«Охранитель»

Охранитель (fb2) - Охранитель [litres] (Охранитель - 1) 1119K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов

Константин Назимов Охранитель

Пролог

– Бей сильнее! Он же очухается сейчас! – звучит чей-то нервный голос.

В животе разгорается боль, удары осыпают меня с ног до головы, во рту кровь, глаза открыть невозможно. О сопротивлении говорить не приходится, даже защититься и поставить блок не могу. Непонятно, что происходит.

– Да утопить его в луже, и делу конец! – предлагает кто-то.

Чувствую, что меня тащат прямо по глине и окунают в жижу с головой. Мозг начинает приходить в себя и сопоставлять необъяснимое. Точно помню, что пару часов назад находился в городе и на природу выезжать не планировал. Даже если мой босс и решился развлечься, то где он смог отыскать зимой жару и грязь в лесу? Хрень полная! Но в легких начинает гореть, воздуха не хватает, пытаюсь вырваться и получаю пару ударов по почкам. Суки, знают, куда бить! Тем не менее выворачиваюсь из захвата и перекатываюсь вбок: держали меня не так профессионально. Резко вскакиваю на ноги, босые ступни разъезжаются в глине, поскальзываюсь и падаю, но с удивлением обнаруживаю, что меня окружают пяток пацанов и тройка девок. Одеты нападающие странно. У парней длинные рубахи подпоясаны ремнями, шаровары, а на ногах лишь у одного сапожки, остальные босы. Девки все в сарафанах, с косами и не накрашены. На вид компании лет по пятнадцать, в отдалении корзинки валяются, а рядом с ними рассыпана вязанка хвороста. Прокачиваю ситуацию и мысленно удивляюсь: как это меня могла такая шпана отмутузить? Хочу задать пару вопросов, но из горла вырывается мычание, перед глазами меркнет…

– Разряд! – доносится голос.

Электрический ток прошивает меня в районе груди. Тело выгибается дугой, глаз открыть не могу, вокруг негромко переговариваются, кто-то размеренно надавливает мне на грудь. Звучат короткие приказы, монотонный писк раздражает.

– Разряд!

Вновь подпрыгивает тело, адски печет, и горят все органы. Особенно обращает на себя внимание рваная и пульсирующая боль в районе живота. А, туда же попало не меньше трех пуль из «макарова»…

Воспоминания нахлынули разом. Своего босса провожаю к машине, на бешеной скорости вылетает старая иномарка, у которой опущены боковые стекла. Прыгаю на спину своего охраняемого и заваливаю того перед дверью машины, которую терзают пули из автомата. Звон стекла, запах бензина, шипят пробитые шины, но покушение не удалось. Водилу жаль, но с ним не приятельствовал: разные взгляды на жизнь. Мимоходом отмечаю, что угрозы нет, вздергиваю блеющего что-то босса и направляю в сторону ресторана, откуда мы минуту назад вышли. Представительская машина премиум-класса не загорелась, но теперь только на свалку: выпустили в нашу сторону не меньше пары рожков АК-47, не тачка – решето. А я же ни разу и не выстрелил, хотя толку от моего травмата – он и шпану-то не всегда отпугнет.

– Ваня, что это? – заикаясь спрашивает босс.

– Убить вас кто-то возжелал или напугать, – отвечаю, а сам подталкиваю его к входу в кабак.

Неужели вернулись лихие девяностые? Мой подопечный заседает в думе, владеет парой заводов, через подставных, естественно, лиц, но в разборках не участвовал. Кому-то дорогу перешел? Хрен их знает, я-то заступил на службу всего пару недель назад и в круг близких доверенных не вхож. Командир к себе подтянул: сказал, что работка непыльная, главное – лицо делать тупое и мышцами не бравировать, сейчас такое не в тренде. Странно? Вот и мне так показалось. Но спорить не стал: деньги нужны, с женой разбежались, хвала богу, что детишками не обзавелись. А так-то мы с командиром не один сухпаек в вылазках разделали. Служили в горах, пытаясь то ли примирить, то ли поссорить выходцев с гор.

– Удачно ты ему попала! – рассмеялся пацан.

Меня скрутила острая боль в паху, а сам вновь валяюсь в грязи, и где-то чирикают птички, кукушка кукует.

– Пацаны! Михус стадо гонит! Валим! – прокричал кто-то, и мимо меня пробежали обидчики.

Встать не могу, пошевелиться тоже. Даже глаза и те не открываются. Бред? Скорее всего. Ведь из дверей кабака вышел интеллигентного вида мужичок, чуть пошатываясь и не обращая на меня с боссом внимания, крикнул:

– Такси! И по девкам!

На секунду перевел взгляд в сторону дороги, а потом раздались пистолетные хлопки из глушителя. Киллер все правильно сделал: сперва пара пуль досталась моему охраняемому, потом мне. Упали мы рядом, а киллер спокойно подошел и произвел контрольный в голову босса и в меня. Точно помню, что пуля обожгла висок, и тогда-то решил, что все, отгулял на белом свете Иван Чурков, двадцати восьми лет от роду.

– Прямой в сердце! – раздается голос, и в мою грудь вонзается игла.

Адреналин? Врачи пытаются вернуть к жизни? Если правильно оцениваю полученные раны, то это не лучший вариант. Повидал калек после таких выстрелов. Влачить жалкое существование? Благодарю, но желания нет. Врачи же пытаются бороться, вновь разряд – и пара писков вселяет в них надежду. Н-да, предсказание горца, что достигну своим мечом и умом многого, не сбылось. Да и старик явно из ума выжил, за правнука переживал неделю, найти не мог, а пацан в ущелье сорвался, ногу сломал. Я его случайно отыскал, когда стоял в боевом охранении. Мы тогда впятером на вылазку отправились, командир же настоящим мужиком оказался, да и задание вышло нехлопотным. Приказал пацана до дома доставить. Вот по горам я его на себе двое суток и волок. Толком не понимал ничего – языка-то их не знаю, а по-русски тот всего пару слов разумел, но дорогу показывал. Оказался в горном кишлаке, старый аксакал меня долго благодарил. Хотел денег дать, а у самого сапоги в ремонт просятся.

– Уважаемый, я же не за награду, – отрицательно покачал я головой, глядя на мятые купюры в руках старика.

– Мало? – поинтересовался тот, а у самого в глазах искринки, и даже морщинки разгладились.

– Пацана жалко, – усмехнулся я, а потом попросил: – Мне бы водички, да пора в обратную дорогу, своих догонять.

– Не переживай – догонишь, – погладил старик в задумчивости бороду. – Однако отблагодарить тебя обязан. Пошли! – Он развернулся и направился на выход со двора.

Пожав плечами, последовал за ним. Нет, о награде в тот момент не помышлял. Молодой, романтика в душе, никакой меркантильности, да и что взять с бедных горцев? Хотя у них могут быть припрятанные ценности, но мне они без надобности, живым бы из передряг выбраться. Минут двадцать шли, старик оказался крепким и шустрым, я за ним еле успевал. И вот мы оказались на ровной площадке одной из многочисленных гор.

– Странно! – удивленно покачал я головой, осматривая нанесенные рисунки и явные письмена на незнакомом языке.

Есть чему удивиться: кругом горы, воздух разрежен, а тут дышится легко, жара не ощущается, да и сама площадка метров десять на десять идеально ровная и без единой выбоины!

– В центр встань, – приказал дед.

Да, он сказал это таким голосом, что ослушаться его почти невозможно. Даже шаг сделал, но желание немедленно подчиниться в себе поборол, по сторонам осмотрелся, ремень автомата поправил и спросил:

– На хрена?

– Все, что могу, – отблагодарить этой малостью, – непонятно ответил тот.

Не чувствуя угрозы, я выполнил его требование. Старик речитативом что-то на своем гортанном языке произнес, а потом руку приложил к одному из символов. Блин, вихрь в центре площадки меня охватил, думал, сейчас поднимет в воздух и швырнет в ближайшую пропасть. Но нет, обошлось. А вот письмена замерцали разным светом, старик же продолжал под нос себе бубнить, а вторую руку к небу поднял. Такое ощущение, что он чего-то просит или требует. Минут пять это заняло, аксакал без сил на камнях прилег, я же в недоумении к нему подошел. Сам никаких изменений не ощущал.

– И что же это ты делал? – спросил, склонившись над стариком.

– Благодарность, – хрипло ответил тот. – Тебе в этом мире отмерено немного времени, потом уйдешь в другой, но души не потеряешь.

Объяснения я не понял, на уточняющие вопросы дед отвечать отказался. Решил, что он верит в потусторонние силы и проводил один из ритуалов. Конечно, странно это все, но делиться ни с кем этим происшествием я не стал: реакцию предвидел, и в лучшем случае на смех подняли бы. Из аула ушел и вскоре со своими встретился.

Вернувшись к мирной жизни, попытался учиться, заниматься бизнесом, таксовать, делать ремонты… Легче сказать, чем не занимался и за какую работу не брался. В итоге стал телохранителем, неудачным: карьера не задалась. После происшествия у ресторана меня уже никто охранять себя не поставит.

– Бесполезно, – доносится голос. – Нам его не откачать.

– Последняя попытка, – устало отвечает кто-то. – Разряд!

До меня доносится равномерный писк медицинского аппарата, предназначенный следить за сердцебиением, – моим…

По лицу бьют крупные капли дождя, все тело избито, и двинуть ни рукой, ни ногой не в состоянии. По щекам скатились капли и попали на губы. Соленый дождь или слезы? Да ну на фиг! Уже и не помню, когда это я плакал! Радует одно – зубы целы, а то сейчас вставить новые слишком дорого, а денег нет.

– Эх, паря, ты не от мира сего, – пробубнил чей-то голос, и меня взяли за шкирку и подняли из грязи. – Н-да, знатно тебя отмутузили. И чего не убег? Ты хоть живой?

Вопросы кто-то задает, а глаз открыть не могу, как и язык повернуть. Что-то странное, речь незнакомца плавная и гортанная, его прекрасно понимаю, но говорит он на незнакомом мне языке! Как такое может случиться? Нет, похоже, действо в бреду на операционном столе происходит, это все выверт мозга!

Меня тем временем положили на травку, в ухо чирикает кузнечик, а мужик начинает ощупывать на предмет переломов. Хм, действует сноровисто и грамотно, даже в штаны заглянул и пробубнил, что не так все и страшно. Мой спаситель лицо мне отер моей же рубахой, и глаза я смог открыть. Бородатый, со старым шрамом на щеке и когда-то сломанным носом, склонился надо мной.

– Ты кто? – спросил я его.

– Ба! Да ты никак заговорил! Эк тебя отдубасили, даже язык стал слушаться! – удивленно покачал он головой.

– Где я? – задал я второй вопрос, а у мужика зрачки расширились, а рука на рукоять тесака на поясе легла.

– Так все там же, – криво усмехнулся он в ответ.

Приподнимаюсь и осматриваюсь. Опушка перед лесом, дорога разбитая, стадо коров, на небе тучи, птички поют. Но данное место мне незнакомо. С чего это мозг такую картинку выдает? Взгляд цепляется за босую ногу… Она моя – и мне же не принадлежит. Мой сорок шестой и большой выпирающий палец никак не могли измениться на максимум тридцать восьмой и без родинки. Сглотнул и поднял к глазам ладонь – пальцы тонкие, кожа не грубая. На лицо упали волосы – длинные, а не мой короткий «ежик». Что, черт возьми, происходит?! Попытался встать, голова закружилась, и сознание померкло.

Глава 1 Благодарность аксакала

Очнулся, как ни странно, от боли в паху. Нет, ребра ноют, и лицо болит, но не так сильно. Глаза явно заплыли, сквозь приоткрытые веки рассматриваю траву и муравья, который что-то ищет. Последние события вспомнились и озадачили. Попытался пошевелиться, но не тут-то было: стало слишком больно, что довольно странно, так как болевой порог у меня достаточно высокий. И все же что за хрень? Киллер промахнулся? Вполне возможно, что рука дрогнула или я сумел головой дернуть, а пуля вскользь прошла. А с другой стороны, до этого он в меня не один раз стрелял, и ранения все были серьезными, с такими выжить сложно, уж в чем-чем, а в этом отлично разбираюсь.

Над ухом кто-то шумно задышал, а потом меня лизнули. Повернул со стоном голову и увидел широкую улыбку волкодава с высунутым языком.

– Бус! Делом займись, коровы разбредаются! – прозвучал голос.

Пес вздохнул и исчез из поля зрения, а мгновение спустя раздался грозный лай и расстроенное мычание коров. Почему расстроенное? Ну, так показалось, словно коровы замыслили побег, а он не удался. Вот дурные мысли! Тут впору задуматься о своей голове: явно крыша прохудилась! Скорее всего, пуля мозг задела, но врачи с того света вытащили. Зато последствия плачевны – в овощ я превратился, валяюсь где-то головешкой и брежу. Но терять-то нечего, если это бред или сон, то и действовать можно как угодно. Кстати, когда снятся сны, но разум работает, можно видения подкорректировать. Мысленно представил, что организм цел и не болит, после чего попытался встать. Хрена с два! Голову на пару сантиметров поднял да рукой о землю оперся – так в мозг боль шибанула, что слезы брызнули, перед глазами все поплыло, из горла стон с полувсхлипом вырвался.

– Ваня, ты лежи, не дергайся, – похлопал кто-то меня по плечу. – Скоро бабы приедут коров доить, с ними тебя домой и отправлю.

Перевернулся на спину: пара ребер явно сломана, специфически знакомая боль. Хотел вновь вопрос задать, но сдержался, решив пока осмотреться и понять, что происходит. Бородатый мужик смотрит на меня с интересом и в какой-то степени озадаченно. Сам он кряжист и побывал не в одной заварушке. Как же его ребята назвали? Михей? Нет, не так. Михус. Да, точно! Странное имя, скорее кличка. Глаза зацепились за пса, который носится по опушке и собирает стадо. Хм, столько коров в одном месте мне видеть давно не приходилось, тут их под сотню, не меньше. Это что же за фермерское хозяйство такое? Сейчас не принято пасти скот, животные стоят в коровниках, и их автоматика кормит. Или вот «бабы доить приедут»… Уп-с, телеги показались, на них восседают женщины и громко о чем-то разговаривают, лузгают семечки и смеются. Михус пошел навстречу приезжим, оставив меня одного. Он о чем-то перекинулся парой слов с доярками и отошел в сторону. А женщины, в том числе и подростки, приступили к дойке. Ручками! Вновь взгляд зацепился за одеяния – они просты, сейчас так никто не одевается. Опять же ни у кого не раздалась мелодия сотового звонка. Да быть такого не может! Дернул головой от осознания неправильности, а потом вспомнил, что и сам-то странно выгляжу. Через минуту пришел к выводу, что мозг подкидывает небывалую картинку. Я нахожусь в теле подростка, и вокруг неизвестная местность.

– Ваня, ты меня понимаешь? – склонила голову набок дородная тетка.

– Угу, – кивнул ей и поморщился от прострела в ребрах.

– Скажи что-нибудь, – попросила тетка, к которой подошла еще пара женщин и пялилась на меня как на диковинку.

– Ребра поломали, а удой у вас знатный, – осторожно ответил.

Бабы всплеснули руками и принялись громко обсуждать какого-то дурачка местного. Из их монолога – друг дружку они не слушали – пришел к выводу, что местный божий человек – это я. Обижать такого грех, но местные парни всячески над убогим издевались и отводили душу. В таком состоянии видеть им меня не впервой, но, кроме мычания, ничего от меня не ждали.

– Чего раскудахтались? – прикрикнул на баб Михус. – Радость у Макара и Лидии – младшенький в себя пришел. Давайте его на телегу и до дому везите, сам-то он не дойдет.

Мне помогли загрузиться в телегу, где в окружении кувшинов с молоком и повезли в сторону села. К этому времени я уже начинал подозревать, что приключилась какая-то хрень с моим сознанием и, по всей видимости, каким-то невиданным путем произошел перенос этого сознания. Неужели тот старый аксакал так меня отблагодарил? Холодный пот прошиб: слишком все реально. Тем не менее ущипнул свою ногу – больно. Идущие рядом с телегой доярки наперебой обменивались мнениями по данному «чуду». Семнадцать годков парень ходил неприкаянный, вроде что-то понимал, но блаженному поручали набрать воды да хвороста из лесу притащить. Пока никак не мог определиться, какой год, но явно не современный. Радовало одно: нахожусь где-то в центральной России, но пока еще до конца не могу поверить в реальность происходящего. Время от времени я косился на дорогу, стараясь разглядеть следы протекторов от автомобилей, но их не было. На розыгрыш это никак не походило, да и я все время забывал, что тело-то не родное. Кстати, мышцы почти отсутствовали, были одни сухожилия да кости. От тряски (и как только молоко не сбивается?) голова стала кружиться, сознание меркло. Расчет, что опять услышу голос врачей и окажусь на операционном столе или в палате больницы, не оправдался. Сознание терял, однако новых видений не происходило.

Привезли меня к плетеному забору, через прутья виднелись деревья, в окружении которых стоял дом с соломенной крышей. По двору прогуливались куры и утки, хрюкал поросенок, лениво брехала собака, рядом с нею развалился кот, ни на что не реагируя.

– Лидка! Твово малахольного привезли! Опять его пацаны отметелили! – крикнула одна из баб во все горло.

От такого крика я на миг оглох, а ее товаркам не привыкать, даже разговоры не смолкли.

Из калитки вышла женщина и, отряхивая руки от земли, направилась к телеге.

– Жив? – с непонятной интонацией спросила она.

– И даже говорит! – ответили ей бабы хором.

Женщина споткнулась и недоуменно на меня посмотрела, а потом робко и с надеждой спросила:

– Иван?

– Да, – ответил я ей и поморщился.

– Макар! Иди сюда! – заорала Лидия, не уступив по громкости той бабе, которая ее вызывала.

Мужик, вероятно являющийся моим отцом, явился на крик. Картуз на голове, красная рубаха навыпуск, шаровары заправлены в сапоги. Н-да, на улице жара, а он в кирзачах. Макар пару вопросов бабам задал, скользнул взглядом по моему избитому лицу, а потом помог встать и чуть ли не волоком оттащил в дом. Досталось мне сильно – пока шли, сознание пару раз терял, по сторонам не смотрел, только под ноги, анализировать и то не пытался – не до того. Макар положил меня на кровать и стал что-то спрашивать, но ответить я не смог, глаза закрылись – и провалился в сон, сил нет совсем.

Очнулся от криков петухов, в маленькое окошко пробивался свет, и можно было осмотреться. В комнатке стояли стул, кровать, и имелась пара вбитых гвоздей, на которых висела одежда. Тело болело, ребра нужно было перебинтовать. Этим и занялся в первую очередь. Странно, но меня врачевать никто не собирался, как не озаботились и о еде. Перетянул грудину, всю в гематомах, простыней и потер висок. Пора прийти к каким-то определенным выводам, а делать их очень не хочется. Особенно поражало то, что увидел в окошко. Так реконструировать деревенский быт невозможно, если не ввалить пару миллионов в подобное развлечение.

Оделся и осторожно направился на улицу. Прошел по участку, отыскал кадку с водой, из которой умылся, и полюбовался на собственное отражение. Хм, лицо опухло так, что мое ли оно – сказать невозможно, но волосы явно принадлежали другому человеку. Мало того что мой «ежик» сантиметров на двадцать был короче, так еще тут и ни одной седой волосинки.

– Ваня, ты как? За хворостом пойдешь? – прозвучал голос Макара.

– Так дров-то достаточно, – кивнул я на сложенные поленницы и лежащие рядом с ними горы хвороста. – Это все я натаскал?

– И вправду говорит, – удивился Макар и поцокал языком.

Хм, а он ведь играет, неискушенно: глаза-то отвел и губы поджал. Макар снял картуз, пригладил волосы, хмыкнул и кивнул в сторону лавки:

– Посидим, покурим.

– Давай, – согласился я.

В свое время я покуривал, имелась такая дурная привычка, но бросил.

Сели мы с Макаром, тот достал кисет и неспешно свернул самокрутку, прикурил и глубоко затянулся. Я же пытался рассмотреть, что на спичечном коробке написано, который Макар в руке подбрасывал.

– А ты ведь всю ночь бредил, – придя к каким-то выводам, сказал мой собеседник.

Я молчал – говорить нечего, а Макар продолжил:

– Двигаешься не так, как раньше, неожиданно заговорил и соображать стал. Ты кто, паря? – Он остро впился взглядом в мое лицо.

– Иван я, – чуть пожал я плечами, а потом добавил: – Так меня назвал Михус, когда в грязи избитым нашел.

Макар кивнул, затянулся и тяжело вздохнул.

– А в бреду чего говорил? – спросил я его, уже понимая, что выдать себя за его сына никак не получится.

Можно прикинуться, что потерял память, а если учитывать, что блаженным недавно по селу ходил, то вроде бы все легко и просто. Но как провести человека, который знал своего сына с пеленок? Да и стоит ли? Каждое мое действие «близкие» станут внимательно рассматривать. Вот не так стал есть, ложку с вилкой по-другому держит, слова неизвестные говорит. Нет, скрываться смысла нет. Но как Макар себя поведет? Объявит сторонником темных сил и предаст анафеме?

– Много чего, – уклончиво ответил тот. – Я всю ночь не спал, думал, как с тобой разговор составить. Не ожидал, что признаешься. Сын-то мой где?

– Скорее всего, один из ударов смертельным оказался, – медленно ответил я, подбирая слова. – В меня, если ты понял, стреляли. Последнее, что помню, – врачи пытались спасти.

– Благородных кровей? – уточнил Макар.

– На этот вопрос сложно ответ дать, – покачал я головой. – Лучше скажи, который сейчас год и где нахожусь.

Макар крякнул, с удивлением на меня покосился, но промолчал. Он не понимал, как себя со мной вести, да и я тоже не составил никакого плана, плывя по течению. Врать не хотел, но и правды говорить нельзя. Мой собеседник вновь стал крутить самокрутку, а потом и мне предложил. В такой ситуации не только закуришь, поэтому с благодарностью принял кисет. Увы, нормально скрутить сигаретку не сумел: практика, по понятным причинам, отсутствовала. А мой собеседник наблюдал за каждым моим жестом. Молча отобрал у меня газетный обрывок, пару движений сделал – и протянул мне самокрутку. Чиркнул спичкой и дал прикурить. Табак оказался некрепким, горло драть и не подумал. Глубоко затянувшись, я выпустил струю дыма, подняв голову к небу.

– Н-да, Иван-то курить не пробовал, – вздохнул Макар.

Он начал рассказывать, и чем дальше, тем больше я хмурился. Выяснил: нахожусь в Тверской губернии, год тысяча девятьсот третий, государство Российское. Село большое, сто домов, до города пятьдесят верст. Это в двух словах, а после уточняющих вопросов стал сам припоминать, что из того времени известно. Увы, отсчет знаний у меня датируется с пятого года, а потом с семнадцатого и после, истории не шибко много внимания уделял. Смутное время скоро настанет, и что делать – непонятно.

– Государыня у нас справная и мудрая, за каждого подданного горой, говорят, есть смутьяны, недовольные ее правлением и молодостью, но это от недалекого ума, – выдал Макар, повергнув меня в изумление.

– Подожди, а на троне не царь разве? – озадаченно уточнил я у него.

– Господь с тобой! Уже три года как княжна Ольга на престол поставлена и перед Богом помазана! Вначале советники правили, законы хрен пойми какие городили, но потом государыня подросла и все в свои руки взяла. Пришлось ей мятеж из дворян подавить – кого казнить, а кого на каторгу, – зато теперь нет таких наглых поборов.

Сижу словно мешком по голове ударенный. И так-то историю своей родины знал не слишком хорошо. Но уж спутать царя с царицей никак не могу! Россией когда-то правила Екатерина, но в тысяча девятьсот третьем на престоле находился Николай Второй из семьи Романовых! Это отлично помню, как и то, что потом произошло. Да и из ключевых событий того времени помню, что через год начнется Русско-японская война да большевики с меньшевиками будут «воду мутить» и в головы народа различные мысли вкладывать. Как сам отношусь к тому времени? Хм, а ведь нет у меня ответа. Не задумывался, а склонять прошлое не любитель, людей только жалко, тех, что погибли да влачили жалкое существование. Однако попал-то я в мир, где история пошла не по тому сценарию, и что дальше последует – неизвестно. Взлохматил волосы и погрузился в раздумья. Бежать и орать, что к вам пришел гость из будущего и знает… А что, собственно? Сконструировать двигатель или изобрести что-либо я не в состоянии, да и о событиях ничего рассказать не могу. С вероятностью под сто процентов их в этом мире не случится, все не так пойдет. Возможно, сценарий повторится, но явно с другими вариациями.

– А? Повтори, пожалуйста, – попросил Макара, который что-то спросил и теперь ответа дожидался.

– Что делать-то умеешь? И какие планы? – задал он два вопроса.

– Планы? – переспросил я. – Знаешь, для самого это все неожиданно, да и какие планы в таком-то теле, – ткнул себя в грудь и поморщился от боли в ребре.

– В твоем возрасте у меня уже сын народился, я избу поставил, обзавелся хозяйством, – хмыкнул Макар.

От перспективы повесить на шею семейное ярмо и пасти скот (на большее в деревне мне рассчитывать не приходится) я отрицательно качнул головой, но вслух этого говорить не стал.

– Да и умения мои, по сути, тут никому не нужны, – сокрушенно посмотрел я на ладони. – Знаний мало, подобной ситуации не предвидел.

– Так скоко тебе годков стукнуло, когда к лекарю попал? – уточнил Макар.

– Двадцать восемь.

– Угу, и до этого времени ты прохлаждался и ничем не занимался?

– Телохранителем работал, ну, охранял знатных персон.

– Гм, охранитель? – Он смерил меня взглядом, а потом сплюнул под ноги: – Прости, забываю, с кем говорю и что тело-то сына мово.

Помолчали, а потом Макар хлопнул себя по колену и сказал:

– Всем будет спокойнее, если ты никому об этом разговоре не расскажешь. Говори, что ничего не помнишь и все для тебя в диковинку. Жить можешь у нас, захочешь уйти – удерживать не буду. К делу пристрою, не осерчай: задарма кормить не стану.

– Спасибо, – ответил я ему.

Макар давно ушел, а я продолжал сидеть на лавке и размышлять о своем положении. Никак не мог отказаться от мысли, что в любой момент окажусь в собственном теле и родном мире. Но и со счетов нельзя сбрасывать то, что аксакал из горного аула провел ритуал и после смерти мое сознание перенеслось в другого человека. Парень-то, вероятно, и в самом деле умер, били его на совесть, уж в чем в чем, а в этом я понимаю. За что и почему? Да, скорее всего, из-за странности его. Многие любят унижать слабого, в особенности того, кто дать сдачи не в состоянии.

Хм, а ведь необходимы тренировки, если собираюсь выжить в этом мире. Но первостепенное дело – осмотреться и не выделяться, а потом решать, как действовать. Путей-то у меня не так много, но податься в армию и служить рядовым не хочу. Не знаю, как в этой реальности, но вскоре могут начаться войны, где за жизнь рядового из деревни и медного гроша никто не даст.

Через час меня позвали на завтрак: семейство Макара питалось за одним столом. Разносолов не было – на столе тарелка с ватрушками, и у каждого стакан чая. У меня оказалось двое братьев и три сестры. Все погодки, братьям, по моим вычислениям, уже двадцать четыре и двадцать три года исполнилось. Хм, а по деревенским меркам сестры-то в девках засиделись! А не причина ли в их младшем, из-за которого опасались замуж звать? Если родился один не от мира сего, то такое семейство стараются стороной обходить.

– Ваня, выпей-ка водички, – протянула мне стакан Лидия.

Удивленно на нее посмотрел, но заметил, что на меня все с напряжением смотрят, а в углу, не так далеко от главы дома, ружье у стены стоит. Взял я стакан, решив, что это такая проверка. На всякий случай понюхал – обычная вода. Выпил и посмотрел на Макара. Глава семейства встал, улыбнулся и широко перекрестился, повернувшись к иконе, за ним все домашние повторили. Неуверенно и я перст ко лбу поднес и тоже перекрестился.

– Мать, крест нательный Ивану отдай, – распорядился Макар. – Святая вода от всего очищает.

Лидия на мужа посмотрела, губы поджала – не понравилось ей, но перечить не осмелилась. Ушла в горницу и вернулась с тряпицей, развязала и крестик мне на веревочке протянула. Надел его и, чуть помявшись, вновь перекрестился.

– Можем и позавтракать теперича, – скомандовал Макар и взял ватрушку.

Все повторили его действия, я опять чуток запоздал. Ели в полной тишине, разговоров никто не заводил, но на себе я ловил внимательные и недоуменные взгляды: явно что-то не так делаю.

– Мы с Иваном на охоту, – выпив чай и поставив пустой стакан на стол, неожиданно объявил Макар, а потом не слишком понятно добавил: – Младшой должен приучаться.

И вновь никто ему не стал перечить – чувствовалась твердая рука.

– Гриша, ружье свое и патронташ брату одолжи, – мимоходом сказал Макар, направляясь к двери.

Старший из братьев кивнул и поднялся следом за отцом. Когда они вышли, Лидия и сестры синхронно выдохнули и расслабились, а вот оставшийся мужчина брови нахмурил. Хм, Макар в строгости семейство держит, парни ему пытаются подражать.

– Вань, а тебе петушка на палочке не хочется? – склонила набок голову одна из девушек и озорно на меня посмотрела.

– Нет, – буркнул я и поспешил выйти в дверь.

Плохо представляю, как себя вести с этими людьми.

– На тетеревов пойдем: давно жареной птицы на столе не видали, – объявил на улице Макар, а Григорий молча протянул мне ружье и патронташ.

Отправились мы с Макаром через все село, демонстративно и посредине дороги. Шли долго, с каждым встречным мой так называемый отец останавливался и рассказывал, что сынок-то с мозгами подружился. Обязательно задавался тот или иной вопрос мне, чтобы услышать мой голос. Вначале я терялся в догадках, но потом сообразил, что Макар преследует несколько целей одновременно. Показывает, что мне доверяет, и оружие тому подтверждение, и, в свою очередь, знакомит с селом. Или слишком многого хочу? Нет, Макар тот еще жук. Хозяйство у него справное, три коровы, две лошади, про свиней и птиц не говорю, не считал. А с учетом того, что дом его крайний, тащиться через село глупо, не поверю, будто тетерева водятся только в той стороне. Да и какая охота на птицу днем? Когда вышли за околицу, прямо об этом и заявил. Макар довольно крякнул и кивнул каким-то своим мыслям.

– Иван, ты правильный вывод сделал, да и сельчане не дураки, поняли мою демонстрацию. Но без трофеев нам возвращаться не следует, поэтому переночуем в сторожке, до нее пару часов идти. Кстати, с оружием-то знаком? – кивнул он в сторону моего плеча.

– Разберусь, – усмехнулся я. – Но есть проблемка: с такими синяками, – провел ладонью по глазам, – боюсь, точно прицелиться не смогу.

– Так дробь сама жертву найдет, – хмыкнул Макар и зашагал по дороге.

Ну, спорить я с ним не стал, да и было о чем поразмыслить. Мне представлялись забитые и нищие крестьяне, еле-еле сводящие концы с концами. Однако увиденное в селе заставило пересмотреть свое отношение к истории. Да, одежды тут не от кутюрье, но попрошаек и голодающих не заметил, хозяйства справные и большие. Стал Макара расспрашивать, и тот поведал много интересного. Нищих, в моем понимание слова, тут нет, никто не голодает, но и роскошь себе не каждый может позволить. На всю деревню имеется один граммофон, и тот у старосты. По торжественным событиям аппарат выносят на улицу и заводят. Те, кто не желает с землей возиться, в город едут и на заводы или фабрики устраиваются. Что интересно, мой напарник ни одного вопроса не задал, как и не пытался чему-либо научить. Думаю, присматривался и проверял. До сторожки добрались к вечеру, перекусив по дороге все теми же ватрушками да запив их водой из ключа. Переночевали и отправились на токовище. Макар стрелять не стал, а вот я подстрелил двух лесных петухов, после чего мы отправились в обратный путь. Странная вылазка – Макар был задумчив и на вопросы отвечал неохотно, отделывался короткими фразами. Мне же, честно говоря, начинало в этом мире нравиться. Чистый воздух, леса полны зверья, ни тебе мусора под деревьями, ни вони от автомобилей!

– Крюк сделаем, к знахарке заглянуть хочу: часто спина болеть стала, может, чего посоветует, – неожиданно произнес Макар и изменил направление движения.

Угу, так я ему и поверил! По лесу идет словно лось, еле угнаться могу. Да и незаметно, чтобы дорога его хоть немного напрягала. Опять меня показать хочет и выслушать мнение со стороны. Ну, в принципе ничего против не имею. Крюк оказался небольшим: в лесу расположилась избушка, к которой дорога наезжена. Интересно, а как знахарка тут зимует? Неужели не боится лихих людей или зверья? Данный вопрос вслух задал, отчего Макар долго смеялся и слезы вытирал.

– Ну ты меня и насмешил! Кто же в здравом уме на нее руку поднимет? Да и звери свою благодетельницу охраняют, – отсмеявшись, ответил мой напарник.

Мало что я понял, но решил посмотреть, как и что: любопытно.

Хм, забор у знахарки не в пример лучше, чем у моего главы семейства. Да и дом не уступает, куры пасутся, кот на лавочке перед домом сидит и жмурится, а вот Макар оробел. Осторожно постучал в калитку, хотя та была открыта.

– Иду уже! – крикнула какая-то женщина и через пару минут подошла к нам.

На вид ей лет сорок – сорок пять. Одета просто, ни тебе перстней на пальцах, ни метлы в руках (колдунья с метлой у меня ассоциируется, про себя так пошутил).

– Мне бы настойку от спины, по весне так прихватило – криком кричал! – поздоровавшись, заискивающе попросил Макар.

Женщина, склонив голову, на него взглянула, перевела взгляд на меня, прищурилась, нахмурилась и кивнула:

– Проходите, у яблони располагайтесь, сейчас приду.

Макар выдохнул и вошел в калитку, поманив меня пальцем. Знахарка ушла в дом, а мы сели за стол, стоящий у яблони. Хозяйка не заставила себя долго ждать, вернулась с пузырьком и протянула Макару:

– Прихватит спину – пять капель на стакан воды.

– Чем… – заговорил он было, но знахарка перебила:

– В расчете: ты же сына своего привел, которого я врачевала и на ноги не поставила, а он сам излечился.

Ответить Макар ничего не успел – послышался топот копыт, мы синхронно повернули головы и увидели, как подъехал экипаж и остановился у ворот. По повозке, да и по ухоженному виду лошади вывод напрашивался сам собой: кто-то богатый прибыл.

Кучер, не слезая с козел, крикнул:

– Знахарка! Барыне плохо, помощь нужна, местные лекари помочь не могут!

– Ворота отопри и въезжай! – скомандовала знахарка.

Кучер споро отворил створки и через минуту чуть ли не к яблоне подъехал. Из экипажа выпрыгнул слуга в ливрее, обвел нас взглядом, а потом помог выйти даме в шикарном платье. У женщины нездоровый румянец на щеках, она прижимала ко рту платок и явно держалась из последних сил. На вид ей лет двадцать, красива, но глаза больны и беспомощны.

– Нехороший кашель, – произнес слуга, и в подтверждение его слов дама закашлялась и поспешно вытерла губы платком, на котором мы все заметили пятнышко крови.

– Чахотка… – убитым голосом произнесла знахарка.

Макар стал неистово креститься, кучер вытер со лба пот, а слуга с надеждой сказал:

– До графини дошли слухи, что вы можете многое. Помогите моей госпоже, и она достойно отблагодарит.

Одно то, что он обратился на «вы» к какой-то знахарке из глуши, говорит об их последней надежде. Наша хозяйка отрицательно покачала головой:

– Мне не под силу, а давать пустых обещаний не хочу.

– Можно с дороги передохнуть? – спросила графиня и сделала шаг в сторону лавки.

Мы с Макаром синхронно встали и попятились.

– Можете сидеть, если не боитесь, – грустно улыбнулась приехавшая. – Перед смертью все равны.

Жалко девушку – красивая и молодая, но помочь-то ей не смогу. В моем мире десяток уколов, свежий воздух и… Стоп, а с чего это я решил, что так уж беспомощен? Всем известен первый антибиотик, получить который относительно просто, а он, когда появился, чуть ли не лекарством ото всех болезней стал! Это потом вирусы и бактерии к нему привыкли, дозы потребовались другие, да в итоге и действие его практически прекратилось.

Закусил губу и решал сложный вопрос: как поступить? Промолчать или попытаться девушке помочь? Если не послушает, то хотя бы совесть будет чиста.

Глава 2 Больная

Стою и, закусив губу, смотрю, как девушка села на лавку и тяжело дышит. У нее явно температура подскочила. Блин, жалко графиню, но себя еще жальче. Выдавать свои знания? Хм, а они разве есть? Ну, кое-что мне известно, но получить лекарство вряд ли смогу, прекрасно себе в этом отчет отдаю. С химией мало общего, формулы воды и спирта могу назвать, но не больше, а уж чтобы синтезировать лекарство… Путь тут один: народная медицина и удача. Так как девушка плоха, можно попытаться вырастить плесень зеленого вроде цвета. Стал вспоминать и убедился, что про цвет помню хорошо. Применить же ее придется внутрь, но толку это не принесет, если не попадет в кровь. А вот настойка прополиса на спирту, у меня так знакомый излечился, от легкой формы туберкулеза может и помочь. Однако тут случай другой: слишком болезнь запущена и прогрессирует. Блин! Размышляю о том, как графиню излечить! А собственная судьба? Мне вспомнилось, как тащил в горный аул пацана. Н-да, и чего сам себя обманываю? Уже все решил, только не факт, что помочь смогу.

– Иван, – дернул меня Макар за руку и кивнул в сторону, – пойдем.

– Подожди, – отрицательно качнул я головой и сделал пару шагов к знахарке.

Та мое движение заметила и удивленно голову вверх дернула, как бы спрашивая: чего это ты, парень?

– Пару слов, – указал ей рукой в сторону.

Мы отошли к распахнутому окну дома, куда черный кот на подоконник переместился и, вытянув лапы, одним глазом наблюдал за мухой и ухом подергивал.

– Зачем звал? – прищурилась знахарка, глядя мне в глаза.

– Графине можно помочь, – не отводя взгляда, ответил я, но потом поправился: – Попытаться.

– Чахотка в такой стадии не лечится, – припечатала та.

– Несколько способов знаю, если их вместе попробовать, то шансы есть, – не отступил я.

Понимаю: если не смогу знахарку убедить, то к графине не пойду и слова не скажу. Она ни за что не поверит деревенскому парню, да еще с опухшей от синяков рожей.

– Говори, – приказала знахарка.

– Можно вырастить специальную плесень и давать больной, шанс на выздоровление есть, а если совместить и применить настойку на пчелином клею, то процентов десять, что девушка поправится.

– А чего не сто? – задумчиво хмыкнула знахарка, с удивлением глядя на меня.

– Тяжелая форма болезни, – ответил я ей.

– Ваня, а тебе откуда это известно? Про плесень и прополис, что они помогут?

– Дней десять потребуется, прежде чем лечение начать, – уклончиво ответил я и на Макара посмотрел, который хмурился.

А вот графиня и ее слуга почему-то напряглись. Особенно лакей нервничал: дядька уже седой почти, лет шестидесяти на вид, но могу ошибаться, в этом мире непонятно, как года идут. Знахарка задумчиво перевела взгляд на девушку, та как раз закашлялась и приложила платок к губам.

– Ей длительные поездки и тряски в экипаже противопоказаны, может… – сказал было я, но знахарка меня перебила:

– Это и так понятно. – Она поманила пальцем Макара: – Иди сюда!

– Что случилось? – сделал мой «отец» пару быстрых шагов к нам.

– Ваня твой случился, – пробубнила знахарка. – Парню доверять можно? У него мозги и в самом деле на место встали?

Ха, интересный вопрос! И как на него Макар ответит?

– А я, собственно, по этому поводу к тебе и пришел, – не стал тот брать на себя ответственность.

– Да? – удивилась знахарка, а потом мне сказала: – Дай ладонь!

Погадать решила? Да без проблем, протянул ей руку, и женщина стала изучать что-то, видимое только ей. Что-то под нос себе пробормотала и явно осталась недовольна результатом. Шагнула вперед и приложила руки к моим вискам. Кожу обожгло холодом: руки у женщины ледяные.

– Ничего не поняла, – огорченно качнула знахарка головой, отнимая ладони. – Пойдем к графине, сам предложишь ей лечение, как она решит – так и будет!

– Я предложу? – поразился я такому повороту.

– Ну не я же, – усмехнулась та. – Ваня, давать надежду и веру в то, чему сама не верю, – не в моих привычках. Если испугался, то… – Она кивнула в сторону калитки и фразы не закончила.

– Пошли, – буркнул я, пытаясь придумать какой-то более-менее правдоподобный план.

В свое время язык у меня работал отменно, мог любого заболтать и из неприятной ситуации найти выход. Правда, не всегда слова доходили до противников, и приходилось кулаками махать. Ну, это понятно: как на дискотеке можно подвыпившим парням объяснить, что девушка ангажирована на все танцы мною? Да еще когда та с одним из них пришла!

– Графиня, мы можем переговорить втроем? – спросила знахарка.

Девушка удивленно посмотрела на нее, а потом кивнула в мою сторону:

– С ним?

– Да, Ваня хочет кое-что сказать, – подтвердила та.

– Лаврентий, подожди меня у экипажа, – бросила девушка слуге.

Тот кивнул и отошел, но со знахарки взгляда не сводил.

– Ну, слушаю тебя, Ваня, – улыбнулась мне графиня.

– Как-то неудобно к вам обращаться, не зная имени-отчества, – медленно произнес я.

На самом деле имя ее мне не так важно, оттягиваю время, пытаясь прокрутить в голове разговор.

– Ой, прости великодушно, забыла представиться, – усмехнулась графиня: – Смеева Мария Александровна!

Настроение у графини скакнуло, она даже засмеялась, но сразу же закашлялась и судорожно поднесла ко рту платок. Крови на этот раз не оказалось, и девушка облегченно вздохнула.

– Иван меня зовут, до недавнего времени жил и ходил божьим человеком, – сообщил я.

– Божий человек? – нахмурилась Мария, а потом перевела взгляд на знахарку.

– Истину говорит, несколько раз пыталась лечить, но ничего не вышло, так его отцу, – кивнула она в сторону стоящего у стены дома Макара, – прямо и заявила пару лет назад, что все бесполезно. А нынче перед вашим визитом они пришли, и парень оказался совершенно здоров. А говорит так, словно ничем и никогда не болел.

– Иван, это правда? – уточнила у меня девушка.

– Ну, вероятно, – пожал я плечами. – Как жил до недавнего времени в деревне и что делал – не помню. Но дело не в этом. Ночью сегодня мне приснилась эта встреча, и я увидел, как и чем можно болезнь побороть. Однако сон оказался странен, у него имелось несколько окончаний, и не все они вели к положительному результату.

– Не поняла, – оторопело проговорила графиня.

– Верю, что видение являлось пророческим, хворь вашу можно исцелить, но при определенных условиях, – попытался я витиевато объяснить, пройти по грани между правдой и ложью.

– И что же для этого нужно? – серьезно спросила Мария, а у самой вырвался печальный вздох.

– Догадываюсь, что обещали вам много и часто, – говорил я, но понимал, что говорю совершенно не то, чего от меня ждут. – Шанс есть, он маленький, даже мизерный, но справиться можно.

– Так чего требуется? Денег? – перебила меня графиня. – Сколько? Ты скажи, не стесняйся.

Честно говоря, ее вопрос загнал меня в тупик. Сколько в этом мире стоит буханка, или, как, наверное, тут принято, краюха, хлеба – мне неизвестно.

– Я не про деньги, – отрицательно качнул я головой. – Необходим покой, строгая диета и безукоризненное выполнение моих требований.

– Мальчик, а ты не слишком о себе возомнил?! – поднялась с лавки Мария, и в ее глазах появился лед.

Девушка смерила меня таким взглядом, словно ледяной водой окатила.

– Воля ваша, – развел я руками, – хотел как лучше, а получилось как всегда.

– Лаврентий! Мы уезжаем! – развернулась графиня и чуть не столкнулась нос к носу со слугой, который незаметно подошел и явно слышал наш разговор.

– Матушка, повремени, отдохни немного еще, – елейно улыбнулся он ей. – Я сам с юношей поговорю. Хорошо?

Сил у девушки явно не было, резко сдулась, и от праведного гнева следа не осталось, словно кто-то стержень вытащил. Мария вновь села на лавку и тяжело задышала, на лбу проступили бисеринки пота. Н-да, температура прыгает. Течение болезни в точности как у одного моего приятеля. Мы с ним учились в одном классе, после окончания школы пути-дорожки разошлись, а вернувшись из армии, я увидел опустившегося и старого человека. Роман успел пару лет отсидеть за хранение наркоты – начинал он с легкого дурмана, а заканчивал жизненный путь иглой в истерзанные вены. Тогда-то и изучил я эту болезнь, пытаясь помочь бывшему однокласснику и приятелю по детским играм во дворе. Но тот не желал отправляться на лечение, верил в народную медицину и в то, что с иглы может слезть в любой момент как захочет, но почему-то такого желания не испытывал. Возможно, он не хотел жить, но у меня, да и ни у кого, не вышло его вытащить.

– Графине морса бы клюквенного, – посмотрел я на знахарку.

– Принесу, – коротко ответила та.

– Как тебя зовут-то? – неожиданно спросила Мария, обращаясь к знахарке.

– Пелагея, – ответила та и пошла в сторону дома.

Лакей графини махнул мне в сторону экипажа – мол, отойдем, – я чуть кивнул ему в ответ, соглашаясь. Но Лаврентий вышел за изгородь и, поглядывая на меня, следую ли за ним, углубился в лес. Хм, он меня решил вдали от всех расспросить? Скорее всего, и кулаками захочет помахать. По походке не скажешь, что старик, в отличной форме, да и справиться с деревенским подростком, который в ответ и сдачи дать не подумает, легко. Ха, но я-то не тот и отвечу без раздумий. Жалею только, что мышц маловато, тело физической нагрузке не слишком подвергалось. Иду настороже, готовый в любой момент дать отпор. Ну, так и предполагал, Лаврентий с улыбкой на лице ко мне развернулся и правой в живот решил ударить. Увернуться я смог, от удара левой ушел и даже в стойку встал. Слуга графини склонил голову, оценивающе меня рассматривая, а потом сделал нырок в ноги. Подобного я ожидал, даже среагировать успел, но тело слушалось плохо, опрокинул он меня на спину и локоть на горло наложил.

– Говори! – яростно прошипел.

– Чего? – спросил я, оценивая собственные шансы.

Вывернуться не могу, сил не хватит, достать его ногами возможно, но пока решил подождать. Да еще простреливает пах, а про сломанные ребра и вообще молчу – дикая боль!

– Как и кто узнал, что мы тут окажемся? Чьи это происки?! – прошипел он мне в лицо и на горло надавил.

Интриги? Мля, больно! Да пошел бы он! Оттолкнулся ногами от земли, кулаками ударил его под ребра и одновременно попытался сделать кувырок назад. Цель – захват ногами шеи противника. Не рассчитал реакции Лаврентия: слуга, получив удары по ребрам, ослабил давление на шею и приподнялся. Ногами ему в голову попал и сразу же вбок откатился. Хотел вскочить, но получил по больным ребрам удар носком сапога.

– Сука!.. – вырвалось у меня с хрипом, а потом пара фраз, которых никак деревенский парень знать не может.

Лаврентий опешил, а потом попросил:

– Повтори, что сказал, и поясни значение!

Гм, да и слуге пара выражений неизвестна: это же армейский жаргон, связанный с оружием, которое кое-кому за такие деяния кое-куда засовывают. Первый прокол? За языком следить необходимо. А как это сделать, если тебя по сломанным ребрам бьют?!

– Какого хрена тебе от меня нужно? – лежа спросил я, наблюдая, как слуга в задумчивости отошел от меня на пару шагов и револьвер вытащил.

– Хм, этот вопрос тебе предназначен, – сказал тот и взвел курок.

До Лаврентия метров пять, даже в лучшей своей форме я ничего не сделал бы, а уж тут и говорить нечего. Странно то, что я предложил графине лечение, та не поверила, так чего ее слуга ко мне прицепился? Отправлялись бы домой – и дело с концом. Именно это и озвучил, но слугу не убедил.

– Тебе известно, кто родня у Марии Александровны?

– Да на хрен мне, – не договорил я и, сделав «круглые» глаза, посмотрел за спину Лаврентия и воскликнул: – Это еще что такое?!

Как и ожидалось, слуга непроизвольно повернул голову, я же, вскочив, не за деревом спрятался, а, «качая маятник», в два прыжка к нему приблизился и от души пнул ногой в пах. Лаврентий согнулся, сухо щелкнул выстрел из револьвера, пуля у моих ног в землю ушла. Два коротких удара в голову, без жалости и сожаления, слуга графини в глубоком нокауте отдыхает, руки раскинув, а я револьвером завладел и сел, опершись о ствол ели. Руки не дрожат, но курить хочется – спасу нет. Это все Макар со своими самокрутками – бросил же я года три как! Нет, стоило один раз сорваться – и все! Кстати, тело не родное, к табаку непривычное, а неодолимая тяга осталась, а это подтверждает, что зависимость психологическая. Побороть-то ее можно, но…

– Курить есть? – спросил застонавшего Лаврентия.

– Оружие отдай, – держа руку в паху, ответил мне слуга.

– У меня побудет, – хмыкнул я. – Мало ли, еще отстрелишь себе что-нибудь.

Слуга медленно сел и, покачиваясь, зашарил в кармане. Ну, не верю, что у него еще один ствол найдется. Ага, портсигар вытащил и в мою сторону кинул. Блин, между нами метра три, а Лаврентий умудрился недокинуть. А может, вновь драться изволит? Не, его покачивает – от нокаута еще не очухался.

– Спички, – напомнил ему, вытаскивая папиросу.

Лаврентий кинул мне коробок, я закурил, обдумывая свое положение. А оно мне казалось не слишком завидным. Деревенский парень нападает на слугу графини… Да за это мне место на каторге обеспечено, если делу дадут ход. Ноги делать? Без документов, денег? Глупо, ох как глупо!

– Ваня, а ты и взаправду можешь Марии Александровне помочь? – потирая скулу, спросил слуга.

– Шансов немного, но они есть, – задумчиво ответил я и поднялся на ноги. – Так кого ты во мне подозревал?

– Подосланного, и, знаешь, – он ухмыльнулся, – пока подозрения подтверждаются. А с другой стороны, если девочке поможешь, то мне без разницы, кем ты являешься и от кого!

Ха, а вот это другой разговор. Протянул Лаврентию руку, помогая встать, а потом попытался без прикрас нарисовать картину болезни девушки, если срочно не принять мер. Утаивать не стал, что шансов мало, состояние-то тяжелое, а непосредственно приступить к лечению незамедлительно не получится.

– Да, я сын Макара, деревенский парень, на которого прозрение сошло и он неожиданно разум обрел, – подытожил я и вопросительно посмотрел на Лаврентия.

– Опровергать этого не собираюсь, – понятливо кивнул тот. – Уверен, что бумаги у тебя имеются.

– Это у Макара нужно спросить, – пожал я плечами и кивнул в сторону, откуда пришли: – Идем?

– Да, графиню уговорим и станем за ней приглядывать, вариантов, если честно, нет, все врачи от нее отказались и руками развели, кто-то дает месяц, кто-то полгода, но это максимум, – печально сказал он.

Ушли мы не так далеко, а выстрел из револьвера все слышали и встретили нас облегченным вздохом. Один Макар остался невозмутим и продолжал стоять у стены дома, смоля самокрутку.

– Лаврентий, папиросу мне, – протянула графиня руку к слуге.

Тот полез в карман, позабыв, что портсигар ко мне перекочевал.

– Курить нельзя, остаешься у Пелагеи и выполняешь мои требования, если поправиться хочешь, – коротко сказал я и направился к Макару.

– Да по какому праву?! – возмутилась графиня.

– Мария Александровна, успокойтесь, мы поговорили, и я настоятельно советую попытаться излечиться, – взял слуга девушку за плечо.

Боковым зрением я наблюдал, как графиня просто кипит от негодования и что-то горячо шепчет Лаврентию, а тот ей ласково улыбается и кивает. Эх, не спросил я, кем он девушке приходится. Может, дальним родственником? Отношения выходят из-под определения «госпожа и слуга». Впрочем, если будет лечиться, то разговоров всяких не избежать.

– Макар, мне необходим пчелиный клей и самый что ни на есть чистейший самогон, – обратился я к «отцу».

– Так мед еще никто не качал, лето только началось, пчелы ульев не натаскали, – пожал тот плечами.

– Ваня, а прошлогодний не подойдет? – спросила Пелагея.

– А пес его знает! Лучше свежий, так надежнее, – ответил я, на самом деле не представляя, как лучше.

– На пасеку нужно или искать диких пчел в лесу, – пожал плечами Макар.

– Так тебе и даст пасечник улей грабить, – усмехнулась Пелагея. – Знаю пару мест в лесу, где пчелиные семьи обосновались. Объясню, Ваня и принесет что нужно.

– Тады я за первачом, у тебя-то нет, поди? – посмотрел на знахарку Макар.

– Найду, – махнула та рукой, задумалась, а потом решила: – Ты харчей принеси, у меня-то разносолов нету, а кормить придется графиню и ее людей.

На том и порешили, Макар ушел, я дал инструкции Пелагее, как действовать, если у графини поднимется температура, и что той можно, а чего нет. Марию и Лаврентия при этом разговоре специально позвал, чтобы девушка со слугой слышали. Впрочем, там ничего особенного, стандартная диета, прогулки в лесу и сон. Девушка таким положением вещей осталась недовольна – в частности, что курить ей запретил. Но внимания на ее бурчание обращать не стал. Хочет вылечиться – пусть слушается. Следующим моим шагом стало создание плесени. Пелагея дала пару ржаных лепешек, и я поместил хлеб в ее подвале, предварительно немного водой смочив. По прикидкам, дней пять – десять потребуется до нужного цвета плесени, за это время как раз будет готова настойка на прополисе.

– Осталось добыть пчелиный клей и спирт, – объявил я, вылезая из подвала.

– Тише ты, графиня уснула! – шикнула на меня знахарка.

– Ты за клеем-то когда пойдешь? – шепотом спросил я.

– Не собираюсь, – отрицательно мотнула она головой. – Как до диких пчел добраться – расскажу, но по деревьям, прости, лазать не умею.

Ну, согласен, придется мне, больше некому. Да и чего там такого? Подумаешь, добыть запечатанные соты у диких пчел! Пару раз ужалят – не беда. К тому же мне Пелагея надавала шмотья ворох – хрен прокусят. Да и стоит одному пройтись, подумать о сложившейся обстановке.

Пчелиную семью отыскал и в самом деле быстро – пару километров прошел и увидел здоровенный дуб, расположившийся у небольшой речушки. По приметам все сошлось, дупло с пчелами находится на высоте метров трех от земли, но забраться по стволу дуба несложно. Однако сразу не полез, сел под деревом и стал размышлять о том, как дальше поступить. Никак не мог понять, что сулит встреча с графиней. Случайность это или божий промысел? И как для меня повернется, если ее излечить не смогу. Рискую? Ну, уже поздно об этом размышлять, да и не мог поступить по-иному. Ладно, попытаюсь графиню на ноги поставить, а там видно будет. Эх, мне бы знаний больше, как синтезировать антибиотик – понятия не имею, надеюсь, малые дозы пенициллина смогут совместно с настойкой прополиса помочь. Рецепт последнего знаю, приготовить не так сложно, главное, чтобы спирт нашелся. Ну, чего оттягиваю? Нужно к пчелам лезть.

Н-да, через полчаса добыл немного запечатанных сот да наковырял приличный комок прополиса. Как с дуба не рухнул? Это в прямом смысле слова! Дикие лесные пчелы очень на мое вторжение обиделись, сражались со мной насмерть. Если прикинуть, то победу не я одержал, пришлось ретироваться и в речке отсиживаться. Бросил котелок у дуба и бегом в воду, а она там ледяная, не так жарко еще, но, блин, через двадцать минут, проплыв в одежде под водой метров сто, я вылез на берег и в зеркальной глади увидел этакого Винни-Пуха! Рожа опухла, руки, а больно – жуть. Пожалуй, такого никогда не испытывал. Сел и стал из себя жала вытаскивать. Тридцать штук отыскал. А если вспомнить, что укусы ядовиты, то… Повезло: кроме опухоли, никакой реакции не произошло. А если бы у данного тела имелась аллергия? Осталось котелок с сотами забрать да в обратную дорогу двигать. Однако у подножия дуба меня «полосатые» дожидаются, летают и раздраженно жужжат. Пришлось ждать вечера, когда те в дупло заберутся.

К дому знахарки попал уже ночью, малость плутанул, но это простительно – местность плохо знаю, хорошо хоть добрался.

– Тебе кого? – встретила меня вопросом Пелагея, отворив дверь и щурясь, держа лучину в руке.

– Иван я, – ответил, а потом добавил: – За медом ходил!

– Эк тебя разукрасили, – усмехнулась знахарка. – Проходи, лепешка на столе, молоко в крынке, спать – на сене, в сарае.

Она широко зевнула и, махнув рукой, отправилась в комнату.

– Графиня-то как? – поинтересовался я, радуясь, что Пелагея оставила лучину на столе.

– Пока жива, – не оборачиваясь, ответила та и ушла.

Ну хорошо хоть лепешку на ужин оставили. С утра ничего не ел, если не считать горсти земляники, еще не совсем созревшей, когда дуб искал. Нет, у меня имелось желание медом побаловаться – пахнет он очень уж ароматно, да и на вкус отличный (пальцы успел облизать, пока до реки добежал). Понимая, что приступить к изготовлению настойки сейчас невозможно, перекусил, запил молоком и отправился спать.

Уже укладываясь, вспомнил о Лаврентии и кучере. Интересно, а они где заночевали? Может, уехали? Хорошо бы, а то ведь под руку смотреть станут.

– Это что? – спросил знахарку, которая мне указала на нужный «ингредиент».

Приличных размеров бутыль, куда налита мутная жидкость. Догадываюсь – самогон, но до спирта ему…

– Тебе требовался спиртус, это самое лучшее, что есть, – спокойно ответила та и сложила руки на груди.

– Его необходимо еще несколько раз перегнать, – мрачно ответил.

– Много пропадет, – укоризненно покачала она головой. – Испарится же!

– Зато оставшееся окажется совершенно другого качества. Пелагея, пойми, это не прихоть, в этом пойле еще примесей полно, от них необходимо избавиться.

– Ладно, сделаю. Чего еще надо?

– За графиней следи, курить не давай, температуру сбивай, – пожал я плечами.

Прополиса наскреб не так много, но на какое-то время хватит. Мед с сотами решил графине давать: он тоже полезен, и пчелиный клей там присутствует. После недолгой заморозки в леднике (второй, отдельно вырытый погреб) в стеклянную вазу (самый подходящий сосуд!) раскрошил пчелиный клей, залил водой и всплывшие ошметки собрал и выбросил. Осталось дождаться Пелагею, – та управилась к обеду и выдала мне примерно пару литров приличного спирта. Горит отменно, на языке градусов много, хотя и делаю скидку на рецепторы парня, который не привык к крепким напиткам (подозреваю, что и не пробовал он их никогда). Залил спиртом прополис, вернее, опустил его в спирт, оставил в погребе. Потребуется его каждый день встряхивать пару раз, а через неделю можно и процедить, лекарство будет готово. К этому времени, рассчитывал я, и плесень подоспеет, правда, как заставить графиню ее съесть, ума не приложу. Ну, если хочет поправиться, то и не на такие жертвы пойдет.

– Пелагея, лекарство готовится, его требуется утром и вечером взбалтывать, а когда окажется готово – приду, – сказал знахарке, собираясь вернуться в деревню к Макару.

– Не пойдет, – отрицательно покачал головой подошедший Лаврентий. – Взялся лечить – лечи! С батей твоим вопрос решил уже: золотой червонец освободил тебя от домашних дел на месяц. А если чего требуется – говори, не стесняйся. И револьвер мне отдай.

С оружием расставаться не хотелось, но и оставить его не мог. С сожалением вытащил и вперед рукоятью протянул. Слуга графини, кивнув каким-то своим мыслям, револьвер взял и, развернувшись, направился к дому.

– Ой, Ваня, зря ты графине надежду дал. Девка слаба, и кровь у нее часто выходит, – покачала головой Пелагея.

– Лихорадило? – задал я вопрос.

– Да, приходилось три раза жар сбивать.

– Хреново, – потер я опухшее лицо. – Необходима еще пара литров спирта. Есть самогон?

– Брага имеется, а как перегонять до нужного тебе состояния, уже поняла, – улыбнулась знахарка.

– И сколько у себя оставила? – прищурившись, посмотрел на нее.

Хм, насчет «прищурился» – загнул, глаза и так как щелочки!

– Литр – очень уж понравилось, – но если нужно…

– Пол-литра давай, – прикинул я, что нам с кучером и Лаврентием этого достаточно будет.

Подружиться с людьми графини необходимо. Нет, не на тот случай, если лечение окажется неудачным (думать не хочу о таком), понимаю, что у знахарки мы «застряли» надолго, и если друг друга подозревать, то неизвестно, к чему придем. Пока Пелагея ходила за «заныканным» алкоголем, ко мне подошел Лаврентий.

– Иван, графиня тебя просит зайти и пояснить, как и когда ты ее лечить станешь.

– Лекарство готовится, сейчас же ей необходимо сил набираться, дышать свежим воздухом, – ответил я ему.

– И что, кровь не станешь дурную выгонять?

– Ты о чем? – сперва не понял я, но потом отрицательно покачал головой, сообразив: – Ни в коем случае! Силы ей необходимы, если можешь – проследи, чтобы питалась как следует.

– С этим беда, и так-то ела мало, а как заболела – и вовсе… – Он не договорил, махнув рукой.

– Понятно, пошли, поговорю с ней.

Лаврентий остановил меня у дверей в комнату, отведенную Марии Александровне:

– Доложить надобно.

Ничего ему сказать не успел, тот перед носом створку двери закрыл. Нет, каково?! Доктора пускать с разрешения? Хм, надо бы мне Марию внимательно осмотреть и ощупать, желательно без одежды… Так, это куда меня повело? Нет, находись в своем родном теле (это тоже ничего, меня все устраивает!) – шансы мог бы иметь, но сейчас-то, блин, подросток я, пусть и не совсем простой!

– Прошу, – отворил передо мной дверь Лаврентий.

Мля! В комнате какие-то благовония, дышать нечем! Она что, сама решила на себя руки наложить?! Быстрым шагом подошел к окну и, не слушая возмущенного возгласа графини, распахнул окно, а потом стал выбрасывать наружу тлеющие и чадящие травы в горшках. Вот что мне ночью покоя не давало, когда на кухне ужинал: какой-то запах присутствовал. Это все скотские пчелы: нос опух и запахов почти не различал. Нет, ну как так можно себя гробить-то, сказал же, что ей чистый воздух необходим!

Глава 3 Обустройство

Настроение отвратное, а еще на тумбочке пепельница и пара окурков папирос имеется. И папироски эти – дамские! Гильза тонкая!

– Курил кто? – произнес сквозь сжатые зубы.

– Что ты себе позволяешь?! – резко встала из плетеного кресла графиня.

Она порывисто ко мне подошла и глаза прищурила.

– Лечиться не желаешь – скажи, – сложил я руки на груди, – время терять не станем.

– Иван! Немедленно извинись, верни благовония и…

– Гроб идти мастерить! – перебил я девушку, а потом взял ее за плечи и тряхнул: – Ты понимаешь, что по краю ходишь?! Хрен его знает, успею или нет тебе лекарство сделать и сумеет ли оно процесс остановить! Дура! Сказал же слушаться! Не нравится – умываю руки! – тряс я графиню и орал на нее, вмиг забыв, как выгляжу, и не думал про какие-то там статусы.

Девушка открывала и закрывала рот, ответить ничего не могла, а меня «понесло»:

– Взять бы да ремнем по мягкому месту выпороть!

– Кого? – испуганно округлив глаза, прошептала Мария.

– Тебя, кого же еще, – ответил и стал немного успокаиваться.

– Да как ты смеешь?!! За одни слова тебя в… в… – Девушка шипела, но сло́ва «каторга» не произносила. – В холодную на пару дней нужно посадить! – наконец-то выбрала она мне наказание.

– Отлично! Тогда настойку себе сама готовь! А лучше всего окна закрой и смоли папиросы, не забыв благовония поджечь. Глядишь, от дыма задохнешься, – не остался я в долгу.

Стоим, смотрим друг на друга. Оба злые. Она-то не привыкла, что ей так могут все высказать. Я же из-за дурости ее буквально взбесился.

– Ладно, извини, – сделал шаг к окну.

– Мария Александровна, не серчай, Иван же хочет как лучше, – раздался от двери голос Лаврентия.

Хм, неожиданно мне на помощь пришел слуга девушки. Наверняка, услышав ругань, вошел, но вмешиваться не стал, сообразил, что правда на моей стороне. Кивнул я Лаврентию благодарно, а графиня переводила взгляд со слуги на меня и начинала успокаиваться. Блин, нельзя с ней так, слишком я резко, девушка слаба, а стрессы ей сейчас ни к чему.

– Объясни, почему нельзя курить и благовониями дышать, – посмотрела она на меня.

– А еще корсет носить пока не стоит, – дополнил я, рассматривая ее фигуру, затянутую в платье. – Благовония, может, и приносят пользу, но в определенных дозах и составах. Тут же, – обвел рукой комнату, – дышать тяжко, горло и легкие подвергаются раздражению, при жаре опять-таки это не помогает, а усугубляет.

Лаврентий тихо прикрыл за собой дверь, оставив нас одних. Нет, сегодня напьюсь! Устал и перенервничал за последние дни, кстати, за второе рождение еще не выпил – непорядок. К алкоголю я всегда относился умеренно, напивался за всю жизнь раз пять, и на то имелись причины, правда, разума никогда не терял.

– Расстегнешь? – прищурившись и резко повернувшись ко мне спиной, спросила девушка.

Ага, решила деревенского паренька поддразнить и заставить смутиться. А вот и не угадала! Подошел и стал пуговки расстегивать, а сделать-то это опухшими пальцами не так просто!

– Чего сопишь? – поинтересовалась графиня. – Никогда пуговиц не расстегивал?

В ее голосе угадывалось недоумение, и не оттого, что долго вожусь. Сопеть и не думал, Мария терялась в догадках и никак не могла понять, как со мной себя вести.

– Готово, – хмыкнул я, расстегивая последнюю пуговицу. – Помочь платье снять? – добавил в голос ехидцы и стал ждать ответа.

Девушка ко мне обернулась, придерживая лиф на груди, и головой покачала:

– Сама справлюсь. Кстати, а что у тебя с лицом и руками?

– Воевал с дикими пчелами: они воспротивились дать нужный ингредиент для настойки от твоей болезни.

– Отобрал? – сдерживая улыбку, уточнила.

– Ага, микстура настаивается, через неделю начнем болезнь изгонять. Пока не забыл: у Пелагеи возьмешь котелок с пчелиными сотами, там не так много, но ты их должна все сжевать.

– Соты? Они же к зубам липнут, и от них вкус остается специфический, лучше меда съесть, – наморщила нос графиня.

Ясно, когда-то ела. Но не из-за какой-то моей прихоти заставляю ее соты жевать. Мед ценится своими полезными свойствами, но мало кому известно, что большими лечебными качествами обладает, как это ни странно, не только он. Запечатанные верхние крышечки медовых сот (пчелиный забрус), их срезают во время выкачки, чтобы дать меду свободно вылиться в медогонку. Дело в том, что, когда сотовая ячейка полна меда и тот созрел, ее пчелы закрывают, используя при этом воск, пыльцу, прополис и секрет слюнных желез. Причем входящие в его состав компоненты обладают взаимоусиливающим лечебным эффектом. И ведь у тех же крестьян и их детей пчелиный воск считался лакомством. Природа сама давала людям защиту, главное – правильно ею воспользоваться.

– Мария, – назвал ее по имени, опустив отчество, – необходимо использовать все природные шансы для борьбы с болезнью. Жевать воск – лучшая из процедур, коим ты подвергалась, уж поверь мне.

– Но это так… – Девушка растерялась, но дополнила: – По-детски.

– Вот и не строй из себя ребенка! – припечатал я ее, а графиня от моих слов «вспыхнула», в глазах молнии, опять сейчас ругань начнется. Пока она подбирала слова, я вернулся к предыдущей теме: – Так ты меня звала, чтобы платье расстегнуть?

Перейдя в горячке спора на «ты», выкать я уже не собирался, да и сложно это сделать: девушка, если разобраться, моложе меня – если не телом, то разумом.

– Да, собственно, хотела узнать, когда и как ты собираешься меня лечить, – тряхнула графиня головой и неожиданно закашлялась. Придерживая платье одной рукой, второй она схватила лежащий на столике платок и к губам прижала. – Опять кровь, – со вздохом показала мне пятно, когда кашель успокоился.

А у меня по спине мурашки пробежали. В памяти всплыло, что туберкулез – заболевание вирусное, а следовательно, передающееся воздушно-капельным путем. Или нет? Контакт должен с больным быть? С бывшим приятелем, который болел, встречались, но приятельских отношений на тот момент уже не имелось. Так получается, мы все сейчас в зоне риска, и даже Макар! Хотя он к графине близко не подходил, а организм у него крепкий, вполне возможно, что иммунитет справится. Так, а непосредственно я? И почему тот же Лаврентий не заразился? Сложные вопросы, особенно если не иметь медицинского образования. Про эпидемию туберкулеза, в том числе его профилактику и диагностику, не слышал в мое время лишь глухой. Однако если болезнь миновала стороной, то обыватель не задумывается. Нет, примерное представление имеет, но не более того. Смысл-то в том, что вирус стоек к антибиотикам. Нет, не исключаю, что могли что-то изобрести, но почему-то болезнь не желает отступать. Ладно, знаю одно – настойка на прополисе действенна и должна помочь, если не перепутал пропорции и у пчелиного клея химический состав такой же, как в моем мире. В связи же с тем, что отличий в природе не наблюдаю, с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента – все идентично. История пошла не так? Случилось ответвление? Это не так страшно, а может, и к лучшему. Но стоит ли мне пытаться вырастить плесень, в которой присутствует пенициллин? С учетом того, что Марии придется поедать плесневелый хлеб, на котором имеются бактерии (а куда они денутся?), она может еще и какую-нибудь заразу подхватить. С другой же стороны, спирт с прополисом это дело нейтрализуют, а если частица антибиотика вступит в реакцию с настойкой и в кровь попадет… А вот хрен его знает, к какому результату это приведет!

– Иван, о чем ты так задумался? – прервала мои раздумья девушка.

– Не обращай внимания, – отмахнулся я. – Переодевайся и пойдем, подышишь лесом, тебе полезны прогулки.

– Так ты, может, выйдешь? – склонила она голову, закусив губу.

– А, да, прости, – развернулся я и, выйдя, столкнулся нос к носу с Лаврентием.

Слуга молча выставил вперед большой палец, а потом хлопнул меня по плечу и шепнул:

– Молодец, здорово ты ее осадил! До этого момента с ней отец и то не всегда справлялся.

– А кто у нас отец? – поинтересовался я.

– Граф Кумов Александр Гаврилович, посол в Англии, – чуть улыбнувшись, ответил слуга.

– А почему… – попытался я спросить, но осекся и уточнил: – Мария Александровна замужем?

– Конечно, Юрий Петрович является у ее отца первым заместителем.

– И тоже находится в Англии? – предположил я.

– А где бы ему еще находиться? – вопросом на вопрос ответил Лаврентий.

– А жена в России, – задумчиво протянул я. – Родным известно о болезни графини?

– Да, но они все с головой ушли в политику, кроме письменных рекомендаций и перевода денежных средств на лечение и содержание, никак себя не проявляют, – расстроенно ответил слуга.

Задать следующие вопросы я не успел: из комнаты вышла графиня с сумочкой на плече и в платке Пелагеи. Блузка девушки не скрывала интересных форм (просвечивала), и не отбей мне не так давно кое-что, впору было бы и самому сумку искать, желательно на длинном ремне, чтобы, свисая, закрывала причинное место. Но в данный момент, кроме время от времени ноющей боли в ребрах и в остальном теле, никаких эмоций не наблюдалось. Да и больна графиня, к тому же не свободна. Я не пуританин, интрижки разные бывали, но связываться с замужними не любил. Как правило, дамы в компании оказывались все замужними, с мужьями знаком, и наставлять тем рога… Хотя одному с удовольствием сделал их развесистыми, правда, оказалось, что он лось хоть куда и рога ветвистые имел еще до меня.

– Лаврентий, ты меня сопроводи на прогулку, – сказала Мария, прижимая к себе сумочку.

– Как прикажете, – склонил тот голову.

Графиня прошла мимо меня, а у двери заметно выдохнула. Хм, она меня опасается? С чего бы? Впрочем, гадать некогда, нужно найти знахарку и наметить дальнейшие шаги. Пару дней еще тут покручусь, посмотрю, как и что, а потом к Макару подамся. Что ни говори, а с «односельчанами» контакт необходимо наладить. После того как осмотрюсь, вживусь в роль, можно и в ближайший город наведаться, где и решить все о дальнейших шагах. Оставаться в селе и крестьянствовать, не собираюсь. Но чем в городе заниматься? На завод или фабрику идти? Увы, собственного дела не открыть, производства не наладить, на все необходимы деньги и связи, это я отчетливо понимаю. Да и заняться-то чем? Автомат изобрести? Теоретически всякое оружие разбирал, и схемы известны, но дьявол кроется в деталях и технологических возможностях. Ладно, потом решу.

Пелагею отыскал в сарае, где та по моей просьбе занималась перегонкой самогона.

– Иван, а почему раньше так не делали? – удивилась она при моем появлении. – Чистый же спиртус почти!

– Это все замечательно, – усмехнулся я. – Скажи мне лучше, чем кормить на ужин собираешься?

– Так это не мои заботы, – удивленно посмотрела на меня знахарка. – Графиня со своими людьми по всем правилам у меня столуется, а простой нахлебник мне даром не нужен.

От такой речи я оторопел и даже не нашелся, что в ответ сказать. Мало того что научил ее спирт из сивухи добывать, девушку вроде как лечу, и та только из-за этого и столуется у нее!

– Спать можешь там же, а вот с едой – сам себя корми, – подвела Пелагея итог.

Взял в руки бутыль – на глаз там где-то литр получившегося спирта:

– Это мне для лечения, – буркнул и вышел из сарая, но потом остановился и, вернувшись, предупредил: – Возможно, еще потребуется, графине счет выставишь.

Та хотела что-то сказать, но смолчала. А передо мной встал вопрос пропитания. Макар унес ружье Григория, револьвер я отдал Лаврентию, у меня даже ножа нет!

В этот момент у изгороди остановилась телега, и Макар прокричал:

– Еды привез! Разгружай!

Подошел к своему «бате» и посмотрел на раздутые мешки, загруженные в телегу.

– Пелагея с тобой рассчиталась? – спросил после обмена рукопожатиями.

– Ага, – заулыбался тот, – выгодную сделку совершил. Так бы пришлось в городе сбывать, а тута, почитай, денег больше получил, а времени не затратил. Да и расходов никаких! Ты мне удачу принес!

– Рад за тебя, – потер я устало лицо. – Надеюсь, про «сына», – чуть улыбнулся я, – не забыл и ему еды привез?

– Э-э-э, – почесал затылок Макар, – рассчитывал, что тебя Пелагея прокормит.

– Боится, что объем ее, – хмыкнул я. – Ты бы мне хоть что-то дал: нож, спички, веревку…

– Понял, понял! – перебил он меня. – Не волнуйся, отдам все, что найдется, до дома быстро доеду.

Честно говоря, не сильно-то за него переживаю. Мне досталось не так и мало, наверное, даже не рассчитывал на такую удачу: моток тонкой веревки; засапожный нож; спички; пара рыболовных крючков и плетенный из конского волоса шнур; кулек соли; три вареных яйца; две лепешки с картошкой; кисет с табаком и бумага на самокрутки. При ловкости и удаче с таким набором в лесу выжить легче легкого, попадал в тяжелые ситуации. Правда, не один – с товарищами по оружию. Помог «отцу» разгрузить телегу, Пелагея показала, что и куда сложить. Макар со мной распрощался, но напоследок сказал:

– Ты это, если что нужно – скажи, пришлю братьев или сам приеду. У нас, честно говоря, сейчас времени не так много, но обязательно поможем, как-никак, ты имеешь к нам прямое отношение.

Он не называл меня сыном, даже имя старался не произносить. Понимаю, сложно смириться с таким положением вещей. Каким бы предыдущий владелец тела ни был, его по-своему в семье любили, что мне заслужить вряд ли возможно. Но если сумею «подняться», то их постараюсь не забыть.

– Благодарю, в селе говори, что занят у знахарки – мол, она меня в помощники взяла, дров там наколоть или еще чего. Да не тебе объяснять, сам лучше знаешь, и не переживай, ничего не нужно, да еще с таким-то богатством, – похлопал я себя по карманам, куда сложил дары Макара.

– Ну, бывай тады, наш дом для тебя открыт, поможем, – неловко как-то произнес Макар, похлопал меня по плечу и, не глядя в глаза, забрался в телегу.

Я стоял и смотрел, как он уезжает: добрая у него душа, и человек хороший, повезло мне в этом, ничего не скажешь. Ладно, пора и о животе своем позаботиться да Пелагею подразнить! Ухмыльнулся и отправился вязать силки. Пока за медом да обратно ходил, зайцы чуть ли не из-под ног выпрыгивали: стоит одного-двух поймать и рядом с жилищем знахарки пир устроить. От идеи сделать лук отказался – долго и муторно, а жрать-то хочется. Тем не менее срезал деревце ольхи и смастерил что-то типа копья – так, на всякий случай. Силки расставил, набрал хвороста и рядом с изгородью Пелагеи стал обустраивать лагерь, чем-то напоминающий стоянку туриста. Спать на сене мне не слишком понравилось – хотя мягко и дух отличный, но сухая трава так и норовит пощекотать и уколоть, да еще именно в тот момент, когда только-только заснул. Нарезал ножом ветки елки, устроил лежбище, а потом и за шалаш принялся, на случай непогоды. Знахарка время от времени появлялась во дворе и наблюдала за моими действиями через плетень, но от комментариев воздержалась. Одну из лепешек я съел, как и два яйца, – пообедал так. За работой не заметил, как вечер настал, сходил в погреб, где взбаламутил настойку, посмотрел на хлеб, который и не думает плесенью покрываться, а потом и с Лаврентием столкнулся у выхода.

– Иван, графиня прогулялась, теперь отдыхает, – доложил слуга и замялся.

– Говори, – напрягся я, чувствуя, что он что-то сказать хочет, но не знает, как разговор начать.

– Дело в том, что Мария Александровна ко мне прислушивается не всегда. Для нее я не являюсь авторитетом, да и своенравна она, упряма…

– Не тяни, у меня дел полно, – поторопил я его. – Необходимо об ужине подумать. Кстати, ты приглашен, можешь с собой и кучера взять.

– Прошку? Дык его графиня в город послала, список товаров написала и велела купить. Боюсь, что пару дней мы его не увидим, пока он доберется туда-обратно…

– Деньги графини в кабаке спустит, – продолжил я мысль и усмехнулся.

– А тебе откуда это известно? – поразился Лаврентий и сбился с шага.

– Да чего там! – махнул я рукой. – Достаточно на его опухшее лицо взглянуть и в паре метров воздух втянуть – такого амбре не утаишь.

– А! Понятно, – заулыбался слуга графини, а потом вновь глазами «вильнул».

– Ты что-то про непослушание Марии Александровны говорил, – сдерживая улыбку, напомнил я.

За Лаврентием интересно наблюдать. На лице слуги сменилось сразу несколько выражений – от удивления от такой моей наглости, что выразился о его хозяйке, до полного согласия и смущения, что посыл-то изначальный шел от него. Тем не менее он графиню сдал:

– На прогулке Мария Александровна нервничала и изволила выкурить почти две папиросы.

– Откуда взя… – возмутился я было, но осекся и захотел ударить себя по лбу.

На столике в пепельнице я наблюдал окурки, а папиросы-то не те, что в портсигаре слуги лежат! Меня сбило с толку то, что, когда после драки мы пришли, графиня у Лаврентия просила курева! А на прогулку девушка с собой сумочку взяла…

– Соты с медом жевала? – спросил я, раздумывая, как поступить.

Идти к девушке и изымать папиросы? Это уже совсем наглостью будет со стороны деревенского парня. Пристыдить? Не выйдет. Н-да, тупик, и ведь хочет она излечиться, но указаниям следует неохотно. Впрочем, большинство людей себя так ведет: едва немного отпустит – тут же забывают обо всем.

– Да, принес от знахарки котелок, пару ложечек съела, – ответил Лаврентий.

Я молча на него взглянул и головой покачал, а потом направился в сторону дома. Придется еще раз ругаться и отношения выяснять. Иду и себя накручиваю, уже за ручку двери взялся и решил зайти с другого бока. Графиня же что тот ребенок неразумный, упряма, но не глупа. Не понимаю, кому и что все время хочет доказать.

Осторожно постучал в комнату, где девушка обосновалась.

– Войдите! – послышался голос графини, в котором скрывалась тревога.

Ага, считает, что ругаться пришел: из окна-то двор отлично просматривается, и видела, как мы с Лаврентием беседовали, а потом я к дому направился.

– Мария Александровна, – входя, чопорно произнес я, – позвольте вас пригласить на ужин, который собираюсь через пару часов организовать. Стульев и стола нет, если решитесь и обществом Лаврентия и моим не побрезгуете, то одеяло захватите.

– Э-э-э, – развела руками девушка, – постараюсь прийти.

Склонил голову и молча покинул дом. План пересмотрел, решил объяснить вечером, в чем заключается болезнь графини и лечение. Скрывать ничего не собирался, за исключением того, откуда знания. Пока же направился в лес, где, к своему удовольствию, увидел попавшихся в силки трех зайцев. Одного отпустил – слишком он мелкий, почти детеныш, петля его за туловище обхватила и совсем недавно. С трудом, но смог его освободить. А два других зайца уже мертвыми оказались, да и добыл их первыми. Удачная охота, не ожидал такого результата, чтобы из пяти петель три сработали. Зайцев таким методом приходилось ловить, но часто без добычи оставался. А тут прямо праздник какой-то! Тушки освежевал в реке, зарыл требуху и шкурки под кустом: нечего напрасно мусор разводить. Хоть и уверен, что найдутся желающие на требуху – мелкого зверья тут в достатке. Кстати, всплески на реке впечатляют, рыбы тут много, завтра побалую себя жареной, а в том, что улов окажется удачным, не сомневаюсь. Завернув тушки зайцев в листья лопухов, наконец-то от души искупался: вынужденное прятанье в воде от пчел не в счет. Наплавался вдоволь, понырял, а от одного сома, лениво проплывшего мимо, даже шарахнулся сперва, но не удержался и решил попытаться его поймать. Естественно, справиться не сумел – сом под двадцать килограммов, если не больше, удержать такую тушу в родной стихии возможности никакой. Но, блин, рыбалка тут окажется не такой простой – если подобные особи начнут клевать, то никаких крючков не напасешься, а их у меня мало. Найти пару гвоздей и привязать их к веревке, а потом «динозавра» половить? Да ну на фиг! Что мне с такой рыбой делать? Ничего, найду, где не так глубоко, и мелочовки натаскаю, но это завтра, пора уже ужин готовить.

Потрескивает костер, на вертеле из палок жарятся зайцы, с Лаврентием сидим и дымим папиросами, дожидаясь начала пира. Графиня пока не пришла, но пару раз ее силуэт в окне видел. Поздний вечер, но луна ярко светит, погода стоит теплая для этого времени года, что радует, особенно отсутствие комаров. По словам Лаврентия, весна оказалась затяжной, до недавнего времени снег везде лежал, но потом за неделю сошел, резко вступило лето в свои права.

– Скажи, – медленно переворачивая тушки зайцев над огнем, поинтересовался я, – а что сейчас в городах происходит? Какие новинки и тенденции, не ожидается ли войн?

– Ваня, ты иногда задаешь очень интересные вопросы, они никак не сочетаются с деревенским парнем, которому бы девок в сене тискать, – медленно произнес Лаврентий.

Ну, сам виноват, спирт мы еще на грудь не приняли, а я уже на душевные разговоры перешел. Ситуацию необходимо исправлять, и как можно скорее.

– Последи-ка за зайцами, мне на пару минут отлучиться требуется, – сказал я слуге графини и отправился в погреб.

Там у меня охлаждался получившийся у Пелагеи напиток, да и настойку с прополисом требовалось взболтать. Заодно прихватил и банку с каким-то вареньем (размешать – и на запивку сойдет), надеюсь, знахарка не сильно заругается. Хотел еще огурцов из бочки набрать, но решил не наглеть. Проблема пришла откуда не ожидал – стаканов-то нет, а пить спирт из горла…

– Посуда требуется, – расставляя все на земле, потер я мягкую щетинку на подбородке.

Бриться пока необязательно, борода редкая и растет, как понимаю, небыстро. Лаврентий вызвался обеспечить нас столовыми принадлежностями, в том числе взялся и рюмки раздобыть. Вернулся через двадцать минут, неся небольшую корзинку, и в сопровождении графини. Девушка, помня о моих наставлениях, прихватила с собой одеяло. Честно говоря, Марии тут не место, у той опять румянец на щеках нездоровый.

– Лихорадит? – мрачно посмотрел я на нее, пытаясь оценить состояние больной.

– Немножко, – тряхнула она волосами. – Но если брать последнюю неделю, то чувствую себя замечательно! – Она рассмеялась, потом закашлялась.

Мрачно разлил по стопкам спирт, в стаканы налил воды и, положив пару ложек варенья, размешал, поломал приготовленного зайца, вытер руки о траву и указал на поляну:

– Прошу!

– А мне почему не налил? – нахмурилась графиня.

– Нельзя, – коротко ответил. – Давай, за здоровье всех присутствующих, – провозгласил тост и протянул рюмку Лаврентию.

Тот сидел и смущенно смотрел на свою хозяйку. Ага, похоже, он в таком обществе не выпивал, стереотип ломается.

– Можешь, – разрешила графиня и взяла стакан с разведенным вареньем.

– Ты бы запивку взял, – кивнул я на оставшийся на земле стакан: свой-то я в левой руке держал – понимал, что пищевод и горло могу обжечь.

– Не привыкать, – усмехнулся слуга.

– Ну-ну, – хмыкнул я, но убеждать его не стал – каждый сам на свои грабли наступает.

Мы чокнулись, выпив, я сразу же запил и шумно выдохнул, но слезы на глазах показались. Графиня, видя мои действия, рассмеялась, Лаврентий ехидно улыбнулся и буркнул:

– Эх, молодость-молодость.

Слуга медленно влил в себя спирт, а потом его глаза из орбит вылезли, по земле одной рукой захлопал, второй за горло схватился.

– А-а-а!!! – вырвался хрип из горла Лаврентия.

– Ты не стесняйся, запей, – сдерживая веселье, подсказал я ему.

Лаврентий опрокинул в себя стакан «запивки», дышит тяжело, по щекам слезы бегут, стоящий рядом кувшин с водой схватил и прилично отпил, облив рубаху.

– Это же спирт! Чистейший! – выдохнул он.

– Предупреждал, – пожал я плечами.

– Но откуда? – поинтересовался слуга.

– Из самогона, вестимо, – жуя зайца, ответил я.

Графиня хмурилась, что-то бормотала себе под нос. Я же, после того как голод утолил и закурил папироску, стараясь не выпускать дым в сторону девушки, принялся рассказывать, что о ее вероятной болезни знаю. Фразы произносил медленно, слова подбирал попроще.

– Значит, шанс есть? – выслушав мой монолог, спросила она.

Говорил минут пять, мне до этого момента не задали ни единого вопроса, Лаврентий и Мария сидели напряженно, ловя каждое слово.

– Повторюсь, – криво усмехнулся я, – если станешь слушаться и выполнять рекомендации. Сдашь папиросы, начнешь жевать соты с медом. Кстати, их бы еще следовало раздобыть. Мне-то никто не продаст, да и денег нет.

– Мед купим, – потерев подбородок, сказал Лаврентий.

– Хорошо, Иван, давай попробуем, если честно сказать, то я уже отчаялась, – подумав, кивнула девушка и протянула мне золотой портсигар, усыпанный камушками. – Возьми, чтобы у меня искушений не было. И, кстати, считай это моим подарком, каков бы результат лечения ни вышел.

– Он очень дорогой, – оценил я искусную работу мастера, сомневаясь, брать или нет такой подарок.

– Это мелочь, – махнула рукой Мария. – На мое так называемое лечение потрачены огромные деньги. Если бы сразу знать, что в лесной глуши такой уникум проживает, то по заграничным докторам не моталась.

Ничего ей не ответил, портсигар в карман спрятал. А вот вечеринка не удалась, как-то все грустно и печально. Мария, немного поев зайца, оставила нас с Лаврентием, отправившись спать, пообещав перед сном пожевать восковые соты с медом. Мы же пару рюмок еще выпили и неожиданно оба окосели: спирт сыграл злую шутку. В глазах двоилось, зато язык развязался. Слава богу, не у меня. Старый слуга много наговорил, над чем было поразмыслить. Но не в данный момент. Одно радует: контакт наладил не только с Лаврентием, но и с графиней, надеюсь, сумею ее на ноги поставить и вылечить.

Уже когда я улегся в шалаше, мне в голову пришла мысль, что это ведь и мой шанс в этом мире, поэтому необходимо из кожи вылезти, а девушку спасти.

Глава 4 Подготовка

Прошло пять дней, как я обосновался у Пелагеи, точнее, в шалаше около ее дома. После так называемой вечеринки все пошло по определенному расписанию.

Утром наведываюсь в погреб, трясу настойку на прополисе, осматриваю плесень, потом пару часов делаю силовые упражнения (тело нужно приводить в форму). Время до обеда пролетает незаметно. Купаюсь в реке, невзирая на погоду, доедаю остатки пищи и начинаю заботиться о пропитании. Если заяц попался – хорошо, но как первый раз, сразу три, не попадалось, да и вообще не каждый день зайцы в силках оказываются. Выручала рыбалка, получалось наловить на ужин и утро, кое-что и на обед оставалось, но, честно говоря, мало. Жрать хотелось постоянно, это еще и подростковый организм растет. От побоев ничего не осталось, все восстановилось и функционировало. Ребра иногда ныли, но и то не так сильно, скорее всего, ошибся я, переломов не было, а вот сильное растяжение и трещины могли иметь место. Все ничего, но вот детородный орган у подросткового тела мало слушался мозга и часто имел собственное мнение в отношении больной графини. А с моей подопечной, так ее про себя называл, встречались пару раз на дню. Перед обедом справлялся о ее самочувствии, к вечеру прогуливались и светские беседы вели. В основном узнавал, что и как заведено и делается в России и мире, пытаясь провести параллель из своего мира и найти точки соприкосновения. С одной стороны, ничего такого экстраординарного не услышал, но введены послабления рабочим и крестьянам, развивалась экономика, и на подданных корона не экономила. Недовольные властью были, но они везде и во все времена имеются, пусть даже никаких проблем нет. Здоровье графини – как какие-то качели. Нет, девушке заметно лучше на свежем воздухе и без поездок в экипаже, но жар случался, да и никуда не делся кашель. Понимал, что малейшая простуда или стресс могут оборвать ее жизнь.

Болтаюсь на импровизированном турнике (крепкой ветке ели), пытаюсь двадцатый раз подтянуться. Ребра начинают ныть, зубы сцепил и упорно делаю упражнение. Сухожилия мои чуток подросли и намекают на мускулы, но, чтобы привести себя к привычной форме, потребуется не меньше полугода интенсивных тренировок. Как на грех, припомнил, что вчера случайно (честное слово!) наблюдал за купающейся девушкой. Ее к речке Лаврентий сопровождал, а потом в лесу прогуливался. Я же в кустах с удочкой сидел, когда стало клевать, подсекать не стал, дабы не спугнуть… не рыбу – девушку. А эта охальница купалась нагишом. Нет, фигурка имеется, все складно-ладно, видел и лучше, но организм парня реагирует очень уж резко. Стоит вспомнить, как тут же штаны узкими становятся.

– У тебя отлично получается, – прозвучал голос Марии за моей спиной.

Так на месте и застыл, а гормоны и вовсе разбушевались. И как теперь слезть? Нет, спрыгнуть никаких проблем, но ведь в смущение графиню вгоню и сам себя не с лучшей стороны покажу. Напрягся и залез на сук, повернулся к девушке и спросил:

– Подсматриваешь?

– Я?! – вспыхнула та, а потом глаза сощурила и медленно проговорила: – Улов у тебя что-то не слишком удачный вчера получился. Клевало плохо?

Это на что она намекает? Заметила, как в кустах сидел? И ведь тут на погоду не попеняешь, это в моем мире, когда рыба не ловится, найдется куча причин и оправданий.

– О, опять к Пелагее ходоки со своими проблемами, – решил перевести я тему, узрев, что к забору подошли три девки и по сторонам головами вертят.

– Достали уже! – вырвалось у Марии.

Ну, признаю, мое выражение, переняла. Но ведь и в самом деле достали! И так уже каждый день в геометрической прогрессии больные тянутся. Знахарка довольна, болячек почти никаких не лечит, но дары принимает да инструкции выдает, что делать, если случится острый приступ… ну, поноса, например. Крестьяне-то тянутся с мелкими проблемами, с которыми отродясь не решились бы бросить работу и беспокоить знахарку. У них свой интерес, и он сейчас стоит внизу, собственной персоной. Ну, еще заглядываются на Прошку – тот пару раз по ближайшим деревням ездил и приезжал… точнее, его привозили, в дымину просто. Что он там про нашу ситуацию наплел, никому не известно, но сарафанное радио слухи распространило, нагородили невесть чего, и теперь любопытствующих полно.

– Сходим, узнаем, что им нужно? – поинтересовалась Мария.

– Пару мозолей залечить, – поморщился я, а потом добавил: – Пока к нам шли, наверняка новой обувкой пятки стерли, теперь им придумывать ничего не нужно.

– Это они на тебя решили полюбоваться, – хмыкнула графиня. – И чего теряешься? Девки молодые, сами пришли, взял бы их и погулял по лесу.

– Ты никак ревнуешь? – поразился я, уловив раздражение в голосе Марии.

– Парень, ты охренел? Забыл, кто ты и кто я? – прищурилась девушка.

– Прости! – вытянул ладони вперед, а потом под испуганный визг графини спрыгнул, сделав в воздухе кульбит и сумев устоять на ногах. – Не стоит нервничать и ругаться, завтра ответственный день, лекарство почти готово – и прямо с утра приступим, – успокаивающе проговорил я и, развернувшись, трусцой побежал к реке, ополоснуться.

Скинул штаны на берегу и прыгнул в воду – отлично! Вода и огонь меня всегда умиротворяют, вот и в данный момент, поплавав, лег на спину и стал покачиваться на волнах. Для себя уже все решил – отправляться необходимо в столицу. В этом мире ею уже является Москва, царица не захотела находиться в дождливом Санкт-Петербурге. Лучше это для истории или нет? На мой взгляд, разница невелика, главное, чтобы порядок имелся да законы адекватные принимались, а чинуши в свой карман взяток брали поменьше. Занятие себе подыскал – недаром у Лаврентия выяснял, как и что. На первых порах пойду в охранители к какой-нибудь знатной персоне. Удивительно, но уже принято заявляться в свет с телохранителем, как минимум одним, чтобы подчеркнуть свой статус. Открыты школы по такому мастерству, там же и экзамены принимают, из которых устраивают настоящие шоу со ставками и призами. Наподобие гладиаторских боев, но не до смерти. Все остальные бои, как и дуэли, запрещены величайшим указом. Лаврентий предположил, что школы охранителей и показательные выступления открыли не ради данной профессии, которая не слишком-то и востребована в прямом смысле, а из-за возможности кровавых развлечений. На саблях бьются в защитных костюмах, и лезвия тупые, но рукопашная позволяет размазывать по рингу кровь и зубами плеваться. Если же учесть, что подобные «соревнования» устраиваются раз в квартал, для якобы проверки воспитанников, то… понятно все. Да и билеты на данное шоу стоят приличную сумму. Спросил я тогда у слуги графини:

– А Мария Александровна чего без охранителя? Статусом не вышла или денег жалко?

– Она крови не любит, на такие мероприятия ни ногой и говорит, что им там все мозги отбили, а мускулы накачали. Да и, по секрету, ходят слухи, что обязанность охранителей у дам высокопоставленных чиновников простирается и на ночь. Мол, они боятся темноты и не уснут без преданного и надежного слуги. Ну, ты понял, о чем это я.

– Догадался, – хмыкнул я, покачав головой. – А что, охранительниц нет в империи?

– Есть, но школ мало, и служат только дамам, таковы правила приличия. Впрочем, мужчины не жалуются, домов терпимости хватает, – лукаво улыбнулся Лаврентий.

Н-да, нравы пуританскими не назовешь, хотя на поверхности все чинно и благородно. Если же разобраться, то в мое время и не таким можно удивить. Так что ничего необычного. Люди демонстрируют ухищрения и запрещенной страсти ставят ширму, и называют все это другими словами. У меня же на сегодня вариантов особых нет. Необходим стартовый капитал, чтобы о чем-то задумываться. Охранителям платят неплохо, да еще если годовое соревнование выигрывается, то приз в полторы тысячи рублей и процент от ставок – солидные деньги на первое время. Они мое материальное положение могут поправить. Но смогу ли выиграть? Современные приемы знаю, да и на практике их применять приходилось не раз. Тело не соответствует, его необходимо натренировать и подкачать, впрочем, мускулы в драке не всегда важны. Там еще соревнования по стрельбе и фехтованию. С последним у меня полная беда. Стреляю неплохо и за звание снайпера поспорить могу, если прицельные мушки не собьют, а вот в дуэли на саблях… проиграю – тут и гадать нечего. Но в общем зачете могу до какого-нибудь призового места дотянуть и уж лицензию-то охранителя получить сумею. К дамочкам в постель прыгать не собираюсь, не тот у меня характер и взгляды на жизнь, ну, если сам того не захочу.

Мои размышления привлек какой-то смех с берега.

– А ну не трожь одежду! – заорал девицам, которых видел не так давно.

– А ты отбери! – засмеялась самая высокая из девок и подбоченилась.

Нет, проблемы с ними мне не нужны. На вид лет по семнадцать, как раз в невестах ходят. Одно неловкое движение, ну, может, и не одно, – и братья с отцом и друзьями меня под белы рученьки в церковь отволокут. На хрена это счастье! Окажись на моем месте немудреный парень – неизвестно, как бы дело повернулось, я же решил не связываться и отступить. Нырнул и под водой десяток метров проплыл. В свисающих в реку кустах затаился и стал решать: наскоком одежду отобрать или до знахарки голышом добежать. Знай, что графиня отдыхает, скорее всего, так бы и поступил. Но из опасения с ней столкнуться в неприглядном виде промедлил, и, как оказалось, не напрасно.

– Это что вы тут устроили?! – раздался сердитый голос Лаврентия. – Одежку парня сложили и брысь отседова, пока не отыскал ваших родных и не рассказал, как на мужиков вешаетесь!

– Дяденька, не нужно, мы не такие, – пролепетала одна из девиц, явно не заводила.

– Вещи положили и брысь отсель! Еще раз увижу – задницы сам надеру! – рыкнул на них Лаврентий.

В силу своих прожитых лет и статуса (личный слуга у графини – немалый чин в глазах крестьян) опасаться ему нечего, а права покачать может. Девицы зашушукались, а потом со смехом и удалились.

– Иван, ты здесь еще? Там тебя не съели? – с веселостью в голосе спросил Лаврентий.

– Девки ушли? – поинтересовался я.

– Да, можешь выходить.

Одеваясь, заметил, что слуга как-то смутился.

– Ты чего? – натягивая штаны, спросил его.

– Нет-нет, ничего, – махнул тот рукой.

– Спасибо еще раз, не хотелось бы по лесу голышом бегать, – поблагодарил я его, а потом нахмурился: – Слушай, а графиню свою почему оставил? Вдруг ей что-то понадобится.

– Э-э-э… да Прохор же там есть! – сперва замялся, а потом про кучера вспомнил слуга девушки и облегченно выдохнул.

– Да? – не поверил я в такую «сказку».

Могу поспорить, что Мария решила сама проследить за девицами. Это в ее характере: взяла с собой Лаврентия, а тут такая картина. Впрочем, можно считать, счет стал равным, она знает, что за ней случайно подглядел, такое же и вернулось. Да и чего она у голых мужиков не видела, чай, не девица. У меня сейчас задача посложнее – необходимо решить: кормить девушку плесенью или одной настойкой обойдемся? А плесень выросла отменная, густая и зеленая. С настойкой дело проще обстоит – хоть дозировки, естественно, не помню, но решил, что утром и вечером по пятьдесят граммов не сделают из девушки алкоголичку. Есть еще вопрос о концентрации прополисовой настойки: чистый спирт пить сложно, а если его разбодяжить, то целебный эффект может пропасть. Будет запивать, и то только после того, сколько сможет вытерпеть, да и не девяноста шести градусов спирт, меньше. Кстати, с плесенью тоже должен вступить в реакцию – если там вредные вещества образовались, то спирт их убьет… наверное.

У дома знахарки встретил Прошку. Тот, как обычно, слегка подвыпивший, колол дрова.

– Марию Александровну не видел? – спросил у него.

– Они-с на прогулку-с пошли-с, – ответил тот и с кряканьем махнул колуном по сучковатому чурбану.

Дождался Лаврентия с девушкой, виду не показал, что удивился, и предупредил, что утром начнем лечение.

– Но сперва съездим в церковь, помолиться хочу, – сказала Мария.

Чуть не ляпнул, что можем и сейчас смотаться, но сдержался. Хоть ничего плохого в вечернем посещении храмов и нет, но так не принято. Согласно кивнул и отправился силки проверять.

Как говорится, если день не задался, то во всем! Силки оказались пустыми, отправившись на речку, забыл хлеб (его Пелагея печет, и мне перепадает), пришлось возвращаться. Только расположился и закинул удочку, как набежали тучи, поднялся ветер, дождь ливанул резко и стеной. Вымок до нитки за минуту, даже не спасло то, что попытался под елкой укрыться. Полчаса отсиживался, но ливень и не думал прекращаться, наоборот, тучи сгущались, молнии засверкали, рыбы не половишь. С пустыми руками, злой, замерзший, отправился в свой шалаш, который тоже не справился с дождем.

– Ваня! Иди уж на сеновал, в такую погоду грех на улице тебя оставлять, – перекрывая ветер и шум дождя, проорала мне из окна знахарка, увидев, как я пытаюсь уплотнить крышу шалаша.

Отказываться не стал: лучше уж меня исколет сено, чем под дождем спать. В сарае разделся, выжал одежду и… сел на корточки. Комплект сменной одежды у меня был, Григорий привозил пару дней назад, но он лежал в шалаше, со всеми вытекающими. Делать нечего, натянул на себя мокрую одежду и стал руками и ногами махать – согреюсь, да заодно и потренируюсь. В итоге лег спать при бурчащем животе и сосущем желудке, в сырой одежде и на колючее сено. Тем не менее, согревшись, уснул и проснулся оттого, что Прошка меня за плечо трясет:

– Графиня дожидается, говорит-с, что без своего-с лекаря не поедут-с в церкву.

– Иду, – протер глаза, отвечая ему.

Наскоро умылся и с благодарностью взял от знахарки лепешку с творогом. Очень есть хотелось – за минуту умял, и настроение поднялось. От вчерашнего ливня остались лужи, солнышко светило, птички чирикали, воздух свежий – красота! А вот девушка бледна, опять у губ окровавленный платок держала. Лаврентий смурной рядом с ней сидел.

– Хуже стало? – забеспокоился я, залезая в экипаж.

– Но-с, родимая-с! – крикнул Прошка, пуская лошадку шагом.

– Жар ночью был, к утру немного спал, – доложил Лаврентий.

– А я уж думала, что на поправку пошла и пить твое зелье не придется, – вымученно улыбнулась графиня.

– Эта болезнь коварна, – ответил ей, понимая, что, похоже, произошло резкое ухудшение.

Дорога эта, будь она неладна! До ближайшей церкви всего три версты, как мне говорили, но они, наверное, с гаком! Да еще и дождь свои коррективы внес – пару раз застревали, приходилось нам с Лаврентием экипаж толкать. Естественно, вымазались по самые… не балуйся! От радостного настроения и следа не осталось, тем более что графиня кашляла часто. Наконец-то смогли добраться до Гордеевки – деревеньки с таким названием, где церковь стоит. Это не мое «родное» село, то Ислово зовется. Нет, в «моем» селе тоже есть церковь, но дорога до нее дальше и крюк больше. А вообще не в каждом селе стоят храмы, как и больницы, про школы и вовсе молчу. Лаврентий рассказывал, что государыня требует увеличить число школ и больниц, и, хотя учителей и врачей мало, такая политика мне нравится: в правильном направлении движется развитие страны. Перекосы в правлении имеются, если верить тому же слуге графини. С другой стороны, разговоры – одно, а школ-то не строят, требуется самому все посмотреть и собственное мнение составить.

Перед въездом в деревню Прошка остановился у озерца, где мы с Лаврентием, как могли и помогая друг другу, привели себя в порядок. Нет, от грязи на одежде хрен избавишься, но умылись и сапоги почистили.

Церковь деревянная, со множеством икон и зажженных свеч. Батюшка уже заканчивал читать молитву, к своему стыду, понятия не имею какую. Народу полно, но Мария Александровна из толпы выделялась – сразу видно, благородных кровей! Да и преобразилась она разительно – у знахарки обычной девушкой ходила, а тут настоящая леди. Спина прямая, взгляд грустный, но властность проглядывает. Или это из-за одежды? С ней никто нарядом сравниться не может, хотя крестьянки и разоделись по случаю похода в церковь. Девушка купила несколько свечей и пошла к каким-то иконам. Ставила свечи, крестилась и о чем-то шептала. Я не вслушивался, делал вид, что батюшку слушаю, но графиню из поля зрения не выпускал. У девушки явный жар, дорога ей на пользу не пошла. Сможет ли обратно добраться? Блин, и чего она в церковь отправилась? Но воспротивиться я не мог, не имею права, да и не послушалась бы она, а в лице Лаврентия еще бы и поддержку обрела. После причастия, а я тоже ложку сладкого кагора выпил, графиня захотела исповедаться. Вот не нравился мне ее настрой!

Вышел из церкви и к экипажу направился, где уже Прохор дремал на козлах.

– Табачку нет? – поинтересовался у нашего кучера.

– Только махорка, папиросы мне не по карману, да и не нравятся, – широко зевнув, ответил тот.

– Давай, – махнул я рукой.

Прошка слез, и мы с ним засмолили. Кучер парень неплохой, но выпить не дурак, да и простоват.

– Графиню-то нашу поставишь на ноги? – в очередной раз спросил он.

– Постараюсь, – потер я подбородок.

Пока так и не решился бриться: зеркало в доме есть, но перед ним никто не даст мне щетину сбривать, а смотреть в бочку с водой и махать ножом, как делает Лаврентий, опасаюсь. Да и ножик мой не для бритья, заточен он превосходно, за это время один раз подправил, но бриться будет неудобно.

– Иван! – раздался крик Лаврентия с крыльца церкви.

Бросив под ноги самокрутку, я побежал в сторону слуги графини, догадываясь, что случилось ужасное.

– С Машей беда! Ей плохо стало! – взволнованно проговорил Лаврентий, когда я оказался рядом.

– Догадался уже! Веди к ней!

Девушку отнесли в коморку батюшки сразу после исповеди, когда та, получая отпущение грехов, свалилась без чувств.

– И ведь грехи уже отпустил, перекрестил, – печально покачал головой батюшка, поглаживая висящий на рясе серебряный крест.

Молодой тут священнослужитель, мимоходом отметил я, склоняясь над телом девушки. Дышит хрипло, лоб горяченный. Но в лесу она полна сил была, что произошло? Тряска? Длинно и грязно выругался, а потом на батюшку оглянулся:

– Прости, святой отец, – нервы!

– Понимаю, – степенно кивнул тот. – Грех безучастным остаться, а скверные слова не всегда оскорблением являются.

«Прогрессивный он тут!» – мысленно усмехнулся я, расстегивая пуговички на блузке Марии.

– Позволь узнать, что делать собрался, сын мой? – поинтересовался батюшка.

– Отец, э-э-э… не знаю твоего имени, – проговорил я, сражаясь с мелкими петельками.

– Николай, – подсказал Лаврентий.

– Отец Николай, графиню требуется немедленно освободить от того, что ей дышать мешает, – пояснил я, распахнув блузку и узрев злосчастный корсет.

Как она только в нем дорогу выдержала? Нет, ну захотела в церковь – пожалуйста! Но зачем себя самой в могилу загонять?!

– Это что? – прошипел я, обращаясь к Лаврентию на затянутую грудь девушки и вытаскивая из сапога нож.

– Свят-свят-свят! – быстро закрестился отец Николай и попятился к печке.

– Не доглядел, – покаялся Лаврентий.

– Да простит меня Бог, – произнес я и, осторожно поддев корсет, разрезал материю, высвобождая грудь Марии Александровны из сковывающего плена.

Дыхание девушки улучшилось, грудь стала подниматься и опускаться, а от печи послышался стук железа. Оглянулся, а батюшка кочергу за печку ставит. Ничего себе! Решил, что я угрозу представляю, и собирался себя и прихожан защищать.

– Не разобрался, – пояснил Николай свои действия и пару раз перекрестился.

– Очнулась! – облегченно выдохнул Лаврентий.

В тот же миг мне прилетела пощечина от девушки, правда, удар получился слишком слабым, считай, погладила.

– Тихо-тихо! – прошептал и, перехватив руку, медленно ее положил. – Тебе ни в коем случае сейчас нервничать нельзя. Потом претензии предъявишь, а сейчас лежи! – и постарался блузку запахнуть.

– Я сама, – прошептала графиня.

– Обязательно, – кивнул я ей, – но не сейчас. У тебя модистка или портниха плохая, петли не под эти пуговицы шьет, пока их расстегнешь – семь потов сойдет.

– Мода такая, – хрипло ответила девушка и облизнула губы. – Мне бы попить.

Батюшка налил стакан воды и мне протянул. Почти уже к губам Маши поднес, но в последний момент руку отдернул: запах затхлый шел из стакана.

– Лучше вина, не сладкого, – протянул я обратно стакан отцу Николаю.

– Минуту! – открыл тот тумбочку и вытащил пару бутылок. – У меня тут и шампанское есть.

– Ох, давно его не пила! – оживилась девушка, явно приходя в себя после обморока.

– Но сейчас нельзя, – непреклонно ответил я ей, выбирая вино и покачав головой.

– Мария Александровна, вы прислушайтесь к Ване, он добра вам желает, – вставил реплику Лаврентий.

Графиня слабо улыбнулась и ничего не сказала. Полстакана вина выпила, а потом попросила нас удалиться, чтобы себя в порядок привести. Мы из коморки вышли, Лаврентий о чем-то с батюшкой переговаривался, а я решал задачку с несколькими неизвестными: как сбить температуру и перевезти девушку к знахарке без тряски по плохой дороге. С жаром ничего не могу поделать, а вот перевозить… легче всего в селе на постой к кому-нибудь встать, а самому за лекарством своим с Прошкой смотаться.

Минут пятнадцать ждали, пока графиня приведет себя в порядок и выйдет. Честно говоря, уже волноваться начал. Чего так долго? Стащить с себя разрезанный корсет и блузку в юбку заправить? Ох уж эти женщины, во все времена одинаковы!

– Нет, мы возвращаемся к Пелагее, – непреклонно заявила графиня на мое предложение найти тут того, кто жильцов на постой возьмет.

Убедить ее не смог – аргумент, что она плохо перенесет дорогу, не подействовал: если в одну сторону добрались, то и в обратную доедем. Еще задержались на час – перекусили в сельском трактире. Оказалось, тут такой стоит и пользуется спросом, но в определенное время года, когда через село тянутся караваны в город со своей продукцией. Сейчас же выбор блюд мал, но картошкой с соленой рыбой нас накормили. Жар у Марии спал – наверное, температура подскочила из-за затруднения дыхания. Тем не менее Прошке, уже подвыпившему (когда и где успел?!), велели ехать осторожно и сильно не трясти экипаж.

– Я-то с удовольствием-с, – потер тот затылок. – Но вы же-с дорогу-то видали-с, кочка на кочке-с.

– Так ты не гони, – пожал плечами Лаврентий.

– Застревать-с чаще будем-с, – предупредил тот.

Действительно, застревали раз десять, но довезли графиню до знахарки живой и невредимой. Дело уже к вечеру, и решил я в этот день лекарства не давать – не захотел на ночь глядя судьбу испытывать. Скорее из-за того, что ответственные дела привык утром делать: ведь если что-то пойдет не так, то тут никто не поможет и «скорая» не приедет.

Спал опять на сеновале, в шалаше не вышло – там после дождя сыро еще. Утром поймал себя на мысли, что нервничаю. Странно, за свою жизнь, правда, не в этом мире и относительно короткую, повидал много крови и «грязи», считал – ко всему привык. Однако на деле оказалось совсем не так. Изнуряющую тренировку провел, а потом в погреб пошел. Плесень отменная, настойка… ну, будем считать – готова.

Графиня вместе с Лаврентием и Пелагеей дожидались на кухне.

– Всем доброго здоровья, – поприветствовал я их.

Мне хором ответили – в голосе знахарки любопытство, у Лаврентия нетерпение и надежда, а вот графиня произнесла слова тускло и обреченно. Естественно, настрой Марии Александровны мне не понравился.

– Что за уныние?! – стараясь добавить в голос веселья, спросил я у девушки. – Надеюсь, не завтракала?

– Нет, как ты велел, вечером перекусила – и все, – шмыгнула та носом.

Мля, да у нее сопли! Когда простыть-то успела? Теперь ни один лекарь городской ни за что ее лечить не возьмется. Я сделал вид, что не заметил, и поставил на стол тарелку, накрытую полотенцем, а рядом бутылку с настойкой.

– Значит, так! То, что в тарелке, – съесть, запить пятьюдесятью граммами зелья, не закусывать до тех пор, пока сил хватит, от этого зависит быстрота выздоровления. Позывы рвоты необходимо сдержать, – дал вводный инструктаж и стал дожидаться ответа, но графиня медлила.

На девушку мы смотрели все, и та наконец-то задумчиво спросила:

– Под полотенцем что?

– Лекарство, – не моргнув, ответил. – Подтверди, что в точности исполнишь, или мы в тебя это все силой запихаем.

– Не посмеете! – поджала она губы.

– Ваня, в таких делах я не помощница, – перекрестилась на икону Пелагея и руки на груди сложила.

– Э-э-э, в случае крайней необходимости… – проблеял Лаврентий, но непонятно чью сторону занял, надеюсь – мою.

Я молча стащил с тарелки полотенце и предъявил хлеб, поросший густой зеленой плесенью.

– Это отрава! – ткнула девушка пальцем в мое «лекарство».

Знахарка бочком прошла к двери и, крестясь, вышла из кухни. Лаврентий молчал, но на лице гамма чувств, лоб слуга хмурил и головой качал отрицательно. О чем думал? Да мне без разницы!

– Мария Александровна, Маша, тебе необходимо попытаться. Пересиль себя и съешь хлеб, потом запьешь…

– Чем? Что в бутылке? Какой-нибудь настоянный навоз?! – перебила меня девушка.

– Нет, там спирт на пчелином клею, если хочешь, могу сам выпить рюмку, – предложил я.

– Хорошо, – неожиданно согласилась графиня. – Сперва съешь кусочек хлебушка, – подвинула она ко мне тарелку, – а потом своим зельем запьешь!

Честно скажу – плесени не ел никогда, даже в детстве неразумном. По-своему Машка (часто так ее про себя называю) права, поэтому спорить не стал. Достал с полки две стопки, на глаз разлил настойку (граммов по пятьдесят там точно есть), взял в руки кусок хлеба плесневелого и без эмоций (отрешился от всего!) принялся медленно жевать и глотать. Позывы рвотные испытал, но сдержался, а потом и рюмку настойки опрокинул в себя. Отлично! Спирт смыл эффект, правда, крепкий он, как бы девушка выдержала и не закашлялась.

– Ладно, свое слово и я привыкла держать, – осторожно взяв в руки плесневелый кусок хлеба, сказала графиня.

Глава 5 Лечение

Первого приема моего лекарства графиня не смогла осилить. Не дожевала хлеб, резко отодвинула от себя тарелку, вскочила и, прикрыв ладошками рот, выбежала из кухни. Через минуту вернулась знахарка, вероятно, решив, что лечение подошло к концу.

– Вроде и не беременна, – пожала плечами Пелагея, но потом взглянула на плесень и добавила: – Но я ее понимаю: такое съесть не каждому дано.

Камень в мой огород. А что делать-то? Сам продемонстрировал, остается надеяться, что Мария Александровна сумеет себя побороть.

– Простите, я буду пытаться, – сказала девушка, вернувшись минут через пятнадцать.

Сама вся бледная, на лбу испарина, но держалась отлично.

– Мария Александровна, голубушка, ты уж постарайся, – с надеждой в голосе сказал Лаврентий.

– Вань, может, ее, – кивнула графиня на плесень, – можно с чем-то есть, чтобы вкус не таким противным был?

– Нет, – отрицательно покачал я головой, но потом переменил решение: – Подожди, – остановил девушку, когда она протянула руку к тарелке.

Пятьдесят граммов настойки – разделил, вылил примерно половину во второй стакан.

– Пьешь, а закусываешь плесенью, после чего выпиваешь остаток, – прокомментировал свои действия.

– А так можно? – нахмурилась графиня.

Что ей ответить? Уверенно кивнул, надеясь, что после обжигающего пищевод и горло спирта у нее вкусовые рецепторы на некоторое время отключатся.

Графиня взяла стакан, понюхала и сморщилась, но она не маленькая девочка, понимала, что лекарства невкусные.

– Одним глотком, – подсказал Лаврентий, уловив мой замысел.

Девушка опрокинула в себя дозу лекарства и, как предполагалось, схватилась за горло, а из глаз слезы потекли.

– Закусывай! – проорал я в форме приказа.

Мария схватила хлеб и запихала себе в рот. Не жуя, проглотила, а потом так же употребила и новую порцию плесени. Десяток секунд – и тарелка пуста. Графиня дышала ртом, жадно хватая воздух: не слишком помог плесневелый хлеб, а ведь ей еще двадцать пять граммов пить, их-то уже не закусишь. Сидим, время медленно тянется, прошло минут пять, как девушка проглотила последний кусок хлеба. Пора или еще повременить? Нет, тянуть не стоит, хрен ее, эту плесень, знает, пусть лучше спирт все обеззаразит, да, надеюсь, в реакцию вступит, нужную нам.

– Пей, – кивнул я на остаток зелья на столе.

– Жжет, – положила руку на грудь Мария и жалобно на меня посмотрела.

– Так и должно, – авторитетно сказал я и стопку к ней подвинул.

Графиня посмотрела на Лаврентия, тот ей ободряюще улыбнулся. Выдохнув печально, Мария Александровна выпила настойку и сумела сдержаться, чтобы ее не выплюнуть.

С этого утра и началось лечение, проходившее точно по такому же сценарию. Пелагея на первых приемах лекарств присутствовала, но потом приходить перестала, у нее дела поважнее нашлись. Очень знахарке продукт нескольких перегонок приглянулся: самогонный аппарат теперь почти не простаивал. За несколько дней она весь самогон и забродившую сивуху в спирт перегнала. Графиня через трое суток стала выглядеть намного лучше. Но помогали ей мои лекарства или она восстановилась после непростой дороги в церковь – непонятно. Однако жар отсутствовал, кашлять стала редко, аппетит проснулся, и Прошку послала «за деликатесами» – так она выразилась. Сам же я усиленно тренировался, радуясь, что на импровизированном турнике уже с легкостью выполняю различные упражнения. Нет, до моей формы в родном мире очень далеко, но нельзя списывать со счетов и то, что я прогрессировал, тело позволяло лепить из него желаемое. Деревенские «ходоки» не прекратили осаждать знахарку, их интерес не угас, наоборот, усиливался.

– Иван, не желаешь составить нам компанию? – поинтересовалась графиня, когда я отрабатывал растяжку на турнике.

– Можно и отдохнуть, – спрыгнув на землю, принял я ее приглашение.

Идем втроем, Лаврентий в паре шагов позади, девушка чуть впереди, она о чем-то размышляет и явно вызвала меня для разговора. Дошли до реки, так ни словом и не обмолвились. Девушка села на поваленный ствол ели и выдохнула.

– Очень красиво! Ты согласен? – задала вопрос, не глядя на меня.

Не согласиться с ней сложно. Вид с данного места и впрямь хорош. Река как на ладони, на том берегу цветущий луг, а за ним березовая роща (грибов там, наверное, тьма).

– Пейзаж и в самом деле такой, что украсит полотно любого художника, – задумчиво ответил я, рассматривая заводинку, в которой обычно купаюсь.

На данное место как-то внимания не обращал, да и принимаю водные процедуры не только для удовольствия, в основном чтобы смыть с себя пот и грязь.

– И давно тебе это место приглянулось? – задал вопрос.

– Ой, Вань, когда ты купаешься, я отворачиваюсь! – хихикнула девушка.

– Не обязательно, с такого расстояния мало что разглядишь, – фыркнул я, нисколько не смутившись.

– Ты неправильный какой-то, – нахмурила лоб графиня. – Ничего сказать не желаешь?

– А что говорить? – пожал я плечами. – Ты же и так обо мне пыталась разузнать. Лаврентия к отцу и сельчанам отправляла.

Случайно услышал, как слуга девушки ей отчет предоставлял день назад. Ничего нового он не сообщил. Макар придерживается версии, что сын очнулся от блаженного сна и стал таким, какой есть. Сельчане и вовсе обрадованы таким поворотом событий и готовы отдавать своих девок в жены сыновьям крепкого крестьянина, а парни заходили вокруг моих сестриц табунами.

– Определенные слова и фразы ставят меня в тупик, их крестьянский сын знать никак не может, если и проходил до своего перерождения божьим человеком, – чертя на земле носком туфельки непонятные линии, медленно проговорила Мария. – Ты их говоришь буднично, не задумываясь о значении.

– И? – чуть улыбнулся я. – Каков вывод? В тело парня вселился дьявол или ангел? А может, шпион?

– Нет, ни то ни другое, ты – загадка. Не желаешь рассказать?

– Знания оказались в голове, – постучал я себя пальцем по виску, – а так я простой деревенский парень, сын крестьянина, правда, отчего-то много знающий и кое-что умеющий.

Да, решил придерживаться такого поведения. Проверить никто не сможет, а что-либо доказывать с пеной у рта мне без надобности. Да и о чем говорить? Я из будущего? Смысл? К тому же не стоит забывать, что в этом мире история пошла не так. Насколько понял и успел убедиться, поворот оказался для России положительным, по крайней мере для данной местности. Представляемой нищеты у крестьян не вижу, живут они вполне сносно, грязь лаптями не месят и с голоду не пухнут. Впрочем, если задуматься, историю пишут те, кому это выгодно, признанный факт. Очень сомневаюсь, что черные краски, дошедшие до нашего времени, соответствовали действительности. Нет, убежден, подобные истории встречались, когда помещики крестьян изничтожали и изнуряли непомерной работой, доводя до смерти, – дураки, сидящие на суку и его пилящие, никогда не выведутся. Да и зависимость помещиков от крестьян очевидна. Отмена крепостного права здесь произошла почти на сорок лет раньше, если точно помню дату в своем мире. Мало того, крестьяне остались довольны, а вот ропот помещиков жестко подавили войска. Случилось данное событие практически сразу после войны с французами, тогда в знак благодарности своим подданным, защищавшим родную землю, и вышел царский указ. Для села это оказалось глотком свежего воздуха, но, как ни странно, в выигрыше остались все, в том числе и помещики. Это мне Прохор рассказал, а сопоставил я с теми знаниями, которые учил когда-то в школе. Да, сельское хозяйство на Руси получило настоящего владельца и хозяина – крестьянина, за счет этого Россия усилилась и стала мощнее. По словам графини, правлением государыни многие недовольны, в основном тем, что империя вышла на лидирующие позиции в мире чуть ли не по всем параметрам. Тем не менее пока картина в голове не сложилась. Слова словами, но хочется самому увидеть и составить мнение.

– Иван, ты чего задумался? – спросила девушка. – Я тебя о дальнейшем лечении спрашиваю.

– Э-э-э, объясню, как настойку делать, Лаврентию, и через полгода повторишь.

– А плесень? – уточнила девушка, которую передернуло от отвращения.

– Если болезнь никак себя не проявит, то можешь ее не есть, – сдерживая улыбку, ответил я.

– Спасибо! – «расцвела» графиня. – Скажи, чем тебя могу отблагодарить?

– Устроишь мне сдачу на охранителя?

– А если подтвердишь умения и звание получишь, то ко мне на службу пойдешь? – лукаво уточнила та.

– Тебе требуется охранитель? – удивился я. – Кто-то угрожает?

С языка чуть продолжение не сорвалось, но я его вовремя прикусил. Помню прекрасно, для чего дамы охранителей набирают.

– Ну-у, – протянула графиня, а потом тряхнула волосами, которые рассыпались и на лицо ей упали, закрывая выражение. – Ты сперва сдай, а потом поговорим. Пообещай одно! Если сдашь этот экзамен, то первой в очереди на твои услуги я стою!

– А если у тебя не хватит денег на мои услуги? – сдерживая улыбку, спросил.

Графиня откинула волосы рукой и усмехнулась:

– Ваня, решу, не переживай.

– Ты за этим меня на прогулку пригласила? – уточнил я.

– В том числе, – похлопала она ладошкой о ствол дерева и замолчала.

Хм, явно же что-то есть еще, чего она не говорит.

– И что же это? – нарушил я тишину.

Девушка поднялась, рукой показала, чтобы я сидел, а потом сказала:

– Хочу сегодня отметить день второго рождения. Если бы не ты, то… – Она рукой махнула и не закончила фразы. – Короче, вечером ко мне приходи, отпразднуем. Хорошо?

– Договорились, – кивнул, не понимая, из-за чего такое у нее смущение.

– Все, я пошла, не провожай, Лаврентий со мной, – скороговоркой выпалила графиня и с чуть покрасневшими щечками направилась в сторону слуги.

Сижу на бревне, и только-только начинает доходить, что подразумевала Мария под данным приглашением. Вот я олух! Впрочем, когда до меня дошло, я никак не мог встать и девушку догнать, потому что было нужно искупаться и охладиться. Мозг стал рисовать похабные картинки и напоминать, что с женщинами близости давно не имел. Если бы находился в родном теле, то смог бы желание подавить, но тут… блин! Реакция слишком жесткая и сильная, на команды мозга не реагирует. Кое-как до воды добрался, а холод на мужчин действует всегда одинаково, правда, потребовалось минут двадцать, чтобы себя в порядок привести. Вылез на берег замерзшим и стучащим зубами. Стал разминаться и отрабатывать удары по невидимому противнику. Отвлекся, согрелся и… вновь в воду полез: опять намеки графини вспомнились.

В этот раз решил к делу подойти с другой стороны. Если собираюсь в город, то мне необходимы документы, а предоставить их может только «батя». Необходимо к нему наведаться и бумаги забрать. Этим и решил заняться. Возвратился к дому знахарки и обнаружил Прошку, вернувшегося с заказом графини.

– Ты меня в деревню не свозишь? – задал ему вопрос.

– Если графиня-с отпустит-с, – пожал тот плечами.

– Ваня, а зачем тебе в село? – уточнил Лаврентий, находившийся рядом.

Гм, опять село я деревней назвал! И ведь слуга это подчеркнул, хотя и не стал акцент делать.

– Документы нужны, – пояснил Лаврентию.

Тот задумчиво на небо глянул, потер гладковыбритую щеку (как ему удается так себя безукоризненно в форме держать?), а потом сказал:

– Если пообещаешь, что за пару часов управишься, то Прохор тебя свозит. Вечер не за горами, а лекарства Мария Александровна при тебе изволит употреблять.

Хм, а он ведь не то подразумевает! Да и графиня пару раз под его присмотром плесень ела и настойку пила. Подозрительно на Лаврентия посмотрел, но тот и глазом не моргнул.

– Ну, так мы едем-с? – уточнил Прохор, а потом предложил: – Могу коняшку распрячь, верхом-с быстрее обернешься.

Блин! Вот где спалиться-то могу! На лошадях никогда не ездил, как и фехтованию на саблях не обучен.

– Ваня, ты чего погрустнел? – уточнил Лаврентий, заметив происшедшую во мне перемену.

– Отойдем, – кивнул ему в сторону.

Пару шагов от кучера сделали, тот всем видом показывал, что обижен и прислушиваться к нашему разговору не собирается, а сам бочком приближался.

– Прошка! Иди экипаж проверь! – крикнул ему Лаврентий, а потом на меня вопросительно посмотрел.

– Верхом никогда не ездил, фехтовать не умею, а хочу на охранителя экзамен сдать экстерном, – сказал я Лаврентию.

– В селе – и верхом не ездил? – вырвался у него удивленный возглас, но потом он сразу же усмехнулся и потер переносицу. – Говоришь, и на саблях драться не в состоянии?

– Ну, пару раз махнуть сумею, – хмыкнул я в ответ. – Как дубиной.

– Верховой езде при случае научишься, наука невелика. Кстати, охранителей на этот предмет никто не проверяет, считается, что каждый житель империи верхом ездить может. Нет, есть исключения, но подобные люди на данную роль не подходят. Кстати, а на ножах ты можешь сражаться?

– Легко, – отмахнулся я. – В том числе и метать могу, не про это разговор.

– Понимаю, – покивал задумчиво слуга. – Ваня, давай ты пока за бумагами съезди, а я над твоими проблемами подумаю.

На том и порешили. Лаврентий еще пару слов Прошке шепнул и кулаком погрозил. О чем он с ним переговаривался, я не слышал, но кучер взгрустнул и лошадку жалеть не стал – погнал во весь опор. До моего «отчего» дома добрались часа за полтора. Дорога подсохла, дожди не шли, и ни в одной яме мы не застряли. Макар мою проблему выслушал молча. Он только с сенокоса вернулся – удачно я его застал, так как он собрался в поле.

– Ваня, бумаги на тебя имеются, не переживай, они в полном порядке, – обрадовал он меня. – Погодь, сейчас принесу.

Макар отправился в дом, а ко мне подошла младшая его дочь, моя так называемая сестрица, которая дразнила петушком на палочке.

– Братец, ты никак решил в город податься? – спросила она.

– Возможно, – уклончиво ответил.

– Вань, ты если там устроиться сумеешь, вызови меня к себе! – горячо зашептала та, оглядываясь на дом.

– Зачем? – коротко поинтересовался я.

– Мне по сердцу картины писать, – потупила она взгляд.

– Не рисовать, а писать? – удивился я.

– Ага, – кивнула она и нравоучительно, подняв вверх указательный палец, сказала: – Художники пишут!

Подавил в себе улыбку, но не спросить не мог:

– И много ли написала? Есть работы?

– Да ты же их не раз видел! С тобой делилась! – нахмурилась «сестра».

Блин, да я даже имени ее не помню!

– Прости, сама знаешь, в каком состоянии находился. Покажешь?

– Это надо на чердак лезть, батя все туда оттащил и еще грозится печь ими растапливать! – тяжело вдохнула девочка.

– Пойдем, – улыбнулся я, размышляя, как бы ее имя узнать.

– Катька! Ты куды намылилась? За тебя хряк полоть станет?! – закричала на весь двор Лидия, выходя из курятника, но потом узрела меня и экипаж. Женщина постояла да, развернувшись и не сказав ни слова, скрылась в курятнике.

Не захотела подходить, не приняла она меня. Впрочем, не могу осуждать: материнское сердце обмануть сложно. Пусть и божьим человеком являлся ее сын, но он ей был родным, а я – пришлым.

На чердак бани, расположенной за домом, Катерина меня привела и свои картины показала. Н-да, не силен я в живописи, но что-то в рисунках заставляет затаить дыхание и разглядывать пейзажи и людей. Эмоции юная художница сумела передать, да и атмосфера настроения на полотнах присутствовала.

– Мне нравится, – не покривил я душой. – Обещаю, если смогу в городе закрепиться, то попытаюсь тебя устроить.

Девушка взвизгнула и на шею мне бросилась, шумно в щеки расцеловала и заявила:

– Знала, что брат сестру не бросит. Спасибочки тебя, Ваня!

– Ты только петушка на палочке больше не предлагай! – легонько щелкнул ее по носу.

– Договорились! – хлопнула она меня по руке.

– Давай, иди поли, а то маманя осерчает, – сказал ей, когда подошли к экипажу, где с ноги на ногу переминался и хмурился Макар.

Девчушка убежала, мы с ее отцом поглядели ей вслед, а потом Макар крякнул и головой покачал, но сказать ничего не успел.

– Макар, – обратился я к нему, – ты правду знаешь. Мой тебе совет: Катерину без ее воли замуж не отдавай, а рисунки не жги и не рви. Жизнь штука сложная, может так повернуться, что клочок ее мазни, как вы называете, окажется сравним по стоимости с десятком коров.

Специально привел понятный пример, да и стоимость, честно говоря, уменьшил многократно. Никогда не поверит сельский житель, что толстосумы готовы выложить за картину сумму, сравнимую с доходом десятков сел.

– К ней сваты собираются осенью, почти сговорились, – задумчиво ответил Макар.

– Мала еще, годик потяни, для ее же блага, – посоветовал, понимая, что настаивать права не имею. – Да, надо бы мне пару ее картин с собой прихватить, глядишь, покупателя найду.

– Это ты с ней решай, – отмахнулся Макар, а потом протянул бумаги: – Тут свидетельство о рождении и выписка из церковной книги. Зимой тебе исполнится восемнадцать, и сможешь обменять бумаги на паспорт.

– Спасибо, – поблагодарил я и скоро просмотрел бумаги.

Меня поразило одно совпадение: фамилия в документах моя! Являюсь я Иваном Макаровичем Чурковым, уроженцем Тверской губернии, села Ислова. Попытался даже память напрячь, чтобы вспомнить, а не было ли у меня родни в такой деревне. Вдруг попал и в самом деле к своим родственникам, пусть и в другой реальности и времени. Увы, память человеческая коротка, а знание своих корней на такое время не распространяется. Числятся ли у меня в роду крестьяне? Ответ не очевиден, а сам не помню. Кем являлись прадеды и прабабки – знаю, но кто их родители… Эх, подтвердить бы родство! И что от этого изменится? Почувствую себя дома, и? Да и в любом случае того, что занял место в теле их сына, уже никак не исправить и не оправдать. Сам-то понимаю, что тот ушел навсегда, но родным, когда рядом здоровый человек, этого не объяснить.

– Кать! – крикнул я сестру, после того как с Макаром распрощался.

– Чего? – ответила та, стоя кверху попой и выпалывая сорняки.

– Ты мне парочку картин не дашь? Вдруг смогу кого-нибудь твоим мастерством заинтересовать. Но сразу скажу: иллюзий питать не стоит. Это если счастливый случай подвернется, понимаешь же, что сам никто и звать меня никак в большом городе.

– Вань, да ты сам выбери, – махнула та рукой по направлению к бане. – Мне не жалко, а то батя в итоге их на растопку пустит.

– Договорились, – сказал я ей и отправился по проторенной дорожке на чердак.

Выбирал небольшие картины, те, которые смогли задеть что-то в душе. Сам-то понимаю, что рисовала, или правильнее – писала, их девушка с душой, а материалы имела дешевые. Те же холсты – грубые и плохого качества, краски оставляли желать лучшего, но, блин, смотрелось изумительно. Десяток набрал, но потом стал сортировать и оставил три картины. Чем черти не шутят! Вдруг и правда случай какой подвернется. Да и для девушки это не потеря, а хоть мизерный, но шанс.

Обратная дорога до дома знахарки прошла в раздумьях. И связано это было с предстоящим вечером. Намеки графини понятны, мой организм на девушку реагирует в определенном ключе, впрочем, молодое тело парня и в отношении других девиц откликается аналогично. Правда, на сестру, а и у нее есть на что посмотреть, реакция оказалась совершенно спокойной. Может, мы с ней и впрямь родня? Черт! Опять мысли съехали не в ту степь. Что с Машей-то делать, наставить рога ее мужу? Проблем же обрету!..

А сейчас их, можно подумать, нет! Ладно, «поплыву по воде», та куда-нибудь да вынесет.

Время к вечеру, мы добрались, и встретил нас Лаврентий, как всегда, выглядевший безукоризненно. Прошке, к моему немалому удивлению, он протянул бутыль самогона с кругом колбасы и лепешкой.

– Заслужил, можешь отдохнуть, но песен не горлань! – сказал кучеру Лаврентий.

– Обижаешь-с! – растянул тот губы в довольной улыбке.

– Сгинь! – махнул рукой слуга девушки, а потом добавил: – О лошади не забудь позаботиться!

– Это в первую-с очередь-с! – взял под уздцы лошадку Прохор и повел за изгородь.

– Так, Ваня, над твоими бедами поразмыслил. Есть пара путей, – делая шаг в сторону моего шалаша и доставая пачку папирос, проговорил Лаврентий. – Курить будешь? – протянул он мне папиросы.

– Благодарю, – взял я одну, прикурил и, выпустив дым, дождавшись, когда Лаврентий повторит мои действия, спросил: – Какие варианты?

– А сколько ты планируешь еще Марию Александровну тут лечить? Как понимаю, можем же и в любом месте ее твоими лекарствами потчевать.

– Да, ты прав, можем, наверное, уже в путь-дорогу собираться. Нужно бы состояние графини уточнить да завести настаиваться лекарство. Но для этого необходимо к пчелам наведаться и прополис собрать, – поежился я от мысли, что потом опять придется вытаскивать из себя десяток (в лучшем случае) жал.

– Вечером справишься о здоровье Марии Александровны – тогда и решишь, можем ли ехать. Насчет верховой езды, – Лаврентий чуть улыбнулся, – наука несложная, в Москве есть знакомые на конюшнях, которые поставляют скакунов во дворец. За пару дней научат в седле держаться. С битвами на саблях – хуже, тут с младенчества приемам и реакции учат. Кое-чему научить могу – как правильно в стойку становиться и движения делать, но не более того.

– Был бы благодарен, – кивнул я ему.

– Тогда завтра и начнем. Пойду в лес, подыщу подходящий инвентарь и его ножичком выстругаю, – усмехнулся каким-то мыслям Лаврентий. – А, чуть не забыл, Пелагея-то отправилась к какой-то родне, пару дней ее не будет.

– На нас свое хозяйство оставила? – поразился я.

– На меня, – коротко ответил тот. – Не переживай – справлюсь. А ты иди-ка, ступай к Марии Александровне, заждалась она, поди, – легонько подтолкнул он меня к дому.

У меня чуть не вырвалось: «Охренеть!» Он же явно на путь сводничества встал и своей ролью доволен. Нет, сам-то я ни одной частью тела ничего против не имею, наоборот, «за» голосую.

Захожу в дом, стучусь в комнату графини.

– Ваня? Проходи, открыто! – доносится из-за двери голос.

Полумрак царит в комнате, несколько горящих свечей на накрытом столе. Бутылка шампанского в ведерке, фужеры на длинных ножках, столовые приборы, различная снедь, и Мария Александровна стоит в прозрачном пеньюаре, через ткань которого виден каждый изгиб ее тела. Шумно сглотнул, а девушка весело засмеялась и произнесла:

– Сперва меня осмотришь и решишь, в какой стадии лечение, или перекусим?

Провоцирует! Нет, какая, к чертям, провокация! Это настоящее соблазнение, и против я ничего не имею. Она замужем? К черту! Шаг вперед – и мои руки обхватили талию девушки, резко притянул ее к себе, в глазах графини удивление и искорки радости. «Осматривал» девушку вдумчиво, не один раз, с перерывами на трапезу. Кстати, Прошка расстарался – деликатесы не местные, явно мотался в город. Ну, план графиня свой осуществила, осталась довольна и удовлетворена. За всю ночь ни разу не кашлянула, что радует, а жар тела не в счет: у самого температура и давление поднимались не раз.

– Вань, а где ты так научился шампанское открывать? – неожиданно спросила графиня, лежа на кровати полностью обнаженной и потягивая напиток.

– А что, его можно еще как-то открыть?

– Нет, – задумчиво ответила та. – Но без практики не справиться, а…

– А с тобой-то справился? – медленно склонился над девушкой.

– Да! Справился! Пощады! – сделала она испуганные глаза, переместив взгляд ниже моего пояса.

– Ты меня соблазнила, так что терпи, – хмыкнул я, отбирая у девушки бокал.

Уснули в обнимку, когда стало светать и петух явно намекнул, что вставать пора.

К моему облегчению, болезнь удалось загнать на задворки. Вылечилась или нет? Ответа у меня нет, надеюсь, что помогли плесень и настойка. Однако продолжить лечение необходимо, и обследовать Машу стоит чаще, желательно каждый день, а может, и чаще. Это последние мысли, после чего я провалился в сон.

К обеду проснулись, как и собирался, еще разок ее обследовал, а потом, перекусив, радостно себе под нос напевая, отправился на поиски Лаврентия. Тот обнаружился в моем шатре.

– Можем в город выдвигаться, – вместо приветствия сказал я ему.

– Сегодня не получится, – отрицательно мотнул тот головой.

– Это – да, сегодня необходимо прогуляться к пчелам, – согласился я с ним, а потом поинтересовался: – А почему ты сказал, что не выйдет?

– Прошка к утру протрезвеет, Пелагея послезавтра вернется, – пояснил мне слуга. – Графиня здорова?

– Болезнь отступила, – подтвердил я, но честно признался: – Полностью или временно – сказать не могу, но надеяться нужно на лучшее.

– Готов к обучению? – спросил Лаврентий и кивнул на оструганные палки, лежащие рядом с шалашом. – Это не сабли, но хоть держать их научишься.

Пару часов он меня гонял! Бил не сильно, но наверняка останутся синяки. Чувствую себя словно танцором на льду, который никогда зимы не видел. Лаврентий ловко палкой орудовал, чувствовалось, что приходилось ему в руках саблю не только держать, но и сражаться. Движений воина скрыть невозможно.

– Все! – взмолился я. – На сегодня хватит! У меня еще визит к пчелам запланирован!

Одежда на мне – выжимай от пота, а Лаврентий даже не запыхался, хотя намного меня старше.

– Ничего, Мария Александровна тебе синяки залечит, – хмыкнул он. – Учти, на людях ее позорить не позволю, она мне как дочь.

Молча кивнул: любые слова излишни. Да и не факт, что девушка захочет продолжения отношений. Кстати, не уверен, что и самому их стоит поддерживать. Нет, пока находимся в данном месте, это одно, а в городе есть собственные неписаные правила приличия. Пока у меня статус деревенщины, а вот когда он изменится…

К пчелам пошел подготовленным: воспользовался тем, что Пелагея отсутствует, и позаимствовал у нее тулуп и кое-что еще из одежды. Овчина жесткая, диким пчелам не по жалу. У дуба переоделся, а потом, обливаясь потом, полез к дуплу. Вид у меня еще тот! Лицо в пару слоев замотано платком, на голове шапка, двое штанов, тулуп. И тем не менее с десяток пчел смогли найти щели в одеянии и жала в ход пустить. Не сильно расстроился: добыча оказалась богатой, а начавшийся ливень мне на руку сыграл. Правда, вымок до нитки, пока обратно добирался, а тащить тяжеленный тулуп – то еще удовольствие. Однако дошел до дома знахарки до полуночи, Лаврентий встретил и попенял, что заставляю его одного лекарства графине давать, и намекнул, что та ждет, что не забуду проконтролировать ее здоровье.

– Пчелиный клей собрал, хватит надолго, можем в дорогу собираться, – сказал ему, направляясь в погреб, чтобы, не откладывая дела в долгий ящик, зарядить настаиваться лекарство.

Еще несколько дней пробыли у знахарки, а когда та вернулась из гостей, на следующий день отправились в дорогу – путь лежал в столицу Российской империи Москву. Да, путь неблизкий, но там открываются перспективы. Пока они не ясны, но надеюсь, что сумею сдать на охранителя, а там, глядишь, и освоюсь.

Глава 6 В столице

Н-да, дорога выматывает, лошадка неспешно бежит, скорость экипажа не больше тридцати километров в час, и, по моим прикидкам, в пункт назначения мы прибудем в лучшем случае к ночи. Лаврентий демонстративно посапывал, делая вид, что дремлет, он сидел рядом со мной, а графиня напротив. Я выспрашивал у девушки правила поведения в городе. Хотелось узнать негласные законы, чтобы не попасть впросак. Нет, понимал, невозможно рассказать все и вся, да и не много нового для себя открыл. Однако по мелким деталям догадывался, что в этом мире Российская империя опережает ту, существовавшую в моем. Прогрессивных идей в достатке, и главное, их воплощают в действительность. Строится много различных фабрик и заводов, протягивают железнодорожные пути. Но на обычные дороги внимания не обращают, это заметно по тракту, на который выехали. Ухаб на ухабе, колеи, лужи, хороших отрезков немного.

– Ваня, это не из-за того, что за дорогой не смотрят, – улыбнулась мне девушка, – поток большой, а после дождей любую дорогу развезет. Поэтому-то ставку государыня сделала на железные дороги: в ту один раз вложишься, и…

– …продолжишь средства закапывать, – перебил я ее.

– Это еще почему? Она же железная!

– За путями смотреть необходимо, чистить их, а вагоны и паровозы стоят дорого, – привел аргументы. – Делать ставку на одно направление недальновидно. Грузы в любом случае будут доставляться по обычным дорогам, потеря времени скажется на стоимости.

– Слышала подобные речи, – покивала Мария. – Проектов у государыни слишком много, на все не хватает ни средств, ни времени, ни возможностей.

Не стал спорить, а потом и разговор как-то затих. На колдобинах не до светских бесед. Два раза останавливались у придорожных трактиров. Еда разительно отличалась от сельской, тут уже представлены различные блюда, но и стоимость их велика – рассчитана на путешественников, имеющих деньги. Дорога не загружена, крестьяне еще не собрали урожай, возить им на продажу нечего, дворянских экипажей мало. Но это понятно, скорости примерно одинаковы, догнать кого-либо сложно, и встречные редки. Несколько верховых разъездов встретили – патрулируют войска тракт, как объяснил Лаврентий:

– За порядком смотрят, охраняют от лихих людишек.

– А таковых много? – поинтересовался.

– Вань, ты чего? – удивленно посмотрела на меня графиня. – Шайки на тракте – обычное дело, поживиться товарами и потрясти дворян – лю́бое дело. Но в данное время года встретить их маловероятно.

Не стал уточнять из-за чего: на дороге нет движения. Да и никто в движении нападать не станет, дождется, когда караван на ночлег остановится, и… Нет, одиночный экипаж, подобный нашему, способен заинтересовать. Но тут уже требуется знать, есть ли смысл в нападении. Лошадью завладеть? Ну, она денег стоит, но куш невелик, а вероятность нарваться на пулю высока. В одном из трактиров столкнулись с ажиотажем, это когда до Москвы осталось рукой подать и время к вечеру подошло.

Несколько господ дворянского сословия с графиней вежливо раскланялись, признав ту за свою, а на нас с Лаврентием внимания не обратили, словно мы пустое место.

– Предлагаю остановиться на ночевку, – устало произнесла девушка, вяло ковыряя вилкой омлет.

– До дома всего часа три осталось, – возразил ей Лаврентий. – Ты бы могла принять ванну и уснуть в собственной постели.

Ага, соблазняет хозяйку, не хочет в придорожном трактире ночевать! Сам молчу, мнения никакого не высказываю, но заметил, как девушка метнула на меня из-под прикрытых век заинтересованный взгляд.

– Нет, мы заночуем здесь, устала, – делано зевнула графиня и крикнула: – Хозяин!

К нам подошла средних лет женщина с усталостью во взоре и поджатыми губами.

– Господ что-то не устроило? – поинтересовалась она, осмотрев нашу компанию и пробежав глазами по блюдам.

Хм, она явно видела, кто тут главный, а кто слуга и сбоку припека. Мой статус неясен, но по одежде видно, что для каких-то целей меня с собой усадили.

– Желаем переночевать. Есть свободные комнаты? – посмотрела на нее Мария.

Женщина широко улыбнулась, резко превратившись в радушную хозяйку. Переживания, что ее стряпню сейчас обхают и ничего не заплатят, не оправдались, наоборот, замаячила перспектива прибыли.

– Да, парочка свободных комнат имеется. Можем предложить даже с помывкой!

В итоге Мария Александровна, не торгуясь, сняла две комнаты – одну для слуг (нам с Лаврентием, а Прошка на конюшне заночует) и с ванной для себя. Ну, ванна – громко сказано, не удержался и данный вопрос у Лаврентия уточнил. Тот долго ржал, прямо до слез, а потом пояснил:

– Ваня, ванна в придорожных трактирах – не больше чем большая бочка, в которую слуги воду ведрами таскают!

Не стал ему ничего отвечать, мысленно про себя за промах ругнулся и решил в следующий раз вопросы придерживать или спрашивать витиевато, чтобы никто не догадался о моем неведении. Один из вопросов, который мне интересен, – быт в городах. Есть ли вода, электричество, канализация. С одной стороны, из собственной истории прекрасно помню лозунг при захвате власти про телеграф и почту. Хоть и интересно, но решил помалкивать: сам скоро все увижу.

– Вань, ты меня в номер сопроводи, – поднялась на ноги Мария Александровна, когда ей сообщили, что воду натаскали.

– Хорошо, – встал я, краем глаза заметив, что Лаврентий делает вид, будто его это не касается. – Да, а ты не забыла лекарство принять? – спохватился, чуть не стукнув себя по лбу, так как хлеб с плесенью в экипаже остался.

– Вань, а можно без зелени? – умоляюще посмотрела на меня графиня.

Лаврентий молча достал из кармана бутылку с лекарством и на стол водрузил.

– Ты-то чего не напомнил? – попенял я слуге девушки.

– Так не знал, что лечение не закончено, – пожал тот плечами, а потом напомнил: – Ты же что-то про неделю говорил.

Да, признаю, говорил подобное, но срок лучше увеличить до месяца, а потом повторять по два раза в год. Нет у меня уверенности, что болезнь отступила. Если в моем мире ее не удалось побороть и нет универсального средства, то в этой реальности остается уповать на крепкий организм девушки, натуральные продукты и… удачу. Она к нам уже повернулась лицом, но, как известно, удача дама капризная, не стоит успокаиваться.

– Еще три недели, а там посмотрим, – ответил, а потом решил без плесени обойтись.

Дорога нелегкая, поужинали мы уже, и не факт, что организм девушки не воспротивится.

– Обойдемся без хлеба, – сказал ей и налил в стакан лекарство. – Мария Александровна, выпей, а потом уже и в номер можешь идти.

Графиня поморщилась, но лекарство выпила. Девушка к спирту привыкла, и иногда у меня возникали опасения, как бы она не «подсела» на алкоголь.

– Пошли? – спросила меня графиня, а у самой глаза похотливо-масленые.

Молча ей кивнул и поспешил следом. Эх, что же обо мне подумают посетители трактира! Впрочем, плевать с высокой колокольни! Догадываюсь, что в городе мне близость с графиней не светит.

Поднялись на второй этаж, графиня отыскала номер и отперла его ключом, который дала владелица этого заведения. Скромная обстановка, но комната большая, как и стоящая посредине бочка, рядом с ней пара ведер, от которых идет пар. Ага, горячая вода для поддержания температуры.

– Засов задвинь, – прошептала Мария и прошлась по комнате.

Ее указание выполнил, но стоял у двери, не делая никаких поползновений: не факт, что графиня меня позвала для плотских утех.

– Иван, кто ты? – задала вопрос графиня, глядя в окно. – Не поверю, что простой деревенский парень, проживший не в себе всю жизнь, вдруг неожиданно прозрел и начал действовать как умудренный опытом старец. Одни твои тренировки выдают совершенно другого человека. Иван, так что ты на это ответишь?

Не стал отвечать, подошел к ней и, поцеловав в шею, стал медленно расстегивать пуговки на дорожном платье.

– Ваня, – прошептала та, – расскажи.

– А стоит ли это знать? – хрипло уточнил и медленно стянул платье.

– Дура я, – выдохнула графиня, – неправильно все делаю. Сперва тебя стоило расслабить, а потом…

Она резко ко мне повернулась, смотрим глаза в глаза.

Ну, поговорить так и не смогли. То да се – уже и вставать пора. Наши отношения с графиней сложно как-то обозначить. Благодарность ее ко мне? Чувствую, что не только, есть еще какие-то посылы, но, что движет девушкой, непонятно. В любви никто из нас не объясняется, каждый получает желаемое. Возможно, это страсть и обычное удовлетворение. Но тело паренька на девушку реагирует помимо приказов мозга, хотя в определенные моменты я солидарен с устремлениями организма. Интересно посмотреть, как Маша поставит между нами барьер по приезде в Москву. Там, по словам Лаврентия, большой дом, в котором служит десяток человек. Есть садовники, горничные, повара… Всех и не упомнить. Если отношения продолжатся в горизонтальной плоскости, то мгновенно выйдут в свет, и как тот на эту прихоть молодой женщины отреагирует – неизвестно. Хотя чего скрывать-то?! Отрицательно высший свет отреагирует! Привезти из села парня-любовника… Н-да, двери высшего общества перед нею закроются, несмотря на заслуги отца и мужа.

Москва встретила нас мелким противным дождем и порывистым ветром. Пока ехали к дому графини, а он расположен недалеко от центра, я в задумчивости оглядывал улицы. Окраина мне показалась захолустьем, но, подъезжая к центру, с удивлением и радостью обнаружил столбы с лампами, а в некоторых особняках и проблески света от электричества. Кстати, столбы связаны между собой настоящим электрическим кабелем и протянутым телеграфным (уточнил у Лаврентия).

Особняк графини и в самом деле богатый. Дом в три этажа, с колоннами, эркерами и балкончиками, стоит в окружении деревьев. На первый взгляд территорию оценил соток в пятнадцать, и это в центре Москвы! В моем мире представить подобное нереально. В дом протянуты кабели и есть электричество, это сразу же в глаза бросилось, как только поднялись по мраморной лестнице. Кстати, Мария не отправила меня с Лаврентием на «задворки», коротко сказала:

– Пошли в дом. – Девушка не стала расшифровывать свои слова.

Лаврентий хотел было возразить, но прищуренный взгляд хозяйки заставил его оборвать начало фразы.

Пара служанок суетилась вокруг своей госпожи, охали и ахали, причитали и вроде бы искренне радовались, что та выглядит лучше. На первый взгляд не играли и в самом деле довольны, но на меня поглядывали с интересом. Я же пытался оценить масштабы богатства дома и… никак не мог. Нет, подозревал, что тут одна мебель стоит столько денег, что мне никогда и не снились.

– В малой гостиной накройте стол, – прозвучал приказ графини.

– Позвольте уточнить – на сколько персон? – чопорно уточнила рыжая горничная, чуть младше Марии.

– Дашка! Не видишь, что нас трое?! – приподняла бровь Мария Александровна.

– Лаврентий и этот паренек? – оценивающе посмотрела на меня Даша.

– Да, Ивану тоже столовые приборы подать, – процедила графиня и сощурила глаза.

– Поняла-поняла! – воскликнула горничная и, подхватив под руку напарницу, потащила ту в один из коридоров.

– Мы пока в библиотеке будем, – крикнула им вдогонку Мария и головой покачала, а нам с Лаврентием сказала: – Пошли, поговорим.

Мы со слугой недоуменно переглянулись. Похоже, план, по которому я должен был столоваться с челядью, претерпел изменения, и об этом мы сейчас и услышим. Действительно, Мария Александровна не пожелала меня оставлять без присмотра. Так об этом и заявила, продолжив, что ей предстоит договариваться о своем протеже, чтобы тот попытался сдать на охранителя, и было бы странно, что парня она бросила на произвол судьбы.

– Гм, сплетни пойдут, – осторожно сказал Лаврентий. – И так Прошка может о чем-то догадываться, он не все время в беспробудном состоянии находился. А кучера-то нашего сейчас на конюшне любопытные пытают.

– Тем более, – махнула рукой графиня, поглядывая на стоящую на столике шкатулку и пепельницу, – да и могу же себе позволить кем-то увлечься?

– Статус, – печально улыбнулся Лаврентий.

– Да, тут мы промахнулись, – покивала девушка, осматривая меня, – стоило в лавку одежды сперва заехать. Лаврентий, возьми рублей двести-триста и приодень Ваню.

– Ему на эти деньги костюм и ботинки на заказ будут шить! – покачал головой Лаврентий. – Слишком вычурно получится!

Двести рублей, как успел я к этому времени узнать, – баснословная сумма. Корова стоит от шестидесяти рублей, сапоги пять, рубаха три, а хороший конь от ста пятидесяти рублей. Многие цены неизвестны, но не думаю, что порядок разительно отличается. Понимаю, какие-то новинки и экзотика могут продаваться по завышенным ценам.

– На карманные расходы Ване выделишь двести рублей, – сделала Мария Александровна вид, что не услышала своего слугу. – Это меньшее, что могу сделать в благодарность за спасение.

Слуга хотел до этого что-то возразить, но промолчал.

– Мария Александровна, – покрутил я шеей, – не стоит показывать такую ко мне предрасположенность: люди не поймут.

– Ваня, мне до одного места, что там и кто подумает, – усмехнулась графиня. – Что бы дальше ни произошло, но за твое участие в моей судьбе… – Девушка тряхнула головой, поднялась с кресла и подошла ко мне.

Пришлось встать, хотя дорога умотала, да и спали мы не так долго.

– Завтра поедем и начнем договариваться о твоем предстоящем экзамене, обещания помню, – сказала девушка.

– Месяц как минимум, – встрял Лаврентий, – Ивану необходимо научиться фехтовать, хотя бы на бытовом уровне. Да и пострелять из оружия не помешает.

– Тир в подвале в вашем распоряжении, а фехтовать… – Графиня закусила губу, раздумывая, а потом в ее глазах огонек полыхнул: – Сама могу научить!

– Нет! – резко ответил я, представляя один взмах саблей – а потом час борьбы на простынях. – Нет, мне необходим учитель, способный гонять и снисхождений не давать! Ты же меня жалеть станешь!

– Выкрутился? – прищурилась графиня, соглашаясь. – Хорошо, учителя найду, но каждый вечер до экзамена проверять стану, как уроки усвоил!

Так, Маша пошла вразнос. Показывает, что определилась и ей наплевать на мнение окружающих. Такого поведения от нее я не ожидал, считал, что девушка разумна, да и разговоры сводились к тому, что нашу связь ни в коем случае нельзя выносить на всеобщее обозрение. Лаврентий поведением своей госпожи не меньше меня озадачен. Мы с ним переглянулись, и старый слуга чуть отрицательно качнул головой. Хм, рекомендует пока не возмущаться – ну, согласен: графиня настроена по-боевому, ждет от нас нравоучений и аргументов.

– Так нам прямо сейчас отправляться? – встал Лаврентий.

– Да, можете идти, – обескураженно сказала Мария Александровна, не ожидавшая, что так легко одержит победу.

Мы с Лаврентием покинули библиотеку в крайне озадаченном состоянии.

– Ваня, подожди меня в парадной, деньги нужно взять, у меня с собой такой суммы нет, – сказал Лаврентий.

– Как скажешь, – кивнул ему, обдумывая сложившуюся ситуацию.

С одной стороны, мне необходима приличная одежда и связи графини – без ее поддержки до сдачи экзамена на охранителя вряд ли допустят. Хотя это же своего рода бои на тотализаторе, могут выставить как пушечное мясо. Найти учебные заведения не так сложно, но необходимо осмотреться и как-то жить, а средств к существованию у меня, кроме подаренного портсигара, нет. Последний имеет приличную стоимость, но ее мне никто не даст, в любом ломбарде отнесутся с подозрением.

– Ой, я такая рассеянная! – столкнулась со мной в коридоре Дашка.

Секунду назад горничной не было, и вдруг она своей грудью в меня влетела. Глаза озорно сверкают, голову набок склонила и нисколько не смущена.

– Извини, – буркнул и, обойдя ее, продолжил путь.

– Ой-ой-ой, какие мы недотроги! – весело долетело в спину. – В малой столовой уже стол накрыли, ты туда идешь?

Пришлось остановиться и оглянуться. Старшая горничная с любопытством меня изучала и не торопилась доложить графине о выполнении ее распоряжения.

– Ты иди, Мария Александровна осерчает, – усмехнулся я ей, не отвечая на вопрос, после чего быстрым шагом покинул коридор.

Уверен, слуги начнут про меня выискивать информацию и проверять «на слабо». Видно же, что человек я не благородных кровей, захотят поставить на место, а то и вовсе убрать конкурента. Нет, убрать – это не значит убить, но подставить или выставить в дурном свете попытаются. Из союзников у меня один Лаврентий, да и то непонятно, как он отнесется к тому, что графиня решила не задумываться о своей репутации. А вот мне такая демонстративная поддержка со стороны девушки даром не нужна! Нужно что-то срочно придумать. Один из вариантов – сбежать! Денег Лаврентий мне выделит, хотя бы из-за того что девушка сама ему это велела.

– Заждался? – подошел Лаврентий и взялся за ручку двери. – Пошли, пока Мария Александровна не вспомнила о своем первом приказе.

– Ты про малую гостиную? – уточнил я.

– Да, стол уже накрыт, но пока станем трапезничать – магазины закроют.

Мы со слугой вышли из дома и вскоре оказались в небольшом и уютном трактире, зашли туда по моей просьбе. Поели, а потом я обратился к Лаврентию:

– Думаю, от данного решения графини никто не выиграет. Выставлять напоказ свое отношение ко мне – глупо. Этим она скомпрометирует себя, а мне достичь цели окажется сложнее, – задумчиво проговорил я и с удовольствием увидел, как старый слуга согласно кивнул.

– Да, ты слишком разумен для своих лет и происхождения. Для чего сюда затащил? Только не говори, что из-за еды!

– Как ты посмотришь на то, что я напишу графине записку, а сам подамся на вольные хлеба? – поинтересовался я.

– Без связей, денег… – Он тяжело вздохнул, а потом подытожил: – Глупо.

– А ты не хотел бы мне помочь? – Видя, что он нахмурился и собрался возразить, я заторопился, стараясь убедить: – В первую очередь окажешь услугу графине, хотя она и не желает подобного. Слухи и сплетни мгновенно вырвутся за пределы дома и начнут гулять по столице. Моего статуса, понимаешь сам, от прислуги уже не скрыть. Марию Александровну скоро отлучат от высшего общества, и… – Замолчал, ибо что придумать – не представлял, но и так перспектива хреновая.

Лаврентий сидел, хмурился и обдумывал мои слова. Да, толкаю его на своего рода преступление против хозяйки. Но он должен понимать, что я уже высказал свои взгляды и план. Предлагаю ему или помочь, или отойти в сторону.

– Ваня, но что я могу сделать? – задумчиво спросил меня Лаврентий.

Уф! Гора с плеч, значит, он со мной согласен и помогать станет!

– Мария Александровна решила пожаловать мне определенные деньги и повелела меня приодеть. К сожалению, отказываться от ее предложения не могу, но, как только заработаю, средства верну. Возвращаться в дом не стану. Тебя же попрошу помочь с поиском жилья.

Да, требую от слуги уже немало, хотелось бы еще и найти учителя по фехтованию, пострелять в тире и договориться об участии в соревнованиях, где занявшим первые пять мест дают документы охранителя. Что потом? Понятия не имею, толком не осмотрелся в столице. Об открытии какого-нибудь дела пока и не помышляю, денег-то нет от слова «совсем», сперва их необходимо заработать. Другой на моем месте стал бы графиню умасливать и обхаживать, придумал бы прожект и взял под это ее средства, которых у нее в достатке.

– Понимаю твои взгляды и частично с ними согласен, – медленно кивнул Лаврентий. – Однако с поиском жилья и договоренности с клубами охранителей, – он отрицательно покачал головой, – не стану помогать. Не из-за того, что не хочу или не смогу: если Мария Александровна потребует рассказать ей правду, то не сумею скрыть. Врать ей не стану, а правда тебе ведь не нужна?

– Принимается, – кивнул я.

– Да, с одеждой и общим направлением могу помочь, – потер подбородок Лаврентий. – Жилье не снимай на окраинах и в дешевых трактирах, лучше заплати дороже – спокойнее будешь. А в клуб охранителей иди после того, как немного на саблях драться научишься.

– Учитель дорого стоит? – поинтересовался я.

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – Купи пару газет, объявления по услугам просмотри.

На том мы и порешили, оставшись в переговорах довольны друг другом. Уже когда лежал на кровати в съемной квартире и просматривал газеты при освещении лампадки (дом не электрифицирован), мне пришла в голову интересная мысль. О ней додумался только сейчас. Графиня-то, похоже, не просто так отправила меня с Лаврентием, перед этим нагло заявив свои права! Девушка сумела провести не только меня, но и старого слугу! Нет, возможно, она не стала бы отказываться от своих слов, вернись я в дом. Но как только мы вошли в особняк, графиня повелела накрыть стол, где собиралась перекусить вместе с нами, чтобы отметить окончание путешествия. А через пару минут решение переменила! Что этому способствовало? Ну, в голову ей не залезть, однако приказ выдать такую сумму денег и потратить на меня чуть больше говорит о том, что план ее не лежал на поверхности. Да, очень на то похоже. Маша разыграла сценку, актриса из нее удалась, и тем самым сумела поставить меня в такое положение, что деньги взял и ноги сделал (образно, естественно). При любых других раскладах она не смогла бы мне дать такую сумму, чтобы это не выглядело как спонсирование любовника. Н-да, и стол был уже накрыт, но никто нас не остановил, позволили уйти. Молодец Маша, ничего не скажешь! Кстати, старый слуга о ее действиях не догадался. Честно выполнял распоряжения, дал мне двести рублей, а триста потратил без остатка. Мой гардероб преобразился, Лаврентий денег не жалел, заставил брать одежду с запасом, повседневную и парадно-выходную. А разница за те же сапоги – огромна: яловые обошлись в шесть рублей, а офицерские под двадцать! Пара деловых костюмов для приказчика, пальто, рубахи, ботинки, нижнее белье – полный гардероб! Когда мне все доставили, у меня глаза на лоб полезли от вороха вещей. Мы совершили покупки в одном магазине, куда позже я зашел и дал адрес, по которому следует приобретение доставить. Пока же мои траты составили всего двадцать рублей, пятнадцать из которых – стоимость месячного проживания в квартире. Съем жилья не вызвал никаких затруднений: в газете полно объявлений на любой вкус и кошелек. Лаврентий ничего не забыл, помимо одежды он для меня приобрел револьвер, патроны, саблю, пару ножей и гигиенические вещи (включая даже мочалку!). В итоге после всех трат у него осталось около двадцати рублей, да и на те он закупил продуктов, папирос и бутылку коньяка, объяснив:

– Тебе необходимо расслабиться и продумать дальнейшие шаги. Ваня, мой совет: действуй осторожно и в авантюры не влезай. Столица – город больших возможностей, но еще легче тут опуститься на самое дно и уже не выплыть!

Он за пару часов спустил на меня триста рублей, что по столичным меркам относительно приличная сумма для человека среднего дохода.

– Лаврентий, спасибо тебе за все, надеюсь, еще увидимся и долг отдам, – пожал я ему руку на прощанье.

Тот ничего не сказал, кивнул, хлопнул меня по плечу и, крикнув извозчика, уехал, оставив меня одного с сумкой в руках. Проводив его взглядом, я подозвал разносчика газет.

– Мне бы ту, где публикуются объявления о сдаче квартир, – попросил паренька.

– Дядь, могу предложить три газеты, в каждой имеются объявления! – осмотрев меня, предложил разносчик.

– Сколько?

– Двадцать копеек! – шмыгнул тот носом.

– Что-то дорого, – изумился я, делая вид, что задумался. Вижу, пацан решил навариться на приезжем. Да и ненамного он меня младше, но обращается «дядя»: психолог, блин!

– Пятнадцать давай, – выдохнул разносчик и зашелестел бумажными листами.

Расплатился и, просмотрев газеты, пришел к выводу, что типографское дело развито сносно. Шрифт четкий, бумага не такая и плохая, как ожидалось. Разносчик не обманул: объявления в этих газетах и в самом деле разные. Но он сумел слукавить, «Дворянская жизнь», в которой публикуют слухи и сплетни, ориентируется на богатых клиентов, там объявления не для меня. Продаются дома, элитные скакуны, щенки… Однако почитать интересно, информация лишней не будет, необходимо адаптироваться.

Пара объявлений о сдаче жилья мне понравилась. Квартиры находятся недалеко от центра, стоят недорого, мебель и удобства имеются. По первому же объявлению и договорился. С приказчиком, который по доверенности от владельца занимается сдачей жилья, составили договор (заполнили шаблонный, уже имеющийся), к моему удивлению, учтено все, в том числе и снижение оплаты в случае невыполнения заявленных обещаний. Даже если вода перестанет идти, и то скидка предусмотрена, хотя это и не в ведении владельца. Увы, горячей воды нет, как и газового отопления, зато имеется печка с запасом дров. В общем и целом сносные условия, мебели по минимуму, но и жилье-то съемное. Вернулся в магазин и оплатил доставку одежды по адресу (двадцать копеек!), а потом вернулся в свою снятую квартиру и принялся изучать газеты.

Кстати, объявления о наемных работниках меня немало удивили: зарплаты у работяг на фабриках начинаются от пятидесяти рублей. Уже имея представление о ценах, считаю, что прожить с таким доходом можно вполне сносно. А вот объявления учителей фехтования меня расстроили. Подобные услуги оказывают всевозможные клубы или частные учителя. Последние просят за час обучения от двух рублей, что в месяц может вылиться в приличную сумму. Лаврентий саблю мне приобрел, я попытался перед зеркалом с нею позаниматься, вспоминая уроки, которые мне слуга давал в лесу. Увы, пришел к выводу, что с палкой научиться чему-нибудь невозможно. Учитель необходим, чтобы не выглядеть на ринге, или где там проходят состязания, мальчиком для битья. Но это уже завтра: за окном стемнело. Отложил газеты, состряпал на скорую руку ужин и, плеснув в стакан граммов пятьдесят коньяку, провозгласил тост самому себе:

– Осталось в этом мире утвердиться и идти к цели, не забывая о собственной чести!

Проспал до обеда – сказалась усталость и, если себя не обманывать, нервотрепка. Умывшись и перекусив, отправился на поиски учителя фехтования: пытаться сразу же принимать участие в соревнованиях на звание охранителя поостерегся: не обтесался еще в столице.

Глава 7 Учение

Несколько объявлений с устроившими меня ценами по обучению владению саблей обвел в газете карандашом и теперь искал первый адрес. Н-да, без навигатора очень тяжело. Взгляд зацепился за извозчика, медленно проехавшего мимо. Я в голос засмеялся и покачал головой. Вот идиот! Тут навигаторы намного лучше! Извозчики довезут по адресу, это не пришлые таксисты, которые по-русски говорят с трудом. Да и важные городовые могут помочь, лица у них, как ни странно, добрые, располагающие. Пока решил не торопиться и прогуляться по городу. В самом деле спешить-то не стоит, но и время убивать просто так нельзя. Одет стандартно, внимания к себе не привлекаю, возможно, двигаюсь чуть быстрее, шаг необходимо замедлить. А так столица мне нравится, уютные дома и магазинчики с броскими вывесками, чисто, лица у прохожих не озабоченно-нахмуренные, а безмятежные. Сейчас, конечно, день рабочий, большинство трудятся, и стоит прогуляться вечерком, в особенности у трактиров, и посмотреть настроение жителей. Но что-то подсказывает, разница окажется невеликой. Нет, не так себе представлял это время. Не развешаны листовки с призывами свергнуть монархию, нет демонстраций… Или еще не настало время? Эх, события в моей реальности понеслись вскачь с тысяча девятьсот пятого года, но к этому планомерно подходило. Здесь же история на десятки лет опередила развитие, и вполне возможно, государь, вернее, государыня сумела провести нужные стране реформы. Остановился перед одной из витрин, где владелец пытался оспорить что-то с городовым.

– У меня подана апелляция в суд! Вы права не имеете! – тряс кулаками перед носом статного городового щупленький мужичок с лысиной на голове.

И ведь не боится, хотя на две головы ниже представителя закона. Я присоединился к небольшой кучке зевак: интересно, что тут происходит.

– Уважаемый Кац, – басом на всю улицу произнес городовой и поправил рукой пышные усы, – суды вами все проиграны. Закон императрицы вы не смогли оспорить. У меня предписание, чтобы название вашей лавки…

– У меня мастерская и магазин!!! – сорвался на крик владелец. – За произвол ответите, буду жаловаться!

– Бога ради! – кивнул ему городовой и посмотрел в сторону: – Братцы, чего возитесь?!

– Лестница тяжела, господин городовой! – ответил ему один из полицейских, как понимаю, в форме рядового.

– Шевелись, нечего цирку-с устраивать на потеху публике! – обвел городовой взглядом собравшихся зевак, а потом вздохнул и сделал шаг в нашу сторону. – Уважаемые, ничего тут интересного, все в рамках закона. Расходитесь.

– А что происходит-то? – задала вопрос какая-то баба из первых рядов, лузгающая семечки.

– Дорогуша, – посмотрел на нее городовой, – перестаньте мусорить, штраф хоть и невелик, но рубль вам нелишним будет.

– Так я же в карман шелуху кладу, – ответила та и поспешно сделала шаг в толпу.

– Карман-то полон уже, через край сыплется, – хмыкнул городовой.

К этому моменту служивые уже установили лестницу, и один из солдат полез к вывеске.

– А что за проблема-то? – не выдержал дородный мужик в приличном костюме, явно купец средней руки.

– Так закон владелец не желает исполнять, четыре года пытается отстоять права на вывеску, – пожал плечами представитель власти.

«Ювелиръ» с грохотом упал на землю, буквы не разлетелись в стороны, вывеска сделана добротно.

– Не понял, – озадаченно протянул я.

– А чего непонятного? – хмыкнула дородная бабища, стоящая рядом. – Все «еры» да «яти» давно императрица запретила, а некоторые, – неодобрительно ткнула она пальцем в сторону суетящегося ювелира, пытающегося что-то доказать солдатам, которые подымали вывеску, – не спешат приводить в порядок внешний вид своих заведений.

Точно! Вот что в мыслях сидело и покоя не давало! Текст-то никакого затруднения не вызвал – ни в документах моих, ни в газетах, – хотя выписку из храма прочел с горем пополам, там старое написание. Нет, читать можно, но самому написать…

В задумчивости побрел по улицам столицы, уже осматривая все более внимательно. Странно, но мне представлялось, что адвокатских контор в эти времена было полно, однако встречались они редко, а вот различные небольшие трактиры или летние кафе – часто. Мало того, на многих присутствовали надписи, что спиртное не продают и со своим не пускают. Попались и два ресторана на пути, оформлены дорого, лакеи у дверей, кареты стояли рядом. А к одному и вовсе автомобиль подъехал! По поведению прохожих, резко остановившихся и ставших смотреть на черную машину неизвестной мне марки, легко догадаться, что данная техника тут в диковинку. Н-да, пройдет каких-то сто лет, и… Впрочем, загадывать не стоит, тут может оказаться все совершенно не так, как в моем мире. Тем временем из салона выбрался статный офицер (хрен его знает какого чина, не знаю знаков отличия!) и, распахнув пассажирскую дверь, помог выбраться хрупкой девушке с длинным мундштуком в руках.

– Князь Вольский, с примой-балериной, – выдохнул кто-то за моей спиной.

Оглянулся и увидел молодого человека, что-то лихорадочно строчащего в блокнот и бубнящего под нос, что это сенсация и редакция отвалит неплохой гонорар.

Хм, я отправился по делам, а сам глазел по сторонам, как тот сельчанин, впервые попавший в столицу. Ну, в общем-то это так и есть на самом деле. Вчерашний день не в счет, Лаврентий меня таскал, а потом стояла конкретная цель насчет жилья, сегодня же ненадолго расслабился и рот раззявил! Впрочем, без подобных «экскурсий» вжиться в роль местного не получится, очень у меня пробелы в знаниях огромны. Действительности почти не знаю, могу ляпнуть совершенно не то. Кто у России союзники, есть ли войны, в какую сторону движется империя? На данные вопросы не так-то просто получить ответ, гуляя по улицам. Ругнул себя, что мало почерпнул информации из общения с графиней и Лаврентием, а возможностей имел много. На память пришли занятия по внедрению на вражескую территорию и как не вызвать подозрений. Эх, мы тогда подобным лекциям значения не придали, веселились и посмеивались над отставным полковником из спецслужб. Да и понять-то нас можно: языками никто в совершенстве не владел, а если окажемся в горячей точке, то за местных там никоим образом не сойдем. Да и полковник это прекрасно понимал, так и сказал:

– Ребятушки, знания дам, а вот воспользоваться вам вряд ли получится. В европейские страны вы не попадете, а у папуасов или ярко выраженных народностей за своих не сойдете, даже если рожи обмажете грязью!

Да, прав он оказался, до сего момента случая не представлялось, да и не вспоминал я о том обучении. Что же он там говорил? Знать язык и местные обычаи, иметь документы, ориентироваться в законах и истории, не выделяться из толпы, просчитывать каждый шаг и остерегаться от слежки. Напрягаю память, рука мнет в кармане пачку папирос, но курить пока нельзя, прохожие не курят, – пытаюсь им соответствовать и хочу перенять манеры неспешного шага. Кстати, а куда это я намылился? Учиться фехтованию у человека, воевавшего или обучившего сотни воинов. Да он меня на раз раскусит! Что такой учитель предпримет? Стукнет в органы, в данном случае – полиции… Или разведке? Какие тут секретные службы? Не поверю, что не имеется различных подразделений, занимающихся шпионами.

Присел на стул у летнего кафе и задумался. Легенда должна быть вылизана, чтобы ночью проснулся и при свете бьющего в лицо фонаря повторил без запинки, – так вдалбливал в наши головы полковник.

– Что господин желает? Чай, кофе, выпечку? – вывел меня из задумчивости голос официанта.

– Чашечку кофе и… – Оглянулся на другие столики, посетителей мало, что едят – непонятно. – И больше ничего.

– Вам с сахаром?

– Ложечку, – ответил и демонстративно в карман полез.

– Двадцать копеек, – подсказал официант.

Достал мелочь из кармана и отсчитал требуемую сумму, через минуту уже наслаждался (именно так!) ароматнейшим кофе, он сварен отлично, давно такого не пил. Заметил, что за соседним столиком одна из дам закурила и перед ней поставили пепельницу. Последовал ее примеру, и официант принес пепельницу и для меня. Сервис, однако! Чувствуется, что хозяин заботится о своих клиентах. Ладно, не до того сейчас, нужно обдумать следующие шаги, чтобы не оказалось мучительно больно в прямом смысле этого слова: уж работа спецуры во все времена примерно одинакова. А с другой стороны, из-за чего запаниковал? Легенда не так уж и плоха, документы в порядке. Истории и правил поведения не знаю? Так я из села! И все же риск велик, с моим лексиконом и поведением внимание наверняка привлеку, но делать нечего. Докурил и отправился дальше, подсмотрел, как ловят извозчиков и как с ними общаются. Остановил одного и сказал:

– Цветной проулок, дом пять.

– Полрубля, – медленно протянул возница, обшарив меня взглядом.

– Сдачи дашь? – протянул рубль, не став торговаться.

– Это мы мигом! – оживился мужик и ссыпал мне в ладонь мелочь.

Устроился я в пролетке, извозчик тронул лошадь и следующие тридцать минут катал меня по городу. Мне показалось, что мы пару кругов сделали. Хитрил извозчик, явно решил отработать деньги и повез длинной дорогой. Я не жалел – старался подмечать что-то новое. Военных, к удивлению, не так много на улицах, большинство штатские. Что-то меня еще удивило, но не мог сообразить.

– Прибыли, – сказал возница.

Мы остановились возле увитого плющом забора и, судя по табличке с названием улицы, прибыли правильно. Вновь про себя усмехнулся, сравнив возницу и современный навигатор. Что бы выбрал? Хм, а вот нет ответа!

– Благодарю, – обронил и выпрыгнул из пролетки.

– Н-но! – пришпорил возница лошадку, и колеса застучали по булыжникам.

Обшарпанная калитка, засохший местами плющ на заборе – не заботится владелец о внешнем виде. Стучу в калитку, шнур от звонка оторван. Никто не спешит открывать дверь, пару минут постоял, несколько раз от души пнул калитку сапогом и решил уже отправляться восвояси.

– Чего мне калитку ломаешь? – поинтересовался пожилой мужик с приличным животом, опухшей рожей и синяком под глазом.

– Так никто не открывает, – пожал я плечами в ответ.

– Чего тебе? – потер мужик недельную щетину.

– Это вы объявление о наборе учеников давали? – осторожно уточнил я, не представляя, как этот персонаж может с саблей управляться.

– Допустим, – кивнул мой собеседник. – Тебе-то до этого какое дело? Или решил научиться сабелькой махать, чтобы на свою даму впечатление произвести?

– Не совсем, – отрицательно качнул я головой.

– Да? – удивился мужик. – Ну, пойдем, поговорим.

Мужик подошел к калитке, достал из кармана длинный ржавый ключ, с третьей попытки попал в замочную скважину. Со скрежетом провернулся механизм, калитка противно заскрипела и отворилась. Маленький домик, запущенный сад, под ногами валяются пустые бутылки.

– К столу иди, я сейчас, – дал указания «учитель», кивнув в сторону самодельного стола, на котором стояла банка, полная окурков.

Ну, с этим персонажем все понятно – бухает, но когда-то служил. На учителя не потянет, хотя если он пару уроков даст, мне окажется достаточно. Да только есть у меня сомнения, что саблю он в руке удержит.

Дыхнув на меня перегаром и достав папиросину, мужик прикурил и сказал:

– Давай знакомиться. Бывший ротмистр, служил в кавалерийских войсках, вышел в отставку. Петр Евграфович Еремеев, к твоим услугам.

– Иван Чурков, хочу стать охранителем, – коротко представился я.

– Охранителем? – скептически посмотрел он на меня, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сдержался. – Значит, хочешь научиться драться на саблях. И за какое же время, позволь полюбопытствовать?

Петр Евграфович загрустил, начиная терять интерес к беседе.

– Несколько уроков, чтобы не выглядеть на ристалище совсем уж неумехой. Этого достаточно, рассчитываю в стрельбе и рукопашной себя проявить, – ответил я и сам взгрустнул, понимая всю наивность слов. Да и то, что ротмистр в кавалерийских войсках службу нес, мне напомнило, что еще где-то нужно верховой езде обучиться.

– Угу, значитца, решил устроиться грелкой к какой-нибудь даме, – скривил лицо Петр, покивал каким-то своим мыслям и неожиданно объявил: – Десять уроков по рублю – и саблей ты себя не поранишь. Убить кого-нибудь вряд ли сможешь, но простейшие выпады отразишь, если окажешься не совсем раззявой. Устроит?

– В общем и целом, – осторожно ответил.

– Деньги вперед!

– Не, даже задатка не дам! Урок – расчет, и только так. В чем заключается твое обучение, мне неизвестно, посмотреть на учеников, как понимаю, невозможно, так что… – Я развел руками, широко улыбнулся, а потом добавил: – Учти, если наука твоя мне не понравится, то ничего не заплачу.

– Хрен с тобой! Первый урок – бесплатно, – процедил бывший ротмистр. – Возьми лестницу и полезай на чердак, там где-то пара сабель ненужных валяется, – кивнул он в сторону дома.

Пожал я плечами да и отправился выдирать из травы лежащую у забора лестницу.

На чердаке и в самом деле хлама навалом. Какие-то шмотки, поеденные молью, лопаты, самовары старые, посуда и даже винтовка. Сабли отыскались в количестве трех штук, с ними и спустился. Хозяин этого «богатства» мерил ногами участок и откидывал бутылки в стороны.

– Нашел? Ба, да их три штуки, ну, выбирай себе любую, – хмыкнул он.

Как ни странно, оружие в более-менее сносном состоянии. Заточки требует, но щербин на лезвии немного.

– Тебе какую? – поинтересовался я, выбрав себе одну.

– Ножны в сторону положи, – криво усмехнулся Петр. – А рядом и оставшиеся сабли, хочу посмотреть, как оружие держишь.

Выполнил его требование и даже саблей взмахнул.

– Ну, нападай! – усмехнулся бывший ротмистр.

– Э-э-э, в каком смысле? – поинтересовался я, хотя уже понял, что тот начнет уклоняться и выставлять меня идиотом необученным.

– Не боись, руби от души! Или ты, сопляк, трусишь?

Блин, прямо по канонам говорит, пытается раззадорить и вывести из равновесия. Хм, это я в свое время проходил, так инструктор на ножах новичков проверял. Ох и повалял он меня тогда.

– Бить только саблей, руками и ногами нельзя? – уточнил я, приноравливаясь к оружию.

– Да нападай уже! Или мамкино молоко на губах не обсохло?

Встал в стойку, которой Лаврентий обучал, и ударил по ногам ротмистра, тот подпрыгнул и кулаком махнул, целя мне в голову, но я уже назад отпрыгнул.

– Еще! – выдохнул Петр, а сам как-то резко изменился.

Сложилось впечатление, что хмель выветрился, смотрит с прищуром, кулаки сжаты, тело напружинено, живот втянулся.

Бью не со всей силы, боюсь его ранить, а вот ротмистр злится: не может меня достать своими кулаками.

– А может, в рукопашку? – поинтересовался Петр. – Противник ты непростой, давай кулаками помашем, душу отвести треба!

Молча подошел к лежащим на земле ножнам и убрал саблю. Желает Петр пару синяков заработать – пожалуйста, мне тоже требуется снять стресс.

Ротмистр захотел побоксировать, стойка специфическая, но от удара ногой в голову он легко уклонился. По корпусу – сумел блокировать, а потом резко расстояние сократил и меня по печени ударил. Пропустил я удар – больно, дыхание сбилось, но носком сапога ему по опорной ноге смог попасть и время выиграл. Отскочил назад, дух перевел. Петр хромает, ходим по кругу, оба поняли, что противник опасен. Его моя молодость сперва в заблуждение ввела, да и сам я чуть не попался на вид пропойцы. В бою с ним встретиться не хотелось бы, опасен он до чертиков.

– Атакуй, бесов сын! – прошипел Петр. – Хватит уже бегать!

– Это я тебя измором беру, – ответил я, не собираясь дарить ему возможность достать себя пудовым кулаком.

Пару атак еще Петр провел, а потом чуть меня не подловил. Опустил руки, кивнул и сказал:

– Достойно, поучу тебя саблей махать, но за десять занятий до нормального уровня не подтяну. Неси оружие.

Расслабился, хотя и не прозвучала команда «отбой», повернулся к нему спиной и мгновенно в захват попал. Как он ко мне смог столь стремительно приблизиться – загадка. Теперь же моя шея в мертвом захвате, а по почкам он меня еще и ударил от души.

– Это тебе урок! – шепнул в ухо. – Нельзя к противнику спиной поворачиваться.

Попытался что-то ответить, но только хрип из горла вышел. Крепкий хват. Бью локтями наотмашь – мимо! А ведь по животу должен был попасть. Лягаюсь ногой и затылком стараюсь достать голову ротмистра. Есть, ногой промахнулся, а головой попал. Больно, мля! Но захват на шее ослаб, выворачиваюсь и кулаком с разворота бью в голову Петра. Острая боль обжигает костяшки пальцев – попал. Но радовался недолго: что-то похожее на пудовую гирю ударило меня под челюсть. В глазах все поплыло, опустился на траву в полной прострации, даже показалось, что сознание на какое-то время потерял. Очнулся оттого, что меня кто-то по ноге пинает.

– Живой? – поинтересовался ротмистр, лежащий рядом и трущий лицо.

– Похоже, – потер скулу.

– Ты меня чем приложил?

– Тем же, чем и ты, – хмыкнул я.

– Глянь-ка! Щуплый, а сила есть, – встал на ноги Петр и протянул руку. – Поднимайся, потренируемся.

Два часа он меня гонял и в траве валял. Честно отдал ему рубль. Петр объявил, что первое занятие окончено, и итоги подвел:

– Перспектива есть, можешь даже со временем составить конкуренцию лучшим фехтовальщикам империи. Для этого потребуется… – озадаченно потер он скулу, – фиг его знает сколько времени, слишком ты непредсказуем. Начнешь тренироваться усиленно – получится. Завтра подходи в это же время, подумаю, как тебя нагрузить, чтобы впрок наука пошла.

– Приду, – кивнул я и, пошатываясь, направился к выходу.

Мышцы болят, скула ноет, прилично меня погонял ротмистр. В целом остался доволен знакомством и учителем, опасаюсь лишь одного – чтобы он не забухал.

Упражнения не только вымотали, но и аппетит нагуляли, а в съемной квартире у меня шаром покати. Да и готовить не вижу большого смысла, тут большой выбор, где можно легко и не задумываясь подкрепиться. Иду пешочком и рассматриваю витрины, вдыхаю ароматные запахи пищи и не могу выбрать заведение. Когда выбор огромный – не всегда хорошо. Тем не менее зашел в небольшой ресторанчик, на витрине которого надпись, что он только открылся, цены на все снижены и владелец рад любым гостям. Как ни странно, подобная реклама не сказалась на количестве посетителей. Хотя ничего странного – если бы крупными буквами написали, что тот же обед в обычный день стоит рубль, а сейчас копеек семьдесят, то люди бы пошли. А недоделанный маркетолог написал, что рад любым гостям, соответственно посетители и не заходят, боясь встретить хрен знает кого.

– Доброго вам денечка, – приветствовала меня миловидная девушка, как только я порог переступил.

– Здравствуйте, – ответил, осматриваясь.

Столиков пятнадцать, из них три заняты. Имеется небольшая сцена для выступления певцов или артистов, но сейчас на ней никого нет, развлекать некого. Вполне вероятно, что вечером тут мест на всех желающих не хватит, уютный и небольшой ресторанчик.

– Что желаете? В связи с открытием у нас цены на все снижены на одиннадцать процентов! – не переставая улыбаться, сказала девушка.

– Мне бы сперва руки помыть, а потом уже можем обсудить меню. Это возможно?

– Да, – указала она на одну из дверей, – там туалет.

Ополоснул руки и вернулся, расположился за столиком у окна и стал ждать. Встретившая меня девушка что-то пыталась втолковать двум приблатненным типам. Те ее вроде и слушают, но между собой переговариваются и, насколько понял, ресторанчик своим считают.

– Сроку две недели, долг у тебя заверен адвокатом, никто не поможет! – потрепал девушку по щеке один из парней и, кивнув своему подельнику, направился на выход.

– Марта, зря ты перед Рябым кочевряжишься, – на весь зал сказал второй. – Проявишь к нему благосклонность – и в ресторане не протолкнуться будет, денежки ручейком потекут, да и долг он вполне сможет скостить. Это, как понимаешь, не мои слова – думай! – Парень надвинул на глаза картуз, сплюнул на пол сквозь зубы и, мурлыкая песенку под нос, заспешил за своим приятелем.

Девушка стояла и нервно кусала губу, на щеках красные пятна, глаза огромные, и в них такая безысходность, что хоть плачь. Нет, сентиментальности за собой не замечал, но тут мне вдруг захотелось помочь брюнеточке, так ее мысленно окрестил. На вид-то чуть старше меня выглядит, лет двадцать ей, не больше, а оказывается, уже хозяйка ресторана. Да, понимаю, что дела у нее плохи. Похоже, взяла денег на свое дело, а отдавать нечем. Эх, вряд ли ей могу помочь, если только пару советов дам, а там она уж пусть сама решает.

– Вы будете заказывать? – с тоской в голосе спросила Марта, подойдя к моему столику и наблюдая, как немногочисленные посетители резко засобирались.

– Да, как уже и говорил, обед и кружку пива, – ответил ей, а сам язык прикусил.

Ну, не уверен я, что тут пиво пьют! Вдруг этот напиток под запретом или считается дурным тоном для заказа в ресторане? К моему облегчению, девушка не поразилась заказу, кивнула и чуть улыбнулась:

– Если пять минут подождете, то…

– Блин, да кто же так с посетителями общается! – не выдержал я. – Слушай, рассчитай клиентов, тащи еды и сама присаживайся – научу, как сделать так, чтобы ресторан заработал!

– Ты?! Научишь?! – сдерживая улыбку, воскликнула Марта.

– Давай уже, иди, а потом поговорим, – хмыкнул я.

Девушка, качая головой, пошла забирать деньги с гостей своего заведения. Скорее всего, личности парней тут известны, и относятся они к криминалу. Их боятся и связываться не желают. Сам ничем не рискую, расскажу, как ей попытаться действовать, да и удалюсь. Вскоре мне принесли обед, состоящий из трех блюд. Нет, против бульона и жареной картошки с мясом ничего не имею, как и какого-то салата. Но, блин, на хрена мне компот и бокал пива? Эти вещи малосовместимы. Покачал головой, но говорить ничего не стал – позже. Первое и второе оказались на удивление вкусными, напомнили давно забытую домашнюю пищу. Порции большие, салат поковырял и тарелку отставил, потом вытащил пачку папирос и закурил. Марта принесла пепельницу, и я махнул ей на стул напротив:

– Садись и выслушай. Выводы сама сделаешь, советам можешь не следовать, но на твоем месте я бы задумался.

– Ну, послушать можно, – легко согласилась Марта. – Ты такой забавный, с синяком на лице, молодой, а строишь из себя прожженного жизнью.

– Хм, просил же выводы после, – поморщился я и отхлебнул пива. – Кстати, сколько с меня?

– Рубль десять. Найдешь такую сумму?

Молча достал деньги и положил на стол, глубоко затянулся, собираясь с мыслями, а потом, припомнив маркетинговые ходы в моем мире, заговорил:

– У тебя на витрине написана всякая хреновина, никому ничего не понятно. Стоит нарисовать картинки с тарелками еды и цену, ее перечеркнуть и указать меньшую. Улавливаешь мысль?

– Так у меня так и написано, – нахмурила она лоб.

– Совершенно не так, – хмыкнул я. – Потом, ты лепечешь про какие-то проценты. Зачем? Просто говори, что в данный момент огромные скидки! Кстати, забыл узнать, а для чего ты мне компот принесла?

– Стандартный обед, – пожала та плечами. – Так что ты там про витрину и рекламу говорил?

Ага, что-то ее в моих словах зацепило. Повторил, потом она притащила лист бумаги и карандаш – нарисовал. Марта сидела и губы кусала, ей явно понравилось, но она чего-то боялась. Я же встал и направился к выходу: пусть сама решает.

– Прости, – догнала меня у дверей Марта, – не поблагодарила за науку. А ведь даже имени твоего не знаю. Если все получится, то кого благодарить?

– Счастливый случай, – пожал я плечами, но представился: – Иваном меня назвали, но если спросит кто – говори, что сама придумала.

– Хорошо, Иван, – кивнула Марта, а потом предложила: – Ты заходи еще, не уверена, что советам последую, но, пока я владелица, накормить смогу.

– Да, а как так получилось, что ты во главе ресторана встала? – поинтересовался напоследок.

– Молода? – с вызовом вздернула голову.

– И красива, – смутил я ее.

Девушка потупила взор, а потом призналась:

– Отец наследство оставил. Трактир почти не приносил дохода, решила на уровень выше подняться, для этого потребовались деньги, и…

– Не продолжай, – перебил я ее, и так понятно. – Кстати, – заметил сквозь стекло чинно идущего городового, – ты можешь стражам правопорядка скидки делать. Ну, допустим, напиши, что семьям и офицерам дополнительный подарок к обеду. А какую безделицу недорогую им презентовать – придумаешь. Ладно, пойду, может, и загляну еще.

– Завтра приходи, – попросила Марта.

Хм, она не пригласила, а именно попросила. Не смог ей отказать, но и обнадеживать не стал:

– Если получится, то загляну. Все, пошел я, дел много, пока!

Что мне ответила молодая владелица ресторана – не расслышал, на улицу вышел, и в этот момент мимо проехал автомобиль. Н-да, дымит что твой паровоз! Интересно, а в каком тут состоянии железнодорожные перевозки? Самолетов-то в небе не видно, но, судя по развитию техники… Нет, необходимы знания, как воздух необходимы! Собрался уже подозвать разносчика газет, когда взгляд зацепился за большую вывеску на двухэтажном здании. Блин, да как же раньше до этого не додумался?! Библиотека, вот что мне нужно! Там не зададут вопросов, а узнать смогу все что угодно.

Поднялся по ступенькам и толкнул дверь, оказавшись в холле. Привратница меня придирчиво осмотрела, поинтересовалась читательским билетом, узнав про его отсутствие, направила в комнату заведующей. Пожилая старушка придирчиво проверила мои документы, провела краткий инструктаж, что книги рвать нельзя, даже на самокрутки, не шуметь. После этого мне разрешили пройти дальше. В читальном зале тишина, ученые мужи (по одному взгляду на них понятно, что не от мира сего), что-то ищут в толстых фолиантах и делают заметки на листах, лежащих перед ними. Стеллажи с книгами начинаются чуть дальше, но не они меня интересуют. Отыскал прикорнувшую смотрительницу. Дама лет сорока не удивилась моему запросу и вскоре водрузила передо мной кипу газет и журналов – за пятьдесят лет, с перерывами.

Глава 8 К цели

С головой ушел в изучение истории империи. Дело сперва продвигалось медленно, читать тексты, написанные по старым правилам, непросто. Но приноровился, да и не все подряд читал, останавливался на ключевых моментах, чтобы уловить суть. Фамилии запоминать не стал, знать их необязательно, да и мало кто из обывателей помнит второстепенных людей. Газеты и журналы за последние десять лет просмотреть не успел, поперли меня из библиотеки. Время уже к ночи, и заспанная смотрительница ни в какую не согласилась еще пару часиков проспать за своим столом.

– Завтра, завтра приходи, если хочешь, то даже не стану ничего убирать, так и оставим на столе, – отрицательно покачала она головой.

Мысленно про себя сторожа ругнул. Стоит у дверей дедок – совершил обход и застал нас в зале. И чего ему стоило прийти попозже?

– А во сколько открытие? – не видя смысла упрямиться, встал я из-за стола и с сожалением бросил взгляд на газетный разворот, где как раз сообщалось о передаче трона.

– В девять часов, – взяв сумочку и направляясь к двери, ответила смотрительница. – Посетителям ни в коем случае нельзя оставаться без присмотра в читальном зале, за это нас оштрафовать могут.

Угу, а спать, значит, можно! Это хорошо, что никто не собирался бузить и ученые дядьки сами сложили книги на стол смотрительницы и чуть ли не на цыпочках зал покинули. А с другой стороны, просидеть в полной тишине целый день и не уснуть – сложно.

Вышел на улицу и передернул плечами: оказывается, прилично похолодало, на дороге лужи, дождь недавно прошел. Хм, пожалуй, стоит где-нибудь перекусить, неожиданно решил, желудок напомнил, что он еще молод и требует пищи. Время ужина уже прошло, а я даже не полдничал. Голова от дум пухнет, пытаюсь вспомнить родную историю и сопоставить с существующей. Хрена с два это у меня получается. Последняя война тут случилась с Турцией, скоропалительная, за год Россия нанесла сокрушительное поражение и разругалась со многими европейскими странами, в том числе и с Англией. А вот потом пошли покушения на царя, одно за одним, в конечном итоге завершившиеся удачно для нападавших. Александра Второго отравили каким-то ядом во время празднования дня рождения императрицы. А в моем мире его не травили, точно помню! Так что он не смог из победы выжать максимум. На трон взошел Александр Третий, с ним связывали огромные надежды, в том числе и по продолжению победоносных войн. Однако на троне он пробыл всего ничего, полтора года, войн не развязал, а вот по наведению порядка внутри страны сделал много. Экономика рванула стремительно вверх, крестьянство вздохнуло. И мгновенное покушение, на этот раз уже бомбы под карету полетели… Организаторов не нашли, а одиночки с самоделками таких операций не проводят. Даже через газетные строчки прослеживалась четкая организация – явно и тут действовала какая-то спецслужба. Нет, не те годы правления, другие события в этом мире происходили, в отличие от моего. Когда они начались? Очень сложно проследить, да и нет необходимости. За Александром Третьим на престол сел Николай Второй и через полгода передал бразды своей дочери Ольге Николаевне. На тот момент она была еще подростком, девочке исполнилось всего десять лет. А вот дальше прочесть ничего не успел. Однако и данная информация заставляла кипеть мозг. Отлично помню, что в моем мире семью государя расстреляли в Ипатьевском доме в восемнадцатом году, вместе с детьми, и старшей на тот момент исполнилось лишь двадцать два года. Если же подсчитать, Ольге сейчас получается уже девятнадцать лет, что опять же не соответствует моему миру.

– Чего угодно-с? – прозвучал над ухом вопрос.

Потряс головой, отгоняя мысли, и огляделся. Блин, сижу в ресторане, столик в углу, но чувствуется, что тут гости важные. Офицеры сверкают наградами, дамы бриллиантами. Как сюда попал-то? Нет, целенаправленно искал, где бы перекусить, но в собственные мысли погрузился и действовал на автопилоте.

– Ужин, – вымученно улыбнулся официанту с напомаженными чем-то волосами и тонкими усиками.

– Так-с, это понятно, а что конкретно-с? Меню, – кивнул он на лежащую передо мной папку, – объемно.

Взял в руки папку, скоро просмотрел, задерживаясь на ценах и понимая, что подобное заведение не рассчитано на мои финансы. Например, чашка кофе стоит семьдесят копеек, а про остальное и вовсе молчу, цены раза в три-четыре выше, чем в других заведениях. У Марты и вовсе стоит все раз в шесть дешевле!

– Кофе, круассан со сгущенкой, – сделал заказ.

– А еще что? Напомню, стоимость входа заложена в блюда, – склонил голову набок официант, явно надо мной в душе посмеиваясь.

Э-э-э, получается, что я за вход заплатил? Да, точно! Что-то с меня швейцар потребовал, сунул ему требуемую бумажку да в ресторан вошел. Вот, блин, точно, три рубля отдал, идиот! Уже основываясь на данном факте, сделал полновесный заказ. Через пару минут мне стол сервировали, а я тайком посетителей рассматривал. Офицеры галантны, дамы кокетничают, атмосфера расслабленная, со сцены что-то певица гундосит. Еда оказалась на удивление очень вкусной, коньяк отличным, да и певица сменилась, и сейчас пела уже дама, способная заворожить своим голосом. Появились и новые посетители, трое парней заняли столик по соседству, а недалеко от них возник один из тех, кого я видел на портретах в своем мире. Николай Второй собственной персоной! Когда до меня этот факт дошел, я чуть коньяком не захлебнулся, но сумел даже кашель сдержать. А бывший император весело шутил со своей спутницей (женой?), непринужденно общался с офицерами, хотя сам был одет в штатское. Интересно, а чем он занимается и почему я не усматривал его охранителей? Глупо же разгуливать по столице, хоть и бывшему государю, да без охраны! Могут похитить или пристрелить! Удар по империи враг нанесет! Кстати, троица парней мне совершенно не нравится. Явные студенты, одежка недорогая, движения дерганые и суетливые, словно недоброе замыслили. А не может ли такого случиться, что меня кто-то под руку толкнул, чтобы в ресторан зашел? Не раз интуиция выручала, а случалось, и совершал поступки, которым сам не находил оправдания.

Пью кофе и тяну время, хотя уже и на выход пора, народ начинает расходиться, а «студенты», как их нарек, все больше нервничают. Один время от времени поглядывает на часы и пытается что-то доказать своим спутникам. Жаль, по губам читать не умею. После же ухода бывшего императора парни явно расстроились и через пять минут покинули ресторан. Следом и я отправился, решив немного проследить за этими подозрительными типами.

Парни на улице между собой переругались. Орали, никого не стесняясь, правда, и прохожих было мало. Из их ругани понял, что намеченное дело не выгорело и теперь предстоит вернуть деньги, а виной всему та, кто меняет свои решения и не думает о последствиях. Один из парней меня заметил и что-то шепнул своим дружкам, пришлось мне срочно извозчика ловить, благо один рядом проезжал.

Денек выдался насыщенным, информации получил много, на анализ времени не хватило, хотя и собирался. Однако стоило прилечь на диван, как очнулся, когда уже за окном рассвело.

Пересчитал оставшиеся деньги и озадачился. Почти ни на что не потратился, а сумма не впечатляет, если и дальше так пойдет, то скоро останусь на бобах. Нет, даже если не сразу получится сдать на охранителя, то смогу перебиться, работы хватает. Тем не менее стоит подстраховаться. Может, подыскать работу грузчика? Платят не шибко, но смогу подкачать мышцы, да и деньжат подзаработаю. Хотя на сегодня день вроде как расписан. Наскоро перекусив в ближайшем кафе, отправился в библиотеку. До встречи с ротмистром еще есть время, следует изучить, что же в империи произошло.

Больше всего меня интересует – как умудрилась девочка-подросток взять в руки управление империей? Прекрасно понимаю, что она не могла решать вопросы государственной важности, тем более радикальные. Тем не менее именно ее превозносят крестьяне, а если довольны они, то, значит, рабочий люд за свою императрицу пойдет в огонь и в воду. Или нет? Сложные вопросы, в политике я никогда не был силен. Да и из газетных од мало что понятно. Ушел из библиотеки, не удовлетворив своего любопытства. Чувствуется, что статейки заказные, а фото постановочные. Закралась одна мыслишка, что девочку поставили из-за покушений на государей. Убивать юную императрицу глупо – она ребенок, и на этом политических очков не заработать. А вот настоящий правитель где-то скрывался за хрупкой спиной Ольги. Кто он? Отец? Сомневаюсь, скорее всего, правят министры, а девочка играет роль.

– Иван, бесов сын, ты сегодня не выспался? – поинтересовался ротмистр, в очередной раз выбивая у меня саблю из рук.

– Выспался! Ты раз за разом проводишь какой-то прием, против которого я бессилен! – мрачно ответил я ему.

Уже минут двадцать саблей машу, а толку – ноль! Учитель изменил тактику и теперь надо мной издевается. Два-три удара – и сабля из моих рук вылетает, а если мне удается ее удержать, то ротмистр обозначает удар по той или иной части моего тела. Спасибо хоть не бьет, иначе уже нашинковал бы из меня ломтей.

– Ага, заметил! – пригладил он свои усы. – Смотри и запоминай, повторять не стану!

Он мне показал в замедленном виде серию ударов, после чего, широко зевнув и покосившись на стол, где лежат папиросы и стоит бутылка вина, заявил:

– Отработаешь эту связку – позовешь, трудись!

Ага, минут через пятнадцать решил, что научился, и заявил об этом учителю. Тот подошел и без слов провел атаку, финишем которой моя сабля из рук вылетела, а ротмистр меня еще и обидно пониже спины саблей плашмя приложил.

– Ты защитные финты применил! – возмутился я.

– Конечно, – довольно кивнул тот. – Или ты думал, что против данного приема нет спасения? Вот, смотри!

И вновь он меня оставил одного выписывать саблей в воздухе связки. И ничего же не подсказывает, сидит, покуривает и лыбится! Даже не комментирует! Тем не менее освоил и прием защиты, успешно отразил атаку, а потом Петр сделал шаг назад и спросил:

– Что дальше? Атакуешь или обороняешься, как считаешь? Учти, в бою думать необходимо, – склонил ротмистр голову на плечо.

– После атаки, если ее отбил противник, наверное, нужно в оборону перейти, если не запасен еще какой-нибудь финт, – осторожно ответил я, понимая, что это своеобразная проверка.

– Молодца! – одобрительно рыкнул тот. – И ответ дал, и ничего конкретного не сказал. Думалка работает!

Пару связок он мне еще показал, а после того как заметил, что сабля в моей руке подрагивает, занятие прервал.

– Все, на сегодня закончили, пойдем выпьем стаканчик да за жизнь поговорим, – кивнул он в сторону так и не открытой бутылки.

– Деньги за… – заикнулся было я, но он меня прервал:

– Ваня, не в деньгах счастье, потом рассчитаешься.

Спорить я с ним не стал, понял уже его характер – упертый он и гордый. Чуть что не по нем, так и без учителя могу остаться, а он мне необходим.

Разлив по стаканам вино, Петр Евграфович чокнулся со мной и залпом выпил, крякнул, усы пригладил и задумчиво проговорил:

– Странный ты парень, выправка чувствуется, оружие слушается, но так быстро научиться невозможно. Хотя, – он запустил пятерню себе в волосы, – можа, талант?

Ничего ему не отвечаю, закурил папиросину – молчу.

– Понимаю, карьеру в городе тебе сделать сложно, правильный путь выбрал, да и время смутное, – задумчиво протянул ротмистр.

– Почему смутное? – не удержался я от вопроса.

– Многим развитие и направление России неугодно, – поморщился мой учитель. – Не сегодня завтра война случится, а с кем? – покрутил он головой. – Стервятники кружат, да клюнуть опасаются. Сейчас у нас напряженные отношения с Англией и Европой, кто-то из них первым ударит.

– Японцы? – осторожно спросил, помня, что случалась такая война в российской истории моего мира.

– Эти не полезут, – отмахнулся тот. – Понимают, что слабее, да и смысла нет. И не про то разговор: ты, если мечту свою осуществишь, военных держись, там подняться быстрее. А сабля, тут ты прав, в твоем деле вряд ли поможет. Вот пострелять – вполне вероятно, придется. Как у тебя с этим обстоит?

– До тира не дошел, но глаз зоркий, – чуть усмехнулся я, вспомнив стрельбище и как мне пророчили в свое время карьеру чемпиона или, на худой конец, снайпера.

– А давай по бутылкам постреляем! – оживился ротмистр. – Если с двадцати метров уступишь мне в одном поражении мишени, то урок сегодня бесплатен, а нет – с тебя полуторная плата. Идет?!

– Не совсем понял, – озадачился я, но потом сообразил: – А! Так ты предлагаешь мне фору в один выстрел? Если из четырнадцати поражу тринадцать бутылок, а ты все, то платить за сегодня не нужно. Так?

– Ага, правильно, – чему-то заулыбался ротмистр.

– Легко! – согласился я, но потом уточнил: – А в том, что мы пальбу в городе откроем, ничего страшного?

– Ты о чем?

– Выстрелы-то панику не поднимут? Соседи, жандармы? – объяснил я свои сомнения.

– Все привыкли, – пожал плечами ротмистр. – Городовой может зайти поинтересоваться, не случилось ли чего. А соседи привыкли.

– Ну, если уверен, то я согласен.

– Отлично, собирай бутылки и ставь их вон там, – указал ротмистр рукой, – а я револьверы принесу.

Бутылки предложил учитель установить у стены сарая или какого-то подсобного помещения. Стены выложены из больших булыжников и имеют характерные отметины от пуль. Да и битым стеклом там все усеяно. Не один десяток раз по ним палили, это своеобразный тир у ротмистра в отставке.

С поиском тары у Петра Евграфовича проблем не возникло. Зато передо мной встал выбор непростой! Показать свое умение или проиграть учителю? Тут дело не в деньгах и собственной гордости: он озадачится моей меткостью, так как парень моего возраста никак не должен хорошо стрелять из револьвера.

– Расставил? Молодца! Выбирай! – положил Петр на стол две кобуры с оружием и из кармана высыпал пару пригоршней патронов.

Осторожно вытащил я револьвер и удовлетворенно хмыкнул про себя. Почти новый, самовзводный, системы наган, изготовленный на Тульском заводе. Немного непривычен в руке, это не ПМ или «грач», хотя у каждого есть собственные достоинства и недостатки. Мы с парнями в подразделении так и не пришли к однозначному мнению, что лучше. Однако единогласно признали, что наган по надежности оставил всех далеко позади.

Хм, точно ли смогу метко из револьвера стрелять? Балансировка тут непривычная, хотя рука-то моя сейчас не набита.

– Этот возьму, – прокрутил барабан, а потом стал его снаряжать.

Движения не слишком уверенны, но уж как зарядить револьвер, знаю, да и сложного там ничего нет. Ротмистр за моими действиями понаблюдал, а потом и второй револьвер достал, после того как зарядил, сказал:

– Так, стреляем по очереди, я первый, ты второй.

– Понял, – коротко ответил я ему.

Ротмистр без взвода курка, от живота, не целясь выстрелил, и первая бутылка разлетелась вдребезги!

– Рот закрой – ворона залетит! – рассмеялся Петр.

Н-да, такого я никак не ожидал. До «мишеней» метров двадцать с небольшим, но чтобы от живота и с тугим курком… Прицелился и я, предварительно взведя курок, пижонить не стал, револьвер поднял на уровень глаз и медленно нажал на спусковой крючок. Пуля чиркнула у горлышка бутылки, выбив кусок стекла. Закачавшись, моя мишень все же упала.

– Будем считать – попал! – улыбнулся Петр и произвел четыре быстрых выстрела.

Все пули нашли цель.

Настала моя очередь. Выцеливал долго, но попал. Ротмистр одобрительно кивнул и выстрелил последними двумя патронами, вновь удачно. Блин, он лупит от живота, такое ощущение, что не целится вовсе, и без предварительного взвода, а это намного сложнее, ход тяжелее, и дернуть ствол можно на раз! Нет, повторять за ним я не готов. Прицелился, но нажать на спусковой крючок не успел – в ворота забарабанили, и кто-то проорал:

– Евграфович! У тебя все в порядке?! Чего опять палишь – людей пугаешь? Отворяй!

– Городовой Григорий приперся, – хмыкнул мой учитель. – Иван, обожди пока, не пугай жандарма! – дал он мне указание, а сам отправился к калитке, на ходу крикнув: – Успокойся, тут нет бомбистов и революционеров, все в порядке, иду уже, и свистеть не вздумай!

Петр распахнул калитку, пропуская во двор городового. Тот осмотрелся, поправил усики и, сняв фуражку, смахнул пот:

– Вот для чего ты меня бегать заставляешь? Иду с обходом, слышу – палят! Нет, сразу же на тебя подумал, но ты же клялся, что тишину нарушать не станешь! – укоризненно попенял городовой ротмистру.

Сам представитель власти молодой, щупленький, выглядит как мальчишка, одетый в форму, усики мягкие и редкие, годков ему двадцать – двадцать три, не больше.

– Гриша, так то про ночное время мы с тобой договаривались, – усмехнулся Петр. – Проходи, попей, а то ведь запыхался.

– Сперва поговорим, – хмуро глянул на меня городовой. – Это кто?

– Ученика взял, решили пострелять. Кстати, а ты на саблях развлечься не желаешь? Ивана погоняешь, а может, он тебя, – предложил Григорию мой учитель.

– Я на службе, – сокрушенно покачал тот головой. – И зубы-то ты мне, Евграфыч, не заговаривай! Неужто не слышал про указ, что стрелять в столице разрешено в специально отведенных местах?

– И? – пожал плечами Петр. – Чем тебе данное место не по нраву? Участок мне принадлежит, место под стрельбу отвел – все в лучшем виде!

– Но… – возразил было городовой, однако бывший ротмистр не дал ему высказаться:

– Мы стреляем в городе или на моей территории? Правильно! На моей! Так какие претензии? Тишины не нарушаем, а в тир идти неохота.

– Так ведь указ… – чуть растерялся городовой.

– Ты на моей территории, указ же действует для города, – хмыкнул Петр.

– Но дом-то твой в городе расположен! – привел аргумент городовой.

– И? Можешь меня в суд оттащить – толку-то!

– Эх, не гоняй ты меня в детстве и свистульки не вырезай, докладную бы накатал. Ладно, Евграфыч, палите, но в ночное время – ни-ни, – выдал городовой.

– Гриш, а может, составишь нам компанию? Хотя бы постреляем? – предложил мой учитель. – У меня патроны есть, револьвер найдется, чтобы ты своего казенного не портил.

От предложения такого городовой отказаться был не в силах. Даже полстакана вина выпил, когда мой учитель ходил за еще одним револьвером. Честно говоря, такое количество оружия меня озадачило. Нет, понимаю, если бы револьверы разных систем имелись, но нет, опять обычный наган! Не выдержал, спросил учителя:

– А для чего столько оружия тебе?

– Считаешь, много? – хмыкнул тот, а потом пояснил: – Люблю с двух рук пострелять, на скорость, бывает так: поставишь мишеньки, зарядишь револьверы и… пуф-паф!

– И многому ты, Иван, обучился? Кстати, а для чего тебе сия наука? – подозрительно посмотрел на меня городовой, снимая перевязь с саблей и кладя ее на стол.

– На охранителя собирается экстерном сдавать, – вместо меня ответил Петр.

– Это те состязания, которые начнутся в понедельник? – уточнил Григорий, сноровисто заряжая револьвер.

– Еще не решил, – честно ответил я, так как и не подозревал о предстоящих соревнованиях, на которых можно получить чин охранителя.

– Это чья школа проводит? – нахмурился ротмистр.

– Полковника Греева Семена Михайловича, – ответил Григорий и прицелился.

– Знаю его, сталкивался в турецкой кампании, башковитый мужик, хоть и пехота, – кивнул задумчиво Петр.

Городовой начал стрелять, из семи выстрелов поразил пять бутылок, одна пуля чиркнула по горлышку (как и мой первый выстрел), но мишень устояла, а последнюю он откровенно мазанул, дернув револьвер.

– Все, пойду, – с сожалением положил Григорий на стол оружие и взял в руки саблю. – На службе я, обязан за порядком следить, а получается, сам указ императрицы нарушаю. Это все ты, – улыбнулся он и ткнул пальцем в сторону моего учителя, – змий-искуситель, знаешь же, что пострелять люблю.

– И, как правило, последний выстрел сливаешь, выдержки так и не хватает, – попенял ему Петр, а потом спросил: – А следующие состязания когда?

– Месяца через три-четыре, как обычно. В школу же Греева прибудут со всей столицы допущенные, – ответил городовой и отправился к калитке.

Евграфович его проводил и вернулся в задумчивости. Взял в руки два револьвера, снарядил их и с двух рук выпалил без остановки по бутылкам. Ни одного промаха! И мишени все перебил.

– Сможешь так? – спросил он меня.

– Сомневаюсь, – честно ответил я. – Тут практика требуется, до такой степени еще не пристрелялся.

– А ты попробуй, если мазанешь раз пять, то результат зачту.

Опять я по двору бутылки собираю, кстати, их не так и много уже осталось. Но вот расставил мишени, вернулся к учителю, а тот мне на лежащие наганы указал:

– Дерзай, я их уже зарядил.

С двух рук не раз стрелять приходилось, однажды и в боевой обстановке, но не уверен, что тогда хоть в кого-то попал, однако задача стояла напугать. В тире и на стрельбище неплохие результаты показывал, но там оружие совершенно другое, да и рука уже набита была. И все же в отведенный норматив ротмистра я смог уложиться: четыре бутылки остались стоять, а десять разлетелись.

– Неплохо, – скупо похвалил ротмистр. – Ну, ты пойдешь записываться на состязания? Учти, с саблей сольешь, рукопашную – в зависимости от противника, но думаю, не опозоришься, из нагана результат окажется более-менее. С ножами тебя в деле не видел, но ты говорил, что с ними управляешься хорошо, – верю. Вот и получается, в общем и целом шансы получить заветную грамоту у тебя имеются. Это я так оцениваю. Хотя, может, ты знаешь за собой недостатки?

– Верхом ездить не умею, – признался я.

– Чего делать не умеешь? – уставился на меня ротмистр.

– Верхом никогда не ездил.

– Так-с… – сел на табурет мой учитель и постучал костяшками пальцев по столу. – Ну, это невелика беда – обучиться несложно. Правда, поручусь за тебя лишь в том случае, если слово дашь, что с тем, с кем сведу, заниматься усердно будешь.

– Без проблем! – обрадовался я. – А для чего поручаться? Слышал же, что на состязания всех допускают, там взнос требуется заплатить, и все.

– Иван! Да кто же тебе такое сказал? Наверняка штатский и в данных делах несмышленый! – усмехнулся Петр. – Этак очередь выстроится из простого люда, кто ничего не умеет, кроме как в койке валяться. Хотя ты прав, допускают, но устраивают так называемую проверку, выставляют опытного борца, именно борца, чтобы он отбил охоту и желание. И поверь мне, отбивают на раз то место, на которое в дальнейшем рассчитывает этот соискатель!

Мне сразу представилась картинка, как громадный детина, поигрывая мускулами, ловит в захват пришедшего с улицы искателя и, грохнув его об пол, локтем бьет в пах. Блин! Да отчего подобные мысли?!

– Хотя ты мог бы пяток минут продержаться, – окинув меня взглядом и потерев скулу, с которой мой кулак познакомился, сказал учитель. – Ладно, если желаешь, можешь сам пытаться пройти через отбор, а можешь мое поручительство принять – как-никак, а ты же мой ученик.

– С благодарностью, – склонил я голову, поражаясь, как ротмистр быстро решения принимает.

– Неплохой ты парень, нет в тебе червоточины, – поднялся Петр с табурета. – Жди, пойду переоденусь, и сразу отправимся в школу. Кстати, у тебя двадцать пять рублей-то есть? Таков залог для участников, если его не увеличили. Оружие на состязании используется личное, в случае успешного прохождения и попадания в десятку счастливчиков деньги возвращают, а в зависимости от места еще и призовые дадут.

– Много? – не удержался я от вопроса.

– А это уже сколько против тебя народу поставит, – хмыкнул Петр. – Так есть деньги?

– Да, есть, – ответил ему, мысленно перекроив бюджет и задумавшись, что делать, если проиграю.

– Ну, пойдешь или пару месяцев еще потренируешься? Тогда и драться на саблях научу прилично.

– А потом повторить смогу попытку, если сейчас оплошаю?

– Да, платишь деньги – и вперед, но все твои возможности уже узнают и отношение будет как к неудачнику, – хмыкнул ротмистр, убирая револьверы в кобуры. – Идем?

– Конечно! – решительно кивнул я.

Ротмистр ушел в дом, но вернулся быстро. Я думал, он наденет свой мундир, но тот накинул сюртук, и мы двинули. Идти оказалось не так далеко, около пятнадцати минут неспешным шагом. За высоким забором оказался приличных размеров участок с полосой препятствий и большим домом. Молодые парни и несколько девушек (поразительно!) как раз занимались под руководством свирепого подпрапорщика, если правильно понял его погоны.

– Семен Михайлович у себя? – командным голосом спросил мой учитель.

– Так точно! – ответил ему подпрапорщик.

Петр Евграфович тому кивнул и двинул к дому, не обращая внимания на заинтересованные взгляды. Хм, чувствуется выучка, выдрессировали тут будущих охранителей отлично. Не ожидал, что к директору школы мы попадем так запросто. Однако не прошло и минуты ожидания в приемной, как адъютант нас пригласил, выйдя от своего начальства. Вероятно, ротмистра Еремеева полковник помнил. Действительно, мой учитель и хозяин кабинета встретились душевно. Обнялись, похлопали друг дружку по спинам, а потом, когда радость встречи прошла, Семен Михайлович (примерно сверстник моего учителя) спросил:

– Какими судьбами и по какому вопросу? Знаю тебя, Петр, ты просто так навестить старого друга не соберешься.

– Ученик мой возжелал попытать силы в состязании на получение звания охранителя. Иван его зовут, фамилия… – Петр кивнул мне – явно забыл, как я ему представился.

– Чурков, Иван Чурков, – склонил я голову, вспоминая, как обращаются младшие по званию в царской армии.

– Ручаешься, значит? – потер шею полковник.

– Совершенно верно, – подтвердил ротмистр.

Глава 9 Столкновение

Отправился я в финансовый отдел данной школы. На руках имел бумагу от полковника, чтобы у меня приняли двадцать пять рублей и записали в соискатели. Как пройти, мне подсказал адъютант полковника, вежливо и с пренебрежительной улыбкой на губах. Как он только сумел это сделать – и не оскорбил, а осадочек какой-то неприятный остался. Ходят тут, мол, глупцы, деньги на ветер швыряют да занятых людей отвлекают. А чем это он таким важным занят – непонятно, на столе, кроме газет, и нет ничего. Мало того, в этом чертовом здании я умудрился заплутать! То ли адъютант плохо объяснил, то ли я не так его понял. Иду, пытаюсь в кабинеты заглянуть – закрыты все, и ни одной живой души. Уже собрался обратно повернуть, но на развилке коридора столкнулся с пареньком. Он на меня плечом налетел, когда по лестнице спускался чуть ли не вприпрыжку.

– Мля! Ты глаза разуй! – окрысился я на него, схватившись за ребра, которые неожиданно болью прострелило.

– Сам, что ли, без глаз? – огрызнулся парень и собрался отправиться дальше.

– Слушай, замнем, – махнул я рукой. – Скажи лучше, где тут деньги принимают для допуска к состязанию. Совсем заплутал.

– Ты собрался получить звание охранителя? С такой-то координацией движений? – усмехнулся парень.

– Слышь, можешь – путь укажи, нет – проваливай! – раздраженно буркнул я.

– Ты со всеми незнакомцами так говоришь? – прищурился мой собеседник и голову к плечу наклонил.

– Только с теми, кто ведет себя нагло, – устало обронил я и сделал пару шагов по коридору.

– Не туда, направо сверни, поднимешься на этаж – и сразу дверь, сам долго искал, – прозвучал в спину веселый возглас чем-то довольного парня.

– Спасибо, – кивнул я.

Последовал совету незнакомца и добрался наконец до того места, где можно отдать деньги. Встретила меня пожилая дама, внимательно изучила записку полковника и пробормотала:

– Что же за день сегодня, уже третий приходит.

– А раньше подобного не случалось? – поинтересовался я, наблюдая, как женщина усаживается за стол и листает толстую книгу, вооружившись пером.

– Фамилия, имя, отчество, возраст, – не ответила она мне, окунув перо в чернильницу.

– Чурков Иван Макарович, восемнадцати (пару месяцев накинул, на всякий случай) лет от роду, урожденный в селе Ислове Тверской губернии, – назвал свои данные и предложил: – Могу документы дать.

– И чего я в них не видела? – пробормотала женщина. – Обманывать-то ты меня не станешь, как… гм, ну, ты же себе не враг?

– Не, не враг, – согласился я с нею, размышляя о том, что же она хотела сказать. – А паренек, который до меня заходил, тоже без подготовки собрался соревноваться?

– Кто? А, да, такие персоны у нас не обучаются, как и ты, – задумчиво ответила женщина и размашисто расписалась на листе бумаги, а потом и печать шлепнула, подула и мне протянула: – Держи, не явишься на начало состязаний – проиграл, и деньги не возвращаются.

Хм, обычная справка, похожая на расписку, что деньги у такого-то приняли, до состязаний на звание охранителя допустили.

– А явиться когда требуется и что с собой взять? – поинтересовался я, осторожно помахивая в воздухе листом, чтобы чернила высохли.

– Следи за «Вестником офицера», там публикация через день-два будет, точное место и время, у нас небольшая проблемка приключилась, – потерла переносицу женщина, а потом, нахмурившись, почти под нос себе буркнула: – Или большая.

Странно, но она явно из колеи чем-то выбита. Неужели тем, что трое претендентов с «улицы» участвуют? Ну, не думаю, скорее всего, что-то тут другое. А подробности у Петра узнаю, но на всякий случай стоит пристрелять револьвер, купленный Лаврентием. На вид он в полном порядке, но любое огнестрельное оружие имеет особенности. Так, на повестке дня стоит тир и верховая езда, амуниция для состязаний и… успокоить нервишки. Последнее – легко сделать, достаточно помедитировать или напиться в хлам. По понятным причинам лечить нервы могу только медитацией, лучше всего спиртного в рот не брать до окончания состязаний, но зарекаться не стоит. Тот же ротмистр может потребовать за предстоящий успех выпить, отказаться не смогу – обижу, а мужик он отличный, с таким в разведку можно, не подведет.

Задумавшись, иду по коридору и в хитросплетении переходов не могу найти выход.

– Вот что за архитектор это проектировал?! Дебил, мля! – вслух выругался я и услышал смех паренька, подсказавшего, как пройти к нужному кабинету.

Он стоял рядом с окном, а бьющие мне в лицо лучи солнца позволили ему остаться незамеченным.

– И ты заблудился? – поинтересовался я у него.

– Ну, можно и так сказать, – хмыкнул тот, неопределенно дернув головой, подумал, а потом признался: – Прячусь.

– От кого? Тут же нет ни одной живой души! Ну, не считая директора школы и казначейши.

– Есть враги, – хмыкнул тот.

– Меня зовут Иван, – протянул руку парню.

На миг на лице моего собеседника отобразилось недоумение, а потом неподдельный интерес.

– Ол… Олесь! – ответил он на рукопожатие.

– Слушай, так ты тоже с улицы пришел, чтобы получить звание охранителя, или учился где?

– Ты про подобную школу? – обвел он рукой коридор. – Нет, но учителя имелись, скрывать не стану. Как бы незаметно улизнуть из данного заведения?

– Это сложно, во дворе тренировка идет. Да и какой смысл? Мы же не преступники, спокойно пройдем, правда, мне за учителем к полковнику нужно зайти.

– А учитель у нас кто? – поинтересовался Олесь.

– Ротмистр, вернее, бывший ротмистр, он в отставке, насколько понял, Еремеев Петр Евграфович.

– Хрена с два он в отставке, – мрачно ответил Олесь. – Симулирует, что после ранения не оправился, и принимать повышение не желает.

– А тебе-то откуда это известно?

– Случайно узнал, – дернул головой Олесь. – Сейчас же они с полковником уже на бровях, последний целковый поставлю! Тебе его забрать не удастся, и даже опасно, эти двое как вместе встретятся – становятся буйными. В турецкую кампанию встретились и теперь пытаются от службы отмазаться. Греев смог извернуться, хитрый ход придумал, а учитель твой… – Олесь покачал головой и, не договорив, прижал палец к губам.

В коридоре послышались топот ног и недовольные голоса, обсуждающие какое-то происшествие на полосе препятствий.

– Сука этот подпрапорщик! Гнида, мы же почти выполнили норматив! – возмущался кто-то.

– Не говори! Козлина он, время в последний момент убавил! Так не делается! – вторил ему другой. – Темную давно пора устраивать и яйца отбивать за подобное!

Сразу же кто-то подхватил эту идею, и ее принялись обсуждать и строить план.

Мы с Олесем переглянулись, поняли, что слышать данный разговор не для наших ушей, и если об этом поймут раздосадованные курсанты школы, то…

– Ходу! – громко шепнул мой собрат по несчастью.

Мы на цыпочках рванули по коридору. Когда до ответвления оставалось всего ничего, позади раздался удивленный возглас:

– Это еще кто такие?!

– Они могли подслушать!

За нами устремилась погоня, а мы на секунду замерли перед тройным разветвлением коридора. Окон нет ни в одном проходе, и куда они выведут – непонятно.

– Налево? – неуверенно предложил Олесь.

– Давай, – согласился я с ним и первым направился по данному коридору.

Нам не повезло, это я понял через минуту. Слишком тут пыльно, даже лампы (электрические!) светят через толстый налет пыли. Осталась надежда, что есть ответвление, но и она не оправдалась. Коридор закончился лестницей, уходящей вниз, – переглянувшись, оставляя отпечатки следов на грязных каменных ступенях, стали спускаться.

– Скорее всего, это запасной выход, вряд ли тут окажется вход в подвал, – мрачно предположил Олесь.

– Согласен, – кивнул я, – глупо было такой крюк делать.

И точно, лестница привела в широкий холл, из которого один выход – через массивную железную дверь с висящим амбарным замком.

– Черт! – пнул Олесь преграду.

Я огляделся по сторонам в надежде отыскать хоть какое-нибудь оружие – увы, кроме пыли, нет ни хрена. Кабель и тот проложен высоко, не допрыгнуть. Правда, если встать на плечи Олесю, то можно попытаться дотянуться до провода и его оторвать, но он же под напругой. Додумать не успел, по лестнице стал кто-то торопливо спускаться.

– К стене! – командую пареньку.

Ребро чуть кольнуло – драку чувствую. Ну, вот и проверю себя в деле. Сколько тут противников? Человек пять? Должен раскидать, они же молодые, в таких переделках, в которых мне приходилось участвовать, не бывали. Есть только опасение, что обретенное тело не справится с тем, что от него потребуется.

– А вот и шпионы! Попались, голубки! – воскликнул перемазанный землей верзила, появившись на площадке.

Следом за ним спустилось еще пятеро. Так, их шестеро, габаритами каждому уступаю, про Олеся и говорить не приходится.

– Парни, вы чего за нами охоту устроили? – чуть разведя руками, как бы показывая, что драться не собираюсь, спросил я курсантов.

– А не хрен подслушивать! За это принято зубами расплачиваться! – усмехнулся верзила и оглянулся на своих друзей.

– Чего с ними делать будем? Отмутузим, а потом заставим драить сортир, который подпрапорщик вычистить велел? – спросил кто-то из курсантов.

Стою, напрягаю и расслабляю мышцы, разгоняю кровь и готовлюсь. Первым бить или повременить? Вот это решаю, так как драки не избежать.

– А и правда, давайте их чуточку прижмем, а то без зубов они ни хрена не уберут! – предложил верзила и заржал.

– Но сперва заставим нам сапоги вылизать язычками и поклясться, что никому и ничего не расскажут.

– Ой, да мы у них тогда языки и членчики оторвем, они же и то, и другое засунули себе в одно место и уже молчат как рыбы!

– Или оскопим!

– Так, можа, заставим ублажить друг друга?

Предложения одно хуже другого, планомерно пытаются вывести нас из равновесия. Краем глаза заметил, что Олесь губы поджал, в глазах гнев, лицо белыми пятнами пошло. Эй, чего он так распереживался? Так и удар может хватить! А курсанты (их оскорбления уже мимо ушей пропускаю), начинают рассредотачиваться. Так, еще немного – и мы окажемся в полукруге, смысла тянуть нет. Опускаю голову и руки, делаю вид, что испугался, а потом с разворота бью кулаком верзилу под дых. Мог бы его по челюсти ударить, но мне требуется, чтобы тот согнулся, а не красиво назад полетел. Как и задумывал, подпрыгиваю и, опираясь рукой на спину верзилы, ногой в скулу отправляю к стенке одного из курсантов. Верзилу еще успеваю ударить локтем в область шеи. По инерции меня несет на третьего курсанта, а тот выкидывает мне навстречу кулак. Успел среагировать – молодец. Блоком отбиваю, но в спину прилетает удар: явно кто-то сапогом приложил. Лечу на стену, замечая, как Олесь ловко ставит блоки и уворачивается от двух противников.

– Длинного гасите! С мелким потом разберемся! – орет с пола верзила.

Блин! А это уже хуже. Одного только курсанта успел из строя вывести, тот у стенки лежит и встать не может. На меня насели четверо, бьют, не останавливаясь, руками и ногами. Большинство ударов блокирую, от части ухожу, некоторые приходится на корпус принимать, об атаке пока не помышляю.

– Я сам! – орет верзила и чуть ли не прыгает на меня.

Это он зря – дурак! Понадеялся на испуг? Н-на тебе коленом между ног! Не нравится? С разворота, радуясь, что верзила внес в ряды соратников неразбериху, отправляю в полет еще одного курсанта. Но в тот же момент пропускаю чувствительный удар по печени и в скулу. Перед глазами начинает плыть, руки ослабли, пытаюсь ставить блоки, уйдя в глухую оборону, но ударов становится все больше. Главное, не завалиться на пол: забьют же ногами! Падаю на колено и выкидываю вперед кулак. По чьему-то взвизгу понимаю, что попал. Эх, находись мы не в замкнутом пространстве и владей я собственном телом так же, как в своем мире, – этих парней сумел бы побить. Их, конечно, больше, но не всегда численность идет в плюс. Черт, удар в висок пропустил, чувствую – заваливаюсь на пол. В этот момент грохнул выстрел, и курсанты расступились. Перед глазами все плывет, вижу Олеся, который что-то говорит, но слова до меня не доходят, речь его такая, словно магнитофон пленку зажевал. Прикрыл глаза и сжал челюсти, пытаюсь вернуться в нормальное состояние. Досчитал до десяти и уже нормально слышу, как Олесь командует:

– Дверь открыли эту! Друга моего выносим…

– Сам пойду, а то еще вперед ногами понесут, с них станется, – хрипло ответил я и сплюнул себе под ноги кровь.

– Ты как? – присел на корточки передо мной парень.

– Бывало и хуже, – криво усмехнулся. – Минутку дай, чтобы очухаться.

– Ваня, а с этими уродами как поступить? – спросил Олесь, продолжая сидеть рядом.

Пришлось приоткрыть глаза. Верзила сидит напротив у стены и руками за причинное место держится, рядом с ним еще двое, один лежит, второй нос зажимает и пытается кровь остановить. Ну, троих из строя вывести я успел, не слишком хороший результат, если считать, что они по сравнению со мной дети неразумные. Но когда гурьбой наваливаются, победить сложно.

– Интересный у тебя пистолет, – остановил взгляд на оружии в руке Олеся. – Браунинг, если не ошибаюсь?

– Да, а откуда знаешь? – удивился Олесь и руку с пистолетиком в карман спрятал.

Ничего не ответил, сделал вид, что голова закружилась, и руками о пол оперся. Оружие и впрямь у моего знакомого интересное. Если не ошибаюсь, то в моем мире оно появилось чуть позже и пользовалось спросом у дам. Укороченный ствол, калибр всего 6,35, и название получил «дамский пистолет» из-за своих небольших габаритов. Впрочем, его не только женщины использовали – легко прятался в одежде, и не всегда могли отыскать при обыске, естественно, если не сильно старались.

Встал на ноги, голова немного кружится, но в общем и целом порядок. Курсанты стоят притихшие и бледные. Да, парням не повезло, решили сорвать свою злость на слабых, но нарвались на отпор.

– Ключ-то от замка имеется? – кивнул я на дверь.

– Его можно и так открыть, – сказал один из курсантов и посмотрел на Олеся: – Можно?

– Давай, – кивнул тот.

Парень, у которого ссадина на скуле и губа припухла, подошел к двери и с усилием дернул замок вниз, тот открылся, а я про себя ругнулся, что не попытался проделать такую простейшую манипуляцию. Блин, но на вид-то этот навесной замок внушает уважение, да и шуметь в тот момент не стоило. Дверь курсант открыл, и мы с Олесем выбрались из дома. Оказались на заднем дворе, огляделись и заметили калитку в заборе, предназначенную… хм, хрен его знает для чего. Слуг в доме не наблюдалось, хотя те же повара-то должны присутствовать, да и вряд ли курсантов привлекут для уборки директорского кабинета. Да, скорее всего, калитка для рабочих. Не сговариваясь, мы двинулись к ней и с радостью увидели обычную задвижку. Секунда – и территорию школы покинули.

– Классно повеселились! – довольно улыбнулся Олесь. – А ты молодец! Перед выпускниками не облажался, смог их заставить себя уважать.

– Угу, в особенности ты с чего-то не сразу пистолет вытащил, – мрачно ответил я, пытаясь понять, качается зуб или просто десна разбита. – Кстати, отбивался и ты достойно, сумел против двоих выстоять.

– Меня не посчитали серьезной угрозой, – пожал парень плечами, озираясь по сторонам, а потом принялся на мне одежду отряхивать. – Ты здорово извозюкался, весь в пыли, стоит где-то умыться и одежду в порядок привести, а то замучаешься городовым объяснять свое состояние.

С этим трудно не согласиться, да и привкус пыли во рту меня достал. Придется в ресторанчик Марты заглянуть, не думаю, что хозяйка мне не поможет. Да и рядом он находится. Правда, не собирался к ней, но искать другое место никакого желания.

– Пойдем, тут недалеко, заодно и знакомство отметим, – направился я в сторону ресторана, после того как сориентировался.

Ну, немного плутанул, круг пришлось сделать, подвело меня солнце. Точнее, расположение домов: не смогли выйти на нужную улицу, заборы сплошняком стоят.

Олесь оказался не очень-то общительным парнем, от вопросов предпочитал уклоняться, но и на моих невнятных ответах внимания не заострял, хотя я и видел, что любопытен и умен. К вопросу с пистолетом никто из нас решил не возвращаться – скользкая какая-то тема оказалась. Тем не менее странно наблюдать данное оружие, с ротмистром мы о вооружении армии говорили, в том числе и о зарубежных новинках огнестрельного оружия он мне поведал, но об укороченном браунинге ни словом не обмолвился. Мог не знать? При его-то любви к оружию – вряд ли. Следовательно, у Олеся новинка, нераспространенная. Откуда? Вариантов не так много: родители или случайно получил.

– Вот это да! – изумленно уставился Олесь на красочно вызывающую рекламу ресторана.

– Нравится? – поинтересовался я, разглядывая, как владелица заведения решила последовать моему совету.

Поняла она все верно, но кое-что и от себя добавила. Картинки еды бросаются в глаза, а вот цифры на их фоне выглядят скромно, словно стеснялся кто-то о ценах рассказывать.

– Не слишком кричаще? – озадаченно спросил Олесь.

– Скажи, а ты, увидев эти картинки, захотел бы зайти в данное заведение? – поинтересовался я, не став ничего отвечать на его вопрос.

– Ну, если из любопытства, – протянул парень.

– Вот и зайдем, посмотрим, как тут дела обстоят.

– Вань, ты один иди, я и так задержался, домой уже давно пора, – попытался воспротивиться мой новый приятель.

– Олесь, мне со спины тяжело пыль отряхнуть, рассчитывал на твою помощь. И потом, знакомство и первое столкновение с превосходящими силами противника стоит отпраздновать. Не саму драку, а то, как она завершилась! – широко улыбнулся я, поставив его в безвыходную ситуацию.

– Шах и мат, – буркнул Олесь. – Тебе бы политиком быть, речи плетешь, как пишешь. Теперь если откажу, то почувствую себя свиньей неблагодарной. А! Хрен с ними, с делами, могу немного отдохнуть или нет?! Пошли!

Мы направились к дверям ресторана, в витрине я собственное отражение увидел и мысленно ухмыльнулся. С такой рожей мне не по ресторанам ходить, а за решеткой сидеть. Мало того что грязный как свинтус, так еще и ссадины на лице, а вот приятель выглядел отменно. Сюртук без единой пылинки, полусапожки и те не запылились. Как он так сумел? Кстати, если присмотреться, то вещи его дорогие, ткань прекрасного качества, да и держится Олесь гордо и независимо. И в то же время общаться с ним одно удовольствие. Маловат, правда, но, может, еще подрастет и вытянется. Припомнил, как он ставил блоки, – чувствуется рука учителя, но почему тот не озаботился о накачке мускулов?

Потер я подбородок, ощутив под пальцами мягкую щетинку: скоро каждый день бриться придется, а то я уже расслабился и начал от данной процедуры отвыкать. А вот Олесю это действо не грозит пока, даже усики и те не обозначились, да и голос только-только начал ломаться. Стоп! В состязаниях на получение звания охранителя можно участвовать после совершеннолетия, а приятель явно не достиг данного возраста. Если не общаться близко, то по поведению и походке еще можно натянуть лет семнадцать, да и то не больше, но сейчас уже готов скинуть ему пару лет. Как он умудрился получить разрешение?! Хотя встречались мне тридцатилетние мужики, у которых в магазине паспорт спрашивали при покупке спиртного. А есть и такие, что в пятнадцать лет выглядят на тридцать.

Узнать у приятеля, как тому удалось получить допуск к состязаниям, я не успел. Вошли внутрь ресторана, а там все столики заняты, и это днем! Запыхавшаяся Марта с пустым подносом как раз направилась к стойке, но, завидев меня, чуть не упала, споткнувшись на ровном месте. Владелица смогла устоять и направилась в нашу сторону.

– Доброго дня, – как-то растерянно переводя взгляд с меня на Олеся, поприветствовала она нас.

– Привет, – улыбнулся ей разбитыми губами и сразу их облизал, ранки треснули, и кровь засочилась.

– Моему приятелю требуется одежду почистить, дозволите воспользоваться туалетной комнатой? – спросил у Марты разрешения Олесь.

– Ваня, кто же тебя так? – покачала головой хозяйка заведения, всплеснув руками.

– Упал неудачно, – хмыкнул я ей. – Так мы воспользуемся туалетной комнатой с Олесем?

– С кем? – уточнила Марта, посмотрев с недоумением на меня.

– Со мной, естественно, – сказал мой приятель. – Ой, забыл представиться – Олесь!

– Очень приятно, – сделала книксен Марта. – Ваня, тебе известно, куда идти, туалет в вашем распоряжении.

Пожав плечами, направился в нужную сторону, Олесь на пару секунд задержался, что-то шепнув Марте. Заказ небось сделал, решил я. В порядок мою одежду привели быстро, спереди себя сам почистил, а спину мне Олесь отряхнул, но без воды нам бы не справиться, а так получилось, что мой сюртук и не сильно пострадал, но настроение не улучшилось. Понимаю, что придется еще заниматься стиркой. Интересно, ротмистр до утра следующего дня протрезвеет? Об этом поинтересовался у приятеля, рассматривая свое лицо в зеркало, догадываясь, что завтра стану выглядеть значительно хуже. Олесь на вопрос про моего учителя ничего не ответил.

Вернулись в зал, и, к моей радости, столик для нас нашелся. В дальнем углу у окна, но это не столь важно, главное – уже сервирован блюдами. И когда только Марта успела?

– За знакомство? – предложил я, разливая вино по бокалам.

Владелицы ресторана не видно, пить хочется, поэтому и не стал ждать, чтобы коньяка заказать. Мы с Олесем чокнулись и выпили, после чего я набросился на еду.

– Жутко проголодался! – доев отбивную и картошку, откладывая в сторону вилку с ножом, сказал я. – А ты ничего почти не ел? Смотри, так веса нужного не наберешь.

– Думаешь? – уточнил Олесь, ковыряя вилкой в салате.

– Определенно! – посмотрел я по сторонам и удивился, что ресторан стал пустеть.

Половина посетителей ушла, а новых не прибавилось. Одна из официанток вежливо со всеми раскланивалась и рассчитывала гостей, громко объявляя, чтобы те приходили еще, – им, мол, тут рады.

– Иван, вот ты выходец из народа, скажи – а как к власти относишься? – задумчиво глядя в окно, спросил приятель.

– Олесь, политика – вещь не моя, а к власти отношения не имею, – честно ответил ему.

Но тому мои слова не понравились. Парень поморщился, отпил из бокала вино и уточнил:

– Неужели ни в какой организации не состоял? Допустим, в национал-демократической или левой, распутинской?

– Распутинской? – удивился я. – А что, и такая имеется?

– Представь себе, – хмыкнул Олесь.

– И какие лозунги выдвигают? – поинтересовался я.

– Первые ратуют то за одну войну, то за другую. Ужесточение всего и вся, в том числе и поднятие налогов, чуть ли не до потолка, но все время пытаются объяснить, что все для блага народа. А что этот народ есть будет, их совершенно не заботит! Вторые – полная противоположность! Это основные противники режима, имеют много сторонников и, как ни странно, поддержку из других стран.

– И кто же у них во главе? – догадываясь об ответе, поинтересовался я.

Уж такого персонажа, как Григорий Распутин, не знать грешно. Играл он не последнюю роль в моем мире, когда правил государь, да и убийство его в то время наделало много шума. Но до сих пор так доподлинно и непонятны его влияние и дела. Много чего приписали Распутину, но одно пророчество оправдалось. Он говорил: «Покуда я жив, будет жить и династия». Надеюсь, в этом мире пророчества моего недействительны.

– Ты про левых? – уточнил Олесь и после моего кивка продолжил: – Григорий Распутин, одиозная фигура и лидер. Так кому ты симпатизируешь?

– Хм, скорее не задумывался о партиях и движениях, – осторожно ответил я. – Как бы объяснить? При сильной и справедливой власти жить всем хорошо, ну, не всем, но большинству. И потом, с чего это мы на политические рельсы разговор перевели? Обсуждать, что ли, нечего? У нас с тобой впереди состязания, и не думаю, что они легкими окажутся! – сказал я, решив про политику не говорить.

Честно говоря, до сего момента как-то и не задумывался, что придется в скором времени определяться с выбором «стороны». Однако стоит сообразить, что и в данном мире не все так прозрачно. Явно имеются силы, которые недовольны и толкают Россию в пропасть, стараясь посеять вражду. Пройдя разные горячие точки и насмотревшись на отношение к простому народу, я понял: тут мне комфортно и «правильно». Начиная с увиденного в селах и заканчивая городской атмосферой. Наверняка не все еще узнал и есть прилично негатива, но… раскачивать лодку не стану.

– Хорошо! – улыбнулся приятель. – Надеюсь, понял тебя правильно, а о состязании говорить нечего. Там же определенная программа: бои на саблях; стрельба; упражнение с ножами; борьба.

– Верховой езды точно нет? – задал я волнующий вопрос.

– Зачем? Уж это-то упражнение сдадут сто из ста. Чего зазря время тратить?

– А бои на саблях как происходят?

– Ты и этого не знаешь? Чем с тобой ротмистр занимался?! – покачал головой Олесь.

– Вспомнишь черта – он и появится, – хмыкнул я, наблюдая, как в ресторан входит мой учитель в компании с полковником.

– Ты о чем? – уточнил приятель и, проследив за моим взглядом, обернулся и ругнулся: – Блин! Нашли! Иван, сиди, я сейчас.

Олесь встал и направился к прибывшим, что-то им показывая на пальцах, но так, чтобы это укрылось от моего взгляда. Если бы не отражение в витрине, я ничего бы не заметил. Но знаков расшифровать не смог. Мой приятель несколько минут о чем-то переговорил с ротмистром и полковником. Олесь разговором остался недоволен, но явно в споре проиграл. Вернувшись ко мне, извинился и, сославшись на то, что его обыскались уже, ушел, пообещав, что встретимся на состязаниях. Вместе с ним ушли и директор школы с моим учителем. Они как бы моего присутствия и не заметили. Если действия полковника понятны, то поведение Петра меня озадачило.

– Наверняка отыскали паренька и собираются сдать родне, после чего продолжить отмечать встречу, – пробормотал я себе под нос и допил из бокала вино.

Глава 10 Непонятки

После ухода приятеля с полковником и ротмистром ресторанчик стал быстро заполняться посетителями. Появилась и владелица, она привела с собой еще одну официантку, и теперь уже они втроем обслуживали клиентов. Пора в квартиру двигать и отдохнуть как следует, чувствую, что завтра не менее насыщенный день предстоит. Нет, ни в какие конфликты влезать не собираюсь, но Петр меня начнет и в самом деле гонять. Из посещения школы охранителей и столкновения с курсантами выводы кое-какие можно сделать. Физическая подготовка на уровне, стрелять их натаскали, да и в рукопашной схватке непросто с парнями совладать. Тот же Олесь мелкий, а блоки ставил на загляденье. Ни одного удара не пропустил. Нет, его «задавить» не так сложно, по чистой силе он уступит, но если попадется такой же спец в единоборствах, не факт, что выйду победителем. О чем ни капли не беспокоюсь, так это о схватках на ножах. В этом виде программы готов на себя поставить последнюю копейку. Н-да, насчет собственных шансов уже не так уверен: смущает меня подготовка парней. Та же полоса препятствий во дворе школы дорогого стоит. Подобную не раз проходил, да и опыт боевой никуда не деть, но это все в голове, тело-то не такое натренированное, и реакция не та. Стычка с парнями это подтвердила.

– О чем так глубоко задумался? – присела напротив меня Марта.

– Взвешиваю свои шансы, – двояко ответил. – Смотрю, дела у тебя пошли. Реклама помогла?

– Да, спасибо тебе огромное! Не ожидала, но, – улыбнулась девушка, – сам видишь, клиенты идут и обещают приходить снова!

– Рад за тебя, – ответил я и неожиданно широко зевнул, в последний момент рот ладонью прикрыв. – Это все твоя еда – разморила, – весело указал на стол пальцем. – Ладно, пора мне. Сколько за ужин?

– За счет заведения, – ответила девушка. – Иван, ты вселил надежду, что смогу выкарабкаться, так что приходи в любое время, пока я здесь хозяйка, тебя всегда накормят.

– Разоришься, – пригрозил я. – Вот буду компании водить и не платить – враз ресторан обанкротится.

– Была бы рада, если с такими друзьями заходить станешь.

– Ты про кого? Про Олеся? – озадачился я.

Марта ничего не ответила, плечиками пожала.

– Так тебе известен мой приятель? Небось родители чины большие занимают, – проговорил и озадачился удивленной реакцией девушки:

– Вань, так тебе и в самом деле ничего не известно?

– Ты о чем?

– Нет-нет, в голову не бери, – проговорила она и встала. – Опять посетители пожаловали, а у меня столиков пустых нет.

Намек ее понял: отбирать прибыль, да еще и после еды на халяву, совсем некрасиво. Поднялся и еще раз поблагодарил ее за угощение, неудачно попытался заплатить (вновь отказала), после чего раскланялся и двинулся к выходу. Пролетку пока решил не ловить, захотел немного прогуляться. Одежда более-менее в порядке, вечер теплый, а столицу изучил еще плохо. Взгляд остановился на книжной лавке, еще не закрывшейся. Так как привык ориентироваться на местности, покупка карты за пару рублей меня не испугала. Карта относительно детальная, имеются названия улиц и переулков, но продавец предупредил, что вновь строящихся зданий нет. Ну, этого следовало ожидать, карту составили два года назад, надеюсь, не с нуля. Отыскал свое местонахождение и место, где снимаю комнату.

– Так и знал! – рассмеялся.

– Что-то не так? – нахмурился продавец.

Пожилой дедок, он аккуратно расставлял книги – посетители их за день много раз брали и не всегда оставляли на положенных местах.

– Нет-нет, все в порядке, – успокоил я его. – Извозчик меня кругами возил, чтобы подороже денег взять, а если через несколько подворотен пройти, то дошел бы за пару минут.

– Не всегда короткий путь выгоден, – хмыкнул продавец и пробубнил: – Что же, интересно, случилось? Носятся, словно война началась!

– Вы о чем?

– Да сегодня конные жандармы носятся с гвардейцами, словно в одно место их шмель ужалил, – ответил продавец. – Хотя, возможно, кто-то из высокопоставленных господ собрался почтить своим присутствием улицы и порядки проинспектировать. Дворники стали усерднее метлами махать.

– А что люди говорят? – поинтересовался я, наблюдая, как тройка военных на вороных конях галопом проскакала по дороге.

– Никто ничего не знает, – сокрушенно покачал тот головой. – Даже городовой и тот в удивлении, зато мелкие воришки, от греха, на улицу носа не кажут. А то частенько перед магазином крутятся, рассчитывая, что купившие книгу так ею увлекутся, что ничего вокруг не заметят.

Ну, одна из подобных тактик мне известна. Но чтобы перед книжным магазином карманники добычу поджидали… Н-да, в моем мире на подобные магазины никто не поведется – из карманников, естественно, – там люди небогатые ходят, взять-то с них нечего. Вышел из магазина и, сверяясь с картой, отправился коротким путем до съемной квартиры, посчитав, что извозчику платить смысла нет.

– Господин хороший, куревом не богат? – прозвучал голос за спиной, когда мне осталось метров двадцать пройти через сквер.

Классический вопрос вызвал на моем лице улыбку. Оборачиваюсь и вижу трех парней, чуть старше меня, одетых не очень, но и не в лохмотьях. Интересно то, что за мной они не шли, явно в кустах сидели и добычу поджидали. Драться никакого желания, сегодня уже кулаками намахался.

– Уп-с, он уже, вероятно, кому-то отдал свои папироски, опоздали малость, – узрев на моем лице следы побоев, сказал один из данной троицы.

– Не факт, – протянул парень в центре. – Идет-то на своих двоих, и сюртук с картузом при нем.

– Парни, курево есть, парой папирос могу поделиться. Или сразу драться будем? – спокойно обратился к ним.

– А он мне нравится! – хмыкнул невысокий крепыш. – Ты под кем ходишь или занимаешься чем? Политик?

– Политик? – переспросил я. – Это как?

– Распутинец или нацик, а можа, анархист? На работягу не тянешь, и к ворам отношения не имеешь, – объяснил крепыш свою точку зрения.

– Да хрена ли ты с ним базаришь? – возмутился центральный из компании, демонстративно достав финку. – Денежки гони и сюртук сымай.

– У него сапоги почти новые, – подсказал молчавший до этого момента третий.

– На вопрос ответь, – потребовал крепыш.

Никак не могу понять, кто из троицы главный. Судя по тому, что ответа от меня ждут, – крепыш.

– Сам по себе, – покрутил шеей. – Скопом полезете или есть кто-то смелый, готовый один на один помахаться?

– Не нравится он мне, – задумчиво протянул крепыш.

– Батон, разреши, и я его урою! – махнул перед собой ножом верзила.

– Каланча, мы зубы об этого парня обломаем, – ответил ему крепыш, нахмурил лоб, а потом растянул губы в улыбке. – Если хочешь, то попробуй.

– Ха, дай секунду, и… – Договорить он не успел, как и приблизиться на расстояние удара кулаком.

Ждать я не стал, подпрыгнул и с разворота приложил Каланчу ногой в шею. До головы не достал, подпрыгнул не слишком удачно, но верзиле хватило, в кусты улетел.

– Красиво, – одобрительно сказал Батон, предусмотрительно сделав шаг назад и тоже вытащив нож.

– Пойду? – поинтересовался я у данного предводителя мелкой шантрапы.

– Валяй, – задумчиво кивнул тот.

Осторожно пячусь, опасаясь, что мне в спину нож прилетит. Вряд ли: мелкие это бандиты, если даже револьвера на троих не раздобыли, что странно, – оружие тут достать легко, достаточно зайти с паспортом или любыми документами в оружейную лавку и купить ствол и патроны. Да и стоит револьвер вменяемых денег, а их трое, промышляют гоп-стопом в безлюдном сквере, да еще днем. Не вяжется как-то эта история. Верзила тем временем присоединился к дружкам, очухался быстро, да и удар у меня не получился. Стоят на том же месте и о чем-то тихо между собой переговариваются. Какая-то деталь не дает покоя, что-то с этими парнями не так. Хм, да они же ряженые! Клички придуманы наспех, сыграли неплохо, но неправдоподобно. Получается, что мне этакую проверку устроили. Но кто и для чего? К тому же никто, в том числе и я сам, не знал, что пойду этой дорогой. Получается, за мной следили, и сделали это профессионально. Кто послал? Вариантов-то не так и много. Полковник, ротмистр или это мне аукается знакомство с графиней? Нет, последняя тут вряд ли при делах, рассталась со мной специально и достойно. Ротмистр? Ну, он меня по-своему уже проверял. Остается полковник Греев. Думаю, возможностей у него достаточно. Но! Каков мотив-то?! Нет его! Или не вижу. Выйдя из сквера, добрался до квартиры без происшествий и слежки не заметил.

Первым делом проверил, не заходил ли кто ко мне. Никаких меток не оставлял, да и точно не помню, где и что лежало. На первый взгляд в мое отсутствие никто в квартиру не заходил и в вещах не копался. Это радует, тем не менее решил несколько сигналок поставить, чтобы точно знать о том, приходили ко мне или нет.

– Блин! Это попахивает паранойей! – покачал я головой перед зеркалом в ванной и провел по мягонькой щетине, решая вопрос о том, когда побриться.

Пока требуется бритва всего раз в три-четыре дня, поэтому можно и на ночь эту операцию произвести, чтобы утром времени не тратить. Вспомнил, что так и не приобрел себе будильника, – организм пока не подводит и просыпается вовремя, но следить за временем необходимо. Поборол лень и побрился, после чего приготовил на завтра одежду и завалился спать.

Утром, собираясь к ротмистру, стал размышлять об оружии. Носить с собой револьвер и ножи или не стоит? Пристрелять оружие необходимо, так что решил при случае отыскать тир и посмотреть, на что смогу рассчитывать при стрельбе. Внешне наган дефектов не имеет, надеюсь, проявит себя не хуже револьверов ротмистра.

В кафе перекусил и остался недоволен завтраком. Кофе сварен плохо, булочка жестковата, необходимо найти точку питания, где меня все устроит, и не экспериментировать. Но деньги уплатил, а устраивать скандал с тучным владельцем не захотел.

До дома учителя добрался на пролетке, стоило мне это удовольствие двадцать копеек. Есть ли за мной слежка, и озадачиваться не стал: вряд ли распознаю шпиков, да и грехов пока нет. Желает кто-то посмотреть, что делаю, – нет проблем!

– Вот так и знал, что от тебя одни хлопоты и головная боль, – мрачно встретил меня Петр.

– Это из-за отмечания встречи с полковником? – сдерживая улыбку и старясь не дышать «выхлопом» учителя, ответил я.

Ротмистр выглядел помятым, лицо – а сегодня у него однозначно рожа, опухло. Перегаром разит за версту, и он явно страдает от привкуса во рту и головной боли.

– Михайлович тут не при делах, – поморщился Петр. – Ты во всех смертных грехах виноват!

– Но почему?!

– А потому! – грохнул кулаком по столу ротмистр, и из кружки вода выплеснулась. – И деваться некуда, – сокрушенно покачал он головой.

– Может, занятия отложим? – осторожно предложил я.

– Ты сегодня идешь на конюшню и учишься верхом ездить, – процедил Петр и встал из-за стола. – Жди, напишу записку главному конюху и адрес.

Твердым шагом, стараясь не раскачиваться, ротмистр отправился в дом, но почти сразу же вышел.

– Я же уже все тебе написал, держи! – протянул он мне клочок бумаги.

В записке твердой рукой написано: «Сеня, подателю сего, Ивану, требуется обучиться верховой езде. Гоняй его как хочешь, на все про все – пять дней!» – витиеватая подпись, и больше ни слова. Бумажку перевернул и увидел адрес, который мне, естественно, ничего не сказал.

– Пролетку поймай, далеко добираться, – подсказал ротмистр и рукой махнул: – Ступай, отбивай задницу!

– Записку отдать главному конюху, он там один такой? – уточнил я на всякий случай: а то вдруг там главных конюхов через одного.

– Да, он один, щуплый, длинный и рыжий, – закурив, ответил Петр и, поморщившись, сразу же загасил папиросину. – Голова просто раскалывается. Иди уже!

– А завтра?

– После верховой учебы, – как-то злорадно проговорил ротмистр и махнул мне в сторону калитки.

Ну, понимаю человека и не обижаюсь: переотметил встречу с боевым товарищем, такое грешно осуждать.

Пролетку поймал сразу же, словно она меня в этом переулке и поджидала. Возница выслушал адрес и взял всего двадцать копеек. А вот добирались и впрямь долго, на окраину города, почти через всю столицу. В дороге мог кое-какие факты сопоставить и пришел к выводу, что везет меня один из тех, кто приставлен следить. Честно говоря, подобное начинает уже напрягать. Ладно, завтра с учителем поговорю, может, что и расскажет.

– Ты собрался учить меня на этом звере? – поразился я статному вороному, бьющему копытом и угрожающе скалящему зубы.

– Дык по полной программе, – развел руками Сеня. – За пять дней на полудохлой кляче обучиться невозможно, – почесал он затылок и продолжил: – Да и вообще это срок нереальный, но мы попробуем.

В помощь себе он позвал еще пару конюхов. А потом начались пытки, другим словом сие действие не назвать. Воспоминания о драках и передрягах, в которых бывал, – детский сад по сравнению с таким обучением. Прикрыл глаза и попытался отыскать часть тела, которая не ноет или не болит. Увы, нет такой, и ротмистр оказался прав: больше всего болит задница. А возница, везущий меня обратно, как нарочно, не объезжал ни одной ямки. В районе ресторана Марты, откуда до квартиры рукой подать, я не выдержал:

– Стой, дальше пешком пройдусь, ты из меня всю душу вынул этой тряской! – остановил возницу и, рассчитавшись за проезд, выпрыгнул на тротуар.

– Благодарствую, барин, – хмыкнул извозчик и медленно поехал.

Ресторан я обошел стороной: не желаю прослыть халявщиком, а девушка ясно дала понять, что денег не возьмет. Нет, вполне возможно, что ее заведение не раз еще навещу, но делать это стану не очень часто. На этот раз свой выбор остановил на непрезентабельном трактире. Кормежка оказалась похуже, но стоимость демократичная. Выпил пару кружек пива и, усталый, домой побрел. А в квартирке в мое отсутствие кто-то побывал и осторожный обыск произвел. Мои сигналки оказались все повреждены, но ничто не пропало, да и на первый взгляд все осталось так, как и утром.

– Профи сработали, – в задумчивости опустился я на кровать.

Другого мнения тут быть не может. Откуда же след ведет? Эх, придется навестить Марию Александровну – не саму графиню, достаточно с Лаврентием переговорить. А как до него добраться? Правильно, через Прошку, тот с вероятностью под сто процентов, если девушку никуда не повез, в ближайшем низкопробном трактире зависает. Но сперва требуется от слежки избавиться. На улице через пару часов стемнеет, и кучер девушки уже помочь мне ничем не сможет, налижется так, что не узнает и родную мать. Со вздохом встал с кровати и к окну подошел. Ну никого подозрительного не видно, хотя шпики и должны так выглядеть. При съеме квартиры о путях отхода и мыслей не имел, зато сейчас приходится изворачиваться.

– Идиот! – ругнулся на самого себя и головой покачал. – Нет, точно мозги отшибло.

Те, кто за мной установил хвост, могли на раз провести параллель с графиней. Живу, не скрывая прошлого, что выходец из деревни, данные документов засветил, а отправить в Ислово дознавателя для конторы пара пустяков. А в том, что к слежке причастны государевы люди, никакого сомнения. Подозревают о каких-то моих связях? Так мне скрывать нечего, за тем исключением, откуда я на самом деле. Да и нет желания зайцем бегать и следы путать! А может, плюнуть и завтра с ротмистром поговорить? Нет, не стоит откладывать до завтра то, что можно сделать сегодня, хотя и не хочется.

С кряхтеньем, словно старый дед, встал с кровати и отправился на выход, предварительно проверив заряды в револьвере. Хрен его знает, в какую сторону ситуация качнется, лучше ко всему быть готовым. Поблизости от дома графини отыскал сразу три непритязательных трактира. Прошки нигде не было, но время еще имелось, я так и курсировал между этими точками. Срисовал одного топтуна, он оказался старым знакомым, крепыш мне даже кивнул, когда чуть ли не нос к носу столкнулись. Дружки его Батоном называли, но сейчас он одет намного лучше, чем в сквере, этакий приказчик у богатого купца, а то и сам представляет собой это сословье.

– Батон, папироски не найдется? – неожиданно для самого себя обратился я к крепышу, когда столкнулся с ним третий раз.

Тот остановился и руку в карман сунул, потом тихо рассмеялся, но портсигар достал.

– Покурим? – предложил я, беря папиросину из протянутого портсигара.

– Можно, – согласился тот.

Закурили, стоим молчим, потом я его спросил:

– Один меня пасешь или с дружками?

– Есть разница? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Не-а, – протянул я, выпуская кольцо дыма. – Непонятно только, с хрена ли такое к моей персоне внимание?

– Это тебе виднее, – хмыкнул Батон.

– В том-то и дело, что в догадках теряюсь, – пожал я плечами.

– Ладно, пойду, пожалуй, – тяжело вздохнул мой соглядатай, гася окурок о подошву сапога.

– Ну, давай, удачи тебе, – кивнул я, заметив показавшуюся фигуру Прошки.

Батон отошел на пару метров и, зевая, стал изучать забор. Н-да, тяжкая у него работа. А в данном случае и непонятная.

Кучер девушки шел целеустремленно, к самому ближайшему трактиру, меня не видел – явно трубы горят, и он уже в предвкушении.

– Прошка, иди сюда! – окликнул я его.

Кучер заозирался по сторонам, но шага не сбавил. Пришлось еще раз крикнуть, и только тогда он меня узнал и подошел.

– Чего звал-с? – недовольно проговорил возница. – Спешу, дела-с у меня.

– Знаю я, куда намылился, – усмехнулся я в ответ. – Прохор, мне необходимо с Лаврентием переговорить, ты его позови, за это тебе пятьдесят копеек от меня перепадет.

– Еще чего! Нету у меня-с времени-с! – ответил тот, а кадык дернулся.

– Учти, узнает Лаврентий, что отказал, тогда… – развел я руками: наказание пусть сам придумывает, у него на это фантазия лучше сработает.

– Деньгу-с вперед! – потребовал Прошка, а потом объяснил: – Ежели Лаврентий откажется с тобой встречаться, я внакладе оставаться не желаю-с!

– Ну ты и жучара! – покачал я головой, но деньги отдал.

Прошка, довольный, заспешил в обратную сторону, пообещав обернуться минут за десять. Действительно, ждать пришлось недолго – не десять минут, конечно, но вскоре он вернулся и вместе с Лаврентием.

– Иван, чего звал? – поинтересовался слуга графини, отпуская донельзя довольного кучера, который чуть ли не бегом помчался в трактир.

– Мария Александровна как? Болезнь не проявляет себя? Настойку пьет? – поинтересовался я в первую очередь.

– Слава богу, – перекрестился Лаврентий, – признаков не видно.

– Пройдемся, – кивнул я в сторону, подбирая слова.

– Что случилось? Деньги кончились? – поинтересовался слуга.

– Нет, тут дело в другом. Скажи, графиня не сильно расстроилась, что ушел, не попрощавшись?

– Сложный вопрос, эмоции свои сдержала, но, как мне показалось, ей и хотелось, и нет, чтобы ты вернулся вместе со мной, – задумчиво ответил Лаврентий.

– Она, случаем, меня искать не собиралась?

– Насколько мне известно – нет, – нахмурился Лаврентий. – Иван, графиня собралась к мужу и отцу, на сколько – не знаю.

– Значит, не она, – потер я в задумчивости щеку. – Ладно, прости, что отвлек и побеспокоил.

– Ну уж нет! Ты хотя бы скажи, что произошло! – не захотел расставаться на такой ноте Лаврентий. – И как у тебя дела обстоят!

– Нормально все, нашел учителя, тренируюсь в верховой езде, скоро на охранителя состязаться, – улыбнулся я.

– Точно все нормально?

– Да, не беспокойся.

– А меня вызвал, чтобы узнать о здоровье графини и не слишком ли она расстроилась? И за это Прошке пятьдесят копеек отвалил?

Ну, согласен, история шита белыми нитками, и Лаврентий в нее не поверил. Рассказать или нет? Не стал: нечего собственные проблемы на него вешать. Достаточно того, что графиня не стала меня разыскивать, это мимо слуги никак не прошло бы. Да и муж девушки ко мне не будет иметь претензий. Ну, может, он и не рад, что какое-то время его обязанности исполнял, но находится далеко и претензий за рога предъявить не в силах. Распрощался я с Лаврентием и побрел домой, Батон, как и ожидалось, топтался позади. Внимания на него я не обращал, хотя и мелькнула мысль поговорить еще разок, уже используя силовые методы, чтобы выбить из топтуна, кто его послал. Но вот нет у меня уверенности, что крепышу что-то известно. Он выполняет определенную функцию и докладывает кому-то о моих передвижениях и связях. Ладно, пока подожду, завтра переговорю с ротмистром, а потом уже можно и кулаки в ход пускать.

Однако планы пришлось перенести на позднее время. Ротмистра утром не застал и отправился на конюшню. Конюх из меня всю «душу» вымотал, но к обеду я освободился, правда, ноги шли плохо, а сидеть стало еще хуже, чем вчера. В ближайшем трактире у конюшни перекусил и, так как время было, отправился на поиски тира: револьвер необходимо пристрелять.

– Патроны твои или наши? – поинтересовался дед, являющийся хозяином небольшого полуподвального тира.

– Пока своими постреляю, – ответил я и уточнил: – По мишени, пристрелка требуется.

– Угу, понятно, десять копеек за час и по копейке за мишень, – озвучил дед условия и добавил: – Напильник, тисочки и шкурка – за счет заведения.

– Благодарю, – ответил я и занялся непосредственно делом.

Потратив пять копеек и произведя порядка тридцати выстрелов, патроны пришлось докупить, наган пристрелял. Мушку подпиливал несколько раз, но результатом остался доволен – теперь мог на оружие положиться и быть в нем уверен.

Из тира вновь отправился к учителю. По дороге обратил внимание на то, что слежку с меня сняли. Пару минут двигался по совершенно пустой улице, и за мной никто не шел и пролеток не катило.

– Как успехи? – хмуро поинтересовался Петр, встретив меня у калитки.

– Та часть тела, про которую ты говорил, – отбита напрочь, – хмыкнул я. – Утром к тебе заглядывал, но не застал. Есть несколько вопросов.

– Пять минут, – открыл Петр калитку, запуская меня во двор, – спешу.

– Три дня до состязаний осталось, а я не знаю, что с собой иметь нужно. Не подскажешь?

– Кроме револьвера – ничего, сабли ученические и защитные костюмы выдает школа, как и имитацию ножей, – ответил ротмистр.

– Понял, – обрадованно кивнул я.

– Все? Тогда давай завтра утром подходи, на саблях потренируешься, – взялся он за ручку калитки, собираясь вновь выйти на улицу.

– За мной слежка была, не твоих рук дело?

– Слежка? – переспросил Петр и нахмурился. – Точно?

– Ага, еще пытались «на слабо» прощупать, в квартире обыск устроили, потом не скрываясь топтались.

– Та-ак, – протянул учитель и направился к дому, передумав уходить, – ты за стол присядь, все в точности вспомни, сейчас вернусь – и все мне расскажешь, не упуская ни одной детали.

Из дома ротмистр вынес бутылку коньяка, два стакана, головку сыра и пачку папирос. Хм, разговор обещал оказаться долгим. Никак не мог представить, что Петр настолько дотошен: он из меня вытряс все подробности с нашего с ним момента посещения школы полковника. Да, скрывать потасовку с курсантами я не стал, да и ротмистр оказался в курсе событий. Больше всего Петра заинтересовала моя стычка в сквере. Но в итоге он мне побожился, что отношения к данным событиям не имеет.

Вот что за чертовщина?! Кому же я понадобился? Ответа пока нет, да и слежка прекратилась, в квартире никто больше не роется в мое отсутствие, и следующие несколько дней прошли спокойно, если не считать усиленных тренировок. Тем не менее по сторонам осматриваюсь, даже пару раз проверялся на наличие хвоста.

Иду в школу охранителей: сегодня должна состояться жеребьевка участников, в том числе и расскажут о правилах и требованиях. Ротмистр отправился со мной, на этот раз он принарядился, в парадном мундире шагал, но чем-то недоволен.

– Петр Евграфович, чего такой смурной? – поинтересовался я у своего учителя и поручителя.

– Ваня, парень ты хороший, но проблем из-за тебя… – Он покачал головой и печально вздохнул.

Н-да, никак ротмистр «колоться» не желает, а ведь явно в курсе каких-то событий. Впрочем, его настроение часто меняется, особенно он бесится, если какой-то прием с саблей у меня не выходит. Орет, как прапорщик в учебке, хотя тому до ротмистра далеко, пожалуй, словарный запас тут намного выше, как ни странно.

На территорию школы нас пропустили после пристального изучения документов. Народу собралось много, были генералы, дамы в бриллиантах, даже пожилые и надменные старушки в кокетливых шляпках что-то втолковывали своим внукам. Оказывается, статус охранителя высок, хотя до сего момента я этого не подозревал.

– А чего ты хотел? – поразился моему вопросу учитель. – Получишь диплом охранителя – откроются прекрасные перспективы и многие двери. Не все этим могут распорядиться, но часто дослуживаются до высших чинов.

– Претенденты! – раздался громкий голос подпрапорщика. – Стройсь!

Курсанты школы заняли свои места вдоль проложенной на земле ленты. Я поспешил к ним и примкнул замыкающим, рядом со мной встал молодой парень, на вид лет пятнадцати (вот чего он тут забыл?!), а замкнул строй Олесь, которому я успел кивнуть.

Вышел полковник, прошелся перед строем, задержал взгляд на нашей троице и начал речь. Торжественную часть, как обычно, я прослушал с пятого на десятое: подобные слова в различной интерпретации слышал неоднократно. Вы смогли, достойны, молодцы, не посрамите, на вас смотрят отцы и деды, за спинами Отчизна и так далее и тому подобное. А вот когда Греев перешел непосредственно к делу, я тут же навострил уши, ловя каждое слово: повторять тут вряд ли кто станет.

– Сегодня у нас открываются состязания, они будут происходить в полевом лагере на ристалище. В программу внесено несколько изменений и дополнений, об этом узнаете непосредственно в лагере. Для зрителей подготовлены трибуны и созданы различные удобства. Жеребьевку произведем на месте, сроки состязаний могут сдвинуться, регламент у нас поменялся, и точного времени спрогнозировать никто не взялся. Тем не менее желаю всем выступить достойно. Сейчас каждому выдадут необходимое снаряжение, и через два часа мы встретимся на поле, каждый претендент должен явиться не позднее этого срока и предстать в обмундировании! Разойтись!

Полковник отправился в школу, а среди курсантов прошел удивленный рокот. Пара генералов, нахмурясь и с озабоченными лицами, поспешили за полковником, что-то негодующе крича. Зрители шумели, но курсанты заспешили за подпрапорщиком. Наша троица, переглянувшись, последовала за всеми. Пока же меня интересовало несколько вопросов: что за изменения и как добираться до ристалища?

Глава 11 Лагерь

Подпрапорщик привел нас на склад, где уже лежали собранные комплекты для каждого участника, даже подписанные. Интересно, каким образом они узнали размеры одежды?

– Построились! – рыкнул подпрапорщик. После того как мы вновь выстроились в шеренгу, он дал небольшой инструктаж: – Форму подгоните сами, каждому по два комплекта школа предоставила. Нижнее белье и обувку не выдаем. Вам потребуется: личное огнестрельное оружие; сапоги; тряпки; писчие принадлежности; средства гигиены. Встречаемся, как сказал господин полковник, в лагере. Срок прибытия до трех часов пополудни. Вопросы?

– Курсант Мильцев! – сделал шаг вперед один из стоящих парней.

– Слушаю, – кивнул ему прапорщик.

– Нам неизвестен адрес лагеря, и господин полковник говорил про два часа, – сказал Мильцев.

– Северный выезд из города, лагерь примерно через километр. Господин полковник про два часа имел в виду, что после получения вещей у вас окажется примерно столько времени на все про все, – ответил ему подпрапорщик и обвел всех взглядом. – Все понятно? Не рекомендую тянуть время! Разбираем вещи – и ноги в руки, если желание получить звание охранителя еще не пропало!

Строй рассыпался, я отыскал табличку со своим именем и фамилией. Как и предполагал, комплект обмундирования самый крайний. Рядом лежат вещи Олеся и Алексея, фамилию успел рассмотреть, самая обычная – Иванов.

– Смотри-ка, нам даже выдали шпоры и тренировочные сабли! – изумился Алексей.

– Шпоры-то на хрена? – пробормотал Олесь. – И вообще что за изменения в регламенте? Какие там задания? Эти-то, – кивнул он в сторону курсантов, которые о чем-то шушукались, а человек пять обступили подпрапорщика и явно что-то выспрашивали, – если и не в курсе, то в любом случае узнают все раньше и смогут подготовиться. Ваня, что думаешь?

– Поживем – увидим, – пожал я плечами. – Странно? Согласен, но изменить-то мы ничего не в силах.

– Это как посмотреть, – усмехнулся Алексей и открыл было рот, чтобы продолжить, но Олесь толкнул его в бок и не дал сказать, продолжив:

– Иван прав, да и времени в обрез. Нужно спешить, встретимся в лагере! – Он закинул за плечи ранец, повесил на плечо саблю и обратился к Алексею: – Пошли уже!

Отставать от них я не стал, вышли за ворота школы втроем, но тут пути наши разошлись. Олесь и Алексей поехали в одну сторону, а я поспешил на квартиру. Необходимо взять бумаги, чернила с ручками и пару карандашей. Увы, пролетки перед школой принадлежали родственникам курсантов. Извозчиков поблизости не было, пришлось добираться до одной из центральных улиц, где за рубль, на меньшее возница не согласился, нанять транспорт на пару часов. Кстати, пролетка Олеся и Алексея ничем не примечательна, но следом за ними отъехала еще одна, где расположились пятеро штатских с военной выправкой и подозрительными взглядами. Совпадение? Нет времени для анализа, спешить и в самом деле нужно.

В квартире натянул на себя серую форму без опознавательных знаков, если не считать на правом плече вышитых букв «К» и «О». Немного великовата, но в целом более-менее удобна. В ранец сложил требуемые вещи, прикинув, что несколько магазинов придется посетить: бумаги у меня мало, папирос почти нет, чая и многого другого, без чего не обходится ни один поход, будь то обычная вылазка на природу или рейд по вражеской территории. Н-да, времени в обрез!

В лагерь прибыл за пятнадцать минут до отведенного срока. Территория примыкала к лесу, сооружены основательные крытые трибуны, стоял пяток офицерских палаток, полевой госпиталь с красным крестом (кого это там лечить собрались, мы же не на войне!). Зрителей и пролеток с каретами не было, курсанты прохлаждались в центре лагеря, разбившись на группы. У леса виднелось несколько длинных строений, похожих на склады или конюшни. Бо́льшую часть лагеря занимала полоса препятствий. Стрельбище невелико размером, вместит не больше десяти человек. Была и огороженная арена, размером метров двадцать на двадцать.

– Ты чего так долго?! – поинтересовался Олесь, подойдя сбоку. – Думал, уже не придешь.

– Собирался, – пожал я в ответ плечами. – Удалось что-нибудь узнать об изменении в правилах?

Олесь поморщился и, кивнув, ответил:

– Приняли решение проверять выучку не только в одиночном умении, но и в работе в команде. Добавлено несколько дисциплин, по их итогам пройдет допуск до самих состязаний.

– Что за дисциплины? – предчувствуя недоброе, поинтересовался я.

– Диктант по новым правилам, из-за того что никак общество не примет новое написание и допускает огромное количество ошибок. Математика – решение элементарных задач. Но это полбеды, – кивнул Олесь в сторону полосы препятствий, – прохождение препятствий на время, в том числе верхом.

Мля! Действительно, заметил же кое-где барьеры, через которые обычно заставляют лошадей прыгать на соревнованиях. Это уже серьезно, конюх-то меня не сильно на подобное натаскивал!

– Что еще? – хмуро поинтересовался я, ощущая, как шансы начали таять.

– Борьба, вернее драка, в команде и поодиночке, тут никаких подробностей. Остается надеяться, что командные соревнования в зачет не пойдут, а вводятся в качестве эксперимента. Не понимаю, каким образом это повлияет на подготовку охранителя, да и в группе действовать, не зная друг друга…

– Или на это и есть ставка, – перебил я его. – Курсанты друг друга знают, а вот чтобы сдать без обучения… – Не стал договаривать, и так понятно.

– Так считаешь? – прищурился Олесь.

– Посмотрим, что нам поведает полковник, – кивнул я в сторону появившегося вместе с подпрапорщиком господина Греева.

Нас вновь выстроили в ряд, устроили перекличку. Оказалось, что присутствуют восемьдесят два курсанта. Полковник объявил, что через полчаса нам устроят первый экзамен – диктант, после чего сразу предстоит решить задачи по математике. Завтра врачебный осмотр и оглашение списка тех, кто не продолжит состязание. Велев взять письменные принадлежности, повели к трибунам. Перед нами сказал пару слов преподаватель университета – о том, что охранитель обязан не только махать кулаками и стрелять, но еще и думать, а также грамотно писать. На хрена проверка по математике – не понял, про нее и словом никто не обмолвился. Ну, поглядим, что это за проверка. А экзамены оказались для меня очень простыми, да еще и сделали послабление – карандашами разрешили пользоваться вместо чернильных перьев. Сам диктант простейший! Пара десятков предложений без сложных оборотов. Пять задач по математике соответствуют классу четвертому моего мира, если не младше, – решил, когда их диктовали. А вот для многих курсантов это оказалось не так-то легко. Сидят, пыхтят, сопят, что-то считают и перечеркивают. Олесь и Алексей расположились впереди, справились с заданием быстро, да еще мой приятель, с которым бок о бок дрались, хотел мне помочь, предложив списать. Один из наблюдающих учителей это заметил, такое ощущение, что он словно следил за моими действиями. Мгновенно подбежал и хотел уже высказать что-то, но, взяв мой лист с решением, озадаченно нахмурился.

– Ты уже все решил? – спросил у меня.

– Да, – осторожно ответил я, а преподаватель нижнюю губу закусил и принялся проверять диктант.

– Поразительно, ни одной ошибки, – пробормотал себе под нос и махнул мне рукой: – Свободен, на плацу жди остальных, нечего тут рассиживаться.

Спускаюсь и ловлю на себе удивленные взгляды. Похоже, я, сам того не желая, выпендрился. Н-да, не подумал, а стоило пару ошибок в тексте сделать и задачку одну не решить. Это все цейтнот, мать его!

На плацу долго не пробыл, подпрапорщик кивнул в сторону леса:

– Можешь идти и обустраиваться.

– Что разрешено? – уточнил я.

Подпрапорщик на меня с интересом посмотрел, пригладил усы и чуть улыбнулся:

– Все, кроме драк, пьянок и самовольного покидания лагеря. За эти деяния сразу отчисление. Понял?

– Так точно! – ответил я и спросил: – Кормить ужином будут?

– Уже проголодался?

– Никак нет, но свои припасы не хочется просто так расходовать. Да и потребуется развести костер, палатку поставить, требуется понять, с чего начинать… – Я говорил, а сам видел, что тот моими словами остается доволен.

– Иди, курсант, а кормежки сегодня не будет, дай бог чтобы завтра обедом накормили. Палатку – ставь, костер – жги, если на все время найдешь, и о запасах не беспокойся, вам сухпаек выдадут, – ответил подпрапорщик и стал насвистывать себе под нос какой-то мотив.

Задача понятна, требуется выбрать место, сходить в лес за колышками (в комплекте с палаткой их нет) и заодно набрать дров. Желательно отыскать ручей или подземный ключ, с водой могут возникнуть сложности. Нет, не думаю, что нас тут морить голодом станут, в том числе и питье дадут, но запас карман не тянет. К сожалению, фляга коньяка для утоления жажды подходит мало. А я спиртное туда залил, купив в магазине не только пару банок тушенки и краюху хлеба, но и бутылку дорогого коньяка (восемь рублей потратил!). Скупиться не стал, рассчитывая завести с курсантами дружеские отношения. Да и девушки среди них имелись ничего себе – как говорится, чем черт не шутит. Нет, никаких шашней заводить я не собирался, пока состязания не закончатся, но ведь потом-то уже будет можно. Вообще-то понимаю, что наша троица (я, Олесь и Алексей), попавшая сюда с «улицы», окажется под пристальным вниманием, и дай только повод – вылетим, словно пробка из шампанского. Но и связи нужно налаживать. Честно говоря, организаторы со своими нововведениями чрезвычайно жизнь усложнили. Ничего, прорвемся.

Место выбрал перед овражком, в котором протекал ручеек. Увы, жужжащие гады тут водились, вечер теплый, и комары проявляли искреннюю заинтересованность в свежей крови. Но уж лучше комаров кормить и самому воду пить. Пока никого из курсантов не было, так что ситуацией воспользовался и место застолбил. Нарезал колышков да охапку хвороста притащил и костер запалил. Палатку не ставил: имелся один вариант, чтобы удобнее ночевать было. Стали подтягиваться курсанты, рядом со мной никто останавливаться не пожелал. Как ни странно, Олесь и Алексей пришли одними из последних.

– Чего так долго? – поинтересовался я.

– После твоего ухода заявился господин полковник и стал лично принимать работы. Пока до нас дошел… – Алексей развел руками.

– Есть предложение попить чайку и обсудить, что дальше делать, – сказал я и достал из ранца кружку и коробочку с кусковым сахаром.

– А чай ты где возьмешь или на травах заваришь? – спросил Олесь.

– Зачем на травах? Обычный чай, купил в магазине, – продемонстрировал упаковку.

– Ты отлично подготовился, – уныло протянул Алексей и почему-то обвиняюще посмотрел на старшего брата.

– Откуда же мне знать-то было, что тут так все обставят? – пожал плечами Олесь.

– Да на раз… – начал было Алексей, но старший брат на него сквозь зубы шикнул, и тот сразу же замолк, обиженно надувшись.

– Хорош вам, – махнул я рукой, – чего теперь! Кружки-то есть? Доставайте – и почаевничаем да ситуацию обсудим.

Парни не стали упрямиться, и вскоре мы наслаждались треском костра, почти догоревшего, и ароматным чаем. Олесь то и дело руку к коробке с сахаром тянул, но иногда ее отдергивал. Ему словно ужасно сладкого хотелось, но брать не позволяла совесть. Даже после моих слов, чтобы не смущался, он сперва так же продолжил действовать, а потом и вовсе сел на свою ладонь.

– Парни, смотрите! – предложил я, когда мы допили чай. – Можем держаться вместе, так легче выжить в этом обществе. А о том, что нас захотят подставить и вышибить с состязаний, вы догадываетесь?

– Мы как белая ворона среди черных, – кивнул Олесь.

– Согласен, – чуть помедлив, сказал Алексей.

– Поэтому предлагаю: палатки объединить и дежурить поочередно.

– Это как? – прищурился Олесь, в задумчивости проведя по шее.

Объяснил, что если три палатки соединить, то получится одна большая, в ней комфортнее нам окажется, места получится намного больше. К моему удивлению, данное предложение отклика не нашло. Сперва Алексей подобную конструкцию пытался раскритиковать. Мол, ветер поднимется – унесет, дождь зальет. А через пару минут и Олесь не согласился, заявив:

– Вань, ты извини, но считаю, что каждому нужен уголок. А это получится уже казарма, пусть и на троих. Застряли мы тут дней на пять, придется убираться за каждым. Нет, я лучше в своей поживу, а вот насчет дозора – согласен, по очереди станем наш небольшой лагерь охранять.

Чудаки! Но доказывать им я ничего не стал. Хотя и странно это, вроде как собрались в команду, а получается, каждый сам за себя. Поставил свою палатку, под внимательными взглядами парней, сходил за лапником и сделал ложе, после чего вдоволь посмеялся над Олесем с Алексеем, которые рядом свои палатки ставили. Делать этого им раньше не приходилось – сразу видно, хотя и с умным и независимым видом пытались сойти за профи. Ну, чем бы дите ни тешилось. Палатки они все же поставили, покритиковать не успел: заявился подпрапорщик в сопровождении пятерых солдат, один из которых нам выдал сухпайки. Кстати, неплохой такой набор продуктов, даже яблоко было. А вот папирос не дали, ну да ничего, свои имелись. Широко зевая, сел к костерку и закурил. Парни за лапником отправились, решив с меня пример взять, и теперь можно прикинуть, что к чему.

Пара странностей есть, но в целом все укладывается в стандартную картину. Могли организаторы решить пересмотреть регламент? Легко! Со мной это никак не связано в любом случае, тут серьезно и заранее подготовились, да и затраты большие, как финансовые, так и временные. Подобных сооружений за пару дней не построить, если только на существующей базе чего-либо, а трибуны-то новые, еще краской пахнут. Нет, ко мне это отношения не имеет. Решили усложнить жизнь претендентам? Много охранителей развелось? На это нет ответа, все возможно.

Олесь и Алексей явились и сказали, что встретили подпрапорщика и, переговорив, узнали, что лагерь курсантов будут охранять и в том числе патрулировать, так что наше дежурство на хрен не нужно. Спорить оказалось бесполезно, мне заявили:

– Хочешь – дежурь, но мы спать, силы перед завтрашним днем необходимы.

Сплюнул в сердцах и очередную папиросину закурил. Парни, что называется, удила закусили и по своим палаткам демонстративно разошлись. Одному же продежурить всю ночь можно, но тогда и впрямь утром сил не останется, а что подготовили нам организаторы – тайна. Хотя мне показалось, что настроение у парней улучшилось, что-то им еще известно, о чем решили умолчать. Да и хрен с ними! Кинул в догорающий костер окурок, залил тлеющие угли из котелка и сам спать отправился.

Проснулся еще затемно и первым делом в лес – справить нужду и размяться. Ночью лагерь и в самом деле патрулировали, пару раз просыпался и наблюдал, как военные с факелами делали обход. Немного размявшись, отправился к оврагу, чтобы умыться, но, пройдя пару шагов, замер. За одним из деревьев звонко сломалась ветка, и раздался приглушенный шепот.

– Кто здесь? – негромко спросил, обозначая свое присутствие.

Не хочу поставить в неловкое положение кого-нибудь из курсантов или, не дай боги, курсанток.

– Поговорить хотим, – вышел из-за дерева парень.

– Ну, давай, – кивнул я, узнав одного из тех, с кем столкнулся в школе.

– Ты же заплатил за сдачу, правильно? А сам прибыл из села? – задал парень вопросы.

– Пропустим, – хмыкнул я, срисовав еще троих, находившихся за деревьями. – Давай ближе к телу.

– К телу?

– Можно к телу или делу, – пожал я плечами. – Драться в лагере запрещено, устроим потасовку – вылетим все вместе. Тебе же этого, насколько понимаю, не нужно. Говори – чего хотел?

Да, не сомневаюсь, не станут они кулаками махать, а вот из-за дерева дубиной по голове… Нет, и на это не пойдут, какие-никакие, а представления о чести имеют. Одно дело незнакомца прессануть, да и чтобы злость сорвать и вместо себя трудиться заставить, и совершенно другое, когда в спину ударить одному из своих. Нет, для этих-то своим вряд ли стану, но форма на нас одинаковая, пока они не пойдут на радикальные меры, между собой на такое не договорятся, а в одиночку не решатся. Хотя и ошибаться могу.

– Мы тебе даем двести пятьдесят рублей, и ты отказываешься от участия в состязаниях. Можешь просто уйти или слиться, – огорошил меня курсант.

– Двести пятьдесят? – удивленно переспросил я.

– Большие деньги, в частности для сельского парня, – насмешливо ответил этот переговорщик.

– Интересно, а за взятку тут какое наказание? – задумчиво проговорил я.

– Мало? – обескураженно хмыкнул парень и скосил глаза за дерево. – Тысячу – и ты забываешь сюда дорогу.

– Парни, я чего-то недогоняю. Смысл мне деньги предлагать? В чем проблема-то? Вас много, состязания длинные, не факт, что сам их пройду.

– Э-э-э, мы опасаемся, что ты подорвешь престиж школы, если продолжишь в том же духе, когда наших товарищей станут отчислять, а ты останешься, – выдал тот после небольшой заминки.

Уп-с! А это не его слова, явно повторил чье-то утверждение. Но для чего они с подобным предложением в таком количестве заявились?

– Парни, запомните: не продаюсь я, ни за тысячу, ни за десять, – покачал я головой и сделал шаг вперед.

– Пять тысяч, это последнее предложение, – поспешно проговорил курсант.

Я даже отвечать не стал, просто мимо прошел. В овраге умылся и от души напился воды. Есть какой-то неизвестный фактор, но смысл меня кому-то бояться? Оказалось, что не так все просто – через час после объявления на плацу, кто остается продолжать состязаться, разрешили встретиться с родными. Олесь с Алексеем куда-то слиняли, я уже собрался идти к своей палатке, рассчитывая застать друзей там, но меня остановил подпрапорщик:

– Чурков, чего Петра Евграфовича ждать заставляешь? А ну бегом!

– Есть! – коротко ответил и чуть руку к виску не приложил: инстинкты, мать их!

Обстановка армейская, на мне форма, на голове фуражка, правда без кокарды, как тут не среагировать на командирский голос?! Сделал вид, что фуражку снимаю и волосы поправляю, после чего пошел ротмистра искать.

– Иван, тут такое дело, – после приветствия хмуро заговорил учитель и замялся.

– Говори, – подбодрил я его.

– Ты фаворит, на тебя поставлена большая сумма денег на тотализаторе. Не знаешь, кто это сделал?

– Нет, – отрицательно покачал я головой. – Не представляю.

– Мало того, ходят слухи, что в данных состязаниях заинтересован трон. Никто не понимает такого пристального внимания, но в лагере как минимум десятка два из императорской стражи.

– И? Я-то тут при чем? – озадаченно спросил я, пытаясь как-то связать эти сведения со своей персоной.

– А хрен его знает, – облегченно выдохнул ротмистр, до этого внимательно наблюдавший за моей реакцией.

– Ты за этим меня искал, чтобы информацией поделиться?

– Не только, – усмехнулся Петр. – Мне предложили, если ты уйдешь со мной, двадцать тысяч рублей. Тебя очень опасаются и не желают, чтобы ты сорвал игру на тотализаторе.

– Большие деньги, – усмехнулся я, решив не говорить, что пару часов назад мне предлагали всего пять тысяч.

– При наличии успехов с твоей стороны, думаю, ставка возрастет. Есть шанс сорвать куш, может, и не денежный, – неожиданно сделал вывод Петр, потерев щетину. – Ладно, пойду, успехов тебе.

– Спасибо, – пожал я ему на прощанье руку и задумчиво посмотрел, как он удаляется.

Настроение моего учителя после короткого разговора со мной явно улучшилось. Он сделал для себя определенные выводы, и они его не разочаровали. Из-за того, что от денег отказался? Хм, нет, это и так очевидно, и глупо на данном этапе брать предложенную сумму. С другой стороны, те, кто ее предложил, рассчитывали на другой подход от сельского парня. Но, блин, кто на меня сделал ставку и для чего? Не нравится мне эта мышиная возня вокруг! А сделать ничего не могу. Тех же курсантов в лесу и то не имел возможности прижать. Уверен, они бы такому повороту событий обрадовались и до организаторов довели мое неадекватное поведение. Правда, нужно оказаться полным идиотом, чтобы поверить в байку о неадекватном парне, набросившемся на пятерых курсантов.

– Чурков, уже свободен? – спросил меня подпрапорщик. – Иди в лазарет, там тебя обследуют.

Хотел отнекаться, но заметил небольшую очередь из курсантов перед палаткой с красным крестом.

– Понял, иду, – вздохнув, отправился на врачебный осмотр.

Очередь подошла быстро, обычное дело на медосмотрах. Правда, тут оказалась не совсем привычная картина. «Узкие» специалисты отсутствовали, палатка разделена на десять перегородок из плотной материи, образовав своеобразные кабинеты, где принимал один врач. Вот где они нашли десяток свободных врачей, которым делать нечего, лишь бы здоровых парней и девок осматривать?

– Ну-с, молодой человек, на что жалуемся? – спросил меня пожилой врач с аккуратной бородкой.

– Да, собственно, жалоб нет, – ответил я, надеясь, что на этом все и закончится.

– Ага, ты уже здесь, – заглянул в «кабинет» подпрапорщик, – Семен Иванович, это именно тот парень, которым вы интересовались. Я уж подумал, он не к вам попал.

– Отлично! Так-с, давайте все же соблюдем формальность, а потом и побеседуем. Хорошо? – потер ладони врач.

– Ну, давайте, – пожал я плечами.

Дальше последовали рутинные вопросы и стандартные процедуры. Дотронуться кончиком пальца до носа, с закрытыми глазами сделать пару шагов и развернуться на триста шестьдесят градусов, повторить за доктором тихо сказанные слова и так далее и тому подобное.

– Здоров! – вынес вердикт врач и кивнул на стул: – Присаживайтесь, Иван, сейчас оформлю карту, и мы с вами немного побеседуем. Ой, забыл в этой суматохе представиться: Семен Иванович Портейг, профессор, к вашим услугам.

– Лучше не надо, – пошутил я, присаживаясь. – Семен Иванович, о чем вы желали узнать?

– А узнать, молодой человек, хотел о том, как вам удалось излечить мою больную. Вы же знакомы с Марией Александровной Смеевой?

Неожиданно, но к подобному повороту событий я готовился, правда, не в данной ситуации, рассчитывал, что прознают позже.

– Да, с графиней судьба сталкивала, – не стал отнекиваться.

– И как же удалось ее на ноги поставить? – задумчиво спросил профессор и стал ожесточенно протирать стекла пенсне, а потом добавил: – Не судьбу – графиню.

– Вероятно, повезло? – спросил я его.

– Ну, соглашусь, что в нашем деле без везения не обойтись, – положил Семен Ивановичи пенсне перед собой и скрестил руки на груди. – Однако вы ее именно лечили, и результат для меня, да и для моих коллег, оказался неожиданным и потрясающим! Не поделитесь методикой? Коллега!

Да блин! Какой к чертям коллега?! Он за кого меня принимает?!

– Э-э-э, уважаемый профессор, вы меня с кем-то спутали, право слово! К докторам никакого отношения не имею, честное слово. А Машу, простите, Марию Александровну попытался на ноги поставить теми средствами, о которых от кого-то слышал, – ответил я Семену Ивановичу.

Тот каждому слову согласно кивал, а потом спросил:

– Иван, а сколько должно настаиваться лекарство и почему плесень именно зеленого цвета?

– Дней семь, в темном помещении и прохладе, – пришлось признаться, да и скрывать-то не мог: инструкции Лаврентию выдал, что предпринять, когда настойка закончится, чтобы он смог ее сам сделать.

– Ага, значит, прополис развести в спирту и настаивать – это объяснимо. А плесень тут каким боком?

– Честное слово, понятия не имею! Но с давних времен известно, что именно зеленая плесень позволяет залечивать гнойные раны и положительно на различные болезни влияет, убивая микробов.

– Ага, значит, микробов! – довольно протянул профессор и потер руки.

Так, похоже, я горю, как шведы под Полтавой! Черт, легенда летит ко всем чертям!

– Ваня, так что там насчет плесени? Что она дает? Дело в том, что ни в одной легенде про нее не сказано! Это вам видение какое-то было или что? – спросил Семен Иванович.

– Профессор! Честное слово, понятия не имею! Словно озарение случилось и лечение назначилось! – на ходу принялся я сочинять. – Да вы хоть кого спросите в моем селе! До недавнего времени себя не помнил и говорить не мог, меня сильно избили, и разум вернулся, а как с отцом своим встретил Марию Александровну у знахарки, так словно током шибануло!

– Током? – перебил меня профессор и достал портсигар. – Честное слово, никак не ожидал подобного разговора! Будете?.. Коллега!

Папиросу взял, нервно закурил, не представляя, как выкрутиться. Помолчали, дымя. В «кабинет» даже заглянул подпрапорщик и хотел что-то сказать, но профессор на него рукой махнул, и того как ветром сдуло.

– Плесень зеленого цвета способна победить микрофлору различных заболеваний, но из нее необходимо получить сыворотку и вводить в организм больного внутримышечно. От туберкулеза она может и не помочь, точно сказать не могу, но оказывает влияние на различные заболевания. Сами разберетесь, – медленно произнес, решив, что играть в кошки-мышки тут бессмысленно, да и, если что, смогу от своих слов отказаться. В данное время еще не придумали записывающего устройства, чтобы в суде доказательства предоставить.

Профессор, зажав папиросину в зубах и даже не водрузив на нос пенсне, стремительно записывал мои слова.

– Ваня, настойка? – вопросил он.

– Пчелиный клей очистить, охладить, а потом настоять на спирту, принимать по двадцать – пятьдесят граммов утром и вечером, дозировка зависит от телосложения и запущенности болезни, против чахотки помогает, а если вкупе с плесенью зеленой… – не договорил, руками развел. – Профессор, возможно, произошел рецидив, на который повлияли уверенность в успешном исходе и воздух вкупе с лекарством, или организм графини так отреагировал. Не удивлюсь, если из ста человек на поправку пойдет десять, а то и меньше.

– Я понял вас, Иван, – задумчиво покивал профессор. – Осталось дело за малым, – задумчиво потер он висок и внимательно посмотрел на меня.

– За каким? – осторожно уточнил я.

– Что с вами теперь делать? – сжал губы Семен Иванович в тонкую полоску и огладил свою бородку.

– Отпустить и об этом разговоре никому не говорить? – предложил я, улыбнувшись.

– Эх, Ваня, Ваня, не все-то так просто, – покачал головой профессор.

Глава 12 Изменение регламента

Сижу перед костром и бездумно смотрю в играющее пламя. Лагерь затих, на небе ярко светит луна и мерцают звезды, в лесу кукует кукушка, а под ногами стрекочут кузнечики и сверчки. День выдался непростым во всех отношениях. Действительно, как утро встретишь, так и день проведешь! На плацу объявили выбывших после проверки знаний, и лагерь прилично так стал меньше, осталось шестьдесят пять соискателей звания охранителя. Отсев существенный, и он продолжится. По мнению парней, похвастаться прохождением испытаний суждено немногим. Алексей даже привел какие-то свои выкладки и настаивал, что звания получат человек десять. Ну, возможно, и так, я не спорил с ним, а Олесь теорию брата разбил в пух и прах.

– Не факт, твои выводы основаны на неизвестных способностях курсантов. Если окажутся достойны пятьдесят, то они станут охранителями. Прямой зависимости никогда не существовало!

Меня это все не слишком заботило, смысла никакого в гадании, и надежда только на собственные силы. Правда, мне начинали подыгрывать – нет, не то чтобы подыгрывать, но в конюшне выделили вороного коня, на котором учился ездить. Роль конюхов выполняли солдаты, они и понятия не имели, откуда лошади. А на стойлах прикреплена бумага, кто на какой лошади соревнуется. С лошадьми познакомились, осмотрели сбрую, потом нам подпрапорщик и сообщил, что сегодня мы свободны, а завтра прохождение полосы препятствий. Ну, за это совсем спокоен, ничего там особого нет, обычные силовые упражнения. У меня никак разговор с профессором из головы не выходил. И не только наша так называемая беседа, а то, что так быстро обо всем стало известно и меня отыскали. Поверил он мне? Сложно сказать, но обещание с меня взял, что навещу его и еще раз обо всем расскажу. Профессор же меня отпустил после прихода полковника, который поинтересовался:

– Семен Иванович, что-то долго медосмотр проводишь. Случилось чего?

– Нет, мы почти закончили, сейчас продолжу прием, – отмахнулся от него профессор.

– Надеюсь, – с каким-то непонятным нажимом в голосе сказал Греев и покинул закуток.

– Иван, вы обязательно найдите время и ко мне загляните, – сказал тогда профессор и написал адрес на листе бумаги. – Возможно, наше сотрудничество, если сложится, окажется благотворным во всех смыслах.

Пару жестов полковника я не успел рассмотреть, тот со спины появился, а в том, что он указал профессору, как действовать, нет сомнений. Беседа же так сложилась, что я уже размышлял о бегстве. Не хотелось бы оказаться за решеткой, где начнут выбивать признания. Нет, колоться не стал бы, ибо сделаю свое положение еще хуже, но… Вот это пресловутое «но»! Интуиция буквально вопит, что где-то что-то проморгал. Шаг за шагом в голове свои действия перебираю и ничего не нахожу. Можно предположить, что выздоровлением графини заинтересовались в том числе и спецслужбы империи. Допустим даже, что слежка и обыск – их рук дело. Только в разумные сроки это не укладывается. Другой вариант – что проверка пошла со стороны ротмистра. И тоже притянуто за уши: ему бы потребовалось меньше времени, да и непохоже, что он от меня в тот момент что-то скрывал. Остается курсантская школа. Именно после ее посещения события ускорились. Полковник решил меня прощупать? Ну, понятное дело, что не сам, а вот подручным задачу мог поставить. Те же проявили усердие, а после отчета получили разгон и слежку сняли, но потом подоспела информация про графиню, и вновь пошел виток интереса к моей персоне. Хм, складно, но и данная теория меня не слишком устраивала. Имелось несколько моментов, в том числе методы. Военный не стал бы сводить меня с профессором на медицинском осмотре! Правда, с такой инициативой мог уже и сам доктор выступить, желая посмотреть на меня со стороны и предварительно прощупать. Черт! Голова кругом, и из этой логики напрочь вылетает ставка на тотализаторе. Этому и вовсе никакого объяснения нет, даже притянутого!

– Иван, чего не спишь? – присел напротив Олесь.

– А ты? – вопросом на вопрос ответил я ему.

– Не хочется чего-то, – пожал тот плечами.

– Вот и мне не хочется, – ответил я и, замолчав, достал портсигар, который мне Маша подарила. – Будешь? – предложил парню.

– Давай, – чуть помедлив, протянул тот руку.

Передал ему портсигар, Олесь в руках его покрутил, выбрал папиросину и, отдав портсигар мне, похлопал себя по карманам.

– Лови, – кинул я парню коробок спичек.

Олесь прикурил и сразу же в кашле зашелся, подавившись дымом.

– Крепкие очень, – держась за горло, прокомментировал парень.

Ну, не сказал бы, да и ведь не курит Олесь, так на хрена врать?

– Слушай, если нет привычки, то не советую начинать, – затянувшись и выпустив в ночное небо дым, сказал я приятелю.

– Почему, это же модно! – держа подрагивающую папиросину между пальцами, воскликнул Олесь.

– Плохая привычка, – пожал я плечами.

– Иван, а можно вопрос?

– Валяй, – потер я щеку, прикидывая, что завтра еще можно не бриться.

– Скажи, а…

– Чего не спится-то? – широко зевая, подошел Алексей.

– За день устать не успели, – ответил ему брат.

– Олесь, так чего ты хотел спросить? – напомнил я ему.

– Не бери в голову, – махнул тот рукой, – глупость какая-то, да и спать в самом деле пора. – Он резко встал и пошел в сторону своей палатки.

– Чего это с ним? – недоуменно проводил я парня взглядом.

– Бывает, – махнул рукой Алесей. – Часто настроение меняется, характер такой.

– Слушай, а вы ведь из какой-то обеспеченной семьи, если я правильно понял. Так?

– Можно и так сказать, – чуть помедлив, кивнул Алексей.

– Но фамилии носите Ивановы, почему?

– А чем плоха фамилия? – надулся парень.

– Да, собственно, ничем, если не считать, что она не ваша, – хмыкнул я и пояснил: – Реагируете с задержкой, когда ее произносят. Но вопрос не в этом. Недостатка в средствах у вас нет, это сразу видно, но для чего потребовалось участвовать в состязаниях на охранителя?

– Это не моя идея, – поморщился парень. – Заставили. И, Ваня, давай ты не станешь больше спрашивать? Тайна не моя.

– Хорошо, – потер я свою щетинку на подбородке.

Алексей сразу же спать отправился, точнее, мне показалось, что парень просто сбежал, опасаясь еще каких-нибудь неудобных вопросов с моей стороны. Кстати, а не Олесь ли причина в происшедшем со мной? И это вряд ли, не такая он важная птица с братом, хотя и не под своими именами тут. Интересно, а каким образом это удалось сделать? Связи необходимы хорошие, чтобы господин полковник… Господи, да о чем это я? Не вчера ведь родился! Пару частей знаю, где якобы служили по бумагам отпрыски важных шишек и детишки денежных мешков! Так по адресу данных частей, кроме леса или гор, ни хрена не имелось, даже сто́рожа. А по отчетам там проходили учения, объявлялись благодарности, тратились крупные суммы денег на обеспечение. Правда, в последние годы от подобной практики стали избавляться, но придумались свежие схемы. Тьфу ты! Сплюнул в костер и головой покачал. И чего все время пытаюсь провести параллели с родным миром? Вижу же, что тут все не так. Не уверен, что солдатам живется хорошо, но офицеры в почете, отношение к ним уважительное со стороны горожан.

Понимая, что нового ничего на ум не придет, отправился спать.

Утром нас накормили долгожданным завтраком. Порции большие, но невкусные. А вот на плацу поджидал очередной сюрприз. Полковник объявил, что состязаться предстоит в личном и командном первенстве. Его слова оказались для всех полной неожиданностью. Да и как он себе это представляет?

– Не ожидали? – усмехнулся директор школы курсантов. – Так и противник вам может преподнести любой сюрприз. Но так как мы только отлаживаем новые методы, команды не получат никаких привилегий, но раскроют ваши возможности, и нуждающиеся в охранителях будут основываться при выборе и на этих данных. Подразделение будет состоять из пяти человек, и на данном этапе вы можете сами их составить. На это дается два часа времени, после чего начнется прохождение полосы препятствий. За десять минут команда обязана ее преодолеть, не потеряв ни одного своего участника. Вопросы?

Строй ошарашенно молчал: никто не ожидал подобного.

– Разойтись и составить команды! Состав доложить подпрапорщику! – закончил речь полковник и отправился в офицерскую палатку.

Я посмотрел на Олеся и спросил:

– Мы вместе?

– Скорее всего, – озадаченно кивнул парень.

Наша троица стояла и ждала, кто еще примкнет к команде. Курсантам легче всего, они знают друг друга, и многие дружат. Мы же решили, что искать кого-то бессмысленно, просто наблюдаем, как организовываются группы, и первые уже отчитывались перед подпрапорщиком. Тем не менее, согласно перекличке, мы спокойны, нас тут шестьдесят пять, а следовательно, двое курсантов сами к нам придут, не найдя места ни в одной команде. Так и оказалось: когда осталось три группы, к нам отправились парень и девка, которым нигде места не нашлось.

– Пожалуй, мы к вам, – кисло улыбнулся парень. – Макс Гровов.

– Зухра Сабитова, – представилась девушка.

Мы в свою очередь назвали имена и пожали друг другу руки. Макс и Зухра выглядели еще младше Алексея, худющие и явно не обладающие силой.

– Предупредить хочу, – поморщился Макс, с неприязнью глядя на полосу препятствий, – мы числимся в отстающих, полосу проходили с наихудшим временем.

– Принято, – кивнул я. – Пошли к подпрапорщику.

Тот нашу компанию осмотрел, не скрывая улыбки, но от комментариев воздержался. Как уже и подсчитал, наша компания получила тринадцатый номер.

Через час состоялась жеребьевка. Подпрапорщик прошелся с листочками бумаги перед строем и представителю каждой команды предложил вытянуть лист. У нас тянул Макс и вытащил пятый номер. Повезло, что не первый и не последний. Сумеем посмотреть, как другие пойдут, а полосу не сильно разобьют. После обеда стали заполняться трибуны, нас выстроили на плацу в той последовательности, в которой предстояло отправляться на полосу. Довели до сведения, что командные состязания все же скажутся на участниках. Дальнейших жеребьевок не будет, но проходить препятствия станем в той последовательности, в какой финишируем сейчас. Что-то мне подсказывает, плестись нам в хвосте!

– Алексей, Олесь, на вас Зухра, поможете ей в случае чего. Макс, придерживайся меня, – раздал я указания, наблюдая, как первая команда, спрыгнув в яму с водой, увязла в глине.

– А там глубоко, – озадаченно произнес Олесь.

– Плавать все умеют? – поинтересовался я.

Все промолчали, а подпрапорщик погнал на полосу препятствий вторую команду, хотя первые прошли от силы половину дистанции. Ловушек нет, сложно, но не более того, да и непонятен принцип. Ну, проиграем мы, и?

– Господин подпрапорщик, разрешите обратиться, – решил я кое-что уточнить и посмотрел на младшего офицера.

– Валяй, – поправил тот кончик своего уса.

– А какие еще командные соревнования нас ждут?

– Единоборства и общий зачет по стрельбе. На завтра намечены драки, они пройдут на вылет, – ответил подпрапорщик.

– А командная стрельба – это как? – поинтересовался Макс.

– Ваша пятерка встает напротив своих мишеней и стреляет, потом баллы складываются, и вычисляется победитель, – ответил ему подпрапорщик и махнул рукой третьей пятерке: – Пошли!

А вот трибуны-то не слишком заполнены, народ на подобные состязания не захотел являться. Следовательно, в курсе уже были, как регламент изменился, а вот для нас это оказалось сюрпризом.

Прошли мы эту полосу плохо, но сумели преодолеть дистанцию. Вымазались в грязи по уши. Заняли предпоследнее место, устали как не знаю кто. Всего-то десять минут, а выложиться пришлось по полной. Зухра почти сразу подвернула ногу, а Макс воды нахлебался. Расчет на Олеся с Алексеем не оправдался – те с трудом по полосе шли, и на мне повисли новые знакомые. Самым тяжким оказалась, как и предполагал, пятиметровая стена, на которую потребовалось забраться по канату. Нет, для меня-то это не проблема, а вот Олесь подвел. Правда, ему помог Алексей, сам же я подталкивал Зухру и контролировал передвижения Макса.

– Плохо, – резюмировал полковник, дожидавшийся нас на финише с часами в руке.

Ничего ему не ответили – и так понятно: нас чуть-чуть стартовавшая позади пятерка не догнала. Не представляю, как мы сможем в рукопашной хоть кому-то составить конкуренцию.

Олесь о чем-то с братом шушукался, Макс и Зухра отправились в сторону своих палаток. Я же решил ополоснуться в овраге, радуясь, что выбрал именно это место для лагеря. Однако оказалось, что данный вопрос организаторы предусмотрели. Бочки с водой стояли у каждой палатки. А как почиститься и помыться – задача курсантов. Хм, ладно еще парни, мы по сути своей не такие стеснительные. Но как же девки из ситуации выйдут? Одна из курсанток скинула с себя верхнюю одежду и, оставшись в исподнем, с визгом залезла в бочку. Ну, нормальный вариант, но мне интересно – как она собирается вылезать? Ха, да я не одинок! Порядка пяти парней присели в отдалении и глаз с бочки не сводили. Курсантка о своей ошибке догадалась, стала подруг звать. А те не спешили к ней на помощь. Понятно, подставилась – значит и расхлебывать придется самой. Покачал я головой и, развернувшись, продолжил путь. Олесь с братом куда-то подевались, покрутил головой, но так своих приятелей и не отыскал.

– Тоже, что ли, решили за девицей подглядеть? – пробормотал я себе под нос.

Однако уже когда я, почистившись и ополоснувшись, запалил костер, парни так и не объявились. Да и палаток в лагере стало меньше. Сам наблюдал, как три курсанта сворачивались и отправлялись со своей поклажей в сторону плаца. Из-за чего? Неужели испугались грязи?

– Иван, – окликнул меня Макс.

– О, проходи, присаживайся, чайку попьем, – обрадовался я парню.

– Нет, – отрицательно покачал тот головой. – Ты извини, но продолжить состязание не могу.

– Почему? – удивился я.

– Все просто и банально, – улыбнулся он скупо. – Три пятерки парней, лучшие в школе по физической подготовке, обещают переломать руки и ноги. Бои пойдут без правил как таковых.

– Так ты испугался? – озадачился я. – А на хрена тогда решил в охранители идти?

– На то у каждого свои причины, – уклончиво ответил тот. – Ты прости, но в завтрашнем бою тебе помочь не смогу.

– Молодец, что предупредил, – потер я подбородок.

Макс мне кивнул и отправился в сторону плаца, чуть согнувшись под тяжестью ранца. Так, минус один, но где Олесь и Алексей? Братья не могут испугаться, уж Олесь-то точно, с ним мы в потасовке участвовали, и он проявил себя хладнокровно, хотя и численное превосходство было не на нашей стороне.

Через час заявились солдаты и забрали бочки, в том числе и предназначенные для парней. А спустя пятнадцать минут прибыл подпрапорщик и самолично стал палатку Олеся разбирать.

– Господин подпрапорщик, что происходит? – задал я ему вопрос.

– А! Держи, записка для тебя, – протянул он мне сложенный листок и продолжил: – Очень ситуация осложнилась, состязания могут и вовсе отменить.

– Из-за нововведений?

– Не только, внешняя угроза какая-то, но надеюсь, все разрешится. Правда, не всем об этом известно, большинство снялись с состязаний по собственной инициативе. Однако те, кто лагерь покинул, даже и по уважительной причине, продолжить бороться за звание охранителя не смогут. Ну, правила тебе известны.

Стою и наблюдаю, как за пару минут палатки парней оказались убраны, а их вещи сложены в сумки. Подпрапорщик на себя все взвалил и ушел. Потом я вспомнил про записку и, присев к костру, закурил и стал читать. Увы, Олесь ничего не объяснил. Написал несколько строк, буквы прыгают, явно торопился и нервничал: «Прости, вынуждены покинуть лагерь. Возможно, не вернемся. Удачи!»

– Охренительно! – ругнулся я и, оглянувшись по сторонам, достал флягу и сделал несколько больших глотков.

Закурил, обдумывая новые данные, и хмыкнул:

– Да пошли вы все! Пободаемся!

Утром выстроились на плацу, от былого количества участников осталась в лучшем случае половина. И, к моему удивлению, Зухра не сбежала, рядом встала.

– Мы же команда, – пожала она плечами под моим удивленным взглядом.

– Угу, команда, – покачал я в ответ головой.

Девушка не стала спрашивать, где Олесь, Алексей и Макс.

– Приятно видеть такой состав! – делано воскликнул полковник. – Надеюсь, что после сегодняшнего состязания останутся лучшие. Несколько команд покинули лагерь, у многих некомплект, но перекраивать и перестраивать мы ничего не станем. Распалась команда – ваша в том вина! Занявшие первые три места коллективы во вчерашнем прохождении полосы препятствий вступят в схватку после того, как из десяти команд останется половина. Напомню, независимо от результатов в личный зачет борьба не идет и никак не скажется на дальнейшем распределении мест. Но если судейство заметит, что кто-то трусит… – Он не договорил, обвел строй хмурым взглядом, а потом указал в сторону ворот. – Понятно?

– Да, – вразнобой ответили мы хором.

– Отлично, пять раундов по три минуты. Правила – их нет, считайте, что уличная драка, – потер ладони полковник. – Начинаем через десять минут. Кто с кем бьется в данном раунде, ознакомитесь перед ареной, там вывешена сетка состязаний. Разойтись и готовиться!

Мы пошли к арене, и дурные предчувствия не обманули. Нам предстояло драться первыми. Двенадцатой команды нет, и четвертая сразу попадает на первую. А вот мы бьемся с пятой командой, а потом с победителем из противостояния между седьмой и десятой. Тут шансы еще имеются, а вот дальше…

– Пятая и тринадцатая, на арену! – громко объявил подпрапорщик.

Мы с Зухрой переглянулись и отправились драться. Рядом, посмеиваясь, встали четверо парней. Одного взгляда хватило, чтобы прокачать их и расслабиться. Самоуверенные, командной тактики нет, увидев нас двоих, и вовсе принялись зубоскалить.

– Держись позади, если пару ударов мне в спину блокируешь – спасибо скажу, – шепнул Зухре.

– Иван, ты не думай, я драться умею, – попыталась та что-то донести до меня.

– Одежду не рвать, глаза не вырывать и не кусаться, – объявил правила подпрапорщик.

– Говорили же, что правил нет! – возмутился я, разминая мышцы и стараясь на пару минут бой оттянуть.

– Э-э-э, это не условие, просто просьба, – пояснил младший офицер.

– Понятно, – хмыкнул я.

– Бой! – резко выкрикнул полковник.

Как и ожидалось, четверка курсантов скопом бросилась на меня, не посчитав Зухру соперником. Перекатился в кувырке на центр арены, попытавшись в движении кого-нибудь достать. Промахнулся. Резко подскочил и выбросил ногу вперед, встретив подошвой сапога грудь противника. Падая, успел нейтрализовать второго, ударив ребром ладони по шее, в последний момент смягчив удар, а то бы парню уже не подняться. Моя напарница в бой вошла удачно, ее руки и ноги мельтешили, и почти каждый удар находил противника, третий курсант нейтрализован. А четвертый смог дотянуться носком сапога и ударил мне по опорной ноге, да еще по мышце. Я бухнулся на колено и выставил блок от летящего в висок кулака и сразу же отбил ногу противника от живота. Сделал нырок в ноги и, опрокинув курсанта на спину, нанес тому несколько ударов по корпусу. Вскочил на ноги и хотел помочь напарнице, но девушка уже и сама разобралась с противником. Правда, из носа у Зухры шла кровь.

– Победа за тринадцатыми! – вышел на арену подпрапорщик.

Огляделся – да, офицер прав, оказать нам сопротивление никто не в состоянии. Бой вышел скоротечным и относительно легким. Сил я почти и не потратил, а вот напарница дышала тяжело.

– Устала? – выйдя за ограждение арены, спросил я Зухру.

– Не слишком, а вот ногу опять потянула, – покачала та головой.

– Пока есть время, иди и умойся, думаю, следующая схватка не окажется такой легкой.

Девушка согласно кивнула и поспешила в сторону лазарета. Ну, кровь и в самом деле нужно остановить, если это сделают медики – хорошо. Сам же решил сосредоточиться на других поединках, чтобы понять, с кем предстоит иметь дело. Следом за нами на арену вызвали вторую и третью команды. В одной четверо, во второй трое. Силы оказались примерно равны, и если бы не численный перевес, то неизвестно, чем бы все закончилось. А так двое курсантов быстро разобрались с самым слабым из соперников, а потом и числом задавили. Управились за один раунд, но проигравшие подобного ожидали и не сильно расстроились, да и не особо упирались. Ну, правильная тактика, силы берегут на будущие состязания. Еще две пары команд продемонстрировали скучную драку, одни и вовсе сумели продержаться все отведенное время, и выбор победителя лег на плечи подпрапорщика. Появилась Зухра с синяками под глазами и опухшим носом. Н-да, прилично ее приложили, и что плохо – глаза превратились в узкие щелочки и явно еще не до конца заплыли.

– Господин подпрапорщик! – выбрав момент, когда очередная команда выходила на арену, обратился я к офицеру.

– Чего тебе, Иван, если не ошибаюсь? – обернулся он на меня.

– Если по состоянию здоровья один человек из команды не сможет драться, то…

– По предписанию врачей: есть – отдохнет, нет – на арену, – перебил меня тот, догадавшись, о чем спросить хочу.

Попытался девушку убедить, чтобы она такое разрешение получила, но встретил твердый отказ.

– Иван, так случилось, что мы в команде. Подводить тебя не стану, а себя не прощу, если так поступлю.

А дело тем временем дошло до первой пятерки – их команда потерь не понесла. И они в самом деле здоровые, как быки, с пудовыми кулаками. Четверых соперников за ринг вышвырнули, предварительно из каждого сделав отбивную. Возможно, и в самом деле не стоит с ними встречаться в финале. Но как это сделать? Нет пока никакого плана, да и рефлексы в драке никуда не деть. Сложно под удары подставиться, да еще так, чтобы никто не догадался. Очередной наш бой вышел вновь коротким. На этот раз соперник решил нас с Зухрой в круг загнать и забить на расстоянии. Не вышло у них – двоим моя напарница яйца отбила, третий под мой кулак влетел (отмахивался от блока и в висок противнику угодил), слава богу, височную кость не проломил. Четвертый из себя что-то поизображал, да от ударов по корпусу сложился, а потом и на землю рухнул. Вот и до полуфинала добрались, мрачно посмотрел на четверку парней, которые активно что-то обсуждали и явно готовились действовать тактически. На арене же уже другие. Над двумя девушками и тремя парнями первая пятерка в данный момент просто издевалась. Перешучиваясь, били на расстоянии, и в ответ им ничего сделать не могли.

– Твари, – прошипела Зухра, наблюдая за этой картиной.

– Согласен, – прикусил я нижнюю губу, пытаясь отыскать у противников слабые места.

– Тебе еще не все известно: этих девок они и пользовать пытались, но те отказывали, вот теперь и расплачиваются, – поморщилась Зухра.

– Козлы, – припечатал я.

К моему несказанному удивлению, первая пятерка в этой схватке понесла потери. Один сделал молниеносное движение и поймал одну курсантку в захват, сдавив той шею рукой и прижимая к своей груди. У бедняжки от нехватки кислорода глаза стали вылезать, а громила ее при всех стал за задницу тискать. Ну, это уже не состязания, а не пойми что! Смотрю на окружающих, а те, почти каждый, лыбятся и ждут продолжения. Возможно, пойманная в такой захват схитрила, а может, в подобной ситуации оказывалась. Резко ногу согнула и каблуком в промежность врага ударила. Парню стало не до шуток, теперь уже у него глаза на лоб полезли, а девица развернулась и последнее оружие в ход пустила – когтями фейс разодрала, да так, что у того лоскуты кожи повисли и кровь во все стороны брызнула. Один из его дружков кулаком девицу ударил со всей силы и злобы, та на пару метров отлетела и плашмя рухнула.

– Бой окончен! – вышел вперед подпрапорщик и поднял руки вверх. – Победила первая команда. Тринадцатые и вторые, ваш выход!

Молча пошел на арену, Зухра за мной, а четверо противников уже дожидались. Встали, нападать они не спешили, а потом один из них ехидно усмехнулся и сказал:

– Чем же ты с сельчанином рассчитаешься, что он тебя защищает? Отработать же придется, ну да вы друг другу идеально подходите. И одна, и второй – деревенщины!

– Ой какие мы грозные! – усмехнулся я. – Вчетвером на деревенщин и то поджилки трясутся. Да и что с городских, живущих в тепличных условиях, взять. Согласна? – обернулся к Зухре, краем глаза следя за противником.

Они попытались вывести нас из равновесия, Зухра-то уже красными пятнами пошла и собиралась вперед рвануть, чтобы что-то доказать, но я прищурился и шепнул:

– Ты обещала слушаться!

Девушка поморщилась, но осталась стоять, а вот на противников моя речь подействовала как красная тряпка на быка. Рванули в мою сторону и совсем по-деревенски кулаками размахивают, да еще орут чего-то. Шаг в сторону, точечный удар по болевой точке одному, уход влево, нырок и двойка по корпусу второму. Подпрыгнул и ногой в голову вырубил третьего, силы удара не сдерживал: действительно ведь могут переломать, если доберутся. Четвертый стоял в боксерской стойке. Парень прищурился и следил за каждым моим движением. Я сделал обманный удар, тот отскочил прямо под удар кулака девушки. В последний момент противник понял оплошность и блок поставил, открыв для моего левого крюка свою челюсть. Блин, больно-то как! Подул на костяшки пальцев.

– Тринадцатая и первая команда, бой! – мрачно прошипел полковник, не дав сказать подпрапорщику.

Ну, понимаю его отлично. Какой-то сельчанин смог его курсантов побить, второй уже раз. Уверен, про инцидент в школе ему отлично известно, хотя, может, и не во всех подробностях.

Четверка громил и впрямь подготовлена в единоборствах отлично. Ушел в глухую оборону, только и мог блоки ставить да уклоняться, Зухру уже унесли в лазарет. Девушка на миг замешкалась и получила от одного из парней два удара. Один пришелся по многострадальному носу (возможно, и сломал ей его), второй в район солнечного сплетения. Пытаясь крутиться, несколько ударов я пропустил, но на ногах устоял, понимая, что если упаду, то уже не поднимусь. Нет, у этих парней мне не выиграть, силенок не хватит, хотя умением они послабее.

– Стоп! – громогласно провозгласил подпрапорщик. – Первый раунд окончен, перерыв.

Стою покачиваясь, противники о чем-то шушукаются, но напряжены, поняли уже, что просто так меня не взять. А что самому делать? Ну, вариантов немного. Проигрывать стоит с музыкой, а то, что этот поединок не выиграть, – ежу понятно. Если продолжать обороняться, в итоге они меня подловят и забьют, да и выдыхаться уже стал.

– Бой! – провозгласил подпрапорщик.

Делаю большой прыжок в сторону парней и наотмашь бью одного в лоб, второго достаю ногой в район живота. Мелькает мысль, что удары получились отменными, наверняка на какое-то время двоих удалось вывести из строя. Замечаю летящий в голову кулак, но уже не успеваю среагировать. В голове взрывается огненный цветок, боль прошибает до пяток, и сознание меркнет.

Глава 13 Стрельба и переговоры

Очнулся ночью на кровати, болела каждая клеточка тела. Похоже, били меня долго и со вкусом. Хорошо хоть, что мозги не выбили в прямом и переносном смысле. На табурете тускло мерцала зажженная масляная лампадка. Находился я в лазарете, некоторые части тела перебинтованы, но по ощущениям – ничего страшного. Да, бой проиграл, но хотя бы не обидно, правильно сделал, что решил отпор дать. Простоять в глухой защите еще несколько раундов не сумел, а так хоть не обидно. Улыбнулся и присел на койке.

– Очнулся? Слава богу, побегу профессору доложу! – воскликнула сестра милосердия, заглянув в мой закуток и сразу испарившись.

– Подожди! – прошипел ей вслед, но опоздал. – Воды бы хоть сперва дала, – покачал я головой, осматриваясь по сторонам.

Увы, мебели тут нет, как и заветного графина. Подкрутил фитилек у лампы и смог местопребывание рассмотреть. Мои вещи валяются у так называемого окошка (сантиметров двадцать на двадцать). Осторожно встал и себя осмотрел. Ну, йодом грудь полили хорошо, но бинтов не стали накладывать, а значит, не нащупали переломов. Поднял руку к голове, чтобы волосы поправить. Ага, бинт и там все же есть!

– Ну-с, молодой человек. Как себя чувствуете? Имя свое помните? – зашел профессор и сразу же стал спрашивать.

– Все помню, Семен Иванович, в том числе и свое обещание, – пожал я плечами, а потом поинтересовался: – Головной боли не ощущаю, но точно помню, что кулаком мне приложили. Что за обезболивающее?

– Микстура одна, собственного изобретения. Боль снимает и раны быстрее заживляет. Основа ее…

– Простите великодушно, – перебил я профессора, – а не подскажете, где мои сапоги?

– Маруся! – крикнул он медсестру, а тут она сестрой милосердия зовется, и появившуюся девушку попросил: – Голубушка, принеси нашему раненому другу обувку.

– Вы ему разрешили передвигаться? – нахмурила брови Маруся, тетка лет под пятьдесят, с талией как у столетнего дуба.

– Ваня в полном порядке, – отмахнулся от нее профессор.

Сестра милосердия, что-то недовольно бурча себе под нос, притащила мои сапоги. Профессор все время пытался свернуть на тему лекарств. Очень он целеустремленный, опять пообещал ему, что после состязаний приду и все обсудим. С одной стороны, мои знания в области медицины большие (по сравнению с местными врачами), могу раскрыть глаза профессору на многие вещи. А вот насчет антибиотика… ну, общее направление могу дать, а Семен Иванович, чем черт не шутит, вполне способен его сделать. Увы, но попытки вспомнить, как синтезируют лекарства, ни к чему не привели. Невозможно отыскать в закромах памяти то, чего никогда не знал. Однако когда вышел из лазарета на свежий воздух и закурил, профессор сказал, заинтересовав меня:

– Иван, не спрашиваю, откуда у вас сведения. Мне это неинтересно, главное – результат. Так вот, голубчик вы мой, если из нашего сотрудничества выйдет толк, то мы можем открыть дело на паях. Думайте.

Иду к своей палатке и прихожу к выводу, что в легенду сельского парня тут не поверили. Нет, проверили – однозначно, все подтвердилось, однако Семен Иванович говорит со мной на равных, догадывается он о чем-то. Что может знать? А если подобные случаи тут бывали и люди обретали чьи-то знания? Да и переселение души, если так можно назвать то, что сделал аксакал, могло уже случаться. А ведь ритуал в горах явно проводился не один раз! Не из-за этого ли в этом мире все идет чуть отлично, чем в моем собственном? Что, если сюда уже кто-то попадал и на развитие событий оказал влияние? Пожалуй, стоит мне при возможности отправиться в горы и отыскать тот аул. И чего этим добьюсь?

– А хрен знает! – почесал затылок, но интуиция говорила, что поступить так необходимо.

Пока, конечно, не до этого, на ноги бы встать. Командные состязания для меня закончились, так как никого в команде-то не осталось. Зухра находится тоже в лазарете, справился о здоровье напарницы, и ответ вышел уклончивым. Девушка получила сильные повреждения и теперь спит под воздействием сонного зелья, утром будет более понятно, есть у нее травмы, угрожающие жизни, или нет. Н-да, медицина и в самом деле тут напоминает гадание на кофейной гуще.

Палатка стояла нетронутой, гости ее не посещали, сигнальные метки все на месте. Проверил их чисто на автомате, хотя и скрывать нечего, но интересно же. Получается, что интерес к моей персоне пропал или перешел в разряд наблюдения издали и более профессиональными специалистами в данной сфере. Револьвер свой почистил и смазал, на всякий случай, если утром все же придется участвовать в командных стрельбах, да и в любом случае оружие ухода требует. Это при условии, если оклемается Зухра, но и так непонятно, как мы сможем составить хоть кому-то конкуренцию. Насколько понимаю, баллы попаданий будут суммироваться, на каждого члена команды по семь выстрелов отведено, и отстреляться должны все вместе и за определенное время. Да и ладно, командных состязаний уже не выиграть, да и толку-то от них. Зевнул, убрал револьвер и спать лег.

– Ну и рожа! – осмотрел утром свою опухшую физиономию в отражении воды в бочке, которую поставили перед палаткой.

Ссадина на виске опухла, под глазами синяки темно-бордового цвета – красавчик. Мышцы побаливают, но чувствую себя сносно. Солдат принес завтрак, каша оказалась необычайно вкусной. А может, так с голодухи показалось.

– Ваня, привет! – поприветствовала меня Зухра.

– Ты как? – посмотрел на девушку, когда поздоровался в ответ.

– Отлично! – рассмеялась та и дотронулась до своего носа. – Перелома нет, синяки сойдут, а в подобных драках уже не поучаствуешь. Славно повеселились.

Девушка присела у потухшего костра и рассмеялась.

– Чего ржешь? – хмыкнул я, раздумывая, чем заняться.

– Мне поступило три предложения стать охранительницей. Представляешь? В школе считалась отстающей, на морду и тело, – обвела она руками свою фигуру, – не вышла, пророчили все, что с состязаний вылечу. Да, честно говоря, сама уже в подобный исход поверила. А теперь имею несколько предложений! И это у меня еще нет официального статуса! Представляешь?!

– Круто, – вырвалось у меня.

– Ага, у тебя-то небось и вовсе отбоя от работодателей нет?

– Не поверишь, – задумчиво хмыкнул я, – ни одного!

– Быть такого не может! – удивилась Зухра.

– Ну, не знаю, – пожал я плечами, – врать мне смысла нет. Возможно, просто еще не определились, что предложить.

Напарница ничего не ответила, перевела разговор на парней, покинувших команду, но почему-то в основном сделала упор на Макса:

– Глупость он совершил. Испугался последствий и пары синяков, а мог бы уже ходить и нос задирать!

– Не факт, что расстроен. Испугался – не ту профессию выбрал, – махнул я рукой и поднялся с земли. – Пошли на плац, построение скоро.

– Вань, а как мы в стрельбе будем состязаться? – поинтересовалась у меня девушка.

– Постреляем, если допустят, но там заведомо же проиграем. Сколько баллов сможем выбить? Слезы! Против четверых, а то и пяти соперников мы ничего не покажем.

Однако и тут устроители состязаний преподнесли сюрприз. Регламент подправили, разрешив использовать пять револьверов, точнее, за отведенное время можно выпустить в сторону мишеней тридцать пять пуль одной команде.

– А если в команде всего трое или четверо? – уточнил кто-то из строя, предварительно спросив разрешения задать вопрос.

– Каждой команде выдадим недостающие револьверы, на огневой позиции каждый производит выстрелы из собственного оружия, а потом может стрелять из дополнительного, – пояснил подпрапорщик.

– На все про все отводится минута, – дополнил его полковник.

На вопрос о стрельбе с двух рук офицеры ответили положительно, но предостерегли:

– Учтите, это сложно и требует большой практики, тем не менее подобным приемом можно воспользоваться.

Огневые позиции состояли из трех отведенных мест и одной мишени на команду, установленной в тридцати пяти метрах. Обычно же упражнения для револьвера проходят на двадцати и пятидесяти метрах. Во втором случае не рекомендуется длительно упражняться: слишком утомительно для глаз. А тут выбрали нестандартное расстояние, чтобы сбить с толку. Одна мишень на команду заставляет задуматься о том, как станут вести подсчет баллов. Впрочем, мне не до этого, предстоит решить, как с данным упражнением справляться.

– Зухра, как ты стреляешь? – поинтересовался я у своей напарницы.

– Лучше из винтовки, с револьвером сложнее, но результатами подпрапорщик оставался доволен. По школе входила в первую десятку стрелков.

– Отлично, – прищурился я. – Смотри, нам нужно уложиться в минуту. Сперва стреляем из своих револьверов, потом из дополнительных. Попытаюсь произвести стрельбу с двух рук.

– За минуту? На таком расстоянии? Ваня, прицеливаться не окажется времени, – нахмурилась девушка.

– И что с того? – хмыкнул я. – Даже если промажем пару раз, шансы набрать больше баллов есть.

На этом и остановились. Наша очередь настала под самый финиш, но стреляли в гордом одиночестве, соперников не осталось (команды распались). Оборудована позиция для стрельбы перегородкой от «соседей» и перекладиной на уровне моего живота.

– На рубеж! – скомандовал подпрапорщик.

Выдвинулись, по команде проверили заряды в револьверах. Я примерился, чтобы понять, куда положу свое оружие и как быстро смогу взять два нагана. Ну, более-менее, но на точность поражения мишени все же рассчитывать не приходится. Тут не повыцеливаешь, придется палить самовзводом, а это скажется на результате. С другой стороны, ротмистр-то почти не целился, но у него и практика с моей несравнимо бо́льшая.

– Внимание! – поднял руку подпрапорщик и перевернул песочные часы, поставив их на перекладину. – Пли!

В последний момент мы с напарницей приняли решение первые выстрелы производить прицельно и не слишком спешить. Прикинули, что по времени сможем уложиться, если на выстрел отводить по три-четыре секунды. Да, это быстро, и о точности речь не идет, но хоть что-то.

Послал семь пуль в сторону мишени, положил свой револьвер и схватил два других. С вытянутых двух рук выпалил и даже на пяток секунд опередил песок в часах. Зухра же произвела последний выстрел с окончанием времени, сумев уложиться в отведенную минуту.

– Молодцом, – пробубнил подпрапорщик. – Осталось понять, сколько в мишень пуль попало.

К моему удивлению, результат стрельбы оказался не таким и плохим, правда, и не выдающимся. По сумме баллов заняли пятое место, на что и не рассчитывали. На этом командные соревнования объявили закрытыми, без оглашения победившей команды. Полковник перед строем выдал речь, что результатами доволен и данная практика скоро войдет в перечень условий для получения звания охранителя, так как действовать в команде необходимо. Поздравил всех, кто мог пройти это испытание и получил допуск к основному состязанию.

Получилось, что командные соревнования стали этаким отбором кандидатов, и требовалось пройти до финиша независимо от показанного результата. Хм, другим соискателям организаторы придумают что-то новенькое – уверен! А сейчас мне предстоит пройти круг с барьерами на лошади. И вот незадача, открывать личное первенство выпало именно мне, так жребий повернулся.

Сижу на лошади и надеюсь, что не ударю в грязь лицом (в прямом смысле этого слова).

– Старт! – отмахнул флажком подпрапорщик.

Решил не разгоняться на коне, а брать барьеры на средней скорости. Да, сумел пройти этот этап, действовал словно в трансе, от всего отрешившись и вспоминая наставления конюха. Пару бревен конь сбил в прыжке, не хватило ему прыти, а точнее, скорости. Тем не менее я остался доволен, чего не скажешь о зрителях и ядовитых ухмылках курсантов.

– Как? – спросил у Зухры, после того как спешился и взял коня под уздцы.

– Честно? – уточнила та и покачала головой.

– Все настолько плохо?

– Много ошибок сделал, времени затратил несоизмеримо с расстоянием, а пару раз оказывался на грани, чтобы не упасть, – разложила мое выступление Зухра.

Ничего ей не ответил, сам вижу, как молниеносно курсанты проходят это испытание. Лошади несутся стремительно, прыгают высоко. Как уже и догадывался, по результатам этого заезда я откатился на последнее место в рейтинге претендентов на выигрыш.

Перед трибунами, где сидят зрители, установлены два щита с информацией. На одном показаны рейтинги и ставки в тотализаторе, на втором текущее положение дел. Моя фамилия и там, и там занимает крайние позиции – если в тотализаторе значится на первом месте, то в табели соревнований красуется на последнем.

– Удача – еще не все, личное первенство все на места расставит! – хмыкнул кто-то из стоящих рядом курсантов.

Понимаю, что «камень в мой огород», но отвечать ничего не стал. Завтра соревнования на саблях, а там могу и вовсе в первом круге вылететь. И все же надеялся достойно пройти испытания.

– Чурков, к полковнику, – подошел к нам подпрапорщик.

Отправился в офицерскую палатку, гадая: для чего потребовался директору школы?

– Разрешите? – спросил, отодвинув полог.

– Угу, проходи, – кивнул полковник и указал на табурет перед столом: – Присаживайся.

Сел, с любопытством осматриваясь. Условия походные, но обставлено все со вкусом. В изголовье кровати висит иконка, рядом стоит тумба, на которой открытая книга и лампадка. Есть вешалка с одеждой и приличных размеров сундук, как понимаю, с личными вещами.

– Иван, с тобой поговорить хотят, но данный разговор или переговоры должны не выйти отсюда. Слово можешь дать? – посмотрел на меня полковник.

– Семен Михайлович, – раздумчиво ответил, решив назвать своего собеседника по имени-отчеству, – в определенной мере нахожусь сейчас на службе, – дотронулся до вышитых букв на груди. – Вы же мой непосредственный командир, и ваши приказы не обсуждаются.

– Хм, – озадачился полковник, а потом спросил: – И если вдруг решу тебя отчислить как не справившегося с одним из состязаний, ты тоже не станешь возмущаться?

– Не имею права, – спокойно ответил. – Хотя и не соглашусь с такой трактовкой.

– Но ты же преодоление препятствий верхом проиграл всем, заняв последнее место! – усмехнулся полковник, которого наша беседа явно забавляла.

– Но дистанцию преодолел, – возразил я. – Не всегда следует основываться на скорости, главное – выполнить поставленную задачу. Не так ли?

– Не спорю, да и допущен ты к следующему этапу и даже если и его проиграешь, то дальше пройдешь. Но шансы получить звание охранителя снизятся до минимума. Это я тебя предупреждаю.

– Сам понимаю, – согласно кивнул я, хотя и надеюсь на личные единоборства, упражнения с ножом (пока не знаю, какие они будут) и стрельбу.

– Ладно, с тобой решили несколько важных господ переговорить, сейчас их приглашу, – сказал полковник и вышел из палатки.

Не понравился мне такой подход к делу, ох не понравился. Проверил засапожный нож и ругнулся про себя, что револьвер не зарядил. Не думаю, что дело дойдет до радикальных мер, но подобные беседы мне не по нутру, внутри пружина сжалась: предчувствия плохие.

Отодвинув полог, в палатку вошли два человека. Они явно имели прямое отношение к спецслужбам, глаза холодные и жесткие, движения плавные и уверенные. Один сел на сундук чуть позади меня, второй же обошел и встал напротив, заставляя смотреть снизу вверх. Хм, приемчики знакомы.

С интересом жду развития событий, почему-то успокоившись. Данным господам лет по тридцать пять, находятся в отличной физической форме, и совладать с ними вряд ли смогу, даже имей заряженный револьвер. Хотя блефануть можно при необходимости. Э-э-э, нет, и блеф тут не пройдет, заломают на раз, да и пули не испугаются.

– Ничего узнать не желаете? – спросил стоящий напротив.

– Нет, встречу вы назначили, следовательно, и не мне интересоваться, по какому поводу.

Господа переглянулись, а потом сидящий на сундуке начал задавать вопросы. Увы, ничего не разобрал, если не считать, что языки смог идентифицировать. Немецкий, английский и арабский, в последнем не уверен, его слышать приходилось не раз, но там все больше специфические словечки произносились, и то пополам с русским матом.

– Или хорошо собой владеет, или и в самом деле не понимает, – сделал вывод один из господ.

– Вениамин Николаевич, а если по душам поговорить? – спросил сидящий на сундуке.

– Не спеши, Коля, Ваня нам и так все расскажет. Правда? – посмотрел на меня господин и вытащил из кармана портсигар: – Не желаешь? – протянул мне.

– Благодарю, пока не хочу, – отказался я, а потом сказал: – Насколько понимаю, проверяете, не шпион ли я. Если задуматься, то никак не могу подойти под данное определение: происхождение понятно, документы в порядке, проверить ничего сложного. К чему это все?

– Коля, прогуляйся, – задумчиво хмыкнул Вениамин Николаевич и присел напротив, пододвинув к себе пепельницу.

Напарник господина бесшумно поднялся и без разговоров покинул палатку. Я же пытался вспомнить, какое подразделение в моем мире отвечало за борьбу с иностранными шпионами. Кроме особого отдела Департамента полиции, охранного отделения и отдельного корпуса жандармов, ничего не припоминал, но они все стояли на страже внутренней политики и осуществляли надзор за подданными. А вот контрразведка появилась значительно позже. Хотя в данном мире вполне вероятно, что орган по борьбе с иностранными агентами уже работает.

– Позволь представиться, Вениамин Николаевич Ларионов, ротмистр жандармского управления, – закурив, сказал мой собеседник. – Ты же Иван Макарович Чурков, стремительно ворвавшийся с столичную жизнь и буром прущий вперед. Правильно?

– Не могу подтвердить, – улыбнулся я, чуть расслабившись: жандармское ведомство никоим боком не могу заинтересовать, правда, неясен позыв с проверкой на знание иностранных языков.

– Чего не можешь подтвердить? – удивился ротмистр.

– Вам могу на слово поверить, а про себя – буром не пру, – чуть улыбнулся я.

– Ха! Ты парень не промах, в карман за словом не лезешь. – Он покопался в кармане, а потом выложил на стол и пододвинул ко мне жандармское удостоверение и бляху: – Читай, чтобы с первым вопросом разобраться.

Глянул мельком – действительно ротмистр из жандармерии Москвы. Впрочем, ставить под сомнения его слова я не собирался.

– Так и со вторым вопросом все ясно, – пожал я плечами. – Стечение обстоятельств – и оказался в Москве. Прикинул, как построить карьеру, опираясь на свои возможности, и оказался здесь. Так что ничего странного. В политических движениях не состою, ни за кого не агитирую, власть уважаю.

– Складно, – склонил голову жандарм в идеальном костюме и, выпустив дым, стряхнул пепел в пепельницу. – Но как-то не верится, чтобы сельский паренек мог стрелять с двух рук и побить курсантов школы, в драке используя приемы и методики из различных бойцовских направлений. Опровергнешь?

– Это у меня в голове, – постучал я по виску. – Как и лекарство для Марии Александровны, прямо озарило и не отпускает. Одного боюсь: как бы знания не улетучились и ни с чем мои мозги не оставили.

Ротмистр задумался. Не менее минуты молча меня изучал, а потом прищурился и сказал:

– Мне необходимо решить – благонадежен ты или нет. Как бы ты на моем месте поступил?

– Наблюдал бы за развитием ситуации и собирал факты и доказательства. А потом уже вывод сделал, но на такой разговор не отважился бы.

– Умен, – кивнул ротмистр и постучал костяшками пальцев по столу, – ничего не скажешь. Признаю, визит оказался неподготовленным. – Он встал и сделал шаг по направлению к выходу, но потом резко обернулся и спросил: – Иван, ты хочешь навредить Российской империи?

– Нет, – коротко ответил.

– Надеюсь, если и встретимся, то по одну сторону баррикад, – задумчиво сказал жандармский ротмистр и, не ожидая ответа, вышел.

Медленно я достал из кармана пачку папирос и закурил, озадаченный таким разговором. С наскока же пытались «колонуть», на испуг брали, явно подставлялись и давали возможность к побегу. Попытались разыграть старейшую схему «плохой – хороший полицейский». Ротмистр задавал вопросы то в лоб, то завуалированно. Хм, а похоже, они просто не понимают, кто я такой, и ломают головы, но есть еще какие-то факторы, и жандармы находятся в цейтноте! Нет у них времени, а то стали бы действовать именно так, как я и предположил. Черт! Забыл у него поинтересоваться: а не его ли люди за мной следили?

– Поговорили? – заглянул в палатку полковник и предупредил: – Еще пара человек с тобой познакомиться желает.

Ответить ничего не успел, Семен Михайлович исчез, а на его месте показался дородный мужик с окладистой черной бородой и массивными перстнями на пальцах.

– Мне нужен охранитель, три тысячи в год и довольствие. Сам я купец первой гильдии Парфенов Кузьма Петрович. Согласен? – с ходу заявил купец.

– У меня нет звания охранителя, – чуть развел я руками, – согласиться пока никак не могу, да и обязанностей не знаю.

– Пять тысяч! – сел он напротив меня и кулаком по столу грохнул.

Блин, как только стол выдержал? Да такому представителю купечества никакой охранитель не нужен, двинет кулаком оппонента – и можно молебен заказывать. Минут пять отнекивался и пообещал подумать, если звание получу. Непонятен этот персонаж, силен, при деньгах, чувствуется, что и черта не боится. На хрена ему я? Если только для престижа, но мог бы нанять родовитого и титулованного выпускника.

Следующим визитером оказалась дама. Давать оценку возраста неэтично, но она явно годилась мне в матери или даже в бабушки. Но бриллиантами сверкала, глазки из-за раскрытого веера строила напропалую, и такое чувство, что готова меня прямо в офицерской палатке изнасиловать. Княгиня пообещала снять, а впоследствии и выкупить для меня квартирку, обеспечивать всем и вся, но оплату посулила пару тысяч, без учета подарков. Охранять ее необходимо в основном по ночам: очень она темноты боится и переживает, что в ночи явится злобный маньяк. Меня чуть смех не разобрал, право слово! Никогда не приходилось слышать, как престарелые дамочки совращают молоденьких любовников. Ушла от меня княгиня в гневе: осторожно ей намекнул, что на подобную работу идти не собираюсь и она может на мои услуги не рассчитывать.

Зашедший сразу после дамы полковник отер бисерки пота на лбу и полез в сундук, из которого достал початую бутыль коньяка и два стакана. Молча разлил по половине и кивнул мне:

– Пей – заслужил!

Ну, хоть и на голодный желудок, но от угощения отказываться не стал. Не хватало еще мне директора школы против себя настроить.

– Иван, тебе Петр Евграфович велел кланяться и передать на словах, что поставил тысячу рублей на твою победу.

– Победу? – обескураженно произнес я.

– Ага, – потер полковник переносицу, – сам в раздумьях. Ставки сейчас небывалые, ставят как против, так и на тебя. Если займешь одно из первых трех мест, то куш сорвешь приличный. И вот еще что, Олесь привет передал и просил не обижаться, дела у него важные. Со своей стороны – подтверждаю, но, извини, рассказать не могу.

На этой ноте мы с полковником простились, отправился я в свою палатку, надеясь, что ужин меня дожидается. На лагерь уже ночь опустилась: долго я проторчал за разговорами и, самое-то печальное, ни хрена не понял. Нет, про княгиню все понятно, тут без вопросов. В какой-то степени и про купца можно так же сказать, но вот действия жандармов и самого полковника с картиной как-то не вяжутся.

Около моей палатки установлена еще одна. Было обрадовался, что Олесь вернулся, хотя и понимал, что хрен кто обратно его пустит, оказалось – Зухра перебралась. Ну, с напарницей веселее, да и ужин мой сохранила, костер развела, уснула, правда, так и не дождавшись.

Перекусил, покурил, хотел с Зухрой побеседовать о предстоящих поединках на саблях, но девушка так и не проснулась, сопела, свернувшись у костра. Пришлось мне ее спящую в палатку тащить на руках.

Жеребьевка на саблях получилась странной донельзя. Подпрапорщик вывесил на стенде, кто с кем сражается, а потом погнал нас всех получать защитное обмундирование, а выданные в школе ученические сабли из палаток принести. Закралось у меня подозрение, что жребий вытаскивали не совсем честно. Однако этого никто проверить не может, а оспорить и взять под сомнение слова полковника… дураков нет.

– Ваня, ты, если со мной встретишься, сильно не бей, саблю не смогу удержать, – сказала мне Зухра, когда изучила сетку, кто с кем бьется.

– Не переживай, – хмыкнул я в ответ, – не факт, что доберусь до тебя. Предстоит же пробиться через несколько отборочных боев, а потом уже начнутся поединки на вылет.

Напарница лукаво улыбнулась, а мне захотелось себе по лбу стукнуть. Блин! Она же мне чуть ли не прямым текстом подсказала, как действовать! Против девушек не стоит финтить и чего-то там придумывать. Конечно, против грубой силы можно найти определенные приемы, но…

Мой первый поединок идет третьим по счету. На лице шлем-маска из тонкой проволоки, тело закрывает куртка из грубой и толстой кожи, штаны такой же выделки, а на руках перчатки. Сабля с гибким клинком не должна нанести значительных повреждений. Соперница явно нервничает, одета аналогично, но на голову меня ниже. Да, первые два боя предстоят с девушками, а потом с парнем, если выиграю все три, то прохожу дальше без вопросов. Смутные сомнения, что в жеребьевке мне подыграли, не покидают, хотя и могло повезти.

Фехтовальная дорожка расположена перед трибунами, судят поединки, как и в предыдущих случаях, полковник и подпрапорщик. Впрочем, уколы с ударами засчитывает директор школы, подпрапорщик лишь объявляет соревнующимся, что и как.

– Ан гард (к бою)! – посмотрел на меня, а потом на противницу подпрапорщик.

Выхожу на дорожку, девушка встает напротив.

– Эт-ву прэ (готовы)? – обратился к моей сопернице и ко мне подпрапорщик.

Отсалютовал саблей противнице, та, чуть помедлив, повторила мое движение.

– Алле (начинайте)! – раздалась команда.

Делаю три быстрых шага вперед и бью крест-накрест. Колоть и не пытаюсь, расчет на чистую силу. Один удар девушка парирует, от второго у нее из рук вылетает сабля.

– Альт (стой)! – раздается команда подпрапорщика. – Па конте (Не считать)! Укол не присуждается никому!

– Отставить! – раздается окрик господина полковника.

Глава 14 Следующий этап

Мы замерли с противницей. У той опущены руки, а я наконечник сабли устремил к земле. Подпрапорщик смотрит на полковника, тот чуть разводит руками и объявляет:

– Победа за Чурковым, он не нанес ни одного удара или укола, но обезоружил противника. В бою это означает – плен или смерть. Бой окончен.

Пошел в сторону курсантов, обсуждающих скоротечность боя. Зухра мне одобрительно кивнула и сама вышла на дорожку, надев маску. Ее противник напоминает меня, и он решается перенять только что увиденную тактику. Однако находит коса на камень. Зухра вычерчивает в воздухе молниеносные финты и с легкостью отбивает атаки. А курсант начинает терять контроль и бьет со всей дури, целясь в голову девушки, та приседает и отвечает ударом по ногам, от которого парень не в силах защититься.

Второй мой поединок опять получился скоротечным: противница готовилась, что применю предыдущую схему ведения боя, и я даже сделал вид, что собираюсь ударить со всей дури, но в последний момент провел несколько финтов, с обозначением ударов по корпусу и ногам. Вновь оказался победителем, уже под удивленными взглядами окружающих.

– А ты удивил, – произнесла Зухра.

– Стараюсь, – хмыкнул в ответ.

Девушка свой бой вновь выиграла, но уже не так легко. Обоюдные «ранения» нанесли они друг другу, и все по правым рукам. После небольшого совещания между господином полковником и подпрапорщиком объявили, что сражаться противники должны, держа сабли в левых руках. Зухра без усилий смогла завершить поединок, орудуя саблей так же уверенно. А вот для меня это откровение: левой и десяток секунд не продержусь.

Мой третий бой, и на этот раз уже против курсанта примерно моих габаритов. С таким силой мериться глупо. Но парень решил иначе, он попер в атаку, рассчитывая пробить силовым ударом мою защиту. Пятясь, отбивался, что в общем-то не представляет сложностей. Но об атаке и помыслить не мог. Тем не менее улучил момент и, отбивая, сделал движение вперед, нанося укол, пришедшийся в маску противника.

Три победы на саблях! Охренеть! Если с курсантками еще в какой-то мере повезло, то с парнем бой выиграл чисто. Однако хоть и скоротечны схватки, но я устал, а впереди предстоит бой с Зухрой, которая со своим очередным противником сумела разобраться.

– Чурков, Сабитова! Ан гард! – вызывает подпрапорщик.

Встаю напротив Зухры, отсалютовали друг другу саблями и по команде младшего офицера приступили к сражению. Ну, девушка атакует, я обороняюсь, потом сам в атаку перехожу, но все это происходит как-то без искры и стремления нанести удар. Пару раз видел, что мог пробить ее защиту, но руку останавливал, да и у моей напарницы по предыдущим состязаниям возможности были.

– Альт! – выкрикивает полковник и идет на дорожку. – Подошли ко мне, быстро! – требует он от нас с Зухрой.

Снимаю маску и иду за выволочкой, другого не ожидаю.

– Хрена ли вы тут устроили?! – вполголоса шипит полковник. – Вы дети, что ли?! Мать вашу! Чего не деретесь?! Публика уже негодует! Отчислю к хренам собачьим обоих, если так же продолжите! Поняли?!

– Так точно, господин полковник! – хором ответили мы, выбрав не только одинаковые слова, но и интонацию, отчего весело хихикнули.

– Смехульки вам все, – скрипнул полковник зубами. – Три минуты до выявления победителя! Замечу, что кто-то в поддавки играет, – обоим поражение!

Зухра сняла маску и, улыбнувшись, сказала:

– Вань, прости, если что.

– И ты извини, – ответил ей и отправился к началу дорожки дожидаться начала боя.

Уложились за минуту, пару моих атак девушка отбила, но я стал не просто финтить, а еще и бил на силу. С одним из ударов она справиться не смогла, победа досталась мне. Напарница пожала руку, но раздосадованной не выглядела, наоборот, довольна. Странно, поединок проиграла и не расстроилась. А ведь это уже на вылет состязание происходило. Следующий соперник – невысокий и кряжистый курсант. Его схватки как-то не отложились, он со всеми быстро расправился. Прикинув, что из-за роста у меня сразу же преимущество, решил не подпускать его близко, надеясь выиграть. Ага, счаз-з-з! У противника сабля так в воздухе замелькала, что пришлось судорожно отбиваться и пятиться. В итоге проиграл, но где-то минуту смог продержаться, на что подпрапорщик уважительно сказал:

– Силен ты, Иван, против Федора столько продержаться. Он же первая сабля не только в школе, и на различных первенствах призы брал.

– Хм, не знал, а если бы кто-то предупредил, то не факт, что столько смог сопротивляться, – ответил я, вызвав у стоящих рядом курсантов улыбки.

В общем и целом дуэлями на саблях остался доволен. Да, не выиграл, но на это и рассчитывать глупо. Однако остались такие дисциплины, в которых всерьез рассчитываю на успех. Метание ножа, стрельба по движущимся мишеням и борьба без правил. В этот день уже никаких состязаний не намечено, а вот в личном зачете удалось с последнего места подняться. Да, нахожусь чуть ниже Зухры, однако ставки тотализатора на мою победу выросли. Пока не решил, стоит ли так выделяться и пытаться завоевать первое место. Достаточно получить звание охранителя и подыскать работу. Таков план на первое время, и в исполнение его привожу. С другой стороны, мне необходим капитал, чтобы ни от кого не зависеть и открыть собственное дело. Кстати, на сегодня еще не смог определиться, какое именно. Мыслей-то много, а конкретики нет. При моих знаниях, хоть и обрывочных, могу много чего нового принести в этот мир. В том числе и в промышленной области, да и профессору медицины есть что поведать. Тем не менее прекрасно понимаю, что на любое телодвижение требуется капитал.

– Иван, чего ты такой задумчивый? – поинтересовалась Зухра. – Из-за своей популярности?

– Какой популярности? – удивился я.

– Ой, брось! Все-то ты понимаешь! Сейчас о тебе говорят во всем лагере, зрители кучу ставок наделали, наверняка появятся журналисты и начнут такое событие освещать в прессе. Сам посуди: приходит сельский парень и выигрывает у подготовленных курсантов. Да о тебе только ленивый не заговорит. А уж у подростков ты и вовсе кумиром станешь.

– Блин! Да на хрен мне такое счастье? – обхватил я голову руками, понимая, что Зухра права.

– Большие возможности, – хмыкнула Зухра. – Или ты не этого добивался?

– Не совсем, – медленно протянул я.

– Это как понять?

Ничего ей не стал говорить: вряд ли сможет понять. Сам же признал, что в словах девушки есть логика. И что теперь делать? Нет, можно слить пару поединков и не занимать «призовое» место. Но обманывать себя не собираюсь, тот же жандармский ротмистр так просто от меня не отстанет. Профессор опять же… Пойти охранителем к купцу в расчете, что у того большие связи и своего он не отдаст после покупки? Ну, не хочу выступать в роли вещи, а именно ею и окажусь, если соглашусь на предложение купца первой гильдии. А про княгиню и говорить нечего! С другой стороны, в любом случае кому-то придется служить и параллельно присматривать собственное дело. Пришел к выводу, что в моей ситуации нужно постараться и выиграть. Прятаться за спины курсантов нет никакого смысла, Зухра права – засветился на все сто.

Метание ножей, дистанция девять метров, мишень представляет собой контур человека в полный рост, разбитый на сектора. Очки начисляются немного странно, но вполне объяснимо. Попадание в шею оценивается в двадцать очков, так же как в голову и в центр груди, смещение вправо и влево от груди – десять очков, пятнадцать – область живота и пах, а по пять дается за конечности, в том числе если острие ножа касается контура головы.

– Каждый метает по пять ножей, – объясняет правила подпрапорщик, вышагивая перед строем, – после команды «бей». Если говорю «стоп» – немедленно прекратить упражнение. Очки начисляются, только если ножи остались в мишени. Серия состоит из пяти бросков, времени отводится – минута.

Курсанты как-то неодобрительно зашушукались.

– Привыкли к большему времени?! – сердито посмотрел на нас подпрапорщик. – В боевой обстановке вам никто не даст прицеливаться! Да, чуть не забыл! После команды «стоп», если нож находится в полете, его результат не засчитывается. Требуется уложиться в отведенное время. Для тренировки каждому дается десять бросков, чем вы сейчас и займетесь, предварительно рассчитавшись.

Перекличка не заняла много времени, вскоре первая пятерка отправилась на рубеж и начала тренироваться. Я, как обычно, оказался в самом хвосте, но за это время уяснил, что предстоит «попотеть». Если метать в центр мишени, то велика вероятность того, что можно попасть в уже воткнутые ножи. Придется бить в голову, шею, грудь и… Нет, можно в центр кинуть три ножа, место там есть, но это не так-то легко, особенно когда не привык к оружию.

Стою на рубеже и взвешиваю ножи, балансировка у всех отменная, лезвия острые. Но задачу нам усложнили неимоверно: ножи разного размера и веса! Произвести за минуту пять одинаковых бросков нереально! Как и попасть именно туда, куда задумал. За десять бросков привыкнуть к оружию не сумел, хотя и отдал должное мастерам, которые их изготовили.

Курсанты между собой возмущались: условия для них непривычные, подобных тренировок не проводилось. Меня это порадовало, особенно негодование моих соперников из-за того, что вес ножей различен, как и длина лезвий.

Первая пятерка произвела зачетные броски с места, где стою, выбитые очки подсчитать невозможно. Нет, пару промахов точно вижу, но там, где ножи торчат из контура мишени, уже не рассмотреть, в какие сектора попали. Настала и моя очередь. Разложил перед собой ножи, начиная с легкого, а потом по мере утяжеления. Подпрапорщик скомандовал:

– Бей!

Один за другим метнул холодное оружие в мишень и удовлетворенно кивнул себе, увидев, что задуманное получилось.

– Стоп! – командует подпрапорщик и направляется с блокнотом к мишени.

Мы идем за ним и наблюдаем, как младший офицер, выдергивая ножи, комментирует выбитые очки. Мой результат оказался в данной пятерке самым высоким – девяносто пять очков! Результат не вызывает двойного толкования, и стоящим со мной трем парням и девушке это отчетливо видно. Мишень поразил в такой последовательности: голова; шея; два в грудь; пах. Хм, а последний-то мой бросок не такой удачный получился, на грани, можно сказать: целил-то в живот; на пару сантиметров ниже – и ни одного очка не получил бы.

– После подведения итогов мы огласим списки тех, кто продолжит состязание на получение звания охранителя, – объявил полковник. – Завтра никаких мероприятий не планируется, можно чуть-чуть, – он показал на пальцах, между большим и указательным, расстояние в пару сантиметров, – расслабиться. А потом пара дней выдастся напряженной – как вам известно, осталась стрельба и борьба.

– Разойтись! – скомандовал подпрапорщик и направился к полковнику со своим блокнотом.

Ну, никто никуда не стал расходиться, остались дожидаться оглашения, и даже никто не переговаривался, хотя на некоторых лицах видно уныние. Ждать пришлось недолго, господин полковник объявил, кто продолжит состязаться. Среди пятнадцати счастливчиков (так полковник сказал) оказались я и Зухра, сумевшая занять последнее, пятнадцатое место в метании ножа. Мой же результат стал лучшим, двое курсантов отстали на пять очков, а вот дальше уже цифры не такие внушительные. Моя напарница, к примеру, выбила всего пятьдесят пять очков.

Одна радость: на наш полигон прибыл магазин с различными товарами, в том числе и спиртным. Нет, курсанты, как и я сам, не стали соблазняться и хватать все подряд.

– Парни, – обратился я к своим соперникам, когда мы вышли из палатки торговца, – понимаю, что это не совсем правильно, но выход в финальную часть стоит отметить и заодно познакомиться.

– Иван, мы тебя уже знаем и так, – усмехнулся Федор, которому я проиграл на саблях. – Пока у нас статусы разнятся, ни о каком сближении и речи не идет. Вот получим звания лейб-гвардейцев и чин охранителей – тогда и отметим. Без обид.

Парни ему согласно кивнули, Зухра пожала плечами, а вторая девушка, пробившаяся в финальную часть состязаний, поморщилась. А этой-то чем не угодил?

– А я не согласна! – неожиданно заявила, если не ошибаюсь, Наталья. – Иван доказал, что на уровне с нами, а то и выше. Пересекаться в любом случае придется, а задачи…

– А они у всех различны, – перебил ее Федор и поморщился. – Тебя-то ведь в определенных целях станут использовать.

Последнее слово он произнес с растяжкой, так и захотелось ему в морду дать. Несколько курсантов такой «шутке» своего дружка даже в ладоши похлопали. Но нужно отдать должное, человека три промолчали. Наталья же чуть покраснела и глаза сузила.

– А нас всех станут использовать, – усмехнулся я. – Кого-то по прямому назначению, а кого-то и нет, смотря кто о чем думает.

– Ты на что намекаешь? – глянул на меня Федор.

– Ни на что, – пожал я плечами и дополнил: – Фантазии у каждого свои. – А потом демонстративно от него отвернулся, посмотрел на Зухру и Наталью. – Кто хочет, пусть подходит к моей палатке, посидим, пообщаемся.

Больше ничего говорить не стал, вернулся в палатку и, немного поразмыслив, приобрел две бутылки коньяка, краюху хлеба, головку сыра, пару банок тушенки и… дюжину пирожных. Мне сложили покупки в бумажный пакет, но бутылки побоялся туда запихивать, разместил в карманах. Даже если никто и не придет, коньяк мне после состязаний пригодится, а пирожные с чаем сам съем, не так их много.

Зухра ушла с Натальей – увидел, как девушки, о чем-то переговариваясь, удаляются в сторону палаток. Курсанты тоже рассосались, а вот подпрапорщик стоял и папироской смолил. Увидев меня, он спросил:

– Иван, ты же последний нож так и рассчитывал метнуть? Скажи, я прав?

– Не совсем, рука дрогнула, чуть выше целил, хотел в область «живота» попасть, – честно признался.

– Вот черт! Пять рублей полковнику проспорил! – Он сплюнул себе под ноги и расстроенно головой покачал. – Уверен же был, что ты решил не набирать максимальное количество баллов и засадил в мишень специально. Кстати, а почему в область живота, а не груди?

– Так мог другие ножи сбить, – пожал я плечами. – Рисковать не хотел.

– Угу, понял, господин полковник так, слово в слово, и сказал! Да, ты много-то не пей, – кивнул он на горлышки бутылок, торчащие из моих карманов, – завтра-то не предвидится ничего, кроме посещений полигона заинтересованными лицами и предложений возможным охранителям о будущей работе, но, если начнешь разить перегаром, впечатление о себе подпортишь.

– Учту, – кивнул подпрапорщику, – спасибо. Пойду?

– Да, конечно, – ответил тот, тяжело вздохнул и направился в сторону палатки господина полковника.

Ха, не иначе долг решил сразу отдать. А не стоило спорить! Мог бы себя на мое место поставить, так же бы действовал! Или он решил, что я этакий везунчик? Блин, а ведь если подумать, то мне и в самом деле повезло – не метание ножей по мишени имею в виду, а в целом.

У своей палатки расположился и принялся «поляну» накрывать. Нет, я прекрасно отдавал себе отчет, что еще далеко не все закончено. Из того же револьвера и то не факт, что смогу у всех выиграть. А вот в единоборствах не предвижу проблем. Заварил себе чайку и с парой пирожных пополдничал. Лег на траву и бездумно в небо смотрел, поймав себя на мысли, что мне чего-то не хватает. Женского общества? Эх, молодой организм желает, но нельзя, да и не с кем. Зухра не в моем вкусе, да и не стоит заводить тут интрижки. Наталья ничего такая, все при ней, и личико симпатичное. К тому же явно не пуританка. Почему так решил? А по блеску глаз и движению рук видно! Она не прочь пококетничать, и не только в словесном поединке.

– Ваня, если девки придут, то в узел кое-что у себя завяжи. Не стоит рисковать! – сам себе сказал вполголоса.

А гости ко мне и в самом деле пришли: минут через двадцать подтянулись трое курсантов. Василий, Алексей и Александр приняли мое предложение и принесли каждый по бутылке. Правда, один с шампанским (и где только взял?), другие по бутылке вина и коньяка.

– Парни, предлагаю установить верхний предел для спиртного и ни в коем случае не смешивать, – осмотрел я стоящий на земле алкоголь, после того как мы все еще раз перезнакомились.

– Так мы же не знаем, кто что пить станет, – пожал плечами Алексей.

– Если дамы придут, то могут от коньяка, что скорее всего, отказаться, – поддержал его Василий.

– И думаю, если девушки наши решат алкоголь мешать, то мы-то им мешать не станем. Так? – улыбнулся в предвкушении чего-то Александр.

– Саша, ты на кого запал-то? Зухра тебе по нраву или Натали? – с усмешкой поинтересовался Василий, стащил с ног сапоги, прошелся по траве и головой покачал: – Хорошо!

– Ты это о чем? – поинтересовался Саша, жуя травинку и о чем-то размышляя.

– Дам тебе на выбор отдаю, – стоя на месте, ответил Василий. – Кстати, Иван, ты не против?

– Против чего? – уточнил я.

– Если кто-то из дам выберет не твою персону, – пояснил Василий.

– Без претензий. Но сами смотрите, чтобы впоследствии не пожалеть, – пожал я плечами.

– Ой, брось! – отмахнулся Алексей. – Мы люди все взрослые, понимаем, что и как.

– Алекс, это ты понимаешь, а дамы могут и не догадываться, для чего ты их подпаиваешь и в кроватку тащишь. Наверняка думают, дурехи, до последнего, что сказку им на ночь прочтешь! – усмехнулся Василий, а потом приложил палец к губам: – Тсс, идут!

Натали с Зухрой, весело болтая, приблизились и продемонстрировали нам свои прически с макияжем. И когда только успели?

– Вы прямо красавицы! – восхищенно произнес Василий и языком прицыкнул. – Предлагаю выпить за наших дам! Девушки, что пить будете?

– Мне чай, – усмехнулась Зухра.

– Кто-то не велит и алкоголь под запретом? Или не хочешь с нами отпраздновать? – подначил ее Алекс.

– Парни, не хочет – ее дело, – вступился я, открывая бутылку с коньяком и жалея, что девушки пришли рано: еще бы пару минут – и с парнями договорились.

Сейчас уже поздно, да и курсанты распушили перья, впрочем, девушки не против. Зухра, поломавшись, согласилась на вино, Натали выбрала шампанское. Ох, что-то мне подсказывает, не останется у нас и капли алкоголя. Главное, никого не пускать за добавкой, а то и вовсе праздник обернется не пойми чем.

Чаяния парней, пытавшихся изо всех сил подпоить девушек, не оправдались. Появившиеся игральные карты и предложение игры на желание не прокатило. Зухра и Наталья за всеми потугами курсантов наблюдали с весельем, переглядывались, ухмылялись и на провокации не велись. Могу поставить все что угодно, но парней ждет облом. Тем не менее посидели замечательно, обсудили прошедшие состязания, предстоящие и даже коснулись одной интересной темы.

– Странно, что из высших чинов и приближенных к управлению империей никто еще не посетил состязания, – произнес Алекс, признав беспомощность поползновений в сторону девушек.

– Из-за изменения регламента? – предположил я.

– Не думаю, – покачал головой Василий. – Ходят слухи, что в Кремле идут ожесточенные переговоры с представителями нескольких стран. Обычно это предвестник войны.

– Ну, без воли императрицы на этот шаг никто не пойдет, пусть даже она и условный правитель, – потер висок Саша и подсел поближе к Зухре. – Скажи, вот если бы ты получила трон, взяла бы меня в фавориты?

– Тебя? – Зухра смерила Александра внимательным взглядом, а потом усмехнулась: – Возможно, тапочки кто-то должен подавать!

– Почему условный правитель? – не удержался я от вопроса.

– Ты про императрицу нашу? – посмотрел на меня Алекс, а когда я согласно кивнул, пояснил: – Боже, да всем известно, что правительство и министры правят бал. Императрица отстаивает свои взгляды с трудом, на ее счету есть определенные реформы, но во внешнюю политику никто девочку не пускает, мала еще. Да и, как говорят, страшна настолько, что внешним видом готова разогнать все армии сразу!

– Ты не слишком-то, – нахмурился Василий. – Слухов много ходит, но доподлинно известно одно – жива и здорова, указы за ее подписью появляются. Но балов не устраивает, послов принимает редко, и то в окружении советников и министров. Считает, что все силы необходимо направлять на процветание страны.

– Ее портретов-то и фотографий почти нет, а те, что доходят с официальных мероприятий, всегда в головном уборе, где и лица толком не разглядеть. Но, судя по фасонам платьев, фигура у нее имеется, – произнесла Наталья, а потом добавила: – А уж количество украшений заставит обзавидоваться. Немного фотографий появляется, но нигде нет повторов колец, сережек, диадем… – Девушка завистливо покачала головой.

– Так могу тебе колечко подарить, которого у тебя еще нет, – предложил ей Василий.

– Если только фамильное и обручальное, – отбрила его Натали.

В целом вечеринка удалась. Познакомились поближе, поговорили, но меры никто не превысил и выпили не так много, что, честно говоря, удивительно. Парни, правда, до последнего момента не оставляли попыток соблазнить девушек. Прекрасно их понимаю, сам когда-то таким же был, но в другом мире, и, положа руку на сердце, у нас тогда застолья случались не в пример ярче. Хотя, если бы не определенные задачи, поставленные каждым перед собой, и находись мы в другом месте, не уверен, что не пошли бы в разнос. Вполне возможно, что подобной компанией еще соберемся после окончания состязаний и уже нормально отметим полученные звания или с горя напьемся.

Когда наступила ночь и все разошлись, я остался у костра, посидеть и подумать о некоторых услышанных моментах. Да, на соревнованиях и впрямь не так много гостей. Трибуна полупустая все время, а насколько я понял, раньше высший свет активно ходил на подобные состязания. Получается, что действительно вмешался какой-то внешний фактор. Опять же непонятна структура правления империей. До сего момента считал, что императрица «правит бал». Разговоры с Лаврентием в этом убедили, хотя тот и не сильно распространялся про политику и деталей не рассказывал. Если же задуматься, то склонен поверить в версию парней: никто и никогда в одиночку не сможет управлять, необходимы поддержка и сторонники. Скорее всего, внутри правления империей существуют определенные договоренности и политические силы. Странен момент с тем, что государыня избегает публичных выступлений. Больна и немощна? Как вариант. А послабления внутри империи и ее процветание не поднимают данного вопроса. Ни в одной из газет не видел портрета взрослой императрицы, чтобы рассмотреть ее внешность. Да, старые снимки, когда Ольга была ребенком, присутствуют, но потом как обрезало. Из-за чего? Безопасность? Но правитель – человек публичный, обязан перед народом выступать и показываться. Впрочем, я не так давно в этом мире, информацию собираю по крупицам и многого не знаю.

– Вань, можно с тобой посидеть? – раздался голос Натали. – Представляешь?! Заблудилась и палатки своей не нашла, темно!

– Без вопросов, – ответил девушке, а сам смотрю, как у той глаза в пламени костра блестят, а язычком она губы облизывает.

Оба понимаем, что вернулась она не из-за того, что не отыскала путь.

– Ната! Я уже с ног сбилась, тебя разыскивая! – раздался возглас Зухры. – Ты же мне обещала кое-что рассказать. Забыла?

– Помню, – расстроенно выдохнула Наталья и посмотрела мне в глаза.

– Обещания стоит выполнять, – пожал я плечами, предоставляя самим им разбираться и давая понять, что не претендую на что-то еще.

Нет, пара слов – и девушку могу оставить, «сказку» на ночь рассказать. Но как бы ни голосовал организм, мозг над инстинктами берет верх. Да и не до постельных сейчас утех. Наталья, обидевшись, ушла с Зухрой, я еще немного посидел и спать отправился. Ночью не выспался – слишком воображение разыгралось, и в какой-то момент пожалел о своем поступке, но потом сам себя отругал:

– Головой думай, Ваня, головой!

Не выспался, но настроение отличное, даже хмурое небо его не портило. Да еще и солдат пришел, сказал, что теперь завтрак, обед и ужин проводиться будет за общим столом совместно с господином полковником. Хм, не совсем понимаю, из-за чего такое решение, все же никто еще звания не получил и не ровня мы за одним столом с полковником сидеть.

Уж не знаю, проверка это очередная или нет, но стол сервирован большим количеством блюд. Господин Греев занял место во главе стола и объявил, что мы уже без пяти минут охранители, поэтому считает нас всех достойными уважения. Намекнул, что и к своими соседям по столу стоит относиться так же. Тем не менее как бы он ни желал, но поели мы в напряженной обстановке и поспешили разойтись, однако напоследок полковник заявил:

– После обеда лагерь откроют для посетителей, прибудут и возможные работодатели. Мой вам совет: не спешите и договора не подмахивайте. Если же решите заключить соглашение, то проконсультируйтесь со мной или с кем-то из офицеров.

Нам разрешили потренироваться в стрельбе и метании ножей. Чему я обрадовался, так как без дела слоняться никакого желания нет, а набить руку и глазомер в стрельбе лишним не будет, мало у меня практики.

Увы, планам не суждено было сбыться. До обеда у меня времени не оказалось. Вновь пришел жандармский ротмистр Ларионов и битых три часа устраивал мне допрос. По паре его оговорок я понял, что он никак не может во мне разобраться, а задача перед ним стоит именно такая. От версии шпиона, слава богу, жандарм отказался, но продолжает с упорством бульдога рыть. С одной стороны, его понимаю, но облегчать задачу не собираюсь, стою на своем – что знания в голове образовались из ниоткуда. Доказать обратное ротмистр не может, от этого бесится и по кругу вопросами засыпает. Он бы и дольше меня прессовал, будь его воля, но подпрапорщик нашу «теплую» встречу прервал, позвав меня на обед. Вениамин Николаевич ушел, пообещав в ближайшее время не беспокоить и спокойно завершить состязания. Он даже на прощанье мне руку пожал и удачи пожелал. Но в его искренность я не верил: он жандарм целеустремленный.

Обеденный стол меня привел в уныние.

– Ну-с! Приступим! – потерев ладони, произнес полковник и сел на свое место. – Считайте, что это званый обед!

Захотелось неприлично выругаться, ибо как есть и какую когда вилку или нож использовать – не представляю! А передо мной их до хрена, разных форм и размеров! Вот и верь полковнику, что состязания закончены и сегодня выходной! Нет, хрена с два! Решили устроить проверку на знание этикета, мать его!

Глава 15 Финал состязаний

Обед закончился, слава богу! За столом все чувствовали себя раскованно, чего не скажешь обо мне. Но сумел продержаться, повторяя за Натальей выбор ложек и вилок. Мясо и сам умею ножом с вилкой разделывать, так что не сильно опозорился, хотя пару промахов и допустил. Правда, никаких последствий после данной проверки (была она или сам себя накрутил?) не последовало. Нас предупредили, что, когда придут гости, стол сервируют легкими закусками, чтобы все могли жажду и голод утолить, так что не рекомендуется расходиться по лагерю.

– Вы бы еще танцы устроили, – буркнул себе под нос. – Прямо сватовство какое-то! – чуть громче, чем следовало, вырвалось у меня, когда господин полковник потребовал привести форму в порядок, почиститься и побриться, кому это требуется.

– Иван, ты абсолютно верно подметил! – хмыкнул Семен Михайлович, оказавшийся рядом. – Это действительно сватовство! А в роли свахи – ваш покорный слуга! – Он шутливо склонил голову и топнул ногой. – Пойми, от того, как пристрою охранителей, зависит не только ваше будущее, но и процветание моей школы.

– Да понимаю я все, – кивнул я в ответ. – Необычно просто.

– Привыкнешь, – обронил полковник и ушел.

Отправился к своей палатке, где привел форму в порядок и побрился в овражке. Господин полковник прав: как бы ни выглядели мы с трибун, а при личном общении необходимо показать себя в выгодном свете.

Удивительно, но очереди из желающих ко мне не выстроилось. Парней и даже Наталью с Зухрой обхаживали по несколько клиентов одновременно.

Прохаживаюсь и наблюдаю, как престарелый купец прямым текстом объясняет Натали, какие от нее потребуются услуги. Изначально девушка его чуть не послала, но потом озадаченно губы стала кусать – вероятно, он ей озвучил сумму контракта. Скорее всего, вторая работодательница, престарелая дама в кокетливой шляпке, предложила намного меньше. Зухра вела деловые переговоры сразу с тремя работодателями, но этим, скорее всего, требуются именно охранные услуги. Явно двое купцов и один промышленник, до меня доносятся отдельные фразы, по которым можно понять, что нанимают они девушку к своим дочерям. Ну, правильный подход, детей необходимо защищать, а к подросткам, особенно девочкам, стройного охранителя мужского рода приставлять нежелательно. Этак не заметишь, а он уже зятем окажется, и это в лучшем случае.

– Иван, у меня к тебе сугубо деловое предложение, – обратился ко мне профессор, подойдя с подпрапорщиком. – Обсудим?

– Не вижу никаких проблем, – пожал я плечами.

– Прогуляемся? – кивнул доктор в сторону. – Не хочется, чтобы наш разговор услышали.

Мы прошли десяток метров, профессор оглаживал бородку и разговора не начинал. Я догадывался, о чем примерно речь пойдет. Не дают покоя Семену Ивановичу мои знания. Но он вряд ли меня сможет чем-то заинтересовать.

– Иван, тебе не кажется странным, что на переговоры с тобой никто не решился? – спросил профессор.

Никак от него подобного вопроса не ожидал и промолчал, лишь плечами пожав.

– Видишь ли, твоими услугами не каждый решится воспользоваться. Происхождение, как ни говори, накладывает отпечаток. Да и запросы в разведочное отделение отправлены, но внятного ответа не получено, – медленно проговорил Семен Иванович.

– Разведочное управление? Так ротмистр, беседовавший со мной, не из жандармов?

– Вениамин Николаевич недавно возглавил данную структуру, а до этого служил в жандармерии. Влияние времени потребовало выявлять шпионов и засланных смутьянов из-за границы, вот и организовали подобную структуру при Главном штабе армии.

– И вы так об этом мне спокойно говорите? Не боитесь, что и в самом деле являюсь шпионом?

– Нет, не боюсь, – остановился профессор, рассматривая верхушки деревьев.

Мы с ним к лесу подошли и теперь остановились перед опушкой.

– А можно поинтересоваться, почему мне доверяете?

– Несколько причин, – снял пенсне и, достав платок, стал протирать стекла мой собеседник. – Лекарствами никто не станет делиться, а тем более спасать какую-то неизвестную девушку.

– А если через нее решил пробраться в высший свет?

– И ушел сразу, как оказался в городе, отвергнув ее предложение? Ваня, это не смешно! – рассмеялся профессор, противореча своим словам. – Парень ты неглупый, но так ни один шпион себя не поведет. Секретов в лагере не выведаешь, государственных тайн не узнаешь. Кстати, тебя же и тут негласно проверяли, кто и как – говорить не стану, ибо сам не ведаю, но господин полковник характеристику на тебя дал положительную. Как и учитель твой, ротмистр Еремеев. Пока неясен во всем этом один момент, но о нем говорить тоже не стану.

Хм, я достал папиросы и закурил, взяв паузу, обдумывая слова собеседника. Никаких откровений он не высказал, все это и так на поверхности. А то, что господин ротмистр, который меня два раза допрашивал, не жандарм, а из разведки или, правильнее, контрразведки, дела не меняет.

– Семен Иванович, может, перестанете ходить вокруг да около? – задал я вопрос и увидел, как тот чуть улыбается себе в бороду, ожидая от меня именно подобных слов.

– Не спеши, заинтересовался я твоим случаем, перерыл много источников и знаешь что обнаружил? – Профессор близоруко прищурился и поспешно нацепил пенсне. – В истории уже случалось обретение неожиданных знаний и умений. Словно в головы людям кто-то свыше, – он указал пальцем вверх, – знания вкладывал. При правильном их применении достигались прорывы в различных направлениях.

– Считаете, что я этакий мессия?

– Нет, не думаю, – поджал он губы, а потом резко сменил тему: – Мое предложение – организовать разработку и производство лекарств на равных паях. Твои знания, мой опыт и финансирование позволят… – нахмурился он, подбирая слова, но махнул рукой и закончил: – Много чего!

Предложение профессора застало меня врасплох, никак не ожидал подобного.

– Почему я? – спросил, мысленно прикидывая открывающиеся перспективы.

– Махать кулаками и под пули подставляться не так много ума нужно, хотя и это востребовано. Конечно, если тебе нечего добавить к тому, что уже рассказал, то сотрудничество окажется недолгим. Но мне кажется, что у тебя есть еще козыри, – уклончиво ответил Семен Иванович. – Ваня, ты обдумай мое предложение, а когда звание получишь, то и ответ дай. Хорошо?

– Договорились, – ответил я.

На этом разговор с профессором мы завершили, он ушел, а я еще пару минут постоял в задумчивости и двинулся в обратную сторону. Получил еще пару предложений, но они не такие заманчивые, как служба у купца или дело с профессором, одно – служба в охране на военном объекте (без уточнения конкретики и со смешной оплатой), второе – стать инструктором в одной из школ охранителей (конкурент школы полковника в чине генерала мне это предложил и пять тысяч в год пообещал). От охранника непонятно где и чего я сразу отказался, а вот про инструктора задумался. Деньги неплохие, но уважения среди обучаемых не добьюсь, да и перспективы никакой, тем не менее сразу отказываться не стал, деньги немалые. Пообщался со мной и один из маклеров, предлагая поучаствовать в тотализаторе и занять определенное место в состязании, но не первое. Посулил хороший куш, если договоримся. Естественно, маклер не прямо об этом заявлял, а полунамеками, но доходчиво. На это предложение я тоже не повелся, тем более что не увидел особой выгоды, так как если первое место займу, то получу, если верить вывешенным ставкам, порядка четырех тысяч, что само по себе является приличной суммой, сопоставимой с годовым жалованьем армейского полковника.

День выдался напряженным, голова к вечеру разболелась, от ужина в компании курсантов во главе с полковником уклониться не удалось. Однако меня порадовало объявление о том, что завтра вновь начнутся состязания и уже подобных трапез не будет. Ну, оно и понятно, своеобразную проверку этикета мы прошли (не из-за одного ли меня она устраивалась?), и теперь уже финишная прямая. Кстати, парни во главе с Федором разительно изменились. Нет, дистанция между нами осталась, но за столом, да и при разговорах, вели себя светски и не позволяли больше никаких дурных намеков.

Лежа в палатке, стал подбивать итоги прошедшего дня и волей-неволей задумался о словах профессора. Да, знаний у меня намного больше, чем кажется, есть такие, о которых тут и догадаться не могут. Что во все времена приносит баснословную прибыль? Оружие и лекарства, если говорить про законные методы и не вспоминать про различное воровство и наркотики. Но самоцель ли стать богатым и наслаждаться властью? Не в моем случае, никогда к подобному не стремился, а может, не имел возможности и связей. Ни к каким выводам не пришел, но решил не торопиться соглашаться на какую-либо работу охранителем.

Новый день и начало состязаний по стрельбе. И вновь устроители состязаний преподносят сюрприз.

– Господа, на этот раз мишени окажутся подвижными, расстояние до целей различным, вам отводится на упражнение около минуты и семь выстрелов, – объявил подпрапорщик. – Вопросы?

– Тренировка? – раздался чей-то вопрос.

– Нет, считайте, что это неожиданность, – не скрывая улыбки, ответил подпрапорщик.

– Господин подпрапорщик, – задумчиво сказал я, – но получится, что первые стрелки окажутся в худшем положении. Для них это и в самом деле неожиданно, а вот те, кто станет наблюдать за упражнением…

– Не продолжай, Иван, – махнул рукой младший офицер, – это предусмотрели, скоро сам все поймешь.

Действительно, когда подошли к огневому рубежу, мы увидели натянутый брезентовый тент, закрывающий обзор.

– Иван, – посмотрел на меня подпрапорщик, – ты первый. Остальные ждут своей очереди.

Мы с подпрапорщиком отправились на рубеж, хотя и возник у меня вопрос, с какого такого перепугу я первый, но решил его не задавать. Мне могут ответить все что угодно, да и тянуть смысла нет. Отстрелялся и свободен.

– Мишень появляется на десять секунд, всего их семь, как и патронов в твоем револьвере. Дистанция – от пятидесяти до пятнадцати метров. Тут нет баллов, попал – зачтено, промах, – подпрапорщик, развел руками, – сам понимаешь. Готов?

– Минуту, – попросил я и, достав наган, проверил барабан, чтобы убедиться, что он полностью заряжен.

Встал боком к предполагаемым целям, руку с наганом опустил, глубоко вздохнул и сказал:

– Готов!

– Начали! – махнул рукой подпрапорщик.

Боковым зрением увидел, как двое солдат стали крутить колесо, к которому привязана веревка. Первая мишень на тридцати метрах выскочила, и в нее послал пулю, вторая уже совсем близко – выстрел, третья на грани дальности, четвертая вновь вблизи, пятая посредине дистанции, шестая рядом с предыдущей, и седьмая мишень вновь на пятидесяти метрах.

– Молодец, во все попал, – сделал отметку в блокноте подпрапорщик, положив на столик бинокль, в который следил за моей стрельбой.

– Проверять не будем? – поинтересовался я, немного сомневаясь в двух выстрелах.

– Не вижу смысла, – отрицательно покачал головой подпрапорщик. – Так, сейчас тебе необходимо посетить господина полковника, утрясти кое-какие формальности. Понял?

– Да, – кивнул я, предчувствуя недоброе.

– Передашь, что поразил все мишени, – напутствовал меня подпрапорщик.

Отправился я к господину Грееву, мысленно перебирая возможные причины вызова и какие еще необходимы формальности. Деньги уплачены, ротмистр за меня поручился, и договоренности достигли.

– Иван, понимаешь ли, какое дело, – после приветствий, усадив меня за свой стол, заговорил полковник, – при любом раскладе ты уже прошел состязания, и мы тебе должны выдать статус охранителя, в том числе и присвоить звание младшего унтер-офицера лейб-гвардии. Честно признаюсь, не рассчитывал, что сумеешь пройти состязания, поэтому кое-какие правовые вопросы выпустил из вида.

Полковник вздохнул и сел напротив меня, достал портсигар, вытащил папиросину и, постучав мундштуком о стол, продолжил:

– У курсантов школы, сам понимаешь, была не только силовая подготовка, но и теория. Да, один из экзаменов ты прошел в самом начале, но в нем не учитывалась теория действий охранителя в различных условиях, расстановка приоритетов при защите людей или охраняемых объектов. Поэтому у меня два выхода: отсрочить выдачу тебе звания и обучить необходимым знаниям или провести экзамен по данным направлениям.

– Могу попытаться сдать, – осторожно произнес, понимая, что не на все вопросы могу дать ответы.

– Да? Уверен? – посмотрел на меня полковник и встал с места: – Вот тебе листы бумаги и карандаш, а это задания. В верхнем углу справа напиши свои данные, а потом вопросы и свои ответы. Требовать от тебя дословного цитирования не собираюсь, если сможешь своими словами ответить на поставленные вопросы, то зачту. Работай!

С этими словами полковник направился на выход, но я успел уточнить:

– Семен Михайлович, а сколько мне времени отводится?

– До вечера, с перерывом на обед, – усмехнулся тот. – Курить можешь в палатке, вода в графине. Дерзай.

Внимательно просмотрел перечень вопросов и озадаченно крякнул. Неужели к младшим унтер-офицерам такие требования? Нет, специфические вопросы, как и когда действовать при защите объекта, не вызвали изумления, это необходимо охранителю. Но, блин, различные тактические схемы и построения кавалерии и пехоты, как атаковать и отступать, на хрена знать?! Ответы на данные вопросы пока не стал расписывать, начал с задач охранителя. К своему удивлению, пришлось отвечать долго, провозился до обеда, выкурил несколько папирос и три раза карандаш затачивал (порадовался, что не чернилами полковник меня писать заставил). Еду мне прямо в палатку солдат принес. Наскоро отобедав, я продолжил отвечать на кучу вопросов, стараясь следить за тем, что пишу, и не употреблять неизвестных в этом мире словечек и выражений. Интересно, а полковник сам станет изучать мою писанину или сразу ротмистру из контрразведки отдаст? Ни минуты не сомневаюсь, что этот экзамен устроен не только по желанию полковника. Да и вопросы есть очень специальные. Например: «Действия в глубоком тылу противника при доставке секретных сведений, когда вы оказались без поддержки». Вот что тут отвечать? Однако подобные вопросы никак не могут относиться к сфере обычной регулярной армии или охранителя. Хотя тут явно намек на последнего. Так кого же данная школа готовит? Явно не одних охранителей, и те, кого отчислили с состязаний, однозначно найдут себе службу, но в других подразделениях.

– Блин! А ведь красиво они все обставили! – вслух восхитился я и закурил очередную папиросину.

Да, мысль, что называется, озарила, и все встало на свои места. В том числе и непонятное поведение некоторых курсантов, которые кроме махания кулаками не могли нормально связать двух слов. Обычные костоломы или боевики! Те же, кто много рассуждал, но ничего не умел, – аналитики и теоретики. Курсантки же с красивой внешностью скоро отправятся в вояж по различным странам и начнут выведывать секреты доступным им способом в различных позах и плоскостях. Это же касается и смазливых курсантов. А пробившиеся в финал и получившие звание охранителя – универсальные бойцы, призванные защищать важные объекты. Да те же купцы и княгини, допущенные до предложений охранителям, явно необходимы империи, которая имеет на все собственные взгляды и помыслы. Неужели все так сложно? А ведь ничего тут сложного, недостоин звания охранителя – ищи другое место!

Собрал исписанные листы и отправился полковника искать, тот оказался в лазарете – с врачами отмечал какой-то праздник. Увидев меня, удивился:

– Иван, ты уже все? Со многими заданиями не справился?

– Господин полковник, – кивнул на стопку листов в руке, – ответил на все вопросы, а уж правильно или нет, вам судить.

– Эх, – с сожалением посмотрел тот на стол, вставая, – пойдем, посмотрю твою писанину.

Мы вдвоем вернулись в его палатку, и полковник стал бегло просматривать мои ответы. По лицу я видел, что во многих местах накосячил. Слишком у него удивленное выражение становилось, он пару раз хотел что-то спросить, но в последний момент себя останавливал.

– Так, Иван, ты много написал, необходимо вдумчиво все прочесть и на трезвую голову. Иди, о результатах позже сообщу, – задумчиво сказал полковник, не отрывая взгляда от моего ответа, где на вопрос о диверсиях в тылу врага я расписал, как нужно действовать.

– Понял, – сказал я и вышел из палатки.

У выхода немного задержался и услышал, как полковник крякнул, выругался и выдал фразу:

– Вот бесов сын! Он мне целое пособие составил, над которым бьются не один год!

Поспешил я в свою палатку, голова уже «опухла», и как ни старался, а, похоже, ляпов наделал и много нового поведал, о чем в этом мире еще не догадались. Хлебнул коньяку, чисто в профилактических целях, чтобы сосуды расширить, и спать завалился. День вновь выдался непростой – надеюсь, завтра завершится это состязание и я смогу вздохнуть с облегчением.

Пятнадцать человек, каждому предстоят четырнадцать поединков. Задача – уложиться до обеда, зрители заполнили трибуны с самого утра. Гуляет слух, будто высшие чины империи прибыли на финальный раунд состязаний, что, судя по количеству жандармов, является подтверждением. Да и солдаты наши все в новой форме щеголяют, а офицеры в парадной.

Выстроились мы в шеренгу, я стою третьим по счету, именно такое место в данный момент занимаю по итогам всех состязаний. Эх, если бы не преодоление препятствий верхом, стоял бы первым. А ставки уже дошли до больших сумм, и ставят в основном на мою победу или поражение. В денежном эквиваленте отрыв от остальных участников просто огромен. Если займу первое место, то получу семь тысяч рублей. Блин, за это стоит поупираться, хотя пока мне и неизвестны правила предстоящих поединков. Кстати, моим товарищам об этом тоже никто не поведал. А вот о зрителях позаботились, у многих в руках программки, и готов побиться об заклад, что там все расписано!

– Последнее испытание, по результатам которого и подведем итоги, в том числе и объявим, кто достоин получить и носить звание охранителя, – медленно идя перед строем, сказал полковник.

Следом за ним шел жандармский ротмистр, вернее, контрразведчик, незнакомый капитан с подпоручиком, а замыкал процессию подпрапорщик. Последний указывал время от времени жестами, кому и что подправить, и кулаком исподтишка грозил.

– Данные господа, – кивнул полковник на сопровождающих, – доведут до вас правила и будут судьями в последнем состязании. К сожалению, – посмотрел он мне в глаза, – не все в равных условиях. Иван, к примеру, не изучал данного метода борьбы, но он у нас многое может, будем надеяться, что справится.

Мля, что опять-то не так?! Насколько помню, у нас последний раунд – драки. В них-то я преуспел и проблем не ожидал. Кстати, а как они решают вопрос с тотализатором? Изменение правил на ходу мало кому из букмекеров понравится. Или они этот вопрос заранее обговорили?

– Передаю слово господину ротмистру, – посмотрел на жандарма полковник. – Вениамин Николаевич, объясните соискателям правила и принципы.

– В первую очередь хочу всех присутствующих поздравить, что сумели добраться до финальной части состязаний, – размеренно произнес ротмистр. – Всем известно, что охранители не только должны защищать объекты, но и нейтрализовать нападающих. Часто возникает необходимость захватить врага в плен, не причинив тому вреда. Другими словами: вам предстоит продемонстрировать свое умение в рукопашном бою. Предупреждаю сразу, за каждое видимое повреждение у вашего соперника тому, кто его нанес, снимем очки, вплоть до зачтения поражения.

– Господин ротмистр хочет сказать, что кулаки в ход пускать запрещается, как и удары ногами, головой и тому подобное. По правилам вы обязаны победить соперника, уложив того на лопатки или взяв на болевой прием, – дополнил жандарма капитан.

– Понимаю, часов на подобную дисциплину отводилось не так много, а кое-кто, – остановился ротмистр напротив меня, – и вовсе с подобной техникой незнаком, но таково последнее задание.

Блин, стою и сдерживаю нервный смех. Уж что-что, а приемы дзюдо и самбо мне отлично известны и в свое время отточены до автоматизма. Да я даже в лесу, когда графиню врачевал, пытался натренироваться на подобных техниках, и кое-что стало получаться. Так как тут только начинается становление школы борьбы, мне впору бежать и искать букмекера и закладывать последнюю рубаху, делая на себя ставку.

– Иван, чего лыбишься? – поинтересовался стоящий рядом со мной Федор, занимающий сейчас второе место.

По большому счету он нормальный парень, а провокацию устроил у лавки, когда Наталью доводил, с целью меня вывести из равновесия по просьбе… господина жандарма. Не далее как перед стрельбами, утром, он меня отыскал и извинился, рассказав о настоящих мотивах.

– Вам трындец, – шепнул я ему. – Если деньги есть, то беги и ставь на меня.

– Уверен? – озадаченно спросил Федор.

– Ты же уже понял, что за свои слова я отвечаю.

– Жаль, нам раньше не поведали о последнем состязании в подробностях, сейчас уже времени нет, да и ставки хрена с два на тебя примут. И так ажиотаж небывалый, – ответил он мне.

Офицеры отошли в сторонку и о чем-то совещались.

– Чего не начинаем-то? – спросил стоящий рядом Василий.

– Ты у меня интересуешься? – усмехнулся я в ответ. – Кстати, можешь сходить и задать этот вопрос ротмистру или полковнику.

– Да иди ты! – беззлобно хмыкнул тот в ответ.

Ну, я действительно пошел, но на ринг. Кстати, площадка для борьбы тут канатами огорожена – зря, травмы могут возникнуть, это же не боксерский поединок, в конце-то концов. Мне в первые соперники офицеры выставили курсанта, занимающего тринадцатое место. Михаил, а именно так его кличут, парень щуплый, тихий и не слишком заметный, этакий середнячок, который старательно тянется за всеми и часто оказывается в первой десятке. Кстати, кулаками он хорошо махал, чувствую, что и борьбе уделил много внимания. Разминает плечи и руки вполне профессионально. Эх, жаль, тут кимоно не используется, так бы за ворот и через себя, а там уже или на лопатки, или на болевой. Хотя и тут есть за что ухватиться, проблема небольшая.

Мои схватки заставили разинуть рты полковника и ротмистра – образно, конечно. Но когда подходила моя очередь, на двух других рингах наступала пауза, и все пытались уловить мои движения. А их ох как мало я делал: пара шагов вперед, сближаюсь с противником и провожу тот или иной прием. Все, схватка окончена, ни о каких нескольких минутах тут речи не идет, секунды! Никто ничего не может противопоставить, что вполне объяснимо и естественно.

– Как?! – подойдя ко мне после третьего поединка и уже понимая, каким окажутся последующие схватки, поинтересовался ротмистр.

– Хрен его знает, чувствую и знаю, что делать, – ответил я ему.

– Медленно потом сумеешь показать?

– Возможно, – пожал я плечами, но добавил: – Все зависит от обстоятельств и вашего ко мне отношения.

– Хм, – потер он переносицу, – думаю, договоримся.

Ну, а уж я-то как на это надеюсь! Не стал ротмистру ничего отвечать, да и прекрасно понимаю, что придется давать еще и комментарии на письменный экзамен полковнику. Уверен, что жандармский контрразведчик примет самое активное участие в будущей беседе. Оставшиеся поединки выиграл играючи, что уже ни у кого не вызывало сомнений. Зрители на трибунах каждое мое появление на ринге приветствовали овациями и воплями подбадривали моих соперников.

– Иван, а нас не научишь своим приемам? – спросил Федор. – Ты не думай, мы тебе за науку заплатим как учителю. Да ты даже можешь открыть собственную школу! Желающих множество найдется, боюсь, даже отбиваться придется! Ты, если решишься, нас с парнями первыми запиши.

– Это почему это вас?! – возмутилась Зухра, которая и не помышляла о сопротивлении, когда оказалась со мной на ринге. – Мы с Натали первые, а остальные уже потом! Вань, ты же дам в обиду не дашь?

Вот чертовка! Знает, на чем сыграть, да и ей-то не могу отказать, бок о бок дрались и по, простите великодушно, мордасам получали. Идея со школой мне понравилась: на призовые можно подыскать помещение, а сегодняшнее выступление – мощнейшая реклама. Главное, не дать волне затихнуть и действовать по горячим следам. И? Устроит меня такая работа? По натуре я не учитель, да и изо дня в день заниматься одним и тем же… Хрен его знает, необходимо этот вариант рассмотреть, но решение придется принимать быстро.

– Стройсь! – раздалась команда подпрапорщика.

Мы выстроились, а ответа ни Зухре, ни Федору не дал. Да и что им говорить, если для себя ничего не уяснил. Однако за короткое время появилось уже несколько вариантов – не зря я стремился на состязания охранителей. Надеюсь, звание мне присвоят или присудят (черт его знает, как тут правильно!), а потом и еще варианты возникнут, в каком направлении трудиться и какие цели ставить.

– Молодцы! – коротко похвалил нас полковник. – Вы достойно прошли все состязания, и звания охранителей вам присвоим. Запомните, если потребуетесь империи и Отчизне в определенных местах, то обязаны приказы исполнить.

Уп-с, а об этом мне никто не говорил! Получается, что появится начальство, перед кем придется ответ держать. Однако господин полковник продолжил, и у меня камень с души слетел. Звание унтер-офицеров лейб-гвардии охранителей переводит нас в разряд подчиняющихся своему нанимателю, кем бы он ни являлся, но про служение империи забывать нельзя. Другими словами, для себя расшифровал так: «Слова клиента – закон, но до тех пор, пока не вредят государству». Господин полковник много еще чего сказал, подтвердив мои догадки: после вручения званий и принесения клятвы нас отпускают на вольные хлеба, отчетов давать никому не нужно, но и не стоит забывать, кем мы являемся. И даже то, что со своей любой деятельности придется в казну отчислять десять процентов, не испортило взлетевшего вверх настроения.

– Господа, пройдемте к трибуне, там принесете присягу императрице и России! – торжественно подвел черту под своими словами господин полковник.

Уф, можно выдохнуть, состязания завершил, но мандраж перед присягой есть, перед собой скрывать не стану. Как ни крути, а человек я военный!

Строем прошествовали к трибуне, и прямо ностальгия взяла. Офицеры в парадных мундирах, рядом с ними развевается знамя империи, оркестр играет гимн, все стоят по стойке «смирно». Эх, все это напоминает прошлое, в котором много чего произошло.

– Императрица! Равнение направо! – гаркнул полковник и приложил к фуражке ладонь, отдавая честь.

Глава 16 Различные варианты

К нашему строю приближаются пять генералов, четверо в штатском, и среди них сама императрица. Странная делегация, лица у всех хмурые и озабоченные, словно не поздравлять идут, а казнить. Генералы явно думают о чем-то постороннем, на нас не смотрят и о чем-то между собой переговариваются. А вот лица-то императрицы не разглядеть, спрятано под вуалью. Платье пышное, расшито жемчугом и стразами… гм, вполне возможно, что и не стразы это, очень уж на солнце блестят. Неужели бриллианты? Да у нее платье стоит целое состояние, не считая колец на пальцах, кстати, руки-то затянуты в перчатки. А вот колье не оставляет вариантов, даже издалека понимаю, что оно стоит баснословных денег. Рост у императрицы средний, фигура – непонятно, слишком пышное платье, но судя по походке и рукам, нормальная.

– Смирно! – приказал господин полковник.

– Здравствуйте, господа! – громко произнесла императрица.

– Здравия желаем, государыня! – хором ответили мы, правда, я немного запоздал, но, надеюсь, это осталось незамеченным.

– Мы вас всех поздравляем, вы показали, на что способны, и оказались лучшими. России необходимы подобные люди, особенно в такое время, – медленно идя вдоль строя, говорила императрица.

– Ольга Николаевна, государыня, вам стоит приказать, мы сделаем все во благо Отчизны и короны! – вытянулся рядом с ней директор школы, когда императрица остановилась напротив стоящей последней Натали и замолчала.

– Голубчик, Семен Михайлович, мы вам признательны за проделанную работу и надеемся, что из вашей школы продолжат выходить обученные специалисты. Не так ли, господа? – посмотрела императрица на генералов.

Те что-то пробурчали невразумительное, штатские же и вовсе стояли со скучающим видом.

– С каждым из выпускников и получивших звание охранителя поговорю лично и, возможно, поставлю определенные задачи. Завтра вечером в моей резиденции состоится этот прием, приглашения раздадут, – сказала государыня и на протестующий жест жандармского ротмистра раздраженно рукой махнула и, развернувшись, скорым шагом стала удаляться. За ней и свита поспешила, на ходу продолжив свои разговоры.

Пару обрывочных фраз, сказанных генералами, сумел разобрать, но слова вырваны из контекста и не показывают общей картины, кроме крайней озабоченности какими-то событиями.

Полковник же озадаченно крякнул и ус подкрутил, ротмистр Ларионов нахмурился и неотрывно смотрел в мою сторону. А я-то тут при каких делах?

– Гм, звания и призовые выдадим завтра, сейчас все свободны! – скомандовал полковник и подошел к жандарму.

– Господин полковник, разрешите обратиться? – сказал стоящий рядом Федор.

– Чего тебе? Спрашивай, – повернулся к нему Греев.

– Нам в школу завтра подходить? – уточнил Федор.

– А-а, да, давайте часикам к девяти утра, – поразмыслив, ответил тот и махнул рукой: – Свободны!

Хм, он был явно растерян и расстроен, какие-то его планы императрица нарушила. Впрочем, скорее всего, присвоение званий планировалось сделать в торжественной обстановке, банкет опять же наверняка организовал. Как говорится, что-то пошло не так.

– Выданные вещи на склад принесете, – дал нам наставления подпрапорщик. – Тот, кто не сдаст имущества школы, звания не получит.

– Сегодня можно это сделать? – задал я ему вопрос, представив, что тащиться на квартиру, а потом в школу обвешанным с головы до пят как-то не хочется.

– Да, в школе примут, проследите, чтобы ваше имя в книгу учета складского движения внесли и перечень указали, – предупредил подпрапорщик и направился к старшим офицерам, смолящим папиросы и что-то обсуждающим.

Строй наш распался, трибуна пустела, зрители уходили, значит, на сегодня и впрямь никаких мероприятий больше не готовилось. Но офицерские палатки и госпиталь никто не спешил убирать. На это мне подошедшая Зухра ответила, что палатки так и останутся стоять: в лагере иногда проводятся тренировки. Ну, согласен, а с другой стороны, могли бы построить дома, чтобы жить с комфортом, тот же склад есть и конюшня добротная. Впрочем, офицерам виднее.

– Иван, ты заикался о вечеринке в честь празднования получения званий. От своих слов не отказываешься? – поинтересовалась Зухра.

– Да, Ваня, когда мы уже звания обмоем? – поддакнул подошедший Василий, глядя в сторону Натали, о чем-то переговаривающейся с Федором.

– Формально мы еще ничего не получили, – ответил я. – От предложения не отказываюсь, после приема в резиденции императрицы можем отправиться в один из трактиров или ресторанов. Сегодня-то нам не до этого, а завтра…

– А давай в полдень встретимся у ближайшего к школе трактира и там все обсудим, – перебил меня Василий.

– Договорились, – кивнул я, сам уже подводя к такому же предложению.

На том и порешили, после чего отправились к своим палаткам.

– Охренеть! Откуда эта гора взялась?! – озадаченно посмотрел я на собранные вещи.

На состязаниях пробыл всего ничего, а вещей накопилось приличное количество. Однако делать нечего, взвалил на себя поклажу и двинулся в сторону выхода из лагеря. Немного не дошел, жандармский ротмистр меня нагнал и предложил:

– Иван, могу до школы тебя подвезти. Ты же туда собрался?

Понимаю, что он преследует собственные цели, но отказываться не стал. Чувствую, что не раз с ним еще говорить придется и просто так он не отстанет.

В жандармской карете ощутил себя не слишком уютно. Правда, это транспортное средство не предназначено для перевозки узников и решеток на окнах нет, но все равно как-то не по себе. Ротмистр просматривал какие-то бумаги и разговора не затевал. Надеюсь, что ошибся и нам оказалось просто по пути. Ага, сейчас! Когда к школе подъехали, Вениамин Николаевич отправился на склад вместе со мной. Проследил, как я сдаю казенное имущество, а потом спросил:

– Иван Макарович, нам бы побеседовать. Где желаешь? В кабинете или в ресторане? Последнее предпочтительнее, заодно и подкрепиться сможем.

Хм, он не спрашивает моего согласия, всего два варианта предоставил. Выбрал я, само собой, ресторан: там атмосфера не такая напряженная. Ну, это я так считал до того момента, пока мы не приехали к заведению Марты.

– Новое веяние в продвижении продукции, – кивнул ротмистр на яркую витрину. – И дела у хозяйки пошли в гору, от посетителей отбоя нет. С долгами рассчиталась, друзьями и постоянными клиентами обзавелась, местные воры отступились и это место забыть решили.

– Прямо так, ни с того ни с сего? – недоверчиво уточнил я.

– Нет, конечно, пришлось с ними провести профилактическую беседу, – хмыкнул ротмистр, направляясь ко входу заведения, а на пороге стоит швейцар, напоминающий своим видом вышибалу.

– Вениамин Николаевич, – расплылся в улыбке швейцар и отворил дверь, – прошу-с, очень-с рады.

– Благодарю, любезный, – кивнул ему ротмистр, переступая порог.

Зашел я следом за жандармом и поразился, что в неурочное время зал полон, а официанток трое, и они снуют между клиентами.

– Господин ротмистр, – вышла нам навстречу Марта, – рада вас видеть. О! Ваня, и ты решил меня навестить?! Давно не заходил, что же ты забыл ко мне дорогу?! – Хозяйка в последнюю фразу вложила немного горечи, но глаза лукаво и довольно блестели.

– Мадам, вы обворожительны, – сказал ротмистр и склонился, целуя протянутую руку хозяйки.

– Вы, как всегда, сама галантность! – кокетливо ответила Марта моему сопровождающему.

А у меня дилемма: целовать ей руку или нет? Звания пока нет, и как это будет выглядеть со стороны, когда сельчанин ручку хозяйке ресторана целует? Решил остаться за спиной ротмистра, но не удалось: девушка мне ручку протянула с явным намеком и улыбнувшись сказала:

– Ваня, ты не рад меня видеть?

– Марта, о чем ты говоришь! – делано покачал головой и ручку ей облобызал.

Слухи пойдут? Ну, она сама так решила! Пусть и расхлебывает, если что.

– Для нас отыщется столик или отдельный кабинет? – спросил Марту ротмистр.

– Увы, кабинеты еще не готовы, работы ведутся ночами, чтобы посетителям хлопот не доставлять, – развела Марта руками, а потом на меня посмотрела: – Из небольшого заведения постепенно превращаемся в огромное. Выкупила соседние помещения, и сейчас их подготавливают.

– Но за такое время это невозможно! – не выдержал я, памятуя о финансовом благополучии Марты.

Даже если и сработала реклама, то такой прибыли она не могла принести.

– Заем взяла, на этот раз уже официальный. Там процент вроде и больший, а на круг отдавать меньше! – усмехнулась владелица, провожая нас в зал и осматриваясь в поисках свободного столика.

Понимаю, о чем она толкует. На словах у местных воров все чинно и благородно, но за свой рубль они получат не меньше трех, хотя и говорили о копейках.

– Пошли, мой личный столик никогда не занят именно ради подобных важных гостей, – повела нас Марта вглубь заведения.

Хм, она подчеркивает, что ротмистр и я для нее одинаково важны. Но дело-то в том, что жандарм – искоса глянул я на своего спутника – притащил меня сюда явно не просто так. Еще один штришок хочет предъявить и посмотреть, как выпутываться стану. А никак! Пошел он к чертям, надоело! Пусть мне что-нибудь предъявит, а потом уже и поговорим. Сам-то понимаю, что ничего у него против меня нет и быть не может. Куча разрозненных фактов и деяний никоим образом не подрывает империю и не направлена на ее ослабление.

Нам уже накрыли стол, Марта ушла встречать других посетителей и руководить рестораном.

– За твой успех, – провозгласил ротмистр, поднимая бокал с коньяком.

– Спасибо, Вениамин Николаевич, – не стал я отказываться.

Мы чокнулись, выпили и принялись за еду. Мой спутник оказался не менее голоден, чем я, и какое-то время мы отдавали должное местной кухне, стуча вилкой и ножом по тарелке. Когда же насытились, официантки убрали грязную посуду, оставив коньяк и легкую закуску. Ротмистр закурил, капнул в свой бокал коньяку и, как и ожидалось, спросил:

– Иван, ничего мне рассказать не желаешь?

– Например? – подавил я улыбку и немного отпил из своего бокала, покатал на языке, а потом, проглотив, потянулся к папиросам ротмистра, спросив предварительно: – Мои закончились, могу угоститься?

– Конечно, – разрешил Вениамин Николаевич. – А вопросов у меня много. Как тебе удалось вылечить графиню, помочь загибающемуся ресторану, выиграть состязания. Ну и напоследок… – Он глубоко затянулся и сощурил глаза: – Кто за тебя слово перед императрицей замолвил?!

– Ротмистр? – предположил я в задумчивости, озадаченно отвечая на последний вопрос.

– Что ротмистр? – переспросил, не поняв меня, мой собеседник.

– Э-э-э, я про учителя своего, Петра Евграфовича Еремеева, он ротмистр, но сейчас то ли в отпуске, то ли еще чего, – неопределенно пожал я плечами, вспоминая, что от какого-то назначения он бегает. – Но не думаю, что за меня он станет хлопотать перед самой императрицей.

– Нет, не станет, тут ты прав, ротмистр не та фигура. Даже полковник Греев не вхож в узкий круг доверенных лиц государыни, – крутя в пальцах золотую зажигалку, произнес Вениамин Николаевич. – Ладно, с этим вопросом можем повременить.

– А с чего вы решили, что кто-то за меня слово замолвил? – поинтересовался я.

– Есть на то причины, – усмехнулся жандарм и спрятал зажигалку в карман. – Что насчет других вопросов?

Хм, зря он про государыню сказал, теперь-то я могу почувствовать себя на «коне» и не отвечать на его вопросы. А если он меня специально провоцирует? В голову его залезть не могу, а контрразведчики всегда славились неординарными ходами. Дождется, когда я полностью расслаблюсь, да отвезет меня в жандармское управление, где отдаст костоломам, чтобы признание выбили.

– Про Марию Александровну все профессору рассказал, вы же в курсе. Местному заведению, – обвел рукой помещение, – и не помогал вовсе, предложил Марте кое-какие нововведения, она их, кстати говоря, улучшила самостоятельно и без моего участия. А на состязаниях вы лично присутствовали, сами видели, что никто мне не помогал.

– Ну, допустим, что по отдельности все это еще не так сказочно звучит, но если сложить воедино, то картина в моей голове никак целой не становится, – покачал головой ротмистр. – Иван, скажите мне такую вещь: а открыть школу по подготовке контрразведчиков не хотите? Финансирование выбью, учеников наберем, уж больно ваши ответы на вопросы поставили меня и господина полковника в полнейшее изумление.

Резкие переходы в разговоре – то он меня прессует и на «ты» обращается, то уважительно и просяще, можно даже сказать, заискивающе и на комплементы не скупится.

– Господин ротмистр, сначала получу звание и призовые, потом пару дней осмотрюсь и подумаю, чем дальше займусь. Таков план на ближайшие дни, и говорить сейчас о чем-либо не готов, – подбирая слова, ответил жандарму.

Какое-то время помолчали, мой собеседник ответами не удовлетворен, прекрасно это вижу, но добавлять ничего не собираюсь.

– Скажи, а как так получилось, что на половину заданий ты и близко не смог ответить, зато на оставшиеся выдал такое, что мы с полковником обалдели и поверить своим глазам не могли! И что интересно, вроде прописные истины, кои знает каждый, ты пропустил или неверно прописал. А там, где у нас одни предположения и начало разработок, готовый план выдал, который может лечь в основу, – закурил очередную папиросину ротмистр.

Я молча пожал плечами и руками развел.

– Эх, подобного ответа ожидал, но на всякий случай надеялся, что расскажешь. Ладно, пойду, дела еще есть, а предложение о школе остается в силе – думай! – Он протянул мне руку и после обмена рукопожатиями встал и направился к выходу, но потом вернулся и достал из кармана конверт: – Это приглашение в резиденцию императрицы. Завтра в четыре вечера. – Он положил конверт передо мной и махнул на прощанье.

Хм, а платить не стал, значит, и ему тут всегда рады. Ротмистр о чем-то коротко переговорил с Мартой, поцеловал ей на прощанье ручку и удалился. И мне пора, стоит отдохнуть и привести себя в порядок – завтра денек непростой намечается. Покрутил приглашение и в карман спрятал. Однако уходить не спешил – сидел и размышлял о словах жандарма, что у меня объявился защитник, замолвивший слово перед императрицей. Догадаться, о чем идет речь, несложно: жандарму отдали приказ меня не трогать или не применять силовых методов. Судя по тому, как с ним общался господин полковник, ротмистр Ларионов номинально по званию ниже Греева, а по влиятельности выше. Так что Еремеев тут однозначно не при делах. Графиня заступилась и шепнула императрице пару слов? Ну, Мария могла, в круг приближенных она, может, и не входит, но, так как муж и отец занимают высокие посты, наверняка в высшем свете имеет определенный вес или на худой конец знакомства и связи. И опять же не сходятся концы с концами! Просить-то нужно из-за определенной причины, а о прессовке жандарма она знать не может! Или догадалась? Ее ведь явно выспрашивали о выздоровлении, да тот же профессор чуть ли не пытки к ней должен был применить, обалдев от появления выздоровевшей пациентки, которой он не мог помочь. Блин, да хрен с ними, с предположениями! Мне нужно решать, что дальше делать! На данный момент уже несколько вариантов, и ни к одному нет стойкого отвращения. Я собирался стать телохранителем, или, как тут принято выражаться, охранителем. Своего добился и даже от купца предложение получил. Профессор меня ожидает и жаждет двигать медицину, точнее, получать лекарства вместе со мной. Жандарм заинтересован в обучении и открытии школы разведчиков, или, по-простому говоря, шпионов. Да и сам могу, как выяснилось, организовать школу по боевым единоборствам.

– Это же, мля, получается четыре варианта! – вслух ругнулся я.

– Что за варианты, поделишься? – села напротив меня Марта и сделала знак официантке. – Ваня, почти весь день я на ногах, устала, можно с тобой посидеть?

– Ты хозяйка и у меня разрешения спрашиваешь? – удивился я, а потом добавил: – Окажи мне честь и отдохни со мной.

– Ох, ты прямо быка за рога? – рассмеялась владелица заведения.

Нахмурился, не понимая, о чем это она, а потом сам хмыкнул и поспешил ее заверить:

– Марта, ты неправильно меня поняла: посиди за столиком, а не в кровати полежи.

– А ты бы отказался? – кокетливо спросила хозяйка.

Гм, похоже, это уже она прямо в лоб вопрос задает. И что ответить? Окинул ее взглядом и усталости уже и не почувствовал. Официантка тем временем поставила перед хозяйкой бокал и бутылку вина, но не налила, так как Марта взмахом руки отослала ее. Ответа от меня ждет, а что говорить?

– Последние несколько дней находился я на состязаниях, да ты наверняка в курсе, – начал я склоняться к мысли, что стоило с ротмистром уходить.

– Ага, я даже в тотализаторе поучаствовала и на тебе подзаработала, – довольно улыбнулась девушка.

– Сколько, если не секрет? – поинтересовался, радуясь, что разговор свернул на другие рельсы.

– Хотелось бы больше, но и таким результатом довольна, – уклончиво ответила, а сама себе вина немного плеснула и теперь по краю бокала пальчиком водила, в глаза смотрела и нижнюю губу облизывала. – И теперь у тебя нет сил и хочется отдохнуть. Да?

Дотронулся пальцем до своей груди и смущенно (ну, попытался такой вид сделать) пожал плечами:

– По́том и пылью пропах, в таком виде, да с такой женщиной, как ты, расслабиться не получится.

– Ваня, я тебя поняла, минуту! – встала со своего места Марта и скорым шагом отошла.

Э-э-э, похоже, вновь неправильно выразился, но фигурку девушки плотоядным взглядом проводил и чуть ли не облизнулся – хороша, чертовка, да и в паху как-то резко заныло. Ну, блин, я же никому обетов не давал, а она явно не станет требовать чего-то большего. Минут через пять Марта вернулась и предложила мне пройти вместе с ней, чтобы посмотреть, как она выразилась, одно интересное место.

Привела она меня в просторное помещение, отделанное мрамором, где находилась приличных размеров ванна, выдолбленная в камне, а от воды поднимался пар.

– Как тебе? – с интересом полюбопытствовала Марта. – Представляешь, какое чудо? Если открутить вот этот кран, – указала она на вентили смесителя, – пойдет холодная вода! Этот, – дотронулась до второго вентиля, – горячая! А если откручивать их одновременно, то температура регулируется!

– А ведрами ванну заполнять не требуется? – сделал я удивленное лицо.

– Представь себе – нет! Отопление уже давно в некоторых домах водяное, а теперь ставят небольшие котлы, обеспечивающие подачу горячей воды! Ты же хотел расслабиться и помыться, так что давай, потру тебе спинку, – провела Марта пальчиком по моей щеке.

Перехватил ее руку и к себе притянул, собираясь поцеловать, но в дверь постучали, и кто-то прокричал:

– Госпожа Марта! Вашего гостя срочно видеть хотят!

Хозяйка заведения посмотрела вопросительно мне в глаза и шепнула:

– Ваня, давай служанка скажет, что ты ушел?

– Жаль, но если сюда добрались, то, возможно, и впрямь что-то срочное, – провел я пальцем по ее губам. – Пошли.

– Идем! – глядя мне в глаза и не двигаясь, крикнула в ответ хозяйка ресторана.

Первым к двери направился я, но Марта меня обогнала и, выйдя в коридор, задала официантке вопрос:

– Кто желает видеть моего гостя?

– Доктор и какая-то дама, – ответила та.

Хм, что за доктор – догадываюсь, профессор как-то сумел отыскать. А дама? Неужели графиня? Марта вышла в зал и подошла к профессору и Марии Александровне.

– Вы искали моего гостя? – задала вопрос владелица ресторана, глядя в глаза графини.

– Да, Иван нам нужен, – холодно ответила Мария Александровна, оглядев Марту с головы до ног, уделив внимание ее прическе.

– Иван, нужно переговорить, – прошел между дамами профессор, как бы отодвигая тех друг от друга.

– Что-то случилось, Семен Иванович? – задал я вопрос, но судя по внешнему виду, графиня в полном порядке и за ее самочувствие не стоит опасаться.

– Пройдем в мой экипаж и там побеседуем, – кивнул доктор на выход.

– Вы можете за столиком разместиться, – вклинилась Марта.

– Ваня, это срочно, – сжимая кулачки, сказала графиня, явно нервничая.

– Можно и в экипаже, – пожал я плечами и повернулся к Марте: – Возможно, вернусь или на днях зайду. Кстати, если возможность есть, то хотел бы снять твой ресторан на один вечер: с друзьями хотим одно событие отметить. Это возможно?

– Для тебя – все что угодно, – проворковала Марта и стрельнула глазами в сторону поморщившейся графини.

– Договоримся, – кивнул я Марте, а про себя посмеивался.

И чего они меня делить-то собрались? Ни у одной никаких прав, а если разобраться, то у графини больше претензий на мою персону. Но не стоит забывать о муже Марии и о нашей договоренности насчет прав друг на друга. С профессором вышли из ресторана, а графиня следом. Галантно помог даме забраться в экипаж, правда, о правилах хорошего тона и этикете вспомнив в последний момент. В моем-то мире не всем девушкам по нраву, что с ними носятся как с писаной торбой, хотя каждая в глубине души этого ждет.

– И что же случилось? – обратился к графине, когда мы расселись в экипаже.

Девушка и профессор сели рядом, а я напротив них. Вот Мария и Семен Иванович переглянулись. Доктор пригладил бородку и сказал:

– Иван, нужна твоя консультация и помощь.

– У моей хорошей знакомой заболел ребенок. Ваня, ты же его спасешь? – сложила ладони перед грудью графиня.

Чего-то подобного я и ожидал, но на какую-то секунду растерялся. Вот ни разу же не врач! А профессор ко мне за помощью обращается.

– У ребенка симптомы, как и у тебя? – поинтересовался у Марии Александровны.

– Нет, – отрицательно качнул головой доктор. – Жар, лихорадка, спутанное сознание, кашель с мокротой, – перечислил он мне, а потом, вздохнув, продолжил: – Прогноз неутешительный, пара дней – и ребенок сгорит или чахотка начнется в острой форме.

– Поехали, – тяжело вздохнул я. – Правда, чудес не ждите, вылечить может и не получиться.

– Я в тебя верю! – воскликнула Мария.

– Трогай! – крикнул Прошке профессор.

– Куды править-то? – поинтересовался кучер.

– В усадьбу графов Потоцких, – распорядилась Мария. – И поспеши, мы торопимся.

Прошка гаркнул на лошадку, та затрусила, а я прикрыл глаза, пытаясь отрешиться ото всего и прикинуть план действий. С врачами сталкивался неоднократно, лекарств перепил гору, от уколов часто не мог сидеть, а руки от капельниц с трудом разгибал. Ну, это все не в этой жизни происходило. В том числе и ранения навылет, да и переломы случались. Кто из моих современников не грипповал или прививок не делал? Н-да, но тут не забежишь в аптеку и не купишь пару упаковок таблеток, после которых через несколько дней о болячке и не вспомнишь. Нет, наверно, на организм химия отпечаток накладывает, но мы стремимся снять хворь и чувствовать себя нормально.

В пути молчали, мои спутники решили меня не тревожить, решив, что я заснул (их шушуканье слышал). Сам же, раз выдалась свободная минута, размышлял и, как ни странно, склонялся к предложению профессора. Нет, самому что-либо исследовать и получать микстуры – увольте, не собираюсь. А вот организовать и подтолкнуть в нужном направлении, в том числе и раскрыть кое-какие тайны для местных эскулапов, – могу. Если же что-то выгорит, то полученные лекарства не только принесут облегчение жителям, но и позволят укрепиться империи. Да и собственное благополучие стороной не обойдет. Но есть одна закавыка большая: как получить из той же плесени антибиотик – понятия не имею. Хм, а стоит ли над этим голову ломать? Профессор должен с задачей справиться, тем более что кое-какие вводные ему дам. Дам?! Блин, неужели окончательное решение принял? А может, лучше школу боевых искусств открыть? И жить без проблем и радоваться? А что мне мешает совместить? По идее, должен потянуть два дела, может, и не сразу, но…

– Приехали! – потряс меня за плечо Семен Иванович. – Иван, просыпайтесь!

– Семен Иванович, пошли, – открыл я глаза и первым выбрался из экипажа, а потом подал руку графине.

Мария легко спрыгнула, опираясь о мою ладонь, и заспешила к дому. В окнах трехэтажного особняка горел свет, от входа навстречу графине спешил швейцар, а его догоняла средних лет дама.

– Маша! Сереже стало хуже, он бредить начал! – с паникой в голосе произнесла женщина.

– Лиза, мы привезли Ивана, сумевшего меня излечить, надеюсь, он сотворит еще одно чудо, – ответила ей Мария Александровна.

– Иван, вы не давайте обнадеживающих прогнозов, ребенок и в самом деле на краю, – шепнул мне профессор.

– Это Иван, это графиня Потоцкая, Лизавета Сергеевна, – познакомила Мария меня и хозяйку дома.

– Я очень на вас надеюсь, Иван. Вы же просто волшебник, раз сумели поднять на ноги Машу. Если сумеете сыну помочь, то молиться…

– Ведите к ребенку, – сказал я, прервав начавшиеся хвалебные оды в мою честь от графини Потоцкой.

Нам потребовалось пять минут, чтобы добраться до детской, где в полутемной комнате с кучей игрушек бредил под горой одеял мальчишка лет шести.

– Свет зажечь, окна открыть, благовония выкинуть, – коротко распорядился я, пару раз чихнув, и потер заслезившиеся глаза, а потом осуждающе посмотрел на профессора.

– Ваня, это народные методы, – пожал тот плечами.

Положив ладонь на сухой и горяченный лоб пацана, сразу же отдернул руку и скинул на пол все одеяла.

– Марлю, ковшик и бутылку водки – быстро! – рыкнул на нянечку – пожилую женщину, поджимающую губы и следившую за моими действиями с явным подозрением. – Температуру необходимо немного понизить, слишком жар велик, – прокомментировал я свои действия профессору.

– Водкой? – изогнул тот бровь.

– Лучше чистым спиртом, но его тут мы вряд ли найдем, – пожал я плечами и удивленно посмотрел на нянечку, которая не соизволила выполнить мои распоряжения. – Не понял, ты чего еще здесь? А ну быстро!

Няня дернулась к двери, резко остановилась и открыла было рот, но я продолжил:

– Лизавета… э-э-э, мы или попытаемся вашего сына спасти, или уходим, если останусь, то распоряжения мои выполнять безукоризненно и беспрекословно!

– Принеси немедленно все, что сказал господин Иван, – приказала хозяйка дома, и нянечка вышла из комнаты.

– Я давал больному аспирин, новомодный препарат против лихорадки, но он не помог, – шепнул мне доктор.

Грудь мальчика тяжело вздымалась, я склонился над ним, приложил ухо к груди и услышал хрипы. Мля, похоже, это тяжелая форма воспаления легких. Из-за чего он заболел, не так важно, но справиться с такой болезнью без антибиотиков… Н-да, пенициллин сейчас не помешал бы. Но стоит ли кормить пацана плесенью и давать настойку прополиса? Кстати, еще не факт, что у Марии Александровны мое лекарство осталось. А сумел ли Лаврентий новое сделать, я спросить еще не успел.

После того как принесли водку и я обтер мальчика, температура у него немного упала, и я уже решил, как попытаюсь его спасти. Нет, и тут это будет чистой воды шарлатанством и надеждой на удачу, но другого выхода не видел. Да и болезнь на самом деле запущена, пацан пару раз кашлял и выплевывал гнусно пахнущую зеленую слизь.

Глава 17 Партнерство

Прошка привез Лаврентия, который ни в какую не пожелал передавать настойку и плесневелый хлеб кучеру. Слуга графини и в комнате у мальчика с сожалением, как мне показалось, расстался с корзинкой, где у него в котелке лежал плесневелый хлеб и полбутылки прополисовой настойки.

– Иван, и этим ты вылечил графиню? – с изумлением посмотрел на разложенный на столе хлеб профессор.

– Давайте мы с вами потом это обсудим, – смахнул я пот со своего лба.

Решиться на последний шаг не так-то просто, особенно когда видишь перед собой такое «лекарство». Как рассчитать дозировку прополиса? Понимаю, что поить мальчика спиртом никак нельзя, необходимо разбавить водой. Но не потеряет ли настойка свои свойства? И сработает ли в данном случае плесень?

– Лизавета Сергеевна, – обратился я к матери мальчика. – Прогноз на выздоровление…

– Ты кого привела?! – показался в дверях пожилой пузатый мужик с полупустой бутылкой коньяка в руке. – Опять шарлатаны?! Гнать всех в шею!!!

– Петр, вы пьяны! – пошла на него хозяйка дома. – Подите проспитесь, а потом поговорим!

– А за это время, ик, ты моего наследника угробишь? Не позволю! – Граф погрозил кулаком и допил из горла коньяк, а потом себе под ноги грохнул бутылку.

Осколки разлетелись во все стороны, хозяин дома покачнулся и грязно выругался. Лизавета Сергеевна, что-то бурча себе под нос, подошла к графу и толкнула его в грудь. Вероятно, тот никак такого не ожидал, а может, перепил с горя, но из детской вылетел и с руганью грохнулся на пол, где почти мгновенно захрапел.

– Господа, простите за этот инцидент, муж сильно переживает, – посмотрела она на меня с надеждой в глазах и попросила: – Господин Иван, прошу вас, продолжайте.

– Гм, дело в том, что ваш сын в крайне тяжелом состоянии, и спасти его может не получиться, – начал я говорить, понимая, что не могу подобрать необходимые слова, и посмотрел на профессора.

– Голубушка, – продолжил Семен Иванович, подходя к хозяйке дома, – вам самой все прекрасно известно, да и не далее пары часов назад я рекомендовал вызвать священника. Тем не менее появилась робкая надежда на благополучный исход для Сереженьки, если согласитесь с лечением. Но хочу сразу предупредить, что, так как мальчик в таком состоянии, мы не гарантируем результата. Если вы с этим согласны, то мы готовы приступить, не так ли, Иван?

– Да, все так, – кивнул я.

– Я все понимаю, – кивнула женщина, закусив нижнюю губу, – приступайте же!

– Лиза, держись, – подошла к хозяйке Мария и взяла подругу за руку.

Я подошел к столику, взял стакан с водой и вылил примерно половину в ковшик, где лежала марля в водке. На глаз отлил граммов двадцать – тридцать из бутылки в стакан с водой и взболтал. Профессор молча наблюдал за моими действиями, время от времени тиская бородку.

– Мама, – слабо произнес мальчик, открыв глаза.

– Сереженька! – кинулась к постели хозяйка, но профессор ее перехватил, а я присел на корточки перед пацаном.

– Сережа, я тебе сейчас дам одно невкусное и противное лекарство, его необходимо проглотить и запить специальной водой. Вижу, что ты настоящий маленький мужчина и трудностей не испугаешься, – с улыбкой и с самым доброжелательным видом сказал я пацану.

– Ты доктор? – слабо и тяжело сглотнув, спросил он.

– Что-то типа того, – ответил я, протягивая руку назад.

Лаврентий мой жест понял правильно: вложил в протянутую руку котелок. Я поставил его перед собой и отломил хлеб с пушистой зеленой плесенью.

– Это необходимо съесть, сильно не разжевывай, – показал я пацану «лекарство».

– Фу, – наморщил тот нос, – это несъедобно, плесенью отравиться можно.

– Не каждой, и это не плесень как таковая, а выращенный специально грибок определенного цвета. Он очень похож на плесень, его не каждый сможет разобрать. Вот я могу, и тебе он поможет.

– Сыночек, скушай, что дядя Иван велит, – дрожащим голосом сказала Лизавета Сергеевна.

– Давай, брат, пора уже поправляться, – улыбнулся я ему.

Пацаненок хлеб взял, с сомнением на него посмотрел, но в рот сунул. Как я его и просил, он несколько раз пожевал, а потом проглотил.

– Запей, – протянул ему стакан. – Желательно одним большим глотком.

Пацан и с этим справился, а потом устало прикрыл глаза. Я потрогал его лоб и поморщился: похоже, температура стала возвращаться. До определенного порога это не так плохо – организм пытается бороться.

– Лизавета Сергеевна, за мальчиком необходимо наблюдать, – устало обратился я к хозяйке дома, – если температура начнет повышаться, то обтирать водкой. Лекарство, – кивнул на котелок и стоящую на столике настойку, – давать каждые, – чуть подумал, – три часа, в тех дозах, которые вы видели.

– Иван, вы меня простите, но не могли бы вы сами подежурить? – развела руками Лизавета Сергеевна и с надеждой посмотрела на Марию, прося у той поддержки.

– Могу я посидеть, – погладил бороду профессор. – У господина Ивана выдалось напряженное время, ему следует отдохнуть, да и дела имеются. Он мне даст подробные инструкции, так что переживать не стоит.

– Спасибо, – поблагодарил я Семена Ивановича.

– А теперь будьте любезны, – указал профессор на дверь, – выйдите, нам нужно переговорить, да и не следует тут все время находиться.

Лаврентий первым удалился, когда он вышел, графа в коридоре не оказалось – скорее всего, о нем слуги уже позаботились. Правда, там няня стояла с поджатыми губами и пыталась заглянуть, где лежит ее воспитанник. Хозяйку дома вывела Мария, и не без сопротивления со стороны Лизаветы Сергеевны.

– Иван, с твоими методами лечения я не согласен, – сказал, покачав головой, профессор. – Однако если они дадут положительный результат…

– Семен Иванович, – перебил я доктора, – в данном случае уже не все зависит от лекарства. Да и как такового его нет, но если часть необходимого вещества попадет в организм больного и вступит в борьбу с болезнью, то вероятность выздоровления есть, и немалая.

– Так вещество-то попало? – нахмурился доктор и кивнул на настойку и котелок с плесневелым хлебом, стоящий на столике.

– Будем надеяться, – уклончиво ответил я. – Ладно, дозировки вы видели, превышать их не стоит, температуру сбивать, только когда уже совсем тяжко больному. Другой возможности помочь у нас нет. – Последнюю фразу я произнес с сожалением и полез было за папиросами, но потом спохватился и предупредил: – Курить, окуривать благовониями – нельзя, мальчику и так дышать тяжело, не стоит усугублять его состояние.

– Это понятно, – согласился Семен Иванович. – Ваня, так что насчет моего предложения?

– Профессор, мне кажется, что многое, если не все, будет зависеть от здоровья мальчика. Сумеет выжить – возможно, что-то и получится, а если… – не договорил, покачал головой и тяжело вздохнул.

Доктор меня принялся убеждать, что необходимо в любом случае начать сотрудничество и попытаться до подобных состояний не доводить или иметь возможность помочь больным. Сложно с ним спорить и даже бессмысленно, все-то я прекрасно понимаю, но возможностей и знаний у меня не так много, как хотелось бы. Пообещал вновь подумать, после чего отправился на квартиру, хотя и предлагала хозяйка дома, и даже настаивала, чтобы расположился в гостевых апартаментах. И не имейся намеченных на завтра дел, я обязательно согласился бы. А так пришлось извиняться и стоять на своем. Правда, от экипажа Потоцких не отказался: топать пешком никакого желания, да и дело шло уже к вечеру. Это еще хорошо, что у Марты поел, как говорится, от пуза, но и поужинать не помешает. Честно говоря, в душе где-то теплилась надежда, что Мария со мной поедет, хотя и хочется, и колется, да возобновлять отношения для нас обоих как-то неправильно. Тем не менее Мария Александровна осталась у Потоцких, заявив, что обязана поддержать подругу. Мне даже показалось, что «моя» графиня сама обдумывала про себя данный вопрос и в последний момент приняла решение.

Кучера попросил остановить перед трактиром рядом с домом, где квартиру снимаю. Поужинал и отправился к себе. Холодная вода не способствовала бодрости, спать хотелось неимоверно, лег и сразу уснул, отрубившись до утра.

На следующий день первым делом посетил своего учителя, но калитка оказалась запертой, а самого ротмистра дома не оказалось. Проверил опытным путем – словно вор, перелез через забор и убедился, что Петр Евграфович отсутствует, судя по всему, пару дней.

– Привет! Рада тебя видеть! – подошла ко мне Натали, выпрыгнув из возка, стоящего перед воротами школы.

– Привет, – кивнул ей. – Меня, что ли, поджидала?

– Поговорить хотела, – серьезно сказала Натали.

– Без вопросов, – пожал я плечами.

– Ваня, давай прогуляемся, – предложила девушка, кивнув в сторону дороги.

Идем, Натали молчит и хмурится, от возка отошли на десяток метров, и девушка остановилась.

– У нашего кучера уши длинные, то пьет и не слышит, как и что ему приказывают, то вдруг оказывается, что все слуги знают о тайнах господских, – пояснила девушка.

– Хм, ну, слуги – они такие, – согласно кивнул я. – Так чего ты хотела-то?

– Вань, а устрой меня к императрице в охранители, – попросила девушка, а потом добавила: – Можно не лично к Ольге Николаевне, а хотя бы в ее ближайшее окружение.

У меня от такой просьбы челюсть отвисла, потом на место встала. Даже головой потряс, чтобы мысли собрать. Блин! Она за кого меня принимает?! Парень из села, без роду и племени, благодетели отсутствуют, связей нет, контрразведка жилы тянет. С чего она решила, что у меня такие возможности есть? Так ее прямо и спросил.

– У тебя же есть связи в императорском окружении. Мне отец сказал, а он как-никак чин высокий занимает, – ответила Натали.

– И кто же он? – потер я в задумчивости щеку.

– Заместитель министра финансов, – скромно потупила глаза девушка, хотя и косила на меня, пытаясь следить за произведенным впечатлением.

– Ни хрена себе! – присвистнул я. – А дочка в простые охранители подалась? Натали, объясни, чего-то не понимаю!

– А выбор невелик, сам же знаешь! – усмехнулась девушка. – Прозябать на диване после выдачи замуж или посещать скучные приемы, где зубы от тоски ломит и развлечения сводятся к тому, чтобы перемыть кости той или иной особе да с кем-нибудь попикироваться.

Не поспоришь, да и знаю, что среди курсантов школы, состязавшихся на звание охранителя, простых смертных не наблюдалось, за моим исключением. Этот вопрос уже не раз себе задавал, да стремился выяснить окольными путями. Рабочий люд пытался пробить себе дорогу в жизни, редкие исключения случались, но их мало. Требования высоки, чтобы им соответствовать, необходимо иметь запас знаний, а похвастаться этим могут лишь дети людей определенного достатка.

– Натали, хочешь верь, хочешь нет, но сам в догадках теряюсь, из-за чего мне приписывают связи с императорским окружением. Помочь никак не могу, но если случай представится, то слово замолвлю. Идет? – посмотрел на девушку и сделал вид, что виновато улыбаюсь.

– Понимаю, – протянула моя собеседница. – Вань, ты не забудь, ладно?

Не поверила, но это ее право. Девушка она вроде бы неплохая, если представится возможность, то и в самом деле можно ее кандидатуру кому-нибудь предложить. Правда, некому! Самому бы во всем разобраться.

– Обещаю, – приложил руку к груди и кивнул в сторону школы: – Пошли, что ли? Верительные грамоты получать да удостоверения охранителей.

– А кому-то еще и денежный приз, – усмехнулась Натали. – Ты за победу-то проставляться собираешься?

Вот хитрюга! Вместо того чтобы совместно отпраздновать удачное прохождение состязаний и поровну заплатить за банкет, она меня на «бабки» разводит!

– А за звание охранительницы уже не требуется поляну накрывать?! – рассмеялся в ответ.

Девушка расхохоталась, поняв, что ее намек понял и он не прошел.

Мы отправились в здание школы, где нас встретил подпрапорщик и велел идти в кабинет господина полковника. Натали в резиденцию императрицы тоже приглашена, как и все, кто получил звания. Там-то мы и решили договориться о том, где и когда соберемся, чтобы отметить звания. Мое предложение посетить ресторан Марты девушка встретила без энтузиазма, сказав, что по такому поводу нужно снять что-то более роскошное. Договорить не успели – господин полковник нас встретил и к себе в кабинет повел, а при нем говорить не возникло желания. Вручив нам документы и заставив расписаться в нескольких книгах, господин Греев уточнил:

– В резиденцию прибыть в строгих нарядах. Никаких вычурных одежд, это касается всех! Иван, оружия брать нельзя, с ним не пропустит охрана, одеться скромно, но как подобает городскому жителю. Костюм, ботинки и галстук…

– Больше ничего не надевать? – сдерживая улыбку, перебил я директора школы.

Тот на меня озадаченно посмотрел, а потом пальцем погрозил и обратился к Натали:

– Ты…

– Простое платье, минимум украшений, оружия не брать, – четко отчеканила девушка.

– Вот молодец! – довольно улыбнулся полковник. – Конечно, планировалась в школе торжественная часть и вручение званий в другой обстановке, но мы предполагаем, а бог располагает. Вы сегодня уже не первые, примерно половина получили звания и небось уже форму себе заказали, а то и примеряют. Однако в форме охранителей в резиденцию являться запретили. Предвидя вопрос, отвечу – причина неизвестна. Так, дел у меня много, поэтому: Натали – свободна, Иван – отправляйся в школьное казначейство, куда деньги сдавал. Там ты получишь призовые, и про залог напомни – вернем, – перекладывая бумаги на столе и в каких-то делая пометки, проговорил полковник.

Мы с девушкой переглянулись и покинули кабинет.

– Неожиданно, – держа в руках документы, удивленно проговорила Наталья.

– Рассчитывал на торжественную часть, но ее не оказалось, – согласился я с ней.

– У вас торжество перенесено в резиденцию императрицы, – усмехнулся подпрапорщик. – Кстати, господина полковника, нескольких младших офицеров, в том числе и меня, данные приглашения не обошли стороной.

– А почему Семен Михайлович выглядит таким озабоченным? – поинтересовалась Натали.

– На то определенные причины имеются, – сухо ответил подпрапорщик. – Бумаги необходимо в порядок привести да инструкции всем раздать.

Вместо «инструкций» подпрапорщик хотел сказать другое слово, более весомое и точное, но в последний момент сдержался.

– Иван, вот я тебя и нашел! – вошел в приемную профессор.

– Что-то случилось, Семен Иванович? – обеспокоенно спросил я у него, готовясь к худшему.

– Нам необходимо переговорить, – красноречиво посмотрел профессор на девушку и подпрапорщика.

– Уже ухожу, – дернула плечом Натали. – Господа, Иван, надеюсь, скоро встретимся.

Мы ей вразнобой ответили, что непременно увидимся, после чего Натали нас покинула, чуть в дверях задержавшись, явно ожидая, что «джентльмены» ее остановят или хотя бы дверь откроют. Ну, имея на руках звание охранителя, она слишком много к себе внимания желает. А вот озабоченность профессора меня тревожит.

– Любезный, – обратился Семен Иванович к подпрапорщику, – отыщите нам с Иваном помещение, где мы смогли бы переговорить без лишних ушей.

– Пошли, – коротко ответил подпрапорщик.

Он привел нас в небольшое помещение с партами и плакатами на стенах. Учебный класс? Да, тут явно занимались тактикой. Эх, повнимательнее бы рассмотреть висящие таблицы и перечень стратегических маневров. Да только времени нет, да и, надеюсь, мне это не пригодится. Правда, о многом сейчас жалею, что когда-то считал совсем ненужным и не тратил свое время на изучение того или иного материала. А ведь учителя говорили, что жизнь – штука длинная и сложная, в ней неизвестно, что и как повернется, а уж знания лишними не будут. Я же уже в то время рассчитывал на карьеру военного и на потуги привить мне любовь к ботанике смотрел свысока. Эх, ладно, чего теперь о прошлом вспоминать, его не переиначить и не переиграть. Да если бы и знал и «соломки» подстелил, то не факт, что в этом месте оказался.

– Иван, мальчику не становится лучше, нужно что-то делать, – посмотрел на меня профессор.

– Увы, мы вряд ли чем-то сумеем ему помочь, – тяжело вздохнув, ответил я.

– Та плесень, вернее, грибок на хлебе, его же как-то можно синтезировать и очистить. Я прав? Там есть какие-то полезные свойства или ингредиенты, борющиеся с болезнями, но до ума лекарство не доведено, ты даешь его в полуготовом виде! – Профессор снял пенсне и протер стекла.

Хм, вид-то у Семена Ивановича усталый, явно ночью не спал и размышлял о наших беседах и увиденном. Но что ему сказать?

– Да, в какой-то степени вы правы, из плесени, вернее, грибка возможно получить вещество, а в данном виде оно может не помочь, вероятно, его ничтожно мало или нейтрализуется чем-то в организме ребенка. Но нельзя исключать, что болезнь перешла в такую форму, когда уже ничем не помочь, – ответил я и поморщился.

– Ваня, мальчика мы спасти пытаемся, но твои знания бесценны! Мало того что они позволят облегчить страдания множества людей, так еще и подарят им жизнь! – горячо стал убеждать меня профессор.

– Семен Иванович, к чему вы клоните? – в лоб задал я вопрос.

– Хочу еще раз предложить тебе сотрудничество, – успокоившись и надев пенсне, ответил он мне. – Потребуются определенные вложения и эксперименты, но, уверен, все окупится с лихвой!

– Большие нужны вложения, – медленно говорю, пытаясь понять, как сам к подобному отношусь.

– А давай об этом прожекте с императрицей переговорим? Империи лекарства необходимы, Ольга Николаевна ратует за облегчение страданий и процветание, так почему бы и не дать нам необходимые средства? – предложил Семен Иванович.

Хм, своими деньгами он явно рисковать не хочет, а может, понимает, о каких суммах речь. Кстати, а сколько может потребоваться? Ну, на первых этапах вкладываться не во что. Лаборатория у него наверняка имеется, и если он сумеет получить антибиотик, то тогда уже другая речь пойдет. Но именно тогда я из данной цепочки могу вылететь как лишнее звено. Не то чтобы я не верил Портейгу, но вот смотрю на него и гадаю – что за предложением скрывается. Слава? Личное обогащение? Или он до мозга костей доктор? Хотелось бы, чтобы каждая часть присутствовала, но бо́льшая принадлежала врачу.

– Попытаться можно, – медленно произношу и тру висок. – Семен Иванович, но, как бы это банально ни звучало, хочу иметь какие-нибудь гарантии.

– Ваня, милый ты мой человек! Голубчик! Да все что угодно! Даже душу продать могу! – воскликнул профессор.

– Душа мне без надобности, – усмехнулся я. – А вот партнерский договор составить потребуется.

– Господи, да без проблем! Можем хоть сейчас его пойти и заверить в адвокатской конторе! Ваня, время дорого!

– Но и спешить не следует, – покачал я головой. – Сейчас зайду и получу причитающиеся деньги, а потом можем и адвокатов навестить, если успеем, мне еще требуется одежду купить, чтобы в резиденции императрицы не выглядеть этаким оборванцем.

– Жду у ворот школы! И если можешь, поспеши, через час лекарство мальчику давать, – пожал мне руку профессор или почти деловой партнер.

Правильно ли поступаю? А хрен его знает! Но мир необходимо делать чуточку лучше, себя забывать не собираюсь, а медицина… Что медицина? Разъясню профессору все, что знаю, и пусть он занимается исследованиями. Получится что-то – тогда и о производстве можно задуматься. Попутно открыть школу рукопашного боя… Эк я хватанул! Даже головой потряс, отгоняя свои чаяния. Нет у меня денег на все хотелки. Могу с господином полковником договориться и в его школе преподавать, но на этом имя вряд ли сделаешь и состояния не сколотишь. Н-да, возвращаюсь к истоку – деньги необходимы, а только потом можно о чем-то думать.

– Разрешите? – постучал в дверь, где сдавал двадцать пять рублей.

– Да, входите!

Вошел и после нескольких минут и пары подписей стал богаче на семь тысяч и сто тридцать пять рублей. Сумма, по местным меркам, очень внушительная, год, а то и два можно жить безбедно. Но на что-то большее ее не хватит, если только не вложить в дело, которое принесет мгновенную прибыль. В газетах мне попадались заманчивые объявления, но в подобные сказки давно верить перестал.

У ворот школы меня в пролетке дожидался профессор, а также вчерашний знакомый кучер из дома Потоцких.

– Ваня, может, сперва мальчика проведаем? Ему и лекарство скоро принимать, – посмотрел на меня профессор.

– Поехали, – сел я рядом с ним, а потом попросил: – Семен Иванович, вы мне порекомендуйте магазин готового платья, где смогу подобрать себе костюм, чтобы на сегодняшнем приеме не выглядеть как огородное пугало.

– Без проблем, не переживай – отведу к своему портному, у него имеются в наличии готовые костюмы. Да и рядом обувная лавка находится, шьют отменно и могут сразу по ноге обувь подогнать, – успокоил и одновременно озадачил меня доктор.

– Прямо по ноге? Вы не путаете? Ладно пиджак или брюки, их ушить можно, но ботинки?

– А чего в этом такого? Обувь-то тоже шьют, – пожал тот плечами.

Ну, не стал уточнять, интересно на такое вживую посмотреть, никогда не сталкивался, все время приходилось разнашивать и мозоли натирать.

Температура у пацана высокая, но не такая критическая, как вчера. Кашель плохой, слабость, но в общем и целом уже не могу сказать, что состояние на грани. Вчера его в худшем положении застал, правда, в комнате нечем дышать было, да и сам он под горой одеял спал. А глаза у него сонные, моргает и зевки сдерживает.

– Если хочется спать, то не борись, сон лечит, – сказал я пацану.

– Простите, и впрямь глаза закрываются, – зевнул тот, закашлялся, а потом свернулся калачиком и тяжело засопел.

– Как он, доктор? – со слезами на глазах обратилась ко мне его няня.

Н-да, доктором меня еще никто и никогда не называл.

– Точно не могу сказать, остается молиться и надеяться, что болезнь мы победим и Сережа справится, – уклончиво ответил я и к профессору повернулся: – Семен Иванович, мне нужен лист и карандаш.

– Сейчас принесу! – сказала няня и шустро за дверь выскочила.

– Вчера она нам не доверяла, – потер я висок и головой покачал.

– Ваня, а бумагу для чего попросил? Еще лечение какое придумал? – поинтересовался профессор.

– Нет, – присел я за столик, пытаясь составить план для профессора, чтобы тот смог понять принцип получения из зелени грибка пенициллина. – Точно не знаю, попытаюсь описать, что нужно получить из плесени и примерно как это сделать. За точность и правильность не могу поручиться, придется вам экспериментировать.

– А как же договор о намерениях и сотрудничестве? – нахмурился профессор и пенсне снял. – Нет, голубчик вы мой, пока не подпишем соглашение, ничего читать не стану! Считайте, что это моя позиция. Отношения необходимо…

– К черту! – рыкнул я. – Мы с вами нормальные люди и понимаем, что друг без друга не обойдемся. Раз уж судьба или кто-то там, – указал пальцем вверх, – столкнул, то и не стоит упрямиться. Напишу инструкцию, вы ее изучите и, может, уточняющие вопросы зададите, пока мы решаем дела по партнерству.

– Ну, если с таким подходом… – чуть пожал плечами Иван Семенович.

– Вот, пожалуйста, – тяжело дыша, протянула мне стопку бумаги и письменные принадлежности няня.

– А можно карандаш? – отрицательно покачал я головой, представив, сколько мне придется чернилами корябать и что из этого получится.

– Возьмите мой, – протянул мне профессор требуемое.

– Отлично! – взял я карандаш у своего будущего компаньона, а у няни бумагу. – А чернила и ручку отнеси обратно, не потребуется, – сказал престарелой женщине.

Описание процесса у меня заняло немного времени, общие слова и собственные предположения со знаками вопросов. Тем не менее общее направление, надеюсь, профессор уловит, а может, и от обратного оттолкнется. Самое главное – указал, что и как должно получиться.

– Н-да, не слишком-то понятно, – критически посмотрел на исписанный лист.

– Ваня, это же гениально! Прорыв! – горячо зашептал профессор.

– Вы сумеете по этой инструкции что-то сделать? – удивился я.

– При наличии необходимого материала десятка три опытов – и, надеюсь, что-то получится, – закусил губу доктор и взлохматил себе волосы.

– Семен Иванович, давайте-ка сперва мы закончим кое-какие дела, – напомнил я ему.

– Да-да, конечно, – с отсутствующим взглядом ответил тот.

До адвокатской конторы мой спутник ни слова не проронил, пару раз открывал рот, но вопросов так и не задал. Проблем с партнерским договором не возникло, пожилой адвокат выслушал мои пожелания, задал пару вопросов Семену Ивановичу, а потом принялся составлять бумаги. Понимаю, что этот договор не дает никому из нас гарантий (ну, в моем мире точно), больше рассчитан на честность и порядочность, хотя и в суд с ним можно пойти. Однако мне кажется, что наше сотрудничество окажется взаимовыгодным. Мы заключили соглашение, что с моей помощью профессор создает лекарство, которое в случае его востребованности, уникальности постараемся производить и продавать всем желающим, деля прибыль пополам. Это, конечно, все в двух словах, пунктов и подпунктов составлено много, но никаких «подводных камней» я не углядел и бумаги подписал. По пять рублей с нас адвокат взял и пожелал удачи в таком непростом и нужном деле.

– Вопросы-то есть? – поинтересовался я у своего компаньона.

– Ваня, а деньги-то у тебя есть?

– Вам одолжить? – озадачился я.

– Нет, – усмехнулся тот, – мы же тебя еще одеть должны, а времени-то на все про все не так много.

Чуть в голос не матюгнулся! До приема в резиденции императрицы осталось всего ничего, а у меня приличной одежды нет, а еще же добираться неизвестно сколько!

– Деньги-то есть, призовые получил, так что могу потратить, – ответил Семену Ивановичу.

– Много дали, если не секрет? – поинтересовался профессор с отсутствующим видом.

Он после прочтения моей писанины просто сам не свой, чувствую, что уже представляет себя в своей лаборатории.

– Для меня большие деньги, – усмехнулся я в ответ, предполагая, что гонорары моего спутника многократно превышают мой выигрыш.

Хотя о чем это я? Вполне возможно, что оба вытянули счастливый билет. Правда, меня подтолкнула к сотрудничеству болезнь мальчика, но надеюсь, тот сумеет поправиться. Профессор в этом не так уверен, по его глазам и поведению я это видел.

– Жаль, мы можем не успеть пареньку помочь, – грустно вздохнул профессор. – Эх, на пару бы лет с тобой раньше встретиться.

Последнюю фразу я пропустил мимо ушей, а вот насчет паренька уточнил:

– Считаете, что лечение пацану не поможет?

– Возможно, саму болезнь и можно победить таким назначением, но ребенок слишком ослаб, если за пару недель не поднимется на ноги, то… – Семен Иванович сокрушенно покачал головой.

– Так попытайтесь антибиотик синтезировать!

– Ваня, ты же сам описал, как и сколько грибок выращивать, – удивленно посмотрел он на меня.

– У Лаврентия, побьюсь об заклад, грибка выращено впрок, а Мария Александровна его запасы вам выдаст без разговоров. Насколько смог понять, Сережа-то крестник Марии, – задумчиво ответил я.

– Точно! – хлопнул себя по лбу профессор. – И как я сразу об этом не догадался?

Блин, следовало доктору о Лаврентии сказать попозже, когда бы к резиденции императрицы подъезжали. Теперь же он мне заявил, что, как только мне поможет одеться, отправится к Марии. На мое осторожное предположение, что девушка может сама оказаться на приеме, Семен Иванович отмахнулся:

– Мария Александровна не любительница подобных сборищ.

Костюм мне портной предоставил шикарный, в том числе обеспечил сорочкой, галстуком и нижним бельем, включая носки. Пиджак и брюки на мне подогнал, и готов я хоть на… Ну, в общем-то туда и собираюсь. За все про все отдал сто пятьдесят рублей, что совсем недорого для таких вещей. Осталось обуться – и можно отправляться в резиденцию, главное, не опоздать!

Глава 18 Покушение

Обувная лавка, совместно с мастерской, меня поразила. Понимаю, что обуться тут не каждый может себе позволить, но, блин, такого еще нигде не встречал. Пара продавцов узнала мои требования и предложила несколько вариантов на выбор. Когда я остановился на туфлях из мягкой кожи, пришел мастер и над каждой ногой «поколдовал». Размер мой, ноге удобно, чего еще нужно? Оказалось, не все так просто. Каким-то хитрым инструментом мастер чуть ли не разобрал обувь на части. Утрирую, оказалось, что пара швов не прострочена, как раз для подгонки.

– Десять минут подождите, – снимая с ног обувку, сказал мастер и скрылся в своей мастерской.

Через оговоренное время он вышел и продемонстрировал туфли. Надев их и сделав пару шагов, я понял, что никогда еще не ощущал себя в новой обуви так удобно.

– Все хорошо? – уточнил старый мастер.

– Ага, замечательно, – восхищенно покивал я.

– Прошу на кассу, – указал рукой мастер направление.

– А можно у вас где-нибудь переодеться? – попросил я девушку, отдав ей за обновку сто двадцать рублей (большие деньги, но не жалко!).

– Да, конечно, – улыбнулась та. – Если хотите, можем организовать доставку ваших вещей.

Гм, шмоток-то у меня приличное количество, в резиденцию их с собой не возьмешь, но о доставке речь идти не может: в квартирке у меня слуг нет, а когда сам там окажусь – не знаю. Придется еще домой заскочить, если так о съемном жилье можно выразиться.

– Нет, спасибо, с вещами сам управлюсь, – ответил я продавщице.

В примерочной для дам (не все в зале соглашаются мерки с ног снимать) переоделся, после чего отправился на квартиру. Иду и размышляю о деньгах: таскать при себе такую сумму глупо, оставлять в съемной квартире – тем более. И что предпринять? В банк отнести? Время потребуется, пока там счет заведут, чековую книжку выпишут, да и наличные необходимы. Не будешь же в трактире или извозчику чек выписывать! Хотя можно тысяч шесть в банк положить, а на оставшиеся жить. Но пока доходов не предвидится, правда, не намечается и трат. Ладно, деньги с собой возьму, а потом решу, что и как.

Уже подходя к дому, заметил за собой слежку и удивился. Насколько понял контрразведчика, он из списка подозреваемых (знать бы еще в чем!) меня исключил. А крепыш – его человек, однозначно. Идет не таясь, чуть пятки не оттаптывает! Спросить? Эх, время утекает! Не до него в данный момент.

В квартире тревожных меток проверять не стал, хотя их ставить продолжал, да и не проходил дальше прихожей. Открыл дверь, поставил шмотки в бумажных пакетах и отправился на прием. Правда, выйдя на улицу, матюгнулся и обратно отправился: приглашение забыл! Вновь выйдя из подъезда, увидел улыбающегося ротмистра Ларионова, стоящего у пролетки. Ну, нетрудно догадаться, что он по мою душу, да еще и крепыш устроился на месте возницы.

– Вениамин Николаевич, чем обязан? – подошел я к нему.

– Иван Макарович, а одежда вам к лицу, словно на вас сшита, – задумчиво проговорил контрразведчик.

– Ага, господин профессор помог выбор сделать, – попытался я состроить простоватое лицо, осознав, что опять подкинул контрразведчику вопросы.

Сельский парень не сможет свободно двигаться в необычной одежде, а носить такую я никак не мог, если придерживаться легенды.

– Семен Иванович? Хороший доктор, – задумчиво кивнул ротмистр, а потом перешел к делу: – Иван, предлагаю до резиденции сообща добираться, а в дороге и поговорим.

Подавил в себе желание отказаться: допускаю, что меня в эту пролетку под дулом револьвера посадят. Да и в любом случае от подобного приглашения отказываться глупо, это же не в свою вотчину ротмистр меня приглашает. А в подвалы жандармерии или разведки попадать никак не хочу. Уверен, есть там умельцы язык развязать. Говорить-то ничего не собираюсь, про свой мир – точно, иначе… Хрен его знает, что последует. Вариантов несколько: пристрелить и забыть; сдать в дом душевнобольных; пытать и выведывать информацию. Что бы сам на месте ротмистра выбрал? Гм, перспектива нерадужная.

– Поехали, глупо отказываться, когда денег можно на извозчике сэкономить, – ответил я и первым в пролетку сел.

Ротмистр усмехнулся и напротив меня пристроился.

– Иван, у меня к тебе сугубо деловое предложение, – сразу перешел к делу Вениамин Николаевич.

– Слушаю, – ответил заинтересованно, а сам терялся в догадках.

– Мне необходимы люди, которые имеют подготовку, подобную твоей. Что скажешь?

Вербует? Печально, в шпионы не собирался идти, да и карьеры там не построишь, кроме как пулю в лоб или нож в спину получить, а то и под расстрел попасть во вражеском государстве. А ротмистр явно на это намекает.

– О чем? Вы ничего конкретного не предложили, – решил я прикинуться валенком.

– Ты открываешь школу по подготовке и освоению боевых искусств, я тебе поставляю курсантов, – огорошил он меня.

– Школу? Курсантов? – переспросил я в удивлении.

– Да, Иван, все так. Ты продемонстрировал такой уровень подготовки, что один на один с тобой, пожалуй, даже я не справлюсь, – задумчиво ответил ротмистр, а потом добавил: – Нет, кое в чем смогу тебя уделать.

– Вениамин Николаевич, подобные предложения должны быть чем-то материальным подкреплены, – медленно произнес я, прикидывая, как бы вежливо его послать, так как ссориться с подобными людьми непозволительно. – И потом, почему именно собственная школа? А, допустим, не на базе полковника Греева?

– У него своя специфика, – покачал тот головой.

– Финансирование? – задал я вопрос, мысленно прикинув, что могу запросить такую сумму, которую никогда не утвердят.

– Договоримся, – отмахнулся рукой мой собеседник. – Иван, ты же понимаешь, что Россия стоит на грани войны? Как внешней, так и внутренней. Процветание нашей державы – как кость в горле в странах Европы, да и англичане спят и видят, как бы лишить нас флота. Неприятности посыпались со всех сторон. Даже на состязаниях охранителей, когда еще совсем недавно от высших чинов империи пробиться невозможно было, ты сам наблюдал полупустую трибуну. А это говорит о многом! Планировался огромный ажиотаж, да еще и приурочили нововведения. Нет, ставки на тотализаторе взлетели, это бесспорно, а вот вживую интерес не сильно проявляли. Догадываешься почему?

– Понятия не имею, – честно ответил.

– У купцов и промышленников возникли проблемы, министерства и ведомства стали работать в авральном режиме. Почти каждый день идут переговоры с послами. Императорский двор лихорадочно ищет союзников. Несколько дней назад образован союз из четырех государств, и они в любой момент могут объявить нам войну. Догадываешься кто?

– Англичане с французами, – нахмурившись, ответил, припомнив статьи в газетах, прочитанные в библиотеке. – Но кто еще к ним примкнул? Нет, не представляю.

– Японцы и немцы, – криво усмехнулся ротмистр. – Получается, если посмотреть на карту, то в случае объявления военной кампании нам придется воевать на два фронта, с четырьмя противниками, отнюдь не слабыми.

– А союзники? – осторожно спросил я, а сам пытался вспомнить события этого времени в своем мире.

– Переговоры идут, – пожал плечами ротмистр.

– Но мне кажется, что эти сведения не для всех. Почему же мне рассказали?

– Ваня, это не такой большой секрет, точнее, и не секрет вовсе. Да, газетам дана отмашка обходить данный вопрос и не нагнетать, но и не врать. Однако дело еще в другом. – Ротмистр поморщился. – Появилось много людей, которые собирают и передают сведения нашим врагам. Но и это еще не все, внутри империи определенные силы пытаются всеми правдами и неправдами раскачать лодку и стравить друг с другом всех подряд.

– Это как? Всех подряд просто невозможно! – тряхнул я головой.

– Расслоение на бедных и богатых, национальный вопрос, подстрекательство – много всего. Обычную кражу, когда сыщики находят вора, могут преподнести как преследование по политическим мотивам и вызвать у народа недовольство. Спонсоры агитаторов находятся за границей, там обучают и финансируют организации. Мы же в этом намного отстаем, контрразведка создана недавно, ощущается сильная нехватка кадров, а те, кто в моем подчинении, слабо обучены.

– И при чем тут я?

– Боевая подготовка, когда люди стреляют и машут саблей, – не проблема, но вот в единоборствах, где нужно действовать тихо и скрытно… – Ротмистр развел руками. – А потом, ты же не хочешь, чтобы все устои империи рухнули и начался хаос?

Блин, он грамотно меня разводит. Захотелось даже похлопать в ладоши. Но ведь я своими глазами вижу, как живут люди, империя и в самом деле процветает. Неужели скоро могут пойти события, знакомые мне из истории своего мира? Черт, сложно представить, что в той деревеньке, где я оказался, крестьяне побегут жечь помещичьи дома. Хотя народ падок на различные лозунги и верит в голословные обещания. Представляю, что если начнется внешняя агрессия да еще пойдут внутренние беспорядки, то воевать на множество фронтов империя не сможет. А судя по экономике империи, страны Европы и в самом деле наверняка озабочены стремительным ростом и могуществом России. Тем не менее соглашаться на предложение ротмистра мне не хотелось. Полностью окажусь зависим от этого человека и его ведомства.

– И каковы условия? – решил поинтересоваться, чтобы знать, от чего собираюсь отказываться. – Как вы вообще планируете создать подобную школу? На базе чего?

– Иван, ты задаешь те вопросы, на которых стоит гриф «секретно», не могу ответить, пока не подпишешь определенные бумаги. Круг твоих задач прост – подготовка людей для самообороны и атаки без помощи оружия. Название же – школа, клуб, кружок – без разницы. Твои услуги оплатит империя, за тех людей, кого ты станешь обучать, но и со стороны можешь желающих брать, если потянешь подобную нагрузку.

– Помещение, инвентарь, обслуга… – принялся я загибать пальцы, но не договорил и отрицательно головой покачал: – К сожалению, таких средств у меня нет, не потяну.

– Но ты получил призовые, на них… – заговорил ротмистр, однако я его перебил:

– На эти деньги у меня другие планы.

Ротмистр нахмурился, вытащил портсигар, покрутил его в руках и спрятал обратно.

– Иван, могу предложить тебе кредит. Возьмешься за школу?

– Нет, – огорошил я своего собеседника, а потом пояснил: – Берешь чужое – отдаешь свое. Пока не просчитана рентабельность подобного дела, и говорить не о чем.

– Я попрошу своих подчиненных экономистов прикинуть, что к чему, – потер ротмистр подбородок. – Кстати, мы уже приехали, и мой тебе совет: постарайся избегать слишком заумных слов. Получив каким-то образом различные познания и умения, не выпячивай их, прячь.

– Да, собственно, так и стараюсь делать, – ответил я угрюмо, ругаясь про себя, – не всегда за языком удается уследить.

– А ты старайся, – хмыкнул ротмистр. – Есть немало людей, знающих, что случалось, когда люди становились из-за какого-либо происшествия непохожими на самих себя и обретали недюжинные способности. Правда, в России давно ничего подобного не случалось, поэтому и вызвал ты своим поведением подозрения.

– А теперь что-то изменилось? – уточнил я, не спеша покидать пролетку, хотя мы уже некоторое время стояли перед крыльцом белоснежного особняка.

– Подозрения сняты, – ответил ротмистр и кивнул в сторону. – Пошли, сейчас еще кто-нибудь приедет, и затор получится.

Вышел и осмотрелся. Ну, примерно так себе и представлял резиденцию императрицы. Ухоженный сад с фонтанами и дорожками вдоль клумб с цветами, подстриженный газон (интересно, а как за ним ухаживают и добиваются такой высоты, не косой же косят!), деревьям и кустарникам садовники придали различные причудливые формы. Одним словом – красиво! В глубине сада стоит небольшая церквушка с позолоченным куполом и крестом. Скамеек и лавочек много, есть беседки, небольшой прудик или озерцо с мостиком через него. Особняк выглядит шикарно, позолоченные решетки на окнах, кое-где установлены цветные витражи, ступени из мрамора или похожего камня. У дверей застыли гвардейцы с саблями наголо, и рядом с ними капитан какой-то в парадном мундире.

Проверив наши приглашения – даже ротмистру не сделали исключения, хотя и по имени-отчеству к нему обращались, – нас пустили внутрь. Ну, видеть подобное приходилось, в фильмах и музеях, но атмосфера тут совершенно другая. Кстати, суета слуг, пытающихся устранить какие-то недоработки, разговор между гостями – все это подчеркивало, что тут живут, а не играют, и такая атмосфера мне нравилась. Несмотря на то что какой-то молоденький корнет играет желваками и стоит перед полковником по стойке «смирно», а сам косится на декольте спутницы раскрасневшегося старшего по званию.

– Полковник Фликер, похоже, узнал о связи своей женушки с корнетом, – чуть слышно сказал ротмистр.

– Последствия? – поинтересовался я.

– А хрен его знает, – чуть пожал плечами мой спутник. – Разберутся как-нибудь, у полковника-то тоже рыльце в пушку, и об этом всем известно.

– Вениамин Николаевич, а почему тут столько народу? – спросил я ротмистра и пояснил: – Думал, пройдет какая-то небольшая церемония или прием.

– Иван, – сдержал он улыбку на лице, чтобы не рассмеяться в голос, – Ольга Николаевна совместила несколько событий, но даже мне неведом ход ее мыслей. Тем не менее редко наша императрица устраивает подобные приемы, в зале большинство гостей получили приглашения через какие-то собственные каналы, от силы тут должно было находиться не больше трети гостей.

– Как такое возможно? – удивился я.

– Возможно все при наличии стремлений, связей и денег, – задумчиво ответил ротмистр. – Так, я пошел, дела есть, а ты давай, осматривайся.

Он хлопнул меня по плечу и, сделав шаг в сторону, мгновенно затерялся среди гостей. У проходящего мимо слуги я взял фужер с шампанским и осторожно пошел по залу, стараясь ни с кем не столкнуться и не выплеснуть на платье или мундир содержимое бокала. Это оказалось не так-то просто сделать! У большинства гостей в руках фужеры и бокалы, а разносят не только шампанское и вино, но еще коньяк и обычный сок. Когда чуток осмотрелся, сильно удивился. Военные имеют при себе оружие, у дам сумочки, а на входе у меня просто поинтересовались, не имею ли при себе ножей и револьверов. Это что? Безопасность?! И куда смотрит ротмистр? Охрана в зале есть, но произвести пару выстрелов или нож в кого-нибудь воткнуть никакого труда не составит. Во мне проснулся телохранитель, или, как принято говорить в этом мире, охранитель. Пару раз обвел взглядом (сколько смог) зал, но в глаза ничто не бросилось. Да и что тут могу отыскать? Наряженных дам да их кавалеров? В основном военные, но и штатских много. Поймал взгляд купца, делавшего мне предложение, но тот сразу переключил свое внимание на стайку молоденьких барышень, весело что-то обсуждающих и прикрывающихся веерами.

– Иван, вот ты где! – хлопнул меня по плечу Василий, с которым в состязаниях участвовали.

Парень одет с иголочки, вещи явно дороже моих, да и сам выглядит как-то надменно. Хотя надменно – не то определение, чувствуется уверенность и сила, а вот в лагере такого не наблюдалось.

– Привет, – пожал я руку Василию. – А где наши?

– Распорядитель велел стоять справа от трона, там и находимся, а я решил с одной девушкой знакомой поздороваться да о встрече договориться. Она сейчас со своей компаньонкой и подругами общается. Вон стоят, – чуть заметным кивком указал Василий направление. – Нужно как-то Лизоньку на тет-а-тет вызвать. Не поможешь?

– Вася, это ты уж сам, да смотри, чтобы к награждению императрицы не опоздать, – отрицательно качнул я головой.

– Ваня, какое награждение? Господь с тобой! Нам уже все полковник вручил, а само приглашение на праздничный прием и есть награда! – усмехнулся Василий. – Ольга Николаевна пару слов скажет, а потом кто-нибудь из министров речь закатит. На все про все отвожу минут сорок, после чего откроются двери еще двух залов. В одном можно перекусить да о делах переговорить, во втором – танцы. Кстати, выбирай себе спутницу заранее, девушек сейчас всех ангажируют, и никто не сможет с тобой потанцевать.

– Так ты Лизу свою и ангажируй, а в танце спокойно переговоришь, – пожал я плечами. – Небось ее «наседка» с вами третьей кружить по залу не станет.

– Точно! Ваня, спасибо! – расцвел Василий и двинулся к своей… хм, жертве или нет? Не знаю, время рассудит, но уж больно у новоиспеченного охранителя глаза блестят при виде девушки.

А Лиза-то давно увидела своего воздыхателя, щечки покраснели, глазками косится в нашу сторону, а Василий мнется, словно решимость резко растерял. Но вот он выдохнул и направился к девушке своих грез. Наблюдать, что у него получится, я не стал, пошел в сторону, где должны находиться те, с кем недавно состязался. Странно, что мне не указали при входе на данное место, – вероятно, решили, что Вениамин Николаевич рассказал или лично отведет.

– Простите! – воскликнул какой-то парень, случайно задев меня плечом и облившись шампанским.

– Ничего страшного, – хмыкнул я, наблюдая, как у незадачливого парня образуется мокрое пятно на штанах.

– Черт, нужно в сортир, – пробормотал он себе под нос и стал пробираться к выходу.

Н-да, кого тут только нет. Посмотрел в спину удаляющегося парня, и какое-то смутное подозрение мелькнуло. Где-то я его уже видел. На состязании? Нет, не там, этот худой слишком, костюм висит словно на вешалке и на размер больше. Что меня в нем зацепило? Иду и размышляю, никак не могу вспомнить, а смутная тревога почему-то нарастает.

– Иван, наконец-то! – воскликнула Зухра.

– Обалдеть! – восхитился я внешним видом девушки.

Приталенное платье вроде и пышное на вид, но фигуры не скрывает, колье на шее и сережки в ушах переливаются и искрят, на пальце крупный бриллиант, гордая посадка головы и высокая прическа. От той девушки, с которой я состязался на полигоне, ничего не осталось. Передо мной светская львица или красавица с южной кровью.

– Мадам, дозвольте ручку поцеловать, – склонился в полупоклоне.

– Мсье, как ты говоришь, не вопрос! – усмехнулась девушка и протянула кисть.

Коснулся губами ее кожи и понял парней, которые сумели в ней разглядеть то, чего сам не увидел. Правда, и сейчас повторюсь: ничто не екнуло, когда ее увидел, кроме отстраненного ощущения красоты и грации.

Подошла Натали и ревниво покосилась на Зухру. Девушки обменялись холодными улыбками, каждая пыталась выискать у противницы недостатки (красноречивые взгляды), а одеты они под стать друг другу, и драгоценностей примерно поровну, правда, на Зухре, на мой взгляд, они намного дороже, чувствуется рука мастера. Хотел и Натали ручку поцеловать, да мажордом, выйдя в центр зала, объявил:

– Дамы и господа! Императрица Ольга Николаевна!

Сверху зазвучала тихая музыка: на балконе оказался целый оркестр! Широкие створки дверей распахнули гвардейцы, и в зал вошла императрица. Все присутствующие склонили головы, а Ольга Николаевна медленно и величественно шествовала к своему трону. Я косился на государыню и понимал, что украшения Зухры по сравнению с коронованной особой простые стекляшки. Даже вуаль и перчатки у императрицы расшиты бриллиантами, об остальном и говорить нечего. Правда, таскать на себе подобные тяжести я бы не стал. Это сколько же килограммов лишнего веса? Рядом с императрицей шли всего трое – двое по бокам, и замыкал шествие мажордом. Ни один из них не сможет оказать сопротивление и защитить государыню в случае нападения. Императрица подошла к трону, но на него не села, а сделала какой-то знак рукой. Музыка смолкла, и государыня сказала:

– Рада приветствовать вас всех. Этот прием проводится в честь сплочения нашего народа перед лицом большой опасности. Позавчера днем нам стало известно о заключении четырехстороннего союза между Англией, Францией, Германией и Японией. Опасность данного союза в том, что каждая из стран имеет к нам претензии. Ни о какой войне речь не идет, но готовиться к худшему необходимо.

По залу пробежал ропот удивления. Уверен, что подобного никто не ожидал. По сути, императрица призывает готовиться к войне, которая вот-вот последует, и говорит об этом открытым текстом. Но ведь может начаться паника! Обвожу взглядом зал, лица не такие благодушные, как совсем недавно, но паники и следа нет. А императрица продолжает говорить, но уже обычные для всех слова. Как нужно любить Отчизну, не поддаваться на провокации, но, если нужно, в любой момент дать отпор агрессору.

После нее с речью выступил глава кабинета министров, как-то незаметно оказавшийся рядом. От его слов у меня скулы свело. Перечисление наших войск, нового оружия, кораблей в море, пушек… Блин, да любой шпион за подобной информацией бегать готов, а ему тут все сами рассказывают! Это же полный аут! О чём и чем думает ротмистр?! Надеюсь, не все военные секреты тут объявят. Наконец-то глава министров выдохся и отошел. Его место занял генерал армии, тот поступил хитрее: слова предыдущего оратора поддержал, но прозрачно намекнул, что цифры неверны и известны немногим, а вооружение уже имеется новее, кораблей больше, а численность армии и вовсе не такая. Хм, попытался навести тень на плетень, но не слишком умело: словам главы министров веры больше. Вновь взяла слово императрица:

– Господа, официальная часть завершена, дозволяется веселиться! Но после представления наших новых охранителей, которые сделают все для своей Отчизны или того человека, коему согласятся служить. Представьтесь, господа! – Императрица властно указала рукой в нашу сторону.

Никто не ожидал подобного, стоим-то мы почти в ряд, и я оказался вторым после Зухры. Девушка ничего сказать не смогла, пришлось брать инициативу в свои руки:

– Ваше императорское величество! Иван Чурков, охранитель! – гаркнул я и внутренне поморщился: слишком громко голос прозвучал.

– Молодец, Иван, – ответила императрица, останавливая готовую уже говорить Зухру. – Это же ты стал первым среди всех. Правильно?

– Так точно, ваше императорское величество! – на порядок тише ответил я и почувствовал, как по спине скатилась капля пота.

От себя подобного никак не ожидал и даже разозлился. Чего это я так занервничал?

– Скажи-ка мне, Иван, а готов ли ты выполнить мои приказы? – задала вопрос Ольга Николаевна.

– Так точно! – чуть замешкавшись, ответил.

Мне явственно послышался смешок от государыни: ее мой ответ развеселил. Сам-то для себя я решил, что мои слова ни к чему не обязывают, так как на службе не состою, хотя и звание охранителя имею, которое приравнивается к младшему офицерскому составу. Императрица не стала со мной продолжать беседу, переключив свое внимание на стоящих рядом девушек, но дополнительных вопросов им не задала. Да и оставшихся парней, всего двоих, расспросила о том же, что и меня. Как-то скомканно прошло представление, словно императрица, позвав нас на прием, теперь потеряла всякий интерес. Впрочем, чем дальше от верхушки власти, тем спокойнее. Мажордом императрицы объявил, что желающие могут подойти и поприветствовать государыню лично, в том числе и дать ей свои прошения.

– А чего никто не расходится? – шепотом поинтересовался я у Натали.

Двери в соседние залы открыты, а народ продолжал стоять и не спешил покинуть зал приема.

– Этикет: пока не объявят, что прошения больше не принимаются и Ольга Николаевна не встанет с трона, уходить – моветон, – шепнула Натали.

Ну, понятно, постоим, тем более что, кроме зала, где фуршет, меня ничто и не интересует. Жрать, честно говоря, хочется неимоверно. А к императрице народ потянулся. В основном купцы с бумагами, наверняка просят каких-нибудь льгот или преференций. На глаза попался парень, облившийся при столкновении со мной шампанским. Он был явно на взводе и психовал, судя по нервным озираниям в разные стороны и мельтешению рук. Вот на кого-то посмотрел и чуть кивнул. Не нравятся мне эти ужимки! А в следующий момент я вспомнил, где его видел! В ресторане мы сталкивались, и я еще за парнями пытался проследить! Точно! Вон тот, с кем «облитый» переглядывался, являлся главным в их компании. Что это, покушение на императрицу готовится? А если у них бомбы? Как сюда проникли, вопрос не стоит, судя по тому, что видел, тут особо и стараться не нужно, если есть приглашение и одет более-менее. Но парни в ресторане сидели втроем. Где-то тут еще есть третий, и дай бог, чтобы никого больше. Ищу глазами ротмистра. Вениамин Николаевич с кем-то беседует, стоя ко мне боком и на приличном расстоянии. Скучающий гвардеец у трона зевает и на подходящих к охраняемой особе не смотрит. Охренели они тут совсем! Никакой безопасности.

Пытаюсь найти какое-то решение, а «облитый» уже второй в очереди. В руках держит пару листков, мелко исписанных, и неожиданно успокоился, только немного бледен, да пот на лбу блестит. Делаю пару шагов в сторону гвардейца и шепчу тому:

– Братец, ты мух-то не лови, службу неси.

Он смерил меня презрительным взглядом и, демонстративно зевнув, отвернулся в сторону. Урод, а не охранник!

– Ваше императорское величество! – громко начал речь «облитый» парень. – Дозволь нижайше тебя отблагодарить за угнетение и разбазаривание империи!!!

В зале смолкли голоса, до императрицы мне осталось шагов десять, а парень руку в потайной карман пиджака сунул и с кривой улыбкой на губах продолжил:

– Надеюсь, народ поднимется с колен, а смерть твоя смоет с меня грехи!

Ротмистр наконец-то начал действовать – того, с кем разговаривал, отпихнул в сторону и побежал к говорящему. Придурок! У него же есть оружие! А я, идиот, даже ножа с собой не взял, а тут почти у каждого есть револьверы, и никто ничего не предпринимает, застыли статуями! Императрица приподнялась с трона и что-то пыталась сказать, а ноги у меня действовали независимо от разума. Словно в замедленной съемке, видел, как Ольга Николаевна выставляет перед собой руку, а сам уже находился в прыжке. Время словно застыло, звуки пропали. У парня в руке револьвер, из которого вылетают одна за другой пули. Но в императрицу ему попасть не суждено! Я уже закрываю ее своим телом, в прыжке обхватив за талию, валю на пол. Спину обжигает, рука немеет, что-то горячее струится по ноге. В плечо ударяет очередная пуля, императрица что-то мне раздраженно кричит, вижу ее рот под сбившейся вуалью, а я, навалившись на нее всем телом, начинаю терять сознание. Но успеваю увидеть, как в стрелка́, покусившегося на императрицу, в висок попадает пуля и во все стороны летят брызги крови. В уши врываются звуки, в зале слышится перестрелка, визг и крики. Ротмистр стоит на колене и палит в сторону второго стрелка, с кем переглядывался «облитый». Из перестрелки победителем выходит Вениамин Николаевич, хотя и у самого плечо в крови. Несколько военных кого-то бьют, и дамы, побросав веера, стремительно бегут к выходу. Н-да, прием сорван, но главное – покушение не удалось. Шум в ушах нарастает, глаза закрываются, успеваю лишь услышать, как императрица кричит:

– Врача! Немедленно врача!

Глава 19 Будем жить

Очнулся в кромешной тьме, первое время никак не мог понять, что, собственно, произошло и почему такая дикая боль во всем теле, стоит лишь немного повернуться. Память, как это обычно случается, вернулась толчком. Вспомнив последние события, ругнулся на то, что начал действовать не сразу. Чего дожидался-то, спрашивается?! Секунд пять, а то и десять упустил! За такое время много чего можно наворотить. Фиг с ним, теперь ничего не поправить, но, надеюсь, императрица выжила. В нее-то вроде стрелок не попал, но уверенности нет. Зато меня нафаршировал прилично. Судя по ощущениям, три ранения. Нога и плечо не слишком волнуют, но вот спина… Тем не менее поступил бы так же вновь. Попытался сесть – не вышло, да что там сесть! На бок и то перевернуться не сумел. А во рту сухо, пить хочется – спасу нет. Глаза стали привыкать к темноте, смог очертания комнаты увидеть. Нет, это не лазарет или госпиталь, там шелковых простыней нет, да и ложе больно широкое. Неужели меня оставили в резиденции? По всей видимости, так оно и есть. Свет из окна немного развеял темноту, луна из-за туч выглянула.

У кровати стоит низенький резной столик, на нем бутылка, пара бокалов, графин со стаканом, ножницы и бинты. Придвинутое кресло, на котором чья-то одежда (моя?), люстра под потолком из хрусталя, на висюльках которой играют блики от света луны. Мне нужен графин, бутылка с алкоголем не интересует – хотя и поможет забыться и боль таким образом снять, но она не сможет удалить сухость во рту. Неимоверными усилиями, минут за десять (так показалось) сумел придвинуться к краю кровати и обхватить графин правой рукой, порадовавшись на мгновение, что ранен в левое плечо. На этом мой успех закончился: поднять графин не представляется возможным, у меня не хватает сил! Зато дверь открылась, и кто-то вошел в комнату.

– Профессор, так вы можете мне прямо ответить, как состояние Ивана? – спросил смутно знакомый голос, но с требовательной интонацией.

– Э-э-э, организм молодой, крепкий…

– Не повторяйтесь, – раздраженно перебил голос Семена Ивановича.

Ну, радует, что меня взялся лечить знакомый доктор, да еще нуждающийся во мне, отметил я про себя, а потом решил обозначить свое присутствие:

– Пить, – прохрипел.

– Он очнулся! – воскликнул кто-то и приблизился к кровати.

Е-мое! Императрица, собственной персоной! Нет, узнать ее, естественно, не могу, лицо скрыто под вуалью, но платье выдает коронованную особу, да и голос вспомнил.

– Ваня, – ласково обратилась ко мне Ольга Николаевна, – ты руку с графина убери, тогда водички тебе налью.

– Хорошо, – хриплю в ответ и со стоном перекладываю руку на кровать.

Это движение отняло много сил, глаза прикрыл, но пересохшие губы облизываю.

– Бинт смочите и губы ему промокните, – дает указания императрице профессор.

Блин, обалдеть, меня государыня собирается поить водой! Во сне и в бреду такое не привидится.

Действительно, очень осторожно мне на губы выдавили пару капель влаги.

– Этого хватит? – спросила Ольга Николаевна.

– Да, – ответил профессор.

– Нет! – возмутился я. – Доктор, у меня же не задеты органы пищеварения, так какого черта?! – Ну, хотел крикнуть, а получилось прошипеть чуть слышно.

– Иван, – склонился надо мной профессор, – послушай, ты потерял много крови. На ноге порваны связки, плечо пробито навылет. – Семен Иванович пожевал губами и, тяжело вздохнув, продолжил: – Меня волнует ранение в спину, пулю необходимо достать, но Ольга Николаевна противится.

– Почему? – уточняю я.

– Прогноз, – поморщился доктор. – Понимаешь, пуля вошла под углом, она где-то в районе позвоночника, и…

– Вытаскивай, и как можно скорее, – поморщился я, представляя все возможные последствия.

– Но гарантий… – возразил было Семен Иванович, а я его перебил, скривившись:

– Если не извлечь пулю, то гарантированно загнусь, и вам это отлично известно. Так?

– Возможно, организм сам отторгнет инородное тело, – ответил Семен Иванович.

– Бред! Пуля может сдвинуться и продолжит углубляться или вызовет заражение крови, и тогда… – чуть качнул я головой, не понимая, как профессор может не знать прописных истин.

– Дело в том, что придворный доктор категорически против операции. Меня же сюда пустили по настоянию господина ротмистра, Вениамина Николаевича, и вмешательства, – профессор оглянулся, но закончил: – Ольги Николаевны. Да и есть опасения, что после подобной операции ты можешь потерять двигательные функции.

Чего-то подобного я и ожидал: не могут доктора надеяться, что пуля сама выйдет, значит, риск и в самом деле высок, но вариантов-то других нет…

– Режь, и как можно скорее, – поморщился я.

– Ваня, ты уверен? – откинув вуаль, спросила императрица.

Но не это меня удивило: лицо мне прекрасно знакомо. Такие же глаза, поджатые губы и нахмуренный лоб.

– Олесь? – пораженно выдохнул я.

– Ты уверен, что операция необходима? Она очень сложная, – не ответила мне императрица.

Потом разберусь, возможно, это обычный бред, или они дальние родственники, а может, близнецы. «Скелетов» в императорском доме наверняка немало, не стоит мне их узнавать, а то и до операции не доживу.

– Да, пулю необходимо извлечь, – чувствуя, что силы меня покидают, прошептал я и глаза закрыл.

Дальнейшие события проходили в бреду, иначе таких видений никак не объяснить, да и то вперемежку с провалами в памяти. Профессор о чем-то переговорил с императрицей, причем они даже стали спорить, а потом Ольга Николаевна что-то резкое сказала, и Семен Иванович сдался. Через какое-то время в комнату принесли ворох бинтов и тазик с горячей водой, меня с помощью двух гвардейцев переложили на живот (очень осторожно), вкололи какой-то наркотик (морфин, вроде бы о нем разговор шел), и профессор приступил к извлечению пули. Но ассистентом ему выступила Ольга Николаевна, что само по себе свидетельствовало о качественном наркотике, мне вколотом. Инструменты (нож, пинцет и еще что-то) прокаливали прямо в комнате, на огне от обычной лампадки. Интересно, они не нашли возможности нормально инструменты продезинфицировать? Боли не чувствовал, но время от времени проваливался в темноту, и самым страшным в тот момент было понимание, что очнуться могу в своем мире. Странно, но я как-то проникся этим временем и уходить никуда не желал. А в горы и отыскать место, где меня аксакал «отблагодарил», в прямом и хорошем смысле этого слова, хочу. Для чего? А сам не знаю.

В какой момент времени полностью выпал из реальности? Скорее всего, когда профессор извлек пулю и, от души полив спиртом, заштопывал рану. Хотя нет, это помню, особенно как радостно воскликнула императрица и показала мне окровавленный, немного сплющенный свинец, держа его пинцетом. Ольга Николаевна уже в крови перепачкалась, не побоялась руки замарать. Вот после этого она меня с Семеном Ивановичем и стала переворачивать на бок. Правда, для чего – так и не понял. Рану-то лучше не тревожить.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво мне в рот пихает бульон, да еще и приговаривает:

– Голубчик, сударь, скушай супчик, он полезен.

– Воды, – хрипло ответил, открывая глаза и непроизвольно глотая бульон.

Пожилая служанка ловко воспользовалась тем, что я зубы разжал, и ложку мне в рот пихнула. От неожиданности проглотил, и, нужно признать, супчик неплох.

– Еще ложечку? – ласково произнесла служанка.

– Не… – вновь попался я на «удочку», когда хотел отрицательно ответить.

– Вот и молодец, умничка! А хочешь сказку?

Ха, два раза на ее «удочку» попался, она рассчитывает меня еще раз поймать? Отрицательно качнул головой.

– Ванечка, могу тебя так называть? Все же тебе в бабушки гожусь, – говорит служанка, а сама у моего рта ложку держит. – Что ж ты молчишь? Тебе сил надоть набираться. Скушай еще бульончика.

Хоть и хочу воды, обычной да холодной, что аж зубы сводит, но решил служанку уважить. А если честно, то знаю я таких настойчивых: нервы целее будут, она ведь своего все равно добьется. Съел я ее бульон, а за это мне дали полстакана воды, правда после того, как я категорически от морса отказался. После чего провалился в сон. Подозреваю, сонный порошок подмешали. Раны-то болят, и просто так хрен бы уснул, да и вопросов к профессору прилично накопилось. Так продолжалось несколько дней, очнулся – меня кормят, словно дите неразумное, после чего в сон проваливаюсь. Догадался, что Семен Иванович выбрал такой путь восстановления, и, как ни странно, принял его методу. В очередной раз вместо служанки-няньки увидел сидящего перед собой профессора.

– Очнулись, голубчик, – улыбнулся он мне и нервно по бороде рукой провел.

– Ага, пить, если можно, – попросил я.

Семен Иванович выдал мне стакан воды (до краев наполненный), я его взял и без чьей-либо помощи выпил. Слабость большая, раны чуть ноют. Пошевелил пальцами на ногах и облегченно выдохнул. Руки и ноги слушаются! А слабость уйдет, правда, форму опять придется набирать, но это не в первый и, подозреваю, не в последний раз.

– Скажи, а кто я такой, помнишь? – осторожно уточнил профессор, вновь взявшись за бородку.

– Семен Иванович, я все помню. Как там Сережа?

– Мальчик-то? – Профессор посмурнел. – Плохо, сгорает ребенок, и лечение ему не слишком помогает.

– А ваши изыскания по антибиотику?

– Иван, видишь ли, я разрываюсь между больными, на лабораторию почти не остается времени, но несколько заготовок сделал в тот же день, как мы с тобой заключили соглашение, – ответил профессор.

– Осталось синтезировать?

– Да, совершенно верно, там несколько вариантов, – задумчиво огладил бородку доктор, а потом пенсне снял и стал тереть стекла.

– Поехали, – присел я на кровать.

– Да куда тебе! Лежи и сил набирайся, сам сделаю и результат привезу, – махнул он на меня рукой. – Раны твои затянулись, регенерация организма поразительная, доводилось такую встречать, но сил-то у тебя мало.

Попытался встать, не слушая профессора. Хм, получилось – отлично. Да только ноги дрожат, на лбу пот выступил, а вдобавок ко всему шум в ушах стал нарастать и голова закружилась. Плюхнулся обратно на кровать – да, лучшим вариантом остается дождаться результата здесь. Профессор, довольный моим состоянием, уехал. На прощанье я его предупредил, чтобы с полученным порошком он сперва приехал ко мне. Дело в том, что составляющие мне неизвестны, общий принцип описал, а Семену Ивановичу предстоит непростой труд. Доктор, используя различные ингредиенты, должен получить порошок, обладающий свойствами антибиотика. Сумеет? Не сомневаюсь, тут просто вопрос времени и оборудования. Жаль, что не успел побывать в его лаборатории, обязательно этот пробел наверстаю, как только немного оклемаюсь. Потер щеку и поморщился – оброс, бриться пора, а еще как-то резко в туалет захотелось. Судно рядом с кроватью стоит, но как представил, что кто-то входит, а я тут в интересной позе, так сразу глазами смерил расстояние до одной из дверей в комнате. Наверняка тут имеется ванна с туалетом, туда и отправлюсь.

По стеночке, с остановками, но сумел дойти, а через какое-то время и в ванне стал мыться. В резиденции императрицы уже имелась горячая вода, что меня сильно обрадовало, так как ледяной душ не готов принимать. Нежусь в ванне, обдумывая увиденное в зеркале. Шрам на спине уже побелел, и даже от ниток следа нет, которыми меня профессор зашивал. И в самом деле, зажило быстро. На плече небольшие белые отметины от пули, на ноге и вовсе не разглядеть, куда ранение получил. Легко отделался, а может, у парня, чье тело мне досталось, и впрямь регенерация повышена. Вспомнить хотя бы, в каком состоянии меня после избиения привезли к «родной» избе, а в скором времени от побоев и следа не осталось.

– Иван Макарович! Вы тут?! – раздался голос от двери, которую попытались открыть, а потом застучали.

– Да, здесь я, – ответил, порадовавшись, что крючок накинул на дверь, хотя в тот момент мыться и не собирался.

– У вас все в порядке?

– Да, – ответил, а сам глазами стал искать, во что бы потом одеться.

Кое-как из ванны вылез, оказалось это не таким простым делом, а потом и полотенцем местами обтерся (раны тереть не стал), да вокруг своих чресел его обмотал. Коротковато полотенчико, но ничего не поделаешь, другой одежды тут нет, если не считать женской ночной рубашки. Но ее надевать не стал по понятным причинам: мало того что она не налезет, так еще и введу в заблуждение своей ориентацией того, кто за дверью дожидается. А слухи распространяются мгновенно, достаточно выйти в таком наряде, и слова обрастут домыслами, из которых последует, что мылся я минимум с мужиком в одной ванне, а то и с несколькими. Если в бане подобное не возбраняется и в какой-то мере приветствуется (я про мытье), то в ванной комнате уже совсем другая получается штука. А я по натуре, образу мыслей и влечению – гетеросексуален.

Вышел из ванной комнаты, все так же держась за стеночку, но ноги уже не дрожали, хотя и слаб, в этом себе отчет отдавал. Рядом со своей кроватью углядел молоденькую сестру милосердия. Почему молоденькую? Да она подол задрала и в интересной позе полы намывала. Мля! И откуда только силы проснулись? Полотенце враз малюсеньким оказалось! А самое-то главное, толком ничего не разглядел, сестричка, взвизгнув, подол одернула и словно пружина на ноги вскочила.

– Что тут происходит?! – раздался недовольный голос от двери.

Е-мое, императрица! А я полотенчиком прикрываюсь!

– Ваше императорское величество, – тоненьким голоском, дрожащим от испуга, проговорила сестра милосердия, – мне Марфа Спиридоновна велела полы протереть.

– Протерла? – прошла императрица в центр комнаты, встав ко мне спиной и загораживая от сестры милосердия. – Свободна!

Девушка, подхватила ведро и тряпку, поспешила удалиться, а императрица, не оборачиваясь, сказала:

– Иван, ты бы прикрылся, что ли.

– Чем, хотелось бы знать? – буркнул я себе под нос, но Ольга Николаевна меня услышала.

Не по-императорски пару раз хихикнув, подошла к постели и, взяв одеяло, подала мне. И ведь не изменяет императрица своим традициям, по резиденции в шляпке и плотной вуали ходит, естественно, и платье у нее достойное, а про украшения уже не раз говорилось.

– Спасибо, ваше… – разговорился было я, но Ольга Николаевна меня прервала:

– Иван, тебе спасибо, ты же меня спас.

– Гм, это долг любого уважающего себя подданного империи, – ответил, обретая уверенность, закутавшись в одеяло.

– Не скажи, – дернула она головой, а потом подошла к окну и тихо проговорила: – Стреляли в меня не иностранцы, и при случае найдется немало тех, кто повторит подобное.

– Но и защитники найдутся, их-то поболее, – ответил, не понимая смысла разговора.

– Получается, ты уже от ран оправился, – повернулась ко мне Ольга Николаевна. – На службу тебя пока, – выделила она голосом последнее слово, – не зову, на лечение отправляйся, к морю или куда захочешь. За верность награждаю Георгиевским крестом и десятью тысячами рублей.

– Служу империи и вам! – попытался вытянуться по стойке «смирно», понимая, что это нелепо, да еще и шум в ушах стал появляться, хорошо – стена рядом, о нее оперся.

– Просьба есть одна, – медленно произносит императрица. – Выполнишь?

– Постараюсь, – отвечаю, мысленно негодуя.

Никогда не понимал того, как можно просить ответить человека согласием на что-то или с чем-то, но не озвучивать самой просьбы.

– Награду не носи и, что произошло, никому не рассказывай.

– Удалось утаить нападение? – поразился я.

– Нет, ты не понял, – покачала головой Ольга Николаевна и подошла к двери, взялась за ручку, хмыкнула, оглянулась на меня. – Ты же уже и так обо всем догадался.

Ничего не понимаю, стою молчу, а императрица медленно приподняла вуаль, приложила палец к губам и произнесла:

– Жертвовать во благо империи приходится многим, надеюсь, ты окажешься на моей стороне и сделаешь правильные выводы.

Пока я собирался с мыслями, Ольга Николаевна стремительно вышла и дверь за собой прикрыла.

Я доплелся до журнального столика и прямо из горлышка графина сделал большой глоток воды, а потом уселся на кровать и вновь выпил. Н-да, сейчас мне чего-нибудь покрепче требуется, чтобы мозги встряхнуть. Не привиделось мне, когда профессор оперировал, а императрица как две капли воды на Олеся похожа. Получается… Мля-а! Она себя за него выдавала или и в самом деле есть брат-близнец? Почему так вопрос ставлю? Да не могу представить, чтобы императрица инкогнито ото всех участвовала в состязаниях на звание охранителя. Да и для чего оно ей? Драться и валяться в грязи, когда необходимо решать государственные вопросы? Нет, не могу себе этого уяснить. Зато понятно, откуда у Олеся браунинг взялся, уж он-то (или все же она?) одним из первых такую новинку для самообороны мог заполучить.

– Покушать не желаешь? – заглянула в комнату женщина, кормившая меня бульоном.

– Если только что-то существенное, мясо с картошкой или… – сказал я, но она меня перебила:

– Кличут меня Марфой Спиридоновной, для тебя тетка Марфа или просто Марфа, – представилась няня. – Со мной все бытовые вопросы решай.

– Хорошо, Марфа, – невольно улыбнулся я такой напористой и активной, но уже немолодой женщине, даже можно сказать, старушке, но боевой!

– Поняла, сейчас принесут!

– И одежду! – крикнул ей вдогонку.

Услышала или нет? Шустра она больно, наверняка сестру милосердия присылала. Гм, а с чего у меня такой интерес проснулся к незнакомой девушке, когда ее панталоны увидел? Ну, попку обтягивали отлично, но это не тот вариант одежды, привычный для моего взгляда. Правда, последний раз с дамой общался давно, в этом мире с одной графиней сложились интимные отношения, хотя с Мартой тоже что-то могло выгореть, как и с Натали. Впрочем, с ними был бы просто секс без последствий, да и с Марией Александровной у нас тоже никакого будущего не предвидится.

В комнату вошли несколько слуг, внесли стол и стул, а потом и несколько служанок расставили блюда и разложили приборы. Две служанки застыли у стула, собираясь мне прислуживать. Ха, а я-то в одеяле на кровати сижу и слюной от запахов давлюсь. Аромат стоит такой, что сдерживаю себя, чтобы не наброситься на еду. Особенно мне приглянулся зажаренной бок какой-то птицы, подрумянившаяся кожица блестит, и пар от нее исходит.

– Одежду почему не принесли? – недовольно пробурчал я, но ответа не получил.

Уже решился трапезничать в одеяле, но пришла нянечка и одежду принесла.

– Тут только ботинки твои, остальное не подлежало ремонту, кровью попорчено, да и рвали ее на тебе, когда перевязывали, – объяснила она и добавила, видя, что я не спешу одеваться: – Чего сидишь-то? Одевайся, а Машка с Ольгой помогут.

Служанки, хихикнув, мгновенно рядом оказались, и одна уже стала одеяло с меня стягивать. Блин, а под ним-то у меня ничего нет!

– Чего вцепился-то? Девок, что ли, застеснялся? Так они не раз мужикам прислуживали и обслуживали, если потребность у тех имелась, – сказала Марфа.

– Сам справлюсь, – мрачно ответил, а потом в сторону двери кивнул: – Свободны!

Девицы и не подумали уходить, но шажок назад сделали и на свою «предводительницу» посмотрели. Марфа Спиридоновна губами пожевала и хотела что-то сказать, но я на нее посмотрел и процедил:

– Уйдите все, ругаться не хочу, но и издеваться над собой не позволю.

– На выход, – кивнула служанкам Марфа и первой покинула комнату.

– Уф! – громко выдохнул я, представляя, как тяжело живется благородным господам в резиденции.

Впрочем, наверняка генералы да графы с князьями своего не упустят и в подобной ситуации не смущаются. Это не мое дело, но когда мной играют, не люблю. Для чего эту провокацию, а другого и не дано, устроили? То ли так и в самом деле принято, то ли… Додумать не успел: ротмистр Ларионов пожаловал. Хорошо хоть я успел одеться и за стол уже переместиться, правда, кроме морса, ничего из напитков не обнаружил, в том числе и крепких. Ну, не слишком-то и хотелось, а вот от предложенной ротмистром папиросы не отказался. Вениамин Николаевич сперва расспрашивал о моем здоровье, благодарил за спасение императрицы, интересовался о дальнейших планах. Но зашел он явно не за этим.

– Спрашивайте, что хотели, – не выдержал я.

– Иван, – после короткой паузы, сказал ротмистр, – к тебе же императрица сегодня заходила. Так?

– А то вам сей факт неизвестен, – хмыкнул я, ни минуты не сомневаясь, что если за моим местонахождением не наблюдают, то уж перемещения Ольги Николаевны отслеживают. – И?

– Ты согласишься не распространяться о награде? – уточнил ротмистр.

Я удивленно на него посмотрел, Вениамин Николаевич явно задал совершенно не тот вопрос, который хотел. Заверил его, что просьбу собираюсь исполнить, правда, не понимаю, к чему такая секретность. Увы, тот не стал ничего объяснять, а может, ему профессор помешал. Семен Иванович вошел в комнату, явно находясь в озабоченном состоянии, но, увидев ротмистра, споткнулся и у двери замер, поморщившись.

– Доктор, вы желаете больного осмотреть? – поднялся со стула Вениамин Николаевич.

– Да-да, конечно, и не только осмотреть, – погладил профессор свою бородку. – Ваше благородие, вы нас не оставите одних? – неожиданно попросил он Ларионова.

– Конечно, да и дел у меня много. С покушением на императрицу оказалось не все так просто, это не обычные фанатики действовали. Много всего интересного всплывает, но пахнет дурно, – пошел к двери Вениамин Николаевич. – Иван, надеюсь, в скором времени смогу с тобой спокойно переговорить, есть несколько предложений.

– Как скажете, – уклонился я от ответа.

Не то чтобы не желаю иметь дел с контрразведкой, просто Ларионов прав на все сто. В данной службе всегда приходится копаться в грязном белье, и ароматы там те еще. Ротмистр ушел, а профессор подошел ко мне и выложил на стол три кулька из газеты.

– Вот! – указал Семен Иванович на газетные кульки пальцем, а потом снял пенсне и принялся лихорадочно тереть стекла.

– Что «вот»? – уточнил я, не понимая, отчего он так нервничает.

– Ваня, это три порошка, которые сделал, следуя твоим рекомендациям. Рецептуру, как ты и указал, доработал самостоятельно. В первом варианте использовал…

– Семен Иванович, но как вы за такое короткое время смогли это сделать? – удивленно прервал я его. – Мы же с вами не так давно расстались!

– Иван, сейчас вечер, можно сказать, ночь, а ушел я от тебя рано утром, – удивился в свою очередь профессор.

Взглянул в сторону окна. Хм, действительно уже темнеет. Это выходит, что я целый день на ногах провел? И ведь есть усталость, но не сказал бы, что сильная. А сам не так давно от ранений очухался. Если же вспомнить события дня, то много всего произошло, так что не стоит удивляться.

– У вас получилось? – уточнил я и осторожно развернул первый кулечек.

– Не могу знать, проверка необходима, – водрузил на нос пенсне Семен Иванович.

Цвет порошков меня озадачил. Один черный, второй розовый, а третий бежевый. Дело с антибиотиками имел не один раз, и они мне попадались от белого до слегка желтоватого цвета.

– Составляющая посева гриба плесени есть в каждом порошке, но нет уверенности, что не получился яд, – огладил бородку Семен Иванович.

– Профессор, а опытов на животных вы не проводили?

– Иван, естественно, я вколол часть полученного препарата крысам, но ведь когда последствия могут наступить, неизвестно, – пожал тот в ответ плечами. – Нам потребуется как минимум месяц, тогда можно надеяться, что данный порошок не навредит человеку.

– Угу, если бы он у нас с вами имелся, этот месяц, – потер я подбородок. – Черный и розовый порошок у меня вызывают сомнения, а вот бежевый внушает надежду, что он то, что нам требуется, просто произошла плохая очистка.

– Иван, но ты же не станешь на мальчике экспериментировать? – нервно спросил профессор.

– А у нас есть выбор? Нет, он существует, но Сережа умрет, и вам это доподлинно известно. Чудо, что в таком состоянии пацан дожил до сего времени. Мы с вами не предоставим ему и бедной матери надежды? Посмотрим со стороны, а потом руками разведем? – Я встал и осторожно завернул газетные кульки. – У вас инструменты с собой?

– Но дозировка… – привел последний аргумент профессор.

– На месте определимся, еще неизвестно, как родители себя поведут, а от них скрывать ничего не станем. Берите порошки – и поехали, время дорого.

И все же силы свои я переоценил: пока дошел до пролетки, пять раз вымок от пота и три раза чуть не свалился от головокружения. Утрирую, конечно, мог и больше раз шмякнуться, слабость накатывала неимоверная. Тяжело выдохнул, когда в пролетку сел, а кучер по приказу профессора коня подстегнул.

Дом графов Потоцких, как и в предыдущий мой визит, светился всеми окнами. Нас незамедлительно провели к постели мальчика. А состояние того ухудшилось, он потерял в весе, жар вернулся, и сбивать его уже получалось с превеликим трудом. Но пацан боролся за жизнь, цеплялся всеми силами, и кто мы такие, если не попытаемся ему помочь?

– Лизавета Сергеевна, – обратился я к матери сразу после беглого осмотра мальчика, – есть шанс, что мы можем помочь вашему сыну.

– Так чего вы стоите! – воскликнула графиня.

– Дело в том, что лекарство может его и убить, болезнь зашла далеко, – сказал профессор, а я поморщился.

Не те он слова говорит, пришлось пояснить:

– Лизавета Сергеевна, лекарство мы только что получили. Шанс… – вздохнул и, скрипнув зубами, соврал, – высок, скажу прямо, в успех верю, но ваш сын очень слаб, есть вероятность, что организм не справится. Решайте.

Графиня переводила взгляд с профессора на меня, на сына, сиделку и губу до крови закусила.

– Других вариантов нет? – хрипло спросила Лизавета Сергеевна, глядя мне в глаза.

– К сожалению, – ответил, не отводя глаз и медленно качая головой.

– Помогите Сереже, хотя бы попытайтесь, – смахнула она с глаз слезы, размазывая на лице кровь, стекающую из прокушенной губы.

Профессор поставил на стол свой саквояж, вытащил пару баночек, спиртовку, шприц, а потом на меня взглянул.

– Бежевый, – коротко сказал я ему.

– Доза? – уточнил Семен Иванович.

– Грамм, не больше, – проговорил я, прикинув, сколько себе в свое время и в своем мире колол.

Семен Иванович на кончике скальпеля взял порошок и поместил его в пробирку, вновь посмотрел на меня. Я подсказал, чтобы залил воду, из расчета на половину шприца, и перемешал. Профессор уже знал, что антибиотик (надеюсь, что он получился) вводить нужно внутримышечно. И вот после нехитрых действий профессор застыл со шприцем перед мальчиком.

– Семен Иванович, не медлите, колите! – заламывая руки, воскликнула мать пацана.

Профессор чуть головой качнул, но работу свою сделал качественно, хотя Сережа и вскрикнул от боли. Теперь нам оставалось надеяться на удачу и чудо.

Эпилог

Сижу в ресторане Марты и медленно жую отбивную, запивая красным вином. В этом мире мне чертовски нравится, в том числе и вкуснейшая пища, в которой еще нет никаких искусственных добавок. Прошла неделя, как профессор сделал мальчику укол и наши надежды оправдались. Сережа пошел на поправку, сегодня у него почти не осталось никаких симптомов болезни. Температура пропала через несколько часов, вслед за ней и кашель исчез, а от слабости и худобы паренька скоро останутся одни воспоминания. Кормят его как на убой и выполняют все капризы. Мне даже жестко пришлось поговорить с его матерью, которая «сияет и порхает» от счастья. Увы, боюсь, та меня не услышала, как и свою подругу Марию Александровну. Моя первая пациентка в этом мире уехала к отцу и мужу – по словам Лаврентия, сбежала от себя и меня. Это он мне сказал, когда передал от девушки письмо. Подозреваю, что та записка не раз переписывалась, текст вышел сухим и коротким. Слова благодарности и то, что она покидает Россию. Ну, для нас обоих, наверное, это лучший выход из положения. Болезнь Маши себя никак не проявляет, но Лаврентий держит руку на пульсе и постоянно имеет запас плесневелого хлеба и настойку прополиса.

В данный момент Семен Николаевич проводит опыты, но вскоре его лекарством мы станем лечить больных. Точнее, он станет, а я буду отвечать за реализацию. Правда, непонятно, как получить антибиотик в нужных количествах, но, думаю, этот вопрос решим. С профессором мы расширили его лабораторию, вложил туда половину из выданных мне за спасение императрицы денег. Само награждение прошло в кабинете контрразведчика. Из его рук принял Георгиевский крест и десять тысяч рублей, а потом он стал меня уговаривать обучать охранителей. По его словам, лучше меня данной профессией никто не обладает. Ну, спорить с ним не стал: охранителям до телохранителей моего мира – как пешком до луны. Тем не менее отказался, не соблазнившись на очень заманчивые условия, правда, обещал еще к этому вопросу вернуться, после того как наладим дело с профессором. Ротмистр не стал уточнять, чем мы заняты, подозреваю, что ему все в деталях известно, и для России это не менее важно. Немного узнал про политические расклады, предполагаю, что от столкновений с различными силами никуда не деться. А вот про императрицу никто ничего не говорит, тот же ротмистр на мой осторожный вопрос плечами пожал да на другую тему разговор перевел. Эх, интересная загадка эта Ольга Николаевна Романова. Как она может править империей? Нет, понял, что ее влияние распространяется на внутреннюю политику, да и то с оговорками. Из обрывочных данных составил картину. Получается, что ей, как когда-то Петру с его потешными полками, не верили, отдали крестьян да рабочих на растерзание. Мол, девочка решила в политику поиграть, а этих не жалко. А императрица протащила определенные законы, и… народ зажил, империя начала процветать, у Ольги появились сторонники, и неожиданно для всех она оказалась не такой и беззащитной. Тот же ротмистр явно подчиняется каким-то генералам, но за государыню живота не пожалеет.

– Ваня, еще что-нибудь хочешь? – проворковала над ухом Марта, не переставая провоцировать меня на определенные деяния.

Вот и сейчас она кончиком языка томно облизала свои ярко-красные губы и глубоко вздохнула, пытаясь показать, что имеет бюст. Пару раз мы с ней оказывались в шаге от койки, в которой не прочь встретиться, но все время что-то мешало. То у меня проблемы (ротмистр находит, профессор не вовремя объявляется), то в ее ресторане дебош устраивали.

– Мне, если можно, бокал вина и вазу с фруктами, – неожиданно прозвучал голос Олеся.

– Сейчас принесу, – надулась Марта и ушла.

– Ты как меня отыскал? – удивился я, пытаясь понять, кто передо мной.

– Случайно, – хмыкнул тот и сел напротив. – Слышал, что тебя можно поздравить с несколькими достижениями.

– Можно и не поздравлять, – пожал я в ответ плечами.

Блин, на императрицу Олесь похож как две капли воды. Брови немного гуще, волосы вроде чуть короче. Близнец или… Как проверить? Ощупывать-то не станешь. Хотя имеется одна странность: за волосами мой приятель вечно старается свое лицо спрятать, в том числе и мочки ушей. Если передо мной девка, то… Гм, а ведь тогда прибьют, как пить дать, с места встать не успею – уроют. Императрице негоже без охраны по улицам столицы разгуливать. Или она, как и многие императоры, переодевается в простолюдина? Но зачем и для чего?

– Иван, у меня к тебе серьезный и долгий разговор, – нахмурился мой собеседник, на лице которого мелькнула решимость.

Гм, нет, наверное, он все же брат императрицы. Хотя…

Оглавление

Пролог

Глава 1 Благодарность аксакала

Глава 2 Больная

Глава 3 Обустройство

Глава 4 Подготовка

Глава 5 Лечение

Глава 6 В столице

Глава 7 Учение

Глава 8 К цели

Глава 9 Столкновение

Глава 10 Непонятки

Глава 11 Лагерь

Глава 12 Изменение регламента

Глава 13 Стрельба и переговоры

Глава 14 Следующий этап

Глава 15 Финал состязаний

Глава 16 Различные варианты

Глава 17 Партнерство

Глава 18 Покушение

Глава 19 Будем жить

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg