«Дорога домой»

Дорога домой (fb2) - Дорога домой [SelfPub] 946K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Иванович Липницкий

Николай Липницкий Дорога домой

Предыстория

Эскадрильи истребителей-бомбардировщиков F-15E StrikeEagle, взлетев с баз ВВС США Шпангдалем в Германии и Авиано в Италии, взяли курс на Россию. В чётком, как на учении, строю, мощные грозные машины неумолимо отсчитывали километр за километром, скрываясь от случайных взглядов с земли плотным слоем облаков. Но спокойный полёт не усыплял бдительности пилотов, знающих, что скоро взвоют системы оповещения, предупреждая о том, что эскадрилья вошла в зону действия русских радаров систем ПВО. И распадётся строй, и каждый будет сам за себя, уворачиваясь от зенитных ракет в бешенной круговерти фигур высшего пилотажа и играя с судьбой в орлянку. Майор ВВС США Ричард Маккинли уверенно вёл свой Игл, совсем не рефлексируя о том, что сейчас у него под крылом висят не учебные боеприпасы, а боевая новейшая крылатая ракета JASSM. Уже на подлёте к границе, лётчик увидел вдали разрывы и грибообразные облака, встающие над землёй. Тактические ракеты с ядерными боеголовками своё дело сделали. Теперь их очередь. Высоко в небе перечёркивали черноту ночи межконтинентальные баллистические ракеты, устремляясь куда-то далеко в глубину территории. Ну, теперь русским точно не до них, успел подумать Ричард, когда взвыла система оповещения, и мир вокруг осветился ослепительной последней вспышкой.

Тяжело израненная Россия сумела найти в себе силы и нанести ответный удар. К бойне подключились другие государства ядерного клуба, и на земле разразилась бойня, равной которой ещё не было. В ход шло всё. Открывались закрома и арсеналы, являя на свет божий такое оружие, о котором раньше в приличном обществе и упоминать было стыдно. И всё это ядерное, химическое, бактериологическое изобилие посыпалось на голову несчастному человечеству. Третья мировая война, которой столько лет ждали и боялись, длилась всего шесть часов, оставив после себя такие жертвы и разрушения, рядом с которыми потери первой и второй показались бы детским садом. Она не оставила без своего внимания ни один уголок мира, и на всей земле воцарилось безвластие и анархия. Человечество погрузилось в пучину хаоса.

1

Над страшною бездной дорога бежит, Меж жизнью и смертию мчится; Толпа великанов ее сторожит; Погибель над нею гнездится. Страшись пробужденья лавины ужасной: В молчаньи пройди по дороге опасной. В. А. Жуковский

Поезд задумчиво отстукивал километры по стыкам рельс. Как я не хотел ехать в эту командировку, а заставили. Вот сейчас дома пил бы кофе и смотрел по телевизору какой-нибудь сериал. С годами я всё больше и больше не любил покидать свою уютную квартиру, а командировки вообще выбивали меня из колеи. Я правдами и неправдами старался увильнуть от очередной поездки, перебросив её на плечи более молодых коллег, с радостью и энтузиазмом хватающихся за возможность поколесить по стране за счёт фирмы. Докурил последнюю на сегодня сигарету и вернулся из тамбура в купе. Попутчики уже спали. Я, пользуясь светом, падающим из коридора через приоткрытую дверь, тоже лёг на полку и заснул. Проснулся от того, что поезд стоял. В купе пробивались лучи раннего апрельского солнца, ещё не до конца разогнавшие темноту ночи. За окном простирались поля и ни одного намёка на станцию или полустанок. Вдали виднелся какой-то посёлок, к которому тянулась наезженная грунтовая дорога. Странно. И что же мы здесь встали? По вагону заходили пассажиры, так же, как и я, удивлённые незапланированной остановкой.

— Может, пропускаем кого-то? — пробасил кто-то невидимый прямо за дверью.

— Я давно не сплю, — отвечал ему второй, слегка шепелявя. — За это время можно было штук двадцать поездов пропустить.

— Да точно я вам говорю, авария впереди, — вмешался женский голос. — Я так уже попадала. На путях товарняк с рельсов сошёл. Полдня стояли, пока пути расчистили.

Соседи по купе тоже стали просыпаться и недоумённо выглядывать в окно. Я прихватил с собой полотенце, умывальные принадлежности и пошёл в конец вагона приводить себя в порядок. Отстояв небольшую очередь, наконец, был удостоен тоненькой хилой струи из-под крана в загаженном туалете. Кое-как умывшись и поскоблив щёки одноразовым станком, я вышел в коридор, где страсти уже начали накаляться. Особо активные пассажиры наседали на прожжённую и битую в боях с населением, утомлённую ненавязчивым родным железнодорожным сервисом, проводницу. И, кстати, неизвестно, за кем останется поле боя. Проводница умело отбрехивалась, к месту повышая голос или вставляя ядовитые реплики.

— Что случилось? — поинтересовался я у парня в мрачной майке с логотипом ACDC, тоже с любопытством наблюдающего развернувшуюся баталию.

— Электричество кончилось, — ответил он. — Электровоз дальше не едет. А что и почему, непонятно.

Битва, наконец, закончилась с ничейным счётом, пассажиры недовольно расходились по своим купе, неся в руках кружки и термоса с кипятком, а проводница ускакала в штабной вагон к бригадиру за порцией новых новостей. Я тоже набрал кипяточку и уселся пить растворимый кофе с бутербродом из хлеба и ветчины. И чего нервничать? Всё равно когда-нибудь тронемся. Не будем же вечно торчать посреди степи. С соседями на удивление повезло. Маленьких детей в купе не было, да и вообще на весь вагон всего один ребёнок и того особо не слышно. Попутчики, как на подбор молчаливые, никто с расспросами не лезет и душу перед тобой не выворачивает. Обычное благожелательное сосуществование на одной площади купе. С возрастом начинаешь ценить тишину и одиночество, даже если это одиночество в толпе. А я вообще привык жить один: всё больше и больше отдалялся от людей, окружающих меня, будь то соседи по лестничной площадке или коллеги на работе. Раковина квартиры полностью устраивала меня. Как бы, наверное, удивились сослуживцы по многочисленным гарнизонам нашей большой страны, увидев нелюдимого и необщительного мужчину, каким я стал из компанейского парня, души компании на лихих офицерских посиделках. Да уж. Жизнь идёт своим чередом. Когда-то, расставшись с женой, успешно выдержавшей все перипетии гарнизонной жизни, но сломавшейся на гражданке, я вернулся в родной город и стал вливаться в новую для себя, гражданскую жизнь. Семью создавать больше не хотелось. Приобрёл себе квартирку и перебивался случайными связями, необязательными и разной продолжительности. Меня всё устраивало и я, поначалу с удовольствием ходивший в гости к друзьям и знакомым, стал постепенно тяготиться всеми этими шумными компаниями, отдаляться от всех, сворачиваться в кокон и закрываться в своём мирке. Вполне возможно, я бы мог стать этаким тихим алкоголиком, в одиночку выпивающим свою ежедневную бутылку водки и забывающимся в алкогольном сне, если бы не многочисленные примеры моих сослуживцев, с кем довелось немного повоевать на охваченном огнём войны Кавказе. Ну нет. До такого состояния скатываться мне не хотелось.

Допив кофе, я поднялся и вышел в коридор, чтобы сполоснуть свою кружку, когда дверь из тамбура открылась и в вагон зашла проводница. Бледное её лицо и выпученные, густо подведённые глаза напугали. Не дай бог сердце у тётки прихватило, подумалось мне. И что же делать?

— Вам плохо? — проявил я гражданскую сознательность, шагнув к ней.

— Нет, — просипела она внезапно севшим голосом.

— Но на вас же лица нет.

Из дверей купе стали выглядывать люди и, спустя всего минуту, в коридоре образовалась толпа, напирающая вперёд и буквально прижимая меня к проводнице. На меня пахнуло алкогольным перегаром и ещё чем-то чесночным. Ясно был виден листик петрушки, застрявший в зубах.

— Война, — коротко выдохнула тётка. Лицо её некрасиво сморщилось, и из левого глаза по щеке поползла крупная слезинка.

По вагону будто прошёл ледяной сквозняк. Сразу стало тихо, и только где-то неподалёку кто-то судорожно всхлипнул.

— А вы не того? — щёлкнул я пальцами по шее. — Спьяну-то ещё не то привидится.

— Это мне сейчас бригадир налил, чтобы я в себя пришла от такой новости, — оскорбилась проводница. — По рации ни одна станция не отвечает. А по радио передают, что все крупные центры уничтожены. Нанесены ракетно-бомбовые удары по всем стратегическим объектам.

— И что же делать? — заволновалась толпа. — Домой надо. Как же ехать-то?

— Сейчас бригада пытается завести дизель. Выехали-то с неисправным. Понадеялись, что пути электрифицированы. Что-то там у них не получается, но они обещают, что скоро заведут. Хоть до станции доедем. А там власть, какая-никакая.

Ждали долго. Я уже доедал обеденную порцию «Доширака», когда поезд дёрнулся и, натужно скрипя всем своим длинным телом, тронулся с места. Завели, значит, двигатель. Ну, хоть какая-то определённость. А то во всём вагоне воцарилось уныние и какая-то нервозность. Кто-то в купе возле туалета тихо истерил, в коридоре какой-то нервный гражданин пытался куда-то дозвониться по телефону. Я глянул на экран сотки. Сигала не было, что, в принципе, неудивительно. Спустя три часа, поезд, одышливо пыхтя всё-таки дотащил нас до небольшой станции Озерки, коих так много на просторах нашей Родины. На перроне было суматошно. Люди метались вдоль путей, чуть ли не бросаясь под колёса вагонов. Похоже, народу всё равно куда ехать и крики проводников о том, что поезд уже никуда не пойдёт, пропускались мимо ушей.

Я, подхватил сумку и, с трудом пробившись через толпу, вышел на перрон. Ну и что теперь делать? Командировка накрылась. Это к бабке не ходи. До дома далеко и, по нынешним временам, как пешком до Америки. Поезда не ходят, или ещё ходят? Самолёты, неизвестно, летают ли. Да и до них добраться ещё надо. Ближайший аэродром черт-те где. Проблема. Я зашёл в привокзальный ресторан и заказал пятьдесят грамм коньяка и лимон. Мысли следовало привести в порядок. По идее необходимо сходить в военкомат, как положено любому военнообязанному в подобных случаях. Но у меня, ни военного билета, ни мобилизационного предписания с собой нет. Кто же в добром здравии такие документы в командировку таскает? Но, может, у них есть какая-то общая база, где найдутся данные обо мне. Значит нужно решить вопрос с постоем и всё-таки выполнить свой гражданский долг и сообщить властям, что есть, мол, здесь один майор запаса. От вокзала решил далеко не удаляться и снял номер в привокзальной гостинице. Ну, как, номер? Так, комната на шесть человек, древние панцирные кровати, полуразвалившиеся тумбочки, облезлые стены и потолок в жёлтых разводах. Креативненько. Нет, можно было, конечно снять номер в более презентабельной гостинице в центре города. И деньги позволяли. Но я решил от вокзала далеко не удаляться. Чем чёрт не шутит. Может и пойдёт какой нибудь поезд в мою сторону. Сдал вещи в камеру хранения и, узнав у дежурной, где находится военкомат, пошёл сдаваться.

Военкомат отнюдь не напоминал виденные в кино и хрониках военкоматы из сорок первого года. Не в плане архитектуры, конечно. Тут как раз всё сходилось. Здание было старым и, наверное, даже когда был последний ремонт, не помнило. Я не увидел здесь очереди желающих идти на фронт, или толп мобилизуемых. Стояли патриархальная тишина и покой. Сонный дежурный долго не мог понять, чего же я от него хочу, потом связался с кем-то по телефону, и ко мне вышел рыхлый майор с жирными губами и хлебными крошками на кителе в районе обширного живота. Он долго потел, всем своим видом показывая, как он недоволен таким, не в меру обязательным посетителем и, наконец, разродился:

— Слушай, мы здесь сами ничего не знаем, кроме того, что сообщили по радио. Связи с областным центром нет, а дальше и подавно. Приказа на мобилизацию не поступало. Давай я запишу твои данные, а ты иди, своими делами занимайся.

Вообще ничего не понятно. Но, подождём. Ждать пришлось два дня. Поезда не ходили, военкомату я тоже не понадобился. В вечерних пьяных посиделках в номере мужики делились последними новостями сарафанного радио и своими предположениями. По всему выходило, что власти уже нет, все коммуникации перерезаны, да и, похоже, и стран-то никаких не осталось. Так, анклавы, на которые ракеты пожалели. Типа этих Озерков, где и взять нечего, и гадости никакой отсюда ожидать не надо. Теперь надо решать дальше. Что делать и куда двигаться? Почти по классику.

Вообще, по логике вещей, не стоит, как говорят китайцы, дёргать тигра за усы. От добра добра не ищут. Стоило бы, может, попытаться осесть здесь. Тем более, что и дома никто не ждёт. Всё, вроде, правильно и логично. Однако, в душе у меня вдруг зародилось и стало расти некое иррациональное чувство. Домой! Домой и только домой. Внезапно защемило в груди, перед глазами встала уютная квартира, пейзаж за окном кухни с хрущёвкой, бликующей на солнце новенькой крышей из профнастила, запах кофе из медной джезвы. Даже пепельница, вечно полная окурков, показалась безумно родной. И потянуло так, будто там, в родном городе, ждёт меня кто-то очень дорогой. Решено. Только теперь нужно выбираться на выезд из города. А там, или попутки, или пешком. Хотя, от дома отъехать я успел достаточно далеко и теперь добираться до дома придётся через пол страны. Но, как говорится, дорогу осилит идущий. Ну, если повезёт, едущий. Вот только что ждёт меня в пути. Не дай бог попасть на территорию, заражённую отравляющими веществами. Или вирус какой боевой подхватить. Кто знает, чем тут по нам пуляли?

— Что завис, Витёк? — поинтересовался у меня Саша, рыхлый, постоянно потеющий мужик среднего неопределённого возраста, кажется, экспедитор какой-то фирмы с севера.

— Да вот, думаю, чего мы тут высиживаем?

— А что ещё делать?

— Домой идти.

— И как ты себе это представляешь? Поездов уже два дня нет.

— Пешком, на попутках. Как-то так.

— Ого! Ну уж нет. Я ещё не свихнулся. Такое расстояние преодолевать пешком. Да ещё в такое непонятное время! Лучше уж тут сидеть. Авось что и подвернётся.

— Это вечное наше авось! Нет. Я всё-таки завтра пойду.

У выхода из вокзала, свесив ноги наружу, в полицейском УАЗе сидел капитан, судя по возрасту, перехаживающий в этом звании уже третий срок. Щурясь на проходящую толпу, он курил, изредка сплёвывая на асфальт тротуара. Я подошёл к машине и, прикурив сигарету, вопросительно глянул на полицейского:

— Как тут вообще? — поинтересовался я.

— Да как? Власти нет, полиции тоже.

— А ты как же?

— Смену достою и тоже домой. Всё. Отслужил своё.

— А что раньше не бросил службу? Раз власти нет, можно уже давно по домам.

— Так я патруль и отпустил. А сам не привык на полдороге дела бросать.

— Понятно. И что же вместо власти?

— Ничего. Вон, делят, — он кивнул в сторону города.

Только сейчас я заметил дымы, поднимающиеся над городом. Откуда-то издалека ветер доносил звуки перестрелки.

— Сурово.

— А ты думал!

— А как бы мне на выезд из города попасть?

— Да вот через частный сектор по краю. Тут недалеко. И, тоже поосторожнее. Сейчас всякая сволочь повылезает. Анархия, мать её, порядка.

— Спасибо.

Я забросил сумку на плечо и зашагал к частной застройке, виднеющейся невдалеке. До застройки добрался быстро, углубился в переплетения улочек и переулков, петляющих, как бог на душу положит. Частный сектор всё не кончался, вечерело, и уже начало разбирать беспокойство. Заглядывая через заборы и стучась в ворота, я не сразу заметил компанию из четырёх крепких молодых людей, целенаправленно двинувшихся в мою сторону.

— Это что ты тут вынюхиваешь? — обратился ко мне один из них.

— Да ничего, ребята. Просто ищу, как бы мне из города выйти.

Внезапный удар в солнечное сплетение согнул меня пополам, а следующий, ногой в грудь, отбросил к забору. Затылок с глухим стуком соприкоснулся с крепкими досками, в голове загудело, мир вокруг померк и стал выглядеть, как через мутное стекло. Три силуэта склонились над моей сумкой, а четвёртый метнулся ко мне, и я ощутил на своей шее холод острого металла.

— Жить хочешь, не дёргайся. — прошипели над ухом.

Я и не дёргался. Откуда-то пришла апатия, и я безучастно наблюдал, как вытряхивали мои карманы и потрошили сумку. Наверное, я, всё-таки, на какое-то время выпал из действительности, потому что в определённый момент заметил, что сижу совершенно один, рядом валялись сумка и вещи, вываленные из неё прямо в придорожную пыль. На коленях лежал бумажник, брошенный туда грабителями. Чувствуя, как воротник набухает от крови, сочащейся из разбитого затылка, я собрал вещи обратно в сумку, автоматически проводя ревизию. Вещей практически не взяли. Да и не брал я никогда в командировку ничего ценного. Пропали только часы, нож, сотовый телефон. Зажигалку тоже забрали. И кому она понадобилась, дешёвая, пластиковая, одноразовая. Но в сумке всегда было пару коробков спичек, вместе с туалетной бумагой, завёрнутые в целлофановый пакет. Вот нож было жалко. Хороший, походный, с ложкой, вилкой и прочими прибамбасами, которые облегчают жизнь в дороге. Да ладно. Живой остался, самое главное. Из бумажника забрали только деньги. Кредитные карточки не тронули, что радовало. Оставалось надеяться на то, что в городке ещё не начали курочить банкоматы и деньги удастся снять. Состояние было не очень, мягко говоря. В глазах периодически двоилось, голова шла кругом. Меня вырвало и сразу стало легче. Но не намного. Отлежаться бы.

Уже в сумерках я вышел к реке, возле которой стоял заброшенный покосившийся дом. Пробравшись через запущенный и заросший сорняком участок, я зашёл внутрь. Да-а. Не отель Хилтон. Вонь, мусор и запустение просто кричали из каждого угла. Приметив лестницу наверх, поднялся на чердак. А вот здесь хоть не воняет. Переночевать можно. В углу нашёлся прелый матрас. Уже что-то. При последних лучах света отобрал в сумке футболку почище, полотенце, мыло и поплёлся к реке, хоть немного привести себя в порядок. Помывшись, стал собирать хворост для костра. В найденной консервной банке вскипятил воду, залил кипятком «Доширак», которым побрезговали на моё счастье грабители, и без аппетита, борясь с головокружением и тошнотой, поужинал. Потом улёгся на матрас и, стараясь не замечать неприятного запаха, исходящего от него, отключился.

Ночью спалось плохо. Было холодно, на участке кто-то шастал, а в голову всё лезли и лезли различные мрачные мысли. Завтракать было нечем, а оставшуюся пачку «Доширака» решил сохранить до обеда. Осталось, памятуя вчерашние события, озаботиться хоть каким-то оружием. В куче хлама внизу нашёлся кусок водопроводной трубы и ржавый кухонный нож без деревянных накладок на рукоятке. Я подточил эту железяку о донышко валявшейся тут же разбитой тарелки, проверил большим пальцем заточку и скептически хмыкнул. Ну, не до жиру. Хоть за ночь пришёл в себя, и голова почти не кружилась.

Первый же банкомат порадовал, и я снял всю наличность. Небольшую часть положил в бумажник, а остальное разложил в ботинки под стельки. Теперь бы что нибудь из еды поискать. Магазины оказались закрыты и открываться не собирались. Значит, надо искать рынок. Базарные торговцы люди отчаянные, их просто так не напугаешь. Правда, видок у меня ещё тот, особенно сзади: разбитый затылок и пропитанная на спине кровью джинсовая куртка. Но вид денег успокаивал, и еды прикупить удалось, хоть и цены взлетели до заоблачных высот. Заодно прикупил алюминиевую эмалированную кружку и армейский котелок. Тут же набрал в пластиковую бутылку воды. В вещевых рядах приметил хорошие армейские ботинки с высокими берцами и, матеря кусающиеся цены, достал из-под стелек затаренные деньги. При таких делах долго ли деньги сохранят свою платежеспособность. А мне в дороге не светит остаться босиком, если мои гражданские лёгкие демисезонные ботинки развалятся. Переобулся тут-же. На выходе из рынка меня остановили несколько парней бандитского вида. Ну вот. Опять вчерашняя история. Я, держа на отлёте в левой руке трубу, выставил перед собой правую с ножом:

— Не подходите! Убью!

— Эй, мужик! Успокойся! — заржали бандиты. — Порежешься ненароком. И руки опусти, пока мы их тебе не переломали.

— Попробуйте. Ничего вам не отдам.

— Никто у тебя ничего не собирается забирать. Мы ещё бомжей не обирали. Приказ удельного князя Владимира Петровича собирать вот такие отбросы, как ты и вывозить за пределы города. Вон, видишь, полный автобус набрали. Ему в княжестве такие не нужны.

Ну да. Я представил себя со стороны и в чём-то с ними согласился. Небритый, грязный после ночёвки на заброшенном чердаке. Бомж и всё тут. Пришлось лезть в автобус. В нос сразу ударило вонью немытого человеческого тела, протухшей пищи и прелых носков. Бродяги всех мастей хмуро уставились на меня. Я плюхнулся на свободное место возле беззубого старика, посасывающего баранку.

— Слушай, что вообще происходит?

— Власть поменялась. Бывший начальник местной полиции стал князем и хозяином города. Вчера слышал, воевали? Это он с местным криминальным авторитетом город делил. Как видишь, победил. Вот и переделывает город под себя. Себя князем удельным объявил. Создал себе армию. Решил от нас избавиться, чтобы, значит, его княжеские глаза не смущать нашим видом.

Автобус довёз до больших бетонных букв, складывающихся в надпись «Озерки».

— Значит так, бомжары, — сказал старший. — Ещё раз в городе увижу, ноги переломаю и сюда опять привезу. И ползите, куда хотите. До всех дошло? Тогда валите отсюда.

Автобус, обдав всех облаком выхлопных газов, унёсся в город, а толпа бомжей осталась потерянно топтаться на дороге. В принципе, всё не так уж и плохо. По крайней мере, выбраться из города помогли невольно. Это бомжам идти некуда, а у меня цель. Поэтому, оставив вонючую толпу, двинул по бетонке в сторону дома.

Правда, идти, это мягко сказано. Опять накатило. Видимо, вчера я нехилое сотрясение мозга заработал. И зачем нужно было так бить? Голова болела и кружилась. Меня шатало из стороны в сторону и, будь на этой трассе нормальное движение, меня бы уже давно бы сбили. Постоянно приходилось приседать на обочине, пережидая особо сильные приступы. Один раз, по-моему, даже отключился на короткое время. Давно мне так плохо не было.

Пообедал на обочине, наскоро сварив на костре в котелке вермишель и, опрокинув в неё рыбные консервы. За всё время по трассе проскочило только пара машин, даже не притормаживая в ответ на мою вытянутую руку. К вечеру вышел к небольшому придорожному посёлку. Буквально во втором доме меня согласились пустить на постой. Одинокая сердобольная хозяйка, охая, промыла мою рану на затылке, потом удалилась куда-то и вернулась с курткой из кожзаменителя:

— Вот, возьмите это. А то ходите с пятном крови на спине. А пока вашу куртку замочу в холодной воде, может кровь отстирается. Я там вам баньку подготовила, сходите, помойтесь. Бельё чистое есть?

— Есть, спасибо. И джинсы чистые найдутся.

Я от души попарился в баньке и, переодевшись в чистое, зашёл в дом. На столе, источая одуряющий аромат, стояла в сковородке яичница с салом. Куски крупно нарезанного домашнего хлеба горкой возвышались рядом. Тут же зелёные стрелы лука и помидоры с огурцами, и солонка с крупной солью. Помешкав немного, хозяйка выставила на стол бутылку водки. Поужинали, разговаривая на отвлечённые темы, потом я уселся возле радиоприёмника, усиленно вращая ручки настройки. Ловило только местное радио и в эфире ничего порядочного, кроме славословия в честь нового князя. Телевидение вообще приказало долго жить. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись спать. А ночью она пришла ко мне в постель. В той деревне я задержался на неделю, пока не прошло головокружение и тошнота, и поджила рана на затылке. Однако всё хорошее когда нибудь заканчивается и, почувствовав, что уже окреп, я засобирался в дорогу. Хозяйка выдала мне взамен моей сумки более удобный рюкзак, в который я переложил свои вещи и снедь, собранную ею мне в дорогу. В сарае я нашёл старый, но хороший самодельный нож, который, наверное, не один год проторчал кем-то воткнутый в вертикальный столб. Пришлось, конечно, потрудиться, отчищая его от ржавчины и затачивая на оселке. Но труд того стоил. Удобная рукоятка, хорошая сталь, идеальная балансировка и небольшой упор для большого пальца. Этакая финка, которыми в Великую Отечественную войну наши разведчики немало часовых сняли.

Утром меня разбудил луч света, нахально упавший на моё лицо через окно, не задёрнутое занавеской. Со двора доносились звуки сельской жизни. Хозяйка, собрав немудрёный завтрак на стол, уселась напротив, глядя, как я насыщал свой, утомлённый за ночь, организм.

— Всё-таки пойдёшь? — с тоской взглянула на меня она.

— Пойду.

— Кто тебя там ждёт?

— Никто.

— Так что ты там забыл? Времена смутные. Сейчас нужно к земле поближе держаться. Земля, она всегда прокормит.

— Нет. Пойду я.

— Ну что ты упёрся! Какая тебе разница, где жить? Оставайся здесь.

— Извини. Но. Я. Иду. Домой. И это не обсуждается.

Опять под моими ногами дорога. Мимо проплывают деревья лесопосадки, редкие машины проносятся мимо, а я всё иду, километр за километром приближаясь к дому. День клонился к вечеру, населённых пунктов по дороге больше не встречалось, и я уже начал разбивать бивак у дороги. Начало темнеть и вдали загорелись огни. Надо же! Совсем немного не дошёл. Желание переночевать не под открытым небом, а под крышей, пересилило и я, свернув бивак, бодрым шагом направился к гостеприимным огням. Насчёт постоя договорился быстро и, наскоро поев, улёгся спать в отведённой мне комнате.

Пробуждение было ужасным. Кто-то бесцеремонно ткнул чем-то твёрдым под рёбра. Я соскочил, зажмурившись от яркого света.

— А ну вставай! — услышал я над собой и, наконец, разлепил глаза. Рядом стояли несколько небритых субъектов, вооружённых охотничьими ружьями.

— Собирайся. Пошли.

— Куда? — недоумённо спросил я.

— Там узнаешь.

Особо со мной не церемонясь, меня затолкали в видавшие виды «Жигули» и повезли куда-то в ночь. Ехали где-то полчаса. Впереди показались огни прожектора, освещающие колючую проволоку и деревянные ворота. Заехав на территорию, меня выволокли из машины и, на пинках, погнали в строительный вагончик, стоящий рядом. Огромный бородатый мужик сидел за дощатым столом, попивая чай из стакана в железнодорожном подстаканнике:

— Этот? — поинтересовался он, разглядывая меня, как какое-то экзотическое насекомое.

— Этот, — подтвердили мои конвоиры.

— Слушай сюда, — обратил он на меня свой тяжёлый взгляд. — Скажу прямо. Ты попал. И попал конкретно. Сейчас ты никто, и звать тебя никак. Поступаешь в распоряжение колхоза имени Ленина.

Отовсюду раздался глумливый смех. Что делать? Я не стал влезать в спор и что-то доказывать, не без оснований беспокоясь за своё здоровье. Слишком решительно были настроены все вокруг. Ладно. Разберёмся потом.

— На перекличке будешь, Нежданчик. Мы и не ожидали, что нам сегодня ещё работник перепадёт.

Меня отвели в барак, пропитанный запахами немытого человеческого тела, и определили место на нарах. Я кинул под голову свой рюкзак и улёгся. А ребятки неопытные. Даже не обыскали, на моё счастье. Ну, ничего, научатся ещё. Осторожно, опасаясь взглядов случайно проснувшихся, я вытащил нож из внутреннего кармана куртки и засунул под соломенный матрас. Может и пригодится. Всё равно я здесь надолго не собираюсь задерживаться.

Утро началось с криков. В открытые ворота барака влетел надзиратель с палкой наперевес. Обитатели зашевелились, стали быстро спрыгивать с нар и строиться. То, что действительно нужно торопиться, я ощутил буквально, на своих рёбрах. Последовала перекличка, после которой в барак на тележке вкатили бочку с чем-то, отвратительно пахнущим. Мы выстроились в очередь, и каждый получил по миске баланды и куску чёрствого хлеба. Ложек не полагалось, видимо, по определению. Зачем скоту ложка? А для этих мордоворотов мы и были самым натуральным скотом, судя по обращению. Рядом со мной прихлёбывал из своей миски крепкий мужик примерно моего возраста. В прорехе рукава его брезентовой куртки мелькала наколка в виде парашюта.

— Браток, ты часом не десант? — с надеждой спросил я.

— Десант. Болградский ДШБ.

— Да ты что?! Я — Рязань. Полк ВДВ.

— Меня Димка зовут.

— Очень приятно. Я — Виктор.

— Давай, Витёк, вместе держаться.

— То же самое тебе предложить хотел. Расскажи, что здесь творится.

— Да что рассказывать-то? Видишь, какие ушлые колхозники нынче? Не успела власть рассыпаться, они уже тут как тут. Концлагерь организовали. Смотри, какую территорию огородили. Кроме нашего, ещё пять бараков. Женщины отдельно содержатся. Работаем на полях в основном. Ну, там ещё заготовка леса. Километрах в десяти отсюда Делянку разрабатывают. Пилорама там. Скотный двор. Женщины: прачки, небольшой хлебокомбинат, сыроварня, ну и прислуга. Они же теперь все хозяевами стали. Лишний раз ручки запачкать боятся. Как в пословице, знаешь, из грязи в князи?

— Знаю.

— Ну и лютуют, конечно. До смертоубийства, конечно, пока не дошло, но, чувствую, недолго осталось.

— Ладно. Будем думать, как из этой передряги вылезать. А ты как сюда попал?

— Ехали на междугороднем автобусе. Нас остановили, высадили и погнали сюда. Всё просто.

— А сам откуда?

— Из Ухтомска. Там у нас завод патронный был. Вот по нему и отработали боеприпасами с какой-то гадостью. Биологическое что-то. Та часть города, которая к заводу примыкала, сразу вымерла. А потом эта гадость стала дальше распространяться. Ну, мы и рванули на автобусах, куда глаза глядят. Вот и приехали. А ты?

— Я из Шутова. В командировку ехал, да вот на полпути и встал. Хотел домой добраться и тоже попал.

Долго наслаждаться завтраком не дали. Выгнали в поле на прополку сорняков. Работа несложная, если кто привычный. А у меня через двадцать минут спина отваливаться стала. Да. Тяжёл труд крестьянский. Да ещё надзиратели лютуют. Чуть что, палкой поперёк спины. Приятного мало. Не знал, как до вечера дожить. Обеда, кстати, не подразумевалось. Вечером в казарме накормили опять той же бурдой. Перекинулись с Димкой парой слов и, только голова коснулась рюкзака, отрубился.

Две недели каторжного труда не прошли даром. Ладони огрубели, на спине и рёбрах появились незаживающие гематомы. Да и лицо цвело синяками, как пасхальное яичко. Работали мы с Димкой в одной бригаде, которую в последнее время стали гонять на лесозаготовки. Тяжёлый монотонный труд действовал оглупляющее и я уже чувствовал, что всё больше и больше тупею. Надо было что-то делать.

Вечером, после баланды и построения, мы собрались в тупичке, образованном составленными буквой «П» нарами. Шлёпая по доскам засаленными картами, тихонько переговаривались между собой:

— Что-то засиделись мы здесь, Дима, — проговорил я.

— Да я тоже так думаю. Вот только как выбраться отсюда? Стерегут нас хорошо. Ночью точно не уйти.

— Ну да. Ещё и собаки. Ночью не вариант. Остаётся только днём.

— А как? На делянке тоже охрана не дремлет.

— От туда можно попробовать. Мы же тоже чего-то стоим. Вот, смотри, когда инвентарь получаем или сдаём, мы по двое или по трое в прорабскую заходим. Так?

— Так. И что?

— А то! Бригадир там один и с ружьём. Неужели вдвоём не обезоружим?

— Ну, это на раз. Мы же близко к нему подойдём.

— Вот. Одно ружьё уже есть. А если он ещё кого-нибудь из охраны позовёт, вот тебе и второе ружьё.

— А если не позовёт?

— Надо убедить.

— Ну ладно, взяли мы ружья, а дальше что?

— А дальше нужно прорываться к КРАЗу. Тот, седельный тягач. Помнишь? Машина мощная, вездеход. Прицепом или кузовом не обременена, и паркуется всегда недалеко от прорабской. Ну, и вперёд.

— Рискованно.

— Согласен. У тебя есть что то более безопасное?

— Нету. Ладно. Принимается.

— Тогда давай договоримся на берегу: в случае чего, стреляем на поражение.

— Жалко колхозников-то.

— А они нас жалеют? И учти, стрелять они по нам всерьёз будут.

— Ладно, договорились.

— Значит, завтра на сдаче инвентаря.

— А почему не с утра?

— А вечером до темноты недалеко. Ты думаешь, нам спокойно уйти дадут? Наверняка погоня будет. А в темноте легче затеряться.

— Хорошо.

Я размял затёкшее тело, привычно болящее всеми своими синяками и вытянулся на нарах. Завтра решающий день. Риск, конечно, огромный. Я не тщу себя надеждой, что нас оставят в живых в случае неудачи нашего мероприятия. Но и оставаться бессловесной тягловой скотиной, постепенно тупеющей и скатывающейся до первобытного состояния, не собираюсь. С такими мыслями я и уснул.

На делянке было шумно. Визжали о древесные комлидвуручные пилы, матерились надсмотрщики, стучали топоры. Мы с Димкой орудовали топорами, очищая спиленные стволы от веток и с замиранием сердца ждали окончания рабочего дня. Работы стали сворачивать, когда уже начинало смеркаться. Работники унылой массой потянулись к прорабской сдавать инвентарь. Наконец и наша очередь. Внутренне напрягшись, я шагнул через порог вслед за Димой, незаметно отпихнув локтем худосочного парнишку, сунувшегося третьим, и закрыв за собой дверь.

Бригадир, развалившись на стуле, закусывал только что выпитый самогон бутербродом с салом:

— Показывайте, доходяги. Не сломали инструмент? Сюда давайте.

— Ага, — сказал Дима и, неуловимым движением обогнув стол, приставил лезвие сохраненного мной ножа. — Только вякни. Видел, как сучки от топора на делянке отлетают? Твоя голова так же отлетит. Если понял, кивни.

Мужик кивнул, глядя на вас выпученными глазами. Я забрал ижевскую вертикалку, прислоненную к столу и снял со спинки стула патронташ.

— Зови охранника. Только спокойно, — слегка нажав финкой на горло, сказал Дима. — Если он что-то заподозрит, нам терять нечего.

— На что вы надеетесь? Вам не уйти, — прохрипел бригадир.

— Не уйдём, так вас здесь, упырей, покрошим, — ответил я. — Зови!

— Григорий! — крикнул бригадир.

— Ась? — раздалось за стенкой вагончика.

— Зайди, дело есть!

— Ну что там ещё? — охранник неохотно зашёл в помещение и удивлённо ойкнул, увидев направленные на него стволы ижевки.

— Тсс, — приложил я палец к губам. — Ружьишко-то отдай. И патронташ тоже. А теперь проходи поближе к своему корешу.

Оставив за столом связанных друг с другом бывших хозяев, мычащих что-то сквозь самодельные кляпы, мы притаились возле выхода. Сдачу инвентаря контролировали только три охранника, один из которых сейчас связанный с кляпом во рту сидит в вагончике. Остальная охрана уже собралась поодаль возле задрипанного москвича и жигулёнка — семёрки, на которых обычно нас сопровождала. Из окошка прорабской было видно, как они передают по кругу бутылку самогона. А что, рабочий день подходит к концу, можно и расслабиться.

— Дима, выскакиваем из дверей. Ты налево, я направо. Сразу открываем огонь по охранникам. Ты берёшь на себя вон того, что стоит возле штабеля. Я беру второго, возле бульдозера. Стреляем только по одному выстрелу, второй патрон не тратим, и сразу к седельному тягачу. Там второй выстрел и в машину. И работаем быстро. Не мешкаем.

— Принял.

— Тогда вперёд.

Мы выскочили из вагончика и, почти одновременно, выстрелили по своим целям. Такого нашего появления никто не ожидал. Димка своего достал, а мой от неожиданности кувыркнулся за бульдозер, выронив ружьё и что-то вереща. Тот самый худосочный парнишка, которого я отпихнул локтем, метнулся к гусенице бульдозера и подхватил ружьё. Народ заволновался, но больше никто не решился на открытое действие. Мы побежали к КРАЗу и запрыгнули в кабину. Я уже закрывал дверь, когда в неё просочился парнишка, потеснил меня на сиденье и, высунув стволы в окно, жахнул дуплетом. В ответ так же раздались выстрелы. К нам бежали оставшиеся охранники, стреляя на ходу. Дима завел машину, повёл по просеке и, выскочив на просёлок, притопил на всю железку.

— А вот и погоня, — проговорил Димка, ворочая огромный руль. — Семёрка на хвост садится.

— Москвича не видать? — спросил я.

— Нее. Куда ему? А жигуль бодрый. С хвоста не скинем.

Километров пять мы ещё мчались, сохраняя лидерство. Потом семёрка стала нагонять, пытаясь обогнать слева. Дима крутанул руль, и преследователям пришлось отстать. Послышались выстрелы, видимо по колёсам, но пока бог миловал.

— Дима, ненароком, как бы не специально, пропускай их справа, — скомандовал я.

— Ты что задумал?

— Если их сейчас не пропустим, они нам колёса прострелит. И тогда попадём в аховое положение. А если увидят, что получится обогнать, колёса пожалеют. Это, как-никак их машина. Резиной по нынешним временам не разбрасываются. Они как планируют: обгонят, стволы в лобовое стекло наставят и всё.

— И?

— А мы им во время обгона картечь в крышу с двух стволов. Они же подставятся. А крыша у жигуля не бронированная. Жестянка. Прострелим, как бумагу. Пацан, готов?

— Готов. Зарядил. Меня Гошей зовут.

— Отлично, Гоша. Разряжаешь дуплетом своё ружьё и сразу из моего туда же. Бей в район водительского места.

Получилось, как пописанному. Жигули уже обгоняли нас, когда парень дуплетом жахнул из окна. Аж в ушах зазвенело. Тут же, бросив ружьё под ноги, перехватил моё и выстрелил опять. Семёрка пошла юзом, влетела под КРАЗ и, отброшенная бампером, вылетела в кювет и перевернулась. Не загорелась, конечно, но из неё никто так и не вылез. По крайней мере, пока я, перегнувшись через Гошу, смотрел в окно. Я уже опять усаживался на место, когда раздался ещё один удар, который бросил меня головой в лобовое стекло:

— Что это было? — спросил я, потирая ушибленный лоб.

— Прикинь! — возбуждённо заорал Дима. — Эти придурки на москвиче наперерез выскочили и решили своей консервной банкой нам дорогу перекрыть.

— И что?

— Да вон, из кювета выбираются. По-моему им догонять уже не хочется. Да и не на чём. Вон, кого-то на руках выносят. Идиоты.

— Больше никого не видать?

— Не видно. Кажись, оторвались. Только соляры немного. Они же с утра заливаются. А за день пожгли немало.

— Ну, насколько можно, нужно уйти подальше. Только вот с дороги надо бы куда-то на партизанскую тропу уходить. Ты, Дим, не знаешь эти места?

— Откуда мне? Я же не местный.

— Я знаю, — голос подал Гоша. — Я местный.

— Ну, показывай, Сусанин.

Мы съехали с дороги и стали пробираться просеками, балками и, чуть ли не тропами, благо, ходовая КРАЗа позволяла. До границы района не доехали километров десять, когда машина, съев последние капли солярки, заглохла. Мы сидели в темноте, обозревая окрестности в свете фар.

— Ну, всё, — хлопнул по рулю Димка. — Дальше на своих двоих.

Как ни хорошо было ехать, а пешком идти придётся. И это в кромешной темноте через лес. В машине нашли фонарик. Ну, как фонарик. Недоразумение не толще шариковой ручки и раза в два короче. Но хоть что-то. Мы закинули ружья на плечи, перепоясались патронташами и закрутили головами.

— А куда идти-то? — спросил я.

— За мной идите, — ответил Гоша. — Я эти места знаю.

— И откуда ты всё знаешь? Ладно, там местный. А здесь?

— Я здесь недалеко практику проходил, когда в лесном техникуме учился. Если туда к реке идти, в шести километрах леспромхоз стоит. А если сюда, километрах в двух заимка лесника.

— А в бараке сейчас баланду дают, — смешно протянул Димка, копируя героя из известной комедии.

— Смех смехом, а кушать что-то действительно надо. Да и в дорогу пайком обзавестись тоже не мешало бы.

— Здесь два варианта: или в леспромхоз, или к леснику, — предположил Дима. — Только там едой разжиться можно.

— Нет. В леспромхоз не пойдём. Там народу много. Мне в какое-нибудь рабство снова угодить не улыбается.

— Ну, тогда лесник. Веди, Гоша.

2

Часа через полтора ходьбы в темноте по буеракам и кушарам, мы, облепленные паутиной, в облаке мошкары, вывалились на поляну перед забором, огораживающим двор лесника. Заимка, насколько было видно в темноте, представляла собой классический тип подобного жилья. Просторная изба, сложенная из могучих брёвен и крытая, по-видимому, тёсом, подслеповатые окошки, из которых пробивался слабый неровный, видимо от керосиновой лампы, свет, дверь, сколоченная из толстой доски, Основательный забор и большой сарай, из которого доносилось мычание коровы. Осторожно, ощетинившись стволами, мы вошли во двор. А вот и первые непонятки. У просторной, как и всё здесь, будки, лежала мёртвая собака. И, скорее всего, отравленная, потому, что видимых повреждений не было, а вокруг головы растеклась лужа чего-то мерзкого. И это совсем нехорошо, если я правильно понимаю. Знаками я показал расстановку сил и, если Димка привычен к таким командам, то Гоша, на удивление, быстро схватил, чего от него хотят, и взял на прицел ворота. Дима бесшумно вскочил на крыльцо, дождавшись, когда я подошёл, рывком открыл дверь и, пропустив меня вперёд, заскочил следом. Единственное помещение освещалось керосиновой лампой, стоящей на самодельном дощатом столе. Посреди комнаты возвышалась русская печь, внушающая уважение своими размерами. Вообще, исходя из размеров всего, на что падал глаз, складывалось мнение, что здесь живёт великан или, по крайней мере, человек, страдающий гигантоманией. Вдоль стены под окном стояла грубо, но прочно сколоченная кровать, на которой в полутьме что-то слабо шевелилось. Быстро проконтролировав помещение, мы подошли к кровати и увидели на ней мужчину лет пятидесяти лежащего поверх покрывала в верхней одежде и сапогах. Мужчина неровно дышал, на бледном лице выступила испарина, а блуждающий взгляд бессмысленно метался по потолку.

Дима метнулся к ведру с водой, стоящему на лавке у входа, набрал ковшик воды и поднёс к губам бедняги, приподняв его голову второй рукой за затылок. Мужик автоматически глотнул раз, другой, взгляд его прояснился. Он уже осмысленно глянул на нас:

— Вы кто такие? — спросил он слабым голосом. — Что вы тут делаете?

— Мимо шли. Что с тобой, мужик? Ты лесник?

— Да. Лесник. Помираю я.

— Кто тебя так?

— Никто. Сам я. Когда по радио сообщили о войне, я сначала не поверил. А потом услышал серию взрывов вдалеке. Примерно в той стороне находился какой-то военный объект, который строили в обстановке полной секретности года три назад. Что там, не знаю. Кругом колючей проволоки понатыкано, камеры видеонаблюдения, часовые на вышках, мотопатрули… Короче, я туда и пошёл посмотреть. Мало ли? Если действительно их бомбили, может чем-то разжиться получится, — лесник замолчал, обессилено откинувшись на подушку, потом жадно припал к опять поднесённому к его губам ковшу с водой.

— Бомбили действительно этот объект, но посмотреть, что там, я не смог. Ударили по объекту какой-то химической гадостью. Я и не понял сразу. Сначала плохо стало Барсу. Это моя собака. Когда до меня дошло, было уже поздно. Я его дотащил до дома и оставил возле будки. Он ещё живой был. Скажите, он умер?

— Умер.

— Теперь моя очередь. Обидно.

А мужик действительно оказался крепкий. Держался почти до утра. Мы по очереди дежурили у его постели, сами ютясь на широких лавках вдоль стен. На рассвете меня разбудил Гоша:

— Лесник умер, — сказал парень дрожащим голосом. — Не дышит.

Я поднялся с лавки, потянулся всем, затёкшим от лежания на голых досках, телом. Покойный, неестественно вытянувшись, лежал, запрокинув немного назад заострившееся серое лицо.

— Похоронить бы надо, — подошёл Дима.

— Во дворе и похороним. Посмотрите в сарае лопаты. Должны быть.

Лопаты действительно оказались в сарае, и мы быстро втроём выкопали могилу. За неимением гроба, лесника завернули в плюшевый коврик с оленями, висевший над кроватью. Молитв никто не знал, поэтому ограничились словами: «Во имя Отца и Сына и Святого духа! Аминь», — а после того, как закопали: «Земля тебе пухом».

— Как его, хоть, звали-то? — озадачился Дима, примеряясь шариковой ручкой к сколоченному наспех из найденных в сарае досок, кресту.

— Не знаю, — отозвался Гоша.

— Ты же здесь на практике был.

— Я в леспромхозе практику проходил. А сюда нас на экскурсию возили. Быт лесника изучать. А имя его мы и не спрашивали.

— Пошарься в доме, — вмешался я. — По любому там его документы должны быть.

Гоша умчался внутрь и, спустя минут пятнадцать, выскочил, размахивая паспортом.

— Нашёл! Павел Георгиевич Кривошеев 12 июня 1963 года рождения.

— Ну, вот и формальности соблюдены, — заключил Димка, заканчивая надпись. — Эпитафии писать не будем. Спи спокойно, дорогой товарищ, мы за тебя отомстим.

— Как вы можете? — взорвался Гоша. — Тут человек умер, а вы шутите!

— Ты, малой, успокойся, — оборвал его я. — Да, умер. И что, безутешно рыдать на его могиле? Последнюю дань усопшему отдали, похоронили по христианскому обычаю. Что ещё? Мёртвое — мёртвым, а живым жить надо. А, в наших условиях, вообще за жизнь бороться. Ну, если тебе надо, поизображай вселенскую скорбь. А сейчас, пошли в дом. Надо поесть, посмотреть, что нам пригодится в дороге. А то, как мы ночью хлеб под воду поклевали, так и ничего больше. В животе кишка кишке дули крутит.

А лесник неплохо устроился. Помимо яиц и хлеба, найденных в доме, на чердаке обнаружились вяленные окорока и колбасы, а в леднике молоко, масло и подсоленное мясо. Ну и по оружию тоже неплохо. Помповик на шесть патронов и «Сайга» — клон автомата Калашникова с магазином на пять патронов. И, самое главное, всё под двенадцатый калибр. Дима сразу вцепился в помповик, как будто кто-то его у него забирает, а я забрал было себе «Сайгу», когда Гоша вытащил из под кровати железный удлинённый ящик и открыл его. А там лежал ОН. «Охотничий карабин „Тигр“ собственной персоной» со стандартным армейским прицелом ПСО-1 и цинком патронов 7,62х54R. Перед этим красавцем никто бы не устоял. Ну а я тем более. Слабохарактерный я на эти вещи. Я отдал пригорюнившемуся было Гоше «Сайгу» и потянул в ящик свои загребущие руки. Нашлись и рюкзак и две крепкие походные сумки, в которые мы стали укладывать всёнеобходимое в дороге. Набралось немало, но, главное, душа теперь была спокойна за наш походный быт. Кружки, ложки, котелок и даже пара солдатских фляг тоже разместились по сумкам. К великой радости Димы нашли крепкие юфтевые сапоги как раз его размера. Обзавелись, кроме того, камуфляжем, опять-таки Димкиного размера и двумя брезентовыми плащ-палатками армейского образца.

Ну, расслабились мы, надо сказать, основательно. Даже стыдно. А судьба бьёт за неуместную расслабуху жестоко. Так и здесь. Мы обедали, умильно поглядывая на сложенные сумки и прислоненное к ним оружие, когда за оградой раздался шум двигателей, и во двор въехала вахтовка наших рабовладельцев.

Вот такой подлости от судьбы мы не ожидали. Из вахтовки горохом высадились и рассредоточились по двору человек восемь мужиков, с ходу взявших на прицел наши окна и дверь. Димка понял меня с полувзгляда и сразу скрылся в подполе. Дело в том, что подполы в деревнях обычно оборудуются небольшой дверкой в задней стене, через которую туда загружают картошку или другие припасы, чтобы не таскать всё это через дом. Вот Дима и хотел попытаться выбраться из дома через этот, в нашем случае, аварийный выход. Я, по приставной лестнице, взлетел на чердак, наказав Гоше в случае стрельбы особо не высовываться, а вести из окон неприцельный беспокоящий огонь. Чтобы, типа, служба мёдом не казалась. На чердаке я не стал соваться к слуховому окну, справедливо полагая, что за ним, уж точно, приглядывают. Вместо этого, расшатав ножом гвозди, осторожно сдвинул в сторону тесины у самого карниза со всех четырёх сторон, обеспечив себе отличные стрелковые позиции, от которых можно было бы укрыться только у самых стен дома. Шума и стрельбы снаружи не было слышно, значит, Димке удалось выбраться из подпола тихо. И хорошо. Помповик при обороне вещь непрактичная. Им лучше в ближнем бою, при внезапном соприкосновении с противником. Конечно, хватало и нормального длинноствола, но, сидя только в обороне, войну не выиграешь. А имея надёжную маневренную группу, способную работать в тылу и наносить неожиданные удары в спину и тут же отходить, повоевать можно. Вот тут помпе самое место. А на оперативном просторе Дима развернётся. Я в этом был уверен. ДШБ есть ДШБ. Странно, но и осаждающие не особо торопились, видимо не решаясь двинуться вперёд и не зная, что делать. Уж о том, что мы у них три ружья умыкнули, они были в курсе. И нарваться на картечь колхозничкам явно не хотелось. Это вам не над безоружными рабами измываться. Как бы то ни было, а время подготовиться они нам дали. Я уже приспустился с лестницы назад, когда на улице всё-таки нашёлся смелый:

— Эй! Уроды! — проорал мужик, в котором я узнал бригадира с делянки. — Ружья выкидывайте, руки в гору, и, может быть, мы вас не тронем.

— Ты на себя посмотри, харя колхозная! — ответил я ему, спустившись пониже, чтобы не выдавать свои позиции на чердаке. — Вы ведь в курсе, что у нас оружие есть. Предлагаю разойтись тихо, мирно и без стрельбы.

— Ты на что надеешься, ухарь? — смелел бригадир. Патронов у вас мало, вы окружены. Рано или поздно, всё равно до вас доберёмся. Никуда вы не денетесь. А тогда я за вашу жизнь и копейки не дам.

— А ты доберись сначала! — продолжал провоцировать его я.

Не знаю, сколько ещё мы бы так болтали, но у кого-то не выдержали нервы. Выстрел откуда-то из-за сарая разнёс стекло в окне. Ну что ж, первый шаг сделан. Со всех сторон раздались залпы и картечь вперемежку с дробью загуляла по комнате. Хорошо, хоть стены деревянные, рикошета мне ещё здесь не хватало. Я опять взлетел на чердак и, заняв позицию, глянул в прицел. Ага, вот и наш слишком нервный из-за сарая лупит из обоих стволов в белый свет, как в копеечку. Плавно подвёл галочку прицельной сетки к его голове и нажал на спуск. Голова взорвалась красным фонтаном и тело пропало. Минус один. Хорошо стрелять. Дистанция детская. Тут и с открытым прицелом грех промахиваться. Из окна стрельнул Гоша. Было слышно, как он перебежал к другому окну и опять выстрелил. Молодец. Сечёт фишку. Не даёт скрытно подобраться к стенам. А где же Димка? По крыше ударил заряд картечи. Кто это такой умный срисовал меня? Я перешёл к торцевой стене и опять прильнул к окуляру. Вот ты где! А ну-ка лови! Мужик у колодца нелепо взмахнул руками и навалился грудью на небольшую подставку для вёдер. Ибо нефиг. Не мы начали этот тарарам, не нам и комплексами мучиться. А 7,62х54, это вам не фунт изюма. Тут и убивать не надо. Простое ранение напрочь отбивает желание и способности воевать. С этой стороны или нападающие кончились, или до них дошло, что что-то пошло не так, но стало тихо. А вот со стороны ворот зашевелились.

— Петро! — кричал бригадир из-за поленницы. — Давай к вахтовке. Там у меня канистра бензина в кабине. Сожжем их к чёртовой бабушке!

А вот так мы не договаривались. Я стал внимательно обозревать двор, не обращая внимания на участившуюся стрельбу и крики с задней стороны дома. Это Димка нарисовался собственной персоной и шорох наводит. Зуб даю. Ага! Вот и Петро! Изображая из себя Рембо, неуклюжими бросками и перекатами Петенька устремился к машине, видимо считая себя достаточно крутым, чтобы в него попали. Наивный. Кто же боевикам верит? Пуля в плечо придала ему ускорение и он, наконец, покатился с нужной для такого маневра скоростью. Только ему уже это было не нужно. Ну не хотел он больше воевать. На заднем фланге всё затихло. Неужели кончились супостаты?

— Витёк! Сколько у тебя? — раздался оттуда голос Димки.

— Минус три. И бригадир наш за поленницей сидит, сдаваться предлагает. А у тебя?

— И у меня трое.

— Где-то ещё один.

— Он под окном сидит, — пояснил со своей позиции Гоша. — Придурок. К окну прорвался, а теперь ни отойти, ни в окно залезть.

— Я его на себя беру, — отозвался Дима. — Витёк, бригадира контролируй, чтобы он из-за поленницы не шмальнул. Ну и чтобы не убёг.

— Идёт, — ответил я. И уже Гоше: — Пацан! Отойди в глубину комнаты и контролируй окна. Главное не высовывайся. Понял?

— Понял.

Я взял на прицел поленницу, за которой явно заволновался бригадир. Наконец, придя к верному решению, он выкинул из-за укрытия ружьё и, подняв руки вверх, несмело ступил на открытое пространство.

— Не стреляйте! — срывающимся от страха голосом прокричал он. — Я сдаюсь!

— А вот это правильно, — из-за угла показался Димка, ведущий ещё одного пленника. — Всё, враги кончились. Даже неинтересно как-то.

Я спустился вниз и мы с Гошей вышли во двор. Димка по хозяйски уже разложил пленников мордой в землю, руки за головы и ноги на ширине плеч и сноровисто их обыскивал. Рядом на земле валялась кучка конфиската: курево, зажигалки, ножи. Один очень даже неплохой, правда, по мне, тяжеловатый. Ого! Гаванская сигара в пенальчике! Хорошо колхознички живут. Деньги. Это может и пригодиться. Сотовые телефоны. И зачем они им, если связь накрылась? Наверное, для понту. Сотки реально крутые. Не иначе, как салон связи разбомбили. Оставив Гошу караулить пленных, мы прошлись по убитым. Тоже ничего интересного. Такой же, примерно, набор. Усадив пленников вдоль стены, приступили к допросу. Ну, как к допросу. Просто, захотелось пообщаться напоследок. Ну и выяснить пару непонятных моментов. Ничего, в принципе, необычного узнать не удалось. Когда выяснилось, что мы убежали, да ещё угробили две машины и шестерых охранников, за нами отправили погоню. Главным назначили бригадира — косяки замазывать. Он же нас упустил. Прикинули, что далеко мы не уедем на остатках соляры, да и патронов у нас нельзя сказать, что много. По просёлку ехали, пока не нашли место, где мы съехали с дороги. Ну а там всё просто. Колею КРАЗ оставил вполне приметную. По ней и доехали до брошенной машины. А там тоже не надо было быть крутым следопытом. По темноте мы ломились как лоси и тоже нехилый след за собой оставили. Ну и кто-то вспомнил, что где-то в этом направлении есть сторожка лесника. Так нас и вычислили. Да. Всё гениальное просто. Тут не поспоришь.

— Что же ты, бугор, с первого раза не понимаешь? — спросил бригадира Дима. — Мы же вас ещё там порешить могли, да грех не захотели на душу брать. А ты опять туда же.

— Я не хотел! Меня заставили, — затрясся всем телом бедолага.

— Заставили, — передразнил его я. — А измываться над людьми тоже заставили?

Бригадир тяжело задышал, побледнел и покрылся испариной. Второй пленник просто тихо скулил, размазывая слёзы по чумазому от пороховой копоти лицу.

— Что делать с ними будем? — поинтересовался у меня Дима, когда мы отошли в сторону.

— Не знаю. В бою бы рука не дрогнула. А так, расстрелять рука не поднимется.

— Так и у меня тоже. Может, привязать их к деревьям и отдать на волю случая.

— А потом всю жизнь совестью мучиться? Это ведь тоже убийство. Только более мучительное и гнусное. Нет. Не пойдёт. Отпустим. Пусть на своих двоих до дому добираются. Им, по-моему, там тоже мало не покажется. Особенно бригадиру. Но это уже не наша забота.

— Лады, — он подошёл к пленным. — Эй, бугор!

— Что, — вскинулся ещё более побледневший бригадир.

— В машине много горючки?

— Под пробку заливали. Не знали ведь, сколько вас искать будем, — угодливо заблеял пленный.

— ЗИЛ, конечно не КРАЗ, но пойдёт. Короче, слушай сюда. Живите пока, твари. Но помните и своим передайте. Если ещё раз, хотя бы почуем за собой погоню, вернёмся и вырежем всех. Вплоть до детей в колыбельках. Запомнил?

— Да-да, — заискивающе забормотал бригадир, быстро меняющий цвет лица с белого на обычный.

— И я не шучу. Сами видели: двенадцать человек ваших на тот свет уже отправили.

— Сейчас мы уедем, а вы похороните ваших корешей, что ли, — вмешался я. — Вон там уже одна могилка свежая есть. Лопаты в сарае. Всё-таки христиане. Негоже всё так бросать.

Мы погрузились в машину. Я занял место в кунге, осваиваясь в потолочном люке со своим «Тигром», а Дима с Гошей уселись в кабину. Трёхмостовый ЗИЛ-131, бодро взрыкнув мотором, тронулся с места, оставляя за собой растерянных горе-вояк.

Сто тридцать первый бодро катил по лесной дороге, поглощая своими рубчатыми колёсами километр за километром. Правильно говорят, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. В нашем случае и ехать было неплохо. Я уютно задремал на мягком сиденье кунга и даже не заметил, как машина остановилась. Проснулся от того, что меня мягко потряс за плечо Дима:

— Ну, ты, брат, мастер на массу давить, — засмеялся он, увидев, что я открыл глаза.

— Так ведь не выспались же, — оправдался я. — Чего встали?

— Там впереди лес кончается, а дорога дальше в населённый пункт упирается какой-то.

— И что?

— А на въезде баррикада. И люди с оружием ходят. Вот и думаем, туда ехать или нет.

— Объезд есть?

— Гоша говорит, что есть. Только возвращаться надо. Километра два назад пилить.

— Надо объезжать. Не хочется что-то мне туда соваться. Разворачивайся.

— И даже не посмотришь?

— А что смотреть? Это если бы нам через них ехать пришлось, можно было бы глянуть. А так… Что я там не видел?

— Воля ваша, господин начальник, — засмеялся Дима и вышел из кунга.

Вернулись назад, отыскали объездную дорогу и покатили по ней. Конечно, может и не было ничего страшного в этой баррикаде. Может это просто силы самообороны. Времена нынче смутные, и народ организуется, как получается. Но рисковать почему-то совсем не хотелось. И опять зашлёпали своими лапами по кунгу разлапистые ели, навевая дремоту. Стало светлее и я, посмотрев вокно, увидел, что мы вырвались из леса и двигаемся по наезженной просёлочной дороге, оставляя справа негостеприимный населённый пункт. От крайних домов наперерез нам выскочил мотоцикл с двумя седоками, но увидев меня в потолочном люке с карабином наизготовку, резко развернулся и поехал назад. Вот так. Как хочешь, так и понимай. Хотя, чего там понимать. Поиметь с нас хотели. А мы не дали.

Лес закончился и поля менялись перелесками, открывая широкую перспективу на много километров вокруг. На ночёвку остановились у небольшого оврага, в котором протекал ручеёк с чистейшей родниковой водой. Я хватанул воду прямо с ладони, и зубы заломило от холода. А вода оказалась необыкновенно вкусной. Поужинали и принялись укладываться спать, предварительно определившись по сменам. Ещё раз попадать так, как попали на лесничей заимке, никому не хотелось. Себе взял самую собачью вахту — под утро, завалился в будке вахтовки и сразу заснул. По ощущениям, разбудили меня практически сразу. Я открыл глаза и ошалело сел на сиденье:

— Что случилось?

— Ничего. Твоя смена, — ответил Гоша и, не дожидаясь, пока я заступлю на пост, улёгся и сразу заснул.

Я залез на крышу и, усевшись по-турецки и положив «Тигр» на колени, закурил. Конечно, нарушение, да вот захотелось. Ещё было темно, но рассвет уже чувствовался. Ночные птахи петь уже перестали, а утренние ещё не проснулись. В воздухе разлилась какая-то чистая тишина. Похолодало, и на землю упал туман, оставляя на траве капельки росы. Всё в природе словно замерло в предвкушении восхода солнца. Даже я, забыв про сигарету, затаив дыхание следил за кульминацией этой пьесы, поставленной великим режиссёром — природой. Ещё чуть-чуть, и ещё, и вот над горизонтом показался маленький краешек небесного светила. И сразу природа взорвалась трелями птиц, стрекотанием кузнечиков и прочими природными звуками. Стало гораздо светлее, ночная тьма с готовностью уступила место дневному свету. Скоро уже подъём, поэтому я, ещё раз оглядевшись вокруг с высоты вахтовки, спустился вниз, набрал воды в котелок и разжёг костёр. К подъёму должен как раз кипяток подоспеть.

В сыром зябком воздухе раздался далёкий скрип, ну, как от несмазанного колеса. Я встревожено взобрался опять на крышу вахтовки и прильнул к окуляру прицела. Оптика послушно приблизила горизонт, и я увидел вдали лошадь, уныло тянущую за собой самую настоящую телегу. В ней сидели трое: двое детей и женщина. Опасности нам они не представляли, а вот как информаторы, как раз были очень интересны. Я прыгнул за руль. Мотор завёлся сразу, и я помчался напрямик через поле к виднеющейся впереди телеге. Увидев едущую к ним машину, путники перепугали. Женщина остановила лошадь и, прижав детей к груди, со страхом смотрела, как я остановил машину и, выскочив из кабины, подошёл к ним. Спокойствия не добавили и Дима с Гошей, с трёхэтажными матами вылезающие из будки, потирая ушибленные места:

— Ты с ума сошёл? — набросился на меня Димка. — Мы же по этой будке как мячики от стенки к стенке летали. Хоть бы разбудил сначала.

— Смотри, кого я нашёл!

— Кого? Ой! Здрасте, — только сейчас заметил предмет моего интереса Дима.

— Вы нас не бойтесь, — обратился я к женщине. — Мы домой едем. Просто не зхнаем обстановки вокруг, а в пути многое с нами уже случилось. Хотелось бы узнать, как тут у вас. Вы же местная?

— Местная. В город на базар еду. А где сами живёте?

— Тут недалеко дачный массив. Там и живём.

— Много вас там?

— Много.

— А как между собой? Люди сильно злые?

— Да нет. Спокойно у нас.

— А в городе?

— В городе по-всякому. Разные районы, разная власть. Если знать, куда не соваться, можно и в городе жить.

— Ну, спасибо вам за информацию. Больше вас не задерживаю. Езжайте спокойно.

Мы вернулись к ручью, и ребята побежали умываться. Вода в котелке выкипела почти вся, поэтому пришлось набирать новую и опять ставить на огонь. Пока вода закипала, нарезали хлеб и окорок, достали варёные яйца и разложили всё это на вафельном полотенце, захваченном в доме лесника.

— Гоша, завари чай. Вода закипела, — попросил я.

— Что делать будем? — спросил меня Дима.

— В дачный массив поедем. Если действительно там безопасно, можно будет немного там отдохнуть, припасы обновить. Да и бензином разжиться не помешает.

— А на что ты собираешься всё это покупать? Или ты думаешь, что нам всё это бесплатно дадут? Дураков нет. Вместе с мамонтами вымерли.

— А то, что у нас полная машина ружей колхозников, ничего?

— А при чём здесь ружья?

— А при том, дорогой, что по нынешним временам это самый ходовой товар.

— Точно! Как я сам не догадался.

Гоша принёс от костра котелок с чаем и разлил по кружкам.

— Гоша, мне вот непонятно, если ты местный, как ты в рабство то попал? — поинтересовался я.

— Да я сирота вообще-то. Бабка меня воспитывала. Я после девятого класса в лесной техникум поступил, а после окончания не захотел в деревню возвращаться. Устроился в кафе официантом. Потом война. Бабка умерла. Я поехал на похороны и попал прямо своим бывшим односельчанам в руки. Ну и вместо похорон оказался в бараке.

— Так ты же свой.

— Какой я свой? Я, после того, как в городе решил остаться, отрезанным ломтем стал. Меня за своего никто не считал.

— Понятно. Ну, что, давайте закругляться и поедем.

Мы быстро доели и тронулись в путь.

До дачного массива доехали за полчаса. Посёлок оказался довольно крупным. Небольшие, в основном, домишки утопали в по-весеннему буйно разросшейся зеленью. С пригорка было видно, как копаются на огородах люди. Навстречу к нам по дороге весело запылил полицейский УАЗик:

— Участковый уполномоченный старший лейтенант Терентьев, — представился полицейский, выйдя из машины.

Мы представились и вкратце рассказали о себе. Участковый пригласил нас к себе и, поехав вперёд, стал показывать дорогу. Мы углубились в переплетение улиц, проехали мимо магазина и остановились возле полицейского участка. Илья, как звали полицейского, хлопнул по кнопке электрического чайника и вытащил из тумбочки банку растворимого кофе, сахарницу и керамические кружки.

Под кофе, хрустя печеньями, мы в лицах стали рассказывать свои перипетии. Терентьев слушал внимательно, кое-где задавал уточняющие вопросы, иногда хмурился:

— Надо же, как быстро вся пена наружу полезла! — возмутился полицейский. — Месяца не прошло, а всякая тварь уже зубы показала. У нас в городе тоже, повылазили. Заводской район криминал полностью под себя подмял, в Залесском тоже какой-то хмырь республику объявил, район закрыл полностью и что там происходит, неизвестно.

— Делаа, — протянул Димка. — А у вас?

— А у нас пока порядок. Я тут навроде шерифа. Всякие такие поползновения пресекаю, ну и так далее. Ополчение организовал. Патрулируем по ночам. С оружием, правда, напряги.

— Ну, мы бы хотели за пару стволов у вас бензинчиком разжиться, да и питанием кое каким.

— Так это не проблема! — обрадовался Илья. — Договоримся.

— А что у вас сейчас в качестве валюты ходит?

— Да что ходит? Меновая торговля в основном. Ну и обычные деньги тоже принимают. Только дорого по деньгам всё.

— Вот по ценам ты нас и сориентируешь.

— Сориентирую. А что вы намерены делать дальше? — поинтересовался Терентьев.

— Я, лично, поеду дальше. А мои спутники пускай сами решают.

— Я с тобой, — быстро проговорил Дима.

— А я ещё не знаю. Оглядеться надо. Может, к вам попрошусь.

— Ну, осмотрись. А сейчас я вас поселю в домике. Есть у нас один пустой. Перекантуетесь.

Домик действительно был небольшой, но мы разместились без проблем. Перетащили в домик всё оружие и, оставив Гошу для охраны, отправились прогуляться. Гоша пробовал возмутиться, но бунт на корабле был немедленно подавлен.

— После обеда погуляешь. Всё равно здесь остаёшься. А мы пройдёмся, воздухом подышим, на людей нормальных посмотрим.

Мы вышли со двора и потопали по тенистой улочке. Погода была тёплая. В воздухе одуряющее пахло цветом плодовых деревьев. Настоящая деревенская идиллия. Прохожие с интересом оглядывали нас, понимая, что мы чужие, но неизменно здоровались. Стайка детворы помчалась к протекающей неподалёку речушке, размахивая над головами самодельными удочками. Откуда-то пахнуло жареной картошкой. Сразу рот наполнился слюной, хоть и позавтракали совсем недавно. На душе было так хорошо и спокойно, что даже закралось предательское желание остаться здесь и никуда дальше не ехать. В душе у Димки, скорее всего, тоже зародилось такое же желание, потому что он остановился, вдохнул полной грудью и зажмурился от удовольствия:

— А хорошо-то как, Витёк!

— Да. Красота! Может, останемся?

— Хочешь, оставайся. Вон, Гоша уже обживается, наверное. А я дальше.

— Почему?

— Времена нынче неспокойные. Правильно говорил участковый: вся пена наверх выплыла. Я вообще удивляюсь, как криминал такой источник зелени и мяса ещё под себя не подгрёб. Ведь они уже сорганизовались. Вон, в городе целый район под ними. Значит, скоро и здесь появятся. А участковый со своим ополчением им на один зубок. Как пить дать, скоро сюда за данью приедут. Крестьяне не вояки. Они лягут под бандюков безропотно. А я не хочу больше под всякими козлами ходить.

— А Гоша?

— А что, Гоша? Он сам себе хозяин. Захочет, останется.

— Но, хоть объяснить ему надо.

— Хочешь, объясни. Дойдёт до него, с нами дальше поедет. А не дойдёт, или его устраивает под бандитами ходить, останется. Уговаривать никого не собираюсь. Ещё неизвестно, где опаснее: здесь, под криминалом, или в дороге. Так что, пусть каждый решает сам.

Мы ещё немного побродили по поселку, и пошли домой. Гоша уже колдовал над плитой и оттуда доносились соблазнительные запахи. Мы, не сговариваясь, уселись за стол и стали гипнотизировать кастрюлю. Пахло курятиной.

— Гоша, а где ты курочку раздобыл? — умильным голосом поинтересовался Дима. — Часом не украл?

— Нет. У соседей на десять патронов дроби выменял. Ругаться будете?

— Зачем же? Мы ещё местной ценовой политики не знаем. Может и надули тебя.

— Я торговался! — обиделся наш повар.

— Да ладно, успокойся, — осадил я Гошу. — Хвалим за хозяйственность. Молодец. Целую вечность нормальной еды не ел. То баланда в бараке, то сухомятка в дороге. Жиденькое в самый раз.

Кушали молча, усиленно работая ложками. Из Гоши вышел неплохой повар и куриный суп получился на славу. Только утолив свой голод мы, отдуваясь, откинулись на спинки стульев и одобрительно посмотрели на парня:

— Классно приготовил. Вкусно, — проговорил Дима, ковыряясь в зубах спичкой. — Даже расставаться с тобой не хочется.

— А чего со мной расставаться? Оставайтесь тоже. Места хватит. Чего по дорогам мотаться? Здесь хорошо. И девчонки имеются. Есть с кем замутить.

— Это сейчас хорошо. А когда бандиты на этот посёлок лапу наложат, тоже хорошо будет.

— С чего бы это?

— У них в городе целый район. А, значит, чёткая структура, в которой есть своя служба безопасности и боевики. А их кормить надо? Надо. А еду откуда брать? Где может быть для них кормовая база?

— Эээ.

— Вот тебе и э! К бабке не ходи, на днях заявятся. Поэтому мы дальше едем.

Участковый торговался не хуже классического еврея. Полчаса торга можно было снимать как шоу. В конце концов мы пришли к соглашению, что за два ружья нам заправляют ЗИЛ под пробку и дают продуктов в дорогу. Выезжать решили с утра, хорошо отдохнув в безопасности. Гоша, кстати, оставаться передумал.

И опять мы в дороге. Поля сменяются перелесками, перелески — полями. Пообедали на живописной полянке под пение птиц и гудение шмелей. На ночь съехали с дороги под сень разлапистых елей и стали готовиться ко сну. Как обычно, распределили смены, я заступил в караул, с завистью поглядывая на товарищей, укладывающихся спать в будке вахтовки. Смена прошла спокойно и я, растолкав Гошу, завалился на мягкие сиденья и уснул.

Проснулся от бьющего в глаза яркого света. Уже открыв глаза, попытался подняться, но получил сильный удар в челюсть. Дежавюкакое то! Скоро начну привыкать к таким пробуждениям. Меня выволокли из будки на улицу, где уже были Дима и избитый Гоша.

— Я уснул, — прошептал парень разбитыми губами. — Простите меня.

Вокруг нас стояло около десяти крепких молодых парней в военной форме направивших на нас свои автоматы. Мы ошалело крутили головами, ничего не понимая:

— Бойцы! Вы что творите? — придав голосу командирские нотки, спросил я.

— Пасть заткни, сука! — прорычал один из них и ударил меня в лицо прикладом. А дальше темнота.

Я очнулся от того, что кто-то брызгал мне на лицо водой. Сразу подняться и сесть не удалось. В голове катнулся тяжёлый чугунный шар и меня вырвало.

— Лежи, не дёргайся, — раздался надо мной голос Димки. — Приложили тебя знатно.

— Где мы? — спросил, отдышавшись, я.

— На хуторе каком-то. В сарае запертые сидим.

— А что случилось-то? Помню, военные какие-то были.

— Это дезертиры. Они на этом хуторе обосновались.

— А мы им зачем?

— Говорят, утром нас на базар повезут. Продавать.

— А Гоша где?

— Да вот он рядом плачет.

И действительно, в темноте ясно слышались всхлипы и шмыганья:

— Это я виноват. Проспал.

— Не вини себя. Может и хорошо, что проспал. А так бы убили бы тебя, чтобы тревогу не поднял. А у нас против них шансов не было. Это тебе не от колхозников отбиваться.

Вот попали так попали. Может, действительно нужно было в том посёлке оставаться? Сбаламутил только людей и под монастырь подвёл. Ну да ладно. Снявши голову, по волосам не плачут. Дальше видно будет. По крайней мере, пока нас не убьют. А приложили меня действительно знатно. Опять сотрясение схлопотал. Тут и гадать не надо. Я попытался встать, но чугунный шар в голове опять катнулся, в глазах потемнело, и я поспешил сесть. В таком виде я точно не боец. Остаток ночи я то впадал в забытье, то опять выплывал на поверхность. Дима с Гошей как могли пытались облегчить мне страдания, но легче мне не становилось. Слабые, ещё несмелые первые лучи солнца пробились сквозь щелястые стенки сарая. Темнота не ушла, но стала гораздо прозрачнее. Я огляделся. Классический селянский сарай. Ничего особенного. Оборудованные загоны для скота, в одном из которых сидели мы, брошенные на землю охапки соломы в качестве лежанок для нас, грязное ведро, так называемая параша, ещё одно, по-видимому с водой. Ну, про прочую антисанитарию можно не рассказывать.

3

Утро уже было в самом разгаре, когда о нас всё-таки вспомнили. Замок загремел и дверь со страшным скрипом, отозвавшимся в моей голове раскалывающей болью, открылась. В проём заглянул вояка, проконтролировал стволом автомата пространство сарая и впустил внутрь женщину средних лет, достаточно миловидную, с, прямо скажем, выдающимися формами. Женщина занесла булку чёрного хлеба и луковицу:

— Вода в ведре, — буркнула она, брезгливо глядя на нас, потом, недовольно дёрнув плечом, важно выплыла прочь.

— И не тяните. Жрите быстрее. Скоро поедем. Никто вас ждать не будет, — пролаял охранник. Дверь опять заскрипела, доставляя мне очередные страдания, и закрылась.

Поесть мы успели едва-едва. Опять мучительный скрип и в дверь ввалилась толпа уже успевших принять грамм по сто дезертиров:

— Готовы? Давайте на выход, — скомандовал здоровый парень в разгрузке поверх камуфляжа.

Мы поднялись и пошли на улицу. Меня мотыляло из стороны в сторону, голова кружилась и Димке пришлось меня поддерживать. Выйдя на улицу, я опёрся спиной о стенку сарая и осел на ватных ногах. Всё. Пусть меня хоть расстреляют. Дальше я не ходок. Димка теребил меня за плечо и что-то говорил, но мне уже было всё равно.

— Ты, Костян, что натворил! — Раздался голос того, в разгрузке. — На хрена ты его так прикладом приложил? Кому мы его сейчас продадим? Кто его такого купит? Людям работники нужны, а не доходяги!

— А что, сразу я, Старый?

— Не ты ему прикладом в рожу засветил?

— Ну, я. Он как заговорил, я, прям, ротного нашего перед собой увидел. Не сдержался. Тоже офицер, зуб даю! Как я это офицерьё ненавижу! Старый, а давай мы его пристрелим и все дела. Всё равно сам сказал, что его никто не купит.

— Ты, салабон, совсем оборзел? Богатый, товаром разбрасываться? Затаскивай его назад в сарай. Дня два отлежится, потом продадим.

Меня подхватили под руки, как куль потащили внутрь и бросили на солому. Какое-то время спустя было слышно, как завелась машина, как бы не наша вахтовка, поработала немного на холостых оборотах, потом, судя по удаляющемуся звуку, поехала. Весь день я провалялся на соломе, временами выпадая из действительности. Есть совсем не хотелась и, только, периодически глотал воду. Вечером я слышал, как приехала машина. Никого в сарай не завели, что означало только одно: моих друзей продали, значит я их больше не увижу. Обидно. Та же женщина занесла опять хлеб и, презрительно плюнув, опять ушла.

За ночь я немного пришёл в себя и меня днём даже выпустили на прогулку во двор. Я сидел на штабеле брёвен, греясь на ласковом весеннем солнышке, и наблюдал за постояльцами хутора. Общество однозначно было неоднородным. Главный — тот здоровяк по кличке Старый, который сожительствует с хозяйкой. Остальные одиннадцать человек представляли собой слоёный пирог из двоих ближайших подручных, шести бойцов и четырёх молодых солдат, «духов» по солдатской иерархии. Нравы достаточно вольные. Службой никто не обременён, разве только молодые несут службу по охране. Кроме хозяйки на хуторе я заметил ещё несколько молодых женщин довольно лёгкого поведения. Вообще, здесь царила довольно праздная атмосфера, где жили в своё собственное удовольствие, не задумываясь о завтрашнем дне. Вечером ко мне зашёл Старый:

— Ну, что, ты, вроде оклемался. Завтра готовься. Поедем на базар. И учти, с тобой больше никто возиться не будет. Опять начнёшь из себя доходягу корчить, в ближайшей канаве пристрелю. Понял?

— Понял.

— Старый! Это по любому офицер! — ворвался в сарай Костян. — Дай я его грохну!

— Остынь. Мы его продадим. Аслану, — глумливо ухмыльнулся Старый. — Всё. Пошли. А ты готовься. Завтра чтобы был как огурчик.

Они вышли из сарая и, топоча берцами, пошли к дому. У меня ночь для того, чтобы что-нибудь придумать. Эх, остался я один. Втроём можно было бы что-то предпринять. Напасть на часового? Нереально. Воду и еду заносит кто-нибудь из женщин. Часовой только контролирует на расстоянии автоматом. Может, подкоп? Я прошёлся вдоль стен. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что подкоп нереален. Земля, конечно, не бетон, но утрамбована до состояния цемента. Тут и лопатой вспотеть пришлось бы. А уж голыми-то руками — пустая затея. Окон нет, стены бревенчатые. Не выломаешь. Выход на сеновал закрыт на большой амбарный замок. И лестницы нет. Я забрался на перегородку между загонами и попытался пошевелить доски потолка. Дохлый номер. Доски стоят насмерть. Никаких вариантов к побегу. Неужели придётся смириться? С такими невесёлыми мыслями я прилёг на солому и сам не заметил, как уснул.

Проснулся я от звука отпираемого замка. Опять заныли петли, дверь открылась, и темноту прорезал луч фонаря.

— Что, пора, что ли? — спросил я, закрываясь от слепящего света.

— Ага. Уже пора, — раздался такой родной сейчас голос Димки.

— Димка! Ты, что ли? — не поверил я своим ушам.

— Дух святой! — рассмеялся Дима. — Ходить можешь?

— Уже могу.

— Ну, пошли, тогда.

Мы вышли из сарая и направились к дому. Я чуть не споткнулся о труп одного из караульных. Чуть дальше, словно тряпичные куклы, лежали ещё несколько трупов разной степени одетости. По двору ходили оборванные заросшие люди с автоматами в руках. Вдоль стены дома на коленях стояли оставшиеся в живых дезертиры. От их грозного вида уже не осталось и следа. Потерянные, чаще всего в одном исподнем, они жалко озирались по сторонам. Как я их понимаю! Сам так: ложился свободным человеком, проснулся рабом. Аж два раза. Правда, не всё выглядели так жалко. Старый, играя желваками, зыркал вокруг злобным взглядом. Жилы на шее вздулись канатами, и всё тело напоминало огромную взведённую пружину. Женщин загнали в освобождённый мной сарай, чтобы не мешали своими причитаниями. На входе одна из них споткнулась о порог и упала, что, конечно же, привлекло всеобщее внимание. И вот тут пружина распрямилась. Старый рванул вперёд, сбил с ног охранника и побежал к забору. В след ударила автоматная очередь, перечеркнувшая спину беглеца. Старый упал на землю, выгнулся, поскрёб пятками землю и умер. Из сарая донеслась очередная порция криков и рыдания.

— Пошли в дом, — сказал мне Дима. — Гоша, наверное, уже чай сварганил. Ребята здесь сами справятся.

Мы вошли в дом, и я увидел радостного Гошу, накрывающего стол. Мы тепло поздоровались и уселись за стол:

— Ладно, мужики, давайте, рассказывайте, какими судьбами?

— Что рассказывать то? — ответил Дима. — Полдня мы простояли на этом базаре. Вот, Витёк, никогда не думал, что почувствую себя скотиной на скотном рынке. Мышцы щупали, зубы смотрели. Разве только в задницу не заглядывали. Стоим на солнцепёке, а эти гады рядом в тенёчке пивко потягивают. Короче, наконец, нас купил один фермер, повёз в скотовозе к себе. Думал, по дороге сбежим, да где там. С ним охрана: два мордоворота. Привезли нас к нему на ферму и, первым делом хорошо отходили по рёбрам резиновыми дубинками. Типа на будущее. Ну и сразу на поле. Работать. Ну, там и сошлись с ребятами. Я вас познакомлю. Ребята боевые. Они давно побег готовили. Тут и мы с Гошей к ним присоседились. Вот этой ночью всё и случилось. Сняли охрану. У меня сапожный нож всегда в сапоге лежит. Вот это всё и решило. Они-то хотели с голыми руками идти. А это не факт, что выгорело бы. Я торопился. Всё переживал, что тебя продать успеют.

— Меня завтра хотели какому-то Аслану сбагрить.

— Ну, значит, вовремя успели.

Вдалеке раздались звуки автоматных очередей.

— Всё, — ответил на мой невысказанный вопрос Димка. — Нет больше наших дезертиров. Зачистили их ребята. Туда им и дорога.

В дом ввалилась шумная толпа, возбуждённо обсуждавшая последние события.

— А вот и ребята. Познакомьтесь: Игорь — морпех с Дальнего востока, в наши края к родне приехал, два бывших ОМОНовца Вадик и Серёга, ну и Михалыч, учёный из какого-то закрытого НИИ, был здесь проездом, вот и попал. А это, ребята, Витя, про которого я вам говорил.

Мужики мне понравились. Игорь — коренастый парень с лобастой упрямой головой. ОМОНовцы оба, как на подбор рослые, русоволосые и голубоглазые, со славянскими чертами лица. Ну, прямо, близнецы. Михалыч — мужик примерно моих лет, немного астенического телосложение и с подслеповатыми умными глазами. Хорошая команда. Великолепная семёрка прямо.

— Димон говорил, что ты у них командир, — проговорил Вадик. — Принимай в свою команду.

— Впервые слышу, — хмыкнул я. — Вроде как меня никто не выбирал.

— Считай, что выбрали. Мы долго гадали, куда податься после побега. Димон этот хутор предложил. Часовых на раз-два сняли. Эти лохи службу вообще не тащили. А остальных вообще просто из кроватей повытаскивали. Правда, кое-кто дёргаться пытался, но успокоили быстро. И насовсем.

— А здесь хорошее место, — сказал Игорь. — Прав был Дима. Здесь нас точно никто искать не будет.

Мы перекусили на скорую руку, после чего я определился со сменами и мы легли спать уже в человеческих условиях.

С утра наладили баньку. Женщины, переночевав в сарае, присмирели и теперь покорно взяли на себя всю хозяйственную работу. Поэтому нам оставалось только зализывать раны и приводить себя в порядок. Наконец-то побрились, потом весело перешучиваясь, побрили друг друга налысо. В доме нашлись комплекты камуфляжа разных размеров и берцы, так что спустя время мы стали выглядеть не как сборище бродяг, а нормальным воинским подразделением. Наконец-то у нас появилось нормальное оружие, а не это охотничье недоразумение. Правда, «Тигр» решили оставить, как снайперскую винтовку, за неимением более лучшего. Впрочем, при должном умении и «Тигром» можно делов натворить. Карабин сразу попросил себе Вадик, как оказалось, штатный снайпер ОМОНа. Нашлись и разгрузки, и патроны к автоматам. Даже пара пистолетов завалялось. На заднем дворе хутора стояли два УАЗ-хантер и наша вахтовка. Решили отдохнуть этот день, а назавтра с утра отправиться в дорогу. Здесь никого ничего не держит, и команда единогласно решила ехать со мной.

Наутро, тепло попрощавшись с нашей, ставшей уже родной, вахтовкой, мы, на двух УАЗиках поехали дальше. Бензин нашли в старом пыльном гараже неполную бочку, заправили обе машины под завязку и наполнили все найденные канистры. Спустя километров десять наткнулись на поисковую группу того фермера, от которого убежали наши ребята. Однако эти поисковики нас даже не узнали, проехав мимо. Ну, можно сказать, им повезло. Шансов у них не было. Так что разминулись без проблем. Проблемы начались позже, когда впереди идущий УАЗ Димки, Вдруг затормозил, чуть не съехав в кювет. Мы поравнялись с ним, и на мой немой вопрос Димка показал мне на дорогу. Там в полном составе валялась дохлая семейка ежиков.

— И что? — не понял я.

— Не нравится мне это. С чего бы это они вот так взяли и сдохли?

— Н-да. Давай потихоньку вперёд.

Мы на малой скорости проехали ещё немного и увидели на дороге и обочине тушки мёртвых птиц. Вот тут-то нам и поплохело.

— А ну-ка давайте назад! — скомандовал я.

Мы развернулись и на полной скорости отъехали от этого места километров десять. И только после этого, остановившись, собрались на импровизированный совет:

— Что думаете, мужики? — спросил я.

— Нездоровая ерунда какая-то, — отозвался Вадик.

— Это не радиация, случайно? — передёрнул плечами Игорь.

— Нет, ребят, не радиация, — уверенно заявил Михалыч.

— Ты-то откуда знаешь?

— Если бы это была лучевая болезнь, у этих ёжиков все колючки бы повыпадали. Да и у птиц перья тоже. Это или химия или что-то биологическое.

— Час от часу не легче. И что теперь со всем этим делать?

— Нужна информация об этом районе, — решил я. — Нужно найти кого-нибудь из местных жителей, кто хорошо эти места знает.

— И что это нам даст? — удивился Дима.

— Чем бы не долбанули впереди: ядерной беголовкой, химией или биологией какой, просто так боеприпас кидать не стану. Смотрите какой район вообще не бомбили. Сколько мы проехали уже. Значит впереди какой-то важный военный или государственный объект. И чтобы объехать зону заражения, надо знать, где он находился. Вообще, на будущее предлагаю вот так не лететь бездумно, а в первую очередь людей искать и спрашивать, что там впереди.

— Рискованно. Нарваться можно.

— Согласен. Рискованно. Но нарвёмся мы на реального осязаемого врага, с которым и повоевать можно. А эту дрянь не видно и, пока не загнёшься, не почувствуешь, что хватанул.

— В принципе, верно, — согласился Серёга. — Раз мы не имеем соответствующих приборов.

— А также навыков работы с ними, — добавил я.

— Да. Ни приборов, ни умения работать с ними у нас нет. Придётся вести разведку методом опроса с населением.

— И удвоить бдительность, — влез Вадик.

— Тогда куда дальше?

— Надо ещё немного назад сдать, — ответил я. — Я там просёлочную дорогу видел. А просёлки обычно к населённым пунктам выводят.

— Да, была там такая дорога, — вспомнил Дима. — Поехали?

— Поехали.

Мы вернулись ещё немного назад и съехали на просёлок. Дорога петляла через перелесок и, перевалив через небольшую возвышенность, мы увидели довольно большое село с колокольней в центре. Отсюда было хорошо видно, как по улицам ходит народ, люди заняты своим делом, и праздных не наблюдалось. Это внушало некоторую уверенность и мы, спустившись с холма, въехали в населённый пункт. Наши машины явно привлекли внимание. То там, то здесь из-за заборов нас разглядывали любопытные настороженные глаза.

— Село Дурново, — прочитал табличку на въезде Игорь. — Ну и названия у наших деревень!

— Был такой министр внутренних дел Российской империи, — пояснил Михалыч. — Скорее всего, это одно из его имений. Вот по фамилии и назвали.

Мы остановились возле магазина, который по давно сложившейся традиции во всех деревнях являлся культурным центром и местом начала всех новостей и сплетен, спешились и вошли внутрь. Типичное сельпо, коих не счесть по просторам страны. Терпкая смесь запахов гуталина, кирзовых сапог, одеколона «Шипр», пирожков и чего-то горьковатого. Настоящий торговый центр деревенского масштаба, в котором можно купить всё, начиная от топора, дождевика или обуви и заканчивая манной крупой и карамельками. У прилавка скопилась небольшая очередь человек из четырёх, которую задерживал пропитого вида мужичок, канючивший у продавщицы, дебелой тётки с монументальным лицом, бутылочку в долг. При нашем появлении все дружно обернулись в нашу сторону и стали беззастенчиво нас разглядывать. Даже как-то неуютно сделалось. Один мужичок, не проявив к нам никакого интереса, продолжал гнуть свою линию. Тётка на уговоры не велась и с видом памятника возвышалась над прилавком, снисходительно-брезгливо поглядывая на селянина. А вот и наш источник информации! Алкаши за бутылку всё выложат, только успевай спрашивать и вопросы правильно формулировать, пока он не нажрался. Ну это мы умеем. Я расплатился за водку и поманил бутылкой мужичка за собой. Тот, не сводя глаз с выпивки, потянулся за нами:

— Где живёшь? — спросил его Серёга.

— Дак, вот тут. Третий дом от магазина.

— Веди. Знакомиться будем.

Алкаш привёл нас в грязную неряшливую развалюху. Слой грязи на полу говорил о том, что слово «уборка» было хозяину незнакома. Закопченная печь, слепые от пыли и грязи окна, на которых висели засаленные занавески, кем-то повешенные, наверное, лет десять назад в надежде создать хоть какой-то уют. Бутылки на полу, подоконнике. На заваленными разными объедками столе огромный кот доедал что-то из консервной банки. Мы, конечно, люди не брезгливые, но от всей этой мерзости передёрнуло и нас. Мужик тут же подвинул к нам грязные, захватанные гранённые стаканы и с надеждой посмотрел на нас.

— Не спеши, — взял инициативу в свои руки Серёга. — Сначала пообщаемся. Бутылка твоя, но её ещё надо заработать.

— Что делать надо? — тут же откликнулся алкоголик, сглотнув слюну. От вида такой близкой и в перспективе доступной бутылки у него началось бурное слюноотделение. Только что не капало с губ.

— Как зовут?

— Меня? Васяткой кличут.

— Скажи-ка мне, Васятка, А что это у вас за объект где-то с месяц назад бомбили?

— Бомбили? — казалось, что сейчас раздастся скрип заржавевших шестерёнок в голове у мужичка. — Да было что-то. А когда, не упомню. Грохнуло сильно несколько раз. Аккурат в той стороне.

— А что там?

— Дак, воинская часть какая-то. Ракетчики! Во! — он аж засиял от только что сделанного открытия. — Точно! Ракетчики!

Ну, тогда понятно. Только непонятно, какой дрянью этих ракетчиков долбанули. Биологией точно нет смысла. А вот химией, чтобы потом к рукам прибрать без проблем то что в части хранится, могли. Ну, если химия, то не так страшно. Боевые отравляющие вещества имеют небольшой срок жизни и скорее всего, там уже давно безопасно. Вот только как узнать, химия это или вирус какой?

— А скажи, Васятка, ходил кто-нибудь туда после взрывов? — осенило вдруг меня.

— Как не ходить? Ходили мужики. У вояк завсегда есть чем разжиться. Вот и пошли.

— И что?

— Двое назад вернулись. Хворые. Остальные там и полегли. Проклятое место оказалось.

— А эти хворые, они где? С ними можно поговорить?

— Дак в земле уж давно. Долго не протянули. На второй день и преставились.

— А кто-то из родных у них был? Лечить пытались?

— Были, конечно. Вон у Семёна жена от него не отходила, пока не помер. Сильно убивалась. Да и Егора тоже пытались отходить. Младшая дочь даже за бабкой на хутор бегала. Бабка пришла, в бане его отпаривала с разными травками. Думали, на поправку пойдёт. Да где там?

— И как эти родные себя сейчас чувствуют?

— Да что им сделается? Погоревали и дальше живут.

Ну, значит, точно не биология или радиация. Мужики полезли туда, хватанули отравляющего вещества. Кто побольше хватанул, там и остался. Кто поменьше, до дому дошёл. Вот и всё. Если бы вирус какой подцепили, тут бы уже вся деревня вымерла. Да и радиацией тоже бы поделиться с домашними успели бы. Нет. Точно химия. Я отошёл в сторону, предоставив Серёге дальше что-то выпытывать у Васятки. Может, стоит рискнуть и заехать в эту воинскую часть? Вряд ли отравляющие вещества настолько стойкие, что держатся почти месяц. Даже в самых заглубленных и затенённых местах они уже давно должны разложиться на составляющие и улетучиться. А там, глядишь, и приборами какими разживёмся. У вояк должны быть. Правда, как пользоваться, мы имеем отдалённое представление, но, во-первых, все приборы у нас создаются в расчёте на тупого солдата первого года службы с образованием девять классов и два коридора, а во-вторых, мануал какой-то должен быть. Разберёмся. Ещё бы неплохо в штабе покопаться, карты поискать. В секретке должны быть достаточно подробные с нанесёнными местами расположения особо важных объектов. По любому, по плану прикрытия они должны были выделять подразделения для защиты этих объектов. Васятка что-то увлечённо чертил на листке бумаги, высунув язык и бросая вожделённые взгляды на бутылку в руках у Серёги. Наконец, Сергей хлопнул Васятку по плечу, вручил ему водку и, забрав листок, подошёл ко мне:

— Вот тут схемку наш Васенька накидал. — Конечно, в достаточно отдалённом приближении, — сказал Серёга. — Вон там райцентр, вот дорога к ракетчикам. Вот подъездные пути, периметр охраны, видишь? А вот в этой стороне какие-то склады армейские. Вроде как там, как раз не бомбили. Но в той части местные, если наш «язык» не брешет, парашюты видели. Как бы не десант. Мы-то только и знаем, что война началась. А как она идёт и идёт ли? Может уже давно супостата разбили. Или он уже нас завоевал. Неразбериха ещё та. Так что версию десанта на склады я бы не отметал.

— Это ты прав. Но, для начала нужно в воинскую часть смотаться. Посмотреть, разнюхать, что почём. Может, бронькой какой разживёмся. Да и с вооружением может что посерьёзнее надыбаем. Приборы в конце концов.

— Нафига они нам, если мы в них ни сном, ни рылом?

— Жить захотим, научимся. Мануалы почитаем. В секретке хочу покопаться. Там данные по всему району есть. А после, можно в райцентр нарисоваться. Если всё нормально, пару дней отдохнуть. Не помешает нормальный цивилизованный отдых.

— Это да. По цивилизации соскучился.

— Вот и я говорю. Ладно. Мужики! Готовность пятнадцать минут. Выезжаем. Серёга, в головной машине со схемой. И всем быть в готовности немедленно открыть огонь. Есть возможность нарваться на негодяев с оружием. Всем ясно? Тогда вперёд.

Зная, куда ехать, до воинской части доехали минут за двадцать. Даже со стороны было видно, что удар наносился по жилой территории. Были сильно повреждены казармы, одна большая воронка зияла почти посередине строевого плаца. Парк и складские помещения почти не пострадали. Пара воронок в пределах периметра разрушений в этом районе практически не нанесли. Чего нельзя сказать о личном составе. Даже издалека видно на территории множество трупов в неестественных позах разбросанных тут и там. Решили с кондачка не соваться и отправили Вадика с Серёгой в разведку. Из головы всё не лезли рассказы Васятки о парашютах над лесом. А цель неплохая, хотя и не приоритетная. Зенитно-ракетный комплексы С-200 новизной не блещут, хотя всяким вражеским пернатым пёрышки пощипать могут. Вот и убрали их на всякий случай. А вот дошли ли руки прибрать поближе — посмотрим.

Разведчики вернулись спустя два часа, когда мы уже начали волноваться:

— Ну как там? Что видели? — обрушились мы на них.

— Реально химией долбанули, — плюнул себе под ноги Сергей. — Всех пацанов перетравили, суки. И били как раз туда, где людей побольше. Накрывало сразу. Видели в столовой на раздатке повар с черпаком в руках так и загнулся. Видимо удар утром нанесли. На столах завтрак сервировали. Масло так и стоит на столах. Уже раскисшее и зелёное. Следов посторонних мы не заметили. Ну, разве, кроме тех, деревенских. Так они с ходу в облако сунулись, видать. Как шли, так и легли.

— Ну, значит нам туда. Как с вонью?

— А вонь страшная. Проблевались знатно. Всюду трупы. Представляю, как в первые дни воняло!

Мы замотали головы тряпками. Вадик пожертвовал трофейную туалетную воду «Босс», найденную им на хуторе, и мы поехали в часть. Ворота были заблаговременно открыты Вадиком и Серёгой, поэтому не задерживаясь, мы заехали на плац и, объехав воронку, притормозили возле здания, больше всего напоминающего штаб. Да, амбре был ещё тот. Запах пробивался сквозь аромат импортного парфюма, которым буквально были облиты тряпки, закрывающие наши лица, и, казалось, въедался намертво в одежду и кожу. В казармах ловить было нечего. Разве только патронов в оружейках поискать. Патроны дело такое: лишними не бывают. Тем более, чувствую, дело идёт к тому, что они станут самой твёрдой валютой. Серёга с Вадиком, придерживаясь того же мнения, скрылись в наиболее неповреждённой части казарм. Михалыч с Димкой и Игорем отправились в парк, а я с Гошей — в штаб. Кабинеты начальника штаба, командира, зампотыла и так далее меня интересовали мало. И вот я стою у своей цели: железная дверь с надписью «Секретная часть». Вот только как же мне её открыть-то? Пока я раздумывал над этим вопросом, Гоша со всей непосредственностью молодого поколения просто потянул на себя ручку и пудовая бронированная железная дверь спокойно открылась. В голове мелькнула мысль, высказанная в своё время моим начальником штаба: «Везёт дуракам и пьяницам». Интересно, к какой категории отношусь я? Ну это так, отступления, и не всегда лирические. Короче, дорвался я до бесплатного, как говорится. Гоша откровенно скучал, наблюдая, как я погрузился в ворох различных папок и подшивок. Наверное, его больше успокаивало то, что здесь воняло не так сильно. Я перелопатил кучу документации, пока не нашёл план боевого применения, в котором и была карта с нанесёнными объектами, которые должны прикрывать дивизионы этой части. По сути у меня на руках была схема нанесения ударов по точкам, которые мы должны объезжать дальним радиусом, чтобы не угодить в какую-то дрянь. Да этой находке цены нет! За окном раздался рёв дизеля и в окно я увидел, как перед штабом лихо развернулся БТР-80. Из недр бронированного монстра выпрыгнул светящийся счастьем Игорь. Я вышел на крыльцо штаба, скептически оглядывая новое приобретение.

— Что не так? — заволновался Игорь, видя мой взгляд.

— Хороша зверушка, да больно прожорлива. Не прокормим мы её.

— Да что там? Соляры, что ли не найдём? Защита от пуль, от радиации, от химического и бактериологического оружия, — обиделся Игорь. — А пулемёт? 14,5 миллиметров КПВТ. Дом по кирпичам разберёт.

— Ну и где ты соляру собрался брать?

— Да на любой заправке.

— А чем расплачиваться собираешься? Эти заправки чьи-то. Бесхозных нет.

— Ну, не знаю. Можно ведь бартер какой-нибудь.

Меня самого привлекла идея продолжить путь в такой идеальной боевой машине, как БТР-80. Вот только как быть с заправкой? Постой. А что я там думал о твёрдой валюте? Здесь же патронов немеряно! Да и автоматами можно торговлю налдадить на крайний случай. И ещё, здесь должны быть продуктовые склады. Много всякого не надо, но тушёнки, особенно с длительного хранения, нужно набрать под завязку. И себе пригодится, и как бартер вещь уникальная:

— Уговорил, — сказал я повеселевшему Игорю. — Патроны прямо в ящиках вытаскиваем и крепим на броне. Чем больше, тем лучше. И ищем продуктовый склад.

— Так нашли уже.

— А что молчишь? Тушняк есть?

— Есть. И какие-то банки без этикеток и в солидоле.

— Блин! Тащи одну банку сюда!

Я вскрыл десантным ножом банку, прямо с ножа откусил один кусок нежнейшей говядины и зажмурился от удовольствия. Вот это настоящая тушёнка! Умели делать в своё время! Остаток протянул Игорю.

— Пробуй.

— Обалдеть! Вот это я понимаю! — восторгу не было предела.

— Эх, молодёжь? Привыкли на своей химии жить. Это тушёнка длительного хранения. Поэтому и в солидоле. А в своё время её делали строго по ГОСТу. Вправо, влево — расстрел. Поэтому никаких обрезей, рогов и копыт. Только отборное мясо и строго установленное количество жира. Понял?

— Понял.

— Забивай БТР этим добром по уши. Поедем на трех машинах. УАЗы и БТР.

— Чё-то мы, Витёк, в транспортный обоз превращаемся, — с обидой высказал мне Игорь.

— А ты что хотел? В бандитов превращаться и отнимать? Так мы долго не протянем. Завалят нас. Да и противно. А это валюта, Игорёк! И такая твёрдая, что доллару не снилась.

Нашли и приборы. Правда древние, как мамонты. ВПХР ДП-5В взяли с собой, и я усадил Гошу и Михалыча изучать мануалы. Затем нашли тепловизор. Я такой и не видел ни разу. Поставив на зарядку аккумулятор и углубился в его изучение. В принципе, ничего сложного. Разобрался быстро. Отыскались и рации, да ещё и с гарнитурой, что нас очень порадовало. Набрав к ним побольше аккумуляторов, разобрали каждому по одному.

Короче, загрузились мы по полной программе. Всё хорошо, но не выходят у меня из головы те парашюты над лесом. Ну, вроде, езжай себе дальше. Но вот грызёт что-то и не отпускает:

— Так, парни, — собрал я военный совет. — Васятка, помнится, говорил про парашюты, что вся деревня видела.

— Было дело, — подтвердил Серёга.

— Сдаётся мне, что это диверсионная группа противника высадилась на склады.

— Нам-то что за дело? — вскинулся Гоша.

— Ты, молодой, помолчи. Мы все присягу давали. Было дело?

— Было, — донеслось со всех сторон.

— Так вот, вы, как люди, давшие присягу, имеете ли право уклоняться от боя с врагом?

— Ну, вообще-то нет, — протянул Дима. — Только где оно, это государство? Я что-то не вижу.

— Мы с тобой. Те, кто давал присягу. А кто со мной не согласен, ваше право, но мне с вами не по пути.

— Погоди, Витёк, — влез Димон. — Не горячись. Мужики! Действительно, на всём фоне безвластия должен же быть хоть кто-то, кто олицетворяет закон. Почему не мы?

Ответом явилось угрюмое молчание.

— Так, мужики, никто никого не держит. Можете сами пробираться кто куда хочет. Как?

Итогом разговора явилось то, что Игорь и Вадик решили попытать счастья вдвоём. Ну что ж, как говорится, Бог в помощь. Немного подумав, мы решили оставить УАЗики и ехать дальше в БТРе. А что? Места для пятерых много не надо, разместимся. Восьмидесятка, заправленная под завязку, сыто урча мотором понеслась вперёд.

БТР оставили на опушке под присмотром Гоши и Михалыча, а сами втроём скрытно углубились в лес. По карте до базы было ещё километров пять, но уж больно громко рычит наша машинка. Решили не рисковать. К базе подошли ближе к сумеркам и, выбрав удобный наблюдательный пункт в кустах на взгорке, стали осматривать территорию в бинокли. А бой здесь был знатный. Десант, видимо, не ожидал такого количества охраны и с ходу завяз в бою. По всей базе были видны трупы в Российской форме вперемежку с убитыми в натовском камуфляже. Интересно, кто победил? Никого живого видно не было. Подождав, когда на лес опустятся сумерки, я оглядел базу в тепловизор. В одном из отдельно стоящих домов явно обозначилось тёплое пятно. Всё остальное было холодным. Осторожно прикрываясь кустами, мы подползли к колючей проволоке и, преодолев её, прижались к стенке караульной вышки. Вроде тревоги не было. Стараясь держаться в тени домов, аккуратно подобрались к замеченному домику. В нём явно кто-то был. Слышался негромкий разговор, вроде по-английски, и доносились запахи еды и, кажется, кофе. Действовали по той же схеме, как и у домика лесника. Игорь, присев на одно колено, взял на контроль пространство вокруг, Дима встал сбоку у двери и, дождавшись моего кивка, рванул её на себя. Я влетел в комнату, почему-то заорав: «Хендехох! Всем лежать!» Наверное, от страха. В комнате находилось двое. Один, раненный, с повязкой через всю грудь, лежал на солдатской кровати, а второй явно хлопотал возле него, стараясь как то помочь. При моём появлении он тут-же поднял руки: — Вы говорите по-немецки? — дрожащим голосом спросил он на довольно-таки сносном русском.

— Нет. Руки покажи! И держи, чтобы я видел. Оружие есть?

— В кобуре пистолет, — он кивнул на свою разгрузку. — А остальное там, в углу.

Димка подошёл к нему и обыскал.

— Действительно чисто, — сказал он, вытаскивая из кобуры парабеллум.

— Кто ещё здесь есть? — спросил я, нервно выглядывая в окно.

— Никого. Был бой. В живых остались только я и гефрайтер Штильман. Только ему тоже уже недолго осталось.

Нда. Гефрайтеру действительно не повезло. Очередь из автомата прошла поперёк груди и вообще было непонятно, почему он ещё жив. Я вызвал по рации Гошу и приказал ехать на базу. После этого, по-хозяйски покопавшись в вещах пленных, мы сделали себе кофе и уселись слушать. Выяснилось, что перед нами сидит оберлейтенант Георг Гринвальд, командир десантного взвода, высадившийся здесь, чтобы взять под контроль эту базу. В ходе боя всё пошло не так. По разведданным базу охранять должен был взвод охраны из солдат срочников. А когда высадились, оказалось, что здесь рота контрактников. Не только у нас в армии бардак. Даже на душе теплее стало. С ходу вступили в бой и увязли как муха в смоле. В результате, конечно, победили, но вот какой ценой? Командир без подразделения и с умирающим солдатом на руках. Связь пропала. Ни до кого из своих по рации докричаться не удалось. Несколько раз на открытой волне он ловил панические крики о том, что всё уничтожено. Причём на разных языках. Подумав над этим фактом, он пришёл к выводу что война привела к поражению всех. И вот сейчас он сидит здесь и не знает, что делать. А русский он хорошо знает, потому что происходит из русских немцев, уехавших в девяностых из России. Он даже в русской школе успел поучиться. И что теперь с ним делать? На улице раздался рёв мотора. Игорь вышел встречать наш БТР, а мы задумались. Дела, как говорится. В комнату ввалились Гоша с Михалычем и с любопытством уставились на Георга. Ну да, врага вот так близко мы все видим впервые. Да и враг ли он сейчас? Как-то не внушает он агрессии. Этакий потерянный человек, с разбитыми иллюзиями на фоне среднероссийской действительности.

— Вы ведь меня не расстреляете? — с надеждой спросил он, заглядывая нам в глаза.

— Да кому ты нужен! — ответил я. — Скажи мне, Георг, тебя по-русски Гошей зовут, что ли?

— Нет. Юра.

— Ну и хорошо. Хоть путаницы не будет. А то у нас уже один Гоша есть. А что ты дальше делать собираешься?

— Не знаю. У меня ничего не осталось. Куда идти? К кому? Был бы я у себя, другое дело. А у вас… Я вот сидел и боялся, что сейчас прибегут русские мужэики с вилами и топорами и зарубят меня. А вы куда направляетесь? Где у вас часть?

— Нет у нас части. Гражданские мы. Домой едем. А это всё от плохих людей, которых уж очень много стало попадаться, — я кивнул на нашу экипировку.

— А можно с вами?

Ого! Где бы ещё китайца и американца найти? Вот бы интернационал получился! Я посмотрел на товарищей. Дима неуверенно пожал плечами, Игорь кивнул, Михалыч неопределённо хмыкнул, а Гоша утвердительно замотал головой:

— А где вероятность, что ты нас на ближайшем ночлеге не вырежешь?

— Я что, самоубийца? Мне одному не выжить. А с вами у меня шанс есть. Тем более, что война, скорее всего кончилась и мы больше не враги. Я вам пригожусь, так как много чего умею. Меня ведь учили диверсионной деятельности.

— Ну, хорошо, диверсант. С нами поедешь. И смотри, у нас единоначалие. Все выполняют приказы командира.

— В бундесвере хорошо учат подчиняться и уважать требования командира.

— Вот это хорошо. Тем более, что я и по званию повыше тебя буду. Майор, как никак.

— Есть, герр майор! — только что не щёлкнул каблуками немец.

— Расслабься. Мы не на плацу. Давай знакомится. Меня Виктор зовут. Это Гоша, вот Михалыч, а там Дима и Игорь. Зовём друг друга по именам, так что тянуться не надо. И все друг с другом на «ты». Понял?

— Понял.

— Ну и хорошо. Как там твой гефрайтер?

Георг наклонился над раненным, прислушался, потом вдруг скривился и всхлипнул:

— Он умер.

— Ну, значит, отмучался. Хоронить его будешь?

— Да тут всех бы похоронить. А как это сделать? Так что не буду.

— Ну, тогда все пошли обследовать базу. Надо бы себе где-то ночлег подобрать.

4

Ночлег нашли на самом отшибе, подальше от трупов. Небольшой домик, видимо какого-то начальника, стоял на самой опушке, практически за территорией базы, так что запах сюда не долетал. Жильё оказалось уютным, с залом, спальней с широкой кроватью, маленькой кухонькой, ватерклозетом и настоящей ванной. Электричество было, и мы первым делом включили аристон. Вымыться хотелось всем. Пост установили в башенке БТРа, и я расписал смены. Первым сразу же послали в караул Гошу. Михалыч захлопотал у плиты, а мы расселись на диване и креслах в зале. Димка дотянулся до пульта и попытался включить телевизор. Экран загорелся и весело зарябил. Не показывал ни один канал. Георг достал свою рацию, довольно мощную, величиной с небольшой дипломат, растянул по ковру на стене антенну и включил автоскан. Из динамиков послышалось шипение, прерываемое, когда сканер перескакивал с волны на волну. Несколько раз сквозь хрипы пробивались далёкие голоса, но разобрать даже, на каком языке они говорят, не получалось. И вдруг, когда мы уже хотели прекратить безнадёжный поиск, шипение стихло:

— … разведчиков через шлюзовую камеру, — донёсся до нас обрывок чьего-то разговора.

— Приём! — закричал я в микрофон. — Кто на волне!

— Это ещё кто! Откуда волну знаешь?

— Виктор на связи. Волну вашу на автоскане поймали. Вот ищем хоть какие-то сведения о том, что произошло. Радио не работает, телевидения тоже нет. Власть приказала долго жить. Хоть что-нибудь можете сказать?

— Гражданские, значит? Сами собираем сведения по крохам. Мы находимся в бункере командующего уральским военным округом. Перед ядерным ударом укрыться успели. Челябинска и Екатеринбурга нет. Радиоактивная пустыня. Правда и Америки тоже нет. По ходу на всей земле только отдельные островки жизни остались. Власть вместе с Москвой испарилась в ядерном огне. Сейчас пытаемся хоть что-то наладить. А вы где? Как там у вас?

Я рассказал о наших приключениях и на том конце ненадолго задумались.

— Немцу передай, что Германия вся кончилась. Пусть к русской действительности привыкает. А вам повезло, я вижу. Там, ваших краях, ничего особо стратегического и не было. Поэтому тратить на вас боеприпасы особо не стали. В принципе, стоит прорываться к вам. От куда-то надо же начинать восстанавливать государственность. Ладно. Запишите нашу волну. Если что, на связи. Отбой.

Наш безымянный собеседник отключился, оставив нас в задумчивости. А задуматься было над чем. Это, получается, что нам обалденно повезло! Страшно подумать, что где-то в пятистах километров лежит радиоактивная пустыня и сейчас там ветер гоняет тучи изотопной пыли. Немец тоже сидел с потухшими глазами. Ещё бы! Узнать, что ни твоего дома, ни твоих близких в природе больше не существует, это вам нефунт изюма. Так же в тишине поужинали, и Димка пошёл менять в карауле Гошу.

Наутро, сразу после завтрака мы стали готовиться к выезду. На базе нам особо ничего и не надо было, поэтому что-то там смотреть не было ни желания, ни настроения. Георг озабоченно укладывал свою амуницию и, вдруг, остановился и уставился на Гошу, увлечённо возившимся с ВПХРом:

— Что это за набор? — озадаченно спросил он.

— ВПХР, — гордо ответил Гоша. — Войсковой прибор химической разведки!

— Это прибор? — удивился немец. — Каменный век какой-то!

— Ты это, полегче! — обиделся Гоша.

— Вот прибор! — заявил Георг, порывшись в своём рюкзаке и достав оттуда коробочку размеров с портсигар. — Газоанализатор. Вот это прибор.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. — А ещё есть?

— Надо в вещах моих солдат покопаться. У каждого такой был.

— Покопаемся. А рентгенометра такого же нет?

— Есть. Вот он, — жестом фокусника Георг извлёк ещё одну коробочку.

— И тоже у каждого солдата?

— Да.

— Что же ты молчал, немецкая твоя башка?

— Не подумал как-то.

— Не подумал! А ну-ка, мужики, заматываем лица и вперёд, трупы обыскивать. Им уже не надо.

Короче, набрали мы приборов с запасом. А что, в наших условиях милое дело. Да и как товар на продажу тоже в случае чего пойдёт. Так и выехали. Судя по карте, дорога наша пролегала через небольшой городок Збруевск. Вот и посмотрим, что там сейчас. До города доехали ближе к обеду, но заезжать не стали, а, припарковавшись у крайнего дома, решили поговорить с хозяевами. На наш стук дверь открыл хмурый дедок, настороженно глядя на нас из-под седых кустистых бровей.

— Здравствуй, отец, — поздоровались мы с ним.

— И вам не хворать, сынки. Что хотели?

— Да вот, едем издалека. Хотелось бы узнать, как у вас тут.

— Ну, проходите, коли пришли. Разговоры на пороге не разговаривают.

Мы вошли в дом, и хозяин усалил нас за старинный круглый стол. Сухонькая старушка стала собирать на стол. Я подмигнул Гоше, и он сбегал в БТР и притащил несколько банок тушёнки. Старик степенно достал очки, водрузил их себе на крупный мясистый нос и стал разглядывать банку. Потом поставил её обратно и одобрительно хмыкнул, обтирая тряпкой руки от солидола:

— Знатная вещь.

— Это вам. Подарок.

— По нынешним временам подарок королевский. Спасибо. Сейчас пообедаем и поговорим.

На столе уже стояла большая фарфоровая супница, источающая умопомрачительный запах. Мы, не сговариваясь, дружно сглотнули слюну. Обедали молча, активно работая ложками, а, когда перешли к чаю, наконец стали разговаривать. Оказалось, что в этом городе власть почти с первых дней перешла к криминалу. Причём безо всяких разборок или делёжки власти. Каким-то образом на момент начала войны здесь оказался вор в законе по кличке Кастет. Вот он своим феноменальным нюхом сразу учуял, что можно взять всё в свои руки. Против авторитета Кастета никто не возражал. Местные криминальные боссы пошли к нему в заместители, а бывшая власть скромно подвинулась. Даже полиция чуть ли не строем пошла под него. Так что обошлось без крови и беспорядков. Кастет правит железной рукой, но беспредела не допускает. Жить можно, короче. И везде имеет свои глаза и уши, что доказал джип «Ниссан патрол», лихо тормознувший у ворот. А мы и расслабились. Коря себя за легкомыслие, я отправил Гошу и Михалыча к БТРу, наказав тут же занять место за пулемётом, а сам с остальными вышел к воротам. Из машины навстречу к нам вышел бритый наголо браток с толстой цепью на шее, массивным золотым перстнем на среднем пальце правой руки и очками каплями на ломанном носу. Ну, прямо классика жанра. Аж смех разбирает.

— Короче, братва, вас пахан к себе зовёт, — безапелляционно проговорил бандит.

— А мы что, сявки, чтобы бегать по первому зову? — набычился Дима.

— Не, братва, вы не поняли. Он, типа, к себе в гости приглашает. Ну, там, перетереть, если что. Чтобы непоняток не было.

— Ну, если в гости, тогда сейчас поедем. Давай вперёд. Дорогу показывай.

— Да ты что, Витёк! — взмолился шёпотом Дима. — В пасть к тигру лезем. Может ну его, а?

— Если не поедем, нас по любому достанут. А тогда получится, что мы испугались. Я эту публику знаю. Здесь силу надо показать.

— Да как они нас в БТРе достанут-то?

— А ты уверен, что у них нет ничего противотанкового. Да хотя бы такого же КПВТ или «Корда»? Нам и их за глаза хватит. Да, в конце концов, заблокируют и сожгут обыкновенным бензином к чёртовой бабушке. Так что лучше делаем морду тяпкой и едем.

Следуя за джипом, мы подъехали к помпезному зданию, видимо городской администрации. Я взял с собой только Игоря, остальных оставив в БТРе. Мужики надулись, но возражать не стали. Димка зло влез в сиденье стрелка и навёл стволы на окна. Ладно, пусть поразвлекается. Бандюки на входе заметно занервничали. Я, закинув автомат за плечо, кивнул Игорю, и мы вместе шагнули в здание. На входе нас встречали двое далеко не шестёрок, судя по их дорогим костюмам и хорошим стрижкам.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поприветствовал нас тот, кто был справа.

— Привет. Что дальше?

— Пойдёмте. Вас ждёт глава нашего города.

Мы вошли в огромную приёмную, где за небольшой стоечкой трудилась на компьютере миловидная секретарша, а вдоль стен стояли диваны, журнальные столики и фикусы в кадках. Далее шли массивные двери с тамбуром, которому мог позавидовать пассажирский вагон и, наконец недра кабинета, видимо ранее принадлежавшего мэру. Ну любят у нас мэры небольших городков помпезность. Что тут скажешь. Из-за стола бегемотного вида поднялся невысокий сухонький человек явно кавказской национальности с неприятным взглядом серых выцветших глаз:

— Здравствуйте. Приятно познакомиться. Я — руководитель этого города. Кастелян Пётр Сергеевич. Можно просто, Кастет. Являюсь здесь полноправным хозяином. С кем имею честь?

— Просто Виктор. А это Игорь. Ехали мимо вашего городка, никого не трогали. Чем вызван ваш интерес к нам?

— Нечасто в наших краях на бронетранспортере раскатывают, — засмеялся одними губами Кастет. — Вот и решили узнать, кто да как.

— А с какой целью интересуетесь, уважаемый? — добавил я официальности в голосе. — Может мы что-то нарушили? Так мы по понятиям даже в город не заехали. Остановились рядом и стали у ближайшего старика узнавать, как и что, чтобы ненароком не накосячить. Мы-то, хоть и зубастые, со своим уставом в чужой монастырь не лезем.

— Согласен, согласен, — опять засмеялся Кастет. — Признаю, косяка на вас нет. Не то, что те, вчерашние. В город заехали и давай буровить. Оказалось, менты бывшие. Их один наш срисовал. Сталкивался раньше. ОМОНовцы.

Что-то нехорошо шевельнулось внутри. Как бы не наши.

— И что, сильно буровили?

— Да как сказать. Вроде и не сильно, да здесь везде мой закон. Ну и менты к тому же.

— Так у тебя менты, насколько я понимаю, на службе состоят.

— Так-то свои, родные. Они, кстати, с ними и хлестанулись. Не спорю, ребята здоровые. Вот только против лома нет приёма.

— Так что ты от нас-то хочешь?

— Да ничего. Вижу, парни вы с понятием. В бочку не лезете. Это если не считать, что мою резиденцию на прицел взяли, — он кивком указал на окно.

— Ну так времена нынче такие. Каждого камня страхуешься.

— Да понимаю я. Просто решил посмотреть, кто в моих краях на броне рассекает и не ждать ли от них худого.

— От нас точно ждать не надо. Как насчёт заправиться у вас?

— Солярой? Да без проблем. Чем расплатитесь?

— Натовские М-4 подойдут?

— Америкосовские? Нет. На них патроны потом доставать. А, впрочем, пару для коллекции возьму. Чем доплачивать будешь?

— Ижевские вертикалки две штуки. Двенадцатый калибр.

— Годится. Заправим.

— И ещё, что ты с теми ОМОНовцами сделал?

— Да ничего пока.

— Сидят в изоляторе, ждут моего приговора. А приговор один, — тут он неприятно засмеялся. — Смертная казнь через повешенье. Самое забавное зрелище. Вот потеха толпе будет!

— А можно на них хоть глазочком глянуть?

— А что тебе за печаль?

— Потерял я на днях двоих ОМОНовцев. Как бы не мои.

— А если твои? — прищурился Кастет.

— Если мои, хочу выкупить.

— Да ты богатый Буратино.

— Богатый, не богатый, а своих в беде не бросаю.

— Уважаю. Ну, что ж, давай пока кофеёк попьём, а этих ОМОНовцев сейчас сюда привезут.

К кофе, естественно, полагался коньяк. Ну как без него? Мы степенно допивали уже второй бокал, когда в дверь постучали и в кабинет завели двоих. Дааа. В этих избитых донельзя парней с большим трудом можно было узнать Вадика и Серёгу. Но без сомненья это были они.

— Что ты за них хочешь?

— Твой БТР ты же не отдашь?

— Не отдам. Но могу сказать, где взять такой же. За наводку отдашь?

— Точно?

— Точно.

— Давай наводку. Если мои парни приедут оттуда на БТРах, забирай этих козлов и езжай на все четыре стороны.

Я накидал Кастету план, как добраться до воинской части.

— Придётся нам у вас задержаться. Пока смотаются, пока привезут. До утра как минимум.

— Да без проблем. Сейчас поедем в мои апартаменты. Если всё правда, то вы ценные гости. Сегодня сауна, девочки, поляна. Всё возможно!

Ну мы и поехали. И, конечно дали. Что было дальше, никто толком и не помнил.

На утро нас разбудил сам Кастет. С довольным видом он восседал за сервированным для опохмела столиком и радостно скалился:

— Привезли. Аж четыре БТРа! Да вы у меня теперь самые желанные гости! Сейчас привезут тех козлов. Заберёте. Витёк, может, на недельку останетесь? Погудим!

— Нет, Кастет. Ехать надо, — с трудом преодолевая похмельную тошноту, сказал я.

— Жаль. Обмыли бы мою бронетехнику.

— Уже без нас. Наобмывались.

— Ну, как знаете. Только запомни, будешь в наших краях, сразу ко мне. Встречу, как полагается.

Ребят привезли где-то через час. Видать, пытались уменьшить степень ущерба. По крайней мере они были все залеплены пластырями и залиты зелёнкой. Ну что? Типично русский подход к лечению. В глаза мне они старались не смотреть, постоянно отводя взгляд куда-то под ноги. Ну оно и понятно. Ладно. Разберёмся потом. Больше беспокойства доставлял Георгий. Его изнеженный немецкий организм явно был не готов к такому количеству русской водки. В очередной раз русские победили немца, как говорится.

— Что, немец? — мстительно приговаривал мучающемуся Георгию Гоша. — На вас же не надо даже патронов тратить. Водкой вас напои и бери тёпленьких.

— Уйди! — подвывал откуда-то из-под подушки Георгий.

— Гоша, оставь человека в покое, — вмешался я. — Пытки запрещены Женевской конвенцией.

— Садисты! — донеслось из-под подушки.

Вот и поговорили. Ну собрались кое-как. Выехали уже ближе к обеду, но о еде даже не заикались. Только Серёге и Вадику сунули по банке тушёнки и даже старались не смотреть, как они, давясь, поглощают еду. После того, как отъехали от города километров на десять, остановились, вылезли из БТРа и расположились на травке у обочины.

— Ну что, мужики? — обратился я к ОМОНовцам. — Вытащили мы вас из петли. Дальше сами.

— Это как, Витёк? — удивился Серёга?

— Как, как? Да вот так. Мы вас вытащили. Теперь идите, куда хотите. Просто не в моих правилах своих бросать. А вы, вроде как свои. Ну а сейчас, когда свободны, весь мир у ваших ног. Идите, куда хотите. Вот только транспорт вы свой профукали. Тут уж извините. БТР я вам не дам. Так что дальше ножками.

— А если мы с вами захотим?

— А с нами не надо. Вы свою надёжность показали, когда от боя уклонились. Со мной только те, кто присягу понимает правильно. Вон, даже немец, и тот шарит, — указал я на зелёного Георга.

— Да мы всё уже поняли.

— А я вас не понял. Мне не нужны трусы, которые ставят под сомнение мой приказ. Всё. Закончили разговор. В город не суйтесь. А так, куда хотите, туда и идите.

Мы оставили их на обочине. Жалких, избитых, оборванных. Дали им по паре банок тушёнки, по ружью и жмене патронов. Всё. Эти люди вычеркнуты из нашей жизни. Они смотрели нам вслед и, наверное, проклинали. И прокляли. Примерно километров через двадцать мы наткнулись на завал из поваленных деревьев. Завал был явно искусственного происхождения. Я дал команду десантироваться и сдавать задом. Мы высыпали из машины и заняли позиции, всматриваясь в лесные заросли. БТР пополз назад, когда на нас обрушился шквал огня, стригущий ветки кустарников. Мы упали на землю, и я только туспел прокричать в гарнитуру, чтобы с БТРа уходили, когда в проёме между сосен выскочил боец с «Мухой» на плече. Гранатомётчика срезал, кажется, Гоша, однако с другой стороны к нашему БТРу уже тянула свой хвост смертоносная комета. БТР вспыхнул, как масленичный костёр. В какую-то минуту я понял, что не наблюдаю рядом Георга. «Ну, немец!» — подумал я: «При первой же опасности слинял». Вдруг впереди заполошно застрочил пулемёт и сразу смолк, потом впереди возникла какая-то возня, огонь стих и впереди прямо на наши позиции выскочило двое бойцов в армейском камуфляже.

— Дима! Игорь! Берём? — прокричал я.

— Берём! — крикнули мне в ответ.

Ребята сработали, как на учениях. Секунда, и в траве бьются два связанных тела. Молодцы. Огонь стих и с той стороны показалась довольная физиономия немца. Бой выигран и, к моей радости, без потерь с нашей стороны. Немец действительно сделал многое, зайдя в тыл к нападающим и учинив там форменную бойню. Действительно, учили их в бундесвере качественно. Хорошо, что он не оказался нам противником там, на базе. Допросили мы пленных вояк. Интересно мозаика жизни складывается. Оказывается, недалеко есть воинская часть. Когда всё это безобразие началось, старослужащие перебили офицеров и сами стали командовать целой частью. Чего только не увидишь! Ну и на большую дорогу, как говорится, наряд выделялся однозначно. И даже не в целях личной поживы, а больше для пополнения гарема. И чего они на наш БТР сунулись? Как бы то ни было, но мы их в ближайшем овражке прикопали. Вина доказана. Не хотели бы выполнять, давно бы по домам слиняли. А если добросовестно в засаде сидели, то виноваты по любому. А время у нас нынче военное. И по законам… Ну, сами понимаете. А что дальше? Блин! Георг немец или кавказский джигит? Разошелся так, что не остановишь:

— Там целый гарем женщин! Мы мужчины или нет? Мы просто обязаны их освободить!

— А потом ты на них всех женишься, — подколол его Игорь.

— Почему сразу женишься? Женщины в сексуальном рабстве у каких-то негодяев. Мы просто обязаны их освободить!

— Юрик! — позвал я Георга. — Мы ничего никому не обязаны. Вшестером штурмовать воинскую часть? Увольте.

— Ну почему штурмовать? Достаточно захватить верхушку. С остальными будет проще.

— И как ты себе это представляешь?

— Да очень просто. Мы ночью проникаем на территорию части, вяжем руководителей, а потом начинаем передел власти.

— Ух, как легко у тебя выходит. Мы даже не знаем расположения объектов, местонахождения главарей. Вообще диспозицию не сечём!

— Это вы не сечёте. А я успел допросить пленных, прежде чем вы их расстреляли, — Георг с победоносным видом развернул перед нами листок бумаги. Умеют же эти тевтонцы победоносно выглядеть! Ну, хоть памятник высекай.

— Вот тут всё. Служба не несётся. Основной личный состав расположен здесь. Главари вот в этом здании. Там же и гарем из самых красивых. Вот тут публичный дом из женщин попроще. Это казарма для, как это по-русски, чмошников. Ну, тех, кто обслуживает остальных. Пройти к главарям можно без проблем вот отсюда. Одним ударом мы зачищаем всех, а потом всё. Победа.

— И как это у тебя красиво получается. Пришли, зачистили, победили. Ну, хорошо, мы сделали это. А дальше? Остаётся неуправляемый гарнизон. С оружием и боевой техникой, между прочим. Что с ним дальше делать?

— Там посмотрим. Главное, людей освободить. Женщин.

— У тебя в роду грузин не было?

— Нет. А что?

— Уж больно ты горяч для немца.

— Так там женщины!

Сам я такую ответственность на себя брать не захотел, поэтому собрал военный совет, на котором предложил высказаться каждому. К моему удивлению, все поддержали Георга. Рыцари, блин. Не навоевались. Ладно, он тевтон. А они со своими рязанскими физиономиями? Но деваться некуда. Выставил вопрос на голосование — соответствуй. Операцию решили провести в четыре утра, когда даже самый стойкий человек уже видит сны. А пока подкрепились и стали готовиться. На охране лагеря, как обычно, оставили на Михалыча и Гошу. Гоша пробовал возмутиться, но был подавлен. Нет у него подготовки для диверсионных действий, и он это, скрепя сердце, признал, и тут же пристал к Игорю с просьбой о тренировках. Игорь отмахивался в начале, но потом, чтобы отвязаться, всё же пообещал.

Выходили в кромешной темноте. Ворота с красной звездой оказались распахнутыми настежь. В проёме два пьяных солдата что-то выясняли между собой. Ну, этих успокоили быстро. Дальше прошли по полутёмной аллее с разбитыми фонароями, миновали сожжённое здание штаба и подошли к искомому строению. План немцу нарисовали качественно. У входа какой-то расхристанный солдатик таскал за волосы плачущую женщину. Кивок головой и Игорь с ножом в руках исчезает в темноте. Пара минут, и солдат с перерезанным горлом падает лицом в газон, а Игорь, зажимает рот женщины, не давая ей крикнуть. Женщина потихоньку успокаивается и, видя жест Игоря, палец к губам, тихо кивает. Мы тенью проскальзываем в дверь, сшибаем ещё одну парочку, пьющую прямо на ступеньках и растекаемся по зданию. Благо, здание небольшое: один подъезд и два этажа. Я только успеваю присесть на ближайший диван, как Димка тащит мне сюрприз в виде уж сильно оборзевшего солдатика в майорском кителе на голое тело, но в солдатских кальсонах.

— Витёк! Вот, главаря поймал!

— Да ты что! Точно главарь?

— Зуб даю! Самые крутые апартаменты. Да ещё с двух баб снял.

— Ну, иди сюда, родной.

Это действительно оказался главарь. Наглое хамло, говорить с которым не хватило ни каких моральных сил, поэтому приговорили его быстро. В темпе заняли ближайшую казарму, на удивление полупустую. Оружейка вообще никем не охранялась. Дальше решили освобождать казарму чмошников, как выразился Георг. Охрану сняли быстро и, ворвавшись внутрь, встретились с множеством настороженных и испуганных глаз. На удивление, среди чмошников оказалось немало офицеров. Что, конечно, не могло не радовать. Как говорится: мавр сделал своё дело. Мы раздали освобождённым оружие и с удовольствием наблюдали, как вчерашние чмошники бьются за свою свободу. Революция свершилась! Наше содействие не понадобилось. Получив оружие, чмошники активно двинулись вперёд, буквально выкашивая перед собой любое сопротивление. Подполковник, которого привели ко мне, попытался качать права:

— Вы кто такие? Доложитесь по форме.

— А, может, тебе лезгинку ещё станцевать?

— Не понял?

— А тут и понимать нечего. Ты, подполковник, свою власть профукал. Допустил то, что солдаты всех вас к ногтю прижали. И потом прислуживал и шестерил. Не так? И не надо мне тут объяснений. Мне до фени. Мы едем дальше. Вот вам ваша часть. Пользуйтесь. Но, не дай Бог, проезжая мимо, если я увижу что-то подобное… Ну ты сам понял?

— Понял.

— Так что иди и восстанавливай управление.

Я намеренно взял такой тон, чтобы немного отрезвить этих вояк. Хотя, по-моему, их и так уже жизнь отрезвила. А подполковника проняло. Он быстро сориентировался в обстановке, взял управление на себя организовал какую-никакую, но службу. Правда, меня это уже не интересовало. Я потребовал от него, чтобы нас разместили на отдых и не мешали. Всё было исполнено. Нам отвели неплохие апартаменты и мы, наконец, дорвались до сна. Но я, на всякий случай, всё-таки определил смены и назначил караул. А то, кто его знает, что этим воякам в голову взбредёт. Может, они ничем не лучше тех, от кого мы их освободили.

Отдохнули, в принципе, неплохо. Встали уже поздним утром и вяло начали стекаться в общую комнату с диваном, телевизором и какой-то недопальмой в кадке. Прибежал солдатик с синяком на всё лицо и пригласил нас на завтрак. Завтраком нас потчевал всё тот же подполковник. От вчерашнего гонора не осталось и следа. С дружелюбной улыбкой на все тридцать два зуба он пытался нас растормошить, рассказывая анекдоты и сам при этом громко смеясь. Но было не смешно. Не знаю от чего, но состояние было какое-то убитое. И, самое главное, у всех. Мы вяло ковыряли ложкой кашу и без интереса слушали этого подполковника:

— Вы думаете, мне легко? — вдруг посерьёзнел офицер. — Я же вижу, как вы на меня смотрите. Как на врага народа. Ну да. Правильно ты сказал, что мы часть профукали. Но ведь никто не ожидал, что дембеля вот так вот часть против нас поднимут.

— Ты мне ещё расплачься, — перебил я его. — Так у вас служба, значит, была поставлена. Где был ваш особист?

— Его первым расстреляли.

— И правильно расстреляли. Я бы его тоже расстрелял. Молчи-молчи должен работать, а не водку пить. Если бы он работал, такого не было бы. Ладно, чего в пустую воду в ступе толочь. Часть мы тебе вернули, а как дальше, сам думай. Нам бы бронетехникой разжиться. Наш-то восьмидесятый сгорел.

— Всё возместим, — засуетился подполковник.

Ну и возместили. Выбрали в парке командирский БТР-80 с диванами и столиком в десантном отсеке. Машина была новая, да ещё и с встроенными рентгенометром и газоанализатором. Ну, это вообще подарок судьбы. Затарились патронами, оружием на продажу. Ну и, естественно, прошлись по продуктовому складу. Припозднились, конечно, но оставаться на вторую ночёвку в этой части никто не захотел махнули на прощание провожающим, завели БТР и тронулись опять в путь.

Этот город сразу нам не понравился. Хмурые и безлюдные улицы навевали тоску. Ещё на окраине, стучась в ближайшие дома, мы получали, когда вежливые, а когда и злые отказы. Никто не хотел с нами разговаривать. Ближе к центру мы нарвались на автоматную очередь, но, когда Димка развернул башенку БТРа, стрелять было не в кого. Нападавшие ретировались. Широкий проспект вывел нас на рыночную площадь. А здесь уже было многолюдно. Хмурые люди торговались и продавали всё, что можно представить. Оставив на охране восьмидесятки Игоря, мы отправились побродить по базару. Не то, чтобы нам чего-то было надо. Просто было интересно. Мы углубились в толпу, рассматривая выложенный на прилавках товар. Тут же подскочила какая-то серая личность и, потрогав мой автомат, поинтересовалась, не продаю ли? Димка на него рыкнул, сделав зверское лицо, и личность тут же растворилась в толпе. Мы всё глазели на товары, отдаваясь течению людского потока, как впереди вдруг образовалось открытое пространство, на котором возвышался грубо сколоченный обширный подиум.

— Смотри, Витёк! — больно сдавил мне локоть Димка. — Рынок рабов.

Я и сам увидел, как на подиуме стояли и сидели около двадцати оборванцев, привязанных к столбам. Зажиточного вида граждане важно ходили между ними, рассматривая товар и торгуясь с продавцами.

— Это что такое? — спросил я какого-то мужика, стоящего рядом.

— Рабы, что ещё? — равнодушно пожал он плечами. — Не местные, что ли?

— Да. Мимо проезжали.

— Ну тут рабами уже никого не удивишь.

— И от куда они?

— Да по-разному. Кого за долги, а кто и сам продаётся.

— Как сам?

— Да так. Жрать нечего, вот и идёт в рабы. Там хозяин и прокормит и одежонку какую даст. А вон тех, скорее с большой дороги пригнали. Беженцы, наверное. Ну, им не повезло. Не все в таком прикиде как у вас, путешествуют. Всякие бедолаги попадаются.

— А что вообще у вас в городе творится?

— Да ничего особенного. Выживаем, как можем.

— И кто у вас хозяин?

— В смысле, хозяин?

— Ну власть кто держит в городе? Просто, везде кто-то всю власть к себе прибирают. Где менты, где бандиты…

— Ааа. В этом смысле. Да никто, в принципе. Мэр так и сидит в своём кабинете. Бандиты так и бандитствуют. Бизнесмены, кто не прогорел, бизнесом своим занимаются. А как же вот это? — я кивнул на подиум с рабами. — Как это с властью согласуется?

— Да сейчас никто никому не мешает. У мэра свои дела, у бандитов с бизнесменами свои. Мэр сам крупный рабовладелец. Ферма у него за городом.

— Понятно. А где здесь перекусить можно?

— Да вон, по той улице езжайте. Там чуть ли не через дом кафе. Правда многие закрыты, но работающие можно найти.

Поблагодарив мужика, мы выбрались из толпы и поехали искать работающее кафе. Небольшую забегаловку увидели буквально минут через пять. Пластиковые стулья и столики на огороженной территории, дымящий мангал. Обычная такая кафешка. За двумя сдвинутыми вместе столиками по-хозяйски расположилась шумная компания откровенно бандитского вида, весело запивавшая пивом водку под шашлычок. Молоденькая официантка обслуживала братков, постоянно уворачиваясь от шлепков по аппетитной кругленькой попке. Видно, что происходящее ей совсем не нравится, однако необходимость зарабатывать деньги перевешивала желание возмутиться. Достаточно дюжий шашлычник старательно отворачивал голову, делая вид, что домогательство до официантки его совершенно не касаются. Наше появление, а, особенно, паркующийся БТР, привлекли внимание братков, которые заволновались, оглядываясь на нас и о чём-то перешептываясь. Однако, не увидев опасности с нашей стороны, успокоились и продолжили веселье. Мы тоже сдвинули столики и расселись, рассматривая меню, представляющее из себя стандартный листок, распечатанный на принтере и заламинированный. Девочка подбежала к нам и приняла заказ. В больших карих глазах плескался испуг и было видно, что она еле сдерживает слёзы. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а мы не Бэтмены, чтобы всех подряд спасать. Самим бы до дома живыми добраться.

— Какая красавица! — восхитился Георг. — Просто фея!

Ну, дело вкуса, конечно. По мне, так просто симпатичная. Но немец явно залип. Официантка принесла нам пиво и стала расставлять кружки на столе.

— Эй, коза! — донеслось от братвы. — Долго там возиться будешь? Пепельницу поменяй!

Неприятно, конечно, но, как уже говорилось, в чужой монастырь, ну и так далее. Кампания, видя, что с нашей стороны реакции нет, осмелела. Шума стало значительно больше, а поведение более развязным. Мы уже ели шашлык, когда один из братков схватил девушку за руку и швырнул себе на колени. Девочка взвизгнула, но её возмущение потонуло в глумливом ржаче подвыпившей компании. Рыцарское сердце нашего благородного тевтонца не выдержало и он, несмотря на мой предостерегающий взгляд, вступился за даму сердца.

— Эй, парень, отпусти её! — возмущённо крикнул немец.

— Это кто там вякнул что-то? — отозвался браток, и вся компания повернулась к нам.

Драться особо не хотелось, поэтому мы просто направили на них свои автоматы. Братва сразу сникла и притихла. Девочка отскочила в сторону и, залепив хаму пощёчину, отбежала к нам.

— Ничего, Валюха., — пробурчал браток. — Они уедут, а ты останешься. Забыла, кто на районе мазу держит?

— Рот закрой! — прорычал Георг и навёл на него ствол.

— Вы же не местные? — спросила нас девушка.

— Да. Проездом у вас.

— Можно мне с вами? Не могу я здесь. И этот проходу не даёт.

— А твои родители? Мы же не можем за собой всю семью тащить.

— Нет никого. Я одна живу. Маму полгода назад похоронила. У неё онкология была. А отца никогда не видела.

— Ну, не знаю, — замялся я. Мне только женщины в команде не хватало.

— Витя! — на меня умоляющими глазами смотрел немец.

— Ладно. Но, Юрик, под твою ответственность.

— Понял! — аж подпрыгнул от радости Георг. — Головой отвечу.

— Ну а ты что стоишь? Беги, собирай вещи в дорогу, пока мы тут доедаем.

— Я её провожу, — поднялся немец.

— Ну, сходи, проконтролируй, чтобы всё ровно было.

Немец убежал за своей пассией, а мы продолжили прерванную трапезу. Спустя полчаса, когда мы уже допивали своё пиво, сначала на пинках влетел на летнюю площадку давешний браток, потом наш Георг, потирающий костяшки кулака правой руки, а потом и девушка с большой спортивной сумкой, уже смотревшая на нашего Ромео с интересом и симпатией. А контакт налаживается. Молодец наш тевтон. И как мы не заметили, когда браток успел выскочить? Расслабились, однако. Мы погрузились в БТР и своей увеличившейся командой покатили дальше.

— Валюш, ты не стесняйся, — ободрил я явно чувствовавшую себя не в своей тарелке девушку. — У нас тут всё по-простому. И о себе можешь рассказать только то, что считаешь нужным. Мы в чужих жизнях не копаемся. Лишь бы в настоящее время человек был надёжным. С ненадёжными мы расстаёмся быстро.

— Да тут и рассказывать нечего, — ответила Валя. — Мне двадцать два года. Училась в местном меде. Третий курс. Подрабатывала медсестрой в больнице, а по выходным официанткой в кафе. Деньги очень нужны были. Да ещё и мама заболела. Сгорела быстро, буквально за четыре месяца. А потом война. И пошла вся эта вакханалия. Та компания типа основная на районе. И в этом кафе часто зависают. А Петька, ну этот, которого Георг побил, на меня давно глаз положил. Вечно приставал. И возле подъезда пару раз караулил. Я боялась, что он когда-нибудь меня изнасилует.

— Теперь никто больше тебя не тронет, — проворковал буквально немец, пожирая Валю влюблёнными глазами.

Валя благодарно улыбнулась в ответ с явной симпатией. А отношения налаживаются! Тевтонцу удаётся растопить сердце своей пассии. Ну, главное, чтобы это не повлияло на боеспособность нашей группы. А так… Наше путешествие когда-нибудь закончится, а Георгу надо обживаться здесь. Чем не способ создать семью? По-моему отличный способ. С этими мыслями я и задремал.

5

Мы стояли на взгорке и ошарашено разглядывали панораму, открывшуюся перед нами. Когда-то это был город Санчеевск. Я помню, что в нём в своё время была парочка заводов так называемого двойного назначения. И в одном из них, по слухам, были секретные цеха, в которых выпускалась военная продукция. Вот и отработали по нему тактическими боеприпасами. Судя по радиометру и газоанализатору, отработали обычными боеголовками. Ни радиации, ни химии не было. Но городу от этого легче не было. Кругом сплошные руины. Были ли выжившие? По пути мы не встретили никого из беженцев. Соваться в эту разруху не хотелось, поэтому мы поехали по объездной. Всё время, пока справа тянулись развалина некогда цветущего города, на душе было тоскливое чувство, а Валя тихо плакала, забившись в уголок десантного отсека. Только когда руины наконец скрылись за горизонтом, тоска немного отпустила. В душе раздирающей болью ворочался вопрос: неужели даже все блага мира стоят жизней населения хотя бы вот этого города? Я уже не говорю про стёртые с лица земли ядерными боеприпасами Екатеринбург и Челябинск, да и множество других городов, и не только в нашей стране.

— Видел, немец? Видел?! — вдруг понесло меня. — Это твоё долбанное НАТО сделало! Это ты летел сюда со своим взводом, чтобы убивать наших людей!

— А ваши лучше? — взъярился в ответ Георг. — Мою страну уничтожили! А там тоже были и женщины и дети! А сейчас нет никого! Понимаешь? Ни-ко-го!

— А кто вас просил нападать? Кто! Четверть века душили санкциями, устраивали провокации, окружали Россию военными базами! Чьи ПРО в Румынии? Кто ежегодно устраивал военные маневры возле наших границ?

— Ну, всё, всё! Успокойтесь! — встал между нами Дима. — Мы не можем отвечать за политиков! Мы такие жертвы этой войны, только пока живые.

— Что-то я действительно с нарезки сорвался, — опомнился я. — Ладно, Юра, погорячились.

— Да ничего. С кем не бывает, — тоже успокоился немец. — Сейчас не до ссор. Нам объединяться надо. И выживать как-то.

На обед расположились на живописной полянке, рядом с весёлым звонким ручьём, маленьким водопадиком, стекающим с небольшого склона. Райское местечко. Разогрев на костерке консервы и, подвесив над ним котелок для чая, мы принялись утолять свой голод. Проголодались изрядно, поэтому особо не разговаривали и, только после того, как принялись за чай с бутербродами, сооружёнными Валей, потянулся неспешный разговор:

— Красота-то какая! — счастливо зажмурившись проговорила девушка.

— Да, — ответил Димка. — Так бы и остался здесь жить.

— Даже не верится, что где-то люди погибли, война страшная прошла, — вступил в разговор Игорь. — Кажется, что на всей земле так.

— А на всей земле по-разному, — вставил Георг. — Где вот так, а чаще, как в том городе, руины, или вообще выжженная радиоактивная пустыня.

— Вот чего людям не жилось спокойно? — спросил меня Димка.

— Да кто его знает? Кто-то сказал умную мысль, что войну начинают политики, а заканчивают солдаты. Слишком хорошо, видать политикам в своих кабинетах сиделось. Думали, что и дальше так же будет.

— Да уж. Усидели. Москву в пар и пепел. Да и с другими столицами, думаю, не лучше, — буркнул Игорь.

— Интересно, а что с Вадиком и Серёгой сейчас? — вдруг спросил Гоша.

— Да пристроились где-нибудь. Что им сделается?

— Слушай, Вить, а ты их с собой брать не захотел, потому, что они испугались?

— Да нет. Страх у каждого есть. Они долг свой выполнять отказались. Ведь когда мз рабства бежали, справлялись со страхом. И воевали хорошо с дезертирами теми.

— А что, неужели нельзя научиться совсем не бояться?

— Понимаешь, Гоша, страх это древнейшее могучее чувство, вызываемое инстинктом самосохранения и присущее любому живому существу, — вмешался до того молчавший Михалыч. — Пожалуй, это самое древнее и самое важное чувство из тех, что нам даны природой. Благодаря страху древний человек смог выжить в эпоху саблезубых тигров и пещерных медведей, не имея ни страшных когтей, ни острых клыков. Человеческая цивилизация и состоялась на земле только благодаря трём чувствам. Страх, голод и лень, вот что двигало цивилизацию вперёд, заставляло создавать оружие, орудия труда, обживать сначала пещеры, а потом и строить дома.

— Ну а почему же другие виды тех же млекопитающих не развились. Ведь у них же тоже есть эти чувства? — спросил Георг.

— А у человека, кроме этого был, хоть и в зачаточном состоянии, но разум. И не было ничего, что есть у других видов. Возьми ту же кошку. Она никогда не полезет туда, где страшно. Она приложит все усилия, чтобы найти себе еду, когда голодна. Но она не станет строить себе дом, для того, чтобы согреться. У неё есть шерсть, которая согревает её, когда холодно. И она может лениться просто так. Упала где шла и лежит, ленится. А человек так не может. Ему нужно добыть еду, а клыков и когтей нет. Значит надо думать, как сделать хоть и простейшие, но приспособления для добычи еды. Кроме того, он сам может стать едой, поэтому нужно сделать какое-то оружие. Чтобы лежать и лениться, нужно построить себе какое-то жилище, защищающее от холода. А как это сделать? Нужны инструменты, которые тоже нужно изобрести. На заре человечества человеку достаточно было простой палки-копалки, чтобы выкапывать съедобные коренья. Но это было неудобно и человек стал создавать более удобные инструменты. С копьём не на каждую дичь можно было охотиться, и человеку пришлось придумать лук и стрелы. И так во всём. Так что, если бы не страх, голод и лень, мы до сих пор бы личинки собирали и палками-копалками бы в земле ковырялись. Или вымерли бы.

— Спорно, — заметил я.

— Ну, я трактат на эту тему писать не собираюсь.

— Умный ты, Михалыч, — откинувшись на спину и перекатывая в зубах травинку, лениво проговорил Игорь.

— Так это, по большому счёту, тоже от лени, — засмеялся Михалыч. — Чтобы меньше вкалывать, надо много знать.

Так негромко и лениво переговариваясь, мы посидели ещё около часа, а потом засобирались в дорогу.

Этот детский лагерь открылся перед нами неожиданно, вынырнув из лесной чащи. Как заворожённые, мы смотрели на решётчатый забор, ажурные ворота с аистами на створках, коттеджи, купающиеся в зелени. Над территорией раздавались звонкие детские голоса. Неожиданно, как будто никакой войны и не было. Мы спешились у ворот и вошли внутрь. К нам уже спешили дородная женщина с мочалкой перманентных волос на голове и сухонький старичок профессорского типа. По их напуганному виду было ясно, что ничего хорошего от нашего появления они не ждут.

— Здравствуйте! Вы не бойтесь, ничего плохого вам мы не сделаем! — поспешил я их успокоить — Мы просто ехали мимо. Как-то необычно видеть в наше время такой вот островок полной идиллии.

— Скажете тоже, идиллия, — произнесла женщина и, оглянувшись на глядящие со всех сторон любопытные детские глазёнки, засуетилась. — Пойдёмте в здание администрации. Что на улице разговаривать.

Ну, раз приглашают, пойдём. Административный корпус оригинальностью не блистал. Дверь направо вела в обычный кабинет со столом, несколькими стульями, продавленным диваном и шкафом в котором пылились картонные папки. Налево и прямо, скорее всего, были спальни администрации. Хозяевами оказались Марья Семёновна — директор лагеря и Сергей Алексеевич — завхоз. Как оказалось, действительно, идиллией здесь не и не пахло. На момент начала войны в этом лагере отдыхало около ста пятидесяти детей разных возрастов из ближнего города Аракчеева. С началом войны связь с городом прервалась и о том, что началось, они узнали только из радио. Из города так никто и не приехал. Спустя две недели, когда радио перестало сообщать что-либо внятное, старший воспитатель на своей машине решил съездить в город и что-нибудь разузнать, но так и не вернулся. Ещё через неделю к ним сумел прорваться отец одного из детей, который рассказал, что дорога в город перерезана какой-то бандитской группировкой, никого не пропускающих в обоих направлениях. Всех грабили и убивали в ближайшем овраге. Отец чудом смог избежать подобной участи, ещё на подъезде увидев, как бандиты расстреливают тех, кому не посчастливилось ехать ранее. Он успел развернуться и дать по газам прежде, чем на него обратили внимания. Потом, оставив машину подальше, пошёл через лес и, всё-таки, дошёл.

— Надо бы с ним пообщаться, — предложил я.

— Да он сейчас подойдет, — ответила Марья Семёновна. — Я уже послала за ним.

В комнату пружинисто вошёл высокий спортивный мужчина лет тридцати пяти.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина. — Меня зовут Александр. Вы военные?

— Нет. Мы гражданские люди, но, в основном, с военным прошлым. Домой добираемся.

— Жаль. Я думал армия пришла. Нам поможет, — сник мужчина.

— Не спеши, Саша, — притормозил я его. — Давай-ка расскажи мне всё поподробнее.

Потихоньку, задавая наводящие вопросы, удалось выяснить, что банда насчитывает около двадцати активных бойцов. Александр опытный спортсмен, всю жизнь занимался спортивным ориентированием и прекрасно умел ориентироваться в лесу. А последние два года увлёкся страйкболом и научился скрытно передвигаться. Поэтому он и рискнул обойти место засады с тыла и понаблюдать за бандитами. Дорога перекрыта баррикадой из машин. Оставлен только небольшой проезд. Вооружение разношёрстное, от пистолетов и охотничьих карабинов до автоматов. Где их база, Александр не знал, но предполагал, что такое количество людей может расположиться в деревне Алексеевка, что находится неподалёку. Вряд ли стали бы они далеко от своей базы дела делать. Слишком нагло они себя ведут. Явно от безнаказанности уже края потеряли. Но это, в принципе, особо и не нужно было. Всё равно основной состав банды находился на дороге.

— Нарисуй-ка нам схемку, как они на дороге располагаются. Ну и рельеф местности поподробнее желательно.

Саша придвинулся ближе к столу и, высунув язык, стал старательно рисовать что-то на листке бумаги. Через минут пять мы склонились над планом. Нарисовано было качественно, с фантазией. Даже обозначено, где ели, а где лиственные деревья. Ну и кудряшками обозначены кусты. Бандиты расположились на S-образном повороте, то есть там, где водитель машины, едущий с любой стороны, почти до последнего момента не видит засады. Но у такой позиции были и слабые стороны. С обеих сторон дороги тянулись густые хвойные леса, сплошь пересечённые просеками и отделяемые от бетонки противопожарной опашкой и лесополосой. Есть возможность скрытного подъезда со стороны леса по одной из просек. Звук двигателя в этом случае экранируется густой листвой лесополосы.

— Ну, засаду с дороги сбить мы сможем, допустим. А как детей вывозить. Сто пятьдесят ребятишек, да ещё персонала человек пятьдесят. Итого двести, если грубо. Это, даже если человек по пятьдесят в автобус запихать, четыре автобуса надо.

— Можно в той же Алексеевке посмотреть, там автохозяйство было. Ну и в той стороне центральная усадьба совхоза была раньше. Там, может, что подберём, — предложил Сергей Алексеевич.

— Вряд ли, — вставил Александр. — Главное с бандитами разобраться. Потом я в город рвану и пригоню колонну.

— Ну, значит, делаем так. Две группы. Я и Дима с правой стороны, Юра и Игорь с левой, высаживаемся с БТРа километров за пять до места и углубляемся в лес. Скрытно занимаем позиции и контролируем бандитов. Восьмидесятка на полной скорости влетает прямо в засаду и открывает огонь из КПВТ. Калибр крупный, они от такого огня даже за машинами не спрячутся. Ну а мы со своих позиций зачищаем.

— А почему я пассажир! — возмутилась Валя. — Дайте мне автомат. Я тоже стрелять буду.

— Нет. Будешь санинструктором. Набери бинтов там, ваты, жгутов всяких. Будешь в БТРе в полной готовности. Если кого-нибудь зацепит, не дай Бог, окажешь помощь. В местном медпункте собери себе санитарную сумку. Поняла?

— Поняла.

— И без самодеятельности. Сидишь в бронетранспортёре и без приказа не покидаешь. Так, команда, час на подготовку. Проверить оружие, боеприпасы.

— Ребят, а можно с вами? — вскинулся Саша. — Я в армии водителем БТРа служил.

— Тогда за руль сядешь. А то Гоша опыта не имеет. Гоша, с нами пойдёшь. И рации с гарнитурой все возьмите. Михалыч, всем выстави волну.

Километров за пять до бандитской засады мы спешились и ушли в лес. БТР остался на дороге. Мы с Димоном осторожно пошли вперёд, укрываясь в густой, по-весеннему сочной, траве. Противопожарную полосу прошли быстро и вот, наконец, нас укрыл своими стволами и еловыми лапами лес. Ну а теперь ходу. Пробежали где-то за полчаса. Наконец, впереди послышались голоса и вдали замелькали наши мишени. Бандиты чувствовали себя в полной безопасности, кучковались между собой, выпивали, подшучивали друг с другом. Прямо не засада, а пикник на обочине. Мы распредилили позиции, когда в гарнитуре захрипел голос Игоря:

— Витёк, приём!

— На связи. Что у вас?

— Вышли на позиции. По пути сняли наблюдательный пост наших клиентов.

— Вот об этом я не подумал. Молодцы. Как срисовали?

— Повезло, что они толком службу не несли. Так, вполглаза за дорогой наблюдали и всё. Больше бухали. Кстати, у наблюдателей была рация. Значит у них связь с засадой.

— Я понял. Надо быстрее начинать, пока они не хватились.

— Так с той стороны, значит, тоже наблюдатели сидят.

— По идее должны быть. Пробежимся?

— Давай. Вы по своей стороне, мы пол своей. Те далеко от засады сидели?

— Недалеко. Километра за два.

— Ну, значит, и эти недалеко. Пошли.

— Мы выходим.

Мы продвинулись вперёд и действительно километра через два увидели небольшой пикничок для двоих полупьяных мужичков. Подобраться тихо и взять их в ножи не составило труда.

— Игорь, наблюдателей сняли. Возвращаемся на позиции.

— Принял.

Минут через пятнадцать мы уже ловили на прицел бандитские рожи.

— Мы готовы, — сообщил Игорь.

— Мы тоже. БТР как?

— На позиции, — голосом Михалыча отозвался БТР.

— Начинаем.

С наших позиций хорошо было видно, как по бетонке, словно доисторический ящер, влетела наша восьмидесятка, буквально сметая с дороги очередями КПВТ людей и ошмётки машин. Бандиты россыпью брызнули в лесополосу, где мы их встретили кинжальным огнём в упор. Не знаю, как там у Игоря, но до нас добежал только один, которого я встретил ударом приклада в челюсть. Беглец покатился по траве сломанной куклой.

— Витёк! Зачем так сильно? — крикнул мне Дима. — Его же допросить надо. А если челюсть сломана? Как он говорить будет?

— Может, у Игоря ещё пленные будут?

— Витёк! — послышалось из гарнитуры.

— Да, Игорь.

— Всё чисто. Два пленных. У нас потерь нет.

— У нас один, но я, по-моему, перестарался. Вряд ли говорить может.

— Теряешь квалификацию, — засмеялся Игорь. — Добей и всё. Зачем нам такой язык.

— Хорошо. Проверить свои сектора и сбор возле БТРа.

Игорь, услышав, что пленные есть, молча подошёл к ещё не очнувшемуся бандиту и выстрелил ему в голову.

— А что ты хотел? У них на руках знаешь сколько крови? Тут невиновных нет. Собаке собачья смерть.

Ну, в принципе, он прав. Не время рефлексировать. Тем более, если на кону жизни полутора сотен детей. Мы быстро прочесали свою сторону дороги, осмотрелись и вышли к БТРу. Там уже были Игорь с Георгом и два побитых мужичка, стоящие на коленях с руками за головой. Даа. КПВТ вещь, конечно, страшная. Ну а что, 14,5 миллиметра это не шутки. Фарш от этой машинки на дороге был ещё тот. За бронетранспортёром рвало Валю, а Бледный Гоша ещё как-то держался. Саша вообще предпочёл не вылезать из машины. Михалыч с невозмутимым видом подошёл к нам:

— Вот как-то так. Повоевали, понимаешь.

— Молодец, Михалыч. Хорошая работа.

— А вот и наши красавцы, — похвалился и своей работой Игорь.

— Вижу. Давайте отойдём в сторону. Вон, на опушке уютная полянка. Там и пообщаемся. Саша! Тоже подгоняй БТР туда.

Бандиты старательно выложили всё, видимо надеясь заслужить прощение. Они действительно были все с Алексеевки. Когда началось безвластие, их земляку, зажиточному фермеру Захару пришла мысль взять под контроль дорогу, проходящую недалеко от их села. В мирное время эта трасса была достаточно оживлённой. Сколотили бригаду из крепких парней, не брезгующих ничем. Первоначально хотели установить что-то вроде таможенного поста, собирая плату за проезд, но, когда одни из проезжающих стали сопротивляться, возник конфликт, перешедший в драку. В результате чужаков убили. Ну и вошли во вкус. И действительно, зачем отбирать часть добра, когда можно забрать всё, да ещё и с машиной впридачу. Постепенно практически вся бригада перебралась на дорогу, возвращаясь домой только для ночёвки. Здесь было веселее, да и развлечения попадались в виде случайных машин с пассажирами. Правда, сейчас машин почти не стало, но всё же небольшой улов был. Бандиты даже план села нарисовали с указанием домов, где живут оставшиеся члены банды, включая Захара. В селе оставалось всего четыре человека, по каким-то причинам не выехавшие на трассу сегодня. Ну и Захар. Не царское это дело, как говорится, на дороге стоять.

— Ну, с этими всё понятно, — подытожил я. — Теперь вопрос, стоит ли в Алексеевку ехать?

— Почему бы не проехаться? Зачистим под ноль эту банду, — вскинулся Димон.

— Не всё так просто. Здесь элемент неожиданности сработал. Да и против БТРа у них никаких шансов не было. А в селе нам, может быть, придётся каждый дом штурмовать. А это вам не из засады как в тире палить.

— Так зачем штурмовать? — спросил Игорь. — Будут упираться, разберём дом из КПВТ. И подставляться не надо.

— А то, что в доме кроме бандита могут быть члены его семьи, ничего?

— А там безвинных нет. Одни убивали, а другие поощряли и спокойно проедали награбленное. Не могли они знать, чем их отцы, братья или сыновья занимаются.

— И дети?

— Ну, дети…

— Вот то-то и оно. Короче, едем в Алексеевку и смотрим автохозяйство. Остальное там будет видно.

С пленными разобрался Георг. Просто отвёл в сторону и перечеркнул очередью. Что-то такие вещи уже стали восприниматься слишком обыденно. Не нравится мне это. Надо подумать, что делать с этим. Удивительно, полтора месяца назад никто из нас не мог бы и подумать о том, чтобы вот так, походя, пристрелить двоих и не моргнуть глазом. И не в бою, что естественно, а так, прислонить к стенке или поставить на колени возле овражка. Как бы самим в зверей не превратиться.

К Алексеевке вела проселочная дорога. Дождя давно не было и БТР ехал, таща за собой огромный клуб пыли. В село въехали минут через десять и сразу свернули к автохозяйству. Ну, автохозяйство так себе, конечно. Дощатый забор, покосившаяся будка сторожа на въезде, ворота с одной створкой. Вторая лежит тут же, оттащенная немного в сторону. На территории в творческом беспорядке несколько сеялок, пара комбайнов, трактора, вдоль забора складированы бороны, а в дальнем углу склад неисправной техники, ржавой и грязной. Чуть в стороне мы увидели то, что нам нужно: два автобуса ПАЗ и ЗИЛ-вахтовка. Ну, ещё бы завелись, так хоть что-то будет.

— Что вам здесь надо? — раздалось со стороны въезда.

Мы дружно повернулись на голос и увидели крупного мужика с всклокоченной гривой чёрных, как смоль волос и недобрым прищуром маленьких глаз. Мужик держал наперевес охотничий карабин, направленный на нас. Блин! Совсем мышей не ловим. Расслабились, называется. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Ну что стоило сразу выставить охранение? А теперь и автомат не поднять, на мушке находимся. Немая сцена. Прямо «Ревизор» Гоголя.

— А ну-ка, мужик, ружьишко своё опусти, — раздался голос Георга сверху. — А то выстрелит ненароком.

Это прозвучало так неожиданно, что мы тоже оглянулись на звук. А посмотреть было на что. Башенка БТРа была развёрнута, и ствол КПВТ смотрел точно на мужика. Тот побледнел и опустил карабин.

— И правильно. А то разберу на запчасти. Никакой хирург назад не соберёт.

Оказалось, что пока мы рассматривали автохозяйство, немец с Валей уединились в бронетранспортёре. Кому что, а Георгу любовь. В данном случае это нам помогло. Держа здоровяка на прицеле, мы освободили его от оружия и усадили на стоящую рядом с будкой сторожа лавку.

— Кто такой? — спросил его я.

— Хозяин этого автохозяйства.

— И как зовут хозяина?

— Ермолов Захар Михайлович. А кто вы-то такие?

Мы удивлённо переглянулись. Вот это подарок! Неожиданно. Порой судьба такие сюрпризы преподносит, что закачаешься. Или это что-то свыше решило всё-таки подтолкнуть нас к возмездию?

— А мы твоя совесть, — засмеялся Игорь.

— Что за шутки?

— Мы и не шутим. Твоя банда на дороге уничтожена полностью. Вот, к тебе зайти хотели, да ты сам нарисовался. Ну, нам меньше ходить.

Захар, осознав, как он попал, внезапно соскочил с лавки, сбил с ног Гошу и бросился бежать. Димка вскинул автомат, короткая очередь и Захар покатился по дороге.

— Кучно стреляешь, — одобрительно хмыкнул Игорь, осматривая прострелянную спину мужика. — С такой стрельбой у него никаких шансов не было.

— А ты сомневался? — ответил Дима.

— Ладно, раз с Захаром покончили, поехали по адресам, — сказал я. — Видимо судьба такая, всех этих негодяев на ноль помножить. Потом за техникой вернёмся.

Троих негодяев мы вытащили из дома без проблем, а вот четвёртый, увидев остановившийся возле дома бронетранспортёр, выскочил в окно и попытался уйти через огород. Пришлось пострелять. Достали его в тот момент, когда он уже перелезал через забор. На ту сторону упал уже труп. Село словно вымерло. Ни один человек не показался на улице. Видимо, настало такое время, когда бронетранспортёр с вооружёнными людьми на улицах не сулит ничего хорошего. Да ещё и стрельба наша.

Забрали оба ПАЗа и, на всякий случай, ЗИЛ с будкой. Тут же нашли и запас бензина, которым заправили машины. Ну и соляркой для нашего бронетранспортёра тоже удалось разжиться. Технику отогнали на территорию лагеря и оставили на детской площадке. Уже около ста человек можно вывезти, однако этого мало. Где бы ещё раздобыть? Что-то там директор лагеря про центральную усадьбу говорила. Ладно, сначала умыться и пообедать. Потом думать будем.

Обедом нас накормили в общей столовой вместе с детьми. Судя по всему, информация о бое с бандитами просочилась в широкие, так сказать, слои общественности. Больше ничем нельзя объяснить восхищённые взгляды детей, особенно девочек, и перешептывания за нашими спинами. Даже неудобно как-то. Герои, блин. После обеда я зашёл к Марье Семёновне:

— Помнится, вы говорили о центральной усадьбе какого-то совхоза.

— Да, Витя. Километров двадцать отсюда.

— И вы уверены, что там можно найти автобусы?

— Нет. Совсем не уверена. Просто предположила, что в таком крупном населённом пункте можно надеяться найти что-нибудь подходящее.

— Ну, значит, поедем. Кто дорогу покажет?

— Попросим Александра. Он район хорошо знает.

— Вот и отлично. Тогда через час выедем.

— Хоть бы нашли! Уже сил нет здесь сидеть. И продукты заканчиваются, и дети без родителей уже скучать начинают, да и у нас в городе семьи. И что с ними, одному Богу известно.

Выехали опять на БТРе. Решили, что так будет спокойнее. Кто знает, что творится в этом населённом пункте. Ребята в десантном отсеке затеяли анекдоты, а я обернулся к сидящему за рулём Александру:

— Саш, а что там у вас в городе делается?

— Да что попало. Мэр вокруг себя ментов собрал и центр удерживает. Бандиты в основном те районы держат, где развлекухи побольше. Ну, там рестораны, бары, торговые центры. Под ЧОПами в основном производства. Есть кварталы, где своё самоуправление. Как наш, например. Короче, каша ещё та.

— Весело.

— Не то слово. Внимание! Подъезжаем.

И действительно, БТР въехал на улочку, вдоль которой тянулись ряды низких домов. Похоже, не самый богатый район села. Люди при виде нашего бронированного монстра разбегались и прятались. И поговорить не с кем. Незадача. И что делать теперь? Не можем же мы бесконечно колесить по этому населённому пункту.

— А ну-ка останови, Саша.

БТР, качнувшись на подвеске, остановился и я выбрался через командирский люк.

— Там кто-нибудь, место стрелка займите и подстрахуйте меня, — крикнул я в нутро бронетранспортёра.

Надо бы роли распределить, чтобы каждый знал, кто за руль, кто в башню, кто в разведку. А то бардак какой-то. Я подошёл к ближайшей калитке и позвал хозяев, перекрикивая лай беснующейся на цепи шавки. На мой крик из дома выглянул парень в майке-борцовке с двустволкой в руках:

— Что надо?

— Выйди, спрошу кое-что. Да не бойся ты. Надо было бы, твой дом вон тем пулемётом по брёвнышку раскатали бы. И не надрывал бы я горло.

Парень ещё немного помялся, потом нырнул опять в дом и вышел оттуда в накинутой на плечи мастерке:

— Ну что?

— Нам автобус нужен. Детей из лагеря вывезти в город. Не подскажешь, где найти можно?

— У нас что, здесь автобусный парк, что ли? Хотя, подожди. На том перекрёстке повернёшь налево и, по-моему, дом номер 91.

— Что там?

— А там мужик живёт. Междугородними перевозками занимается. У него свой МАН двухэтажный. Если повезёт, то там можете найти. Если он не в рейсе. Хотя, дня три назад я его видел. Вряд ли в такое время он будет куда-то уезжать. А больше не знаю.

— Если застанем его, это будет очень хорошо. А автохозяйства у вас никакого нет?

— Есть. Только зачем вам оно? Там кроме тракторов да грузовиков и нет ничего. Я сам там работаю.

— Ну, спасибо тебе.

Мы повернули на указанном перекрёстке и уже издалека увидели припаркованный у ворот двухэтажный автобус яркой расцветки. Хозяин не открывал довольно долго, хотя в окне то и дело приподнималась занавеска. Наконец, он собрался с духом и открыл дверь. Перед нами предстал напуганный щуплый мужик лет сорока, нервно сжимающий в руках монтировку:

— Что вы от меня хотите? — дрожащим голосом спросил хозяин.

— Поговорить надо.

— Говорите.

— И в дом не пригласишь?

— Нечего вам в моём доме делать.

— Ну, хорошо. Лагерь детский в двадцати километрах от вас знаешь?

— Ну, знаю. И что?

— Там дети. Их нужно доставить в город. Помоги, а? Мы к тебе за раз человек сто загрузить сможем.

— А мне это зачем. Это ваши проблемы.

— Да пойми. Дети из-за войны застряли в вашей глуши. Они хотят домой, к родителям. Что, сердца у тебя нет? Мы и заправим тебя, — вспомнил я про запасы солярки в автохозяйстве Захара. — Только в Алексеевку заедем.

— Вы что, совсем ничего не знаете? В город не проехать. На трассе банда сидит и никого не пропускает. И они как раз с Алексеевки. Все там и останетесь.

— Нет уже никакой банды. Дорога открыта. Ну что?

— А если я всё же откажусь?

— Тогда мы просто заберём у тебя автобус. Интересы детей важнее.

Мужик потоптался, повздыхал и обречённо махнул рукой:

— Да что с вами делать! Когда выезжать?

— До города сколько ехать?

— Часа три.

— Поехали сейчас. Да не бойся ты. Мы колонну сопровождать будем. На БТР не полезут.

— А назад?

— Назад, извини. Сам как-нибудь.

В лагерь заехали под всеобщее ликование. Оставаться ещё на одну ночь никто не захотел и через полчаса, распихав детей и взрослых в три автобуса, мы выехали из ворот. В ПАЗы за руль я посадил Михалыча и Игоря. Первыми ехали мы на восьмидесятке. Потом оба ПАЗа, а замыкал колонну МАН. Заехали опять в Алексеевку и, разогнав сельчан, уже примеряющихся к автохозяйству, заправили двухэтажный автобус, ну и сами дозаправились, выцедив досуха бочки с соляркой. Дорога прошла без происшествий. Правда, проезжая один из населённых пунктов, мы увидели группу вооружённых мужиков, но те, завидев БТР, немедленно рассосались.

В город заехали уже ближе к вечеру. Естественно, появление такого монстра, как бронетранспортёр, не осталось незамеченным. Пару кварталов нас сопровождал «Гелендваген» с братками, но на одном из перекрёстков отстал. Поняли, видимо, что не по зубам. Новость о приезде детей разнеслась по городу с неимоверной быстротой и, пока мы парковались у дома культуры какого-то предприятия, откуда детей увозили в лагерь, первые родители уже начали подъезжать. Ну, всё как обычно. Слёза сопли, благодарности. Семьи воссоединились. А нам пора ехать дальше. Конечно, нас просили остаться хотя бы переночевать и обещали тёплый приём и богатое застолье, но я ответил отказом, заработав возмущённые взгляды Вали и Гоши. Остальные отнеслись с пониманием. Просто нас никак не оставляли без внимания явно криминальные личности, крутившиеся неподалёку. Да и парочка джипов явно бандитских, тоже мелькали в пределах видимости с поразительным постоянством. Мы то им, по большому счёту, и даром не нужны. Разве только оружие. А вот БТР явно бандюкам приглянулся. Такой интерес и ребята разглядели, поэтому и спорить со мной не стали. Лучше где-нибудь в дороге бивак разобьём. Так сказать, единение с природой очередное.

Удобное место для ночёвки нашли, когда на безоблачное небо уже взошла полная луна. Посреди ярко освещённого лунным светом поля стояла одинокая кошара. Чем не место для ночлега? Кошара была пуста, и было видно, что последний год ею не пользовались. Развели костерок и по-быстрому приготовили себе ужин. Я расписал смены и завалился спать. День был тяжёлым и все устали как собаки. Разве только влюблённым любовь сил придаёт. Георг с Валей уединились у костерка, о чём-то тихо переговариваясь. Лямур.

Утро выдалось пасмурным и холодным. Отсыревшая одежда неприятно холодила тело. Совершив героический подвиг в виде умывания холодной водой, мы, ёжась, расселись возле костра. Пока тушёнка разогревалась, все, не сговариваясь потянули руки к огню. Позавтракали быстро и сразу забрались в нутро тёплого БТРа. Ближе к обеду тучи разошлись, так и не пролившись на землю дождём. Вскоре показалось небольшое придорожное кафе, не работающее по случаю войны, наверное. А жаль. Хотелось бы вместо консервов поесть нормальной пищи. Но пластиковые столики стояли на летней площадке и рядом находился закопчённый мангал. Пока Гоша разжигал в мангале костёр, мы с Димой склонились над атласом автомобильных дорог, приобретённым в Аракчееве. Следует определить дальнейший маршрут. Судя по карте по пути встретится довольно крупный город Речинск. Не хотелось бы соваться туда, но, насколько я помню, в районе этого города есть несколько закрытых оборонных предприятий и, даже, по слухам, какая-то секретная лаборатория. Да и воинских частей было понатыкано полно. Этот район бы объехать по большой дуге от греха подальше. Там всё что угодно может быть. По нему однозначно отработали. Вопрос, только, каким боеприпасом. Если обычным, есть шанс прорваться по объездной или напрямик, через руины. А если специальным? Но уж больно большой крюк получается. М так уже столько времени в дороге. Придётся рискнуть напрямик. Но только осторожно.

— Так, мужики, едем через город, — резюмировал я. — Но только очень осторожно и с включёнными рентгенометром и газоанализатором. Километров за десять до города снижаем скорость до минимальной и крадёмся на цыпочках. При малейших признаках заражения разворачиваемся и едем назад. Поехали.

Речинск встретил нас вполне ожидаемыми развалинами. Но следов радиации не зафиксировано, да и газоанализатор молчит. Решили ехать по объездной, чтобы не застрять где-нибудь в руинах на улицах. Ну, бояться влететь в какую-то гадость боле не надо и мы увеличили скорость. И, как обычно, судьба показала нам, что мы рано расслабились. Повернув на очередном повороте, мы увидели полуразрушенную эстакаду дорожной развязки, на которой стоял танк Т-72. И ствол был направлен именно на нас. Во попали! Сзади нас качественно подпёрла БМП-2, тоже наведя на нас свою автоматическую тридцатимиллиметровую пушку. Да нам бы и этой пушечки хватило. А уж 125 миллиметров танкового орудия, это перебор.

— Витёк, что делаем?

— А есть варианты? Сдаваться надо.

Из-под эстакады вынырнул УАЗ — Хантер и подъехал к нам. Вылезший военный прикладом постучал по броне:

— Эй! Вылазьте. Приехали.

— Вы кто? — спросил я, спрыгивая с брони.

— Армия России. А вот кто вы, предстоит узнать.

— Да мы просто мимо проезжали. Нам дальше надо вообще-то.

— А вот мы сейчас проедем и узнаем. Следуйте за нами. И дурить не думайте. Предупредительных выстрелов делать не будем. Стреляем сразу на поражение. Мы на военном положении.

— Так война закончилась. Какое ещё положение?

— Всё потом. Поехали.

Ну, делать нечего. Мы поехали вслед за УАЗиком, конвоируемые БМПешкой. Одно радует, что задержала нас, судя по всему, армия, а не озверевшие менты или бандиты. Вот только с нами иностранный военнослужащий и реакция военных на Георга непредсказуема. На удивление, поехали не в одну из воинских частей, а в город. Проехали через разрушенный районы. Дороги были расчищены от завалов, кое-где работала строительная техника, а на развалинах трудились люди. Похоже, здесь порядка побольше, чем в других местах.

6

Нас привезли к зданию районного отдела полиции, где приказали выбраться из бронетранспортёра, ничего не объясняя, разоружили и рассовали по камерам. Я уселся на дощатые нары, ничем не застеленные и задумался. Непонятная ситуация. И пугающая. После получаса такого сидения в безвестности, к решётке подошёл прапорщик и открыл дверь:

— Ты старший?

— Я.

— Выходи на допрос. Руки за спину.

Я вышел из камеры и меня повели по длинному обшарпанному коридору. Возле одной из дверей меня остановили и прапорщик, открыв дверь, доложил о моём прибытии.

— Заводи! — донеслось из кабинета.

Меня завели и усадили на шаткий стул перед древним канцелярским столом, за которым сидел офицер в полевой форме с погонами капитана. Явный особист. Начало допроса было стандартным: имя, фамилия, год рождения и так далее. А дальше пошло что-то непонятное:

— Скажите, какие разведданные вы должны были добыть?

— Какие ещё разведданные? И для кого? — не понял я.

— Не придуривайтесь! — закричал на меня особист. — Так я вам и поверил, что вы просто проезжали мимо. Мирные граждане на боевой технике в военной экипировке, да ещё и с военнослужащим вражеской армии. Признайся, это ваш куратор?

— Ты что, капитан? Какой куратор? Да, был он военнослужащим бундесвера. Да уже нет никакого бундесвера! И Германии нет. Война закончилась. Хватит воевать. Не с кем. Порядок надо наводить.

— Красиво говоришь. Это он тебе так сказал? И ты поверил?

— Мне об этом сказал командующий Уральского военного округа. Могу дать волну, по которой с ним можно связаться.

— Какие у вас контакты с Залесской народной республикой?

— Ого! А что это ещё за республика?

— Хочешь сказать, что впервые слышишь?

— Конечно впервые.

— Не придуривайся!

— Послушай, капитан, ты, вроде, нормальный человек, а такие бредовые вещи мне сейчас говоришь. Я еду домой с самых Озерков. Много чего видал. И княжество, и рабовладельческую общину, и город под бандитами, и анархию. Да много чего, в конце концов. Но вот Залесской республики не встречал. Команда по пути собралась. Два раза из рабства уходил. А сейчас ты нам какой-то шпионаж шьёшь? Всё, что нам надо, это доехать до дому и зажить спокойной жизнью.

— Ладно. Иди пока в камере отдохни. Охрана!

Ну, хоть не били. Пока, по крайней мере. Дальше, судя по голосам из коридора, доносившимся время от времени, ребят выдёргивали на допрос один за одним. Больше всего выбивала из колеи неизвестность. Куда попали и что нас ждёт дальше? Вот единственные вопросы, которые ворочались у меня в голове. Хорошо хоть кормили по расписанию. Невкусно, конечно, но вполне сытно. На ночь принесли и бросили на нары какой-то засаленный тюфяк. Одеяла и подушки конечно не дали. В камере было прохладно и сыро, так что выспаться не удалось. Приходилось периодически вставать и делать резкие разминочные движения, чтобы окончательно не замёрзнуть. Да ещё без подушки шея постоянно затекала. Так что ночь показалась долгой. Утром внезапно дверь залязгала замками и открылась.

— Выходи, — скомандовал мне сержант, видимо сменивший прапорщика.

Меня повели на этот раз в другую сторону. Мы поднялись по лестнице на третий этаж, где, судя по более приличным дверям и чистым панелям стен, заседали люди поначальственней.

— Заходите, — пригласил меня хозяин кабинета в форме подполковника.

Я зашел и сел на стул за достаточно современным столом со стоящим на нём ноутбуком. На приставном столике зашумел и щёлкнул, отключаясь, электрический чайник.

— Подполковник Завадный. Начальник разведки. Спешу вас успокоить. Наши особисты разобрались в вашем деле и пришли к выводу, что вы говорите правду.

— Рад, что обошлось без методов тридцать седьмого года.

— Ну, не утрируйте. Мы не звери.

— Что с моими людьми?

— Они сейчас в столовой. Завтракают. Всё нормально. Правда, некоторые сложности возникли с вашим немецким товарищем, но мы пришли к выводу, что вы правы. Война закончилась. Германии больше нет. Тем более, что он, судя по словам ваших товарищей, прекрасно проявил себя в подавлении бунта старослужащих в воинской части и спасении детей из детского лагеря. Вы будете чай или кофе?

— Кофе.

— Вот баночка, вот сахар. Делайте себе, как предпочитаете. Вот бутерброды.

Подполковник достал из тумбочки тарелку, на которой лежали бутерброды с сыром и колбасой.

— Так мы можем быть свободны? — спросил я, давясь бутербродом, на который накинулся с голодной жадностью.

— Нет.

— Как нет? — я даже про бутерброд забыл.

— Мы вас мобилизуем в вооружённые силы Российской Реченской Республики.

— На каком основании?

— На основании того, что вы, в своё время, давали присягу.

— Но я не давал присягу никакой Реченской Республике.

— Российская Реченская Республика является правопреемником Российской Федерации. Так что придётся вам послужить Родине у нас. Подразделение у вас уже слаженное. Разбивать не будем. На вашей базе сделаем разведывательное отделение с вами во главе. Воинское звание своё подтвердить вы не сможете, поэтому мы присвоим вам звание сержанта. Усилим ваше отделение снайпером и пулемётчиком. Оружие у вас есть своё, боевая техника тоже. Разместитесь в казарме и приступите к боевой подготовке.

Вот попали! И кто мог подумать, что вот так влипнем. Я попросил подполковника ввести меня, хотя бы, в курс дела. А то всё звучит как какой-то бред. Военный никуда не спешил и стал рассказывать обстоятельно и подробно. Короче, когда началась война, по городу и находящимся вокруг объектам действительно отработали плотно. Лаборатория была уничтожено полностью. Сильно досталось практически всем. Командир мотострелковой бригады полковник Ляхов сумел восстановить дисциплину, собрать вокруг себя уцелевших военнослужащих из окрестных воинских частей, войти в город, точнее в то, что от него осталось, и навести железной рукой порядок. Осталось там несколько районов, не затронутых обстрелом. Он провозгласил Российскую Реченскую Республику, объявил её правопреемником Российской Федерации, а себя народным диктатором. Пообещал выборы по восстановлении государственности. Всё бы ничего. Видели мы уже такие государства. Вон, в Озерках вообще княжество. Да только мало Ляхову оказалось одного города. По соседству есть не очень большой городок Залесск, практически не затронутый войной. Там была создана Залесская Народная Республика, которая категорически не желала ложиться под Ляхова. И у них тоже были свои вооружённые силы, состоящие тоже из соседних воинских частей. Оружия и боевой техники у обеих сторон было достаточно, поэтому с наскока привести к покорности гордых залесцев не получилось. И вот уже три недели тянется вялотекущая война. Пока только в виде отдельных стычек на границе, но обе стороны готовят масштабное наступление. В таких условиях каждый боец на счету, а тут им обломилось целое боеспособное отделение, да ещё и на броне. Понятно, что нас никуда не отпустят. Тут к бабке не ходи. Вот люди! Не навоевались ещё.

Уже вторую неделю мы потеем на полигоне, бегая по полосе препятствий, преодолевая огневую полосу, роя до кровавых мозолей окопы и всаживая чертову кучу пуль в бедные мишени. Сутки напролёт мы были заняты боевой подготовкой. Только перед отбоем один час отводился на личное время. А потом короткий сон и в пять утра дневальный врывается в палатку и орёт истошным голосом: «Подъём!». Одно радовало, что в боевом отношении подтянулись Гоша и Валя. Практически, они стали полноценными бойцами. Почему радовало? Я не оставлял надежды, что когда-то у нас появится шанс вырваться отсюда. Влезать в чужую войну ну никак не хотелось. Пару раз нас отпускали в город в увольнение. Правда одновременно всех — никогда. И без оружия, так что ни о каком побеге речи быть не могло.

Мы гуляли по городу, глазели на витрины редких магазинов и пили кофе в небольшой кафешке возле здания администрации. Весь город был оклеен плакатами с изображением диктатора Ляхова. Броские цитаты типа «Отсюда мы возродим Россию!», «Мы — будущее нашей страны!», «Объединим вокруг себя всю Россию!» кричали с каждого столба. Хмурые, неприветливые люди спешили по своим делам. То и дело проезжала военная техника. Достаточно неуютный город. Хочется верить, что он не был таким до войны.

— Слушай, Витёк, — обратился ко мне Игорь как-то вечером, когда мы отдыхали в курилке перед сном. — Неужели нет никаких шансов вырваться отсюда?

— Пока никаких. Не дают нам шансов. Там тоже не дураки сидят. И поосторожнее с разговорами. У нас в подразделении два новых человека, — ответил я, упоминая о новеньких: снайпере Василии и пулемётчике Мише.

— Да нормальные пацаны.

— А ты дашь гарантии, что кому-то из них не дали задание присматривать за нами?

— Да зачем им это?

— А кто знает? Мотивы разные бывают.

— О чём разговор? — вошёл в беседку Миша.

— Да вот, спорим, — бросил на меня тревожный взгляд Игорь. — Снайпер против пулемётчика. Кто победит?

— Ну, вы даёте! Тут от скорости зависит. Кто первый заметит и выстрелит. У снайпера точность, а у пулемётчика плотность огня.

— Я же говорил тебе! — подыграл я Игорю.

— Но, ведь снайпер чаще побеждает!

— К сожалению, да, — согласился Миша. — Снайпер часто работает из заранее подготовленной позиции по уже разведанным целям. И позицию снайпера тяжело засечь.

— Ладно, пора спать. Завтра с утра опять этот проклятый марафон.

— Ну да, — ответил Игорь. — Всем спокойной ночи.

На утро был шестидесятикилометровый марш на БТРах. Нашу восьмидесятку, конечно, нам никто не отдал. Её командир полка себе забрал. Уж очень ему диваны в десантном отсеке понравились. А нам дали простую, с жёсткими лавками, но тоже сравнительно новую. Злые и не выспавшиеся, мы тряслись в бронированной коробке по лесной дороге, недовольно глядя в открытые люки на хмурое утреннее небо. Выехав на большую поляну, колонна остановилась и раздалась команда: «К машине!». Повинуясь команде, мы построились согласно штатного расписания у своего БТРа, и я пошёл докладывать. Командир взвода принял доклад и поставил задачу — занять оборону. Опять окопы рыть! И ладно бы для себя. Окоп для бронетранспортёра та ещё морока.

Мы успели вырыть только для стрельбы с колена, когда прибежал командир и приказал готовиться к обратной дороге. Ну, совсем ничего не понятно. Колонна шла на максимально допустимой скорости, нарушая все мыслимые нормативы. Через час были уже на полигоне. Тут пыль стояла буквально до небес. Все носились то туда, то сюда. Нас немедленно стали экипировать, выдали каски, бронежилеты, четыре боекомплекта к автомату, гранаты. в бронетранспортёр загрузили боекомплект к КПВТ и 7,62 к ПКТ, дозаправили, как говорится, под пробку. Спустя некоторое время прибежал посыльный и вызвал командиров отделений к взводному.

Командир взвода, весь какой-то потерянный и взъерошенный, ждал нас в своей палатке. Когда мы зашли, он взмахом руки прервал наши доклады и, сняв с ремня фляжку, открутил крышку, сделал приличный глоток, занюхав кулаком, и пустил фляжку по кругу.

— Всё, мужики, — сдавленным после спирта голосом сказал он. — На войну едем. Завтра с утра генеральное наступление.

В палатке повисла напряжённая тишина. Конечно, о том, что наступление будет, говорили давно и воспринимали, как нечто само собой разумеющееся. Но одно дело знать, что оно когда-нибудь будет, другое, знать, что завтра нужно будет идти и убивать таких же, как и мы, живущих в соседнем городе. А они будут убивать нас. Эх! Точно мало кому-то жертв по всей земле. Захотелось в свою войнушку поиграть.

Нас привезли на берег реки Чалки, которая одновременно являлась и границей между двумя районами. Оба берега были пологими, просёлочные дороги, походившие к самой воде, говорили о наличии бродов. Значит, река не глубокая. Курице, как говорится, по колено. Лес не доходил до реки около двух километров, и мы стали готовить свои позиции прямо на опушке. Тыловые подразделения разместились глубоко в лесу. На той стороне реки явно просматривались позиции противника, который тоже активно их обновлял и укреплял. Командир взвода ушёл на совещание к ротному, а мы стали зарываться в землю. Спустя час, нас вызвали на совещание. Командир взвода склонился над картой, помолчал, обдумывая свои слова, и прокашлялся:

— Так, командиры отделений, — начал он. — Завтра наступление. Подойдите все к карте. Вот наши позиции, вот противник. Разведка поработала хорошо. Вскрыли пулемётные точки. Перенесите данные на свои карты. Обращаю внимание на позиции ста двадцати миллиметровых миномётов в глубине лесного массива. Они могут доставить нам много проблем. На нашем направлении, слава Богу, нет тяжело бронированных средств. В пять утра начнётся артиллерийская подготовка. По команде выдвигаемся на исходные позиции. Через пятнадцать минут артиллерийский огонь переносится вглубь обороны. Мы на броне двигаемся вслед за шквалом огня. Вот линия спешивания, вот развёртывания в цепь. Захватываем первую линию окопов и опять ждём артиллерийской подготовки. И только после того, как огневым налётом перемелет вторую линию, двигаемся дальше. Это вся наша первоочередная задача. Дальше на броне выдвигаемся к Залесску. Всем всё понятно?

— Так точно, — вразнобой ответили мы и стали перерисовывать условные обозначения с командирской карты на свою.

В расположение взвода вернулся в сумерках. Мои ребята уже оборудовали позиции и ужинали принесённой с полевой кухни кашей. Дима молча сунул мне котелок и кусок хлеба:

— Хлебай давай. А то уже остывать стала.

— Спасибо.

— Что, хоть, говорили на совещании? — спросил Георг, обнимая Валю.

— Завтра в пять утра начало.

— Уже? — испуганно пискнула Валя.

— Да. Уже. В пять начнётся артподготовка. А потом мы наступаем.

— Мамочки! Я боюсь.

— Девочка моя, я сам боюсь. А куда деваться?

— Мужики, вперёд особо не лезьте. И вообще, дуриком на огонь не переть, — проговорил Игорь.

— Да это и понятно, — задумчиво произнёс Михалыч. — Матросовых нет. Не тот уровень.

— Миша, Вася, — позвал я. — Сходите на пункт боепитания, возьмите ещё штук десять наступательных гранат. Я у них там РГН видел. Вдруг обломится.

— А почему мы? — набычился Миша.

— Так вы же местные. Вам проще, чем нам, чужакам.

Парни недовольно поднялись и пошли в глубь леса, что-то ворча. Остальные с интересом посмотрели на меня, поняв, что я не зря отослал пришлых.

— Значит так. Во время боя смотрим в оба. Не геройствуем. Это не наша война. Наши позиции находятся на стыке с соседним полком. Во время боя за вторую линию обороны будет такая каша, что можно будет тихо уйти. Но не раньше. Я смотрел общую карту, там левее сильно пересечённая местность. Можно скрытно проскочить.

— А снайпер с пулемётчиком?

— Что ни будь придумаем. В крайнем случае вырубим. Все поняли?

— Да.

— Тогда отбой. Завтра подъём в полчетвёртого. Вон, кстати, наши идут.

— Витя, кто тебе сказал, что там РГН есть? — набросился на меня Вася.

— А что, нет? — невинно поинтересовался я.

— Да над нами посмеялись только.

— Ну, значит, мне показалось. Ладно, всем отбой. Спать.

Георг с Валей уединились в бронетранспортёре, а мы, чтобы не мешать, спать улеглись на импровизированных лежанках, сложенных из лапника и накрытых плащ-палатками. Кто его знает, что нас ждёт впереди. Пусть, хоть, сейчас получат свой кусочек счастья. Не спалось. Из головы не шёл завтрашний день. Я ворочался с боку на бок, мысленно прокручивая в уме предстоящий бой. Но, всё же, природа взяла своё и я заснул тяжёлым беспокойным сном, не приносящим ни успокоения, ни отдыха.

В полчетвертого утра сыграли подъем, и мы потянулись, позёвывая, к полевой кухне за утренней порцией каши. Есть совсем не хотелось. Георг от завтрака отказался и Вале не рекомендовал кушать.

— Ты что, тевтон, над девушкой издеваешься? — спросил его Игорь.

— Перед боем нельзя есть. Вдруг ранение в живот. Смерть явная.

— Ты не каркай! — оборвал его Димка.

Все были на взводе и мне пришлось командирским голосом рявкнуть, чтобы прекратить бесполезные споры. Время тянулось медленно, мы успели покушать и даже помыть котелки, когда, наконец, раздалась команда готовиться к бою. С тяжелым сердцем мы потянулись к бронетранспортёрам, когда началось. Что-то явно пошло не так. В воздухе внезапно завыло, и на наши позиции обрушился шквал огня. Мы только успели попрыгать в окопчики, как над нами полетели разбитые взрывами в щепки деревья, части разбитой техники и ещё что-то. Противно визжали осколки, разлетаясь по позициям. Переиграл нас противник. По всем статьям переиграл. Мы лежали на дне, зажимая уши руками и пряча головы. Всё ходило ходуном и комья земли с бруствера сыпались с бруствера за шиворот. Что поделаешь? Сто двадцать миллиметровый миномёт это не шутки. Сколько длился этот ад, не знаю, но внезапно всё закончилось. Волна огня ушла куда-то вглубь, а где-то на границе слышимости донеслось еле слышное «Ура!».

— К бою! — прокричал я, припадая к брустверу. — Все живы?

— Мишу убило! Осколок! — ответил Георг.

— Остальные?

— Остальные в норме, — это уже Валя.

— Атаку нужно отбить. На кону наши жизни. Никто не будет разбираться, заставили нас или мы сами сюда пришли.

— Ясно.

Рядом жарким чадным пламенем горел наш БТР. В прицеле показались фигурки людей, перебравшихся на нашу сторону. Разномастная бронетехника, состоящая из БТР-80, БМП-2 и БМП-1 следовала в общей цепи, поддерживая пехоту. По цепи жиденько ударила артиллерия. Видимо пушкарям знатно досталось, раз такой редкий заградительный огонь. Тем не менее, несколько машин задымили, подбитые удачными попаданиями. Тут же над лесом опять завыли мины и в глубине раздались разрывы. Наша артиллерия замолчала. С флангов ударили крупнокалиберные пулемёты и ещё несколько коробочек задымили. Похоже, противник тоже скоро останется без бронетехники. На левом фланге кто-то открыл огонь. Рано! Слишком рано! На позиции сразу же обрушился шквал огня крупнокалиберных пулемётов, теперь уже с той стороны. Мы открыли огонь только тогда, когда до противника оставалось сто метров. Словно споткнувшись, атака на нашу позицию захлебнулась, наступающие залегли и начали отползать назад. Сразу же нас принялся причёсывать, по видимому «Корд». Бруствер буквально вскипел от крупнокалиберных пуль. Поднять голову было равносильно самоубийству. А неплохо они подготовились. Столько крупняка. У нас нет столько. А КПВТ сгорели вместе с БТРами. Мы сменили позиции и снова открыли огонь по осмелевшему противнику, заставив его залечь. Что-то сзади зашуршало и я, обернувшись, увидел командира взвода, свалившегося на дно окопа.

— Отступаем, — просипел он сорванным голосом. — Справа и слева танки прорвались. Оборона посыпалась, командовать некому. Миномётом весь штаб полка накрыло.

Ого! Вот и повоевали. А на бумаге-то как красиво было! Артподготовка, линии спешивания, развёртывания, задача первой очереди, второй… Да забыли про овраги, как говорится.

— Отделение! Отходим. Я, Дима, Игорь остаемся в прикрытии. Остальные отходят вглубь леса, занимают позиции и прикрывают наш отход. Место сбора бывший пункт боепитания. Вперёд.

Мы опять открыли огонь по противнику, причём Игорь поднял со дна окопа РПК Миши, тем самым увеличив плотность нашего огня. Вроде и порох бездымный, а как глаза ест! Вокруг с противным визгом проносились пули. Одна, с неприятным чмоком, впилась в землю прямо перед моим носом, швырнув мне в лицо горсть пыли. Неприятное ощущение. Самое странное, но, обычный в такой обстановке, азарт так и не пришёл. Страх так и сидел где-то в затылке, неприятно холодя внутренности своими щупальцами. К тому времени, как от отходящих раздался свист, говорящий о том, что они на позиции, наступающие залегли. Мы немедленно снялись и стали отходить в лес. Опять вокруг нас заныли пули. Одна из пуль попала в борт сгоревшего бронетранспортёра и с дребезжащим взвизгом пронеслась возле моей головы.

Местность вокруг разительно изменилась. Ещё вчера довольно культурный лесной массив превратился в неряшливые завалы из поваленных и размочаленных взрывами деревьев. С ходу и не проскочишь. Ребята добросовестно прикрывали нас, пока мы не преодолели весь этот хлам и углубились в чащу. Лес настолько изменился, что ориентироваться было почти невозможно. Мы с трудом нашли воронку, которая ещё утром была пунктом боепитания, и заняли оборону, маскируясь кустами. Вскоре впереди раздался свист и на поляну выбрались остальные члены нашего отделения во главе с командиром взвода. Канонада боя потихоньку двигалась в нашу сторону и медлить было нельзя.

— Виктор! — обратился ко мне взводный. — Ты же не сержант. Ты же майор. Я знаю.

— И что?

— Скажи, что дальше делать. Ты же опытней меня.

Я посмотрел на лейтенанта. Передо мной стоял мальчишка. Обычный напуганный мальчишка с лейтенантскими погонами на плечах.

— Как тебя зовут?

— Антон.

— Антон, если я возьмусь за это дело, я бы не хотел, чтобы ты влезал со своими лейтенантскими амбициями.

— Договорились.

— Отряд, строиться! — скомандовал я.

Мой небольшой отряд из восьми человек с командиром взвода во главе построился в одну шеренгу. На меня с надеждой смотрели восемь пар глаз, а у меня в голове была пустота. Можно подумать, что я великий военный стратег. Но, нужно взять себя в руки и попытаться вытащить всех нас из этой задницы. Что ж, будем соответствовать.

— Проверить оружие, боеприпасы, амуницию. По готовности доложить.

Через минуту посыпались доклады. Хуже всего обстояло с боеприпасами. Полного боекомплекта не было ни у кого.

— Ну, а чего стоим и время тянем. Пройтись по трупам в радиусе двадцати метров и собрать боеприпасы. На всё две минуты. Время пошло. Пока ребята обшаривали трупы, я прикинул по карте маршрут дальнейшего передвижения. Если забраться немного правее, там у нас труднопроходимая чащоба, которая не представляла интереса для наших тыловых служб и вряд ли представит интерес для противника. Эти чащобы длинным языком уходили глубоко в наш тыл. Ребята построились, и лейтенант доложил о готовности.

— Слушай боевой приказ. Выдвигаемся в сторону деревня Сосновка. Порядок движения колонна. Головная походная застава — Игорь и Дима, расстояние от основных сил — пределы видимости. Тыловое прикрытие — Георг. Основная колонна: первый я, дальше — Михалыч, Гоша, Валя, Вася. Замыкающий Антон. Вперёд.

Мы двинулись осторожным шагом и уже через полчаса углубились в чащобу. Расстояние до головной походной заставы сразу сократилось, пробираться было тяжело. Приходилось перебираться через завалы гнилых деревьев. Тянуло гнилью от близкого болота. Замшелые стволы были склизкими, а под ногами временами противно чавкало. Одно успокаивало, вряд ли сюда сунется противник. Достаточно углубившись, я собрал отряд на совещание:

— Так, мужики. В настоящее время прорываться куда-либо считаю нецелесообразным.

— Почему? — удивился Антон.

— Сейчас через нас идёт первый вал наступления. Дальше пойдёт второй эшелон, потом тыловые подразделения. Первые два дня по всей территории будет проявляться активность. Подвоз боеприпасов, обеспечение питанием, установление новой власти… Тем более, что с ходу они в город не сунутся. Полковник Ляхов вряд ли круглый идиот. Войну проиграл не он, а разведка. У них разведчики круче оказались. А город без прикрытия он вряд ли оставит, и сильно сомневаюсь, что противник начнёт штурмовать город с марша. Бой в населённом пункте, это вам не в поле бодаться. Скорее всего сначала перережут все ходы выходы из города, займут ключевые позиции, подтянут тылы и резервы, ультиматум предъявят Ляхову, наконец. Вот когда основная суета сосредоточится вокруг города, можно будет попытаться уйти. И двигаться перпендикулярно оси Реченск — Залесск. А сейчас, ищем место для лёжки. Будем выжидать время.

Лёжку нашли на небольшом островке сухой земли, густо заросшем кустарником между вековых елей. На толстом ковре из еловых иголок устроили лежанки, накидав лапника и накрыв его плащ-палатками. Всё ничего, но сырость донимала. Наш немецкий диверсант занялся обустройством бездымного костра. Сидеть нам здесь дня два минимум.

— Расположились нормально. А с едой не очень, — подытожил я. — Сухой паёк только на сутки. Придётся пояса затянуть.

— Попробуем что-нибудь придумать, — Гоша поднялся и ушёл в лес. Часа два спустя, когда мы уже начали волноваться, он вернулся, неся в руках связку дичи.

— Ого! — удивился Антон. — Где набрал?

— Поймал на силки.

— Ты что, умеешь? — спросил Дима.

— Я же лесной техникум закончил. Я лес знаю и как в нём выживать, тоже.

— А что это? — опасливо трогая пальчиками дичь, спросила Валя.

— Вяхирь. Лесной голубь. Именно в хвойных лесах и водится. Там ещё силки на зайца стоят. Позже проверим.

Голуби оказались вкусными, а шурпа из них, наваристой и ароматной. А так жить можно! Вечером, расписав посты и смены, я скомандовал отбой и улёгся спать. Прошёл день. Тяжелейший и наполненный смертельной опасностью. Но мы живы и это радует.

Два дня в лесной чащобе провели как на курорте. Если бы не постоянная сырость, была бы вообще лафа. Канонады не было слышно уже сутки. Я отправил разведгруппу в составе Игоря, Димы и нашего знатока леса Гоши, проверить пути нашего выхода. Группа пришла через три часа. Усталые ребята, вымазанные в грязи, долго отпаивались чаем. Успокоенный одобрительным жестом Димы, я спокойно ждал, когда они отдохнут. Наконец, Димон отставил кружку в сторону и довольно улыбнулся:

— Есть дорога, командир.

— А вот тут поподробнее, — я расстелил перед ним карту. — Показывай.

— В наших краях войск уже практически нет. Все где-то в районе горда. По деревням интенданты мотаются. Но у них охрана слабенькая. Правда по пути отхода есть фильтрационный лагерь, но его можно обойти. Места здесь лесистые. Пройти можно незаметно.

— А что за фильтрационный лагерь? — поинтересовался Антон.

— Там пленных содержат. Видимо, не знают, что с ними делать. Да какой там лагерь? Поляну в лесу обнесли колючкой. Рядом домик какой-то. Вроде как сторожка лесника. В ней охрана лагеря живёт. А пленные прямо на земле спят. Человек триста.

— Прямо немецкий перевалочный концлагерь образца сорок первого года, — восхитился Михалыч. — Да уж, принесли немцы культуру.

— Михалыч, поаккуратнее, — я показал глазами на заёрзавшего и запыхтевшего Георга.

— Так там наши? — вскинулся Антон.

— Надо их освободить, — добавил Вася.

— Нам уйти отсюда надо побыстрей. Вот это надо, — резко ответил я. — А то тоже там за колючкой окажемся.

— Но там наши!

— Ваши, а не наши. Мы спокойно домой ехали и никого не трогали. Нас на эту войну насильно загнали. И я хочу продолжить движение. Меня, лично, эти ваши разборки никаким боком не касаются. Да и переться туда, все там ляжем. Там же подразделение охраны. А нас девять человек. Да и неизвестно, может, после взятия города всех отпустят по домам.

— А если не отпустят? Офицеров точно расстреляют.

— Не можем мы рисковать. И, потом триста человек куда пойдут? Их же всех переловят. Шум на весь район будет. Облавы там всякие. По шумок и нас загребут.

— Мы из освобождённых создадим партизанский отряд и будем воевать с захватчиками!

— Ты послушай, что говоришь? Какие захватчики, Антон? Такие же россияне, как ты и я! Просто два негодяя, возомнившие себя великими правителями, решили выяснить, кто круче. А нас всех на убой. Всё! Хватит! И так на всей земле толком людей не осталось. Целые области выбиты. Огромные города радиоактивной пустыней стали. Сколько можно убивать друг друга?

— Ну и идите своей дорогой. Я сам пойду своих выручать.

— И я, — встал рядом с Антоном Вася.

Вот упёртые! Там ведь и лягут. И осиное гнездо разворошат. И что теперь делать?

— Дима, а сколько человек охраняют лагерь?

— Человек Тридцать. Взвод, короче.

— Связь есть?

— Кабеля телефонного мы не видели. Скорее всего рация.

— Как построена система охраны?

— Да никак! Не знаю, как ночью, но днём они просто посменно тупо ходят вокруг колючки.

Вообще-то это прямо подарок для диверсанта. Охрана не организована. Хорошо ещё, если не пьют и время смен соблюдают. Если там бардак такой, то можно и попробовать.

— Да, Вить, там я ещё машину видел.

— Какую?

— ЗИЛ 131 ПАРМ.

— А вот это подарок! Ладно, сегодня ночью выходим. Сколько там до этого вашего лагеря?

— Час ходу.

— По ночному лесу, значит все полтора. Да ещё полчаса на рекогносцировку и утверждение схемы захвата. Слушай мою команду! Подъем в два часа ночи. Время готовности к выходу два сорок пять ночи. Операцию назначаю на пять утра. Проверить оружие, амуницию. Что гремит, переложить. Чтобы ни одна пряжка не брякнула. Отбой ранний, по готовности. Вопросы? Вопросов нет. Выполнять.

Вышли в три часа ночи. Часа через полтора впереди увидели свет. Пока слабый, рассеянный, но заставивший нас насторожиться. Двигаться стали ещё медленней, осторожно ступая, предварительно стопой нащупывая почву, чтобы никакой сучок не хрустнул под ногой. Гоша уверенно вывел нас к небольшой избушке, из окон которой и лился этот рассеянный свет. В темноте, за колючей проволокой вполне ощутимо ворочалось море усталых измученных людей. Были слышны вздохи, чьи-то тихие жалобы, стоны. Вдоль колючки в трёх местах двигались лучи фонарей. Явно часовые обходят охраняемую территорию. У дверей поста не было. Ну, полный бардак. Я заглянул осторожно в окно и увидел, по всей видимости, начальника караула, лежавшего грудью на столе при свете керосиновой лампы. Сон на посту? Ну-ну. Отдыхающая смена по любому тоже дрыхнет. Первым делом нужно снимать часовых.

— Игорь, твой дальний, Дима, берёшь правого. Мой левый. И, ребята, если есть возможность, не убивать.

— Сделаем.

— Остальные, контролировать выход из сторожки и быть готовыми прикрыть нас, если что-то пойдёт не так. Антон, у тебя, кажется РГД оставалась?

— Да. Есть одна.

— Если не сможем всё сделать тихо и поднимется шум, в первую очередь гранату в окно. И не давайте им высунуться на улицу. Если вылезут, они нас числом задавят.

Ребята скрылись в темноте, значит и мне пора выходить на охоту. Я пошёл вдоль маршрута патрулирования, потихоньку сближаясь с часовым. Охраннику явно было скучно. Он что-то напевал, изображая танцевальные движения, потом достал сигареты и попытался прикурить. Лёгкий утренний ветерок задувал слабый язычок пламени, а автомат постоянно съезжал с плеча и норовил ударить горе-часового стволом по макушке. Этот придурок не нашёл ничего лучше, чем прислонить оружие к дереву и опять приступить к добыванию огня. Я осторожно подошёл сзади и, зажав ему рот левой рукой, слегка надавил на горло остриём ножа.

— Тихо, — прошептал я. — Если понял, кивни.

Часовой кивнул.

— Ложись лицом вниз, — опять прошептал ему я, перенеся остриё к левой лопатке и слегка надавив. — Кричать будешь?

Бедолага отрицательно помотал головой и улёгся лицом вниз, покорно заведя руки за спину. Связать его было делом одной минуты, после чего я, порывшись в его карманах нашёл носовой платок и заткнул этим импровизированным кляпом рот:

— Лежи тихо. Скоро за тобой приду. Будешь себя хорошо вести, останешься живой. Понял?

Часовой кивнул. Я оставил его на земле и поспешил к сторожке. Последним подошёл Игорь. Всех часовых удалось снять тихо, не причиняя им особого вреда. Ну, разве что Дима вырубил своего ударом в челюсть. Первая часть операции была выполнена. Осталась вторая, самая непредсказуемая. Из того что я видел в окно, было понятно, что в доме две комнаты, одна из которых как раз и была видна в окно. Эта комната проходная и в ней, кроме начальника караула, спящего за столом и солдатика, свернувшегося калачиком на трёх, составленных вместе стульях, никого не было. Значит в следующей комнате остальные охранники. Это плохо. Если в первой комнате поднимется шум, мы можем не успеть обезоружить солдат во второй. А это затяжной бой, который нам не сдюжить. Напрашивалось решение одновременно с штурмом первой комнаты забросить гранату в окно второй. Тогда мы побеждаем однозначно. Однако я решил отмести этот вариант. Хватит уже крови. И так уже убиваем, как дышим.

— Юрик, ты, говорят, диверсант знатный.

— Ну, меня хорошо учили.

— Дима, а ты тоже, судя по всему, хорошо кулаком вырубаешь.

— Да уж, — засмеялся Димон, поглаживая кулак правой руки.

— Вот и хорошо. Заходим. Георг первый. Сразу вправо и нейтрализуешь этого, за столом. Дима, идёшь следом. Сразу влево и вырубаешь того, на стульях. Я за вами и сразу контролирую дальнюю дверь. Потом таким же образом залетаем во вторую комнату, пару очередей в потолок и вяжем весь личный состав. Остальные, взять на контроль все окна по кругу. Антон, за старшего. Расставить всех по местам.

Я встал сбоку от входа, пальцами отсчитал до трёх и рывком открыл дверь. Внутрь просочился, Георг, потом Дима. Когда я заскочил в помещение, оба обитателя были уже нейтрализованы. Здесь нашлось четыре аккумуляторных фонаря, достаточно мощных. Мы взяли по фонарю и по старой схеме ворвались в следующее помещение. Ослепительный свет и беспорядочные очереди в потолок дезориентировали отдыхающую охрану. Сдались практически моментально.

Пока выводили и раскладывали охранников на земле, начался рассвет. Темнота пока не уходила, но становилась всё прозрачнее. Люди в лагере начали волноваться, не понимая, что случилось. И понять их было можно. Стрельба за колючей проволокой могло означать что угодно. А в их положении надеяться на лучшее было трудно. Антон с Васей пошли в лагерь, а я побежал за сторожку. А это уже хорошо! Прямо за сторожкой собственной персоной стоял вожделённый ЗИЛ 131 ПАРМ. Шансы выскочить из зоны боевых действий возросли. Пока полазил по машине, пока осмотрелся, в лагере началось движение. Бывшие пленные вооружались и сгоняли охрану на своё место.

— Ну, что, Антон, — обратился я к бывшему взводному. — Что решил?

— Будем биться за родную землю.

— Не навоевался ещё?

— Нет.

— Ну, дело твоё. А мы поехали. Вася, ты как?

— Я остаюсь.

— Тогда удачи вам, мужики. Но, по-моему, вы делаете глупость.

— Ты же сам сказал, что это наше дело.

— Да, конечно. Бывайте, парни. Хорошо мы с вами повоевали.

— Неплохо. Бывайте.

Мы распрощались очень тепло и поехали дальше, оставляя за собой организующийся партизанский отряд. Интересно, сколько крови нужно пролить, чтобы до человечества дошло, что жить в мире гораздо лучше?

7

Бензин в машине закончился, когда, судя по карте, мы уже были на территории соседнего района. Заправиться было негде и машину пришлось бросить. Дальше пошли пешком. Дорога шла через довольно редкий лес, который периодически сменялся обширными полями. Населённых пунктов по пути не попадалось, и дорога была безлюдной. На ночёвку расположились у реки, возле заводи, где плакучая ива полоскала свои ветви в медленной, нехотя закручивающейся воде. Это место, видимо, часто кем-то использовалось для пикников, так как там было оборудовано место для костра, заготовлены дрова и установлен дощатый стол на одной ножке и деревянные лавки. Райское место. Я бы тоже сюда на пикник ездил бы. Солнце садилось за горизонт, окрашивая воду реки в розовый цвет. Языки костра отбрасывали красные блики на наши лица и играли на вороненых стволах наших автоматов. Дневные птицы давно сдали смену ночным. В заводи завела свою песню лягушка. Было тихо и спокойно. Вот только с едой у нас было не очень. Где-то нужно было разжиться продуктами. Эх, как было хорошо путешествовать на БТРе, обвешанным патронными ящиками с оружием на продажу и коробками с тушёнкой в салоне. А сейчас и купить не на что. А отбирать, пользуясь силой, как-то не комильфо. Такой хоккей нам не нужен, как говорил один известный комментатор. Тяжело плеснула хвостом рыба.

— Сейчас бы ушицы, — мечтательно протянул Михалыч.

— Да просто бы жаренной на костре рыбки, — подхватил Игорь.

Георг с Валей промолчали, занятые друг другом. Похоже, они сыты своей любовью.

— Будет вам рыба, — пробубнил Гоша, с чем-то возясь чуть поодаль.

— Это откуда? — удивились мы. У тебя удочка или сети есть?

— Были, бы, вы бы давно рыбу ели. Острогой пройдусь.

Он повернулся к нам, и мы увидели у него в руках длинную палку с заострённым концом, который с одного бока был слегка отщеплен от ствола.

— Сейчас на костре обожгу для крепости и пойду.

— Гоша! Так ты, оказывается, незаменимый человек! — восхитился Игорь. — То голубями нас кормил, то зайцами. А сейчас если ещё и рыбой накормишь, меня уже, будет ничем не удивить.

Да уж. Пацан не перестаёт нас удивлять. Гоша немного обжёг свою самодельную острогу, взял фонарь и ушёл к реке. Мы помолчали, наблюдая за пятном света, двигающимся по берегу у самой кромки воды.

— Георг, ты же диверсант? — пристал к немцу Дима.

— Да. Такая у меня воинская специализация.

— Тогда вас тоже учили добывать еду. Ну-ка, блесни умением.

— Ну, могу наловить лягушек. Вон квакают. Может, повезёт змею поймать. Кузнечики и саранча — не сезон. Личинки можно пособирать. Я тут недалеко поваленное дерево видел. Под корой должны быть. Ну, на крайний случай, можно землю покопать. Земляные черви очень питательные.

— Вот спасибо, дорогой друг! — содрогнулся Игорь. — Сам ешь свои деликатесы. А мы Гошу лучше подождём.

— Ребят! — вдруг влез в разговор Михалыч. — А ведь в этой заводи раки должны быть!

— Раки — это хорошо, — зажмурился Дима.

— Кто со мной? — вскочил на ноги Михалыч.

— Я, — поднялся Георг. — Хоть посмотрю, как они ловятся.

Спустя час ребята вернулись мокрые, все в тине, но довольные, и кинули к костру шевелящийся свёрток из майки с завязанным внизу подолом.

— А варить-то не в чем, — расстроено произнёс Игорь.

— Крабов жарят в гриле. А чем раки хуже. Сейчас угли дойдут и попробуем, — проговорил Михалыч, одеваясь.

Тут и Гоша подошёл, неся несколько крупных рыбин на ивовом кукане. Ужин, короче, получился царским. Уже привычно распределив смены, я улёгся спать.

Утром позавтракали холодной рыбой, собрались и опять отправились в путь. А транспорт найти бы не мешало. И так из-за этой проклятой мелкопоместной войны мы удалились далеко в сторону. Такое впечатление, что топчемся на одном месте. Сколько ни двигаемся, а никак не можем приблизиться к цели. Монотонное движение утомляет и отупляет. Мы шли по дороге, бездумно глядя себе под ноги. Лёгкий ветерок изредка вздымал пыль с просёлочной дороги и обдувал наши лица. Дорога вильнула в сторону, оббегая очень высокий скальный выступ, одиноко возвышающийся над равниной, и стала полого спускаться вниз. Где-то там, впереди, судя по карте, должен был быть город. Да и место для пикника, где мы заночевали, тоже говорило об этом. Мы уже почти прошли скалу, когда в наших рюкзаках что-то противно запищало.

— Всё назад! Быстро! — истошным голосом закричал Георг.

Мы, ещё ничего не понимая, попятились, как вчерашние раки и остановились только тогда, когда писк прекратился. Георг сбросил свой рюкзак с плеч, залез внутрь и вынырнул оттуда с пластиковой коробочкой в руках. Рентгенометр! А ведь мы все дружно забыли об этом полезном приборе.

— В той стороне мощное радиоактивное поле, — пояснил немец, глядя на экран. — Даже здесь уже повышенный фон.

— Неужели город? — удивился я. — Что же там было такое, что ядерного боеприпаса не пожалели?

— А, может, здесь атомная электростанция была? — предположил Гоша. — Ну, типа Чернобыля.

— А мы сейчас посмотрим, — ответил я. — Смотрите, какой наблюдательный пункт удобный.

Все дружно посмотрели на скальный выступ. С северной стороны скала имела довольно пологий склон, и мы дружно полезли наверх. То, что открылось нашему взору, нельзя описать никакими словами. Мы вырывали друг у друга бинокль, чтобы вновь и вновь посмотреть на этот кошмар. Города не было. Совсем не было. Вдали виднелась огромная воронка, а местность на много километров вокруг словно была залита стеклом, которое ярко бликовало под солнцем. Пологие холмы разной высоты играли в солнечных лучах, весело бросаясь солнечными зайчиками. Если бы меня сейчас сбили с ног бревном, я бы чувствовал себя намного лучше. Да и остальные тоже, по-моему. Тут же, на вершине, мы развернули карту и составили наиболее безопасный маршрут, чтобы обойти зону заражения. Соваться в радиоактивную зону как-то не хотелось.

Мы шли, молча по пыльной дороге, прибитые увиденным. Говорить не хотелось. Одно дело знать, что какие-то города превращены в радиоактивную пустыню. Другое, самому увидеть этот кошмар. По-моему Генрих Гейне говорил: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». Чем дальше, тем больше я с ним соглашаюсь. А русский поэт, кажется, Федотов, добавил: «Чем больше жизнь я изучаю, тем больше я люблю зверей». Тоже не в бровь, а в глаз.

— Михалыч, помнится ты нам лекцию читал про основные чувства человека, — вдруг проговорил Игорь.

— Было дело.

— Вот скажи, а желание убивать это тоже основное чувство?

— Такого чувства нет.

— Но ведь убиваем же. Вон до какого кошмара докатились.

— Это не желание убивать. Это стремление к власти.

— И как это сочетается с тремя древними чувствами?

— Страх, голод и лень рождали в человеке желание выживать. А выживать легче вместе. И человек сбивался в общины. А в каждом стаде или стае есть вожак, который сильнее всех, умнее и хитрее. Так и у древних людей. Только свою исключительность ещё доказать надо. А это борьба. Ведь претендентов всегда больше одного. Природа это предусмотрела. Как и то, что остальные члены общины должны подчиняться своему вожаку. Позднее, с развитием цивилизации, вожди мерялись силами уже не внутри своего рода или общины, а между такими же вождями, чья община или род мощнее, сильнее. Победитель убивал побеждённого, присоединял его род к своему, тем самым усиляясь и расширяя свои владения. Так появились первые войны. Ну а дальше по накатанной. Мощнее вооружение, больше народа вовлекается в бойню. Уже государства между собой выясняют, кто круче. Вот и всё.

— Как-то у тебя примитивно всё выходит, — усомнился я.

— А зачем усложнять? Фрейд вообще говорил, что за всеми поступками человека стоит банальный секс. Это, знаешь, как в компьютере. Каких только программ нет. Смотришь и удивляешься. А какая графика! И за всем этим стоит двоичный код. Всего лишь ноль и единица.

— Ну, да. Наверное, ты прав.

Таких военных городков на просторах бывшего СССР полно. Обычный типовой военный городок закрытого типа. Вот только настораживает, что ни одного человека в обозримых пределах видно не было. С противным скрипом болтались на ветру въездные ворота, бликовали на солнце окна КПП, да ветер гонял по бетонке какой-то мусор. Дорога к КПП шла между двух озёр, почти вплотную подходящих к бетонному забору. Стоячая зелёная вода воняла болотом, и это болотная вонь доходила даже сюда, на опушку редкого лесочка, через который мы шли уже два часа. Ну да, ветер ведь в нашу сторону.

— От комаров, наверное, никакого спасения, — проговорил Михалыч.

— Да, здесь на репеллентах можно было бизнес сделать, — подтвердил Георг.

— Вам бы, капиталистам, только бабки делать, — подколол его Игорь.

— А что в этом плохого? — удивился немец. — Лучше быть бедным, но гордым?

— Так, всё! Прекратили собачиться, — оборвал я начинающуюся дискуссию и опустил бинокль. — Городок, судя по всему, пустой. Вот только знать бы, почему? Георг, что твой газоанализатор говорит?

— Молчит. И рентгенометр тоже.

— Что-то стрёмно туда идти, — с сомнением произнёс Дима. — Просто так такие городки пустыми не становятся.

— Следов бомбардировки нет. Внезапная эвакуация?

— Давайте не пойдём туда, — робко попросила Валя. — Мне страшно.

— Всем страшно, — подвёл итог я. — Но пешком далеко не уйдём. А там по любому автопарк есть. Может, машина какая найдётся. Ну и что-нибудь на обмен найти. А то в прошлый раз уже патронами расплачивались. С такими темпами можно вообще без боезапаса остаться и начать уже оружие продавать. Идём. Только осторожно. Георг, на тебе рентгенометр и газоанализатор. Глаз с показаний не спускай.

— Есть, сэр!

— Посэркай у меня тут.

Мы осторожно подошли к воротам и шагнули на территорию. Тишина какая-то зловещая.

— Витя! — громким шёпотом позвал меня Игорь. — Смотри!

Возле будки КПП лежала аккуратная такая кучка до белизны обглоданных костей. И, причём, человеческих, судя по двум черепам, лежащим тут же. Это кто здесь людоедством занимается? Бетонная дорога сменилась асфальтовым покрытием, ограниченным бетонными бордюрами, выкрашенными известью в белый цвет. Дорога прошла мимо ракетного комплекса С 125, стоящего на постаменте, мимо двухэтажных жилых домов и здания гостиницы. И везде безлюдье и тишина. Только белые кости, разбросанные тут и там. Что-то мне всё это не нравится. И всё больше и больше. Мы прошли мимо офицерской столовой, и вышли к плацу, расположившемуся между двумя четырёхэтажными зданиями казарм. Тишину разорвал далёкий собачий лай, быстро приближающийся к нам.

— А что вы так напряглись? — спросил Игорь. — Каких-то шавок испугались?

— А ты сопоставь человеческие кости и, как ты говоришь, шавок.

— Да ну! Я что, с собаками дела никогда не имел? Пару очередей и разбегутся.

— Вот и посмотрим.

Мы, конечно, ожидали неприятностей от собак. Но таких! Из-за здания дальней казармы выскочила свора. Нет, не так. СВОРА! Не менее пятидесяти особей разных размеров, от классического звоночка ростом с кошку до больших кобелей ростом с телёнка.

— Огонь! — заорал я, выпуская первую очередь в стаю.

Мы стали отстреливаться, отступая к крыльцу. Вопреки словам Игоря, наши очереди не только не напугали собак, а, вроде, даже разозлили. Не обращая внимания на потери, они быстро сокращали дистанцию.

— В штаб! Быстро! — скомандовал я, разбивая прикладом череп собачонки, умудрившейся проскочить поближе и повиснуть на моей штанине.

— Отходим! — ответил Дима, в упор расстреливая огромного алабая.

Отступая по ступенькам, я успел заметить, как Георг, закинув свой автомат за спину, работал двумя десантными ножами как мельница, разбрызгивая вокруг фонтаны крови. В дверь просачивались по очереди, сначала Валя, потом Михалыч, дальше Гоша, Игорь, Дима, я, а последним был немец, закрывший за собой двери. Мы тут же подпёрли их диваном, притащенным из помещения дежурного по штабу. Внутри прозвучало пару очередей и истошный визг.

— Что там? — рванулся я вперёд.

— Пара шавок здесь пряталось. Зачистили.

— Попали, — резюмировал Дима. — И как выбираться будем?

— Надо бы осмотреться.

— Слушай, Вить, неужели это собаки весь военный городок вырезали?

— Вряд ли. Нереально. Какая бы ни была большая стая, но вырезать весь городок? И причём военный. Нет. Здесь что-то другое. Собаки уже мёртвых ели.

— Ребята! Смотрите! — позвала нас Валя.

Мы зашли в дежурное помещение и подошли к столу. Валя держала в руках книгу приёма и сдачи дежурств по штабу, где неровным неряшливым почерком было написано: «6.30. По городку нанесён удар боеприпасом бризантного действия. Данных жертвах и разрушениях нет», а потом ниже, уже почти наискось, неразборчиво: «Противник применил ОВ».

— А что это за ОВ? — спросила Валя.

— Отравляющее вещество, — ответил Михалыч. — Вот и ответ, почему городок вымер.

— Так что, мы тоже умрём? — испугано пискнула девушка.

— Ну, все мы когда-нибудь умрём. Но не от газа. Боевые отравляющие вещества специально разрабатываются так, чтобы быстро разлагаться после применения. Поэтому и наши газоанализаторы молчат.

— А почему собаки не сдохли? — удивился Гоша.

— Сдохли, — ответил я. — Это другие. Которые пришли потом. Из ближайших населённых пунктов. Здесь город недалеко. А в любом городе таких бродячих своры бегают по помойкам. Вот и стянулись, скорее всего, на обилие еды. Трупы-то здесь по любому навалом лежали.

— Какая гадость! — сморщила носик Валя.

— Ну, гадость, не гадость, а надо думать, как теперь выбираться отсюда, — задумчиво произнёс Игорь, глядя в окно на заполнившую плац свору. Собаки не собирались никуда уходить, внимательно наблюдая за дверями и окнами.

— Надо осмотреть помещения. Может, что поесть найдём. Да и оружейку в дежурке пошмонать не мешает. Мы почти без патронов остались.

— Так там кроме пистолетов не может быть ничего.

— На безрыбье, как говорится… Хоть пистолеты, если патроны к ним есть. Да и гранаты могут быть. Дима, со мной в оружейку. Остальные, по штабу.

Оружейку вскрыли быстро, благо ключи были тут же, в дежурке. Ничего неожиданного там не увидели, конечно. В шкафу аккуратными рядами стояли пистолеты ПМ, в железных ящиках лежали коробки с патронами, а гранат не было. Ну, хоть патронами к пистолетам разжились.

— Витя! — прибежал Гоша. — Мы там кое-что интересное нашли. Идём скорее.

Мы прошли по коридору штаба и вышли к лестнице, ведущей вниз. Лестница была небольшой. Всего два пролёта. И вела она к тяжёлой бронированной двери, оснащенной похожей на корабельный штурвал кремальерой. А это уже интересно. Мы распределили патроны, закинули почти бесполезные автоматы за спину и, взяв пистолеты на изготовку, открыли гермодверь. Из глубины пахнуло спёртым сырым воздухом. Осветив стену у входа фонарём, нашли включатель и повернули его. Помещение осветилось тусклым светом из пыльного светильника на потолке.

Мы шли по полутёмному коридору, освещённому редкими мигающими лампочками. Впереди показался очередной тамбур, оканчивающийся железной лестницей, ведущей куда-то вниз. Очередной выключатель, и стена, ведущая вдоль лестницы, осветилась цепочкой лампочек. Перегнувшись через перила, я увидел внизу освещённую площадку с очередной гермодверью.

— Ну что, пошли вниз? — спросил я.

— А у нас есть выбор? — ответил Игорь и первым шагнул на ступеньки.

У двери висел плакат: «Стой! При входе предъяви пропуск». Пропуска у нас не было, но мы, повернув кремальеру, всё-таки вошли внутрь. Нас встретило небольшое помещение типа тамбура со стоящим поперёк столом дежурного. Рядом на стене висела схема помещений и доска документации. Я подошёл и посмотрел. А круто здесь! Город настоящий. Я отогнул зажимы и извлёк из-под стекла схему. Пригодится. За столом была следующая дверь, уже обычная, деревянная. Дальше опять потянулся коридор, который метров через десять раздвоился под прямым углом вправо и влево. Мы повернули влево и упёрлись в дверь с надписью: «Операционный зал». За дверью оказалось просторное помещение, заставленное столами с компьютерами. На дальней стене висела огромная карта мира, и вдоль всей стены тянулся пульт управления.

— Похоже, это запасной пункт управления ракетчиков, — сказал Михалыч, осматриваясь вокруг.

— Да. Это он, — подтвердил Игорь. — Мы на учениях такой брали.

За залом размещалась комната отдыха персонала. Ничего интересного там мы не нашли. Я достал схему и попытался сориентироваться. А, похоже, нам стоило поискать в правом коридоре. Там находились помещения для размещения гарнизона охраны. А это не только казармы, а ещё санузел, душевые, столовая, склады и оружейная комната. Можно было отдохнуть хоть немного, по крайней мере. Ну а если ещё и боеприпасами разживёмся, вообще здорово будет.

Помещение казармы было рассчитано на роту. На солдатских кроватях уже лежали матрацы и подушки, а в ногах сложенные солдатские одеяла. В оружейке нашёлся НЗ с патронами, двадцать гранат, ракетницы и мощные аккумуляторные фонари. Ну не пункт управления, а пещера Алибабы. А когда на вещевом складе мы нашли постельное бельё и новенькое обмундирование, радости не было предела. Ну и изюминкой на торте явился продуктовый склад, забитый консервами и сублимированными продуктами. В душевых стояли водонагреватели, и мы с удовольствием помылись и собрались на обед.

— А жизнь налаживается! — проговорил с набитым ртом Дима.

— По крайней мере, отдых нам не помешает, — ответил я.

— Нужно будет посетить операционный зал, — произнёс Георг.

— Что ты там забыл? — удивился Игорь.

— Там должен быть узел связи. Мы вообще эту часть плохо посмотрели, так, прошлись по верхам и сразу сюда рванули.

— А Георг прав, — влез Михалыч. — По любому узел связи должен быть. И очень мощный.

— Зачем нам этот узел? — удивился Гоша.

— Опять просканируем эфир. Может, отыщем кого-нибудь. Да и с бункером Уральского военного округа связаться не мешало бы. У них информации побольше, чем у нас.

— Да что нам эта информация? Нам отсюда бы как-то выбраться! — неожиданно взорвался Игорь.

— Успокойся, — Осадил его Дима. — Выберемся. Не будут же эти собаки сутками напролёт сидеть на плацу. Пересидим пару дней. Еда есть, спать тоже есть где. Не пропадём. Дождёмся, когда они рассосутся, и уйдём.

Поев, мы переместились в операционный зал и стали изучать его более предметно. И сразу бросились в глаза нестыковки. Во-первых, узла связи мы не нашли. Во вторых компьютеры были девственно чисты. Даже без программного обеспечения. Ну и пульт оказался незапитанным.

— Так это же декорация! — удивился Михалыч. — Фальшивка чистой воды.

— Интересно, кому понадобилась такая дорогостоящая мистификация? — удивленно спросил я.

— Это прикрытие! — высказал предположение Михалыч. — Маскировка чего-то более важного и секретного. Нужно искать.

— Что искать?

— Потайную дверь, люк, фальшпанель. Что-то по любому есть.

— Ну, поисками займёмся завтра. Время терпит. А сейчас отдыхать.

Отдохнули на славу. С наслаждением мылись в душе, валялись на кроватях, предавались чревоугодию и просто откровенно бездельничали. Наутро, расслабленно позавтракав, мы принялись осматривать помещения. Провозились до обеда. Простукали, наверное, каждый квадратный сантиметр стен. Всё было тщетно. Удручённые, собрались на обед.

— Ну надо же! Хорошо спрятали, — восхищался Михалыч.

— А с чего ты вообще взял, что должен быть ещё какой-то вход? — спросил Георг.

— Для чего-то ведь возвели всю эту фикцию!

— Ребята! А зачем нам всё это? — подала голос Валя. — Ну и бог с ним. Одной тайной больше, одной меньше.

— Нет, — сказал я. — Нам непременно надо отыскать то, что здесь спрятано.

— Зачем?

— А вы заметили, что из этого бункера нет запасного выхода?

— И что?

— А то, что в любом бункере просто обязан быть запасной выход. И он есть. Просто он в том тайном помещении, ради которого и затеяна вся эта декорация. Поэтому хотим мы или не хотим, а поискать придётся. Вот только где?

— Чисто логически, вход в него из расположения охраны быть не может, — задумался Михалыч.

— Остаётся только операционный зал. Но мы там уже смотрели, — добавил Дима.

Михалыч вдруг хлопнул себя по лбу и рванул на выход из столовой. Мы недоумённо посмотрели ему вслед и потянулись следом.

— Михалыч, ты чего? — поинтересовался Гоша, глядя, как тот буквально обнюхивает пульт управления. — Ты не перегрелся?

— Где-то здесь должно быть. Больше негде, — ответил он, пыхтя залезая под пульт. — А ну-ка, что это за кнопка?

— Михалыч, не нажимай! — успел прокричать я, когда в глубине пульта что-то щёлкнуло, зажужжало, пульт дёрнулся и отъехал в сторону, открыв нашему взору дверной проём.

— Вуаля! — победно воскликнул наш ученый-следопыт.

— А если бы эта кнопка включала механизм самоуничтожения? Взорвались бы нахрен.

— Ну не взорвались же.

Мы подошли поближе и глянули в проём. Перед нами была площадка, огороженная металлическими перилами и лестница, уходящая глубоко в низ.

— Ну что? — оглянулся на меня Дима. — Пошли?

— Подожди. Не надо спешить. Соберёмся, экипируемся, и спокойно пойдём. Закрывай пока, Михалыч.

Пульт с тем же жужжанием встал на своё место. Мы вернулись в расположение охраны и стали собираться. Уложили в свои рюкзаки боеприпасы, питание, поменяли обмундирование и экипировку и уселись на кроватях, глядя друг на друга.

— Ребят, а что там может быть? — спросила нас Валя.

— Да кто его знает! Замаскированный командный пункт, например, — ответил Игорь.

— Да нет. Ахинея какая-то получается. Командный пункт маскировать командным пунктом, — усомнился Михалыч.

— Ну да вообще-то.

— Спустимся, увидим, — произнёс я. — Фонари из оружейки принеси, Гоша.

— Да, сейчас.

Гоша притащил охапку фонарей, и мы разобрали их. Как раз каждому хватило. Я поймал себя на мысли, что мы подсознательно тянем время. Спускаться вниз совершенно не хотелось. И, судя по всему, не мне одному. Один только Димка буквально бил копытом. Так ему не терпелось окунуться в мир очередной тайны.

— А, может, по верху получится? — озвучил наши мысли Гоша. — Ну чего нам в это подземелье лезть?

— Надо бы посмотреть, как там собаки. Если ушли, попробуем поверху выскочить, — согласился я. — Георг, Игорь. Поднимитесь, посмотрите.

— А, может, спустимся? — с надеждой спросил Дима.

— Тебе не надоело по подземельям как крысы шариться? — обратился к нему Михалыч. — Мне уже надоело. Все эти метры земли над головой прямо давят. Хочется уже к солнышку.

— Ну, мы пошли, — поднялся Игорь. — Ждите нас с хорошими новостями.

Они ушли, а мы остались их ждать, надеясь на лучшее. Ждали недолго. Где-то через полчаса ребята вернулись с мрачными лицами.

— Так и сидят на плацу, — убитым голосом произнёс Георг. — По моему их ещё больше стало.

— Ну, тогда у нас выхода нет, — подвёл итог я. — Не сидеть же здесь всю оставшуюся жизнь.

— Да. Выхода нет, — согласился со мной Михалыч.

Мы подошли к пульту и Михалыч опять привёл в действие механизм. Пульт, знакомо жужжа, опять откатился в сторону.

— Оружие в боевое положение, — скомандовал я. — Быть готовыми к любой ситуации. Огонь открывать по необходимости, не раздумывая и не ожидая команды.

— Ты прямо жути столько навёл, — пробурчал Дима. — Что так нервничаешь?

— Да что-то предчувствие нехорошее. А в последнее время мои предчувствия меня не обманывают. Георг первый. За ним Игорь. Следующий я, потом Валя, гоша, Михалыч. Дима — замыкающий. Следи за тылами.

Лестница вела глубоко вниз. Мы прошли восемь пролётов, прежде чем упёрлись ещё одну бронированную дверь с кремальерой. Повернув тугой штурвал, мы открыли тяжёлую дверь и сразу наткнулись на труп в капитанской форме. Вони почти не было. Труп потихоньку мумифицировался.

— Здесь особый микроклимат, — ответил на наш невысказанный вопрос Михалыч. — Сухо и хорошая вентиляция. Не заметили?

Действительно, по сравнению с сырым спёртым воздухом верхнего этажа, здесь дышалось легко, как на поверхности. У трупа явно была сломана шея и голова повёрнута под неестественным углом. А это настораживало. Видимо он был дежурным и сидел перед входом пропуская или не пропуская персонал внутрь. На столе лежала стопка листов бумаги, скреплённая степлером.

— Список лиц, допущенных в лабораторию, — прочитал Игорь. — Так тут лаборатория какая-то.

— Наверное, — согласился я. — Не расслабляемся. Этот капитан не сам себе шею сломал.

Мы пошли дальше, настороженно поводя стволами автоматов. За тамбуром оказался небольшой зал, в котором стоял стол для совещаний со стульями по кругу и богатым кожаным креслом во главе. По стенам были развешаны плакаты с анатомией человека, какими-то схемами, графиками и списками. И ещё в зале на полу изломанными куклами лежали трупы в белых халатах.

— Смотрите, у всех точно так же сломаны шеи, — проговорил Георг.

— Вот это-то мне и не нравится, — ответил я. — Не расслабляемся.

Из зала вело несколько дверей. Их стали проверять по часовой стрелке. Первая дверь вела в подсобку, где висели белые халаты, стояли штативы и вдоль стен тянулись полки с ретортами и какими-то реактивами. Ничего интересного. Следующей оказалась препараторская, где нашлись ещё два сотрудника. Один, со сломанной спиной, лежал на полу, неестественно выгнувшись в пояснице. А второй лежал на прозекторском столе, пробитый насквозь обломком штатива. Кто же это так порезвился? За следующей дверью обнаружилась большая лаборатория, уставленная препараторскими столами, пустыми клетками для лабораторных животных и какими-то приборами. В дальней стене была ещё одна дверь, за которой было огромное помещение, на манер зоопарка разгороженное вольерами. Все вольеры были пусты и обитатели, скорее всего, съедены, судя по обглоданным костям, валяющимся тут же. Хотя нет. Не все. Две огромные клетки в дальнем конце были просто пусты. И это настораживало. Следующая дверь вела в длинный коридор с выбитыми дверями по сторонам. Сплошные кабинеты и трупы, трупы, трупы… Хотелось бы посмотреть всю эту канцелярщину, хотя бы разобраться, что здесь происходит. Но пока мы не осмотрели все помещения и не убедились, что никого нет, и нам ничего не грозит, ковыряться в бумагах опрометчиво. Мы дальше шли по коридору, когда впереди раздался шум. Как консервная банка покатилась по полу. Мы моментально рассредоточились по коридору, оттеснив Валю назад. Да она и не протестовала. Осторожно, приставным шагом мы приближались к двери, за которой раздался шум, когда из неё в коридор выскочило нечто. Гора мышц, голова с маленькими ушками, без всяких признаков шеи сразу перетекающая в огромные плечи. Длинные руки с гипертрофированными бицепсами и трицепсами, широкими ладонями с загнутыми когтями на пальцах. Непропорционально маленькие мощные ноги прочно держали массивное тело. Это нечто смотрело на нас злобными маленькими глазами, опираясь в пол костяшками пальцев. Нас проняло до печёнок. А когда, что-то ворча, из дверей показалось второе такое же чудище, нам вообще стало кисло. Монстры как-то неожиданно, оттолкнулись от пола руками и рванулись к нам. Ураганный огонь, который мы открыли, замедлил чудищ, но не остановил их.

— Валя, к стене! — прокричал Георг, меняя магазин.

Валя шарахнулась в стороны, мы тоже. Дима замешкал и полетел по бетонному полу, сбитый огромной тушей. Краем глаза я отметил, что он успел грамотно сгруппироваться. Монстры пролетели мимо нас, следуя инерции своих тяжёлых тел, стали разворачиваться, когда мы влепили им в затылки очередной залп, который, наконец, достиг цели. Обе туши с развороченными затылками рухнули ничком.

— Не расслабляемся! — опять напомнил я. — Дима, ты как?

— Жить буду, — недовольно проворчал Димон, вставая на ноги и держась рукой за бок. Давайте вперёд, я этих сам проконтролирую.

— Валя, остаешься с Димой. Если что, окажи ему первую помощь. Остальные вперёд.

Помещение, из которого вышли монстры, было продуктовым складом, причём изрядно разворошённым. По-видимому, эти чудища устроили здесь свою столовую. На полу валялись банки консервов, разорванные, видимо, их страшными когтями. Пачки макарон распотрошены. Короче, свинарник ещё тот. Дальше по коридору больше ничего опасного не обнаружили. Мы прошли до самого конца и упёрлись в очередную бронированную дверь с кремальерой. Мы подёргали дверь, убедились, что она закрыта и вернулись назад. Валя бинтовала раздетого до пояса Диму. Сквозь бинты на боку проступала кровь.

— Сильно? — поинтересовался я.

— Да нет. — ответила Валя. — Глубокая царапина. Магазины в разгрузке защитили.

— Прикинь! — воскликнул Дима, доставая из безнадёжно испорченной разгрузки искорёженный магазин. — Если бы не он, меня бы пополам перерубило! Вить, есть что-нибудь выпить?

— Найдём. Но попозже. Сейчас здесь разберёмся, что к чему.

Мы подошли к убитым монстрам и осмотрели их. Когда-то это были люди. Причём мужчина и женщина. Правда сейчас половые признаки почти не просматривались. Оба были окончательно мертвы и это нас совсем не расстраивало.

— Валя, Гоша, найдите кабинет почище и соберите что-нибудь на стол. По-моему, пора немного подкрепиться. А мы посмотрим эту макулатуру. Может, что интересное вычитаем.

Информацию о лаборатории первым нашёл Михалыч. И не мудрено. Он же сам работал в закрытой лаборатории и имел представление, где могут храниться нужные документы. Он выложил перед нами папки с названиями: «Проект Саламандра», «Проект Хамелеон», «Проект Голиаф».

— И что это значит? — спросил Дима, болезненно морщась и придерживая бок рукой.

— Это лаборатория по созданию суперсолдат. Этакое подразделение специального назначения, состоящее из бойцов разного профиля, — ответил Михалыч.

— Это как?

— Вот, видите проект Хамелеон. Это разведчики, обладающие способностью мимикрировать.

— Мими… Что? — не понял Гоша.

— Мимикрия это способность маскировки под местность или ландшафт. Как хамелеон в природе изменяет свой цвет в зависимости от того, в какой среде он находится. Так вот, разведчик, обладающей такой способностью, может пройти туда, куда захочет, и его никто не сможет заметить. Вот проект Саламандра. Это бойцы, не чувствительные к огню, холоду, и, главное, к радиации. А проект Голиаф мы сейчас с вами испытали на собственной шкуре. Штурмовики, проламывающие любую оборону.

— Да уж, штурмовики, — криво усмехнулся Дима. — Ушатали мы их.

— Двоих в восемь стволов и с большим трудом. И не надо забывать, что проект незавершён. По сути мы имеем дело с полуфабрикатами.

— Ну и слава богу.

— Я тоже так думаю. По всей видимости, Голиафы вырвались на свободу и перебили весь персонал лаборатории, съели подопытный материал, заодно всех этих саламандр и хамелеонов, потом, мучимые чувством голода, нашли продуктовый склад и засели на нём.

— А почему они персонал лаборатории не съели?

— Видимо в мозгу у них был какой-то запрет на человечину. Подопытные были генетически уже не люди. Поэтому их схарчили не задумываясь. А людей нельзя. Табу.

— А как эти монстры смогли вырваться?

— Судя по всему, с началом войны пришла команда ускорить работы. Стали спешить, допустили оплошность и вот результат.

— Понятно. Ладно. Отдохнули? Пойдём смотреть, что там дальше, за следующей дверью.

8

Дверь открылась без проблем, и мы шагнули через высокий порог. Опять коридор длиной метров пятнадцать с оборудованной курилкой под мощной вытяжкой, пожарным щитом, ящиком с песком и гидрантом. На большой табличке красной краской была набита трафаретная надпись: «Место для курения». Две двери по сторонам вели в вентиляционные помещения, а вот третья, в которую упирался коридор, вывела нас в целую сеть коридоров, соединяющую солдатские казармы, столовые, бани, и другие помещения. Да тут целая воинская часть! Мы обошли все помещения и, не найдя ничего интересного, подошли к железной лестнице, ведущей наверх. Следующий этаж был абсолютным близнецом нижнего. И остальные. Только пятый этаж был приспособлен для проживания офицеров с семьями. Отдельные двух-трёхкомнатные апартаменты, просторные столовые, два кинозала. Отдельный отсек был, по-видимому, предназначен для командования. Четырёхкомнатные помещения были и обставлены не в пример богаче, а отдельная столовая могла бы соперничать с рестораном. На шестом был штаб. Седьмой — ремонтные мастерские, а на восьмом…На восьмом этаже был огромный ангар, в котором ровными рядами стояла боевая техника. Танки Т 80 сменялись БМП 2. БМП смялись МТЛБ, а те, в свою очередь, БТР 80. КАМАЗы в военном исполнении, Уралы, ГАЗ 66. Все красавцы, все на колодках. Дальше стояли САУ «Гиацинт» и «Гвоздика». Да тут дивизию вооружить можно!

— Витя! — позвал меня Гоша. — Давай себе БТР выберем.

— Посмотрим. Возни очень много.

— Почему?

— Они на консервации. Замучаешься, пока с консервации снимешь. Осмотримся вначале.

— А вот и выход! — воскликнул Игорь, показывая куда-то в сторону.

Мы посмотрели туда и увидели большую аппарель для тяжелой техники. Ну, значит, выйдем наружу. С боку от бронированной плиты, закрывающей выход, находился пульт управления. Михалыч подошёл к нему, повозился и что-то там повернув, нажал какую-то кнопку. Уютно зажужжали сервоприводы и многотонная плита, вздрогнув, поползла наверх. В ангар хлынул свежий воздух, расцвеченный лесными запахами, и яркий солнечный свет осветил пространство перед выходом. Перед нами открылась очень большая лесная поляна, явно искусственного происхождения, которая скорее всего задумывалась, как посадочная площадка для вертолётов, и просека, по которой была проложена дорога, уводящая куда-то в лесную чащу. По ней мы и уедем. Вот только в штабе покопаться надо. Нам карты нужны. Надоело вслепую передвигаться. Раньше хоть автомобильный атлас был. И тот пропал в Реченске. Хоть тоже не ахти какой помощник. Не указаны там особо важные объекты. А это опасно. Не знаешь, в какую дрянь вляпаешься. Да и узел связи там неплохой. Об этом я и сказал ребятам.

— Витя, давай так сделаем. Вы с Георгом в штаб идите. Ты по документам, Георг со связью разберётся. А мы пока какой-нибудь из БТРов расконсервируем. Чего время терять?

— И охота вам возиться?

— Да повозимся. Зато потом с ветерком поедем.

— Ну, лады. Занимайтесь.

Мы с Георгом спустились в штаб, где зашли в комнату дежурного по штабу и достали из специального шкафчика связку ключей с бирками, на которых было написано, от какой двери каждый ключ. Потом немец пошёл на узел связи, а я отправился искать секретную часть. Секретку нашёл быстро и открыв её, стал искать пакеты с картами. Поиски по шкафам не увенчались успехом, и я призадумался. Карты по любому должны были быть здесь. Но где? Куда бы я спрятал карты на месте секретчика? Взгляд как-бы сам собой остановился на ровном ряду сейфов, стоящих вдоль противоположной стены. Ну конечно! Я бы и сам положил особо важные документы в сейф, а не держал бы их в шкафу. Теперь нужно найти ключи от сейфов. Опять приступил к поискам и в одном из ящиков письменного стола нашёл коробку с ключами. И на каждом также бирка. Что ж, приступим. Карты нашлись уже во втором сейфе вместе с планом развёртывания. Ну, план мне не к чему, а вот один комплект карт я приватизировал. Довольный, я закрыл за собой дверь секретки и отправился искать Георга. Ещё идя по длинному коридору, услышал голос немца, с кем-то возбуждённо разговаривающего на английском языке. А это ещё что за сюрпризы? Я ворвался на узел связи и, передёрнув затвор, навёл ствол автомата на Георга:

— Отключи рацию, — с угрозой в голосе проговорил я.

— Что случилось? — встревоженно спросил тевтон, всё же выполняя мою команду.

— Ты с кем там разговаривал, лазутчик хренов?

— Витя, успокойся. Это совсем не то, что ты подумал.

— Не юли. Я тебе не обманутый муж, а ты не жена, пойманная с любовником. Кто это были такие?

— Я просто рацию на сканирование поставил и наткнулся на них. Это подразделение американских рейнджеров. Их так же, как и меня у вас в тылу высадили, так пока они до точки добирались, война закончилась. И сейчас сидят в каком-то селе недалеко от сюда. Основали там что-то вроде своего государства.

— Тебе кто разрешал с кем-либо по рации говорить?

— Никто. А что тут такого?

— Что ты им успел сказать?

— Да толком ничего. Просто представился и сказал, что еду не один.

— Координаты этого места давал?

— Нет. Да и откуда бы я сам узнал эти координаты?

— Кто тебя знает? Ну смотри. Не дай бог они здесь нарисуются. Первым тебя на тот свет отправлю.

— Да зачем им сейчас всё это?

— Да затем, что на базе всего этого можно создать по сегодняшним временам неплохую армию. Нет сейчас Америки, так можно здесь сделать свою Америку. И то село Вашингтоном объявить. Они враги, пока не доказали мне обратное.

— Извини, Витя. Не подумал как-то.

— Их волну записал?

— Да. Вот отмечена.

— Хорошо. Может и пригодится. А сейчас давай мне бункер Уральского округа.

Бункер ответил практически сразу. На том конце радист обрадованно вскрикнул и попросил нас немного подождать.

— Бродяги! Здесь бункер. Куда пропали?

— Приветствую вас, Бункер! А почему бродяги?

— Да вы у нас под таким позывным в оперативных сводках проходите, — рассмеялись на том конце. — Мы уже сколько эфир сканируем, вас ищем, а вы как сквозь землю провалились.

— У нас много чего произошло. Рации лишились. Вот только сейчас связаться получилось. А что искали нас?

— Да вот решили в ваши края перебазироваться. У нас здесь совсем невмоготу. И радиоактивный фон высокий, и дряни всякой полно. По бункерам как крысы в норах сидим. А ты, вроде рассказывал, что у вас там рай.

— Ну, рай не рай, а жить можно. Хотя Санчеевск в пыль размолотили, Реченск тоже сильно пострадал, а по Ивлеву спецбоеприпасом отработали. Ну и негодяев на квадратный километр прибавилось.

— Негодяев в смутные времена всегда больше становится. Это не удивительно. Ничего. Нам бы выбраться к вам. Будем жизнь налаживать. Вы там поколесили знатно. Есть мысли, где базу сделать?

— Есть. Пиши, — я развернул карту и, найдя место, где мы находимся, обозначенное на карте значком «штаб дивизии», прочитал координаты.

— Записал. А что там? Что-то, вроде, знакомое.

— Ну, во-первых, военный городок. Пустой. Хоть сейчас селись.

— Городок помню. Ракетчики там стояли. А почему пустой?

— По нему химией долбанули. Все вымерли. А трупы уже собачки подъели. Милые такие псинки. Еле отбились от них. Так что вам придётся городок от этих людоедов зачищать.

— Зачистим. Но это, во-первых. А что во-вторых?

— А во-вторых подземный бункер с оружием и боевой техникой. На дивизию рассчитанный.

— Вспомнил! Это же был секретный объект. База резерва. На случай войны там и планировалось разворачивать дивизию полного состава. Больше ничего не нашли? — подозрительно поинтересовался мой собеседник.

— Нашли, если ты про секретную лабораторию спрашиваешь, — засмеялся я. — Только там ловить уже нечего.

— Почему?

— Да их секретные разработки вырвались на волю и всех перебили. Мы на них там нарвались. Пришлось успокоить.

— Никто не ушёл?

— Нет. Они выйти не могли. Мозгов не хватило.

— Ну, слава богу.

— И ещё. Недалеко отсюда группа американских рейнджеров в каком-то селе сидит. Я на них случайно вышел только что по рации, — покосился я на Георга.

— С ними потом разберёмся. Но за новости спасибо. Очень, скажу я тебе, хорошие новости. Давай так сделаем. Мы здесь посовещаемся и через час ровно следующий сеанс связи. Добро?

— Добро. Ох, чувствуете, запрячь нас планируете.

— Не бойся. Сильно не напряжём. Ну а если немного нам поможете, так это только на благо Родины. Дело святое, — засмеялись на том конце. — Отбой связи.

Отбой, так отбой. Я отключился и кивнул Георгу на выход. Немец поднялся и вышел. Я за ним.

— Юрик, ты на время отстраняешься от рации, — сказал я, когда мы поднялись в ангар.

— Не доверяешь?

— А чего мне тебе доверять, если ты только услышал своих натовцев, сразу язык распустил?

— Ничего я не распускал.

— Откуда мне знать? Ты по-английски болтал. Может, они уже в пути. На всех парах сюда мчатся со своими М-4 наперевес. Тут, пока твоих не было, ты с нами был. А сейчас, может, планы вынашиваешь, как нас обезвредить и своим корешам эту базу на блюдечке преподнести.

Георг запыхтел от возмущения. Валя подошла к нему и, приобняв, посмотрела на меня осуждающе.

— Знаешь, Георг, ты не обижайся. Времена нынче такие. Поэтому оружие своё сдай и будь всё время на виду. От соблазна подальше, если всё тихо будет, тебе оружие отдадим и ещё я лично извинюсь. Но сейчас по-другому никак. Игорь, принимай новые рабочие руки.

Немец с пылающими то ли от стыда, то ли от возмущения, щеками, пошёл к БТРу, у которого возились ребята.

— Зря ты так. Георг — нормальный парень, — произнёс Дима.

— Этот нормальный парень со своим взводом роту охраны положил. Наших ребят, между прочим.

— Так это когда было? С того времени мы вместе чего только не перенесли.

— Может, ты и прав. Но не забывай, что он военнослужащий и так же, как и мы давал присягу. Только не России, а своему НАТО. Кто знает, о чём они там по рации поговорить успели. Говорили быстро и на английском. Я ничего не понял. Может, ему чёткий приказ дали. Помнишь в уставе: «Неисполнение приказа командира (начальника), отданного в установленном порядке, является преступлением против военной службы»? Вот то-то и оно. Так что глаз с него не спускайте. И другим скажи. Он, если что, парень опасный. И без оружия делов может наделать. Понял.

— Понял. Сделаю.

Время подошло, и я в гордом одиночестве опять спустился в узел связи. Только разместился в кресле радиста, только подключился, как рация призывно зашипела.

— Бродяги! Бункер на связи.

— Здесь Бродяги.

— С вами говорит начальник штаба Уральского военного округа генерал-майор Анохин.

— Слушаю, товарищ генерал.

— От вас помощь требуется. Как? Послужите Родине?

— Если недолго, — засмеялся я. Надо же, такая война прошла, а всяк запрячь норовит.

— Недолго, — оценили мою шутку на том конце. — Высылаем к вам первую группу на вертолётах. Это в основном подразделение охраны, водители БТР и БМП. На подлёте обозначьтесь ракетами, чтобы мои без проблем сели.

— Ну, это на раз. Сделаем. Что ещё?

— На месте решим. Пока только эта просьба.

— Выполним. Когда ждать?

— Расчётное время семь утра. Не проспите?

— Нет, — засмеялся опять я.

— Тогда отбой связи. Следующий сеанс в шесть утра.

— Отбой.

Остаток дня провозились с БТРом. Георг работал молча, изредка бросая на меня злые взгляды. Ну ничего. Если действительно подвоха нет, позлится и отойдёт. Он парень отходчивый. А если подвох есть, то мои меры предосторожности оправданы. Пусть скажет спасибо, что под арест не посадил. Я и сам хорош. Допустил немца бесконтрольно на узле связи секретного военного объекта хозяйничать. Ночевать решили на пятом этаже, оборудованном для проживания офицеров. Спать легли пораньше, и я впервые за эти дни расписал смены. Привыкли к безопасности под землёй. А тут опять. Но все поняли, что надо, как и то, от кого вся эта охрана. Георг опять попыхтел, что-то пробормотал по-немецки, кажется выматерился, взял свои пожитки и ушёл в дальние апартаменты.

С утра в шесть мы подтвердили по рации готовность к встрече, а уже без пятнадцати семь стояли на поляне, сжимая в руках картонные трубочки ракетниц. Ближе к семи над лесом пронёсся грохот вертолётных двигателей, мы выпустили в небо несколько ракет, и на поляну зашёл на посадку МИ-26. Вертолёт плавно качнулся над самой землёй и мягко сел. Не дожидаясь остановки двигателя, задняя аппарель раскрылась, и из чрева этого тяжёлого транспортного монстра показался топливозаправщик. Машина отъехала к краю поляны, и вертолёт взлетел и лёг на обратный курс. Следующий МИ-26 так же доставил топливозаправщик. Из трёх остальных посыпались военнослужащие. Вертушки дозаправились и полетели назад. Пока офицеры осваивались на новом месте со своим личным составом, к нам подошёл полковник:

— Это вы Бродяги будете? — доброжелательно обратился он к нам.

— Мы. Я Виктор. Это Дима, Игорь, Георг, Валя, Михалыч и Гоша.

— Очень приятно. Я полковник Богданов. Начальник разведки. Мы с вами по рации говорили. Вот прибыл к вам для координации действий по переезду.

— Идём тогда вниз. Показывать хозяйство будем.

— Да погоди ты. Дай нормальным воздухом подышать. Мы же в этом бункере света белого не видели, — он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — А запахи-то! Красота!

— Тебя как зовут, полковник? А то неудобно козырять. Я человек гражданский. Да и ровесники мы, вроде как.

— Андреем зови, — легко согласился начальник разведки.

Вообще Андрей мне понравился сразу. Невысокий, худощавый, весь как на пружинах, он обладал добродушным характером и располагающей улыбкой.

— А что первые две вертушки не дозаправились? Они там по дороге не упадут?

— Нет, — засмеялся Андрей. — У них подвесные баки для обратной дороги. Специально задумано, чтобы они свои заправщики выкинули и сразу взлётку освободили.

— Понятно. Так что дальше?

— Ну, часть мы вот таким макаром по воздуху перебросим. А часть по земле своим ходом. Там люди на бронетехнике к границе заражения подъедут, заражённую технику там и бросят. А мы им туда отсюда чистую перегоним. Для этого столько водителей и везём. Ну и рота охраны с ними пойдёт. А то ты нам по рации такие страхи понарассказывал.

— При чём здесь страхи? Как сказал один участковый, с которым мы повстречались в дороге, что в такие времена вся пена наружу лезет.

— Вот и посмотрим, что за пена. Освоимся, всю пену к ногтю прижмём.

— Твои слова, да Богу в уши.

— Так и будет. Вот увидишь.

— Ты завтракал?

— С утра хватанул на скорую руку.

— Пошли тогда нормально перекусим.

— Ну, пошли.

Ребята завтракать по второму кругу не захотели и опять принялись возиться возле БТРа, а мы спустились на офицерский этаж и разместились в столовой. Валя быстро собрала на стол, хмуро поглядывая на меня.

— Валя, передай Георгу, что он может получить оружие и опять становиться полноправным членом команды.

— А что случилось? — поинтересовался Андрей, глядя, как обрадованная девушка убежала искать немца.

Я вкратце рассказал ему историю появления в нашей команде военнослужащего Бундесвера и его переговоры с натовцами по рации. Андрей выслушал всё это с интересом, потом немного помолчал, видимо переваривая услышанное:

— В принципе, ты действовал правильно. И немцу этому не за что на тебя обижаться. Он, как офицер, на твоём месте обязан был бы сделать тоже самое. Так что не бери в голову. Кстати, а не прокатиться ли нам к этим рейнджерам? Вот расконсервируют несколько БТРов, возьму своих волкодавов и махнём. Ты как? С нами?

— Посоветуюсь со своими. Но, думаю, мои против не будут. Они у меня тоже не хуже волкодавов. Да и БТР на ходу обкатать надо перед дальней дорогой.

— А я вижу, вы уже лапу наложили на один.

— Не отдам. Трофей — святое. Я вам и так вон сколько всего нашёл.

— Да никто не забирает. В дорогу отправим по высшему разряду. А завтра с утра надо будет навестить этих натовцев. Не думаю, что захотят воевать. А вот посмотреть, не хулиганят ли, надо обязательно.

А ближе к вечеру прилетел сам командующий. База разительно изменилась. Повсюду сновали люди. Солдаты обживали казарменные ярусы, офицеры селились на пятом этаже. Заработали столовые. К моменту прилёта начальственного вертолёта градус суеты достиг кульминационной точки. И вдруг всё замерло. Воздушный запасной командный пункт командующего Уральским военным округом на базе вертолёта МИ-6 плавно коснулся грунта. Винты нехотя остановились и из отодвинутой дверцы на землю важно ступил грузный генерал-лейтенант с лицом, будто бы высеченным из камня. Небрежно козырнув подбежавшему с докладом Андрею, он вальяжной походкой зашёл в ангар. Ни на стоящих на взлётке военнослужащих, ни на нас он не обратил абсолютно никакого внимания. Ну, нам легче. БТР ребята уже привели в порядок, так что заняться особо было нечем. Ну и мы, прихватив сухой паёк, отправились в глубину леса на пикничок. Гоша уже успел присмотреть небольшой распадок с изумрудно-зелёной мягкой травой и ручейком, бьющим из земли.

Мы расположились вокруг костерка на постеленных плащ-палатках. А хорошо! Интересно, человек всегда стремится разжечь костёр, независимо от того, холодно ему или жарко. Видимо это уже генетическая память, доставшаяся нам от наших предков. Огонь, значит безопасность и соплеменники рядом. Это уютная пещера и мясо забитого племенем мамонта, скворчащее над костром. Что-то я уже от Михалыча заразился этими философскими рассуждениями о природе наших чувств и поступков. Только сейчас я заметил, что вокруг тишина, не слышно обычной возни и разговоров. Я поднял голову и увидел шесть лиц, повёрнутых в мою сторону. Шесть пар глаз смотрели на меня, Георг с мстительным удовольствием, остальные с ожиданием. Так вот оно что! Что ж, обещал, надо выполнять:

— Георг, приношу тебе искренние извинения за тот инцидент, который случился вчера, — прочистив горло, начал я. — Наверное, я обидел тебя, заподозрив в предательстве. Прости. Но я по-другому не мог. Поставь себя на моё место. Сверхсекретный военный объект, буквально напичканный оружием и боевой техникой, секретная лаборатория, и ты, представитель страны, объявившей нам войну. Я рад, что всё разрешилось и ты вновь в наших рядах.

— Ладно. Проехали, — от души заулыбался немец. — Я всё понимаю. Просто как-то обидно стало. Столько, как это говорится, каши съели, а тут такое.

— Так я именно из-за твоей порядочности тебя заподозрил!

— Это как?

— Ты человек порядочный. И давал присягу. Так вот, если бы тебе приказали, ты бы не имел права не выполнить приказ.

— Наверное, ты прав, — задумался Георг. — Хорошо, что мне не приказали. И ты быстро прервал наш сеанс связи.

— Ну, вот и помирились.

Вокруг сразу задвигались, зашумели. Достали фляжку спирта, давно уже запрятанную Валей в своём рюкзаке, выпили, закусили тушёнкой и поджаренными на костре сосисками из вакуумной упаковки. Идиллию нарушил Андрей, вышедший из кустов бесшумно, как приведенье:

— Вот вы где. А я уже вас обыскался. Хорошо, запах дыма учуял. Собирайся, Витя, пошли.

— Куда это?

— Командующий хочет тебя видеть.

— А я не хочу. Он сам по себе, я сам по себе. Передай, что его «Спасибо» позже выслушаю.

— Витя, ты же в прошлом человек военный. Прекрасно должен понимать, что такие приглашения не отклоняются. Ну и обо мне подумай. Что со мной будет, если я сейчас твой отказ ему передам. Да и уехать от сюда вы можете на БТРе со всяким барахлом, а можете на своих двоих, пешочком. Да и призвать тебя он имеет полное право.

— Достали! Отдохнуть не дадут нормально. Ладно. Пошли.

Командующий принял нас в штабе на шестом этаже бункера. Милостиво протянул два пальца в качестве рукопожатия, усадил в кресло и, даже, угостил гадким растворимым кофе. Поговорили о мире после войны, он поблагодарил за службу, причём явно ждал, что я вытянусь во фрунт и проору «Служу России!». Я мстительно проигнорировал этот ритуал, лишь благосклонно кивнув. Дальше разговор перешёл в насущную плоскость.

— Что вы намерены делать дальше? — поинтересовался генерал.

— Ехать. Мне домой надо.

— А служить не хотите? Я мог бы вас призвать.

— А вот от этого увольте, пожалуйста.

— Ну хорошо. Покажите на карте ваш дальнейший предполагаемый маршрут.

— Вот так, через этот район и сюда.

— Хорошо. Я могу вас попросить об одной услуге?

— Смотря о какой. Я не волшебник и не бригада специального назначения.

— Да нет. Услуга пустяковая. Я хочу, чтобы вы, по пути домой, были делегатами связи.

— Это как?

— Я даю вам мандат, в котором подтверждаются ваши полномочия. А вы заезжаете во все населённые пункты, лежащие на вашем пути и встречаетесь с местным руководством.

— Зачем?

— Вы заявляете, что данный населённый пункт переходит в подчинение командованию Уральского военного округа, как законного представителя Российской федерации и обязано связаться с нами на волне, которую вы им сообщите, или выслать к нам своего представителя для дальнейшей координации работы.

Нда. Задачка ещё та. С подвохом. И не откажешься же.

— Хорошо. Я постараюсь выполнить вашу просьбу, — при слове просьба он поморщился. Ну и пусть. Надо привыкать. Не все перед ним должны тянуться. — Только хочу предупредить, что власть уже давно поделена и вряд ли кто-то захочет добровольно отдавать её даже законному представителю. Вон, Реченск с Залесском полномасштабную войну устроили.

— Это моя проблема. Ваша задача поставить их перед фактом. А про этот инцидент мне уже доложили. Обоих руководителей под трибунал отдам. Ляхов, Ляхов. Хороший же был офицер. Куда его понесло?

— А вы не лучше? Так же, как и Ляхов провозгласили себя правопреемником и так же собираетесь подчинять себе всех.

— Ты не путай! — генерал так обиделся, что перешёл на «ты». — Я обязан наводить порядок во вверенном мне округе. А он был обязан навести порядок на территории гарнизона и ждать указаний центра. В лучшем случае устанавливать с соседями взаимовыгодное сотрудничество. Но ни в коем случае не строить из себя Наполеона. Ладно. Когда выезжать собираетесь?

— Завтра смотаемся к натовцам с вашим начальником разведки. А выезжать, наверное, послезавтра. В дорогу лучше с утра.

— Да. Он докладывал мне. Хорошо. Но перед отъездом обязательно ко мне зайдёшь.

Так и поговорили.

С вечера я заставил Георга связаться с натовцами и уточнить координаты. Решили не темнить и описали ситуацию, которая складывалась на настоящий момент. Похоже, их несколько напрягло, но это их проблемы. Не думаю, что они захотят воевать с крупным воинским подразделением на бронетехнике, да ещё и на чужой земле.

Выехали рано утром, так как проехать было нужно около семидесяти километров не самой лучшей дороги. Андрей взял с собой взвод спецназа, этаких здоровых лбов, молчаливых в своей уверенности и с ног до головы увешанными оружием и прочей амуницией. Мы на их фоне какими-то оборванцами-любителями выглядели. Спецназовцы решили ехать на трёх БМП-2, что, в общем-то верно. Всё-таки тридцатимиллиметровая автоматическая пушка помощнее будет, чем наш КПВТ. Ну а мы привычно, на БТРе. По моему совету ехать решили внутри машин, а на броню пересаживаться только на подъезде к точке рандеву. А то мало ли. Места не разведанные, а рейнджеры сами говорили, что, пока пробирались по нашей территории, попали под свой же удар. Пыльная дорога вела то через поля, то через редкие лесочки, пятнами разбросанные то тут, то там. Погода была хорошей. Яркое синее небо баюкало в своих объятьях пару крохотных облачков. Солнце, несмотря на раннее время начало уже припекать. В зелени листвы занимались своими делами птицы, мимоходом что-то насвистывая на своём пернатом языке. Где-то высоко-высоко в небе звенел невидимый жаворонок. Такое умиротворение царило вокруг, и как-то не верилось, что отгромыхала страшная война и больше половины земли лежит в руинах, а миллионы и миллионы людей уже никогда не увидят завтрашний день и не насладятся вот таким летним утром. Я наслаждался видом ландшафта среднерусской равнины, выглядывая из командирского люка. Всё бы ничего, но пыль, это, конечно перебор. Хорошо ещё, что первыми едем. Представляю, каково задним. Наверное, все люки задраили. Наши боевые машины смотрелись на фоне местного пейзажа настолько чужеродно, что было прямо даже неудобно. Здесь нужно на лихом коне, ну или на худой конец, на бричке, какая-нибудь машина тоже бы подошла. Но никак не на наших бронированных монстрах. Пару раз вдалеке сверкнула река и неудержимо захотелось искупаться. И явственно представилось, как опускаюсь в реку, и прохладная вода остужает разгорячённое тело, а ступни погружаются в податливый ил и на поверхность всплывают мутные облачка. Надо будет на обратном пути предложить заехать и искупаться.

Вдали показалась деревня и, судя по дымам из печных труб и пасущемуся на околице стаду коров, жилая. Мы остановились. Следом за нами встала вся колонна. Я вылез из БТРа, и прошёлся по дороге назад, разминая ноги. Ко мне уже подходили Андрей и командир взвода старший лейтенант Колесов. Имени его я не спрашивал, так как не хотел забивать голову ненужной информацией. Дел мне с ним никаких не вести, а таких лейтенантов на моём пути ещё много будет.

— Что там? — спросил Андрей.

— Деревня впереди. До натовцев немного осталось. Можно уже и по-боевому, на броне.

— Отлично. Только дистанцию увеличиваем, а то пылите вы знатно.

— Ну, ваши коробки тоже не стерильно едут.

— Ладно. Пересаживаемся и вперёд. Надо бы посмотреть, что там в деревне происходит.

— Так по любому дорога через деревню идёт. Вот и посмотрим.

Мы пересели на броню и поехали дальше. А на броне веселее. Ветерок обдувает. Это не в душном чреве бронетранспортёра. Вот только жестковато. Надо бы подумать, что под задницу подложить. Дорога пошла вниз, преодолела балку и взяла резко вверх. БТР зарычал, но легко преодолел подъём. Минут семь, и мы въезжаем на центральную улицу деревни. Копошащие во дворах люди кидали на нас настороженные взгляды, но страха не показывали. Мы припарковались возле колодца, стоящего рядом с дорогой, и стали пить ледяную до ломоты в зубах, но необычайно вкусную воду. Тут же стал собираться народ, сбежались ребятишки, с интересом рассматривая нашу технику и оружие. Наиболее смелые уже полезли на БМП. Один сорванец повис на стволе пушки и его пришлось немного шугануть.

— Здравствуйте, народ! — поприветствовал их Андрей.

— Здравствуйте, — вразнобой донеслось до нас со всех сторон.

— А позвольте поинтересоваться, кто же вы такие будете? — протиснулся к нам сквозь толпу мужичок с хитрыми глазами.

— Мы вооружённые силы Российской Федерации, — ответил разведчик.

— Эвона как! А, бают, нет уже никакой Российской Федерации. Каждый сам по себе.

— И вы?

— Нет. Мы не сами по себе. Я здесь только староста. У нас хозяева есть.

— Это кто же?

— Американцы.

— И как вам под американцами-то?

— А неплохо, знаешь. Мы ведь сами к ним на поклон пошли. Как война началась, здесь чего только не было. Дезертиры появлялись, грабили, девок насиловали, каких только непотребств от них не было! Потом ещё банда какая-то в лесу объявилась. И все с оружием, как у вас вон. А мы люди деревенские. На пять дворов хорошо если одно ружьё есть. Да и воевать не умеем. Потом прослышали, что в Зиновьевке эти американцы появились и порядок навели. Ну и послали парламентёров к ним. Возьмите, мол, к себе. А то совсем никакой жизни. Хоть в петлю лезь. Ну, они приехали и порядок быстро навели. Дезертиров перевешали, банду в лесу тоже под корень извели.

— И как же вы, русские люди, под захватчиков добровольно легли? Они же на нашу землю с оружием пришли.

— Ишь! Раздухарился! А где вы были, эти самые вооружённые силы, когда здесь такие непотребства творились? Где отсиживались? А с ними спокойнее. Ну и пусть они на нас с высока смотрят, и кормить их надо, баб доставлять. Зато жизнь налаживается.

— С вами всё ясно. Ладно, посмотрим, что за американцы такие. Сколько, хоть, их?

— Человек пятнадцать.

— Всё, поехали мы. А ты, отец, запомни: власть Российская пришла. И больше беспорядков не потерпит.

— Что скажешь? — поинтересовался я у Андрея, когда мы отошли в сторону.

— А что сказать? Таких деревень и во время Великой Отечественной войны много было. Кто-то в партизаны уходил, а кому и новая власть по душе была. Так и работали, и жили спокойно, пока их жечь не стали, как в Хатыни. А до поры — вполне нормальная власть. Ну и что, что за людей не считают? Зато порядок.

— Я про натовцев.

— Ааа. Ну там, судя по всему, классический пехотный взвод рейнджеров. Шестнадцать человек во главе со взводным сержантом. Лёгкое вооружение, хорошая подготовка, железная дисциплина, отменная выносливость и гонор. Об остальном судить трудно. На месте осмотримся.

— А если воевать придётся, твои справятся?

— Мои тоже не лыком шиты. Здесь все опытные вояки. И рейнджерами, и с коммандос приходилось сталкиваться. По паре командировок за границу у всех есть.

— Это куда?

— Куда надо! Не твоего ума это дело.

— Ладно. Развели секретность. Ну что, поехали?

— Поехали.

Минут через пятнадцать движения по пыльной дороге мы увидели одиноко стоящий УАЗик, возле которого топтались трое военных в натовском камуфляже. Приблизившись, мы спешились и вдвоём с полковником подошли к встречающим.

— Взводный сержант Ричард Харрис, сэр! Рады вас видеть, — на довольно сносном русском произнёс главный. — Это Капрал Винки и рядовой Кларк.

— Полковник Богданов, представитель командующего округом. А это мой спутник, — он указал на меня. Я представился. — А вы неплохо говорите по-русски.

— О! Спасибо. Нас готовили на Россия. Я есть приглашать вас в гости. Следуйте за наш машина.

Натовцы прыгнули в машину и поехали, мы тронулись следом. Село открылось неожиданно, сразу после поворота, объезжавшего язык леса, глубоко вдающийся в зеленеющие поля. Мы проехали по центральной улице, свернули на перекрёстке направо и остановились возле довольно роскошного по местным меркам особняка. Колесов тут-же отдал несколько команд и спецназовцы, высыпав из машин, взяли дом под охрану. Харрис наблюдал за всеми этими телодвижениями с лёгкой иронией в глазах:

— И зачем всё это? — с усмешкой спросил он. — Здесь вам ничего не угрожайт. Но паник.

— А никто и не паникует, — со злостью ответил уязвлённый Андрей. — Обычные меры предосторожности.

— Прошу в наши апартамент, — с полупоклоном пригласил нас сержант.

— И давно они стали вашими?

— Мы, как это по-русски, договорились с бывшим хозяином. Он не возражать против наш поселений.

— Разберёмся, — сказал Андрей и шагнул внутрь.

Я проследовал за ним. Мы вошли в просторный холл, где на диване и креслах развалилось пяток рейнджеров, попивающих что-то из стаканов, но всё же вскочивших при появлении сержанта. Нас они демонстративно не замечали. Мы поднялись на второй этаж по лестнице мимо двух женщин, моющих ступеньки и посторонившихся, пропуская нас. Один из американцев что-то сказал по-английски, показывая невежливо пальцем в сторону женщин, и все дружно заржали. Обстановка мне не нравилась всё больше и больше. Ещё в предыдущей деревне резануло слух, что они доставляют натовцам женщин. Судя по всему, американцы действительно наших крестьян за людей особо не считают. Андрей тоже всё больше мрачнел. Видимо и его посещают такие же мысли. Проходя по галерее второго этажа, я увидел, как один из рейнджеров ударил работника, а потом что-то орал, потрясая над съёжившимся селянином своим пудовым кулаком. Я оглянулся на полковника и наткнулся на его предостерегающий взгляд. Ладно. Пока промолчим. Сержант провёл нас в кабинет, махнул на кресла, предлагая садиться, а сам уселся за письменный стол, развалясь в кресле и сложив ноги в высоких берцах на столешницу.

— Прошу вас, господа. Вот стаканы, вот виски. Сейчас Клейтон принести айс, то есть лёд.

— Откуда у вас такие запасы, интересно знать, — поинтересовался я. — Вы что, со складом спиртного десантировались?

— О нет, — засмеялся Ричард. — Это есть местный продукт. Называется, трудное такое название, а да, самогонька. Мерзость страшная. Мы смогли очищайт её. И сделать сорок градусов. Тепер она не так воняйт и лучше пьётся. Почти как американ виски.

— Ну, всё ясно, — проворчал Андрей. — Был хороший продукт, а вы его испортили.

— Нет испортили! — воскликнул сержант. — Семьдесят градус крепость пить не есть возможно!

— Слабаки. Короче, сержант, слушай сюда. И переспроси, если чего-то не понял. Вся эта территория возвращается под власть Российской Федерации. Командующий Уральским военным округом является полномочным представителем России и назначил ставку своего командования в семидесяти километрах отсюда. Все населённые пункты переходят под его юрисдикцию.

— Я поняль. Мы готовы подписать с вашим командующий договор о сотрудничество.

— Ты меня не понял, сержант. Эта земля — русская. И ты на ней незаконно. Однако, учитывая то, что вы взяли под свою защиту местное население, не допустили хаоса и беспорядков, мы готовы допустить здесь ваше управление. Но только как служащих России. Я сейчас проведу расследование на предмет нарушения прав и свобод местных жителей и, если обнаружу хоть один факт, тебе не поздоровится.

— Вы мне угрожайт?

— Нет. Я тебя предупреждаю. Слишком по-хамски, я вижу, ведут себя твои подчинённые.

— Но американцы исключительная нация. Мы учить ваших жителей, как жить. Они отсталый народ.

— Ты ещё скажи унтерменьши.

— Но мы действительно выше многих русских. Они даже защищайт себя не умель. У нас у каждый фермер целый арсенал в хаус и сможет отбиться от любой банда. А у вас и оружий нет.

— В нашей стране действовали совсем другие законы, исключающие свободный оборот оружия и не поощрялось убийство людей даже при обороне своего дома. Поэтому естественно, менталитет наших людей другой. Но это не значит, что вы выше. Что там у вас в конституции насчёт прав и свобод?

— Но это касается только американец.

— Теперь касается всех. Короче, я два раза не спрашиваю. Вы согласны перейти под юрисдикцию нашего командующего? Да, нет?

— А если нет?

— Тогда я тут же отдаю команду, и вас уничтожают, как иностранное вооружённое формирование, незаконно проникшее на территорию Российской федерации. Не забывай, пока ты не докажешь обратное, ты враг. А с врагами мы не привыкли церемониться. Согласен с такой формулировкой?

— Согласен, — поник американец. — Что от нас требуется?

— Вот это другой разговор. Если во время расследования я не выявлю грубого нарушения прав и свобод местного населения, беспредела, короче говоря, то ты подписываешь договор о намерении. Бланк у меня с собой. После этого ты становишься главой местной организации. Ну-ка покажи на карте свой ареал.

— Вот здесь, — обвёл Ричард территорию, которую они контролировали.

— Ого! Губа не дура! Двенадцать населённых пунктов! Ну, пусть этот район будет называться Американским районом. Ты — глава этого района. Формируешь администрацию. Своих можешь назначить на должности, но заместителем у тебя будет наш человек. И упаси тебя бог, если я хоть одного американца увижу бездельничающим. Пока занимайся административными вопросами, а на днях к тебе приедут наши тыловики и обговорят вопросы взаимодействия и налогообложения.

Американец совсем поник. Понял, видимо, что лафа закончилась и планы о феодальной жизни провалились. Ну, ничего. Пусть попашет. Они, капиталисты хреновы, что ни говори, а работать умеют. Глядишь, через годик этот район под их руководством ещё и в ударники капиталистического труда выбьется. Я оставил полковника обсуждать детали с сержантом, а сам вышел из кабинета и спустился вниз. В холле Георг о чём-то оживлённо болтал с американцами. Ну надо же как насобачился по-английски! Хотя ничего удивительного. Они ведь там, в Европе, постоянно пересекались с американцами и британцами в рамках НАТО. Тут волей неволей научишься. Тем более если ты офицер. Увидев меня, немец стушевался, помялся, а потом несмело подошёл. Что-то не узнаю я нашего бравого тевтона, защитника обиженных женщин.

— Виктор, — несмело позвал он меня.

— Что, Юрик? Не мнись. Давай говори.

— Я решил остаться здесь. Всё-таки свои. Знакомых, вот, встретил. Мы пересекались иногда на учениях.

— А Валя? — никогда бы не подумал, что с уходом немца мне станет так тоскливо.

— Валя со мной остаётся.

— Ну, что ж. Каждому своё. Так, кажется, твой земляк Фридрих Ницше говорил?

— Да. Только я его не читал никогда.

— Захочешь, почитаешь. Ладно. Удачи тогда вам.

Я не захотел больше разговаривать, повернулся и пошёл из дома. Во дворе, в специально оборудованном для курилки месте, собрались мои ребята и грустная Валя. Понятно. О том, что Георг и Валя остаются, уже известно всем. Посидели, покурили. Из дома вышел Андрей в сопровождении Харриса.

— Витя, не в службу, а в дружбу, прокатитесь по селу, поспрашивайте местное население на предмет беспредела со стороны наших американских товарищей.

— Хорошо, — ответил я. И уже к своим. — Что, прокатимся, поковыряемся в американской действительности?

— Поехали, — ответил за всех Игорь. Хоть отвлечёмся.

9

Мы поехали по селу, останавливаясь у ворот и разговаривая с местными жителями. В принципе, большого зуба на натовцев никто не имел. Да, разговаривают свысока, нередко и по зубам схлопотать можно. Женщин себе требуют. И не только для уборки и стирки. Короче, ведут себя, как барин с крепостными крестьянами. Но не лютуют. И с ними спокойно и безопасно. О результатах мы доложили полковнику тут же по возвращении в усадьбу.

— Повезло вам сегодня, — повернулся Андрей к сержанту. — Но если даже те факты, которые мне сейчас доложили, будут повторяться, я вам не завидую. Помните всегда: вы здесь незваные гости, которых принимают из милости. И не дай бог почувствовать себя хозяевами. А сейчас, построй-ка мне всех своих.

Харрис отрывисто пролаял команду, которая была тут же продублирована двумя капралами, и перед нами, как на плацу, построился взвод рейнджеров. Шестнадцать дюжих парней застыли, преданно поедая глазами начальство. Полковник прошёл вдоль строя, вглядываясь в лица и, вдруг, неожиданно с ноги пробил в грудь одного американца. И откуда столько силы в сухоньком разведчике. Здоровый рейнджер, согнувшись пополам, как пушинка отлетел назад, по пути сшибая ещё двоих своих сослуживцев. Андрей незаметным движением перетёк вперёд и неуловимо оказался возле своей жертвы.

— Он русский понимает? — прорычал полковник.

— Понималь. — простонал скорчившийся американец.

— Это тебе за того русского, которого ты на моих глазах ударил. Ещё раз такое повторится, вообще убью. Понял?

— Ес, ес! — закивал головой несчастный.

Андрей выпрямился и обвёл свирепым взглядом весь строй.

— Это касается всех. Пришли в гости, так ведите себя, как люди. Мы хамить и сами умеем. Всё. Распускай своих. Личному составу, по машинам!

Мы загрузились на броню и не особо прощаясь, поехали в обратный путь.

А в речке мы всё-таки искупались. Вода ещё не прогрелась и была, пожалуй, излишне прохладной. Но всё равно мы с удовольствием ныряли с крутого бережка в студёную синь и, задохнувшись от первого прикосновения обжигающе холодной воды, тут же переводили дыхание и весело плескались, разбрызгивая вокруг себя бриллиантовые брызги. Веселье омрачало только отсутствие в команде Георга и Вали. Странно. Никогда бы не подумал, что привяжусь к этому немцу и его возлюбленной. Но ощущение было такое, словно потерял родных людей. Но каждый выбирает свою дорогу сам. Кто его знает, может ещё и свидимся на просторах нашей Родины. Чем судьба не шутит? К бункеру приехали уже ближе к вечеру. Народу прибавилось. И ощутимо.

— Это ещё часть бойцов на зачистке городка, — ответил на моё удивление Андрей.

— Неужели столько народу у вас было?

— Да. Народу много. Там ведь частей было понатыкано. Да и бункеров хватало. Во время удара все под землю и попрятались. Сейчас распределяем, кого здесь поселить, кого в городок. Командующих в городок штаб переводит. Но на всех по любому не хватит места.

— А остальных тогда куда?

— По городам гарнизоны посадим. Разбомбленные воинские части восстановим. Вон, только ты нам координаты двух воинских частей и одной базы скинул. А сколько их ещё? Найдём место. Ладно. Я на доклад, а вы отдыхайте. Когда выезжать планируете?

— Завтра.

— Обязательно зайди попрощаться.

— Зайду.

— Слушай, а не устроить ли нам сегодня вечером отвальную?

— Да я бы за, только со спиртным напряги.

— А мне америкашки своего фирменного виски в БМПешку положили. Посидим. Когда ещё увидимся?

— Согласен.

— Ну, тогда часиков в шесть на том месте, от куда я тебя сдёрнул.

— Лады. Будем ждать.

До пикника ещё было время, и мы занялись комплектацией своего БТРа. По бортам закрепили патронные ящики, а сверху на броне за башней закрепили двухсотлитровую бочку солярки. Мародёрствовать нам никто не мешал. Как бы само собой подразумевалось, что мы имеем на это право. Ну, мы и пользовались. Провели ревизию своих запасов, пополнили сухой паёк, набрав консервов, тушёнки и сублимированных продуктов, почистили оружие, загрузили смену камуфляжа и обновили амуницию. В общем, делали всё, чтобы потом не метаться и не собираться вторпях, понимая, что после пикника будет не до сборов, а с утра тоже лучше не бегать туда-сюда с ящиками и тюками, а спокойно уехать. Тем не менее, в шесть вечера мы уже сидели в нашем распадке у костерка и спокойно ждали Андрея. Полковник пришёл чуть позже, где-то минут пятнадцать седьмого, однако тут же нивелировал своё опоздание кастрюлей с маринованным для шашлыка мясом. Ребята тут же оживились, зашумели и принялись выстругивать из подходящих веточек шампуры.

— Витя, тебя в семь утра генерал ждёт. Зайди обязательно, — тихо проговорил мне Андрей, глядя на оживлённую суету.

— Конечно зайду. Я же обещал. — ответил я, ножом заостряя ветку.

— А, может, здесь останетесь. Что по миру колесить? Мало вам приключений? А для таких боевых как вы работа всегда найдётся.

— Да вам лишь бы запрячь, — засмеялся я. — За себя так скажу: еду домой. А ребят спроси. Может, кто-то и остаться захочет. Я насильно никого не держу.

— А что? И спрошу. Ребята! Кто хочет остаться? Я вот Виктора уговариваю, а он ни в какую. Не надоела ещё дорога?

— Я с Витьком, — отозвался Димка.

— Я тоже, — по школьному поднял руку Гоша.

— Мы команда. Куда все, туда и я, — заявил Игорь.

— С однойстороны надоело, вроде как, — рассудительно проговорил Михалыч. А с другой стороны мы вместе столько прошли, что, вроде, как родные друг другу стали. Ну куда я без них? Вон Георга с Валей потеряли, и как будто кусок от сердца оторвал кто. Нет. Я со всеми.

— Ну, братья-акробаты, — пробурчал полковник.

— Да не обижайся ты, — приобнял я за плечи Андрея. — Свидимся ещё. Доставай свой виски. Пить будем.

Разведчик засуетился и достал две семьсот граммовые бутылки. Кружки уже давно были готовы, и мы быстро выпили по первой.

— Ты огонь отгребай! — раскомандовался Михалыч. — Угли сюда все. Ровненько так разравнивай. Сейчас я полевой мангал сделаю.

Он быстро забил в землю с обеих сторон костра по две рогатины, на которые параллельно друг другу уложил две жерди. Получились две перекладины, на которых можно было удобно уложить шампуры с мясом.

— А теперь все отошли, — продолжил Михалыч. — Я сейчас вам такой шашлык забабахаю, пальчики оближешь.

Мясо скворчало на шампурах. От костра потянуло умопомрачительным запахом, и слюна стала набираться во рту с огромной скоростью, прямо как у собаки Павлова.

— Ну, под холодную давай ещё по одной, — проговорил Андрей, тоже с удовольствием принюхиваясь к запаху.

— Меня не забудьте! — подал от костра голос наш шашлычник.

— Давай по быстрому, — отозвался Дима. — И мясо не пережарь. А то будем угольки грызть.

— Отца поучи детей делать!

Я смотрел на всю эту весёлую суету, беззлобные препирания, и мне было хорошо. Так хорошо, как бывает только, с по-настоящему, близкими людьми. Пикник удался. Мы ели шашлык, пили виски, которые оказались обычным деревенским самогоном, правда очищенным, в какой-то момент Андрей отлучился и появился с гитарой. Мы пели «Комбат», «По высокой траве», «Поручик Голицин», «Господа офицеры», «Изгиб гитары жёлтой» и ещё много старых добрых и хороших песен. Разошлись только часов в десять. И то только потому, что вставать рано и завтра опять в дорогу. Отдых, во время которого не нужно было оглядываться, быть постоянно начеку, а по ночам выставлять посты, подошёл к концу. Скоро снова в дорогу.

Утром я зашёл к командующему, получил заранее заготовленный мандат, в котором грозными словами, подкреплёнными не менее грозными гербовыми печатями, говорилось, что наша группа является полномочным представителем командования. Серьёзный такой документ. Вот только будет ли он кому-то аргументом, в нынешнем-то хаосе. Ну, поживём увидим. Выслушал на прощание много умных слов и наставлений и, наконец, пожав генеральскую руку, удалился. Ребята меня уже заждались возле БТРа. Я уже хотел дать команду: «По машинам», когда у аппарели входного шлюза возникла какая-то возня, и нашим глазам предстали, радостно улыбающиеся, Георг и Валя:

— Успели! — облегчённо выдохнула девушка.

— Вы что, с нами ещё раз попрощаться решили? — поинтересовался я.

— Нет. Командир, разреши в команду, — несмело произнёс Георг. — Мы с вами хотим.

— Передумали оставаться, что ли?

— Да. Передумали.

— Я не знаю. Пусть команда решает, — я повернулся в сторону ребят, настороженно переводивших взгляд с меня на сладкую парочку.

После моих слов все радостно выдохнули и бросились обнимать наших друзей. А мне тоже было радостно, ведь команда опять вся в сборе.

— По машинам! — скомандовал я. — Выезжаем. В пути расскажете, откуда такие перемены.

Все сели в десантный отсек: Михалыч — привычно за руль, а я — на командирское сиденье. Восьмидесятка сыто заурчала мотором и двинулась по аппарели на улицу, в яркое летнее утро. И снова под мощными рубчатыми колёсами стелется дорога, а по сторонам мелькают поля, леса и перелески.

— Георг, так что же случилось? Плохо приняли? — поинтересовался я, обернувшись назад.

— Меня хорошо приняли. Тут без претензий. Валю не захотели принимать. Сразу определили в дом прислуги и отправили работать на кухню. Я пробовал возмутиться, но мне объяснили, что она недостойна жить там, где живут великие натовские воины. И женой она мне не может быть по этой самой причине. Развлекаться с ней — сколько угодно, но и только. Да и грызня там пошла, после того, как вы уехали. Ну, мы с Валей подумали и рванули назад. Не для меня, оказывается, такая мораль. Переживали, что не успеем. А как вас увидели, от сердца отлегло.

— Так что же с вечера не приехали? Чего утра ждали? — воскликнул Игорь. — Такую вечеринку пропустили!

— Мы хотели. Вот только я помню про ваших омоновцев. Ну, как их Виктор назад не принял. Вот мы и колебались. Боялись, вдруг приедем, а нам скажете, мол, до свидания. Не оправдали вы наших надежд.

— Ну, с омоновцами другая история была, — пояснил я. — Они отказались свой воинский долг выполнить. А вас за что наказывать? За выбор, который вы сделали? Каждый человек имеет право на кусочек собственного счастья. Вы попытались. Не получилось. В следующий раз получится. Так что я тоже очень рад вас видеть.

— А что за грызня там началась? — спросил Дима.

— Появились те, кто не захотел ничего менять. Мол, ложиться под русских — позор для американского солдата. Да и с местными пришлось им полояльнее быть. Тоже не всем понравилось. Там зачинщик рядовой Хадсон. Тот, которого полковник приложил. Уж очень он на это обиделся.

— Короче, придётся много поработать генеральским подчинённым с этим американским анклавом, пока всю дурь из них не выбьют, — подытожил я. — Ну или, на крайняк, не зачистят под ноль, чтобы хлопот не было.

— Взводный сержант Харрис это понимает и тоже опасается такого итога. Да многие тоже. Гордость гордостью, а идти по большому счёту им некуда, — ответил Георг. — Вот только не все. Как бы до стрельбы не дошло.

— Ну, дойдёт, значит, сами проблему решат. Это уже не наша забота. — А наша забота — это город Солодов, который будет километров через двадцать, — сказал я, водя по карте пальцем.

— А что там? — впервые за время поездки подала голос Валя.

— Да ты же не знаешь! — оживился Игорь. — Мы теперь важные шишки! Полномочные представители командующего, да ещё и делегаты связи. Теперь мы должны заезжать в каждый населённый пункт, попадающийся на пути и представлять перед руководством генерала. Вот!

— Понятно. Круто! — восхитилась девушка.

— Боюсь, как бы от этой крутизны новых неприятностей не огрести, — проворчал я.

Город встретил нас самодельной баррикадой на въезде. Хмурый, неприветливый дядька с красными слезящимися глазами представился как начальник караула сил самообороны города Солодова. Я предъявил ему мандат и потребовал встречи с руководством города.

— Оружие сдаём на въезде. Будете выезжать, заберёте, — ответил он.

— Ты что, старый, совсем опух? — возмутился Дима. — Может, тебе ещё и пулемёты с башни открутить?

— Достаточно будет сдать весь боекомплект, — невозмутимо отвечал дядька.

— Так, успокоились! — осадил я начавшего закипать Димку. — Ничего сдавать не будем. Это вы здесь партизанщину разводите, а мы официальные представители.

— Да хоть сверх официальные. Сказано: в город с оружием нельзя.

— Я сейчас из КПВТ твою баррикаду на запчасти разберу! — начал опять кипятиться Дима.

— Подожди, Димон, — опять остановил я друга. — Раз нельзя проехать, вызывай руководство сюда. И учти, если встречи не получится, я восприму это, как недружественный шаг и нежелание подчинится законной власти. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия бывают разные. Вплоть до применения военной силы, которой у командующего столько, что хватит этот ваш вшивый городок с лица земли стереть.

А вот это красноглазого проняло. Он побежал в караульную будку, переделанную из автобусной остановки, и начал кому-то громко докладывать по полевому телефону, судя по кабелю, тянущемуся от будки по деревьям куда-то в город.

Ждать пришлось сравнительно недолго, после чего к баррикаде подъехала жёлтая «Тойота», из которой вышел серый невзрачный человек. Этот серый подошел к нам, представился привычно, как главный специалист городской мэрии, причём фамилию произнёс профессионально неразборчиво. Он долго изучал наш мандат, уделяя особое внимание гербовым печатям, потом вздохнул, как будто только что занимался тяжелой физической работой и тусклым голосом пригласил нас следовать за ним. Не оглядываясь назад, он сел в машину и поехал. Мы поехали за ним. «Тойота» петляла по улицам, мы петляли следом, пока не выскочили на центральную площадь с памятником Ленину и традиционными ёлочками у здания администрации. С собой я взял только Диму, оставив остальных возле БТРА. В мэрии был явный аврал и, как бы не по причине нашего приезда. Люди носились по коридору, шарахаясь от нас и со страхом осматривая издалека наше оружие и амуницию. Нас провели в приемную с высокими потолками и через двойные двери с тамбуром невероятных размеров — большой кабинет. Ещё во время моей встречи с Кастетом я поражался стремлением руководителей таких вот заштатных городков к показной роскоши и циклопическим пространствам. За длинным, как взлётная полоса аэродрома, столом для совещаний сидели с напуганным видом человек восемь важных господ, глядящих на нас с одинаковым испуганным выражением заплывших жиром глаз. Одинаковые толстые щёки со свисающими брылями нервно тряслись. Во главе стола в кресле сидел ещё более важный господин, что выражалось в большем охвате талии и ширине открмленной хари. Компания сразу мне не понравилась. Впрочем, Димке тоже. Я нахально подтянул ногой от приставного столика стул и уселся на него, нагло развалившись, закинув ногу на ногу и обозревая кровожадным взором всю честную компанию. Димка проделал вслед за мной то же самое. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я в присутственных местах веду себя не в пример скромнее. Наверное, меня вывело из себя то несоответствие откормленных отцов города тому неприглядному виду, который открылся нам во время проезда по улицам. Плохо и бедно одетые прохожие с хмурыми лицами, огромные очереди в продуктовые магазины и множество нищих, просящих подаяние. Всё это живо напомнило мне девяностые, когда вот так же мы все выживали, месяцами не получая зарплаты, выстаивали очереди за хлебом, сахар и водку получали по талонам, а вот такие же откормленные морды жировали на нашей нищете, отъедаясь икрой и устрицами.

— Здравствуйте, господа хорошие, — глумливым голосом поприветствовал я их.

— Здравствуйте, — нестройно донеслось из-за стола.

— Я прибыл к вам по поручению полномочного представителя власти Российской Федерации.

— А разве такая власть есть? — проблеял главный, по-видимому, мэр. — Мы думали, что власти уже и не осталось.

— Заметно, что вы думали именно так. Но спешу вас разочаровать. Эта власть существует в лице командующего уральским военным округом генерал-лейтенанта Авдеева. На основании вышеизложенного командующий требует, чтобы вы немедленно вышли с ним на связь и подтвердили свою подчинённость центральной власти, а лучше, прислали бы своего уполномоченного представителя для координации дальнейших действий.

— Мы обсудим ваше предложение.

— Вы не поняли. Это не предложение. Это приказ. И неисполнение его карается. Генерал не намерен терпеть на вверенной ему территории коллаборационистов и сепаратистов. Если понадобится, он подчинит вас силой. И поверьте, у него сил хватит, — я помолчал, наблюдая за их посеревшими лицами, и мстительно добавил. — В ближайшем будущем ждите ревизоров из центра. А то больно вольготно здесь живёте на народной шее. Так что мне передать командующему?

— Передайте, что мы полностью признаём власть центра, и уже завтра туда поедет кто-нибудь из нас, — дрожащим голосом проблеял мэр, прижав пухлые ручки к груди.

— Вот и отлично. Адью, господа! Не болейте.

Мы с Димкой поднялись и в гробовой тишине покинули кабинет.

— Что-то вы быстро, — удивился Игорь. — Даже чаю не попили?

— А что с ними политесы разводить? — отозвался я. — Кровопийцы натуральные. Как в девяностые попал.

— Ты бы их рожи видел! — добавил Димка. — Щёки со спины видать.

— Что дальше делаем?

— Поехали, может где поедим нормально. Сухомятку успеем поесть.

— А чем расплачиваться думаешь?

— Патронами. Вон сколько набрали, — я кивнул на ящики, привязанные к бортам.

— Боюсь, эта идея здесь не прокатит, — произнёс Михалыч.

— Почему? В наше время самая твёрдая валюта.

— Только не здесь. На въезде в город помнишь, из-за оружия проблема возникла? А пока сюда ехали, ты много людей с оружием видел?

Только сейчас я понял, что мне резало глаз, когда мы петляли по городу за жёлтой «Тойотой». Все на улице были без оружия. Ну надо же! Прошло сравнительно немного времени, и невооружённый человек воспринимается неестественно.

— Здесь в городе, скорее всего, запрещён свободный оборот оружия, — продолжал Михалыч. — Его имеют только спецслужбы. Ну и караулы на блок постах. Поэтому наши патроны им даром не нужны. Только лишние проблемы.

А он ведь прав. Никто нас не накормит за магазин патронов. Правда есть ещё запас тушёнки и разных консервов. Но не те времена сейчас, чтобы продуктами разбрасываться. Но от своей идеи накормить ребят нормальной пищей я отказываться всё равно не хотел:

— А ну-ка, Димон, пошли обратно.

— Ты что задумал?

— Увидишь.

Мы вернулись в мэрию, прошли мимо испуганно пискнувшей секретарши и опять вошли в кабинет. Похоже, мы попали в саамы разгар жарких дебатов. Жирные, потные, раскрасневшиеся лица, сдвинутые набок галстуки и гул голосов перебивающих друг друга оппонентов. При нашем появлении опять воцарилась мёртвая тишина. Похоже, они даже дышать перестали.

— Я не понял, нас что, кормить сегодня не будут? Где обед, достойный полномочных представителей?

— Всё сейчас будет, — облегчённо засуетился мэр. — Просто вы так внезапно покинули кабинет, что мы не успели пригласить вас на обед.

— Ну, так приглашайте сейчас!

— Конечно. Наш человек сейчас вас проводит в лучший ресторан города. Вы уж извините. Из-за государственных дел мы не сможем разделить с вами трапезу.

Не очень-то хотелось наблюдать за столом во время обеда эти жирные морды, поэтому я легко согласился на их отсутствие. И вот опять мы петляем по улицам за жёлтой «Тойотой». Впрочем, ехать пришлось недолго, и вот мы чинно рассаживаемся за сдвинутыми вместе столами в довольно приличном ресторане, официанты с меню уже бегут к нам, а главный специалист о чём-то шепчется с дородным мужчиной в коричневом костюме тройке, видимо директором ресторана, а то и хозяином. Из рук в руки перешла хорошая такая пачка денег и серый, пожелав нам приятного аппетита, растворился в воздухе. Похоже, он в мэрии именно для деликатных и особых поручений. Слишком профессионально у него получается.

Меню разнообразием не блистало, что меня откровенно возмутило. А где икра красная, чёрная и заморская баклажанная? Впрочем, отсутствие баклажанной я ещё как-то прощу. Но отсутствие устриц, кальмаров, лобстеров и супа из чернил каракатицы! Я возмущён! Хозяин ресторана, не замечая нашего откровенного стёба, униженно извинялся, ссылаясь на нынешние тяжёлые времена. На первое, не сговариваясь, заказали солянку. На второе проявили разнообразие: мы с Михалычем — бефстроганов, Дима — бифштекс с жареной картошкой, Игорь — голубцы, а Георг с Валей — омлет. Странный выбор, да что с влюблённых возмёшь? Ну и десерт: по бокалу сухого красного вина под нарезку из фруктов для нашей парочки, а остальным по сто грамм водки под бутерброды с сёмгой. Короче, поели от души. Можно и дальше в путь.

Выехав за город, я связался с бункером по мощной рации, заблаговременно поставленной нам в БТР связистами из штаба округа. Расстояние было смешным, и большую антенну разворачивать не пришлось. Доложил о результатах посещения города, общих впечатлениях о нём и порекомендовал выслать туда ревизоров. На том конце со мной согласились и пожелали счастливого пути.

Дальше потянулись сплошные лесные массивы и, несмотря на то, что мы двигались по магистрали, иногда казалось, что дорога проходит по тоннелю из сосновых веток. Временами солнца не было видно вообще. Пара деревенек, встреченных нами по пути, интереса особого не вызвала. Мужики, суровые, молчаливые. Бабы всё по хозяйству. Благодаря тому, что живут в лесу, в каждой избе как минимум по ружью. Силы самообороны организованы. Старосты такие же немногословные, обстоятельные и кряжистые, похожие на вековые сосны, растущие прямо за околицей. Сообщение о возвращении власти приняли спокойно, и кивнули на районное начальство. Мол, весь спрос с него. В принципе, они правы. Это районные пусть связи с каждой деревней налаживают. А мы тут навроде глашатаев. Типа добрую весть принесли. Во второй деревне нас накормили ужином и приняли на постой. Всё-таки красота вот так после пыльной и изматывающей дороги в чреве бронированного монстра попариться в баньке и растянуться на мягкой перине. Однако, помня о плачевных результатах таких постоев, смены я всё-таки расписал. Однако ночь прошла спокойно. На наши честь, достояние и свободу никто не посягал и мы, расплатившись с хозяевами патронами и тепло попрощавшись, отправились дальше. Судя по карте, нас ждал Агеевск, районный центр. По пути заехали в ещё одно село с громким названием Победа. Увидев пыливший навстречу полицейский УАЗик, я сразу тепло вспомнил далёкий дачный посёлок, где точно так же нас встречал участковый уполномоченный старший лейтенант Тереньтьев. А по простому, Илюха. Судя по мечтательным физиономиям Димки и Гоши, эта мысль пришла в голову не мне одному. Вроде и недавно это было, а как будто несколько лет прошло. Интересно, как там они? Ладно, хватит воспоминаний. Вон, строгий майор идёт от УАЗика в нашу сторону. Я спрыгнул с брони и пошёл навстречу.

— Участковый уполномоченный майор Букин. Разрешите ваши документы и цель вашего прибытия?

— Ух, какой ты строгий, майор, — сказал я, протягивая ему свой мандат.

— Серьёзный документ, — произнёс майор, возвращая мандат назад. — И всё-таки, зачем прибыли?

— Тебя как зовут-то?

— Алексей, — недовольно отозвался полицейский.

— Не хмурься, Лёша. Я постарше тебя буду. Да и по званию тоже май ор. Так что же мы будем ваньку друг перед другом валять? Не люблю я этого. Меня Виктором зовут. А ехали мы мимо, заодно проводя разведку. Здесь, судя по тебе, полный порядок. Значит, путь наш дальше лежит. Задерживаться не будем. Не волнуйся. Одно можем сказать. Порядок возвращается. Командующий округом взял на себя функцию центральной власти и сейчас подчиняет себе все оторванные войной населённые пункты.

— Не торопитесь. Я вас приглашаю к себе. Разносолов не обещаю, но простым крестьянским обедом покормлю. И по соточке пропустим. Новостями обменяемся, о будущем поговорим. А?

— А что? Идея неплохая. Время обеденное. Почему бы и не посидеть, если не внапряг.

— Да какой напряг? Мы же здесь как в консервной банке. Ни новостей, ни известий. Одни слухи по принципу «Одна бабка сказала». Так что милости просим.

— Вы что, всерьёз собрались в город ехать? — спросил Алексей, строгая картошку в сковородку с скворчащим на огне салом.

— Конечно. У нас задание командования. А что тут такого?

— Да это всё равно, что сунуть голову в пасть льву!

— Почему? Поподробнее, пожалуйста.

— В этом городе две зоны до войны было. Строгий режим, общий, да ещё и химики на кирпичном заводе работали. Агеевск и тогда криминальный насквозь был, а уж после войны там вообще ничего нормального не осталось. Власть поделили зеки. Сейчас городом управляет конгломерат из преступных авторитетов. Да вас просто грохнут там!

— Ну, не всё так страшно. Мы ведь тоже не беззубые. И они не самоубийцы. Понимать должны, что за нами целая часть может прийти с бронетехникой и артиллерией. Снесут нахрен весь город. Не проще ли договориться. Не думаю, что среди преступных авторитетов есть идиоты.

— Да там сплошные отморозки!

— Вот и посмотрим на этих отморозков.

— Ну, вы безбашенные!

— Какие есть.

Пообедали сытно и вкусно, после чего попрощались с Лёшей и поехали дальше, к Агеевску. Ребята слышали наш разговор, но единодушно поддержали меня. Особенно в бой рвался Георг, постоянно повторявший, что под властью этих зеков находятся простые люди и им сейчас очень плохо. Ну рыцарь! Ну тевтон! Точно в его роду какие-нибудь бароны благородные были. Голубая кровь так и бурлит.

К городу подъехали по-боевому, на броне. На импровизированном блок посту раскуривался косячком явный зечара, щеголявший голым, расписанным как картинная галерея торсом:

— Гля, братва, на какой тачиле фраера к нам припёрлись! — заорал он, увидев наш бронетранспортёр.

На бруствер сразу же высыпало с десяток таких же колоритных персонажей. В воздухе сразу повисло напряжение.

— Смотри, и баба с ними. И типа тоже с автоматом! — раздалось с блок поста. — Что ты за него ухватилась, красавица. Лучше за мой подержись.

И сразу пространство заполнили смех, гогот и улюлюканье. Я дождался, когда вся эта какофония стихнет и, спрыгнув с брони, подошёл к баррикаде:

— Кто здесь старший?

— Ну, я. И что? — явно рисуясь, произнёс один.

— Вызывай своих хозяев. Базарить будем.

— Ты, фраер, не дорос ещё, чтобы с реальными паханами базарить. Со мной будешь тереть. Понял?

— Я с шестёрками не разговариваю. Пахана зови.

— Ты кого шестёркой назвал?

Баррикада тут же ощетинилась разномастным оружием и залп, скорее всего последовал бы. Но Игорь был быстрее. Нескольких коротких очередей было достаточно, чтобы основная масса была уничтожена. Пули калибра 14,5 миллиметров прошивали баррикаду насквозь, не оставляя прячущимися за ними ни малейшего шанса. Только один, тот самый первый наш знакомец, обхватив голову руками, лежал за бетонным кольцом, притащенным сюда, наверное, с целью создать что-то типа дота. Времени на допрос было мало, так как выстрелы вполне могли услышать в городе. КПВТ — машинка шумная. Поэтому Игорь взялся за экспресс-допрос. Пары сломанных пальцев хватило на то, чтобы разрисованный рассказал нам, что паханы сидят в здании администрации и нарисовал нам схему, как добраться до туда.

Словно разъярённый носорог, наш бронетранспортёр пролетел по улицам Агеевска, выкашивая попадающиеся на пути машины с братвой, стремящейся на выстрелы к блокпосту. Мы вылетели на центральную площадь, лихо развернулись перед зданием администрации и, спешившись, ворвались в помещение. В машине остались только Михалыч за рулём и Валя в башне за пулемётами. Игорь, Гоша и Дима остались чистить первый этаж, а я с Георгом рванули на второй. Люди в здании метались, как бараны во время грозы. В принципе, с ходу было ясно, кто обычные служащие, а кто зеки. Уж слишком они на свою беду, отличались от простых законопослушных граждан. Паханов нашли на втором этаже, восседающих за богато накрытым столом и созерцающих танец живота в исполнении какой-то местной танцовщицы. Уж такой подляны от судьбы они не ожидали. Действуя в условиях полного цейтнота, мы быстро скрутили всех четырёх эстетов, спустили их вниз, по пути уменьшая поголовье криминала очередями из автоматов, закинули их в БТР и дали по газам. Воевать с полным городом зеков в наши планы не входило. На выезде из города расстреляли ещё одну группу бандитов на джипе «Лендровер». Конечно, жаль машину, а что поделаешь?

Уже проехав километров пятнадцать, остановились воле мосточка через небольшую речушку и, растянув между двумя берёзками антенну, вышли на связь.

— Бункер на связи. Бродяги, что у вас? — отозвались по рации.

— Здесь Бродяги. Сунулись в Агеевск. Город полностью под криминалом. Во главе конгломерат из преступных авторитетов. Мы захватили паханов и вышли из города. Необходима войсковая операция для освобождения населённого пункта. Наших сил недостаточно.

— Вас понял. Зря, конечно, осиное гнездо разворошили. Но, что сделано, то сделано. Надо действовать, пока не нашлись новые руководители. Высылаю вертолёт МИ-26 с ротой десантников. На подлёте обозначьте себя. Координатором операции по зачистке города назначаю вас. Как приняли?

— Принял хорошо. Жду. Вот только один генерал уже обещал взять Грозный десантным батальоном. Роты не мало будет?

— Ты Грозный с Агеевском не путай. Да и зеки твои не боевики Дудаева.

— Понял. Отбой связи.

Час от часу не легче. Мне ещё и операцией по зачистке города руководить. Дозорный Гоша на БТРе просигналил, что всё чисто, и я направился к пленным:

— Ну что, граждане мазурики, сотрудничать будем?

— Да пошёл ты, падла краснопёрая, — выругался один из них.

— Воля ваша. Не хотите по-хорошему, будет как всегда, — усмехнулся я. — До вертушки ещё минут сорок, можно и поразвлечься. Тем более, что вы мне особо не нужны. Особенно целыми. Говорящие головы подойдут. Остальное в мусор.

— Пугай, пугай, легавый. Мы здесь пуганые.

— А я и не пугаю. Упаси Бог! Георг!

— Да, Витя!

— Вас там, в бундесвере, учили пытать качественно?

— Ты имеешь ввиду допрос с применением спецсредств?

— Можно и так сказать.

— Учили.

— Ну, тогда они твои. Дима и Игорь на подхвате.

Что творил наш тевтон с пленными, я лучше рассказывать не буду. Но к прилёту десантной роты паханы пели как соловьи. Вот только со здоровьем после немецкого допроса у них было неважно. Вот что значит немецкая школа! Опыт многих веков, инквизиция и гестапо даром не проходят.

Услышав рокот вертолётного двигателя, мы обозначили себя тремя зелёными ракетами. Прилетело аж три МИ 26. Вертушки сели на большом поле рядом с дорогой и сразу стали разгружаться. Из одной всыпала десантная рота, а из двух других — четыре БМД-3 с экипажами. Ого! Даже средства усиления прислали. Неплохо. Ко мне быстрым подошёл военный, на ходу расстёгивая планшет:

— Капитан Силантьев, Яша, командир роты. Что у вас?

Я представился и изложил своё видение обстановки. Кратко описал всё, что видели мы в городе, захват пленных и информацию, которую мы сумели из них выбить.

— И что ты думаешь? — спросил меня Яша после того, как я закончил.

— Ну, на командование твоим подразделением я не замахиваюсь. Твои люди, тебе и решать. Я всего лишь координатор. Но, думаю, охватить город и наступать по центральным магистралям, сходясь к центру и попутно выбивая противника из опорных пунктов, которые любезно подсказали нам отцы города. — Я кивнул на паханов, корчившихся неподалёку. — А уж детали сам думай. Твои ребята под пули пойдут. Средства усиления у тебя есть. Ну и мы со своим БТРом в стороне не останемся.

Капитан отошёл в сторону, собрал командиров взводов и и начал своё совещание, а мы вернулись к БТРу и стали пополнять боекомплект КПВТ. Попутно провели быструю чистку оружия и немного перекусили на скорую руку. Как раз успели до подхода командира роты.

— Витя, смотри, — протянул он мне довольно подробную карту города с прилегающей местностью. У них и такие есть? Неплохо. — Вот расстановка наших сил и маршрут движения. Вы вот здесь. Двигаетесь по этой улице. Обозначь у себя на схеме опорные пункты — вот здесь и здесь. Там один в кинотеатре «Космос», а другой в кафе «Снежинка». Желательно из-за брони особо не высовываться. Опасайтесь огня из окон. Бой в городе опасен именно тем, что позицию стрелка в окне с ходу не засечёшь. Особенно, если это снайпер. Но, будем надеяться, снайперов у них нет.

— Ну, паханы говорят, что у них вообще нет воинского деления. Так, бригады быков, дорвавшихся до оружия.

— Надеюсь на это. Но, от неожиданностей никто не застрахован. Время начала операции 17.00. Выдвигайтесь к своей точке. Сигнал к атаке команда «Бой!» на общей волне. Всё ясно?

— Да уж куда яснее.

— Эх, с утра бы штурм начать, да не хочется давать им время на подготовку и выборы новых руководителей. Есть риск до темноты завязнуть в городе. А это нехорошо. Ну, да ладно. С Богом!

— И твоим бойцам удачи. Паханы нужны тебе?

— Нет. Оставь. Я сам разберусь с ними.

— И то правильно, — ответил я и направился к своим.

10

На точку выехали за пятнадцать минут до начала атаки. В городе творилось что-то непонятное. Раздавались выстрелы. Даже очередями работало что-то автоматическое. Пару раз бумкал в отдалении взрыв. Похоже и гранатами кидаются. Ничего. Зайдём в город, узнаем. Как обычно перед боем напряжение ощутимо висело в воздухе и разве только не искрило. Разговаривать никому не хотелось, все нервно сжимали в руках автоматы. То один, то другой отстёгивали магазин и проверяли наличие патронов. Да уж. Нервы на пределе. Быстрее б уже началось.

Сигнал к атаке прозвучал, как обычнов таких случаях, внезапно. Вот только что ты с нетерпением ждёшь сигнала, ещё раз прокручиваешь в голове свои домашние заготовки для боя, мысленно проводишь ревизию боезапаса, а тут вдруг по рации проносится оглушающая команда «Бой!», и ты вздрагиваешь от неожиданности. Бронетранспортёр, взревев своим дизелем и выбрасывая облачко солярного дыма, бросает своё многотонное тело вперёд. Мы вылетаем на поворот, поворачиваем к городу, и вот уже Валя разбирает крупнокалиберными пулями хлипкую баррикаду на пути. Спасения нет, поэтому, проезжая мимо, мы видим только мёртвые тела разорванные и целые, сжимающие в своих руках охотничьи ружья и карабины, пистолеты, автоматы, как обычные, так и полицейские укороты. После баррикады начинается улица, по которой мы летим на скорости, пока не спешиваясь. Навстречу вырулил ЗИЛ 130 с боевиками в кузове. Столкнуться с нами в их планы явно не входило, поэтому грузовик резко сдал по тормозам и попытался развернуться под крики пассажиров. А не судьба. Ему хватило очереди из ПКТ. Правильно. Нечего крупняком разбрасываться. Этой колымаги вместе с теми, кто в кузове, и 7,62 за глаза хватило. БТР таранным ударом отбросил сто тридцатого в сторону и помчал дальше.

— Михалыч! Поаккуратней нельзя? — закричал нашему водителю Игорь. — Чуть с брони не слетели.

— А вы крепче держитесь! — донеслось из БТРа. — Не на прогулке.

Впереди раздались звуки боя, бронетранспортёр притормозил, и мы спешились. Прикрываясь корпусом восьмидесятки потихоньку продвинулись вперёд.

— А там, по ходу, бой идёт. — сказал Димон. — Только вот непонятно, кто с кем.

— Дима, Игорь, в разведку. Остальные — занять круговую оборону!

Пацаны кивнули и осторожно двинулись вдоль стены, а мы, рассредоточившись вокруг БТРа и ощетинившись автоматами, стали контролировать пространство. Ребята вернулись минут через десять:

— Да, бандюги между собой разборки учинили. Выбрали время! — сказал Игорь. — Там перекрёсток. На одной стороне в магазине группа около шести человек. Вооружение: двустволки и одна ксюха. На другой в кафе группа человек восемь. Вооружение аналогично, ну, ещё, может, пара пистолетов. Палят друг в друга за здорово живёшь. Как будто других дел нет.

— Понятно, — почесал я затылок. — Работаем как в мэрии, двумя группами. Гоша, Дима и Игорь, вы подбираетесь дворами к кафе на расстояние броска гранаты. Я и Георг, так же к магазину. Сигнал готовности — двойной щелчок тангентой рации. БТР вылетает на перекрёсток и работает КПВТ сначала по кафе, потом по магазину. После этого гранатой и штурм. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперёд.

Мы с немцем углубились во дворы, стараясь обойти источник стрельбы по дуге. Застройка была типовой. Этакий стандартный спальный район, поэтому ориентироваться было легко, несмотря на незнакомый город. Тут и там то вспыхивала, то угасала канонада, явственно слышались очереди АГС-17 и автоматических пушек. Мы подобрались к зданию магазина, заняв позиции метрах в пятнадцати от огрызающейся огнём витрины. Я дважды нажал на тангенту рации. Минуты три спустя в рации так же раздались щелчки. Это значит, что группа Димы тоже вышла на позиции. В это время на перекрёсток влетел наш БТР. Башня повернулась и очередь крупнокалиберных пуль влетела в разбитую витрину кафе. Следующий поворот башни, и уже в нашей стороне полетели ошмётки от витрины и стен магазина. Ну, теперь наша очередь. Георг бросил оборонительную гранату Ф-1 внутрь. Краем уха я расслышал как эхо разрыв гранаты напротив, но мы уже врывались в сильно пострадавший салон. Среди обрывков вещей, мешанины стоек с одеждой, прилавком и осколков витрин лежали трупы. Зачищать было уже некого.

— Витёк! У нас чисто, — зашипела рация голосом Димы.

— У нас тоже. Сбор возле БТРа.

Мы стянулись к нашей машине и двинулись дальше. Пару кварталов не происходило ничего. Бронетранспортёр неторопливо катил впереди, поводя пулемётами, словно жалом, из стороны в сторону. Мы следовали следом, растянувшись цепью поперёк улицы и прикрываясь тушей БТРа, машинами, брошенными прямо на проезжей части и прочими деталями уличного ландшафта. А вот ближе к центру началось. Со второго этажа кирпичного здания слева нас обстреляли из автомата, по-видимому, милицейского укорота. Валя всадила туда тут-же очередь КПВТ, пробивая кладку в два кирпича насквозь. Потом по нам дали залп сразу из нескольких ружей из окна первого этажа справа. Там уже подсуетился Димка, как раз занявший позицию за бетонной цветочной тумбой рядом с окном и поэтому оставшийся незамеченным. Одной гранаты хватило, чтобы навеки успокоить ретивых стрелков. Потом Михалыч корпусом БТРа смёл хиленькую баррикаду, наспех собранную из легковых машин, и нам пришлось гоняться за разбегающимися защитниками. Пули оказались быстрее человеческих ног, поэтому соревнование завершилось быстро. Спустя квартал на нас из-за угла выскочил обдолбанный урка, паля по нам из пистолета. Его одной очередью срезал Гоша. Повозиться пришлось с кафе «Снежинка». Ну, на опорный пункт в военном понимании эта точка никак не тянула. Скорее это была воровская малина. Но ребятки там засели упёртые, на вооружении было два автомата помимо ружей и, если бы не БТР, застряли бы мы там надолго. С ходу прорваться не удалось. Они ждали нас и сразу открыли достаточно плотный огонь. Пришлось прятаться за подвернувшиеся под руку укрытия. Тут Михалыч вывел восьмидесятку на прямую наводку и Валя открыла по кафе ураганный огонь сразу из двух пулемётов. Обороняющимся моментально стало не до обороны и нам, под прикрытием Валиного огня удалось подобраться двумя группами вплотную к витрине, закинуть туда гранаты и ворваться внутрь. Дальше уже пошла рутинная зачистка немногочисленных помещений. Второй опорный пункт в кинотеатре «Космос» вообще порадовал отсутствием желающих сопротивляться. Два человека, видимо оставшиеся на хозяйстве, попытались спастись бегством, но тоже проиграли соревнование с нашими пулями. Пара стычек уже практически в центре ничем особым не отличалась от того, что было. Обе огневые точки КПВТ под управлением Вали разобрал по запчастям. Нам оставалось только их проконтролировать на предмет безопасности.

Когда мы выехали на центральную площадь, на ней уже деловито сновали десантники, а у здания администрации на корточках с руками за головой сидело человек сто пленных. Периодически сюда сгоняли ещё группки захваченных в плен бандитов. На наш вопрос, где найти капитана, какой-то сержантик, весь в разводах пороховой гари на щеках, просипел сорванным голосом, что капитан основал свой штаб на первом этаже мэрии. Ну что ж, пойду докладывать. Штаб встретил меня беготнёй посыльных, весёлым матом команд и трескотнёй рации, развёрнутой в углу.

— Отлично поработали! — встретил меня радостный Яша. — Ну не бойцы они. Однозначно не бойцы. Прошли мы этот город, как нож сквозь масло.

— Правильно. Это вам не перед гражданскими понты колотить. Мы свою улицу тоже почистили. Вот только ещё куча улиц и переулков в городе. Много недобитков осталось.

— Ничего. С утра приступим к зачистке города. Ты не в курсе? Я здесь остаюсь.

— Это как?

— Гарнизоном сюда сажусь. Будем приводить Агеевск в порядок. Я теперь начальник гарнизона.

— С повышением тебя.

— Спасибо, — засмеялся ротный.

— Слушай, это дело обмыть бы надо. Время есть?

— Чем?

— Я тут днём, когда шорох наводил, хороший такой кабинетик надыбал. Там и стол уже накрыт.

— Это откуда такие пещеры Алладдина?

— А я не дал местным авторитетам отдохнуть. Прямо там за столом и повязал.

— Ну, хорошо. Пока поднимайтесь, а я подкрепление отправлю. Наши в частном секторе застряли. Вот сейчас подкрепление навстречу и ударит. И подойду.

Стол так и остался нетронутым, только горячие блюда остыли и бутерброды с икрой заветрились. Но нас это ка-то не расстроило, и мы по-хозяйски принялись за угощение. Чуть попозже подошёл Яша и тоже присоединился к нам.

— Яша, а чего это вы пленных на площадь сгоняете? Куда девать думаете?

— Тюрьма-то целой осталась. Вот туда и разместим. Проведём расследование. Кто особо отметился, того к стенке. Остальные пусть Агеевск восстанавливают. А то не город, а притон воровской. Ну и пусть поработают на благо мирного населения.

Посидели неплохо. Правда ротный вскоре извинился и покинул застолье. Понятно, начальник гарнизона, как-никак. Ну, а нам торопиться было некуда, и мы засиделись допоздна.

А с утра снова в путь. Тепло попрощавшись с десантниками, мы прыгнули в БТР и покатили по улицам на выезд из города. Где-то ещё были слышны звуки выстрелов, но в основном в Агеевске установился мир. Напуганные боями горожане робко выходили из домов и провожали нашу восьмидесятку хмурыми взглядами. На встречавшихся кое-где развалинах, уже работали под охраной пленные зеки. Город закончился, и потянулись поля. Больно было видеть участки земли, заросшие бурьяном. В этом году местным жителям так и не удалось засеять землю. А земля просила, судя по тому, как буйно разрослись сорняки там, где обычно колосится рожь или пшеница. Поля сменились лесом, который становился чем дальше, тем гуще. Вскоре, вообще небо закрыли ветки деревьев и вокруг воцарился полумрак.

— Витёк! А что мы по трассе не поехали? — Спросил меня Дима.

— По трассе крюк получается. Чего зря соляру жечь? — ответил я.

И действительно, бетонка в этом месте делала большой крюк, вообще-то ничем не оправданный, если не считать того, что она выводила на большой и, судя по значку на карте, высокой грузоподъёмности мост. Может, действительно, это было правильным решением дорожников, но, судя по просёлку, проехать можно было бы и напрямик. На карте был обозначен брод. Ну а нам на БТРе большего и не надо.

Дорога петляла между деревьями, независимая подвеска бронетранспортёра почти нечувствительно проглатывала выбоины, ухабы и корни деревьев, пение птиц и шум леса убаюкивали, и я, кажется, задремал.

— Михалыч! Тормози! — вывел меня из состояния внутреннего созерцания голос Игоря.

— Что такое? — вскинулся я.

— Интересная дорожка от нашего пути в лес проходит.

— Ну и что? Это же лес. Тут этих тропинок видимо-невидимо.

— Да нет. Сам посмотри. Не тропинка, а дорожка. Легковая машина точно пройдёт. И езженная совсем недавно.

Мы спешились и пошли к дорожке. Действительно, по этой дороге сравнительно недавно проезжали и, судя по крупным рубчатым протекторам, это был джип. А кто у нас на джипах любит разъезжать? Особенно с учётом близости Агеевска? Правильно, бандиты. Так, что стоит проверить эту дорожку. На охране БТРа уже традиционно оставили Михалыча и Валю. Причём, если Михалыч эту обязанность воспринял стоически, то Валя была возмущена до глубины души. Пришлось подавлять бунт командным голосом и крепким солёным командирским языком. Не имеющая особого иммунитета к таким словам девушка быстро сломалась и опять заняла своё место в башне. А мы пошли вдоль дорожки, контролируя местность вокруг себя автоматными стволами. Двигались осторожно, прикрываясь низовой растительностью хвойного леса, но чем-то всё-таки себя выдали, потому, что перед нашими ногами прочертила пунктир очередь автомата, а одиночный выстрел, взметнувший пыль прямо у моей левой ноги рассказал нам о наличии снайпера у неизвестных. Вот надо было нам соваться сюда? Ехали бы дальше, а со сбежавшими бандитами рано или поздно Яша разобрался. Вот влипли, так влипли. Пока я ругал себя последними словами, из зарослей раздалось ещё пара предупредительных выстрелов. Похоже, кто-то из моих спутников неосторожно пошевелился.

— Оружие положили! — раздался откуда-то из чащи звонкий женский голос.

А куда деваться? Мы положили автоматы на землю. Следом легли пистолеты, ножи и гранаты из подсумков. Дима подмигнул мне и слегка скосил глаз на свою ногу. С чего бы это? Вспомнил! Как-то он говорил, что на щиколотке под берцем всегда носит небольшой нож. Ну, хоть что-то.

— А теперь два шага назад, — звонкий голос осёкся, кусты зашумели, и из них показался собственной персоной наш немец. И когда успел? Вот только что недалеко от меня по лесу крался.

— Всё, расслабьтесь! — с довольным видом прокричал он. — Идите сюда!

Мы подошли поближе и увидели поляну, на которой с угрюмым видом сидели две связанные женщины, одна постарше, примерно моя ровесница, другая лет двадцати. А рядом, привязанная к дереву, бесновалась настоящая валькирия. Судя по голосу и лежащему неподалёку охотничьему карабину «Тигр», это и была та самая снайпер, которая чуть не захватила нас в плен. Ого! Вот тебе и бандиты! И чем же мы им так насолили? Хотя, сейчас такие времена, когда сначала стреляют, а потом уже спрашивают. Особенно в окрестностях Агеевска. Я попытался поговорить с жэенщинами, но не встретил взаимопонимания. Если женщины, судя по всему, мать и дочь, просто молчали, то из уст валькирии я узнал о себе много нового. А красивая, стерва. Густые золотистые локоны обрамляли красивое своей неестественной правильности лицо. Идеальную фигурку совсем не скрывал мешковатый камуфляж, а возраст где-то около тридцати только добавлял ей шарма. И что теперь делать? Я приказал развязать женщин и тут-же чуть не лишился глаз от когтей освобождённой валькирии. Пришлось её опять связать. Вот, обрёл очередную головную боль!

— Георг! — позвал я немца. — Зови Валю. Может она им на своём женском языке подоходчивей объяснит, что мы не враги.

Георг умчался за девушкой, и вскоре все четыре женщины сидели вместе, о чём-то тихо беседуя. Причём Валя бесстрашно опять развязала валькирию. Вопреки опасениям, та не стала проявлять свою агрессивность. Ну а мы, мужики, привычно занялись обследованием местности. Невдалеке оказалась поляна побольше, на которой возвышалась небольшая избушка, а рядом стоял джип «Митсубиси-паджеро». Зайдя внутрь избушки, мы наткнулись на две пары испуганных детских глазёнок, смотрящих на нас из-за печки. К горлу подступил ком и дышать сразу стало тяжело. Так вот кого так самоотверженно защищали эти женщины! И они готовы были нас убить за эти маленькие комочки. Я вышел из дома и направился к БТРу, залез в десантный отсек и вытащил из наших запасов столько сгущёнки, сколько сумел загрести. Когда вернулся в избушку, над детьми, как наседка, распустив, словно крылья, руки, сидела молодая. Рядом, словно почуявший беду коршун, кружила моя ровесница, а в углу, не сводя с нас недоверчивых глаз, сидела валькирия. Я машинально потрогал царапины на лице и все же решился шагнуть к детям. Не обращая внимания на настороженные взгляды женщин, я ножом вскрыл банки со сгущёнкой и протянул их ребятне. Те недоверчиво потянулись к банкам своими ручонками, взяли их и отхлебнули приторно сладкую вязкую жидкость. И в тот же миг недоверчивое выражение глазёнок сменилось на восторженное, а пространство избы заполнили детские голоса.

С детьми установить контакт было легко. Чего не скажешь о взрослых. Не помогла даже женская дипломатия в лице Вали. А вообще, чего мы тут добиваемся? Ну, убедились, что нет бандитов, что ещё надо? Придя к такому выводу, я скомандовал своим ребятам отход, и мы направились к своему БТРу.

— Подождите! — раздался сзади знакомый звонкий голос. — Вы что, правда уезжаете?

— Конечно, — обернулся я к валькирии. — Мы невыездная бригада скорой психиатрической помощи. Убедились, что здесь бандитов нет и дальше едем.

— И вы точно не бандиты?

— Мне что, землю есть, или на крови присягнуть? Больно мне надо перед вами цирк устраивать! Бандитов в городе помножили на ноль. Хотя, я не могу дать гарантии, что здесь по лесам не шарахаются выжившие. Но мы точно не одни из них. И насиловать вас, закусывая вашими детьми, точно не собираемся.

— Тогда мы просим у вас прощения. Но и вы поймите нас. Мы бежали из города и точно знали, что нас ищут. И тут появляетесь вы. Что нам было делать?

— Спасибо, что хоть не пристрелили. А чего именно вас искали-то? Я думаю, не одни вы из города убежали.

— Я очень приглянулась одному из авторитетов, Гарику. А моя тётя с дочерью и внуками использовались в качестве шантажа. Типа, если не приму его ухаживаний, плохо будет им. Мы и собрались как-то ночью и рванули из города. Тётя знала эту охотничью заимку. У неё муж был охотник, вот, карабином и разжились. А автоматы на блок посту добыли. Я всю смену из укрытия расстреляла, чтобы мы могли из города выскочить.

— Молодец. Стрелять где научилась?

— Я КМС по стрельбе. В «Динамо» занималась. А там с нами СОБРовцы и ОМОНовцы тренировались. Ну и подсказали пару мулек.

— Круто. Похоже тут далеко не пара мулек.

— Ну, может, чуть побольше, — скромно потупилась валькирия. — Так что, может, по чаю?

Ну как тут устоишь? Я приказал подогнать БТР к избушке, и мы дружно вошли внутрь. Женщины дружно захлопотали и вскоре на столе появился настоящий ведёрный самовар, источающий вокруг сапах дровяного дыма. Давненько мне не приходилось пить чай с дымком. За чаем атмосфера сама собой разрядилась, за столом послышались шутки и смех. Мы рассказали о себе в ответ на их рассказ о своих перипетиях. Ну и, естественно, перезнакомились. Женщину звали Тамара Петровна, её дочку Лизой, а валькирию — Людмилой. Знаковое имя. Не особо милой она показалась моим людям. Посидели неплохо, но настала пора прощаться.

— А правда, что в городе уже нет бандитов? — поинтересовалась Тамара Петровна.

— Правда. Вот записка. Обратитесь с ней к начальнику гарнизона капитану Силантьеву. Он вам поможет. А нам пора снова в путь.

— А можно с вами?

Я повернулся на голос и буквально растворился в глубине этих синих глаз. Валькирия, то есть Людмила, смотрела на меня с надеждой.

— С нами опасно. Я бы посоветовал вам вернуться в город и продолжать жить прежней жизнью.

— Но я хочу с вами. Является же Валя членом команды. Почему нельзя мне?

— Во-первых, у Вали был поручитель, во-вторых, она прошла с нами много испытаний и ни разу не заставила усомниться в себе.

— А вы что, не сможете быть поручителем за меня?

— Я? — задохнулся я от такой наглости.

— Да. Вы. Я снайпер и в этом качестве могу вам пригодиться.

В замешательстве я оглянулся на свою команду. Ну не умею я противостоять таким вот валькириям. Размякшие мои подчинённые развели руками и дружно кивнули. Вот предатели! Ладно Дима с Игорем, дружно сделавшим стойку на Людмилу. Но остальные?

— Ладно. Собирайся. А вы, Тамара Петровна, с детьми давайте домой. Там сейчас безопаснее, чем посреди леса.

Женщину с дочерью и внуками удалось сопроводить почти до города, где их приняла вызванная по рации мотоманевренная группа. А мы поехали дальше.

Вот уже два дня мы едем по дороге, практически не встречая населённых пунктов. Попадающие по пути деревни я в расчёт не беру, так как их самоуправление можно только похвалить, а мы выступаем только в качестве глашатаев доброй вести. Типа, радуйтесь, селяне! Власть вернулась! Им и без власти живётся хорошо. Всё бы ничего, да только напрягает слегка повышенное внимание к моей персоне со стороны Людмилы. Нет. Специалист она оказалась даже очень. Чего стоит бой возле речного брода, когда она своими прицельными выстрелами практически выбила банду каких-то негодяев, решившихся атаковать нас тогда, когда мы пересекали речку. Для нас позиция была крайне невыгодная и, если бы не прицельные выстрелы валькирии, нам было бы кисло. Не скажу, что внимание с её стороны было мне неприятным, но буйный нрав, проявленный во время первого знакомства, как-то настораживал. Тем более, что ещё не зажили царапины на лице. Правда, девчонка неплохая. Чего стоят распушенные хвосты Димки и Игоря. Даже Гоша чего-то там пытается. В другое время и я бы подключился в эти брачные игры. Вот только не до того. Поэтому и сижу на поляне возле костра, и вожу пальцем по карте, определяя дальнейший наш маршрут. А рядом незримой тенью сидит Людмила. И сколько раз звали её Димка с Игорем пойти искупаться на речку! Нет же. Сидит, как привязанная. Наверное, стоит поговорить с девчонкой. Но как? Знаешь, ты не в моём вкусе? Ложь чистой воды. Давай останемся друзьями? Банально до тошноты. Вот взял головную боль на свою голову! Нет, чтобы отправить её с тётей в Агеевск!

Судя по карте, впереди нас ждала колония-поселение, в простонародье химия, а рядом мотострелковый полк. Только что-то не нравится мне такая сладкая парочка. Уже сталкивались с гибридом милиции и криминала. Почему бы воякам в такой гибрид не вступить? Да и разветвлённая сеть бункеров, ещё со времён холодной войны осталась. Судя по обозначениям на карте, бункера давно заброшены. За что я люблю военные карты, так это за подробность. На гражданских бункера вряд ли обозначены. Ладно. Завтра поедем, посмотрим, как мотострелки сосуществуют с химиками.

Утром позавтракали на скорую руку и в путь. Шум работающей техники услышали ещё издалека. Минут через десять выскочили на торфяные разработки, на которых копошились оборванные изнурённые люди под охраной вооружённых солдат. На дорогу перед нами выскочил сержант и замахал руками.

— Что случилось? — высунулся я из люка.

— Проезда нет, — ответил сержант. — Закрытая территория.

— Это кем закрытая, боец?

— Приказ полковника Хвостова.

— А это кто такой?

— Командир полка.

— Ну-ка дай мне волну этого полковника. У меня есть что ему сказать. И что вообще здесь происходит?

— До войны здесь химики на торфе работали, — сказал сержант, доставая из планшета карту позывных — А когда власть кончилась, командир взял колонию по охрану, чтобы зеки не разбежались. Вот теперь работают на благо части.

— И зачем вам столько торфа?

— В город продаём. На ТЭЦ. Вот волна. Позывной «Сотый».

Мы немедленно связались с полковником.

— Здесь «Сотый». Что там за «Бродяги»? — раздался в рации резкий неприятный голос.

— Делегаты связи командующего Уральским военным округом. Соответствующий мандат имеется.

— Подотритесь этим мандатом! Он мне не указ. Я теперь сам по себе. Страну профукали, а гонор остался. Всё в командиры играют. Вы на чём прибыли?

— БТР-80.

— Значит так, боевую технику и оружие сдать. Поступаете в моё распоряжение.

— А вот тут ты хрен угадал, полковник. Перетопчешься. О твоём самоуправстве будет доложено. Жди десант на свою голову.

Не слушая возмущённых воплей, я отключил рацию и запрыгнул на броню. Сержант попытался нас задержать, но я погрозил ему автоматом, и он сдулся. Михалыч развернул БТР, и мы рванули назад. До дороги, по которой можно было объехать этот негостеприимный район, судя по карте, нужно было проехать километров тридцать. Мы мчали на максимальной скорости по лесной дороге, когда над нами, рокоча двигателями, пролетел МИ-6. И это мне очень не понравилось. А следом МИ-8 в полицейском исполнении. Полицейская вертушка зависла над нами:

— Группа на БТР-80! — раздался сверху усиленный динамиками голос. — Приказываю вам остановиться. Внимание! Приказываю остановиться. В противном случае вы будете уничтожены!

Вот это поворот! Впереди по любому ждёт засада, высланная на вертушке. И что делать?

— Михалыч, смотри, может дорога какая-то подвернётся. Всё равно куда. Сворачивай не задумываясь.

— А вон просека.

— Давай туда!

Мы свернули на просеку и понеслись по ухабам, сопровождаемые полицейской вертушкой сверху. Шум наверху удвоился и над нами появился опять МИ-6. В командирский люк мне было видно, как там открылась боковая дверь, и в проёме появился боец с кордом на турели.

— Гони, Михалыч! — орал я, глядя на то, как боец готовит пулемёт к стрельбе.

Эх, стрелу бы сюда! Или РПГ-7 на худой конец. Первая очередь хлестанула впереди, вторая справа, а третья ударила по корме. БТР дёрнулся, задымил и встал.

— Всё. Приехали, — хлопнул по баранке Михалыч.

— К машине! — истошно заорал я, перебрасывая тело их командирского люка. — В лес! Быстро!

Мы отбежали под кроны деревьев, сопровождаемые пулемётными очередями. Как только наша команда углубилась в лес, стрельба прекратилась. Видимо, нас потеряли. Я присел в тени огромной сосны и достал карту. Сориентироваться много времени не заняло, и я быстро набросал маршрут движения. МИ-6 улетел, а полицейский вертолёт продолжал нарезать круги.

— Давайте быстрее. По любому скоро лес прочёсывать начнут, — торопил я своих. — У них людей полный полк. С таким количеством весь лес распотрошить можно.

Вот так ускоренным маршем мы прошли километров десять, когда впереди послышались голоса и отрывистые команды.

— Уходим назад!

Мы помчались назад, выбрав направление наискосок от движения преследователей, надеясь выскочить из района прочёсывания, но через полчаса наткнулись на новую цепь.

— Что делать, Витя? — тяжело дыша, спросил Игорь.

— Где-то здесь бункера должны быть. Идём под землю, — ответил я, разворачивая карту.

Ближайший бункер отыскался быстро. Дима с Игорем упёрлись и с трудом открыли ржавую бронированную входную дверь. Мы достали фонари и шагнули в душную сырую, заплесневелую атмосферу подземелья.

— Внимание! — обратился я к команде. — Одновременно работают только два фонаря. Экономим аккумуляторы. Кто знает, сколько нам ещё здесь ходить.

После тамбура с открытой второй дверью начался коридор, наклонно уходящий куда-то вниз. На входе нанесло ветром прелые листья и хвою, поэтому первые шаги мы сделали как по мягкому ковру. Дальше уже пошёл голый бетон. Где-то нудно капала вода, и эхо шагов отражалось от бетонных стен. Мы быстро преодолели прямой участок и повернули налево. Здесь пол уже был без наклона. Димка задержался на повороте, но потом догнал нас.

— Шнурок развязался? — поинтересовался я.

— Нет. Растяжку ставил.

— Думаешь, не заметят?

— Даже если и заметят, дальше пойдут уже осторожнее. По любому это их задержит. Коридор вывел нас к очередной железной двери, за которой оказалась винтовая лестница, ведущая вниз. Георг привстал на пустую катушку от полевого телефонного провода, валяющуюся тут же, и приспособил гранату над дверью.

— Ну, вот, — довольно проговорил он. — Сработает на открытие двери. Мало не покажется.

Мы уже преодолели половины лестницы, когда вдали раздался звук взрыва, многократно продублированный эхом.

— Моя сработала, — проговорил Дима.

В конце лестницы оказался коридорчик, ведущий в большой зал с каким-то оборудованием. Под потолком тянулись короба вентиляции и свисали лохмотья проводов. Мы пробежали по толстому слою пыли, покрывающей пол, Миновали несколько дверных проёмов и заскочили в следующий коридор. Сзади опять прозвучал взрыв.

— А вот эта моя, — на ходу буркнул Георг. — Жаль гранаты кончились, можно было бы ещё сюрпризов натыкать.

Пыльный коридор вывел нас к ещё одной лестнице, небольшой, всего в два пролёта. На верхней площадке нас ждал дверной проём с выбитой дверью валяющейся тут же. Небольшой зал встретил нас запустением. Пара сломанных столов с разбитыми древними мониторами и штабель ящиков. Что в них, смотреть было некогда. Мы перебрались через ящики и опять нырнули в следующий коридор, самый левый из двух, который вывел нас в круглое помещение радиусом метров десять. И него вело аж три выхода, не считая нашего. И в какой идти? Михалыч чиркнул колёсиком зажигалки «Зиппо» и поочерёдно подошел к каждому проёму.

— Предлагаю идти туда, — он показал на правый.

— Это почему? — поинтересовался Игорь.

— Видишь, пламя колеблется. Небольшой сквозняк. Там может быть выход на поверхность.

— Идём, — скомандовал я, и мы свернули направо.

Сразу за проёмом оказался ещё один коридор. Справа и слева время от времени попадались двери в какие-то технические помещения. На крысу первой среагировала Валя. Она неожиданно высоко подпрыгнула и дико завизжала, показывая куда-то на стену. И только тут мы заметили грызуна, бегущего параллельно нам по пучкам кабелей, тянувшихся по стене на уровне груди. Тут же мы увидели второго, а когда посветили фонарём назад, нам дружно поплохело. Весь пол сзади был покрыт грязно-серой шевелящейся массой.

— Бежим! — крикнул кто-то из нас.

И мы побежали. Георг на ходу обернулся и веером выпустил очередь.

— Не трать патроны! — прокричал ему я. — Им эти твои выстрелы как слону дробина. Здесь бы огнемёт. Ну и гранаты бы тоже хоть немного помогли.

На полном ходу мы влетели в небольшую галерею, заваленную штабелем таких же ящиков, что мы видели накануне. Кроме того, там стояли и картонные коробки.

— Жжем огонь! — скомандовал я.

Мы бросились рвать коробки и ломать ящики, выбрасывая из них какие-то запчасти и прочее барахло. В мгновенье ока между нами и атакующими крысами образовался завал из картона и деревянных обломков. Подожгли завал сразу с нескольких концов, и взметнувшееся пламя сразу остановило армию крыс. Правда, не всех. Отдельные грызуны пытались прорваться по пучкам кабелей. Их мы снимали экономными очередями.

— Люда! Ищи крысиного короля! — прокричал Михалыч.

— Как я его узнаю? — отозвалась валькирия. — У него что, корона на голове?

— Выискивай самую крупную особь. Он обычно держится сзади и руководит. Снимешь его, крысы уйдут. Только снимать его надо с первого выстрела. Второго шанса он тебе не даст и спрячется. Огонь надолго их не задержит.

Люда припала к прицелу и стала всматриваться в глубину коридора. Мы старались поддерживать огонь, но дрова походили к концу. Да ещё и дышать становилось всё тяжелее от дыма, разъедающего глаза и кашля, буквально выворачивающего лёгкие. Так и угореть недолго! Внезапно раздался хлёсткий звук выстрела и довольное восклицание Людмилы:

— Попала! Точно попала! Эта тварь вон там, в глубине пряталась. Буквально на секунду высунулась!

Напор крыс как-то сразу прекратился. Грызуны растерянно заметались и скрылись в глубине подземелья.

— Всё, не задерживаемся. Давайте вперёд, пока не угорели, — скомандовал я.

На подгибающихся ногах мы, шатаясь, устремились вперёд. Хотя, как устремились. Поплелись немного быстрее обычного. Постепенно дыма становилось меньше, а дышать легче. Коридор закончился очередной дверью. За ней был пыльный зал, напоминающий обычный подвал жилого дома. Ржавые горизонтальные и вертикальные трубы, тянущаяся вдоль стен канализационная труба. Кучи различного бытового хлама. Точно подвал. Не понял! Мы прошлись по нему и открыв простую деревянную дверь вышли к бетонной однопролётной лестнице, выводящий в обычный подъезд с облупленными стенами и слоем грязи на полу. Мы поднялись на первый этаж. На площадке было четыре квартиры. Двери были частично покорёжены, частично выбиты. В квартирах царило запустение. Разбитые окна оскалились осколками стёкол.

— Это где мы оказались? — огляделся Дима.

— Мне всё это напоминает кадры из документального фильма о Припяти. Городок ядерщиков, который полностью эвакуировали после того, как рванул Чернобыль, — отозвалась Люда.

— Действительно, похоже, — подтвердил я, разбираясь в карте. — Вот! Нашёл! Отображён, как военный объект. И больше никакой информации. Пошли, осмотримся.

Мы вышли из дома и пошли по территории. Штук десять типовых бетонных пятиэтажек составляли жилой район, который сменился заводскими корпусами и зданием заводоуправления. Пройдя через вестибюль с выбитыми витринными стёклами, всей группой поднялись по широкой лестнице на второй этаж и разошлись по кабинетам. Повсюду царила грязь и запустение. На полу валялись какие-то бланки, перфокарты, мусор, занесённый ветром через разбитые стёкла. В кабинетах стояла мебель, разбухшая от влаги, картонные папки стояли в покосившихся шкафах, валялись на столах и на полу.

— Нашла! — вынырнула из очередного кабинета Валя. — Вот журналы.

Мы склонились над документацией. Судя по документам, это завод по производству химических боеприпасов. Естественно, жутко секретный. А потом был подписан договор о запрещении химического оружия и завод закрыли. Так и стоит он, брошенный посреди леса. Выбрав кабинет почище, мы наконец-то поели. Аппетит у всех был зверский. Целый день под землёй и ни крошки хлеба во рту. Ночевать решили тут же.

Наутро я определился с маршрутом и мы, позавтракав, пошли через лес. Опять пешком. Всё-таки жаль наш БТР. Хорошая машинка. Получится ли ещё раздобыть? Да связаться со штабом округа невозможно. Нас там, наверное, уже потеряли. Дорога всё тянулась и тянулась через лес, и на пути не попадалось ни одного населённого пункта. А провиант заканчивается. Правда у нас есть Гоша, так что смерть от голода нам не грозит. Судя по карте, нам идти ещё сутки по лесному массиву. На ночёвку встали на живописной полянке, с буйным малинником на краю. Недалеко обнаружился небольшой родник, который сразу же, на всякий случай, проверил газоанализатором и рентгенометром Георг. Гоша, сбросив рюкзак, попросил у Люды карабин и углубился в чащу. Ребята занялись разведением костра, а девчонки повалились на траву, сложив ноги на рюкзаки. Умаялись, бедняги. Костёр уже весело полыхал, когда вдали раздалось два выстрела, а вскоре появился Гоша, который тащил небольшого подсвинка:

— Повезло, — довольно проговорил наш охотник. — С ходу на кабанью тропу наткнулся. Ну а по ней прямо на лёжку вышел.

— И как тебя кабан не порвал? — поинтересовался Димка.

— А я не дурак близко к ним соваться. Я на расстоянии, с дерева. Семейка подорвалась и убежала сразу после выстрела. Ну, я эту тушку забрал и сразу к вам.

— А они за тобой сюда не придут? — опасливо поёжился Георг.

— Нет, — засмеялся Гоша. — Не придут.

Жареная свинина пошла на ура. Оставшееся после ужина мясо основательно засолили и, завернув в тряпицы, уложили в рюкзаки. Ребята стали укладываться на ночлег, а я подсел поближе к костру и углубился в изучение карты. Судя по всему, нам придётся немного отклониться от маршрута, чтобы попасть в ближайший населённый пункт — деревня Ключи, за которой уже тянется целый каскад деревень, а потом и город Боровск. Военных объектов в наличии не имелось по всему пути до города, да и город особой важностью не блистал. По крайней мере, так утверждала карта. Ладно. Завтра посмотрим. А сейчас пора спать. Я немного повозился на лежанке из лапника и провалился в сон.

11

А наутро нас разбудил дождь. Ошалевшие от внезапного ливня, неожиданно обрушившегося на сонный лагерь, мы спешно, мешая друг другу, стали натягивать между ветвей плащ-палатки. Костёр тоже пришлось переносить поближе к деревьям. Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Мокрые и недовольные, мы сидели возле костра, подогревая вчерашнюю жареную свинину.

— Ну и куда дальше? — нарушил тишину Георг.

— Пойдём в ту сторону до Ключей. А там по трассе до города.

— И что? Смысл?

— Ну, во-первых, с нас обязанности делегатов связи никто не снимал, а во-вторых, будем искать транспорт. Так что заканчиваем завтрак и выдвигаемся.

До Ключей добрались ближе к обеду. Обычная небольшая деревня дворов, эдак в тридцать. Пообщались со старостой, но ничего нового для себя не узнали. Типичный селянин с классической психологией «Моя хата с краю». Обычная сонная деревенская жизнь, в которой войне нет места, если она сама не пришла в деревню. Остальные деревни тоже не отличались разнообразием. Разве, что в крупном селе Братском жизнь была более оживлённой. У нас даже проверили документы местные полицейские, однако после предъявления мандата командующего, козырнули и растворились. В администрации села вежливо изучили наш документ, выслушали меня очень внимательно и кивнули на Боровск. Ну, это-то и понятно. Однако радует хотя бы то, что город владеет ситуацией в своём районе.

Братское давно скрылось из виду, дорога шла через поля, то полого спускаясь вниз, то поднимаясь на холмы. На одном из таких подъёмов мы увидели вдали что-то непонятное, вроде как следы боя. Взяв у Людмилы карабин, я посмотрел в оптический прицел. Ого! Там, на склонах холмов, в разных позах были разбросаны тела, и стояла какая-то бронетехника. Какая, непонятно отсюда.

— А ну-ка, давайте поближе подойдём. Кажется, мы колёсами разжились, — сказал я.

— Только бы не сглазить.

Картина, представшая перед нами, впечатляла. На склоне стояли два бронеавтомобиля «Скорпион» в башенном исполнении с пулемётами «Корд». А по склонам тут и там валялись тела в тактической экипировке «Ратник». Такое впечатление, что они перед смертью были охвачены ужасом и метались по полю бессистемно. Во всяком случае, ничего похожего на боевое построение не было видно. Тактические перчатки, шлемы, оружие валялось прямо на землу, брошенное во время паники.

— А нехилый спецназ был! — удивился я. — И кто же смог их так перепугать?

— А их не пугали, — проговорил Михалыч, переворачивая один из трупов. — Их, скорее всего, обработали волновым оружием. Я работал над подобным.

— Это что за оружие такое? — не понял Гоша.

— СВЧ волны. Как в микроволновке. Их просто сварили изнутри. Поэтому и вони трупной нет, и глаза такие.

У убитых действительно были белые, как у варёной рыбы глаза.

— А шлемы?

— От боли внутри они срывали шлемы, тактические перчатки, бросали оружие и катались по земле.

— Ну, тогда ясно. Игорь, Дима, подберите комплекты для всех, а мы посмотрим машины.

— Мы с трупов будем одежду одевать? — побледнела Валя. Люде тоже сделалось как-то нехорошо.

— Нет. Камуфляж вы оставите на себе свой. А вот экипировку оденете эту. И, поверьте, она того стоит. А вот это дело! — я поднял с земли автомат АК-12. Гоша, Георг, соберите все эти игрушки.

— А что это за оружие такое? — поинтересовался Гоша. — Вроде Калашников, а вроде и нет.

— Это АК-12. Все лекции потом. Работаем.

Пока ребята выполняли команду, а девчонки набирались сил, сидя на рюкзаках, мы с Михалычем осмотрели машины. Мало того, что они были в идеальном состоянии, в каждой нашёлся набор спецсредств, пристёгнутые кронштейнами по пять автоматов АС Вал и, в одной винтовка ВСС Винторез. В десантном отсеке по ящику патронов 5,45, 12,7 к Корду и СПб 9 миллиметров для Вала и винтореза. Так не бывает! ТАК везти просто не может! Но, тем не менее, мы стоим здесь и обозреваем всё это богатство. В одном из «Скорпионов» под пулемётной башенкой скорчился ещё один труп.

— Облучали вон с той горушки, — показал Михалыч. — Видишь, обгоревшие обломки техники стоят?

— Ну мало ли какие там обломки!

— Э, нет! Вон, деформированная параболическая антенна. А вон основной блок. Я такие установки издалека узнаю. Да и пулемёт, смотри куда смотрит. Установок было несколько. Одну они успели уничтожить. А вот остальные уничтожили их. Повреждённую установку сожгли и уехали.

— Может, стоит прокатиться, хоть принадлежность попробовать выяснить?

— А ты посмотри здесь. Много ты выяснишь по этим машинам и трупам? Даже эмблемы маломальской на машинах или шевронов на формах нет. Тут секретность такая, что нам и не снилась. Просто пользуйся тем, что перепало и не забивай голову бесполезными вопросами.

— Понятно. Ладно, давай вытащим труп и пошли к ребятам.

На поляне двумя аккуратными кучками уже были сложены экипировка и оружие. Команда вопросительно смотрела на меня, ожидая пояснений. Что ж. Обещал, надо выполнять. Хорошо, что я в своё время сильно увлекался новейшими Российскими разработками в военной области.

— Ну, что, начнём. Экипировка «Ратник». Перспективная разработка. Это ещё не самая крутая модель. «Ратник» последней версии вообще, «Звёздные войны» отдыхают. Состоит из модулей. Облегченный многослойный шлем. Очень прочный. Из пистолета не пробьёшь. Противоосколочные защитные очки. Осколки держат. Бронежилет максимального класса защиты. И весит всего девять килограмм против обычного такого же класса весом в двадцать пять килограмм.

— Это почему же он такой лёгкий? — спросила Люда.

— А это благодаря керамическим пластинам. А у обычного бронежилета они стальные. Кроме того к нему крепятся съемные модули в зависимости от пристрастия, выполняемой задачи, ну и вкуса. Вот, под магазины, фонарик, рацию, гранаты, ну и под другие мелочи. Налокотники и наколенники. Надеюсь, про них говорить не надо. Рейдовый ранец объёмом десять литров. Жаль, комбинезон нельзя снять. Он противоосколочный и не светится в инфракрасном диапазоне. Ну и ботинки крутые.

— Почему нельзя? Удивился Игорь. Если такой крутой, снимем.

— С трупа? — удивилась Люда.

— Да. Ведь это повышает наши шансы в случае боя. Правда, Витёк?

— Ну, вообще-то, костюм в полном комплекте защищает на девяносто процентов. А это процент немалый.

— Ладно, — переглянувшись с Валей, согласилась Людмила. — Снимайте. Только мы их в начале постираем.

— Снимем, — проговорил Игорь. — Ты, Вить, дальше рассказывай.

— Хорошо. Дальше. Автомат АК-12. Перспективная разработка концерна «Калашников». Улучшенная эргономика, повышенная кучность и надёжность. Ну и родное крепление под колиматорный прицел. Классная вещь, кстати. Надо только аккумуляторы на зарядку поставить.

— А машины?

— А машины, это вообще песня. Разработка какой-то частной компании. «Скорпион» называется. Очень удачная модель, принятая на вооружение Министерством Обороны. Имеет пассажирскую капсулу и V-образное днище. При наезде на фугас, экипаж остаётся живой. Ещё и фальшпол предотвращает переломы голеней экипажа при подрыве. Перед нами башенная версия с пулемётом «Корд». Лекция закончена. А сейчас занимаемся комбинезонами.

Комбинезоны стирали тут же неподалёку, в небольшой речушке, неторопливо несущей свои воды между холмами. Заодно решили здесь остановиться на ночлег и развели костёр. Конечно, на машинах можно было быстро доехать до Боровска и переночевать в нормальных условиях. Но, кто знает, что нас в городе ждёт. Мы, лучше, туда утром поедем. Заодно поставили на зарядку аккумуляторы к коллиматорам. Девчонки приготовили неплохой ужин из макарон и засоленной кабанятины. Получилось вкусно, да и аппетит на свежем воздухе нагуляли изрядный. Так что кушали так, что за ушами трещало. И, только после того, как смели всё, расслабленно откинулись, отдуваясь и попивая чай.

— Витя, вот мы едем, идём, бежим, стреляем. А какая всё-таки, конечная цель? — спросил меня Дима.

— Знаешь, Дим, честно говоря, я и сам не знаю. Когда начинал свой путь, чётко знал, что хочу домой. А сейчас… Дома-то меня никто и не ждёт. И чего мне туда стремиться? А вот, словно кто-то толкает в спину. Кто, или что позвало меня в дорогу, не знаю. Это как в Алексеевке, помните? Мы же совсем не хотели влезать в разборки с Захаром и оставшимися бандитами. Ну, помножили на ноль их засаду на дороге, и хватит. Ан нет. Нас тогда тоже как кто-то заставил доделать начатое до конца.

— Ну, развёл ты мистику, — засмеялся Георг.

— Да я и сам не особо мистику жалую. Но вспомните, скольким людям мы помогли во время нашего путешествия. Скольких спасли. А ведь там было без вариантов. Как в той воинской части. Или дети в лагере. Страшно даже представить, что было бы с ними, не появись мы. Нас как будто вёл кто-то. А все эти ништяки, постоянно попадающиеся на дороге? Мы же сменили три БТРа, если не считать того, что на той войне потеряли. Расскажи кому, что вот так шли и по пути находили то один бронетранспортёр, то другой! А сейчас? Да Аладдин со своей пещерой нервно курит в сторонке. Такие машины, такая экипировка, оружие. Я, как всё это увидел, сразу подумал, что так не бывает.

— То есть, ты считаешь, что это надо кому-то свыше? — спросил Игорь.

— Да ничего я не считаю! Я не знаю. Но чем ещё объяснить это моё упорное стремление домой, в пустую холостяцкую квартиру? Некому по мне там скучать. Даже на работе, если она ещё существует, наверное, нашли мне давно замену.

— И что, до сих пор домой тянет? — вроде как с иронией поинтересовался Михалыч.

— Тянет.

— Ну, значит, надо ехать дальше. Не выполнили мы ещё свою миссию, — Михалыч поднялся и пошёл к своей лежанке укладываться спать.

Ребята давно разошлись по своим спальным местам, а я засиделся у костра думая над своими словами. А ведь действительно, судьба, или что-то ещё ведёт нас, заставляя вмешиваться в несправедливость, спасать людей, подбрасывая нам разные ништяки. Прямо квест в компьютерной игре. А ведь общая картина предстала даже передо мной только сейчас, когда я пытался объяснить ребятам смысл нашего путешествия. Уже по привычке достал карту и начал изучать дальнейший маршрут, когда за спиной раздался шорох и рядом, в опасной близости, присела Люда.

— Вить, а дальше что?

— Дальше? Дальше опять дорога.

— А потом?

— Когда потом?

— Ну, в конце. Когда приедем.

— Не знаю. Может, назад поедем.

— Ты всерьёз думаешь, что все эти опасности и трудности стоят какой-то эфемерной воли высшего разума?

— Ну, не забывай, что мы делегаты связи и наш маршрут из пункта А в пункт Б утверждён.

Люда вздохнула и потянулась за веточкой в костре. Её локон защекотал мой висок, я рефлекторно поднял руку и наткнулся на мягкое плечо. Вышло так, что я как бы приобнял валькирию. Она тут же прижалась ко мне и глянула на меня своими синими глазами, в которых я растворился весь без остатка.

Мы лежали на траве и смотрели в звёздное небо.

— А знаешь, мне всё равно, что тебя толкает в дорогу. Главное, что я буду всегда рядом. И этому чему-то я безумно благодарна, что мы встретились.

Наутро ребята старательно не замечали изменившиеся отношения между мной и Людой. Мы спокойно, не торопясь, позавтракали и стали одеваться в уже подсохшие комбинезоны. На девчонках, конечно комбезы смотрелись мешковато, но, притянутые наколенниками и налокотниками, стали смотреться уже лучше. Берцы им, конечно не подошли по размеру, но в остальном, всё было не так уж и плохо. Наше прежнее оружие решили отложить на продажу, а сами вооружились новенькими АК-12. Аккумуляторы коллиматоров зарядили, и сейчас ребята развлекались, ловя точкой разные цели.

— А классно! — как ребёнок радовался Гоша.

— Не то слово! — вторил ему Дима. — Я слышал о таком, но пользуюсь в первый раз.

Выехали уже поздним утром. С ветерком прокатили по трассе до самого города. Всё-таки хорошо на машине. Это не пешком топать, сбивая ноги. На въезде нас встречал пост ГИБДД. Да-да, самый обыкновенный. Мы таращились на него во все глаза, когда самый обычный гаишник, привычно одетый в бронежилет, с укоротом на плече, выскочил из будки нам наперерез, размахивая полосатым жезлом. Мы так отвыкли от таких довоенных картин, что не зразу поняли, что он нас тормозит. Наконец до Михалыча дошло, и он резко нажал на тормоз. Я выругался, ударившись о стойку с оружием и вылез из машины.

— Сержант ГИБДД Ступиков. Ваши документы.

— Что случилось, сержант? — поинтересовался я, протягивая мандат командующего.

— Вы в курсе, что по городу на бронетехнике без сопровождения ездить нельзя? — поинтересовался гаишник, изучая документ.

— В курсе. Только это касается тяжёлой бронетехники. А наши машины ближе к легковым. Ты же круть всякую не тормозишь за то, что они на бронированных «Мерседесах» по городу катаются.

— Согласен. Но у них нет вот этого. — он кивнул на башенки, из которых торчали стволы Кордов. — И, потом, мне эта ваша филькина грамота не указ и где документы на машину?

— Слушай, сержант, ты вообще в курсе, что в мире творится? Мы проехали через столько километров через хаос и безвластие, потеряли свой БТР и, наконец, нашли эти машины, а ты мне про какие-то документы тут трёшь.

— В курсе я, что в мире творится. Но у нас в городе порядок и все должны подчиняться закону.

— В данном случае я закон, — начал закипать я. — Ты внимательно прочитай мандат. Если ты не понял, мы делегаты связи и едем от полномочного представителя власти.

— Да читал я всю эту муть! Небось в ближайшей воинской части печати раздобыли и наштамповали себе таких ксив. Так! — перехватил он свою Ксюху. — Машины на стоянку, сами из машины и руки на капот.

Ну не могут люди без приключений! Так и нарываются на грубость. Я поднял руку, и стволы обоих Кордов повернулись в сторону сержанта.

— Видишь эти пулемёты? — вкрадчиво спросил я.

— Вижу, — нервно сглотнул побледневший гаишник.

— Это не твой укорот 5,45. Это Корды. 12,7 миллиметров, на минуточку. И сейчас мы в два ствола разнесём всю эту вашу халабуду вместе с вами к чёртовой бабушке. За неподчинение центральной власти и сепаратизм. А завтра сюда прилетит десант приводить к подчинению отдельно взятый город, не признающий законных полномочных представителей. Отдельное государство себе устроили? Ты понял, или пробную очередь для наглядности дать?

— Ступиков! Что там у вас? — из постовой будки на всех парах мчался толстомордый лейтенант, на ходу застёгивая лямки бронежилета. Кушал, видать, болезный. Вон, дожёвывает по-быстрому.

— Ты старший поста?

— Не давая доложить сержанту, — спросил я.

— Я. Лейтенант Горелов, — летёха растерялся и не знал, как себя вести, поэтому решил не обижаться на фамильярное «Ты».

— Есть связь с мэром?

— Нет.

— С кем из больших начальников ты можешь нас связать?

— С начальником РОВД.

— Соединяй.

— Как доложить? Кто спрашивает?

— Скажи группа из центра. Позывной «Бродяги».

Лейтенант достал рацию и что-то в неё забормотал, повернувшись к нам спиной. Они что, мышей здесь совсем не ловят? Как можно поворачиваться спиной к незнакомым вооружённым людям? Или у них так спокойно?

— Приказали подождать, — опять повернулся ко мне гаишник. — Сейчас придёт машина сопровождения.

— Наверное, попросили, а не приказали?

— Да, попросили. Извините.

— Вот видишь, — обратился я к нервничающему сержанту. — Чуть своих начальников не подставил.

— Что тут? — тихо спросил меня подошедший Дима.

— Вроде нормально. Обещали машину сопровождения прислать. Но всё равно, передай нашим, чтобы не расслаблялись. Не нравится мне эта слишком быстрая сговорчивость местных властей. Как бы они нам на этой машине группу захвата не прислали.

— Может, ну их! Объедем город и дальше. Чего зря рисковать.

— У нас чёткий приказ заезжать во все населённые пункты по пути.

Тем временем, к посту подъехал кроссовер «Шкода» в полицейском исполнении, из которого вышел майор полиции.

— Это вы Бродяги?

— Мы.

— Куда же вы пропали. Командующий вас обыскался уже.

— Какой командующий?

— Который вас посылал.

— А вы откуда знаете?

— У нас узел связи хороший. Здесь район в отношении ЧС очень неблагоприятный. Ежегодные паводки. Поэтому ЧСники здесь мощную связь и наладили. Одно антенное поле чего стоит. А после войны, когда вся власть рухнула, мы с него эфир периодически и сканировали. Вот и наткнулись на волну командующего. Да что мы на дороге разговариваем? Поехали. Мэр ждёт.

Мэром оказался крепкий мужчина лет сорока с жёстким ёжиком русых с сединой волос. Представился он Егором Витальевичем, пригласил нас выпить с ним по чашечке кофе и провёл нас в дверь в задней стене, ведущую из кабинета в комнату отдыха. Там нас ждал накрытый отнюдь не для кофе стол, за которым уже сидели давешний полицейский майор, подполковник МЧС, войсковой майор, ну и представительный такой господин в штатском костюме. Мэр представил собравшихся, хоть я и без него уже понял, что передо мной начальники силовых ведомств города. Мы сели за стол, выпили и стали оживлённо обсуждать перипетии послевоенного времени. Оказывается, им тоже в первое время пришлось несладко. Связь оборвалась. Новости в народе распространяются быстро, и вскоре все уже знали, что связи нет, власти тоже. В окрестностях появились какие-то мутные личности. Да и в городе участились налёты и ограбления, часто с летальными исходами. Несколько раз даже до погромов доходило. Ситуацию удалось переломить только железной волей мэра и собранным в кулак комитетом из силовиков. Никто не уклонялся от своих обязанностей, и комплекса Наполеона ни у кого не развилось. Каждый честно выполнял свою работу и порядок в городе удалось восстановить. Боровск зажил своей прежней жизнью. Повезло, что никаких особо важных производств поблизости не оказалось, да и воинские части не дислоцировались на территории района. Руководя жёсткой рукой городом Егор Витальевич не оставлял попыток выйти на хоть какое-то руководство. Естественно, что он обрадовался, найдя в эфире командующего округом. Узел связи посетили и мы.

— Бродяги! Вашу мать! Живы, черти! — раздался из динамиков голос полковника Богданова.

— А ты нас уже похоронить успел? — отозвался я. Всё-таки приятно услышать голос разведчика.

— Да всякое в наши времена бывает. Могли и сгинуть, а могли и забить на нас.

— Да нет. БТР с рацией потеряли.

— Это как умудрились? — хохотнул Андрей. — Случайно из кармана выронили, или карманники на базаре спёрли?

Пользуясь случаем, я тут же нажаловался на полковника Хвостова и его кампанию. Потом рассказал о чудесном приобретении «Скорпионов».

— За информацию спасибо, — посерьёзнел Богданов. — С Хвостовым будем разбираться Трибунал однозначно. Кстати, с вашим знакомцем Ляховым разобрались уже. Машет киркой на восстановлении города. И радуется, что к стенке не поставили по законам военного времени. А насчёт «Скорпионов» информация вообще сверхважная. Была в тех краях особо засекреченная лаборатория. Как раз по СВЧ оружию работала. И охрана там была такая же, как ты описал. Я думаю, что разработчикам на своих установках удалось как-то уйти, пользуясь неразберихой. А охрана в погоню за ними бросилась. Вы как раз наткнулись на место их боя. Интересно, куда эти яйцеголовые намылились? Как бы разработки куда налево не ушли. Будем искать. Ладно. Разберёмся. Что сейчас у вас со связью?

— В «Скорпионах» рации неплохие. Но без ретрансляторов по любому до вас не достучимся.

— Скажу местным. Пусть подумают, как с этим помочь. У них должны быть грамотные связисты.

До вечера мы с местными связистами занимались рациями. Местные умельцы повозились с нашими радиостанциями и адаптировали с большой антенной, растягивающейся на стойках. Вот и появилась возможность выходить на связь со стоянок.

Задерживаться на долго смысла не было и мы, переночевав в местной гостинице и попрощавшись с руководством, поехали дальше.

Крупное село, лежащее на нашем пути, мы увидели издалека. А село до войны было явно богатым. Вдоль улиц возвышались типовые коттеджи в два с половиной этажа. Ближе к центру стали появляться магазины модной одежды, бытовой техники, даже небольшой супермаркет, кафешки. Причём кафешки на любой вкус и карман. В центре традиционно нашёлся рынок. Я взял с собой Георга с Валей, Люду, и пошёл прогуляться по торговым рядам. Остальным ходить и толкаться в толпе было неинтересно, а Гоша решил ушить свой комбинезон и, переодевшись в камуфляжные штаны, босиком расселся в машине с иголкой в руках. Товары на прилавках попадались стандартные и интереса не вызывали. Только в продуктовых рядах удалось купить немного круп и шмат солёного сала.

Взбудораженную толпу на выходе из рынка мы заметили сразу, как только вынырнули из продуктовых рядов. Толпа волновалась, раздавались угрожающие крики и мы, уже прочти прошли мимо, когда в этом гаме услышали знакомый голос. Явно это был голос Гоши. Мы не сговариваясь, рванули с Георгом в толпу, отослав девчонок к машинам. Протиснувшись ближе к центру, мы увидели впечатляющую картину. Посреди бушующей массы народа стоял босой, в одних камуфляжных штанах наш парень, прикрывая своим телом худенькую чернявую девушку. Из-за плеча Гоши испуганно сверкали огромные чёрные глаза. Похоже, мы как раз вовремя. На правом глазу нашего товарища уже наливался в полную силу багровый синяк.

— Оставьте её в покое! — кричал Гоша.

— Она воровка! — доносилось из толпы. — Повесить мерзавку! Да и защитничка тоже туда же!

Мы с Георгом сорвали с плеч свои автоматы и закрыли спинами интересную парочку.

— А ну стоять! — заорал я. — Всем назад! В связи с дефицитом патронов сразу стреляю на поражение!

— Ещё защитнички нашлись! — заорала какая-то тётка. — Всех на столбы!

Толпа заволновалась и качнулась к нам. Пришлось стрелять в воздух, а, когда это не помогло, прочертил очередью черту перед ногами. Раздались крики и стоны. По всей видимости, кого-то задело рикошетом, хотя это меня уже не волновало.

— Гаси их! — заорал бородатый нечёсаный мужчина с пропитым лицом, размахивая ружьём.

— Стреляю в упор, особенно в того, кто на нас оружие направит! — опять крикнул я.

— Вы кто такие? — вышел вперёд высокий широкоплечий мужик с охотничьим карабином на плече, одним взмахом успокаивая толпу.

— Представители власти.

— Власть здесь одна. Совет села во главе со мной. По законам нашего населённого пункта, вор должен быть повешен. Этого босяка тоже туда же. Видать, он её подельник.

— Это мой человек.

— Ничего не могу поделать. Закон есть закон. А вы, пока не поздно, уматывайте от сюда. А то тоже рядышком болтаться будете. И ваши пукалки не спасут.

— Уверен?

— Полностью.

— А теперь посмотри туда, — я махнул рукой ему за спину.

Мужик оглянулся и побледнел. И было от чего. Пользуясь суматохой, наши «Скорпионы» подъехали к толпе сзади и встали с таким расчётом, чтобы перекрёстным огнём охватить как можно больше народу, при этом не зацепив нас.

— Видел пулемёты? — поинтересовался я у высокого.

— Видел.

— Выкосит всю вашу шайку-лейку не хуже газонокосилки. А теперь поговорим поподробнее. Людей разгони, от греха подальше, пока поголовье вашей деревни не уполовинили.

— У нас село.

— Без разницы. Я жду.

Мужик нехотя по вернулся к толпе и прокричал, чтобы расходились. Народ медленно рассосался. Осталось только четыре человека.

— А это кто такие?

— Совет села.

— Вот с вами и будем говорить. Где ваш офис? — проговорил я, краем глаза наблюдая, как Гоша утаскивает черноглазую в машину. Ладно. С ним позже поговорим.

— Рядом.

— Веди.

Их контора действительно находилась совсем рядом с рынком. Я по-хозяйски прошёлся в кабинет и уселся на начальническое место. Георг, пропустив все пятерых, встал в дверях, опершись о косяк и ненавязчиво поигрывая пистолетом.

— Вы присаживайтесь, не стесняйтесь. А теперь давайте познакомимся. Я, представитель правительства Российской Федерации с соответствующими полномочиями. Зовут меня Виктор. Остальное пока вам знать не надо.

— А мы…

— Мне без разницы, как вас зовут, мистер Линч. И весь ваш ку-клукс-клан тоже по именам не интересует.

— Почему Линч?

— Значит на мистера не обижаемся? — откровенно развлекался я. — А как назвать того, кто своей властью линчует людей направо и налево? Да и покойникам имена не нужны.

— К-каким покойникам?

— Вам. По законам военного времени я должен вас расстрелять. Как лиц, во-первых, занимающихся самосудом, во-вторых, как сепаратистов, и в-третьих, как лиц, пропагандирующих насилие среди массового населения. Это для начала. Если мы сейчас начнём копать, то ещё много грешков найдём. Поверьте, и за меньшее к стенке ставят.

В помещении повисла мёртвая тишина, потом все пятеро медленно сползли со своих стульев и с глухим стуком бухнулись на колени. В тишине не прозвучало ни единого слова, только пять расширенных от страха глаз с немой мольбой смотрели на меня.

— Страшно умирать? — после недолгого молчания спросил я. — А тем, кого вы вешали не было страшно?

— Мы просто думали, что власти никогда не будет уже, а здесь такой бардак начался? Сплошное воровство и разбой. Хаос, короче. Пришлось таким способом наводить порядок.

— И народу понравилось? Я видел с каким упоением они требовали повесить несчастную девушку.

— Простите нас. Просто мы постоянно твердили людям, что закон один для всех.

— А не пора бы уже было разнообразить ваш уголовный кодекс? Слишком примитивно, наказание за всё одно — петля. У вас что, полиции в селе не было?

— Были. Участок был.

— И где он сейчас?

— В первые же дни сожгли.

— И полицейских тоже?

— Нет. Одного убили, остальные сами погоны сняли. Служить то вроде уже некому.

— Значит и их придётся расстрелять.

— За что? Власть кончилась, кому служить?

— Народу! — внезапно сорвался я. — Народу полиция служит в первую очередь! А ну-ка давайте их сюда!

Георг вместе с одним из совета вышли из конторы. Остальные так и стояли на коленях, смотря с надеждой на меня. И что теперь делать? По-хорошему, всех пятерых вместе с ментами к стенке. Заслужили, к бабке не ходи. А с другой стороны, оставить село без руководства тоже плохо. Не самим же оставаться.

Короче, мозги всем семерым вправили основательно. Глава села клятвенно обещал восстановить опорный пункт и восстановить Российскую власть и Российские законы. Бледные полицейские бросились пришивать погоны на кителя, а я, пока один из совета побежал в ближайшее кафе организовывать нам обед, вернулся в машину.

— И что это было? — поинтересовался я у Гоши, сосредоточенно занимавшимся своим синяком.

— Ты про что?

— А про весь этот цирк, — я кивнул на девушку, вокруг которой хлопотали наши девчонки.

— Ну, я сидел, ушивал свой комбинезон. Потом смотрю, толпа гонит эту девушку. А она такая худенькая, такая напуганная. Ну, думаю, разорвут ведь. Я и выскочил.

— Блин! Очередной рыцарь. Скоро у меня не команда будет, а рыцарский орден. Ладно, приводи себя в порядок.

Я подошёл к девушкам и уже поближе разглядел чернявую. По-видимому, таджичка, хотя, довольно красивая. Огромные чёрные глаза смотрели на меня с неприкрытым страхом. Девушка моментально съёжилась в комочек и задрожала.

— Иди от сюда, — прогнала меня Люда. — Не видишь, перепуганная она.

Валя продолжила хлопотать возле девушки, а Людмила отошла со мной в сторону.

— И что она за человек? Профессиональная воровка? Цыганка?

— Нет. Таджичка. Зовут Мадина, — угадал всё-таки. — Ехали на заработки к нам в Россию. Там в Челябинске какой-то родственник на стройке работает. Ну и позвал их. На какой-то крупной станции попали под удар. Кто погиб, кто выжил. Девушка прибилась к беженцам, и они стали пробираться на юг. С горем пополам дошли чуть дальше этого села, когда нарвались на каких-то мерзавцев. Что с остальными случилось, она не знает. Ей удалось убежать. Мадина вспомнила про это село и вернулась сюда. А тут никто её беду близко к сердцу не принял, ото всюду гнали. Ну она от голода и решилась на воровство. Да и украла-то пирожок с прилавка.

— А не молодая она, в гастарбайтеры наниматься. Ей восемнадцать есть хоть?

— Ей двадцать один и она дипломированный учитель русского языка.

— Учитель русского языка едет работать на стройку.

— Едет, если на родине работы нет, а кушать хочется.

— Кстати о еде. Вон бежит бедолага. Похоже, сейчас кушать будем.

Действительно, к нам на рысях подскочил член совета села и сообщил, что стол накрыт и только ждёт, чтобы мы сели и утолили свой голод. Таджичку мы взяли с собой. Стол в кафе накрыли без особых изысков. Густой наваристый борщ с солидным куском мяса на первое, картофельное пюре с подливой на второе и чай с ягодным пирогом на десерт. Мадина ела жадно, густо краснея, явно стесняясь своего голода. Мы тактично не обращали внимания на неё, обсуждая за обедом свои дела. После обеда Гоша подошёл ко мне и стал мяться, явно собираясь о чём-то спросить. Да ясно, вообще-то, о чём. Ну, вот. Угадал.

— Витя, а что мы с Мадиной делать будем?

— Что-что? Оставим здесь. После нашего втыка с неё будут пылинки сдувать.

— А ты уверен? Мы уедем. Они останутся. Кто знает, может за старое примутся.

— Не уверен. В следующий раз с ними никто церемониться не будет. Да и что ты за неё решаешь? Может она не хочет с нами. Вон как от меня шарахается. Да и дорога у нас не прогулка по набережной.

Гоша отошёл в сторону, но вскоре вернулся с таджичкой. Девушка смотрела на меня своими большими чёрными глазами со смесью страха и надежды:

— Возьмите меня с собой. Я не хочу здесь оставаться, — тихим голосом попросила она.

— Я что, похож на Ноя? А моя команда Ноев ковчег?

— Но я могу быть вам полезной, — сжавшись опять в комок от страха, но храбро возразила Мадина.

— И чем же?

— Я могу мыть вам машины, стирать, еду готовить. Я всё умею.

— Еду девчонки готовят, а машины мы сами моем. Да и стираем тоже сами.

— Там впереди бандиты. Я знаю где. Они могут напасть на вас.

— Что-то мне про них Люда говорила. И что, страшные бандиты? — я действительно не придал значения словам Людмилы про бандитов. Мало ли какие отморозки попадаются. Не бегать же пор лесам за каждым. Так мы до дома вообще не доедем.

— Страшные, — сделала круглые глаза таджичка. — Человек двадцать. В чёрных кожаных куртках, на мотоциклах все. С автоматами. А у одного в люльке пулемёт.

Мда. Нам ещё рокеров-бандитов не хватает. И что теперь делать?

— Хорошо. Поедешь с нами. Но в ближайшем спокойном месте, где о тебе смогут позаботиться, мы тебя оставим.

Глаза девушки сверкнули радостью, и она обрадовано заулыбалась.

12

Село покинули без сожаления и опять поехали по лесной дороге. Заранее предупреждённые Мадиной, все были настороже, Ребята сменяли друг друга в башенках за пулемётами, а я на передней машине внимательно всматривался вдаль. Именно эта настороженность и позволила мне увидеть небольшую группу людей, при нашем появлении быстро спрятавшуюся в придорожных кустах. Подъехав поближе, мы десантировались из машин и, взяв оружие наизготовку, шагнули в лес. Девчонки отработанно сменили ребят за пулемётами. Настороженно пробираясь между стволами деревьев, мы увидели примятую траву, по которой уходили неизвестные. Растянувшись в цепь, мы пошли по следу, удвоив осторожность. Спустя пару минут след вывел к небольшому оврагу, в котором был разбит небольшой походный лагерь, а у костерка сидели несколько женщин и детей, испуганно прижавшихся друг к другу. Опять пришлось звать наших девчонок, чтобы успокоить найдёнышей. И, надо сказать, больше всех в этом преуспела именно Мадина. Она как-то, по-особенному ласково брала за руку, заглядывала в глаза и что-то тихо говорила. И напуганные женщины на глазах успокаивались. Наконец, можно было спокойно поговорить. Из разговора выяснилось: все они из деревни, что находится неподалёку. Два дня назад в деревню влетела банда на мотоциклах и стала в ней хозяйничать. Они объявили Заботкино, так назывался населённый пункт, своей вотчиной. Ну и беспредел пошёл на всю катушку. Эти женщины и дети — единственные, кто смог вырваться из захваченной отморозками деревни.

Решили наладить связь со штабом округа. Всё равно уже, в принципе пора обозначиться. Ну и проверить антенну, которую нам сварганили умельцы из Боровска.

— Привет, Бродяги! — раздался из рации радостный голос Андрея. — Как дела? Что нового?

Я вкратце рассказал обо всём, что с нами произошло в пути.

— Насчёт села молодцы. Не думаю, что после вас они опять ерундой маяться будут. Скорее активно станут восстанавливать Российскую власть в отдельно взятом населённом пункте и со страхом на дорогу поглядывать, как бы вы не вернулись. А насчёт Заботкино…Нет у нас сейчас возможности к вам даже десантное отделение перебросить, не говоря уже о взводе. И людей под этими отморозками оставлять не дело. Слушай, Виктор, посмотри, что можно сделать. Вы же ребята боевые. Но если конкретный и неоправданный риск, то лучше не стоит.

— Хорошо. Посмотрим, что можно сделать. Отбой связи, — сказал я и отключил рацию.

— Ну что, Витёк, очередная миссия? — засмеялся Михалыч.

— Скорее квест, — ответил я на его подколку. — Но через эту деревню по любому ехать надо.

— Их человек двадцать, — Произнёс Гоша. А нас всего восемь. Из них три женщины.

Вообще-то он прав. Расстановка сил не в нашу пользу. На машину по два человека: один за руль, второй за пулемёт. Минус Мадина, как балласт. Итого в пехоте только три реальных ствола. Нужно думать. Отогнав с дороги машины и основательно их замаскировав, и выставив в секрет Гошу, мы расположились в лагере беглецов и, собравшись в кружок, стали обсуждать план операции. Долго думали, прикидывали и так, и эдак. Не зря говорят, что в споре рождается истина. В конце концов ничего лучше, чем выманить рокеров из деревни, придумать не смогли. Отправили один «Скорпион» с Игорем и Димой в село за любым мотоциклом. К вечеру ребята вернулись, привезя в салоне старенький ИЖ. Операцию назначили на завтра. Основательно расписали роли: прошлись к дороге, осмотрелись, пешком протопали по обочине с обеих сторон, обыграли все на пальцах.

Темнело быстро, как и положено в лесу. Мы сидели у костра и потихоньку общались. Как-то само собой получилось, что компания разбилась группки и растеклась по поляне. Игорь с Димой увлечённо занимались валом, разбирая, собирая его, прикладывая его к плечу и о чём-то оживлённо споря. Георг как всегда куда-то пропал с Валей. Местные занимались своими делами. Внимание привлекли две парочки. А у нас по ходу любовь накануне боя. Гоша о чём-то ворковал с Мадиной. Ох, уведёт таджичка нашего парня! Уведёт! Не зря он безоружным бросился на её спасение. Похоже, любовью с первого взгляда пахнет. Ну, это ладно. Дело молодое. Но Михалыч? Старый распушил хвост перед одной из селянок, явно пытаясь понравиться. Я присмотрелся к ней повнимательней. А женщина-то непроста. Я называю таких: женщина под вуалью. С виду довольно обычная, с загадочным блеском в глазах, лёгкой полуулыбкой и слегка снисходительно-удивлённым взглядом. Такие могут очаровывать именно своим молчанием и умением слушать. Тем более Михалыча, явно истосковавшегося по женскому вниманию. Целых две лав стори. Не перебор ли? Тем более завтра тяжёлый день.

На ночь расписал посты, и все улеглись спать. Не спалось. В голову лезли разные мысли, и я раз за разом прокручивал в голове детали операции.

— Не спишь? — поинтересовалась Люда.

— Да. Не спится. Слишком серьёзное дело мы затеяли. Не надорваться бы.

— Боишься?

— Боюсь. За вас боюсь. За ребят.

— Всё будет хорошо.

Вроде и банальные слова сказала моя валькирия, а на душе полегчало, и я не заметил, как уснул.

Утром все проснулись в боевом настроении. Странно, но ни у кого не было даже мысли, что задуманное нами не получится. Я лично проводил Люду на снайперскую позицию, предварительно выдав ей вместо привычного карабина «Тигр» тихую ВСС «Винторез». Позиция хорошая, на взгорке, сплошь заросшем кустарником, прямо над деревней. Расстояние до целей было в разносе 250–350 метров, что для винтовки такого типа было вполне приемлемым. У корней кустарника подрубили ветки, оборудуя снайперскую позицию. Вообще-то, по уму, работать должна снайперская пара. Один стреляет, другой прикрывает. Но людей катастрофически не хватает. Будем надеяться, что байкеры не бойцы. На мотоциклах ездить и автоматом размахивать, это совсем не то, что в реальном боестолкновении участвовать.

— И помни, работать начнёшь только тогда, когда стрельбы в деревне поднимется, — инструктировал её я. — В суматохе никто не разберёт, что их ещё снайпер отстреливает. Как только выскочат из деревни, сразу сворачивайся и уходи по намеченному маршруту. К дороге не суйся. Поняла?

— Да поняла я. Что ты так волнуешься?

— В первую очередь постарайся уничтожить пулемётчика в люльке. Ну и наиболее активных, больше всех кричащих и размахивающих руками.

— Витя, мы ещё вчера всё обговорили. Я помню.

— Лишний раз не помешает. И ещё, — я поставил перед ней пластиковую бутылку с водой.

— Я пить не хочу.

— А это не пить. Перед стрельбой полей обильно перед собой.

— Зачем?

— При выстреле поднимается пыль. А это может выдать позицию снайпера. И, прошу тебя, поосторожнее. Отстрелялась здесь и ушла. На этом твой бой закончен.

— Да поняла я, поняла.

— Ну, удачи.

— И вам.

Бандиты, видимо с вечера хорошо погуляли, или рано вставать не в их привычках. Короче, время подготовиться к операции нам они дали. Когда, наблюдающий за деревней Гоша сообщил нам, что бандиты проснулись и стали активно передвигаться по улице, я дал отмашку. Дима с Игорем выскочили на мотоцикле на околицу деревни и, словно испугавшись сновавших тут и там байкеров, развернулись и, выпустив по бандитам несколько очередей, рванули назад. В деревне поднялась суматоха, мотоциклисты забегали, стали заводить своих железных коней, выводить их на дорогу и устремились в погоню. Всё это напоминало растревоженное стойбище кочевников, которые, вскакивая на своих низеньких, косматых степных лошадок, радостно улюлюкая и размахивая саблями, устремлялось в степь за очередной жертвой. В боевом азарте никто не заметил, как ткнулся лицом вперёд пулемётчик в люльке, как один из активных членов группировки, словно споткнувшись, кубарем покатился под забор с простреленной головой и как осел в дверях, так и не успев выйти на крыльцо ещё один бандит. И тем более никто не обратил внимания, как четыре задних мотоциклиста вдруг слетели в кювет и больше не поднялись. Слишком велик соблазн, когда впереди ты видишь спину врага на стареньком Иже, а под тобой мощный стальной конь. Байкеры плотной толпой выскочили на прямой участок дороги, оглушительно ревя моторами и тут же попали под перекрёстный огонь Кордов. Пулемёты разрывали тела своими крупнокалиберными пулями, мотоциклы летели кубарем, лишившиеся седоков. Всё это создавало лишнюю сумятицу, и шансов спастись не было ни у кого. Стрельба прекратилась, и сразу стало оглушительно тихо. При таком калибре раненных не остаётся, что и доказал контроль, который мы провели, пройдясь по месту боя. Осталась деревня.

Я скомандовал посадку в машины, и мы всей командой поехали в Заботкино. Населённый пункт был небольшой. Домов сорок стояли вдоль единственной улицы. Невысокие заборы, тенистые дворы, аккуратные грядки, бревенчатые уютные домики. Прямо идиллия, если не знать, что творилось в последние три дня в этой деревне. Мы спешились у крайних домов и стали прочёсывать дом за домом. В машинах оставил по одному человеку за рулём из расчёта, что, если понадобится пулемётная поддержка, водитель перелезет к пулемёту и сможет вести огонь. Основной бой закончился и гонять со стрельбой уже не нужно.

— Михалыч! Ты что здесь делаешь? — удивился я, увидев его в цепи. — Твоё место за рулём.

— Да размяться решил. Сколько можно за вашими спинами прятаться?

— А в машине кто?

— Мадина. Оказывается, она водить умеет. У них в Таджикистане был УАЗ 469. Вот отец её и научил.

— А случись что, кто стрелять будет?

— Случись что, и одного пулемёта хватит. Гоша в другой машине, справится.

— Ладно, после операции поговорим.

Мы двигались от дома к дому, натыкаясь только на испуганные взгляды местных жителей. Ну и отдельные трупы байкеров, над которыми поработала Люда. Мы уже практически расслабились, посчитав банду полностью уничтоженной, когда из последнего дома вылез бандит с загипсованной ногой. Уже поднимая свои автоматы, мы понимали, что не успеваем. Грохнул выстрел дробовика, над ухом пролетела картечь, и уже потом заработали наши автоматы. Бандита отбросило на стену дома, и на землю он сполз уже мёртвым. И тут же раздался истошный крик Вали. Мы оглянулись на голос и увидели бледного Михалыча, сидящего на земле и зажимающего руками плечо. Между пальцами струилась кровь, и Михалыч, часто-часто дыша, морщился от боли. Стала собираться толпа. Люди выходили из дворов, собирались рядом и смотрели на нас с надеждой. Валя, бросив на землю санитарную сумку, стала изучать рану. Сквозь толпу пробилась женщина, перед которой вечером так распинался мой товарищ, и бросилась к нему.

— Так! — подняла голову Валя. — Нужны чистое помещение и стол. Необходимо срочно извлечь картечь.

— В мой дом! — приняла решение женщина. — Он вот, рядом.

Мы занесли Михалыча в помещение и уложили на широкий дощатый стол. Пока раздевали раненного, женщина вскипятила воду и стала ассистировать Вале. Мы отошли в сторону и издалека наблюдали за копошащимися над столом женщинами.

— Как же мы так подставились-то? — расстроено произнёс Игорь.

— Расслабились не вовремя, — ответил Дима. — Как лохи последние расслабились.

— Ладно, хватит голову пеплом посыпать, — прекратил я разговор. — Главное все живы. Операция, вроде, закончилась.

Женщины закончили перевязку и помогли Михалычу сесть. Тот, морщась, слез со стола и пересел на лавку.

— Ну как операция? — спросил я Валю.

— Прошла хорошо. Вот, достали, — ответила она, показывая несколько картечин, лежащих на ладони. — Но дальше его с собой брать нельзя. Дорога растрясёт его и приведёт к осложнениям.

— Я останусь здесь, — подал голос Михалыч. — Татьяна, ты ведь не прогонишь меня?

— Да что ты такое говоришь? — всплеснула руками женщина.

— Ну, вот и закончилась моя миссия. Дальше вы уже сами.

— Вить, ты только не обижайся, — вдруг обратился ко мне Гоша. — Мы с Мадиной тоже хотим остаться. Здесь несколько домов свободных есть. Освободились после беспредела байкеров. Заселимся, будем жить.

— Что ж, ребята. Наверное, это тоже часть нашей миссии, соединять влюблённые сердца, — засмеялся я. — Удачи вам и семейного счастья. Плодитесь, как говорится, и размножайтесь.

Тепло попрощавшись с ребятами, мы сели в машины и поехали дальше. Конечно, жалко прощаться с друзьями, но грело душу то, что они нашли своё счастье на нашем нелёгком пути. И, кто знает, может это действительно тоже часть какого-то великого замысла, однажды толкнувшего меня в дорогу. Что-то я зациклился на этом великом замысле. Так недолго и божьей десницей себя возомнить. Не, пора заканчивать. Пошутили и будет. А пока пора заняться картой. Необходимо проработать лежащий впереди путь, понять, что будет дальше и откуда ждать неприятностей. Дорога была хорошей, с бетонным покрытием, и ехалось комфортно. Так бы всегда. Дима вёл машину, а мы с Людой отдыхали в десантном отсеке. Уверен, что в другой машине была та же идиллия, судя по Игорю за рулём. Уже смеркалось и надо было думать о ночлеге, когда Димка вдруг заметил поворот на грунтовую дорогу и прибитый к дереву большой фанерный щит с надписью: «Лагерь беженцев — 300 метров» а ниже была стрелка, указывающая направо.

— Поворачивай-ка, — сказал я Диме. — Похоже, есть где переночевать.

Мы проехали по дороге и в свете фар увидели ворота детского лагеря. Опять дежавю! У ворот дежурил боец в бронежилете и каске, который сразу взял автомат наизготовку.

— Стой! — закричал он. — Старший, ко мне!

Я вылез из машины и подошёл к воротам, демонстративно держа руки перед собой. Кто его знает, этих солдат. Вечер, бронированная машина, он один. Так и пальнуть может со страху.

— Переночевать пустите? — как можно более миролюбивым голосом спросил я.

— К воротам не подходить, — нервным голосом проговорил солдатик. — Сейчас начальник караула подойдёт.

— Всё! Жду. Ты только успокойся.

Вскоре подошёл молоденький офицер, весь такой боевой, в разгрузке, каске и тактических очках на лбу.

— Лейтенант Стрельников. Разрешите узнать цель вашего визита.

— Мы представители командующего Уральским военным округом. Позывной «Бродяги». С командованием можем поговорить?

— Документы можно посмотреть?

— Можно. Держи, — я протянул начальнику караула уже изрядно потрёпанный мандат.

Лейтенант мазнул взглядом по бумаге и, отойдя в сторону забормотал что-то по рации. Спустя минуту он дал команду караульному открывать ворота и, сев в нашу машину, стал показывать дорогу. Мы проехали на территорию и с удивлением наблюдали, как два солдата в ОЗК проверили дозиметрами обе наши машины. Потом нас прогнали через сооружённую тут же автомойку, и уже после этого поехали по территории мимо коттеджей и установленных ровными рядами армейских тридцатиместных палаток. Штаб лагеря оказался в самом конце, в приспособленной под него какой-то технической постройке. На земляном полу стояли стандартные армейские кровати, обычный канцелярский стол и стулья по кругу. На столе находился электрический чайник, алюминиевые эмалированные кружки, коробка сахара-рафинада, консервная банка, приспособленная под пепельницу и ноут бук. Нас встретили четыре офицера: подполковник и три майора.

— Здравствуйте, — поздоровался старший офицер. — Подполковник Косырев, командир части. Это майор Игнатьев, начальник штаба, майор Бекасов, мой заместитель, майор Фридман, замполит. Мне доложили, что вы назвались представителями командующего Уральским военным округом. Это так?

Мы представились, и я протянул командиру мандат. Он внимательно изучил его и поднял на меня глаза.

— И чем обязаны? — спросил подполковник.

— Да, в принципе, ничем. Разве что помочь вам связаться с командованием. Ну и переночевать.

— Связь, это хорошо. Да и на ночёвку мы вас устроим. Вы ужинали?

— Ещё не успели.

— Тогда пойдёмте в столовую. Сейчас нам что-нибудь соберут. Заодно и пообщаемся. В наши времена любая информация бесценна.

В столовой нас покормили перловой кашей с мясом, и я сразу вспомнил моё армейское прошлое. Судя выражению лиц Игоря и Димы, с их памятью произошли те же метаморфозы. Однако, голод не тётка и мы смели кашу в мгновенье ока. За чаем разговорились. Военнослужащие оказались из воинской части, дислоцирующейся на окраине города Талбухова, находившегося не так далеко. По городу был нанесён удар тактическим ядерным боеприпасом малой или даже сверхмалой мощности, судя по разрушениям и радиусу заражения. Воякам пришлось заняться наведением порядка и спасением местного населения. Под убежища приспособили детские лагеря, в которых до войны отдыхали городские ребятишки. С больными лучевой болезнью хуже, им требовался специальный уход и медицинская помощь, поэтому их разместили в санаториях, коих в этих лесах тоже было предостаточно. В город периодически мотаются экспедиционные бригады, которые вывозят продукты и материальные ценности. Параллельно решается вопрос о более капитальном жилье для гражданских. Определена площадка под застройку, в селе неподалёку был вполне рабочий железобетонный комбинат, а километрах в пятидесяти цементный завод. Ну и леса вполне вокруг вполне хватало. Так что к зиме вояки надеялись переселить людей из холодных коттеджей и палаток в капитальные дома. Похвально. По сути, они решили отстроить город заново. Следом настала очередь рассказывать нам о своих приключениях. Нашу историю офицеры слушали с жадным любопытством, что вполне неудивительно в условиях нынешнего информационного голода.

После ужина мы растянули свою чудо-антенну, доложились и дали пообщаться с командованием воякам.

— Ну, спасибо вам, — сказал нам повеселевший подполковник.

— За что?

— Во-первых, за новости. Это дорогого стоит в наши времена. Во-вторых, за связь. Хоть какая-то определённость появилась. А то колготимся здесь, и не знаем, что вокруг твориться. Может, мы единственные выжившие на земле остались. Ладно. Вы с дороги. Устали, наверное. Вам развернули палатку шестиместную. Уж извините, комфорта не обещаю. Сами видите, у нас тоже не пять звёзд. Всё для гражданских.

— Да мы не в претензии. Главное крыша над головой и безопасность.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать.

Утро встретило нас деловой суетой, царящей в лагере. Люди умывались, завтракали, грузились на автобусы, увозящие их к месту работы. Кто-то работал здесь же. Мы прошлись по лагерю. Праздно шатающихся, кроме нас, не было. Даже дети копались на грядках огородов, разбитых прямо за коттеджами. Территория лагеря оказалась неожиданно большой. И организовали быт вояки неплохо. Работали бытовые службы, ремонтные мастерские, парочка магазинчиков, даже небольшой бар функционировал рядом со столовой. На душе у нас стало радостно от того, какой порядок царил здесь. Надолго задерживаться не стали и, обсудив маршрут с начальником штаба, чтобы не вляпаться в радиоактивное пятно, выехали в путь.

Дорога шла между роскошных яблоневых садов, ровными рядами тянущихся вправо и влево от дороги.

— А неплохие плантации! — восхитился Дима. — До войны богатое хозяйство было.

— Скорее всего, — согласился я, изучая карту. — Скоро село Черноводка будет.

— Большое?

— Большое. Районный центр.

— Ого! Значит, перекусить нормально можно будет. А то консервы надоели как-то.

Ну да. Весь вчерашний день питались только сухим пайком. Город Глумов, попавшийся нам по пути, был разрушен практически полностью, а деревни и сёла забиты беженцами. Порядок везде более-менее поддерживался, но возможности нормально поесть не было. Хорошо ещё в одном из сёл удалось продать местному самоуправлению пару АК-74, так что наличные у нас были.

Черноводка действительно оказалась довольно большим селом, в центре которого мы увидели даже несколько пятиэтажных домов. На очередном перекрёстке дорогу нам преградил полицейский УАЗик. Вышедший из него капитан проверил наши документы, но увидев мандат, козырнул, вернул документы и уехал. Неразговорчивый какой-то. Ни на один из наших вопросов не ответил. Вообще, село какое-то мрачное. Хмурые неприветливые люди спешили по своим делам, несколько раз попадались сгоревшие дома и дома с выбитыми стёклами. Мэрия предсказуемо находилась на центральной площади, и мы решили заглянуть, как говорится на огонёк. Сквозь хилую охрану прошли, особо не напрягаясь. Нас встретил мэр — худосочный мужчина лет сорока с желтушным лицом и красными, воспалёнными глазами. Изучив наш мандат, он вопросительно уставился на меня. Пришлось напроситься на чай, в ходе которого, наконец, разговорились. Район до войны был богатый. Что тут говорить, нефтебаза, крепкие крестьянские хозяйства, узловая станция железной дороги давали возможность к процветанию. А после войны случился хаос. Начальник местного РОВД с большей частью ментов сыграл в Наполеона и, захватив район станции, станционных складов и нефтебазы, на остальное просто забил. Анархию худо-бедно удалось предотвратить силами народного ополчения и небольшой части милиции во главе с капитаном, который проверял у нас документы. Они единственные, кто остался верен долгу. Однако до конца порядок восстановить не получилось. Силёнок маловато. Поэтому в городе процветала преступность, нередки случаи ограблений, убийств. Весело, короче. Ну, это их дело. В бэтмэны мы не нанимались, поэтому, вежливо покивав, я поинтересовался, где можно вкусно и без ущерба для здоровья поесть. Мэр посоветовал пару кафешек неподалёку, и мы вежливо раскланялись.

На обед расположились в небольшом уютном кафе, одном из двух, порекомендованных мэром. Обстановка в заведении была располагающей, обслуживание на уровне, поэтому мы не торопясь поглощали заказанные блюда. Обед подходи к концу, и мы расслабленно попивали баночное пиво, когда в кафе ввалилась шумная компания и полупьяных парней лет двадцати пяти и двух развязных девиц. Все парни были высокими, накачанными, в камуфляжных штанах и берцах. Мощные бицепсы не скрывали даже рукава чёрных кожаных курток, проклёпанных шипами. Бритые налысо головы явно не привыкли думать о чём-то высоком. Гейне, по крайней мере, не читали точно. Ну и под куртками явно угадывались стволы. Компания прошла по залу, беспардонно оглядывая нас и уселась в дальнем углу, сдвинув несколько столиков.

— Эй! Халдей! — донеслось оттуда. — Давай бухло тащи!

К столикам тот час же бросился официант с бутылкой водки и, униженно кивая, стал принимать заказ. Один из братков подошёл к стойке бара и включил музыкальный центр. Кислотные звуки современной молодёжной музыки ударили по ушам. Парень удовлетворённо кивнул и танцующей походкой направился к друзьям. Сидеть стало совершенно невозможно. Музыка раздирала уши и сверлила мозг не хуже электрической дрели. Георг поднялся, подошёл к бару и уменьшил звук до приемлемого уровня.

— Не понял! — донеслось от столиков. — Тебе кто, лошара, разрешил туда свои ручонки совать? Хочешь, чтобы я их оторвал тебе?

— Если ты не заметил, кроме вас здесь ещё люди есть, — вежливо ответил ему немец.

— А мне как-то до лампочки. А ну быстро вернул звук на место, если не хочешь свои зубы с пола поломанными руками собирать!

А похоже, без стычки не обойтись. Немец демонстративно встал у стойки, сложив на груди руки. Такой вызов просто не мог быть проигнорирован. Парень вскочил со стула и бросился на обидчика. Признаться, глядя на то, как огромный бычара летит на нашего товарища, за Георга стало немного страшно. Но тевтон спокойно пропустил мимо себя пудовый кулак, повернувшись в пол оборота, и нанёс резкий тычковый удар в гортань. Парень тут же рухнул на пол и забился, обхватывая руками повреждённое горло. Братва соскочила со своих мест и угрожающе двинулась к нам, вытаскивая на ходу оружие. Вечер перестал быть томным, как говорится. Раздались звуки передёргиваемых затворов, и мы бросились в рассыпную. Братки, видимо, считали, что достаточно иметь в руках оружие, и ты уже крутой. А то, что нужно ещё и воевать уметь, в их головы не приходило. Они тупо сгрудились в середине зала и палили в разные стороны навскидку., что не приносило нам никакого вреда. Выждав первый залп в подвернувшихся под руку укрытиях типа кадки искусственной пальмы, стойки бара и колонн, поддерживающих потолок зала, мы стали стрелять в ответ. Церемониться с отморозками желания не было и через пару минут прятаться уже было не от кого.

— Все целы! — крикнул я, откашливаясь от порохового дыма, стелющегося по кафе.

— Все! — ответил за всю команду Игорь. — Эти придурки даже стрелять не умеют. Ковбои, блин.

Отдых был безнадёжно испорчен и мы, расплатившись с бледным, дрожащим официантом, пошли на выход.

— Не торопитесь, — остановил нас давешний капитан, входя в зал. — Что за стрельбу вы тут устроили?

— Стреляли в нас, — пояснил я. — И если бы мы не отстреливались, то вместо них здесь валялись бы.

— Это так? — спросил полицейский у официанта.

— Да. Они звук музыки убавили, а те сначала в драку полезли, а потом вскочили и стали стрелять.

— Понятно. Ну, что ж, в довоенные времена вас бы задержали до выяснения, а сейчас…

Он обречённо махнул рукой:

— Тем более по большому счёту вы большое дело сделали. Банду Геббельса уничтожить, это дорогого стоит. Эти скинхеды много кровушки нам попили.

— Геббельса?

— Да. Вот он, — капитан кивнул на труп одного из братков с татуировкой в виде свастики на бритом черепе. — Ну, ладно. Я вас больше не задерживаю.

Неужели скоро я буду дома? Даже не верится, что эта бесконечная дорога когда-нибудь закончится. Осталось меньше суток и уже завтра мы можем, наконец приехать в мой город. Что дальше? Не знаю. Там будет видно. Мы выскочили на бетонку и поехали мимо ряда теплиц. Всё вокруг отличалось особой ухоженностью по сравнению с тем, что видели до этого. Причину такого порядка мы поняли минут через пять, когда проезжали мимо дорожного знака с указанием населённого пункта. Село Карл Маркс. Конечно! Кто, как не обрусевшие немцы, может так аккуратно вести хозяйство? Я глянул на Георга и улыбнулся. Вот будет сюрприз для тевтона! Мы проехали к центру села и лихо тормознули у здания сельской администрации. Главой оказался коренастый мужик лет пятидесяти.

— Теодор Еккель, — представился мужчина. — Глава администрации.

Мы тоже представились и уже привычно показали замусоленный мандат.

— Не надо, — Теодор отмахнулся от бумажки. — Чем можем быть полезны?

— Да так, мимо проезжали. Хотели узнать, как у вас дела.

— Да дела не очень. Ну, да что я вам буду голову забивать. Может, покушаете с дороги?

Кто ж в здравом уме отказывается от еды? Разумеется, я ответил согласием. Георг, недоумённо вертя головой, вдруг встрепенулся и произнёс длинную фразу на немецком. Еккель ответил, и вскоре они уже оживлённо что-то лопотали.

— Не хотелось бы перебивать вашу содержательную беседу, но, может, мы уже покушаем наконец? — бесцеремонно влез в разговор Дима.

— Да-да, конечно, — засуетился глава. — Пойдёмте. Только позвоню.

Он снял трубку телефона, набрал номер и что-то сказал по-немецки, после чего мы вышли из здания. Еккель сел в подержанную «Вольво» и попросил ехать за ним. Мы проехали по чистой аккуратной улочке с капитальными домами, низенькими заборчиками и цветочными клумбами во дворах. Дом Теодора ничем не отличался от других. Даже и не скажешь, что здесь живёт глава села. В доме нас встретила пожилая фрау с поджатыми губами, которая сухо кивнула и скрылась в комнате. А навстречу нам вышла женщина средних лет и две очаровательные молодые девушки. Прям брунгильды какие-то. Игорь и Дима моментально встали в стойку. За столом разговорились. Мои парни увлечённо рассказывали перипетии нашего путешествия, явно рисуясь перед немочками. Те, удивлённо округляли глаза, охали и ахали в нужный момент и всплёскивали руками. Короче, флирт начался. Причём с обеих сторон. Я спросил, где можно покурить и глава вывел меня на веранду и пододвинул ко мне пепельницу. Мы закурили. Чуть попозже вышли ребята с девчонками. Чтобы не дымить на веранде, вышли на крыльцо. Вдруг во двор вбежал взволнованный молодой парень и что-то быстро заговорил Теодору по-немецки. Глава явно встревожился и бросил быстрый взгляд на меня.

— Мне нужно срочно в администрацию.

— Что-то случилось?

— Кто приехал? — поинтересовался понявший разговор Георг.

Еккель замялся, не зная, что отвечать.

— Мы же ровесники, можно на ты? — спросил я его.

— Можно.

— Теодор, расскажи, в чем заключаются ваши трудности.

— Жизнь сейчас пошла трудная.

— И? Да не мнись ты. Давай, выкладывай.

— Короче, наехали на нас.

— А поподробнее.

— Здесь недалеко есть посёлок городского типа. Там до войны строили железобетонный комбинат. Работали в основном гастарбайтеры. А после войны эти рабочие сбились в банду и подмяли под себя весь населённый пункт и окрестности. Вот и к нам раз в неделю, как по расписанию приезжают. Данью обложили. К нашим женщинам присматриваются. И сейчас приехали.

— А ну-ка вместе пошли.

— Не надо. Вы уедете, а нам дальше жить.

— Посмотрим, хоть на этих сборщиков дани.

Мы, оставив девушек дома, погрузились в «Вольво» и проехали в администрацию. В кабинете главы, по-хозяйски развалившись и сложив полицейские укороты на коленях, сидели пять явных кавказцев. Увидев нас, входящих следом за Теодором, гастарбайтеры нахмурились.

— Ты, Федя, уже себе охрану завёл? — С усмешкой проговорил один из них, видимо старший. — Уж не нас ли? Мы люди мирные.

— Это мои гости, Аслан. Вы что так рано приехали. Мы ещё ничего не приготовили. Ждали вас послезавтра.

— Грузину баб захотелось свежих. Старые надоели. А у тебя вон сколько немочек беленьких, симпатичных. Короче, с тебя четыре тёлки, да помоложе. А за данью мы послезавтра приедем.

— Ребята, мы насчёт женщин не договаривались, — заволновался глава.

— Слушай, кто тебя спрашивает? Договаривались, не договаривались. Грузин сказал баб привезти, давай, веди.

— А не слишком сладко будет? — с угрозой в голосе произнёс Георг.

— Что-то, Федя, твои гости много разговаривают, — сказал Аслан ненавязчиво направив ствол автомата в живот Георгу.

И тут понеслось. Игорь ногой отбив автомат кавказца, пробил тому двоечку в челюсть. На миг в глазах Аслана промелькнуло удивление, потом глаза закатились, и он кулем осел на пол. Остальные мгновенно оказались у нас на мушке.

— Вы что наделали? — испуганно вскрикнул Теодор. — Что теперь с нами будет?

— А тебе не надоело гнуться перед этим хамлом? — ответил ему я. — Давайте, мужики, вытаскиваем этих на улицу.

Аслана быстренько привели в себя и всех гастарбайтеров на пинках вывели во двор. В дальнем углу их усадили на землю, предварительно связав за спиной руки.

— Всё! Вам не жить! Вы все покойники! — шипел Аслан злобно сверкая белками глаз.

— Грузин всё село сожжет.

— Георг, по-моему, этот товарищ очень хочет поговорить. Примени-ка опять свои знания в области допросов, — обратился я к немцу.

— Да без проблем. У самого руки чешутся, — он рывком поднял Аслана с земли и потащил в другой угол за низенькое одноэтажное строение. Вскоре оттуда раздались крики, переходящие в вой. Пленные заволновались и стали переглядываться между собой.

— А ну, сидеть! — прикрикнул на них Игорь.

Из-за угла показался Георг, вытирающий руки от крови какой-то тряпкой.

— Что там? — поинтересовался я.

— Рассказал всё, что знал. Но сердце не выдержало, — хмыкнул немец. — Надо же, бандит, а сердце слабое.

— Ну, говори, что узнал?

— Ничего интересного. Банда человек тридцать. В основном дагестанцы. Есть пара таджиков и один чеченец. Проживают компактно. В здании бывшей гостиницы. Удобно. Там и ресторан и бар. Да и собрать из в случае всего можно быстро. Главарь грузин по кличке Грузин. Наверное, с фантазией у него слабовато. Вооружение разномастное. Автоматы, ружья, пистолеты. Ну и по мелочи. Вот, например, схема гостиницы. Вот номер, где Грузин живёт. Что дальше делать будем?

— Всех, кроме одного — к стенке. Такие твари жить не должны. А живого отправим к Грузину. Пусть передаст, что сюда дорога ему закрыта.

— И ты думаешь, что он успокоится? Это всё равно, что ткнуть палку в осинник.

— Я этого и добиваюсь.

— Ты что задумал?

— В город соваться нам совсем не с руки. Дураков нет. А бросать всё это безобразие тоже не можем. Такую кашу заварили. Так пусть они разозлятся и приедут сюда. А здесь уже мы будем играть по своим правилам. Нашу боевую технику они не видели, поэтому вполне могут думать, что у нас кроме автоматов нет ничего. Вот и встретим их Кордами где-нибудь на дороге. Место для засады подберём.

Пленного отпустили с напутствиями угрожающего и оскорбительного для Грузина характера. Георг даже присвистнул и заулюлюкал вслед улепётывающему по дороге кавказцу. Когда мы вошли в кабинет, Теодор нервно глотал корвалол, испуганно трясясь.

— Что вы натворили! Что теперь с нами будет? — приговаривал он, стуча зубами о край стакана.

— Ничего не будет. Как далеко до посёлка городского типа?

— Двадцать километров.

— Значит, у нас в распоряжении часа четыре. Кто у вас хорошо знает окрестности.

— Я знаю.

— Тогда поехали. Объясню по дороге.

Мы заехали к дому главы, пересели на «Скорпионы» и направились за село. Место для засады выбрали довольно быстро. Дорога там сразу после поворота ныряла в ложбинку и, метров через пятьдесят опять шла в гору. Редкий в этих местах лес, здесь рос достаточно плотно, а густой кустарник вымахал с человеческий рост. «Скорпионы» расставили на обоих подъёмах так, чтобы бандиты оказались в огневом мешке, а снайперская позиция для Люды нашлась на развилке мощного дерева. Игорю определили место для наблюдения в километре от засады.

— Ты уверен, что они сегодня приедут? — с сомнением спросил Дима. — Как бы несколько дней ждать не пришлось.

— Не придётся. Вот увидишь. Примчатся сразу же, как только узнают.

Действительно, спустя примерно пять часов до нас донёсся звук моторов.

— Едут, — прорезался в рации голос Игоря. — «Гелендваген» впереди, следом два микроавтобуса «Мерседес спринтер».

— Точно они?

— А кто? В Гелике окна тонированные, зато в спринтерах сплошные кавказские рожи.

— Принял. Подтягивайся ближе и страхуй тыл.

— Есть. Отбой связи.

Вскоре показались машины, которые на полном ходу летели в нашем направлении. Первым начала Людмила, выстрелив в водителя «Гелендвагена». Как только в лобовом стекле джипа появилась дырка, и машина, вильнув, вылетела в кювет, с обеих сторон ударили Корды. Тяжёлые крупнокалиберные пули дырявили микроавтобусы, как консервные банки. Никто и выскочить не успел. А Люда, тем временем занималась отстрелом вылезающих из перевёрнутого «Гелендвагена». Вскоре всё было кончено. Над дорогой повисла тишина.

— Ну вот и всё, — сказал Георг. — Конец Грузину и его банде.

— Да. Очередной квест подошёл к концу, — ответил я.

— Кстати о квесте. Мы с Валей решили остаться здесь.

— Ну и замечательно. Всё-таки твои земляки. Ты здесь себя не будешь чувствовать чужим.

А вечером был пир. Отмечали чудесное избавление села от бандитов. Гуляли до поздней ночи, поэтому проспали почти до обеда. И тут Игорь и Дима мне заявили, что тоже хотят остаться. Я посмотрел на эти счастливые рожи, на стоящих рядом смущённо улыбающихся дочерей главы и от души их благословил.

— А что, Витёк, может тоже останетесь? — спросил Дима.

— Нет, ребята, я домой. Рад что у вас всё так хорошо складывается.

— Да ничего ещё не складывается, — проговорил Игорь. Мы ещё не знаем, примут ли нас. Может, за вами следом поедем.

— Скажешь тоже! — удивился я. — Заиметь таких трёх, нет четырёх бойцов. — Я посмотрел на Валю. — Это же, практически собственную армию иметь. Да Теодор вас ни за что не отпустит. Будьте уверены. Тем более у вас один «Скорпион» остаётся. А это уже по местным меркам бронетанковые войска.

— О чём болтаем? — вышел к нам довольный Теодор.

— Да вот, ребята хотели бы остаться, да не знают, примите ли вы их.

— Примем ли? Вы это серьёзно? Да таких орлов с руками и ногами! Тем более, что от таких зятьёв я не откажусь. Да ладно, не смущайтесь. Шучу. А ты Виктор, не надумал?

— Нет. Я домой. Тут рукой подать.

— Ну, если что, знай. Мы всегда рады.

— Спасибо. Ладно. Давайте перекусим и нам с Людой пора собираться.

Теодор щедро заправил нас, как говорится, под пробку, и, распрощавшись с друзьями, мы отправились дальше. Погода стояла прекрасная, дорога тоже была неплохая, поэтому ехали с ветерком. По пути заехали в посёлок городского типа, пообщались с местной власти в лице испуганного и забитого очкарика лет тридцати пяти. Обрадовали его тем, что банда Грузина полностью уничтожена. Нашли бывшего начальника местной полиции и организовали его на создание нового опорного пункта. Посетили местный рынок, потолкались по рядам, даже приобрели хороший комплект постельного белья, так понравившегося Людмиле. Дальше потянулись уже знакомые места. Было приятно смотреть на родные места, мелькавшие за окном. Столько времени, столько трудностей нужно было преодолеть, чтобы вернуться сюда.

Мы стояли на краю обрыва и смотрели на раскинувшийся внизу город. Мой город. В районе химического завода и нефтебазы виднелись разрушения. По городу отработали, это было видно. Но город жил. По улицам сновали машины, в частном секторе дымились печные трубы, а на тротуарах были видны редкие пешеходы. Я наконец-то вернулся сюда. Но дорога меня изменила, и я уже никогда не буду прежним. Людмила прижалась ко мне.

— Что нас здесь ждёт?

— Не знаю. Но только одно знаю точно: мы не пропадём.

Оглавление

Предыстория

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg