«Победителей не судят»

848

Описание

Я решил выложить свою книгу на ЛитМир. Так как издать ее похоже не получится. Издательства требуют сумасшедшие деньги, а их нет. Поэтому читайте и получайте удовольствие. При написании текста книги я старался дружить с логикой и законами исторического развития. Тут не будет гениального изобретателя всего подряд от АК-47 до атомной бомбы. Да и знаний "обо всем сразу" у главного героя нет. Все довольно исторично (прошу не путать с историчностью от Голливуда). Наш современник попадает во времена древнего античного мира. Только что отгремели 2-я Пуническая война и 1-я Македонская. Рим показал миру силу своих легионов и вошел во вкус. Скоро все соседние народы содрогнутся от поступи римских легионов. Но еще не все решено.



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Победителей не судят (fb2) - Победителей не судят [СИ] 1324K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владислав Викторович Колмаков (Соло1900)

Владислав Колмаков ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ СУДЯТ

Глава 1

Крутим войны колесо

то ветер то пули навстречу

а смерть это тот же сон

только немного крепче…

(песня из к/ф "Хиромант")

Саня Громов медленно крался по склону горы, заросшему невысокими деревьями. Было раннее утро, и в долинах меж гор стоял плотный туман. Солнце величаво карабкалось на небосклон. Посмотрев на синее небо без единого облачка, Саня нахмурился. День обещал быть жарким, а вода во фляге подходила к концу. Внезапный шум привлек внимание бойца. Он поднял автомат и резко развернулся, но тут же расслабился. Из-за деревьев выходили ребята из его разведгруппы. Впереди шел лейтенант Сафронов. За ним еще восемь бойцов, среди которых выделялась высокая фигура контрактника Кузнецова по прозвищу Кузнец. Бывший борец и культурист всегда поражал воображение сослуживцев своими габаритами. Сейчас он нес на плече ручной пулемет ПК. Вообще-то ПК не совсем подходил для разведки, где многое решает компактность и легкость оружия. Для обычного бойца многокилометровые марши с таким тяжелым оружием превращались бы в пытку. Но Кузнец без особого труда нес ПК и после долгого марш-броска не выглядел уставшим.

— Гвозди бы делать из таких людей, — вспомнил слова классика Саня.

Кто написал эти слова, он не помнил, но фраза понравилась, и Громов ее запомнил. Ромка Кротов по прозвищу Крот — лучший друг Сани улыбнулся и махнул рукой, увидев Громова. Лейтенант Сафронов подошел к Сане и, вытащив карту из планшета, внимательно посмотрел на нее. Затем командир посмотрел на вершину горы и повернулся к Громову.

— Сейчас отдохнем и двинем наверх, до цели уже немного сталось, — произнес лейтенант и довольно улыбнулся.

Саня согласно кивнул и огляделся вокруг. Расслабляться нельзя. Даже на привале надо быть на стороже. Чехи[1] могли подкрасться к отдыхающим разведчикам и устроить пакость. Однако привал прошел спокойно, и через пятнадцать минут разведгруппа двинулась к вершине горы.

Громов опять шел в головном дозоре. Ближе к гребню деревья росли густо, и через них приходилось буквально продираться. Дул сильный ветер, шелестя листвой в зеленке[2]. Раздвинув очередные кусты, Саня буквально в упор столкнулся с двумя чеченцами. Боевики с зелеными повязками на головах, одетые в натовский камуфляж и вооруженные «калашами»[3] с подствольными гранатометами, шли навстречу и курили. До разведчика донесся запах анаши. Саня был готов к чему-то подобному. Поэтому не растерялся и, вскинув автомат, длинной очередью перечеркнул незадачливых курильщиков. Боевики изломанными куклами упали на траву. На гребне послышались гортанные крики чеченцев. Увидев, выбегающие из-за деревьев фигуры чехов, Саня осознал, что боевиков вокруг очень много. Не меньше роты врагов неслись прямо на него. Он начал лихорадочно стрелять по мелькающим среди деревьев фигурам. Пули стригли ветки вокруг Сани, но ни одна из них пока его не задела. Стреляя и перемещаясь между деревьями, он понимал, что эти игры со смертью не могут продолжаться долго. О сдаче в плен парень даже не думал. Он видел, что бывает с попавшими в плен к чеченцам разведчиками. Внезапно рядом басовито заговорил пулемет и автоматы разведчиков. Группа подошла вовремя. Саня увидел Кузнеца, который стоя в полный рост, садил длинными очередями из пулемета. Набегавшие боевики падали как кегли. Сосредоточенный огонь разведгруппы ненадолго приостановил натиск противника. Услышав отрывистую команду лейтенанта Сафронова, разведчики начали перекатами отходить назад по склону горы. Боевики, похоже, оправились от шока и ринулись за ускользающей добычей. Зазвучали крики, прославляющие аллаха, и выстрелы. Пули ложились радом с разведчиками. Вот упал Вася Лебедев. Пуля попала ему в голову. Семен Торопов был ранен в ногу, и, матерясь, упал на землю. Это в кино герои, получив пулю в конечность, продолжают изъясняться литературным и политкорректным языком. В реальной жизни человек, получив пулю в колено, ругается как таксист при ДТП. Двое бойцов подхватили раненного и поволокли его за собой. Внезапно впереди раздались выстрелы и крики на чеченском. Боевикам удалось окружить разведгруппу. Разведчики пошли на прорыв но, потеряв Игоря Сомова, вынуждены были залечь. Лейтенант Сафронов что-то орал в рацию. Саня не слышал, что там кричит командир, но, судя по выражению лица офицера, не обошлось без крепких выражений. Рядом плюхнулся Ромка Крот, он был перемазан в крови и земле, но держался бодро и даже подмигнул Сане.

— Ну что Санек, будем жить. Когда все это кончится, пойдем в кабак, напьемся вдрызг и снимем самых красивых девчонок, — мечтательно произнес Ромка и прошил короткой очередью высунувшегося из-за дерева чеха.

Саня хмыкнул и почувствовал, как в груди появилось чувство теплоты. Хорошо, что Ромка сейчас был рядом. Смерть сразу показалась не особо страшной. Они познакомились в учебке[4]. Вместе ходили в самоволки, снимали девчонок и дрались на дискотеках. Вместе попали в Чечню в одну разведроту. Вместе переносили тяготы службы. Не раз спасали друг другу жизнь в бою. Сослуживцы в шутку прозвали их парочку Громокрот. Но друзья не обижались, а даже гордились таким прозвищем. В общем, Ромка Кротов был настоящим другом, который закроет от пули, и поддержит в трудную минуту и никогда не предаст. Саня хотел сказать, что рад, что Ромка сейчас рядом. Но…промолчал, а только улыбнулся в ответ.

Опять послышались «алахакбары» и чеченцы пошли в атаку. Саня начал стрелять короткими очередями. Патронов осталось мало. Внезапно автомат замолк. Быстро сменив магазин Саня открыл огонь. И почти в упор застрелил подбежавшего чеченца с длиной черной бородой в черной разгрузке и камуфляжных штанах. Он успел уложить еще троих врагов, прежде чем кончились патроны. Затем выхватил гранату и метнул ее в набегавших чехов. Ухнуло хорошо. В дыму кто-то заорал на чеченском явно от боли. Очередной боевик выскочил из облака пыли и открыл огонь, но Саня проворно откатился в сторону, избежав попаданий. Вдруг автомат противника смолк. Тот начал судорожно шарить по разгрузке в поисках нового магазина. Саня действовал, как на автомате. Он ринулся к боевику, вытаскивая на ходу кинжал. Этот, богато украшенный серебром, клинок достался Громову как трофей в одном из рейдов. И сейчас он пригодился. Острая сталь клинка ударила чеченца в шею. Парень сразу заметил на боевике легкий бронежилет и поэтому бил в шею. Кровь врага брызнула Сане в лицо. Удивленно-испуганный взгляд чеха потух и тот упал на землю. Подхватив автомат чеченца, и шустро сняв с него разгрузку с магазинами, Саня оглянулся вокруг. Боевики отступали. Но и разведчики понесли большие потери. В живых остались только четверо человек. Среди которых Саня с радостью увидел и Ромку Кротова.

Со стороны боевиков раздался громкий крик. Кричавший призывал разведчиков сдаться, обещая жизнь, а в противном случае…угрозы, угрозы, угрозы. Лейтенант Сафронов, раненный в руку, крикнул, что тут надо подумать. Громов удивленно посмотрел на командира, но тут же успокоился. Лейтенант Сафронов был кадровым военным. Смелым и уверенным в себе офицером. А такое насквозь невоенное чувство как желание жить лейтенанту было не знакомо. Своего командира Саня уважал. Таким, по его мнению, и должен быть офицер. К сожалению таких офицеров в нашей армии не много. В основном там тусуются воры, карьеристы или неудачники, ждущие пенсии. Боевики дали десять минут на размышление. Лейтенант Сафронов удовлетворенно кивнул и распорядился собрать боеприпасы с убитых. Разведчики готовились к атаке боевиков. Все понимали, что она, скорее всего, станет для них последней. Саня вытер от крови кинжал и спрятал его в ножны. Деловито осмотрел трофейный автомат с подствольным гранатометом. Проверил магазины и выложил перед собой две гранаты. Страха не было. Было лишь сожаление и непонятная грусть. Время истекло. Никто не собирался просить пощады. Боевики завопили и двинулись в атаку. Парень оглянулся по сторонам. Он хотел запомнить каждый момент. Вот Кузнец справа. Приник к пулемету. На лице написана решимость и злость. Вот лейтенант Сафронов возле рации, закусивший губу от боли, и с надеждой осматривающий небо. Вот друг Ромка слева. Сосредоточенно передернул затвор АКМ и, перехватив взгляд Сани, показал пальцами, что все о’кей. Боевики приближались, распаляя себя криками. Разведчики открыли огонь, не особо экономя патроны. Внезапно какой-то звук проник сквозь шум боя. Громов развернулся к источнику шума и увидел, как из-за горы выплывает пара «крокодилов». Вертолеты прошли над местом боя и развернулись. С их пилонов сорвались дымные полосы и понеслись в сторону Сани. Он опустил автомат и с каким-то болезненным интересом смотрел на приближающиеся ракеты. Яркая вспышка и…

* * *

Саня резко перевернулся и упал с кровати. Очумело подпрыгнул и уставился на хохочущего Ромку Кротова.

— Ну, ты даешь! Чуть пол не пробил лунатик ты наш шустрый! — давясь смехом, произнес Ромка.

— Это просто сон! Вот же блин, приснится такое! — пронеслось в голове парня.

Он осмотрел шикарный гостиничный номер и засмеялся. Таких подробных военных кошмаров ему уже давно не снилось.

— Да понимаешь, кошмарик про Чечню приснился, — произнес Саня и еще раз порадовался, что это только сон.

— Понятно, ностальгия замучила. Мы ведь шесть лет как вынырнули оттуда, а ты все не можешь забыть. Хотя ты прав, такое не забывается, но не стоит зацикливаться на этом, — уже серьезно сказал Ромка и пошел к минибару.

Внезапно Громова пробрала дрожь. Все разведчики, которых он видел во сне, кроме Ромки были мертвы. Все они погибли на той бестолковой бойне, которую наши политики политкорректно называют спецоперацией. Хотя во сне Саня об этом почему-то не подумал. Он вздохнул, натянул шорты, надел кроссовки и подошел к окну. Там бурлил шумный турецкий город Измир. Жаркое летнее солнце, встававшее из-за холмов, играло бликами на зеленоватой морской глади. Легкий ветерок, дунувший с моря, принес с собой запах водорослей и рыбы. Посмотрев на пьющего бурбон Ромку, Саня невольно сморщился. Голова после вчерашнего «культурного отдыха» гудела не по-детски. Сколько же они вчера выпили с Ромкой, обмывая удачную сделку с людьми Большого Хасана. Ведь оба понимали, что на работе нельзя расслабляться. Но сделка с алмазами сулила большую прибыль, а Большой Хасан без особого торга согласился с условиями друзей.

* * *

Так, теперь все по порядку. Саня и Ромка пробыли на войне уже около года, когда в одном из боестолкновений оба были ранены и попали в госпиталь. Ромка отделался ранениями в руку и бедро, а вот Сане досталось больше. Пуля снайпера ударила его в грудь, пробила бронежилет, ударилась о ребро и застряла в мягких тканях прямо напротив сердца. Врач, оперировавший парня, назвал его счастливчиком и подарил пулю, извлеченную из груди. После выздоровления и долгой реабилитации оба были демобилизованы из рядов армии и вновь стали штатскими.

Саня уехал в родной город Новороссийск, а Ромка рванул в Москву. Как участник боевых действий Громов имел право вне конкурса поступить в университет на бесплатное обучение. Он решил, что высшее образование в жизни пригодится. Однако в России все делается через одно место. Закон, то вроде был, но мало кто из чиновников стремился его выполнять. Все ВУЗы в городе, кроме гуманитарного, отказали Сане в приеме на бесплатную форму обучения. Поэтому, плюнув на все, он поступил в Гуманитарный Университет на Исторический факультет. История парню нравилась с детства. Мать учительница только грустно вздохнула, узнав о выборе сына. Учеба учебой, но кушать хочется всегда. Поэтому новоиспеченный студент призадумался о поиске работы. С работой в городе было плохо. Саня пробовал работать продавцом, официантом, грузчиком, но нигде не мог задержаться надолго. После яростной горячки боя, крови, свиста пуль, адреналина и осознания нужности. Была только непонятная тоска, чувство заброшенности и бессмысленности жизни. Там в горах все было ясно. Вот враг он беспощаден и коварен. Если он не сдается, то его уничтожают. Там все были настоящими и живыми. А здесь в мирной жизни окружающие люди казались бездушными марионетками, мечтающими о деньгах и прочих материальных благах.

Чувство безнадежности немного скрасила Наташка, которая училась на одном с ним курсе. Саня увлекся зеленоглазой, веселой брюнеткой. Он даже начал строить некоторые планы о дальнейшей совместной жизни с девушкой. Она же затащила Саню в тусовку ролевиков. Поначалу Громов пришел туда за кампанию с Наташкой, но потом незаметно увлекся. Он начал тренироваться в историческом фехтовании, ездил на ролевые полигонные игры, сражался на турнирах с реконструкторами и даже сделал себе доспехи и оружие. Это помогало отвлечься от реалий жизни. Так пролетел год. И внезапно идиллия кончилась. Наташка объявила, что им лучше расстаться. Это был шок. Жизнь сразу стала тусклой и серой. Саня стал раздражительным и злобным. Он начал часто напиваться и влипать в разные истории. И вскоре его отчислили из университета за драку. Громов быстро скатывался в пропасть, но ему было наплевать на это. И вот в один не очень прекрасный день, когда парень маялся от похмелья, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Ромка Крот.

Громов очень обрадовался, увидев друга. Потом была пьянка, растянувшаяся на три дня. В ходе, которой друзья вспоминали боевые будни. На четвертый день, пахнущий перегаром Саня, получил предложение, от которого он…не захотел отказаться. Ромка предложил ему замутить совместный бизнес. Суть бизнеса заключалась в торговле контрабандными товарами. Ромка предлагал возить контрабанду из Греции и Турции, минуя таможенные посты и не платя посредникам. Бизнес был сплошь незаконным и опасным. Но зато сулил неплохие прибыли и кучу адреналина. Саня согласился сразу. Это не унылое прозябание в роли продавца или охранника. Тут как на войне ставки гораздо выше. Игра в кошки-мышки с государством, которое давно забило болт на своих граждан, была опасна и очень притягательна. Можно было конечно податься и в бандиты, но уж очень они по повадкам напоминали нохчей[5]. К Сане, кстати, пару раз подкатывали с предложениями знакомые пацаны из братвы, но получили вежливый отказ.

Жизнь круто изменилась. Исчезло чувство тоски и бесцельности. В существовании появился смысл. И рядом был друг Ромка. Друзья с энтузиазмом взялись за дело. У Сани имелся небольшой катер, доставшийся ему от отца. Отец погиб в автомобильной катастрофе, незадолго до ухода Сани в армию. Он был заядлый рыбак и неоднократно брал сына с собою в море. Поэтому с катером Громов управляться умел. Он хорошо мог ориентироваться в открытом море и везти катер даже в сильную качку. А у Ромки были деньги.

— Остатки московской роскоши, — произнес Крот, вытащив пухлую пачку баксов.

Первый рейс новоявленные контрабандисты решили совершить в Турцию. Там закупили сигарет и рванули обратно. Сбыли через знакомых из братвы. Потихоньку бизнес начал налаживаться. Друзья мотались в Болгарию, Румынию, Грецию и Турцию. Возили сигареты, спиртное, шубы и золото. С наркотой и оружием старались не связываться. Тут можно было загреметь по серьёзному, если привлечешь внимание спецслужб. Братве стабильно отстегивали за защиту, и на них никто особо не наезжал. Хотя случались, конечно, и конфликты. Если Ромка был мозгом бизнеса, то Саня скорее отвечал за безопасность дела. Он посещал спортзал и занимался боевыми искусствами, чтоб не терять форму. Ему несколько раз приходилось применять свои бойцовские навыки, чтобы утихомиривать людей, пытающихся лезть в налаженный бизнес. При этом он старался не убивать, а просто выводить из строя. Хотя в Румынии у него произошел неприятный случай. Местные контрабандисты задумали вытеснить с рынка русских коллег. В результате чего произошла перестрелка. А друзья, оставив четыре трупа, срочно покинули пределы Румынии. Бизнес в этой стране пришлось свернуть. В общем, сплошные убытки. Поэтому Саня предпочитал сломать оппоненту руку, чем пристрелить его. Для бизнеса трупы — это вредно.

Постепенно у компаньонов появились деньги. Они приоделись. Купили квартиры в престижном районе, дорогие иномарки. И, наконец, смогли приобрести неплохую небольшую моторную яхту морского типа с мощными японскими моторами и просторной каютой. Яхту назвали «Фортуна» и на радостях завалились в ресторан, а уж там оторвались от души. Короче, жизнь удалась! И тут Ромка выдвинул идею с алмазами. Надо, мол, переходить на другой уровень. В алмазном бизнесе можно заработать серьезные деньги. Саня выразил сомнение, что уж не слишком ли велик риск, но Крот его успокоил и сказал, что он все разрулит. Через неделю «Фортуна» прошла Босфорский и Дарданелльский проливы и бросила якорь в порту города Измир на западном побережье Турции. В этом шумном турецком городе у Ромки были неплохие связи в криминальном мире. Три дня ушли на налаживание контакта с людьми Большого Хасана. Он был самым крупным поставщиком алмазов в городе и неплохо знал друзей. Пару раз они оказывали ему небольшие услуги по перевозке товаров. Поэтому Хромой Али, бывший правой рукой Большого Хасана, охотно согласился продать Ромке партию алмазов. Правда при этом он посетовал, что в городе назревает война банд и в скором времени Хасану будет не до алмазов. Банда Черного Амирбея хочет вытеснить Хасана из бизнеса, а тут без крови не обойтись. Будет серьезная разборка.

* * *

И вот сейчас, стоя у окна гостиницы, Саня размышлял, что же его беспокоит. Его размышление прервал лёгкий стук в дверь.

— Обслуживание в номерах, — раздался приятный мужской голос из-за двери.

— Что-то они сегодня рано, — произнес Ромка и, прихлебывая бурбон из бокала, пошел к двери.

Внезапно дверь распахнулась и с порога ударила автоматная очередь. Пули ударили Крота в грудь и отбросили его на пол. Стрелявший смуглый мужчина в черной одежде с пистолетом-пулеметом «Узи» ворвался в номер и начал разворачиваться в поисках цели. Противник был быстр, но Громов был еще быстрее. Наверное, подсознательно он был готов к чему-то подобному. Недаром тревога грызла сердце. Предчувствие… блин, не обмануло. Не успело тело Ромки упасть на ковёр, как Саня начал действовать. Он быстро сместился к стене и встал слева от двери. Когда турок влетел в номер, то он получил сильнейший удар в пах. От сильной боли убийца выронил оружие и упал на пол, свернувшись креветкой. Так, теперь рывок к оружию, лежащему напротив двери, поворот и очередь в сторону дверного проема. Пара фигур маячивших в коридоре отбросило к лестнице. Кто-то пронзительно заорал. Перекат вправо и ударом ноги захлопнуть дверь. Тут послышались частые удары в дверь. От неё полетели щепки, одна из них оцарапала щеку Сани. Он выругался и выпустил в дверь все оставшиеся патроны. Израильский пистолет-пулемет выбросил последнюю гильзу и затих, остывая в руках. Так теперь проверить как там Ромка. Друг лежал без движения на полу. Кровь быстро впитывалась в роскошный ковер с пестрым узором. Саня пощупал пульс. Пульса не было. Пуля попала Ромке в сердце, и он умер мгновенно.

— Легкая смерть, — пробормотал парень внезапно охрипшим голосом и закрыл удивленные глаза друга.

Сердце болезненно сжалось. Весь мир рухнул. Хотелось рвать и метать.

— Кстати, а где эта с…ка! — с внезапным ожесточение пронеслось в голове Сани.

Он резко развернулся и ринулся к стрелку, который начал подавать признаки жизни и пытался разогнуться. Так быстрый захват шеи и противник захрипел, пытаясь оторвать от себя Громова.

— Колись, падла! На кого работаешь! — проорал парень, сжимая и выворачивая шею киллера.

Тот в ужасе быстро прохрипел, что он человек Черного Амирбея. Мол, они узнали, что Хасан вёл с русскими какие-то дела. И Амирбей приказал разобраться. Услышав это, Саня просто озвезденел и резким рывком сломал турку шею. В коридоре что-то зашебуршало. Громов быстро проверил карманы турка и нашел там магазин к «Узи». Так зарядить оружие и выпустить очередь в дверь. В ответ послышались ругательства и выстрелы. Стреляли не менее чем из трех стволов. Саня метнулся к Ромкиной кровати. Вытащил из-под подушки пояс с карманами. Там ключи от яхты, алмазы и деньги.

— Хрен вам, а не алмазы! — пронеслось в голове Громова.

Внезапно с улицы донесся вой полицейских сирен. Про турецкую тюрьму Саня был наслышан. И все говорившие сходились в одном. Там очень, очень, очень… очень плохо. В тюрьму попадать совершенно не хотелось. Можно было конечно прикинуться «русо туристо», который приплыл тут покупаться и позагорать. Но если в ходе следствия всплывут алмазы, то тут пахнет серьезной статьёй.

— Нет! В тюрьму мы не пойдем, — проорал Громов и выпустил остаток патронов в дверной проём. Затем, отшвырнув пустой «Узи», быстро вылез в окно. Не забыв бросить прощальный взгляд на тело Ромки.

— Прощай друг. И нахрена мы поперлись за этими алмазами… блин! — пронеслась горькая мысль в его голове.

Он повис на руках, уцепившись за подоконник. Потом разжал руки и спрыгнул вниз. Пролетел шесть метров, спружинил ногами и перекатился вбок. Прям как десантирование с вертолета. Сразу вспомнилась Чечня. Отогнав непрошеные мысли, парень помчался по плоской крыше отеля. Подбежав к краю крыши, он осторожно выглянул на улицу. Внизу была пустая улица. Наверное, народ рассосался, услышав выстрелы в отеле. Только прямо под Саней стоял мотоцикл «Ямаха», а рядом тип в черной одежде с пистолетом в руке. Все внимание турка было привлечено звуками из гостиницы, и он не обратил внимание на шорох на крыше. Громов прыгнул, целясь ногами в голову мотоциклиста. В последний момент турок что-то почувствовал и начал поворачиваться, поднимая пистолет.

— «Берета» — хороший ствол! — подумал Саня, когда его ноги врезались в висок мотоциклиста. Тот упал с неестественно вывернутой шеей, пистолет отлетел в сторону. Быстрый рывок к «берете», потом к мотоциклу. От центрального входа послышались какие-то крики. Затем загрохотали выстрелы. Повезло. Мотоцикл был с включенным мотором, молотящем на холостом ходу. Выбить подпорку добавить газ и отжать тормоз. Старт с визгом покрышек. Рядом взвизгнула пуля, но «Ямаха» уже с ревом уносила Саню подальше от стрелков.

Он всегда любил мотоциклы. Дома в Новороссийске у Громова тоже была «Ямаха». Он даже немного потусовался с местными байкерами. Конечно, для понта можно было взять и «Харлей», но «Ямаха» привлекала парня своей скоростью и маневренностью. И вот теперь он несся, ревя мотором в сторону порта. Там была яхта, которая увезет его подальше от всех проблем. А главное подальше от турецкой тюрьмы. До порта он добрался быстро. Свернул к пирсу для яхт. Охранник в будке удивленно уставился на полуголого русского с окровавленной щекой и пистолетом. Однако он его узнал и поэтому после некоторых колебаний открыл ворота. Саня сунул охраннику сто баксов и ринулся к «Фортуне». Счет шел на минуты. Быстро завести и прогреть двигатели, проверить приборы, запас топлива (об этом позаботились заранее, всегда лучше иметь заправленную яхту, чтобы вовремя смыться), уровень воды в баках. Вроде все было в норме.

Когда «Фортуна» двинулась к выходу из порта, Громов бросил взгляд на берег. К пирсу быстро подрулил черный джип. Из него десантировались четверо в чёрном со стволами и ломанулись к воротам, которые перед этим старательно запер охранник. Саня прибавил ходу и «Фортуна» быстро пошла к выходу из гавани. Выйдя в открытое море, Саня понял, что надвигается шторм. Яхту заметно качало, дул сильный ветер, небо было закрыто тучами. Погода явно портилась. Однако возвращаться было нельзя. Теперь у него одна дорога прямо вперед на запад в открытое море к греческим территориальным водам. Наверняка его уже разыскивают не только бандиты, но и турецкие власти. Чтоб допросить в связи с сегодняшними событиями.

— Нет возвращаться нельзя. «Фортуну» тогда точно конфискуют, — подумал парень и с опаской посмотрел на серую пелену над морем. Саня раньше пару раз попадал в шторм в открытом море. И оба раза оставили самое неприятное ощущение. Два часа прошли в непрерывной болтанке. Яхта прыгала как мячик для пинг-понга. Шторм набирал силу. По левому борту показалась земля. Судя по навигатору, это был остров Хиос. А это уже греческая территория.

— Но расслабляться еще рано, — подумал Саня, ловя очередную волну носом яхты. Внезапно прямо по курсу раздался все нарастающий с каждой секундой гул. Сквозь пелену дождя Громов вдруг увидел просто громадный столб воды. Парень раньше по телевизору видел торнадо. Поэтому он сразу понял, что навстречу ему несется именно такая штука. Торнадо был огромен, около двух километров в диаметре. Он несся вперед с ужасающей скоростью. Паника накатила на Громова. Он громко выругался и начал лихорадочно разворачивать «Фортуну», в надежде уйти от надвигающегося кошмара. Яхта плохо слушалась руля. Сане уже почти удалось развернуть судно, когда «Фортуну» настигло торнадо. Он успел в последний момент увидеть молнии в тучах окружающих водяной столб. Потом стена воды настигла яхту и поглотила её. Парень ощутил себя как хомяк, попавший в стиральную машину. Неведомая сила подхватила его и понесла куда-то. Он слышал скрежет разрываемой на куски яхты. Потом, уже теряя сознание он почувствовал жуткий холод и… умер.

Глава 2

Всё попал! Не провернуть назад

Маховик катящийся сюжета

Там естественно не осень — лето

Немцы рвутся к Минску — ни фига!

Щас пообломаем им рога!

(Н.Попов)

Очнулся Саня от того, что кто-то больно щипал его за пятку. Он ощутил радость. Он всё ещё жив. Громов попытался пошевелиться и открыл глаза. Он лежал на песке. Рядом слышался шум прибоя и шорох волн. Опять кто-то ущипнул его за палец на правой ноге. От неожиданности парень дернулся и попытался встать. Тело тут же отреагировало волной адской боли. Судороги свели всё тело, сердце сжалось в комок, а в голове загудели колокола. Саню вырвало. Проблевавшись, он упал обратно на песок и затих. Вдруг краем глаза Громов заметил какое-то движение справа и скосил туда глаза, боясь шевельнуться, чтобы не вызвать нового приступа боли. Наглый небольшой краб деловито подбирался к Саниной ноге, чтобы опять попробовать отщипнуть от неё кусочек.

— Вот напугал, таракан морской… блин, — просипел парень и закашлял.

Краб, увидев движение, проворно отскочил в сторону. Громов лежал, прислушиваясь к себе. Боль отступила, но не ушла совсем. Вот он лежит на спине, на песке. Над ним виднеется серое, затянутое тучами небо. Неподалеку шуршит море, и кричат чайки. Саня осторожно повернул голову и осмотрелся. Он увидел песчаный морской берег, какие-то кусты и чахлые деревья.

— Вот белые скалы, а там какие-то зеленые заросли. Яхты или её обломков поблизости не видно. Наверное — это Хиос, — вяло подумал Громов и осторожно попытался подняться.

— Твою налево!!! — тело отказывалось слушаться.

— Похоже «Фортуна» затонула. Вот же попал, — прошипел, превозмогая боль, незадачливый контрабандист.

Он привычно глянул на левое запястье и выругался. Шикарные часы в противоударном золоченом корпусе исчезли. Наверное, утонули. Пояс с деньгами и алмазами тоже отсутствовал. Как, впрочем, и трофейный пистолет, который Саня засунул сзади за пояс. Правда широкая золотая цепь была на месте и весело блестела на шее Сани. В карманах шортов тоже было пусто. Пощупав цепь, Саня хмыкнул. Вообще-то он не любил носить украшения, но Ромка настаивал, говоря, что это не роскошь, а атрибуты статуса. Если люди видят человека с золотой цепью, то к нему будут относиться серьезно. Как к солидному бизнесмену. Хотя Громов носил цепь не для понта, а как последний резерв на черный день.

— Похоже, черный день, наконец, пришел, — пробормотал Саня.

Он вспомнил Ромку и загрустил. Друг остался там, на ковре турецкой гостиницы. И он уже никогда не будет подшучивать над Саней, не будет кадрить девчонок на дансинге, не будет гонять на своем красном потрепанном «Феррари» и пить до-упаду, отмечая благополучное завершение очередной авантюры.

— Так не раскисать, — встряхнулся парень. — Теперь я должен жить за нас обоих, Ромка бы этого хотел.

Саня отогнал мрачные мысли и опять попытался встать. Превозмогая боль и слабость, он медленно встал и еще раз огляделся.

— Надо найти укрытие, еду и воду. Супермаркета то рядом не видно, — подумал Громов и, шатаясь, побрел к зеленым зарослям. — Раз там есть зелень, то значит должна быть и вода.

С трудом, продравшись через кустарник, он вступил в небольшую рощу, которая росла у подножия скал. Наконец после пятнадцати минут блужданий он набрел на ручей, стекавший со скалы. Потом он жадно пил, наплевав на все правила санитарии. Сушняк был просто жуткий. Утолив жажду, Саня начал искать, что-нибудь съедобное, но потерпел неудачу. Никаких бананов, винограда или оливок вблизи не наблюдалось. Он вспомнил про краба, кусавшего его за ногу, но тут же отбросил мысль об охоте на этих шустриков. В таком состоянии он не догнал бы даже черепаху, не говоря уже о мелких проворных крабах. Он посидел возле ручья около часа, отдыхая после изнурительной прогулки. Начало темнеть. С моря подул мерзкий холодный ветер и начал накрапывать дождь. Саня удивился, как быстро пролетело время. Ведь, казалось бы, совсем недавно он проснулся в номере турецкой гостиницы, а уже наступает ночь.

— Наверное, я долго был в отключке, — подумал парень, внимательно осматривая окрестности. — Надо найти укрытие на ночь, да хорошо отдохнуть, а завтра пойду искать людей.

Он с трудом встал и поковылял к скалам. Деревья вокруг доверия не внушали.

— Под ними явно нельзя укрыться от дождя, поэтому надо искать пещеру или просто сухое место между камней, — думал Саня, бредя и спотыкаясь в наступающих сумерках.

Дождь припустил сильнее. Погода окончательно испортилась. Громов механически переставлял ноги, понимая, что если он не найдет укрытие, то попросту умрет от переохлаждения и боли. Через пол часа этой медленной пытки счастье все же улыбнулось ему. Перед его затуманенным взором предстало темное отверстие в скале. Чтобы залезть туда, пришлось встать на колени. Саня прополз по низкому туннелю и попал в небольшую сухую пещерку. Что было дальше, он плохо помнил.

Разбудило парня пение птиц. Он сел и огляделся по сторонам. Он находился в небольшой пещере с песчаным полом. Лучи солнца пробивались через узкий тоннель, но все равно в пещере царил полумрак. Возле противоположной стены Саня разглядел непонятную кучу камней. В это время, что-то блеснуло от попавшего туда солнечного луча. Громов с любопытством двинулся в сторону загадочной кучи. Когда он подошел, то увидел, что на аккуратно уложенных кучкой камнях лежат какие-то предметы. Парень пошарил там рукой и наткнулся на нечто продолговатое и тяжелое. Взяв находку, Саня двинулся поближе к выходу, чтобы рассмотреть ее при свете солнца. Он с удивлением отметил, что мучившая его на кануне боль и слабость совершенно пропали. Тело слушалось идеально. Он не чувствовал никакой усталости.

— Странно, вчера помирал, а сегодня здоров как огурчик, — хмыкнул Саня, выбираясь из пещеры.

При свете солнца он осмотрел свою находку и ахнул. Громов держал в руках… меч в позолоченных ножнах!!! Саня бережно взялся за рукоятку и вытащил клинок из ножен. Меч был просто роскошный. Тусуясь с ролевиками и рекострукторами, Саня в серьез увлекся фехтованием и холодным оружием. Парень с ходу мог отличить боевой клинок от китайской подделки. Дома у него имелась коллекция неплохих клинков, конечно насквозь незаконная и не задекларированная на таможне. Сейчас в руках он держал идеально сбалансированное и отлично заточенное боевое оружие. Одноручный меч имел длину около девяноста сантиметров. Обоюдоострое лезвие шириной в три пальца из блестящего белого метала, было отлично заточено и отполировано. Небольшая позолоченная полукруглая гарда надежно защищала руку. Позолоченное навершие в виде львиной головы с крупным овальным рубином в пасти придавала мечу великолепный баланс. Картину портила только кожа на рукояти меча. Она сильно высохла и немного потрескалась, но — это были сущие пустяки. Рукоять меча ложилась в ладонь как влитая. Саня взмахнул клинком, любуясь отблеском света на лезвии.

— Просто песня!!! — пронеслась шальная мысль в его голове.

Ножны меча были изготовлены из какого-то особо прочного дерева, покрытого черным блестящим лаком, и укреплены золочеными накладками в виде львов. При этом все украшения, что на мече, что на ножнах смотрелись очень гармонично. Да и сам меч был просто произведением искусства. При этом на ножнах скопилось немало пыли. Было видно, что меч в той пещере лежит уже давно. Но точно не две тысячи лет. Хотя следов ржавчины и окислов не видно. Саня задумался. Клинок был явно боевым, сделанным из серьезного металла. Да и золото с рубином были настоящими. Уж в золоте то парень хорошо разбирался. Сколько они с Ромкой килограммов этого желтого металла переправили через границу уже и не сосчитать. Короче загадка в полный рост. Налюбовавшись оружием, парень спрятал клинок в ножны и полез в пещеру. На каменной куче были еще обнаружены ржавый древнегреческий шлем с металлической личиной, прикрывающей лицо. И истлевший круглый щит с изображением льва. После этого Саня понял, что непонятная куча камней, скорее всего, является чьей-то могилой. Сделав такое невесёлое открытие, он поежился, поняв, что спал рядом с могилой всю ночь. Конечно какие-нибудь готы[6] (были среди ролевиков и такие бахнутые на всю голову кадры) с радостным визгом провели бы в этой пещере пару месяцев, но Громову было находиться там стрёмно. Он положил на могильный холмик найденный шлем и щит и, поблагодарив усопшего за меч, выбрался из пещеры, ставшей для кого-то склепом.

Саня постоял немного, размышляя о том, что дальше делать. Он был жив и вроде бы здоров, но есть хотелось просто зверски. Поэтому сначала парень решил утолить жажду и попытаться найти что-нибудь съедобное, а затем уже начать поиски людей. Он уверенно двинулся на звук журчащей воды и вскоре уже был на берегу того ручья, в котором утолял жажду вчера. Напившись до отвала, Саня пошёл в сторону моря. Внимательный осмотр пляжа немного озадачил его. Он не нашёл никаких следов присутствия человека. Обычно на берегу Эгейского моря даже на самых отдаленных островах всегда можно наткнуться на различный хлам, выброшенный морем на пляж. Буйки от рыболовных сетей, куски пенопласта, пластиковые бутылки, одноразовые контейнеры, упаковку от чипсов и прочий цивилизованный мусор. Но на этом пляже кроме ракушек и кусков дерева не было ничего. Крабов, тоже не было видно, и Громов решил пройтись до прибрежных камней. Там ему улыбнулась удача, и он сумел поймать несколько крабов. Огонь развести он не мог. Поэтому просто слопал крабов сырыми, высосав студенистое мясо из клешней и лапок. Но это только сильней раздразнило его аппетит. И бережно положив меч на песок, парень снял шорты и плавки, зашел в море и нырнул. Саня неплохо плавал и нырял. Он даже немного занимался дайвингом. И сейчас он уверенно плыл вдоль камней, внимательно разглядывая дно. Заметив скопление ракушек на дне, Громов набрал в лёгкие побольше воздуха и нырнул. Чуть позднее парень выбрался на берег, сжимая в руках четыре раковины с устрицами. Устрицы он любил и часто заказывал их в ресторанах. Сейчас эти моллюски были просто божественны на вкус. Торопливо вскрыв раковины, он одним махом проглотил их содержимое.

— Жить надо в кайф! — произнес Саня и засмеялся.

Потом он нырял еще несколько раз, вытащив из воды более трех десятков моллюсков. Отойдя в тень под скалой, он устроил себе пиршество. Да жизнь явно стала налаживаться. Насытившись, он побрел к ручью и хорошенько напился и помылся в пресной воде.

— Просто сказка, — пробормотал Саня, прикидывая, в какую сторону следует идти на поиски людей.

— Можно топать вдоль уреза воды, при этом идти с комфортом, но неизвестно, сколько при этом уйдёт времени на поиски цивилизации, — размышлял он. — А можно рвануть в горы и с верхотуры оглядеть окрестности, может оттуда удастся разглядеть какое-нибудь поселение, маяк или дорогу.

Второй вариант был более трудозатратный, но он казался более верным. Поэтому парень решил двинуть в горы. Однако тут перед ним встала очередная проблема. Он не имел обуви, а скакать по горам босиком ему не улыбалось. Немного подумав, Громов решил пожертвовать шортами. Он разодрал их на полосы и соорудил себе незамысловатую обувку, намотав ткань на ступни как портянки. Так же из полосок ткани Саня скрутил грубую верёвку и привязал её к кольцам на ножнах меча. Получившуюся примитивную перевязь надел через плечо. Напившись перед путешествием, он решительно двинулся в путь. Через час парень выбрался на вершину горы и остановился, окидывая взором окрестности. Внизу располагалась поросшая деревьями долина, но никаких следов цивилизации видно не было. Вздохнув, Саня начал спускаться в долину. Пройдя долину без приключений, он снова полез наверх по склону очередной горы.

* * *

Через три часа он всё ещё тащился по горной местности. Солнце припекало, а идти по камням в примитивной обуви было не так-то просто. В очередной зелёной долине Саня набрёл на родник, бьющий из-под земли, и решил сделать привал. Отдохнув с пол часа, он тронулся дальше.

Ещё через час он взобрался на гору и тут же увидел столб дыма. Сердце радостно застучало, сразу же очнулся спавший оптимизм. Впереди были люди, а значит еда, кров и прочие блага цивилизации. Он ускорил шаг и почти побежал в сторону дыма. Подойдя к холму, за которым колыхался дымный столб, Громов замедлил шаг.

— Надо придумать, как объяснить моё появление здесь. Так я русский турист. Моя яхта попала в шторм и затонула. Я спасся и теперь мне надо попасть в русское консульство, — сосредоточенно думал он, медленно поднимаясь на холм.

На вершине холма Саня потрясенно остановился. Внизу он увидел небольшую бухту. Возле берега на якоре стояли два странных корабля. То, что они оба были деревянными с одной мачтой и парусам — это не было чем-то неожиданным. Поражала форма их корпусов. Ближайший корабль широкий с округлым корпусом имел высокую закручивающуюся полукругом, вытянутую вверх корму в форме причудливого рыбного хвоста и отверстия для вёсел вдоль борта. А другой корабль как будто сошел со страниц школьных учебников по истории. Он был чертовски похож на… древнегреческую бирему. Корма и нос, задранные кверху, таран. Черный корпус и огромный, нарисованный на носу возле ватерлинии, глаз.

— Тут чё кино снимают, что-ли? — удивлённо подумал Громов, озираясь в поисках камер и софитов.

Ни камер, ни софитов, ни режиссера, сидящего в кресле не наблюдалось. Внизу возле воды располагались семь деревянных хибар с соломенными крышами и одно строение, сложенное из необработанного известняка, напоминавшее амбар. Ещё присутствовали смуглые бородатые субъекты в не очень чистой одежде. Они толпились на краю поселения и оживленно взирали на зрелище, которое Сане совсем не понравилось. Он даже инстинктивно залег, чтобы не отсвечивать на фоне неба. Внизу творились явно противозаконные вещи, не имеющие к кино никакого отношения. Между двух деревьев на веревках, привязанных за руки, был распят голый человек. Двое бородачей с плетями избивали этого несчастного, явно наслаждаясь процессом. При этом все окружающие кадры буйно радовались, хохотали и всячески подбадривали истязателей. Мужика били по настоящему. На его спине отчетливо была видна кровь. Он слабо вздрагивал от ударов, но не орал от боли. Через пару минут он всё же не выдержал и отрубился. Увидев это, мучители прекратили экзекуцию. Бородачи оживленно переговаривались. Один из них высокий громила, одетый более прилично в красную тунику, что-то крикнул, обращаясь к толпе. Толпа одобрительно загудела. Кстати они все были одеты во что-то на подобии туники или длинные до колен рубахи с короткими рукавами. При этом они все не носили штанов. Саня видел много фильмов про римлян и древних греков. Те тоже носили похожую одежду. С удивлением Громов заметил, что многие из бородачей вооружены длинными кинжалами или короткими мечами, висящими у них за поясом. Ни у кого из них не было никакого другого оружия. Ни автоматов, ни ружей. Даже пистолетов парень не заметил. Непуганые какие-то бандиты тут собрались. Так вот этот громила в красном прикиде обнажил меч и толкнул речь перед бандой. В том, что перед ним бандиты Саня уже не сомневался. Его только смущали странные наряды и оружие бандосов.

— Может это какие-нибудь сектанты, которые прутся от старинного оружия и одежды, — подумал он, прижимаясь к земле.

Тем временем двое бородачей проворно рванули к ближайшей хижине и приволокли оттуда еще одного несчастного. Он был связан и сильно избит. Ноги пленника заплетались, и бандиты его тащили практически волоком по песку. Наконец они бросили его под ноги громиле в красном. Тот картинно обернулся к толпе, а затем с разворота рубанул мечом по шее, скорчившегося возле него пленника. Отрубленная сильным ударом, голова покатилась по песку. Громила стряхнул кровь с меча и подошел к ней. Подхватив отрубленную голову за волосы, он обернулся к толпе, бородачи одобрительно взревели.

Саня с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Они его просто убили. Как чеченцы резали нашим пленным головы, а потом снимали это на видео, глумясь и красуясь на камеру. Так сейчас ублюдок в красной хламиде просто снес пленнику голову, явно красуясь перед своими подельниками. На парня накатила такая волна злости, что он еле себя сдержал. Он несколько раз видел кассеты, на которых чеченские боевики убивали и истязали своих пленников. Видел обезображенные трупы ребят попавших в плен к нохчам. И каждый раз у него возникали схожие чувства. Хотелось найти и порвать этих уродов на британский флаг. И смотреть им в глаза, когда они будут умирать. Громов медленно отполз за гребень холма. Там Саня сел на землю и призадумался, поглаживая рукоять меча.

Бить или не бить — такого вопроса даже не возникло. А вот как бить. Тут возникали проблемы. Саня насчитал в толпе двадцать восемь бородачей. И пусть у них не было другого оружия кроме коротких мечей, но и этого бы хватило с лихвой, если бы Громов как какой-нибудь Геркулес или Конан-варвар с мечом на перевес ринулся на превосходящие силы противника, круша направо и налево.

С мечом Саня обращаться умел и довольно неплохо. Спасибо реконструкторам. В ролевой тусовке — эти ребята занимали привилегированное положение. Они делали неплохое оружие и доспехи. И хорошо умели с ними обращаться. Парень, попав в ролевое движение, сразу понял, что реконструкторы ребята серьёзные. Другие ролевики завидовали и не совсем понимали деловой и серьёзный подход реконструкторов к делу. Зачем таскать тяжелые латы и навороченные мечи. Ведь можно надеть халатик и изобразить какого-нибудь мага или там вампира, например. Кстати Саня никогда не понимал любителей вампиров, некромантов, оборотней и прочей нечисти. Во всех легендах и мифах создания тьмы всегда были враждебны человеку и смотрели на него как на пищу. Интересно, как бы отреагировали любители вампиров, если бы вдруг оказались рядом с охотящимся вампиром? Если бы вампиры действительно существовали? Это же всё равно, что мышке восхищаться кошкой. Короче — полный бред. Реконструкторы серьёзно и основательно подходили к занятиям по фехтованию. У них Саня научился многому. Он мог драться одним мечом, двумя мечами, секирой, копьём, алебардой, кистенём, работать щитом. Он даже освоил конный бой. Ребята-реконструкторы брали в аренду в местном конном клубе лошадей на прокат и отрабатывали с их помощью приемы конного боя.

Хотя на лошади парень и так умел прекрасно ездить. Его бабушка с дедом жили в деревне, и внук каждое лето приезжал к ним во время каникул. Там Громов научился неплохо держаться в седле. А перед самой армией он даже подрабатывал в деревне пастухом. Деда Андрея не стало, когда Саня был в армии. Врачи сказали, что у него рак. Громов как раз тогда попал в Чечню. А с войны отпусков солдатам не давали. Через пару месяцев старик тихо умер. Так и не увидев на прощание своего внука. Бабушка, схоронив мужа, тоже долго не задержалась на этом свете. Её похоронили рядом с дедом. Дом продали, и о поездках в деревню пришлось забыть.

Это только в кино герои могут практически в одиночку валить врагов толпами, не получая при этом ни одной царапины. В жизни же обычно героев подпускают поближе, а затем расстреливают из пулемётов. Пулемётов у бородачей Саня не заметил, но и переть вперёд, как немецкий танк на Бельгию он не собирался. Служба в войсковой разведке дала ему много полезных навыков, которые он не раз применял на практике, на той войне. И сейчас парень тоже решил применить эти навыки. Бесшумно подкрадываться к вражеским часовым и обезвреживать их Громов умел. Он ещё раз внимательно осмотрел меч. Нож или кинжал для тихой диверсионной войны конечно больше подходят. Но и меч тоже сойдёт.

— За неимением гербовой бумаги, будем писать на туалетной, — произнес Саня, пробуя остроту лезвия.

Он спустился вниз к ручью, который видел неподалеку. Напился и намазал своё тело жидкой грязью, для маскировки. Затем подумал и вымазал в грязи клинок меча. Это можно было назвать варварством и кощунством, но блеск меча мог выдать его положение врагам. Солнце быстро катилось к горизонту, норовя нырнуть в море. В быстро сгущающихся сумерках, Саня осторожно вылез на гребень холма и огляделся. Поселение бандитов погрузилось во мрак, который не могли разогнать пара факелов, горящих у входа в одну из хижин. Еще один факел держал часовой. Вернее он выглядел как часовой. Бородатый мужик в допотопной тунике и сером плаще (наверное, чтоб не замёрз ночью) с мечом на поясе и кувшином в руке. В кувшине явно была не вода. Бородач обходил территорию, освещая себе путь факелом и периодически прикладываясь к кувшину. Короче воду так не пьют.

Саня начал медленно красться вниз по склону, замирая, когда караульный оборачивался в его сторону. Болван был как на ладони, со своим дурацким факелом. Через пол часа Громов подобрался к месту экзекуции. Человек, которого лупцевали сегодня бандиты, всё ещё висел на веревках растянутый между деревьями. Он явно пришёл в себя. Саня видел, как тот наблюдал за часовым и пытался, не привлекая внимание, освободиться от пут.

— А он крепкий мужик, — с уважением подумал Громов — может взять его в помощники.

Прикинув, что избитый пленник не имеет повода для лояльности к своим обидчикам, а скорее наоборот. Саня решил его освободить и припахать к священному делу борьбы с организованной преступностью. Он начал медленно подползать к привязанному пленнику, но тут же замер. Бестолковый караульный, похоже, устав от блужданий среди хижин, двинулся в сторону Громова.

— Чёрт! Неужели заметил! — пронеслась в голове парня отчаянная мысль.

Он замер и даже перестал дышать. Затем медленно выдохнул с облегчением. Бородач нетвердой походкой шёл мимо хижин, в которых явно шла грандиозная пьянка. Проходя мимо одной из хибар, откуда неслись особенно громкие крики, он остановился и завистливо покачал головой. Потом вздохнул и, отхлебнув из кувшина, двинулся к привязанному пленнику. Саня затих, притворяясь камнем. Караульный подошёл к столбу, врытому в песок в двух метрах от пленника, и воткнул факел в гнездо на столбе. Соорудив, таким образом стационарный фонарь, бородач поставил кувшин на песок и нетвёрдой походкой направился к пленнику.

— Ну, что отродье Горгоны! Ты ещё не сдох, собака. Ничего завтра Кассандр принесёт тебя в жертву Посейдону, — произнес бородач и пнул пленника по рёбрам.

— А чувак то по-гречески лопочет, — машинально отметил Саня, медленно подбирающийся к бородачу сзади.

Греческий язык парень знал хорошо. Они с Ромкой часто промышляли в Греции. Ему нравилась эта цивилизованная европейская страна. Пленник с ненавистью посмотрел на своего мучителя, но тут его глаза расширились от удивления. За спиной караульного из тьмы внезапно появилась черная тень. Затем прозвучал звук удара, и бородач начал медленно оседать на песок. Черная рука подхватила его, не дав упасть. Темная фигура осторожно опустила тело караульного и быстро утащила его в темноту. Пленник вывернул голову, пытаясь разглядеть, куда же утащили тело. В темноте слышалось какое-то шуршание. Пленника пробил внезапный озноб. Он был довольно смелым и решительным человеком. И мог без колебаний выйти на бой с любым врагом. Поправка. С любым смертным врагом. А вот потусторонние силы его откровенно пугали. И увидев тёмную фигуру, появившуюся из тьмы, и утащившую туда караульного, он подумал о тварях Тартара[7] и сирийских демонах.

Внезапно рядом раздался шорох, и тихий голос с акцентом произнес по-гречески — Ты вино будешь? А то я всё выпью.

— Буду, — машинально ответил пленник и сам удивился своему ответу.

— Наш человек, — произнес тот же голос и хмыкнул — Тебя, как зовут то?

— Деметрий из Коринфа, — прошептал пленник и обернулся.

Рядом он увидел высокий тёмный силуэт, который, выйдя на свет, оказался высоким мускулистым светловолосым парнем, перемазанным в грязи. На нём был знакомый серый плащ, который ранее Деметрий видел на караульном.

— Ну, будем знакомы, Деметрий из Коринфа, — сказал незнакомец и взмахами меча перерезал верёвки, стягивающие руки пленника.

— Меня зовут Александр из России, — чуть насмешливо сказал освободитель и протянул Деметрию меч караульного. — Надеюсь, пользоваться умеешь?

Деметрий машинально кивнул и схватил меч. Раздетый и окровавленный он не чувствовал себя голым и избитым. Рука привычно легла на рукоять меча и сжала её. Деметрий улыбнулся и вопросительно поглядел на Александра из России. Ну что это за неуловимый лёгкий акцент? И что это за страна такая Россия? Деметрий был профессиональным наёмником и давно мотался по свету. Но про Россию не слышал.

— Ты готов отомстить этим гопникам? — произнёс Александр, внимательно глядя в глаза Деметрию.

Перед ним стоял загорелый, коренастый, мускулистый мужчина лет двадцати пяти со старым шрамом на щеке. На бритом подбородке у бывшего пленника пробивалась щетина, волосы были коротко острижены. На его теле Саня так же смог разглядеть старые колото-резанные шрамы. Картину довершал перебитый нос как у боксёра. Сразу видно — тёртый волчара.

Кто такие гопники Деметрий не знал, но всё понял верно, и с энтузиазмом кивнул. Александр начал расспрашивать Деметрия о силах и расположении противника. Тот подтвердил его подозрения. В лагере сейчас находится около трёх десятков киликийцев[8]. Ещё около двух десятков бандитов ушли сегодня из лагеря куда-то в горы. То ли за едой, то ли за водой. Услышав про киликийцев, Саня нахмурился, пытаясь вспомнить, где же он слышал о таком народе. Но потом тряхнул головой, решив не заморачиваться. Сейчас надо сосредоточиться на бое. На Санин вопрос о ружьях и пистолетах Деметрий непонимающе покачал головой.

— Да я об оружии говорю. Какое у этих киликийцев оружие? — допытывался Саня.

— Ничего особенного, клянусь Зевсом, я не видел. Мечи, кинжалы, копья и дротики. А еще секиры видел у парочки, — ответил Деметрий и внезапно хлопнул себя по лбу. — О приап[9] Аида, там же еще одиннадцать пленников есть!

— Где? — заинтересовался Громов, устав уже удивляться антикварному вооружению банды.

— Да в амбаре сидят, какой-то купец из Эфеса и его люди, — произнёс Деметрий и оглянулся по сторонам.

Затем, махнув в сторону моря, он сказал, что киликийцы захватили в море купеческое корыто, перерезав половину команды. Эта посудина сейчас стоит рядом с пиратским судном на якоре. Саня кивнул, подтвердив, что видел два корабля.

— А они драться то будут, если мы их освободим? — спросил Громов.

— Я думаю, что будут. Их же Кассандр хочет в Египет продать, а оттуда не возвращаются, — немного подумав, ответил Деметрий.

— А ты как тут оказался? И почему тебя плетьми хлестали?

— Да мой корабль затонул во время шторма. Плыл я на Родос, да не доплыл. Когда в воде очутился, то схватился за обломок мачты. Так и спасся. Всю ночь меня мотало по морю, только утром вода утихла. И тут я увидел корабль. Ну, думаю, повезло мне. Посейдон сегодня без гостя останется. Начал кричать. Меня заметили и выловили из воды. Кто же знал, что я к этим крысам попаду? — произнёс бывший пленник и сплюнул.

— А били то за что? — спросил Саня, внимательно выслушав.

— Ну, я двоим из этих сатиров, успел по паре зубов выбить, когда они начали меня вязать. Вот они и рассердились, — ухмыльнулся Деметрий.

Громов одобрительно хмыкнул. Деметрий нравился ему всё больше. Была в нём какая-то бесшабашность и надёжность. Так, наверное, два матёрых волка, встретившись на узкой тропе, с полу взгляда понимают друг друга. Чувствуют в другом родственную душу. Ещё Сане понравился юмор, с которым бывший пленник поведал о своих злоключениях. Другой бы из этого целую трагедию разыграл. А вот Деметрий рассказывал всё с лёгкой усмешкой, как о каком-то курьёзном малозначительном случае из своей жизни.

Внезапно вспомнив, парень подошел к столбу с факелом и, подняв кувшин караульного, который всё ещё стоял на песке, отхлебнул оттуда на удивление неплохого вина. Затем, отойдя в тень, он протянул кувшин Деметрию. Тот жадно припал к кувшину, но, сделав пару глотков, разочарованно выругался.

— Вот же не везёт! Этот пень киликийский всё вылакал, — огорчённо произнёс Деметрий, и бросил кувшин на песок.

— Ничего, я думаю, в тех хижинах ещё есть, — многозначительно произнёс Саня, мотнув головой в сторону тёмных строений.

— Конечно, есть. Они же купца ограбили. А у него был полный трюм неплохого вина. Он мне сам сказал, — хмыкнул Деметрий и невольно сглотнул.

— А ведь мужика сушняк мучает. Его же прямо из моря вынули, а потом ещё били и на солнце привязанным оставили, — внезапно понял Громов.

— Вот убьём этих гадов и напьёмся в волю, — пообещал он и двинулся к хижинам, вытаскивая кинжал, который он снял с тела караульного.

— Я с тобой, — произнёс Деметрий, обнажая трофейный короткий меч.

Мстители крались среди тёмных хижин, когда внезапно наткнулись на двух бородачей. Те вышли из ближайшей хибары, чтобы справить нужду. Они стояли за углом хижины и сосредоточенно поливали струёй стену дома. Деметрий метнулся к одному, Саня к другому. Взмах кинжалом и булькающий звук. И киликиец начал заваливаться назад. Громов подхватил тело своего, не давая ему упасть и нашуметь. Потом он посмотрел в сторону Деметрия. Там тоже всё было кончено. Сейчас никак нельзя шуметь. Поэтому тишина и ещё раз тишина. Быстро обыскав труп, парень разжился ещё одним кинжалом. Потом, подумав, протянул его Деметрию. Противник Деметрия к сожалению оказался безоружным. Оттащив тела подальше в темноту, они осторожно двинулись дальше. Подобравшись к амбару, где, по словам Деметрия, содержались пленники, Саня осмотрелся по сторонам и пихнул в бок своего соратника, показывая на дверь. Тот понял правильно и, подойдя к двери амбара, громким шёпотом позвал людей, сидевших внутри. В недрах амбара раздался шорох, и несколько голосов взволнованно забубнили, перебивая друг друга. Деметрий злобно шикнул на них, и люди замолкли. Наконец один из них тихо зашептался с Деметрием.

Громов плохо слышал, о чём там они шептались. Только смог уловить несколько слов.

— Они будут сражаться на нашей стороне, — тихо сказал Деметрий, повернувшись к Сане.

— Тогда выпускай их, только тихо, — пробормотал парень, ещё раз оглядев окрестности.

Деметрий завозился с замком. И вот после тихого металлического щелчка двери амбара, чуть скрипнув, открылись. Одиннадцать неясных фигур осторожно выбрались из своей темницы. Саня подошел поближе и окинул их взглядом.

— Кто здесь купец? — тихо сказал он.

— Это я, уважаемый, — качнулась одна из застывших фигур.

— Как тебя зовут, купец?

— Афинагор, господин.

— Хорошо Афинагор. Я Александр. Ты и твои люди будут нам подчиняться? У нас тут проблема в лице киликийцев нарисовалась, — произнёс Саня, внимательно глядя на купца.

— Да господин, мы будем вам подчиняться, чтобы вернуть себе свободу, — кивнул купец Афинагор.

Разобравшись с юридическими тонкостями, Громов облегчённо вздохнул. Он всё же опасался, что купец и остальные пленники заартачатся и начнут свою войну. И с криками и боевыми кличами ринутся на бандитов. Тут бы их всех и похоронили в одной могиле. Но купец, похоже, был здравомыслящим мужиком и легко согласился подчиняться Сане в этом бою. Его люди тоже не выразили протеста, а просто ждали приказов, с надеждой глядя на Саню и Деметрия. Парень лихорадочно обдумывал варианты дальнейших действий.

Итак, первый вариант — можно подкрасться к жилищам бандосов и по-тихому их перерезать в стиле ниндзя. Нет, такой вариант был бы возможен, если бы все новые соратники были бывалыми диверсантами. В чём Саня сильно сомневался. Резать спящих людей так чтобы они не успели проснуться надо уметь. Сам Громов, будучи на «той войне», несколько раз резал заснувших на посту чеченских боевиков. И этим он спас много жизней своих боевых товарищей. После первого раза было очень хреново. В самый ответственный момент его замутило, и он чуть было не испортил всё дело. Чеченец успел проснуться и даже прохрипеть нечто неразборчивое, прежде чем умер. Хорошо, что никто из его подельников ничего не услышал, и разведчики взяли их тёпленькими. Командир потом похвалил Саню за выдержку. Будто не замечая, как того трясёт. Другое дело в бою. Когда адреналин играет в крови, а в голове бьётся мысль, что если ты не успеешь пырнуть врага штык-ножом, то он насадит тебя на свой кинжал. Тут тело действует как на автопилоте и тебе уже не до душевных терзаний.

Второй вариант — можно ринуться слабо вооруженной толпой на полусонных бандосов, и попробовать одолеть их в рукопашной. Ну, это вообще из разряда сказок для дебильных американцев. Потери будут просто чудовищными.

Третий вариант — можно просто уйти с пленниками вглубь суши, но никто не поручится, что бандиты не пойдут по следу беглецов.

И тут взгляд парня упал на тёмные туши кораблей, покачивающихся в тридцати метрах от берега. Он повертел в голове мгновенно вспыхнувшую мысль и хмыкнул.

— Ты и твои люди сможете управлять этим кораблём и вывезти нас отсюда? Народу ведь для этого у нас достаточно? — спросил Саня, глядя на купца и уже заранее догадываясь, что тот ответит.

— Да, господин. Людей для этого хватит. И они все моряки. Команды нам хватит даже на оба судна, — ответил купец, усмехнувшись, но тут же задал встречный вопрос. — А как же быть с теми пиратами, что охраняют корабли.

— Не думаю, что их там будет больше пяти, — вмешался в разговор, молчавший до этого Деметрий.

Саня кивнул, соглашаясь с ним. Затем начал излагать столпившимся вокруг людям свой план. Он был прост и идеален. На лодках, которые Громов ещё днём заметил на прибрежном песке, они все плывут до кораблей. Потом Саня с Деметрием, произведя предварительную разведку обстановки, нападают с мечами на киликийских караульных на кораблях. Их атаку поддерживают двое наиболее крепких матросов, которым будут вручены трофейные кинжалы. Потом когда все пираты будут нейтрализованы, то остальные члены команды во главе с купцом Афинагором поднимаются на борт кораблей и быстро готовят суда к выходу в море.

— Если всё пройдет быстро, то скоро все мы будем в море на свободе, а там уже пойдём к ближайшему дружественному греческому берегу, — закончил свою речь Громов и оглядел собравшихся.

Деметрий и Афинагор выразили полное согласие. Остальные моряки так же не возражали, видимо полагаясь на мнение своего работодателя. После короткого перешёптывания двое матросов вызвались войти в штурмовую группу и получили обещанные кинжалы. Потом они нестройной толпой быстрым шагом двинулись к темнеющим на песке лодкам. Саня с Деметрием двигались впереди, внимательно осматривая окрестности. Но всё было тихо. Они без приключений добрались до лодок и быстро спустили их на воду. Громов заставил моряков забрать все четыре лодки, лежавшие на берегу, чтобы пираты не могли с берега быстро попасть на корабли. В первую лодку уселась штурмовая группа — Саня, Деметрий, два матроса с кинжалами и ещё один безоружный матрос, который должен будет удерживать лодку рядом с кораблем, когда штурмовики высадятся на судно.

Саня с Деметрием сидели на носу плывущей лодки и внимательно всматривались в изгибы корпусов, приближающихся кораблей. На биреме света не было видно, а вот на купеческом судне в центре корабля горел фонарь. Суда стояли на якоре рядом друг с другом. И были соединены канатами. Саня жестами приказал гребцам править к носу купеческого корабля. Там он заметил якорный канат, уходящий в воду. Лодка тихо подошла к носу судна. Громов крепко ухватился за якорный канат и подтянулся. Затем он быстро вскарабкался вверх и, ухватившись за фальшборт, осторожно подтянулся. Его взору открылась пасторальная картина. В центре корабля под фонарем, висящем на мачте, кипела пьянка. Трое бородачей хлестали вино из кувшинов и громко переговаривались. Один даже пытался петь, что-то об акулах, подводных камнях и затонувших кораблях. Рядом валялось много пустых кувшинов. В общем веселье было в самом разгаре. О бдительном несении караульной службы никто уже давно не думал. Собутыльники даже не смотрели по сторонам, полностью сосредоточившись на распитии вина. Саня подал знак Деметрию и осторожно перелез через борт, вытащил меч из ножен и, присев на палубе, постарался держаться в тени. Через пару мгновений Деметрий так же перемахнул через борт и присоединился к парню. Собутыльники возле мачты ничего не заметили. У них там как раз закипел какой-то буйный спор. Двое моряков тоже без всяких проблем перебрались на палубу судна.

Саня махнул рукой, и штурмовики начали медленно подбираться к шумной кампании пьяных бородачей. Приблизившись к громко спорящим пиратам, Громов ринулся вперёд, целясь мечом в живот здоровенному бородатому бандиту. Он хорошо помнил уроки ротного, который объяснял, как надо правильно убивать врага холодным оружием.

— Не бейте ножом в сердце. Рёбра могут отклонить удар, и ваш враг останется жив. Лучше бейте в живот или в шею. Тогда вы наверняка его уложите с одного удара, — поучал матёрый капитан молодых разведчиков.

Эту науку Саня запомнил хорошо. Удар достиг цели. Бородач стал оседать на палубу, зажимая руками живот и громко крича от боли. Саня резко вытащил меч из тела противника и рубанул, целясь по пирату, стоящему справа. Попал в бедро. Противник выронил кувшин, который упал на палубу и разбился, расплёскивая вино. Сам пират упал тут же, зажимая разрубленную ногу и громко ругаясь. Громов резко обернулся к третьему противнику, быстро смещаясь в сторону. Но всё уже было кончено. Деметрий склонился нам поверженным пиратом, вытирая свой окровавленный меч об его одежду. Двое моряков с кинжалами даже не успели вступить в бой, как всё было кончено. Они радостно закричали, вознося хвалу богам. Раненный в живот пират перестал кричать. Деметрий деловито перерезал ему горло, его же кинжалом. Второй раненый пират сразу же принялся умолять о пощаде, с мольбой глядя на Саню. Парень прикрикнул на Деметрия, и тот с недовольным ворчанием отошёл от раненного.

— Там ещё есть ваши? — грозно поигрывая окровавленным мечом, спросил у раненного Громов, показав на соседнее судно.

Пленник, захлебываясь от боли и испуганно косясь то на окровавленный меч, то на мрачного Деметрия, раскололся на все сто процентов. Он рассказал, что все караульные на кораблях решили собраться на купеческом судне и попробовать вино из трюма купца, пока их приятели веселятся на берегу.

— Похоже, не врёт, — пробормотал Саня и, подойдя к борту, прокричал, что всё в порядке.

Тут же лодки с остальными членами команды приблизились к кораблю. И на палубу, по заботливо сброшенной с борта верёвочной лестнице, начали шустро подниматься бывшие пленники во главе с купцом Афинагором. Громов распорядился, чтобы пирата перевязали и оттащили в трюм, не забыв при этом связать.

— Ну, вот и всё! Я свою работу сделал. Теперь дело за вами. Увози нас отсюда, — произнёс Саня, озабоченно поглядывая то на купца, то на берег.

На берегу тем временем между хижин появились мечущиеся огни. Там явно заметили непорядок на кораблях, а может нашли тела убитых пиратов. Купец кивнул и начал громко отдавать своим спутникам отрывистые и быстрые команды. Пятерых матросов он отправил на пиратский корабль, пришвартованный к борту купеческого судна. Они проворно перебрались туда, и, убрав канаты, крепившие суда друг к другу, начали ставить парус. На купеческом корабле так же кипела суета. Вскоре паруса были развёрнуты, и оба судна устремились к выходу из бухты. А на берегу метались тёмные фигуры с факелами. Пиратам оставалось только изрыгать ругательства и смотреть, как добыча ускользает от них и исчезает за горизонтом.

Выйдя из бухты, корабли сразу же попали во власть волн. Их стало ощутимо покачивать, но матросов это не сильно смущало. Саня мало, что понимал в управлении парусниками и поэтому решил заняться другим делом. Возле левого борта он обнаружил ведро с верёвкой и правильно догадался об его назначении. Набрав забортной воды из моря, он начал тщательно отмываться от грязи. Ведро отправлялось за борт несколько раз, прежде чем Саня почувствовал себя достаточно чистым. Меч тоже был тщательно отмыт от грязи и крови и насухо вытерт сухой ветошью, которую принес один из матросов. Глядя на Саню, Деметрий тоже решил помыться, не забыв перед этим выдуть кувшин вина. Он пообещал Сане, что когда они прибудут в Эфес, то сразу же отправятся в общественные бани и помоются там от души. Ведь свободным людям не престало ходить грязными. Потом они с Деметрием сидели, закутавшись в трофейные плащи, на носу корабля и пили неплохое вино. Сначала поболтали о женщинах, а потом Деметрий стал вспоминать своё боевое прошлое. Он, оказывается, был наёмником и сражался аж в восьми войнах. Громов не успел удивиться такому обилию военных конфликтов, как был добит следующей фразой.

— А в последней войне я дрался на стороне царя Филиппа Македонского против римлян и этолийцев. Но нам не повезло, и они нас побили, — с грустью произнёс Деметрий, отхлёбывая вина из кувшина.

— Каких еще римлян! — ошарашено переспросил Саня, поперхнувшись вином.

— Да тех, что Ганнибала побили. Пока они рубились с Карфагеном и не лезли в Грецию, то царь Филипп там был самым сильным правителем. Поэтому я и пошел к нему в войско. Но эти римляне оказались сильными бойцами и стали больно бить царские войска. А, глядя на это, против нас поднялась вся Греция, а ещё и Пергам с Родосом к ним присоединились. В общем, туго нам пришлось тогда. Потом царь заключил перемирие с римлянами и начал копить силы. Но тут наш командир Кимон решил, что ничего хорошего нам эта война дальше не принесёт. Поэтому мы разорвали договор с царским стратегом и отплыли на Родос. Ну а дальше ты знаешь, — произнёс Деметрий и пригорюнился, вспоминая своих утонувших товарищей.

Саня поражённо молчал. Если бы на Землю вдруг высадился десант пришельцев или наступил конец света, то это бы не так поразило парня. Теперь все части головоломки встали на место. И меч в пещере, и странные корабли, и допотопная одежда окружающих и даже антикварное вооружение. Всему сразу нашлось объяснение. Саня ущипнул себя за руку и ощутил боль. Значит, не спит. Всё ещё сомневаясь, он начал задавать Деметрию вопросы о Ганнибале, о Риме, о Карфагене. И на все получил чёткие и вразумительные ответы.

— Да, это тот самый Ганнибал из Карфагена, что перешёл с войском через Альпы и вторгся в Италию

— Да, Рим — это город, который сейчас покорил всю Италию и Сицилию, а теперь нацелился и на Грецию с Македонией.

— Да, римляне победили, и сейчас Карфаген платит им дань.

Получив ответы, Громов задумчиво замолчал и начал прислушиваться к своим ощущениям. Деметрий не производил впечатления сумасшедшего. Да и все события, что происходили до этого, указывали, что он говорит правду. Ещё одно подтверждение реальности происходящего лежало рядом. Саня протянул руку и погладил позолоченное навершие меча, похожее на львиную голову. Ещё раз, проанализировав ситуацию, парень громко выругался по-русски. Значит, это правда. И он сейчас находится во временах Ганнибала. А это то ли двухсотый, то ли трехсотый год до нашей эры от Рождества Христова. Дату Саня помнил приблизительно. Про Ганнибала он читал, но вот точную дату этих событий сейчас не смог вспомнить. Он видел передачи по телевизору о параллельных мирах, о путешествиях во времени. Там ещё такой ведущий был. Лысый с усами. Он там что-то говорил, о монголах, которые провалились из времён Батыя во времена царя Петра. Или наоборот. Еще другие люди пропадали в каком-то овраге под Москвой, а потом появлялись через сто лет совершенно не постаревшими. Слушать, лёжа на диване, как кто-то там где-то там внезапно и загадочно исчез, конечно, прикольно. Но вот когда ты сам оказываешься в списке пропавших без вести, то тут картина кардинально меняется.

Он начал лихорадочно думать, как же это с ним случилось:

— Так последнее, что помню — это торнадо, скрежет раздираемой яхты, холод. Скорее всего, из-за него я и попал сюда. Теперь остаётся найти другой смерч и гордо и смело прыгнуть в его середину, чтобы вернуться назад в будущее, — тут Саня усмехнулся, вспомнив идиотский американский фильм, в котором парень, попавший в прошлое на крутом автомобиле, переделанном в машину времени, бегает весь фильм от своей будущей мамы, которая хочет с ним переспать.

Тут же возникли мысли о том, что если даже удастся найти такой торнадо, догнать его и прыгнуть внутрь, то не что не гарантирует, что Громова забросит обратно в начало двадцать первого века. Скорее всего, отфутболит во времена неандертальцев или динозавров. А еще вернее просто убьёт и фамилии не спросит.

— Короче, полный… восторг! Нет, лучше мы тут поживём, посмотрим, как тут люди живут, а там видно будет, — пробормотал парень, и, подняв глаза, наткнулся на непонимающий взгляд Деметрия, и понял, что говорит по-русски.

— Ты это, на каком языке сказал? На скифский похоже? — спросил Деметрий, задумчиво наморщив лоб.

— Это русский язык. Язык моей далёкой Родины — России. Очень далёкой!

— Я где только не был. По всей Греции воевал, в Иллирии, во Фракии, в Азии и Египте был, а вот о таком царстве не слыхал, — задумчиво произнес Деметрий.

— Моя страна находится очень далеко за океаном на севере, — сказал Саня и вздохнул.

— Но через Великий Океан никто не плавает. Это же слишком опасно. Правда, я слышал, что карфагеняне плавали за столбы Геракла[10], но они вдоль африканского берега шли, а в океан не уходили, — поразился Деметрий.

— Мой корабль, как видишь, доплыл, но потонул во время шторма возле острова, где я тебя нашёл, — ответил Громов, тщательно подбирая слова, вроде и не обманул, но и всей правды не сказал.

— Тут видимо боги постарались. А иначе проплыл бы ты мимо, и меня бы сейчас акулы доедали, а купец с командой плыл бы в кандалах в трюме работорговцев из Египта. Так что твоя беда обернулась большой удачей для нас всех, — торжественно произнёс Деметрий, благодарно глядя в глаза Сане.

— Тут ты прав с богами лучше не спорить. Поэтому давай лучше выпьем за победу! За нашу победу! — ответил парень, потянувшись к амфоре с вином.

Деметрию тост понравился. Дальнейшие события Саня помнил смутно. Они много пили, потом к ним присоединился Афинагор. Он долго упирался, но не устоял против железобетонного аргумента: — Ты нас уважаешь или нет!!! Если уважаешь, тогда выпьем!

Потом было ещё вино и много. Потом они даже что-то пели.

* * *

Утро было тяжёлым. Голова гудела, во рту творилось нечто непостижимое. Было ощущение, что там ночевали не только кошки, но и целый зоопарк. Самочувствие — просто убиться головой об стену. Деметрий и Афинагор судя по виду, тоже были не в лучшей форме. Саню даже кольнула совесть, когда он посмотрел на бледного купца. Они то с Деметрием здоровые молодые быки, а вот у Афинагора вся борода покрыта сединой. Наверняка сейчас сердце и печень пошаливают после вчерашнего.

Чтобы немного взбодриться, Громов вылил себе на голову ведро забортной воды, а потом хлебнул немного вина. Однако в запой уходить, не было времени и желания. Поэтому усилием воли после нескольких глотков кувшин был отставлен в сторону. Вместо этого Саня занялся более полезным делом. А именно стал добывать информацию путём опроса Деметрия и Афинагора. При этом купцу тоже пришлось скормить байку про далёкую страну за океаном. В ходе беседы Громов узнал много полезной и не очень полезной информации об этом мире.

Недавно отгрохотала война Рима с Карфагеном, из которой, несмотря на полководческий гений Ганнибала, Рим вышел победителем. Карфаген лишился Испании, Сицилии и практически всего флота. Победив Карфаген, римляне тут же вмешались в войну в Греции. И Филипп Пятый — царь Македонии был ими разбит в нескольких сражениях. А в Азии сейчас существует несколько государств, которые возникли на обломках империи Александра Великого. Двумя самыми крупными из них являются Царство Антиоха Третьего из династии Селевкидов и Царство Птолемея Пятого из династии Птолемеев. Пергамское царство, потерявшее свою былую мощь, неплохо приподнялось во время войны с Македонией. Царь Аттал — правитель Пергама как союзник Рима получил много территорий в Азии, которые до этого принадлежали македонцам. Была так же куча мелких царств, которые не представляли из себя какой-либо серьёзной политической или военной силы. Хотя по слухам на востоке царства Селевкидов набирает силу движение сепаратистов, что ощутимо треплет нервы царю Антиоху III — правителю этой самой Селевкидской державы. Кроме этого царь Птолемей Египетский постоянно строит козни селевкидскому владыке. Но, несмотря на это, царь Антиох правит довольно успешно, а двор его купается в роскоши. Кстати город Эфес, куда сейчас они все направляются, находится на западном побережье Малой Азии, а так же принадлежит царю Антиоху III и является частью державы Селевкидов. Услышав, как купец рекламирует своего правителя, Саня хмыкнул и подумал, что этот царь довольно популярен среди своих подданных.

В Греции, по словам Деметрия, сейчас царит полный хаос. Там существует великое множество городов-государств, которые, объединившись в союзы, всё время воюют друг с другом, прикрываясь понятиями о свободе и демократии. Хотя в большинстве конфликтов всё сводится к банальным грабежам соседей. Деметрий говорил об этом с горечью, а потом заявил, что только сильный правитель сможет объединить Грецию и остановить это безумие. И это будет величайшим благом для всех греков. Громов, молча согласился, помня к каким последствиям, привёл разгул демократии в Советском Союзе.

* * *

Дальнейшее плавание прошло спокойно. Хотя один раз на горизонте возник какой-то парус, что очень напрягло купца и всю его команду. Но, помаячив у линии горизонта, неизвестный корабль не рискнул приблизиться. Видимо плывшая в кильватере пиратская трофейная диера (так по-гречески назывался этот тип судна по словам Деметрия) выглядела очень грозно издалека. К вечеру подгоняемый легким попутным ветром караван судов достиг Эфеса. Из узкого, напоминающего устье небольшой реки, входа в гавань довольно оперативно выдвинулось судно, похожее на трофейную диеру, только покрашенную в синий цвет. Парус и мачта приближающегося корабля были убраны, вёсла, торчащие из бортов, по пятнадцать с каждой стороны, ритмично разрезали водную гладь. Саня залюбовался слаженной работой гребцов. Корабль совершил изящный разворот и замер в двадцати метрах, нацелившись тараном в борт трофейной диере. Человек в синем плаще, блестящем шлеме с высоким гребнем и кирасе из жёлтого метала, поднес ко рту жестяной рупор и громко поинтересовался:

— Кто и по какому делу следует в гавань города Эфес?

— Ах, Клид! Неужели не узнаешь ты своего родича? Пора тебя на берег списывать, зрение твоё видать совсем плохим стало, — весело прокричал в похожий рупор купец и помахал ему рукой.

— О боги! Да это же Афинагор! Мы ведь тебя ждали еще три дня назад. Уже думали, что что-то с тобой случилось, — радостно завопил мужик, которого Афинагор обозвал Клидом.

— А оно и случилось! — махнул рукой в сторону пиратской диеры купец.

— Ты где добыл такого красавца? — удивился Клид, разглядывая трофейный корабль.

— Это долгая история. Я её тебе поведаю во время ужина за кубком вина, а теперь одолжи нам с десяток своих гребцов. На парусе, конечно, хорошо идти в открытом море, а вот в гавань Эфеса входить просто пытка. Слишком уж вход тут узкий и длинный, то ли дело гавани в Афинах или в Карфагене. Вот там о торговых людях думают, а в Эфесе всё никак не могут решиться расширить вход с моря! — проорал в ответ Афинагор, сорвав голос до хрипоты.

— Не ворчи! Сейчас получишь гребцов. Родичи же должны помогать друг другу, — успокоил его Клид и начал отдавать какие-то команды экипажу своего судна.

Корабль эфесцев медленно подошел и пришвартовался к борту купеческого судна. Клид и ещё три человека поднялись на борт купца. После радостных рукопожатий и объятий, Афинагору пришлось таки рассказать краткую версию своих приключений. После чего он представил Саню и Деметрия, как своих спасителей. Услышав это, Клид — шумный, коренастый бородатый мужчина средних лет обнял их и сказал, что дом Арсифантидов в большом долгу перед ними. Афинагор тут же вклинился в разговор и, представив Клида как своего племянника, заявил, что свои долги он сам в состоянии отдать, и скоро его спасители в этом убедятся. Клид поднял руки в жесте шутливой капитуляции и подтвердил, что его дядя всегда отдает свои долги. Потом Громову и Деметрию были представлены спутники Клида (сам Клид был капитаном корабля), оказавшиеся помощником капитана Лукофоном, начальником гребцов Ахеем и начальником морских пехотинцев Фарнасом. Затем по знаку Клида на борт купеческого и пиратского кораблей перешли по восемь гребцов, и корабли, наконец, двинулись на вёслах в гавань Эфеса.

Город не поражал воображение. Дома были в основном каменные одно и двух этажные с плоской крышей, хотя на холме, возвышавшемся над портом, виднелись строения посерьёзней, напоминавшие какие-то храмы или дворцы. В древнегреческой архитектуре Саня был не силён. Высокая каменная стена вокруг города, тоже не была похожа на Великую Китайскую Стену, но уважение внушала. Удивила так же толстенная цепь, которая перегораживала вход в гавань. Сейчас она была опущена, но, по словам Деметрия, на ночь её натягивали, чтобы вражеские корабли не ворвались в город.

— А что сейчас Эфес с кем-нибудь воюет? — спросил Саня, услышав про это.

— Да тут всегда кто-нибудь с кем-нибудь воюет. А из-за Греческой Войны в море стало неспокойно. Пираты совершенно потеряли страх. Их эскадры стали грабить острова и побережье, совершая внезапные налеты. Раньше корабли Филиппа Македонского охраняли проливы и топили пиратов, но римляне уничтожили его флот, и теперь пираты вздохнули свободно, — ответил Деметрий, покачав головой.

— Вижу, не любишь ты римлян? — произнес Громов, глядя на Деметрия.

— А за что их любить? Пока они сидели в своей Италии и к нам не лезли, то мне на них было наплевать. А как начали в Греции свои порядки наводить, так жизнь там стала не совсем весёлой. При этом все свои действия римляне прикрывают заботой о свободе греков. А где она эта свобода. В греческих городах стоят римские гарнизоны, греки платят дань Риму, а те, кто не платит, те обязаны давать Риму воинов и продовольствие. Если союзники Рима на кого-нибудь нападают, то римляне тут же приходят к ним на помощь, объявляя противника агрессором. Они — римляне все такие миротворцы в белых одеждах, а их враги все агрессоры, тираны и злодеи. Римский сенат диктует грекам, как и, что делать, а иначе приходят страшные римские легионы и уничтожают недовольных. Разве это свобода. Царь Филипп хоть не скрывал, что хочет править в единой Греции. А эти римские лицемеры, рассуждая о свободе для Греции, думают, как бы ограбить всех греков, — возбуждённо произнес Деметрий, сплюнув на палубу.

Услышав эту пламенную речь, Саня невесело усмехнулся. Всё это очень напоминало события двадцатого и двадцать первого века нашей эры. США со своими претензиями на мировое господство, прикрываемые рассуждениями о свободе и демократии. Рэкет в мировом масштабе, когда слабую, но богатую ресурсами страну вбомбливают в каменный век, а затем делят между собой её природные запасы, прикрываясь лозунгами о терроризме, правах человека и демократии. И, конечно же, американцы в этом конфликте белые и пушистые, а враги США все террористы и военные преступники. Недаром профессор Сергеев, преподававший у Сани в институте историю средних веков, говорил, что история движется по спирали, а всё новое — это хорошо забытое старое.

Довольно обширная гавань Эфеса была забита кораблями. Около шестидесяти судов разных размеров покачивались на якорях возле берега. Тут были как боевые суда с таранами и баллистами на борту, так и невооруженные транспортные корабли. Помимо небольших диер, там обнаружились корабли побольше размерами. Деметрий пояснил, что корабли с тремя рядами вёсел — это триеры, с четырьмя — это тетреры, а с пятью рядами вёсел — это пентеры. Один самый большой корабль вызвал особое восхищение Громова. Этот монстр около шестидесяти метров в длину имел аж восемь рядов вёсел и три деревянные башни для стрелков. Это чудо древнего кораблестроения Деметрий обозвал гептерой, при этом с сожалением добавил, что такие корабли слишком дорогие в эксплуатации, да и мореходные качества у них не очень хорошие.

Глава 3

О том что в мире все бесценно

Когда над ним имеют власть

Твоя пронзительная нежность

Твоя губительная страсть…

(С.Трофимов)

Купеческий и трофейный пиратский корабли, осторожно лавируя между судами стоящими в гавани, плавно подошли каменному пирсу и пришвартовались там. Потом Афинагор подозвал своего помощника и приказал ему заняться разгрузкой. Затем была суета с какими-то типами похожими по повадкам на таможенников. После чего купец любезно пригласил Саню и скучающего рядом Деметрия быть гостями в его доме. Афинагор властно махнул рукой, и к ним быстро подъехала повозка, покрытая коричневым матерчатым тентом, и запряженная парой лошадей, управляемая черным как ночь негром. Разместившись в повозке на удобных мягких сиденьях, Громов наслаждался поездкой. Несколько непривычным было отсутствие запаха выхлопных газов и гула автомобильных двигателей. Однако в мерном топоте копыт и легком покачивании повозки была своя прелесть и экзотика.

— Это не экзотика! Это теперь твоя жизнь, — поправил себя Саня, с интересом осматриваясь по сторонам.

А посмотреть было на что. Улица бурлила. Множество людей спешили по своим делам. Изредка проезжали повозки и всадники. Люди поражали своим разнообразием. Явные греки в однотонных хламидах деловито сновали рядом со смуглыми людьми восточного типа в пёстрых одеждах и полуголыми неграми в набедренных повязках. Парень видел воинов в панцирях из толстой кожи, обшитых бронзовыми и железными пластинами. А пару раз в толпе мелькнули персонажи похожие то ли на галлов, то ли на франков. Короче типичные варвары в меховых безрукавках и кожаных штанах с длинными волосами, заплетёнными во множество косичек. Один раз Громову на глаза попался крытый паланкин, который тащили четверо вкачанных полуголых негров. Эфес был явно космополитичным городом, сочетавшим в себе и греческую и восточную культуры.

Через пятнадцать минут езды повозка остановилась металлических ворот в высокой каменной стене. Ворота резво распахнулись, и экипаж въехал на территорию довольно симпатичной виллы из белого мрамора с изящными колоннами и статуями. Афинагор жестом пригласил Саню и Деметрия следовать за ним. Их уже ждали. Полноватая матрона в богато украшенном жемчугом платье, юноша лет семнадцати в зелёном хитоне[11] и девочка-подросток лет четырнадцати в пёстром длинном женском хитоне. Позади них почтительно застыли ещё человек десять, одетых гораздо беднее. В них Громов опознал прислугу. И действительно Афинагор по очереди обнял матрону, юношу и девочку, а затем представил их своим гостям, как свою жену Зебу, своего младшего сына Кратера и свою дочь Европу. О других людях купец отозвался, как о своих слугах и рабах. После упоминания о рабах Саня дёрнулся и с интересом присмотрелся к ним. Рабов было семеро. Четверо мужчин и три женщины. Мужчины были одеты в простые хламиды и очень коротко подстрижены. Женщины, из которых одна молодая, черноглазая и симпатичная сразу стала строить ему глазки, были одеты в женский вариант хламиды без всяких изысков. И те и другие носили на шее металлические ошейники. Однако никакой угнетённости или забитости в них Саня не заметил. Все чистые и сытые, без синяков и ссадин. Они совсем были не похожи на тех изможденных забитых людей, что Сане приходилось вытаскивать из зинданов[12] чеченцев на «той войне».

На вопрос Деметрия о старшем сыне, Афинагор сказал, что его старший сын Леонатос сейчас служит в войске царя Антиоха в отряде серебряных щитов[13]. На это Деметрий понимающе кивнул и заявил, что в таком отряде могут служить только самые достойные воины. От этих слов Афинагор просто расцвёл и повёл гостей в дом. Потом было краткое знакомство с домом и бюстами предков Афинагора, из всех названных имён Громов запомнил только имя Нестора Македонца, который вместе с Александром Великим пришёл в Азию и сражался с войском персидского царя Дария. Затем порядком заскучавших гостей проводили в апартаменты, которые были им выделены. Большая, светлая комната произвела хорошее впечатление. Полы были устланы коврами, а на стенах пестрели разноцветные фрески, изображавшие различные батальные сцены с участием людей и диковинных монстров. Заинтересовавшись этими изображениями, Саня спросил у купца, что на них изображено.

— Это сцены из жизни героев и богов Греции. Вот Персей убивает Медузу Горгону, а вот Геракл сражается с гидрой, а вот триста спартанцев бьются с персами у Фермопил, — прозвучал вежливый ответ.

Саня многозначительно кивнул и, потеряв бдительность, сказал, что он когда-то читал про эти события. Это вызвало немедленную реакцию купца, который с удивлением спросил:

— Неужели за Великим Океаном знают о Греции и её героях?

Парень про себя чертыхнулся и с самым невозмутимым видом пояснил, что у них там, в России знают не только о Греции, но и о других странах. Купец сильно разволновался от этих слов и напрямую спросил о том, откуда в такой далёкой стране как Россия знают, кто такой Геракл, а ведь весь цивилизованный мир про Россию даже не слышал. Саня быстро отмазался, сказав, что его страна посылала несколько экспедиций через океан, которые привозили сведения о разных странах. Кстати корабль, на котором до крушения плыл сам Громов, тоже был частью такой исследовательской экспедиции. В океане они, мол, потеряли другие суда экспедиционной эскадры, и к Греции смог доплыть только один корабль. Да и тот затонул возле пиратского острова. И насколько Саня знает, но спасся из всей команды только он один, и как вернуться на родину он теперь не знает. После этих слов Громов умолк и ощутил внезапно накатившую грусть. Та прежняя жизнь, которую он знал, осталась где-то там за кромкой времени. И её уже не вернуть назад. А здесь он чужой в незнакомом и враждебном мире. И это не добавляло оптимизма в сложившейся ситуации.

Затянувшуюся тишину нарушил Афинагор, который стал извиняться за то, что своими вопросами огорчил гостя. Он пообещал загладить свою вину, организовав в честь гостей грандиозный пир завтра вечером, а пока, если господам будет угодно, то они могут помыться и передохнуть. После чего их приглашают на ужин, на котором вместе с хозяевами дома будут присутствовать несколько родственников и друзей Афинагора. Саня выразил согласие отужинать вместе с купцом, и тот жестом подозвал ту самую черноглазую симпатичную рабыню.

— Элезия, проводи моих уважаемых гостей в комнату для омовения и проследи, чтобы они ни в чём не нуждались, — распорядился купец, многозначительно глядя на девушку.

— Да, господин! — эротично ответила девица и, ещё раз стрельнув глазками по Саниной фигуре, повела гостей за собой, соблазнительно покачивая стройными бёдрами.

В комнате для омовений Громов увидел четыре ванны, напоминавшие своими размерами, то ли большие джакузи, толи небольшие бассейны. Возле них суетились трое рабов, наливая туда горячую воду и какие-то ароматные жидкости. Саня оглянулся по сторонам в поисках вешалки для одежды, а Деметрий тем временем, быстро и непринуждённо сбросив всю одежду на пол, совершенно голый полез в ближайшую ванну, совсем не стесняясь любопытных взглядов Элезии. Громов немного подумал и припомнил, что древние греки относились спокойно к публичной наготе в отличие от затурканных христианством европейцев. После этого он решил не кочевряжиться, и, осторожно положив на пол свой меч, проворно скинул плащ и плавки. Затем быстро нырнул в ванну, провожаемый заинтересованным взглядом Элезии. Тёплая вода приятно согрела тело. Парень откинулся на бортик ванны и зажмурился от удовольствия. Жизнь явно налаживалась.

— Не желаете ли господа ещё чего-нибудь? — произнесла Элезия, бросив томный взгляд на Саню.

— Вина было бы неплохо и закусок принести, — пророкотал Деметрий, пытаясь привлечь внимание черноглазой вертихвостки.

Элезия кивнула ближайшему рабу, и тот проворно выскочил из комнаты. Через пять минут перед ними стояли два кубка с вином и блюдо с фруктами. А рядом с кувшином в руках склонился один из рабов, чтобы подливать гостям вина в пустеющие кубки.

— Да, сервис тут на высоте, — пробормотал Саня, отхлебывая вина из серебряного кубка и разглядывая фрески на стенах.

Тут сюжет картин был иной. Обнаженные мужчины и женщины в окружении купидонов и сатиров весело плескались в водах какой-то реки. После помывки, продолжавшейся около полу часа, Громову с Деметрием выдали новую одежду и обувь. Этот комплект включал: крепкие кожаные сандалии, роскошные короткие зелёные плащи с вышивкой по краю, называемые хламидами, белые хитоны с рукавами и пояса с кармашками, украшенные серебряными бляшками. Штанов, правда, не дали, но Саня решил не заострять на этом внимание, видя, что никто из мужчин в доме штаны не носит. Затем Эления, эротично покачивая бёдрами, проводила их в апартаменты для гостей и, бросив на Саню многообещающий взгляд, вышла из комнаты.

— Вот теперь мы, как и подобает настоящим эллинам, чисты и телом и духом, — хохотнул Деметрий, хлопнув Громова по плечу.

— Но я то не эллин! Для вас же все не греки являются варварами? — решил подколоть Деметрия Саня, вспомнив, что он читал про греков и варваров.

— На мой взгляд, ты никак не можешь быть варваром! Ты хорошо говоришь по-гречески, смел, образован, раз умеешь читать. И ещё варвары никак не могут переплыть Великий Океан, только цивилизованным народам это под силу. А значит, ты и есть настоящий эллин, хоть и родился далеко за океаном, — многозначительно произнес Деметрий, воздев вверх указательный палец правой руки.

— Хорошо, уговорил! Буду эллином, раз ты так решил! — со смехом ответил Громов и тихо пробормотал по-русски. — Смел, решителен, характер нордический, беспощаден к врагам рейха, настоящий ариец, блин.

— Кроме этого ты явно являешься человеком знатного происхождения и неплохим воином, — усмехнулся в ответ Деметрий.

— С чего ты взял, что я из знатного рода? — удивился Саня и чуть не уронил при этом на пол перевязь с мечом, которую хотел повесить на крюк в стене возле двери.

— Во-первых, золотая цепь на твоей шее! У нас такие носят только аристократы или родственники царей. Во-вторых, твой меч! Простые воины с таким оружием не бегают. В-третьих, твои манеры! Там на острове ты сразу же взял командование на себя. Было видно, что ты привык повелевать, а не подчиняться, — убеждённо просчитал Деметрий, загибая пальцы.

С такой железной логикой было трудно спорить. Впрочем, Громов и не собирался этого делать. Раз его считают своим парнем, да ещё и крутым до невозможности, то так тому и быть. В жизни репутация значит очень многое. В том времени так было, и здесь то же самое. Люди везде одинаковые. В независимости ездят они на крутых машинах или на лошадях.

— Поэтому буду делать многозначительное лицо и важно надувать щёки, как говорил Остап Бендер, — решил про себя Громов.

— Хорошо! Да, я воин! Да, я из знатного рода! А о том, откуда я и как я попал сюда, ты уже знаешь. Только прошу тебя не кричать об этом на всех углах. Я не стремлюсь к популярности, — ответил Саня, тщательно подбирая слова.

— Я понял — это тайна, и я, её сохраню, если ты так хочешь, — торжественно произнёс Деметрий, преданно глядя в глаза Громовую. — Вот только купец молчать не будет о твоём гражданстве.

— Ничего, с этим я как-нибудь разберусь, — пробормотал Саня, присев на кровать.

Робкий стук привлек их внимание. За дверью обнаружился раб-парнишка, который объявил, что дорогих гостей приглашают к столу на ужин. Саня кивнул и, оставив оружие в комнате, велел парнишке показывать дорогу. Громов с Деметрием, следуя за рабом, прибыли в большую комнату, где стоял большой и длинный стол, уставленный различными явствами. Хозяин дома встретил их у входа и само лично проводил на самые почетные места. Подойдя к своему месту, Саня озадаченно нахмурился. Вместо привычных стульев вдоль стола были расставлены небольшие кушетки-диванчики. Потом Деметрий привычно улегся на своё ложе и цапнул со стола кубок с вином. Внезапно вспомнив, парень обратился к Афинагору с просьбой не афишировать информацию о его происхождении. Купец прижал правую ладонь к сердцу и поклялся Зевсом молчать о том, что он услышал о Саниной родине.

— Это меньшее, что я могу для вас сделать. Кстати, а что вы намерены делать с кораблём? — спросил Афинагор.

— С каким ещё кораблём? — не понял Громов.

— Да с трофейной пиратской диерой, которую мы привели в порт, — вежливо ответил купец.

— А я то тут при чём? — продолжал тупить Саня.

— Этот корабль теперь принадлежит вам, как военный трофей. Вы можете использовать его по своему усмотрению, или продать. За него можно выручить неплохие деньги, — огорошил Громова улыбающийся Афинагор.

— Но я же там был не один? Вы ведь тоже мне помогали в… приобретении данного судна? — удивлённо усмехнулся парень.

— Нет, нет! Если бы не вы, то у меня и моих людей сейчас бы не было свободы и моего корабля с товарами. Поэтому я решил, что пиратская диера будет принадлежать вам полностью, если, конечно, ваш спутник не против, — с достоинством сказал купец, кивнув в сторону Деметрия.

Деметрий выразил полное согласие с Афинагором и наотрез отказался участвовать в судьбе пиратского корабля:

— Ты же мне жизнь спас. Это я тебе должен. И корабль этот твой по праву победителя!

Саня задумался о судьбе собственности, неожиданно свалившейся ему на голову. Диера была настоящим боевым кораблем с двумя рядами вёсел и тараном. В той прошлой жизни Громов даже не мог представить себя владельцем боевого корабля. По аналогии диера приравнивалась к фрегату или эсминцу. Просто круче некуда. Помусолив идею, стать морским волком с собственным боевым судном, Саня был вынужден от неё отказаться, как от бредовой. Если в морской навигации он ещё что-то соображал, то вот в древних морских сражениях и кораблях смыслил очень мало. Поэтому парень заявил Афинагору, что будет продавать, попросив при этом у купца помощи в реализации судна. Потом был долгий спор с Деметрием, который всё же согласился взять десять процентов от денег, полученных с продажи пиратского корабля.

Затем начали прибывать гости. Первым в столовую вошёл уже знакомый им Клид вместе с каким-то дородным мужчиной с богатой одежде, оказавшимся начальником порта Елатреусом. Позднее прибыли Демофил с Аристодемом, бывшие дальними родственниками Афинагора. Последним появился Гермократ — пожилой длинноволосый мужчина с седой бородкой, представленный как друг и деловой партнёр. Перед началом ужина Афинагор, кратко рассказав о своих приключениях, объявил о грандиозном пире, который будет дан завтра вечером в честь своих спасителей. Все присутствующие, конечно же, были на него приглашены. Потом купец произнёс тост, прославляющий его спасителей, и гости с радостью его поддержали.

За столом царила весёлая и непринуждённая атмосфера. Каких-либо особых проявлений застольного этикета Саня не заметил. Практически все люди за столом ели руками, лишь изредка используя нож или двузубую вилку. Слуги суетились возле стола, подливая гостям вино в пустеющие кубки. На вино сегодня Громов решил сильно не налегать. Хотя его тут пили все, разбавляя водой. Парень вспомнил, что это делалось в целях профилактики заболеваний. В Античную Эпоху, как и затем в Средние Века считалось, что пить простую воду опасно. Так можно было подхватить какую-нибудь заразу типа чумы. А вот если пить пиво или разбавленное вино, то шанс заразиться при этом очень мал.

Кушать и пить, полулёжа на ложе, было не совсем привычно, но в принципе терпимо. Блюда поражали своим разнообразием и вкусом. Довольно острая рыба, соседствовала со сладкими копчеными осьминогами. Приходилось проявлять осторожность при выборе блюда. Однако это не помешало Громову плотно набить живот и буквально мурчать от удовольствия, ощущая тотальную сытость.

По окончании ужина гости покинули дом Афинагора, а Саня с Деметрием были препровождены в их апартаменты. При этом одному из рабов, высокому мускулистому детине по имени Хорус пришлось буквально тащить на себе поднабравшегося вина Деметрия. В комнате раб осторожно сгрузил Деметрия на кровать, и, поклонившись Громову, вышел прочь. Деметрий перевернулся на бок и громко захрапел. Саня чертыхнулся и двинулся к своей кровати, находившейся на другом конце комнаты за лёгкой ширмой-перегородкой. Скинув одежду, он буквально утонул в мягкой перине. Затем, поправив подушки, Громов закрыл глаза и приготовился хорошо поспать. Но ему не дали этого сделать.

Скрипнула дверь и в комнату скользнула низкая, стройная фигура. Саня мгновенно напрягся и замер, притворяясь спящим. Фигура приблизилась к храпящему Деметрию, затем, немного постояв, двинулась к Саниной кровати. Парень подождал, когда она подойдёт достаточно близко, и метнулся к ней, занося руку для удара. Врезавшись, он сбил неизвестного на пол, но вовремя смог остановить удар кулака, услышав женский испуганный возглас. Наконец в свете, падавшем из открытой двери, Саня разглядел свою ночную посетительницу. Ею оказалась черноглазая Элезия.

— Прошу простить меня, господин! За то, что напугала тебя, — испуганно пролепетала она.

— Что ты здесь делаешь? И почему крадешься тут в темноте? — подозрительно спросил парень, косясь на мирно храпящего Деметрия, может ему показалось, но храп немного стих.

— О, не гневайся, господин! Я пришла к тебе! Я хочу быть с тобой этой ночью, — ответила Элезия, эротично вздохнув при этом и пододвигаясь ближе.

— Ты сама этого хочешь, или так хочет твой господин? — нахмурившись, поинтересовался Саня.

— О, нет, мой господин Афинагор не знает об этом. Я сама так решила! Но он будет не против! Ведь он же сам приказал мне ни в чём вам не отказывать! — быстро заговорила девушка, пододвигаясь ещё ближе к Громову.

Услышав эту тираду, парень хмыкнул и, неожиданно нагнувшись, взасос поцеловал Элезию.

Девушка, сначала испуганно отпрянувшая, прильнула к нему всем телом и обвила руками его плечи. Потом он подхватил Элезию на руки, и, развернувшись, шагнул к кровати. Затем её одежда полетела в сторону, и они прильнули друг к другу в порыве буйной страсти, внезапно накатившей на обоих.

Деметрий с завистью прислушивался к женским стонам, доносящимся со стороны кровати Александра.

— А ведь мой спаситель не только хороший командир и умелый воин из знатного рода, но и ещё он нравится женщинам. Вот таким и должен быть настоящий вождь. Он многого добьётся, а те, кто пойдут за ним не прогадают. И я буду в их числе, — подумал Деметрий и, перевернувшись на другой бок, заснул крепким сном.

* * *

Утром Саня был бесцеремонно разбужен Деметрием. Уснул он только перед самым рассветом, ночью то было не до сна. Элезия об этом позаботилась. Подумав о девушке, парень улыбнулся. Деметрий тем временем отвратительно бодрый как огурчик сновал по комнате. Спать хотелось просто зверски, и ни о каких походах в общественные бани или в бордель думать он не мог. Тем временем Деметрий тормошил парня, громко призывая его сбросить оковы сна и отправиться в город, чтобы посетить эти центры культурной жизни. Когда Деметрий заговорил про бордель, Саня фыркнул и метнул в него подушку, послав при этом в баню.

— Вот туда то мы отправимся, как только ты встанешь и позавтракаешь, командир, — со смехом произнёс он, не понявший тонкого русского юмора.

— Как ты меня назвал? — спросил, мгновенно проснувшийся Громов.

— Командир! А как же еще я должен к тебе обращаться? Ведь теперь ты мой командир и соратник! — серьёзно сказал Деметрий.

— Так! Стоп! Почему ты думаешь, что я должен быть твоим командиром? — поинтересовался Саня, вопросительно глядя на Деметрия.

Тот немного помялся, но затем решительно ответил:

— Ты же воин и лидер! Такие как ты не будут заниматься торговлей или ростовщичеством. Для тебя это слишком скучно. Я видел это в твоих глазах, когда купец говорил с тобой о продаже корабля. Ты чужак. И поэтому не сможешь служить в милиции,[14] а значит тебе прямая дорога в наёмники. Я видел тебя в деле. Ты прирожденный лидер. А это не каждому дано. И, кроме того, тебе везёт. Видно боги тебя любят. Поэтому я хочу служиться под твоей командой. Ты будешь великим, ну а мне перепадёт частичка твоей славы, если я пойду за тобой. И если ты, конечно, этого захочешь?

— Ладно! Я не реально крут! Но при чём тут моё везенье? — удивленно спросил Громов, почесав шрам от пули на груди.

— Так ведь благодаря твоему везёнью мы все остались живы и убрались с этого проклятого острова! Мы убили несколько врагов, одного захватили в плен, освободили купца с командой и захватили два корабля! И при этом мы не получили ни единой царапины! Вот это я и называю настоящим везеньем. Если вождю везёт, то и его воинам частичка везенья тоже перепадает. А чем больше везенья у вождя, тем больше побед он одерживает. Вот Александр Македонский был везучим лидером. И все кто за ним шёл, получили часть его везения. А теперь их потомки правят на Востоке, в Сирии и Египте. Любили его боги. Говорят, что он сам был сыном бога. Может и брехня всё это, но вот везло ему очень сильно. И это факт! — наставительно произнёс Деметрий.

Саня усмехнулся, услышав такую своеобразную теорию о везении, и задумался. Героиня фильма «Терминатор» Сара Конор говорила, что будущее неопределенно, но мы сами его выбираем. Может это и так. И вот теперь Громов тоже задумался о своём будущем. Всё что говорил Деметрий, было логичным, но принимать скоропалительное необдуманное решение Саня тоже не хотел.

— Я должен подумать над твоими словами, и оставь меня в покое хотя бы на пару часов. После чего я твоём распоряжении. Самому любопытно посмотреть на эти ваши бани. А пока погуляй и дай мне немного поспать, — сказал парень, широко зевнув.

— Как скажешь, командир! — насмешливо произнёс Деметрий, выходя из комнаты.

Оставшись один, Громов какое-то время лежал без сна, обдумывая слова Деметрия, но затем усталость взяла своё, и он незаметно для себя уснул.

* * *

Пробуждение было более приятным, чем предыдущее. Возле его кровати стояла Элезия и смотрела на него сияющими глазами.

— Почему ты стоишь тут, красавица? — пробормотал Саня, стряхивая остатки сна.

— Ваш друг Деметрий попросил меня разбудить вас, но я не осмелилась потревожить ваш сон, вы так сладко спали, — произнесла девушка и улыбнулась.

— И долго ты тут стоишь? — улыбнулся в ответ Громов.

— О нет, я только подошла к вашей кровати, как вы открыли глаза, — произнесла Элезия, потупившись.

— Тогда иди ко мне, — сказал парень, протягивая к ней руку.

— Но ваш друг? — ответила черноглазая красотка, улыбаясь и делая шаг на встречу.

— Подождёт! — усмехнулся Саня, притягивая к себе не сопротивляющуюся девушку.

Когда через пол часа Громов вышел из комнаты, то сразу же наткнулся на ухмыляющегося Деметрия.

— Ну и как тебе спалось, командир? — спросил тот, состроив невинные глаза.

— Просто замечательно, — ответил Саня, вернув ухмылку в ответ.

— Теперь то я понимаю, почему ты без всякого энтузиазма отнёсся к походу в бордель! — не выдержав, расхохотался Деметрий, хлопая Громова по плечу.

— Хватит зубоскалить, тоже мне комедиант нашёлся! Пойдём лучше поедим, а потом двинем в баню, — отмахнулся парень.

* * *

Через час, плотно позавтракавшие, Саня с Деметрием вышли из ворот усадьбы Афинагора. Купец, обрадовав Саню новостью о скорой продаже корабля местным властям, попытался приставить к ним сопровождающего из числа своих слуг, но Деметрий твёрдо заявил, что сам отлично знает город и проводники им не нужны. Уже выйдя за ворота, Громов спохватился:

— А как же мы попадём в эти ваши бани? Там же, наверное, платный вход, а у нас денег нет!

— Не беспокойся! Пока ты спал, я взял у купца небольшой кредит. Так, что на бани и на девочек нам монет хватит, даже ещё останется, — успокоил его Деметрий, хлопнув себя по туго набитому монетами поясу.

— Тогда давай сначала осмотрим город, ты то хорошо тут ориентируешься, а я тут не был, — сказал Саня, немного подумав.

Деметрий не стал спорить и повёл Громова к центру города, где на холме виднелись какие-то высокие строения. По дороге он как заправский гид рассказывал о достопримечательностях Эфеса. В городе было довольно много храмов, посвященных различным богам. Кроме них обычные дома из песчаника и большие каменные виллы из мрамора гармонично дополняли колоритную атмосферу античного города. Саня чувствовал себя персонажем какой-то театральной постановки. Вокруг него бурлил интересный и непривычный мир. Они зашли по просьбе Деметрия в храм Зевса, где принесли в жертву двух петухов, купив их тут же в здании храма и храмового слуги. Громов сначала отказывался делать подношение Зевсу, но Деметрий настоял на этом.

— Ты теперь на нашей земле, где правят наши боги, а твои боги далеко. Здесь они тебя не услышат и не помогут. Поэтому ты их не обижай своим отказом. Я вот Громовержцу Зевсу молился, когда висел там связанный меж деревьев на острове. И он меня услышал и послал мне на помощь тебя, — убеждал парня Деметрий.

— Ладно! Делай, как хочешь. Я не буду возражать против жертвы богам, — отмахнулся Саня, не веривший ни в чудеса, ни в какие-нибудь высшие силы.

Довольный Деметрий сам выбрал двух самых жирных петухов и заплатил за них. Затем жрец, бормоча молитвы, прирезал птиц на алтаре и объявил, что Зевс принял жертвы. Потом они посетили храм Артемиды Эфесской, который произвёл на Громова неизгладимое впечатление, своими размерами и внутренним убранством. Огромная статуя богини, украшенная золотом, поражала воображение. Просторный зал, изящные колонны, высокие своды и всё вокруг отделано драгоценными металлами. Всё это великолепие было просто шикарным. Храм Зевса, посещённый ранее, смотрелся на его фоне очень скромно и непритязательно. Побродив по огромному залу и подивившись на сверкающую золотом статую Артемиды, Саня припомнил, что этот храм там, в двадцать первом веке, будет объявлен одним из семи чудес света. Выйдя из храма, Громов с интересом посмотрел на крепость, возвышавшуюся неподалёку, и поинтересовался у своего спутника, о её назначении.

— Это административный и военный центр города. Здесь располагается резиденция царского стратега, который является по сути своей правителем города. Хотя есть ещё эпистат[15] и городской совет, которые считаются высшей городской властью, но без одобрения стратега они даже пикнуть не смеют, — пояснил Деметрий.

— Прямо как у нас, демократия только на словах, а в реальности сплошная диктатура, — хмыкнул Саня.

— Кстати о тиранах! Цитадель так же одновременно является и царской резиденцией, — сказал Деметрий.

— Не понял! А разве Эфес является столицей царства? — удивился Громов.

— Нет! Столица царства находится в Сирии — это город Антиохия Сирийская. Там располагается главный дворец царя и его двор, — развеял сомнения Сани Деметрий.

— А почему ты сказал о главном дворце царя, что есть еще и не главные дворцы? — спросил озадаченный Громов.

— Конечно, есть! Царь Антиох ведь правит, не сидя на одном месте. Царство у него большое, и царь часто воюет и сам лично водит в бой армию. Но не жить же царю при этом всё время в походном шатре. Поэтому в некоторых крупных городах царства построены царские дворцы, в которых Антиох останавливается, если прибывает в город, — ответил Деметрий.

— А в Эфесе есть такой дворец? — спросил Саня, заинтересованно оглядываясь по сторонам.

— Ну, здесь нет царского дворца. Ближайший город, где он есть — это Сарды в Лидии[16], вроде бы, — немного подумав, сказал Деметрий.

Громов, уже нацелившийся на осмотр царского дворца, разочарованно вздохнул и подумал, что эти дворцы очень похожи по своему назначению на президентские дачи, которые росли как грибы по всей территории России в двадцать первом веке. Затем они двинулись дальше, посетив местный рынок и несколько торговых лавок, там Саня одолжил у Деметрия немного денег и прикупил небольшое зеркало из полированного метала и острую бронзовую бритву. Его уже стала раздражать отросшая щетина, а бороду Саня отращивать не собирался. Глядя на него, Деметрий ухмыльнулся и, почесав себя по заросшему подбородку, купил бритву, бронзовые ножницы и сумку, похожую на торбу. Потом друзья зашли в небольшую таверну и заказали там немного вина и жареную рыбу. На удивление Сани рыба была просто восхитительна на вкус. Видно было, что её готовил неплохой повар. Когда вся рыба была съедена, а вино выпито, то Деметрий, похлопав себя по животу, заявил, что пора идти в бани, напомнив при этом, что вечером состоится пир в доме Афинагора, а им ещё надо успеть в бордель.

Общественные бани не произвели на Громова большого впечатления. Еще в той жизни он бывал в знаменитых турецких банях и особой разницы не заметил. Потом до парня дошло, что он сейчас находится в тех же «турецких банях», только более ранней модели. Ведь турки, захватив Грецию, с удовольствием воспользовались плодами греческой цивилизации, не став разрушать до основания античную культуру. Конечно, приятно покайфовать в бассейне с горячей водой, но русская парная или финская сауна, на взгляд Сани, были более симпатичны.

Через пол часа, хорошо отмывшись и понежившись в горячем бассейне, друзья покинули здание общественных бань.

— Ну а теперь пора идти к гетерам[17]! — весело хохотнул Деметрий, хлопнув Громова по спине.

— Ладно, уж, искуситель! Показывай дорогу, — пробормотал парень, махнув рукой.

Дорога не заняла много времени, и вскоре друзья подошли к небольшому двухэтажному строению, украшенному мраморными купидонами на фасаде. Входная дверь звякнула колокольчиком, и Саня с Деметрием попали в большую комнату, богато украшенную статуями обнаженных мужчин и женщин. На стенах виднелись росписи, изображавшие голых нимф и сатиров, с летающими над ними купидонами. На встречу вышла красивая дама лет тридцати в роскошном длинном хитоне из голубой материи, расшитом жемчугом. Её сопровождал высокий смуглый мускулистый мужчина с ошейником раба на мощной шее. Она вежливо поклонилась гостям и поздоровалась.

— Давай сюда самых своих красивых девочек! Я и мой друг из очень знатного рода хотим хорошо поразвлечься — весело прогрохотал Деметрий, звякнув монетами.

Саня после слов про своё знатное происхождение удивленно покосился на своего спутника, но комментировать этого никак не стал. Дама поклонилась и дважды хлопнула в ладоши. Из-за занавесок, прикрывавших дверной проем в соседнюю комнату, начали выходить девушки. На Громова они произвели благоприятное впечатление. Все они были довольно красивы в дорогих изящных хитонах с причудливыми, но аккуратными прическами. Косметика на них тоже присутствовала, но она только подчёркивала их достоинства. Саня сравнил их с теми ночными бабочками, которых он видел в той жизни. Потасканные жизнью, с волосами покрашенными в непонятный цвет, с желтыми прокуренными зубами, одетые в дешёвые пёстрые тряпки, и толстый, толстый слой косметики, похожий скорее на штукатурку. Стоявшие пред ним, труженицы постели выигрывали по всем параметрам.

— А мне здесь может понравиться! — подумал парень и улыбнулся красивой блондинке, которая только что вошла в комнату.

Деметрий предоставил Сане первым выбрать себе подружку. Тот без лишних колебаний выбрал ту самую понравившуюся ему блондинку, а потом подумал и пригласил к себе еще и черноволосую симпатичную гетеру, похожую на Элезию. Блондинку звали Хлоя, а брюнетку Гадиша. Обе они прильнули к парню, и повели его наверх в комнату. Деметрий тоже не остался в долгу и быстро выбрал себе двоих симпатичных близняшек. Хозяйка заведения проводила щедрых клиентов взглядом и распорядилась принести им в комнаты вина и фруктов. Девочки оказались очень умелыми, да и Саня не подкачал и показал им пару новых позиций. Поэтому расстались они довольные друг другом. Уже на улице Деметрий, оглянувшись по сторонам, рассказал Громову, что скоро в город прибудет сам царь Антиох со всем своим войском и большим флотом. Он сейчас плывёт из Сирии, чтобы захватить города в Эолиде, Памфилии, Карии и Ликии[18], которые принадлежат царю Филиппу Македонскому. Македония проигрывает войну римлянам, вот царь Антиох и решил оттяпать её владения в Малой Азии. Сейчас Филиппу будет не до восточных владений, тут бы в Греции удержаться. Так, что за азиатские города македонцы особо цепляться не будут.

— Откуда у тебя такие сведения? — поразился Саня.

— Да, Фая — одна из близняшек рассказала. К ним тут недавно помощник наварха[19] Карен заходил развеяться. Вот и проболтался в постели, — с усмешкой ответил Деметрий.

— Болтун — находка для шпиона! — произнес Громов, улыбнувшись в ответ.

— Тут ты прав! Таких болтунов надо гнать из флота и армии палками. Сколько сражений было проиграно из-за слишком длинного языка, — поддержал парня Деметрий.

* * *

В доме Афинагора царило небывалое оживление. Рабы и слуги носились как наскипидаренные. Одни драили полы, другие таскали мебель, третьи расставляли столы в самом большом зале виллы. В общем, было весело. Купец тоже не стоял на месте. Он бойко раздавал приказы своим работникам, пытаясь успеть везде. Увидев вошедших Громова с Деметрием, он расплылся в улыбке и сообщил парню, что продал сегодня его диеру царскому наварху по очень выгодной цене. Купец выторговал у наварха двести двадцать статеров[20]. Услышав эту сумму, Деметрий довольно крякнул. По реакции своего спутника Саня понял, что купец не обманул его ожиданий, и поблагодарил его за оперативность.

— Как же тебе удалось так быстро и дорого продать судно? — польстил Афинагору парень.

— Я мог бы сказать, что я очень хороший купец, но причина моего успеха в другом. Грядёт война с Родосом, Пергамом и Римом. Они ведь не успокоятся на достигнутом, а у нашего царя Антиоха, да будет он править ещё долгие годы, есть свои интересы в Малой Азии. Значит, будет война не сейчас, так через год, но она будет. И море в этой войне имеет очень важное значение. А для того, чтобы контролировать море, нужен большой и сильный флот. Поэтому сейчас боевые корабли резко подорожали в цене, — с достоинством ответил купец.

Затем он повел молодых людей за собой в свой кабинет. Там он открыл бронзовый ларец и показал друзьям приличную кучку больших золотых монет. Саня взял одну из них в руки и начал с интересом её рассматривать. Большой золотой кругляш монеты весил грамм тридцать, тридцать пять. На одной стороне монеты был вычеканен портрет в профиль безбородого мужчины с диадемой на голове и надпись: «Царь Антиох III».

На другой стороне был изображён слон и значок изображающий стилизованный якорь. Как Громов уже знал от Деметрия — это был так называемый якорь династии Селевкидов, являющийся их символом и чем-то вроде герба. Монет в ларце было больше двух сотен. Пересчитывать Саня не стал, чтобы не оскорблять Афинагора. Парень отсчитал двадцать монет и сказал купцу, что остальное пусть будет у купца пока на сохранении. Потом Саня вопросительно глянул на Деметрия. Тот усмехнулся и взял себе десять статеров, сказав, что сейчас ему этого хватит.

— А почему на монете изображён слон? — спросил Громов у Афинагора.

— Потому что эти статеры были выпущены пятнадцать лет назад в честь побед царя Антиоха над мятежными восточными сатрапами. Тогда наш царь сурово наказал мятежников, собрав с них немало золота в качестве дани. Вот из этого восточного золота и отлили эти монеты. А боевые слоны помогли Антиоху разбить восточных варваров, — вежливо ответил купец.

— Конечно, тут же нет телевидения или радио. И вся информация передаётся из уст в уста или записывается. А монеты являются безотказным инструментом пропаганды. Глядя на эти золотые статеры, подданные, даже не умея читать, знали о том, как их правитель победил мятежников на востоке, — подумал Саня, пряча золотые монеты в пояс.

— Если господин не знает, то в одном статере пятьдесят серебряных драхм[21], а в драхме в свою очередь пятьдесят бронзовых монет. Вот такой у нас сейчас номинал монет, — вежливо подсказал Афинагор.

— Так это же большие деньги! — поразился Громов, глядя на золото в ларце и вспомнив цены на рынке.

Там все товары оценивались в бронзовых и реже в серебряных монетах, а на золотую монету можно было купить тонну еды.

Потом Громов с Деметрием пошли в свои апартаменты, а купец умчался контролировать процесс подготовки к пиру. В своей комнате друзья обнаружили набор шахмат на столике у окна, и Деметрий предложил сыграть пару партий. Он принялся, было, объяснять правила игры, но Саня заверил его, что хорошо знаком с этой игрой.

— Одна из наших экспедиций привезла шахматы к нам много лет назад, — привычно соврал Громов, расставляя фигуры на доске.

Молодые люди успели сыграть три партии, из которых все три Деметрий проиграл. Он слишком увлекался атакой и легко попадал в расставляемые Громовым ловушки. В своё время Саня довольно часто играл в эту игру с отцом, который был ярым фанатом шахмат. Поэтому сейчас он без особого труда побеждал Деметрия в игровых баталиях.

— Вот ещё одно доказательство того, что из тебя выйдет отличный командир, — вздохнул Деметрий, проиграв третий раз подряд.

— Ты просто слишком азартен и не думаешь о защите, — успокоил приятеля Саня.

Внезапно лёгкий стук в дверь прервал их разговор. Вошедшая в комнату Элезия сказала, что Деметрия и Александра просят пройти к столу, а для начала пира уже всё готово. В пиршественном зале царила предпраздничная атмосфера. Столы, составленные по кругу, буквально ломились от разнообразия вин, фруктов и различных блюд. В углу тусовались музыканты с какими-то арфами, рожками и бубнами. Саню с Деметрием усадили на почётные места рядом с хозяином дома. К ним сразу же подлетели двое рабов, готовые услужить дорогим гостям. Начали прибывать гости. На этот раз их было очень много. Гостей представляли молодым людям. На третьем десятке Громов сбился и уже не запоминал имя и род занятий очередного гостя, а просто вежливо кивал и улыбался. Всего пришло около сотни гостей.

Когда последнего гостя усадили на его место, парень наконец-то вздохнул спокойно. Ему казалось, что ещё немного и его лицо так и останется парализованным в гримасе вечной дурацкой улыбки. Когда гости расселись, Афинагор с кубком в руке встал со своего места и разразился длинной речью, в которой описывал, как он попал в плен к пиратам, как сидел вместе со своими людьми в темнице, ожидая смерти или жизни в рабстве, как молил он богов о помощи. И помощь пришла. Раскрылась дверь темницы, и на пороге стояли два героя (жест рукой в сторону Сани и Деметрия). Они как легендарные герои древности обратили в бегство сотню грязных пиратов, убив при этом не менее трёх десятков разбойников. Враги в панике бежали, теряя оружие и элементы доспехов. Саня слушал и просто фигел от своей крутизны. Рядом дёргался Деметрий титаническими усилиями пытавшийся сдержать, рвущийся наружу хохот. Потом мифические герои захватили два корабля, только одним своим видом напугав до полу смерти, находившихся там киликийцев. Те в ужасе попрыгали за борт, увидев, как эти храбрецы поднимаются на борт. Гости восторженно взревели. Громов чувствовал себя популярнее Майкла Джексона. Рядом хохотал Деметрий в порыве веселья, хлопая по столу ладонью.

— Да ему бы в политики идти, а не торговлей заниматься! — отсмеявшись, пробулькал Деметрий.

— Да! Круче нас только звёзды, а выше нас только яйца, — с улыбкой пробормотал Саня, в пол уха слушая, как Афинагор благодарит своих спасителей и произносит тост в их честь.

Гости дружно поддержали хозяина дома. Праздник начался. Зазвучала музыка и в центр круга, образуемого столами, быстро скользнули три гибкие полуголые танцовщицы и начали танцевать там танец, очень похожий на знаменитый «танец живота».

— Файф о’клок! Джентельмены пьют и закусывают! — изрёк Громов, вгрызаясь в поросячью ногу.

Деметрий, сидевший рядом, непонимающе уставился на Саню. Тот махнут рукой, мол, не бери в голову. Потом они выпили за победу. Потом за женщин. Потом за тех, кто в море. Этот тост очень понравился Поликсениду — наварху царского флота, сидевшему рядом. С ним они выпили за большую волну и попутный ветер. Этот тридцатилетний крепкий дядька был настоящим морским волком, который рассказал ребятам парочку пошлых анекдотов, над которыми они с большим удовольствием поржали. Ещё немного выпив, Поликсенид расхвастался, как ему удалось буквально из-под носа у родосцев выхватить ту самую диеру, которую захватили Саня и Деметрий. Пир удался на славу. Вино лилось рекой. Гости веселились во всю, прославляя хозяина дома и его спасителей.

* * *

Утром Громов проснулся на удивление бодрым. Правда в голове чувствовалась некоторая тяжесть, но никаких болей и тошноты не наблюдалось. Саня похвалил себя за выдержку во время пира. Вчера он старался сильно не налегать на выпивку. Деметрию, судя по виду, было гораздо хуже. Однако это не помешало ему задать давно назревший вопрос о будущем.

— Хорошо! Я согласен с твоими доводами и решил, что стоит попробовать себя в карьере наёмника. Хочу посмотреть на ваш мир, а там уже дальше как бог решит, — ответил Громов, решительно тряхнув головой.

Деметрий вскочил и радостно закричал, что теперь они таких дел наворотят, что богам завидно станет. Успокоив разбушевавшегося соратника, Саня тут же назначил его своим заместителем и попросил просветить его насчет быта наёмников. Деметрий понимающе хмыкнул и начал рассказывать всё, что знал об организации, тактике, обычаях и прочих реалиях жизни солдат удачи.

Глава 4

У каждого своя цена — таков наемника девиз

Заранее деньги получив, он молча выполнит каприз

Не важно кто, и где, зачем понадобился вдруг

Рука не дрогнет у него, он сеет только смерть вокруг…

(О наёмнике)

В первую очередь было решено сходить в оружейную лавку и как следует там экипироваться, а потом подумать о наборе добровольцев в свой боевой наёмный отряд. С походом к оружейнику решили не тянуть и, наскоро позавтракав, прихватили своё оружие и вышли за ворота усадьбы. Встающее из-за гор солнце постепенно прогоняло утреннюю прохладу. День обещал быть жарким, несмотря на ветер, дующий с моря. Деметрий уверенно шёл впереди, показывая дорогу своему новому командиру. Лавка оружейника была довольно просторна. К зданию лавки примыкали какие-то другие строения. Бывшие, по-видимому, жилыми и хозяйственными постройками. Усадьба в миниатюре. Тут даже присутствовала низкая каменная стена, отгораживающая постройки от остальной улицы. Было видно, что это хозяйство крепкое и преуспевающее, а не какая-то мелкая лавчонка, торгующая ножами и скобяными изделиями.

Войдя в лавку, Саня поражённо застыл на месте. Практически весь большой торговый зал лавки буквально завален разнообразным оружием и доспехами. Все стены были увешаны мечами разных форм и размеров, боевыми топорами, копьями, луками и дротиками. Вдоль стен стояли специальные деревянные манекены с надетыми на них разнообразными доспехами и шлемами. От всего этого великолепия буквально разбегались глаза. Саня вспомнил своих знакомых реконструкторов-ролевиков, которые бредили боевым железом. Вот бы их сейчас сюда выдернуть и понаблюдать за их реакцией.

Громов медленно пошёл вдоль стен, восхищенно рассматривая выставленное на обозрение оружие и доспехи. Идиллию созерцания нарушил подошедший к ним грек лет сорока с гладко выбритым подбородком и со старым шрамом от ожога на правой щеке. Он представился как Аэкид — хозяин этой оружейной лавки и поинтересовался у посетителей причиной их прихода. Деметрий, коротко глянув на Саню, ответил, что они хотят купить себе оружие и доспехи. Аэкид понимающе кивнул и пригласил гостей выбрать всё, что им понравится, похваставшись, что у его товаров очень богатый ассортимент. Помимо греческого оружия и доспехов есть даже парфянские[22] и скифские образцы. Деметрий, услышав это, просто расцвёл и сказал оружейнику, что пустыми они отсюда точно не уйдут.

Аэкид с Деметрием стали бурно обсуждать достоинства македонского оружия, а Саня, предоставленный сам себе, пошёл вдоль стен с оружием, с интересом осматривая каждый экземпляр оружейной индустрии.

Его впечатлили наборные чешуйчатые доспехи парфянских катафрактов[23], покрывающие воина с головы до ног. Скифские панцири были чем-то похожи, но имели более короткие рукава и подол, чем парфянские. Да и бронзовые чешуйки скифской брони были заметно меньше. А вот хвалёные греческие панцири сильно разочаровали. Тут к основе из кожи или толстой плотной ткани крепились металлические пластины, частично защищавшие грудь и живот. Эти довольно красиво раскрашенные доспехи не производили впечатления серьёзной защиты. Да! Эта броня была лёгкой и удобной, но она прикрывала только торс и не могла служить хорошей защитой в рукопашном бою. Кожаные полосы на плечах и подоле, даже нельзя было назвать бронёй. Хороший удар копьём или мечом мог с лёгкостью пробить эти панцири. Поэтому, скептически покачав головой, Громов двинулся дальше.

Возле манекенов с металлическими кирасами он остановился. Эти доспехи смотрелись шикарно и надёжно. Выдавленные на них выступы в форме хорошо развитых мышц, создавали видимость мускулистого торса. Саня вспомнил, что такие кирасы называются анатомическими. Они надежно прикрывали торс, даже от самых сильных ударов. Однако и здесь Громов увидел те же недостатки, что и у более лёгких панцирей. Это те же непонятные полоски кожи, что прикрывали плечи, пах и верх бедра. Смотрелось красиво, но очень не практично.

Возле кольчуг Саня остановился надолго. Тут были короткие кольчуги без рукавов, и кольчуги с рукавами до локтя и подолом до колена. Тут же на стене висели мечи, так же заинтересовавшие парня. Эти длинные метровые одноручные клинки были очень похожи на мечи викингов или каролинги[24].

— Господину понравились галлатские[25] клинки? — спросил, тихо подошедший Аэкид.

— О да, это очень хорошее оружие, — кивнул Громов, прикасаясь к длинному мечу, висевшему перед ним на стене.

— Но ваш меч тоже неплох! Вы не позволите осмотреть его? — произнес оружейник, вопросительно глядя на меч, найденный Саней в пещере.

Громов молча вынул свой меч из ножен и протянул его Аэкиду. Тот бережно взял клинок в руки и издал восхищенный возглас. При этом глаза его загорелись лихорадочным блеском, а сам он буквально затрясся от возбуждения.

— О боги! Да это же белая бронза! Не может быть! Откуда он у вас? — буквально прокричал оружейник, восторженно глядя на сияющий в его руках клинок.

— Это мой меч. И мне он достался… по наследству, — сымпровизировал Саня, — а, что это за белая бронза такая, она дорогая?

— Белая бронза это просто очень редкий и легендарный сплав. Он очень прочный и не подвержен влиянию времени. Клинки из него нельзя сломать и они никогда не ржавеют. По легенде его изобрели в Греции в тот год, когда родился Александр Македонский позднее прозванный Великим. Из белой бронзы делали великолепные мечи. Говорят, что один такой меч был и у Александра, когда он вторгся в Азию, чтобы завоевать земли персов, — выдохнул Аэкид, благоговейно поглаживая меч.

— Вы сказали, делали, а что сейчас уже не делают такие мечи? — удивился Громов.

— Увы, нет. Во время войн диадохов[26] секрет изготовления белой бронзы был утерян, и теперь такие мечи как ваш являются очень большой редкостью, — печально произнёс оружейник.

— Я хотел бы, чтобы вы почистили мой меч, отполировали лезвие и гарду. Замените так же кожу на рукояти. А ещё я прошу вас отреставрировать ножны и сделать нормальную перевязь для ножен из кожи. Сколько это будет мне стоить? — Саня попытался отвлечь собеседника от грустных мыслей.

— Да вы что, какая плата! Да я внукам своим потом буду рассказывать, что держал в руках белую бронзу. А конкуренты все просто передохнут от зависти, узнав об этом. Ведь такое событие в жизни кузнеца бывает раз в жизни, и то не у всех. Поэтому с вас господин я никакой платы за это не возьму, — возмущенно отказался Аэкид.

— Отлично сказано! А откуда, кстати, у тебя эти замечательные галлатские клинки и кольчуги появились? Неужели сам научился их делать? Я вот в прошлом году у тебя ничего такого не видел, — вклинился в разговор подошедший Деметрий.

— О нет. Это мой работник-галлат делает. Я его на рынке рабов купил, как подмастерье в кузню. А он неплохим кузнецом оказался. Это его работа. Хоть и варвар, а с железом как с глиной работает. Настоящий мастер, — произнёс оружейник, махнув рукой.

— Аэкид у нас вообще большой оригинал. Он мастерит сам не только греческое и македонское оружие и доспехи, но и других народов. Покупает, например, парфянские доспехи или там скифский меч какой-нибудь, а потом копирует их. Поэтому я тебя к нему и привёл. У других мастеров в городе не такой уж богатый ассортимент, — пояснил Деметрий, улыбаясь.

Потом друзья, немного посовещавшись, заказали для себя доспехи, оружие и щиты. Деметрий заказал себе анатомическую блестящую кавалерийскую кирасу, стальные набедренники и наручи, позолоченный шлем македонского офицера с роскошным плюмажем и металлическими нащёчниками, длинный галлатский меч и небольшой выпуклый кавалерийский металлический щит.

Саня заказал себе такую же металлическую кирасу, как и Деметрий, но от ненадёжных кожаных полос, прикрывающих плечи и пах, решил отказаться. Вместо этого он потребовал от Аэкида заменить их кольчужными рукавами до локтя и юбкой. Потом начались сложности. Вместо стандартных наручей, Громов хотел получить металлические латные перчатки, прикреплённые к металлическим наручам. Кузнец сначала не понял, чего от него хотят. Но Саня терпеливо ему объяснил суть задачи. При этом даже пришлось нарисовать небольшой чертёж предполагаемого изделия. Деметрий сказал, что не стоит так мудрить, но Саня был не преклонен. Ему вовсе не улыбалось потерять пальцы, во время рубки. Разглядев чертёж латных перчаток, Аэкид пришёл в восторг. Его всегда манило всё новое и экзотическое. Громов так же выбрал стальной шлем коринфского типа с личиной и красным поперечным гребнем, прикрывающий практически всю голову. Кроме этого Саня решил заказать себе бармицу в виде кольчужного капюшона под шлем для защиты шеи. Облачение дополнили стальные поножи. А кавалерийский отполированный до зеркального блеска выпуклый металлический круглый щит завершил экипировку.

Аэкид сделал необходимые обмеры тел друзей, чтобы подогнать доспехи и оружие под размеры Сани и Деметрия. Потом он что-то долго считал, а затем назвал сумму. Вся экипировка обошлась друзьям около трех статеров. По сравнению с деньгами, вырученными за пиратский корабль, это была сумма более чем скромная.

— Вы можете зайти за вашим заказом через три дня, а ваш меч из белой бронзы будет готов уже завтра, — сказал оружейник, отсчитывая друзьям сдачу.

Потом они попрощались с Аэкидом и вышли на улицу.

— Пол дела сделано. Теперь пойдём покупать себе лошадей, — произнёс довольный Деметрий, целеустремлённо двигаясь по улице.

Дорога к торговцу лошадьми не заняла много времени. По пути Саня успел даже прикупить пару яблок с придорожного лотка и посмотреть, как на невольничьем рынке продают свежую партию рабов. Это зрелище не вызвало у него каких-то сильных эмоций. И хотя мораль современного человека, выросшего в обществе, где рабство считалось постыдным явлением, теребила сознание Громова. Но с логикой жизни она не могла спорить. В этом мире захваченные в плен воины не попадали в концентрационные лагеря, где они бы тихо загибались от голода и лишений. Мирных жителей предпочитали не истреблять миллионами, а продавали на рынке. Зачем убивать человека, если его потом можно выгодно продать. Это делало войны менее кровопролитными, хотя и насилия хватало. Однако жажда наживы сдерживала садистские наклонности генералов и солдат.

Да рабы были имуществом и не имели никаких прав, но о них заботились, их кормили, одевали и лечили. Для многих из них такой стиль жизни был единственно возможным. Конечно, хорошо быть свободным, но если ты слаб, беден и не можешь за себя постоять, то тебя может обидеть любой. А вот раб находился под защитой своего хозяина и закона. И только хозяин мог его наказать. Даже бандиты старались не связываться с рабами влиятельных и богатых людей. Проблем то никто не хочет.

Поглядев на невольничий рынок, Саня стал сосредоточенно обдумывать некую внезапно возникшую в его голове идею. Но Деметрий отвлек его от размышлений, нетерпеливо потянув его за собой и говоря, что они уже почти пришли. Громов пообещал себе позже вернуться к проблеме рабства и последовал за своим спутником.

* * *

Лошадиный рынок мало напоминал обычную торговую площадь. Он был утыкан просторными загонами для лошадей, складами и конюшнями. Друзья долго бродили меж загонами, рассматривая лошадей. Их тут в общей сложности было не менее трёх сотен голов. Бросались в глаза разнообразные масти[27], породы и размеры скакунов. Так много лошадей в одном месте Саня видел впервые. Наконец они остановились возле загона, где паслись около двух десятков крупных лошадей с длинными мускулистыми ногами. В лошадях Саня немного разбирался и поэтому сразу понял, что перед ними совсем не крестьянские лошадки. Эти скакуны были созданы, чтобы нести на себе в бой воина в полном снаряжении.

К ним тут же буквально подбежал грек в дорогом узорчатом хитоне, пропахшем конским потом. Он с ходу представился как купец Арсий и предложил друзьям поближе осмотреть его товар.

— Это у тебя кони парфянской породы? — с видом знатока спросил у торговца лошадьми Деметрий.

— О да господин, это парфянские скакуны. Правда в них есть и сарматская примесь, — кивнул Арсий.

— Это только добавляет им прыти, ведь сарматская порода довольно быстра, — отмахнулся Деметрий, внимательно разглядывая лошадей в загоне.

Наконец Арсий открыл перед ними калитку, и они вошли в загон. Деметрий принялся тщательно осматривать лошадей, а Саня вытащил из-за пазухи яблоко и с хрустом откусил от него кусок. Солнце стояло уже довольно высоко в небе и ощутимо припекало, а кисловатая сочная мякоть яблока отогнала подкравшуюся жажду. Внезапно кто-то довольно настойчиво толкнул его в спину. Парень обернулся и увидел высокого белого жеребца с чёрным хвостом и чёрным пятном вокруг правого глаза. Это пятно смотрелось довольно забавно.

— Прям как повязка у пирата, — весело подумал Громов, протягивая жеребцу надкушенное яблоко.

Конь доверчиво потянулся губами к лакомству и вскоре захрустел яблоком, радостно фыркая и потряхивая гривой. Саня похлопал рукой по шее коня и погладил его по крупу. Потом он быстро осмотрел скакуна. Проверил зубы, ноги и копыта. Конь был в порядке. Судя по зубам ему было около трёх лет. Внезапно жеребец недовольно фыркнул и отшатнулся.

— Не советую вам господин брать этого коня. Он, конечно, хорошо обучен для боя, но характер у него очень скверный. Любит кусаться и лягаться. Мне его продали по дешёвке, так как он убил ударом копыта своего прежнего хозяина, — произнёс Арсий, показывая свежий шрам от лошадиного укуса на своей руке.

— А я всё же рискну! — усмехнулся Громов — хотелось бы на нём прокатиться.

— Ты сам так решил, — развёл руками купец и подозвал двух рабов.

Те приволокли сбрую и седло. Белый жеребец заволновался, но позволил себя оседлать, непрестанно фыркая и злобно косясь на рабов. Когда всё было кончено, Саня медленно подошёл к коню. Тот внимательно посмотрел на него и напрягся. Парень похлопал скакуна по шее и успокаивающе заговорил с ним. Седло имело довольно высокую луку, помогающую всаднику удерживаться на лошади, но вот стремена отсутствовали.

Саня хмыкнул, вспомнив, как они с деревенскими пацанами устраивали скачки по дороге к реке. Там не было никаких сёдел и стремян. Бабка, узнав об этих гонках, долго ругала внучка, но дед на неё рявкнул и сказал, что настоящий казак должен и без седла уметь ездить на лошади. Вот и пошла наука в прок. Саня быстро запрыгнул в седло. Конь начал было брыкаться, но удар пятками и натянутые поводья его успокоили. Потом Громов мягко послал скакуна в лёгкий галоп. Скакун резко рванул вперёд, быстро наращивая скорость, но парень его успокоил. Проехав вдоль изгороди и сделав круг по загону, он подъехал к ожидавшим его Деметрию и Арсию и мягко осадил жеребца.

— Этого беру! — со смехом крикнул Саня, спрыгивая с коня на землю.

Торговец лошадьми удивленно покачал головой и назвал довольно скромную цену. Громов, не торгуясь, вынул деньги и заплатил. Потом он вытащил из-за пазухи второе яблоко и протянул его стоявшему рядом белому жеребцу.

— Я назову тебя Пиратом, — сказал, улыбаясь, Саня, погладив по крупу, хрустящего яблоком коня.

— Хороший скакун! Как раз для боя, — сказал Деметрий, протягивая руку, чтобы погладить Пирата, но тут же её отдёрнул подальше от щелкнувших лошадиных зубов.

— Смотреть смотри, а руками не трогай! — хохотнул Громов, погладив своего жеребца по холке.

— Вот ещё одно доказательство твоей удачи! Эта скотина всех кусает, а тебя не трогает. Даже конь видит, что боги тебя любят, — произнес Деметрий, расхохотавшись в ответ.

Для себя Деметрий подобрал вороного крупного жеребца, обученного для конного боя. Этот конь стоил гораздо больше, чем Пират, и Деметрий не упустил случая немного поторговаться. Потом они закупились сбруей, попонами и сёдлами. При этом Саня взял себе седло с высокой лукой и стременами. Продавец назвал такое седло «сарматским». Громов с удивлением заметил, что все остальные, предложенные им, сёдла были без стремян. Он поинтересовался у Деметрия по этому поводу и получил ответ, что стремена считались изобретением варваров и не имели особого распространения в цивилизованном мире. Услышав это, парень покачал головой в изумлении. Ведь стремена не только помогали всаднику держаться в седле при экстремальных манёврах, но и значительно облегчали воину возможность для нанесения и парирования более сильных ударов.

По пути к дому Афинагора друзья, не спеша, ехали на купленных конях, давая им возможность привыкнуть к своим новым хозяевам. При этом они беседовали о своих дальнейших планах. Деметрий сказал, что теперь надо набирать людей в отряд. Деньги на жалование для двух сотен пехотинцев на пол года у Сани есть. Можно нанять и всадников, но они берут большую плату. Так за разговорами друзья приблизились к рынку рабов, и тут Громов и высказал свою идею о том, как они могут набрать людей для своего отряда.

— Мы купим рабов и сделаем из них солдат, дав им свободу, — уверенно произнёс Саня, глядя на собеседника.

Тот ненадолго задумался, а потом согласно усмехнулся и заявил, что тут Саня не придумал ничего нового. В истории античного мира довольно часто правители пополняли ряды своих армий вольноотпущенниками[28]. Даже грозные римляне по слухам после поражений, которые им нанёс Ганнибал, набрали из рабов пару легионов, дав тем свободу. В общем, идея понравилась, и друзья стали обдумывать её технические детали.

Было решено купить тридцать пять крепких, молодых мужчин, которые станут основой отряда. Это будут тяжеловооружённые пехотинцы, одетые в кольчуги, металлические поножи, наручи и шлемы. Вооружение этих пехотинцев будет состоять из стального кинжала, обоюдоострого меча длинной до восьмидесяти сантиметров. Кроме того, у него будет большой полуцилиндрический щит, похожий на римские скутумы. Деметрий предлагал ещё вооружить пехоту копьями или дротиками, но тут Саня решил его удивить своими знаниями. По его замыслу пехотинцы будут вооружены арбалетами. При этом пришлось объяснять Деметрию, что из себя представляют эти самые арбалеты. Тот быстро врубился и удивил Громова, сказав, что греки уже изобрели нечто подобное. Это чудо греческого оружейного гения называлось гастрафет. Данное стрелковое оружие имело стальной лук, крепившийся к ложу. Для заряжания оружия конец ложа гастрафета упирался в живот и стрелок обеими руками взводил лук для стрельбы. Это был предшественник арбалета.

Саня же решил оснастить своих бойцов тяжёлыми арбалетами итальянского типа. Конструкцию этого арбалета парень знал не плохо. У него дома в Новороссийске на стене висел как раз один из таких образцов средневекового стрелкового оружия. Этот новодел был точной копией арбалетов генуэзских стрелков. Стальной лук этого оружия мог послать металлический короткий болт[29] на расстояние до трёхсот метров. А специальный крюк, висящий на поясе арбалетчика, позволял стрелку быстро перезаряжать арбалет без особых усилий. Громов хорошо запомнил, что он читал об этом оружии. Помимо дальнобойности и мощности, оно имело еще одно достоинство. Лучника надо готовить несколько лет, чтобы из него вышел неплохой стрелок, а вот из арбалета можно научить вполне сносно стрелять любого крестьянина за пару недель.

Для мобильности отряда Саня предложил закупить дешёвых лошадок местной мисийской[30] породы. Эти низкорослые, но мускулистые лошади мало годились для боя и использовались в основном как вьючные животные для перевозки грузов. Арбалетчики должны были по замыслу Громова передвигаться на марше на лошадях, а для боя спешиваться. Деметрий немного подумал и поддержал эту идею. По его словам римская кавалерия очень часто так и действовала, предпочитая спешиваться для боя.

Итак, с пехотой вопрос был решён, а вот с конницей всё было гораздо сложнее. От неё Саня не хотел отказываться, так как видел в ней средство для маневра. Создавать полностью пехотный отряд было бы глупо. Вспомнив рассказы Деметрия о войнах этого мира, Громов решил, что конница в его отряде обязательно должна быть. Конечно, в этом мире на полях сражений царила пехота, которая была опорой боевого порядка, но конница была той силой, которая быстро маневрировала в бою, наносила внезапные удары из засады, била противника во фланг и тыл, а так же преследовала бегущего в панике врага. Если из бывших рабов за короткий срок можно было сделать умелых пеших арбалетчиков, то вот приличного кавалериста готовили несколько лет. Поэтому тут вариант с рабами отпадал. Обсудив эту проблему, друзья решили, что Деметрий займется наймом кавалеристов. На первых порах надо было завербовать около десятка всадников, которые должны будут обеспечивать действия арбалетчиков на поле боя.

Обсуждая свои дальнейшие планы, друзья поняли, что совершенно упустили из вида одну очень важную проблему — это вопрос жилья. Где размещать такую ораву людей и лошадей. Конечно, усадьба Афинагора была большой, но она совершенно не подходила для проживания и тренировок четырёх десятков человек. Поэтому, вернувшись в дом купца, Саня, не откладывая дел в долгий ящик, отправился искать Афинагора. И нашёл его в кабинете. Купец делал какие-то записи на папирусе и выглядел очень занятым. Однако, увидев Громова, он с облегчённым вздохом отложил бумаги в сторону и встал из-за стола, вопросительно глядя на гостя.

— Я хотел бы узнать, как мне купить большое здание. При этом рядом должны быть конюшни или загон для лошадей, — спросил Саня, решив сразу же перейти прямо к делу.

— Зачем это нужно господину? — поразился Афинагор, удивлённо глядя на своего собеседника.

— Хочу создать свой наёмный отряд, и для этого мне нужна база, — прямо ответил Громов.

— А насколько большим должно быть здание и конюшни? — спросил купец, о чем-то не надолго задумавшись.

— Там должны будут размещаться около пяти десятков человек и примерно столько же лошадей, — произнёс парень, прикинув в уме предполагаемый размер отряда.

— Я знаю такое место. Там есть всё, что вам нужно. Недалеко от города у меня есть участок земли. Там располагается мой запасной склад. Я в нём храню излишки товаров, но сейчас он пустует. Здание склада довольно большое и я думаю, что его можно будет быстро перестроить для проживания там твоих воинов. Там же есть небольшая конюшня и загон для лошадей, — сказал Афинагор, поправляя складки на своей одежде.

— Сколько я тебе за это должен? — быстро спросил Саня, машинально коснувшись своего пояса с монетами.

— Ты хочешь меня обидеть после всего, что ты для меня сделал? — возмутился купец, замахав руками.

— Прости! Я сказал не подумав, — принялся извиняться Громов.

Дальше они начали обсуждать технические вопросы по переоборудованию склада в казарму. Тут купец пообещал выделить с десяток работников, которые поступали в полное Санино распоряжение до конца строительных работ. По благоустройству территории вышла небольшая заминка. Громов поинтересовался у Афинагора, как далеко он может зайти в обустройстве прилегающей к складу территории.

— Делай всё, что сочтёшь нужным! — отмахнулся купец, не вникая в подробности.

Решив вопрос с жилплощадью, купец пригласил друзей поужинать с ним, извинившись при этом за то, что не смог присутствовать на завтраке потому, что возникли срочные дела в порту. Ужин прошёл довольно тихо, но Саню это даже порадовало. Он уже успел устать от званных ужинов и пиров. А ночью к Сане опять пришла Элезия — ласковая и доступная.

* * *

Утром началась суета. Деметрий разбудил не выспавшегося Громова и они, наскоро позавтракав, поехали за город в компании с Афинагором и десятью молчаливыми мужчинами, оказавшихся теми самыми обещанными купцом работниками-строителями. Склад-казарма располагался примерно в пяти километрах от города, на довольно обширном участке земли, обнесенном низкой изгородью из необработанных камней. Это большое здание напоминало амбар. Рядом располагались какие-то сараи, конюшня с крытым обширным загоном и небольшой домик, где жил сторож со своей семьёй. Осмотрев помещение склада, Саня, посовещавшись с Деметрием и купцом, решил, что в центральной части здания будут находиться жилые помещения, отделённые друг от друга перегородками из досок и оборудованные двухъярусными нарами. Комнату для командного состава было решено оборудовать в левой части, а оружейную комнату в правой части казармы.

Конюшня и загон для лошадей не требовали особой перестройки, а вот один из сараев из толстого деревянного бруса Саня хотел превратить в баню. Второй сарай было решено переоборудовать в столовую. Так же для тренировок отряда необходимо было соорудить стрельбище, полосу препятствий и тренировочный плац. Наметив план работ, Афинагор быстро поставил задачу своим работникам. Те дружно ринулись к одному из сараев, в котором, обнаружились несколько кубометров деревянного бруса и досок. Позже купец пояснил, что это все осталось от партии корабельного леса, проданной три месяца назад родосским купцам. Таким образом, был благополучно решён вопрос со стройматериалами.

Оставив Деметрия руководить строительством, Саня вместе с купцом вернулся в город. Там он смотался в лавку к Аэкиду-оружейнику, где забрал вой отреставрированный меч из белой бронзы и заказал оружие и снаряжение для своих будущих бойцов, а так же тренировочные деревянные мечи. Услышав об арбалетах, Аэкид пришёл в недоумение. Однако чтобы долго не объяснять, Громов попросил у него бумагу и чернила. Оружейник зыркнул на мальчишку, крутившегося неподалёку, и тот пулей умчался в соседнюю комнату. Вернулся он быстро с зажатыми в руках листами папируса и бронзовой чернильницей и пером. Саня быстро, но довольно подробно набросал на листе папируса чертёж арбалета, делая необходимые пояснения по ходу рисования. Аэкид внимательно рассмотрел чертёж и принялся задавать множество технических вопросов о размерах и материалах, которые необходимо использовать. Сама идея ему очень понравилась, и он с удовольствием взялся за её реализацию. В ходе беседы он не смог удержаться и спросил о стране, в которой было изобретено это необычное оружие. Громов без колебаний назвал Индию. Эта далёкая и загадочная страна была для местных жителей легендарной землёй, в пределах которой происходили различные невероятные события, там обитали драконы, индийцы прямо купались в золоте, и там же существовали различные чудесные вещи недоступные для понимания. Так что Индия вполне годилась на роль прародины арбалета. Аэкид понимающе закивал, услышав об индийском следе, и больше к этой теме не возвращался. Оговорив сумму и сроки заказа, Саня покинул довольного оружейника. Выйдя на улицу, он ещё раз вытащил из ножен свой меч. Белая бронза горела на солнце как живая ртуть.

— «Жизнелов» — вот как я тебя назову. У всех великих мечей есть имена, а ты будешь ловить для меня жизни моих врагов, — торжественно прошептал парень, любуясь бликами на белой бронзе.

* * *

Вся следующая неделя была наполнена суматохой, однако, к концу недели строительство было завершено, и резиденция отряда была готова к приёму людей. Оружие и снаряжение для арбалетчиков так же поспело в срок. Саня с Деметрием самолично опробовали все арбалеты на новом стрельбище. Аэкид всегда отвечал за качество своего товара, и в этот раз оно тоже было на высоте. Все арбалеты работали безупречно. К ним так же прилагались прочные кожаные чехлы с лямками, для переноски арбалетов на марше и защиты их от влаги и небольшие колчаны из толстой кожи с тридцатью металлическими болтами в каждом. Ещё были готовы прочные кожаные сандалии, широкополые зелёные шляпы с низкой тульей, коричневые кавалерийские штаны с кожаными вставками, зелёные короткие плащи и хитоны военного покроя из той же зелёной ткани, что и плащи.

* * *

Теперь предстояла самая важная часть в подготовке отряда. Необходимо было набрать личный состав. Рынок рабов встретил друзей криками работорговцев, звоном цепей и рыданием детей. Сердце Сани дрогнуло при виде детей, которых продавали как скот. Он резко отвернулся и быстро пошёл к помостам, где продавали невольников-мужчин. В этом мире он был чужак. Здесь рабство было нормой жизни. И даже демократичные греки, осуждавшие тиранов, в мыслях не могли себе представить отказаться от рабов. В самой натуре людей было заложено стремление к доминированию над другими и к эксплуатации себе подобных. Так рассуждал Громов. Двигаясь в сопровождении Деметрия к помостам с рабами. Они оба выглядели довольно внушительно. В новых зелёных хитонах с золотым шитьём по краю подола и ворота, зелёных широкополых шляпах с золотыми заколками на низкой тулье. Шикарные кожаные пояса с позолоченными бляхами и пряжками, набитые монетами. На поясах у обоих висели мечи в позолоченных ножнах. Костюм завершали элегантные кожаные сандалии, похожие на полусапожки с золотыми пряжками. В общем, сразу видно, что благородные и очень богатые господа присматривают себе рабов. Как только они подошли к помосту с рабами, к ним тут же подскочил тучный чернобородый торговец и начал с ходу расхваливать свой живой товар. Рядом с помостом стоял какой-то мрачный тип в черной одежде с массивным золотым перстнем на пальце правой руки. Возле него толпились пятеро мускулистых детин с короткими мечами на поясе и дубинками в руках, напоминавших то ли слуг, то ли телохранителей.

— Господин желает купить рабов? — заискивающе спросил чернобородый работорговец, низко кланяясь Громову, который шёл чуть впереди.

— Желает, желает, — произнёс сквозь зубы Саня, подавляя желание дать торгашу по морде.

— О, у Селима есть много замечательных крепких рабов. Вот и уважаемый Тесей хочет купить моих мальчиков для своего рудника, — радостно затараторил торгаш, кивая в сторону мрачного типа в чёрном.

Услышав про рудник, рабы на помосте заметно заволновались. Громов мог себе представить, какая жизнь их там ожидала. Ведь и в двадцать первом веке труд шахтёра был одним из самых опасных. Если даже при использовании современных технологий шахтёры гибли довольно часто, то в этом времени у них была очень тяжёлая и короткая жизнь. Поэтому сейчас в шахтах в антисанитарных условиях работали только рабы и преступники.

Начался торг. Саня утешал себя тем, что купленные им рабы избегнут участи шахтёров. Поэтому он бойко отбирал для себя невольников, перебивая цену Тесея. Так все рабы на помосте Селима было куплены Громовым. Всего их оказалось тридцать шесть крепких и сильных мужчин. Селим хоть и был отменной сволочью, но своих покупателей не обманывал и рабы у него были в довольно хорошей физической форме. Получив деньги, торговец живым товаром намекнул Сане, что за небольшую плату его люди помогут доставить купленных рабов в поместье к покупателю. А то неровён час только, что приобретённые невольники разбегутся.

— И цепи с них тоже лучше пока не снимать, — советовал Селим, угодливо заглядывая Сане в глаза.

Тут вмешался Деметрий, потребовав от Селима купчие[31] на всех купленных невольников, чем спас Громова, который уже приготовился в особо грубой форме ответить работорговцу, куда тот может засунуть свои цепи. Когда формальности были улажены, то Саня обратился к людям, которые теперь были его собственностью. Он предложил им выбор стать свободными и идти куда угодно, или получить свободу и вступить в его отряд в качестве воинов. При этом новоиспеченные бойцы должны будут принести клятву верности своему командиру перед лицом богов. Затем они получат хорошее оружие, снаряжение и лошадей. Они так же будут получать хорошее жалование, и иметь долю в трофеях. Через пять лет они будут освобождены от своей присяги и смогут покинуть отряд и уйти куда захотят. Саня дал им пять минут на размышление. К его большому удивлению все невольники решили вступить в его отряд. Он выразил по этому поводу своё удивление стоявшему рядом Деметрию.

— Конечно, они хотят быть наёмниками! Ну, получат они свободу и уйдут сейчас. А дальше то что? Без денег, вдали от дома, куда им идти? Только в разбойники, а это прямой путь на висельницу или опять в рабство, — пояснил Деметрий, с усмешкой глядя на собеседника. — А в отряде они станут членами семьи, у них будут неплохие заработки и уважение окружающих. Они это прекрасно понимают.

После этого Громов распорядился снять цепи со своих новых бойцов. Селим, только удивлённо покрутил головой, услышав это, но всё же приказал своим надсмотрщикам снять кандалы с рабов, купленных Громовым. После того как последний невольник был освобожден от оков, Саня приказал им следовать за ним. Они двинулись к храмам, располагавшимся на холме в центре города. Бывшие рабы без колебаний шли за своими новыми командирами. Там, на помосте они уже приготовились к мучительной смерти в недрах рудников, но появление этих двоих уверенных в себе людей полностью изменило судьбу рабов. Они шли сквозь бурлящую городскую суету и вдыхали пьянящий воздух свободы.

* * *

На холме перед величественным храмом Артемиды Эфесской и храмами других богов новые бойцы дали торжественную клятву, поклявшись именами своих богов, что будут следовать за своими командирами, выполнять их приказы и умрут, если это потребуется. Саню немного удивили шестеро здоровенных волосатых татуированных варваров из племени бастарнов[32], которые громогласно поклялись своими германскими богами на пороге храма греческой богине. Ещё двое волосатых жилистых здоровяков оказались скифами. Они так же поклялись на ломаном греческом языке своими многочисленными богами или демонами. Остальные бойцы упомянули в своих клятвах только греческих богов. Как позже выяснилось, помимо бастарнов и скифов среди них были десять спартанцев, двенадцать македонцев, пятеро фессалийцев и один грек из города Сиракузы, что на острове Сицилия. В общем, довольно пёстрый национальный состав для наёмного отряда. Однако все они были молоды и физически развиты. Все имели неплохую военную подготовку. И это было решающим фактором в их дальнейшей судьбе.

Их истории были довольно разными. Однако всех их сближало одно. Они попали в рабство совсем недавно во время римско-македонской войны. Так спартанцы, бастарны и скифы были наемниками, которые воевали на стороне царя Филиппа и попали в плен к римлянам после одного из неудачных для македонского царя сражений. Фессалийцы служили во вспомогательных войсках македонского царя, а македонцы были царскими фалангитами[33]. Они попали в плен к римлянам во время битвы при Киноскефалах[34]. Грек Никомед из Сиракуз, будучи мальчиком, бежал вместе со своей семьёй из родного города, спасаясь от римской армии. Потом он жил в Македонии. Когда началась война с Римом, он вступил в македонскую армию и сражался против ненавистных римлян. Но македонцы проиграли войну, а Никомед попал в плен в одном из боёв. Римляне превратили пленников в рабов и продали их на невольничьем рынке в Афинах. Там они и попали в жадные руки работорговца Селима.

После церемонии присяги Саня посовещался с Деметрием, и они решили двинуться со своими людьми за лошадьми для бойцов. Прибыв на рынок, они не стали тратить время на долгие поиски и прикупили низкорослых лошадок мисийской породы. Однако для обоих скифов Громов решил сделать исключение и выбрал для них двух быстроногих скакунов из Каппадокии[35]. Удивлённому Деметрию он заявил, что из скифов получатся неплохие конные разведчики. Тот немного подумал и вынужден был согласиться с такой логикой своего командира. Были куплены так же сбруя и сёдла со стременами. Только скифы с гордым видом категорически отказались от стремян, утверждая, что и них любой ребёнок может держаться в седле без этих сарматских примочек. Саня, вспомнил всё, что читал про скифов и не стал настаивать. Однако, посмотрев на остальных бойцов, он мысленно погладил себя по голове. Если бастарны и фессалийцы довольно уверенно чувствовали себя верхом, то спартанцы и македонцы на лошади выглядели как бобры на заборе. Конечно, никто из них не падал из седла, но вести полноценный конный бой они были не в состоянии. Этим убеждённым пешеходам стремена значительно облегчали жизнь. Грек Никомед так же показал себя умелым всадником и уверенно гарцевал рядом с командирами.

По пути на базу Саня решил завернуть к оружейнику Аэкиду и прикупить пару луков для своих скифов. Скифы проворно осмотрели ассортимент стрелкового оружия, предложенного Аэкидом, и выбрали себе небольшие упругие луки с костяными накладками из турьих рогов, чехлы для луков из толстой изукрашенной кожи и колчаны с тридцатью стрелами в каждом. При подборе стрел скифы проявили большую придирчивость, выбрав несколько типов этих метательных снарядов. Когда они покинули лавку оружейника, то скифы выглядели совсем как дети, получившие долгожданные подарки от Деда Мороза. Громов, глядя на них, усмехнулся и, подойдя к Пирату, ловко запрыгнул в седло. Прозвучала команда трогаться, и небольшой конный отряд, не спеша, направился к восточным воротам города.

* * *

На базе отряда уже всё было готово к приёму новых бойцов. На улице перед казармой стояли несколько больших длинных столов, уставленных блюдами и кувшинами с вином. Рядом стояли шестеро слуг. Их одолжил друзьям Афинагор, узнав, что те хотят устроить пир для своих новых солдат. Увидев накрытые столы, бойцы радостно загалдели. Деметрий вопросительно посмотрел на Саню и, увидев его кивок, проревел команду, заставляя бойцов спешиться и отвести лошадей в загон. Новоиспеченные солдаты с большим энтузиазмом выполнили команду и вскоре выстроились в одну шеренгу перед своими командирами, ожидая новых приказаний. Саня прошёлся вдоль строя и толкнул речь о том, как им невероятно повезло, и какая им выпала честь стать воинами этого наёмного отряда.

— Меня зовут Александр из Массилии[36] (об этом они договорились накануне с Деметрием, чтобы держать в тайне происхождение Громова и оправдать его акцент) и я ваш новый командир. Называйте меня просто — полковник Александр. А рядом со мной вы видите моего заместителя капитана Деметрия из Коринфа (под давлением Сани было решено ввести для командиров в отряде звания принятые в российской армии). Мы будем вашими командирами. И я знаю, что вместе мы добудем славу и богатство. Выполняйте приказы и вы станете богатыми, а боги будут довольны вами. Завтра начнём тренировки, а сейчас веселитесь и отдыхайте! Это приказ!!! — произнес он, махнув рукой в сторону накрытых столов.

Ответом ему послужил радостный рёв тридцати шести глоток, и довольные бойцы ринулись к столам.

— Если они с таким же энтузиазмом будут ходить в атаку, то мы точно скоро разбогатеем и прославимся! — со смехом воскликнул Деметрий.

— Я на это очень надеюсь, — поддержал шутку Громов, ухмыльнувшись в ответ.

* * *

На следующее утро бойцы стояли перед казармой. Саня решил добавить театральности и вызывал каждого из них по именам и вручал подходившему соратнику перед строем оружие, доспехи и щит. Вскоре все солдаты стояли перед ним в полном обмундировании. Бойцы были облачены в отличные кольчуги с рукавами до локтя, металлические поножи, наручи и шлемы. Справа на поясе висел кинжал и колчан с арбалетными болтами, а слева на перевязи длинный прямой обоюдоострый меч. В левой руке воин держал большой щит, покрашенный в зелёный цвет с белой косой полосой, проведённой по диагонали. Под доспехами на воинах были надеты лёгкие поддоспешники и зелёные хитоны с короткими рукавами. За спиной у каждого из них висел арбалет. Все они находились в радостном возбуждении и предвкушении новых сюрпризов.

Громов ещё раз осмотрел своих солдат и отдал команду выдвигаться на стрельбище. Он решил начать обучение бойцов с ознакомления с арбалетом. Для них это было доселе неизвестное оружие и многие из них поглядывали на него с недоверием. По пути на стрельбище Саня заметил, что строевая подготовка воинов оставляет желать лучшего. Если спартанцы и македонцы неплохо маршировали в строю, то остальные бойцы постоянно сбивались с шага и норовили сбиться в кучу. Отметив этот недостаток, парень решил указать на него Деметрию, чтобы тот занялся с бойцами строевыми приемами. Ведь держать строй в бою в этом мире было очень важно.

— Пожалуй, с варварами будут настоящие проблемы, — пробормотал Саня, глядя на идущих толпой бастарнов и скифов.

На стрельбище бойцы по команде Сани отложили щиты и взяли в руки арбалеты. Он вышел перед строем и прочёл им краткую лекцию об устройстве арбалета и его технических характеристиках, стараясь избегать мудрёных технических терминов. Когда он сказал, что арбалет может послать болт на триста шагов и далее, то по рядам солдат прошел удивлённо-недоверчивый ропот. Чтобы подтвердить свои слова, парень быстро взвёл и зарядил арбалет, комментируя каждое своё действие. Затем он тщательно прицелился, не хватало ещё облажаться перед подчинёнными, и выстрелил в большую прямоугольную мишень, стоящую на расстоянии в триста шагов от него. Выстрел нельзя было назвать идеальным, но болт, тем не менее, попал в мишень чуть правее от центра. Потом Громов приказал всем следовать за ним и, не торопясь, пошёл к мишени. Когда бойцы приблизились к мишени, то они разразились радостными воплями, а один из скифов даже подошёл вплотную и попытался вырвать засевший в толстой доске болт. Это ему удалось с большим трудом. Он подбросил болт в воздух и поймал его, удивлённо качая при этом головой. Увидев мощь нового оружия, бойцы преисполнились энтузиазма и захотели тут же его опробовать. Они быстро расставили под чутким руководством Деметрия двадцать ростовых мишеней на расстоянии пятидесяти метров от стрелкового рубежа[37]. Потом они немного потренировались в заряжании арбалетов в холостую. Наконец, Деметрий подал команду, и все бойцы построились для стрельбы. Потом по команде они зарядили арбалеты и дали залп в сторону мишеней. Конечно, не все из выстрелов попали в цель, но четырнадцать мишеней были поражены болтами. Затем солдаты подошли к мишеням и поражённо застыли, толстые доски были пробиты насквозь, попавшими в них болтами.

— А теперь представьте, что это были щиты и доспехи, наступающих на вас врагов! — громко произнёс Саня прикоснувщись к одной из мишеней, развороченной тремя попаданиями.

Воины ещё раз посмотрели на продырявленные мишени и радостно взревели от восторга. Новое оружие им явно понравилось. Следующую часть дня они с азартом отрабатывали перезарядку, прицеливание и стрельбу из арбалетов. Сделав короткий перерыв на обед, они продолжили тренировки. Внимательно наблюдая за ними в ходе тренировки, Саня с Деметрием выявили нескольких потенциальных лидеров, которые впоследствии могли бы командовать воинами в бою. Вечером, когда усталые, но довольные бойцы возвратились в казарму, Саня с Деметрием на общем построении отряда объявили об организации трёх отделений арбалетчиков по десять воинов в каждом. Каждым из отделений будет командовать воин в звании сержанта. Кроме этого двое скифов назначались в группу разведки, которая напрямую подчинялась Громову. Ещё четверо бойцов попадали в группу поддержки, которой так же будет командовать сержант.

При разбивке отряда на подразделения Саня после долгого спора с Деметрием решил равняться на российскую армию. Познакомившись с македонской системой комплектования армии, Громов довольно быстро в ней запутался. Там самой малой воинской единицей был лох, состоявший из шестнадцати человек. Шестнадцать лохов составляли синтагму. Две синтагмы равнялись гиппархе. Потом шли малая фаланга и большая фаланга. В общем, всё это было очень запутанно.

Десять спартанцев попали в первое отделение, а один из них по имени Леонид был назначен сержантом. Десять македонцев вошли во второе отделение. Македонец Антей стал их сержантом. Третье отделение было сформировано из шести бастарнов, двоих македонцев и двоих фессалийцев. Сержантом у них стал фессалиец Клисфен. В группу поддержки попали трое фессалийцев и грек Никомед из Сиракуз, который был назначен сержантом. Он показался Сане наиболее любознательным из всех бойцов. Если от арбалетчиков не требовалось большого ума, то от командира группы поддержки на прямую зависела жизнедеятельность отряда. Ведь эта группа отвечала за снабжение бойцов отряда всем необходимым. Никомед командовал отрядным обозом. Он отвечал за продовольственное снабжение отряда, медицинскую помощь, починку оружия и снаряжения.

Подчинённые Никомеда тоже выделялись своими талантами на фоне других бойцов отряда. До войны один из них по имени Ифестион был неплохим лекарем, второй по имени Капр знал кузнечное дело, ну а третий по имени Филарет занимался разведением лошадей. Сам Никомед был сыном учёного Диодота, который был учеником самого знаменитого Архимеда. Отец дал сыну неплохое образование, привив молодому человеку тягу к наукам и ненависть к Риму. Именно Никомед заинтересовался происхождением арбалета. И Саня тут же подсунул ему версию об индийских изобретателях этого чудо-оружия.

После ужина, который приготовили слуги Афинагора, Громов объявил, что отныне бойцы отряда сами будут готовить для себя еду. Командиры отделений будут получать у Никомеда продукты на бойцов своего отделения и организовывать процесс питания. В походе слуг у бойцов не будет, и все работы они будут выполнять сами. Затем парень кивнул Деметрию, и тот проревел команду к отбою[38].

Глава 5

Залп! И небо плачет, забыв про дождь

Залп! За спиной удача.

Значит ты попадешь

Залп! И ты живешь…

(Марш арбалетчиков)

— Выстрел! — прозвучала резкая команда сержанта.

Эолай сын Карена из Спарты нажал на спусковой рычаг арбалета. Тетива резко щёлкнула, выбрасывая металлическую короткую стрелу в сторону мишени. Сержант Леонид рявкнул новую команду, и бойцы первого отделения начали проворно перезаряжать свои арбалеты. Шла третья неделя интенсивных тренировок. Все эти дни были заполнены стрельбой, строевыми приемами и рукопашными сражениями. Сегодня отделение Эолая тренировалось на стрельбище, отрабатывая быстрое прицеливание и перезарядку нового для них оружия. Отделение закончило зарядку своих арбалетов, и бойцы замерли в ожидании команды. Эолай невольно оглянулся направо. Там в дальнем конце тренировочного поля третье отделение отрабатывало строевые приёмы. Посмотрев на марширующих бастарнов, Эолай усмехнулся, вспомнив какую трёпку им задал их новый командир — полковник Александр.

На третий день занятий бастарны из третьего отделения начали качать права. Они не привыкли к жёсткой муштре и стали спорить с сержантом Клисфеном, когда их отделение стало отрабатывать строевые приёмы. Они так орали, что полковник был вынужден вмешаться. Он рявкнул, и все крикуны сразу же заткнулись. Потом командир прошелся перед строем и совершенно спокойным тоном поинтересовался причиной недовольства. Бастарны тут же начали выкрикивать, что они все тут великие воины и им не нужны всякие греческие штучки, чтобы побеждать своих врагов. Строй это для слабаков, а вот настоящие герои всегда дерутся вне строя, показывая свою доблесть богам.

Александр спокойно выслушал их и сказал, что боги, конечно, любят смелость, но дураков они уж точно не уважают, и сейчас он это докажет. Полковник вызвал бастарнов на поединок. Он хотел драться без оружия и пусть боги даруют победу тому, кто прав. С улыбкой, посмотрев на притихших варваров, он предложил им выбрать троих человек, которые будут с ним бороться перед лицом богов. Бастарны после короткого совещания выбрали троих самых здоровых из своей группы. Александр из Массилии был высоким, мускулистым человеком. Но на фоне высоченных варваров он смотрелся бледно. Эолай даже немного испугался за своего командира, когда трое татуированных здоровяков с жутким рёвом ринулись на него, сжав кулаки. Однако первое впечатление о бойцах оказалось обманчивым. Полковник резко ускорился на встречу к противникам. Затем он неожиданно подпрыгнул и ударом правой ноги в челюсть отправил самого высокого варвара в нокаут. Тот рухнул как срубленное дерево и затих, потеряв сознание. Александр тем временем оттолкнулся от падающего тела и ударом ноги с разворота вырубил еще одного противника. Третий бастарн успел ухватить полковника за плечо и радостно взревел, но тут же перекувыркнулся в воздухе и в свою очередь потерял сознание, ударившись лбом о землю. Потом он утверждал, что это было колдовство, но Эолай прекрасно видел, что произошло. Командир легко расправился с тремя здоровенными противниками и при этом даже не выглядел особо уставшим.

Это произвело большое впечатление на бойцов отряда. Когда они вечером собрались в казарме, то много говорили об этом происшествии. Бывалые воины сошлись во мнении, что их полковник очень опасный боец. И он явно пожалел своих противников. Ведь если бы они сражались на мечах, то бастарны были бы уже мертвы. Ещё все заметили старый шрам у Александра на груди прямо напротив сердца, когда он снял перед поединком свой хитон. По-видимому, несколько лет назад ему в сердце попала стрела, но почему-то при этом не убила его. Об этом воины говорили с благоговейным страхом. А Эолаю сразу же вспомнились рассказы о богах героях древности, которые он слышал в детстве. Всё указывало на то, что новый командир не совсем простой человек. Может он тоже потомок богов, как те древние герои, о которых говорили мифы?

Авторитет полковника Александра вырос до небывалых высот. Позднее когда капитан Деметрий рассказал историю о том, как он встретил полконика, и как тот практически в одиночку захватил целых два корабля, перебив множество пиратов, то все бойцы отряда в это поверили. Бастарны те просто боготворили его. Они теперь из кожи вон лезли, чтобы командир их похвалил. Дисциплина в третьем отделении сейчас просто радовала глаз. С той поры в отряде началось негласное соревнование между отделениями. Если бойцы одного из них добивались похвалы полковника, то другие воспринимали это как вызов и стремились улучшить свои результаты.

И вот сегодня утром полковник на общем построении отряда объявил, что завтра состоятся состязания в боевом мастерстве между отделениями. Победители получат денежные призы и увольнительные в город. Солдаты восприняли эту новость с большим энтузиазмом. И вот теперь сержанты усиленно гоняли своих бойцов, готовясь к предстоящим соревнованиям. В воздухе витал дух соперничества.

— Целься! — прозвучала команда сержанта, и бойцы вскинули арбалеты, наводя их на мишени — Выстрел!

* * *

Раннее утро следующего дня встретило построившийся перед казармой отряд прохладным ветерком со стороны моря. Однако встающее из-за холмов солнце, всем своим видом обещало, что день будет жарким. Миновала уже середина лета, и полуденный жар доставлял бойцам большие неудобства во время тренировок. Однако сейчас до полудня было еще далеко. И воины, стоящие в строю в полной экипировке с наслаждением вдыхали свежий морской запах. Настроение у всех было приподнято-боевое.

Полковник вышел перед строем и объявил о начале состязаний. Первым в программе соревнований было состязание на скорость и точность стрельбы. Отделения по очереди выходили на стрелковый рубеж и изготавливались к стрельбе. Перед ними на стрелковом поле располагались три группы ростовых мишеней. Первая группа стояла в двухстах пятидесяти шагах от стрелков. Вторая в ста пятидесяти. И третья в пятидесяти. Капитан Деметрий давал команду к началу стрельбы и переворачивал большие песочные часы. Бойцы отделения сначала стреляли по самой дальней группе мишеней. Затем заряжали арбалеты и били по второй группе. Потом следовала перезарядка и залп по ближайшим мишеням. И всё это следовало проделать, пока не упадёт последняя песчинка в перевёрнутых песочных часах. Выигрывала та команда, что смогла поразить максимальное количество мишеней за отведённое время. Это упражнение имитировало стрельбу по отряду наступающего противника.

Отделение Эолая выступало первым в этом состязании. По команде своего сержанта бойцы быстро заняли места на стрелковом рубеже. Отработанными движениями они зарядили свои арбалеты и замерли, ожидая команды капитана Деметрия. И вот прозвучала громкая команда, и зашуршал сыплющийся в часах песок. Сержант Леонид громко продублировал команду капитана и Эолай поднял своё оружие, наводя его на самую дальнюю мишень. Тело действовало как на автомате. Все дальнейшие действия они с товарищами многократно отрабатывали на тренировках. Выстрел, громкий щелчок тетивы и болт уносится в сторону мишени. Так теперь упереть скобу на конце арбалета в землю, продев в неё носок правой ноги для устойчивости. Упереться животом в приклад, нагнувшись вперёд. Затем зацепив специальным крюком висящим на поясе тетиву, начать натягивать тетиву разгибая спину. Взведя арбалет, зафиксировать натянутую тетиву. Потом вложить болт в разгонный желобок и зафиксировать его специальным зажимом, чтоб не выпал при резких манёврах стрелка. Затем поднять арбалет, учесть поправку на ветер, быстро прицелиться и выстрелить. И так несколько раз. Эолай успел выстрелить три раза, прежде чем упала последняя песчинка в часах и прозвучала команда отбой. Он уверенно мог сказать, что поразил при этом все три мишени. После осмотра мишеней полковник Александр объявил, что первое отделение добилось попаданий по двадцати шести мишеням из тридцати, стоявших на поле. Это был неплохой результат и Эолай подумал, что у них есть все шансы на победу в этом состязании.

Затем настал черёд второго и третьего отделений, а уже после них выступила группа поддержки во главе с сержантом Никомедом. Второе отделение поразило двадцать три мишени, а третье двадцать одну из тридцати. Группа поддержки отстрелялась по двенадцати мишеням и попала при этом только по семи из них. Но от них Эолай и не ждал каких-либо выдающихся достижений. Бойцы Никомеда считались в отряде пехотой второй линии и во время боя они должны были охранять отрядных лошадей и обоз. Поэтому для них тренировки были не такими интенсивными, как для воинов трёх боевых отделений.

Скифы так же поучаствовали в общем веселье, стреляя с седла, быстро скачущих коней, по мишеням стоящим в ста шагах от них. Если бы Эолай этого не видел своими собственными глазами, то ни за что бы не поверил. Скифы мало того, что попали во все свои мишени. При этом они умудрились ни разу не промахнуться. Раньше Эолай слышал много разных историй про скифов и теперь убедился, что большинство из них про боевые качества этих степных воинов были правдивыми. Все бойцы были сильно впечатлены искусством скифов, а полковник выглядел очень довольным.

Следующее состязание на меткость проводилось по следующему плану. Отделения по очереди обстреливали ростовые мишени, располагавшиеся в двухстах шагах от стрелков, давая при этом только один залп. За попадания в разные части мишени начислялись очки. Например, попадание в голову или шею приносили три очка. Попадание в центр груди давали два очка, а попадание в другие части мишени приносили по одному очку. Побеждала команда, набравшая большее количество очков. Тут показало себя второе отделение. Оно обошло отделение Эолая всего на два очка. Скифы в дальнейших соревнованиях не участвовали. Полковник при этом со смехом сказал, что свои призы они уже заработали. Все бойцы, молча, с ним согласились. По части меткости эти кочевники могли переплюнуть любого из них.

Третьим состязанием была рукопашная схватка. Отделения сражались друг с другом тренировочными деревянными мечами. Полковник и капитан судили эти бои. И вот здесь уже третье отделение себя проявило во всей красе. Бастарны легко победили в рукопашной второе отделение и группу поддержки. Первое отделение держалось дольше, но под натиском варваров вынуждено было признать своё поражение. Эолай при этом получил по голове тяжёлым деревянным мечом и выпал на какое-то время из реальности. Потом он с уважением рассмотрел большую вмятину на своём шлеме и прикинул, что такой удар настоящим мечом разрубил бы его шлем вместе с головой. Мечи кстати у бойцов отряда были отличные. Длинные, прямые, обоюдоострые клинки, выполненные по галльской технологии, пришлись по душе практически всем воинам. Ими одинаково удобно было, как колоть, так и рубить противника во время рукопашной. Только македонцы, привыкшие к коротким мечам фагангитов, первое время ворчали, но потом и они признали превосходство данного оружия над греческими образцами.

Последним было состязание на меткость между одиночными стрелками. От каждого отделения выбирался один стрелок. Потом они три раза стреляли по ростовым мишеням, находящимся в двухстах пятидесяти шагах от них. Стрелок, набравший большее количество очков, становился победителем. От первого отделения сержант Леонид, немного подумав, выставил Эолая. Когда он выходил на рубеж для стрельбы, то сильно волновался. Он боялся подвести своих товарищей. Однако, взглянув в глаза полковника Александра, он тут же успокоился и преисполнился уверенности в своей победе. Движения стали чёткими и быстрыми. Он быстро зарядил арбалет, навёл его на мишень и выстрелил, задержав дыхание. Первое попадание — в голову, второе — в голову и третье тоже туда же.

— Девять очков! — ликовал спартанец, глядя на полковника. Александр похвалил его за отличную стрельбу. При этом это прозвучало, так, будто он совсем не сомневался в способности Эолая попасть в цель. Следующие стрелки не смогли превысить его результат. Только македонец Трифон из второго отделения заставил Эолая поволноваться, выбив восемь очков.

Наконец полковник построил отряд и объявил об окончании состязаний. Были названы победители и вручены призы. Бойцы второго и третьего отделений получили денежную премию в размере недельного жалования. Первое отделение получило такую же денежную премию и увольнительную[39] в город. Скифы так же получили деньги и возможность посетить город. Затем полковник Александр вызвал из строя Эолая и вручил ему приз за отличную стрельбу. Это был превосходный кинжал в богато украшенных серебром ножнах и с серебряной инкрустацией на рукояти.

— Бей точно в цель и никогда не промахивайся, — произнёс полковник, протягивая кинжал, Эолаю.

Получив такой приз и видя одобрительные взгляды товарищей, Эолай понял, что пойдёт за своим командиром хоть на край света, хоть в Тартар. Потом полковник кратко поблагодарил воинов за службу и сказал, что сегодня больше занятий не будет. Остаток дня бойцы провели, занимаясь ремонтом и подгонкой снаряжения, поврежденного в рукопашных схватках.

* * *

Вечером они все посетили отрядную баню, которая здорово отличалась от привычных греческих бань. Она располагалась в большом деревянном сарае из толстых брёвен, который раньше был амбаром. Там было помещение с несколькими большими бронзовыми ваннами, а в другой комнате находилась «парная». Так её называл полковник. Когда три недели назад Эолай в первый раз попал в «парную», то он не смог там долго находиться и быстро выскочил оттуда, хватая ртом воздух. Однако после нескольких сеансов помывки Эолай привык к обжигающему пару и горячим дубовым веникам, которыми парящиеся хлестали друг друга. Ему нравилось ощущение, когда его разгоряченное паром тело ныряло в ванну с прохладной водой. Это было настоящее блаженство.

Счастливчики, которые завтра отправлялись в город, обсуждали, как они оторвутся на всю катушку. Деньги у них были. Им выдали плату за три прошедшие недели плюс премия. Эолай тоже немного помечтал о гетерах, которых он завтра осчастливит своим появлением. Женщины у него не было вот уже четыре месяца, но завтра он повеселится от души. С такими радостными мыслями он и заснул после вечернего отбоя.

* * *

Утром в отряде царила уже ставшая привычной суета. Бойцы, получившие вчера увольнительные, готовились к выходу в город. Они утюжили свою одежду, брились и драили бронзовые бляхи на своих поясах. Сане тоже передалось радостное возбуждение его воинов. Он наблюдал как солдаты, остающиеся в лагере отряда, переговариваются с теми, кто отправлялся сегодня в город. Они шутили и желали тем хорошего отдыха. И всё это без тени зависти или недовольства. За три недели эта толпа чумазых, полуголодных рабов превратилась во вполне сплочённое подразделение. Громов с радостью видел, что бойцы ощущают себя частью семьи, которой стал для них отряд.

Сейчас в античном мире люди жили в группах. Конечно, свободе личности у эллинов уделялось большое внимание, но интересы своей группы: своей деревни, города, полиса[40] или страны стояли гораздо выше интересов отдельного человека. И если человек выпадал из своей группы, то ему жилось довольно плохо. Он становился изгоем и чужаком. Он терял связь со своими близкими и друзьями. В его жизни уже не было той защиты, стабильности и уверенности в своём будущем. И вот все эти оторванные от своих привычных социальных миров люди теперь почувствовали себя частью единой общности. Отряд дал им чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне.

После завтрака Саня построил отряд и произнёс краткую речь. В ней он еще раз поздравил бойцов со вчерашними успехами и пожелал им хорошего отдыха в городе, предупредив их при этом, чтобы они не испытывали его доверия и не влипали ни в какие сомнительные истории. Громов так же не забыл напомнить, чтобы все кто уходит в город вернулись в лагерь до восьми часов вечера. Остающихся в лагере воинов он обрадовал известием, что сегодня тренировок не будет, и они до обеда будут заниматься починкой снаряжения и чисткой доспехов и оружия. После обеда они могут отдыхать, не покидая при этом расположения отряда.

Саня тоже сегодня решил прокатиться верхом в город, прихватив с собой Никомеда. Необходимо было формировать отрядный обоз. При этом стоило закупить множество различных вещей: припасы, котлы, медикаменты, шатры и даже походная кузница очень пригодится. Следовало так же купить повозку и пару лошадей к ней. Сначала Громов думал приобрести несколько вьючных лошадей, но потом решил, что повозка отряду просто необходима. Ведь в ней можно перевозить не только снаряжение и припасы, но и раненных бойцов. Тут Саня был реалистом. Он прекрасно понимал, чем они будут заниматься. А на войне армия всегда несёт потери. Деметрий оставался в лагере, чтобы присматривать за порядком.

* * *

Когда Громов въехал на городской рынок вместе с Никомедом, то там уже царила деловая суета. Торговцы бойко расхваливали свой товар, зазывая покупателей. Сначала решили купить повозку с матерчатым тентом и пару лошадей к ней. Затем настал черёд большого шопинга. Следующие два часа были заняты поиском необходимых вещей и непрерывной торговлей. Купцы в Эфесе любили поторговаться, но и Никомед показал себя с отличной стороны. Саня не один раз уже за эти два часа похвалил себя. Его начальник обоза был не только неплохим организатором, но и прекрасно разбирался в ценах и умел бойко торговаться. Он сэкономил отрядной казне немало монет. В противном случае Саня потратил бы на все эти покупки гораздо больше денег и времени. Ведь он обычно платил, не особо торгуясь.

— Ну, теперь отправляйся с вещами в отряд и там определи их на хранение, — приказал Никомеду Громов, когда всё необходимое было куплено и погружено на новую повозку. — Когда разберёшься с вещами, то можешь взять одного из своих людей и двинуть в город. Отдохните хорошенько, но вечером, чтобы были в казарме.

— А ты разве со мной не поедешь в отряд? — удивлённо спросил Никомед, вопросительно глядя на своего командира.

— Нет, сейчас не поеду. У меня еще есть дела в городе, — ответил Саня, покачав головой.

Когда они расстались, то Громов вскочил на Пирата и поскакал к дому Афинагора. Он уже целую неделю не видел черноглазую Элезию и скучал по её гибкому и красивому телу. Кроме этого у него было важное дело к самому купцу. Отряд уже был готов к работе. Конечно, лезть в полномасштабную войну для них было бы самоубийством, а вот сопровождение торгового каравана им бы вполне подошло. В городе сейчас ходили упорные слухи о близкой большой войне царя Антиоха с римлянами и их союзниками. Однако Саня пока не хотел лезть в эту заварушку. Его отряд ещё не прошёл боевое слаживание в реальных битвах. А вот сопровождение торговых караванов или краткосрочные боевые операции дадут его бойцам и командирам неплохой опыт и уверенность в своих силах. Поэтому сейчас он ехал к дому купца, чтобы заручиться его поддержкой и добыть информацию о ближайших караванах, отправляющихся из города.

* * *

В доме Афинагора парень был всегда желанным гостем. Сам хозяин отсутствовал, и Саню встретила его жена Зеба. Она приветливо улыбнулась и сообщила, что Афинагор сейчас в порту решает проблемы со своими компаньонами и вернётся, скорее всего, через пару часов. Громов вежливо кивнул и согласился подождать его в покоях для гостей. Хозяйка подозвала, стоявшую неподалёку Элезию, чтобы та проводила гостя в комнату. Когда Саня, наконец, добрался до гостевых апартаментов, то он сразу же перешёл к действию. Он привлёк к себе девушку и страстно поцеловал её в засос. Элезия сначала испуганно обмякла, но затем быстро пришла в себя и часто задышала, обхватив его спину руками. Страсть накатила на них обоих как цунами. Они быстро сорвали друг с друга одежду и предались любовным утехам. Два часа пролетели незаметно и были заполнены очень приятными моментами, о которых человек вспоминает на смертном одре. На прощание Громов спохватился и подарил Элезии красивый бронзовый браслет в виде змейки. Он его купил по пути к дому купца. Девушка восторженно всхлипнула, но тут же начала бурно отказываться от подарка, говоря, что хозяину это может не понравиться. Однако Саня её успокоил, сказав, что с Афинагором он уж как-нибудь договорится. Потом он поцеловал счастливую девушку и надел ей на руку браслет.

Когда парень увидел купца, то увидел, что тот чем-то крайне возбуждён и обрадован. Увидев гостя, Афинагор сердечно обнял его и позвал в свой кабинет. Там он торжественным тоном сообщил, что завтра в гавань Эфеса прибудет сам царь Антиох с флотом и большим войском. Сегодня в порт пришла посыльная бирема. Царь выслал её вперёд, чтобы предупредить власти города о своём скором прибытии. Афинагор по этому случаю получил большой заказ на поставку вина для царского пира и уже предвкушал неплохую прибыль от этой сделки. Саня порадовался за купца и пообещал себе, что завтра обязательно поедет в город вместе с Деметрием, чтобы посмотреть на прославленного царя. Ведь это будет первый монарх, которого Громов увидит живьём. Хотя античный мир царями различных калибров буквально кишел. Однако зачастую царями себя называли правители очень мелких стран, а то и отдельных городов. Но царь Антиох III по прозвищу Великий входил в разряд тяжеловесов и по праву претендовал на титул Царя Царей, управляя одним из самых больших государств античного мира.

Поздравив Афинагора с удачной сделкой, Саня изложил перед ним свою проблему.

— Да! Конечно, я помогу тебе. Я слышал, что скоро должен отправиться большой караван в город Термесос что в Ликии. Там сейчас неспокойно. Раньше эта земля принадлежала египтянам, но они вывели свои гарнизоны, опасаясь нападения Антиоха, и бросили местных жителей на произвол судьбы. Сейчас эта провинция живёт в ожидании селевкидской оккупации. Там нет закона и порядка за пределами городских стен. Племена горцев теперь практически безнаказанно занимаются разбоем на дорогах, грабя как отдельных путников, так и небольшие караваны. Думаю, что купцы с радостью наймут ваш отряд для защиты своего каравана. Я поговорю с ними об этом, — ответил купец, пригладив свою бороду.

— Благодарю тебя за помощь, и хотел бы выяснить ещё один вопрос по поводу Элезии, — произнёс Громов.

— А что с неё такое? — не понял купец.

— Я хотел бы выкупить её и дать ей свободу и немного денег, чтобы она смогла устроить свою жизнь. Для меня это очень важно! — сказал парень, внимательно глядя в глаза Афинагору.

— О, я тебя прекрасно понимаю! Если бы я был моложе и был бы холост, то непременно увлекся бы этой черноглазой вертихвосткой. Но о деньгах можешь не беспокоиться. Если тебе этого так хочется, то я освобожу её и дам денег, чтобы она ни в чём не нуждалась. И не спорь с этим! Я ведь перед тобой в неоплатном долгу, — усмехнулся купец, пресекая все разговоры о деньгах. — А теперь не отобедаешь ли ты со мной.

Саня ещё раз поблагодарил Афинагора и согласился разделить с ним пищу. Тем более что с утра он успел сильно проголодаться. Обед прошёл спокойно в тихой семейной обстановке. Жена и дети купца, сидевшие за столом, были чрезвычайно вежливы и обходительны с Громовым.

* * *

Наконец насытившись, парень покинул гостеприимный дом, направляя Пирата к восточному кварталу города. Там у него было еще одно важное дело. Мотаясь в ознакомительных поездках по городу, Саня набрёл на весьма любопытную лавку. Она располагалась в бедном восточном квартале. И не могла похвастаться богатой вывеской и дорогими интерьерами. Однако в ней торговали очень интересными с точки зрения Громова вещами — различными книгами, папирусами и топографическими картами. Там даже был небольшой читальный зал для посетителей. Хозяин лавки — грек Ксенократ был ярым фанатом знаний. Он гордился тем, что распространяет среди людей знания. По своей натуре он был скорее учёный, чем купец. Поэтому бизнес у него шёл плохо, но Ксенократ не унывал и с решимостью мученика нес свет знаний в тёмные городские массы. Он с большим удовольствием изучал научные трактаты, чем вникал в хитрости торговли.

Громов был его любимым клиентом. Пообщавшись с хозяином лавки, Саня нашёл в нём интересного собеседника и бесценный источник информации. Ксенократу тоже нравился любознательный молодой воин, говорящий с непонятным акцентом. И вот теперь, когда Громов вошёл в лавку, то Ксенократ с радостью приветствовал его. Накануне Саня сделал заказ на топографические карты Малой Азии, выполненные картографами из Александрии[41], а так же краткое описание земель и народов Азии. Это был довольно сложный и дорогой заказ. Однако не денежная сторона волновала хозяина лавки. Данные карты и свитки были довольно редкими и интересными для изучения. С большим трудом Ксенократу удалось их раздобыть через знакомых купцов, торгующих с Родосом, а последующее изучение данных документов доставило ему большое удовольствие.

И вот сейчас он, лучась от гордости, вручил Сане набор карт и азиатский трактат. Громов не разочаровал хозяина лавки и, быстро отсчитав деньги, засел в читальном зале, разложив на столике у окна топографические карты и внимательно изучая их. Карты выглядели довольно подробными, даже координатная сетка на них была. Здесь всё было привязано к ориентирам — городам, горам, мысам, островам. Теперь Саня понимал античных мореходов, которые предпочитали не удаляться от берега, чтобы иметь возможность ориентироваться по наземным ориентирам. Громов вздохнул, но, вспомнив какие карты ему предлагали до этого, он удовлетворённо кивнул головой. На большинстве античных карт, которые Громов видел до этого, с трудом можно было понять, где нарисована суша, а где море. О масштабе вообще приходилось забыть. Многие мелкие городки и дороги просто отсутствовали. Для своего времени карты египетских картографов были самыми подробными и точными, поэтому Саня их и заказал у Ксенократа. Отложив карты в сторону, парень начал просматривать свитки с описанием земель и народов Азии. Информация в них была довольно подробной и полезной. Командир должен знать всё о территории, на которой предстоит воевать его подразделению. А из-за незнания нравов местного населения можно попасть в большие неприятности.

Громов просидел в читальном зале около получаса, рассматривая свои новые приобретения. Вроде бы карты и свитки стоили тех денег, что за них были заплачены. Поэтому Саня выразил удовлетворение Ксенократу и, собрав приобретённые бумаги, вышел прочь из лавки. Пират, привязанный к коновязи возле лавки, встретил его радостным ржанием и нетерпеливо переступил ногами по мостовой. Громов дружески похлопал его по шее и, отвязав поводья, запрыгнул в седло.

Парень со спокойной душой оставлял теперь своего коня на улице без всякой охраны. Пират доказал, что он сумеет за себя постаять, пресекая попытки местных воришек и конокрадов. При первом посещении лавки Ксенократа Саня оставил своего скакуна возле коновязи и спокойно вошёл в здание лавки, ни о чём не подозревая. Он первый раз был в этом квартале и ещё не знал местных нравов. Лошади в этом мире были основным транспортным средством. А где есть транспорт, есть и угонщики транспортных средств. А в этом квартале царила довольно криминальная атмосфера. Поэтому, как только богатый лох скрылся за дверями лавки, на улице появились трое представителей криминального мира. Они непринуждённой походкой направились к белому жеребцу, смирно стоявшему возле коновязи. Пират сразу же заметил этих подозрительных типов, и они ему очень сильно не понравились. Их дальнейшие действия подтвердили его нехорошие подозрения. Один из молодчиков протянул руки, намереваясь отвязать поводья от коновязи, а второй полез в седельную сумку, висевшую справа от седла. И тут конь перешёл к активным действиям. Он цапнул зубами первого типа, уже взявшегося за поводья, и откусил ему два пальца на левой руке. Второй джентльмен удачи получил копытом в лоб и моментально прилёг отдохнуть тут же на мостовой. Третий не стал испытывать судьбу и предпочёл удрать. Когда Громов вышел из лавки, то его глазам предстала довольно трагичная картина. Возле возбуждённого Пирата на земле лежал человек, не подававший признаков жизни. Второй потерпевший сидел рядом и завывал от боли, с ужасом глядя на свою изуродованную руку и откушенные пальцы, лежавшие рядом на мостовой.

После этого инцидента Саня понял, что за сохранность своего коня он может не опасаться. Противоугонная система работала как часы, а у конокрадов не было ни единого шанса. Громов вспомнил этот эпизод, когда ехал по узкой грязной улочке в сторону центра города. Он ещё раз оглянулся вокруг и покачал головой. В этих кварталах жили бедняки. Обшарпанные дома вокруг не радовали глаз. Люди тоже не блистали чистотой и опрятностью. Тут в любую минуту надо было быть на чеку. Неосторожного одинокого путника могли ограбить или даже убить среди белого дня. Поэтому Саня всегда брал с собой меч и кинжал. Так сказать, в целях профилактики преступлений.

* * *

Уже подъезжая к выезду из трущоб, парень услышал крики боли и звон стали в переулке. Там явно кого-то били, возможно, даже насмерть. Несмотря на своё бурное прошлое, Громов не был любителем конфликтных ситуаций и экстремальных приключений. Поэтому сейчас он натянул поводья и остановил коня, раздумывая над своими дальнейшими действиями. Однако любопытство победило, и Саня решил глянуть, что же там происходит.

А в переулке происходил очередной акт вечной драмы под названием — жизнь! Там в узком, грязном переулке шестеро людей убивали одного. Вернее сказать, пытались убить! Взглянув на этих шестерых, Громов уверенно опознал в них местных бандитов. В потрепанной и грязной одежде, вооруженные короткими мечами и дубинками, эти шестеро громил пытались достать одного человека. Этот один был довольно колоритной фигурой. Высокий, мускулистый и довольно молодой, он был похож на типичного варвара. Его одежда состояла из широких полосатых штанов из грубой ткани, кожаной жилетки и массивного золотого украшения в виде витого толстого разомкнутого обруча на мускулистой шее. На мускулистых руках и шее виднелись замысловатые татуировки. Пышные, висячие усы и длинные рыжие волосы, заплетённые в четыре толстые косы, дополняли образ молодого воина.

Рыжеволосый сжимал в левой руке длинный кинжал и действовал им с удивительным проворством. Доказательством его мастерства служили два окровавленных тела бандитов, лежавшие на земле неподалёку. Однако, несмотря на всю свою прыть, он явно проигрывал. Об этом говорила его правая висящая плетью рука. Одинокого храбреца методично загоняли в угол, и он ничего не мог с этим поделать.

Быстро проанализировав ситуацию, Саня решил вмешаться и помочь одинокому воину. Приняв решение, он тут же начал действовать. Парень послал жеребца вперёд, одновременно выхватывая меч из ножен. Бандиты были сильно заняты своей шустрой жертвой и поэтому слишком поздно отреагировали на новую угрозу. Разогнавшийся Пират с разгону врезался в толпу громил, сбив двоих из них словно кегли. «Жизнелов» сверкнул на солнце и отобрал жизнь у одного из грабителей, разрубив ему шею. Рыжеволосый воин тут же воспользовался переполохом и моментально прикончил одного из своих противников, который не вольно отвлёкся на новую угрозу. Двое оставшихся работников ножа и топора решили не испытывать судьбу и, побросав оружие, кинулись наутёк. Рыжеволосый закричал им в след обидные слова и отборные ругательства, да так эмоционально, что подъехавший Громов заслушался, запоминая наиболее понравившиеся обороты речи.

— Ты вовремя подоспел к нашему веселью! Тэитатис[42] сегодня мог лишиться своего верного последователя. Не знаю, принял бы он меня, если я бы погиб на этой вонючей улице от рук трущобных крыс? Меня зовут Лиск сын Ордовикса из племени текстосагов из Галлатии, и я хотел бы узнать имя своего спасителя, чтобы выпить за его здоровье вместе с друзьями! — весело пробасил рыжеволосый здоровяк, сверкнув белозубой улыбкой.

— Я Александр из Массилии! А как ты попал в эту переделку? Вижу, эти ребята были настроены весьма серьёзно, — произнёс в ответ Саня, спрыгивая с коня и осматриваясь по сторонам в поисках опасности.

Однако он зря беспокоился. Улица, на которой еще совсем недавно лилась кровь, сейчас как будто вымерла. Местные обитатели попрятались по домам и предпочли не высовываться наружу.

— О, у меня тут была назначена деловая встреча с будущим работодателем. Я и трое моих товарищей сейчас испытываем недостаток в деньгах, и работа бы нам не помешала. Поэтому мы были рады, когда один богато одетый тип предложил нам поработать на него. Он сказал, что работа предстоит секретная, и назначил мне встречу в этом квартале, чтобы обсудить детали. Хотя сейчас я думаю, что всё это было подстроено, чтобы заманить меня и ограбить. Видимо грабителям приглянулась моя торква[43] и они захотели её получить. Как только я вошёл в этот переулок, они на меня напали. Вначале им удалось ударом дубины выбить у меня меч, но я бы и с кинжалом показал им красивый бой. Я уже приготовился уйти в страну туманов[44], а тут как раз вмешался ты, и я этому признаться очень рад, — ответил Лиск, подбирая свой длинный меч с мостовой.

Внезапно один из сбитых конём громил застонал и начал приходить в себя, тряся головой. Лиск пробормотал какое-то галльское ругательство, затем он, не торопясь, подошёл к пострадавшему бандиту и от души врезал ему ногой по голове. Тот отлетел к стене и затих, надолго потеряв сознание.

— Что у тебя с рукой? — спросил Громов, заметив гримасу боли на лице рыжеволосого воина, когда тот попытался пошевелить правой рукой.

— Не знаю! Болит. Наверное, перелом, — качнул головой новый знакомый и ещё раз пнул вырубившегося бандита, целясь по рёбрам.

— Дай-ка я взгляну, — попросил Саня, подходя поближе.

— Ты лекарь? — уважительно пробасил Лиск, подставляя для осмотра свою повреждённую конечность.

— Скажем так! Я кое-что смыслю в медицине, — ответил Громов, осматривая руку галла.

Он несколько раз в той жизни имел дело с подобными травмами. И сейчас облегчённо вздохнул, поняв, что это всего лишь вывих плеча, а не перелом. Попросив Лиска стоять смирно и предупредив его о том, что сейчас будет больно (услышав о боли, галл оскорблено фыркнул), Саня крепко взялся обеими руками за запястье пострадавшей руки и решительно дёрнул на себя, вправляя вывихнутый плечевой сустав. Рыжеволосый детина заскрежетал зубами, но не проронил ни слова, чем заслужил уважительный взгляд со стороны Громова. Потом он немного неуверенно пошевелил правой рукой и удивлённо выругался по-галльски.

— Ты, наверное, великий друид[45], раз можешь совершать такие чудеса! Теперь рука не болит! Это настоящая магия! У нас такое могут делать только друиды, — удивленно прогрохотал Лиск, двигая правой рукой.

— Ну, ты ещё настоящей магии не видел, а это просто мелкий фокус, — пошутил Саня, чем сильно смутил своего нового знакомого.

— Прошу меня простить, если я чем-то обидел такого сильного мага, как ты! — забормотал внезапно оробевший рыжий воин.

— А, не думай об этом! Тебя куда подбросить? Ты где проживаешь в этом городе? — отмахнулся Громов, подходя к своему жеребцу, не забыв при этом ласково погладить его по холке.

— Так я же тут рядом с товарищами комнату на постоялом дворе снимаю! Только нельзя тут столько добра без присмотра бросать. А этим оно уже не пригодится! — засуетился повеселевший Лиск, быстро обшаривая лежавшие на мостовой тела.

В итоге он набрал около двух десятков бронзовых и две серебряных монеты, а так же захватил пару наиболее целых бандитских коротких мечей, пробормотав, что эти клинки конечно дрянные, но их можно будет продать за несколько монет. Найденные ценности галл тут же предложил поделить как совместную военную добычу, но Саня категорически отказался, сказав, что Лиску и его друзьям сейчас явно не помешают лишние деньги, а он в деньгах в данный момент не нуждается и с радостью дарит свою долю в добыче своему новому галльскому другу. Рыжий здоровяк засопел как благодарный слон и тут же пригласил Александра из Массилии выпить вместе с ним его друзьями.

Громов со смехом согласился и запрыгнул в седло, пригласив Лиска сесть на коня позади него. Пират, подозрительно покосившийся на рыжего амбала, только недовольно фыркнул, когда тот уселся позади Сани. Двойная ноша коню не понравилась, и он осуждающе посмотрел на Громова, а затем, подчиняясь команде седока, лёгкой рысью двинулся вдоль улицы.

* * *

До постоялого двора они добрались довольно быстро. Это обшарпанное строение видало и лучшие времена, но они давно прошли. В этом заведении постояльцам предлагали дешевые грязные комнаты, дрянную выпивку и не особо вкусную еду. По дороге Лиск рассказал, как они с друзьями докатились до такой жизни. Они были наёмниками на службе у царя Пруссия правителя Вифинии[46], который вёл войну против Пафлагонии[47]. Сначала всё было очень весело. Рейды и набеги приносили галлатам хорошую добычу, но потом отряд Лиска попал в засаду и был практически весь уничтожен. Лиску и нескольким его товарищам удалось выжить в этой бойне, и тут Пруссий показал своё настоящее обличье. Он отказался выплачивать заработанное галлатами жалование и просто выгнал их прочь. Отряд распался, многие галлаты вернулись на родину, а Лиск остался. Он поклялся, что разбогатеет и прославится. К нему решили присоединиться трое его друзей, и вот теперь их путь к славе и богатству закончился на этом богами забытом постоялом дворе. Деньги у галлатов подходили к концу, а работу было найти непросто. Солидные работодатели предпочитали нанимать крупные наёмные отряды, имевшие в своём составе несколько десятков и сотен бойцов. Одиночкам вроде Лиска с товарищами было довольно сложно найти достойную работу. Можно было записаться в городскую стражу, но это было скучно и совсем не прибыльно. Хотя обсуждался и такой вариант.

После этих слов Саня не надолго задумался, а потом предложил Лиску вместе с товарищами стать бойцами его отряда. Громов видел галлата в деле и подумал, что такой боец ему пригодится. А если его товарищи так же окажутся неплохими воинами, то это будет хорошим пополнением для отряда. Лиск с радостью воспринял это предложение и сказал, что сам он хоть сейчас готов присягнуть Сане, но ему надо посоветоваться с друзьями. Громов понимающе кивнул, и они вошли в здание постоялого двора. Изнутри это заведение выглядело ничуть не лучше. Большой тёмный общий зал был заставлен побитыми временем деревянными столами и лавками. Лестница на второй этаж не блистала чистотой. Бедно одетые люди дополняли окружающий пейзаж. Только группа из троих галлатов, сидевших за столом в дальнем углу, выделялась на фоне всеобщей серости.

Они увидели вошедшего Лиска и приветствовали его радостным рёвом и поднятыми кружками, в которых плескалось кислое и сильно разбавленное вино. Лиск вскинул вверх правую руку, приветствуя своих соратников.

— Это Виндекс и Бренн, а вон тот белобрысый толстяк — это Кастик, — представил своих друзей сияющий Лиск.

— Сам ты толстяк. Скоро станешь таким же толстым и круглым как кабан. Не сможешь сесть верхом на коня, и мы тебя будем скатывать с горы, чтобы ты давил врагов своим пузом! — громогласно отшутился светловолосый мускулистый верзила с пышными соломенными усами, которого назвали Кастиком.

— Друзья, представляю вам Александра из Массилии — моего спасителя и нашего будущего командира, — торжественно представил Громова Лиск, не обративший внимание на дружелюбные подколки Кастика.

Галлаты засыпали Лиска вопросами на своём певучем языке. Тот в красках стал описывать им свои сегодняшние приключения из уважения к Громову на греческом языке, и в ходе повествования войдя в раж, начал жестикулировать, показывая в лицах ход потасовки. Даже Саня заслушался, а галлаты были просто в восторге и громко выразили своё одобрение, услышав, чем закончился бой. Потом Лиск, выдержал эффектную паузу, и озвучил перед своими соратниками предложение о вступлении в отряд наёмников под командой его сегодняшнего спасителя, который показал себя не только умелым воином, но и могучим магом, моментально подлечившим поврежденную в бою руку рыжего воина. Заявление Лиска о магических способностях Громова вызвало несколько уважительных взглядов со стороны галлатов. Затем воинственные усачи не долго посовещались и выразили бурное желание служить под командованием Александра из Массилии.

Тут же не откладывая дел в долгий ящик, галлаты решительно вышли во двор постоялого двора, вытаскивая на ходу из ножен свои длинные обоюдоострые мечи, чем сильно напугали замызганного попрошайку, который ошивался возле входа. Тот увидел косматых, вооружённых варваров и предпочёл побыстрее смыться подальше. Потом воины встали в круг лицом друг к другу и, вытянув вперёд руки с зажатыми в них мечами, торжественно поклялись, скрестив кончики своих мечей, служить Громову и выполнять все его приказы.

Затем последовала короткая, но бурная попойка, в ходе которой, новые бойцы продемонстрировали отменную устойчивость к алкоголю, который поглощали в огромных количествах к большому удовольствию хозяина постоялого двора.

* * *

Примерно через два часа из ворот города выехала небольшая группа из пяти всадников. Впереди на Пирате ехал Саня Громов, выглядевший как настоящий богатый эллин, за ним рысили четверо суровых всадников, в которых стражники у ворот безошибочно опознали галлатов. Несмотря на большое количество выпитого вина, галлаты довольно уверенно держались в седлах. Посмотрев на них, Саня мысленно себя похвалил. Мало того, что новые соратники были неплохими воинами, они к тому же оказались отлично экипированными кавалеристами.

Галлаты были вооружёны длинными прямыми мечами, кинжалами и копьями с длинным узким обоюдоострым наконечником, которым можно было колоть и рубить в рукопашной схватке. У каждого воина была отличная длинная кольчуга, круглый стальной шлем с подвижными металлическими нащёчниками, металлические наручи и поножи. Небольшой круглый щит дополнял экипировку бойца. Кони у галлатов тоже были отменные — высокие и мускулистые, частично прикрытые кожаными попонами с нашитыми на них металлическими бляхами. Отряд Громова сильно нуждался в ударной кавалерии и эти галлаты были просто подарком судьбы. Теперь у отряда появилась мобильная боевая группа, что значительно упрощало решение боевых задач.

— Боги меня действительно любят, — усмехнувшись, пробормотал Саня, ещё раз поглядев на своих новых бойцов.

Их появление вызвало в лагере отряда ажиотаж. Бойцы толпились перед казармой, возбуждённо переговариваясь между собой. Однако резкая команда Деметрия быстро прекратила всю эту анархию. Подчиняясь команде, воины быстро построились в две шеренги и застыли, пожирая любопытными глазами своего подъезжающего верхом командира и его спутников. Глядя на это, галлаты переглянулись и приосанились, постаравшись выглядеть грозными воинами, поспешно поправляя свою экипировку. Громов остановил коня, и, не спешиваясь, толкнул небольшую речь, представляя бойцам новых соратников. Члены отряда восприняли эту новость довольно позитивно, ведь галлаты считались умелыми воинами и имели довольно грозную репутацию в этом регионе. Громов тут же перед строем назначил Лиска сержантом, сделав его командиром отрядной кавалерии. Потом Саня выложил ещё одну приятную новость о прибытии царя Антиоха в Эфес.

— В связи с чем, завтра все занятия отменяются, а воины отряда получают увольнительные. В лагере останутся только дежурные по отделениям и сержант Никомед, — произнес Громов и довольно усмехнулся, услышав радостный ответный рёв.

* * *

Следующим утром Саня вместе с Деметрием наблюдал, как в гавань Эфеса входит огромный царский флот. Рядом стояли бойцы его отряда и зачарованно наблюдали за этим зрелищем. А посмотреть было на что. Более сотни кораблей различных конструкций вошли в порт и потеснили стоявшие там суда. Эта боевая мощь просто поражала воображение. На высаживающиеся с кораблей войска Громов смотрел с особым интересом, прикидывая их боевые возможности.

— Да их тут более двадцати тысяч прибыло! Великая армия собралась для великих дел, — возбуждённо произнёс Деметрий, подсчитывая в уме численность прибывших войск.

— Да! Зрелище действительно впечатляющее! — согласился с ним Саня, рассматривая самый большой из прибывших кораблей, подумав, что он может быть царским флагманским кораблём.

Через час ожиданий они наконец-то увидели царя. Антиох Третий ехал на породистом белом жеребце, украшенном позолоченной попоной. Это был немного располневший, но всё еще крепкий тёмноволосый мужчина, разменявший четвертый десяток. На нём было шикарное пурпурное одеяние, вышитое золотом. Красные сапоги, массивная золотая цепь на шее и белая диадема на голове дополняли образ царя. Жители города, собравшиеся поглядеть на своего правителя, завопили от восторга, увидев его. За монархом ехали всадники агемы — царского отряда в позолоченных доспехах. Как пояснил Деметрий, они были чем-то вроде царских телохранителей и конной гвардии в одном лице. За ними ехали катафракты, с ног до головы покрытые блестящей чешуйчатой бронёй, восседая на таких же бронированных лошадях. Эти всадники вблизи производили сильное впечатление.

Парад боевой мощи продолжался больше двух часов. Громов увидел: хвалёных царских фалангитов с длинными пятиметровыми пиками в руках; тяжёлую пехоту, вооружённую по греческому образцу — гоплитов; легковооруженных воинов в лёгких кожаных панцирях с небольшими щитами и дротиками, называемых пельтастами; критских лучников в широкополых шляпах с низкой тульей. Кроме этих воинов греко-македонского типа в армии царя было много отрядов восточных войск, одетых в пёстрые цветастые одежды и разномастно вооруженных. Среди них были даже несколько тысяч арабов из аравийской пустыни. Насмотревшись на царских воинов, Громов подумал, что такой армией довольно трудно будет управлять в бою. Не говоря уже о дисциплине.

— Против римских легионов эта армия не выстоит, — пробормотал Деметрий, стоявший рядом.

Саня был вынужден с ним согласиться. На него царская армия не произвела впечатление монолитной военной силы. Насмотревшись на шоу, Громов отпустил бойцов веселиться в городе, а сам вместе с Деметрием поехал к Афинагору, чтобы узнать новости насчёт работы для отряда.

Афинагор порадовал друзей хорошей новостью о том, что отряд может получить работу по охране каравана. Двое купцов-компаньонов набирали наёмников для охраны своего каравана, следующего в город Термесос в Ликии, а предложение Афинагора им понравилось. Тем более, что один из купцов был хорошо знаком с Афинагором. Теперь Громову предстояло поговорить с хозяевами каравана, чтобы утрясти необходимые вопросы по оплате и условиям работы. Купец выделил друзьям одного из своих слуг, чтобы тот проводил их до дома будущего работодателя. Саня с Деметрием поспешно попрощались и, ведомые проводником, вышли в след за ним на улицу.

* * *

Дом купца Нестора одного из хозяев каравана был таким же большим и роскошным, как и усадьба Афинагора. Хозяин, узнав, с каким делом к нему пришли гости, расплылся в улыбке.

— Вы явились очень во время! Время нас поджимает. Мы несём убытки. И всё из-за надвигающейся войны с римлянами. Все наёмники как будто на ней помешались. А у нас двадцать шесть повозок с товаром и их надо охранять, — произнёс Нестор, сокрушённо качая головой.

— А ещё кроме нас охранники будут? — спросил Саня.

— Ну, нам удалось нанять ещё двадцать всадников из Каппадокии, но этого мало. Сейчас в Ликии неспокойно. Ходят слухи, что горцы совсем потеряли страх и начали нападать на большие торговые караваны, хотя раньше грабили только одиночных путников, — с вздохом ответил купец.

— Зачем тогда соваться в такое опасное место? — удивился Громов, переглянувшись с Деметрием.

— О, хоть там и опасно, но торговля в Термесосе приносит хорошую прибыль. Поэтому нам и нужны вы, чтобы добраться до места без потерь, — с улыбкой произнёс Нестор.

— Тогда вы понимаете, что придется нам платить за повышенный риск! — вмешался в разговор, молчавший до сих пор Деметрий.

— Я это знаю! И поверьте мне, вы останетесь довольны условиями нашей сделки, — усмехнулся в ответ купец.

Через пол часа друзья вышли из ворот усадьбы Нестора.

— Хороший контракт мы заполучили! Конечно, придется попотеть, но я думаю, что наш отряд готов к такой работе. Парни обрадуются. Им до смерти надоела казарма и постоянные тренировки. Они просто рвутся в бой! — радостно воскликнул Деметрий, хлопнув Саню по плечу.

— Да. Пришла пора проверить нашу банду в деле, — отшутился в ответ Громов. — Через три дня выступаем.

* * *

Следующие три дня были заполнены тренировками и подготовкой отряда к маршу. Они пролетели быстро, и только событие нарушило размеренный ритм жизни бойцов. Лагерь отряда посетила особа царской крови. Царевич Селевк — младший сын царя Антиоха. Царевич следовал на охоту в сопровождении своего друга Аристолоха и четверых телохранителей. Он увидел базу отряда и его заинтересовали бойцы, тренирующиеся на стрельбище.

Саня, наблюдавший за тренировками, давно заметил приближавшихся всадников и не обратил на них особого внимания. После прибытия царской армии в окрестностях лагеря отряда стали довольно часто появляться группы всадников. Поэтому сейчас Громов не сильно заинтересовался пришельцами. Однако всё быстро изменилось, когда выехавший вперёд всадник уверенно приблизился к Сане и Деметрию, в которых он безошибочно распознал командиров. Молодой богато одетый человек, представившись как Аристолох, заявил, что в приближавшейся группе всадников находится сам царевич Селевк. Визит члена царской семьи застал Громова врасплох.

— Может быть, стоит построить бойцов? — спросил Деметрий, стоявший рядом.

— Я думаю, что не стоит этого делать! Царевич не любит церемоний. Сейчас он просто едет поохотиться на диких коз, а, увидев ваших воинов, решил взглянуть на них поближе, — вежливо возразил Аристолох.

Вблизи Селевк оказался крепким, загорелым черноволосым юношей в пурпурной одежде, уверенно державшимся в седле. На вид ему было лет пятнадцать или шестнадцать. Открытое, красивое лицо и пытливый взгляд карих глаз производили благоприятное впечатление на окружающих. Сане царевич понравился. С окружающими он разговаривал как с равными, а в его манере держаться и везти разговор Громов не заметил заносчивости или снобизма.

После взаимного приветствия царевич, с любопытством смотревший на арбалетчиков, захотел рассмотреть поближе это диковинное для него оружие. Саня подозвал одного из стрелков, и, взяв у него арбалет, протянул его спрыгнувшему с коня Селевку. Царевич заинтересованно вертел в руках новое для него оружие. В ходе осмотра Саня давал краткие пояснения. Затем Селевк захотел пострелять из этого необычного оружия, и Сане пришлось обучать его стрельбе из арбалета. К счастью царевич был хорошим учеником и быстро научился обращаться с новым оружием. Сначала стрелял один Селевк, но, глядя на него, захотела пострелять и вся свита царевича. Пришлось обучать и их премудростям стрельбы из арбалета. Царевич был в полном восторге от нового оружия, и Саня подарил ему один из арбалетов. Селевк не остался в долгу и в ответ подарил Громову великолепный кинжал из хорсана[48]. Потом царевич пригласил Саню с его офицерами посетить его резиденцию, которая находилась в одном из шатров в лагере, расположившейся возле города, царской армии.

— Там спросишь любого, и тебе укажут мой шатёр! Я буду ждать тебя завтра после полудня, — сказал царевич, запрыгивая в седло своего коня.

Потом Селевк со своими людьми поскакал прочь.

— Думаю, что сегодня он точно испытает наш арбалет на несчастных диких козах во время охоты, — произнёс Деметрий, смотревший на отъезжавшего царевича.

— Да. Очень любознательный мальчик! Этот далеко пойдет. Может даже царём станет. Правитель из него неплохой получится. Думающий, — задумчиво пробормотал Саня, провожая глазами, скачущих во весь опор всадников.

— Да нет! Ему трона не видать. У него есть ещё четверо старших братьев. Вот из них кто-то наверняка станет правителем, — возразил Деметрий.

— Поживём, увидим! — ответил Громов и, повернувшись, посмотрел на арбалетчиков, тренирующихся на стрельбище.

* * *

На следующий день, взяв с собой Деметрия, Лиска и Никомеда, Саня решил нанести визит вежливости к царевичу Селевку. Лагерь царской армии располагался возле северной городской стены Эфеса. Конечно, царский отряд и царские телохранители — соматофилаки вместе с царём и его свитой расположились в крепости, а вот остальные воины царской армии проживали за городом в палаточном лагере. Эфес при своих довольно приличных размерах просто не смог бы вместить такую прорву войск.

Перед глазами Громова и его спутников предстала беспорядочная мешанина из походных шатров и палаток, когда они подъехали к царскому лагерю. Вокруг лагеря не было видно никаких укреплений. Увидев это зрелище, Деметрий помрачнел и, сплюнув, пробормотал, что-то о бардаке и отсутствии дисциплины. Саня, молча, с ним согласился, подумав, что при внезапном нападении врага в этом лагере точно начнется хаос и паника. Найти шатёр царевича Селевка оказалось не так уж и просто. Они проплутали среди палаток около десяти минут, спрашивая дорогу у местных Сусаниных. Потом Лиск не выдержал и поймал за шкирку, пробегавшего мимо них типа в синем хитоне. Приподняв его над землёй и слегка тряхнув для профилактики, галлат рычащим басом «попросил» (почти вежливо, парочка ругательств не в счёт) проводить их к шатру Селевка. Простимулированный таким образом, персонаж в синем хитоне тут же загорелся желанием проводить уважаемых путников к шатру царевича. После чего Лиск почти аккуратно поставил добровольного проводника на землю и вопросительно посмотрел на Саню, наблюдая за его реакцией. Громов одобрительно хмыкнул и приказал провожатому показывать дорогу.

Через три минуты они были на месте. Проводник в синем указал на большой цветастый шатёр, заявив, что он принадлежит царевичу Селевку. Затем, с опаской покосившись на Лиска, который, заметив его взгляд, скорчил свирепую рожу, проводник смиренно попросил у Громова разрешения уйти. Саня величаво кивнул, отпуская проводника, и тот быстро удалился, робко оглядываясь на них.

Вход в шатёр царевича охранял один из уже знакомых Сане телохранителей. Он доброжелательно кивнул подошедшему Громову и, попросив его подождать, вошёл в шатёр, докладывая о прибытии гостей. Саня услышал голос царевича, потом телохранитель вынырнул из шатра и пригласил Громова и его спутников следовать внутрь. Когда Саня вошёл в шатёр, то сразу же увидел царевича Селевка, который играл в шахматы со своим другом Аристолохом. Царевич, увидев Громова, радушно улыбнулся и, поспешно вскочив, смахнул рукой шахматные фигуры с игровой доски.

— Ах, мой господин! Но я же почти поставил вам мат! — воскликнул Аристолох, досадливо усмехнувшись.

— Ну, теперь то мы никогда не узнаем, кто победил в этой партии — ответил Селевк, звонко рассмеявшись.

— Спасибо, что своим появлением спас меня от разгрома в этот раз, — весело прошептал царевич, подходя к Сане и здороваясь с ним и его спутниками.

— Ну, в этом нет моей заслуги. Если бы не находчивость моего офицера (кивок в сторону Лиска), то мы бы блуждали в поисках вашего шатра ещё очень долго, — отшутился Громов.

Царевич потребовал подробностей и, внимательно выслушав рассказ о поисках его шатра, звонко рассмеялся. Ему понравилась находчивость Лиска, а вот обстановка царившая в лагере тоже была царевичу не по душе.

— Советники вроде Антипатра и Эвдема внушили царю, что здесь нам не грозит нападение врагов и поэтому не надо укреплять лагерь. А ведь это расхолаживает солдат и снижает дисциплину в армии! — возмущался Селевк, размахивая руками.

— Ничего мой господин! Скоро ты будешь править в Лизимахии, и армия у тебя будет. Там тебе никто указывать не будет, что делать, — начал успокаивать разбушевавшегося царевича Аристолох.

— Да! Отец обещал мне отдать этот город в управление. Это ведь единственный город в Европе на границе с Македонией, который принадлежит нам. Правда, римляне предъявили на него свои права, но отец их послов отправил домой ни с чем. Он мне пообещал армию в восемь тысяч воинов, чтобы я смог защищать город хоть от римлян, хоть от фракийцев. Ведь именно фракийские варвары разрушили Лизимахию пять лет назад, а мой отец отстроил город заново и выкупил её жителей из рабства. Так что теперь это часть нашего царства, а римляне требуют, чтобы мы ушли из Лизимахии. Вот же свиньи италийские! — произнёс Селевк, немного успокаиваясь.

Потом царевич похвалил арбалет, который Саня подарил ему и поинтересовался происхождением этого чудо-оружия. Услышав об Индии, Селевк понимающе кивнул головой и заявил, что и сам хотел бы посетить эту загадочную страну, чтобы увидеть её чудеса и раскрыть её тайны. После непродолжительной беседы царевич пригласил гостей пообедать вместе с ним и отдал слугам необходимые распоряжения. Те расторопно притащили большой стол и лавки. Селевк и его гости вышли из шатра, подышать свежим воздухом и осмотреть окрестности, как шутливо выразился Аристолох. Через пять минут командир телохранителей царевича — Ион доложил Селевку, что стол накрыт. Царевич кивнул и пригласил гостей, Аристолоха и Иона к столу.

Трапеза не блистала большим разнообразием. На столе были блюда с дичью, мясом дикой козы и морепродуктами. Однако всё было приготовлено отменными поварами и было довольно вкусным. Отличное вино гармонично дополняло приготовленные яства. За столом все вели себя чинно, и никто не стремился напиться до-упаду. Даже Лиск выпил на удивление мало вина, хотя Саня видел, сколько может выпить вина галлатский воин. В шатре царила непринуждённая атмосфера, тон в которой задавали царевич и его друг Аристолох. Постепенно гости тоже расслабились и начали отвечать на шутки Селевка, проникаясь к нему искренней симпатией.

Говорили о войне, об оружии, о вине и, конечно же, о женщинах. Собеседники свободно общались и даже Ион, который вёл себя довольно официально вначале трапезы, потихоньку втянулся в разговоры и уже во всю спорил с Лиском о способах заточки мечей. Царевич буквально ловил каждое слово Громова, попросив его рассказать об Индии. Саня припомнил всё, что знал об этой стране, а затем решил ещё рассказать о Китае и Японии. Селевк слушал как зачарованный. Его интересовало всё: обычаи, нравы, внешний вид жителей, боги, воины, оружие и наука этих загадочных стран. Деметрий и Аристолох, сидевшие рядом тоже с интересом прислушивались к рассказу Сани о дальних странах.

Через пол часа отяжелевшие от еды и питья Громов и его спутники покинули гостеприимный шатёр царевича. Тот звал Саню с собой в Лизимахию, но у отряда уже была работа. Да и подводить Афинагора, который за них поручился, совсем не хотелось. Рассудив, что Лизимахия никуда не денется, Саня пообещал Селевку приехать туда вместе с отрядом через несколько месяцев.

Глава 6

Делай что можешь с тем что у тебя есть и там, где ты находишься.

(Т. Рузвельт)

Шёл уже пятый день, как караван, следующий в Термесос, отбыл из Эфеса. Саня ехал верхом в голове колонны крытых четырехколесных повозок. Это место при движении каравана считалось самым комфортабельным, ведь те, кто шёл позади, вынуждены были глотать дорожную пыль, поднятую повозками. Стояла невыносимая жара. Лошади и люди тяжело переносили жаркую погоду. Даже горы не принесли желанной прохлады. Скалы, нагретые жарким летним солнцем, дышали жаром. Воздух над ними колыхался маревом как в раскалённой печи.

Громов оглянулся на своих людей, едущих рядом с повозками, и похвалил себя за удачное решение с лошадьми для арбалетчиков. Без них на такой жаре стрелки бы вымотались до предела. Утомительные многокилометровые пешие марши под палящим солнцем не способствуют поднятию боевого духа. Парень бросил взгляд на скалы, на орла, парящего в небе, и нахмурился. Он вспомнил горы из той жизни. Там чеченцы любили устраивать засады на колонны именно в таких местах. Вот уже пятые сутки они путешествуют без приключений. И это сильно настораживает. После всех этих страшных рассказок о бесчинствующих на дорогах бандитах, об ограбленных караванах, и вдруг такая тишина и покой. Саню терзали нехорошие предчувствия, ещё с утра, когда они въехали в предгорья. Он послал обоих скифов на разведку, чтобы они проверили дорогу впереди по ходу следования каравана. Дорогой, правда, её можно было назвать с большой натяжкой. Скорее широкая тропа, по которой с трудом проходит повозка. Ещё раз, бросив взгляд на перевал, который им предстояло форсировать, Громов досадливо сплюнул.

* * *

Скифы к большому облегчению Сани появились через двадцать минут. Они подлетели в облаке пыли и, резко осадив своих резвых лошадок, обрадовали, что впереди караван ждёт засада. Разведчики рассказали, что они ехали по дороге, когда заметили троих подозрительных всадников, которые явно наблюдали за караваном. Всадники атаковали разведчиков без предупреждения, но скифы были на чеку и уложили всех троих из луков. Один из нападавших был ещё жив и разведчики, прежде чем он умер, узнали много интересного. На перевале горцы устроили засаду. Там, по словам раненного, собралось больше сотни воинов, которые поджидали приближающийся караван. Громов удовлетворённо кивнул. Предчувствие его не обманывало. Он подозвал Деметрия и сообщил ему о засаде.

— Пожалуй, стоит предупредить купцов и этих каппадокийцев. Я поеду, сообщу им эту радостную новость, — пробормотал Деметрий, разворачивая своего коня.

Саня кивнул и поскакал вдоль повозок, собирая своих бойцов. Одиночные воины, растянувшиеся вдоль каравана, могли стать лёгкой добычей для нападающих горцев. Громов с сержантами успел собрать бойцов в единую группу, прежде чем караван остановился, не дойдя до вершины перевала каких-то двести метров. Арбалетчики спешивались и спешно вооружались. Возбуждённые галлаты и скифы гарцевали на своих лошадях, с нетерпением поглядывая на Саню. Прискакал злой как чёрт Деметрий. Командир каппадокийцев Шавер ему не поверил, но купцы всё же послушали предупреждение и остановили караван.

— Этот напыщенный осёл Шавер сказал, что мы испугались собственной тени. Хорошо, что купцы вняли голосу разума, а то сейчас бы вляпались всеми копытами. Когда я отъезжал, то этот каппадокийский придурок спорил с Нестором! — раздражённо поведал Деметрий.

Громов кивнул и отдал команду, готовиться к бою. Арбалетчики с заряженными арбалетами построились в одну шеренгу лицом в вершине перевала. За ними расположились всадники вместе с Деметрием и Саней. Группа поддержки во главе с Никомедом находилась в тылу, охраняя отрядную повозку и лошадей.

— Прямо как на учениях, — подумал Громов, оглядывая своих бойцов. Он не заметил в них ни капли неуверенности или страха. Люди действовали четко и уверенно. Отряд был готов к бою.

— Ты посмотри, что творит этот идиот! — воскликнул Деметрий, указывая вперёд.

Шавер с десятью каппадокийцами скакал по дороге к вершине перевала.

— Он что разведку боем решил затеять? — удивился Саня.

— Этот пень каппадокийский сейчас угробит всех своих воинов! Вот же, придурок! — возмутился гарцевавший рядом Деметрий.

— Если начальник дурак, то тут даже боги бессильны, — пробормотал Громов, следя как Шавер со своими людьми приближается к вершине.

* * *

Вождь горцев Керсад внимательно следил за приближавшимися всадниками. Вот уже шестой год пошёл, как он стал вождём. За это время он много раз водил в бой своих воинов. Они дрались с соседними племенами за территории, совершали набеги на деревни в долинах и грабили купцов на дорогах. До этого они с боем сумели захватить и разграбить три торговых каравана, получив неплохую добычу. Дела племени пошли в гору, а авторитет его вождя рос после каждого выигранного боя. Вот и сейчас к заботливо устроенной засаде приближался довольно симпатичный караван. Конные разведчики доложили о его приближении задолго до его появления. Правда, один из дозоров выставленных на пути следования каравана загадочным образом исчез, что заставило Керсада поволноваться. Но теперь все волнения отступили. Купцы, ни о чём, не подозревая, прямым ходом шли в расставленную ловушку.

Внезапная остановка каравана на перевале была полной неожиданностью. Жертва заподозрило неладное в самый последний момент, но её уже ничто не могло спасти. И вот теперь одиннадцать беспечных всадников медленно приближались к своей гибели. Керсад поднёс к губам боевой гор и дунул в него, подавая сигнал к атаке.

* * *

Когда прозвучал звук сигнального рога и на склоне горы появились враги, размахивающие оружием, то Саня испытал облегчение. Всё время пока каппадокийцы двигались к вершине перевала, он мучился сомнениями.

— Что если пленник соврал скифам, и там нет никакой засады? Или горцы, заподозрив неладное, ушли, отказавшись от атаки на караван. Хорошо же мы будем выглядеть в глазах купцов и этого надутого индюка Шавера, — с тревогой думал Громов, наблюдая за поднимающимися на перевал всадниками.

Поэтому он даже обрадовался, когда увидел атакующих горцев. Отбросив все сомнения, Саня скомандовал арбалетчикам открыть огонь по хлынувшим со склонов горцам. Внезапно загрохотало, и на Шавера и его людей посыпались большие камни со склонов гор. Командир каппадокийцев и семеро его воинов сразу же погибли под ударами огромных валунов. На остальных растерявшихся всадников набросились сбежавшие вслед за обвалом горцы. На узкой дороге, усеянной камнями, каппадокийским всадникам было трудно развернуться и они один за другим падали под ударами врагов.

Около четырех десятков горцев напали на девятерых оставшихся с караваном каппадокийцев, которые, потеряв своего командира, совершенно растерялись и бестолково суетились перед повозками, не зная, как действовать дальше. Накатившая волна атакующих врагов нахлынула на них, и там началась резня.

Керсад с семью десятками своих воинов бежал вниз по склону к пехотинцам, державшим в руках непонятные штуки. Ему совсем не нравился правильный ровный строй противников. Они не суетились и не сбивались в кучу. Эти непонятные пехотинцы спокойно ждали приближавшихся горцев, которые быстро неслись на них по склону, ревя, как горная лавина. Но место вождя всегда на острие атаки. Поэтому Керсад сейчас бежал впереди, размахивая мечом и ревя боевой клич. Вот вражеские пехотинцы синхронно подняли своё загадочное оружие, и навстречу бойцам Керсада понеслась свистящая смерть. Около двадцати горцев упали, сражённые короткими блестящими стрелами. Одна из таких стрел попала в Ракода — двоюродного брата Керсада, который бежал рядом с вождём. Стрела пробила щит и металлическую нагрудную пластину панциря Ракода, отбросив воина на два метра назад. Он умер мгновенно.

Эолай быстро перезарядил свой арбалет и поймал в прицел фигуру горца в блестящей кирасе из жёлтого метала и бронзовом шлеме с ярким синим плюмажем, мчащегося впереди с мечом в руке. Стрелок задержал дыхание и нажал на спусковой рычаг арбалета. Горец упал, выронив меч и потеряв свой шлем. Эолай удовлетворённо хмыкнул и начал быстро перезаряжать свой арбалет.

Керсад нёсся вперёд, подбадривая своих людей, которые дрогнули, понеся значительные потери от обстрела. Он горел желанием добежать до вражеских стрелков и порубать их на мелкие кусочки.

— Пленных брать не будем! — буквально рычал вождь горцев сквозь зубы.

Внезапно он почувствовал сильный удар в грудь и упал, сильно ударившись спиной о каменистый склон и выронив меч.

— Я должен встать! Почему же я лежу? — удивлённо подумал Керсад, потом он увидел оперенье блестящей стрелы, торчащее из его груди, и умер…

Он не видел, как после второго залпа арбалетчиков захлебнулась атака его воинов. Кто-то закричал, что вождь убит и среди горцев, и без того понёсших серьёзные потери, началась паника. Горцы остановились. Третий залп арбалетов превратил гордых воинов в паникующее стадо, и уцелевшие горцы кинулись бежать.

— Разойтись!!! — скомандовал Громов, увидев, что враг бежит.

Арбалетчики шустро прыснули в стороны, освобождая проходы для кавалеристов. Прозвучала следующая команда, и всадники отряда поскакали в атаку через образовавшиеся проходы в строю арбалетчиков. Впереди на Пирате скакал Саня, легонько помахивая «Жизнеловом» и прикрывая грудь щитом, висевшим на левой руке. За ним мчались кавалеристы отряда, выкрикивая имя своего командира как боевой клич. Арбалетчики бежали следом. Саня догнал улепётывающего во все лопатки горца и с оттягом наискосок рубанул мечом. «Жизнелов» разрубил спину врага, окрасившись в красный цвет.

Всадники врезались в отступающую толпу горцев, рубя направо и налево. О сопротивлении не могло быть и речи. Враги просто бежали, спасая свою жизнь, побросав в панике щиты и оружие (без них человек может бегать гораздо быстрее). Паникующая толпа докатилась до головы каравана, где горцы рубились с каппадокийцами и телохранителями купцов. Страх вещь очень заразительная. Тем более если твои товарищи бегут в панике у тебя на глазах, спасая свою жизнь и крича от страха и боли.

Победа была полной! Враг в панике бежал с поля боя, роняя оружие, щиты и элементы доспехов. Саня очень вовремя подоспел со своими всадниками, чем спас жизнь Нестору, двум его телохранителям и шестерым каппадокийцам. Алкмен — компаньон Нестора к сожалению погиб. Дротик, прицельно брошенный горцем, пробил ему сердце.

Громов запретил своим воинам дальше преследовать убегающих врагов. Склон горы был усеян камнями и на нём лошади могли сильно покалечиться. К тому же горцы, хорошо знающие местность, могли устроить засаду своим преследователям. Галлаты, разгорячённые погоней, с большой неохотой отказались от преследования. Они умоляли Саню позволить им догнать бегущих горцев, но он был неумолим и запретил им даже думать о погоне.

После подсчетов потерь выяснилось, что были убиты четырнадцать каппадокийцев вместе со своим командиром, купец Алкмен и трое его телохранителей. Отряд же не понёс потерь в этом бою. Возницы каравана тоже не пострадали. Они как люди не военные в начале боя ловко попрятались под своими повозками, предпочитая там переждать до окончания сражения. Горцы потеряли шестьдесят восемь воинов. Это можно было считать блестящей победой, о чём Громову заявил Деметрий, а бойцы отряда радостными криками подтвердили его слова.

Потом воины с разрешения командиров начали обшаривать тела поверженных врагов, деловито добивая тяжело раненных горцев (ведь легкораненые почти все смогли удрать). Глядя на это, Саня не вмешивался. Во первых он не любил бандитов (насмотрелся на них ещё в той жизни), а во вторых он прекрасно понимал, что люди с такими ранами в этом мире всё равно долго не протянут. У них ушло два часа на то чтобы собрать трофеи, разобрать завалы на дороге и похоронить своих убитых, насыпав над ними холм из камней. Горцев решили не хоронить. Громов только распорядился, чтобы их выложили в ряд вдоль дороги. Он рассудил, что соплеменники рано или поздно должны вернуться на место этой бойни. Вот пусть они их и хоронят, а каравану надо спешить дальше.

Здесь же отряд пополнился новыми бойцами. После похорон к Сане решительно подошёл один из уцелевших каппадокийцев по имени Гортак и попросил зачислить его вместе с товарищами в отряд. Громов переглянулся с Деметрием и, увидев в его взгляде согласие, дал добро. Обрадованные каппадокийцы быстро принесли присягу, поклявшись Митрой[49] и своими предками. Так отряд пополнился ещё шестью неплохими всадниками, которые поступили под чуткое командование сержанта Лиска.

Следующим по плану был делёж трофеев между воинами отряда. Саня поручил Деметрию руководить этим процессом, чтобы не выдать свою неосведомлённость в этом вопросе. С горцев бойцы смогли намародёрить неожиданно много золотых и серебряных браслетов и нашейных украшений, серебряных и бронзовых монет, два десятка неплохих комплектов доспехов и целую кучу оружия. Деньги и украшения Деметрий тут же поделил между воинами, а оружие и доспехи было решено продать и затем выделить долю каждому бойцу отряда. Здесь на выручку пришёл купец Нестор, который тут же на месте купил всё трофейное оружие и доспехи, дав за них неплохую цену. Кстати Громову как командиру отряда доставалась доля в десять процентов от всей суммы трофеев.

— Быть боссом тут очень прибыльно, — подумал с усмешкой Саня, узнав, какая доля от трофеев ему причитается.

Правда в ходе раздела добычи среди бойцов отряда возник небольшой спор по поводу каппадокийцев. Однако Громов пресёк на корню разгорающиеся дебаты. Он заявил, что каппадокийцы получат такую же долю, как и все остальные бойцы отряда, ведь они же тоже сражались в этом бою. После этих слов полковника спорщики сразу же угомонились, а Саня заработал ещё больше уважения со стороны Гортака и его соплеменников. Впрочем, они и так уважали своего нового командира. Иначе не попросились бы к нему в отряд.

Вскоре караван продолжил свой путь дальше. Не успела последняя повозка исчезнуть за поворотом дороги, как к месту побоища стали слетаться стервятники, чуя, что здесь есть чем поживиться.

* * *

Город Термесос не произвёл на Громова особого впечатления. Низкая стена из плохо обработанного камня, кривые грязные улочки и глиняные дома. От всего этого веяло провинциальной нищетой. Если Эфес со своими широкими чистыми улицами, греческой архитектурой и величественными храмами казался большим и богатым мегаполисом. То Термесос по сравнению с ним казался просто захолустной дырой на окраине империи. Нет, храмы тут тоже были, но уж очень убогие и какие-то побитые временем.

Саня получил с Нестора плату за охрану каравана и неплохую премию, которую купец выплатил за бой на перевале. Он выразил свою благодарность, подарив Громову и Деметрию шикарные золотые перстни. Потом Нестор намекнул, что они всегда могут на него рассчитывать, и попрощался с ними.

Прошло три дня. И вот теперь Саня сидел в общем зале постоялого двора, который они сняли для своего отряда, заплатив его хозяину за пять дней проживания. Постоялый двор был довольно большим и чистым (его друзьям порекомендовал купец Нестор), так что бойцы отряда разместились в нём с относительным комфортом. Отрядные лошади тоже чувствовали себя неплохо в просторных конюшнях, располагавшихся рядом с главным зданием двора. День начинался как обычно и даже буднично. Громов завтракал, сидя за одним столом со своими офицерами. Они обсуждали практически полное отсутствие работы для отряда. Деньги в отрядной казне ещё были, но наёмный отряд должен приносить прибыль, а для этого надо найти для него подходящую работу. Вариант вступления в городской гарнизон даже не рассматривался. Не одному Сане не понравился этот город, и все воины отряда рассчитывали в скором времени из него свалить. Пока рядовые бойцы весело тратили заработанные деньги, отцы-командиры решали, что делать дальше.

Внезапно открылась дверь, и в помещение постоялого двора вошёл богато одетый мужчина в сопровождении двоих телохранителей. Он решительно направился к столу, за которым сидел Громов со своими офицерами. Подойдя, он представился как Павсаний — представитель городского совета города Термесос. Он сделал театральную паузу, но, видя, что на присутствующих это не произвело особого эффекта, продолжил свою речь.

— Я хочу от имени города предложить вашему отряду хорошую работу! — провозгласил он, театрально взмахнув правой рукой.

— Нас не интересует несение гарнизонной службы, — вежливо перебил его Саня, поняв, что перед ним стоит политик, привыкший как актёр играть на публику.

— О нет! Вы нам нужны совершенно для другого дела! Мой хороший друг купец Нестор рассказал мне, как вы расправились с горными бандитами, и это произвело на членов совета большое впечатление. Мы хотим предложить вам контракт на один месяц по патрулированию границы с Памфилией, — изрёк Павсаний приосанившись.

— Насколько я слышал, оккупация Селевкидами этих земель прошла довольно мирно, и тут нет никаких боевых действий. С кем же тогда вы воюете? — удивился Громов, взглянув на собеседника.

— Ваши сведения немного устарели. Да, гарнизоны Птолемеев покинули наши города задолго до прихода войск царя Антиоха. Поэтому и не было никакого сопротивления. Однако власть царя на этих землях ещё очень слаба, чем решили воспользоваться наши соседи. Жители памфилийского города Аспенд решили, что сейчас самое подходящее время для грабежа. Их летучие отряды недавно начали совершать набеги на подвластные Термесосу земли. Мы просили помощи у царского стратега, но он заявил, что у него слишком мало войск, чтобы гоняться за мелкими бандами, — рассказывал, вздыхая Павсаний.

— Я должен подумать и посоветоваться с моими людьми, — ответил Саня, внимательно выслушав рассказ чиновника.

— Конечно, конечно! Я подожду на улице вашего решения. И обещаю, что оплата за эту работу будет очень щедрая! — воскликнул член городского совета и направился к двери.

Немного посовещавшись, они приняли решение взяться за эту работу. Отряд должен был действовать автономно, и это вполне устраивало Громова, который очень не любил больших начальников, любящих отдавать дурные приказы. Затем парень вышел на улицу и обрадовал Павсания, дав согласие на эту работу. Услышав это, чиновник широко улыбнулся. После обсуждения условий работы, он вручил увесистый мешочек с деньгами в качестве аванса и, театрально раскланявшись, вышел за ворота постоялого двора.

На следующий день отряд покинул гостеприимный Термесос и двинулся в сторону границы с Памфилией. Во главе колонны ехал Саня. Рядом с ним скакали Деметрий и двое местных проводников Ксарт и Герон, которые, по словам Павсания, отлично знали приграничную территорию. Задача у отряда была проста и понятна. В течение месяца они должны были патрулировать участок границы, перехватывая и уничтожая отряды грабителей из Памфилии.

* * *

Шли уже четвёртые сутки патрулирования. Солнце лениво клонилось к закату, норовя нырнуть за пышущие жаром горы. Саня ехал верхом, мерно покачиваясь в седле и размышляя о борьбе добра со злом. Многие люди традиционно считали себя носителями высших идей. Они рассуждали о свободе, правах человека и демократии, а сами творили такое, что волосы вставали дыбом. А ведь именно на войне с человека слетала вся цивилизованная чепуха, и он часто превращался в зверя. Зато потом вдали от боёв и стонов умирающих люди опять превращались в законопослушных и цивилизованных граждан, любящих отцов и добрых соседей.

Вчера отряд вошёл в пограничную деревню, надеясь переночевать, закупить там продукты и напоить лошадей. Однако их глазам предстала ужасная картина. Рейдеры ушли из деревни давно. Подожженные дома уже успели выгореть дотла. Трупы жителей деревни поломанными куклами лежали меж обгоревших развалин. Судя по виду тел, мужчин жестоко пытали перед смертью, а женщин изнасиловали прежде чем убить. Детей тоже не пощадили. Их согнали на деревенскую площадь и порубили мечами. Стервятники уже во всю пировали на телах и взвились в небо с негодующим клёкотом, когда бойцы отряда начали въезжать в разрушенную деревню. Увидев всё это, Громов закаменел лицом и поклялся себе, что они догонят и покарают тех, кто такое сотворил. Однако наступающая ночь не дала продолжить преследование. На следующее утро они похоронили убитых крестьян в общей могиле и ринулись по следам рейдеров. И вот уже день подходил к концу, а отряд так и не смог настичь этих ублюдков.

Внезапно Деметрий ехавший рядом издал встревоженный возглас и указал куда-то налево. Саня глянул туда и увидел, как на один из холмов быстрым галопом вылетели двое всадников, в которых он узнал своих скифов-разведчиков. Один из них поднял над головой лук, привлекая внимание. Громов поднял руку, останавливая колонну, и в сопровождении Деметрия поскакал к вершине холма, на котором гарцевали скифы.

— Враг найден! Они недалеко отсюда грабят деревню! Их где-то пол сотни. Все на конях и неплохо вооружены, — доложил один из скифов по имени Бартат.

— Как далеко они отсюда? — спросил Саня, оглядываясь по сторонам и подзывая одного из местных проводников.

— На севере в одной десятой части конного перехода, — ответил Бартат, немного подумав.

— Значит в пяти-шести километрах, — подсчитал в уме Громов.

Скоро отряд мчался за своим командиром, который ощущал какую-то злую радость от того, что скоро эти кровавые уроды, которые сейчас грабили очередную деревню, ответят за все свои поступки по полной. Он — Саня будет палачом, а отряд станет гильотиной в его руках, и поможет ему покарать убийц.

Саня осторожно выглянул из-за куста, росшего на вершине холма. Внизу в небольшой долине меж холмов находилась небольшая деревушка, насчитывающая около тридцати домов. Там сейчас хозяйничали рейдеры. Они сгоняли жителей деревни на площадь. Кругом стояли плач и крики испуганных людей. Пара домов уже горела, и, по-видимому, мародёры не собирались останавливаться на достигнутом. Саня медленно отполз назад к скифам, которые, спешившись, ждали его за гребнем холма.

— Значит так! Сейчас наши стрелки подготовят позиции. Затем вы по моему сигналу выскочите на вершину этого холма и очень, очень, очень сильно обидите этих бандитов. Только прошу вас! Постарайтесь, чтобы они обиделись и рванули за вами всем скопом. Потом мчитесь к нашим арбалетчикам, только не сильно спешите. Враги должны верить, что они вас догоняют. И не напоритесь на колья. Мы для вас специально оставим небольшой проход на правом фланге, — проинструктировал разведчиков Громов.

— Не сомневайся, командир! Мы всё сделаем как надо! Они точно за нами погонятся! Даю слово! — ответил Бартат, усмехнувшись в усы.

Саня кивнул и быстро пошёл вниз по склону холма к выходу из оврага. Этот овраг подвернулся как нельзя кстати. Его вымыл ручей, стекавший с холма. Может, в сезон дождей по дну оврага и бежал широкий, быстрый поток воды. Однако сейчас дно оврага напоминало больше русло высохшей реки, усеянное валунами. Громов ещё раз внимательно осмотрел местность вокруг и мысленно представил, как это будет. Скифы выманивают гадов из деревни и скачут, преследуемые врагами, к оврагу прямо к строю арбалетчиков, которые стоят, прикрытые тремя рядами заострённых кольев, врытых в землю под углом в сторону противника. Вот стрелки открывают по противнику огонь. Смерть, паника, свалка и хаос. И тут в тыл врагу бьёт выскочившая из рощи, что располагается в ста метрах слева от входа в овраг, кавалерия под командой Деметрия.

— Должно получиться! — убеждённо произнёс Громов, ставя точку в споре с самим собой.

Он быстро прошёл в глубь оврага, который был не очень широкий и имел высокие обрывистые склоны. Чуть дальше овраг расширялся. Вот здесь то и находилась позиция арбалетчиков, которые уже заканчивали устанавливать колья, перегораживающие русло высохшего ручья, протекавшего по дну оврага.

Завидев командира, к нему ринулся Деметрий с докладом, что оборудование позиции для стрелков практически завершено.

— А теперь дуй с рощу к нашим всадникам. Лиск, конечно, храбрый воин, но уж слишком горячий. Как бы он там чего не учудил раньше времени. И запомни! Нападаете по моему сигналу, а до этого, чтоб сидели тихо, как суслики в норе! — скомандовал Саня, хлопнув своего заместителя по плечу.

— Как скажешь, командир! Мы их обязательно побьём, ведь боги тебя любят! — крикнул Деметрий, сверкнув белозубой улыбкой.

Наконец, последний кол был установлен, и всё было готово к приёму «дорогих гостей». Громов построил стрелков в одну линию вдоль кольев. Сам он верхом на Пирате занял место позади строя арбалетчиков. Дальше в тылу за поворотом оврага сержант Никомед со своими людьми охраняли отрядных лошадей и отрядный обоз, состоявший теперь уже из двух повозок. Для увеличения автономности отряда по совету Никомеда приобрели ещё одну повозку, набив её продуктами и овсом для лошадей.

Вот стрелки зарядили арбалеты, и сержанты доложили о готовности.

— Соратники, братья! Посмотрите на людей, которые стоят рядом с вами в одном строю! Это ваши товарищи и братья, которые умрут за вас, если придётся! Они будут драться сегодня рядом с вами и не струсят и не побегут! Вы ощущаете узы братства, которые связывают вас сейчас, а после битвы они станут ещё крепче, омытые кровью врагов и скреплённые вашей храбростью! Боги любят храбрецов и поэтому сегодня они даруют нам победу и славу! — такую речь произнёс Громов, перед ждущими его приказов воинами.

Бойцы радостно загудели. Саня посмотрел в их сияющие воодушевлением глаза и понял, что они к бою готовы.

— Пощады не будет! — пробормотал он, поднимая высоко над головой свой щит.

Скифы, увидевшие его сигнал, начали действовать. Они вскочили на своих лошадей и быстро помчались на вершину холма.

Бартат выехал на холм и, развернув коня, натянул лук. Тренькнула тетива, ударив по защитному наручу, и бронебойная стрела с трёхгранным наконечником со свистом ушла в сторону противника. Рядом почти одновременно выстрелил его друг Мерт. Двое всадников внизу в деревне слетели с коней сбитые назем скифскими стрелами. Скифы успели уложить четверых врагов, прежде чем те стали хоть как-то реагировать. Пока разозлённые вражеские всадники скакали вверх по склону холма, скифы успели подстрелить ещё троих. Потом они синхронно развернули лошадей и бросились наутёк, изображая сильнейший испуг. Конечно, в скифской степи на такой трюк не повелся бы даже юнец, но для кавалеристов из Аспенда этого оказалось достаточно. Видимо они раньше не сталкивались со скифами в бою, поэтому попались на эту простую уловку.

Бартат решил ещё подлить масла в огонь и на полном скаку быстро выстрелил, повернувшись назад. Один из преследователей схватился за стрелу, внезапно выросшую из его шеи, и вывалился из седла. В ответ рейдеры издали серию громких злобных воплей и принялись нахлестывать своих коней, надеясь догнать наглых скифов. Вот уже они скачут по дну оврага, маневрируя между камней, разбросанных по руслу высохшего ручья. Строй арбалетчиков всё ближе. Колья торчат, как щетина.

— Если всадник с разгона напорется на такую щетину, то ему мало не покажется, — пронеслось в голове Бартата, когда слева он увидел узкий проход в сплошной стене кольев и направил туда своего скакуна.

Его сердце дрогнуло, когда он на полном скаку проносился по проходу, а справа и слева мелькали острые концы кольев. Но всё закончилось хорошо. Они с Мертом благополучно проскочили через проход, который тут же был перекрыт арбалетчиками с третьего отделения, которые оперативно набросали туда рогатки и ежи из заостренных кольев.

* * *

— Только бы лошадь не споткнулась, — молился Саня, наблюдавший за погоней. Он прекрасно видел, что скифам приходится применять всё своё мастерство, чтобы не налететь на валуны, разбросанные по дну оврага.

В отличие от юрких степных воинов их преследователи были не такими умелыми кавалеристами. Внезапно сразу три лошади споткнулись о камни и буквально перекувыркнулись через голову. Вражеские наездники, сидевшие на них, с воплями вылетели из сёдел. Судя по тому полёту, что они совершили, посадка их ждала не слишком мягкая. Это происшествие заставило аспендских рейдеров немного сбавить темп погони. Воспользовавшись ситуацией, скифы значительно оторвались от преследователей, вырвавшись далеко вперёд. Когда они прошмыгнули через оставленный для них проход в кольях, то до гнавшихся за ними всадников было около восьмидесяти метров.

Громов проревел команду, и арбалетчики открыли огонь по наступающему противнику. Представьте себе стаю крыс, бегущую к вам по узкой трубе. Выглядит устрашающе. Но стоит вам выстрелить по ним из ружья, заряженного мелкой дробью, и картина кардинально изменится. И вот сейчас случилось нечто похожее. Лавина всадников, мчащихся по узкому руслу высохшего ручья, протекавшего по дну оврага, налетела на залп тридцать арбалетов, бивших прямой наводкой. Промахов не было. Удары арбалетных болтов буквально смели передних всадников с коней. Ехавшим за ними кавалеристам, тоже прилетело немало подарков. В овраге с практически отвесными склонами возник затор из убитых и раненных людей и коней. Особую суматоху создавали несколько бьющихся в агонии лошадей. Передние всадники (кто смог уцелеть после залпа) резко остановились, а вот следующие за ними не смогли этого сделать. В результате образовалась куча-мала из испуганно-рассерженных людей и лошадей. Многие из них решили, что пора отсюда сваливать, но труднодоступные для лошадей склоны оврага препятствовали свободе манёвра.

Несколько особо глупых или особо смелых аспендских всадников, сумевших в общей суматохе выбраться из свалки, ринулись к арбалетчикам. Но тут их ждало большое разочарование в виде заострённых кольев, гостеприимно торчавших в их сторону. Эти отмороженные успели метнуть несколько дротиков, но были отогнаны скифами, которые, стреляя из своих луков со скоростью пулемётов, практически в упор сумели завалить троих рейдеров.

Пока враги судорожно решали, что же им делать дальше, на них обрушился ещё один арбалетный залп. Те из аспендцев, кто уцелел после обстрела, в панике ринулись назад к выходу из оврага. Увидев, что враг бежит, Громов поднёс к губам сигнальный боевой рог и сильно в него дунул, подавая сигнал к атаке кавалерии отряда.

* * *

Деметрий не находил себе места от волнения. Однако он старался держаться уверенно и спокойно, как его командир — полковник Александр. Это был первый бой, в котором Деметрий командовал самостоятельно. Он был наёмником уже шесть лет. Сражался во многих боях, но как простой воин. Там всё было просто, командиры отдавали приказ, и Деметрий его выполнял, не особо задумываясь. И вот сейчас он ощутил, какую тяжкую ношу ответственности несёт командир. В бою от его решений зависит многое, а главное — это жизни его людей.

Он облизал внезапно пересохшие губы и ещё раз глянул в сторону оврага. Там шло сражение, об исходе которого можно было только догадываться. Скифы, преследуемые вражескими всадниками, на полном скаку съехали в овраг. И Деметрию отсюда не было видно, что там творилось теперь.

— Может пора нам ударить! Там наши товарищи гибнут! — с нетерпеньем воскликнул Лиск, гарцевавший на коне.

Услышав это, согласно загудели галлаты, намекая, что они готовы ринуться в бой. Каппадокийцы тоже с надеждой поглядывали на капитана.

— Мы будем ждать сигнала полковника! — не поддался на провокацию Деметрий.

Если бы он был рядовым воином, то тоже бы ввернул пару слов в поддержку Лиска, но теперь он командир и должен подавать пример подчинённым. Но как же это трудно сохранять спокойствие, зная, что возможно сейчас там, в овраге, гибнут твои товарищи и твой командир — полковник Александр. Когда до зубовного скрежета хочется плюнуть на всё и ринуться в атаку на врага. Недаром полковник говорил, что ожидание перед боем хуже смерти.

— Боги! Сохраните моего командира и друга Александра из России! Почему он медлит и не подаёт сигнал? — беззвучно взмолился Деметрий.

Внезапно над холмами поплыл чистый и гулкий звук боевого рога.

— Это сигнал полковника! Теперь пришла наша пора, отрабатывать деньги, что нам заплатили! Все за мной! В атаку! — заорал обрадованный Деметрий и, выхватив меч, поскакал к оврагу.

Всадники отряда с радостным рёвом ринулись за ним из рощи, выхватывая оружие. Они прискакали к выходу из оврага практически одновременно с первыми, убегающими из оврага рейдерами.

Деметрий направил коня, уже собираясь, влететь в овраг на полном скаку. Внезапно он чуть не столкнулся с всадником, буквально вылетевшим на встречу. Аспендец даже не успел, как следует испугаться, когда меч Деметрия снёс ему голову с плеч. Отрубленная голова отлетела в сторону, а всадник без головы поскакал дольше.

Кавалеристы отряда, ревя как зимний шторм, ворвались на полном скаку в овраг и врезались в толпу бегущих в панике рейдеров, погнав их обратно. Врагов прижали к кольям и буквально изрубили в капусту, не давая ни кому пощады.

Деметрий весь забрызганный чужой кровью опустил меч и резко выдохнул. Он медленно обернулся и встретился взглядом со своим командиром. Полковник улыбнулся и отсалютовал ему мечом.

— Чистая победа! Ты молодец! Вовремя подоспел со своими ребятами! — похвалил он друга.

— А ты думал, что будешь тут веселиться в одиночку! — отшутился Деметрий, ощутив приятное тепло от похвалы Александра.

* * *

Саня рассматривал восьмерых связанных мужчин, решая их судьбу. Эти восемь израненных человек всё, что осталось от отряда аспендских рейдеров, насчитывающих до боя пятьдесят девять воинов. Громов ещё раз посмотрел на пленных и нахмурился. Он вспомнил сожженную деревню и изрубленных детей и отбросил всякую жалость. Медленно подойдя к ним, он ткнул пальцем в грудь чернобородого рейдера, раненного в правое плечо.

— Тебе очень сильно повезло, урод! Ты останешься сегодня в живых. Я дам тебе коня и отпущу, чтобы ты рассказал обо всём, что здесь случилось. И запомни, что меня зовут Александр из Массилии, и я убью любого, кто сунется через границу, рассчитывая пограбить местных жителей, — произнёс Саня, глядя аспендцу прямо в глаза. — А теперь внимательно наблюдай и запоминай!

По знаку Громова бойцы подхватили оставшихся семерых пленников и поволокли их к свежевыкопанной глубокой траншее. Эту траншею по приказу Сани выкопали крестьяне из той самой деревни, которую грабили рейдеры. Благодаря вмешательству отряда деревня была спасена, и теперь её жители с большим энтузиазмом выполняли все приказы Громова и его людей.

— Вы пришли на эту землю грабить и убивать, вот теперь и попробуйте какова эта земля на вкус! — громко произнёс Саня и кивнул семерым бойцам, которые по его знаку столкнули связанных пленников на дно траншеи.

Аспендцы поняли, что их ждёт, и подняли отчаянный крик, умоляя пощадить их.

— А разве вы дали пощаду тем мирным людям, которых убили, прежде чем сжечь их деревню! — ответил Громов на их мольбы и махнул рукой, ждущим его приказа крестьянам.

Те начали быстро закапывать траншею, из которой ещё долго доносились крики обречённых на смерть людей.

— Расскажи всем, что ты видел. Пусть они хорошенько подумают, а стоит ли ходить в набеги и грабить наши деревни! А теперь садись на коня и уматывай отсюда! — сказал Саня, повернувшись к восьмому рейдеру, который расширенными от ужаса глазами следил за экзекуцией.

* * *

Громов хлебнул вина из бронзового кубка и усмехнулся, прислушиваясь, как Лиск рассказывает байку об одном охотнике-неумехе, который, пойдя на охоту на кабанов, при встрече с вепрем бросил всё своё оружие и быстро залез на дерево, спасаясь от разъяренного кабанчика. Ему пришлось сидеть на дереве три дня, потому что кабан ни как не уходил и ждал внизу, когда же охотник, обессилив, свалится с дерева.

А вокруг бушевала безудержная пьянка. Благодарные жители спасённой деревни устроили настоящий пир для своих спасителей. Саня не стал возражать, хорошо понимая, что его людям надо расслабиться и отдохнуть. Они сегодня неплохо себя показали и заслужили эту награду. Саня отхлебнул вина и опять вспомнил, как кричали закапываемые заживо в землю аспендцы. Он ещё в той жизни много раз думал о добре и зле. Особенно на той непонятной войне в горах Чечни. И вынес для себя одну простую истину, что зло надо уничтожать всеми доступными средствами. А бандиты, убивающие мирных жителей, для Громова были одним из самых ярких проявлений зла. Поэтому их надо уничтожать как бешенных собак. Он, конечно, понимал, что на войне может случиться разное. Но несмотря на обстановку надо оставаться человеком. Саня видел, как живут крестьяне. Они добывают себе пропитание честным тяжким трудом. За это он уважал их, хотя и не мог понять. Громов бы так не смог жить. День за днём трудиться на земле, налаживать своё хозяйство, растить детей и платить налоги. А потом какая-нибудь вонючая сволочь сожжет твой дом, изнасилует твою жену и убьёт твоих детей, а тебя будет пытать, чтобы ты отдал все свои не большие сбережения, закопанные где-нибудь в углу твоей хижины.

— Вот поэтому нужны такие люди как мы, чтобы крестьяне спокойно трудились и не боялись всяких смрадных гадов. А мы будем воевать, и уничтожать эту нечисть в человеческом обличье. Коль они творят такое с женщинами и детьми, то и уничтожать их надо всеми доступными способами. А если понадобится закопать живьём даже тысячу таких ублюдков, то я это сделаю без колебаний! — с внезапным ожесточением подумал Саня и залпом выпил остаток вина в кубке.

— Не переживай друг! Ты сегодня всё правильно сделал. Мы их побили потому, что правда была на нашей стороне. После того, что аспендцы натворили в той деревне, боги от них отвернулись. Нельзя убивать женщин и детей, боги такого не прощают. Ты подарил им жестокую, но быструю смерть. У меня они бы так просто не отделались, — произнёс, сидевший рядом, Деметрий, заметивший хмурое выражение на лице своего командира и друга и как будто прочитавший его мысли.

— Поэтому под моим командованием вы никогда не будете убивать женщин и детей и грабить мирных жителей. Иначе боги нас покарают, — пробормотал в ответ Громов.

А вокруг бушевало веселье. Бойцы отряда пировали вместе с деревенскими жителями, сидя за длинными столами, выставленными на центральной деревенской площади. Люди пили, ели и веселились от души. Одни праздновали свою победу, другие своё чудесное спасение из жадных лап рейдеров.

И только их командир, несмотря на выпитое вино, думал совсем о другом. Саня думал о потерях, которые понёс его отряд. Сегодня они потеряли троих человек: двух арбалетчиков, убитых дротиками, попавшими в лицо; одного каппадокийского всадника, погибшего в рукопашной. Ещё один арбалетчик был серьёзно ранен в руку. Дротик раздробил ему кисть левой руки. Раненого звали Солон. Этот фессалиец сразу же после боя обратился к Громову, бледный от боли и потери крови.

— Командир, не выгоняйте меня из отряда! Даже с одной рукой я могу быть полезен в бою! — заявил Солон, умоляюще глядя в лицо Сане.

— Но почему ты хочешь остаться? Я могу освободить тебя от клятвы и дать тебе денег, чтобы ты мог устроиться и неплохо жить, — удивился Громов.

— Я не могу покинуть своих товарищей! Я хочу остаться в отряде! Я прошу вас! — просительно ответил раненый.

— Хорошо! Уговорил! Арбалетчиком ты с одной рукой быть не можешь, поэтому зачисляю тебя в группу поддержки к сержанту Никомеду, — решил после не долгого раздумья Саня.

— Спасибо командир! Я вас не подведу! — обрадовался Солон.

Раздумье парня нарушил староста деревни по имени Шарим, который сидел за столом рядом с Саней. Этот чернобородый смуглый сорокалетний мужчина восточной внешности своим весёлым нравом сразу же понравился Громову. Несмотря на урон, причинённый бандитами, он не унывал и с оптимизмом смотрел в будущее. Кстати о внешности! Саня давно заметил, что в крупных городах здесь живут преимущественно выходцы из Греции и Македонии, а вот в сельской местности преобладают в основном люди восточного типа. И жители этой деревни не были исключением. Эти чернявые, чернобородые и смуглые люди имели чётко выраженные восточные корни.

— Господин скучает? — спросил староста, взмахом руки подзывая красивую и очень молодую девушку.

— Думаю о жизни и смерти, — вяло отшутился Саня.

— У великих людей великие думы! — задумчиво произнёс Шарим.

— Почему ты решил, что я великий? — удивился Громов.

— Об этом говорят твои дела, а ёщё я видел, как твои люди на тебя смотрят. Они тебя боготворят и считают непобедимым. И после того, что я увидел сегодня, я тоже так думаю, — вежливо ответил староста. — А теперь познакомься с моей дочерью Лейлой.

Саня с интересом глянул на подошедшую черноволосую девушку. Довольно красивая с хорошей фигурой. Вблизи было видно, что она совсем молода. Ей было на вид лет шестнадцать или семнадцать.

— Красивая девчонка! Наверное, местные парни штабелями падают к её ногам, — весело подумал Громов, вежливо кивнув подошедшей девушке.

— Я вижу, что ты скучаешь, господин! Возможно, моя дочь сможет развеять твои невесёлые мысли? — сказал Шарим, внимательно глядя на собеседника.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Саня, догадываясь, каким будет ответ.

— Для моего дома будет большой честью, если Лейла тебе понравится, и ты разделишь с ней ложе! Не переживай! Такие уж у нас обычаи, — пояснил староста, вежливо поклонившись.

— А как же её муж? Он возражать не будет? — начал отмазываться ошарашенный парень.

— О нет, господин! Лейла ещё не за мужем и она девственница! — ответил Шарим, ласково взглянув на свою дочь.

— Но если я это сделаю, то не появятся ли тогда у твоей дочери проблемы с замужеством? — продолжал отбиваться Громов.

— О нет, нет! Да любой мужчина в нашей долине почтёт за честь взять её в жёны, если она разделит ложе с таким великим вождём как ты! — мгновенно отреагировал староста.

— Так! Ладно! А что думает сама Лейла об этом? — сменил тактику Саня, поглядев на девушку.

— Для меня это будет большой честью, мой господин, — тихо произнесла девушка, скромно опустив глаза.

— Хорошо! Пусть красавица присядет рядом с нами за стол и выпьет вина, а там видно будет, — решил согласиться Громов.

Сначала Лейла стеснялась и боялась поднять глаза, но потом, выпив вина, осмелела и втянулась в разговор. Она, как и её отец с большим удовольствием слушали анекдоты, которые Саня адаптировал под местные реалии. К концу пира между ними как будто пробежала искра, и Громов понял, что у них всё получится. Потом он взял её за руку и повёл к хижине, которую ему выделил для проживания староста Шарим. На пороге он обнял её и нежно привлёк к себе, а потом поцеловал. Девушка сначала испуганно замерла, а потом страстно ответила на его поцелуй. Затем он поднял её на руки, и, перешагнув порог, понёс её к ложу. Потом исчезли полковник Александр из Массилии и Лейла дочь старосты, а были просто мужчина и женщина. Им было хорошо, и они оба запомнили эту ночь.

Глава 7

Слава вам!! Навеки подвиг

Свой в историю вписали!!

Будут помнить, как три сотни

Против тысячей стояли!!!..

(поэма "Триста спартанцев")

Третья неделя патрулирования подходила к концу. Серьёзных столкновений за это время не произошло. Пару раз отряд вступал в боевой контакт с мелкими группами рейдеров. Однако сражениями эти столкновения никак нельзя было назвать. Каждый раз, только завидев отряд на горизонте, враги бросали всё, что успели награбить и в панике бежали, нахлёстывая лошадей. Бойцы шутили, что скоро одного упоминания об их отряде будет достаточно, чтобы очистить приграничную территорию от аспендцев.

Сегодня отряд расположился на ночлег в небольшой долине между холмами. Бойцы уже заканчивали возведение защитного периметра вокруг лагеря. Конечно, до римских походных укреплений ему было далеко. Воины всего лишь установили заостренные колья и колючие кустарники по периметру. Однако в случае внезапного нападения, эти лёгкие укрепления должны были задержать нападавших. Что в свою очередь даст время воинам отряда приготовиться к бою. Часовые тоже были не лишними. Однако все эти меры предосторожности не смогли остановить одного единственного человека.

Он вышел из тени и спокойно двинулся к центру лагеря, где возле костра Саня вместе с проводниками Героном и Ксартом рисовал карту прилегающей местности. Его привлёк шум в восточной части лагеря. Там царила какая-то непонятная суета. Скоро к Громову подбежал боец и доложил, что пойман вражеский лазутчик.

— Лазутчик говоришь! Ну что же пойдём, посмотрим на этого вашего лазутчика, — сказал Саня, сворачивая недорисованную карту и пряча её в седельную сумку.

Лазутчик оказался высоким смуглым парнем лет двадцати пяти с небольшой бородкой и длинными чёрными волосами. На нём была потрёпанная серая рубаха и полотняные коричневые штаны, в таких обычно ходят местные крестьяне. Несмотря на стоящих рядом с ним возбуждённых вооружённых воинов, незнакомец не выказывал никакого страха. На его красивом лице играла лёгкая улыбка.

— Вот этот как-то проник в лагерь и шёл к твоему костру, когда его окликнул часовой! Сопротивления не оказывал и ничего нам не сказал! — доложил, подлетевший к Громову, Деметрий.

— Пусть солнце осветит твой путь! Ты тот, кого называют Александром Смертоносным, Грозой Аспенда и Пограничным Стражем? — внезапно обратился к Сане таинственный незнакомец.

— Да! Это я! — подтвердил Громов, вспомнив, что местные жители его так называли.

— Я Оман из рода Ишер сын Керима принёс тебе плохие вести о твоих врагах! Кое-кто жаждет твоей крови, — торжественно продекламировал пришелец и усмехнулся, нарушив серьёзность момента.

— Ну, тогда пошли ко мне в шатёр. Там у меня есть неплохое вино. Вот там и поговорим, — усмехнулся в ответ Саня.

* * *

— Есть некий Гелен сын Менекрата. Он из очень богатого и влиятельного древнего аристократического рода. Ты убил его брата Ферона, когда уничтожил отряд аспендцев. Об этом вся округа говорит. Вот этот Гелен поклялся, что отомстит тебе за смерть брата, а так же выжжет все пограничные деревни. Кстати, правда, что ты закопал пленных аспендцев в землю живьём? — говорил Оман, попивая вино из серебряного кубка.

— Правда, мы их закопали! А что этот Гелен может? Он что стратег Аспенда что ли? Как он нам мстить, то собрался? — прервал его нетерпеливый Деметрий, бросив взгляд на Громова.

— Нет! Стратегом Аспенда является, если я не ошибаюсь, благородный Филарет из рода Фелопомидов. А вот Гелен входит в городской совет и постоянно мутит воду. Именно он добился, чтобы аспендцы начали совершать набеги на пограничную территорию Термесоса. Его покойный братец, которого ты закопал, говорят, был самым кровожадным командиром летучих отрядов. После его гибели другие рейдеры боятся соваться через границу. Вот значит, Гелен требовал, чтобы Аспенд послал войска через границу, но Филарет ему отказал. Не хочет стратег настоящей войны. Набеги это же так, баловство, а вот если гарнизон Аспенда перейдёт границу, то это уже война с Термесосом. Вот тут и стратег Селевкидов может вмешаться. А Филарету это совсем не надо. Однако Гелен на этом не успокоился и начал нанимать наёмников, чтобы с ними напасть на приграничные поселения Термесоса, а заодно и рассчитаться с вами, — продолжил рассказ Оман.

— И сколько у него людей сейчас? — спросил встревоженный Саня.

— По моим данным около трёхсот человек. Из них две с половиной сотни тяжелых пехотинцев. Это гоплиты из Смирны[50]. Они возвращались домой из Сирии после службы царю Антиоху, а тут Гелен их перехватил, пообещав им долю в добыче, — ответил Оман, отхлебнув вина из своего кубка.

— А когда примерно Гелен планирует выступить в поход? — уточнил Деметрий.

— По моим сведениям дней через пять, — быстро ответил Оман.

Громов задумался. Гоплиты — это серьёзно. Эти пехотинцы одеты в хорошие доспехи, вооруженные копьями, мечами и большими круглыми щитами. Если говорить о древнегреческих воинах, то на ум приходят в первую очередь именно гоплиты. Это серьёзные дисциплинированные бойцы и умелые воины.

К тому же на стороне врага большое численное преимущество. Можно было конечно плюнуть на всё и отступить, оставив приграничные деревни без защиты. Но, вспомнив, как выглядят поселения после ухода оттуда аспендских рейдеров, Саня решил, что они никуда не будут убегать.

— Мы останемся, и будем сражаться. Я так решил, и если кто-то не согласен со мной, то пусть скажет об этом сейчас, — медленно произнёс он, обводя взглядом своих офицеров.

— Их конечно очень много, но я с тобой! Всегда хотел быть похожим на героев древности, как те триста спартанцев, что дрались с персами в Фермопильском ущелье! — громко произнёс Деметрий.

— Да старый конь! Тут я с тобой согласен! Мы будем биться и завоюем при этом большую славу! Боги любят храбрецов! — громогласно согласился с Деметрием Лиск.

— Сам ты конь рыжеусый, — отшутился Деметрий в ответ. — Но тут ты прав боги действительно любят смелых!

Сержанты переглянулись между собой и согласно кивнули, а Никомед сказал:

— Александр, ты наш командир! Ты вёл нас в бой, а мы всегда шли за тобой. Почему же ты думаешь, что сейчас мы не выполним твой приказ. Помнишь, что ты говорил нам о воинском братстве и о нашем отряде, который стал единой семьёй, а разве можно бросать семью в час беды?

— Я рад это слышать. Значит решено. Мы принимаем бой! А теперь постройте солдат. Я хочу обратиться к ним с речью! — обрадовался Саня.

* * *

— Соратники! Друзья! Братья! Хочу сообщить вам, что скоро нам предстоит серьёзное испытание. Я получил сведения, что скоро через границу вторгнется большой отряд аспендских наёмников. Их ведёт брат убитого нами командира аспендских рейдеров в бою возле той пограничной деревни. Их гораздо больше, чем нас, но я решил, что мы будем драться с ними. Возможно, многие из вас погибнут. Поэтому, если кто-то хочет уйти, то пусть скажет об этом прямо. Я освобожу его от клятвы и отпущу на все четыре стороны! — заявил Громов, прохаживаясь перед строем отряда.

— Но ты то останешься, и будешь биться? — выкрикнул кто-то из задних рядов.

— Да! Я буду драться, даже если останусь в одиночестве! — громко ответил Саня, вынимая «Жизнелов» из ножен и поднимая его над головой.

По рядам бойцов пробежал возбуждённый гул, а потом кто-то крикнул:

— Веди нас за собой! Мы будем сражаться!

И этот выкрик как будто подстегнул людей. Они начали громко выкрикивать имя своего командира, вздымая вверх своё оружие.

— Александр! Александр! Веди нас! — нёсся над долиной громкий боевой клич.

А их командир в ответ взмахнул своим мечом, и свет костра отразился от лезвия мгновенной вспышкой.

— Тогда решено! Мы принимаем бой! Пощады не будет! И пусть враги дрожат от страха, а боги даруют нам победу! — проревел Саня, ещё раз взмахнув над головой мечом.

* * *

— Многовато их для нас. В поле они нас просто растопчут, — задумчиво произнёс Деметрий.

— Значит, мы не будем драться в поле. Что ты там говорил про Фермопилы? Вот и нам надо найти такое же место, где мы малыми силами сможем биться против трёхсот человек. Какое-нибудь ущелье или горный перевал, — ответил ему Саня, разглядывая карту.

— Я думаю, что знаю такое место. Это Ветреное ущелье недалеко отсюда, — вмешался в разговор сидевший рядом Оман.

Его тоже пригласили на военный совет в командирском шатре, когда он заявил, что сможет привести людей, которые помогут отряду в сражении.

— Я знаю это место, — кивнул один из проводников отряда.

— А что это за люди, которых ты обещал привезти к нам в помощь? Павсаний мне говорил, что у города нет лишних воинов, — внезапно спросил Омана Громов.

— Это те, кого вы называете разбойниками. Ведь я один из них. Точнее сказать, я вожак одной из шаек. Моя банда включает в себя тридцать два человека и является самой крупной в округе. Вожаки других шаек ко мне прислушиваются. Я думаю, что сумею их уговорить, помочь нам, — немного подумав, честно ответил Оман.

— Почему ты думаешь, что разбойники пойдут за тобой? — заинтересовался Лиск, погладив свои пышные усы.

— Мы промышляем на дорогах, но никогда не трогаем крестьян и не берём лишнего. У многих разбойников есть семьи и родственники в тех деревнях, что грозится сжечь Гелен. Поэтому они нам помогут. Я в этом уверен. Конечно, на многих моих парнях висят смертные приговоры, но ведь вы не являетесь представителями городских властей. У вас нет к нам счётов и обид. Вы просто наёмные солдаты, которые уйдут отсюда, когда закончится срок вашей службы, — с усмешкой ответил вожак разбойников.

— Ну что же, мы не откажемся от помощи. Кто бы нам её не предложил, — сказал Саня, обводя взглядом своих офицеров.

— Да пусть это будут хоть сирийские демоны! Лишь бы они дрались на нашей стороне, — выразил общее мнение Деметрий.

— Тогда ждите меня и моих людей через три дня в Ветреном ущелье, — ответил повеселевший Оман.

— Мы там будем. Но как мы заставим Гелена идти этой дорогой? — произнёс в ответ Громов.

— Я сделаю так, что Гелен пойдёт через границу именно по этому ущелью, — сказал Оман, сверкнув белозубой улыбкой.

* * *

Благородный Гелен сын Менекрата из знатного аспендского рода внимательно посмотрел на смуглого, оборванного детину, который сидел напротив него и хлестал из серебряного кубка вино из личных запасов Гелена.

— Так ты говоришь, что этот Александр со своим отрядом сейчас расположился в деревне возле Ветреного ущелья? И они там будут стоять ещё три дня? Это так? — спросил Гелен у сидевшего напротив бандита.

Не надо быть гением, чтобы понять, чем промышляет собеседник Гелена. Впрочем, тот и не скрывал род своих занятий. Этот нагловатый высокий и жилистый человек с пышной курчавой бородой совсем недавно прибыл в лагерь наёмников Гелена, располагавшийся возле границы. Он назвался Рустамом и заявил, что у него есть информация, которая может заинтересовать Гелена.

— Да, господин! Убийца твоего брата со своими людьми сейчас находится именно там, — ответил работник ножа и топора, заискивающе глядя в глаза сыну Менекрата.

— А почему он хочет пробыть так долго именно в этой деревне? — с подозрением сказал Гелен.

— Александр хочет дать небольшой отдых своим людям. Они сильно устали, патрулируя границу, и поэтому начали сильно роптать. Вот Александр, чтобы не допустить мятежа в отряде, решил сделать передышку. К тому же это поселение является самым крупным в округе. Там неплохое вино и женщины. А что ещё надо, чтобы успокоить недовольных воинов? — произнёс в ответ Рустам.

— Но почему ты пришёл именно ко мне, чтобы рассказать об этом? — спросил аспендский аристократ, презрительно морща губы.

— Ну, я бедный человек и я слышал, что случилось с вашим братом, и что вы собираетесь делать. Поэтому я подумал, что моя информация может вам помочь, — ответил детина, многозначительно глядя на собеседника.

— Понятно! Ты хочешь денег, — хмыкнул Гелен, наконец, поверив рассказу этого смуглого типа. — Ты получишь деньги и мою благодарность. Я ценю тех, кто мне бывает полезен.

— Ты сама щедрость, господин! — обрадовался Рустам, не забыв при этом одним залпом выдуть почти полный кубок вина.

— Значит, говоришь, они там будут отдыхать, пить и веселиться с женщинами. Это нам на руку. Мы обрушимся на них как внезапно налетевшая буря. Мой брат будет отомщён! — воскликнул Гелен, азартно сверкнув глазами.

— Да, да! Вы отомстите! Ну а я хотел бы получить свои деньги, — сказал его смуглый собеседник, с сожалением поглядев на свой опустевший кубок.

* * *

— Отличная тут позиция! — произнёс Громов, поглядев на проводника. — А почему это ущелье называют Ветреным?

— Местные жители говорят, что здесь очень часто дуют довольно сильные ветры, — ответил Ксарт, пожав плечами.

— Я думаю, что здесь мы и встанем. Вот тут соорудим вал. На нём поставим наших арбалетчиков. Это вроде самое узкое место в ущелье. Тут действительно удобно обороняться, — сказал Саня, обращаясь к своим офицерам.

— Да место хорошее! Только можем не успеть насыпать вал. Людей у нас мало, — согласно кивнул Деметрий.

— Люди будут. Мне староста деревни пообещал выделить людей. Ведь мы и их тут будем защищать. Так, что помощники у нас будут, — заверил его Саня.

— Посмотрите на этот карниз слева над тропою. Если туда посадить стрелков, то они могут хорошо попортить нервы наступающим аспендцам, а сами будут в безопасности. Гоплиты до них точно не доберутся, — указал влево Никомед, стоявший рядом.

— Хорошая мысль! Надо будет посмотреть, можно ли туда добраться, — оценил предложение грека Громов.

— Это всё конечно замечательно, но уж слишком много врагов нам будет противостоять. Если будем тут обороняться, стоя на месте, то они нас просто перебьют. Ведь это не толпа восточных варваров, а хорошо тренированные пехотинцы, которые отлично умеют биться в строю и держать удар. Если они пойдут на нас единым строем, то нам будет очень тяжело устоять. Для этого у нас слишком мало людей. А на разбойников, если они вообще придут к нам на помощь, я бы не стал возлагать больших надежд, — уверенно произнёс сержант Леонид, командовавший первым отделением арбалетчиков.

— Поэтому нам надо заставить врагов биться вне строя. Можно набросать перед валом больших камней, чтобы они мешали наступающим гоплитам идти единым строем. Пусть по одиночке пробираются меж камней и подходят к нашей насыпи. Ещё накидаем рогаток из древесных стволов и заклиним их между камнями, чтобы гоплиты их не могли легко убрать с дороги. Думаю, что так у наших бойцов будет больше шансов на победу. А насчёт численного преимущества ты конечно прав. Поэтому надо как-то подсократить численность воинов противника. Помните, как горцы обрушили камнепад на каппадокийцев при нападении на караван? Вот и мы можем устроить нечто подобное, — немного подумав, ответил Громов.

— А что! Я согласен! Это должно сработать! Только, может вместо отдельных рогаток, соорудим баррикаду из тех же древесных стволов и перегородим ею ущелье? — воскликнул Деметрий, оглядываясь на остальных офицеров, которые согласно закивали.

— Нет! Увидев баррикаду, они могут повернуть назад, ведь у них нет осадных машин. А нам это надо? Совсем не надо. Гоняйся за ними потом. Камни и рогатки между ними выглядят не так неприступно, как баррикада. Поэтому я надеюсь, что Гелен рискнёт напасть на нас. Тут то мы их всех и похороним! — возразил Саня своему заместителю.

Сержант Антей — командир второго отделения предложил ещё на том склоне насыпи, что будет обращён к противнику, воткнуть пару рядов заострённых кольев наклоненных в сторону противника. Все офицеры поддержали эту идею, и Громов не стал возражать.

— Значит решено! Ставим лагерь здесь. Никомед, сходи в деревню и поговори со старостой насчёт питания нашего отряда. Думаю, что он нам не откажет. Ну а мы будем готовиться к приёму «дорогих гостей»! — деловито подвёл итог Саня, оглядывая своих соратников.

* * *

— Принимайте пополнение! — произнёс Оман, широко улыбаясь.

— Я рад видеть тебя и твоих людей. Сколько бойцов ты привёл? — улыбнулся в ответ Громов, внимательно рассматривая прибывших союзников.

— Со мною пришли только пятьдесят восемь человек. Правда у них мало хорошего оружия и доспехов, но они готовы сражаться. Я думал, что смогу уговорить больше людей, но многие из них предпочли спрятаться в горах и переждать там, пока всё не закончится, — ответил Оман, покачав головой.

— Не переживай так! Слабаки нам не нужны. Для того дела, что мы здесь задумали, подойдут только настоящие мужчины! А оружие и доспехи я вам дам. У нас тут как раз образовался небольшой запас после боя с аспендцами. Только объясни своим орлам, что это казённое имущество и после боя его надо будет вернуть, — успокоил вожака разбойников Саня.

— Ты прав, слабаки нам будут только мешать! Ведь об этой битве сложат легенды. А в легенде нет места трусам. Кроме того, если мы победим, то нам должны достаться неплохие трофеи. Представляю, как будут потом грызть ногти эти трусливые крысы, узнав о нашей богатой добыче, — хохотнул в ответ Оман.

— Ты меня успокоил, а то я уже было решил, что мне попался альтруист, — решил подколоть бандитского вожака Громов.

— А что это за зверь такой — альтурист? — недоумённо глядя на собеседника, спросил Оман.

— Не альтурист, а альтруист! Это человек который любит работать за даром, то есть не получая денег за свою работу, — с важным видом просветил разбойника Саня и, не удержавшись, громко расхохотался.

— Тут ты пальцем в небо попал! Уж что-что, а деньги я люблю. А чтоб не брать плату за свою работу тут надо быть либо рабом, либо больным на голову. Но слово красивое! Надо его запомнить! Сразу видно, что ты образованный человек, — ухмыльнулся в ответ криминальный авторитет.

— Кстати у меня тут уже есть ещё один такой же, как ты. Тоже мечтает стать богатым и знаменитым. Его зовут Лиск. Думаю, что вы с ним точно сработаетесь! — с улыбкой сказал Громов, ещё раз бросив взгляд на вновь прибывших союзников.

Оборванцами их конечно нельзя было назвать, но и на уважаемых людей они были похожи мало. В отличие от мирных поселян эти ребята прекрасно знали, с какого краю браться за оружие. И пусть в них не было спокойной уверенности профессиональных солдат, но для того кровавого дела, что им предстояло, они вполне подходили. Лишь немногие из них были одеты в простые кожаные доспехи. Все остальные щеголяли вообще без доспехов. Приличное оружие и щиты опять же было не у всех. Около половины были вооружены только пращёй или небольшим луком. Ещё раз, оглядев своих новых союзников, Саня только разочарованно вздохнул. Тут явно сказывалась специфика деятельности этих достойных людей. Ведь для разбойника главное — это манёвр. А в тяжёлом панцире особо не побегаешь по пересечённой местности.

— А вы тут неплохо устроились. Прошло всего три дня, а тут прямо настоящая крепость выросла. Думаю, что и моих ребят эти укрепления тоже впечатлили так же, как и меня, — произнёс Оман, с интересом рассматривающий готовую насыпь.

— Да у нас уже всё готово к встрече гостей. Главное чтобы они сюда пришли, — ответил Громов, согласно кивнув.

Действительно, за те три дня, что отряд находился здесь, была проделана просто титаническая работа. С помощью местных крестьян бойцы отряда насыпали большую насыпь из камней. Это добротное оборонительное сооружение высотой в три метра перегораживало ущелье в самом узком месте, где ширина горного прохода составляла около тридцати метров. Склон насыпи, обращённый к противнику, был более крутым и утыкан заострёнными кольями. Перед насыпью в хаотичном беспорядке были разбросаны большие валуны с длинными древесными стволами, украшенными длинными толстыми сучьями и заклиненными меж камней. При этом концы сучьев были любовно заточены.

Эта весёлая полоса препятствий начиналась от кромки насыпи и тянулась на пятьдесят метров вглубь ущелья. Слева над горным проходом нависал скальный карниз. Скифы вместе с местными проводниками из крестьян разведали к нему вполне проходимую тропу. Там можно было разместить около двадцати стрелков, недоступных для пехотинцев противника. Кроме того, на карниз крестьяне под чутким руководством Никомеда натаскали много больших камней, которые предполагалось сбрасывать сверху на врагов, если они подойдут близко к карнизу. На правом склоне ущелья так же всё было подготовлено для организации довольно крупной каменной лавины. В последний день «великой стройки» Саня волевым решением освободил своих бойцов от тяжёлых работ. Воины должны были отдохнуть перед битвой. Поэтому сейчас на строительстве укрепрайона пахали только крестьяне из ближайшей деревни, а бойцы точили мечи и подгоняли снаряжение.

— По моим сведениям Гелен со своими мальчиками уже выступил к границе и завтра они будут здесь. Они очень спешат, так как надеются поймать вас со спущенными штанами. Один законопослушный доброжелатель сообщил Гелену, что твой отряд сейчас придаётся пьянству и разврату в той самой деревне, что ты видишь возле входа в ущелье, — усмехнулся Оман.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Громов, внимательно посмотрев на местного криминального лидера.

— У меня есть свои люди не только по эту сторону границы. Кроме того, ведь я сам послал к Гелену этого доброго человека с информацией о безудержном пьянстве в рядах твоего отряда в пределах этого населённого пункта. Говорят, что Гелен, услышав эти новости, тот час же отдал приказ своим воинам выступать из лагеря и сейчас на полной скорости летит прямо к нам, чтобы успеть поучаствовать в веселье, — с улыбкой начал рассказывать этот прототип восточного Робина Гуда.

— Значит, говоришь, они очень спешат. Это хорошо! Это значит, что люди Гелена завтра пойдут в бой уставшими после стремительного марша. Будем надеяться, что твой план сработает, и завтра мы их увидим, — перебил его Саня.

Потом он подозвал Никомеда и распорядился выдать Оману и его людям из обоза трофейные аспендские доспехи, щиты и оружие. Никомед начал бурчать, что-то про убытки и бандитов. Было видно, что ему совсем не хочется расставаться с трофейным имуществом, но Громов его успокоил, сказав, что данное снаряжение выдается союзникам только на время боя. Это немного успокоило отрядного завхоза, и он, вздохнув, пошёл к своим повозкам (их, кстати, уже было три штуки под завязку нагруженных трофейным добром). А за ним, весело переговариваясь, потянулись новые союзники.

* * *

— Они в часе ходьбы отсюда! — докладывал один из скифов. — Мы их хорошо разглядели сверху. Они идут по дну ущелья в нашу сторону. Впереди едет небольшой отряд кавалеристов. За ним следует большая колонна пехоты. Мы не стали подъезжать ближе, чтобы не спугнуть их. Сверху было плохо видно, но, похоже, что их там, около трёх сотен воинов и около полутора сотен рабов или слуг.

— Гелен любит путешествовать с комфортом, — усмехнулся Саня и подозвал стоявшего неподалёку Никомеда. — Бери людей и выдвигайся на позицию. И сильно там не высовывайтесь. Подпустите уродов поближе.

— Мы всё сделаем как надо! — ответил Никомед и взмахом руки позвал за собой своих людей.

Громов усмехнулся, глядя, как группа поддержки и шестнадцать разбойников, вооруженных пращами и короткими луками, идут за Никомедом, чтобы занять свою позицию на каменном карнизе. С этим греком ему пришлось сильно поспорить накануне, когда они обсуждали план будущей битвы. Никомед и его люди хотели оборонять насыпь вместе с остальными бойцами отряда. Отрядному завхозу видимо надоело его постоянное сидение в тылу во время боя. И когда он узнал, что его вместе с его людьми полковник хочет поставить на относительно безопасный карниз, то тут-то и разгорелся спор. Видимо отмороженность Лиска оказалась заразной. А когда Никомед узнал, что ему в подчинение передаются ещё и шестнадцать разбойников, то это тоже не добавило ему оптимизма. Но всё же товарища смогли успокоить. Тут Саня надавил на завхоза своим авторитетом и выразил уверенность, что Никомед его не подведёт, и будет грамотно командовать не только своими людьми, но и союзниками. К тому же бойцы из группы поддержки, да и сам Никомед были слишком ценными специалистами, чтобы рисковать ими в рукопашной при обороне насыпи. Этих мыслей Громов не озвучивал, но ведь Никомед тоже не дурак и прекрасно всё понял.

Саня ещё раз огляделся вокруг, прикидывая диспозицию своих войск. Арбалетчики уже разместились на насыпи в центре, построившись в два ряда. Они будут костяком оборонительного порядка. На флангах выстроились разбойники. Это конечно не профессиональные солдаты, но с одиночными врагами, лезущими на насыпь, они должны справиться. Спешенные кавалеристы отряда станут резервом — эдакой пожарной командой, которая будет затыкать прорехи в строю там, где противник сможет прорваться. Скифы, вернувшиеся из разведки, заняли своё место в строю арбалетчиков. Сначала Саня хотел задвинуть их в резерв вместе с кавалеристами, но потом решил, что такие отличные стрелки не будут лишними на насыпи. Правда при этом он строго запретил им лезть вперёд и рисковать в рукопашной. Не хотелось терять таких ценных кадров. Конечно, если припрёт, то придётся всё пустить в дело, но до этого не должно дойти. Недаром на вершине правого склона ущелья был приготовлен небольшой сюрприз.

Громов бросил взгляд на скальный карниз, куда направился Никомед со своими стрелками. Гоплитам их там не достать, а вражеским стрелкам обстреливать их будет неудобно. Хорошая позиция. Теперь остаётся только ждать появления аспендцев. Саня испытал большое облегчение, когда скифы доложили ему о приближении вражеской армии. Гелен всё же клюнул на уловку Омана и теперь полным ходом движется прямо к своей судьбе.

— Вот скотина этот Гелен! Ладно бы сам мчался на свидание со смертью, так еще и сколько народу за собой утащит, тварь кровавая! — с ожесточением подумал Громов.

* * *

Два десятка всадников появились из-за поворота, который делало ущелье. Саня проревел команду стрелкам. БАНГ-Г-г! Десяток аспендцев слетели с сёдел на камни. Стрелки первой шеренги нагнулись, быстро перезаряжая свои арбалеты. Залп второй шеренги арбалетчиков смёл ещё семерых противников. Оставшиеся в живых, трое вражеских кавалеристов, наконец, вышли из ступора и начали судорожно разворачивать своих коней, мечтая убраться отсюда подальше. Однако тут в дело вступили стрелки Никомеда на карнизе. На троих бедолаг обрушился ливень стрел и снарядов из пращи. Скоро всё было кончено.

Саня прикинул расстояние до поверженных врагов.

— Около ста метров. Неплохая стрельба! Молодцы! — похвалил он своих арбалетчиков.

— Скоро тут будут их основные силы, — буркнул Деметрий, проверяя своё снаряжение.

— Я очень на это надеюсь. Главное чтобы они не повернули обратно! — подбодрил соратника Громов.

Враги показались через пятнадцать минут. Плотная колонна пехоты вынырнула из-за поворота и застыла на месте. В войске противника началась нервная суета. Увидев насыпь перегородившую ущелье и воинов на ней, враги явно растерялись и сейчас лихорадочно соображали, что же дальше делать. Чтобы стимулировать их умственную деятельность Саня распорядился открыть огонь по противнику. Промахов в такую толпу практически не было. Арбалетные болты скосили около двадцати вражеских пехотинцев. Дальнейшее напоминало больше панику, чем грамотное отступление. Войско Гелена ринулось назад, чтобы скрыться за скалой от обстрела. При этом затоптали ещё около десятка человек.

— Теперь я думаю, что они вышлют вперёд лёгкую пехоту и стрелков для разведки, — азартно произнёс стоявший рядом Деметрий. — Я бы сделал именно так в такой ситуации.

— Согласен с тобой. Я бы тоже не сунулся сюда без разведки боем, — кивнул другу Саня.

Ждать пришлось долго. Наконец, через двадцать минут из-за скалы появились сорок вражеских пехотинцев с луками и дротиками. Они резво выскочили из-за поворота и в рассыпном строю ринулись к насыпи. Арбалетчики открыли по ним ураганный огонь, побив все свои рекорды по скоростной стрельбе. С карниза тоже начали прилетать подарки в виде стрел, болтов и свинцовых пуль из пращи. Враги смогли приблизиться к полосе препятствий, но, потеряв половину бойцов, начали быстро отступать. При этом они получили еще пару залпов в спину. До укрытия смогли добраться только тринадцать человек.

Следующей вражеской атаки пришлось ждать около часа. У Гелена возникли серьёзные разногласия с командиром гоплитов. Наёмный лидер, как и любой другой наёмный командир очень ценил жизни своих воинов. Наёмники не любят больших потерь. Гелен нанимал их, обещая лёгкую прогулку по беззащитным поселениям, а тут прямо настоящая горная крепость. После ожесточённого торга Гелен пообещал наёмникам вдвое увеличить плату. Ёщё немного поворчав, гоплиты, наконец, двинулись в атаку.

Наступали они красиво. Ровный плотный строй, прикрытый щитами, грозно торчащие копья, блестящие шлемы с яркими плюмажами, хорошие доспехи. Всё это смотрелось очень впечатляюще. Некоторые из разбойников дрогнули и подались назад. Саня выхватил меч и заорал, что его люди стоявшие в резерве получили приказ убивать любого, кто струсит и побежит. Подняв, таким образом, боевой дух союзников, он отдал приказ арбалетчикам.

БАНГ-Г-г! БАНГ-Г-г! Первый ряд вражеской фаланги буквально выкосило. На карнизе ребята Никомеда тоже не сидели, сложа руки. Сверху на плотный строй вражеской пехоты посыпались стрелы, болты и снаряды из пращи. Однако это не сильно смутило пехотинцев противника. Бойцы из задних рядов быстро закрыли бреши в строю, и фаланга гоплитов медленно поползла дальше.

— Задница Аида! Слишком их много для нас! — крикнул Деметрий, глядя на приближающихся гоплитов. — Не пора ли их прикончить.

— Ещё рано! Пусть подойдут поближе. А не то многие могут просто не попасть в зону поражения, — возразил ему Громов, крепко сжимая меч.

Вражеский строй уверенно приближался, теряя воинов под непрерывным обстрелом. Вот они уже возле полосы препятствий. Монолит строя начал распадаться. Гоплитам приходилось в одиночку пробираться меж валунов и древесных стволов, утыканных заострёнными сучьями. Это сразу же увеличило потери от обстрела. При этом многие из вражеских воинов бросали свои копья, которые мешали пробираться через полосу препятствий. Кроме того, с карниза начали падать большие камни, убивая и калеча наступающих врагов. Саня одобрительно покачал головой, когда увидел, как здоровенные булыжники, бросаемые бойцами Никомеда, уложили около десятка гоплитов. Стрелки на насыпи тоже не отставали и с азартом отстреливали, лезущих через полосу препятствий врагов. Но всё же противников было очень много и скоро отдельные гоплиты начали штурмовать насыпь. Однако и здесь они столкнулись с трудностями. Заострённые колья густой щетиной торчавшие на насыпи препятствовали лёгкому подъёму. Может быть, какой-нибудь тощий двенадцатилетний пацан и смог бы протиснуться между кольев, но вот взрослому воину в броне с большим круглым щитом это сделать было очень не просто. А в это время по ним в упор били арбалеты и летели дротики, которые метали разбойники. Потери у врага были просто жуткие.

— Надо отдать им должное! Они смелые ребята, хоть и враги, — с уважением подумал Саня, глядя, как несколько гоплитов начали с остервенением рубить, мешавшие им колья, своими короткими мечами.

Потеряв ещё несколько человек, вражеские воины смогли прорваться через колья и атаковали правый фланг защитников насыпи. Озверев от многочисленных смертей своих товарищей, они с большим энтузиазмом врубились в ряды разбойников. Союзники под таким напором дрогнули и начали пятиться назад. Увидев угрозу, Громов заорал, привлекая внимание Лиска, который командовал резервом. Затем он указал «Жизнеловом» в сторону прорыва. Галлат радостно кивнул, и, взмахнув мечом, проревел команду, увлекая за собой своих воинов. Увидев, что помощь уже идёт, Саня крикнул Деметрию, чтобы тот держал центр, а сам ринулся на правый фланг. Всё висело буквально на волоске. Гоплиты ожесточённо рубились с разбойниками, практически оттеснив Омана с его людьми с насыпи.

Подскочив сзади к вражескому воину, одетому в яркий панцирь и красивый греческий шлем, Громов со всёй дури рубанул его по спине. «Жизнелов» с лёгкостью рассёк вражеский доспех. Гоплит, захрипев, отлетел в сторону. Саня успел убить ещё одного врага ударом в спину. Тут не до рыцарских традиций, блин! Потом им плотно занялись два гоплита. Дальше тело действовало как на автомате.

Удар, блок щитом, прыжок влево, присесть, пропуская вражеский меч над головой.

— Не стоять! Двигаться! Да, не зря мы с Деметрием фехтовали! Стиль боя у гоплитов хорош, но довольно стандартен!

Парировать «Жизнеловом», уколоть противника в левое бедро. Так теперь поработать шитом. Упал. Ещё не скоро встанет с дыркой в ноге.

— Ах ты, шалун! Хотел ножку мне подрезать!

Удар сверху, удар слева снизу, закрыться щитом.

— Твою налево! Чуть не достал, гад!

— Двигаться, двигаться! Опа! Чуть не достал! Хорошая кираса у меня! Чёрт! Когда же он устанет! Прыгает как олень весной!

Удар, блок, удар. Опасность справа. Теперь обманный слева. Отбросить его меч своим. Прыжок вперёд. Ударить его щитом в корпус. Удачно тут трупы валяются. Наконец то он упал, но меч не выронил.

— Это тебя не спасёт!

Теперь быстрый укол в шею «Жизнеловом» и можно перевести дух. Саня вытащил меч из тела противника и быстро огляделся вокруг и сразу же увидел Омана. Разбойничий вожак стоял в помятой кирасе, забрызганной кровью, с зазубренным окровавленным мечом в правой руке и разбитым вдрызг небольшим щитом в левой. Он тяжело дышал и радостно улыбался.

— Ты вовремя подоспел к нам на помощь! Ещё немного, и я бы ушёл в страну мёртвых! — усмехнулся криминальный авторитет.

— Всегда рад помочь! — отшутился Громов, оглядываясь на Лиска и своих людей, которые вместе с разбойниками сбросили противника с насыпи.

— Может пора уже удивить Гелена? Похоже, большая часть его людей там, где нам нужно! — спросил Оман, бросив взгляд в сторону врагов.

— Да думаю, что пора их удивить до смерти! — согласился с ним Саня, осматривая поле боя.

Дела шли довольно неплохо. Врагов отбросили от правого фланга. Тут теперь стоял Лиск со своими людьми, и противнику здесь ничего не светило. В центре гоплиты смогли выломать несколько кольев и даже немного порубиться с арбалетчиками, но там их натиск был не таким уж сильным, как на правом фланге. Поэтому их быстро отбросили. Перед полосой препятствий скопились около двух сотен воинов противника, копя силы для новой атаки на насыпь.

— Вот сейчас и наступит момент истины! Главное, чтобы всё сработало, как надо, — сказал Громов, беря в руки сигнальный рог.

* * *

Гулкий звук сигнального рога поплыл над ущельем. Солон облегчённо вздохнул и ухмыльнулся. За те два часа, что прошли после начала сражения, он буквально весь извёлся от волнения. Внизу шло сражение, а он должен здесь торчать и ждать, ждать, ждать…

Когда вчера к нему обратился полковник Александр и предложил возглавить отряд, отвечающий за организацию камнепада, то Солон с радостью согласился. Он прекрасно понимал, что после ранения в руку он перестал быть полноценным воином. Ведь не здорового же бойца отправлять на такое дело. Кроме Солона на вершине правого склона ущелья находились ещё тридцать жителей деревни. Они добровольно вызвались помогать в обороне ущелья, и полковник решил, что они вполне подходят, для того чтобы столкнуть на врагов пару-тройку камней. Не воинов же сюда ставить. Но вот командовать ими должен именно воин.

— Я знаю, что ты меня не подведёшь и всё сделаешь правильно. Главное дождись моего сигнала и постарайся, чтобы вас не заметили раньше времени. Как услышишь звук моего рога, так сразу и действуй, но не раньше, — ставил задачу своему бойцу полковник.

И вот теперь Солон наконец-то услышал долгожданный звук сигнального рога полковника. Пришла пора действовать.

— Шевелитесь, лентяи! Хватит прохлаждаться! Пора прихлопнуть этих тварей! — заорал Солон на крестьян, подражая сержантам отряда.

Люди до этого прятавшиеся среди камней проворно побежали к многочисленным большим валунам, которые доставили сюда накануне битвы. Затем, повинуясь командам Солона, они начали сталкивать эти каменные глыбы вниз. Склон ущелья был усеян россыпью больших камней, которые потревоженные сброшенными валунами тоже начали своё неотвратимое движение вниз. По мере движения вниз вся эта масса камней набирала скорость и захватывала всё больше камней. Скоро к дну ущелья неслась уже целая каменная лавина.

Гелен и его люди заметили грозившую им опасность, но у них было слишком мало времени, чтобы что-то предпринять. Волна камней с разгона ударила во вражескую армию. Гелен погиб одним из первых. Его свиту накрыло центром лавины. Шансов спастись у него не было. Вражеская армия перестала существовать в одно мгновение. В каменном хаосе погибли около ста пятидесяти воинов и около шести десятков слуг. Сотня слуг и рабов смогли уцелеть и спастись бегством, так как находились в тылу далеко от эпицентра сражения. Они в панике бросили обоз и бежали.

Из вражеских воинов после удара каменной лавины уцелели только сорок два гоплита. Однако в отличие от слуг и рабов они не смогли убежать, так как камнепад заблокировал им путь к отступлению. Поэтому они, потрясённые гибелью своих командиров и товарищей, сложили оружие и стали молить о пощаде.

Солон улыбнулся, слушая радостные вопли крестьян и поглаживая свою покалеченную руку. Он не подвёл своего командира. Он всё сделал правильно!

* * *

Это была победа! Саня медленно снял шлем и посмотрел вверх. В ярком синем небе всё так же невозмутимо нарезал круги парящий в вышине орёл. В такие моменты хотелось жить и наслаждаться жизнью. Когда после яростного боя ты стоишь под ярким солнцем и полной грудью вдыхаешь воздух. Твои товарищи и соратники стоят рядом с тобой и тоже радуются, что остались живы и победили, а враги разбиты. Ради таких моментов стоит жить!

— Мы это сделали! Мы победили! — восторженно заорал Лиск, стоявший рядом, размахивая мечом и подпрыгивая от избытка чувств. — Да здравствует наш вождь — Александр! Слава Александру!

— Слава Александру! — подхватили стоявшие рядом воины.

Вскоре этот клич подхватили остальные, и над ущельем раздался многоголосый радостный вопль:

— Слава полковнику Александру!!! Победа!!!

А перед насыпью росла гора оружия, щитов и шлемов, которые бросали туда сдающиеся вражеские гоплиты.

* * *

Саня отхлебнул отличного вина из трофейного серебряного кубка и откинулся на ложе. Пир был в полном разгаре.

— Похоже, у нашего отряда появилась новая традиция, закатывать пир после каждой победы! — усмехнулся, сидевший рядом, Деметрий.

— А я и не против такой традиции. Главное чтобы было, что отмечать! — улыбнулся в ответ Громов.

— Ты только нами командуй, а уж победы от нас никуда не денутся. Если уж ты мне не веришь, то поверь своим людям. Ты слышал, как они сегодня тебя славили. Даже разбойники и те орали в твою честь. Наши воины верят, что пока ты с ними, то они не проиграют ни одной битвы. Они обрели уверенность в себе. Они ощутили себя победителями. Ты дал им это чувство. Теперь они пойдут за тобой хоть на край света, хоть в Тартар. Я и так знал, что ты великий человек. И эта победа только подтвердила мою правоту. О ней сложат легенду, только она будет не такой грустной, как легенда о трёх сотнях спартанцев, — произнёс Деметрий, отхлёбывая вино из своего кубка.

— Да это воистину выдающаяся победа! И скоро о битве в ущелье Красного Ветра узнают все наши друзья и враги. Это сильно поднимет престиж нашего полиса, — поддакнул, сидевший рядом Павсаний.

Он прибыл в деревню с отрядом царских воинов через пару часов после окончания сражения. И сильно сокрушался, что не смог поучаствовать в битве. Термесос наконец-то получил поддержку от царского стратега, который решил, что данный конфликт пора заканчивать и выделил городскому совету войска. Павсаний был назначен послом в Аспенд и как раз направлялся туда для переговоров в сопровождении царских воинов, которые должны были охранять персону посла и показать аспендскому городскому совету серьёзность намерений стратега Селевкидов. Царскому наместнику не нужен был этот конфликт, и он надеялся, что аспендцы этот намёк поймут.

Павсаний со своим эскортом как раз проезжал неподалёку, когда от местных жителей услышал о рейде Гелена. Он тут же ринулся к ущелью, но немного не успел. Поэтому, прибыв на поле боя, он застал людей Громова, деловито сортирующих трофеи. Рядом с ними суетились какие-то непонятные личности с криминальными замашками. Жители деревни хоронили убитых аспендцев, разбирая камни, завалившие дно ущелья.

Узнав подробности произошедшего боя, Павсаний пришёл в полный восторг. Он выдал Сане увесистый мешочек с монетами в качестве премии и тут же начал подбивать клинья насчет годового контракта для отряда. Однако Громов его обломил, заявив, что его отряд скоро двинется дальше, как только закончится текущий контракт с Термесосом. Сане совсем не улыбалось торчать целый год в этом захолустье. Ему хотелось попутешествовать и посмотреть на этот мир. Услышав отказ, Павсаний грустно покачал головой, но тут его взгляд упал на пленников.

Услышав, что это наёмные гоплиты, Павсаний тут же пристал к Громову с просьбой продать ему пленников. Саня сначала отнекивался, но, узнав, зачем члену городского совета понадобились пленники, согласился. Павсаний выкупал гоплитов совсем не для того чтобы сделать их своими рабами, как вначале подумал парень. Посол Термесоса хотел дать им свободу в обмен на службу в гарнизоне Термесоса сроком на три года. Четыре десятка опытных воинов очень пригодились бы Термесосу.

И вот теперь Павсаний сидел за одним столом рядом с Саней и возносил хвалу подвигу его людей.

— Ты сказал ущелье Красного Ветра, но у него же вроде было другое название? — спросил Громов, услышав высказывание Павсания.

— С этого дня местные жители стали называть это место именно так. После того как там пролилось столько крови. Очень жаль, что я прибыл так поздно. А какой был бы сюжет в новой легенде. На помощь защитникам ущелья прибывает доблестный Павсаний со своими воинами и повергает врагов в бегство. И почему ты так быстро победил. Если бы немного подождал, то и я бы стал героем этой легенды, — произнёс в ответ Павсаний.

— Не переживай так сильно! В этой легенде и о тебе тоже будут говорить. Ведь если бы не ты, то ничего бы этого не было! Не забывай, что именно ты нанял мой отряд для этой работы. Так что без тебя не было бы никакой легенды! — стал успокаивать загрустившего политика Саня.

— А ведь ты прав! И пусть теперь кто-нибудь из моих соперников в совете посмеет сказать, что тут нет моей заслуги, — повеселел посол Термесоса.

Успокоив изрядно захмелевшего Павсания, Громов усмехнулся и, отхлебнув вина, устало прикрыл глаза, откинувшись на ложе. Пир шёл своим чередом. Люди веселились от души.

— Я, значит, начал арбалет заряжать, а он колья прорубил и ко мне ринулся…

— Прям как Ахиллесу в пятку попал…

— Чуть не упал на этих камнях…

— И тут он как заорёт…

— Ага, мой болт ему прямо в голову попал…

— Этот гоплит весь в железе с большим таким щитом, а меч у него с мою руку длинной…

— Ты меня уважаешь…

— Клянусь Аресом, ногу отрубил начисто…

— Только пятки и засверкали…

— Вот тут он меня и достал, но кольчуга выдержала…

— Я арбалет назад отбросил и за меч схватился…

— Теперь и мы как те спартанцы такие же герои, только эта, ещё живые…

— Он и повис как тряпка на кольях…

— Ага, вместе с лошадью перевернулся…

— Наш то полковник, точно сын бога. Ты видел, как он покрошил десять гоплитов, а на самом ни одной царапины…

— Если уважаешь, тогда пей…

— А бабы тут в деревне красивые…

— Сам видел, болт ему щит пробил и панцирь насквозь…

— Хорошо, что Александр не успел их всех убить, и нам немного досталось, а то я уже заскучал…

— Болт его к бревну пришпилил как булавка жука. Вот смеху то было…

— А сержант наш орёт, чтобы строй держали…

— Я его ногой в щит ударил, как он с насыпи вниз покатился…

— А у них доспехи красивые, но наши лучше…

— Один раз я сразу с тремя гетерами был…

— Как муравьи полезли на насыпь…

— Точно видел, ему стрела в грудь попала и отскочила…

— Застрял между кольями, как кабан меж двух дубов, мечом машет и ругается…

— Один камень сразу пятерых сбил…

— И я тебя уважаю, вот за это и выпьем…

Глава 8

Дурной и коварный человек превратит любовь во вражду и смуту, если пристроится к друзьям.

(Иоанн Дамаскин)

Один человек мало, что значит в масштабах цивилизации. Однако в истории человечества время от времени появляются люди, которые могут изменять ход истории. Их действия прямо или косвенно влияют на развитие человеческой цивилизации. И вот сейчас события начали раскручиваться совершенно непредсказуемо. Всё началось с того, что в начале лета 197 года до нашей эры[51] на одном из островов вблизи западного побережья Малой Азии появился человек, который не должен был здесь существовать. Само по себе его появление в античном мире уже было невероятно, но когда он начал действовать, то каждый его поступок начал постепенно менять ход истории.

Сначала всё вроде бы шло по намеченной колее. В Греции только что закончилась война, в результате которой, римляне приобрели там большое влияние, а Македонское царство значительно сократилось в размерах. Эта победа только раздразнила аппетиты Рима, и он обратил свой взор на Азию. Там как раз сейчас начиналась большая заварушка, грозившая перерасти в крупномасштабную войну. Цивилизация сейчас находилась в одной из ключевых точек исторического развития. Решалась судьба античного мира. Каким будет его будущее? Кто будет править этим миром? На западе уже занималась заря будущей Римской Империи, а на востоке царь Антиох Третий грезил о великом царстве. Всё шло к столкновению этих двух миров. И от того, кто победит в этом великом противостоянии зависела судьба человеческой цивилизации. Однако фортуна крайне переменчива и любит подшучивать над людьми.

Царь Антиох — правитель державы Селевкидов чётко следовал своему плану. Он недавно хорошо потрепал Птолемеев, отщипнув от их царства изрядные куски территории. Македонские города в Малой Азии так же подверглись нападению и в добровольно-принудительном порядке один за другим включались в состав царства Антиоха. Македонский царь Филипп был сейчас сильно занят и практически подарил Антиоху Третьему свои владения в Азии, чтобы они не достались Пергамскому царству или Риму. Конечно, среди вольных городов было много недовольных, но царь Антиох уверенно давил их с грацией парового катка. Римляне тоже пытались возмущаться, но пока правителю Селевкидов удавалось оттягивать начало войны с Римом.

Лето подошло к концу. Дела Селевкидов шли неплохо. Царские войска заняли много городов в Малой Азии. Большинство из них подчинялись без особого сопротивления. Лизимахия срочно укреплялась под чутким руководством царевича Селевка — младшего сына Антиоха Третьего. Римляне выдвигали наглые требования, но царь их просто игнорировал. В начале осени Антиох решил покорить остров Кипр, который формально принадлежал Птолемеям и сильно портил настроение владыке Селевкидов. Поэтому, разобравшись с делами в Малой Азии, царь с большим флотом отплыл в сторону Кипра, рассчитывая покорить его за один месяц, чтобы затем отбыть в Сирию, где Антиох планировал зазимовать. Ходить по морю в сезон зимних штормов было довольно опасно. Поэтому он торопился поскорее покончить с надоедливыми киприотами. Это положило начало событиям, которые круто изменили жизнь многих людей. И Александр Громов был в их числе.

* * *

— Мой царь! Ветер усиливается! Может, прикажете повернуть флот к берегу. Боюсь, что на нас надвигается шторм! — доложил наварх[52] Диофант, почтительно склонив голову перед своим владыкой.

— Задница Посейдона! Мы ведь почти дошли до Кипра! — выругался царь Антиох Третий по прозвищу Великий правитель державы Селевкидов.

— О, мой господин! До острова нам остаётся менее одного дня пути, — подтвердил Диофант, посмотрев на своего царя.

— А что это там за берег виднеется? — нахмурившись, спросил Антиох.

— Это Памфилия, мой царь! А вон там устье реки Сара. Думаю, что там будет удобно спрятать весь наш флот от ярости моря, — ответил царский наварх на вопрос Антиоха.

— Отлично! Так мы и поступим! Командуй Диофант! Надеюсь, что все мои корабли успеют там укрыться до начала бури. Неужели наши жертвы не понравились Посейдону? И почему он на нас так злится? — пробормотал царь, оглядываясь на потемневший от туч горизонт.

Получив приказ, суда флотилии начали лихорадочно разворачиваться в сторону берега. Судя по быстро приближающимся чёрным тучам на горизонте, надвигалась очень сильная буря. И оказаться вдали от берега, когда здесь начнёт бушевать стихия, никто не хотел. Люди отчаянно напрягали все силы, налегая на вёсла. Корабли развили значительную скорость, стремясь быстрее приблизиться к спасительному берегу. Однако, несмотря на все старания, шторм быстро нагнал убегающий флот и обрушился на него всей своей мощью. Удар стихии был страшен. Большие боевые корабли разбушевавшееся море швыряло словно щепки. Суда этой эпохи и без того не отличались хорошими мореходными качествами. Поэтому античные мореходы предпочитали плыть вдоль берега и редко углублялись в открытое море.

Через три часа шторм начал стихать и выжившие смогли вздохнуть спокойно. Подсчёт потерь привёл их в ужас. Из девяноста шести кораблей царской флотилии выжили только тридцать четыре. Но это было не самое страшное, в морскую пучину погрузился флагманский корабль, на котором плыл сам царь Антиох со своими сыновьями. Погибло так же много знатных людей и воинов, находившихся на других утонувших кораблях. Такого удара держава Селевкидов ещё не получала.[53] История сошла с проторенной колеи и покатилась в совершенно неизвестном направлении.

* * *

Антипатр — племянник Антиоха Третьего хмуро осматривал всё, что осталось от могучей эскадры. После гибели царя и большей части войска, ни о каком вторжении на Кипр и речи быть не может. Теперь надо спасать царство от катастрофы.

— Боги любят смеяться над планами людей! Это плавание к Кипру всеми рассматривалось как лёгкая увеселительная прогулка и вдруг такой удар. Ну почему царь взял с собой именно своих старших сыновей, а этого оболтуса Селевка оставил в Лизимахии, чем невольно спас ему жизнь. Эх, лучше бы этот малолетний шалопай утонул, а то ведь теперь он станет царём. Вот враги Селевкидов обрадуются. С таким царём как Селевк никаких врагов не надо. Этот сам всё развалит и погубит царство, — грустно размышлял царский родственник.

Царевича Селевка он не любил за его бесконечные любовные приключения, пирушки и глупые охоты. Если такой сядет на трон, то царству Селевкидов, это пойдёт только во вред. Вон у Птолемеев сейчас правит малолетний царь-фараон, и именно поэтому Селевкиды отобрали у них практически безнаказанно множество провинций. При слабом правителе царство слабеет, а его враги усиливаются. Сейчас держава Селевкидов стояла на пороге большой войны с Римом и его союзниками. И такой царь, как Селевк вряд ли мог выиграть эту войну. А если война будет проиграна, то враги просто разорвут царство на куски. Царский племянник был ярым патриотом своей страны, и он совсем не хотел для неё такой судьбы.

— Я должен устранить царевича Селевка и сам стать царём Селевкидов! Это мой долг! Я должен спасти свою страну! — с внезапным ожесточением подумал Антипатр.

Вскоре остатки флота под его командованием отплыли к берегам Сирии. Будущий новый царь спешил в Антиохию — столицу царства Селевкидов, чтобы объявить о своём воцарении и взять заботу о царстве в свои руки. Антипатр принял решение и не собирался сворачивать с намеченного пути.

* * *

— Там царевича на дороге убивают! — доложил Бартат, придерживая разгорячённого коня.

— Какого ещё царевича? — не понял Саня.

— Да того самого, что к нам в лагерь приезжал, когда мы возле Эфеса тренировались. Я тогда его хорошо рассмотрел! — быстро ответил невозмутимый скиф.

— А ты точно уверен? Может, ты обознался. Откуда здесь взяться царевичу Селевку? — пробормотал удивлённый Громов.

— Нет, я не ошибся! Я этого царевича тогда хорошо разглядел, — возразил Бартат, покачав головой.

Саня бросил задумчивый взгляд на своего разведчика, невольно вспоминая всё, что произошло с ними после грандиозной битвы в ущелье. Отряд Сани, понесший потери, неожиданно получил пополнение. Утром после пира к Громову подошёл Оман. Вожак разбойников, немного помявшись, сказал, что хочет со своими людьми вступить в отряд. С собой он привёл восьмерых разбойников, выразивших желание, стать наёмниками. Саня только хмыкнул, услышав просьбу Омана. Он немного подумал и принял решение. Отряду нужны были люди. Ведь теперь можно было набрать стрелков только на два неполных отделения. Кроме этого разбойники показали чего они стоят в деле. Они дрались в одном строю с бойцами отряда и теперь были уже не посторонними людьми. Да и снаряжения с убитых арбалетчиков должно хватить для новых бойцов. Поэтому Громов дал согласие принять новичков в ряды отряда, предупредив их о правилах поведения и дисциплине царившей в отряде. Потом он подозвал всех офицеров и сержантов и в их присутствии принял присягу у новых бойцов. Из бывших джентльменов удачи было сформировано третье отделение арбалетчиков, а Оман был назначен их сержантом. Деметрий стал ответственным за их обучение.

Следующие несколько дней прошли в спокойном патрулировании. Видимо миротворческая миссия Павсания прошла успешно или слухи о сражении с Геленом докатились до Аспенда. Поэтому рейдеры притихли и не рисковали лезть через границу. Короче настоящий курорт с конными прогулками. Затем отряд вернулся в Термесос, где пришлось провести двенадцать дней, отбиваясь от навязчивых предложений городских властей, мечтавших видеть героев Красного Ущелья в рядах городского гарнизона. Однако эта передышка позволила людям отдохнуть и потренировать новичков. Затянувшееся затишье буквально подталкивало Саню к мысли, что пора уже двигать в Лизимахию к царевичу Селевку. Как вдруг подвернулась неожиданная работа для отряда.

К Громову подкатили трое купцов, которые были хозяевами каравана, идущего на север Писидии. За солидную плату (теперь у отряда была неплохая репутация) они наняли отряд Сани для охраны каравана. Эта работа в отличие от всех предыдущих показалась просто пикником. Несмотря на все опасения, на караван не произошло ни одного нападения. Может, это было простое везение, но Громов подозревал, что разбойники, узнав, кто охраняет именно этот караван, просто решали не связываться с такой агрессивной добычей. Видимо здесь сыграла большую роль репутация героев Красного Ущелья. Саня не переставал удивляться, как быстро здесь разносятся слухи. И это при полном отсутствии Интернета и телевидения.

Распрощавшись с довольными купцами Громов, посовещавшись со своими офицерами, решил, что пора двигать в Лизимахию к царевичу Селевку. Теперь парень был уверен, что его отряд готов к серьёзным испытаниям. Однако он всё же не подозревал, какими серьёзными станут эти испытания для него и его людей.

Сообщение конной разведки о том, что они заметили неподалёку царевича Селевка (который должен был сейчас находиться в тысяче километров отсюда), застало Саню врасплох. Тут попахивало какой-то мистической чертовщиной или злой шуткой. Однако Громов хорошо знал своих скифов. Эти серьёзные мрачноватые ребята никогда бы не стали шутить над своим командиром. Ошибка тоже исключалась. У этих суровых кочевников было буквально орлиное зрение, что они неоднократно доказывали на практике.

— Значит царевич настоящий. И надо срочно его спасать. А уже потом разберёмся, как он здесь оказался, — решил Саня, взмахом руки подзывая Деметрия.

* * *

Царевич Селевк — младший сын селевкидского царя Антиоха III был очень зол. Он злился на судьбу, на себя, на богов и на весь мир в целом. Шестнадцатилетний юноша любил весело проводить время с друзьями, делать вылазки на городские бордели и гнать дичь на охоте. Конечно, он, как и все его сверстники любил военные забавы. Он даже пару раз участвовал в небольших стычках. Правда, там ему не пришлось помахать мечом. У его телохранителей были чёткие инструкции. Однако ему вполне хватало того выброса адреналина, который так будоражит людей на поле боя. Он мечтал стать великим полководцем. Вести в бой большие армии. Но вот царём быть он совсем не планировал. Его старшие братья были наиболее вероятными претендентами на трон. И тут Селевк их поддерживал в стремлении стать правителями. Ему при такой большой конкуренции всё равно ничего не светило. Поэтому он с лёгким сердцем оставил братьям политику и интриги, а сам жил в собственное удовольствие.

Даже когда отец предложил ему править в Лизимахии, то Селевк не стал сильно сопротивляться. Тут он был далёк от интриг царского двора и мог жить так, как ему хочется. Правда, отец приставил к нему своих советников, но царевич быстро нашёл с ними общий язык, и они не сильно портили ему жизнь. И вот всё рухнуло в один момент. Селевк узнал о смерти своего отца и братьев, когда к нему прибыл Миннион друг отца. Миннион поведал Селевку об обстоятельствах гибели царя Антиоха и заявил, что его послал двоюродный брат Селевка Антипатр.

Теперь Селевк должен был занять трон селевкидского царства, как единственный прямой наследник, а Антипатр готов был его поддержать, чтобы пресечь любые беспорядки. Он будет ждать Селевка в столице в Сирии. Потом коронация и царевич официально станет царём. Селевк никогда особо не ладил со своим двоюродным братом. Антипатр всегда общался с царевичем с подчёркнутой холодностью. Но кому же ещё верить в такой момент, как не родственнику. Поэтому юноша решил принять руку дружбы, которую протягивал Антипатр. Он, тут же не мешкая, отправился в путь в сопровождении своего друга Аристолоха, Минниона и двенадцати телохранителей. Сначала Селевк хотел отправиться в Сирию на корабле, но Миннион его переубедил, заявив, что сейчас из-за штормов стало опасно плавать по морю. Оно и так уже забрало отца и братьев Селевка, поэтому лучше не испытывать судьбу и двигаться по суше. Тем более, что во Фригии у Антипатра есть верные войска. Они помогут Селевку пересечь Киликию и добраться до столицы. Доводы были разумны, и царевич с ними согласился.

Поначалу всё шло хорошо. Путешествие по дорогам, кишевших бандитами, проходило без особых нервов. Сегодня тоже всё начиналось неплохо. Переночевав в деревне возле дороги, Селевк со своими людьми выехал в путь с утра пораньше. Он торопился, ведь уже к вечеру, если верить словам Минниона, они должны были встретиться с войсками верными Антипатру. Ближе к полудню Миннион, который вёл себя сегодня довольно нервно, поскакал вперёд, чтобы якобы разведать дорогу. Его долгое отсутствие не насторожило царевича. Селевк как раз размышлял о своей коронации, когда на них напали.

Около полусотни горцев внезапно появились из-за камней, которыми были усыпаны горные склоны. На царевича и его людей посыпались дротики. Двое телохранителей упали с лошадей. Были так же ранены несколько лошадей. Жеребец царевича, получив в бок три дротика, всхрапнул и завалился на дорогу, придавив своей тушей ногу Селевка. Телохранители среагировали оперативно. Они шустро ринулись к упавшему царевичу, чтобы прикрыть его от дротиков. Трое из них спрыгнули с коней и пытались, оттащив тушу убитого коня, освободить ногу Селевка. Однако горцы не дали им этого сделать. Издав громкий боевой клич, они ринулись в атаку. Увидев это, Аристолох обнажил свой меч и заорал, чтобы телохранители защищали своего царя. Хотя он мог бы этого не делать. В охрану к царевичу подбирали профессионалов, абсолютно преданных своему делу. Эти крутые бойцы были всегда готовы выполнить свой долг. Даже ценой своей жизни.

И вот сейчас Селевк со злобой смотрел наверх. Там на вершине горного склона живой и здоровый верхом на коне гарцевал Миннион. Этот мерзкий предатель был явно заодно с горцами. Он внимательно наблюдал за разворачивающейся внизу драмой. Царевич пробормотал ругательство и сплюнул на дорогу. Затем он с тоской осмотрелся по сторонам. Его охране ценой неимоверных усилий удалось отбить уже третий натиск горных бандитов. Они буквально создали завалы из трупов людей и лошадей вокруг царевича. Селевка всё же смогли вытащить из-под упавшего коня. К счастью он отделался ушибами и ссадинами. Однако это был единственный светлый момент в сложившейся ситуации. Из его телохранителей уцелели только трое. Его друг Аристолох был ранен в левую руку, но держался молодцом. Селевк ещё раз бросил мрачный взгляд на Минниона и скрипнул зубами в бессильном гневе. Это был тупик. Скоро горцы пойдут в последнюю атаку, и всё будет кончено. Спастись из этой ловушки невозможно. Лошади всё убиты. Пешком убежать от горцев в горах невозможно. Телохранители, конечно, будут драться до последнего, защищая своего подопечного. Но их осталось слишком мало. Царевич просто не мог поверить, что сейчас он умрёт. Как и все молодые люди, он верил, что не умрёт никогда. Это было просто несправедливо. Хотелось выть и крушить всё подряд. Но Селевк сдержался, ведь теперь он царь. Пусть даже у него и не было официальной коронации, но по закону он автоматически стал правителем, когда его отец и братья погибли в морской пучине. А это значит, что сейчас на пороге смерти он должен себя везти как царь, а не испуганное животное.

— Все люди могут умереть, но не все умеют жить! — подумал Селевк и беззвучно воззвал к богам, прося их вмешаться и помочь ему.

Вот Миннион злорадно ухмыльнулся и поднял руку, чтобы подать горцам сигнал к атаке. Внезапно над горами зазвучал гулкий и протяжный звук сигнального рога. Предатель в страхе оглянулся, да так и застыл с поднятой вверх рукой. На сцене появились новые действующие лица. На гребень горы быстрым маршем выдвигались около тридцати пеших воинов в кольчугах, державших в руках непонятное оружие. За ними двигались несколько тяжело вооружённых кавалеристов. Пехотинцы резко остановились и подняли своё загадочное оружие. БАНГ-Г-г-г! Туча свистящей смерти накрыла изготовившихся к атаке горцев.

Арбалетный болт со страшной силой ударил Минниона прямо в центр груди и сбросил его с коня. Больно ударившись при падении головой, предатель сквозь красную пелену с удивлением уставился на металлическую короткую стрелу, пробившую его кирасу.

— Александр! Красный Ветер! — разнёсся над горами боевой клич, и загадочные пришельцы ринулись в атаку.

Горцы, понёсшие серьёзные потери от обстрела, услышав этот боевой клич, сначала дрогнули, а затем в их рядах началась настоящая паника. Они побросали оружие и щиты и в ужасе начали разбегаться, спасая свою жизнь. Слухи о битве в ущелье Красного Ветра дошли даже сюда. Горные воины были смелыми и гордыми людьми, но они тоже слышали новую легенду об отморозках покрошивших армию, многократно превосходящую их по количеству. Гордым быть почётно, но лучше остаться живым.

— Хвала богам! Они услышали мои молитвы! — радостно прошептал Селевк, ощутив, как спадает напряжение, вызванное выбросом адреналина и страхом смерти.

Рядом стояли его люди ещё до конца не осознавшие того факта, что они все будут жить. Раздался топот копыт, и к ним подъехали трое неожиданных спасителей. Один из них в позолоченной блестящей кавалерийской кирасе с кольчужными юбкой и рукавами осадил своего белого жеребца и медленно снял шлем.

— Далековато вас занесло от Лизимахии — улыбаясь, произнёс человек, в котором Селевк с радостным удивлением узнал Александра из Массилии.

* * *

— Получается, что теперь ты царь? Ты ведь чуть не погиб на этой горной дороге. Почему же у тебя была такая маленькая охрана? — спросил Саня, отхлёбывая вина из кубка.

— Да понимаешь, поверил я этому предателю Минниону. Он то меня и уговорил не брать с собой много людей, чтобы быстрее двигаться во Фригию, где меня будут ждать верные войска, — нахмурился в ответ Селевк, глотнув вина. — Ну почему Антипатр это сделал? Он же мой двоюродный брат!

— Ты же сам слышал, что он метит в цари, а ты ему совсем не нужен. Поэтому он и приказал Минниону тебя ликвидировать. Типа горцы напали, ты убит. Скорбящий Антипатр организовывает тебе пышные похороны, а потом восходит на трон, как твой родственник. Такой расклад бы всех устроил. Законность соблюдена, а в твоей смерти никто не виноват. Горцы ведь всегда тут промышляют грабежами на дорогах, — высказал свои соображения Громов, вспомнив, как они допрашивали тяжелораненого Минниона.

Предатель запел как соловей, увидев Лиска с раскалённым кинжалом в руке. Затем, узнав всё, что нужно Селевк собственноручно прирезал Минниона. Потом бойцы отряда шустро собрали трофеи и похоронили погибших телохранителей. В этом бою отряд не понёс совершенно никаких потерь, преследовать горцев Саня категорически запретил. Рассудив, что те вполне могут устроить засаду своим преследователям. Затем после короткого совещания было решено проводить Селевка с его людьми на запад в Эфес. Там были преданные люди и войска. Именно там молодой царь планировал собрать армию и уже с ней двинуть на столицу, чтобы прижать хвост Антипатру и всем своим врагам.

Отряд совершил небольшой марш-бросок и теперь расположился на ночлег в горной долине. Саня пригласил Селевка и Аристолоха в свой походный шатёр, чтобы за кувшином вина поговорить о делах. Ещё в той прошлой жизни он усвоил простую истину, что все серьёзные дела лучше обсуждать не в офисе, а в баре, попивая пиво. Это способствовало возникновению более доверительных отношений между собеседниками. Тем более, что Селевку явно не помешает расслабиться и выговориться после сегодняшнего испытания. У Аристолоха разболелась раненная рука и он, выпив для приличия немного вина, попросил разрешения удалиться. И вот теперь, они сидели вдвоём с юным правителем одной из самых мощных держав античного мира, пили вино и говорили о жизни.

— Ты сегодня спас мне жизнь! Я этого никогда не забуду! Селевкиды всегда платят по своим долгам, — произнёс немного захмелевший монарх, благодарно взглянув на Громова.

— О награде поговорим позже, когда ты будешь в безопасности рядом со своей армией, — усмехнулся Саня в ответ. — Давай лучше выпьем за твоих телохранителей. Если бы не они, то ты бы был уже мёртв.

— Да эти парни до конца выполнили свой долг! Но ведь такая у них работа, а вот если бы ты не пришёл мне на помощь, то я бы точно погиб. Ведь ты мог просто проехать мимо. Я знаю нравы наёмников, они ничего не делают бесплатно. Но ты не такой. Ты бросился мне на помощь, не думая о последствиях. Это было очень благородно! Не многие способны на такой поступок. Поэтому давай лучше выпьем за тебя! — возразил Селевк, поднимая свой кубок.

Глава 9

Звон стали был слышен за милю вокруг

И выпадов было не счесть

Так сходились в последнем, но честном бою

Чувство долга и право на месть…

(Баллада о победе)

Эфес встретил их плохими новостями. Антипатр официально объявил себя царем Селевкидов. Власти столицы его поддержали. Теперь узурпатор собирал армию для похода к Эфесу. Услышав это, Селевк долго ругался. Так же зашевелились враги Селевкидов. Пергам и Родос демонстративно готовились к войне, намереваясь под шумок отщипнуть от царства пару тройку кусков земли. Римляне тоже бряцали оружием, но пока ограничивались только словами. И только Птолемеи скромно молчали, предпочитая дожидаться, чем кончится противостояние Селевка и узурпатора.

Саня тоже принимал все эти новости близко к сердцу. Теперь он стал человеком Селевка. Накануне у него состоялся серьёзный разговор с молодым царём.

— Я хочу, чтобы ты был моим другом и полководцем. Помоги мне разобраться с узурпатором, и я в долгу не останусь! — заявил Селевк.

— Но почему это для тебя так важно, чтобы я был на твоей стороне, как полководец? Я думаю, что у тебя здесь есть генералы гораздо опытней меня, — попытался отмазаться Громов.

— Да, здесь есть опытные военачальники, но я не уверен в их преданности. Ты спас мне жизнь, а одно это уже многого стоит. Я уверен, что в трудную минуту ты меня не бросишь. Прошу тебя! Помоги мне. Я вижу в тебе благородство и честность. Ты не рвёшься получить тёплое местечко при моём дворе и поиметь с этого какую-нибудь выгоду. А насчёт твоих полководческих способностей многое говорит битва в ущелье Красного Ветра. Да, да! Я тоже о ней слышал и хочу сказать, что ты себя явно недооцениваешь. Многие мои генералы даже и мечтать не могут о таких блестящих победах. Я прошу тебя о помощи не как царь, а как друг. Не бросай меня! — ответил молодой монарх, положив руку Сане на плечо и просительно заглядывая ему в глаза.

— Хорошо я согласен быть твоим полководцем. Мне тоже не нравится этот подонок Антипатр с его гнилыми методами. Давай вместе надерём ему задницу! Только ты уж меня извини за мои манеры. Я ведь совсем не знаю придворного этикета. Могу чего-нибудь не то сказать. Кстати, как мне теперь к тебе обращаться? — сказал Саня, подумав, что парнишке сейчас действительно очень нужна его помощь.

— Я очень рад, что ты принял моё предложение! Отныне ты мой первый друг и главный стратег. А придворных церемоний я тоже терпеть не могу, поэтому называй меня просто «мой царь» или по имени. Умные поймут, а на дураков плевать! Впереди у нас много работы и я очень надеюсь, что ты поможешь мне своими советами! — радостно воскликнул улыбнувшийся Селевк.

* * *

Так Саня Громов, он же Александр из Массилии вошёл в высшую лигу. Оказалось, что «первый друг царя» — это не просто оборот речи, а довольно весомый придворный титул. Получив его, Саня автоматически стал членом правящей элиты селевкидского царства. Если раньше он просто не мог мечтать о таком серьёзном карьерном росте, то теперь от него во многом стала зависеть судьба государства. Всю свою жизнь Громов пытался держаться подальше от властей, а тут вдруг на него свалилась такая ответственность. Сначала захотелось бросить всё и свалить подальше, но потом он подумал, что без него у Селевка не будет ни единого шанса. Пацана просто сожрут с потрохами местные интриганы. К тому же молодой царь был ему симпатичен, поэтому Саня решил, что он приложит максимум усилий, чтобы Селевк остался жив и получил свою корону. Этот парнишка был довольно умным и со временем из него бы получился неплохой правитель.

Потом на Громова навалилась изматывающая рутина. Должность главного царского стратега, которую с лёгкостью пожаловал Сане Селевк, была аналогична посту министра обороны. Теперь парень отвечал за подготовку армии к сражениям. Конечно, можно было назначить заместителей из опытных местных вояк и скинуть на них все свои обязанности, как это делали все без исключения министры демократической России. Но Саня никогда не одобрял такой подход к делу. Кроме того, в этом мире цари и стратеги сами водили в бой войска, а не спихивали эту почётную обязанность на непонятных генералов. И если войско было плохо подготовлено к сражению, то командующие часто гибли вместе со своими подчинёнными. Громов слышал, что покойный царь Антиох Третий, несмотря на все свои титулы и положение в обществе, не раз дрался в рукопашную и был даже несколько раз ранен в битвах. В античном мире не уважали правителей, которые отсиживались в тылу, когда гибли их подданные. А если правитель сам участвует в сражении, то и его главный стратег просто обязан быть рядом. Поэтому Саня решил, что отдыхать он будет после окончательной победы над узурпатором Антипатром.

Надвигающаяся зима принесла небольшую передышку. Холодные дожди и снег, выпавший в горах Малой Азии, на время приостановили разгоревшуюся гражданскую войну. Кстати, Саня с удивлением отметил, что здешний климат гораздо теплее, чем в двадцать первом веке. Там зимы были не такими тёплыми. И чего это учёные выли про всеобщее потепление? Тут вот вроде теплее, чем в будущем, но никакого таяния ледников и всеобщего потопа не наблюдается. Сезон зимних штормов значительно затруднял судоходство на море. Поэтому враждующие стороны отложили до весны активные боевые действия. Они копили силы, искали союзников и нанимали наёмников.

Вести из Сирии приходили довольно противоречивые. Антипатр официально короновался в Антиохии. При этом в столице возникли беспорядки, которые были жестоко подавлены войсками узурпатора. Он жестоко расправлялся со всеми недовольными. Если в столице власть Антипатра была сильной, то в провинциях у него были большие проблемы. Только Келесирия и Пальмира выразили свою полную поддержку узурпатору. Большинство царских наместников заявили, что они будут придерживаться нейтралитета в этом конфликте. А стратег Вавилонии Орфей прямо заявил посланцам Антипатра, что он не признаёт власти узурпатора. Восточные провинции заволновались и пытались под шумок урвать побольше свободы, а парфяне и бактрийцы[54] прямо объявили о своей независимости. Армянский сатрап Арташес тоже поднял мятеж и объявил себя армянским царём. Правда, Антипатру удалось заключить перемирие с Птолемеями, что значительно обезопасило его тыл.

Дела же Селевка шли довольно неплохо. Провинции Фригия, Кария, Ликия, Памфилия и Лидия, а так же ряд греческих полисов в Малой Азии признали власть молодого царя. Они давали ему деньги и воинов. Удалось так же перебросить по бурному морю шесть тысяч пехотинцев и тысячу всадников из Лизимахии. Громов чуть не поседел, узнав, что корабли с войсками могут попасть в шторм, но всё закончилось благополучно. На дипломатическом фронте так же удалось добиться определённых успехов. Успокоили недовольных родосцев и Пергам. От римлян отмазались, сославшись на гражданскую войну. При этом Селевк по совету Громова технично отказался от римской военной помощи.

— Ты им дашь палец, так они потом всю руку откусят! Потом римляне, притворяясь друзьями, начнут диктовать свои условия, и ты им всё равно останешься должен. Лучше сейчас откажись от их помощи, а то потом будет поздно. Не успеешь оглянуться, как завещаешь всё своё царство милым и добрым римлянам[55], - убеждал Саня своего царя.

Ариарат Четвёртый — царь Каппадокии и зять Антиоха Третьего заключил союз с Селевком и прислал ему тысячу всадников. Саня назначил каппадокийца Гортака, который был кавалеристом в его отряде, командовать прибывшими земляками. Громов не был до конца уверен в командирских навыках Гортака, но ему нужно было иметь своего человека среди каппадокийцев.

Было так же отправлено посольство в Галатию. По просьбе Громова помощником посла был назначен Лиск, который пообещал уговорить своих соплеменников на войну с Антипатром. Лиск уехал, прихватив с собой своих троих дружков в качестве наглядной агитации. Галлаты были увешаны золотыми украшениями, позолоченным оружием и доспехами. Даже на лошадиной сбруе у Лиска и его головорезов блестели золотые пластины. Саня надеялся, что Лиск сможет пустить золотую пыль в глаза своим сородичам и навербовать одну две тысячи галлатских воинов, считавшихся самыми свирепыми бойцами в этом регионе.

В Эфес, где располагалась резиденция Селевка, со всех сторон стекались наёмники и войска верных молодому правителю провинциальных стратегов. Большинство этих воинов были довольно дисциплинированы и неплохо экипированы. К счастью для армии всех арабских наёмников и прочий восточный сброд покойный царь Антиох забрал в своё последнее плавание к Кипру. Поэтому в войске Селевка присутствовали в основном дисциплинированные воины греко-македонского типа.

* * *

Немного разобравшись с делами, Саня решил вплотную заняться судьбой своего отряда. Он решил создать на его базе стрелковый полк. Новое подразделение состояло из трёх тысяч арбалетчиков и тысячи копейщиков. Самой мелкой боевой единицей было отделение, состоявшее из десяти человек под командованием сержанта. Десять отделений составляли роту, которой командовал лейтенант. Десять рот составляли батальон под командой капитана. Полк состоял из четырех батальонов. Полком командовал полковник. Деметрий был произведён в чин полковника и назначен командовать новым подразделением. Сержанты отряда стали капитанами, а рядовые отрядные стрелки были назначены сержантами в новом полку. Теперь Громов был уверен, что обучение воинов нового стрелкового полка будет довольно эффективным.

Селевк, узнав о новом типе войск, который Саня хочет внедрить в армию, не стал возражать. Он был довольно умным юношей и прекрасно понимал, что арбалет может дать большое преимущество над противником в бою. Поэтому царь дал добро и Деметрий начал набирать людей в свой полк. В добровольцах не было недостатка. Многие воины слышали про битву в ущелье Красного Ветра. Это событие стало довольно известным в западной части Малой Азии. Узнав о таком ажиотаже, Селевк даже пошутил, что скоро придётся вместо серебряных щитов вводить новую гвардию, состоящую из арбалетчиков.

Бойцы стрелкового полка экипировались по образцу Саниного отряда. Тут очень помог Аэкид, который неплохо приподнялся на таком большом заказе. Ему пришлось даже набирать новых подмастерьев, чтобы расширить своё производство. После того как работа была сделана, Саня предложил сметливому оружейнику переходить на царскую службу. И скоро указом Селевка, Аэкид был назначен главным царским оружейником.

В случае победы над Антипатром Громов планировал кардинально реформировать царскую армию. В процессе реформирования предполагалось полностью перевооружить царских воинов. И такой специалист, как Аэкид тут бы очень пригодился.

Остальная царская армия тоже не сидела без дела. Новый главный царский стратег устраивал регулярные строевые смотры и полевые учения. Сначала люди ворчали, но когда они поняли, что отличившиеся на смотрах и учениях получают неплохие премии, то энтузиазм войск подскочил до небес. Воины подтянулись. Многие командиры по своему усмотрению стали проводить интенсивные тренировки личного состава. Значительно выросла дисциплина и выучка войск. Кроме того, постоянные полевые военные игры повысили боевую слаженность отрядов. К концу зимы армия молодого царя стала действовать, как единый организм.

Еще одной проблемой стало снабжение растущей армии. Опытных интендантов[56] катастрофически не хватало. А те, что были, не внушали особого доверия. Снабжение армии производилось из рук вон плохо. Процветали воровство и коррупция. В конце концов, Громову надоело терпеть произвол снабженцев, и он провёл своё расследование. В ходе следствия были разоблачены двенадцать человек, которые грели руки на армейских поставках. Конечно, воровали чиновники всегда, но эти просто потеряли всякий страх. Своими действиями они вполне сознательно подрывали боеспособность царского войска. Узнав об этом Саня просто взбесился, возжелав самолично порубать в капусту этих заворовавшихся гадов. Правда, немного поостыв, он ринулся с докладом к Селевку. Молодой царь, узнав все обстоятельства данного дела, тоже пришёл в бешенство. Он принял это происшествие близко к сердцу, прекрасно понимая, что именно от боеспособности армии зависит судьба его царствования. Потом он распорядился, чтобы главный стратег принял меры и в дальнейшем сам решал подобные проблемы по своему усмотрению. Важно чтобы армия не теряла боеспособности.

И Саня меры принял. Вороватые чинуши были схвачены, допрошены и примерно наказаны. Громов распорядился построить всю армию на поле перед городом. Потом вывели подсудимых. Им зачитали обвинение и приговор, который тут же был приведён в исполнение. Каждого из них раздели, облили смолой, вываляли в перьях и накормили серебряными монетами. Причём чиновников заставляли жрать серебро, пока они не умирали, дёргаясь в конвульсиях. Глядя на это зрелище, войска одобрительно гудели.

А Саня подумал, что если бы в России двадцать первого века с ворами, занимающими государственные посты, можно было поступать подобным образом, то проблема коррупции там была бы решена моментально. Вместо этого, чинушу, проворовавшегося и развалившего всё за, что он был ответственен, переводили на другую должность, погрозив ему для приличия пальчиком. А потом президент в прямом эфире начинал спрашивать с министров, почему у нас в России всё ещё продолжают воровать. Ну, прям наивный чукотский юноша в полный рост.

Решить проблему со снабжением помог Афинагор. Саня обратился к нему за помощью и купец не подвёл. Селевк по просьбе Громова назначил Афинагора главным армейским снабженцем. Тот взялся за дело с большим энтузиазмом, расставив на ключевые посты в интендантской службе своих людей. Он так же подключил свои связи среди купцов и скоро уровень снабжения армии царя поднялся на небывалую высоту. Саня был доволен и доложил об успехах купца Селевку, прося его поощрить Афинагора. Купцу была пожалована роскошная вилла в центре города, а так же освобождены от налогов и таможенных пошлин все торговые предприятия Афинагора и его родственников. Купец, который немного робел перед молодым царём, после царской аудиенции просто сиял от удовольствия, как золотая монета.

С флотом дела обстояли не так блестяще. Эскадра верная Селевку насчитывала в своём составе тридцать четыре боевых корабля и двадцать два морских транспорта. Этого было мало для полноценной морской войны. Если только гонять пиратов или совершать быстрые набеги на побережье. Хотя у узурпатора по сведениям разведки тоже дела обстояли не лучше. Большую часть флота Антипатра составляли корабли, потрёпанной штормом, эскадры царя Антиоха. Поэтому ждать больших морских сражений не стоило. На военном совете было решено, что основные бои развернутся на суше, значит, с наступлением весны армия должна быть готова к выступлению на восток к столице.

* * *

В конце зимы в армейский лагерь прибыли три тысячи галлатских пехотинцев. Высокие мускулистые усачи были вооружены длинными мечами, короткими метательными копьями и большими овальными щитами. На многих были надеты короткие кольчуги, круглые металлические шлемы или кожаные панцири. Впереди на своём коне гарцевал довольный Лиск.

— Принимайте воинов! — гаркнул он и картинно махнул рукой, указывая на ровные ряды галлатов. — Я уже боялся, что опоздаю к веселью. Эти бездельники слишком долго собирались на войну.

— Это не мы виноваты! Это ты сам заявил, что никуда не поедешь пока не выпьешь всё вино в Галатии! Пьяница несчастный! — подколол Лиска, ехавший рядом его приятель Кастик.

— Ты Кастик как всегда говоришь не правду! Я — пьяница счастливый! — отшутился в ответ Лиск.

Прибытие галлатов вызвало радостный ажиотаж в рядах армии Селевка. Эти суровые кельтские воины считались одними из самых свирепых и бесстрашных бойцов в Малой Азии. Правда им не доставало дисциплины цивилизованных народов, зато боевое мастерство и презрение к смерти делали их страшным противником. Умелый полководец при правильном применении галлатов на поле боя мог переломить ход битвы в свою пользу.

Кстати Антипатр тоже засылал к галлатам своих вербовщиков, но те уехали ни с чем. Галлаты решили поддержать Селевка в этом конфликте (видимо агитация Лиска была очень наглядной), а узурпатору вышел большой облом.

* * *

С наступлением весны армия начала готовиться к выступлению к столице, когда пришли неожиданные вести. Противник сделал первый ход. Антипатр с большим войском легко прошёл через Киликию, города которой без всякого сопротивления открывали ворота, увидев вблизи армию узурпатора. Затем вражеская армия, пройдя через северо-западный перевал, вторглась в Писидию, которая тоже признала власть Антипатра, чтобы избежать разорения. Теперь войска узурпатора продвигались к Фригии, которая одной из первых признала власть Селевка. Сатрап Фригии Лисий прислал к Селевку гонца, моля его оказать помощь и ещё раз заверив, что провинция верна молодому царю.

На военном совете решили выдвигаться навстречу с войсками узурпатора. Однако прошло ещё два дня прежде, чем армия Селевка смогла двинуться в путь. Тут Саня ещё раз убедился в том, сколько в царской армии лишних людей. Практически у всех воинов, кроме солдат стрелкового полка и галлатов были свои слуги, которые таскали на марше снаряжение и оружие хозяина. Кроме того, имелся большой обоз. Всё это совершенно не способствовало быстрому продвижению армии на марше. Да! Армии Селевка было далеко до мобильности римских легионов. Утешало только то, что у Антипатра были точно такие же проблемы с подвижностью армии на марше.

Пока войско молодого царя двигалось на сближение с противником, появились новые вести о враге. Армия узурпатора вторглась во Фригию и начала грабить и жечь всё вокруг. Скоро город Апамея, бывший административным центром провинции, был осаждён войсками Антипатра. Селевк в нетерпении подгонял свою армию. Чем ближе был противник, тем нервознее становился молодой царь. Саня всячески пытался гасить порывы монарха, убеждая его тем, что нельзя так гнать людей. Иначе к началу боя они будут уставшие и вымотанные после такого быстрого марша.

О разведке тоже не следовало забывать. Как только армия вошла в пределы Фригии, первый стратег распорядился высылать вперёд конные дозоры, состоящие из каппадокийских всадников. Эти легко экипированные кавалеристы на шустрых конях шли в двадцати километрах впереди движущейся на марше армии. На второй день Громов послал пару конных разъездов в дальнюю разведку.

Что заставило его так поступить, Саня не мог сказать. Может, интуиция сработала, может непонятная тревога, теребившая душу, но это решение оказалось правильным. После полудня к походной колонне войск Селевка примчались всадники, отправленные утром в разведку. В тридцати километрах отсюда они столкнулись с конным дозором Антипатра. Армия узурпатора оказалась неожиданно близко. Видимо, узнав о приближении Селевка, Антипатр снял осаду с Апамеи и двинулся навстречу. Громов мысленно похвалил себя. Решение выслать конную разведку оказалось правильным. Теперь можно было, не торопясь подготовиться к сражению, и выбрать подходящее для боя место.

* * *

— У нас сейчас двадцать тысяч воинов. У узурпатора около двадцати шести или двадцати семи тысяч бойцов. Наши разведчики так же видели около сорока боевых слонов во вражеской походной колонне, — докладывал Саня на военном совете, в котором участвовал он сам, царь Селевк, друг царя Аристолох, стратеги Андроник Македонянин и Апполоний, Гортак, Лиск, Деметрий и ещё несколько офицеров, командовавших наёмными отрядами и ополчениями верных царю провинций и полисов.

— А если по подробнее. Какими силами мы располагаем? — спросил Селевк, перебив своего главного стратега.

— Мы имеем: шесть тысяч фалангитов, одну тысячу каппадокийских всадников, три тысячи галлатских пехотинцев, две тысячи катафрактов, семь сотен критских наёмных лучников, две с половиной тысячи гоплитов, три сотни серебряных щитов, пять сотен пелтастов. Ещё у нас есть стрелковый полк, который включает три тысячи арбалетчиков и тысячу тяжёлых копейщиков, — произнёс Саня, глядя на царя.

— А каков состав армии узурпатора? — задал Аристолох, интересовавший всех вопрос.

— По данным моей разведки у противника: около десяти тысяч фалангитов, примерно две тысячи катафрактов, сорок боевых слонов, около двух тысяч гоплитов, тысяча серебряных щитов, приблизительно две тысячи лёгкой кавалерии и около девяти или десяти тысяч разномастно вооружённых персов и арабов, — подвёл итог Громов, заглянув в свои записи.

— Откуда такая точность? Ты уверен в этих цифрах? — засомневался Селевк, выслушав своего первого стратега.

— Мои скифы и капподокийцы следят за передвижением армии Антипатра. Воинов с рабами или слугами они не перепутают. Я уверен в своей разведке! — быстро ответил Саня.

— Многовато их! У нас гораздо меньше сил! — воскликнул Андроник Македонянин.

— Поэтому мы не будем спешить на встречу с противником. Пускай наши воины отдохнут перед битвой. Мы выберем место для боя, и будем ждать армию Антипатра, — сказал Громов, обводя взглядом всех присутствующих.

— Почему ты уверен, что узурпатор явится сюда и атакует нас? — проявил скептицизм Аристолох.

— Во-первых — он знает, что мы здесь. Иначе его армия не выступила бы к нам навстречу в такой спешке. Тут наверняка поработали шпионы узурпатора. Во-вторых — он будет атаковать потому, что у него больше воинов. И об этом он тоже наверняка знает. Иначе не рванул бы сюда с такой скоростью. Он хочет уничтожить нас в одном решающем сражении, ведь после этого ему будет довольно легко удержать власть, — ответил Саня, немного подумав.

— Я согласен с твоими доводами. Будем ждать врага здесь, и готовиться к сражению, — подвёл итог Селевк, а все остальные согласно закивали.

* * *

— Неплохое место для битвы мы выбрали! Скоро всё решится! — с волнением произнёс Селевк, придерживая своего боевого коня.

— Да, мой царь! Место неплохое. А за теми холмами справа и прячутся наши галлаты. Все три тысячи пехотинцев. Надеюсь, что их внезапная атака из засады станет большим сюрпризом для Антипатра, — ответил Громов, бросив взгляд на построившуюся для боя армию.

Молодой царь рассеянно кивнул, а затем спросил, бросив взгляд вдаль:

— А что там за поселение виднеется за рекой?

— Это Рами — небольшая деревушка, мой царь, — ответил Саня в свою очередь, посмотрев на невзрачный населённый пункт.

Он тоже волновался, но старался никак не показывать этого. Таким большим количеством людей в бою он ещё не командовал. Формально главнокомандующим был молодой царь Селевк, но все то знали, что на самом деле командует армией главный царский стратег Александр. Конечно, у Сани были и завистники, но кроме слухов и сплетен им не чего было предъявить. К чести Селевка можно сказать, что он был весьма умным юношей и не слушал наговоры злопыхателей против своего главного стратега. Царь Громову всецело доверял и ценил его боевой опыт.

— Значит, скоро историки назовут наше сражение с войсками узурпатора битвой при Рами, — усмехнулся Селевк, разворачивая своего коня. — Скоро эта захолустная дыра прославится в веках. И наши имена там тоже будут.

— Я думаю, что мы как победители сами напишем эту историю! — подбодрил своего монарха главный стратег.

— Историю всегда пишут победители! — с улыбкой ответил ему Селевк.

Теперь план Сани претворялся в жизнь. Вчера вечером наконец-то подошла армия Антипатра. Узурпатор не стал вступать в бой, решив дать своим воинам отдых. Сначала он хотел сразу ринуться в бой, но его воины были сильно истощены многокилометровым маршем. Несмотря на все свои недостатки Антипатр был довольно опытным полководцем и понимал, что его бойцы в таком состоянии не готовы к бою. Он расположил лагерь своей армии в пяти километрах друг от укрепленного лагеря Селевка, намереваясь утром дать бой.

Правда Саня решил, что спокойный сон для войск узурпатора будет слишком большой роскошью. Он выделил триста всадников, вооружённых луками, которые начали терроризировать воинов Антипатра внезапными обстрелами. К утру все в армии узурпатора, включая слуг и рабов, были злыми и не выспавшимися. А утром их ждал ещё один сюрприз. Ночью все тысяча двести воинов из отряда серебряных щитов Антипатра перешли на сторону Селевка. Они заявили, что узурпатор обманом заставил их принести присягу. Эти гвардейцы клялись защищать законного царя, и таким царём, по их мнению, был именно Селевк. Молодой царь заметно обрадовался такому неожиданному пополнению, а вот Саня им всё же не доверял, но и отказываться от таких бойцов перед самым сражением он тоже не стал.

Армию для боя решили строить ещё затемно. На заранее выбранном большом холме. В центре боевого порядка Саня расположил всех фалангитов. Фаланга на взгляд Громова была, конечно, грозной силой, но уж очень не поворотливой и тормозной. Она могла уверенно наступать только вперёд, а вот с остальными манёврами дело обстояло гораздо хуже. Самым уязвимым местом у этого типа построения были фланги и тыл. Если противник бил фалангу во фланг или тыл, то она рассыпалась как карточный домик. Бойцы со своими пятиметровыми пиками просто не могли в этом случае быстро развернуться к противнику.

На левом фланге находился стрелковый полк, построенный в четыре шеренги. В передней шеренге стояли копейщики. В остальных шеренгах располагались арбалетчики. Левее полка располагались тысяча катафрактов и тысяча каппадокийских всадников.

На правом фланге стояли вся остальная пехота (кроме галлатов) и тысяча катафрактов.

Все критские лучники и пелтасты выдвинулись перед фалангой. Они будут играть роль застрельщиков[57].

Справа от будущего поля боя высилась гряда высоких холмов, поросших лесом. За ними скрытно расположились все три тысячи галлатских пехотинцев. Это был засадный полк, который должен был по сигналу внезапно ударить во фланг наступающему противнику. Саня надеялся, что этот удар сможет переломить ход боя.

На военном совете они решили, что центром будет командовать стратег Андроник, как самый опытный командир фалангитов.

Селевк со стратегом Апполонием примут командование правым флангом армии. При этом у Громова и Апполония после военного совета состоялся серьёзный разговор. Главный стратег прямо заявил Апполонию, что надеется на его опыт и выдержку, которые смогут сдержать порывы молодого царя.

— Помогай нашему царю советом, чтобы он не наделал глупостей и не погиб. Если Селевк ринется в бой и будет убит, то тогда лучше сам зарежься! — сказал Громов. Внимательно глядя в глаза стратегу.

— Я тебя понял! Наш царь храбр, но неопытен в бою. Поэтому я должен оберегать его и слушать твои приказы. Не беспокойся! Я всё сделаю, как надо! — серьёзно ответил Апполоний. — Кстати правда, что ты разбил армию в ущелье Красного Ветра, которая была в десять раз больше твоей?

— Нет, это — брехня! Их было всего в три раза больше, чем нас! — усмехнулся Саня.

— Не расскажешь, как всё происходило? — хмыкнул в ответ Апполоний.

Громов улыбнулся в ответ и кратко рассказал, как было дело. Когда он закончил, то Апполоний тряхнул головой и расхохотался, заявив, что такая битва достойна легенды. Они расстались довольные друг другом. Теперь Саня был уверен, что Селевк будет находиться в надёжных руках, и не напортачит во время сражения.

Сам Саня, на котором лежали обязанности главнокомандующего в этом сражении, будет находиться на левом фланге и оттуда руководить боем. Командиром засадного полка назначался Лиск, который доказал, что он способен держать в узде буйных галлатов.

Долго спорили, стоит ли атаковать выходящего из лагеря противника. Некоторые горячие головы предлагали атаковать войска Антипатра, когда тот будет строить свою армию перед боем. Но Саня продавил свою задумку, что этого делать не стоит. Ведь тогда обязательно возникнет хаотичная свалка, в которой нельзя предсказать исход боя. Громов так же не был уверен в манёвренных способностях собственной армии. Малейший неправильный манёвр и это приведёт к большим потерям.

Поэтому пусть всё идёт по плану, враги пусть наступают вверх по склону холма, усыпанного большими камнями и кустарниками. Это наверняка разобьёт их строй. К тому же они будут всё время находиться под обстрелом стрелков стоящих на холме. А протекающая слева небольшая заболоченная речка и гряда холмов справа не дают войскам Антипатра свободы маневра. Он будет вынужден пойти в лобовую атаку на узком фронте. И здесь количественное превосходство уже не будет иметь такого большого значения.

* * *

Вражеская армия показалась через три часа после рассвета. Скифы, следившие за лагерем Антипатра, с первыми лучами солнца заметили там первое шевеление. С мобильностью в армии узурпатора тоже было не всё в порядке. У противника ушло аж три часа на выдвижение армии к полю боя.

Свои войска узурпатор построил довольно предсказуемо. В центре была выстроена фаланга из десяти тысяч сариссафоров[58].

На правом фланге Антипатр расположил две тысячи катафрактов, пять тысяч наёмных арабов и персов и всех боевых слонов.

На левом фланге армии узурпатора виднелись две тысячи наёмных гоплитов, пять тысяч арабов и вся лёгкая кавалерия.

План узурпатора был прост как мычание. Пользуясь численным преимуществом продавить своими фалангитами центр армии Селевка. Затем войска на флангах довершат начатый разгром. Фаланга была главной ударной силой, и Антипатр надеялся, что она принесёт ему победу.

Вражеская армия медленно приближалась к холму, на котором выстроились войска молодого царя. Селевк выехал и толкнул перед строем воодушевляющую речь. Слушая его, Саня одобрительно усмехнулся. Мальчик далеко пойдёт. Вон как ввернул про храбрость, славу и героев древности и прочих Ахиллесах[59]. Деметрий, гарцевавший на коне рядом с Громовым, тоже одобрительно хмыкнул.

— Ну, теперь мы их точно побьём! — улыбнулся Саня, встретившись с ним глазами.

— Эт точно, командир! После той драки в ущелье я в этом и не сомневаюсь! — с усмешкой ответил Деметрий.

— Надеюсь, что Лиск сумеет дождаться сигнала и не испортит нам праздник, ударив раньше времени, — пробормотал Громов, глядя на своего друга.

— Наш галлат конечно большой раздолбай, но в бою он тебя не подведёт! Уж что-что, а твой приказ он выполнит. Он ведь тебя просто боготворит. Как, впрочем, и все наши парни из отряда. Ты не сомневайся. Всё будет сделано, как надо. И Лиск со своими головорезами будет ждать твоего сигнала, хотя ему и будет очень трудно усидеть на месте, — успокоил его Деметрий.

Армия противника медленно надвигалась на них, заполнив собой всё пространство между речкой и грядой холмов. Не было никаких хитрых обманных манёвров. Воины Антипатра без особых затей двигались вперёд, взбодрённые своим явным численным преимуществом. Вот они дошли до подножия холма, на котором расположились войска Селевка, и начали медленное восхождение на вершину. Вражеская фаланга, медленно ползущая вверх по склону, была похожа на огромного фантастического дикобраза. Слоны, выдвинувшиеся в первую линию, тоже выглядели довольно угрожающе. Саня бросил взгляд на приближающихся врагов и пожалел, что у него нет парочки гаубиц. Две пушки, бьющие осколочно-фугасными снарядами, за пять минут выкосили бы эту плотную массу наступающих воинов.

Но пушек вблизи не наблюдалось. Не было даже завалящего миномёта. Поэтому первый стратег с вздохом отогнал эти несбыточные фантазии и отдал приказ арбалетчикам на начало стрельбы. Услышав команду, копейщики первой шеренги опустились на одно колено, открывая для стрелков второй шеренги сектор для стрельбы. Тысяча стрелков второй шеренги подняли свои арбалеты и произвели первый залп в строну вражеских боевых слонов. Потом они развернулись и передали свои разряженные арбалеты воинам третьей шеренги, забрав у тех заряженное оружие. Затем последовал второй залп, а за ним и третий. Такой способ стрельбы, при котором стреляет только одна шеренга стрелков, а остальные перезаряжают для них арбалеты, предложил Эолай — бывший арбалетчик отряда, а теперь сержант стрелкового полка. При таком методе стрельбы значительно повышалась скорострельность стрелкового строя арбалетчиков.

Это полезное новшество было при полном одобрении Громова принято на вооружение. Долгие месяцы тренировок не пропали даром. Бойцы действовали быстро и слаженно. Стреляли самые меткие стрелки полка, а остальные быстро заряжали для них арбалеты. Полк работал как часы, без сбоев и суеты.

Слонам противника очень не понравился, обрушившийся на них дождь из арбалетных болтов. Эти исполины были защищены неплохой бронёй. Лоб боевого слона прикрывала толстая железная пластина. Тело было покрыто попоной из толстой кожи или плотной ткани с нашитыми на неё железными пластинами в виде чешуи. Ноги тоже частично прикрывали своеобразные железные поножи. В общем, этот здоровый зверь выглядел настоящим ходячим танком. А башенка с тремя лучниками, крепившаяся на спине, дополняла образ этой машины смерти. Такого исполина, увешанного железом, было очень трудно убить. Однако, несмотря на все свои достоинства, боевые слоны имели один, но очень большой недостаток. Они были животными большими и сильными, но они очень, очень, очень, очень не любили, когда им причиняют боль.

И вот уже после первого залпа, когда на сорок три слона обрушилась одна тысяча арбалетных болтов, то среди этих исполинов появились первые раненные животные. Следующий залп добавил веселья. Броня не смогла эффективно защитить слонов от бронебойных арбалетных болтов. Получив множественные ранения, упали шесть слонов, все остальные были ранены. Боль от многочисленных ран, крики умирающих сородичей и растерянность погонщиков привели к фатальному результату.

Боевой слон может стать обоюдоострым оружием. Получив ранение, он может выйти из-под контроля и начать крушить всё и всех, кто встанет на его пути. Ещё это стайные животные, которые в бою следуют за своим вожаком. К несчастью для воинов Антипатра, вожак боевых слонов был ранен первым залпом. Он с рёвом сбросил своего погонщика, встав на дыбы, а затем развернулся и ринулся на ближайших врагов, чтобы покарать их за свою боль. Правда этими ненавистными врагами стали ближайшие к нему люди и лошади, то есть катафракты и восточные наёмники узурпатора. Ослеплённый яростью и болью, большой слон-вожак ринулся убивать ненавистных двуногих. Второй залп арбалетчиков только прибавил ему прыти. Все оставшиеся на ногах боевые слоны тоже дружно развернулись за своим предводителем и с энтузиазмом напали на оторопевших от такого сюрприза воинов Антипатра.

Атака разъяренных боевых слонов смотрелась впечатляюще даже отсюда с вершины холма. Покрытые сверкающей бронёй исполины с разгона врезались в плотную толпу конницы и пехоты скопившуюся на правом фланге наступающей вражеской армии. Разогнавшиеся слонопотамы пробили длинные и широкие просеки в дрогнувшей массе людей и лошадей. Саня увидел, как от массивных туш разъярённых слоников во все стороны полетели изломанные человеческие фигурки. С двух сотен метров они были похожи на листья, разлетавшиеся под ударами ветра. Он видел, как бегущий слон сбил как кегли троих закованных в броню всадников. Лошадей и людей, одетых в блестящую чешуйчатую броню, просто смело с дороги.

Первый натиск был страшен и красив. Однако потом началось основное веселье. Разогнавшиеся гиганты, наконец, сбавили свой бег, увязнув в человеческих телах. Однако это их совершенно не смутило, и они с большим энтузиазмом продолжили свою кровавую работу, топча и пронзая своими бивнями, всех до кого они могли дотянуться.

Арбалетчики тоже не сидели, сложа руки. Залп за залпом обрушивался на бушующих слонов и избиваемых ими людей. Может быть, если бы на месте арабов и персов там находились морально-устойчивые фалангиты или гоплиты, ощетинившиеся пиками и копьями, то слоны не смогли бы так порезвиться.

Однако там их не было. Гордые сыны востока больше думали о том, чтобы спасти свою жизнь. Восточные народы вообще не отличались особой храбростью и дисциплиной. Недаром Александр Македонский прошёл через всю Азию вплоть до Индии с небольшой армией, которая раз за разом била неорганизованные толпы восточных воинов. Не о каком отпоре взбесившимся слонам и речи быть не могло. Арабы и персы просто бросились наутёк, подгоняемые разъярёнными животными и арбалетными болтами. Катафракты, правда, немного посопротивлялись для вида, но и они не смогли долго противостоять натиску буянящих гигантов. Правый фланг вражеской армии стремительно посыпался. Саня решил подбодрить бегущих врагов и послал за ними вдогонку тысячу каппадокийских всадников. Чтобы беглецы не вздумали вдруг вернуться обратно.

Затем по команде Громова арбалетчики перенесли огонь на приближающуюся вражескую фалангу. Сначала эффект был обстрела был слабо заметен. Но когда вражеские фалангиты приблизились на сто пятьдесят шагов, то залпы арбалетчиков начали выкашивать целые ряды вражеских бойцов. Промахнуться по такой огромной цели как плотный строй, состоявший из десяти тысяч человек, было просто невозможно. Фаланга Антипатра замедлила своё равномерное продвижение и начала передвигаться урывками, ломая строй. Застрельщики тоже не сидели на месте. Они шустро выдвинулись вперёд и начали поливать медленно бредущую пехоту узурпатора стрелами и дротиками.

Наступала решающая фаза боя. Громов бросил взгляд на арбалетчиков методично выкашивающих ряды вражеской пехоты и подал команду трущемуся рядом трубачу.

* * *

Повинуясь сигналу трубы, пришла в движение пехота, стоявшая в центре армии Селевка. Фалангиты синхронно опустили свои пятиметровые пики и быстрым шагом двинулись в сторону наступающей фаланги узурпатора. Это зрелище невольно завораживало глаз. Тысячи воинов ровными рядами двигались в едином строю, выставив вперёд свои длинные пики. В отличие от них фаланга Антипатра уже не выглядела такой грозной. Двигаясь вверх по склону холма, она несла большие потери от обстрела. К тому же этот склон был усеян крупными валунами и кустарником, что совсем не способствовало сохранению правильного строя. А ведь главная сила этого типа построения была именно в монолитности его рядов.

Наступательный порыв вражеских фалангитов практически иссяк. Фаланга Антипатра, не дойдя до вершины, остановилась. Из-за множества убитых воинов там возникла жуткая неразбериха. Для того, чтобы строй мог двигаться дальше, необходимо было перестроиться и заполнить образовавшиеся в рядах бреши. А на это нужно было время, но его не дала фаланга Селевка, которая с разгона атаковала солдат узурпатора. Удар сариссафоров был, конечно, не такой зрелищный, как атака слонов, но от этого не менее смертоносный. Вражеские фалангиты, увидев приближающуюся фалангу Селевка, лихорадочно попытались восстановить строй, но не успели этого сделать. Многие из них даже не успели опустить свои пики в сторону противника. Сариссафоры Селевка единым фронтом вломились в ряды воинов Антипатра, легко разметав выставленные в разнобой сариссы. Их пики заработали со скоростью игл швейной машинки, пронзая щиты, доспехи и плоть вражеских бойцов.

* * *

Правый фланг армии тоже не стоял на месте. Услышав сигнальную трубу, Селевк отдал приказ к атаке. Он уже намеревался сам ринуться в рукопашную, но был резко остановлен Апполонием, который заявил, что царь не должен глупо рисковать своей жизнью, как какой-то безмозглый вождь варваров. Неохотно согласившись с этими доводами, молодой царь стал увлечённо наблюдать, как его воины наступают на противника. Это была первая крупная битва молодого правителя, в которой он участвовал, как полководец. Селевк, конечно, прекрасно понимал, что тут он действует на вторых ролях. До таких матерых генералов, как его главный стратег Александр или Апполоний ему еще расти и расти, но ведь в этой битве он тоже играет не самую последнюю роль. Поэтому он должен учиться, а опыт со временем придёт. Через несколько лет он станет таким же хорошим полководцем, а сейчас будет слушать, что ему говорят старшие товарищи. Несмотря на свою молодость, царь Селевк был на редкость здравомыслящим юношей.

Тем временем вся тысяча катафрактов правого фланга, получив приказ Апполония, с разгону атаковали лёгкую конницу Антипатра, которая взбиралась на холм левее своей пехоты и вырвалась немного вперёд. Конные латники в тяжёлой чешуйчатой броне, пришпорив своих закрытых однотипной бронёй скакунов, опустили свои пики и ринулись на врага вниз по склону. Их было в два раза меньше, но у их противников не было шансов на победу.

Вражеские лёгкие кавалеристы, одетые в лёгкие кожаные панцири и вооруженные дротиками, маленькими щитами и короткими мечами проигрывали по всем параметрам, увешанным железом катафрактам с длинными кавалерийскими пиками. Кроме того, они медленно ползли вверх по склону, в то время, как конные латники атаковали их сверху на полном скаку.

Катафракты Селевка пробили строй вражеской конницы, как таран пробивает ворота из тонкой, гнилой фанеры. Своими длинными пиками, которые воины держали двумя руками во время удара, они буквально смели всадников Антипатра. Те, правда, даже умудрились метнуть свои дротики в надвигающуюся конную лаву, но особого вреда это не причинило. Оружие всадников узурпатора было бессильно против крепких доспехов катафрактов. Конница противника сопротивлялась не долго. Понеся значительные потери, кавалеристы узурпатора бросились наутёк, преследуемые катафрактами.

У пехоты правого фланга дела шли не так блестяще. Первый натиск серебряных щитов и гоплитов Селевка был довольно силён, но затем они увязли в густой массе вражеских пехотинцев, которых было гораздо больше. Тут могли бы помочь катафракты. Но они увлеклись преследованием разбитой лёгкой конницы Антипатра.

* * *

Саня улыбнулся, глядя как фаланга теснит вражеских сариссафоров. Еще немного и противник дрогнет.

— Выводи своих бойцов во фланг вражеской фаланге, а я пошлю наших катафрактов, чтобы они ударили ей в тыл! — крикнул он Деметрию и поскакал к катафрактам, расположившихся правее стрелкового полка арбалетчиков.

Повинуясь приказам, стрелковый полк начал быстро выдвигаться вперёд, разворачиваясь фронтом к сражающейся из последних сил вражеской фаланге. Катафракты тоже не стояли на месте. Они резво рванули по широкой дуге вправо, намереваясь зайти в тыл к фалангитам Антипатра.

Саня, наблюдая за этими маневрами, удовлетворённо хмыкнул. Стрелковый полк, зашедший во фланг фаланги противника, произвёл три быстрых залпа из арбалетов. Затем бойцы ринулись в рукопашную, ударив сариссафоров узурпатора в правый фланг. Катафракты тем временем ударили в тыл избиваемой фаланге Антипатра. Это стало последней каплей.

Фалангиты врага оказались практически беспомощными против атаки во фланг и тыл. Длинные пятиметровые сариссы не позволяли им разворачиваться. В плотном строю, развернуться с такой длинной палкой, было просто невозможно. Кроме того, с фронта на них давили пикинёры Селевка. Преимущество фаланги превратилось в недостаток. В общем, они сопротивлялись не долго и скоро начали поднимать вверх свои пики, показывая, что сдаются. Правда, это не смогло остановить резни. И какое-то время воины Селевка по инерции рубили и кололи не сопротивляющихся врагов. Затем один из телохранителей подсказал Сане, что поднятые остриём вверх пики, означают готовность к сдаче. После чего избиение сдающихся врагов прекратилась.

* * *

На правом фланге дела шли гораздо хуже. Там серебряные щиты Селевка и союзные гоплиты не смогли остановить пехоту противника. Пользуясь численным превосходством, воины Антипатра медленно их теснили. Апполонию с трудом удавалось удерживать молодого царя от самоличного участия в рукопашной. Антипатр, так же сражавшийся здесь, увидел штандарт Селевка и повёл своих воинов в атаку, намереваясь самолично убить молодого царя. Узурпатора, прославившегося своим коварством, никак нельзя было назвать ещё и трусом. Им практически удалось прорвать строй, но серебряные щиты и царские телохранители Селевка ценой неимоверных усилий смогли сдержать прорыв. Апполоний с тревогой посматривал по сторонам, прикидывая, как он сможет заставить Селевка бежать, если узурпатор всё же пробьётся к ним. Сам он смерти не боялся и был готов умереть за своего царя, но вот как убедить храброго молодого правителя спасать свою жизнь он так и не смог придумать.

Апполоний с тоской посмотрел на лево, где фаланги противоборствующих сторон мерились силами. Оттуда помощь явно не придёт. На конницу тоже нет никакой надежды. Катафракты слишком увлеклись преследованием разбитой кавалерии узурпатора. Внезапно звуки битвы пронзил долгий переливчатый гул сигнальной трубы. Апполоний облегчённо вздохнул и улыбнулся. Наконец-то, засадный полк вступал в дело.

* * *

— Ну что, головорезы! Пора отрабатывать деньги, которые вам заплатил царь! Вперёд за добычей и славой! Боги любят храбрецов! — весело заорал Лиск, увлекая за собой галлатов.

Длинноусые и длинноволосые варвары с большим энтузиазмом ринулись в бой, горланя боевые кличи. Им до смерти надоело сидеть в засаде и слушать звуки грандиозной битвы, кипевшей за холмом. Может их тут забыли. Так ведь и весь бой можно просидеть. Но наконец-то прозвучал долгожданный звук сигнальной трубы, и теперь можно будет повеселиться и напоить свои мечи кровью врагов.

Лавина галлатов быстро миновала гребень холма и ринулась вниз на противника, ревя как стадо голодных дерущихся медведей. Впереди нёсся довольный Лиск, радостно завывая и крутя над головой своим длинным мечом. Ох, не зря он пошёл за Александром. Не зря. Раньше о таком веселье он и мечтать не мог. Мелкие стычки и роль простого воина. Вот и всё о чём он мог думать. А теперь он вождь, который командует в бою тысячами своих соплеменников. И всё благодаря полковнику Александру из Массилии… нет теперь уже главному царскому стратегу.

— Я пойду за ним куда угодно! И убью любого, кто встанет у него на пути! — радостно подумал Лиск, с разбега врубаясь в плотные ряды вражеской пехоты.

* * *

Запыхавшийся Антипатр со всей мочи рубанул по шлему вражеского воина с серебряным щитом. Тот упал, выронив меч. Однако его товарищи быстро заполнили образовавшуюся в строе брешь. Узурпатор устал. Он был несколько раз ранен. Хотя эти раны были скорее царапинами. Пока его спасали крепкие доспехи. Антипатр бросил злобный взгляд на всадника в позолоченной броне, который гарцевал за строем врагов. Этот наглый мальчишка, возомнивший себя царём, был совсем рядом. Но серебряные щиты стоявшие нерушимой стеной раз за разом отбивали наскоки воинов узурпатора. Не даром они считались боевой элитой античного мира. В их ряды набирали только лучших из лучших.

— Проклятые предатели! — скрипнул зубами Антипатр, глядя на ровный строй, прикрытый отполированными серебряными щитами. — Стоят как крепостная стена! Чтоб их Цербер[60] сожрал с потрохами!

Внезапно сквозь звуки боя пробился какой-то новый звук, напоминавший рёв штормового моря. Узурпатор бросил взгляд в сторону его источника и грязно выругался, заставив удивлённо повернуться, находившихся рядом телохранителей. Галлаты — те самые, что отказали его вербовщикам, сейчас большой толпой неслись в атаку, на его занятых боем воинов. Это они издавали этот жуткий рёв.

Атакующие варвары с энтузиазмом врубились в задние ряды дрогнувших воинов узурпатора. С поразительным проворством они начали работать своими длинными мечами. Удар галлатов был страшен своим натиском. Арабы и персы, стоявшие в задних рядах, не могли долго сопротивляться против этих свирепых варваров. Большими толпами они начали покидать поле боя, разбегаясь в разные стороны, и в панике бросая шиты и оружие. Серебряные щиты и гоплиты Селевка, увидев такую подмогу, тоже усилили своё давление на сражающихся с ними воинов Антипатра. Левый фланг узурпатора дрогнул и начал рассыпаться.

Положение могла спасти фаланга. Антипатр бросил быстрый взгляд направо и, не удержавшись, ещё раз грязно выругался. Его фалангиты сдавались, поднимая свои длинные пики остриями вверх.

— Надо бежать! Этот бой я проиграл! Отступлю к Антиохии. Там — в столице большой гарнизон и высокие, крепкие стены. Пускай Селевк осаждает город. Для штурма у него маловато сил. Осада затянется надолго, а я тем временем соберу новую армию. Мы ещё посмотрим кто кого! — лихорадочно думал Антипатр, разворачивая своего коня.

Узурпатору почти удалось спастись. Благодаря телохранителям он смог пробиться сквозь ряды галлатов. Однако тут на сцене появились новые действующие лица. Вернее вернулись старые. Катафракты Селевка, которые преследовали улепётывающую лёгкую кавалерию узурпатора, наконец-то вернулись назад и решили поучаствовать в сражении.

Последнее, что Антипатр увидел в своёй жизни, было приближающееся облако пыли, из которого внезапно вынырнули всадники, закованные в железную чешую брони. Затем последовал сильнейший удар, который сбросил его на землю. Потом его сознание погасло. Так умер царь Антипатр мечтавший о власти и думавший, что он действует на благо своей страны.

Глава 10

Чем дальше от победы,

тем больше выявляется тех,

кто ее одержал.

(Греческая народная мудрость)

После битвы при Рами прошёл уже месяц. И за это время много чего произошло. При подсчёте итогов битвы выяснилось, что войско Селевка потеряло в этом бою одну тысячу триста двадцать восемь человек убитыми. Потери узурпатора составили около восьми тысяч убитых и пятнадцать тысяч пленных. Несколько тысяч воинов Антипатра смогли удрать с поля боя, но это не играло уже никакого значения. Пали так же все боевые слоны узурпатора. Тело самого узурпатора Антипатра было найдено тут же на поле боя после битвы.

Это была сокрушительная победа. Весть, о которой моментально облетела весь цивилизованный мир. Дальнейшее завоевание власти было для Селевка делом техники. Города Киликии все как один признавали молодого царя своим правителем и открывали ему ворота во время стремительного марша к столице. Ни о каком сопротивлении речь даже не шла. Люди уважают силу, а Селевк её показал всему миру, победив своего матёрого конкурента в открытом сражении.

Были, правда, опасения, что гарнизон и городские власти столицы не признают молодого царя и тогда придётся брать Антиохию штурмом. Селевк очень переживал по этому поводу. У покойного Антипатра там было много сторонников, и они могли начать сопротивляться с ожесточением загнанной в угол крысы. Однако все опасения оказались беспочвенными.

Когда армия Селевка приблизилась к стенам Антиохи, то ворота столицы открылись, и из них вышла большая делегация, состоявшая из царедворцев, членов городского совета и военных чиновников. Делегацию возглавлял везир[61] Гермий. Этот представительный старик, служивший ещё отцу Селевка, низко поклонился и заверил Селевка, что его верные подданные давно и с нетерпением ждут прихода своего царя. Узурпатор Антипатр мол их всех обманул вестью о смерти Селевка, а затем угрозами и силой принудил признать его своим царём. И вот теперь они смиренно просят молодого царя, чтобы он простил эту их ошибку и не гневался. Селевк не подвёл их ожиданий и милостиво даровал им прощение, выразив при этом мысль, что всё произошедшее было просто большим недоразумением, закончившимся смертью узурпатора. Боги его покарали за подлость, а подданные ни в чём не виноваты перед новым монархом. Услышав эту речь, члены делегации с облегчением вздохнули и низко поклонились, признавая своего нового царя.

Когда все официальные условности были окончены, то парламентёры, радостно гомоня, присоединились к свите Селевка. Саня с интересом рассматривал седобородого Гермия, который, широко улыбаясь, что-то объяснял молодому царю и эмоционально жестикулировал руками. И тут он увидел её. Эта светловолосая, кареглазая богиня шустро раздвинула царских телохранителей и с радостным визгом повисла на шее царя, выкрикивая его имя. Соматофилаки[62] заметно опешили от такой прыти, но всё же не решились отрывать красавицу от тела своего подопечного.

— Позволь тебе представить мою непутёвую сестрёнку Клеопатру, — обратился к Громову Селевк, заметив, какими глазами его главный стратег смотрит на девушку.

Саня смог только сглотнуть и кивнуть в ответ, утонув в омутах карих глаз. Язык буквально прилип к гортани, а во рту моментально пересохло. Он понял, что влюбился с первого взгляда и просто пропал. У него в жизни было довольно много женщин, и он совсем не ожидал ощутить такие сильные чувства к этой восхитительной незнакомке в первые мгновения знакомства. Это было чудесное и давно забытое чувство. Короче, он сильно попал!

— А это моя милая Клео — гроза перевала Красного Ветра, герой битвы при Рами, мой спаситель и друг Александр из Массилии, — продолжал говорить Селевк кареглазке, которая наконец-то отлипла от него и вежливо улыбнулась Громову, мило покраснев.

— Может, и меня познакомишь со своим новым стратегом, братишка? — томно произнесла незаметно подошедшая темноволосая молодая женщина.

Как выяснилось позже — это была старшая сестра Селевка Лаодика. Громову сразу бросилась в глаза её яркая внешность, дорогая косметика и расчётливый взгляд опытной шлюхи. Первое впечатление его не обмануло. Лаодика была довольно любвеобильной особой. Её скандальная известность вышла далеко за пределы царского дворца. Эта темноволосая дочь Антиоха III переспала с множеством мужчин. При этом некоторые её любовные связи сильно порочили имидж царского дома. Незадолго до своей гибели царь Антиох, уставший от постоянных сплетен, пригрозил, выдать Лаодику замуж за её старшего брата. Да, да. И со старшим братом она тоже спала! Кстати в царской семье изредка практиковались браки между родственниками. Так что эти угрозы не могли удивить окружающих. И вот теперь Лаодика счастливая и свободная положила свой глаз на нового мужчину — на главного царского стратега Александра.

— Ни черта у тебя не выйдет, стерва гулящая! — подумал Саня, вежливо улыбаясь Лаодике. — Ищи себе другого самца.

Он правильно понял страстные взгляды, которые эта женщина бросала на него. Вот только играть в её игру он был совершенно не намерен. Его больше интересовала другая сестра молодого царя — золотоволосая Клеопатра. Интересующая его особа стояла рядом и восхищенно слушала, как Селевк красочно расписывает достоинства своего главного стратега. Когда Саня увидел неподдельный интерес в её глазах, то ощутил какую-то непонятную радость и душевный подъём.

— Вы меня просто перехваливаете, мой царь! — смущённо попытался возразить Громов.

— О нет, нет! Я всем обязан только тебе! И ты это знаешь! Пока ты будешь находиться рядом со мной, то нашему царству не страшны никакие враги! — громко заявил Селевк, многозначительно обводя взглядом всех присутствующих.

* * *

Потом последовало торжественное вступление молодого царя в столицу. Горожане Антиохии радостно приветствовали своего нового правителя. Было видно, что Селевк им симпатичен. Затем последовали пышные празднества в честь победы над узурпатором и грандиозный пир, растянувшийся на пять дней.

Еще через три дня произошло еще одно событие, вошедшее в исторические анналы царства Селевкидов. В столице произошла коронация молодого царя. Селевк официально перед лицом богов был объявлен правителем и занял своё место в истории, как Селевк Четвёртый сын Антиоха Третьего из династии Селевкидов. Верховный жрец Зевса собственноручно возложил на голову молодого монарха символ высшей власти — белую диадему из непонятного метала. Саню сильно удивила такая корона. Он думал, что царский венец будет изготовлен из чистого золота, а уж весу в нём будет не менее пяти килограммов. При этом еще будут и пара десятков разных драгоценных камней.

Но всё было гораздо демократичнее. Молодой царь был облачён в великолепные пурпурные одежды, украшенные элегантными складками (в античном мире живописные складки на одежде были писком моды) и золотым шитьём. Символы царской власти — золотая цепь, золотой перстень и белая диадема смотрелись довольно скромно. В общем в таком прикиде Селевк Четвёртый смотрелся довольно демократично, на взгляд Громова. Многие его придворные по случаю коронации вырядились более пышно и экстравагантно, чем молодой царь.

Позднее везир Гермий просветил Саню по этому поводу. Ведь нынешние цари были потомками генералов Александра Македонского, которые пришли с ним из Македонии и Греции, чтобы завоевать Персидское Царство. В отличие от персидских правителей, которые расхаживали увешанные золотом и драгоценными камнями, цари Селевкидов придерживались обычаев своих македонских предков и не стремились к показной пышности в одежде.

— Наши правители не должны быть похожи на разряженных в золото варварских царьков с востока. Они же эллины. Они не должны забывать, откуда пришли их великие предки, чтобы не уподобиться азиатским варварам. Таковы наши традиции, освященные богами! — вещал седоволосый Гермий. — Вот Птолемеи из Египта об этом забыли. Их правители объявили себя фараонами и богами. И смотри, к чему это привело. Они совсем забыли, что они потомки эллинов и стали своими повадками напоминать грязных восточных варваров (тут Гермий, не выдержав, сплюнул себе под ноги). Их некогда великая держава теперь медленно умирает без благословения наших греческих богов.

Однако сама церемония коронации и празднества, последовавшие за ней, приятно порадовали своей пышностью и зрелищностью. Уж тут эллины не уступили восточным народам и оторвались по полной.

* * *

После коронации у Сани состоялся серьёзный разговор с Селевком. Молодой царь намеревался осыпать его многочисленными дарами, должностями и титулами. Вот тут пришлось немного поспорить. Пост везира Громов отмёл сразу. Он прекрасно понимал, что не потянет такую ношу. Ведь везир был практически эквивалентом премьер-министра. В сферу его обязанностей входили: сбор налогов, финансовые вопросы, управление провинциями, дипломатия и ещё куча разных бюрократических вопросов. К тому же Сане понравился седобородый Гермий, который сейчас занимал эту должность. Этот дородный и очень общительный старикан служил ещё отцу Селевка и производил впечатление довольно компетентного бюрократа. Поэтому пусть он и дальше будет везиром, а вот все вопросы, связанные с армией и флотом Громов так и быть возьмёт на себя. Правда, на должность царского советника тоже пришлось согласиться.

Ещё царь подарил своему главному стратегу большой дворец в столице, шикарную загородную виллу на сирийском побережье и громадный земельный участок на севере Ассирии. Узнав о размерах своих новых земельных владений, на которых легко бы поместились несколько небольших греческих полисов, Громов попытался отмазаться от такого подарка. Однако Селевк не стал слушать его возражений, сказав, что эти земли не имеют особого сельскохозяйственного интереса и из-за этого практически не заселены. Зато там неплохие пастбища, на которых пасётся множество антилоп и туров. А где есть копытные, то там есть и крупные хищники.

— В общем, охота там просто сказочная! — мечтательно произнёс молодой царь, закрывая тему.

В конце беседы Саня, немного смутившись, попросил у Селевка разрешения на ухаживание за его сестрой.

— Ты о Лаодике говоришь. Будь осторожен с ней. Многие мужчины попались в её сети. Не позволь ей разбить себе сердце! — хохотнул молодой царь, хлопнув парня по плечу.

— Нет! Я говорю о другой твоей сестре — о прекрасной Клеопатре, — тихо возразил Громов. — Я обещаю, что всё будет в рамках приличия. Это никоим образом не бросит тень на царскую семью.

— Конечно же, ты можешь ухаживать за Клеопатрой! Значит, наша скромница поразила тебя в самое сердце! А захочешь, и она станет твоей женой? Я как царь мог бы ей приказать! — со смехом произнёс Селевк. — А о чести нашей семьи не беспокойся. Для меня будет большой удачей, если ты станешь её частью. Ведь тогда ты не сможешь уехать в эту свою Массилию.

— Благодарю тебя за разрешение! Но вот со своими сердечными делами позволь мне разобраться самому. Я хочу, чтобы девушка вышла за меня по любви, а не по твоему приказу, — поблагодарил царя Саня. — А в Массилию я всё равно не уеду. Ведь моя родина находится гораздо дальше.

Затем, заинтригованному Селевку, была вкратце изложена легенда о заокеанской далёкой стране и неудачной морской экспедиции. Царь, слушая рассказ Громова, только удивлённо качал головой. Потом он принялся с азартом расспрашивать Саню о дальних странах. Его глаза азартно горели, когда он слушал про Индию, Китай, Японию и Австралию. А рассказ об Антарктиде вообще поверг молодого правителя в шок. Он так и не смог до конца поверить, что целый континент может быть покрыт многометровым слоем льда.

— Значит, правы те учёные, которые утверждают, что земля имеет форму шара! — задумчиво произнёс царь. — Как жаль, что я не смогу увидеть все эти дальние страны и континенты. Было бы прекрасно познать все чудеса мира. Но теперь это невозможно. Венец правителя снимают только вместе с головой. Как много мне ещё предстоит сделать. И тут я надеюсь на твою поддержку и помощь. Я прошу тебя принять мои дары и остаться рядом со мной. Мне нужен верный соратник и друг.

— Но ведь у тебя же есть Аристолох. Он верен тебе и пожертвует ради тебя всем даже своей жизнью, — возразил Селевку Саня.

— Да, старина Аристолох! Его я знаю с самого детства. Он смелый и преданный друг, но не полководец. А мне до-зарезу нужен хороший генерал, который поведёт мою армию в бой и одержит победу. Видишь, я с тобой честен до конца! — воскликнул молодой правитель, взмахнув рукой.

— Ты меня явно переоцениваешь, — усмехнулся Громов, посмотрев на своего собеседника.

— Может быть и так, но моя интуиция говорит о другом. Ведь ты не проиграл не одного сражения. Кстати, в одном из них я участвовал лично и смог убедиться, на что ты способен как полководец. Поэтому, не трепыхайся, принимай мои подарки и неси дальше свою тяжёлую службу. Это мой приказ, господин главный стратег! — ухмыльнулся в ответ Селевк.

— Как скажешь командир! — вспомнил Саня любимую присказку Деметрия.

* * *

После вступления Селевка в столицу, и последовавших за тем праздничных гуляний, на Саню навалилась повседневная суета. Главный царский стратег, конечно, звучит — круто, но эта должность налагает на её носителя целый ворох обязанностей. Тем более в том бардаке, что царил в стране после победы Селевка в гражданской войне. Конечно, Громов уже имел небольшой опыт в решении подобных задач, но тут масштабы проблем были гораздо больше.

С организацией армии надо было что-то делать. Там царил полный хаос. Царская армия не имела чёткой и отлаженной структуры. Были, конечно, постоянные воинские контингенты вроде серебряных щитов и фалангитов, но и их численность была не постоянной и не совсем понятной. Остальные виды войск были представлены в основном наёмниками и имели весьма пёстрый национальный состав. Селевкидская армия вроде бы и была постоянной и профессиональной, но большое разнообразие видов войск и неоднородный этнический состав делали её неповоротливой и малопригодной для серьёзных боевых действий. Самой боеспособной частью армии считалась фаланга, но Саня уже видел, как она неповоротлива в бою, и уязвима с флангов. Деметрий, получивший чин стратега и ставший теперь заместителем Громова, подтвердил мысли Сани о том, что фаланга морально устарела.

— Я видел, как римляне разбили македонскую фалангу без особых усилий. Их легионы быстро маневрируют на поле боя, чего не скажешь о фаланге. Она неповоротлива, как ёж, застрявший в грязи, — рассказывал Деметрий.

Короче, судьба фаланги была решена. Этот род войск был объявлен устаревшим и совершенно ненужным в армии Селевкидов. Вместо него Саня планировал набрать еще несколько полков арбалетчиков. Фалангитов привыкших к дисциплине и строю довольно легко и быстро можно было научить стрелять из арбалетов. К тому же воины новых полков должны были получать неплохую плату за свою службу. Правда, Громов решил ввести для воинов царской армии ещё и пятнадцатилетний срок службы, чтобы эта армия стала действительно профессиональной и постоянной.

Воин теперь заключал контракт с царём сроком на пятнадцать лет. В течение всего срока службы он не имел права уходить из армии. Зато всем солдатам, служащим в армии предоставлялись различные льготы типа: оплачиваемого отпуска, экипировки за счёт царя, пенсии и освобождение от налогов после увольнения из армии. Кроме того, в зависимости от должности и срока выслуги воинам должна была начисляться разная плата за службу. Если солдат во время службы получал увечье и не мог больше продолжать службу, то ему была обещана пенсия по инвалидности.

Поэтому когда было объявлено о формировании новых полков, сразу появилось много желающих вступить в их ряды. Тут предпочтение отдавалось бывшим царским фалангитам и профессиональным вонам из эллинов. Традиционно считалось, что потомки греко-македонских завоевателей более благонадёжны и дисциплинированны, чем представители восточных народов.

Эти новые отряды Саня назвал линейными полками и решил создавать их по типу римских легионов, чтобы они могли выполнять различные боевые задачи и действовать, как в составе армии, так и в отрыве от неё. За основу была взята структура стрелкового полка, который участвовал в битве при Рами и показал там отличные результаты. Больше половины убитых врагов в том сражении пришлось на долю арбалетчиков.

Итак, линейный полк царской армии теперь включал: одну тысячу копейщиков, три тысячи арбалетчиков, пять сотен катафрактов и пять сотен конных лучников. При этом вся пехота и конные лучники были облачены в кольчуги, а катафракты в прочную пластинчатую броню. Сержанты и офицеры щеголяли в железных кирасах с короткими кольчужными рукавами и юбкой. Все воины должны быть одеты в стандартную зелёную одежду. Их щиты тоже должны были иметь зелёное поле. На одежде и щитах бойцы должны были иметь белые, а на шлемах зелёные шевроны, обозначавшие их звание. Чтобы войска выглядели как серьёзная армия, а не стадо пёстрых обезьян.

Командный состав для вновь формируемых подразделений был набран из уже существующего стрелкового полка ветеранов Битвы при Рами. Каждый новый полк имел в своём составе одну инженерную роту, оснащённую различными инструментами для ремонта снаряжения и проведения полевых и осадных работ.

Кроме того, линейный полк имел свою артиллерию. Каждой роте была придана одна карабаллиста. Эта незамысловатая артиллерийская установка представляла из себя небольшую баллисту[63], установленную на подвижной турели на четырехколесную повозку, которую тащили две лошади. Эта конструкция была чем-то похожа на знаменитую тачанку времён гражданской войны в России. Только вместо пулемёта на повозке стояла баллиста. Данная машина могла метнуть короткое металлическое копьё на пять сотен шагов. Экипаж карабаллисты составляли два человека: стрелок и возница.

Саня вспомнил, что именно такие аппараты и поступят на вооружение римской армии лет так через двести или триста. Сейчас, правда, о таком вооружении никто и понятия не имел (хотя различные метательные машины и применялись, но никто ещё не догадался размещать их на повозках), но Никомед, который был назначен замом Сани по инженерной части и получил чин стратега-инженера, обещал, что с постройкой таких боевых машин проблем не будет.

Хорошо, что с деньгами у царя было всё в порядке (благодаря везиру Гермию, Антипатр не смог сильно опустошить царскую казну). Поэтому он вполне мог финансировать все эксперименты Громова.

Правда, сначала пришлось сильно поспорить. Селевку было жалко рушить устоявшуюся систему. Фаланга ему нравилась из чисто эстетических соображений (уж очень красиво она смотрелась в бою), и он хотел её сохранить. Торг был долгий и горячий. Наконец Саня пригрозил, что сложит с себя обязанности главного стратега и рванёт куда-нибудь на Крит или в Карфаген.

— А вы тут сами как-нибудь выживайте!

Этот довод стал решающим и царь с вздохом согласился на реформу армии, попросив, правда, сохранить его любимых серебряных щитов и агему. Тут Саня, чтобы уж совсем не обижать монарха, пошёл на уступки.

Короче говоря, гвардия выжила и не попала в жернова военной реформы. Кстати об агеме стоит сказать подробнее. Если серебряные щиты были пешей гвардией, то агема была её конной частью. Эта отборная тысяча кавалеристов обычно охраняла царя во время сражения. Правда, сейчас у Селевка не было такого отряда. Вся старая агема погибла в море вместе с его отцом. Поэтому теперь приходилось создавать с нуля это подразделение.

Заниматься этим Сане было недосуг, и он сказал царю, чтобы тот сам выбрал человека, который будет формировать агему. Селевк благодарно кивнул и заявил, что его друг Аристолох, как раз подходит на должность командира гвардии. Громов не стал возражать, и они расстались довольные друг другом.

* * *

Кроме полевой армии Громов решил создать аналог войск специального назначения, которые будут заниматься разведкой и диверсиями. Деметрий кстати подтвердил его подозрения в том, что в этом мире таких подразделений не было не у одного из известных государств. Поэтому, немного поразмыслив, Саня вызвал к себе Омана и назначил его командиром нового отряда. Бойцов этого подразделения было решено называть «тени» и они должны были заниматься разведкой и диверсиями во вражеском тылу.

— А почему именно меня ты решил назначить командиром «теней»? — усмехнувшись, спросил бывший вожак разбойников.

— Я думаю, что ты сам знаешь ответ на свой вопрос, — ухмыльнулся в ответ Саня.

— Да знаю я! Эх, а я то думал, что моё разбойная карьера осталась в прошлом! Я ведь теперь насквозь законопослушный гражданин на службе у царя. Пропали мои мечты о спокойной и тихой службе. Вот уж не думал, что самому царю понадобятся мои навыки, — с наигранной грустью произнёс Оман из последних сил сдерживающий рвущееся наружу веселье.

— Если раньше ты делал это на свой страх и риск, то сейчас ты будешь делать то же самое по моему приказу! Сечёшь разницу! У царя много врагов, и твоя новая служба будет не менее почётна, чем служба в царской гвардии! К тому же это нужно не только царю, но и мне. Если ты откажешься, то я тебя пойму, но без твоей помощи мне будет трудновато! — серьёзно произнёс Громов, внимательно посмотрев на собеседника.

— Ну, если ты сам меня об этом просишь то, как я могу отказаться. К тому же мне самому не очень то нравится стоять в строю. Придётся, похоже, вспомнить своё бурное прошлое. Что я должен делать? — кивнул в ответ Оман.

— Для начала набери тридцать человек и начинай тренировать их. Вашей задачей будет: глубинная разведка в отрыве от основных сил нашей армии, диверсии в укреплённых лагерях и городах противника, ликвидация вражеских полководцев. «Тени» будут действовать налегке. Поэтому никакого тяжёлого оружия и снаряжения. Вы не регулярная армия. Вы должны будете наносить неожиданные удары и быстро уходить от погони. В общем, научи своих бойцов выживать в таких условиях. Ведь в этом ты просто мастер, — ответил Саня, хлопнув по плечу шефа новообразованной разведслужбы.

Глава 11

Раздайся же последняя песня моя

ту песню и утром и вечером я

греметь не устану пред девой любви

та песня — убийца повержен в крови…

(Баллада "Три песни")

Главный царский стратег и первый друг царя Александр Громов волновался как мальчишка на первом свидании. Сейчас он стоял на балконе царского дворца и с нетерпением поджидал одну молодую особу. Эта молоденькая, красивая и умная блондинка по имени Клеопатра была старшей сестрой царя Селевка. Ещё при первой встрече она поразила Саню своей красотой и естественной женственностью. Когда он первый раз взглянул ей в глаза, то просто застыл, как будто пораженный молнией. Вот и не верь после этого в любовь с первого взгляда!

Служебная рутина немного схлынула. Военная реформа набрала разгон, и неразбериха первых недель наконец-то уступила место размеренному рабочему ритму. Саня с содроганием вспоминал тот бардак, что царил в службах связанных с обеспечением царской армии. Воровство и коррупция там цвели пышным цветом. Пришлось даже провести большую чистку чиновничьего аппарата и устроить несколько показательных казней, для наиболее зарвавшихся чиновников.

Отдавая очередного высокопоставленного ворюгу в руки палача, Саня совершенно не страдал никакими комплексами. При упоминании о ворах и взяточниках он не чувствовал ничего кроме омерзения. Для него они были вонючими тварями, которых надо давить, чтобы общество могло нормально жить и развиваться. С Громова давно уже слетела человеколюбивая чепуха, которую нам прививают в двадцать первом веке. Кстати нечто похожее уже было с ним. На той войне в ТОМ мире. Хотя он верил в свободу личности и права человека, если это не идёт во вред обществу. Про демократию Громов уяснил для себя одно. Её придумали богатые, чтобы держать в повиновении бедных, рассказывая им байки о всеобщем равенстве перед законом и правах человека. Во имя демократии люди творили такие дела, которые не снились ни одному тирану.

Вскоре с помощью Гермия и Афинагора Громову удалось навести порядок в этой области. Селевк еще раз продемонстрировал свой ум и оказал полную поддержку этого процесса, прекрасно осознавая, что его главный стратег старается отнюдь не ради своей корысти. Поэтому поток жалоб на произвол Громова вскоре совершенно иссяк, и коррупционеры (те кто уцелел), затаив злобу, незаметно ушли в тень. Так у Сани появилось много врагов среди придворной знати, но было и немало здравомыслящих людей, которые поддерживали суровые действия главного царского стратега. Армия та просто стала боготворить Громова. Солдатам и офицерам очень понравилась забота главного стратега об их нуждах. Он и до этого был довольно популярен в войсках, но теперь армия готова была идти за Саней хоть на край света.

— Главный стратег опять задумался о государственных делах? — неожиданно раздался рядом томный голос.

Саня беззвучно выругался и медленно обернулся, уже зная, кого он увидит. Старшая сестра Селевка Лаодика устроила на него настоящую охоту. Она была настойчива, и при других обстоятельствах Саня возможно бы поддался и был бы ею соблазнён, пополнив коллекцию Лаодики. Но теперь ей ничего не светило. Младшая сестра Лаодики Клеопатра стала для Сани самой желанной женщиной в мире, и он твёрдо решил завоевать её сердце. Поэтому на попытки Лаодики он смотрел, как на досадное недоразумение. К тому же ему никогда не нравились шлюхи. Конечно, Лаодика не работала на панели, но мировоззрение у неё было под стать представительницам этой древней профессии.

А за Клеопатрой Громов ухаживал со всей возможной страстью и напором. В ход шли цветы, стихи и подарки. Сначала очаровательная блондинка всячески сторонилась и даже побаивалась Саню, но всё изменилось, когда они однажды столкнулись в царской библиотеке. Саня часто по вечерам захаживал туда, чтобы прихватить книгу другую. Несмотря на загруженность работой, он много читал. Его интересовали описание народов, их обычаи, нравы, армия и военная тактика. Читал он так же исторические и географические труды местных учёных. Правда, в библиотеке было много книг на персидском языке, но их, к сожалению Громова, он не мог читать, так как просто не знал персидского языка. И вот в этом вместилище мудрости совершенно неожиданно он столкнулся с Клеопатрой. Девушка стояла возле стеллажа с персидскими свитками, сосредоточенно перебирая тубусы из толстого проклеенного папируса. Саня вошёл в зал библиотеки и остановился, увидев её. Немного постояв, он решился и, тряхнув головой, подошёл к ней, чтобы поздороваться.

В ходе разговора выяснилось, что Клеопатра тоже довольно часто посещает библиотеку. Ей нравилось читать. Она знала три языка: греческий, персидский и пунийский[64]. Благодаря отцу она получила хорошее образование. Учителя привили ей любовь к наукам. Однако теперь с гибелью братьев и отца, Клеопатра осталась в полнейшем одиночестве. Селевк был занят государственными вопросами, Лаодика поиском новых самцов для своей постели. Подруг у неё не было. Была правда и первая любовь — яркий молодой красавец из конной гвардии, но он погиб в море вместе с царём Антиохом. Это заставило девушку замкнуться в себе. И только книги скрашивали серые будни, да беседы с придворным ученым Демофилом.

Разговорившись, Саня попросил у неё помощи. Он признался, что совершенно не знает персидского языка, а вот прочесть книги персидских авторов ему бы очень хотелось. Клеопатра улыбнулась и согласилась ему помочь. Теперь по вечерам в царской библиотеке можно было наблюдать сидящих рядом главного царского стратега и сестру царя. Девушка читала и переводила на-греческий персидские и финикийские тексты, а Саня внимательно её слушал, переспрашивая непонятные моменты. Помимо чтения они много говорили об устройстве мира, науке, поэзии и истории. Со временем Громов понял, что ему всё больше нравится пытливый ум Клеопатры, совершенно нетипичный для женщин этой эпохи.

После недолгого размышления он решил открыть ей полуправду о своём появлении в этом мире. Он рассказал ей ту же легенду, что поведал её брату. Рассказ о далёкой загадочной стране за океаном и неудачной морской экспедиции ещё больше подогрели интерес Клеопатры. Три недели пролетели как одно мгновение. Встречи в библиотеке и разговоры по душам сильно способствовали их сближению. Затем оба решили, что пора переходить на следующий уровень отношений. Саня пригласил Клеопатру в театр, и она, улыбнувшись, согласилась.

Театры в античном мире являлись очагами культуры. Люди с большим удовольствием посещали театры, приобщаясь к возвышенным материям. Телевидения и Интернета в этом мире не знали, поэтому театры процветали. Практически в каждом античном городе был амфитеатр. Эти архитектурные сооружения были чем-то похожи на стадионы двадцать первого века. От круглой площадки, на которой располагалась театральная сцена, террасами вверх поднимались скамьи, на которых размещались зрители. Над скамьями натягивались тенты из плотной материи, чтобы защитить зрителей от солнечных лучей или дождя. Для особо важных персон были сооружены комфортабельные крытые ложи.

В той жизни Саня видел развалины греческих амфитеатров и тогда они произвели на него сильное впечатление. Но сейчас эти грандиозные сооружения находились в прекрасном и вполне рабочем состоянии. Гений греческих инженеров просто поражал своей функциональной красотой. Пирамиды в Египте, например, тоже поражают воображение, но для Громова они были всего лишь абстрактным куском камня. А вот амфитеатр был полезным общественным сооружением, сочетавшим в себе красоту и функциональность. Пирамиды просто торчат посреди песков, а в амфитеатры народ ходит, чтобы приобщаться к культуре.

Правда сам Саня так и не удосужился посетить эти очаги культуры. Всё не когда было! Но не в кабак же сестру царя приглашать. До ночных клубов и ресторанов местная индустрия развлечений ещё не дошла, поэтому для культурного отдыха подходил только театр. Правда, девушка заявила, что она не хочет, чтобы зрители, вместо того чтобы смотреть спектакль глазели на них. Саня тоже не стремился к дешёвой популярности голливудских звёзд, поэтому согласился с ней.

Было решено, что они посетят столичный театр, как молодая пара из сословия купцов, чтобы не нагнетать нездоровый ажиотаж среди зрителей.

* * *

И вот сейчас Громов, одетый как богатый купец вежливо кивнул, лихорадочно соображая, как бы побыстрее отшить Лаодику.

— О нет, благородная Лаодика! Я рассуждал о полезности театров для общественной жизни, — вежливо ответил он.

— Как такой серьёзный мужчина может думать о такой ерунде? — усмехнулась старшая сестра царя. — Мы в моих покоях могли бы поговорить о чём-то более интересном.

— К моему глубокому сожалению я сейчас никак не могу этого сделать. Ваша сестра Клеопатра скоро будет здесь, а потом мы планируем посетить театр, — вернул усмешку Саня.

— Театр — это интересно! Пожалуй, я тоже хочу посетить спектакль, — промурлыкала Лаодика, поближе придвигаясь к Громову.

— Не в этот раз, сестрёнка! Поищи себе другую жертву! — раздался резкий рассерженный голос Клеопатры.

Саня с облегчением обернулся и увидел свою любимую. Клеопатра, незаметно подошедшая во время разговора, выглядела очень рассерженной. Сузившиеся глаза, обращенные на сестру, вздымающаяся грудь и сжатые губы. Она была прекрасна в своём гневе. Саня невольно залюбовался ею. Лаодика правильно поняла намёк Клеопатры и, сославшись на неотложные дела, поспешно шмыгнула за угол. Проводив её злым взглядом, Клеопатра улыбнулась Громову.

— Спасибо, что спасла меня из её лап! Ты вовремя подоспела! Настырность твоей сестры может сильно утомлять, — ответил улыбкой Саня.

— И это говорит главный царский стратег, спаситель царя и гроза врагов? — усмехнулась Клеопатра, поправляя своё платье богатой горожанки.

— С врагами то справляться проще! — со смехом возразил Громов, похлопав по рукояти меча, висевшего на левом боку. — А вот твоя сестра будет пострашнее любой вражеской армии.

— Да, Лаодика у нас такая! — весело фыркнула Клеопатра.

— Моя госпожа! Повозка готова! — произнёс, подошедший к ним, молодой (лет двадцати) телохранитель Клеопатры.

— Надеюсь, на повозке нет никаких символов царского дома? Я не хочу, чтобы нас узнали, Патрокл, — с улыбкой кивнула девушка своему телохранителю.

— Да, госпожа! Я сделал всё, как вы приказали! — почтительно ответил Патрокл.

* * *

Народ весело зашумел, реагируя на шутку актёра в смешной улыбающейся маске. Саня бросил быстрый взгляд на сцену, где кривлялись актёры, одетые в громоздкие одежды и стилизованные маски. Не увидев там ничего интересного, он перевёл взгляд на сидевшую рядом Клеопатру и осторожно взял её за руку. Девушка с улыбкой посмотрела на него и мило покраснела.

— Ты явно скучаешь? Тебе не нравится эта комедия? — спросила она.

— Скажу честно! Я не совсем понимаю юмор актёров. У меня на родине несколько другие развлечения. Видно не выйдет из меня заядлый театрал! — ответил Громов, не выпуская её руку.

— Не только ты не понимаешь театрального искусства. Многие мои соотечественники грешат тем же. Ведь каждая фраза актёров имеет помимо прямого ещё и символическое значение со скрытым смыслом. Даже жесты имеют определённое значение, — глядя на парня сияющими глазами, начала объяснять Клеопатра. — Хотя я тоже считаю, что театральные спектакли грешат ненужным символизмом, но такова традиция. Правда труппы бродячих актёров дают более простые и доступные представления для простолюдинов. Но их никогда не пустят в амфитеатр для выступления.

— Видимо не судьба мне стать ценителем прекрасного. У вас тут всё так запутано, — с притворным сожалением произнёс Саня, покачав головой.

Он ещё раз бросил взгляд на сцену и усмехнулся. Представление с небольшими перерывами шло уже больше часа. Игра актёров его выходца из просвещённого двадцать первого века совсем не поразила. Мужики (среди актёров Саня не заметил не одной женщины, даже женские персонажи отыгрывались мужчинами) в складчатой одежде разных цветов, прикрывающие лицо нелепыми стилизованными масками, выражавшими различные эмоции, кривлялись на театральной сцене, произнося напыщенные и не всегда понятные диалоги. Уже на десятой минуте представления Громов потерял нить интриги, разворачивающуюся на сцене. Однако рядом сидела очаровательная Клеопатра, и это компенсировало всё. Ради неё он был готов терпеть эту пытку театром хоть весь день напролёт.

Кстати народ вокруг тоже не выглядел рафинированными ценителями театрального искусства. Многие зрители во всю общались между собой. Причём делали это достаточно громко, попивая вино из небольших амфор и закусывая засахаренными фруктами. Шустрые продавцы вина и закусок сновали меж рядов, бойко предлагая свой товар.

Наконец спектакль подошёл к концу, и актёры, раскланявшись, удалились за кулисы. Народ начал расходиться, бурно обсуждая закончившееся представление. Громов с Клеопатрой медленно двинулись к выходу, весело говоря о внешности особо тучного актёра, игравшего главного героя.

Правда, на выходе из амфитеатра их ждал неприятный сюрприз. Повозка, на которой они приехали к театру, куда-то исчезла. Хотя Саня прекрасно помнил, что они оставили её справа на выезде с площади. При этом телохранитель Патрокл строго настрого приказал вознице ждать их на этом месте и никуда не отъезжать. Увидев, что повозка исчезла, телохранитель сильно разозлился и, попросив разрешение у Клеопатры, помчался к той улице, где они оставили транспортное средство, беззвучно бормоча ругательства.

Клеопатра только улыбнулась, посмотрев вслед своему взмыленному телохранителю. Она не выказала при этом никакого неудовольствия и отнеслась с юмором к данному происшествию, чем заработала в глазах Сани ещё несколько очков. Они медленно пошли вслед за Патроклом, подумав, что повозка сейчас стоит где-то на этой улице, поджидая их. Просто возница убрал её с солнцепёка подальше в тень между домами.

Войдя на улицу, они действительно увидели задний край повозки, торчавший из переулка в пятнадцати метрах от выезда на площадь. Правда, ни Патрокла, ни возницы не было видно. Это немного напрягло Громова. Он невольно положил руку на рукоять «Жизнелова». Что-то здесь было не так. Он продолжал двигаться вперёд, улыбаясь Клеопатре, чтобы не испугать девушку раньше времени. При этом Саня бросил быстрый взгляд назад. Двое каких-то мутных смуглых типов с мечами на поясах шли немного сзади.

Когда они подошли к переулку события завертелись с невероятной быстротой. Внезапно из-за повозки выскочили трое подозрительных смуглых, черноволосых громил с обнажёнными странно изогнутыми мечами, похожими на турецкие ятаганы. Молча, они ринулись к Громову с его спутницей. В их нехороших намерениях сомневаться не приходилось. Саня уже привык, что в этом мире враги всегда нападают с громким боевым кличем, выкрикивая имена своих богов, царей, полководцев или просто громко ругаясь. Этим они как бы подбадривали себя перед грядущим смертоубийством, отгоняя свой страх. Эти же нехорошие ребята нападали, не издав не одного звука.

Вдруг громкий испуганный крик разорвал тишину. Клеопатра, в это время испуганно посмотревшая на Громова, увидев нечто неприятное за его спиной, начала испуганно кричать. Это и спасло ему жизнь. Он услышал торопливые приближающиеся шаги за своей спиной и рефлекторно рванулся влево, ухода от надвигающейся опасности. Лезвие меча ещё со свистом рассекало воздух в том месте, где он стоял долю секунды назад, а Громов уже действовал. Ещё в той жизни инструктор по рукопашному бою, тренируя будущих разведчиков, разъяснял салагам, как надо действовать в реальном бою.

— Не старайтесь обдумывать каждый свой шаг и удар. Для этого у вас просто не будет времени. Действуйте на автопилоте слушайте свои инстинкты. Драка чем-то похожа на быстрый танец или секс. Сначала вы заучиваете до автоматизма несколько движений, а потом применяете их на практике, исходя из обстановки и слушаясь своих инстинктов. Настоящий бой — это не спортивное состязание с его условностями и правилами. Если вас захотят убить, то вы должны действовать быстро, и не задумываясь. Всякие там китайские штучки типа «позы страуса на ветру» придуманы режиссерами дешёвых боевиков, — поучал молодых солдат капитан. Эти наставления неоднократно в последствии спасали Сане жизнь. И сейчас он тоже мгновенно начал действовать.

* * *

Отклонить тело с линии атаки. Быстрый разворот и удар ногой. Попал удачно! Тип с заточенной железкой, получив носком в пах, с воем отлетел назад, врезавшись при этом в другого громилу.

— Вот и славно!

Ребята покатились по мостовой, теряя на ходу свои экзотические кривые мечи.

— Так, угроза с тыла на какое-то время устранена.

Поворот на сто восемьдесят градусов.

— Как там поживают остальные киллеры? Вот же шустрики! Быстро бегают, однако! Ребята настроены серьёзно! А Клео молодец! Девочка соображает, что может стать мне помехой. Вон как резво отскочила к стене. Эх, какая же она красивая! А вдруг эти пришли за ней? Надо убить их всех. Девчонка должна выжить!

Ребята приближаются. Быстрый шаг навстречу с одновременным выхватыванием меча из ножен. Молниеносный режущий удар. Удачно! Ближайший из троицы нападающих, выронив меч, оседает на мостовую, судорожно зажимая руками распоротый живот. Он еще не осознаёт, что мёртв.

— Красиво получилось! Не хуже, чем у японских самураев в кино! Не ожидали, уроды!

А они настоящими профи. Удары сыплются со всех сторон. Уклониться, парировать «Жизнеловом», выпад в живот. Расходятся в стороны.

— Всё правильно! Так мне будет труднее от вас защищаться. А ребята мастера своего дела. Как двигаются. Они меня задели уже два раза. Вот опять! Блин! Моя нога! Не думать о боли! Если останусь жив, то без взвода телохранителей на улицу не выйду! Зря я забросил тренировки на мечах с Деметрием и Лиском! Зря!

Быстрая серия ударов. Маневрировать становится труднее. Кровь течёт из ран. Вместе с ней уходят силы. Удар, блок. Удар, блок, уклонение. Танцуем.

— Сейчас или никогда! Атака! Удачно тут труп положили! Он его не заметил! Теперь мой выход!

Прыжок вперёд к споткнувшемуся о труп своего подельника громиле. Быстрый колющий удар в живот.

— Твою налево! «Жизнелов» застрял в его брюхе! Вытащить не успеваю! Чёрт!

Бросить меч. Всё равно не успею его вытащить. Перекатом вправо уйти от резкого выпада. Второй гад наседает. Сзади тоже слышен топот. Его дружки спешат на помощь. Быстрый взгляд за спину. Один скрючившись лежит на мостовой, держась за яйца. Хороший парень. Второй несётся ко мне, размахивая мечом. Уже проще. Один лучше, чем двое. Всё тело измазано в крови. Всё труднее уклоняться от атак противника.

— А погибать так с музыкой! Такого то он точно не ожидает!

Прыжок вперёд. Захватить левой рукой его меч перед гардой за лезвие.

— Какая боль! Не думать о боли! Блин, а меч, то у него острый! Но такого то он точно не ожидал! На-а!

Отжать его клинок, не думая о боли. Быстрый удар ребром правой ладони, целясь ему в шею. Ударил от всей души. Есть! Чувак захрипел и, выронив меч, схватился за раздробленный кадык.

— Я его сделал! Теперь он не боец! Какая боль левая рука совсем отказала. Блин, выронил его меч! Чёрт! Есть же еще один киллер!

Громкий топот за спиной. Поднять упавший меч? Нет! Не успеть. Повернуться лицом к приближающемуся смуглолицему убийце. Кровь стучит в висках. Всё тело одна сплошная рана. В глазах начинает темнеть. Последний киллер медленно приближается. Внимательный настороженный взгляд, выставленный вперёд меч. Добыча показала свои зубы. Подходит с опаской, но во взгляде решимость. Профессионал.

— Давай, давай! Подходи! Я ещё не умер! Поближе, поближе. А иначе я тебя не достану. Просто не допрыгну. Левая нога совсем онемела! Зараза! Не думать о боли! Танцуем!

Медленно истекают последние секунды жизни. Сейчас всё решится. Сил почти не осталось. Меч так и остался лежать на земле. Приготовиться к последнему прыжку. Красная пелена застилает глаза. Что это. Слышится чавкающий звук. Его нельзя перепутать ни с чем другим. С таким звуком сталь рассекает живую плоть. Убийца с удивлением уставился на острие кривого меча, выросшее из его живота. Потом он медленно опускается на колени, улыбается и падает лицом вниз. За его спиной стоит Клеопатра. На её белом платье видны брызги крови. Прямо как рябина на снегу. Она с тревогой смотрит на меня, что-то говорит, но почему-то слов не слышно. Тело мгновенно слабеет. Падаю. Глаза закрываются. Хочется спать. Сознание отключается. Танцуем. Темнота.

Глава 12

В свадебной церемонии участвуют два кольца одно надевают на палец невесты другое продевают в нос жениха.

(Роберт Орбен)

Первое, что увидел Саня, когда открыл глаза, были испуганно-встревоженные глаза Клеопатры. Увидев девушку, он почувствовал сильное облегчение. Она была жива и невредима. Он попытался инстинктивно встать, но тело откликнулось резкой болью в боку. Накатила внезапная слабость, и он бессильно обмяк на кровати. Клеопатра испуганно вскочила с резного стульчика, что стоял возле кровати, и забормотала, придерживая его руками:

— Тебе нельзя двигаться! Ты потерял много крови! Лежи спокойно!

— Где? — смог просипеть Громов и, не закончив фразу, закашлялся.

— Ты в царском дворце! В твоих апартаментах! Уже два дня лежишь без сознания! Я так рада, что ты очнулся! — радостно защебетала девушка.

— Где убийцы? — перебил её парень.

— Трое в стране мёртвых, а двое других были ещё живы, когда подоспела городская стража. Теперь их допрашивают люди моего брата, — быстро ответила Клеопатра, протирая влажной тряпочкой его вспотевший лоб.

— Пить дай, — тихо произнёс Саня, облизав пересохшие губы.

— Да, да! Сейчас! — засуетилась царская сестра.

Она взяла с небольшого столика, стоявшего у изголовья кровати, странный керамический сосуд, напоминавший большую глиняную курительную трубку на маленьких ножках, в котором плескалась какая-то жидкость. Бережно приподняла голову Сани и поднесла к его губам длинный мундштук «трубки». Парень почувствовал, как прохладная жидкость со вкусом ароматных трав полилась ему в рот.

Когда он утолил свою жажду, Клеопатра поставила питьевой сосуд на столик и, подхватив небольшой золотой колокольчик, затрясла им, извлекая из него протяжный звон. На звук колокольчика в комнату практически сразу влетел шустрый дворцовый слуга.

— Сообщи царю, что главный стратег пришёл в себя. И ещё позови царского лекаря Асфалиона, — скомандовала девушка расторопному слуге.

Слуга почтительно поклонился и умчался исполнять указания сестры царя.

— Я так испугалась за тебя! Лекари говорили, что ты, скорее всего, умрёшь, но я им не верила. Я молила богов, сидя у твоей кровати, чтобы они сохранили тебе жизнь, и они меня услышали, — сказала Клеопатра, поглаживая руку Громова.

— Ты дежурила возле моей кровати, пока я был без сознания? — улыбнулся Саня, глядя на неё.

— Да я боялась тебя потерять, — улыбнулась в ответ девушка и, смутившись, очаровательно покраснела.

— Так значит, это твои молитвы удержали меня в этом мире. Я тоже испугался тогда на той улице. Я испугался, что не успею сказать тебе, как я тебя люблю! Я выжил, чтобы сказать тебе эти слова! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой! — произнёс Громов, глядя ей в глаза.

— Я тоже люблю тебя! Я согласна быть с тобой до конца жизни! — ответила Клеопатра и, не сдержавшись, разрыдалась.

— Ты плачешь! Почему ты плачешь? — с тревогой спросил Саня, сжав её ладонь.

— Это слёзы счастья! Мой любимый! — сквозь слёзы улыбнулась девушка и, наклонившись, поцеловала его.

— Я так и не поблагодарил тебя, — целуя её в ответ, произнёс Громов.

— За что? — не поняла Клеопатра.

— За тот удар мечом, что ты нанесла последнему убийце. Если бы не ты, то он бы меня достал, — ответил Саня, сжав ладонь девушки.

— Я это плохо помню. Всё было как во сне. Помню, как схватила лежавший на мостовой меч и ударила им подошедшего убийцу. Хорошо, что он не смотрел на меня. Иначе у меня бы ничего не получилось. Я так испугалась! — горячо зашептала Клеопатра, нагнувшись к уху Громова.

* * *

Встревоженный царь Селевк появился у ложа раненного буквально через пять минут. Он ворвался в комнату в сопровождении своих советников, среди которых были Деметрий с Никомедом и Лиском. Они как заместители Сани и представители армии участвовали в заседании царского совета, состоявшего из царских друзей и советников. Совет как раз обсуждал ситуацию с покушением на Громова, когда прибежавший слуга сообщил, что раненный главный стратег Александр пришёл в себя.

Селевк, услышав эту радостную новость, моментально решил навестить больного. Вопреки всем протоколам он вскочил с трона и ринулся в коридор, ведущий к комнате главного стратега. Все члены царского совета естественно последовали за ним. В общем, в комнату к Сане набилось довольно много народу. Всем хотелось знать, каково здоровье раненного героя. Правда такая ситуация длилась недолго, так как прибывший туда запыхавшийся лекарь Асфалион начал возмущаться и в категоричной форме потребовал, чтобы в комнате больного остались только молодой царь и его сестра, исполнявшая роль сиделки.

Гости нехотя потянулись к выходу. При этом Деметрий ухмыльнулся и одобрительно кивнул Сане. А галлат, не удержавшись, заявил, чтобы в следующий раз главный стратег не забыл пригласить его — Лиска, когда начнётся очередное веселье.

— Мы тут скоро плесенью покроемся от скуки, а вот главный стратег Александр решил повеселиться без нас. Так друзья не поступают. Нельзя веселиться в одиночестве. В следующий раз возьми меня с собой. Я тоже люблю хорошую драку. Если все походы в театр будут завершаться такими потасовками, то я тоже полюблю искусство, — пошутил Лиск, выходя из комнаты.

Услышав эту тираду, царский лекарь только укоризненно посмотрел на галлата и, покачав головой, пробормотал что-то про безголовых варваров, которых вином не пои, а дай только подраться. Потом этот сухопарый грек начал быстро и профессионально проверять состояние пациента. Убедившись, что здоровье больного не внушает опасения, он почтительно кивнул молодому царю и отошёл в сторону.

Селевк подошёл к кровати Громова, с тревогой глядя ему в глаза. Затем он заметил, как Клеопатра держит за руку раненного, и радостно улыбнулся. Девушка, увидев его, улыбку мило покраснела, но руку не убрала. Саня тут же решил разбить неловкую паузу и попросил у царя руку его сестры. Молодой монарх заулыбался ещё сильней, дал согласие и объявил, что свадьба состоится через три недели, когда раненный герой придёт в норму после ранения.

— Но может быть больной будет еще не в состоянии присутствовать на церемонии? Уж слишком серьёзные раны он получил! — попытался возразить Асфалион.

— Раз он может сейчас думать о свадьбе, то теперь непременно поправится! — заткнул рот медицинскому светилу Селевк. — А ты лекарь ему в этом поможешь. Недаром же тебя называют самым лучшим лекарем в Азии!

Асфалион польщенный тем, что сам царь обозвал его лучшим лекарем Азии, почтительно поклонился и заверил, что приложит все свои силы к скорейшему выздоровлению больного. Этот эллин был довольно умелым лекарем и не отнюдь не за красивые глаза получил должность придворного целителя.

Успокоив товарища, Селевк посмотрел на Саню и, вздохнув, начал быстро рассказывать ему о том, что произошло после того, как Саня потерял сознание.

* * *

На счастье Сани патруль городской стражи, проходивший по соседней улице, услышал звон оружия. Стражники тут же ринулись на шум потасовки. Когда они подоспели к месту стычки, то застали там девушку, рыдавшую над залитым кровью телом (если судить по одежде) богатого купца. Рядом в живописных позах лежали еще пять тел, подозрительных типов. Причём двое из них были ещё живы, но совершенно не боеспособны. Один из них с раздробленной гортанью катался по земле, пытаясь сделать вдох. Другой, лежал, скрючившись на мостовой, зажимая обеими руками своё хозяйство, и глухо стонал.

К своему удивлению командир патруля Гертий опознал в рыдавшей девушке младшую сестру самого царя. Он пару раз видел её во время праздничных церемоний и запомнил, пленившись её красотой. Потом, внимательно присмотревшись, он узнал в окровавленном купце главного царского стратега Александра. Его Гертий видел, когда молодой царь вступал во главе своей армии в город, а потом ещё во время коронации Селевка. Тут он только хмыкнул. В последнее время не даром ходили упорные слухи о связи Клеопатры с главным царским стратегом. Выходит, не зря люди болтали!

Александр был Гертию симпатичен. Хороший полководец, борец с коррупцией. Командир патруля сам видел, какими методами стратег борется с высокопоставленными ворами (видел одну из казней), и полностью одобрял его действия. Вороватых чиновников Гертий как и большинство простых горожан на дух не переносил и считал, что им всем место на эшафоте. А когда нескольких заворовавшихся чинуш прилюдно по приказу главного стратега до смерти накормили серебряными монетами, то Гертий воодушевившись от такого зрелища, довольно громко выразил своё одобрение, как впрочем, и большинство пришедших поглазеть на экзекуцию.

Кроме того, ходило много слухов о прекрасных бойцовских навыках главного стратега. И тут Гертий вынужден был признать, что воин из Александра получился действительно выдающийся. Если человек в одиночку смог завалить пятерых вооружённых убийц, то это о многом говорит.

Немного поудивлявшись, что здесь делают две столь высокородные особы, командир патруля развил бурную деятельность. Он послал гонца в царский дворец. Раненному главному стратегу оперативно оказали первую медицинскую помощь, остановив кровь и перевязав его раны, попутно успели упаковать обоих живых налётчиков.

Кроме этого Гертий хотел купить в ближайшей винной лавке самое дорогое вино для Клеопатры. А то сестру царя начало ощутимо потряхивать от пережитого стресса. А ведь все знают, что для снятия нервного напряжения нет ничего лучше, чем вино.

Правда, хозяин винной лавки, узнав для КОГО предназначается его вино, тут же отказался принимать у Гертия плату, протестующее замахав руками и выпучив при этом глаза. Он опрометью метнулся в другую комнату и вскоре выбежал оттуда, держа на вытянутых руках серебряный поднос, на котором стоял небольшой кувшин с разбавленным вином (судя по запаху самым лучшим) и серебряный кубок.

— Показывай дорогу! Я сам понесу вино для госпожи! — крикнул виноторговец, подпрыгивая от нетерпения.

Лекарство от нервов сработало как надо. И скоро Клеопатра немного успокоилась и, всхлипывая, мелкими глотками пила из серебряного кубка. Рядом почтительно склонился хозяин лавки, держа на вытянутых руках серебряный поднос с кувшином вина. Он выглядел таким довольным, что был похож на кота, пробравшегося в амбар с копчёной колбасой.

— Завтра он будет рассказывать всем своим знакомым и покупателям, как сама царская сестра пила его вино. Не зря он не взял с меня денег, — с усмешкой подумал Гертий, глядя на виноторговца.

Внезапно в конце улицы послышался топот множества копыт и скоро к месту происшествия подлетел конный отряд всадников в позолоченных доспехах. Один из кавалеристов, одетый в пурпурные одежды, ловко спрыгнул с коня на мостовую и ринулся к пострадавшим. Клеопатра, увидев его, отбросила прочь кубок с вином и со слезами побежала ему на встречу. «Пурпурный» обнял подбежавшую девушку и начал что-то успокаивающе шептать ей на ухо. Потом он резко повернулся, выискивая глазами лежавшего на мостовой главного стратега. И тут Гертий и остальные стражники узнали своего царя. Они резко подтянулись и отдали воинский салют, стукнув себя кулаком правой руки по груди.

Виноторговец бережно подобрал оброненный Клеопатрой серебряный кубок и спрятал его за пазуху.

— Теперь он этот кубок год мыть не будет. Ещё бы сама царская сестра из него пила! — с усмешкой подумал Гертий, наблюдая краем глаза за манипуляциями торгаша.

Потом Селевк посмотрел на командира патруля и властным жестом подозвал его к себе. Гертий бросил последний взгляд на довольного виноторговца и двинулся к царю для доклада.

* * *

— Есть некто благородный Тиртей Анасфагорид из очень древнего и благородного рода. При моём отце они имели большой вес. Вот он то их и нанял, — вещал Селевк.

Саня внимательно слушал молодого монарха. Нападавшие были не случайными людьми. Они были профессиональными наёмными убийцами из Пальмиры. Выходцы из этой пустынной провинции славились своим умением быстро и профессионально проворачивать мокрые дела за отдельную плату. Дело на первый взгляд было в банальной кровной мести. Пальмирцев нанял благородный Тиртей Анасфагорид, чтобы они убили главного царского стратега. Тиртей желал отомстить за смерть своего дяди, которого казнили по приказу Сани за кражу крупных сумм из царской казны.

Обо всём этом поведал один из уцелевших убийц. Тот самый с отбитыми яйцами. Царские палачи потрудились над ним на славу. И скоро он выложил всё, что знал. Второй убийца с раздробленным кадыком скончался по пути к дворцу и не мог служить источником информации.

Всё остальное было делом техники. Пальмирцы приняли заказ, запросив при этом с Тиртея солидную сумму. Главный царский стратег стоил дорого. Затем они стали ждать удобного момента. Правда, Громов оказался довольно непредсказуемой целью. Он редко появлялся в городе. А ведь именно там его можно было убрать без особых проблем. Не царский же дворец штурмовать. Правда он часто посещал военный лагерь царской армии, которая расположилась за стенами Антиохи. Но при этом с ним всегда было много охраны. Поэтому убивать его в военном лагере, было сравни самоубийству. Пальмирцы самоубийцами не были. Они были профессионалами своего дела. Поэтому они терпеливо ждали момента, когда жертва появится в пределах их досягаемости. И дождались!

Подкупленный в царском дворце, слуга сообщил, что главный стратег Александр скоро должен посетить театр. При этом он там будет инкогнито и не один, а вместе с царской сестрой. Охраны при них будет не много. При этих словах Саня поморщился и вспомнил поговорку, что даже стены имеют уши. Их с Клеопатрой просто подслушали. Штирлицы местные, блин! Эта информация очень обрадовала наёмных убийц. Они увидели свой шанс с блеском выполнить этот трудный заказ.

Когда Саня вместе со своей спутницей появились возле театра, то пальмирцы их уже ждали. Было решено, что нападение произойдёт, когда главный стратег после представления выйдет из амфитеатра и двинется к повозке. Пока шёл спектакль смуглолицые убийцы практически бесшумно убили возницу, а затем и пришедшего на его поиски телохранителя Патрокла. Повозку, на которой приехали Громов с Клеопатрой, отогнали в переулок неподалёку. Туда же спрятали трупы. Затем стали ждать, когда появится цель.

— Остальное ты знаешь, — невесело усмехнулся Селевк.

— А где сейчас этот Тиртей? — задал Саня, волновавший его вопрос.

— Скрылся! Аид его раздери! — выругался молодой царь. — Но мои люди его ищут. Твои кстати тени тоже землю носом роют. Так, что не уйдёт злодей!

— Очень хотелось бы верить, что это действительно была только кровная месть, а не нечто большее, — с вздохом произнёс Громов.

— Ты думаешь, что это может быть…

— Заговор! — закончил за царя фразу Саня. — Многие были недовольны, как я борюсь с коррупцией. Ещё бы с таких кормушек их сгоняю! Надеюсь, что когда мы разыщем этого самого Тиртея, то узнаем от него много интересного. Главное взять его живым эту гниду! Так, что тебе, мой царь, тоже стоит поберечься. Это тебе говорю я как твой главный стратег!

— Да уж придётся тебя послушать. Ведь это говорит мне не только главный стратег, но и человек, который уложил в грязном переулке пятерых убийц! И всё потому, что пошёл туда без охраны! Хоть теперь у тебя появилась нормальная охрана, — усмехнулся Селевк.

— Ты это о чём? Какая ещё охрана? — не понял Громов.

— Да эти твои варвары. Скифы и галлаты сейчас торчат возле двери твоей комнаты и смотрят на всех, кто подходит так, что прямо мороз по коже. При этом так поглаживают рукояти своих мечей, как будто просят, чтобы им дали только повод, и они любого порубят на мелкие кусочки. Всю прислугу мне распугали, — с усмешкой произнёс царь. — Этот твой дружок Лиск сам себя назначил начальником твоей охраны, и сейчас его головорезы стерегут твой покой.

— Да, Лиск он такой. Хотя может быть это и к лучшему. Пусть займётся делом, а то ведь его варварской душе откровенно скучно с тех пор, как мы взяли Антиохию. Стратегом ему быть скучно. Не любит он на совещаниях сидеть. Так пусть хоть моей охраной займётся, — с улыбкой подумал Саня и закрыл глаза, чувствуя, что засыпает.

* * *

Оман осторожно выглянул из-за дерева и бросил взгляд на виллу на половину скрытую в сумраке ночи. Слева заухала сова. Справа ей ответила другая. Бывший вожак разбойников, а теперь командир отряда теней на службе у царя удовлетворённо улыбнулся. Всё шло по плану. Тени сумели незаметно окружить виллу и теперь медленно подбирались к обречённому объекту штурма. По оперативным данным именно на этой вилле сейчас скрывался от царского правосудия благородный Тиртей Анасфагорид — заказчик покушения на жизнь главного стратега Александра и царской сестры.

Вспомнив, как он получил сведения о местонахождении Тиртея, Оман невольно хмыкнул. Всё произошло совершенно случайно. После покушения его люди перетряхивали криминальный мир столицы с целью добычи сведений, но всё было тщетно. Тиртей как в воду канул. Никто ничего не знал. Хотя в ход шли угрозы, шантаж и даже подкуп. Очередной криминальный авторитет, вытащенный тенями из тёплой кровати, клялся всеми богами в том, что он ничего не знает об этом покушении. Тиртей даром, что благородный, но вот светиться в местном криминальном мире он не стал. Ему хватило ума (или кто-то посоветовал) нанять людей со стороны для такого деликатного дела, как убийство царского стратега. Царские дознаватели тоже не имели серьёзных успехов по поиску Тиртея.

Казалось бы, расследование зашло в тупик, но тут удача подкинула Оману шанс. На рынке он совершенно случайно столкнулся с одним занимательным персонажем из своей прошлой буйной жизни. Фидий по прозвищу Монета был хорошо известным скупщиком краденого. Будучи лихим разбойным вожаком, Оман не раз сбывал добытые на большой дороге ценности через Фидия. Этот прижимистый грек имел неплохие связи во многих городах Малой Азии. По слухам он проворачивал свои сделки даже в столице. Видимо слухи не врали.

Поэтому, увидев рядом с лотком виноторговца знакомую фигуру, Оман решил поприветствовать старого знакомого. Фидий, правда, был совсем не рад увидеть перед собой ухмыляющегося вожака разбойников. В столице Монета был известен, как уважаемый купец из Милета. А тут появляется эта разбойная рожа. Да если его Фидия увидят рядом с разбойником Оманом, по которому плаха давно истосковалась, то всей конспирации конец. Годами наработанный имидж в деловом мире столицы моментально рухнет.

Однако позже, когда Фидий узнал, что Оман давно уже не подстерегает путников на большой дороге, а работает на самого царя, то тут барыга просто расцвёл и начал говорить об обоюдовыгодном сотрудничестве. Услышав слова Монеты про сотрудничество, Оман ухмыльнулся и, особенно не надеясь на удачу, спросил Фидия о покушении на Александра.

— Ну, я кое-что слышал об этом, — закивал Монета, суетливо оглядываясь по сторонам.

— Говори, если не хочешь неприятностей, — прорычал Оман, бросив на собеседника такой суровый взгляд, что того мигом пробил холодный пот.

Через десять минут командиру теней стало известно, где прячется Тиртей. У некоего благородного Демофила Пеломиида с виллы на морском побережье Сирии неподалёку от столицы недавно сбежал раб. Этот бедолага попал к одному деловому партнёру Монеты. Тут Оман усмехнулся, предположив, что этим деловым партнёром является один из разбойников, промышлявших возле столицы. Фидий согласно хихикнул и продолжил свой рассказ. Так вот этот беглый раб утверждал, что недавно к хозяину на виллу прибыл тот самый Тиртей Анасфагорид. Они с хозяином виллы были хорошими друзьями, и раб видел Тиртея довольно часто. Поэтому и запомнил его хорошо. Вот сейчас Тиртей и скрывается на вилле этого самого Демофила.

Получив информацию Оман начал действовать. Он вызвал всех своих подчинённых и начал ставить перед ними боевую задачу. Правда в разгар совещания неожиданно появилась помеха в лице Лиска. Галлат заскочил на базу теней, чтобы поговорить с Оманом. Он совершенно случайно при этом услышал, как Оман строит подчинённых. Узнав, что они собираются штурмануть виллу, где прячется заказчик покушения на Александра, варвар тут же потребовал включить его в штурмовую группу. Чтобы утихомирить Лиска, пришлось согласиться на это. Об этом своём решении Оман не жалел. Галлаты считались одними из лучших мастеров засад, а уж, каким мечником был этот рыжеволосый громила, Оман знал очень хорошо. Такой меч лишним не будет.

Лиск был доволен. Однако пришлось пресечь его попытки позвать ещё и своих приятелей варваров. Тут всё решали быстрота и скрытность, а если среди слуг есть шпионы Тиртея, то они могут совершенно случайно узнать, куда это направляются карательный отряд. Галлаты конечно бойцы отличные, но вот тайны они хранить совершенно не умеют. Лишнее оброненное слово и Тиртей может скрыться. Поэтому варваров привлекать не будем и выступаем немедленно. Лиск немного поворчал, но вынужден был согласиться.

Оман тряхнул головой, отгоняя воспоминания прочь, и бросил еще один внимательный взгляд на объект атаки. Вилла Демофила представляла из себя эдакий архитектурный шедевр в греческом стиле. Изящные мраморные колонны, статуи и фонтаны сочетались с довольно приличной трехметровой стеной из желтоватого песчаника, отгородившей территорию усадьбы от враждебного мира. Вилла была своего рода крепостью, в стенах которой, Демофил и его гости могли чувствовать себя в безопасности.

Однако не стена была главной проблемой для атакующих. Кроме стены виллу охраняли около двух десятков неплохо экипированных воинов. Этих типов по своим повадкам похожих на наёмных гоплитов Оман прекрасно разглядел днём, когда вёл наблюдение за виллой со склона ближайшего холма. С такой охраной хозяева виллы могли не бояться разбойников и наёмных убийц. В этом не было ничего странного. Многие богатые люди нанимали наёмников для охраны своей собственности и жизни.

И вот теперь три десятка теней и один варвар-галлат незаметно окружили виллу и ждали сигнала к атаке. Оман глубоко вдохнул тёплый ночной воздух и дважды ухнул совой, подавая сигнал к штурму. Первая операция отряда теней началась. Теперь отступать поздно.

Вскоре закутанные в чёрную одежду фигуры неслышно перебрались через стену. Ходившие вдоль стены часовые ничего не заметили. Расслабились они тут в тишине и спокойствии на местном укропе. Хотя ни одна банда лихих разбойников, промышлявших в округе, даже и помыслить не могла о налёте на виллу, а других возможных опасностей для обитателей этой усадьбы не было. Но за всё надо платить. И за безалаберность в первую очередь. Часовые умерли даже не поняв, что на них напали. Шустрые тёмные силуэты, прошмыгнув мимо остывающих тел караульных, ринулись к постройкам, беря под контроль территорию усадьбы и тихо вырезая посты наёмников, охранявшие подходы к главному зданию усадьбы.

Караульное помещение, напоминавшее небольшую казарму, располагалось перед центральными воротами. Там находились основные силы охраны. Поэтому Оман сам возглавил атаку на это здание. В сопровождении Лиска и семи теней они через дверь и окна ворвались в караулку и начали резать сонных стражей.

Тут Лиск ещё раз показал, чего стоят воины галлаты. В короткой кольчуге, вооружённый длинным прямым мечом в правой руке и кинжалом в левой, Лиск первым набросился на четверых охранников облачённых в доспехи. Они сидели возле входа за столом и азартно играли в кости. По-видимому, это была дежурная группа на случай внезапного ночного нападения на виллу. Шлемы, щиты и оружие этих воинов лежало неподалёку, однако это их не спасло. Когда дверь внезапно распахнулась, и в помещение ворвался здоровенный галлат, который тут же начал рубить и колоть незадачливых охранников, то за оружие успел схватиться только один из них. При этом он и умер одним из первых.

Оман, посмотрев на танец смерти, который устроил Лиск, предпочёл не лезть галлату под руку. Тот вполне мог разобраться сам с возникшей проблемой. К тому времени, когда рыжеволосый варвар изрубил последнего своего противника, в караульном помещении всё было кончено. Тени просочившиеся через окна уже прирезали пятерых спавших на лежанках охранников. Проснуться из них успели только двое, чтобы сразу же заснуть вечным сном. Потерь среди нападавших не было.

Лиск был в диком восторге. Оман посмотрел на него и невольно содрогнулся. Рыжеволосый варвар с окровавленными мечами, забрызганный вражеской кровью с горящими глазами был похож на бога кельтского войны. Как там его галлаты называют. Вроде бы Теитатис. Резко отвернувшись, Оман быстро вышел из помещения, провонявшего кровью.

После захвата караулки сопротивление охраны практически закончилось. Трое наёмников, охранявших внутренние помещения виллы, успели вовремя сдаться, увидев Лиска и десяток теней. Остальных менее сообразительных быстро прирезали.

Хозяин виллы и его гость были захвачены в своих кроватях. Они с ужасом таращились на людей в чёрной одежде и чёрных кожаных лёгких панцирях. Головные уборы кочевников пустыни в виде чёрных платков, намотанных на голову и закрывавших лицо, оставлявшие открытыми только глаза, делали теней похожими на демонов ночи. Главный царский стратег, увидев теней в такой экипировке, почему-то обозвал их ниндзя. Оман тогда заинтересовался непонятным термином и узнал от Александра о загадочной стране на востоке, где проживали и работали эти самые ниндзя. Рассказ о коллегах ему очень понравился и он поклялся себе, что тени будут работать не хуже ниндзя.

* * *

— Эти дети гидры и химеры! Презренные воры и напыщенные ничтожества! Да я их сотру с лица земли! — бушевал Селевк Четвёртый, размахивая руками.

— Предчувствие меня не обмануло! Всё-таки это был заговор! — произнёс Саня, глядя на кипевшего от возмущения молодого царя.

Когда тени доставили во дворец немного помятых благородных Демофила Пеломиида и Тиртея Анасфагорида, то сдали их царским дознавателям под расписку. Правда предварительно Оман «побеседовал» с обоими подозреваемыми и узнал много нового. Покушение на главного царского стратега Александра было частью одного большого заговора.

Заговорщики, занимавшие важные посты в царской администрации, были сильно недовольны политикой молодого царя. Они считали, что сам Селевк слишком молод и за него всё решают его советники. Из которых главный стратег Александр является самым вредным и опасным. Его действия несли прямую угрозу жизни и финансовому благополучию заговорщиков. Особенно им не нравилась кампания по борьбе с коррупцией.

Было решено убить Александра, а затем подвести к царю своих людей, которые займут место у трона и направят энергию несмышленого молодого правителя в нужное для заговорщиков русло. На проблемы страны заговорщикам было наплевать. Их волновали только свои нужды и возможность влиять на политику государства. Они считали себя элитой общества, которую незаконно отстранили от процесса управления страной.

Царские палачи потрудились на славу. Тиртей и Демофил пели, перебивая друг друга, выдавая своих подельников. Селевк, узнав о заговоре, пришёл в ярость и тут же распорядился об арестах заговорщиков.

— Да не переживай ты так! Скоро мы всю эту гниль вычистим под корень! Как там дела в стране шли, пока я болел? — спросил Громов, посмотрев на царя.

— Парфяне и бактрийцы не хотят возвращаться под наше крыло. Правда, они не успели объявить о своей независимости, как сразу же начали воевать друг с другом. И почему когда люди получают свободу, так тут же начинают эту свободу отбирать у других? Но поход по их усмирению в этом году мы начать не сможем. У нас тут армяне под боком всё никак не угомонятся. Мало того, что наш сатрап Арташес объявил себя независимым царём Армении, так он ещё и решил подмять под себя соседние провинции. Наши провинции! У него сейчас есть сильная армия и большие амбиции. Поэтому давай поправляйся поскорее. И через месяц надо выступать на армян. Будем приводить их к покорности. А то, глядя на них, все остальные тоже захотят независимости! — начал рассказывать Селевк.

— Тут ты правильно мыслишь! Идти на парфян и бактрийцев еще рано, не готова наша армия к дальним походам, а вот армян надо давить пока они не усилились за наш счёт. А что там творится за границами. Не нравиться мне, как там римляне затихли. Подозрительно это! — произнёс Саня.

— На границах у нас вроде бы всё спокойно. Птолемеи так и сидят в своём Египте. У них там небольшая войнушка с нубийцами идёт, так что им сейчас не до нас. Пергамский царь прислал мне заверение в вечной дружбе, но лучше к нему спиной не поворачиваться, сразу же нож в спину вонзит. Он бы давно с нами войну начал, но силёнок у него маловато. Правда до меня дошли слухи, что он хочет сколотить против нас коалицию, но пока у него мало что выходит. С Родосом он поссорился. У римлян своих проблем в Греции хватает. Македонию они вроде бы победили, но македонский царь Филипп мечтает о реванше. Кроме того, против них собираются воевать этолийцы и спартанцы, к которым с радостью присоединятся и другие греческие полисы. Так что можно сказать, что война с внешними врагами нам в ближайшем будущем не грозит. Года два у нас я думаю есть, чтобы решить все внутренние проблемы с сепаратистами, — задумчиво ответил царь, глянув на Саню.

— Будем надеяться, что ты не ошибся в своих расчетах. Как там, кстати, продвигаются приготовления к моей свадьбе? — сказал Громов, покачав головой.

— О Гермий мне скоро плешь проест с этой свадьбой. Наш везир стонет, что не сможет подготовиться к церемонии за такой короткий срок. Он мне говорит, что согласно традиции на подготовку к царской свадьбе требуются шесть месяцев, а не три недели. Но у нас нет этих месяцев, поэтому я приказал ему, чтобы он не ныл, а в темпе готовил всё для твоей свадьбы. Эх, хорошо быть царём! Вот раньше стал бы Гермий меня слушаться. Да он бы сразу к моему папаше побежал жаловаться, что его сын не соблюдает традиции, — довольно ухмыльнулся молодой монарх.

— Так! Стоп! А почему ты назвал мою свадьбу царской? — не понял Саня.

— А потому, мой будущий родственник, что ты скоро станешь членом царской семьи и династии Селевкидов, а это значит, что ты в случае моей смерти сможешь занять трон. Ведь наследников у меня нет. Это своего рода моя страховка, что если со мной что-то случится, то страна и царский венец перейдёт к человеку, который вытащит её из ямы, а не достанется корыстолюбивым идиотам вроде наших заговорщиков! Уж они то точно ввергнут её в хаос и нищету! — с апломбом произнёс Селевк, весело глядя на своего главного стратега.

— Быть Селевкидом конечно круто, но мы так не договаривались. Я царским то стратегом быть ленюсь, а уж царём быть не хочу ни за какие сокровища мира! Даже не проси. Всё равно не соглашусь. Так, что не умничай тут величество, а поскорее женись и заделай себе пару-тройку наследников. И нечего так ржать, как конь! Я серьёзно тебе говорю! Даже и не думай о смерти, блин! Корону он мне подсунуть хочет! Фиг вам! Не на того напал! — заволновался Громов, перекрикивая хохот Селевка.

Видимо за дверью крики и хохот были услышаны. Двери с треском распахнулась, и в комнату Сани ворвались с мечами на голо два галлата, одетые в позолоченные кольчуги. Однако, увидев, что Сане в данный момент ничего не угрожает, усачи смущённо заозирались, а затем, повинуясь жесту Громова, быстро вышли из комнаты, аккуратно прикрыв двери.

— Видел, какие орлы тебя охраняют! Если бы тебе что-то грозило, они бы тут всех порвали на мелкие кусочки. Для них даже царь не авторитет. На меня даже не смотрели и вышли прочь, только когда ты им приказал. Эти умрут за тебя не задумываясь, а скорее всего убьют любого, кто встанет у тебя на пути! — с какой-то лёгкой завистью сказал молодой царь.

— Так что тебе мешает завести таких же? Ты же тут самый главный? — удивлённо спросил Саня, внимательно разглядывая собеседника.

— Э нет! У меня есть мои телохранители-соматофилаки и серебряные щиты. Тоже ребята не промах. Твои варвары такие экзотические и необычные. Ну не смогут они ужиться с моими телохранителями. Слишком уж они дикие и свирепые! Да и традиции не стоит нарушать. Царей всегда соматофилаки и серебряные щиты охраняли, — с сожалением ответил Селевк.

— Кстати о свадьбах! У нас тут ещё одна свадьба намечается! — оживился молодой правитель, резко повеселев.

— Ещё одна свадьба? Уж не твоя ли? — заинтересовался Громов.

— А вот и не угадал! Лаодика у нас выходит замуж за младшего сына царя Македонии! Она меня окончательно достала своими любовными похождениями. В последний раз её застукали сразу с тремя рабами нубийцами. Но это ладно, а вот то, что она развлекалась с рабами у алтаря в храме Зевса, это переполнило чашу терпения. Я бы конечно стерпел, но вот мои придворные были очень недовольны. Особенно везир Гермий возмущался. А тут как раз македонский посол прибыл к моему двору. Всё так удачно совпало. Теперь моя блудная сестричка Лаодика отправится в Македонию, и пусть теперь у Филиппа Македонского голова болит! — заявил довольный Селевк, потирая руки.

— А тебе не жалко македонцев? Как бы они потом на нас не обиделись за такую подставу? — полушутливо спросил Саня.

— Теперь Лаодика станет проблемой Македонии, а царь Филипп не такой дурак и всё прекрасно поймёт. Ему от нас не непорочная дева нужна, а долговременный союз и дружба между нашими царствами. Македонский посол только что от радости не прыгал, когда я ему предложил устроить династический брак между нашими царскими династиями. Такой брак царю Македонии сейчас очень нужен, чтобы поднять свой авторитет после проигранной войны с Римом, — назидательно стал объяснять молодой царь.

— Да грязное дело эта ваша международная политика! А мне вот чисто по человечески жалко этого младшего сына Филиппа Македонского. Как его, кстати, зовут? — вздохнув, сказал Громов.

— Вроде бы Персеем его зовут. Но такая видно у него судьба тяжёлая. Стать мужем нашей Лаодики, а это, как не крути, но подвиг. Мне тоже жалко парня, но тут уж ничего не поделаешь. Политика! Да и нам тут спокойнее будет, — развёл руками Селевк.

* * *

— Это напоминает мне онагр[65]? — сказал стратег-инженер Никомед, рассматривая чертёж, лежавший перед ним на столе. — Только здесь используется принцип противовеса и рычага, а у онагра для метания снаряда применяют принцип скручивания торсионов. Как ты сказал, называется эта машина?

— Требюшет, — ответил Саня, глядя на своего зама по инженерной части. — Эта машина сможет метать большие камни на приличное расстояние. Она гораздо мощнее, дешевле и проще в эксплуатации, чем онагры. Для осады в самый раз. А я чувствую, что впереди у нас будет очень много осад и штурмов городов.

— Да уж! Эта конструкция намного проще, чем все наши камнемётные машины! Но вот в полевом сражении от неё будет мало толку! — пробормотал Никомед.

— В поле у нас будут использоваться карабаллисты. Они довольно компактные и маневренные. Кстати, сколько вы их уже построили на сегодняшний момент? — произнёс Громов в ответ.

— Сейчас мы имеем восемьдесят шесть карабаллист. Мастерские осадных машин работают круглые сутки. Думаю, что скоро укомплектуем артиллерией все линейные роты. Но если ещё придётся делать твои требюшеты, то можем не успеть к сроку. Может, обойдёмся онаграми. На городских складах я обнаружил сорок два разобранных онагра, — с вздохом ответил стратег-инженер.

— А мы поступим проще! Используем во время осады и требюшеты, и онагры. А потом сравним полученные результаты. Думаю, что уж десяток требюшетов вы успеете построить до выступления армии в поход? — сказал Саня, ставя точку в споре.

— Если бы ты не был так молод, то я бы сказал, что ты учился у самого великого Архимеда. Мне отец много рассказывал про своего учителя. У того, кстати, тоже было несколько боевых машин основанных на принципе противовеса и рычага. Великий был инженер и изобретатель, — произнёс Никомед, задумчиво поглядев на чертёж требюшета.

— Думаю, что если бы Архимед сейчас был жив, то мы бы нашли с ним общий язык, — усмехнулся в ответ Громов.

Никомед, всё ещё находившийся в состоянии глубокой задумчивости, бережно взял папирус с чертежом и, покачав головой, двинулся к выходу из комнаты. Подойдя к двери, он внезапно остановился и обернулся к Сане.

— Ах да! Чуть не забыл! Поздравляю тебя со свадьбой, мой командир! — произнёс грек и, улыбнувшись, вышел из комнаты в коридор.

Саня кивнул, глядя на закрывающуюся дверь. Потом он подошёл к столику и, взяв с него изящный кубок египетской работы из синего стекла, отхлебнул отвар из лечебных трав. Потом парень присел на кровать и задумался.

Первые дни после ранения были самыми тяжёлыми. Громов часто впадал в забытьё и бредил. Ему казалось, что он всё ещё воюет в Чечне. В бредовых видениях к нему приходили погибшие товарищи. Там он был в самом пекле боя. Где вокруг горела земля, и гремели взрывы. Он шёл в атаку, стрелял, колол и резал. Помимо Чечни в бреду Саня видел и стройные ряды вражеских фалангитов, приближавшихся к нему быстрым размеренным шагом. Он косил их из крупнокалиберного пулемёта, а они всё шли и шли, выставив вперёд свои бесполезные пики.

Неделю назад он наконец-то смог встать с постели. Раны, полученные при покушении, заживали хорошо. Придворный лекарь оказался действительно хорошим целителем. Теперь Клеопатре не нужно было сутками сидеть возле его постели, и он уговорил её отдохнуть и заняться подготовкой к свадьбе. Сейчас он постепенно начал приходить в норму. Тело понемногу восстанавливалось. Раны затягивались и зверски чесались. Асфалион прописал пациенту целебные мази и отвары из трав. А Клеопатра внимательно следила, чтобы Саня не пропускал лечебные процедуры и приём лекарств.

Следуя указаниям придворного медика и приказам Клеопатры, Саня быстро поправлялся. Правда, сейчас он не мог, как раньше работать весь день на пролёт. Но должность главного царского стратега с него никто не снимал. Однако тут Громова ждал приятный сюрприз. Деметрий как зам Сани, ставший временно исполняющим обязанности главного стратега, не пустил дела на самотёк. Войска так же усиленно тренировались, готовясь к предстоящей военной кампании. Все вопросы, связанные с армией, решались быстро и чётко. В общем, система работала как часы.

Подготовка к свадьбе тоже шла полным ходом. Хотя везир Гермий всё время стонал, что не успевает подготовить действительно грандиозную церемонию. Он сетовал на недостаток времени, но развил довольно бурную деятельность по подготовке к свадебным торжествам. Этот шустрый старикан нравился Сане всё больше и больше. Было видно, насколько серьёзно он относится к престижу царской семьи и страны в целом.

Итак, скоро состоится свадьба главного царского стратега Александра и царевны Клеопатры. После этого события Саня Громов перестанет быть обычным чужестранцем и станет членом царской семьи. Войдет в правящую элиту общества.

Саня прислушался к своим ощущениям. Хочет ли он этого. Он привык держаться в тени. Быть как можно дальше от представителей любой власти. Не лезть в политику. Когда ты простой контрабандист или командир наёмников, то тебе проще жить на свете. Быть членом царской семьи конечно круто, но это добавляет кучу проблем и обязанностей.

Громова никогда не привлекали власть и игры сильных мира сего. Честолюбия в нём было маловато. Однако он уже достаточно пожил в этом мире, чтобы понимать, что просто так уйти ему не дадут. Многие захотят использовать бывшего главного стратега и прославленного полководца. Так что в тень уйти не получится. Он привлёк к своей скромной персоне уже слишком много внимания.

К тому же Сане нравилась страна, в которой он сейчас жил. Ему нравился этот шумный и весёлый сплав греческой культуры с восточным колоритом. Громов смутно помнил (из той жизни), что скоро на эту землю придут римские легионы и огнём и мечом начнут наводить тут свой порядок. Налаженный мир рухнет и высокомерные римляне, считавшие, что все остальные народы им должны, начнут высасывать из этой красивой земли все соки. Римляне будут навязывать свою волю живущим здесь народам, жируя за их счёт.

— Поэтому я останусь, и буду драться за эту страну! Ведь теперь это и моя страна и мой новый дом. У меня есть друзья и любимая женщина! Это мой мир и я порву за него любого, кто сюда сунется с нехорошими намерениями. Хоть римлян, хоть парфян! — с внезапной решимостью подумал Саня, сжав в руке стеклянный кубок.

* * *

Царский совет заседал в полном составе в довольно нервной обстановке. Царь Селевк был хмур и бледен. Другие члены совета тоже не лучились оптимизмом. Обсуждали довольно неприятную проблему. Речь шла о коварном предательстве Фемисона сатрапа Пальмиры. Этот хитро-мудрый деятель, активно поддержавший Антипатра во время гражданской войны, после смерти узурпатора одним из первых примчался в столицу, чтобы выразить новому молодому правителю свою полную преданность. При этом он притаранил с собой кучу дорогих подарков, надеясь, что о его деятельности забудут. Селевк подарки принял и простил Фемисону все прошлые грехи. А зря!

Недавно стало известно, что этот нехороший человек ведёт переговоры с Птолемеями о переходе Пальмиры под их подданство. При этом пальмирцы бы получали расширенную автономию и кучу финансовых льгот со стороны египтян. Фемисон всё рассчитал верно. Слухи о войне с мятежными армянами ходили уже давно. Как только Селевк вместе со своей армией ушёл бы в поход, то Пальмира тут же объявила о своей независимости и принесла бы вассальную клятву Птолемеям. Египтяне бы моментально взяли пальмирцев под свою защиту и перешли сирийскую границу. Затем они планировали вторгнуться в провинцию Иудею и отторгнуть её от царства Селевкидов. Тут уж Селевку, увязшему в боевых действиях с армянами, волей неволей пришлось бы согласиться. Войну с Египтом в таких условиях было начинать просто глупо.

К счастью везир Гермий не зря получал свою зарплату. Его шпионы вовремя разузнали о коварных планах хитрого сатрапа Пальмиры. И теперь на повестке дня обсуждался вопрос:

— Что делать?

Бить или не бить? Такой вопрос даже не возник. Все члены совета были единогласны, что за такие художества надо наказывать. Причём быстро и жестоко, чтобы другим не повадно было следовать по скользкому пути предательства. Мнения советников разделились, когда стали обсуждать кого, когда, где и как следует наказывать.

Апполоний с Аристолохом придерживались мнения, что надо собрать армию побольше, а потом пройтись по землям пальмирцев огнём и мечом. На это Деметрий возразил, что армия ещё не готова к быстрому выступлению. Столицу пальмирцев ведь всё равно придётся брать. А это значит осада. Тогда поход в Армению накрывается медным тазом.

Гермий тоже возражал. Он считал, что следует добиваться всего при помощи дипломатии и денег. С Птолемеями договориться, а к сатрапу подослать наёмных убийц, или подкупить его окружение.

Селевк внимательно слушал спорщиков, но не принимал пока не чью сторону. Наконец он посмотрел на Громова и кивнул, слегка поморщившись. Саня про себя усмехнулся. Молодой царь был непривычно хмур и бледен. Да и голова у него явно побаливала. Видимо сильно перебрал он вчера.

Свадьба главного царского стратега Александра и царевны Клеопатры состоялась накануне. Это действо даже и свадьбой то назвать язык не поворачивался. Это мероприятие скорее напоминало театрализованные национальные гуляния щедро сдобренные разнообразными пышными ритуалами. Вычурные церемонии заняли в общей сложности почти четыре часа.

Под конец Саня просто запутался, какой уже по счёту из жрецов многочисленных божеств освящает их брак. Селевк тут тоже отметился. Он одетый в пышные пурпурные одежды перед лицом богов объявил, что отныне Саня официально является членом правящей царской династии Селевкидов. Свадебное шоу народу понравилось, но ещё больше ему понравился грандиозный пир, на котором гуляла вся столица. Молодой царь не скупился на угощения. Короче, эту свадьбу жители столицы запомнят надолго.

— Я предлагаю выступать как можно быстрее с теми силами, что у нас есть сейчас. Пока египтяне еще не подтянули свою армию к нашим границам. Двинем войска к столице Пальмиры. Грабить никого не будем. Это же лишняя задержка в пути. Да и зачем нам свои земли жечь. Как потом с них доходы получать? — решительно заявил Громов, правильно понявший кивок царя.

— Но Деметрий тут нам доказывал, что армия ещё не готова к выступлению! — спросил Аристолох, выразительно изогнув брови.

— Он немного неправильно выразился! — сказал Саня, бросив быстрый взгляд на своего заместителя. — Армия действительно не готова к длительной осаде, но для быстрой военной компании у нас сил хватит. Это будет нечто вроде тренировки перед походом в Армению. Быстрый марш и вот мы уже у стен Пальмиры.

— Ты рассчитываешь быстро взять этот город? А если вмешаются египтяне? — заинтересованно спросил Селевк.

— Не успеют они вмешаться! Они ещё войска к нашей границе не подтянули. Да и Иудея наверное без боя не сдастся. А город, я думаю, мы возьмём быстро! Это же не Антиохию или Александрию[66] штурмовать. Судя по имеющейся у нас информации сейчас в Пальмире небольшой гарнизон и не особо мощные укрепления. Фемисон очень надеялся провернуть всё быстро и впустить в город войска Птолемеев. Но мы будем там раньше, чем египтяне. Если выступим немедленно, и по дороге не будем тратить время на грабежи, а сразу же двинем к логову предателя, — ответил на вопрос царя парень.

— Раз главный стратег утверждает, что надо выступать немедленно, то я ему верю. Поэтому мы выступаем на Пальмиру через три дня, а завтра я хочу провезти военный смотр. Хочу посмотреть на свою армию, — подвёл итог молодой царь.

* * *

Ряды воинов дрогнули и застыли, повинуясь прозвучавшей команде. Селевк довольно улыбнулся и послал в галоп своего коня. Саня, ещё раз окинув взглядом выстроившуюся перед ним армию, послал Пирата вслед за царём.

Царская армия впечатляла. Арбалетчики и копейщики линейных полков, одетые в блестящие шлемы и кольчуги с одинаковыми зелёными щитами, похожими на римские скутумы. Над строем на лёгком ветру трепетали яркие штандарты и знамёна. Катафракты покрытые с ног до головы вместе с конями тяжёлой и сверкающей на солнце чешуйчатой бронёй. Конные лучники, облачённые в кольчуги. Свирепые наёмники-галлаты, увешанные железом. Перед строем воинов застыли повозки карабаллист, выглядевшие довольно непривычно на фоне сверкающих металлом шеренг. И довершали картину ровные ряды серебряных щитов и отряд агемы. Конная гвардия, кстати, смотрелась довольно грозно и красиво в блеске позолоченных доспехов и ярких плюмажей на шлемах.

Всего сейчас перед своим царём выстроились тридцать тысяч бойцов. По меркам античного мира не такая уж и большая армия. Зато в ней все воины были умелыми, дисциплинированными и неплохо экипированными бойцами. Хотя денег в казне хватало, чтобы набрать даже сто тысяч разного восточного сброда. Но Саня придерживался мнения, что лучше иметь под рукой небольшую хорошо вооруженную и дисциплинированную армию, чем огромную неуправляемую толпу разношёрстных и плохо экипированных людей.

Молодому царю, скакавшему вдоль замерших шеренг воинов, по видимому, тоже понравилось зрелище, выстроенной для военного смотра армии. Было видно, что он очень доволен и явно наслаждается моментом. Государственные дела давались Селевку довольно легко, но навевали скуку. А тут такой повод расслабиться и отрешиться от бюрократических проблем.

Громов улыбнулся, прекрасно понимая состояние молодого человека, слишком рано ставшего правителем великой державы. Он пришпорил Пирата, чтобы поспеть за вырвавшимся вперёд царём. Встающее из-за гор солнце и безоблачное небо намекали, что предстоящий день будет жарким.

Глава 13

Сменилось место, обстоятельства

Система символов и знаков

Но запах, суть и вкус предательства

На всей планете одинаков…

(И. Губерман)

Увесистое большое каменное ядро с грохотом врезалось в сложенную из глиняных кирпичей стену, отколов от неё изрядный кусок. Следующий требюшет, махнув длинным метательным рычагом, послал в полёт очередное ядро.

Филипп — стратег славного города Пальмира поморщился, когда этот снаряд ударил в городскую стену. Если обстрел будет продолжаться такими темпами, то скоро стена рухнет, и царь Селевк со своим войском ворвётся в город. О том, что последует за этим, даже не хотелось думать. Следующее ядро долбануло по стене, отколов от неё нехилый пласт засушенной глины. Стратег со злостью посмотрел в сторону дворца сатрапа. Вот же послали боги правителя.

Хитрого и изворотливого интригана Фемисона Филипп всегда не любил и старался с ним особо не общаться. Сатрап по слухам отравивший своего старшего брата, чтобы занять пост правителя Пальмиры, был довольно мерзким и злопамятным типом. Этот прыщ имел большие амбиции и изворотливый ум. Он мечтал о великом Пальмирском царстве. Вот и на эту авантюру с Птолемеями Фемисон пошёл, чтобы получить этот самый пусть и номинальный царский титул.

Египтяне с радостью пообещали ему автономию и статус вассального царства, а так же полную свою военную поддержку. Филипп, как единственный разбиравшийся в военных вопросах, был против, но его никто не слушал. Торгаши, входившие в правящую элиту Пальмиры, были в диком восторге. Финансовая прибыль от будущей автономии перевешивала для них все доводы разума. Авантюру Фемисона поддержали, и вот теперь стратегу придется отдуваться за всех.

Всё выглядело так красиво на словах. Если бы армия Селевкидов ушла на войну с Арменией, если бы египтяне успели подтянуть войска к границе с Пальмирой. Но получилось всё с точностью до наоборот! Где теперь эти Птолемеи со своей армией. А вот Селевк и его войска вот они стоят под стенами Пальмиры. И настроены эти войска очень решительно.

Без всяких переговоров армия молодого царя окружила город и приступила к осадным работам. За несколько часов были собраны метательные машины, среди которых выделялись пять больших требюшетов. Потом начался обстрел стен Пальмиры. Осаждающие сосредоточили огонь на нескольких участках стены, чтобы пробить как можно больше брешей. Это делало положение защитников города практически безнадёжным. Гарнизон Пальмиры насчитывал пять тысяч человек, из которых, только пятьсот были настоящими воинами, а остальные — это просто ополченцы.

Филипп бросил хмурый взгляд на вражеские осадные машины и скрипнул зубами. Селевкиды разделили свои камнемёты на пять групп, каждая из которых обстреливала свой участок стены. Вокруг каждой группы метательных машин враги установили частокол из брёвен и выкопали ров. Таким образом, вокруг города появилось, как бы пять укреплённых пунктов, из которых вёлся обстрел стен. Кроме того, вдалеке осаждающие быстро строили укреплённый лагерь для своей основной армии. Было видно, как многочисленные фигурки в зелёных одеждах шустро возводят вал, укрепленный сверху частоколом из брёвен и мешками с песком.

— И где только они достали тут в пустыне столько деревьев на частокол? Неужели привезли всё с собой? — подумал Филипп, бросив взгляд на вражеский лагерь. — И зачем они так суетятся. Всё равно их никто тут штурмовать не будет. Египтяне так и не успели подвести свою армию, а пальмирцы туда даже и не сунутся.

Внезапно на стене началась какая-то суета. Филипп обернулся, чтобы посмотреть, в чем там дело и, не удержавшись, выругался сквозь зубы. Стену почтил своим присутствием сам новоиспечённый царь Фемисон со свитой расфуфыренных вельмож. В пышных позолоченных одеждах с золотой цепью, кучей золотых колец на пальцах и диадемой тощий и суетливый Фемисон был похож на мелкого жулика стащившего царские сокровища. Его свита тоже распространяла вокруг себя блеск золота и драгоценных камней. Богатые наряды, надменные взгляды.

— Торгаши! Чтоб вы все в Тартар провалились! — злобно прошептал Филипп, глядя, на подходящего, Фемисона и его сопровождающих.

— Мне доложили, что враг начал обстрел наших стен! — фальцетом чуть ли не прокричал Фемисон и тут же испуганно вздрогнул, когда в стену в сорока метрах от них врезалось очередное ядро из вражеского требюшета.

— Тебе всё правильно доложили. Враг обстреливает наши стены и долго они не выдержат. Завтра или послезавтра они проделают проломы в стене и войдут в город, — хмуро ответил стратег Пальмиры.

— Но тогда надо же что-то делать! Надо обстреливать их в ответ их наших баллист и катапульт! — заявил старший советник Шарид, сложив руки, увешанные золотыми браслетами, на толстом пузе.

— Мы пытались это сделать, но без особого успеха. Наши метательные машины не такие дальнобойные, как у Селевкидов. К тому же у них слишком меткие артиллеристы. Практически все наши машины разбиты выстрелами вражеских камнемётов. Да и было их у нас не очень то много. Помните, что я тебе говорил год назад, когда просил деньги для армии? И что потом ты мне ответил? — произнёс в ответ Филипп, презрительно посмотрев на толстяка.

— Тогда надо сделать вылазку и уничтожить все осадные машины врага! — перебил стратега Фемисон, оглядываясь на свою свиту и как бы ища у них поддержки.

— Это всё бесполезно! Мы не сможем уничтожить все метательные машины Селевка! У нас слишком мало сил для этого! — рассердился Филипп.

— Так ты что отказываешься выполнять мои приказы! Я тебе приказываю организовать вылазку сегодня ночью, чтобы уничтожить все осадные машины врага! И больше не оспаривай моих приказов, а не то твоё место займёт другой! — заверещал, размахивая руками, Фемисон.

— Хорошо я выполню твой приказ, но пусть все знают, что я был против этой вылазки. Это же просто самоубийство. Вы видели, как воины Селевка укрепили периметр вокруг осадных машин. Все кто пойдёт на их штурм там и останутся! — проорал в ответ Филипп, схватившись за рукоять меча, висевшего на поясе.

— Тебе и твоим воинам мы, между прочим, платим хорошие деньги за службу. Вот и пришло время их отработать! — произнёс старший советник Шарид, гадко ухмыльнувшись.

— Но вот за самоубийство вы нам не платите! — парировал в ответ Филипп.

— Сейчас же прекратить!!! Ты слышал мой приказ и лучше тебе его выполнить! — проверещал Фемисон и, резко развернувшись, раздражённо посеменил к спуску со стены.

Свита самозваного царя потянулась за своим правителем, шумно переговариваясь и бросая злобно-испуганные взгляды на Филиппа.

Тот от всей души выругался и сплюнул себе под ноги:

— Развелось тут стратегов, блин!!! И все прям Александры Македонские!

* * *

В это же время по другую сторону стены царь Селевк, глядя на осаждённый город, беседовал со своим главным стратегом.

— Как ты думаешь? Решатся ли они на вылазку, чтобы уничтожить наши камнемёты? — произнёс молодой монарх.

— Думаю, что сегодня ночью они обязательно попытаются это сделать. Я бы на их месте так бы и сделал. Но их будет ждать очень неприятный сюрприз, — усмехнулся в ответ Саня.

— Надеюсь, что сегодня ночью мы им очень больно врежем по носу. Жалко только, что этот мерзкий хорёк Фемисон будет отсиживаться в безопасном дворце и не попадёт вместе со своими людьми в нашу ловушку, — вздохнул Селевк.

— Ничего и до Фемисона дело дойдёт. Думаю, что после взбучки, которую мы им устроим, пальмирцы наконец задумаются, а нужен ли им такой правитель, — успокоил молодого царя Громов.

* * *

Вылазка началась глубокой ночью. К счастью для атакующих, на небе сейчас торчал узкий серп молодого месяца, который практически не освещал наступившую тьму ночи. Пять групп тихо вышли из города из разных ворот и быстрым шагом ринулись к вражеским осадным машинам. Каждая из групп, включала по сто бывалых солдат-наёмников и сотню ополченцев. Они тащили с собой небольшие штурмовые лестницы для преодоления частокола, амфоры с жидким маслом и связки хвороста, чтобы закидать им ров перед валом.

Стратег Филипп вёл одну из групп. И хотя все детали предстоящей вылазки были предусмотрены, но его не на миг не оставляло чувство, что все они идут на верную гибель. Пока всё было просто идеально. Штурмовая группа пальмирцев быстро продвигалась в густой темноте к намеченной цели. Их выход из города остался, по видимому, незамечен противником, но нехорошее предчувствие терзало душу стратега Пальмиры всё сильнее.

Вот впереди показался частокол, за которым были установлены осадные машины врага. В ночной мгле он выглядел, как большой сгусток тени. Увидев его, Филипп настороженно замер, чувствуя, как по спины побежал целый табун мурашек. Люди, следовавшие за ним, тоже остановились. Что-то здесь было не так! Почему нет часовых. Где передовые дозоры и патрули. Они уже практически вплотную подобрались к частоколу, а никто их даже не заметил и не поднял тревогу.

— Что-то здесь не так! И почему тут так пахнет маслом? — пронеслось в голове стратега Пальмиры.

И тут события понеслись с невероятной быстротой. Внезапно слева, именно там где должно было находиться ещё одно вражеское укрепление для камнемётов, вспыхнули яркие огни, и воздух наполнился криками умирающих людей. Затем оттуда послышался страшный рёв, похожий на рык какого-то мифического чудовища.

— Это ловушка! Надо скорее уводить людей! — пронеслись в мозгу Филиппа лихорадочные мысли.

И тут их атаковали. На частоколе внезапно заплясали небольшие огоньки, которые тут же, как рой больших светлячков полетели навстречу к пальмирским штурмовикам. Многие из них недоумённо застыли на месте, не понимая, что происходит. Филипп практически инстинктивно упал на землю и откатился в сторону. И тут же в землю, туда, где он только, что находился, воткнулась горящая стрела. Огненные стрелы накрыли отряд пальмирцев. Несколько из них поразили людей или воткнулись в щиты, но гораздо больше прошли мимо. Однако пальмирский стратег не успел порадоваться косоглазости вражеских стрелков. Пролетевшие мимо стрелы подожгли лужи разлитого масла, осветив всё вокруг ярким пламенем. Несколько человек, стоявшие рядом с взметнувшимся пламенем, дико закричали, пытаясь сбить охватившее их пламя.

Филипп, всё ещё на что-то надеясь, открыл рот, чтобы подать команду к атаке, но не успел этого сделать. Б-А-Н-г-г!!! Его люди стали падать сбитые с ног попавшими в них арбалетными болтами, выпущенными практически в упор. Слова застряли в горле. Команда так и не была произнесена. И тут пальмирцы услышали пробирающий до костей рёв, так похожий на тот, что они слышали незадолго до этого вдалеке. Из-за частокола рыча, как дикие звери полезли огромные волосатые галлаты, размахивающие длинными мечами.

— Это засада!!! Отходим! Быстро! — заорал стратег Филипп, чувствуя, как на него накатывается девятиметровая волна паники.

Но эта единственно правильная в данной ситуации команда всё же сильно запоздала. Пальмирцы понёсшие большие потери от обстрела испуганно заметались на месте, и тут на них навалились галлаты. Началась настоящая мясорубка. Длинноусые варвары резали и рубили смуглых пальмирцев, ощущая, как на них всё сильнее и сильнее накатывает кровавая похоть боя.

— Говорил же я, что нельзя нам атаковать! Ведь это же было так предсказуемо! Столько людей только зря потеряли! О БОГИ-и-и! Дайте мне уцелеть в этой бойне! Я должен за всё расквитаться с Фемисоном! За все эти напрасные смерти моих людей! — беззвучно кричал Филипп, с трудом отбивая натиск высоченного длинноволосого галлата, орудующего длинным, тяжёлым мечом.

* * *

Утро в Пальмире выдалось совершенно невесёлым. Этой ночью множество защитников города пали во время вылазки за городские стены. Многие воины оплакивали своих товарищей. Все пять групп, отправившиеся к вражеским осадным машинам, попали в хорошо организованные засады. Вырваться обратно в город удалось немногим. В числе этих счастливчиков был и стратег Пальмиры Филипп. Покрытый пылью, копотью и кровью с перебинтованной головой он сейчас с тремя сотнями воинов стоял перед дворцовой площадью и толкал зажигательную речь перед своими бойцами.

— Эта война не нужна ни вам, ни мне, ни Пальмире. Сатрап Фемисон и его прихлебалы решили на вашей крови заработать больше денег. Но они не учли одного! Того, что царь Селевк так просто нас не отпустит. Ведь если уйдёт Пальмира, то и остальные тоже захотят свободы. Фемисон обещал нам, что египтяне нас защитят от Селевка. Но где они эти египтяне? Где могучая армия Птолемеев? Вместо этого мы видим огромную армию Селевка под нашими стенами. А что будет с вашими семьями, когда Селевкиды возьмут город? Все знают, что я никогда не прятался за спинами солдат и не был трусом. Если понадобится, то я буду защищать Пальмиру до последней капли крови и умру за неё. А вот сделает ли это Фемисон и его дружки-торговцы, которые втянули нас в эту авантюру? — прокричал Филипп, осматривая ряды солдат, которые одобрительно загудели, слушая речь своего стратега. — Сатрап Фемисон и его подпевалы обманули нас и нашего царя! Поэтому я как верный подданный царя Селевка призываю вас уничтожить этих предателей! Они не достойны править Пальмирой. Ведь правитель должен в первую очередь заботиться о нуждах города, а не везти его к гибели, потакая своим амбициям!

Одобрительный рёв воинов был ему ответом.

— Веди нас!

— Пускай они за всё ответят!

— На штурм дворца!

— Мы пойдём за тобой!

— Смерть Фемисону!

— Смерть торгашам…

* * *

Селевк со своими полководцами подводил итоги прошедшей ночи. Настроение у царя было довольно бодрым и приподнятым.

— Всего уничтожено семьсот двенадцать нападавших и пятьдесят шесть взято в плен. С нашей стороны убито двадцать пять галлатов и сорок три ранено. При чём многие ранены довольно легко. Хорошо, что на всех участвовавших в бою галлатах были неплохие кольчуги и шлемы, — докладывал Саня.

— Я не понял! А почему так мало пленных? — удивился молодой царь Селевкидов.

— Наши галлаты предпочитают не брать пленных. Они убивают людей наповал одним ударом. Уж слишком они увлекаются процессом смертоубийства. Ведь для них крутизна воина определяется количеством убитых в бою врагов. Вот они и увлеклись немного! — усмехнулся на вопрос царя главный стратег.

— Увлеклись! Это ещё мягко сказано! Хотя галлаты тоже люди. А у всех людей есть свои недостатки. Но воины они неплохие и поэтому мы закроем глаза на этот их недостаток, — улыбнулся в ответ Селевк.

— А что с нашими осадными машинами? — задал вопрос Никомед.

— Да ничего с твоими камнемётами не случилось. Во всех пяти опорных пунктах враг даже до частокола не смог добраться. Так, что целы твои машины! Не переживай так! — успокоил главу инженерной службы Саня.

Внезапно в шатёр, где шло совещание, быстро вошёл один из царских телохранителей.

— Мой царь! К вам прибыл парламентёр от пальмирцев! — почтительно склонившись, доложил он.

— Парламентёр! Вот как! Это становится интересным! Пропусти его! — воскликнул оглянувшийся на своих генералов Селевк. — Неужели Фемисон собрался капитулировать. И на что же он тогда надеется? Неужели думает, что после всего, что он натворил, я его помилую?

— Не верю я этому Фемисону! Наверное, задумал какую-нибудь гадость! — пробормотал Деметрий, покачав головой.

Однако парламентёр, который вошёл в царский шатёр, сумел всех удивить. Он заявил, что сейчас в Пальмире новый правитель. И зовут его Филипп. Пальмирский стратег утверждал, что теперь Пальмира полностью признаёт власть царя Селевка и готова открыть ворота и впустить его войска. Сатрап Фемисон и его советники, оказавшиеся предателями сегодня были убиты при штурме дворца сатрапа. Филипп просил передать, что все остальные жители Пальмиры ни в чём не виноваты. Они всегда являлись верными подданными Селевкидов, и у них даже и мысли не возникало, уйти под крыло к Египту. А если Селевк захочет кого-то наказать, то пусть это будет он — Филипп сатрап Пальмиры.

Гробовая тишина, возникшая в шатре после слов парламентёра, затянулась надолго. Наконец, пришедший в себя Селевк, прокашлявшись, заявил, что он не держит зла на жителей Пальмиры, и не будет устраивать никаких грабежей и репрессий, если жители откроют ворота и впустят в город его армию. Царское слово было сказано, и на лице парламентёра заиграла облегчённая улыбка. Он почтительно поклонился царю и быстро вышел из шатра.

— Даже не верится, что всё уже закончилось! — произнёс немного растерянный Селевк.

— Я же говорил, что мы всё сделаем быстро. Ведь даже не пришлось штурмовать город, как война кончилась! А вы ещё спорили со мной! — воскликнул обрадованный Саня, обводя взглядом всех собравшихся.

— А никто и не спорил. Мы просто немного сомневались в твоих словах, — начал шутливо оправдываться Апполоний.

* * *

Итак, Пальмирская спецоперация закончилась полной победой. Следующие две недели прошли в лихорадочной подготовке армии к большому походу в Армению. К счастью пальмирцы показали полную лояльность. Страшась гнева Селевка они поднесли царю богатые подарки и взяли на себя все расходы по снабжению армии. Не было никаких бунтов и партизанских акций. Жителям Пальмиры было глубоко наплевать на то, кто ими теперь управляет. Главное, что город остался цел и совершенно не ограблен.

Галлаты правда немного побухтели. Они мечтали первыми ворваться за городские стены во время штурма и уж там развернуться от всей души. Ведь помимо хорошего воина в каждом галлате сидит ещё и отличный мародёр. Саня быстро пресёк ненужные разговоры и выдал воинственным усачам хорошую денежную премию за ночной бой. Все остальные воины тоже получили деньги и были очень довольны. Громов хорошо понимал, что дисциплину в армии нельзя поддерживать только кнутом, для этого необходим и пряник.

Хотя до кнута дело тоже дошло. Несколько галлатов, хорошенько напившись, решили ограбить дом богатого пальмирского купца. Веселье было в самом разгаре, когда к пылающему дому прибыла дежурная полурота. Мародеров быстро утихомирили при помощи арбалетов. Из них остались в живых только трое и то потому, что были ранены в самом начале разборок.

Уцелевшие грабители предстали перед царским судом. Приговор был суров. Вся армия была построена перед городскими стенами. Осуждённых вывели перед строем. Зачитали царский приговор и быстро повесили неудачливых мародёров. Никто не протестовал. Даже галлаты не возмущались. Ведь когда их принимали на службу, то такие моменты строго оговаривались в договоре. Воины смотрели на экзекуцию с одобрением. Такое тут было в порядке вещей. Дисциплина и ещё раз дисциплина!

Птолемеи тоже не стали накалять обстановку. Они поспешно отвели назад от границы свою небольшую армию (всего десять тысяч воинов) и заявили, что ни о чём таком плохом они даже и не помышляли. В дело вступила высокая дипломатия. Армия молодого царя маячила неподалёку, создавая нужную атмосферу для переговоров. В конце концов, египтяне признали все свои ошибки и даже выплатили приличную компенсацию, лишь бы разгневанный царь Селевк не начал с ними войну. В общем, вопрос был урегулирован и армия начала готовиться к выступлению на армян.

Всё это время Саня провёл в заботах. Даже одному путнику для дальнего путешествия необходимо брать с собой уйму вещей, чтобы ни в чём не нуждаться в дороге. А уж армии в тридцать тысяч человек необходима просто огромная куча различных припасов и амуниции, чтобы в конце пути она не превратилась в толпу жалких и голодных оборванцев. И лучше всё самому контролировать, а иначе армия останется где-нибудь посреди армянских гор, банально сдохнув с голодухи. Короче, вымотался главный стратег просто зверски.

Единственным светлым пятном стал приезд Клеопатры в военный лагерь. Молодая супруга прибыла в Пальмиру довольно скромно и без всякой помпы. Неприметная крытая повозка и небольшой отряд конных телохранителей. Вот и весь кортеж. Когда любимая вышла из повозки, то лицо Громова само собой осветилось широкой улыбкой. Он ринулся вперёд и, подхватив супругу на руки, закружился в радостном танце, наплевав на все официальные церемонии. Клеопатра охнула от неожиданности, но потом засмеялась и обвила его шею своими руками.

Молодая супруга значительно скрасила суровые армейские будни. Кроме того, она категорически отказалась уезжать обратно в столицу. Девушка умоляла Саню взять её с собой в Армению. Никакие доводы и возражения на неё не действовали. Её не пугали ни тяжести предстоящего пути, ни суровая жизнь в условиях полевой армии, ни нападение врагов. Клеопатра также заявила, что неплохо знает медицину и будет очень полезна в качестве лекаря. В общем, в ход шло всё: обольщение, лесть, шантаж, слёзы.

Даже авторитет брата не подействовал на эту влюбленную авантюристку. Селевк только ухмыльнулся, когда Саня пришёл со своей проблемой к нему и развёл руками. Клеопатра побывала у царя гораздо раньше и заручилась его поддержкой. Вскоре Громов был вынужден поддаться напору Клеопатры и признать неизбежное. Так молодая жена прочно обосновалась в его полевом шатре. Впрочем, окружающие восприняли это как должное. Ни у кого даже и мысли не возникло попрекать главного царского стратега. Селевк одобрил, а все остальные его поддержали.

И вот, наконец, царская армия выступила в поход на мятежную Армению. Путь предстоял немалый. Требовалось торопиться, чтобы закончить военную кампанию до начала зимы.

Глава 14

Там где вершины упрятались в высь

встав неприступной стеною

детские сны будто сказки сбылись

и обернулись войною…

(песня группы "Контингент")

Саня окинул взглядом противоположный берег реки и громко выругался.

— Я полностью разделяю твоё мнение! — усмехнулся стоявший рядом Селевк. — Но что мы будем теперь делать?

Картина, открывшаяся их взору, не радовала глаз. Река Тигр в этом месте была не такой широкой, как в нижнем течении. Однако сильное течение и обрывистые каменистые берега делали переправу через неё довольно непростым делом. Но не это было причиной ругани главного царского стратега. За бродом на том берегу скопилось не менее десяти тысяч враждебно настроенных армян. Армия Селевка была гораздо большей по размеру, однако армянский полководец выбрал очень удачную позицию для обороны. Атаковать армян через узкий брод было глупо. Саня понимал, что враги без особого труда смогут сбросить его атакующих воинов обратно в реку.

А все начиналось так хорошо. Царская армия быстрым маршем продвигалась на северо-восток. Новости из Софены приходили не самые радужные. Эта северная горная провинция была относительно недавно включена в состав царства Селевкидов. Еще отец Селевка Антиох Третий покорил эту провинцию и посадил там своего стратега. Правда при этом провинция получила статус автономии и множество финансовых льгот. Поэтому жители Софены даже и не думали бунтовать против центрального правителя.

Но вот самопровозглашенный армянский царь Арташес грезил о Великой Армении. А для этого необходимо было присоединить ближайшие к Армении земли. Он энергично взялся притворять в жизнь свои планы. Армянская армия вторглась в Колхиду и Малую Армению. Эти мелкие царства не смогли долго сопротивляться и быстро капитулировали, войдя в состав Великого Армянского Царства. Теперь настала очередь Софены. Однако тут дела у Арташеса пошли не так гладко. Софенцы отчаянно сопротивлялись, надеясь на помощь Селевка. Армяне не смогли взять ни одного города и начали вымещать свою злость на сельских жителях Софены.

Эти невесёлые новости заставляли Селевка подгонять свою армию. Правда, проходя через Ассирию, армия задержалась на три дня. Селевк захотел показать Сане его собственность. Громов, конечно, помнил, что где-то здесь на севере Ассирии есть подаренные ему Селевком земли. Однако царь решил самолично показать своему главному стратегу эти самые пожалованные земли. Кроме этого Селевк хотел совместить приятное с полезным и решил поохотиться. Царская охота, учитывая военные обстоятельства, вышла довольно скромной и совершенно не понравилась Сане. Ну не любил он убивать зверюшек ради забавы.

Царь не обманул. Территории, теперь принадлежащие главному царскому стратегу, были практически не заселены из-за тонкого слоя плодородной земли. Правда это не мешало расти там пышным травам, на которых паслись стада диких серн, коз и быков. Было в этих краях и много крупных хищников. На охоте Саня видел леопарда и целый прайд львов. В той жизни в двадцать первом веке в этом районе все крупные дикие животные были давно истреблены, а вот здесь они еще чувствовали себя довольно вольготно. Короче говоря! Это были действительно неплохие охотничьи угодья, не представлявшие никакой сельскохозяйственной ценности.

Нельзя сказать, что Саня остался равнодушным. Просто не был он собственником по натуре. И вообще не понимал, зачем ему такая прорва диких земель. Правда, свои мысли он не стал озвучивать, чтобы не обидеть своего царя.

Наконец армия достигла пределов Софены. В мелких стычках удалось уничтожить несколько рейдовых отрядов армян, увлекшихся грабежами софенских деревень. Но затем успехи закончились. Армяне, значительно уступавшие в численности, стали быстро отступать к своей границе, не принимая боя. Население Софены встречало армию Селевка с ликованием. А около двух тысяч добровольцев присоединились к царским войскам, горя желанием поквитаться с армянами за всё, что те натворили ранее.

И вот теперь, похоже, армяне решили остановиться и дать решительный бой. Мятежному Арташесу Армянскому нельзя было отказать в уме. Тут Саня был вынужден одобрить действия вражеского полководца. Армянская армия была раза в три меньше, чем армия Селевка. И выйди они на битву в чистом поле, то войска Селевкидов легко бы раскатали их в блин. А тут у них есть все шансы пощипать перья царской армии и не пустить её на тот берег. Это как один умелый воин смог бы защищать узкий проход против целой толпы.

— Наших воинов сейчас посылать через этот брод просто глупо. Противник их просто уничтожит. Зачем терять людей, если тут смогут поработать наши карабаллисты. Они бьют гораздо дальше армянских луков и в такую толпу, что собралась на том берегу просто нельзя промахнуться, — усмехнувшись, произнёс Саня.

— Ага! Ты хочешь поступить, совсем как твой тёзка Александр Македонский. Это было, когда он вторгся в Скифию. Тогда возникла похожая ситуация. Скифы решили помешать переправе македонской армии через реку. Александр приказал обстреливать варваров из метательных машин. Скифы, понеся потери, отступили, а армия Александра сумела перейти реку. Я ведь в детстве читал об этом! А вот теперь ты хочешь повторить трюк Великого Александра! Тогда ведь он сработал и сейчас думаю, что будет то же самое! — радостно воскликнул Селевк.

— Всё новое — это хорошо забытое старое! — поучительно сказал Громов, глядя на своего собеседника.

* * *

Через пол часа две сотни повозок карабаллист выстроились на берегу Тигра напротив брода. Селевк кивнул трубачу, и над рекой поплыл звук сигнальной трубы. Карабаллисты открыли огонь по скопившимся на том берегу врагам. Копья с длинными широкими трёхлопастными наконечниками и увесистые каменные ядра начали сыпаться на армянских воинов, стоящих плотным строем. Никакие щиты и доспехи не могли спасти от этих смертоносных снарядов. Камни, пущенные из баллист, пробивали целые просеки в рядах противника. А копья часто пронзали двоих или троих воинов. Крики боли и страха понеслись над округой. Карабаллисты работали как заведённые, методично выкашивая вражеских воинов.

Хватило двадцати минут интенсивного обстрела, чтобы армяне дрогнули и в панике начали отступать. На том берегу остались около двух тысяч убитых и раненных врагов. После бегства противника армия Селевка беспрепятственно начала переправу через реку. Саня выслал вперёд заслон из линейного полка, поддерживаемых софенскими добровольцами и галлатами. Он опасался, что армяне могут вернуться и помешать переправе, но враг даже и не помышлял о сопротивлении.

К вечеру вся армия и обоз перешли реку, которая к тому же ещё являлась границей Армении. Армян не было видно, но Саня не сомневался, что просто так они не сдадутся. Наверняка ведь Арташес сейчас готовит очередную пакость. Горы, возвышавшиеся впереди, тоже не внушали оптимизма. Чтобы добраться до главных городов мятежников царской армии надо будет пройти через эти горы. А ведь противник точно не будет сидеть на месте.

* * *

Эолай сын Карена из Спарты машинально погладил рукоять кинжала, висящего на поясе. Этот кинжал стал своего рода счастливым талисманом для Эолая. Ни за какие деньги он бы не согласился продать его. Ведь этот кинжал был подарен Эолаю, тогда еще простому стрелку-арбалетчику, его командиром полковником Александром.

— Теперь Александр уже не полковник, а главный царский стратег! — мысленно поправил себя Эолай. — Да и сам я сделал просто невероятную карьеру для простого парня из Спарты!

Эолай всё еще не мог поверить своему счастью. Теперь он сам стал полковником, и под его командованием находились пять тысяч бойцов. А ведь прошёл всего год с той поры, как он и еще три десятка товарищей по несчастью сменил рабский ошейник на долю наёмного солдата в отряде полковника Александра из Массилии. Уже тогда освобождение от рабской участи казалось чудом, но дальнейшие события оказались просто невероятными.

Эолай ни разу не пожалел, что судьба свела его с полковником. И хотя сейчас их бывший командир стал приближенным самого царя Селевка, но его бывшие подчиненные из наёмного отряда продолжали меж собой по привычке называть его полковником. Они все последовали за своим командиром и не раскаялись в этом. После того, как Александр стал главным стратегом, то он освободил бойцов своего отряда от всех клятв и обязательств. Теперь они могли идти куда пожелают. Они были свободны и богаты, но все решили остаться и продолжать службу под командованием своего командира.

Если бы Эолая спросили, почему он захотел остаться, а не уехал обратно в Спарту, то он бы не смог ответить однозначно. Александр был для него почти богом. Есть люди выбранные богами для великих дел. Они ведут за собой других и навсегда становятся частью чего-то великого, о чём будут вспоминать потомки. Вот такое величие было в полковнике Александре из Массилии.

В детстве Эолай много читал о героях древности и походах Александра Македонского. Он мечтал о подвигах и сокрушался, что уже не может встать в строй вместе с легендарными тремястами спартанцами в Фермопильском проходе, или идти в бой под штандартами Александра Македонского.

Позднее став воином и участвуя в сражениях, он в душе ждал великих дел. И наконец-то его тайные мечты сбылись. Это случилось в битве в ущелье Красного Ветра, когда они дрались с многочисленными врагами. Он помнил, как на них накатывали волны вражеских гоплитов. Тогда у него дрогнуло сердце, но он моментально отбросил все страхи, когда увидел своего командира, уверенно смотревшего на приближавшегося неприятеля. Тогда Эолай понял, что он мечтал именно о таком моменте. Он будет драться до конца, не отступая и не прося пощады, как те самые триста спартанцев, вставшие против огромной персидской армии. Ведь на него Эолая надеется полковник и нельзя подвести его ожиданий.

Дальше всё было, как во сне. Эолай методично перезаряжал арбалет, стрелял, рубил и колол. Потом был грохот горного обвала и победа невероятная и неожиданная. Он как бы вынырнул из боевого транса. Эолай отчетливо помнил пьянящий горный воздух и радостные крики своих товарищей. А ещё он помнил ощущение того огромного счастья от того, что всё наконец-то закончилось и он остался жив, а рядом стоят его товарищи, которые стали ему роднее братьев. Потом он посмотрел на своего полковника, и сердце его затрепетало от преданности и обожания. В это миг он был готов отдать жизнь за своего командира и сразиться хоть с сотней врагов, если бы тот ему приказал это сделать.

Тряхнув головой, Эолай вынырнул из воспоминаний и вернулся к действительности. А она совсем не радовала. Царская армия в данный момент находилась посреди горного прохода, ведущего к озеру Ван. Возле этого обширного водоёма раскинулась плодородная долина с множеством богатых поселений армянских мятежников. Эолай, побывавший на царском военном совете, (после того, как он стал полковником, он был обязан посещать все военные советы) уже знал, что завоеванию этой области царь Селевк уделяет большое значение. Однако, чтобы выйти на простор Ванской долины, необходимо было прежде всего пройти через узкий горный проход. И вот тут, то у царского войска возникли большие проблемы.

Сегодня утром Эолая вызвал к себе сам главный царский стратег и поставил его полку боевую задачу.

— Наша конная разведка обнаружила, что проход, по которому движется наша армия, перекрыт каменными завалами. — произнёс Александр, посмотрев на Эолая. — Но это половина беды. С завалами наши саперы бы быстро справились. Основная проблема в армянах, которые торчат на склонах гор. Их немного. Всего около трёх сотен, но они настроены серьёзно. Мои тени взяли пленного, и он рассказал, что мятежный Арташес после той трёпки, что мы ему устроили на переправе, собрал остатки своего войска и умчался вглубь страны. Эти смертники остались, чтобы нас задержать и дать своему вождю время, чтобы собрать большую армию.

— Что я должен делать? — перебил своего кумира Эолай.

— Возьми своих людей и разберись с этой проблемой. Тебе понадобятся все твои инженеры, чтобы разобрать завалы. Ну а чтобы согнать армян с высот используй арбалетчиков и карабаллисты. В рукопашную не рвись. Зачем нам лишние потери. Твои стрелки имеют преимущество в дальности стрельбы. Вот и используй его. Докажи, что ты умный командир и, что я не зря назначил тебя полковником. Не подведи меня! — ответил Александр, похлопав Эолая по плечу.

Подвезти Александра! Да ни за что на свете! И вот сейчас полковник Эолай смотрел, как его люди выдвигаются к первому завалу, перегородившему проход. Конечно, он волновался. Нет, пехотинцы через этот завал переберутся без особых проблем. А вот для кавалерии, карабаллст или обоза эта груда камней была просто непреодолимой преградой.

Армяне всё рассчитали правильно. Через такое препятствие армия пройти не может и будет вынуждена остановиться. Для разбора завалов нужно время, а если на тех, кто их разбирает еще и падают стрелы и дротики, то это значительно замедляет темп работ. Правда, слепо следовать вражескому плану Эолай не собирался. Он очень хорошо представлял себе возможности своих арбалетчиков. Не даром гонял их всю зиму на тренировках. С карабаллистами дело обстояло гораздо хуже. Стрелять по рассыпному строю мятежников они будут, но вот эффективность обстрела под большим сомнением. Это вам не по неподвижному плотному строю лупить. Тут надо бить прицельно. А для прицельной стрельбы арбалетчики в самый раз.

Поэтому сейчас вперёд выдвинулись пять рот арбалетчиков и двадцать карабаллист, которые начали обстреливать, скопившихся на склонах гор мятежников. Эолай хотел сначала подогнать сюда всех своих стрелков, но, осмотрев местность вместе с Александром, понял, что в проходе едва поместятся пять сотен бойцов. Главный стратег никак не вмешивался в принятие решений, но у Эолая сложилось впечатление, что его командир внимательно оценивает все действия молодого полковника.

Армяне начали нести потери. Однако сами ничем не могли ответить. Их луки были не такими дальнобойными, как арбалеты. В такой ситуации они могли либо ринуться в рукопашную, либо отступить. Для рукопашной их было слишком мало. Кроме того, за спинами своих стрелков Эолай демонстративно построил отряд катафрактов и пять рот копейщиков, которые всем своим видом намекали мятежникам, что если они только попытаются спуститься с гор и напасть на стрелков, то тут их и похоронят.

Армяне намёк поняли и, постояв под обстрелом ещё минут десять, начали поспешно отходить в горы. Повинуясь приказу Эолая, стрелки начали медленно подниматься на склоны гор, стреляя при любом замеченном подозрительно движении. Видя это, мятежники предприняли несогласованные попытки кинуться в атаку и порубать в капусту надоедливых арбалетчиков, но стрелки Эолая были начеку и просто не подпустили к себе вражеских воинов, методично отстреливая их на расстоянии.

Правда, нескольким армянским лучникам все же удалось затаиться среди камней. Они терпеливо дождались, когда арбалетчики приблизятся на расстояние выстрела. Вот тут, то у ребят Эолая и начались первые потери. Однако, они быстро среагировали на новую угрозу и уничтожили немногочисленных армянских стрелков. Вскоре всё было кончено. Арбалетчики заняли все соседние высоты, и инженеры наконец-то смогли заняться разбором завала.

Эолай удостоился скупой похвалы Александра и понял, что сдал экзамен на отлично. Не даром главный стратег поставил ему эту задачу. Саня просто хотел проверить способность Эолая к командованию подразделением в бою. И молодой полковник его не подвёл. Армяне понесли обидные ощутимые потери и не смогли удержать завал. Потери же среди людей Эолая были просто минимальными. Трое убитых и двенадцать легко раненных.

* * *

Впрочем, армяне на этом не успокоились. Они сумели соорудить еще три таких же завала на дороге. Но это не смогло надолго остановить движение армии. Другие линейные полки тоже получили возможность немного повоевать. Мятежники так и не смогли ничего противопоставить новой тактике. Саня понял, что арбалет уже сейчас ощутимо меняет ход сражения. На последнем завале вообще хватило пары залпов, чтобы армяне бросились в бегство.

Так за неделю армия сумела без особых помех пройти по извилистому горному проходу и выйти в долину у озера Ван. В этом походе помимо арбалетчиков и инженеров себя очень неплохо показали тени. Они играли роль мобильной разведки и в связке с конными лучниками показали неплохие результаты, предупредив о нескольких засадах.

Вскоре Селевка и его соратников ждал ещё один приятный сюрприз. Армия уже второй день отдыхала после изнурительного марша через горы. Инженеры заканчивали постройку большого укреплённого лагеря, который было решено превратить в тыловую базу армии. Здесь планировалось создать запасы продовольствия, оружия и медикаментов.

Саня был занят обустройством лагеря и удивился, когда его вызвали к Селевку. Причём этот вызов был насквозь официальным и срочным. Саня даже подумал, что случилось нечто очень неприятное. А на подходе к царскому шатру его ждало ещё одно потрясение. Неподалёку застыли около двадцати армянских всадников в блестящих чешуйчатых доспехах. Они были окружены кольцом арбалетчиков и царских телохранителей, но отнюдь не смотрелись пленниками. Увидев эту картину, Саня только удивлённо хмыкнул и стремительно вошёл в царский шатёр.

Там царила напряжённая атмосфера. Уже собрался весь высший командный состав армии и царские советники. Все были возбуждены и насторожены. Немного в стороне Саня с удивлением заметил двоих армян в богатой одежде. Увидев их, он напрягся, но, рассмотрев, что у них нет оружия, немного успокоился.

— Ну, вот все, как я вижу здесь! — громко произнёс Селевк, увидевший вошедшего Саню. — А теперь мы выслушаем наших… гостей!

Ни от кого в шатре не укрылась та небольшая заминка, с которой царь обозвал армян гостями. Селевк кивнул, и вперёд выступил один из армян. Это был сильный, высокий мужчина в дорогой одежде вышитой золотой нитью. На вид ему было около тридцати лет, однако седые виски и печальные черные глаза, в которых скопилась вся мировая скорбь, делали его похожим на старика.

— Я Аршам сын Ксеркса из рода Ервантидов. Я являюсь прямым потомком славного рода армянских царей. Я пришёл, чтобы служить тебе царь Селевк и бороться вместе с тобой против мерзкого тирана и узурпатора Арташеса. Этот безродный выскочка объявил себя царем Великой Армении, но он не имеет прав на армянский трон. Я и мои люди готовы драться с ним до последней капли крови. Если ты не примешь нас под свои знамёна, то мы уйдём и будем сами сражаться с этим самозванцем. И пусть свидетелями мне будут боги востока и запада! — громко провозгласил смуглый пришелец.

При этом в его взгляде проскользнула такая лютая ненависть к самозванцу Арташесу, что все в шатре это ощутили и невольно переглянулись между собой.

— Мы услышали твои слова и будем над ними думать! А вам пока будет предоставлен просторный шатёр, чтобы ты и твои люди могли отдохнуть после трудной дороги о Аршам сын Ксеркса. Но что случилось с твоим уважаемым отцом. Ведь еще недавно он был в добром здравии? — сказал сидящий на походном позолоченном троне Селевк.

— Тиран Арташес. Этот безродный сын шлюхи убил его. Мой отец, узнав о том, что Арташес объявил себя потомком славного рода Ервантидов, во всеуслышание назвал его самозванцем. Самозваный царь бросил моего отца в темницу. Видимо с помощью пыток он хотел добиться, чтобы мой отец признал в нём родича. Но отец держался до конца. Его не сломили пытки. Поэтому Арташес казнил его, как мятежника. И именно из-за этого я сейчас стою перед вами. Я поклялся, что отомщу убийце моего отца! — выкрикнул Аршам, и гримаса ярости искривила его породистое лицо.

— Мне больно слышать о смерти твоего родителя. Он был достойным человеком. А теперь ты можешь идти! — качнул головой Селевк.

Аршам порывисто кивнул и быстрым шагом вышел из шатра. Его спутник подчёркнуто вежливо поклонился и покинул шатёр вслед за своим боссом.

— Ну что же господа советники прошу вас высказываться, что вы об этом думаете, — медленно произнёс молодой царь, проводив взглядом удалившихся армян.

— Не верю я этим армянам! Все они предатели и мятежники! — громко заявил Аристолох, прервав затянувшуюся тишину.

— А я ему верю! Сын должен мстить за смерть своего отца! Это закон кровной мести! — рявкнул в ответ Лиск, назначенный на время похода командиром галлатского отряда.

— Это верно! Враг моего врага — мой друг! — согласился с галлатом Кимон младший сын везира Гермия его заместитель и правая рука.

Сам старый везир был вынужден остаться в столице, а в поход на мятежников отправил своего младшего сына и вероятного приемника на пост везира. Набираться опыта и показать свои способности Селевку и его приближённым. Кимон Сане понравился. Умный, педантичный и расчётливый. Такой никогда не предаст своего царя. Потому, что именно от царя напрямую зависит благополучие самого Кимона и его отца. Кимон относился к типу умных чиновников и патриотов. С ним было приятно работать. Они с Саней быстро нашли общий язык. Гермий мог по праву гордиться своим отпрыском.

— Правильно говоришь. А еще нам нужен человек, за которым пойдут другие армяне. Тут нам нужна поддержка местного населения. Мы должны быстро закончить эту войну. Прикончим Арташеса и уйдём. Но тут останется человек, который будет нашим сторонником. А значит, и бунтовать местные не будут. Ну не все они здесь мятежники. Большинству простых людей наплевать, кто там сейчас сидит на троне. Хотя чужаков нигде не любят. А вот если нашего стратега-наместника будет поддерживать этот самый Аршам сын Ксеркса из рода Ервантидов, то и поводов для недовольства у местных поубавится! В общем, я за то, чтобы принять помощь Аршама и его людей! — толкнул речь Саня.

Многие советники и стратеги одобрительно закивали, соглашаясь с доводами главного царского стратега. Втягиваться в долгую войну не хотелось никому. Большинство советников прекрасно понимали, что без поддержки местного населения этот военный конфликт может длиться годами. Молодой царь тоже признал правоту Громова, и вскоре Аршам был объявлен другом и союзником Селевка.

А уже вечером армия Селевкидов пополнилась новыми бойцами. Аршам привел около двух тысяч армянских пехотинцев и пять сотен всадников. К тому же благополучно разрешилась проблема с продовольствием. Если раньше армии пришлось бы силой отбирать еду у местных жителей, посылая по округе отряды фуражиров, то теперь они сами привозили провиант на продажу. Это помогло избегать конфликтов с населением, которое в большинстве своём принимало теперь солдат Селевка не как захватчиков и карателей, а как защитников и освободителей.

У Аршама в Ванской долине оказалось неожиданно много сторонников. Кто-то из них ненавидел узурпатора Арташеса, кто-то просто уважал старую династию армянских царей, но большинство мирных жителей просто боявшихся, что армия Селевкидов будет грабить и жечь все подряд, с радостным облегчением поддерживали Аршама, всячески дистанцируясь от мятежного Арташеса. Селевк тоже поступил довольно мудро и не стал разорять округу, выискивая пособников мятежников. Все населённые пункты в долине брались под твёрдый, но ненавязчивый контроль, но не было ни грабежей, ни насилия.

Хотя одна крепость на северном побережье озера Ван закрыла ворота перед царскими войсками и приготовилась к сопротивлению. Даже уговоры Аршама тут не помогли. Обычно он уговаривал обитателей городов и крепостей не сопротивляться, но в этот раз попался особо-упёртый комендант гарнизона. В Аршама и его свиту, полетели стрелы и оскорбительные слова. Увидев это, Селевк недовольно покачал головой и попросил своего главного стратега разобраться с этой проблемой.

И Саня разобрался. Еще в той — прошлой жизни, на войне в чеченских горах он понял одну простую истину. В горах уважают силу. Если местные жители чувствуют твою силу и знают, что ты её применишь не задумываясь в ответ на любую агрессию, то они сто раз подумают, прежде чем сделать тебе какую-нибудь пакость. И вот сейчас Громов как раз вспомнил один такой случай, что произошёл еще там, в горах Кавказа в далеком двадцать первом веке.

* * *

Полковая колонна двигалась тогда по горной дороге. Люди были измотаны долгим маршем, техника работала на пределе. Головной болью для командования при проводке колон на враждебной территории всегда остаются мелкие группки партизан, которые устраивают обстрелы движущейся колонны. А то и могут заминировать дорогу. Чтобы не терять людей в таких мелких стычках военные обычно предпочитали договариваться с местными жителями о нейтралитете. В таком случае старейшины строго следили, чтобы в окрестностях их аулов молодые и горячие джигиты не шалили, а армейские колонны могли спокойно проходить дальше.

И в этот раз вроде бы ничего не предвещало беды. Договоренность о спокойном проходе колонны вроде бы была достигнута, но что-то пошло не так. На выезде из очередного аула с крайних домов по движущейся полковой колонне ударил пулемёт и несколько автоматов. Командир полка полковник Свиридов, не первый год воевавший в горах Чечни, не растерялся, и, повинуясь его командам, несколько бэтээров открыли заградительный огонь, а остальная колонна спешно начала уходить за поворот дороги, выходя из под вражеского огня.

В этот раз удалось уйти без особых потерь. Казалось бы, что тут такого произошло. Так мелкое происшествие. Другой бы командир доложил по инстанции и двигался дальше. Но полковник Свиридов так не думал. Он повоевал еще в первую чеченскую и считал, что такое прощать нельзя. Недаром здесь в горах всё держалось на авторитете силы.

И вот сейчас этот авторитет серьёзно пошатнулся. Ситуация требовала срочно его восстановить. Убегая от противника, войну не выиграешь. Поэтому командир полка отдал боевой приказ полковой артиллерии. Через двадцать минут вся артиллерия полка, включая миномёты, была развёрнута в сторону злополучного аула и открыла огонь.

Артналёт, длившийся пятнадцать минут, превратил небольшую горную деревушку в груду руин. Полковник Свиридов, осмотревший в полевой бинокль останки аула, поморщился.

— Ну и что вы тут сотворили, блин! Прям, натюрморт от Пикассо какой-то получился, а я приказывал, чтобы все дома сравняли с землёй. Вы столько снарядов выпустили, а результат так себе. На твёрдую троечку. Ну, кто так стреляет, стрелки косорукие! Мать вашу! Вот почти целая хибара стоит, а вон те развалины совсем не похожи на ровную поверхность! Они просто оскорбляют моё чувство прекрасного и портят весь окружающий пейзаж! Я же чётко приказал, чтобы этот е…й аул заровняли к ядрене фене! — прокомментировал комполка, увиденную им картину.

И вновь заговорила полковая артиллерия, ровняя остатки аула с землёй.

Скандал вышел жуткий. Вся дерьмо… то есть демократическая пресса подняла страшный вой. Полковника Свиридова клеймили, как фашиста, садиста и вообще полного отморозка, но на этот раз Москва не стала прогибаться перед западом и всей «прогрессивной общественностью», что кормилась из рук западных спецслужб. Свиридова оправдали, а дело замяли, переведя полковника от греха подальше на Дальний Восток.

Но именно после этого случая на горных дорогах стало значительно спокойнее. Местные хорошо усвоили урок, преподанный им полковником Свиридовым.

* * *

И вот сейчас Саня припомнил этот случай. Требовалось наглядно продемонстрировать силу, да так чтобы слух об этом пошёл по всей округе. Повинуясь его приказам, непокорная крепость была взята в плотное кольцо, а инженеры стали шустро собирать, хранившиеся в разобранном виде в обозе онагры и требюшеты.

Если командир гарнизона осаждённой крепости думал, что Селевкиды пойдут на штурм, то он сильно ошибся. На штурм Саня идти не планировал. Зачем терять своих людей в бессмысленных атаках, когда всю работу может сделать артиллерия. Если комендант вражеской крепости мечтал о воинской славе, то тут ему вышел большой облом.

Через два часа собранные метательные машины начали методичный обстрел укреплений противника. Крепость, на первый взгляд выглядевшая довольно внушительно, не смогла устоять против увесистых снарядов требюшетов. Если небольшие ядра онагров наносили толстым каменным стенам незначительный урон, то снаряды требюшетов с лёгкостью дробили каменные блоки стен.

Крепость продержалась под непрерывным обстрелом около суток. Гарнизон, одуревший от постоянного грохота рушившихся камней, уже не помышлял ни о каком сопротивлении. Правда, сдаться успели немногие. Когда от крепости остались живописные груды развалин, то обстрел наконец-то прекратился. Это то и позволило тридцати двум контуженым армянам сдаться на милость царской армии. Коменданта, кстати, среди сдавшихся не было. Он погиб под развалинами своей крепости, так и не поучаствовав в рукопашной схватке о которой так долго мечтал.

Глава 15

Вы обладаете властью если другие думают что вы обладаете властью.

(Уич Фаулер)

Урок поняли, и вскоре вся местность возле озера Ван был взята под контроль без всякого сопротивления. Сторонники Арташеса либо ушли в глубокое подполье, либо бежали на Север к Армавире — столице новообразованного армянского царства.

Однако вскоре дела пошли не так гладко. Быстрое продвижение вглубь мятежной страны неожиданно замедлилось. Снабжение армии резко ухудшилось, и участились нападения мелких армянских отрядов. Мятежники использовали актуальную во все времена партизанскую тактику. Не в силах остановить огромную армию Селевка, они, тем не менее, всячески старались задержать её продвижение на север.

Было потеряно несколько отрядов фуражиров, добывавших еду для армии в окрестных селениях. А стычки с патрулями, ночные налёты и обстрелы армейского лагеря стали просто традицией. Даже на движущуюся днём походную армейскую колонну мятежники осмеливались изредка нападать. Правда из-за своей малочисленности они предпочитали быстрые обстрелы и стремительный отход. Партизаны виртуозно использовали особенности окружающей местности, чтобы устроить засаду и уйти от погони. Всё это заметно изматывало и нервировало воинов, значительно замедляя продвижение армии к столице мятежников.

А время поджимало. Лето близилось к концу, а зимой вести активные боевые действия в здешних краях было весьма затруднительно. Поэтому требовалось задавить Арташеса и его мятеж до наступления холодов. Сейчас Селевку как воздух нужна была короткая победоносная война, чтобы успокоить народ в восточных провинциях и не дать вспыхнуть новым мятежам.

Наконец с первыми днями наступившей осени армия Селевка вышла к Армавире. Этот крупный армянский город, бывший до мятежа резиденцией царского наместника, а теперь ставший столицей Великой Армении, не поражал воображение. Да, вокруг него была возведена высокая каменная стена, но она выглядела довольно обветшалой, а в нескольких местах виднелись заплаты из более новых по виду камней.

Саня быстро догадался, что эти заплаты находятся на месте проломов, которые были проделаны в стене во время прошлых штурмов. Потом их залатали на скорую руку, что делало городскую стену похожей на старого заслуженного ветерана, покрытого многочисленными шрамами.

Возле Армавиры Арташес сделал ещё одну попытку остановить Селевка. Он вывел из города свою армию и даже попытался атаковать подошедшую к городу армию Селевкидов.

Саня до этого ломал голову, как ему выманить противника из Армавиры в поле. Но враги сами полезли в расставленную ловушку. Задолго до вражеской атаки Саня знал, что она состоится. Тут очень оперативно сработали сторонники Аршама, находившиеся в Армавире. Недаром папаша Мюллер в фильме «Семнадцать мгновений весны» говорил о том, что знают двое — знает и свинья.

По сведениям разведки Арташес собрал большую армию, в которой более половины составляли конные воины. И он горит желанием дать полевое сражение наглым Селевкидам. Глава мятежников очень рассчитывал на свою кавалерию, а когда сидишь в осаде, то конница много не навоюет. Поэтому скоро мятежники должны выйти в поле и атаковать армию Селевкидов. К тому же на Арташеса давило общественность, требуя дать решительный бой селевкидским захватчикам.

Поле предстоящего сражения Саня решил подготовить заранее. По началу Селевк и его советники не поняли замысла главного царского стратега. Тут так не воевали. Обычно армии выбирали относительно ровную местность и дрались на ней от рассвета до заката. Были случаи нападения внезапно из засады, используя лес и складки местности. Но никто не применял в полевом сражении какие-либо укрепления. Позднее римская императорская армия начнёт вовсю использовать инженерные сооружения на поле боя, а, глядя на римлян, и все остальные придут к такой концепции войны, но до этих времён было еще лет триста-четыреста.

Всё же авторитет Громова, как выдающегося тактика, позволил продавить на военном совете его план битвы. Пол ночи армейские инженеры копали рвы и ямы-ловушки, утыкая их дно заостренными кольями и маскируя травой и ветками. В центре позиции были так же насыпаны невысокие земляные валы, утыканные заострёнными кольями.

Утром армия Селевкидов ждала мятежников, построившись на рукотворном валу. Армяне не заставили себя долго ждать. Арташес беспокоился, что Селевкиды не дадут его армии спокойно выйти из города и могут атаковать её еще не построившуюся для боя. Ведь именно в этот момент армия мятежников будет наиболее уязвимой. Однако все его опасения развеялись, когда он увидел, стоявшую на равнине в трех километрах от города вражескую армию. Похоже, Селевкиды приготовились к обороне и не помышляли об атаке. Они демонстративно приглашали Арташеса сделать первый ход. И он не обманул ожиданий Сани.

Армия мятежников, немного уступавшая в размерах, ринулась в лобовую атаку. Войска Селевка обрадованные таким подарком открыли ураганный огонь по нападавшим. Конница мятежников вырвалась вперёд и с азартом ринулась на казавшийся таким уязвимым пехотный строй Селевкидов. Привычной фаланги армянские всадники не видели, а другая пехота, по их мнению, была просто не в состоянии выдержать натиск атакующей конной лавы.

Всадники гнали вперёд разгорячённых коней. Ровный вражеский строй всё ближе. Уже видно, как блестят кончики вражеских копий. Еще немного и монолитный конный таран растопчет и пробьет ряды Селевкидов. А дальше начнётся самое интересное — преследование бегущих в панике врагов.

Залпы арбалетчиков немного охладили пыл наступавших армян, но не смогли замедлить бег лошадей. И тут на поле боя началось твориться что-то невообразимое. Ловушки, которые с такой тщательностью ночью готовили инженеры Селевкидов, наконец-то сработали. Армянские кавалеристы на полном скаку стали влетать в грамотно замаскированные ловчие ямы и глубокие траншеи с острыми кольями на дне.

Разогнавшиеся для атаки конные воины не смогли мгновенно остановиться. Когда скачущие впереди всадники стали проваливаться под землю, то следующие за ними соратники тоже влетали в уже сработавшие ловушки. Лишь немногие из них успели сориентироваться и на полном скаку объехать возникшее на пути препятствие. Правда, это им особо не помогло. Поле и дальше по ходу следования было щедро усыпано скрытыми ловушками.

Скоро на поле боя образовалась огромная куча растерянных людей и лошадей. Конечно, потери от ловушек были не так фатальны, но это полностью деморализовало уцелевших армян. Арбалетчики и конные лучники Селевкидов тоже не сидели на месте, оперативно накрывая вражеских всадников тучами стрел и болтов. Вот тут у мятежников уже начались серьёзные потери.

Главный козырь кавалерии в бою — это удар с разгона. И именно этого преимущества конница Арташеса сейчас лишилась. Остановившихся и сбившихся в кучу всадников методично выкашивали залпы селевкидских стрелков. Многие воины не выдержали и повернули назад, хотя были и насквозь отмороженные герои, которые после недолгой растерянности всё же ринулись в атаку. Пара сотен таких храбрецов смогли, теряя товарищей, проехать через все ловушки.

Правда, тут их ждал еще один неприятный сюрприз в виде полутораметровых острых кольев, торчавших их земли под наклоном в их сторону. Первые ряды армян повисли на кольях, а остальные стали растерянно суетиться перед неожиданной преградой. Арбалетный залп сделанный практически в упор поставил жирную точку в этой героической попытке. Немногие выжившие герои, уже не помышляя об атаке, поскакали назад, нахлёстывая своих лошадей.

Тем временем разбитая и бегущая в панике конница мятежников достигла своей немного отставшей пехоты и на полном скаку влетела в её ряды. Шум, лязг, крики раненых, ржание испуганных лошадей. Так и не вступив в схватку с врагом, кавалерия мятежников умудрилась потоптать много своих пехотинцев. Стрелки Селевкидов тоже не сидели на месте. Вскоре не о каком наступлении уже не могло быть и речи. Пехота мятежников начала быстрое отступление к Армавире, которое превратилось в беспорядочное бегство.

Запела сигнальная труба, и конница Селевкидов с азартом гончей помчалась догонять бегущих мятежников.

— Чем больше мы их поймаем сейчас, тем меньше их будет сидеть на стенах Армавиры, — подумал Саня, отдавая приказ к атаке кавалерией.

Это была полная победа. Мятежники потеряли большую часть воинов убитыми и взятыми в плен. Лишь примерно две тысячи из них смогли спастись и укрыться за стенами своей столицы. Любой полководец может гордиться такой победой. Враг полностью разбит, потери минимальны, трофеев море. Однако в дело вмешался случай, который моментально обесценил эту победу.

* * *

— Боги ревнивы! Мы для них лишь игрушки. Никто не думал, что так выйдет, — лежавший на ложе Селевк внезапно закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена.

— Молчи! Тебе нельзя волноваться! — произнес, расстроенный Саня.

Молодой царь бессильно откинулся на ложе, а придворные лекари засуетились вокруг него встревоженным роем. Громов беззвучно выругался, глядя на эту суету. Его сердце сжалось в груди от жалости. Жалости к этому мальчику, который за последний год стал его другом и братом. Да, да! Саня всегда хотел иметь брата. И поэтому он, учитывая разницу в возрасте и женитьбу на Клеопатре, с недавних пор стал относиться к Селевку, как к младшему братишке. За которым надо присматривать и защищать.

И вот сейчас его друг лежит в царском шатре и умирает, а он Саня Громов ничего не может сделать. Он, которому подчинялись тысячи людей на поле боя, ничего сейчас не мог сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Все было так глупо! Хотелось выть от безвыходности и отчаяния. Действительно Боги ревнивы и не любят, когда люди получают слишком много счастья.

* * *

С молодым царем случилась большая неприятность. Такие случайности выглядят совершенно невероятными. Услышав о них, люди обычно недоверчиво качают головой и говорят, что такое просто не может случиться. Но это довольно часто происходят во время больших сражений. Только зачастую такие события остаются незаметными для большинства окружающих.

Селевк скакал во главе своих телохранителей, преследуя бегущих врагов. Правда, помня наставления своего главного стратега Александра, он не рвался вперёд и особо не рисковал. Он искренне восхищался полководческим талантом своего нового родича и осознавал, что ему, чтобы одерживать такие же блестящие победы, надо еще многому учиться. Но сейчас можно было совместить приятное с полезным. Враг был разбит и бежал в панике. А погоня давала молодому царю прекрасный способ выплеснуть накопившийся во время битвы адреналин.

Он даже никого не успел зарубить в этой атаке. Впереди его отряда телохранителей мчались катафракты, которые как катком давили всех, кто попадался на их пути. Но молодой царь был прилежным учеником и сейчас он учился правильно организовывать преследование отступающего противника. Вот он поднял правую руку, чтобы отдать приказ своим людям и тут в него попала шальная армянская стрела. На Селевке были надеты неплохая позолоченная кираса, наручи, поножи и прочный позолоченный шлем с роскошным плюмажем.

Доспехи были довольно прочными и неплохо защищали своего владельца, но было в них и много уязвимых мест. Одно из них находилось под мышками. Там тело царя не было защищено слоем железа. Правда, если бы Селевк в этот момент не поднял бы правую руку, то все бы, скорее всего, обошлось. Стрела бы отрикошетила от полосок из толстой кожи и металлических пластин, которые защищали плечо и бицепс руки. В худшем случае молодой человек отделался бы неопасным ранением в руку. Но случилось именно так, а не иначе.

Армянский всадник, скачущий на полном скаку к Армавире, повернулся в седле и «по-скифски» выпустил стрелу в своих преследователей. Он не целился в конкретную цель. Да на такой скорости это было просто невозможно. Только скифы или сарматы могли на полном скаку уверенно поражать стрелами свои мишени. Армянин такими способностями не обладал. Он просто выпустил стрелу в сторону врагов, чтобы хоть как-то их задержать.

Стрела сорвалась с тетивы и по пологой дуге полетела в сторону противника. Она миновала бегущих в панике армян и преследующих их селевкидских катафрактов. Пролетела над головами царских телохранителей и ударила точно в правую подмышку всадника в позолоченных царских доспехах, поднявшего за мгновение до этого правую руку. К чести телохранителей они среагировали моментально и не дали упасть на землю пошатнувшемуся в седле Селевку.

* * *

— Боюсь, что всё очень плохо! Стрела задела лёгкое. Я не осмеливаюсь извлекать её, иначе царь моментально истечёт кровью и умрёт! — пробормотал главный придворный медик Асфалион. — Я сделал всё, что мог, но оказался бессилен. Наш царь медленно умирает.

— Сколько ему осталось? — спросил Саня, глядя, на потерявшего сознание Селевка.

— Думаю, что дня два или три, — покачал головой Асфалион.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сказал Громов чуть дрогнувшим голосом.

— Увы, тут может помочь только чудо! — воскликнул придворный лекарь, разведя руками.

— Пусть меня позовут, как только царь очнётся, а сейчас я должен идти, чтобы сообщить всё членам Царского Совета, — приказал Саня, направляясь к выходу из царского шатра.

Селевк пришёл в сознание только через два часа и тут же вызвал к себе своих приближенных. Саня вошёл в царский шатёр последним. После ранения царя у него появилась куча дел. Армия бурлила встревоженная новостью о ранении царя. Громов срочно организовал несколько рабочих команд, которые начали собирать трофеи и хоронить убитых. В этот день на поле боя полегло немало народу и работы для похоронных команд хватало с лихвой. А растущая куча трофеев так же неплохо отвлекала солдат от тревожных слухов.

Люди, собравшиеся в шатре, тихо переговаривались, бросая тревожные взгляды на фигуру молодого царя, лежащую на ложе. Увиденное внушало опасение. Царь умирал. Это было ясно всем. А ведь их благополучие и карьера напрямую зависели от этого молодого человека, что сейчас лежал на царском ложе.

Увидев вошедшего Саню, Селевк слабо кивнул, поморщился от боли и тихо заговорил. Все остальные разговоры моментально прекратились. Люди внимательно слушали своего царя.

— Я собрал вас здесь, чтобы сообщить вам неприятное известие. Я умираю! Лекари говорят, что мне осталось совсем немного. Поэтому я хочу огласить своё завещание (взгляд в сторону свитка с царской печатью), чтобы после моей смерти не возникло смуты в нашем царстве. Я выбрал себе наследника, согласно нашим традициям и законам. Я хочу, чтобы вы поклялись перед лицом богов (кивок в сторону жрецов, кучкующихся в дальнем углу шатра), что признаете его своим царём после моей смерти. Это моя последняя просьба. А воля умирающего священна! — Селевк замолчал и облизал свои пересохшие губы.

— Мы выполним твою волю! Но кто будет нашим царём после тебя? — спросил Аристолох, прерывая затянувшееся молчание.

— Я хочу, чтобы им стал мой родич главный царский стратег Александр Селевкид. Он муж моей сестры, а значит, имеет право на трон, как член нашей династии. И я уверен, что наше царство станет самым великим и могучим с таким правителем, как Александр. У нашей страны много врагов и я уверен, что Александр достойно выйдет из всех испытаний, что будут встречаться на его пути. Он и только он должен занять трон после моей смерти, — произнёс Селевк, обводя взглядом стоявших возле него людей.

— Но я не уверен, что справлюсь! Я просто не знаю, как это быть царем! — начал было отмазываться Саня.

— Ты справишься. Я знаю это. Так хотели боги. Не даром они свели наши дороги. Всё это было предопределено судьбой. Ты должен стать царем. А иначе всё, что мы с тобой совершили, было зря. Тогда не стоило тебе меня спасать от убийц Антипатра. Ты должен! Это твоя судьба! И еще. Неужели ты откажешь умирающему другу? — перебил его Селевк. — Извини, что я тебя не слушал и не успел завести жену и наследника. Но теперь это твоя ноша. И запомни, что венец правителя снимают только вместе с головой! А теперь я хочу услышать ваши клятвы!

Через двадцать минут всё было кончено. Клятвы прозвучали, и Селевк облегченно обмяк на своём ложе. Асфалион категорично заявил, что больному нужен немедленный отдых и люди потянулись к выходу из шатра.

— Хорошо я согласен быть царём. Раз больше некому им быть. Но не считай, что мне это нравится. Я всё же надеюсь, что случится чудо, ты поправишься, а мне не придется надевать царский венец. А сейчас я пошел думать, как мы будем дальше воевать. Армавиру то еще надо взять. Эти мятежники после той трёпки, что мы им задали, все еще думают о сопротивлении. Да подкинул ты мне проблем! Эх! — высказался Саня, задержавшись возле постели раненого юноши.

— Я знал, что ты согласишься. У тебя есть чувство долга и ответственности. Ты станешь хорошим царём, — улыбнулся в ответ Селевк и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

* * *

Армии о состоявшемся разговоре пока решили не сообщать. Солдатам объявили, что царь пришёл в сознание и медики борются за его жизнь. Потом выдали денежную премию за прошедший бой, а наиболее отличившиеся получили трофеи. Инженерам кстати Саня выдал премию в двойном размере. Не зря они пол ночи горбатились, подготавливая поле предстоящей битвы.

Уже в наступившей темноте Саня созвал военный совет. Несмотря на ранение царя, необходимо было продолжать войну. Вот только какими методами это делать? Тут мнения разделились. Аристолох разозлённый тем, что случилось с Селевком, требовал начать массовый террор.

— Надо сжечь всю округу. Всех мужчин перебить, а женщин и детей в рабство. Пусть ответят за нашего царя. Мятежников надо уничтожать без всякой пощады! — заявил он, размахивая руками. — Город тоже надо разрушить, а жителей уничтожить. И пленных не брать.

— Не согласен! Нельзя нам сориться с местными жителями. Если мы их всех тут уничтожим или угоним в рабство, то, как мы потом будем армию кормить. Да и война тогда может затянуться. Ведь не все армяне поддерживают Арташеса. Многие из них просто выжидают и не вмешиваются в этот конфликт. В общем, я против репрессий. А вот Армавиру надо брать и как можно скорее, пока мятежники не очухались от разгрома и не собрали новую армию! — возразил ему в ответ Деметрий, бросив взгляд, на возмущенно привставшего Аршама.

— А что нам известно о судьбе Арташеса? Удалось ему спастись во время бегства? — спросил Саня, глядя на Омана.

— Арташес несомненно спасся! Очевидцы видели, как он и его свита въехали в ворота Армавиры во время бегства вражеской армии. Сейчас глава мятежников находится в городе. Покинуть его он не мог. Наши войска надежно блокировали все выезды из Армавиры. Можно утверждать, что сейчас Арташес сидит в своем дворце в Армавире, — отрапортовал глава разведки и командир теней.

— Это отличная новость. Если мы возьмем город, то прихлопнем и Арташеса. Думаю, что когда глава мятежников окажется в наших руках, то восстание само по себе затихнет! — задумчиво произнес Громов.

Все присутствующие одобрительно зашептались, соглашаясь с главным стратегом. Внезапно военный совет был прерван довольно неожиданным способом. В шатер заглянул один из Саниных галлатских телохранителей и громко заявил, что они задержали подозрительного типа, который утверждает, что он послан для переговоров с царём Селевком. Дело срочное. Вопрос жизни и смерти!

Вошедший в шатёр бородатый мужчина был довольно смугл, но греческие черты лица выдавали в нём эллина, а не армянина.

— Я Гирон сын Мемнона. Я здесь от имени Алкивиада из Гераклеи Понтийской[67] командира отряда наёмных гоплитов, состоящих на службе у армянского царя! — сразу же с порога заявил пришелец, склонив голову. — Мой командир предлагает вам свою помощь в захвате города Армавира!

— Значит ты не парламентёр от Арташеса? И чем же твой командир может нам помочь? — спросил Саня, оправившись от удивления.

— Наш отряд из трёх сотен гоплитов охраняет участок стены возле восточных ворот города. Во время завтрашнего штурма мы могли бы сдать стену вашим воинам и отойти в сторону без всякого сопротивления. После чего ваши войска без особых трудностей ворвутся в Армавиру! — произнёс посланец заранее заготовленную речь.

— А что вы хотите в замен? — уточнил Громов.

— Вы дадите нам уйти в полном составе и со своим оружием. Мой командир обещает, что наш отряд покинет пределы Армении и уйдёт на запад, — быстро ответил Гирон.

— И вы вот так без колебаний предадите Арташеса? Ведь вы взяли у него деньги и давали клятву верности. Не боитесь гнева богов? Они не любят клятвопреступников! — спросил Деметрий, скорчив презрительную мину.

— Мы наёмники, а не фанатики. Глупо погибать за проигранное дело. А то, что дело Арташеса пропащее, теперь стало понятно всем. Мы деремся за деньги, но жизнь дороже. А с богами разберётся наш командир. Алкивиад пообещал, что всю вину перед лицом богов он возьмёт на себя. Ведь он наш лидер! — горячо заговорил Гирон.

— Хорошо! Подожди пока на улице, а мы тут посовещаемся насчет твоего предложения, — резюмировал Громов, жестом выпроваживая Гирона из шатра.

Тот хотел было что-то добавить, но стоявший у него за спиной галлат-телохранитель издал глухой рычащий звук и посланец Алкивиада испуганно поклонился и быстрым шагом выскочил из шатра.

После непродолжительного, но бурного совещания было решено принять помощь Алкивиада и его гоплитов. Саня распорядился вызвать Гирона, маявшегося у входа, и обрадовал его своим согласием. Наёмникам Алкивиада обещали жизнь и свободу в обмен на сотрудничество, от имени Селевка, который сейчас сильно занят и не может присутствовать лично. Знать о ранении молодого царя вражескому переговорщику было совсем не обязательно. Удовлетворённый результатом Гирон, радостно заулыбался и стремительно покинул шатёр, стараясь побыстрее донести до своего командира и своих товарищей приятные известия.

— Вот за это я и не люблю наёмников! — пробормотал Аристолох. — Они же могут предать в любой момент.

Саня кивнул головой, соглашаясь с командиром царской гвардии.

* * *

Следующим утром защитников Армавиры, сильно павших духом после той бойни, что устроили им селевкиды накануне, ждало еще одно потрясение. Армия Селевка, разбившая вчера войско армян, сегодня собиралась идти на приступ. И чувства защитников города можно было понять. Здесь до этого ещё никто ТАК не воевал!

Обычно, армия, подойдя к крупному вражескому городу, (а Армавира по местным меркам была довольно крупным и хорошо укреплённым населенным пунктом) начинала неторопливо строить осадные машины. Через неделю или две начинали первую попытку штурма с применением осадных передвижных башен, лестниц и таранов. Если штурм отбивали, то тогда начиналась длительная осада, которая длилась от нескольких месяцев до двух-трёх лет. Осаждающие просто ждали, когда защитники города вымрут от голода или сдадутся.

А сейчас перед защитниками Армавиры предстало довольно непонятное зрелище. Многочисленные воины противника подходили к городу со всех сторон, неся с собой только длинные, выдвижные лестницы. Никаких таранов или штурмовых башен. А ведь без них попытка штурма выглядела просто коллективным самоубийством.

Для штурма таких высоких стен, как у Армавиры просто необходимы были передвижные башни. А вот лестницы носили только вспомогательный характер. Любому более или менее разбиравшемуся в военном деле человеку было ясно, что при использовании при штурме только одних лестниц нападающие понесут огромные потери и вряд ли добьются успеха.

Однако наперекор всем военным доктринам селевкиды шли на приступ стен только с одними немногочисленными лестницами. Эти лестницы военные инженеры по приказу Сани сварганили за одну ночь. Похоже, ночные авралы для инженеров стали входить в норму. В армии уже появилась шутка, что военный инженер ведёт ночной образ жизни, спит в обнимку с молотком, а сам внешне похож на сову. А на военном сленге армейские юмористы военных инженеров прозвали «совами».

Глядя на плотные ряды приближающихся селевкидских воинов, защитники Армавиры лихорадочно готовили свои луки и заряжали камнемётные машины. По такой цели промахнуться было просто невозможно. Армяне замерли в предвкушении того, как их стрелы посыплются на атакующих врагов.

Но реальность превзошла все их ожидания. Проревели сигнальные трубы, и вражеская армия внезапно остановилась вне зоны досягаемости стрелкового оружия защитников города. И только у восточных ворот противник продолжал уверенно двигаться вперёд. Они уже вошли в зону действия вражеских луков и баллист, но по ним не было произведено ни одного выстрела. Вот они уже миновали ров, проворно забросав его фашинами[68]. Вот подтащили и установили длинные выдвижные лестницы, по которым тут же стали подниматься на стену. Сопротивления не было. Алкивиад, выполняя договорённость, отвёл своих воинов со стены.

Первыми на стену влезли галлаты, хоть и предупреждённые заранее о том, что сопротивления от защитников стены не будет, но всё же в тайне надеявшиеся его встретить. Саня в этот раз так же решил наплевать на осторожность и вслед за галлатами поднялся на стену по приставленной лестнице. За ним, пыхтя от натуги, лезли арбалетчики и серебряные щиты. Когда он, наконец-то, достиг вершины и перемахнул зубец городской стены, то немного устал. Да ходить по земле или ездить на коне в полной броне — это совсем не то, что лезть вверх по штурмовой лестнице, рискуя в любой момент навернуться с верхотуры.

Посмотрев по сторонам, Громов удовлетворённо кивнул. Увиденная картина ему понравилась. Галлаты уже контролировали значительный участок стены, и к ним с каждым мгновением прибывало всё больше подкреплений.

Заметив главного стратега, к нему быстро подбежал Лиск, который на кануне настоял, что он будет лично командовать первой волной атакующих галлатов. Правда, он был слегка разочарован, что им так и не пришлось подраться, но тщательно это скрывал. Ведь теперь он был не рядовым головорезом, а вождём и командиром. Только после встречи с Александром Лиск начал понимать, что командир не должен бездумно рубиться в первых рядах. Вместо этого он должен отдавать приказы и контролировать всё, что творится на поле боя. Ибо от решений командира зависят жизни всех его соратников. Лиск всегда мечтал стать великим военным вождём и водить в бой огромные армии, но только сейчас он понял какой это тяжкий труд. Его буйная натура бесшабашного авантюриста довольно часто прорывалась наружу. Он даже немного тосковал по тем временам, когда он был простым воином, и от его решений не зависели жизни сотен его товарищей. Однако он не собирался так просто отказываться от своей мечты. Вождём быть круто и безбашенно. И плох тот воин, что не мечтает стать военным вождём.

— Стена наша! Потерь нет! Эти (презрительный кивок в сторону спустившихся со стены наёмников Алкивиада) всё сделали, как и обещали. Что нам теперь делать, командир? — произнёс разгоряченный бегом Лиск.

— Будем брать восточные ворота. Арташес видимо не совсем доверял Алкивиаду и поэтому поставил охрану из армян у надвратных башен! — начал уверенно командовать Громов. — Собирай людей и двигай к воротам. Когда захватишь их, то впускай в город наши основные силы. А я тут с арбалетчиками и серебряными щитами буду удерживать стену и проконтролирую, чтобы никто к вам не сунулся.

— Уже бегу! Об армянской охране ворот можешь не беспокоиться! Считай, что её уже нет! — рявкнул резко повеселевший Лиск (ну ещё бы, ведь впереди драка) и ринулся к воротам, созывая по пути своих воинов.

Галлаты обрадовано проревели боевой клич, и вскоре у ворот закипела битва. Армянские пехотинцы, охранявшие восточные ворота, не были застигнуты врасплох. Все они видели, что на стене творится, что-то подозрительное. Враги прибывают беспрепятственно, звуков боя не слышно. Командир армян начал раздумывать о том, чтобы послать кого-нибудь разведать обстановку, но тут появились галлаты, которые с радостным ревом начали кромсать его подчиненных своими жуткими длинными мечами. Короче, у защитников восточных ворот не было ни одного шанса. Хотя несколько самых шустрых и сообразительных все же успели удрать, сея панику в городе.

Вскоре ворота гостеприимно распахнулись, и в город хлынули многочисленные воины Селевкидов. Паника в рядах армян росла и ширилась. Ни о каком организованном сопротивлении речи уже не шло. Многие мятежники пали духом и бестолково метались по городу. Хотя среди всеобщей паники были и случаи героического сопротивления, но на общем фоне тотального разгрома они ничего не решали.

Лошадь захромала

Командир убит

Конница разбита

Армия бежит

Враг вступает в город

Пленных не щадя

Потому что в кузнице не было гвоздя!

Этот детский стишок почему-то вспомнился Сане, когда он увидел тот хаос, что воцарился в Армавире. Правда, это длилось недолго. Войска Селевкидов довольно быстро взяли город под свой контроль. Всяческое сопротивление давилось быстро и жестоко. Были, конечно, случаи грабежа и мародёрства, но они не носили массовый характер. Главный царский стратег прославился своими расправами над мародёрами, а уж дисциплина в селевкидской армии, благодаря его стараниям, была железная. Даже галлаты не лили кровь без особой нужды.

А вот Арташес снова смылся от расплаты. Он со своими телохранителями и небольшим числом воинов успел запереться в крепости на холме в центре города. Штурм, предпринятый с налёту, не увенчался успехом, и Саня пока запретил атаковать последнее прибежище самозваного армянского царя. По его приказу армейские инженеры развили бурную деятельность и через два часа собрали три требюшета на городской площади перед крепостью.

После недолгого раздумья Саня предложил защитникам крепости сдаться и выдать Арташеса, пообещав им взамен жизнь и свободу. К чести армян стоит сказать, что они с негодованием отвергли это предложение. Громов уважал храбрых людей и не любил предателей, поэтому он очень не хотел их убивать. Ведь эти храбрецы пошли за Арташесом, они остались верными ему, и не их вина, что их лидер так облажался.

Потом требюшеты открыли огонь, и падение крепости стало лишь вопросом времени. Через два часа всё было кончено. Стены старой крепости не смогли выдержать обстрел, и были пробиты во многих местах. Затем союзные армяне под командованием Аршама сына Ксеркса из рода Ервантидов, ринулись в образовавшиеся проломы.

Вообще-то, Лиск со своими галлатами хотел первым ворваться в крепость, но тут заспорил Аршам. У него и его людей были свои счёты с мятежниками. Союзники рвались в бой. Разгорелся нешуточный спор, который решительно пресёк Громов.

— Пусть крепость берут наши армянские союзники, но Арташес должен остаться в живых! Мы его будем судить! — заявил главный царский стратег, строго взглянув на спорщиков.

Лиск разочарованно вздохнул, но все же пожелал удачи Аршаму и его людям. А Аршам благодарно кивнул и стремительной походкой направился к своим людям.

— И помни, он нужен мне живым! Очень тебя об этом прошу! — прокричал ему вслед Саня.

— Не знаю, смог бы я выполнить твой приказ? Ведь этот Арташес убил отца нашего улыбчивого союзника. Я бы на его месте наплевал на все твои приказы и самолично прирезал гада! — задумчиво пробормотал Лиск, глядя вслед удаляющемуся потомку армянских царей.

— Вот и посмотрим, как он выполняет приказы! — вздохнул Громов и отвернулся.

Защитники крепости продержались не долго. Хотя они дрались ожесточенно, но численное превосходство и ярость нападавших сделали своё дело. Никто не просил пощады и не давал её. Скоро всё было кончено. Люди Аршама быстро прикончили всех противников, наслаждаясь своей местью.

Саня еще размышлял, какое наказание придумать для Аршама за убийство Арташеса, но тот приятно удивил его. Из пролома в крепостной стене появилась запылённая группа людей. Впереди быстрым шагом шёл Аршам. Его доспехи были в трёх местах помяты ударами вражеских мечей. В руке был зажат короткий меч, с которого на землю падали круглые рубиновые капли крови. За ним следовали двое его воинов, которые волокли окровавленного третьего. Этот третий, был довольно высоким и коренастым мужчиной средних лет, в изрубленном позолоченном чешуйчатым доспехе с роскошной черной кучерявой бородой.

— Глотка Аида! Это же сам Арташес! — узнал подранка Аристолох, который стоял рядом с Саней. — А наш то армянин не такой уж неуправляемый, как кажется с первого взгляда!

— Я выполнил твой приказ, главный стратег! Самозванец схвачен моими людьми, как ты и приказывал! — порывисто произнёс Аршам и, повернувшись, кивнул своим людям.

Те поняли его кивок и шустро уронили на землю застонавшего лидера мятежников. Тот упал лицом вниз, но как-то сумел перевернуться и лечь на спину. Самозваный армянский царь облизал разбитые губы и обругал Аршама и всех его родственников по-армянски. Аршам вспыхнул и шагнул к нему, поднимая меч. Арташес улыбнулся, смотря на подходящего противника.

— А ну стоять! Он ведь именно этого и хочет! Уйти быстро и легко, умереть, как воин от меча! Но мы не дадим ему такой возможности! Мы будем его судить, как предателя, вора и грабителя! И наказание он получит соответствующее! — проревел Громов.

Улыбка самозванца потухла, и он злобно зыркнул в сторону Сани. Саня выдержал ненавидящий взгляд Арташеса и усмехнулся.

— Неужели все кончилось? Враг повержен, и войне конец! — промелькнули в голове Громова веселые шальные мысли. Саня чувствовал, как его распирает неожиданная радость. Как человек военный, не раз глядевший в глаза смерти, он всей душой стремился к миру. Недаром какой-то полководец двадцатого века говорил, что никогда не сможет понять цену мира тот, кто ни разу не находился под пулеметным огнем.

Однако все идиллию разрушил приближающийся топот копыт. На площадь перед крепостью влетел запыленный всадник в позолоченных доспехах царского телохранителя. Он умело осадил коня и изящно спрыгнул на землю.

— Наш царь Селевк призывает к себе главного царского стратега Александра! — громко доложил царский гонец и поклонился Сане.

— Что случилось? — встревожился Громов.

— Царь пришел в сознание и тут же захотел увидеть вас! Я с трудом нашёл вас в этом городе! — четко ответил царский телохранитель.

* * *

Когда Саня ворвался в царский шатёр, то понял, что он опоздал. Возле царского ложа застыли царские советники и стратеги с опущенными головами. Придворный медик Асфалион стоял с бессильно опущенными плечами и грустно смотрел на рыдающую над телом брата Клеопатру.

Молодой царь умер незадолго до прихода Громова. Он пришёл в сознание и тут же потребовал позвать к нему главного царского стратега Александра. Потом он опять потерял сознание и больше не приходил в себя. Умер юноша без мучений и страданий. Просто в определённый момент сердце молодого правителя перестало биться. Асфалион ничего не смог поделать против этого. Он и так уже совершил чудо, продлив жизнь молодого царя еще на день.

Саня посмотрел на остывающее тело своего царя, брата и друга. Он уже никогда не узнает, что же хотел сказать ему этот мальчик, которому так рано выпала непосильная ноша быть правителем. Он часто за свою жизнь видел, как умирают люди, но смерть Селевка, что-то надломила в его душе. Как будто часть сердца вырвали из груди. Он с трудом сдержал подступающие слёзы и, подойдя к ложу, обнял рыдавшую жену. Затем он начал её успокаивать, шепча что-то на ухо и поглаживая её по голове. Потом он бросил вопросительный взгляд на царского медика.

— Я сделал всё, что мог! Теперь он уже пирует с богами! — скорбно произнёс Асфалион, разводя руками.

Молчание в шатре затянулось, как вдруг на плечо к Громову легла рука.

— Какие будут приказания, мой царь? — раздался уверенный голос Деметрия.

Саня резко обернулся, чтобы сказать своему другу пару ласковых, но замер придавленный неожиданной панической мыслью. Теперь он царь огромной державы Селевкидов. Первым его порывом было желание выскочить из шатра и, вскочив на коня, рвануть, куда глаза глядят. Конечно, он накануне в разговоре с умирающим Селевком дал согласие быть его наследником. Но тогда он до конца не верил, что молодой царь умрёт и ему — Сане Громову придётся самому стать царём. Швырнуть корону на пол и уехать подальше на край земли, где все оставят его в покое.

Однако глаза людей окружающих его вернули Саню к действительности. Люди смотрели на него с надеждой и ожиданием. Они нуждались в нём. В том кто скажет, что им делать и как жить дальше. Они надеялись на него. Сейчас все эти бывалые воины и родовитые вельможи были похожи на детей, потерявших отца. В их глазах была растерянность и ожидание. К тому же Клеопатра, плакавшая прижавшись к его груди, внезапно подняла заплаканное лицо, и в её глазах он увидел такое же ожидание чуда.

— Хорошо! Я согласен быть вашим царем! Раз больше никого нет! — громко произнёс Саня и тяжело вздохнул.

— Да здравствует царь Александр-р-р!!! — раздался ответный рёв множества глоток. Лица присутствующих разгладились. В глазах людей появилась радость. У них снова появился глава семьи, новый вождь подхватил выпавшее их рук прежнего правителя знамя. Он поведёт их дальше к новым победам.

Потом новый царь предстал перед своей армией. Саня как сквозь сон слушал радостный рёв своих солдат.

— Александр! Да здравствует царь Александр! Да здравствует Победитель! Александр Победитель! Царь! Царь! Царь! — орали тысячи людей, потрясая оружием и щитами.

Глава 16

Надену на тебя корону

И азиатский континент

Падет перед своим владыкой

Ты будешь царь и бог в момент…

(поэма "Клеопатра")

Война закончилась. Мятеж затих и постепенно сошёл на нет. Вот уже месяц прошёл с взятия Армавиры. В провинции Армения потихоньку начала налаживаться мирная жизнь. Непримиримых армян становится всё меньше. Аршам со своими людьми довольно успешно умиротворяет местное население. Царь из него получился неплохой.

Первым своим указом Саня пожаловал Аршаму сыну Ксеркса из рода Ервантидов титул царя Армении. Провинция Армения получила статус вассального царства. Армяне получали своего законного царя, однако взамен они должны были выплачивать небольшую дань и по требованию правителя Селевкидов давать своих воинов.

Громов решил таким образом проблему армянского сепаратизма. И такое решение отнюдь не блистало оригинальностью. В составе царства Селевкидов уже было несколько таких вассальных государств, которые слали дань в столицу и присылали своих воинов в случае нужды. Насколько помнил Саня, Рим тоже строился по похожему принципу. Была чисто римская территория и множество зависимых от Рима мелких государств.

Такая система работала неплохо и была довольно устойчивой. Ведь в случае смерти царя вассального царства его наследник должен был получить разрешение на воцарение у правителя Селевкидов. Только доказав свои дружеские намерения он мог получить право царствовать в своем царстве. А если новый правитель артачился, то приходила большая армия из метрополии, и у царства появлялся новый правитель более лояльный и преданный центру.

Арташеса судили, как и было обещано. При этом верховным судьей был Аршам. Саня предоставил ему судить своего врага, приучая потомка армянских царей использовать закон вместо личного произвола.

— В государстве должен быть порядок и закон. И правитель должен твёрдо следовать этому закону, иначе он ничем не будет отличаться от вожака бандитов, — поучал Саня нового царя Армении.

В общем, колеса правосудия завертелись, и на суде Арташесу ничего не светило. Он был осужден и приговорён к казни. После некоторого раздумья Аршам решил быть великодушным и отказался от пыток перед казнью. Вскоре голова главы мятежников была выставлена на всеобщее обозрение. Подданные с пониманием отнеслись к такой инициативе нового армянского правителя. Все признавали за ним право на месть, а вот, то, что Аршам все сделал в рамках закона, людям явно понравилось. Ведь он мог просто прирезать Арташеса без всяких объяснений.

С остальными влиятельными участниками мятежа Саня разобрался сам. Восставшего Арташеса поддержали несколько знатных армянских родов. Они дали ему воинов и деньги. Если Селевкиды уйдут, то эта недобитая элита опять может начать мутить воду. Поэтому Громов решил облегчить жизнь новому царю Армении. Да и самому так спокойнее будет.

К счастью все будущие подсудимые проживали в Армавире. По приказу Сани серебряные щиты при поддержке воинов Аршама ворвались в дома армянских олигархов и повязали всех, кто там был. Без жертв не обошлось. Армяне, конечно, оказывали яростное сопротивление, но это уже, как говорится, было «бессмысленное сопротивление». Все выжившие при штурме представители мятежных родов были арестованы, осуждены и обращены в рабов, которых продали в далекий Карфаген. Это было гарантией, что никто из них не вернется на Родину. Даже на женщин и детей надели рабские ошейники. Имущество бунтовщиков было конфисковано и распродано. Деньги вышли немалые.

Жестоко? Может быть! Но Саня понимал, что нельзя щадить детей и женщин. На Кавказе обычаи кровной мести чтут особо. Дети вырастут и обязательно начнут мстить. А по меркам местных жителей Громов еще мягко поступил. Другой бы вырезал под корень мятежные роды, и не один из местных бы его в этом не упрекнул. Такое тут было в порядке вещей.

А что! Армию то надо кормить и выплачивать солдатам жалование. Горожане вообще еще легко отделались. Селевкиды могли разграбить и сжечь Армавиру до тла, ведь город сопротивлялся штурму. По местным понятиям новый царь Александр проявил просто небывалое великодушие, запретив грабежи. Местные и новоиспеченный армянский царь это оценили и старались не злить правителя Селевкидов.

Вроде бы все дела были закончены, и теперь нужно было двигать в столицу, чтобы официально короноваться и стать полноправным царём Селевкидов. Проблема возникла оттуда, откуда ее не ждали. Из степей.

* * *

Саня, одетый в доспехи с обнаженным мечом на коленях, сидел на позолоченном троне и с любопытством разглядывал стоявших перед ним людей. Сарматы впечатляли своей колоритностью. Высокие, мускулистые, смуглые и темноволосые воины, облаченные в сверкающую ламеллярную броню[69], выглядели настоящими головорезами. Их манера двигаться и уверенные взгляды выдавали в них бывалых воинов.

Громов еще в той жизни читал про то, какой ужас наводили эти самые сарматы на своих соседей. Даже крутые скифы предпочитали не воевать с ними. Умелые наездники и свирепые воины — сарматы были настоящими владыками степи. Своими повадками они чем-то неуловимо напоминали галлатов. Такие же смелые и уверенные взгляды, готовность в любой момент вступить в бой, и та же обманчиво ленивая грация крупных хищников.

Приближенные царя (теперь уже Александра Селевкида по прозвищу Победитель, вот так теперь величали Саню Громова) выглядели встревоженными. Только Лиск с каким-то веселым предвкушением следил за грозными кочевниками. Видимо чуял в них родственные души, а может просто радовался предстоящей заварушке.

В том, что она будет, не сомневался никто из царских советников. Сарматы просто так не приходят. Наверняка ведь прознали про беспорядки в Армении и решили поживиться. Вот сейчас начнут требовать дань или еще какую-нибудь пакость выдумают. В общем, особо опасные варвары и ничего хорошего от них ждать не приходится!

— Я Алтанар сын Харава вождь клана уригов племени сарматов! Я пришел, чтобы говорить с царем Селевкидии и владыкой многих земель. Пусть конь твой будет быстр, а рука тверда, чтоб разил ты врагов без всякой пощады! По воле совета нашего клана вверяю судьбу уригов в твои руки! Мы гордые сарматы ни перед кем не склоняли своих голов, но сейчас мы просим тебя о помощи. Дай нам убежище и земли, на которых мы бы смогли пасти своих коней и растить детей! Взамен же мы уриги признаем твою власть над нами. Наши воины будут скакать рядом с тобой, и сражаться с твоими врагами! За землю, что ты нам дашь, мы будем платить нашей кровью и нашими мечами. Боги слышали мои слова, а мои братья уриги подтвердят сказанное! Я все сказал!!! — громко отчеканил сармат, стоявший впереди своих спутников.

Это был шок. Саня ожидал чего угодно, но только не такого. Он даже морально подготовился к тому, что сарматы начнут наезжать и гнуть пальцы, требуя дань. А тут просто полный … восторг, блин! Соратники Сани тоже были здорово ошарашены, свалившейся на них новостью. Даже Лиск растерялся. Такого фортеля от грозных кочевников он совсем не ожидал. По залу пошел удивленный ропот.

— Я Александр правитель царства Селевкидов услышал твои слова! И очень удивлен! — произнес ошарашенный Саня, с трудом заставив себя не вскочить с трона. — Но в чем причина такого предложения? Почему вы пришли ко мне? Ведь я слышал, что в степи нет воинов сильнее сарматов?

— Да! Мы сарматы сильные воины, но недавно с востока в наши степи стали приходить новые пришельцы. Наши воины дрались с ними и много раз били их в сражениях. Но на место одного павшего врага приходили десять новых. А наших убитых воинов не кем было заменить. Пришельцы вытеснили нас на юг и прижали к горам Армении. Другие сарматские кланы успели уйти на северо-запад. Они не могут нам помочь. На западе скифы. У нас там много врагов. Поэтому они отказались нас пропустить. У нас много раненных. Наш старый вождь погиб в сражении, а я занял его место. Нам не куда идти, и поэтому мы просим у тебя царь Александр защиты и помощи. У нас нет золота и богатств, но мы будем служить тебе и всем твоим потомкам, если ты примешь наше предложение. Наши жизни и умение убивать врагов — это все что у нас есть и мы предлагаем их тебе! Прими наш дар, и ты не пожалеешь! — горячо заговорил вождь сарматов.

— А как зовут ваших врагов, ну тех самых, что пришли с востока? — заинтересовался Громов.

— От пленных мы узнали, что они называют себя сак. А кланы этих саков поистине неисчислимы и что они уже давно движутся с востока на запад, уничтожая всех, кто попадается на их пути. Они вооружены хуже, чем сарматы, но их очень много и они любят драться. Мы недооценили угрозу, исходящую от пришельцев, и поплатились за это! — ответил Алтанар.

— Я должен подумать над твоими словами! Завтра ты и твои спутники узнаете мой ответ! — изрек Громов, объявляя об окончании аудиенции.

Сарматы поняли намек правильно и, развернувшись с достоинством, удалились прочь из зала. Как только они вышли, Громов вопросительно глянул на своих приближенных и кивнул. Царские советники начали наперебой высказывать свое мнение. Саня слушал их, не перебивая и давая людям высказаться.

Такую манеру управления он видел у Сталина. Там в старом советском кино про великую отечественную войну этот кровавый тиран довольно внимательно выслушивал своих советников, а уже затем принимал единоличное решение. Такой стиль управления Громову подходил по всем параметрам. Ни один человек не может в одиночку решать государственные проблемы. Рано или поздно, но он совершит ошибку, а расплачиваться за это приходится его подданным.

Это совсем не аргумент в пользу слащавой демократии и коллегиального правления. У страны должен быть один правитель, который принимает окончательное решение. Но что ему мешает прислушиваться к доводам своих советников? Если он действительно толковый глава государства, то и советники у него способны не только вздор нести.

Мнений было всего два: первое — принять предложение сарматов, второе — категорически отказать, при этом, придвинув армию к границе, перекрыть дорогу через перевалы, чтобы сарматы в отчаянном порыве не смогли прорваться в Армению. Причем у второй концепции сторонников было больше. Сарматов действительно боялись и очень уважали в этом мире. И пускать их на свою территорию многие советники не рекомендовали.

Саня выслушал аргументы обоих сторон и решил, что сейчас он не сможет принять какое-либо продуманное решение. Тут надо подумать. Отойти от шока и поразмышлять в одиночестве. Врагов у его царства много, поэтому и воевать с ними рано или поздно придется, а сарматы тут бы весьма пригодились. Да и злить этих крутых вояк не хотелось. Тут надо подумать! Ох уж эти государственные проблемы! Тяжело быть царем!

* * *

Победоносная армия возвращалась домой. Позади, была умиротворенная Армения, а впереди ждала столица царства Селевкидов — Антиохия. Саня бросил взгляд на свою армию и улыбнулся. Он ощутил гордость и удовлетворение от хорошо сделанной работы. Эта новая армия была его детищем. Именно он создал её, несмотря на все препоны, что чинили ему местные консервативные служилые люди. Ах, сколько было споров, но благодаря поддержке царя Селевка Сане, все-таки удалось претворить свои реформы в жизнь.

Вспомнив о Селевке, Саня загрустил. Молодой правитель ему стал дороже брата, да и когда он был жив, то тянул на своих плечах тяжелый груз управления гигантской империей. А вот теперь вся эта ноша упала на Саню и так до самой смерти. Вот же блин попал! Венец правителя снимается только вместе с головой, и даже в отставку не сбежишь! И там достанут! Кончилась вольная жизнь полководца и скоро начнется тяжелая жизнь царя.

— Ой, что же будет!

Громкий топот копыт отвлек Саню от невеселых дум. К царю подлетел колоритный всадник в блестящем сарматском доспехе и изящно осадил своего скакуна, заставив его загарцевать на месте

— Мой вождь! Я хотел бы узнать, когда же мы увидим нашу землю? — прокричал Алтанар сын Харава. — Мои люди в нетерпении!

— Сегодня вечером ты и твои люди увидят свой новый дом. Надеюсь, эта земля вам понравится. Там много травы и диких животных. Вы сможете там спокойно кочевать и пасти своих лошадей. Я понимаю, что нужно твоему клану для проживания, и вы это получите. Таково моё царское слово! Не забудь, что в конце зимы тысяча твоих сарматов должны прибыть в Антиохию. Пойдем воевать с парфянами! — ответил Громов, улыбнувшись вождю сарматов.

— Мы придем! Ты не пожалеешь о своем решении! Теперь у тебя нет более преданных воинов, чем люди клана уригов. Сарматы умеют быть благодарными! Я знаю, что многие твои соратники советовали тебе прогнать нас прочь, но ты сделал правильный выбор! Мы не подведем тебя! — сверкнул белозубой улыбкой в ответ сармат, и, пришпорив своего коня, помчался к повозкам своих людей, следующих в центре походной армейской колонны.

— Я очень на это надеюсь. Вы станете моими казаками! — задумчиво пробормотал Саня, глядя вслед удаляющемуся всаднику.

Решение принять сарматов под свою руку далось Громову легко. Ему нужны были воины опытные и умелые. Из спора разгоревшегося меж его советниками, новый царь Селевкидов уяснил одну простую истину. Да! Сарматы дикие и свирепые варвары, но они ВСЕГДА держат своё слово. Клятвы чужеземцам они дают редко, но если уж дали, то будут выполнять их любой ценой. Ведь честь для сармата превыше всего. Он скорее умрёт, чем позволит себе нарушить свое слово. Этот довод и склонил чашу весов в пользу сарматов.

Следующим утром царь Александр Победитель опять принял посольство кочевников и объявил свою волю. Сарматам была подарена земля на севере Ассирии. Та самая, что некогда Селевк подарил своему главному царскому стратегу. С точки зрения сельского хозяйства эта земля не представляла особого интереса. Уж слишком там был тонок плодородный слой. А вот для кочевников-скотоводов она была очень привлекательна. Получилось как в той поговорке о том, что волки сыты и овцы целы.

Отдать кочевникам другие земли означало конфликт с местным населением, а на эту территорию никто не претендовал. Да и горцы, совершавшие набеги с севера не были самыми хорошими соседями. Вот с приходом сарматов их ждет сюрприз. Но надо же молодым кочевникам на ком-то тренироваться, перед серьезными военными походами. И вообще проблема горного бандитизма начала здорово утомлять нового правителя Селевкидов. Саня пообещал себе, что как только он разгребет тот ворох проблем с соседями, что ждал его в столице, то тут же займется искоренением особо зарвавшихся горных кланов. А пока пусть живут.

И вот теперь сарматы со своими женщинами и детьми двигались к своей новой родине в одной колонне с селевкидской армией. Кто-то бы сказал, что они едут как рабы под конвоем. Ну а Саня бы ему возразил, что это просто необходимая мера предосторожности, чтобы по пути у воинственных кочевников не возникло проблем с местными жителями, через чьи земли они будут проходить. А тут сразу видно, что мимо идет не орда диких варваров, а царская армия, что быстро снимает все вопросы и недоразумения. Лишние конфликты никому не были нужны, и сарматы с пониманием отнеслись к сложившейся ситуации. Тем более, что оружие у них никто не отбирал, хотя некоторые горячие головы в царском совете предлагали это сделать. Однако Саня быстро остудил их пыл, заявив, что отныне сарматы из клана уригов являются его подданными и имеют все права граждан царства.

К вечеру армия достигла предгорий на севере провинции Ассирия. Сарматы наконец-то увидели свою новую родину, и она им понравилась. Высокая сочная трава, обилие диких животных, многочисленные мелкие речушки и ручьи. Все это пришлось по душе воинственным кочевникам, которые как дети радовались новым угодьям. Неделя ушла у Сани на обустройство своих новых подданных. Необходимо было разметить границы территории, теперь принадлежавшей клану уригов, назначить чиновника, отвечающего за связь местных властей с сарматами.

Правитель Ассирии стратег Фесандр был вызван к царю и подробно проинструктирован по этому поводу. Ему представили полковника Ксенофонта, бывшим до этого капитаном катафрактов в третьем линейном полку, но получившим серьезное ранение во время армянской военной кампании. Этот эллин, потеряв руку в бою, не захотел уходить с царской службы. Когда Саня предложил ему быть куратором сарматов, то он, не раздумывая, согласился. Ксенофонту дали чин полковника, три сотни кавалеристов и назначили его заместителем Фесандра, наделив соответствующими полномочиями.

Ассирийский стратег был, конечно, не в восторге от такого соседства с дикими кочевниками, но возражать самому царю не мог. Громов подсластил пилюлю, разрешив ему нанимать сарматов для патрулирования южной границы провинции с пустыней. Налетчики-арабы стали в последнее время большой проблемой в Ассирии. Они нападали на торговые караваны и поселения, расположенные недалеко от пустыни. Саня подсказал стратегу выход из трудной ситуации, и было видно, что ассирийский правитель задумался над словами царя, бросая на сарматов уже более дружелюбные взгляды.

* * *

На подходе к столице погода не радовала. Уже четвертый день шел нудный непрекращающийся дождь. Зима была все ближе. По ночам становилось довольно прохладно. Правда в этой части света зима никак не была похожа на суровую русскую зиму, но для местных жителей температура воздуха в пятнадцать градусов с плюсом сама по себе была довольно неприятным явлением. А если учесть, что эллины не особо уважали штаны, то такие температуры могли стать серьезным испытанием для организма. Правда, ближе к побережью климат становился довольно теплым.

Благодаря стараниям Сани, солдаты его армии довольно легко переносили погодные катаклизмы. Не даром он настоял на теплой одежде для воинов. Все бойцы были обеспечены штанами, плащами, шерстяными хитонами и круглыми шапками из войлока игравшими также роль подшлемника. Кожаные поддоспешники так же неплохо сохраняли тепло.

В половине пешего перехода от Антиохии царь Александр распорядился об отдыхе. Армия довольно быстро обустроила укрепления вокруг полевого лагеря. Солдатам дали отдохнуть один день. Соваться в столицу без подготовки Саня не хотел. Пока он лишь номинальный, не коронованный царь. И любой выскочка с малой долей царской крови может оспорить его власть. Поэтому надо действовать как на войне. Пока он царь Александр прочно не усядется на троне.

К столице выслали официального гонца и несколько разведывательных конных дозоров. Гонец должен был официально сообщить властям столицы и везиру Гермию, что новый царь скоро прибудет в город. А вот дозоры рыскали по округе. На всякий случай! Вдруг где-нибудь в засаде коварно притаилась армия какого-нибудь претендента на трон Селевкидов. Хотя Кимон и утверждал, что его отец — везир Гермий предупредил бы Александра о грозящей опасности, но Саня решил все-таки подстраховаться.

Никаких злобных врагов обнаружено не было, и вскоре царская армия двинулась к столице. День отдыха пошел бойцам на пользу. Они неплохо отдохнули и вычистили свою одежду и амуницию. Теперь войско было полностью готово к триумфальному вхождению в Антиохию. Воины смотрелись молодцами. Надраенные доспехи и оружие сияли. Штандарты бодро развевались над ровными рядами солдат. Даже надоедливый дождь наконец-то прекратился. И хотя на небе все еще висели солидные тучи, но с небес уже не капало.

Столица встретила победителей армян ликованием. У распахнутых ворот толпилась встречающая делегация, которую возглавлял сам старый Гермий. Везир чинно поклонился новому царю Селевкидов и закатил долгую приветственную речь. Из которой следовало, что он скорбит о гибели Селевка от рук мятежников, и искренно радуется, что в такой тяжелый для страны час на троне будет находиться такой славный полководец и умелый правитель, как Александр Селевкид по прозвищу Победитель.

Саня в ответ изящно спрыгнул с коня и, подойдя к старому везиру, обнял его. Тем самым он нарушил несколько пунктов придворного этикета, но ему было плевать на это. Тем более, что он увидел по глазам Гермия, как тому понравился этот царский жест. Ведь царь сразу всем дал понять, как он ценит и уважает старого везира.

Потом был торжественный парад. Пехотинцы и всадники стройными колоннами двигались по центральной улице Антиохии. Брели в цепях понурые пленники. Саня придержал наиболее знатных пленных для парада, а вот остальные уже плыли в трюмах невольничьих кораблей в сторону Карфагена. Катились повозки с военными трофеями. Жители столицы радостно приветствовали вернувшихся победителей. Ведь для них это было интересное зрелище и неплохое развлечение. Нового царя тоже приветствовали громкими, радостными криками. Слава о его победах докатилась до Антиохии задолго до прихода царской армии из похода.

Саня гарцевал верхом на Пирате впереди воинов и приветственно махал рукой своим подданным. В сверкающей позолоченной броне, в пурпурном плаще, с белой царской диадемой на голове он смотрелся довольно эффектно. Настоящий воин, полководец и царь. Толпа таких правителей любит.

— Улыбаемся и машем! — Саня вдруг вспомнил сцену про пингвинов из американского мультфильма «Мадагаскар» и невольно засмеялся, продолжая машинально махать рукой восторженным горожанам. — Улыбаемся и машем!

Следующий месяц пролетел, как один миг. Брать власть никто не мешал. Соперников желающих побороться за трон не нашлось. Недовольных тоже было не видно. Отчасти такая ситуация сложилась благодаря деятельности Селевка, который раскрыв заговор знатных людей основательно подчистил ряды аристократии. Саня хорошо помнил те события. Ведь именно тогда по наводке заговорщиков его чуть не убили подосланные наемники из Пальмиры. Деятельность везира Гермия, всеми силами старавшегося поддержать порядок в столице, так же внесла свой вклад.

Довольно быстро проведенная коронация прошла, как по маслу. Саня почему-то не сильно волновался по этому поводу. На такой церемонии он присутствовал уже во второй раз, поэтому все было привычно и знакомо. А когда он после всех ритуалов уже с царской диадемой на голове вышел на площадь перед царским дворцом, то произошло маленькое чудо, как позже говорили очевидцы этого события.

Тучи, висевшие над городом, стали стремительно расходиться в стороны и скоро фигуру нового царя осветили падающие сверху солнечные лучи. Боги благословили нового правителя державы Селевкидов. Народ, толпившийся вокруг, зачарованный открывшимся зрелищем, сначала пораженно замер, а потом разразился радостными криками, прославлявшими своего нового царя.

Освещенный солнечным светом царь Александр был похож на бога спустившегося к людям с Олимпа. Он улыбнулся и поднял правую руку вверх, приветствуя своих подданных. А вокруг билась в радостном экстазе толпа. Даже серебряные щиты, охранявшие площадь поддались общему ликованию. Именно в этот момент Саня понял, что теперь он вышел на новый уровень бытия. Он стал не просто человеком, а символом, знаменем и надеждой на лучшую жизнь. Теперь отступать было поздно. Царский венец снимают только вместе с головой. Ой, что будет!!!

Следующим пунктом на повестке дня были похороны Селевка. По традиции всех селевкидских царей хоронили в царском мавзолее. Правда, не всегда удавалось доставить в столицу тела погибших правителей. Так например, тело отца Селевка Антиоха Третьего, утонувшего в море, не было найдено, и в его саркофаге в мавзолее лежала лишь золотая посмертная маска, позолоченные оружие и броня. Тело же самого Селевка было доставлено в Антиохию в относительной целости.

Асфалион, бывший царским лекарем, помимо всех остальных талантов обладал еще и знаниями по бальзамированию тел. Еще в юности он побывал в Египте, где ему и удалось приобщиться к этой стороне древних знаний. Правда, всех его знаний хватило только на то, чтобы сохранить тело погибшего царя всего на три месяца. Однако это позволило довезти тело юного правителя до столицы, и достойно похоронить его в царской усыпальнице.

Селевк лежал в саркофаге, как живой. Одетый в богатые одежды он был похож на спящего. Саня самолично положим на его лицо посмертную золотую маску и подал знак слугам. Те шустро подхватили каменную крышку и осторожно накрыли саркофаг. Громов отвернулся и тяжело вздохнул. В глазах защипало, рядом всхлипнула и зарыдала Клеопатра. Саня обнял её и, в последний раз оглянувшись на могилу Селевка, повел свою жену к выходу из царской усыпальницы. За его спиной суетились рабочие, герметизируя саркофаг Селевка.

После похорон на Саню навалилась рутина царской повседневности. Тут очень выручал нового царя везир Гермий. Этот шустрый старик нес на своих хрупких плечах такой груз государственный забот, что Саня его зауважал еще больше. Если бы не он, то Громов просто бы утонул в бюрократических проблемах. Конечно, рулить армией тоже непросто, но управлять государством это просто подвиг. Саня понял это на собственной шкуре. А в одиночку это просто невозможно. Хорошо, что у нового царя был Гермий.

Правда, пускать дело на самотек Саня тоже не собирался. Гермию он, конечно, доверял, но и сам старался вникать в государственные дела. А иначе какой же он тогда правитель страны. Тем более, что Гермий уже далеко не мальчик. И если вдруг (не дай бог конечно) он помрёт, то как тогда управлять страной, если не знаешь как это делать. Ну, есть еще старший сын Гермия Кимон, которого отец старается подготовить на роль своего преемника, но молодому человеку еще расти и расти, до своего мудрого родителя. Поэтому Сане приходилось вникать во все тонкости управления страной и учиться, учиться, учиться…

Зато за армию Громов был спокоен. Деметрий, ставший главным царским стратегом, держал своих солдат в строгости. Плановые тренировки и маршброски поддерживали солдат в тонусе. Армия пополняла свои ряды и спокойно готовилась к летней военной кампании. Планировался поход на восток, для усмирения взбунтовавшихся парфян и бактрийцев.

Были сформированы еще два линейных полка. В добровольцах недостатка не было. После победоносной военной кампании солдаты вернулись довольные и богатые. Потерь было мало, а трофеев много.

Если армия уйдет в поход, а тут могут повылазить различные внешние и внутренние враги. Особенно беспокоили египтяне. После авантюры с Пальмирой доверия к ним не было. К тому же Птолемеи по слухам все же смогли отбиться от вторгшихся ливийцев и не известно, куда они направят теперь свои освободившиеся войска. Но не идти походом на восток было нельзя, мятежников надо наказывать, а иначе уважать перестанут. А там и до распада страны не далеко. Поэтому было решено оставить два полка для охраны границы с Птолемеями, а остальными силами двигать на парфян.

Кроме государственных забот будни нового царя были разбавлены новостью личного семейного характера. Любимая жена ждала ребенка. Услышав эту ошеломительную новость Саня подхватил на руки смеющуюся Клеопатру и закружился с ней по дворцовому залу. Асфалион находившийся рядом тут же отреагировал, как настоящий доктор, заявив, что теперь надо строго следить за здоровьем царицы, а выражение столь бурной радости может плохо сказаться на благополучии молодой мамы. Саня понял намек и бережно опустил на пол свою супругу. Правда, не удержавшись, горячо поцеловал ее. Это была действительно хорошая новость. Царский дворец радостно гудел три дня, отмечая это событие.

Глава 17

Дипломатия — тонкое оружие цивилизованного воина.

(Роберт Асприн)

— Римская тяжелая пехота является самой лучшей в мире! Я это видел собственными глазами! Даже в битве при Каннах я не смог уничтожить всю римскую армию! Когда моим воинам удалось окружить римские легионы, и мы уже думали, что победа у нас в кармане, то римляне смогли прорвать наш строй. Около десяти тысяч их них сумели спастись и уйти от полного разгрома. Они смогли сохранить боевой порядок и отступить к Риму. Что в последствии и не позволило мне захватить этот проклятый город! — горячо ораторствовал пятидесятилетний бородатый, смуглый мужчина среднего роста с посеребренными сединой бородой и волосами, взмахнув зажатым в правой руке кубком в пылу спора, так, что часть вина выплеснулась из кубка.

Этот крепкий для своих лет персонаж был похож на сильно загорелого грека. Его манера разговора указывала на привычку к командованию. А довольно мускулистое тело, темная повязка на левом глазу и мозоли от меча на ладони правой руки указывали на неплохого воина, повидавшего многое за свою неспокойную жизнь. Этот колоритный персонаж сейчас сидел напротив Сани за столом, уставленным различными явствами и винами.

А звали этого почтенного мужа Ганнибал сын Гамилькара из рода Барка. Да да! Тот самый знаменитый полководец из Карфагена. Именно он со своей армией наводил ужас на гордых римлян во время войны Рима с Карфагеном. Саня все еще не мог поверить своим глазам. Человек, сидящий с ним за одним столом, стал легендой еще при жизни. Все народы средиземноморья знали его имя. Для римлян и их союзников он был посланцем сил зла, а для врагов Рима он стал символом сопротивления римской экспансии.

И вот сейчас эта выдающаяся историческая личность ужинала в обществе царя Селевкидов. Первоначальная скованность прошла. Сотрапезники уже уговорили пару кувшинов вина, и общение стало довольно неформальным.

Ганнибал вчера прибыл ко двору правителя Селевкидов и вопреки всем придворным нормам был почти сразу же принят Саней в тронном зале. Новый царь Селевкидов вообще не понимал эту, сложившуюся при царском дворе, традицию. Когда люди ждали царской аудиенции две-три недели. В общем, глупая традиция и новый царь Селевкидов был намерен её изменить. Кстати по сведениям Гермия Ганнибал в данный момент являлся главой карфагенского правительства. Поэтому, его принимали со всей пышностью, как правителя другого государства. Правда Саня хотел переговорить со знаменитым карфагенянином в более непринужденной обстановке, но везир тут же поднял крик о нарушении придворного протокола и о престиже страны. В общем, пришлось уступить. Международная дипломатия дело тонкое. Тут главное суметь в нужный момент пустить пыль в глаза.

Поэтому первая встреча с Ганнибалом прошла строго по протоколу царской дипломатии. Короче, пол часа по всем правилам пускали пыль в глаза, поражая прибывших карфагенян пышностью нарядов, блеском позолоченных доспехов, крепкой статью царских телохранителей-галлатов и вычурным церемониалом. Правда, причина, которая привела известного полководца Карфагена к царскому двору Селевкидов, была довольно печальной. Ганнибал стал изгнанником.

Рим, победивший в последней войне, диктовал проигравшему Карфагену свои условия. Гордые римляне вели себя как банальные рэкетиры. Они заставили Карфаген выплачивать огромную контрибуцию, что делало карфагенскую экономику довольно шаткой. Кроме того, к римлянам отошли все владения Карфагена в Испании, Корсике, Сардинии и Сицилии. Ганнибал, который принимал самое живое участие в войне с Римом, а после войны ставший главой верховного совета Карфагена, не мог смириться с таким положением дел.

Он стал готовить Карфаген к новой войне, тайно нанимая наемников и строя военные корабли. Эти действия стали известны римлянам, и они потребовали выдать им Ганнибала для суда. В верховном совете у Ганнибала было много врагов, и совет решил выдать римлянам своего знаменитого соотечественника. Но и друзья у великого карфагенянина тоже были. Они то и предупредили Ганнибала о грозящей ему участи. И вот под покровом ночи он с несколькими верными ему людьми сел на ждущий его в порту корабль и отплыл на восток к берегам Азии. Так он стал изгнанником, за голову которого Рим объявил награду.

Услышав эту историю, Саня едва сдержался, чтобы громко не выругаться. Страна, за которую этот великий человек сражался долгие годы, просто бросила его на произвол судьбы. Проклятые торгаши, управляющие Карфагеном, думали таким образом задобрить римскую волчицу, почувствовавшую вкус крови и обнаглевшую от осознания своей силы.

— Сверхдержава, мать её! Ну, прям как америкосы в моем времени, блин! Что хотят, то и творят! Хозяева мира, мля! Римляне уважают только силу и уступками их не задобрить, сожрут нахрен и не подавятся! — со злостью подумал Громов, пытаясь сохранять нейтральное выражение лица.

Поэтому, когда Ганнибал попросил предоставить ему и его спутникам политическое убежище, то Саня без раздумий согласился, строго глянув, на везира Гермия, который при этом недовольно поджал губы. Услышав слова царя, Селевкидов Ганнибал облегченно вздохнул и благодарно склонил голову. Он все же опасался, что Селевкиды не захотят портить отношения с Римом из-за него. Ему уже отказали на Родосе и в Египте. Рим, одержавший победы над Карфагеном и Македонией, заставил себя бояться и уважать. Официальная часть аудиенции подошла к концу, и тут Саня грубо нарушил все установившиеся традиции, пригласив Ганнибала к себе на ужин. Он очень хотел пообщаться с живой легендой этого мира в неформальной обстановке.

И вот сейчас, они пили вино за одним столом, разговаривая о жизни, о войне и, конечно же, о Риме. Собеседник нравился Сане своим острым умом, чувством юмора и уверенностью в собственных силах. Кроме того, знаменитый карфагенянин оказался чрезвычайно приятным в общении собеседником, не утруждавшим себя вычурным словоблудием и откровенной лестью. Они говорили как равные. Правитель величайшей державы и изгнанник. Они понимали друг друга с полу слова.

— И все же, почему ты не пошел сразу же на Рим после того, как разбил римскую армию при Каннах? Я бы, например, сделал именно так. Чтобы убить змею быстро, надо отрубить ей голову. Если бы Рим пал, то Карфаген бы выиграл эту войну. Но вместо этого ты пошел на юг Италии, теряя время и давая Риму тем самым оправиться от удара. Почему ты так поступил? — произнес Саня, глядя, как виночерпий наливает вино в опустевший кубок Ганнибала.

— О, великий царь… — начал свою речь Ганнибал.

— Я же просил тебя, не надо так вычурно выражаться! Мы не на дипломатическом приеме. Мы просто беседуем, за совместной трапезой. И кстати я не «великий», а просто царь! — перебил его Громов.

— Прости господин, но я думал, что твой титул звучит именно так! — начал оправдываться знаменитый карфагенянин.

— У тебя неверные сведения! Великим царём называли правителя Персидской державы, ну и моего тёзку Александра Македонского тоже. А вот я просто царь. Таков обычай. Так называли всех правителей нашего царства. Просто и демократично. Не забывай, что Селевкиды выходцы из Македонии, а там главу государства называют именно так! — просветил своего гостя Саня, помянув про себя добрым словом везира Гермия, который сумел таки вдолбить в голову нового царя Селевкидов хоть какие-то знания придворного этикета.

— Еще раз прошу меня простить, если я тебя оскорбил, о царь! Но, отвечая на твой вопрос, я бы сказал, что в то время я думал, что поступаю правильно. Несмотря на то, что я победил при Каннах, моя армия тоже пострадала в бою. Подкреплений их Карфагена я давно не получал. Мои воины устали. А у римлян в самом Риме было около двух легионов, да и беглецы после разгрома при Каннах усилили гарнизон города. Той пехоты, что была у меня, мне явно не хватило бы для штурма Рима. Да и по качеству она уступала римской. К тому же инженеры-греки, которых я нанял для проведения осад, в большинстве своем погибли от болезней, когда мы форсировали Альпы и болота на севере Италии. Поэтому я решил идти на юг Италии, чтобы найти там союзников и покорить верные Риму города. Я думал, что без союзников римляне капитулируют, но я недооценил их решимости драться до конца. И в итоге мы проиграли эту войну! — начал отвечать Ганнибал, грустно покачивая головой.

— Если у тебя не хватало сил, чтобы взять Рим штурмом, то ты мог бы осадить этот город. Тогда бы союзники сами отпали от Рима, видя, что он не может защитить себя. А вместо этого ты дал римлянам время, чтобы восстановить армию и укрепить позиции Рима среди союзников. А римская дипломатия всегда славилась своим умением склонять колеблющихся на сторону Рима! — размышлял в слух Громов, глядя на своего собеседника.

— Сейчас я вижу, что был не прав. Думаю, что надо было поступить именно так, как ты говоришь. Я недооценил решимость римлян идти до конца. Глупо было ждать, что они сами сдадутся. Надо было заставить их это сделать. Теперь я вижу, что все, что о тебе говорят, правда! — согласился с правителем Селевкидов Ганнибал.

— А что там обо мне говорят? — заинтересовался Саня, отправляя в рот засахаренный финик и запивая его глотком вина из золотого кубка.

— Я слышал, что ты великий полководец, и ты не проиграл ни одного сражения. Не зря тебя прозвали Победителем. А еще говорят, что ты то ли сын бога, то ли тебе помогают боги. Ну, по крайней мере, мне так говорили! — проговорил, немного замявшись, Ганнибал.

— Ну, насчет богов пока помолчим! А сражений я действительно пока не одного не проиграл, но не так уж их и было много на моем веку. Ты ведь выиграл гораздо больше битв? — смеясь, ответил Громов.

— Да я выиграл много битв, но проиграл войну! Вот если бы Карфагеном управлял ты, а не эти почтенные купцы в верховном совете, которые не видят дальше своего кошелька. То возможно мы бы победили Рим в этой войне. Ведь именно из-за споров в верховном совете мы в Италии не получали подкреплений из Карфагена. Видите ли, расходы были слишком велики! Я же вижу, что ты настоящий воин и думающий полководец, не то, что эти жирные жабы в совете, готовые удавиться из-за медной монеты! — Ганнибал высказал в ответ все, что у него наболело, гневно сверкнув единственным глазом.

— А ведь еще не поздно все исправить! Иди ко мне на службу! Я дам тебе земли, чин стратега и назначу своим советником. А с римлянами мы рано или поздно будем воевать. Уж очень они жадные до чужих богатств. Обязательно к нам полезут. И тут твои знания и опыт нам сильно пригодятся. Если откажешься, я пойму и не стану обижаться. В любом случае я дам тебе и твоим спутникам убежище и приют! Можешь сразу не отвечать. Подумай. Когда решишь, то приходи с ответом! — заявил Саня, поглядев на карфагенянина совершенно трезвым взглядом.

Заполучить такого великого человека в свою команду было бы очень неплохо. Царь Селевкидов даже невольно затаил дыхание, ожидая реакции Ганнибала. И тот не подвел ожиданий.

— Я согласен! Мне не надо думать, чтобы принять такое щедрое предложение! Я буду служить тебе так же преданно, как когда-то служил Карфагену. Твои враги станут моими врагами, твои беды станут моими бедами. В этом клянусь тебе своей жизнью, и пусть покарают меня боги, если я нарушу эту клятву! — после секундного замешательства торжественно провозгласил великий карфагенянин, резко встав с ложа и подняв обе руки вверх, а затем сложив их на груди, как бы подтверждая свою клятву.

Так в команде у царя Селевкидов появился еще один соратник. Другие царские советники отнеслись к этому с энтузиастом. Ганнибала знал весь цивилизованный мир средиземноморья. Его уважали. Слава его деяний гремела повсюду. Он был живой легендой. И вот теперь эта легенда находилась на службе у царя Александра Победителя. Даже везир Гермий, поначалу боявшийся осложнений с римлянами, был вынужден согласиться с правильностью решения Сани. Такие полководцы и государственные деятели, как Ганнибал на дороге не валяются. И поэтому просто глупо будет не использовать его интеллект и способности на пользу царства Селевкидов.

Специально для Ганнибала было решено устроить смотр войск. Деметрий постарался на славу. Царская армия произвела на великого карфагенянина очень хорошее впечатление. Ему понравились ровные ряды пехотинцев с одинаковыми большими щитами, одетых в шлемы и сверкающие кольчуги. Конные лучники так же заслужили благосклонного взгляда. Катафракты, с ног до головы закрытые сверкающей железной чешуей, просто потрясли воображение Ганнибала. Карабаллисты, стоявшие позади пехотных шеренг, так же вызвали жуткий интерес. А, увидев конную гвардию и ровные шеренги серебряных щитов, великий полководец кивнул и довольно улыбнулся.

Правда, отсутствие фалангитов в составе царской армии вызвали у него недоумение. Деметрий с явным удовольствием просветил Ганнибала по этому вопросу. Мол, фаланга теперь не используется в армии Селевкидов, а главной ударной силой стали пехотинцы с арбалетами. Ганнибал не поверил и даже попросил продемонстрировать ему арбалет в действии. Но когда он увидел, как арбалетные болты пробивают доспехи, надетые на деревянные манекены, при выстреле со ста шагов, то его восторгу не было предела.

— Если бы у меня в Италии была такая армия и такое оружие, то Карфаген бы точно выиграл войну с Римом. Эта армия выглядит просто непобедимой. Ни у Карфагена, ни у Рима никогда ничего подобного не было. Это просто великолепное зрелище. С такой армией нам не страшен никакой Рим! Да вообще никто не страшен! — возбужденно заявил Ганнибал, подводя итоги увиденному.

Все кругом довольно заулыбались, услышав такие слова, из уст величайшего полководца античного мира. Саня тоже удовлетворенно кивнул и улыбнулся. Приятно когда твои идеи и труды оценивают по достоинству. Чертовски приятно!

* * *

Дипломатия — это тяжелая, но очень интересная работа. Эту мысль Саня усвоил, после нескольких дипломатических визитов, на которых он присутствовал в ранге главного действующего лица. Через две недели после прибытия Ганнибала в Антиохию потянулись послы соседних государств и правители селевкидских провинций. Первые несли уверения в искренней дружбе и миролюбии, а вторые приносили присягу новому царю.

Быстрая и жесткая реакция царской власти на измену Пальмиры и Армении произвела на правителей провинций должное впечатление. Все прибывшие стратеги и сатрапы выражали горячую преданность и готовность служить новому монарху.

Даже склонные к сепаратизму наместники восточных провинций царства решили не показывать свой гонор и притаранили богатые дары и заверения в своей полной лояльности. Особенно удивил сатрап Гиркании, который с ходу начал жаловаться на набеги парфян, творивших бесчинства в его провинции.

Саня принял дары гирканца, сочувственно покивал рассказу сатрапа и пообещал разобраться с зарвавшимися парфянами. Все присутствующие в тронном зале поняли правильно слова нового царя Селевкидов. Стоявшую лагерем возле стен Антиохи царскую армию видели все. Про удачную армянскую военную кампанию тоже слышали все. И ни для кого не было секретом, что эта грозная армия в скором времени двинется на восток, чтобы приструнить зарвавшихся мятежников. Такие слухи кстати усиленно распускали по приказу нового царя. Через какое-то время они дойдут до ушей тех, кому и предназначались.

Правители восточных провинций царства отличались развитой интуицией, которая буквально кричала о том, что, высунувшись в самый неподходящий момент, можно очень сильно отгрести огромные неприятности. Слухи, ходившие о новом царе, утверждали, что за ним не заржавеет создать эти самые неприятности, всем кто даже намекнет на сепаратизм.

Стратег Вавилонии Орфей, с самого начала принявший в гражданской войне сторону Селевка смог удивить даже Громова. Он прибыл одним из первых и тут же принес присягу новому царю Селевкидов, а потом настал черед весьма необычных даров. Когда заинтригованный Саня со своей свитой вышел, по просьбе Орфея на площадь перед царским дворцом, то увидел огромную клетку, накрытую плотной тканью. По сигналу Орфея ткань упала, и Саня увидел ИХ.

Это были великаны. Да да! Те самые легендарные великаны. В железной клетке, рассчитанной наверное на слонов, находились два человека абсолютно ненормального роста. Эти грязные, волосатые и загорелые до черноты люди были практически голыми. И только набедренные повязки из какой-то грязной темной ткани прикрывали пах исполинов. Оба пленника вскочили, зазвенев толстыми железными цепями на кандалах, когда тканевый полог упал с клетки.

Саня был просто ошеломлён. Оба человека в клетке были примерно четырехметрового роста!!! А длинные чёрные спутанные волосы и густые бороды делали их еще более страшными, предавая им дикий и свирепый вид. Правда, всю картину дикой мощи портили цепкие внимательные глаза, в которых светился заметный интеллект.

— Вот мой подарок, мой царь! Как он тебе понравился? — с улыбкой произнёс Орфей, услышав, как выругался пораженный Лиск, стоявший рядом с царём.

— Это очень… необычный подарок! Ты действительно сумел меня удивить! Я то думал, что это просто сказки! — пробормотал все еще не могущий прийти в себя Громов.

— О, уверяю тебя, мой царь! Они самые настоящие! Живые великаны из легенд! — засмеялся в ответ стратег Вавилонии.

— Как тебе удалось их поймать? — произнес Саня, зачарованно продолжая разглядывать необычных исполинов.

— Это было не просто! Как-то, во время охоты я со своими людьми углубился далеко на север в горы. Охота там была просто отличная. Людей мало, а дичи много. В общем, отвели душу. И вот гоним мы, значит, горных баранов по горной тропе и вдруг выскакиваем прямо на пятерых великанов. Вот эти двое, то сразу же ринулись на наш отряд со своими дубинами. Они убили и покалечили одиннадцать моих телохранителей. Даже я чуть не погиб в схватке, но благодаря моей лошади смерть прошла стороной! Бывает очень полезно иметь хорошо выдрессированную для охоты лошадь! — начал свои охотничьи рассказы Орфей.

— Ты же говорил о пяти великанах, а куда же делись остальные? — перебил Орфея Громов.

— Ну, кроме этих двух были еще две женщины и мальчик. Видимо эти великаны бросились на нас, чтобы спасти своих женщин и ребёнка. И это им удалось. Пока мы сражались с мужчинами, женщины и ребенок сумели сбежать! Но зато мы смогли накинуть на великанов сети и захватить их живыми. И вот теперь они перед тобой, мой царь! — закончил свой рассказ стратег Вавилонии.

— Интересно, а они умеют говорить? — стал размышлять в слух Саня, не отводя взгляд от великанов.

— Как это ни удивительно, но да! Оба понимают по-персидски, а вот тот, что постарше еще и говорит немного по-гречески. Правда, акцент у него жуткий, но понять можно! — еще раз удивил Орфей.

В общем, сюрприз удался! Подарок был действительно царский. Легенды и сказки приобретали вполне зримое воплощение. В глазах других послов Саня увидел откровенную зависть, ведь у них подарки были далеко не такими уж оригинальными.

Позднее, вечером Саня смог закончить все государственные дела и наконец-то пообщался с необычными пленниками. Из слов, произнесенных на скверном греческом языке, Громов узнал, что старшего великана зовут Раод, а младшего Ханаар. Вопреки ожиданиям великаны не произвели впечатления отмороженных людоедов, какими их представляли все здешние легенды. Обычные люди, только очень большого роста.

До плена они жили со своим маленьким кланом в северных горах Вавилонии. Жили скрытно, стараясь не попадаться на глаза обычным людям. Хотя с племенами горцев великаны все же контактировали. В основном в сфере торговли. Горцы не лезли в дела великанов и особо не распространялись о своих соседях, препятствуя проникновению чужаков в горы. Поэтому жители равнин и городов Вавилонии даже не подозревали о существовании великанов. Конечно, ходили в народе какие-то нелепые слухи, но к ним никто не относился серьезно. Долгие века преследований приучили великанов быть незаметными.

Главным занятием членов клана были охота и разведение овец в труднодоступных горных долинах. Благодаря своему росту и силе исполины были довольно грозными противниками, однако они всегда предпочитали скрываться прочь с глаз людей, если могли себе это позволить. Они вовсе не были злобными порождениями темных сил. Великаны просто были необычными людьми, которые хотели выжить.

Заинтересовало Саню и происхождение предков великанов. И тут его сумели еще раз удивить. По словам Раода в их легендах говорится о далекой высокоразвитой стране где-то на большом острове посреди океана. Там тысячи лет назад жили предки великанов. Предки были хорошо образованными людьми высокой культуры. Их держава в те времена была самой могущественной в мире. Их корабли бороздили дальние моря. А все цивилизованные народы платили им дань.

Все шло хорошо! Но потом боги прогневались на предков, и случилось сильное землетрясение, разрушившее все города на острове. Но и этого богам оказалось мало, и они послали огромную волну, которая со страшной силой ударила по острову, где жили предки великанов. Земля не выдержала удара и раскололась на сотни частей, которые поглотило кипящее море. Так погибла родина великанов.

— Так это же миф об Атлантиде! Вот же нифига себе торт! Так это же атланты! — внезапно понял Громов, слушая размеренный рассказ Раода.

Немногие уцелевшие после той катастрофы разбрелись по миру. Некоторые из них благодаря своим знаниям смогли даже стать фараонами в Древнем Египте. Правда потом они утратили власть и о них позабыли. Но именно предки великанов сделали Египет самой развитой державой.

Тут Саня немного задумался, припоминая споры ученых о древних правителях Египта. Ему всегда казалось странным, как древние египтяне изображали своих фараонов, по сравнению с другими людьми. Их там всегда изображали в два раза выше, чем другие люди. Многие исследователи пирамид считали, что эти изображения носят символический смысл. Мол, так древние показывали превосходство фараона над своими подданными. Но Громов понял, что древние египтяне рисовали то, что видели в реале. А именно живых великанов-фараонов.

Шли столетия, и великанов становилось все меньше. Люди стали забывать все то хорошее, что атланты для них делали. Потом начались гонения. Люди преследовали и убивали потомков атлантов, вынуждая их уходить все дальше и дальше от центров цивилизации. Великаны постепенно утеряли все великие знания, которыми владели их предки, и теперь они вынуждены влачить жалкое существование, прячась в недоступных для людей горах. Вот такая вот печальная история вышла.

В конце беседы у Сани уже созрело твердое решение. Он предложил своё покровительство и защиту великанам, в обмен на службу. Ведь будет просто преступлением, если потомки великих атлантов тихо вымрут где-то в горах. Раод внимательно выслушал правителя Селевкидов и заметно удивился. Он неуверенно оглянулся на своего соплеменника и пробормотал, что им надо подумать. Саня понял состояние исполина. Сидишь в клетке, готовишься к смерти или жизни в цепях, а тут на тебе Джек-пот на блюдечке с голубой каёмочкой. Такое бывает только раз в жизни и то не со всеми. Поэтому царь Селевкидов кивнул и решительно зашагал прочь.

Конечно же, великаны приняли великодушное предложение Громова. От такого только дурак откажется. Вскоре оба бывших пленника облаченные в приличную одежду, вместо тех лохмотьев, что на них были при первой встрече, двинулись по дороге в Вавилонию. Их сопровождали сорок царских конных гвардейцев и повозка с богатыми дарами. А к концу зимы к стенам Антиохи прибыли сто четыре великана, среди которых было около половины женщин и детей. Это все кого Раоду и Ханаару удалось уговорить на переселение из своего и соседних кланов. По их словам в горах Вавилонии скрывалось еще в четыре раза больше великанов, но они предпочли не рисковать и посмотреть чем закончится этот необычный эксперимент.

Потомкам атлантов были выданы деньги на обустройство и выделена земля в горах на востоке Киликии, где они могли жить и пасти свой скот. Поселив великанов именно в этом месте, Саня преследовал сразу несколько целей.

Во-первых: эта территория находилась недалеко от столицы, а значит, можно было легко контролировать все, что там происходит.

Во-вторых: так решалась проблема горного бандитизма в этом районе. Великаны были не теми соседями, которые смогут ужиться с горными разбойниками. И в этом противостоянии горцам ничего не светило.

В-третьих: великаны, жившие до переселения в горах, совсем не горели желанием жить где-нибудь на равнине. Поэтому они были искренне благодарны царю за такой подарок.

В-четвертых: граждане царства довольно бурно реагировали на появление мифических существ во плоти, и лучше для великанов было убрать их подальше от людских глаз. А в горах они не будут мозолить глаза людям (горцы за людей не считаются), а значит и поводов для конфликтов будет не много. В общем, когда все узнали, что великаны будут жить в никому не нужных горах где-то в Киликии, то страсти довольно быстро улеглись и потомки атлантов перешли в разряд забавных диковинок. Киликийцев в царстве Селевкидов не особо любили за буйный нрав и склонность к грабежам. А, узнав, что к ним переселяют этих самых великанов, все (кроме самих киликийцев конечно) были очень довольны, обсуждая, какую свинью подложил Киликии новый царь. Тут рейтинг нового правителя и без того не маленьких взлетел буквально до небес. Политика, однако!

Правда, увидеть великанов жителям столицы все же пришлось. Тридцать исполинов, согласно договору, поступили на царскую службу. Из них было решено сформировать отдельный отряд, назвав их «титанами». Командиром титанов был назначен Раод. Великанов одели в блестящую железную чешуйчатую броню и металлические шлемы. Тут кстати пригодился опыт царских оружейников, которые изготавливали раньше доспехи для боевых слонов. Ведь новый царь большей не использовал в своей армии слонов, и эти мастера оставались не у дел, а тут такой заказ. Энтузиазм оружейников просто зашкаливал, когда они лабали доспехи для титанов.

Помимо доспехов великанов вооружили полутораметровыми тяжелыми железными булавами и двухметровыми прямоугольными щитами. С дубинами потомки атлантов управляться умели, так что булава для них была привычным оружием. Со щитами возникли проблемы, но Деметрий заверил Саню, что возьмет тренировку новых воинов под свой контроль. В качестве вспомогательного оружия выдали великанам еще и кинжалы, больше напоминавшие мечи. Из метательного оружия великаны предпочли использовать пращи. Они все неплохо владели этим видом оружия и от предложенных им дротиков вежливо, но твёрдо отказались.

Поначалу горожане косились на исполинов, но потом интерес притупился. И идущего по улицам Антиохи великана теперь уже не провожали испуганными взглядами. А когда двое великанов спасли двенадцать человек из горящего дома, раскидав рухнувшие во время пожара перекрытия, то к ним стали относиться с заметным дружелюбием.

* * *

Послы других государств так же прибывали с завидной регулярностью. Первыми явились посланцы мелких царств расположенных у границ Селевкидской державы. Правители Кападокии, Вифинии, Пафлагонии и Понта выражали свою радость от воцарения Сани и подтверждали свою дружбу богатыми дарами. Новый правитель Селевкидов милостиво принял дары и добродушно попенял царям Вифинии, Пафлагонии и Понта в том, что они не поддержали сторону Селевка во время гражданской войны против Антипатра.

Эти замечания, брошенные вскользь, привели послов в трепет, и они все как один начали отмазывать своих правителей. Мол, денег не было, армия маленькая, а кругом внешние и внутренние враги. Короче, тут не до помощи братскому селевкидскому народу. Правда, Саня все понял правильно. Просто никто не хотел рисковать и влезать в разборки титанов, а то ведь могут нечаянно затоптать во время драки.

А вот посол Кападокии был встречен иначе. Саня не забыл кападокийских кавалеристов, присланных в самый трудный для сторонников Селевка момент. Ариарат Четвёртый — царь Каппадокии, бывший зятем Антиоха Третьего, с самого начала войны с Антипатром встал на сторону Селевка, чем заслужил горячую благодарность Громова. Поэтому посол кападокийцев был принят по высшему разряду придворного этикета. А помимо ласковых слов в адрес царя Ариарата Саня передал для него ответные дары великолепный позолоченный доспех и булатный меч, украшенный золотом и драгоценными камнями. Посол кападокийцев жест правителя Селевкидов оценил и был очень доволен.

Следующим явился посланец Пергамского царства. От Гермия Громов знал, что царь Евмен Второй из династии Аталлидов, правивший в Пергаме, является самым ярым и последовательным врагом Селевкидов. От некогда могучего государства Аталлидов в данный момент остался лишь маленький огрызок, называемый Пергамским царством. Причем, большую часть земель Аталлидов во время войн диадохов оттяпали Селевкиды. Вот Евмен и исходит желчью, мечтая вернуть все, что было отобрано у его предков. Поэтому он всячески старался нагадить Селевкидам. Правда, пока получалось не очень. Силенок у пергамца было маловато для открытого противостояния. По последней информации сейчас он усиленно лизал задницы римлянам и родосцам, всячески подталкивая их к войне с Селевкидами.

Поэтому вопреки советам Гермия новый царь Селевкидов принял посла Евмена довольно прохладно, намекнув ему, что все знает о действиях его правителя. И если Евмен не возьмется за ум и дальше будет борзеть, то у Селевкидской державы скоро может появиться новая провинция, а Пергамское царство навсегда исчезнет с карты средиземноморья. Откровенность Сани шокировала посла пергамцев, который начал что-то лепетать о мире и дружбе, но под суровым взглядом правителя Селевкидов быстро сдулся. В общем, товарища загрузили по-полной.

Откровенно удивили родосцы. Их посол сразу с порога начал наезжать. Он довольно нагло начал требовать отдать Родосу какие-то земли на побережье Карии. Кстати, до недавнего времени Кария принадлежала Птолемеям, а потом была захвачена Антиохом Третьим, который, якобы, обещал отдать часть побережья Родосу. Интересно, за какие такие заслуги? Может за излишнюю борзость?

Саня даже немного растерялся от такого напора и неприкрытого хамства. Правда, он во время сумел подавить в себе первый порыв и не приказал бить плетьми зарвавшегося родосца. Может, действительно был там какой-нибудь договор? Громов жестом подозвал к себе стоявшего неподалёку везира. Гермий поспешил развеять сомнение царя, заявив, что такого договора между Антиохом Третьим и Родосом подписано не было. Саня кивнул и вопросительно взглянул на гордо стоящего островитянина. Тот хмыкнул и важно заявил, что такой договор был заключён устно и боги стали тому свидетелями. Услышав это, Громов вернул родосцу в ответ наглую ухмылку и сказал, что ни он, ни Селевк такого договора в глаза не видели, а сказать можно что угодно. А вот доказать сказанное довольно трудно. Посол Родоса хотел отреагировать на слова царя довольно бурно, но наткнувшись на холодный взгляд правителя Селевкидов моментально заткнулся и побледнел.

— Так ты считаешь, что я лгу? — вкрадчиво спросил Громов, глядя прямо в глаза родосцу.

— Нет, нет, я не это хотел сказать, я просто… меня не так поняли… но ведь договор! — начал оправдываться в ответ посол, внезапно поняв, что все что он тут уже наговорил тянет на смертный приговор.

Тут взгляд его сместился с разгневанного лица царя Селевкидов и зацепился за фигуру царского телохранителя-галлата, стоящего рядом с троном. Мускулистый варвар ростом около двух метров, был облачен в позолоченную кольчугу и шлем с шикарным пурпурным гребнем. Глаза его светились какой-то кровожадной радостью, а рука нетерпеливо поглаживала рукоять длинного меча, висящего на поясе. Он был похож на снежного барса перед прыжком. И тут посол Родоса понял, что галлат ждет только приказа царя, чтобы наброситься и растерзать зарвавшегося родосца. Внезапно так захотелось жить. Мозг еще пребывал в ступоре, а тело уже начало действовать самостоятельно. Важный посол великого Родоса, ярый демократ, ненавидящий тиранов начал вдруг низко кланяться и бормотать слова извинений. Кланяться и бормотать. Как он выбрался из тронного зала, посол не помнил. Он был весь мокрый от пота и мелко трясся.

— О боги, как же хорошо быть живым! — подумал родосец и, вспомнив кровожадную ухмылку царского телохранителя, затрясся еще сильнее.

Немного отойдя от таких волнений, Саня с некоторым трепетом ждал посла от Птолемеев. После провокаций с Пальмирой египтяне не вызывали особого доверия. Из всех игроков на международной арене в Азии Птолемеи были самым крупным и опасным противником. Они имели большую армию и флот и могли доставить царству Селевкидов немало проблем. Но посланец египтян приятно удивил. Он привез богатые дары и подтвердил мир, заключенный еще Селевком. Вскоре был подписан договор о границах, который урегулировал все спорные моменты между двумя государствами. Саня теперь мог вздохнуть спокойно, в ближайший год, два Птолемеи точно не нападут, а там уж как фишка ляжет, да рулетка повернется.

Глава 18

Самое впечатляющее орудие разрушения — огонь. Он разрушает окончательно и бесповоротно.

(Элиас Канетти)

Карабаллиста громко щёлкнула, выбрасывая круглый керамический снаряд. Глиняное ядро дымя фитилем пролетело двести шагов и ударило в край квадратной деревянной мишени. Яркая вспышка, взрыв и деревянный метровый квадратный щит мгновенно вспыхнул ярким пламенем, которое начало стремительно пожирать пораженную мишень. Стратег-инженер Никомед пораженно выругался и восторженно взмахнул руками.

— Совершенно с тобой согласен, это работает! — усмехнулся Саня, глядя на своего главного инженера.

— Работает!!! Да это самая сильная горючая смесь, что я видел в жизни! — воскликнул Никомед, восторженно смотрящий на пылающую мишень.

— Такую штуку можно будет неплохо использовать как на суше, так и в морских сражениях, — довольно покачал головой стоящий рядом Ганнибал.

— Тут я полностью согласен с карфагенянином! Эта штука пострашнее всех метательных машин! — согласился с ним Деметрий.

— Ну, о флоте мы подумаем попозже, а пока эта смесь нам неплохо послужит в армии, — произнес в ответ Саня.

— А как мы её назовём? — пробормотал Никомед, завороженно глядевший на бушующее пламя.

— Может "пламя Александра"? — высказался Деметрий, вопросительно поглядевший на своего царя.

— Нет! Зачем светить врагам имя изобретателя. Лучше пусть будет "сирийским огнем". Скромно и со вкусом, — возразил Громов, улыбнувшийся своим мыслям.

А все начиналось довольно буднично. Анализируя ход Армянской кампании, Саня пришел к мысли об усилении огневой мощи армейской артиллерии. Саня очень переживал, что не может вспомнить состав пороха. По химии в школе у него была твердая тройка. Поэтому в отличие от книжных попаданцев, которые не вспотев создавали на коленка огнестрельное оружие, самонаводящиеся ракеты и ядерные бомбы, он так и не смог создать обычный дымный порох. Впрочем, местные метательные машины проявили себя довольно неплохо в отгремевших недавних боях. И поэтому по отсутствию огнестрела новый царь Селевкидов не сильно убивался.

Помимо ядер и больших дротиков, карабаллисты решено было вооружить книпеллями. Этот необычный снаряд состоял из распиленного пополам бронзового ядра, половинки которого соединялись полуметровой железной цепью. При этом звенья цепи были сплющены и заточены по краям. Как Саня помнил из той жизни, книпеллями начнут пользоваться в эру парусников и огнестрельного оружия. Их будут применять только в морских боях, выстреливая цепными ядрами по мачтам и парусам вражеских кораблей. Саня прикинул, что выстрел книпеллем из карабаллисты по плотному строю пехоты будет наносить больший урон, чем обычные ядра или дротики. Правда в ходе испытаний выяснилось, что новые снаряды летели не так далеко, как стандартные ядра. Зато они выкашивали широкие просеки в плотном строе мишеней.

Следующей новинкой для античного мира была картечь. Саня в той, прошлой жизни увлекался охотой. Пока отец был жив, они часто ездили пострелять по уткам или гусям. При этом патроны в магазине были довольно дороги, но выход был быстро найден. Отец купил набор для снаряжения патронов, капсуля, дробь, гильзы, пыжи. И перед каждым охотничьим сезоном, они всегда сидели в гараже и снаряжали патроны для будущей охоты. Это уже превратилось в добрую семейную традицию. А дробь и картечь в принципе одно и тоже. Разница только в размере. Поэтому придумать цилиндрический контейнер из кожи и папируса, в котором размещался заряд свинцовой картечи, для Сани не составило большого труда.

После выстрела их карабаллисты контейнер раскрывался, выпуская в сторону противника рой свинцовых круглых пуль, размером с голубиное яйцо. На восьмидесяти шагах картечь с легкостью пробивала пехотные щиты, металлические панцири и шлемы. В общем сирийские военные эксперты признали полезность данных зарядов.

Несмотря на эти успехи, Сане было этого мало. Артиллерия должна уничтожать противника не только физически, но и морально. И тут очень бы пригодился порох, но с ним вышел большой облом. После ряда неудачных экспериментов, Саня плюнул на дальнейшие исследования в этой области. Но ведь помимо пороха, люди использовали и другие способы сокращать собственное поголовье. Например напалм и прочие жидкие огненные смеси. А вот тут уж выходец из нашего времени был подготовлен гораздо лучше. Правда, знания в этой области он получил не благодаря системному образованию, а практически случайным образом.

Когда они заработали с Ромкой Кротовым свой первый миллион на контрабанде, то решили вложить эти деньги в какое-нибудь дело. И тут очень кстати подвернулся Алик Гринсбург. Этот шустрый чернявый проныра предложил друзьям вложиться в производство и продажу бензина. Дело казалось стоящим, а полулегальный характер сделки удачливых контрабандистов не смущал. Правда Саню одолели сомнения и он решил поподробнее узнать о самом процессе изготовления и реализации топлива. Алик был не очень доволен, но отказать будущим инвесторам не смог.

Друзьям была устроена экскурсия на перегонный минизаводик, который был подозрительно похож на пресловутые чеченские "самовары". Такие аппараты гнали дешёвый низкосортный бензин из сырой нефти по всей Ичкерии во время войны. И друзьям часто в ходе разведрейдов приходилось уничтожать эти гибриды чеченской конструкторской мысли. Работающие на показанном минизаводике чеченцы тоже не внушали доверие. Уже позже вернувшись в город ребята сильно поспорили. Саня был против. Он не хотел связываться с чеченцами, подозревая, что прибыль от данного предприятия идет на поддержание джихада против федеральных сил на Кавказе. Ромка вынужден был с ним согласиться, но сама идея ему очень понравилась.

Было решено Алику вежливо отказать и заняться данным бизнесом самостоятельно. Достать необходимое оборудование, через крышевавшую их братву, труда не составило. Сам процесс перегонки был не особо сложен, так, что запустить добытый "самовар" удалось довольно быстро. Бензин это чудо враждебной техники выдавало довольно жуткий. Но на дворе был двадцать первый век. Так что с различными добавками и присадками проблем не возникло. Они значительно улучшали качество выдаваемого топлива. Реализовывать произведенный бензин помогла все та же братва. Бензовозы с левым топливом шустро развозили горючую смесь по близлежащим заправкам. Потом были приобретены еще три "самовара", что значительно увеличило выработку бензина.

Деньги потекли рекой, но через три месяца все хорошее внезапно закончилось. Где-то произошла утечка и менты накрыли канал сбыта бензина, а затем начали усиленно копать, пытаясь найти поставщиков левого топлива. Пришлось срочно сворачивать налаженный бизнес и уничтожать все улики. Саня самолично спалил ангар с "самоварами" и шесть цистерн с бензином. Успел буквально в последний момент. Когда в ангаре полыхнуло, вдалеке уже слышались приближавшиеся милицейские сирены. Это на незаконный перегонный минизавод мчалась группа захвата. Друзьям повезло и они смогли соскочить буквально в последний момент. И вот сейчас, этот эпизод из прошлой жизни пришелся очень кстати и помог новоиспеченному сирийскому царю, создать отличную огненную смесь.

Аппарат для перегонки сырой нефти был собран довольно быстро. Ведь в распоряжении нового царя были все люди и ресурсы державы Селевкидов. Никомед, бывший главным царским инженером понял царский замысел с ходу. Получив чертежи и необходимые разъяснения, он с энтузиазмом взялся за работу, энергично подгоняя своих подчиненных. С сырьем для переработки тоже не возникло проблем. Нефти кругом было просто завались. При этом не обязательно было забуриваться на большую глубину, чтобы добывать это земляное масло. Так тут называли сырую нефть. В некоторых местах были целые озера с нефтью. Качество полученного в процессе перегонки топлива было просто отвратительное, но двигатели внутреннего сгорания Саня делать не собирался. Главное что требовалось от получаемого бензина — это чтобы он горел. И он горел и довольно неплохо. Однако, на достигнутом решили не останавливаться. Никомед в исследовательском азарте предложил намешать в полученный бензин другие известные горючие материалы. В ходе экспериментов было выяснено, что смесь бензина, смолы, канифоли, серы и асфальта, прокипяченная на медленном огне, дает самый сильный убойный эффект.

И вот теперь прошли испытания этой огнесмеси на полигоне. Саня и его советники и стратеги были очень впечатлены. Все военные эксперты согласились, что данная смесь значительно повысит убойную мощь армейской артиллерии. Было решено принять её на вооружение под кодовым названием "сирийский огонь". Отныне круглые полые глиняные зажигательные снаряды, заполненные "сирийским огнем", должны были входить в стандартный боекомплект карабаллист и требюшетов. И само собой полная секретность состава данной смеси. Все посвященные в секрет её изготовления понимали, что будет, если такое оружие попадет в руки врага. Шпионаж еще никто не отменял.

* * *

Армия готовилась к походу на восток, для усмирения взбунтовавшихся провинций. Выход был назначен через две недели. Но тут случились два события, которые коренным образом изменили, сложившуюся ситуацию. Сначала в Антиохию прибыли… парфянские послы. Да, да! Именно те самые парфяне, которые взбунтовались против власти Селевкидов и заявили о своей независимости. И именно на их усмирение нацеливался новый правитель Селевкидов. Именно для войны с ними готовилась армия. По прикидкам Сани и его советников на усмирение Парфии должно было уйти около двух лет. Все готовились к тяжелой военной кампании.

Парфяне враг серьёзный. Его с наскоку не задавишь. Саня помнил, что даже римлянам не удалось покорить этот народ. Это вам не Пальмира. Тут драка ожидалась серьезная. И потери тоже ожидались не маленькие. Правда сейчас Парфия еще не набрала той силы, что у нее будет при войне с Римом. Но сопротивляться парфяне будут упорно и умело. В этом никто не сомневался. Поэтому сейчас просто необходимо давить парфян, пока они не набрали сил. Ну а после Парфии можно будет заняться мятежной Бактрией. В общем паровозы надо давить пока они еще самовары.

И так, все готовились к трудному походу на далекий Восток, а тут вот вам нате х… из под кровати, то есть послы!!! К отправке послов парфяне подошли с восточной основательностью. Дары для царя Селевкидов вез целый караван верблюдов. Золотые и серебряные украшения, драгоценные камни, жемчуг, персидские ковры, тюки шелка (вот это действительно царский подарок), три сотни знаменитых парфянских составных луков, куча позолоченного оружия и доспехов. И три сундука с золотыми монетами.

Но самым удивительным были слова с которыми парфянские посланники обратились к правителю Селевкидов. Упав на колени и согнувшись в глубоком поклоне, послы стали умолять царя простить неразумных подданных. Мол парфяне даже и не думали бунтовать против законной власти. И никакой мятеж они не поднимали против Селевка и Александра. А вот против узурпатора Антипатра они как верные подданные селевкидского владыки выступили единым фронтом с оружием в руках. Ну прям настоящие патриоты. Ага! В общем, вышло недопонимание. Никакого парфянского мятежа и не было. А в знак своей лояльности царь Парфии посылает эти скромные дары и своего старшего сына и наследника шестнадцатилетнего Тиграма в качестве заложника. Помимо этого парфяне обязались, как и прежде платить дань и подтвердили вассальную клятву владыке Селевкидов.

Сане едва удалось сохранить безразличное выражение на своем лице. Прям скажем довольно неожиданный пассаж. Неужели сработала информационная бомба. И до ушей правителя Парфии дошли слухи об огромном войске Селевкидов, которое готовится выступить на восток, чтобы жестоко покарать парфянских и бактрийских мятежников. Выходцу из двадцать первого века было хорошо знакомо такое понятие, как информационная война. И он хорошо знал действенность этого грозного оружия.

И вот сейчас Саня еще раз убедился в силе слова. Парфяне, напуганные многочисленными слухами про победы Селевкидов под командованием нового царя Александра, попросту сдались и прибежали мириться. Хотя если трезво взглянуть на мир, то шансов в этом противостоянии у них всегда было мало. Уж слишком разные ресурсы были у огромной державы Селевкидов и маленькой парфянской провинции. И только, при ослаблении власти правителя Селевкидов, появлялся шанс на победу. Смерть Антиоха Третьего дала парфянам надежду. Они рассчитывали на смуту и долгую гражданскую войну за селевкидский трон, но появление Сани спутало им все планы. Назвать слабым и нерешительным человека, победившего Антипатра, взявшего штурмом Пальмиру и покорившего Армению, мог назвать только полный кретин. А действия правителей провинций и соседних стран, моментально признавших власть нового правителя Селевкидов, обломали Парфии всю игру. Поэтому парфянам ничего не светило в плане победы. А тут еще и слухи о готовящемся походе на Восток нагнетали страсти.

И вот теперь, поставившие все на кон и проигравшие, парфяне смиренно просили о мире. А за свой косяк они подогнали солидные подарки, по стоимости равные трехлетней дани, что платила Парфия царю Селевкидов. В общем все было по понятиям. Они проиграли и признавали это, полностью подчиняясь воле победителя. Немного подумав Саня решил быть милосердным и согласился признать случившееся недоразумением. Он не видел смысла в дальнейшем кровопролитии. Враг признал поражение и выплатил контрибуцию. Никто из его воинов не погиб. А самое главное, что не надо терять несколько лет на усмирение парфян. Чистая победа. Правда прежде чем отпустить послов, Саня попенял им жалобой гирканского посланника на набеги парфян. Гирканец был оперативно вызван и опрошен. Услышав жалобы на творимый парфянами беспредел, послы Парфии клятвенно пообещали разобраться, наказать виновных и выплатить правителю Гиркании компенсацию за понесенный ущерб. Гирканец был очень доволен, а Саня понял, что получил верного подданного, который теперь будет всячески поддерживать влияние селевкидов на Востоке.

И вообще, Саня бы просто отпустил мятежных парфян в свободный полет, признав их независимость. Ведь геморроя с ними до фига, а прибыль мизерная. Но тут в дело вступает Большая политика. Окружающие просто не поймут. Отпустишь одного, так и другие подданные захотят свалить. А там и до развала державы рукой подать. Эх, тяжела ты царская доля!!!

* * *

Не успела улечься пыль, поднятая отбывшими на родину парфянскими послами, как в столицу прибыли посланники царя Бактрии. На этот раз это не стало сюрпризом. Бактрийцы пришли мириться. Перед этим Саня узнал от везира Гермия, что на территорию Парфии и Бактрии вторглись племена Саков и Массагетов. Те самые, что разбили и согнали со своих земель Сарматов. Очередная волна Великого переселения народов набирала ход. В общем помимо угрозы от Селевкидов с запада добавилась еще и угроза с северо-востока, исходящая от диких кочевников. А бактрийцы еще и вляпались в войну с двумя княжествами из Северной Индии. Ну и слухи, о идущей на Восток селевкидской армии, не прибавляли оптимизма мятежникам.

Бактрийские послы чертами лица и одеждами были похожи скорее на греков. Но так же, как и парфяне привезли по восточному богатые дары и бухнулись на колени, моля о прощении. Сюрприза не получилось. Дальнейшая дипломатическая встреча шла по накатанной колее. Бактрийцы клялись в своей невиновности и верности владыке Селевкидов, а Саня делал вид, что верит. При этом обе договаривающиеся стороны знали, что это не так. Немного помучив бактрийцев Саня милостиво согласился принять дары и предупредил, что в следующий раз пощады не будет. В общем помирились! Еще одна чистая победа! Идти воевать на Восток совсем не хотелось. Далековато, однако!

Похода на Восток не случилось и теперь все прибывали в некоторой растерянности. готовились, то к затяжной войне, а тут вот вам нате. На царском совете высказывались различные мнения. Ганнибал ратовал за вторжение в Грецию. Там как раз Римляне начали войну с Этолийским союзом и сейчас неплохой момент для вмешательства. Деметрий же указывал на Родос. Мол совсем зарвались мелкие. Надо их приструнить, чтоб не зарывались. Аристолох же указал на Пергамское царство и заявил, что это государство представляет прямую угрозу для Селевкидов. Царь Пергама злопамятен и грезит былым величием, которое кстати исчезло именно по вине Селевкидов. Этот деятель всячески старается сколотить коалицию, направленную против нашего царства. В общем настоящий и непримиримый враг. С таким договориться не удастся.

Споры закипели довольно бурные, но прийти к какому-то общему решению советники царя так и не смогли. Саня тоже колебался. Начинать войну с соседями, без особых на то причин совсем не хотелось. Но и успокаиваться еще рано. Но, пожалуй, один человек был только рад сложившейся обстановке. Царица Клеопатра, бывшая дочерью царя, конечно понимала, что её супруг не принадлежит только ей. У него есть множество обязанностей перед царством и его подданными. Как жена царя она понимала, что поход на Восток против мятежников необходим, но как любящая женщина она хотела, чтобы её любимый остался дома и не ехал воевать с этими мерзкими парфянами и бактрийцами.

Чтобы царская армия не начала скучать, решили проводить более интенсивные тренировки, и выдали солдатам жалование за два месяца. Война пока откладывалась, но не отменялась. Была бы армия, а враги всегда найдутся. Так и объяснили простым воинам, чтобы пресечь разброд и шатания.

Так прошли две недели. Страсти улеглись, а Саня начал думать о реформах на флоте. Большая часть царского флота покоилась на дне вместе с Антиохом Третьим, а во время гражданской войны за трон флотом совсем никто не занимался. Столица царства Селевкидов располагалась неподалеку от морского побережья. Сам город находился на левом берегу реки Оронт. В устье этой реки располагался большой портовый город называвшийся Селевкией Никатора. Остатки военного флота сейчас и стояли в гавани этого города. Царь решил нагрянуть туда с проверкой. То что он там увидел можно было назвать флотом с большой натяжкой. Двадцать четыре триеры[70], девять пентер[71] и одна гексера[72] составляли сейчас военно-морскую мощь Селевкидов. По сравнению с тем царским флотом, что Саня видел два года назад, входящим в гавань Эфеса. Это была просто бледная тень былого величия.

На пристани нового царя встречал наварх Леонатис. Этот коренастый, загорелый до черноты эллин выглядел, как настоящий морской волк. Было видно, что он сильно переживает о плачевном состоянии царского флота. Хотя в этом и не было его вины. Большая часть флота погибла в шторме вместе с царем Антиохом. Антипатр же флотом вообще не занимался, лишив его всякого финансирования. У Селевка просто не доходили руки до проблем военных моряков. Без денег люди уходили с кораблей, сами корабли ветшали.

Но тем не менее Леонатис, ставший новым комфлота после гибели в шторме прежнего наварха, не отчаивался и всячески старался поддерживать боеспособность сохранившихся судов. Он даже распродал свои земли, чтобы выплачивать жалование оставшимся корабельным командам. Такие подробности о командующем флотом сообщил Сане Гермий. Такое самопожертвование и служебное рвение надо всячески поощрять. Поэтому тут же на пристани царь Селевкидов подтвердил назначение Леонатиса навархом царского флота. Затем флотоводцу была вручена грамота на владение большим земельным участком и шикарной виллой. Помимо этого, опешившему наварху выдали довольно увесистый мешочек с золотыми монетами. Надо было видеть восторг светящийся в глазах бывалого морехода. Теперь он готов был ринуться хоть в огонь, хоть в воду по приказу нового царя.

Но полумерами новый царь не ограничился и тут же выделил деньги на строительство тридцати боевых кораблей и жалование корабельным командам. Затем Саня подозвал к себе Никомеда и озадачил его вооружением флота "сирийским огнем". Услышав про новое оружие, стоявший рядом Леонатис сильно оживился, и тут же пристал с расспросами к главному царскому инженеру. Опытный морской волк моментально оценил полезность "сирийского огня" в морских боях.

Смотря на оживленно беседующих соратников Саня подумал, что неплохо бы сделать какой-нибудь огнемёт. В сухопутном сражении от него было мало толку, а вот в морских баталиях эта штука может здорово пригодиться. Корабли то деревянные как никак. Позже он поделился своими мыслями с Никомедом и был приятно удивлен, когда тот заявил, что нечто подобное уже изобретено великим Архимедом. Правда, такая конструкция была довольно сложной и дорогой в изготовлении, да и нормальной огнесмеси для неё не было, что приводило к частым поломкам аппарата. Но вот с "сирийским огнем" огнемет Архимеда точно должен работать исправно. Царь выслушал своего главного инженера и озадачил его изготовлением огнемета и испытанием его с "сирийским огнем" в качестве топлива. Если результаты испытаний будут хорошими, то данным оружием следовало оснастить все боевые корабли флота. Денег в казне благодаря везиру Гермию хватало, и на флоте Саня решил не экономить.

На следующий день был назначен военный царский смотр. Команды кораблей выстроились, чтобы показать себя новому начальству. В принципе они произвели хорошее впечатление на Саню. Выглядели моряки довольно браво. Морские пехотинцы сияли надраенными до блеска щитами и шлемами, матросы и гребцы тоже не выглядели бомжами. Кстати, гребцы во флоте Селевкидов, как и во флотах греческих государств, были свободными людьми. Эти моряки были полноправными членами команды, получавшими жалование наравне с другими матросами. Никаких прикованных к веслам рабов, избиваемых кнутами безжалостных надсмотрщиков. Ведь именно такие сцены особо любят снимать в Голливуде. Хотя американцы вообще с историей не особо дружат. Может у римлян или Птолемеев на боевых кораблях и были гребцы-рабы, но здесь все было довольно демократично.

В общем, военные моряки Сане понравились. Уверенные и умелые профессионалы. Леонатису удалось сохранить лучших. Они и станут костяком создаваемого царского флота. Ведь даже оружие в руках дикаря — это кусок железа. Никакие самые крутые корабли без людей не станут боеспособным флотом. Потом на новые суда наберут новичков и разбавят их ветеранами. И флот снова будет готов к сражениям за своего царя.

Следующий день был посвящен экскурсии по гавани и городу. В гавани Саню впечатлили её размеры и рукотворные молы-стены со сторожевыми башнями на выходе в море. Удивила толстая бронзовая цепь, которая в случае угрозы вражеского нападения, поднималась специальными механизмами со дна и натягивалась поперек входа в гавань.

— Это чтобы вражеские корабли не смогли войти в гавань, мой царь, — подтвердил догадку Сани, стоявший рядом наварх Леонатис.

— Удивительная конструкция! Нечто подобное я видел в Афинах и Эфесе! — сообщил Никомед, внимательно рассматривая механизм лебедки, наматывающий толстую цепь на барабан.

Сам город тоже произвел приятное впечатление. Построенный по греческому образцу. Чистый городок, размером около четырех миль в диаметре. Ровные вымощенные камнем улицы. Кругом античные виллы, храмы и статуи. Если не знать где ты находишься, то можно подумать, что этот город располагается где-нибудь на территории Греции. Такой контраст сначала сильно удивлял выходца из двадцать первого века. Греческие завоеватели, придя с армией Александра Македонского, не только разрушили Персидскую империю, но и стали повсюду в Азии создавать очаги своей культуры. И сейчас по всему Великому Востоку были разбросаны такие вот города греческого типа. Значительно позднее такие вот очаги греческой культуры падут под натиском восточных народов: парфян, арабов и турок.

Но в данный момент греческая культура в Азии переживала подъём и имела довольно большое влияние на общество Востока. Восток вообще всегда подчинялся победителям. А греки и были теми победителями, которые сейчас устанавливали свои правила и обычае в обществе. Но к чести греков стоит сказать, что они никого насильно не загоняли под крыло своих богов и не заставляли силой оружия перенимать свои обычаи и нравы. В отличие от тех же римлян, которые устанавливали довольно жестокие порядки на вновь завоеванных территориях, и мгновенно карали всех недовольных новым порядком. Греки действовали грамотнее и тоньше. Они просто всячески подчеркивали все достоинства греческой цивилизации, ослепляя глаза людей востока блеском греческой культуры. Поэтому на Востоке и не было крупных этнических восстаний против греческого ига. В отличие от римского мира, где довольно часто римским легионам приходилось усмирять недовольное римскими порядками местное население.

Например, те же евреи, что так долго боролись против римлян и в конце концов были побеждены, лишены родины и рассеяны по миру. Они почему-то не поднимали восстаний против ига Селевкидов, которым в данный момент принадлежала провинция Иудея. Наоборот дети израилевы были самыми лояльными подданными. Правители Селевкидов часто селили общины евреев в каких-либо неспокойных районах, чтобы снизить авантюризм местных жителей. Евреи из таких поселений были лояльны Селевкидам, хорошо вооружены и довольно успешно успокаивали недовольных туземцев и тушили волну бандитизма. А все потому, что Селевкиды не вмешивались в дела Иудеи. Там конечно был стратег Селевкидов, но он находился там скорее на случай военной агрессии Птолемеев, и не лез в дела управления провинцией. При этом евреи всегда исправно платили дань царю Селевкидов и всячески подтверждали свою лояльность. Вот вам и непримиримые бунтовщики, блин! Просто греки не лезли в дела евреев, а евреи не лезли в дела греков. И все были довольны!

— Кстати именно разгром Иудеи и стал началом конца Римской Империи. Именно после взятия римлянами Иерусалима, в римской империи появилось очень много рабов христиан. Пока эта религия была религией рабов, то римское государство было на подъёме. Но спустя два века христианство уже стало государственной религией Римской империи. Сильные и жестокие когда-то римляне стали изнеженными и слабыми. Вера в кровожадных богов и культ императора сменились на религию рабов. Если бог прямым текстом утверждает, что люди его овцы, а он их пастырь, то это говорит о многом. Ну какой сильный духом человек добровольно назовет себя овцой и рабом. Римляне вместе с верой в языческих богов утратили хищный дух римской волчицы. За это они и поплатились в последствии, а великая империя построенная на крови была уничтожена! — именно об этом почему-то думал Саня, разглядывая ровные улицы античного города.

* * *

Следующие два дня прошли в атмосфере праздника. Городские власти решили устроить народные гуляния в честь приезда царя. Вино лилось рекой. Жители города славили своего царя. Тем более, что городские власти оплатили всю выпивку и еду. А халява она и на Востоке халява! Поэтому народ гулял и веселился вместе со своим царем. Гудели два дня. Всем понравилось и Саня не стал особо злобствовать с проверкой финансовой деятельности. По сведениям Гермия город исправно платил налоги. Городская верхушка конечно приворовывала, но особо не борзела. Поэтому новый владыка Селевкидов сделал вид, что поверил в честность чиновников города Селевкия Никатора. Тем более, что на следующий день после праздника Леонатис пообещал провести показательные морские маневры. Саня был весь в предвкушении.

На следующее утром он вместе со своей свитой стоял на палубе гексеры, наблюдая за маневрами кораблей. К сожалению в море смогли выйти не все боевые корабли. Не хватало людей в командах. Но и те что сумели покинуть гавань произвели хорошее впечатление. Быстрые и четкие маневры кораблей понравились новому правителю Селевкидов. А в завершении шоу, пентера с вымпелом наварха на корме, сделав изящный разворот, разогналась и ударила своим тараном-ростром в борт специально притащенный для такого случая старый транспортный корабль с наскоро залатанным бортом. Затем пентера довольно быстро сдала назад, стряхивая транспорт со своего ростра. В огромную пробоину протараненного корабля мгновенно хлынула вода, и через минуту судно скрылось под водой.

Таран впечатлил всех. А Лиск даже пробормотал какое-то галлатское ругательство и заявил, что не хотел бы он оказаться сейчас на этом транспортном суденышке. Все стоящие рядом воины молча согласились с галлатом. Они сами были профессиональными военными и много раз видели смерть в лицо. Но сражаться на суше и на качающейся палубе — это разные вещи. А ведь если твой корабль протаранят, то это же верная смерть. Причем довольно мучительная. После этого все сухопутные вояки стали смотреть на моряков с большой долей уважения.

Глава 19

Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения…

(«Искусство войны»)

— Мой первый стратег Скопас Этолиец предал наше доверие и поднял мятеж против меня, как законного владыки царства Птолемеев, — говорил сидевший напротив мальчик со злыми глазами, — хорошо, что остались еще верные мне люди, которые и помогли нам покинуть дворец и бежать!

Этому мальчику было двенадцать лет, и именовался он как: Наследник богов Филопаторов, избранный, мощный (дух), живой образ Птолемей Пятый царь державы Птолемеев да живёт он вечно, любимый Птахом. Саня долго удивлялся, когда услышал такое из уст двенадцатилетнего ребенка. Такой титул не всякий взрослый сразу повторит, а малец шпарит, как по писанному. Ну а дальше шла довольно грустная история малолетнего царя Египта.

После смерти Птолемея Четвертого Филопатора Птолемей Пятый наследовал трон и стал единовластным царём Египта в малолетнем возрасте. Естественно было бы предположить, что опекуном маленького царя и регентом государства должна была бы стать его мать Арсиноя. Однако тем людям, которые захватили управление страной при вечно пьяном и развратном Птолемее IV Филопаторе, нежелательно было допускать до власти Арсиною. При жизни Филопатора Арсиноя не могла ничего предпринять против Агафокла и его приспешников, но как только Филопатор умер, Арсиноя стала опасной, так как на её стороне была народная любовь. Поэтому, прежде чем объявить о смерти царя, до того как Арсиноя появится на людях, Агафокл и Сосибий решили убить её. Однако подстроить убийство таким образом, чтобы слухи о нём не поползли за пределами дворца и не навлекли народного гнева на их головы, было делом не лёгким. Если царица внезапно умрёт или исчезнет, многие во дворце непременно узнают об этом — царские прислужницы были преданы Арсиное, — и поэтому убийство следовало совершить таким способом, который не вызвал бы подозрения у людей, не вовлечённых в заговор. Задача потребовала тщательной организации, поскольку было привлечено несколько исполнителей под предводительством некого Филаммона, друга Агафокла, и заговорщики вели между собой переписку. Одно письмо попало в руки постороннего лица, который мог бы разоблачить заговор и спасти царицу, если бы он был ей предан. К несчастью для неё, он не был ей предан, и убийство удалось.

Агафокл и Сосибий объявили о смерти царя и царицы и прочитали подложное завещание, в котором значилось, что царь оставляет Агафокла и Сосибия опекунами сына. Малолетний Птолемей V был передан на попечение Энанфы и Агафоклеи, матери и сестры Агафокла. Какое-то время Сосибий и Агафокл сохраняли своё высокое положение в. Но они понимали, что со всех сторон им грозила опасность. Её представляли другие придворные, лелеющие собственные честолюбивые планы, причём некоторые из них, например Филаммон, были посвящены в убийство царицы; наёмные войска, которые могли проникнуться народным гневом на недостойных опекунов юного царя. И наконец, существовала внешняя угроза со стороны, царя и, царя. Антиох мог снова напасть на, Филипп — на владения Птолемеев в, не говоря уже о восстаниях местного населения Египта, продолжавшихся ещё с предыдущего царствования, подавить которые пока не удалось. Сосибий и Агафокл приняли все меры, которые смогли. Все выдающиеся люди при дворе были изгнаны из Египта.

Однако Агафокл вёл невоздержанную жизнь. Этот выскочка не сдерживал ни гордости, ни похоти. Народный гнев ждал только подходящего вождя, чтобы прорваться. Что же до старого Сосибия, то о нём больше ничего не слышно, и, должно быть, он умер вскоре после воцарения нового правителя. А может ему и помогли исчезнуть. Вождь нашёлся в лице Тлеполема, которого Агафокл назначил в, чтобы подготовить оборону границы на случай, если Антиох снова вторгнется в Египет. Вскоре Пелусий стал центром восстания против Агафокла. Когда войска и население в Александрии перешли на сторону Тлеполема, участь Агафокла и его сообщников была решена. Толпа захватила дворец. Маленький царь был передан войску. Затем молодой Сосибий, сын старого интригана, командир телохранителей, дальновидно перешедший на сторону народа, спросил царя, отдаёт ли он убийц матери людскому мщению, а когда испуганный ребёнок изъявил своё согласие, Сосибий приказал кое-кому из телохранителей объявить царскую волю. Напрасно Агафокл и Агафоклея просили о пощаде, александрийцы предались оргии самосуда.

Первым вскоре выведен был Агафокл в оковах. Чуть он взошёл, как несколько человек подбежали к нему и тут же закололи, оказав ему этим скорее услугу, нежели обиду, так как освобождали от расправы по заслугам. За Агафоклом выведен был Никон, потом Агафоклея нагая вместе с сестрами, за ними следовали прочие родственники. Наконец, выведена была Энанфа, которую мятежники силою извлекли из святилища и нагую, верхом на лошади вывели на. Все родственники разом отданы были на жертву толпе, и мятежники кусали их, кололи копьями, вырывали глаза; чуть кто падал, его терзали на куски, и так замучили всех до последнего. Вообще египтяне в ярости страшно свирепы. В это самое время несколько девушек, воспитывавшихся вместе с Арсиноей, узнали, что Филаммон, руководивший умерщвлением царицы, прибыл из в Александрию за три дня до того, бросились к его дому, ворвались в него, Филаммона положили на месте камнями и палками, задушили сына его, едва вышедшего из детского возраста, наконец жену Филаммона раздели, поволокли на улицу и там убили. Таков был конец Агафокла, Агафоклеи и родственников их.

Тлеполем, ставший затем царским регентом, был молод и всё время пышно жил в лагерях. От природы он был надменен, тщеславен, а в управлении делами государства проявлял много достоинств, но и столько же недостатков. Так, на поле сражения он был искусный военачальник, умел руководить военными действиями, был мужествен и обладал способностью ладить с солдатами. Напротив, Тлеполем был совершенно не способен к ведению запутанных дел, требующих внимания и осторожности, бережливости и вообще хозяйственной распорядительности. Благодаря этим свойствам он скоро не только пошатнул государство, но и сократил его пределы. Завладев государственной казной, Тлеполем чуть не целые дни проводил в игре в мяч или в вооруженных состязаниях с юными сверстниками, а после игр тотчас устраивал попойки, и в этом проходила большая часть его жизни. Если иногда какой-нибудь час в день он уделял на приёмы, то раздавал или, говоря точнее, расшвыривал государственные деньги являвшимся из Эллады послам, актерам, больше всего начальникам придворных отрядов и солдатам. Вообще он не умел отказывать; лишь бы кто обратился к нему с льстивою речью, Тлеполем охотно отдавал всё, что попадалось ему на глаза. Вследствие этого зло росло и ширилось само собою. Всякий неожиданно облагодетельствованный расточал перед Тлеполемом лесть в благодарность за прежнее одолжение и в расчете на будущее. А он, принимая от всех похвалы себе и здравицы на пирушках, зная, что по всему городу имя его прославляется в надписях и в веселых песнях, исполняемых певцами, возмечтал о себе, становился всё надменнее, а на милости чужеземцам и солдатам всё расточительнее.

После этих слов Саня порадовался, что у него есть старый добрый везир Гермий. Если бы не он, то Громов вряд ли потянул бы управление такой огромной страной, как Цартсво Селевкидов. Именно Гермий был тем, кто поддерживал на плаву великую державу. Саня вынужден был признать, что без Гермия и своих советников он бы точно не справился и развалил страну. Да, он что-то смыслил в армейских делах и мог управлять армией в бою на довольно среднем уровне. Хотя все его соратники смотрели на него, как на блестящего стратега и тактика. Но сам Саня так не считал. Экономика же его вгоняла просто в ступор. И тут такие люди, как Гермий были просто незаменимы.

— Надо будет как-то поощрить Гермия! Старик заслужил почести и уважение. Это надо, как-то отметить! — думал царь Селевкидов слушая рассказ своего малолетнего коллеги.

То, как легко Селевкидам и Македонцам удалось расхитить владения Птолемеев, доказало несостоятельность Тлеполема в качестве регента. Примерно через год его сменил другой регент — Аристомен, начальник царских телохранителей, родом из.

С акарнанийским регентом был тесно связан нанятый Агафоклом Скопас. Скопасу, считавшемуся хорошим воином, хотя он и питал страсть к наживе, регент, без всякого сомнения, доверил высшее руководство военными делами царства. Этолиец показал себя хорошим военачальником. Армия под его руководством одержала ряд громких побед над вторгнувшимися в Египет ливийскими варварами. Это сильно подняло авторитет Скопаса в среде аристократии. Стратег с преданными ему массами наёмных войск стал пользовался большим влиянием в Александрии, бывшей столицей Египетского царства. Он замыслил совершить государственный переворот, который поставил бы его у верховной власти. При этом планировалось убить малолетнего царя и его регента Аристомена.

К счастью охрана царского дворца осталась верной своему царю. И когда мятежники ворвались во дворец, то царские телохранители сумели их ненадолго задержать. Это дало возможность Птолемею Пятому и Аристомену бежать из дворца по потайному ходу, ведущему в гавань Александрии. На счастье беглецов в гавани стояла пентера, готовая к выходу в море на боевое патрулирование. Экипаж был на борту, припасы и вода погружены. Поэтому корабль смог быстро покинуть порт и выйти в море.

Конечно же за ними отправили погоню. Мятежники смогли наскрести пять боевых кораблей. Это все, что они смогли быстро подготовить для морского плавания. Но небольшая фора во времени у беглецов была. Корабль Птолемея шел на Север вдоль побережья. Хотя зима и закончилась, но морские шторма еще довольно часто баламутили воды Средиземного моря. Поэтому отходить от берега было довольно опасно. Однако на второй день плавания сзади на горизонте показались паруса преследователей. Пять боевых судов египетского флота шли тем же курсом, что и убегающий корабль малолетнего царя. Оставалось только молиться богам о спасении. И молитвы были услышаны. К вечеру погода начала портиться. Подул сильный ветер, а небо стало затягивать серыми тучами. Капитан пентеры хотел повернуть к берегу, чтобы укрыться там от надвигающегося шторма, но Аристомен приказал ему держать прежний курс. Корабли преследователей уже были хорошо видны и сам малолетний царь и его регент хорошо понимали, что сделают с ними мятежники, если беглецы попадут к ним в руки.

Потом налетела буря и море буквально взбесилось, кидая сорокаметровый корабль, как детскую игрушку. Корабли преследователей скрылись на пеленой волн и дождя, и больше никто из беглецов их не видел. Затем были семь часов непрекращающегося кошмара. Но все же Посейдон сжалился над смертными и смирил свой гнев. Море успокоилось, а они все еще были живы. Повреждения полученные пентерой во время шторма были не очень серьезными. Да и сам шторм оказал беглецам невольную услугу, пригнав их судно именно туда, куда они так стремились попасть. Их принесло к побережью Сирии. И после недолгого плавания потрепанная пентера уже входила в гавань города Селевкия Никатора.

Саня слушал исповедь ребенка слишком быстро повзрослевшего и рано потерявшего своих родителей. Ребенка который стал разменной монетой в чьих-то политических играх. Маленького и несчастного царя у которого никогда не было власти. Да он и не хотел никакой власти, но тут уже все было решено за него. Царский венец снимают только вместе с головой. И вот сейчас этот двенадцатилетний мальчишка с взрослыми глазами просил защиты и помощи у правителя Селевкидов.

Рядом с ним стоял его советник и регент Аристомен. Этот немного полноватый сорокалетний мужчина с благородным лицом остался до конца верным своему царю. Если бы ни он, то мальчишка наверняка бы пропал. И хотя Аристомен фактически управлял страной вместо своего малолетнего правителя, но он не мнил себя достойным царского венца. Ну а то, что случился мятеж, так это дело житейское. Сам то царский регент не был полководцем и прекрасно это осознавал. Он был гениальным хозяйственником и идеальным чиновником, а вот в военном деле соображал слабо. Поэтому и доверился чужеземцу Скопасу, который показал себя умелым полководцем, сумевшим в ряде кровопролитных сражений разбить вторгнувшиеся в Египет орды ливийских варваров. Но новому стратегу захотелось большего. Скопас мечтал о царском венце. Сила была на его стороне, а власть малолетнего царя слабой. И вот случился мятеж. Бывает!

Выслушав трагический рассказ мальчика, Саня сочувствующе покачал головой и заявил, что он немедленно соберет Царский совет, чтобы обсудить со своими советниками сложившуюся ситуацию. Услышав такой ответ, Птолемей сначала хотел что-то сказать, но посмотрев на своего регента только послушно кивнул. При этом вид у него стал ну очень несчастный. Пацана было жалко, но тут в дело вступали интересы государства. И прежде, чем принимать какое-нибудь решение, просто необходимо было сначала посоветоваться с умными людьми.

Впрочем, среди царских советников царило удивительное единодушие по этому вопросу. Все они сошлись во мнении, что помогать беглому царю нужно. А вот, что с этого будет иметь царство Селевкидов? По этому вопросу возникли бурные споры. На царском совете между собой боролись три точки зрения. Первая — попросить за помощь много много золота и военный союз с Египтом. Вторая — помогать в обмен на вассальную клятву Птолемея Пятого, царю Александру. И третья — оказать помощь в обмен, на часть территории царства Птолемеев.

Наконец в ходе споров решили, что армия Селевкидов поможет малолетнему Птолемею вернуть трон. А за это Птолемей Пятый обязуется передать во владение все земли Птолемеев вплоть до дельты Нила. То есть Келесирия и Синайский полуостров должны были быть переданы в дар царю Александру. Так же Птолемеи передают Селевкидам право собирать дань с Кипра. Они должны согласиться, что отныне этот остров становится зоной влияния Селевкидов. Кроме этого египтяне должны были заключить с Селевкидами военный союз, скрепив его письменным договором перед лицом богов.

Условия конечно тяжелые, но и воевать за спасибо никто не хотел. Тем более, что армия Египта, которую сейчас кстати контролировал узурпатор Скопас, была одной из сильнейших армия Азии. Пожалуй только Птолемеи по военной мощи могли сравниться с Селевкидами на Востоке. Египетская казна могла себе позволить содержать большую армию, которая могла соперничать с армией Селевкидов. Другие царства Востока и Азии были просто не в состоянии иметь большие армии. Тут все опять же упиралось в деньги. Не даром старая греческая поговорка утверждала, что у кого нет денег, то у того нет и армии. А намного позже итальянцы пересказали её на новый лад, повторяя, что у кого нет сольдо[73], у того нет и солдат. Саня в принципе был согласен со своими советниками и поэтому без особых колебаний озвучил данные условия перед Птолемеем Пятым и Аристоменом. Царский регент, услышав речь правителя Селевкидов, только поморщился и положил свою руку на плечо стоящего рядом с ним Птолемея. Мальчик-царь посмотрел на него грустными глазами, вздохнул и согласно кивнул. Не откладывая дело в долгий ящик, египтянам тут же передали пергамент с договором, который они сразу и подписали. Затем перед алтарем Зевса Птолемей Пятый и Аристомен поклялись выполнить данный договор, как только мятежный Скопас будет повержен, а трон Египта вернется к его законному владыке Птолемею.

После того, как договор был подписан, а клятвы произнесены, колеса государственной машины завертелись с утроенным темпом. Армия и флот Селевкидов начали спешно готовиться к походу на Египет. Благо для этого много времени не потребовалось. Так и не состоявшийся парфянский поход обернулся большой удачей для беглого царя Египта. Ведь если бы парфяне и бактрийцы не прибежали мириться, держа в лапках богатые взятки, то все повернулось бы для Птолемея Пятого довольно печальным образом. Армия Селевкидов ушла бы на Восток усмирять мятежных парфян и бактрийцев. А малолетний египетский царь остался бы без всякой надежды на помощь. Вряд ли бы Птолемей получил эту самую помощь от других государств. В Азии никто из оставшихся царств не стал бы связываться с сильной египетской армией. Греческие полисы тоже не могли тягаться с Египтом в военном плане. Македония увязла в дрязгах с Римом, и ей было не до разборок с далеким Египтом. Римляне начали воевать с Этолийцами и покорять Грецию. Поэтому, они тоже не могли вмешиваться в восточные дела. В общем боги явно были на стороне Птолемея Пятого, когда внушили парфянам и бактрийцам мысли о смирении и покорности.

* * *

И вот сейчас армия Селевкидов, которая всю зиму готовилась к походу на Восток, была просто идеально готова к вторжению в Египет. За две недели сухопутное войско подготовилось к выступлению на юг. По здешним меркам это считалось рекордно быстрыми темпами подготовки к выступлению. Флот так же не был забыт. Леонатис, получив необходимое финансирование, смог навербовать людей, полностью укомплектовав команды на всех имеющихся в строю кораблях. Правда судовладельцы торговых судов подали коллективную жалобу Гермию. Они жаловались, что коварный наварх сманил с их кораблей всех толковых палубных матросов и гребцов, обещая им двойное жалование. От чего купцы понесли большие убытки. Однако вопли гражданских никто не воспринял в серьез. Тут война на носу. Родина в опасности. А эти жадные купчины ноют о потерянных деньгах. Кроме этого Деметрий подкинул командующему флотом три сотни арбалетчиков, для усиления абордажных команд. Еще Леонатис получил зажигательные снаряды для корабельных баллист и четыре, прошедших испытания, огнемета, работающих на "сирийском огне". В общем флот был так же готов к походу на Египет.

Наконец сборы закончены и царская армия двинулась от Антиохии на юг вдоль морского побережья. Флот следовал вдоль берега в зоне видимости армии. Двадцать восемь транспортных судов под охраной тридцати четырех боевых кораблей везли припасы для сухопутной армии Селевкидов. Это намного ускоряло темп продвижения армии по суше, ведь армейские обозы не были отягощены телегами с продовольствием для царских солдат.

Когда войско Селевкидов подошло к границе Египетских владений, то Саня и вся его армия стали свидетелями морского сражения. Леонатис еще раз подтвердил свою высокую квалификацию опытного флотоводца. Проявляя бдительность он высылал впереди основных сил флота две триеры в качестве дозора. И такая предосторожность оказалась не лишней. Дозорные корабли обнаружили двигающийся на встречу египетский флот. Чего-то подобного наварх Селевкидов ожидал, и поэтому появление боевых кораблей египтян не стало для него сюрпризом. Получив известие о приближающемся противнике Леонатис начал отдавать четкие и быстрые приказы, готовя флот к предстоящему морскому сражению. Транспортные корабли были вытащены на берег. Это не лишило бы армию всех припасов, если бы флот Селевкидов вдруг потерпел поражение в надвигающейся битве. Хотя о поражении селевкидский адмирал даже и не помышлял. Он был уверен, что новое оружие в виде огнеметов и зажигательных снарядов для баллист помогут победить, превосходящий по численности, флот египтян. По крайне мере тренировочные стрельбы произвели на Леонатиса большое впечатление. Смотря, как пламя уничтожает пораженные корабли-мишени, наварх задавался вопросом, как бы он сам поступил, если бы встретился в море с противником вооруженным таким ужасным оружием. И ответ был один. Он бы просто отступил перед подобной мощью. И вот теперь предстояло проверить в бою все его размышления о новом оружии.

Саня наблюдал с высокого обрывистого берега за разворачивающимися в море событиями. Флот египтян был довольно большим. Шестьдесят пять своих боевых кораблей египтяне выстроили в два ряда. В первом ряду находился флагманский корабль египетского комфлота вместе со всеми крупными кораблями. А в заднем ряду за ними шли мелкие суда.

— Я думаю, что не все моряки согласились служить мятежникам. Здесь я вижу далеко не все корабли египетского флота, — произнес Аристомен, задумчиво поглаживая свою бороду и посматривая в сторону моря.

— А сколько всего кораблей насчитывает флот Египта? — заинтересовался Саня.

— Девяносто шесть. Из них двенадцать гексер, пятьдесят три пентеры, двадцать одна триера и десять диер, — тут же ответил Аристомен.

— Откуда такая точность? — поразился Деметрий.

— Просто незадолго до переворота я выделял деньги на содержание флота. Вот и запомнил цифры, — смущенно сказал Аристомен, взмахнув руками.

Леонатис выстроил свои уступающие в численности корабли в один ряд. При этом свою флагманскую гексеру "Гнев богов" вместе с пентерами он расположил в центре построения. Триеры были выстроены на флангах. С берега боевые корабли, выстроившиеся ровными рядами, выглядели красивыми игрушками. Перед боем на всех судах убрали паруса и мачты. — Это делают специально, чтобы падающая при таранном ударе мачта не покалечила людей на палубе, — пояснил стоявший рядом с Саней Деметрий, — да и паруса во время резких маневров корабля будут только мешать гребцам.

Египтяне не стали тянуть кота за все подробности и приблизившись с ходу ринулись в атаку. Когда они приблизились на тысячу шагов, послышался рев сигнальных труб и флот Селевкидов так же двинулся навстречу противнику. Со стороны это смотрелось чистейшим самоубийством. Египтян было в два раза больше. Казалось бы, что у Селевкидов нет никаких шансов в этом бою. Однако вскоре все переменилось. Уверенно шедшие вперед корабли Леонатиса открыли огонь из своих баллист. На каждой триере располагалась одна носовая баллиста. Пентеры были вооружены двумя баллистами, а на "Гневе богов" стояли четыре таких метательных машины. И вот сейчас все эти орудия начали массированный обстрел приближавшихся к ним египетских кораблей первого ряда. Египтяне открыли ответный огонь. Но если они стреляли обычными каменными ядрами и копьями, что причиняло судам Селевкидов незначительный урон. То вот от попаданий селевкидских зажигательных снарядов урон был гораздо серьезнее. Вскоре восемнадцать вражеских кораблей уже пылали. На двух кораблях при этом смогли потушить начавшийся пожар, но вот остальные отстоять не удалось. Команды горящих судов в панике прыгали с пораженных огнем палуб. А когда корабли противников сблизились, то по египетским судам ударили струи огня с четырех кораблей Селевкидов.

При этом "Гнев богов", которым командовал сам Леонатис, умело увернулся от тарана вражеского флагмана. После чего последовал эффектный проплыв вдоль борта промахнувшегося вражеского судна, сопровождающийся непрерывной огненной струей, пропахавшей обреченный корабль от носа до кормы. Флагман египтян мгновенно вспыхнул, как лист пергамента брошенный в костер. Гибель адмиральского корабля и понесенные от огня потери произвели на египтян ошеломляющее воздействие. Группами и поодиночке вражеские суда начали в панике покидать поле боя. Впрочем нашлись несколько смелых египетских капитанов, бросивших свои корабли в атаку. Но исход боя был уже предрешен. Немногочисленных смельчаков быстро уничтожили. Однако возня с ними дала большей части паникеров уйти.

Победа была полной. Флот Селевкидов потерял в этом бою всего две пентеры протараненные египетскими судами. Вражеские же потери составляли двадцать шесть потопленных кораблей. И еще девять судов было захвачено при абордаже. Сухопутная армия была сильно воодушевлена этой блестящей победой. Все воины наблюдали с берега и хорошо видели ход этого эпического морского сражения. Люди были довольны просмотренным зрелищем и рвались схлестнуться с египетской армией уже на суше, чтобы доказать морякам, что они тоже чего-то стоят.

Пройдя через земли Иудеи царская армия перешла границу и наконец-то вторглась на территорию Царства Птолемеев. Встречавшиеся на пути города с египетскими гарнизонами сдавались без боя. Верные Скопасу войска были стянуты в Египет поближе к столице царства Александрии. Поэтому стоило только маленькому Птолемею подъехать к воротам города и приказать открыть ворота, как это тут же происходило. Египетские военные подчинялись Птолемею Пятому и его союзникам Селевкидам без особых возражений. Ведь для них он был законным правителем, а вот Скопас не пойми кто. Ведь наверняка этолийцу после захвата царского дворца в столице пришлось усмирять недовольных его властью в провинциях. Если бы Птолемей Пятый погиб во время государственного переворота, то мятежникам было бы проще взять страну под свой контроль. Но к несчастью для Скопаса и его приспешников, малолетний царь выжил и теперь он стал символом сопротивления узурпатору на царском троне Египта. Кроме того за спиной Птолемея Пятого маячила довольно многочисленная армия селевкидских союзников. Это тоже добавляло вес к словам мальчика-царя.

Короче, сопротивления по пути следования царской армии к дельте Нила встречено не было. Правда, несколько раз происходили мелкие стычки с конными патрулями мятежников, но назвать это сопротивлением можно было лишь очень с большой натяжкой. Кроме того, к царской армии в каждом поселении Птолемеев присоединялись добровольцы из местных жителей. И вскоре у Птолемея Пятого появилась уже своя маленькая армия, состоящая из его подданных. Правда пока она напоминала скорее неорганизованную толпу, чем боеспособную армию. Саня решил поддержать такую инициативу народных масс. Он даже распорядился выделить продовольствие из армейских запасов для этих людей.

Проходя через земли Келесирии, армия Селевкидов вела себя очень корректно. Солдатам было запрещено грабить и обижать местных жителей. Армейские фуражиры честно расплачивались за продукты, вместо того чтобы просто отбирать их в пользу армии. Всех грабителей и мародеров ждал жестокий царский суд. Пары казней хватило, чтобы все всё поняли. Такой политики Саня придерживался не зря, ведь в скором будущем все эти земли должны были стать территорией Селевкидского царства. А зачем же озлоблять против себя своих будущих граждан.

Наконец армия вышла к дельте Нила. До столицы Египта было уже рукой подать. Это вынудило Скопаса реагировать на такое безобразие. Армия узурпатора двинулась навстречу селевкидским войскам. К несчастью для мятежников у Птолемея Пятого были сторонники в Столице, которые оперативно докладывали обо всем, что там происходит. Поэтому выдвижение армии узурпатора навстречу войскам Селевкидов не стало сюрпризом для Сани и его соратников. Высланная вперед, конная разведка незаметно отслеживала движение вражеской армии. Саня не спеша выбрал место для предстоящего сражения. По данным разведки у противника было примерно пятьдесят тысяч воинов и около восьми десятков боевых слонов.

При упоминании о слонах царь Селевкидов вспомнил, как себя вели эти своенравные животные в битве при Рами, когда армия Селевка наголову разбила войска Антипатра. Тогда у узурпатора тоже были боевые слоны, которые, получив болезненные раны от стрел и арбалетных болтов впали в бешенство и напали на своих же воинов. И прежде чем этих громадных зверьков смогли утихомирить (то есть убить), они натворили много нехороших дел, убив и покалечив многих своих воинов. В общем такое оружие, как боевые слоны вещь конечно грозная, но уж очень они непредсказуемы. И могут навредить самому хозяину больше, чем противнику. И вот теперь в армии противника замечены боевые слоны. Да это же просто праздник какой-то!

Исходя из этой информации, и было выбрано поле будущего сражения. После недолгих поисков решили остановиться на небольшой долине расположенной между двух гряд песчаных холмов. При этом холмы были достаточно высокие, состоящие из довольно вязкого песка. Это не давало свободы маневра для армии. Конница конечно могла попробовать обойти и ударить во фланг. Но вряд ли бы у нее это получилось. Во-первых на довольно обрывистые холмы надо было еще суметь взобраться. А во-вторых двигаться по вязкому песку, проваливаясь по колено, удовольствие еще то. Пехоте бы тоже такой маневр дался тяжело. Слоны же вообще наверное отказались бы лезть туда. В общем хорошее место.

А чтобы противник не скучал и пришел именно туда куда надо, вперед были высланы три сотни конных лучников. Эти всадники сымитировали атаку на авангард движущейся армии Скопаса. Засыпав врагов стрелами конные стрелки быстро отступили. Посланная за ними в погоню, конница мятежников вскоре вернулась, сильно потрепанная стрелами. Конных лучников у мятежников не было, а гоняться за быстрыми всадниками, которые при этом поливают тебя стрелами, для тяжелых кавалеристов было просто бесперспективно. Поэтому командир египетской конницы Эпаф видя, что его всадники не могут угнаться за вредными стрелками, благоразумно приказал отступить назад к основным силам. А может он просто опасался попасть в засаду. Скопас рвал и метал, но все же вынужден был признать правильность действия Эпафа.

Однако мятежники рано успокоились. Конные стрелки Селевкидов появились через час, и всё повторилось по-новой. Конница мятежников надрывалась, отгоняя назойливых вражеских налетчиков, но получалось это у нее не очень хорошо. Конники Селевкидов отступали на какое-то время, а затем возвращались вновь, и потеха продолжалась. Тактику скифов и парфян против египтян еще никто не применял и они просто не знали, как с ней бороться. Потери правда от этих комариных укусов были не очень большие, но вот моральный дух падал прямо на глазах. После очередного нападения Скопас наорал на своих военачальников и приказал армии двигаться по следам наглых всадников. Когда после ускоренного ночного марша войско египтян вышло к заветной долине и Скопасу доложили, что на другом её конце ждет вражеская армия построенная для боя, то узурпатор не колебался ни минуты. Злость кипела в нем и требовала выхода. А тут враги появились и ждут.

— Чё тут думать все в атаку!

Саня ещё раз удовлетворенно кивнул, смотря на выстраивающуюся для боя армию египтян. Все шло так, как он и задумывал. Противник вошел в долину и начал быстро перестраиваться из походного порядка в боевой. Деметрий при этом предложил атаковать разворачивающегося для битвы врага, но Саня не согласился на его уговоры. Конечно можно было ударить сейчас, пока противник еще не успел выстроить свои войска. И при этом шанс на победу был довольно высок. Но вот царская армия не была готова к такой атаке. И если Селевкиды атакуют, то рискуют в неразберихе боя понести большие потери.

— А нам ещё Александрию штурмовать надо! Поэтому, будем придерживаться плана! — высказался в ответ на речь Деметрия Саня.

— Согласен с тобой. Но они выглядят сейчас такими беззащитными, просто так хочется их атаковать, — вздохнул Деметрий, соглашаясь с аргументами своего царя.

— Вот и славно! А теперь будем ждать вражеской атаки и слонов! — поставил точку в этом споре правитель Селевкидов.

* * *

Наконец армия Скопаса выстроилась на другом конце долины и двинулась в атаку. Птолемей Пятый стоял рядом с царем Александром на холме и наблюдал за разворачивающейся битвой. Рядом стоял верный Аристомен и царская свита. Мальчик покосился на правителя Селевкидов, пытаясь сравнить его со своим покойным отцом. И тут отец проигрывал по всем статьям. Царь Александр выглядел настоящим воином. Такими изображают героев в греческих мифах. Высокий, мускулистый, с красивым, мужественным лицом. Доспехи на царе Селевкидов сидели как влитые. Он вел себя очень уверенно, отдавая команды твердым, властным голосом. Такому голосу хотелось подчиняться не задумываясь. А когда враги выстроились для битвы, и стало ясно, что их численность превышает количество воинов Селевкидов. То даже тогда на лице царя Александра не дрогнул ни один мускул.

И даже восемь десятков вражеских боевых слонов не смогли вызвать на его лице гримасу страха. Увидев их он просто улыбнулся, как будто увидел своих хороших знакомых. Вот это храбрость! Так наверное вели себя триста спартанцев перед лицом многотысячной армии персов. Птолемей тихонько вздохнул. Ему самому боевые слоны внушали ужас. Он один раз видел, как взбесился обычный рабочий слон. Этот ревущий гигант убил более десяти человек, попросту втоптав их в землю. Зрелище было жуткое.

Своего отца он помнил плохо. Птолемей Четвертый когда-то был неплохим воином, но разгульная жизнь в роскоши царского дворца Александрии сделала из него толстого, плешивого пьяницу и сибарита. В конце концов кутежи и чрезмерное употребление вина его и доконали. В глубине души малолетний правитель Египта всегда хотел иметь такого отца, как стоявший сейчас рядом с ним владыка Селевкидов. Красивый, сильный, умный, храбрый и смелый. Блестящий полководец и разумный правитель. Вот таким хотел видеть своего отца Птолемей. Но тут Египту сильно не повезло. Отец вопреки детским ожиданиям оказался никчемным ничтожеством. Он слишком рано умер и покинул свою семью, оставив страну и их без своей защиты. Мать Птолемея была хорошей и доброй женщиной. Её любил народ, но это не спасло её от наёмных убийц.

Потом он был заложником своего положения. Мальчик вроде бы и был царем, но на самом деле от него мало, что зависело. Все решали регенты и только когда Аристомен стал царским опекуном, то Птолемей почувствовал, что к нему стали относиться не как к бессловесной марионетке. Новый регент начал много времени уделять малолетнему царю, учить его управлению государством. Аристомен был хорошим учителем и добрым человеком, но он не был воином. И это то их чуть было не погубило. Просто повезло, что им удалось спастись во время переворота, устроенного проклятым Скопасом. А вот если бы у Птолемея был бы такой отец, как царь Александр, то никакой Скопас не посмел бы обидеть его.

Мальчик вздохнул и перевел взгляд на царских телохранителей. Они внушали трепет. Двухметровые длинноусые галлаты в своих позолоченных шлемах, блестящих кольчугах с большими овальными щитами и длинными прямыми мечами были похожи на сказочных героев древних мифов. Птолемей видел с какой преданностью эти гиганты смотрят на царя Александра. В их взглядах и жестах была видна готовность исполнить любой приказ своего царя. У Птолемеев тоже служили галлатские наемники, но такой безотчетной преданности малолетний правитель Египта не видел ни разу. В Египте галлаты смотрели на своих нанимателей довольно равнодушно. Но было в этом равнодушии нечто эдакое неприятное. Так обычно смотрят на свою жертву хищники, когда они сыты и им просто лень на нее нападать. Эти же тоже вроде бы служат Селевкидам за деньги, но в их глазах светилась преданность и готовность умереть, если царь Селевкидов попросит их об этом. В общем совсем не понятно!

А еще рядом с царем Александром стояли великаны. Тридцать исполинов в блестящих шлемах и чешуйчатой броне опирались одной рукой на большие щиты поставленные нижним краем на землю. В другой руке у каждого великана была зажата огромная железная шипастая палица, небрежно уложенная на плечо. Мальчик прикинул, что великан ударом такой дубинки легко сможет убить даже боевого слона. Если галлатские телохранители царя выглядели, как сверхлюди, то великаны казались просто сказочными чудовищами. Вдруг один из стоявших великанов обернулся и посмотрел прямо в глаза Птолемею Пятому. От чего сердце мальчика буквально ушло в пятки, и он испуганно отвел взгляд в сторону.

Внезапно раздавшийся трубный рев отвлек внимание Птолемея от великанов. Мальчик перевел взгляд на поле боя и невольно вздрогнул. Армия Скопаса медленно и размеренно надвигалась на них. Впереди, построившись в одну шеренгу, шли боевые слоны. Мальчик начал лихорадочно считать лопоухих гигантов.

— Восемьдесят два! — пробормотал он закончив подсчет и невольно поежившись.

За слонами в центре двигалась египетская фаланга. По флангам её прикрывали наемные гоплиты и пешие чернокожие нубийцы. За пехотой двигалась кавалерия. Долина окруженная высокими песчаными холмами была довольно узкой. Поэтому армия узурпатора не могла занять широкий фронт построения. Мальчик видел, как египетские всадники попытались залезть на холмы на правом фланге, но были вынуждены повернуть назад. Лошади проваливались в рыхлый песок чуть ли не по брюхо. При этом передвижение кавалеристов осуществлялось каким-то забавным черепашьим шагом. Вскоре лошади выбились из сил и просто отказывались двигаться дальше. В общем обходной маневр у всадников Скопаса не получился.

Армия Селевкидов все это время стояла на месте всем своим видом как бы приглашая Скопаса к атаке. Впереди выстроились в одну шеренгу повозки с баллистами. Пехота стояла за ними пятью прямоугольниками, состоящими из копейщиков и стрелков, вооруженных оружием, напоминающим греческие гастрафеты. Мальчик помнил, как учитель Диокрет рассказывал о таком оружии. Его изобрели греки, но вооружать им воинов почему-то никто не спешил. Дорогое и неудобное оружие. А тут большая часть пехоты Селевкидов вооружена чем то подобным. Вот еще одна странность! Между прямоугольниками пехоты были видны промежутки, ширина которых позволяла разъехаться двум всадникам или проехать повозке. За пехотой располагалась конница Селевкидов, а позади неё стояли египетские ополченцы, верные Птолемею Пятому. Кстати почему-то среди всадников Птолемей не увидел сарматов. Хотя тысячу этих грозных кочевников он видел раньше в составе царской армии. Трех тысяч пеших галлатов тоже не было видно. Да и конные лучники были тут не все.

Слоны мятежников подошли уже на триста шагов когда Царь Александр подал команду трубачам стоящим рядом. Над полем боя понеслись звонкие звуки сигнальных труб и карабаллисты начали стрелять зажигательными снарядами. Расчеты карабаллист явно целились по вражеским слонам. Однако первые залпы не попали в размеренно двигающихся гигантов. Перед шеренгой слонов взметнулась стена яркого пламени. Брызги жидкого огня опалили нескольких боевых слонов. Послышался испуганный рев огромных животных. Слоны в ужасе начали поворачивать прочь от огненного ада. Инстинкт гнал их подальше от бушующего пламени. Второй залп карабаллист придал им дополнительное ускорение. опалив еще нескольких гигантов.

Не слушая своих погонщиков, все боевые слоны развернулись, и испуганно трубя с выпученными от ужаса глазами, ринулись прямо на двигающуюся за ними армию египтян. Воины Скопаса поняли, что их ждет но ничего сделать по просту не успели. Слоны на полном ходу врезались в людскую массу, стараясь всеми силами проложить себе дорогу и убраться отсюда, как можно дальше. Правда шесть или семь слонов были убиты своими погонщиками. Именно для таких случаев все погонщики имели специальные длинные зубила с молотками для умерщвления своих вышедших из под контроля слонов. Если слон впадал в бешенство и не слушался приказов погонщика, то необходимо было убить его ударом зубила, пробивая череп непокорного животного. Однако остальные погонщики или не смогли применить зубила, или запаниковали, и остальные слоны добрались до рядов пехоты, начав сеять хаос.

Вопли раздавливаемых заживо людей долетели даже до места, где стоял Птолемей Пятый. Мальчика передернуло от ужаса. Он на секунду представил, что находится сейчас там и ему стало дурно. Слоны тем временем рвались дальше, прокладывая через отряды египтян целые просеки. Многие воины мятежников, особенно нубийцы и греки, стали разбегаться в панике бросая щиты и оружие. Однако были и те, кто понимал, что спастись от бегущего слона не удастся, поэтому его необходимо убить, чтобы остаться в живых. Буйствующим слонам начали оказывать сопротивление. Больше всего таких понимающих воинов было в фаланге. Да и длинные пики фалангитов гораздо лучше подходили для убийства слона, чем короткие копья и мечи гоплитов и нубийцев. Правда сопротивление только сильнее разозлило боевых гигантов. Получая ранения от своих же солдат слоны впали в неконтролируемое боевое безумие. Если раньше они просто неслись прочь от яркого опаляющего пламени, то теперь начали целенаправленно убивать всех рядом с собой. Но людей все же было гораздо больше. И, получив множество ран, окровавленные гиганты начали то тут, то там валиться на землю.

Зрелище бойни заворожило мальчика-царя, и поэтому он не сразу заметил, что армия Селевкидов пришла в движение. Повозки с баллистами уже укатили в тыл, проехав по проходам между отрядами. А пехота двинулась вперед, соблюдая равнение в шеренгах. За пехотинцами медленным шагом ехали царские катафракты и конные лучники. Пройдя сто шагов, армия остановилась и стрелки-пехотинцы начали стрелять в сторону воинов Скопаса. У Птолемея Пятого наблюдавшего, как начали падать под обстрелом воины узурпатора, глаза полезли на лоб. Селевкидские пехотинцы стреляли из своего странного оружия примерно на триста шагов. Такого просто не могло быть. Даже легендарные парфянские луки били на дистанцию в двести пятьдесят шагов. Это же оружие напоминало по своей дальнобойности баллисту. Но то довольно габаритная метательная машина, а здесь ручное стрелковое оружие, которое пехотинец заряжает без особого труда.

Селевкиды стреляли практически непрерывно. При этом огонь вела только первая шеренга. Пехотинцы делали выстрел, затем передавали разряженное оружие назад. В ответ из задних рядов передавались заряженные арбалеты. Затем следовал новый залп и так до бесконечности. Птолемей видел как бойцы задних рядов отряда, получая разряженное оружие, быстро заряжают арбалеты и передают их воинам стоящим впереди. Все эти действия производились быстро и умело. Было видно, что пехотинцы долго тренировались, доведя тем самым свои действия до автоматизма.

Железный ливень из арбалетных болтов, обрушившийся на пехотинцев Скопаса, посеял в их рядах панику. Кроме того несколько слонов были еще живы и наводили дополнительный ужас на мятежников. Пехотинцы врага полностью утратили боевой дух и, неся большие потери, начали в панике разбегаться. Потрепанная слонами фаланга, какое-то время являлась островком стабильности в бушующем море страха. Однако сопротивляться интенсивному обстрелу она смогла не долго. Вскоре и сариссофоры, побросав свои бесполезные в данной ситуации громоздкие длинные пики, стали разбегаться, поддавшись всеобщей панике. Паникующая пехота буквально захлестнула стоящую за ней кавалерию врага и увлекла её за собой в бегство. При этом бегущие в ужасе люди практически превратились в испуганных животных. Некоторые беглецы даже нападали на своих соратников, убивая всех на своем пути, чтобы очистить себе путь для бегства. Кроме того, оставшиеся в живых боевые слоны, добавляли жару ко всеобщей панике. Покрытые множеством ран, они сеяли смерть в рядах бегущих мятежников.

Увидев, что враг сломлен и бежит царь Александр отдал приказ трубачам. И конница Селевкидов, просочившись через строй пехоты по тем же проходам, по которым ушли в тыл карабаллисты, ринулась в атаку на дрогнувшего противника. К этому времени пламя от разбившихся огненных снарядов уже успело прогореть, и поэтому всадники смогли атаковать без особых проблем. Удар латной кавалерии был страшен и красив одновременно. Катафракты, железным тараном вломившись в толпу бегущих врагов, начали рубить и колоть разбегавшихся египтян уже и не помышлявших ни о каком организованном отпоре. Рядом маневрировали конные лучники Селевкидов, отстреливая наиболее храбрых, а может быть наиболее глупых вражеских воинов, которые пытались хоть как то сопротивляться.

Когда, бегущая в панике и подгоняемая селевкидскими кавалеристами, армия Скопаса достигла выхода из долины, то её ждал еще один неприятный сюрприз. Из-за холмов слева от входа в долину раздались грозные боевые кличи, а потом на полном скаку вылетела тысяча сарматских всадников в блестящей ламеллярной броне. За ними мчались две тысячи конных селевкидских лучников. Затем из-за холмов справа от входа в долину зазвучал многоголосый рёв и взорам испуганных египетских мятежников предстали три тысячи галлатских пехотинцев, облаченных в добротные кольчуги, вооруженные длинными мечами и большими овальными щитами. Они неслись на людей Скопаса ревя, как дикие звери. Ловушка захлопнулась! Сарматы и галлаты с двух сторон ударили по бегущим египтянам и начали рубить их направо и налево. Конные лучники вились неподалеку, выбивая стрелами всех, кто смог прорваться через сарматско-галлатский заслон. Это стало последней каплей для мятежников. Группами и поодиночке они начали сдаваться. Если катафракты и конные лучники Селевкидов щадили сдающихся врагов, то сарматы и галлаты в горячке боя сначала рубили всех подряд, однако потом Лиск, командовавший ими сумел все же навести порядок и остановить резню.

— Ну вот мы и победили, союзник! Считай, что скоро ты уже въедешь в Александрию, а народ будет приветствовать тебя, как своего законного правителя! Теперь осталось дело за малым! Надо только взять штурмом столицу Египта. Не думаю, что у Скопаса останутся силы для борьбы после сегодняшнего поражения! — произнес подошедший царь Александр, положив свою руку на плечо Птолемея Пятого.

Мальчик счастливо улыбнулся и украдкой взглянул на залитое кровью поле боя, Там воины Селевкидов деловито добивали немногочисленные очаги сопротивления, вязали пленных и собирали трофеи. Недобитых слонов пехотинцы Селевкидов уже постреляли издалека, не подходя к ним на расстояние удара. Ветер принес запах гари, крови, пота и дерьма.

— Так вот он какой, запах победы! — подумал Птолемей Пятый, вслушиваясь в крики умирающих и стоны раненных.

— Чистая победа! — прошептал, стоящий рядом, правитель Селевкидов.

— Чистая! — мысленно согласился Птолемей и еще раз улыбнулся.

* * *

Столица царства Птолемеев поражала взор своим величием и красотой. Высокая каменная городская стена внушала уважение и заставляла задуматься. Такие укрепления с наскоку не взять. Но даже она не мешала увидеть великолепный царский дворец и храмовый комплекс. А высоченная башня Александрийского Маяка вызывала восторг. Это было самое высокое строение, которое Саня видел в этом мире. Это был своего рода небоскреб античного мира. Единственный и неповторимый. Чудо света, но вот какое по счету Саня не мог вспомнить. Правда он припомнил, что позднее где-то в районе Средних Веков этот шедевр античной архитектуры будет разрушен землетрясением. Но до этого события еще очень далеко, а вот сейчас Александрийский Маяк просто поражал взор.

— Только ради этого зрелища стоило тащиться в Египет! Правда, еще есть и Великие Пирамиды! Ну и до них тоже черед дойдет. Хорошо путешествовать по миру во главе собственной армии. Узнаешь много нового, видишь много разных мест, знакомишься с множеством людей и если они тебе не нравятся, то просто убиваешь их! Ой чот меня куда-то не в ту сторону потянуло! — думал царь Александр, с интересом осматривая столицу Египта.

Армия Селевкидов вышла к Александрии и теперь повинуясь командам Деметрия начала окружать город по периметру для планомерной осады. После сокрушительного поражения Скопсу удалось спастись и вырваться с поля боя с горсткой телохранителей. Это сильно огорчило Аристомена. Но Саня его успокоил, говоря, что узурпатор никуда от них не денется. Наверняка ведь побежит в Александрию. Там же находится царская сокровищница с казной царства. Деньги этот хитровыделанный товарищ не бросит. Ведь без них он никто. Если Скопас бросит царскую казну, то он потеряет все шансы на победу в гражданской войне. Солдатам же надо платить, а без денег никто за мятежником не пойдет. Теперь главное чтобы он не успел смыться с Александрии с деньгами.

Поэтому селевкидская армия не стала задерживаться после одержанной победы на поле боя. Хотя по обычаю требовалось находиться на месте сражения еще два дня, чтобы боги подтвердили эту победу. Но Саня не мог столько ждать. На месте боя остались только трофейные команды, а вся остальная армия после небольшого отдыха двинулась к столице Египта. И вот теперь по полученным данным от сторонников Птолемея Пятого из числа жителей Александрии, такая спешка похоже себя оправдала.

Скопас действительно примчался в город и лихорадочно стал готовить царскую казну к эвакуации на юг, но вот покинуть столицу до прихода Селевкидов, он все таки не успел. Теперь его судьба была предрешена. Верных ему войск в Александрии осталось очень немного. Может тысяч пять или шесть наемников бы он и сумел собрать. Плюс тысяч десять дало бы городское ополчение, но большинство жителей столицы не поддерживали Скопаса. Его власть держалась только на мечах наемников, которым было все равно кого резать, лижбы платили. Для египтян Скопас был наглым выскочкой и безродным иноземцем, который не имел никаких прав на царский трон. Поэтому надежды на ополчение у узурпатора не было. Чтобы Скопас не смылся морем, гавань Александрии наглухо заблокировал флот Селевкидов. При этом чтобы у египетских морячков не возникло ненужных мыслей, Леонатис приказал кораблям оснащенным огнеметами пройти неподалеку от входа в гавань и пыхнуть несколько раз струями из огнеметов. Демонстрация огневого превосходства настолько впечатлила египетских мореходов, что они решили сидеть тихо, не делая никаких попыток прорвать морскую блокаду.

Для ускорения событий к западным воротам города выслали одного великана, который довольно громким голосом выкрикнул ультиматум жителям города и, провожаемый испуганными взорами горожан, величественно удалился. В него даже и не подумали стрелять. Парламентер однако! В этом мире еще уважали традиции и не спешили делать подлости, оправдывая их эффективностью данного действия. Армия Селевкидов тем временем начала демонстративно собирать, стенобитные тараны, осадные башни и метательные машины. Это показало защитникам города, что ограничиваться полумерами Селевкиды и их союзники не намерены.

А через два дня, когда уже были собраны и установлены на свои позиции для стрельбы требюшеты, ворота Александрии отворились и из них вышли парламентеры. Возглавлял делегацию горожан грек в богатых одеждах с почти русским именем Прохор. И когда он начал говорить, то Саня особо и не был удивлен. Чего-то такого он примерно и ожидал. А рассказывал Прохор ну об очень радостных событиях. В Александрии произошел переворот. В ходе которого лояльные к Птолемею жители города смогли арестовать узурпатора Скопаса и его приближенных. И вот теперь городские власти выражают свою искреннюю преданность истинному владыке Египта. Короче, город сдается на милость Птолемея Пятого и его союзников и надеется на его милосердие. В общем полный хеппиэнд!!!

Услышав такие новости Аристомен чуть было не подпрыгнул от радости, но все же сумел быстро взять себя в руки. Прежде всего он был опытным царедворцем и хорошо понимал, кто в данной ситуации является тут главным. Поэтому он склонился к уху Птолемея Пятого и что-то зашептал.

— Я принимаю вашу преданность мне и хочу выразить благодарность нашему доброму союзнику и брату царю Селевкидов Александру. Он помог нам в самый трудный час и поэтому я полностью доверяю его мнению. Я прошу его взять на себя честь вести дальнейшие переговоры о сдаче города. И надеюсь на его мудрость и милосердие к жителям города Александрия! — провозгласил Птолемей, внимательно выслушав своего регента и опекуна.

Дальше уже пошли чисто технические моменты. Армия Селевкидов вошла в гостеприимно распахнутые ворота. При этом солдаты вели себя довольно мирно и никого не грабили. Правда, при этом Саня по совету Кимона, который был на время похода назначен армейским казначеем, выбил с Аристомена обещание выплатить выкуп за сохранность Александрии. Мол солдаты ждали, что им дадут разграбить город и если им не дать денег, то они могут быть очень недовольны. А уж как галлаты мечтали жечь и грабить. Ну уж очень они кровожадные эти варвары! Проверять так ли это Аристомен не стал и без особого сопротивления согласился на выкуп. А Кимон тут проявил себя, как истинный сын своего отца Гермия. Уже не один раз он давал своему царю неплохие советы по финансовым вопросам, чем значительно облегчал жизнь правителя Селевкидов.

— А неплохо Гермий своего сына воспитал, есть у старика смена, — думал Саня, глядя на то, как Кимон торгуется с Аристоменом по поводу размера выкупа, который Египет должен заплатить за сохранность своей столицы.

Жители города, молчаливо смотревшие на идущих по улице селевкидских солдат, разразились радостными криками когда увидели, что в город въехал Птолемей Пятый со своей свитой. Многие при этом упали на колени и склонились в глубоком поклоне. Было видно, что мальчика-царя любят и боготворят. Это проявление народного поклонения египтян своему царю поразило Саню. Он привык к довольно демократичным нравам Селевкидов, которые относились к своим царям с уважением, но без особого раболепия. У Селевкидов царская власть была построена по македонскому образцу с большой примесью демократии. Хотя формально царь и являлся абсолютным монархом, но фактически от правителей провинций тоже зависело довольно много. Поэтому у правителя Селевкидов не было полного контроля над провинциями, а сила его власти во многом зависела от личных качеств самого царя.

Тут же в глазах простых горожан буквально светилось рабское поклонение Птолемею, как божеству. Позднее Кимон разъяснил Сане эти странности в поведении аборигенов. Для египтян Птолемей был потомком богов. Да и сам он был практически богом. Тут Птолемеи пошли по проторенной ранее дороге. Еще фараоны древнего Египта объявили себя богами. И теперь македонские завоеватели взяли на вооружение эту идею. Ведь если царь является богом, то его власть довольно крепка. Теперь стала понятна та неприязнь, которую местные жители чувствовали к иностранцу Скопасу.

— Однако его божественное происхождение не смогло уберечь Птолемея Пятого от переворота! — хмыкнув, произнес Саня, слушая пояснения Кимона.

— Египтяне бы с тобой не согласились! Они бы сказали, что Птолемей спасся и получил твою помощь именно потому, что он бог! — возразил Кимон, улыбнувшись в ответ.

— Пожалуй ты прав! Фанатики никогда не дружат с логикой, — сказал Саня, согласившись со своим казначеем.

Затем был устроен праздник в честь чудесного спасения Египта от ига узурпатора. Гуляли все и селевкидские воины, и келесирийские добровольцы, и жители столицы. Кстати, Кимону удалось выторговать у Аристомена значительную сумму в качестве выкупа за Александрию. Из этих денег всем воинам Селевкидов были выданы премии. Кроме того все воины получили жалование за два месяца. Это очень сильно подняло и без того высокий боевой дух войска.

После праздника Аристомен начал решительно укреплять власть Птолемея Пятого. Начала формироваться новая египетская армия. Были разосланы во все стороны света вербовщики, которые стали набирать наемников. Ведь в ходе этой смуты враги на границах Египта довольно активно зашевелились, рассчитывая оторвать кусок от ослабевшей страны. Кроме этого было решено устроить образцово-показательный суд над Скопасом и его приспешниками. Выдающихся представителей греческих государств, которые находились в тот момент в Александрии, и в том числе этолийских послов, пригласили присутствовать на суде в роли заседателей, чтобы весь греческий мир увидел доказательство того, что Скопас осужден по закону. Скопас вместе с соучастниками и родственниками был приговорён к смерти и отравлен. При этом всячески подчеркивалась законность власти Птолемея Пятого.

Видимо, вскоре после этого Аристомен решил, что настало время отпраздновать совершеннолетие юного царя. Хотя ему было всего двенадцать лет, но, разумеется, Египту как можно скорее был нужен царь, обладающий персональной властью, пусть даже с некоторой натяжкой. В Александрии состоялась церемония вступления правителя на престол, по-гречески — анаклетерия. Придворные занялись приготовлениями к провозглашению Птолемея царём не потому, что возраст царя побуждал их спешить с этим, а потому, что они были убеждены, что управление приобретет устойчивость и снова начнётся время процветания государства, если будут думать, что царь стал самодовлеющим правителем. Сделав пышные приготовления к празднеству, они совершили его с великолепием, приличествующим царскому сану. Для пятого Птолемея выбрали прозвище Теос Эпифан («Явленный Бог»), к которому иногда в официальных документах прибавлялось второе прозвище — Эвхарист («Благодатный»). После греческой анаклетерии последовала ещё одна церемония. В древней столице египетские жрецы провели обряд венчания маленького царя на царствование, как приличествовало египетскому фараону. Это была очередная зрелищная мера, чтобы обеспечить верность египтян иноземным владыкам.

После всех коронационных торжеств Птолемей Пятый выполнил свое обещание перед царем Александром. В торжественной обстановке сдобренной пышными церемониями, был заключен договор с царством Селевкидов. (Ну любят египтяне все эти поражающие воображение церемониалы. Лучше бы деньги на что-то полезное потратили!) По договору державе Селевкидов передавались во владение все земли провинции Келесирия и Синайского полуострова в качестве дара. Кроме этого остров Кипр становится зоной влияния Селевкидов, которые могут собирать с него дань. В дополнении к вышеизложенному заключался вечный мир и союз Птолемеев и Селевкидов.

Теперь можно было возвращаться домой. Саня поймал себя на мысли, что думает об Антиохии, как о своем родном городе. Он улыбнулся своим мыслям. Этот шумный город, построенный в землях Азии по греческому образцу, успел стать родным. И еще там его ждала любимая супруга и будущий ребёнок.

— Пора домой, — прошептал царь Александр правитель царства Селевкидов, — Война окончена!

Эпилог

— Ну как она? С ней все в порядке? — прокричал правитель Селевкидов, устремившись к своему главному придворному лекарю.

— С царицей все хорошо! Роды прошли легко и быстро! А вот на это вам стоит взглянуть, мой царь! — с улыбкой ответил Асфалион, протягивая Сане какой-то свёрток материи.

— Что это? — пробормотал Саня, машинально принимая протягиваемый медиком предмет.

Внезапно свёрток зашевелился. От неожиданности Саня чуть было его не уронил. Он осторожно откинул край материи и увидел маленькое личико спящего младенца.

— Поздравляю вас с рождением наследника! — как будто издалека услышал он.

— Сын! Это мой сын! У меня родился сын! — пронеслось в голове владыки Селевкидов и он почувствовал, как непроизвольно его губы растягиваются в глуповатой улыбке. — Сын!

Царские советники и друзья, стоявшие рядом, принялись наперебой поздравлять Саню с наследником. В этом мире рождению сына придавалось очень большое значение. Ведь только мужчина мог стать наследником своего отца. И именно он мог продолжить род. А рождение наследника давало любому правителю уверенность в том, что его династия не прервется, а государство будет существовать даже после смерти царя. Но Саня как будто и не слышал поздравлений. Он с интересом разглядывал спящего маленького человечка. Царивший вокруг шум казалось бы совсем не беспокоит младенца. Он только недовольно засопел и смешно сморщил носик, но не проснулся. Эму не было дела до царящей кругом суеты, до того, что его отец является царем Селевкидов, до всех проблем этого мира. Саня, не переставая улыбаться, двинулся к покоям Клеопатры, бережно сжимая драгоценный свёрток.

Когда он вошел к царице, то увидел её лежащей на кровати. Вокруг суетились служанки и придворные лекари. Клеопатра повернула голову и улыбнулась, увидев своего супруга.

— Посмотри на нашего сына! — воскликнул Саня, протягивая ей сына.

— Глупый! Я его увидела раньше тебя! — засмеялась Клеопатра. — Это же я его рожала!

— Ой! Ну да! Просто он такой замечательный! — смущенно забормотал правитель великой державы.

— Я знаю! Ведь он похож на своего отца! — продолжая улыбаться, сказала царица.

— Это наш сын! Спасибо тебе милая! Я так тебя люблю! Я так переживал за тебя! С тобою все в порядке? Как ты себя чувствуешь, любимая? — залепетал Саня, тревожно глядя на свою любимую женщину.

— Я себя чувствую, как самая счастливая женщина в мире! — со смехом произнесла Клеопатра. — Ты такой милый когда смущаешься. Я тоже тебя очень, очень, очень люблю! И подарю тебе еще много детей!

А вечером Саня сидел на праздничном пиру в честь рождения царского наследника и рассуждал о судьбе и о том, что он уже успел сделать в этом мире. Вернуться назад в двадцать первый век его совсем не тянуло. Он когда-то почитывал книжки про попаданцев, которые, попав в какой-нибудь волшебный мир, становились охренительно крутыми магами или там супергероями. И все дружно мучались ностальгией по прошлой жизни. Все с маниакальным упорством хотели вернуться обратно к телевизорам, изливающим на зрителей потоки дебильного бреда. К грошовой зарплате, к продажным правителям и коррумпированным чиновникам, которым плевать на свой народ. К экологическим проблемам и развратным нравам с гейпарадами и прочей порнухой. К огромной куче бытовых проблем и личных неурядиц. А самое главное, к тому чувству неопределенности своего будущего и безысходности, которое посещало всех простых граждан некогда великой России.

Сравнивая два мира, Саня понимал, что этот мир ему нравится больше. И тут он мог повлиять не только на свою жизнь, но и на судьбы многих людей. И это чувство ему нравилось. Он мог сделать этот мир лучше. И он будет делать для этого все, что в его силах.

Ведь за то время, что он обитает в этой эпохе, было сделано не так уж и мало. Смута в царстве Селевкидов была прекращена. Распад великой державы был предотвращен. Кровопролитная гражданская война, грозившая растянуться на многие годы, была остановлена. Ближайший главный противник Египет теперь стал добрым другом и союзником. Была создана новая боеспособная армия, которая стала одной из сильнейших армий мира. И теперь хищным римским легионам будет довольно не просто вмешиваться в дела античного мира. А особенно в дела Азии. Кроме действующей армии развивалась интенсивная подготовка резервистов. Кстати у Селевкидов нечто подобное было и раньше, но теперь тренировка воинов резерва стала носить систематический характер. Саня как выходец из времён мировых войн прекрасно понимал важность мобилизационного резерва в затяжной войне.

Флот Селевкидов, благодаря "сирийскому огню", стал одним из самых сильнейших в мире. Кстати он заметно разросся в размерах. Были построены еще пятьдесят боевых кораблей, что позволило контролировать практически все побережье Малой Азии, Сириии и Ближнего Востока. Для пиратов в этом регионе настали очень трудные дни. Леонатис тренировал новые корабельные команды именно в ходе планомерной охоты за пиратскими кораблями. Правда, морские джентльмены удачи быстро усвоили урок и предпочли покинуть воды контролируемые селевкидским флотом. Это сразу же оживило морскую торговлю и доходы прибрежных провинций заметно выросли, а значит выросли и поступления налогов в царскую казну.

Удалось так же частично решить проблему с горным бандитизмом. В Киликии силами армии была проведена масштабная спецоперация против горных бандитствующих кланов. Тут себя крайне эффективно показал отряд теней. Эти элитные бойцы спецназа, натренированные для диверсионных и разведывательных действий, значительно упрощали задачи регулярной армии в условиях горной местности. После того как несколько наиболее отмороженных кланов горцев, промышлявших разбоем на дорогах, были практически полностью уничтожены, все остальные горные племена поняли намёк царя Селевкидов и заметно притихли. Теперь торговые караваны, двигающиеся по царскому тракту, стали неприкосновенны для горных бандитов. Хотя на дальних узких горных тропах горцы все же пошаливали, отлавливая неосторожных путников. Но на это пришлось закрыть глаза. Ну такой уж у горных людей национальный вид спорта, однако!

Кстати ситуация с горным бандитизмом получила дальнейшее продолжение, но уже в провинции Ассирия. Правда прямой заслуги царской армии тут не было. После того как в северной части Ассирии поселилось племя сарматов жизнь этой предгорной провинции сильно изменилась. Раньше с наступлением весны кланы горцев регулярно совершали набеги на северные и центральные земли данной провинции. Это сильно снижало доходы Ассирии и вынуждало посылать против горцев регулярные войска, которых у ассирийского стратега было не очень много. Кроме того с юга Ассирия граничила с дикой пустыней. Откуда так же время от времени случались набеги арабов-кочевников. Но приход сарматов в корне изменил сложившуюся ситуацию. Отправившиеся с началом весны в набеги, горцы получили от степных кочевников жестокий отпор. Сарматы практически полностью уничтожали все банды горцев, попавшие на их территорию. А из отрезанных голов горных бандитов они сооружали небольшие курганы на северной границе своих земель. Горцы познали всю горечь своего положения. Такой доходный и приятный бизнес по ограблению мирных селян Ассирии пришлось прочно сворачивать. Теперь между горцами и беззащитными ассирийскими земледельцами стояли ужасные сарматы, не знавшие пощады. Какими страшными воинами могут быть эти суровые кочевники, горные бандиты уже успели прочувствовать на собственной шкуре. Поэтому даже и речи быть не может, чтобы сделать попытку ограбить самих сарматов. Убьют и даже не вспотеют! А попытка просочиться через их земли тоже сродни самоубийству. Уж лучше сразу спрыгнуть с высокой скалы, чтоб не мучиться. Горцы и сами знали толк в пытках, но сарматы тут достигли подлинных вершин мастерства. И упоминание о самратских пытках заставляло вздрогнуть не одного храброго горного бандита. Правитель Ассирии стратег Фесандр теперь не мог нарадоваться на новых подданных. Северная проблемная граница прикрыта на сто процентов. Это значительно улучшило экономическую ситуацию в провинции. Кроме того, всего три сотни сарматов, нанятые Фесандром для патрулирования южной границы с пустыней, полностью оправдали все вложенные в них деньги. Они смогли перехватить множество мелких банд арабских налётчиков и разбить одну крупную, привезя после битвы с бандитами четыреста двадцать отрезанных арабских голов. Если раньше стратег Ассирии был не очень доволен решением своего царя, то теперь он всячески восхвалял его мудрость, молясь всем богам о здоровье царя Александра и его семьи.

Хотя во внутренних делах царства царила идиллия, то вот на международной арене собирались грозовые тучи. Римляне, почувствовавшие свою силу и упиваясь собственной безнаказанностью, покоряли один за другим независимые греческие города-государства. Этолийцы в союзе с другими греками медленно, но верно проигрывали войну против хорошо обученной и замотивированной на грабеж Греции римской армии. Македония, видя творимый римлянами беспредел, ничего не могла с этим поделать. После недавнего поражения в войне с Римом Македонское царство было сильно ослаблено, потеряв большую часть своей армии и половину своей территории. Хотя даже македонцам было понятно, что римляне проглотив Грецию, не насытятся и пойдут дальше.

А недавно Гермий сообщил, что его шпионы смогли выяснить, как Рим заключил тайный союз с Пергамским царством и Родосом. Они, кстати, и к Египту подкатывали насчет союза, но Птолемей Пятый смог вежливо отказаться. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять против кого направлен этот союз. Ведь сейчас в Азии только одна держава, которая может на равных конкурировать с Римом. И это царство Селевкидов. А уж сам выбор союзников говорил о том, что римляне готовятся к войне в Азии.

— Ну что ж будем, готовиться к войне с Римом! — подумал царь Александр Селевкид по прозвищу Победитель и улыбнулся своим мыслям.

2014 г.

Примечания

1

— сленговое прозвище чеченских боевиков

(обратно)

2

— сленговое название групп деревьев и кустарников

(обратно)

3

— автомат АКМ-74

(обратно)

4

— учебная воинская часть

(обратно)

5

— сленговое прозвище чеченских боевиков

(обратно)

6

— неформальное молодежное течение, основанное на мистицизме и поклонению темным силам, носят черную одежду и красят волосы в черный цвет (не путать с сатанистами)

(обратно)

7

— подземное царство, мир мертвых по греческой мифологии

(обратно)

8

— жители Киликии — прибрежной области в Малой Азии напротив о. Кипр. Промышляли в основном пиратством и разбоем.

(обратно)

9

— в Греции ругательство, буквально значит — член

(обратно)

10

— Гибралтарский пролив

(обратно)

11

— традиционная греческая одежда, представляющая из себя два прямоугольных куска ткани, скрепленные на плечах застежками или сшитых там же. Военная версия хитона имела короткие рукава.

(обратно)

12

— глубокая яма, закрытая решёткой и превращенная в тюрьму

(обратно)

13

— элитный отряд, состоящий из наиболее умелых и храбрых воинов. Эти воины, облачённые в прочные панцири и шлемы, были вооружены копьями и носили серебряные щиты. Считались пешей гвардией царей.

(обратно)

14

— военное ополчение античных городов, состоявшее только из граждан полиса

(обратно)

15

— гражданский правитель города

(обратно)

16

— провинция царства Селевкидов на западе Малой Азии

(обратно)

17

— проститутки в античном мире

(обратно)

18

— провинции на юго-западе Малой Азии

(обратно)

19

— командующий флотом

(обратно)

20

— золотая монета царя Антиоха III

(обратно)

21

— серебряная монета царя Антиоха III

(обратно)

22

— народ живший на восточной окраине царства Селевкидов, славился своей хорошо обученной конницей

(обратно)

23

— конные латники, при этом всадник и лошадь одеты в наборные чешуйчатые доспехи или кольчугу

(обратно)

24

— мечи раннего средневековья. Длинные обоюдоострые, прямые клинки с небольшой гардой и массивным навершием на конце одноручной рукояти

(обратно)

25

— племена галльского происхождения в III веке до нашей эры, вторгшиеся в малую Азию и осевшие в районе современной Анкары. Их прозвали галлаты, а землю, где они проживали Галлатией и Гало-Грецией.

(обратно)

26

— генералы Александра Македонского, которые после его смерти начали междоусобную войну, в ходе которой на месте империи Александра Великого образовались державы Селевкидов, Птолемеев, Пергамское царство и Македонское царство.

(обратно)

27

— расцветка лошади

(обратно)

28

— раб, получивший свободу

(обратно)

29

— короткая металлическая арбалетная стрела

(обратно)

30

Мисия — область за западном побережье Малой Азии

(обратно)

31

— документы на покупку и право собственности на раба

(обратно)

32

— германское племя, жившее на севере Балкан

(обратно)

33

— воины вооруженные длинными пиками, сражавшиеся в строю македонской фаланги

(обратно)

34

— битва, закончившаяся поражением македонцев в 197 г. до н. э.

(обратно)

35

— область в центре Малой Азии известная своими лошадьми

(обратно)

36

— самая западная греческая колония на побережье Южной Галлии (г. Марсель в современной Южной Франции)

(обратно)

37

— место на стрельбище, с которого стрелок ведёт стрельбу по мишеням

(обратно)

38

— команда, по которой военнослужащие укладываются спать

(обратно)

39

— краткосрочный отпуск для военнослужащих

(обратно)

40

— город-государство в античном мире, включавший в себя главный город и несколько мелких поселений вокруг него

(обратно)

41

— город-порт на побережье Египта, в описываемое время был столицей царства Птолемеев

(обратно)

42

— бог воинов у кельтов

(обратно)

43

— нашейное украшение кельтских воинов в виде толстого золотого разомкнутого обруча покрытого узором

(обратно)

44

— буквально значит — умереть, кельты предпочитали говорить о смерти иносказательно, а напрямую говорить о смерти считалось дурной приметой

(обратно)

45

— кельтский жрец-колдун

(обратно)

46

— небольшое царство на северо-западе Малой Азии

(обратно)

47

— небольшое царство располагавшееся к востоку от Вифинии

(обратно)

48

— сорт персидской булатной стали

(обратно)

49

— бог солнца у восточных народов

(обратно)

50

— город-полис на западе Малой Азии

(обратно)

51

— данная дата предложена автором в официальном летоисчислении, принятом в современном мире

(обратно)

52

— командующий флотом в греческих античных государствах

(обратно)

53

— в реальной истории селевкидский царь Антиох Третий осенью 197 г. до н. э. действительно со своим флотом попал в сильнейшую бурю возле устья реки Сара в Памфилии. Флот во время этого шторма потерял много кораблей, но царю удалось спастись.

(обратно)

54

— Парфия и Бактрия были самыми восточными провинциями царства Селевкидов. Правившие там сатрапы формально подчинялись царю, однако, они при каждом удобном случае поднимали восстание и объявляли о своей независимости.

(обратно)

55

— в 133 г. до н. э. последний царь Пергама завещал римлянам своё царство

(обратно)

56

— чиновник, отвечающий за снабжение армии

(обратно)

57

— эти воины, вооружённые обычно стрелковым и метательным оружием, обычно завязывали бой, свободно маневрируя перед строем линейной пехоты

(обратно)

58

— воины-фалангиты вооружённые пятиметровой пикой — «сариссой»

(обратно)

59

— Ахиллес был героем при осаде Трои

(обратно)

60

— трёхголовый мифический пёс, который охранял вход в подземный мир мёртвых в греческой мифологии

(обратно)

61

— помощник и главный советник царя (премьер-министр)

(обратно)

62

— царские телохранители

(обратно)

63

— метательная боевая машина, похожая на большой арбалет на лафете

(обратно)

64

— язык жителей Финикии, на нём так же говорили и в Карфагене

(обратно)

65

— большая осадная катапульта, метавшая камни

(обратно)

66

— столица царства Птолемеев

(обратно)

67

— греческий полис на южном побережье Чёрного моря

(обратно)

68

— связки хвороста, которыми штурмующие забрасывали крепостной ров, перед атакой на стену

(обратно)

69

— данные доспехи из сплетенных кожаным шнуром мелких стальных пластин обеспечивали неплохую защиту и свободу движения

(обратно)

70

— античное боевое гребное судно с тараном и тремя рядами весел.

(обратно)

71

— античное боевое гребное судно с тараном и пятью рядами весел.

(обратно)

72

— античное боевое гребное судно с тараном и семью рядами весел.

(обратно)

73

— серебряная мелкая монета, бывшая в обращении на территории средневековой Италии.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

    Комментарии к книге «Победителей не судят», Владислав Викторович Колмаков

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства