повернул ключ зажигания. Мотор взревел. Дроссель заклинило, но, поднатужившись, Сэм сумел сдвинуть его вперёд. Погнутый штурвал худо-бедно вращался.

А катер заглох. В воде бултыхался и вопил Орк. Говард метался, разыскивая спасательный жилет, в то время как их рулевой пытался завести двигатели, но те, похоже, были повреждены.

Сейчас или никогда.

Дрожащими пальцами Сэм отвязал верёвку от щиколотки и, зажав свободный конец в зубах, спрыгнул в воду и поплыл к катеру.

– Он плывёт к нам, его лодка тонет! – завопил мальчишка-рулевой, не разобравшись в происходящем.

– Не, он что-то задумал, – ответил ему Говард, лучше знавший Сэма.

Сэм нырнул. Он должен был выполнить задуманное прежде, чем на катере запустят двигатели, иначе лопасти отрежут ему пальцы, а то и руку. Борясь с выталкивающей силой, Сэм всматривался в воду перед собой, пытаясь определить, где корма.

Наконец, его пальцы что-то нащупали. Сэм накинул верёвку на правый винт, намотал поплотнее и рванулся влево, выпуская последний остававшийся в лёгких воздух, чтобы протянуть ещё немного и не всплыть. Громко щёлкнуло. Наверное, рулевой повернул ключ. Одно движение пальцев и…

Двигатели заработали. Сэм в панике шарахнулся прочь. Винты дёрнулись и закрутились. Однако левый почти сразу же остановился. Из последних сил Сэм накинул верёвку на его лопасти, отплыл от кормы и поднялся на поверхность.

Моторы опять затарахтели и умолкли. Только тут до рулевого дошло, что случилось. Говард, стоя на корме, выкрикивал угрозы. Сэм развернулся и поплыл обратно к «Китобою», постукивавшему бортом о барьер.

– Сэм, сзади! – закричала Астрид.

Удар пришёл словно из ниоткуда. Голова у Сэма закружилась, в глазах потемнело, конечности сделались ватными. Подобное с ним уже случилось однажды, когда он свалился с борда, а тот перевернулся и треснул его по макушке. В уголке сознания мелькнула мысль: не дёргаться, подождать несколько секунд, пока в голове не прояснится…

Только на сей раз речь шла не о борде. На ключицу Сэма обрушился второй удар. Резкая боль помогла прийти в себя. Он увидел Говарда, в очередной раз замахивающегося длинным алюминиевым отпорным крюком, и вовремя ушёл в сторону. Крюк шлёпнул по воде, Сэм метнулся к нему и навалился всем телом. Говард потерял равновесие, Сэм дёрнул, и тот, выпустив крюк, упал грудью на один из моторов.

Сэм вновь повернул к «Китобою». Слишком поздно. На него налетел Орк. Мощная ручища сграбастала Сэма за шею, а вторая попыталась двинуть в нос. Вода ослабила удар, но мало Сэму не показалось.

Он подтянул колени к груди, потом изо всех сил двинул Орка пятками в солнечное сплетение. Его пинок тоже ослабила вода, тем не менее, он оттолкнул Орка и сам срикошетил вперёд. Сэм плавал лучше, однако Орк был сильнее и успел поймать удирающего противника за пояс шортов.

Между тем, Говард поднялся на ноги и орал что-то, подбадривая приятеля. Драка происходила непосредственно под покорёженным носом «Китобоя». Сэм перекувырнулся назад, оттолкнулся ногами от корпуса моторки и ушёл в глубину. Он надеялся, что погрузившись с головой, Орк запаникует и отпустит его. Так и произошло. Сэм почувствовал, что свободен. Свободен от Орка, но заперт в узкой щели между носом лодки и стеной.

Рожа Орка превратилась в жуткую маску ярости. Он вновь попёр на Сэма. Выбора не оставалось. Подождав, пока враг не приблизится, он схватил его за ворот, извернулся и прижал лицо Орка к барьеру. Тот так разогнался, что не смог увернуться.

Орк завизжал. Бился как бешеный и визжал.

Сэм оттолкнулся от тела Орка, словно от трамплина, и поплыл. Вновь приложившись о барьер, Орк взревел, точно умирающий бык.

– Эдилио, ходу! – крикнул Сэм, цепляясь за кромку правого борта.

Эдилио взялся за рычаг дросселя, а Квинн и Астрид помогли Сэму взобраться.

Орк бултыхался в воде, посылая вслед Сэму невразумительные проклятия. Говард спрыгнул с катера, спеша на выручку приятелю. Их рулевой бестолково топтался у штурвала. Верёвка по-прежнему была привязана к «утке», крепления вряд ли выдержат, но резкий рывок мог повредить хотя бы один из гребных винтов.

– Не проворонь верёвку, Сэм, – напомнил Эдилио, отводя «Китобоя» от стены.

Вовремя. Всплывшая верёвка натянулась, едва не хлестнув Сэма по руке. «Китобой» содрогнулся, «утка» отлетела, один из гребных винтов катера был наверняка повреждён.

– Ну, ты и придумал! – Эдилио нервно хохотнул.

– Кажется, твоя морская болезнь прошла?

Рация ожила, уныло пропищав испуганным голоском Говарда:

– Это Говард. Они сбежали.

– Что меня не удивляет, – послышался тихий ответ с берега.

– У нас катер сломался, – заныл Говард.

– Сэм, – сказал Кейн, – если ты меня слышишь, братец, то знай, я тебя найду и убью.

– Братец? – удивилась Астрид. – Почему он называет тебя братом?

– Долгая история.

Сэм усмехнулся. У них образовалась масса времени для всяческих историй. Да, они спаслись. Однако победа была пиррова. Они лишились дома.

– Хорошо, – сказал он, – значит, побег или смерть.

Он установил румпель, взяв курс вдоль плавного изгиба барьера. Астрид нашла бутылку с отрезанным верхом из-под отбеливателя и начала вычерпывать воду.

Глава 27. 125 часов, 57 минут

ДОРОГА ЗАНЯЛА гораздо больше времени, чем ожидала Лана. Миля, на которую она рассчитывала, на поверку оказалась тремя. К тому же пришлось тащить на себе под палящим солнцем запас еды и воды.

Уже далеко за полдень, она на подгибающихся ногах добрела до скопления камней у подножия горы. Обогнув его, Лана с удивлением обнаружила то, что можно было назвать заброшенным старательским лагерем, если не посёлком. В узкой складке хребта теснилась дюжина строений, почти неотличимых друг от друга: не дома, а груды посеревших досок. Когда-то, видимо, здесь проходила улица, длиной с полквартала.

Гнетущее безмолвие навевало жуть, оконные переплёты, точно пустые глазницы, с тоской смотрели на Лану.

На задах главной улицы, в стороне от взглядов случайных прохожих, – хотя откуда бы им тут взяться? – виднелось здание покрепче. Сколоченное из тех же серых досок, оно стояло не покосившись, сохранилась даже крыша из листов жести. Размером сарай был примерно как гараж на три машины. Следы шин вели именно туда.

– Пойдём, мальчик, – сказала Лана Патрику.

Пёс побежал вперёд, обнюхал сорняки у ворот и завилял хвостом.

– Значит, внутри никого, – подбодрила себя Лана, – иначе ты бы залаял, правда?

Она решительно распахнула створки, не желая красться внутрь, словно героиня ужастика. Сквозь дыры в крыше и щели между досками внутрь пробивался скудный солнечный свет. В сарае стоял пикап. Не такой, как дедушкин, намного длиннее.

– Эй! – крикнула Лана. – Есть здесь кто? Эй! – повторила она, немного погодя.

Первым делом обследовала пикап. Бак оказался наполовину полон. Ключей не было. Лана впустую обыскала весь автомобиль.

Расстроившись, принялась за сарай. В основном, там хранились всяческие механизмы: нечто, вроде камнедробилки; что-то, похожее на большой чан с подведёнными под него соплами; в углу стоял баллон со сжиженным газом.

– Значит так, Патрик. Или мы найдём ключи и, возможно, убьёмся, когда я сяду за руль, или отправимся в Пердидо-Бич пешком и, вероятно, помрём от жажды, протопав неизвестно сколько миль по жаре, – подвела итог Лана.

Патрик внимательно её выслушал и гавкнул.

– Согласна. Надо искать ключи.

Кроме двустворчатых ворот, в сарае была небольшая задняя дверца. За ней уходила вверх утоптанная дорожка. Попетляв меж бесформенных груд камней и свалки ржавых машин, тропка ныряла под землю, в отверстие, обрамлённое деревянной крепью. Оно было похоже на удивлённо распахнутый зев горы, кривой квадрат черноты с двумя обломанными балками вместо зубов. Внутрь тянулась узкоколейка.

– Мы же с тобой не хотим туда идти, верно? – спросила Лана пса.

Патрик осторожно приблизился к дыре, встопорщил загривок и зарычал. Однако рычал он не на дыру. Лана услышала мягкий топот лап, подняла глаза и увидела койотов, безмолвной лавиной спускающихся по склону. В стае их было не меньше двадцати, а то и больше. Они бежали с умопомрачительной скоростью.

А ещё Лана услышала, как они переговаривались негромкими, неестественно-гортанными голосами:

– Еда… еда…

– Нет, – прошептала Лана.

Наверное, ей мерещилось. Она в панике оглянулась на хижину и заметила, что часть стаи отделилась, чтобы перекрыть ей путь к отступлению.

– Патрик! – завопила она и бросилась ко входу в шахту.

Едва они вбежали внутрь, как температура упала градусов на двадцать. Словно попали в помещение, где работал кондиционер. Освещения не было, если не считать света снаружи, но Лана не могла ждать, пока глаза привыкнут к полумраку. Мерзко воняло чем-то тошнотворным, приторно-сладким.

Патрик повернулся к койотам и оскалился. Звери сгрудились у входа, почему-то не решаясь войти. Лана на ощупь попыталась найти какое-нибудь оружие, ну, хоть что-нибудь. Ей попались камни величиной с кулак взрослого мужчины, и она принялась истерично, не целясь, швырять их в койотов.

– Убирайтесь! Прочь отсюда! Пшли вон!

Ни один из камней не попал в цель. Звери легко уворачивались, будто играя с ней в детскую игру.

Вдруг стая расступилась, пропуская одного койота. Не самого крупного, зато самого уродливого: одно из ушей-лопухов – полуоторвано, весь облезлый, морда – в розовых лишаях. В какой-то давней драке ему отгрызли щеку, из-за чего казалось, будто койот ухмыляется.

Вожак зарычал.

– Прочь! – Лана, дрожа, замахнулась большим камнем.

– Человеку здесь не место, – голос был неразборчивым и в то же время пронзительным, он напоминал шарканье подошв по мокрому гравию.

Несколько секунд Лана таращилась в полном изумлении. Это было невозможно, но слова явно произнёс койот.

– Чего?

– Выходи.

На сей раз ошибки быть не могло. Она видела, как двигаются его челюсти, и ворочается язык в пасти.

– Койоты не разговаривают, – пробормотала Лана, – это всё иллюзия.

– Выходи.

– Вы меня убьёте.

– Да. Снаружи умираешь быстро. Внутри умираешь медленно.

– Ты разговариваешь, – Лана почувствовала, что сходит с ума, действительно вот-вот спятит.

Койот не ответил.

– Почему я не могу остаться в шахте?

– Человеку здесь не место.

– Но почему?

– Выходи.

– За мной, Патрик, – дрожащим голосом прошептала Лана, пятясь в глубь туннеля.

Вдруг она обо что-то споткнулась. Быстро глянула вниз и увидела ногу, торчащую из залитого кровью комбинезона. Вот и источник вони. Отшельник Джим умер, и умер давно. Лана перепрыгнула через труп, так что теперь он отделял её от стаи.

– Это вы его убили! – обвиняюще выкрикнула она.

– Да.

– Зачем?

И тут Лана заметила фонарик. Обычный прямоугольный фонарик! Быстро нагнулась и подобрала его.

– Человеку здесь не место.

Койот повелительно тявкнул. Вся стая бросилась в туннель, резво перемахнув через труп. Лана с Патриком побежали.

На бегу она ощупывала фонарик, пытаясь найти кнопку включения. Мрак стремительно сгущался. Нога подвернулась, щиколотку пронзила резкая боль. Наконец, Лана нашла нужную кнопку. Шахту залил мертвенный свет. Луч фонарика выхватывал то острые камни, то покосившиеся деревянные балки. Их тени, похожие на когти, тянулись к Лане.

Койоты, ослеплённые светом, отпрянули. Их глаза сверкали в темноте, пасти белозубо скалились. Потом звери вновь ринулись вперёд.

На голени тисками сомкнулись челюсти, и Лана упала. Койоты навалились, их вонь лезла в нос, тяжесть тел не давала встать. Девочка с трудом приподнялась на локтях, её тут же куснули в руку. Лана поняла, что больше не встанет. Рядом испуганно залаял Патрик, его басовитый лай невозможно было спутать с визгливым, торжествующим тявканьем койотов.

Внезапно они её оставили и, удивлённо взвыв, принялись крутить туда-сюда головами. Лана лежала в круге света, из дюжины укусов текла кровь.

Вожак зарычал, и стая немного успокоилась, хотя ясно было, что они чего-то боятся. Звери переступали с ноги на ногу, нервно подпрыгивали. Все уши – торчком, морды повёрнуты к тёмному зеву туннеля. Судя по всему, они что-то услышали.

Лана тоже прислушалась, но собственные всхлипы заглушали звуки, сердце билось будто копёр, – того и гляди, пробьёт рёбра.

Койоты не нападали. Что-то изменилось. Изменилось в самом воздухе. В их непостижимых собачьих мозгах. Из добычи Лана превратилась в пленницу. Вожак стаи неторопливо приблизился, обнюхал её и произнёс:

– Иди, человек.

Лана молча приложила ладонь к самой глубокой из ран. Боль отступала, по мере того, как заживала рана. Кровь текла из множества более мелких укусов, однако Лана послушно встала и пошла в глубь шахты. Патрик жался к её ноге, койоты неотступно следовали за ними.

Они спускались всё глубже и глубже. Узкоколейка закончилась, началась какая-то новая выработка. Здесь крепёжное дерево всё ещё было целым, головки гвоздей – блестящими, а пол покрывал менее плотный слой каменного крошева и пыли. Похоже, именно здесь старатель Джим подрывал корни гор, преследуя жилу жёлтого металла.

За время пути страх Ланы менялся. Прежний, липкий, удушающий страх смерти она переносила стойко. Новый же был иным, от него мускулы превращались в слизняков, по жилам вместо горячей крови потекла ледяная вода, а к горлу поднялась желчь.

Лане было холодно. Она мёрзла на протяжении всего пути. Ноги, казалось, весили теперь по нескольку сотен фунтов, ей едва удавалось приподнимать их мускулами-медузами, чтобы переносить на шаг вперёд.

Разум вопил: «Беги! Беги! Беги!», но бежать было некуда. Кроме того, она физически не смогла бы этого сделать. Оставалось топать вперёд. Лане мнилось, что чья-то чужая воля толкает её всё глубже.

Патрик сдался первым. Лабрадор развернулся и дал дёру, проталкиваясь сквозь ораву высокомерных дикарей. Лане хотелось его позвать, но она не смогла произнести ни слова.

Всё глубже и глубже, холоднее и холоднее.

Свет фонарика начал тускнеть. Лана заметила, что стены туннеля зеленовато мерцают.

Оно было близко.

Оно.

Чем бы оно ни являлось, идти оставалось недолго.

Фонарик вывалился из её ослабевших пальцев, глаза закатились, Лана упала на колени, безразличная ко всему, даже к боли от впившихся в кожу острых камешков.

Стоя на коленях, ослепшая Лана ждала.

Внезапно в её голове раздался оглушительный глас. Спина спазматически выгнулась, и девочка повалилась на бок. Каждый нерв, каждая клеточка её тела вопила от боли. Лану словно бы варили заживо.

Сколько это длилось, она не запомнила.

Как не запомнила точно и сказанных ей слов. Если это, конечно, были слова.

Лана пришла в себя, когда два койота вытаскивали её из шахты.

Они выволокли её из подземного мрака в ночную тьму и стали терпеливо ждать, выживет она или умрёт.

Глава 28. 123 часа, 52 минуты

СЭМ, ЭДИЛИО, КВИНН, Астрид и Пити плыли на лодке вдоль стены, ограждающей УРОДЗ. Сначала дуга держалась вдалеке от суши, затем свернула к берегу.

Ни единого разрыва в ней не обнаружилось. Никакой спасительной дверцы.

Солнце уже клонилось к закату, когда они подошли к небольшой россыпи мелких частных островков на севере. У одного из них потерпела крушение красивая белая яхта. Сэм прикинул, не подплыть ли поближе, но отказался от этой идеи. В его планы входило обследовать весь барьер. Если он оказался в ловушке, точно золотая рыбка – в ведре, ему хотелось увидеть всё ведро.

Очертив грандиозный полукруг потусторонне-спокойного моря, стена пересекала береговую линию, отрезав половину национального парка Стефано-Рей. Берег выглядел неприступной крепостью зазубренных скал и утёсов, позолочённых закатным солнцем.

– Красота какая! – воскликнула Астрид.

– Я бы предпочёл поменьше красоты и побольше места для высадки, – проворчал Сэм.

На море стоял нескончаемый штиль, однако острые камни с лёгкостью пробили бы днище «Бостонского китобоя», и без того пострадавшего в бою. Пришлось свернуть на юг. Они осторожно двинулись вдоль берега, надеясь отыскать местечко, где можно приткнуться, прежде чем опустеет бак или опустится ночь.

Наконец, показался крошечный клинышек песка, не более двенадцати футов в длину и шести в ширину. Сэм решил, что при определённой удаче, он сможет причалить. Правда, они оказывались без еды и карты у подножия семидесятифутового утёса, а нового путешествия моторка явно не выдержала бы.

– Эдилио, как у нас обстоят дела с горючим?

Тот сунул в бак палочку, вытащил и ответил:

– Не густо. Думаю, где-то с дюйм плещется.

– Ясно. Значит, мы приплыли. Затяните покрепче спасательные жилеты.

Сэм нажал на рычаг и направил лодку к пляжику. Сбавлять скорость было нельзя, иначе даже нынешняя вялая волна могла отнести их на камни, теснившиеся по обе стороны от узкого рыхлого треугольника.

Лодка ткнулась носом в песок. Астрид едва не упала, но Эдилио успел схватить её за руку. Все начали торопливо высаживаться, однако Пит не собирался покидать лодку, похоже он напрочь отказывался замечать чьё-либо присутствие. Пришлось Сэму перенести малыша на берег, внутренне содрогаясь от ужаса, что тот в любой момент может испугаться и начать его душить, телепортирует невесть куда или просто примется вопить.

Эдилио прихватил с лодки спасательный набор, где всего-то и оставалось, что несколько пластырей, две сигнальные ракеты, коробок спичек и небольшой компас.

– Как же нам затащить Пити на этот утёс? – спросил Сэм. – Взобраться, в принципе, не сложно, но…

– Он сможет, – ответила Астрид. – Иногда он залезает на деревья. Когда хочет. Он сможет, – повторила она, заметив одинаковые скептические выражения лиц Сэма и Эдилио. – Мне просто нужно припомнить побудительные слова-триггеры. Кажется, что-то такое, с кошками.

– Ладно.

– Однажды он влез на дерево за котом.

– Интересно, бывают ли в УРОДЗ приливы? – задумчиво спросил Квинн. – Если да, скоро этот пляжик очутится под водой.

– Чарли-Тунец, – вдруг проговорила Астрид.

Трое мальчишек удивлённо на неё оглянулись.

– Кот. Кота зовут Чарли-Тунец, – пояснила она и присела рядом с братом. – Пити, Чарли-Тунец? Чарли-Тунец. Помнишь?

– Будем считать, что всё в норме, – пробормотал Эдилио себе под нос.

– Тогда давайте так, – предложил Сэм. – Первым идёшь ты, Эдилио, за тобой – Астрид и Пити. Мы с Квинном замыкаем отряд, на случай если малыш оступится.

Астрид не шутила, утверждая, что Пит вполне может карабкаться. Он мог, да ещё как! Едва не обогнал саму Астрид. Тем не менее, наверх они поднялись уже в темноте. Без сил рухнули на усыпанную хвоей траву под соснами, и им потребовались все пластыри из найденной Эдилио аптечки.

– Думаю, можно заночевать здесь, – сказал Сэм.

– Да, здесь тепло, – откликнулась Астрид.

– И темно, – добавил он.

– Разожжём костёр? – спросила она.

– Ага, заодно медведей отгоним, – охотно согласился Эдилио.

– К сожалению, это миф, – возразила Астрид. – Дикие животные часто видят огонь и не особенно его боятся.

– Иногда, Астрид, много знать вредно для здоровья, – Эдилио уныло покачал головой.

– Наверное. На самом деле, я имела в виду, что медведи, как и прочие дикие звери, ужасно боятся огня.

– Ага, как же! Поздно спохватилась, – Эдилио пристально всматривался в чёрные, чернее самой ночи, тени под деревьями.

Астрид с Эдилио остались приглядывать за Питом, а Сэм и Квинн отправились за дровами для костра. Квинн, которому тоже было из-за чего беспокоиться, сказал:

– Не то чтобы я давлю на тебя, брат, и всё такое прочее, но, слушай, если ты действительно владеешь какой-то магией, самое время начать ею пользоваться.

– Ты прав. Поверь, если бы я знал, как зажечь свет, я бы это сделал.

– И то верно. Ты же всегда боялся темноты.

– Не думал, что тебе это известно, – помолчав, произнёс Сэм.

– Брось, что здесь такого? Все чего-нибудь боятся, – примирительно сказал Квинн.

– А чего боишься ты?

– Я? – Квинн задумался, вертя в руках несколько подобранных для костра веток. – Мне кажется, я боюсь оказаться пустышкой. Большим, жирным… нулём.

Они собрали валежника и сосновой хвои для растопки, и вскоре на поляне весело затрещал небольшой, довольно дымный костерок.

– Так куда лучше, даже если медведи и не боятся огня, – сказал Эдилио, глядя на язычки пламени. – Не говоря уже о том, что под моими ногами, наконец-то, твёрдая земля, а не палуба жалкой лодчонки.

Ночь была не холодная, но тепло костра успокаивало Сэма. Оранжевые блики плясали на сосновых стволах и сучьях, отчего ночная тьма делалась гуще. Однако ему казалась, что пока горел огонь, они в безопасности.

– Кто-нибудь помнит страшные истории? – полушутя спросил Эдилио.

– Знаете, чего бы мне хотелось? – спросила Астрид. – Сморсов. Парочка крекеров, а между ними – поджаренный маршмеллоу и шоколад… Однажды меня отправили в лагерь. Такой, знаете, несколько старомодный, с рыбной ловлей, верховой ездой и кошмарными песнями у костра. Всего этого я терпеть не могу, всех этих лагерей. Но сейчас…

Сэм смотрел на неё сквозь язычки пламени. Накрахмаленные белые блузки, которые она носила в «доуродзские» времена, уступили место обычной футболке. Да и он сам, после пережитого вместе, больше не стеснялся в её присутствии. Однако Астрид всё равно оставалась такой красивой, что Сэм не в силах был отвести глаз. Тот их поцелуй наполнял все его мысли о ней потоком ярких воспоминаний, запахов, ощущений.

Сэм заёрзал и до боли прикусил губу, чтобы перестать думать об Астрид, о её блузках, волосах и коже.

– Не то время и место, – пробормотал он самому себе.

Пит, усевшись по-турецки, неотрывно смотрел в огонь. Сэму стало любопытно, что творится у малыша в голове. Какие силы кроются там, за этими голубыми глазами?

– Голоден, – вдруг произнёс Пит. – Ням-ням.

– Знаю, маленький, – Астрид обняла брата. – Завтра пойдём за едой.

Постепенно их веки отяжелели, и ребята, один за другим, вытягивались на земле и затихали. Вскоре бодрствовал один Сэм. Костёр догорал. Со всех сторон подступала мгла.

Он сидел, скрестив ноги, – «крест-накрест – сядь на кактус», как говорили они в детском саду, – его руки лежали на коленях ладонями вверх.

Как?

Как это у него получалось? Как он вызывал силу? Как же взять её под контроль, научиться вызывать по своему желанию?

Прикрыв глаза, Сэм попытался вспомнить панику, охватывавшую его всякий раз, когда он создавал свет. Вспомнить было легко, почувствовать – сложно.

Стараясь не шуметь, он встал и побрёл прочь от костерка. В темноте под деревьями таились тысячи ужасов. Сэм шёл навстречу своему страху. Под ногами похрустывала сухая хвоя. Наконец, от костра позади остался только слабый отблеск угольков, смолистый запах горящих веток исчез.

Сэм поднял руки, выставив их ладонями вперёд, как это делал Кейн. Словно давал кому-то знак остановиться или, подобно пастору, благословлял прихожан.

Пытаясь вызвать внезапную реакцию на близость смерти, разворошил в душе страх, охвативший его после ночного кошмара или в ту минуту, когда Пит его душил.

Ничего. Ни искорки. Сэм не мог притвориться, что испуган, он не боялся ночного леса.

За спиной раздался шум, он резко обернулся.

– Не выходит? – спросила Астрид.

– Едва не вышло. Тебе почти удалось меня напугать.

– Я должна сознаться в отвратительном поступке, – Астрид подошла ближе.

– В каком ещё отвратительном поступке?

– Я предала Пити. Дрейк заставил меня оскорбить его, – она сплела пальцы с такой силой, что на её руки больно было смотреть.

– Что он сделал? – Сэм взял пальцы Астрид в свои ладони.

– Ничего. Всего лишь…

– А всё-таки?

– Отвесил мне пощёчину. Было больно, но…

– Он ударил тебя? – Сэму показалось, что он глотнул кислоты. – Он тебя ударил?

Астрид кивнула. Попыталась что-то произнести, однако горло перехватило, и она смогла только показать на щёку, по которой Дрейк ударил её с такой силой, что дёрнулась голова. Взяв себя в руки, Астрид произнесла:

– В общем, ничего такого. Но я испугалась, Сэм. Ужасно испугалась, – она подошла ближе, словно ожидая, что он её обнимет.

– Надеюсь, он сдох, – Сэм отступил на шаг. – Очень на это надеюсь, потому что если он выжил, я его убью.

– Сэм…

Он сжал кулаки. Ему казалось, что мозги кипят в черепной коробке. Дыхание сделалось хриплым и прерывистым.

– Сэм, – прошептала Астрид, – попробуй снова.

Он непонимающе уставился на неё.

– Давай! – громко приказала она.

Сэм поднял руки, направил их на ближайшее дерево и завопил:

– А-а-а!!!

Из ладоней вырвались ослепительные сполохи зеленоватого света. Задыхаясь от удивления, Сэм уронил руки. Ствол выгорел насквозь. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, дерево кренилось, пока, наконец, тяжело не упало, подминая заросли колючего кустарника.

Подойдя сзади, Астрид обняла Сэма. Он почувствовал её слёзы на своей шее.

– Прости меня, Сэм, – шепнула она в самое его ухо.

– За что?

– Страх нельзя вызвать по собственному желанию. Гнев – запросто. Гнев – это страх, направленный вовне.

– Ты мной манипулировала? – он высвободился из её объятий и повернулся к ней лицом.

– С Дрейком было всё так, как я тебе сказала. Однако я не собиралась ни о чём тебе говорить, пока не поняла, что именно ты пытаешься сделать. Ты продолжал твердить, что твою силу вызывает страх. Вот я и подумала…

– Да уж.

Сэм чувствовал себя до странности разбитым. Впервые он смог сотворить свет по собственному желанию, но вместо энтузиазма испытывал только грусть.

– Получается, мне надо взбеситься, а не испугаться. Надо захотеть причинить кому-нибудь боль.

– Ты ещё научишься это контролировать. Натренируешься вызывать силу, не испытывая эмоций.

– Это будет воистину великий день, – саркастически хмыкнул Сэм. – Я смогу сжечь человека и ничего при этом не почувствовать.

– Извини меня, Сэм. Мне действительно очень жаль, жаль, что всё так повернулось. Ты прав, что боишься своей силы. Но правда и в том, что нам без неё никуда.

Их разделял какой-то фут, однако мыслями Сэм находился намного дальше, углубившись в воспоминания о том, что произошло миллион лет назад. Миллион лет, которые уложились в восемь дней.

– Извини, – шёпотом повторила Астрид и притянула его к себе.

Сэм упёрся подбородком в её макушку. Вдалеке догорал костёр, а вокруг была тьма, тьма, пугавшая Сэма с самых пелёнок.

– Иногда ты ловишь волну, иногда волна ловит тебя, – пробормотал он.

– Мы в УРОДЗ, Сэм. Ты ни в чём не виноват. Это всё УРОДЗ.

Глава 29. 113 часов, 33 минуты

ЛАНА ЗАЦЕПИЛАСЬ за корень и упала на четвереньки. Патрик оглянулся на неё, но не подошёл. Койот Кусь, ставший персональным Ланиным мучителем, оскалился.

– Уже встаю, встаю, – пробормотала она.

Опять ладони поцарапала. И коленки опять содрала.

Стая бежала по зарослям полыни. Койоты легко перепрыгивали через рытвины, попутно обнюхивая сусличьи норы. Лана за ними не поспевала. Как ни старалась, звери легко её обгоняли, а если она оступалась и падала, Кусь хватал её за пятки, временами – до крови.

Кусь в стае был никем и отчаянно стремился выслужиться перед Вожаком. В отличие от прочих койотов он не был злобным и глубоких ран не наносил, а чаще всего просто рычал и щерил зубы. Когда неуклюжий человеческий детёныш падал, задерживая стаю, Вожак вымещал недовольство на Кусе, и тот скулил, поджимая хвост.

Самым презираемым существом в стае был Патрик, в их иерархии он стоял даже ниже Ланы. Лабрадор, крупный и сильный пёс, бежал, поджав хвост и одышливо вывалив язык. Стремительные, ловкие койоты презирали его.

Умелые охотники-одиночки, они с лёгкостью ловили даже самых шустрых кроликов и земляных белок, в то время как предоставленный сам себе увалень-Патрик явно проголодался. Вожак поделился с Ланой своей добычей, – придушенным зайцем, но она была не голодна. Пока ещё не голодна.

Девочка почти забыла, что происходящее с ней – невозможно. Она на удивление быстро смирилась с правилами мира внутри барьера. С собственной абсурдной способностью излечивать раны прикосновением. С тем, что Вожак умел говорить человеческим языком. С ошибками, но тем не менее.

Сумасшествие.

Безумие.

То, что произошло глубоко в шахте, там, где вдали от солнечного света и разума таился неистовый мрак, убило в Лане последние сомнения в том, что мир сдвинулся.

Она и сама сдвинулась. Теперь её единственной задачей было выжить. Не анализировать, не пытаться понять, а выжить.

Кроссовки уже просили каши, одежда изобиловала дырами. Лана стала донельзя грязной. Справлять нужду приходилось там, где та её застигала, будто собаке. Руки и ноги были исцарапаны острыми камнями и колючками, искусаны москитами. Однажды её даже укусил загнанный в угол енот. Однако раны легко исцелялись. Всякий раз, когда они появлялись, Лана их излечивала.

Койоты охотились всю ночь. Прошло всего двенадцать часов, но ей казалось, что они бегут уже целую вечность.

– Я – человек, – говорила она самой себе. – Я умнее койотов. Я их превосхожу. Я – человек.

Вот только здесь, в дикой ночной пустыне, её превосходство оказалось мнимым. Лана была медлительной, слабой и неуклюжей. Чтобы поддержать свой дух, она разговаривала с Патриком или мамой. Тоже своего рода безумие.

– Да, мамулечка, я прекрасно отдохнула от города, проветрилась, так сказать. Даже похудела. Койотская диета: минимум еды, максимум беготни.

Её нога угодила в чью-то нору, подвернулась, и лодыжка хрустнула. Боль была невыносимой. Впрочем, она продлилась не дольше минуты. С изнеможением справиться было сложнее, а отчаяние причиняло куда больше страданий, чем раны.

Вожак вспрыгнул на камень и глянул на неё сверху вниз:

– Беги быстрее.

– Зачем я вам? – спросила она. – Отпустите или убейте.

– Мрак приказал не убивать, – ответил Вожак пронзительным, вымученно-нечеловеческим дискантом.

Лана не стала уточнять, что это за «Мрак» такой. Его голос звучал и в её голове там, внизу, в глубине золотого прииска Отшельника Джима. Мрак оставил в душе шрам, который невозможно было исцелить.

– Я вам только мешаю, – Лана всхлипнула. – Бросьте меня. Зачем я вам?

– Мрак сказал: «Она научит. Вожак научится».

– Чему? – Лана расплакалась. – О чём ты говоришь?

Вожак спрыгнул вниз, повалив её на спину, и ощерился, целя в незащищённое горло.

– Убить всех людей. Собрать все стаи. Стать Великим Вожаком. Убить людей.

– Убить всех людей? Зачем?

Из пасти Вожака протянулась струйка слюны и капнула Лане на щёку.

– Ненавижу человека. Человек убивать койота.

– Просто не ходите в наши города, и никто вас не тронет, – возразила Лана.

– Земля – койотам, всё – Вожаку, человеку – нет.

Речевой аппарат койота не был приспособлен для продолжительной беседы, однако от немногих произнесённых им слов несло злобой и ненавистью. Лана не представляла, как бы мог говорить нормальный койот, но в том, что Вожак – чокнутый, сомнений у неё не оставалось.

Животные не вынашивают идей о завоевании мира. Эта мысль не могла зародиться в голове у Вожака. Животные думают о насущном: о еде, выживании и размножении, если думают вообще.

Это всё та мерзость в шахте. Мрак, жертвой, – или слугой? – которого стал Вожак.

Мрак наполнил сердце койота собственными злобными устремлениями, однако не смог научить его сражаться с людьми. И когда в шахте появилась Лана, Мрак понял, что ею можно воспользоваться. Следовательно, силы Мрака, пусть и пугающие, не безграничны. Для воплощения своей воли, ему потребовались койоты и она, Лана. Знания Мрака также были ограничены.

Лана поняла, что надо делать.

– Давай, убей меня! – она выгнулась, подставляя голую шею. – Ну, же! Давай!

Один укус, – и всё будет кончено. Лана не станет исцелять рану, позволит крови вытечь на песок пустыни. В тот миг она не знала, блефует или нет. Мрак открыл в её мозге некую каморку, содержимое которой пугало не меньше самого Мрака.

– Ну! Чего ждёшь? – с вызовом крикнула она. – Убей меня!

Вожак мешкал, нервно поскуливая. Ему ещё не попадалась добыча, которая бы не сражалась за свою жизнь.

Сработало! Лана отпихнула слюнявую пёсью морду и встала. Лодыжка болела.

– Если хочешь меня убить, подойди и убей.

Карие с золотыми искорками глаза Вожака едва не прожгли в ней дыру, но Лана не дрогнула.

– Я тебя не боюсь!

Вожак дёрнулся, потом хитро покосился на Патрика.

– Убью собаку.

Теперь дёрнулась уже Лана, однако она инстинктивно чувствовала, что слабину давать нельзя.

– Отлично. Убей его. И тебе больше нечем будет меня пугать.

Во взгляде Вожака заплескалось смятение. Мысль была слишком сложна для него. Многоходовка, словно при игре в шахматы, когда надо рассчитывать последствия на несколько шагов вперёд. Сердце Ланы сжалось. Да, они – сильнее и проворнее. Но она – человек с человеческим разумом.

Каким-то образом койоты изменились: глотка и язык некоторых из них приспособились, пусть и с трудом, к человеческой речи, звери стали крупнее, сильнее и много умнее, чем прежде. И всё же они оставались койотами, обычными зверями, ведомыми голодом, похотью и стайным инстинктом.

Мрак не научил их лгать и блефовать.

– Мрак говорит ты научить, – произнёс Вожак, возвращаясь на проверенную территорию.

– Хорошо, – Лана лихорадочно соображала, обдумывая, как извлечь для себя выгоду. – Оставьте в покое моего пса, найдите мне нормальную еду, человеческую еду, а не мерзких пожёванных кроликов, и я научу.

– Здесь нет человечьей еды.

«Тут ты прав, паршивая тварь, – подумала Лана, – человечьей еды здесь нет». И в её голове мелькнула новая мысль.

– Я это заметила, – подчёркнуто ровно сказала она, стараясь скрыть торжество в голосе. – Тогда отведи меня туда, где растёт трава. Ты знаешь это место. Лужайка посреди пустыни. Отведи меня туда или вернёмся к Мраку, и ты скажешь, что не можешь со мной сладить.

Вожаку предложение явно не понравилось, хотя свои эмоции он выразил не словами, а сердитым тявканьем, заставившим остальных членов стаи испуганно сжаться. Койот завертелся, всем своим телом выражая смятение, он не умел скрывать даже простейших эмоций.

– Видишь, мама, – прошептала Лана, прижимая ладонь к лодыжке, – иногда в непослушании есть смысл.

Не произнеся ни слова, Вожак затрусил на северо-восток. За ним потянулась и стая. Теперь они бежали медленнее, сообразуясь с возможностями Ланы. Патрик рысил рядом с ней.

– Они умнее тебя, мальчик, – сказала Лана лабрадору. – Зато я умнее их.

– Подъём, Джек!

Джек-Компьютер спал, уронив голову на клавиатуру. Ночи напролёт он проводил в муниципалитете, пытаясь сдержать своё обещание наладить сотовую связь в городе. Это оказалось нелегко, но очень интересно, а вдобавок, – позволяло отвлечься от всего остального.

Его разбудила Диана, бесцеремонно тряся за плечо.

– А, привет, – пробормотал Джек.

– Хм, клавиатуру косплеишь? Не сказала бы, что тебе идёт.

Джек потрогал щёку и залился краской. На коже отпечатались квадратики клавиш.

– Грядёт великий день, – Диана подошла к маленькому холодильнику, вытащила банку с лимонадом, открыла её, раздвинула шторы и стала пить, глядя на площадь.

– Великий день? – Джек поправил перекосившиеся очки. – Почему?

– Сегодня мы навестим наш дом, – Диана как обычно многозначительно усмехнулась.

– Дом? – он на секунду «завис». – А, ты об «Академии»?

– Иногда ты такой умный, Джек, – Диана подошла к нему и потрепала по щеке, – а иногда тупишь как баран. Ты сам хоть раз читал список, который Кейн приказал тебе сохранить? Помнишь Эндрю? Сегодня ему исполняется пятнадцать, надо поздравить. Мы должны повидаться с ним прежде, чем наступит его роковой час.

– И я тоже должен? У меня ещё столько работы…

– У Бесстрашного Вождя родился план, который предусматривает и твоё участие, – она драматически воздела руки, будто фокусница перед развязкой трюка. – Мы собираемся заснять знаменательное событие на видео.

Идея одновременно восхитила и ужаснула Джека. Он обожал всё, связанное с техникой, особенно если появлялась возможность продемонстрировать свои знания. Но, как и остальные, он слышал, что случилось с близнецами Энн и Эммой, и не желал видеть ни смертей, ни исчезновений, ничего в подобном роде.

И всё же… Это может быть занимательно.

– Значит так, чем больше камер, тем лучше, – он принялся вслух обдумывать решение проблемы. – Если это происходит за доли секунды, нам должно сильно повезти, чтобы сделать снимок в нужный момент, следовательно, потребуется цифровое видео. Самые дорогие и современные камеры, которые Кейн сможет раздобыть. Ещё штативы и хорошее освещение. Для фона – что-нибудь простое, например, – белая стена… нет, постой, не белая, зелёная, тогда у меня будет хромакей. А ещё… – он запнулся, устыдившись, что так увлёкся.

Кроме того, ему не понравилось то, что он чуть было не произнёс.

– Что же ещё?

– Послушай, я не хочу, чтобы Эндрю пострадал.

– Так что ещё, Джек? – не отставала Диана.

– Будет ли Эндрю стоять неподвижно? Вдруг он начнёт дёргаться? Или попытается сбежать?

– Хочешь его связать? – лицо Дианы осталось непроницаемым.

Джек отвернулся. Он собирался сказать вовсе не это, вернее, не совсем это. Эндрю был нормальным. Нормальным для школьного хулигана.

– Я не говорил, что хочу его связывать, – ответил Джек, сделав упор на слове «хочу». – Но если он выйдет из кадра…

– Временами, Джек, ты меня удивляешь.

– Я тут ни при чём, чего я такого сделал? – он почувствовал, как румянец ползёт по шее. – В конце концов, ты-то кем себя возомнила? Мы оба исполняем приказы Кейна.

Прежде Джек никогда себе такого с ней не позволял и теперь съёжился, ожидая язвительной отповеди. Однако Диана, почему-то, ответила мягко:

– Я-то знаю, кто я есть. Я – плохая девочка.

Пододвинув кресло на колёсиках, она села рядом. Настолько близко, что Джек почувствовал себя не в своей тарелке. Он только недавно начал обращать внимание на девчонок, а Диана была красивой.

– Знаешь, за что отец упрятал меня в «Академию»?

Джек помотал головой.

– Когда мне было десять лет, то есть меньше, чем тебе сейчас, я обнаружила, что у отца есть содержанка. Ты знаешь, что такое «содержанка», Джек?

Джек знал. Ну, или, по крайней мере, полагал, что знал.

– Рассердившись на отца за то, что он отказался купить мне лошадку, я рассказала о содержанке матери. Мать пришла в ярость. Родители крупно повздорили, и мама потребовала развода.

– То есть, они развелись?

– Нет, не успели. На следующий день мама оступилась и упала с лестницы. Большая, такая, лестница. Мама не умерла, но превратилась в овощ, – Диана разыграла пантомиму, изображая человека, едва способного держать голову. – Теперь она лежит в своей комнате, и при ней неотлучно дежурит сиделка.

– Грустная история.

– Ага, – Диана хлопнула в ладоши, давая понять, что с историями покончено. – Всё, труба зовёт. Быстренько собирай свои причиндалы, и пойдём. Бесстрашный Вождь не привык ждать.

Он принялся молча складывать вещи в свою сумку с гербом Хогвартса: кое-какие инструменты, флешки, упаковку сока…

– Ты не должна считать себя плохой из-за того, что твоя мама случайно покалечилась, – выдавил Джек.

– Я сказала полиции, будто своими глазами видела, что её столкнул мой отец, – Диана подмигнула. – Папу арестовали, это было во всех новостях. Его бизнес рухнул. Потом копы разобрались, что я наврала, и отца отпустили. А он отправил меня в «Академию». Конец фильма.

– Да, это будет похлеще того, что натворил я, – признал Джек.

– И это далеко не вся история. Ты же, по-моему, не похож на подлеца, Джек. У меня складывается впечатление, что позже, когда до тебя дойдёт, что тут происходит, ты почувствуешь себя плохо. Чувство вины и такое прочее.

– О чём ты? – Джек застыл с парой наушников, болтающихся в руке. – Что тут происходит?

– Брось, Джек. Забыл о своём КПК судьбы? О списочке для Кейна? Перечне всех фриков? Ты же знаешь, зачем он нужен. Знаешь, что случается с этими фриками.

– Я ничего плохого не делаю. Просто веду список по вашей с Кейном просьбе.

– Всё верно, но как ты будешь чувствовать себя потом?

– Да о чём ты?

– Не прикидывайся дураком, Джек. Как ты почувствуешь себя, когда Кейн начнёт прохаживаться по твоему списку?

– Я в этом не виноват, – в отчаянии проговорил он.

– Ты – сонная тетеря, Джек. Вот и сейчас пока ты дрых, я держала твою маленькую пухлую лапку. Боюсь, ближе чем в этот раз, ты уже ни с одной девушкой не окажешься. Если, конечно, тебя вообще интересуют девушки.

Джек понял, что последует дальше. Заметив его страх, Диана победно усмехнулась.

– Ну, так как, Джек? В чём твоя сила?

Он молча помотал головой, испугавшись, что голос его подведёт.

– Ты не внёс в список собственного имени, Джек, и мне интересно, почему? Знаешь же, что верных и полезных ему мутантов Кейн не трогает. Следовательно, пока ты ему верен, тебе ничего не грозит.

Она так близко склонилась, что он ощутил запах её дыхания.

– У тебя две «палки», Джек, а прежде не было ни одной. Твоя сила развивается. А это означает, – сюрприз! сюрприз! – что сила может проснуться совершенно внезапно. Я правильно поняла?

Он кивнул.

– И ты решил не грузить нас лишней информацией. Так что насчёт твоей преданности?

– Я всецело вам предан, – выпалил Джек. – Абсолютно. Не стоит беспокоиться на мой счёт.

– В чём заключается твоя сила?

На подкашивающихся ногах Джек пересёк комнату. Его жизнь внезапно перекособочилась. Он открыл дверцу в кладовку и вытащил металлический стул. На первый взгляд, – стул как стул, за исключением того, что на металлической перекладине спинки чётко отпечатались следы пальцев, словно она была не из твёрдой стали, а из пластилина.

Джек услышал, как ахнула Диана.

– Я стукнулся о него мизинцем, – принялся объяснять он. – Было очень больно. Схватился за спинку и закричал, прыгая на одной ноге.

– Ну и ну, – Диана провела пальцем по отпечатку руки на металле. – Ты сильнее, чем кажешься.

– Не говори Кейну, а? – попросил Джек.

– Как ты думаешь, что он с тобой сделает?

У Джека душа ушла в пятки. Он боялся этой странной девочки, которую невозможно было понять. Внезапно, в голове прояснилось. Ничего, может он ещё и прорвётся.

– Я знаю, что ты «считала» Сэма Темпла. Сам видел, – рискнул он. – Сказала Кейну, что не успела, но я всё видел. У него тоже четвёрка, я прав? Кейн вконец озвереет, узнав, что он не один такой.

– Да, у Сэма четвёрка, – Диана не колебалась ни секунды. – И Кейн действительно рассвирепеет. Но, Джек, твоё слово против моего. Кому из нас поверит Кейн?

Иных способов запугать Диану у Джека не нашлось. Его волю словно парализовало.

– Не позволяй ему причинить мне боль, – прошептал он, но Диана его перебила.

– Он это всё равно сделает. И внесёт тебя в список. Если, конечно, я не встану на твою защиту. Ты ведь просишь меня о защите?

– Да-да!

Перед Джеком забрезжил луч надежды.

– Так проси.

– Пожалуйста, защити меня.

Ледяной взгляд Дианы вроде бы оттаял, став почти тёплым. Она улыбнулась.

– Хорошо, я защищу тебя, Джек. Но есть одно маленькое «но». С этой минуты ты – мой. Ты будешь выполнять все мои распоряжения, ясно? И чтоб без взбрыков. Держи язык за зубами. Никто не должен знать о твоей силе и о нашей сделке.

Джек опять кивнул.

– Ты принадлежишь мне, Джек. Не Кейну, не Дрейку, мне. Будешь моим личным крошкой-Халком. И когда мне понадобится…

– Я сделаю всё, что ты захочешь.

Диана чмокнула его в щёку, словно скрепляя договор, и шепнула на ухо:

– Знаю, что сделаешь, Джек. А теперь пойдём.

Глава 30. 108 часов, 12 минут

КВИНН МУРЛЫКАЛ песенку, проникнутую мрачной гордостью сёрфингиста.

– Весёленькая, – сухо прокомментировала Астрид.

– Это «Weezer», – пояснил Квинн. – Мы с Сэмом ездили в Санта-Барбару на их концерт. «Weezer», Джек Джонсон, «Insect Surfers». Классный был концерт.

– Никогда не слышала ни об одной из этих групп.

– Музыка для сёрферов, – сказал Сэм. – Впрочем, «Weezer» это, скорее, ска-панк. А вот Джек Джонсон тебе мог бы понравиться.

Они покидали территорию национального парка и как раз спускались вниз по иссохшему склону хребта. Деревья становились всё ниже и реже, сменяясь высокой, жухлой травой.

Утром они наткнулись на чей-то лагерь. Съестное, в основном, разграбили медведи, но и оставшегося им пятерым вполне хватило для сытного завтрака и не только. Заодно обзавелись рюкзаками, едой и даже спальными мешками, когда-то принадлежавшими исчезнувшим людям. Сэм и Эдилио взяли по хорошему ножу, а Квинна нагрузили фонариками и батарейками.

Завтрак немного поднял всем настроение. Малыш Пит едва ли не улыбался.

Слева тянулась жутковатая муть барьера, временами проходя прямо по стволам деревьев или ветвям, исчезавшим в сером ничто. Другие ветви, напротив, словно повисли в воздухе, причём, явно умирали: их листья сохли, отрезанные от живительных соков.

Сэм то и дело бросался проверять овраги и заглядывал за крупные валуны, надеясь отыскать место, куда барьер не дотягивался. Тщетно. Стена не пропустила ни одной ложбины или балки, она резала надвое камни и кусты.

В ней не имелось разрывов. Ей не было конца.

Стена, по словам Астрид, была безупречна.

– А тебе какая музыка нравится? – спросил её Сэм.

– Дай-ка я попробую угадать, – встрял Квинн. – Классика. И джиа-а-аз, – кривляясь, произнес он.

– Вообще-то…

– Змея! – завопил Эдилио.

Он шарахнулся, с размаху сел на задницу, вскочил и, немного успокоившись, смущённо повторил:

– Змея. Там змея.

– Ну-ка, я гляну, – нетерпеливо сказала Астрид и осторожно приблизилась к месту, на которое показывал Эдилио.

Сэм с Квинном, ещё более осторожно, попятились.

– Терпеть не могу змей, – признался Эдилио.

– Да уж мы поняли, судя по тому, как грациозно ты приземлился, – усмехнулся Сэм, отряхивая Эдилио от сухих листьев и пыли.

– Вы должны это увидеть, – с тревогой в голосе сказала Астрид.

– Нетушки, – ответил Эдилио. – Сама смотри, я уже налюбовался, мне и одного взгляда хватило.

– Это не змея, – возразила Астрид. – Точнее, не совсем змея. В любом случае, пока оно сидит в яме, оно не очень опасно.

Сэм, скрепя сердце, подобрался поближе. На змею он смотреть не хотел, но трусом выглядеть хотел ещё меньше.

– Не спугни, – предупредила Астрид. – Не исключено, что она может летать. По крайней мере, на небольшие расстояния.

– Извини, что ты сказала? – Сэм застыл, как вкопанный.

– Просто не топай как слон.

Сэм на цыпочках подошёл к Астрид. Сначала он разглядел только треугольную головку, выглядывающую из неглубокой впадины, засыпанной палой листвой.

– Гремучая змея?

– Уже нет. Встань у меня за спиной.

Сэм послушно встал.

– А теперь смотри туда. В шести дюймах от головы, видишь?

– Что это? – спросил он.

К телу змеи плотно прилегали кожистые складки, серые, ребристые, без чешуи, с розовыми прожилками вен.

– По-моему, это рудиментарные крылья, – ответила Астрид.

– У змей крыльев не бывает.

– Прежде не было, – мрачно поправила она.

Осторожно пятясь, они вернулись к Эдилио, Квинну и малышу Питу, который таращился в небо, словно ожидал оттуда кого-то.

– Ну? Что там? – спросил Квинн.

– Гремучка с крыльями, – ответил Сэм.

– Здорово. А я-то уже начал волноваться, не маловато ли на нас всего свалилось.

– Лично я не удивлена, – сказала Астрид. – Но это же очевидно, – добавила она, заметив их недоумённые взгляды. – В границах УРОДЗ происходят какие-то взрывные мутации. Судя по Пити, Сэму и некоторым другим, мутации начались прежде, чем возник барьер, хотя я подозреваю, что он ускорил процесс. Мы уже видели чайку-мутанта. Потом ещё тот телепортирующийся кот Альберта. Теперь, вот, змеюка.

– Пойдёмте-ка отсюда, – сказал Сэм, отчасти потому, что действительно не видел смысла торчать тут с унылыми физиономиями.

Теперь они двигались осторожнее, внимательно глядя себе под ноги.

Когда Пит раскапризничался и устроил сидячую забастовку, остановились перекусить. Сэм помог разложить еду и, взяв свою банку консервированных персиков и энергетический батончик, уселся особняком. Ему нужно было подумать. Он нутром чувствовал, что остальные ждут от него какого-нибудь решения.

До долины было ещё далеко, они шли по открытой всем ветрам каменистой земле, прокалённой солнцем. Не похоже было, что впереди их ждали тенистые кущи. Лишь тянулся, насколько хватал глаз, барьер. Даже с высокой горы не представлялось возможным заглянуть через край. Астрид оказалась права: где бы ты ни находился, барьер оставался одинаково высоким и непроницаемым.

Стена отсвечивала на солнце, но в целом не менялась ни днём, ни ночью: всё то же перламутрово-серое марево. Поверхность была отчасти зеркальной, так что иногда начинало казаться, вот он, долгожданный разрыв, за которым виднелись деревья и продолжался тот же рельеф почвы. Однако всякий раз выяснялось, что это – оптическая иллюзия, обманчивая игра света и теней.

Сэм скорее почувствовал, нежели услышал приближение Астрид.

– Это сфера, да? – спросил он. – Она – вокруг нас. Со всех сторон.

– Думаю, да.

– Тогда почему же мы видим звёзды? И солнце?

– Не уверена, что мы видим именно солнце, а не фантом или мираж. Я не знаю, – под ногой Астрид хрустнула ветка. – Правда не знаю.

– Ты не любишь говорить «Я не знаю»?

– Заметил, – засмеялась Астрид.

– Всё это пустая трата времени, верно? – Сэм со вздохом повесил голову. – Я имею в виду мою идею найти прореху в стене. Отыскать путь наружу.

– Да, скорее всего, выхода нет.

– А что же тогда за стеной? Остался ли там прежний мир?

– Я много размышляла об этом, – Астрид села рядом, близко, но не прикасаясь к нему. – Мне нравится твоя аналогия с яйцом. Однако если начистоту, Сэм, я сомневаюсь, что барьер – это просто стена. То, что происходит с нами, одной стеной не объяснишь. С тобой, с Пити, с птицами, Альбертовым котом и змеями. Как и того, почему исчезают те, кто старше четырнадцати. И продолжают исчезать.

– А чем же всё это объяснить? Нет, погоди, – он предостерегающе поднял руку, – не хочу заставлять тебя произносить: «Я не знаю».

– Помнишь слова Квинна, что кто-то взломал вселенную?

– Теперь ты заимствуешь гипотезы у Квинна? Что с тобой случилось, вундеркинд?

– У вселенной есть свои законы, – продолжила Астрид, проигнорировав шпильку. – Их можно сравнить с операционной системой компьютера. То, что сейчас происходит, невозможно в рамках ОС нашей вселенной. Кейн не должен иметь способностей к телекинезу. Ты – испускать ладонями свет. Это не мутации, это насилие над законами природы. Во всяком случае, в той мере, в какой мы их понимаем.

– Ну? И что дальше?

– Дальше… – она печально покачала головой, словно сама не верила собственным словам. – Дальше, полагаю, это означает, что… мы очутились в иной вселенной.

– Вселенная – одна-единственная, – Сэм уставился на Астрид.

– Ну, теория множественных вселенных уже давно бередит умы. Хорошо, представь, что нечто изменило законы нашей родной вселенной. Изменило совсем чуть-чуть, на крошечной территории. А потом всё покатилось, как снежный ком, и в определённый момент старая вселенная просто отторгла то, что не вписывалось в её правила. Вот тебе и новая вселенная. Очень-очень маленькая вселенная, – Астрид тяжело вздохнула, словно сбрасывая тяжкий груз. – И знаешь ещё что, Сэм? Я, конечно, умная, но я – не Стивен Хокинг.

– Короче, всё выглядит так, будто оперативную систему нашей вселенной заразили вирусом.

– В точку. Всё началось с малого, с небольших изменений отдельных людей. Пити, ты, Кейн. Дети, в отличие от взрослых, ещё не сформировались и более подвержены мутациям. А в одно прекрасное утро очередная капля переполнила чашу. Ну, или несколько капель.

– Как нам прорваться сквозь барьер?

– Сэм, – Астрид накрыла его ладонь своей, – я не уверена, что есть некий путь «сквозь». Когда я говорила о другой вселенной, я имела в виду отсутствие любых точек соприкосновения со старым миром. Может быть, эти вселенные – два слипшихся мыльных пузыря. А может быть, от одного «пузыря» до другого – миллиарды миль.

– Что же тогда по другую сторону барьера?

– Ничего. Нет никакой другой стороны. С таким же успехом барьер можно считать односторонней границей новой вселенной.

– Ты нагоняешь на меня тоску, – Сэм постарался произнести эти слова непринуждённо, но потерпел поражение.

– Я ведь могу и ошибаться, – Астрид сжала его пальцы.

– Ничего, скоро я сам всё узнаю. Ровно через… какой сегодня день? Да, уже меньше недели осталось.

Астрид промолчала. Они сидели плечом к плечу и смотрели на пустыню. Вдалеке бежал, уткнув нос в землю, койот. В небе лениво кружили два грифа.

Когда Сэм повернулся к Астрид, то обнаружил совсем рядом её губы. Это оказалось легко и естественно. От ощущения этой лёгкости и естественности Сэму почудилось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Когда поцелуй закончился, они прижались друг к другу, молча наслаждаясь простым физическим контактом.

– Знаешь, что? – спросил наконец Сэм.

– Что?

– Я не смогу провести эти четыре дня в постоянном страхе, – он почувствовал, как Астрид кивнула. – Ты сделала меня храбрым, понимаешь?

– А мне как раз захотелось, чтобы ты забыл про свою храбрость. Я хочу, чтобы ты был со мной. Был в безопасности и не лез на рожон. Просто был рядом и всё.

– Слишком поздно, – произнёс Сэм нарочито легкомысленным тоном. – Когда я исчезну, что будет с тобой и Питом?

– Мы справимся, – солгала она.

– Ты сбиваешь меня с толку, знаешь об этом?

– Ну, ты ведь не такой умный, как я, поэтому сбить тебя с толку ничего не стоит.

Он улыбнулся, но тут же вновь посерьёзнел. Провёл рукой по её волосам.

– Видишь ли, какое дело, я могу провести эти дни в страхе, судорожно пытаясь найти выход. А могу – подняться с колен. Не исключено, что в этом случае, после моего исчезновения, ты и твой братишка…

– Мы могли бы…

– Не-а, не могли бы, – перебил он её. – Нельзя бегать по лесам, разыскивая туристские сухпайки. Нельзя ничего не предпринимать, только прятаться.

Губы Астрид задрожали, она вытерла подступившие слёзы.

– Мы должны идти обратно в город. По крайней мере, я. Я должен подняться с колен.

Словно в доказательство своих слов, он встал и протянул ей руку. Они вместе вернулись к остальным.

– Эдилио, Квинн, я уже наделал кучу глупостей и собираюсь сделать ещё одну. Мне надоело избегать схватки. Надоело прятаться по углам. Я не хочу вести вас на смерть, поэтому сами решайте, хотите идти со мной или нет. Я возвращаюсь в Пердидо-Бич.

– Хочешь сразиться с Кейном? – спросил Квинн.

– Самое время, – кивнул Эдилио.

– Добро пожаловать в «Макдоналдс», – сказал Альберт. – Что будете заказывать?

– Привет, Альберт, – поздоровалась Мэри, оглядывая постоянно сокращавшееся меню.

Изображения отсутствующих блюд были закрыты чёрными картонками. Первыми исчезли салаты. За ними последовали молочные коктейли, – сломался миксер.

Альберт терпеливо ждал, улыбаясь девочке, стоявшей рядом с Мэри. Заметив его взгляд, Мэри сказала:

– Ой, извини, я забыла вас представить. Это – Изабелла, а это – Альберт.

– Добро пожаловать в «Макдоналдс», – приветливо повторил тот.

– Изабелла – новенькая, её обнаружила поисковая команда и привела к нам.

– Мои родители исчезли, – пожаловалась Изабелла.

– Знаю, мои тоже, – ответил Альберт.

– Пожалуй, я возьму Биг-Мак и большую порцию жареной картошки, – сказала Мэри. – И детское меню для Изабеллы.

– Наггетсы или гамбургер?

– Наггетсы.

– Тебе сделать Биг-Мак с бейгелем, английским маффином или вафлями?

– Как это, с вафлями?

– Извини, Мэри, – Альберт пожал плечами, – свежего хлеба больше нет. Приходится брать то, что осталось в морозилке. Латука тоже нет, но это ты уже знаешь.

– А соус?

– Соуса у меня пятьдесят галлонов. Так что, пока имеются пикули, мы живём. На твоём месте, я бы остановился на бейгеле.

– Хорошо, пусть будет бейгель.

Альберт опустил корзинку с картофелем в кипящее масло, во вторую корзинку бросил заказанные наггетсы и выставил таймеры. Затем профессиональным движением поднял крышку гриля и шлёпнул на него три котлеты. Полил бейгель соусом, посыпал луком, положил сверху два ломтика маринованного огурца.

Ожидая, пока поджарятся гамбургеры, он наблюдал, как Мэри пытается развеселить Изабеллу. Девчушка выглядела очень грустной, едва не плакала. Альберт перевернул бургеры и надавил на крышку гриля, чтобы быстрее прожарились.

Сработал первый таймер. Альберт вытащил корзинку, дал стечь лишнему маслу и вытряхнул картошку в картонный стаканчик. Слегка присыпал солью. Тут подоспели и наггетсы.

Он наслаждался балетной отточенностью своих движений, выработанной за эти дни. Сколько их, кстати, уже прошло? Восемь? Нет, девять. Девять дней он в одиночку рулит настоящим «Макдоналдсом».

– Кла-а-асс! – довольно пробормотал он себе под нос.

После происшествия, которое все в городе называли «Кот Альберта», он старался не отходить далеко от своего кафе. Здесь, по крайней мере, не было ничего сверхъестественного, по счастью «Макдоналдс» не мог похвастаться обилием телепортирующихся котов.

Альберт поставил заказанное на два подноса и отнёс их к единственному занятому столику.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Мэри.

– Мы отошли от традиционных правил, – сказал Альберт. – Однако у меня есть всякие игрушки из «Ральфса» и других магазинов, так что в «Хэппи Мил» найдётся одна такая. Просто не совсем типичная.

Изабелла вытащила из коробки пластмассовую куколку с ярко-розовыми волосами. Девочка не улыбнулась, но и куколку не бросила.

– Сколько ещё ты сможешь продержать «Макдоналдс» открытым? – спросила Мэри.

– Сейчас прикинем. У меня есть куча бургеров. В день возникновения УРОДЗ сюда как раз прибыл фургон со свежей партией. Да ты, должно быть, видела его, он до сих пор стоит напротив автомастерской. Когда я туда наведался, двигатель ещё работал, а следовательно, – и холодильник. Так что мой морозильник забит под завязку. Прибавим к этому бургеры в морозилках всего города, – он удовлетворённо кивнул. – Итого у меня шестнадцать тысяч двести восемьдесят котлет, включая четверть-фунтовые. В день я жарю примерно двести пятьдесят. Таким образом, запасов хватит примерно на два месяца. А вот картофель фри скоро закончится.

– И что тогда?

Альберт замялся, словно решая, надо ли об этом говорить, но потом понял, что рад поделиться с кем-нибудь своими проблемами.

– Еды не хватит навечно. То есть, да, пока у нас она есть, и в магазинах, и в домах, верно?

– Целое море еды. Садись с нами, Альберт.

– В инструкциях сказано, что садиться за стол к посетителям нельзя, – он замялся. – Думаю, я могу устроить перерыв и присесть за соседний столик.

– Ты хорошо вжился в свою роль, – улыбнулась Мэри, и Альберт кивнул.

– Когда УРОДЗ закончит свои дни, я хочу, чтобы вернувшийся сюда менеджер сказал: «Ух, ты! Альберт, ты здорово потрудился!»

– Ты не просто здорово трудишься. Ты даришь нам надежду, понимаешь?

– Спасибо, Мэри, очень приятно слышать это от тебя, – Альберт просиял, подумав, что её похвала – лучший комплимент, который ему когда-либо говорили.

В основном, приходящие в кафе ребята только жаловались и сетовали, что у него нет того, чего бы им хотелось.

– Однако тебя беспокоит наше будущее, да? – подсказала Мэри.

– Еды пока достаточно, но многого ты уже днём с огнём не сыщешь. Конфет, например, или чипсов. Лимонад тоже подходит к концу. Когда-нибудь кончится и всё остальное.

– Сколько же нам осталось?

– Я не знаю. Знаю только, что совсем скоро мы начнём драться за еду. Мы живём старыми запасами. Мы не выращиваем еду и не создаём ничего нового.

– А Кейн об этом знает? – Мэри откусила от Биг-Мака.

– Я ему говорил. Он сказал, что у него и без того забот хватает.

– Но ведь это очень серьёзная проблема.

Альберту не нравилось разговаривать о вещах, которые могли испортить человеку аппетит. Однако Мэри сама спросила, а он считал её святой, наравне с теми, чьи статуи стояли в церкви. Поэтому он лишь пожал плечами и сказал:

– Я просто пытаюсь делать свою работу.

– Считаешь, у нас получится выращивать еду? – заинтересовалась Мэри.

– Наверное. Это зависит от Кейна или… кого-нибудь ещё, – осторожно ответил он.

Мэри кивнула.

– Знаешь что, Альберт? Меня не очень беспокоит, кто там находится у власти, но я должна заботиться о своих малышах.

– А у меня есть «Макдоналдс», – согласился он.

– У Дары – больница, у Сэма – пожарное депо, – подхватила Мэри.

– Верно.

Альберт почувствовал себя странно. Он восхищался Мэри и считал её самой красивой. После мамы, конечно. Ему очень хотелось довериться ей, и всё же он сомневался. Альберту не нравилось происходящее в Пердидо-Бич. Но что если Мэри иного мнения? Вдруг она донесёт на него Дрейку? Или просто случайно проговорится?

Дрейк мог приказать ему закрыть кафе. Альберт не представлял, что с ним будет, потеряй он «Макдоналдс». Работа занимала все его мысли, позволяя не думать о случившемся. А ещё, – дала ему возможность впервые в жизни почувствовать себя значительным. В школе он был просто одним из учеников. Теперь же он стал Альбертом Хиллсборо-бизнесменом.

Учитывая все эти обстоятельства, он хотел бы, чтобы Кейн и Дрейк убрались восвояси. Однако единственный человек, который мог их заменить, сам стал дичью и где-то скрывался.

– Понравился бургер? – спросил Альберт у Мэри.

– По-моему, – она с улыбкой слизнула капельку кетчупа с пальца, – бургер с бейгелем намного вкуснее, чем с простой булочкой.

Глава 31. 100 часов, 13 минут

ОНИ РАЗДРАЖАЮЩЕ медленно ехали из Пердидо-Бич в «Академию Коутс». За рулём сидел Панда, на взгляд Джека дёргавшийся ещё больше, чем обычно. Почти стемнело, и Панда твердил, что никогда не водил машину в темноте. Ему потребовалось целых пять минут, прежде чем он обнаружил, где и как включаются фары.

Кейн безмолвно сидел рядом с водителем, озабоченно кусая большой палец. Уже несколько раз он подвергал Джека настоящему допросу, досконально вызнавая процедуру записи на видео «большого прыжка» Эндрю. Как-то так вышло, что ответственность за воплощение безумной идеи Кейна легла на Джека. Если дело пройдёт на ура, все лавры присвоит себе Кейн. А в случае провала, колотушки достанутся Джеку.

Диана, сидевшая рядом с ним, в кои-то веки молчала. Джеку стало даже интересно, не боится ли она возвращаться в «Академию», подобно ему самому.

Джек был зажат между Дианой и Дрейком, который держал на коленях автоматический пистолет, казавшийся, скорее, серым, нежели чёрным. Джек никогда ещё не видел оружия вблизи. И уж точно, – не в руках чокнутого подростка.

В последнее время Дрейк вообще не расставался с пистолетом. Без конца снимал его с предохранителя и, опустив стекло, целился в дорожные знаки. Ну, хоть не стрелял.

– Ты стрелять умеешь из этой штуковины? А то прострелишь себе ногу, – не выдержала Диана.

– Ему и не потребуется стрелять! – рявкнул, опередив Дрейка, Кейн. – Пистолет – просто на всякий пожарный, чтобы Эндрю не рыпался. Оружие успокаивает людей.

– Да, я прям-таки физически чувствую, как успокаиваюсь, – поддела его Диана.

– Заткнись! – огрызнулся Дрейк.

Диана издала сухой смешок, но смолчала.

Несмотря на прохладный ветерок из открытых окон, у Джека на лбу выступила испарина, его мутило. Он даже подумывал, не отказаться ли ехать под предлогом плохого самочувствия, однако знал, что Кейн не разрешит. Весь день они с Дрейком обшаривали дома в поисках видеокамер, штативов и прочего оборудования, и к вечеру ему совсем стало тошно. Он был сыт Дрейком Мервином по горло.

Машина подъехала к внушительным двустворчатым воротам из кружевного кованого металла. Высотой в двадцать футов, они крепились к мощным каменным колоннам, ещё более высоким, чем сами ворота. Девиз школы «Ad augusta per angusta» был выгравирован на двух позолоченных пластинах, которые соединялись в единое целое, когда створки закрывались.

– Посигналь, – приказал Кейн. – Наш привратник, похоже, уснул.

Панда нажал на клаксон. К воротам никто не вышел. Он нажал снова и не отпускал. Глухой звук гудка терялся в густых древесных кронах.

– Дрейк, – скомандовал Кейн.

Дрейк вышел и двинулся к воротам, держа пистолет наготове. Толкнул створки, те распахнулась. Он прошёл в каменную сторожевую будку. Пробыв там несколько секунд, вернулся в машину.

– Пусто.

– Не похоже на Бенно, – Кейн нахмурился, глядя в зеркало заднего вида. – Он всегда выполняет приказы.

Бенно был подручным Кейна, оставленным присматривать за «Академией». Джеку не нравился этот парень, собственно, тот никому не нравился, однако Кейн прав: Бенно беспрекословно подчинялся тем, кто сильнее. И не был настолько глуп, чтобы ослушаться приказа Кейна.

– Что-то здесь не так, – сказал Панда.

– Здесь всё не так, – поправила его Диана.

Они въехали в ворота. До школы оставалось ещё с четверть мили. Проехали это расстояние молча. Панда остановил машину в конце подъездной дорожки, у поворота к главному зданию.

Все окна светились. Окно второго этажа было выбито, и хорошо просматривалась классная комната: стащенные к стене парты, проломленная и исцарапанная доска. Рисунки, плакаты и мудрые наставления, украшавшие стены, – обуглены или покороблены от жара. На газоне валялись массивный обломок кирпичной кладки и пласт штукатурки.

– Да уж, – протянула Диана, – похоже, действительно что-то не так.

– Кто мог такое сделать? – зло вопросил её Кейн.

– Парень, ради которого мы сюда приехали, – ответила она. – Хотя разрушения, пожалуй, на три балла.

– Бенно утратил контроль, – прокомментировал Дрейк. – А я ведь говорил, что он слабак.

– Идёмте, – Кейн вышел из машины на гравийную дорожку, и все последовали за ним. – Панда, поднимись по ступеням и открой дверь. Посмотрим, что нас ждёт.

– Ещё чего, – дрожащим голосом отозвался тот.

– Трус, – Кейн поднял руки, выставив ладони.

Панда взлетел в воздух, ударился всем телом о дверь и мешком рухнул на пол. С трудом привстав, упал вновь.

– Ой, моя нога! Больно!

Вдруг дверь распахнулась, сметя Панду с пути, изнутри вырвался яркий свет. Джек увидел с дюжину фигур. На четвереньках, по-обезьяньи, они заковыляли вниз по ступеням, завывая от ужаса. Каждый тащил в руках почти неподъёмный цементный блок. Впрочем, Джек знал, что они ничего не тащат, цементом были залиты их руки.

Он пытался об этом забыть. Вытеснить воспоминание о жутком, бесчеловечном решении проблемы мутантов, не подчинившихся Кейну. Однако с того дня, как проснулась его собственная сила, мысли Джека волей-неволей крутились вокруг этих несчастных.

То, что сверхъестественные силы концентрируются в руках, выяснилось быстро.

Нет, жёстко поправил себя Джек. Не «выяснилось», а ты выяснил. Это открытие принадлежало ему. И он же рассказал Кейну. Который приказал Дрейку устроить подобный ужас.

– Помни о том, кому ты принадлежишь, Джек, – прошептала Диана ему на ухо.

– Покормите нас! Покормите! – хныкали закованные в цемент жертвы. – Есть, есть хотим!

От безысходности, прозвучавшей в слабом хоре отчаявшихся голосов, у Джека душа ушла в пятки. Оставаться здесь, с этими людьми, было невозможно. Он развернулся, но Дрейк схватил его за плечо.

Выхода не было.

Мутанты продолжали просить еды. К ногам Джека подползла девочка по имени Тейлор, её руки над цементным блоком покраснели и стёрлись до мяса.

– Джек, – прохрипела она, бессильно падая на землю, – они морят нас голодом, Бенно кормил нас, но он пропал. Мы хотим есть, пожалуйста, Джек…

Джек согнулся пополам, его вырвало.

– Какие мы чувствительные, – прокомментировала Диана.

Кейн уже поднимался по ступенькам, Дрейк бросился ему вдогонку. Диана рывком подняла Джека и подтолкнула его мимо детей с цементными блоками на руках.

Силуэт Кейна чернел на фоне двери. Дрейк кинулся вперёд, – верный пёс, которым он, впрочем, и был.

Раздался грохот, словно над их головами пролетел сверхзвуковой самолёт. Дрейк налетел спиной на Кейна, пистолет вылетел из его руки. Кейн устоял, а Дрейк, зажав уши ладонями, повалился на колени и заскулил.

Кейн, не оглядываясь, завёл руку за плечо и растопырил пальцы. Кусок стены на газоне начал расползаться по швам. Один за другим, кирпичи взмывали в воздух, будто отрастив крылышки, и стремительно неслись к двери.

Дверь захлопнулась, но кирпичи, не задев Кейна, пробили её насквозь. Дерево с треском раскололось. Секунда, – и створки превратились в груду щепок. Кейн издевательски захохотал и крикнул, обращаясь к тому, кто находился внутри:

– Твоя работа, Эндрю? Решил, что можешь потягаться со мной? – он сделал несколько шагов, продолжая «обстреливать» школу своей кирпичной картечью. – Эндрю, твоя магия действует! Но ты лишь второй после меня.

Кейн вошёл в разбитый дверной проём. Диана с горящими от возбуждения глазами поднырнула под поток кирпичей и сказала:

– Пойдём, Джек. Ты же не хочешь пропустить самое интересное?

Они вошли в просторный, хорошо знакомый вестибюль. Вверху, на высоте третьего этажа висела массивная люстра. Две симметричные лестницы вели на второй этаж. Одна была уже изрядно повреждена кирпичами. Шум стоял, как от экскаватора, вгрызающегося в камень.

Эндрю, которого Джек всегда считал приличным мальчишкой, до обретения силы даже не был особенно хулиганистым. Теперь он стоял, точно контуженный, футах в десяти от Кейна. В промежности темнело мокрое пятно.

Кирпичный обстрел кончился так же быстро, как и начался. Эндрю дёрнулся ко второй лестнице, но Кейн предостерегающе произнёс:

– Не заставляй меня разбивать и её. Это было бы весьма некстати.

Боевой запал покинул Эндрю. Он уронил руки, став похожим на малыша, которого застигли за чем-то предосудительным. Устыдившимся и испуганным. Судорожно ищущим способ как-нибудь сторговаться со взрослыми.

– Кейн, я просто не знал, что это ты, понимаешь? Решил, что на нас напал Фредерико, или ещё кто, – дрожащим голосом произнёс Эндрю, пытаясь прикрыть предательское пятно ладонями.

– Фредди? А при чём тут вообще он?

– Ну, Бенно-то исчез, усёк? Кому-то нужно брать дело в свои руки, верно? Вот, Фредерико и попытался, хотя Бенно был, скорее, моим другом, а не его, поэтому…

– С Фредди я разберусь позже, – оборвал Кейн Эндрю. – Ты-то кем себя возомнил, решив, что можешь тут всем заправлять?

– А что было делать, Кейн? Бенно исчез, Фредерико заявил, типа, он всё берёт на себя. Но я ведь стоял за тебя, Кейн, – Эндрю, похоже, только что пришла в голову эта идея, и он решил подольститься к Кейну. – Вот чем я тут занимался, защищал твою власть. Фредерико, тот начал вякать, что Кейн, типа, – отстой, забудьте о нём, я же стоял за тебя горой.

Кейн отвернулся от Эндрю и вперил пронизывающий взгляд в Джека:

– Как это вышло, что мы пропустили день рождения Бенно?

Ответа у Джека не было. Чувствуя, как кровь застывает в жилах, он беспомощно пожал плечами и полез за КПК, надеясь доказать, что день рождения Бенно ещё не прошёл.

– Кейн, – произнесла Диана, – а ты не подумал, что в школьные записи могли вкрасться описки? Какая-нибудь секретарша-маразматичка накарябала «1» вместо «7» или ещё что-то в таком роде? Не спеши обвинять Джека. Ты же знаешь, он – зануда и слишком дотошен, чтобы ошибиться хоть в цифре.

Кейн тяжело посмотрел на Джека, потом дёрнул плечом.

– Ладно, проехали. В любом случае, у нас остаётся Эндрю, готовый к большому прыжку.

– Я не собираюсь никуда исчезать, – Эндрю облизнул губы и неуверенно хихикнул. – Нет-нет, только не я. Бенно уснул, соображаете? У него была сила, но парень задрых как сурок. Я считаю, что если у тебя есть сила, ты не исчезнешь, если только не завалишься спать и держишься начеку, ну, вы понимаете.

Диана громко и неприятно рассмеялась. Кейн вздрогнул, затем сказал:

– Любопытная гипотеза, Эндрю. Вот сейчас мы её и проверим.

– О чём ты?

– Просто мы хотим посмотреть, – подал голос Дрейк.

– Только не… Ведь вы же не собираетесь заливать мои руки цементом? Я всегда был тебе предан, Кейн, ни разу не использовал свою силу против тебя, если ты знаешь, о чём я.

– Ты заставил остальных фриков голодать! – рявкнула Диана. – Понимаю, почему тебе так не хочется, чтобы и твои лапы сковали цементом.

– Слушайте, у нас еды оставалось в обрез, – заныл Эндрю.

– Дрейк, пристрели этого слизняка, – приказала она.

Дрейк захохотал.

– Думаю, нам лучше пройти в столовую, – сказал Кейн. – Джек, твоя снаряга с тобой?

Джек подпрыгнул от неожиданности.

– Нет. Я… мне… мне надо вернуться к машине и взять сумку.

– Дрейк, сходи с этим «Ямне» и принесите всё, что нужно. Диана, бери Эндрю за ручку и веди в столовую.

При свете дня звук был почти приятным. Однако после захода солнца от громкого, с подвыванием тявканья по спине бежали мурашки.

– Это всего-навсего койот, – сказал Сэм. – Не надо его бояться.

Они едва могли видеть, куда ставят ноги, поэтому передвигались черепашьим шагом.

– Может, переночуем в этой балке? – предложил Эдилио.

– Я бы с радостью. Только сперва найдём более или менее ровное место, чтобы разложить спальные мешки, – ответил Сэм.

Несколько часов назад они спустились в глубокую балку с крутыми склонами, которую невозможно было обойти, и из которой теперь почти невозможно было выбраться. Малыш Пит закатил истерику, когда им пришлось чуть ли не волоком тащить его наверх. Все боялись, что от испуга он выкинет что-нибудь эдакое.

– Гавайи, – бормотал Квинн под хныканье Пита, – Гавайи, Гавайи…

– Почему ты твердишь про Гавайи? – поинтересовался Эдилио.

– Если он отправит нас в волшебное Пити-турне, я бы предпочёл очутиться на Гавайях, а не в доме Астрид.

Поразмыслив, Эдилио согласно кивнул:

– Твоя правда. Гавайи, Пити, Гавайи.

Однако малыш Пит не стал никого ни душить, ни телепортировать, ни ещё каким-либо образом нарушать физические законы.

Барьер всё так же тянулся по левую руку от них, практически невидимый в слабом свете молодой луны. Сэм ещё не вполне отказался от идеи обследовать весь периметр, однако надежд найти в стене прореху уже не питал. Просто идти вдоль барьера было легче всего: рано или поздно он должен был привести их в Пердидо-Бич.

Оглушительно громко затявкал койот.

– Божечки, он совсем рядом, – сказал Эдилио.

– Ага, в той стороне, – отозвался Сэм. – Может, стоит немного свернуть, как думаете?

– Лично я всегда думал, что койоты безвредны, – проворчал Эдилио.

– Так и есть. В обычных условиях.

– Только не говори, что койоты тоже отрастили крылья.

– Почва становится всё более песчаной, – заметила Астрид. – Пити перестал спотыкаться о камни.

– В этом темнотище ничего не разглядишь, – сказал Сэм. – Пройдём ещё минут пять. Давайте высматривать ветки для костра.

– Я земли не вижу, какие там ветки, – пожаловался Квинн.

– Эй, смотрите! – Сэм показал вперёд. – Там что-то есть. По-моему, это здание или что-то в подобном роде.

– Ничего не видно, – возразил Квинн.

– Оно ещё темнее, чем окружающая темнота, видишь? Пятно без звёзд?

Они направились в ту сторону, надеясь отыскать еду, воду или хотя бы убежище. Внезапно нога Сэма наступила на что-то мягкое и пружинящее, напомнившее ему о сосновой хвое, устилавшей землю в лесу. Он присел, и рука нащупала то, что могло быть только травой.

– Ребята, стойте!

Сэм неохотно позволял включать фонарики, – запас батареек у них был ограничен, тогда как тьма, наоборот, – безгранична.

– Квинн, посвети-ка сюда.

Даже в резком белом свете ошибиться было нельзя: под ногами зеленела трава. Квинн осторожно пробежался лучом по окрестностям, выхватив из мрака хижину и ветряную мельницу поодаль.

Они опасливо приблизились к двери. Квинн осветил дверную ручку. Сэм взялся за неё и вдруг застыл. Из темноты позади донесся топот бегущих ног.

– Прячьтесь внутри, идиоты! – завопил вдруг девчоночий голос.

Квинн резко развернулся, в луче света что-то мелькнуло, быстро приближаясь. Какие-то серые тени волнами набегали из ночного мрака. Луч упал на бегущую собаку, затем осветил испуганное лицо грязной, оборванной девочки.

– Бегите! Бегите! – кричала она.

Сэм повернул дверную ручку, но не успел открыть дверь, как девочка врезалась в него, дверь распахнулась, и они оба повалились на деревянный пол, по пути собирая в кучу расстеленный там ковёр. Сверху на Сэма приземлилась собака.

Квинн, вскрикнув от боли, выронил фонарик, покатившийся по полу, и бросился за ним. В луче света мелькнула нога Астрид и падающий Эдилио. Послышался целый хор злобного тявканья. Девочка, сбившая Сэма с ног, пыталась встать, собака рычала и лаяла, ей в ответ рычали подбегающие тени.

– Дверь! – завопила девочка. – Закройте дверь!

На неё прыгнул кто-то косматый, быстрый, свирепый.

Сэм вскочил на ноги и попытался захлопнуть дверь, но ему помешало мохнатое тело. Кто-то недовольно залаял, зарычал, и ногу Сэма пронзила боль. На его колене сомкнулись железные челюсти, которые с лёгкостью могли бы раздробить кость.

Сэм навалился на дверь, и та, наконец, закрылась. Он съехал на пол, упёршись спиной в деревянную створку, и оказался нос к носу с диким зверем, щелкавшим зубами. Сэм вытянул руки и упёрся в грубую шерсть, под которой бугрились мускулы. Плечо ожгло болью, зверь вцепился в него и теперь тряс башкой, разрывая плоть и всё глубже вонзая клыки.

В ужасе закричав, Сэм принялся молотить кулаками. Бесполезно. Зверь выпустил его плечо и молниеносно схватил за шею. По груди Сэма потекла кровь.

Он поднял руки, выставляя их ладонями вперёд, но натиск был слишком силён. В голове зашумело от потери крови. Руки не слушались, тело Сэма стало чужим. Он начал проваливаться в темноту.

Мягкий, тяжёлый удар.

Стальные челюсти разжались.

Ещё удар.

Сэмовы глаза закатились, но прежде, чем потерять сознание, он увидел дикую, оборванную девочку с воздетыми вверх руками. Словно в замедленной съёмке она опускала на голову койота что-то жёлтое и прямоугольное. Перед глазами у Сэма замелькали звёздочки.

Глава 32. 97 часов, 43 минуты

ЛАНА ЗАЖГЛА лампу и осмотрелась. В хижине всё оставалось по-прежнему. За исключением того, что добавились два дохлых койота, трое перепуганных подростков, жутковато таращивший глаза малыш лет четырёх и истекающий кровью мальчишка на полу.

Лана пнула Куся носком кроссовки. Тот не шелохнулся. Сдох. Ещё бы ему не сдохнуть, его голова размозжена золотым слитком. Лана колотила тварь, пока не заболели руки. Второго койота она знала не настолько хорошо, чтобы дать ему имя. Впрочем, он умер так же, как и Кусь. Слишком увлёкся преследованием добычи и забыл об опасности.

Сконфуженный Патрик стыдливо забился в угол. Один из мальчишек, похожий на сёрфера, казался полной копией пса: таким же обескураженным и растерянным.

– Хороший мальчик, – похвалила Лана, и лабрадор робко стукнул хвостом об пол. – Кто вы такие? – спросила она, глядя на сёрфера.

– Квинн. Меня зовут Квинн.

– А ты кто? – в свою очередь спросила белокурая девочка.

Сначала Лана решила, что она ей не нравится. Девица выглядела точь-в-точь как все эти идеальные красотки, морщившие носики при виде Ланы. С другой стороны, девчонка явно старалась защитить странного малыша, прижимая его к себе. Что же, может быть, она не столь и плоха.

Круглолицый мальчишка с короткими тёмными волосами опустился на колени рядом с раненым и сказал:

– Ребята, дело плохо.

Блондинка бросилась к лежащему, рванула ворот рубахи и вскрикнула:

– Господи, нет!

Кровь толчками вытекала из разорванного горла. Оттеснив девчонку в сторону, Лана прижала ладонь к ране и сказала:

– Он жив. Сейчас я его вылечу.

– Что ты такое говоришь? Как ты его вылечишь? – не успокаивалась блондинка. – Нам нужны бинты, нужен врач. Ты только посмотри, сколько крови.

– Как тебя зовут?

– Астрид. Да какое это имеет значение? Он же… – она запнулась и склонилась пониже. – Ой, кровь останавливается.

– Ага, я уже заметила, – сухо ответила Лана. – Расслабься, с ним всё будет в порядке. Да-а… – она прищурилась, рассматривая мальчишку. – Могу поспорить, он миленький, когда не перемазан по уши в крови. Твой бойфренд?

– Дело вовсе не в этом, – рявкнула Астрид, потом тихо, словно не хотела, чтобы слышали другие, добавила: – Что-то в таком роде.

– Понимаю, звучит дико, но через несколько минут он будет как огурчик, – Лана приподняла ладонь и, убедившись, что рваная рана почти закрылась, прижала вновь. – Только не спрашивайте меня, как я это делаю.

– Ни в коем случае не будем, – прошептал стриженый.

Койоты снаружи продолжали яростно тявкать и долбиться в дверь. Задвижка пока держалась. Для верности Лана подпёрла ручку спинкой кресла и задумалась. Долго дверь не протянет, однако без Вожака, убежавшего на охоту, койоты не сообразят, что нужно делать.

– Его зовут Сэм, – пояснила Астрид. – Это – Эдилио, а это – мой брат Пит. Меня, как я уже сказала, зовут Астрид. Думаю, ты только что спасла нас всех от верной смерти.

Лана кивнула. Уже лучше. Девчонка не выпендривалась и отдавала ей должное.

– Я – Лана. И, да, ребята, койоты так просто от нас не отвяжутся. Следите за дверью.

– Я слежу, – откликнулся Эдилио.

Раненый мальчик открыл глаза и уставился на мёртвых койотов. Потянулся к шее, посмотрел на выпачканные кровью пальцы.

– Жить будешь, – сообщила Лана. – Только я должна залечить всё до конца, придётся тебе ещё немного потерпеть мою руку.

Мальчик с сомнением взглянул на Астрид.

– Она нас спасла, – сказала та. – И ещё – только что залечила рану, из которой минуту назад хлестала кровь.

Сэм позволил Лане прижать ладонь и сипло спросил:

– Кто ты?

– Лана. Лана Арвен Лазар.

– Спасибо тебе.

– Всегда пожалуйста. Не усердствуй особо с благодарностями, мы всё ещё в опасности.

Сэм кивнул и поёжился, когда очередной койот прыгнул на дверь.

– Не понимаю… Эдилио забивает гвозди золотым слитком?!

Эдилио уже разломал койку и теперь приколачивал одну из реек поперёк двери.

– Ну да! Мы с Патриком – богачи, у нас куча золота, – Лана сардонически засмеялась и перешла к ране на плече. – Послушай, мне было бы удобнее, если бы ты снял рубашку.

Сэм попробовал приподняться и поморщился от боли:

– Вряд ли я смогу.

Лана просунула ладонь под рубашку, нащупала кошмарный фарш, в который превратилось плечо.

– Потерпи несколько минут.

– Как ты это делаешь?

– Тут много чего странного происходит.

– Это верно, – кивнул мальчик. – Спасибо, что спасла мне жизнь.

– На здоровье. Но, как я уже говорила, это может быть ненадолго. Считай, они ещё и не начинали приступ. Вот вернётся Вожак, и тогда мало нам не покажется. Они не только сильные, но и умные, знаешь ли.

– У тебя тоже кровь, – заметил Сэм.

– Пустяки, сейчас исправлю. Я уже привыкла ко всяческим ранам, – почти равнодушно отмахнулась она и прижала окровавленную ладонь к своей ноге.

– Кто он, этот вожак? – спросил Сэм.

– Вожак стаи. Я обманула его, заставив привести меня сюда. Надеялась как-нибудь удрать. Ну, или хотя бы поесть по-человечески, а не полузадушенных кроликов. Койоты поумнели, но они всё равно остались собаками. Ребята, а вы-то есть хотите? Я – очень.

Сэм кивнул и неуверенно, словно старик, поднялся на ноги.

– Сейчас себе ногу вылечу и займусь твоими. У нас тут хороший запас еды и воды. По крайней мере, на какое-то время хватит. Вопрос в том, способен ли Вожак придумать, как проникнуть внутрь.

– Ты говоришь о койоте как о человеке, – удивилась Астрид.

– Причём о таком, с которым ты не захочешь повстречаться дважды, – захохотала Лана.

– Но он… он действительно просто койот? Или…

Лана внимательно посмотрела на девочку, только теперь заметив, что лицо у той не только красивое, но и умное.

– Тебе уже что-то известно? – осторожно спросила она.

– Я знаю, что некоторые животные изменились. Мы видели чайку с ястребиными когтями и змею с рудиментарными крыльями.

– Да, я тоже таких видела. Койоты боятся их до судорог, так-то. По-настоящему эти змеи летать не умеют. Гремучки пользуются крыльями, чтобы дальше прыгать. Однажды они спасли мою задницу. Я своими глазами видела, как змеи убивают койотов. Вожак говорит…

– Говорит?! – вскричал Эдилио.

– Я всё вам объясню, но сперва давайте перекусим. Я голодная, жуть, хотя мне недавно любезно предлагали подзаправиться свежатинкой. Консервированный пудинг сейчас – предел моих мечтаний.

Лана взяла банку и торопливо вскрыла её консервным ножом. Потом, не тратя времени на поиски миски или ложки, зачерпнула пудинг прямо рукой, отправила в рот и застыла, смакуя сладость. На её глазах выступили слёзы. Опомнившись, она пробормотала:

– Извините, я успела отвыкнуть от хороших манер. Вам я дам другую банку.

Однако Сэм подковылял к ней и, следуя её примеру, рукой зачерпнул пудинг, пробормотав: «Я тоже считаю, что незачем разводить церемонии», хотя Лана видела, что он немного обескуражен её волчьим поведением. Она решила, что мальчишка ей нравится.

– Слушайте, раз уж вы немного в курсе, вас вряд ли сильно удивят мои слова. Вожак умеет говорить. В смысле, человеческим языком. Вроде говорящей Барби. Он, похоже, мутант или что-то этакое. Наверное, вы считаете меня сумасшедшей.

Она взяла оловянную чашку и зачерпнула ею новую порцию восхитительного, чудесного пудинга. Блондинка… – как её там, Астрид? – открыла банку консервированных фруктов и спросила:

– Лана, тебе что-нибудь известно об УРОДЗ?

– О чём? – Лана даже есть прекратила.

– Ну, так это место прозвали люди, – Астрид смущённо развела руками. – Улица Радиационных Осадков – Детская Зона.

– И что всё это значит?

– Ты видела барьер?

– Ещё бы я его не видела. Я его даже трогала, о чём сразу же пожалела.

– Насколько мы выяснили, – сказал Сэм, – барьер – это круг. Ну, или сфера. Мы полагаем, в центре находится АЭС. Судя по всему, радиус – десять миль, то есть диаметр – двадцать.

– Длина окружности – 62,83 мили, а площадь – 314,159 квадратных миль, – добавила Астрид.

– Именно 159? – эхом откликнулся Квинн из своего угла. – Учти, это очень важно.

– Обычное число π, – сказала Астрид. – Ну, 3,14159265… Ладно, молчу, молчу.

Лана ела и никак не могла наесться.

– Сэм, так ты думаешь, это всё из-за АЭС? – она потянулась за консервированными фруктами.

Он пожал плечами, его лицо сделалось удивлённым. Лана догадалась, что он удивлён отсутствию боли.

– Никто не знает. Просто внезапно все, кому больше четырнадцати лет, исчезли, возник барьер, а люди… и звери…

– То есть, исчезли все взрослые? – Лане потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию. – И куда же они делись?

– Фьють, – и нету, – ответил Квинн. – Пропали. Испарились. Развеялись, как дым. Провалились сквозь землю. Свалили. Короче, их корова языком слизала, и взрослых, и подростков постарше. Остались только дети.

– Ну, что же, дверь я укрепил, насколько это возможно, – объявил Эдилио. – Но у меня нет ничего, кроме гвоздей, и её можно вышибить.

– Может быть, это не они пропали, – возразила Квинну Лана, – а мы.

– Вполне вероятно, – согласилась Астрид. – Хотя с практической точки зрения разница невелика. В определённом смысле, это одно и то же.

Ага, значит, белокурая – «мозг» компании. Лана подумала о её брате. Для малыша он подозрительно тихо себя вёл.

– Мой дедушка исчез прямо из-за руля своего пикапа, – продолжила Лана, вспоминая тот кошмарный день. – Пикап свалился в овраг. Я умирала. Кости переломала, гангрена… А потом я научилась исцелять. Сначала вылечила Патрика, затем себя. Как? Понятия не имею.

Из-за двери вдруг раздался хор возбуждённого тявканья.

– Вожак пожаловал, – догадалась Лана, взяла из раковины кухонный нож Отшельника Джима и, посуровев, повернулась к Сэму. – Если он сюда ворвётся, я проткну ему сердце.

Сэм и Эдилио достали свои ножи. Снаружи донёсся сдавленный дискант с отчётливым собачьим акцентом:

– Человек, выходи.

– Нет! – крикнула Лана.

Койот находился в каких-то дюймах от них.

– Человек, выходи.

– Нет! Нам не страшен серый волк!

– Отлично сказано, – Астрид тихонько хихикнула.

– Человек, выходи. Человек учит Вожака. Человек сказал.

– Вот тебе первый урок, паршивая, вонючая, мерзкая тварь! Никогда не доверяй человеку.

За дверью повисло молчание.

– Мрак, – прорычал Вожак.

– Давай, вали, доложи всё своему хозяину, сидящему в шахте! – Лана хотела добавить, что не боится Мрака, но сердце у неё сжалось от страха, и слова прозвучали бы фальшиво.

– Что ещё за шахта? – спросил Сэм.

– Неважно.

– Тогда почему вы с койотом о ней заговорили? И о каком мраке идёт речь?

– Я не знаю, – Лана помотала головой. – Койоты отвели меня туда. Старый золотой прииск, вот и всё.

– Слушай, ты спасла нас от смерти, – не отставал Сэм. – Однако хотелось бы знать, что тут происходит.

– Сэм, я не знаю, что тут происходит, – Лана стиснула нож, чтобы никто не заметил, как дрожат её пальцы. – В шахте что-то прячется. Вот и всё, что мне известно. Койоты его слушаются и очень боятся.

– А сама ты что-нибудь видела?

– Не уверена. Не помню. И, честно говоря, вспоминать не хочу.

В дверь ударили так, что та затряслась на своих петлях.

– Эдилио, давай-ка поищем ещё гвоздей, – предложил Сэм.

Столовая «Академии Коутс» всегда казалась Джеку жутко неуютным местом. Похоже, дизайнеры из кожи вон лезли, чтобы добиться «красочности» и «воздушности». Высокие окна, высокий потолок, высокие, само собой, арочные двери, отделанные яркой плиткой в испанском стиле.

Длинные, тёмного дерева, массивные столы на шестьдесят человек, которые Джек застал при поступлении в «Академию», позже были заменены двумя десятками менее казённых круглых столиков, в центре которых стояли скульптуры из папье-маше, сделанные учениками.

Дальнюю стену украшала мозаика из разноцветных квадратных картонок. Называлось сие произведение искусства «Дружно вперёд» и представляло собой гигантскую стрелу, нацеленную в потолок.

Чем больше администрация старалась украсить столовую, тем неуютнее та становилась. Аляповато-яркие детали только подчёркивали подавляющие размеры, возраст и несокрушимый официоз помещения.

Панда, чья нога оказалась не сломанной, а только вывихнутой, со скорбно-обиженной миной рухнул в кресло. Диана держалась поодаль, не скрывая своего недовольства происходящим.

– Лезь туда, Эндрю, – скомандовал Кейн, показывая на один из круглых столов напротив мозаичной стены.

– Что значит «лезь»? – удивился Эндрю.

В дверь сунулось несколько ребят.

– Брысь отсюда, – шуганул их Дрейк, и мальчишек как ветром сдуло.

– Эндрю, либо ты сам лезешь на стол, либо я тебя туда зашвырну, – объяснил Кейн.

– Быстро лезь, придурок! – рявкнул Дрейк.

– Я всё равно не понимаю, с чего… – Эндрю встал на стул и перебрался с него на стол.

– Вяжите его. Джек, у тебя всё готово?

Дрейк вытащил из сумки верёвку, привязал одним концом к ножке стола, отмерил шесть футов, отрезал и привязал второй конец к щиколотке Эндрю.

– Чуваки, вы чего? – забеспокоился тот. – Чего это вы делаете?

– Проводим эксперимент, Эндрю.

Джек принялся расставлять софиты и штативы для видеокамер.

– Кейн, чувак, это уже перебор, не надо, а? Ну, чего вы?

– Эндрю, ты сам не понимаешь, как тебе повезло. Я дарую тебе шанс пережить большой дрейф, – одёрнул его Кейн. – Так что кончай ныть.

Тем временем Дрейк привязал вторую ногу Эндрю, запрыгнул на стол и принялся связывать ему руки за спиной.

– Эй! Мои руки должны быть свободны! У меня же сила!

Дрейк оглянулся на Кейна. Тот кивнул. Тогда Дрейк развязал Эндрю руки, посмотрел вверх и забросил верёвку на люстру, – вычурную железную штуковину, которую ученики «Академии» прозвали «Десятым назгулом». Пропустил верёвку под мышками Эндрю и подтянул так, чтобы тот едва касался ногами стола.

– Убедись, что он не может прицелиться в моём направлении, – предупредил Кейн. – Не хочу, чтобы ударная волна посшибала камеры.

Дрейк подвесил каждую руку Эндрю за запястье, и тот стал похожим на солдата, сдающегося в плен.

Джек посмотрел в видоискатель одной из камер и понял, что Эндрю всё равно может выйти из кадра, начав дёргаться. Ему было жаль Эндрю, но если видео не получится…

– Э-э-э, – нехотя протянул Джек, – так он может сместиться вправо или влево.

Дрейк привязал к шее Эндрю четыре верёвки, а их концы – к четырём столам. Теперь несчастный мог сдвинуться не больше чем на фут.

– Сколько времени? – спросил Кейн.

– Ещё десять минут, – ответил Джек, сверившись с КПК, и занялся техникой.

На расставленных штативах были три видеокамеры и один фотоаппарат с моторизованным слайдером. Два софита – направлены на Эндрю. Последний превратился в настоящую кинозвезду.

– Я не хочу умирать, – произнёс Эндрю.

– Я тоже, – согласился Кейн. – Вот почему я надеюсь, что ты победишь.

– Буду, типа, первым, да?

– Первее некуда.

– Всё это ужасно несправедливо, – Эндрю шмыгнул носом, из глаз потекли слёзы.

Джек отрегулировал объективы так, чтобы захватить в кадр всего Эндрю, и объявил:

– Осталось пять минут. Я начинаю видеосъёмку.

– Ты, Джек, лучше делай своё дело, а не языком болтай, – бросил Кейн.

– Может, ты мне поможешь, а? – взмолился Эндрю. – Кейн, у тебя же четвёрка, если мы разом приложим свои силы, ну, ты понимаешь, о чём я…

Ему никто не ответил.

– Я боюсь! – простонал Эндрю и разревелся. – Я не знаю, что со мной будет.

– Вдруг ты проснёшься за барьером УРОДЗ? – впервые подал голос Панда.

– А вдруг ты проснёшься в аду? – фыркнула Диана. – Где тебе, кстати, самое место.

– Мне надо помолиться, – осенило Эндрю.

– «Боженька, прости меня за то, что я – подлец и заставил людей голодать?» – подсказала Диана.

– Одна минута, – тихо произнёс Джек.

Он тоже дёргался, потому что не знал, когда именно надо включить фотоаппарат. Что если свидетельство о рождении Эндрю неточно? С Бенно, например, они ошиблись на несколько дней. Вот и Эндрю мог исчезнуть раньше.

– Иисус, прости меня за всё плохое, что я натворил, и отправь меня к маме, я очень по ней скучаю. Пожалуйста, оставь меня в живых, ведь я ещё маленький, ладно? Во имя Иисуса, аминь.

– Десять секунд, – Джек включил фотоаппарат.

От воздетых рук Эндрю по комнате пронёсся акустический удар. Волны корёжащего всё на своём пути звука раскалывали штукатурку. Джек в ужасе прикрыл уши, оцепенело глядя на происходящее.

– Время! – закричал он, пытаясь перекрыть грохот.

С потолка градом посыпались куски штукатурки. Лампочки в люстре лопнули, осев метелью стеклянной пыли.

– Плюс десять секунд! – завопил Джек.

Эндрю продолжал стоять с поднятыми руками, крича, плача и, вероятно, начиная обретать надежду.

– Плюс двадцать секунд! – продолжал отсчитывать Джек.

– Так держать, Эндрю! – с жаром завопил Кейн, вскочив на ноги, видимо тоже уверовав в то, что исчезновение можно преодолеть.

Трещины на потолке углубились, грозя обрушением. Звуковой шторм внезапно прекратился. Обессиленный Эндрю стоял на столе.

– Господи, благодарю тебя… – произнёс он и исчез.

В воздухе болтались пустые верёвки.

Никто не произнёс ни слова.

Джек нажал перемотку на высокоскоростной видеокамере, вернулся на десять секунд назад и принялся покадрово просматривать запись на маленьком жидкокристаллическом экранчике.

– Ну что же, – проговорила Диана, – гипотезу, будто одарённые не исчезают, можно считать проверенной.

– Он исчез после того, как прекратил пользоваться силой, – возразил Кейн.

– Он исчез через десять секунд после того, как прекратил пользоваться силой, – уточнила Диана. – Свидетельствам о рождении вряд ли стоит доверять на сто процентов. Медсёстры вполне могут ошибиться минут на пять в ту или иную сторону. И хорошо если только на пять, а не на все тридцать пять.

– Джек, ты что-нибудь заснял? – с досадой спросил Кейн.

Джек продолжал кадр за кадром проглядывать видео. Вот акустический удар, вот Эндрю – стихший, обессиленный, с нервной кривой улыбкой на губах. Эндрю открывает рот, произносит свою молитву, кадр за кадром, звук за звуком, а затем…

– Это надо посмотреть на большом экране, – сказал Джек.

Они перенесли камеры в компьютерный класс, оставив штативы и софиты в столовой. В классе имелся тридцатишестидюймовый монитор с высоким разрешением. Джек, не тратя время на скачивание, подключил камеру прямо к нему и запустил ролик. Кейн, Дрейк и Диана сгрудились за его спиной, на их жадные лица падал синий свет. Прихромал Панда и плюхнулся на стул.

– Вот сейчас, – пояснил Джек. – Смотрите, что сейчас будет.

Он опять пролистал кадр за кадром.

– И что? – спросила Диана.

– Он улыбается. Видишь? Он что-то увидел. А самое странное, я бы даже сказал, невозможное, в том, что кадр длится, положим, одну тридцатую секунды, между тем, этого хватило Эндрю, чтобы сменить выражение лица. С такого… – Джек вернулся на один кадр назад, – …на такое. И заметьте, он успел ещё и голову повернуть. А здесь верёвки соскальзывают с его рук. Ещё три кадра, – и он исчезает.

– И что всё это значит? – в голосе Кейна прорезались умоляющие нотки.

– Сначала мне нужно посмотреть записи с других камер, – ушёл от ответа Джек.

Из двух оставшихся видеокамер лишь одна зафиксировала исторический момент: размытую фигуру Эндрю с внезапно изменившейся позой. На этом кадре руки Эндрю так же были раскинуты, а верёвки уже спали.

– Он словно обнять кого-то хочет, – заметила Диана.

Джек сомневался, что от фотоаппарата будет какой-либо толк, но всё равно подсоединил его и нашёл нужное место. Когда фотография загрузилась, все непроизвольно ахнули.

Эндрю получился совершенно отчётливо: улыбающийся, счастливый, тянущий руки к чему-то, что напоминало отражение зелёной вспышки, в то время как свет софитов был белым.

– Увеличь-ка это зелёное пятно, – попросил Кейн.

– Будет проблема с глубиной резкости, – пояснил Джек. – Сейчас попробую что-нибудь сделать.

Ему пришлось немного повозиться, проведя несколько последовательных операций, прежде чем удалось сфокусироваться на зелёном облаке. Теперь оно выглядело как дыра, окружённая острыми иглами.

– Что это за пакость? – удивился Дрейк.

– Выглядит как… – Джек запнулся. – Не знаю, но оно не кажется тем, с чем хотелось бы пообниматься.

– Для Эндрю оно могло выглядеть иначе, – сказала Диана.

– И эта штуковина каким-то образом изменила его время, – вслух подумал Джек. – Для Эндрю всё длилось несколько дольше, чем для нас. Может, десять секунд или даже десять минут. Мы же только моргнуть успели. Нам крупно повезло, что фотоаппарат это заснял.

– Ну-ну, Джек, не прибедняйся, – Кейн похлопал его по плечу, несказанно удивив Джека.

– Эндрю не просто исчез, – сказала Диана. – Он что-то увидел и устремился туда. Зелёная дрянь, кажущаяся нам жутким чудовищем, ему могла представиться чем-то иным.

– Чем, например?

– Тем, что он отчаянно хотел увидеть. Могу предположить, – его родной мамочкой.

– Получается, исчезновение – это не то, чем оно кажется, – подал голос Дрейк.

– Это обманка. Фокус. Фальшивка, – ответил Кейн.

– Соблазн, – добавила Диана. – Вроде тех плотоядных растений, которые привлекают жучков запахом и яркими цветами, а потом… – она захлопнула сложенные лодочками ладони вокруг воображаемого жука.

Кейн, заворожённо глядя на фотографию, мечтательным голосом произнёс:

– Интересно, можно ли отказаться? Вот в чём вопрос. Можем ли мы сказать «нет» аромату цветка? Сказать «нет» и… остаться?

– Окей, с тоской по мамочке мне всё ясно, – буркнул Дрейк. – Меня больше другое волнует. Что это за дрянь с зубами, а?

Глава 33. 88 часов, 74 минуты

КОЙОТЫ ДО УТРА скреблись в дверь. Сэм, Квинн и Эдилио укрепили её всем, чем только можно было. Оставалось надеяться, что какое-то время она продержится.

– Они по-прежнему снаружи, – сказал Сэм.

– А мы по-прежнему внутри, – заметила Лана.

– Сэм, как думаешь, ты сможешь… ну, в случае чего? – спросила Астрид.

– Понятия не имею, – признался он. – Не исключено. Чтобы проверить, мне надо выйти. Конечно, если получится, тогда всё отлично. А вот если нет…

– Кому ещё пудинга? – спросил Квинн, пытаясь разрядить атмосферу.

– Лучше пока оставаться здесь, – высказала своё мнение Астрид. – Они не смогут пролезать в дверь все разом, им придётся протискиваться по очереди. Ведь так тебе будет легче, Сэм?

– Ага, отчасти. Квинн, положи мне ещё пудинга, – он протянул свою оловянную кружку.

Через несколько часов койоты устали ломиться в дверь, и оказавшиеся в ловушке пленники смогли поспать. Спали попеременно, оставляя двоих дежурных.

Небо посветлело, став перламутрово-серым. Видно было плоховато, однако Эдилио сумел отыскать в стене дырку от выпавшего сучка, через которую был виден двор.

– Их там около сотни, – доложил он.

Лана, закончив зашивать очередную прореху на шортах, встала, оглядела себя и сказала:

– Следовательно, собралось несколько стай.

– Откуда тебе это известно? – Астрид зевнула и сонно потёрла глаза.

– Я успела кое-что узнать о койотах. Если мы видим сотню, значит, на самом деле их тут собралось по меньшей мере две сотни. Остальные где-нибудь охотятся. Койоты охотятся день и ночь, – она опять села и вновь принялась за шитьё. – Они чего-то ждут.

– Но чего?

– Я не слышу Вожака. Наверное, смылся куда-то. Вероятно, они ждут его возвращения.

– Рано или поздно им надоест нас стеречь, разве нет? – предположила Астрид.

– Нормальным койотам надоело бы. Этим – вряд ли, – покачала головой Лана.

Где-то раз в час Сэм или Эдилио проверяли двор, но койоты оставались на месте.

Вдруг снаружи донеслось дружное радостное тявканье. Патрик вскочил и зарычал. Лана зажгла фонарик, Сэм метнулся к «глазку».

– У них огонь! – воскликнул Сэм.

Лана отпихнула его в сторону и приникла к отверстию.

– Вожак пожаловал, – сообщила она. – У него в пасти – горящая палка.

– Это не палка, – поправил Сэм. – Это факел. Такое в пустыне не найдёшь. Смотри, он пылает только с одного конца, палка уже давно бы сгорела. Нужен был кто-то с руками, чтобы соорудить эту штуку и всучить койоту.

– Мрак, – выдохнула Лана.

– Наша хижина вспыхнет как спичечный коробок, – сказал Сэм.

– Я не хочу сгореть заживо, – крикнула она. – Мы должны выйти и попробовать договориться с Вожаком.

– Ты же сама сказала, он убьёт нас, – напомнила Астрид, прикрывая ладонями уши Пита.

– Я нужна им живой, они хотят, чтобы я научила их хитростям человека, так приказал Мрак. Им нужна я, а не моя смерть.

– Ну, попытайся, – предложил Сэм.

– Вожак! – закричала Лана. – Вожак!

– Он тебя не услышит.

– Он – койот. Он слышит мышь, шебуршащую в своей норке за пятьдесят футов от него, – фыркнула Лана и возвысила голос до визга. – Вожак, Вожак! Я сделаю всё, как ты хочешь!

– Он у двери, – прошептал Сэм, посмотрев в «глазок».

– Вожак, не надо, – взмолилась Лана.

– Остальные уходят.

– О, господи!

– Дым, – вскрикнул Эдилио, указывая лучом фонарика на щель у порога.

Лана, схватив золотой слиток, принялась колотить по доскам, которыми они забили дверь. Эдилио вцепился в её руки.

– Ты чего? Заживо сгореть хочешь? – рявкнула она, и Эдилио отошёл. – Мы выходим! Выходим!

Отодрать доски оказалось не легче, чем прибить. Из-под двери показался жёлтый язычок. Сэм отшатнулся от своего наблюдательного поста:

– Огонь!

– Я не хочу сгореть, – простонала Лана.

– Убивает не огонь, убивает дым, – прошептал Сэм, обернувшись к Астрид. – Должен же быть какой-то выход.

– Тебе он известен, – ответила она.

В щели и швы задней стены хижины уже пробивалось пламя. Лана продолжала колотиться в дверь. Под стропилами начал собираться дым. Хижина занялась почти мгновенно. Жар быстро становился невыносимым.

– Помогайте! – крикнула Лана. – Мы должны выйти отсюда.

Эдилио подскочил к двери и тоже взялся за доску. Сэм склонился к Астрид, обнимавшей Пита, и поцеловал её в губы:

– Не дай мне превратиться в Кейна.

– Я присмотрю за тобой, – ответила она.

– Договорились. Ребята, отойдите от двери, – скомандовал Сэм, но Лана с Эдилио его не услышали, в хижине стало слишком шумно.

Пришлось вырвать из руки девочки золотой слиток.

– Ты чего?! – завизжала та.

– С помощью своей силы ты спасла меня от смерти. Настала моя очередь.

Лана, Эдилио и Квинн отпрянули от двери.

Сэм зажмурился. Гнев – это просто. У Сэма имелась масса поводов для гнева. Однако по какой-то неведомой причине ему не удавалось представить ни Вожака, ни даже Кейна. Почему-то перед глазами вставал образ матери.

Это было глупо, неправильно, несправедливо. Жестоко, в конце концов. Тем не менее, Сэм ничего не мог с собой поделать: пытаясь вызвать в себе гнев, он видел мать.

– Я не нарочно, – прошептал он воображаемой матери и вскинул руки с растопыренными пальцами.

Прогоревшая дверь вдруг распахнулась. Пламя и густой, удушающий дым были повсюду. И в это пекло, в эту огненную круговерть, прыгнул койот размером с немецкого дога. «Теперь будет полегче», – мелькнула у Сэма мысль.

С кончиков пальцев сорвался сноп белого с зеленцой света, и койот рухнул на пол. В его теле была прожжена дыра дюймов в восемь. Новый разряд, словно тысяча разом сработавших фотовспышек, – и передняя стена хижины взорвалась.

Неожиданно образовавшийся вакуум отчасти поглотил пламя, и пленники получили передышку. Сэм схватил Астрид за руку, та, в свою очередь, – потянула за собой Пита. Остальные, стряхнув оцепенение, бросились за ними.

Они выскочили из хижины, а им навстречу повалили койоты: опасная, зубастая волна с холодными, целеустремлёнными глазами.

Сэм выпустил ладонь Астрид, поднял руки, и вновь полыхнул свет. Десяток подожжённых койотов либо свалились замертво, либо с визгом кинулись бежать, как рассыпавшиеся в предрассветной мгле искры.

– Вожак! – предостерегла Лана хриплым от клубящегося вокруг дыма голосом.

Девочка опиралась на руку Эдилио. Они уже покинули горящую хижину, но ещё не добрались до газона. Крыша лачуги обрушилась, стены сложились, и вся она превратилась в костёр. Рыжий свет падал на сотню жадных, непроницаемых собачьих морд с белеющими зубами и сверкающими глазами.

Вперёд вышел Вожак и встал напротив Сэма. Шерсть – дыбом, во взгляде – ни капли страха. Койот громко тявкнул, и вся стая, как единое существо, яростно ринулась на приступ.

Сэм поднял руки над головой. Ударили лучи ослепительного, зеленовато-белого света. Шерсть койотов, шедших первыми, загорелась, и они кинулись наутёк, в ужасе расталкивая своих братьев и сестёр, сея меж ними панику. Стая развернулась и бросилась врассыпную. Вожак мигом утратил своё бесстрашие, ему оставалось лишь бежать в хвосте своей разбитой армии. От тлеющей шерсти койотов запылал сухой кустарник.

Сэм уронил руки. Астрид подбежала к нему.

– Ну, ты даёшь, парень, – благоговейно пробормотал Квинн.

– Думаю, они не вернутся, – сказал Сэм.

– Куда теперь, старик? – спросил Эдилио.

Вокруг лежала пустыня, совершенно чёрная на фоне горящей хижины. Сэму хотелось плакать. Прежде он понятия не имел, что в его сердце столько злобы. Ему сделалось противно. Ведь мама старалась ради него, он не должен ни в чём её винить. К горлу подступила тошнота.

Астрид, поняв, что он не может заговорить, сказала:

– Мы же возвращались в Пердидо-Бич, так? Вот и пойдём туда, посмотрим, что можно исправить.

– Ага, а Кейн просто отойдёт в сторонку, – хмыкнул Квинн. – Мол, нет проблем, расслабьтесь, чуваки.

– Я и не говорю, что всё пойдёт как по маслу, – возмутилась Астрид. – Нас ждёт драка.

– Нет, – покачал головой Эдилио. – Не драка. Война.

– Скоро рассвет. Тогда и разглядим, – сказал Дрейк.

– Что ты собрался там разглядывать? – взвизгнул Панда. – Вокруг голая пустыня.

– Кейн утверждает, что они, скорее всего, пойдут вдоль барьера, чтобы не заблудиться.

– То есть, он считает, что Сэм вернётся? – боязливо уточнил Панда.

Он всё ещё распускал сопли из-за вывихнутой лодыжки, и толку от него было чуть, поэтому Дрейк прихватил двоих из «Академии». Один – толстый китайчонок по прозвищу Пузан, из мелкой шпаны, с какой Дрейк обычно дела не имел. Пузан безумолку болтал, хвастаясь концертами, на которых побывал, и «звёздами», с которыми встречался. Его отец работал импресарио в Голливуде. Если, конечно, Голливуд до сих пор существовал.

Второй была худенькая чернокожая девчонка по имени Луиза, умевшая водить машину. Панда сесть за руль не мог, пришлось взять её.

После исчезновения Эндрю Кейн, Диана и их шизанутый ботан Джек отправились разбираться с Фредерико и восстанавливать контроль над школой. Дрейка же послали на поиски Сэма.

И ему сильно не понравилось это задание. Хотелось спать, а вокруг была сплошная пустыня, тёмная, хоть глаз выколи. Ну, и как тут искать Сэма, даже если он топает вдоль барьера? Однако когда Дрейк спросил об этом Кейна, тот ответил:

– Дорога уходит вверх, на самый Загривок. Помнишь, школьную экскурсию на эту гору? Оттуда будет всё, как на ладони.

И вот, несмотря на мрак и то, что Луиза была далеко не таким аккуратным шофёром, как Панда, под нытьё самого Панды и трескотню Пузана, они одолели горную дорогу и остановились на смотровой площадке.

Из долины доносился вой койотов. Пузан принялся распинаться о встрече с Кристиной Агилерой, и Дрейк пригрозил дать ему в лоб, если он немедленно не заткнётся. Внутри у него всё кипело от злости. Застрял тут, у чёрта на рогах вместе с идиотами. Ни еды, ни лимонада, только бутылка воды.

– Так что всё-таки случилось с Эндрю? – спросила Луиза, улучив редкую паузу в нескончаемом монологе Пузана.

– Исчез, – ответил Панда. – Как сквозь землю провалился.

– Мне всего тринадцать, – сообщила Луиза, хотя всем было плевать. – Наверняка за полтора года кто-нибудь придёт нам на помощь, правда?

– Лучше бы поскорее, – растягивая слова проговорил Дрейк. – У меня лишь месяц в запасе.

– А я – июньский, – встрял Пузан. – Знаешь, я кто? Рак.

– Это точно, – буркнул Дрейк.

– По гороскопу, – добавил Пузан. – Его рисуют как краба.

– Мне надо пройтись, – сказал Дрейк, вылез из внедорожника и подошёл к перилам, ограждающим смотровую площадку.

Тут-то он и увидел нечто, напомнившее горящую спичку. На таком расстоянии трудно было разглядеть.

– Пузан! Бинокль!

Толстяк торопливо принёс требуемое. Дрейк пристально следил за мерцающей точкой, зигзагами передвигающейся далеко внизу.

– Знаешь, на что похож вид отсюда? На Голливуд-Хиллз, – сказал Пузан. – Ну, на Малхолланд-драйв, где живут всякие знаменитые актёры и прочие шишки. Однажды я побывал в доме у одного такого. Режиссёр, интересы которого представлял мой папа, понял? И…

Дрейк вырвал у Пузана бинокль и попытался рассмотреть огонёк. Это оказалось непросто. Едва удавалось его поймать, он тут же выходил из поля зрения. Даже если получалось следовать за ним несколько секунд, ничего было не рассмотреть, кроме оранжевого пламени, мечущегося в безликой пустоте. Однако двигался он слишком быстро, так что вряд ли его нёс человек, даже бегущий.

Вдруг точка остановилась. Дрейк увидел, что пламя разгорается. Вглядевшись во всё разливающееся сияние, он различил какой-то сарай или дом. Приковылял Панда. Дрейк передал ему бинокль.

– Что думаешь?

Панда приложил бинокль к глазам, и в ту секунду полыхнула вспышка света. Завопив, он отдёрнул бинокль. От второй вспышки, ещё более яркой, чем первая, по пустыне во все стороны рассыпались искры, разгоняя предутренний сумрак.

– По-моему, какой-то дом… – Панда вновь посмотрел в бинокль. – Рядом – башня, а вокруг… собаки, что ли.

Полыхнуло третий раз, рассылая окрест мятущиеся искры.

– Чёрт-те что, – сказал Панда.

– Да нет, – проговорил Дрейк, – похоже, мы нашли пропажу.

– То есть, там тот пацан, которого нас отправили ловить? – испуганно спросил Пузан. – Вот это силища у него! Точь-в-точь как в одном фильме, который…

– Нет, Пузан. Вот – силища, – Дрейк выдернул из-за пояса пистолет. – И у меня она есть.

Пузан даже заткнулся на несколько секунд.

– Огонь разгорается, – заметила Луиза. – Он перекинулся на сухую траву и кусты.

Дрейк тоже обратил на это внимание. Оглянулся на дорогу, пытаясь вспомнить карту.

– Школа там, в той стороне. Барьер проходит вот здесь, – он повёл рукой. – Ветра нет, и огонь поползёт вверх по холму. Следовательно, они побегут сюда, к «Академии», и пройдут прямо под нами.

– И что ты собираешься делать? Будешь в них стрелять? – заинтересовался Пузан, с охотничьим азартом и страхом одновременно.

– Отличная идея, стрелять из пистолетика по людям, бегущим в трёх тысячах футах внизу, – саркастически скривился Дрейк. – Дебил.

– Так что же нам делать? – спросил Панда. – Неудивительно, что Кейн боится этого парня. Кем надо быть, чтобы устроить такое светопреставление?

– Держу пари, у него четвёрка, – предположил Пузан. – Я-то видел в деле и Бенно, и Эндрю с Фредерико. Они даже близко не дотягивали. Думаете, он может одолеть Кейна?

Дрейк с размаху ударил Пузана по губам тыльной стороной ладони. Тот пошатнулся, и Дрейк двинул его в пах. Пузан скорчился в три погибели и, упав на колени, простонал:

– Ты чего? Что я тебе сделал?

– Мне осточертела твоя болтовня, – рявкнул Дрейк. – Обрыдли все эти дерьмовые «силы». Видел, что случилось с уродами в школе? Как думаешь, кто одержал верх над чертовыми мутантами с так называемыми «силами»? Над всеми этими «зажигалками», телекинетиками и телепатами? Кто взял их тёпленькими, пока они дрыхли, набил им морду и залил цементом волшебные ручки?

– Ты, Дрейк, – примирительно произнёс Панда. – Ты один сделал их всех.

– Вот именно. Причём, у меня даже оружия не было. Главное, не то, у кого сила. Главное, – не бояться. И делать своё дело.

Пузан с помощью Панды поднялся на ноги.

– Вам, червяки, надо бояться не Сэма Темпла и даже не Кейна, а меня, – добавил Дрейк. – Мистер Лазер, топающий где-то внизу, не сможет сразиться с Кейном. Я разберусь с ним прежде, чем ему выпадет такой шанс.

Глава 34. 87 часов, 46 минут

ТЕПЕРЬ ИХ было шестеро. Сэм, Эдилио, Квинн, Лана, Астрид и малыш Пит. Обследование всего периметра барьера пришлось отложить. На склон холма будто накинули огненное, жёлто-оранжевое лоскутное одеяло. Путь на север был отрезан, оставалось двигаться на юг.

Занялась заря, её хмурая серость обесцвечивала все краски, поблёкли даже яркие сполохи пожара.

Теперь они могли видеть, куда ступают, но всё равно спотыкались: от усталости ноги налились свинцом. Малыш Пит упал, не издав ни звука, они бы и потеряли его, если бы Астрид вовремя не хватилась брата. После этого происшествия, Эдилио и Сэм по очереди несли Пити на закорках, что ещё больше замедлило их продвижение.

Пит умудрился при этом даже поспать часа два, а проснувшись, потопал куда глаза глядят. Остальным, несмотря на то, что они валились с ног от изнеможения, пришлось идти за ним. Они настолько вымотались, что не было сил убеждать Пити или подправлять его маршрут. Впрочем, он шёл примерно в правильном направлении.

– Надо бы передохнуть, – сказал наконец Эдилио. – Девочки устали.

– Я лично не устала, – возразила Лана. – Мне пришлось хорошенько побегать с койотами. Идти с вами, ребята, всё равно что стоять на месте.

– Верно, я ужё спёкся, – согласился Сэм и сел то ли у высокого куста, то ли низкорослого деревца.

– Пити, вернись! – крикнула Астрид. – Привал!

Малыш остановился, но назад не повернул. Пришлось Астрид самой ковылять за ним, морщась от боли при каждом шаге.

– Сэм! Скорее сюда! – вдруг закричала она.

Сэм, секунду назад думавший, что вымотан до полусмерти, сумел как-то подняться. Подойдя к Питу и стоявшей на коленах Астрид, он увидел на земле девочку. Одежда – в беспорядке, волосы спутаны. Азиатка, не сказать чтобы красивая, но симпатичная. И очень худая, кожа да кости. Однако первое, что бросалось в глаза, был цементный блок, в котором скрывались её кисти.

Астрид торопливо перекрестилась и прижала пальцы к шее девочки.

– Лана!

Та подошла, взглянула на их находку и сказала:

– Я не вижу на теле ран. По-моему, девчонка просто оголодала или вроде того.

– Откуда она здесь взялась? – удивился Эдилио. – И кто сотворил такое с её руками?

– Я не могу исцелить голод, – вздохнула Лана. – Пыталась, пока бегала с койотами, но не сработало.

Эдилио отвинтил крышку с бутылки, опустился на колени и бережно влил несколько капель воды в рот девочки.

– Смотрите, она пьёт.

Он отломил крошечный кусочек от энергетического батончика и аккуратно положил девочке в рот. Миг спустя её челюсти задвигались. Она жевала.

– Там наверху проходит грунтовка, – сказал Сэм. – По крайней мере, мне так кажется.

– Похоже, кто-то привёз её сюда и бросил умирать, – предположила Астрид.

– Видите след? – Сэм показал на полосу в пыли. – Она пыталась тащить этот блок.

– Происходит что-то очень нехорошее, – сердито проворчал Эдилио. – Какая гнусная тварь способна на подобное зло?

Малыш Пит в упор смотрел на девочку.

– Странно, – заметила Астрид, – обычно он на людей так не смотрит.

– Наверное, даже его проняло, – предположил Эдилио.

– Нет, – задумчиво протянула она. – Пити вообще мало обращает внимания на окружающих. Они для него не существуют. Однажды я порезала руку ножом. Сильно порезала. Кровь так и хлестала, но Пит даже глазом не моргнул. А ведь считается, что ближе меня у него никого нет.

– Сэм, а ты не можешь, ну… сжечь, что ли, этот цемент? – спросила Лана.

– Нет. Тут нужна ювелирная точность.

– Я вообще не представляю, что тут можно сделать, – сказал Эдилио, скармливая своей подопечной ещё один кусочек батончика. – Если попробовать сбить цемент кувалдой или молотком и долотом, ей будет очень больно. Так недолго и кости переломать.

– И всё же, кто это с ней сотворил? – недоумевала Лана.

– На ней форма «Академии Коутс», – ответила Астрид. – Судя по всему, мы недалеко от интерната.

– Тс-с! – вдруг шикнула Лана. – Я что-то слышу.

Все инстинктивно припали к земле. В тишине пустыни отчётливо раздавался гул двигателя. Похоже, автомобиль двигался рывками: то глох, то опять взрёвывал.

– Идёмте, надо выяснить, кто это, – сказал Сэм.

– А как быть с ней? – спросил Эдилио. – Я мог бы её понести, но этот цемент…

– Ты бери блок, а я – девочку, – ответил Сэм.

– Господи, ну и тяжесть, – охнул Эдилио, поднимая цементный блок. – Что за pendejo[2] это придумал? Не человек, а чудовище какое-то.

Машина оказалась внедорожником. За рулём, насколько мог различить Сэм, сидел мальчишка, больше никого не было.

– Ой, я его узнала! – Астрид замахала руками, машина резко затормозила. – Джек-Компьютер? – она склонилась к открытому окну.

Сэм несколько раз встречал этого технического гения в городе, хотя никогда прежде с ним не разговаривал.

– Привет, – сказал мальчик. – Боже, вы нашли Тейлор? Я как раз её искал.

– Ты её искал?

– Ну да. Она нездорова. С головой, что называется, не в порядке. Тейлор часто уходила из школы, вот я и отправился на поиски и…

Только тут Сэм понял, что это – ловушка. К сожалению, слишком поздно.

Из-за третьего сиденья поднялся Дрейк, направив пистолет в голову Астрид. Но смотрел он при этом только на Сэма.

– Даже не думай, Сэмми. Как быстро бы ты не двигался, я успею нажать на спусковой крючок.

– Окей, окей! – Сэм поднял руки в знак того, что сдаётся.

– Нет-нет, Сэмми-бой, я знаю о твоей силе. Опусти лапы.

– Я должен помочь нести эту девочку, – возразил Сэм.

– Никто никого и никуда не понесёт. Тейлор – конец.

– Мы её не бросим, – сказала Астрид.

– Решения принимает тот, у кого оружие, – ухмыльнулся Дрейк. – На твоём месте, Астрид, я бы не выпендривался. Кейну хотелось бы сохранить жизнь тебе и твоему братцу. Предупреждаю, если вы оба исчезните, я пристрелю Сэма.

– Дрейк, ты параноик, – проговорила Астрид.

– Ух ты, какие словечки мы знаем! Так вот почему тебя называют Астрид-Гений. А я знаю другое слово, тоже хорошее. Отсталый.

Астрид дёрнулась, словно от удара.

– «Мой брат – отсталый», – кривляясь, произнёс Дрейк. – Эх, надо было хоть на телефон записать. Ладно, забирайтесь в машину. По одному. И чтобы без выкрутасов.

– Без Тейлор мы не поедем, – решительно заявил Сэм.

– Вот именно! – поддержал его Эдилио.

– Ну, хорошо, хорошо, – Дрейк театрально вздохнул. – Свалите её на переднее сиденье, рядом с Джеком.

Сделать это оказалось не так-то просто. Девочка ещё жила, но сознание у неё было помрачено, к тому же она сильно ослабела, чтобы двигаться самостоятельно.

На лице Квинна Сэм видел застывшую маску ужаса и нерешительности. Интересно, останется ли он верен ему или опять переметнётся к Дрейку? Квинн стоял с побелевшим лицом и широко раскрытыми глазами, губы у него дрожали, взгляд судорожно метался в поисках решения.

– Всё будет в порядке, Квинн, – шепнул другу Сэм, однако тот, похоже, его не услышал.

– А я-то думала, что ты ещё не совсем пропащий, Джек, – сказала Астрид, забираясь на сиденье позади него.

– Не-а, – фыркнул Дрейк, – Джек – это просто инструмент, вроде отвёртки или плоскогубцев. Своей воли у него нет.

Малыш Пит и Лана сели на среднее сиденье рядом с Астрид, Сэм с Эдилио – на заднее. Дрейк приставил ствол пистолета к виску Эдилио.

– Конфликт у нас с тобой, Дрейк. Остальные тут ни при чём, – напомнил Сэм.

– Если на кону будет стоять только твоя жизнь, ты можешь и рискнуть. Жизнь своего ручного мексикашки или, там, подружки ты под удар не поставишь.

Автомобиль дёргался и вилял, то и дело съезжая с дороги на обочину. Однако аварию, на что втайне надеялся Сэм, Джек так и не устроил, благополучно довезя их всех до «Академии».

Сэм побывал в интернате лишь однажды, когда мама взяла его с собой, чтобы показать, где работает. Мрачное старинное здание теперь выглядело как после артиллерийского обстрела. Окно в одной из комнат второго этажа было выбито, парадная дверь – взорвана.

– Прямо район боевых действий, – присвистнул Эдилио.

– УРОДЗ и есть район боевых действий, – хмуро ответил Дрейк.

От вида школы Сэма накрыло волной грустных воспоминаний. Мама притворялась, что ей нравится её работа, а сама «Академия» – чудесное место. Но даже Сэму было понятно, что ей приходилось работать здесь только потому, что он разрушил её брак. В сердце шевельнулись остатки гнева на мать. Детское, стыдное и несправедливое чувство. Ещё и неуместное, к тому же.

Как там сказал Эдилио? Cabeza de turco? Козёл отпущения. Сэму требовался кто-то, кого можно было обвинить во всех грехах, а винить в семейных неудачах мать он начал задолго до возникновения УРОДЗ. Впрочем, Кейну, должно быть, ещё хуже. Сэма мать оставила при себе, а от него – отказалась.

Машину встречали Панда и двое незнакомых Сэму мальчишек с бейсбольными битами.

– Я хочу видеть Кейна, – сказал Сэм, вылезая наружу.

– Не сомневаюсь, – ответил Дрейк. – Однако сперва нам нужно кое-что уладить. Стройтесь в шеренгу и маршируйте за угол.

– Передай Кейну, что здесь его брат, – продолжал настаивать Сэм.

– Ты будешь иметь дело не с Кейном, а со мной, Сэмми. А я с удовольствием всажу в тебя пулю. Я лучше всех вас пристрелю, ясно? Так что не зли меня.

Пришлось подчиниться. Зайдя за угол, они оказались на просторной площадке с небольшой сценой, построенной в виде беседки. К её низким перилам были привязаны около двух десятков детей. Их привязали как лошадей, за шеи, так, чтобы они не могли отойти дальше, чем на несколько шагов. Руки им оттягивали цементные блоки. Глаза запали, щёки ввалились.

Астрид выругалась. Сэму и в голову не приходило, что она знает такие слова.

– Затейливо, – ухмыльнулся Дрейк. – Да ещё в присутствии Питиота, ай-яй-яй.

Перед каждым из пленников стоял поднос. Некоторые ещё слизывали, словно собаки, последние крошки еды.

– Наша коллекция уродов, – гордо произнёс Дрейк, поводя рукой жестом конферансье.

Три мальчика перемешивали короткими лопатами в ржавой тачке чавкающий цемент. Они добавили туда гравия, так что смесь походила на густой соус.

– Нет! – крикнула Лана, пятясь назад, но один из интернатских ударил её битой под коленки, и она упала.

– Надо же куда-то девать бесполезных уродов. Нельзя, чтобы вы шастали, где ни попадя, – продолжил Дрейк и, заметив, как напрягся Сэм, прицелился в голову Астрид. – Давай, Сэмми. Подними руку, и мы воочию увидим, каковы они, гениальные мозги.

– Эй, чувак, у меня-то никаких сил нет, – торопливо сказал Квинн.

– Это безумие, Дрейк. Ты сам безумен, – сказала Астрид. – Даже не буду пытаться тебя урезонить, потому что ты болен, твой разум безнадёжно помутился.

– Заткнись! – рявкнул Дрейк. – Окей, Сэм. Ты – первый. Всё очень просто, как видишь. Суёшь свои лапы в цемент, и – вуаля, твоей силе конец.

– Сэм – урод, а я – нет, – ныл Квинн. – У меня нет волшебной силы, я нормальный.

Сэм на подгибающихся ногах подошёл к тачке. Ребятам, перемешивающим цемент, похоже, не нравилось их занятие, но обольщаться не стоило: они сделают всё, что им прикажут.

В земле была выкопана яма в фут длиной, полфута шириной и примерно восемь дюймов глубиной. Туда плюхнули лопату раствора, заполнив яму на треть.

– Суй туда свои ручки, Сэм, – скомандовал Дрейк. – Быстро, или я прихлопну гения.

Сэм опустил кулаки в яму. Один из мальчишек вывалил сверху лопату раствора, разровнял шпателем, прибавил ещё и тем же шпателем убрал лишнее.

Сэм стоял на коленях, погрузив руки во влажный, тяжёлый бетон. Мысли суматошно метались. Что же делать? Если он дёрнется, Астрид умрёт. А если покорится, они все станут рабами.

– Хорошо, теперь ты, Астрид, – сказал Дрейк.

Ещё одна яма, и всё повторилось.

– Всё будет хорошо, Пити, – сквозь слёзы бормотала Астрид, – всё будет хорошо.

Один из «бетонщиков» принялся копать третью яму. Он делал это быстро, привычными движениями, сняв шпателем пласт дёрна.

– На всё про всё – десять минут, Сэмми, – сказал Дрейк. – Если хочешь совершить подвиг, у тебя осталось ещё восемь минут. Тик-так, тик-так.

– Правильно, Дрейк, так этим уродам и надо, – поддержал Квинн. – Без вариантов.

Сэм почувствовал, что цемент начал застывать. Попытался пошевелить пальцами и не смог. Астрид, не скрываясь, плакала, он никогда ещё не видел её такой испуганной. Её страх подпитывал его собственный. Стало мерзко. Он сам – ещё куда ни шло, но видеть, как они обращаются с ней…

Однако на Сэма Астрид не смотрела. Она не сводила глаз с малыша Пита, словно пыталась передать ему свой ужас. А ведь так оно и есть! Увы, идея не сработала. Пит с головой ушёл в игру, в собственный мир.

– Думаю, тебе уже можно встать, Сэм. Попытайся вытащить свои лапы. Не можешь, да? – Дрейк захохотал и наотмашь ударил Сэма по затылку. – Вставай. Ты, должно быть, крутой, если даже Кейн тебя боится. Вставай и покажи мне, на что ты способен.

Он вновь стукнул Сэма по голове, только на сей раз – пистолетом. Сэм повалился ничком, потом кое-как приподнялся, однако сколько не тянул, оторвать от земли бетонный блок не мог. Кожа на руках зудела. Сэм едва не впал в панику. Хотелось выругаться, но это только позабавило бы Дрейка.

– Ну же, будь мужчиной, – ликовал тот. – В конце концов, тебе ведь уже четырнадцать, так? Сколько, там, до твоего исчезновения? Наше пребывание в УРОДЗ – всего лишь этап, верно?

«Бетонщики» вывернули блок из земли, и Сэм попытался встать. Тяжесть пригибала к земле. Стоять было можно, но с трудом.

– И кто теперь здесь главный? – Дрейк подошёл поближе. – Кто справился и с тобой, и со всеми прочими уродцами? Я. Безо всяких ваших «сил».

Где-то хлопнула дверь. Сэм повернул голову и увидел Кейна с Дианой, идущих по газону. Улыбка Кейна, по мере приближения, становилась всё шире.

– Уж не дерзкий ли это Сэм Темпл? – произнёс он. – Разреши пожать твою честную руку. О, извини, я не подумал, – Кейн засмеялся.

Судя по смеху, напряжение его отпускало.

– Это я поймал Сэма, – объявил Дрейк. – Я поймал их всех.

– Да-да, Дрейк, хорошая работа, – похвалил Кейн, – просто отличная. Я вижу, дружки Сэмми тоже у нас.

– Не забудь почесать Дрейка за ушком, Кейн, и сказать ему, что он хороший пёсик, – поддела Диана.

«Бетонщики» извлекли из земли блок Астрид. Она кое-как встала, плача уже навзрыд. Толкнула бетонным блоком подошедшего Пити, по-прежнему уткнувшемуся в экран «Гейм-Боя». Сэм понял, что она пытается вернуть брата к действительности. Надо было срочно отвлечь внимание Дрейка и Кейна от Астрид с Питом.

– Не причиняй вреда Лане, – сказал Сэм, кивая на девочку. – Она – целительница.

– Чего-чего? Целительница? – Кейн приподнял бровь.

– Да, она может исцелять любые раны.

Тем временем Астрид, раскачав свой блок, ритмично ударяла им по игрушке Пити.

– Лана и меня исцелила, когда койот цапнул, – продолжил Сэм. – Хочешь посмотреть?

– У меня идея получше, – ответил Кейн. – Дрейк, предоставь ей поле деятельности.

Радостно захохотав, Дрейк прицелился в колено Сэма.

– Нет! – закричала Диана.

Грянул выстрел. В первую секунду Сэм не почувствовал боли, просто упал на бок, точно подкошенный, когда простреленная нога подогнулась.

А потом пришла боль.

– Да-а! – восторженно завопил Дрейк и улыбнулся до ушей.

Астрид вздрогнула и, наконец, выбила «Гейм-Бой» из рук Пита, оттолкнув брата на шаг. Диана подозрительно нахмурилась, кажется прежде она не замечала малыша. Сквозь красный туман боли Сэм увидел, как распахнулись её глаза.

– Ребёнок, Дрейк! Ребёнок, ты, идиот! – она ткнула пальцем в сторону Пити.

Астрид упала на колени, бетонным блоком прямо на игрушку.

Не было ни вспышки света, ни взрыва. Просто внезапно цемент пропал с рук Астрид. Пропал бесследно. Точно так же, как и с рук Сэма и всех остальных детей. Астрид стояла на четвереньках, уткнувшись ладонями в мягкую почву.

Блоки исчезли, будто их никогда и не было. Кожа тех, кого поймали раньше других, была бледной, шелушащейся, омертвевшей. Кейн, без раздумий, развернулся и бросился бежать. Диана, немного помедлив, кинулась за ним.

Малыш Пит поднял свою игрушку. Цементный блок исчез за миг до того, как её раздавить. «Гейм-Бой» был в пыли, к нему пристало несколько травинок, но он работал.

Дрейк словно врос в землю, сжимая в руке ещё дымящийся пистолет. Потом моргнул, поднял руку и выстрелил в Пита. Однако прицелиться ему помешала зеленовато-белая вспышка.

Рука Дрейка, держащая оружие, загорелась. Он завизжал, уронив начавший плавиться пистолет. Плоть почернела, повалил бурый дым. Дрейк вопил, в ужасе глядя на огонь, пожирающий его плоть. Затем очнулся и побежал. Ветер раздувал пламя.

– Хороший выстрел, Сэм, – сказал Эдилио.

– Я целился ему в голову, – процедил Сэм сквозь сжатые от боли зубы.

Лана опустилась перед ним на колени и положила ладонь на окровавленную ногу.

– Нам надо уходить, – проговорил Сэм, – не трать на меня время, надо бежать отсюда. Вернуться в… Кейн будет…

Тут силы оставили его, и он провалился в какую-то чёрную дыру. Сэм падал, всё глубже и глубже погружаясь в беспамятство.

Глава 35. 86 часов, 11 минут

– ГДЕ МЫ? – спросил Сэм, внезапно очнувшись, и со стыдом осознал, что его тащат на себе Эдилио и какой-то незнакомый мальчик.

– На ноги встать сможешь? – задал встречный вопрос Эдилио.

Сэм пошевелил ступнями. Судя по всему, Лана уже залечила ему колено.

– Да. Я в порядке, в полном.

Оглянувшись, он увидел, что они возглавляют настоящий парад оборвышей. Астрид шла рядом с Питом, которого держала за руку Лана, в то время как её пёс прыгал между деревьями, преследуя белку. Квинн шагал по обочине дороги, держась наособицу и избегая смотреть кому-либо в глаза. Позади брело человек двадцать детей, – освобождённых мутантов из «Академии».

– Ты приобрёл массу поклонников, Сэм, – сказал Эдилио, заметив выражение его лица.

– И Кейн не бросился за нами вдогонку?

– Пока нет.

Ребята ковыляли по дороге, разбрелись как стадо. Сэм поморщился, вновь увидев их кисти. Бетон высосал всю влагу из кожи, она сделалась белой, рыхлой, а кое у кого висела клочьями, будто рваные бинты киношной мумии. У некоторых запястья были стёрты до крови. И все они были ужасно грязными.

– Ага, – кивнул Эдилио, увидев, на что он смотрит. – Лана лечит их по очереди. Чудо, а не девочка.

– Ещё и симпатичная, да? – спросил Сэм, услышав некие новые нотки в его тоне.

Эдилио вытаращил глаза и залился краской.

– Она просто… ну, ты понимаешь…

– Удачи, старик, – Сэм хлопнул его по плечу.

– Думаешь, она… в смысле, ты же знаешь, я всего лишь… – запинаясь, бормотал Эдилио.

– Давай для начала попробуем выжить, а там ты у неё сам спросишь.

Сэм огляделся. Они подходили к кованым воротам школы. До Пердидо-Бич было ещё несколько миль. Астрид, заметив, что он пришёл в себя, подбежала к нему.

– Ну, наконец-то проснулся, – шутливо проговорила она.

– Привычка, – в тон ей ответил Сэм. – Обычно после того, как в меня стреляют, а я испускаю лазерные лучи из рук, мне нравится малость подремать.

Перехватив взгляд Ланы, он одними губами прошептал: «Спасибо». Та дёрнула плечом, словно говоря: «Подумаешь, большое дело».

– Кейн этого так не оставит, – сказала Астрид, посерьёзнев.

– Верно. Он отправится за нами, – согласился Сэм. – Но не сразу. У нас здесь толпа детей с различными способностями, и все смертельно его ненавидят, а Дрейка он потерял. Сперва Кейн выработает план.

– Почему ты так в этом уверен?

– Вспомни его пришествие в Пердидо-Бич. У Кейна тогда явно имелся план, причём замечательно отрепетированный.

– То есть, мы возвращаемся в город? – уточнила Астрид. – Орк ведь никуда не делся, да и другие тоже. У нас могут возникнуть проблемы.

– Первым делом, надо накормить этих ребят, – напомнил Эдилио.

– До «Ральфса» – мили три или четыре, – задумался Сэм. – Выдержат ли они?

– Должны, – ответил Эдилио. – Ещё они испуганы. И травмированы к тому же. Кто знает, что они пережили?

– Мы все испуганы, и ничего с этим не поделаешь, – сказал Сэм, хотя ему не понравились собственные слова.

Прозвучало малодушно и бессмысленно. Да, они испуганы, но поделать можно много чего. И не просто можно, а нужно.

Остановившись посреди дороги, Сэм подождал, пока все не обратят на него внимание.

– Послушайте, – сказал он и поднял руки, призывая к тишине.

Они видели, что произошло в прошлый раз, когда он поднял руки, и сразу сжались, готовые упасть на землю или задать стрекача. Сэм опустил руки.

– Извините. Давайте начнём сначала. Меня хорошо слышно? – спросил он, стараясь говорить спокойно и не размахивать руками.

Дождался, пока все вновь не уставились на него. Квинн продолжал держаться на отшибе.

– С нами всеми приключилось много чего плохого, – сказал он – а то и ужасного. Мы избиты и устали. Не знаем, что нас ждёт. Вокруг – странный новый мир. Наши собственные тела и мозги изменились так, что половое созревание, по сравнению с этим, – чепуха на постном масле.

Кое-кто улыбнулся, а один мальчик невольно хихикнул.

– Вот-вот. Я понимаю, мы все потрясены и испуганы. Я – тоже, – признался Сэм с печальной улыбкой. – Так что давайте не будет строить из себя храбрецов. Мы боимся. Но иногда страх – это и есть самое страшное. Понимаете? – он оглядел лица, осознавая, что их гложет нечто похуже страха. – И голод тоже не тётка. Мы с вами в двух-трёх милях от супермаркета. Сейчас пойдём туда и поедим. Знаю, ребята, многие из вас побывали в аду. Хотелось бы мне объявить, что худшее позади, но увы.

Их лица помрачнели.

Сэм сказал всё, что хотел, однако от него явно ждали чего-то ещё. Он покосился на Астрид. Она была такая же хмурая, как и другие, но ободряюще ему кивнула.

– Ну, хорошо, – выдавил он так тихо, что многие подались вперёд, чтобы лучше слышать. – Ещё я хочу сказать, что мы не сдадимся. Мы будем драться.

– Вот это правильно! – воскликнул кто-то.

– Есть одна вещь, которую все мы должны усвоить. Мы не делимся на мутантов и нормальных. У тебя есть сила? Ты нам нужен. У тебя нет силы? И ты нам нужен.

Ребята закивали, переглядываясь.

– Неважно, интернатский ты или городской, теперь мы единое целое. Мы вместе. Может быть, кому-то пришлось совершать плохие поступки, чтобы выжить. Кто-то робел или терял надежду.

Одна девочка громко всхлипнула.

– Забудем всё и начнём с чистого листа, – мягко сказал Сэм. – Здесь и сейчас. Теперь мы – братья и сёстры. И пусть мы даже не знаем имён друг друга, мы – братья и сёстры. Мы сделаем всё, чтобы выжить, мы будем сражаться и побеждать, мы вместе найдём путь к счастью.

Наступило глубокое молчание.

– Итак, меня зовут Сэмом. Я пройду этот путь с вами, от и до, – он повернулся к Астрид.

– Я – Астрид. И я с вами.

– Меня зовут Эдилио. Всё так, как тут до меня сказали. Братья и сёстры. Hermanos[3].

– Тхуан Вонг, – сказал худенький мальчик с ещё незалеченными руками, напоминающими дохлых рыб. – Я с вами.

– Декка, – сказала крепкая девочка с африканскими косичками и пирсингом в носу. – Я тоже в игре.

– И я! – пискнула малышка с рыжими «хвостиками». – Мена зовут Брианна, и я могу бегать быстро, как ветер.

Все по очереди представились. Мало-помалу их голоса крепли, делаясь всё более громкими и уверенными. Молчание хранил один Квинн. Он стоял, повесив голову, и по его щекам текли слёзы.

– Квинн, – окликнул его Сэм.

Тот не ответил, уставясь в землю.

– Квинн, – опять позвал Сэм. – Давай начнём всё заново. Прямо сейчас. Всё, что было прежде, не считается. Братья?

Квинн с трудом сглотнул комок в горле и тихо прошептал:

– Ага, братья.

– Отлично. А теперь идёмте питаться.

Они больше не походили на потерявшихся овец. Нет, они не превратились в солдат на марше, оставшись кучкой израненных детей. Однако головы их были подняты чуточку выше. Кто-то даже смеялся. Это был очень приятный звук.

– Нам нечего бояться, кроме самого страха, – негромко произнесла Астрид.

– Кажется, я немного перепутал слова.

– Ты выразился предельно ясно, чувак, – Эдилио хлопнул его по плечу.

– Сэм возвращается!

– Чего?

– Сэм, говорю, возвращается. Топает по дороге.

Сердце у Говарда ёкнуло. Он спускался по ступеням муниципалитета, намереваясь подзаправиться «вафлебургером» Альберта, когда Элвуд, дружок Дары Байду, огорошил его новостью. В голосе Элвуда отчётливо прозвучало облегчение, если не радость. Внутренне зафиксировав его нелояльность, Говард тут же понял, что у него появился куда более серьёзный повод для беспокойства, чем благонадёжность Элвуда.

– Если Сэм вернётся, так только на поводке у Дрейка Мервина! – взвизгнул он.

Но Элвуд уже отвернулся, рассказывая о случившемся Даре, и не слушал его.

Говард неуверенно оглядел площадь, не зная, что делать. Заметил Мэри Террафино, толкающую к садику тележку из супермаркета, нагруженную коробками с соком и побитыми яблоками вперемешку с баночками мази от опрелостей. Говард подбежал к ней и, подстроившись под её шаг, двинулся рядом.

– Что слышно, Мэри?

– Слышно, что пробил твой час, – Мэри рассмеялась собственной шутке.

– Ты так считаешь? Полагаешь, мой час пробил?

– Сэм возвращается.

– А ты его видела, этого своего Сэма?

– По пути сюда я встретила трёх разных людей, и все утверждали, что он идёт по автостраде. Тебе, Говард, лучше поторопиться, если хочешь его остановить, – злорадно прибавила она.

– Ой-ой, какой-то одинокий пацан. Да мы надерём ему задницу.

– Удачи.

Он ужасно жалел, что с ним не было Орка. Будь здесь Орк, Говарду не пришлось бы терпеть шпильки от Мэри. Но разговор с ней один на один, – это совсем другая история.

– Доложить Кейну, что ты на стороне Сэма?

– Я вообще ни на чьей стороне, разве что на стороне малышей, о которых забочусь. Однако вот что я заметила, Говард. Едва речь зашла о Сэме, ты чуть штаны не обмочил. Может, это ты у нас неблагонадёжный, а? Если Кейн так могуч, чего тебе бояться Сэма? Ну, что скажешь? – она налегла на свою тележку и покатила её дальше.

– Подумаешь! – ободрил он самого себя, хотя душа у него ушла в пятки. – У нас зато есть Кейн, Дрейк и Орк. Мы крутые. Крутые, так-то!

Он верил в это примерно секунд двадцать, после чего сорвался с места и дёрнул к Орку.

Тот находился в доме, который они выбрали себе с Говардом, через дорогу от дома Дрейка. Совсем рядом, рукой подать от муниципалитета. Остальные прозвали эту короткую улочку Тупиком Гоблинов.

Орк дрых на диване под истошно оравший телевизор. На экране метались бойцы кунг-фу. Последнее время Орк привык бодрствовать ночью и спать днём.

По мнению Говарда, дом был паршивым и весь провонял чесноком, но Орку было плевать. Он хотел жить как можно ближе к центру города. А заодно, – приглядывать за Дрейком, поселившемся в доме напротив.

Говард разыскал пульт и выключил телевизор. На стеклянном кофейном столике стояли пустые пивные банки и пепельница, полная окурков. Орк выпивал по две банки пива в день.

С того дня, когда Бетти… В общем, с того самого дня Орк начал пить, и Говард, если честно, о нём беспокоился. Не то чтобы тот так уж ему нравился, просто судьба Говарда оказалась связанной с судьбой Орка, и когда он представлял, чем обернётся для него жизнь без приятеля, картина решительно его не устраивала.

– Орк, вставай, чувак!

Тот даже не пошевелился.

– Орк, подъём! У нас проблемы, – Говард потряс его за плечо.

– Чего тебе? – Орк разлепил один глаз.

– Сэм Темпл возвращается.

Орку потребовалось время, чтобы переварить информацию. Потом он быстро сел и тут же схватился за голову.

– Башка трещит.

– Это называется похмелье, – рявкнул Говард.

Орк бросил на него злобный взгляд. Пришлось сдать назад.

– На кухне есть тайленол. Сейчас тебе притащу.

Говард налил стакан воды, вытряхнул на ладонь две таблетки и принёс приятелю.

– Ну, так что за переполох? – спросил Орк.

Он всегда туго соображал, но сегодня его тупость действовала Говарду на нервы.

– Что за переполох? Сэм возвращается. Вот что.

– Ну, возвращается, и чего?

– Проснись, Орк. Пошевели мозгами. Неужели ты полагаешь, что Сэм вернётся без плана? Кейна-то в городе нет, чувак, он там, на холме. И Дрейк тоже. А это значит, что вся работёнка ляжет на наши с тобой плечи.

Орк потянулся к одной из банок, потряс её и удовлетворённо засопел, услышав плеск пива на дне. Допив, он спросил:

– То есть, надо надрать Сэмми задницу?

Так далеко Говард бы не загадывал. Если Сэм действительно возвращается, дело плохо. Сэм, значит, в городе, а Кейна нет? Говард не представлял, что из этого выйдет.

– Лучше сначала проследить за ним, чувак, и выяснить, что он задумал.

– Когда я его увижу, то просто надеру ему задницу, – Орк прищурился.

– Нет, нужно выяснить, что он здесь забыл, – осадил его Говард. – И собрать всех наших, кого сможем найти. Молотка и, наверное, Чеза.

– Пойду отолью, – Орк встал и рыгнул. – Потом сходим за Молотком. И надерём чью-то задницу.

– Орк, послушай меня, – Говард покачал головой, – знаю, тебе это не по нутру, но что если поддерживать сейчас Кейна – не самый дальновидный ход?

Орк тупо уставился на него.

– Орк, чувак, а вдруг Сэм победит? В смысле, возьмёт верх над Кейном? Что тогда будет с нами?

Орк долго молчал. Говард уже решил, что тот не расслышал, когда Орк вздохнул, почти всхлипнув, и схватил его за руку, чего не делал никогда.

– Говард, я убил Бетти.

– Ты же нечаянно.

– Говард, ты вроде как умный у нас, но иногда тупее меня, – грустно сказал Орк. – Ясно?

– Ясно.

– Я убил девочку, которая не сделала мне ничего плохого. Астрид никогда больше не взглянет в мою сторону, она наверняка меня ненавидит.

– Нет-нет, Сэму обязательно потребуется помощь, кто-то с крепкой рукой, – возразил Говард. – Мы можем пойти к нему и, типа, повиниться, что ли. Мол, Сэмми, ты крутой чел, и всё такое.

– Если ты кого-нибудь убиваешь, то попадаешь в ад, – гнул своё Орк. – Так мне говорила мама. Однажды папаша меня избил. Мы были в гараже, я схватил молоток и… – он поднял и резко опустил руку, показывая этой пантомимой, как было дело. – И тогда мамка мне сказала: «Отцеубийцы горят в аду».

– А что потом было?

Орк поднёс левую руку к самым глазам Говарда, и тот увидел шрам. Почти идеальный кружок, где-то с четверть дюйма в поперечнике.

– Это от чего?

– Электродрель. Сверло на три шестнадцатых, – Орк горько усмехнулся. – Мне ещё повезло, что не три четверти дюйма.

– Это они зря, чувак, – сказал Говард.

Он знал, что семейка у Орка та ещё, однако электродрель – это уже перебор. Он и сам происходил из довольно средненькой семьи, но его предки, по крайней мере, не пили и не дрались. Говард просто делал всё, чтобы как-нибудь выделиться, а поскольку был мелок, слаб и никому не интересен, он стал приятелем и подручным Орка. Говарду нравилось, когда его боятся и ему подчиняются.

Орк, при всей своей тупости, был прав. Он и Сэм-Школьный-Автобус, местный супергерой, никогда не поладят. И Говард попал в ловушку вместе с ним.

В капкан.

– Ладно, – проговорил он, – тогда идём к Кейну.

– Он такой же псих, как и мы, – Орк опять громко рыгнул.

– Точно. Поэтому мы ему нужны.

Глава 36. 84 часа, 41 минута

– ДЕРЖИ ЕГО КРЕПЧЕ! – кричала Диана.

Звук её голоса доносился издалека, едва прорываясь сквозь красный визг, наполнивший голову Дрейка Мервина.

Визг, визг, визг пронизывал его разум, отовсюду визжал миллион ртов, они то умолкали, то, глотнув воздуха, принимались визжать заново.

– Я держу, держу! – крикнул в ответ голос Кейна. – На счёт три. Раз… два…

Дрейк заверещал, безумно забился, ещё больше раня себя, но остановиться не мог. Боль… никогда в жизни он не чувствовал подобной боли, даже не представлял, что такое возможно.

Сила тысячи рук сдавила тело Дрейка, удерживая его, не давая двинуться.

– У нас пила есть? – спросила Диана.

В её звенящем от ужаса голосе не было больше ни капли самодовольства, ни единой капли.

Дрейк пытался бороться с невидимой силой, но телекинетическая мощь Кейна пригвоздила его к месту. Оставалось только визжать и проклинать всех подряд, хотя он едва мог шевелить губами.

– Я – пас, чуваки, – всхлипывал Панда, – я не буду пилить ему руку.

К невыносимой боли прибавилась жуть от прозвучавших слов. Его рука? Они собираются…

– Он же меня потом убьёт, – добавил Панда, которого поддержал разноголосый хор:

– Я тоже не смогу! Ни за что на свете!

– Я сама сделаю, – презрительно бросила Диана. – Эх, вы, тоже мне, крутые парни. Давай сюда пилу.

– Нет! Нет-нет-нет! – завопил Дрейк.

– Иного способа остановить боль не существует, – ответил Кейн, в его голосе даже прорвались эмоции. Неужели, – жалость? – Твой руке так и так конец, чувачок.

– Та девчонка… уродка… – просипел Дрейк. – Целительница.

– Её здесь нет, – с горечью произнёс Кейн. – Ушла вместе с Сэмом и остальными.

– Не отрезайте мне руку, – Дрейк заплакал, – лучше дайте умереть. Дайте мне умереть, пристрелите меня.

– Прости, но ты мне нужен, – сказал Кейн. – Даже однорукий.

Кто-то с шумом и топотом вбежал в комнату.

– Всё, что я нашёл, это тайленол и адвил, – произнёс голос Джека-Компьютера.

– Пора кончать со всем этим! – рявкнула Диана.

Не терпится его искалечить, прямо дождаться не может.

– Дрейк тебя потом убьёт, – предостерёг Панда.

– Он уже давно об этом мечтает, – отмахнулась Диана. – Затяните жгут.

– Он может истечь кровью, – предупредил Джек. – По руке проходят крупные артерии.

– Джек прав, – заметил Кейн. – Надо будет потом как-то зашить обрубок, что ли.

– Рана и так уже прижжена, – возразила Диана. – Я просто отрежу пониже обгорелого места.

– Ладно, режь, – согласился Кейн.

– Я не могу подойти из-за твоего силового поля. Можешь немного его сдвинуть, оставив неподвижной левую сторону тела? И пусть Панда с кем-нибудь из храбрецов держит культю.

– Хоть полотенце дайте, не хочу я трогать это голыми руками, – с отвращением проныл Панда.

– Не смейте прикасаться к моей руке! – прохрипел Дрейк. – Я убью любого, кто до меня дотронется!

– Держи его, Кейн, – рявкнула Диана.

На грудь Дрейка уселся «слон», не давая ему пошевелиться. Лицо Дианы оказалось совсем рядом, её тёмные волосы свисали на его мокрое от слёз лицо.

– Слушай меня, дурень, – сказала Диана. – Мы отрезаем твою боль. Если обожжённый обрубок не отрезать, ты так и будешь до конца выть от боли. Выть, вопить и ссаться в штаны. Да-да, Дрейк, ты обоссался.

Почему-то именно это сообщение заставило Дрейка умолкнуть.

– У тебя одна надежда. Одна-единственная. Что нам удастся отрезать мёртвую часть руки так, чтобы ты не истёк кровью.

– Я убью любого, кто полезет ко мне с пилой, – пробормотал Дрейк, но лицо Дианы уже исчезло.

– Давайте, – произнёс голос Кейна. – Панда, Пузан, держите культю.

Давление на грудь Дрейка возросло, не позволяя двигаться. Он не почувствовал, как на его руку накидывают полотенце, как сжимаются на ней пальцы. От той части руки оставалась одна кость, плоть сгорела вместе с нервами. Боль начиналась выше, там, где ещё сохранились нервные окончания, посылающие волны невыносимого страдания в его разгорячённый мозг.

– Это не вина Дианы, Панды или Пузана, – сказал Кейн. – И даже не моя. Никто из нас не виноват. Тут вина Сэма и только Сэма, Дрейк. Хочешь, чтобы это сошло ему с рук? Или всё-таки выжить и сполна отомстить?

Раздался тонкий звенящий металлический звук. Пила была слишком велика, Диана никак не могла приспособиться, и полотно «гуляло».

– Готовы? – спросила она. – Держите крепче, я постараюсь поскорее.

Дрейк потерял сознание. Сны оказались такими же мучительными, как и явь. Он то всплывал, то вновь тонул в них, просыпаясь, – визжал, опять засыпал и плакал во сне.

Глухо стукнула об пол его отрезанная рука.

Потом все вдруг забегали, истошно завопили, слышались резкие приказы, мелькнула рука Дианы с иглой и ниткой в окровавленных пальцах. Что-то вновь навалилось на него, выдавливая весь воздух из лёгких.

Дрейк посмотрел вверх со дна глубокого колодца и увидел склонившиеся над ним безумные лица с белыми глазами. Окровавленные морды монстров.

– Думаю, он будет жить, – произнёс далёкий голос.

– И да поможет нам тогда Бог, – сказал другой. – Вернее, да поможет Бог Сэму Темплу.

Затем – пустота.

– Астрид, я бы хотел, чтобы ты побеседовала с нашими ребятами, – сказал Сэм. – Выяснила, какая сила у каждого, насколько они ею владеют. Надо собрать всех, кто сможет помочь нам сражаться.

– Почему именно я? – смутилась Астрид. – Может, лучше Эдилио?

– Для него у меня другое задание.

Они сгорбившись сидели на ступенях муниципалитета. Сэм, Астрид, малыш Пит и Эдилио. Квинн куда-то ушёл. Освобождённые ребята из интерната, или, как они гордо себя именовали, «Фрики из Коутса», всё ещё слонялись кто в «Ральфсе», кто уже на площади. Последних кормил Альберт, раздавая им бургеры. Некоторые так объелись, что их стошнило. И всё равно никто не отказывался от очередного гамбургера, пусть и на вафлях с шоколадной крошкой вместо булочек.

Лана только что закончила лечить руки пострадавшим и в изнеможении рухнула на траву. Прежде чем Сэм успел позвать кого-нибудь ей на помощь, ребята из «Академии» всё уже сделали. Соорудили некое подобие подушки из свёрнутых курток и укрыли Лану куском брезента от палатки.

– Хорошо, я с ними поговорю, – нехотя согласилась Астрид. – Учти, я не Диана, и не могу считывать силу, как она.

– Так вот что тебя беспокоит! Ты вовсе не моя Диана, а я, к счастью, не Кейн.

– Наверное, я подсознательно надеялась, что всё закончилось. Хотя бы на какое-то время.

– Так и есть. На какое-то время всё закончилось. Но сначала нам надо выработать план и подготовиться к возвращению Кейна.

– Ты прав, – она слабо улыбнулась. – Только не думай, что я собиралась наесться от пуза, выкупаться и завалиться спать.

– Понимаю. Не хочешь вновь становиться слабой и мягкой? – сказал он, и вдруг его кольнула новая мысль. – Пожалуйста, поосторожней с Пити, договорились? Не хочу, чтобы ты внезапно исчезла.

– Вот смеху-то будет, да? – сухо поддержала она. – Надо попробовать уловку Квинна. Гавайи, Пити, Гавайи.

Астрид приобняла брата. Убедившись, что он в порядке, встала и направилась к толпе.

– Эдилио, у меня и для тебя есть работа, – Сэм склонился поближе.

– Я готов.

– Потребуется сесть за руль. И хранить секрет.

– Со вторым проблем не будет, а вот с первым… – Эдилио наигранно сглотнул, подражая персонажу из мультика, до которого вдруг дошло, что именно от него требуется.

– Нужно, чтобы ты взял грузовик и поехал на АЭС.

Лицо Эдилио мрачнело с каждым его словом. Закончив объяснять задание, Сэм спросил:

– Ну, что? Справишься? В любом случае, тебе нужен помощник.

– Справлюсь. Хотя я не в восторге, как ты, наверное, заметил.

– Кого возьмёшь с собой?

– Элвуда. Если Дара одолжит его мне на время.

– Хорошо. Потренируйся водить часок-другой.

– Денёк-другой, хочешь сказать? – Эдилио поднялся. – Слушаюсь, мой генерал! – он шутливо отсалютовал Сэму и ушёл.

Сэм остался один. Он сутулился, голова гудела от недосыпа и пережитых страха и боли. «Тебе надо подумать, – говорил он себе, – подумать и хорошенько подготовиться. Кейн именно этим сейчас и занимается».

Кейн, его брат.

Брат.

Сколько времени осталось? Три дня. Через три дня Сэм… исчезнет. Так же, как и Кейн.

Может быть, умрёт, может быть, – просто изменится. Или вернётся в привычную вселенную, принеся с собой множество невероятных историй.

И покинет Астрид.

Будь Кейн нормальным, здравомыслящим человеком, он бы потратил последние дни, готовясь к исчезновению, что бы оно не означало: смерть или побег. Однако Сэм очень сомневался, что Кейн этим занимается. Кейн жаждет посрамить Сэма. Ему нужно больше, чем подготовка к собственному концу.

– Никогда не любил дней рождений, – пробормотал Сэм.

Альберт Хиллсборо закончил раздачу гамбургеров благодарным ребятам из «Академии», подошёл к Сэму и сказал:

– Я рад, что ты вернулся.

Сэм понял, что должен встать и пожать мальчику руку. Альберт торжественно потряс его ладонь.

– Здорово, что ты сохранил «Микки-Ди» открытым, Альберт.

– Это не «Микки-Ди», а «Макдоналдс», – немного обиженно ответил тот. – И всегда им будет. Хотя, конечно, я сильно отклонился от стандартного меню, – признал он.

– Да, я видел твои вафлебургеры.

У Альберта на уме явно что-то было. Сэм не имел ни времени, ни сил это выяснять, но Альберт стал важным человеком в городе, и от него нельзя отмахнуться.

– Что случилось, Альберт?

– Я тут проинспектировал «Ральфс» и думаю, что если бы мне помогли, я приготовил бы недурной обед на День благодарения.

– Чего? – Сэм моргнул и изумлённо уставился на Альберта.

– День благодарения. На следующей неделе.

– А, ну да.

– В супермаркете есть большие печи, морожеными индейками никто не соблазнился. Я прикинул, что если объявятся все, кто живёт в Пердидо-Бич, нас будет человек двести пятьдесят. Одна индейка на восемь человек, итого, – тридцать одна индейка. Ну, тридцать две. А в «Ральфсе» их сорок шесть.

– Тридцать одна индейка…

– Клюквенного соуса – море, начинки тоже хватает, её не особенно разбирают, хотя мне ещё придётся разобраться, как смешать, к примеру, семь разных марок и типов, чтобы получилось вкусно.

– Начинка, говоришь, – мрачным эхом откликнулся Сэм.

– Вот консервированного ямса маловато, придётся заменить его свежим, добавив печёной картошки. Самая большая проблема – со взбитыми сливками и мороженым для пирогов.

Сэм едва не расхохотался, но неожиданно обнаружил, что его восхищает и успокаивает обстоятельность Альберта.

– Да, наверное, с мороженым у нас теперь туговато, – согласился он.

– Увы. Его запасы истощены. Да и взбитые сливки все охотно берут.

– Хочешь сказать, у нас будут пироги?

– Есть немного замороженных. Если у кого-нибудь дома найдутся формы, мы можем и сами испечь несколько.

– Было бы неплохо.

– По-хорошему, я должен был начать работу три дня назад. Мне нужно человек десять помощников. Можно вытащить столы из церковного подвала и расставить их на площади. Думаю, я справлюсь.

– Держу пари, что справишься, Альберт, – с чувством сказал Сэм.

– Мама Мэри пообещала, что её дошколята сделают украшения для столов.

– Послушай, Альберт… – начал было Сэм, но мальчик прервал его, подняв руку.

– Я всё понимаю. Знаю, что нам предстоит серьёзная драка. И, как я слышал, приближается твоё пятнадцатилетие? То есть, все несчастья на твою голову. И всё-таки, Сэм…

На сей раз он сам его перебил.

– Альберт, начинай готовить пир.

– Правда?

– Правда. Это станет событием, которого люди будут с нетерпением ждать.

Альберт ушёл, Сэм едва подавил зевок. Посмотрел на Астрид, поглощённую беседой с тремя ребятами из интерната. Она пережила множество ужасов, подумал Сэм, но остаётся по-прежнему красивой, даже в заляпанной футболке, со спутанными и грязными волосами и перепачканным лицом.

Его взгляд скользнул через площадь, поверх домов, вдаль, туда, где виднелся слишком спокойный теперь океан.

День рождения, День благодарения, исчезновение. Противоборство с Кейном. Не говоря уже о повседневной жизни, если они каким-то образом выживут. Поиск пути выхода из УРОДЗ. Между тем, всё, что ему хотелось, это взять Астрид за руку, пойти с ней на пляж, расстелить одеяло, лечь рядом и провалиться в сон на целый месяц.

– Сразу после обеда в День благодарения, – пообещал себе Сэм. – Сразу после пирога.

Глава 37. 79 часов, 00 минут

КОРЖИК СПУСТИЛ НОГИ с койки и осторожно встал. Ноги дрожали и подкашивались. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться о стол. Он опирался на руку, которая до этого была раздроблена.

Дара Байду и Элвуд смотрели на него, точно им было явлено чудо.

– Думаю, это и есть чудо, – пробормотала Лана себе под нос.

– Мне не больно, – сказал Коржик и засмеялся.

Смех вышел неуверенным и недоверчивым. Коржик помахал рукой взад-вперёд, сжал пальцы в кулак.

– Ни капельки не болит.

– Вот уж не думал, что увижу подобное, – Элвуд медленно покачал головой.

Из налитых кровью глаз Коржика покатились слёзы.

– Мне не больно, совсем не больно, – шептал он.

Попробовал сделать шаг, другой. Коржик сильно похудел и побледнел, даже позеленел. Походка была шаткой и косолапой, он едва не упал. Теперь Коржик был тем, кем и являлся на самом деле: мальчишкой, побывавшим в аду и вернувшимся оттуда.

– Спасибо, – шепотом сказал он Лане. – Спасибо тебе.

– Я тут ни при чём, – ответила она. – Это просто… Сама не знаю, что это.

Лана ужасно устала. Излечение заняло много времени. Она пришла в «госпиталь» в восемь утра, проснувшись от душераздирающих криков Коржика. Тот был ещё в худшем состоянии, чем она сама, когда сломала ногу. Ей потребовалось шесть часов, она вымоталась так, словно и не спала до этого в парке. Снаружи наверняка ярко светило солнышко, но всё, что хотелось Лане, – спать.

– Это то, что я могу, – закончила Лана, борясь с зевотой, и потянулась, разминая затёкшую спину. – Короче, такая, вот, штука.

Коржик кивнул, а потом сделал то, чего от него никто не ожидал: упал на колени перед изумлённой Дарой:

– Спасибо, что позаботилась обо мне.

– Не за что, Коржик, – смущённо пожала та плечами.

– Нет, есть, – он взял её ладонь и прижался к ней лбом. – Любое твоё желание. Любое. В любое время. Отныне и навсегда, – от слёз у него перехватило голос. – Всё, что захочешь.

Дара помогла ему подняться на ноги. Прежде он был таким же тяжёлым, как Орк. Теперь от него остался только рост: Коржик был намного выше Дары.

– Тебе надо усиленно питаться, – посоветовала она.

– Да-да, – кивнул Коржик. – А что мне ещё делать?

– Понятия не имею, – немного раздражённо ответила Дара.

– Иди найди Сэма, – осенило Лану. – Грядёт большая драка.

– Драться я могу, – ответил Коржик. – Только надо чуток отъесться, чтобы прийти в форму, что ли.

– «Макдоналдс» открыт, – сказала Дара. – Советую взять бургер на тосте по-французски. На вкус это лучше, чем на слух.

Когда Коржик ушёл, она добавила:

– Лана, я знаю, что ты старалась для Коржика, но по-моему, мою жизнь ты тоже только что спасла. Я думала чокнусь, ухаживая за ним.

Лана всегда смущалась, когда её принимались благодарить, даже по мелочам. И сейчас, когда её благодарили за то, что вполне можно счесть чудом, чувствовала себя совершенно нелепо.

– Не знаешь, где я могу поспать? – спросила она. – Желательно, в кровати?

Элвуд повёл их с Патриком к себе домой. Идти пришлось где-то с полмили, и Лана едва не заснула на ходу.

– Располагайся, – гостеприимно пригласил Элвуд. – Есть хочешь?

– Нет, – она помотала головой. – Хочу лечь… вот здесь, на диване.

– Можешь занять одну из спален наверху.

Но Лана уже уткнулась носом в диванную подушку и мгновенно уснула.

Проснулась ночью, не сразу сообразив, где находится. Элвуд догадался покормить Патрика: на полу кухни стояла дочиста вылизанная тарелка. Лана поняла, что тоже зверски голодна. Обыскала кухню, чувствуя себя взломщицей. В холодильнике обнаружились только лимонный сок, соевый соус, картонная упаковка коктейльной смеси молока и сливок с истёкшим сроком годности и совершенно увядший латук.

В морозилке нашлось кое-что лучше. Куриные крылышки-баффало, какие-то закрытые контейнеры и пицца с колбасой-пепперони.

– О, да! – воскликнула Лана. – То, что нужно.

Сунула пиццу в микроволновку и набрала код. Зрелище вращающейся пиццы завораживало. Рот наполнился слюной. Она дождаться не могла, когда дзинькнет звонок.

Лана ела пиццу руками. Отрывала клейкие куски, складывала их пополам, жадно подбирая то, что падало на стол.

– Ой, ты же, наверное, тоже хочешь? – спросила она у подошедшего Патрика.

Пёс завилял хвостом, глядя голодными глазами. Лана кинула ему кусочек. Патрик поймал его на лету.

– Ну, что? Мы выкрутились, да, мальчик?

Найдя на втором этаже душ рядом с хозяйской спальней, она простояла полчаса под струями горячей воды. Вода стекала с её тела бурая, – грязь пополам с кровью. Потом Лана затащила внутрь Патрика, вымыла его шампунем и выпроводила из душевой кабины. Пёс принялся отряхиваться, забрызгав всю ванную комнату.

Завернувшись в полотенце, она отправилась на поиски одежды. У Элвуда, похоже, не было сестёр, зато его мама оказалась худенькой и невысокой, так что, подвернув там и утянув сям, Лане удалось подобрать себе наряд.

Подняв с пола свою старую одежду, она едва не шлёпнулась в обморок от вони.

– Господи, Патрик, это от меня так воняло? Нужно сжечь эти тряпки.

Она удовольствовалась тем, что запихнула окровавленную, грязную, пропотевшую, порванную одежду в мусорный мешок. Обувь, к сожалению, пришлось оставить свою. Туфли мамы Элвуда были велики.

Она вприпрыжку спустилась вниз, чувствуя себя намного лучше, чем за все последние дни. Увидев телефон, не смогла удержаться от искушения и набрала мамин номер. Сейчас она ей скажет… Короче, скажет кое-что. Лане уже много чего порассказали об УРОДЗ, но вдруг…

– Гудка нет, Патрик, – сообщила она, впрочем, пёс не заинтересовался. – Знаешь что, мальчик? Пойду-ка я немного поплачу.

Однако слёз не было. Так что, посидев какое-то время на диване, Лана вздохнула и, прихватив банку диетической колы, вышла на крыльцо.

Уже наступила полночь. Улицы были пусты и тихи. Лана выросла в Пердидо-Бич, но прошло уже немало времени, с тех пор как семья отсюда уехала. Сегодня она наверняка встречалась со знакомыми детьми, просто те не узнали её в образе замарашки. Что же, может быть, теперь кто-нибудь узнает? Тут ей подумалось, что вернее всего, это Сэм, Астрид или Эдилио не узнают её после того, как она вымылась.

– Очень хочется прогуляться, Патрик. Вот только куда бы пойти?

На улицу въехала машина. Она двигалась медленно, за рулём явно сидел неопытный водитель. Лана напряглась, готовая в любой момент юркнуть в дом и захлопнуть дверь. Она осторожно помахала рукой невидимому шофёру, однако тот не захотел остановиться и поболтать. Машина доехала до конца улицы и свернула за угол.

– Какой-то патруль, – объяснила Лана Патрику, постояла ещё немного и вернулась в дом.

Мальчишку, находившегося в кухне, она узнала мгновенно. Патрик зарычал, ощетинив загривок.

– Привет, уродка, – сказал Дрейк.

Лана попятилась, но было уже поздно: он наставил на неё пистолет.

– Я правша. Вернее, был им, но с такого расстояния не промахнусь.

– Чего тебе надо?

– Не догадываешься? – Дрейк выставил вперёд обрубок правой руки, ампутированной выше локтя.

Когда она увидела Дрейка в первый раз, он напомнил ей Вожака: такой же сильный, быстровозбудимый, опасный. Теперь его стройное тело казалось тощим, акулья ухмылка походила на судорожную гримасу, глаза покрылись сеточкой лопнувших сосудов. Взгляд, прежде лениво-угрожающий, стал пристальным, обжигающе-горячим. Дрейк выглядел человеком, которого пытали до полусмерти.

– Я попробую, – сказала Лана.

– Нет, ты не просто попробуешь, ты это сделаешь, – ответил он и вздрогнул, его лицо перекосилось от боли, из горла вырвался жуткий, низкий стон.

– Не знаю, смогу ли вырастить новую руку. Позволь, я прикоснусь.

– Не здесь, – зашипел он и махнул пистолетом. – Выходи через заднюю дверь.

– Если ты меня застрелишь, я точно не смогу тебе помочь, – возразила Лана.

– А как насчёт твоего кобеля? Давай я вышибу ему мозги? Умеешь лечить вышибленные мозги, а, уродка?

В проулке позади дома ждала та самая машина, которую Лана видела на улице. Мотор работал. За рулём сидел мальчик по прозвищу Панда.

– Не надо, – взмолилась Лана. – Я помогу тебе, несмотря ни на что, только не увозите меня.

Все её мольбы были напрасны. Если у Дрейка когда-нибудь и имелась совесть, он утратил её вместе с рукой.

Они поехали по спящему городу куда-то в ночь.

Говард своими глазами увидел, как маленькая армия Сэма вышла из «Ральфса». Супермаркет не охранялся, следовательно, прочие шерифы решили убраться с их пути подобру-поздорову, бросив Орка с Говардом.

– Их слишком много, – заключил он.

Тогда они с Орком угнали машину и направились к «Академии Коутс», но пропустили какой-то поворот и выехали на грунтовку, которая завела их в пустыню. Стемнело. Они развернулись и поехали обратно, однако вскоре кончился бензин.

– Всё твоя глупая выдумка, – пробурчал Орк.

– А ты что собирался делать? Торчать в городе с Сэмом? С ним, между прочим, человек двадцать припёрлось.

– Я бы всё равно надрал ему задницу.

– Орк, не тупи, – рявкнул Говард, потеряв терпение. – Кейна нет, Дрейка нет, Сэмми марширует по Пердидо-Бич что твой бравый генерал. Как думаешь, чем это пахнет? Ну же! Сложи два и два.

– Не называй меня тупым, – поросячьи глазки Орка сузились до щёлок. – А то как дам в морду, все зубы вышибу.

Говарду пришлось двадцать минут улещивать оскорбившегося Орка. Впрочем, они всё одно сидели в заглохшей машине посреди пустыни.

– Я вижу свет, – вдруг сказал Орк.

– Эй! Э-ге-гей! – Говард выпрыгнул наружу и помчался вперёд.

Орк потопал за ним.

Там действительно был свет: фары автомобиля, ехавшего наискось от них. Если Говард с Орком не поторопятся, водитель проедет мимо и не заметит.

– Поднажми! – кричал Говард приятелю.

– Перехвати их! – пыхтел в ответ Орк, безнадёжно отставая.

– Постараюсь!

Тут Говард обо что-то споткнулся и кубарем полетел на землю. Вскочил и почувствовал резкую боль в лодыжке.

– Что за… – он застыл.

В темноте кто-то был. Не Орк, кто-то воняющий псиной и сопящий так же. Говард бросился бежать, вопя:

– За мной кто-то гонится!

Автомобильные фары повернули навстречу. Он сможет, сможет это сделать, если только опять не упадёт, если чудовище его не догонит. Говард вырвался из черноты в круг яркого света. Взвизгнули тормоза. Машина остановилась. Чудовища видно не было.

– Говард, ты что ли?

Он мгновенно узнал голос. Из окошка высунулся Панда.

– Панда, чувак, как же я рад тебя видеть! Мы тут…

Что-то тёмное и быстрое прыгнуло и схватило Панду за руку. Тот закричал. В машине яростно залаяла собака. Говарда толкнули в спину, и он упал на четвереньки. Машина дёрнулась вперёд, её бампер остановился в каких-то дюймах от головы Говарда.

Сзади послышался вопль. Орк! Орк, оставшийся один где-то в черноте. Собаки были повсюду, они скакали вокруг Говарда. Нет, не собаки. Волки. Койоты.

Дверца машины раскрылась, оттуда вывалился Панда, на которого насел койот. Вдруг что-то оглушительно грохнуло, сверкнула оранжевая вспышка. Койотов это не остановило. Новый выстрел, и один койот заверещал от боли. Пошатываясь, из машины выбрался Дрейк, казавшийся пугалом в свете фар.

Койоты отпрянули, прячась во мраке, но далеко не ушли. Говард с трудом поднялся на ноги. Дрейк направил пистолет ему в лицо.

– Это ты натравил на нас псов?

– Они сами на меня напали, за ногу укусили, – запротестовал Говард. – Орк! Орк, чувак, сюда! – завопил он в темноту.

– Отдай нам самку, – внезапно произнёс голос, одновременно визгливый и скрежещущий, словно мокрый гравий.

Говард уставился в ночь, пытаясь понять, кто это сказал. Не Орк. Кто же?

– Какую ещё самку? – крикнул Дрейк. – Кто ты?

Пустыня пришла в движение, тени медленно окружали машину, подбираясь всё ближе. Говард попятился, Дрейк даже не шевельнулся.

– Кто вы? – требовательно спросил он.

На свет вышел запаршивевший койот с изгрызенной мордой, отчего казалось, что он ухмыляется. Говард едва опять не свалился, когда сообразил, что с ними разговаривает койот.

– Отдай нам самку.

– Нет, – Дрейк быстро оправился от потрясения, – она моя. Она нужна мне, чтобы вылечить мою руку. У неё есть сила, а я хочу получить назад свою руку.

– Ты никто, – рыкнул койот.

– У меня оружие.

Мальчик и койот уставились друг на друга. «Два сапога пара», – мелькнуло у Говарда.

– Зачем она вам? – спросил Дрейк.

– Мрак говорит приведите самку.

– Мрак? Какой ещё мрак?

– Отдай самку, – свернул на проторенную дорожку койот. – Или мы убьём вас.

– Это я сейчас вас всех перебью.

– Ты умрёшь, – упёрся Вожак.

Говард почувствовал, что пора вмешаться.

– Парни, парни, не кипятитесь. Неужели мы не сможем договориться?

– Что ты несёшь?

– Послушай, Дрейк, что ты там говорил о той, которая может исцелить тебе руку?

– У девчонки есть сила. Я хочу вернуть себе руку.

– Во-от. А вы, мистер… гхм, Койот, насколько я понял, хотите отвести её к чему-то, что называете Мраком?

Вожак смотрел на Говарда так, словно прикидывал, с какого места удобнее начинать грызть.

– Отлично, – дрожащим голосом провозгласил Говард. – Мы вполне можем договориться.

Глава 38. 74 часа, 10 минут

– АСТРИД, – СКАЗАЛ ЭДИЛИО, – мне очень жаль, что с твоим домом так вышло.

– Да, – она сжала его руку, – признаюсь, тяжеловато было на это смотреть.

– Вы можете переселиться к нам, в пожарное депо. Будем жить там все вместе, с Сэмом и Квинном, – предложил Эдилио.

– Спасибо, мы с Пити пока погостим у Мамы Мэри и Братца Джона. Они почти всё время проводят в садике, а когда возвращаются, то оно даже и веселее.

Эдилио, Астрид и малыш Пит сидели в бывшем кабинете мэра Пердидо-Бич, захваченного затем Кейном Сореном. Сэм наотрез отказался занимать этот кабинет, боясь, что остальным покажется, будто он заважничал. Астрид же настаивала, что дело не в нём самом, а в символах: людям хочется думать, что есть некто, кто принимает решения.

Усадив Пита в кресло, она вручила ему пакет с рисовыми хлопьями «Chex». Он предпочитал их грызть просто так, без молока.

– Где Сэм? – спросила Астрид. – И зачем мы сюда пришли?

– Нам нужно кое-что тебе показать, – смущённо сказал Эдилио.

Дверь открылась, в кабинет вошёл Сэм. Даже не улыбнувшись Астрид, он поздоровался, встревоженно покосился на Пита и сказал:

– Слушай, Астрид, ты должна кое-что увидеть. Думаю, Пити лучше на это не смотреть.

– Ничего не понимаю.

Сэм плюхнулся в кресло, в котором до него восседал Кейн, и Астрид поразилась схожести братьев. И тому, какие различные чувства вызывают в ней их почти одинаковые черты. Если Кейн прятал свои высокомерие и жестокость за холодной непроницаемостью, на лице Сэма ясно читалось всё, что он переживает в данный момент. Сейчас, например, он был грустным, измотанным и чем-то обеспокоенным.

– Может быть, Пити пока побудет с Эдилио в другой комнате?

– Звучит угрожающе, – сказала Астрид, и выражение лица Сэма подтвердило её опасения.

Не без труда, она увела брата, Эдилио остался с ним.

В руке Сэма был компакт-диск.

– Астрид, вчера я отправил Эдилио на АЭС, чтобы он кое-что оттуда забрал. Во-первых, автоматы из караулки.

– Автоматы?

– Ага. Не столько для нас самих, сколько для того, чтобы они не достались Кейну.

– То есть, у нас теперь гонка вооружений?

Её тон, похоже, разозлил Сэма.

– А ты бы предпочла, чтобы я оставил их ему?

– Я не критикую, просто… Ну, ты же сам понимаешь. Подростки с оружием – это не пахнет историей со счастливым концом.

– Да, – Сэм немного расслабился, даже улыбнулся. – За словами «подростки с оружием» вряд ли последует: «Удачного тебе дня».

– Неудивительно тогда, что ты такой угрюмый, – сказала она и тут же поняла, что дело не только в этом.

Случилось что-то похуже. Ах, да. Компакт-диск.

– Как и ты, я размышлял, почему АЭС располагается точнёхонько в центре УРОДЗ. Радиус зоны – ровно десять миль. Но почему? И я попросил Эдилио посмотреть видео с камер охраны.

Астрид вскочила так стремительно, что сама себе поразилась.

– Я не должна оставлять Пити одного!

– Ты знаешь, что на этом диске, да? – это было, скорее, утверждением, нежели вопросом. – Догадалась в первую же ночь, тогда у карты, я прав? Ты обняла Пита и очень странно на меня посмотрела. Просто тогда я не сообразил, что означал твой взгляд.

– В то время я тебя толком не знала. Не была уверена, могу ли тебе доверять.

– Правда, качество звука не очень… – Сэм вставил диск в плеер и включил телевизор.

На экране появилась диспетчерская АЭС, снятая сверху и под широким углом обзора. В диспетчерской сидели две женщины и трое мужчин. Одним из них был отец Астрид. От этих кадров в горле у неё встал комок. Папа покачивался на кресле, перешучивался с женщиной по соседству, склонялся над бумагами, что-то писал.

У дальней стены сидел Пит, его лицо освещал экран непременного «Гейм-Боя».

Единственным звуком была смутная, неразборчивая болтовня взрослых.

– Вот сейчас, – предупредил Сэм.

И действительно: внезапно, хрипло взревела сирена, её звук был искажён записью. В диспетчерской все повскакивали с мест и бросились к мониторам и приборам. Отец встревоженно оглянулся на сына, но Пит по-прежнему сидел, уткнувшись в экран. В помещение вбежали люди и, действуя отработанно и слаженно, заняли пустующие места у мониторов.

Со всех сторон посыпались команды, в голосах слышалась отчётливая паника. Секунда, – и вой сирены изменился, сделавшись ещё более визгливым. Замигала аварийной сигнализация. На всех лицах отразился ужас.

Малыш Пит принялся бешено раскачиваться, зажимая ладонями уши. Его личико перекосилось от боли.

В диспетчерской теперь находилось десять взрослых, в их жестах и мимике сквозило подспудное отчаяние. Пальцы били по клавишам, переключали тумблеры. Отец схватил толстенной том и принялся судорожно его листать, все вопили, истошно выла сирена, мигали лампы. Малыш Пит тоже закричал. Он кричал и кричал, закрывая уши руками.

– Я не хочу на это смотреть, – сказала Астрид, но не могла отвернуться.

Пит спрыгнул со стула, подбежал к отцу, тот оттолкнул сына. Пити налетел на кресло, оказавшись перед длинным столом, на котором красными вспышками мигал экран.

Число 14.

– Код 1–4, – глухо произнесла Астрид. – Я слышала от отца, что это код аварии реактора с расплавлением активной зоны. Он ещё шутил тогда, мол, код 1–1 – мелкая проблема, 1–2 – тревога, 1–3 – звоним губернатору, 1–4 – молимся. Ну, а 1–5, это… аннигиляция.

Малыш Пит на экране отнял ладошки от ушей. Сирена продолжала безнадёжно завывать. Изображение исчезло, несколько секунд на записи лишь трещали статические помехи. Когда картинка восстановилась, сирена уже умолкла. Малыш Пит был один.

– Астрид, ты заметила время на записи? Десятое ноября, десять часов восемнадцать минут. Именно то время, когда исчезли все, кто был старше четырнадцати.

Пит на экране перестал плакать и, не оглянувшись по сторонам, подошёл к своему креслу, сел и продолжил игру.

– УРОДЗ создал Пити, – без обиняков произнёс Сэм.

Астрид закрыла лицо ладонями. Она чувствовала, что сейчас разревётся, и пыталась сдержать рвущиеся наружу слёзы. Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Сэм ждал.

– Он же не понимал, что делает, – тихо сказала она дрожащим голосом. – Он и сейчас не понимает. Он рассуждает не так, как мы. Не думает, если я сделаю «это», то случится «то».

– Я знаю.

– Ты не можешь его винить, – Астрид гневно сверкнула глазами.

– Винить?! – Сэм перебрался к ней на диван, сев так близко, что их ноги соприкасались. – Поверить не могу, что мне приходится это произносить, но думаю, ты кое-что упустила из виду.

Она повернула к нему заплаканное, удивлённое лицо.

– Астрид, произошла авария. И, судя по записи, взять ситуацию под контроль им не удавалось. Вид у всех был крайне перепуганный.

Астрид охнула. Сэм был прав, она это просмотрела:

– Получается, Пит остановил взрыв ядерного реактора, который снёс бы весь Пердидо-Бич под корень.

– Да. Я не в восторге от способа, которым Пит этого добился, но он нас спас.

– Пити предотвратил ядерный взрыв, – повторила Астрид, всё ещё не в силах в это поверить.

Сэм улыбнулся, потом хихикнул.

– Что тут смешного?

– Ну, как же! В кои-то веки додумался до чего-то прежде, чем Астрид-Гений. Можно мне позлорадствовать хоть капельку? Насладиться минутой триумфа?

– Наслаждайся, пока наслаждается, больше этого не повторится.

– Догадываюсь, – Сэм взял её за руку, и Астрид почувствовала себя счастливой. – Короче, он спас нам жизнь. И он же одарил нас всей этой дичью.

– Не всей, – она покачала головой, – мутации предвосхитили УРОДЗ. Несомненно, они стали sine qua non зоны, то есть тем, без чего она бы не возникла.

– Да-да, давай, продолжай бомбардировать меня своими «синекванонами» и «предвосхищениями», – хитро улыбаясь ответил Сэм. – Я же, тем временем, продолжу злорадствовать.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала кончики пальцев. Потом встала, прошлась туда-сюда по кабинету и произнесла:

– Диана рассуждает об этом как о силе сигнала сотового. Две «палки», три «палки». У Кейна – четыре. У тебя, полагаю, тоже. У Пити… думаю, пять или даже семь.

– Если не все десять, – согласился Сэм.

– То есть, она сравнивает это с приёмом сигнала. Получается, что некоторые наши «антенны» ловят лучше. Если так, значит мы не генерируем силу, а только получаем её из какого-то источника.

– И что?

– А то. Откуда она присходит? Или, если продолжить телефонную аналогию, где излучатель? Где исток?

– Пока мне ясно одно, – Сэм вздохнул. – Трепаться об этом не следует. Знает Эдилио, знаем мы с тобой, но больше никто знать не должен.

– Пита все возненавидят, – согласилась Астрид. – Или попытаются прибрать его к рукам.

– Как бы хотелось…

– Увы, – она беспомощно пожала плечами, – невозможно заставить его вернуть всё назад.

– Жаль, – Сэм улыбнулся одними губами. – Потому что часики-то тикают.

Спотыкаясь, Лана брела в ночи.

Опять с койотами. Будто увязла в ночном кошмаре.

И, словно мало ей было койотов, – в компании Говарда и Дрейка. Вооружённого Дрейка, проклинающего свою боль, и Говарда, зовущего: «Орк! Орк!».

Хуже всех прочих страданий был смертельный ужас перед тем, что засело в глубине шахты. Лана ослушалась приказа Мрака. Что сделает с ней рассерженное чудовище?

– Давайте остановимся, и я попробую залечить Дрейку руку, а? – взмолилась она.

– Не остановимся, – рыкнул Вожак.

– Позволь мне хотя бы попытаться.

Бесполезно. Вожак бежал дальше, и они бежали за ним, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь продолжая бег. Спасения не было. Удрать больше не удастся, хотя…

– Что если он вообще не разрешит мне тебе помочь? – она пристроилась к Дрейку.

– Брось со мной эти фокусы, – отрезал тот. – В любом случае, теперь мне самому хочется взглянуть на то, что тебя так страшит.

– Нет, тебе не хочется, поверь мне.

– А что это вообще за штука такая? – беспокойно поинтересовался Говард, почти такой же перепуганный, как Лана.

Она промолчала. Каждый следующий шаг давался всё труднее. Вожак порыкивал, понуждая поторапливаться. А если не он, то подгонял злобный взгляд Дрейка, наводившего на неё пистолет.

Они добрались до заброшенного старательского посёлка только после захода луны. Звёзды уже побледнели на предрассветном небе. Ещё никогда в жизни Лане не было так страшно. Кровь буквально стыла у неё в жилах. Ноги отказывались подчиняться. Сердце гулко билось в груди. Хотелось погладить Патрика, получить толику теплоты, но она не могла заставить себя наклониться или вымолвить хоть слово. Она вся будто одеревенела.

«Я иду умирать», – думала Лана.

– Человечий свет, – неразборчиво проговорил Вожак и указал на фонарик, валяющийся на камнях.

Говард подобрал его и включил. Руки у него тряслись, луч метался по склону горы, пляшущие тени напоминали мятущихся призраков. Теперь даже Дрейк глядел неуверенно, явно страшась неведомого. Чем дальше они углублялись в ледяной туннель, тем больше Дрейк дёргался, засыпая их вопросами:

– Ну? Долго ещё? Вы обязаны сказать мне, что нас там ждёт! Я должен знать, с чем столкнусь.

Они спускались всё ниже и ниже. Лана едва могла дышать, приходилось то и дело напоминать себе: «Дыши. Дыши». Патрик куда-то удрал, не пожелав входить в шахту.

– Чёрт, я больше не могу, – бормотал Говард, хватая ртом воздух. – Я, того… я…

– Заткнись, – прикрикнул на него Дрейк, выплёскивая гнев.

Говард внезапно развернулся и побежал назад вместе с фонариком. Вожак тявкнул, отправляя двоих койотов вдогонку. В наступившей темноте Лана отчётливо увидела зеленоватое свечение, исходившее от стен. Позади был мрак, и впереди был Мрак.

– Оставьте его, – вполголоса произнёс Дрейк. – Я – важнее.

Лана зажмурилась, но зеленоватое сияние проникало под веки, заполняло голову, словно просачиваясь сквозь кожу и череп. Идти дальше она была не в состоянии и рухнула на колени.

Оно находилось совсем близко. Прямо тут, впереди, сразу за поворотом. Текучая, ползучая осыпь из светящихся камней. В голову ворвался беззвучный голос. Мрак запустил бестелесные ледяные пальцы в её разум, и Лана поняла, что произносит чужие слова:

– Целительница! – закричала она, уродливо пародируя собственный голос.

Глаз Лана не открывала, однако почувствовала, что Дрейк опустился рядом с ней на колени.

– Зачем ты явилась ко мне? – Лана превратилась в марионетку, которую Мрак дёргал за ниточки.

– Койот… – выдавил Дрейк.

– Бесстрашный Вожак, – произнёс Мрак устами Ланы. – Послушный, но не то же самое, что человек.

Лана открыла глаза, приказывая себе: «Не трусь, смелее. Взгляни страху в глаза, борись». Но Мрак тяжело ворочался в голове, копаясь в её тайнах и посмеиваясь над жалкой попыткой сопротивления.

Тем не менее, она смогла удержать глаза открытыми. Присущая ей непокорность придавала сил. Однако храбрости оторвать взгляд от земли и посмотреть в лицо опасности всё-таки не доставало. Камни под ногами светились. Оно было совсем рядом, задевая её своим краем.

Вожак зарычал, прильнул к земле и пополз на брюхе.

Внезапно Лану словно ударило молнией. Спина выгнулась, голова запрокинулась, руки раскинулись в стороны. Голову пронзила боль, точно в глаз ей ткнули сосулькой. Попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.

Вдруг всё закончилось. Она лежала на земле, неудобно подогнув под себя ноги, и задыхалась, будто выброшенная из воды рыба.

– Неповиновение, – каркнула она чужим голосом.

– Она должна вылечить мою руку, – сказал Дрейк. – Если ты её убьёшь, она не сможет мне помочь.

– Ты осмеливаешься выдвигать требования? – произнёс Мрак устами Ланы.

– Нет-нет! Я… просто хочу получить назад свою руку, – с запинкой воскликнул Дрейк.

Лана обнаружила, что вновь может дышать. Сделала жадный вдох и начала потихоньку отползать от Мрака. Дрейк мучительно заверещал. Теперь Лана наблюдала со стороны то, что только что пережила сама: удар молнии, подёргивание марионетки. Затем Мрак отпустил тело Дрейка. Рот Ланы спазматически искривился и произнёс:

– Пожалуй, Вожак, я нашёл для тебя учителя получше.

Койот осмелился встать, хотя и принял подчинённую позу. Он посмотрел на Дрейка, сложившегося пополам на камнях. Тот держался за культю, пытаясь, видимо, унять боль.

– Вот человек, который научит тебя убивать людей, – произнесла Лана.

– Да, но… – с трудом выговаривая каждую букву забормотал Дрейк. – Моя рука…

– Протяни её мне, – приказала Лана и, помимо своей воли, поползла к нему.

Приподнявшись, Дрейк вытянул дрожащий, обгоревший обрубок.

– Я дарую тебе руку, какой нет и не было ни у кого из людей, – произнесла Лана слова Мрака. – В тебе нет магии, человек, но девочка нам поможет.

Дрейк, двигаясь с невероятной скоростью, вскочил и дёрнул Лану за волосы, принуждая встать.

– Возьми меня за руку, – прошипел он.

Она положила трясущуюся ладонь на обгоревшую плоть. Почувствовала под пальцами свежеспиленную кость, и едва не отшатнулась. Свечение сделалось ярче. Лана ощутила, что всё её тело наполняется светом, но не холодным, а обжигающим, словно лёд.

Рука Дрейка начала удлиняться.

Лана видела, как она шевелится под её пальцами. Однако это была не человеческая плоть. Чья угодно, только не человеческая.

– Нет! – прошептала она.

– Да! – выдохнул Дрейк.

Глава 39. 36 часов, 37 минут

«Случается, ты мне лжёшь, Случается, я тебе лгу, Так уж оно выходит, иначе я не могу, Мы оба с тобой полутрупы, И это не так уж глупо, Я вижу потоки крови, я слышу предсмертный стон. Но вот просыпаюсь, и снова Всё это был только сон…»[4]

СЭМ ПОДПЕВАЛ мелодии, играющей в айподе. Знакомые слова тревожной и навязчивой песенки вдруг превратились в весьма точное описание его собственной жизни.

Он сидел в депо и ел в тоскливом одиночестве. Квинн… Сэм, скажем так, больше не знал, где пропадает старый друг, если, конечно, это слово всё ещё было уместным. Тот стал тенью: приходил, уходил, временами – шутил точь-в-точь как старый добрый Квинн, временами угрюмо таращился в экран телевизора, в сотый раз пересматривая одни и те же фильмы.

Короче, обедать он не явился, хотя Сэм предусмотрительно разогрел побольше супа.

В дверном проёме неслышно возник Эдилио. Вид у него был озадаченный, и Сэм вдруг сообразил, что поёт вслух. Смутившись, выключил плеер и снял наушники.

– Как продвигаются поиски?

– Сэм, если она и в Пердидо-Бич, то очень хорошо спряталась. Мы обегали весь город, переговорили со всеми встречными-поперечными. Ланы нигде нет. Она гостила в доме у Элвуда, потом, похоже, куда-то ушла.

– У меня тут суп. Хочешь? – Сэм отложил плеер в сторону.

– Что там за песня играет? – спросил Эдилио, присаживаясь.

– Песня? А, песня. «Одинокий зов в сумасшедшем мире».

Оба желчно рассмеялись.

– После я думаю послушать ещё одну старенькую песенку, название вылетело… – Сэм порылся в памяти. – Ах, да. «REM». «Конец мира, каким мы его видим».

– Лучше и не скажешь, – заметил Эдилио. – К примеру, я искал девочку, которая может исцелять людей, а заодно – учился стрелять из автомата.

– Кстати, как у вас со стрельбой?

– Сейчас у меня четыре парня, включая Квинна, которые худо-бедно научились держать оружие. Но спецназовцы из нас всё равно аховые, сам понимаешь. Том едва меня не пристрелил, пришлось падать на землю, прямо на кучу собачьего дерьма.

Сэм попытался состроить сочувственную физиономию, но прыснул, и они оба расхохотались так, что едва смогли остановиться.

– Тебе смешно, – проворчал Эдилио. – Посмотрим ещё, как сам справишься.

– Не могу понять, почему Кейн медлит, – посерьёзнел Сэм. – Прошло уже два дня, а от него ни слуху, ни духу.

– Оно и к лучшему, не согласен? Всё больше времени на подготовку.

– Старик, завтрашней ночью меня здесь уже не будет.

– Брось, может, ещё обойдётся, – Эдилио смущённо отвёл глаза.

– Хотел бы я знать, что сейчас творится в интернате…

– Предлагаешь за ними пошпионить? – Эдилио тут же перевёл вопрос в практическую плоскость.

– Сам не знаю, чувак, – Сэм оттолкнул тарелку. – Временами я склоняюсь к тому, чтобы напасть на них, понимаешь? Просто отправиться к ним на холм и напасть.

– Ну, у нас есть оружие. Есть водители. Есть четверо, не считая тебя, чьи силы могут быть полезны. Полезны в драке я имею в виду. А не навроде одной девчонки, которая может становиться невидимой, но только когда смущается.

– Шутишь? – Сэм невольно улыбнулся.

– Какое там! Ужасно застенчивая. Стоит сказать ей что-нибудь типа: «Красивые у тебя волосы», и – оп-па! – её нет. То есть, на ощупь она никуда не девается, но глазами не увидишь.

– Да уж, этим Кейна не проймёшь.

– Тейлор продолжает работать над телепортацией. Ей уже удаётся перемещать пару кирпичей за раз. Однако с точки зрения полезности, – Эдилио развёл руками, – у нас имеются один бегун и один мальчик-«светлячок», но послабее тебя.

– Ему девять. Нельзя заставлять девятилетку нападать на людей.

– А как насчёт одиннадцатилетки? Ну, той девочки, которая очень быстро движется?

– Ты о Брианне?

– Теперь она называет себя Бриз. Мол, такая же быстрая.

– Бриз? В честь супергероя? – Сэм уныло покачал головой. – Здорово. А большего нам и не надо.

«А большего нам и не надо…» Любимая присказка его матери. Сердце на миг сжалось.

– И куда же мы приспособим эту быстроногую лань?

– Я думал выдать ей пистолет, – Эдилио замялся. – Она могла бы стрелять и отбегать и опять стрелять.

– Господи, – Сэм схватился за голову, – выдать пистолет одиннадцатилетней девчушке? Чтобы она стреляла в людей? Безумие.

Эдилио промолчал.

– Извини, старик, я тебя не критикую, просто… Это же действительно безумие. Так нельзя. Оно и в нашем-то возрасте не фонтан, а уж четвероклашкам-пятиклашкам и подавно.

По лестнице застучали торопливые шаги, Сэм и Эдилио вскочили на ноги, приготовившись к худшему. В комнату влетела одна из интернатских, Декка, едва не растянувшись на скользком полу. На лбу у неё багровел порез дюйма в два, она не разрешила Лане его залечить. «Этой ссадиной меня наградил ботинок Дрейка, – сказала она. – Вылечи мои руки, но голову не трогай. Хочу сохранить зарубку на память».

Сэм тогда решил, что это вторая довольно примечательная черта Декки. Первой было то, что она могла приостановить действие силы тяжести на небольшом участке.

– Декка, что случилось? – спросил Сэм.

– Орк в городе. Выглядит сильно потрёпанным.

– Орк? Один? Без Говарда?

– Больше я никого не видела, – девочка пожала плечами. – Этот парень, Квинн, сказал, что надо предупредить тебя, а сам пообещал проследить за ним до дома.

Судя по всему, речь шла о доме Орка, до него было рукой подать.

– Пожалуй, лучше прихватить оружие, – мрачно сказал Эдилио.

– Думаю, теперь я с Орком и так справлюсь, – ответил Сэм, удивляясь собственной уверенности: прежде ему и в голову не приходило, что он способен противостоять Орку.

Перед домом Орка действительно маялся Квинн.

– Благодарю, что ты отправил Декку меня предупредить и присмотрел тут за всем, – чуть ли не официально поблагодарил его Сэм.

– Делаю, что могу, – ответил Квинн, похоже с большей горечью, нежели намеревался, и постучал в дверь.

– Входите, придурки! – донёсся изнутри знакомый Орочий рык.

Орк сидел на диване. Хлопнула открываемая банка пива.

– Сейчас я её выпью, – пробормотал он, – а потом делайте со мной, что хотите, хоть убивайте.

Судя по всему, в последние два дня Орку пришлось несладко. Весь исцарапан, в синяках, один глаз заплыл, грязные штаны изодраны в клочья, от рубашки осталось одно название. Его мощь вроде бы была при нём, но в целом вид довольно-таки жалкий.

– Где Говард? – требовательно спросил Сэм.

– С ними.

– С кем, с ними?

– С Дрейком и этой, как её, Ланой. И с говорящим псом, – Орк ухмыльнулся. – Ага, я чокнулся. Говорящий пёс. Это они меня так отделали, те собаки. Выпустили мне кишки, за ногу покусали.

– Что ты несёшь, Орк?

Тот сделал основательный глоток и крякнул:

– Эх, хорошо!

– Давай ближе к делу! – Сэм начал терять терпение.

Орк громко рыгнул, поднялся, отставил прочь банку. Непослушными руками стянул через голову остатки рубахи.

Эдилио непроизвольно ахнул, Квинн отвернулся. Сэм глаз не отвёл.

Живот и часть груди Орка были покрыты гравием. Зеленовато-серыми, цвета мутной воды камешками. Слой гравия мерно поднимался и опускался в такт Оркову дыханию.

– Оно расползается, – с какой-то стыдливостью произнёс Орк и провёл пальцем по камням. – И тёплое.

– Орк, что с тобой случилось? – спросил Сэм.

– Сказал же, собаки напали, изгрызли ногу, живот и ещё кой-чего, о чём я лучше промолчу. А потом появились эти камни.

Орк пожал плечами, и Сэм услышал скрежещущий звук, словно кто-то прошёлся по мокрой гравийной дорожке.

– Мне даже не больно, – продолжил Орк. – В смысле, сейчас не больно. Только чешется.

– Матерь Божия, – прошептал Эдилио.

– Короче, я знаю, что вы меня ненавидите, – добавил Орк, – так что либо убейте, либо убирайтесь. Я есть хочу. И пить.

Они покинули дом.

Едва выйдя за порог, Квинн метнулся к кустам и его вырвало. Эдилио с Сэмом подошли к нему. Сэм ободряюще похлопал Квинна по плечу.

– Извините, ребята, – сказал тот. – Наверное, я просто слабак.

– Худшее впереди, – сумрачно ответил Сэм. – Причём внезапно оказалось, что простое исчезновение – это ещё цветочки по сравнению с таким, да?

– Дрейка нет уже два дня, – сказала Диана. – Пора бы уже на что-то решаться.

– Я занят! – отрезал Кейн.

Они стояли на газоне у парадного входа школы. Кейн надзирал за починкой пролома, появившегося в стене во время битвы. Он телепортировал кирпичи, по нескольку штук за раз, а Молоток и Чез пытались приладить их на место. Уже дважды их ограда обваливалась: одно дело лить раствор в яму, и совсем другое – класть стену.

– Мы могли бы как-нибудь договориться с… городскими, – произнесла Диана, тщательно подбирая слова.

– С городскими? Тактично избегаешь слов «с Сэмом» или «с твоим братом»?

– Один-ноль в твою пользу. Нам надо попробовать заключить сделку с твоим братом Сэмом. У них там есть еда, у нас она на исходе.

Кейн разыграл целый спектакль, демонстрируя, что его отвлекают от дела, и нарочито грубо зашвырнул очередную стопку кирпичей на второй этаж. Молоток с Чезом едва увернулись.

– Я тренируюсь. Развиваю сноровку, точность. Самоконтроль.

– Умничка.

Вид у Кейна стал как у побитой собаки.

– Будто холодной водой окатила. Могла бы и поддержать хоть изредка. Знаешь же о моих чувствах к тебе.

– И чего же ты хочешь? Жениться на мне, что ли?

Кейн покраснел, а Диана неестественно громко рассмеялась.

– Не забыл, что нам по четырнадцать? Ты у нас, конечно, Наполеон УРОДЗ, и всё такое прочее, но мы – всего только дети.

– Возраст понятие относительное. Я – один из двоих самых старших здесь. А по силе так и вообще первый.

У Дианы уже вертелся ядовитый ответ, но она прикусила язычок, решив, что на сегодня с Кейна довольно. Имелись занятия поважнее, чем разбираться с его щенячьей любовью. Вот так-то. Да и Кейн не был способен на настоящую, глубокую любовь, крепнущую со временем.

– Как и я, кстати, – пробормотала Диана себе под нос.

– Что-что?

– Ничего.

Она принялась смотреть на то, как он работает. Не на починку стены, а на самого Кейна. Он был наиболее притягательным человеком, которого Диана когда-либо встречала. Мог бы стать, например, рок-звездой. Легко. Ещё он верил, что влюблён. Потому и терпел Дианино своеволие.

Кейн ей тоже нравился. Их потянуло друг к другу чуть ли не с первого взгляда. Они были друзьями… нет, пожалуй, сообщниками будет точнее. Вот именно, сообщниками. Они стали сообщниками с тех пор, как Кейн обрёл свой дар.

Диана была первой, кому он признался. Он усилием воли сбросил книгу со стола, и та пролетела через всю комнату.

Диана подбадривала Кейна, побуждала развивать дар, но хранить всё в тайне. Достигая нового уровня, он всякий раз приходил к ней и хвастался. Стоило Диане удостоить его одобрительным кивком или сдержанной похвалой, он раздувался от гордости и сиял как медный таз.

Манипулировать Кейном было проще простого. Настоящей близости не требовалось, достаточно оказалось и лёгкого намёка.

Исполняя просьбы Дианы, Кейн с помощью своей силы мог сбить с ног какого-нибудь противного зазнайку или унизить отругавшего её учителя. Когда она сказала, что учитель физики приставал к ней, заманив в пустую лабораторию, Кейн сшиб его на лестнице, да так, что тот попал в больницу.

Хорошее было времечко. У неё появился защитник, выполнявший малейшие её прихоти и ничего не требовавший взамен. Несмотря на раздутое самомнение, симпатичную внешность и обаяние, с девочками Кейн вёл себя крайне застенчиво. Ни разу не попытался её даже поцеловать.

Затем к их компании прибился Дрейк Мервин, прославившийся на всю школу как отъявленный хулиган, сколотивший вокруг себя настоящую шайку. С той поры Кейн принялся стравливать Диану с Дрейком, подыгрывая то ему, то ей. Сила Кейна росла, и их отношения менялись.

Затем школьная медсестра, – как впоследствии выяснилось родная мать Кейна, – обнаружила, что её давно утраченный сын – очень, очень странный ребёнок.

Кирпичи опять с грохотом посыпались на газон. Сверху донеслись проклятия и стоны, но Кейн, похоже, не обратил внимания на неудачу Чеза и Молотка.

– Как ты думаешь, почему? – спросил он, словно читал её мысли.

– Скорее всего, выложили косо, – ответила Диана, прекрасно понимая, о чём он.

– Я не о стене. Я о ней. О медсестре Темпл. О Конни Темпл, – он произнёс её имя отчётливо, делая упор на каждом звуке, будто желая его прочувствовать.

Диана вздохнула. Не хотелось ей затевать этот разговор.

– Я её почти не знала.

– У женщины рождаются два сына. Одного она оставляет себе, второго отдаёт на усыновление. Я же был совсем маленьким.

– Я не психолог, Кейн.

– А ведь я всегда знал. Знал, что мои родители мне чужие. Они не говорили, что я им не родной, но мать… то есть, женщина, которую я считал матерью… Чёрт, понятия не имею, как теперь её называть. В общем, она никогда не рассказывала о моём появлении на свет. Ну, ты понимаешь, о чём я. Слышала, наверное, мамочек, обожающих вспоминать о том, как рожали. Так вот, она ни разу ни словечком не обмолвилась.

– Жаль, что доктора Фила нет поблизости. Вам бы нашлось, о чём побеседовать.

– Полагаю, она была холодной женщиной, эта медсестра Темпл. Моя, с позволения сказать, мама, – он склонил голову набок, скептически оглядывая Диану. – Вроде тебя.

– Не стоит углубляться в такие дебри, – Диана фыркнула. – В ту пору она, вернее всего, сама ещё была глупенькой девчонкой. Могла решить, что двоих не потянет. Или вообще пыталась пристроить обоих, а получилось только тебя.

– Подлизываешься? – неуверенно спросил Кейн.

– Нет, пытаюсь привести тебя в чувство. Кому интересны твои страдания по потерянной мамочке? У нас еды осталось на две недели. В лучшем случае, на три. Потом останется только фасоль.

– Что и требовалось доказать. Держу пари, она – вылитая ты. Холодная эгоистка.

Ответить Диане помешал шум. Оглянувшись, она успела заметить накатывавшую на них бурую волну, огромную стаю лохматых бестий. Казалось, койоты надвигаются со всех сторон, настоящее вторжение, грозящее захлестнуть Диану с Кейном.

Он вскинул руки, выставив их на изготовку.

– Нет! – раздался крик. – Не трогай их, это друзья!

К ним бежал Говард, размахивая руками. За его спиной виднелась целительница Лана, похоже, пребывавшая в полной прострации.

Позади шёл Дрейк.

Диана чертыхнулась. Выжил-таки.

И тут она увидела его руку.

Почерневший обрубок, оставшийся после того, как она под вопли и визги Дрейка отпилила обгоревшую кость, изменился. Он вытянулся, превратившись в нечто, напоминающее кроваво-красную тянучку. Чудовищное щупальце дважды обвивалось вокруг его талии.

Нет. Это было невозможно.

– Орк здесь? – спросил подбежавший Говард.

Ни Кейн, ни Диана не ответили. Они не сводили глаз с Дрейка. Тот подходил не спеша, к нему вернулось всё его былое нахальство, теперь он ничем не напоминал окровавленное чучело, разревевшееся от вида собственной отрезанной руки на кафельном полу.

– Дрейк, мы думали, ты мёртв, – проговорил Кейн.

– Я вернулся. Как новенький, даже ещё лучше.

Алое щупальце развернулось, точно удав, отпустивший свою жертву.

– Диана, тебе оно нравится?

Рука, точнее, – невероятная красная змея, взметнулась над его головой, свернулась, развернулась, затем с быстротой, почти недоступной человеческому глазу, щёлкнула, словно бич.

Громкий звук. Своеобразный акустический удар.

Диана вскрикнула от боли и уставилась на плечо. Ткань блузки лопнула, из пореза потекла кровь.

– Извини, – равнодушно бросил Дрейк, – я пока только учусь обращаться со своей новой рукой.

– С возвращением, Дрейк, – Кейн улыбался, даже не взглянув на рану Дианы.

– Я привёл помощь, – Дрейк протянул ему левую руку, и Кейн неловко её пожал. – Итак, когда мы выступаем против Сэма Темпла?

Глава 40. 26 часов, 47 минут

– ОНИ НАПАДУТ завтра вечером, – сказал Сэм. – Кейну во что бы то ни стало нужно одержать надо мной верх. Им движет самолюбие.

Военный совет проходил в церкви, где Кейн когда-то исподволь захватил власть в городе. Упавший тогда крест подняли и прислонили к стене. Не к той, на которой ему полагалось быть, но теперь он хотя бы не валялся на полу.

Пердидо-Бич представляли Сэм, Астрид с малышом Питом, Эдилио, Мама Мэри и Дара с Элвудом. Приглашали и Альберта, но тот был по горло занят подготовкой ко Дню благодарения и экспериментами с тортилья-бургерами. От интерната присутствовали три девочки: Декка, Тейлор и маленькая Брианна-Бриз.

– Кейн рвётся к победе, – продолжил Сэм. – Хочет оставить за собой последнее слово, прежде чем исчезнуть. Ну, или прежде чем исчезну я. Засада в том, что он не смирится с нами, не удовлетворится захватом Пердидо-Бич и возвращением контроля над ребятами из «Коутса». Так что нам надо подготовиться. Да, и ещё кое-что. Завтра мой день рождения, – Сэм скривился. – Не сказал бы, что жду его с нетерпением. Мы должны договориться, кто встанет у руля, если… когда… я уйду.

Послышались сочувственные или ободряющие возгласы, мол, может, он ещё и не исчезнет, а если исчезнет, то вырваться из УРОДЗ тоже не так уж и плохо. Сэм поднял руку.

– Послушайте, плюс в том, что когда исчезну я, исчезнет и Кейн. Минус, – здесь останутся Дрейк, Диана и прочая шпана. Орк… Ну, тут остаётся только гадать. И Говард где-то бродит. Куда подевалась Лана, мы не знаем.

Потеря Ланы стала серьёзным ударом. Интернатские её обожали, после того, как она вылечила им руки. Да и вообще, приятно было бы знать, что в случае чего, – есть целительница.

– Я предлагаю назначить главным Эдилио, если… ну, ты понял, – сказала Астрид. – К тому же, тебе всё равно требуется заместитель. Вице-президент или кто-то в таком роде.

Эдилио с сомнением посмотрел на неё, словно она говорила о каком-то другом Эдилио, потом ответил:

– Не пойдёт. Самая умная среди нас – Астрид.

– Мне надо приглядывать за Пити. У Мэри и без того забот полом рот с её малышами. Даре придётся вновь взять на себя обязанности врача. Элвуд будет при ней на подхвате, к тому же он ещё не сталкивался с Кейном, Дрейком и прочей интернатской бандой. Эдилио же знает, что ждать от Орка или Дрейка. Он смелый, сообразительный, и руки у него из правильного места растут, – Астрид подмигнула смущённому Эдилио.

– Верно, – согласился Сэм. – Значит, если меня ранят, или я исчезну, главным становится Эдилио. Возражения?

– У него нет силы, – заметила Декка. – Без обид, Эдилио.

– Есть, – не согласилась Астрид. – Он умеет завоёвывать доверие и не пасовать перед трудностями.

Больше никто не спорил.

– Договорились, – сказал Сэм. – Собираем людей. Ты, Эдилио, объявишь им, когда мы выступаем. Тейлор, знаю, тебе будет тяжело и даже немного страшно. Скооперируйся с какой-нибудь подружкой, спите по очереди, и тренируйся, тренируйся, тренируйся. Бриз, у тебя самое ответственное задание. Ты станешь нашей связной. Декка, как только придёт весть от Тейлор, мы выступаем.

– Класс! – отозвалась Декка.

– Победа будет за нами, – закончил Сэм.

Все потянулись на выход, но Астрид задержалась. Сэм похлопал Эдилио по плечу:

– Слушай, нашёл бы ты и Квинну какое-нибудь полезное занятие…

– Уже. Он неплохо стреляет. Я поставлю его с автоматом на крышу садика.

Сэм кивнул и на прощание вновь хлопнул его по спине.

– Ну и ну, Квинн с автоматом, – пробормотал он, глядя вслед Эдилио. – Я прошу своего друга стрелять в людей.

– Ты просишь его защищать собственную жизнь и жизнь малышей, – возразила Астрид.

– Это, конечно, всё меняет, – саркастически хмыкнул Сэм.

– А что мне делать? Какое задание у меня?

– Найти безопасное место и сидеть там тихо, как мышка.

– Но…

– Никаких «но». С завтрашнего дня я буду нуждаться в тебе там, – он показал на небо.

– В раю? – улыбнулась Астрид.

– Пойдём.

Сэм, Астрид и Пит поднялись на колокольню. Решётки на окнах, выбитые Дрейком, никто так и не вставил. Сверху огни Пердидо-Бич казались на удивление обыкновенными. Во многих домах горел свет, фонари освещали улицы, ярко сияла вывеска «Макдоналдса». Ветер доносил запахи жареной картошки, сосновой хвои, морской соли и водорослей.

В укромном уголке лежали два спальных мешка, бинокль, бумажный пакет из супермаркета и детская рация «уоки-токи».

– В пакете – еда и батарейки для «Гейм-Боя». Не уверен, что эти «уоки-токи» хорошо работают, но, учти, – второй экземпляр у меня. Отсюда ты будешь видеть весь город.

Помещение было тесным, почти всё пространство занимал колокол. Пит немедленно забился в пыльный угол, Сэм и Астрид неловко приблизились друг к другу.

– Ты оставишь мне оружие?

– Нет, – помотал он головой.

– Всех остальных ты просишь совершать ужасные поступки, а меня – только смотреть.

– Ты – другое дело.

– Неужели? Почему?

– Ну, ты же гений. Будешь наблюдать и анализировать.

– Жалкая отговорка.

– Наверное. Хорошо, тогда так: ты не училась стрелять и, скорее всего, прострелишь себе ногу.

– Ну-ну, – недоверчиво протянула она.

– Астрид, я знаю, идея безумная, но вдруг Квинн прав? Нельзя ли как-нибудь уговорить Пити переправить вас обоих на Гавайи? Или ещё куда. У него есть великая сила. Если у нас всё пойдёт наперекосяк…

– Я не буду его просить. Во-первых, не думаю, что это сработает, а во-вторых…

– Да?

– Я не хочу тебя покидать.

Сэм ласково погладил её по щеке, Астрид прикрыла глаза и прижалась к нему.

– Астрид, я скоро исчезну, ты же знаешь.

– Нет, не знаю. Я молилась, чтобы ты не исчезал. Просила Марию о заступничестве.

– Марию? Мэри Террафино?

– Нет, конечно, – засмеялась Астрид. – Ты форменный язычник. Деву Марию.

– А, эту.

– Понимаю, ты не веришь в Бога, но я-то верю. Верю, что он не оставил нас и слышит наши молитвы.

– Полагаешь, УРОДЗ – это божий промысел?

– Нет, я верю в свободу воли. Мы сами принимаем решения и совершаем поступки, которые влекут за собой определённые последствия. Мир таков, каким его сделали мы. Однако мне кажется, что иногда можно попросить Господа о помощи, и он не откажет. Я думаю, что он, сидя где-то там, на своём престоле, смотрит на нас и говорит: «Ох, и наворотили же дел мои неразумные дети! Надо им немного подсобить».

– Да, от помощи я бы не отказался.

– Как и я. Вот почему мне бы хотелось иметь оружие.

– Нет, – Сэм покачал головой. – Я уже изуродовал отчима, ранил Дрейка. Или вообще убил. Понятия не имею, что будет дальше. Одно знаю: когда я причиняю кому-то боль, это оставляет отпечаток на моей душе, шрам, что ли… Это как… – он запнулся, подбирая слова, и Астрид его обняла. – Взять, к примеру, моё колено. Дрейк его прострелил, Лана вылечила, будто ничего и не было. А когда я поджёг Дрейка, нечто засело у меня в голове занозой, и эту боль исцелить никто не сможет.

– Но когда начнётся бой, всем придётся пережить подобную боль.

– Ты – не все.

– Нет?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что я тебя люблю.

Астрид долго молчала. Сэм испугался, что обидел её, однако она не разжимала объятий и не отстранялась, уткнувшись ему в шею. Он почувствовал тёплые слёзы на своей коже. Наконец, Астрид произнесла:

– Я тоже тебя люблю.

Сэм с облегчением вздохнул.

– Ну, хоть это мы выяснили, – пошутил он, но Астрид осталась серьёзна.

– Я должна ещё кое-что тебе сказать, Сэм.

– Секрет?

– Я ни в чём не уверена, поэтому молчала. Интуицию сложно отделить от интеллекта. Чаще всего этим словом мы называем обострённое восприятие действительности, происходящее на подсознательном уровне, и ничего сверхъестественного в этом нет.

– У-гу, – с нарочито «тупым» видом откликнулся Сэм.

– Долгое время я вообще полагала, что речь идёт именно о банальной интуиции.

– Сила. Я давно прикидываю, догадалась ты или нет. Диана, кстати, сказала, что у тебя – две «палки». Просто мне не хотелось, чтобы ты забивала себе этим голову.

– Догадывалась. Только поверить не могла. Когда я прикасаюсь к чьей-нибудь руке, то иногда в голове возникает словно бы огненная полоса в небе.

– Полоса? – он немного отодвинулся, чтобы видеть её лицо.

– Дикость, правда? – Астрид пожала плечами. – Она бывает короткой или длинной, яркой или тусклой. Не представляю, что она означает, не могу на неё повлиять и пока даже не пыталась как следует изучить. Но в первом приближении я считаю, что вижу некую меру. Ну, или величину. Выражаясь сугубо метафорически, всё выглядит так, будто я вижу душу человека, его дальнейшую судьбу.

– Куда уж метафоричней. Выходит, твоя сила – в подборе метких метафор?

Наконец-то ему удалось вызвать у Астрид улыбку.

– Остряк-самоучка, – она ткнула его кулаком в бок. – Одним словом, я с самого начала знала, что ты – очень важен. Ты похож на метеор, на ослепительную комету.

– Не сверну ли я завтра шею, врезавшись лбом в стену?

– Не знаю, – Астрид смутилась. – И всё же ярче тебя тут нет никого.

Джек-Компьютер проснулся от того, что чья-то мягкая рука зажала ему рот. Была ночь, комнату освещало лишь синеватое свечение экрана ноутбука. Джек разглядел лицо, тёмные волосы и блестящие глаза.

– Тс-с, – она приложила палец к губам.

Сердце Джека норовило выпрыгнуть из груди. Что-то было не так.

– Вставай, Джек.

– Что случилось?

– Помнишь наш уговор? Помнишь своё обещание?

Говорить «да» ужасно не хотелось. Он сразу понял: чего бы ни потребовала Диана, хорошим это не кончится. Никогда ещё Джеку не было так страшно.

И Дрейк вернулся. Дрейк-чудовище.

Диана провела кончиками пальцев по щеке Джека, легонько шлёпнула. Его пробрала дрожь.

– Я спросила, помнишь ли ты своё обещание?

Он молчал, точно утратил дар речи, испуганный и её близостью, и тем, что от него сейчас потребуют. Потом через силу кивнул.

– Одевайся, с собой ничего не бери.

– Который час? – Джек всё медлил.

– Час хороших поступков, – тонко очерченные губы покривились в усмешке. – Пусть и по дурным мотивам.

Джек встал с кровати, возблагодарив небеса за то, что накануне натянул пижамные штаны. Попросив Диану отвернуться, торопливо оделся.

– Куда мы идём?

– Прокатимся немного.

– Я только однажды сидел за рулём и едва не угодил в канаву.

– Ты же умный мальчик, Джек, во второй раз у тебя получится лучше.

Они на цыпочках вышли в тёмный коридор и тихо-тихо спустились по лестнице. Приоткрыв дверь, Диана выглянула наружу. Джеку стало любопытно, заготовила ли она какую-нибудь отговорку на случай, если их засекут.

Шорох гравия под кроссовками казался оглушительным в туманном ночном воздухе. Как нарочно. Каждый шаг – будто слоны топают.

Диана направилась к внедорожнику, припаркованному прямо на газоне.

– Ключи внутри. Залезай. На водительское сиденье.

– Куда мы поедем?

– В Пердидо-Бич. Только не «мы», а ты.

– Я? Один?! – вскинулся Джек. – Да ни за что на свете. Кейн решит, что я удрал, и отправит за мной Дрейка.

– Или ты подчинишься, или я сейчас закричу. А потом скажу, что застукала тебя, когда ты пытался сбежать.

Это было бы вполне в духе Дианы. И Кейн ей поверит. Поверит и… натравит Дрейка. Джека передёрнуло. Оставалось выкинуть белый флаг.

– Зачем же мне туда ехать? – прохныкал он.

– Найдёшь Сэма Темпла. Скажешь, что сбежал.

Судорожно сглотнув, Джек кивнул.

– А ещё лучше, найди ту девчонку, Астрид, – Диана презрительно фыркнула. – Астрид-Гения. Она попытается во что бы то ни стало спасти Сэма.

– Да-да, понял, – Джек постарался овладеть собой. – Мне, того, пора ехать.

– Расскажи им всё об Эндрю, – она сжала его локоть.

– Так вот что тебе от меня нужно, – он застыл с ключом в руке.

– Джек, если Сэм исчезнет, Дрейк попрёт на меня, и даже Кейн не сможет его удержать. Нынешний Дрейк не чета прежнему. Сэм нужен мне живым. Нужен кто-то, кого Дрейк ненавидит. Равновесие, Джек. Расскажи Сэму о соблазне. Предупреди, что если он устоит перед соблазном, если скажет «нет», то может быть, – может быть! – тогда… – она обречённо вздохнула. – А теперь езжай.

Резко развернувшись, она направилась к школе. Джек проводил её взглядом до дверей. Странно, ведь Диана тоже могла бы сбежать. Удрать от Кейна, Дрейка и их порядков. Однако она осталась. Неужели, действительно любит Кейна?

Джек глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь успокоиться, потом повернул ключ. Мотор оглушительно взревел. Наверное, Джек слишком сильно надавил на педаль газа.

– Тише, тише…

Переключил передачу на «D», вновь нажал на педаль. Машина не сдвинулась с места. Джек запаниковал, но тут его осенило: ручной тормоз! Опустил рычаг и опять надавил на педаль. Внедорожник медленно-медленно двинулся по гравийной дорожке.

– Эй! Ты куда?!

Говард. Что он тут делает ночью? Ах, ну да. Ищет Орка.

Недоумённое выражение лица Говарда сменилось на озадаченное, потом на встревоженное.

– Стой, чувак! Стой!

Джек проехал мимо. В зеркале заднего вида заметил, что Говард побежал к школе. Пора было увеличить скорость, но Джек боялся. Вождение наводило на него ужас: надо было о стольком думать, столько держать в голове… В конце концов, водить машину просто-напросто опасно, смертельно опасно.

Ворота оказались закрыты. Джек выпрыгнул из машины и рывком распахнул створки. Постоял, прислушиваясь к звукам леса. Капли росы срывались с листьев под слабеньким ветерком, мелкие зверюшки шуршали в траве. Внезапно до него донёсся шум двигателя.

В машину, быстро! Прочь, прочь отсюда!

Ворота закрывать не стал: преследователей это не остановит, а вот он время потеряет. Между тем они были совсем близко. За рулём наверняка сидел Панда, водивший куда лучше Джека.

Панда. А рядом – Дрейк. Дрейк со своей жуткой рукой.

Джек поёжился и сжал руль так, что треснула пластмассовая накладка. Он отбросил шестидюймовую дугу и заскулил от страха. Немного ослабил хватку. «Не паникуй! – приказал он себе. – Сосредоточься на вождении, на дороге!» Последняя вела вниз, густой лес сменился открытой местностью, начинавшейся сразу за поворотом, огибавшим отрог.

В зеркальце заднего вида мелькнул свет.

Господи, помоги!

Они его убьют. Дрейк задушит его своим щупальцем.

– Думай, Джек! Шевели мозгами! – закричал он, выплёскивая нахлынувшие эмоции.

Это тебе не программирование, не хай-тек. Это нечто первобытное. Сила и насилие, насилие и сила. Страх и ненависть.

Хотя, погоди-ка…

Что если дело, скажем, в подвеске? У внедорожника она высокая. У машины преследователей, – низкая. Их спортивный автомобиль против его полноприводного.

Джек покрутил головой. Справа – глубокий кювет, слева – крутой склон и каменная стена. Преследователи нагоняли, они были уже в нескольких сотнях футов.

Туда! Джек не знал, куда заведёт его грунтовка, уходящая вправо. Вдруг он проедет двадцать футов и намертво застрянет? Однако выбора не было. Джек крутанул руль, ясно понимая, что может опрокинуться даже на такой низкой скорости.

Внедорожник устоял и запрыгал по ухабам. Фары выхватывали поросшую кустарником землю, – яркое световое пятно в чернильной, безлунной ночи. Куда он едет? Неизвестно. Джек положился на судьбу, ему оставалось лишь надеяться, что грунтовка не закончится на вершине какого-нибудь утёса.

Дёргающийся руль так и норовил вырваться. Но сжимать сильнее Джек опасался. Ещё развалится прямо в его ставших такими сильными руках. Тогда ему точно крышка.

Позади суматошно метались огни седана. Грунтовка была явно не для него. Даже внедорожнику приходилось туго, что уж говорить об обычном седане. Джек понемногу отрывался от преследователей. Наконец, свет чужих фар начал тускнеть. Похоже, седан остановился.

Джек сбросил скорость, чтобы было проще вести. Ну, хорошо, он удрал. И что теперь? Как добраться до Пердидо-Бич? Другой дороги туда он не знал. Куда приведёт грунтовка?

Ясно было одно: назад ему пути нет.

Глава 41. 03 часа, 15 минут

ДЕНЬ ПРОШЁЛ спокойно.

Сэм знал, что ждать осталось недолго. Впрочем, через несколько часов всё так или иначе будет кончено.

Он выставил посты на окраине города, остальным велел спать, есть или отдыхать. Кейн придёт вечером, Сэм это чувствовал. Попытался было последовать собственному совету, но заснуть не удалось. Он переодевался, раздумывая не перекусить ли всё-таки, несмотря на тошноту, когда в депо ворвалась Тейлор. Сэм едва успел натянуть трусы.

– Идут! – выпалила она. – Слушай, миленькие трусики.

– Лучше рассказывай.

– Шесть машин выехали из «Академии» и движутся по автостраде. С минуты на минуту будут у «Ральфса». Но едут медленно.

– Кого-нибудь разглядела? Кейна? Дрейка?

– Нет.

Сэм метнулся в спальню, потряс койку Эдилио, двинул ногой по койке Квинна.

– Парни, подъём!

– А? Чего? – заполошным со сна голосом отозвался Квинн. – Сам же разрешил нам немного поспать.

– Вот ты и поспал немного. Тейлор говорит, они выехали.

– Я готов, – Эдилио, спавший одетым, вскочил и сорвал со спинки кровати автоматический пистолет крайне зловещего вида.

Сэм натянул джинсы и начал оглядываться в поисках ботинок.

– А мне что делать? – спросила Тейлор.

– Дуй назад и выясни, доехали ли они до «Ральфса» и не разделились ли на группы, – приказал он ей.

– Тогда вам лучше не раздеваться, – хихикнула Тейлор. – Я вернусь мигом.

– Возвращайся сразу на площадь, я прямо туда.

Тейлор исчезла.

– Готов? – спросил Сэм у Эдилио.

– Не-а. А ты?

– И я нет. Давай просто сделаем всё как следует.

– Пора, значит? – Квинн слез с койки.

– Ага. Явились вечером. Как мы и предполагали, – ответил Сэм. – Ты знаешь, куда тебе идти, верно?

– Прямиком в ад? – пробормотал Квинн.

Сэм и Эдилио скользнули вниз по шесту в гараж. Уоки-токи на ремне Сэма громко крякнул, сквозь хрип динамика раздался искажённый голос Астрид.

– Сэм, я их вижу.

Он немного уменьшил громкость и нажал на кнопку:

– Да, Тейлор мне уже доложила. У вас с Пити всё тихо?

– Да-да. Я вижу шесть машин. Они проезжают «Ральфс» и, по-моему, направляются к школе.

– Почему туда?

– Не знаю.

– Астрид, не высовывайся, хорошо? – он прикусил губу.

– Сэм…

– Знаю. Я тебя тоже.

Сэм шёл быстро, но не бежал. Бег был бы похож на панику.

– Эдилио, я считаю, они выберут ту же дорогу, что в первый раз. Это самый удобный путь в город.

– Они могут засесть в «Ральфсе», ожидая, когда мы сами туда придём.

– Об этом я не подумал, – признался Сэм.

Они вышли на площадь. Эдилио рванул к муниципалитету, где находился его отряд. В дюжине футов возникла Тейлор и принялась оглядываться.

– Тейлор!

– А, вот ты где. Они едут к школе. Кейн с ними. И Диана. Дрейка я не видела. Может, помер? – в голосе девочки прозвучала отчётливая надежда. – Хотелось бы верить, что он сдох, этот чёртов кусок… – добавила она, словно на случай, если Сэм не понял, но он её перебил.

– Они тебя не заметили?

– Нет. В любом случае, им меня не догнать. Я теперь знаешь как быстро бегаю? Могу даже метнуться сейчас в школу и посмотреть, чем они заняты.

– Не геройствуй, – Сэм погрозил ей пальцем. – Я не хочу тебя потерять. Держись от них подальше.

Тейлор подмигнула ему и исчезла.

– Они покидают машины и направляются к школе, – произнёс голос Астрид.

Сэм посмотрел на колокольню. Астрид была так близко. Он мог бы окликнуть её, но она наверняка следит за школой, а не за площадью. Сэм увидел бегущего Квинна с автоматом на плече.

– Удачи, брат!

Квинн остановился как вкопанный.

– Спасибо. Слушай, Сэм, я…

– Сейчас не время, – мягко, но решительно прервал его Сэм.

Он остался стоять один на площади, прислонясь к чаше фонтана. Школа… Зачем? И почему они не дождались ночи? Из «Макдоналдса» выглянул Альберт, подошёл к Сэму, сунул ему в руки пакет.

– Немного наггетсов. Вдруг проголодаешься.

– Спасибо, старик.

– Мы верим в тебя, Сэм, – сказал Альберт, уходя.

Сэм жевал наггетс и размышлял. Захват противником школы стал для него неожиданностью. А может оно и к лучшему? Если Кейн окопается в здании, которое Сэм знает вдоль и поперёк, то…

Он нажал на кнопку рации.

– Они ещё в школе?

– Да. Поставили у входа охранника. По-моему, это Панда. Дрейка я точно не видела.

Что же, вероятно, есть шанс покончить со всем этим прямо сейчас. Разобраться с Кейном один на один. Тогда никому больше не придётся участвовать в бойне. И нажимать на спусковые крючки.

– Сэм! – к нему подбежала Декка. – Извини, еле тебя нашла.

Что если взять с собой Декку? Это удвоит шансы. К тому же, – справедливо: один человек – от Пердидо-Бич, один – от «Академии», плечом к плечу.

– Кейн в школе, – сказал Сэм. – Я тут подумываю, не напасть ли нам на них?

– А Дрейк где?

– Его никто не видел. Наверное, он… Он может вообще не появиться.

– Здорово, – без обиняков одобрила Декка.

– У нас с тобой не было времени познакомиться получше. Да и сейчас нет. Насколько хорошо ты овладела силой?

Декка вздохнула и задумалась, глядя на свои руки, словно ища в них ответ.

– Теперь я действую довольно точно. Могу сломать стену или отправить кого-нибудь в полет. Но с расстояния всего в несколько футов.

– И?

– Я справлюсь.

– Они в школе! – рядом возникла Тейлор. – Снаружи – один охранник. Дрейка нигде нет.

– Хорошо, – сказал Сэм. – Значит, так. Мы с Деккой идём в школу. Тейлор, расскажи всё Эдилио, потом лезь на колокольню к Астрид. Если нам с Деккой придётся худо, может потребоваться отвлекающий манёвр.

– «Лезь»? Чудак, я не лазаю. Мне хватит и доли секунды, – Тейлор исчезла.

– Надеюсь, я когда-нибудь к ней привыкну, – пробормотал Сэм.

Сердце колотилось. Предстояло сделать первый тактический ход будущего сражения. Сэм от всей души надеялся, что не ошибается.

Загнав внедорожник в небольшую рощицу и заперев все двери изнутри, Джек крепко проспал весь день, скорчившись на водительском кресле. Перебраться на заднее сиденье и устроиться поудобнее, не решился. Диана хотела как можно скорее передать новости Сэму? Ну, и пусть. Умирать за неё Джек не собирался.

Лишь после заката он повернул ключ, осторожно выехал из своего убежища и, не зажигая фар, пополз по грунтовке, на которой не было ни единого дорожного указателя. Крутой поворот, вверх, вниз, опять поворот, влево, вправо… В зеркало заднего вида был встроен компас, но его указания ничего не говорили Джеку. Компас мог указывать на юг, а уже в следующую секунду – на восток, хотя Джек никуда не сворачивал.

Он понятия не имел, где находится. Включить фары и подсветить дорогу боялся, ведь тогда и другие смогут его увидеть. Пришлось ехать в темноте со скоростью, лишь немного превышающей скорость пешехода. Впрочем, внедорожник всё равно подпрыгивал на ухабах так, что Джеку казалось, будто его избивают дубинкой.

Он уже и сам понял, что ему кровь из носу надо добраться до Сэма. Кейн ни за что не простит предательства. Сэм – его единственное спасение. Если, конечно, тот переживёт исчезновение. А если нет… Тогда Кейн победит. УРОДЗ – слишком маленькое место, чтобы Джек смог спрятаться от Кейна и Дрейка.

Он взглянул на часы. Дата и время исчезновения Сэма ему были известны. Оставалось чуть более двух часов. Взошла луна. Дорога улучшилась, и Джек прибавил скорости. Быстрее, быстрее! Только бы успеть!

Кролик метнулся прямо под колёса. Джек вывернул руль и съехал с дороги на обочину. Только собрался вернуться обратно, как мимо по встречной полосе промчался пикап. Чертыхнувшись, Джек оглянулся. Зажглись стоп-сигналы, пикап с визгом затормозил. Джек до упора вдавил педаль газа. Внедорожник понёсся вперёд. Пикап сзади развернулся и быстро поехал за ним вдогонку.

В темноте было невозможно разглядеть, кто сидит за рулём, но Джек нутром чуял: в пикапе – Дрейк.

Оставалось одно: попробовать оторваться по полю. Джек слегка сбросил скорость и свернул с дороги. Земля оказалась вспаханной, машина запрыгала по кочкам. Пикап не отставал.

Впереди вспыхнули мощные фары. Наперерез ему с пугающей скоростью нёсся трактор, позади которого темнел обветшавший фермерский дом, построенный вдалеке от дороги.

Джек помертвел. Ну, вот и всё. Непонятно как, но они его настигли.

Сухое русло речушки он не заметил. Внедорожник внезапно повис в воздухе, словно в невесомости, и, пролетев несколько футов, тяжело приземлился на противоположный берег. Что-то грохнуло, вздулись подушки безопасности, раздался отвратительный скрежет, и Джек обнаружил, что лежит навзничь на земле. Он вроде бы не пострадал, однако был слишком ошеломлён, чтобы встать.

Фары внедорожника освещали поле. Из темноты показались две фигуры. Девочка и мальчик. Не Дрейк! Джек перевёл дух. Однако встать сил не было.

– Ты чего это без огней разъезжаешь? – сердито крикнула девочка. – И что здесь забыл?

Джек удивился, как это она разглядела его в непроглядном мраке, но девочка тут же всё разъяснила, словно отвечая на невысказанный вопрос.

– Фары-то ты не включал, а стоп-сигналы горели. Забыл о них, да?

– Я ещё очень плохо вожу, – признался Джек.

– А кто ты вообще такой? – спросил мальчик, похоже, – его ровесник.

– Я? Джек. Джек по прозвищу Компьютер.

Девочка держала в руках ружьё, целя ему прямо в лицо.

– Пожалуйста, не стреляй! – взмолился он.

– Ты вторгся на нашу землю, и я имею полное право её защищать, – ответила девочка. – Почему я должна тебя щадить?

– Потому… если я не… Послушайте, мне срочно надо в Пердидо-Бич. Иначе быть беде.

Девочка производила странное впечатление: смешные косички и суровое лицо, резкость которого подчёркивал белый свет фар. Слова Джека, похоже, её ничуть не смягчили. На вид ей было лет одиннадцать, может, – двенадцать. Судя по внешнему сходству, – брат и сестра.

– По-моему, он не страшный, – сказал мальчик. – Почему тебя зовут Компьютером?

– Потому, что я в них неплохо секу.

Мальчишка почесал в затылке, потом спросил:

– А консоль Wii смог бы починить?

Джек кивнул, стукнувшись головой о землю.

– Можно попробовать. Вот только теперь мне действительно нужно в Пердидо-Бич. Это очень важно.

– Ну, а для меня важна моя приставка. Если починишь, я попрошу Эмили в тебя не стрелять. Как считаешь, не быть застреленным это так же важно, как поехать в Пердидо-Бич?

Мэри встретила Квинна на пороге садика.

– Привет, – поздоровался Квинн. – Я – наверх.

Она быстро прикрыла за собой дверь и сказала:

– Не хочу, чтобы малыши видели оружие.

Сама Мэри, при этом, не сводила с автомата взгляда.

– Понимаю. Глаза б мои на него не смотрели.

– Боишься?

– До уссачки.

– Я тоже, – она взяла Квинна за руку. – Храни тебя Господь.

– Ага. На него одного и остаётся надеяться.

Квинну очень хотелось задержаться и поболтать. О чём угодно, лишь бы оттянуть подъём на крышу, но у Мэри было своё дело, а у него – своё. Когда он понял, что хочет остаться с Мэри в садике, забившись в самый дальний угол, ему стало стыдно.

Пересёк двор, обходя здание детского сада. Аккуратно забросил автомат за спину и полез по шаткой алюминиевой лестнице. Крыша у садика и хозяйственного магазина была общей: плоская, залитая гудроном пополам с гравием. Всех «украшений» – несколько торчащих труб и два древних кондиционера. По периметру тянулся парапет фута в три высотой, облицованный потрескавшейся испанской плиткой.

Квинн встал так, чтобы видеть церковь и муниципалитет. Декка и Сэм как раз покидали площадь.

– Хоть сегодня не налажай, а? – сказал себе Квинн. – Просто не налажай.

Лестница загремела, что-то метнулось на крышу. Квинн развернул автомат. Дымка уплотнилась, превратившись в Брианну.

– Хватит уже, Брианна.

– Бриз, – улыбнулась девочка. – Моё имя – Бриз.

– По-моему, ты заигралась, – проворчал Квинн. – Тебе лет-то сколько? Десять?

– Одиннадцать! Через месяц будет двенадцать, – Брианна вытащила из-за пояса гвоздодёр и взмахнула им. – Когда Кейн с Дрейком залили мои руки бетоном и чуть не уморили голодом, никто не говорил, что я ещё маленькая.

– Ясно.

Лучше бы она убралась, оставив его в покое, но девчонку назначили связной.

– Какую скорость ты можешь развить?

– Не знаю. Я бегаю так быстро, что меня никто не видит.

– Одежду на бегу ветер не срывает?

– Одежду нет. А вот обувь на мне горит, – Брианна подняла ногу, показав истёртую подошву кроссовки. – Ну, и волосы надо заплетать, иначе в глаза лезут, – она тряхнула косичками.

– Странная это штука, наверное. Ну, сила.

– А у тебя никакой нет, да?

– Не-а. Никакой. Я – это… просто я.

– Ты же хорошо знаешь Сэма?

Квинн кивнул. Этот вопрос интернатские ему задавали постоянно.

– Как считаешь, он победит?

– Давай на это надеяться. Иначе…

Брианна пристально посмотрела на свои руки, недавно освобождённые от бетона.

– Вот поэтому неважно, сколько мне лет. Мы должны победить.

Сэм с Деккой подходили к школе. На душе у него кошки скребли. Он не боялся ран. В конце концов, ему так и так скоро исчезать, и что ждёт его… за порогом, он не знал.

Сэм боялся только проиграть. Что бы ни случилось с ним самим, он должен был думать об Астрид. Ну, и о малыше Пите, разумеется. Если с братом что-то случится, Астрид этого не переживёт. Не говоря уже о том, что Пит – единственный, кому по силам покончить с УРОДЗ.

Сэм обязан победить Кейна ради неё. Ради всех них, всех детей. Груз ответственности навалился, точно слоновья туша.

Он должен победить. Уберечь Астрид. А потом уже исчезать, сколько душе угодно.

Однако чем ближе они подходили, тем сильнее его одолевали сомнения. Может быть, зря он отклонился от плана? Теперь никто не знает, что делать. Кейн, сунувшись в школу, смешал все карты.

В квартале от школы они остановились, и Сэм достал уоки-токи.

– Есть новости?

– Нет, – ответила Астрид. – Машины стоят на месте. Панда торчит у входа. Но темнеет быстро, и я уже мало что вижу. Сэм!

– Что?

– Кажется, Панда вооружён.

– Ясно.

– Будь осторожен.

– Ага.

Сэм нажал на отбой. Хотелось повторить, что он её любит, но это могло быть искушением судьбы. Надо поменьше думать об Астрид и побольше – о Кейне.

– Значит так, Декка. Незаметно через двор не подкрадёшься. Чтобы «снять» Панду, мне придётся побыть на виду.

Она кивнула, так сильно сжав губы, что казалось, никогда теперь их не разомкнёт. Её дыхание стало порывистым. Испуганным.

– Считаю до трёх. На счёт три, начинаем. Я постараюсь побыстрее вырубить Панду, а ты делай своё дело. Готова?

Она ничего не ответила, глядя в пустоту. Заминка длилась едва ли не вечность. Наконец, Декка хрипло сказала:

– Я готова.

– Раз. Два. Три!

Они побежали во весь опор. Быстро миновали расстояние до школьного двора, и вот уже их ноги затопали по дёрну. Панда оглянулся и завопил.

– Не надо, Панда! – крикнул Сэм, стараясь не сбить дыхание.

Тот медлил, крутя в руках пистолет.

– Я не хочу тебя ранить! – продолжил Сэм.

Пятьдесят футов до двери.

Панда поднял пистолет и выстрелил. Мимо. Горе-стрелок уставился на оружие, словно видел его впервые.

– Нет! – крикнул Сэм.

Тридцать футов.

Панда вновь поднял пистолет. Лицо казалось маской ужаса и сомнений. Сэм упал на траву, перекатился, привстал. Панда выстрелил во второй раз.

Сэм вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами. Зеленовато-белый свет прожёг дыру в кирпичной стене рядом с головой Панды. Тот бросил пистолет и кинулся наутёк. Десять футов.

– Декка! Дверь!

Она воздела руки. Гравитация перестала действовать, и вся стена, включая дверь, внезапно вздрогнула, будто изнутри в неё врезался грузовик. Створка медленно раскачивалась туда-сюда. Цементная крошка и комья земли взмыли к небу. Декка опустила руки, и всё рухнуло. Кирпичи потрескались, дверной косяк раскололся в щепки.

Сэм «выстрелил» светом в тёмный дверной проём. Вбежав внутрь, они с Деккой, задыхаясь, прижались к противоположным стенам. Разноцветные картинки и плакаты, висевшие там, обуглились и почернели.

Тишина. Сэм поймал взгляд Декки. В её глазах плескался хорошо знакомый Сэму страх.

Выждав, они двинулись по коридору, приглядываясь к каждой двери. Нервы натянулись до предела. За матовым армированным стеклом просматривалась приёмная директора. Сэм подкрался поближе, вгляделся. Вроде бы никого. Свет горел там ещё со дня возникновения УРОДЗ.

Зайти и осмотреть внимательнее? А вдруг Кейн с его бандой там, и они с Деккой сунутся прямо в лапы врагу? Он вопросительно взглянул на Декку и кивнул на дверь. Девочка яростно замотала головой.

– Понял, – прошептал Сэм, быстро пересёк коридор и распахнул дверь.

Навстречу метнулось что-то большое, он инстинктивно пригнулся, но его всё равно задело, едва не сбив с ног.

На секретарском столе сидел на корточках темноволосый мальчик с короткой деревянной дубинкой в руке. Ухмыльнувшись, мальчишка прыгнул, быстрый, как дикий кот.

Сэм шарахнулся и упал, стукнувшись затылком об пол. Из глаз посыпались искры. Попытался откатиться, но скорости не хватило.

Мальчик отскочил в сторону и подобрался перед новым прыжком. Внезапно, и он, и стол, вместе с лежавшими на нём бумагами оторвались от пола и взлетели, врезавшись в низкий потолок. Пацан ещё не успел осознать, что с ним случилось, как Декка восстановила гравитацию, и он камнем рухнул на пол.

Сэм навалился прежде, чем враг очухался. Надавил коленом ему на грудь и схватил обеими руками голову.

– Дёрнешься, и твоя башка станет кучкой пепла.

Мальчик обмяк.

– Молодец. Декка, забери у него дубинку и найди скотч. Кто ты такой? И где Кейн?

– Я Фредерико. Не сжигай меня.

– Где Кейн?

– Его здесь нет. Они все ушли, оставили меня и Панду.

– Куда ушли? – внутри у Сэма всё оборвалось.

– Тебе не победить Кейна, – мальчишка мгновенно засёк страх в его глазах. – У него с Дрейком всё схвачено.

– Я нашла скотч, – сказала Декка. – Связать его?

– Это был отвлекающий манёвр, – произнёс Сэм и двинул пацана в нос.

Не сильно, но чувствительно. Фредерико взвыл от боли.

– Вяжи его, быстро, – приказал Сэм и схватил уоки-токи. – Астрид!

– Сэм, о Господи! – её голос был едва различим.

– Что случилось?

Ответ потонул в помехах, за которыми он ясно различил ужас в её тоне.

– Меня надули, – сказал Сэм. – Это было только уловкой.

Глава 42. 02 часа, 23 минуты

– КВИНН! КВИНН!

– Меня кто-то звал?

Брианна показала на колокольню. Прищурившись, Квинн заметил тёмный силуэт Астрид, размахивающей руками как мельница.

– Сбегаю спрошу, что ей нужно, – сказала Брианна, её тело мигнуло, но у лестницы тут же появилось вновь. – Господи, ты только посмотри на это!

С юга по улице текла жёлтая мохнатая река. Койоты пробирались между припаркованными автомобилями, перепрыгивали через пожарные гидранты, задерживались обнюхать мусор, двигаясь, при этом, с ужасающей скоростью.

Они направлялись прямо к детскому саду.

Брианна принялась втягивать наверх лестницу, Квинн бросился ей помогать. Едва они её подняли, как в переулок ворвались койоты.

– Что же делать? – закричал Квинн.

– Стреляй по ним, – ответила Брианна.

– По койотам? Стрелять по койотам?

– Думаю, они здесь не случайно.

Один койот, услышав её голос, поднял морду.

– Тише, – шикнул на девочку Квинн и присел за стеной, прижимая автомат к груди.

– Квинн, они явились за малышами.

– Я не знаю, что делать.

– Ты знаешь.

– Нет, – Квинн замотал головой. – Никто не приказывал мне стрелять в койотов.

Брианна осторожно выглянула из-за парапета и тут же присела:

– Это он. Дрейк. И с ним… что-то не так.

Квинну ужасно не хотелось смотреть, что там с Дрейком, но посеревшее лицо Брианны не оставляло ему выбора. Он приподнялся и заглянул в переулок.

Позади стаи койотов вышагивал Дрейк Мервин, держа в руке длинный красный бич. Или… Нет! Бич и был его рукой.

– Пристрели его, – зашипела Брианна. – Стреляй же.

Квинн взял автомат на изготовку, положил короткий ствол на облицованный плиткой парапет и прицелился. Дрейк шёл не торопясь и не скрываясь, он был как на ладони.

– Не могу, – прошептал Квинн.

– Врёшь! Можешь!

Он облизнул губы и опять прицелился, положив палец на спусковой крючок.

Промахнуться было невозможно. Дрейк находился в каких-нибудь тридцати футах. Квинн тренировался стрелять из автомата и видел, что случается со стволом дерева, когда в него попадает пуля.

Нажми он на спусковой крючок, – и пули прошьют тело Дрейка, точь-в-точь как древесный ствол.

Нажми на спусковой крючок.

Дрейк прошагал мимо.

– Всё, он ушёл, – прошептал Квинн, – я не смог…

Снизу донеслись крики испуганных малышей.

У Мэри Террафино выдался очень плохой день. Утром она сорвалась и обожралась до отвала. «До упаду», как она это обычно называла. Ей попалась на глаза большая коробка «Доритос». Мэри открыла её и слопала все двадцать четыре пачки.

Потом отправилась в туалет и всё выблевала. Однако этого ей показалось недостаточно, чтобы избавиться от мерзкой еды, и Мэри приняла слабительное. В результате, – целый день пробегала в уборную. Живот болел, спазматически сжимался, а она злилась на себя и сгорала со стыда.

Обычно Мэри принимала таблетки по утрам. Но однажды так вымоталась, что добавила к прозаку и витаминкам диазепам, обнаруженный в маминой аптечке. Успокоительное, словно смазка по шестерёнкам, блаженной истомой разлилось по телу. Всё вокруг замедлилось, сделавшись расплывчатым, нечётким. Пришлось сварить кружку сладкого кофе и, предусмотрительно прикрыв её крышечкой, вернуться к детям.

И тут появился Квинн с оружием. Она прикрыла дверь, чтобы его не увидели малыши, но на неё саму оружие произвело сильное впечатление. Было как-то тревожно видеть его в реальной жизни, а не по телевизору или в компьютерной игре.

Теперь Мэри сидела, скрестив ноги, на полу, а вокруг расположился десяток дошколят, вполуха слушавших «У мамы-кошки три котёнка» и «Буйвола Шторма». Мэри столько раз читала им эти книжки, что выучила их наизусть. Остальные детишки играли в куклы, кубики или рисовали.

Джон пошёл проверять подгузники у «лялек», как они между собой называли младенцев. Мануэла, одна из помощниц Мэри, покачивала на коленях малыша, что-то бормоча себе под нос и пытаясь оттереть с блузки пятно от фломастера.

Изабелла сидела рядом с Мэри, точно так же скрестив ноги. Девочка превратилась в её тень с того дня, как попала в садик. Она внимательно смотрела в книжку, и Мэри, читая, водила по строчкам пальцем, надеясь, что Изабелла научится читать. Это было бы хорошо.

Хлопнула задняя дверь. Мэри решила, что вернулся Квинн, и тут же услышала вопль. Резко обернувшись, она увидела грязно-жёлтый поток, вливающийся в комнату.

Дети кричали, а койоты расшвыривали их в стороны, сбивали с ног, опрокидывали мольберты и стульчики. Маленькие ротики громко визжали, на детских личиках написан был ужас.

Изабелла бросилась бежать, но койот мигом сшиб девчушку на пол и навис над ней, скаля зубы. Слюнявая пасть находилась в каких-то дюймах от её горла.

Мэри не закричала и не завизжала. Она, рыча, вскочила на ноги, помянув такое словцо, которое прежде никогда бы не позволила себе произнести в присутствии малышей, и бросилась на койота с кулаками.

– Убирайся! Оставь её в покое, грязная тварь!

Джон с воплем кинулся к Мэри, один из койотов вцепился в капюшон его свитера и принялся трепать, словно разыгравшийся пёс – игрушку. Джон придушенно захрипел.

Мануэла стояла, забившись в угол, в ужасе зажимая рот руками.

Возбуждённые койоты с тявканьем прыгали вокруг, толкая всех, кто им подворачивался. Малыш по имени Джексон закричал на одного:

– Плохая собака! Плохая!

Койот цапнул его за лодыжку. Потекла кровь. Заплакав от боли и страха, Джексон завопил:

– Мэри! Мэри!

В этот миг послышался грозный рык какого-то крупного койота, и стая немного присмирела. Малыши продолжали реветь, пытаясь забиться подальше, Джон дрожал, Мануэла храбрилась, прижимая к себе двоих дошколят.

И тут в комнату вошёл Дрейк.

– Ты! – рявкнула Мэри. – Как ты посмел пугать детей?

Дрейк взмахнул своей рукой-плетью, и на щеке Мэри появилась кровоточащая царапина.

– Заткнись, Мэри.

Некоторые дети примолкли. Открыв рты, они смотрели, как их защитница зажимает рану на щеке.

– Кейну это не понравится, – угрожающе сказала Мэри. – Он всегда говорил, что малышей надо защищать.

– А я говорю, держи рот на замке, и ничего с твоими драгоценными сопляками не случится.

– Выведи отсюда зверей. Детям пора спать.

«Пора спать»… Будто эти слова что-то значили для койотов или чудовища, стоявшего перед ней.

«Бич» щёлкнул и туго обвился вокруг её горла. Мэри стало трудно дышать, в голове зашумело. Она вцепилась ногтями в чешуйчатую кожу «бича», но не смогла его отодрать.

– Какое слово из фразы «держи рот на замке» тебе не понятно? – Дрейк подтащил её поближе. – Мэри, у тебя рожа покраснела от натуги.

Живой бич, словно удав, обвивал шею Мэри, вырваться не удавалось.

– Ты должна кое-что уяснить. С точки зрения койотов, твои карапузы – это много-много бургеров. Они сожрут их так же, как жрут кроликов.

Щупальце отпустило её горло, на котором осталась красная полоса. Мэри рухнула на пол, хватая ртом воздух.

– Что тебе нужно? – прохрипела она. – Дрейк, ты должен увести отсюда зверей. Можешь взять в заложники меня. Дети даже не понимают, что происходит, только пугаются.

– Эй, Вожак! – Дрейк издевательски захохотал. – Твои парни не будут есть детёнышей?

К изумлению Мэри, огромный шелудивый койот проговорил:

– Вожак обещал. Не убивать. Не жрать.

– До тех пор, пока… – подсказал Дрейк.

– Пока не прикажет Кнуторукий.

– Кнуторукий, – просиял Дрейк. – Это они меня так ласково кличут.

Изабелла выбралась из угла и заворожённо двинулась к Вожаку, словно хотела его погладить:

– Говорящий пёсик!

– Не подходи! – прошипела Мэри, но малышка уже обняла койота за шею.

Тот ощетинился и зарычал, однако зубам воли не дал. Изабелла пригладила встопорщившуюся шерсть.

– Хорошая собачка, – проворковала она.

– Держись-ка от него подальше, – холодно произнёс Дрейк. – Хорошая собачка может оказаться голодной собачкой.

– Он заглотил приманку, – доложил Панда. – С ним была девчонка. Тоже мутантка, только сила у неё какая-то странная… даже описать не могу. Короче, стоит ей взмахнуть руками, и всё взлетает вверх.

– Декка, должно быть, – сказала Диана. – Мы ведь предполагали, что с ней возникнут проблемы. С ней, с Брианной… Может быть, – с Тейлор, если та научится пользоваться своей силой.

Они собрались в доме, бывшего хозяина которого никто не знал. Просто дом в квартале от школы. Шторы были задёрнуты, свет они оставили как есть, через парадную дверь никто не входил и не выходил.

– Сейчас мой братец сломя голову несётся в детский сад, – Кейн едва сдерживал ликование. – Он купился! Попался как дурак. Я говорил, что он возомнит себя героем и попытается встретиться со мной один на один.

– Да-да, ты у нас сама мудрость, – сухо заметила Диана. – Хозяин всего сущего.

– Даже тебе не удастся вывести меня из себя. Я – счастлив, – Кейн усмехнулся.

– А Джек где? – спросила она, и Кейн поморщился. – Ага, вижу, я всё ещё способна подействовать тебе на нервы.

Она знала, что Джек свернул с автострады и поехал куда-то в пустыню. Об этом доложили Панда и Дрейк. Что случилось с ним потом, неизвестно. Диана не сомневалась, наложи Кейн лапу на Джека, и мелкий технарь тут же расколется. Интересно, что Кейн сделает потом? Пока же ей оставалось вести себя осмотрительно, делая вид, что её очень беспокоит побег Джека. Это должно было сбить Кейна и Дрейка со следа.

Если, конечно, они его не поймают.

Диана встала и прошла на кухню выпить воды, чтобы никто не заметил страх у неё на лице.

Кроме них с Кейном в доме находились Говард, Пузан, Молоток и Панда. Панда, еле-еле удравший от Сэма и Декки, до сих пор дрожал как осиновый лист, время от времени бормоча что-то вроде: «Огромная дырища в стене, прямо рядом с моей головой».

Пузан пытался развлекать их своими голливудскими байками, которые все слышали уже миллион раз. Кейн пригрозил отдать его Дрейку, если он не заткнётся.

Говард тоже всех достал. Он требовал немедленно отправиться на поиски Орка и ныл, заводя сам себя: «Орк, он же боец, соображаете? Если он вырвется, то вернётся в наш дом. Это совсем рядом, может я метнусь, а? Орк нам пригодится».

– Орк сдох в пустыне, – хрипло проворчал Панда. – Его сожрали койоты, и тебе это прекрасно известно.

– Заткнись! – завопил Говард.

Кроме них здесь была Лана. С тех пор, как она показала целительский дар, Кейн старался держать её при себе. Эта странная девочка тревожила Диану: глаза смотрят в никуда, всё время молчит, даже не злится, словно находится не здесь, а где-то далеко-далеко, в совершенно ином мире.

На Лане лежала тень. В глазах девочки застыла пустота.

Кейн расхаживал взад и вперёд: из гостиной – на кухню, из кухни – в гостиную. Он вновь принялся покусывать большой палец. Дурная привычка. Наконец, остановился и, тряхнув руками, спросил:

– Диана, где он? Где Клоп?

Клоп был одним из мутантов, с самого начала примкнувших к Кейну. Задолго до возникновения УРОДЗ, до того, как Кейн обнаружил свои способности, научился ими пользоваться и распознавать в других. В те дни они только завоевывали власть над школой. «Академия» никогда не была приятным местом. Так или иначе, сюда отправляли учиться хулиганьё. И Кейн стремился встать во главе всех. Сделаться таким хулиганом, на которого не могли посягать все прочие.

Диана считала Клопа скорее мелким жабёнышем, чем настоящим шпаной. Кем-то вроде Говарда: таким же лизоблюдом и прилипалой. Ему было всего десять, мерзкий сопляк, вечно ковыряющий в носу. Но однажды, когда Фредерико пригрозил начистить ему рожу, в Клопе проснулась сила, и он в ужасе… исчез.

Вернее, не исчез, а как бы слился с окружающим, точно хамелеон. Если знать, где он прячется, пацана можно было разглядеть. Его кожа и даже одежда обретали своеобразную «защитную окраску», отражая то, что находилось у него за спиной. Результат бывал жутковатым. Когда Клоп стоял, например, на фоне кактуса, казалось, что позеленевший мальчишка весь утыкан иголками.

– Ты же знаешь Клопа, – ответила Диана. – Он обязательно вернётся к любимому хозяину. Если, конечно, Сэм его не прибьёт.

В эту самую секунду дверь открылась и закрылась. В комнату скользнуло нечто, что было очень сложно заметить. По обоям словно прошла рябь.

– А вот и наш Клопик собственной персоной, – объявила Диана.

– Ну? Что ты видел? – Кейн обернулся к нему.

Клоп вернул себе естественный вид невысокого мальчишки с короткими тёмными волосами, веснушками на носу и «кроличьими» передними зубами.

– Я видел Сэма, прямо у детского садика. Он стоял и всё.

– В каком смысле, «стоял и всё»?

– Стоял и жевал жрачку из «Микки-Ди».

– Что-что?

– Наггетсы, по-моему. Проголодался, наверное.

– Дрейк с Вожаком захватили малышню?

– Думаю, да, – Клоп пожал плечами.

– И Сэм просто так стоял?

– А что ты от него ожидал? – рявкнула Диана. – Он понял, что дети у нас в заложниках. И ждёт, чего мы потребуем.

– Он что-то замышляет, – Кейн яростно грыз палец. – Похоже, догадался, что мы как-то за ним следим. Вот и притворяется. А сам что-то замышляет.

– Да что он может сделать? Дрейк с койотами в садике. У Сэма нет выбора. Он выполнит всё, что ты захочешь.

– Нет, он явно что-то замышляет, – гнул своё Кейн.

Лана пошевелилась, взглянув на Кейна так, словно только что увидела его.

– В чём дело? – спросила Диана.

– Ни в чём, – Лана погладила своего пса. – Совершенно ни в чём.

– Я должен действовать немедленно, – произнёс Кейн.

– Мы планировали дождаться часа вашего рождения. Тогда он точно проиграет. Во всех случаях.

– То есть, ты считаешь, что иначе он может меня победить?

– Я считаю, что у него имелось два дня на подготовку. Да и людей прибавилось. Причём таких, кто спит и видит тебя мёртвым. Особенно наши фрики из «Академии», – Диана подошла вплотную, глядя Кейну в глаза. – Кейн, ты только и делаешь, что выслушиваешь мои советы и поступаешь с точностью до наоборот. Я предлагала тебе отпустить мутантов, которые не захотели играть по твоим правилам? Но нет! Ты послушался Дрейка с его параноидальными идеями. Предлагала заключить договор с городскими, чтобы получить еду? Ты решил напасть и отобрать силой. Вот и теперь ты хочешь повернуть всё по-своему, чтобы в итоге наверняка облажаться.

– Твоя вера в меня окрыляет, – сказал Кейн.

– Ты умён, красив, у тебя есть сила. Просто ты не умеешь сдерживать своё эго.

Диана ожидала, что Кейн вспылит, но тот только развёл руками.

– А что мне остаётся? Сидеть в этой дыре, в «Коутсе»? Неужели ты не видишь открывшихся возможностей? Мы – в совершенно новом мире. Я – самый сильный в нём. Взрослых больше нет. Ни родителей, ни учителей, ни полицейских. По мне, так лучшего и желать нельзя. Всё, что требуется, это прижать к ногтю Сэма и ещё пару-тройку выскочек, и у меня будет абсолютная власть, – Кейн сжал кулаки.

– О такой власти тебе придётся только мечтать. Этот мир изменчив. Животные. Люди. Кто знает, что случится завтра? Не мы создали этот мир, мы лишь букашки, застрявшие в нём.

– Ошибаешься. Я не букашка. И я сделаю этот мир своим, – он ударил себя кулаком в грудь. – Своим! УРОДЗ будет жить по моим законам, а не наоборот.

– Ещё не поздно отступить.

Ухмылка Кейна была тенью его очаровательной улыбки.

– Ошибаешься. Настало время побеждать. И отправить к Сэму Клопа с моими требованиями.

– Давай лучше я пойду, – предложила Диана.

Напрасно, конечно. Она прекрасно знала, каков будет ответ. Видела подозрительный огонёк в его глазах.

– Клоп! Ты знаешь, что нужно сказать. Пошёл! – Кейн подтолкнул мальчишку.

«Хамелеон» шмыгнул к задней двери. Та открылась и закрылась.

Кейн взял Диану за руку. Ей очень хотелось выдернуть ладонь, но она не стала.

– Все вон отсюда, – приказал Кейн.

Говард тяжело поднялся на ноги, за ним – Лана. Диана с Кейном остались вдвоём, и он неловко её обнял.

– Ты чего? – жёстко спросила она.

– Этой ночью я могу умереть.

– Ужасная драма, да? Вот ты есть, весь такой из себя непобедимый, а уже в следующий миг…

Он закрыл ей рот жадным поцелуем. Диана подождала несколько секунд, прежде чем оттолкнуть Кейна. Но из его объятий высвобождаться не стала.

– Ну, и для чего это? – спросила она.

– Это меньшее из того, что ты мне должна, разве нет?

Слова прозвучали слишком по-детски.

– Я тебе что-то должна?

– Да, должна. Кроме того, я думал, что… ну, ты понимаешь.

Его нахальство сменилось раздражением, а оно, в свою очередь, растворилось в смятении.

– У тебя маловато опыта в таких делах, да? – поддразнила Диана.

– И какого ответа ты ждёшь? Ты – горячая штучка, разве нет?

Диана расхохоталась, запрокинув голову.

– «Горячая штучка»? Именно это ты хотел мне сказать? Кейн, минуту назад ты собирался стать императором УРОДЗ, а теперь превратился в жалкого мальчишку, целующегося первый раз в жизни.

Его лицо потемнело, и Диана поняла, что перегнула палку. Рука с растопыренными пальцами оказалась у самого её лица. Она напряглась, ожидая удара силы. Они простояли так целую вечность, будто застыли. Диана едва могла дышать.

– А ведь ты меня боишься, Диана, – прошептал Кейн. – Сколько бы ты не хорохорилась, ты меня боишься. Я вижу это по твоим глазам.

Она промолчала. Кейн был опасен. На таком расстоянии он мог убить её одной мыслью.

– Хорошо, я не буду вести себя словно мальчишка, целующийся первый раз в жизни. Как насчёт того, чтобы дать мне то, чего я хочу? И отныне исполнять все мои приказы?

– Ты мне угрожаешь?

Кейн медленно кивнул.

– Ты сама сказала, что не мы создали УРОДЗ, мы здесь просто живём. А жизнь в УРОДЗ вертится вокруг силы. У меня она есть, у тебя – нет.

– Мы ещё поглядим, так ли ты силён, как тебе представляется, Кейн, – осторожно, но в то же время непокорно, ответила Диана. – Ещё поглядим.

Глава 43. 02 часа, 22 минуты

В ДЕТСКОМ САДУ не было окон, выходящих на площадь. Сэм прокрался в переулок и, привстав на цыпочки, увидел в игровой комнате койотов. Потом заметил Дрейка и отшатнулся.

Койоты мгновенно засекли присутствие «шпиона». Ускользнуть от их внимания было невозможно. Дрейк, глядя на Сэма в упор, взмахнул своим «бичом» и задёрнул штору.

Перепуганные малыши сгрудились в углу, почти не интересуясь включённым для них мультиком про русалочку.

Сэм вернулся на площадь. Здесь его не могли видеть ни койоты, ни Дрейк, но ему всё равно чудились чужие взгляды. И тут он обнаружил стоящего рядом мальчика.

– Ты кто? И откуда вообще взялся?

– Меня зовут Клоп. Я здорово умею следить за людьми.

– С этим не поспоришь.

– Я должен передать тебе послание.

– Да? И чего же хочет мой брат?

– Кейн говорит, или он, или ты.

– Понятно.

– Говорит, что если ты не выполнишь его требований, он натравит Дрейка и койотов на дошколят.

Сэм подавил желание дать в нос мелкому поганцу за ухмылку, с которой тот произнёс безобразную угрозу.

– Верю.

– А раз так, вы все должны покинуть свои укрытия. Все-все-все, Сэм. Должны выйти на площадь, чтобы мы вас видели. Соображаешь, что произойдёт, если кто-нибудь не подчинится?

– Какие ещё требования?

– Сложить оружие на ступеньках муниципалитета. Мутантам – собраться в церкви.

– То есть, он просит меня сдаться до начала боя?

– Кейн сказал, что если ты примешься спорить, Дрейк будет скармливать малышню койотам. Одного за другим. После того, как ты исполнишь все требования, вы с Кейном встретитесь, так сказать, mano a mano[5]. Сможешь победить? Окей, Дрейк отпустит сопляков, твои люди останутся на свободе, а Кейн вернётся в «Академию».

– Почему ты этим занимаешься, Клоп? Неужели тебе нравится мучить малышей?

– Просто неохота лишний раз злить Кейна с Дрейком, – мальчишка дёрнул плечом.

Сэм рассеянно кивнул, уже принявшись обдумывать выход.

– Передай Кейну, я отвечу через час.

– Он знал, что ты это скажешь, – Клоп ухмыльнулся. – Видишь, какой он умный? Не пойдёт, Сэм, ты должен передать свой ответ через меня. Так что не разводи канитель. «Да» или «нет»?

Сэм покосился на колокольню, жалея, что Астрид не с ним. Вот кто дал бы сейчас дельный совет.

Соглашаться было нельзя. Сэм мог голову прозакладывать, что даже если он победит, и Кейн каким-то чудом признает поражение, Дрейк просто так не уйдёт. Следовательно, придётся сражаться не только с Кейном, но и с Дрейком.

В голове роились тысячи мыслей, сердце обуревали тысячи страхов. Клоп же не сводил нетерпеливого взгляда, ему не терпелось пуститься в обратный путь. Обдумать всё досконально времени не было. Даже сносный план составить не получалось. На что и рассчитывал Кейн.

– Передай ему, я согласен, – Сэм сразу как-то поник.

– Хорошо, – кивнул Клоп.

Похоже, заявление Сэма волновало его не больше, чем, например, сообщение, что на обед будет курица.

«Хамелеон» слился с окрестностями, практически исчез. Сэм наблюдал, как он убегает, – словно рябь прошла по картинке. Вскоре различить его стало невозможно.

– Астрид, пора! – Сэм нажал на кнопку уоки-токи.

Эдилио, наблюдавший за происходящим из хозяйственного магазина, выбежал наружу.

Сэм постарался успокоиться и придать лицу непроницаемое выражение. На него смотрело слишком много глаз. Слишком много людей верили ему.

Тогда, в школьном автобусе, никто ничего не замечал до тех пор, пока Сэм не вскочил и не схватился за руль. Быть героем на виду у всего мира оказалось куда тяжелее.

Он кратко рассказал Астрид и Эдилио об ультиматуме Кейна.

– Времени нет. Кейн наверняка вновь отправит «хамелеона» следить за нами, едва тот передаст ему моё согласие. Мой брат медлить не будет, он не даст нам подготовиться.

– У тебя есть план? – спросила Астрид.

– В некотором роде. Так, намётки. Надо потянуть время. Давайте прикинем: Клоп пересказывает мои слова Кейну, тот отсылает его обратно, на всё про всё положим пять минут. Или больше? Мы же не знаем, где засел Кейн. Клоп должен проследить, как мы исполняем ультиматум. Все ли вышли на площадь, собрались ли в церкви мутанты. Потом вновь доложить об этом Кейну.

– Выходит больше, чем пять минут, – согласилась Астрид. – Нам тоже спешить не резон. Не исключено, что придётся кого-нибудь заставлять или уговаривать, верно? Ты прав. Кейн не придёт, пока не убедится, что всё сделано по его воле.

– Если повезёт, у нас будет полчаса, – подвёл итог Эдилио, пытаясь разглядеть в быстро наступающих сумерках циферблат своих часов.

– Ладно. До сих пор я только лажал. Сразу скажите, если я опять затею какое-то безумие.

– Ты – наш парень, так что не дрейфь, – сказал Эдилио.

Астрид сжала ладонь Сэма.

– Тогда вот как мы поступим…

Мэри читала детям сказки. Мэри пела им песенки. Только что чечётку не отплясывала.

Короче, из кожи вон лезла, лишь бы отвлечь и подбодрить перепуганных детей. Но те с ужасом следили за каждым шагом Дрейка, не сводя глаз с руки-бича.

Кое-кто из койотов уснул, другие смотрели на детей голодными взглядами, иначе описать их Мэри не могла. Ей бы не помешала таблеточка диазепама… А ещё лучше – три. Или десять. Руки у неё тряслись, живот болел. Мэри нужно было в уборную, но она не могла оставить детей.

Джон привычно менял подгузники, вот только губы у него кривились и дрожали.

– «Кто будет зелёный омлет с колбасой? – Я не буду, – ответил Сэм. Ай да Сэм! – Я не буду зеленый омлет с колбасой, не буду его совсем…» – читала Мэри, а в голове крутилась безумная карусель мыслей, которую никак не удавалось унять: «Что же делать? Что я буду делать, если… Что делать, когда… Что мне делать?»

– Мама Мэри! – Джексон поднял руку. – А собачки плохо пахнут.

– «Может, съешь его там, под крышкой? Может, съешь его вместе с мышкой?» – продолжала бубнить Мэри.

Джексон был прав. Воняло гадостно. Комната полнилась густым звериным смрадом, отдающим падалью и мускусом. Койоты то и дело мочились на ножки столов и кроваток или гадили в углу, где стояли одёжные шкафчики.

Зверям здесь тоже было не по себе. Им не нравилось закрытое помещение и общество людей, они нервничали, взлаивали, Вожак порыкивал на своих, но и сам явно был на взводе.

Один Дрейк находился в своей стихии. Развалившись на кушетке, на которой Мэри порой укачивала младенцев или давала им бутылочку, он зачарованно разглядывал свою новую руку: сворачивал её, разворачивал и опять сворачивал.

«Что же мне делать? Спасать малышей? Спасать Джона? Самой спасаться? Что я буду делать, когда они начнут убивать?»

Внезапно посреди комнаты появилась девочка. Тейлор!

– Приветик, я принесла вам поесть, – сказала она.

В её руках был пластмассовый поднос из «Макдоналдса», на котором лежали сырые гамбургеры. Койоты так и запрыгали вокруг, щёлкая зубами. Дрейк, похоже, расслабился, и дальнейшее захватило его врасплох.

Тейлор со всего маху швырнула поднос о стену, разделявшую садик и магазин. Котлеты шмякнулось о выкрашенный золотистой краской бетон. Дрейк щёлкнул «бичом», но Тейлор уже след простыл.

Койоты, мгновенно опомнившись, накинулись на мясо. Они рычали, тявкали, жадно вырывали друг у друга куски, устроив настоящую кучу-малу.

– Вожак! – Дрейк вскочил с кушетки. – Прищеми им хвосты!

Однако Вожак сам присоединился к пирующей стае, яростно показывая, кто тут хозяин, и отбирая свою долю нежданного угощения.

Затем случились сразу два события. Стена пошла трещинами, а ближайшие к ней койоты взлетели к потолку, бессильно когтя лапами воздух.

– Декка, – рявкнул Дрейк.

Полыхнула ослепительная зеленовато-белая вспышка. В бетонной стене образовалась дыра двух футов в поперечнике, – словно пламя газовой горелки прожгло салфетку. Дыра находилась довольно высоко над полом, как раз на уровне парящих койотов. Вспышка зацепила одного из них, перерезав зверя надвое. Половинки тела летали, щедро рассыпая вокруг алые капли. Дети завизжали, Джон тоже. Дрейк шарахнулся от стены, чтобы не попасть в зону невесомости.

– Мэри! – в дыре возникла голова Эдилио. – Ложись!

– Все на пол! – завопила она.

Джон упал, прикрывая собой попытавшегося уползти малыша.

– Сэм, давай! – крикнул голос Эдилио.

В бетоне на уровне груди появилась новая дыра. Лучи пронизали комнату, круша стены с развешанными на них выцветшими рисунками и поджигая койотов, летавших будто диковинные воздушные шары на параде Мейси.

– Декка, пора! – закричал Эдилио.

Койоты тяжело грохнулись на пол. Кое-кто из них был ещё жив, но вступать в схватку у них желания не возникло. Чья-то невидимая рука распахнула дверь, и звери, сбивая друг друга, ломанулись к выходу.

– Вожак! Подлый ты трус! – заорал Дрейк.

Смертоносный луч метнулся к нему. Чертыхнувшись, Дрейк упал и перекатился к двери.

Квинн почувствовал, как вздрогнула стена, отделявшая детский сад от магазина.

А через несколько секунд в переулок хлынули койоты, беспорядочно отступая восвояси. Потом появился Дрейк.

Квинн нырнул за парапет. Брианна, напротив, смело выглянула наружу:

– Там Дрейк. Это твой шанс.

– Прячься, идиотка! – зашипел на неё Квинн.

– Слабак! Дай мне автомат, – она яростно посмотрела на него.

– Ты даже стрелять не умеешь, – обиженно пробормотал Квинн. – К тому же, Дрейк наверняка уже скрылся. Он ведь бежал.

– Он спрятался, – Брианна вновь выглянула из-за стены. – За мусоркой.

Квинн боязливо высунул кончик носа. Да, Брианна права. Дрейк действительно притаился за мусорным баком. Задняя дверь магазина открылась, в переулок вышел Сэм. Посмотрел направо, затем налево, однако увидеть со своего места Дрейка он не мог.

– Сэм! За мусоркой! – завопила Брианна.

Сэм оглянулся, но Дрейк оказался проворнее. «Бич» взметнулся, захлестнул поднятую руку Сэма и дёрнулся вверх. Сэм упал на спину, попытался перекатиться, однако опять промедлил. «Бич» молниеносно развернулся, свистнув в воздухе, и на спине Сэма появилась кровавая полоса. Он закричал от боли.

Брианна попыталась спустить лестницу, но её скорость ей помешала. Лестница с лязгом свалилась в переулок.

Щупальце Дрейка обвило Сэма за шею и принялось душить. Убивать. Квинн заметил, как побагровело лицо друга, как он закинул руки за спину. Полыхнула вспышка. Лучи ударили Дрейка в лицо, но это почему-то его не остановило. Приподняв Сэма, он ударил его о стену. Квинн отчётливо услышал, как голова стукнулась о кирпич. Сэм потерял сознание и осел на землю.

– К чёрту Кейна, – крикнул Дрейк. – Я сам тебя прикончу.

Он взмахнул щупальцем, собираясь раскроить Сэма от шеи до паха.

Квинн выстрелил.

Отдача даже удивила его. Он всё делал словно во сне. Не целился, не нажимал плавно на спусковой крючок, как на тренировках. Просто инстинктивно выстрелил, и всё.

Пули оставили выбоины на кирпичах.

Дрейк поднял голову, и Квинн на дрожащих ногах поднялся во весь рост.

– Ты! – сказал Дрейк.

– Я не хочу никого убивать, – едва слышно пролепетал Квинн.

– И поэтому ты сейчас сдохнешь.

Квинн с трудом сглотнул комок и тщательно прицелился. Нервы у Дрейка сдали. Злобно зарычав, он стремглав покинул переулок.

Сэм начал медленно подниматься. «Точь-в-точь старик, поскользнувшийся на льду», – мелькнуло в голове у Квинна. Тем не менее, Сэм встал и даже махнул ему рукой.

– Я перед тобой в долгу, Квинн.

– Извини, я не смог.

– Чувак, не стоит извиняться за то, что кого-то не убил, – Сэм заметил Брианну и заметно приободрился. – Бриз, пойдёшь со мной. Квинн, если кто-нибудь приблизится к детскому саду, не пытайся ни в кого стрелять, ладно? Просто пальни в воздух, дай нам знать.

– Хорошо.

Сэм побежал на площадь, не сомневаясь, что Брианна быстро его нагонит. Так и случилось: она была рядом через несколько секунд.

– Что тут у вас? – спросила девочка.

– Делаем вид, что подчиняемся ультиматуму Кейна. Если нам повезёт, Клоп доложит ему об этом до того, как вернётся Дрейк и расскажет, что мы освободили малышей.

– Проследить за Дрейком?

– Да. Кроме тебя некому. Постарайся его найти, но сама в драку не лезь. Просто сообщи мне.

Брианна исчезла прежде, чем он успел добавить: «Будь осторожна».

Сэм перешёл на рысцу, казавшуюся прогулочным шагом по сравнению со скоростью Брианны. Нормальные, все, кого они смогли оповестить, уже собрались на площади. Сэм рассчитывал, что Кейн не знает, сколько именно детей осталось в Пердидо-Бич. Так что, с одной стороны, всё должно было выглядеть правдоподобно, с другой – у них имелась возможность сохранить кое-кого из отряда Эдилио в засаде.

Астрид, малыш Пит, Декка, Тейлор и прочие ребята из «Академии», подчёркнуто громко выражая недовольство, входили в церковь.

Сэм запрыгнул на край фонтана.

– Клоп! Ты здесь, я знаю. Иди скажи Кейну, что мы всё сделали. Я его жду. Скажи, что если он не трус, пусть придёт и встретится со мной лицом к лицу как мужчина.

Он спрыгнул вниз, не обращая внимания на взгляды сотни испуганных детей, собравшихся на площади, став уязвимыми для противника.

Видел ли Клоп, что произошло в детском саду? Выстрелы-то слышал наверняка. Впрочем, он мог принять их за пальбу Дрейка или чью-нибудь тренировку.

Успеет ли Дрейк предупредить Кейна? Это чревато опасностью. Впрочем, скоро всё выяснится. В любом случае, Сэм сомневался, что Кейн устоит перед схваткой один на один. Его раздутое самолюбие не позволит ему этого.

Уоки-токи ожил. Сэм уменьшил громкость и поднёс рацию к уху.

– Сэм, – сказал голос Астрид.

– Как там у вас в церкви?

– Мы с Пити в порядке. У нас всё нормально. А что в детском садике?

– Обошлось.

– Слава Богу.

– Скажи всем, чтобы легли на пол, под скамейки. Хоть какая-то защита.

– Я чувствую себя здесь бесполезной.

– Ты должна охранять и успокаивать Пити. Он – джокер. Динамитная шашка. Мы не знаем, на что он способен.

– Шашка? По-моему, бутылка с нитроглицерином – куда более корректная аналогия. Динамит практически стабилен.

– Знаешь, меня заводит, когда ты произносишь что-то вроде «корректная аналогия», – Сэм улыбнулся.

– А ты думал, для чего я это произношу?

От одной мысли, что Астрид совсем рядом, что она испугана, но пытается шутить, Сэму сделалось тошно. Из глаз потекли слёзы. Жаль, что Квинн не набрался храбрости и не пристрелил Дрейка. Однако Сэм подозревал, что если бы друг это сделал, его душа не выдержала бы подобной нагрузки. Не все на такое способны. Кто-то – да, кто-то – нет. И последним, судя по всему, повезло больше.

– Давай же, Кейн, – прошептал Сэм. – Не тяни резину.

Рядом материализовалась Брианна.

– Дрейк вернулся к себе домой. Ну, ты знаешь, где он поселился, да?

– Кейн там?

– Не думаю.

– Молодчина, Бриз. Теперь иди в церковь. Не торопись, пусть Клоп тебя увидит.

– Но я хочу тебе помочь.

– Именно об этом я и прошу, Брианна.

Она ушла, нарочито демонстрируя своё недовольство. Нормальные столпились на дальнем краю площади, как и приказал Кейн. В церкви собрались мутанты, – Сэму не нравилось это слово, хотя оно сюда так и напрашивалось.

Вот так, всё свелось к нему и Кейну.

Придёт ли тот? И будет ли он один?

Сэм посмотрел на часы. Ещё час с небольшим, – и всё это станет неважно.

Где-то неподалёку завыл койот.

Глава 44. 01 час, 06 минут

– ОНИ ВСЁ СДЕЛАЛИ! – завопил Клоп, вбегая в дом.

– Отлично, – сказал Кейн. – Шоу начинается. По машинам.

Все бросились к двери, возникла минутная заминка. Чез, Пузан, Молоток и проштрафившийся Фредерико, недавно освободившийся от скотча, стремились побыстрее влезть во вместительный «универсал», стоявший в гараже. Диана, клокоча от ярости, последовала за ними. Панда схватил за руку Лану и принялся подталкивать её к двери.

Тут Кейн заметил, что кое-кого не хватает.

– А где Говард?

– Не знаю, – вынужден был признать Панда. – По-моему, он не выходил.

– Чёрт с ним, – бросил Кейн. – Без Орка от этого червя никакого проку.

Помимо «Субару» в гараже стояла роскошная «Ауди» с люком в крыше. Панда сел за руль, Диана – рядом, Кейн устроился на заднем сиденье. Панда нажал кнопку на пульте управления, ворота гаража открылись. Обе машины рванули вперёд, и «Субару» задел крыло «Ауди». Чез, сидевший за рулём «Субару», опустил стекло и извинился.

– Прекрасное начало, – сказала Диана.

– Поехали уже, – раздражённо буркнул Кейн.

Панда вырулил на дорогу, осмотрительно не превышая двадцати пяти миль в час. «Субару» ехал позади, стараясь не приближаться.

– Пара-рам пара-рам пара-рам-пам-пам, – Диана принялась напевать под нос увертюру из «Вильгельма Телля».

– Прекрати, – рявкнул Кейн.

Они миновали два квартала, когда Панда ударил по тормозам: дорогу перебежала дюжина койотов. Привстав, Кейн высунулся из люка и крикнул:

– Эй, вы куда? Куда вы направились?

Вожак остановился и, сверкнув жёлтыми глазами, прорычал:

– Кнуторукий ушёл.

– Как ушёл? Что случилось в детском саду?

– Кнуторукий уходит, уходит Вожак.

– Ничего себе! Диана, похоже, они отбили садик. Что мне теперь делать?

– Решай сам, о, Бесстрашный Вождь.

Кейн со злостью ударил кулаком по крыше.

– Хорошо, Вожак. Следуй за мной, если не сдрейфил.

– Вожак следует за Мраком. Другие следуют за Вожаком. Вожак голоден. Вожак должен есть.

– Найду я тебе еду. Целая площадь детей, жри – не хочу, – сказал Кейн, но Вожак медлил. – Ну же, решайся. Иди за мной, и я дам тебе столько мяса, сколько влезет. Бери с собой стаю, еды хватит на всех, я угощаю.

Вожак тявкнул, и койоты мигом его окружили.

– Следуйте за нами! – глаза Кейна, захваченного собственной идеей, яростно блеснули. – Мы направляемся на площадь. Там вас ждёт пир, всё будет отлично!

– Огненный Кулак тоже там?

– Кто? – Кейн нахмурился. – А, Сэм. Огненный Кулак, значит… Да, он тоже там, но им я займусь сам.

Вожак, похоже, всё ещё сомневался.

– Если Вожак струсил, может быть стае нужен новый вожак?

– Вожак не трус.

– Тогда иди за мной.

– Господи боже мой! – воскликнул Говард. – Орк, что с тобой стряслось?

Он потихоньку выбрался из убежища Кейна и прокрался в дом, где жил с Орком. Товарищ и защитник сидел на диване, прогнувшимся под его весом. Повсюду валялись пустые пивные бутылки.

– Мои пальцы стали слишком толстыми, чтобы жать на кнопки, – пожаловался Орк, показывая ему геймпад.

– Орк, как же это… В смысле, что с тобой случилось?

Лицо Орка пока оставалось наполовину человеческим. Рот, левый глаз, левое ухо и волосы над ним были Орковы, всё остальное походило на статую, слепленную из гравия. Орк вырос на целую голову, его ноги напоминали колонны, а руки столбы. Одежда на нём лопнула и свисала клочьями, лишь немного прикрывая тело. Когда Орк шевелился, слышался скрежет камней.

– Как тебя угораздило, чувак?

– Я понёс кару, – равнодушно сказал Орк.

– Какую такую кару?

– Божью, Говард. За то, что убил Бетти. Господь меня покарал.

Говард едва подавил желание завопить и убежать со всех ног. Попытался смотреть только в левый глаз Орка, но обнаружил, что взгляд упорно возвращается к правому, к жёлтой «устрице», таращившейся из-под каменного лба.

– Ты ходить можешь? Хотя бы встать?

Орк заворчал и неожиданно легко поднялся.

– Могу. Я даже ссать могу.

– А что будет, когда у тебя окаменеет рот?

– По-моему, всё уже закончилось. Несколько часов ничего не меняется.

– Тебе больно?

– Не-а. Вот когда камни росли, тогда жуть как зудело, – он провёл толстым пальцем-голышом по границе между каменным носом и человеческой щекой.

– Ну, и тяжёл же ты, должно быть. А уж силён!

– Ага.

Орк сунул руку в сумку-холодильник, стоящую у его ног, выудил банку пива, запрокинул голову и открыл рот. Потом сдавил банку так, что она лопнула. Пенящееся пиво полилось в глотку, потекло по лицу и каменной груди.

– Только так теперь и могу открывать. Палец-то в кольцо не лезет.

– Что ты здесь делаешь? Просто сидишь и наливаешься пивом?

– А чего ж мне ещё делать? – Орк пожал каменными плечами. – Беда в том, что пиво кончается, – его человеческий глаз не то плакал, не то просто слезился.

– Чувак, ты обязан вернуться в игру. Тут у нас война, понимаешь. И ты должен сказать своё веское слово.

– Я хочу пива.

– Хорошо, хорошо. Знаешь, что мы сейчас сделаем, Орк? Отправимся за пивом.

В небе зажглись звёзды. Шпиль колокольни сиял в лунном свете.

Снова уныло, точно банши, завыл койот. Сэм представил мутантов, собравшихся в церкви; Эдилио, притаившегося с дюжиной верных парней в обгоревшей квартире с закопчёнными стенами; Квинна на крыше, сжимающего автомат, которым он то ли сможет воспользоваться, то ли нет. Представил детей, столпившихся на южной стороне площади, – растерянных, перепуганных. Мэри и малышей в детском саду, Дару в подвале церкви, ожидающую, что вот-вот начнут поступать раненые.

Дрейк ретировался, но он может и вернуться. А как поступит Орк? И где Кейн? И что произойдёт через час, когда Сэму и его вновь обретённому брату Кейну исполнится ровно по пятнадцать лет?

Сможет ли он одолеть Кейна? Должен. Обязан.

А также – уничтожить Дрейка. Потому что, если… не «если», а когда он, Сэм, отправится в «большой прыжок» и исчезнет, Астрид останется на милости Дрейка. Этого ни в коем случае нельзя допустить.

Сэм знал, что в самом конце ему будет страшно. Страшно перед тем неведомым, что в один миг извлечёт его из УРОДЗ. Однако куда больше он боялся за Астрид.

Каких-то две недели назад она была неким абстрактным идеалом, которым он мог любоваться лишь исподтишка, ничем не выказывая своего интереса. Теперь же Астрид полностью завладела его мыслями, в то время как стрелки часов неумолимо приближались к роковой минуте.

Вместе с тем в голове крутился один и тот же вопрос: что сделает Кейн? Войдёт в город как стрелок из старого ковбойского фильма? Они с ним встанут в тридцати шагах и начнут друг в друга палить, проверяя, кто сильнее: близнец-«зажигалка» или близнец-телекинетик?

На город опускалась тьма. Сэм ненавидел темноту. Он всегда чувствовал, что умрёт в темноте. Во мраке и одиночестве.

Где же Кейн?

Продолжает ли следить за ними Клоп? Сможет ли Эдилио сделать то, на что не решился Квинн? Какой козырь вытащит из рукава Кейн?

В нескольких футах от Сэма появилась Тейлор. Выглядела она так, словно только что брала интервью у дьявола: лицо белое как мел, выпученные глаза поблёскивают в свете фонарей.

– Идут, – выдохнула она.

Сэм кивнул и обхватил себя за плечи, пытаясь унять забившееся сердце.

– Хорошо.

– Да не они! Койоты!

– Койоты? Где?

Тейлор показала куда-то за его спину. Сэм обернулся. Койоты наступали сразу с двух сторон, неумолимо приближаясь к толпе беззащитных детей. Происходящее напоминало какой-то документальный фильм, в котором львиный прайд атакует стадо антилоп. Только стадо было человечье. Двуногие «антилопы» даже убежать не могли.

Жертвы. Беспомощные жертвы.

Толпу охватила паника. Стоявшие с краю, увидев свою судьбу, бегущую к ним на четырёх лапах, попытались пробиться вглубь.

Сэм сорвался с места, поднял руку, выбирая мишень, и закричал. Ему ответил рёв двигателя. Сэм резко остановился, вновь оглянулся. По улице, ведшей к церкви, нёсся грязный внедорожник. Врезавшись в бордюр у площади, машина подпрыгнула и, подняв тучу пыли, застыла на тротуаре. Позади виднелись фары других машин.

Дети страшно закричали. Койоты добрались-таки до «стада».

Сэм вытянул руку. Зелёный луч ударил по левой части стаи. По правой он палить не мог, её загораживали дети, в ужасе бросившиеся к нему в поисках защиты.

– Ложитесь! Все на землю! – кричал он, но его не слышали.

– Спасите! – донёсся из внедорожника голос Джека-Компьютера.

Перед церковью остановилась «Ауди», из люка в её крыше кто-то высовывался.

Раздался визг, один из малышей упал, пытаясь отбиться от койота, в два раза крупнее его самого.

– Эдилио! – заорал Сэм. – Сюда!

– Что, плохая ночка выдалась? – ликующе выкрикнул Кейн. – А будет ещё хуже.

Кейн воздел руки. Однако целился он вовсе не в Сэма. Отнюдь не в Сэма. Заряд телекинетической энергии поразил церковь. Здание вздрогнуло, словно огромный невидимый динозавр решил почесать бок о древние известняковые плиты. По ним побежали трещины, витражи задребезжали. Дверь, оказавшаяся самым уязвимым местом, раскололась и слетела с петель.

– Астрид! – задохнулся Сэм.

Отчаянные крики детей мешались с рычанием и тявканьем койотов. И вдруг часто-часто забил автомат. Стреляли с крыши детского сада. Из сгоревшего здания выбежал Эдилио с тремя мальчишками и бросился на койотов.

Кейн развёл руки. Невидимое энергетическое чудовище вновь тяжело навалилось на церковный фасад. Витражи, – и старые, и новые, – взорвались тучей сверкающих осколков. Колокольня угрожающе покачнулась.

– Ну, Сэм, как будешь их спасать? – торжествующе прокричал Кейн. – Ещё один толчок, – и здание рухнет.

Вдруг за ноги Сэма уцепился Джек и дёрнул за штанину, причём – невероятно сильно. Сэм упал мешком, вслепую пальнув световым лучом по Кейну.

– Спаси меня! – взмолился Джек. – А я спасу тебя! Большой прыжок! А я спасу.

Сэм, с трудом отбившись от цепких рук Джека, поднялся. Прямо на его глазах фасад церкви начал медленно-медленно заваливаться внутрь. Крыша содрогнулась и ухнула вниз. Колокольня всё-таки устояла, однако несколько тонн известняка, штукатурки и толстых деревянных стропил загрохотали, будто возвещали конец света.

– Астрид! – беспомощно позвал Сэм и кинулся к Кейну, забыв обо всём.

О бойне на площади, о воплях, рычании и дробном стаккато автоматов.

Прицелившись, он выстрелил лучом в Кейна. Сполох угодил в капот «Ауди». Металл покорёжило. Кейн принялся торопливо выкарабкиваться из люка. Какие-то люди, до которых Сэму не было дела, полезли из дверей.

Сэм опять выстрелил. Кейн метнулся в сторону. Ответный удар заставил Сэма остановиться. Он замер, словно с разбегу налетев на стену, и заозирался в поисках Кейна. Где же он? Куда делся?

Из церкви слышались приглушённые крики, они вплетались в гул, нёсшийся из ада площади: плач, пронзительные визги детей, зовущих маму, предсмертные хрипы…

Уловив движение краем глаза, Сэм пальнул третий раз. Кейн ударил в ответ. Статуя фонтана рухнула с пьедестала в стоялую воду.

Сэм побежал. Он должен был найти Кейна, найти и убить, убить, убить.

Опять затарахтел автомат.

– Нет, нет! – завопил Эдилио. – Не стреляйте! Вы пораните людей!

Обогнув горящую «Ауди», Сэм заметил Кейна. Тот бежал по улице, перепрыгивая через пожарные гидранты. Сэм поднял руку, и земля под ногами Кейна взорвалась. Загорелся асфальт, пополз жирный чёрный дым. Кейн упал, перекатился, привстал на одно колено, и Сэм растянулся на земле, точно сбитый ударом гигантского кулака. Из ушей и рта потекла кровь. Он не мог шевельнуться, конечности не слушались.

В его поле зрения появилось окровавленное лицо Кейна с раззявленным в крике ртом. Сэм почувствовал, как вспыхнувшая ненависть извергается с кончиков пальцев. Кейн отпрыгнул, но пронзительный луч зацепил его бок. Рубашка занялась. Кейн завизжал и принялся сбивать пламя.

Сэм попытался подняться, в голове шумело. Кейн метнулся к сгоревшему зданию, в ту самую дверь, в которую когда-то вошёл Сэм, спеша на помощь маленькой поджигательнице. Теперь он, покачиваясь, двинулся туда за Кейном.

Вверх по лестнице, по выжженному коридору, ещё воняющему гарью. Верхний этаж был завален обугленными балками и пластами провалившейся битумной крыши, напоминающими детские горки. Из стен торчали покорёженные трубы.

Удар, – и стена рядом задрожала.

– Кейн, давай кончать с этим, – прохрипел Сэм.

– Иди же ко мне, братец, – в голосе Кейна звучала боль. – Иди, и я обрушу всю эту халабуду нам на головы.

Определив, откуда доносится голос, Сэм пошёл по коридору, в который заглядывали звёзды. С его рук сочился смертоносный свет.

Кейна нигде не было.

Скрипнула дверь, каким-то чудом ещё державшаяся на петлях. Сэм распахнул её ногой и наудачу пальнул в комнату. В ответ в него полетела почерневшая балка. Сэм успел присесть. Следующая балка задела левый локоть. На Сэма обрушилась целая лавина обломков, он упал и в каких-то десяти футах увидел Кейна.

Тот держал над головой руки с растопыренными пальцами. Сэм машинально зажал повреждённый локоть здоровой рукой.

– Игра окончена, Сэм.

Что-то промелькнуло за спиной Кейна, и он пошатнулся, схватившись за голову. Позади материализовалась Брианна с молотком.

– Бриз, беги! – завопил Сэм, но было поздно.

Кейн ударил. Брианна отлетела, пробив спиной стену. Кейн прыгнул за ней. Сэм выпалил, прожигая дыру, и увидел, как Кейн сметает со своего пути следующую стену.

Пол заходил ходуном. Здание оседало. Сэм вскочил и побежал, но пол ушёл из-под его ног, и всё вокруг начало куда-то заваливаться.

Он упал, и мир погрёб его под собой.

Глава 45. 0 часов, 14 минут

КВИНН, ОКАМЕНЕВ от ужаса, увидел, что койоты напали на детей.

Увидел, как выстрелил и промахнулся Сэм. И каким стало его лицо, когда Кейн обрушил церковь. Сэм кинулся к церкви.

– Нет! – закричал Квинн и прицелился в койотов. – Не трогайте их, не смейте!

Всхлипнув, он нажал на спусковой крючок. Зверей было гораздо больше, чем в первый раз. Они не обращали на Квинна внимания. Один койот упал, словно споткнулся, и задёргался. Больше он не встал. За ним второй, третий.

Патроны кончились, а звери всё прибывали и прибывали. Квинн метнулся к лестнице, начал спускаться, оступился, упал. «Беги! – приказывал ему разум. – Удирай отсюда!» Квинн сделал несколько неуверенных шагов в сторону моря и остановился, словно его удержала незримая сила.

– Ты не можешь убежать, Квинн, – вслух сказал он себе. – Не можешь.

Твердя эти два слова, он вернулся к чёрному ходу детского сада, вбежал внутрь, оттолкнул с дороги Мэри, прижимавшую к себе какую-то девочку, и выскочил на площадь. Размахивая автоматом как дубинкой и дико вереща, он бил и бил прикладом по скорлупкам собачьих черепов.

Вокруг стреляли, а голос Эдилио кричал: «Нет, нет, нет…» Кровь была повсюду, она заливала глаза Квинна, его разум, а он, потеряв рассудок, размахивал автоматом и бил, бил, бил…

Мэри прижала к себе Изабеллу, обняла Джона. Малыши плакали, напуганные доносившимися снаружи криками, рычанием и выстрелами.

– Господь милосердный, помилуй нас, – повторял чей-то хриплый голос, то и дело прерываясь на рыдания.

Мэри поняла, что этот незнакомый голос принадлежит ей.

Где-то в ночи завыл койот. В глубине своей чёрной души Дрейк знал, что это означает.

Хватит зализывать раны. Начался бой.

– Пора, – сказал себе он. – Пора показать им всем, почём фунт лиха.

Пинком распахнув входную дверь, Дрейк решительно направился к площади, крича во всё горло. Жаль, он не умел выть на луну, как койот.

Загрохотали выстрелы. Дрейк вытащил из-за пояса собственный пистолет, раскрутил «бич» и щёлкнул им, с удовольствием вслушиваясь в звук.

Впереди мелькнули тени. Похоже, ещё кто-то тоже спешил на зов битвы. Двое. Один – совсем крошечный. Или?.. Нет, просто второй чересчур огромен. Настоящий борец сумо: тяжело шагает, топая толстенными ножищами.

Странная парочка прошла под фонарём, и Дрейк узнал мелкого.

– Говард! Предатель!

Говард остановился, а странная громадина продолжила свой путь.

– Лучше не подходи, Дрейк!

«Бич» развернулся, хлестнув Говарда в грудь и распоров рубашку. На ткани выступила кровь, казавшаяся чёрной в резком свете уличного фонаря.

– Ты же не собираешься переметнуться к Сэму, Говард? Не стоит.

Громадный тролль остановился, неспешно развернулся и затопал назад.

– Кто это? – отрывисто спросил Дрейк.

– Эй, ты! – прорычали в ответ.

– Орк? – вскрикнул Дрейк, не знавший, пугаться ему или удивляться.

– Ты во всем виноват, – пророкотал Орк.

– Отвали, – приказал Дрейк. – Там – бой. Присоединяйся ко мне или сдохнешь.

– Он просто хочет пива, – примирительно пробормотал Говард.

Говард морщился, зажимая рану на груди, но всё ещё пытался исхитриться и как-нибудь выкрутиться.

– Господь меня покарал, – невнятно проворчал Орк.

– Эх, ты, дубина, – сказал Дрейк, взмахнул «бичом» и со всей силы ударил Орка по плечу.

Тот взревел от боли.

– Пошёл прочь, дебил, – добавил Дрейк.

И Орк пошёл. Только не прочь. Он попёр на Дрейка.

– Ах, так? Ну, сейчас я тебе задам плетей, мутант вонючий!

Придя в себя, Астрид почувствовала, что на ноги и левую часть тела давит немыслимая тяжесть. Она лежала ничком, прикрывая малыша Пита. В голове гудело, но сознание более или менее восстановилось, чтобы понять, где именно гудит.

Астрид глубоко вздохнула и прошептала:

– Пити.

Свой голос она ощутила, скорее, внутренностями. Звон в ушах заглушал внешние звуки. Брат не пошевелился. Астрид попыталась высвободить ноги, но те засели плотно.

– Пити! Пити!

Глаза запорошила пыль пополам с потом, пришлось их потереть, чтобы посмотреть, что с братом. Его тельце было прикрыто её собственным телом, однако голова скрывалась под пластом штукатурки размером с рюкзак. Астрид всхлипнула и прижала два пальца к шее Пити. Пульс был. Только тут она сообразила, что брат дышит: его грудь слабо вздымалась и опадала.

– Помогите, – прохрипела Астрид, из-за звона в ушах сама не слыша, кричит она или шепчет. – Кто-нибудь, помогите. Помогите нам. Спасите моего брата, спасите его, – проговорила она, и мольба превратилась в молитву. – Спасите Сэма, спасите нас всех.

Астрид припомнила слова, слышанные где-то давным-давно. Собственный голос казался далёким, каким-то чужим:

– Святой Архангел Михаил, помоги нам в битве. Против коварства и козней дьявола будь нам защитой…

И вновь она скорее почувствовала горлом, нежели услышала свои сбивчивые слова. Точно в насмешку её вдруг окатило настоящим душем из осколков стекла и извёстки.

– Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А Ты, Князь воинства небесного, Силою Бога…

Малыш Пит шевельнулся, застонал и приподнял голову. Астрид увидела глубокую, как от мясницкого ножа, рану.

– …в бездну низвергни Сатану и прочих злых духов, которые для совращения нашего бродят по свету.

На куче обломков кто-то стоял. Астрид повернула голову и при свете зеленоватой вспышки увидела чьё-то тёмное лицо на фоне высокого потолка.

– Аминь.

– Мне, конечно, далековато до ангела, а уж до архангела и подавно, – сказала тень голосом Декки, – но помочь могу.

Кейн спрыгнул с груды развалин. Он победил. У него всё получилось.

Сэм похоронен где-то там, в развалинах. Сэм повержен.

Однако вполне насладиться победой Кейну не давала рана в боку. Обжигающий зеленовато-белый свет сплавил воедино кожу и ткань рубашки. Боль была такой, какую Кейн прежде и представить не мог.

Он побрёл к обрушившейся церкви, пытаясь разобраться, что творится на площади. Выстрелы стихли, слышались лишь крики, плач и звериное рычанье. А ещё какие-то громкие звуки, напоминавшие щёлканье пастушьего бича. И глухое «бум-бум-бум», будто кто-то беспорядочно бил в большой барабан.

Оказывается, на ступенях муниципалитета кипел бой между Дрейком и неким огромным, бесформенным чудищем. Дрейк щёлкал рукой-бичом и стрелял из пистолета. Тролль неуклюже размахивал кулачищами, но всякий раз мазал. Шустрый Дрейк играючи уходил от него, хлестал «бичом», однако отогнать тварь не мог.

Чудище опять ударило, едва не зацепив противника. Каменный кулак попал по известняковой колонне. Та треснула, во все стороны полетела каменная крошка.

– Самка говорит Вожак прекратить, – злобно произнёс невнятно-визгливый голос.

Кейн опустил взгляд и увидел койота.

– Что-что?

Услышанное не укладывалось в голове, пока он не увидел Диану, спешащую к нему. Её глаза гневно сверкали, волосы развевались за спиной.

– Я приказала твоей зверюге остановиться, – заявила Диана, едва сдерживая ярость.

– В каком смысле, – «остановиться»?

– Они продолжают нападать на детей. Мы победили. Сэм мёртв. Отзови их, Кейн.

– Они – койоты, – холодно ответил он и перевёл взгляд на ступени муниципалитета, где Дрейк продолжал сражаться с троллем.

– Ты совсем ума лишился? – набросилась на него Диана. – Ты выиграл. Хватит! Останови бойню.

– А то что? Что ты сделаешь? Приведи Лану, я ранен. Вожак, поступай как хочешь.

– Видимо поэтому твоя мать тебя и бросила, – жёстко сказала Диана. – Поняла, вероятно, что ты – злобный чокнутый гадёныш.

Кейн, позабыв о телекинезе, отвесил ей пощёчину. Диана попятилась и упала на каменные ступени. В ослепительном зеленовато-белом сиянии Кейн отчётливо увидел её лицо.

У этого света мог быть только один источник. Из-под останков рухнувшего здания в небо устремилось сияющее копьё.

– Не может быть, – проговорил Кейн.

Свет продолжал сиять, пробиваясь из щелей в груде обломков.

– Нет, – повторил он, и свет потух, словно повернули выключатель.

Позади Дрейк и Орк продолжали бой: медведь и змея, валун и хлыст, тупая сила и хитроумие. Но Кейн не замечал ничего, кроме перепачканной сажей ясноглазой фигуры, приближающейся к нему.

Кейн взмахнул руками. Туча щепок, штукатурки и кирпичей, оставшихся от фасада церкви, полетела в Сэма. Тот тоже поднял руки, и мусор сгорел, осыпавшись невесомым пеплом прежде, чем успел обрушиться на него.

Декка сняла обломки с Астрид и Пита.

Спасение оказалось непростым делом. Её «антиграв» действовал на всё скопом, так что Астрид и Пити оказались в центре вращающейся «галактики» из кусков дерева и камней. Декке пришлось протянуть руку и выдернуть Астрид из зоны, где отсутствовала сила тяжести. Та вместе с братом тяжело приземлилась на пол. Декка опустила руки, мусор с грохотом упал.

– Спасибо, – поблагодарила Астрид.

– Пойду помогу остальным, – сказала Декка и не теряя времени полезла через завалы.

Астрид попыталась поднять Пита. Он повис на её руках как мёртвый. Подхватив брата под мышками, она прижала его к себе, словно огромного младенца, и поволокла к выходу из церкви, то и дело спотыкаясь.

Лана бы его вылечила, но Лана исчезла. Единственное, что оставалось, – это отнести Пити к Даре, в подвал. Вот только что сможет сделать Дара? И удастся ли добраться до её «больницы»? Что если вход намертво завален?

Тут Астрид обнаружила, что фасада здания больше нет, и увидела звёздное ночное небо. А ещё – зловещее зеленоватое сияние.

Звон в ушах стихал, слух возвращался. Астрид различила звериный рык, щёлканье бича, крики множества глоток.

Внезапно груда обломков впереди пришла в движение. Астрид упала на пол, в очередной раз закрывая собой брата. Кирпичи, обломки скамей, искорёженные куски стали и дерева взвились в воздух, точно подброшенные катапультой, и, ускоряясь, вылетели наружу.

Полыхнула зелёная молния, грянул взрыв, за которым последовала новая, ещё более яркая вспышка. Исходящий поток мусора замер.

Астрид кое-как поднялась, таща на себе Пита. Навстречу ей кто-то бежал. Человек остановился, тяжело дыша и оглядываясь, точно загнанный волк.

– Кейн! – ахнула Астрид.

Тот не ответил. Грязное лицо, кривящееся в гримасе боли, прочерчивали светлые полоски пота. Кейн уставился на Астрид как на привидение. Потом в его помутившихся глазах зажёгся опасный огонёк.

– На ловца и зверь бежит, – прошептал Кейн.

Астрид почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног. Отчаянно попыталась удержать Пита, но он выскользнул из её рук и упал на пол.

– Выходи, братец! Поиграем! – крикнул Кейн. – Вместе с твоей подружкой.

Астрид беспомощно висела в воздухе. Кейн держался позади, прячась за ней, как за щитом. Так они покинули церковь и вышли наружу. Перед Астрид предстала картина из ночного кошмара: сражение с бешеными псами.

На верхней ступеньке стоял Сэм. Он весь был в крови, одна рука висела плетью.

– Что же ты не поджигаешь меня? – завопил Кейн. – Вперёд, братец, покажи, на что ты способен.

– Прячешься за спиной девочки?

– Думаешь меня пристыдить? Брось. Главное, – победа.

– Я тебя убью, Кейн.

– Нет, не убьёшь. Разве что вместе со своей подружкой.

– Мы с тобой вот-вот исчезнем. Для нас всё кончено, – сказал Сэм.

– Для тебя? Возможно. Но не для меня. Я-то знаю, что делать. Знаю, как здесь остаться, – он торжествующе захохотал.

– Сэм, – сказала Астрид, – выхода нет, убей его.

По ступеням к ним поднималась Диана.

– Да-да, Сэмми, убей меня, – передразнил Кейн. – А заодно, – прожги дыру прямо в Астрид. Давай, пальни своей хвалёной силой.

– Отпусти её, Кейн, – сказала Диана. – Хоть раз в жизни поступи по-мужски.

– Отпусти её, Кейн, – повторил Сэм. – Это конец. Нам пятнадцать лет, всё, финиш. Я не знаю, что с нами будет, но если нас ждёт смерть, зачем тебе умирать, взвалив на душу ещё одно убийство?

– Ничего-то ты обо мне не знаешь, – невесело засмеялся Кейн. – Это ведь не ты рос, не зная, кем являешься на самом деле. Тебе не нужно было самому придумывать себя, воссоздавать свою жизнь по собственной воле.

– Моя жизнь была не лучше. Те же ложь и утайки. Как у тебя.

– Твоё время вышло, Сэм, – Кейн посмотрел на часы. – Ты у нас старший, помнишь? Прежде, чем ты исчезнешь, должен тебя предупредить: я собираюсь выжить, Сэмми. Собираюсь остаться тут, вместе с твоей обожаемой Астрид. УРОДЗ станет моим.

– Сэм, – начала Диана, – чтобы побороть исчезновение, надо…

Кейн не дал ей договорить. Он взмахнул рукой, и Диана отлетела прочь, приземлившись на газон у фонтана.

Однако при этом он отвлёкся и уронил Астрид.

Сэм выбросил вперёд руку с растопыренными пальцами.

Глава 46. 0 часов, 01 минута

ОДИН ТОЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ.

Сэм мог бы убить Кейна, стоило только захотеть.

Однако мир померк. Астрид, лежащая на ступенях, стала бесцветной, почти прозрачной. Кейн сделался призраком.

Звуки стихли. Беззвучно раскрывались рты, Дрейк с Орком продолжали бесшумную драку. Все вокруг двигались точно в замедленной съёмке, кадр за кадром: человек, зверь, чудовище…

Тело Сэма онемело, словно уже умерло. Продолжал жить один лишь мозг.

«Время пришло», – сказал голос. Сэм узнал его, и будто в сердце вонзили нож.

Перед ним стояла мама. Прекрасная как всегда. Её волосы раздувал неощутимый для Сэма ветерок, голубые глаза были единственными цветными мазками в этом сером мире.

– С днём рождения, сынок.

– Нет, – прошептал он, хотя его губы не шевельнулись.

– Совсем взрослым стал, – мама грустно улыбнулась. – Настоящий мужчина.

– Нет.

– Пойдём, – она протянула ему руку.

– Не могу.

– Сэм, я твоя мама, я тебя люблю. Пойдём со мной.

– Мам…

– Просто возьми меня за руку. Со мной ты будешь в безопасности, я уведу тебя из этого жуткого места.

Сэм медленно, словно в густом сиропе, покачал головой. Что-то не так было со временем. Астрид не дышала, никто не двигался. Мир вокруг застыл.

– У нас всё будет по-прежнему, – добавила мама.

– Ничего не… – он запнулся. – Ты мне врала. Никогда не говорила о…

– Я не врала, – она недовольно нахмурилась.

– Ты даже словечком не обмолвилась, что у меня есть брат. Не говорила, кто…

– Просто пойдём со мной.

В её голосе прозвучало нетерпение. Она потрясла ладонью, словно Сэм был малышом, отказывающимся «дать маме ручку», чтобы перейти дорогу.

– Идём, Сэм, сейчас же. Там ты будешь в безопасности, покинешь это место.

Он машинально протянул руку, по-детски среагировав на строгий мамин голос. Протянул, и… резко отдёрнул.

– Не могу, – прошептал Сэм. – Я должен кое за кем тут присмотреть.

В глазах матери гневно сверкнул зелёный огонь, она моргнула, и он исчез. Зато в блёклый сюрреалистичный мир вступил Кейн. Мама улыбнулась ему.

– Медсестра Темпл? – удивлённо спросил он.

– Мама, – поправила она. – Пришло время обоим моим мальчикам вернуться ко мне. Уйти со мной подальше отсюда.

Кейн смотрел на неё, точно зачарованный, не в силах отвести взгляда от мягкой улыбки и пронзительно-голубых глаз.

– Почему? – тонким мальчишеским голоском спросил он.

Мать не ответила. Лишь на долю секунды ледяная голубизна сменилась ядовитой зеленью.

– Почему он, а не я? – повторил свой вопрос Кейн.

– Настало время пойти со мной, – продолжала настаивать мать. – Мы будем жить одной семьёй, далеко-далеко отсюда.

– Ты первый, Сэм, – сказал Кейн. – Иди со своей матерью.

– Нет.

– Иди, Сэм, – лицо Кейна потемнело от ярости. – Иди. Иди же с ней! – он уже кричал.

Казалось, ему хочется схватить Сэма и подтолкнуть к женщине, которую не вполне можно было назвать их общей матерью. Однако движения его были дёрганными, разболтанными, точь-в-точь – схематично нарисованный человечек, да ещё во сне.

– Джек тебе всё-таки рассказал, – глухо произнёс Кейн, отказавшись от попыток приблизиться к Сэму.

– Никто мне ничего не говорил. Просто у меня остались незаконченные дела.

– Идите оба ко мне, – сердито потребовала мать, протягивая к ним руки. – Идите!

– Нет, – Кейн медленно покачал головой.

– Сэм, ты уже большой и вообще хозяин в доме, – в голосе женщины появились льстивые нотки. – Мой сын. Настоящий мужчина. Мой.

– Нет, я свой собственный мужчина, – ответил Сэм.

– А я твоим никогда и не был, – усмехнулся Кейн. – Припоздала ты, матушка.

Лицо матери пошло рябью. Кожа рассыпалась, словно картинка пазла. Ласковые губы начали таять и уменьшаться, пока совсем не исчезли. На месте улыбки появилась пасть с оскаленными зубами, глаза вспыхнули зелёным огнём.

– Вы всё равно будете моими, – с неожиданной злобой произнёс монстр.

– Что ты такое? – с ужасом спросил Кейн.

– Что я такое? – издевательски передразнил монстр. – Я – твоё будущее. Ты придёшь ко мне в темноту, Кейн. И придёшь добровольно.

– Нет, – протестующе сказал Кейн.

Монстр захохотал. Смех, вырывающийся из пасти пираньи, звучал особенно жутко.

Чудовище медленно растворилось в пустоте. Мир уплотнился, ожил, вернулись краски. Орк и Дрейк обрели нормальную скорость. Воздух пах порохом. Астрид вдохнула.

Сэм и Кейн стояли друг против друга.

Окружающий мир вновь стал самим собой. Их мир. УРОДЗ. Диана неотрывно смотрела на братьев. Астрид застонала и открыла глаза.

Кейн стремительно воздел руки, выставив вперёд ладони. Но Сэм оказался проворнее. Прыгнув, он здоровой рукой схватил брата за волосы.

– Не заставляй меня, – предупредил Сэм.

Всем своим видом Кейн выказывал неповиновение. Даже не попытавшись вырваться, он прошептал:

– Давай, Сэм.

– Нет, – покачал тот головой.

– Что, жалко? – ухмыльнулся Кейн.

– Ты должен уйти, – тихо сказал Сэм. – Я не хочу тебя убивать, просто тебе здесь не место.

Рядом, словно из ниоткуда, возникла Брианна и наставила на Кейна пистолет:

– Может, Сэм тебя и пожалеет, но я не Сэм. А опередить Бриз ты нипочём не сможешь.

Кейн с презрением проигнорировал её выпад. Однако теперь он никак не мог напасть на Сэма. Брианна действительно была слишком быстра.

– Зря ты оставляешь меня в живых, братец. Знаешь ведь, что вернусь.

– Не стоит. Не стоит тебе возвращаться. Потому что в следующий раз…

– В следующий раз один из нас прикончит другого.

– Уходи. И держись от нас подальше.

– Ни за что, – к Кейну вернулась его обычная бравада. – Пойдём, Диана!

– Она может остаться с нами, – быстро сказала Астрид.

– Останешься? – спросил Кейн.

– Астрид-Гений, – насмешливо произнесла Диана. – Такая умная и такая… непонятливая, – шагнув к Сэму, она потрепала его по щеке и чмокнула в уголок губ. – Извини, Сэм, плохим девочкам надо держаться плохих мальчиков, так уж устроен мир. Особенно этот.

Диана не приняла протянутую ей руку Кейна. Даже не взглянув на него, она пошла рядом вниз по ступеням.

Драка между Дрейком и Орком явно склонялась к ничьей. Дрейк в очередной раз вяло махнул щупальцем, ударив по мощной руке Орка.

– Завязывай, Дрейк, – бросила Диана. – До сих пор не понял, что сражение закончилось?

– Ещё чего! – засопел тот.

Кейн небрежным движением увлёк Дрейка за собой. Выжившие койоты потянулись следом.

Эдилио переглянулся с Брианной, они вскинули оружие, взяли уходивших на мушку и приготовились стрелять, неважно, в зверя ли, в человека…

– Не надо, – попросил их Сэм. – Война кончилась.

Эдилио неохотно опустил оружие.

– Убери пистолет, Бриз, – сказал Сэм.

Девочка с видимым облегчением подчинилась.

По ступенькам поднялся Квинн, встал рядом с Эдилио. Он был с ног до головы покрыт кровью. Отшвырнул автомат и с тоской посмотрел на Сэма.

Прискакал Патрик, за ним подошла Лана.

– Сэм, – сказала она, – дай посмотрю твою руку.

– Ничего, я в порядке, – ответил он. – Займись лучше остальными. Спаси их, Лана. Я, вот, не справился, может, хоть у тебя получится? Начни с малыша Пита. Он для нас… много значит.

Астрид вернулась в церковь, отыскала брата и вышла, с трудом держа его на руках.

– Помогите, – пробормотала она, и Лана бросилась к ней.

Сэму тоже хотелось подойти к Астрид. Очень-очень. Но от усталости он словно одеревенел. Опёрся о плечо Эдилио и сказал:

– Похоже, мы победили.

– Да, – согласился тот. – Схожу-ка я за экскаватором. Нужно выкопать немало могил.

Послесловие

СТОЛЫ ЛОМИЛИСЬ от яств. Индейки с подливкой, клюквенный соус и такое разнообразие пирогов, что разбегались глаза.

Сначала столы хотели расставить на южной стороне площади, но затем Альберт подумал, что людям не захочется покидать своих мёртвых, чьи могилы были на северной стороне. Не лишать же погибших Дня благодарения. Поэтому он раздал одноразовые тарелки и вилки, а на газон выставили садовые стулья.

Были смех, слёзы, воспоминания о прошлых Днях благодарения… Музыка из стереосистемы, налаженной Джеком-Компьютером.

Лана целые сутки исцеляла раненых. Бок о бок с ней работала Дара, определяя тех, кого надо было спасать в первую очередь, и оказывая первую помощь тем, кто мог подождать. Коржик в битве не участвовал, зато стал верным «медбратом» Дары, на руках перенося пострадавших.

Мэри привела дошколят. Джон накладывал им на тарелки угощенье, кормил кое-кого с ложечки и даже менял подгузники на расстеленных одеялах.

Орк с Говардом тоже примостились в уголке. Орк, конечно, сражался с Дрейком, однако никто, – и прежде всего сам Орк, – не забыл о Бетти.

Площадь окружал разгром. Сгоревшее здание окончательно развалилось. От церкви остались три стены, колокольня грозила обвалиться от первого же порыва ветра. Трупы койотов сожгли, их пепел и кости собрали в несколько мусорных баков.

Сэм держал тарелку в руке, стараясь ненароком не пролить соус. На происходящее он смотрел немного отстранённо.

– Астрид, наверное, ты решишь, что я спятил, но… не отправить ли нам остатки угощения в интернат? Протянуть, так сказать, руку мира?

– Нет, ты вовсе не спятил, – Астрид обняла его за плечи.

– Я тут уже давно обдумываю одну идею.

– Какую же?

– В неё входят ты, я и сидение на пляже.

– Просто сидение?

– Ну…

– Лаконично ответил он, туманностью фразы намекая на неисчислимое количество разных возможностей, – засмеялась Астрид.

– Да, я такой, – улыбнулся Сэм.

– Расскажешь, что произошло во время «большого прыжка»?

– Конечно. Только, наверное, не сегодня. Я рад, что с Пити обошлось, – он кивнул на малыша, раскачивающегося над тарелкой.

– Угу, – коротко ответила Астрид. – По-моему, та рана на его голове… ладно, неважно. Давай хоть на минуту забудем о Пити. Произноси свою речь и пойдём, посмотрим, что ты понимаешь под словом «туманно».

– Речь?

– Все ждут.

Только тут он заметил выжидательные взгляды окружающих. В воздухе действительно повисла некая незавершенность.

– Не подскажешь какую-нибудь подходящую к случаю цитату?

– Цитату?.. – Астрид задумалась. – Пожалуй, подскажу. «Не тая на сердце зла, но питая ко всем милосердие, твёрдо веря в правое дело, как открывает нам его Господь, давайте же приложим все усилия к тому, чтобы завершить начатый труд и залечить наши раны…» Президент Авраам Линкольн.

– Ага, примерно это самое я и собирался сказать.

– Они всё ещё напуганы. Точнее, мы напуганы, – поправилась она.

– Ничего пока не закончилось, ты же понимаешь.

– На сегодня – закончилось.

– Ну, да. Мы добрались до десерта, – согласился Сэм и со вздохом вскарабкался на край фонтана. – Послушайте…

Завладеть вниманием окружающих оказалось несложно. Все лица повернулись к нему. Даже малыши притихли.

– Во-первых, я хочу поблагодарить Альберта и его помощников за этот великолепный пир. Давайте поприветствуем нашего щедрого «Мак-Дядю».

Дети горячо зааплодировали, многие засмеялись. Альберт смущённо помахал рукой и нахмурился, наверное, размышляя, подобает ли использовать приставку «Мак» необозначенным в инструкциях образом.

– А кроме того, не надо забывать о Лане с Дарой, без которых нас было бы теперь куда меньше.

Аплодисменты стали громовыми. Когда рукоплескания стихли, Сэм продолжил:

– УРОДЗ справляет свой первый День благодарения.

– И, надеюсь, последний! – выкрикнул кто-то.

– Верное замечание, – кивнул Сэм. – Но пока что мы здесь. В месте, где никто не захотел бы оказаться по доброй воле. Мы боимся будущего, и я не хочу вам врать, говоря, что отныне всё будет хорошо. Не будет. Нам придётся несладко. Наверное, нас ждут новые страхи и горести. И одиночество. Мы пережили ужасные события. Ужасные… – на миг Сэм потерял нить. – И всё же возблагодарим Господа, а если кто не верит в него, то судьбу или просто самих себя за то, что мы по-прежнему живы.

– И тебя, Сэм! – выкрикнули из толпы.

– Нет-нет! – он замахал руками. – Лучше будем благодарны тем девятнадцати, которых только что похоронили.

Он показал на ряды могил: шесть законченных и седьмой начатый. На деревянных табличках были аккуратно выведены имена, в том числе – Бетти.

– А ещё – героям, которые стоят вокруг меня и лопают индейку. Перечислять поимённо слишком долго, да и незачем их смущать, однако все мы знаем, о ком речь.

Аплодисменты грянули вновь, многие взгляды обратились к Эдилио, Декке, Тейлор и Брианне. Кое-кто посмотрел и на Квинна.

– Конечно же, хочется надеяться, что всё это скоро закончится, и мы вернёмся обратно в свой мир к тем, кого любим. Но прямо сейчас – мы здесь. В УРОДЗ. Нам нужно сообща трудиться и помогать друг дружке.

Одни одобрительно закивали, другие обменялись рукопожатием.

– В основном мы тут все из Пердидо-Бич, кто-то – из интерната. Некоторые немного… странные, – слова Сэма встретили хихиканьем, – некоторые – нет. Но все мы сейчас здесь, и все – заодно. Мы хотим выжить. И раз уж это теперь наш мир, – а так оно и есть, – давайте сделаем его хорошим.

В наступившей тишине Сэм спрыгнул с парапета. Кто-то начал ритмично хлопать в ладоши, выкрикивая: «Сэм! Сэм! Сэм!», прочие подхватили. Вскоре вся площадь, даже малыши, скандировали его имя.

Сэм посмотрел на Квинна, Эдилио и Лану.

– Квинн, не присмотришь пока за малышом Питом? – попросил он.

– Запросто, брат.

– Куда это ты собрался? – поинтересовался Эдилио.

– На пляж, – Сэм сжал ладонь Астрид.

– Нам пойти с тобой? – уточнил Эдилио.

– Нет, Эдилио, не надо за ними ходить, – Лана взяла его за руку.

Он шёл, стараясь не тревожить поджившую рану на боку. Впереди, показывая путь через пустыню, бежал койот. Солнце клонилось к закату, тени камней и кустов удлинялись, рисуя странные узоры на оранжевом холсте горы.

– Далеко ещё? – спросил Кейн.

– Близко, – ответил Вожак. – Мрак уже близко.

Примечания

1

Пусто, никого (исп.).

(обратно)

2

Сволочь (исп).

(обратно)

3

Братья и сёстры (исп).

(обратно)

4

Песня «A Cry for Help in a World Gone Mad» группы «Agent Orange».

(обратно)

5

Один на один (исп.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1. 299 часов, 54 минуты

Глава 2. 298 часов, 38 минут

Глава 3. 298 часов, 05 минут

Глава 4. 297 часов, 40 минут

Глава 5. 291 час, 07 минут

Глава 6. 290 часов, 07 минут

Глава 7. 289 часов, 45 минут

Глава 8. 287 часов, 21 минута

Глава 9. 277 часов, 06 минут

Глава 10. 274 часа, 27 минут

Глава 11. 273 часа, 39 минут

Глава 12. 272 часа, 47 минут

Глава 13. 258 часов, 59 минут

Глава 14. 255 часов, 42 минуты

Глава 15. 251 час, 32 минуты

Глава 16. 171 час, 12 минут

Глава 17. 169 часов, 18 минут

Глава 18. 164 часа, 32 минуты

Глава 19. 132 часа, 46 минут

Глава 20. 131 час, 03 минуты

Глава 21. 129 часов, 34 минуты

Глава 22. 128 часов, 32 минуты

Глава 23. 128 часов, 22 минуты

Глава 24. 127 часов, 45 минут

Глава 25. 127 часов, 42 минуты

Глава 26. 126 часов, 10 минут

Глава 27. 125 часов, 57 минут

Глава 28. 123 часа, 52 минуты

Глава 29. 113 часов, 33 минуты

Глава 30. 108 часов, 12 минут

Глава 31. 100 часов, 13 минут

Глава 32. 97 часов, 43 минуты

Глава 33. 88 часов, 74 минуты

Глава 34. 87 часов, 46 минут

Глава 35. 86 часов, 11 минут

Глава 36. 84 часа, 41 минута

Глава 37. 79 часов, 00 минут

Глава 38. 74 часа, 10 минут

Глава 39. 36 часов, 37 минут

Глава 40. 26 часов, 47 минут

Глава 41. 03 часа, 15 минут

Глава 42. 02 часа, 23 минуты

Глава 43. 02 часа, 22 минуты

Глава 44. 01 час, 06 минут

Глава 45. 0 часов, 14 минут

Глава 46. 0 часов, 01 минута

Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg