«Регрессор»

Регрессор (fb2) - Регрессор [СИ] (Остерия "Старый конь") 1207K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Сергеевич Останин

Виталий Сергеевич Останин Регрессор

Глава 1

Обложили, суки! Легаши! Ненавижу!

Поднял пистолет и выстрелил. Даже не с целью в кого-то попасть, а так — для острастки. Чтобы не лезли пока. Чтобы знали — я еще жив!

Выщелкнул магазин и сморщился, глядя на четыре латунных цилиндра внутри. Четыре патрона! А запасная обойма еще на десять вывалилась, когда я драпал от жандармов. Поскользнулся на мокром железе кровли и проводил глазами летящий вниз брусочек.

День с утра не задался. Что тут еще скажешь!

А легаши подходили. Я слышал, как проминается под сапогами жестяная крыша. Три или четыре человека. Шли осторожно, наверняка, выставив перед собой пистолеты. Готовые стрелять в любой момент: на шорох, на кашель, на движение. Нервы-то, поди у них тоже взвинчены до предела. Не шуточки — самого Красного Янака в угол загнали! И радостно им, сукам, и страшно!

Ну, загнали, да еще не взяли! Не буду мешкать и над судьбой своей горемычной плакать, так и не факт, что возьмут! Пока их подкрепление подойдет, пока квартал обложат по всей науке их легашеской, я уже могу успеть и этих четверых порешить, и ноги сделать. Если повезет, конечно.

Выглянул из-за слухового окошка, за которым присел дух перевести, и тут же обратно. Два выстрела — опоздали. Четверо их, все верно! Разошлись веером, двое центр держат, а двое с флангов заходят. Молодцы, что тут скажешь! Не спали на лекциях по тактике. И тренировки про задержание особо опасных преступников не пропускали.

Особо опасный — это я. Янак Серт. Бомбист, революционер и личный враг Его Императорского высочества. Партийная кличка — Красный. Это мне товарищи за привычку много трупов оставлять придумали. Мол, море крови за тобой, Серт! Ну что тут скажешь — есть такое. Грешен, хе-хе. А только мертвый враг — не опасен. Как и мертвый свидетель. Вот и вся недолга. И иначе в нашем деле ни думать, ни поступать не стоит. Если хочешь до победы дожить.

Так что я, по закону жанра, злодей и преступник. А ребята с револьверами, что сейчас ко мне подбираются — стражи закона и порядка. И если сегодня меня порешат тут на крыше или, хуже того, живым возьмут, то так наутро в газетах и напишут. Задержан, дескать, опасный преступник, убийца и террорист Янак Серт, по прозвищу Красный.

Железо кровельное с гулким звуком промялось под тяжелой ногой легаша. Шагах в семи-десяти от моего убежища. И сразу стихло все. Небось сейчас синезадые знаками друг с другом обмениваются, прикидывают, как дальше действовать. Я покрепче сжал рукоять пистолета, готовясь.

Хотя, злодей я, положим, только для власти и ее прихвостней. Для простого человека, работяги, который по пятнадцать часов на заводах оружейных работает, снаряды для воюющей Империи делает, я вовсе даже не враг, а вполне себе друг и защитник. Это ведь все семантика, мать ее. Угол зрения. Если победит революция и будет свергнута диктатура Империи, то я — народный герой и все такое. А не выгорит, победит охранка с легашами, то и я в памяти людской останусь зверем, кровь людскую льющий почем зря.

Наконец, решились, легаши. Совсем рядом раздался выстрел. Потом еще. И еще. Центровые легаши подошли совсем близко, сейчас пойдут на захват. Эти двое палить будут по очереди, реденько, но так чтобы я носа не казал, а фланговые зайдут с обоих сторон. Выстреле на четвертом-пятом, к бабке не ходи!

Четвертый!

Справа показался легаш в сером мундире и синих штанах, заправленных в высокие сапоги. Аккуратненько так шел, я и не слышал его. А все равно ноги раньше показались, крыша-то со скатом! В ногу я ему пулю и всадил.

Он вскрикнул, упал, а дальше все сила тяжести сделала. Потому что физика, товарищи! Сила тяжести, ускорение и все такое. Покатило его, горемычного, по скату. До самого края. И через него — вниз. Четыре этажа, а это двенадцать метров. Я даже смотреть не стал, сразу налево крутанулся. И вовремя.

Второй фланговый крабом растопырился и ствол пистолета на меня наводит. А те легаши, что по центру шли, еще раз стрельнули. И фланговый тоже пальнул.

Промазал? С пяти метров? Чему вас там учат, в вашей охранке! В короткой, на удар сердца, паузе, между его случившимся первым и несостоявшимся вторым выстрелом, нажал на спусковой крючок я. И попал легашу в живот.

Жри, сука, свинец!

Вопит!

Шестой выстрел центровых!

У них пистолеты барабанные, на шесть патронов. Армейское старье, чем там еще обычно охранку вооружают? Если стреляли по очереди, то у них по три патрона осталось. На два моих.

Рискнем?

Левой рукой сорвал с головы кепку и резко бросил ее в сторону левого. Который, кстати, до края крыши не доехал с метр. Лежал и выл противно. Но на него мы пулю тратить не будем! Пули друзьям его предназначены.

Центровые отреагировали ожидаемо, два их выстрела слились в один. И стволы, значит в сторону качнулись. Я упал набок, вывалившись из-за слухового окошка половиной корпуса и дважды нажал на спуск.

Учитесь, легаши! Последняя гастроль в вашем провинциальном городе! Только сегодня!

Два тела упали мордами в кровлю и заскользили вперед. На меня.

А вот это не надо, еще с крыши столкнете! Напрягая мышцы живота, я убрался обратно за слуховое окошко, пропуская трупы легашей мимо. Быстро поднялся на ноги и огляделся.

Никого. Четверо, значит все-таки. Это очень хорошо!

Быстренько убраться с крыши, покинуть квартал, к которому уже, наверняка, спешит подкрепление. И убраться из города. Вот в такой последовательности.

Выйдя на улицу, я огляделся. Тишина. Обыватели из-за стрельбы попрятались по квартирам, а легаши еще не подошли. Оглядел себя в витрине булочной, подмигнул отражению.

Что, товарищ Янак! Живые еще? С этими, сегодняшними, уже три десятка легашей на тот свет отправили, а сами еще коптим небо!

Отраженный стеклом я, невысокий и крепкий мужик в засаленном черном пиджачке и широких брюках, заправленных в сапоги, криво усмехнулся мне в ответ, блеснув металлической коронкой зуба.

“Коптим, Красный! И еще маненько покоптим! Если не будем тут любоваться друг на друга!”

Пригладив растрепавшиеся и потные волосы ладонью, я размеренным шагом направился в сторону Императорского сада. Место людное, мамочки с ребетенками гуляют, школьники носятся с бумажными змеями, интеллигенция в пальто и шляпах стоят и трубки курят. Даже такой как я там не будет выделяться. Работяга, со второй заводской смены идет, а она как раз с полчаса назад как кончилась. Путь срезает.

Я отошел от места стычки с легашами почти на квартал, когда услышал свистки и крики подоспевшего подкрепления. Оглянулся на звук и даже с любопытством понаблюдал за суетой серых мундиров и темно-зеленых шинелей — солдатиков тоже привезли для оцепления. Ну а что? Не глаза же в землю прятать? Так только лишнее внимание к себе привлекать. А так — работяга поглядел что за шум, да и пошел себе дальше от греха подальше. Обычное дело.

Человек я опытный. Знаю как уходить от погони, как внимания не привлекать, находясь у всех на глазах. Как-никак — уже девятый год с Движением. Начинал простым бойцом, бомбистом, как легаши говорят. Дорос до руководителя небольшой ячейки, потом таких подо мной уже с десяток ходило. Был командиром боевого отряда в столице, что и сделало меня личным врагом Его императорского высочества — пристрелили по ошибке какую-то его любовницу — хотели-то его самого. И тем удивительнее, с моим-то опытом и чутьем на опасность, было вляпаться в банальную засаду на конспиративной квартире!

Чудом ведь ушел!

На квартире меня ждал связной и несколько новичков, которых я должен был натаскать перед одной небольшой операцией. Цурэк[Цурек (жарг.) — возврат. Аналог “экспроприации”.] планировали провернуть с местным банком, да не сошлись звезды. Видать, кто-то с тех новичков сукой легашеской и оказался. Иначе откуда бы им было прознать о встрече?

Я шагал по улицам, старательно избегая пустых улиц и переулков. Держался ближе к центрам, где на улицах народу было побольше. На ходу обдумывал дальнейшие свои действия.

Сейчас нужно было решить куда бежать. Я склонялся к тому, что бы из города ноги сделать. И валить куда подальше, благо Империя большая. Но не в глушь — там местные к чужакам приветливы, да приметливы. Сдадут жандармам, даже награды не потребуют. Потому как в глубинке Движение не в чести. Мы для местных угроза темному их и сытому существованию.

А в городах покрупнее и затеряться проще, и ячейки Движения всегда в наличии. Как выйти на связь с ними, я знал прекрасно, ведь большую часть знаков и тайников я и разрабатывал. Смешно сказать, половину третьего десятка всего разменял, а уже легендой считаюсь. Не гуся зарубить! Хотя, при уровне смертности в боевых группах Движения, это и неудивительно.

Покрупнее — это понятно. Куда только? Не в столицу же! Хотя, — стоп! А почему нет? В столице я уже с год не был, успели забыть Красного Янака. Бороду отпустить, пока добираться буду, так никто и не узнает при встрече! Столица — это вариант. Хороший вариант!

Только деньги нужны. И на дорогу, да и там на первое время. Жизнь в столице дорогая: день там — неделя здесь. Пока на ячейку выйду, надо что-то есть и где-то спать. Да и о зимней одежде стоит задуматься. Когда доберусь, поздняя столичная осень уже настоящей зимой обернется. Здесь-то, нет-нет, да и прихватывали по утрам морозцы. Даже снежок пару дней назад выпал, хорошо — стаял к обеду.

А где денег взять, когда на тебя все легаши провинциального центра охоту объявили? В банке, где же еще? Тут есть, правда, одна маленькая деталь. Цурэк мы планировали с новичками провести, а значит легаши о нем уже в курсе. А в банков в этой провинциальной пасторали, всего два: Императорский, который и хотели брать, и “Ссудный дом”, где вряд ли больше десяти тысяч бумагой в сейфе лежит. Я его, при планировании и не учитывал, — слишком навару мало. Но, что мало для Движения, достаточно для одиночки. Мне десятка тысяч хватит и до столицы доехать, там пару месяцев прожить, да еще и в кассу сдать останется.

Только вот на цурэк одному идти — дурное дело. Спину не прикроет никто. И отходить трудно. Словишь пулю от окранника, разжиревшего отставного унтера, и весь цурэк. Но выбора особого нет. Связка логическая очень простая: нужно быстро бежать из города в столицу, для этого нужны деньги, а деньги есть в коммерческом банке. Чего тогда думать над целью? Надо думать на способами!

“Хорошая штука — образование!” — скользнула по краю мысль. — “Единственная стоящая во всей прогнившей Империи!”

И ее тут же заслонила идея. Даже не так — Идея!

Что если прямо сейчас банк на цурэк брать? Вот прям сейчас? Легаши и солдаты меня же сейчас ловят. Ждут, что я на дно залягу. А я их удивлю. Быстренько до тайника с оружием пробегусь и сразу к “Ссудному дому”! А! Никто такого не ждет от беглеца!

— Быстро зашли и быстро вышли! — пробубнил я на мотив популярной песенки. — Быстро вышли и пошли!

Три вещи нужны подпольщику, чтобы взять банк: решимость, оружие и капля фарта.

Сразу после визита к тайнику я заскочил в магазин готового платья. Там купил одежду. Ничего выдающегося, все в рамках изображаемого сословия, но чистое и новое. Короткое пальто, скроенное на манер шинели и кеппи с меховой подкладкой. Переодеваться не стал, попросив продавца упаковать покупки в бумагу. И пояснил, сияя улыбкой:

— Братуха приехал с золотых приисков! Ох и гульнем сегодня!

Тот понимающе покивал и принял от меня последние деньги.

Новую одежду я сложил в дорожный баул, взятый из тайника, припрятал его в щели между домами в паре кварталов от “Ссудного дома”. И отправился на цурэк.

Банк занимал двухэтажный купеческий особняк на Лесном спуске. Видать, купчина, что его построил, разорился, да и продал домик. Со всей этой лепниной на фасаде, мещанскими ангелочками между окон и огромным крыльцом. И теперь тут со всем удовольствием расположился один из коммерческих банков Империи — “Ссудный дом”. А что — место тихое и район престижный!

Мимо меня неспешно проехал закрытый экипаж, принадлежащий какому-то дворянину. Колесо попало в яму и мне на сапоги и штаны прилетели капли грязной воды из лужи.

“Ничего!” — привычно повторил я присказку, помогающую мне терпеть это и многое другое. — “Недолго вам осталось!”

Дом я обошел со всех сторон, изучая пути отхода. Таких обнаружилось два: через пустырь за самим банком и переулок в половине квартала от него. Удобнее уходить через переулок, правда, до него сперва требуется добежать. Что будет сложно сделать, если начнется пальба.

Я старался не выглядеть бездельником — в облике работяги это было бы подозрительно. В том же тайнике, где взял оружие, я разжился кепкой и деревянной киянкой: специально в тайниках набор инструментов держал. И теперь ходил вокруг банка, постукивая по булыжникам, держа на лице самый что ни на есть озабоченный вид. Господа и легаши на такого труженика и не взглянут лишний раз. Ходит себе и стучит по булыжникам. Зачем? Мостовую, наверное, чинит! Или еще что-то полезное делает. Чем там обычно чернь занята? Правильно! Созданием удобной и комфортной среды для правящего класса! Так что я для всех, кто на меня хоть взгляд бросал, был навроде муравья.

Бродил вокруг банка я около получаса. Срисовал охранника — почтенного дедка с устрашающими бакенбардами и огромным револьвером в кобуре за спиной. Он выходил покурить на улицу и, что характерно, по сторонам не смотрел. Расслабился на теплом местечке! По виду он был из ветеранов. Но не солдат, рядовой состав, на такую службу не брали, а унтер в отставке. Смотрелся он до того потешно, только сабли на поясе не хватало, что я дал себе зарок дедка, по возможности, не убивать.

Дождавшись, когда дед пойдет с перекура обратно в банк, я пристроился за его спиной. И так прошел внутрь. Охраннику вмазал в ухо рукоятью пистолета. Выхватил револьвер из кобуры и, взведя тяжелый курок, бахнул в потолок.

Отдача у дедового пистолета была мощная — мне чуть кисть не вывернуло! Зато и дыру в потолке оставил, будто я туда картечницей бахнул.

Клерки банковские тут же переместили на меня свои перепуганные зенки, а в дальнем конце зала, вскрикнула и повалилась на пол дама. Черт ее знает — правда сомлела или по обычаю женскому прилегла? Я не стал этого выяснять и держа два пистолета на вытянутых руках, сообщил местной публике.

— Это ограбление! Стреляю без предупреждения!

И сразу такой кураж навалился! Кровь закипела, губы сами собой в безумную улыбку сложились. Люблю это дело! Не ограбления, в смысле, а чувствовать власть в своих руках. Над теми, кто власть своей собственностью считает.

Всего в зале было шесть человек. Та самая дама и пятеро служащих. Клерки оказались людьми воспитанными и обученными. Я еще говорить не закончил, а они уже лапки к потолку задрали и лицами побелели. Только усики напомаженные дрожат, как у тараканов, а сами без движения замерли. Я выбрал из них одного, постарше, который на управляющего походил. Ткнул его под ребро дедовым револьвером.

— Давай, дядя, открывай сейф!

Тот смешно так глазками закрутил, рот приоткрыл — ну чисто рыба, которую из воды вытащили. Но с места не сдвинулся. И пробормотал:

— Никак не можно… Ключи у управляющего…

“Вот как? Ошибся, значит?”

— А кто управляющий, рыба?

Дядька головой кивнул в сторону молодого франта. Усики, волосики, даже, кажется, бровки, были у того гладко причесаны и блестели. Как и глазенки, но те от страха, не от помады.

Вот за что люблю эту публику в банках — своих у них нет! Чуть поднажми и они готовы и мать продать, и товарища. Мерзкие людишки! Мусор!

— Иди сюда, красавчик! — поманил я его стволом. Дядьку, которого принял за главного, толкнул к барышне. — Иди бабой займись! Как очнется — последи, чтоб не верещала, а то пристрелю.

И уже молодому клерку:

— Ты у нас управляющий, значит?

Франтик мелко закивал, даже кажется пробор его безупречный нарушился.

— Я-я. Г-гинек Горачек. — на кой-то ляд представился он. Еще бы каблуками щелкнул, чернильная душа!

— Очень приятно, господин Горачек! — издевательски ощерился я в ответ. — Очень рад с вами познакомится! А я — Янак Серт, слыхал про такого? Бомбист и революционер.

— Д-да. — бедолага побелел так, что черные его усики стали как клякса на чистом лице.

— Ну вот и молодец! Значит пугать тебя не надо. Живым хочешь остаться, а, Гинек?

Управляющий часто-часто закивал. Хотел он жить, красавчик. Было ему что терять. Должность хорошую и денежную, жизнь свою красивую и сытую. Это мне терять нечего, а ему — очень даже что!

— Тогда тащи все что у вас в сейфе накопилось.

Это была самая слабая часть моего плана. Или, правильнее сказать, той смеси наглости и куража, которой я план заменил. Работай я по банку с напарником, сам бы пошел с управляющим к сейфу, а его оставил присматривать за публикой в зале. Но я был один. И было мне не разорваться. Отпустить управляющего одного — того и гляди сбежит через заднюю дверь, которая тут всяко имелась. И пяток клерков с сомлевшей дамой одних оставлять было нельзя. Найдется кто-нибудь смелый да резвый, рванет к выходу, когда я уйду, да вызовет легашей. Потом уходи от погони, да судьбу дразни.

Поэтому я решил остаться в зале, пока управляющий ходит за деньгами. А его самого застращать, чтобы мыслей о побеге не возникло. Страх — чувство хорошее, для таких как этот франтик — основополагающее. Он же всю жизнь свою в страхе жить привык: перед родней, перед начальством, перед такими как я — душегубами.

— Гинек. — сказал я ему проникновенно. И стволом дедовой картечницы провел от горла к пузу. — Ты только глупостей не делай. Там у задней двери мой человек стоит. Рискнешь сбежать или еще чего выкинешь — пристрелит он тебя, как собаку. Пустит пулю в живот, вот прямо сюда, и будешь три дня мучаться, прежде чем сдохнуть. А деньги принесешь — и мы уйдем, все живы-здоровы останутся. Понял меня, рыба?

Франтик кивнул и ускакал, каблуками по паркету щелкая. А я остался наблюдать за залом. Рассматривал перепуганных людишек и размышлял. Последствия хорошего образования, такой грешок. Думаю много.

Вот зачем они вообще живут? Какой смысл в их существовании? Я не как обвинитель спрашиваю — понять хочу. Сами-то они вот — понимают? Жизнь же, как у белки в колесе — по кругу и без остановки. Утром встают — и бегом на службу. В присутствии или вот как здесь, за конторкой, до темноты отстояли, и домой. Лет в двадцать пять девицу с такого же семейства мещанского в жены взяли, к тридцати уже детворы настрогали, а к пятидесяти — удар или желудочная болезнь. Помрут — слова доброго про них никто не скажет. Даже дети. Те слишком заняты будут грызней за наследство озабочены. И вот какой смысл?

У работяги, положим, тоже жизнь такая же точно, разве что темнее и беднее. Но у них выбора нет. А у этих — есть! Они же в гимназии ходили, грамоте обучены. Должны же представление иметь, что жизнь — это не только беготня по кругу. Вот детьми были — неужто не мечтали о подвигах и приключениях? Почему выросли и сами себя на такое обрекли? Загадка!

Вернулся франтик и поставил передо мной на конторку тяжелый черный саквояж с латунными застежками.

— Вот. — выдохнул он устало. Торопился, видать. — Тут восемь тысяч. Больше в сейфе нет.

А мне больше и без надобности. Для моих задач и этого — за глаза. Однако, на всякий случай, я сделал страшное и недовольное лицо. Управляющий сразу зачастил, оправдываясь.

— Вы д-должны п-понимать… Наш б-банк мало работает с н-наличностью… Рас-счеты ведутся, в основном, в векселях, б-бонах и ценных б-бумагах!.. Об-беспечение оборота гарантируется…

— Не пыли, Гинек! — перебил я его. Не хватало мне еще слушать про обеспечение их сделок центральным имперским банком. — Ты хорошо справился. А теперь падай на пол и считай до тыщи. Умеешь до тыщи считать?

— У-умею! — кивнул тот.

— Вот и молодец! Как досчитаешь, вставай и беги легашей вызывать, а до этого не вставай.

Послушный франтик бухнулся на паркет, а я уже ко всем остальным обращаясь, крикнул:

— Все упали на пол и считаем до тысячи. Рожи от пола не отрывать! Ослушается кто — сразу пулю получит.

Как солдатики на учениях все присутствующие в зале попадали на пол. И начали считать. Вслух, вот потеха! А я спокойно вышел из банка и неторопливо пошел к проулку. Фарт не подвел и цурэк я провел просто идеально. Теперь можно было и уходить из города.

Наобум действовать было нельзя. Легаши, какими бы улитками не были, а думать и действовать умели. Про налет на банк они узнают минут через двадцать, когда кто-нибудь из клерков добежит до ближайшего участка. И начнется облава уже по всем правилам: с перекрытием дорог, патрулями на железнодорожной станции и конными разъездами. С учетом их неповоротливости, у меня был примерно час. И его я потратил с толком.

Добежал до свертка с одеждой. Забился в проулок и там, дрожа от холода, переоделся. Преобразившись из забитого жизнью и работой трудяги в мелкого чиновника. Переложил деньги из саквояжа в баул — нечего с приметной вещью таскаться. И в новом облике двинулся к вокзалу.

Я специально подгадал цурэк к вечернему поезду. Осталось только купить билет и покинуть провинциальный город за двадцать минут до начала облавы. А там сойти через три-четыре станции, несколько дней прожить в гостинице и потеряться для легашей. После чего уже можно будет ехать в столицу.

Глава 2

С незначительными оговорками, мой план побега был реализован полностью. В столицу, правда, попал не через неделю, как сам планировал, а спустя две, если считать с момента бегства. Пришлось чуть подольше поплутать, сбивая со следа настырных легашей. Вот же втемяшилось в их головы Кровавого Янака взять! Но зато на перон железнодорожного вокзала столицы я сошел в полной уверенности в том, что от хвостов избавился.

Хотя… Сколько товарищей в допросную, а потом на виселицу попали, потому, что были “полностью уверены”? Помня об этом, к гостинице “Центральной” я добирался кругами. Петлял, как заяц, менял маршруты и извозчиков, заходил в кафетерии, словом вел себя как путешественник, прибывший в столицу из провинции.

Костюм мой, как и образ, в пути здорово изменился. Если из провинциального центра уехал мелкий чиновник, то в столицу прибыл богатый купец. Тяжелое пальто с меховым воротником, под которым можно было разглядеть ручной работы костюм синего цвета. Огромная лисья шапка, с падающим на спину хвостом этого зверя. И блестящие черные сапоги. Наряд вышел очень привлекающим внимание, но не к персоне, а к себе самому. Он сообщал всем легашам примерно следующее: богатый провинциал. Вкуса нет, манер нет, терпения нет. А вот склочности и чувства собственной важности — целый грузовой вагон. Подходим, господа полицейские, не стесняемся!

Никто, однако, не спешил подходить и хоть как-то моей персоной интересоваться. И в “Центральную” я прибыл пусть и с задержкой на пару часов, зато со спокойной душой. И сразу же послал запрос на связь местной ячейке.

Вот чего легаши никак в толк взять не могут, так этого того, что искать Движение следует не только по городским низам, рабочим сходкам и конспиративным квартирам, но и в таких вот фешенебельных местах, как гостиница “Центральная”. Оставляешь у консьержа записку “господину Церкхеру” до востребования и ждешь. Раз в день, а то и чаще, связной, живущий в этой же гостинице, справляется у того относительно корреспонденции. И получает, среди газет и приглашений, сообщение от такого, как я. Просто и действенно. Дорого только. Но на то касса Движения и пополняется от цурэка.

Весь остаток дня до вечера, я провалялся в номере. Ожидание меня не утомляло с тех пор, как я научился читать. Днями бы сидел с книгой под лампой, только еду подавай. В литературных предпочтениях был я, как выразился один из моих старших товарищей, человеком всеядным. Сегодня мог читать беллетристику, наслаждаясь приключениями романтического злодея Пиноти, назавтра восторгаться литературной критикой Дерлинского, а еще через день — штудировать “Аэродинамику” профессора Александра Терри. Разве что, недолюбливал я пьесы, считая это направление насквозь буржуазным и от реальной жизни оторванным.

На сей день я заготовил себе чтиво не развлекательное, а вполне серьезное. “Паровая механика” того же Терри. Этот ученый меня поражал. Во-первых, казалось, что был он сведущ совершенно в любой научной области, от астрономии до геологии. А во-вторых, писал языком простым о вещах сложных. Что для меня, человека с грамотой познакомившегося к двадцати одному году, было очень важным.

Когда я погрузился в строчки “Паровой механики”, во все эти графики, формулы и КПД, в дверь постучали. Заложив книгу закладкой, я подошел к двери и открыл. В коридоре стоял мальчишка в бордовой форме посыльного. Такой маленький гвардеец, еще бы шапку ему высокую.

— Господин Дюро? — спросил он.

— Это я.

— Вас ждут в номере “131”. Это на третьем этаже.

— Кто ждет? — ничуть не удивленный приглашением спросил я.

— Господин Церкхер.

Вот так. Пока легаши рыщут по предместьям, связной приглашает меня в гостиничный номер для беседы. Используя мальчишку-посыльного.

— Благодарю.

Сунул мальчишке мелкую монету и закрыл дверь. Прошелся по номеру, собирая вещи — вдруг не придеться возвращаться? Выкинул барабан револьвера, проверяя количество патронов. С утра не убавилось — шесть. Сунул оружие в карман пальто, подхватил дорожную сумку и вышел в коридор. Через несколько минут постучал в дверь с блестящими золотыми цифрами “131”.

Дверь мне открыл среднего возраста худощавый мужчина. Я не встречался с ним раньше, а потому представился.

— Дюро.

— Церкхер. — он пожал мою ладонь. — Проходите.

Правила конспирации — при первой встрече настоящими именами не назывались. Дюро был моим псевдонимом, как и Церкхер — его.

Номер связного оказался на порядок богаче моего, а ведь я, придерживаясь легенды, снял далеко не самый дешевый. Роскошный диван, тяжелые кресла, столик для газет и приглушенный зеленым абажуром электрический свет настольной лампы. От входа виднелась дверь в соседнюю комнату, вероятно, спальню.

— Садитесь. — сказал Церкхер. И сам уселся в одно из кресел. — Курите.

— Не курю. — сказал я. А в голове мелькнуло — “если только не опиум”. Пришлось сжать челюсти и прогнать предательскую мыслишку.

— Зачем в столице?

— Пришлось быстро покинуть провинцию.

— Ищите помощи?

— Ищу себе применения.

Церкхер вопросы задавал быстро, так же быстро отвечал и я. Но обтекаемо отвечал, как и он спрашивал. Это было частью проверки друг друга. Если бы один из нас оказался агентом полиции, то — какие вопросы? Ничего такого мы и не говорили! Так, обменялись парой фраз.

Связной удовлетворенно кивнул и расслабился.

— Вы — Серт?

— Я.

Проверка прошла успешно.

— Я вас другим представлял. Повыше.

Я пожал плечами. Бывает. Баек про меня по подполью столько ходит, удивлен, что макушкой потолки до сих пор не цепляю.

— Чисто пришли?

— Чисто. Две недели петляю. Мне нужно дело. А то мозги заржавели.

Впервые за разговор Церкхер улыбнулся.

— Всего две недели и уже заскучали? Слышал об этой вашей особенности.

Я развел руками. Ну вот так. Терпеть не могу бездействия. Книги — хорошее подспорье, но не абсолютное лекарство.

Связной молчал и разглядывал меня. Что он там искал на моем лице? Письмена? Порой такая внимательность ко мне раздражала. Большей же частью бегущие впереди меня слухи, льстили. Я рассматривал его в ответ и ждал. Наконец, мужчина проговорил.

— Завтра в два часа после полудня будьте в кафетерии “Ост”. К вам подойдет человек и предложит купить вчерашнюю газету. Вы скажите, что уже все в ней прочли. Затем идите за ним.

И замолчал, продолжая пристально на меня смотреть. Не человек, а кадавр какой-то! Выдал инструкцию и все. Намекает, что пора уходить. Я не стал расстраивать связного. Поднялся.

— Церкхер.

— Серт.

Вот так и поговорили. Спустя пять минут я уже был у себя в номере, читая Терри.

Ночью я проснулся. Спину и плечи покрывала противная липкая влага. В глотке, напротив, было сухо. Дыхание вырывалась с едва слышным скрипом. За окном светил уличный фонарь. В холодном и тусклом его свете растворялись обрывки приснившегося мне кошмара.

Мне снились мои руки. Оторванные взрывом и лежащие у моих ног. Я стоял, смотрел на них и не мог поверить, что вижу. В голове крутилось: “Это сон! Только сон!”, но все было так реально, что в это не особо верилось. Кровь текла из моих предплечий, поблескивала в красном мясе раздробленная кость. Но боли не было. Шок. Она еще не успела прийти, мозг еще не принял ее. Но скоро она навалится.

Сидя на кровати, я вытянул перед собой руки и внимательно осмотрел их. На месте. Изуродованные шрамами и ожогами, но целые и послушные. Только убедившись в их реальности, я облегченно выдохнул.

Сон! Все-таки, сон!

Это случилось со мной в самом начале карьеры подпольщика. Рванула бомба, которую мы собирали, чтобы назавтра кинуть ее под колеса кареты одного чиновника из военного ведомства. Троих убило, двоим оторвало руки. Мне повезло — предплечье посекло осколками и обожгло огнем. Но руки остались при мне. Зато теперь, пару раз в месяц, я терял их во сне. Ну и еще, после того случая я стал курить опиум.

“Пару затяжек!” — шевельнулась мысль. — “Всего пара затяжек! И на завтрашней встрече ты будешь куда собраннее!”

Найти притон в столице труда бы мне не составило. Но я знал про себя пару вещей. Первое — я не ограничусь парой затяжек. Я захочу больше, много больше. Чтобы отпустил хоть на краткий миг страх неудачи, терзающий меня в конце каждого дня и перед каждой акцией. И второе — нельзя позволять хозяйничать в своем теле кому-то, кроме себя.

Поэтому, не без усилий, я прогнал назойливый шепоток за грань восприятия, укрылся одеялом и вызвал из памяти картину моря и парусника. Белое судно стояло в дрейфе на входе в бухту. Качалось на волнах, пуская зайчиков с начищенной меди. Легкая волна тихонько целовала крутую скулу борта. Чайка кричала…

Все прошло, как и сказал связной. Ко мне подошел взъерошенный студент и предложил купить вчерашнюю газету. Выслушав отзыв, кивнул, и не оборачиваясь, пошел в прочь. Я поднялся из за столика, бросив на него мелочь за горячий шоколад и булочку, и пошел следом. Держа дистанцию шагов в пятнадцать.

Мы шли, срезая улицы проулками и меняя деловой центр столицы на рыночные ряды. Около получаса шагали. Погода была не по зимнему теплой и я стал потеть в теплой одежде. Шапку снял с головы и нес в руке уже давно. Наконец студент свернул к втиснутой между двумя доходными домами одноэтажной халупе, над входом в которую криво висела вывеска. “Гадание и чтения будущего от мадам Буссола”. Это видимо и было место нашего назначения.

Студент первый раз за всю дорогу обернулся, убеждаясь, что я иду за ним и вошел в халупу. Я, проверившись, последовал за ним.

Внутри пахло церковными благовониями, горячим воском, восточными специями и пылью. Подходящие запахи для заведения, в котором читают будущее по руке. От входа в глубину дома вел длинный коридор, освещенный газовыми лампами. Света было немного, но его вполне хватало, чтобы разглядеть двери по обеим стенам. Две слева и две справа. И одна по центру. Которая сейчас качнулась и на миг прижала шинель студента.

“Хорошее местечко!” — я про себя ухмыльнулся. — “Символичное!”

За дверью находилась большая комната. Без окон, но хорошо освещенная. В домах побогаче этого, и при наличии окон, такую назвали бы гостинной. Посередине стоял небольшой стол, за которым сидело два человека. Обоих я знал достаточно хорошо. Студента, приведшего меня, здесь не было.

“Вышел через заднюю дверь”. — отметил я мимоходом. Хотя двери этой и не увидел. И поприветствовал сидящих.

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравствуй, товарищ Серт. — поднялся и протянул мне руку высокий сухощавый мужчина с узким лицом. Он походил на гончего пса, при том, что был гладко выбрит и тщательно причесан, да и еще одет в военного кроя пиджак темно-синего цвета. Что-то неуловимое в движениях. Кальвин Шенк, глава Круга ячеек столицы. Скорее политик, чем революционер. Но фигура очень авторитетная в Движении.

Второй мужчина просто кивнул и остался сидеть. Работяга-доходяга — вот так я его назвал, увидев в первый раз. Мелкий, худой, будто его голодом морили с раннего детства. Одни углы. И колючие глаза. Раске. То ли имя, то ли фамилия, а то и вовсе прозвище. Никто доподлинно не знал. А выяснять не пытался. Кому охота ворошить прошлое Отца террора?

— Говорят, ты у нас заскучал? — с иронией спросил Шенк. — В провинциях?

Явный намек, что им прекрасно известны причины, приведшие меня в столицу.

Я без приглашения подсел к столу. Кивнул.

— Есть немного. — ответил. — Есть дело?

— Есть. — взял слово Раске.

Голос у него был противный. Ногти по стеклу. Железо по камню. Я едва удержался, чтобы не передернуться.

— По прямому твоему профилю. — не стал тянуть мой учитель. — Нужно взорвать лабораторию императорской академии наук. И убить профессора Александра Терри.

Я верил, что Терри работает над оружием. При его-то таланте! Он занялся бы этим рано или поздно. Я догадывался, что Терри сделает что-то, раньше никем не виденное. Нечто такое, что заставит мир содрогнуться. И я точно знал, где будет применено его новое изобретение. На фронте одной из бесконечных войн, которые вела империя. Поэтому я был согласен с Шенком и Раске. Профессора Александра Терри нужно было убить. Как бы я не восхищался этим ученым.

Движению совершенно не нужна еще одна блистательная победа имперского оружия. На ее фоне вновь взлетит мещанский патриотизм обывателей. Который не даст разглядеть сотни искалеченных ветеранов, возвращающихся с фронтов. Она зажжет сердца сопляков и те двинутся в рекрутские центры мутной и бессмысленной волной. И главное — их ярость будет повернута в сторону таких же солдатов, как и они сами. Только носящих другую форму и говорящих на другом языке. А своего настоящего врага они опять не увидят.

Дело, однако, это было не простое. Не бомбу под колеса карете бросить. Если ученый занимается оружием, значит делает это в режиме жесткой секретности. И с такой охраной, куда там императорскому семейству! Это, если брать только его самого. А ведь нужно уничтожить и всю его лабораторию. Которую тоже, это уж наверняка, охраняют со всей серьезностью. И не вчерашние рабочие, а натасканные волкодавы из главного управления имперской безопасности. Мне пару раз с ними приходилось сталкиваться. Звери, каких мало!

Значит нужен был план, человек внутри окружения профессора и хорошая команда. Это только молодняк в Движении верит, что для успешной акции достаточно революционного пыла и готовности отдать жизнь за правое дело. Я-то для таких материй уже слишком тертый калач. И слишком много повидавший. На “ура!” не бегаю.

Команду мне обещали предоставить старшие. Вроде как уже даже начали собираться в столицу старые подпольщики. Долгожители, как я. Посмотрим на них. Но не мешает и самому по старым знакомцам пройтись. Криминал, например, подергать — незаменимые люди в революционных делах! Везде у них свои входы и выходы, уши и глаза, а то что веры в наше дело нет, так это легко банковскими билетами лечится. Кто-то может морщить нос на использовании бандитов, но не я. Цель оправдывает любые поступки! Не помню уже где прочел эти слова, но представлялись они мне совершенно верными. Хочешь построить новый мир, в котором не будет грязи сегодняшнего? Бери лопату и вычищай дерьмо! И не бойся запачкаться!

Планом стоит заниматься, когда будет собрана команда. И вся информация по объекту. Оставалось найти человека из окружения ученого. Или из охраны лаборатории, на худой конец. А что — не люди они? У кого-то семья имеется, мама больная или дочка любимая. А кто-то может золото очень любит. Всегда можно найти червоточинку и надавить. Вот эту задачу я себе поставил самой первой в очередь. И занялся ее решением сразу после встречи с Шенком и Раске. Через упоминаемый криминал.

Со столичными бандитами у меня связи были налажены. Но было это уже очень давно по их меркам. Вполне могло статься, что тогдашний “ночной герцог” уже с год червей кормит, а новый про меня ничего и не знает. Поэтому отправился я в один кабак, где можно было обновить информацию. А при достаточном везении — найти нужных мне людей. Переоделся только в одежду рабочего, которую мне принесли в заведение мадам Буссолы.

Последнюю, кстати, я так и не встретил. Интересно , а эта гадалка вообще существовала в природе?

Кабаки, вроде того, в который я направился, существовали в каждом городе империи. В них всегда была дрянная дешевая выпивка, отвратная еда и такая публика, что обеим рукам находилась работа: одну следовало держать на бумажнике, другую — на пистолете. Зато в них всегда можно было найти информацию. И исполнителей, для любого дела.

Мне сразу повезло. Едва войдя в кабак, я встретил Флоха[Floh — блоха.]. Бандит соответствовал прозвищу полностью: невысокий, худощавый, с лицом неприметным и волосом цвета неопределенного. Он был вхож в каждую дыру столицы, знал все и обо всем. А чего не знал сам, мог вызнать за награду или услугу.

Меня Флох не узнал. Что было немудрено даже с учетом его цепкой памяти. За прошедший год я несколько раз менял внешность: стригся, отпускал бороды, носил парики, менял одежды. Признаюсь, я даже не помнил в каком облике виделся с Флохом в последнюю нашу встречу.

— Пивом угостить? — спросил я, присаживаясь за его столик.

Он недовольно меня разглядывал какое-то время и наконец опознал.

— Красный? Ну ты и отъелся! Не откажусь.

Все недовольство исчезло с лица торговца информацией, но и радости на нем не отразилось. Что меня сразу же насторожило — платил я ему хорошо, так что он вроде должен быть доволен случившейся встречей.

Я заказал себе и ему по кружке местного пива. Свое даже пить не стал, а вот Флох отпил половину сразу же.

— С чем пришел?

— Ни с чем, а зачем, Флох. За информацией. Меня в городе не было больше года, хочу понять чем тут дышат сегодня.

— Готовишь что-то?

— Рано об этом. Говорю же — осматриваюсь…

— …обнюхиваюсь. Да, я понял. При деньгах?

— Не бедствую.

— Отслюняв соточку и пойдет у нас с тобой разговор.

Цена была высокой. Очень высокой. Но я без возражений протянул ему под столом требуемую сумму. Деньги ничего для меня не значили, а вот информация требовалась больше, чем воздух. Флох принял награду и начал монотонно говорить, изредка прикладываясь к кружке. За полчаса он выдал мне полную сводку по столичной жизни за год, что я будто и не уезжал из города.

“Ночной герцог” и правда сменился. Но это не привело ни к каким особым изменениям в укладе жизни городского дна. Произошел небольшой дележ территорий, некоторые источники доходов поменяли хозяев, а в остальном все осталось как прежде. За одним исключением. Очень важным. Когда информатор его озвучил, я понял почему он запросил так много. Не за информацию.

— С Движением мы больше не работаем. Это жестко решено на сходняке. Ваши беспредельничают, а шмон по нашим хатам идет. Легаши ведь не будут разбираться за каким интересом мы в ваших делах участвовали. Берут всех и без разговоров к стенке ставят. А если сидим ровно, то не трогают. В жизнь не лезут.

— Вот как. — скривился я. — А что за беспредел?

— Ничего такого, чего ваши раньше не делали. Только взялись тут за вас серьезно. У губарей[Губари — прозвище сотрудников главного управления имперской безопасности.] теперь сеть осведомителей, многие из наших. Такой договор: если шавки стучат, то серьезных мужчин не трогают. Всех устраивает.

— Понятно. — сказал я. — А ты?

— И я. — без тени смущения сказал Флох. — Но ты за мое молчание хорошо заплатил. Так что у тебя час, чтобы потеряться.

Внутри у меня все вскипело, но я удержал злость на информатора.

“Вот же сука!” — подумал я. И тут же одернул себя: — “А кто говорил, что бандиты готовы на все ради денег? Чему удивляться?”

— Час — это хорошо, Флох. Часа мне хватит. Благодарю за науку.

— Всегда пожалуйста. — без выражения ответил тот. И добавил. — Время пошло.

Пришлось вставать и уходить. И весь час плутать по городским кварталам, сбивая возможную слежку. Флох сказал, что час не будет обо мне рассказывать безопасникам, но не говорил, что не отследит меня с помощью шпаны и не сдаст губарям за дополнительное вознаграждение.

Вернувшись в дом гадалки, я переоделся в свою одежду и отправился в гостиницу. Размышляя по пути, как обойтись без помощи криминала. Не то чтобы это было невозможно, но с ними лучше чем без них. Теперь опираться можно только на осведомителей Движения, да и то с оглядкой. Не все работали за идею. Были и такие, что получали из рук подполья деньги. А там где деньги — основное мерило, там и до предательства недалеко.

В гостиничном номере я положил на столик несколько листов бумаги, достал химический карандаш и стал рисовать карту. Район, в котором находилась лаборатория Терри я знал довольно хорошо и нарисовал все по памяти. Назавтра надо будет прогуляться туда, да свериться, вдруг что изменилось.

Набережная. Вдоль нее окнами к воде стояли столетней постройки дома — ведомства и службы. Академия наук, Адмиралтейство, Генштаб, Министерство охраны и государственное управление имперской безопасности. Были еще присутствия менее серьезны, но и тех что я пометил, с лихвой хватало. Да и императорский дворец там в трех кварталах всего. Полиции в том районе воз с тележкой, солдаты и губари косяками ходят. На первый взгляд — никаких шансов. Но это только на первый взгляд. Если хорошенько подумать да прикинуть, то всегда можно найти способ совершить задуманное.

Плохо то, что я так по-детски вскрылся перед Флохом. Теперь и охранка и губари знают, что Красный Янак в столице. А с моей репутацией даже тупица поймет, что приехал я не на зимние красоты города посмотреть. Значит охрана будет настороже, бандитов зарядят носом землю рыть, да и сами легаши начнут шерстить предместья и рабочие районы.

Плохо. И хорошо. Теперь ведь каждую бомбу на меня вешать будут. Что ни взрыв, то Красный Янак. Это можно как-то использовать. Правда, я пока не понимал как. Но придумаю обязательно.

Пройдемся по очевидному. Понятно, что надо минимум на неделю ставить слежку в том районе. И изучать привычки каждого появляющегося там человека. От чиновника до угольщика. Составить временной график обедов, учесть праздники и гуляния, если такие будут. Еще нужно изучить привычки самого профессора Терри. Значит к его дому слежку тоже.

Дальше. Оружие. С этим у Движения проблем нет уже давно, но нужно уточнить у старших. Вдруг что-то изменилось пока меня не было. Оружия и взрывчатки потребуется много.

Тут меня осенило — я вспомнил про каналы. Даже вскочил и неизвестно кому сказал:

— О!

Здания ведь стоят вдоль набережной? По сути — на воде или на топкой почве. Ох, спасибо тебе — образование! Значит должны быть отводные каналы для воды. Хорошая и качественная канализация. Целая сеть тоннелей, если подумать! Да, там скорее всего решетки, замки и даже посты охраны. Но всего этого меньше, чем на поверхности! Нужно обязательно проверить эту догадку!

Настроение сразу улучшилось. Совершенно некстати выскочила мысль:

“Хорошая работа! Может пару затяжек?”

Без труда послав ее подальше, я записал идею про тоннели и отложил карандаш. Что-то еще свербело в голове. Не зависимость — ее я уже научился различать. Какой-то упущенный факт. Но я не стал насиловать свой разум. Если это действительно что-то стоящее, то оно само проявиться. Так всегда бывает. Тем более, что в спешке нужды нет.

“Дождемся команду, обсудим и решим”.

С этой мыслью я отправился в кровать.

И примерно через час проснулся в холодном поту. Мне опять приснились мои оторванные взрывом руки. Но не это было главным. Я понял, как надо все сделать.

Глава 3

Взрыв вышел — заглядение! Вся столица его услышала, а многие и увидели. Жалко, что не все, но армейские склады находились на самой окраине города. Но и грохота было для моего плана достаточно. Более чем!

Акцию со своей командой я готовил восемь дней. Все как я и планировал: слежка, графики, канализация у реки. Мы изучили все, что было возможно. И знали все о перемещении каждого сколько-нибудь значимого персонажа. Где обедают, куда отходят покурить, как реагируют на уличных разносчиков, во сколько разъезжаются по домам. Все. Но эта деятельность была, пусть и важной, но второстепенной частью плана. Главной был взрыв складов.

Проснувшись ночью восемь дней назад, я понял, как можно использовать свою репутацию. Если легашам известно о моем прибытии в столицу, то они будут землю носом рыть, чтобы меня найти. И ждать от меня любой гадости. Я почти представлял тогда, как проходит экстренное совещание в главном управлении безопасности.

“В городе был замечен Янак Серт, господа. Тот самый Серт, по прозвищу Красный. Мы ожидаем, что он прибыл в столицу с намерением совершить акт террора, но у нас совершенно нет данных о том, на что будет направлен его удар. Поэтому рекомендуем, господа, усилить бдительность и удвоить патрули полиции. Всем раздать описание его внешности и особых примет. Довести до личного состава полиции, что данный преступник вооружен и очень опасен. При его обнаружении, полицейским следует стрелять на поражение”.

Ну и как такое не использовать? Оставалось лишь найти достойную цель. Что без труда сделали члены моей команды. Военные склады — что может быть убедительнее в качестве отвлекающего маневра? Да, подобраться к ним было ой как нелегко, потребовалась просто прорва денег, времени и сил. Двое парней, не посвященных в мои планы, были арестованы. Сам я чуть не погиб на одной ночной встрече. Но результат! Он того стоил. Тонны снаряжения, оружия и боеприпасов для армии и полиции. Все это минуту назад взлетело на воздух. Заставив легашей всего города рвануть туда, словно им пятки прижгли!

Взорвали, конечно не все склады. Часть просто не смогли — не хватило взрывчатки. И кое-что забрали себе, изъяв из складов перед взрывом. Немного оружия, оно никогда не бывает лишним, и десять комплектов новенькой полицейской формы. Для десяти человек, которые пойдут в лабораторию профессора Терри.

Я тщательно все рассчитал по времени и заставил членов команды вызубрить хронометраж, как благодарственную молитву. В результате через пятнадцать минут после взрыва, когда все находящиеся на набережной патрули легашей свинтили на происшествие, мы их заменили. Вышли неспешным шагом на набережную, двигаясь по два человека. Не знать, так и не отличишь от легашеского патруля. Так же неторопливо мы приблизились к корпусу Академии наук. И вошли внутрь. Проще простого!

Охранник на входе был один. Он едва взглянул на нас, введенный в заблуждение знакомыми шинелями, за что и поплатился. Я прошел мимо него, развернулся, и зайдя со спины, перерезал горло.

Мои люди рассредоточились по первому этажу, проделывая то же самое со всеми, кого встретили. Каждый из них уже бывал здесь: кто курьером, принесшим корреспонденцию по ошибке, кто разносчиком пирогов. Ориентировались внутри они сносно. Только для меня внутренности здания были незнакомы. Я, конечно, составлял планы помещений, пользуясь их рассказами, но это не совсем то, что увидеть своими глазами.

Никто не оплошал, все доложили о завершении первого этапа акции. Двое остались на первом этаже, чтобы заложить взрывчатку, а в случае опасности — задержать легашей. Еще двое пошли убрать пост губарей на втором этаже. Остальные направились по лестнице вниз. В лабораторию.

Она располагалась даже не в подвале — в настоящем подземелье. Впятером мы преодолели шесть лестничных проемов, прежде чем оказались у массивной железной двери. Возле которой стояли двое унтеров в серо-зеленых мундирах безопасников.

Я предполагал, что на входе в лабораторию будет пост. Доподлинно не знал, — никто из моих людей на нижний этаж не спускался, но догадаться о таком было несложно. Поэтому мы оказались чуть более готовы к столкновению, чем унтера. Они только вскинули короткие кавалерийские карабины, а мы уже палили с пяти стволов. С этого момента начался третий этап акции — “Штурм”.

Если до этого моя команда действовала тихо, то теперь в том нужды уже не было. Ключей от монструозной двери у внешней охраны не было, это было бы совсем уж глупо со стороны губарей. Поэтому я приладил к замку заготовленную бомбу, размотал шнур на пять шагов и чиркнул зажигалкой. Пока веселый огонек мчался к взрывчатке, отбежал вместе со всеми за лестницу.

В замкнутом помещении взрыв грохнул так сильно, что мне показалось, будто из ушей пошла кровь. Проверил — ничего. И рванул прямо в дым.

Дверь взрыв выдержала, а вот замок, как я и рассчитывал, нет. Толкнув одну из створок, мы вошли в лабораторию. Оказавшись в большом помещении с очень высокими арочными потолками. Настоящий подземный зал. Весь он был залит ярким электрическим светом, позволяющим разглядеть каждую деталь. Множество металлических столов, заваленных непонятным оборудованием, стеллажи вдоль стен, большую грифельную доску, исчерченную мелом. Странное сооружение у самой дальней от входа стены, которое походило на раму от картины, только размером в два человеческих роста.

— Ну и что тут взрывать? — вслух произнес я. — Что из этого — оружие?

Людей я тоже заметил. Пять человек в белых халатах. Все как один — очкарики. В одном из которых я узнал автора нескольких прочитанных мною книг. Александра Терри, лорда Долтона.

Раньше ученого я видел только на зернистых фотографиях в газетах. Они не могли и в половину передать его внешности. Вот как я сам его описывал группе, чтобы они понимали, кого убивать нужно только по моему приказу. Высокий, худощавый. Возрастом около сорока лет. Волосы до плеч,обычно собраны в хвост на затылке. Длинное породистое лицо. Осанка, будто винтовку к спине привязали.

А вот как он выглядел, когда мы зашли в дыму взрыва: волк в овчарне. Невозмутимый, словно все происходит по его плану. Любопытный, несмотря на направленные на него пистолеты. Выше меня на голову, худой, но по движениям видно — не рохля. Глаза: спокойные и чуть насмешливые, тоже говорили — хищник. Пусть и одет в лабораторный белый халат поверх серого в крупную клетку костюма. Пусть и носит на носу смешные очки на веревочке. Хищник, просто сытый и оттого — не агрессивный.

В то время, пока его коллеги суматошно махали руками и, перекрикивая друг друга, пытались понять кто мы такие, он рассматривал нас с интересом. Будто он был тут хозяином положения. Мне это очень не понравилось. Я шагнул вперед и указал на него стволом.

— Александр Терри?

— Да, это я. — с достоинством кивнул ученый. — А с кем имею честь, молодой человек?

Голос у него был настолько преподавательский, что я чуть было не начал оправдываться. Зашел, мол, по ошибке, а вообще у меня сейчас лекция по философии и я, пожалуй, пойду. Если вы не против, конечно.

— Янак Серт. — все же ответил я.

— А-а-а! — с какой-то неуместной радостью протянул он. Будто давно хотел со мной встретиться, да все мешали дела и научные открытия. — Тот самый бомбист?

Страха в нем не было ни капли. А было какое-то не обидное для собеседника превосходство. Как у отца, который прячет улыбку, объясняя очевидные вещи своему сыну. И достоинство. Не напыщенное чванство наших дворян, а именно — достоинство. Я в тот момент впервые понял разницу между этими двумя понятиями. И я подумал, что в других обстоятельствах он бы мне понравился. Такого иметь в друзьях — большая удача.

— Тот самый! — гоня непрошенные мысли резко ответил я. — Где оружие, над которым вы работаете, профессор?

— Оружие? — искренне удивился Терри. И припечатал, как выговор студенту сделал. — Я, молодой человек, никогда не работаю над оружием!

— Что вы говорите! — мои губы будто самостоятельно сложились в мерзкую издевательскую улыбочку. И вытолкнули: — Ну а я — зубная фея! А над чем же вы тогда работаете, профессор?

Мои люди стояли и молчали. Им этот разговор был совершенно не интересен. Только приказ стрелять. Стволы их пистолетов хищно покачивались, как кобры из императорского ботанического сада. А я медлил. Понимал, что теряю время, которое сам же отвел на акцию, но не мог своим словом или выстрелом оборвать жизнь человека, труды которого с таким интересом читал. Мне даже на миг представилось, что в будущем я не смогу читать его книги, не слыша его голос. Вот ведь чушь!

— Не думаю, что вы поймете! — бросил Терри. И я услышал привычные для дворянина нотки высокомерия в его голосе. Ну как же! Чернь! Куда ей понять!

— А вы попробуйте!

“Что ты делаешь, Красный? Что за торг в базарный день? Стреляй, ставь бомбы и вали отсюда!”

— Вы знакомы с квантовой физикой, молодой человек? — глаза ученого презрительно щурились.

— В общих чертах. — небрежно ответил я, поводив пистолетом из стороны в сторону.

— Правда?

Это надо было видеть! Ученый с мировым именем, аристократ в черт его знает в каком поколении изменился в лице и даже сделал пару шагов ко мне на встречу. С робкой такой надеждой, будто встретил блудного сына, но боялся спугнуть его неверным движением.

— Читал ваши работы по этой теме.

А я — смутился. До того нелепо, что я чуть не прекратил этот фарс выстрелом профессору в лицо. А тот лишь благосклонно улыбнулся, как бы говоря: “Ну а у кого бы еще!”

— Ну тогда вы должны понимать насколько серьезный эксперимент вы сейчас прерываете! — теплое выражение его лица сменилось на яростное в долю секунды. — Немедленно покиньте помещение и закройте за собой дверь!

“Да он псих!” — понял я. — Гений, но полностью сумасшедший!”

И такое облегчение наступило, будто я все тайны мироздания разгадал. Будто отпустила меня эта внезапно возникшая приязнь к классовому врагу. Просто псих. Стреляем, взрываем и уходим!

Но стрелять начали не мы. Наверху, там где мы оставили наше прикрытие стали звучать выстрелы. Еле слышные здесь, в подземелье, но вполне узнаваемые. Пистолетные. И отвечающие им винтовочные.

Мои бойцы переглянулись. Они все поняли. Шансов выжить, находясь внизу, было очень немного.

— Все наверх. — скомандовал я. — Прорываться и уходить. Взрывчатку оставить мне. Я здесь сам все закончу.

Что я, с пятью чернильными крысами один не справлюсь? К тому же, это ведь была моя вина — затянул болтовню. И акция тоже моя. У ребят же был небольшой, но шанс прорваться.

Подпольщики молча кивнули, так же молча друг с другом, и со мной попрощались, — одними глазами, и побежали наверх. Последний, совсем еще мальчишка, оставил на полу солдатский рюкзак, набитый взрывчаткой.

— И что вы собираетесь делать, молодой человек? — спросил меня ученый, вновь ставший благожелательным мужчиной.

“Что я упустил? Почему легаши к лаборатории вернулись так быстро? Они же сейчас должны ы оцеплении у складов стоять! Или не легаши? Взвод охраны с Адмиралтейства?”

— Взорвать здесь все к чертовой матери! — буркнул я, отвечая не ему, а себе. Но Терри услышал.

— Дикарь. — сообщил он мне. И отвернулся к своим коллегам. То ли был такой бесстрашный, то ли не поверил мне.

Он вообще был не такой, каким я его себе представлял. Думал — пожилой аристократ и зазнайка. Ходит, голову задрав, и на лаборантов покрикивает. Или писарю книгу диктует, а тот записывает. В реальности он был значительно моложе. Рукава его халата были грязными, словно он сам копался в механизмах неведомой машины. И вел он себя не заносчиво, хотя и странно.

“Дикарь!” — повторил я про себя. Отчего-то обидевшись на такую характеристику от своего книжного героя. — “Да и плевать! Дикарь, значит, Дикарь! А как с вами иначе? Наделаете опять бомб, как тогда вон — с газом внутри. И в массовое производство! Солдатов травить и работяг на заводах! Это не дикость?”

Походило это все на какие-то оправдания. А я ведь не должен был что-то объяснять этому человеку! Он — прошлое, а я — будущее. Он все равно ничего не поймет! Даже если бы я захотел объяснить.

Смерти я не боялся. Перебоялся уже. Помру, так помру. Зато дело сделаю, а это побольше значит, чем некая частная жизнь и смерть одного индивидуума.

Перестрелка наверху стала активнее — это поднялись мои спутники. На какой-то миг мне показалось, что им удастся отбиться от легашей, прорваться и уйти, но звуки выстрелов из винтовок тоже стали звучать чаще. Чаще, чем пистолетные. Не удасться.

“А умереть-то сегодня придется…”

Я быстро развязал узел на рюкзаке, продолжая следить за учеными. Стал доставать коробки в упаковочной бумаге, перевязанные шпагатом. Шесть увесистых брикетов со взрывчаткой. Этого вполне хватит, чтобы взорвать здесь все. И всех. И не тратить патроны на ученых.

Те следили за мной настороженно, но паники не проявляли и явно не собирались убегать. Наоборот, — сгруппировались у той рамы, что в дальнюю стену вмонтирована. Может они тоже не боятся смерти? И их исследования им дороже самой жизни? Как мне мои убеждения. Я бы даже зауважал за такое, но вспомнил про них кое-что. Ученый люд, он ведь вообще не от мира сего. Вроде смешные, безобидные существа, на первый взгляд, к жизни совершенно не приспособленные. Но как увидишь, какие страшные вещи они творят — сразу как-то жалость с симпатией пропадает. Эти пятеро — небольшая цена за тысячи спасенных жизней.

Мысли мои явно пошли вразнос, вместе с душевным состоянием. Надо было в ночь перед акцией все-таки покурить опия, поспокойнее был бы. А то загнал себя подготовкой — за восемь дней такое провернуть! Пожалуйте — результат. Попытки понять классового врага, объяснить себе его мотивы и может быть даже простить. Пререкания с ним — это вот вообще что было? Зачем?

С такими вот мыслями я принялся раскладывать брикеты со взрывчаткой так, чтобы при взрыве они смогли бы обрушить стены. И заметил, как Александр Терри что-то втолковывает ученым. Те слушали его и кивали. А затем он обратился ко мне.

— Молодой человек! Предлагаю вам отпустить моих коллег. Вам ведь только я нужен, я правильно понимаю?

— Правильно, профессор, правильно. — ответил я негромко, разматывая очередной зажигательный шнур. — Только никого я не отпущу. Я же не деревня какая, понимаю все. Вынесет кто-то из ваших коллег рабочие записи и, получается, что я ничего не сделал. И без вас оружие ваше сделают.

Звуки перестрелки наверху стали стихать. То ли мои вырвались, то ли у них патроны кончаются. Ни первое, ни второе не сулило мне ничего доброго. Надо поторопиться. Совсем скоро тут появятся легаши. Я стал связывать шнуры в один, чтобы запалить все сразу разом.

— Да с чего вы взяли вообще, что мы здесь оружие делаем? — воскликнул Терри с возмущением в голосе. — Вбили в пустую свою голову какую-то ерунду!

— Говорите-говорите, профессор! — я закончил подготовку. — Это уже ничего не изменит!

После этих слов стало мне грустно и весело одновременно. Будто бы черту какую провел между прошлым и будущим. Грустно, что кончается моя жизнь и не увижу я даже восхода того мира, за который боролся. Каким он будет? Очень хотелось бы это узнать! А весело — оттого, что сделал я все как надо. И ухожу красиво, как и положено революционеру. В огне взрыва.

— Готовы? — насмешливо спросил я у ученых. Они, конечно же, ничего мне не ответили. И полез в карман за зажигалкой.

По лестнице сверху загрохотали сапоги. Не ушли мои ребята. Легли все, свой долг исполнив. Вот и легаши уже спускаются.

— Вы не оставили мне выбора, господин бомбист!

“Что он там лопочет, блаженный? А! Неважно! Как бы так еще время рассчитать, чтобы и легашей взрывом накрыло?”

Краем глаза я заметил, как ученый подошел к раме вплотную и стал что-то на ней нажимать.

“Все-таки оружие!” — пронеслась мысль. — “Обманул, белая кость! Хочет меня порешить им!”

До этого момента я как-то особо к объекту этому не присматривался. Ну рама и рама! А теперь, когда Терри стал с ней что-то делать, присмотрелся.

На оружие она не походила. Не походила и все! Просто железная конструкция: четыре толстых бруска, стянутые друг с другом здоровенными болтами. Бруски были покрашены черной краской. А еще в них были вмонтированы какие-то ламы, сейчас не горящие. С десяток разной толщины кабелей тянулись от рамы к небольшой коробке, размером с табуретку.

— А ну отойди! — крикнул я зачем-то. Хотя обычно в таких ситуациях просто стрелял.

Терри даже не обернулся. Будто знал про меня что-то, чего я сам не ведал. Щелкнул чем-то, рычаг у пола двинул и тогда только на шаг от рамы отошел. А по поверхности конструкции стали бегать электрические огоньки.

— Что это? Это пушка!

— Вы бы себя послушали, молодой человек! Все, что вы не понимаете, сразу классифицируется, как опасное! Как обезьяна, простите!

Смеялся надо мной! У меня в руках пистолет, весь зал заминирован, я вот-вот отправлю его вместе с коллегами на встречу с его богом, а он смеется! Надо мной! Псих!

Огоньки забегали быстрее, сливаясь в светящийся контур, который разгорался все ярче и ярче.

“К черту все! Пусть смеется!” — решил я и поджег шнур. Пошел к профессору, слыша как сапоги легашей стучат уже совсем близко. Один-два пролета осталось. Шел боком, чтобы держать в поле зрения и дверь в зал, и ученых.

— А что тогда? — это глупо, но мне было очень любопытно.

— О! — возвел глаза к потолку Терри. — Мне это самому очень интересно! Я бы обязательно вам рассказал, но времени уже совсем не осталось!

Точно чокнутый! Чокнутый профессор разнообразных наук!

— Но мы сейчас все узнаем! Подходите, друзья!

Это он своим коллегам-ученым крикнул. Воодушевленным и радостным голосом. Будто не понимал, что через минуту тут рванет все и никто уже ничего не узнает. Кроме, разве что, правды, про загробную жизнь.

— На месте стоять! — рявкнул я на ученых. И те забурчали недовольно. Ну надо же какие смелые стали! — Двинется кто — сразу стреляю!

В этот момент в зал сунулся первый легаш и я в него выстрелил. Не попал, похоже, но он скрылся и больше не лез. Ученые, при звуке выстрела, дернулись, и попытки бузить прекратили.

— Сейчас! — взволнованно прошептал Терри.

— Серт, сдавайтесь! — донеслось из-за двери. — Бежать вам некуда!

— А кто сказал, что я хочу бежать? — прокричал я в ответ.

Пространство внутри рамы вспыхнуло ярким белым светом. Совершенно беззвучно, я даже удивился тому, что не слышу звука взрыва. Белое пятно было таким ослепительным, что все в зале подняли руки, защищая глаза. Как и я.

“Да точно оружие!”

— Ты что сделал? — закричал я. Глянул на бегущие по запальным шнурам огоньки — осталось чуть меньше половины длины.

— Получилось!.. — со священным трепетом выдохнул ученый. Развернулся и пристально посмотрел на меня, будто желая что-то сказать. Я и сам непроизвольно подался к нему, словно вот-вот должен получить ответы и объяснения. А он с невероятной скоростью ударил меня кулаком. В челюсть!

— Гасите шнуры! — заорал он. И врезал мне еще раз.

Да он еще и боксер! Вот паскуда!

Сила его ударов заставила меня отступить, поплыть. В голове зашумело и белым сиянием залило все вокруг. Я не сразу сообразил, что стою спиной в шаге от белого сияния, а кулак ученого снова летит мне в лицо. Про пистолет в руке я успел лишь подумать, когда он встретился с моим лбом и отправил меня в центр яркого пятна. Только и смог, что выбросить руку и схватить Терри за край халата. Дернуть его на себя. И провалился в свет.

Мы повисли. Натурально повисли в воздухе! Или что там нас с профессором окружало. Не было ни света, но и темно не было. Я не видел ничего, кроме своих болтающихся в воздухе рук и ног, а так же Александра Терри. Его лицо выражало полное недоумение.

“Где мы?” — хотел я спросить у него, но обнаружил, что не могу этого сделать. Потому что не могу дышать. И не испытываю от этого никакого дискомфорта!

“Понятия не имею!” — пожал плечами ученый. — “Самому любопытно!”

Понятно, что он этого не говорил, но вот такое у него было выражение лица.

“Ну понятно”. — решил я. — “Мы умерли. Бомбы взорвались и мы все погибли. Только вот непонятно — а остальные ученые где? И почему не один из легашей не сдох? Должно было зацепить взрывом!”

Если это был загробный мир, то он мне не понравился. Я представил себе, что буду тут болтаться здесь вечность с молчаливым собеседником в виде профессора, и меня передернуло. Если это был загробный мир, то явно — ад. Только без чертей и сковородок, про которые так любили говорить священники.

Хотя, если подумать… А вот: тьма и скрежет зубовный! Похоже! Хотя ни тьмы, ни звуков тут и не было.

Я попробовал шевелить руками, будто плыву, но это не сдвинуло меня с места, только закрутило, как ветку в речном водовороте. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота.

“Нет. Это не загробный мир”. — понял я. — “Иначе чего меня тошнит?”

В этот момент вспыхнул свет настолько яркий, что прежнее сияние внутри рамы профессора показалось в сравнении с ним тусклой лампочкой карманного фонарика.

Свет скрыл все. Пропал Терри, пропал я сам. Я не просто не видел себя, но и не чувствовал тела.

От страха я заорал.

Заорал бы.

Но меня не стало.

Глава 4

Не то чтобы не стало.

Я был, осознавал себя, но тела не было. Как не было и времени. Я понятия не имел сколько продлилось такое состояние. Пробовал считать, но почему-то сбивался. Цифры путались в голове, как в те времена, когда я только начал учиться счету.

А потом тело вновь появилось. Без всякого предупреждения. Просто появился вес, затем — ощущение рук и ног. А следом пришла боль в спине. От удара. Я понял, что упал. Не с очень большой высоты, думаю, иначе боль была бы сильнее.

Не раздумывая ни мгновения, вскочил на ноги, сжимая в руке пистолет.

“Янек Серт. Человек действия!”

Осмотрелся.

Лаборатории не было. Не было каменных стен, металлических столов и странного прибора в виде рамы тоже не было. Не догорал запальный шнур, не верещали ученые, не ломились в дверь полицейские. А была какая-то… бесовщина!

Пальмы. Я никогда их не видел в живую, только на афишах ботанического сада и в качестве иллюстраций в книгах. Но сразу же узнал. Пятиметровое суставчатое полено без веток, на самой верхней точке которого растут большие ярко-зеленые листья. Пальмы.

“Это что?” — подумал я.

Мысли стали похожи на куриц с отрубленными головами. Целый птичник уже мертвых, но еще не понявших этого глупых тварей. Они ползали по двору, натыкаясь на препятствия, друг друга. И обильно поливая все кровью.

“Это где вообще?”

Страх почти парализовал меня. Так вот и замер с позе стрелка: ноги расставлены пошире и чуть согнуты, руки вцепились в пистолет, а глаза, широко распахнутые и, наверняка, безумные, смотрят вокруг.

Я стоял по щиколотку в густой зеленой траве. Посреди небольшой полянки, со всех сторон окруженной упомянутыми уже пальмами. В двух шагах от меня, сидел на заднице Александр Терри, и во все глаза рассматривал окружающий мир. На лице ученого блуждала мечтательная улыбка идиота, получившего, без всяких видимых причин, куль конфет.

Никого, кроме нас двоих, вокруг не было. Поляна, пальмы и палящее солнце на бледно-голубом небе.

— Мы где? — озвучил я свой главный вопрос, стараясь, почему-то, говорить негромко. Голос мой дрожал и выдавал рвущийся наружу страх.

— В оазисе, я полагаю! Или джунглях.

А вот у Терри в голосе страха не было. Только искрящееся, как вино, веселье. И детское нетерпение.

У меня голова шла кругом от происходящего, но я, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, внимательно осмотрелся на предмет угроз. И не обнаружив их — никаких — тут же перевел ствол пистолета на ученого.

— А где этот оазис?

Дрожание в голосе поубавилось. За счет угрозы, которую я в него добавил. Понемногу я приходил в себя.

“Не в лаборатории, ладно! Но живой, это главное! Сейчас этот умник все объяснит! Он же ученый!”

Хотя до обычного сосредоточенного спокойствия, мне еще было очень далеко.

— А вот на этот вопрос, молодой человек, я пока с уверенностью ответить не смогу. С равной возможностью мы можем быть где-то в южных колониях или, например, в другом мире.

Пистолет, как и прежде, не оказывал на профессора нужного воздействия. Он поднялся на ноги и стал осматривать пальмы, траву, небо над головой. Все что угодно, кроме смертоносного оружия в моей руке.

“Колонии! Пусть это будут колонии!” — практически взмолился я, хотя и считал веру во всемогущего старца историческим пережитком. — “ Терри — ученый! Он изобрел прибор, который переносит, плевать как, человека на огромные расстояния! Это удивительно, но возможно! Наверное, возможно?”

Терри сорвался с места и быстрым шагом пошел к ближайшим деревьям. Я бросился за ним — ну не стрелять же в ему в спину, в самом деле? Он меня сюда забросил, так что, вполне вероятно, сможет и с обратной дорогой помочь!

— Профессор! — крикнул ему в спину. И сразу почувствовав себя студентом, до того беспомощно прозвучал мой голос. Поморщился, — стоит придумать какое-нибудь другое обращение! Господин Терри? Просто — Терри? — Терри, куда вы несетесь!

— Надо осмотреть деревья! — бросил тот через плечо. — По характеру растительности я пока не могу сделать однозначного вывода относительно нашего местоположения!

“То есть — а посмотришь на пальмы и поймешь? Ну ладно!”

Я догнал его, когда он чуть ли не облизывал ствол диковинного дерева. Натурально — водил по нему носом, пробовал языком похожие на волосы травинки, растущие на нем, ковырял ногтем кору.

Чертыхнувшись, я стащил с себя полицейскую шинель — было очень жарко. Бросил ее на траву и тоже решил осмотреться. Несмотря на нелепость ситуации, привычки брали свое. Если оказался в незнакомом месте — изучи его. Тезис более подходящий к городским условиям, конечно, но он годился и для джунглей. Или оазисов.

Оставив ученого обниматься с деревьями, я углубился в лес на несколько шагов, выискивая угрозы.

“Будем считать, что мы в колониях”. — размышлял я, осторожно ступая по зеленому ковру. — “Что я знаю о колониях?”

Если вдуматься, то ничего. В колониях жарко, есть пальмы и обезьяны. Последние живут на первых. А еще в колониях имеются кровожадные люди-дикари, — все как один людоеды. И хищники. Тоже, надо думать, не брезгующие человечинкой. Вот и все, что я знал о колониях. Как-то небыло повода углублять свои знания.

Лес был странным. Пальмы располагались довольно плотно, но не настолько, чтобы не пройти человеку. Вдобавок они были оплетены какими-то растениями, которые росли прямо на них. Широкие листья пальм давали достаточно тени, но видимость сохранялась приличной. Шагов на сто, примерно. Никаких хищников и туземцев на этой дальности я не обнаружил. Если они и прятались в этом пальмовом лесу, то делали это очень хорошо.

Вернувшись, я обнаружил профессора за тем же занятием — осмотром деревьев.

— По внешнему виду и хорошо узнаваемым волокнам на стволе, я бы предположил, что перед нами обычный трамикарпус унитус. — пробормотал он через некоторое время. И добавил после паузы, задумчиво глядя на крону дерева. — Разве что, листья имеет нехарактерную форму.

И обернулся ко мне с вопросом в глазах, будто спрашивая: “Что скажите, коллега?”

“Нет, он без всяких вариантов, безумец!” — решил я. Ткнул его в плечо стволом. И тут же отступил на шаг, помятуя о быстрых боксерских ударах.

— Терри. Что вы сделали? Куда вы нас переместили? Отвечайте мне!

— Вы же читали мои труды по квантовой физике, господин бомбист, — ответил он с иронией. И голову чуть набок склонил, рассматривая меня. — Вот и скажите мне, что произошло? Это ведь вы ворвались в мою лабораторию во время подготовки к эксперименту. Вы размахивали оружием и стреляли в охрану! Вы заложили бомбы, начисто игнорируя здравый смысл! Вы и скажите, куда мы переместились, идиот вы этакий!

На последней фразе вся эта ироничная отстраненность слетела с профессора, как луковая шелуха. Он просто вытолкнул эти слова мне в лицо. Что меня, как ни странно, немного успокоило. Точнее, человеческие эмоции ученого немного притушили мой собственный страх. Видимо, его ненормальность, вкупе с происходящим, сильно меня нервировали. А так — ну крикнул! Тоже, наверное, боится. Понятно все.

— То есть, вы сами не знаете где мы?

— Представьте себе!

— А над чем вы вообще работали?

— Не вашего ума дело, господин бомбист! Давайте, стреляйте в меня и покончим уже с этим!

— Да я не собираюсь в вас стрелять!

— Тогда перестаньте тыкать в меня этой железкой, ради всего святого! Тоже мне — хозяин положения! Оружие у него! Помогло оно вам в лаборатории?

Я потрогал рукой скулу, куда пришелся один из ударов этого странного человека и, неожиданно для самого себя, улыбнулся.

— Нет. Хороший был удар, кстати.

— Чемпион института по боксу. — буркнул он в ответ.

Он мне нравился, этот ученый. Я с трудом мог это признать, но — нравился. Безумец он или нет, но в нем был какой-то стержень, у большей части людей отсутствующий.

— Прекращайте заниматься ерундой! Держите оружие наготове — мало ли что тут может водиться, но не направляйте в мою сторону. Это выводит меня из душевного равновесия!

“Вот уж не подумал бы!”

— Так и хочется сразу залепить вам апперкот! — закончил ученый. — Едва сдерживаюсь!

Я отступил еще на шаг и поднял обе руки в примиряющем жесте.

— Хорошо. Я понял. Мы оба взвинчены и начали неверно.

— Это вы начали неверно, господин бомбист. — махнул рукой Терри. Присел возле дерева и прислонился к нему спиной. — Какого дьявола вы заявились в мою лабораторию? Насколько я понимаю, ваше Движение преследует политические цели. Борьба с режимом, конец войне — что-то вроде этого? Чем вам не угодила наука? Ей тоже нет места в вашем новом мире равенства и всеобщего счастья?

Было в нем что-то, заставляющее отвечать на его вопросы. Хотелось с ним спорить, доказывать свою правоту! Это раздражало!

— Мне сказали, что вы работаете над оружием.

— Господь вседержитель! Кто?

Я открыл рот и вдруг понял, что собираюсь назвать ему имена старших товарищей Движения. Да что со мной такое! Может пристрелить его все-таки? Как-нибудь выберусь и без него!

— Я же сказал вам, что никогда не работаю над оружием!

— А почему бы мне вам верить?

— А зачем мне врать! Я, в отличии от вас, политикой не занимаюсь!

Наш разговор вновь скатывался на повышенные тона. И, сейчас, первым это заметил профессор. Кашлянул и сменил тему. На совершенно неподходящую к ситуации.

— А где вы учились, молодой человек?

Я вскинул брови. Что за вопрос? Какое тебе дело!

— Нет, мне в самом деле интересно! — пояснил Терри. — У вас грамотная, хоть и засоренная просторечными выражениями, речь. По происхождению вы, скорее всего, низкого сословия…

Он умело оставил паузу, которую мне пришлось заполнить.

— Родители — рабочие.

— Но образование получили, я это в собеседнике чувствую!

— Получил.

— Где?

— Да зачем вам это, профессор? — ну вот, опять! — Терри! Нам бы понять где мы находимся, да как выбираться будем! Мы и так с вами враги, а вы еще и исповедь затеяли!

— Ну, относительно врагов, это вы гиперболизируете!

— Что?

— Какие мы враги, говорю? Вы — молодой, простите, оболтус! Введенный кем-то в заблуждение, но действующий из лучших побуждений! Борьба с войной — я это уважаю! Что до вашего справедливого желания выбраться отсюда, я с вами согласен. Но давайте действовать по порядку! Мы ничего с вами не придумаем, пока не прекратим орать друг на друга. А лучший из способов прекратить воспринимать собеседника, как врага — узнать его. Так где вы получали образование, Янак Серт?

Не то чтобы его доводы показались мне убедительными, но я решил с ним не спорить. К тому же, крича друг на друга, мы точно ничего не добьемся. Ответил:

— В столице. Четыре класса в реальной гимназии, а потом в Технологическом.

— Вот как? А в каком году? Я там не читал ничего у вас?

— Нет, вы ушли с кафедры за год до моего поступления. Да и я там всего два года только и отучился, потом бросил.

— Напрасно!

— Другие задачи стояли.

— Понимаю. — серьезно сказал он. Безо всякой подковырки, что удивительно. — Решили изменить мир?

Я плечами плечами, уходя от ответа. Говорить об этом с ученым почему-то не хотелось. Нет, я не стеснялся перед ним своих убеждений, но говорить о них сейчас казалось неправильным. Только-только орать друг на друга перестали, а сверни в эту сторону — опять начнем. Надо и вправду учиться договариваться с ним, если я хочу вернуться домой.

— Это нормально. — произнес Терри, не заметив моего нежелания развивать тему. — Каждое молодое поколение убеждено в ущербности современного миропорядка и жаждет его изменить. Только вот ваше — делает это как-то слишком агрессивно! Все эти ваши бомбы, террор…

— Так над чем вы работали? — теперь тему сменил я. Если он намеков не понимает, будем прямо говорить.

Ученый усмехнулся. Прикрыл в задумчивости глаза. Я, не знаю как, но сразу понял, что он подбирает слова. Чтобы мне в доступных выражениях какую-то сложную вещь объяснить.

— В сухом остатке поняли вы все верно. — наконец заговорил он. — Мы действительно появились здесь в результате переноса. Где бы это “здесь” ни находилось. А перенос был осуществлен из моей лаборатории прибором, который имеет рабочее название “Тур”. Это значит “дверь” на одном мертвом языке. Не думаю, что имеет смысл объяснять вам всю теоретическую базу и научные принципы работы этого прибора. Только не надо сразу вскидываться, молодой человек! Я вовсе не пытаюсь указать этим на вашу неспособность понять! Просто, так уж вышло, я и сам не до конца их понимаю!

И Терри с виноватым видом развел руками, будто признаваясь в шарлатанстве.

— То есть, как — не понимаете? — это признание меня ошарашило. В моем представлении Александр Терри знал все и обо всем!

— Обычное дело в науке, если разобраться! — профессор издал смешок, больше похожий на кашель. — Берем неизвестную область знания и лезем туда своими неловкими руками! Кто-то гибнет в ходе экспериментов, кто-то — совершает открытия.

— И этот вот перенос…

— Именно так и произошел! Догадки, немного теории, хорошее финансирование и… — тут он указал на меня: — Случай в вашем лице!

Я посмотрел на профессора, уже не зная что про него думать. Получается, он запускал прибор в лаборатории, пока я расставлял бомбы, и не знал — сработает он или нет? Если сработает, он спасется, если нет — его размажет взрывом по стенам. И при этом вел себя так спокойно, будто был полностью уверен в первом варианте развития событий.

Одновременно с этим меня не оставляло ощущение, что ученый недоговаривает чего-то. Очень важное, ключевое. Может в науках я и не разбирался, как он, но чувствовать, когда мне говорят неправду, давно научился. Вопрос выживания.

Удивительного в этом ничего не было. Скорее, я бы напрягся, если бы он вывалил мне все без утайки. Все-таки мы не друзья-соратники, чтобы быть откровенными. Хотя и попали в этот переплет вместе.

“Это принципиально выяснить прямо сейчас?” — спросил я себя. И сам же себе ответил: — “Совершенно не принципиально! Не хочет говорить — пусть хранит свои тайны!”

— Вы так смотрите на меня, молодой человек, словно пытаетесь решить, кто перед вами: опасный безумец или отчаянный первопроходец! — смущенно хохотнул Терри. — Я этот взгляд хорошо знаю. Он был у всех, с кем мне доводилось работать.

“По мне — так и без разницы. И те, и другие не думают о последствиях!”

Отчаянно захотелось опия. Одну или даже две трубки. Выкурить их, улечься на спину и просто смотреть на проносящиеся перед глазами иллюзорные картины. Изгнать из головы все эти вопросы “как”, “где” и “почему”. Не говорить с ученым, не видеть его лжи, и не придумывать, каким образом выбраться из места, куда он нас забросил…

— Что ж. Хорошо. Допустим, мы разобрались, как сюда попали. Хотя это не так. — я замолчал и в упор глянул на Терри. — А как вернуться назад? Готовя этот эксперимент, вы думали об этом? Куда вы вообще открывали эту вашу дверь?

Тот развел руками:

— Первыми бы пошли животные. Мыши, козы, свиньи. Я не планировал отправлять человека так рано. Так что мы с вами поневоле стали лабораторными мышами.

“Чтоб ты сдох!”

— Поэтому, молодой человек, я предлагаю заключить соглашение. Я понимаю, что мы… как говорят у вас в Движении? Классовые враги? Да. И друзьями нам не стать. Но временными партнерами, на период решения вопроса нашего возвращения домой, мы вполне можем быть.

— Партнерами? — я прекрасно понимал, о чем он говорит, но само слово мне не нравилось.

— Товарищами, если вам угодно! Словом, мы объединим наши силы для возвращения. Стараясь забыть, что вы пытались меня убить и, скорее всего, уничтожили мою лабораторию.

Ученый протянул мне руку.

“Но я с тебя глаз не спущу!”

— А вы ударили меня. — сказал я, принимая рукопожатие.

— Да. И об этом тоже.

Первым делом мы, как выразился Терри, провели “учет имеющегося оборудования”. Выгребли все из карманов и разложили прямо на траве. Что бы понимать, на что можно рассчитывать.

Пистолет, две полные запасные обоймы к нему, трехметровый моток запального шнура, широкий охотничий нож в кожаных ножнах и старая, но надежная спиртовая зажигалка. Это мое. Никогда на акцию не брал ничего лишнего. Или того, что могло помочь легашам.

У профессора оказалось и того меньше. Химический карандаш, кусок мела и несколько смятых бумажек с записями он извлек из карманов лабораторного халата. Часы-луковицу на цепочке и дорогой даже на вид бумажник с деньгами — из карманов пиджака. Завершали список его “оборудования” небольшие очки, висящие на шее на простецкого вида веревочке.

Что и следовало доказать: пролетарий всегда лучше готов ко всему, чем интеллигент и аристократ!

— Предлагаю пройтись по поляне и посмотреть, не ведут ли в лес тропы. — сказал Терри, когда мы растолкали имущество обратно по карманам. — И держаться лучше вместе, не разделяться.

Я согласно кивнул, подумав про себя: “Тоже мне — наставник по тактике!” Но не мог не признать, что говорит он разумные вещи. Для оторванного от реальной жизни ученого.

Мы не торопясь пошли по внутреннему периметру поляны, высматривая следы того, что на нее заходили люди или звери.

— Смотрите, Серт! — Терри указал рукой на обломанные стебли травы, когда мы практически вернулись к тому месту, откуда начали. — Здесь кто-то ходил!

— Это я заходил в лес. — усмехнулся я. И, встретив его непонимающий взгляд, пояснил: — Вы были очень заняты изучением пальмы, поэтому не заметили.

— Вот как? Ну что ж. Тогда, боюсь, первый этап нашего плана полностью провалился. Никаких следов!

Огорченным, при этом, он не выглядел.

— Каков следующий этап? — из вежливости спросил я. Для себя я последовательность действий уже решил.

Терри вместо ответа извлек из кармана свои часы, откинул крышку и направил их в сторону солнца.

— Если направить часовую стрелку на солнце, и угол, образованный ею и цифрой “один” поделить пополам, то линия деления будет всегда указывать точно на юг. — произнес он негромко.

Я вытаращил на него глаза. Из часов можно сделать компас? Последнюю фразу, я, кажется, произнес вслух.

— Конечно. — ответил ученый, тоном, будто говорил об общеизвестном факте. И добавил задумчиво. — Если мы в колониях, разумеется, а не в другом мире. С иными физическими законами. Что пока исключать рано.

Не знаю, правду он говорил или нет, но через некоторое время он уверенно указал рукой в сторону и сказал, что там находится юг. Следом распределил и остальные стороны света. А я вспомнил, что читал об его этнографической экспедиции на востоке. Богатый опыт был у этого человека!

— В какую сторону света предпочтете идти, Серт?

— На юг. — без колебаний ответил я. — И не спрашивайте меня почему.

— Хм. Ну что ж. С учетом того, что мы не представляем в какой географической точке мы находимся, то выбор направления можно, я полагаю, отдать и случаю. Решено! Пойдемте на юг! Может нам повезет найти дорогу или речушку.

И мы отправились на юг.

Идти в пальмовом лесу было не сложнее, чем в любом другом. Знай себе шагай, да смотри по сторонам и под ноги. Бурелома, как в лесах империи, здесь не было, земля была довольно ровной, разве что густой кустарник мешал идти быстро, цепляясь за ноги. Терри высказался, что в таких случаях туземцы используют широкие тесаки, которыми прорубают дорогу. Но у нас таких не было и приходилось просто продираться сквозь особо густые заросли или обходить их.

В пути мы в основном молчали. Было довольно трудно одновременно идти и болтать. Так, редкие фразы. И периодические замечания профессора о том, что мы отклоняемся от юга.

— Фокус правой ноги. — пояснил он, первый раз корректируя курс. — Один шаг человека короче другого. Не намного, несколько миллиметров. Когда нет ориентиров, можно начать ходить кругами. Очень большими кругами.

В голову этого человека, похоже, были запиханы все книги мира.

Местный день понемногу клонился к вечеру. Тени в лесу стали гуще и мы решили, что пора задуматься о ночевке. Хотелось есть и, еще больше, пить, но по пути нам не встретилось и маленького ручейка. Зверей тоже не было видно, по крайней мере настолько крупных, чтобы их можно было съесть. Порхали какие-то яркие насекомые, такие же яркие птицы, но последние были размером с ладонь, так что в качестве добычи их было рассматривать глупо.

Подходящего для ночевки места мы никак не могли обнаружить. Лес был совершенно одинаковый, а мы прошагали по нему уже несколько километров. Когда я уже хотел предложить остаться там, где стоим, Терри тронул меня за руку и сказал:

— Слышали?

— Что? — отреагировал я поднятием пистолета.

— Какой-то странный шум. Очень знакомый, но никак не могу сообразить…

Я вслушался. Шорох листьев, назойливое щебетание птиц и какой-то едва различимый гул. Звук, действительно, был удивительно знакомый. Я пожал плечами и сказал.

— Гул какой-то.

— Да-да! Именно гул! — оживился профессор. — Я уже боялся, что слух меня подводит! Похоже на звук морского прибоя.

Я кивнул. Да, это было возможно. На море я был всего один раз, но навсегда запомнил его характерный звук. Правда, не мог его опознать до тех пор, пока Терри не сказал.

— Идемте, Серт! — ученый выглядел возбужденным. — Если впереди море, это очень хорошо! Большая часть поселений строится на побережье!

Глава 5

Каждый раз зависть брала, когда видел его жизнерадостность! За один день он едва не был убит в своей лаборатории, затем неизвестно как попал неизвестно куда, и теперь топает по пальмовому лесу в компании со своим несостоявшимся убийцей. Заключив с ним договор о сотрудничестве. Меня бы такое выбило из колеи надолго. Да, в общем-то, и выбило, я до сих пор — половина себя обычного. А этот — радуется! Будто бы все происходящее — приключение!

Впереди действительно оказалось море. Мы вышли к нему примерно через час. Вот-вот должно было начать темнеть, когда лес, наконец, поредел, а едва слышимый гул стал основным звуком. Потом пальмы расступились и мы оказались на берегу.

Горячий и влажный ветер. Ровная, как стол, каменистая почва и обрыв. За которым все свободное пространство было заполнено сине-зеленой водой. И погружающимся в нее солнцем.

Мы осторожно приблизились к краю и посмотрели вниз.

— Метров двадцать-тридцать! — поделился наблюдением Терри.

Я согласно кивнул. Не меньше. Под нашими ногами земля резко обрывалась и уходила вниз — к мокрым камням и бьющимся о них волнам. Но так было не везде. А то бы мы искали возможность выйти к морю до морковкиного заговенья. Метрах в трехстах слева от нас возвышенность полого уходила под уклон и заканчивалась небольшим пляжем. На песке которого лежала большая лодка.

— Что это?

Тот напялил на нос очки.

— Не могу разглядеть. Похоже на какое-то судно. — наконец сообщил он. — Давайте подойдем поближе.

При приближении лодка превратилась в корабль. В очень странный корабль, я таких никогда не видел. Метров тридцать, а то и все сорок, в длину, шириной вряд ли больше семи-восьми метров, и без всяких палубных надстроек. То есть, натурально — огромная лодка. Даже весла, кажется, имелись. И люди. Десятка два, крохотных, как муравьи, людей сновали вокруг судна.

Заметив их, я сразу же присел. Так же поступил и мой спутник.

— Похоже на галеру. — поделился шепотом профессор. Хотя люди с корабля не услышали бы нас, даже если бы он говорил в полный голос. — Не думал, что в наше время они еще где-то используются.

Мне это название ничего не сказало. Больше интересовал не тип корабля, а его странное положение на берегу — будто бы заваленное на один из бортов.

— В шторм попало?

— А вот тут вы не правы, Серт. Суда такого типа считалось вполне обычным вытаскивать на берег. Думаю, его команда так и поступила. И теперь готовится к ночевке на берегу.

— Пойдем к ним?

— Понаблюдаем?

Мы сказали это одновременно. Ученый сделал знак рукой, мол, высказывайтесь.

— Мы не знаем кто они такие и как себя поведут. — озвучил я свои аргументы. — Может они — людоеды!

Терри некоторое время смотрел на меня очень серьезно, а затем прыснул.

— Людоеды, Серт? Серьезно?

Не показывая неловкости, я пояснил:

— Если мы в южных колониях…

— Господь всемогущий, молодой человек! Ритуальный каннибализм практикуется только у диких, первобытных племен! А это — мореходы!

Он сделал небольшую паузу, после которой добавил:

— Впрочем, это не значит, что эти, кхм, мореходы, не представляют для нас опасности. Вспомнить хотя бы наш славный имперский флот… Согласен. Давайте понаблюдаем.

Обзор с нашей позиции был пусть и не самым хорошим. Но и нас моряки заметить не могли. Так что мы не стали искать место получше. Тем более, что большую часть активности вокруг корабля мы все же могли видеть. И пока ничего пугающего не наблюдали. Людей над костром не жарили, как высказался со смешком Терри. Шутник!

Их было чуть больше двадцати человек. Из-за постоянных перемещений и того, что они частенько скрывались за бортом корабля, я не мог их сосчитать точно. Обычные люди: невысокие, смуглые, черноволосые. У многих были бороды, некоторые носили поверх волос яркие платки. Одеждой большинству служили широкие светлые штаны. Обуви и рубах ни на ком не было. По погоде одеты были, в отличии от нас.

Деятельность их была до того мирной, что я даже подумал, что действительно можно было бы к ним выйти и попросить помощи. Двое собирали по берегу топливо для огня, еще двое занимались костром и висящим над ним котлом. Несколько человек бродили вокруг корабля, надо полагать, ища признаки течи. Примерно половина команды просто отдыхала: сидели или лежали прямо на песке.

— Я не вижу у них оружия. — шепнул я ученому. Тот кивнул.

Хороший знак. Это могло значить, что жизнь здесь очень мирная. Или…

Слева что-то хрустнуло. Ветка, засохший лист — неважно! Не думая, я упал набок и направил в сторону звука пистолет. Замер. С минуту ничего не происходило, затем из леса вышли люди. Четверо моряков. И оружие у них было. Какие-то сабли, которые они держали очень уверенно.

“У них есть дозоры! Поэтому остальные безоружны!”

Между нами было меров шесть-семь и я подумал, что успею перестрелять всех четверых, прежде чем они добегут до нас со своими железками.

— Серт. — профессор тоже видел моряков. — Серт, вы же не начнете стрелять?

— Только, если они не начнут нас резать, профессор!

Один из четверки сделал шаг вперед и что-то крикнул. Властно так! Еще и тесаком своим на меня указал. Язык был незнакомым, но тут перевод и не требовался. Таким тоном говорят только: “Бросайте оружие и сдавайтесь!” Я слышал это достаточно часто, чтобы не перепутать.

— А хрена вам! — сообщил я морякам. И зубы оскалил, чтобы не было непонимания.

— Зачем вы всегда все ведете к конфликту! — возмутился ученый. Держа руки на виду, поднялся. И начал говорить.

Если я понял правильно, он повторял одни и те же слова на разных языках. И то потому, что один раз он произнес их на родном для меня.

— Мы мирные люди. Нам нужна помощь.

Вот что он говорил. Как по мне, так не самая лучшая идея. Нет, мы конечно, люди мирные, а они?

Моряки слушали его, их старший после каждой фразы отрицательно мотал головой. Не понимает, мол. Затем ему надоело и он шагнул ближе. Его люди двинулись тоже. А я — выстрелил.

Я не люблю недосказанности. Из-за нее у людей появляются неправильные мысли. Которые приводят к неверным выводам. А от этого они склонны совершать глупые поступки. Так что я выстрелил главному под ноги. Дичь кусачая и злобная, понятно?

Тот вздрогнул и отступил на шаг. Посмотрел на мой пистолет и песок у себя под ногами. Поднял руку, останавливая своих людей. То есть — сделал правильный вывод. Правда, следующий его поступок был странным. Он обернулся в сторону леса и свистнул.

— Культурный контакт вы мне сорвали, Серт. — без сожаления заметил Терри, смещаясь мне за спину.

“Шутишь! Молодец! Крепкие нервы!”

— И мне кажется, он вызвал подкрепление.

Профессор оказался прав. Подкрепление. Только какое-то странное: из лесу вышел всего один человек. Совершенно чернокожий, видел таких в цирке. Высокий, широкоплечий и практически голый. На поясе у него имелась набедренная повязка. В руке он держал длинный посох. Настоящий дикарь-людоед. Увидев его, я понял, что именно так их себе и представлял.

— Не очень впечатляющая подмога. — сказал я.

Черный человек глухо произнес одно слово и ткнул посохом в землю. Кивнул морякам и скрестив ноги, сел на землю. Мол, я свое дело сделал. А те направились к нам. Спокойно, будто пистолет в моей руке их больше не пугал.

“Ну ладно! Вас предупредили!”

Я навел ствол на живот моряка… Я попытался навести ствол на моряка, но не смог этого сделать! Я не мог пошевелить ни пальцем, ни головой, даже моргнуть и согнать севшую на ресницу мошку не мог! Пистолет как смотрел в землю, так и не двинулся ни на сантиметр. А затем упал на землю, выбитый босой ногой старшего моряка.

“Что это такое!” — возопил я, запертый в своем теле. — “Так ведь не бывает! Так не бывает!”

Мое сознание затопила волна первобытного ужаса перед сверхестественным. Все мои представления о мире, о логике и о материализме, оказались конструкциями хрупкими и были снесены этой волной. И я остался один на один с тем, чего не мог уместить в своем разуме.

В висок ударил кулак.

***

Очнулся я в глубоких сумерках. Щека лежала на строганой древесине, а перед глазами были плотно подогнанные друг к другу доски. Из чего я сделал вывод, что нахожусь на корабле.

Руки были связаны за спиной и уже успели онеметь. Голова немного болела — значит сотрясения не было. И то хлеб. В остальном же мое положение было неважнецким.

“Чем это он меня обездвижел?” — это был самый первый вопрос, который я себе задал, очнувшись. Не “как освободиться от веревок?” и не “кто эти люди?”, а именно — что случилось? В памяти сразу возникло ощущение беспомощности, потери контроля над телом. Это было страшно!

“Гипноз?”

Я знал об этих шарлатанах, вводящих человека в состояние транса и заставляющих проделывать того смешные вещи. Такие трюки были довольно популярны в цирках. Но я всегда считал, что это просто фокус. А то и вовсе представление, в котором якобы случайный человек из зала является помощником фокусника. А о том, чтобы оставить человека в сознании и лишить его движения, я даже и не слышал.

В голову упрямо лезло слово “колдун”. Первое время я гнал его прочь, как объяснение бредовое и к реальности отношения не имеющее. Колдуны, ведьмы, ведуны — это не более чем побасенки для темной и необразованной деревенщины. Фольклор и сказки! Какое может быть колдовство во времена линейных кораблей и полевой артиллерии?

А с другой стороны — только колдовство и объясняло то, что со мной произошло…

Я попробовал пошевелиться и обнаружил, что могу это сделать. Руки и ноги были связаны, но, извиваясь, как гусеница, а смог перекатиться с живота на бок. И обнаружил рядом связанного Александра Терри.В отличии от меня, он сидел. Прислонившись спиной к какой-то корабельной утвари.

— Как себя чувствуете, Серт? — спросил ученый.

— Паршиво. — проскрипел я в ответ. — А где наши мореходы?

— Ужинают, я полагаю. Нас обещали покормить позже.

— Вот как? А как вы об этом узнали?

— Касан сказал. Тот крепыш, что вас ударил. И, предваряя ваш вопрос, — нет, их языка я не знаю. Просто догадался по интонациям и жестам нашего пленителя.

Мы замолчали. Я хотел спросить Терри о том, как мы будем выбираться из этой ситуации, но почему-то не мог найти слов, чтобы начать. Заводить этот разговор казалось мне унизительным, словно он был лидером нашей группы. Чего я, понятное дело, признать не мог!

Вместо этого я стал сам придумывать способы избавиться от веревок. Можно было бы перетереть их. Или — добраться до кармана в штанах и вытащить лежащую там зажигалку — ее, кстати, почему-то не забрали. И пережечь! Или, перегрызть веревки профессора, а он развяжет меня. Последний вариант был особенно хорош: я подпускаю охранника поближе, ударом ног вырубаю его, после чего мы с Терри находим у него нож и перерезаем веревки.

“Это даже звучит как бред, Янак!” — подумал я. — “Даже когда вслух не говоришь!”

Закончив перебирать способы освобождения, я решил, что с меня достаточно. И обратился к ученому.

— А кто они такие, вы не догадались?

Тот некоторое время молчал. С таким видом, будто не хотел озвучивать свои догадки.

— Знаете, Серт, их язык мне незнаком. Я чувствую в нем, что-то знакомое, но никак не могу определить что именно. Я не лингвист, знаете ли, всего четыре языка знаю.

“Всего!” — хмыкнул я про себя, но перебивать его не стал.

— А вот по их внешнему виду и уровню технологий, — продолжил профессор, — Я могу предположить, что мы имеем дело с представителями юго-восточного этноса. Согласен, это очень большое обобщение, но вот что могу! Причем, и это странно, Серт! Эти мореходы явно отстают веков на пять-семь от привычного нам востока. Когда меня тащили по палубе этой галеры, я обратил внимание на органы управления судном. И пришел в ужас! Килевой руль! Это жутчайший анахронизм! Полагаю, что у них нет ни компаса, ни секстана, ни даже квадранта! Античная галера, подумать только!

Я не стал говорить, что часть его слов для меня осталась непонятной — общий смысл уловил. Мы на древнем корабле, подобные которому уже много столетий по морям не ходят? Что это значит? Что мы не в южных колониях? Тогда где?

— А этот их колдун! Я про такое не слышал и нигде не читал! Понятно, что гипноз, но ведь какой сильный! Обездвижил нас обоих без транса, буквально, щелкнув пальцами! Удивительно!

А вот тут мне полегчало. Александр Терри, ученый с мировым именем, дал обозначение произошедшей сверхестественной чертовщине. Гипноз. Чернокожий фокусник просто загипнотизировал нас! Непонятно как у него это вышло, но это и не важно! Важно другое — это объяснимо! Я даже выдохнул от облегчения.

Наша короткая беседа не осталась незамеченной моряками. Один из них, тот, кого Терри назвал Касаном, поднялся на палубу и сел на корточки рядом с нами. Выглядел он не агрессивно и явно пришел не для того, чтобы задать нам взбучку. Наоборот — принес еду — какую-то кашу, в глиняной миске и воду в кувшине.

— Ада. — он указал на свои дары. И жестами изобразил, как ест. Очень понятно. Пожалуйте, дескать, кушать.

— Руки развяжи! — ответил я. — Как мы жрать будем?

Он догадался. По интонации, не иначе. И затеял сложную, но понятную пантомиму. Он развязывает руки, я вырываюсь и бегу, а потом вдруг замираю в нелепой позе. Затем он изобразил темнокожего и показал, как тот стучит посохом.

— Он пытается донести до вас мысль, Серт, что их чернокожий колдун рядом и сразу же парализует вас, если вы попробуете бежать. — любезно разъяснил мне ужимки морехода ученый.

— Спасибо, я и сам сообразил. — буркнул я. И обращаясь к Касану медленно проговорил:

— Я. Не. Буду. Драться.

Каждое слово я сопровождал гримасами, которые должны были убедить нашего сторожа в моем миролюбии. А это очень нелегко, когда у тебя связаны руки! Чудо, но он меня понял, усадил к профессору и развязал руки мне, а потом и ему.

Я даже застонал, когда кровь вернулась в кисти. Это была боль, но настолько приятная — словами не выразить. Касан понимающе поулыбался и придвинул миску и кувшин.

— Ада.

Терри приложил руку к груди и сказал:

— Спасибо.

Моряк кивнул, после сего повторил его жест и медленно проговорил:

— Терума каси.

— Терума каси. — откликнулся ученый. Вот так вот. Пронырливый тип! Уже язык начал учить!

Мы с удовольствием поели пресную кашу и запили ее водой. В процессе ученый назвал наши имена и выучил с помощью Касима еще с десятка два слов. Я же молчал, предоставив ему договариваться с нашими пленителями. Получалось у него лучше, чем у меня. Сам же я внимательно разглядывал Касима.

Молодой мужчина. Не старше двадцати пяти лет, я бы сказал. Сперва-то я думал, что он средних лет мужик, но понял, что обманулся из-за густой и неопрятной его бороды. Невысокий, но очень мускулистый — настоящий борец! Он вел себя общительно и охотно обучал профессора новым словам. Весело смеялся и хлопал себя по коленям, когда Терри повторял какое-то слово неправильно.

По всему выходило, что были они ребятами не агрессивными, но опасливыми.

— Если я правильно понял, эти края не населены людьми, — сообщил мне Терри в одной из пауз в их разговоре. — И нас приняли за демонов. Или кого-то в этом роде. Поэтому что никого другого тут встретить не ожидали. Они тут удивительно мистически настроены! Я уже запутался в их богах!

И вновь вернулся к разговору.

Затем, совершенно неожиданно, к этой милой болтовне решил присоединиться чернокожий гипнотизер. Я не слышал, как он подошел. Увидел только тогда, когда он шагнул в круг свет факела. Впервые я понял, что значит выражение — “черен, как ночь”. Только белки глаз и блестели.

Он положил передо мной пистолет и спросил:

— Араини?

— Спрашивает, что это. — подсказал ученый.

“А то я не понял!”

Я медленно протянул руку к пистолету, положил ладонь на рукоять и вопросительно глянул на чернокожего. Ну черт же его знает, какие там мысли в этой черной башке бродят? Вдруг он решил меня убить, как только я пистолет возьму? Но тот кивнул, разрешая. И я поднял оружие.

Мелькнула мысль сразу же выстрелить гипнотизеру в голову. И хрен бы он успел меня парализовать! Потом валить Касана, разрезать веревки на ногах и бежать! Но я отогнал ее, как бесперспективную. В обойме, которую они не догадались извлечь, — просто не поняли как — было девять патронов. А моряков вокруг корабля больше двадцати. Запасные обоймы, что висели у меня в кармашках на поясе, пленители сообразили отобрать. И где их сейчас искать, непонятно.

Это в представлении полиции, подпольщики только и делают, что по сторонам палят! Я, между прочим, каждую акцию так планировал, чтобы случайные люди не пострадали. Иначе за что я борюсь? Говорю — за их счастье, а сам с десяток обывателей в гроб отправляю. Хотя, чего скрывать — были у нас и такие…

Да и не тянули мореходы на врагов! Теперь я понимал — испугались они просто! Ну и повели себя… соответствующе. А сейчас разобрались. Не убили, кормят и поят, языку учат. Может и выбраться из этой дыры помогут. Поэтому имеет смысл сотрудничать.

— Оружие. — произнес я. — Убивать.

И показал. Поднял пистолет, сделал вид что стреляю, потом схватился за сердце и повалился на бок.

Чернокожий и Касим все прекрасно поняли. Покивали, о чем-то побунили между собой. И решили, что оружие такое в моих руках оставлять не стоит. Не грубо, но непреклонно пистолет из моих рук стали забирать.

Ужасно не хотелось снова лишится оружия. Но я понимал, что начни я сейчас спорить и вырывать ствол, меня однозначно запишут в категорию врагов. И выпустил пистолет.

Гипнотизер убрал его в небольшую торбу за спиной, после чего скрестил ноги и сел на палубу. Ткнул в меня пальцем и спросил:

— Джаат?

— Спрашивает, демон ли ты. — снова помог профессор. И сам же ответил ему: — Оранжиту! Человек! Не джаат!

Чернокожий кивнул, будто бы и не сомневался. Потом неуловимым движением схватил меня за руку и ткнул в ладонь чем-то острым! От неожиданности, я чуть по морде ему не заехал! Остановило только то, что дальше он повел себя совсем уж неожиданно. Наклонился к ладони и стал дуть на крошечную ранку. Как мамка, когда ушибешься!

В полном обалдении я наблюдал, как из пореза поднимается капелька крови. И повисает в воздухе шариком. А сам порез затягивается на глазах и исчезает. Колдун берет пальцами мою кровь, будто бусину, и убирает к себе в торбочку.

— Дак джаат. — вынес он вердикт, отпуская мою руку. — Оранжиту.

Здорово. Человеком меня признали. По крови.

Профессор пребывал в таком же ступоре, что и я. Я так понимал, что у него появились сомнения, в том, что чернокожий просто сильный гипнотезер. У кого угодно бы появились! Таких фокусов в цирке не увидишь!

Очнувшись Терри тут же начал сыпать словами. Нашими и ихними и вовсе мне незнакомыми. Зато общий смысл был понятен. Ученый просил показать фокус еще раз и объяснить.

— Джат? Оранжиту? — протянул он руку чернокожему.

Тот кивнул и повторил те же действия, что проделал со мной. Мы вновь, с большими глазами и раскрытыми ртами понаблюдали за исчезающей ранкой и превращении капельки крови в шарик.

Закончив колдун неожиданно блеснул зубами и успокаивающе похлопал ученого по руке:

— Оранжиту. Яа.

“Будто кто-то сомневался!”

После ритуала, который установил нашу принадлежность к роду людскому, Касан повел нас спать. Развязал ноги — видать мы теперь пользовались доверием. Изобразил интернациональное похрапывание и поманил за собой.

— Гипноз? — первым делом спросил я у Терри, когда мы шагали за моряком.

— Возможно. — очень неуверенно ответил ученый. — Возможно и не было никакой раны и крови, а он просто заставил нас это увидеть. Как галлюцинации от курения опия.

Вот что за человек такой! За всеми этими событиями, я уже стал забывать о своей тяге к наркотику, а он взял и напомнил! И сразу же захотелось покурить!

Вслед за Касаном мы спустились под палубу. Он шел впереди и держал крохотный фонарь, который мало что освещал — только потеряться не давал. Балки какие-то, растянутые гамаки, в которых спали люди. Я пару раз запнулся: один раз о лавку, второй — о чье-то тело. Наконец доведя нас до пункта назначения, он указал на скамьи.

— Может мы лучше на воздухе? — выразил я сомнения. — Душно тут. Да и воняет!

Профессор кивнув, стал доводить нашу точку зрения до моряка. Тот кивал на каждое слово, но в конце вновь указал на скамьи. Настойчиво и, как мне показалось, с раздражением.

— Ладно. — наконец сдался Терри. — Может у нах с наступлением ночи выходят какие-то опасные хищники? И на воздухе просто нельзя оставаться. Остаемся здесь.

— Яа, Касан! — это уже нашему проводнику. — Остаемся здесь, яа.

Я уселся на скамью и стал прикидывать, как бы мне на ней уместиться лежа, чтобы не упасть. И услышал вскрик профессора:

— Эй! А это зачем?

Успел лишь обернуться и тут на меня навалился Касан и еще кто-то. Сильные, твари! Прижали к скамье и стали разводить руки в стороны. Как я не сопротивлялся, а силы были неравные.

Затем, так же неожиданно, моряки перестали меня держать и отступили в сторону. Я рванул к ним, намереваясь дать по морде хоть кому-то — и плевать на все эти контакты и сотрудничество! Но добраться не сумел. Левую руку дернуло назад.

Я оглянулся и обнаружил ее вставленной в металлический браслет. Цепь от которого уходила в темноту.

— Вы в порядке, Серт?

— Да, Терри! — не скрывая бешенства в голосе ответил я. — В полном! Меня посадили на цепь!

Глава 6

— Весла внутрь! — скомандовал Касан. И мы послушно потянули тяжелые эти бревна в трюм.

Наученный горьким опытом, я тут же ухватился двумя руками за весло и уперся ногами в пол. Галера шла на таран.

Мы попали в рабство. То есть: нас приковали к скамьям и заставили каждый день ворочать неповоротливые и тяжелые весла. Неожиданным вышло знакомство с новым миром! Со второго дня пребывания, все что мы о нем знали: постоянный сумрак гребного трюма, выматывающая работа, однотипная кормежка и побои. Теперь уже не частые, а вот в первые дни, когда команда избавляла нового раба от непокорности…

Даже губари, по моему, так не поступали.

Наши хозяева оказались пиратами. Не книжными, а вполне обычными морскими разбойниками. Они плавали вдоль береговой линии, по которой здесь и осуществлялось все судоходство, и грабили тех, на кого хватало сил. И сбегали от более сильных противников. Уже дважды на моей памяти, они бросались в погоню за другими кораблями. И вот тогда приходилось туго — грести нужно было на пределе сил. Да еще получая кнутом от Касана за нерасторопность.

Удар сотряс корпус нашего корабля. Меня кинуло вперед и ударило о весло. Не так сильно, как в первый раз, к счастью. Тогда я думал, что все ребра переломал.

— Весла наружу! — заорал Касан.

Наш пленитель оказался начальником над гребцами. И, кстати, не все они были рабами.

Кроме нас в трюме было еще десять рабов. Забитых, молчаливых, угрюмо двигающих весло, когда приказывали, и спавших, когда галера шла под парусом. Остальные садившиеся на весла люди были свободными членами команды. Они спускались в трюм, когда кораблю требовалась скорость. И уходили наверх сразу же как в них пропадала нужда.

После таранного удара, свободные гребцы похватали оружие и бросились на палубу. Над нашими головами уже шел бой.

Терри принял рабство проще, чем я. Чем очень меня удивил. Все-таки — аристократ, к такому обращению не привычный. Я ожидал от него бунта, а он послушно кивал на каждый приказ Касана. Когда спросил его об этом, он лишь покачал головой.

— А какой смысл здесь и сейчас показывать свой гонор, Серт? Мы же для них просто бесплатная мускульная сила. Будем вести себя не так, как они от нас ждут — просто забьют насмерть. Или выбросят за борт. В чем тут нам выгода? Делайте то, что они требуют и наблюдайте. Учите язык, в конце концов.

Я последовал его совету не сразу. Сперва попытался действовать по своему. Первая попытка добраться до горла Касана, когда он подошел слишком близко, закончилась неудачно — сломанный нос и два выбитых зуба. Вторая, — хотел придушить его сменщика Хирама цепью, — содранной до мяса кожи на спине и днем на солцепеке под мачтой. Третьей попытки я делать не стал. И решил послушать Терри: изображать покорность и учить язык.

Про рабство до этого этапа в жизни, я знал не очень много. Слышал, что в южных колониях оно процветает. Правда там эксплуататорами были белые люди из империи, а рабами — туземное население. Кто-то из товарищей, в колониях бывавший, рассказывал, что обращались с рабами хуже чем с рабочими у нас на заводах: морили голодом, били, насиловали. Тогда слушая эти истории я не особенно в них верил. Точнее, верил, но представить не мог. А вот теперь сподобился.

С палубы, прямо на мое весло, упал человек. Не из “наших”, но такой же смуглый и черноволосый. Все лицо у него было в крови. Он отчаянно цеплялся за скользкую поверхность дерева. Я чуть прокрутил весло и тот, соскользнув, упал в воду.

Пираты над нами не издевались. Если отстраненно взглянуть, можно даже сказать, что они были добры. Как к скотине, которую нужно кормить и давать отдых, чтобы она делала то, для чего рождена. Кнутом били, да, но опять же — без злости и желания унизить. Просто подгоняли, как им казалось, не слишком ретивых лошадок.

Делаешь свою работу — вот тебе миска распаренного зерна и мех с водой. Упрямишься, из узды рвешься — получай наказание. Могли и похвалить за хорошую работу. Как это сделал Касан, после погони за кораблем-жертвой. Видать, много наши пираты на нем награбили, раз он спустился в трюм после боя и поставил каждому рабу по кувшину с местным аналогом пива.

— Хорошо поработали, парни! — сообщил он тогда, пьяно покачиваясь. Будто бы у нас был выбор и мы могли работать плохо!

К нам двоим Касан подходил частенько. И мы, вот такая странность, дружелюбно беседовали. Пират рассказывал свои истории, слушал наши. Большей частью, выдуманные — мы с Терри сразу договорились, что правду про наш мир говорить не стоит. Нашему надсмотрщику совершенно не мешало, что его собеседники сидят в цепях. Как не смущал и тот факт, что вчера он хлестал нас кнутом по спинам, принуждая грести быстрее.

Со временем это перестало волновать и меня. Надо же было как-то выяснять, куда мы попали? От других рабов бесед ждать не приходилось. А Касан же мог трепать языком часами. И с каждым днем мы понимали его слова все лучше.

Сам-один я бы никогда не смог научиться понимать чужой язык так быстро. А мы, судя по бороздкам на весле, которые выковыривал ногтем каждый вечер, были в рабстве уже два месяца. Но помогал Терри. У него-то опыт изучения иностранных языков и раньше был. И он подсказывал, как правильно язык складывать при произношении, как подмечать закономерности и схожести в непохожих на первый взгляд словах.

Шум боя сверху стал стихать. Пираты победили и теперь добивали раненых. Нет-нет, да и взлетал в небо последний вскрик.

И с пониманием языка для нас со всей очевидностью раскрывался очень неприятный факт. Ни в каких мы не в южных колониях! Тут не было известных в нашем мире стран, даже названий таких не слышали. И никогда наши пленители не видели людей с белой кожей. Потому и приняли сперва за демонов.

Устройство профессора перенесло нас в другой мир!

Когда я понял это окончательно, то чуть не придушил умника цепями. Только понимание, что без него тут станет еще хуже, меня и остановило.

— Не опускайте руки, Серт! — успокаивал меня в тот день Терри. — Да, скорее всего это другой мир. Или — другая планета. Я не знаю! Но, если подумать, у нас есть шанс вернуться! Мои коллеги по лабораторным журналом смогут повторить эксперимент!

“Только если их не размазало взрывом по стенам лаборатории!” — чуть не ляпнул я. Понял, что сам, фактически, отрезал себе путь домой, и раскис еще больше. С тех пор из меня словно вынули что-то. Жрал, когда давали, греб, когда приказывали — идеальный раб!

С Терри мы даже сдружились, пока сидели на веслах. Что было, в общем-то, неизбежно. Да, я пытался его убить. Да, он забросил нас непонятно куда. И понятно, что он классовый враг, аристократ и язва, каких мало! Но мужик умный, на удивление практичный и опытный. Так что на фоне наших рабовладельцев-пиратов, он для меня выглядел чуть ли не идейным соратником!

— Сдавай назад! — приказал Касан, получивший приказ сверху. Видимо добро с атакованного пиратами корабля уже перенесли на наш. Мы навалились на весла и галера стала пятиться. Одновременно открывался пролом в корабле-жертве, оставленный “нашим” тараном.

Так вот и жили. Выматываясь так, что засыпали прямо за веслом. Лелея планы побега, но не имея никакого представления, как их реализовать. Подпольщик Янак Серт и светило науки Александр Терри. Рабы-гребцы на пиратском корабле в неизвестно каком мире.

— Сегодня двойная порция жратвы! — после сегодняшнего боя обрадовал нас Касам, привычно присаживаясь на корточки возле нашей скамьи. — Хорошую добычу взяли! Богатый купец!

Я уже практически не задумывался, воспринимая все эти “маканан сату” и “багус педоганг”, как вполне понятные слова. Говорил еще не очень хорошо, но понимал сносно. А вот Терри болтал по ихнему, будто на родном.

— Теперь домой пойдете?

Сегодня пираты взяли на абордаж третий корабль и награбленное добро уже грозило потопить их судно при сильном ветре.

— Да! Домой! — мечтательно улыбнулся Касан, отчего стал похож на ожидающего сладости мальчишку. — Много добычи! Богатыми людьми станем!

Грабили они небольших купцов и таких же оборванцев, как и они сам, так что я с трудом представлял их богатыми. Вообще, мир, куда нас забросило, выглядел каким-то бедным. Дрянная одежда, дрянное оружие, дрянные корабли. Люди, конечно, не туземцы с южных колоний, людей не жрут, но все равно — примитивные. Мысли за пределы жрать, пьянствовать и грабить — у них не выходили. Терри по этому поводу сказал, что “уровень развития цивилизации здесь находится на уровне восьмого-девятого века, если сравнивать с нашим”.

Я немного послушал про мечты пирата о богатстве и решил плюнуть на все и вздремнуть. Положил голову на весло и прикрыл глаза. Плечи ломило от усталости, хотелось вытянуться, но где тут? Моему желанию отдохнуть не суждено было сбыться. Касан сказал то, что я от него не ожидал.

— Гунг сказал, что заберет вас обоих в свой дом!

Тон, которым он это произнес, предполагал, что мы должны прямо сейчас начать радоваться этой великой чести, оказанной простым гребцам. Вероятно, рабы из местных и вправду бы возликовали от такой блестящей перспективы. Слуги колдуна, подумать только!

Гунгом звали того самого чернокожего, который нас пленил. Кроме того, что он был колдуном, чего Терри так и не признал, он еще командовал тут всеми. Капитан этого корабля.

Я в его отношении уже давно для себя решил. Колдун. Не могло быть все, что я видел, быть объяснено гипнозом! Не могло — и все тут! Ладно, то как он нас парализовал, и эти фокусы с кровью, — их еще можно было оправдать каким-то трансом или еще чем. Но он ведь еще лечил! После первого захваченного корабля, он за три минуты срастил раненому кость и мясо! Просто водил руками вдоль раны и что-то шептал. И плоть срасталась!

Терри на этот факт отреагировал ожидаемо. “Гипноз!” И с серьезным видом понес какую-то ахинею о скрытых ресурсах организма, о способности к саморегенерации, которую Гунг пробудил, введя раненого в транс! Но по мне, так он и сам не особо в это верил. Просто уперся лбом в материалистическое восприятие мира и защищался умными словами от того, чего понять просто не мог.

А еще я заметил, что ученый, когда ему выпадала такая возможность, с горящими глазами наблюдает за творимой чернокожим волшбой.

— Это хорошо. — нейтральным тоном произнес профессор. — Гунг — могущественный колдун.

Раскручивал Касана на разговор. Ведь о “нашем” капитане мы почти ничего не знали. Хитрец!

— Не очень. — сморщил лицо надсмотрщик. Оглянулся по сторонам и шпионским шепотом сообщил. — Слабый стал! Сегодня в бою первые стрелы только отвел! А второй залп наших троих убил! Выдохся!

Я оживился, но виду не подал. Так и остался лежать лицом на весле. А Терри продолжил “колоть” Касана.

— Как так — выдохся? Не понимаю!..

— Данган у него небольшой. — продолжил сплетничать пират. — На два-три нормальных ката. Больше не может. Больше ката — лежит потом день, как мертвый.

Сразу два незнакомых слова. Про данган у меня сразу ассоциация пришла, в духе казарменного юмора. Чушь, конечно! А вот, что такое ката? Профессор же и виду не подал, продолжил управлять разговором. И когда Касан стал рассказывать, как дангана Гунга не хватило на ката лечения после боя, до меня дошло о чем он говорил. В очень общих чертах.

Когда наш надсмотрщик, наговорившись, отправился на палубу принимать участие в дележке добычи, Терри пояснил то, о чем я и сам догадался.

— Данган — что-то вроде личного запаса силы колдуна! А ката…

— Заклинания!

— Ну, назовем их так пока. — слегка недовольно согласился Александр. — Но важно не это!

— А что? — что его так взбудоражило-то?

— А то, что у Гунга силы истощены, вот что! И это дает нам шанс на побег!

Я осмотрел ученого сверху донизу. Пристально так. За два месяца элегантный и уверенный в себе аристократ превратился в поджарого и грязного оборванца. С лица ушло постоянное выражение превосходства, его черты заострились. Сделав светило имперской науки похожим на беглого каторжника. Серьезного такого душегуба, с десятком убийств за спиной. Впечатление дополняли и развившиеся от гребли мышцы плечевого пояса. При каждом его движении они ходили под кожей, как змеи.

— Что вы так смотрите, Серт? Я, по вашему, глупость какую-то сказал?

Мы говорили на родном языке, поэтому не боялись, что нас подслушают.

— Честно говоря, да! — ответил я. — Мы в море, непонятно где оно находится. Окружены двумя десятками пиратов с тесаками и луками. И это я не говорю про цепи, которыми мы прикованы к скамьям! О каком побеге тут можно говорить!

Терри растянул губы в улыбке.

— Признаться, я не ожидал такого падения духа у подпольщика с вашей репутацией! Вы же с режимом боролись — сколько? Лет пять? И вас удерживали такие условности?

Я поднял руку и звякнул цепью.

— Это — не условности!

— А так? — и ученый вытащил из кармана своих грязных клетчатых брюк, единственной оставшейся у него детали гардероба, тускло блеснувший бронзой ключ. И тут же спрятал его обратно.

У меня дар речи пропал. У него есть ключ от кандалов? Но как? Когда?

— Господи, дышите, Серт! — хохотнул Терри. — Вы меня пугаете своим красным лицом! У вас не тепловой удар?

— Как? — только и выдохнул я.

— Как, как… Спер у нашего надсмотрщика во время одной из наших бесед. Он был пьян и не заметил.

— И давно?

— Дня три назад. Помните, после того боя?

— И молчали все это время?

— А о чем говорить, Серт! Ключ сам по себе не дает нам ничего. Как вы верно заметили — вокруг нас незнакомое море и два десятка вооруженных пиратов. И чернокожий колдун с непонятными возможностями, которого вы не упомянули! Побег попросту не имел смысла! Проклятый чернокожий превратил б нас в статуи щелчком пальцев! Но теперь, когда нам известно о его слабостях…

И он довольно прищурился.

Вот же хитрый тип! Пока он рассказывал свой план побега, я не знал чего хочу больше: прибить его за молчание этих трех дней или расцеловать.

— Бежим сегодня ночью. Когда все заснут, снимем цепи. Проберемся к колдуну и убьем его. Заберем свое оружие — оно же у него в котомке за спиной, верно? И, как вы там революционеры говорите? Делаем ноги!

Он чуть развел в стороны руки, как бы говоря: “ну как вам план, Серт?”

— Вы гений!

— Мне говорили.

— Это не похвала, а ирония! Как вы думаете, далеко мы убежим от этих людей? Хорошо, мы убрали колдуна, но что дальше? Без припасов, не зная даже направления куда бежать — долго мы продержимся до следующей опасности? Нет, вы молодец, Терри — это не ирония. Но план — дрянь.

— Вот как? — профессор ничуть не расстроился. — Ваши идеи? Полагаю, они есть? У вас же огромный опыт в этих вопросах.

— Есть! — я усмехнулся. Чувствуя, как возвращается в сознание раба тот самый Янак, которого прозвали Красным. — Есть!

***

Все прошло без сучка и без задоринки. Во вторую половину ночи, когда без задних ног спали и рабы в трюме, и корабельная команда, мы вскрыли замки на своих кандалах. Ступая тихо и дыша едва-едва, выбрались на палубу и присели у борта, осматриваясь. Светила луна, так похожая и непохожая на нашу. Ее света для наших привыкших к сумеркам трюма глаз было достаточно.

Часть команды дрыхла на палубе, часть на песке возле костров — кают на этом судне не было. Колдун спал в небольшом отдалении от всех остальных, как бы подчеркивая свой статус. А может пираты его сами побаивались и старались без необходимости не приближаться? Плевать! Нам это было только на руку.

Караульные — два человека. Стояли в отдалении, охраняя периметр, а не внутренее пространство. А зря, ребяты! Ой, как зря! Вы еще, сволочи, не сталкивались с восстанием угнетенных масс! Ну ничего, я вам сегодня устрою знакомство с этим явлением.

С колдуном мы не рисковали. Слабый он там, нет — неважно! Исходим из того, что он самый опасный для нас человек. И действуем наверняка. Профессор остался у борта наблюдать за караульными, а я подполз к чернокожему. Он спал на спине, что определило способ убийства. Подняв сцепленные в замок руки, я резко и с силой опустил их на горло колдуна. Целя в кадык.

Хрустнуло. Чернокожий задергался, засучил руками и ногами, но ни вдохнуть, ни позвать на помощь, не смог. Дрянная смерть. Человек не сразу умирает, а только теряет возможность дышать. Но какое-то время еще соображает. И, судя по налившимся кровью белкам, колдун все понял. И боролся до тех пор, пока были силы. Молча и обреченно.

Я держал его до тех пор пока тело не обмякло. После чего приступил к обыску. Оглянувшись только на профессора и получив от него сигнал, что все спокойно.

Так, да у него все наши вещи, не только мой пистолет! Вот хомяк жадный! Ни с кем богатствами не поделился! Молодец! Уважаю таких!

Выщелкнул магазин и чуть с досады не взвыл. Эта сволочь стрелял из моего пистолета. Большую часть патронов расстрелял, два только и осталось. Убил бы, гада… К счастью, у него не хватило мозгов понять, как меняются магазины, а ты бы мы далеко ушли с моим планом.

Обе запасные обоймы тоже были здесь. Так что я сразу сменил почти пустую на полную. И еще одну сунул в карман. В другой карман убрал нож в ножнах — ремни у нас забрали, а где их сейчас искать в темноте? Все! Ко второму этапу я готов!

Он был самым тяжелым — ждать пробуждения команды. Когда караульные, мы как раз подгадали третью смену, пойдут будить моряков и рабов. До этого оставалось часа полтора. И мы с Терри провели их на носу судна.

Утро для пиратов началось неожиданно. Проснувшись и сходив отлить, они, естественно, обнаружили своего капитана мертвым. Всполошились, забегали и только тогда заметили нас. Ожидаемо похватались за свои железяки и поперли на нос. Чего я с нетерпением ждал.

— Я убил колдуна Гунга! — заорал я в полный голос. И выстрелил самому резвому моряку в лицо. — Я всех убью! Слушайте меня!

Когда мы шлифовали мой план, на последней фразе настоял ученый. Он считал, что в примитивных культурах, победивший вождя, мог претендовать на его место. Главное было показать пиратам изменение иерархии и дать возможность присягнуть новому главарю. Доказательством этим было бы быстрое и жестокое убийства самых верных приспешников.

Я, честно говоря, не особо в это верил. В первоначальной версии плана, большую часть пиратов мы должны были перерезать во сне, а с освобожденными рабами захватить корабль.

— Убью всех, кто мне не поклонится! — орал я, чудовищно искажая слова плохо изученного языка. Но меня понимали — это главное. — Я ваш новый капитан!

Мне не то чтобы не верилось, что они меня примут. Это-то как раз было очень возможным. Бандиты везде одинаковые. В нашем мире или в этом. Грохни их главного, скажи, что они теперь служат тебе — поворчат, но согласятся. Не нравилось мне другое. Как я сам буду себя чувствовать в компании людей, которые меня посадили на цепь и били плетьми? С рабами было бы проще.

Выстрел и упавший, как срубленный, пират, привлекли ко мне всеобщее внимание. Парочка особо тупых продолжили лезть на нос, но я, потратив еще два патрона, остановил их.

— Стоять! — заорал я еще громче. Горло бы не сорвать. — Кто двинется — убью!

Поверили мне. Три трупа у моих ног способствовали этому. Оружие не опускали, смотрели зло, но не двигались. Краем глаза, метрах в пятнадцати, я углядел пирата, натягивающего тетиву на лук. Прицелился — очень не хотелось потратить патрон впустую, — и застрелил его тоже.

“Минус четыре патрона!”

— Касан! — позвал я. — Касан! Выходи!

Не сразу, но его вытолкали из толпы. До пиратов окончательно дошло, что я тут сейчас царь и бог. И они спешили отстраниться от смертников. К которым уже причислили надсмотрщика над рабами. Логично мыслили. На кого может быть больше всего обижен внезапно освободившийся раб?

Правда у меня на него был другой план. Опять же Терри подсказал. Я навел на бородатого парня пистолет, полюбовался секунду, как от страха лицо его сереет и спросил совершенно спокойным голосом.

— Будешь моим помощником, Касан? Первый помощник капитана? Пятая доля добычи!

Он уставился на меня неверяще. Только что пират готовился к смерти от волшебного оружия, уже убившего трех его коллег, и тут — бац! Повышение!

— Ну что молчишь? Согласен? Или мне другого поискать?

Бедняга сперва закивал, а потом замотал нечесанной своей башкой отрицательно. Первое, видимо, означало согласие на должность, а второе — отрицание поиска замены.

— Тогда принимай командование! Приготовить еду, пожрать и готовить галеру к выходу!

И добавил, обращаясь к ученому:

— Ваш выход, Терри.

Тоже запланированный акт. У меня с произношением было очень плохо, а для финальной части плана нужно было, чтобы пираты все поняли. Без разночтений и вариантов. Поэтому ученый, с его лучшим владением языка, сейчас взялся рассказывать морским разбойникам, что их жизнь никак кардинально не изменится. И что, как и планировалось, они отправятся вместе с награбленным, на которое никто не претендует, домой. А еще, что я могущественный колдун и мой данган очень большой.

Сам я подозвал к себе Касана. Не убирая пока пистолета. Он приблизился опасливо улыбаясь.

— Умный! — высказался он.

— А ты как думал! — ответил я на родном языке. — И добавил на местном:

— Рабов расковать. Дать еду. Дать одежду. Привести ко мне. Говорить буду.

Глава 7

Мятеж на корабле пираты подняли к вечеру второго дня.

Мы как раз искали место для ночной стоянки, шли впритирку к берегу, когда они решили убить белого колдуна. Меня, то есть.

Я был начеку. Ждал такого развития событий. Даже удивился бы, кабы мои “колдовские способности” пираты не решились попробовали на зуб.

Действовали они продуманно, но не грамотно. Один приблизился к нашему с Терри месту, якобы проверяя стыки между досками борта. Ремонтник такой! Другой как-то интересно тянул веревку от паруса, чтобы тоже оказаться в трех шагах от нас. Еще двое делали вид, что трепались о чем-то своем, расположившись поблизости. Всех четверых выдавали напряженные лица и готовые к броску тела. Лучше бы один рядом оказался, напрыгнул и драку завязал, а остальные как раз подоспели. Тогда бы был шанс против человека с огнестрелом. А эти олухи устроили народные гуляния по палубе, чем меня только насторожили.

Недовольство сменой власти было не настолько сильным, чтобы толкнуть пиратов на мятеж. С этим они смирились меньше чем за час после переворота. У меня лично сложилось впечатление, что подобное в их мире редкостью не было. Да и подумать — для них лично ведь ничего не изменилось! Плывут домой, добычи полный трюм, а кто приказы отдает — дело десятое.

Расстроило их мое решение по рабам.

Бывших рабов я освободил и ввел в команду. Несмотря на все возражения профессора и его предостережения.

“Образ мыслей этих людей не примет подобного!” — говорил он, имея ввиду пиратов. — “Рабовладение — часть их жизни!”

А мне вот было на это плевать! Примут, куда денутся! Рабство не должно существовать! Я не собирался мириться с несправедливостью ни в своем мире, ни в чужом! Сам побыл рабом пару месяцев, не с чужих слов понимаю! И я не собирался оглядываться на доводы Терри. Все эти его “ментальность”, “обычаи”, “образ жизни” и “культурная среда”. Вот вроде умный мужик, такого бы в Движение, а элементарных вещей не понимает! Не должен один человек из другого скотину делать!

Хоть бы и рабство в этом мире существовало вполне законно! Со слов Касана, в невольники попадали пленные, должники и иноземцы, как мы. В рабство даже можно было продаться добровольно, заключив контракт на определенный срок! В городе, который был родным для моего “первого помощника” и звался Тинджи, имелся даже самый крупный рынок невольников. Он сказал об этом с этакой гордостью за свою родину. И, вторя ученому, не преминул вновь поднять вопрос об освобожденных гребцах.

— Так нельзя, Серт-ар! Эти рабы тоже добыча. Мы их взяли в бою! Хотели продать тех, кто выживет. А ты забрал добычу у команды. Воины злятся!

Воины — подумать только! Но вот так они себя и называли.

— Бывший раб сейчас командует воинами. Их не злит?

— Ты взял свободу силой! Убил капитана. Ты свободный по праву. А они — не твоя добыча. Ты их освободил. Люди недовольны!

— Переживут! — махнул я рукой. Сила на моей стороне. Хотя пистолет, понятное дело, осторожность не отменял. “Своей” команде я не верил.

Грести я определил всех по очереди. Разбил свою команду: и пиратов и бывших рабов, на две смены. Не включив в них ни себя, ни Терри — не хватало еще быть удавленным в трюме после освобождения. Пираты пороптали, а вот бывшие рабы отнеслись с пониманием — работали ведь на дорогу домой! Да и жилы мы не рвали, больше старались парусом ветер ловить, а за весла брались только на встречном ветре или штиле.

Парусное вооружение у них, кстати, было совсем уж примитивным. Прямоугольник холста, закрепленный на поперечной рее, да с десяток веревок. Управлять таким было несложно даже для меня, получившего от Касана пару уроков. Понятно почему на веслах ходили.

А еще я обратил внимание, что побережье, вдоль которого мы сейчас двигались, было пустынным. Пальмовые рощи, скалы, пляжи и никаких поселений. Ни рыбацких деревенек, ни городов. Пустая земля. Ученый, тоже заинтересовавшись этим, как он выразился, феноменом, затеял длительный разговор с бывшим нашим надсмотрщиком.

— Люди живут в городах. — ответил тот. Таким тоном, будто бы все об этом знают. — Стены защищают от врагов! Жить так, без защиты, просто на берегу, опасно!

— А те, кто выращивает зерно и скот? Они где живут?

— В селениях поближе к городу! Если придут враги, они успеют спрятаться за стены.

— И часто приходят враги?

— Большим числом — нет. Сколько может выставить город? Две руки кораблей. Два по две руки воинов на корабль. Это мало, чтобы взять город. Пожгут посевы, соберут все, что не забрали селяне и уйдут. А вот если рука городов объединится против одного, тогда да. Могут взять. Но такое редко бывает.

Со счетом у Касана было плохо. Все, что выходило за размеры двух рук, им именовалось “много”. Но суть из его рассказов я улавливал.

Выходило, что здесь живут городами. И стоят города в основном на побережье, но значительно западнее этих мест. Все, как у нас в древности, со слов Терри. Государств, как таковых, нет, но есть временные союзы между городами. Их пират назвал штук пять, тех, в которых сам побывал, но были еще — “там далеко”. Города меж собой воевали не часто, зато активно торговали. Зерном, тканями, металлами, красками. И рабами. И вот на этой торговле и грели руки наши пираты.

Мятежа я не боялся и был к нему готовым. Что бы там не говорил ученый, я предпочитал действовать жестко. Вычленить самых наглых и недовольных и кончить с ними разом. Остальные сразу же станут шелковыми и до населенных мест голову не подымут! По крайней мере, десять раз подумают, прежде чем что-то затевать. Терри повздыхал над моей “кровожадностью”, но согласился. Практичный он был мужик! Несмотря на все свои умствования.

Пираты напали на нас вразнобой. С учетом того, что я и Терри были к этому готовы, вышла не драка, а натуральное избиение. Ученый встретил своего противника красивым хуком, от которого бедолага поплыл. И прямым в челюсть был выброшен за борт. Ремонтник и двое болтунов кинулись на меня и схлопотали по пуле — я не собирался рисковать в ближнем бою. Да, патронов было жаль, но куда было бы жальче сдохнуть и оставить дикарям свое оружие и неиспользованный боеприпас.

Остальные пираты, находящиеся на палубе, но не принимавшие участие в мятеже, замерли. Они, без сомнения, знали о намерениях своих товарищей, но действовать предоставили им. Обычное дело среди бандюков! Победили бы мятежники — поздравили с победой. А так…

— Ну что? — рявкнул я. И торопливо вставил последнюю обойму — трех оставшихся патронов могло не хватить, если остальные попрут. — Есть храбрые?

И бросил взгляд на Александра — толмач уже давай!

— Мы можем перебить всех. Плыть до городов с бывшими рабами. Медленно, но безопасно. — дополнил меня профессор. — Смиритесь уже.

И они, разумеется, смирились. Ничего удивительного. Надолго ли, вот только.

После неудачной попытки мятежа Касан постоянно крутился рядом с нами. Как бездомный пес, которого случайный прохожий покормил. То ли подчеркивая свою благонадежность, то ли с командой у него не ладилось, после внезапного повышения. Может быть его даже подозревали, что он помог нам освободиться от цепей и убить колдуна? Если верно было последнее, надо бы за ним присматривать повнимательнее. Не то чтобы пирата было жалко, но он единственный шел с нами на контакт добровольно. А для чужаков в мире это было сродни подарку.

— Вот хорошее место для ночевки! — крикнул “первый помощник” пристально наблюдавший за берегом и углядевший небольшую бухточку. — Там может быть ручей!

Ручей действительно обнаружился. Как и достаточное количество плавника для костра на берегу. Место действительно хорошо подходило для ночевки. Вытащив и закрепив на берегу наше судно, мы занялись хозяйственными вопросами. И незаметно, но совершенно естественно, разделились на два лагеря: мы с рабами и Касаном на корабле и ближайших к нему подступах, и остальные пираты чуть поодаль на берегу.

— Не доплывем мы с ними никуда! — высказался Терри, когда мы поели и устроились на носу поговорить. — Прирежут нас как только отвлечемся. Пока везет, но долго такое не длится.

Я кивнул, соглашаясь с ученым. Специально на рожон лезть они не будут, но вот если подвернется оказия — случая не упустят. А она подвернется. Просто невозможно находиться начеку в абсолютно враждебном окружении.

— Предлагаете с ними кончать, профессор? — спросил я. И мысленно пересчитал оставшиеся патроны.

— Ну что у вас за решения такие — радикальные! — возмутился тот. — Вы готовы вот так запросто перебить больше десятка человек?

— Пиратов и рабовладельцев. — спокойно поправил я. — Да. Готов. И не надо таких глаз удивленных делать, Терри. Я не кровожаден, это просто вопрос выживания. К тому же, никакой ценности для нас они не представляют.

— Я вам поражаюсь, Серт! Так спокойно говорить о групповом убийстве! Нет, я понимаю вашу логику! Не нужно мне в очередной раз приводить ваши доводы! Если отбросить в сторону соображения морали, она безупречна. Но что за человек вы тогда станете — без морали?

— Все у меня в порядке с моралью, профессор. Она отличается от вашей, вот и все! И давайте сменим тему, пока у нас опять не начался богословский диспут! Вы говорили про опасность нахождения в компании с нашими бывшими хозяевами. Вот и излагайте идеи, раз уж заикнулись об этом.

Терри некоторое время молчал. Я уже стал привыкать к этой его манере — подбирать для собеседника попроще, чтобы он мог их понять. Будто бы он сомневался, что его поймут, если он вывалит все сразу. Подозреваю, что он это делал не только для меня, слишком уж походило на давнюю привычку.

— Можно отплыть без них.

Мне захотелось рассмеяться ему в лицо. Ну вот что за люди такие! Мораль еще приплетают, на жалость давят! Убить десяток людей сразу — чудовищно и жестоко, а вот оставить их на пустынном берегу, вдали от обитаемых мест — это тогда что? Милосердие? Да они же гарантированно здесь сдохнут! Разве что не от пули, а от голода или ран!

— И как вы это представляете? Мы у них на глазах стаскиваем корабль на воду, а потом отплываем? А если они будут мешать?

— Ну почему же. — собственная двойная мораль профессора совершенно не волновала. — Вместе сталкиваем корабль, а потом высаживаем их на берег под дулом пистолета. Оставляем немного припасов, какое-то оружие и отплываем. Не думаю, что они будут сопротивляться.

Я тоже так не думал. Сойдут на берег, как миленькие. В скорости хода мы, конечно, потеряем, но это приемлемая плата за относительное спокойствие. В плане профессора меня ничего не смущало. Разве что очень хотелось доказать ему, что его милосердие имеет такую же кровавую цену, как и вариант со стрельбой. Не то чтобы я действительно собирался перестрелять десяток людей просто так, хотя если придется — сделал это не задумываясь. Просто хотелось открыть ему глаза на его двойную мораль. Аж свербело внутри, так хотелось!

Но я сумел сдержаться. Ни к чему, кроме очередного витка бессмысленного спора, это бы не привело.

Вместо этого я заговорил про другое. Что тоже меня тревожило.

— Нам бы не помешал какой-то план, Терри. Такой, знаете, больше чем на пару дней вперед. Что будем делать, как жить и как искать способ возвращения домой. Есть мысли?

— Хм. — сказал профессор. И надолго замолчал.

Я его не торопил. Понятное дело, тут сходу-то и не ответишь. Меня самого эти мысли глодали со вчерашнего дня. Как свободу снова вернул, так и задумался. Ну вот я свободен. У меня корабль, пара десятков душ под рукой и открытое море. Что дальше делать? Как жить в новом и совершенно непонятном мире, где рабство и колдовство — норма? Моя прежняя цель, точнее — смысл моего существования, рухнул в бездонную пропасть. Впервые в жизни я оказался без цели.

На весле я тоже об этом размышлял. Но так, отвлеченно. А сейчас вопрос встал передо мной и не отгонишь. И добро бы только один вопрос! За ним, самым главным, топтались вопросики помельче. Среди которых выделялся один, особенно неприятный. А что ты умеешь делать, Красный, кроме как кровь лить?

— Предлагаю вам первый пункт нашего стратегического плана. — нарушил, наконец, молчание, профессор. — И звучать он будет так: добраться до цивилизации.

И выжидающе на меня взглянул.

Я едва не рассмеялся.

— Профессор, я не замечал за вами любви к озвучиванию очевидных вещей!

— Ну кто же вас знает, Серт! Вы вполне можете заявить, что страсти и политика опротивели вам неимоверно, и теперь вы желаете только покоя и одиночества! Здешние земли вполне позволяют реализовать подобное желание.

— Нет. Такого у меня и в мыслях не было. Я бы и в деревне не смог жить, не то что в одиночестве.

— Тогда — решено? Плывем в город и осматриваемся? Согласитесь, даже для второго пункта плана у нас маловато фактов!

Я кивнул. И резко развернулся, заслышав мягкие шаги. Обнаружив поднимающегося на нос Касана. Который тут же вскинул руки.

— Это я, Серт-ар!

Левой рукой я дал ему знак подойти. В правой невесть как появился пистолет.

— Что?

“Первый помощник” уселся в метре от меня и Терри. И тут же начал говорить зловещим шепотом. Я и так-то язык пиратов понимал не сказать, чтобы очень хорошо, а тут и вовсе половину слов сплошным шумом воспринял. Похоже, что и профессора возникли те же проблемы.

— Спокойно, Касан! — остановил его я. — Медленно! Не понимаю.

Тогда моряк, не вставая, придвинулся к нам еще ближе. И заговорил чуть громче и без змеиного шипения.

— Воины хотя забрать у тебя колдовскую вещь. — он назвал пару незнакомых слов, но указал при этом на пистолет, так что я значение их примерно понял. — Сегодня ночью.

Мы с ученым со значением переглянулись. Вот так вот. Даже оказии решили не ждать.

— А ты?

— Я хочу вернуться домой и стать богатым человеком! Живым богатым человеком!

Как все-таки приятно иметь дело с бандитами! Их мотивы понятны в любом мире и веке! Что не отменяло проблем с ними. А главное — заставляло что-то решать прямо сейчас.

Вот и как в таких условиях заниматься разработкой стратегии своего дальнейшего пути? Сплошная тактика, как сказал бы один из старших товарищей по Движению.

В голове дикими пчелами принялись роиться мысли. Выйти в море прямо сейчас? Дождаться утра? А ночью не спать и стрелять в любого, кто приблизится к кораблю? Поделить, как вчера, вахты с Терри?

Тот, кстати, молчал, тревожно на меня поглядывая. Видимо, считал, что я прямо сейчас встану и пойду расстреливать пиратов! Ага, в почти опустившейся темноте!

— Что будем делать, Серт-ар?

Это напомнил о своем существовании Касан. И как напомнил! Сразу причислил себя к маленькой нашей команде. Отрезая для себя пути назад.

— То, чего от нас не ждут. — медленно ответил я. — Собирай воинов, Касан!

Пока бил колокол, закрепленный на мачте, пока его звон летел над ночным берегом, призывая моряков срочно явиться на корабль, я коротко озвучил ученому свою идею.

— Поступим так, как вы и предлагали, Терри! Только не завтра с утра, а прямо сейчас! Выводим корабль на воду и спускаем с него всех лишних пассажиров! А! Что скажите?

Тот собрал лоб морщинами.

— А если они не захотят?

— Захотят, профессор! Захотят! Вы же сами рассказывали, насколько они религиозны.

— Да, но как это связано…

— Все просто! Скажете им, что мне было видение от какого-то их божка! Я же колдун, по их мнению, верно? Вот и хорошо! И этот божок велел нам срочно убираться с этого места. Иначе случиться что-то страшное и до рассвета никто не доживет!

Ученый некоторое время переваривал мои слова, затем с сомнением покачал головой.

— Знаете, Серт… Я не уверен, что это сработает. По моим наблюдениям, они называют вас колдуном только потому, что у вас в руках колдовской, по их мнению, предмет. Ведь они же вознамерились его у вас забрать, а значит считают, что это возможно. Как и возможно потом им пользоваться. Вы же сами говорили, что чернокожий стрелял из вашего пистолета, пока мы были прикованы к веслам?

— Ну, говорил.

— Наверняка это видел кто-то из команды. У наших пиратов, может, и недостаточно образования, но от природы мозгами они не обделены. Свести вместе эти вещи они смогут.

— И что?

— А то, что они вряд ли поверят в эту ерунду про видение. Я не уверен, что в их культуре боги могут являться людям, хоть бы и колдунам!

— Ох, профессор! На мой взгляд, вы все усложняете! Не думаю, что эти люди чем-то отличаются от наших селян из провинции! В конце концов, если они не поверят, что мешает перестрелять их во время общего сбора?

В это время на палубу неподалеку от нас с глухим стуком что-то упало. Я мгновенно присел на корточки, дернув за собой ученого, и выставил пистолет в сторону звука.

— Что там? — спросил он, пытаясь пристроить очки на носу.

Круглый шар. При более пристальном рассмотрении — отрубленная голова Касана. Убитого бунтовщиками. Только что убитого, кровь еще обильно текла из шеи. Не быть пирату богатым человеком.

— Касан. Голова Касана.

— Как я и говорил, они не поверят.

Голос Терри был спокойным, словно он находился в аудитории и читал лекцию студентам. А последней фразой привел неопровержимое доказательство своей правоты.

— Пожалуй… — только и выдавил я.

Нет, ну посмотрите какие они тут дикие! Ничего не боятся! Я из их команды уже восемь человек порешил, а на них это даже впечатления не произвело! Или наоборот, я был слишком жесток и запугал их настолько, что они бояться устали? Такое бывает, пределы страха у каждого человека свои. А это все-таки воины, пусть и грабители.

Вокруг корабля шумели пираты. Кричали что-то, но слов разобрать я не мог. Может предлагали сдаться, а может грозили нам страшными муками, когда доберутся. Скорее второе — это же надо быть совсем дураками, чтобы ждать от нас сдачи!

На палубу забросили еще одну голову. Потом еще одну. Я даже присматриваться не стал — рабов, что вокруг корабля спать легли, режут. И нам головы швыряю, чтобы застращать! Сами,что характерно, не лезут пока. Боятся моей колдовской вещицы! Нет, ну не идиоты? Если они победят, кто им грести будет? Эх, вчера еще надо было всех высаживать!

— Кажется, все пошло не так, Серт. — мы уже практически лежали на палубе и профессор ползком придвинулся ко мне поближе. Метрах в десяти проснувшиеся рабы истошно верещали и просили их не убивать. — Если выживем, рекомендую пересмотреть вашу стратегию террора и запугивания. Модель, в отличии от нашего мира, здесь не очень действенна.

Шутит еще!

Я лихорадочно искал выход из сложившегося положения. Начать стрелять? Чушь! Ночь, а у меня всего пятнадцать патронов! Да и кто мешает пиратам подстрелить меня из лука? Я и стрелка-то не увижу! Бежать? Но куда? Корабль окружен со всех сторон! Кроме воды! Вода! Корма судна как раз лежит в воде!

— Терри, вы плавать умеете?

— Да, и неплохо!

— Тогда ползем к корме! Оттуда прыгаем в воду и плывем от берега!

Нам оставалось пройти метров пять-семь, после чего мы бы спрыгнули в темную воду и ищи нас свищи! И тут пираты смогли перебороть свой страх перед огнестрелом и полезли на борт.

— Вот они! — крикнул один бородач, размахивая тесаком. Я оборвал его вопль прицельным выстрелом и толкнул профессора в спину.

— Прыгайте, Терри!

Тот не заставил себя упрашивать. Преодолел в три прыжка оставшееся расстояние и с плеском ушел в воду. А пиратов на палубе становилось все больше. Я выстрелил еще дважды, один раз, кажется, промазав, и последовал за ученым.

В воду ушел, самое большое, по пояс. Тут же нырнул и поплыл под водой, стараясь отплыть от корабля как можно дальше. Когда грудь стало жечь вынырнул и продышавшись, крикнул в темноту.

— Терри!

От галеры я был метрах в пятнадцати. Освещенные факелами по палубе бегали пираты и пытались высмотреть нас в темноте. На звук они среагировали моментально — неподалеку от меня в воду шлепнулись сразу две стрелы.

— Я здесь! — донеслось слева. И я стал грести в его направлении. Через пару минут увидел голову ученого, покачивающуюся на волнах.

— Не ранили? — спросил он, как только я подплыл к нему.

— Вроде бы нет.

— Хорошо! — кивнул тот и стал понемногу грести от берега. — А то ведь мы ничего не знаем о живности в этих морях! У нас на кровь в воде очень хорошо реагируют акулы. Один мой коллега, он занимается их изучением, говорил, что акулы способны учуять кровь за километр!

Ученый — всегда ученый! Мы едва спасли свои шкуры, бултыхаемся в воде, а он лекции мне читает!

Хотя, после его слов, мне в море стало еще менее комфортно. Вода была довольно теплая, но у меня холод волной прошел от пяток до макушки, когда я представил, что в глубине беззвучно плавают кровожадные твари.

— Давайте вдоль берега на восток. Сколько сможем. А потом к берегу.

Пистолет ужасно мешал плыть, но сунуть его было некуда. Бежать с пиратского корабля пришлось в спешке и с собой мы унесли только то, что было на нас. А именно: штаны да рубахи. Ни заплечного мешка чернокожего колдуна, ни пиджака, в кармане которого осталась зажигалка. Чертовски плохо подготовленный побег! Пр мне осталось только носимое с собой постоянно: нож в одном кармане и запасная обойма с пятью патронами в другом. Поэтому плыть приходилось очень осторожно — выпади что из кармана, найти это на дне морском будет нереально!

Когда усталость втекла руки и ноги, сделав их тяжелыми и малоподвижными, я сделал знак ученому плыть к берегу. И спустя еще минут десять, мы выползли на каменистый берег примерно в полукилометре от корабля. Который было даже видно. Как скопище огненных, постоянно перемещающихся точек.

— Мы вновь в начале пути! — шумно дыша, сообщил Терри.

— Ага. — откликнулся я куда менее радостно. — Похоже на то.

Глава 8

— Если подумать, кое-что потеряв, мы многое и приобрели! — выдал профессор.

Я досадливо сморщился. Все еще злился на него после вчерашнего разговора. Как ему только удавалось всегда находить хорошее даже в кромешном аду? Ну, или как еще можно назвать путешествие пешком по раскаленному солнцем побережью?

— Например?

— Знание местного языка и реалий вам недостаточно? На мой взгляд, зажигалка и полтора десятка патронов более чем приемлемая цена за подобное.

Ну если с этой стороны смотреть, то да. Приемлемая. Хотя и зажигалку, и патроны было жаль. Как там это называется в экономике? Невозобновляемые блага? Здесь-то я их точно не смогу возобновить!

Топали мы уже третью неделю. За это время солнце сделало нас максимально похожими на местных. С тем исключением, что у таковых вряд ли имелись шрамы от лопнувших волдырей после солнечных ожогов. Белая кожа жителей севера покрывалась загаром плохо, зато сгорала мгновенно. Пришлось даже соорудить из пальмовых листов защиту для головы, шеи и плечей. Все остальное неплохо защищали и рубашки.

За все время пути нам не встретилось ни одного человека. Ни города, ни деревеньки, ни даже одинокого пастуха со стадом овец или коз. Все как говорил покойник Касан — пустынные земли. Да мы, честно сказать, и не стремились пока встречаться с аборигенами. Хватило и одного раза. До сих пор, завидев на горизонте парус, мы уходили от берега подальше. Черт ведь их разберешь — купцы плывут или пираты!

Зато с провиантом проблем не было. Большую часть нашего рациона составляли плоды, растущие на деревьях, да мелкие грызуны, которых Терри наловчился ловить силками. Последние он делал из веток и полос ткани — пустил на это некогда роскошные свои клетчатые штаны — обрезал чуть ниже колена. Рядом с морем было бы неплохо и рыбачить, но вот снастей у нас собой не было. А сделать их из ниток и костей грызунов — идея ученого, — не вышло. Рыба рвала нити, и оставляли нас с носом.

Профессор раскрылся мне с новой стороны. Я и предположить не мог, что столичное светило окажется настолько простым и неприхотливым в быту. Из его рассказов, а он замолкал только во сне, выходило, что с экспедициями он объездил большую часть южных и восточных колоний империи. А там, мол, бывали условия и похуже.

— Тут нас, по крайней мере, никто не собирается сожрать! — так он сказал однажды.

Крупного зверья, действительно, не встречалось. Может, их охотничьи угодья были дальше от берега, не знаю. По мне, не было — и хорошо! Вместе с тем не было и крупной дичи. Иной раз так хотелось мяса, что я без колебаний потратил бы патрон на какого-нибудь местного оленя или кабана!

В день мы отмахивали, пожалуй, километров двадцать, не меньше. Побережье просматривалось во все стороны насколько хватало взгляда, а потому мы сделались беспечными. Очень много разговаривали. Больше, конечно, говорил Терри, но и мне, порой, удавалось вставить пару слов.

Несмотря на молчаливое соглашение не трогать в разговоре наши политические воззрения, не лучшая ведь тема для таких разных людей, вчера мы-таки скатились в полемику. Не иначе солнце головы напекло! Что и привело к ссоре. И со вчерашнего дня мы с ним разговаривали только по делу.

Получилось все нелепо. Начали с рабства в этом мире, а скатились к классовой борьбе в нашем.

— Глупости все эти ваши революции! — разошелся Александр Терри. Пару дней назад он нашел узловатую палку, которую приспособил под посох. Ею он очень энергично размахивал, создавая впечатление, что в случае тупика в споре, использует ее как неопровержимый аргумент. — Вы, господа революционеры, сами и есть порождение системы, против которой боритесь!

— Это как? — я тоже был возбужден затянувшейся дискуссией.

— Если вы сможете на несколько минут притушить свою идейную непримиримость, думаю, я смогу вам объяснить!

— С удовольствием послушаю!

Сам того не замечая, в разговорах с ученым, я стал копировать его манеру говорить. Посмотри на нас кто со стороны, живот бы порвал от смеха: ни дать, ни взять, два ученых оппонента, обгорелые на солнце и одетые в какое-то тряпье и листья, ведут долгую дискуссию.

— Возьмем, к примеру, вас! Вот вы, Серт, представитель сословия низкого. Прошу не обижаться, я просто констатирую факт. Или как вы себя сами называете — рабочего класса. Пусть так. Как вы получили образование, Янак Серт?

— Обратился в реальную гимназию и получил разрешение. Я вам уже рассказывал.

— Я помню, но хотелось бы уточнить — без труда и кумовства, верно?

— Так.

— А потом, пройдя первые ступени, пошли на открытые курсы в технологический. Кто, кстати, оплачивал, ваше обучение?

— Какая вам… Ну хорошо — Движение!

— И это произошло в ненавидимой вами империи! — воздел посох вверх, как какой-нибудь древний пророк, ученый. — Той самой империи, которая для вас сосредоточие зла и несправедливости! Как такое возможно!

— Не пойму, к чему вы ведете.

— Хм. Мне казалось это совершенно очевидно, но, извольте, я объясню. Вы получаете образование. Такое возможно только в очень богатой стране, которая имеет возможность пускать излишки бюджетных средств на строительство школ для… кхм… рабочего класса. А сверхдоходы нашей империи, не мне вам рассказывать, откуда берутся.

— Грабительская колониальная политика!..

— Верно! Но смогли бы вы, сын городских рабочих, получить образование в других условиях? Если бы империя не проводила, как вы выразились, грабительскую колониальную политику?

— При справедливом распределении ресурсов — да!

— Это пока оставим в стороне, если не возражаете. Как любил говорить один мой старый знакомый, играем теми картами, что нам сдали. В существующих реалиях — было бы возможно такое?

— Нет, но…

— Подождите, Серт, прошу вас. Дайте мне довести мысль до конца. Так вот, следующий вопрос, а хватило бы у вас понимания о неправильности мироустройства, не имей вы образования? Если бы не читали книги?

— Какой-то однобокий спор, Терри! Вы ведете меня к выгодным вам выводам!

— Ответьте!

— Нет!

— То есть получается, что ваше вольнодумство есть не более чем последствие получения образования и расширения кругозора. А оно, в свою очередь, стало вам доступным из-за получения сверхдоходов государством, ведущим грабеж слаборазвитых стран на востоке и юге. Верно?

— Бред какой-то!

— Ну почему же! Если отбросить частности, то вы, господин революционер, продукт того, против чего боритесь.

Он выглядел настолько довольным, что я с трудом подавил желание врезать аристократу по уху. Несколько раз шумно выдохнул и, стараясь говорить спокойно, сказал:

— Однако, в этих отброшенных вами частностях, и кроется ошибка, профессор. Ведь если распределение благ сделать справедливым, то не понадобиться для получения сверхдоходов грабить чужие земли.

— Вы сами-то в это верите, Серт? — Терри посмотрел на меня с такой жалостью, будто я признался ему в тайном и позорном недуге.

— Верю. — ответил я просто. Но твердо. — Это возможно.

Тот вздохнул.

— Ну разве что — чуть более справедливое распределение благ. Полностью справедливым оно не может быть априори!

— Это еще почему?

Ученый некоторое время шагал молча, подбирая слова. Потом сверкнул глазами и выдал:

— Вот возьмем яблоко!

Я даже остановился и огляделся по сторонам, настолько переход от политики был неожиданным. Ни одной яблони не увидел.

— Где?

— Серт! — раздраженно фыркнул Терри. — Фигурально! В качестве примера!

— А, понятно. — я сглотнул слюну от возникшего внезапно кисловато-сладкого привкуса яблочного сока. Нашел на чем примеры приводить!

— Представь, что яблоко — это все экономические блага, что есть. — безжалостно продолжил профессор. — А мы, люди, — черви. Нас много и всем нам требуется яблоко. И если у общества червей будет некая справедливая схема распределения яблока, то его хватит на всех. По крайней мере, на какое-то время.

— Люди не черви! — прервал я его, понимая, куда он клонит.

— Действительно? А чем же люди отличаются от червей? У нас есть планета, из которой мы выгрызаем все, что нам нужно. И то, что не нужно, кстати, тоже. Мы только употребляем планету, как черви употребляют яблоко. И ничего не даем ей взамен. Стоит ли удивляться, что у общества червей в конце концов появляются те, кто стоит выше других? Те, кто следит за распределением яблока и порядком в процессе?

— Какое интересное объяснение классового неравенства! — с нескрываемым сарказмом сказал я.

— Спасибо! — на ходу изобразил поклон ученый. — Но пойдем дальше! У нас есть яблоко, есть черви и есть те, кто следит, чтобы яблоко не было съедено в один присест. У последних, разумеется, есть свое мнение относительно того, кому и сколько позволительно съесть. Что не удовлетворяет большую часть червей. Они бы хотели есть от пуза, не связывая себя ограничениями правящего класса. И они поднимают бунт. Допустим даже, что у них все выходит, и черви, следящие за порядком, сброшены вниз. Власть и право распоряжаться яблоком оказалась в руках большинства. И что тогда это большинство будет делать?

— Наладит справедливое распределение яблока… тьфу на вас, Терри! Благ!

— Это понятно. — усмехнулся тот. — И кто будет отвечать, за то, что оно — справедливое?

— Избранные большинством общества представители.

— То есть — небольшая группа людей с большими возможностями? Которые будут решать, кому и сколько яблока съесть?

— Они подконтрольны большинству!

— Но по сути — как я сказал? Новая формация червей сформирует свою элиту. Пусть она будет построена на иных принципах, но от фактов не убежишь — это элита. Которая будет определять допустимые размеры благ. Кому и сколько их дать, а кому не давать вообще! Потому что не заслужили! Или потому что пособники прежних элит!

— Вы мерите людей по себе!

— Набор инстинктов и ценностей у людей примерно одинаков. С чего бы мне так не делать?

— Нет! Есть люди, которые думают не только о себе!

— Исчезающе малая доля от общего числа. Идеалисты и бездельники. Желающие получить то, чего не имеют.

— Движение думает о других!

— Ваше движение — это люди. Одинаковые по своей сути и разные по устремлениям. Учите историю, молодой человек! Там таких примеров — океан!

— Вы просто не видели других, вот так и говорите!

— Видел. И к великому моему сожалению, чаще, чем хотелось бы! На проверку все эти ваши прекраснодушные лидеры оказываются не идеалистами, а вполне себе эгоистами!

— Знаете, Терри! — я понял, что прошибить его каменную уверенность мне не удастся. — Идите к черту!

На том разговор и закончился. Оскорблено поглядывая друг на друга, мы продолжили путь в почти полном молчании.

Так было до сегодняшнего дня. Точнее, до второй его половины. Когда огненный шар солнца перевалил за зенит, мы нашли следы людей.

Мы встречали их и раньше. Но точечные, отмечающие скорее разовые появления здесь человека: кострища, срубленные деревья, экскременты. Скорее всего, это были ночные высадки мореходов, может быть даже “наших” пиратов.

А тут — дорога. И не грубый проселок, сплошь в колдобинах и ямах, что для этих мест и так было бы роскошно, а настоящая, мощенная камнем дорога. Она выходила из леса и почти сразу же сворачивала на восток. Уходя вдаль по побережью насколько хватало взгляда. И вот на этом самом повороте стояли четыре больших крытых фургона. Обоз. Разграбленный, судя по трупам вокруг, стрелам, впившимся в доски и отсутствию тягловых животных.

Я тут же вытащил из кармана истрепанных штанов пистолет и, предостерегая профессора, поднял руку.

— Т-с-с! — шепнул, на случай, если он не понял жеста. — Тут разграбленный обоз!

Зря я это сделал! Ученый тут же стал напирать на меня, желая самостоятельно увидеть телеги.

— Что тут произошло?

— Разбойники тут произошли! Никогда не доводилось встречаться?

— Прекращайте уже, Серт! Наша перепалка тут явно не ко времени!

Я согласно кивнул, хотя вовсе не собирался с ним препираться, и тихо двинулся к фургонам. Вглядываясь до боли в любой качнувшийся листок и вслушиваясь в каждый шорох. Последнему здорово мешало шумное дыхание Терри у меня за спиной.

Обозники были мертвы. Я насчитал двенадцать трупов, по три возле каждого фургона. Судя по тому, как они лежали, их без затей перестреляли лучники из леса. А потом добили раненых. И очень хозяйственно вырезали большую часть стрел из тел убитых. В общем, не было похоже, что обозники оказали нападавшим хоть какое-то сопротивление.

Убили их не слишком давно. Трупы уже изрядно воняли и вздулись, но в этом больше была виновата здешняя жара. А вот характерных следов разложения еще не было. Не сказать, что я прямо такой специалист в этих вопросах, но мертвяков-то повидал.

Лошадей или кого они тут использовали вместо них, разбойники увели с собой. И обчистили фургоны, оставив голые доски и мучную пыль.

На всякий случай я вошел в лес и осмотрелся еще и там. Даже нашел пару лёжек разбойников и следы их отхода. Настоящая просека в кустах, много, видать, добычи взяли.

Здешний мир мне нравился все меньше и меньше. Несмотря на теплую погоду, яркую зелень пальмовых лесов и синеву океана. Точнее, мне все меньше и меньше нравились люди этого мира. Первые, кого мы встретили, оказались пиратами. А вторых убили разбойники. Не ценят здесь человеческую жизнь! Еще меньше чем у меня на родине.

Вскрик профессора возле фургонов заставил меня пулей метнуться обратно.

— В чем дело? — спросил я, водя стволом из стороны в сторону.

— Вот! — Терри ткнул пальцем под одну из телег. — Там ребенок! Живой!

Ребенок?

Присев, я заглянул под днище и встретился с черными глазами.

— Выходи! — сказал я на местном языке. И, держа его на прицеле, отошел на пару шагов. Кто его знает какие тут дети?

Это оказался вовсе не ребенок. Когда он опасливо выбрался на свет, стало видно, что это взрослый мужчина. Только ростом мне, самое большое, по грудь. Карлик. Только виденные мной раньше карлики были маленькими и уродливыми карикатурами на людей, а этот был сложен вполне пропорционально. Разве что худой, как смерь. Полуголый, как все виденные нами местные: набедренная повязка, сандалии на ногах и железный ошейник на шее. Смуглый и лысый. Лицо его было густо расписано татуировками. Какими-то абстрактными узорами.

— Ты кто? — профессор со своей любознательностью опередил меня и с этим вопросом. — Умеешь говорить?

Карлик молча кивнул. Он выжидательно и довольно спокойно смотрел на нас с Терри и ждал.

— Твое имя? — не унимался ученый. Свои слова он сопровождал понятному всякому жестикуляцией. Вот уж хлебом не корми, дай все изучить! — Я — Терри. Ты?

В ответ мелкий положил ладонь на грудь.

— Будак. — голос у него был низкий и звучный. Совершенно неподходящий такому тщедушному телу.

Очень знакомое слово. Это же…

— Это не имя. Ты — раб? — удивился наш исследователь.

Точно! Почему-то не сразу понял смысл слова, наверное потому, что ждал услышать имя. Будак — нас так два месяца называли!

Карлик кивнул.

— А имя есть?

Качание головой. Нет. Ну и ладно, будем звать Будак.

— Как ты выжил?

Тот пожал плечами. Указал пальцем на свое убежище. И добавил:

— Закрыл глаза.

“И сделал вид, что меня тут нет!” — чуть не выпалил я со смехом, настолько по-детски звучало его объяснение.

— Где разбойники? — спросил я. Терри дай волю, начнет культуру карликов изучать! — Давно?

Рука Будака указала в сторону просеки, что я обнаружил недавно.

— Утром.

— А ты чего не ушел?

Снова неопределенное пожатие плечами, указание на ошейник и непонятное объяснение.

— Хозяин.

В завершение Будак ткнул пальцем в одного из мертвецов.

— А что не ушел?

Снова палец в убитого обозника и на свой ошейник. Что он пытается сказать?

Ученого тоже заинтересовала эта странность.

— Не можешь уйти?

Будак кивнул и опять тронул ошейник.

— Как интересно! — профессор без опаски приблизился к карлику и стал осматривать ошейник. В такие моменты я был готов его прибыть на месте! Нашел время для исследований! — Тут какие-то знаки, Серт! И они шевелятся! Посмотрите!

Я тоже подошел к Будаку и посмотрел на железную полосу на его шее. Обычные кандалы, на первый взгляд. Никаких шевелящихся знаков или еще…

— Черт! — я, как ошпаренный, отскочил от раба. — Черт! Это что такое?

На грубом железе ошейника при долгом и пристальном изучении проявлялись ломанные линии темно-зеленого цвета. И они действительно двигались, составляя какие-то непонятные символы!

— Терри, что это за чертовщина?

Я сам не заметил, как снова наставил ствол на карлика. Не иначе, с перепугу. На что тот никак не отреагировал. Стоял и чего-то ждал, как истукан. Да и у моего спутника страха не наблюдалось совсем.

— Как интересно! — восхищенно повторил Терри. — Я не знаю, что это такое, но у меня появилось предположение… Будак, ты закрыл глаза разбойникам?

— Закрыл глаза. — кивнул тот.

— Можешь закрыть глаза нам?

— Да.

И исчез. Натурально, исчез! Только что стоял тут и вот его нет! Как такое?.. Черт! Он колдун! Как Гунг, которого мы грохнули!

Ученый протянул руку к тому месту, где только что был Будак и тут же оддернул ее, будто тронул раскаленную печь.

— Он тут, Серт! Он никуда не делся. Просто исчез из нашего зрения! — и забормотал что-то себе под нос. — Тактильные ощущения подтверждают наличие тела, но зрение его не фиксирует. Гипноз? Воздействие на разум объекта? Но как же транс? Или смещение спектра? Но это работа напрямую с волной? Хойгенс бы перевернулся в могиле! Боже милосердный! Но как такое возможно?

— Открой глаза! — ученого просто трясло от возбуждения. И карлик вновь стал видимым. Я отступил еще на шаг. — Как ты это делаешь?

Будак пожал плечами.

— Я — пассулап.

Колдун, выходит, по-ихнему. В хорошенькое место нас закинул Терри! Колдуны просто толпами бродят!

Меня это все пугало и злило одновременно. Потому что было непонятно и необъяснимо. Как человек может делать такое? Просто взять и пропасть? Хоть я и видел уже фокусы с параличом в исполнении покойного Гунга, а все равно принять не мог! Не должно так быть!

— Терри! — позвал я ученого. Тот оглянулся на меня с легким раздражением занятого папаши, к которому своим нытьем мешает ребенок. — Александр, давайте уходить отсюда. Встали у телег с трупами и лясы точим! Понаедет сейчас их местная полиция или кто тут у них, и заберет. Отойдем в сторонку, там уже и побеседуете с этим пасалапом.

Тащить с собой мелкого колдуна не хотелось, но я понимал, что Терри вцепится в него, как голодная собака в кость. И ни за что не отпустит от себя предмет изучения.

— Пассулапом. — машинально поправил мое произношение профессор. И согласно кивнул.

— Будак! — обратился он к карлику. — Пойдешь с нами?

Тот отрицательно покачал головой. Опять указал на ошейник, затем на мертвого обозника и закончил свои объяснения словом “хозяин”.

— Он не может отойти от трупа хозяина! — зачем-то пояснил мне Терри то, что я понял и без него. — Следуя логике, можно предположить, что у него должна быть некая вещь, связанная с ошейником Будака. Давайте осмотрим тело!

И не дожидаясь от меня ответа, поспешил к мертвецу. Когда ученого что-то по-настоящему захватывало, такие мелочи, как трупная вонь, его не волновали. Присев возле обозника, он стал внимательно изучать его.

— Странно… — произнес он спустя некоторое время. — Ничего такого, что можно было бы идентифицировать, как связанное устройство. Это, вероятно, какое-то украшение. Браслет или цепочка. Но ничего такого я не вижу. Будак! Что тебя держит?

Карлик приблизился к своему мертвому хозяину, остановившись примерно в полутора метрах. Указал на его правую руку и пальцем провел по предплечью.

— Рука? Что ты хочешь сказать? Постой-ка! Шрам? Ты имеешь ввиду — шрам? Боже милосердный! Он что, таскает это под кожей? Серт, дайте мне ваш нож!

С уверенностью полевого хирурга, Терри рассек кожу мертвеца и сунул пальцы в разрез.

— Хм! Действительно! Очень неортодоксальный способ хранения ценностей!

Он вытащил из раны окровавленный кругляш размером с крупную монету. Очистил его от крови одеждой убитого обозника и показал Будаку.

— Это оно?

Раб молча кивнул.

— Теперь можешь идти с нами?

— Да, хозяин.

Я не выдержал и расхохотался в голос. Это уже был просто какой-то фарс! Понимая причину моего веселья, ученый строго сказал карлику.

— Никакой ты не раб! Ты свободен идти с нами или остаться здесь!

— У тебя ндасан. — увидев монетку в руках профессора туземец, стал более разговорчивым. — У кого ндасан, тот владеет Будак.

— Тогда забирай его себе! — Терри протянул рабу найденный кругляш.

Тот отшатнулся, будто его ударили.

— Нет. Нельзя. Близко больно!

Ученый сразу же все понял.

— Ну надо же! Такая примитивная культура и настолько сложные приборы! Просто невероятно! Не знаю, на каком принципе все это работает, но это восхитительно!

Он тут же виновато кашлянул и поправился:

— Если не учитывать цели, для которой эти устройства созданы.

Прежде чем покинуть место побоища, я еще раз осмотрел фургоны, но ничего полезного для нас не обнаружил.

— Пойдемте, господин рабовладелец! — с усмешкой бросил я Терри.

Тот немедленно взвился:

— Даже в мыслях не смейте так меня называть, господин бомбист! Это просто казус, который мы обязательно устраним! Как только разберемся с принципом работы этих устройств.

И излучая возмущение даже спиной, зашагал прочь по дороге.

Глава 9

Колдун с рабским ошейником стал нашим спутником. Хотел он того или нет. Выбора-то у него не было. Пока не снять с его шеи оковы, все его варианты: идти с теми у кого колдовской кругляш или помирать от голода, сидя в компании трупов.

Будак оказался совершенно нормальным мужиком. Спокойно шел с нами, не замечая, кажется, палящего солнца. На вопросы он отвечал, но сам разговоров не заводил. Говорил он вообще немного, предпочитая жесты. Но если ими не удавалось достичь полного понимания, все-таки открывал рот. При этом фразы он строил короткие, односложные. Видимо, в рабстве бедняга больше молчал и сейчас продолжал следовать многолетней привычке.

Он был в неволе больше десяти лет! Даже представить такое страшно, а каково прожить! Я за два месяца плена у пиратов чуть не превратился в молчаливый овощ. Сил и желаний, у которого хватает только на жрачку и сон. А он — десять лет так! В голове просто не укладывалось. Десять лет с ошейником на шее, без возможности отойти от хозяина дальше, чем на двадцать шагов. Я бы с собой покончил, наверное.

Вообще, с рабством здесь нужно было что-то делать! Это же дикость какая — одному человеку другим владеть! Как вещью! Хуже чем у нас в империи! Только вот что именно делать? Понятно ведь, что я не могу ничего изменить в одиночку! Но если уж я чему и научился в Движении, то это организации. Взять большую цель, разбить ее на важные задачи, их, в свою очередь разложить на задачи помельче. От стратегии к тактике. И разделение. На этом все подполье строилось! Ячейки, как пример. Возьми легаши одну, ее члены не смогут выдать никого, даже под пытками! Просто не будут владеть информацией.

Надо бы позже поговорить с Будаком на этот счет. Каковы настроения среди рабов? Есть у них цель освободиться? Свои герои, сообщества рабов? Может быть, они уже готовят бунт, и я смогу им помочь?

Карлик, что интересно, оказался в этих землях таким же чужаком, как и мы. Не в том смысле, что он попал сюда из другого мира, нет! Просто земли его племени были настолько далеко, что он даже не думал о том, чтобы туда вернуться. Рабом он стал еще будучи мальчишкой, попав в плен к соседям, с которыми его родное племя вело войну. Там на него надели ошейник и продали работорговцам.

— Пассулап все боятся. В ошейнике боятся тоже. — сказал Будак. — Я сильный, быстрый, могу закрывать глаза. Хозяева боялись.

Его охотно покупали, польстившись на колдовские способности. И так же быстро перепродавали, сообразив, как сложно иметь раба, который может исчезать из виду. Так вот он и добрался до этих краев.

Здесь он надолго осел на большой ферме, где выращивали зерно. Смирившись со своим положением, Будак вскоре стал близким помощником хозяина фермы. Тот даже брал его в город в качестве охранника.

В этом месте его рваного рассказа я рассмеялся. От неожиданного заявления карлика. Ну надо же! А наш малец — охранник! От мышей? Будак шутки не понял, взял с земли несколько мелких камней. Один подбросил в воздух, а вторым сбил его на лету. Проделал он это настолько быстро, что его руки превратились в размытые пятна!

— Я быстрый. — пояснил он.

Мне осталось только уважительно присвистнуть.

— И как ты с такими талантами не смог защитить своего хозяина? — спросил я недоуменно. — Или не захотел?

Задал этот вопрос, а про себя подумал: хорошо бы, если последнее. Значит, теплится мятеж в душах невольников! Но ответ карлика меня разочаровал.

— Не успел. — ответил он. — Убили всех сразу.

— А в тебя не стреляли?

— На дне фургона спал. Маленький. Не увидели. Потом закрыл глаза.

Эта вот его способность “закрыть глаза”, Терри приводила в состояние какой-то особенно научной одержимости. За пару часов он своими вопросами выжал беднягу досуха. Кто такой пассулап? Откуда? Как им становятся? Что это вообще за способности? Как он ими управляет? Много ли людей с таким даром? Меня, положим, это тоже интересовало, но ученый, как с ума сошел. Будь у него под рукой оборудованная лаборатория, Терри бы уже потрошил карлика, пытаясь выяснить, как у него все работает.

Будак ничего не утаивал, но понять его было все равно сложно. Мешало даже не слабое знание языка, а сама чуждость его способностей нашему мышлению. Вот пассулап — это кто? Колдун, как я решил сперва? Выяснилось, что нет. Из объяснений карлика выходило, что это значит “полукровка”. Человек, род которого идет от какого-то местного бога. И способности эти — как раз влияние божественной крови. Мракобесие полное, почище, чем у наших священников! Но с другой стороны — он ведь действительно “закрывал глаза”! Как это можно еще объяснить?

Профессор пытался, к слову. Сыпал научными терминами, всеми этими “спектрами”, “волнами” и “излучениями”. Приплел до кучи даже электромагнетизм, хотя он-то тут вообще причем? Ученый упорно не желал признавать того, с чем я, похоже, внутренне смирился. С тем, что в этом мире, в отличии от нашего, существует колдовство. Или что-то сверхестественное, которое не может быть объяснено современной наукой. И если в империи таковое считается сказками, то здесь оно было реальностью. Терри, выслушав мое мнение, рассмеялся и назвал меня легковерным селянином. Я лишь махнул рукой. Была бы охота спорить!

Двигались мы теперь по дороге. Будак сказал, что она ведет к городу Тинджи и до него осталось совсем немного. Меньше дня пути. Мол, туда он, со своим хозяином и другими фермерами, и ехал. Зерно продавать. Да вот не сложилось у них. Разбойники в этих краях были явлением, сродни природному. Как град. Он вроде как мешает жизни и посевы может побить, но как с ним бороться? Вокруг городов власти дороги еще стерегли, патрули верховые пускали, а вот дальше дня пути путешественники и торговцы могли рассчитывать только на себя. Это потому что у них, у местных, единого государства не было. И каждый город заботился только о себе.

А я сразу же вспомнил, что наш с профессором знакомец по имени Касан был родом отсюда. И еще хвастался, что в его родном городе самый большой рынок рабов. Ну, Тинджи, так Тинджи! Какая нам, в сущности, разница? Главное, выйти к местной цивилизации и тогда уже можно строить дальнейшие планы.

К вечеру того же дня мы поднялись на холм и увидели первый населенный пункт.

Честно сказать, после всех разговоров с Терри про уровень развития этого мира, после гребных судов, рабства и полуголых аборигенов, я ожидал увидеть сборище лачуг с деревянной крепостью посередине. И был удивлен, когда нашему виду предстал огромный, окруженный высокой крепостной стеной, город. Настоящий город! С каменными домами, широкими улицами, площадями и рынками. Формой он напоминал подкову, охватывающую своими краями удобную гавань, в которой стояло множество крохотных корабликов под разноцветными парусами.

Город не умещался в пределах крепостных стен. Множество кварталов было построено и за ее пределами. И выглядели они победнее, чем те, что внутри. Дорога, по которой мы шли, ровной линией прорезала сперва скопище ферм с лоскутками возделываемой земли, проходила через посады и упиралась в массивные ворота в стене.

Крепость тут тоже имелась. Но не из бревен, а из серого камня — настоящая цитадель! Она возвышалась над городом, окруженная отдельной стеной и накрывала своей тенью целые кварталы и даже часть гавани. Прикинув расстояние от нас до города, я сделал вывод, что крепость эта будет побольше императорского дворца в столице.

— Ну вот мы и добрались до цивилизации, Серт! — сказал Терри. Он уселся на траву, скрестив ноги. Устало выдохнул. — Сегодня мы туда уже не попадем, тут до стен еще не меньше полудня пути. Так что давайте чуть-чуть отдохнем и подыщем место для ночевки. И подумаем, как нам в таком виде попасть внутрь крепостных стен. Желательно, не в качестве товара для рынка рабов.

— Как нам пройти в город? — спросил я у Будака. Профессор говорил не на местном языке, так что карлик всю его фразу не понял. — Чужаков пустят внутрь?

— Да. — ответил он сначала на второй вопрос. — Но так нельзя идти. Рабу можно. Свободному нельзя. Грязная одежда. Рваная. Подумают, что рабы.

Наши грязные, истрепанные долгим путешествием штаны и рубахи и правда нельзя было назвать одеждой свободного человека. Лохмотьями, кое-как защищающими от солнца — да. Но не одеждой.

— Значит нужны деньги. — озвучил очевидный вывод ученый.

Не знаю почему, видимо его фраза что-то разбудила в моей памяти, но я едва не предложил устроить цурек. Хохотнул про себя, но почти сразу же взгрустнул. Понял, что не представляю, как добывать в этом мире средства к существованию. Не на поле же спину гнуть! Пришлось пожать плечами.

— Думаю лучше обойтись без грабежей. — словно прочитал мои мысли ученый. — По возможности конечно. И начать с того, что продать что-то из нашего имущества.

Такое впечатление, что у нас с собой полный мешок этого самого имущества! Продать! Нож, пистолет или патроны?

Ученый, однако, смотрел на Будака. И до меня, пусть не сразу, дошло.

— Терри, даже думать об этом не смейте! Это человек, а не вещь!

— Ну, в существующей системе координат, он и человек, и имущество. — задумчиво произнес тот. Взглянул на извлеченный из кармана кругляш, который забрал у бывшего хозяина раба. И встрепенулся.

— Конечно же вы правы, Серт! Просто мысль. Не берите в голову! Да и было бы глупо продавать такой многообещающий экземпляр!

Я даже глаза закатил, демонстрируя свое отношение к его одержимости. А он продолжил.

— Но тогда я не представляю с помощью чего мы сможем обеспечить себя первоначальным капиталом. А без него у нас вряд ли выйдет что-то путное.

Подумав некоторое время, я вытащил из кармана нож.

— Может с помощью этого?

— Серт! Опять вы со своими радикальными решениями!..

— Да подождите вы! Я имею ввиду — может нам продать нож? Я еще на корабле у пиратов заметил, что железяки их — дрянь! Так может быть хорошая сталь здесь ценится? Будак, сколько стоит такое оружие?

И я протянул его вместе с ножнами карлику. Он очень настороженно принял его, поглядывая на меня с опаской. Будто бы я замыслил по отношению к нему какую-то пакость. Но все-таки извлек клинок из ножен, провел пальцем по лезвию и тут же восхищенно зацокал над легким порезом.

— Острый!

— Дорого?

— Не знаю. Дорого, да. Сколько — не знаю. Не видел такое никогда.

Я с победным видом обернулся к ученому.

— Ну вот видете, Терри! Осталось только найти покупателя!

Расставаться с ножом мне не хотелось, но с другой стороны — какие были еще варианты? Грабить? Не думаю, что у меня получится в здешних реалиях. Где каждый человек может оказаться колдуном. Лучше пока местные законы не нарушать.

Ученый осмотрел меня с ног до головы. Лицо его выразило сомнение.

— В таком виде, какой у нас сейчас, любой покупатель решит, что нож мы украли. И донесет в полицию. Или кто тут у них следит за порядком?

Он решительно поднялся.

— Идемте к морю, Серт! Мытье соленой водой, конечно, то еще удовольствие, но нам нужно привести себя в надлежащий вид. И побриться, пока ваш нож еще у нас.

Удовольствие, и верно, то еще! Хорошо хоть вода в местном море была теплой. В процессе водных процедур, Терри рассказал о том, как, по его мнению, стоит действовать. Если опустить обычное многословие ученого и частые уходы в сторону от основной темы, то выглядел его план так. Привести себя в порядок, насколько это возможно. Попасть в город. Походить по рынкам и лавкам, чтобы понять цены. Найти покупателя на нож. Снять жилье. Изучить город и людей — “наблюдение является одним из основных научных методов познания!”. На все это он отводил примерно неделю.

— Ну а собрав информацию, будем решать, что делать дальше.

В стройные его рассуждения я ввел только одну поправку. Одежду. Идти в город в нашем рванье было просто опасно — мытье и стирка вряд ли серьезно изменят наш облик. Для любого горожанина мы будем выглядеть бродягами.

— Одежду нужно украсть. — закончил я. — Где-нибудь в предместьях. Я сделаю это.

— Будак, что тут принято делать с ворами? — реакцией профессора стало обращение к карлику.

— Бьют кнутом. Отрубают руку. — откликнулся тот.

За нашим спором он следил с интересом. Практикуя мое произношение, мы говорили на местном языке.

— Замечательно! — ученый повернулся ко мне. — Точно хотите это сделать?

— Я могу. — влез в спор Будак. — Пойду с тобой, закрою глаза.

Меня будто током ударило! Вот мы идиоты! У нас есть колдун, который может исчезать из виду, а мы тут устроили бурные обсуждения! Только то, что ни я, ни Терри, не были ворами, нас и извиняло. Просто не смотрели на проблему с этой точки зрения! Стоп, так выходит и нож продавать необязательно! Можно просто подойти к любой лавке, поторговаться, а наш карлик стащит денег!

Я высказал последнюю мысль вслух. Профессор зааплодировал. Будак покачал головой.

— Торговцы боятся пассулап. — он тронул рукой ошейник. — Многие покупают защиту. Я не смогу закрыть глаза.

— Ну конечно, Серт! В мире, где способности нашего маленького друга являются обычным делом, должны были научиться защищаться от них! — тут же произнес профессор таким тоном, будто бы только что не радовался моей идее. Вроде: “ну как вы могли об этом не подумать, молодой человек!”

Вот же черт! А я уже раскатал губу! Обидно!

— Ладно. Тогда только одежду. Не стоит же защита от пассулап в каждом доме!

— Нет. — успокоил меня карлик. — Дорого.

Кражей мы с карликом занялись сразу после наступления темноты. Оставили Терри на берегу, а сами вышли к предместьям. Осмотревшись, выбрали домик не слишком богатый, но и не бедный. Какой смысл свои лохмотья менять на чужие? Ориентировались, главным образом, по размерам, и указаниям Будака.

Местная архитектура меня удивила. Тем, что дома совсем не имели окон со стороны фасада. Да и домами их можно было назвать очень условно, скорее группой построек, стоящих вплотную друг к другу, вокруг внутреннего двора. Возле одного из них, на крыше которого белело что-то похожее на белье, мы и остановились. Невидимый и неслышный Будак взобрался по стене на крышу. А я остался караулить.

Несколько минут я стоял у стены, вздрагивая от каждого шороха и размышляя о том, что дерганые манеры ворья приобретаются именно во время ночных краж. Нервная ведь работа! Вот если просто остановиться ночью у жилого дома, то стоишь себе спокойно. А когда твой напарник, пусть и невидимый, ворует на крыше этого дома белье — сразу не по себе. Хотя, вот какая разница!

Наконец, карлик возник в паре шагов от меня с охапкой тряпья руках. Мое сердце до этого и так стучало чаще обычного, а при его появлении и вовсе пустилось в галоп. Сложно, все-таки реагировать на такой фокус спокойно.

— Все. — доложил он едва слышно. — Можно уходить. Я опять закрою глаза. Пойду рядом.

Это он правильно подумал, ко мне одному никто присматриваться не будет. И очень хорошо, что появился, прежде, чем заговорить. А то бы я точно обгадился!

Обнесли дом в лучших традициях моих столичных знакомцев!

Вновь встретившись с профессором, мы смогли спокойно осмотреть добычу. Я был разочарован. Целая акция была проведена, чтобы получить какие-то куски ткани? Это ведь даже не одежда, а, я не знаю, — простыни?

Будак, однако, нас уверил, что это и есть обычная и повседневная одежда местных жителей. Даже показал, как ее на себя накручивать. По завершению его обучения мы оказались одеты во что-то, слегка напоминающее мужскую сорочку, только без рукавов и длинной до середины бедра. Карлик начал было говорить, что штаны нужно снять, но я и профессор, в унисон велели ему заткнуться.

— Штаны оставляем! И так видно, что мы иноземцы. — высказался Терри. Необходимость ходить по улицам с голым задом, в одной сорочке, его смущала не меньше меня. — Может у нас так принято?

К полудню следующего дня, прилично, хоть и не совсем обычно по местным меркам одетые, мы подошли к воротам в крепостной стене. Вблизи она оказались еще массивнее, чем при осмотре с холма. Сложенная из тяжелых блоков серого ноздреватого камня, стена поднималась метров на десять в высоту. Было видно, что это настоящее фортификационное сооружение, которое действительно защищает живущих внутри. Кое-где на камне стен были видны царапины, сколы и даже внушительных размеров вмятины. Будто в стены великаны швырялись камнями, размером в голову.

Ворота оказались местом оживленным. Множество людей, одетые так же как мы, только с голыми ногами, входили и выходили наружу. Очереди и давки при этом не наблюдалось. Людской поток довольно грамотно регулировался пятеркой стражников с копьями. Одеты они были так же, как и прочие, отличаясь от них только наличием оружием и еще блестящими шлемами с двумя гребнями. С кем-то из идущих в город людей стражи просто здоровались, с несущих или везущих на телегах груз — требовали монеты, на большую же часть входящих они вовсе не обращали внимания.

Я очень надеялся, что нас они отнесут к третьей категории. Так и произошло. Один из стражников мазнул по нам взглядом и стал смотреть на людей за нашими спинами. Мы без помех прошли сквозь ворота и оказались в городе.

Залитый солнцем широкий проспект, по сторонам которого плотно, как солдаты на параде, стояли двух и трехэтажные дома, уходил к центру города, слегка поднимаясь. По нему катились повозки и шли по своим делам люди. Еще они стояли возле домов, разговаривали друг с другом, покупали еду у уличных разносчиков. Словом, вели обычную жизнь горожан, которых всегда мало трогает все, происходящее за пределами их поселения. Если бы не их странная одежда и непривычные смуглые лица, можно было даже вообразить, что находишься где-нибудь в провинции империи. Где-нибудь у моря.

После долгого путешествия по безлюдным землям, где единственной компанией был ученый, множество народа вокруг раздражало и немного пугало. Казалось очень странным, что столько людей собралось в одном месте. Ходили, задевая друг друга плечами. Говорили, не заботясь о том, что их слышит кто-то, кроме собеседника. Ели, не оглядываясь по сторонам. И при этом — вели себя мирно и никто никого не хотел убить!

— Ну вот мы и в городе! — радостно произнес профессор. Любил он подчеркнуть очевидное. И тут же схватил за руку идущего мимо человека. — Скажи, добрый человек, где мы можем найти в этом городе оружейника или кузнеца?

Мужчина на профессора отреагировал спокойно. Разве что осмотрел его внимательно. Но вот вопроса сразу не понял. Видимо, произношение ученого было не настолько хорошим, как он считал. Пришлось ему вопрос повторить еще раз и, на этот раз, помедленнее. Наконец, горожанин понял, чего от него хочет чужестранец. И указал направление.

В поисках первой лавки оружейника мы прошли, наверное, половину города! И убедились, что он действительно огромен. Проспект сменился улицей, улица — площадью, в центре которой стояла каменная статуя мужика с копьем и в шлеме, как у стражников на воротах. Остальной одеждой скульптор явно пренебрег, зато отлично прорисовал внушительную мускулатуру неизвестного нам героя. И его член.

С площади, еще раз спросив дорогу, мы по узкому переулку вышли на рынок. Прошли его насквозь, захлебываясь слюной от запахов готовой еды и морща носы от резких запахов специй, рыбы и подгнивших фруктов. Попутно профессор останавливался чуть ли не у каждого прилавка, спрашивая цены на разные товары и, как я понял, изучая достоинство монет.

— В ходу медь и, кажется, бронза. — рассказал он после очередной такой остановки. — Есть еще серебряные монеты. И как ни странно, железные. Их тут называют дармы. Слово незнакомое, может оно и не значит ничего. Они тут самые дорогие. Номинал определяется весом монеты. Медные деньги называют сик — чешуя в переводе. Бронзовые монеты — сай — щиты. Серебро — лан. Золота пока не видел, но это не значит, что его нет, конечно! А как они оплачивают крупные покупки? Вот что интересно! Если товар стоит достаточно дорого, это же какой вес в металле придется нести!

На выходе с рынка этот его вопрос получил разъяснение. В нескольких шагах от нас одетый в ярко-синюю хламиду туземец купил роскошного красавца-коня и вместо монет вручил продавцу свернутый в трубочку пергамент.

— Долговые расписки! — воскликнул Терри. — Значит, тут есть банки или ростовщики! Это очень хорошо!

Совершенно не стесняясь, ученый приблизился к покупателю в синем и завязал с ним оживленную беседу.

— Он называет это рант! Аналог векселя. Я не понял, кто и как его обеспечивает, но само использование такого типа расчетов говорит о многом! Не настолько это общество и примитивно! — сообщил он вернувшись. — Пойдемте к оружейнику, что вы встали!

Проплутав по лабиринтам улиц еще около получаса, мы наконец вышли к месту обитания ремесленников. Улица, от которой через каждые метров сто, уходили в стороны ответвления-переулки, представляла из себя смесь жилого и рабочего квартала. По сути — тот же рынок, но без еды. Как я понял, на вторых этажах глиняных и каменных домов мастеровые жили, а первые были отведены под лавки, магазинчики и мастерские.

Вдоль домов стояли рядами изделия на продажу: посуда, рабочие инструменты селян, плетенная из прутиков мебель. На специальных подставках весели разноцветные ткани, расшитые цветами и узорами ковры, платки и одежда. Чуть дальше были изделия из кожи, от кошелей и поясов, до защитных доспехов. И в самом конце улицы грозно блестело на солнце оружие.

— Продавать нож буду я. — сразу сказал Терри. — Есть у меня план, как это сделать с максимальной выгодой.

— Поделиться не хотите? — спросил я, уже зная ответ.

— Нет. Долго рассказывать. Просто не мешайте. И держитесь чуть позади меня.

Долгое время мы переходили от одной лавки к другой. Профессор вовсю изображал вероятного покупателя, а я с Будаком — его охрану. Терри крутил в руках ножи и топоры, примеривался к мечам и копьям, со значением постукивали пальцем по дереву луков. Иногда снисходил до суетящихся торговцев и задавал им вопросы. С учетом нашей явно чужеземной внешности и одежды, нас принимали радушно, рассыпая комплименту своему товару. Не самого высокого качества, надо сказать. В родном мире я бы отнес его к хламу.

— Сколько ты хочешь за этот нож? — наконец, ученый выбрал “жертву”. Остановился возле прилавка, изделия на котором были сделаны не совсем уж безруким кузнецом. Продавец, такой же худой и юркий, как все местные, зацокал языком.

— Очень хороший нож! Его ковал мой брат, большой мастер! Он познал все тайны металлов и владеет древними секретами! Этот нож, мудрец, лучшее, что ты можешь найти в нашем городе!

Я понимал, хорошо, если половину его слов, но смысл от меня не ускользал. Торгаши, подозреваю, одинаковы во всех мирах и странах. Прежде чем назвать тебе цену, они будут полдня превозносить достоинство своего товара и поносить конкурентов. А потом, торгуясь, начнут рассказывать о своих голодных детях, сварливой жене и очень дорого обходящейся любовнице. Чем и объясняют несуразные суммы.

— Сколько? — Терри резко прервал поток его красноречия жестом настолько властным, что торговец застыл с открытым ртом. Вот ведь, а я за это время и забыть успел, что Терри — аристократ в черт его знает в каком поколении. И привычка командовать у него в крови.

— Всего лишь два дарма, господин! — заговорив он опомнившись. — Два дарма за столь редкое и прекрасное изделие, которое будет годами служить тебе!

— Два дарма? — воскликнул ученый. А я вспомнил, что поесть нам предлагали по цене медной чешуйки с человека! — Да ты сошел с ума, бесчестный торговец! За эти деньги я смогу купить двух рабов!

— Очень худых и неумелых рабов! — совершенно не обидевшись на “бесчестного”, парировал владелец лавки. — Вроде того недомерка, которого ты таскаешь с собой! А я продаю редкого качества инструменты! И моя цена справедлива!

— Твой язык должен отсохнуть в тот момент, когда ты назвал ее!

— Этим ножом можно бриться, до того он острый!

— Этой неумело откованной железкой? Ты считаешь меня глупцом?

— И к ней я дам тебе точильный камень совершенно бесплатно!

— За такие деньги ты должен сам приходить ко мне точить его!

И так далее. Профессор в своих путешествиях, явно научился торговаться. В его лице владелец лавки встретил достойного противника. Я слушал его перепалку с местным, и думал о том, что цену тот действительно назвал запредельную. Решил навариться на глупых чужаках или правда оценивал нож так высоко?

В конце концов, когда уже стало казаться, что торговец вот-вот вцепится ученому в бороду, тот протянул руку назад и сказал.

— Дайте мне нож, Серт.

Я вздохнув, вложил ему оружие в ладонь.

— Вот! — продемонстрировал Терри нож продавцу. — Вот нож, который достоин того, чтобы просить за него целое состояние!

Торгаш будто в ступор впал. Остекленевшими глазами он смотрел на лезвие из качественной стали и беззвучно шевелил губами. Подсчитывал его примерную стоимость? Молился своим богам?

— Откуда у тебя это? — спросил он наконец у ученого. И голос его дрожал от возбуждения. Да и глазки блестели так алчно, что я даже сжал пистолет в кармане. Как бы он ни решил нас просто ограбить. Но тут профессор и стал приводить в жизнь свой план.

— Я купец. — ответил Терри. — Приплыл в ваш город издалека, чтобы открыть тут торговлю оружием, в изготовлении которого мой народ очень искусен. Тебя я проверял. Мне ведь нужны партнеры на новом месте.

— Такой нож у тебя не один? — выдохнул торгаш восхищенно.

— За кого ты держишь меня? Конечно, с собой только образец. Который я хотел показать мастеру и спросить в какую цену его можно продать у вас?

— Ты предлагаешь мне стать твоим партнером в торговле? — опешил тот. — Но ведь ты даже не знаешь моего имени!

— Зато я видел, как ты ведешь торговлю! Твои умения впечатлили меня!

Льстил он настолько грубо, что заметить должен был любой. Но торговец, вероятно, оглох от внезапно открывшихся ему перспектив.

— За сколько ты сможешь продать этот нож? — повторил ученый.

— Три, может, четыре дарма! — спрятал глазки торгаш. Терри расхохотался.

— Мой дорогой! Зачем ты пытаешься обмануть меня! Неужели жажда наживы затмила твой разум? Ты думаешь получить барыш с перепродажи одного клинка и упускаешь прибыль от продажи сотен таких!

Он был так убедителен, что даже я на миг поверил, будто в порту и правда стоит наш корабль, в трюме которого блестят стальные ножи.

— Ты неверно понял меня, мудрец… — промямлил торгаш. А Терри нанес последний удар.

— Уже много дней я брожу по вашему городу, одевшись как бедняк. Ищу достойного человека, которому можно доверять.

Ну каков! Одевшись, как бедняк!

— Мне ты можешь доверить своих детей, господин!

— Тогда назови мне честную цену, за которую ты сможешь продать мой клинок!

Некоторое время бедняга боролся с собой. Жажда сиюминутной наживы вступила в смертельную схватку с видом открывающихся перспектив. И последняя побеждала с большим перевесом.

— Думаю, здесь я не смогу его продать. — проговорил он наконец. — Здешние покупатели просто не имеют таких денег. Этот клинок можно продать во дворце. И я смог бы это сделать. Если продать один только нож, то его цена будет не меньше сотни дарм. При продаже большой партии, цену, конечно же, придется снизить. Скажем до восьмидесяти дарм.

— Теперь я вижу, что не ошибся в тебе! — торжественно произнес Терри. И протянул ему руку. — Меня зовут Александр. Скажи свое имя?

Торгаш недоуменно посмотрел на раскрытую ладонь профессора и неуверенно вытянул свою похожим образом.

— Трай. Меня зовут Трай. Терри схватил ее и энергично тряхнул.

— Хорошо, Трай. Я готов продать тебе этот нож за, скажем, восемь десятков дарм. И если ты продашь его правителю за сотню, то разница твоя. Этим, кроме того, ты докажешь, что являешься серьезным человеком. Который вхож в дома к богатым людям! И с которым можно иметь дело, работая с большими партиями.

Я с трудом удерживал на лице серьезную гримасу. Профессор, как говорил столичный криминал, работал лопуха! Если бы мне кто-то раньше рассказал, что светило мировой науки способен на такой поступок, я бы рассмеялся ему в лицо!

 Глава 10

В дополнение к восьмидесяти железным монетам, Терри еще выпросил у торговца нож. Тот самый, с которого начался торг. Как он выразился, в качестве символа.

“С него началось наше партнерство!”

Как по мне, ученый переигрывал. Идея с торговцем-чужестранцем, который ищет в новом городе каналы сбыта, была великолепна. Так он действительно сдерживал торгаша от ограбления. Но к чему этот символизм? Не видел с каким лицом твой “партнер” отсчитывал деньги? А уж когда профессор спросил у Грая, где он со своими слугами мог бы снять достойное жилище на пару недель, я и вовсе чуть рукой лицо не закрыл. Вот зачем? Чтобы он знал, где нас искать, в случае чего?

Грай посоветовал человека, который может нам помочь и сказал где его можно найти. И думаю, человека неслучайного. Договорившись о встрече через два дня и раскланявшись, мы отправились прочь.

— Ну как? — с детской гордостью спросил Терри, когда мы покинули квартал ремесленников. Весь его вид требовал — похвали меня!

— Вы молодец, профессор. — ответил я. — Только давайте-ка мы дадим мешочек с деньгами Будаку.

— Зачем? — не понял меня ученый.

— Не по чину иноземному купцу самому таскать монеты. — пояснил я. — Если уж взялись играть, будьте убедительны в мелочах.

— Хм! Согласен! — Александр протянул наш начальный капитал карлику. — Знаете в этом толк?

— Приходилось лицедействовать. Но это неглавная причина. Будак. — Обратился я к нашему спутнику. Дай-ка мне пару монет. И скажи. Как долго ты можешь закрывать глаза?

— Не очень долго. — Отозвался тот неопределенно.

Надо бы с ним в будущем обсудить отрезки времени. Не очень долго — это сколько?

— Как только увидишь опасность, закрывай глаза и уходи в сторону. На помощь не лезь!

Карлик кивнул. Он не выглядел удивленным. В отличие от профессора.

— В чем дело, Серт? Боитесь подлости от Грая?

— Не исключаю. Сейчас он под впечатлением вашего обаяния. Верит, что вы купец и у вас полный трюм стальных клинков. Да и мой нож, тут ведь явно нет такого качества стали, добавляет достоверности этой истории. А через полчаса он поймет, что отдал огромную сумму неизвестному человеку. И начнет себя спрашивать, почему вы сами не пошли к местному владетелю с таким выгодным предложением. А когда не найдет ответов — отправится нас искать.

— У вас мания преследования!

— И я ведь еще жив, верно?

Мы еще немного поспорили по поводу аренды дома. Ученый напирал, что стоит воспользоваться советом Грая. Мол, мы здесь чужие и сами вряд ли сможем найти что-то подходящее для жилья. Я же был категорически против. Совсем ни к чему было, чтобы торговец имел возможность нас найти. Да и не доверял я ему. Помнил, как блестели его глаза. И знал, что значит этот блеск. Обещание ножа в спину, стоит только отвернуться. Ну а что? И дорогой предмет у себя оставит, и деньги вернет! Вполне себе выгодная сделка! С местными надо держать ухо востро. Это я с первого дня здесь понял. С того момента, как меня приковали к веслу на два месяца.

В конце концов, Терри сдался. Все же не дурак он, на одной гордости спорить.

— Тогда берите дело в свои руки, Серт. И ищите нам жилье.

И я взял. Первым делом отправился искать трактир. Жрать хотелось, аж кишки крутило! За всеми этими аферами, я не ел с утра. А день уже клонился к вечеру.

Теперь, когда у нас появились местные деньги, на душе стало спокойнее. Не из-за них самих, а от возможностей открывающихся. Теперь можно и затеряться в многотысячном населении. И даже идея профессора — разобраться в новом мире — не казалась бредовой. Наоборот, хотелось узнать как можно больше о положении рабов. И способах, которыми можно сломать эту зверскую систему. Раз домой вернуться не светит, то может мы и тут на что-то сгодимся, а?

“Подпольщик — всегда подпольщик! Верно, Красный?”

Трактир обнаружился в паре кварталов. Я его приметил еще когда мы оружейников искали. Здание в два этажа обмазанное глиной и с качающейся доской-вывеской над дверью, на которой был намалеван котелок с парком над ним. И надпись, больше похожая на растительный орнамент. Значившая, к бабке не ходи, что-то вроде такого — “Котел изобилия”! В таких вещах наши миры вряд ли сильно отличаются.

На входе нас остановил крепкий, но невысокий мужичок. Натурально — колобок. В набедренной повязке и с татуированными от кистей до плечей руками. Без оружия, но опасный даже на вид.

— Рабам нельзя!

И указал на Будака. Чтобы мы на себя, наверное, не подумали. Вот ведь! А этого я не учел! Тут вообще в едальни рабам нельзя или это какая-то особенная? Для важных господ?

Положение спас Терри. С видом кронпринца, наступившего на прогулке прямо в собачью какаху, он внимательно осмотрел местного трактирного стража. Тот, кажется, даже росточком еще меньше стал. И всю свою угрожающесть потерял. А профессор обронил небрежно и холодно:

— Я буду решать куда можно моему рабу, а куда нельзя.

Ему бы еще добавить “Пшел!”. Но и так вышло неплохо. Вышибала отступил на шаг и ученый вошел в трактир. Будак нерешительно потоптался на месте и скользнул в дверь за ним.

Внутри трактир был… обычным. Столы, лавки, дрянное освещение. Запахи еды, от которой в животе заурчало, пива и пота. Любой сельская харчевня дома, выглядела и пахла так же. Только окон тут не было. Терри еще утром рассказывал, что в жарких странах это самое естественное решение — берегут внутри прохладу. Оно, может и так, но вот этому конкретному трактиру подобная мера не помогала нисколько. Здесь было очень душно. Сорочка-простыня почти сразу прилипла к спине.

Местечко не для сливок общества, но и не для городской бедноты. Сидевшие за столами люди выглядели как обыкновенные имперские мещане, зачем-то нарядившиеся в хламиды. И та же усталость в позах, то же смирение в глазах. Овцы. Клерки. Мелкие чиновники. Зашедшие промочить горло перед возвращением домой. Аж родиной пахнуло!

— Поесть. — сообщил я возникшему трактирщику, худому и носатому мужчине с глазами синими, как небо в ясный день. — С мясом. На троих. Пить.

Тот кивнул, укоризненно посмотрел на ошейник Будака, но говорить ничего не стал. Вернулся через минуту и поставил перед нами доску. На ней лежали три луковицы, три жареных рыбешки с ладонь и половина головки пахучего сыра.

— Просил же мяса! — возмутился я. Терри положил руку мне на плечо.

— Это закуска, Серт. Успокойтесь уже и еште.

Пока мы разбирались с закуской, а это заняло немного времени, трактирщик уже принес большую тарелку колбасок, зачем-то пронзенные тонкими палочками, стопку лепешек, большой кувшин и три стакана. И остался стоять рядом. Я понимал, чего он ждет, но так оголодал, что повернул к нему голову только после того, как слопал пару колбасок. Оказавшимися, кстати, вовсе не колбасками, а котлетами, запеченным на палочке.

— Сколько?

— По щиту с каждого.

Я продемонстрировал ему железную монету. Трактирщик понятливо кивнул и пошел за сдачей. Заодно и узнаем соотношение монет разных металлов друг к другу. Светить железом в обычной забегаловке, может и было не самым умным решением, но так ведь других монет у нас не было. Профессор держал фасон иноземного купца.

— Скажи. Где снять дом купцу? — спросил я, когда трактирщик вернулся с тарелкой, полной разнообразных монет. — Хороший дом. Не дорогой.

А сам подумал, что всплыла еще одна неучтенная мелочь — высокий номинал железных денег. Куда теперь ссыпать эту гору меди, бронзы и серебра? По карманам распихивать? Придеться, видать. Нужно было какой-то кошель завести. Или в чем тут местные таскают монеты?

— В нашем районе таких нет, — ответил носатый. После оплаты обеда он сделался к нам расположенным. Наверное цену втрое задрал. — Но ближе к восточным воротам, в Чужом квартале, я слышал, есть несколько подходящих домиков. Данг Аш сдает их приезжим иноземцам. Он, да еще данг Алатас держат всю недвижимость в городе.

Данг — какой-то местный титул? Надо бы разузнать побольше.

— Мы издалека. Лишь сегодня прибыли в город. Ты расскажешь, как туда пройти?

Терри не был бы самим собой, не вклиниившись в разговор и не начав сыпать вопросами.

Пока трактирщик объяснял дорогу и значения незнакомых нам слов, я с удовольствием допил дрянное и теплое пиво. Три месяца же не пил ничего человеческого! Одну воду из родников, да из луж! Пиво и сытная еда подействовали на меня так расслабляюще, что сразу захотелось покурить. Почувствовать ту пустоту, которая сопровождает дым опия и видения от него. Откинуться назад и закрыть глаза. Забыть все, что стучится в голову, не спрашивая разрешения. Самому стать дымом. Взлететь. Увидеть легкий парусник, качающийся на волнах. Услышать чаек…

— Серт!

Я даже головой встряхнул. Вот ведь! Замечтался!

— Что?

— Вы заснули?

— Нет, профессор. Просто задумался. Мы закончили здесь?

— Да, можно идти. Иначе меня тоже сморит прямо за столом. Да и нашего крошку-пассалапа тоже.

Будак и правда клевал носом, с трудом фокусируя взгляд на окружающих. Я сделал ему знак и сам поднялся. Что ж, пойдем искать наш новый дом!

Но этот план так и остался не реализованным. На улице нас ждали. Четверо братьев-близнецов трактирного стража. Невысокие, мускулистые, выбритые и татуированные. В руках каждый держал короткую дубинку, обшитую на конце войлоком. На широких кожаных поясах были закреплены мясницкие крюки.

“Жадность победила, Грай?”

— Ты купец Терр? — обратился один из них. Говорил он медленно, тяжело ворочая челюстью. Да и вообще, производил впечатление тугодума: маленькие глазки, нос-пяточек, скошенный лоб.

Я толкнул ученого за спину и сунул руку в карман.

— Я. — откликнулся Терри. — Серт, не глупите! Хотели бы напасть, уже бы это сделали. Вряд ли этих ребят послал Грай. Присмотритесь, они же как по форме одеты!

— Пойдешь с нами. — сказал крепыш.

— Куда? Я нарушил какой-то местный закон?

— Тебя хочет видеть данг Гема. Сейчас.

— Данг — местный аристократ, Серт. Трактирщик сказал, что совет этих дангов и заправляет городом. И избирает из своих рядов городского главу. Если я правильно понял, конечно. Скорее всего, торговец Грай попытался продать ваш нож этому самому дангу и тот заинтересовался откуда он у него.

И бросил колобкам:

— Ведите! Мы рады приглашению данга.

Первый день в городе и нас к себе уже приглашает местная шишка! Отличное начало, Красный! Сейчас воротила поймет, что никакого корабля с трюмами, полными клинков, у нас нет, заберет у нас деньги, а самих — прирежет! А Терри — ну как ребенок! Мы уже раз попали в цепи, благодаря его доверчивости! И он снова в пасть волку лезет!

— Если что — буду валить всех! — предупредил я ученого. Снова попасть в рабство я не хотел.

— Не думаю, что понадобится!

“Тебя что, до совершеннолетия в подвале держали?”

Идти пришлось далеко, не меньше получаса. Колобки держались настоящим конвоем: двое впереди, двое позади нас. И топали молча. От нечего делать я принялся их рассматривать. И пришел к выводу, что Терри, скорее всего, прав. Их пояса, крюки и татуировки действительно наводили на мысль о некой форме. Дикарской, но форме. Как аналог ливреи слуги.

Мордами крепыши тоже были удивительно похожи. Будто их одна мать родила. У тех двоих, что топали перед нами, на бритых затылках даже шрамы имелись. В одном и том же месте у обоих!

Еще одно наблюдение. Местные на наш конвой реагировали странно. Если бы кто-то вот так вел трех явных иноземцев по нашей столице, народ бы глазел, как на выступление бродячих артистов. Интересно ведь! Кто такие? А почему под конвоем? Кумушки-болтушки моментально соорудили бы историю, о том, что один из конвоируемых — убийца и людоед, а двое других — его пособники из магистрата. А эти… Глаза в землю опускали, когда мы мимо них проходили.

Один раз я только заметил, как смуглянка одна, как и все, голову опустившая, стрельнула по нам глазами из-под бровей. С интересом и страхом посмотрела. И мне сразу нехорошо внутри сделалось. Ком такой ледяной в животе заворочался. Это выходит, местным не плевать на нашу процессию, а просто боятся они? А чего могут боятся обычные горожане, не воры и не рабы, когда мимо стража аристократа проходит?

Я поделился мыслями с Терри, но тот лишь отмахнулся.

— Держите руку на пистолете, Серт! Убить их вы всегда успеете!

Вот же заладил!

Но руку из кармана я не убирал от самого трактира.

Мы явно пришли в какой-то элитный район. Здесь дома уже не жались друг к другу стенами, а стояли на почтительном расстоянии. Да и размерами они здорово отличались от обычных построек. Каждый дом был окружен небольшим садом с плодовыми деревьями и засаженными цветами газонами. Желто-серая одинаковость городских строений с глухими, лишенными окон стен, сменилась на белый и розовый мрамор, открытые беседки и балконы. К одной из таких усадеб мы и свернули.

Конвой провел нас по дорожке, посыпанной белым песком, и остановился, войдя на открытую террасу. Там сидели в плетеных креслах двое мужчин, один из которых был нам знаком. Торговец Грай, купивший нож.

— Это он, господин! — завидев нас, он тут же вскочил и стал тыкать пальцем в Терри. — Этот человек продал мне нож!

Второй мужчина повернулся, до этого он сидел к нам спиной. У него были длинные седые волосы, заплетенные в множество тонких косичек, отчего казалось, будто из его головы растут белые змейки. Лицо при этом было не старым, возрастом он вряд ли был старше ученого. Тонкий нос, узкие губы с застывшей и очень неприятной улыбкой. Черные глаза смотрели на нас с интересом. Из одежды на нем была традиционная здесь простыня, но из ткани дорогой даже на вид и не встречавшегося мне здесь ярко-красного цвета.

— Мои гости уже здесь! — произнес он и легонько хлопнул в ладоши. Из дома тут же выскочили несколько рабов и вынесли такие же плетеные кресла. — Прошу вас, садитесь!

И повернувшись к Граю, кивнул.

— Ты можешь идти.

— Но как же нож?.. — начал было тот, но наткнулся на взгляд хозяина дома и умолк.

— Зайдешь завтра и получишь свои деньги.

Когда он ушел, все мы некоторое время молчали. Мужчина с косичками рассматривал нас, мы рассматривали его. Я думал о колдунах и о том, что если их тут нет, то мы сможем уйти отсюда немного постреляв. Другое дело, куда мы после этого подадимся, убив местного аристократа? Это ведь данг тут напротив сидит, к бабке не ходи. По дому, по одежде, по повадкам видно, что он в этом городе не из последних людей.

А еще я думал, что люди этого мира в каких-то ключевых вещах, совершенно не отличаются от нас. Глупые, умные, властные, трусливые. Также подчеркивают свой статус вещами, другими вещами, но сути это не меняет. И значит, скорее всего, тут будут работать те же модели, что и дома. И рабов можно поднять и организовать известными мне методами. Только слова поменять и понятия.

— Никакого корабля ведь нет. — заговорил наконец, хозяин дома. Не спрашивая, а утверждая.

— Нет. — спокойно ответил Терри. Он сел в кресло ушедшего торговца и теперь они с дангом сидели друг напротив друга. Очень похожие, если присмотреться. Именно манерой поведения.

— И ты обманул моего человека.

— Я не знал, что он твой.

— Все, что связано с оружием в Тинджи, мое.

— И этого я тоже не знал. Данг Гема.

Я так и не решился сесть, хотя свободное кресло мне принесли. Встал за спиной ученого. Как его телохранитель. Так сподручнее было начинать пальбу, если до этого дойдет. В разговор я решил не вмешиваться, предоставив вести беседу Терри. У него язык всяко получше моего подвешен. Особенно при разговоре с человеком своего круга. Рядом со мной замер и Будак, смотрящий исключительно на прожилки мрамора в плитках пола.

Данг улыбнулся.

— Ты интересный человек, купец Терр. Не отрицаешь лжи, смотришь смело. Кто ты?

Профессор будто скопировал положение губ Гема.

“Аристократы!”

— Чужак. У себя на родине я тоже был дангом.

В глазах хозяина дома блеснул интерес.

— Из какого ты города?

— Не из города. Весь этот берег для меня чужой.

“Он что, собирается рассказать этому человеку всю правду?”

— Где же твой дом?

— У тебя есть карта? Я, наверное, смогу показать.

Данг Гема вновь хлопнул в ладоши что-то шепнул на ухо склонившемуся перед ним рабу. Тот кивнул и умчался.

— А клинок? Где ты взял такой металл? Я даже не уверен, что это металл!

Он вынул из под простыни мой нож и восхищенно уставился на его лезвие, поигрывая последними лучами солнца на полированной стали.

— Я резал им ткань и рубил по мечу. Он рассекал первую и оставлял зарубки на втором. Я ткнул им в доспех и он пронзил его! Хороший нагрудник! Нож заговорен? Что за колдовство на нем?

“Ну, конечно, колдовство, идиот!”

— Никакого колдовства, данг. Это просто металл. Сплав разных металлов. Мой народ давно умеет делать такой.

Прибежал посланный за картой раб и развернул лист пергамента. Я едва не фыркнул смешком — карта! Детские каракули! Но посмотрел на этот рисунок внимательно — хоть какая-то возможность понять, где мы сейчас находимся.

Ученый тоже отнесся к этому образцу с показной серьезностью. Спросив у данга, где на карте находится Тинжди, он долго водил пальцем по линиям, обозначающим землю и, наконец, с сожалением покачал головой.

— Земель моего народа нет на этой карте.

Там, строго говоря, был охвачен очень небольшой кусок мира. Я разглядел изломанное побережье, на котором располагались шесть городов. Дорогу, которая связывала города. Лес, уходящий в глубину материка. И море. Небогатые у них знания!

— Это карта Зеленого берега и окрестных земель. Другая, более подробная, есть у избранного владетеля. Там есть еще архипелаг кланов. Вот здесь. — палец данга ткнул воздух за пределами пергамента. — О других землях мне неизвестно. Но я не глупец, который скажет, что не существует того, о чем ему неизвестно. Я слышал об огромной земле на север от нас. Ты оттуда?

— Я с севера, это верно. Но говорим мы об одной и той же земле, данг, я не знаю.

Тот махнул рукой рабу и тот свернул карту.

— Но как ты попал в Тинджи? Я посылал людей в порт, там только торговые суда городов.

— Ката.

— Ты колдун?

— Нет данг. Не я. Тот, кто отправил меня сюда — да. Он колдун. Сильный. Я прогневал его и он бросил в меня ката. Так я и мои люди оказались здесь, на Зеленом берегу.

“А молодец, профессор! Если подумать, так ведь даже и не врет!”

Глаза у Гема загорелись. Как у ребенка, которому рассказывали страшную сказку про ведьму, живущую на болотах и пожирающую детей. Слово, которое он произнес, тоже было окрашено чистым детским нетерпением. Все-таки они тут диковатые, местные эти.

— Расскажи!

— Расскажу. Но сперва ты мне расскажи. Что ты хочешь с нами сделать? Зачем твои люди привели нас к тебе? Я понимаю, что я чужак, понимаю, что здесь власть — ты. Но я хотел бы знать. Расскажешь?

Какое-то время Гема смотрел на Терри без всякого выражения. Пустым холодным взглядом, как у змеи.

— Я не знаю. — наконец сказал он и развел в стороны руки. Улыбнулся своей неживой улыбкой. — Ты чужак, верно. И я могу решить твою судьбу прямо сейчас, это тоже верно. Убивать? Нет! Зачем? Может, от тебя будет польза. Одна уже есть — у меня есть клинок, которым не сможет похвастаться ни один данг в городе! А может, во всем поясе городов! И всего за сто дармов!

Я сдержал рвущиеся с языка ругательства и сохранил на лице каменное выражение. Не цена, а? Это ж насколько мы продешевили? Жалко было не упущенных денег, а ножа. Очень хорошего и надежного клинка.

— Можно, конечно, обыскать тебя и забрать другие вещи. У тебя есть еще что-то столь же удивительное?

Ученый пожал плечами, уходя от прямого ответа. Кивнул.

— Ты можешь это сделать. Но ведь не все богатство в вещах. Больше — в знаниях. Здесь.

Он тронул пальцем лоб.

— А может ты мне врешь. — продолжил данг, будто не слыша реплики профессора. — Может ты просто шпион с северного материка? Может ты колдун, нанятый моими врагами. Дангами Тинджи? Другого города, с которым я веду дела? Я не знаю. Но мне интересно узнать.

— Ты сможешь узнать это пытками.

“Да он что, совсем с ума сошел, что ли?! Зачем подбрасывать ему решения!”

— Могу. Но тогда я получу три изувеченных трупа и очень мало стоящих ответов. Ты можешь оказаться крепким. Можешь принять яд. Ты уже мог принять яд, идя ко мне.

— Мог.

“Ничего себе у них тут змеиное гнездо в высшем обществе!”

— Принял?

— Если бы я был врагом.

— А ты не враг?

— Не враг.

— Друг?

— Это зависит от тебя.

И вот тут Гема расхохотался. В голос и совершенно искренне. Хлопая себя по коленям и даже похрюкивая.

— Ты точно — данг!

Профессор развел руками. Чем-то, наверное, своей манерой держаться, он смог доказать факт своего благородного происхождения. И, судя по реакции хозяина дома, потенциальных врагов он в нас видеть перестал.

— Хорошо! — оборвал смех Гема. — Где ты поселился в городе, данг Терр?

— Нигде. Я лишь сегодня попал в него.

— Это хорошо! Остановись у меня! Стань моим гостем, чтобы мы могли узнать друг друга получше.

— И чтобы ты мог держать меня под рукой.

— Это тоже. — коротко хохотнул данг. — Это тоже. Я все еще не уверен в тебе.

“А я — в тебе!”

Терри кивнул. Наш гостеприимный хозяин позвал раба и велел принести вина.

Глава 11

Так мы стали гостями местного князька. И, если отбросить в сторону мою к нему личную неприязнь, то этот поворот для нас стало очень удачным. Мы получили дом и стол. Пусть не свой, но за него не нужно было платить. И сбросили со счетов вопрос ежедневного пропитания — кормили у данга Гема на убой и в любое время. Кроме этого, мы получили защиту нашего гостеприимного хозяина. А он и правда имел большой вес в Тинджи. Ну и, наконец, у нас появилась возможность сделать то, что мы и собирались — изучить этот мир. Профессор, я думаю, от неутомимой жажды знания, ну а я — со своими мотивами.

К неудобствам можно было отнести только постоянную охрану в виде двоих могучих колобков. Которые ходили за нами везде. В том числе и в туалет. Напоминая нам всем своим видом, что гости мы очень условные.

Колобки, кстати, оказались рабами. Потомственными рабами-стражами. Их выращивали, обучали и продавали богатым и влиятельным людям, как телохранителей. Они были верны, не знали и не хотели знать иной жизни. Их не пугала смерть, они стойко переносили боль. И их не смущала обязанность один раз в год, как какой-нибудь бык-производитель, посещать специальных рабынь, чтобы оставить потомство. Из которого мальчики пойдут в воспитание, как стражи, а девочки — в шлюхи и матери будущих рабов.

Это настолько походило на свиноферму или даже на питомник заводчиков собак, что у меня просто волосы вставали дыбом! Низвести людей до положения скота! Выращивать его под конкретные нужды господ! Это было во много раз круче того, что творили богатеи с рабочими в моем мире! И только укрепляло меня в принятом решении.

Обо всем этом мне рассказал Будак, быстро подружившийся с домашними рабами Гема. Он единственный из нас оставался без охраны. Хотя, учитывая тот факт, что он не мог отойти колдовского кругляша, который теперь таскал с собой я, в этом и не было необходимости.

А Терри с головой погрузился в изучение мира. В привычных для него, комфортных условиях. Он беседовал с нашим хозяином, с его друзьями, рабами. Он бродил с охранниками по городу, бывал в порту и даже пару раз посещал дворец избранного владетеля. И каждый вечер вываливал на меня горы сведений.

Больше всего, Терри интересовала магия. Материалистический его разум никак не мог смириться с тем, что какие-то чумазые аборигены могут усилием мысли или щелчком пальцев сделать что-то недоступное ученому с мировым именем. Пусть бы это имя и гремело в совсем другом мире.

— Смотрите, Серт! — вдохновлено вещал он на одной из таких вечерних лекций. — Я составил классификацию людей с даром воздействия и у меня получилась очень интересная картина! Вот!

И он жестом фокусника развернул пергамент со своими записками. Тусклыми местными чернилами на желтой выделанной коже были нарисованы три треугольника, десяток квадратов и кругов. Под каждой геометрической фигурой имелись надписи, прочитать которые мог только сам профессор.

— Условно я разделил людей с даром на три группы. Первая — это люди с одной или несколькими способностями. Вроде нашего Будака. Я назвал их пока — дикими. Поскольку они получают данные способности при рождении и ничего не делают для их развития. Просто умеют и все. Мутация, если хотите! Большая часть диких, как я теперь уже знаю, даже не особенно умеет контролировать свой дар!

— Как Будак? — догадался я.

— Да. Наш Будак — дикий. У него имеется способность исчезать из виду, а также во много раз увеличивать собственную скорость и реакции. Первая его способность, и это не более чем догадка, связана с умением взаимодействовать со световым диапазоном. Со второй все проще, он каким-то образом умеет контролировать выброс адреналина в своем организме.

— И много таких? — Рассуждения о природе колдовства в изложении Терри я пропустил. Смысл пытаться разобраться в том, чего не понимаешь. А вот отсутствие контроля меня заинтересовало. Стало страшно. Мир в котором есть люди, которые, например, превращаются в пламя. И не могут при этом себя контролировать. Кошмар!

— Единицы! Люди с диким даром до совершеннолетия практически не доживают. Обычно их убивают родители, поскольку считают носителями порченной крови — демонов или богов — это уже от религии зависит. Другие погибают из-за применения своих способностей. Мне рассказали о мальчике, который жил в этом городе несколько лет назад. Он умел делать воду из воздуха. Утонул в своем доме и утопил всю свою семью!

— Воду из воздуха? — тупо повторил я. Попытался это представить и не смог. — Как это?

— Господь милосердный, Серт! Вы что же, основы химии прогуливали? Вы же в технологическом учились!

— Ничего я не прогуливал…

— Конденсировал влагу из воздуха! Воздействовал на атомы, перестраивая связи в молекулах! Я не знаю, Серт! Это же даже у меня в голове звучит бредово, а когда я вслух говорю — еще более дико. Гадать тут можно бесконечно, пока предлагаю просто принять факт как данность и продолжить!

Я кивнул. А что еще оставалось! В тот день ученый выглядел особенно возбужденным и даже несколько безумным. Спорить с ним? Себе дороже!

— Так вот. Первые носителя дара — дикие. С этим разобрались. Дальше. Вторая группа — выращенные.

— Что?

— Вы так и будете меня перебивать? Выращенные, воспитанные, разведенные, потомственные — какое из этих слов вам понятно? Дети, оба родителя которых имеют дар. Дикий или уже выращенный — неважно! Передается по наследству. И вот тут все интереснее! У этих выращенных нет таких способностей, как у диких. У них спокойное детство, они не горят, не тонут и не исчезают. Но в момент полового созревания у них происходит активация. После определенного обучения они получают возможность воздействовать на физические объекты посредством вербальных и невербальных команд!

— Каких?

— Словами! И жестами! У меня ощущение, что я читаю лекцию студентам первого курса!

А у меня, как будто, такого ощущения не было? Да у меня каждый разговор с Терри такое ощущение вызывал!

— Произнесение некой словоформы в совокупности с жестами позволяет им менять физические свойства объекта. Либо же, — ученый со значением воздел палец. — Оставляя их неизменными, добавлять новые!

Я не стал переспрашивать, хотя и не понял половины. Как можно сохранить физические свойства объекта и добавить к нему новые? Вырастить у курицы на голове крысиный хвост?

— При этом для осуществления этого действия им требуются некие силы. Здесь их называют по-разному. Нам с вами известно слов “данган”.

Я сразу вспомнил чернокожего гипнотизера пиратов.

— К сожалению, что это за личный запас сил, как он создается, расходуется и пополняется, я пока не понял. — профессор развел руками. — Однако, узнал, что именно выращенные колдуны являются самым распространенным видом в этом мире. Ремесленники колдовского дела. Перейдем к третьему типу?

Мне оставалось только кивнуть. Ученому требовался не собеседник, а слушатель. На котором, произнося их вслух, он мог шлифовать свои мысли.

— Третий тип я назвал знающими. Здесь, в Тинджи, таких всего двое. И ценят их на вес железа! Даже верховный данг этого города считается с ними. Ни один еще не согласился со мной встретиться, так что я пока оперирую сведениями, полученными от других людей. Итак, по слухам, знающие — это невысокий процент выращенных, прошедших определенную инициацию в период полового созревания. Во время которой, опять же, по слухам, выживает, хорошо, если каждый десятый. По этой причине выращенные не очень стремятся идти на, так сказать, повышение! Однако, те, кто прошел посвящение, получают возможность творить ката, не опираясь на пресловутый данган. Силу они черпают из самого мира, а точнее, из стихий, которыми управляют. Да, забыл упомянуть, как правило, знающие специализируются в овладении одной из стихий. Это — самые могущественные колдуны в этом мире, по крайней мере, на известном нам пространстве. Попадись нам такой вместо чернокожего, так бы до сих пор и ворочали весла на корабле у пиратов. Радует лишь то, что знающий никогда не опуститься до банального разбоя на море.

Вот так Терри проводил время. А еще он пообещал дангу Гема создать мощное оружие. И в промежутках между исследованиями, работал над ним. Узнав об этом, я не преминул напомнить ученому одну его фразу, которую он бросил мне однажды в лицо.

— Вы ведь говорили, что никогда не работали с оружием!

Профессор немного смутился.

— Строго говоря, Серт, это ведь и не оружие! Данг Гема хочет получить нечто новое и устрашающее. Не очень понимаю, зачем ему это. Ведь между городами сейчас взаимовыгодный симбиоз. Впрочем, неважно! Я, как его почетный пленник — давайте называть вещи своими именами! — либо дам ему это, либо мы лишимся его, столь удобного покровительства. Так что не нужно этого вашего сарказма и осуждения! И, повторюсь, это не совсем оружие. Эффектные, но малоэффективные средства убийства.

Работал Терри над порохом. Я сперва даже порадовался, ведь если он создаст его, то у меня получится возможность пополнить свой боезапас! Но он меня сразу разочаровал, сказав, что создание нормального бездымного пороха в условиях этого мира невозможно. Слишком уж он неразвит и “отсутствует внятная материально-техническая база”. А вот дымный порох низкого качества создать не представляло для него труда.

— Все необходимые ингредиенты для этого в наличии на любом уровне развитии общества. Древесный уголь, сера, селитра. С последней были некоторые сложности, но благодаря местному климату и выгребным ямам, мы их решили без труда. Первую рабочую смесь я уже опробовал — вполне приемлемый результат. Гема просто прыгал от восторга, как ребенок, которому подарили заводную куклу! Он же не понимает, что кроме яркой вспышки, шума и дыма, этот порошок мало к чему пригоден.

— И что вы из него собираетесь делать? Если он настолько непригодный?

— Фейерверки, Серт! Ракеты! Простейшая конструкция, известная в нашем мире много веков. Тубус из пергамента и направляющие полозья. Инициация — пропитанная смолой веревка.

Я рассмеялся. Ну надо же какой хитрый и циничный у нас профессор! Впарит туземцам под видом оружия детские хлопушки, а те и рады будут! Я представил на секунду, как на крепостной стене монтируют направляющие полозья для ракет ученого, как они летят к толпе атакующих и… сворачивают с курса! Взрываются в небе над головами воинов, расцветая яркими красками и оставляя после себя клочья черного дыма. Хорошо, что войны между городами тут происходят чуть ли не раз в поколение!

— Не боитесь, что они быстро поймут слабость вашего оружия?

— Я сразу скажу, что оно несовершенно и буду долго заниматься его усовершенствованием.

У меня мелькнула мысль, что подобным шарлатанством Терри выбивал финансирование на свои проекты и в нашем мире. Слишком уж уверенно он действовал.

В общем, ученый проводил время с толком и удовольствием. Занимаясь любимым делом и держа устойчивую связь с сильными этого города. Упал, как кошка, на все четыре лапы. Несколько месяцев в новом мире, а он уже в привычных условиях живет! Ну, в условно привычных… Меня это, в общем-то, устраивало. Поскольку на мою деятельность никто не обращал внимания.

А ведь я занимался подготовкой к восстанию рабов. Правда, пока, не очень успешно.

За пару недель жизни в городе мне удалось выяснить, чем дышат здешние рабы. И собранная информация меня совершенно не порадовала. Потому что у невольников не было никаких интересов за пределами служения своим господам. Они не собирались в подземельях, вынашивая планы восстания. Они не резали особенно озверевших хозяев и не оставляли на месте расправы никаких знаков. У них даже героев не было! Таких, про которых бы говорили украдкой, шепотом. Чьим примером они бы вдохновлялись и на кого желали стать похожими. Чистое поле!

Но ведь рабы не могут быть довольны своим положением! Они же угнетены! Их используют, как животных! Их мучают и убивают! А они лишь опускают глаза и принимают новые удары? Это противоречит тому, что я знал! Такого не может быть! Значит, я чего-то не вижу?

Понятно, что никто мне сразу доверять не начнет. Не станет делиться сокровенным. Домашние рабы данга, хоть и отвечали на мои вопросы, но откровенничать ни со мной, ни с Будаком, посвященным в мои планы, явно не собирались. Мы же гости их господина!

Также печально обстояли дела и с местным криминалом. Тут были воришки, были грабители и убийцы, но преступного сообщества — не было. Воры не платили дань “ночному герцогу”, отсутствовал список “неприкасаемых” людей и домов… Черт! Тут даже полиции не было! Охрана порядка лежала на плечах самих жителей. В том смысле, что в ночные часы они сами по графику обходили свои кварталы с дубинками в руках. Богатые районы точно так же патрулировали все те же колобки из рабов.

Другими словами, работать было не с кем. Странное общество! Как муха в янтаре застывшее. Ничего не меняется уже сотни лет, а всех все устраивает! Как такое может быть?

От досады я уже начал всерьез рассматривать запасной вариант — работать не изнутри, а снаружи города. У него были минусы, много минусов, если честно, но один плюс перевешивал их все. Я точно знал что делать и в каком порядке. Покинуть город, найти разбойников, стать их лидером и за пару лет создать из банды настоящую армию. Наполнив ее преступниками, каторжниками и беглыми рабами. И бросить эту армию на город! Не хотят сами менять свою жизнь? Я им помогу!

Но браться за него я не смешил. Во-первых — всегда успею. А во-вторых, и это куда более важно, покинув город, я начисто терял контакт с жителями города. А это было неприемлемо.

Последней надеждой в реализации первоначального плана для меня был местный рынок рабов. И испытать ее я планировал сегодня. Касан-покойничек говорил, что рынок в Тинджи — самый крупный. И увидев огромную территорию, занятую шатрами торговцев и загонами для невольников, я ему поверил.

Это был настоящий город в городе. Точнее, за городом — рынок располагался за пределами крепостных стен, на побережье. Он даже был огорожен по периметру крепкой стеной из бревен. И от него тянуло такими запахами, будто неподалеку издохло стадо коров. Дерьмом и разлагающейся плотью.

Источниками вони были рабы. Прибитых к столбам, стоящим через каждый десяток шагов внутри стен этого торжища. Большей частью, мертвых. Одни уже ссохлись на солнце до состояния мумий, другие еще разлагались и были окруженные тучами мух. А некоторые были еще живыми. Они смотрели на ходящих мимо людей полными боли глазами.

— Беглые. — сказал мне Будак. — Для устрашения остальных.

Я стоял посреди рынка и смотрел на мертвецов. В душе поднималась стена огня. Гудящего, отсекающего все звуки окружающего мира. Огня, грозящего вырваться из-под контроля. И готового выплеснуться нутряным ревом и безумными поступками.

Рука обхватила пистолет в кармане, как тонущий хватается за протянутое ему весло.

“Да как же… Да что они тут о себе думают! Это же люди! Люди! Да как же так, твари! Разве же так можно с людьми!”

Мой взгляд заметался, ища хоть какую-то опору в этом безумии. Но не находил ее. Лишь наталкивался на полные усталого безразличия глаза невольников в клетках и на помостах.

Крохотная ладошка колдуна легла на мой локоть.

— Не нужно.

Он чувствовал колотившую меня дрожь. Он меня понимал. Но был спокоен. Как ему удавалось быть спокойным? Он же сам не раз сидел в этих клетках!

— Так ничего не сделать.

Будак был человеком, который разделял мои взгляды. С момента, как узнал о них.

— Только умрешь. Зря.

Огненная пелена стала отступать. Я благодарно кивнул коротышке и стал смотреть вокруг. Стараясь быть холодным и внимательным.

Что у нас тут? В самом центре рынка — большой помост, с которого демонстрировались невольники. Круглый, разделенный на несколько секторов, с каждого из которых галдели продавцы, расхваливающие товар. От него, как спицы в колесе, расходились улицы, по которым расхаживали вероятные покупатели. По обеим сторонам улочек стояли помосты поменьше. И тоже с живым товаром. Мужчины. Подростки. Женщины. Дети. За помостами находились клетки. Простые деревянные клетки, в которых невольники находились в промежутках между показами.

Охрана? В наличии. Все те же крепыши-рабы, только вооруженные уже не дубинками, как городские, а короткими копьями и широкими ножами, висящими на поясах. Стоят у каждого прилавка, реденькой цепью окружают центральный помост. Внимательные. Сосредоточенные.

Вывод? Ловить тут нечего. Можно перебить охрану и открыть клетки, но рабы оттуда не выйдут. Напуганные или, хуже того, покорившиеся. Будут стоять у открытой двери и смотреть пустыми глазами!

Решено. Лес. И разбойники. И через два — три года я сюда вернусь.

И в этот миг взгляд запнулся о горящие чистой ненавистью глаза. Черные женские глаза.

Она была красива. Дикой, первобытной какой-то красотой. Даже в рубахе, которую тут таскали все женщины-невольницы, в этаком мешке с прорезью для рук. Даже грязная, со спутанными в воронье гнездо черными волосами. Даже с огромным синяком на половину лица, еще совсем свежим. Но она так сверкала своими глазищами! Так бесстрашно кричала на горожанина, со смехом тянущим ее за веревку. Чернокожая. Сильная. Высокая.

Она была чем-то неуловимо похожа на ту, что я… Другая, но…

Я не успел ничего подумать.

Горожанин, утомленный бесконечным криком только что приобретенной рабыни, остановился и с размаху ударил ее кулаком в лицо. И пнул ногой в живот, когда она упала.

Разум будто бы отошел в сторону и стал с любопытством наблюдать за происходящим. Как я срываюсь с места. Как пушечным ядром врезаюсь в средних лет мужика. Как сажусь на него верхом и начинаю вбивать его голову в землю. Как виснет на левой руке удивительно сильный для крохотного своего росточка Будак. Как равнодушно наблюдают за дракой двое наших телохранителей.

Я не видел, как подбежали двое местных стражников с копьями. Будак оттащил-таки меня от избиваемого и отвел в сторону. А наши колобки с дубинками заступили дорогу охране рынка. Один из которых, стал помогать подняться на ноги побитому мужику, второй, направил в мою сторону копье.

“Не сейчас, Красный! Не сейчас!” — вопил в моем сознании тоненький голосок здравого смысла. Едва слышимый за шумом вновь поднявшейся стены огня.

Ладонь, уже успевшая скользнуть в карман, разжалась и отпустила теплый металл пистолета. Я поднял обе руки перед собой и крикнул:

— Все!

С земли поднялся избитый горожанин. Он смотрел на меня со злобой, сквозь текущую по лицу кровь. Еще один из рыночных стражей тащил за веревку успевшую сбежать чернокожую рабыню. Та продолжала отчаянно сопротивляться, но ее силы были несравнимы с мощью специально выведенного охранника.

— Кто ты? — спросил меня здоровяк с копьем.

— Гость данга Гема. — ответил вместо меня колобок с дубинкой.

Копейщик кивнул, но следующий вопрос задал снова мне. Будто мой охранник был для него в статусе говорящего столба.

— Зачем ты напал на свободного человека?

— Я…

— Мой хозяин хотел купить эту рабыню, но этот господин дал цену больше! — вмешался Будак. Я обернулся к нему с вопросом в глазах, но он едва заметно кивнул мне и я понял. Вероятно, такие разборки между покупателями случались здесь нередко.

— Да! — стараясь говорить с обидой, произнес я. — Проклятый анех!

Анехами тут называли жадных людей, сравнивая их с каким-то местным животным.

— Имя назови. — Стража мое, точнее будаково, объяснение устроило и он заметно расслабился.

— Серт.

— Уходи сейчас с рынка. За драку придут говорить к дангу.

Все-таки какое-то подобие сил общественного порядка у них тут имелось. Как и простенькие законы. Теперь обиженный мною горожанин придет требовать у данга компенсацию — есть плюсы в пользовании статуса гостя местного князя. А не был бы я его гостем, то деньги потребовали с меня. И прямо на месте. При необходимости собрали бы даже свидетелей драки и суд из шести свободных.

Краем глаза я заметил взгляд рабыни. Злющий и благодарный одновременно. На душе и так кошки скребли, а тут сделалось совсем худо. Сама по себе невольница ничего для меня не значила, но сам принцип! Поманил защитой и сразу бросил! Хвост поджал! Разумом я понимал, что с наскока ничего тут изменить не сумею, но эмоции требовали довести дело до конца.

— Эй! — бросил я горожанину. — За сколько ты ее купил?

— Проваливай! — откликнулся тот. — Ее двойную цену я возьму с твоего господина!

Я выругался и плюнул в его сторону. Он оскалил зубы, развернулся и ушел, волоча слабо сопротивляющуюся женщину. Стражники перекрывали мне путь с рынка, пока тот не пропал из виду. После чего расступились и проводили нас до выхода.

— Домой? — спросил Будак. Домом наш "перекати-поле" называл любое помещение, в котором ночевал хотя бы несколько раз.

— Домой. — хмуро подтвердил я.

Внутри было очень погано. Полное и безоговорочное поражение! Рабы… такие рабы! Как можно мириться со скотским своим существованием? Угождать хозяевам. Служить им. Умирать за них. Или даже просто в назидание другим рабам! Как можно было быть такими овцами?

“Они просто не знают, что может быть по-другому!” — возразил я себе. — “Ты что же, ждал тут организованных ячеек? Тайных явок? Связных? Тут нет Движения, Красный! Только ты тут — Движение! Хватит ныть, подпольщик! Решил уходить в леса — иди! Делай, что должно! Реж купцов, уничтожай фермы, освобождай рабов! Распускай слухи о том, что возможна и другая жизнь! Без господ, без страха, без голода и побоев. Принимай беглых, рассказывай им о новом мире. А потом запускай их в город. Делай, что умеешь! Только не ной!”

Остаток дня я провел в городе, наблюдая за неспешной жизнью его жителей. Простые бытовые сценки, вроде двух сцепившихся языками хозяек, ругающихся торговцев и спешащих с поручениями рабов. Я впитывал их, запечатлевал в памяти, как фотограф. С тем чтобы всегда знать, за кого я буду бороться. Потому что призрачное “светлое будущее”, это не просто фигура речи. Не что-то не представляемое и недостижимое. Для меня оно всегда было связано с людьми. Обычными людьми, которые будут в этом будущем жить.

А вечером в доме данга Гема я получил ожидаемую порцию недовольства от нашего хозяина. Сдержанного, поскольку штраф за избитого горожанина был для него смешной суммой — всего-то две железных монеты. И еще потому что получаемыми “изобретениями” профессора он был несказанно доволен. Так, немного недовольного бурчания и совет вести себя во время торга более спокойно. Я с виноватым видом выслушал его, кивая в нужных местах.

А вот отповедь ученого была куда как серьезнее.

— Вы в своем уме, молодой человек? — накинулся он на меня, едва мы с Будаком вошли. — Мы здесь на птичьих правах, а вы устраиваете драки на рынке!

— На рынке рабов. — поправил я его спокойно. И этой фразой, неожиданно для себя, сорвал все его заготовленные обвинения.

— Гм… Ну да… Серт, я вас понимаю. Для человека нашей эпохи, да еще и с вашими убеждениями, смотреть на проявления такой дикости, как рабство, очень тяжело.

— Вы там были? На рынке?

— Нет. Как-то не было необходимости… — все еще смущенно ответил Терри. А ведь это он собирался кричать на меня.

— Вы сходите. Там чудесные украшения. В виде рабов. Мертвых и умирающих. Воняющих. Прибитых к столбам. В назидание, как мне пояснил Будак. Чтобы ни у кого из этих людей, которых покупают и продают, как скот, не возникло желания сбежать. Чтобы они знали, что их ждет за попытку стать свободными.

— Серт…

— Сходите, профессор! — я повысил голос. — Сходите! Может, тогда ваша удобная жизнь за пазухой этого князька покажется вам менее приятной! Когда вы увидите, на чем держится его достаток! Вся его еда, тряпки и украшения!

— Не кричите на меня…

— А почему? Потому что вы старше и умнее? Да, вы старше и умнее — я это признаю. Более того, я даже считаю вас самым умным человеком нашего поколения! Но вы не видите очевидных вещей, профессор! Простых вещей! Таких, как рабство! Вы закрылись тут в усадьбе со своими исследованиями и изобретениями, дурите голову нашему хозяину, и знать не желаете о том, что происходит за стенами вашей лаборатории! Как в нашем мире, так и здесь! Вы — улитка, профессор! Очень умная улитка, которая прячется в своей скорлупе от всех невзгод! Плевать, что там снаружи! Главное, что у меня внутри — тепло и комфортно! Так ведь?

Некоторое время Терри молча смотрел на меня. Злыми такими глазами. На совершенно ничего не выражающем лице. Я даже подумал, что он сейчас бросится на меня с кулаками. Так всегда делают люди, когда у них нет аргументов, а проигрывать в споре он не хотят. Но я ошибся. Профессор был не такой. Да, он несколько раз сжал и разжал кулаки. Он шумно выдохнул. После чего обмяк и устало упал в скрипнувшее плетеное кресло.

Весь его вид говорил — все так. Все, что вы сказали, Серт, чистая правда без всяких примесей. Я действительно закрываюсь в своих исследованиях от мира, что дома, что здесь. Потому что мне не нравится смотреть на грязь, возиться в грязи и самому становиться грязным. Но вслух он произнес совсем другое.

— Это чужой монастырь, Янак. — Он впервые за все время назвал меня по имени. — И лезть в него со своим уставом не стоит, как вы, вероятно, знаете.

— Плевал я на уставы!

— Вы хотите изменить мир. Это похвальное желание. Но скажите мне. Кидая все эти обвинения мне в лицо, вы имели хоть какой-то план действий?

— Представьте себе!

— И это, я полагаю, куда более проработанный план, чем битье морд всем покупателям рабов?

— Уж поверьте!

— А вы расскажите мне, Серт! Мы ведь с вами, несмотря на все наши разногласия, здесь самые близкие друг другу люди.

Я пристально взглянул на него — он не шутит? Не издевается? Нет, похоже, он был предельно серьезен. Мои слова, кажется, сильно задели его. Вон как он спину ровно держит. И лицо такое — отстраненное. Как у человека, который всеми силами пытается показать, что он не обижен.

— Что вам рассказать, Александр?

— Ваш план. Как вы собираетесь поднять на борьбу здешних рабов.

— Вам-то это к чему?

— К тому, что я тоже могу быть недовольным существующими порядками. Да, в силу воспитания, я менее заметно это демонстрирую, но это так. К тому же, и вы не станете отрицать очевидного, из рабства на галерах мы с вами сбежали объединив усилия.

Я уставился на него в недоумении. Он что — предлагает мне свою помощь в организации восстания?

— Вы что, предлагаете мне свою помощь в организации восстания рабов? — спросил я вслух.

— Не в этом. Это задача, не цель. Я предлагаю свою помощь в изменении этого мира.

Серьезный такой. Сидит в своем кресле, одетый в местную распашонку и сандалии на босу ногу, и предлагает, ни больше ни меньше — изменить мир. Это было бы смешно, не знай я, что за могучий ум скрывается за этой внешностью. Его предложение было для меня даром небес, верь я в бога.

— Вы серьезно?

— Вполне, Янак. Примите мою помощь?

— Черт! Да! Конечно, профессор! Вместе мы — ух!

Волна эйфории закружила мой разум. С профессором-то мы им покажем! Наделаем пороховых ракет и недолго их гвардия против нас продержится! Сметем верхушку поганой метлой, освободим рабов, научим их быть свободными!

— Только уговор. — ученый с серьезным видом протянул мне руку.

— Говорите. — я сжал его ладонь своей.

— Не порите горячку. Давайте действовать спокойно и планомерно. Это, конечно, займет больше времени, но сэкономит много сил и не даст совершить совсем уж глупых ошибок.

— Согласен! Я готов мириться с ожиданием, когда впереди есть цель.

— Это первое. — профессор продолжал удерживать мою руку. — И второе. Для достижения нашей цели нам потребуется самим стать господами. И, возможно, развязать войну.

Глава 12

План Терри был противоположностью тому, о чем размышлял я. Выслушав мои размышления об аморфности здешних низов и об идее ухода в леса, для организации восстания извне, он рассмеялся. Не обидно. Ну, не сильно обидно.

— Все-таки зря вы не закончили образование, Серт. Знания — это ведь не бесполезный балласт в голове. Это обобщенный опыт всей нашей цивилизации. Летопись взлетов и падения, блестящих идей и глупейших ошибок! Вот взять, к примеру, историю. Многие мои коллеги, считают ее лженаукой. Особенно в этом преуспели адепты точных дисциплин, таких как математика, физика и химия. Они говорят: ну что может быть важного в изучении руин и артефактов ушедших эпох? Что это даст нам для развития сегодня? Как знание о прошлом может помочь в изучении будущего?

Едва мы заключили соглашение, как он вновь стал самим собой: вальяжным ученым, с непреодолимой тягой к чтению пространных лекций.

— И они сильно ошибаются, скажу я вам! Очень и очень сильно! В прошлом и спрятано будущее. Но не в глиняных черепках или бронзовых клинках. В людях, Серт! В их поступках. В их мотивах. В их поражениях и победах. Изучая историю, мы изучаем себя. Подстилаем солому там, где ждем падения. Усиливаем натиск, зная верность избранного пути. Не скучайте, молодой человек! — Он кашлянул, маскируя смешок. — Я веду к простому выводу. Но сначала — вопрос! Сколько вам известно крестьянских восстаний, которые привели к достижению поставленных целей?

Я задумался. Терри был прав. В том, что историю я изучал мало. Практически не изучал. И относился к ней именно так, как он и сказал. С легким пренебрежением. Я не знал имен древних полководцев, не смог бы назвать ни одной даты из событий прошлого. В голове у меня были только общие сведения, не более того. Да и те были настолько плотно переплетены со сказаниями и притчами из священных текстов, коими нас усердно пичкали в реальной гимназии, что отличить одно от другого почти не представлялось возможным.

— Я не знаю. — признал я.

— Ни одного! — профессор подскочил. — Ни одного, Серт! Это утопия! Невозможно изменить существующий порядок, подняв плохо вооруженную и необученную армию и бросить ее на сытых и опытных вояк. Да, на первых порах, успехи возможны. Но только на первых порах. Потом в рядах восставших неизбежно обнаруживается раскол, поскольку каждый из них имеет свое понимание целей восстания. И либо единый фронт этой крестьянской армии распадается на несколько очагов, либо одни лидеры предают других. Итог один: правительственные войска развешивают мятежников на деревьях, а зачинщиков везут на казнь в столицу.

— Вы ведете к тому, что у нас нет шансов?

Ученый воздел руки над головой, возмущаясь моей непонятливостью.

— Вовсе нет! Чем вы слушаете? Я веду к тому, что восстания, берущее начало с низов общества, обречено. Нет согласованности в целях, нет материально-технического обеспечения, отсутствует теория и практика. А вот мятежи, возникающие в верхних слоях общества, иначе именуемые дворцовыми переворотами, имеют прекрасные шансы на успешную реализацию!

— И ничего не меняют для страны и народа! — Я фыркнул.

— Согласен. Потому как происходит лишь смена элит. Одна группа меняется на другую. И, простите за тавтологию, ничего не меняет, кроме круга лиц у кормушки.

— Тогда зачем вы все это рассказываете? Теорию заговоров и переворотов я и так понимаю.

— Затем, мой скептически настроенный друг, что в нашем случае имеется существенное отличие от вышеприведенных примеров. Мы с вами — не элита этого города. Пришлые чужаки, пользующиеся расположением одного из членов этой элиты. Но мы можем стать элитой.

— Как? Перебив эту?

— Ну, если все так упростить — да. Но вы же понимаете, что все на несколько порядков сложнее?

Честно говоря — не очень я понимал сути замысла ученого. И он, не видя во мне воодушевления, вздохнул и стал рассказывать свой план.

Начал он с нашего хозяина, данга Гема. Изложение Александром плана больше походило на вытягивание студента на экзамене, по предмету которого он не знает. И состояло из наводящих вопросов и поправок к моим ответам. Мне это не очень нравилось, но я решил засунуть свое недовольство куда подальше. Слишком, как выясняется, я нуждался в помощи профессора. А его манера говорить? Ну, бывает. Привычка. Или, как он сам выразился, “профессиональная деформация”.

Начал он с такого вопроса — зачем бы дангу привечать у себя чужаков? Обладающих редким оружием и еще более редкими знаниями? Интересно, ответил я. И для усиления своих позиций, добавил подумав. Ученый кивнул и продолжил “допрос”: а зачем человеку усиливать свои позиции? Я фыркнул и сообщил, что такова природа всех власть имущих. Либо он слаб и хочет возвыситься, либо силен и жаждет подняться еще выше. Только за этим. На общее благо аристократия не работает. С этим утверждением Терри согласился, добавив, что не стоит всех мерить одной меркой.

— Но — да! Совершенно верно! Мы используем его жажду власти, чтобы эту самую власть у него перехватить!

— С этого места, профессор, поподробнее. Для слушателей реальной гимназии, а не для ваших коллег! — попросил я.

Города, по словам Терри, находились в состоянии вооруженного нейтралитета друг с другом, нарушаемого раз или два в поколение. Они торговали, объединяли флоты против пиратов, даже один раз выступили совместным фронтом против захватчиков с архипелага Тотемов. Но каждый глава города спал и видел, как он усаживает свою задницу на трон двух, а лучше, всех шести городов Зеленого берега. Но сделать этого не мог, ведь для захвата даже одного соседа, требовалось объединить усилия оставшихся пяти. И, даже если бы это произошло, как потом делить добычу и власть над захваченным городом?

А ресурсы — штука конечная. В отличие от амбиций людей. И выходило, что эта местная стагнация в развитии связана не с характером аборигенов, а с самим образом жизни. Экспансия на архипелаг слишком сложна по той же причине, что и захват соседей, расширение зоны влияния возможно только в глубину материка. Но и это слишком рискованно, поскольку новое поселение вдали от городских стен, обречено на уничтожение. Вот и выходило, что каждое поколение жителей Тинджи, да и любого города на побережье, повторяло жизненный путь своих предков. Без малейшей возможности это изменить.

— А Гема — очень амбициозен! Его не удовлетворяет его богатство и влияние. Ему недостаточно быть одним из дангов Тинджи, не имея возможности даже стать правителем города. Ведь избранный данг — это фикция! На самом деле род нынешнего главы правит городом уже пять поколений!

— И вы хотите ему помочь захватить власть в Тинджи? — Как-то это слабо согласовалось с тезисом “изменить мир”. Один мироед сменить другого. И все останется неизменным.

— Вовсе нет! Я предлагаю его руками развязать войну с соседним городом.

— Но вы же сказали, что это невозможно без поддержки оставшихся соседей?

— Или без ваших навыков подпольщика и моего нового оружия! — торжественно воздел палец вверх ученый.

— Ваш порох годится только для фейерверков…

— Не только. Еще из него можно сделать примитивные гранаты. Из глиняных горшков, например. Но, согласен, сам по себе порох, станет только поводом для начала войны. А вот захватить город помогут ваши навыки.

— И зачем нам второй город? Если мы и с первым разобраться не можем пока!

— Война, учите историю, это время большой неразберихи и больших возможностей. Только во время войны два никому не известных чужака вроде нас, могут возвыситься до местной элиты. И вот тогда у нас уже появиться возможность влиять на мир и менять его.

Он замолчал, выжидательно глядя на меня. А я задумался. Признаться, ожидал я не этого. План профессора был логичным, правильным, но каким-то бездушным. Это же сколько придётся народу положить? И даже не ради свободы от рабства, а лишь для того, чтобы мы, как он выражается, возвысились! Было в этом нечто неправильное. Но с другой стороны — варианты? Лес и банда разбойников? Или бессмысленное проживание жизни в чужом мире под крылышком местного князя. Да и то, лишь до тех пор, пока мы не перестанем быть ему интересны.

— А потом? — спросил я. — Мы станем влиятельны, допустим. Что потом?

— Потом, Серт, вы можете стать правителем Тинджи и отменить рабство. — откликнулся Терри моментально.

Я кивнул. Ладно. Допустим. Мне это зачем — понятно. А профессору?

— Я стану правителем? А вы? Ваша цель?

Он, кажется, смутился. По крайней мере, он ответил не сразу, некоторое время размышляя. И лишь когда молчание стало тягостным, заговорил.

— А я буду вашим советником, Янак. Потому что без меня вы тут таких дров наломаете…

— Не ответ, Александр. Со всем уважением. Вам это зачем?

Он снова замолчал. На породистом его лице отражалась внутренняя борьба этого человека. Что он там думал? Можно ли мне доверять? Стоит ли быть со мной откровенным? Не знаю. Но я его не торопил. Раз уж мы беремся за такое, то нужно, чтобы между нами не существовало недосказанности.

— Магия. — наконец, произнес Терри.

— Что? — не понял я.

— В этом мире есть магия, Серт! То, что в нашем мире принято считать магией, если точнее. Доступ человека к энергиям, у нас даже не открытым! Это… это захватывает воображение! — он заговорил так быстро, что едва не глотал окончания слов. — Представьте, что можно сделать, чего добиться, если изучить данное явление? Классифицировать его? Изучить его принципы? И научиться воспроизводить! Господь вседержитель! Это ведь места каждого ученого!

— Но вы и так занимаетесь изучением этой магии?

— Но с какими ресурсами? Высшая каста владельцев дара для меня закрыта! Я не могу ставить опыты, проводить эксперименты, наблюдать за их работой, изучать их! Я много думал в последние несколько дней и пришел к выводу, что для успешной работы мне требуется находиться на самом верху этой иерархической пирамиды! А не зависеть от расположения местного данга, одержимого жаждой власти!

“То есть, на рабов тебе, в принципе, плевать?” — подумал я. Но не стал говорить этого вслух. Пусть так. Его мотивы, теперь они хотя бы понятны. И ясно, что сотрудничество нам обоим выгодно. Это хорошо. Очень хорошо.

— Я с вами, Терри! — сказал я. И услышал эхо своих слов, произнесенных Будаком.

— Я с вами.

Коротышка сказал это на нашем родном языке! Он присутствовал в комнате все это время, но мы, разговаривая, привыкли не обращать на него внимания. Ведь наш язык был неизвестен жителям этого мира!

— Ты говоришь по-нашему? — с удивлением спросил я. Раб кивнул.

— Плохо. Понимать хорошо. Говорить — мало слов.

— Но как?

Тот пожал плечами.

— Слушал.

Терри расхохотался и толкнул меня кулаком в плечо.

— Знаете, Серт! Нам надо заканчивать обсуждать планы по захвату мира в присутствии местных! Они тут полиглоты!

***

На следующий день Терри запланировал для данга Гема показ нового оружия. Чтобы подтолкнуть его жажду власти в нужном направлении. Показывать собирался не ракеты, конечно. Их, во-первых, князек уже видел в действии, а во-вторых, данные тубусы были хороши только, как средство устрашения. Поэтому мы с ученым сделали бомбы.

Прямо скажем, то еще оружие вышло. Слово “бомбы” звучало на несколько порядков мощнее, чем являлись на самом деле наши изделия. Горшки с дрянным порохом, густо обмазанные поверху еще парой слоев глины — для большей герметичности и плотности стенок, и торчащими наружу фитилями. Но они взрывались почти без осечек, мы проверили заранее. И если их правильно применить, могли даже кого-нибудь убить.

Гема пришел на “испытательный полигон” за усадьбой — на самом деле аллею для стрельбы из лука, не один. С ним прибыл еще один мужчина, если судить по дорогой и яркой распашонке, тоже данг. Он был моложе нашего хозяина, но массивнее его и крепче. Лицо при этом имел совершенно детское, припухлыми щечками и мягкими губами. Карие глаза смотрели на окружающий мир со скукой пресыщенного аристократа, а черные волосы гостя были тщательно завиты и, кажется, намазаны каким-то маслом.

“Наш данг любит мальчиков?” — шевельнулась у меня мысль. Не то чтобы меня это сильно волновало, а для наших планов такой порок и вовсе был подспорьем, но вот не любил я мужеложцев. Неприятно мне было рядом с ними находиться. Будто они были больны какой-то заразной болезнью и я мог ею заразиться! Понимаю, что чушь, но что есть.

Профессор вел себя, как хозяин, принимающий гостей. Но не раболепно, а держась с ними на равных. Продемонстрировал Гема запечатанный горшок с фитилем, велел рабу отнести его в дальний конец аллеи, поджечь фитиль и сразу бежать прочь. Сам же уселся в свободное кресло и дал мне знак встать рядом. Мы этот момент обговаривали специально. Для всех я его телохранитель и специалист в силовых вопросах. То есть фигура значимая, но все же недостойная сидеть в присутствии целых трех дангов.

Раб только успел добежать до вельмож, как в дальнем конце аллеи грянул взрыв и все заволокло густым дымом. Данги вскочили с кресел и с ошалевшим видом уставились на ученого. А тот невозмутимо поднялся и проговорил:

— Если бомбу сделать большой, — слово “бомба” он произнес на родном для нас языке. — И положить в нее много горючего порошка, то можно обрушить целый участок стены города.

— Видишь! Я же говорил тебе, что это правда! — вскричал Гема, радостно хлопая своего спутника по плечу.

“Нет. Это не его любовник. Просто дурацкая местная мода! С любовниками не делятся знанием о секретном оружии”.

— Вижу! — Красавчик тоже был возбужден, как ребенок накануне зимних праздников. — С таким оружием мы!..

И оборвал себя, не закончив фразу. Я про себя договорил ее: “…скинем с трона верховного данга!” Друг нашего хозяина явно осторожничал. Да и Гема тоже — как он зыркнул на меня и профессора, когда его друг едва не проболтался! Но я хранил на лице каменную невозмутимость, а Терри лучился доброжелательным интересом.

Как бы нас тут не прирезали. В целях сохранения секретности. Ну а что? Нравы дикие, человеческая жизнь дешевле железяки! Меня прирезать, ученого на цепь посадить, да заставить порошок горючий, тьфу ты! порох создавать. Да, мирно сотрудничать с нами дангу вроде бы выгоднее, кто ж разберется, что там у туземцев в головах?

— Я очень доволен, друг Терр! — сменил подозрительность на добрую улыбку Гема. — Это очень мощное оружие! Такого не знают в этих краях!

— Его секрет тщательно оберегают у меня на родине. — отозвался ученый. — Я один из немногих, кто умеет создавать горючий порошок.

— Мне очень повезло встретить тебя!

— А мне тебя! Не знаю, чтобы я делал в чужом краю без твоей доброты и поддержки!

Если переводить это милое щебетание аристократов на нормальный язык, то смысл сведется к следующему.

“Это оружие должно быть только у меня!”

“Не замышляй против меня, так и будет. Иначе я унесу тайну пороха в могилу!”

“И в мыслях не было. Но ты должен помнить, что во всем зависишь от меня!”

“Я это помню и согласен с условиями соглашения. Давай уже переходить к делу!”

Ну или как-то так. Благородные на этом языке с двумя, а то и тремя подтекстами, говорить умеют с рождения.

— Предлагаю выпить вина! — Гема взмахнул руками, будто собирался взлететь.

“Он может нас опоить чем-нибудь!” — Разыгралась моя подозрительность.

— И обсудить наше сотрудничество! — с понимающей улыбкой кивнул Серт. Тоже вероятно, такой вариант рассматривавший. — Ведь в будущем нас ждут большие победы!

Взгляд Гема моментально стал колючим и холодным.

— Что ты имеешь в виду, друг Терр?

— Ничего такого, друг Гема. Но ты же не считаешь меня глупым человеком? Зачем человеку, который собирается жить мирно, столько оружия?

И вот мы, наконец, ступили на этот скользкий путь. Гема напрягся всем телом, словно был готов броситься на Терри в любой момент. Да и его спутник тоже растерял расслабленность и смотрел хищным зверем. Хорошо оружия ни у одного из них не было. С другой стороны, колобки-телохранители стояли всего шагах в пяти. Шансы у них были, только если они сумеют приблизиться на дистанцию удара дубиной или этим своим заточенным крюком. Но я не дам им этого сделать. С полной обоймой в пистолете я положу тут всех. Включая рабов, если они кинуться защищать хозяев.

— Тебе не нужно волноваться. — все так же спокойно проговорил Терри. — Ты называл меня другом. И я уже доказал свою полезность. Зачем сейчас становиться врагами?

Руки он держал опущенными, чтобы движением не спровоцировать дангов на нападение.

— У моего народа есть такие слова. — продолжил он. — Раздели несчастье на двоих — будет беда меньше. Раздели победу на двоих — будет победа больше.

В его переводе на местный язык известная поговорка звучала диковато. Но смысл, кажется, передавала. По крайней мере, плечи Гема чуть опустились, а взгляд стал менее злобным.

— Что ты знаешь? — спросил он прямо. Все, никаких уверток и спрятанных под ворохом слов смыслов.

— Что я могу знать? Я чужак здесь. — Пожал плечами ученый. — Я вижу. Догадываюсь. Делаю выводы. Ты недоволен правлением верховного данга. Тебе не по нраву, что выборная должность стала наследственной. И ты хочешь возвыситься. Я не вижу в этом ничего дурного.

— Ты говоришь очень складно, Терр! — подал голос гость Гема. — Так складно, что мне не понять: ты мудрец или шпион?

Связная речь в исполнении этого намасленного красавца вызывала у меня чувство несоответствия. К мускулистому телу молодого данга и его кукольному лицу больше бы подошли слова “чё?” или “дай мне отрубить ему голову!”

— Много шпионов приносят в дом Гема новое оружие? — хмыкнул профессор. — Такого, что не найти и у верховного данга? Не слишком сложно? Я не шпион, данг! Я попал сюда не по своей воле и вынужден приспосабливаться к новому окружению. И заводить новых друзей. Вместе с которыми я смогу чувствовать себя в безопасности.

— Слова! — фыркнул красавчик.

— Я верю ему. — вклинился Гема. — Не полностью, но верю. Глупо давать такие дары, как Терр и быть простым шпионом.

— Может, он как раз непростой шпион!

— Хватить, Нун! — хозяин дома взмахом руки оборвал своего гостя. — Терр, скажи все. Я выслушаю тебя. Мне хочется тебе верить. И хочется видеть тебя в друзьях.

Александр склонил голову.

— Только будь терпелив, друг Гема.

Главный этап разговора был завершен. Гема не причислил нас к своим врагам и не пошел на конфликт. Теперь делом профессора было его убедить.

— Ты хочешь сместить верховного данга. Ты ищешь союзников и оружие. Одни владетели Тинджи поддержат тебя, другие нет. И ты неуверен в победе. Был неуверен. До моего появления. Теперь уверен. Ты думаешь разогнать дружину своего врага моими ракетами. И захватить дворец. А дангам, что не поддерживают тебя, навязать свою волю силой. Но ты совершаешь ошибку. Тебе не нужно захватывать власть в Тинджи.

Гема неохотно кивал на каждую фразу ученого. А на последних словах вскинулся и спросил.

— Почему?

— Потому что тебе нужно захватить власть во всех городах Зеленого берега. И объединить их под своей властью.

— Ха! — вскрикнул Нун. — Это невозможно!

— Было невозможно.

— Ты дурак, если считаешь, что сможешь уговорить моего друга на самоубийство! В этом и есть твой план?..

— Замолчи, Нун! — властно крикнул Гема. — Ты гость в моем доме. Помни об этом!

— Но…

— Молчи, ради Триады! Терр… Ты говоришь серьезно?

— Настолько, что готов встать рядом с тобой и пройти весь путь до конца.

Он все еще сомневался. На его месте я бы тоже не поверил сразу. Чужак, живущий в твоем доме всего два десятка дней вдруг сообщает, что готов дать тебе власть над всеми известными городами. Не какое-то кресло данга, а по-настоящему — верховного правителя! Я бы заподозрил его в чем угодно: в глупости, в каких-то собственных целях, в шпионаже. В чем угодно!

Но, с другой стороны, он хотел этого. Он жаждал власти. Пусть и не такой огромной. Пусть он и не мечтал об объединении городов, а лишь стать первым среди прочих князей в родном Тинджи. Но он уже услышал предложение Терри. И оно проникло в его кровь. Об этом говорили его алчно блестящие глаза, возбужденно раздувающиеся ноздри и слегка приоткрытый рот. Между пересохшими губами которого, как у какой-нибудь ящерицы, мелькал кончик языка. Жажда власти — серьезный наркотик. Посильнее моего опия. Во много раз сильнее. И он не успокаивает.

— Все шесть городов? Под одной рукой? Триада! Но как?

— Понадобится несколько лет. Много работы. Твоей и моей работы. И верных тебе людей, которые желают разделить с тобой будущее величие. Будет нужно много денег. Но главное у нас уже есть.

— Что? — Язык данга вновь мелькнул между губами.

Все. Гема был наш.

— Он. — Терри указал на меня.

— Твой охранник? — недоуменно вскричал Нун. Который, к слову тоже очень внимательно слушал ученого. И так же как хозяин дома, попадал под магию его обещаний.

— Мой друг. Его зовут Серт. У меня на родине этого человека считают самым опасным полководцем. Он откроет для тебя, Гема, ворота всех городов.

Надо было видеть, как быстро в глазах аристократов рос мой статус. Только что я был просто мебелью, бессловесным приложением к умельцу Терри. Не раб, но мало от него отличающийся человек. И вдруг выясняется, что я “самый опасный полководец” из страны, где есть стальные клинки и горящий порошок.

— Как?

Этот вопрос Гема адресовал уже мне. Впервые за все это время. Ах, как ему хотелось стать верховным дангом! Настолько, что он был схватиться за любую руку.

Профессор все-таки людей читает, как открытую книгу! Это восхищало и, немного, пугало. Не использует ли он меня так же, как мы сейчас используем местного князя через его амбиции? Ведь он практически по фразам разложил эту беседу! До ее начала! Он озвучил ее чуть ли не по ролям! И сейчас разговор проходил полностью по его сценарию.

“Выключай паранойю, Красный!” — одернул я себя. — “Зачем бы тогда он посвящал тебя во все свои планы?”

Вслух я сказал другое.

— Я расскажу как, данг Гема. Расскажу все. Очень подробно. Если ты готов, мы можем начать завтра.

— Уже завтра?

— Да, данг. И еще. Пока мы не возьмем первый из соседних городов, верховный правитель Тинджи должен оставаться на своем троне.

Глава 13

Ученый подал все так, будто бы это я разработал план возвышения Гема, и нас вместе с ним. На деле же все придумал именно он, я лишь выступал оратором, которому данги смотрели в рот. Особенно после того, как первые наши акции увенчались успехом. Он сыпал идеями, а я встречался с разными людьми и отдавал распоряжения. Он выстраивал интриги, мне же приходилось с серьезной миной объяснять их местным аристократам.

А ведь они видели только то, что мы им позволяли увидеть! Мне, от интриг такой сложности, становилось жутковато. И еще было очень интересно узнать: что же за клубок змей был в Императорской Академии наук, если Терри научился тому, что сейчас демонстрировал, там?

“Мы должны получить сердца всех свободных горожан”. — сказал он. — “Они должны выступать за войну с Джеламом”.

— Каждый свободный житель города Тинджи имеет право на раба! Бесплатного раба! Так говорит данг Гема! — третий день кричали специально нанятые кликуши на всех рынках и площадях.

И свободные жители одобрительно кивали. Конечно! Должны! А то как же! И именно бесплатного! Они совершенно не задумывались над вопросом, где будут браться эти самые рабы. Точнее — прекрасно понимали — как добыча с войны. Внимали горлопанам и слышали только два посыла: бесплатные рабы и данг Гема. Я сперва думал, что нашему гостеприимному хозяину за такие подстрекательские разговоры достанется от верховного правителя. Но выяснилось, что примерно в таком ключе у них происходили выборы главы города: каждый желающий им стать — из дангов, разумеется! — раздавал обещания горожанам. Некоторые даже выполняли.

“Они должны ненавидеть соседа и винить в своих бедах его”. — продолжал Терри.

Это было несложно. Соседской дружбой в отношениях двух городов никогда и не пахло. Поэтому, когда на рынках стали ползти вверх цены на зерно, поставляемого из Джелама, недовольным людям объяснили причину. Неурожай и повышение цен у поставщиков! А люди Гема дополнительно посеяли слухи, что на самом деле все упирается в сговор джеламских купцов против Тинджи. Что, кстати, не было такой уж неправдой, порой торгаши из соседнего города так и поступали.

“Они должны быть недовольны нерешительностью верховного данга”. — говорил профессор.

Здесь мы пошли по пути банального криминала. Некий ряженый в джеламского торговца человек, убил по пьяному делу своего собутыльника. Незначительного, но свободного. Уже наутро половина города вопрошала — почему данг Матар терпит такое неуважение от соседей? И отчего не распнет джеламского пса на городских воротах?

“Большая часть местных дангов должны поддерживать идею войны с Джаламом”.

Тут, все хорошенько обдумав, мы пришли к выводу, что с аристократами должен видеться человек их круга. Внесли в план коррективы и вместе с Гема, именно Александр ходил в гости к князькам. Он заливал им уши сиропом и демонстрировал “новое оружие”. Те кивали и соглашались с тем, что границы влияния Тинджи давно следует расширить. Аборигены ведь не понимали, что именно они, а также их деньги, станут настоящим оружием. А вовсе не вонючий порох.

“Джеламский данг должен поругаться с нашим!”

И контролирующие большую часть торговли тинджинские князья, поддержку которых уже получил Терри, начинали снижать цены на свои товары, ввозимые к соседям. А некоторые капитаны местных галер принимались грабить коллег из Джелама. Что тут же привело к таким же действиям капитанов из другого города. И не оставило верховному дангу Тинджи выбора в тональности общения с коллегой.

“Жители Тинджи должны быть уверены, что боги на стороне родного города”.

Спустя день жрецы храма быкоголового Акана, властителя морских глубин и чего-то там еще, получив от меня по мешочку железных монет, стали получать видения и изрекать туманные пророчества. Которые с каждым днем становились все яснее и яснее.

“Быть войне!” — завывали они в религиозном трансе. — “Рогатая тень накрывает Зеленый берег! И один из рогов тех указывает на Джелам!”

Я был в восхищении. Вот кому надо было делать революцию у нас на родине! Ему, а не мне! За несколько дней он заставил бурлить местный город-государство, как котелок с грибной похлебкой. То одна, то другая его идея стреляли и попадали в цель. На улицах стали стихийно собираться туземцы с оружием в руках и требовать от Гема — именно от Гема! — вести их на Джелам.

И никто не понимал, что творящийся бардак вполне себе спланирован. Что каждый шаг местных жителей, их мыслей и побуждений, профессором просчитан, измерен, взвешен и уложен кусочком мозаики в панно общего плана.

При этом Терри, так здорово показавший себя в планировании и организации, уделял ничтожное время реализации своих планов. Он придумывал, определял исполнителя и тут же переключал внимание на следующую задачу. То есть, процесс его волновал слабо. Только цель — положение в местном обществе. Да и то лишь затем, чтобы заняться своими исследованиями.

В некоторых вопросах мы с ним не сходились. Например, я был против самого первого его шага — завоевать сердца горожан бесплатными рабами. А то ведь выходила странная штука — мы хотим уничтожить рабство (ну хорошо, я хочу!), а вместо этого обещаем каждому горожанину раба, как долю с военной добычи. На что ученый легкомысленно махнул рукой и “успокоил” меня.

— Обещать, не значит жениться, Серт! Не забивайте голову и делайте дело.

Дел и правда было по горло. Пора было начинать демонстрировать нашим дангам не только острый ум Терри, но и ту самую опасность Серта, как полководца. То есть, знакомить этот мир с диверсиями и террором. Поэтому оставив подготовку города к войне на ученого, я, вместе с Будаком и парочкой рабов-телохранителей, отправился в Джелам под видом купца.

Город был копией Тинджи. Чуть иначе вписывались в рельеф местности его стены, чуть по-другому располагались кварталы, гавань была менее удобной, да дворец владетеля стоял не на утесе, а прямо по центру поселения. Не было здесь огромного рынка рабов, живым товаром торговали на одной из площадей. А в остальном — настоящий брат-близнец. Пять прямых и широких проспектов и лабиринты узких запутанных улочек. Уже знакомому с местной архитектурой, мне было значительно проще ориентироваться на новом месте.

Первым делом я заселился в постоялый двор, заняв половину второго этажа здания. Устроил прекрасную пьянку со швырянием денег и знакомством с местным купеческим сообществом. Затем потратил несколько дней на нанесение визитов к торговцам и гуляния по местным улочкам. Другими словами, дал местным привыкнуть к белокожему чужестранцу с троицей рабов в сопровождении, а заодно изучив особенности застройки города.

Еще через неделю я стал скупать невольников.

Я выбирал самый, что называется, неликвид. Непокорных, строптивых, с иссеченными кнутом спинами и обезображенными выжженными клеймами лицами. Мрачных мужчин и женщин со злыми глазами, которые чудом не стали жертвами столбов устрашения. Тех, кто был когда-то свободным человеком, но попав в плен, теперь носили рабский ошейник. Тех, кто хотел вернуться к своим семьям и получить свободу.

С каждым из них я разговаривал отдельно. Предлагал еду, спрашивал откуда они родом. И под завершение предлагал свободу. В обмен на службу. Реагировали они по-разному. Чернокожий здоровяк с ужасающим шрамом через все лицо, в ответ презрительно фыркнул и отвернулся. Худая и гибкая, как змея женщина тут же принялась стаскивать с себя одежду. Злой мальчишка-волчонок, на лице которого не было свободного от кровоподтеков места, швырнул в меня миской с едой и безумно расхохотался. Они не верили свободным и считали мои слова изощренной издевкой.

Но я находил с ними общий язык. Я знал этих людей. Не именно этих, а подобных им. Такими или очень похожими, были мои соратники по подполью. Когда Движение находило их. Я знал какой ключ применить к каждому из них. Один жаждал мести, вторая — вернуться домой, а третий желал возвыситься и больше никогда не бояться. Все просто. То, чего я не мог провернуть в Тинджи без денег, здесь получалось легко и просто. С помощью железа рабовладельца Гема.

К исходу месяца я купил большой дом, будто бы собираюсь осесть здесь надолго. Хотя нужен он мне был только для того, чтобы заселить его разросшимся диверсионным отрядом. Ну и расположение было удобным: одной из своих стен, он практически вплотную примыкал к городской стене. Там, в закрытом от посторонних взглядов внутреннем дворе, я снова и снова гонял бывших рабов, обучая их действовать слаженно. Заодно, практикой проверяя эффективность нашего с Терри плана. И внося в него коррективы.

Вчерашние рабы понемногу проникались открывающимися перед ними перспективами и выкладывались на тренировках по полной. Каждый из них уже знал, что я замышляю и полностью меня поддерживал. Все они ждали огня и крови, которые падут на Джелам. И были готовы на все ради этого. А я, убедившись, что сделал все, что запланировал, послал Терри сообщение. Капитан торговой галеры божился, что передаст его лично в руки.

Как захватить первый город придумал все-таки я, а не Терри. Хотя парочка его замечаний и пришлась кстати. Как мы оба уже знали, в защите местные больше полагались на стены городов. Армий как таковых не было вовсе — при необходимости горожане сами становились солдатами, вступая в ополчение. Воины были только у дангов, те самые рабы-телохранители. Да еще правители городов содержали около сотни хорошо обученных и, по местным меркам, отлично экипированных бойцов. Другими словами: каждый из городов имел достаточно сил для обороны и поддержания порядка, но слишком мало для штурма соседа. Потому и не воевали они толком.

Разрушать стены с помощью пороха, как хвастал Терри перед дангами, смысла тоже не имело. Слишком они были толстыми: в два, а то и три метра. Моих запасов пороха, привезенного с собой, не хватило бы и для того, чтобы оцарапать каменную кладку. Да и закладка зарядов неизбежно привлекла бы внимание.

Поэтому я сделал ставку на ворота. И свой диверсионный отряд, купленных и освобожденных рабов. Ну и на невидимку Будака, естественно. Надо же как-то пользоваться умениями моего ближайшего помощника!

Два месяца и три дня спустя после того разговора, что состоялся на аллее за усадьбой Гема, под стены Джелама вышла армия города Тинджи. Хотя вышла — это очень громко сказано. Выползла. Утопая в клубах пыли и дыма от сжигаемых на кой-то черт ферм. Владельцы которых, к слову, уже заняли места на стенах и с ненавистью следили за приближением вражеских войск. Забравшись на стену вместе с остальными и увидев тинджийских воинов, я понял, почему местные так редко воевали. Потому что это была не армия, а черт знает что!

По моим подсчетам за новыми и бесплатными рабами пришло тысячи три человек. Из них вооруженных хотя бы копьем и щитом было меньше половины. Остальные в качестве оружия имели луки (у местных они были дрянь), пращи и дубины. Защитой тинджинские воители тоже, в большинстве своем, пренебрегали. В лучшем случае имели бронзовый шлем, кожаную пластину на груди, да еще поножи, закрывающие ноги по колено. Ярким пятном на этом фоне выделялись личные дружины дангов и “гвардейская” сотня верховного правителя. Рабы-телохранители в сверкающих, как рыбья чешуя, доспехах. И сотня копейщиков в довольно занятных панцирях из склеенных между собой множества слоев ткани. Те и другие производили хоть какое-то впечатление. На остальных смотреть было смешно и больно.

“И этим вот мы собрались брать город?” — подумалось мне. На короткий миг я даже усомнился том, что задуманное нами с ученым выполнимо. Но я огляделся по сторонам и, убедившись в том, что защитники стен были таким же сбродом, успокоился.

Армия остановилась примерно в километре от города и тут же принялась возводить лагерь. Не осадный лагерь, нет! Жилой! В полнейшем беспорядке расставлялись палатки и шатры, разжигались костры, на которых солдаты тут же начинали готовить пищу, группы воинов бесцельно бродили от одного места к другому, явно просто болтая и отдыхая после долгого перехода. Если бы в этот момент защитники Джелама совершили вылазку — перерезали бы всех этих горе-вояк, как кур! Но, видимо, здесь это было не принято.

От одного из шатров, стоящего чуть на отшибе основного лагеря, в сторону стен прилетел блик солнечного зайчика. Профессор подал сигнал, что он тоже находится здесь и все идет по плану. Я усмехнулся и стал спускаться. Смотреть на “развертывание” войск атакующих, мне было не интересно, а больше до наступления темноты делать было нечего. Поэтому я решил отправиться домой и выспаться. Ночью мне этого сделать не удасться.

***

“Все-таки они тут поразительно беспечны!” — думал я, вместе со своей группой двигаясь к воротам. — “Ни тебе усиленных патрулей, ни бодрствующих в ожидании атаки жителей! Не принято по ночам вести войну — не видно ж ничего, — значит, будем спать!”

Если бы я не знал, что под стенами Джелама стоит неприятельская армия, то сам об этом ни за что не догадался. Тускло светила луна, превращая узкие и извилистые улочки в таинственные лабиринты, мерно стучали колотушки ночных сторожей, перебрехивались собаки, да изредка грохотали окованными колесами телеги, везущие от дворцовых арсеналов к стенам запасы стрел и дротиков. Тишина и покой.

Ближе к воротам становилось немного оживленнее. Здесь уже встречались вооруженные люди, спешащие на свой участок стены, слышались приказы командиров, а стены домов были расцвечены игрой теней от горящих во множестве факелов.

Мой отряд двигался медленно, пропуская занятых людей и повозки, замирая, когда слышались голоса поблизости. Десять человек. С оружием и не зажженными до поры факелами. Двигались мы гуськом, от стены к стене, от тени к тени. Пару раз нас даже окликнули, но без особого интереса. Не “стой, кто идет?”, а “эй, там есть кто-нибудь?”. После окриков мы замирали и продолжали движение только тогда, когда спрашивающие теряли к нам интерес. В итоге нас так и не обнаружили до тех пор, пока мы не подобрались к воротам метров на тридцать. И замерли там в темноте под глиняной стеной дома. Ожидая начала действий второй группы.

Особой суеты, впрочем, не наблюдалось и здесь. Усиленная охрана ворот из двух десятков воинов и одного командира в шлеме аж с тремя гребнями занималась тем, что негромко трепалась о жратве и бабах. Не уделяя ни словечка из своего разговора армии вторжения! Бородатые мужики смеялись над какими-то немудрящими шутками, жевали сухари и плевались под ноги. Словно бы за стеной не находились три тысячи человек, пришедших сюда грабить и убивать! Эта картина обыденности (или уверенности в несокрушимости своих стен?) меня бы даже насмешила, если бы я уже не стал привыкать к местной беспечности в этом вопросе.

Мы проторчали под стеной около получаса, слушая разговоры стражи. Сам я был спокоен и собран, как и всегда на акции. До нее и после, я исходил потом, представляя, что может со мной произойти или могло бы — не будь я расторопнее. А вот в процессе — думал только о деле. Мои же диверсанты волновались. Они, я подозреваю, не смерти боялись, с ней-то недавние рабы уже смирились. Они дрожали от нетерпения и едва сдерживаемой злобы. Как сказал мне гигант со шрамом на лице, которого звали Ангу, больше всего они боялись умереть ничего не успев сделать.

Наконец, далеко от нас, в центре города, раздался взрыв. В эпицентре он, вероятно, прогремел так, что будь в местных окнах стекла — осыпались бы. До нас же звук дошел раскатистым, но изрядно приглушенным расстоянием. Это вторая моя диверсионная группа, цель у которой была отвлечь внимание от ворот, рванула несколько глиняных гранат на площади перед дворцом владетеля. Надеюсь, сами не подорвались.

Стражи на воротах сразу подобрались и синхронно уставились в сторону взрыва. Теперь они стояли к нам спинами и можно было делать то, зачем мы и явились к воротам. Один из бывших рабов, тот самый мальчишка-волчонок, споро запалил факел. Я сунул в огонь фитиль ракеты, отбежал на пять шагов от своей группы и уперев палку-направляющую в землю, отвернул лицо. Трое диверсантов уже зажигали фитили на гранатах, когда пороховой заряд в кожаном тубусе взорвался и, лизнув мне шею и щеку волной жара, отправил в темное небо ярко горящую звезду. Сигнал для Терри.

Это был самый сложный момент во всей акции. Ракета могла рвануть у меня в руках, могла вообще не взорваться или пшикнуть и погаснуть. Но без нее подать сигнал силам атакующих ночью было не реально. Нет, можно было отправить пару человек на стены, вырезать часовых и помахать тинджийцам зажженным факелом. Но для этого пришлось бы распылить и без того не слишком значительные силы, да и риск был велик. Так что остановились на ракетах, которые Терри делал лично, а я хранил в таких условиях, чтобы они ни в коем случае не отсырели.

Джеламские воины отреагировали ожидаемо: сперва посмотрели на наш отряд, а затем проводили взглядом взлетевшую в небо ракету. За те несколько секунд, пока они, задрав головы к небу, смотрели на уменьшающееся пятнышко света, в самую гущу их построения упали сразу три начиненных порохом горшка. И за миг до их взрыва, огненной вспышкой расцвел в небе мой сигнал.

Опытным путем мы с профессором выяснили, что как метательное оружие, горшки весьма несовершенны. Слишком часто они раскалывались от удара о поверхность при броске. Порох при этом не взрывался, а просто сгорал в быстром пшике. Пришлось делать сосуды с такими толстыми стенками, чтобы они выдерживали столкновение с землей. Правда и взрыв получался значительно слабее. Но для того, чтобы посеять сумятицу в рядах врага, его хватало с лихвой!

Гранаты взорвались почти одновременно, заставив перепуганных людей броситься в стороны, крича от ужаса. Были бы это нормальные гранаты или бомбы из моего мира, все эти двадцать человек легли разом. Наши же пародии на взрывные устройства разве что посекли людей глиняными осколками и оглушили взрывом. Самое смешное, что орали бедолаги про магов, которые их якобы атаковали. Вот что значит вырасти в мире, где колдовство хоть и считается вещью сверхъестественной, но все же привычной до обыденности.

Не знаю, зацепило ли взрывом хоть одного из вражеских солдат настолько, чтобы убить. Вроде бы один из воинов упал и больше не двигался. Оглушило? Да плевать! Мне нужна была паника и с этим гранаты справились.

— Вперед! — проорал я. И десяток вооруженных и жаждущих крови рабов бросились на своих напуганных угнетателей. Сам же я отступил в сторонку, не собираясь участвовать в схватке. Не хватало еще нарваться на нож в этой свалке. Такой нелепой смерти в самом начале пути мне совсем не хотелось.

Света факелов едва хватало, чтобы можно было видеть драку у ворот. Но было совсем недостаточно, чтобы рассмотреть, что именно там происходит. А вот когда за стеной в небо взлетело сразу два десятка ракет и взорвались прямо над стенами, стало очень светло.

Мои диверсанты быстро и успешно расправились с деморализованной стражей. Половина еще добивала стонущих воинов и собирала их оружие, а остальные уже кряхтя тянули из пазов здоровенное бревно, служащее засовом.

— Быстрее! — крикнул я, видя, как слева к воротам бегут еще с десяток воинов Джелама. — Быстрее!

И, не выдержав, все-таки вытащил из кармана пистолет. Обещал себе не пользоваться огнестрельным оружием без крайней необходимости, но видимо все же придется. Прицелился в первого воина, но выстрелить не успел. Выскочивший из темноты Будак сбил его с ног, полоснул ножом по шее и сразу исчез.

Солдаты замешкались и, вместо того чтобы нападать, сбились в кучу спиной к спине и ощетинились копьями.

Кому-то из полководцев Империи принадлежала фраза про то, что если армия страны не воюет хотя бы раз в десятилетие, она обречена на поражение. Абсолютная правда! Не воины, а телки на заклании!

Упала на землю запорная балка. Мои люди, навалились на створки, толкая их наружу. Медленно ворота стали открываться.

Один из джеламцев метнул копье и пригвоздил мальчишку-волчонка к воротине. Остальные продолжили толкать, даже не обернувшись.

Из невидимости выпрыгнул карлик и подрезал ноги сразу двум стражникам.

Заорал гигант Ангу — второе копье пробило ему бедро.

Я выстрелил в одного из воинов. За шумом боя и взрывом второй волны взорвавшихся в небе ракет, выстрела никто не услышал, а солдат упал, схватившись за грудь.

Воротные створки раскрылись примерно метра на полтора и в проем потекли тинджинские воины. Трое, десять, двадцать! Телохранители дангов в доспехах из меди или бронзы заполонили площадку перед воротами, мгновенно вырезав еще оказывающих сопротивление джеламцев. Когда их набралось уже около пяти десятков, разделились на две группы и побежали по лестницам на стены.

В открывшиеся к тому времени на всю ширину ворота, соблюдая строй, вбежала сотня “гвардейских” копейщиков. Целеустремленно рванувшие в сторону дворца владетеля. А за ними уже шумело море голытьбы. Ревущей и жаждущей грабить голытьбы.

Так пал Джелам.

Со своей командой я забрался на стены. И довольно долго шел по ним, огибая трупы защитников и нападавших. Наконец, найдя относительно свободное место, где не было ни сражения, ни мертвецов, я остановился и стал смотреть на город. Заставил себя наблюдал за происходящей внизу резней. Которой я был причиной. Смотрел на занимающиеся пожары, превращающие ночь в день. На то, как одни, пьяные от крови и безнаказанности, туземцы, убивают других. Заставляя себя запоминать каждую сцену ночного побоища.

Как кричит насилуемая девчонка, а рядом с ней толпиться очередь из гогочущих мужиков.

Как древний старикан, защищая свой дом, случайно протыкает копьем тинджийца. И как остервенело его, убитого первым же ударом, рубят в фарш товарищи погибшего.

Как бежит по улице голая туземка лет тридцати и несет на руках двухлетнего, наверное, ребенка. А второй, мальчишка лет шести, сосредоточенно семенит рядом. Ее мимоходом срубает захватчик, спешащий успеть к разделу награбленного. Она падает, закрывая собой ребенка, а второй крутится вокруг нее, как щенок. До тех пор, пока солдат не разрубает ему голову.

Как создав стену из своих тел, щитов и копий, отряд местных воинов заблокировал одну из улиц, отбивая одну атаку за другой. И как они падают один за другим, под шквалом дротиков, открывая наконец проход в квартал, который защищали.

Как волокут за волосы визжащих женщин победители.

Как связывают и выводят в спокойные районы города новых рабов.

Картины кровавого безумия сменялись перед моими глазами одна за другой. Они изрядно расшатали мою веру в необходимость того, что мы с Терри затеяли. Да, я понимал, что без крови невозможно изменить устоявшийся образ жизни. Что в моем мире, что в этом. Рождение нового, будь то человек или миропорядок, всегда связано с кровью. Я не был идеалистом и понимал это прекрасно. Но жатву смерти в таких масштабах видел впервые. Это сильно по мне ударило. И я впитывал в свою душу картины насилия, чтобы навсегда запомнить, какой ценой была оплачена будущая свобода этих людей.

Простоял я так долго. Уже рассвет осветил город, а я, упираясь плечом в стену башни, все смотрел. И думал. Пытался придумать, как сделать захват следующего города менее кровавым. И не мог.

Мои люди тоже были рядом, они не принимали участи в том безумии, которому дали дорогу. Я запретил им это. Просто из соображений безопасности. Их могли поднять на копья наши же солдаты. А так бывшие рабы с удовольствием бы внесли свою лепту в царящий внизу хаос. Это было видно по их горящим глазам и жестоким улыбкам, с которыми они смотрели на резню.

Краем глаза я заметил нескольких тинджинских “гвардейцев”, быстро идущих вдоль стен и высматривающих кого-то конкретного. Как выяснилось — меня.

— Серт-ар? — крикнул один из них, глядя на меня снизу вверх. Жилистый невысокий мужик, в заляпанном кровью холщовом доспехе. Скольких он убил сегодня? Сколько приведет домой новых рабов? — Ты Серт-ар?

— Это я. — От длительного молчания в горле пересохло и ответ вышел похожим на хриплое карканье ворона.

— Серт-ар! Данг Гема ищет тебя! Он и другие данги во дворце. Терр-ар тоже там! Поспеши!

Выполнив свою миссию, отряд копейщиков развернулся и поспешил обратно к дворцу.

“Почетного караула не будет!” — усмехнулся я. Отлепился от стены и дал знак свои людям собираться.

***

Бои в городе шли всю ночь и к утру стали стихать. С рассветом уже шел банальный грабеж. И именно поэтому на дорогу до дворца, которая в другое время заняла бы минут пятнадцать — двадцать, мы потратили больше часа. Кое-где еще шли стычки и мы старательно обходили такие улицы большими крюками. Не хотелось погибнуть после победы, да еще и от пьяных тинджийский мародеров — глупо как-то. Правда, один раз подраться все же пришлось.

Это случилось на пустынной улице. Шедший впереди Будак сунулся за очередной поворот и тут же выскочил обратно.

— Лучше обойти! — сказал он. — Там джеламцы.

Ну обойти, так обойти. Не первый раз. Едва я успел так подумать, как грудь одного из моих диверсантов, пробил дротик. Брошенный откуда-то с крыши. Мужчина еще дергался в пыли, заливая кровью землю, и скребя ногтями по древку, а я, да и большинство из моего отряда, уже прижались спинами к стенам. Высматривая гада, который скрывался наверху.

Это и была наша ошибка. После броска дротика с крыши, мы ждали нападения с крыш, и не обращали внимания на двери в стенах домов. Оттуда-то джеламцы и рванули. Тихо, без криков и со спины.

Спасла нас сверхчеловеческая реакция Будака. Он услышал за спиной шорох, обернулся и увидел четверых бородачей с копьями, вышедших на улицу из дома. И уже готовых нас атаковать. Криком предупредив остальных, он исчез, а мы, едва успев повернуться к новому врагу, вступили в бой. Ох, не успей Будак предупредить нас, джеламцы перебили бы половину, прежде чем мы сообразили в чем дело.

В честном бою мои вольноотпущенники чудес не показали. Все, на что их хватило, выставить вперед трофейные копья и не дать врагам к нам приблизиться. Одного бывшего невольника сразу же ранили в плечо, второму вскользь распороли щеку. Сами же защитники города никакого урона не понесли. По крайней мере, до появления за их спинами карлика. Он перерезал горло одному, а я, вытащив пистолет, и чертыхаясь на расход боеприпасов, застрелил еще двоих. Последнего закололи диверсанты.

— Проверь крышу! — крикнул я Будаку. Тот кивнул и метнулся в дом, исчезнув раньше, чем скрылся внутри. А мы занялись ранеными, поставив двоих в охрану.

— Ты колдун, Серт-ар? — спросил меня Тангол, молодой мужчина, на лице которого не росла борода. Спросил без удивления и страха, а просто с целью уточнить. Про порох-то я им уже объяснял, и они вроде бы даже поняли. А вот стрельбы и ее результатов они еще не видели.

— Да. — ответил я, обрабатывая и перевязывая рану Илгама, парня, получившего копьем в плечо. — Не очень сильный.

Тангол кивнул, удовлетворенный, и отправился обыскивать убитых. Практичные они тут люди…

Я назвался колдуном, потому что так было проще. Не объяснять же про науку, порох и капсюли? И потом, я уже понимал, что для местных технические достижения моего мира и правда магия. Назвался, а сам задумался. Если техника нашего мира, опережающего их в развитии, принимается аборигенами за колдовские артефакты, то не является ли и их магия неоткрытой еще нами отраслью науки? Эта мысль, отчего-то, показалась мне крайне важной и я решил, что поделюсь ею с Терри, когда мы встретимся. Он наверняка оценит!

Дворец джеламского владетеля уже был превращен в тинджийский штаб. В охране стояли тинджийские воины, тинджийские рабы метались по коридорам с поручениями, тинжийские же данги, все как один в чистых доспехах, обсуждали, что делать дальше. А точнее, — делили захваченный город. Нас во дворец пустили с такой легкостью, что даже обидно стало. Любой же мог назваться близким другом данга Гема и пройдя внутрь, устроить этим красавчикам кровавую баню! Надо было с ними что-то делать. Правила безопасности вводить какие-нибудь!

Подумал и едва не расхохотался! О чем я думаю?! О безопасности? Я, человек большую часть своей жизни с этой самой безопасностью боровшийся? Да что со мной?!

Но, с другой стороны, если уж мы собрались менять этот мир к лучшему, находясь на вершине власти, то неизбежно объявятся те, кому это придётся не по нраву. А с такой охраной наше с Терри правление прервать будет легче легкого!

Так что: смейся, не смейся, а о безопасности нужно будет подумать. И в ближайшее время.

Дворцы до этого момента я видел только снаружи, а вот внутри их изучить довелось впервые. И сказать, что эти образцы архитектуры меня впечатлили, я не мог. Вблизи оказалось, что дворец, это не единое здание, как виделось издали, а скопище разнообразных построек. Все они были обращены глухими стенами к городу, а внутри являли собой настоящий лабиринт из залов, фонтанов, садов и переходов. Передвигаться по ним без провожатого было бы сложно, но, к счастью, нас таковым снабдили "гвардейцы".

— Серт! Вы в порядке? — Заботливый ученый был для меня зрелищем непривычным. От неожиданности я даже сделал шаг назад, боясь, что он сейчас подойдет ко мне и, чего доброго, обнимет.

— В порядке, профессор. — суховато ответил я и огляделся.

Провожатый привел меня с диверсантами (их даже не разоружили, идиоты!) в какой-то большой зал, находящийся, как я предполагал, в верхних ярусах дворца. Три стены были украшены мозаикой, изображающей корабли, вереницы рабов и какие-то сражения, а вот четвертой попросту не было. Вместо нее был провал, через который глазам открывался чудесный вид на бухту и столбы черного дыма, поднимающихся над городом.

Кроме Терри в зале находился Гема, его дружок-красавчик Нун, а также еще парочка уже знакомых мне дангов — Аш и Алатас. Основные тинджийские воротилы. На меня и моих диверсантов последние двое глянули сморщив носы. Ну, понятное дело, мы же были в крови и грязи, а не в начищенных доспехах!

— Я волновался, как бы с вами ни случилось ничего! — ученый, кажется, понял смысл моего движения, и остановился в паре шагов. — Вы же были в самой гуще событий, а не как я — в окружении охраны.

— Все в порядке, профессор. — повторил я. — План реализован полностью, потери незначительные.

Говорили мы на местном языке, чтобы не провоцировать дангов на ненужную подозрительность.

— Я до самого конца не верил в нашу авантюру! — воскликнул Гема, приблизившись. — У нас от силы сотня погибших и мы взяли Джелам! Вы великий полководец, Серт-ар!

И возбужденный данг сделал то, чего я боялся: решительно шагнул вперед и заключил меня в объятия. Острые пластины его чешуйчатого доспеха врезались мне в грудь.

Как реагировать на его поступок я не знал, а потому просто стоял столбом, терпеливо снося хлопки по спине. Наконец, Гема отлепился от меня и отошел в сторону.

— Великая победа! — поддержал его Нун. Тоже радостный и дерганный. — Такой победы Зеленый берег еще не знал!

— Спасибо. — ответил я. И, пока он не повторил поступок своего друга, сказал: — Моих воинов следует покормить.

— Конечно! О них позаботятся! — Гема подозвал воина, который привел нас сюда и приказал ему заняться моими людьми. Когда тот увел их, закрыв за собой дверь, я обнаружил, что в зале не осталось никого, кроме нас с профессором и четверых дангов. На душе сразу стало беспокойно. Предстоял какой-то важный разговор? Или тинджийские князья решили от нас избавиться?

— Теперь мы можем уже убить Матара? — заговорил Нун, когда посторонние уши не могли его услышать. — Чтобы Гема мог править в Тинджи, а я в Джеламе!

Я едва удержал облегченный выдох. Все-таки важный разговор! Но паренек-то — наглец! Он что же, решил, что мы захватывали город для него?

Я глянул на Терри, надеясь найти на его лице подсказку о том, как мне правильно ответить. Тот едва заметно улыбнулся, сместил взгляд к Гема и кивнул. Данг, получивший одному ему понятный сигнал, переглянулся с Ашем и Алатасом. Те тоже кивнули, как и профессор миг назад.

“Что происходит?” — чуть не спросил я вслух. Но не успел. Поскольку дальнейшие события все объяснили.

Гема повернулся к своему другу и резко, без замаха, всадил ему в бок нож. Мой, как я заметил, нож. Сталь легко прошла сквозь пластины доспеха. Рот Нуна сложился в удивленное “О”, а через вздох — выплюнул на мраморный пол сгусток крови.

— Прости. — без сожаления произнес Гема, укладывая мертвое тело. — Ты никак не хотел понять.

Глава 14

— И что это было, Терри? — спросил я у ученого, видя, что его убийство бедняги Нуна совершенно не тронуло. Говорил я на родном языке. На всякий случай.

Тот глянул на меня, как мне показалось, с жалостью. Мол, ну как можно не понимать таких очевидных вещей? Затем профессор все же вспомнил, что я больше месяца отсутствовал в Тинджи и был не в курсе последних новостей. Которых, судя по мертвому телу одного из дангов, да еще из ближнего круга Гема, было очень много. Вспомнил и пояснил.

— Данг Нун был очень упрям, Серт. И, как вы слышали, не понимал всего замысла. Считал, что нашей целью было обеспечить его новым наделом. Никак не желал слышать ничего другого. Мы с Гема и другими дангами, — здесь Терри повел рукой в сторону Аша и Алатаса, — пытались его переубедить. И только потерпев поражение в этом, приняли нелегкое решение относительно его судьбы.

— Он мог провалить все! — яростно закивал Аш, седобородый мужчина с благообразным лицом. — Нападать на данга Матара сейчас нельзя!

Профессор, в отличии от меня, говорил на местном наречии, явно вовлекая в разговор всех присутствующих в комнате. Чем они и воспользовались.

— Мы видим, что слова уважаемого Терр-ара не расходятся с делом. Он сказал — Джелам будет нашим до исхода лета, — так и случилось. Он сказал, что правитель Тинджи должен сидеть на троне, пока мы берем города — все города — значит так и должно быть. Нун этого не понимал. Глаза его были закрыты жадностью. А живот желал насыщения прямо сейчас.

Эта фраза принадлежала тучному мужчине с круглым лицом и цепким взглядом — дангу Алатасу. Он говорил негромко, но очень веско, что на фоне нервничающего Аша смотрелось убедительно.

“А я смотрю Терри тут всех уже подмял!” — мелькнула мысль, которую я, разумеется, не стал высказывать вслух. — “Или, наоборот, данги лишь делают вид, что полностью доверяют чужаку, а на деле ждут, пока он возьмет для них все города. И попутно — избавляются от конкурентов. Не исключено, что такая же судьба уготована и нам с ученым”.

— Пусть так. — Я пожал плечами. Всем своим видом показываю, как мало интересует меня возня за власть. — Политика — не мое дело. Если вы так решили, то так и должно быть.

Гема, Аш и Алатас одобрительно закивали. Слышать такие речи от своего “полководца” им было приятно. Александр Терри тоже качнул головой похожим образом. И, не знаю, показалось мне или нет, на его лице мелькнула довольная улыбка. Будто похвала за правильно выбранную мной линию поведения.

Ох уж, мне эта политика! Как хорошо без нее жилось!

На этом “аудиенция” была закончена. Данги с Терри еще некоторое время обсуждали текущие дела: необходимость останавливать мародеров, создание пожарных команд, сбор и последующее распределение добычи, но меня это все уже мало касалось. Я стоял, слушал этих людей и размышлял над одной беспокоящей меня мыслью: зачем казнь Нуна была проведена при мне? Ведь его могли прирезать в шатре еще до штурма города! Да и во время самого боя возможностей для этого было предостаточно. Зачем они ждали меня? Демонстрация силы и безжалостности? И угроза, если я осмелюсь предать их? И, вообще, этот спектакль ставил данги или Терри? Если последний, то я просто терялся в догадках.

— Что ты намерен делать со своими рабами, Серт-ар? — Голос Гема вырвал меня из размышлений.

— Я освободил их. — откликнулся я. — Теперь они свободные люди. У меня на службе.

Непохожие друг на друга данги очень похоже продемонстрировали на лицах удивление. У них, верно, в головах не укладывалось, что рабов можно освободить, а потом взять на службу. Они даже не пытались понять, за каким чертом купленным невольникам сражаться против джеламцев! Хозяин приказал — раб исполняет! И не задает вопросов! Проклятые рабовладельцы!

Но долгое общение с ученым и совместная с ним работа, уже многому меня научили. Я не подал вида, что реакция дангов мне неприятна. Не стал им рассказывать, что выжившие во время штурма Джелама вольноотпущенники станут ядром моей собственной организации. И, разумеется, не стал говорить, что прямо сейчас, за миской распаренного зерна, Будак вербует выживших на постоянную службу ко мне. Вместо этого, я с улыбкой пояснил:

— Они понадобятся мне для других городов.

Князьки тут же понимающе закивали и потеряли интерес к обсуждению. А после и вовсе разошлись. Оставив нас с Терри в компании тела Нуна. Некоторое время мы молчали, не зная с чего начать разговор.

— Политика!.. — на родном языке процедил, наконец, ученый. На его лице застыло искреннее отвращение. — Ненавижу! Всегда ненавидел!

— Что не мешает вам успешно ею заниматься, — уколол его я.

Терри кивнул, тоже с усмешкой.

— Я, в конце концов, четырнадцатый лорд Долтон! Эти умения в крови!

После возникшей за этими словами паузой я медленно произнес.

— Я иногда начинаю вас бояться, Терри. То, с какой легкостью вы обращаетесь с человеческими слабостями и пороками… Даже думаю иногда, а не используете ли вы меня, как и дангов?

Сказал и выругался про себя! Вот кто меня тянул за язык? Откровенности захотелось? Но если это не так — я его обидел, а если нет — правды все равно не услышу.

Он какое-то время молча смотрел на меня. Не подбирая слова по уже знакомой мне привычке, а пристально и не мигая, как какая-нибудь рептилия. Почему-то, явно из-за недавней сцены с Нуном, представилось, как профессор выкрикивает фразу и в зал врываются солдаты с копьями. И бегут ко мне, чтобы убить.

Ничего такого, конечно, не произошло. Ученый, не меняя выражения лица, и голосом, очень подходящим к этой его бесстрастной маске, произнес:

— Конечно использую, Серт.

И снова замолчал, пристально на меня глядя. Честно сказать, у меня появилось сильное желание сунуть руку в карман, где лежал пистолет. Но именно в этот момент каменное лицо Терри пошло трещинами морщин и он расхохотался.

— Вы бы видели себя со стороны, Серт! Простите меня, ради Бога! Я просто не смог удержаться!

— Ну вы и…

— Но я в самом деле использую вас! Как и вы меня! Да и как все используют друг друга! В этом мире и любом другом!

Когда он засмеялся, мне стало легче. Это снова был ученый, которого я знал. Со своим идиотским чувством юмора потомственного дворянина, с любовью к парадоксам и подтруниванию над собеседником. Не та бездушная тварь, которой он выглядел меньше минуты назад.

— Знаете, что, Терри! — рявкнул я, чувствуя как губы против воли растягиваются в улыбку. — Нельзя же так! Я только из города, на взводе, а вы тут со своими шуточками!

— Для этого и существует юмор, чтобы давать разрядку нервной системе! — продолжая посмеиваться ответил ученый. — Ну, право, простите меня, Серт! И пойдемте к окну, мне бы хотелось обсудить с вами кое-что еще.

Окном он назвал ту самую отсутствующую у залы стену. Мы приблизились к нему: он резким, решительным шагом, я, преодолевая последние метры крохотными и скользящими движениями. Остановились, глядя на город.

Я не то чтобы боялся высоты, вполне спокойно даже относился. Но вот стояние на краю обрыва, высота которого была достаточной для того, чтобы разбиться в кровавую лепешку, меня слегка нервировало.

— Кому принадлежит эта замечательная идея, порешить беднягу Нуна у меня на глазах? — озвучил я еще один мучавший меня вопрос.

— Вы не поверите, Серт, но Гема! — ответил Терри. Он стоял на самом краю. Я же остановился в двух шагах от обрыва. — Сперва он хотел тихо придушить своего друга в походе, но затем решил, что лучше будет связать всех заговорщиков его кровью. Даже ко мне советоваться приходил.

— И что, вы посоветовали ему сделать это именно так?

— Я, скорее, не стал ему возражать. Данг Нун стал покойником еще до выхода из Тинджи. Слишком жадный и слишком глупый. Ну а в том, что бы устроить некую демонстрацию силы, я не вижу ничего дурного. Гема так спокойнее, других дангов смерть паренька тоже связала, а нам с вами, Серт, не все ли равно? Пусть они сами пропалывают свои грядки. Глядишь, и нам меньше работы останется.

Соглашаясь с профессором, я кивнул и замолчал. Некоторое время мы смотрели на город, думая каждый о своем.

— Первый этап нашего плана можно считать успешно реализованным, как вы считаете? — Терри, наконец, нарушил молчание.

— Если в следующий раз сделать количество случайных жертв меньше, то да. — откликнулся я.

— Мы же говорили об этом, Серт. Кровожадностью местных мы лишь можем управлять, но отменить ее — не в наших силах.

— Что вы хотели обсудить? — я дернул головой, прерывая бессмысленный, по моему мнению, спор, а потом сообразил, что он этого жеста увидеть не мог.

Терри повернулся ко мне. Лицо его было лукавым и немного смущенным.

— Кхм… Серт, помните ту девушку на рынке невольников?

Я сперва вопросительно вскинул брови, не понимая, о ком он говорит. Только через несколько секунд, во время которых он меня изучающе разглядывал, я сообразил. Строптивая чернокожая рабыня, из-за которой я подрался с ее покупателем. Я уже и думать забыл… К чему это он вообще?

— Будак мне рассказывал, еще тогда, до Джелама, что она вам понравилась.

— Что?! — нелепость этого предположения заставило меня расхохотаться. — Терри, вы, простите, в своем уме? Что заставило вас так считать?

На секунду он смешался. Но быстро овладел собой и скомканно выдал:

— В общем, я ее выкупил. Она ждет вас в имении Гема в Тинджи.

— Купили?! Терри! Нахрена?!

Лицо ученого вновь превратилось в каменную маску. А тон мог бы заморозить человека даже в жаркий день.

— Когда вы волнуетесь, Серт, ругательства так и летят с вашего языка.

Он еще выговаривать мне будет! Ругательства ему не нравятся! Чертов идиот! Рабыню он мне купил! Подарок сделал к взятию Джелама? Так у них, у дворян, друг друга благодарить принято?

— Нет, серьезно. — заставляя себя успокоиться, спросил я. — Нахре…Зачем вы это сделали?

— Мне показалось, со слов Будака, разумеется, что она вам приглянулась!

— Терри, но это же смешно! Я тогда бросился в драку не из-за нее, а вообще! А вы ее купили! Черт! И что мне с ней теперь делать?

Ученый с видом оскорбленной добродетели пожал плечами.

— Да что хотите, в общем-то. Освободите ее. Отпустите на все четыре стороны. Дайте ей денег в дорогу или купите домик в городе. Мне все равно.

Нет, он еще и обиду мне демонстрирует! Проклятый индюк! Захотелось отвесить ему пинка, чтобы он свалился с этого обрыва. И думал, зачем я это сделал, пока летит вниз! Подарить мне — человека! Это как у него в голове-то такое возникло?

— Лучше было оставить ее у прежнего хозяина? — теперь ученый стоял ко мне спиной. — Пусть бы он ее и дальше насиловал. Лишь бы вашу тонкую натуру не травмировать фактом владения человеком.

Этими словами, Терри будто вылил мне за шиворот ведро ледяной воды. Я даже плечами повел, стряхивая несуществующую влагу. А ведь и правда, чего я взъелся на него? Он же действительно хотел помочь. По своему понял мою вспышку на рынке рабов и решил таким вот кривым дворянским способом продемонстрировать мне свое участие. А я в позу встаю! Девчонке и правда ведь будет лучше вдали от того горожанина, которому я выбил парочку зубов. Я ведь помнил, как он на нее смотрел.

Я могу ее отпустить. Да. Просто сделать ее снова свободной. Даже отправить ее обратно домой — сейчас на это у меня хватит и денег и влияния.

Черт, надо сказать ему что-нибудь!.. Что?

— Хм… Терри. Спасибо.

— Не за что. — все так же не оборачиваясь, морозным голосом ответил тот.

— Но больше так не делайте, ладно, Александр. — Я тронул его за плечо. — А то для борцов за свободу, у нас слишком много рабов!

***

Вечером данги Тинжи принимали капитуляцию местных князей. Здесь, во дворце. Я в этом действе участия принимать не хотел, не нужно было раньше времени светить лицо. А потому, свалив эту обязанность на Терри, уединился со своими диверсантами в одной из дворцовых построек.

Хотя назвать его зданием можно было только с большой натяжкой. Это была огороженная со всех сторон массивными колоннами площадка с каменным полом. И с крышей над ними, невесть зачем имеющей большой квадратный проем в самом ее центре. Вдоль колонн стояли стеллажи и подставки с разнообразным оружием, деревянные манекены и мишени для стрельбы из лука. Вероятно, это место использовалось для тренировок здешней гвардии. Или для военных развлечений знати. Для размещения моего отряда площадка подошла идеально: прекрасно продувалось ветерком, стояла вдалеке от основных построек и была окружена лужайкой, что позволяло загодя увидеть любого идущего к ней человека.

Бывшие рабы устроили под крышей импровизированный полевой лагерь. Притащили откуда-то из дворца подушки и одеяла, и расположились на них со всеми удобствами. Прямо по центру площадки (не для этого ли здесь дыра в крыше?) они сложили очаг, над которым сейчас жарился, вызывая обильное слюноотделение, ягненок. Все-таки я не ел со вчерашнего вечера.

— Серт-ар! — приветствовали меня вольноотпущенники вразнобой. Подскочили, сунули в руки мех с брагой и тарелку с жареным мясом. — Садись с нами!

Один из них, средних лет мужчина по имени Мон, вернул мне хозяйский амулет Будака, который я давал ему на время. Сам карлик помахал мне рукой с подушек и вернулся к прерванному сну. Я же мимолетно подумал, что сейчас, после захвата первого города и упрочения нашего положения, самое время заняться поисками мага, который сможет снять с колдуна ошейник.

Бывшие рабы праздновали обретение свободы. И еще тот факт, что смогли выжить во время штурма. Вчера их было два десятка, а пили и ели сейчас только тринадцать. В нынешних реалиях — не слишком высокие потери. И я, когда только покупал этих буйных рабов на рынке, уже был готов к тому, что большая их часть ляжет на штурме ворот.

Но проведя вместе с ними больше месяца, разговаривая с ними и обучая их основам группового боя, я, что вполне ожидаемо, привязался к ним. И сейчас, когда мои глаза, перебегая от одного диверсанта к другому, не обнаруживали среди них чернокожего гиганта Ангу, всегда злобно зыркающего по сторонам мальчишку Крайя, щуплого и подвижного угрюмца Плота, сердце сжималось болью потери. А от осознания, что причиной смерти этих людей стал именно я, точнее, наши с Терри планы, появлялось еще и чувство вины. Которое я постарался побыстрее прогнать прочь.

В прошлом я знал таких людей, которые убивались по павшим соратникам после боя. Даже рыдали, помню. Обещали отомстить и толкали полные пафоса речи про то, что “их жертва была не напрасна!” Полная чушь, на мой взгляд! Все мои коллеги, вступив в Движение, сделали сознательный и, главное, добровольный выбор. Они ведь могли оставаться рабочими или незаметными мещанами, коптить небо до старости и умереть в окружении искренне или фальшиво скорбящих родственников. Но они выбрали иную дорогу. Зная, что выжить на ней удастся далеко не всем.

Так обстояли дела в реальности. А если так, то какой был смысл проливать слезы по погибшим и призывать отмщение на головы их убийц? Да, с каждым ушедшим соратником, сердце будто бы становится меньше, но это, черт возьми, цена, которую все мы согласились заплатить! Зачем оскорблять их память нытьем и слащавыми речами о том, “каким он парнем был”. Тем более что не был он “таким парнем”. В Движение почти не встречались люди с чистыми душами. Все больше — с искалеченными.

С вольноотпущенниками это мое правило тоже должно было работать. Среди них тоже не было ангелов, а я, давая им возможность обрести свободу, честно предупредил, что вместо нее их может ждать смерть в бою. И они согласились! Но отчего-то, принимать их смерть оказалось куда сложнее, чем гибель тех же подпольщиков, с которыми я ходил на лабораторию Александра Терри. Может, так было потому, что рабы выбирали между двумя смертями: в скотских условиях от побоев или в бою. А значит и выбора у них как бы и не было. Но ведь умереть в сражении за свободу все равно лучше, чем жить на цепи! Они же согласились!

Диверсанты, не представляя, какие мысли бродят у меня в голове, продолжали весело галдеть. Рабы из группы, которая устраивала отвлекающий маневр у дворца, со смехом вспоминали, как носились по площади перепуганные взрывом гвардейцы; те, кто бился со мной у ворот, рассказывали, как лихо они перерезали охрану и впустили внутрь тинджийцев. Немного послушав эти истории, в которых каждый из них уже валили врагов по пять-десять человек разом, я кашлянул, привлекая к себе внимание. Пора было начинать разговор, к которому их, я надеюсь, уже подготовил.

— Как я говорил — теперь вы свободные люди. — начал я. Чертова дюжина пар глаз уставились на меня с вниманием. — Вы поверили мне и завоевали свою свободу в бою.

Никто не закричал радостно, не подбросил вверх подушку или мех с брагой, которое они тут называли вином. Только внимательное молчание. И ожидание моих дальнейших слов.

— Каждому из вас я дам денег, сколько вы мне стоили. Этого хватит, чтобы добраться до дома, начать жизнь сначала. Или упиться в кабаке до смерти.

Тишину после моей очередной паузы заполнили смешки. Быстро смолкнувшие.

— Или можете остаться со мной. Стать моими людьми. И совершить то, о чем никто и не мечтает.

Тут у меня возникла небольшая заминка. Предлагая пойти под мою руку я не мог четко сформулировать — в качестве кого. Слово “диверсант” в местном языке отсутствовало, а “шпион” не совсем подходило. Сперва думал назвать их своими воинами, но решил, что так выйдет даже хуже. Они могли понять меня слишком прямо. И решил остановиться на нейтральном слове “людьми”.

Долгое время они молчали, переваривая сказанное мной. Переглядывались друг с другом, смотрели на Будака, который всю мою речь проспал, а сейчас высунул нос из-под одеял. А потом заговорили разом.

— Кем мы тебе будем?

— Ты хочешь разрушить все города?

— Ты хочешь освободить всех рабов?

— Собираешься перебить всех господ?

Колдун очень постарался. Нарассказывал им с три короба правды, которую они, как водится еще и поняли каждый по-своему. Я дождался пока их вопросы утихнут и стал объяснять. Если до этого они слушали меня внимательно, ожидая некого предложения, то теперь забрасывали меня вопросами, стоило мне только закончить фразу. Я терпеливо отвечал.

Я собирался сделать из них настоящих подпольщиков. Не случайных людей, а профессиональных диверсантов. Теми, кто будет брать города. И теми, кто поднимет, наконец, рабов, на борьбу за свободу. Хотят они того или нет! А для этого было нужно, чтобы они поверили мне. И пошли за мной.

— Ты хочешь захватить все города и подчинить их своей власти? — вольноотпущенник по имени Экар, мужчина лет тридцати с обрезанными заподлицо черепу ушами, задал этот вопрос одним из последних. Когда тот уже прозвучал раза четыре и столько же раз получил ответ.

— И отменить рабство. — ответил я, понимая, что он хотел спросить на самом деле.

— Некоторые люди должны быть рабами! — он упрямо мотнул головой. — Тот толстяк, отрезавший мне уши.

— Он может быть просто мертвецом. Зачем ему быть рабом?

— Чтобы эта тварь почувствовала на своей шкуре, что значит быть животным, родившись человеком.

Бывшие рабы одобрительно загудели.

— Да!

— Пусть попробуют сами!

— По пояс в дерьме!

Я поднял руку, прекращая галдеж.

— Да. Ваши бывшие хозяева должны получить сполна. Согласен. Но не став, такими, какими были вы. Иначе вы станете такими, как они!

— Я не против. — Экар смотрел на меня исподлобья. — Ты не был в моей шкуре, Серт-ар.

— Если то, что ты говоришь, правда, то я не вижу разницы между тобой и твоим хозяином. Только тебе, в отличие от него, не повезло.

Глаза мужчины под косматыми бровями опасно заблестели. Тело напряглось, готовясь к прыжку. Колдун я там или не колдун, а этих мужчин и женщин я выбирал именно за ярость. Как будто успокаивая опасное животное, я поднял руки. Мой голос стал спокойным, даже убаюкивающим. По крайней мере, именно таким я пытался его сделать.

— Это просто случай, что тебя взяли в плен, когда ты плыл на корабле. Такое же могло случиться и с твоим бывшим хозяином.

— И что? Значит, он не виноват?!

— Нет. Виноват. Что пользовался тобой, как животным. Что бил тебя, заставлял делать самую черную работу и кормил хуже, чем собаку. Что отрезал по какой-то своей прихоти твои уши. Он должен быть наказан. Но если ты сделаешь его рабом, мир останется таким же. А ты посмотри дальше, Экар! На десять лет вперед. На пятнадцать лет вперед! Ты хочешь родить сына в мир, в котором он может повторить твою судьбу? Вот ты его вырастил, видел все ступени его взросления. Вот он младенец, которого ты качаешь на руках, вот он мальчик, делающий первые шаги. А вот он стал мужчиной! А потом на город напали соседи, его скрутили и сделали рабом! Ты хочешь родить сына в такой мир, Экар?

— Пути богов… — начал он отвечать неуверенным голосом, уже совсем неагрессивным голосом. Но я не дал ему договорить. Полемику нужно заканчивать. Понятно, что люди, выросшие в подобном обществе, не готовы принять одномоментно его изменение. Профессор прав, для них всех рабство — норма жизни. И моя мораль, человека из другого времени и другого мира, им вряд ли подходит. Но мне нужны были солдаты, а не мстители. Последние — неуправляемы.

— В Бездну богов! — резко крикнул я. И подскочив, навис над ним. — Я притащу к тебе жреца и он подтвердит, что про рабство в священных текстах и откровениях нет ни одного слова.

— Жрецы лгут! — выкрикнул сбоку Мон. Прекрасно!

— Тогда тем более — в бездну богов! Если их слуги лгут, они не стоят поклонения! Они не стоят благодарений, которые им приносят!

— Они создали мир и нас. — робко подала голос Сари.

Я взглянул на эту крепкую телом женщину и мотнул головой. Встретился с ее желтыми глазами и выдержал ее взгляд. Замечая боковым зрением, как прочие согласно кивают ее словам. Вот же зараза! Сам того не желая, я ступил на скользкий путь религиозного спора! Кто тянул меня за язык? Они уже почти стали моими!

— Если они горшечники, а мы горшки, то чего вы тогда роптали в неволе? — подбирая слова, сказал я. — Если вы стали рабами, значит, на то была их воля, верно?

О местной религии я знал очень немного. Чуть больше расценок ее жрецов на чудеса и знамения. Три бога-брата создали небо и землю, населили ее людьми, потом поругались друг с другом и теперь ведут войну. Что не мешает им оставаться Триадой, которой все люди поклоняются. Выбирая, впрочем, одного из трех небесных покровителей. Чушь, если вдуматься, но какая религия — не чушь?! Эта — не хуже прочих других. Примитивная, правда. У наших священников все куда хитрее закручено! Их, собственно, оружием, я сейчас и пользовался. Хотя лезть в дебри культа и не хотелось, я понимал, что, не переломив предрассудки моих вольноотпущенников, успеха не добьюсь.

— Не так. — тихо, но твердо ответила мне Сари. — Если ты прогневил бога своим поступком, он отворачивается от тебя.

— И ты попала в рабство, потому что прогневала бога?

— Да. — она не отводила от меня глаз и это жутко нервировало. Отвернуться было нельзя, иначе я эти “гляделки” проиграю, а проигравший не может быть вождем.

— Тогда чего ты дважды бежала от хозяина?

Женщина открыла было рот, чтобы ответить, но ее перебил Иглам. Его плечо было перевязано по новой и уже не кровоточило.

— Горшечник — это бог? А мы — горшки, потому что они нас создали? — влез в диспут Иглам.

“Вот тебе раз!” — чертыхнулся я. — “Он только один это понял?”

— Да, Иглам. Ты понял правильно. И я спросил — имеет ли горшок право выбора?

— Горшок — нет. Но мы не горшки!

“Надо выбираться из этого болота!”

— Вот именно! — воскликнул я. — Вот именно! Вы — не горшки! Боги, может, и создали вас, но у вас есть свобода выбора!

— Да! — Это Мон. Его боги интересовали слабо. И, хвала богам, за это!

— Да! — я поддержал его выкрик своим. — И вы можете выбрать свой путь в жизни! А вместе — изменить мир!

Они все еще были полны сомнений. С одной стороны — я освободил их из рабства и обещаю помочь с дорогой домой. С другой — хулю их богов, хотя последние и не сделали для них ничего доброго. Но боги же часть их жизни с рождения, а я чужак, появившийся совсем недавно.

Я прямо видел, как на их лицах шла эта борьба. Как они вели споры — каждый сам с собой. И как мои доводы проигрывали. Нужно было что-то им сказать, Терри наверняка нашел бы для них слова. Но я не был мастером в плетении слов.

— Я с тобой, Серт-ар! — поднялся Будак. Бывшие рабы, как по команде обернулись на карлика. Тот, дождавшись, когда все внимание сосредоточится на нем, продолжил. — Я буду с тобой. И не потому, что на моей шее ошейник. Ты увидел во мне человека. Ты ведешь себя со мной, как с равным. Хотя можешь мне приказывать. И я не могу тебе отказать, пока таскаю эту проклятую штуку! Но ты никогда так не делал. Поэтому я с тобой, Серт-ар! Потому что ты — человек. И в Бездну богов!

Я благодарно кивнул ему. Его поддержка, конечно, важна, но вряд ли его слова способны что-то изменить. Уже приготовившись сказать что-то вроде “Ну нет, так нет”, как с импровизированной лежанки поднялся еще один невольник.

— Я тоже пойду за тобой! — сказал Мон. И криво ухмыльнувшись, добавил: — Все равно мне некуда возвращаться…

— Я с тобой! — выкрикнул Тангол.

— И я! — поддержал его Иглам.

Один за другим вольноотпущенники вставали на ноги и присягали мне. Я смотрел на них и не верил, что слова маленького колдуна заставили этих людей изменить свое, уже почти принятое, решение. Обычные слова, которые я произнести не мог.

Последней встала Сари. Она была чуть выше моего плеча, но маленькой или женственной не выглядела. Под смуглой кожей перекатывались тугие мышцы, а на лице застыло выражение мрачной решимости.

— Я пойду с тобой. — сказала она. — Но ты дашь мне слово. Никто из вас не будет смотреть на меня, как на бабу. Не будет лезть ко мне между ног. И считать, что он лучше меня в чем-то. Только потому, что боги приделали ему хер!

Последние слова она с яростью и какой-то болью выпалила. Явно непростая у нее была неволя, раз именно такие условия она назвала. Несколько мгновений после ее слов над площадкой висела полная тишина. Которая была разрушена мужским хохотом. Первым начал смеяться Мон, а вскоре его поддержали и все остальные.

Лицо женщины покраснело от злости, кулаки сжались, а рот приоткрылся, готовясь выплеснуть на ржущих мужиков ярость. Но тут все тот же Мон, смеясь, хлопнул ее по спине и сказал:

— Да я первый оторву хер тому, кто скажет, что ты баба! Сегодня ночью ты дважды прикрыла меня! Не каждый мужик бы так поступил!

Она глянула на него, все еще горящими злостью глазами, затем утерла слезу в углу глаза и ткнула мужчину кулаком в плечо.

— Это потому что ты раззява, Мон! Совсем по сторонам не смотришь!

Глава 15

Колдуна звали Юдо. И был он, если пользоваться терминами Терри, знающим. То есть, представителем той высшей касты местных кудесников, с которыми ученый так хотел познакомиться поближе, но чего у него никак не получалось сделать. Однако, после нашей победы над Джеламом и получением им из рук верховного правителя Тинджи официального статуса князя (и личного друга — это, кстати, был титул такой!), многие двери для профессора открылись. Пользуясь этим, мы отправились снимать ошейник с нашего Будака. Ну, или, по крайней мере, попробовать это сделать.

Юдо работал с металлами. Каждый знающий был очень узким специалистом, постоянно оттачивавшим мастерство в своей сфере. Именно ему принадлежало заклинание (Терри просто корежило от этого слова), что висело на ошейнике нашего крошки-колдуна. Поэтому мы и отправились именно к нему, а не скажем, к водному магу Тирто. Который, к слову, теперь тоже очень хотел с нами познакомиться.

Знающий оказался статным мужчиной неопределенного возраста. На вид ему можно было дать и тридцать пять и пятьдесят лет. Аккуратно подстриженная борода с пробивающейся сединой, обрамляла гладкое лицо фарфоровой куклы, на котором не было ни единой морщины, даже мимической. Седеющие волосы на голове колдуна были собраны в причудливую прическу из десятка крупных косичек со вплетенными в них цветными лентами. И глаза болотного цвета, которые в отличие от волос и кожи лица, говорили о возрасте без всякого стеснения. Это были глаза долго живущего на свете и много чего повидавшего человека. Так что — лет пятьдесят, не меньше.

Он принял нас в своем доме, в кабинете. В комнате, вдоль стен которой стояли предметы, о назначении даже половины которых я не мог догадаться. Вот что за металлический куб, светящийся синим, электрически гудел сразу у входа? Или для чего прямо посреди комнаты стояли четыре составленных костром копья? Или чучело местного зверя, похожего на огромного крокодила, пасть которого была широко распахнута и выложена изнутри подушками?

— Занятно. — прогудел колдун густым басом, осматривая ошейник на шее Будака. Он сразу взялся за дело, стоило лишь окончить процедуру знакомства. — Его делал я. Не ошейник, а чару на бронзе. Но я никогда не предполагал его снимать.

Был он чем-то похож на Терри. Такая же манера говорить, двигаться, держать спину. И привычка смотреть на любого своего собеседника сверху вниз. Существуй в этом мире университеты, он был бы ведущим преподавателем в одном из них.

— И ничего нельзя сделать? — Терри был само очарование. Тихий, скромный, почтительный. И не скажешь, что самовлюбленный гений.

— Ну почему же. — Юдо огладил бороду. — Но ты должен понимать, уважаемый данг, что это будет непросто и очень затратно. Проще сделать десяток подобных скреп-ошейников, чем снять один из них. Да еще и так, чтобы твой раб остался живым. И сохранил свои врожденные способности. Я же создавал чару, которая взаимодействует с его жизненной энергией. Кстати, а зачем тебе это? Освобождать раба? Ведь без скрепы ты не можешь быть уверен, что он не сбежит, пользуясь своей невидимостью. А заиметь пассулап из Огненной земли сегодня очень непросто.

— Это нужно мне, мастер Юдо. — Вмешался в разговор я. — С Будаком мы обо всем уже договорились, ему некуда сбегать, да и не хочет он этого. А мне нужен надежный человек с его способностями, который не ходит за мной на веревочке.

Колдун покивал, принимая мои доводы. После чего уселся в пасть крокодила (это оказалось кресло!) и сообщил:

— Понимаю тебя, Серт-ар. Но, боюсь, буду вынужден отказать. Не в интересах Круга мастеров Пантайя позволить дикому пассулапу со способностью становиться невидимым, стать еще и свободным. — Он повернулся к Терри и, обращаясь уже к нему, добавил: — Контроль, как ты понимаешь, уважаемый данг, прежде всего.

Круг мастеров Зеленого Берега? Я был в растерянности. Так они что же, не одним городом ограничены?

Это было очень интересно. Даже интереснее того факта, что знающий нам отказал. Данги правят городами, города разобщены, а у мастеров — свой Круг.

— Конечно! — никак не выдав своего раздражения, ответил ученый. Хотя я-то знал его уже достаточно, чтобы заметить, что отказ колдуна его разозлил. — Контроль — это очень важно! Скажи, мастер Юдо, а что если освобожденный пассулап нужен не столько нам, сколько Тинджи? И, более того, дангу Матара? Это сможет изменить твое решение?

— Возможно. — Благосклонно качнул своими косичками колдун. — Если я услышу от него эту просьбу, то, скорее всего, изменю свое решение.

Мы с Терри переглянулись. Не знаю уж о чем думал он, а у меня в голове стучала только одна мысль: “А неплохо, ребята, вы тут устроились! Сам верховный правитель вас должен попросить!” Впервые с момента попадания нас в этот мир, мне подумалось, что правящий класс профессор определил неверно. Могло ли так быть, что правили городами на побережье не данги и даже не верховные данги? А знающие? Собранные, как выясняется, в какое-то свое правительство под названием Круг мастеров. Не ограниченные одним городом. Имеющие, как выясняется, какие-то общие для всех правила.

— Ну что ж! — Терри изобразил вежливый местный поклон: обе руки приложил к груди, корпус наклонил вперед, а лицо при этом держал обращенным к собеседнику. И взгляд не отводил. — Раз мы закончили с этим делом, то могу ли я попросить тебя, мастер Юдо, рассказать о своей работе? Видишь ли, я, в некотором роде, исследователь. И пишу труд, в котором большая часть отведена магии.

— Правда? — удивился Юдо. И даже приподнялся из своего “кресла”. — Это очень интересно! А какой у тебя аспект, уважаемый? Я не чувствую.

— Я не одаренный, если ты об этом. Просто человек без дара, который собирает знания и записывает их.

— Но для чего? Если у тебя нет дара, то эти знания бесполезны!

— Но они могут пригодиться следующим поколениям живущих.

Лицо колдуна помрачнело. Он резко поднялся на ноги и вытянул руку в сторону двери. В комнате запахло грозой.

— Я прошу тебя уйти, данг Терр! — Голос его звенел гневом. Но вот что стало его причиной, я не понимал. Никаких же видимых причин не было! — Немедленно! Знай я раньше, о твоей подлости, не пустил бы тебя на порог! Уходите оба! И заберите своего дикаря! Только дружба с верховным дангом сохраняет вам жизнь сейчас!

Я напрягся, потянувшись к пистолету в кармане. Кто его знает, что способен сделать с нами взбесившийся безо всякой причины колдун? Мы же ничего не знали с Терри об их возможностях. А проверять на себе не хотелось.

Терри примирительно поднял руки.

— Возможно, мы просто не поняли друг друга?..

— Вон! — взвизгнул Юдо. С наконечников, составленных костром, копий сорвалась белая молния и ударила ученому прямо под ноги. Тот сделал шаг назад от пятна сажи.

— Хорошо! Хорошо! Мы уже уходим!

Пятясь спинами, как какие-нибудь крабы, мы вышли из кабинета колдуна и молча поспешили к выходу. Будак шел первым. Он мелко дрожал всем телом, чего я за ним раньше не замечал.

— Что за черт! — воскликнул я сразу, как только мы оказались на улице. — Чего этот старикан взбеленился?

— Испугался, что я пришел выведывать его тайны! — беспечно махнул рукой ученый. Он, в отличие от меня или Будака, испуганным не выглядел. — Я совсем забыл про мышление ученых в древности. Они не объединялись в группы для исследований, только в цеха, да и то для монополии своих услуг. И мой интерес к его тайнам он воспринял, как попытку шпионажа. Мой просчет, да.

“Ха! Просчет! Да колдун нас едва в угли не превратил своей молнией!” — подумал я. Мне не было стыдно признаться в том, что я перепугался, как заяц. Не каждый день в тебя швыряются молниями!

А вот Терри словно бы не придал этому особого значения. Ну молния, ну колдун. Подумаешь! Пообвыкся в этом мире, смирился с наличием в нем магии. И теперь реагирует на нее, словно на явление привычное, хоть и все еще непонятное.

— Александр, а вы обратили внимание на его слова про Круг мастеров? — спросил я. Идея тайного управления городами сообществом колдунов меня не отпускала.

— Обратил, конечно. — Терри взглянул на меня с хитрецой в глазах. А вы, что же, Янак, решили, что этот их Круг — некий тайный орган управления всем Зеленым берегом?

С некоторым смущение, я отвел глаза.

— Мелькнула такая мысль…

— Глупости! — ученый рассмеялся. — Этот их Круг, не более, чем цех! Общие правила, которые они стараются соблюдать, некие принципы. Не более того! Для того чтобы управлять обособленными населенными пунктами, требуется много больше, чем влияние, уважение и сверхъестественные способности. Связь, например. Дороги. Институты реализации решений. Да много чего! Так что выбросьте это из головы!

Объяснения профессора звучали очень убедительно. Но сомнения у меня остались. Продолжать, однако, эту тему, я не стал. Повернув разговор к текущим делам. Куда важнее освободить от ошейника нашего соратника, чем спорить от тайном правительстве побережья.

— Что будем делать с Будаком? — спросил я. — С Удо договориться уже не выйдет.

— Попробуем сходить к его коллегам и конкурентам. И действовать по-другому. Дайте-ка мне амулет Будака, Янак. У вас еще куча дел, а у меня как раз возникло свободное время. Прогуляюсь я по гостям.

Я протянул Терри металлический кругляш на цепочке. Он повесил его на шею, спрятав под тунику. Дал знак телохранителям следовать за ним, и помахав мне на прощание рукой, отправился прочь. Я, еще немного постояв на месте, последовал его примеру. Дел, действительно, было очень много.

С момента захвата Джелама прошло всего десять дней, а мы уже вовсю готовились к тому, чтобы присоединить к владениям данга Матара еще один город. Он назывался Кетига и владел единственным железным рудником на все побережье. Что делало его самым богатым городом. Понятное дело, что данги Тинджи спали и видели его своим.

К его захвату мы готовились куда как основательнее. Да, планировали провернуть ту же схему, что использовали и в Джеламе, но с более качественной проработкой. В конце концов, данги Кетига не были идиотами, и выводы из падения своего соседа сделали. Не совсем верные, правда. Но стоит ли их винить? Они были очень напуганы. А вот что именно произошло — не понимали. Ведь еще никогда на их памяти войска одного города не захватывали другой. Так что они начали совершать поступки, которые мы от них и ждали.

В первую очередь кетигатцы прекратили всю торговлю с Тинджи и Джеламом. Не сразу, пока до них дошло, что случилось, пока приняли решение, пока связались с другими городами… С неделю они потратили только на это. Но в итоге они все же запретили нашим судам входить в свою гавань. И отдали приказ: встреченные в море тинджийские корабли — топить.

Затем они затеяли переговоры с тремя другими городами: Омпатом, Лимой и Энамом. На предмет союза и выступления единым фронтом против захватчиков-тинджийцев. И, несмотря на то что данги всех городов принципиально были с этим согласны, дело не двигалось с мертвой точки из-за одной досадной малости — аристократы никак не могли договориться, кто же из них будет главным в этом союзе.

Пока они вели переговоры, мы тоже не бездействовали. Через подставных лиц — все любят деньги! — купили в Омпате парочку кораблей, склад и дом, и теперь работали с Кетига, как торговцы союзников. Что позволяло нам завозить в закрытый для тинджийцев город оружие, воинов и шпионов.

В этот раз я опирался на уже проверенных людей, а не покупал на невольничьем рынке “темных лошадок”. В Кетига отправились все мои диверсанты. Одна их часть занялась купленной торговой компанией, одновременно создавая в городе тайники с оружием, другая — была продана в рабство на местном рынке. И вела подрывную деятельность среди рабов. Изображая из себя обычных послушных невольников, они имели достаточную свободу передвижений по городу. Чем и пользовались, настраивая кетигаттских рабов на нужный нам лад и формируя из них бригады на ночь штурма. Который мы собирались устроить где-то через месяц. Если в течение этого времени нам удастся удержать в узде растущие амбиции дангов.

Ими, по словам Терри, становилось все сложнее и сложнее управлять. Если верховный правитель Тинджи, человек, как выяснилось, не слишком большого ума, глядел ученому в рот и слушал каждое его слово, то данги-заговорщики, наоборот, торопили профессора. Даже голоса не посвященных во все тонкости плана по объединению шести городов, сливались в многоголосых хор. Исполнявший арию “ну когда же мы пойдем на Кетига?”

Александр, как ключевая фигура заговора, держал основной напор этих алчных, почуявших выгоду, дангов. Но и мне от них перепадало. Например, уже несколько дней как, Аш и Алатас завели дурную манеру давать мне советы. Точнее, приказы, замаскированные под советы. Все-таки имелись некоторые сложности с моим статусом. С одной стороны, никто из тинджийских князей уже не ставил под сомнения мои “таланты” полководца. С другой, ровней себе они меня не считали. И теперь, вдохновленные первой и очень легкой победой над соседом, они с каждым днем все больше уверялись в своей важности. И жаждали мне ее продемонстрировать.

До поры, я эти выходки терпел. Но, в конце концов, данг Аш своими “советами” разозлил меня настолько, что, не выдержав, я решил поставить его на место.

Случилось это вчера. Мы с Будаком и картографом, присланным нам Матаром, работали в саду с картой побережья. Пытались сделать ее менее похожей на детский рисунок волшебной страны и довести до состояния более подходящего для планирования. Именно в этот момент к нам подошел пышущий яростью данг Аш.

— Серт-ар! Вот ты где! Всюду тебя ищу!

Я поднялся ему навстречу и вопросительно наклонил голову набок.

— Последние три дня я почти всегда здесь, уважаемый данг. Живу у данга Гема, как ты знаешь.

— Почему ты отказался везти в Кетига моих воинов? — Голову он задрал настолько высоко, что его борода воинственно торчала параллельно земле. Я даже сделал полшага назад, чтобы она не ткнулась мне в рот. Сделал знак рукой картографу, чтобы уходил. Нечего ему слушать то, о чем тут разговор пойдет.

— А зачем мне твои воины в Кетига до штурма, уважаемый данг?

Речь шла о трех десятках рабов-телохранителей, которых я уже привык про себя называть “колобками”. Практически одинаковые здоровяки, наголо выбритые, почти без шеи и чувства самосохранения. Здешние их звали сеты, что значит “верные”. Этих приметных вояк, Аш и хотел отправить на усиление моим людям. Чем он руководствовался — ума не приложу! Но прислал их вместе с командиром прямо в порт, когда на корабль, идущий в Кетига, грузили оружие и порох. Я, само собой, послал их обратно. Теперь пожинал бурю.

— Мне не нужны там воины из потомственных рабов. Слишком приметные. — сделал я попытку объяснить ему свое решение.

— Но воинов Матара ты взял! — Аш шагнул вперед, явно намереваясь заставить меня жевать его бороду. — И твои люди — тоже рабы!

— Потому что воины Матара выглядят как обычные люди, а не как племенной скот! — сдерживая поднимающееся раздражение сказал я. — А мои люди — не рабы! И не воины! Я их учил другому!

— Научи моих тому же! — не сдавался упрямец.

Да что ему нужно? Он что, боится, что его вклад сочтут незначительным, если его рабы не будут сражаться внутри города? Или просто дурак? Нет, последнее вряд ли. Мужик он неглупый. Стоп! Да он меня на прочность проверяет? Ну, точно! Выясняет до каких пределов на меня давить можно! Нашел жертву!

— Хорошо! Научу. Но после того как Кетига будет наш. Сейчас на это нет времени.

Довольно миролюбиво я это сказал. А зря. Надо было жестко послать туда же, куда его “верных” отправил.

— Ты служишь нам, Серт-ар! Не забывай об этом! Мы взяли тебя и твоего…

— Я вам служу? — произнес я тихо, но с интонацией, услышанной как-то раз на столичном дне. “Ночной герцог” таким голосом стружку срезал со своих поданных. — Это с каких пор, Аш? И кому это “вам”? Тебе и Алатасу? То есть — вы нас с Терри наняли, чтобы мы вам власть над побережьем принесли? Не верховному правителю Тинджи, заметь, а именно вам?

Старикан зло зыркнул глазами, но отвечать не стал. Дошло, видать, до его ошалевшего от открывающихся перспектив мозга, куда разговор свернул. А я, напротив, решил уже до конца его довести. Тихо, но жестко, я продолжил.

— Мы, я и Терр, предложили вам объединить города, Аш! Мы проработали все детали плана. А вы — лишь согласились и примкнули к нам! Вот о чем ты забыл, Аш! И еще ты забыл, что мы заговорщики! Ты, Алатас, Гема, я с Терри! Заговорщики! Против верховного данга этого города и всех прочих! Нам надо держаться вместе и помогать друг другу. А не показывать, у кого хер длиннее! Ясно тебе это, уважаемый данг?

Он резко кивнул и, не говоря ни слова, повернулся ко мне спиной, собираясь уйти. Не привык, видимо, к такому отношению! Ничего, пусть привыкает!

— И не думай, что прирезав Нуна, ты меня напугал. — добавил я напоследок.

С тем и расстались. Вечером я пересказал нашу с Ашем беседу ученому и спросил, не ждать ли от данга пакости. Тот махнул рукой и уверенно сказал, что сам разберется. И, вообще: “это сущая ерунда, Серт! Просто им хочется почувствовать себя главными”.

Дел было много и одно из них ждало меня прямо сейчас. Сегодня я собирался навестить одного металлурга и проверить его работу. Я заказал ему литье бронзовых оболочек для гранат, — глиняные горшки меня совсем не устраивали. И теперь собирался взглянуть, что у него вышло.

— Серт-ар! — радостно встретил меня сухопарый старик. Редкие седые волосы уже практически не закрывали его лысину, но темные глаза блестели молодо. — Как раз тебя жду! Уже все готово!

Литейная Кахья — так звали металлурга — находилась за городской стеной на берегу моря. Хотя, первое впечатление, которое появлялось у любого незнакомого с процессом литья бронзы человека, было таким — захламленный задний двор. Прямо по центру большой, утоптанной до каменной твердости, площадки, стоял горн. Рядом с ним находился стол без столешницы, а вокруг в беспорядке валялись формы для литья из глины. Двое рабов занимались раздуванием горна, еще двое — ковыряли глиняные черепки.

— Я вылепил данные тобой формы из воска, Серт-ар. — из-за плеча информировал меня Кахья. — Обмазал их глиной и обжег в печи. Так мы льем кувшины и чаши для богатых покупателей. Толщина стенок у изделий получилась такая, как ты и просил — пергаментный лист. Не скажешь, зачем они тебе?

Старик взялся за заказ без разговоров. Однако, его любопытство проснулось в процессе его исполнения. И теперь он упрямо выспрашивал меня о назначении странных полых бронзовых ядер.

— Разве я недостаточно плачу тебе, Кахья? — спросил я, обернувшись к металлургу.

— Достаточно, уважаемый! Но…

— И я не пытаюсь у тебя выведать секрет смеси материалов, из которых ты получаешь такую прекрасную бронзу.

— Я понял тебя, Серт-ар! Больше ни слова я не спрошу! Тайна мастера — священна!

— Хорошо. Тогда давай взглянем, что тебе удалось сделать.

Корпуса новых гранат представляли собой обычные полые шары с небольшой дыркой. Туда будет засыпан порох, а затем ее закроет деревянная заглушка с фитилем. Выглядели они неплохо, Кахья даже зачем-то велел начистить их до блеска, хоть я и не просил этого делать. Я взял один из шаров в руку, сунул палец в дырку и убедился — толщина соответствует той, что я просил.

— Хорошая работа, Кахья! Теперь давай проверим их.

— Проверим?

— Вели насыпать внутрь шара песок и заткнуть дырку.

Мастер кивнул с недоуменным видом, но смолчал и отправился выполнять мою просьбу. Спустя пару минут, он протянул мне здорово потяжелевший снаряд. Я взвесил его в руку. Выходило не менее килограмма. Тяжеловато для метания. Ну да это песок, порох-то полегче будет.

— Ну давай посмотрим, что там у тебя вышло. — пробормотал я и с силой бросил ядро в стену металлурга. Бронзовый шар с глухим стуком впечатался в обмазанную глиной стену и отскочил.

— Зачем? — не выдержал все-таки мастер.

Но я не стал ему отвечать. Прошел через двор и поднял снаряд. Внимательно осмотрел его со всех сторон и сморщился. Не то! Едва заметная вмятина была в том месте, где шар ударился о стену. Такую толстую стенку сосуда дрянной порох Терри не разорвет.

— Нужно сделать тоньше. В два раза. Чтобы он после такого удара, он лопался или сильно мялся. Сможешь?

— Но зачем? Я старался сделать эти шары прочными, а ты хочешь, чтобы они ломались!

Кахья был в недоумении. Еще бы. Старался ведь сделать хорошую вещь, прочную. Думал порадовать заказчика. А он, то есть я, недоволен.

— Так нужно, уважаемый. Просто сделай смесь для плавки более мягкой или хрупкой. И ни о чем не спрашивай. Я достойно тебе заплачу.

Озадаченный металлург кивнул и, что-то бурча под нос, отправился к горну.

— Я зайду завтра? — крикнул я ему в спину.

— Хорошо. — не оборачиваясь, ответил он. Куда девались все его “уважаемый” и “Серт-ар”!

Я не сомневался, что мастер справится с задачей. А значит у нас во время штурма Кетига будут настоящие гранаты. Которые способны не только взрываться и пугать противника, но и убивать осколками! Замечательно! Это многое упростит. Еще найти толкового наставника для своих диверсантов по обращению с оружием, тогда бы мы щелкали эти сонные города, как каленые орешки!

Впрочем, и так все шло гораздо лучше, чем я рассчитывал, попав в этот мир. Я при деле, занимаюсь тем, что считаю важным. Имею влияние и ресурсы для этого. Чего еще желать? Разве что возвращения домой? Все же, хоть я и стал привыкать к этому месту, даже мыслить на здешнем языке уже начал, своим домом считать его не стал. И все что я делаю здесь, я должен бы делать дома. Все-таки, как ни крути, борьба с элитами здесь, больше напоминала игру в поддавки. Я вооружен знаниями и поддержкой самого умного человека своего мира. А у местных дангов только и есть, что деньги и рабы. Неравная борьба. Что не значит, что ее не нужно вести.

Закончив с металлургом, я отправился домой. Точнее, в гостевой домик данга Гема, в котором жили мы с Терри и Будак. А с недавних пор — еще и “подарок” Александра. Что б ему икалось, доброхоту.

Чернокожая девушка с именем Райя осталась жить с нами. Вернувшись из Джелама, я сразу сообщил ей, что она свободна и вольна идти куда захочет. Предложил ей помощь в том, чтобы добраться до дома. И положил на колени два кошеля с монетами. После чего добрых полчаса пытался унять ее рыдания.

Она сразу поверила в то, что я ее не обманываю. Оказывается, Райя запомнила меня еще тогда, на рынке. То, как неизвестный ей белокожий мужчина бросился на ее нового хозяина и попытался ее освободить. Черт ее знает, что она там у себя в голове слепила из меня и моего импульсивного поступка, но в результате решила остаться со мной. И в первую же ночь пришла ко мне в комнату.

Первым моим желанием было выпроводить ее вон. Попутно наорав и застращав самыми ужасными карами, если она еще раз попробует так поступить. Еще не хватало уподобиться местным князьям и тащить рабынь в свою постель! Но она была так настойчива в своей попытке отблагодарить меня за свободу, а у меня так давно не было женщины… Короче говоря, если какие-то звуки и доносились из моей комнаты, то это были совсем не крики возмущения и негодования.

На следующее утро мне было очень стыдно за свою несдержанность. Даже глаза прятал, помню. Я пытался подобрать слова, чтобы объяснить этой чернокожей фурии, что она вовсе не должна делать то, что делает, но не слишком преуспел в этом. Райя восприняла произошедшее, как нечто совершенно естественное. И едва проснувшись, принялась довольно тереться об меня, довольно мурлыкая. Кошка, ни дать, ни взять!

Эта ее любвеобильность ставила меня в тупик. Я, честно говоря, думал, что получив свободу, девушка не захочет смотреть в сторону мужчин еще очень долго. Ведь несложно догадаться, для каких целей ее покупал тот горожанин. Но видимо, к таким вещам как близость, тут отношение было отличным от нашего. И нравы проще. Значительно проще. Не сказать, что любились тут прямо на улице, но особенно и не скрывались. Я как-то раз застал Гема с двумя рабынями. Зашел с каким-то вопросом, а он с двумя рабынями на полу кувыркается. В моем родном мире любой мужчина в такой ситуации зарычал бы на визитера с яростью, а девки завизжали, изображая стыдливость. А этот — нет. Рыкнул “позже!” и вернулся к прерванному занятию.

Райя была красива. Непривычной для меня красотой — все-таки первого человека с черной кожей я увидел только здесь. Но красива. Это я еще тогда на рынке заметил, хотя в тот момент ее внешность не имела для меня никакого значения. Ростом самую малость ниже меня, на ладонь, а может, и того меньше. Худая и гибкая, как бродячая кошка, но со всеми полагающимися округлостями в нужных местах. Тонкие черты лица, полные коричневые губы, темные глаза — то ли карие, то ли черные. Черные прямые волосы, теперь уже приведенные в порядок, были коротко острижены, как у мальчишки. Очень красивая.

Терри, когда мы к обеду выбрались на завтрак в усадьбу, только лукаво глянул на меня, но ничего не сказал. А я, против ожиданий, совсем на него не разозлился за этот понимающий взгляд. Да и вообще! Кому я что должен тут объяснять! Насилия не было. Райя сама пришла. А я… А я был не против, вот и все! И катитесь все к черту!

Возвращаясь домой, я с некоторым удивлением поймал себя на мысли, что жду встречи с этой черной кошкой. Представляю, как она разомкнет губы, блеснув зубами, и гортанно назовет меня по имени. Как возьмет за руку сильными пальцами и поведет в дом. Как закроет длиннющими своими ресницами глаза, когда я коснусь ее спины…

“Да что с тобой, Красный!” — рявкнул я на себя. Хорошо не вслух. — “Совсем ополоумел? О бабе он тут размечтался! Совсем сомлел? Дел других нет?”

Дом Гема был полон суеты. Носились с поручениями рабы, кричал из глубины дома хозяин, флегматично смотрели по сторонам “верные”. Обычное дело. Как ни крути, а это и есть штаб будущего государства. Которое мы строим. Не желая в ближайшие полчаса становиться частью этой суматошной деятельности, я хотел обогнуть пост стражи на входе и пройти к гостевому домику, стоявшему в глубине сада. И там дождаться Терри с Будаком, коротая время в приятной компании Райи. Однако, оказалось, что профессор с пассулапом уже вернулись. Едва я поравнялся с охранниками, как из дома на террасу выбежал ученый и закричал:

— Серт! Идите скорее сюда!

Голос у него был настолько возбужденный, словно он только что совершил открытие века. Или разобрался во всей этой здешней магией. Или… Стоп! Неужели получилось снять ошейник с Будака?

Ускорив шаг и тут же выбросив из головы мысли о гладком теле Райи, я вбежал на террасу и спросил:

— Получилось?

— Что? — недоуменно свел брови Терри. Потом понимание озарило его лицо. — Вы о Будаке? Нет. Водный маг не может снять чару с его ошейника. Я о другом. Вы не представляете, что случилось!

— Ну говорите уже!

— Сегодня на рынке продавали новую партию рабов, привезенных пиратами!..

— Черт вас дери, Александр!..

— Среди которых оказался один очень необычный человек! — не обращая на меня внимания, продолжал тот. — С белой кожей, как у нас с вами, и огненными волосами!

— Белый?

— И рыжий, Серт!

— Из нашего мира!

— Да! — Терри только что не подпрыгнул, от переполнявших его чувств. — Мои коллеги и ученики смогли повторить мой опыт! И один из них здесь!

Глава 16

Раба с белой кожей и рыжими волосами привели в дом Гема только через час. Все это время профессор, да и я, чего греха таить, провели, будто сидя на иголках. Несколько раз данг пытался завести с нами разговор о планах захвата третьего города, но мы отвечали ему невпопад. Так что он вскоре понял, что в ближайшее время от нас ничего не добьется и отстал.

Терри периодически начинал фонтанировать догадками и предположениями, из которых я мало что понял. Что-то о принципе работы прибора, перенесшего нас сюда, о каких-то кротовых норах и связках. Во мне, как в собеседнике он не нуждался, поэтому я, большей частью, сидел молча. И думал.

Если все так, если коллеги ученого смогли повторить его эксперимент, то почему послали за нами только одного человека? Да еще так же паршиво подготовленного, как и мы в свое время? Почему посланный ими человек попал в рабство?

Но главный вопрос был в другом. Что дальше? Что делать теперь, когда появилась не призрачная, а вполне реальная надежда вернутся домой? Что меня там ждет? Ведь если мы вернемся, то окажемся прямо в лаборатории, из которой сюда и попали. С Терри все понятно — его дома расцелуют в обе щеки и будут носить на руках. А меня, скорее всего, встретит конвойный взвод с винтовками наперевес. И закончу я свои дни на виселице. Это здесь я друг и соратник ученого. А в Империи я бомбист, последней акцией которого было покушение на убийство этого самого ученого.

Можно попытаться разойтись с профессором миром. Он возвращается домой, а я остаюсь здесь. Все счастливы. Ну почти! Я продолжаю делать то, что и делал — объединять побережье под одной властью и избавляться от рабства. Ученый займется своей научной деятельностью дома…

Только есть пара “но”. Во-первых, я, надо быть честным, без Терри ни за что не справлюсь с этим самым объединением. На него, не на меня завязаны все наши отношения с дангами. Он голова заговора, а я лишь доверенное лицо и “полководец”. Без него местные князьки сожрут меня за неделю. Не умею я с ними разговаривать так, как это делает Александр.

А ведь есть еще и “во-вторых”. Если коллеги ученого смогли пробиться в этот мир один раз, то смогут повторить это и во второй. И притащить с собой десяток вооруженных губарей. Которые спят и видят, как Красный Янак болтается в петле. Не оставят, другими словами, меня в покое, даже если я спрячусь в этом мире.

Такие вот мысли меня одолевали, пока мы ждали белого раба. Совсем нерадостные, не то что у профессора. Он-то уже наверняка предвкушал свое триумфальное возвращение!

Наконец, в воротах показалась небольшая процессия. Четверо “верных” и доверенный невольник Гема, бывший кем-то вроде управляющего, вели к дому пыльного оборванца и его хозяина, здоровяка в синей тунике и блестящей от масла бородой. У оборванца, действительно, была светлая кожа. Не настолько, как у нас с ученым, но и не такая смуглая, как у местных. Как чай с молоком. В котором первого меньше второго.

Терри едва не бросился навстречу группе. Только, наверное, понимание своего статуса в глазах местных, ему и не дало так поступить. Вместе со мной он дождался приближения людей и только тогда степенно спустился с террасы на землю.

Раб был молод. На вид ему можно было дать двадцать, может, двадцать пять лет. Высокий, выше местных, и очень мускулистый. Настоящий атлет, я таких раньше только в цирке видел. Через лицо мужчины шел старый шрам, похожий на сабельный. Он делал и без того малопривлекательное, с крупными, грубыми чертами, лицо, еще более угрожающим. И опытным, что ли. Было видно, что несмотря на возраст, повидать он успел немало.

Маленькие зеленые глаза прошлись по нам внимательно и злобно. Парень понимал, куда и зачем его привели. И ненавидел нас уже заочно. Столкнувшись взглядом со мной, он тряхнул рыжей копной волос, которую кто-то не так давно обрезал тупым ножом, и сжал челюсти.

— Что-то непохож он на вашего лаборанта. — вполголоса произнес я, обращаясь к Терри. Тот кивнул, не оборачиваясь, в два шага приблизился к рабу и спросил его на имперском.

— Кто ты?

Здоровяк равнодушно скользнул взглядом по ученому и промолчал. Черт его знает почему, может, из-за внешности, но покупателем он признал меня. А Терри… Толмачом, наверное.

— Кто ты? — на этот раз вопрос Терри прозвучал на местном наречии.

— Моряк. — каркнул тот в ответ. Голос у него был хриплым, будто сорванным долгим криком. Кроме этого, я обратил внимание на то, что местный язык был для пленника не родным. Скорее всего, понял это и профессор.

— Ты из этих мест?

— Нет.

— Откуда?

— Далеко. Север.

— Как ты здесь оказался?

— Вы будете его покупать или нет, уважаемый? — подал голос его хозяин. Некоторое время он молча слушал, как ученый разговаривает с его невольником, но теперь решил привлечь к себе внимание. — Люди данга Гема сказали, что вы хотите купить белого раба. Я бросил все свои дела, оставил товар без присмотра, чтобы поспешить сюда, так как мое уважение к дангу Гема безгранично! Но вот вы стоите, говорите с моим рабом, а сами даже не спросили его цену!

— Сколько? — прервал его я.

— Моя цена за него двадцать дармов!

— Терри?

— Это не наш земляк. — отозвался профессор. Он выглядел расстроенным. Понятное дело, в мыслях, наверное, уже домой собрался. — Но мы его выкупим. Интересно, откуда он. У вас есть с собой деньги, Янак?

Я молча протянул руку с кошелем. Торговец жадно схватил его, вывалил на ладонь монеты и принялся их пересчитывать.

— Где ты его взял? — спросил ученый, когда хозяин невольника закончил шевелить губами над железом.

— Купил у пиратов, уважаемый! — получив деньги, стоимость трех, а то и четырех рабов, купец сделался общительным. — День назад.

— Эти пираты еще в городе?

— Э-э… Я не знаю, уважаемый… Я купил у них этого раба и еще двух девок с архипелага и больше ничего о них не знаю.

— Сможешь их найти?

— Да как я могу…

— Два дарма!

— … отказать тебе, уважаемый! Конечно, я найду их! Сегодня к вечеру!

— И пусть они придут сюда. Скажи, им нечего бояться. У меня есть вопросы про этого раба. Если они ответят на них, уйдут с наградой.

— Не сомневайся, я все сделаю!

Терри небрежно повел кистью и торговца как ветром сдуло.

— Продолжим разговор? — обратился он к невольнику. И бросил сетам: — Ведите его к гостевому дому.

Внутрь заходить не стали. Расположились на циновках, брошенных прямо на траву. То есть, я и Терри уселись, подобрав под себя ноги — подхватили привычку у местных — а вот невольник остался стоять. Как и двое сетов у него за спиной.

— Твое имя? — спросил Терри. — И сядь, наконец, а то я голову сверну на тебя смотреть!

Раб с некоторой задержкой сел на землю, продолжая молчать.

— Слушай, — подключился я. — Ты нам не нужен, как раб. Мы можем отпустить тебя. Если ответишь на наши вопросы. Моего друга интересует кто ты и откуда. Понимаешь?

Некоторое время рыжий мерился со мной взглядами, вероятно, демонстрируя мне свой несгибаемый характер. Наконец, соизволил кивнуть.

— Твое имя? — повторил вопрос Терри.

— Гаарон.

— Откуда ты, Гаарон? Как называется твоя страна?

— Рэй. Далеко. Север.

Местным наречием Гаарон владел на таком же уровне, что был у нас в начале плавания с пиратами. Отдельные слова безо всяких связок. И очень небольшой их запас. Но рассказ о приключениях рыжего моряка мы все же смогли понять.

Далеко к северу от Зеленого берега находился огромный континент. На котором имелось крупное государство — Империя под названием Рэй. Я как услышал, чуть не чертыхнулся вслух! Да что ж такое — и тут империя! Просто преследование какое-то!

Государство это, по словам невольника, занимало почти всю известную ему часть суши, только на востоке имелись еще какие-то непокоренные племена, называемые “орьяк”. В империи было очень много городов. Больше чем трижды показанные растопыренные пятерни Гаарона. Также там наличествовало оружие из железа, корабли и даже— тут уже не выдержал и рассмеялся Терри — порох.

Не поверив, ученый сбегал домой, принес пригоршню пороха, и поджег его. Короткая вспышка, едкий дым, отскочившие до сих пор боявшиеся этого “колдовства” сеты. И оставшийся спокойным белокожий раб. Кивком подтвердивший, да, мол. Вот такой же точно порох.

— Уровень развития значительно выше, чем здесь! Как такое возможно? — пробормотал Терри себе под нос. — Практически другая эпоха! Здесь основным металлом является бронза, а там — железо. Чем это объясняется?

Корабль Гаарона попал в сильный шторм. Судно, которое по его описанию, в разы превосходило здешние галеры, несколько дней мотало по волнам, а затем выбросило на скалистый остров. Оставшиеся в живых моряки некоторое время выживали на этом куске камня, питаясь рыбой и птичьими яйцами, а затем их нашла галера с архипелага кланов. Островитян пленили и продали в рабство.

— Вы понимаете, что это значит, Серт! — воскликнул Терри, когда рыжий моряк закончил объяснять свою историю.

— Что народ Гаарона более развитый? — ответил я.

— Да, но не только это! Благодаря этому пониманию можно провести параллели и выявить закономерности в развитии общества в различных климатических условиях.

— Чего? — переспросил я, понимая, что вопрос прозвучал глуповато.

— Ну вот смотрите! — забыв про пленника и сетов, ученый принялся объяснять своему единственному нерадивому студенту очевидные, с его точки зрения, вещи. — Мы с вами угодили в бронзовый век, а наш новый знакомый родом из совершенно иной эпохи! Дома, в нашей истории, это тоже встречалось. Южные, да и восточные государства, по ряду причин, не последней из которых является именно комфортность среды обитания, отставали в развитии от северных и западных. Чем последние со временем и воспользовались. Как вам прекрасно известно, теперь юг и восток — это колонии Империи. Или ее политических противников.

— Александр! — не выдержав, взмолился я. — Почему вы каждое свое рассуждение превращаете в лекцию? Давайте к выводам уже!

На миг профессор даже смутился, словно я застал его за каким-то неприличным занятием. Но быстро восстановил лицо и выдал:

— Подобное может повториться и здесь!

И со значением посмотрел на меня.

— Под “подобным” вы имеете в виду вторжение с севера?

— У них есть крупное государство, железо, порох и корабли. У Империи Рэй почти нет врагов на границах, а военная машина любой империи требует войны. Другими словами, Янак, друзья нашего белокожего моряка еще не здесь, только потому, что пока не нашли дорогу в этот банановый рай!

— Как скоро? — спросил я. Конечно, Терри не Господь Бог, но умнее человека я не знал. Если он говорит, что некое событие случиться, значит, так и будет.

— Довольно скоро! В пределах ста, может быть двухсот лет. — произнес ученый таким тоном, словно вторжение можно было ждать уже на следующей неделе. — И в свете этого, наша с вами деятельность, Янак, весьма и весьма своевременна! Вторжение северян будет возможно отразить только в случае наличия здесь единого централизованного государства. А мы ведь и этим занимаемся! Знаете, не будь я убежденным материалистом и агностиком, то наверняка увидел бы в этом руку Творца!

На последней фразе Терри усмехнулся и замолчал, давая мне возможность оценить его шутку. И, хоть она и не показалась мне смешной, я растянул губы в улыбке.

— Да уж, Терри… — протянул я. И перевел разговор в сторону от “скорого” вторжения северян на побережье. — Что же нам делать с этим парнем? Мы ведь его купили и теперь, получается, отвечаем за него.

— Пусть остается с нами. — махнул рукой профессор. — Будем через него узнавать о его народе. Мы можем, конечно, его отпустить, но, согласитесь, Серт, добраться до дома у него столько же шансов, сколько и у нас. Сообщение между континентами, насколько я понимаю, еще не налажено.

С этим сложно было не согласиться. Я кивнул. И принялся объяснять эту простую мысль Гаарону. К моему удивлению, тот воспринял все довольно спокойно. Сдержанно порадовался своей свободе, молча кивнул новости о полной невозможности вернуться домой. После чего задал вопрос.

— Не раб. Хорошо. Человек? Твой?

— Вероятно, общество Гаарона строится на феодальных принципах. — вмешался с пояснением Терри. — Что значит четкое понимание каждого его члена своего места в мире и отношениях друг с другом. Поэтому для молодого человека важно понять свой новый статус. И он предлагает свою службу. Не как раб, а добровольно. Как вассал. Вам нужно ответить, Серт.

Ну а куда было деваться? Похоже, в этом мире одиночке Красному просто суждено собирать вокруг себя людей, подобных Гаарону, Будаку и Райе. Это, если не считать моих диверсантов.

— Да. Гаарон — человек Серта.

Северянин кивнул. Получив понимание своего “положения в обществе”, он явно успокоился. А я подумал, что люди этого мира куда проще относятся к жизненным неурядицам. Почему-то я был уверен, что случись нечто подобное с кем-то из моих знакомых, стенаний на горькую судьбу было бы куда больше. Да что далеко ходить! Вспомнить хотя бы мою истерику, когда из лаборатории Терри мы попали сюда.

“Чем ниже уровень развития общества, тем проще человек переносит удары судьбы!” — подумал я. И внутренне усмехнулся, поняв, насколько похожей на высказывание Терри получилась эта мысль.

***

И будничные заботы подготовки к захвату Кетига потекли дальше. Терри, за один день, получив надежду вернуться домой, и потеряв ее, некоторое время ходил, будто в воду опущенный. Но вскоре ожил и с былым энтузиазмом окунулся в интриги дангов, играя на их разобщенности. Он частенько бывал во дворце верховного правителя Тинджи, как-то незаметно став его доверенным лицом. И, пользуясь этим, убеждал того выделять все больше денег и сил на объединение городов. Каким-то образом он умудрялся при этом быть настоящей головой заговора против Матара для прочих дангов буквально в рот ему смотрящим.

Я же, пользуясь их деньгами, продолжал создавать сеть агентов не только в Кетига, но и в Тинджи с Джеламом. Обычных соглядатаев, благодаря которым я больше чем кто-либо владел информацией о происходящем в городах. С помощью этих обычных обывателей я узнавал о событиях лишь с небольшим опозданием — все-таки ни радио, ни железной дороги в этом мире не было.

Вторым крылом создаваемой мной службы стали кликуши. Люди, которые в нужный момент и в нужное время, начинали распускать нужные мне слухи. Ими я управлял лично, данги даже не догадывались об их существовании. Принимая, как должное, когда горожане все чаще восхваляли прозорливость Гема и куда реже — Матара.

День летел за днем. Гаарон, ставший моим вторым телохранителем и порученцем, понемногу осваивался. Он стал говорить куда лучше. А из-за того, что я частенько отправлял его по делам, вручив амулет Будака, еще и сдружился с карликом. Вместе они смотрелись очень забавно: рослый белокожий воин в кожаной броне и с бронзовым клинком у пояса, и чернокожий коротышка в набедренной повязке и массивным ошейником.

Вечерами я и профессор много говорили с Гаароном. Узнавая все больше о далекой Империи Рэя. Как она устроена, кем управляется, чем живет. И из этих разговоров становилось понятно, что воевать здешние имперцы любят никак не меньше, чем наши. Причем не только с внешними врагами. Примерно раз в поколение провинции этого огромного государства дрались друг с другом: за земли, влияние, деньги. А потом мирились и, будто ничего и не было, шли походом на орьяк.

Как и положено империи, в ней жило множество народов. Гаарон был скафильцем. А еще там были горцы Димара, митриури, альвы. И все они как-то умудрялись уживаться друг с другом. Даже в одного бога верили, называя его Единым.

Чем больше я слушал рассказы скафильца, тем больше убеждался в правоте суждений профессора. Эти ребята придут сюда рано или поздно. И придут не с миром и товарами на продажу. А значит, нам имело смысл хорошо подготовиться к их визиту.

Кахья с пятой или даже шестой попытки создал-таки корпуса для гранат нужной мне толщины. По моей рекомендации он добавил пропилы на внешней стороны шаров, которые должны были дать разрыв корпуса на несколько частей. Испытав их вдали от города, я остался доволен. Взрыв получился мощнее, а целое облако осколков в клочья порвали соломенные чучела мишеней.

Диверсанты, возглавляемые Сари — большая часть вольноотпущенников признали ее главной — вовсю вербовали кетигатских рабов. В последнем донесении от нее сообщалось, что наготове уже восемь отрядов по двадцать рабов. На всех было припасено спрятанное оружие, и все они знали сигналы, по которым надлежало начинать восстание. Когда же из Кетига пришло донесение, что туда прибыли, зачем-то в сопровождении парочки магов, воины других городов, я понял, что тянуть со штурмом больше нельзя.

Армия Матара, разросшаяся благодаря пополнению из Джелама уже до пяти тысяч человек, неторопливо двинулась к стенам третьего города побережья.

***

— Хотели бы быть внутри? — спросил меня Терри.

— Нет. — честно ответил я. — Мне прошлого раза хватило. Я не испытываю удовольствия от резни.

Мы стояли на холме, осматривая стены Кетига и свои войска. На этот раз, последние выглядели не толпой оборванцев, которую я наблюдал со стен Джелама, а вполне себе армией. Построенные в колонны, бросающие блики от начищенных щитов, копий и брони, воины Удэ смотрелись внушительно и грозно. Недостаточно грозно для двеннадцатиметровых стен Кетига, но все же грозно.

Разительные изменения стали возможны благодаря советам Терри. Точнее, тому факту, что большую их часть данг Матар — теперь, сатрап Матар — принял благосклонно. Единообразный внешний вид воинов, построения в походные колонны и полки, формирования обозов — все это не нужно было придумывать — оно существовало в нашем мире и отлично работало. А вот название нового государства — сатрапия Удэ — пришлось придумать. Оно значило ни больше ни меньше — “большая земля”. Из двух городов, да. К которым требовалось присоединить третий.

Солнце перевалило за полдень, на небе не было ни облачка. Стояла обычная для этих мест жара. Сколько мы уже здесь? Скоро полгода будет. А я так и не привык к этой плавильне, от которой тело становится вялым, да и мозг едва шевелится. Прав был ученый, когда говорил, что благоприятный климат расслабляет людей, что мешает им развиваться. Какое развитие в таких условиях? Ничего же не хочется делать! В городе хотя бы тенек можно было найти, а тут — голая равнина, упирающаяся в стены, засаженные чем-то поля, да фермы. Только ветерок со стороны моря хоть как-то шевелил воздух, и то особого облегчения не приносил.

Знаменосцы подняли флаги, трубачи проиграли сигнал и войско стало понемногу останавливаться. После чего все эти внушительные построения стали разваливаться. Наученные за месяц держать строй и маршировать, воины еще не умели организованно ставить лагерь, а потому принялись действовать, как привыкли. То есть, разбрелись, как овцы, лишенные пастуха, и занялись своими делами. Ставить палатки, шатры, разжигать костры и готовить пищу.

Меня это трогало мало. Все равно этого пятитысячного воинства было недостаточно, чтобы взять город приступом. Ставка делалась на диверсантов, восстание рабов и открытые ворота. И если все пройдет, как планировалось, то совершенно неважно — умеют солдаты сатрапии организованно ставить лагерь или нет.

— Ну что же. Здесь больше ничего интересного не будет, я полагаю? — Терри повернулся спиной к осажденному городу. — Пойду я тогда вздремну, что ли. Это жара меня просто выматывает.

Я согласно кивнул, раздумывая, не поступить ли мне так же. Сигнал от моих людей придет только вечером, а сейчас я тут нужен, как утке дождевик. Повернулся к спуску с холма и собрался было идти к шатру, я услышал странный звук. Такое шкворчание, будто кто-то разбил гигантское яйцо на не менее огромную раскаленную сковородку. А вслед за ним — многоголосый вой.

Резко развернувшись, я увидел, как в самом центре распавшегося построения нашей армии возникла лавовая проплешина. Почти идеальный круг, диаметром шагов в двести. И все, оказавшиеся в этом кругу люди, сейчас горели. Кто-то еще кричал, но таких было мало, может быть только на самой границе земли и лавы. Большей же частью, воины, внезапно попавшие в пылающую ловушку, уже погибли.

Зато орали от ужаса и боли те, кому “повезло”. Жидкое пламя не втянуло их в себя, зато сильный, идущий от него жар заставил их одежды загореться. И теперь бедняги бегали, пытаясь ее с себя сорвать. Не пострадавшие от огня и жара, сейчас без оглядки бежали прочь от стен в сторону ставки командующего. Многие же воины еще даже не поняли, что происходит и только ошеломленно пялились на картину ада.

Я впал в ступор. Просто стоял и смотрел на горящих и орущих людей, и ничего не делал. Даже рот, кажется, открыл. Ничего страшнее я в жизни не видел. Это было… Этого просто не могло быть! Но это было! Да, в этом мире магия существует, я с этим уже смирился, но чтобы она обладала такой силой?.. Кто-то словно превратил кусок плодородной равнины в поле раскаленной лавы, хотя никаких вулканов поблизости не было. Это не укладывалось у меня в голове!

— Труби отступление! — прокричал профессор. — Он подбежал к трубачу, как и я, застывшему в ступоре, и отвесил ему пощечину. — Труби общее отступление, идиот!

Из всех стоящих на холме командиров сатрапии, он первый начал совершать хоть какие-то действия. Остальные: и Гема, и Аш, и еще двое джеламских дангов, просто стояли и смотрели, как огонь пожирает центр их армии.

Трубач очнулся не сразу. Дернувшись от удара, он ошалелыми глазами посмотрел на Терри, и только получив вторую пощечину, начал играть отступление. Гудение его огромного рога полетело над полем, вырывая из оцепенения воинов и призывая их бежать прочь от стен.

“Назад! — надсадно выл он. — Бегите!”

И растерянные, напуганные, непонимающие, что им делать люди, следовали на его звук, как звери на манок.

Тем временем рядом с первым кругом стал огненной полосой очерчиваться еще один. Появление первого я пропустил, поэтому за возникновением второго, наблюдал пристально. Все произошло быстро, очень и очень быстро. Стремительная огненная линия замкнулась, и спустя миг земля внутри круга превратилась в озеро булькающей лавы. Тут же заорали люди. Около двух десятков человек оказались внутри, моментально вспыхнули, как спички.

Рева трубы, воя сгорающих заживо людей, криков бегущих прочь воинов и двух озер лавы хватило для того, чтобы вся пятитысячная армия, собранная из двух городов, бросилась бежать. Даже не начав битву, мы его проиграли.

— Отводите войска! — Терри уже тряс за грудки Гема. — Уводите людей подальше от города. Гема, слышишь меня?

— Да… — данг, пять минут назад выглядел самоуверенным повелителем мира. Теперь его лицо посерело, губы тряслись, а глаза смотрели сквозь профессора на побоище, учиненное кетигатцами. — Что же это, Терр?

— Колдовство, чертов идиот! Это колдовство! Почему мне никто не сказал, что здешние маги могут так?!

— Я не знал… Я никогда не видел такого… Мастера не участвовали в войнах!..

— Так собирайте людей! Не стойте!

— Серт! — выведя из ступора командующего разбитой армии, ученый рявкнул уже на меня.

— Что?

— Ничего! — снижая уровень злости в голосе, произнес Терри. — Хотел наорать на вас, что вы прошляпили со своими шпионами такое оружие! А потом вспомнил, что вы говорили о магах.

— Но я и предположить не мог…

— Я уже понял! Как и я! Черт! Черт!

Ближе к закату командирам удалось собрать разрозненные остатки армии сатрапии. Набралось около трех тысяч человек. Но это не значило, что в огне погибло две тысячи воинов, нет! По предварительным подсчетам — около четырехсот. Еще сотни три получили ожоги, но в целом пострадали не очень сильно. Остальные просто бежали. И видимо, продолжат бежать без остановки, пока не доберутся до дома. Честно говоря, я не стал бы их судить. Мне и самому хотелось взять ноги в руки и убраться подальше отсюда. Но, в отличие от воинов, я не мог себе такого позволить.

Военный совет собрали уже по темноте. На него явились все данги, и тинджийские и джеламские, общим числом девять человек. Мы с Терри. И мой диверсант Иглам, каким-то чудом сбежавший из осажденного города. Из-за всех этих событий, я не дал своим людям ответного сигнала и они послали парня, чтобы уточнить планы и рассказать мне последние новости. Их было немного, новостей этих. И все были плохими.

Во-первых, при подходе армии сатрапии, кетигатский правитель приказал взять под усиленный контроль все ворота. Теперь у каждого входа, а таких в городе была три, стояло по сотне воинов. Причем не ополченцев, а гвардейцев. Которые были не по зубам моему диверсионному отряду. Даже с учетом трех десятков новых бронзовых гранат, переданных им с последним купцом.

Во-вторых, у каждых ворот стоял маг из мастеров. И от трех до пяти колдунов послабее. Почти все они были приезжими, прибыли в город специально для того, чтобы защитить его от “алчных тинджийцев”. С таким раскладом даже думать было нельзя о нападении на охрану.

Ну и, в-третьих. Огненные озера, которые уничтожили парадный марш нашей армии на Кетига, сотворили объединившиеся маги. Иглам сам видел, как стража очистила от зевак и защитников целую секцию стены, выставила оцепление, чтобы мастеров никто не отвлекал от создания мощного заклинания. Они готовили его чуть ли не с раннего утра, а когда наши воины приблизились на два полета стрелы, ударили.

Все это мы рассказали дангам, когда те собрались в большом шатре Гема. И они сразу же подняли гвалт. Не хуже чем на торжище.

— Мы должны уходить! — с ходу заявил джеламский князь Лим. — Нам не справится с мастерами.

— Верно! Правильно говоришь! — поддержали его другие джеламские данги. Они, в отличие от наших, тинджийских, не были так уж сильно заинтересованы в захвате Кетига. То есть, “присоединившись” к сатрапии, аристократы не возражали против грабежа соседей. Тем более что им же обещали, что сложностей с этим не возникнет. А столкнувшись с таким ожесточенным сопротивлением, они сразу приуныли.

Тинджийцы выглядели не лучше. Да, они не кричали “пойдем домой”, но ведь и не пресекали выкрики тех, кого совсем недавно захватили. Стояли с потерянными выражениями на лицах и молчали. Аш, так и вовсе, одобрительно кивал джеламцам. Ну что ж. Значит опять придеться нам!

— Почему мастера вмешались в войну? — спросил я. И гвалт сразу стих. Девять человек пристально, а большая их часть — неприязненно, посмотрели на меня. — Гема, ты говорил, что мастера никогда раньше не участвовали в конфликтах между городами.

— Это так. — сказал данг. — Никогда.

— Есть какое-то соглашение с ними по этому поводу? — поинтересовался Терри.

Гема отрицательно мотнул головой, отчего седые косички хлестнули его по щекам.

— Просто так было всегда. Мастера занимались своими делами, данги — своими. Мы просили их о помощи, они нас. Войны им неинтересны.

Прежние подозрения, впервые появившиеся после беседы с мастером Юдо, вспыхнули во мне с новой силой. Маги вне политики, имеют общие для всех правила, не лезут во внутренние конфликты… Да никакой это не цех!

— Тогда почему вмешались сейчас? — спросил я. Пристально оглядел притихших аристократов, отмечая недоумение на их лицах. Бог свидетель, они даже никогда не задумывались над этими вопросами!

— Потому что никто и никогда не пытался объединить города под одной властью. — вместо дангов ответил Терри. Кивнул мне, словно прочел мои мысли о слишком уж подозрительном единстве мастеров. — И их это устраивало. А теперь мы хотим изменить порядок вещей. Когда Тинджи захватил Джелам, они решили, что в этом нет ничего страшного. Обычные войны людей. А вот когда два города под единым управлением решили подмять третий, они увидели в этом угрозу своему образу жизни. И послали мастеров, чтобы защитить Кетига.

— Тем более мы должны уйти! — вновь вскричал Лим. — Что мы можем им противопоставить?

На этот раз лишь двое джеламцев поддержали его одобрительным ворчанием. Остальные же смотрели на Терри и ждали его слов.

— Уйти мы можем. — кивнул ученый. — Вернемся по своим домам и сделаем вид, что ничего этого не было. Но вот вопрос… А вас самих это устроит? Вы — данги! Вы правили городами, вернее, думали, что правили. А теперь для вас станет понятно, что это не так! Что вы не более чем стадо овец, за которыми следят пастухи. И режут, когда скот обретает свое мнение.

После этих слов даже склочник Лим промолчал. Ну а что? Терри ведь правду сказал! То есть, может оно и не так все обстояло на благословенном Зеленом берегу, но ведь пока-то выглядело, что именно так!

Некоторое время в шатре царило молчание, прервать которое никто не спешил. Аристократы смотрели друг на друга и ждали, что кто-то другой возьмет на себя ответственность за совместно принятое решение. Наконец, не дождавшись такого, вновь заговорил ученый.

— Думаю, мы должны доделать до конца то, что начали. Взять Кетига и сделать его частью сатрапии.

— Но как, Терр? — подал голос Гема. — Люди Серта говорят, что они не смогут напасть на охрану ворот — их слишком много. И с ними мастер!

— Я не знаю как! — отрезал Терри. — Придумыванием нового плана займемся после совета. Пока нам надо решить только один принципиальный вопрос: мы продолжаем или сдаемся после первого же поражения? Гема? Аш? Что вы скажете?

— Надо продолжать. — неуверенно проговорил первый данг. — Аш? Надо продолжать!

— Да. — второй князь смотрел в пол. — Надо продолжать.

Мне захотелось выругаться в голос! Ну вот что за рохли! Первая же неудача сбила с них всю спесь и боевой настрой! А кто пытался на меня давить в Тинджи? Не Аш ли? Нет, понятно! То, что учинили маги под стенами Кетига, способно любому отбить охоту воевать. Но ведь на это и был расчет мастеров! Запугать до икоты! Отогнать! Потери в армии, по местным меркам, были серьезными. Но только из-за фактора неожиданности. И того, что мы даже предположить не могли магического вмешательства в войну. А теперь мы знаем. И можем строить планы с учетом этого!

— Дайте мне пару дней. — сказал я. — Организуйте лагерь дальше от стен. А мне надо самому побывать в городе.

Глава 17

Одиночке пробраться в город было совсем несложно. Тем более, если у одиночки в городе есть друзья. Которые подберут тихое местечко на дальнем участке стены, убедятся, что поблизости нет охраны и сбросят сверху веревку с узлами. В принципе, можно было вот таким образом забросить в осажденный Кетига сотню-другую воинов. И кинуть их на охранение ворот. Можно было, но не стоило. Сотня людей создаст столько шума, что их заметят задолго до того, как они приблизятся к стене. А моих диверсантов не хватит, чтобы держать место подъема свободным от защитников.

Так что, мысль мигнула и погасла. Не наш это путь. Нужно что-то другое придумывать.

Альпинизм никогда не числился в списке моих умений. Поэтому подъем на стену дался мне очень тяжело. Один раз я едва не сорвался — руки занемев на веревке, чуть не разжались. Хорошо, рядом карабкался Будак. Он вцепился мне в руку и с невероятной силой держал меня над темной пропастью до тех пор, пока онемение не прошло. Взобравшись, наконец, на вершину стены, я упал на твердую поверхность и минут пять просто лежал, восстанавливая дыхание.

Нас встретили Экар и Мон. Дождались, пока мы отдохнем после подъема и повели на “конспиративную квартиру”. Идя за ними, я почти сразу потерял направление движения. Вот она расплата за руководство! Сам город не обходил, не обтоптал, и в итоге ступив на землю, превратился в слепого котенка.

Мы шли пустыми темными улочками, меняющими направления так резко, что порой казалось, будто возвращаемся к стене, а не уходим от нее. Плюнув на подсчеты поворотов и изгибов, я доверился проводникам и погрузился в мысли.

Стена, значит, отпадает. Это понятно. Ворота под такой охраной, что про них тоже можно забыть. Подкоп? Это месяц работы как минимум. За это время наша армия разбежится — воины, большей частью, ополченцы. Им, при отсутствии возможности грабежа, делать тут нечего. Да и союзники Кетига могут с помощью подойти. Маги еще эти! Вот уж от кого неизвестно чего ждать! Я до сих пор не был уверен в том, что они действовали сами, а не скажем по решению дангов Омпата, Лима и Энама. Могло такое быть? Да запросто! Мы же с Терри заговоры видели везде — так в них заигрались. Наделили Круг мастеров намерениями, которых у них отродясь не было! И теперь боимся их!

Ладно, побоку пока мастеров! С их мотивами будем разбираться, когда Кетига возьмем. Если возьмем. Сейчас и без магов непонятно, что делать.

Диверсанты привели нас к усадьбе, расположенной неподалеку от порта — йодистый запах моря здесь был значительно сильнее. Ворота охраняли двое “верных”. Надежное место, ни у кого никаких вопросов не вызывающее — торговое представительство омпатского купца в Кетига. И прикрытие, которое объясняло все: и разнообразных посетителей, и телеги с грузами, и вооруженную охрану. Я мысленно похвалил своих людей — все правильно делают! По моим инструкциям!

Усадьба выглядела так, словно на дворе была не ночь, а самый разгар дня. Невидимые за деревьями и почти двухметровой стеной люди, были очень заняты. В свете множества горящих факелов, одни из них выносили из глубины дома тяжелые ящики, другие раскрывали их, третьи раскладывали на траве оружие.

— Серт-ар! — от последней группы отделилась женщина. Невысокая, широкая в кости, с собранными в тугие косички волосами. На грубоватом для женщины лице радостно светились глаза. Сари. Командир диверсантов. — Ты решил прийти сам!

Да, мое появление в осажденном городе не планировалось. Но обстоятельства изменились. Так что пришлось.

— Собери группу, Сари. — кивнул я ей. — Нам нужно изменить план.

Женщина без лишних слов отправилась собирать диверсантов. Я удовлетворенно посмотрел ей вслед. Справляется! Первые дни, я в ней сомневался. Особенно после того разговора о богах, где она выступила их защитницей. Но теперь видел, что не ошибся в ней. Дюжина мужиков слушалась ее беспрекословно. Не прошло и трех минут, как на поляне передо мной собрались почти все вольноотпущенники. И каждый уже знал, о чем пойдет разговор.

— Кто следит за восточными воротами?

— Виро и Тангол. — тут же отозвалась Сари. — Там без изменений.

— Ясно. Тогда расскажите мне все очень подробно. Кто где стоит, кто за кем наблюдает. Все.

Картина вырисовывалась следующая. Восточные ворота, в которые упиралась дорога из Джелама, охранялись сотней гвардейцев Кетига. Западные, выходящие на тракт к Омпату, были под контролем у, соответственно, омпатской гвардии. Порт держали воины Лима. Такая расстановка сил объяснялась небольшими армиями — у каждого города, дай Бог, если пара сотен гвардейцев всего и было. Ставить на охрану ворот ополченцев или сетов, местный правитель побоялся. Он и соседям-то не очень доверял — с каждым из союзных отрядов находился минимум десяток его собственных гвардейцев.

Кроме воинов, как я уже знал из прежнего донесения, были маги. Мастера, по одному от каждого из союзных городов. И они были главной проблемой. Каждый колдун повесил над воротами светящийся шар, который разгонял темноту на два десятка шагов и не давал скрытно подойти к охране на дистанцию броска гранаты. Всех, кто пытался приблизиться, останавливали, допрашивали и заворачивали обратно.

На первый взгляд — никаких шансов. Да и на второй, честно говоря, тоже. Я мог бы попробовать подстрелить одного мастера на восточных воротах из темноты, но что это нам даст? Неизвестно — погаснет свет или нет, да и в том, что колдун не отклонит пулю, я уже не был уверен. Особенно, после впечатляющей демонстрации боевых возможностей магии сегодня днем.

И что делать? Думай, Красный! Думай! Ты же акции и посложнее проворачивал! Причем тогда в противниках у тебя не дикари с копьями были, а умные и отлично вооруженные спецы.

— Надо сходить к воротам. Самому посмотреть. — выдал я, наконец. Ничего более путного в голове не возникло. Может, после осмотра появится?

Пошли втроем. Мы с Будаком и Мон, которому, видать, всю эту ночь проводником работать. Некоторое время открыто двигались по широкой улице, затем свернули в переулок, зажатый между глиняными стенами домов, а спустя пару минут, я снова потерял направление. Случись что диверсантом, не факт, что удастся найти дорогу до усадьбы самостоятельно.

— Пришли. — шепнул Мон минут через десять. Мы остановились возле большого двухэтажного дома. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, где тут вообще можно спрятаться. Голые гладкие стены, никаких укрытий, канав или кустов.

— Наверху. — подсказал проводник, видя мои метания. Задрав голову, я увидел машущий мне с крыши дома темный силуэт. — Мы этот дом тоже сняли, он как раз на ворота выходит.

Вот молодцы! А я сам-то не догадался так поступить! Повезло мне с кадрами, ничего не скажешь.

Дверь во внутренний двор бесшумно открылась, едва слышимый голос Тангола позвал нас внутрь. Быстро пройдя за ним по пустому дворику, мы поднялись на плоскую крышку второго этажа. Вид оттуда и впрямь открывался отличный.

Площадь перед воротами была освещена. На высоте трех метров висел белого цвета шарик с кулак взрослого человека. Свет заливал все пространство перед воротами, не давая ни одного шанса скрытно подобраться к охране и магу. Даже на нашу крышу немного освещало, отчего приходилось прятаться за невысоким бордюром.

Внизу было полно гвардейцев. Бронзовые шлемы, холщевые доспехи с медной чешуей, щиты, копья. Целый чертов лес копий! Воины стояли группами по три-пять человек, постоянно осматриваясь по стронам. И косились в сторону полуголого атлета с бритой наголо головой и лицом, выкрашенным в синий цвет. Мастера, по всей вероятности.

Увидев охрану ворот своими глазами, я окончательно убедился, что справиться с ними мне не удастся. Даже если я брошу на них всех своих диверсантов, и в придачу — завербованных рабов. Первые взрывы гранат немного напугают гвардейцев, кого-то даже убьют или ранят. А потом они сомкнут щиты, ударит чем-нибудь смертоносным колдун… И нам конец. Скорее всего, так и будет.

Варианты, Красный? Подобраться шагов на десять и застрелить мастера? Допустим, он не остановит пулю и не заставит меня замереть на месте. Но есть еще и маги пониже рангом, и их вполне хватит, чтобы разобраться со мной и с моими людьми. Где они, кстати? Ага, вон тот худой коротышка явно не воин! И та бабища, с лицом, будто ее в кипящее масло окунули. Двое? Нет! Вон третий! Молодой совсем паренек, к стене прислонился и глаза прикрыл. Спит?

Имитировать атаку здесь? Бросить гранаты в толпу здесь, потом на других воротах, и повторить то же самое на третих. А потом снова атаковать здесь? Все-таки восточные ворота самые удобные для прорыва в город, это мне еще Сари рассказала. Но что это даст? Вряд ли воины будут бегать за нами от одного поста к другому. Только бдительность увеличат.

Или… Стоп! А ведь охрана на воротах из разных городов! Здесь кетигатская, на западных — омпатская, а в порту — из Лима. Попробовать сыграть на этом? Вряд ли они друг другу сильно доверяют…

Несколько минут я молча смотрел на прохаживающихся по площади воинов и обдумывал эту возможность. Она нравилась мне все больше и больше. Шлифануть пару деталей, насколько это позволяет время, уточнить кое-какие моменты у диверсантов… Да, может получиться! Очень даже может!

Вспомнился Густаво, знаменитый в Движении подрывник, с которым мне, тогда еще молодому и бестолковому, повезло попасть на акцию. Он готовился к нападению на кортеж наследника с такой тщательностью, что мы просто выли. В конце концов, именно я не выдержал и брякнул, что всего на свете предусмотреть нельзя. На что усатый бомбист ответил словами, которые навсегда врезались мне в память. И, до попадания сюда, да и здесь тоже, помогали сохранять шкуру.

“Метод бьет класс, зелень! Если твой план хорош только наполовину, это значит, что вторая его половина — дерьмо!”

— Возвращаемся. — шепнул я своим. Здесь я увидел все, что хотел.

Эту ночь мы пропустили — Кетига может спать спокойно. Для внятной подготовки моего плана требовалось время, иначе все могло пойти прахом, даже не начавшись. Поэтому вернувшись на “конспиративную квартиру”, я распорядился отправить за стену одного из диверсантов с информацией для Терри, а сам завалился спать. Посоветовав остальным поступить также поскольку день следующий предстоял очень насыщенным.

А с утра мои люди расползлись по городу с поручениями. Основным из которых, было распространение слухов. Половина диверсантов перемещалась от одного трактира к другому, выпивая и болтая. Одним слушателям они рассказывали, что подкрепление из Омпата сговорилось с захватчиками и планирует этой ночью открыть им ворота, другим, что то же самое собираются сделать лимцы. Вторая половина вольноотпущенников была занята тем, что готовила к ночи отряды рабов. Отдельно двоих человек я отправил добыть хотя бы один шлем кетигатского ополченца — здешние отличались от прочих и имели один поперечный гребень сверху и пристяжные нащечники. Сам же я отправился к стенам, посмотреть на защитников и, главное, мастеров, при свете дня.

С последним, правда, вышел облом. Ни одного мастера я не увидел. Колдуны, именуемые ученым “выращенными”, имелись, а вот главные, по всей вероятности, отсыпались после ночных бдений. Как и гвардейцы, которых сменили на посту ополченцы. Но я все же смог осмотреть подступы к восточным и западным воротам. И спланировал направления атаки.

А город бурлил, что твой котел! Женщины, побросав привычные дела, только и делали, что собирались в кучки и обсуждали свое будущее. Описывая захватчиков сущими демонами, жрущими младенцев. И с какой-то смесью ужаса и — может мне показалось? — ожидания, пугали друг друга изнасилованием. Мужчины были заняты более приземленными делами: бродили вдоль стен, выискивая трещины, укрепляли ворота, носили воду в котлы, которые предполагалось выливать на головы атакующим, оперяли стрелы. Они страха не показывали, видимо, были уверены в том, что стены и маги сдержат захватчиков. Черт! Да после такой демонстрации, как вчера, я бы тоже был в этом уверен!

Армия сатрапии, как я и советовал Терри, находилась довольно далеко от стен. На всякий случай. Вдруг мастерам еще раз захочется устроить огненную ловушку под ногами солдат? Со стен, куда зеваки ломились, несмотря на протесты ополченцев, шатры и палатки были едва заметны. И что там делали воины видно не было. Но предположений строилось немало. Один пожилой горожанин в кожаном нагруднике и топором в руке рассуждал со знанием дела, что захватчики строят осадные машины и уже через несколько дней начнут штурмовать стены.

Я некоторое время потолкался среди этих людей и, вызнав все что хотел, отправился назад. К тому времени в усадьбе уже собрались почти все диверсанты и мы сели за планирование ночной акции.

Задумка у меня была простая. Но весьма сложная в реализации. Я намеревался стравить гвардейцев разных городов между собой. Именно для этого и распространялись слухи о предательстве союзников и их сговоре с захватчиками. Чтобы сыграть на этом и напасть во время неразберихи. Открыть западные ворота, подав, как и прежде, сигнал для Терри ракетой.

С наступлением темноты десяток диверсантов переоделись в кетигатских ополченцев. Сделать это было несложно: надеваешь любой доспех, берешь в руки оружие похуже и готово! Если на десяток таких горе-вояк есть хотя бы один в шлеме, то считай перед тобой настоящий отряд с командиром.

Как таковой форменной одежды в этом мире еще не придумали, кое-какая унификация оружия и доспехов была только у гвардейцев и верных. Остальные же одевались кто во что горазд и отличить воина одной стороны от другой подчас не представлялось возможным. Разве что по шлемам — тут каждый город выделялся. В Тинджи, к примеру, на шлемах имелось по два гребня, идущих ото лба к затылку. У джеламских касок таких гребня было целых три, а вот у кетигатских, как уже говорилось, всего один. Но зато идущий не вдоль, а поперек шлема, от виска к виску.

Шлем местного ополченца имелся — диверсанты напоили до соплей парочку защитников в трактире и умыкнули единственные достойные предметы их экипировки. Доспехов и оружия для рабов тоже было завезено в достатке. Так что никого не должна была удивить группа воинов, с деловитым видом спешащих к восточным воротам. Для убедительности мои диверсанты — быстро учатся! — даже нанесли себе легкие раны на руках и лицах. Добавили пыли на снаряжение и теперь выглядели так, будто только вышли из боя.

К ним присоединился и я. Не хотелось лезть в свалку, но выбора особого не было. Все могло пойти не так, как я предполагал, а значит, надо было быть рядом, что бы иметь возможность среагировать на изменения.

— Омпатцы предали нас! — начал орать Мон, ряженый командирам ополченцев, едва мы приблизились к охране ворот шагов на пятнадцать-двадцать. — Они собираются впустить в город этих тинджийских выродков! Ворота уже открыты!

Десятки лиц повернулись в нашу сторону. В колдовском свете, так напоминающий электрический, выражения каждого из них можно было рассмотреть детально. Первая реакция — непонимание. Затем, у всех разом, — недоверие. И наконец, дневные слухи всплыли и сделали свое дело — гнев. Перекрикивая друг друга, гвардейцы заголосили, как бабы на рынке.

— Как открыты?!

— Предали?!

— Твари продажные!

— Нельзя было им доверять!

— Враг в городе!

— Ты кто такой?!

Последний вопрос Мону в лицо прокричал грузный мужик лет сорока пяти, с густой бородой, седины в которой было поровну с чернью. Поверх доспеха, довольно богатого, кстати, он носил синий плащ. Командир этого отряда, к бабке не ходи.

— Мон. Десятник Мон, мисах! — верно оценил статус гвардейца диверсант. Ударил открытой ладонью по груди. — Квартал горшечников!

Разделение ополчения по кварталам имелось в каждом городе, а квартал горшечников располагался как раз рядом с воротами на Омпат. Мисах же, то есть — сотник гвардии верховного данга, был слишком важной фигурой, чтобы знать каждого десятника. Просто рай для подпольщика!

— Что там, Мон! Говори толком! — купился на легенду сотник. Обернулся к воинам и рявкнул: — А ну заткнулись! Устроили галдеж!

— Мы рядом с воротами стояли, мисах! — зачастил вольноотпущенник. — Не так чтобы рядом, а подальше. Не видно ворот, но так чтобы…

— Короче!

— Услышали, как запор из ворот вынимают! Тихо же, а тут скрежет такой! Ну мы и пошли глянуть! Глядим — ворота открывают! Омпатцы стоят, а мимо них воины идут. Не наши! Нас заметили, несколько к нам подскочили! Мы отбились и убежали к вам!

— Бежали?! — сотник медведем навис над бедным Моном. Тот даже съежился, не играя.

— Так у меня десяток только, мисах! А этих сотня, не меньше! И омпатцы еще! Предупредить побежали!

— А их мастер? — к командиру гвардейцев подошел тот колдун, которого я видел вчера ночью. Лысый, в одной набедренной повязке, с синей краской на лице. Вблизи он оказался еще и огромным. Выше меня на две головы! — Ты видел мастера из Омпата?

Этот вопрос я предвидел. Если мастера держаться вместе, если они и есть тайное правительство Зеленого берега, он не мог не задать этот вопрос. А Мон был научен на него отвечать.

— Не видел я! Воинов только! Омпатцев и этих!

— Что делать будем, мастер Ади?

Ага! Сотник просит совета у колдуна. Сам бы уже побежал к западным воротам, вторжение отбивать. Но не он тут главный.

— Не верю я в предательство Джу… — тон, которым мастер произнес это замечание, был спокойным. Будто вероятный прорыв на западных воротах его не волновал.

— Может его убили уже?

— Кто, Баманг? — насмешливо спросил маг. — Его собственные бойцы? Они бы не справились! Даже если бы осмелились!

Ого! У нас тут просто ночь интересных оговорок? Такая уверенность в собственных силах? И эта фраза “его собственные воины”. Не данга Омпата, а мастера. Это он для краткости сказал или дела и впрямь так обстоят? Эх, как хотелось прижать кого-нибудь из мастеров и пролить немного света на эти вопросы!

— Точно не видел там мастера Джу? — повторил Ади, обращаясь к “ополченцу”.

— Никого из магов не видел! Только воинов!

— Хм… Ну пойдем взглянем. Мне уже интересно! Ты, Мон, пойдешь с нами. И, Баманг!

— Да, мастер!

— Дай мне половину своих людей. Остальные пусть охраняют ворота.

— Так там уже поди вся их армия зашла! — трусливо сжался Мон. Всем своим видом демонстрируя, что идти к западным воротам он не хочет.

— Не трясись, воин! — со смешком молвил бритоголовый. — Справимся!

То ли он действительно был так силен, то ли просто привык к почитанию со стороны местных… Но его уверенность меня пугала.

К западным воротам пошли не по широкой улице вдоль стены, что было бы удобнее для большого отряда, и на что мы рассчитывали при планировании. Двинулись напрямик, через полутемный лабиринт затихшего города. Оставалось надеяться, что мои люди не пропустили это изменение маршрута и успели устроить засаду впереди. Если нет, то нам надо найти способ смыться на подходе к омпатской гвардии. Которая сейчас спокойно охраняла свой участок и не думала никого предавать.

Полусотня гвардейцев разделилась на две группы. Одна шла впереди, напряженно вслушиваясь в ночь и разгоняя ее факелами, вторая же прикрывала мастера Ади сзади. Наш десяток жался поближе к колдуну, всеми силами изображая страх и желание оказаться где-нибудь в другом месте. Видимо, получалось правдоподобно, так как пару раз взглянув на нас, синерожий презрительно усмехнулся.

На акцию я пошел без штанов, чтобы не привлекать внимания. Поэтому пистолет засунул под кожаный нагрудник. И сейчас сжимал его вспотевшей ладонью. Всеми силами сдерживая волнение и отгоняя мысли о том, что будет, если засады впереди не окажется. Когда же на крыше дома впереди мигнул огонек факела, я стал дышать спокойнее.

Все получиться! Все получиться! Все получиться!

Огонек мигнул еще раз, затем с крыши спорхнула звездочка и полетела в сторону передового отряда гвардейцев. Следом за ней еще одна. И еще. Я успел только обменяться взглядами со своими людьми и досчитать про себя до пяти, после чего рухнул на землю. Рядом со мной, под непонимающим взглядом колдуна, упали мои люди.

Шагах в пяти-семи от нас, в гуще человеческих тел, рванула первая граната. С секундной задержкой — вторая и третья. Грохот взрыва в узком тоннеле улицы был таким сильным, что я оглох. Кричали или нет, попавшие под взрыв гвардейцы, я не слышал. Наверное, кричали. Половина из них, по крайней мере, лежала на земле неподвижно.

Не тратя времени на подсчет потерь противника и на понукание своих диверсантов, я рванул из-под нагрудника пистолет и дважды выстрелил в мастера Ади. Первая пуля пробила ему колено и заставила лицо исказиться в гримасе боли. Потеряв равновесие он начал падать на землю, когда вторая пуля раздробила его правый локоть.

“Только бы не сдох!” — подумал я. И обрушил рукоять пистолета на бритый затылок мага.

За спиной один за другим раздалось еще два взрыва — “ополченцы” кинули гранаты в тыловое охранение мага.

— Валим! — на родном языке заорал я.

Подскочил Мон, схватил бесчувственного мага под руки. Я взял его за ноги. Двумя крабами мы потащили его в переулок, до которого было шагов десять.

— Предательство! — на ходу орал я. — Это омпатцы! Они впереди! Защищайте мастера! Защищайте мастера!

Не знаю, как гвардейцы оценили ситуацию. Поняли ли они, что у них из-под носа был похищен главный городской маг? Или решили, что это нападавшие каким-то образом ранили его, а трусоватые ополченцы спасают? Черт их знает! Я бы и сам запутался. А такой и был план!

Ночь, грохот взрывов, вопли боли, обвинения союзников. Вероятно, гвардейцы были неплохими воинами. И стоили тех денег, что тратила на их содержание городская казна. Но — в щитовом строю, где рядом твой друг, а впереди — враг. Они ничего не знали о таких подлых методах ведения войны, до которых доросла моя родная цивилизация. И растерялись. А что делают растерянные военные в любое время и в любом мире? Они выполняют приказы! Любого человека, кто возьмет на себя смелость и решимость их отдавать. Ну или хотя бы того, кто укажет направление атаки.

В результате гвардейцы бросились к дому, на котором засели мои люди. Уже не бросающие гранаты, а стреляющие из луков. Один воин сразу словил стрелу в шею. Его сосед остановился на миг и с долгим замахом метнул копье. Сам его полет я разглядеть не смог, но увидел, как оно ударило в грудь темную фигуру диверсанта.

В это время со стороны восточных ворот раздалась серия взрывов. Трое диверсантов и почти сотня вооруженных рабов напала на охрану. Если им удалось первыми гранатами сразу же убить колдунов из “выращенных”, то исход этой схватки предрешен. Но убедиться в этом не помешает.

— Тащите его в усадьбу! — сказал я диверсантам, когда мы отдалились от места засады на сотню шагов. Нас никто не преследовал и можно было перевести дух. — Колдуна спеленать как младенца! Черт его знает, как он колдует… И рот, рот завязать, чтобы сказать ничего не мог. Ясно?

— А ты? — Мон уже сноровисто вязал мастера припасенной загодя веревкой.

— Гляну, что там с воротами. И назад в усадьбу. Мон, дружище! Постарайся, чтобы синерожий не сдох! У меня к нему столько вопросов!

В неверном свете звезд тот жутковато улыбнулся и кивнул.

***

Город пал. Рабы вырезали охрану у восточных ворот, сбросили запоры и в Кетига ворвались жадные до добычи воины. Ползком подобравшиеся к стенам и ждавшие взрыва ракеты в небе. Они мигом подавили остатки сопротивления гвардейцев и мутной волной весеннего паводка ворвались в город. Двигаясь напрямую к дворцу верховного правителя почти не тратя времени на сражения и грабежи.

Совсем их исключить не удалось, но, в отличие от Джелама, здесь они продолжились только до утра. После чего гвардейцы и сеты начали наведение порядка. Никому не нужна добыча, лежащая в руинах.

Маги, что удивительно, практически не оказали сопротивления. Когда им стало ясно, что захватчики внутри, они, вместе со своей охраной, отошли во дворец. И там встретили дангов сатрапии. В смысле, встретили не заклинаниями, а вполне цивилизованно. Спустились по ступеням, представились и спросили условия прекращения резни. С таким видом, будто сам по себе город и его жители, значили для них так мало, что и говорить нечего.

Подтверждая наши догадки о тайной власти Круга мастеров над побережьем, верховный правитель Кетига в данных переговорах не участвовал. Поскольку был задушен кетигатскими князьями. Его тело они положили на ступенях в качестве демонстрации своей доброй воли и лояльности к новой власти.

Мастера из других городов запросили права покинуть Кетига. И получили его. На этот счет мы с Терри никаких разногласий не имели. Да и наши данги не возражали. Перед отъездом, который состоялся уже к вечеру дня после штурма, они лишь спросили о судьбе мастера Ади. И получили ответ в виде пожатия плечами. Ночной бой, мол. Сами понимаете, уважаемые мастера. Случиться могло все что угодно!

Местный верховный колдун, тот самый Ади, выжил. Мои люди перевязали его, не позволяя истечь кровью, но продолжали держать связанным. И с кляпом во рту. Который вынимали только для того, чтобы напоить пленника. И то, в этот момент наконечники двух копий щекотали ему шею. У нас были лишь догадки о том, как именно колдуны творят свои заклинания, и рисковать мы не хотели.

Уже по темноте, закончив с делами по установлению над Кетига власти сатрапии Удэ, — точнее, взвалив эти заботы на дангов, — мы с Терри добрались до усадьбы. В которой нас дожидался мастер Ади.

— Поговорим? — спросил Терри. Он с деланным стариковским кряхтением уселся в плетеное кресло, принесенное в подвал специально для него. — У нас множество вопросов, знаете ли.

Захват Кетига окончательно преобразил ученого. Он и до этого выглядел хищником — все потомственные аристократы таковы. Но если раньше наша судьба очень сильно зависела от местной элиты, то теперь роли поменялись. Уже данги нуждались в нас больше, чем мы в них. От этого, я думаю, да еще от принятия решений, жестокость которых могла соперничать только с объективной необходимостью, в движениях, жестах и голосе профессора появилась властность. Мельком глянешь — вроде тот самый Александр Терри, умница и невероятный зануда. А присмотришься и заметишь плотно сжатые губы, прищуренные с холодным интересом глаза. Обратишь внимание на взмах руки, которым он подзывал или отправлял с поручение кого-либо. Или голос, вот.

— У меня есть к тебе предложение. — продолжил ученый. — Я прикажу развязать и накормить тебя. И мы побеседуем. Как воспитанные цивилизованные люди. Если же моему другу покажется, хоть на миг, что ты собираешься воспользоваться своими силами, он тебя убьет. Ты ведь видел, на что он способен, верно? Кивни мне, мастер Ади, если понимаешь о чем я говорю.

Лежащий на боку колдун неохотно дернул головой.

— Хорошо. Мне бы не хотелось убивать тебя. Это будет прискорбно, ведь мне очень хочется узнать и о твоем даре, и об устройстве этого вашего Круга мастеров. Но безопасность превыше всего. Я переживу отсутствие информации. В конце концов, всегда можно найти другой источник. А вот свою смерть я пережить не смогу.

Терри даже не попытался, как бывало раньше, хохотнуть над собственной шуткой. А ведь эта ему удалась.

— Ну что, мастер? Можно открыть тебе рот?

В глазах Ади плескалась такая смесь боли и злобы, что я бы поостерегся снимать кляп. Пистолет у меня, конечно, наготове, и выстрелить я успею. С трех метров не промажу. Но вот на что мне реагировать? Он же ведь и словом может колдовать, да? Тем не менее я кивнул Мону. И тот, зайдя со спины к магу, развязал платок, удерживающий кляп.

Сперва синерожий разминал лицевые мышцы. Двигал челюстью из стороны в сторону, ворочал языком. Понятное дело, почти сутки в таком положении. Я смотрел на него без отрыва, а он смотрел на ствол пистолета. Сообразил, что это оружие.

— Кто ты? — спросил он наконец. Голос был хриплым от длительного молчания.

— Александр Терри. — охотно представился ученый. — Местные называют меня данг Терр. Но я не данг. Скорее я мастер, как и ты. Из другого мира.

Я на миг скосил глаза в его сторону. Серьезно? Решил ему все карты открыть? А может и правильно! Все-таки мастер куда выше летает, чем данг. Только вот Мон… Вон как у него глаза округлились. Ладно, с этим потом будем разбираться.

Я вернулся к наблюдению за колдуном. Тот, в отличие от диверсанта, ничем удивления не выдал. Спросил только:

— Из какого?

Вот это номер! Для него это не неожиданность! Профессор тоже вскинул брови.

— Волде. Планета называется Волде. А ты осведомлен о других мирах?

— Любой мастер знает о других мирах. — хмыкнул пленник. — Некоторые даже бывали в иных. Может, развяжешь уже?

— Только если обещаешь не атаковать или пытаться бежать.

— Ну куда мне сейчас бегать, мастер Терр? Я обещаю.

Не веря ему ни на грош, я все же кивнул Мону и тот стал опасливо разрезать веревки, спутавшие руки и ноги колдуна. Потом помог ему сесть — с простреленным локтем и коленом он не мог сделать этого самостоятельно. Прислонил спиной к стене и сделал шаг назад, бормоча себе что-то под нос. Скривившись от боли, мастер все же нашел в себе силы презрительно ухмыльнуться.

— Ну давай говорить, мастер Терр. Мне и самому и интересно, зачем чужаку захватывать города.

Довольно долго ученый молчал. Не нагнетал тишину, как делал бы я, ведя допрос, а просто формулировал у себя в голове вопросы. Кивнув, видимо, удовлетворившись полученному списку, спросил:

— Круг мастеров правит побережьем?

— Нет. — тут же ответил Ади. — Мы не правим.

Ну, конечно! Так он и стал бы говорить правду.

— Тогда зачем вы пришли защищать Кетига?

— Вы разрушаете порядок и установления.

— Какие установления?

— А вы не знаете?

— Нет. Расскажи!

Колдун хмыкнул. Пара чешуек синей краски отвалились от его лица.

— Круг предполагал, что вы не понимаете. Теперь я вижу, что это правда. Смешно. Вы разрушаете то, о чем даже не подозреваете!

— Просвети нас, мастер Ади.

— Сперва расскажи мне о твоем мире, Терр. И тогда мне будет проще ответить на твой вопрос.

— Не вижу, как это поможет твоему рассказу…

— Я вижу. — голос мастера стал жестким. — Расскажи про свой мир. Про Волде. Иначе я замолчу и, поверь, ни один палач не сможет меня разговорить.

Терри недовольно скривился. Он не любил потерю контроля. А здесь именно это и произошло. Колдун навязывал свои условия и было непонятно, как их обойти.

— Хорошо. — произнес он после паузы. — Слушай. Мой мир называется, как я тебе уже говорил, Волде. Он имеет четыре крупных континента, самый густонаселенный из которых носит название Харгаст. Большую часть этого материка занимает Титанийская империя. Я и мой спутник оттуда.

— Нет. — каркнул Ади. — Ты говоришь не то. Мне ничего не скажут названия ваших земель. Скажи, как вы живете?

— То есть? — удивился профессор. — Хорошо или плохо? Что ты имеешь в виду?

Мастер сморщился, посыпав краской свои колени. Закатил глаза.

— Развитие. Как ваш мир развивается?

— Наука?

— Принципы!

Я, наверное, был похож, на наблюдателя за игрой в мяч. Только вместо каучукового шара, собеседники перебрасывались словами. И никак не могли друг друга понять. Будто бы говорили на разных языках.

— Какие принципы? Физические законы?

— У вас есть магия?

— Нет!

— Значит, приспособления? Чем вы заменяете магию?

— Приспособления?

— Что облегчает труд простых людей? Что делает его более эффективным?

— Терри! — вмешался я. Не сводя, впрочем, с пленника взгляда. — По-моему он пытается понять принципы развития нашей… цивилизации. Магия или наука.

— Это понял и я, Серт! — буркнул тот в ответ.

Я снова его прервал.

— Мастер Ади. — показал пальцем на направленный в него пистолет. — Что это?

— Предмет силы. — отозвался тот.

— У вас такие есть?

— Таких точно нет. Есть жезлы с силой огня. Я могу такие делать.

— Терри, понимаете?

Тот кивнул. Тоже ткнул пальцем в пистолет. И пояснил колдуну.

— Это не магия. Приспособление. Его делал не мастер. Его делал кузнец.

— Так понятно. — Ади, забывшись, попытался подняться, но рухнул обратно, кривясь от боли. Отдышался немного и произнес.

— Круг мастеров не правит городами Зеленого берега. Только управляет. Чтобы развитие шло по установленному пути. Не в развитие устройств. В развитие магии.

В наступившей в подвале тишине он говорил еще много. Про то, как важно держать людей на уровне развития, чтобы самым сложным устройством, работающем без магии, было колесо. Про связь этого самого уровня магии с обществом. Про зависимость одного от другого. И еще, очень много он говорил об опасности не магических устройств. Мы слушали его молча, только Терри иногда задавал уточняющие вопросы. В конце его рассказа ученый задал тот же вопрос, что крутился на языке у меня.

— То есть, вы сознательно тормозите технический прогресс?

Меня же больше интересовал ответ на совсем другой вопрос. Что делать с беднягой Моном?

Глава 18

За окном трещали цикады. Прохладный воздух с едва заметным запахом соли и гари, шевелил занавеску. Иногда ветер приносил звуки из города: перекличку солдат сатрапии, вопли мародеров и их жертв. Но редко. Большую часть времени за окном было тихо. А вот в комнате бушевала буря.

— Я идиот, Серт!

Раньше, я бы много чего отдал за возможность послушать, как Терри смешивает себя с грязью. Не часть тела, конечно же, но много. Зазнайка-гений, который распинается в собственном невежестве — это зрелище стоило по меньшей мере выслушивания всех его пространных лекций. Тем более что оратором ученый был прекрасным, и его самобичевание не ограничивалось только ругательствами в свой адрес.

Но это было раньше. Еще до того как я научился брать города рабовладельцев, пуская в них смерть и пожары. До того как столкнулся лицом к лицу с магией, которую вообразить-то сложно, не то что понять. Так что, сейчас мне было почти все равно на его нервный срыв. Да и устал я. Со вчерашней ночи на ногах.

Поэтому я ему не мешал. Сидел спокойно в кресле и подравнивал кончиком ножа ногти. Дело это, с учетом невысокого качества клинка, требовало изрядной сосредоточенности, так что ругань профессора я воспринимал фоном. Как игру музыкантов в трактире. Вроде бренькают что-то, а что именно и не поймешь — не прислушиваешься. А тот метался из угла в угол небольшой комнаты поместья, периодически останавливаясь, чтобы выругаться особенно витиевато или патетически воздеть к потолку руки.

— Что вас так вывело из себя, Александр? — произнес я, когда скорость движений ученого замедлилась, а поток брани перестал быть сплошным. — Согласен, рассказ Ади интересен, но…

— Интересен?! — взревел Терри, подлетел ко мне. На миг показалось, что он собирается выдернуть меня из кресла. — Интересен?! Это все, что вы вынесли из нашего с ним разговора?

А вот с этим надо кончать! Тоже мне, взял моду орать!

— Вы не могли бы отойти? Я вас с перепугу чуть ножом не ударил!

Ученый невидящим взглядом уставился на клинок в моей руке. В глазах мелькнуло понимание.

— Кхм… — куда более сдержанным тоном произнес он. — Пожалуй, я и правда несколько разошелся…

И в этом был он весь! Только что кричал, как резанный и вдруг одернул тунику, будто это был пиджак из твида, и заговорил почти спокойным голосом.

— И все-таки? Что? — повторил я вопрос.

Меня самого исповедь колдуна, пусть и впечатлила, но не настолько, чтобы по стенам бегать. Куда больше волновала возможность утечки этой информации от Мона. Все же, то что узнал в подвале, было ему не по рангу. Именно поэтому он сейчас играл в кости с Будаком и Гаароном в соседней комнате “конспиративной” усадьбы. И будет играть, пока я не решу, что с ним делать.

— Существования структуры, которая сознательно тормозит развития общества вам недостаточно? Как я мог это проглядеть? Ведь это можно было понять еще при знакомстве с мастером Юдо!

Он отошел от меня. Остановился в центре комнаты, заложив руки за пояс. Посмотрел на меня со значением. Мол, ну что? Достаточно серьезный способ для воплей? Как по мне, так не особенно. Да и связи с этими вот “я идиот!”? Ну, не понял сразу. Бывает.

— А сознательное разжигание войны в нашем мире вас не тревожит? Может быть, за правительством Титанийской империи тоже стоит свой круг магов?

Брякнул я это в шутку. Однако, когда фраза уже прозвучала, мне подумалось, что так действительно могло быть. Терри юмор не принял и ответил очень серьезно.

— Война — один из естественных способов развития общества!

— Один из, Александр. Не единственный.

— Технический прогресс во время войн идет гигантскими шагами! — он снова начал заводиться.

Да что с ним такое?

— В сфере производства оружия — да.

— Все военные изобретения рано или поздно применяются и в мирной жизни!

— Убив до этого тысячи людей. Достойная цена!

— Что за идеалистический подход, Серт! Вы ведь убийца и бомбист! Вам ли рассуждать о смерти? Сколько человек вы отправили в мир иной?

Если он думал меня этим задеть, то ошибся. Относительно себя никаких иллюзий я не испытывал. Уже очень давно.

— За всю свою жизнь — в сотни раз меньше, чем одним росчерком пера уничтожили генералы из Генштаба.

— Посмотрите на него! Вот где у нас образец праведности!

— Мы ушли от темы. — напомнил я. Решив не замечать его выпада. В запале он еще и не такое способен выдать.

Терри махнул рукой. Стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я уже было подумал, что обидел его и он таким образом решил прервать нашу беседу, но он вернулся спустя пару минут. Принеся с собой принадлежности для письма: чернильницу, заостренные тростниковые палочки и несколько листов тонкого пергамента. Поставив все это прямо на пол, он уселся, скрестив ноги, и некоторое время молча чертил что-то.

— Идите сюда, господин невежда! — бросил он мне наконец. — Я покажу вам, что вы пропустили мимо ушей. И то, что меня так завело.

Вид у него был уже совсем не раздраженный. Скорее, возбужденный. Как у человека, который столкнулся со сложной, но очень интересной задачей. Похоже, время самоуничижения закончилось. И настала пора для лекции. Подавив усталый вздох, я поднялся на ноги и приблизился к нему.

— Садитесь, черт вас дери! Что за манера у всех появилась — нависать надо мной!

Это тоже было сказано без злости. Так, обычное, привычное даже, бурчание. Не став спорить, я подобно профессору уселся на пол.

— Вот. Смотрите. — чистой палочкой он ткнул в лист. — Вот что мы имеем…

На пергаменте имелось две одинаковых колонки цифр. От единицы до пятерки. Цифры из двух колонок были связаны стрелочками. Что все это могло значить не смог бы понять и опытный дешифровщик. Разумеется, я сказал ему об этом.

— В правой колонке цифры обозначают условные уровни развития общества по пути технического прогресса. — начал объяснять ученый. — Такого, как в нашем мире. Единица — самый примитив. Дикие люди, живущие в пещерах и использующие в качестве одежды шкуры убитых животных. Я сознательно упрощаю, Янак, чтобы вы могли следить за моей мыслью.

— Благодарю! — с иронией сказал я.

— Двойка — это рабовладельческий строй. — продолжил тот. — Города Зеленого берега — прекрасный пример. Примитивные орудия труда, бронза и медь в качестве основных металлов. Разобщенность, отсутствие крупных государств. Кастовая система и само рабство. Тройка — феодализм. Эпоха рыцарей, если хотите. Уровень развития такого общества выше, производительность труда тоже, имеется централизация власти. Четверка. Четверка, Янак, это наша с вами Титанийская империя. Институты феодализма представлены только в монархии и дворянстве, по сути же правят не они, а владельцы торговых империй.

— Капитализм. — не удержавшись, подсказал я. Терри сморщился, будто лимона куснул.

— Я знаком с этим термином. Мне он не нравится. Но, пусть! Для простоты четверка будет у нас эпохой правления капитала. Высокая скорость технического прогресса, отмирание устаревших социальных функций и институтов, модернизация всего: от орудий труда до системы ценностей.

— Войны.

— Оставьте. Меня вы не собьете с мысли, а сами запутаетесь!

Я поднял руки, показывая, что больше не буду вмешиваться в его монолог.

— Пятерка… Возможно, это общество, о котором грезят ваши коллеги из Движения. Равенство, братство и прочая идеалистическая чепуха. В сегодняшних реалиях оно невозможно, сколько бы вы ни взрывали кареты с членами императорской фамилии, но лет через двести-триста… Почему нет? Лично я считаю, что человеческая природа мало меняется от уровня жизни, но допустим. Давайте назовем этот этап — идеалом. Исключительно для простоты ведения разговора.

Я согласно кивнул. Пусть уже выскажется. Ученый тоже качнул головой и переместил тростинку на вторую колонку цифр.

— А это у нас уровни развития общества, в котором инструменты заменяются магией. Господь милосердный! Коллеги из Академии сожгли бы меня на костре из моих книг, скажи я им такое!

Он изобразил на лице гримасу страдания. Вот, мол, какую чушь приходится нести светочу науки в этом царстве тьмы и невежества.

— Далее я опираюсь только на слова нашего друга Ади. Поскольку для меня это крайне зыбкая почва.

“Уже — друга? Ну-ну!”

— Общество, находясь на самом примитивном, первом уровне, ничем не отличается от такого же в первой колонке. Обе эти единицы я бы объединил в одну, поскольку оно имеет потенциал развития в любой из типов: техника или магия. И, опять же потенциально, способно развиться до пятерки в каждой из колонок. Но только до момента выбора. Я все еще понятно говорю?

— Не вполне. Что значит — до момента выбора?

— Ну, к примеру, человек первой эпохи может использовать орудия труда вместе с колдовством. В какой-то момент он делает выбор в пользу одного из путей развития. Что для него полезнее: дубина или невидимость? Каменный топор или молния на ладони?

— Конечно, молния!

— Не скажите! Охотников с топором сотни, а громовержец — один. А Бог, как нам известно, на стороне больших батальонов. К тому же топор — простое оружие, которое можно легко заменить, а колдун — сам оружие. Если сломается… — Терри выразительно развел руками.

— Ладно. Принимаем пока как аргумент! — неожиданно для себя я увлекся теорией ученого. А он еще и поощрил меня фразой:

— Отлично, Серт! Диспут — один из способов достижения истины!

Это он вроде как показал, что я вырос в его глазах.

— Продолжим. Единица в любой из колонок ничем не ограничивает развитие общества. А вот если подняться до двойки, пятерка альтернативного пути становится закрыта.

— Почему? — не понял я. — Идеального общества не построить, если дикари выбрали молнию вместо дубины?

— Идеального технологического общества! — подчеркнул профессор. — А вот идеального магического — запросто! Только там вместо служения человеку машин, будут, — ну я не знаю — бесплатные летающие ковры для всех! Вы должны понимать, что все, что я вам сейчас говорю, это не более чем теория. Попытка разложить по полочкам те знания, что дал нам сегодня Ади.

— Хорошо.

— Хорошо. — эхом откликнулся ученый. — Далее — магическая двойка равна технологической четверке. И наоборот. Тройка — тройке. Четверка — двойке. И пятерка, наконец, — единице. Хотя, последнее, я полагаю, лишнее. Что там уже закрывать!

— Тихо! Тихо! Придержите коней, профессор!

— Слишком быстро?

— Не в том дело! Как это — закрывает?

— Ну это же очевидно! Чем дальше общество уходит по выбранному пути, тем более сложно ему развиваться в другом! Понимаете? Если люди выбрали технический прогресс, приспособления, как выражается Ади, то зачем ему маги? Дешевле производить инструменты! Которые, как показало ваше ночное столкновение с колдуном, очень даже эффективны против носителей дара. И обратная взаимосвязь — зачем открывать порох, проходить всю эту долгую и сложную дорогу индустриализации о фейерверков к полевой артиллерии, если четверо магов могут устроить локальный выброс лавы под ногами армии?

Я уже начал путаться. То есть общее направление мыслей ученого я еще понимал, а вот в частностях уже “поплыл”. Почему, например, порох исключает магию? Вот мы “открыли” тут порох! Маги что-то не спешат исчезнуть.

Этот вопрос я и задал. Терри усмехнулся покровительственно и выдал:

— Развитие по каждому пути идет столетиями, если не тысячелетиями, Янак. То, что мы дали этому миру порох, вовсе не значит, что все сразу изменится. Тем более что его применения в масштабах мира — эпизодично. Но вот если мы начнем развивать данное направление, будем вести работы по созданию огнестрельного оружия, вооружим, наконец, армию, ружьями — тогда да. Мы толкнем этот мир от двойки к тройке. Уже, по правде сказать, толкнули. И создали возможность — пока только возможность! — закрытия для него четверки в пути магического развития. Что и вывело из себя Круг мастеров, обеспечив их участие в конфликте. Понимаете теперь?

Понимал. Смутно, с огромным количеством оговорок, но понимал.

— А империя Рэй? — спросил я. — Откуда наш Гаарон. Там есть порох, пушки и ружья…

— Там, если смотреть на империю через мою систему, твердая технологическая тройка! Возможно, двигающаяся к четверке.

— Почему тогда здесь не так?

— Вы же слышали Ади! Потому что здешние колдуны каким-то образом сообразили, что развитие общества по пути технологии уничтожает магию! И сделали свои выводы. Они тормозят технический прогресс, поддерживают разобщенность городов, всеми силами сохраняя положение вещей. Только чтобы развивалась магия! Это осознанный регресс цивилизации, Серт!

— Ну почему же сразу регресс. — возразил я, после небольшой паузы. Поднялся с пола и встал возле окна. — Скорее, выбор. С чего вы решили, что технологический путь развития лучше магического? Взять, например, эти их магические светильники, которыми мастера освещали площадки перед воротами. Вполне себе замена электричества! И проводов не нужно. На каком, вы говорите они уровне развития по вашей схеме? Двойка по правой колонке и четверка по левой? А у нас на родине наоборот — четверка по правой. И электричество у нас хорошо если лет двадцать как открыли.

— Тридцать четыре года назад. — поправил меня Терри.

— Ну и чем тогда технологический путь лучше магического?

— Потому что он лучше! — ученый тоже подскочил и вновь принялся мерить комнату шагами. — Иначе два человека из технологического общества не наделали бы тут таких дел за каких-то полгода! Вот вы, Янак, не самый яркий и образованный представитель нашей цивилизации, — уж простите за прямоту! А смогли организовать захват двух городов.

Ну вот с этим бы я поспорил. Не про свою образованность, понятное дело, — тут профессор прав. А про взятие двух городов. Эффект неожиданности с нашей стороны, вот и все! Местные просто оказались не готовы к такому развитию событий. Но они учатся. И быстро. То, что я провернул в Джеламе, уже нельзя было сделать в Кетига. А здешние приключения вряд ли можно будет повторить в Омпате.

— И вот вам еще аргумент, господин упрямец! — продолжил Терри. — Магия доступна избранным. Технология — всем!

А вот здесь рациональное зерно уже присутствовало. Колдунов, несмотря на то что мы их встречали довольно часто, в общей массе было все-таки немного. Насчет доступности технологии всем… Ну, тоже согласен. Электричество, конечно, не каждый может себе позволить провести домой, но вот тот же пистолет на черном рынке стоит совсем недорого.

Еще одна мысль не давала мне покоя. Я попытался ее сформулировать. Когда получилось, спросил:

— А наш мир, Александр? По вашей теории, там тоже была магия?

Ученый отвел глаза. Кашлянул. Он явно не желал отвечать на вопрос.

— Терри?

— Я слышал! Не знаю! Возможно! Слишком мало данных, Янак. Но теоретически, я подчеркиваю — теоретически! — все эти деревенские сказки про ведьм могли иметь под собой реальную основу. Может быть эволюция нашей цивилизации просто уничтожила все магическое, что было в мире. Перестали рождаться носители дара, например.

— А драконы?

— Что — драконы? — сбился ученый. — В каком смысле — драконы?

— Тогда, получается, и драконы могли существовать. — пояснил я свою мысль. Ну а что — легенд о них не меньше, чем про ведьм и колдунов, а они же не могут возникнуть на пустом месте? Меня это вопрос не то чтобы интересовал, просто любопытно стало.

Терри посмотрел на меня своим профессорским взглядом, которым, вероятно, раньше прибивал слушателей своего курса к скамьям.

— Вот об этом я и говорил, Янак. Незаконченное образование! Никакого системного мышления!

Какое-то время мы еще перебрасывались фразами, но разговор шел по инерции. Каждый был занят своими мыслями, да и усталость стала брать свое. В конце концов, когда очередной зевок едва не вывихнул мне челюсть, я пожелал ученому спокойно ночи и ушел спать.

Снились мне, кто бы сомневался, маги из Круга мастеров. Синерожий Ади превращал полкомнаты в лаву, в которой я тонул. Юдо швырялся молниями. Еще были какие-то старцы, которые летали вокруг меня и бормотали “Ты не понимаешь!”

Проснулся я совершенно не отдохнувшим и разбитым. В окно безжалостно светило солнце, издевательски орали птицы, а дом был полон людьми. Покряхтывая, я поднялся, и отправился умываться. Столкнувшись по пути с Моном. Видеть которого, мне хотелось меньше всего — ничего по нему я ведь так и не решил. Было похоже, что диверсант ждал меня. Возможно даже спал под дверью.

— Серт-ар!

— Чего тебе, Мон? — буркнул я неприветливо.

— Не убивай меня, Серт-ар!

— Что?!

Сон сняло, будто на голову ведро холодной воды плеснули. Недостижимая роскошь в здешних краях. А ведь я когда-то морщился, когда умываться приходилось из таза, сперва разбив ледяную корку.

— Не надо меня убивать, Серт-ар! — повторил мужчина. В голосе его не было страха, но некая угрюмая обреченность.

— Да почему я должен тебя убивать? — не совсем искренне спросил я. Нельзя было сказать, что такое решение вопроса излишней осведомленности одного из моих людей не приходило мне в голову.

— Я же понимаю все. — склонил голову тот. — Стоял в подвале, все слышал.

— И что понял?

— Что ты и Терр — не люди. Вы выглядите как люди, но не люди.

— А кто?

— Может демоны. Может боги. — Голова его опустилась еще ниже. Он почти прошептал. — Я никому не скажу!

Вот вам и разница мышления! Я вчера весь вечер думал, что делать с вольноотпущенником. Считая, что он теперь носитель секретной информации про Круг мастеров. Которой не стоило бы распространяться. А он услышал вовсе не это! Он услышал, что мы с Терри пришли из другого мира, а значит не люди. И это бедняге показалось достаточным, чтобы напугаться за свою жизнь. Переубеждать его, что характерно, смысла нет. Он дитя своего мира и своей эпохи. Он просто не поверит.

Давая в себе подступающий смех, я положил руку на плечо Мону. Тот вздрогнул, будто получил удар током. Голосом серьезным и немного торжественным, я сказал:

— Я не буду убивать тебя! Но ты должен молчать обо всем, что слышал вчера ночью в подвале.

Диверсант поднял голову. Блеснул глазами.

— Никому!

— Будто бы и не было вчера ничего!

— Да!

— Тогда ступай. Пока ты верен мне, тебе нечего бояться.

Счастливый Мон кивнул и унесся прочь. А я, наконец, прижался к косяку и расхохотался. И сделал себе пометку обязательно рассказать об этом Терри.

По пути к дворцу я так и сделал. Ученый сперва посмеялся над предрассудками местных, а затем резко посерьезнел.

— А ведь неплохая мысль!.. — выдал он. И никак не объяснив свою фразу, перевел разговор на другую тему.

День пронесся мимо меня, как синематографический фильм, который механик прокрутил со скоростью втрое превышающей обычную. Множество встреч, разговоров, решений, людей — смешались в мутное пятно. Оставив к вечеру головную боль и чудовищную усталость. Только кажется, что захват чужого города — это конец и жирная точка в истории. На самом же деле, это скорее двоеточие, за которым следует невообразимое количество задач. Которые требуется разрешить как можно быстрее. И по возможности все сразу.

Кому передать управление кетигатскими гвардейцами? Кого из мародеров следует повесить — для дисциплины, а кого простить — для укрепления боевого духа? Что сказать шептунам? Как успокоить горожан? Кто из местных князей должен остаться жить, а кто умрет? И как поступить с мастером Ади?

Да, большая часть этих вопросов, решалась дангами. Поднабравшись опыта на Джеламе, здесь они действовали уже осознанно. Сформировали городскую стражу из своих верных, заняли горожан работой на уборке следов штурма, привлекли ремесленников к восстановлению домов — всем платя из казны города. Подобный подход местным пришелся по нраву. Они присматривались к новой власти, понемногу понимая, что та утверждается в Кетига надолго.

Гема, скорее всего, и не ложился отдыхать этой ночью. Он был злым и вымотанным призраком самого себя. Носился по дворцу, срываясь на исполнителей, других дангов и на нас с Терри.

— Городское зернохранилище ночью пытались спалить! — сообщил он, едва мы пришли во дворец. — Кем надо быть, чтобы уничтожать собственные запасы?

“Патриотом”. — хотел было ответить я, вспомнив, что также поступали хаты в нашем мире. Но не стал. Кого тут может интересовать многолетняя борьба повстанцев Шаурматского хата против Титанийской империи. Да и не поймет Гема такого слова — патриотизм. До появления самого этого понятия тут еще просто не доросли.

Сари вовсю комплектовала отряд диверсантов выжившими после штурма рабами. Со мной она согласовала только четверых новичков, хорошо себя показавших ночью. Про остальных лишь сказала, что к ним еще надо присматриваться, потому что “непонятно, чего они на самом деле хотят”. Я лишь порадовался вдумчивому подходу бывшей рабыни и сказал ей, что одобряю ее решение.

Гаарон с Будаком сосредоточились на формировании нашей с Терри личной гвардии — моем поручении. У нашего рыжего скафильца, как оказалось, был в этом кое-какой опыт — до моряцкой жизни, он пару лет служил начальником охраны у одного имперского аристократа. Набирать людей он решил из вчерашних рабов, получившим свободу за свое участие в захвате города. По здешним меркам мы ведь взлетели очень высоко. И было бы глупо считать, что не найдется человека, которому это не понравится. Причем скорее всего, человек этот будет из нашего собственного лагеря. Терри отнесся к этому шагу с одобрением. Только отпустил непонятную шутку про драконов и драконоборцев. Просить его пояснить смысл я не стал — захочет, расскажет сам.

В водовороте дел, к колдуну мы добрались последним. В конце концов, куда он мог деться? Хотя, тут-то вариантов было множество: улететь, стать невидимым, сжечь всю охрану огнем. Тем более что после нашей ночной беседы он так и остался несвязанным. Конечно, у него были тяжелые ранения, но что мы знали о его возможностях?

Терри это совсем не волновало. Он считал, что пленнику бежать невыгодно.

— Во-первых, ему интересно. — сказал он на подходе к усадьбе. — Кто мы такие, как с нами взаимодействовать? И возможно ли это? Мастера — люди знания. Я прекрасно понимаю образ мыслей таких людей. А во-вторых, угрозы от нас он не чувствует. Хотели бы мы его убить, уже давно это сделали. Да и сам он не беззащитен, согласитесь. Нет, с таким противником нужно играть в открытую.

Прежде чем спуститься в подвал, Терри остановил меня и задал вопрос:

— Омпат, Янак. Как вы считаете, мы сможем его взять? Есть какие-то идеи?

Судя по вопросу, у профессора идей не было. Или, наоборот, были, но он меня к ним аккуратно пытался подвести. Я уже достаточно хорошо изучил этого человека, чтобы понять — он не задает вопросы просто так. За всем его многословием скрывается жесткий разум.

А экспансию нужно продолжать. Иначе все что мы уже сделали, будет лишено всякого смысла. Да, мы еще не успели переварить Кетига, но откладывать Омпат в сторонку до тех пор, пока не решим все здесь — роскошь! Три оставшихся свободными города теперь будут готовиться к вторжению. Да и Круг мастеров не останется в стороне.

— Вам прямо сейчас нужен ответ, Александр? Не знаю я. Если хотите честного мнения, то вот оно вам — мастера костьми лягут, но не дадут нам развить успех. Если ваша теория верна, то мы для них мор и глад. Конец всего.

— Я тоже так думаю. — кивнул ученый. — Гема сегодня, между тем, уже спрашивал о планах по Омпату. Аппетит приходит во время еды, верно? Похоже он вознамерился подмять все побережье до конца года.

— Чем больше я об этом думаю, тем меньше в это верю. — отозвался я. — Эффект неожиданности мы реализовали полностью. Сейчас у нас паритет. Круг знает о наших намерениях, догадывается о возможностях. Как и мы.

— И у каждой из сторон по три города…

— Верно. Если хотите знать мое мнение, стоит остановиться. Иначе получим войну на уничтожение.

— Вы становитесь политиком, Янак! — хохотнул Терри.

— А кто-то оставил мне выбор? — невесело усмехнулся я в ответ.

Несколько секунд я ждал, когда он все-таки скажет о своем видении этой проблемы, но профессор упрямо молчал, погрузившись в себя. Тогда я не выдержав, сказал:

— Давайте уже, Александр! Не томите! У вас есть какой-то выход из ситуации, я же по лицу вижу!

— Вас бы ко мне в лаборанты, цены бы вам не было! — попытался отшутиться ученый.

— И все же?

Терри посмотрел на меня изучающе. Будто пытался понять, стоит ли доверять мне свою идею сейчас, или подождать немного и дать ей дозреть. Приняв решение, произнес.

— Я думаю договориться с Кругом мастеров.

От удивления я широко раскрыл глаза. Вот так так!

— После вчерашнего? После того, как я едва не убил одного из них? Того, что сидит у нас в подвале? Вы в своем уме, Александр?

— А вот давайте и проверим! Проведем, так сказать, эксперимент в полевых условиях!

Ади за прошедший день, кажется, стал чувствовать себя куда лучше. Уже даже шевелил простреленными конечностями. Когда мы вошли, он как раз медленно и очень осторожно ходил по подвалу. Тоже колдовство? Я ведь ему колено прострелил!

— Я смотрю, вы смогли себя подлечить? — поинтересовался Терри, тоже заметивший чудесное выздоровление мастера.

— Я не большой специалист в целительстве, но кое-что могу. — откликнулся пленник вполне дружелюбно. Он смыл с лица синюю краску и теперь его лицо выглядело человеческим, а не маской демона. Симпатичным, кстати. Располагающим к себе. — Вы приняли решение по моему будущему?

Вчера мы говорили об этом. И договорились, что завтра определимся, что с ним делать дальше. А он в ответ согласился до этого времени находиться в плену и не устраивать побега. Профессор считал, что его слова достаточно, а я поставил у входа в подвал двоих верных Гема и двоих своих диверсантов с гранатами. Не абсолютная гарантия, но хоть такая.

— Да. — Терри уселся в кресло так спокойно, словно вел беседу со своим коллегой-ученым, а не с колдуном. А он, я подозреваю, вполне мог убить нас обоих. Если я не успею выстрелить из пистолета, который держал направленным на него.

— Слушаю.

— Как ты отнесешься к тому, чтобы стать нашим посланником к Кругу мастеров?

Вопрос колдуна совсем не удивил. Склонив голову набок, он лишь спросил:

— С каким предложением?

— Мир. И объединение усилий.

— Мир… — покивал Ади. — Мир — это очень хорошо. Но… Зачем это Кругу? Мы уже знаем кто вы и чего от вас ждать. Теперь не составит особого труда уничтожить вас. Я, конечно, не могу говорить за всех…

— Но дело ведь не только в нас, мастер Ади?

Я глянул на ученого. Что он там еще придумал? Что значит — не только в нас? Перевел взгляд на колдуна и увидел, как он, с видимым нежеланием, согласно кивает.

— Не только…

— Вы знаете о северной империи? Империи Рэй?

— Да. Ты умный человек, мастер Терр. — и колдун без всякого перехода спросил: — Можно попросить принести мне кресло? Нога устает очень сильно. Еще не совсем зажила.

Еще не совсем зажила, ха! Да я ее прострелил только вчера! Колено не мякоть! После такого любой должен лежать пару недель, а потом бы еще и хромать всю оставшуюся жизнь!

Пока Терри отдавал распоряжение, пока один из верных искал кресло и тащил его вниз, в подвале царило молчание. Очень напряженное. Наконец колдун с кряхтением и мукой боли на лице уселся в кресло и Терри сразу же вернулся к разговору.

— Так ты согласишься, мастер Ади? Отправиться к своим коллегам с нашим предложением? Без всяких гарантий со своей стороны.

— Прошу тебя, мастер Терр. Сформулируй почетче свое понимание мира. Очень часто одно и то же понятие сильно разниться в головах разных людей.

Ученый зачем-то посмотрел на меня, прежде чем ответил. Что он искал? Поддержки с моей стороны?

— Мы предлагаем мир. Мирное завершение процесса объединения городов. И подготовки к вторжению с севера. Ты же понимаешь, что разобщенные города будут снесены северянами самое большое за месяц.

— Под чьей рукой будет это объединение?

— Преимущественно под вашей. Круг мастеров может и дальше проводить свою политику. Мне и моему другу сама по себе власть не нужна. А сатрапом пусть станет данг Гема. Он достаточно молод и амбициозен для наших целей.

Некоторое время Ади молча смотрел на Терри. А у меня рука с пистолетом вспотела — так и ждал, что он сейчас молнию бросит. Или еще что-нибудь. Но мастер не напал. Спросил лишь.

— Каковы же ваши мотивы?

— Мы с моим другом могли бы стать консультантами Круга.

— Это не ответ.

— А что ты примешь, как ответ?

— Правду. Зачем вы вообще начали объединение городов? Это не ваш мир, а для выживания вам, чужакам, хватило бы и одного.

Терри замолчал и вновь бросил на меня быстрый взгляд. Не знает, что ответить? Боится сказать правду? Юдо, помниться, чуть не убил нас обоих, когда он заговорил о секретах магии.

— Я хочу изучать магию. — наконец, решился ученый.

— Я не чувствую в тебе дара.

— Не учиться магии. — пояснил он. — Изучать ее. Как явление. Причины возникновения, закономерности…

— Но зачем? — колдун сделал недоуменное лицо. — Какая тебе в этом польза?

Снова здорово! Да он просто повторяет слова мастера Юдо, когда мы приходили к нему снимать ошейник с Будака. Палец на курке напрягся. Я выстрелю, даже умирая.

— Я ученый, Ади. У вас нет такого слова. по-вашему самым близким значением будет “человек, изучающий законы мироздания”.

— Мастер. — кивнул пленник. — Это значит — мастер.

— Но вы практики. Изучаете мир и используете это знание. Применяете его. Оттачиваете до совершенства каждый свой аспект. А я не практик. Я изучаю, выявляя закономерности. Пишу книги. Чтобы следующие поколения мастеров могли использовать эти знания. Чтобы облегчить им путь.

Было видно, что Терри тяжело давались эти объяснения. Многих слов и понятий в местном языке просто не было, поэтому ему приходилось подбирать близкие по значению и дополнительно объяснять еще и их. Но Ади понял. Лицо его просветлело. Он поднялся на ноги.

— Ты не мастер, Терр. Ты наставник мастеров. Теперь я понял.

И тут он удивил нас обоих, отвесив Терри уважительный поклон.

— Но зачем ты начал войну? Рождение наставника в нашем мире происходит не каждое поколение. Такой человек, лишенный собственных амбиций в практике, но заботящийся только о развитии искусства, был бы принят Кругом с распростертыми объятиями.

— Никто не стал бы говорить с чужаком. — и Терри коротко пересказал ему нашу встречу с Юдо. Ади усмехнулся.

— Теперь я понял. И согласен. Я стану посланником.

О моих мотивах никто, понятное дело, не спросил. И именно в этот момент я четко понял, что они никогда никого не интересовали. Каждый человек идет к своей цели один.

Глава 19

Голова трещала по швам. Будто бы в ней сидел кто-то и бил по стенкам черепа кузнечным молотом. И еще периодически злорадно хохотал. Хорошо хоть тошноты не было, а то бы я просто пластом лежал. И никак не мог слушать доклад Сари о ликвидации очага восстания в Омпате.

— В город мы проникли через стену. Как и собирались. Будак прошел в город днем, а ночью скинул веревку. Легче легкого!

Коротышка-колдун, к слову, уже месяц как ходил без ошейника. Мастер Юдо, после всех событий, серьезно пересмотрел свое мнение по вопросу освобождения пассулапа от сдерживающего его артефакта. И снял его, не особенно напрягаясь. А ведь рассказывал нам с Терри, какое это сложное дело!..

Освободившись, Будак сразу же стал главным специалистом по проникновению куда угодно. Его невидимость держалась самое большое минут двадцать, а потом “дикарю” требовалось не меньше двух часов на восстановление способностей. Но этого времени, вместе с небольшим ростом было достаточно, чтобы он успевал проходить мимо любой охраны.

Сари так и осталась главой диверсионной службы. Опыта ей по-прежнему не хватало, но она успешно заменяла его рвением и чисто женской жестокостью. Я еще в своем мире замечал, что женщины в Движении по этой части могли дать фору любому мужику. Здесь, как выясняется, они были такими же. Зато служила она не за страх, а за совесть, да и отряд ее слушался, как родную мамку.

— Два дня наводили связи с гвардейцами — Мон подсказал. Потом от купцов сделали им подарок. Десяток бочонков с вином. Ну а дальше…

А вот и тошнота! Ровно на словах моей помощницы про вино. В животе что-то забулькало, в голове застучало, перед глазами пошли черные круги. Чтобы еще хоть раз я притронулся к здешнему пойлу!

Я вчера напился. Сильно напился. Пытаясь местным алкоголем сделать то, в чем всегда полагался на наркотики. Получить немного пустоты в голове. Изгнать мысли. Которые в последние дни просто разъедали меня. Однако совсем забыл, что в отличие от опия, у алкоголя есть множество побочных эффектов. Например, головная боль. Но на всем этом долбанном Зеленом береге не было опия!

Брага не помогла. С каждым выпитым стаканом я становился только злее и злее. Мысли, от которых я жаждал избавиться хоть ненадолго, становились настойчивее. И требовали действий. Любых. Но решительных и немедленных. Как я не пошел бить морду Терри в таком состоянии — ума не приложу. Не иначе инстинкт самосохранения сработал.

А Сари продолжала бубнить:

— По дворцу прошли быстро. Гвардейцы были пьяные и спали. Когда добрались до покоев верховного данга, там даже часовых не было.

Хотелось отослать ее. Даже просто — выгнать! Чтобы не увеличивала своим голосом шум, которого и так было больше чем достаточно. Но сделать этого я не мог. Сам же ввел правило среди диверсантов. После акции — доклад и последующий за ним разбор. Так что изволь сидеть и слушать. И не ныть!

— Послание? — скрежетнул я. — Вы оставили послание?

— Да, ган. — кивнула Сари. — Кровью их командира, на стене. Как ты и говорил — глаз Удэ. Потом ушли. Нас никто не видел.

— Хорошо. Как показали себя новички? — следующая фраза вышла легче.

— Достойно, ган. Выполняли все команды. Из них выйдет толк.

Я кивнул, тут же об этом пожалев. Молотобоец в голове обрадовался и несколько раз ударил по черепу так сильно, что у меня в глазах потемнело. Видимо, мое лицо исказилось от боли, потому как Сари — женщина! — тут же спросила:

— Что с тобой, Серт-ар?

Беспокойство в ее голосе было таким искренним, что в другое время я бы умилился заботе. Но не сейчас. Прямо сейчас мне нужно было остаться одному и поспать. Я бы и сейчас спал, кабы моя исполнительная помощница не явилась ко мне с докладом сразу по возвращению с акции.

— Болит голова. Ты иди, Сари. Скажи ребятам, что они молодцы. Все сделали хорошо. И пошли кого-нибудь к мастеру Терри. Скажи, что с Омпатом мы все сделали, а дальше уже его забота.

— Да, ган. — Сари прижала правую ладонь ко лбу и вышла из кабинета.

А я тут же опустил голову на столешницу. Еще и это! Да за что мне это все?! Рука, приложенная ко лбу, у местных означала дань уважения к божеству. Так верующие поступали в храмах. А теперь еще и мои диверсанты. Только верили они не в каких-то местных божков, а в самостоятельно придуманных — в нас. Хорошо хоть подобные знаки они демонстрировали, только когда никто посторонний их не мог видеть. Это же была страшная тайна! Которой они так гордились! Ведь не простым людям они служили — богам! Черт бы побрал пройдоху Мона!

Этот… чертов болтун!.. Мон стал, точнее — сам себя назначил, первосвященником нашей тайной церкви. Периодически подходил ко мне с вопросами “Зачем вы здесь, Серт-ар?” и, получив ответ, уходил просветленный. А потом как выяснилось, пересказывал то, что понял, вольноотпущенникам. И когда мы с Терри узнали о сборищах неофитов, было уже поздно что-то менять. Только смириться. Или вырезать всех наших людей. Александру эта бредовая религия, по-моему, даже льстила.

Все-таки странный мир. Круг мастеров без удивления встречает чужаков черт знает откуда, да еще и заявляет, что путешествие между мирами явление пусть и редкое, но не удивительное. А простые люди тут же принимают иномирцев за существ сверхъестественных. И создают собственный пантеон. Не удивлюсь, если их нынешние быкоголовые и змеерукие появились так же, как и мы!

Хотя, чего я на местных простофиль грешу? У нас, небось, так же! Взять какого-нибудь деревенского простака из провинции и показать ему результаты работ того же Терри. Однозначно деревенщина решит, что перед ним злое колдовство!

Ладно, боги с ними, дурачками наивными. Хотят считать меня богом — буду богом, хотят демоном — стану демоном. Главное — дело сделали. И хорошо сделали. Омпатский узурпатор мертв и город вскоре вновь вернется по руку сатрапа Гема. Остальное имеет мало значения. Процесс уже было не остановить.

Лакированная доска столешницы приятно холодила лоб и головная боль стала утихать. Вместо желанного сна меня охватила легкая дрема. Мысли о событиях последних месяцев мешались с мутными образами. Полусон, в котором снова заключались союзы и принимались решения.

Объединение Зеленого берега закончилось через три месяца после взятия Кетига. И произошло оно практически бескровно. В том смысле, что города больше никто не штурмовал и не грабил. Хотя нескольким людям все же пришлось отправились в мир иной. Не без моей помощи. Необходимые жертвы, как выразился Терри. Я не возражал. Да. Необходимые.

Мы с ученым начали объединение разрозненных поселений в единое государство. Для того чтобы он мог заниматься своими исследованиями, а я — освободить рабов, мы начали войну. А закончили нашу работу мастера из Круга. Чтобы подготовить свой народ к вторжению северян из Империи Рэй.

Мастера действовали другими методами. Чтобы шесть городов стали одним государством им понадобилось провести три встречи с правителями свободных городов и поручить мне совершить два убийства. Убрать несговорчивых дангов. Они могли бы и сами расправиться с ними за отказ принимать власть сатрапии, но считали, что лучше сделать это руками людей. Чтобы Круг по-прежнему оставался вне оси власти и политики. Да и не нужно им было, чтобы простые люди боялись магов. Пусть лучше рассказывают страшные сказки о янганах. Умеющих проникать куда угодно и убивать кого угодно.

Янганами, то есть белыми тенями, стали называть моих диверсантов. Логика у местных была безукоризненной. Раз Мастер Тени сатрапии Удэ был белокожим, значит, его подопечные тени будут белыми. И точка. Так, бывший подпольщик Янак Серт, по прозвищу Красный, стал ганом Серт-аром, по прозвищу Белый. Преследовали меня цветные клички, что тут скажешь…

Три месяца назад, как только Терри договорился с мастерами, мое ведомство казнило двоих верховных дангов — Омпата и Лима. Энамский правитель отказался от титула и принял власть сатрапии, а вот первым двум не хватило ума поступить так же. Первому янгана Сари, поднятая по воздуху в его спальню колдовством мастеров, перерезала горло во сне, второго отравил во время обеда Будак. После чего мелкие князья обоих городов единодушно решили принять пойти под руку Гема. И даже тинджийский владыка Матар перестал бурчать про то, что его вынудили смириться положением обычного градоначальника. Он-то ведь рассчитывал, что сатрапом над всем побережьем станет он.

Некоторое время в сатрапии Уде все было тихо и спокойно. Жители понемногу привыкали к нововведениям, хотя их жизнь практически не изменилась. Я понемногу готовил их к очередному новшеству — выкупу рабов из частного владения и перевод под государственное — Терри считал, что действуя поэтапно, мы сможем избежать взрыва недовольства свободных горожан. Строился флот — настоящий боевой флот, а не суда, совмещавшие в себе функцию торговца и пирата. Готовился поход на Архипелаг Тотемов. И тут вдруг взбунтовался Омпат.

Командир городской гвардии, бедняга, не подозревающий об истинном положении дел, поднял мятеж. Чем-то он прельстил своих воинов и они его поддержали. В одну ночь были вырезаны все наши ставленники и коронован их командир. Мои шпионы в Омпате этот заговор проморгали и им еще предстоит неприятный разговор со мной в ближайшее время.

Однако, медлить было нельзя, иначе слухи разлетятся по всему побережью. Ведь дурной пример — заразителен. И мое ведомство впервые провело акцию не по расшатыванию ситуации, а для ее стабилизации. Ирония судьбы.

В город отправились два десятка янганов под началом Сари. Там, согласно ее доклада, они осмотрелись, вошли в контакт с гвардией, напоили воинов — храбрых защитников свободного города Омпат! — вином с сонным корнем, а в одну из ночей убили самозванного верховного данга. Фактически прекратив мятеж. Оставалось только прислать туда войска и новых назначенцев. Скорее всего, из кетигатских вельмож — их очень уж много.

Кстати, Кетига теперь стал столицей сатрапии. Центром паутины. Здесь во дворце обитал весьма довольный своим карьерным взлетом Гема, здесь собирался для принятия общих решений Круг мастеров, здесь, наконец, постоянно жили и мы с Терри. Виделись, правда, теперь, мы довольно редко. Слишком разные были у нас сферы. Я выстраивал систему внутренней безопасности новорожденного государства и его внешнюю разведку, а он — правила политической игры для здешней элиты и общение с колдунами круга мастеров.

Терри свое получил. Вошел в Круг мастеров, став одним из них. Даже больше чем один из них. Он теперь назывался мастер мастеров и пользовался огромным уважением среди тамошней публики. Еще бы, ведь благодаря его знаниям, магия в этом мире сделала просто невероятный скачок. Сравнимый с переходом от кустарного производства к мануфактурному в нашем мире.

Как? Да черт его знает! Сам ученый, смеясь, говорил о систематизации и классификации.

— Хорошее образование, Янак, дает возможность разложить знания по полкам. И к каждой прикрепить свою бирку. Знающему систему, достаточно одного взгляда, чтобы понять где искать нужное.

Честно сказать, я даже не пытался понять его объяснений. Без этого дел хватало. Ведь Терри свое желание реализовал, а вот я к своему даже не приблизился. И вовсе не потому, что кто-то мне мешал. Напротив, мастера даже помогали! И советом, и делом. Просто мои мотивы были посложнее профессорских. И их нельзя было добиться щелчком пальцев.

Нельзя взять и отменить рабство. Общество, как ни крути, к нему привыкло. Сколько поколений считают его нормой жизни? Пять? Десять? Местные сами этого не знали. Всегда так было — единственный ответ, который я смог получить. Поэтому приходилось действовать осторожно, чтобы не спровоцировать народного бунта в еще неокрепшем государстве.

Сперва я планировал вывести всех рабов из частной собственности. Незаметно, прикрываясь объяснениями о скорой войне с Архипелагом и необходимостью в большом количестве солдат, казна выкупала рабов, оставляя их в аренде у бывших хозяев. Всех работорговцев мастера обязали сдавать свой товар оптом и в розницу государству. Владельцы невольников теперь не могли запороть до смерти или иным способом лишить товарных качеств чужую собственность.

Затем будет сокращен срок аренды. С сегодняшнего трехлетнего на однолетний. В этот же период, Гема издаст закон, запрещающий свободному владеть рабом минуя государство. Ну и под конец — цены на аренду раба станут расти, а мы начнем понемногу отпускать невольников, которые тут же предложат свои услуги по цене ниже этой аренды. И все. Рабство кончится без официальной его отмены.

Это, конечно, потребует времени. Лет пять-десять, если не больше. Но, как сказал Терри, который и разработал для меня этот план, с горы лучше спускаться медленно и осторожно.

С рабами все было понятно. Но в последний месяц меня стали грызть другие мысли. О себе. О том себе, в которого я превратился. Самое обидное, что даже поделиться ими я ни с кем не мог. За без малого год нахождения в этом мире привык во всем советоваться со своим единственным земляком — Терри. А теперь, когда он стал наставником мастеров, стало и вовсе не с кем. Не на Райю же, в конце концов, вываливать то, что у меня на душе? Бывшую рабыню и мою нынешнюю любовницу больше постельных схваток интересует только положение в обществе и наряды. Чернокожая красотка, когда оттаяла, оказалась большой модницей. Что-то сама шила, что-то заказывала у городских портних и, кажется, даже стала некой законодательницей стиля у жен и наложниц дангов.

А Терри… Он не то чтобы не поймет. Хотя, черт его знает! Он же у нас аристократ, для него находиться на вершине власти и почитания было совершенно естественно! Может и не уразуметь простолюдинских моих душевных метаний. Или, наоборот, поймет прекрасно. И неизвестно, что хуже. Своим даром убеждения, своими правильно подобранными фразами, он ведь, чего доброго, сможет заставить меня поверить в то, что происходящие во мне изменения естественны. Я прямо слышал его полный иронии голос: “Вы ведь читали о такой вещи, как эволюция, Серт?”

Читал я об эволюции. Но то, что происходило… Черт! То что уже произошло со мной, нельзя было назвать развитием! Самое верное определение было — предательство! Предательство самого себя, своих идеалов, своего отношения к людям! И самое поганое, что и изменить я ничего не мог. Бросить все, что я сейчас делаю, — предам еще раз! Людей, которые мне поверили. Людей, которые меня даже не знают, но чье будущее я смогу изменить.

Я не хотел становиться тем, против кого боролся большую часть сознательной жизни! Чиновником военно-политического ведомства, охраняющего престол. Я был революционером, черт возьми! Подпольщиком, за голову которого обещали огромные деньги! Я умел прятаться, уходить от погони, разрабатывать дерзкие планы и реализовывать их! В самых страшных кошмарах я представить не мог, что незаметно превращусь в собственного противника.

Осознание этого крепло во мне с того момента, когда Терри заключил договор с Кругом. Не с первого дня, а чуть позже. Когда формировалось, не без моей помощи, правительство сатрапии. Точнее даже, когда выяснилось, что на должность главного безопасника нет других кандидатур, кроме моей. Это шарахнуло меня по голове сильнее удара дубинкой.

Какое-то время я еще сидел за столом, положив голову на прохладное лакированное дерево. За окном небольшой комнаты был солнечный день, там скрипели снастями корабли, перекликались множество занятых простыми делами людей, хрипло каркали чайки и мягко шуршало море. У меня же болела с похмелья голова, а вчерашние мысли никуда не делись. Наоборот, они стали прорастать глубже, клубились грозовой тучей, в которой смешалось отчаяние, гнев и раздражение.

Открыв глаза и оторвав щеку от столешницы я с ненавистью взглянул на листы пергамента, лежащие с краю. Мои наработки в роли мастера Тени. Штатное расписание охраны ключевых фигур в правительстве, ведомости по оплате шептунов в разных городах, списки неблагонадежных дангов. Наметки службы внешней разведки… Господи, да в кого я превратился?!

Резким движением отодвинув записи еще дальше, я поднялся. К черту все это! Если я и дальше буду крутить эти мысли в голове, я свихнусь! Или пристрелю кого-нибудь. Надо сходить к ученому и поговорить с ним. Будь что будет! Пусть говорит об эволюции, пусть твердит о неизбежности развития. Что угодно пусть несет, лишь бы один на один со своими мыслями не оставаться.

Я вышел из дома. Обычной усадьбы, ранее принадлежавшей какому-то дангу, и уже прозванной в народе домом Тени. На улице ко мне тут же пристроились двое янганов. Новенькие, я даже имен их не помнил. И пошли за мной на удалении шагов пять, даже не пытаясь заговорить. Моя охрана, приставленная ко мне вернейшими и преданнейшими адептами — Сари и Моном. По первости я еще пытался возражать, но потом плюнул.

Терри, точнее Круг дангов, который он негласно возглавлял, находился во дворце верховного правителя. В Кетига он располагался на небольшой возвышенности в центре и представлял из себя пятнадцатиметровый, сужающийся к вершине, прямоугольник из белого камня. Оконные проемы имелись только в верхней трети здания. Этакая крепость, возвышающаяся над городом и видимая с любой точки в нем. В отличие от джеламского и тинджийского дворцов, этот был единым строением, внутри лабиринтов которого без провожатого можно было легко заблудиться.

Город в тени этой громадины спокойно жил своей жизнью. Я даже завидовал людям — занимаются своими делами и в ус не дуют! Не волнуют их проблемы властьимущих, не тревожит скорое по историческим меркам вторжение северян, не беспокоят слухи про войну с Архипелагом. Пекут хлеб, стирают одежду, торгуют, болтают. Смеются и ругаются. Обычная жизнь — вот чего мне в ней не хватало?

Вот толстяк-булочник — небогатый же человек наверняка. Для него одна железная монета, которых у меня кошеле десятка три, целое состояние! Но я иду с хмурой рожей и больной головой, пусть бы и с охраной за плечами, а он открыто улыбаясь, болтает с покупателем. Или вот каменщик, остановившийся со своей, полной кирпичей, тележкой. Цена его работы за день, дай бог, если пяток бронзовых кругляшей-сайев. Что не мешает ему стоять, прислонившись к стене дома с таким видом, будто вся улица принадлежит ему. Подростки-водоносы и девушки-прачки, погонщики животных и моряки, торговцы, свободные горожане и рабы — кажется, все они были куда довольнее жизнью, чем вознесшийся на самую вершину власти бомбист Красный. Оттого, я полагаю, что они чувствовали себя частью мира и общества, находились на своем месте, а я и мир это считал чужим, и места своего в нем принять не мог.

Прогулка по городу немного облегчила головную боль. К дворцу я подошел уже не тенью Тени, щурящейся от яркого солнечного света, а собранным и готовым к разговору. Гвардейцы с кивком пропустили меня через массивные ворота. Я поймал пробегающего мимо писаря и спросил, где искать ученого.

— Он с мастерами. — просветил меня человек. — На крыше.

Ну где же еще! На плоской крыше дворца был разбит сад с фруктовыми деревьями и цветами. К тому же оттуда открывался замечательный вид на город, а установленные тканевые тенты хорошо защищали от солнца. Терри с мастерами большую часть времени проводил именно там. Мне верхний сад тоже нравился. Лишь раздражала необходимость добрые пятнадцать минут кружить по ведущим наверх лестницам, чтобы туда подняться. Терри хорошо, он двумя этажами ниже живет…

Немного сбив дыхание во время подъема, я обнаружил профессора вместе с мастерами Ади и Джу. Ученые мужи вальяжно устроились на креслах, попивая напитки и беседуя. На меня они внимания не обратили, пока я, пройдя мимо четверки воинов, не кашлянул.

— Янак! — разулыбался Терри и поднялся мне навстречу. — Вы по делу или просто решили проведать старика? Ваша Сари, кстати, доложила о решении омпатского вопроса. Я уже дал поручение подобрать людей на должности.

На “старика” Александр не тянул совершенно. Загорелый, подтянутый, довольный жизнью, он выглядел даже моложе своих сорока с хвостиком. И не смотрелся глупо в тунике бежевого цвета и кожаных сандалиях. В отличие от меня, так и не привыкшего носить вместо одежды простыню.

— Не по делу, но поговорить с вами мне бы хотелось. — ответил я. Приветствовал мастеров и получил благосклонные кивки в ответ. — Если я не ко времени?..

— Ну что вы! Мы с коллегами как раз обсуждали вопрос, который мог быть интересен и вам.

С высшими магами Терри действительно сошелся очень быстро. Словно бы и правда они были его коллегами. Тоже ведь… кхм.. ученые.

— Что именно?

Он сунул мне в руки стакан с соком и заботливо усадил на одно из свободных кресел. Гостеприимный хозяин.

— Пределы изменений. — подал голос Ади.

Пояснений не требовалось. Маги и Терри активно искали ту золотую середину, при которой и общество сможет развиваться, и магия не чахнуть. Насколько я помнил, подобные беседы они проводили уже раза четыре. И ни в одной из них ни к чему не пришли.

— Опять теория?

— Вы невыносимый скептик, Янак! — ученый явно был в приподнятом настроении. — Конечно, теория! Практика в данном вопросе практически невозможна. Эксперимент, который длится сотни лет — боюсь ни у кого из ныне живущих не получится взглянуть на его результаты.

— Но к чему-то конкретному на этот раз ваша болтовня привела?

Говорил я на местном, чтобы у колдунов не возникало ненужных подозрений. Мы, конечно, были союзниками, но слишком уж недавно, чтобы верить друг другу полностью.

— Приняли решение по флоту. — сообщил Джу. Полноватый рохля с лицом чем-то обиженного ребенка. Если не знать, что он могущественнейший в Круге адепт воды, принял бы за цирюльника. — Точнее, решили не использовать систему парусной оснастки, которую нам предложил Терр. От корпуса судна со вторым рядом весел мы тоже решили отказаться.

Александр виновато, но без особых сожалений, развел руками. Дескать, да, так и есть. И я ничего не могу поделать! А я сразу же завелся.

— Но мы же уже это обсуждали! Корабли Архипелага более маневренные, да и сами они прирожденные моряки. В сражении с ними у нас будет немного шансов победить!

— Значит, построим больше кораблей. — вслед за ученым руками развел и колдун.

— Вы поймите, Янак! — принялся мне объяснять профессор. — Если мы выпустим в мир некое знание, обратно его уже не загнать. Мореходы — не дураки! Они мгновенно поймут преимущество нового парусного вооружения. И, я вам больше скажу, от системы креплений и узлов недалеко и до многомачтовых судов. А от них — до косых парусов. Мы запустим процесс, которым уже не сможем управлять! Лучше оставить все как есть.

Все эти его доводы я уже слышал. Как и мастера с Терри — мои. Я давил на большие потери в морском сражении, если мы не будем превосходить жителей Архипелага в скорости и маневренности. Мне же отвечали, что люди все равно будут гибнуть в войнах, но чем выше будет прогресс, тем в большем количестве. Умом я понимал, что правда на стороне этих ретроградов, но… Черт! Да ведь для победы придётся использовать минимум двухкратное преимущество! Это ж сколько людей погибнет!

— Развитие приспособлений — как лавина в горах. — включился в разговор Джу. — Один камешек тянет за собой другой. В результате уже никто не может управлять этим падением. Сколько бы знаний и умений ни имел.

Я резко кивнул. Спорить не имело смысла, хотя и очень хотелось. Но что изменит одно мое мнение против двух десятков согласованных голосов мастеров? Поэтому я сменил тему.

— А рабы? По ним никаких изменений?

Мастера переглянулись. Выражение их лиц было одинаково задумчивым. Такое бывают у людей, когда они не могут вспомнить о чем идет речь, но признаться в этом не желают.

— Рабы… — протянул Ади, просветлев. — Да-да. То есть — нет! Никаких изменений! Все как решили, так и делаем. Только у меня есть личный вопрос тебе. Серт-ар, ты правда считаешь, что став свободными, люди станут счастливее?

Что за идиотский вопрос! Конечно, я так считаю! Попробовал бы сам поворочать веслом на галере, получая кнутом по плечам каждый раз, когда надсмотрщику показалось, что ты гребешь слишком уж медленно! Теоретик!

— Один человек не вправе владеть другим, словно вещью. — ответил я. Пока еще сдерживаясь. Мастера явно нацелились на долгий спор — времени-то у них было в достатке. А чего не спорить? Сидишь себе на крыше самого высокого здания в городе, теплый ветерок с запахом соли обдувает лицо, тенты защищают от солнца, а на столах стоят прохладные напитки! Приятная компания, к тому же!

— Спорное заявление. — возразил Ади. Так и есть — вляпался в диспут! С огромным количеством аргументов и полным отсутствием смысла. — Так или иначе, одни люди владеют другими. Люди — не равны по природе своей. Кто-то умнее другого, кто-то сильнее. Какое равенство может быть между разными людьми?

— Равенство возможностей! — отрезал я. Пока заход мастера меня не впечатлил.

— Ну это даже смешно! Ты вот родился без дара, а я с даром. О каком равенстве возможностей тут можно говорить?

— Я говорил не о социальном положении. Равенство возможностей — это возможность каждому человеку выбирать свою судьбу и свое будущее!

Мастера, да и Терри — предатель! — посмотрели на меня со снисхождением. Как на очаровательное, но ляпнувшее глупость дитя. Не сказать, что меня это сильно обидело, привык уже. Но задело.

— Опустим это! — рявкнул я, сдержав раздражение. Понимая, что иначе мне будут читать лекции до конца дня.

— Хорошо! — покладисто закивали мастера.Ади продолжил: — Но мне бы хотелось уточнить один вопрос. Чем лучше жизнь слуги — жизни раба?

Я открыл рот и замер. Понимал, что выгляжу глупо, но поделать ничего не мог, настолько идиотским мне показался вопрос Ади.

— Да всем! — вытолкнул я наконец. — Всем!

— Чтобы ты понимал, Серт-ар. Мы уже приняли решение по рабству и начали процесс вывода рабов из частного владения. Через пять, самое большее, семь лет, все невольники в городах сатрапии станут свободными людьми. Из казны города каждый бывший раб получит небольшую сумму, достаточную для того, чтобы вернуться домой.

— Да, я помню, мы говорили об этом…

— Но станут ли они довольнее и счастливее, Серт-ар? Лишенные крыши над головой, гарантированного куска хлеба и понимания своего будущего? Ведь многие пойдут слугами в те дома, где были рабами.

— Это будет их свободный выбор!

— И они будут получать за свою работу столько денег, сколько хватит на аренду небольшой комнатенки, еду и одежду. Столько, сколько раньше семья их нанимателей тратила на содержание раба, ну, может, чуть больше. Что изменится в их жизни? На мой взгляд, по сути, не по названию, они так и останутся рабами.

— У них будет возможность выбора!

То, что говорил чертов колдун мне совсем не нравилось! Но в его словах была доля правды. Он говорил спокойно, не ярился в отличие от меня. А Джу и Терри с любопытством наблюдали за нашим диалогом.

— Выбор в выборе хозяина?

— Выбор своего пути!

Ади покивал и замолчал на некоторое время. Я тоже не раскрывал рта. Уже знал, что в плетении словесных кружев каждый из моих собеседников был куда искуснее. И не хотел подставляться.

— Только пойми меня правильно, Серт-ар. Как я уже говорил, решение по рабству уже принято. И мы не будем его менять. Но мне бы хотелось понять. Просто понять, для себя. Ты жаждешь дать рабам свободу. Но свобода в твоем понимании — это возможность выбора. В то время как жизнь особого выбора не дает. Если ты глуп, то будешь служить умным. Если умен — глупые будут служить тебе. Какой выбор у глупцов?

— А у рабов?

— А у меня, Серт-ар? Какой выбор у меня?

Тут он хватил! Живет как сыр в масле, принимает решения за тысячи людей, определяет, как они будут жить в ближайшую сотню лет. И еще говорит об отсутствии у него выбора!

— Тебе мои слова показались смешными? — спросил Ади. Черт, я ведь и правда улыбаюсь!

— Да, мастер Ади. Показались. Ты сидишь на самой верхушке этого общества. Тебе ли рассуждать о выборе и отсутствии такового?

— Кому как не мне. — усмехнулся гигант. Как мне показалось, с легкой печалью. — Кому как не мне.

Он переглянулся с мастером Джу и тот понимающе качнул головой. Затем его взгляд вернулся ко мне. Довольно долго он молча глядел на меня безо всяких эмоций. Но я каким-то образом понимал, что прямо сейчас колдун размышляет над тем стоит ли продолжать этот разговор. И говорить то, что он уже начал говорить.

— Я родился с даром. С очень сильным потенциально даром. — наконец, заговорил он. Голос его был тихим, а смотрел он уже не на меня. Чуть выше. В небо? — Кто-то спросил меня — хотел ли я этого? Хотел ли я его развивать? Нет. Даже сам факт моего рождения с даром был выбором, сделанным за меня. Мать и отец — их просто свели вместе, чтобы появился я, понимаешь?

Он не смотрел на меня, но я все же кивнул. С таким в этом мире я уже сталкивался. У верных, потомственных рабов-телохранителей. Не думал, что подобное практикуют и на самой вершине власти. Хотя, Терри ведь говорил как-то, что высшие маги происходят из “выращенных”. Кхм… Это слово, после откровения Ади зазвучало совсем по-другому.

— Хотел ли я отказываться от всего, чем обладали все мои сверстники? — продолжал меж тем тот. — Они ведь проводили свое свободное время в забавах, а у меня его просто не было. У меня были древние свитки, которые нужно было изучить, и пыльное старичье, которое надо было слушать! Хотел ли я, чтобы женщину, которая родит мне детей, подбирали наставники? Хотел ли я чувствовать себя племенным жеребцом? Чтобы мой ребенок гарантированно получил дар? Хотел я узнавать о жизни своего сына от чужих людей, встречаясь с ним раз в год?

Черт! Он правду говорит или просто играет словами? Невозможно понять по этому каменному лицу!

— И главное, Серт-ар. Хотел ли я знать все, что знаю сейчас? Не имея возможности этого изменить? Хотел ли я понимать мотивы всех ныне живущих, понимать их нужды и желания, но строить планы, игнорируя это? Люди внизу живут и не знают, то, что знаю я. Они не понимают, что являются лишь крохотными кирпичиками в здании нашей цивилизации. У каждого из которых, есть свое место. Они бывают счастливыми и несчастными, но это не связано со знанием. А я знаю. Знаю, что я один из этих кирпичиков. Может быть, более значимый, чем они, украшенный орнаментом, но один из тысяч. Хотел ли я этого знания, Серт-ар? Был ли это мой выбор?

Он замолчал, глядя уже не в небо, а на меня. Точнее — сквозь меня. Будто не со мной разговаривал, а с самим собой.

Я же, немало потрясенный этим откровениям, пытался найти слова, чтобы ответить. Но не мог их найти. Говоря о себе, колдун озвучивал то, что мучало меня самого уже много дней. Забавно, я намеревался поговорить об этом с Терри, а в результате получил разговор с мастером Ади.

Колдун сфокусировал взгляд на мне и улыбнулся. Тепло и по-дружески.

— Только не думай, что я жаловался тебе на свою жизнь. Нет. Я вполне ею доволен. Но, по сути — я такой же раб, как и те, что таскают тяжести или готовят еду. У меня более комфортная работа, но выбора нет, как и у них. Я не могу все бросить, если у меня появится такое желание, и уплыть за море. На мне, на моих коллегах, на всех одаренных, висит ответственность. Если я откажусь от нее — предам себя. Да, я не выбирал свою жизнь. Но я ее принял. Я раб своего дара, Серт-ар. Как и ты раб своих идеалов. Разница между нами в том, что я это принял, а ты нет.

Последняя фраза мастера Ади была произнесена мягко, с каким-то участием, свойственным скорее женщинам, чем мужчинам. Но для меня она прозвучала резко, как пистолетный выстрел у самого уха. Потому что была ответом на все мои вопросы. Не таким ответом, который бы меня полностью устроил, скорее наоборот. Но все же…

Все эти мои попытки разобраться в себе! Все эти метания человека, не желающего принимать себя! Мое недовольство, растущее с каждым днем и выливающееся в пьянки. Этот лысый громила был прав в одном: выбора не было никогда. Здесь или в Движении, я делал только то, что умел и к чему у меня была склонность. То, чему меня научили.

Мне вспомнился разговор с человеком из Движения, который отправлял меня в школу. Как я сопротивлялся! Никакие доводы не принимал! Только подзатыльники и обещание выгнать из ячейки хоть как-то работали. Я ведь не хотел учиться с детьми мещан и бедных дворян! Жрать — хотел. В тепле спать — хотел. А учиться — нет. Выходит, что не было, с самого начала — не было у меня выбора!

Конечно, слова Ади и мои размышления не могли в один момент изменить того раздражения, в котором я жил уже много дней. Но серьезно притушили его и заставили задуматься. Да, если подумать, свою нынешнюю роль я не выбирал. Свои обязанности я взгромоздил на себя вынужденно. И да, мне по-прежнему не нравился тот человек, в которого я уже почти превратился. Но этот человек был нужен. Этому миру. Этим людям. Терри. Мне.

Некоторое время я еще сидел молча, не принимая участия в разговоре, который возобновили мастера и Терри. Размышлял о том, что услышал сейчас и том, что знал давно. Отпустившая окончательно головная боль позволила складывать мозаику слов, событий и поступков. Один кусочек цветного стекла ложился рядом с другим, с третьим… И не сразу, но уже становилось понятно, что без меня, без моего опыта, ни Терри, ни мастера не обойдутся.

Ведь что мы имеем? Маленькое государство, состоящее всего из шести городов. И огромную империю где-то там на севере. Разные уклады жизни, разные уровни развития. Магия и технологии. Абсолютное неравенство сил. Сколько бы мы не пыжились тут, какой бы огромный галерный флот ни построили, нам не выстоять на одной только магии. А развивать технологию опасно, да и не успеем мы их догнать. Что тогда мы можем противопоставить пушкам и ружьям? Как бронзой сражаться со сталью?

“Ты идиот, Красный!” — сообщил мне внутренний голос. — “Ты всю свою жизнь вел неравную борьбу! Движение против Империи. Два человека в чужом мире против всего мира. Ничего не изменилось!”

Именно! Ничего не изменилось! Но если враг силен, а ты слаб? Если ты не можешь стать сильнее врага? Что ты будешь делать?

“То же, что и всегда! Я сделаю его слабее!”

Я даже знал как! Не в деталях, но… Мысли сталкивались друг с другом. Руки слегка подрагивали от накатившего возбуждения. Сейчас нужно все записать. Составить план, дать ему полежать и потом посмотреть на предмет слабых мест. Обсудить с Терри и мастерами. И действовать! Сколько там Александр давал до вторжения северян? Сто лет? Двести? Времени полно! Сказать по правде, у меня никогда не было столько времени на подготовку к акции.

Поднявшись, я кивком попрощался с учеными и двинулся на выход. Профессор догнал меня уже на лестнице, смешно шлепая сандалиями.

— Янак! Вы ведь хотели о чем-то со мной поговорить?

Я похлопал его по плечу, наслаждаясь растерянностью в его глазах — раньше я никогда так не делал — и ответил:

— Уже поговорил, Александр! И это был очень полезный для меня разговор! Увидимся завтра.

Глава 20

Любому государству требуется внешний враг. А молодому, еще только делающему свои первые шаги — особенно. Мысль не моя, Терри, но я с ним был согласен. Сатрапия сейчас действительно напоминала маленького ребенка. Который уже осознал, что может ходить, но еще не понимает насколько это для него может быть опасно. Страну, совсем недавно бывшую самостоятельными в силе и праве городами, не лихорадило внутренними проблемами только от удивления. Слишком мало времени прошло с того момента, когда Зеленый берег стал называться Удэ. Пройдет несколько месяцев и наружу полезут все противоречия. Будут выставлены счеты, многие из которых копились столетиями, поднимут голову подобные омпатскому воеводе “герои”. А там уже и до междоусобицы недалеко.

Отвлечь от внутреннего разлада и реформ могла война. Маленькая, как говорил кто-то из политиков в моем мире, но победоносная война. Я, кстати, стал их лучше сейчас понимать, имперских политиков. И то, что раньше считал пустопорожней болтовней, пафосной риторикой, успешно брал на вооружение. Ну а что делать? Взялся за гуж, что называется!..

Так вот. Нужна была война. Которая сплотила бы города, заставила их выступить единым фронтом против врага. С которым, кстати, проблемы не было, равно как и выбора. Архипелаг. Кланы Тотемов. Исторический антагонист, что называется. Ну не в джунгли же войска отправлять, воевать с родственниками Будака! Так можно и обратный эффект получить.

Архипелаг располагался в пяти дневных переходах от побережья. Огромная группа островов: от небольших кусков камня вроде того, на котором островитяне выловили скафильца Гаарона, сейчас возглавлявшего правый фланг, до поросших пальмами участков суши, размером с парочку городов. Каждый из них, включая голые скалы, принадлежал какому-то одному клану. Ведущему свой род от некого прародителя, как правило, животного, птицы или рыбы. Таких насчитывалось около сорока. От клана Ягуара до клана Тунца.

Когда я пошутил на эту тему, читающий мне курс местной истории мастер Юдо, отреагировал довольно резко. Он меня недолюбливал, с тех, видимо, еще времен, когда мы с Терри к нему впервые заявились. На его нелюбовь, честно сказать, я плевать хотел. Не детей с ним растить.

— Зря смеешься, белый ган! Предки островитян были оборотнями. И не все их суеверия — глупость! Это сейчас они почти пропали, выродились до пассулапов, но было время, когда это был очень опасный народ! Зеленый берег, именно защищаясь, от них создал такие неприступные города!

То есть, кроме обычных — уже привычных мне колдунов, тут еще и оборотни были! Просто прекрасно! А дальше мне про вампиров-кровососов расскажут? Терри, к слову, известие о зверином происхождении жителей архипелага, принял спокойно.

— Скорее всего, Янак, речь идет не о превращении человека в зверя и наоборот, а о неких атавизмах. Физиологических нарушениях. Такие рудиментарные признаки, как хвост, шерсть и клыки — нередкие явления и в нашем мире, кстати! — вполне могли быть объяснены примитивными племенами, как оборотничество. Круг не обладает никакими доказательствами того, что древние островитяне и впрямь могли превращаться в животных.

Вот с этими милыми “зверюшками” мы и готовились к войне. Не оттого, что нам нужны были их земли. А по политическим причинам. Ну и для обеспечения безопасности морской торговли. Жители Архипелага были пиратами. И доставляли побережью немало проблем.

Чтобы не гоняться за каждым кланом и не брать приступом остров за островом, на что могли уйти месяцы, я довел до островитян время и место сражения. Не напрямую, конечно, а допустив утечку. В течение двух месяцев из рабства “смогли сбежать” пятеро островитян. Один из которых “случайно подслушал” разговор дангов, обсуждавших планы нападения на острова. Другие же невольники из разных городов своими глазами видели подготовку к морскому походу.

От немногочисленных пока шпионов на Архипелаге удалось узнать, что тотемники приняли известия о готовящемся вторжении со всей серьезностью. И как я и расчитывал, бросились собирать все силы для решительного боя. Предсказуемые, как все местные.

Провожать кетигатскую часть армады сатрапии вышел весь город. Ярко одетые, словно на праздник, мужчины и женщины, старики и дети, свободные и рабы — пристани и окружавшие гавань скалы были полны людьми! Все они махали руками, бросали в волны венки из листьев и цветов, бережно спускали на воду деревянные лодочки с подношением богам. Жрецы пели молитвы, а довольные воины, отправляясь на корабли, пользуясь случаем тискали горожанок. В общем, словно не на войну отправлялись, а на праздник! Что за народ!

— Они просто радуются будущей добыче. — пояснил мастер Джу. И виновато развел руками. — Дешевым рабам, а то ведь нашими стараниями, цены на них изрядно выросли. Так тут живут люди.

Толстячок, в котором никто из провожающих не узнавал сильнейшего водного мага, грустно улыбнулся. Он был добряком, стеснительным и неловким. Говоря, редко смотрел на собеседника. Словно бы не желал привлекать к себе внимание. Что было странно, учитывая его членство в Круге мастеров. Терри что-то объяснял мне про него. Кажется, у него был не очень практичный аспект личного дара, чтобы это все не значило. Однако, я был так занят подготовкой к походу, что пропустил большую часть слов профессора мимо ушей.

Когда мастер Джу говорил, что мы будем наблюдать за сражением с флагмана, я почему-то представлял себе огромное судно, вдвое, а то и втрое крупнее, чем самое большое из видимых мною здесь. Предполагал я так, хотя бы потому, что денег на его строительство ушло именно в три раза больше, чем на обычную боевую галеру. На деле же корабль оказался… Галерой! Из более светлого дерева, с ярко-синими, а не белыми, как у всех парусами, но при этом — совершенно заурядной длинной одномачтовой посудиной. На палубе которой, была установлена деревянная лохань два на три метра, до краев наполненная, на кой-то ляд, водой.

— Это что? — без всяческого почтения к титулу спросил я, указывая на бассейн пальцем, едва мастер Джу взошел на борт.

— Карта. — очень понятно объяснил колдун. И, сосредоточенный, ушел в свою каюту — небольшой шатер, поставленный на корме.

— Я тоже не знаю! — поднял руки Терри. — И не смотрите на меня так, Янак! Мне и самому интересно, но Джу отмахивается и говорит только “сами увидите”.

Профессор отправился на войну с Архипелагом посмотреть в действии магию мастеров. Не со стороны тех, по кому она применяется, как было у нас под Кетига, а, как он выразился, “из эпицентра сотворения”. Я безуспешно пытался оставить его в столице. Но он, презрев все мои доводы, уперся лбом! Хорошо, что с Гема, тоже мечтавшим посмотреть на морское сражение, договориться оказалось намного проще. Достаточно было сказать, что никто не может гарантировать его безопасности в морской битве, и энтузиазм сатрапа сразу утих.

Не только простой народ радовался войне с Архепилагом. Знать сатрапии вообще воспринимала этот поход, как увеселительную прогулку. Не опасную, не сложную, а полную приключений, подвигами и интересными историями. Которые они будут рассказывать по возвращении. Черт его знает, почему они так считали! Ведь города и раньше воевали с жителями Архипелага. И должны были понимать, что противник это серьезный. Но в армии тем не менее, царило нездоровое возбуждение, замешанное на ожидании легкой победы. Видимо, сыграл роль тот факт, что раньше никогда шесть городов не объединялись против островитян. И поэтому в продуваемых морским ветром головах дангов никак не могло уложиться простое понимание, что войны не выигрываются на одном численном перевесе. А уж этому их должны были научить совсем недавние события.

Как рассказывали купцы и мои шпионы, у тотемников, если они объединят все свои кланы, получится флот, численностью около четырех сотен боевых кораблей. Против которых мы выступили с двумя сотнями галер. Обеспечив тем самым двухкратное превосходство в численности.

Эта странная арифметика — как две сотни галер могут обеспечить двухкратное преимущество над четырьмя сотнями судов противника? — объяснялась довольно просто. Архипелаг почти не пользовался галерами. Их боевыми судами были лодки. Узкие, длинные, вмещавшие по десятку человек, каждый из которых был и гребцом и воином. Галера же, кроме двух десятков гребцов, не рабов, кстати, а ополченцев, несла еще и два десятка стрелков и копейщиков. Получалось, что против четырех тысяч островитян мы выставили восемь тысяч человек.

Чего, на мой взгляд, было недостаточно. Лодки Архипелага были юркими и маневренными. Они могли набрасываться на одну нашу галеру вдесятером. Корабли сатрапии превосходили их по прочности, в скорости по прямой, но тяжело разворачивались и не могли действовать плотной группой — мешали весла. Кроме того, тотемники были морскими пиратами и вся их жизнь была войной. А вот наши горожане, большая часть которых и в море-то вышли впервые, в воинском искусстве им изрядно уступали. Были еще, конечно, гвардейцы и "верные", но они были хороши на земле. И если на армаду сатрапии Удэ взглянуть под таким углом, то становилось понятно, что численное преимущество — еще не явлалось гарантией победы.

Это стало хорошо понятно большинству местных князей уже на второй день похода. Примерно треть нашего воинства страдала от морской болезни, походный ордер постоянно ломался, четыре галеры вовсе потерялись и были найдены только с помощью магии мастера Джу.

На третий день пути джеламский и омпатский данги устроили соревнование по скоростной гребле, результатом которой стало столкновение с тинджийским судном. Двух гребцов последнего убило веслами. Пришлось вспомнить рассказы одного из членов Движения — матроса с императорского военного флота — и вводить его порядки в здешнем. С поправкой на местные реалии — не пороть же князей! Еще получим бунт в открытом море!

Дисциплину помог установить все тот же Джу. Движением рук он поднял из моря столбы воды и обрушил их с трехметровой высоты на палубы провинившихся кораблей. Никто не погиб, но и наказанные моряки, и те, кто наблюдал за водопадом, очень впечатлились. А я еще постарался, чтобы о случившейся экзекуции в подробностях узнали те данги, которые были слишком далеко и не могли ее увидеть своими глазами. Благодаря этому, а также угрозам, крикам и обещаниям перевешать на мачтах всех дангов, четвертый день обошелся без происшествий. А к полудню пятого мы вышли к Архипелагу. Точнее, к первой скалистой группе островов. Море, вокруг котороой было черным от обилия лодок тотемников. Нас уже ждали.

— Их тут тысячи! — выдохнул я, когда увидел эту картину.

— Побольше четырех сотен, на что мы рассчитывали, но вряд ли больше пятисот. — откликнулся Терри тоже весьма впечатленный открывшимся ему зрелищем.

— Четыреста шестьдесят три лодки. — сообщил стоящий возле своей лохани мастер Джу. Голос его был тихим и напряженным, как у человека, который держит на руках тяжелый груз.

Недоуменные, мы с профессором обернулись. Как он смог их сосчитать с такой точностью? У меня просто в глазах рябило от одинаковых лодочек и солнечных бликов.

Колдун стоял к нам спиной и смотрел на воду в ванной. А там было на что посмотреть. Шесть квадратных метров превратились… я не знаю как это описать даже… В живую карту! На водной глади маленького бассейна были отчетливо видны крохотные лодочки островитян, суденышки покрупнее, обозначавшие наш флот и несколько кусков камня — островов. Кораблики на этой карте едва заметно двигались, а если наклониться и всмотреться в каждый из них — что я и сделал — они увеличивались в размерах настолько, что можно было даже рассмотреть человеческие фигурки на палубах.

— Проекция! — со священным трепетом произнес Терри. Шепотом и, почему-то, мне на ухо. Видимо, побоялся спугнуть мираж этого колдовства слишком громкими звуками.

Мастер Джу голос профессора услышал. И ответил со смешком:

— Не бойтесь. Шум не мешает мне концентрироваться на карте.

— Это потрясающе, мастер Джу! — тут же воскликнул ученый. Он не успел отодвинуться от меня и в результате получилось, что эту фразу он проорал мне прямо в ухо.

— Терри!

— Простите, Янак! Джу, как вы это сделали? Объясните мне, прошу! Нет, стойте! Я возьму пергамент для записей!

Профессор убежал за своими записками, а я остался возле бассейна-карты. Метод, с помощью которого Джу создал объемное изображение нескольких десятков квадратных километров моря, слабо меня интересовал. В отличие от даваемых им возможностей.

— Что она может? — спросил я у мага.

Тот недоуменно уставился на меня, явно не понимая вопроса. Я качнул головой на лохань с водой.

— Ха! — Джу улыбнулся, сообразив. — Это не артефакт, Серт-ар. Просто емкость с водой. Сама по себе она ничего не может. Я могу передавать на нее изображение с высоты птичьего полета.

Даже если только это — для полководца это было мощное подспорье. Видеть все свои войска и войска противника в реальном времени! Каждое их движение! Какого количества ошибочных решений можно было избежать видя поле боя, а не догадываясь о том, что на нем происходит! Насколько я знал, ничего подобного не было и в моем мире.

— Еще я могу обеспечить связь с нашими кораблями. — явно рисуясь добавил мастер Джу. По крайней мере, выглядел он, как человек, который гордиться своими умениями.

— Как?

— Вероятно, отражение звуковых колебаний от поверхности воды. — влез Терри. Он вернулся быстрее, чем я предполагал, держа в руках дорожный набор для письма. — Мастер Джу ведь у нас специалист именно по воде.

— Скорее, управление колебаниями водяной пленкой…

— Поверхностным натяжением воды? Потрясающе! Прошу, Джу, покажите!

Они начали перебрасываться малопонятными словами и отключился, задумавшись. Мгновенная связь во время боя! Черт! А я ведьошибался в том, что магия слабее технологии! Это же… Ух, какие возможности-то открываются! Мы разработали целую систему сигналов для управления флотом во время сражения, срисованную все с того же титанийского императорского флота. Но я не был до конца уверен, что местные капитаны ее хорошо усвоили.

— Вот так! — Отвечая на прослушанный мною вопрос Терри, колдун совсем уж по-мальчишески ухмыльнулся. Потянулся рукой к модели одного из наших корабликов, тронул его кончиком пальца, затем резким движением развел руки в стороны, будто бы растягивая ткань. Я едва на задницу не упал, когда крохотная галера увеличилась в размерах, заполнив весь бассейн. Стали видны фигурки воинов, проверяющих снаряжение перед боем, и капитана, с тревогой — я прямо видел выражение его лица! — глядящего на флот тотемников.

— Данг Пала! — почти шепотом произнес водник.

Фигурка капитана вздрогнула, завертела по сторонам головой.

— Мастер Джу? — голос капитана прозвучал очень громко и я понял, почему колдун говорил шепотом. Чтобы бедняга не оглох и не помер от неожиданности.

— Твой корабль отстал от основного построения. Прикажи гребцам держать строй. — так же тихо прошелестел маг.

— Да! Конечно! — откликнулась фигурка капитана.

Джу повел руками в обратную сторону, будто бы закрывая окно, и изображение корабля стало стремительно уменьшаться, возвращаясь к исходному размеру — зернышку.

— Вот это да! — выдал я. — А я смогу так говорить?

Все же я был командующим этого флота. Если не по названию, то по сути.

— Конечно! — с легким удивлением отреагировал колдун. — Именно для вас с мастером Терром, я и готовил эту карту.

Теперь удивился уже я. Хотя нет. Не удивился. Вскипел!

— А мне почему не сказали? Джу, черт вас дери! У нас сразу была возможность установить связь с каждым из кораблей в нашем флоте, а я месяц потратил на то, чтобы заставить наших баранов заучивать сигналы флажками?!

Водник смутился. Отвел глаза в сторону и что-то едва слышно пробормотал. Какие-то оправдания, если я правильно понял.

Это его выражение вины и смущения на его лице, разозлили меня еще больше. Как всякий хищник, не встретив отпора, я инстинктивно принимался давить еще сильнее. Наверняка я бы наговорил колдуну еще много неприятных слов. Но вмешался Терри. К счастью.

— Янак! — одернул он меня. — Чуть больше уважения, прошу! Все-таки не провинциального данга отчитываете! Я понимаю ваше возмущение, но и вы тоже войдите в положение! Мастера просто не привыкли к тому, что такие вещи нужно кому-то объяснять. Внутри Круга такие вещи очевидны, а людям вне его, мастера, как правило, ничего не докладывают. Это просто вопрос привычки, а не злого умысла.

Все еще раздраженный тем фактом, что мастера готовились к сражению с тотемниками параллельно с нами, даже не ставя нас в известность о своих методах и возможностях, я неохотно кивнул. И даже извинился перед магом. Скорее, по необходимости, нежели искренне.

— Прости, мастер Джу. Кхм… Я погорячился.

— Понимаю. — скованно, но без злости, ответил тот. — Мастер Терр прав. Мы еще не привыкли делиться своими планами с обычными людьми.

Обычными людьми! Ха! Да что они о себе возомнили, вершители судеб!

— Серт!

— Что?

— Уймитесь! — ученый посмотрел на меня с таким выражением на лице, что я, против желания, вновь почувствовал себя его слушателем. — Вы как ребенок! Все чувства — на лице! Вспомните зачем мы здесь!

Усилием воли я притушил гнев и резко тряхнул головой. Терри прав, как бы ни бесила его правота! Просто рабочий момент. Неизбежная притирка не привыкших друг к другу людей. Если мы хотим стать командой, надо учиться спускать такие вещи на тормозах. Мы ведь хотим стать командой? И не дать местной империи повторить путь Титанийской в моем мире?

Несколько минут мы скованно молчали. Затем, кашлянув, Джу произнес легкомысленным тоном.

— Не пора ли нам начинать? Ты командуешь, я обеспечиваю связь и наблюдение. Только прошу, не рассчитывай на большее.

— В каком смысле?

— Боевые аспекты стихии я не буду применять. Могу, конечно, поднять волну, устроить водоворот или качку, но, боюсь, нашему флоту это навредит больше чем вражескому. Вода не любит насилия и реагирует соответственно.

Старается ведь! Искренне старается! Поколебавшись немного, я протянул колдуну руку. И произнес уже от чистого сердца:

— Джу. Прости меня, дурака!

— И ты! — с улыбкой откликнулся толстячок. Было видно, что ему стало легче от моих слов.

***

Управлять флотом, даже имея такие возможности, было нелегко. Сказывались сотни, а то и тысячи лет, которые местная знать прожила в системе городов-государств. Каждый проклятый данг на своем корабле считал себя вторым после бога и к моим приказам относился скорее как к рекомендациям. Еще на дистанции в пару километров между флотами я взмок так, будто сражение уже шло несколько часов.

— Данг Рема! Двигайся тем же курсом, что и данг Иман!

— Серт-ар! Думаю будет лучше, если мой корабль присоединится к группе данга Веро. Если мы зайдем с правого фланга, то сможем таранным ударом потопить сразу десяток этих скорлупок!

— Данг Керн! Куда, черт тебя дери, ты поворачиваешь корабль!

— Ган, я просто подумал, что нужно усилить центр!

— Я же ясно сказал — двигаться в составе левого крыла!

— Но там и без меня достаточно кораблей!..

— Керн! Выполняй приказ!

Через некоторое время я стал командовать уже в полный голос, заставляя капитанов приседать от страха и неожиданности. Это сразу дало результат — со мной перестали спорить и брать под козырек. Ну, начали бы, имей они фуражки, как и положено офицерам морского флота сатрапии. Кстати, появление форменных головных уборов не нанесет удара по равновесию?

Флоты сближались. Имея возможность видеть всю картину целиком, я должен был признать, что зрелище было впечатляющее! Это, конечно, не сближения стальных армад в моем мире, но там и численности такой не бывает. В лучшем случае три десятка судов с каждой стороны. И дистанция боя такая, что только в бинокль и можно что-то разглядеть. По крайней мере, так описывал морские сражения, в которых ему довелось участвовать, мой коллега по Движению.

Здесь все было по-другому. Не грохотали орудия, не давила на грудь пороховая вонь. Только скрипели в уключинах весла, да барабан отсчитывал ритм для гребцов. Поскрипывал такелаж, звучали команды командиров, изредка вспыхивали искрами нервные смешки изготовившихся к бою людей. Протяжно покрикивали чайки.

— Левый фланг отстает! — поддавшись азарту, выкрикнул Терри, больше наблюдающий за объемной проекцией в бассейне, чем за окружающим миром. И тут же смутился под моим грозным взглядом. Поднял руки и забормотал “молчу-молчу”.

Правильно! Нечего под руку лезть! Командует во время боя один, это мы еще на суше обсудили. Но… так-то он прав, левый фланг отстает от центра и от правого крыла флота.

Обеими руками я накрыл суда центра и правого фланга и выдал общую команду:

— Сбавить ход на четверть!

Суда на карте почти сразу стали ползти медленнее, выравнивая наступательные порядки. Ну что за чудо! Я уже был готов расцеловать мастера Джу.

Опыта флотоводца у меня не было. О чем ни я, ни Терри, никому не сказали. Не было в этом необходимости. Главное, чтобы люди знали и верили, что в бой их ведет прославленный стратег, благодаря которому впервые за историю побережья шесть городов объединились в единое государство. Мы, конечно, покопались в безразмерной памяти профессора, выудив оттуда такие понятия, как “кильватерная колонна”, “круговой строй” и “выдвинутые вперед фланги”. Но в итоге решили остановиться на стандартном лобовом таранном ударе. Усилив здешнюю тактику глубоким эшелонированием.

По плану сражения, центр, построенный клином и состоящий из четырех рядов в глубину, должен был врубиться в скопления лодок тотемников и связать их боем. Фланги, в каждом из которых было пятьдесят судов, крыльями охватят флот противника и начнут сдавливать его к центру. Ну а дальше, по словам ученого, любое морское сражение превращается в “собачью свалку”. И начинается абордаж. С поправкой на местные реалии — абордаж с применением магии. И на нашей, и на противной стороне, в составе абордажных команд находились маги второго ранга и "дикие". А вот высших, по заверениям того же Джу, у островитян не было. Никогда. Раньше их появлению мешали оборотни, а теперь и сам Круг замкнулся на побережье. Оставив Архипелаг вариться в котле вырождения.

Первая линия галер врубилась в кучу лодок-черточек и стала терять скорость. Как мы и предполагали, утлые суденышки, что не смогли увернуться от тарана, просто разрезало надвое. Но большая часть, пользуясь своей маневренностью, смогла уклониться от столкновения. Тотемники тут же бросились окружать корабли прорыва. Не видя, в отличии от меня, всей картины. А именно — Глубины построения клина. Который разметал смельчаков-островитян, оставив на воде только изломанное дерево и барахтающихся людей.

Пройдя чуть глубже первого, второй эшелон тоже завяз. Кое-где уже стали вспыхивать абордажные схватки, мелькать молнии и искорки огненной магии. Пока все без неожиданностей.

Наблюдать за боем вот так, с высоты парящей птицы, было не просто удобно. Это еще и захватывало. Будто бы перед тобой не сражение тысяч людей и сотен судов, а игра в кораблики. Звука, если не прикасаться к моделям кораблей, не было. И от этого ощущение игры только усиливалось. Настолько, что я даже поймал себя на непроизвольном озвучивании сражения. Как в детстве, двигая щепочки в грязной луже.

Хорошо — не вслух!

Поддавшись азарту, я увеличил размер изображение на одном участке центра, и морской бой предстал передо мной во всей своей грозной красоте.

“Хрясь!”

Третья волна галер вгрызается в черное месиво флота врага. Тараны дробят лодки, размазывают по окованным медью бревнам плоть. С высоких бортов наших судов летят вниз стрелы и копья. В ответ островитяне бросают веревки с крючьями. Металл впивается в дерево и на палубу лезут полуголые, раскрашенные белым по черному, островитяне. Никаких доспехов, только голая кожа и острая бронза. Визжа, эти морские дьяволы, набрасываются на моих людей. Кромсают из топорами и короткими тесаками. Умирают от копий и огненных вспышек.

Над одной из лодок поднимается в воздух черная фигурка. Невысоко, метра на два, но и этого хватает, чтобы она оказалась выше воинов на галерах. Человек разводит руки в стороны и с них срываются две ветвистые молнии. Они бьют в центр щитового строя защитников галеры, превращая людей в обугленные куски мяса. Засевший на мачте лучник стреляет в фигуру и та камнем падает в воду. Стрелок переживает колдуна на два удара сердца. Брошенное сильной рукой копье прибивает его к мачте, как насекомое в зоологическом атласе.

Щепочки-кораблики, точки-человечки. Зеленоватая гладь поля боя. Если бы боги существовали, наверное, так они и видели мир. С высоты, мгновенно перемещая взгляд на любой интересный им участок суши или моря. Громовым своим голосом командуя копошащимися внизу смертными. Сами оставаясь невидимыми и недостижимыми, но вездесущими. Как я сейчас.

— Уменьши! — кричу я Джу. Зачем я кричу? Он ведь стоит рядом! Но в ушах у меня шумит кровь, рождая иллюзию шума сражения, словно я нахожусь в самом его центре.

Мастер послушно сводит руки и передо мной снова общая карта сражения. И я вижу, как четвертый эшелон центра присоединяется к “собачьей свалке”. В которой уже никто не может маневрировать: ни тяжелые галеры Удэ, ни юркие боевые лодки Архипелага. Выдвинутые вперед фланги, хвала местным богам, не лезут в сражение, а продолжают движение на охват. Хотя нет, несколько судов все же отрываются от общего строя и врезаются в гущу тотемников. Ну и черт с ними! Погоды они не сделают.

— Не очень разумно… — задумчиво тянет Терри. Его спокойный голос посреди грохота битвы кажется таким чуждым! Будто прямо посреди этой бойни поставили кафедру и профессор задумчиво рассуждает, стоя за ней. Стоп! Какого сражения? Флагманское судно, с которого мы наблюдаем за боем, находится в пяти километрах от него! Здесь тихо, даже звуки боя не долетают.

— Что именно, Александр?

Надо же! У меня голос охрип, будто я орал приказы, стремясь перекричать шум битвы. А я ведь и правда орал. И хохотал, видя, как гром моих приказов заставляет приседать от страха бывалых воинов обеих сторон.

— Они совсем не реализуют свое преимущество. — пояснил ученый. — Зачем они собрались в кучу, лишив себя маневренности?

— А какой у них был выбор? — удивился я. Они знали, что флот сатрапии идет приводить к покорности Архипелаг. У них было время, чтобы собрать все кланы в единый кулак. Они готовились, собрали все свои силы. У них даже был шанс…

Я хлопнул себя по лбу ладонью! Ну конечно! Они могли не ввязываться в лобовую сшибку! Им достаточно было расползтись по всей акватории, дробя наши силы, и набрасываясь толпой на отставшие суда. В скорости они нам проигрывали, но не в маневренности. Но вместо этого они собрали весь флот в стадо, лишив себя единственного преимущества. На что они рассчитывали?

Догадка пробила меня молнией. Они хотели покончить с нами разом! Так же, как и я. В одном решительном сражении.

Я закрутил головой по сторонам, но ничего не увидел.

— Джу! Можешь увеличить площадь охвата на карте? — куда только девалась обычная вежливость профессора. Ни тебе “мастер”, ни тебе “пожалуйста”! Он понял то же, что и я. А значит я прав.

— Насколько? — спокойно отреагировал колдун. Никакого недовольства, что его, могущественного мага, участника Круга мастеров, используют, как инструмент. Будь на его месте Юдо, профессор бы услышал полную яда речь о подобающем обращении .

— Вдвое. А лучше втрое.

— Это будет нелегко. — отозвался колдун. Тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Остановите меня, когда будет достаточно.

Некоторое время ничего не происходило. А затем карта на поверхности бассейна стала уменьшаться. Словно бы парящая над битвой птица резко поднималась. Детали подернула дымка, но обзор значительно увеличился.

— Хватит! — заорали мы с Терри в унисон.

В десяти километрах от места битвы, из-за небольшого скалистого острова, выползало черное пятно. Около двух сотен кораблей, если сравнивать масштаб с морским сражением. Засадный полк островитян.

Приближение показало черные корпуса боевых лодок и бешено гребущих островитян. С такой скоростью, а делали они, навскидку, не меньше пятнадцати километров в час, тотемники ударят во фланг моему флоту через полчаса. Самое большее — сорок минут. Как раз в разгар битвы, когда никто уже не смотрит по сторонам. И ничего не может сделать.

Я выругался. Отметив, что Терри эхом повторил мои слова. Глянул на мастера Джу. Обратил внимание, что лоб толстяка покрыт крупными каплями пота, а сам колдун побледнел и слегка подрагивал всем телом.

— Джу. Джу! — позвал его. И уже предполагая, каким будет его ответ, все же спросил. — Джу, ты можешь что-нибудь сделать?

— Водоворот. — трескуче откликнулся тот. — Небольшой. И недалеко.

— Джу, уменьши охват! — вмешался Терри.

Я про себя выругался. Мог бы и сам догадаться! Все это время колдун держал масштабную карту и такое усилие истощало его силы. За мой “божественный взгляд” расплачивался другой.

Изображение на поверхности бассейна стало съеживаться рывками. И вскоре вернулось к стартовому размеру, показывающему только общую картину сражения. В котором мы пока побеждали.

— Если приказать левому флангу прикрыть тыл центру, мы можем и справиться. — озвучил я единственную пришедшую в голову мысль. Черт возьми, я ведь не был морским стратегом!

— Не стоит. — отозвался Терри. — Пока капитаны поймут приказ, пока развернут корабли… Не успеют. Да и риск высок. На развороте возникнет неразбериха и островитяне, еще не связанные боем, могут ударить судам в спину.

Глянув на карту, я был вынужден признать правоту ученого. Правый фланг уже завершил охват и начинал разгон для таранного удара. А вот левый только выходил на позиции. Нет! Не успеть! Что же делать? Двести боевых лодок. Это две тысячи человек. И ведь наверняка — лучших из лучших! Опытных воинов. Именно такие всегда в резерве. Ударив в спину моего флота, они уничтожат его. Фланги еще повоюют, но паника быстро доберется и до них.

Магии у нас, считай, нет. Мастера не желали рисковать своими жизнями, только Джу вызвался добровольцем. Да и он уже истощен. Только карту и может поддерживать. Ну и водоворот, быть может, устроит. В резерве — десяток галер, охраняющих флагман. С воинами-гвардейцами и ополченцами на веслах. Четыре сотни против двух тысяч. Своей смертью они смогут выиграть минут двадцать.

— Надо уходить. — твердо сказал Терри.

Что?

— Что?

— Нужно сместиться за правый фланг. И быть в готовности отступать. — глядя мне в глаза, пояснил профессор.

— И бросить всех? Бежать? — я поверить не мог в то, что он это говорит. Что он на самом деле это говорит.

— Мы еще не проиграли, чтобы так говорить. Но, да. Если понадобится, то бежать. И выжить, Янак. Воинов мы можем набрать еще, а вы, я и Джу — слишком ценный ресурс, чтобы разбрасываться им. С учетом вероятного поражения нашего флота…

— Александр! Там восемь тысяч человек! Вы предлагаете бросить их?

— Пока я предлагаю переместить флагман за левый фланг. Однако, если поражение станет неминуемым, придётся их бросить!

Шагнув к ученому, я сгреб в кулаке его тунику.

— Мы привели их сюда!

— И мы ошиблись. — Терри даже не сделал попытки освободиться. — Не просчитали все возможные ходы противника. Самоуверенно положились на магию и численное преимущество. Однако, лучше выучить этот урок и жить, став опытнее, чем глупо погибнуть! Через два-три года мы сможем повторить вторжение. И будем умнее. Да поймите же, Янак! У нас впереди еще множество задач! Мы не имеем право погибать!

— Я не собираюсь бросать своих людей!

— С каких пор они стали вашими?

“А ведь он прав, Красный! Кто они тебе?”

— Иди к черту!

— Простите? — ученый приподнял бровь.

Не объяснять же ему, что я сейчас послал свой внутренний голос!

— И вы, Терри, тоже идите к черту!

— Надо решать сейчас! — вклинился мастер Джу. — Еще немного и мы не сумеем отойти.

Отпустив тунику ученого, я отступил на несколько шагов назад. Бросил взгляд на карту — за несколько минут нашей перебранки рисунок боя почти не изменился. Посмотрел в сторону резерва островитян, которых еще не было видно без магической помощи. Глянул на гвардейцев, напряженно следящих за нашим спором. Закрыл глаза, отсекая все, и сосредоточился на своих мыслях.

Усилить натиск на флангах.

“Кто они тебе, Красный?”

“Отстань!”

Попробовать развернуть третий и четвертый эшелон центра навстречу противнику.

“Кто они тебе, Красный?”

“Если бросить их сейчас, то и я для них стану никем!”

Попросить Джу организовать водоворот в центре порядков тотемников.

“И что? Тебя волнует, как ты выглядишь в их глазах? Брось! Вспомни историю! Сколько раз правители бросали свои войска! И ничего, жили себе дальше!”

“Я не правитель!”

Десятком галер эскорта усилить центр…

“А кто? Ты и Терри по сути правите сатрапией. Гема — просто марионетка!”

“Правит Круг мастеров, а не мы!”

…или отвести их за левый фланг?

“ Уже несколько месяцев — ты часть Круга!”

“Я не такой, как они!”

Врезаться в засадный полк на полном ходу и закидать их гранатами? Посеять панику…

“Если сдохнешь сегодня, то станешь просто никаким! Вспомни, чему ты научился в Движении! Во имя великой цели нужно жить, а не умирать!”

“Великая цель? Освободить рабов?”

…и сдохнуть от случайной стрелы дикаря?

“Создать разумное государство! Такое, которым бы хотел видеть Империю в своем мире! Ее ты пытался разрушить! Добиться своего через террор! Здесь же ты можешь заложить правильный фундамент!”

“Если отступить сейчас, островитяне будут безраздельно править морем много лет. Мы останемся без морской торговли. Экономика городов держится на ней!”

“Они смогут безнаказанно грабить! На большее их не хватит! Терри прав! Два-три года и мы можем вернуться сюда более подготовленными!”

— Янак?

Открыв глаза, я увидел лицо ученого. Обеспокоенное лицо. Вопрошающее лицо. Решительное лицо.

— Мы теряем время, Янак! А вы тут решили в транс погрузиться! Давайте принимать решение, черт возьми!

Я тряхнул головой, разгоняя шепчущихся демонов. Да, надо решать. Общее или частное? Настоящее или будущее? Что имеет большее значение? Предательство своих воинов сейчас и сильное и построенное на принципах равенства государство потом? Честь командира и дурацкая смерть?

“А через сто лет сюда придет флот Империи Рэй. Огромный, отлично вооруженный! И будет неважно, сколько людей погибло сегодня, потому что в будущем умрет куда больше!”

“Объединенными усилиями Круг мастеров сможет остановить вторжение!”

“О да! Они ведь уже показали, как умеет защищать свой образ жизни! Всего один высший колдун во флоте!”

— Серт! Вы заснули?!

“К черту!”

— Курс за левый фланг! — скомандовал я. — Передать команду судам эскорта!

Лица гвардейцев просветлели. Терри одобрительно кивнул. Джу облегченно выдохнул. Кормчий раздосадовано хлопнул ладонью по борту. Гребцы подняли весла. Застучал барабан. Ровно. Мерно. Холодно. Как мое сердце.

Глава 21

— Вождь Хохела? — прочитал я с листа пергамента. Удобно расположившись в кресле и не глядя ни на кого из находящихся на террасе. Но один из них тут же откликнулся и начал доклад.

— Три копья с наконечниками из лучшей бронзы, синяя ткань, пять мер зерна, десять бочонков вина.

Одобрительно кивнув докладчику, я перевел взгляд на следующего.

Будь я аристократом, из тех, к числу которых принадлежал Терри наверняка решил бы, что месть за разгром в битве Тысячи кораблей — так назвали наше морское фиаско — является теперь для меня делом чести. Да и само свое отмщение я назвал бы как-нибудь изящно. И пафосно. Например, реваншем! Но беда была в том, что я происходил из самого что ни на есть низкого сословия. Первое и самое важное воспитание получил на улице, а уж только потом дорос до образования классического. Так что поквитаться с тотемниками для меня не стало вопросом чести. Все было куда проще: я не мог позволить жителям Архипелага встать между мной и моими планами. Да и забыть почти пять тысяч своих людей, нашедших смерть в этой битве, я тоже не мог.

Что не было поводом снова наступать на те же грабли. И совершать ошибки, подобные командованию флотом сатрапии. Урок я выучил. Есть люди военные, собаку съевшие на столкновении масс людей, коней и кораблей. Вот пусть они и ведут их в бой. Я же на крючок собственной гордыне больше попадать не собирался. А то ведь — тщеславный идиот! — меня так часто называли “великим стратегом”, что я и сам в это поверил. И вел себя соответственно.

Хватит! Пора было вспомнить, кто я! Использовать свои сильные стороны! Я подпольщик. Бомбист. Специалист по темным делам, а не по тактике и стратегии. Вот о чем я забыл! Взлетел на вершину мира, свел знакомство с власть имущими и сам стал подражать им. Стремился стать таким же: мудрым, всеведущим, отстраненным. Почти богом.

Поражение на море двинуло меня в скулу с непринужденностью уличного драчуна. И поставило мозги на место. Если я должен — и неважно, хочу ли я этого — стать богом для этих людей, я им стану. Но богом хитрости, богом обмана, богом тайных акций и темных дел. Без которых, как я уже выяснил, светлое будущее невозможно.

Произошедшее меньше месяца назад поражение сатрапия восприняла по-разному. Круг мастеров — сдержанно и без надрыва. Мол, ну не в этот раз, так в другой. Главное, что выжил мастер Джу, наставник Терр, ну и ган Серт, конечно, тоже. Кораблей еще настроим, люди сами народятся, подготовимся получше и снесем проклятых тотемников.

Их реакция была предсказуемой. Все же, в рамках своего великого плана, людей колдуны считают необходимым, но расходным материалом. Как, впрочем, и любая верхушка в любом из миров. Да и от моей точки зрения, их отличалась лишь масштабами. При необходимости, чего греха таить, я был способен пожертвовать кем угодно, включая себя. Вспомнить хотя бы боевой отряд Движения в лаборатории у Терри. Все же полегли, скорее всего.

Немного пугала лишь разница в масштабах: я все еще оперировал в голове небольшими отрядами, а мастера уже давно используют всю здешнюю цивилизацию.

Предсказуемым было горе по убитым в среде простого народа. Из ушедших за добычей горожан по домам вернулась хорошо, если половина. Но, что удивительно, винили скорбящие родственники ни нас с Терри, ни дангов, ни даже Круг мастеров, а проклятых и вероломных островитян. Всегда поражался человеческой логике: не мы, идиоты, не учли возможность засады, а подлые тотемники вероломно заманили нас в ловушку!

Не воспользоваться подобным настроением поданных Удэ было бы верхом глупости. И я воспользовался, предварительно обсудив все с ученым. Здесь пустил шепоток, тут слушок. Выпустил на улицы городов всех сидящих на довольствии агентов. И, спустя десяток дней, с удовольствием отметил, что предмет теперь обсуждают в нужном нам ключе.

В отредактированной версии событий вовсе не наш флот напал на островитян. Наоборот, воины сатрапии, ценой своих жизней, смогли предотвратить вторжение тотемников на побережье. Которое те планировали, но не смогли реализовать. Почему не смогли? Благодаря прозорливости сатрапа Гема, мудрости его советника Терра, шпионам Белой Тени и храбрости воинов Удэ. Янганы узнали о планируемом вторжении островитян, советник Терр подсказал сатрапу ударить по ним до того, как они нападут, а сатрап не пожалел денег на оснащения сильнейшего флота в истории для отражения этого нападения.

Ни слова правды, но очень правдоподобно! Раньше я бы назвал это ложью. Грязной имперской пропагандой. Теперь же считал это вопросом идеологии. Ценой за спокойствие в государстве. За отсутствие волнений на его территории. Совсем небольшой ценой.

А правда… Ну кому она поможет, эта правда? Мертвых не оживит, а вот наоборот — запросто! К тому же человеческая память очень коротка, а людское мнение весьма пластично. Если долго скармливать людям свою точку зрения, рано или поздно они примут ее за правду. Единственную правду. Они ведь сами слышали рассказы очевидцев сражения, верно? Встречались с выжившими героями в трактирчике неподалеку от дома. Были знакомы с семьей, похоронившей двух погибших в битве Тысячи Кораблей сыновей. Так какие еще нужны доказательства?

Одними слухами, однако, войны не выигрываются. Требуются инструменты посерьезнее. Например, раскол. И вот им я занялся вплотную.

Моя усадьба напоминала не жилище паука, как ей положено, а растревоженное гнездо лесных пчел. И дом, двор был полон людьми, большую часть которых я даже не знал лично. Между ними, занятыми какими-то делами и разговорами, носились с поручениями слуги. Из сада доносились выкрики сержанта, обучающего новый набор будущих диверсантов — растущий аппарат сатрапии требовал их все в большем количестве. А у входа на террасу, на которой расположился со всеми удобствами я сам, наблюдающий за этим хаосом, выстроилась целая очередь ожидающих. У каждого из них, несомненно, были важные дела, которые они хотели бы взвалить на мои плечи, но мне было не до них. Я проводил совещание.

На скрытой от солнечного света площадке собралось не меньше двух десятков человек. Среди них не было ни одного сколько-нибудь значимого лица, например, представителя Круга мастеров или растущей в последнее время с невероятной скоростью чиновничьей братии. Не было здесь и шпионов — все они сейчас работали “на земле”. Наличествовали только писари. Самые востребованные и самые незаметные солдаты тайных войн.

— Вождь Пирипи?

— Отрез ткани, медный кинжал.

— Вождь Вирему?

— Дикарка-рабыня, железный браслет, три меры ткани, десять мер зерна, полтора десятка бочонков вина.

— Почему так мало даров именно Пирипи?

— Очень сильный клан, мой ган. Владеет островом Дро. Тотем — черная акула. В битве Тысяче кораблей потерял старшего сына. И еще, как рассказывают купцы, у него старая вражда с вождем Хохела.

— Понятно. У нас найдется что-нибудь из акулы? Одежда, украшения… Я не знаю — что-нибудь?

— В Омпате делают щиты, обтянутые акульей кожей, мой ган.

— Очень хорошо. Добавьте один такой щит в дар вождю Хохела. Вождь Нгайре?

— Пять отрезов ткани, пять мер зерна, копье…

И так уже добрых полчаса. Кто-то сказал бы, что нет ничего скучнее, чем выслушивать длинный список практически одинаковых предметов. В другое время и в другом месте я бы и сам так сказал. Но не теперь. Сейчас для меня голоса писцов звучали трелями певчих птиц. А перед глазами стояла искрящаяся от росы паутина. Которую плел я.

Мы были вынуждены заключить с тотемниками мир на очень невыгодных условиях. Вожди Архипелага пообещали не грабить побережье, но потребовали беспошлинную торговлю для своих купцов. И контрибуцию, разумеется. Они же победители — в своем праве! Зерно, ткани, украшения, оружие, рабы… Если перевести размер дани в монеты, выходила просто астрономическая сумма. Но участвующий в переговорах Терри, светлая голова, смог ее снизить. Точнее, разделить на две составляющих. Общая контрибуция для всех и дары, предназначавшиеся лично каждому вождю островитян. Вне зависимости от силы его клана и достижений в битве Тысячи кораблей.

И этими дарами я собирался вбить такой клин между кланами Архипелага, что они больше никогда не смогут собраться в единый флот. Ведь если ты столкнулся с большой силой, справиться с которой не выходит, что нужно сделать? Правильно! Разделить ее! Принцип не новый и, я думаю, известный в этом мире. Вот только в моем, его отшлифовали до блеска имперские дипломаты и послы. Играющие на сиюминутных интересах своих противников, стравливая их друг с другом, чтобы потом добить ослабевшего в борьбе победителя. Не одна туземная страна упала к их ногам переспелым фруктом. Так почему бы и мне не воспользоваться их опытом?

Получив подарки, вожди тотемников примутся хвастаться друг перед другом — это у них в крови. И с удивлением обнаружат, что воинскую доблесть каждого из них горожане оценили по-разному. А в культуре потомков оборотней она ценилась столь же высоко, как и личная удача вождя. Кто-то, несомненно, промолчит, кто-то, напротив, приукрасит размер своей личной добычи. Но это все исключения. Которые, как известно, лишь подтверждают правила.

Они начнут задавать вопросы побежденным. Угрожать превратить наши посады в пепел. И мы будем униженно улыбаться и рассказывать о досадных ошибках писарей, из-за которых и произошли эти досадные казусы. Мы будем обещать их исправить, в то время, как мои янганы будут разносить среди простых островитян нужные мне слова. О том, как дерутся за подачки горожан славные потомки Черной Акулы, Ската, Альбатроса и Ягуара.

Затем в и без того разобщенном обществе островитян вспыхнет междоусобица. Один потребует оплаты кровью за обидные слова, другой решит, что настал удачный момент для сведения личных счетов. Третий и вовсе посчитает, что такой большой и сильный клан, как его, не должен жить на таком маленьком и скалистом острове. Особенно тогда, когда два слишком уж богатых землей клана сошлись в битве. И тотемники начнут резать друг друга. Может быть сперва и не с таким размахом, как мне бы хотелось. Но лиха беда началом. Со временем мои янганы смогут сделать так, чтобы на Архипелаге война не прекращалась ни на миг.

Конечно же, все это требует времени. Много времени. Ни года, и даже не двух. Но результат того стоит! Три года, а именно столько я отводил на эту акцию, и народ, считающий своих предков оборотнями, станет слабым. Настолько, что не понадобится и двухсот галер, чтобы сделать его еще и покорным.

Задумавшись, я пропустил ответ одного из писцов. И повторил вопрос.

— Вождь Туллема?

Писец послушно выстрелил списком даров потомку Дельфина.

И тут сквозь бубнеж писарей в голове что-то щелкнуло. Что-то, о чем я забыл. И это “что-то” никоим образом не было связано с планами разобщения воинственных дикарей Архипелага. Другое. Туллема? Вождь Туллема? Каким здесь боком князек с островов? Терри! Точно! Терри! Каким-то образом имя туземца переплелось с делом, связанным с ученым. И, надеюсь, я вспомнил о нем не слишком поздно!

Сегодня вечером я должен быть у Терри. Причиной визита, в кои-то веки был не разговор о важных государственных делах (хотя я был уверен, что без этого не обойдется), а банальнейшее празднование очередного года жизни профессора. Иными словами, Александр пригласил меня на именины. Вот так вот! Обжились мы в этом мире, уже дни рождения отмечаем! В гости друг к другу ходим. Настоящие мещане, чтоб меня! Если так дальше пойдет, женимся — Райя-то всяко против не будет, детей нарожаем, да и будем друг другу по воскресеньям визиты наносить! Обсуждая за ужином падение нравов и растущие цены на рабов! Бр-р!

Смех смехом, но не с пустыми же руками идти! Нужен был какой-то подарок, но после слов “какой-нибудь” фантазия отказывала. А опыта в данном вопросе у меня не было. Как-то не было оказии. Никому ничего не дарил, да и сам обходился. Хотя нет, вру! Четыре года назад, товарищи из Движения подарили мне пистолет. Правда, не на именины, у нас такое не практиковалось, а по случаю удачной акции — взрыва крейсера “Принц Веллинг”.

Пистолет, кстати, не простой был. Новейшая модель, его тогда даже в армию не начали поставлять. “Аргу” — четырнадцать патронов в обойме, убойная сила, правда, невелика, зато скорострельность и точность — на уровне! Года два я с ним не расставался, а потом, уходя от облавы, потерял. Даже, помню, расстроился, хотя обычно к вещам и не привязываюсь.

Тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания. Постарался сосредоточиться на докладе писца, но мысли упрямо возвращались на тему проклятого подарка! Вот спрашивается — что можно вручить Терри на именины? Человеку, меньше чем за год взлетевшему на самую вершину местного общества! И которого никогда не заботили вещи, а интересовали лишь знания? Редкую книгу? Свиток, в смысле. Так у него сейчас прямой доступ ко всем знаниям этого мира, как и положено наставнику мастеров. Тут я наших колдунов переплюнуть не смогу. Может?..

— Э-э… Любезный! — прервал я доклад писаря. Ну а что! Раз есть привилегии, нужно ими пользоваться! Не можешь сам — поручи кому-нибудь!

— Да, ган?

— Что можно подарить уважаемому человеку? Другу? Такой предмет… Я не знаю… Чтобы не ослепить богатством, а показать свое внимание и расположение? Драгоценности, коней и рабов исключаем! — внес я поправку под конец.

— Уважаемый человек — мужчина или женщина? — уточнил писарь. Я стал его рассматривать только после того, как задал вопрос. До этого все эти служители пера и пергамента воспринимались мной на одно лицо. Этот оказался молодым парнем, худощавым, но не субтильным, как можно было бы ждать при его профессии. Я бы даже сказал, что для писаря он сложен неплохо. Портило впечатление угодливое выражение лица.

— Мужчина. Лет сорока.

— Я бы посоветовал гану танцовщицу, но ты сам сказал, что рабов нельзя. Тогда может быть…

Паренек сморщил лоб раздумывая. Все остальные писцы почтительно молчали. Местное воспитание. Вельможа не пригласил в беседу — молчи!

— Может быть… — повторил мой назначенный ответственный за подарок. — Экзотический зверь?

— Нет, не подходит.

— Редкое вино?

Я сморщился, отвечая на этот вопрос без слов. Здешнее пойло я именовал брагой — на вино оно не тянуло, хотя и производилось по схожей технологии. Но писарь, правильно истолковав мою гримасу, замахал руками.

— Я говорю о настоящем вине, ган! Попробовав которое уже не захочешь пить ничего другого! Но оно очень дорогое, не каждый данг может позволить себе его пить часто.

В сомнении я поднял бровь. Правда? А почему тогда я его до сих пор не пробовал? Не, это-то как раз понятно — потому что не искал! Но ведь даже и не слышал! Странно. Хотя, дел хватало, мог и упустить. А бутылка хорошего вина — это было бы здорово! И не подарок вроде и не с пустыми руками пришел.

— И где бы мне его купить, это вино? — вопрос цены меня уже давно не волновал.

— Его делают только в одном городе на побережье — в Эламе. В продаже его не найти, но можно купить у владельца виноградников — данга Унмэ.

Элам? Три дня пути по морю, по суше все десять. Не вариант. Черт! Жаль! А ведь идея-то была хорошей…

— Не подходит. — огорчил я услужливого клерка. Да и сам был расстроен. — Подарок нужен уже сегодня вечером.

Лицо паренька непроизвольно отразило отношение к непредусмотрительности такого важного человека, как Белая Тень. Всего лишь на секунду, затем на лицо вернулась маска услужливости, но я все же успел заметить. И согласно, с виноватой улыбкой, кивнул. Так и есть, мол. Вельможи тоже люди. И про дни рождения друзей могут забыть. Особенно если никогда про них не знали!

Дополнительно, раз в сотый уже, наверное, сделал себе пометку — нанять секретаря. Иначе ведь просто утону в этой лавине дел и обязательства. Может не откладывать и взять этого бумагомараку? Вроде толковый, мысли, по крайней мере, дельные подсказывает. Открыл было рот, чтобы осчастливить паренька новой должностью, но тут вдруг понял, как добыть вино к вечеру.

Мысль была идиотская! Или гениальная — это с какой стороны взглянуть. Если получится, то второе без вариантов! Занятно, но подобная ей никогда бы не посетила голову Красного Янака. Зато для гана Серт-ара, была, пожалуй, вполне естественна.

— Так. У нас здесь все? — спросил я с таким выражением , что писцы моментально закивали головами. Все, мол. Закончили. Что тут еще обсуждать? Видно же — торопится Белая Тень! Еще много дел у важного человека!

— Тогда все свободны. Гаарон, Будак! Идем к мастеру Ади! Быстро!

С лысым колдуном я не то чтобы сдружился, но чувствовал себя с ним более непринужденно, чем с другими. Может оттого, что стрелял в него, а потом держал на цепи в подвале? И он на меня за это не злился, даже испепелить не пытался ни разу. Наоборот, был со мной всегда приветлив и даже предлагал обращаться за помощью, если вдруг таковая понадобиться. Поэтому для реализации своего плана я и выбрал его, а не скажем, толстяка Джу.

Мастер встретил мою идею довольно спокойно. Я, признаться, боялся, что он начнет говорить о недопустимости использования своего высокого искусства для столь незначительной вещи, как покупка подарка Терри. Но он лишь кивнул и, с едва заметным выражением недовольства — все-таки не ко времени пришел — сообщил:

— Только не слишком долго, Серт. Мост до Элама в одиночку мне долго не удержать. Не моя специализация. Вот мастер Пар — тот и до Архипелага тебя бы добросил.

Что ж. Учтем. Этого, я, например, не знал. А вот с тем фактом, что колдуны могли перемещаться на огромные расстояния, я уже сталкивался. Присутствовал как-то при весьма эффектном уходе одного из них в воздушный вихрь. И был свидетелем объяснений, естественно, сделанных исключительно для уважаемого мастера Терра о природе этого вида магии. Из которых сам не понял ничего, зато ученый потом несколько дней бегал, как влюбившийся в первую красавицу курса студент. Периодически разражаясь лекциями на тему “проколов”, “нор” и “очевидной связью с моей работой дома”.

Вот и подумал: раз это принципиально возможно, то почему бы одному знакомому мастеру и не забросить своей магией одного нуждающегося в том человека в город Элам? Он, то есть я, купит там десяток бутылок редкого и дорогого вина в подарка очень уважаемому человеку, и тем же способом вернется назад! Вряд ли конечно это было легко и просто, иначе бы они тут только так и путешествовали. Но и непосильным для мастеров этот способ явно не был.

— Что я должен делать? — спросил я, получив согласие Ади.

— Молчать. И не дергаться. А когда я дам знак, сделать шаг вперед. — лысый колдун опустился передо мной на колени и начал чертить что-то бронзовым гвоздем на полу у моих ног. — И верным своим прикажи отойти подальше.

— Они не верные!

— Прости. Просто по привычке сказал. Не хотел обидеть. Тем не менее — пусть отойдут.

От понимания того, что в Элам мне придется перемещаться без привычного сопровождения охраны, на душе стало немного неуютно. Сросся с двумя этими молчунами, практически тенями своими воспринимал. Маленькой черной и здоровенной белой.

Ади тем временем начал ритуал. Или как там у них это называется. Встал, раскинув в стороны руки, и начал бормотать какую-то тарабарщину. В другой раз я бы усмехнулся (про себя, конечно!), но теперь, видя результат его волшбы, мне стало не до смеха.

Пылинки на каменной кладке пола медленно закружились, влекомые небольшим смерчем — ладонью укрыть можно. За несколько секунд воздушный вихрь вырос выше головы, разделив меня и колдуна. При этом я не чувствовал даже легкого дуновения ветерка, как не слышал и гула закрученного в воронку воздуха.

— У тебя самое большое полчаса. — сообщил Ади. Его голос несколько изменился, в нем появилось некоторое напряжение. Таким голосом мог бы говорить опытный портовый грузчик, держа на весу не слишком тяжелый, но все же увесистый ящик. — Но постарайся управиться быстрее. Мост ведет прямо во двор поместья данга Унмэ. Кстати, передавай ему от меня пожелания доброго здоровья. Шаг вперед!

Зажмурившись, я выполнил приказ и шагнул внутрь вихря. Сперва ничего даже не почувствовал: ни ветра, ни движения. Будто бы просто переместился на один шаг вперед. А потом…

По закрытым глазам резанул яркий свет — словно лучом армейского прожектора по лицу мазнуло! От неожиданности я вскрикнул, попытался закрыть лицо руками и вдруг обнаружил, что рук у меня больше нет. Я вообще не ощущал своего тела! Ни рук, ни ног — ничего! Но это меня, против ожидания, не напугало. Напротив — если бы мог, рассмеялся в полный голос от переполнявшего меня ощущения счастья. Будто я стал светом: чистым, невесомым и свободным. И стал волен лететь в абсолютно любом направлении! Для Янака Серта больше не было никаких преград препятствий и расстояний! Я мог дотянуться до любого места, только подумав об этом!

И в следующий миг вся тяжесть физической оболочки обрушилась на меня снежной лавиной! Перехватило дыхание, конечности налились такой тяжестью, словно кости в теле стали полыми и в них залили свинец! Звуки и ощущения мира вернулись артиллерийской канонадой, оглушая и дезориентируя. Почувствовав, что у меня снова есть глаза, я открыл их и закричал от боли, когда расплавленный металл солнечного света потек прямо внутрь черепа.

Проклятый колдун! Проклятый лысый громила! То-то он даже возражать не стал, когда я попросил его об услуге! Вернусь — выскажу ему все, что я о нем думаю! Ногу опять прострелю — патрона не пожалею! Проклятье! Черт! Больно то как!

Когда зрение стало понемногу возвращаться ко мне, я смог разглядеть, что стою не на каменном полу в комнате Ади, а на траве в двух шагах от террасы большой усадьбы. И передо мной замер в поклоне смуглый мужчина.

— Где я? — мой голос скрежетал металлом по стеклу. — Кто ты такой?

— Это поместье данга Унмэ, уважаемый! — едва скрывая страх сообщил мне человек. Ну еще бы ты не дрожал! Небось не каждый день из воздуха вываливается незнакомец, злой, как все черти ада!

— Хорошо... Сюда мне и надо... Зови своего хозяина, да побыстрее!

Знай я раньше о всех сопутствующих “прелестях” колдовского перемещения, оставил бы Терри без подарка! Не девица чай, обошелся бы и дружеским поздравлением на словах! Сейчас главное изгнать из головы мысли о том, что после покупки, мне придется еще раз их пережить. А это, теперь уже зная, чего ждать, было очень нелегко сделать.

С вином мы все решили довольно быстро, вряд ли и десять минут прошло. Сорвавшийся с места слуга метнулся в дом и вскоре вернулся, ведя за собой обильного телом мужчину. Дорогая туника желтого цвета была тому явно мала, но его это не смущало. Он без страха приблизился ко мне, точнее к крутящемуся за моей спиной вихрю, и отрекомендовался искомым дангом. Не тратя времени на беседы о погоде, я передал ему привет от мастера Ади и сунул в руку полный кошель железа.

— Твое вино очень хвалили в Круге мастеров, данг. Я бы очень хотел его попробовать. Десяток бутылок, тьфу, кувшинов, если имеются!

Унмэ оказался очень понятливым и расторопным. Да и “привет” от кетигатского мастера свое дело сделал. Несколько коротких приказов и вот у моих ног стоит тяжеленная корзина, полная глиняными сосудами.

— Мои благодарности и извинения, уважаемый данг! Очень спешу! — сообщил я шагнул в портал, пока на это хватало решимости.

Убивать коварного колдуна, не предупредившего меня о побочных эффектах короткой дороги на большие расстояния я передумал, как только ко мне вернулось зрение, а сердце перестало колотится словно эксперементальный бензиновый двигатель. Одного взгляда на мастера Ади было достаточно, чтобы понять — для него мое путешествие стало тяжелым испытанием. Крупные капли пота усеивали его лицо и голову, туника промокла насквозь, будто он сбегал до бассейна и окунулся пока меня не было. Грудь здоровяка тяжело вздымалась, а в глазах полопались кровеносные сосуды.

С облегчением уже вспоминаемого мной сегодня грузчика, он выдохнул непонятное слово и смерч опал россыпью пыли и песка. После чего сам маг привалился спиной к стене и медленно сполз по ней на пол.

Это же вот как надо уважать профессора, чтобы ради него пойти на такое? Безропотно согласится на тяжелейшее заклинание, после которого он, вероятнее всего, неделю не сможет колдовать! Черт! Я уже чувствовал себя мерзавцем! И ни малейшей злости к нему не испытывал.

— Ади. — я сел на пол рядом с мастером. Ноги после перехода предательски дрожали. — Мастер Ади. Прости за эту просьбу! Я и не предполагал, что для тебя это так тяжело.

— Я уже и сам забыл об этом! — попытался хохотнуть колдун, но закашлялся. — Не мой аспект, давно не практиковал. Но вино-то ты принес?

— Полную корзину! — указал я на добычу.

— Хорошее вино у данга Унмэ. Но таким экстравагантным способом мы его еще ни разу не доставляли. Ты не извиняйся, Серт. Все в порядке. Точнее, будет в порядке, когда я немного приду в себя! Но оно того стоило! Ох, боги! Я уже представляю лица мастеров, когда расскажу им, что строил мост в Элам только для того, чтобы ты купил вино на праздник Терри!

Ну, если шутит, значит не помрет! Я еще немного посидел рядом с ним, а уходя оставил пару кувшинов из корзины в качестве компенсации. Обрадовав его этим несказанно. Видимо, и правда эламкое вино было чем-то особенным.

Глава 22

Вино оказалось неплохим. То есть, хорошим. То есть… Я не очень разбираюсь в винах, только то и знал, что местные их делать совсем не умеют. А это на вкус не вызывало желания побыстрее прогнать его через рот и пищевод в желудок ради быстрого опьянения. Вино Унмэ хотелось подержать во рту, чувствуя на кончике языка солнечные виноградины и теплый ветерок, покачивающий тяжелые грозди ягод. Оно будто бы рассказывало истории о своем созревании, но делало это не словами, а оттенками вкусов. Даже не представлял раньше, что обычный перебродивший сок винограда на такое способен!

Терри подарок оценил. А уж историю, с которой я его вручил — тем более. Хохотал, как ребенок. Но потом вдруг посуровел и очень серьезно сказал мне.

— Больше так никогда не делайте, Янак. Вы понятия не имеете, с какими силами игрались! Это, может, и выглядит забавно, но на деле, силы в процесс вовлеченные, пугают даже меня. А вы, Янак, что тогда, в моей лаборатории, что сейчас, ведете себя, как ребенок со спичками у танкера с нефтью!

— Ну что вы в самом деле, Александр! У вас день рождение, а вы вспоминаете обиды!

— Никаких обид! — ученый даже приложил руку к груди, уверяя, что все забыл и зла на меня не держит. — Более того, я вам благодарен за тот инцидент в моей лаборатории! Это во-первых. Если бы не вы, сколько всего удивительного и волнующего так и осталось для меня непознанным! Просто страшно представить! Но, подумайте головой! Это же квантовая физика! Пусть и реализованная на принципиально отличных от классической науки платформе, но, руку готов отдать на отсечение — именно квантовая физика! Этот раздел науки в нашем мире еще никто не понимает, включая и меня! Тычемся слепыми кутятами! И то что мастера могут активировать перенос объекта с сохранением его исходных характеристик, не используя для этого никаких приборов, не дает вам права использовать эту способность для похода по магазинам! Есть мнение, его высказывал еще дома мой оппонент Карл Родно, что переноса объекта, как такого не происходит. Точнее, происходит, но не самого объекта, а его точной копии. В то время как оригинал в точке отправки уничтожается, чтобы быть воссозданным в точке прибытия. Антинаучный бред, как по мне, что я и заявил ему тогда! Но, повторюсь, данный раздел науки…

— А во-вторых? — не выдержав, перебил его я. Если его сейчас не остановить, то пиши пропало. Весь вечер будем говорить о науке. Что само по себе, может, и неплохо, но меня уже утомило. Давно.

— Что “во-вторых”? — сбился с ритма профессор.

— Вы сказали — "это во-первых…"

Ученый прикрыл глаза и, готов поклясться, восстановил весь наш разговор с точностью до каждого слова ровно до того момента, как он произнес эту фразу.

— Действительно, говорил… А во-вторых, Янак, я вас пригласил не на мои именины. А на день рождения нас с вами в этом мире. Сегодня исполнилось ровно девять месяцев, как мы с вами здесь оказались.

— Девять месяцев? — я не знал — смеяться или плакать. — Вы решили отметить девять месяцев?

— Это очень символично, не находите? Именно такой срок нужен женщине, чтобы выносить новую жизнь.

— Я знаю о сроках беременности! Но черт вас дери, Терри! Я, этот подарок добывая, через такой кошмар прошел, а вы просто решили устроить посиделки в честь девяти месяцев нашего здесь пребывания?! Вы безумны, вот что я вам скажу, дорогой профессор!

— Не меньше чем вы, мой друг! — совершенно не обиделся профессор. — Это надо же такое придумать — использовать пространственный перенос, чтобы презентовать мне кувшин с вином!

— Вообще-то, восемь кувшинов!

— Но вино преотличное, должен признать!

— Чтоб вас! Девять месяцев!

— Но согласитесь, Янак! Со всеми взваленными на себя заботами мы уже забыли, когда последний раз нормально общались. Не на бегу, я имею в виду, и не по рабочим вопросам, а просто так.

Тут крыть было нечем. Мы и вправду стали видеться только по неотложным делам. Каждый вспахивал свое поле. А ведь мы единственные здесь земляки. Если разобраться, родственные узы послабее будут, чем те, что нас связывают.

— Ладно! Я не сержусь. Больше для вида.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь! Еще вина?

— Не откажусь.

К заходу солнца мы оба уже лыка не вязали. Опьянение от вина было полностью отличным от того, что я испытывал, пытаясь утопить свои душевные терзания на дне кувшина местной браги. Язык не заплетался, голова была ясная и свежая, мысли выстраивались ровнехонькими шеренгами, будто солдаты на плацу. Разве что тело порой отказывалось слушаться, налившись приятной тяжестью. Но это не помешало нам каким-то образом подняться на крышу дворца, чтобы там, в саду, продолжить дружескую попойку, совмещая ее с разглядыванием засыпающего Кетига.

— Я много думал…

— Вы так постоянно делаете, Александр! Это порой раздражает.

— Прекратите меня перебивать, проклятый вы неуч! Должен сказать, Янак, у вас отсутствует уважение к собеседнику!

— Только если он многословен, как профессор на лекции.

— Но я и есть профессор!

— Точно! Так что вы хотели сказать?

— Что я хотел сказать?.. Ну вот! Забыл! А нет, вспомнил! Только не перебивайте меня, я, кажется, плохо могу удерживать мысль из-за этого вина.

— Отличное, кстати, вино!

— Прекрасное, Янак! И вы большой молодец!.. Ну я же просил не перебивать!

Ветерок принес из порта запах рыбы и йода. Я откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и дал себе слова не вмешиваться в монолог профессора. Даже если он будет нести полную чушь. С другой стороны, а что он сейчас способен еще нести? Пьяный до изумления? Только чушь.

Некоторое время профессор молчал. Я даже подумал, что он заснул в кресле. А вслед за этим подумал, что сон на крыше дворца сатрапии — отличная идея. И сам стал проваливаться в его теплые объятия. Откуда голос ученого меня и выдернул.

— А что бы вы сказали, мой друг, предложи я вам вернуться домой?

— Сказал бы, что у вас дурацкие шуточки, Александр. — буркнул я, не открывая глаз.

Разумеется, я думал о возвращении домой. Точнее, даже не так — я вспоминал родной мир. Но со временем эти мысли стали неким фоном к происходящему в реальности. Картинками, образами, запахами. Иногда я сравнивал быт горожан Побережья и титанийцев, находя его, в сущности, одинаковым. Порой тосковал по зимнему ветру и обжигающему морозу — холода в этих широтах очень не хватало. Изредка, особенно вечерами, вспоминал о чистом электрическом свете, при котором читать не в пример удобнее, чем в неверном освещении масляной лампы. Но и все, пожалуй.

Душу не рвала ностальгия, требуя немедленно искать способ возвращения на родину, не снились ночами березы. Я врос в новый мир. Не сразу, но все же сообразил, что здесь я куда более свой, чем в том месте, где появился на свет. И, что важнее, здесь я куда больше нужен, чем там.

Ведь если подумать — что я там такого делал? Взрывал, убивал, грабил. Горстями сеял страх и террор. Бегал от погони, пересекал страну из края в край, пытаясь сбросить с хвоста полицию и безопасников. Неделями прятался на конспиративных квартирах, ожидая новой акции или облавы. Общался со всяким отребьем, которому плевать кого убивать — лишь бы деньги платили! Я что, вправду думал, что эти мои действия способны нанести хоть какой-то вред бюрократической и военной машине Титанийской империи? Приблизить некое светлое завтра? Наивный мечтатель.

А здесь… Здесь я на своем месте. Впервые, может быть, в жизни, я делаю то, для чего родился на свет. Для чего прошел весь свой жизненный путь там, обрел необходимый именно здесь опыт и навыки. Мой дом тут — это я уже понял. И возвращаться к прежней жизни я не желал. Хотя бы потому что здесь теплее, ха-ха!

Я повел плечами, устраиваясь поудобнее, и окончательно решил, что пора спать. Но у Терри было другое мнение на сей счет. Выждав, наверняка специально, когда я погружусь в приятную полудрему, он снова заговорил.

— А все-таки, Янак? Хотели бы вернуться?

Только чтобы он отстал, я ответил:

— Нет.

— Вот и я нет. Раньше хотел, а теперь, когда способ найден, не хочу.

“Ну и молодец!” — хотел было сказать я, после чего пожелать трепачу-профессору спокойной ночи, но вовремя ухватился за окончание его фразы. Сонливость разом пропала, будто в лицо плеснули колодезной водой.

— Вы нашли способ вернуться?

Повернувшись в кресле, я в упор глянул на ученого.

— Да.

— Как давно?

— Дней десять.

— И молчали?

— Проверял. Не хотел дарить несбыточную надежду.

— Надежду на что? Я же сказал, что не хочу возвращаться.

— Это вы сейчас сказали, Янак. А до этого я о вашем нежелании не знал.

Хм. Ну да. Точно. Мы ведь с Терри этот вопрос никогда не обсуждали. Он вполне мог решить, что я жажду возвращения.

— И как?

— Вам, правда, интересно? — с деланным удивлением спросил ученый.

— Ну, в общих чертах. — признал я. Нарываться на полноценную лекцию не хотелось при всем интересе к предмету.

Ученый с какой-то грустью хохотнул. Так может смеяться человек, уже давно сообразивший, что проблемы, кажущиеся ему невероятно важными, остальной мир практически не интересуют.

— Я постараюсь не углубляться в теорию. Начнем вот с чего — вы помните мою работу в нашем мире? Дверь?

— Как такое можно забыть, Александр!

— Ну так вот. Никто из моих коллег и учеников об этом не знал, но в разработке своей теории я опирался не только на классическую науку, но и на то, что в научных кругах принято называть “бабкиными сказками”. Некие “знания” неких “древних”, если вы понимаете о чем я говорю.

— Нет. Не понимаю. Какие еще древние?

— Кхм… Все время забываю, что вы выходец из совершенно иной среды. Скажем так, определенная часть научного сообщества империи, да и всего мира, считает, что наша цивилизация не первая на старушке Волде. Что были и другие, по меньшей мере одна — точно. И она, эта цивилизация, превосходила нашу на голову. Могла то, о чем мы сейчас только мечтаем. Но по непонятным причинам погибла. То ли стихийное бедствие, то ли уничтожила сама себя — тут мнения поклонников этой теории расходятся.

— Вы сами в это верите?

Я постарался, чтобы в моем вопросе не прозвучало ни капли иронии. Как по мне, теория была слишком бредовой. И я не мог поверить, что сам Александр Терри, автор “Аэродинамики” и еще бог знает какого количества научных трудов, ее придерживался.

— Господи, нет! — возмущенно вскричал тот и замахал на меня руками. — Конечно же нет, Янак!

Затем скорчил смущенную гримасу и поправился.

— Ну… совсем немного. То есть, я хочу сказать, что в определенный период моей жизни, я тогда бился над совершенно неразрешимым вопросом в своих исследования, она пришлась ко двору. И многое объяснила.

Я ничего не сказал, но что-то в моем лице заставило профессора зачастить оправдывающимся голосом.

— Я прочел огромное количество разного рода научных апокрифов, встречался с людьми, которым бы раньше и руки не подал, ездил в экспедиции, выдаваемые за этнографические, но бывшие лишь ширмой для моего настоящего интереса. Я не мог признаться всем и каждому, что ищу отголоски знаний этих самых древних — меня бы просто подняли на смех! И моя карьера в науке была бы закончена! А без этих знаний, по крайней мере, тогда я себя в этом уверил, моя работа стояла на месте.

— Это вы про Дверь?

— Тур. Да. Мой прибор. Однажды, еще будучи совсем молодым, я наткнулся на одно странное место в Священном Писании…

— Вы его читали? — вот это меня удивило посильнее всяких “древних”. Знаменитый ученый, открыто заявлявший о Церкви, как о пережитке, вдруг говорит “наткнулся в Священном Писании”.

— Любой образованный человек обязан прочесть Писание от корки до корки хотя бы один раз в жизни! — наставительно поднял палец Терри. — Иначе он не имеет права называть себя образованным. И неважно, верит он во все эти поповские бредни или нет. Важно, прежде всего, что Писание является самым древним историческим документом из ныне сохранившихся. И подлинность его сомнений не вызывает.

— Все-все! Я — неуч! А вы продолжайте.

— Заинтересовавший меня отрывок Писания описывал Малабарскую Казнь. Самый широко тиражируемый жрецами отрывок, призванный ввергнуть сердца верующих в смятение и страх божий. Вы ведь в курсе, о чем там говорится?

— Церковь посещал. Пока не появилась возможность этого не делать.

По уверениям наших попов, конец света, который неизвестно, когда случится, но произойдет обязательно, будет на Малабаре. Полуострове, на котором только в новейшей истории Волде отгремело уже шесть больших войн. Я не особенное хорошо помнил Писание, но этот кусочек, со схождением огня с небес и прочих ужасов, в память врезался навсегда. На что, вероятно, и был поповский расчет.

— Ну так вот! Я тогда впервые взглянул на строчки древней книги глазами человека науки, а не адепта религии. И увидел там довольно толковое описание разного рода устройств. Мощнейшего оружия. Средств связи. И устройства мгновенного перемещения человека из одной точки в другую. Последнее очень меня впечатлило. Тем более к тому времени я уже был уверен, что такое в теории возможно.

Слушая ученого, я будто бы проваливался в его рассказ. Впечатлительность мне обычно не свойственна, да и таланты рассказчика тут ни при чем. Скорее всего, винить нужно было обилие выпитого вина. Но я будто сам стал Александром Терри. Молодым еще ученым, который увидел в Священном Писании указание на самое важное изобретение своей жизни. Еще не сделанное.

Я видел и будто бы сам раскладывал на составные части взволновавший его (меня) текст. Может, и не понимал всего, но находил подтверждения своей (его) теории. И обретал вместе с ним уверенность, что избранный путь — верен. Я пробежался по его жизни, как призрак по облаку. Видя и понимая каждое сделанное ученым открытие не как отдельное событие, а составную часть целого. Неизмеримо сложного плана. На вершине которого стояла Цель. Черт, он действительно шел к этому всю свою жизнь!

В древнем храме на Юге Терри нашел недостающую часть ключа в своих исследованиях. Некие каменные таблички на мертвом языке. А в них, с помощью чудом найденного специалиста по этому языку, и указание на ошибку в своих расчетах. Ту, из-за которой упрямый прибор, тогда еще не носящий имя “Тур”, отказывался делать то, что от него требовали.

— Моя теория была верна. Пространственный прокол был возможен! Но никаким прибором его нельзя было сделать, если не знать мест, где он будет работать. Представляете, Янак? Мест! Проклятых мест! Вот как это можно было предусмотреть?

Около пяти лет у него ушло на то, чтобы одно из этих мест вычислить. И обнаружить, что оно находится в подвале старого здания в двух шагах от Императорской академии наук. Возведенной на месте ныне снесенных средневековых построек. Ирония? Скорее, закономерность — решил ученый. И еще год добивался правдами и неправдами о выделении подвала под лабораторию.

Никто из его коллег и лаборантов не знал, почему им приходится ставить эксперименты с установкой “Тур” в глубоком подземелье. Судачили, конечно, но неизменно приходили к заключению, что это из соображений секретности. А от данного предположения к другому — что работал профессор над новейшим и мощнейшим оружием для империи.

— В процессе доведения “Тура” до ума я пришел к очень неприятному для меня, как для ученого, выводу. Ничего я не изобретал! Открывал — да, но не изобретал! Все было придумано до нас и замечательным образом работало! Эти самые сакральные места, одно из которых я обнаружил, они же не сами по себе возникли! Их создали, понимаете, Янак. Соз-да-ли! Кто-то, превосходящий нас настолько, насколько мы, в технологическом плане, превосходим местных!

Впрочем, и установленная на место, установка работать отказывалась. То есть, пространственный прокол она делала, но далеко не всегда, а всего-то пару раз за сотни включений. И никак не удавалось выявить закономерности удачных экспериментов. Терри скрупулёзно вел дневник, внося туда любую мелочь, которая могла повлиять на работу прибора: от простуды лаборанта, до уровня влажности в помещении. А потом появился я с мешком взрывчатки я.

— До недавнего времени я считал, что именно сила взрыва вошла во взаимодействие с энергетическим контуром “Тура”. Проверить, понятное дело, возможности не было, но и придумать иного объяснения не получалось. А недавно имел беседу с мастером Нго и тот мне все объяснил. Вот так вот: колдун из другого мира на пальцах рассказывает ученому принцип работы пространственного прокола! Над которым ученый, на минуточку, работал всю свою жизнь!Как вам это понравится?

Я покачал головой, уверяя собеседника, что нравится мне это не слишком. Но он, кажется, даже не заметил моего движения, продолжая рассказ.

— Мастера, кстати, называют проколы иначе. Норами. В некотором роде их определение даже точнее моего. И еще, забавный факт! У них есть модель!

Терри снял с руки браслет и протянул мне. Бусы. Ну или четки. Такие я видел у жрецов в нашем мире. Перебирая бусины, нанизанные на веревку, они здорово помогали святошам уходить от прямых вопросов прихожан. На мой вопросительный взгляд ученый ответил с усмешкой.

— Модель мироздания, по мнению Круга. Каждая бусина — отдельный мир. Веревка их соединяющая — проходы между мирами. Норы. Черная бусина с двумя красными точками — этот мир. А по соседству с ним — серенькая, с символом эллипса — наш. Очень просто и понятно — в духе мастеров! Хотя... Вопросы все же остаются. Чего я не могу понять, да и мастера об этом не знают, являются ли наши миры разными измерениями, о которых так любит рассуждать тот талантливый мальчишка, как его? Этьен Лорино! Да! Измерениями или разными планетами? Я склоняюсь к последнему, но, как вы понимаете, строить такие предположения можно с тем же успехом, что и рисовать пальцем в дыму.

На долгое время ученый замолчал. Ушел, что называется, в себя. Прикрыл глаза и его дыхание стало глубоким и расслабленным. Как у спящего человека. Я было решил, что Терри, выговорившись, как и положено накачавшемуся вином человеку, уснул, но он вдруг снова заговорил.

— Поэтому я и не хочу возвращаться. Здесь такой простор для человека науки, что поневоле увидишь руку Творца в нашем здесь появлении. По крайней мере, я не считаю его, как прежде, случайностью. И еще, знаете… Я бы очень хотел побывать на других бусинах. Пройти норой еще раз или два, но осознанно, а не сбегая от взрыва сумасшедшего революционера.

Я улыбнулся его последней фразе. И понял, что тоже был бы не против пройти и посмотреть другой мир. Отличный от Волде или здешнего.

— Если это возможно для мастеров, то почему тогда они не путешествуют по мирам? — спросил я.

— Во-первых, кто вам сказал, что они этого не делают? Помните, еще Ади, когда мы его допрашивали после взятия Омпата, говорил о путешествиях между мирами.

— Кстати, да!

— Просто мало кто это знает, вероятно. Да и расскажи вам раньше кто, что горстка полуголых колдунов способна перемещаться между мирами — вы бы поверили? А во-вторых, есть огромная разница между отправкой вас за вином в Элам и проходом в другой мир. Мастер Нго говорит, что сами проходы не созданы ими, а лишь обнаружены. Как я и предполагал! Они могут их активировать и использовать. Но не способны творить проходы куда им вздумается. Но могут применять схожий метод в рамках своего мира.

— Вот! А как они это делают? Самое интересное-то вы не сказали. Если не мой взрыв нас сюда зашвырнул, то что тогда?

Александр посмотрел на меня странным взглядом, в котором мне увиделось осуждение. Такого рода: “ну как же, Янак! Все ведь на поверхности лежит! Неужели еще не сообразили?”

— Вера. — вслух ответил он.

Я хмыкнул. Ученый развел руками. Мол, ну вот так. Сам, признаться, потрясен.

— Как говорит мастер Нго, вера — это энергия. Как и прочие другие, с которыми, в том числе я, работал и в Волде. Звучит немного мистически, согласен, но все же склоняюсь к тому, чтобы принять эту теорию. Сейчас, восстанавливая в памяти все события того злосчастного дня, я могу с уверенностью сказать, что именно моя вера заставила установку “Тур” сработать. Я просто поверил, что на этот раз все получится. Что Тур сработает, как надо. Я отказывался погибать, пока не закончу свою работу. И вот результат.

— Вы как жрец сейчас рассуждаете! — с легкой укоризной заметил я.

— Может быть. — удивительно покладисто откликнулся Терри. — Но, скажите, Янак, когда вы оказывались в тупике, в полном отсутствии выбора между жизнью и смертью, что помогало выжить? Помощь друзей? Запасной план спасения?

— Лучшая подготовка…

— Воля к жизни, быть может? Полное нежелание умирать? И вера в то, что все закончится хорошо?

Я взмахнул руками.

— Все, вы окончательно ожречились, Александр! Вино и общение с мастерами, как мы выяснили, для вас смертельно опасно! Нужно выбрать что-то одно. Заканчивайте, правда! Вера, подумать только! Я вас продолжаю слушать, только потому, что так же пьян, как и вы!

Говоря все это, я тем не менее внутренне соглашался с ним. Раньше, до встречи с колдовством, и слушать такого не стал. Вера — энергия! Ха! Но насмотрелся тут уже. Ничего не удивляет. Да и потом — я ведь и правда столько раз оставался живым, только потому, что страстно хотел жить. Верил, что выживу. Скрипел зубами, рвал жилы, но по-прежнему копчу небо, теперь уже чужое. Я на полную использовал все отпущенные природой данные и приобретенные навыки. И выживал. Но что запускало эти навыки?

Если воспринимать веру, как энергию — именно энергию, а не поповские сказки про старика на тучке! — то почему нет! Графа Эрцо, отца электричества, тоже ведь когда-то считали сумасшедшим. И довольно долго, кстати! А сейчас города империи освещены энергией, которую раньше маститые ученые считали выдумкой! Так почему бы вере не запускать прибор Терри? Противоречит науке? В этом мире я уже насмотрелся на противоречия!

Ученый лишь пожал плечами, против обыкновения, не начиная контратаковать своими аргументами и риторикой. То ли он не хотел меня убеждать, то ли понимал, что убеждать и не нужно. Сидел себе и смотрел на ночное небо, сверкающее чужими звездами.

— Я столько узнал. И понял, что ничего не знаю. — сообщил он звездам. И столько в его голосе было тоски, что я понял — тему нашего разговора нужно менять. Причем, срочно. Как ведут себя пьяные, все их стадии я знаю, как священник — молитвослов. И уровень интеллекта роли тут не играет.

— Ну, кое-что мы знаем. Скоро здесь будут корабли империи Рэй.

— Ах да! Наши северные экспансионисты… Ну, не так чтобы скоро. Нас они точно не застанут.

Проигнорировав его последнюю фразу, я продолжил.

— И, знаете, Терри, у меня тут появилась одна интересная идея.

Эпилог

В тринадцатый день месяца Вайо, что по местным поверьям являлось очень удачным временем для совершения плаваний, Александр Терри, граф Долтон, профессор академии наук Титанийской империи, а теперь мастер мастеров Терр, в последний раз пожал руку своему бывшему врагу, ставшему верным другом и соратником. И Янак Серт, некогда бывший революционером и бомбистом, за которым гонялось все государственное управление безопасности все той же Титанийской империи, ставший теперь главой безопасности Сатрапии Удэ, взошел на борт огромного корабля, строить которые в этом мире еще не научились. Помахав на прощание другу, расставался с которым, вероятнее всего, навсегда, ученый шагнул в воздушный вихрь и оказался в своих апартаментах дворца Кетига. Один шаг. И вместо песка безлюдного побережья, где в обстановке строжайшей секретности целый год строился корабль, называвшийся в мире ученого галеоном, под его ногами оказался полированный розовый мрамор.

Александр Терри переносил путешествие через пространственный прокол гораздо легче того же Серта. Который один раз попробовав данный способ перемещения (подумать только — он прыгал за вином! Ну что за мальчишка!) старался впредь держаться от него подальше. И даже на секретную верфь добирался по старинке — верхом. А вот ученый не брезговал еще одним подарком этого мира. И даже, будь его воля, только им бы и пользовался.

“Сделано!” — сказал он себе, налив вина — эламского! — в бокал, выточенный из цельного куска горного хрусталя. — “Это сделано. Что там у нас дальше?”

Не так много, если подумать. Янак Серт или Янган Серт-ар, как его стали здесь называть, был фантастически работоспособен. До своего отъезда он успел закрыть почти все свои дела. Ученому осталось лишь закончить те, на реализацию которых времени требовалось больше, чем один год.

Например, островитяне-тотемники. План Янака сработал даже лучше, чем тот сам рассчитывал. Уже несколько месяцев на Архипелаге бушевала междоусобица, в которой навсегда исчезали из истории целые кланы. Могучие кланы, так гордящиеся своим происхождением от предков оборотней, вырезались от стариков до детей — чтобы никто не мог продолжить мстить. И делали это не воины Побережья, а сами тотемники. Александру нужно было только периодически помешивать палкой своевременного вмешательства угли костра их взаимной неприязни. Поддерживать то одного, то другого “объединителя”, посылать оружие или наемников стороне, которая слишком ослабела в борьбе, но еще могла пустить кровь своим соперникам. Год, максимум год. И флот Удэ поставит точку в этой нелепой грызне. Расширив влияние растущей сатрапии.

Административные реформы самого ученого тоже проходили вполне гладко. Появилось сословие чиновников, исполнителей воли дангов. Можно сказать, прообраз будущей аристократии, но без права передачи титула по наследству. Круг принял его аргументы о том, что государство, даже застывшее муравьем в янтаре времени, должно иметь эффективный аппарат управления. Слегка громоздкий, тяготеющей к столь нелюбимой самим Александром бюрократии, но тем самым имеющим хорошую защиту от неверного решения одиночки. Защиту от дурака.

Неплохо развивалась и новая религия. На ее окончательное внедрение по всей сатрапии, конечно, понадобится куда больше времени, чем год. Но и спешки в этом деле нет никакой. Знай себе поощряй первосвященника Мона редкими разговорами-откровениями, а потом вымарывай из его головы совсем уж нелепые тезисы. Но зато и результат ожидается куда более впечатляющий, нежели с теми же островитянами. Монотеизм, он ведь для управления настроениями людей куда больше подходит, чем пантеон мелких божков с малопонятными свойствами.

Все шло хорошо. По плану. Но отчего-то между кадыком и грудиной устроила себе гнездо тяжеленная рептилия сомнений. Или сожалений? Скорее второе, да-да! Но не из-за трех же сотен рабов, строивших галеон, которых на том заброшенном побережье принесли в жертву секретности? Жаль людей, безусловно! Но такова цена регресса общества. У прогресса, это профессор императорской академии наук знал не понаслышке, цены куда выше! На порядки выше.

“Просто ты остался один”. — подумал Александр. Сделал глоток эламского, дав себе три секунды на наслаждение букетом, и согласился с собой.

Да, был вынужден признать граф Долтон, это была банальнейшая тоска. Какой бы занозой порой ни бывал Серт, но они сблизились — глупо это отрицать. Может быть, даже стали друзьями, насколько это возможно для столь разных людей. И вот он уехал, собрав полторы сотни своих янганов, верящих в него как в самого Создателя. Отправился устраивать темное средневековье могущественной северной империи. Чтобы в этом мире никогда не случилась великая экспансия белого человека. И вряд ли они когда-то увидятся — расстояния слишком велики. Даже мастер Пар не сможет построить мост через тысячи километров водных пространств. По крайней мере, пока не может.

“Ну, старина!” — укорил себя Александр. С отъездом Серта привычка говорить с самим собой, кажется, начала прогрессировать. — “Мы же уже все обсудили! Все взвесили. И приняли решения. Чего душу травить?”

Ученый понимал, что сейчас ему нужно было дело, которое накроет его с головой. Лишит всех мыслей и свободного времени. Но такого, как назло, под рукой не было. То есть, тайн у Круга мастеров было хоть отбавляй, их изучение займет куда больше времени, чем Создатель ему отпустил. Но вот прямо сейчас заниматься ими, что странно, не было никакого желания.

“В конце концов — я тоже человек!” — сделал попытку самооправданья профессор. — “Погрущу день-другой, никому хуже не сделается!”

В этот момент в апартаменты вошел секретарь Терри. Точнее, один из трех секретарей. Конкретно этот, слегка похожий на юную девицу, достался ему в наследство от Серта. И держал в голове и на кипах пергамента (может стоить как-то незаметно изобрести бумагу?) все нити паутины бывшего революционера. По крайней мере, ту часть, что ему дозволено было знать.

— Чего тебе, Нуланго? — спросил Александр. Он сам настаивал, чтобы подчиненные не стучались в двери его комнат, а входили свободно. Если дело того стоит, разумеется. К этому он их тоже приучил.

— Ган Серт-ар приказал сразу сообщать тебе, если это произойдет! — сообщил юноша, склонившись.

— Произойдет что, мальчик?

— Он сказал, сразу сказать тебе, если в город привезут людей с белой кожей. Как у тебя и у него!

“Какой вы, оказывается, предусмотрительный сукин сын, Янак Серт!” — восхитился ученый. — “А я ведь об этом даже и не подумал. Считал, что шанс попасть сюда людям с севера еще раз слишком невелик. По крайней мере, в ближайшие лет сто!”

— И что? — не выдавая охватившего его азарта, спросил он. — Привезли?

— Троих! — с готовностью подтвердил секретарь. — Кожа белая, в солнечных ожогах. Волосы светлые. Глаза зеленые, серые и голубые.

— По-нашему не говорят, разумеется?

— Нет, мастер Терр! Вести их к вам?

— Они что же, уже во дворце? — выдал удивление профессор.

— Как и велел ган Серт-ар!

“Предусмотрительный сукин сын!”

— Веди.

Спустя пять минут на розовый мрамор комнат Терри ступили три пары босых, грязных ног. И еще шесть пар смуглых, обутых в сандалии. Эскорт северян в виде верных. Все верно. Все правильно.

— Вы из империи Рэй? — язык Гаарона Александр изучил неплохо. Ясное дело, он не практиковался в произношении, но с его лингвистическим опытом это было и не нужно.

— Что там спрашивает этот мерзавец? — услышал он ответ. На имперском. Но не на сегере, как называл свой язык скафилец Гаарон. А на своем родном языке.

Произнесший шокировавшую его фразу был средних лет мужчиной в одной лишь набедренной повязке. Светловолосый, голубоглазый и весьма мускулистый. Воин. И, скорее всего, командир.

— Черт его знает, капитан. — в полголоса ответил один из его спутников. Более молодой, но такой же поджарый. — Это другой язык, совершенно точно.

Сердце Терри едва не выпрыгнуло из груди. Он чудом сохранил невозмутимое выражение на лице. И чуть не бросился обнимать троицу грязных рабов на глазах у секретаря и верных.

“У них получилось! Господь милосердный! У них получилось!” — стучала в сознании единственная мысль.

Ученому потребовалось минуты две, чтобы взять контроль над эмоциями. Все это время он молча разглядывал пленников и сделал окончательный вывод, что в пространственный прокол, осуществленный его установкой, отправили военных. Скорее всего, лаборатория после взрыва, устроенного Сертом, перешла под их контроль. Как и доведение до ума прибора, ради которого бомбисты пожертвовали целой боевой группой.

— Кто сейчас возглавляет проект “Тур”? — спросил он. В голосе прорезалось то самое аристократическое высокомерие, которое он всегда использовал при общении с людьми в форме. То, что именно эти “вояки” имели только тряпки вокруг чресл, дела не меняло. Он с наслаждением наблюдал, как в глазах пленников появляется удивление. И, как и рассчитывал, (ну не может военный человек не ответить на вопрос, заданный таким тоном), получил ответ.

— Профессор Курц Ледден… — ответил тот, кого назвали капитаном. Медленно ворочая челюстью, как, вероятно, и извилинами.

— А я то рассчитывал, что проект отдадут Бауману. Ну что ж… Человек предполагает, а Господь… Нуланго!

Секретарь вздрогнул.

— Кресла моим гостям. Что-нибудь поесть и выпить. Быстро!

Требуемое появилось меньше чем за минуту. Александр Терри, граф Долтон, широким жестом указал на плетеную мебель и произнес:

— Присаживайтесь, господа. У нас впереди очень долгий разговор.

Оглавление

Виталий Сергеевич Останин Регрессор

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

 Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg