«Невидимые знамена»

Невидимые знамена (fb2) - Невидимые знамена [litres, издательство Стрельбицкого] 1315K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кира Алиевна Измайлова

Кира Измайлова Невидимые знамена

1. Письмо из ниоткуда

Школьный коридор в разгар большой перемены – место крайне шумное и порой опасное. Даже учителя без особой нужды не высовываются из своих кабинетов или учительской, а те, кто ступает на территорию разбушевавшихся подопечных, должны обладать хладнокровием укротителя (и многие не отказались бы иметь при себе хлыст).

По коридору туда-сюда носятся пятиклашки: у этих еще нет настолько сложных уроков, чтобы нужно было повторять или списывать друг у друга домашние задания, и они от всей души наслаждаются свободой. Вышагивают на длинных, обтянутых модными джинсами ногах томные старшеклассницы: какие-то – серые цапли, пробирающиеся сквозь стаю птичьей мелюзги, иные – настоящие фламинго. Переговариваются, хохочут, выламываются перед одноклассниками…

Да, школьный коридор и рекреационный зал напоминают птичий базар: так же шумно, такая же толкотня. Стоят у окон, подпирают стены, жуют, смеются, носятся друг за другом, на скорую руку передирают домашние задания – непременно увидишь на каком-нибудь подоконнике раскрытую тетрадь, а над ней – несколько склоненных голов и оттопыренных тощих задов.

Узкий и короткий подоконник в торце коридора большой популярностью не пользовался, в основном из-за его близости к туалету, источавшему далеко не райские ароматы. Перекусывать в таком соседстве брезговали, да и шушукаться в подобном уголке было не слишком приятно.

Впрочем, девочку, устроившуюся с ногами на этом самом подоконнике и сосредоточенно решавшую какую-то задачу в помятой тетрадке, это явно не волновало. Её и шум не слишком беспокоил: уши ее были плотно заткнуты наушниками. Собственно, это место она и выбрала за то, что здесь никто никогда не толпился, а значит, можно было спокойно заняться своим делом. Еще лучше было бы пойти в класс, вот только учительница, что коротает там большую перемену, непременно поинтересуется, чем это занята Логинова.

– Шур!..

Никакой реакции.

– Шура!

Девочка покосилась вверх, вытащила один наушник.

– Чего тебе, Семенов? – спросила она не то чтобы неприветливо, но так, что любому стало бы ясно – отвлекать занятого человека просто неприлично!

– Слушай, Шур, – одноклассник потеснил ее рюкзак, примостился на подоконнике. – Тут такая штука случилась…

– Семенов, давай потом со своей штукой! – нахмурилась девочка.

– Ну Шур!..

Она только вздохнула: по лицу Семенова видно было, что его просто-таки распирает, и если он не поделится новостью или что там у него, то просто лопнет.

– Тогда так, – сказала Шура. – Ты даешь мне сдуть домашку по алгебре, а потом рассказывай, что хочешь.

– А ты что сама-то?… – Семенов хлопнул глазами, сообразил, видно, что задал неудобный вопрос и сник.

– Да батя вчера опять устроил цыганочку с выходом, – неохотно ответила девочка. – Не до алгебры было…

Мальчик понимающе вздохнул: отец Шуры не так давно попал под сокращение на заводе, вынужден был устроиться сторожем (сутки через двое, такая вот престижная и высокооплачиваемая работа), и начал попивать. Пил он и раньше, но не так, чтоб очень, в пределах нормы, как все мужики в их городке, но теперь, когда времени на то, чтобы жалеть себя, стало вдоволь, слегка увлекся.

– Жду не дождусь, когда Лёха вернется, может, вправит ему мозги, – добавила вдруг Шура, и Семенов почувствовал себя вовсе неуютно. Лёхой звали ее старшего брата, которого прошлой весной забрали в армию, он и правда умел управляться с отцом, а теперь семейству Логиновых приходилось несладко.

– Ну… ты приходи, если что, – сказал он неуклюже. – Бабушка тебя любит. Можешь у меня уроки делать…

– Угу, братьев тоже с собой приводить? – хмыкнула Шура. – Ну чего ты сопишь? Гони тетрадку и сыпь свои новости!

Семёнов суетливо полез в рюкзак, дорогой, но местами запачканный (старшеклассники пару раз футбольнули), отдал Шуре толстую тетрадь. Та живо нашла нужные задачи, принялась строчить.

– Ты давай, говори, – сказала она, – я слушаю.

Мальчик вздохнул: тайна, хранимая со вчерашнего вечера, не давала ему покоя, тянуло поделиться, а с кем, как не с Шурой Логиновой? Был бы закадычный приятель, другое дело, но друзей у него не водилось, так уж повелось, а Шуру он знал с раннего детства: ходили в один детский садик, жили в соседних подъездах, в школу тоже пошли вместе… Их даже звали одинаково – Александрами. Только Семенов с рождения был для родителей и бабушек с дедушками Сашенькой, Санечкой, солнышком… А девочка, сколько себя помнила, была «Шулкой» для младшего брата, «Шурёхой-дурёхой» для старшего, «Шурятиной-курятиной» для среднего, и просто Шуркой – во дворе.

– Ну долго ты молчать будешь? – Шура оторвалась от тетради, взглянула на одноклассника. Тот никак не мог решиться заговорить. – Перемена сейчас кончится!

– Да я не знаю, как сказать-то… – Тот поправил очки, посмотрел жалобно на приятельницу.

– Ну думай, – хмыкнула она и принялась писать еще быстрее.

Саша Семенов – тихий, безобидный отличник, маленький и щуплый очкарик, мог бы стать в школе классическим объектом насмешек и злых шуток: одно то, что его до пятого класса провожала в школу бабушка, чего стоило! Потом, правда, он решительно воспротивился, и его стали отпускать одного, но при условии, что он будет ходить только с Шурой. Её бабушка Саши считала девочкой самостоятельной и не без оснований полагала, что та ее внука в обиду не даст. Так оно и было: привыкшая вступаться за младшего брата Шура еще в детском саду огрела обидчика Саши совочком по голове, а потом, выражаясь старомодно, взяла над Семёновым шефство. Правда, в отличие от Шуриного брата, он так и не выучился отвечать обидчикам, но к нему уже особенно и не приставали, зная, что Логинова, случись она поблизости, может и врезать. Что поделать: если у тебя два брата-погодка (старший-то до мелюзги не снисходил), волей-неволей выучишься драться!

В классе с Сашей не дружили, хотя списывали охотно. С Шурой тоже: характер у нее оказался не сахар. Быстро сложившаяся девчачья команда классе в четвертом попробовала было ее травить и даже организовать «темную», да только Логинова без всяких раздумий расквасила нос одной обидчице, вторую долбанула головой об парту, и остальные связываться не рискнули. Шура отделалась выговором от завуча, но с тех пор ее сторонились. Да и она не особенно стремилась в компанию одноклассниц: нрав у нее был угрюмый, а время она предпочитала посвящать учебе – знала прекрасно, что если сама не будет лезть из кожи вон, никакой институт ей не светит, она ведь не Саша Семенов, которого, если что, и на платное отделение устроят…

– В общем, вчера случилось вот что, – таинственным голосом завел Саша, сообразил, что в таком гаме Шура его не услышит, и повторил громче: – Такая странная вещь случилась!

– Ну чего случилось-то? – девочка рассматривала решение задачи, словно оно ей не нравилось. Может, так оно и было. – Бабушка отругала?

– Да нет! Позвонил кто-то вечером, я трубку взял, – отважился, наконец Саша. – Спросили меня, да еще так серьезно, полным именем назвали, я даже испугался…

– Чего бояться, военкомат тебя пока не ищет, – пробормотала Шура, покусывая кончик ручки. – Ну, и кто это оказался?

– А он не представился! – ответил тот. – Но голос такой важный-важный, ну директор так говорит на собраниях… И спрашивает, в общем, вы такой-то? Я говорю, да, а что вы хотели? А он мне – вы, Александр, загляните в почтовый ящик, и всё узнаете. И трубку положил.

– Ну и?… – Шура подняла голову. Глаза Саши за стеклами очков горели энтузиазмом. – Дальше что?

– Ну я утром, пока еще бабушка спала, сбегал вниз, заглянул в ящик, а там письмо для меня… – мальчик опять понизил голос. – И, в общем, там написано, чтобы я сегодня пришел в парк, к памятнику, знаешь?… Вот. И что меня будут ждать, всё объяснят и заберут с собой, потому что я… ну… – он явно смутился. – Ну… в общем, избранный.

– Семенов! – Шура выпрямилась. – Ты совсем свихнулся на своих книжках?!

Для убедительности она постучала ручкой по лбу.

Увлечения Семенова всякой и всяческой фантастикой Шура не разделяла. Вернее, читать тоже читала – приятель таскал ей книги, у Логиновых не было лишних денег на них, да и места, чтобы держать, тоже, – но с разбором. И на дух не переносила истории о том, как кто-то куда-то угодил, получил всемогущество, победил врагов и стал жить долго и счастливо. Выговаривала Саше, тот моргал виновато и продолжал читать – запоем, даже ночами, потому что днем бабушка строго следила, чтобы внук осваивал классику мировой литературы. На счастье Семенова, отец его тоже потреблял такое чтиво, а потому проблем с тем, как раздобыть нужную книжку, не возникало.

– Ничего я не свихнулся! – насупился Саша.

– Еще как! – Шура спустила ноги с подоконника, закрыла тетрадки и отдала Семенову его собственность. – Тебя разыграл кто-то, вот голову на отсечение даю! Все знают, что за дрянь ты читаешь, вот и придумали… Заманят в парк и в лужу окунут!

– А кто звонил? Голос-то взрослый! – защищался Саша. – Скажешь, подговорили кого-нибудь?

– Ой, ну я тебя умоляю! – Шура сощурилась. – Как маленький! Мало ли программ, записали на диктофон, подправили, прокрутили тебе… А ты и поверил!

– А письмо?! – Семенов полез в рюкзак. – На, сама посмотри! Тоже, скажешь, розыгрыш?

Шура взяла у него плотный конверт, повертела в руках. Марок нет, конверт явно не с почты: подарочный, что ли? Бумага плотная, шершавая, адрес не надписан, только три слова – «Александру Семенову лично».

– Ну ты читай! – поторопил Саша.

Шура развернула лист бумаги, всмотрелась – написано от руки, и как бы не чернилами, вот даже брызги видно, где перо слишком сильно нажало на бумагу. Если это розыгрыш, то мастерский! А написана чушь, вполне в духе любимых Сашей романчиков: дескать, его долго искали, наконец, нашли, а теперь спешат препроводить в далекие дали, чтобы он мог исполнить свое предназначение. Слово «предназначение» написано с заглавной буквы, для пущей важности, видимо. В письме вообще было много заглавных букв.

Встреча назначалась вечером, в парке. Местечко довольно глухое, памятник героям войны стоит в дальнем конце парка, летом там еще гуляют парочки, а осенью никого не увидишь. Одно время там собирались местные алкаши, потом наркоманы, но в итоге все куда-то перебрались: поговаривали, что там ни привычный стакан, ни доза не радуют, тоска берет. Нехорошее, в общем, место, хотя в городском фолклоре о парке и памятнике не было ни полсловечка.

– Ну и что, пойдешь? – Шура вернула Саше письмо. Тот вздохнул, посмотрел жалобно. – Ты хоть подумай, почему эти… искатели на русском пишут? Откуда они твой адрес знают и полное имя, а?

– Ну… им положено знать, – не слишком уверено ответил Саша. – Если уж они меня нашли. то…

– Да и кто тебя вечером одного в парк отпустит? – безжалостно добила девочка. – Ладно, предков твоих нет, а бабушка-то с ума сойдет! Будет названивать каждые три минуты. И вообще, как ты ей объяснишь, зачем тебе вечером понадобилось куда-то идти?

– Я думал, может… скажу, что к тебе пошел, – сказал мальчик.

– Она позвонит и проверит.

– Ну я скажу, что звонить можно только на мобильный, потому что у тебя отец… – Саша не закончил фразу, взглянул виновато.

– А она спросит, почему я к тебе не пришла.

– А я скажу, что ты стесняешься, потому что она тебя всё время накормить пытается, – выдал Саша. – Это ж правда!

– И что, не струсишь один идти? – Чувств приятеля Шура не щадила, да он и сам не особенно обольщался по части собственной смелости. – Или что? Хочешь, чтоб я с тобой сходила?

– Вообще-то да… – он втянул голову в плечи. – А ты занята?

– А что химичка говорила, контрольной не будет завтра? – уточнила Шура деловито.

– Не будет, только лабораторная, – с готовностью ответил Саша.

– Ну тогда ладно, – выдержав паузу, согласилась она. – Куда тебя одного-то отпускать… Может, Стёпку взять? Или Валерку?

– Не надо, – помотал головой тот.

Степаном звали среднего Шуриного брата, Валерой, соответственно, младшего. Оба были теми еще хулиганами, в драку лезли охотно, и если что, помощь их была бы нелишней. Только Саша побаивался шумных мальчишек, хотя они относились к нему покровительственно. А как еще можно относиться к такому задохлику?…

– Тогда заползай ко мне вечером, – Шура затолкала свою тетрадь в рюкзак, встала. – И пойдем. Как думаешь, чьи шуточки? Я б на Абрамцева с его командой поставила!

– А вдруг не шутки, а, Шур? – тихо спросил Саша, глядя на нее снизу вверх. – А вдруг правда?

– Семенов, ну ты сбрендил! – девочка рывком закинула рюкзак на плечо. – Ты еще скажи, что ты подкидыш, у тебя волшебный шрам имеется в виде молнии… через всю задницу, а на самом деле ты великий маг и чародей! Ты в зеркале себя давно видел?

– А что, по-твоему, магу обязательно быть ростом со шкаф и поперек себя шире? – обиделся субтильный Семенов.

– Я почем знаю, я их не видела, – фыркнула Шура. – Это ты у нас специалист! Только это, Семенов…

– Чего?

– А если правда, – спросила она, – если придет бородатый волшебник в мантии и тебя заберет, ты как, сходу согласишься? А предки как? Бабушка там? Ничего?

Семенов сделался совершенно несчастным. Очевидно, на эту тему ему размышлять уже доводилось, и ни до чего хорошего он не додумался.

– Ну… я же вернусь, – промямлил он. – А если нет… Наверно, они же могут сделать так, чтобы обо мне никто не вспоминал? Как будто меня не было?

– Ну-ну, – хмыкнула Шура. – Ладно, пошли, звонок скоро. И это, оденься как-нибудь, чтоб в лужу падать не жалко было! И очки запасные возьми.

– Зачем… падать? – изумился Саша.

– Ну мало ли… – пожала она плечами.

– А все-таки?

От необходимости отвечать Шуру избавил загремевший звонок – толпы школьников устремились к дверям кабинетов, случился небольшой затор, потом половодье схлынуло, прошла по коридору учительница английского, дежурная, бдительно оглядела все углы и закоулки и скрылась в учительской…

2. Ночь, улица, фонарь…

– Шура, ты куда собралась?

– Я погулять, мам, – отозвалась девочка, застегивая джинсы. Подумала, выложила из рюкзака учебники, взамен сунула кое-что из аптечки: чтобы сразу принять меры, если нос расквасят.

– Какие гулянки на ночь глядя!

– Да ладно, мам! – Шура прекрасно знала, что мать занята готовкой, а заодно смотрит на кухне сериал, поэтому не будет особенно привязываться. – Я недолго!

– А уроки сделала?

– Да сделала, конечно, хочешь проверить? – коварно спросила Шура.

– Пусть Стёпа проверит! – мать повысила голос, стремясь перекричать рекламу. Отец сегодня дежурил в ночь, можно было не опасаться, что он взорвется из-за «тупого сериала» или, к примеру, «вопящих детей».

– Да мне делать нечего, что ли?! – возмущенно завопил тот, отрываясь от старенького компьютера, купленного еще в те времена, когда средства позволяли такую роскошь. – Мам, я еще свои не сделал! Да ты чего, Шурка сроду хорошо учится, чего ее проверять?!

– А того, что ты в игрушки играешь, а мог бы сестре помочь! – раздалось из кухни.

– Ну, пошла воспитывать… – прошептал Степа, переглянувшись с сестрой. – Мам, а давай я лучше Валерке помогу? А то у него с русским кранты!

– Он только через час вернется!

Младший брат учился во вторую смену, и это давало старшим возможность попользоваться компьютером.

– Ну вот вернется, я и помогу, – примирительно заключил Степа, возвращаясь к монитору.

– Ну смотри у меня! – пригрозила мать. – Шура, ты еще дома?

– Да!

– Смотри, чтобы недолго! Ты далеко?

– Не, я во дворе, с Сашкой, – легко соврала та.

– С женишком, – фыркнул Степа, за что тут же получил по загривку. – Да ладно тебе, шучу я!

– Дошутишься ты у меня, – буркнула Шура.

Немного поразмыслив, она вместо кроссовок натянула ботинки младшего брата – они были ей как раз впору. Тот всеми правдами и неправдами вымолил у родителей на день рожденья почти что настоящие берцы и теперь только что не спал в них, жаль, в школу мать его в них не пускала. А пинаться в такой обувке гораздо сподручнее, чем в кроссовках, рассудила Шура. Оставалось только надеяться, что Валерка не обнаружит пропажи любимой обувки до того, как Шура вернется домой.

– Я пошла, мам! – она натянула куртку, закинула рюкзак на плечо (девчонки носили сумки, но с рюкзаком удобнее бегать, если что, к тому же на модную сумку все равно не было денег).

– Ужин в девять, чтоб не опаздывала!

– Ладно! – Шура хлопнула дверью. Перевела дух, усмехнулась: хорошо, что в их семействе только один мобильник, иначе никакой бы жизни не было.

Одноклассники ее с телефонами не расставались. Шура считала, что мобильный нужен затем, чтобы звонить и отправлять сообщения, а остальное – это уже излишества, но остальные ее мнения не разделяли, стремились перещеголять друг друга дорогими игрушками… Ей подобные не светили, она и не заглядывалась. У нее и плеер-то был кассетный, доставшийся от старшего брата… Впрочем, какая разница? Слушать можно, и ладно! А что большой, даже хорошо, не потеряешь в кармане.

– Ну ты чего так долго? – встретил ее у подъезда Саша. – Бабушка уже звонила, спрашивала, дошел я или нет!

– Да мать пристала, – ответила Шура. – А чего бабушка?

– Ну, хотела удостовериться, – скривился Саша. – Что я на месте. Пришлось врать, что лифт не работает, и я пешком иду. Но она сейчас опять позвонит!

И точно, мобильный разразился длинной трелью.

– Да, бабуль! – отозвался Саша. – Да, пришел! Ага… На, – он сунул Шуре трубку.

– Здрасьте, Анна Леонидовна, – сказала та.

– Шурочка, добрый вечер, – услышала она озабоченный старческий голос. – У вас все в порядке? Ты, пожалуйста, попроси Стёпочку или Валерика проводить Сашу до квартиры, как назад пойдет. Хорошо?

– Непременно, – пообещала Шура.

– Ну, занимайтесь, не буду отвлекать, – прокудахтала напоследок трубка и тонко запищала.

– На, – девочка отдала телефон приятелю. – Пошли, а то опоздаем.

– Да рано еще, тут идти-то…

– А я пораньше хочу прийти и посмотреть, что там к чему, – сказала Шура. – Засядем в кустах и поглядим, кто явится. Если Абрамцев, то пусть торчит там, пока не околеет!

– А если нет? – Саша все еще надеялся на чудо, но в мрачных, слякотных осенних сумерках рассчитывать на что-то волшебное получалось скверно.

– Тогда видно будет, – пожала плечами его одноклассница.

Саша едва поспевал за ее размашистым шагом. Из четверых детей Логиновых в мать удался только Валера – плотный круглолицый крепыш, остальные пошли в отцовскую породу. Вот и Шура тоже – больше, чем на полголовы выше Саши (впрочем, в этом возрасте девочки часто перерастают мальчиков), с прямыми широкими плечами, худощавая. Мать не раз вздыхала: ну что бы дочке уродиться похожей на неё! Так нет – вылитый отец, те же широкие скулы, упрямый подбородок и длинноватый нос, коротко стриженные темные волосы – чтобы не возиться. Еще и брови, как у Брежнева, говаривала мать, а выщипывать их Шура ленилась. О косметике и речи не шло, какая косметика, если мать себе помаду у торговок на рынке покупала за копейки!

«Вам бы поменяться,» – говаривала Сашина бабушка, поглядывая на подружку внука. Она одобряла это приятельство, считая, что самостоятельная девочка сможет научить Сашу позаботиться о себе, а заодно и присмотрит за ним. Пусть она из небогатой семьи, но не хулиганка, не пьет по подворотням пиво, как большинство ее сверстниц, не курит (тут Анна Леонидовна ошибалась, но не сильно – пробовать всё это Шура пробовала, но на продолжение опять же не было денег), учится хорошо… Славная, в общем, девочка.

И правда: невысокий щупленький Саша, светловолосый, голубоглазый, сроду не бывавший на уроках физкультуры – у него было вечное освобождение по зрению, – и рослая крепкая Шура представляли собой довольно забавную пару. Шура-то с удовольствием бы пошла в какую-нибудь спортивную секцию, только бесплатные канули в Лету, а платные семья бы не потянула. Оставалось только гонять с мальчишками в футбол во дворе, тоже не последнее занятие…

– Долго еще? – пропыхтел Саша. Он совсем не ориентировался в темноте, а еще ему очень не нравилось в почти не освещенном вечернем парке. Казалось, и ветер особенно зловеще шелестел листьями, и капли дождя, падающие с мокрых веток, были слишком холодными…

– Да почти пришли, – Шура огляделась. – Давай вон туда, в кусты, и потише, не шурши. Обойдем вокруг и посмотрим…

Перед памятником – простой стелой, увенчанной звездой, – тускло светил единственный фонарь. Клумба, две пустые лавочки… больше ничего и никого.

– Который час? – спросила Шура, заставив Сашу присесть за раскидистым кустом, где их вряд ли бы кто смог увидеть.

– Уже почти… – прошептал тот, посмотрев на экран мобильного. – Еще минут десять…

– Ну, ждем. – Шура устроилась поудобнее.

В парке было тихо, только шумели на ветру деревья, еще не избавившиеся до конца от листвы, стряхивали капли дождя в лужи на дорожках.

За четверть часа успели отсидеть ноги, шипели, привставая, но не высовываясь – вдруг и правда Абрамцев? Но никто не появлялся.

– Семенов! – сообразила вдруг Шура. – Ты дебил, у тебя же часы вперед идут!

– Точно… – тот зажмурился, когда на нос упала тяжелая капля. – Шур, я это, чтоб не опаздывать…

– Ну точно идиот! Значит, мы рано пришли… – заключила девочка и вдруг осеклась.

Шум деревьев стих. Фонарь около памятника начал тускнеть, тускнеть, и скоро вовсе угас, но абсолютной темноты не настало. Казалось, свет идет откуда-то извне, от деревьев ли, от парковых дорожек потрескавшегося от времени асфальта…

– Шур, это оно!.. – восторженно прошептал Саша, хватая приятельницу за рукав.

Деревья вздохнули – по их кронам прошелся совсем иной ветер, чем тот, что теребил их за минуту до этого. Они снова вздохнули, разом стряхнули холодную изморось и зашумели сильно и мощно, будто старый сосновый бор, а не жалкая рощица на окраине захолустного городка. В шуме этом угадывалось что-то – голос, звук, может, просто призыв, и он был понятен тем, кто его слышал.

– Иди к нам, – звали деревья. – Иди, мы ждем тебя! Мы так долго ждем тебя, о Избранный, так приди же! Дверь для тебя открыта, осталось лишь сделать шаг…

– Шагай, шагай, – шептал ветер в кронах. – Отбрось страх, о Избранный, и шагни… Мы так долго ждали!

– Иди, иди, иди, – настойчиво требовал дождь. – Иди, Избранный, не медли!

– Шур, ты слышишь? – Саша покосился на приятельницу. – Ты слышишь, а?!

– Ну, что-то такое слышу, – неохотно ответила она. – Спрятались за кустами и шипят на разные голоса. Что, пойдешь? А если…

Договорить она не успела: около самого памятника вдруг полыхнуло, яркая вспышка ударила по глазам, и будто щель открылась во влажной вечерней темноте, или не щель, а чей-то глаз раскрылся и делался все шире, шире…

– Это не Абрамцев! – уверенно заявил Саша, вставая во весь рост. – Это ему не по силам!..

– Ты куда, дурак?! – Шура схватила его за руку. – Ты даже не знаешь, что это такое!

– Ну как что? – Саша заморгал. – Дверь! Ну, портал! Меня звали, меня ждут, ты же сама слышала…

– Ты… – девочка помотала головой, отчаявшись подобрать приличные слова, чтобы объяснить Семенову, кем тот является.

Она поёжилась. Всё шире раскрывающаяся светящаяся щель искрилась льдистым серебром, и оттуда тянуло таким замогильным холодом, что…

Саша выскочил на дорожку прямо перед проходом.

– Я здесь! – сказал он гордо. – Я иду!..

– Стой, идиот! – Шура выпрыгнула из кустов следом, схватила приятеля за плечо – ей не составляло особого труда удерживать его. – Куда ты лезешь? Ты же не знаешь, что там!

– Но я Избранный, мне сказали…

– Да? А ты помнишь, – прищурилась Шура, – что Избранным приходится сражаться со всякими чудовищами? А еще…

Она не закончила фразу: проход дрогнул, будто окружающая его реальность состояла из тонкой материи, а за край его кто-то схватился. Из светящейся щели появилось нечто. Что именно, Шура не разглядела, увидела только, что это нечто – огромное, явно живое и целеустремленно движущееся к ним двоим.

– Бежим отсюда! – она рванула Сашу за руку, вынуждая сорваться на бешеный бег. Она знала, что Семенову так долго не выдержать, но главное было убраться подальше от памятника и от всех этих странностей!

Топотали они знатно, если из прохода и выбралось что-то, оно наверняка их слышало, но поделать Шура ничего не могла. Разве что проклинать себя за то, что поддалась на уговоры Саши и отправилась с ним в парк. Если бы не согласилась, он бы и не пошел, не рискнул бы, один-то! А может, наоборот – сунулся бы в одиночку, искатель приключений, и это… это… существо уже бы им пообедало. Поужинало, точнее.

– Вроде никто не гонится… – оглянувшись, хрипло сказала Шура, замедлив шаги. – Ты, Семенов, чтобы я еще раз…

Договорить она не успела: прямо перед ними что-то полыхнуло, темнота отступила, а непонятный, чужеродный свет свился кольцами, составляя тело невиданного зверя. Но и пёс бы с ним, вот только у зверя была огромная пасть, полная острых зубов, и он стремился – струился по воздуху – прямо к замершим от неожиданности подросткам.

Первой опомнилась Шура – снова схватила Сашу за руку и ринулась обратно. Можно было бы рвануть в парк без дороги, но тогда велик был риск заблудиться. Вот если сейчас свернуть, то удастся выбраться к окраине парка, а там уже город, там люди, даже в это время народу полно, и электрический свет…

Свернуть им не дали – еще одна тварь (а может, та самая) разинула пасть на повороте, пришлось бежать дальше, и еще дальше. Шура волокла Сашу за собой, слыша, как тот ловит ртом воздух – вот-вот свалится. Что тогда? Бросать его и спасаться самой, уповая на то, что тварям – или твари – нужен этот недоделанный Избранный? Или обороняться? Как и чем, спрашивается? Всё это прекрасно в книжках, но только не в темном октябрьском парке на окраине города! Хоть бы алкаши какие появились, бомжи, что ли… Но и они в такую погоду предпочитают сухие и теплые подвалы, а не эту сырую холодную мерзость!

– Шурка, они нас обратно загнали!.. – пропыхтел Саша, поправляя сваливающиеся очки. Надо же, еще способен что-то замечать!

Шура глянула вперед – до того смотрела лишь под ноги, чтобы не грохнуться, – и правда, опять памятник! И эта дыра в никуда, из которой выбралась тварь…

– Они нас туда загоняют, – выдохнула она. – Обалдеть, как ласково встречают Избранного!

– Может, это испытание… – слабо запротестовал Саша, но Шура не слушала, оглядывалась по сторонам, и не зря: вовремя заметила очередную гадину… или ту же самую, некогда об этом думать!

Вот только бежать было некуда, да и бессмысленно. Тварей действительно оказалось несколько, и они окружили подростков. Вот одна ринулась, разинув пасть… От нее ничем не пахло, ощущалось только дуновение воздуха, но оно было таково, что Сашу едва не сшибло с ног, а хвост твари, задев его по плечу, довершил начатое, и мальчик сел наземь. Если бы Шура не рванула его в сторону, зубастая гадина могла бы и сцапать его!

– Эй, ты цел? – Шура потянула Сашу за руку, поднимая на ноги, но ничего не выходило, он съежился на асфальте, смотрел на нее снизу вверх, и в стеклах очков отражались не звезды и не фонари, а белесый свет, источаемый неведомыми тварями. – Семенов! Хорош тормозить! Встал, быстро!..

Ей показалось, будто рукав его светлой курточки потемнел, но некогда было разглядывать, еще одна тварь явно готовилась к атаке. Они не торопились, действовали в свое удовольствие… в точности как девчонки из Шуриного класса в свое время: считали себя самыми сильными, самыми неотразимыми… А хватило одного разбитого носа! Правда, расквасить нос такой гадине она вряд ли бы сумела, но это уже другой вопрос.

Оглянувшись через плечо, Шура увидела, что проход… да, будто пульсирует. А кроме того, он сделался еще больше похож на открытый глаз: посреди белесой радужки теперь виднелось туманно-серое пятно зрачка. И почему-то это пятно показалось ей более живым, чем белый свет. В конце концов, твари пришли именно из него!

– Семенов! – прошипела она. – Видишь пятно?

– К-какое пятно?… – прошелестел он. Саша боялся, ему было больно, и он очень хотел домой, к бабушке.

– Ну в проёме, темное такое?

– Не вижу, там только свет, очень яркий…

– Тьфу на тебя с твоими очками! – плюнула Шура. Вторая тварь уже летела на них. – Встал, живо, и за мной!!

Саша привык слушаться командного тона, вот и сейчас он, превозмогая себя, поднялся на ноги и двинулся за Шурой.

– Шевели ногами! – рявкнула она и припустила, что было мочи. Твари, почувствовав, что добыча уходит, ринулись следом, но до прохода оставалось всего несколько шагов, и подростки успели.

Первой канула в темное пятно «зрачка» Шура, следом улетел Саша – она так и не отпустила его руки.

Деревья разочарованно зашумели, дождь сгоряча бросил плеть мокрых капель на дорожку, ветер присвистнул. Белесые твари, разом растеряв свой свет, растворились в октябрьском вечере, разлетелись по ветру и упокоились в сырой земле. Проход в иной мир рядом с памятником закрылся, старый фонарь проснулся и, мигая, снова осветил простую стелу со звездой на вершине…

3. Ночная встреча

Лежать было мокро. Шура разлепила глаза, первым делом попыталась отодвинуть от себя то влажное, холодное, что касалось ее лица, обнаружила, что это густая трава, и резко села.

Вокруг было светло. Не как днем, конечно, а так, будто едва начинало смеркаться. А еще вокруг не оказалось парка. Вернее, деревья-то в наличии имелись, но не те худосочные липы и тополя, что в несчастном этом парке, нет, ввысь уходили могучие стволы… а породы деревьев она угадать не могла. Впрочем, на взгляд Шура могла отличить разве что березу, ну, сосну или елку, а эти стволы были самыми обычными – прямые, гладкие, с темно-коричневой, кое-где поросшей мохом корой.

Но не деревья занимали ее больше всего. Саша обнаружился рядом, он лежал лицом в траву и едва пошевелился, когда Шура его потормошила.

– Ты живой? – спросила она почему-то шепотом.

– Ну… вроде… – Саша приподнял голову, поправил сползшие, заляпанные чем-то очки, осмотрелся. – Шур, где это мы?

– А черт его знает, – равнодушно ответила она. – Но не дома, это точно.

– Да ладно!.. – он привскочил на четвереньки, оглядываясь.

Шура тоже смотрела по сторонам, но куда более спокойно. Чего теперь дергаться? Их занесло куда-то, но куда именно? Куда важнее вопрос, как теперь отсюда выбираться!

Она снова огляделась: ничего нового, всё те же высоченные деревья, кое-какой подлесок, густая трава… Птицы щебечут, а главное, ни следа тех светящихся тварей! Правда, и людей поблизости нет. Саша наверняка рассчитывал, что его примут в горячие объятья великие маги и воители, вытрут сопли, обучат волшебству… Только вот вокруг никого не было. Лес как лес, тишина, ни одного постороннего звука.

– Поздравляю, – насмешливо сказала Шура, поднимаясь на ноги. – Вот тебе твой другой мир. Только что-то тут никто тебя не встречает и не спешит вручать этот… как его… Великий Артефакт, вот!

– Опять ты смеешься… – Саша тоже встал, ойкнул, схватился за плечо. Глаза его за стеклами очков сделались почти круглыми. – Шура-а-а…

– А, так оно тебя таки задело? – Шура скинула рюкзак, вытащила аптечку. Ничего особенного там не было – перекись водорода, йод, бинт да пластырь, ей и братьям хватало, и она очень надеялась, что хватит и теперь. – Давай, снимай куртку!

На их счастье, Саша сильно не пострадал, похоже, светящаяся тварь просто содрала кожу на его плече хвостом, когда вильнула в сторону. Семенов шипел – йод щипался, – но терпел.

– Хвалю, настоящий мужчина! – Шура убрала аптечку в рюкзак. – Вставай, пошли, посмотрим, где мы. Вроде не в самой чаще, может, тут люди есть?

– А может… не надо? – Саша испуганно посмотрел на нее.

Девочка сама сомневалась в правильности своих действий, но… лучше, что ли, сидеть в темном лесу на мокрой траве и мерзнуть?

– А куда деваться? – спросила она преувеличенно бодро. – Ты ж у нас Избранный! Вот и давай, веди! Должны же тебя твои слуги встречать или кто там у тебя…

Они шли туда, где, как им показалось, лес делался реже. Но, похоже, деревья и вообще-то росли не слишком густо, так что определить, приближаются ли подростки к опушке, никак не выходило. Тем временем становилось всё темнее, и было ясно – ночевать придется в лесу, а Шуру это совсем не устраивало. Знамо бы дело – хоть спички бы взяла, костер развести… Она охлопала карманы, пошарила в рюкзаке, выудила из-за подкладки старую потертую зажигалку – газа в ней оставалось мало. Костер из сырых веток так не разжечь, это уж точно. Тем более, ни у нее, ни у Саши не имелось походного опыта, оба были насквозь городскими детьми!

– Слышь, Семенов, – сказала она, наконец. – Мы так до завтра идти будем, и не знаю, куда придем! Давай, что ли, военный совет устроим!

– А чего советоваться-то? – понуро спросил Саша.

Дивный чужой мир его не радовал: вокруг не было ничего необычного, а комарьё свирепствовало точно так же, как у них дома. Разве что там в октябре комары уже пропадали, а тут так и роились. Или здесь лето? Неважно, главное, чем темнее становилось, тем больше кровососущих тварей вилось вокруг пришельцев.

– Ну, что у нас имеется? – Шура присела на поваленное дерево, вытянула ноги. – Еды нет. Воды нет. Если даже найдем, пить я ее не буду и тебе не дам, мало ли, что там водится! Еще от дизентерии загнуться не хватало… Огня тоже нет. Зажигалка вот, – она чиркнула кремнем, – но костер ей не зажечь. Аптечка есть. В общем, всё. Кстати, отдай мне запасные очки.

– Это зачем?

– Затем, что ты на них сесть можешь! – ответила Шура, отобрала у него футляр и спрятала к себе в рюкзак. – Так вот. Уловил, в какой мы ситуации?

– Ну… И что делать? – спросил Саша, привыкший, что подруга решает за обоих.

– А я откуда знаю?! – воскликнула она. – Из-за тебя всё с твоими дурацкими идеями! Избранный! Сидим, как дураки, в темном лесу… тут, может, дикие звери водятся!

Бояться Шура особенно не боялась – не успела пока проникнуться ситуацией, – зато была очень зла: и на Сашку с его «избранностью», и на себя, согласившуюся участвовать в авантюре… Выместить злость было не на ком, поэтому она просто пнула поваленный ствол – в берцах это и не чувствительно даже. Валерка только выть будет, если увидит, что ботинок ободран, но… Где он сейчас, Валерка?!

– Шур… ну, Шур… – Саша топтался перед ней, вид у него, насколько можно различить в сумерках, был виноватый. – Ну кто ж знал… Ну прости…

– Да никто не знал, – с досадой ответила она, встала и вдруг замерла. – Не двигайся, Семенов!

– Что?… – прошептал тот, холодея и готовясь услышать, что за его спиной притаилось чудовище.

– Не шевелись, говорю! – Шура обернулась, стала всматриваться в лесной сумрак. Потом все-таки объяснила: – У тебя в очках вроде бы огонек отразился. Вдруг костер?

– Где? – завертел головой Саша.

– Не крути башкой, стой, как стоял! – она прищурилась. – Вон там! Значит, так… ты сидишь тут, вот на этом бревне, и ждешь меня. Я схожу и посмотрю, что там такое.

– Шур, я один не останусь! – мальчик вцепился в ее рукав. – Пошли вместе!

– Да ты ж в темноте не видишь ничего, – напомнила девочка. – Шуметь будешь, как бульдозер.

– Ну и что? – парировал тот. – Ты будто бесшумно ходишь, тоже мне, эльфийка в берцах!.. Я с тобой, а то потеряемся, и тогда… тогда…

– Только не плачь, – уныло сказала Шура. – Ладно. Давай так: пойдем вместе, но к костру или что там будет, я одна подберусь. Идет?

Саша кивнул, такой план его вполне устраивал.

– Ну пошли тогда!..

Семенов действительно плохо видел в темноте: та будто усугубляла его и без того изрядную близорукость, поэтому он предпочитал держаться за приятельницу. Шура же не ошиблась – крохотная искорка, которую она заметила отраженной в стекле очков Саши, становилась всё больше, превратилась сперва в язычок пламени, а потом стало ясно, что впереди, среди толстых древесных стволов, действительно полыхает костер.

– Всё, сиди тут, – шепотом велела Шура, скинула на руки Саше свой рюкзак. – Я быстро, туда-обратно… Послушаю только. Слушай, Семенов, а как там в твоих книжках обычно? Мы должны местный язык понимать или нет?

– Вообще должны, – обескураженно ответил тот и поправил очки. – Там про это нигде не говорили прямо. Но обычно все всё понимают…

– Ну ладно… – Шура поправила бейсболку и пошла вперед, стараясь особенно не шуметь.

По счастью, подлеска тут почти не было, поэтому особенного треска она не производила. Время от времени под ноги попадались сухие ветки, но девочка была достаточно легкой, чтобы они не ломались с треском под ее весом.

Наконец, когда до нужного места осталось не более десятка метров, Шура начала красться от ствола к стволу, чтобы не заметили. Подойдя достаточно близко, как ей казалось, она осторожно выглянула из-за дерева.

На поляне полыхал большой костер, вокруг него сидело несколько человек. Шура насчитала пятерых, тех, кто находился на самом свету, но разобрать, не прячется ли еще кто в пляшущих тенях, не получалось. Кажется, эти люди были заняты готовкой, во всяком случае, тянуло съестным, и Шура невольно сглотнула, вспомнив, что так и не поужинала.

Все они были рослыми, одетыми… ну, Саша бы разочаровался, увидев, как наряжаются жители так вожделенного им иного мира. Просто, добротно, ничего лишнего: Шура могла разглядеть плотные куртки и штаны, может, даже кожаные, сапоги, один человек щеголял в рубахе с закатанными рукавами, обнажавшей могучую волосатую грудь, – видимо, гиганту было жарко. Они пересмеивались, но слов разобрать не получалось.

Приглядевшись, Шура заметила чуть в стороне от костра еще троих: эти разговаривали вполголоса, и среди них обнаружился вполне колоритный персонаж – высокий мужчина с белой бородой. Правда, вместо мантии на нем красовалась та же походная одежда, да и борода была не по пояс, а всего лишь до середины груди, но это уж мелочи… Девочка напрягла слух, но смогла уловить только какую-то тарабарщину. Тон у бородатого был встревоженный, это точно, остальные вроде бы оправдывались, но что именно они говорили, она не понимала.

«Ну, попали, – подумала она, осторожно пятясь. – Семенов, чтоб тебе! Если мы вообще ни слова понимать не будем, тогда…»

Она наткнулась на что-то твердое, решила, что это древесный ствол, но в следующее мгновение ствол вдруг сместился в сторону, а ее обхватили могучие ручищи, сжали так, что даже дышать не получалось, приподняли над землей…

Шура попыталась вывернуться, не вышло, брыкнулась – видно, получилось, потому что поймавший ее незнакомец что-то пробурчал и переступил ногами. Ясно, кому понравится, когда его лягают!

Однако на этом ее победы и закончились: громко засопев, неизвестный потащил Шуру к костру. От него пахло застарелым потом и еще чем-то непонятным, но, в общем, не хуже, чем от тех мужиков, что днями напролет торчали во дворе у гаражей…

Шура молча изворачивалась, пыталась даже укусить руку незнакомца, но не доставала. Дышать становилось всё тяжелее, но сдаваться она не собиралась.

Тот притащил ее к костру, к тем троим, что переговаривались чуть поодаль, прогудел что-то – Шура услышала только «бу-бу-бу», гулкое, как из бочки, снова отчаянно брыкнулась, заехала пленителю по ногам, но тот ее не выпустил.

Седобородый всмотрелся в нее повнимательнее, что-то произнес – снова то же «бу-бу-бу», только с другими интонациями. Он явно был взволнован, он повернулся к спутникам и что-то радостно произнес, а те пораженно качали головами, видно, не верили.

Бородатый что-то спросил у неё, потом сообразил, видно, что говорить она не может, пока ее так держат, сделал повелительный жест, и Шуру отпустили. Она шлепнулась наземь, пытаясь отдышаться, посмотрела на бородатого снизу вверх. Вот не было печали, угодила в ловушку!

Тот снова что-то произнес, и Шура помотала головой, давая понять, что не разбирает ни слова. Видно, к такому же выводу пришел и один из спутников бородатого, сказал что-то ему на ухо. Тот кивнул, наклонился над Шурой, прижал указательный палец к ее лбу, аккурат между бровями, и что-то повелительно произнес.

Девочка невольно вскинула ладони к ушам – так в них зашумело, а потом она совершенно отчетливо расслышала:

– Ты понимаешь меня, дитя?

– П-понимаю… – выговорила она, во все глаза глядя на седобородого. Это, скорее всего, маг, решила Шура. Одно хорошо, она хоть говорить с ним может!

– Откуда ты? – требовательно спросил тот. – Что ты делаешь здесь?

– Вот я и подумал, что тут чужому делать? – загудело у нее над головой. – Стою, нужду справляю, а тут в меня раз… Я смотрю – живое, я и схватил, а вы уж разбирайтесь, господин…

«Значит, это я не в дерево, а в него врезалась,» – поняла Шура и осторожно покосилась вверх.

Над нею возвышался настоящий великан – метров двух ростом, соответствующей ширины, с маленькой лысой головой, будто росшей прямо из плеч. Но это бы ничего, вот только… Шура шумно сглотнула: у гиганта оказался только один глаз. И это не было увечьем: большой, круглый, блестящий глаз красовался посреди лба верзилы, вращался как-то хаотично, будто тот сам не знал, куда смотреть. Из-за этого глаза все черты его лица казались смещенными: нос съехал вниз и сплющился, выворотив ноздри, рот растянулся до ушей – в ухмылке обнажались мелкие зубы, – а подбородок казался скошенным. Большие уши циклопа украшали крупные серьги с тяжелыми подвесками, отчего мочки сильно растянулись, а на черепе, как показалось Шуре было что-то наколото, какой-то сложный рисунок…

– Не бойся, дитя, – ласково произнес седобородый, и Шура отвлеклась от циклопа. – Скажи, что привело тебя в этот лес?

– Я… – девочка кашлянула. – Не знаю. Оно само как-то. Я не нарочно!

– Ты – дитя из иного мира? – седобородый присел перед ней, и Шура смогла разглядеть его лицо как следует. Ну точно, как в кино: благородные седины, не менее благородные морщины, шрам через половину лица, умный и властный взгляд… Только глаза не сказать, чтобы ласковые! – Это тебя мы ждем так долго?

– Я… ну, похоже, я правда из другого мира, – Шура криво усмехнулась. Уже все собрались вокруг нее, она пыталась разглядеть их, но выходило скверно, взгляд выхватывал только отдельные детали: вот женское суровое лицо, вот чьи-то громадные руки, скрещенные на груди, вот целый арсенал оружия на поясе еще у кого-то…

– Вы слышали? – воскликнул седобородый, обращаясь к спутникам. – Нам всё-таки удалось привести его сюда! Скажи, – снова обратился он к Шуре, – твоё имя Александр?

– Александра, – вздохнула Шура. – Вы это… промахнулись.

– Что?… – судя по выражению физиономии бородача, он готов был пришибить девочку на месте.

– Но Александр тоже тут, – поспешила она заверить. Сашка так хотел своего великого мага, вот пусть получает! – Нас просто вместе затянуло. А зовут нас одинаково. Только он мальчик, а я девочка.

– Где же он? Где?… – нетерпеливо воскликнул седобородый.

– Я его оставила ждать в лесу, – ответила Шура. – Ну, он в темноте видит плохо, шумит очень. Хотела сходить, посмотреть, что тут такое, а тут вот он…

Она кивнула на циклопа. Тот ухмыльнулся, и Шура поспешила отвернуться.

– Надо найти его, – встревоженно сказал ее собеседник. – Ночью здесь может быть опасно, и…

– Да он тут рядом, – заверила Шура. – Сам дойдет. Я позову?

Дождавшись кивка, она повернулась в ту сторону, откуда, предположительно, пришла, приложила ладони рупором ко рту и закричала:

– Семенов!! Семенов, давай, двигай сюда!! Тут свои! Слышишь, избранный?…

– Слышу!.. – слабо донеслось из лесу. – Иду, Шур!..

– Сейчас придет, – заключила она и встала на ноги, проигнорировав предложенную руку циклопа. Не хотелось ей браться за эту ладонь. – Вы только его не пугайте, он у нас такой… нервный.

– Никто не собирается пугать вас, – наклонил голову седобородый. Остальные помалкивали, видимо, ощущали важность момента.

– Шу-ур! – раздалось в лесу совсем рядом. Видно, с перепугу Саша сумел пройти это расстояние совсем быстро. – Ты где?…

– Я тут! – отозвалась она. – Иди к костру!

Еще пара минут, и на освещенную поляну вывалился Саша, взъерошенный, в съехавших очках, в обнимку с Шуриным рюкзаком. Он сощурился на пламя костра, огляделся, увидел циклопа и попятился.

– Семенов, я тут, – быстро сказала Шура, шагнула вперед и отобрала у него свои пожитки. – Это вроде как свои. Ты не паникуй, главное.

Седобородый приблизился – не подошел, а именно приблизился, прижал палец ко лбу Саши, и тот, в точности, как Шура, схватился за уши.

– Ты понимаешь меня, дитя? – спросил маг (теперь Шура в этом уже не сомневалась).

– П-понимаю, – кивнул Саша, озираясь.

– Ты – дитя иного мира? Твоё имя Александр?

– Д-да, я Александр Семенов, – вдруг воспрянул духом мальчик и вытащил из-за пазухи мятый конверт. – Вот, это вы мне прислали?

Седобородый пригляделся, кивнул, и, казалось, даже морщины на его лице разгладились.

Он отступил на шаг и вдруг поклонился, неглубоко, но с достоинством. Глядя на него, и все остальные вдруг склонились перед семиклассником Сашкой Семеновым.

– Нам удалось, – глубоким голосом проговорил седобородый. – Мы сумели найти тебя и привести в наш мир. И я, Джамдир Сарьям, счастлив буду сопровождать тебя на твоём пути!

Остальные подтвердили, что тоже будут счастливы, во всяком случае, так Шура поняла гул голосов.

– Я… – Саша совершенно растерялся. – Я… ну…

– Он постарается оправдать ваши ожидания, – пришла на помощь Шура. – А еще он очень хочет есть!

– Шур! – дернул ее за рукав Семенов. – Ну чего ты, в такой момент!..

– А чего? Голодными ходить, что ли? – фыркнула она.

– Конечно, вас накормят, – произнес Джамдир. – А потом мы поговорим, о Избранный, и я расскажу тебе, какие надежды мы возлагаем на тебя!..

4. Истории

Накормили ребят просто и сытно – дали по миске каши, в которой попадались ошметки то ли мяса, то ли рыбы, Шура не разобрала. Впрочем, выбирать не приходилось, остальные ели то же самое, поэтому она живо расправилась со своей порцией. Ничего себе еда оказалась, сытная, а на вкус внимания можно было не обращать. Саша, привыкший к деликатесам Анны Леонидовны, ковырялся в миске, как воробей в клумбе, и никак не мог доесть.

– Спасибо, я больше не хочу, – выговорил он, наконец, отставив миску и с отчаянием взглянув на Шуру.

– Я доем, – сказала она. Порции были не сказать, чтобы великанские, а на аппетит она никогда не жаловалась.

Когда с едой было покончено, Джамдир (остальные держались поодаль) подсел поближе. Саша уставился на него, чуть не разинув рот, так ждал, чтобы седобородый маг – а кем еще он мог оказатьcя? – раскрыл ему все тайны!

– Дитя, – начал Джамдир, покосился на Шуру и поправился: – Дети мои…

– Может, мне уйти? – предложила она. – Если вы о чем-то важном будете говорить, то я лучше погуляю…

– Шур, не уходи! – схватил ее за руку Саша, а маг добавил:

– Раз ты явилась сюда вместе с Избранным, значит, и тебя коснулась его сила. Стало быть, ты имеешь право знать, в центре какой истории оказалась. Оставайся, девочка, и слушай внимательно!

Шура пожала плечами и осталась на месте. Джамдир, приосанившись, завел речь, но она почти не слушала, настолько все это было предсказуемо и ожидаемо, будто маг тоже читал так любимые Сашкой книжки! Стало быть, мирные люди под предводительством светлых магов от века ведут войну с силами Тьмы, что окопались за горами и долами. Воюют с переменным успехом, но пока что удерживают равновесие. Вот только один из сильнейших темных властелинов, хозяин замка Нан Кванти, обладает неким артефактом, и пока тот принадлежит ему, одержать победу силы Света попросту не смогут, настолько могущественна эта Вещь (Джамдир произносил это слово так, будто оно было именем собственным). Настолько же могущественна, насколько и бессмысленна: ей все равно, кому служить, в чьи руки попадет, тому и будет повиноваться.

– А что это такое? Что за вещь? – жадно спросил Саша.

– Никто не знает, дитя, – усмехнулся маг. – Известно лишь, что Вещь хранится в замке Нан Кванти несчетное число лет, и она дает силу Тьме. Повторяю, она бессмысленна, ей все равно, кому служить! Но могуществом она обладает поистине невероятным… Подумай, как может расцвести цивилизация под покровительством Вещи! Нужно лишь избавиться от порождений мрака, уродливых созданий, пригодных лишь на то, чтобы вселять ужас, сеять смерть и разрушения, и тогда мир снова станет таким же прекрасным и чистым, каким был на заре времен!

– А почему Вещь хранится именно у этого мага? – спросила Шура. – Это правитель… э-э… тёмных сил?

– Нет, – удивленно взглянул на нее Джамдир. Видимо, не ожидал, что девочка станет задавать вопросы. Или не привык, что его перебивают. – Видишь ли, это нами управляет Совет Холма, а тёмные маги и их приверженцы настолько неуживчивы, так привыкли воевать, что единого правителя у них нет. Конечно, они заключают союзы – и для войны с нами, и для разбирательств друг с другом, но ни один из этих союзов не продержался и нескольких лет! Они с легкостью предают тех, с кем только что сражались бок о бок…

– Ну а почему тогда все-таки Нан Кванти? – не отставала Шура. – Если они такие, как вы говорите, то наверняка каждый хотел забрать себе эту Вещь! Или он ее отвоевал?

– Не совсем, – почему-то замялся Джамдир. – Дело в том, что тёмным магам нельзя отказать в уме. Когда нескольким из них – тогда действовал какой-то военный союз, – попала в руки Вещь, в кои-то веки они сошлись во мнении: если они начнут воевать между собой за обладание ею, то скоро истребят сами себя. Пожалуй, это единственный известный договор Тёмных, который они соблюдают уже много лет, а тех, кто пытается его нарушить, жестоко карают! Свою выгоду они блюдут… – усмехнулся он. – По этому договору Вещь стала общей и была доверена на хранение владельцу замка Нан Кванти. Это семейство никогда не объединялось с другими ни ради выгоды, ни по иным соображениям, и если действовало, то лишь собственными силами, а сил у них предостаточно.

– Так с поддержкой Вещи они, наверно, стали еще сильнее? – спросил Саша. Кажется, понял, что дело не так просто, как кажется. – И не попытались завоевать остальных?

– Приверженцы Тьмы не настолько глупы, чтобы не понимать: даже с поддержкой Вещи Нан Кванти не сумеют создать империю и удержать её, – улыбнулся Джамдир. – Пожалуй, одно это нас и спасало до сих пор: ни один тёмный маг не покорится другому, слишком они горды для этого, а значит, они разъединены. Ну а владения Нан Кванти таковы, что им можно не помышлять о завоеваниях еще пару сотен лет… На самом деле, – прибавил он, – никто достоверно не знает, почему именно это семейство не вмешивается в чужие дрязги и не присоединяется ни к каким союзам. Впрочем, Тёмные все немного не в своём уме, иное сумасшествие может выражаться и так вот… замысловато!

Саша кивнул, вполне удовлетворенный объяснением. Шура бы порасспрашивала еще, но поняла, что Джамдир то ли не хочет больше распространяться на эту тему, то ли и сам толком не знает, что к чему. Ладно, решила она, рано или поздно что-нибудь да выяснится!

– Итак, как я уже сказал, редкий год обходится без кровопролитных сражений. Мы сильны, но за войсками Тьмы стоит сила Вещи – любой из них может обратиться к ней, ведь они делают одно дело и помыслы их направлены на уничтожение всего светлого и доброго, что есть на земле! Но во мраке забрезжила надежда, – звучным, хорошо поставленным голосом продолжал вещать Джамдир. – Старый властитель Нан Кванти умер раньше срока. Мы не знаем, почему, но даже тёмные маги смертны! Так или иначе, но наследник его, хоть и вступил в права владения замком и может управлять войсками и чудовищными тварями, что испокон веков служат Нан Кванти, не обрел еще всех способностей, которыми славится его проклятая семейка, и не сумеет воспользоваться родовой магией во всей ее полноте до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. А это означает, что он уязвим, как любой из нас, и это – единственный способ добыть столь необходимую всем нам Вещь, поставить ее на службу человечеству, прекратить те чудовищные деяния, которыми славятся силы мрака!..

Джамдир искоса взглянул на Шуру.

– Тебя терзают сомнения, девочка? Что тебя гложет? Впрочем, позволь мне догадаться… Ты просто не знаешь, что творят тёмные маги с помощью Вещи. Видела ли ты моего слугу, Одноглаза?

– Видела, – кивнула она, сообразив, что речь, наверно, идет о циклопе.

– Это еще не самое кошмарное из порождений темной магии, – весомо сказал Джамдир. – Одноглаз – несчастное создание, изгой среди людей, никогда не знавший материнской любви и ласки! Но он обладает разумом, пусть и не слишком могучим, он нашел себя в служении и теперь не чувствует себя одиноким… Но ты не видела и даже представить себе не можешь, что творит темная магия с живыми созданиями, каких отвратительных тварей она порождает, каких чудовищных существ, какие отвратительные формы жизни! Это не вина Вещи, она откликается на желания владельцев – многих владельцев, а те обладают извращенным разумом и странными наклонностями, многие почти безумны, вот почему на наши земли постоянно движутся мерзкие создания… Иных жаль убивать, они не виноваты, что появились на свет именно такими, но… это необходимо, поверьте. В их крохотном разуме нет ничего, кроме жажды разрушения, кроме желания убивать, и мы вынуждены бороться с ними…

Бородач перевел дыхание. Саша слушал его, приоткрыв рот. Шура невольно поёжилась. Прекрасный новый мир казался далеко не райским местечком.

– А почему именно Саша – избранный? – спросила она.

– Так распорядились звезды, – улыбнулся Джамдир. Ей показалось, что он бросил на Сашу взгляд, полный сожаления. Несомненно, им нужен был рыцарь без страха и упрека, а не такой вот семиклассник! – Только мальчик, рожденный при особом расположении светил, в определенный день, в определенном сочетанием множеством примет месте, сможет войти в замок Нан Кванти невредимым и завладеть Вещью! Я должен предостеречь, – вдруг посерьезнел он, – уже трое Избранных потерпели поражение – их душами завладела жажда власти, они попытались установить контроль над Вещью и жестоко поплатились за это. Нет, не жизнью, – предвосхитил он вопрос, – но лучше вам не знать, во что они обратились! Поэтому мы даже обрадовались, узнав, что нынешний Избранный ступит на свой путь раньше, чем предполагалось. Ведь он не будет еще испорчен любовью к наживе, желанием власти, мирскими страстями… Он должен быть чист душой, и тогда Вещь предаст себя в его руки, и мир наконец-то возродится!

– Я… я постараюсь, – прошептал Саша. – А что, в этот замок никто не может войти?

– Никто, – подтвердил Джамдир. – Не говоря уж об ужасных чудовищах, что сторожат его, в самом замке столько магических ловушек, что ни один смертный не ступит и двух шагов, чтобы не угодить в них. А властители Нан Кванти любят глумиться над своими пленниками… Но это не касается Избранных, – поспешил он заверить, явно заметив, как побледнел мальчик. – Магия этого места или иная магия не могут коснуться тебя, дитя. А уж остальные позаботятся о том, чтобы ты сумел добраться до замка!

– А что все-таки случилось с прежними Избранными? – спросила Шура. Что-то не давало ей покоя.

– Они были уже взрослыми людьми, – вздохнул Джамдир. – Власть Тьмы оказалась слишком притягательна для них, и они предались в ее объятия. Увы, все они погибли…

«Ясно, ничего определенного он не скажет, – констатировала Шура. – А так – классическое бла-бла-бла на тему избранности. Сашка что, идиот, верить такому?!»

Но Семенова, похоже, ничто не смущало. О подобном он мечтал с детства, так неужели усомнился бы в словах Джамдира?

– Скажите, – предприняла еще одну попытку Шура. – А силы Тьмы наверняка пытаются препятствовать пришествию Избранного?

– Разумеется, – кивнул маг, не без интереса глядя на девочку.

– Значит, это их твари на нас напали около прохода? – спросила она. – Такие… зубастые! Но они светились…

– Вот такие? – Джамдир щелкнул пальцами, и вокруг его запястья обвилась точная копия той зубастой мерзости, что преследовала подростков в парке, только длиной не более локтя.

– Точно такие! – ответила Шура. – Только огромные! Они нас чуть не сожрали!

– Ну что вы, – покачал головой маг. – Они безобидны. Они охраняли вас, и…

– Они на нас с зубами кидались, – вставил Саша.

– Вы не могли видеть, – кивнул Джамдир, – но эти создания охотились за тенями, что пытались препятствовать приходу в наш мир Избранного. Тени невидимы в темноте, но они были возле вас, вот почему вам казалось, будто наши творения охотятся на вас. Они защищали вас на самом деле!

– Ух ты… – Саша протянул руку, потрогать светящуюся тварюшку, а Шура подумала, не стоит ли сказать Джамдиру о том сумеречном пятне в белизне прохода, которое разглядела только она. Решила всё же, что не стоит. – Скажите, а меня научат чему-нибудь… ну…

– Чему?

– Волшебству… – покраснев, выговорил Саша.

– Боюсь, это невозможно, – усмехнулся Джамдир. – Дети иного мира не способны плести заклятия нашего мира. Ни один Избранный не владел магией. Нет, Александр, твоя миссия в ином – только тебе в руки отдастся Вещь, если ты сможешь добраться до нее, но ради этого будут стараться маги и воины! Лишь не подведи нас в нужный момент!

– Вон как… – Саша понурился. – Джамдир, а… а можно хотя бы сделать, чтобы я видел без очков?

Седобородый нахмурился, посмотрел на мальчика, поводил рукой перед его лицом, покачал головой.

– Я вряд ли сумею что-либо исправить, – сказал он. – Но мы посоветуемся с магами Холма, когда доберемся туда.

– А меня можно вернуть домой? – подала голос Шура. – Избранный у вас есть, а я при чем?

– Шур, ты что, бросишь меня?! – вцепился в ее руку Саша. – Шур, не надо!..

– Боюсь, и это невозможно, – скорбно ответил Джамдир. – Все наши силы ушли на то, чтобы открыть проход для Избранного, но… полагаю, это станет возможным, когда Вещь перейдет в наши руки.

Шура вздохнула. Тоже ожидаемо: когда «наши» победят, всем причастным достанутся плюшки и бочка варенья в придачу. А до того и думать нечего вернуться назад! И остается только думать о том, как сходит с ума мать, поняв, что Шура не вернется ни сегодня, ни завтра, вообще, может, не вернется… И помогать Сашке, недоделанному Избранному, потому что иначе нет никаких шансов выбраться отсюда!

– Идите спать, дети, – мягко сказал Джамдир. – Утром поговорим еще, а сейчас, вижу, вы слишком устали…

Что верно, то верно, Саша зевал, да и Шура чувствовала, что готова упасть и заснуть.

– Но еще одно! – окликнул маг. – Вы, верно, не привыкли к такому, но запомните: в наших краях истинное имя называют незнакомцу лишь могущественные маги или глупцы.

– Вы – могущественный маг, – серьезно сказала Шура, подавив смешок.

– Именно, – кивнул тот. – Имя же Избранного не должно быть известно никому. Да и твое, девочка, тоже…

– Ну, дома его звали Сашей, – сказала она, – а меня Шурой. Это сокращения, но сойдут, чтобы спрятать истинные имена, а?

– Более чем, – степенно кивнул Джамдир. – Отправляйтесь спать, дети. Утром мы продолжим беседу, если у вас появятся вопросы…

5. «Воздух!»

Сон на покрытых какой-то тканью ветках вроде еловых приятным назвать было сложно, тем более, что комары атаковали спящих с удвоенной силой. Наверно, повезло тем, кто устроился с наветренной стороны костра – дым хотя бы отпугивал насекомых! Правда, к утру они унялись, но спать уже все равно не хотелось. Шура смотрела в светлеющее небо среди древесных крон, натягивала на плечи колючее одеяло, но думать о чем-то не получалось. Если о доме – сразу наворачивались слёзы, жалко было маму. О чем-то ином – какой смысл размышлять, если информации все равно никакой нет? То есть Джамдир рассказал кое-что, конечно, но слова его слишком напоминали Шуре сказки, чтобы просто взять и принять их на веру. Наверняка он и добродетели своей стороны приукрашивает, и злодеяния противника преувеличивает. Так положено: враг должен быть ужасным и омерзительным… А очень может статься, что и светлые маги проделывают какие-нибудь гадкие вещи: нельзя же воевать и рук не запачкать! Только это замалчивается… Ну и вообще, не могут же все поголовно темные маги быть сумасшедшими злодеями, а все светлые – благородными и мудрыми? Все ведь разные! Это не значит, конечно, что на самом деле противника жестоко оболгали, и сражаться с ним не нужно, нет. Просто и на союзников время от времени стоит смотреть более… критически. Вон как этому Совету Холма (надо узнать у Джамдира, что это такое) хочется заполучить Вещь! Про процветание все говорят, а сами как начнут экспериментировать, никому мало не покажется!

Саша сопел рядом, ему, кажется, даже кошмары не снились. Счастливый человек, живет сегодняшним днем! А может, ему кажется, что все это просто сон, а назавтра он проснется, бабушка приготовит ему оладушки, он пойдет в школу…

Шура, села, скинув одеяло. Пошарила рядом с импровизированной лежанкой, нашла ботинки, надела, зашнуровала. Пошла сперва за ближайший куст, потом вернулась к костру – там возился, шумно раздувая огонь, циклоп.

В утреннем свете он не казался таким уж ужасным, скорее, просто уродливым – наплывы кожи вокруг единственного глаза, гротескная маска вместо лица… Порождение темной магии, значит?

– Привет, – сказала Шура, присаживаясь рядом с костром, но так, чтобы на нее не летел пепел.

– Доброе утречко, – прогудел циклоп. Нет, правда, сейчас он не казался страшным.

– А тебя Одноглазом зовут, да? – спросила Шура.

– Да, – кивнул тот.

– Это твое настоящее имя? – допытывалась она.

– Не-ет… – циклоп даже оставил свое занятие на мгновение, задумался. – Это имя дал мне господин Джамдир. А раньше у меня было другое имя, только я его не помню…

– А у тебя есть родители? – спросила девочка. – Братья, сестры?

– Ну… – Одноглаз промешкал. – Есть. Родители есть. А братьев вот столько, – он дважды растопырил правую руку. – И сестёр – две. Но это было, когда я жил дома, в горах, а сколько их теперь, я не знаю.

– А что случилось? – поинтересовалась Шура. – Почему ты живешь не с семьей?

– Меня поймали двуглазые, – понуро ответил Одноглаз. – Когда мы спустились с гор… Потом я попал к господину Джамдиру, он хороший хозяин, я ему верно служу…

– То есть вас много таких? – уточнила девочка. – Целое племя?

– Ну да. Старики говорят… – Одноглаз зачем-то посмотрел по сторонам, подкинул хвороста в огонь, укрепил над костром котел, а потом продолжил, понизив голос: – Раньше тут жили только такие, как мы. До того, как с юга пришли двуглазые! А потом нас вытеснили в горы, вот так вышло. Только я не знаю, правда ли это, я просто раб…

Он поднял подбородок, демонстрируя Шуре узкую полоску ошейника, почти скрывшуюся в складках кожи.

– Давай, я помогу, – предложила девочка, чтобы разбить неловкое молчание. Она видела, что черпак для громадных лап Одноглаза слишком мал.

Тот с радостью вручил ей черпак, и Шура принялась мешать в большом котле. Судя по всему, каша готовилась на весь отряд, не хватало, чтобы пригорела!

Но не это интересовало ее больше всего. Значит, циклопы жили тут очень давно? Еще до того, как пришли «двуглазые», то есть люди? И, может, Вещь и темные силы тут вовсе ни при чем? Так что, выходит, Джамдир лгал? Или просто не говорил всей правды?…

Задумавшись, Шура не заметила, как у костра прибавилось людей.

– Кашеварить помогаешь? – спросил женский голос. – Молодец, не пропадешь…

Оглянувшись, Шура увидела худощавую женщину, рослую, коротко стриженную. Наверно, ей не было и тридцати, но морщинки в углах глаз и около рта сильно ее старили.

– Ну, я бездельничать не привыкла, – пожала девочка плечами и добавила: – Меня Шурой зовут.

– А я – Нитмайя, – ответила женщина.

– Это имя такое? – спросила Шура, потом только догадавшись, что это может быть невежливо. Кто их тут разберет?

– Ну, на нашем языке это означает «волчья яма», – ответила Нитмайя. Точно, Джамдир же упоминал, что настоящие имена не называют, кому попало. – Мне десять лет было, в нашу деревню пришли какие-то… Мужиков никого, все на охоте. Ну, пришлось бабам самим… Я вот тоже кое-кого выманила в лес, а там как раз волчья яма была старая. Трое там остались, остальных наши мальчишки стрелами сняли.

– Вон как!.. – уважительно протянула девочка, оставила черпак и осторожно подошла поближе к женщине. – А можно вам вопрос задать?

– Какой? – удивилась та. Глаза у нее были удивительной голубизны, темные, но не синие, а именно голубые, Шура никогда таких не видела.

– Ну… – та замялась. – Вы женщина всё же… Как обходиться, если…

– В таком возрасте ты уже думаешь о мужчинах? – засмеялась Нитмайя.

– Нет! Вы не так поняли! – Шура почувствовала, что краснеет. – Я о другом…

Она все-таки подсела поближе, зашептала на ухо воительнице – а кем еще могла оказаться женщина с таким арсеналом холодного оружия на поясе?

– Ах вон что! – усмехнулась та. – Ну, хорошо, что спросила…

Теперь, по меньшей мере, Шуре не приходилось беспокоиться о некоторых неприятных мелочах: Нитмайя показала ей, какими листьями можно пользоваться безбоязненно, без риска обстрекаться, кое-что объяснила, а еще сняла с себя и повесила ей на шею какой-то амулет.

– Я-то обойдусь, взрослая уже, – сказала она. – А ты следи. Увидишь – потемнел, значит, скоро время… Ну и пересиди. Бывает же…

– Спасибо, – искренне поблагодарила Шура. Её во всех этих Сашкиных эпопеях больше всего занимало, как герои (и особенно героини) обходятся с личной гигиеной, во что одеваются и как решают чисто физиологические проблемы. Ну, вроде обошлось…

Поговорить с Нитмайей подольше не пришлось – лагерь проснулся, к костру потянулись остальные, стали раскладывать по мискам кашу, шумно жевать… Шура присматривалась к ним: все это были люди вроде Нитмайи – рослые, жилистые, с виду вроде обыкновенные, но… Ясно, что не простые. Наверно, воины. Маг тут был один – Джамдир, это точно. Остальные ему прислуживали.

– Сегодня мы присоединимся к основному отряду, – сказал он, ласково обнимая Сашу. Тот смотрел на своего нового кумира восторженными глазами и, кажется, думать не думал ни о каких нестыковках в его рассказе.

А может, они и существовали только в воображении Шуры?

Лагерь свернули очень быстро, не мешкая, тронулись в путь. Шли почти весь день. «Мы ждали, что ты появишься где-то поблизости, о Избранный, – говорил Джамдир. – Но немного ошиблись, иначе тебе бы не пришлось скитаться по чащобе! Это происки сил Тьмы…»

Саша верил, это Шура видела. Может, и правда силы Тьмы помешали встретить их, как должно, но ей очень не нравилось, что к Семенову нельзя подойти и заговорить с ним иначе как в присутствии Джамдира: тот не отпускал мальчика ни на минуту. Оно и понятно, Избранного надо всячески беречь, но Шуре это пришлось не по душе. Сашка внушаемый, она знала наверняка, задурить ему голову ничего не стоит, а Джамдир с этим мог справиться превосходно, девочка не сомневалась.

«Ну и пес с ним, – решила она, – если такой умный, пусть сам разбирается. Меня бы только домой вернули, и ладно!»

А домой хотелось чем дальше, тем сильнее. Еда – ладно, дома тоже разносолами не баловали, но вот невозможность сменить одежду, помыться… И это только второй день! А судя по запахам, источаемым спутниками, им не впервой было и по месяцу не мыться.

Ничего интересного вокруг не происходило, Джамдир временами шептал что-то Саше, которого не отпускал от себя ни на шаг, но Шуре ничего слышно не было. Она держалась поближе к Нитмайе, которая, поняв это, взялась опекать неразумную девчонку. Во всяком случае, непотребно ругаться рядом с ней не позволяла, и на том спасибо! (Хоть Шура и не краснела, заслышав крепкое словцо, но, наверно, не стоило этого афишировать.) И обещала на привале научить разжигать огонь с помощью кремня и огнива и прочим премудростям походного быта…

– Пришли! – сказала Нитмайя, и Шура посмотрела вперед. Дурная привычка – глядеть только себе под ноги, но что поделать!

Впереди деревья редели, там, кажется, лежала дорога, а рядом был разбит лагерь. Джамдира, вышедшего вперед с поднятыми руками, приветствовали радостными криками, лагерь забурлил…

– Останавливаться не будем, – пояснила Нитмайя. – Светло еще. Поговорить вечером можно.

Шура только вздохнула. Ее больше всего изумляло то, что Саша шел столько времени и не жаловался. Ходок из него был скверный, а по лесу в городских пижонских кроссовках… Не иначе, Джамдир пособил!

Они с Нитмайей вмешались в общий поток. Впереди виднелась макушка Одноглаза, значит, Саша и Джамдир были где-то рядом, циклоп неотлучно сопровождал своего господина. Правда, лезть к ним Шура не собиралась. Кое-что узнала, и хватит пока… Маг большего все равно не расскажет, а от окружающих она хоть что-то, да узнает! А Сашка… Ну, как понадобится ему подруга, сам разыщет! Навязываться она не собиралась, не маленький ведь уже… Правда, подозревала Шура, Саша может о ней сейчас и не вспомнить. У него теперь есть сильный покровитель, защитница ни к чему. Главное, чтобы вовсе не забыл, когда завладеет этой Вещью и обретет всемогущество! Ей бы очень не хотелось остаться тут навсегда…

– Ой!.. – Шура отпрыгнула в сторону, наткнувшись на Нитмайю.

– Тихо! – женщина удержала ее за плечо. – Ты чего? Они же безобидные.

В том отряде, с которым слилась их маленькая команда, были не только люди. По обочине лесной дороги шли какие-то… твари, иначе не скажешь. Размером поменьше лошади, с широкими спинами, на которые была навьючена всяческая кладь, эти существа медленно и спокойно брели вперед. Они и походили бы на лошадей, но вместо гибкой шеи у них имелось подобие человеческого торса, очень короткого, только плечи да что-то вроде рук. Все это венчалось большой уродливой головой, морда отчасти напоминала жвачное животное, а отчасти – человеческое лицо. В темных глазах не читалось и тени мысли, влажный нос шевелился, испытывая окружающую среду, широченный рот с крупными плоскими зубами все время пребывал в движении – третья пара конечностей, недоруки, постоянно забрасывала в пасть этим тварям траву, молодые ветки кустарника, всё, что росло в пределах досягаемости…

– Это кто?… – шепотом спросила Шура.

– Возилы, – ответила Нитмайя. – Ты чего перепугалась? Не бойся, они мирные. Их специально вывели, чтобы грузы таскать.

– А лошади?

– Ну, для иных путешествий лошади не годятся, да и ноги по буеракам переломать могут, – ответила та. Шура присмотрелась – у возил толстые лапы заканчивались подобием человеческих ступней, и выглядело это омерзительно. – А эти и послушнее, и тяжестей больше нести могут. Ездить на них не очень удобно, слишком спины широкие, да и быстро они не поскачут, но как вьючные животные – самое то! Куда выносливее лошадей, едят всё подряд, вон, смотри…

– Это тоже порождение темной магии? – спросила Шура.

– Что ты! – изумилась Нитмайя. – Возил маги Холма вывели. Не самые приятные твари, но удобные, что уж тут…

Шура посмотрела на ближайшего возилу. В почти человечьих глазах не читалось ничего, кроме тупой покорности. Широкий рот безостановочно пережевывал траву, тянулась нитка зеленоватой слюны…

Девочка передернулась и отвернулась. Значит, светлая магия тоже создает таких вот… мутантов? Сашке бы сказать, только ведь он не услышит! Хотя видит всё это, конечно, но смотрит, наверно, как на верблюдов в зоопарке!

– Тут нам особо не разогнаться, – продолжала Нитмайя, – лес же, дорога сама видишь, какая, тут давным-давно никто не ездил. Лошадям – только ноги переломать. Да и куда теперь торопиться? Избранный при нас, а значит…

Они выбрались на широкую прогалину, лес отступил. Уже вечерело, Шура чувствовала, как гудят ноги – давно не приходилось столько ходить пешком. Еще и есть хотелось… И еще столько незнакомых людей, и говорить с ними некогда, никто не станет на ходу общаться с неизвестной девицей… Надо было, наверно, сразу заявить себя помощницей и спутницей Избранного, тогда бы к ней относились иначе, но Шура не сообразила. С другой стороны, черта с два бы она тогда узнала хоть крупицу правды! Сашку явно пичкали какими-то легендами, а даже простой проверки хватило, чтобы узнать – Джамдир лжет! Может, это и малость, но если он солгал в малости, то, как знать, не соврет ли потом по-крупному?

– Воздух! Воздух! – вдруг закричали в голове маленькой процессии.

Шура вспомнила – бабушка рассказывала, в войну так предупреждали об атаках вражеских самолетов. Но тут…

– В лес! Прячься в лесу!! – Нитмайя дала ей такого шлепка, что Шура полетела кубарем. – Не высовывайся!

Спорить девочка даже не собиралась, ринулась в лес, пристроилась за ближайшим толстым деревом, выглянула…

Отряд не метался, быстро рассредоточивался, будто нападения с воздуха были здесь не впервой. Туповатых возил увели за деревья, люди тоже попрятались…

– Шур! – прошипели рядом.

– Ты откуда? – удивилась она.

– Джамдир сказал, чтоб я прятался, а я видел, ты сюда… – виновато ответил Саша. – Шур, ты не сердишься?

– А на что я могу сердиться? – она смотрела вверх, на три темные точки, стремительно увеличивающиеся в размерах.

– Ну, что я Избранный, а ты…

– А я случайно затесалась, – закончила Шура. – Нет, я не сержусь, Семенов. Но я бы тебя пришибла, если б знала заранее! Я домой хочу, мне тут не нравится! Ты видел этих… возил?

– Ну… видел, и что? – удивился Саша.

– И ничего, – ответила она. Похоже, Семенова всё устраивало.

Первая из темных точек спикировала вниз, с грохотом раскрылись крылья, вопль оглушил людей, но они не сдались, кинулись навстречу, и Джамдир стоял посреди открытого места, что-то говорил, подняв руки… И первая крылатая тварь, едва канув вниз, взмыла вверх, неразборчиво крича, а вторая отвалила в сторону, снесла макушки пары деревьев, выправилась и ушла в небо. А третья летела прямо на Джамдира, и от рёва ее тянуло зажать уши…

Шура зажмурилась. Земля содрогнулась. Всё стихло.

Она открыла глаза.

– Вяжите, вяжите! – командовал Джамдир. – Крепче!

Нелепо трепыхалось крыло, его никак не могли притянуть к телу.

– Кто это? – спросил Саша, подойдя совсем близко. – Дракон?!

– Не знаю, что такое дракон, а этих тварей у нас называют летящерами, – покровительственно ответил Джамдир, потрепав его по макушке. – Не бойся, он уже безопасен…

– Я не боюсь, – мотнул головой мальчик, видно, чувствовал, что на него смотрит Шура. – А откуда они?

– Летящеры – создание сил Тьмы, – ответил тот. – Чистое, воплощенное зло. Никто никогда не мог приручить их, потому что все их желания – это убивать и калечить, жечь и уничтожать! Они повинуются только темным магам, и то лишь отчасти, когда тем нужно натравить их на кого-то… – Джамдир остро взглянул на Сашу. – Ты понимаешь? Они уже знают, что ты здесь, они посылают своих слуг за тобой! И летящер не будет раздумывать, он просто убьет тебя, и наш мир снова погрузится в хаос!..

Шура молчала, стоя поодаль, но мысли ее одолевали не самые приятные. Откуда врагам знать, что они именно здесь? Почему они послали этих тварей, если знали, что среди Светлых есть маг, который может с ними справиться? Почему послали всего троих?

Ответов не было, и девочка предпочла отправиться спать. Лагерь разбили прямо тут: оттащить летящера в другое место не было никакой возможности, его связали как следует, привязали ко вбитым в землю кольям, к ближайшему толстому дереву…

– Зачем он вам? – спросила Шура, когда еще стояла рядом с Джамдиром. – Он же это… воплощенное зло! Почему вы его не убьете? Хотите расспросить, узнать, какой именно маг его послал?

– Летящеры не умеют говорить, – ответил тот, – они могут только убивать.

– А зачем он вам тогда? Или с собой потащите?

– Дитя, – сказал Джамдир, явно довольный собой. – Ты права, этой твари нет места под солнцем, но… Создавали летящеров сильные маги. Поверь, убить их не так просто. Я сумею сделать это, но требуется подготовка! А кроме того – знай, что печень летящера и его сердце, извлеченные из живого тела, способствуют заживлению самых страшных ран, а я уверен, что таковые будут нанесены кому-то из нас… Я должен приготовиться и только тогда заняться этим созданием, – он взглянул на обездвиженного летящера. – И тогда тварь Тьмы сослужит службу людям Света!..

«Гадость какая, – Шура не могла уснуть, хотя даже Нитмайя давно уже тихонько похрапывала. – Печень, сердце… Потрошитель какой-то…»

Луна стояла высоко, круглая, желтая, заглядывала в глаза… Возил отвели подальше, они пугались запаха летящера, переставали есть, поводили круглыми бессмысленными глазами. Шуре противно было смотреть на них. Вроде бы живые твари, но все же… что-то настолько противоестественное! И выведены светлыми магами!

Она выбралась за периметр лагеря: если что, всегда можно сказать, что по нужде. Взаправду же ей просто не хотелось быть там. Даже рядом с Нитмайей, что радостно хохотала и рассказывала, как лучше брать летящеров на копье, если они не слишком крупные. Даже рядом с Сашей… который вообще о ней не вспоминал. Ему понравилась расправа над летящером, он ушел в Джамдиров шатер – вот какие удобства для Избранного! – и не появлялся больше.

Шура огляделась. Точно, возилы с той стороны лагеря, а тут – летящер. Она осторожно приблизилась…

«Это порождения Тьмы! – сказал Джамдир. – Бессмысленные и безвольные. Ими владеет лишь одно желание – убивать, убивать, ничего более!»

Шура подошла поближе. Летящер распластался на земле. Он казался не таким уж большим: покрупнее лошади, конечно, но и не со слона размером. Нитмайя сказала, что такой вот летящер вполне может унести возилу со всем грузом, но именно этот не выглядел особенно здоровым…

Крокодилья морда, мощные лапы, сильное тело, длинный хвост… На дракона он не очень походил; шея короткая, здоровенная голова, челюсти такие, что, наверно, сможет человека пополам перекусить. Пожалуй, летящер и на земле был опасным противником! Но сейчас, когда его опутали веревками, когда он даже кончиком когтя пошевелить не мог, он ничего не стоил.

Шура подошла к самой морде, крепко схваченной веревочными петлями. Здоровенная тварь, это точно… Что-то блеснуло в темноте – глаз чудовища?

Девочка не отошла, вгляделась в золотисто-зеленый глаз: в нем читалась ярость, унижение, и еще – она готова была поклясться! – страдание. Это никак не походило на взгляды возил, тупые и безразличные, это был взгляд мыслящего существа, во всяком случае, такого, что не глупее собаки! И пусть оно оказалось по другую сторону, оно же не виновато в этом!..

– О чем думаешь? – Шура осторожно коснулась морды летящера. Черная, чуть искрящаяся в свете луны чешуя, против ожиданий, оказалась не гладкой и холодной, а шершавой, горячей даже на ощупь. Там, под этой тонкой скорлупой, горел такой огонь, что человеку не стоило и пытаться прикасаться к нему. – Ты же не тупой, а?

Летящер прижмурил глаза. Раздул ноздри, вздохнул тяжело.

– Сейчас…

Шура охлопала карманы, нашла зажигалку. Перерезать веревку ей было нечем, возвращаться к Нитмайе и пытаться украсть у нее кинжал – себе дороже, развязать узлы ей не по силам, вон каких накрутили, а вот если пережечь… Может, искра залетела, может, веревка сама перетерлась!

– А тебе ничего не сделается… – присев на корточки, Шура чиркала зажигалкой у самой морды летящера. Тот косил на нее большим золотистым глазом, будто расширившимся от удивления, но не пытался рвануться или зарычать на нее. – У тебя чешуя вон какая. А даже если обожжешься, потерпишь. Да?…

Она решила, что достаточно освободить животному передние лапы – вон какие на них когти, дальше сам справится! Летящер, словно понимая это, лежал смирно, пока веревка не поддалась слабому огоньку, а тогда ему хватило одного рывка, чтобы высвободить лапы. Когти у него оказались очень острые – морду он освободил в одно мгновение, потом лопнули еще две веревки, притягивающие летящера к земле, потом та, что тянулась к дереву, и он заворочался. Колышки, к которым привязаны были тросы, вылетали из земли. От летящера пахло странно: Шура помнила похожий запах по экскурсии на завод – так пахли раскаленные машины. Металл, что-то еще – резко, но не противно.

Надо было бежать и прятаться: летящер окончательно стряхнул с себя путы, поднял голову, взглянул на девочку сверху вниз…

Наверно, нужно было испугаться и упасть ниц, а Шура смотрела, приоткрыв рот, как разворачиваются крылья, жестоко смятые веревками, подрагивают на ветру – это было хоть и страшно, но очень красиво.

Летящер опустил крокодилью морду, два золотистых глаза уставились на Шуру. Приоткрылась длинная пасть…

«Сожрет – и никаких следов! – мелькнуло у нее в голове. – А если и не сожрет… Вот я дура! Наверняка Джамдир сможет узнать, что это не сам летящер веревку порвал, а ее пережгли! Да и Нитмайя тоже, если присмотрится, увидит… Спрятать этот кусок? А вдруг найдут? Откуда мне знать, может, маги умеют вещи искать! И скажут, что я переметнулась на сторону противника, раз летящера выпустила, вот будет весело!»

Летящер смотрел на нее, не отрываясь, а потом вдруг проделал удивительную штуку – наклонился к самой земле, будто принюхиваясь, а когда поднял голову, в пасти его была зажата веревка, та самая, пережженная Шурой. Передней лапой летящер действовал ловко, совсем как рукой – взял и оборвал обгорелые концы! И, как показалось Шуре, попросту их съел. Потом еще поразмыслил и принялся рвать оставшиеся веревки в клочья – с такими зубищами это было совсем просто. А после сгреб эти обрывки в одну кучу, задрал хвост и… Шура невольно попятилась – запашок оказался тот еще!

Летящер взглянул на нее, потом чуть присел, широкие крылья взбили воздух и почти бесшумно подняли тяжелое тело в воздух. Миг – и он пропал в темноте…

«С ума сойти, – подумала Шура с нервным смешком. – Он совершенно точно не тупое животное, вон что сотворил… Кот тоже может в ботинок наделать, говорят, а собака – тапочки сгрызть. Значит, летящер как минимум не глупее кошки или собаки… И меня он есть не стал, а Джамдир говорил, они могут только убивать. Что-то мало ему веры!»

Она поспешила вернуться в лагерь, пока никто не заметил ее отсутствия. Шура очень надеялась, что следов её никто не обнаружит: примятая трава до утра распрямится, а может, роса выпадет. В общем, обойдется как-нибудь!

Вот собственное желание взять и освободить опасную тварь, которая наверняка слопала не одного храброго воина, а может, и девицами закусывала, Шура объяснить толком не могла. Хотя… если бы летящера убили в стычке, вряд ли бы ей стало его жаль: напал и поплатился за это. А так… Ей доводилось во дворе раздавать плюхи мальчишкам помладше, чтоб не мучили кошек, изверги малолетние, а их матери и бабки потом орали на нее за рукоприкладство. Может, это сродни тому порыву? Правда, летящер будет покрупнее кошки и несравнимо опаснее, но всё-таки – живое существо. И не вовсе тупое, как выяснилось…

Шура невольно потянула носом, но ветер дул в другую сторону, запаха не ощущалось. Хорош будет утром сюрприз для Джамдира! С этой мыслью она и уснула.

6. Карта

Утро началось с переполоха. Шура, перенервничав, разоспалась и теперь никак не могла продрать глаза. Потом вспомнила ночные события и мигом вскочила.

– Что случилось? – спросила она Нитмайю, но та только отмахнулась.

За ночь ветер переменился, и теперь по всему лагерю тянуло неприятным, мягко говоря, запашком. Если честно, хотелось зажать нос.

Возилы сбились в кучу и дрожали, погонщики никак не могли их успокоить. С дальнего конца лагеря, оттуда, где вчера оставили летящера, доносились громкие голоса.

– Я говорил, что надо оставить сторожа! – восклицал высокий черноволосый мужчина, заросший щетиной по самые глаза. Кажется, он был командиром воинов маленького отряда. – А вы сказали, что веревок довольно!

– А ваши люди уверяли, что тварь связана надежно! – на повышенных тонах отвечал Джамдир. – Двинуться не сможет! Смогла, как видите!

– Могли бы зачаровать веревки-то, – отвечал командир. – Ведь не волк какой-нибудь, летящер! Хорошо, он так улетел, а если бы ночью на лагерь напал?

– А часовые ваши на что?

– А много бы они успели сделать? Налетит в темноте, не разглядишь даже! А пока вас докричишься, он половину лагеря разнесёт!

Спор пошел по второму кругу, и тут Шуру кто-то подергал за рукав. Оказалось – Саша, взъерошенный и какой-то испуганный.

– Ты чего? – спросила она. – Не знаешь, что там случилось?

– Летящер ночью удрал, – уныло ответил Саша. – Тиррук – это тот, черноволосый, – говорит, ему достаточно было когтем веревку подцепить, и всё…

– А что ж Джамдир веревки не заколдовал? – поинтересовалась Шура.

– Ну так это бы как маяк оказалось – тут был светлый маг! – ответил мальчик. – А мало ли, кто еще за нами следит? Джамдир сказал, сам по себе летящер магией не обладает, просто очень сильный и опасный зверь, так что можно просто связать… А еще…

Он умолк и оглянулся.

– Ну чего, Семенов, выкладывай! – подбодрила Шура.

– Я думаю – а вдруг он не сам улетел, а его кто-то выпустил? – шепотом произнес Саша. – И приказал улететь тихо. Странно же, что он никого даже не попытался убить!

Шура подавила желание сказать приятелю, кто именно отпустил летящера и из каких соображений. Не стоило – разболтает же Джамдиру, а мало ли, что тот подумает!

– Думаешь, среди нас может быть предатель? – зловеще спросила она, оглядываясь. – Замаскировавшийся шпион?

– Да ну тебя! Не пугай! – нахмурился Саша. – Я серьезно… А теперь летящер хозяину всё доложит, сколько нас, где мы…

– Во-первых, где мы, он и так знает, – парировала Шура, – раз прислал летящеров. Во-вторых, как тот доложит, если говорить не умеет?

– Ну так он же нас видел. А Джамдир сказал, маг может воспоминания прочитать… у людей сложно, а у такого зверя – очень даже!

Шура поняла, что слова «Джамдир сказал» станут Сашиной любимой присказкой. Если уже не стали.

«А ведь лучше всего летящер разглядел меня, – подумала она. – Вот забавно будет, если его хозяин посмотрит и решит, что Сашка – это я! То есть мне-то как раз будет совсем не забавно…»

А еще Шуре пришло в голову, что события развиваются как-то странно. Ей только и осталось решить, что темные маги – совсем не плохие, переметнуться на другую сторону и выступить против Сашки! Эта мысль так ее насмешила, что девочка едва сдержала улыбку. То-то была бы великая битва!

А на самом деле, скорее всего, тут все хороши, с обеих сторон. И разбираться в их сложных отношениях Шуре совершенно не хотелось. Вот только кто ее спросит…

– Это что на тебе такое? – обратила она внимание на экипировку Саши. – Откуда?

– Ну… – тот улыбнулся и ковырнул землю мыском сапожка. – Это Джамдир. Он же знал, что меня найдут, вот, захватил… Только мне великовато, он думал, я побольше ростом буду. Но это ничего! Шур, хочешь, там много разного, переоденься тоже!

– Нет, мне в своём хорошо, – передернула девочка плечами. В здешней одежде Семенов смотрелся на редкость нелепо, будто бы ввязался в ролевую игру. А с его очками и аккуратненькой причесочкой, с чистеньким личиком… Чудо, что такое!

– Но заметно очень, Шур! – протянул тот. – Правда же!

– Я ж не Избранный, чего меня замечать? – резонно возразила она. – Ты это… если пару рубашек на смену дашь, хорошо. А так обойдусь. И ботинки у меня удобные.

– Ладно, я тебе принесу!

С этими словами Саша унесся, начисто забыв про свои страхи касательно летящера-шпиона, а Шура вернулась к месту ночевки.

Мрачная Нитмайя возилась у костра, покрикивая на Одноглаза. Тот уже не знал, куда деваться, опрокинул котелок, получил нагоняй и в полном расстройстве чувств удрал к хозяину. Нитмайя подобрала котелок, снова сходила за водой и занялась готовкой сама.

Когда Шуре показалось, что женщина успокоилась (а опыт в таких наблюдениях у нее имелся, мать тоже частенько давала жару братьям и ей самой, и нужно было понимать, когда можно к ней сунуться, а когда не стоит), она подсела поближе.

– Скажи, а мы теперь куда пойдем? – осторожно спросила девочка, вполне ожидая ответа в духе «на кудыкину гору!».

– А что, Джамдир вам не сказал? – покосилась на нее Нитмайя.

– Саше, может, и сказал, – пожала плечами Шура, – только я-то чего? Мне не докладывают. Я и подумала, может, ты знаешь…

– А-а… – протянула женщина. Вроде бы призадумалась, потом спросила: – Так ты не с Избранным?

– Ну… – Шура задумалась. – Я вроде с ним, в смысле, мы с детства знакомы, я его всегда защищала и все такое… А сейчас, наверно, уже не с ним. У него теперь вон Джамдир есть, а я тут вообще случайно оказалась!

– Вон как… – Нитмайя вздохнула, потерла лоб, поворошила в костре. – Ладно, погоди. На вот, вороши угли…

Сунув Шуре длинную ветку, она отошла. Ворочая веткой в костре, девочка прислушивалась к разговору: Нитмайя подошла к Тирруку, еще не отшедшему от перебранки с Джамдиром.

– Карту дай посмотреть, – попросила она.

– Тебе зачем? – нахмурился тот.

– Ну тебе что? – передернула Нитмайя плечами. – Жалко? Девчонке покажу, где мы сейчас.

– Обойдется, – хмуро ответил Тиррук.

– Да брось, – фыркнула женщина и многозначительно посмотрела на него. – Надо ж ей показать, где она оказалась! Мало ли что, выбираться придется… Или тебе залог дать?

– Ты мне лучше другого чего дай, – развеселился Тиррук и полез за пазуху. Нитмайя прижалась к нему крутым бедром, ухмыльнулась, взяла узкий футляр, вернулась к Шуре.

– Смотри, – сказала она, вытягивая из цилиндрического узкого футляра карту. – Мы сейчас вот тут. А надо нам сюда, к Холму.

Шура присмотрелась к карте. Черта с два разберешь, где что находится, какое расстояние… Это же не навигатор, не скажет человечьим голосом «вы находитесь там-то и там-то, чтобы попасть в пункт назначения, идите туда-то, сверните так-то…»

– А далеко нам идти? – спросила она. – До этого самого Холма?

– Ну, недели две, не меньше, – прикинула Нитмайя. – Это еще повезло, что Избранного вытащили так близко!

– А до Нан Кванти? – допытывалась Шура, пытаясь прикинуть в уме, сколько они проходят за день.

– Еще больше, – хмыкнула Нитмайя и показала на карте: – Замок Нан Кванти вот тут. Но до него еще надо добраться…

– …через земли темных магов, да? – угадала Шура.

– Ты что, думаешь, они сплошь живут? Одной страной? – рассмеялась та. – Ну, простота! Нет, они вообще друг с другом неважно уживаются, воюют постоянно…

– Так дотуда нормальные люди живут? – спросила девочка, пытаясь уложить в голове новые сведения.

– Ну… так, – пожала плечами Нитмайя. – А ты решила, тут ровная граница будет? Тут наши, тут чужие? Как же! Вот, смотри… это вот наши территории, а посредине точно замок Тёмного воткнулся. И никак его не выжить! И крестьяне к нему подойти не дают, зачаровали их! Наши маги бы замок выжгли до основания, но там живой заслон… Но вообще, конечно, они всё больше севернее живут. Тут вот еще, – она ткнула в пеструю карту, – еще вперемешку, а дальше уже сплошь их земли, до самых гор…

– А что они хотят? – спросила Шура, разглядывая карту и пытаясь запомнить названия. Хоть знать, в чей город ты угодила, в темный или светлый!! – Им власть нужна или там земли побольше завоевать? Или рабы?

– Обычно рабы, – вздохнула Нитмайя. – Но ты не думай, что у них работать некому. Кто бывал на тех землях, говорит, своих крестьян темные маги не обижают, нормально те живут. А вот чужих если пригонят, отдают тем в рабство…

– Ты грустная такая, – сказала Шура. – Это тебя как-то касается?

– Ну да, – Нитмайя нахмурилась. – Моего друга вот так же угнали. Мне повезло, за грибами пошла, заблудилась… на зарево вышла – то наша деревня догорала. С тех пор ищу его. Может, и найду…

«Прямо как мы с Сашкой,» – подумала Шура, поёжившись, а вслух поспросила:

– А покажи еще раз Нан Кванти!

– Вот, – показала женщина на карте. – Неблизко, да…

Шура посмотрела – сложно оценить по такому рисунку, но… вроде и впрямь далеко. Если до Холма идти две недели, то до Нан Кванти, наверно, пару месяцев добираться придется.

– И туда сплошь по землям Тёмных идти придется? – спросила она.

– Когда как, – ответила Нитмайя, сворачивая карту. – Говорю ж, они не везде. Там и нормальные люди попадаются. Но чем ближе к Грозовым горам, тем больше Тёмных. А уж Нан Кванти, считай, в самых горах обосновались… Ты не бойся, – она взъерошила стриженые волосы Шуры. – С нами Джамдир, а может, еще кого пошлют!

– А расскажи еще что-нибудь, – попросила Шура. Она не любила прикосновений, но готова была потерпеть, чтобы узнать кое-что любопытное. – Почему эти вот Нан Кванти не самые сильные из Тёмных?

Кое-что она уже слышала от Джамдира, а теперь хотела сравнить версии.

– Ну… – женщина задумалась. – Я так думаю, это потому, чтоб пойти в поход, надо же собрать рать, так? А Нан Кванти позади всех владений соседей! Кому ж понравится, что через их земли пойдут войска? Ладно, с одним-двумя можно договориться, но там же куда больше! И все свою выгоду блюдут. Это я сама размыслила, – вздохнула она, – наверняка мне знать неоткуда. Но раз Нан Кванти в набеги к нам не ходят, то… Все равно, вряд ли они на месте сидят. Говорят, они за Грозовые горы часто наведываются…

– А там что? – любопытно спросила Шура.

– Никто не знает, – ответила Нитмайя. – И тут дел хватает, какие уж горы! Но, я слышала, там такие чудеса, что любой с ума сойдет, вот почему все Нан Кванти ненормальные, хуже даже, чем прочие темные маги. Те-то хоть понятные, а с этими ничего не разберешь…

– Но в набеги они не ходят, – уточнила Шура. – Тогда откуда известно, что они ненормальные?

– Ну… – женщина задумалась. – А кто их знает! Так говорят, и не моего ума это дело. И не твоего! Тиррук! Держи карту…

– Должна будешь, – хмыкнул чернявый, принимая футляр.

– Кашей, может, накормлю, – фыркнула Нитмайя, а дальше начались смешки и переглядывания.

– А всё же, что может быть за Грозовыми горами? – упрямо спросила Шура.

– Кто его знает! – ответила та, поглядывая на Тиррука. – Никто там не бывал…

– Потому что там Нан Кванти обосновались рядом?

– Да нет, обойти можно… так просто, что там делать? – произнесла Нитмайя. – А за горами, говорят, всякие чудища водятся и вообще… Нан Кванти испокон веков туда ходят, вот и свихнулись. На такое посмотришь, еще бы с ума не съехать!..

Поняв, что становится помехой, Шура замолчала. Значит, силы Тьмы не сосредоточены в одном месте. Их много, судя по карте, их владения перемешаны с владениями Светлых… И что? Это делает их лучше, что ли? Нет, конечно, решила она. Уж если угодила на одну сторону, так держись ее, даже если отдельные ее представители тебе не по нраву!..

7. В болотах Брогайхи

Отряд двигался в хорошем темпе. Больше никто не пытался ни напасть, ни напугать путешественников, но, судя по всему, именно поэтому Джамдир становился чем дальше, тем мрачнее. Тиррук его опасений вроде бы не разделял, наоборот, шутил, что Сашкина избранность сразу видна – одного его присутствия достаточно, чтобы отряд никто не трогал! Сашка при таких словах надувался от гордости, а Джамдир всякий раз одергивал командира, мол, нечего болтать, кто знает, чьи уши могут это услышать!

Непривычная к долгим пешим переходам Шура сильно уставала, но, когда Нитмайя предложила подсадить девочку на возилу, отказалась наотрез. Лучше уж на своих двоих, чем на такой скотине! А вот Сашка не отказался, он вообще спокойнее отнесся к этой живности, чем его приятельница. Так и ехал теперь, важный донельзя. На ходу особенно не поговоришь, поэтому услышать что-то из разговоров Джамдира с Сашей у Шуры никак не получалось. В шатер ее не звали, а напрашиваться она не собиралась. Вернее, Сашка-то пару раз предложил переговорить с магом, чтобы тот и Шуре выделил местечко, но при этом так неуверенно, что она только вздохнула. Ясно, если б он взаправду хотел, чтобы Шура была рядом, то давно сам бы попросил Джамдира об этом, а так… Видно, не хочет, чтобы Шура слышала, о чем они там секретничают!

«Да ну и пускай, – решила Шура, – была охота с незнакомым дядькой в одной палатке ночевать!» Рядом с Нитмайей она чувствовала себя как-то спокойнее, к тому же женщина нет-нет, да и рассказывала что-нибудь о здешней жизни. Шуру не столько интересовали дела всяких там магов и королей, а вещи более приземленные: что тут носят, что едят, что принято и положено, а что неприлично. Неизвестно, на сколько она тут застряла, и лучше уж заранее расспросить местных, чем потом вляпаться в какие-нибудь неприятности по незнанию обычаев, например!

К костру Нитмайи подсаживался Тиррук, травил байки, придвигаясь всё ближе к женщине и поглядывая на нее с намёком, иногда присоединялся кто-нибудь еще из отряда, даже Одноглаз – и тот приходил. Нитмайя его не гнала, а вроде бы даже жалела, как жалеют калек и убогих. Правда, убогим-то циклоп не был, особенным умом не отличался, это правда, но и только.

Шура перестала его бояться: для своих он опасности не представлял, Нитмайя сказала, что ошейник не позволит циклопу сделать что-то против воли хозяина или сбежать, к примеру. Удивляло ее только то, что Одноглаз, прежде, как говорили, стороживший шатер Джамдира, теперь оказался не у дел. Неужто маг опасался, что циклоп может подслушать его разговоры с Сашей? И… нет, не выдать врагу, а просто проболтаться по глупости! Может, и так…

Но больше всего угнетали не долгие дневные переходы, однообразная еда и ночевки под открытым небом (устраивались не без комфорта, возилы тащили походные постели, так что на голой земле спать не приходилось), а невозможность вымыться и сменить одежду. Пускай Сашка таки отдал Шуре кое-что из своих обновок, но толку-то? Надолго их хватит? Постирать негде и нечем, оставалось терпеть. Остальные-то к подобному привыкли, их не смущала пропотевшая одежда и несвежее белье, а Шура уже на второй день начала мечтать о душе. Хотя бы холодном. Или пусть даже речке: ручьи-то в лесу попадались, но из них можно было разве что умыться, ну, влажной тканью обтереться, но ведь не станешь раздеваться при всём честном народе! А по кустам прятаться чревато – как раз в какие-нибудь ядовитые заросли и влезешь или наступишь на что-нибудь. Нитмайя показывала Шуре, к каким растениям лучше не притрагиваться голыми руками, но она подозревала, что может нарваться на что-то, о чем женщина еще не предупредила, и предпочитала не рисковать.

И, будто в ответ на ее мысли, еще через день отряд вышел к неширокой быстрой речушке. Берега у нее оказались топкими, так что близко подходить не стали, остановились поодаль. К удивлению Шуры, никто к воде не пошел, хотя было достаточно тепло, только возил отвели напоить, а вот сами обошлись запасами.

– Нитмайя, – потрогала она женщину за локоть. – Слушай, а можно искупаться?

– Ты что? – покосилась на нее та. – Не лезь ты к реке. Да и холодно…

– Ну, не так уж холодно, – заметила Шура. – А почему не лезть? Там что, крокодилы водятся?

– Не знаю, что за крокодилы такие, а только эта речка не из самых хороших земель течет, так что ни лезть в нее, ни пить из нее я тебе не советую, – сказала Нитмайя серьезно. – В ней тварь одна живет: не враз разглядишь! Полезешь в воду, она заберется куда-нибудь, и не заметишь даже, как она внутри окажется. И будет потихоньку тебя глодать и расти…

– И что, выгнать ее никак нельзя? – удивилась Шура.

– Ну, если вовремя догадаться, то можно, наверно, только я о таком что-то не слыхала, – хмыкнула Нитмайя. – Сперва-то, говорят, ничего не чувствуется, тварюшки, говорю же, крохотные. Ну, там кольнет, здесь зазудит… А как она подрастет да всерьез примется, вот тогда взвоешь, да уже поздно будет. Особенно они печень любят, – добавила она, помолчав.

– Ясно… – Купаться Шуре расхотелось. – А водилы как же? Они пили и в воду входили!

– А, у них шкура такая, что стрелой не возьмешь, – махнула рукой Нитмайя. – Да и не будет их эта зараза жрать. Они ж выведенные, да светлыми магами.

– Вон оно что, – протянула девочка.

– А близко подходить тоже не вздумай, – строго сказала женщина.

– Почему?

– Пошли, покажу, – помедлив, решила Нитмайя. – А то ты любопытная, еще полезешь, вылавливай тебя потом…

Выбирая места посуше, они спустились почти к самой воде.

– Слушай, – сказала женщина. – Просто молчи и слушай.

Шура прислушалась. В лагере переговариваются, смеются, Джамдир о чем-то спорит с Тирруком, а тут тихо, только грязь под ногами чавкает да вода журчит. Или нет? Шуре показалось, будто кто-то что-то прошептал, очень неразборчиво, и она начала вслушиваться внимательнее. Звучали то отдельные слова, то целые фразы, но никак не удавалось понять, что же именно бубнят непонятные голоса. Но вроде бы… вот-вот…

– Эй, осторожнее! – Нитмайя дернула ее назад – оказалось, Шура склонилась над водой, еще немного, и нырнула бы с бережка. – Поняла теперь?

– Не очень… – Шура помотала головой – в ушах противно звенело. – Что это было?

– А речка. Говорю – она из нехороших мест течёт. То ли ее так зачаровали, то ли она сама всякой дряни набралась… – женщина усмехнулась. – Вот заслушаешься – и головой вперед. Можешь и не выплыть. Эту речку у нас Бормотухой называют…

Шура, не удержавшись, фыркнула.

– Что смешного? – нахмурилась Нитмайя.

– Ничего, – поспешила заверить Шура. Не объяснять же, что дома бормотухой называют совсем иное! – Поперхнулась…

– Ясно. Ну, теперь поняла? – спросила женщина. – Тогда пойдем, нечего тут стоять.

Подходя к лагерю, они снова услышали голоса Джамдира и Тиррука: кажется, спор разгорелся с новой силой. Нитмайя подошла послушать, Шура остановилась чуть поодаль.

– Не вижу я смысла! – горячился командир. – Ничего ж не случилось!

– Вот именно! – возражал Джамдир. – Вам это странным не кажется? Нападение летящеров – и тишина! А ведь они нас видели, и хозяин их точно знает, куда мы направляемся! Вот почему затишье кажется мне подозрительным: я бы предпочел ежедневные стычки, чем такую вот неопределенность.

– Думаете, нам готовят ловушку? – спросил Тиррук, хмурясь.

– Почти уверен, – ответил маг. – В лесу, помимо того, за нами может следить, кто угодно, и мы этого даже не заметим. На открытом же пространстве, сами понимаете…

– Да уж… – помрачнел командир. Ясно – они опасались наблюдения и нападения с воздуха, в поле-то от летящера за деревом не спрячешься, и видно отряд издалека! – Выходит, путь через Травень нам заказан.

– И как только вы догадались! – хмыкнул Джамдир. – Неужто вы и впрямь думали вести отряд напрямик?

– Да уж больно хорошо всё идет, – ответил тот, – пока везение не кончилось, можно бы попробовать проскочить!

– Нет уж, рисковать Избранным мы не можем, – отрезал маг.

– Тогда какой вы путь предлагаете? – спросил Тиррук. – Напрямик через Травень нельзя, там не укроешься, если что. Взять севернее – этак мы прямо на окраину Фао Вианти выйдем! Чуть с пути собьемся – пиши пропало…

– Нет, в ту сторону нам идти нельзя, – согласился Джамдир.

– Фао Вианти – это что? – тихо спросила Шура Нитмайю.

– Ты же карту видела, – так же негромко ответила та. – Владения одного из Тёмных. Вернее, не совсем так… Фао Вианти сами-то не маги, но связаны с тёмными, кое-какие штучки от них получают за службу. Если попадемся на их землях, нам несдобровать – хозяева донесут, куда следует!

– А что же их терпят так близко к этому Холму? – удивилась Шура.

– Так это я про них говорила, что они крестьянами отгораживаются, – напомнила Нитмайя. – А столько народу положить из-за нескольких тварей… Совет на это не пойдет. За Фао Вианти присматривают, конечно, но за всем не уследишь. Такая заноза в боку!

Шура только головой покачала. Если бы эти Фао Вианти так уж мешали, то наверняка Совет ни на каких крестьян бы не посмотрел! Наверно, у Совета какие-то свои планы на оказавшегося под боком врага, и кто знает, какие именно…

– Ну нет, только не через Брогайху! – возвысил голос Тиррук. – Вы с ума сошли?!

– Это вы с ума сошли, если всерьез предлагаете брать севернее! Так хочется в застенке Фао Вианти оказаться?

– А так мы прямиком в Нижнем мире окажемся, – возражал командир. – Лето сырое, мы там не пройдем! Да еще с возилами!

– Возил, если придется, бросим, – решительно сказал Джамдир. – Нам важнее другое. А Брогайха в это время года вполне проходима. Дорогу я найду.

– Может, все-таки рискнем пойти напрямик? – безнадежно спросил Тиррук. Видно было, что выбор мага ему не нравится, но, увы, это командир подчинялся Джамдиру, а не наоборот.

– Об этом и речи быть не может, – отрезал маг.

– А что, если враг именно так и рассуждает? – нахмурился Тиррук. – Загонит нас в Брогайху, а там тоже всякой дряни пруд пруди, пускай она и на наших землях! И к тому же…

– Довольно! – не дал ему продолжить Джамдир. – Пусть люди отдохнут как следует, выйдем завтра затемно. Заночуем на краю Брогайхи, а с утра пойдем дальше. Если повезет, дня за четыре мы её перейдем.

– Если повезет, мы ее перейдем, это уж точно, – проворчал Тиррук, но спорить больше не стал.

Нитмайя, тяжело вздохнув, пошла прочь, Шура увязалась за ней.

– Что такое Брогайха? – спросила она. – Почему Тиррук так не хочет туда идти?

– Болота это, – хмуро ответила женщина. – Без особой нужды туда лучше не соваться. Сама подумай, чего хорошего можно в болоте найти?

Шура припомнила карту – было там какое-то здоровенное пятно с черточками внутри. Она подумала еще, может, озеро, а выходит, это та самая Брогайха. И, если верить масштабу карты, болота очень велики!

– Уж как начнет везти, – мрачно бормотала Нитмайя, подбрасывая хворост в костер, – так не остановишь. И ведь оба правы… Через Травень нельзя – голая равнина, спрятаться негде в случае чего. К Фао Вианти тоже не стоит лезть. В Брогайху идти – ну, хорошо, если вообще выберемся!

– А если обойти как-то? – осторожно спросила Шура.

– И Брогайху, и Фао Вианти обходить – это лишние несколько недель, а у нас каждый день на счету! – ответила Нитмайя. – Да и чем дольше ходим, тем больше вероятность, что Тёмные до нас доберутся. Не-ет, надо пробиваться к Холму, и чем быстрее, тем лучше!

«Что ж вы раньше-то не подумали, как выбираться будете?» – невежливо подумала Шура, а женщина, словно в ответ на ее мысли, добавила:

– С самого начала всё наперекосяк пошло. Думали проход ближе к Холму открыть, а не вышло. Пока собирались, шпионы наверняка пронюхали, куда мы двинулись, а шли-то мы изрядно, было время ловушек понаставить. Вот теперь и гадай, сами мы в Брогайху идем или нас кто туда силой загоняет!

Люди при известии о смене маршрута только чуть помрачнели, но, видно, им было не привыкать, опасности они не боялись.

– Бормотуха в болота впадает? – спросила Шура по пути. Ей вовсе не хотелось заслушаться и провалиться в трясину!

– Ну да, вдоль нее и пойдем, – ответила Нитмайя. – Да ты не бойся, она только в свободном течении бормочет. В Брогайхе, говорят, тихо. Да и твари, про которых я говорила, там не живут, им проточную воду подавай. Хотя там другой дряни хватает… Но ничего, проберемся как-нибудь!

Шура не разделяла ее оптимизма, но молчала – кто бы стал ее слушать? Да и предложить было нечего. Вот Саша – явно перетрусил, узнав, куда они направляются, Джамдир долго его убеждал, что так нужно!

– Но вы же маг, – нудил Саша, бродя за тем хвостом. – Почему же нельзя прямо пойти? Вы бы нас защитили…

– Дитя моё, – отвечал маг не в первый раз, Шура поражалась его терпению, – даже я не сумею отразить нападение стаи летящеров, а наш отряд не справится с сотней конников! Если есть возможность избежать опасности, нужно сделать это!

– А в болотах будто не опасно! – возражал Саша, и всё шло по новому кругу.

Местность понемногу шла под уклон, земля становилась всё более влажной, появился мох, а там под ногами и вовсе зачавкало.

Отряд растянулся цепочкой: впереди шел Джамдир, выбиравший дорогу, за серединой вереницы приглядывали люди Тиррука, сам он замыкал процессию, присматривая, чтобы никто не отстал. Возилы покорно шлепали по кочкам, люди прощупывали путь впереди шестами: маг магом, но и он может просмотреть какое-нибудь «окно» под травяным ковром!

Шуру больше занимало, как они намерены ночевать, но тут Джамдир не подвел: в первый же вечер в Брогайхе он вывел отряд на сравнительно сухой участок, места было немного, шатер не раскинешь, но всё же уместились как-то, сумели даже костер развести.

А вот дальше стало хуже: болото, по словам людей Тиррука, делалось всё опаснее, отряд петлял, давал большие круги, чтобы обойти трясину, и это выматывало. Шура вовсе не различала, с какой стороны они пришли: по солнцу она ориентироваться не умела, к тому же его и видно толком не было за кронами мрачных, поросших мхом деревьев, а местность казалась совершенно одинаковой: куда ни взгляни – одна и та же трава да мох, да осклизлые черные стволы… Было душно, пахло тиной, мхом, словом, болотом, роилась мошкара, иногда во мху просвечивали оконца чистой воды, и там, бывало, что-то плескалось.

Отряд остановился.

– Что там? – спросила Нитмайя впередиидущего.

– Что-то застряли, – ответил тот.

Вскоре по цепочке передали сообщение Джамдира: впереди снова опасная трясина и, судя по всему, тянется она в обе стороны. Обходить ее – это еще день-другой, и есть риск сбиться с дороги, так что лучше попробовать навести переправу, благо в этом месте трясина, похоже, не так уж широка.

Нитмайя и еще несколько лесных уроженцев сумели перебраться на другую сторону топи – кое-где чуть не по ветвям деревьев да по совсем незаметным кочкам, – протянули веревки. Застучали топоры – люди укладывали слеги, как-то умудрялись скрепить их… Шура опасалась, что этот мост может провалиться, едва кто-нибудь дойдет до середины, но вот уже Тиррук пару раз прошелся туда-обратно, провел первого возилу, и настил, хоть и ходил ходуном, то и дело погружаясь в воду, но держался.

– По одному, – скомандовал Джамдир. – Сперва переходим мы с Избранным и несколько воинов и отправляемся дальше, искать место для ночлега. Дальше переводите возил и догоняйте нас. Тиррук, разбей людей на несколько отрядов. Следы мои найдете, полагаю?

– Неужто не найдем, – хмыкнул тот и принялся распоряжаться.

Нитмайя мигом оказалась во главе одного из малых отрядов, Шура не отставала от неё.

– Пойдешь, не трясись, – наставляла женщина. – Если настил провалится, не пугайся, за веревку держись покрепче, вытащим…

Как Шура не умерла от страха посреди этого моста, она не знала. Под ногами, под ненадежным настилом чавкала и вздыхала трясина, сверху похожая на веселую поляну. Она судорожно вцепилась в прочную веревку, протянутую навроде перил, и крохотными шажками все-таки пошла вперед, а потом еще долго не могла отдышаться и отлепить от спины мокрую насквозь рубашку.

– Пойдем, пора, – поторопила Нитмайя. Ее отряд теперь шел последним.

– А Одноглаз? – удивленно спросила Шура.

Циклоп всё еще находился на том берегу, отвязывал веревку от дерева…

– Догонит, никуда не денется, – отмахнулась женщина. – Пускай веревки смотает, нечего их тут бросать, мало ли, пригодятся еще!

– А как же он перейдет? – изумилась Шура.

– Ну так он не такой трус, как ты, – хмыкнула та. – Давай, не отставай.

Но Шура с каждым шагом отставала всё больше и больше, оглядывалась, но Одноглаза всё не было видно. Странно, перейти-то, если не боишься, дело недолгое… Она хотела было сказать об этом Нитмайе, но та шла впереди, маленький отряд растянулся.

«Я только взгляну издалека, всё ли в порядке, – решила наконец Шура. – Ну, покричу. А то не дело это! И догоню сразу, они медленно идут, а тут почти сухо, можно бегом…»

Возвращаться пришлось совсем недалеко. Одноглаз, как оказалось, еще и не перешел топь. Медленно-медленно, еще медленнее, чем Шура недавно, он продвигался под настилу – тот погружался в болотную жижу под немалым весом циклопа, – и еще не забывал сматывать веревку, как ему было велено.

– Одноглаз! – окликнула Шура. – Давай поживее, отстаёшь!

И вот тут-то всё и случилось. Услышав её голос, циклоп вздрогнул, поднял голову посмотреть, кто его зовет, поставил ногу, не глядя… Слега сломалась – Шура услышала треск, – циклоп взмахнул руками, тщась удержать равновесие, и при этом выпустил спасительную веревку.

Шура увидела только вытаращенный глаз да разинутый рот – циклоп даже вскрикнуть не успел, мгновенно уйдя в трясину с головой… Болото удовлетворенно вздохнуло, чавкнуло, на травяном ковре осталась безобразная черная прореха. Несколько пузырей медленно поднялись к поверхности и лопнули. Воцарилась тишина.

– Ой, мама… – прошептала девочка, пятясь. – Ой…

Ясно как день – если бы она не окрикнула Одноглаза, он смотрел бы, куда идет, и остался бы жив! А может, слега сломалась бы в любом случае, кто теперь скажет? Факт есть факт – циклоп погиб, и виновата в этом, скорее всего, Шура! И даже не ухни он в болото сразу с головой, она все равно ничем не смогла бы ему помочь: такую громадину ей не вытащить, а пока звала бы на помощь, топь уже засосала бы циклопа… Но от этих мыслей легче не становилось.

– Одноглаз… – Шура села, где стояла, на какую-то кочку, шмыгнула носом, пытаясь удержать слезы, а потом расплакалась. Она редко плакала, но сейчас не могла сдержаться – впервые у нее на глазах погиб… не человек, но живое разумное существо! Да что там, возилу и то было бы жаль, что говорить о несчастном Одноглазе! – Прости меня… я же не хотела!

«Вот так всегда, – подумала она. – Вот уж точно… хотела как лучше! Зачем я вернулась?…»

Сколько времени она провела вот так, размазывая по лицу слезу, Шура не знала. Только вдруг вспомнила – а отряд-то! Нужно догонять, иначе…

Она помнила, откуда пришла, и, шмыгнув распухшим носом и в последний раз посмотрев на страшную топь, отправилась вслед за людьми Нитмайи. И сразу же поняла, что следов почти не различает: примятая людьми и возилами трава уже распрямилась, лишь кое-где во мху еще виднелись провалы, оставленные оступившимися. Пока этого было достаточно, и Шура поспешила вперед. Наверно, надо было покричать, она так и сделала, но тут же сдалась: голос ее звучал слабо и глухо, будто сам здешний воздух гасил его.

Начал накрапывать дождь, и без того мрачное болото сделалось и вовсе неприютным. К тому же начинало смеркаться, а Шура прекрасно понимала, что в темноте никаких следов не найдет. Она и сейчас уже едва различала приметы, по которым можно было заключить – тут прошли люди. След, еще один, забрызганная грязью кочка, обломленная ветка – это, должно быть, проголодавшийся возила ее оборвал. Но примет становилось всё меньше, разглядеть их было всё труднее – пасмурное небо лежало на макушках деревьев, света едва хватало, чтобы разбирать, куда идешь! И то с трудом – Шура уже не понимала, была она на этом месте или еще нет? Видела это вот корявое дерево или похожее?

«Стой, – сказала она себе. – Так ты далеко не уйдешь…»

Самым разумным было, наверно, остаться на берегу трясины и подождать: обнаружив ее отсутствие, за ней вернулись бы… Наверно. А может, и нет, вон Одноглаза даже ждать не стали, а она кто такая? Так, лишняя обуза! Разве только Сашка заметит ее отсутствие, но это когда еще случится! Пока найдут место для ночлега, пока подтянутся люди Нитмайи… Да и то, Сашка в темноте почти не видит, вряд ли разберет, на месте Шура или нет!

Ночевать одной на болоте было страшно. Нитмайя не говорила, водятся ли тут опасные хищники, пожимала плечами – раньше ей не приходилось ходить через Брогайху, остальные тоже ничего толкового сказать не могли. Но ночью и заяц какой-нибудь может до полусмерти напугать! И наверняка тут змеи есть, а то и что похуже, а Шура даже костер развести не сможет…

«Точно, костер! – сообразила она. – Они вряд ли ушли далеко, остановятся – костер разведут. Не такой тут густой лес, чтобы огонь не увидеть! Хоть буду знать, в какую сторону утром идти, а может, докричусь всё-таки».

План-то был хорош, но стоять на месте и ждать, пока совсем стемнеет, было нелепо и, опять-таки, страшно: как знать, что там прячется в трясине! И Шура пошла, как ей казалось, в нужном направлении, осторожно прощупывая дорогу перед собой тонкой жердью, предусмотрительно вытащенной из настила. Она устала, в ботинках хлюпала вода, – выливай, не выливай, толку-то? – хотелось есть, перекусывали-то на ходу, и совсем по чуть-чуть. Черные деревья смыкались стенами, между ними сгущалась темнота, и девочке казалось, что она то ли стоит, то ли кружит на одном месте – куда ни ткнись, везде одно и то же! А еще какая-то тень скользила между корявыми стволами… а может, просто разыгралось воображение.

Но вот ей удалось выбраться на более-менее твердую почву, и Шура сразу приободрилась. Может, получится пройти сколько-нибудь еще, пока не стемнеет окончательно. Во всяком случае, тут ночевать будет приятнее, чем на одинокой кочке посреди трясины!

Подумав так, Шура сделала еще один шаг, опрометчиво позабыв про свою жердину, и вдруг поняла, что нога не находит опоры, уходит в болотную жижу, а сама она заваливается следом. Прямо перед лицом оказалась темная поверхность, качнулась, Шура в ужасе взмахнула руками, пытаясь удержаться, в точности, как несчастный Одноглаз…

Что-то вцепилось ей в спину, ухватило за рюкзак – по счастью, лямки выдержали, – и без труда вытащило обратно на сушу. Неужто свои?…

Хватая ртом воздух – колени подгибались от пережитого страха, сердце колотилось где-то в горле, – Шура повернулась к спасителю.

Нет, это были не свои. И даже, – девочка сглотнула, – даже не человек, похоже.

Неизвестное существо было немногим повыше Шуры, оно любопытно смотрело на нее большими выпуклыми глазами без белка – время от времени веки без ресниц смыкались, будто раздвижные ставни. Кожа у существа оказалась зеленовато-коричневой, в каких-то узорах или разводах, гладкой, блестящей. Голова странной формы, вместо носа – лишь крохотный бугорок, ноздрей не разглядишь, и рот до ушей. Ушей, кстати, Шура не заметила. На голове существа что-то росло, но не волосы, точно – это что-то подрагивало, будто шевелилось само собой. Щупальца, что ли?…

– Спа… спасибо… – прыгающими губами выговорила Шура. А что еще можно сказать созданию, которое только что вытащило тебя из болота? Вот только знать бы, поймет ли оно!

– Человечек, – неожиданно отчетливо произнесло болотное чудо. – Не надо бояться, человечек.

Голос у него оказался странный, оно растягивало гласные, но не плавно, а будто заикаясь. Более светлая кожа на горле создания вздрагивала, горло надувалось и опадало.

– Вы кто? – шепотом спросила Шура. Может, не лучшее начало разговора, но что еще она могла сказать?

– Мы – куакки, – охотно ответило оно. – А люди называют нас болотниками, потому что мы живем на болоте, да, на болоте. А ты заблудился, человечек, люди ушли совсем в другую сторону!

– Откуда вы знаете? – удивилась Шура.

– Я смотрела, смотрела, – широкий рот растянулся в ухмылке. – Чужие пришли в Брогайху, надо было узнать, зачем они идут!

«Так, похоже, это женщина, – решила Шура. – А дальше-то что?»

– Они пришли не к куакки, сами по себе, – продолжала болотница. – Неинтересно, нет, неинтересно. А тебя я увидела там, у трясины, куда угодил большой человек!

– Это из-за меня он утонул, – у Шуры снова навернулись слезы на глаза. Она не стала уточнять, что Одноглаз человеком-то, похоже, не был. Какая теперь разница? – Если бы я не закричала, он бы шел осторожно и не провалился! Или не наступил бы на эту слегу! Я виновата…

– Ты? Ты не виновата, нет, не виновата, – болотница шлепнула широкими губами. – Ты разве не видела? Ах да, люди же не умеют видеть!

– Вы о чем? – нахмурилась Шура.

– Дерево было прочное, прочное! Оно не само сломалось. Это старая хамма подплыла и ждала добычу. Это она подкусила палку и качнула мост, вот как! Болото всегда берет свою плату, да, берет!

– Хамма? Что это? – нахмурилась Шура. Ей почудился тогда какой-то плеск, но она думала, это Одноглаз пытался выплыть…

– Хамма живет в трясине и ест, – пояснила болотница. – Она старая, старая и очень большая. Любит есть. Ей досталась хорошая добыча, хорошая!

С этим Шура могла бы поспорить, но не стала. Хотелось бы верить, что она не виновата, но кто разберет эту болотницу, правду она говорит или нет?

– А вы не знаете, куда пошли остальные? – спросила Шура. – Я хотела их догнать…

– Не догонишь, нет, не догонишь, – болотница закивала, как болванчик. – Темно, темно, а ночью людям не надо ходить по болотам, нет, не надо! Люди не умеют находить дорогу. Они пошли неверно, неверно!

– Они сбились с пути? – поразилась Шура. Вот так Джамдир!

– Не как ты, не как ты, – болотница издала странный звук, что-то вроде «ке-ке-ке», и девочка решила, что это смех. – Тот главный человек умный, он больше никого не потерял, но все-таки они заблудились, заблудились. Они в центре большой топи и долго будут идти. Короткие дороги через Брогайху знают только куакки, но мы не показываем их людям, нет, не показываем!

«И дальше что делать? – подумала Шура. – Сама я отсюда не выйду, а это чудо меня провожать вряд ли станет!»

– Пойдем, человечек, – сказала вдруг болотница. – Ты мокрая, а люди не любят быть мокрыми! Люди любят, когда тепло и сухо!

– Откуда вы столько знаете о людях? – спросила девочка, чтобы не молчать. Оставалось только идти за болотной жительницей: та передвигалась быстро, но останавливалась и поджидала Шуру, когда та отставала. И выбирала места посуше.

– Знаем, знаем, – уклончиво ответила та. – Люди приходят в Брогайху…

– Зачем? – удивилась Шура. Что хорошего может быть в болотах? – Что им нужно?

– Много, много всякого, – отозвалась болотница. – Травы, коренья, цветы Брогайхи нужны людям, а достать их могут только куакки, места знают только куакки… А люди взамен дают разное, разное интересное!

– Вон оно как… – протянула Шура. Интересно, с кем ведут торг куакки, с Тёмными или Светлыми? Или им всё равно? Как бы это выяснить? – И давно вы тут живете?

– Давно, давно, – кивнула та. – Брогайха была всегда, а куакки – нет. Те, кто жил тут раньше нас, говорят, весной, в пору икры, с неба упал черный огонь. Много, много икры погибло! – она огорченно булькнула. – Но сколько-то осталось, и появились головастики, и они росли, росли, и стали куакки! Теперь нас много, много!

«Выходит, тут целый болотный народ есть, а о нем мало кто слышал! – подумала девочка. – А может, Джамдир знает? Почему не сказал тогда?»

– Но мы теперь другие, – добавила болотница. – Другие, да…

– В смысле?

– Пора икры по-прежнему весной, – сказала та, – но головастики теперь растут внутри, внутри, а потом выходят в теплую воду!

Она довольно рассмеялась и похлопала ладонями по плоскому животу. Руки у нее четырехпалые, с длинными пальцами, а фигура – совершенно плоская, без намека на женские округлости.

«Это что же они, полулюди? – терялась в догадках Шура. – Или нет? Рыбы тоже бывают живородящими, но то рыбы, а это… ну да, лягушки они, как я сразу не поняла!»

Помотав головой, она решила, что сейчас не время и не место разбираться в особенностях физиологии куакки.

– Скоро придем, – сказала болотница, шлепая по грязи. Она была босиком, длинные ступни уверенно нашаривали кочки среди травы. Шура старалась ступать след в след, чтобы не провалиться. – Тебе повезло, человечек, ты пошла в сторону моего дома, а тут только одна трясина, да, одна…

– Меня Шурой зовут, – сказала девочка.

– Шур-Рой… – не без труда выговорила та. Шура не стала поправлять, пусть зовет, как хочет. – А меня прозвали Куа-Тан. Это имя для людей, а по-нашему будет так…

Она издала какой-то непередаваемый звук, клокочущий или булькающий, завершившийся звонкой трелью. Определенно, это человек бы повторить не сумел.

– Пойдем, Шур-Рой, пойдем, – торопила болотница, а девочка невольно замедлила шаг. Что это она так разогналась? И такие ли уж хорошие намерения у куакки? Кто их знает!

– А почему вы мне помогаете? – спросила она настороженно.

Куа-Тан остановилась, обернулась, приоткрыла широкий рот. Мимику ее понять было невозможно.

Но вот светлое горло дернулось, и болотница снова разразилась смехом.

– Ты думаешь, что идешь в ловушку? – спросила она. – Не бойся, Шур-Рой, куакки не едят людей. Кто пробовал, говорит, невкусно, совсем невкусно!

Шура невольно шагнула назад.

– Пойдем, пойдем, – Куа-Тан решительно взяла ее за руку и потянула за собой. Прикосновение, против ожидания, оказалось не холодным и влажным, а почти обычным, человеческим. Только кожа на ощупь казалась странной. – Скоро ночь, а ночью в Брогайхе нехорошо быть далеко от дома! Вот и пришли…

– Куда? – завертела головой Шура.

– Вот же! – указала болотница, и в сгустившихся сумерках Шура еле-еле разглядела невысокий холмик. И где тут вход? – Люди не умеют видеть наши жилища. Входи, Шур-Рой, входи!

Это был самый настоящий дом, умело укрытый от посторонних глаз: кустарники и травы превращали его в большую болотную кочку, но внутри оказалось тепло и уютно.

– Люди думают, что куакки живут в воде, – сказала Куа-Тан. – Так бывает, но не всегда, нет, не всегда! Головастики живут в воде, в пору икры мы живем в воде, и можем дышать в ней, но обычно ходим по суше. Мы любим воду, но тепло тоже, любим греться на солнце!

Шура с удивлением смотрела на небольшой каменный очаг, в котором весело плясало пламя. В домике не было окон, и наружу не прибивался свет.

– У людей мы научились разводить огонь, – пояснила болотница. – И теперь нам тепло, тепло! Даже зимой!

– Как хорошо! – вырвалось у Шуры. Только теперь она поняла, что больше не в силах сделать ни шагу. Хотелось упасть и умереть на месте и, видно, Куа-Тан это поняла.

– Рано, рано спать! – воскликнула она. – Ты грязная, а в доме не должно быть грязи! Сюда, сюда…

Болотница провела Шуру в дальний конец дома – он был длинным и низким, они едва не касались головой потолка, – открыла еще одну дверь.

– Иди туда, – сказала она. – Там вода, теплая, да, теплая. Сними одежду, брось там, ее надо вымыть, а я дам тебе другую.

«Выстирать,» – хотела сказать Шура, но сил возражать уже не было. Она сбросила рюкзак, сняла куртку и футболку, расшнуровала ботинки и с трудом стянула мокрые насквозь джинсы, противно липнувшие к телу, бросила на короткую траву: прямо от задней двери узкий бережок полого спускался в небольшой водоем. Может, это была часть болота, а может, специально устроенный бассейн, Шура не разглядела.

– Всё снимай, всё, – велела болотница, принесшая какой-то светильник, и сунула ей что-то вроде пучка сухой травы. – Иди в воду и смой грязь! Потом наденешь вот это…

Она что-то положила на бережок.

– Зачем вы?… – спросила Шура. – Зачем обо мне заботитесь?

– Головастиков нельзя оставлять без присмотра, нельзя, – серьезно ответила Куа-Тан. – Люди странные, они бросают их одних. Так неправильно. Иди, иди! – она подтолкнула Шуру к воде. – И не пугайся – там мои головастики. Им будет интересно, да, интересно, но они тебя не тронут.

Девочка ожидала, что вода окажется холодной, но нет – она была даже приятной. Может, нагрелась за день? Или ей, замерзшей, просто так показалось?

Водоемчик оказался Шуре по грудь, не больше, и то если зайти на середину. Она окунулась с головой, потом вернулась на мелководье, села – вода снимала усталость, а пучок травы оказался неплохой мочалкой. Думать ни о чем не хотелось.

Что-то осторожно коснулось ее колена, и Шура вздрогнула. Посмотрела в воду – света хватало, чтобы различить темное округлое тело и длинный хвост, круглые глаза и широкий рот… «Головастики! – сообразила она. – Ничего себе!»

Головастик был размером с некрупную собаку, а взгляд у него оказался на редкость любопытным. Вот подплыл второй, покрупнее: у этого уже появились задние лапки… ножки, вернее. Зрелище было, мягко говоря… необычным, но Шура уже устала удивляться. Ну, куакки. Ну, головастики. Ну, выращивают куакки своих детей в пруду за домом. Подумаешь!

Она снова начала мерзнуть и решила выбраться на берег. Оказалось, Куа-Тан оставила какую-то грубую ткань, ее можно было использовать вместо полотенца. А из одежды обнаружилось что-то вроде мешка крупной вязки с прорезями для головы и рук, и такие же короткие штаны. Выбирать не приходилось, и Шура надела это – рубаха доходила ей до середины бедер, штаны – до колен. Идти пришлось босиком – куакки унесла ее вещи, – но до двери было всего несколько шагов.

Странная одежка, которую должен бы продувать любой ветерок, оказалась на удивление уютной, Шура почти сразу согрелась, а уж в натопленном доме и вовсе было замечательно.

Пока она плескалась в пруду с головастиками, Куа-Тан успела уже разобраться с ее одеждой, развесила выстиранные – «вымытые» – вещи у очага, там же стояли ботинки. Куртку, правда, болотница стирать не стала, не настолько та промокла, просто повесила на просушку. Рюкзак аккуратно стоял в уголке.

– Садись, садись, – встретила ее болотница. Сиденья представляли собой что-то наподобие болотных кочек, однако, довольно удобных. – Будем есть!

Она подвинула низкий столик, сделанный, похоже, из старого пня. Роль тарелок у куакки играли широкие округлые листья, как у кувшинки, только очень жесткие, а на них…

– Не бойся, не бойся, куакки знают, что едят люди, – снова засмеялась та. – Это печеные коренья, а это вяленая рыба. Уже слишком темно, чтобы ловить свежую, я поймаю утром!

– Спасибо… – Шура сглотнула набежавшую слюну и принялась за еду, только теперь вспомнив, насколько проголодалась.

Кроме кореньев, напоминающих по вкусу картошку, только плотнее и слаще, с резковатым, но не неприятным привкусом, были еще какие-то мясистые то ли стебли, то ли черешки листьев, кисловатые и сочные, а рыба оказалась совсем не похожа на привычную воблу (другой вяленой рыбы Шура не пробовала).

Потом Куа-Тан подсунула Шуре грубой работы глиняную чашку с чем-то горячим: пряно пахло неизвестными травами, а на вкус питье оказалось кисловато-сладким.

– Какая вещь, какая вещь, – пробормотала Куа-Тан, и Шура увидела у нее в руках ремень от своих джинсов, самый обычный ремень из кожзаменителя, со здоровенной пряжкой. – Что это был за зверь?

– Дерматин, – сказала Шура, решив – объяснять, что такое кожзаменитель, слишком долго.

– Шур-Рой, у меня есть на что поменяться… Куакки любят меняться!

– Что? – удивилась девочка. – В смысле?

– Куакки меняют травы и цветы на разное интересное, что приносят люди из большого мира, – пояснила болотница. – У нас всё есть, но мы любим разные странные вещи, любим меняться. Хочешь, я дам тебе взамен пояс из кожи хаммы? Очень хороший пояс, хамма была старая, такую кожу трудно выделывать!

– Ну… – Шура нахмурилась. Откажешь – обидится еще, а ведь без разницы, из чего у тебя ремень! – Ну ладно, если он подойдет к моим штанам… ну, в петли пролезет, то почему нет?

Куа-Тан, издав странный клокочущий звук, метнулась куда-то в угол, зашуршала, загремела, вернулась, приложила что-то к Шуриным джинсам, удовлетворенно кивнула – наросты на ее голове приподнялись, теперь видно было, что это не щупальца, а что-то вроде кожных выростов.

– Подойдет, подойдет, – сказала она с радостью и отдала Шуре ремень.

Пряжка была не такой, как она привыкла, но, повозившись, девочка поняла, как она застегивается. Даже и удобнее, не нужно дополнительные дырки в ремне прокалывать! Кожа хаммы оказалась плотной, тускло-серой, отдаленно напоминающей крокодилью, а пряжка – из серого же металла, какого именно, Шура определить не бралась, грубой работы, но, видно, прочная.

– Что у тебя еще есть? – любопытно спросила болотница. – Что ты еще можешь поменять? И что хочешь взамен?

– Ну… – Шура задумалась. Выходило, ничего особенного у нее и нет. Зажигалка разве что, но ее она отдавать не собиралась, та лежала в непромокаемом кармашке в рюкзаке. – Почти ничего. Вот пара рубашек, но вряд ли они вам нужны…

– Это неинтересно, неинтересно, – покачала головой Куа-Тан. – А еще?

– Ну… – Тут ее осенило. Порывшись в рюкзаке, Шура нашла кошелек – в нем лежало несколько мелких купюр, на которые Куа-Тан даже не взглянула, – и горсть мелочи. Как раз перед походом в Брогайху девочка обнаружила, что в кармане куртки появилась дыра, и все это добро высыпалось за подкладку. Вытряхнув мелочь, она убрала монетки в кошелек – вряд ли на них тут можно что-то купить, но не выбрасывать же? Невелика тяжесть! – Это деньги моей страны.

– Какой металл, какой металл! – оживилась болотница, взяв пару монеток. – Не золото, не серебро… что это?

– Не знаю, – созналась Шура. – Он не драгоценный, так что не думаю, что вам это пригодится.

– Неважно, неважно… – Куа-Тан вертела в длинных цепких пальцах желтые и серебристые монетки. – Чужие знаки, чужие – таких никто не видел! Странный металл – ни у кого такого нет! Это интересно, да, интересно! Что ты хочешь взамен? Что?

– Ну… – девочка невольно ощутила себя конкистадором, выменивающим у аборигенов золотые слитки за стеклянные бусы. – Может, у вас найдется нож?

– Зачем? – удивилась та. – Люди странные, люди думают, что будут сильнее с оружием… Но человек с ножом не справится с куакки, человек не может сделать так!

У очага лежали толстые, в руку, не меньше, ветки. Болотница протянула руку, сжала одну такую валежину, и дерево треснуло, брызнули щепки.

– Мне… э-э… мне не для драки, я ножом не умею, – Шура невольно отодвинулась подальше. Похоже, в этом худом и неопасном на вид создании таилась огромная сила! – Мне так… ну, отрезать что-нибудь, веревку там или ветку срубить… Мало ли!

Она давно об этом подумывала: всегда слышала, что в лесу без ножа делать нечего, а у самой не имелось даже перочинного! Просить у Нитмайи? Так у той ножи в локоть длиной, для Шуры это целый меч!

– Ну, раз ты хочешь меняться на это, то пусть будет по-твоему, пусть, – подумав, кивнула болотница и снова нырнула в полумрак своего жилища. На этот раз она звенела и шуршала дольше, потом все же появилась. – Вот. Он из болотного металла. Те, кто жили здесь раньше нас, наделали много таких, мы иногда находим их в болоте или их достают хаммы и другие, а мы делаем ножны и меняемся друг с другом – людям такие ножи не нужны, слишком маленькие, слишком. Он не украшен, но он прочнее человеческого железа!

Шура осторожно взяла маленькие ножны. Для нее-то в самый раз… Это оказался не совсем нож, скорее, кинжальчик – клинок был обоюдоострым, сужающимся к концу. Весил он изрядно, больше привычных ей ножей. Ножны, похоже, были из той же кожи, что пояс, к ним крепились ремешки.

– Мы носим ножи так… – Куа-Тан показала, как ножны крепятся к запястью. – Не потеряешь, нет, и не уронишь случайно! А что еще у тебя есть?

– Да ничего, – ответила Шура. – Одежда только, но она мне самой нужна!

– Я бы поменялась на твои сапоги, но не найду таких же маленьких, – с сожалением произнесла Куа-Тан.

– А я не могу на них меняться, – честно сказала девочка. – Они не мои, а моего брата.

– Тогда нельзя, да, нельзя менять чужие вещи, – согласилась болотница. – Но у нас была хорошая сделка! Теперь ложись спать, Шур-Рой, луна уже высоко! Сюда, сюда…

У стены пристроился низкий широкий лежак – пахло высушенной травой, а покрыт он был всё той же грубой тканью.

– А вы? – спросила девочка, отчаянно зевнув.

– Сегодня хорошая ночь, – широко улыбнулась та. – Сегодня куакки будут петь!

И она ушла, закрыв за собой дверь.

Дом освещали только отблески пламени в очаге, плясали тени на низком потолке. Слышно было, как снаружи возится и плещется Куа-Тан, а потом Шура, начавшая уже дремать под теплым покрывалом, вздрогнула от протяжного дрожащего звука, будто гигантскую струну задели! Издалека послышался ответ, и еще, и еще, и скоро над болотами загремел слитный хор куакки – высокие голоса женщин переливались и дрожали, мужчины гудели низким басом. Девочке казалось, будто она различает слова в этом пении, но она не стала вслушиваться – хватило с нее речки Бормотухи! Закрыв уши ладонями, она заснула, но и во сне продолжала слышать пение куакки над болотами Брогайхи…

8. Воссоединение

Проснувшись, Шура не сразу вспомнила, где находится, потом сообразила. Села, огляделась – дверь в домик была распахнута, снаружи лился солнечный свет, слышались птичьи голоса.

Потянувшись, она села, протерла глаза… замерла. Вместо вчерашней хламиды на ней оказалось что-то вроде рубашки с длинным рукавом, но она не переодевалась, это точно! Может, пока она спала, Куа-Тан… Но нет, Шура бы проснулась!

Она оттянула рукав, присмотрелась – вроде ткань похожа на вчерашнюю, но вязка намного мельче, плотнее, и сама материя стала мягче, приятно льнула к коже. Шура перевела взгляд вниз – штаны тоже сделались уже, облегая тело, а штанины достигали середины икры.

– Что за чертовщина… – пробормотала она, спуская ноги на пол.

Будто услышав ее слова, в дом вошла Куа-Тан, она что-то несла в плетеной корзине.

– Хорошо ли спалось, Шур-Рой? – весело спросила она.

– Отлично, – честно ответила девочка. Под открытым небом она спать так и не привыкла, а тут были стены, потолок и даже кровать, пусть и жесткая! – Только вот… что это такое?

– Это? Это наша одежда, – ответила болотница и уселась у очага. В корзине оказались две большие рыбины, уже выпотрошенные и почищенные. – Мы вяжем ее из травы кьян, что растет в трясине, а она растет, растет…

– Погодите, она что, на мне выросла?! – Шура вскочила, попыталась заглянуть себе за спину. Непонятная одежка плотно облегала тело. – Она же вчера была шире и длиннее!

– Мы так делаем, потому что у всех разные тела, – пожала плечами Куа-Тан. По дому разливался упоительный аромат жареной рыбы. – Трава кьян сама знает, как оплести куакки, чтобы было удобно, да, удобно.

– Но я-то не куакки!

– Значит, траве кьян все равно, на ком расти, – усмехнулась болотница. – Раньше мы не давали людям нашу одежду, но у меня нет ничего другого…

– И она так и будет расти? – подозрительно спросила Шура.

– Пока не станет совсем удобно.

– А снять ее можно? – носить на себе нечто живое было… неприятно.

– Конечно, можно, – кивнула та. – Твоя одежда уже высохла. Но наша лучше, да, лучше! В ней не бывает ни холодно, ни жарко, она не промокает, когда нужно, и ее не приходится чинить, нет, не приходится! И запаха нет, совсем нет, и зверь тебя не выследит…

– Как так? – Шуре стало любопытно. Вон, на Куа-Тан такой же наряд, который она вчера ошибочно приняла за шкуру или чешую, и ничего!

– Будет прореха – трава кьян заделает её, – ответила болотница, – можно порвать одежду пополам, она срастется, да, срастется!

– Здорово… – девочка посмотрела на свое одеяние уже с большим уважением. Не промокает, значит, и не холодно… – Послушайте, а может, поменяемся на что-нибудь?

– Ты же говорила, что у тебя больше ничего нет, говорила! – повернулась к ней Куа-Тан.

– Только вот одежда, – вздохнула Шура, – но вы сказали, она вам ни к чему…

Болотница задумчиво то ли квакнула, то ли булькнула, потом произнесла:

– Я бы взяла вот это, взяла бы, – она указала на Шурину футболку. – В темноте не видно было цвета, а он хороший, хороший! И такой ткани я не видала!

Футболка была самой обыкновенной, под камуфляж, только цвета поярче – мать купила младшему брату, а ему обновка оказалась мала.

– Хорошо, – согласилась Шура.

– Но этого мало, да, мало, – покивала болотница. – Траву кьян трудно добыть, трудно сплести!

Шура задумалась.

– Погодите… – Обойдя Куа-Тан, она порылась в рюкзаке, нашла ключи от квартиры на простом брелке. Тут они ей ни к чему, а болотница вряд ли сможет влезть к ней в дом, чтобы ограбить! – Подойдет?

– Покажи, покажи…

Болотница повертела ключи в руках, возбужденно дернула горлом. В особенный восторг привела ее конструкция брелка.

– Подойдет, Шур-Рой, – решила она. – Хороший обмен, хороший! Бери нашу одежду! Надевай свою поверх!

– А как же… – замялась Шура. – Ну…

Выслушав ее затруднения, Куа-Тан засмеялась своим квакающим смехом.

– Люди странные, странные! – сказала она. – У куакки не так, совсем не так! Но траве кьян всё равно, что ее испачкает!.. Только помни – каждую луну нужно опускать одежду в проточную воду, иначе трава кьян засохнет, да, засохнет и больше не будет расти!

– Ладно, я запомню, – пообещала Шура серьезно, натягивая джинсы и вдевая новый ремень. Тот был чуть широковат, но все же пролез в шлёвки. – Спасибо.

– Ешь, – велела Куа-Тан, очень довольная сделкой. Похоже, куакки в самом деле очень любили меняться! – А потом я отведу тебя к твоим людям.

– Правда? – подскочила Шура. – Но вы же вчера сказали, что они далеко и заблудились к тому же!

– Они опять идут верным путем и скоро выберутся из Брогайхи, да, скоро, – ответила болотница. – Но мы их обгоним. Куакки знают короткие дороги!

– Откуда вы знаете, где они? – спросила девочка.

– Старая хамма говорит, а хамма знает, да, знает…

– Но она же хищная!

– Хамма не откажется съесть неосторожного куакки, но мы живем в одних болотах, и мы говорим, если есть, что сказать, – ответила Куа-Тан. – А откуда об этом знает хамма, она не говорит. В Брогайхе живет много разных, да, разных… Собирайся, Шур-Рой, пора!

Пока девочка шнуровала ботинки, болотница наведалась к своим головастикам, вернулась довольная и вывела Шуру из дома.

Проморгавшись на ярком солнце, та невольно попятилась, налетела на Куа-Тан.

– Это ч-что?… – выговорила она.

– Водяной бегун, – ответила болотница. – Ты не сможешь идти по болоту так же быстро, как ходят куакки, а люди ушли далеко. Поедем на нём!

– А он нас не съест? – подозрительно спросила Шура. Водяной бегун больше всего напоминал тритона, только ростом с пони, с мощными лапами. Немигающий глаз уставился на девочку, мелькнул длинный язык – бегун на лету поймал какую-то птичку.

– Он хорошо поел, – заверила Куа-Тан и бросила на спину бегуна, между выступами гребня свернутое покрывало из травы кьян. – Садись и держись крепко, Шур-Рой!

Она легко забросила девочку на спину чудовища, сама вскочила позади, выкрикнула что-то на своем языке, и водяной бегун, развернувшись с кажущейся неуклюжестью, побрел по болоту, постепенно набирая скорость.

Скоро Шуре пришлось пригнуться к самой спине бегуна, чтобы ветки не выхлестнули глаза – с такой скоростью неслось животное. Оно замедляло ход на суше, и тогда Куа-Тан соскакивала наземь и бежала рядом, а трясины бегун попросту переплывал, не погружаясь, правда, целиком, и Шуре приходилось поджимать ноги, чтобы не намокнуть.

Она кое-как успевала смотреть по сторонам: солнечным днем Брогайха выглядела куда как симпатичнее! Даже страшные топи казались яркими лужайками, усеянными неведомыми цветами, птицы заливались на разные голоса, шмыгали неразличимые в траве животные, вились громадные стрекозы и бабочки – на болотах кипела жизнь.

Пару трясин водяной бегун отказался преодолевать наотрез, двинулся в обход. Там живет хамма, сказала Куа-Тан, а Шуре почудилось, что она разглядела длинное серебристое тело там, где видна была вода…

На закате путешественницы прибыли в настоящий поселок куакки, где их встретили без особого удивления – видно, новости тут в самом деле разносились быстро. Шура увидела, наконец, других куакки – расцветки они были самой разнообразной, не только зеленовато-бурые, как Куа-Тан. Мужчины оказались окрашены ярче, были выше ростом и массивнее. Сновали между домами подростки, сильнее взрослых похожие на своих земноводных прародителей, и всем было интересно, есть ли у Шуры что-нибудь на обмен. Хорошо, Куа-Тан пришла на выручку, заявив, что всё пригодное для этого она уже выменяла.

К этой болотнице тут относились с уважением, и скоро Шура поняла, почему: Куа-Тан жила не в сердце болот, с остальными, а, считай, на окраине. Она и еще много таких же, буро-зеленых, считались кем-то вроде разведчиков: их сложнее всего было обнаружить, они были сильнее и ловчее прочих, лучше обращались с водяными бегунами и вовремя предупреждали остальных об опасности. Шура видела других, мужчин и женщин – многие щеголяли такими шрамами, что и во сне не приснится! Видно, Брогайха была куда опаснее, чем могло показаться солнечным днем…

Они заночевали в чьем-то доме. Вернее, ночевала Шура, а куакки снова пели до утра, на этот раз иначе, мягче, что ли, и девочка снова вспомнила о доме. Она старалась делать это как можно реже, иначе впору было полезть в петлю или утопиться в этом самом болоте! Ей что, она жива-здорова, даже относительно благополучна, а родители? Что они думают? Как давно ищут ее и сколько еще будут искать?

За мощным хором куакки никто не расслышал бы всхлипываний, можно было плакать, сколько вздумается. Она и плакала, пока не уснула…

Они задержались в поселке на сутки – Куа-Тан сказала, что иначе они выйдут к границе Брогайхи слишком рано, и Шуре придется долго ждать остальных. Девочка не возражала: болотный народ ей нравился. Они, конечно, были странными созданиями, но не враждебными. Надо думать, ровно до той поры, пока к ним никто не совался: Шура видела то ли шуточные, то ли тренировочные поединки юношей-куакки и невольно задумалась, а сумел бы, например, Тиррук совладать с болотником, даже будучи вооружен мечом?

Вот только происходящее за пределами Брогайхи куакки интересовало мало.

– Люди приходят и рассказывают разное, – сказал девочке один из них, старый, с дряблой тусклой кожей, на одном глазу у него было бельмо. – Мы слушаем и запоминаем, нам интересно, но никогда никому не говорим, нет, не говорим. Мы знаем, как бывает, от тех же людей, да, знаем. Потом придут другие и скажут, что мы предатели, и будут охотиться на нас. Брогайха защитит нас, защитит, но люди упорны, и у них есть те, кто умеет посылать большой огонь!

«Наверно, он о магах,» – догадалась Шура, а старик (его звали Коа-Ххан) продолжал:

– Мы не ходим к людям и не пускаем их в сердце Брогайхи. Хорошо, они заняты своими делами, да, заняты, им не до секретов наших болот!

– Но вы можете случайно пострадать, если люди будут воевать, – осторожно сказала Шура.

– Кто пойдет воевать в Брогайху? – хрипло рассмеялся Коа-Ххан. – Люди не могут ходить по трясине, их животные тоже, и они боятся!

– Но вдруг кто-то будет прятаться в болотах или попытается пройти дальше, чтобы укрыться от врагов?

– Тогда пусть проходят, мы пропустим их, как пропустили твоих людей, – ответил старый болотник. – Но мы им не покажемся, не покажемся. О нас мало кто знает, только верные люди, которых мы испытали, да, испытали. Им мы даем цветы и травы в обмен на разное интересное, а другим незачем слышать о куакки!

– Я никому не скажу про вас, – пообещала Шура. – Только меня же все равно спросят, как я умудрилась пробраться через Брогайху!

– Скажи, что случайно оседлала водяного бегуна, и он перенес тебя, – сказала Куа-Тан, подошедшая неслышно. – У нас рассказывают такие сказки, да, сказки. Твоим людям будет не до правды!

И Шура согласилась, что это, скорее всего, в самом деле так…

А потом был еще один день верхом на водяном бегуне, на исходе которого Куа-Тан спустила девочку на землю и спросила:

– Видишь желтые цветы, Шур-Рой?

Шура обернулась, присмотрелась.

– Вижу.

– Иди за ними, они не растут над топью, никогда не растут, – сказала болотница. – Увидишь, скоро Брогайха кончится. Остановись там и жди, твои люди будут здесь еще до захода солнца, да, до захода! А куакки дальше не ходят.

– Спасибо вам, – искренне сказала Шура. – Но я так и не поняла, почему вы мне помогли! Куа-Ххан не очень-то хорошо отзывался о людях, а я…

– Ты головастик, – серьезно ответила Куа-Тан. – Головастики должны быть со своими взрослыми, да, должны! Неважно, куакки или человек, таков закон!

«Где-то мои взрослые…» – печально подумала Шура.

– Прощай, Шур-Рой, – сказала болотница. – И не ходи больше в Брогайху! Куакки могут и не подоспеть, а хаммы ждут добычи, да, ждут!

– Хорошо, – кивнула девочка, решив, что по доброй воле уж точно больше не сунется в болото. – А вы…

Договаривала она уже в пустоту: водяной бегун канул в топь, только круги разошлись, исчезла и Куа-Тан, незаметная в своей одежде среди деревьев.

Не оставалось ничего, кроме как идти по дорожке, обозначенной желтыми цветами. Парило, должно быть, к грозе, но в одежде из травы кьян не было жарко, болотница не обманула…

Скоро изменились деревья: всё чаще стали попадаться прямые и стройные, светлые корой, а не черные и замшелые, а потом под ногами расстелился целый ковер желтых цветов. Брогайха закончилась.

Шура прошла еще немного вперед, нашла поваленное дерево и стала ждать. У нее было при себе немного еды (Куа-Тан брала с собой в дорогу), и она перекусила, чтобы не терять времени даром.

Потом насторожилась – послышался какой-то звук. Человеческий голос! Кто-то отчаянно ругался, продираясь сквозь заросли, а кто-то хныкал, слышны были и другие голоса…

– Чтоб мне провалиться! – услышала Шура. – Неужто вышли?! Слышите? Вышли!

– Да быть не может! – это был голос Нитмайи, и девочка не удержалась:

– Может, может! Брогайха тут кончается!

Воцарилось молчание, потом раздался треск кустов, и на поляну вывалились двое, Нитмайя и Тиррук, изодранные, грязные и взмокшие.

– Ты! – женщина схватилась за сердце в точности таким же жестом, каким хваталась пожилая учительница химии в Шуриной школе, когда класс начинал сходить с ума. – Откуда?!

– Стой, стой, вдруг это болотные духи морочат! – остановил ее Тиррук, подозрительно присматриваясь к девочке.

– Болото кончилось уже, – оттолкнула его Нитмайя и сгребла Шуру в охапку, стиснув так, что та охнула. – Ты как тут оказалась? Мы ж думали, утонула ты!

– Едва-едва не утонула, – ответила девочка. – Вернулась за Одноглазом, а потом ваших следов не нашла, заблудилась, два дня плутала и чуть в трясину не угодила… А там чудовище! – вовремя вспомнила она слова Куа-Тан и сообразила еще, что название водяного бегуна ей звать неоткуда. – Я прямо ему на спину упала, а оно как помчится! Я только и боялась, как бы оно не нырнуло! А потом оно меня скинуло, я смотрю, вроде лес светлее стал, пошла и вышла вот сюда…

– Чудеса! – покачала головой Нитмайя. – Что за чудовище-то?

Шура, как могла, описала, понимая, что ложь ее шита белыми нитками, и Джамдир наверняка ее уличит.

– Повезло тебе! – присвистнул Тиррук. – Слыхал я байки – это водяной бегун. Когда-то попадался в других местах, говорили, если его укротишь, будет носить по воде, как посуху!

– Вот, видно, кому всё наше везение досталось, – сварливо ответила Нитмайя, не отпуская Шуру. – Ведь не утонула, с голоду не умерла… у тебя, никак, было что с собой?

– Хлеба немного и мясо вяленое, – на ходу придумала Шура. – Я по привычке отложила, иногда ночью есть хочется, вот пригодилось! А с водой плохо было, грязная ведь, терпела, пока могла, потом нашла пень старый, а в нем дождевая вода скопилась…

– Ну точно, повезло, – вздохнула женщина. – А мы, как ты пропала, в такие дебри залезли, что насилу выбрались! Джамдир, проводник выискался! Каким чудом вышли, ума не приложу… Вот, пошли с ним, – она кивнула на Тиррука, – дорогу разведать, остальные вымотались вконец. Избранный наш не ест, не пьет, хнычет, что твоя девчонка… – Тут она рассмеялась: – А иные девчонки покрепче парней будут!

– Это уж точно, – хмыкнул Тиррук. – Ладно, тут ждите. Пойду остальных приведу, видно, ночевать здесь будем. Люди едва ноги передвигают!

Он скрылся в кустах, а Нитмайя, присев на корточки рядом с Шурой, внимательно посмотрела ей в лицо.

– Ты кого другого дурить будешь, – сказала она тихо, – а я в лесу выросла, на болотах, пусть они и поменьше Брогайхи. Не вышла бы ты сама оттуда. А если вышла, то отчего одежда на тебе чистая, только ботинки замызганы? И на голодную ты не похожа. Ну?

Шура пожала плечами – так и знала, что раскусят ее мгновенно, – но промолчала.

– Помог кто-то? – так же тихо спросила Нитмайя. – Я слышала, кое-кто ходит сюда невесть зачем. Те люди ничего не говорят, но слухи-то ходят, что они из Брогайхи странные вещи приносят. Тут живет кто-то, это точно. Я и по пути замечала, будто следят за нами, а никого не усмотрела, это я-то! Они тебя вывели?

Шура молча кивнула: та ведь сама догадалась, уже не отопрешься.

– Обещала молчать? – женщина усмехнулась. – Ну, тогда рассказывай всем про водяного бегуна. Тиррук вроде поверил, а Джамдиру не до того. Только знать бы, какие-такие люди в Брогайхе живут, а? Или не люди?

Девочка неопределенно пожала плечами.

– Ну, похоже, тайны свои они крепко блюдут, раз о них никто ничего толком не слышал и не видел, кроме тех, кто сюда ходит, а они молчат, как заговоренные, – вздохнула Нитмайя. – Раз так, молчи и ты. Коли они тебя приютили, накормили и из болот вывели, должно быть, зла в них нет… Хотя и нам бы помочь могли!

Нитмайя поднялась на ноги, а Шура вздохнула с облегчением. Отмалчиваться она умела, но что делать, если пристанут с ножом к горлу? И очень может статься, не в переносном, а самом что ни на есть прямом смысле!

Кусты снова затрещали, показалась высокая фигура Джамдира, а вперед него, спотыкаясь, выбежал Саша.

– Шурка! Шурка-а!.. – забыв о том, что мужчинам плакать неприлично, он кинулся к ней, полез обниматься. От него несло болотной тиной, и Шура поспешила отстраниться, пока он всю ее не перемазал.

Очки его криво висели на одном ухе, одно стекло треснуло. То ли уронил, то ли еще что.

– Шурка, я думал, ты утонула! – размазывая слезы, тараторил Саша. – Пропала и всё, а они не хотели возвращаться тебя искать! Я говорю, а вдруг она просто отстала и заблудилась, вдруг еще живая, а они говорят – надо идти, надо идти, ты для нас важнее! Представляешь?

– Представляю, конечно, – хмыкнула Шура. «Они» – это, наверно, Джамдир. А может, и командир поддержал, что ему до чужой девчонки! – Нет, Семенов, я-то живая. А вот Одноглаз утонул…

– Вот так дела! – дернулась Нитмайя. – А я всё надеялась – вдруг вы с ним вдвоем, он хоть глуповат, но в обиду бы тебя не дал… Как же так вышло?

Пришлось рассказывать. Шура опустила лишь одну деталь – свой окрик. По ее словам теперь выходило, что она вышла на берег как раз в тот момент, когда Одноглаз оступился и упал, а из трясины высунулось какое-то чудовище и уволокло его.

– Как жаль, – произнес Джамдир, молча стоявший поодаль, – он был верным слугой, но, увы, слишком неуклюжим! Тебе же и впрямь повезло, дитя мое, если всё так, как поведал мне Тиррук!

– Ага, так, – ответила Шура и уклонилась, когда маг протянул руку, потрепать ее по волосам. И из неприязни, и из-за того, что рука была грязной.

– Ты обижена? Но ты ведь понимаешь, мы не могли терять время и искать тебя в этих болотах! – мягко произнес тот. – Мы и так слишком долго шли…

– Потому что кое-кто возомнил себя великим знатоком Брогайхи, – пробурчала Нитмайя.

– Да что вы, ничуть я не обижена, – сказала Шура. – У вас важная миссия, всё такое, Избранный вон зарёванный… А я что? Я ничего!

– Хорошо, что ты это осознаешь, – кивнул Джамдир и отошел, то ли не уловив издевки, то ли великодушно проигнорировав.

– Шурка, ты не отставай больше, – прошептал Саша, держась за ее руку. – Что я тут один делать буду?

– У тебя вон маг есть, – резковато ответила она.

Тоже мне, Избранный, не мог на своём настоять! Хотя, конечно, они всё равно бы ее не отыскали: к тому времени, как Шуры хватились, она уже ужинала у Куа-Тан. Чего доброго, еще кто-нибудь бы погиб! Хватит с неё и Одноглаза, пусть даже болотница и уверяла, что девочка не виновата…

– Да ну его, я его боюсь! – жарко зашептал Саша ей в самое ухо. – Он такие страшные вещи рассказывает, и то я должен сделать, и это, а сам всё пугает тёмными магами! Я такого наслушался, что спать не могу! А уж на болоте и вообще… еще лягушки эти орали целыми ночами!

Шура прикусила губу – видно, и отряд слышал песни куакки…

– А ты думал, Избранным быть просто? – спросила она. – Дадут тебе волшебный меч, ты сразу станешь круче всех и пойдешь врагов мочить? Потом финальная битва с главным боссом, и мир у твоих ног, так, что ли?

– Ну… – судя по лицу мальчика, мечтал он именно об этом.

– Добро пожаловать в реальный мир, – процитировала Шура близко к тексту, радуясь в глубине души: может, теперь Сашка хоть немного отлипнет от Джамдира? – И не дрейфь!

– Тебе легко говорить… – буркнул он. – Не тебе же за Вещью идти!

– А ты один собрался? – хмыкнула девочка.

– А…

– А мне тоже интересно, – отрезала она. Вообще-то, она предпочла бы пересидеть это время в Брогайхе, но… С великих магов станется ведь задурить Сашке голову, а она у него и без того дурная! Наделает глупостей, и что тогда? – Так что не избавишься ты от меня, Семенов, не надейся! И, кстати, очки протри, они у тебя все в грязи!

– Это я упал, – сказал он уныло. – Они свалились прямо в болото, еле поймал. И стекло треснуло…

– Запасные у меня, – напомнила Шура. – Но с твоей неуклюжестью… Ходи пока в этих, а то и вторые раскокаешь. А чинить их тебе маги не нанимались, так, что ли?

– Ну… – протянул Саша. – Тут нельзя колдовать. Это как сигнальную ракету пустить – «тут Джамдир!». А мало ли, кто тут бродит…

– Ясно… – вздохнула Шура.

Куда яснее, магия подходит только для великих дел, а для починки разбитых очков – не годится!

9. Холм

Еще несколько дней отряд провел в пути, выбираясь из леса, но наконец деревья расступились, и Тиррук радостно произнес, глядя вперед:

– Смотрите-ка, как удачно вышли! Уже холмы видны, до места рукой подать!

Шура обрадовалась было, но это «рукой подать» растянулось еще на неделю. Правда, теперь они не прятались по кустам и оврагам, шли по дороге, заходили в деревушки, где к Джамдиру относились с неизменным почтением, а путешественников потчевали самым лучшим, что могли отыскать, и на ночлег разбирали по домам. Признаться, ночевать в крестьянском доме Шуре понравилось куда меньше, чем у той же Куа-Тан: вроде стены и потолок есть, а всё же не то! Душно, дымно, народу полно – все в одном большом помещении спят, – кто-то храпит, кто-то стонет во сне, кто-то шумно чешется… По правде говоря, Шура боялась подцепить блох или еще что похуже, а потому стала ночевать с Нитмайей во дворе, вроде как за возилами помогала присматривать. Смотреть за смирными животными особой нужды не было, они и без привязи никуда не уходили, но под открытым небом девочке дышалось легче. К тому же одежда из травы кьян прекрасно грела даже и в холодные ночи. Шура, правда, все равно натягивала одеяло: не хотела, чтобы кто-то задумался, отчего это она вдруг сделалась нечувствительна к холоду!

Одежда эта очень ее занимала, а рассмотреть ее толком никак не получалось – слишком много народу было вокруг. Урывками она увидела все-таки, что плетение стало еще плотнее и будто тоньше, а еще трава кьян поменяла цвет: если на Куа-Тан она была буро-зеленой, то теперь приобрела телесный оттенок. Если не приглядываться, то и не заметишь! Когда Шуре взбредало в голову по жаре скинуть куртку и закатать рукава дареной рубашки, то трава кьян, словно откликаясь на ее желание, пряталась, как-то ужималась, не показывалась остальным, что девочку вполне устраивало. А еще одёжка куакки в самом деле избавляла от неприятных запахов: даже после целого дня ходьбы Шура не чувствовала уже ставшего привычным желания как следует искупаться. Ей даже приходило в голову, что трава кьян питается потом и другими выделениями. Интересно, лягушки (или кем там являются куакки) потеют? Увы, ответа она не знала, а потому не стала забивать себе голову такой чепухой…

Местность неуклонно повышалась, стали попадаться холмы – сперва невысокие, затем всё выше и выше. Отряд взбирался на них, и с каждой такой вершины можно было увидеть будто бы застывшие зеленые волны – это земля бугрилась поросшими лесом и густой травой холмами.

Здесь – а это, очевидно, были земли Светлых, – Джамдир уже ничего не сторожился, мановением руки разжигал костер, разгонял свирепствуюзих комаров, а однажды даже заставил забить родник, когда они никак не могли отыскать ручья, чтобы напоить возил. Саша приободрился: очевидно, странствия в диких землях и страшных болотах его вовсе не вдохновляли, а вот путешествовать с комфортом ему нравилось. К Шуриному великому огорчению, он очень быстро позабыл собственные слова и вновь начал липнуть в Джамдиру, а тот и рад был стараться! Девочке порой доводилось услышать байки, которыми маг потчевал ее приятеля, и она всякий раз начинала злиться. И такие эти Тёмные, и сякие, и страшные-ужасные, и на голову нездоровые, и вообще уроды все, каких поискать, как их земля-то носит! Так и подмывало спросить: если все они безумные уродцы, так что же до сих пор их по одному не перебили? Даже и с поддержкой Вещи? Уж неужели не могли найти способа подловить одного, другого? Ясное дело, Джамдир нагнетал обстановку, чтобы Сашка получше проникся важностью своей миссии! Только это прошло бы с каким-нибудь прославленным воином, а семиклассника Семенова пугало до дрожи… Он, конечно, старался этого не показывать, но и от Джамдира, судя по всему, не отходил не потому, что тот ему сильно нравился, а потому, что думал – маг сумеет его защитить, случись что!

– Добрались! – услышала Шура и отвлеклась от мрачных мыслей. – Добрались!

Отряд зашумел, люди бурно выражали радость – повезло вернуться целыми и невредимыми, а усталость – ерунда, главное, живы остались!

– Вон он, Холм, – показала ей Нитмайя. Она, в отличие от остальных, не особенно веселилась, будто ждала какого-то подвоха. Впрочем, женщина и вообще была нелюдима и резковата в обращении, так что Шура не удивилась. – Впереди.

Шура прищурилась, присмотрелась против солнца и невольно разинула рот – Холм оказался колоссальным! Его вполне можно было принять за приличных размеров гору, вулкан какой-нибудь, например: форму он имел конусообразную, издалека похоже… Холм оказался густо облеплен какими-то строениями, на макушке красовался самый настоящий замок, над которым реяли знамена (Шура не разглядела, что на них изображено).

Однако отряд не стал подниматься на вершину, а остановился у подножия Холма. Вперед вышел Джамдир, помолчал, будто сосредотачиваясь, потом плавным жестом раскинул руки в стороны, а затем свёл ладони перед грудью. Он произнес что-то – слов было не разобрать, – и вдруг зеленый склон дрогнул, в нем открылся широкий проход…

«Холм, зеленый холм, растворись, – невольно припомнила Шура какую-то старую сказку, – впусти всадника… как там? Всадника молодого, какого-то там коня… и меня!»

Отряд вереницей втянулся под холм, и огромная дверь бесшумно затворилась.

Внутри оказалось довольно светло: на стенах потрескивали факелы, но основное освещение давали не они – с потолка будто лилось мягкое сияние. Видно было, куда идешь, одно лишь плохо: этот странный смешанный свет скрадывал пропорции и расстояние, и никак было не понять, за десять ты шагов от впереди идущего или вот-вот уткнешься носом ему в спину!

Шура, оглядевшись, невольно поежилась: неприятно было ощущать над головой этакую каменную махину! Остальные, однако, ничуть не тревожились, и она заставила себя перестать думать об обвалах, землетрясениях и прочем в том же роде.

Куда-то увели возил, разошлись по боковым проходам почти все их спутники, остались только Тиррук да Нитмайя. Ну и Джамдир, само собой, – это он вел изрядно поредевший отряд вперед. Они поднимались всё выше и выше по спиральному проходу, пока не оказались в большом светлом зале – тут уже не было факелов, только волшебные светильники.

– Идем, – сказал Джамдир Саше, и мальчик послушно подошел к нему. Маг посмотрел на остальных и добавил: – Я должен представить Избранного Совету Холма. Вы можете пока отдохнуть – в дальнейшем времени на это у вас уже не будет. Нитмайя, Тиррук, вы знаете, куда идти и где найти ночлег и ужин. Позаботьтесь о девочке, меня же ждут иные заботы…

Он увел Сашу, а Нитмайя повернулась к Шуре.

– Пойдем, – позвала она, – тут есть, где поесть и помыться. На Совет нас всё едино не позовут, кто мы такие, чтоб нас спрашивать? Так что, пока они там болтать будут, мы с тобой себя в порядок приведем…

– А меня Совет видеть не захочет? – спросила Шура. Не то чтобы она всю жизнь мечтала предстать перед мудрыми магами или кто там заседает, но хотелось бы узнать, к чему готовиться, из первых уст, а не из краткого пересказа Джамдира и сбивчивого – Сашки. – Я же тоже из другого мира…

– Но ты ведь не Избранная, – пожала плечами Нитмайя, увлекая девочку за собой. – Что им до тебя? Давай лучше найдем какую-нибудь дыру, где можно помыться и поспать!

«Дыра» нашлась очень скоро – похоже, на одном из ярусов внутри Холма было оборудовано настоящее общежитие… или казармы – множество маленьких комнат. Всё это здорово напоминало улей, но Шура полностью примирилась с теснотой, узнав, что здесь имеется такая роскошь, как горячая вода! Правда, раздеваться при Нитмайе она не стала, дождалась, пока женщина уйдет на поиски чего-нибудь съестного, и тогда только рискнула снять верхнюю одежду, а потом и одежду из травы кьян.

Решив, что здешняя вода вполне сойдет за проточную, Шура прополоскала травяные одежки под мощной струей теплой воды, разложила на просушку, и залезла под горячий душ (откуда подавалась вода и каким образом нагревалась, она не имела ни малейшего понятия, да ее это и не интересовало). Такого блаженства она не испытывала уже давно, но слишком долго наслаждаться было нельзя: Нитмайя могла вернуться в любой момент. Так и вышло: едва Шура собралась заканчивать водные процедуры, как та вломилась в комнатушку, открыв дверь ногой, – руки у Нитмайи были заняты припасами.

Пискнув, Шура сгребла в охапку одежду и кинулась в угол.

– Ты чего такая скромница? – хмыкнула женщина, пристраивая на грубом столе свою добычу – ковригу хлеба, что-то непонятное в узелке и флягу с неизвестным содержимым. – Я ж не мужик!

Шура пробормотала что-то невнятное, пытаясь натянуть одежду на мокрое тело.

– Чего?

– У нас не принято вместе купаться и вообще, – сказала девочка первое, что пришло в голову, когда справилась с рубашкой. Трава кьян здорово выручала – сама уже высохла и влагу с кожи тоже впитала. – Это считается неприличным, особенно если не с родственниками, а так…

– Глупости какие, – фыркнула Нитмайя, но деликатно отвернулась. – Натягивай давай своё шмотье, ужинать будем!

Трапеза много времени не заняла: долго ли умять немного сыра да чего-то наподобие колбасы, запивая травяным настоем? Поев, стали устраиваться на ночлег, а Шура попыталась расспросить Нитмайю о том, что же собой представляет Холм. Увы, та и сама мало что знала…

– Говорят, – сказала она, вытянувшись на узкой постели и заложив руки за голову, – тут когда-то была крепость. Очень давно, когда тёмные маги были в самой силе. Это теперь они не очень-то суются в эти края, а тогда что ни месяц – жди налёта! Ну вот, решили спрятаться под землю, враг долго додуматься не мог, откуда же отряды противника выходят! А тут хорошо, тут речка подземная начало берет, воды вдоволь, склады огромные: при нужде весь верхний город под Холмом укроется. Ну, с тех пор и повелось… Эта крепость ни разу не пала, вот и стала, считай, стольным городом. Здесь Совет тринадцати собирается – это по всяким важным магическим делам, здесь наместник с рыцарями свои дела вершат…

– Совет тринадцати? – переспросила Шура, уже начавшая задремывать.

– Ну, великих магов тринадцать, – пояснила Нитмайя, зевая. – Кстати, наш Джамдир-то в Совет не входит. Он так, на посылках у них. В смысле, маг сильный, но еще молодой слишком, чтоб заседать и решения принимать, вот и носит его по лесам да болотам!

По мнению Шуры, Джамдир был далеко не молод, но кто разберет этих магов! Может, у них в этом возрасте жизнь только начинается!

– Но он у них на доверии, – добавила женщина, – по важным поручениям посылают, так что… Самим-то недосуг, да и годы своё берут, а Джамдир тут как тут. Говорят, как только место в Совете освободится, так непременно он туда и проберется! Хоть его многие и не любят, однако ж полезного он много делает и Тёмных ненавидит, как никто другой…

– Понятно… – протянула девочка. Хотела спросить еще кое-что, но Нитмайя снова протяжно зевнула, поворочалась, устраиваясь поудобнее, и ровно задышала – заснула.

«Интересно, когда надо будет отправляться? – думала она, уткнувшись носом в сгиб локтя. Трава кьян пахла своеобразно, но приятно, вспоминалось солнечное утро в Брогайхе… – Надо б разузнать, что к чему, прежде, чем куда-то идти. А то они скажут! Сашку спрашивать смысла нет: наверняка перетрусил на этом Совете и половины не запомнил! А Джамдир… Вот как понять, правду он говорит или придумывает? Такой всегда важный, такой серьезный… Только, ясное дело, Сашку он беречь будет до тех пор, пока он ему нужен. А я так вообще ему не сдалась! – Шура тяжело вздохнула. – Затесалась, понимаешь… Только если Сашка ничего не сделает, мы тут оба и останемся. Была им охота силы на нас тратить, домой отправлять! Мечтать не вредно! Значит, надо эту Вещь добыть по-быстрому, а тогда уж…»

Вот только знать бы, с чем они столкнутся по пути? Что из баек Джамдира правда, а что выдумки? Увы, узнать это было неоткуда, разве только Нитмайю расспросить, но она особой разговорчивостью не отличалась.

Утро вечера мудренее, решила Шура, засыпая. Правда, под Холмом не понять было, когда утро, когда ночь, но она надеялась, что ее разбудят вовремя…

– Вставай, соня! – раздалось над ухом, и Шура вскочила, протирая глаза. – Собирайся давай, скоро выходим!

– Что, уже? – поразилась она, всовывая ноги в ботинки. – Прямо вот так раз – и пошли?

– А чего тянуть? – пожала плечами Нитмайя. Она перекладывала пожитки в походном мешке. – Всё готово давно, только Избранного и ждали. Времени-то у нас немного, сама понимаешь…

– Не понимаю, – сказала Шура, перестав шнуровать ботинок. – Куда торопимся-то?

– Разве вам Джамдир не говорил? – удивилась та. – Надо успеть, пока новый хозяин Нан Кванти не достиг совершеннолетия!

Шура нахмурилась, припоминая. Точно, был какой-то разговор на эту тему, но она тогда так ошалела, что толком не вникала.

– А почему? – спросила она.

– Дурья твоя голова! – пожурила Нитмайя. – Пока он несовершеннолетний, он родовой магией в полной мере не владеет, а значит, до него можно добраться! И даже Вещь ему не поможет, без родовой магии он и её задействовать на всю мощь не сумеет!

– А, точно! – вспомнила Шура. – Джамдир говорил, что старый хозяин Нан Кванти вдруг помер, а его наследник еще совсем молодой…

– Ну да!

– И сколько у нас времени? – спросила девочка деловито. Чем меньше, считала она, тем лучше. Тем раньше всё закончится и можно будет вернуться домой, где сходят с ума родные!

– Месяца полтора, не больше, – прикинула Нитмайя. – В обрез! До Нан Кванти ой как далеко…

– А успеем? – Шура приуныла, услышав такую оценку.

– Должны успеть, уж наверняка маги всё рассчитали, – кивнула женщина. – Ты готова? Пошли тогда, хоть Холм посмотришь, а то ведь, как знать, может, и вернуться не доведется…

Это ее предположение Шуру совсем не порадовало, но взглянуть на Холм снаружи было интересно, и она охотно отправилась за Нитмайей. Только оказавшись под открытым небом, девочка поняла, как давили каменные стены! Солнце стояло довольно высоко, но воздух был прохладным, стало быть, утро еще не позднее, такие вещи Шура уже научилась определять.

На поверхности, как она уже видела издалека, громоздился город. Самый обычный город – каменные дома, крепость, людей, правда, не так уж много. Нитмайя сказала, тут абы кто не живет, всё-таки не обычное поселение, а, считай, столица! Конечно, были тут и ремесленные кварталы, и многое другое, что может пригодиться, а прочее привозили из других мест…

– Ну как тебе? – спросила Нитмайя, когда они, чуть запыхавшись, взобрались на крепостную стену, с которой было далеко видать окрестности. – Вот ведь здоровущий город, а?

– Ага, – подтвердила Шура, хотя этот город вряд ли был больше ее родного, а со столицей и сравнивать глупо! Но, конечно, женщине он казался мегаполисом… Интересно, что бы она сказала, попав к Шуре на родину? – А нам в какую сторону надо будет идти?

– Во-он туда, – указала Нитмайя. – Отсюда ничего толком не углядишь, за лесом-то.

– А пришли мы оттуда? – попыталась сориентироваться Шура, но не слишком успешно.

– Не туда смотришь, бери левее, – развернула ее Нитмайя. – Видишь, какой мы крюк дали! А шли бы напрямик, подошли бы к Холму вот с этой стороны, через Травень, видишь?

Шура взглянула вниз: ну, понятно, откуда такое название – это было целое море травы, простирающееся чуть не до горизонта и рассеченное широкой, ровной черной полосой.

– А это что? – не удержалась она от любопытства. – Дорога?

– Нет, не дорога. Через Травень дорог нет, к чему они? – произнесла женщина.

– Тогда что?

– Это Рана, – ответила она и пояснила, видя, что Шура не понимает. – Ну, дело давно было, тому уж лет четыреста, наверно. Тогда Тёмные к Холму шли. Конечно, тех, кто это видел, уже в живых нету, а в хрониках, говорят, записано: катилась волна чёрного огня от края до края, и до неба высотой, сколько деревень под нее попало, сколько людей – даже пепла не осталось! Что им, Тёмным? Они тогда собрались Холм взять, трое сильных магов объединились…

Шура живо припомнила слова Куа-Тан об упавшем с неба чёрном огне. Уж не тогда ли появились в Брогайхе куакки? Хотя нет, болотница говорила о своем народе, как о достаточно древнем, а четыреста лет – это не так уж и много, если подумать.

– Только у подножия Холма их остановили, – добавила Нитмайя. – Самого сильного таки удалось прикончить, а двое других огонь не удержали, их самих и спалило. И поделом! А вот там, где они прошли, осталась голая земля. Не земля даже, так, камень, и тот спёкся! Видишь, – она повела рукой, – вот Травени раньше не было, а была одна чернота. Теперь только Рана виднеется, но и она еще нескоро зарастет…

– Почему? – полюбопытствовала Шура. Вроде бы для того, чтобы на голом месте трава выросла, столько уж времени не требуется!

– Ну, такие раны на земле тяжело срастаются, – серьезно пояснила та. – Магией же нанесены, да тёмной. Уж сколько вычищали, а всё равно… Но до сих пор в обычае, – добавила Нитмайя, – кто мимо Раны идет, непременно хоть горсточку земли, хоть щепотку семян туда бросит. И то, сама видишь…

– Ага… – протянула девочка, попытавшись представить себе выжженную черноту от Холма до горизонта. Воображаемое зрелище ей совсем не понравилось. Похоже, Джамдир не сильно преувеличивал, говоря о выходках Тёмных!

– Пора, – сказала вдруг женщина, взглянув на солнце. – Нас, поди, уже заждались, а я тебе тут байки травлю!

Их и в самом деле ждали: в небольшом зале собрались уже знакомые люди. Тиррук со своими подчиненными, Джамдир с Сашей…

– Дитя моё, – встретил Шуру маг, как ей показалось, с некоторым удивлением, – и ты с нами? Не лучше ли тебе будет остаться на Холме, в безопасности?

– Я Сашку не брошу, – хмуро ответила девочка, присматриваясь к приятелю.

Семенов выглядел пришибленным. Интересно, что за знание такое обрушили на него великие маги? Или он просто осознал, наконец, во что влип?

Об этом Шура намеревалась потолковать с ним попозже, а пока настороженно ждала, не прикажет ли ей Джамдир оставаться. И готовилась в таком случае поднять скандал до небес. Неизвестно, поможет ли, но вдруг?…

– Ну что ж… – вздохнул он, – Избранный тоже не желает расставаться с тобой. Быть может, раз уж ты пришла вместе с ним, и тебе предстоит какое-то свершение?

Насколько помнила Шура, спутникам главных героев всегда доставались не великие свершения, а какая-нибудь на редкость нелепая смерть. Разумеется, Избранных они защищали, а вот кто бы защитил их самих? Впрочем, умирать она не собиралась, а потому важно кивнула и постаралась ответить в тон Джамдиру:

– Я и сама думала остаться, только что-то не даёт покоя. Ну, как под локоть кто толкает – иди да иди!

– Раз так, – постановил маг, – то ты пойдешь с нами. Нитмайя присмотрит за тобой. А теперь к делу, времени у нас мало! – Он повернулся к стене, повел перед собой ладонью, и на голой поверхности вдруг засветились какие-то линии. – Итак, мы находимся вот здесь…

Длинный сухой палец указал некую точку, и Шура сообразила, что перед ними карта.

– Долина Нан Кванти расположена тут. Как видите, добраться до неё можно, и не так уж сложно это проделать, если обходить опасные места, – продолжал Джамдир. – Вот только времени на это у нас нет.

– Пойдем напрямик? – скептически спросил Тиррук. – У нас есть армия? А лучше две: как раз хватит, чтобы пересечь земли Тао Гарти и Сон Хьярни! Если больше народу с собой вести, остальные заметят, и дальше мы не уйдем!

– Мы пойдем напрямик, – согласился Джамдир, ничем не выдавая раздражения. – Однако постараемся миновать как можно большее расстояние, не заходя во владения Тёмных! Нам нужно добраться до последнего нашего форпоста перед страной Тьмы – земель Чин-Хатт, там нас снабдят всем необходимым, и вот тогда останется сделать последний рывок…

– Но как вы намерены попасть в Чин-Хатт, минуя Тао Гарти и Сон Хьярни? – поинтересовался Тиррук. – У нас крылья пока не отросли!

– У нас – нет, – загадочно улыбнулся Джамдир, – но есть кое-кто с крыльями, кто сумеет донести нас туда по воздуху!

– Летящеры? – удивилась Шура.

– Летящеров нельзя приручить, – сухо сказал маг в ответ. – Конечно же, нет… Идемте, всё уже готово, мы можем выступать немедленно!

Сгорая от любопытства, Шура последовала за остальными. Нитмайя, похоже, тоже не знала, что их ожидает, да и Тиррук терялся в догадках. Прочие лишь переглядывались – мол, кто знает, что затеял маг! Может, возьмет да перенесет всех прямиком в Чин-Хатт!

Джамдир одному ему известными переходами вывел отряд (а он заметно уменьшился, заметила Шура, осталось всего человек десять, не больше) на склон Холма. Здесь была оборудована просторная площадка, на которую выходило несколько коридоров. По одному пришли люди, а из другого как раз выводили…

Шура невольно попятилась, чтобы оказаться поближе к Нитмайе. Впрочем, та и сама явно подумывала, а не рвануть ли обратно в спасительный тоннель! Даже Тиррук – и тот держал руку при коротком мече, а уж остальные и вовсе не скрывали испуга. А вот Саша остался на удивление спокоен: то ли его предупредили заранее, то ли еще что, но он не перепугался при виде чудищ!

А посмотреть было на что: каждая тварь оказалась повыше человека; здоровенные, широкие, они неуклюже переваливались на широкопалых лапах, будто бы с трудом выдерживающих вес тела. Огромные рты, ничего не выражающие круглые глаза, кожа в непонятных и отвратительных наростах… Кого же они так напоминали?

«Да жабы же! – сообразила Шура. – Что за мир такой, то лягушки прямоходящие, то жабы с лошадь размером! И что, мы на них поскачем, что ли?»

– Не волнуйтесь, они безопасны, – поспешил уверить Джамдир и принялся распределять отряд по громадным жабам.

На самой большой умостился он сам с Сашей, прихватил и Нитмайю с Шурой, видимо, чтобы не терять девочку из виду. Тиррук и остальные расселись по тем тварям, что поменьше.

– А дальше что? – не без интереса спросила Нитмайя, когда все утвердились на спине жабы (там имелись удобные сиденья наподобие седел, каким-то хитрым способом закрепленные на животном). – Прыг-скок?…

– Доводилось ли вам видеть, как жаба раздувается? – вопросил Джамдир самодовольно. – Не сомневаюсь, доводилось. Вот и одному исследователю пришло на ум: отчего бы не заставить жабу летать? Достаточно, чтобы надувалась она не воздухом, а иным веществом, кое легче воздуха, и тогда она поднимется в воздух!

Шура начала кое-что понимать.

– Он нашел жаб, которые в минуту опасности или волнения надувались особенно сильно, – продолжил Джамдир, – и начал ставить с ними опыты. Он придумал, как встроить в их тело орган, выделяющий нужное вещество, он понял, как заставить их надуваться, а далее оставалось только увеличить их в размерах, и великий маг и ученый сделал это! И вот теперь мы располагаем удобным и надежным средством передвижения…

– Мы их пугать будем, что ли, чтоб они полетели? – не выдержала Шура.

– Ты почти угадала, дитя мое, – улыбнулся Джамдир, беря в руки нечто вроде поводьев. – Вот это – не ремни, как можно подумать, это… хм… отростки, ведущие к особо чувствительной части тела жабы. Стоит потянуть за них, как орган этот раздражается, и жаба начинает раздуваться… Вот, смотрите!

Он дернул за поводья, и вскоре наездники почувствовали перемену: под ними будто работал насос, бока жабы вздымались и опускались, она начала увеличиваться в размерах и – о чудо! – воспарила над землей!

– А теперь летим, – приказал Джамдир, еще сильнее натягивая поводья, и они поднялись над Холмом. Остальные следовали их примеру, удивленные возгласы доносились справа и слева. – Править буду я, а остальные полетят за ведущей жабой!..

Оказалось, у этой твари имеется и хвост (видимо, чтобы удерживать равновесие и рулить), и перепонка между передними и задними лапами (чтобы планировать). И летела она довольно быстро, преодолевая встречный ветер… Только Шуре очень не нравилось ощущать, как ходуном ходят бока под нею, как судорога проходит по телу жабы всякий раз, как Джамдир, решив, что надо подняться выше, дергает за поводья. Да, лошадей тоже бьют, чтобы заставить скакать быстрее, она знала, но лошади умные, они могут и скинуть всадника, и затоптать, а это бессмысленное создание было ничем не лучше тех же возил…

Однако перемещались они быстро, очень быстро, и вскоре гостеприимный Холм скрылся из виду.

– Прямо под нами – земли Хен-Рот, – успевал просвещать Джамдир, правя жабой. – Это добрые рыцари, страна их плодородна, они стараются не встревать в войны. А за той рекой, – внизу виднелась серебристая лента, – начинаются земли Ван-Хар. Тоже славные люди, но себе на уме. Также не любят воевать, но согласны на это, если есть шанс захватить большую добычу. А теперь мы пересекаем Ран-Тау, эти живут ближе всех к Тёмным, а потому бывают вероломны. Нельзя доверять им полностью и, боюсь, недалек тот час, когда они склонятся на сторону Тьмы!..

Шура слушала внимательно, пытаясь сопоставить видимое сверху с картой, которую показывал Джамдир еще на Холме. Выходило не очень здорово. Радовало одно: если лететь с такой скоростью, то, может, получится добраться до места назначения вовремя? Солнце садилось, а они преодолели чуть не треть пути! Неизвестно, на какой такой тяге летела несчастная жаба, но делала она это быстро!

– А вот здесь, – тон Джамдира изменился, и Шура взглянула вниз. Сашка – тот не смотрел, жмурился, ему дурно делалось даже на качелях, что уж говорить о таком полете! – Здесь начинаются владения Тао Гарти. Смотрите, дети мои, снова кипит бой, снова Тёмные напали на наши рубежи!

Шура, опасно изогнувшись, глянула вниз. Ничего не разобрать: клубы пыли, люди с такой высоты кажутся не больше муравьев… Одна кучка муравьишек сталкивается с другой, снова пыль столбом, что-то высверкивает (должно быть, там маги, решила Шура), и ярко так, в сумерках видно особенно хорошо, и летит, летит…

– В сторону! В сторону! – не своим голосом закричал Джамдир и натянул поводья, то ли пытаясь заставить жабу взлететь выше, то ли понуждая свернуть. Тщетно – то, что прилетело снизу, кажется, едва задело летучее создание, но Шура почувствовала дрожь, прошедшую по всему его телу. – Тварь поганая! Выше, выше!..

Тщетно: жаба теряла высоту, должно быть, рана оказалась серьезной. Хорошо еще, перепонки между лапами позволяли ей не падать камнем, а планировать, да и легкий газ выходил из ее тела постепенно…

– Джамдир! – донесся голос Тиррука. – Мы спустимся за вами!

– Нет! – прокричал в ответ маг. – Жабы уже не поднимутся! Летите в Чин-Хатт, Тиррук, вы теперь ведущий! Я выведу Избранного, тут недалеко до границы, ждите нас!..

– Хорошо! – откликнулся командир отряда, и жабья эскадрилья вновь набрала высоту.

– Держитесь крепче, – приказал маг. Спуск становился всё более быстрым, земля неслась навстречу…

Нитмайя обхватила Шуру одной рукой, прижимая ее голову к своей груди, второй рукой вцепилась в седло. Джамдир так же обнимал Сашу, но это мало помогло: когда жаба тяжело грянулась на опушку, всадники покатились кубарем. Хорошо еще, не угодили в густой лес – зависни жаба на деревьях, им пришлось бы несладко!

– Чуть-чуть не дотянули, – досадливо произнес Джамдир, поднимаясь и отряхивая одежду. Саша сидел на земле, растерянно оглядываясь по сторонам. – Ну что было этой гадине сдохнуть не сразу?

Он, уперев руки в бока, стоял перед мертвой жабой – или не совсем мертвой, бока ее чуть заметно вздымались, – и на лице его читалась досада заодно с бессильной злостью. Видно, оживить жабу и заставить ее лететь дальше ему было не по силам.

Шура пригляделась: чем бы ни запустили в них с земли, это что-то было весьма и весьма действенным – в брюхе жабы зияла здоровенная обожженная дыра. Саша, тоже смотревший туда, икнул и поспешно отвернулся.

– Скорее всего, нас свои и подшибли, – мрачно сказала Нитмайя, стаскивая с жабы их пожитки. – Толком не разглядели. А раз летит – значит, летящер! Вот и запустили сплеча…

– Узнаю, кто это был, не сносить ему головы! – сквозь зубы пообещал Джамдир, пнул жабью лапу и отошел.

– Где мы есть-то? – спросила Нитмайя. Быстро темнело, с трудом можно было различить друг друга.

– Где… Чуть-чуть Тао Гарти не миновали, – ответил Джамдир мрачно и взъерошил волосы Саше, смотревшему на него с немым вопросом. – Прямо к ним грянулись. Понятно, что это значит?

– Колдовать вы не можете, – заключила Нитмайя, – иначе нас всех живо найдут. Жабу, может, и не заметили, мало ли тут дряни падает, а вот магию вашу тут же отследят. Однако ж хочу сказать, что дело дрянь! Припасы были на жабе Тиррука, у меня тут хорошо, если по сухарю на рыло… прошу прощения, на каждую персону сыщется. Можно, конечно, жабу нашу разделать… – протянула она неуверенно.

– Не стоит, – сухо сказал Джамдир. – Это мясо есть не надо. Что ж… Идемте. Лучше уйти как можно дальше до темноты!

Признаться, Шура и не думала возражать. Лучше идти пешком по лесу, чем лететь на гигантской жабе! Вещей у нее всего ничего, шагается легко – так чего же унывать? Есть, конечно, хочется, но с этим уж ничего не поделать. Нитмайя говорила, что возил даже паразиты не трогают, видно, со всеми магически выведенными животными так, раз Джамдир отсоветовал пробовать жабье мясо… Оно и к лучшему: Шура сомневалась, что сумеет съесть хоть кусочек, а уж Сашку так наверняка бы вывернуло от одной мысли об этом!

Заночевали на небольшой полянке, даже не разжигая костра, чтобы не привлекать внимания. Сквозь сон Шура слышала, как ворочается Сашка – холодно ему было под тонким одеялом, не привык он к такому! Она даже устыдилась немного – одежда из травы кьян исправно грела, девочка совсем не мерзла, – но что можно было сделать? Отдать её Сашке? Нет, на такой подвиг она не была готова. Ну разве что выхода другого не будет…

Утро выдалось солнечным, но прохладным. Есть хотелось всё больше: скудные запасы Нитмайи иссякли, и животы подводило от голода. Кое-как терпели до полудня, пока не расхныкался Саша, и не пришлось остановиться на привал.

– Я б поохотилась, – предложила Нитмайя. – Леса богатые, уж попадется что-нибудь! А то грибов можно поискать, говорят, уже полезли!

– Времени нет, – осадил Джамдир. – Это на целый день занятие, а нам надо торопиться. В Чин-Хатт нас уже ждут, всё готово для похода, и тут такое!..

– Дымом тянет… – произнесла Нитмайя, не слушая его. – Деревня рядом, не иначе. Схожу-ка я посмотрю, вдруг удастся курицу унести!

– Не вздумай, – нахмурился маг. – Поймают, что тогда?

– А если попросить? Или купить чего? – встряла Шура. – Вы же сказали, до Чин-Хатт тут рукой подать, вряд ли местные вовсе уж закоренелые злодеи! Наверно, видели Светлых и вообще…

– А она ведь дело говорит, – произнесла Нитмайя. – Только… Если я выйду к деревне, то меня живо заприметят, кому это надо! Да и вы, господин маг, тоже… Больно личности у нас узнаваемые!

Она задумалась, должно быть, сочиняла план нападения на деревню. Но куда им, в таком-то составе!

– Давайте, я схожу? – предложила Шура, прекрасно понимая, что этим в итоге и кончится, так чего тянуть? – Вряд ли детей кто-то в чем-то заподозрит, да? Может, даже поесть дадут…

– Это опасно, – нахмурилась Нитмайя. – Тут такие живут, неизвестно, что они с девчонкой сделают!

– А мы с Сашкой пойдем, – спокойно сказала девочка. – Вдвоем не так страшно, да, Семёнов?

Тот дернулся и кивнул, как привык, и потом только сообразил, что самого вопроса-то и не расслышал толком, так задумался! Но Шура всегда решала за двоих, не стал исключением и этот случай.

– Избранного я не отпущу, – строго ответил Джамдир. – Ему нельзя показываться на глаза Тёмным! Если хочешь идти, иди одна, но не рассчитывай, что мы примчимся на выручку, если что-то случится!

«Вот как заговорил! – Шура сощурилась, но на мага ее взгляд не произвел никакого впечатления. – Значит, пожрать принеси, но если что – сама выкручивайся? Ну ладно…»

– Погодите! – очнулся вдруг Саша, до того будто заторможенный. – Куда Шурка идет? Зачем?

– В деревню, Семёнов, – устало пояснила девочка. – Может, поесть дадут, если поклянчить. У нас жрать нечего, если ты не заметил!

– Одна, что ли? – завертел головой мальчик, по хмурым лицам взрослых понял, что да, Шура идет одна, и возмутился: – Нет, я не согласен! Шур, я тебя одну не отпущу!

– Значит, будем все вместе голодать, – покладисто ответила она.

– Я с тобой пойду! – шалея от собственной храбрости, объявил Саша. Вообще-то, он очень рассчитывал, что Джамдир запретит или скажет, мол, буду прикрывать, но не тут-то было…

– Если так решил Избранный… – негромко проговорил маг. – Что ж! Остается надеяться, что он не попадет в руки Тёмным. Будь осторожен, мальчик мой!

Саша растерянно кивнул, а Шура насторожилась. Только что Джамдир был категорически против их совместного похода, а тут разом передумал! Почему вдруг? Решил, что если запретит, Сашка устроит сцену? Не захотел восстанавливать парня против себя, отправляя девчонку одну? Скорее второе, конечно… Ну, пускай так! Главное, решила Шура, что Сашка на какое-то время останется с ней без присмотра мага, и можно будет перекинуться парой слов…

– Пошли, – сказала она, скидывая куртку: было достаточно тепло, чтобы остаться в одной рубашке (да и трава кьян не дала бы замерзнуть), а привлекать лишнее внимание непривычной для здешних мест одеждой не хотелось. Джинсы-то еще ладно, сильно замызгались, и если не приглядываться, то ничего подозрительного не заметно. – Нитмайя, куда нам?

– Вдоль этого оврага, – показала та, – на солнце идите. Прежде, чем вылезать, послушай, посмотри, что там к чему. Если что неладное почуешь, лучше обратно возвращайтесь!

– Ладно… – Шура передернула плечами. – Пойдем, Семёнов, если не передумал!

– Не передумал, – мрачно ответил он, косясь на Джамдира. Может, ожидал, чтобы маг все же запретил ему идти, но нет, тот лишь ободряюще улыбнулся.

Несколько минут – и густой подлесок скрыл подростков из виду.

– Ну и зачем вы его-то отпустили? – спросила Нитмайя негромко. – Шура – девчонка боевая, одна бы сходила, а парень ей к чему? Лишняя обуза!

– Вот именно, – так же вполголоса ответил Джамдир. – Она к нему привязана, даже слишком. Я хочу удостовериться, что в случае чего она его не бросит. И доведет любую миссию до конца!

– Вечно у вас великие планы, – буркнула женщина. Она всерьез беспокоилась за Шуру, хоть и старалась этого не показывать. – А поймают их, что тогда?

– Не в моих силах отменить неизбежное, – усмехнулся маг. – Всё будет так, как предначертали звезды, и не людям вставать на пути у небесных светил!

«Если эти люди не владеют Вещью,» – мог бы он добавить, но ничего более не сказал.

10. Тёмные

Шура продиралась через кусты, сзади шумно сопел Сашка.

– Ну чего ты за мной увязался? – спросила она с досадой, поджидая отставшего приятеля. – Сидел бы тихо при Джамдире!

– Я не хочу с ним один оставаться! – помотал взъерошенной головой Семенов. – Ты ему не нравишься, я вижу ведь! Возьмет и велит уходить без тебя, и… – он понизил голос. – Он такой, знаешь… кричи не кричи, а все равно сделает по-своему!

Шура поняла – это было неловкое извинение за Брогайху, где ее оставили одну. Видно, Сашка тогда пустил в ход все доступные ему средства убеждения, только мага это не проняло…

– Ну ладно, – сказала она. – Только давай тихо! И вообще, молчи лучше, а то ты как ляпнешь… Давай глянем, чего там делается…

Из оврага видно было деревню – она была немалых размеров, дома неплохие, добротные. По кустам ребята добрались до крайнего двора, засели под забором, послушать, о чем будут говорить хозяева, а если выйдет, то посмотреть, что они из себя представляют. А то мало ли, вдруг от них надо бежать, сломя голову!

Голоса раздавались, но слов разобрать не получалось. Шуре надоело уже сидеть на корточках, она собралась вылезти из кустов и идти к дому, как вдруг услышала конский топот.

– Тихо! – шикнула она на Сашу и пригнула его к земле. Потом осторожно отвела ветку и выглянула наружу.

По дороге, что шла мимо деревни, приближались трое всадников. Шура почувствовала неприятный холодок в животе – все верховые были одеты в черное, и направлялись они аккурат к их укрытию…

Что делать? Бежать? До оврага недалеко, но всадники живо их нагонят! А если они маги, тогда и вовсе… Отсиживаться, надеясь, что не заметят? Только это и оставалось!

– Молчи, – велела она Сашке. – Ни звука! А то сама задушу!

Девочка снова выглянула: всадники остановились у ворот крайнего двора.

– Дядька Брон! – позвал один из них. Голос оказался на удивление звонким. – Дядка Брон, ты там спишь, что ли?

– Не сплю я, не сплю! – раздалось в ответ, заскрипела калитка, на улицу вышел невысокий кряжистый мужичок с ухоженной сивой бородой. – Чего пожаловали, а?

– Да так, проведать, – усмехнулся всадник, снимая шлем. Шура пригляделась, удивилась: у него оказалось совсем молодое, веселое лицо, взмокшие под шлемом рыжие вихры стояли дыбом. И конь у него тоже был солнечный, рыжий… – Как сам-то? В порядке?

– Да уж не жалуюсь, – проворчал дядька Брон. – Нешто случилось что?

– Может, и так, – сказал парень. – Ты поглядывай. Говорят, Светлые какую-то пакость к нам запустили, вот, патрули усилили.

– Хорошо, что предупредил, – степенно кивнул мужичок. – Я уж и так в оба глаза смотрю, а теперь, глядишь, и третий откроется!

Все четверо рассмеялись, видно, это была шутка, понятная только им.

– Жех, ты, что ли? – вгляделся мужичок в лицо второго всадника, на вороном. Тот был коренаст, не слишком красив, но в целом достаточно приятен собой. – Откуда взялся?

– Да откуда, – ответил тот, – отработал своё, расчет получил, да и вернулся!

– Хорошо заплатили-то?

– Как обещали, – ответил парень. – Еще за усердие накинули. На обзаведение хватит, как жениться соберусь…

– А где дочки-то твои? – вкрадчиво спросил третий всадник. Конь у него был серый в яблоках, а лица его Шура рассмотреть не могла.

– И правда, дядька Брон, – заинтересовался рыжий. – Ты за ними чего не приглядываешь?

– А чего за ними смотреть, – пожал тот плечами, – девки разумные. Стирать на речку пошли!

– О как! – всадники переглянулись, и рыжий, видно, старший между ними, заключил: – Ну так и мы поедем, дядька Брон! Коней напоить надо, да и…

– Но, но! – погрозил мужичок парням. – Не очень-то расходитесь! Будет внучок рыжим, сразу пойму, кому рыло начистить!..

– Да мы ж шутя… – миролюбиво протянул предводитель и тронул коня. За ним потянулись остальные, и маленький отряд проехал мимо.

– Чтоб вам, неслухи! – сплюнул дядька Брон, потом усмехнулся, покачал головой, махнул рукой и пошел обратно на двор.

Дождавшись, пока всадники скроются из вида, Шура потянула Сашу за руку.

– Пошли, – сказала она. – Видел? Дядька вроде не злой. Вдруг подаст что…

– Что мы, как нищие… – протянул тот.

– А ты думал, Избранному всё на золотом блюдечке подносить будут? Икру там или пирожные? – фыркнула Шура. – Размечтался! Идем, говорю… И очки сними!

– Но я без них…

– Снимай, говорю! – девочка сдернула очки с носа приятеля и сунула к себе в карман. – И помалкивай!

Мужичок колол во дворе дрова, и пришлось трижды пройти мимо ворот, чтобы он, наконец, приметил ребят.

– Эй, пострелята! – окликнул он, разогнувшись. – Вы чьих будете?

– Ничьих, дяденька, – отозвалась Шура. Она успела наслушаться, как деревенские разговаривают с важными персонами и постаралась скопировать их тон. – Мы свои собственные!

– И куда ж вас несет, своих собственных? – явно заинтересовавшись, дядька Брон подошел к забору.

– Да мы и сами не знаем, – созналась Шура. – Ищем мы…

– Чего ищете-то? Лучшей доли?

– Да куда там! – ответила девочка, отчаянно стараясь не переигрывать. – Родителей ищем и старшего брата… К нам, понимаете, пришли… воевать, в общем, пришли. Деревню сожгли, – припомнила она рассказ Нитмайи, – а нам повезло, в лесу мы были. Вернулись – а там пепелище. Кто успел спрятаться, сказали, те, чужие, пленных много угнали. Вроде и наши родители с братом там были! Ищем теперь: даже если их рабами взяли, так нам с ними лучше, чем на дороге одним! Вот брат мой, он слепенький почти, куда я с ним?…

Шура ткнула Сашу в бок, чтобы подтвердил, и он скорбно кивнул.

– Давно ищете-то? – вдруг смягчился дядька Брон.

– Прилично, – ответила Шура. – А вы не видали?

– Нет, в наши края давно уж никого не приводили, – ответил тот. – Да заходите вы, чего через забор перекрикиваться! Давайте, сюда вот… Мать! – окликнул он. – Мать, молочка вынеси холодного! И чего пожевать! Есть небось хотите? – обратился мужичок к ребятам.

Оба поспешно закивали.

– Ну, сейчас… садитесь вон под яблоню, – велел он.

На пороге дома показалась женщина – немолодая уже, но статная и удивительно красивая. В одной руке она несла запотевшую крынку, в другой – корзинку с какой-то снедью.

– Всю босоту прикармливаешь, – сказала она мужу беззлобно, передавая ему припасы. – Скоро во дворе от бродяг не протолкнуться будет!

– Это во мне босяцкое детство говорит, – отмахнулся он. – Ты б лучше о том думала, что делать, если Ирха в подоле принесет!

– Чего это Ирха-то? – нахмурилась женщина.

– А того, что она к рыжему Ришу неровно дышит, – пояснил мужичок, роясь в корзинке. – Другие-то так, хи-хи да ха-ха, а эти как приклеились!

– Ну, пускай женится на ней, – пожала та плечами.

– Женится! Сдался такой жених – никогда дома нет!

– Ничего, возьмет расчет, станет работать, – постановила женщина. – А нет, и пёс с ним. Внука вырастим, работником будет. Риш парень крепкий, дети у него хорошие должны выйти! Хватит уж болтать, корми своих беспризорников, горе моё…

Она ушла в дом, а дядька Брон сунул ребятам по пирогу, поставил наземь крынку, велел:

– Жуйте давайте!

Они и жевали – пироги оказались вкусные, с чем-то вроде капусты и, кажется, даже с мясом. Молоко было ледяное, видно, из погреба. По такой жаре даже Саша, молока не терпевший, отхлебнул немного.

– К нам-то никого не приводили, – рассуждал тем временем мужичок. – Вам, ребятки, как бы не к рудникам идти надо! Там, может, найдете…

Рудники! Они переглянулись – ясно, рабов гонят в рудники, вкалывать, пока не умрут, а там новых пригонят!

– А то пристройтесь где и подождите, – просвещал Брон, – может, выйдут скоро.

– Как это? – удивилась Шура и взяла третий пирог. Сидеть под яблоней, вытянув ноги и привалившись спиной к шершавому стволу, было так хорошо, что она совсем позабыла – надо побыстрее возвращаться! Уютно гудели пчелы на каких-то цветах под окном, шелестел ветерок в ветвях, полосатая кошка прокралась куда-то…

– Ну, как… А, откуда ж вам знать! – Мужичок махнул рукой. – Ну, мне уж поверьте. Я ж тоже из рабов буду…

– Как так? – изумились оба, и дядька Брон не без удовольствия поведал свою историю.

В плен его взяли пятнадцати лет отроду, угнали невесть куда, во владения Тао Гарти, как он потом узнал, в страшные рудники, о которых в его родном Ран-Тау ходили страшные сказки, и откуда никто не возвращался живым! Только действительность оказалась удивительней любой сказки. Работайте как следует, сказал старший надсмотрщик, тогда через три года выйдете на свободу. А будете вовсе хорошо вкалывать, так еще и на прожитие заработаете! Не поверили, переглянулись да и стали тянуть лямку, не особенно надрываясь. Халтурили, пока надсмотрщик хлыстом не погонял, проще говоря. А Брон, тогда еще не дядька, а молодой парень, пораскинул мозгами да и решил: чего не бывает! Так и так помирать, а вдруг чудо?

Только надеждой на чудо он и протянул эти три года, работал честно, лучше многих, рудничное начальство его отличало, в пример ставило, не наказывали даже, да и за что? А потом сказали – так, мол, и так, свободен, Брон. Хочешь, оставайся, теперь уже за деньги работай, а хочешь, иди на все четыре стороны. И знак дали, что он свободный (тут мужичок закатал рукав и показал впечатанный в кожу руки замысловатый значок вроде татуировки), и даже немного денег – жить первое время. Сказали, заработал.

Но он не остался, очень уж спешил домой. Долго добирался, а как пришел, родной деревни не нашел, одни головешки, да и те давно травой поросли…

– Это люди Тао Гарти сделали? – спросила Шура тихо.

– А? Нет, им зачем? Им люди нужны, их и берут, – пояснил Брон. – Чего ж жечь-то? Из баловства если, только господин за это по голове не погладит! Я ж помню, как они первый раз налетели – нас увели, а я шел и думал только: поля-то целы остались, не потоптали, не сожгли, тем, кто остался, будет, чем прокормиться! – Он помолчал. – Я так думаю, это другой кто. А кто именно, того не ведаю…

Жить на старом месте было нельзя, и парень подался обратно в Тао Гарти. Со знаком его легко пропускали, он нанимался на работу тут и там, чтобы не умереть с голоду, искал, где бы поселиться. И в очередной деревушке увидел вдруг рабыню хозяина постоялого двора. Увидел и ахнул – это была девчонка из его деревни, на которой он мечтал жениться. Мечтать мечтал, а замуж за него семья бы девку не отдала, они богатые были, а он так, голытьба. Но тут уж… С хозяином девки уговорился, что вернется за ней, а сам отправился обратно в рудники, наниматься на работу. Полутора лет хватило, чтобы собрать выкуп за девицу, добавил немного на обзаведение, женился, и вот с тех пор живет тут, в Тао Гарти, и горя не знает. То есть, конечно, если господин воевать изволит, то припасами немалую дань сдерет, но это терпеть можно…

– Опять же, – сказал дядька Брон, – землица богатая, по два урожая в год, шутка ли? То колдовство, конечно, ну да тут все что-то умеют. Вон, жена моя, и то выучилась! Гляньте-ка…

Шура повернулась – Брон указывал на роющихся в земле кур. Крупные, красивые… было в них что-то неуловимо странное. Приглядевшись, она поняла, что именно: крыльев у кур не оказалось вовсе, зато ног – целых четыре!

– Очень она ножки любит куриные, – пояснил мужичок. – А я потрошка люблю, так у этих и потрошка покрупнее будут!

Странно, но уродцами куры не выглядели. Деловито копошились, толкались с обычными своими товарками, клевались, звонко кудахтали. Петух, здоровенный, с пышным хвостом и ярким гребнем, важно прохаживался, поглядывал на людей искоса…

– А кто были те всадники? – решилась Шура. – Мы испугались, как увидели, спрятались…

– А, то дорожная стража, – пояснил мужичок. – Завсегда по дорогам разъезжают, в любую погоду, глядят, что где не так. Видала, у одного на плече птица?

Шура подумала и кивнула – была у третьего, на сером коне, птица, довольно большая.

– Как что неладное заметят, живо ястребка наладят в замок с весточкой, – с удовлетворением заметил Брон. – Чтоб господин знал. Ну и там уж решал, что делать… В дорожники молодые парни охотно идут, да. Но охальники же! Сегодня здесь, завтра там, подол девке задерет и забудет тут же! На это уж управы не сыщешь… А тут, говорят, случилось что-то, так их еще больше шастать станет!

Переглянувшись с Сашей (хотя видел ли он ее, девочка не знала), Шура решила, что выведали они достаточно.

– Пора нам, – сказала она осторожно. – Спасибо вам за угощение, как и благодарить, не знаю…

– Ничего, – махнул рукой Брон. – Сам такой был, уж знаю, каково голодному на дороге… А то оставайтесь ночевать?

– Светло еще, мы много пройти сможем, – помотала головой Шура.

– Тогда вот на дорожку возьмите… – Брон рысцой отправился к дому, вернулся с узелком. – Немного, но…

– Вовек вашей доброты не забыть! – искренне сказала девочка, принимая дар. Что там, она не знала, но пахло определенно съестным. – Прощайте!

– Найдете своих, уж зайдите, скажите! – прокричал им вслед мужичок. – А то сердце не на месте!

Отойдя от околицы, Шура отдала Саше очки, и тут уж они припустили со всех ног, скатились кубарем в овраг…

– Ну Шурка! – захлебывался восторгом Семенов. – Ну ты даешь! Прям шпионка! Он сам все рассказал, спрашивать не пришлось!

– Да мы вообще-то за едой ходили, – напомнила Шура и сунула ему узелок, – а не за информацией. Но узнали кое-что, ура нам! Пошли к нашим, они там оголодали уже, наверно…

Она здорово приободрилась, удостоверившись, что здесь, в Тао Гарти, живут точно такие же люди, как и в землях Светлых, даже выходцы оттуда. Не чудовища какие-нибудь, обычные крестьяне! Может, хозяева у них и монстры, но те, кого сегодня видела Шура, ничем не отличались от людей, которые встречались им на пути к Холму!

– Шурка, это же ужас, что такое, – сказал Саша, страдальчески морщась.

– Ты про что? – спросила она, отцепляя от одежды колючие ветки. – Где там ужас? Люди как люди…

– Ну да, в том-то и кошмар! – горячо заговорил он. – Ты только подумай, как им мозги промыли, если они, вместо того, чтоб дома остаться, сюда вернулись! И стали в Тао Гарти жить! С теми, кто их в плен брал и деревню их жёг… Это, наверно, татуировка, – решил Саша, – она волшебная! Кому достанется, тот и станет рабом навеки!

– Дурак ты, Семенов, – устало сказала Шура, но больше ничего говорить не стала.

Какие там татуировки, кому надо привязывать намертво простых крестьян таким замысловатым способом? Тут земля хорошая, владелец за ней смотрит, стража по дорогам разъезжает, так чего же еще нужно простому человеку? Чтобы не приходили чужаки, не жгли, не разоряли, вот и пристроились, где потише, и что, укорять их за это, что ли?

А те, что живут в Фао Вианти? Которые, по словам Нитмайи, живым заслоном встают, не дают подобраться к хозяину? Добровольно они это делают или их действительно околдовали? Ведь не разберешь… Может, думают, со Светлыми в хозяевах хуже жить будет? Ответа Шура не знала, а гадать смысла не было!

– Ничего я не дурак, – обиделся Саша. – Жил бы этот дядька Брон у себя дома, и…

– И не женился бы на той красотке, потому что семья у нее богаче, и вообще так и остался бы нищим, – заключила она. – Слушай, Семёнов! Если кому мозги промыли, то это как раз тебе! Чего тебе Джамдир наговорил?

– Того и наговорил, – насупился Саша, – что Тёмные любят хорошими прикидываться. Много уже, кого обманули! Вот ты тоже попалась! Откуда тебе знать, что этот дядька тут же страже не сообщил, что нас видел?

Шура вынужденно замолчала. И правда, откуда ей знать, что дядька Брон так уж хорош, что не доложит немедленно тем веселым ребятам в черной форме о подозрительных подростках?

– Ладно, – сказала она, – еда есть, и то хорошо. Пошли обратно…

Назад вернулись без приключений, только Саша чуть не провалился в какую-то яму, но вовремя уцепился за Шурину руку – та вытащила.

– Наконец-то! – встретила их Нитмайя. – Заждались уже! Что там?

– Да ничего, – ответила Шура. – Деревня как деревня, люди как люди, только куры от четырех лапах! Вот, поесть дали…

Она протянула узелок, женщина живо его распотрошила, заулыбалась весело.

– Хлеб, сыр, даже вяленого мяса немного, яйца вареные, – сказала она, – на пару дней всем хватит!

– Нас там накормили, – не смолчал Саша. – Так что мы можем и не ужинать!

– Ну нет, – ласково ответил Джамдир, – так нельзя. Вы дети, вы еще растете, а потому получите самое лучшее! Мы же, взрослые, можем и потерпеть, верно, Нитмайя?

– И то правда, – согласилась она. – Я дня три могу вовсе не есть, чего уж там!

Шура только вздохнула. Кто разберет этого мага, может, он способен вообще не есть, но вот Нитмайя…

11. Светлые

Как оказалось, Нитмайя ничуть не прилгнула, сказав, что способна долго обходиться без пищи. Правда, с каждым днем она делалась всё раздражительнее, а ругалась так, что Джамдир – и тот морщился! Но делать было нечего, раздобыть еще припасов – негде, маг запретил рисковать и пытаться зайти еще в какую-нибудь деревню. Если дядька Брон все-таки сообщил дорожникам о странных подростках (может, и не специально, просто упомянул в разговоре), кто-то может и сообразить, и устроить засаду…

Шура подозревала, по дорогам шатается столько подозрительных личностей, что за всеми никто не уследит! Ну, мальчишка и девчонка, и что такого? Вот если бы дядька Брон Джамдира увидел или Нитмайю, тогда другое дело… Но, конечно, со своими соображениями она к магу не полезла, еще чего не хватало! Он самый умный, вот пусть теперь и думает, как быть.

– Ничего, – подбадривал тот приунывшего Сашу. Да и было, с чего приуныть: на ужин ребятам досталось по куску хлеба с сыром, а на завтрак уже ничего и не осталось. – Мы скоро минуем земли Тао Гарти, а там уже начнется Чин-Хатт, где нас примут со всем радушием! Потерпи, Избранный, ты ведь мужчина!

Этого хватало, чтобы взбодрить Сашу, но ненадолго. Он, похоже, согласен был путешествовать со всеми удобствами, чтобы на ночь раскидывали шатер, чтобы готовили вкусный ужин, а вот тащиться впроголодь по незнакомому лесу – это уж совсем никуда не годилось! Шуре, признаться, это тоже мало нравилось, но деваться-то некуда, а от нытья все равно ничего не изменится. Ну и какой смысл капризничать? Только настроение всем портить еще больше…

– Вышли, – негромко сказал вдруг Джамдир. Лес немного поредел, впереди виднелись пологие холмы.

– Чин-Хатт? – устало спросила Нитмайя, подходя ближе. – Точно?

– Точнее не бывает!

– А как вы определяете? – заинтересовалась Шура. Ей было любопытно знать, как тут обозначены границы между владениями Тёмных и Светлых. Вот как понять, куда ты угодил, если тут лес и там лес, с виду совершенно одинаковый?

– Дитя моё, магу всегда очевидно, какой магией пропитана земля, светлой или тёмной, – ответил он снисходительно. – А кроме того, я исходил эти края вдоль и поперек, здесь для меня столько же примет, сколько для охотника в знакомом лесу! Нам нужно миновать вот те холмы, и мы окажемся в долине Чин-Хатт!

– Наконец-то! – вздохнул Саша, с надеждой глядя вперед. – А наши уже там, как вы думаете, Джамдир?

– Полагаю, да, если по пути ничего не случилось с их жабами, – маг уже привычным жестом положил руку на плечо мальчика. – Но даже если так, нам нужно двигаться дальше, и как можно быстрее. Если пропал наш отряд, возьмем людей хозяина Чин-Хатт, у него хорошие воины, и он не откажется помочь нам!

Нитмайя нахмурилась, но промолчала. Шура не знала точно, какие отношения связывают женщину с Тирруком, но что они были дружны – это наверняка. Тот пытался заигрывать с Нитмайей, но как-то не всерьез, а будто это было давней и привычной шуткой, и она поддерживала игру. Должно быть, они старые знакомые и боевые товарищи, и женщине определенно не понравились слова Джамдира. Но что возражать? Миссия важная, тут не до отдельных людей, так наверняка сказал бы маг.

Холмы они миновали в сумерках – здесь деревья росли редко, и Джамдир опасался, что кто-нибудь может увидеть путников сверху.

– Вот мы и в Чин-Хатт, – с заметным облегчением произнес маг, когда они начали спускаться в неглубокую долину, этакую чашу среди холмов. – Заночуем здесь, а поутру двинемся к замку…

– А у нас совсем еды не осталось, – уныло сказал Саша. – Джамдир, а что там светится, вон, внизу? Может, там люди живут? Может, на ночь пустят, а? Давайте попросимся!

Маг поджал губы, видно, ему не по душе пришлось это предложение. Но Саша смотрел так жалобно, что Джамдир сдался (знать бы ему, что взгляд этот Семёнов отрепетировал еще на строгой бабушке, а затем на учителях, и действовал он безотказно!).

– Хорошо, – сказал он, – в конце концов, мы среди друзей. Не будет беды, если мы проведем ночь под крышей и не останемся голодными… Идемте!

Нитмайя неразборчиво проворчала что-то и двинулась следом за магом. Шура шла рядом с ней, стараясь не отставать, что было непросто – женщина шагала широко. Кажется, она была чем-то обеспокоена или расстроена, но чем именно, Шура спрашивать не стала. Еще Джамдир услышит, а вдруг это для его ушей вовсе не предназначено? Потом спрошу, решила девочка.

– И правда, деревня, – удовлетворенно сказал маг, когда огоньки оказались совсем рядом – это виднелся свет за закрытыми ставнями. Шура уже знала, как тут освещают крестьянские дома – свечами или масляными светильниками, от которых чада много, а света всего ничего. – Что ж, попросимся на ночлег!

Он усмехнулся, будто приглашал полюбоваться картиной: великий маг нижайше просит какого-то крестьянина пустить его переночевать! Улыбнулся один лишь Саша, Нитмайя всё хмурилась, поправляя пояс, а Шура оглядывалась по сторонам.

Она хорошо запомнила деревеньку в Тао Гарти: широкие улицы, высокие заборы, добротные дома, вокруг – крепкий частокол… Тут частокол был, пожалуй что, и повыше, и щетинился он как-то недобро. И ворота были заперты, конечно, по ночному времени.

В эти-то ворота и постучал Джамдир, сперва просто, а потом и кулаком, покричал даже, откройте, мол! За воротами залились лаем собаки, похоже, спущенные с цепей, началось какое-то движение, вроде кто-то негромко переговаривался, а потом из-за частокола хрипло спросили:

– Кто такие, чего надо?

– Мы путники, идем издалека, – миролюбиво отозвался Джамдир, – хотели заночевать в вашей деревне.

– Идите, куда шли, – неласково посоветовали с той стороны. – Шляются всякие…

– Но мы не причиним никакого вреда, – кажется, Джамдир несколько удивился такому приему. Но деревенских можно было понять: совсем рядом земли Тёмных, как знать, кого принесло ночью, вдруг какое-нибудь чудовище! – Со мною женщина и двое детей, они устали и очень проголодались, так не позволите ли вы…

– Знаем мы, какие женщины и какие дети по ночам шастают! – зло ответил всё тот же хриплый голос. – Убирайтесь, пока собак не спустили!

– Но, право… – начал было Джамдир, но тут Саша взмолился:

– Пойдемте отсюда!

– Он собак боится, – хмуро пояснила Шура. Сашка в самом деле боялся собак, даже маленьких, с тех пор, как в детстве его цапнула за ногу истеричная болонка соседки по подъезду.

– Нечего опасаться, дитя моё, – кисло улыбнулся маг, погладив мальчика по голове. – Что могут сделать нам собаки? – Он снова обратился к воротам: – Еще раз прошу, добрые люди, пустите усталых путников на ночлег!

– Пошли вон отсюда! – отозвались уже несколько голосов. Что-то залязгало.

– Так вы встречаете гостей? – в голосе Джамдира появились опасные нотки. Маг явно не привык к такому обращению. – Не пришлось бы вам пожалеть!

Нитмайя хмуро молчала, а сама не убирала руки с рукояти длинного ножа.

– Спускай! – рявкнул кто-то с той стороны ворот, снова залязгало, азартно залаяли псы, и вдруг взялись будто из ниоткуда, как из воздуха появились, кинулись к путешественникам со всех сторон!

«Под забором пролезли!» – сообразила Шура. Наверняка там были проделаны специальные лазы для собак.

Псы были здоровущие, насколько она успела рассмотреть, мохнатые, глаза в темноте светились жутким волчьим огнем, клыки блестели – сейчас налетят, начнут рвать незваных гостей! Но до людей собаки не добежали. Джамдир даже бровью не шевельнул, а псы вдруг разом осели на задние лапы, вертя головами, потом заскулили и кинулись наутек, поджав хвосты, обратно под забор…

– Повторяю, откройте миром, – произнес Джамдир холодно и властно. – Я маг Холма, и лучше вам не ссориться со мною!

– Откуда нам знать, что ты маг Холма, а не Тао Гарти! – сдавленно выкрикнули из-за ворот. Там очень боялись, Шура это чувствовала, но были полны решимости обороняться до последнего. Несладко, наверно, им живется здесь, на самой границе! – Чем докажешь?…

– С меня довольно! – Джамдир отступил на шаг, сделал непонятный жест левой рукой, и ворота вдруг со скрипом распахнулись сами собой.

В проходе сгрудилось десятка полтора мужчин – в основном пожилых, было еще несколько подростков, – с вилами и топорами. Они со страхом смотрели на Джамдира, который спокойно шел к ним. Потянулись следом и Нитмайя с ребятами.

– Чего вы так напугались, добрые люди? – спросил маг, подходя вплотную к ощетинившейся немудреным оружием толпе. – Кто вас обидел? Наёмники Тао Гарти?

– Если бы! – выкрикнул какой-то парень. – Наёмники хоть люди, прибил да закопал! А тут какой только дряни не водится, сколько просим господина хоть завалящего мага прислать, чтоб изничтожил погань, а ему недосуг!

– А ну, умолкни, – осадил его самый старший из мужчин и посмотрел на Джамдира. – Вот что, господин хороший… Не знаю, кто вы, правда ли маг Холма или кто другой, но вроде как не лесная погань, та без приглашения не войдет. Взять с нас нечего, сразу говорю, так что шли бы вы лучше своей дорогой!

– Непременно последую твоему совету, уважаемый, – чуть наклонил голову Джамдир, – но только поутру. Повторяю, со мною дети, они устали и хотят есть, да и мы не отказались бы от хорошего ужина.

– Мы б тоже не отказались, – буркнул кто-то в толпе.

– Ну вот что… – подумав, решил старший мужчина. – Нам вас, господин хороший, всё едино не удержать. Вон, на окраине дом пустой, ночуйте, сколько влезет, да только поутру, сделайте милость, уходите отсюда! Не надо нам таких гостей…

– А что насчет ужина? – поинтересовался маг. – Или у вас принято оставлять гостей голодными?

– У нас не принято по ночам в гости ходить! – подал голос всё тот же нахальный парень. – Да еще не поевши!

– Да помолчи ты, олух! – одернул его старший, хмурясь. Повернулся к Джамдиру. – Кое-чего, может, соберем, но уж не обессудьте, господин хороший. И коли так, заплатить бы надо… А то вы нам и ворота порушили, и собак напугали, а теперь еще провизии требуете!

– Хорошо, – кивнул Джамдир, явно сдерживаясь не без труда. – Этого будет довольно?

Мелькнула в свете факелов золотая монета, упала в подставленные руки. Мужчина попробовал ее на зуб и явно остался доволен.

– Вот теперь дело другое, – сказал он, – идите вон туда. А я парня пришлю с ужином. Только уж поутру…

– Я понял, – ответил Джамдир сдержанно, – мы уйдем, едва только рассветет. Благодарю за гостеприимство.

Ответа не последовало, мужчины принялись закрывать ворота, подпирать их чем-то. Несколько, правда, последовали за пришельцами, смотрели, видно, чтобы те ничего не стянули.

Дома настороженно притихли, свет почти во всех притушили, видно, услышав голоса у ворот, а теперь, надо думать, пристально наблюдали за неизвестными в щёлки.

– Что это у вас взрослых мужиков никого? – поинтересовалась Нитмайя у белобрысого парня с топором, что шел чуть поодаль. Парню было лет шестнадцать, вряд ли больше.

– Так всех в войско забрали, – хмыкнул тот. – Остались старый да малый, да кто к службе непригоден!

– С кем воюете-то? – продолжала допрос женщина. – Вроде тихо было в этих краях!

– Давеча тут пробегали трое, – доверительно сообщил белобрысый, – сказали, что господин Чин-Хатт хочет поквитаться с лэ Сон Хьярни за прошлый год. Ну, это когда те пойму реки себе прирезали и две деревни подчистую к себе угнали!

– Пробегали? – удивилась Нитмайя, пропустив весть о грядущей войне, это-то явно было в порядке вещей. – Дезертиры, что ли?

– Ага, – парень вытер нос рукавом. – Говорят, была охота за такое воевать! Вроде в Тао Гарти подались. Я, – сказал он, подумав, – тоже, наверно, сбегу. А то еще годик, и меня заберут, а мне воевать неохота!

– Опомнись, что говоришь! – обернулся Джамдир. Шуре почудилось, что в темноте глаза его аж пылают от негодования. – Сбежишь? Когда твоему господину нужна твоя помощь против сил Тьмы?

– Господин себе на помощь моего батю и двух братьев позвал, – ответил белобрысый совершенно спокойно, – а взамен мы даже «спасибо» не услыхали, и вестей от них нет. Чем так, лучше в наёмники подамся, им хоть платят, буду мамке на житьё давать! А кто платит, то мне без разницы, лишь бы жить спокойно было. Где вот этот наш господин, когда у нас в лес выйти страшно? Нету его, за речонку какую-то воюет!

– Вот так! – горько сказал Джамдир, явно обращаясь к Саше. – Вот что делает с людьми жизнь на границе, так близко к землям Тёмных! Будто самый воздух там отравлен, и зловонные ветра уносят всё лучшее и светлое, что есть в человеке!

Белобрысый хмыкнул, но ничего не сказал. Шура покосилась на него: парень и парень, курносый, крепкий. Ну, себе на уме, это понятно. Наверно, им тут в самом деле живется нелегко, раз даже случайных путников они боятся! А Светлым, похоже, приходится трудно, раз они этакий призыв организовали… Людей, наверно, не хватает. Люди жадные, они к Тёмным за деньги служить пойдут: тот же дядька Брон говорил, что дорожникам платят хорошо, а уж воинам, наверно, и того больше… Ничего удивительного, в общем.

– А что у вас тут за погань по лесам шастает? – обратилась Нитмайя к другому пареньку, высокому и нескладному, с лошадиным лицом. – Мы что-то никого не приметили, пока шли…

– Так что ж, с вами вон господин маг, – хмуро ответил тот. – Она ж не дурная на магов кидаться! Ей кого попроще подавай, так что уж за малявками следите…

Больше Нитмайя от него ничего не добилась, похоже, парень сам не знал, как выглядит чудовище или что там это было. Говорил только, что в лес без нужды дальше опушки никто не суется, что скотина пропадает, глаз да глаз! Ну и по ночам бродить тоже не стоит, а с незнакомцами заговаривать – тем более. Так вот напросится в попутчики или на ночлег, и поминай, как звали!

«Здорово, – подумала Шура. – Почему ж хозяин Чин-Хатт никого не пришлет, чтобы разобраться? Или у него все силы на войну уходят, а по окраинам в это время всякая гадость заводится? Наверно, так…»

– Джамдир, – подал голос Саша, когда они добрались до полуразвалившегося домишки, и провожатые оставили их одних. – А что мы будем делать?

– Спать, конечно, – ответил тот, – но сперва поужинаем, если наши славные хозяева соблаговолят принести нам что-нибудь!

– Нет, я не про это, – помотал головой мальчик. Шура поняла, что он сейчас выдаст, и только вздохнула. – Я про то, чего они все боятся. Ну, про это лесное чудище или что там живет… Что мы с ним будем делать?

– Ничего, – удивленно посмотрел на него Джамдир. – К нам оно не сунется. Как справедливо заметил тот юноша, я маг, а это отпугивает почти всякую дрянь…

– Но это неправильно! – возмутился Саша. – Как же так? Вы же светлый маг, маг Холма! И что, пройдете мимо, да?

«Ну неужели мозги включились? – подивилась Шура, собирая щепки. Нитмайя сосредоточенно ломала на части трухлявую доску, отодранную от крыльца, собиралась развести костер. – Быть не может!»

– Мальчик мой, – начал Джамдир, но тот перебил:

– Мы должны им помочь! Это ведь наш долг!

– Конечно, но послушай меня… – маг обнял его за плечи. – Знаешь, сколько таких деревень мы встретим на своём пути? Знаешь, какие опасности угрожают людям, живущим на границе? Мы не в состоянии помочь всем, у нас есть важная миссия… И если она будет выполнена, тогда не останется и следа этой мерзости, что лезет с Тёмных земель, поверь мне, дитя моё! А за этих людей не беспокойся: они сдерживают натиск темных сил уже давно, продержатся и еще немного… И чем скорее мы сделаем свое дело, тем скорее они смогут вздохнуть свободно, тем скорее вернутся домой мужчины… Понимаешь меня?

– Ага, – вздохнул мальчик. – Вы правы… Нам надо очень торопиться! Но только…

Разговор пошел по второму кругу, но слушать дальше Шура не стала. Ясное дело, Сашка хочет, чтобы всё было, как в его любимых книжках: идет герой к черной твердыне, по пути всех спасает и выручает, обрастает командой, друзей находит. Но это явно не тот случай. Времени, если верить Джамдиру, в обрез, и тут уж не до спасения всех встречных и поперечных!

– Эй, госпожа, – хмуро окликнули от калитки, Нитмайя отвлеклась от костра, повернулась на голос. – Поесть вам принесли. Уж чем богаты…

– Благодарствую, – ответила женщина, принимая из рук парнишки корзинку. Та даже на вид была легче некуда. – Ну-ка, что тут…

Еды в корзинке в самом деле оказалось немного: несколько кусков порядком зачерствевшего хлеба, вяленое мясо и не слишком-то аппетитно пахнущий сыр. Если делить на четверых – достанется совсем по чуть-чуть, едва хватит голод забить!

– Н-да… – вздохнула Нитмайя, оценив дар. – Негусто. Бедно они тут живут, похоже! Видела, домов пустых много?

Шура неопределенно пожала плечами: в темноте разобрать, жилой дом или нет, она бы не взялась, но женщина-то, наверно, знала, о чем говорила.

– Идите есть! – позвала та, и Джамдир с Сашей подошли к костру.

Поужинали в молчании. Семенов наотрез отказался от сыра, Шура тоже не рискнула попробовать, разглядев на нем плесень. Оно, конечно, сыр с плесенью считается деликатесом, но, наверно, всё-таки плесень должна быть не такой… Нитмайе, судя по всему, доводилось едать и не такое, она нос не воротила. Джамдир в еде был умерен, большую часть своей порции отдал Саше, а потом увел его в дом, устраиваться на ночлег.

– Ты как? – спросила Нитмайя, напившись дождевой воды из старой бочки у калитки. – В дом пойдешь?

– Нет, – подумав, ответила Шура. – Я лучше тут, у костра. Ты же здесь будешь ночевать?

– Ага, послежу на всякий случай, – сказала та. – Деревенские-то пуганые, вот как бы они с перепугу чего не учинили. С них станется дверь подпереть и дом поджечь…

– Ну тогда я тем более с тобой останусь, – решила Шура. Ночевать в холодном доме, где пахло сыростью и грибами, ей совершенно не хотелось, а замерзнуть она не боялась. На земле, конечно, спать жестко, но, можно подумать, там в доме пуховые перины гостей дожидаются!

– А ну и правильно, – усмехнулась Нитмайя. – Привыкла уже?

– Ага, – ответила девочка, подсаживаясь поближе к костру. Она в самом деле перестала шарахаться от каждого ночного шороха, да и чувство незащищенности из-за отсутствия стен и крыши над головой как-то притупилось. Был бы костер, с ним не страшно… – Скажи, а что такое «лэ»?

– Что?

– Ну, тот парень сказал, что господин Чин-Хатт и лэ Тао Гарти… – начала Шура, и Нитмайя перебила:

– А, вот ты о чем! Это так Тёмные себя называют. По смыслу – тоже господин, мне так говорили. Это вроде на каком-то очень древнем языке, они им по сию пору пользуются, из Светлых его мало кто знает, разве что старые маги. Господин – лэ, госпожа – лэа. – Она подумала. – Это не обязательно хозяин замка. Они вообще так обращаются к тем, кого уважают. Понятно?

– А чего тут непонятного? – пожала плечами Шура. Обращение, да? Наверно, как «сэр» или что-то в этом роде. Надо запомнить, вдруг пригодится! – Нитмайя, а можно, спрошу?

– Ну спроси, – женщина подкинула хворосту в огонь.

– Почему так выходит, что у Тёмных деревни богатые, а тут вот есть нечего? – задала Шура вопрос, он давно ее интересовал. – Вот та деревня, куда мы с Сашкой ходили, тоже, считай, на границе, а там нас и накормили, и еще с собой еды дали… Ну и вообще, мы шли, видели же, какие там стада пасутся, поля большие…

– А-а, вот ты о чем, – невесело произнесла Нитмайя. – Да ничего в этом удивительного. Тёмные-то как действуют?

– Как?

– Да магией же! – пояснила та. – Ты ж сама пересказывала, что тот дядька говорил: по два урожая в год, шутка ли? И что получится, если над землей так измываться?

Шура вопросительно посмотрела на неё. В таких вещах она мало что понимала.

– Сперва, конечно, земля будет родить, – пояснила Нитмайя, – и богато. А потом уже никакая магия не поможет, ничего расти не будет. И тогда что? Правильно, Тёмные снова воевать двинутся, чтобы еще земли себе прирезать, у соседей отнять! А чтоб на ней работать, люди нужны, вот их тоже угонят… Так и идет по кругу. Понятно тебе?

– Понятно… – протянула Шура.

Что-то всё-таки не складывалось… Помнится, дядька Брон говорил, что Тёмным нужны люди, это да, потому их и угоняют. И еще он упоминал, что земли много, селись, не хочу! Или это такие заброшенные, запустелые, выжатые досуха земли? Кто разберет…

– А у наших что? – продолжала Нитмайя. – Руки только. Кто ж будет магию использовать на такое дело? Ну разве только засуха страшенная случится или наоборот, потоп. Тогда да, тогда маги помогут! Но вообще-то они стараются не вмешиваться… А Тёмным что? Нужен дождь – будет дождь, какое им дело, что у соседа на корню всё горит!

– И еще работать тут некому, – добавила Шура. – Да?

– Вот-вот, – кивнула женщина. – Мужиков воевать забрали, а как иначе? Но не было бы Тёмных, не было бы и войны, и жили бы получше!

Трудно было не согласиться с этим утверждением, хотя Шура подозревала, что и Светлые нашли бы, из-за чего перегрызться между собой. Но вряд ли стоило говорить об этом вслух…

– Спи давай, – велела Нитмайя. – На рассвете выходить, а время уже позднее.

– Ага…

Шура пристроилась поудобнее, положив голову на сгиб руки, и заснула почти сразу: всё-таки усталость давала о себе знать.

12. Спасители

Утро выдалось прохладным, даже Нитмайя озябла. Шура не забывала делать вид, что и она мерзнет, иначе не избежать бы ей вопросов…

Провожать их никто не вышел, деревенские отсиживались по домам, даже собаки – и те не показывались. У ворот дежурили трое мужчин, они и выпустили непрошеных гостей, но заговаривать с ними не стали, прощаться тоже.

– Гостеприимное местечко, – вздохнул Джамдир. – Пожалуй, стоит обратить внимание хозяина Чин-Хатт на то, что творится на его рубежах!

– А что он сделает-то? – мрачно возразила Нитмайя. – Прикажет всем незнакомых путников встречать, как родных, последний кусок им отдавать? Так они и послушались! Я вот что вам скажу: у нас в округе дряни тоже порядком водилось, и мы чужака тоже просто так на порог не пускали. Другое дело, у нас мужчин достаточно было, чтобы оборониться в случае чего, а тут? Мальчишки да старики! Ясное дело, они с перепугу за вилы берутся…

– Ну, ну, – примирительно произнес маг. – Я прекрасно понимаю, каково живется обычным людям в такие непростые времена. Именно поэтому мы и делаем наше общее дело, не так ли?

– Ну да, – хмыкнула женщина. – Вы скажите лучше, долго ли нам еще идти? Если нас этак в каждой деревне встречать будут, чему я вовсе не удивлюсь, то мы скоро от голода ноги протянем! То есть мы-то с вами еще ладно, а вот ребята наши…

– Надеюсь, подальше от границы будет спокойнее и люди окажутся менее подозрительными, – ответил Джамдир. – Однако ты права, далеко мы так не уйдем. Пожалуй, стоит потратить какое-то время на охоту.

– Вот, это вы верно решили! – обрадовалась Нитмайя. – Поедим как следует, быстрее пойдем, а то тащимся нога за ногу! Да и как не тащиться, если брюхо от голода подводит…

– Тогда отойдем от деревни – и тут уж тебе командовать, – чуть наклонил голову маг. – Надеюсь, в этом лесу водится какая-нибудь дичь!

– А чего ж ей не водиться, – хмыкнула та, явно предвкушая охоту. – Если не зверька, так хоть птицу какую изловим, всё еда…

Только около полудня Нитмайя сочла, что место подходящее, оставила спутников и скрылась в лесу. Уж как она собиралась охотиться с одним ножом, Шура не знала. По ее разумению, охотнице полагался хотя бы лук или там капкан, но, наверно, женщина знала, что делала!

Вернулась та нескоро и с пустыми руками.

– Силки поставила, – сообщила она, поймав недоуменный взгляд Шуры. – Ночь переждать придется, но тут уж… Вот, еще ягод набрала. Не ахти какой обед, но сгодится. Еще пошарю, грибы тут попадались…

Джамдир не вмешивался, прекрасно понимал, видимо, что в лесу Нитмайя в своей стихии, и ей виднее, что стоит есть, а чего лучше не трогать.

Грибов та и в самом деле набрала, Саша и Шура помогали. Правда, из их добычи Нитмайя больше половины выкинула: ребята набрали несъедобных грибов, но она их не винила – откуда им знать! «Лесное мясо» пожарили над костром (у Нитмайи даже соль при себе имелась, немного, но и то хорошо) и спать на этот раз легли не натощак.

А наутро Шура проснулась от умопомрачительного запаха – это женшина что-то жарила на костре, тушку какого-то зверька.

– Негусто, – сказала она весело. – То ли дичь пуганая, то ли поели всю, но вот только двое попались. Ничего, пока что хватит, а там, глядишь, к своим выйдем!

Сытыми в самом деле шагалось веселее, и за день путники преодолели немалое расстояние, хоть и непросто было пробираться лесными тропинками.

– Что это? – остановился вдруг Саша, и Шура чуть не налетела на него.

– Ты о чем?

– Да вот же, слушай!

Шура прислушалась – деревья шумят на ветру, вот и всё… Но нет! Вот послышался слабый крик, и снова!

– Кричит кто-то, – сказала она.

– Точно, – подтвердила Нитмайя. У этой слух был, как у лесного зверя. – Девчонка. Совсем маленькая, похоже.

– Откуда ей тут взяться? – удивленно спросил Джамдир.

– А что ж, – сказала женщина. – Мало ли… Из любой деревни. Сами знаете, как это бывает! Малолетняя девчонка – не работница, а еды самим не хватает, особенно, если мужиков воевать увели. А может, больная или увечная, тоже лишний рот… Ну и отвели в лес. А то, может, решили лесную погань умилостивить. Пускай жрет негодящую, а здоровых не трогает…

– Но это же ужасно! – отшатнулся Саша.

– Да везде так, – спокойно сказала Нитмайя. – И в моей деревне так было, а мы не бедно жили. Опять же, мы из леса много чего брали, платить надо…

– Это суеверия! – заявил отличник Семёнов, поправив очки. – Глупые суеверия, нельзя бросать детей в лесу! Джамдир, мы же ее спасем, правда?

Маг промолчал, вместо него ответила Нимайя.

– С ума, что ли, сошел? – спросила она. – Куда нам еще девчонку? Голодную, больную… Ты ее на себе потащишь? А если заразная?

– Но ее же можно в следующей деревне оставить! – сказал мальчик. – И заплатить, чтобы заботились! Джамдир, у вас же деньги есть, разве не так?

– Они нам еще понадобятся, – ответил маг.

Слабый крик раздался снова, и Саша посерьезнел.

– Ну а раз так, то я один пойду, – решил он, – если вы не хотите!

Шура только вздохнула: ясное дело, Семёнов нашел подвиг на свою голову! И что с ним делать? С Джамдира ведь станется перекинуть парня через плечо и так тащить, чтобы глупостей не городил…

– А я с тобой, – сказала она, пока никто из взрослых не подал голоса. Глупо? Конечно! Только отпускать Сашку одного Шура не собиралась, это раз. Да и в самом деле, пройти мимо чужой беды было как-то очень уж гнусно! – Пошли, глянем. Нитмайя, у вас как там? К дереву привязывали или еще что?

– К дереву, – хмыкнула та. – Только далеко вы уйдете, цыплята? По лесу ходить не умеете, заблудитесь мигом!

Шура прекрасно понимала, что женщина права. Они с Сашкой и в парке бы заблудились моментально, не то что в диком лесу! Но оставаться всего лишь ведомыми сил уже не было…

– Ну а тогда мы вообще никуда не пойдем, – решила она, а Саша кивнул. – Хотите, тащите нас волоком. Или пусть вон Джамдир нас заколдует. А, так на нас же ваша магия не действует, да?

– Не действует, – согласился маг. Выражение лица у него было далеко не ласковым. – Однако же…

– А что, правда силой потащите? – прищурилась Нитмайя, неожиданно становясь на сторону подростков. – Нет, оно, конечно, несложно, особенно если связать, только как вы заставите Избранного свое дело делать, если он не захочет? Магия бесполезна, так что, пытать станете? Вот прямо вижу: стоим это мы перед замком Нан Кванти, а вы кнутом Избранного погоняете – иди, мол, мальчик, бери Вещь!

– Ты тоже полагаешь, что неизвестная девка нужна нам, как рыбе вода? – холодно спросил Джамдир.

– Я полагаю, что никакая девка нам вовсе не сдалась, – отвечала женщина, – только вы сейчас главным для Избранного быть перестанете. И странно, что это я вам об этом толкую!

Шура очень сомневалась, будто авторитет Джамдира в Сашкиных глазах что-то сможет подорвать, но обрадовалась заступничеству Нитмайи.

– Хорошо, – как-то очень уж быстро сдался маг. – Идем, посмотрим, что там. Ты можешь определить, далеко ли это?

– Да не особенно, – ответила Нитмайя. – Вряд ли деревенские в чащобу забираются! Дойдут до поляны, там и бросят. Дитё само не выберется, а звери его живо найдут…

– Идем же скорее! – поторопил Саша.

Голос раздавался все реже, звучал всё отчаяннее, будто девочка устала звать на помощь и надеялась теперь только на чудо. Кто же сказал, что этим чудом для нее не сможет стать их маленький отряд?

Идти всё же пришлось изрядно, лес становился всё гуще, под ногами порой начинало чавкать – они как раз оказались в низине. Уже вечерело, и между деревьями поплыли клочья тумана, холодного, липкого…

– Помоги-ите! – едва слышно доносилось издалека. Правда, слабый голосок слышался все ближе и ближе, Нитмайя умела находить дорогу в лесу. – Кто-нибудь!..

Последний крик оборвался невнятным возгласом, и Саша прибавил шагу. Нитмайя обогнала его, задавая направление: ей, похоже, тоже не нравилось происходящее.

Еще немного, и они выскочили на поляну. Всё было именно так, как, должно быть, видел в своих мечтах Сашка: привязанная к дереву прекрасная дева, испускающая жалобные крики, несколько чудовищ вокруг, примеривающихся к добыче, и доблестные герои…

Только вот прекрасной деве было на вид лет десять, вряд ли больше, и оказалась она оборванной, будто вместо платья на нее нацепили старый мешок, чумазой и зареванной. Чудовищ всего оказалось трое, более всего они напоминали крупных собак, только задние лапы казались слишком короткими, и они подходили все ближе к зареванной девчонке, отчаявшейся вывернуться из пут.

– А ну прочь! – рявкнула Нитмайя. – Прочь пошли, твари! Пошли вон!

Твари только оглянулись. Морды у них были короткие, курносые, на собачьи вовсе не похожие.

– Гр-рам! – щелкнул зубами самый крупный зверь. – Люди! Идите пр-рочь!

– Пр-рочь, пр-рочь! – подхватили остальные.

Сложно сказать, как они умудрялись говорить с такой пастью, но Шура уже устала удивляться.

– Это наша добыча! – рявкнул вожак.

– А не подавишься? – насмешливо спросила Нитмайя, обнажая нож.

Звери оскалились, отвлекшись от девчонки, начали окружать женщину, и тут вперед выступил Джамдир.

– Пошли вон! – скомандовал он. Оружия у него не было, он лишь выставил руку перед собой, но звери мигом поджали хвосты и с жалобным воем – обидели бедняжек! – кинулись наутек.

– Эй, ты в порядке? Ты живая? – спрашивал Саша, распутывая неуклюжие узлы. Девчонка только плакала и старалась отодвинуться от него, видно, боялась уже кого угодно, а не только диких зверей. Впрочем, разве не люди привязали ее к дереву?

– Тихо, тихо… – придержала дернувшуюся было бежать пленницу Нитмайя. – Никто тебя не обидит!

Девчонка продолжала хныкать, а Саша держал ее в объятиях и явно не понимал, что делать дальше с этой грязной, дурно пахнущей, зареванной спасенной.

– Прекрасно, – холодно сказал Джамдир. – И что же мы…

А дальше всё закрутилось очень быстро: маленькая спасенная вдруг с утробным рыком прянула вперед, замурзанная рожица исказилась, полезли изо рта клыки, щеки покрылись жесткой щетиной… Еще немного, и она вцепилась бы Саше в горло, но Нитмайя успела первой, отшвырнула тварь метким пинком! Шура отскочила в сторону, и вовремя – из кустов на нее кинулся здоровенный зверь, клацнул зубами прямо перед лицом, но с визгом покатился наземь, когда его огрели по голове…

– Прочь, мерзкие твари! – голос Джамдира пробирал до костей. – Прочь!

И твари сбежали, рыча и подвывая, и маленькая пленница сбежала с ними вместе…

– Ну ничего себе! – пробормотала Нитмайя, вздергивая Сашку на ноги. Тот только ёжился и бормотал что-то неразборчивое.

– Доигрался? – хмуро спросила Шура. – Вот тебе твоя пленная принцесса…

– Неплохо придумали! – выдохнула Нитмайя. – Хитрые! На девчонку приманивают… Вот твари!

– Идем дальше, о Избранный, – совершенно спокойно сказал Джамдир, и Шура прекрасно поняла, отчего у него такая победительная улыбка. А что тут не понять? Сашка убедился, что верить тут нельзя никому, и теперь пойдет за магом, как привязанный!

Он и следовал: еще два дня они шли лесами, не заходя в деревни: Джамдир явно решил, что лучше дать Нитмайе поставить силки и как следует отдохнуть ночью, чем в очередной раз убеждать деревенских – путешественники не враги, не злоумышляют против бедных крестьян… Шуру это устраивало: местных она немного побаивалась, хотя вряд ли смогла бы объяснить, почему. Может, потому, что плохо их понимала, а может, наоборот: слишком хорошо представляла, во что может вылиться этот их страх… Ни во что хорошее для путников, это уж точно!

Лес постепенно редел, впереди была открытая местность. Положим, прятаться на землях Светлых не от кого, но всё равно становилось немного неуютно: а вдруг их примут за шпионов врага или еще что? Да и без привычной защиты деревьев все почувствовали себя неуверенно.

– Тихо! – скомандовала вдруг Нитмайя.

– В чем дело? – нахмурился Джамдир.

– Слышите? – негромко произнесла женщина. – Скачут…

– Не слышу, но поверю тебе на слово, – ответил маг. – Уводи детей. Под деревья, чтобы не было видно. Я взгляну, кто идет нам навстречу!

Нитмайя не стала спорить, сгребла Шуру и Сашу за плечи и потащила за собой, обратно в спасительный лес.

– Дожили, – ворчала она, – от своих прятаться!

– А зачем? – полюбопытствовал Саша, поправляя очки.

– А затем, что они тут пуганые, – мрачно ответила женщина. – Пристрелят, потом только разбираться станут. Джамдиру что, он маг, а вот нас с вами очень даже просто могут проткнуть! Сидите тихо и не высовывайтесь, ясно вам? Послушаем, что там…

Джамдир остался стоять, где стоял, не выказывая ни малейших признаков страха или нетерпения. Как ребята ни прислушивались, они не могли услышать того, что слышала Нитмайя, а она лишь приговаривала: «вот, уже совсем близко, уже за соседним холмом… всадников десятка два, никак не меньше, и с запасными лошадьми, быстро скачут, это не какие-то путешественники, те коней загонять не станут!»

И вот, наконец, те показались на вершине пологого холма, не стали огибать его, решили, видно, срезать путь. Действительно, не меньше двух десятков: Шура, прищурившись, попыталась их пересчитать, но всё время сбивалась.

Передвигались они быстро, даже очень: вот подскакали к Джамдиру, ожидавшему с таким видом, будто он делал величайшее одолжение, осадили коней, выстроились полукругом…

– Кто ты таков, путник? – вопросил предводитель отряда. Он был совсем молод, и, хоть старался говорить весомо, но голос его то и дело срывался с солидного баска на петушиный тенор. – Назовись!

– Не соизволите ли вы сперва назвать себя? – негромко произнес Джамдир. Он вдруг стал казаться выше ростом, и от него веяло нешуточной опасностью. – Кто вы такие? Я вижу на вашей одежде гербы дома Чин-Хатт, но имена ваши мне неизвестны!

– Я – Нальто Чез, – назвался предводитель, – один из магов господина Чин-Хатт. А кто ты?

– Джамдир Сарьям, – внушительным тоном отрекомендовался тот, – маг Холма.

– Чем ты можешь это доказать? – нахмурился молодой маг. Шура разглядела, наконец, его лицо: ничего выдающегося, если не считать длинного носа, веснушки, юношеские прыщи… оказывается, маги от них тоже страдают!

– Моего слова недостаточно? – нахмурился Джамдир.

– Почему я должен верить на слово первому встречному? – задиристо вопросил Нальто. – Да еще в лихие времена, когда всякий горазд на обман! Откуда мне знать, в самом ли деле ты маг Холма или просто присвоил его имя и звание?

– С меня довольно… – процедил Джамдир. И раньше, чем кто-либо из отряда успел опомниться и схватиться за оружие, начертил в воздухе перед собой какой-то сложный знак, вспыхнувший белым огнем и постепенно угасший. – Этого довольно, мой юный коллега?

– Довольно, господин… – Молодой маг разом растерял всю свою заносчивость, соскочил с коня и поклонился. – Прошу простить за дерзость, но…

– Я понимаю, времена лихие, – повторил тот его слова. – Полагаю, вы посланы на поиски?

– Не совсем так, господин, – замялся Нальто. – Поисками занимаются другие, а мы… Словом, был замечен чужой маг на самой границе с Тао Гарти, и меня послали узнать, в чем дело.

«Это, должно быть, когда мы в деревню ломились, – сообразила Шура. – Тогда Джамдир магией воспользовался, а его, значит, засекли… Вот олухи, неужели не поняли, что он Светлый? Он же как-то различает!..»

– Теперь на границы отправляют таких юнцов? – вздернул бровь Джамдир.

Нальто покраснел до корней волос, но ответил с достоинством:

– Сейчас каждый человек на счету, господин. Старшие маги нужны на рубежах Сон Хьярни, а остальные делают то, что должны.

– Я не хотел обидеть вас, мой юный друг, – примирительно сказал Джамдир. – Однако должен заметить, что появились вы как нельзя вовремя. Полагаю, вы слышали о… миссии?

– Разумеется, господин, – кивнул тот. – Отряд прибыл в Чин-Хатт несколько дней назад, и они сообщили, что вашу жабу подбили маги Тёмных. И что вы запретили возвращаться за вами, а постараетесь выбраться самостоятельно. Я рад, что это вам удалось! Но где же…

– Мои спутники? – усмехнулся Джамдир. – Путешествие по землям Чин-Хатт приучило нас к осторожности, мой юный друг, поэтому я счел за лучшее скрыть их от посторонних глаз. Но теперь, когда я вижу, что оказался среди друзей…

Он повернулся и махнул рукой.

– Пошли, – скомандовала Нитмайя. – Можно выбираться.

– А чего было бояться? – спросил Саша недовольно. Очевидно, Избранному претило прятаться по кустам. – Это же Светлые! Свои!

– Свои-то свои, – рассудительно ответила женщина, – только откуда им знать, что мы тоже свои? На границах знаешь, как принято? Сперва убей, потом разбирайся! Иначе тебя первого и зарежут…

Шура только усмехнулась про себя: ее выводы оказались совершенно верны.

– Вот и мои спутники, – сообщил Джамдир, когда они подошли ближе.

– Избранный?… – Нальто даже рот приоткрыл от восхищения. Правда, смотрел он при этом на Шуру.

– Это он, – девочка вытолкнула Сашу вперед, пускай наслаждается славой. – Я так, сопровождаю.

– А-а… – Кажется, молодой маг оказался несколько разочарован, увидев худосочного Избранного в треснувших очках, но сумел сохранить на лице выражение искренней радости. – Что же, господа! Раз удача улыбнулась нам и позволила встретить вас, то следует как можно скорее вернуться в Чин-Хатт!

– Мы очень рассчитываем на это, – ответил Джамдир. – Надеюсь, у вас найдутся лошади для нас?

– Конечно, мы отдадим вам запасных, – кивнул Нальто. – Кто отстанет, догонит позже. Сейчас самое важное – доставить вас в замок в целости и сохранности!

Разумеется, ехать ребятам пришлось вместе со взрослыми, но Шуру это ничуть не расстроило: ездить верхом она не умела и подозревала, что сверзится с седла сразу же, как только лошади вздумается прибавить шаг. Трястись на крупе позади Нитмайи, конечно, тоже было не слишком приятно, но можно было хотя бы держаться за женщину…

Сашу взял в седло один из воинов, а Джамдир ехал бок о бок с Нальто, что-то ему втолковывая. Должно быть, рассказывал, что происходило с ними с момента падения в земли Тао Гарти, объяснял, как им трудно пришлось уже в Чин-Хатт.

– Но что мы можем поделать? – донеслось до Шуры, и она уверилась в своих подозрениях. – Я ведь говорю, каждый человек на счету, где тут за порубежными деревнями следить!

– Так дождетесь, что эти порубежные или разбегутся, или вовсе…

– А что делать-то? – вопрошал Нальто. – Ну что, скажите? Могли бы, раздавили Тёмных, или хоть приструнили, чтобы они к нам сунуться боялись, а так… Одно и то же, одно и то же, сколько веков уже! На вас последняя надежда…

– Постараемся ее оправдать, – в голосе Джамдира слышалось беспокойство. – Но об этом говорить пока рано. И тем не менее, Чин-Хатт пока держится, и держится хорошо, за что честь ему и хвала!

– Прислали бы подмогу… – безнадежно попросил молодой маг.

– Если бы мы могли! – развел руками Джамдир. – Слыхали ли вы о Тин-Сол?

– Нет, а что там случилось? – живо заинтересовался юноша.

– Ничего особенного, – отвечал маг. – Просто войско господина Тин-Сол было разбито, а крепость не выдержала осады. По правде говоря, кто-то открыл ворота противнику, и теперь эти земли именуются Тин Сонти…

– Не может быть… – после паузы произнес Нальто. – Такая потеря…

– Вот именно, – весомо отметил Джамдир, – и потерь таких становится всё больше. Отчего мы не можем вернуть назад ни Тин-Сол, ни другие исконные владения Светлых? Нас слишком мало, а Тёмные пользуются поддержкой Вещи, вот в чем дело, мой юный друг…

Дальше Шура уже не слушала: эти разглагольствования Джамдира она давно выучила наизусть. К тому же подошло время останавливаться на ночелег, и она отправилась помогать Нитмайе, хоть после поездки и ломило все кости. За привычными заботами она и думать забыла о вселенских проблемах, а уж когда отрядники, с благодарностью принявшие предложение Нитмайи позаботиться об ужине, натащили припасов… Стоило, пожалуй, несколько дней бродить по лесу впроголодь, чтобы оценить вкус обычной походной каши!

– Прости, что перепутал тебя с Избранным, – раздался голос у нее над ухом, и от неожиданности Шура чуть не выронила ложку.

– Ничего, – ответила она. – Не страшно.

Нальто улыбнулся и уселся рядом. Нитмайя потеснилась, чтобы дать ему место.

Вблизи молодой маг выглядел вовсе уж не солидно: соломенные вихры торчат во все стороны (складывалось впечатление, что он сам их подравнивал, причем не глядя в зеркало), улыбка до ушей и веснушки на носу. Куда ему до сдержанно-величественного Джамдира!

– Тяжело вам пришлось? – спросил Нальто, доставая ложку из рукава и принимаясь за еду – Нитмайя подвинула ему котелок. Воины ели из своей посуды, а им с Шурой досталось выскребать котел.

Тут только Шура сообразила, что он, скорее всего, сбежал от Джамдира. Шутка ли: только что ты возглавляешь отряд, а вдруг является некто годами постарше и куда как авторитетнее, и вот ты уже на положении мальчика на побегушках… Она даже посочувствовала молодому магу.

– Да нет, не особенно, – ответила она. – Ну то есть голодно, конечно, но ничего смертельного…

– Ага, те зверюги тебе не опасными показались? – хмыкнула Нитмайя.

– Какие зверюги? – заинтересовался Нальто.

Пришлось рассказать ему о том, как Избранный устремился на выручку пленной девице, на поверку оказавшейся каким-то чудищем.

– А, слышал, – поморщился маг. – Это перевертыши озоруют. Так-то они ничего, мирно живут, в лесу охотятся, и всё. А теперь дичь повыбили: на полях работать некому, деревни только охотой и живут, – ну а им куда деваться? Уж перевертыши-то сроду землю не возделывали… Кто-то откочевал, кто-то к людям поближе подался, а кто остался, тот уж выживает, как может…

– На живца ловят, – хмыкнула Нитмайя. – Интересно, долго б они дожидались, пока кто из деревни тем путем пройдет? Девка бы изревелась!

– Да они не ждали, – просветил Нальто. – Это их любимая штука: видят, путники, явно не местные, про повадки перевертышей вряд ли знают… Ну и ладят быстренько ловушку, вдруг кто попадется!

– Ну, почти попались, – сказала женщина со смешком. – Едва Избранного не лишились! Цапнула бы вот эта девка его за горло, и всё…

– Повезло, что не цапнула, – вздохнул юноша. Кашу они доели, но видно было, что уходить ему не хочется. Наверно, Джамдир очень уж донимал речами.

– А можно спросить? – подала голос Шура.

– Спрашивай, конечно, – явно обрадовался Нальто.

– Джамдир говорил, что настоящее имя называть нельзя, – сказала она, – а вы назвались, как он, полностью… Это ничего? Вдруг кто чужой услышит!

– Да кому я нужен! – улыбнулся Нальто. – И потом, мне не верится в такие сказки. Рассказывают их немало, но ни разу я не встречал очевидца того, чтобы кого-то сумели околдовать, вызнав настоящее имя…

– А еще вопрос можно? – поинтересовалась Шура и, дождавшись кивка, продолжила: – Я вот никак не пойму, в чем разница между тёмной и светлой магией?

– А что же ты Джамдира не спросила? – поинтересовалась Нитмайя, тоже понявшая, отчего это Нальто жмется к их костру. – Столько времени шли…

– А он очень умно объясняет, – сказала Шура, – я не понимаю. Вот, может, господин Чез попроще скажет?

– Давай без «господ», – усмехнулся тот. – Имени с меня довольно, не дослужился я еще до господина… – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Ну, в чем разница… Да, знаешь, в сущности, нету её. Говорят, тёмная магия – изначальная, она раньше всего на свете была, раньше даже, чем люди появились. Она от корней мира идет, из самой глубины, из темноты – потому и тёмная. А еще потому, что никто и не знает наверняка, на что она на самом деле способна. Может, когда-то знали, да забыли, и, наверно, это к лучшему, а то уж больно страшно делается, как подумаешь…

– А светлая? – спросила Шура.

– Погоди, я про тёмную не закончил, – поднял руку Нальто. – В общем, что она древняя, я сказал. И она… ну, как бы так объяснить, чтоб понятно было? В общем, если человек ею занялся, то магия будет в нём, целиком и полностью его займет, всё его существо. Вот почему Тёмные так часто с ума сходят: если не сумеешь эту магию удержать и подчинить, то она сама тебя подчинит, а тогда уж пиши пропало… – Он помолчал. – Еще говорят, что на самом деле пытаться ее подчинить и пробовать не стоит. Надо как-то впустить ее в себя и с нею сжиться, чтобы она текла сквозь, только это далеко не все умеют. Разве что самые старинные семьи вроде Тао Гарти или тех же Нан Кванти…

– А Джамдир говорил, Нан Кванти ненормальные, – припомнила Шура. – Нитмайя тоже говорила… Не вяжется что-то!

– А чего не вяжется? – буркнула женщина. – Все Тёмные безумцы…

– Наверно, безумцем можно назвать каждого, кто начинает заниматься магией, – улыбнулся Нальто. Улыбка у него была хорошая, добрая, и ее ничуть не портило отсутствие переднего зуба – вышибли, должно быть, когда-то. – Мы все чуть-чуть не от мира сего… Хотя нет, не так!

– Вы о чем? – заинтересовалась Шура. Этот парень ей нравился, он не разглагольствовал, как Джамдир, а излагал, кажется, собственные измышления, и это было куда интереснее зазубренных истин!

– Маги как раз куда больше в этом мире, чем обычные люди, – весело сказал юноша. – Я же говорю – магия идет из самых глубин, от корней. И когда ты касаешься этих корней, то многое начинает видеться совсем иначе, чем раньше!

– Это вы про тёмную магию говорили, – напомнила Шура. Становилось всё интереснее.

– Ну… про любую, на самом деле, – немного смутился Нальто. – Магия воздействует на суть вещей и явлений, и нельзя стать магом, не понимая этой самой сути… Я совсем путано объясняю?

– Да нет, пожалуй, – подумав, решила Шура, – пока понятно. Вы говорите, а если я запутаюсь, тогда скажу!

– Ладно… – Юноша сел поудобнее, подобрав под себя длинные ноги. – Знаешь, меня взяли в обучение семи лет от роду. Вообще-то надо раньше начинать, но я в такой глухомани рос, где читать-то мало кто умел, куда уж там магии обучаться! Но повезло: проезжал мимо отряд с магом во главе, он меня заметил и с собой увез. Ух, как я ревел, когда меня от мамки забирали!

– А она? Тоже? – не удержалась девочка.

– Ну так… – пожал плечами Нальто. – Ей чего? Еще семеро по лавкам, все парни, я младший. Да еще не шибко здоровый был, всякую зиму болел. Ей же еще заплатили щедро, так что она не особенно убивалась. Но не о том речь! Меня тот маг еще по пути учить начал, проверять, на что я годен. И вот тут я уж и про мамку забыл, такое открылось! – Он снова заулыбался. – Раньше-то смотришь на дерево – ну дерево и дерево, чего в нем такого? А если смотреть правильно, то увидишь… Ну вот, снова не знаю, как объяснить! В общем, ты и семечко видишь, из которого оно выросло, и росточек зеленый, и как по жилочкам сок бежит, и всё остальное. И так это здорово, что просто слов никаких нет!

Шура невольно улыбнулась в ответ. Похоже, Нальто очень нравилось то, чем он занимался. Вот он как раз подходил на роль светлого мага куда больше Джамдира. Тот был какой-то слишком уж… официальный и важный, а Нальто сейчас просто светился от радости.

– Ну а когда научишься видеть, – продолжал он, – тогда можно начинать учиться и воздействовать на то, что видишь. Потихоньку, полегоньку, чтоб беды не наделать. Ну и прочее всякое… Боевые-то заклятия самые простые, там думать особенно не нужно, сила только нужна, а я тут подкачал. Мне больше нравится вот с растениями возится. Хочу такую рожь вывести, чтобы можно было по два урожая с одного поля за лето собирать, но это мне еще учиться и учиться… А пока война, – вздохнул он, – учиться толком некогда.

– А мы пока по Тао Гарти шли, – ввернула Шура, – слышали, что там как раз по два урожая и собирают.

– Знаю, – погрустнел Нальто. – Только у них иначе. У них рожь вообще многолетняя. Представляешь?

– Не очень, – созналась Шура.

– И другое всякое тоже, – не слушал ее маг. – Вот придумали же люди!

– А еще, – перебила девочка, – говорили, что там почти всякий что-то умеет. Ну, колдовать, в смысле…

– Да? – удивился юноша. – Не слышал… Может, это на них так близость к хозяевам действует? Тёмная магия – она такая…

– Ну знаю, – пожала плечами Шура. – Но вот мы видели людей, они сами со Светлых земель, их в плен угнали. Вот там женщина научилась чего-то делать. А как, не знаю, они не говорили.

– Как любопытно! – заинтересовался Нальто. Нитмайя помалкивала, подбрасывая ветки в костер. – Обычная женщина, крестьянка, да? И научилась… Ну, с другой стороны, это можно объяснить! Темная магия близка к земле, вообще ко всему, что земля рождает… Я же сказал, что она изначальная, да? Ну вот… Наверно, сродство к ней есть в каждом, только мало кто может его развить до такой степени, чтобы начать пользоваться этой силой!

– Похоже, – кивнула Шура и спросила, понимая, что юношу сейчас унесет в такие дебри, из которых он нескоро выберется: – А что насчет светлой магии?

– Она – порождение человеческой мысли, – четко ответил он. – Это квинтэссенция самого разумного, самого правильного из того, чего люди сумели достичь за века и века!

– Ну то есть она сама по себе? – допытывалась девочка. – Совсем-совсем отдельно?

– Хм… – Нальто призадумался. – Ты задаешь сложные вопросы! Как тебе сказать… Насколько мне известно, начало обучения у всех магов строится одинаково – они должны научиться видеть. Вот только у светлых магов вся их дальнейшая деятельность подчинена рассудочному, понимаешь? Мы должны понимать, предвидеть, какие последствия возымеет тот или иной наш поступок, то или иное деяние, не подчиняться сиюминутным желаниям, как это делают тёмные! Но вообще, – добавил он, – есть мнение, что различия не так уж велики. Система одна, всё зависит от того, как преподнести…

– Кажется, мой юный друг, вы начитались вольнодумца Ашкера? – раздался знакомый голос, и к костру подсел Джамдир. Нальто дернулся от неожиданности и, похоже, пожалел о том, что так распустил язык. – Это ведь его идеи, не так ли? О единстве начал магии?

– Д-да… – выдавил юноша, разом растеряв жизнерадостность.

– Не смущайтесь так, – усмехнулся Джамдир. – Все мы в юности увлекались им, и я не исключение. Во многом Ашкер был прав, но главная его ошибка состоит в том, что итогом своего исследования он сделал вывод, который вы только что озвучили. – Он перевел дыхание. – А вывод этот, увы, никуда не годится. Не стоит забывать о том, что светлая магия стоит над тёмной! Вы верно сказали, дорогой коллега, что она есть квинтэссенция разумного, это действительно так…

«А ты подслушивал уже давно,» – добавила про себя Шура.

– Как действуют Тёмные? – вопросил Джамдир и сам себе ответил: – Вы опять же верно сказали – они подчиняются сиюминутным желаниям. Вспомнить хотя бы ту женщину, о которой нам рассказала девочка, – он кивнул Шуре, – и её кур. Ей захотелось, чтобы у кур было четыре ножки, а не две, и она воспользовалась магией! Но она не подумала о том, что станет с этими уродцами дальше! Она не подумала, какие они будут нести яйца и кто вылупится из этих яиц, как будут взаимодействовать порождения темной магии с нормальными птицами…

– Но вы же тоже выводите всякое такое, – перебила Шура. – Вот возилы, например, или те летучие жабы… С этим как?

– Мы, в отличие от Тёмных, всегда думаем о последствиях, – высокомерно ответил Джамдир. – Да, мы выводим различных существ для собственных нужд, однако, да будет тебе известно, они лишены возможности размножаться без нашего участия!

Шура сделала серьезное лицо, но это далось ей не без труда. Стоило представить, как осанистый маг заставляет громадных жаб начать брачные игры или как там у них это происходит!

– Светлая магия – суть торжество разума над инстинктами, – продолжал Джамдир серьезно. – Она стоит выше тёмной, она появилась в результате многовекового развития…

На лице Нальто читалась непроходимая тоска пополам с вежливым вниманием. Ясно, встать и уйти он не может, Джамдир куда старше и выше по званию, а слушать уже невмоготу. Наверно, он это сто раз уже слышал!

Шуре тоже было не слишком интересно. Ну, появилась светлая магия после темной. Надстройка такая, понимаете ли. Самое разумное, доброе… И, как водится, носители этой светлой магии сочли себя венцом творения. Нет, может, так оно и было, только слушать про это оказалось очень скучно.

– Нитмайя, – сказала девочка, когда маг сделал паузу, – котелок утром будем мыть или сейчас?

– Да можно сейчас, а то утром некогда, – решила та. – Пошли, поможешь…

Кажется, Джамдиру не слишком понравился их уход, но вот Нальто явно был благодарен: ради него одного старший маг не стал распинаться, тоже встал и ушел туда, где оставил Сашу…

– Вот болтун, – сказала Нитмайя, надраивая котелок песком.

– Кто, Нальто? – поинтересовалась Шура. Ей достались ложки, их чистить было несложно, но всё-таки дело!

– Да нет, наш, – фыркнула женщина. – Как пойдет языком чесать, не остановишь!

– Ага…

– А пацаненок ничего себе, – заключила та. – Не злой, разумение имеет. Если Тёмные не убьют, справным магом станет!

– Лучше Джамдира? – хмыкнула Шура.

– Может, и лучше… – пожала плечами Нитмайя. – Во всяком случае, он себя выше всех не считает! Может, испортится еще с годами, но что-то не верится. Такие горят ярко… – Она вздохнула. – Жаль только, бывает, сгорают быстро!

– Ты о чем?

– Да так, – усмехнулась женщина. – Сама, небось, понимаешь… Не понравится кому из старших, так и не дадут дороги. Будет до конца жизни сидеть на окраине, нет, чтоб делом заниматься! А жалко…

– А-а! – поняла Шура. – Ну, может, сообразит, что не надо слишком уж… ну… выпячиваться?

– Может, и сообразит… – Нитмайя вздохнула. – А нет – так вон до Тао Гарти рукой подать.

– В смысле?

– Да сама-то подумай! – сказала та. – Слышала же, что он сказал: особой разницы в магии нет. Научился светлой, тёмной так и вовсе быстро обучится. А там хорошего мага с распростертыми объятьями примут…

Шура промолчала. Однако! Если уж Нитмайя говорит о таком всерьез, то… Дело ли осуждать простых людей, не магов даже?… Но, с другой стороны, разве где-то бывает иначе?

13. Поход

До замка Чин-Хатт добрались без приключений и довольно быстро. Эти края, Шура уже поняла, напоминали лоскутное одеяло: клочок светлый, клочок тёмный, без особой системы… Светлые – те еще тяготели к своим, а вот Тёмные – где поселились, там им и хорошо, и всё равно им, что вокруг! Но дальше, сказал Джамдир, должны начаться земли, где Светлых почти и нет. Тяжело выжить в тех краях, где на помощь даже никто не придет, случись что! Чин-Хатт был последним из крупных владений Светлых на пути к долине Нан Кванти. Кажется, дальше попадались еще отдельные форты, как-то державшие оборону, но на них рассчитывать не приходилось.

Замок Чин-Хатт оказался серой мрачной громадиной с узкими окнами-бойницами и высокими прочными стенами. Там, за стенами, показалось Шуре, может укрыться целая армия, но, скорее всего, под их защитой отсиживались мирные люди во время набегов Тёмных. Места хватало…

Хозяин замка, здорово похожий на своё родовое гнездо – такой же могучий, высоченный и мрачный, – встретил путников, как подобает, а уж узнав, кто такой Джамдир, и вовсе сделался любезен донельзя. На Сашу, правда, взгляды бросал далекие от восхищения. Очевидно, несолидная внешность Избранного не произвела на него должного впечатления.

Остальная часть отряда, как выяснилось, благополучно добралась до места назначения, хоть им и пришлось сделать изрядный крюк – мешал сильный встречный вечер. Из-за этого Тиррук, надо думать, и промахнулся, указывая направление, в котором следовало искать Джамдира и прочих, и сильно переживал из-за своей оплошности. Это, правда, не помешало ему на радостях облапить Нитмайю до хруста в костях, а Шуру он так и вовсе подкинул в воздух!

Особенных впечатлений пребывание в замке Чин-Хатт у Шуры не оставило. Замок как замок (не то чтобы она была большим специалистом по замкам, но чему тут удивляться-то?): стены толстые, всюду камень, в комнатах, мягко говоря, нежарко, особенно по ночам – поди прогрей такую махину! (Пусть тут действовала магия, но и ее, видимо, расходовали экономно.) Кормили однообразно, в походе они питались примерно так же, ну разве что кое-какие фрукты перепали на десерт, но ягоды, что Нитмайя собирала в лесу, были, пожалуй что, и повкуснее.

Люди – тоже обыкновенные, грубоватые, суровые, что мужчины, что женщины. Ну вот разве что Нальто был другим, но он ведь не местный…

Тот, кстати говоря, вызвался сопровождать отряд: дескать, окрестности он более-менее знает, а второй маг в походе лишним не будет! Шура подозревала, что ему просто опостылело сидеть в замке и заниматься какой-то ерундой и хочется посмотреть на чужие края. Хозяин Чин-Хатт возражал, дескать, он мага на службу нанимал затем, чтобы тот дело делал, а не скакал по холмам! И вообще, война скоро, он и здесь потребуется! Нальто искренне огорчился, а Шура даже порадовалась, что славный парень не поедет с ними, но тут вступился Джамдир. Это было немного странно, Шуре казалось, что тот недолюбливает молодого мага, но всё-таки их старший спутник согласился, чтобы Нальто сопровождал отряд. Она считала, что общего языка с Джамдиром Нальто все равно не найдет, а с того станется отправить Нальто в какую-нибудь разведку боем, и не факт, что тот вернется. Лучше бы уж сидел в замке и занимался своей рожью или чем там господин Чин-Хатт велит! Но ее никто не спрашивал, и она промолчала. Им виднее, в конце концов…

Отдыхали всего двое суток – больше нельзя, время поджимало. Отсюда и до Нан Кванти по прямой было не так уж далеко, но именно что по прямой. Впереди лежали земли, куда лучше было вовсе не соваться, имелись и опасные края. При условии, что путешествие пройдет благополучно, они должны добраться до Нан Кванти как раз вовремя, но загадывать никто не торопился. На землях Тёмных никогда не знаешь, что случится в следующий миг, говаривала Нитмайя, остальные подтверждали: доводилось хаживать, хотя так далеко не забирался еще ни один из них. На север вообще мало кто ходил: слишком опасно, да и незачем, по большому счету! Шура вообще-то думала, что с ними пойдут проводники, которые хорошо знают эти места, но таких не сыскалось. Роль эту взял на себя Джамдир: по его словам, в свое время он исходил северные земли вдоль и поперек, там и заработал свою славу, и теперь сумеет провести отряд не хуже какого-нибудь следопыта. Не то чтобы девочка сомневалась в его словах, но хотелось бы, чтобы в отряде не один-единственный человек знал, в какую сторону идти! Примерно знал и Нальто, но именно что примерно: так далеко он еще не забирался…

На этот раз возил с собой не брали, отправлялись налегке, да и предполагалось двигаться быстро, а те твари слишком уж неторопливые. Хозяин Чин-Хатт снабдил отряд лошадьми, и верхом им предстояло проехать, сколько получится. Не исключено, что где-то лошадей придется оставить и пробираться на своих двоих, но пока нужно было двигаться со всей возможной скоростью.

Джамдир, оседлав высокого серого жеребца, сделался вовсе уж величественным. Насколько поняла Шура из перешептываний прислуги, конь этот, редкостный красавец, предназначался для Избранного, но вряд ли бы Сашка с ним совладал. Для него в спешном порядке разыскали другого коня… вернее, конька. Это был, конечно, не пони, но близко к тому: небольшого росточка, крепенький, коренастый, довольно-таки мохнатый, а к тому же забавной масти – рыжий с большими белыми пятнами. И довольно-таки ушастый ко всему прочему.

– Не смотрите, что ростом мал, – приговаривал конюх, выводя это чудо природы на двор, – как поскачет, большие не угонятся! На нем взрослый ездить может, а с таким седоком он поклажи вдвое больше прочих лошадей увезет!

Саша подошел к коньку с заметной опаской, он вообще побаивался животных крупнее кошки, а лошади – они вон какие здоровущие… Ну и, как и следовало ожидать, в седле Семёнов держался отвратительно. Если честно, то почти совсем не держался: то терял стремена, то сползал набок, а потом и вовсе ухватился за седло, бросив поводья, благо послушный конёк резво рысил за остальными.

Шуре отдельного коня не полагалось (должно быть, и для Сашки-то такого малыша нашли с трудом, а на нее и вовсе не рассчитывали), её взяла к себе Нитмайя. Той достался рослый гнедой, который дополнительного веса вроде бы и не замечал.

На первом же привале Саша расхныкался, заявив, что ни за что больше не сядет на эту зверюгу (надо думать, его донимала отбитая на рыси филейная часть), и Джамдир, сжалившись, решил взять Избранного к себе в седло. Его жеребец тоже такой добавки в весе и не заметил бы, особенно если переложить часть его поклажи на рыжего недомерка или на какую-то из вьючных лошадей.

Шура слушала, злилась и думала, что ведет себя Семенов не то что не как Избранному полагается, а и вовсе не по-мужски. Взять вот хоть ее младшего брата… Окажись Валерка тут, он бы тоже мог закатить скандал, но разве только из-за того, что ему не дали большого коня, а посадили, как малолетку, на пони!

– Нитмайя, – сказала она, вдруг решившись, – послушай, а можно мне на рыжего пересесть?

– А ты сумеешь? – насмешливо спросила та. – Друг твой в седле держится немногим лучше, чем корова на крыше, думаешь, у тебя лучше выйдет?

– Может, и не лучше, но я все равно попробую, – упрямо ответила Шура. – Поучусь. Вдруг получится?

Чего-чего, а упрямства ей было не занимать. Кроме того, в отличие от Саши, каким-никаким спортом она занималась и считала, что не раскиснет сразу же.

Задача оказалась сложнее, чем она себе представляла, ездить верхом – это не в футбол играть, и поначалу мучилась Шура изрядно. Но постепенно как-то притерпелась, пообвыклась и даже дождалась одобрительного взгляда от Нитмайи. Та, похоже, и впрямь не верила, что девочка справится…

Ну а ушастый конёк оказался покладистым и смирным, быстро привык к новой хозяйке и вел себя порой совершенно по-собачьи – норовил увязаться следом или ласково пожевать рукав. Шура к нему тоже привязалась, баловала, насколько позволяла походная жизнь.

Очень скоро они миновали земли Чин-Хатт. Здесь уже начинались владения Тёмных (Шура постоянно путала, чьи именно, эти названия здорово походили друг на друга, без привычки не отличишь!), и дальше надо было двигаться с крайней осторожностью. Тут только она сообразила, почему Джамдир не повел с собой большую армию (могла бы и раньше догадаться, Тиррук ведь об этом как-то упоминал). Приличных размеров отряд тут же заметят, а вот всего лишь дюжина путников (не считая детей) в этих краях – явление обычное. Мало ли, кто и куда направляется по своим делам! А уж если не появляться вблизи селений, не соваться на большие дороги, словом, никому не мозолить глаза, то есть шанс пробраться и вовсе не замеченными…

Пока всё шло относительно спокойно, попадались местные жители, относившиеся ко всадникам с полнейшим равнодушием. По одежде-то, насколько понимала Шура, тут не отличишь, Тёмный или Светлый, никаких особых опознавательных знаков они не носили, лошади тоже обыкновенные… Оружия на виду нет, так что ж волноваться? Вот дорожникам они сообщить могли, конечно, был такой риск, но пока еще кто-то из тех заглянет на окраину! К тому моменту отряд будет уже далеко…

Но люди попадались всё реже и реже – отряд забирал восточнее, а тут, по словам Джамдира, места были дикие и довольно опасные. Однако эту опасность он предпочитал возможной встрече с Тёмными, потому и повел отряд такой дорогой. Похоже, он в самом деле неплохо знал эти земли, во всяком случае, двигался в нужном направлении очень и очень уверенно.

Вообще-то, Шуре нравилось, что Нальто отправился с ними. Молодой маг был повеселее, чем остальные их спутники, во всяком случае, не отмалчивался хмуро, не строил из себя великого мага, а охотно рассказывал о том, что попадалось им по пути. Именно от него Шура узнавала, кто правит в этих краях, кто в соседних, какие отношения их связывают, что сейчас происходит…

– А почему у земель такие названия? – спросила она как-то. – Они немножко похожи, только не пойму, чем!

– Ты про Тёмных или про Светлых? – спросил Нальто. – Если про Светлых, то большинство их названий – это производные от прежних, ведь раньше тут всем владели Тёмные. Вернее, тогда их не звали Тёмными, потому что Светлых вовсе не было…

– А они почему так назвали свои владения? – не отставала Шура. – Это что-то означает?

– Говорят, это на древнем языке, – сказал Нальто. Чтобы говорить с Шурой, ему приходилось наклоняться с коня, молодой маг был долговязым. – Его почти никто уже не помнит, кроме самих Тёмных, а уж среди наших-то и тем более.

– Но вы-то что-то знаете? – поинтересовалась она. Шура уже поняла, что молодой маг весьма себе на уме, и от тайного знания не отказывается!

– Ну, если только немного… – улыбнулся он, приглаживая светлые вихры. – Знаю, что Тао Гарти означает «земля лугов». А Хан Хаарти – это «земля коней», там испокон веков пасутся самые лучшие лошади, какие только есть на свете! Сон Хьярни – это «страна садов». Чин-Хатт раньше звался Чин Хатти, и это была «земля воинов»…

– А Нан Кванти? – тихо спросила Шура.

– Точно никто не знает, – сознался Нальто. – Но я слышал, это означает «невидимая земля», или «земля, которой нет». Но она есть, поэтому я не понимаю, откуда такое название…

Так ничего и не прояснилось. Они продолжали путь, по пути и на привалах говорили обо многом – и ни о чем, а больше все равно заняться было нечем.

До тех самых пор, пока они не нарвались на засаду.

Случилось это неожиданно, они шли лесной тропой, ведя коней в поводу, негромко переговаривались, и вдруг дерево рухнуло поперек тропинки! Не самое толстое дерево, лошади перескочили бы ствол безо всякого труда, если бы не густые длинные ветки, торчащие вверх. А над головами уже запели стрелы, и…

– По коням, по коням! – надрывался Тиррук. – Живее, олухи, живее!

– Скорее, давай! – Нальто схватил Шуру едва ли не за шиворот, бросил ее в объятия Нитмайи, уже успевшей оседлать своего гнедого – наверно, не доверял ушастому рыжему. – Скачите прочь!

– Никакой магии! – кричал Джамдир, далеко оторвавшийся от остальных (конечно, с Сашей вместе). – Нальто, никакой магии!

Тот только мотнул головой в знак согласия, но вряд ли старший маг мог это видеть…

– Прочь, прочь! – он хлестнул по крупу гнедого Нитмайи, и тот сорвался вскачь, мимо поваленного дерева, через кусты… Рыжий пони помчался следом со всех своих коротеньких ножек.

– Нальто! – звала Шура, пытаясь вывернуться из цепких рук женщины. – Нальто!..

И она видела еще мельком, как парень хватает под уздцы своего коня, успевает даже сесть в седло, только догнать их уже не может – чужая стрела втыкается ему в спину, под лопатку, и Нальто валится лицом в лошадиную гриву, и конь его переступает с ноги на ногу, не зная, то ли скакать следом за остальными, то ли стоять на месте, а потом налетают чужие всадники, и…

– Нальто-о!..

– Ну не реви, не реви, – неуклюже успокаивала Нитмайя. – Не надо…

– Ну как не надо, – всхлипывала Шура, – как не надо, если его убили! Из-за нас убили, если бы он с нами не поехал, был бы жив! И Джамдир… взял и ускакал вперед, а мог бы его спасти! И всех этих положить прямо там!

– Ну нельзя же, – гудел Тиррук, – нельзя показываться. Чуть маг объявится, мигом Тёмные налетят, они же чуют чужих…

– Но чем Нальто-то провинился? – Шура вытерла лицо рукавом. – Он-то причем?! Что с ним теперь будет?

– Да нечего реветь-то, – встрял один из отряда Тиррука. – Может, он живой еще.

– Да? – вскинулась девочка. – Вы откуда знаете?

– Уж видел, – хмыкнул тот. – Парень в кольчуге был, ее так уж сразу стрелой не пробить, даже и вблизи. Упал, да. Только я ж отход прикрывал, видел, как Тёмные налетели, посовещались, да нашего Нальто поперек седла кинули. А раз так, значит, жив еще был, мертвого бы они не потащили. Там, глядишь, выберется еще…

Шура обменялась взглядами с Нитмайей. Ясно… Не выберется Нальто. Если останется жив, то обратной дороги ему не будет. Станет свою многолетнюю рожь выращивать в других землях, если его не казнят, конечно. Лишь бы только не выдал отряд, но Шура верила, что молодой маг не это не способен…

А Джамдир в это, похоже, верил не слишком, поскольку велел сменить курс. Пусть в обход, но только не под стрелы Тёмных…

– Откуда бы эти узнали о нас, – говорил он сквозь зубы. Шура слышала, как он совещается с Тирруком. – Никто не знал, что мы идем в эту сторону…

– Узнать дело нехитрое, – отвечал тот, – однако мне показалось, что эти-то вовсе ни при чем. Лесные разбойники, их везде хватает! Увидели отряд да напали, только и всего. По одежде увидели: это не отряд кого-то из лэ, это так, с миру по нитке собрались! Случайно мы на них нарвались, а кому они служат – то неизвестно! Может, сами по себе, вольная братия…

– Хорошо, если так, – вздыхал Джамдир, – но исключать возможности, что они посланы были именно за нами, мы не имеем права, а потому лучше изменить наш путь.

И они меняли дорогу, забираясь всё дальше к востоку, в дикие дебри, и шли без отдыха, чтобы не упускать времени, хоть это и было тяжело.

– Как ты думаешь, – то и дело спрашивала Шура Нитмайю, – Нальто выжил?

– Надеюсь, – терпеливо отвечала та, – раз уж его не добили на месте, то увезли с собой, а там уж поняли, что он маг… А маги всегда и везде на вес золота!

Шура не очень-то в это верила, но все-таки надеялась, что с Нальто будет всё в порядке. Очень уж он был хорошим парнем, добрым и веселым, пусть выживет, пусть возится со своими растениями, только бы не умирал!..

И так день шел за днем, и никто не охотился за ними с воздуха, никто не преследовал лесами – видно, тут Джамдир оказался прав, маленький отряд никого не интересовал! Так они и ехали не один день…

Чем дальше, тем мрачнее делалась Шура. Ясно было, что возвращаться за Нальто никто не станет. Нельзя, не та у них миссия, а один человек, пусть даже маг, но привязавшийся случайно, роли не играл! Пропал и пропал, что же теперь, положить всех остальных, вытаскивая этого нескладеху? Конечно, нет, и если даже в отряде и жалели о веселом и добром молодом маге, вслух об этом предпочитали не говорить: Джамдир бы не одобрил.

А ведь Джамдир, закрадывалась нехорошая мысль, слишком уж громко кричал, чтобы Нальто не использовал магию! Отводил стрелы от остальных? Наверняка вперед прочих нападавшие попытались бы избавиться от самого опасного противника, то есть от мага, и выходит… Выходит, Джамдир Нальто просто подставил, как Шура и предполагала когда-то. Может, конечно, это и было совпадением, но очень уж странным!

Сашка – тот вовсе предпочитал о Нальто не вспоминать, не упоминал о нем, а когда заговаривала Шура – переводил беседу на другую тему, неуклюже, но недвусмысленно. Да ему – она видела – не было особенного дела до Нальто, его мало интересовали изыскания молодого мага, он не стремился услышать, что тот разузнал о древних временах… Нет, для Саши авторитетом был Джамдир, и только Джамдир, а гибель Нальто (пусть даже Шура надеялась, очень слабо, что парень остался в живых) оставалась чем-то нереальным, как в кино. Спутники главного героя всегда гибнут, такова их участь, что же теперь страдать? Им положено вот так умирать, чтобы Избранный смог дойти до цели! От этого Шуру мутило, но объяснить Сашке, в чем дело, она не могла. Слов не хватало, а может, не слов, а ума. Или авторитета: Джамдир, как ни крути, был старше, ему и веры больше… Только и оставалось, что рассказывать шепотом о своих думах рыжему пони, – тот слушал внимательно, дышал ласково в щеку, прядал длинными ушами…

– И куда это мы вышли? – поинтересовался Тиррук, когда лес поредел, а местность пошла под уклон.

– Долина Сиа Сонти, – ответил Джамдир, придерживая коня. – Если получится пройти по прямой, мы изрядно срежем путь. Здесь никто не живет со времен последней войны, так что проблем быть не должно!

– А что тут случилось? – подал голос Саша, из-под локтя мага рассматривавший простиравшуюся внизу долину. – Как тут пусто!

– Тёмные применили какое-то заклятие, которому нет названия, – ответил тот, взъерошив мальчику волосы. – Теперь в этой долине нет ничего живого, разве только растения понемногу начинают приживаться, а вот звери и птицы стороной обходят эти места!

– И прямо туда вы нас и толкаете, – хмыкнул Тиррук. – Сдается мне, звери да птицы будут поумнее людей в этом смысле… Лошадей-то мы заставим туда идти, а?

– Посмотрим, – коротко ответил Джамдир и тронул коня. – Едем!

– А что там было, в Сиа Сонти? – тихо спросила Шура Нитмайю. Ее конёк шел рысцой, приноравливаясь к широкому шагу гнедого.

– Война, что ж еще? – пожала плечами женщина. Видно было, что ей не очень-то хочется спускаться в эту мрачную долину. – Тёмных оттуда выжгли, вроде даже замок их разрушили, только ничего живого тут не осталось – те напоследок чем-то таким грохнули, что… Слышала, название-то прежнее осталось. Значит, наши это место не заняли. А то, что никого из хозяев тут нет, вовсе не означает, что их магия вместе с ними ушла! Так что ты держись уж поближе ко мне.

– Ладно, – серьезно ответила Шура, оглядываясь по сторонам.

Пока долина выглядела вполне мирно: точно такие же холмы, какие они во множестве миновали до сих пор, кусты да деревья, жесткая трава… И каменистые осыпи, слишком крутые, чтобы по ним можно было спуститься на дно долины, где виднелась будто бы узкая лента – русло высохшей реки.

– Пожалуй, проще будет обогнуть по склонам, – решил Тиррук после очередной неудачной попытки, которая едва не увлекла вниз его вместе с лошадью. – Смотрите, тут явно уже ходили, и не раз. Вон по левой стороне тропинка, а вон и по правой проход протоптан…

– Не лучше ли будет спуститься на дно? – спросил Джамдир, хмурясь. – Пойдем в обход – потратим вдвое больше времени! Пожалуй, я смог бы задействовать магию так, чтобы этого никто не заметил, а лошади наши сумели бы преодолеть этот спуск.

– Стоит ли рисковать? – пожал плечами Тиррук. – И нами, и лошадьми… Смотрите, тропы широкие, не мы первые тут идем! А что нас ждет внизу, никто не знает. Вон там, чуть подальше, склоны более пологие, но не видно, чтобы кто-то вниз лез! Должно быть, на то свои причины есть… Так что я бы не спешил спускаться!

– Твоя правда, – кивнул маг. – Но хотелось бы знать, кто тут ходит и не повстречаем ли мы их на тропе…

– Ну, тут уж не угадаешь! – развел руками воин. – Давайте уж, решайте, что толку в затылке чесать?

– Хорошо, – решил Джамдир после короткой паузы. – Веди.

И они двинулись по левой тропе, показавшейся Тирруку более широкой и чаще хоженной. На ней помещалось в ряд две лошади, и не было риска сорваться вниз, хотя осторожность соблюдать всё же следовало. Так они и ехали, медленно, один за другим, пока передние не притормозили.

– Ошибочка вышла, – возвестил Тиррук, хмурясь (Шура ехала прямо за ним вместе с Нитмайей). – Дальше ходу нет!

Впереди долина делала поворот, и на крутом изгибе склона, похоже, недавно произошел обвал или оползень. Так или иначе, но тропа была завалена, лошади бы там не прошли! Спуститься вниз тут не было никакой возможности, слишком крутой склон, пришлось поворачивать, пока ширина тропы позволяла…

– Полдня потеряли, – ворчал Тиррук, а Нитмайя насмешливо вторила:

– Это всё твоя привычка налево ходить, болячка тебе в бок!

И оба смеялись, заражая весельем остальных, кроме, разве что, Джамдира и Саши…

Правая тропа, которую решили испробовать до того, как стемнеет, оказалась уже и опаснее, чем левая, но лошадь по ней всё же пройти могла, и даже развернулась бы, приди такая нужда. Вот как ночевать, это уже вопрос! Но, видимо, ведущие намеревались двигаться до темноты, а там уж придумали бы что-нибудь, как полагала Шура.

Тут пришлось спешиться и вести лошадей в поводу – вдруг оскользнется, уронит всадника и сама покалечится! Шура вела под уздцы своего рыжего, смотрела в спину Саши, шлепавшего аккурат за Джамдиром, смотрела под ноги, на каменистую тропу, и не сразу поняла – что-то изменилось…

Она осторожно покосилась влево, вниз, в долину, и зажмурилась, потом протерла глаза, но… ничего не исчезло!

Там, внизу, вздымались клубы пыли. Там из устья долины волна за волной выкатывались всадники, сверкая доспехами, обнаженными, не иначе, во устрашение врага. Там полыхали вспышки – это действовали маги, там ржали лошади и яростно кричали наездники, грохотали взрывы и лязгало железо, и выли в воздухе стрелы, и летели прямо в путешественников, замерших на тропе, жмущихся ко склону, прикрывающих руками головы…

Шура видела, как дернулся в сторону Саша, как схватил его за руку Джамдир, иначе бы тот полетел вниз… Видела, как очки Семенова хрупнули под копытом серого жеребца, вспомнила, что запасные у нее в рюкзаке и мимолетно порадовалась собственной запасливости. Вот только стрелы так и свистели над головой, и тянуло присесть, укрыться, один лишь Саша бестолково вертел головой, явно ничего не видя вокруг, да и лошади спокойно стояли на месте…

Сообразила не она одна, до Нитмайи тоже дошло.

– Они ничего не видят! – выкрикнула она. – Лошади ничего не видят! Там нету никого, это только кажется!

– Ты права, – помедлив, возгласил Джамдир. – Это тени давно минувшей битвы! Возвращаемся, живо! Следуйте за лошадьми, они выведут обратно, и не бойтесь – стрелы ничего вам не сделают, их нет, этих стрел, они давно сгнили от времени!..

Только когда они вернулись на исходную позицию, отступил шум битвы, пропали видения.

– Это что же, – помотал лохматой головой Тиррук, – это мы видели, как оно было сто лет назад или того больше?

– Должно быть, сами камни долины Сиа Сонти сохранили память об этом, – кивнул Джамдир. – Однако сложно будет пройти по тропе… Лошади не видят угрозы, но люди – люди напугаются, пусть даже это храбрые воины! Один неверный шаг, и… С завязанными глазами мы эту тропу не минуем, а иного способа я не вижу.

– Тогда остается один путь, – сказал Тиррук, – вниз, по дну долины. Нам не хотелось спускаться, но теперь другого выхода нет!

– Верно, – ответил маг. – Выхода нет. Заночуем здесь, утром спустимся. Времени мы потеряли изрядно, но если внизу нас не ждут никакие опасности, то мы наверстаем упущенное!

Тиррук только кивнул – тоже хотел надеяться на это. А Шура молча смотрела вниз, в долину Сиа Сонти и думала о том, что Нальто Чез наверняка рассказал бы, что стряслось в незапамятные времена в этих краях, и почему теперь путники видят давнее сражение, только лишь пытаясь преодолеть это место!

14. Ночные призраки

Утро выдалось прохладным и туманным: длинные полосы тумана никак не рассеивались, хотя солнце уже взошло, стелились по дну долины, будто стремились спрятаться, укрыться в камнях, влажных от росы.

Спуск оказался легче, чем ожидалось, во всяком случае, никто не покалечился, только один из воинов все-таки оступился и съехал вниз. Вреда это ему не причинило, только штаны пострадали да самолюбие – товарищи до вечера поминали ему эту маленькую оплошность.

Внизу, в долине, оказалось совсем не страшно. Надо думать, не одна Шура ожидала, что вот-вот снова начнет мерещиться древняя битва, только на этот раз они окажутся не наверху, а в самом её центре! Но нет, стояла тишина, глубокая и спокойная – здесь не водились ни птицы, ни даже насекомые, только чахлые деревца шелестели на слабом ветру.

По руслу высохшей реки путникам удалось проделать немалый путь, прежде чем Джамдир объявил привал. Отдыхали недолго: до темноты следовало пройти как можно больше. Вряд ли бы удалось выбраться из долины в этот же день: не было видно, насколько далеко она тянется, – она делала поворот, и склоны мешали разглядеть, что там впереди.

Ночевать здесь мало кому хотелось, но другого выбора не было. Хорошо, удалось набрать хворосту для костра, а лошадям было, где попастись, хотя на жесткую траву они поглядывали без особенной радости.

– Ой! – Саша, отходивший за ближайший куст, споткнулся и неловко сел наземь.

– Ну что ты на ровном месте спотыкаешься? – поинтересовалась Шура, протягивая приятелю руку.

Они с Нитмайей как раз собирали хворост, пока не слишком стемнело: будет, чем ночью поддерживать огонь! Вообще-то Тиррук сомневался, стоит ли разводить костер: в таком местечке его издалека видать будет, и отряд окажется как на ладони, но Джамдир заверил, что не чувствует опасности ни рядом, ни на сколько-нибудь небольшом расстоянии. Магу Тиррук поверил, хоть и продолжал ворчать, и костер всё же развели, пусть и небольшой.

– Какое ж оно ровное! – Саша поправил запасные очки – эти постоянно съезжали ему на кончик носа. – Ой!..

Он попятился.

– Да что ты разойкался, как девчонка? – возмутилась Шура и посмотрела на то, обо что споткнулся ее приятель. – Ой…

– Сама ты девчонка! – с удовлетворением констатировал тот.

– А кто бы сомневался, – огрызнулась Шура и позвала: – Нитмайя, иди посмотри!

– Что вы там нашли? – недовольно отозвалась женщина, подходя ближе. В руках у нее была целая охапка хвороста. – Ого!

С земли, едва различимый в сумерках, скалился череп. Самый обыкновенный человеческий череп с изрядной дыркой во лбу – от этого, надо думать, его владелец и умер в далекие времена.

– Это из той битвы?… – спросила Шура почему-то шепотом.

– Похоже на то, – присев на корточки, Нитмайя разглядывала череп. – Ну, что ему не один год, это уж точно, а насколько он старый, сказать не могу, это надо Джамдира звать… Хм… – она нахмурилась, бросила хворост, бестрепетно взяла череп в руки, повертела. – А вот это уже скверно!

– Что? Что? – невольно заинтересовались подростки.

– Смотрите сами, – Нитмайя сунула череп им под нос. – Видите? Следы зубов.

– Ну, да, – недоуменно ответила Шура за них обоих. – И что? Если тут столько людей погибло, то потом, наверно, падальщики всякие пришли…

– Дурья твоя голова! – вздохнула женщина. – Ты ж помнишь, что говорили? В этой долине ни зверь, ни птица не селится, какие уж тут падальщики! Тем более сразу после той битвы, когда тут, поди, от остатков магии глаза на лоб лезли… Ты погляди – следы зубов-то совсем свежие!

– И… что это значит? – не понял Саша, а Шура начала догадываться.

– Ну совсем бестолковый! – нахмурилась Нитмайя. – Чему только только тебя Джамдир учит! Кости за столько лет в землю ушли, травой поросли, никто их не трогал, так? А раз так, если череп тут, то и прочий костяк должен быть поблизости. Если, конечно, – добавила она, подумав, – башку эту не срубили да не закинули куда подальше. Но и всё равно… Не положено этим костям на поверхности валяться!

– Может, дождем вымыло? – предположила Шура.

– Откуда? – скептически спросила женщина. – По сторонам посмотри, под ноги. Кусты как кусты, дерн как дерн, неоткуда вымывать-то! Даже ручья нет, а сильных дождей уж которую неделю не бывало…

– Ну и что выходит? Сам он прибежал, что ли? – нахмурился Саша.

– Сам не сам, а вот что его кто-то тут бросил, это ясно, – мрачно сказала Нитмайя. – Это-то и скверно. Про следы зубов еще не забыли?

Ребята помотали головами.

– Старые кости мало кто глодает, – продолжала женщина. – Но есть несколько тварей, которые не откажутся и от таких древних косточек, если ничего посвежее нету. А ну, пошли! Да не отставайте!

Она быстро зашагала к костру, Шура потянула Сашу следом. Теперь находиться в кустах совсем не хотелось…

– Да, череп старый, – подтвердил Джамдир, изучив находку. – А грызли его совсем недавно.

– Кто, как вы думаете? – спросила Нитмайя.

Маг задумался ненадолго, потом нахмурился.

– Судя по расстоянию между клыками… форме… – Он заметно помрачнел. – Как бы не мертвожор. Притом крупный. Неудивительно, что здесь до сих пор никакое зверье не селится…

– Мертвожор падаль предпочитает, – пояснила Нитмайя ребятам, – но и охотиться умеет. Завалит зверя и оставляет на недельку, чтобы протух как следует. Где мертвожоры поселились, других зверей рядом не жди, они не дураки в таком соседстве жить! – Она перевела дыхание. – А здорово, видно, оголодала тварюга, если взялась старые кости раскапывать!

– Однако люди тут всё же ходят, если вспомнить о тропе, – напомнил Джамдир.

– А я не удивлюсь, если обвал мертвожор и устроил, – подал голос Тиррук. – Тем путем теперь не пройти, значит, дороги остается всего две: по правому склону либо по дну. По правому, похоже, кое-кто всё-таки умудряется пройти, наверно, секрет какой знает. А может, идут, кто-то да сорвется, вот мертвожору пожива! Либо вниз лезут, как мы…

– Вот именно, – Джамдир хмурился, что-то обдумывая. – Дежурить сегодня будем по трое. Я заступаю на всю ночь, ваши люди, Тиррук, могут мертвожора в темноте и не заметить. Лошадей привяжите поближе, и привяжите как следует, не хватало еще, чтобы тварь какую-нибудь из них утащила или они сами разбежались! От костра не отходить, по одному тоже никуда не ходить, держаться так, чтобы кто-то всегда вас видел. Ясно?

– Яснее некуда, – ответил Тиррук, – уж можете не расписывать, я мертвожоров видал… Эй, а ну собрались, живо! Лошадей к костру, да огонь разведите посильнее!

Он отошел, отдавая распоряжения, а Джамдир всё еще о чем-то размышлял.

– Не хотел я использовать магию, – сказал он будто бы про себя, – но не вижу иного выхода. Если выбирать между возможностью потерять кого-то из отряда и опасностью быть замеченным…

– Да тут, поди, такое эхо держится, что вряд ли кто что заметит, – хмыкнула Нитмайя.

– Верно мыслишь, – кивнул маг и усмехнулся в ответ. – Полноценную защиту установить не рискну, но хотя бы тревожные ниточки задействую, чтобы тварь не подобралась слишком близко…

– А эти мертвожоры – они откуда? – спросил Саша. – Их тоже Тёмные вывели?

– Увы, – вздохнул Джамдир, – справедливости ради следует признать, что этих существ создали еще до того, как началось великое противостояние двух сил… Причем вывели с самой благой целью! Понимаешь ли, войны случались во все времена, случались и эпидемии, да такие, что похоронить всех умерших оказывалось просто невозможно. Огонь тоже не всегда спасал, не так уж много магов, способных сжечь без остатка множество мертвых тел! А те, кто может это сделать, обычно заняты иными делами.

«Ясное дело, – подумала Шура, – разве станет великий маг работать могильщиком? Вернее служащим крематория…»

– А там, где много трупов, там и зараза, и нашествия падальщиков, – продолжал маг. – И вот тогда был придуман выход – этот самый мертвожор. Не самое крупное, но невероятно прожорливое существо, способное очень быстро очистить местность от мертвецов. Эти твари невосприимчивы ни к каким болезням и не переносят их, они даже кости уничтожают… И это неплохо работало! Однако никто не застрахован от ошибок, и, как несложно догадаться, несколько особей сбежало. – Он вздохнул. – Они научились выживать в дикой природе, размножились, развились и сделались истинной напастью! Мертвожоры, бывало, уничтожали целые деревни! Правда, – добавил он справедливости ради, – свою работу они по-прежнему выполняют отлично.

– Наверно, Тёмные их специально куда-нибудь подпускают, – предположил Саша. Судя по выражению его лица, ему очень хотелось, чтобы это оказалось правдой. – Чтобы людей пугать. Если, как вы говорите, мертвожор может целую деревню того…

– Как раз наоборот, – вздохнул маг и потрепал Сашу по голове. – Тёмные относятся к мертвожорам с большой брезгливостью. Они полагают, что так избавляться от тел нельзя, особенно если это тела павших в битве.

«И их можно понять! – решила Шура. – Вряд ли бы тот же Тиррук захотел, чтобы после смерти его не погребли, как положено, и даже не оставили лежать, как тех, кто в этой долине погиб, а скормили какой-то гадости! С другой стороны, какая разница, будут тебя какие-нибудь мыши обгладывать или мертвожор? Но мыши, наверно, всё же приятнее…»

Ночь прошла беспокойно: кажется, кто-то всё-таки подходил к лагерю, во всяком случае, лошади нервничали, сбивались в кучу. Один только серый жеребец, чуя опасность, начинал гневно фыркать и рыть землю копытом: он считал себя вожаком табуна и нес ответственность за остальных! Как ни странно, вскоре ему начал подражать и рыжий пони, и выглядело это настолько уморительно, что люди со смеху покатывались, глядя на него.

Шура не выспалась и чувствовала себя не слишком здорово. Саше приходилось еще хуже: он умудрился простудиться, и теперь доводил Джамдира нытьём. Как же, никто не собирался, как любящая бабушка, немедленно укладывать мальчика под пуховое одеяло, поить чаем с малиновым вареньем и пичкать всевозможными лекарствами! И с помощью магии лечить – тоже! Жестокосердный Тиррук – тот и вовсе громко захохотал, услышав очередную жалобу Саши, и заявил, что тому рано лезть в Избранные – туда таких сопливых не берут, во всех смыслах этого слова. Нитмайя приятеля одернула, но, похоже, и сама готова была Семёнова придушить, чтобы помолчал хоть немного, – долготерпением и снисходительностью к чужим слабостям, особенно если этот кто-то считался мужчиной, она не отличалась.

Шуре же, честно говоря, снова было стыдно за приятеля. Вернее, некая ее часть даже злорадствовала: хотел, Семёнов, в сказку попасть? Ну вот тебе твоя сказка, кушай все удовольствия большой ложкой! Никогда не думал, что путешественники не мгновенно переносятся с места на место, что им иногда есть нечего, простуда донимает, а то и еще похуже, что от лошадей пахнет, что ездить верхом не так-то просто, что спутники, хоть и оберегают Избранного, но вовсе не собираются ходить перед ним на задних лапках, а Джамдир – тот и вовсе относится к нему, как к инструменту… Ну вот теперь, может, задумаешься!

С другой же стороны, ей было его жаль. Он ведь в самом деле искренне верил в сказки – с великими магами, блестящими героями и, надо думать, прекрасными принцессами! Конечно, там тоже имелось место разным неприятностям, жутким чудовищам и прочему в том же роде, но всё это преодолевалось легко и без особых потерь. И что-то ей подсказывало, что Саша пока не понимает, что реальная жизнь – даже и в другом мире – очень сильно от сказки отличается. И хорошо бы он это осознал раньше, чем случится что-нибудь непоправимое! А то пока он, похоже, считает, что угодил в неправильную сказку, только и всего…

Ночь стояла безлунная, тихая, и Шуре не спалось. Дозорные негромко переговаривались, чтобы не уснуть, время от времени ходили проведать лошадей и успокаивали их, обходили лагерь кругом, стараясь не высовываться за периметр, очерченный Джамдиром.

Она смотрела в небо, но его заволокло тучами, звезд не было видно. Глядеть в костер приятнее, но для этого надо повернуться спиной к темным кустам, а на это Шура не была готова, равно как и вглядываться в черноту – вдруг увидит мертвожора, а этого ей совсем не хотелось. Наверняка это не то зрелище, что поможет спокойно уснуть! Вот и оставалось облачное тёмное небо…

Она уже начала задремывать, когда уловила стук копыт. Едва-едва слышный, он приближался откуда-то с севера. Шура приподнялась, но дозорные ничего не замечали, Нитмайя спокойно спала рядом, и девочка уверилась, что ей померещилось.

Но нет! Вот снова перестук копыт, причем кони (а их явно было несколько) ступают не по мягкому дерну, а вроде бы по камням, по дороге, что ли? Но откуда бы ей тут взяться?

Всадники приближались, и Шура не выдержала, растолкала Нитмайю.

– Слышишь? – спросила она шепотом.

– Чего еще?… – сонно ответила та.

– Всадники… Слушай, вот уже рядом совсем!

Нитмайя внимательно прислушалась, помотала головой.

– Почудилось тебе, – сказала она, поворачиваясь на другой бок, – спи давай и другим не мешай!

Шура снова улеглась, прислушалась. Тишина… Но нет, вот снова кто-то скачет, похоже, только один, и он очень торопится! И даже кричит на скаку что-то… Шура изо всех сил напрягла слух, уже не очень удивляясь тому, что никто, кроме нее, не слышит ни звука.

– Лэа Тойа! Лэа Тойа! – доносилось откуда-то издалека. – Срочное донесение!

– Отчего не с птицей? – поинтересовался другой голос.

– Птицу слишком легко перехватить, лэа Тойа, – человек осадил коня. – Я едва прорвался…

– Ты храбрый воин, – без тени насмешки отвечал первый, – я тебя не забуду. Ну же, где донесение?

– Здесь, лэа Тойа, – серьезно сказал второй, – в моей голове. Лэ Руату не счел возможным доверить его бумаге.

– Тогда говори! – приказал первый…

…И тут Шура их увидела. Всадники стояли совсем рядом, буквально в нескольких шагах от дозорных, но те их не видели! Не видели и не слышали! Вот только голоса доносились, будто из немыслимой дали, некоторые слова терялись.

– Лэ Руату сообщает, – начал гонец, – что…

Дальше он заговорил невразумительно, это были какие-то военные термины, касавшиеся, насколько смогла разобрать Шура, перемещения войск и прочего в том же роде.

Гонец оказался совсем молодым, лет двадцати на вид, вряд ли больше, и очень усталым. Лицо, черные волосы и одежда посерели от покрывавшей их пыли, да и конь, не окажись он так взмылен, тоже напоминал бы статую из серого камня.

– Лэ Руату надеется, что лэа Тойа продержится до его прибытия, – закончил он и устало перевел дыхание. – Он спешит на помощь.

– Благодарю тебя, ты принес хорошие новости, – кивнул первый всадник и скомандовал кому-то: – Дайте ему напиться и приведите свежего коня! Он поедет со мной в замок… Живее же!

Всадник повернулся в седле, и Шура вдруг сообразила, что это женщина, вернее, девушка. Ну правильно, Нальто ведь говорил, что «лэа» – это обращение к женщине… Она оказалась не слишком симпатичной, рослой, крепкой, с чересчур уж строгим лицом, обезображенным, к тому же, шрамом на подбородке, но гонец смотрел на нее, как на писаную красавицу. И Шура поняла, почему, когда та улыбнулась, поправляя собранные в хвост медно-рыжие волосы: улыбка ей удивительно шла, а кроме того, была необычайно обаятельной.

Одета она была по-мужски, вооружена, и, кажется, предводительствовала отрядом.

– Что ж, – сказала она негромко, поманив к себе рослого немолодого всадника. Было у того что-то во взгляде, по чему Шура сразу поняла – это маг. Да и сама лэа Тойа, кажется, тоже была не простой девушкой! – Сил у нас достаточно?

– Должно хватить до подхода войск вашего отца, – кивнул тот. – Жаль, что он не с нами сейчас…

– Ты сомневаешься в моих способностях? – усмехнулась та. – Конечно, очень некстати случилась эта напасть, но мы должны держаться столько, сколько будет нужно. Я не собираюсь отдавать свои земли каким-то выскочкам, как бы они ни пыжились!

– Разумеется, лэа Тойа, – ответил мужчина серьезно. – Об этом не может быть и речи. Однако…

– Поспешим, – приказала девушка и зачем-то взглянула на небо. По лицу ее промелькнула тень. – Звезды не сулят нам ничего хорошего, это верно. Однако попробуем поспорить с судьбой! Пока жив хоть кто-нибудь из моего рода, ни один чужак не получит Сиа Сонти!..

Она пришпорила коня, и отряд, набирая скорость, помчался вперед, прямо через лагерь, прямо по спящим людям, которые даже не заметили всадников.

«А ведь так и вышло, – невольно подумала Шура, даже не удивившись. Этот мир быстро отучал от подобных эмоций. – Чужаки не получили Сиа Сонти. Но эти люди, похоже, проиграли… Вот знать бы, что случилось и как это было? Нет, битву-то мы видели, но как было на самом деле? Успел ли её отец на помощь?»

Ответов она не знала, а дать их ей было некому. Нальто Чез сгинул без вести, а спрашивать Джамдира Шура не собиралась. Всё равно правды не скажет, а если и скажет, то так ее вывернет – не поймешь, что к чему!

Так и осталась тайна Сиа Сонти неразгаданной, и Шура подозревала, что такой она и пребудет. Она очень надеялась, что назавтра призраки явятся снова, и что-то прояснится, но никто не появился. Может, это происходило только в какие-то особенные ночи (хотя призрачная битва-то кипела среди бела дня!), может, они являлись только в одном месте и переигрывали заново один-единственный фрагмент истории… Так или иначе, рассказывать о виденном Шура никому не стала. Ей вообще не нравилось, что давно умерших людей видела она одна. Как бы Джамдир не решил, что с нею не всё ладно… Лучше уж помалкивать!

По долине Сиа Сонти они двигались еще три дня. Мертвожоры (изучив следы, Нитмайя и еще один охотник установили, что их тут было минимум трое) не отставали, но днем напасть не осмеливались, а по ночам их явно отпугивала магия Джамдира. Но за отрядом они следовали неотрывно, страшно нервируя лошадей, да и людей тоже. На третий день они обнаглели настолько, что стали показываться на глаза.

Шура видела мельком одну тварюгу, и, хоть описать бы ее толком не смогла, от омерзения ее едва не стошнило. Вроде бы зверь и зверь, не особенно и крупный, здоровенная, почти безглазая башка, состоящая, казалось, из одних челюстей, крепкие лапы, поджарое тело… Мертвожор был покрыт не то чешуей, не то какими-то бородавками, он оказался серо-бурым, под цвет камней, он будто перетекал с места на место, почти не перебирая лапами: только что был тут, и вот он уже совсем с другой стороны… Было в нем что-то неестественное (так же, как и в возилах, припомнила Шура), от чего с души воротило! Пожалуй, лучше правда достаться на ужин каким-нибудь мышам, чем этакой мерзости…

Напасть мертвожоры так и не отважились, а вот дорогу в итоге всё-таки перегородили. Просто встали на пути, не желая выпускать добычу, и лошади отказались идти вперед, едва не запаниковав. Серый жеребец мог бы и прорваться, но остальные кони (за исключением, разве что, рыжего пони) оказались не настолько храбры. При этом мертвожоры преотлично понимали, что у людей есть оружие, зорко следили за ними, и стоило кому-то протянуть руку к луку или за ножом, мгновенно сливались с камнями. Впрочем, вряд ли кто-то решился бы вступить в единоборство с этакой гадиной!

– Джамдир, тут без вас не обойтись, – сказал Тиррук, когда отряд в третий раз не смог преодолеть склон, перегороженный мертвожорами. – Нам либо обратно идти, но еще неизвестно, выпустят ли они нас, либо прорываться тут!

– Обратно? Нет времени, – покачал головой маг. – И ты прав, они не выпустят нас и там. Но как же не хотелось задействовать боевую магию! Мы зашли уже глубоко в земли Тёмных, и нас пока не заметили…

– Может, кто-нибудь их отвлечет? – предложил Тиррук. – А остальные пока прорвутся!

– Ну и кто же этот безумец? – усмехнулся Джамдир. – Может быть, ты? Нет, друг мой, у нас слишком мало людей, чтобы рисковать ими. А кроме того, эти твари не настолько глупы, чтобы поддаться на такой обман. Выхода нет, я их отпугну. Будем надеяться, что кратковременной вспышки никто из чужих магов не заметит. Но нам нужно будет выбраться из долины очень быстро! Не думаю, что они станут преследовать нас…

Шура уже видела, как Джамдир использует заклинание, и, признаться, это не очень впечатляло. По лицу его заметно было, что он сосредоточен, но никаких эффектов не наблюдалось. Вот только мертвожоры расступились, скаля желтые зубы, освободили проход!

– Быстрее, вперед! – скомандовал маг и первым пришпорил коня.

Остальные поскакали следом и вырвались-таки из долины, сопровождаемые разочарованным воем мертвожоров, оставшихся без добычи!

Джамдир оказался прав: твари недолго шли по пятам за отрядом, должно быть, им не хотелось далеко уходить от привычного места. Вскоре отстал один мертвожор, следом другой, а там всадники и вовсе оторвались от преследования.

– Повезло на этот раз, – удовлетворенно выдохнул Тиррук.

– Скажу так, если никто не заметил моей работы, – оборвал его Джамдир, хмурясь. – Мы не в самых гостеприимных краях, тут надо быть настороже… Смотрите в оба!

– Да уж не сомневайтесь, – буркнул тот, и уехал вперед, разведывать дорогу…

15. Охота

А места в самом деле потянулись не слишком приятные: мрачные, густо поросшие лесом холмы, безымянные долины – и Джамдир не всегда мог припомнить их названия. Сюда редко забирался кто-то из Светлых, хватало забот в густонаселенных краях, а соваться в места, формально принадлежащие Тёмным, без особой на то нужды никто не собирался.

Но маленький отряд гнала вперед именно что нужда, и чудо, что до сих пор все оставались в строю (если не считать беднягу Нальто), что ни одна лошадь не охромела (Шура подозревала, что к этому везению приложили руку маги Холма), а припасов оставалось вполне достаточно… Даже Саша – и тот как-то взял себя в руки, перестал хныкать, стойко переносил прилипчивую простуду.

Зарядили дожди, унылые, холодные, будто не лето стояло на дворе, а глубокая осень, октябрь, как в оставленном ребятами мире. Но, по счастью, длилось это недолго: скоро вновь выглянуло солнце, и ехать стало веселее. Тиррук вновь начал подшучивать над остальными (порой грубовато), пикироваться с Нитмайей. Джамдир поглядывал неодобрительно на такое разнузданное поведение, но помалкивал, понимая, что людям надо как-то расслабляться.

Оказалось, что один из отряда, Лейсо его звали, здоровенный, мрачноватого вида парень, умеет вырезать из дерева свистульки, да такие, что любую птицу пересвистеть можно, если умеючи! Детская забава, но взрослые мужчины радовались, как те самые дети, пока Тиррук, зажав уши, не велел им прекратить это безобразие, чтобы на свист не сбежались Тёмные со всей округи. Подействовало, но не слишком: то один, то другой начинал потихоньку насвистывать какой-нибудь простенький мотивчик. Тиррук особенно сердился на одну задорную мелодийку, и Нитмайя потихоньку рассказала Шуре, почему он ее терпеть не может: эту песенку особенно любила одна красотка-певичка, оставившая бравого воина без единого медяка в кармане, да так и не одарившая его своей благосклонностью. Неудивительно, что подразнить Тиррука таким способом хотелось каждому!

Холмы делались всё выше, низвергались в долины, порой приходилось пробираться речными берегами, порой переходить реки вброд – где он был, этот брод. Пару речушек (на удачу, не особенно широких) пришлось преодолевать вплавь. Плавать, по счастью, умели все, даже Саша – его родители почитали плавание самым полезным для здоровья видом спорта, и на сей раз Избранному удалось не ударить в грязь лицом. Правда, после купания в холодной воде он принялся чихать пуще прежнего, но собой гордился, что уже было немало.

– Далеко ли до Нан Кванти? – спрашивал время от времени Тиррук, остальные молча косились на Джамдира. Все знали, что отпущенный срок скоро выйдет.

– Смотрите, – показал Джамдир после очередного вопроса. С вершины безлесного холма видны были какие-то синие тени вдалеке. – Видите? Это Грозовые горы, и до них осталось совсем немного!

– Ничего себе – немного… – шепотом произнес Саша, оценивая расстояние. Судя по всему, дальше местность была не намного более проходимой, чем та, по которой они шли теперь.

– Не ной, Семенов, – ответила Шура уже ставшей привычной присказкой, – а то Избранным не станешь!

– Да ну его уже… – непонятно сказал мальчик, глядя на далекие горы. – Как-то оно всё…

– Не сказочно? – хмыкнула она. – Ну я ж тебе говорила сколько раз!

– Говорила, – согласился Саша уныло. – А я думал, приключения – это весело…

– Про них только читать весело, – заметила Шура. – А когда сам по лесам бегаешь, тогда не очень. Да?

– Ага, – подтвердил он. – И волшебства никакого. И если твари – то жуть какая-то… И вообще…

– Да не кисни ты! – Шура хлопнула его по спине. Неужели задумался? Не прошло и полугода! – Выберемся как-нибудь. Вон какие люди с нами, выведут, пропасть не дадут, да, Нитмайя?

– Не дадим, – подтвердила та, скаля белые зубы, – чего ж пропадать, дело делать надо! Хватит вам на горы таращиться, насмотритесь еще… Дальше поехали!

А еще через два дня оказалось, что Джамдир… заблудился.

– Как так?! – чуть не срываясь на крик, вопрошал Тиррук. – Вы ж маг, как вы могли?!

– Я маг! – тоже на повышенных тонах отвечал Джамдир. – Только задействовать магию, чтобы отыскать путь, не могу, неужели не ясно? Тут рукой подать до Хан Хаарти! Хотите, чтобы нас поймали и конями разорвали?…

«Хан Хаарти – земля коней, – припомнила Шура наставления Нальто. – Интересно, где тут на таких косогорах лошадей-то пасут?»

– Рукой подать! – разорялся Тиррук. – Знать бы, куда именно подать! Тут на холм поднимешься – одна картинка, слезешь вниз – и пёс знает, куда забредешь! Что нам делать-то теперь? Где север – понятно, но напрямик не пройдем ведь! А по холмам этим не налазишься, с лошадьми-то!

– Лошадей оставлять нельзя, – заметила Нитмайя. – Мы на себе столько не унесем, это раз, а два – скорость всё же не та, не успеем.

– Да какая тут скорость!.. – взвыл тот, и спор возобновился.

В итоге отряд все-таки двинулся в путь, стараясь как можно точнее выдерживать направление на север. Увы, это действительно оказалось непросто: с лошадьми не проберешься через бурелом, на слишком крутой склон им тоже не подняться, да и просто в лесу с ними не слишком-то удобно продвигаться. Но и оставить их, как верно сказала Нитмайя, они никак не могли: насколько поняла Шура, в Хан Хаарти таких холмов уже нет, это равнины, и вот там-то можно будет развить сколько-нибудь приличную скорость и, возможно, наверстать упущенное время. А не на своих же двоих это делать!

…Пронзительный крик раздался откуда-то сверху, до того громкий, что лошади шарахнулись, а люди невольно пригнулись: всем показалось, будто неведомый крикун пикирует прямо на них!

Но нет, путешественники находились под защитой деревьев, и, осторожно выглянув на открытое место, они смогли разглядеть в небе несколько крылатых силуэтов. Кажется, это были птицы, причем очень большие, насколько можно было судить, и это они испускали леденящие кровь крики.

Птицы кружили почти над тем самым местом, где остановился отряд, и Нитмайя потянулась за луком.

– Зачем? – хмуро поинтересовался Тиррук.

– А тебе не надоело вяленину жрать? – спросила она. – Поохотиться толком времени нет, так хоть эту сшибу…

– А ты уверена, что ее можно будет есть? – хмыкнул мужчина.

– Вот заодно и проверим, – улыбнулась Нитмайя. – А то что за дела: бродим-бродим по Тёмным землям, а дичины местной не пробовали!

Она долго выбирала момент, пока одна из птиц немного не снизилась, а уж тогда… Шура раньше не видела, как Нитмайя стреляет, и выглядело это довольно-таки впечатляюще: вот свистнула стрела, а вот птица камнем рухнула вниз! Остальные с воплями разлетелись в стороны, поднялись выше и скоро пропали из пределов видимости…

– Во-он туда она грохнулась, – показала женщина, явно гордая метким выстрелом. – Как раз нам по пути, подберем…

– Не уверен, что стоило привлекать внимание, – негромко произнес Джамдир, подходя ближе. – Это могут оказаться не просто птицы.

– А кто, например? – нахмурился Тиррук. – Шпионы?

– Хотя бы и шпионы, – кивнул маг. – Они необязательно следили именно за нами, но теперь…

– Теперь они смылись, – сказал тот. – Хоть над головой больше орать не будут! – Он повернулся к Нитмайе. – Ну, поехали, поглядим, что ты нам в похлебку приготовила! Только если она на дереве повисла, сама за ней полезешь!

– Да уж залезу, не беспокойся, – фыркнула Нитмайя.

Искали добычу долго, отряд успел уйти вперед, а они с Тирруком все шарили по кустам. Шура с ними не пошла: была охота продираться через колючие заросли, она и так вон вся исцарапана…

Весело переговаривающиеся охотники вдруг затихли, а потом Тиррук негромко позвал:

– Джамдир! Эй, Джамдир, подойдите-ка сюда…

– Что еще? – обернулся маг, но передал поводья своего коня ближайшему спутнику и отправился на зов.

За ним потянулся и Саша, ни на шаг не отходивший от своего кумира, а там и Шура – уже из любопытства. Ясно было: Нитмайя подстрелила что-то не вполне обычное!

Насколько именно это «что-то» необычно, она даже предположить не могла. Равно как и остальные, за исключением, разве что, Джамдира…

На траве распростерлась мертвая птица: при падении она здорово поободралась о ветви деревьев, крылья казались переломанными, но можно было представить, какой она была прежде. Размахом крыльев она не уступала орлу или там грифу (если Шура правильно представляла себе их размеры): вряд ли бы птица сумела унести человека, но вот какую-нибудь овечку средних размеров, пожалуй, подняла бы без особого труда. О том свидетельствовали и мощные когтистые лапы – каждый коготь в человеческий палец длиной, если не больше, острый, блестящий… Оперение сверкало на солнце яркой медью на крыльях, золотом на груди – так и тянуло проверить, уж не из металла ли на самом деле сделаны эти перья! И невольно вспоминались стимфалийские птицы, хотя в этом мире о них, конечно, ничего не слышали…

Вот хвост у добычи оказался не птичий. Вернее, он тоже был покрыт перьями, но подошел бы больше какому-нибудь небольшому дракону. На сгибах крыльев обнаружились довольно длинные пальцы, вооруженные когтями, не такими длинными, как на лапах, но тоже очень острыми. Похоже, птица могла пользоваться крыльями, как руками!

А когда Тиррук ногой перевернул странное создание, мало кто сумел сдержать вздох удивления. Голова у птицы оказалась большой, сидела она на короткой шее, имелись на ней кисточки из перьев, похожие на совиные. Но то сзади, а вот спереди… Да, у нее был клюв – короткий, широкий, глаза тоже походили на совиные – большие, круглые, ярко-желтые, – но почему-то казалось, будто у птицы человеческое лицо. Да, странное, с клювом вместо рта и носа, но – лицо. На нем даже выражение застыло совсем человеческое – удивленное, словно птица не успела понять, отчего это вдруг она падает вниз… Да так, наверно, и случилось. При взгляде на эту физиономию Шуре снова пришли в голову легендарные чудовища – на этот раз гарпии.

– Что это за тварюга? – удивленно спросил Лейсо. – Птица – не птица…

– Не вполне птица, – мрачно произнес Джамдир. – Это мансихайи.

– Кто? – нахмурился Тиррук. – Впервые слышу!

– Ничего удивительного, они не водятся в землях Светлых, – ответил маг, – да и в Тёмных краях встречаются редко. По правде говоря, только в одном месте…

– И, похоже, именно в это место мы и угодили? – поинтересовался тот. – Чем нам это грозит? Эти пташки на людей нападают?

– Не слыхал о таком. – Джамдир задумчиво поглаживал бороду. – Но, конечно, если их натравят…

– Постойте-ка, вот с этого места поподробнее! – Тиррук подошел ближе. – Они что, не дикие?

– Нет, – коротко ответил маг. – С ними здесь охотятся, как у нас охотятся с обычными хищными птицами. Что ж, теперь, по крайней мере, я точно знаю, где мы оказались. Мы отклонились слишком далеко к востоку, но если повезет, сможем выйти к Хан Хаарти почти в нужном месте…

– Погодите с Хан Хаарти, – отмахнулся Тиррук. – Вид у вас что-то больно нерадостный! Где мы, а?

– Если с тех пор, как я бывал в этих местах в последний раз, мансихайи не обрели большой популярности у других Тёмных, что вряд ли, то мы в Шао Гьярти, – сказал Джамдир.

Тиррук присвистнул. Остальные переглядывались – это название мало о чем им говорило.

– Не самое дружелюбное место, – добавил маг. – Из всех Тёмных эти славятся редкостной жестокостью и богатой выдумкой. Как вы можете догадаться, мансихайи – творение их рук. Они почти разумные, эти птицы, они даже могут говорить, если их обучить как следует.

– И откуда вы столько знаете! – хмыкнула Нитмайя. Она явно примеривалась, как бы выдрать у своей добычи десяток перьев покрасивее – на память и в доказательство охотничьей доблести.

– Я много лет изучал эти края, – скупо улыбнулся Джамдир в ответ.

– Не о том говорите! – нахмурился Тиррук. – Если пташки охотились тут, то как скоро можно ожидать появления их хозяев?

– Стаей они охотятся без хозяев, – ответил маг. – Если Тёмные выезжают на охоту, больше одной-двух мансихайи они не берут – те лишь выслеживают добычу. А сейчас они явно искали пропитания… И, право, куда больше, чем Тёмные, меня сейчас волнуют те, на кого мансихайи охотятся!

– Ну, судя по этим курочкам, противники у них тоже серьезные! – Тиррук потыкал птицу носком сапога. – Ну, так кого они ловят?

– Горных псов, – сказал Джамдир весомо.

– Так тут же не горы, – подала голос Нитмайя, и кто-то негромко фыркнул.

– Они спустились когда-то с Грозовых гор, – продолжил маг, не обращая на нее внимания. – Неизвестно, что выгнало их из привычных мест, но, должно быть, то был опасный противник! В Хан Хаарти они не прижились – не любят равнин и открытых мест, – откочевали в Шао Гьярти. Здешние холмы, должно быть, напомнили им родину. – Он перевел дыхание. – Они быстро плодятся, не боятся огня и человека, нападают на скот… истинный бич! Однако Тёмные придумали, как уменьшать их численность – мансихайи очень прожорливы! Жаль, нам с вами это не поможет… – вздохнул маг. – Нужно как можно скорее выбраться из этих холмов: если горные псы нападут, мы от них не уйдем! А магию я задействовать всё же не хочу.

– Ну, что такое собаки? – хмыкнул Тиррук. – Уж не страшнее мертвожоров!

– Они крупнее волков, – ответил маг. – И ходят стаями десятка в два, а то и больше…

– Что ж они тут едят? – тихо спросила Шура. – Если их так много?

– Ну, если ты не видишь дичи, это не означает, будто ее тут вовсе нет, – потрепала ее по голове Нитмайя. – Леса тут богатые, только мы слишком шумим. А зверье-то осторожное, лишний раз на глаза не покажется!

– Ясно…

– Ну раз так, – постановил Тиррук, – давайте выбираться поскорее. Если эти ваши… как их? Пташки, словом, тут вились, может, и стая поблизости.

Отряд двинулся вперед – теперь, сориентировавшись, Джамдир уверенно выбирал дорогу, – всё ускоряя темп. Самые высокие холмы остались позади, здесь склоны были более пологими, а лес не таким густым, и это позволяло двигаться быстрее.

– А откуда известно, что Шао Гьярти – одни из самых скверных Тёмных? – услышала Шура вопрос Саши и подъехала поближе, чтобы послушать.

– Они находят особенное удовольствие в совершенствовании орудий и приёмов пыток, – пояснил Джамдир спокойно. – Применют они их, конечно, на пленных Светлых. Припоминаю случай, когда Шао Гьярти захватили шестерых наших лазутчиков…

– Сразу шестерых? – хмыкнула Нитмайя, которой тоже было любопытно. – Паршивые ж это были лазутчики!

– Разумеется, не всех их взяли вместе, – не обратил внимания на ее сарказм Джамдир. – Одного, затем тех, кто пытался выручить его. Еще кого-то они откупили у соседей. Ну а когда собралось достаточное, по мнению этих извергов, количество, над ними начали производить опыты, которые я, с вашего позволения, описывать не стану. Даже мне скверно спалось по ночам после того, как я узнал о них… – Он сделал паузу. – Упомяну лишь, что в итоге тела этих несчастных прислали в Чин-Хатт в… скажем так, в разобранном виде. Отдельно руки, отдельно ноги, тщательно снятая кожа – целиком, с живого человека. Шао Гьярти гордятся этим умением и, говорят, в стародавние времена набивали чучела из своих врагов. Светлых они сочли недостойными такой чести, – криво усмехнулся он. – Ну а самым отвратительным были глаза – их Тёмные поместили в хрустальный ларчик. Все шесть пар. И глаза эти были живыми, они смотрели с нечеловеческой мукой, и их никак нельзя было заставить закрыться – у них ведь не было век…

Саша шумно сглотнул, представив, видимо, эту картину.

– Вот почему лучше не попадаться ни на глаза, ни тем более в руки людям Шао Гьярти, – завершил Джамдир невозмутимо. – Но довольно болтовни! Едем же!..

Два дня прошли относительно спокойно, хотя теперь, как в Сиа Сонти, по ночам оставляли больше людей на дежурстве. Горные псы, если и жили где-то поблизости, на глаза не показывались, но только до поры. На третью ночь один из дежурных расслышал невдалеке вой, отдаленно похожий на волчий, а лошади начали приметно нервничать. Должно быть, горные псы недалеко ушли от волков, а может, наоборот, были когда-то домашними, а потом вернулись в дикое состояние. Видно, именно поэтому они не боялись человека и огня! Свойство опасное, Шура припоминала, что читала об одичавших собаках, которые оказывались куда хуже своих изначально диких родственников…

Утро выдалось солнечным, ясным. Здесь уже можно было ехать верхом, а не пробираться по кустам, ведя лошадей в поводу, и люди с заметным облегчением вернулись в сёдла. Тиррук о чем-то негромко переговаривался с Джамдиром, когда вдруг его лошадь всхрапнула и встала. Жеребец мага сделал еще несколько шагов вперед и тоже замер.

В подлеске что-то мелькнуло, и на открытое пространство перед всадниками выскочил зверь. Показался он всего на несколько мгновений, но этого хватило, чтобы его рассмотреть. Да, действительно, ростом он оказался с хорошего волка, если не побольше, поджарый, остроухий, с длинной черной мордой. Шерсть его была красновато-бурой, цвета коры здешних деревьев, с более темными подпалинами на брюхе и на лапах. Хвост пёс держал опущенным по-волчьи, а взгляд его показался Шура на удивление разумным. Она бы не удивилась, если бы выяснилось, что пёс пересчитывал всадников!

Еще миг, и пёс скрылся в кустах, только хвост мелькнул.

– Один? – удивленно сказал Тиррук. – Вы ж сказали, они ходят стаями!

– Разведчик, – сквозь зубы ответил Джамдир. – Теперь приведет остальных…

– Надо было стрелой снять! – огорчилась Нитмайя.

– Да что теперь, – махнул рукой маг. – Ходу!..

Но было поздно: невдалеке завыл пёс, к нему тут же присоединились остальные и, судя по этому хору, стая была немаленькой. Лошадей становилось все труднее удерживать в повиновении, а когда по сторонам в подлеске замелькали красноватые тени, они и вовсе ошалели. Шура бы точно не справилась со своим коньком, если бы не Нитмайя, треснувшая рыжего промеж длинных ушей. Тот как-то разом пришел в себя и, хоть и дрожал всем телом, жался к большим лошадям, но слушался узды.

– Скорее, скорее отсюда! – требовал Джамдир.

Лошадей не нужно было погонять, они и так неслись вперед со всей возможной скоростью. Их даже нужно было придерживать, чтобы не угодили в какую-нибудь яму и не переломали ноги!

Псы, видя, что добыча норовит ускользнуть, наддали, вой перешел в азартный лай, а самые наглые звери бросались едва ли не под ноги лошадям, клацали зубами у самых их морд… Всадники отбрасывали их пинками, но толку от этого было мало. Шура, когда чуть ли не у ее лица лязгнули челюсти, шарахнулась так, что едва не вывалилась из седла. По счастью, на этот раз рыжий конёк не сплоховал: скакнул вперед и, кажется, еще угодил копытом по нападавшему, если судить по жалобному визгу! Но долго так продолжаться не могло…

– Джамдир, плевать на Тёмных! – орал Тиррук. – Нас же сейчас сожрут! Сделайте что-нибудь!

Маг не отвечал, но было ясно: без его помощи не обойтись.

Два особенно крупных пса умудрились-таки оттеснить одну вьючную лошадь в сторону, и тут же навалились еще несколько, кто-то хватал несчастное животное за ноги, еще один вцепился в горло, и лошадь упала… Джамдир занес руку, но…

Пронзительный крик над головами заставил лошадей шарахнуться, а горных псов – заметно поотстать. Здоровенная мансихайи камнем упала сквозь ветви в том месте, где они сплетались недостаточно густо, распахнула крылья и всё с тем же леденящим душу воплем вцепилась в зазевавшегося пса. Тот даже взвизгнуть не успел – мансихайи ушла вверх, унося добычу, а сверху неслись всё новые и новые крики.

Вожак что-то пролаял, должно быть, командовал отступление, и стая кинулась врассыпную…

– Повезло… – выговорила Нитмайя, утирая пот со лба.

– Не радуйся раньше времени, – одернул Джамдир. – Надо убраться отсюда поскорее. Мансихайи рано или поздно наедятся, а псы могут вернуться!

Уговаривать никого не пришлось: с мертвой лошади сняли кладь, распределили между остальными (Тиррук еще зачем-то возился над тушей, потом нагонял остальных, но Шура уже не смотрела – жаль было животное), и ехали до тех пор, пока что-то могли различить. Остановились, лишь когда совсем стемнело. Воя они больше не слышали, криков мансихайи тоже, и это вселяло некоторую надежду. Джамдир, правда, говорил, что стая вряд ли уничтожена целиком, скорее, рассеяна по холмам, но вскоре остатки ее соберутся и снова примутся за охоту…

– Уж на что мне твари Тёмных не по нутру, – озвучил общее мнение Тиррук, – а вот этим ман… ман… ну, вы поняли! Этим аж благодарен! Даже жаль, что ту подстрелили… Может, тогда остальные бы не улетели, а стае тогда не до нас было бы.

– Хочешь, извинюсь? – хмуро отвечала Нитмайя. – Лошадь жалко…

– Жалко, – вздохнул тот. – Хорошо, не верховая, а клади у нас не так уж много. Зато, – хохотнул он вдруг, – есть свежая конина на ужин!

– Ах ты старый… – начала женщина и тоже засмеялась. – Вырезал, поди, лучший кусок?

– Так не бросать же собакам! Лошадка хорошо служила, пусть и еще послужит…

– Хватит болтать, доставай, сейчас зажарим!

– Если судить по звездам, – негромко произнес Джамдир, не обращая на них внимания, – мы почти миновали Шао Гьярти. Если повезет, вскоре выйдем к Хан Хаарти.

– А если нет? – спросил кто-то, Шура в темноте не видела, кто именно. К стыду своему, она до сих пор путала этих людей: одеты одинаково, все щетиной по глаза заросли, а говорят мало и редко, и уж вовсе не с ней.

– Не знаю, – признался маг. – Я неплохо изучил места западнее, но здесь… Не могу сказать, что может нас ожидать впереди.

– Столкнемся – узнаем, – постановил Тиррук. – Идите есть!

– Семенов, пошли, а то там всё съедят, – пихнула Шура приятеля в бок. – Ну чего расселся?

Мальчик, странно молчаливый и несчастный даже на вид, кутался в плащ Джамдира и сопел, как всегда, когда раздумывал, заплакать или не стоит.

– Чего ты хлюпаешь? – нахмурилась Шура. – Тебя что, покусали?

– Не-ет, – протянул он.

– Ну а тогда что?…

– Полагаю, он просто испугался, – вмешался Джамдир и ласково обнял своего драгоценного Избранного. – Вряд ли вам прежде приходилось сталкиваться с подобным, не так ли?

Саша кивнул несколько раз, видно, для пущей убедительности.

– И до этого никто не умирал, – добавил он. – А теперь…

Шура поняла: его не столько напугали мансихайи и горные псы, сколько поразила гибель лошади. Вот только что скакала рядом, а теперь валяется в кустах с располосованной глоткой! А ведь и он мог попасть в зубы к этим псам! «Неужто дошло, что мы не на прогулку вышли?» – с надеждой подумала Шура. Это потерю Нальто Сашка как-то не прочувствовал, ну да ведь не в него самого стрелу воткнули, да и не видел он этого!.. А тут, когда пёсьи зубы клацали совсем близко, когда лошадь завалили и загрызли, считай, на глазах…

– А ты, дитя мое? – обратился к ней Джамдир. Это случалось редко, и Шура удивилась, с чего бы ему с ней разговаривать. – Ты не испугалась?

– Я не успела, – ответила она чистую правду. – Потом испугаюсь, когда дойдет.

– Вот! Это ты верно говоришь! – вынырнула из темноты Нитмайя, принесла несколько ломтей мяса, насаженных на прутья, протянула один Шуре, предложила Джамдиру, Саше. Маг взял, а мальчик замотал головой, с отвращением глядя на истекающее соком жаркое. – Бояться будем дома. Вот вспомним и забоимся, а пока некогда! Ты ешь давай!

Шура кивнула и попробовала мясо – оказалось ничего себе, а уж после стольких дней на сухом пайке – так и вовсе царский ужин!

– А ты почему не ешь? – спросил Джамдир подопечного.

– Не хочу, – буркнул тот и отвернулся. – Противно.

– Ну и зря, – из чувства противоречия Шура не стала его поддерживать. – Вкусно.

Саша приметно передернулся – видимо, мысль о том, чтобы есть боевого товарища, его шокировала.

– Ну, ну, не дразни его, – снова вмешался Джамдир. – На нем лежит тяжелое бремя, здесь может сломаться и взрослый мужчина, не говоря уж о подростке! Тебе не о чем заботиться, тебе намного легче…

«Да конечно, не о чем! – могла бы ответить Шура, но вместо этого сильнее вгрызлась в кусок мяса. – Это у вас великие цели, а мне бы живой вернуться! И этого нервного тоже вернуть!»

16. Принц

Ночь прошла спокойно, а назавтра, около полудня, отряд выбрался из леса и спустился в очередную неглубокую долину. Узкая, извилистая, она вела почти точно на север, и Джамдир постановил ехать напрямик.

– Что это за края, не знаю, – признался он. – Но выглядят они безлюдными, а это нам на руку.

– Да мы вообще как-то слишком мирно едем, – высказался Саша, успевший отойти после вчерашнего. «Приключений тебе не хватает, что ли?» – обозлилась Шура. – Ничего страшного не случилось, вот разве только псы эти… А так всё спокойно чересчур!

– Не один прекрасный следопыт и не один маг положили жизни на то, чтобы мы могли проделать этот путь в подобном спокойствии! – срезал его Джамдир. – Несколько лет мы готовили это путешествие, разузнавая, какие тропы безопасны, где меньше риск столкнуться с Тёмными! И уж не тебе говорить подобное…

– Да я не в том смысле, – испугался Саша. – Я… ну, просто когда так тихо, кажется, что это не к добру.

– У нас нет таких примет, – холодновато ответил маг и замолчал.

Шура же добавила к своим выводам еще крупицу информации. Значит, экспедицию готовили несколько лет? Ну правильно, чтобы идти не наобум, а точнехонько к цели, и по сравнительно безопасным местам. Если бы они не заблудились – а от этого, как видно, даже маги не застрахованы, – то были бы уже совсем близко к месту назначения. Выходит, на земли Тёмных Светлые еще как ходят… Впрочем, наверно, те тоже не отказываются заглянуть к соседям и выведать что-нибудь интересное и полезное!

Но раз готовиться начали загодя… Откуда маги Холма могли знать, что старый хозяин Нан Кванти вдруг скоропостижно скончается? Вообще откуда об этом стало известно? Хотя это-то ладно, шпионов никто еще не отменял… А вот как можно было заранее разведать дорогу, подготовить отряд, чтобы, как только явится Избранный, схватить его в охапку и скорее тащить за Вещью? Да притом подгадать всё с точностью до пары месяцев, чтобы новый хозяин Вещи не успел войти в полную силу?

Нет, конечно, нельзя было отрицать возможности, что всё это кто-нибудь напророчил, от этого мира можно ожидать и не такого! Но что ж это за пророк, который прорицает с точностью едва ли не до дня? Или маги по звездам рассчитали срок жизни того человека?

Может, и так, но Шура склонялась к более прозаическому варианту: скорее всего, загодя готовили не только поход. Как только маги Холма отыскали Избранного и изладились вытащить его в этот мир, вступила в действие вторая часть плана, и хозяина Нан Кванти благополучно укокошили. Уж как умудрились, вопрос второй, но маги ведь тоже смертны, даже могущественные, это и Джамдир говорил!

Вот это больше походило на правду. Увы, Шура не очень-то верила во всякие сказочные штуки вроде точных предсказаний, а подобный ход развития событий был ей хорошо знаком и по родному миру. Похоже, не так уж они и различались… Ничего нового: всё та же борьба за власть, за артефакт в данном случае. И Шура сильно подозревала, что, заполучив Вещь, Джамдир захочет перетряхнуть Совет Холма и, чем черт не шутит, возглавить его. А то и сделаться единоличным правителем, с него станется!

Конечно, мысли свои она держала при себе, даже Сашке ничего не говорила. Вернее, особенно Сашке: ведь тут же растреплет Джамдиру, а тот и так смотрит на Шуру косо. Понимает, наверно, что она имеет какое-никакое влияние на Избранного, и ему это не нравится…

– Странное местечко, – подал голос Тиррук.

– Диковатое, я бы сказал, – согласился Джамдир. – А кроме того… Смотрите!

– Ого… – Тиррук придержал коня, приостановились и остальные. – Это куда ж мы забрели? Джамдир, чье это владение, а?

Тут и Шура сообразила, о чем они: впереди, на холме возвышалась крепость. Не очень большая, но суровая с виду.

– Не имею представления, – развел тот руками. – Не чувствую ни светлой, ни тёмной магии! Может статься, никто здесь и не живет. В этих местах попадаются заброшенные жилища, бывает, и целые города, и никто не помнит, кто там обитал…

– А это мы сейчас узнаем, – пообещала Нитмайя. Зрение у нее было очень острое, и она явно что-то углядела.

– Ты о чем? – нахмурился Джамдир, и тут же ветер донес до путников звуки рога. Похоже, в крепости трубили тревогу.

– Крепостица вполне жилая, – пояснила женщина очевидное. – Вон, нам уже навстречу скачут!

Шура только завидовала такой зоркости: всадники напоминали муравьев на склоне, а Нитмайя уже могла точно пересчитать их и сказать, как они выглядят, во что одеты и чем вооружены. Выходило, что отряд не больше их собственного, но вооружен до зубов и шутить явно не намерен!

– Ну что, будем драпать? – деловито осведомился Тиррук. Он явно соскучился по драке.

– У них лошади свежие, – возразила Нитмайя. – Не уйдем! Можно попробовать их перестрелять, но ведь это только головной отряд. На всех нам стрел не хватит, да и им найдется, чем ответить!

– Твоя правда, – заключил Джамдир и вдруг ссадил Сашу с коня. – Тиррук, возьми Избранного к себе в седло. Отвечаешь за него головой! И не упоминай, кто он таков! Это всех касается, – он обвел отряд грозным взглядом.

Шура поняла, что маг готовится к бою, а мальчишка может ему помешать. Разумно рассудив, что оказываться рядом с Джамдиром сейчас не стоит, она заставила рыжего конька попятиться. Теперь за высокими лошадьми ей было плохо видно, что происходит впереди, зато меньше был риск случайно угодить под раздачу…

– Путники! – раздалось впереди. Судя по всему, всадники не стремились подъезжать ближе, опасаясь стрел. А может, и не только стрел. – Кто вы, откуда и куда направляетесь? Назовитесь!

– Прежде, чем назвать наши имена, мне хотелось бы знать, кто и по какому праву задает нам подобные вопросы, – ответил Джамдир сдержанно.

– Вопросы задаю я, Фейд Гор-Гасс, по праву хозяина этих земель, – ответил всадник.

– Гор-Гасс? – вдруг оживился Джамдир. – Уж не родственник ли вы того Гор-Гасса, что участвовал в Третьем походе к Нан Кванти?

– Я и есть тот, кто был в этом походе, – с заметным удивлением отозвался хозяин крепости.

– Рад приветствовать вас, – чуть заметно поклонился его собеседник, явно успокоившись. – Я Джамдир Сарьям, маг Холма, а это – мои спутники.

Насколько удалось разглядеть Шуре, он проделал тот же жест, что и при знакомстве с Нальто, и это явно возымело действие.

– Далеко же забрался маг Холма… – протянул Гор-Гасс, и вдруг в голосе его зазвучало неподдельное волнение: – Не хотите же вы сказать, что это…

– Не стоит говорить об этом под открытым небом, – прервал его Джамдир. – Не почтите ли вы нас своим гостеприимством?

– Разумеется, – ответил тот. – Живем мы скромно, однако таких гостей примем со всем подобающим уважением. Следуйте за нами!

Развернувшись, всадники двинулись обратно к крепости, отряд потянулся за ними.

– А это не ловушка? – негромко осведомился Тиррук.

– Я помню Фейда Гор-Гасса, – так же тихо ответил Джамдир. – Он был не магом, но прекрасным воином, несмотря на юный возраст. Считалось, будто он пропал без вести в Третьем походе – было это больше тридцати лет назад. Этому человеку около пятидесяти, он держится, как воин, у него фамильный перстень рода Гор-Гасс на руке, и он не маг.

– Но как знать, кому он теперь служит? – упорствовал Тиррук, поглаживая бороду. – Если, вы говорите, тридцать лет назад он пропал… а теперь вот обнаружился здесь, на Тёмных землях! Почему он не вернулся назад?

– Полагаю, он сам расскажет нам об этом, – сказал маг. – Не беспокойтесь, друг мой, вряд ли нам угрожает опасность. В крепости нет мага.

– Зато бойцов тут побольше, чем у нас, – буркнул тот. – К тому же они ведь могут просто сообщить ближайшим соседям о нас, и тогда…

– Сомневаюсь, – неожиданно мягко произнес Джамдир. – Фейд был человеком чести.

– Был, вот именно, – фыркнул Тиррук. – Что ж, ведите нас в это логово, но учтите, с оружием ни я, ни мои люди не расстанемся!

– Я и не собирался просить вас об этом, храбрый воин, – не поворачивая головы, произнес Гор-Гасс. Должно быть, когда Тиррук разошелся и повысил голос, тот что-то расслышал. Но как знать, что именно?

Вблизи стало видно, что крепость нуждается в серьезном ремонте: выщербленные стены, в трещинах которых росли не то что кусты, а и целые деревья, говорили о глубокой древности этого сооружения, а также о том, что у хозяев не хватает то ли средств, то ли рабочих рук для того, чтобы привести его в порядок.

Сравнительно новыми выглядели разве что ворота, а вот решетка поднималась с таким натужным скрипом, что его слышно было, должно быть, по всей округе.

– Добро пожаловать, – произнес Гор-Гасс, жестом приглашая гостей следовать за ним, на широкий мощеный двор.

– Ну и дыра… – едва слышно пробормотала Нитмайя.

На двор высыпали, должно быть, почти все обитатели крепости: были тут мужчины, в большинстве своем немолодые, несколько подростков и совсем мало женщин.

Хозяин спешился, взял коня под уздцы, то же проделал его оруженосец (так решила Шура – парень следовал за ним, как пришитый). Кони у обоих были не чета остальным: светлой, серебристо-серой масти, белогривые, тонконогие, они едва ли не светились на солнце. Прочие воины довольствовались лошадьми попроще, вряд ли лучше, чем у отряда Тиррука.

– Вот это красавцы! – не удержался Тиррук (Шура уже знала, он страстный лошадник), и шагнул ближе, то ли рассмотреть получше, то ли погладить.

Серый Гор-Гасса прижал уши и топнул копытом. Тиррук остановился: лошадей он понимал и сейчас ясно осознал, что этот конь фамильярности не стерпит.

– Осторожней, – предупредил хозяин. – Они чужих не жалуют.

– Откуда такие? – мужчина, казалось, растерял большую часть подозрительности, так захватило его созерцание коней.

– Угнали в Хан Хаарти! – похвастался оруженосец. Судя по голосу, был он совсем еще юнцом. – Поймали бы – не сносить нам головы! А уж сколько бились, пока к себе их приучили…

– Ну, оно того стоило, – усмехнулся Гор-Гасс. – Однако поговорить можно и под крышей. Оставьте лошадей, путники, о них позаботятся. Следуйте за мной. Фиро…

– Я отведу, – оруженосец перехватил у господина поводья, повел обоих серых на конюшню, остальные направились за ним.

– Я полагаю, наши люди могут отдохнуть вместе с вашими воинами, – заметил Джамдир. Должно быть, не хотел выпускать тех из виду. – Наверняка не все ваши слова, да и мои тоже, предназначены для любого слушателя.

– Ваша правда, – кивнул Гор-Гасс и отдал несколько распоряжений. – Идемте же…

С ним отправились Джамдир, Саша и Тиррук. Нитмайя, недолго думая, увязалась следом, а за ней пошла и Шура. В конце концов, к воинам она точно не относится, а вот к Избранному отношение имеет. Да и любопытно было послушать, о чем пойдет речь!

Правда, разговора еще долго не заводили, ждали, пока служанки накроют на стол (прямо говоря, трапеза не отличалась обильностью), пока уберутся восвояси, пока придет оруженосец Гор-Гасса…

– Все в сборе, – кивнул тот, когда юноша вошел в мрачноватый и сырой зал.

Тут имелся очаг, сейчас холодный, и стены оказались порядком закопчены. Шура представила, каково тут находиться, когда очаг чадит вовсю, и только вздохнула. О магическом отоплении тут явно не слышали.

Потом она взглянула на юношу и онемела. Нет, она читала, что такое бывает, но сама испытала впервые: просто увидела его и поняла – если ее сейчас о чем-нибудь спросят, заговорить она попросту не сумеет. Краем уха она еще слышала, как Гор-Гасс представляет юношу – а это оказался его единственный сын и наследник, – и удивилась, как не догадалась об этом сразу: они были очень похожи. Оба высокие, статные, белокурые, только у старшего Гор-Гасса волосы уже густо подернула седина, а у младшего кудри оказались – чистое золото. И голубые глаза, не такие темные, как у Нитмайи, но от этого лишь казавшиеся еще более яркими на загорелом лице – красивом, но без слащавости, суровом даже. (Старший оказался сероглазым.) Если бы Шуру спросили, каким она себе представляет сказочного принца, она бы без колебаний указала на Фиро Гор-Гасса!

«Ты с ума сошла, что ли?! – Шура почувствовала, что краснеет, и сердито уставилась в пол. – Вот этого еще не хватало! Придумала тоже… Да он на тебя даже не посмотрит, а если посмотрит, то за мальчишку примет!»

Если бы было можно, она влепила бы себе хорошую оплеуху, чтобы выбить из головы невесть откуда появившуюся там романтическую дурь. Ладно еще издалека обожать старшеклассника-волейболиста (это вообще происходило в прошлом году, Шура исправно ходила на все матчи юниорской команды, что проводились у них в городке, чтобы полюбоваться своим кумиром, но это достаточно быстро ей надоело – вблизи кумир оказался ничуть не лучше прочих, а может, даже и хуже за счет «звездной болезни»), но это!.. Несмотря ни на что, Шура была девочкой трезвомыслящей и скептически относилась к историям о девицах, угодивших в иной мир и немедленно влюбивших в себя всех местных мужчин, от принцев до последних мусорщиков. Ничего хорошего из этого выйти не может, полагала она. Одно дело сказка, а другое – такая вот реальность! Красавец Фиро воспитан в местных традициях, а это означает, что к знатным девицам он будет относиться, как подобает рыцарю, но вот к остальным… Догадаться несложно.

Искренне надеясь, что никто не обратил внимания на ее замешательство, Шура постаралась прислушаться к беседе. По счастью, о самом важном только-только начали говорить, она почти ничего не упустила.

– Вы исчезли тогда, – говорил Джамдир, отпивая вино из слегка помятого металлического кубка. (Шура вино тоже попробовала и сочла его редкой гадостью, куда хуже дешевого портвейна.) – Увы, вас не нашли, задерживаться отряд не имел права, а на обратном пути… К сожалению, отступать пришлось в беспорядке, насколько мне известно. Я не сопровождал тот отряд, ибо меня сочли слишком молодым для столь важной миссии, и знаю о случившемся только понаслышке. Что же произошло с вами?

– Теперь это вспоминается с трудом, – после паузы ответил Гор-Гасс. – Путешествие с самого начало шло не слишком гладко. Многие славные воины вызвались сопровождать Избранного, были и сильные маги. Только каждому хотелось предводительствовать, и постоянно вспыхивали ссоры.

– Так часто бывает, – кивнул маг, улыбаясь не без самодовольства.

– Избранный ничего не мог поделать, он не был полководцем и не знал дороги. И дошло до того, – продолжал Гор-Гасс, – что каждый ехал со своим отрядом, порой отставая от остальных или сворачивая в сторону… Когда на нас напали Тёмные, мой отряд оказался отрезан от остальных. Нас окружили и перебили бы, если бы враг не отвлекся на основные наши силы. Я был ранен, потерял сознание и не помню, что было дальше. – Он сделал паузу. – Очнулся я только через несколько дней в лесном лагере. Мои люди выходили меня, но нагнать своих мы уже не могли. Нас осталась горстка, мы не знали, где враг, лошадей не хватало…

Он налил себе еще вина. Благородное лицо, изборожденное морщинами, казалось опечаленным.

– Мы могли бы попытаться вернуться, но это означало бы покрыть себя вечным позором, – сказал Гор-Гасс после паузы. – И мы решили, что раз уж не сумели помочь Избранному на его пути в Нан Кванти, то сделаем всё от нас зависящее, чтобы как можно сильнее мешать Тёмным.

– Это, полагаю, было нелегко, – хмыкнул Джамдир.

– Верно. Мы долго скитались по лесам, добывая себе пропитание охотой, – продолжал тот, – пока не набрели на эту крепость. Она оказалась заброшена, лишь птицы гнездились на башнях… И мы решили, что лучшего укрытия нам не найти: тогда мы уже выяснили, где находимся. Да, мы меж двух огней, но нас так мало, что Тёмные нас попросту не замечают!

– Ну и как же вы вредили им? – поинтересовался Тиррук. – Вижу, вы проторчали тут тридцать лет, и были весьма заняты, раз даже крепость в порядок не привели!

– О, это мы не делали этого специально, – усмехнулся Гор-Гасс. – Она выглядит заброшенной, мы стараемся не показываться на глаза лишний раз, и даже если Тёмные знают о ней, то считают слишком незначительно помехой, чтобы тратить на неё силы!

– Так что дальше-то? Чем вы тут заняты? – не отставал Тиррук.

– Сказать правду, большую часть времени отнимают поиски пропитания, – усмехнулся хозяин крепости. – По счастью, тут богатая охота, а за прочим приходится ездить в дальние деревни. Там не спрашивают, кто мы и откуда, и мы меняем дичь и шкуры на хлеб и вино. Что же касается прочего… – Он вздохнул. – Нас немного, но кое на что мы способны. Мы перехватываем отряды Тёмных – так мы раздобыли лошадей. Доводилось нам разорять их поселения… разумеется, не те, с которыми мы торгуем. При этом мы переодеваемся, чтобы нас можно было принять за воинов другого лэ. Несколько раз нам удавалось развязать нешуточные ссоры между Тёмными!

– А еще мы, бывает, пускаем пал по Хан Хаарти, – подал голос Фиро. – Там степь, если лето выдается засушливым, горит хорошо!

– Ну да, так-то мы и отбили от табуна наших коней, – улыбнулся Гор-Гасс. – Быть может, вам покажется, что убыток для врага невелик, но мы делаем, что можем!

«Партизаны просто, живут в тылу врага,» – усмехнулась про себя Шура.

– А женщины у вас откуда? – поинтересовалась Нитмайя. – Опять же, сынок у вас…

– В большинстве своём это бывшие рабыни, которых мы отбили у Тёмных, – пояснил Гор-Гасс. – Вернуть их на родину мы, увы, не можем, но им лучше тут, чем в плену! Разумеется, мои люди брали их в жёны, поступил так и я, найдя достойную женщину, и дети наши продолжат наше дело!

– Где же ваша супруга? – удивился Тиррук. – Или у вас не принято, чтобы хозяйка встречала гостей?

– Она умерла, – ответил тот, и лицо его сделалось замкнутым. – Фиро был еще совсем крохой, и ему очень недоставало матери.

Юноша кивнул, подтверждая слова отца, и добавил:

– Я не помню её, как это ни печально…

– Она была очень слаба после родов, а зима выдалась холодной, и она заболела, – продолжил Гор-Гасс. – Как я уже говорил, среди нас нет мага, и нам не удалось вылечить её…

Шура покосилась на Сашу. Кажется, он воспринимал рассказы этих партизан, как и должен был: разве можно относиться к таким мужественным людям иначе, чем с уважением?

– Вот и вся наша история, – сказал хозяин замка. – Поведайте теперь вы, что привело вас в эти края. Вы слышали о Третьем походе, вы знаете моё имя… так кто вы и зачем идете на север?

– За тем же, зачем ходили и вы тридцать лет тому назад, – усмехнулся Джамдир. – Можете назвать это Четвертым походом, хотя я поостерегся бы давать громкие имена тому, что еще не совершено.

– Постойте… – Гор-Гасс даже кубок опрокинул, а его сын так и подался вперед. – Так значит… Вы идете в Нан Кванти?

– Верно, – кивнул Джамдир, – однако мы немного сбились с пути.

– И один из вас – Избранный? – Тот пропустил его слова мимо ушей.

– Совершенно верно.

Гор-Гасс обвел присутствующих пристальным взглядом. Надо думать, он прекрасно понимал, что Избранного Джамдир будет держать поближе к себе, значит, это кто-то из присутствующих. Вряд ли сам маг, конечно. Взрослые… возможно, но зачем тогда они тащат с собой подростков?

Ход мыслей мужчины так ясно читался по его лицу, что Шура едва сдержала улыбку, и это привлекло его внимание.

– Должно быть, этот мальчик… – начал он, и Шура мысленно застонала. Так и знала!

«Вернусь домой, – пообещала она себе мрачно, – отращу волосы и стану носить розовые юбочки. Надоело, что за мальчишку принимают!» По правде сказать, дома ее это не слишком задевало, а тут, как нарочно…

– Нет, – ответила она грубо. – Не этот и не мальчик.

– Это лишь подруга Избранного, – пояснил Джамдир, обнимая Сашу за плечи. Тот обиженно покосился на старшего Гор-Гасса, а младший насмешливо взглянул на Шуру.

– Вы умно придумали! – искренне произнес мужчина. – Я был уверен, что такой храбрый юный наездник – мальчик, и точно так же, полагаю, обманется и любой Тёмный!

Шура через силу улыбнулась, надеясь, что улыбка вышла не вовсе уж зверской.

– Это вы на что намекаете, господин? – вмешалась Нитмайя. – Что мы девочку за подставного Избранного держим? Ничего поумнее придумать не могли?

«А ведь он, наверно, не сильно-то и промахнулся, – подумалось вдруг Шуре. – Я ведь Джамдиру даром не сдалась, а так хоть какая-то польза!»

– Прошу прощения, – нахмурился Гор-Гасс, – но я лишь сделал предположение о разумной военной хитрости, которой, без сомнения, воспользовался бы любой на вашем месте. Отправляться в Нан Кванти столь малым числом – самоубийственная затея, и, чтобы оберечь Избранного…

– Справимся как-нибудь, – отрезала Нитмайя и встала. – Позволено ли будет усталым гостьям отдохнуть с дороги?

– Фиро, скажи, пусть проводят, – кивнул сыну хозяин крепости.

Нитмайя молчала до тех самых пор, пока за ними с Шурой не закрылась массивная дверь. Комната им досталась маленькая, зато с широкой кроватью. «Бывшая опочивальня госпожи Гор-Гасс, – сообщила служанка, маленькая, серенькая женщина. – Лучшая во всей крепости».

«Если это лучшая комната, – невольно подумала Шура, озираясь, – то неудивительно, что мать Фиро заболела и умерла!»

Здесь и летом-то было нежарко, а зимой, надо думать, стоял страшный холод. В углу притулилась жаровня, но Шура сомневалась, будто ей под силу нагреть этот каменный мешок. К тому же, в окошко без малейших признаков ставней, не говоря уже о стёклах, задувал ветер. Поди, зимой на полу сугробы наметает!

– Ты чего так рассердилась? – спросила она Нитмайю. Та остервенело умывалась из тазика, принесенного служанкой, – других удобств тут не имелось.

– Да того самого! – огрызнулась женщина. От холодной воды и злости щеки у нее раскраснелись, и сейчас она выглядела моложе своих лет. Можно было представить, какой она была в ранней юности, – должно быть, настоящей красавицей. – Думаешь, я раньше не соображала, что Джамдир, приди нужда, любого из нас Тёмным кинет, как кость собакам?

– Как Нальто, – вставила Шура.

– Точно. Как Нальто, – скривила губы Нитмайя и села на кровать. – Только, знаешь, головой понимала, а так думала – не настолько ж он плох! Да и мы все знали, на что идём, и клялись собой пожертвовать ради дела, если придется… Только это мы клялись, а ты-то – нет! – Она принялась стаскивать сапоги. – Ну и это понятно было. А тут этот Гор-Гасс как сказанул – ну, меня будто обухом по голове! Думаю, если уж чужой это сразу заметил, то что ж мы-то ничего не видим, будто околдовали нас?

– Да вряд ли околдовали, – хмыкнула Шура, присаживаясь рядом. – Просто вы ему доверяете. Привыкли. Ну и…

– Вот то-то и оно… – Нитмайя растянулась на кровати, заложив руки за голову. – А с чего б иначе Джамдир тебе позволил с нами ехать? Ради Избранного? Да как же! Лишняя обуза в дороге не нужна, с одним-то хлопот полон рот, ты уж не обижайся…

– А чего обижаться? Правда же, – ответила девочка.

– По правде сказать, из тебя Избранный получше бы получился, чем из друга твоего, – припечатала женщина.

– И дома все говорили, что нам бы поменяться, – усмехнулась Шура. – Ему девочкой быть, а мне мальчиком.

– Это уж точно… – Нитмайя зевнула. – Ладно, ложись давай, хоть выспимся. Завтра, поди, на рассвете выедем, времени и так в обрез, а тут еще загостевались…

Устроившись под боком у Нитмайи, Шура задремала было, потом снова проснулась. За окном совсем стемнело, видно было краешек луны, показавшейся из-за облака.

Шура лежала без сна и думала о последних словах Нитмайи. А забавно вышло бы, окажись, что маги напутали, и на самом деле Избранная – это она, а вовсе не Саша! Но нет, такое бывает только в дурацких сказках! Да и не очень-то хотелось, постановила Шура, потому что…

Додумать она не успела – померещилось, будто в комнате есть кто-то еще. Приподняв голову, девочка осторожно огляделась. Лунного света хватало, чтобы различить внутренность комнаты – голые стены, и только, не спрячешься! Она перевела взгляд обратно и невольно вздрогнула: в зыбком свете, проникающем сквозь узкое окно, обозначился чей-то тонкий силуэт.

Женщина. Точно, женщина! Шура видела ее со спины и превосходно различала, что сквозь ее фигуру отчетливо просвечивает каменная кладка стен. «Снова призрак, как в Сиа Сонти, – сообразила она. – Только там они были гораздо ярче, как живые!»

Женщина неподвижно стояла у окна и будто бы глядела вниз, сжимая что-то у себя на груди. На ней было длинное платье, совсем простое, безо всяких там кружев и оборочек, но очень красивое. Оно казалось серебристым, но Шура не знала, было ли оно таким когда-то, или это лунный свет виноват. Тёмные распущенные волосы достигали поясницы, а на голове надета была маленькая шапочка из, как показалось Шуре, серебряной сетки.

Женщина чуть повернулась, будто прислушиваясь к тому, что происходит за дверью, и девочка смогла увидеть ее лицо – тонкое, очень печальное, но при этом еще и невозможно гордое. Как это уживалось вместе, понять было сложно, но в глазах ее читалась то ли яростная тоска, то ли тоскливая ярость, Шура не смогла бы сказать.

А глаза оказались ярко-голубыми, как у Фиро.

«Это спальня госпожи Гор-Гасс, – сообразила Шура, – и, похоже, это она и есть. Но почему она там стоит? Может, она вовсе не от болезни умерла, а выбросилась из окна? Нет, оно узкое слишком, не пролезешь… Стоп, чепуха какая-то, – нахмурилась она. – Гор-Гасс сказал, что они все женились на бывших рабынях. А эта вон какая! И одета тоже… Может, ее муж приодел, хотя откуда тут взяться таким тряпкам? Вообще она на крестьянку не похожа, – заключила Шура, – и вряд ли такую бы даже Тёмные отправили в деревню рабыней! Может, Гор-Гасс у кого-нибудь наложницу отбил? Или еще что-то в этом роде? Как бы разузнать…»

Женщина тем временем снова прислушалась, и в глазах ее мелькнула безнадежность. Она сняла что-то с шеи, огляделась, нащупала трещину в каменной кладке под окном и быстро спрятала туда неведомый предмет. Потом выпрямилась, отошла к дальней стене, прислонилась к ней и… растаяла.

Так Шура и не узнала, кого же ожидала госпожа Гор-Гасс. Но вот сдержать любопытство и не заглянуть в импровизированный тайник не смогла, потихоньку слезла с кровати, стараясь не разбудить Нитмайю, на ощупь отыскала трещину, почувствовала там что-то холодное… Вынуть это что-то не получалось, завалилось оно достаточно глубоко. Наконец, Шура сообразила воспользоваться ножом, чтобы выковырнуть эту вещицу, и дело пошло на лад.

В руках у нее оказалась тонкая-тонкая цепочка с небольшой подвеской, изображающей полумесяц, должно быть, из серебра, а может, и нет: Шура никогда не видела, чтобы серебро так искрилось, да и оно должно было бы позеленеть от старости за столько лет! На остром кончике полумесяца пристроилась звезда – наверно, бриллиант…

«Наверно, надо отдать Фиро, – подумала Шура, забираясь обратно на кровать и разглядывая безделушку. – Это же его матери вещь…»

С другой стороны, решила она затем, – если женщина спрятала украшение, значит, не хотела, чтобы его кто-то получил. Шура еще более укрепилась в подозрении, что эта женщина была никакой не крестьянкой. Рабыней, быть может, но тогда она принадлежала какому-то знатному человеку, раз он так ее одевал и дарил драгоценности. Почему она решила, что это не подарок Гор-Гасса? Да очень просто: он ведь говорил, что живут они бедно, всё, что при себе было, еще в первые годы сменяли на еду и одежду, кроме разве что оружия да фамильного перстня! Ну, можно, конечно предположить, что Гор-Гасс занимался грабежом на большой дороге, там и раздобыл подвеску, но тогда зачем его жена ее прятала?

«Опять какие-то тайны, – вздохнула Шура. – Может, положить ее на место, да и дело с концом?» Но безделушка так красиво искрилась в лунном свете, будто стосковалась по нему за годы темноты среди грубых камней, что расставаться с ней не хотелось. Не будет большой беды, если она оставит ее себе, решила, наконец, Шура. Может, удастся что-то узнать о прежней ее хозяйке, и тогда она отдаст украшение Фиро, а если нет… «Я точно не Избранная, – хмыкнула Шура, – им так думать не положено! А что? Герою и его спутникам всегда достаются сокровища, а нам с Сашкой – шиш! Нет, его еще, может, одарят, а меня так точно нет. Ну и буду заботиться о себе сама!»

Недолго думая, она надела цепочку на шею, убрала украшение поглубже, под рубашку из травы кьян, и, наконец, уснула…

17. Оборотень

– Вставай, соня! – тормошила ее Нитмайя. – Солнце уже высоко, только нас и ждут!

– Ага… – Шура зевнула, слезла с кровати, поплескала в лицо холодной водой, пригладила давно не мытые волосы и решила, что сойдёт.

– Ты чего полночи ворочалась? – спросила женщина. – Снилось чего?

– Не помню, может, и снилось… – Шура живо припомнила ночное видение, только рассказывать о нем совершенно не хотелось. – А тебе?

– Да и мне какая-то ерунда мерещилась, – ответила та. – То пожар, то кровищи море… Говорят, бывает в старых замках, видится то, что раньше было. А тут, видно, воевали всерьез, вот и причудилось. Ладно, пойдем уже! Завтракать, похоже, на ходу будем…

Во дворе в самом деле собрался весь отряд, а что самое интересное – и оба Гор-Гасса, отец и сын, держали под уздцы оседланных коней.

– Они что, с нами? – спросила Шура шепотом.

– Похоже на то, – дернула плечом Нитмайя и отошла к Тирруку. Вернувшись, сказала: – Точно, говорят, проводят нас до Хан Хаарти, они тут все тропинки знают. А может, и дальше пойдут. Старший говорит, Третий поход не удался, а тут сама судьба ему дает шанс завершить то, что тридцать лет назад не получилось!

– А почему наш поход только четвертый по счету? – поинтересовалась девочка, гладя рыжего конька. Тот с интересом принюхивался к карману ее куртки, и Шура, наконец, вспомнила, что вчера припрятала горбушку для своего ушастого приятеля.

– Может, и прежде были, только про них никто ничего не помнит, даже маги, – ответила женщина. – Так что считают с того времени, как этим делом всерьез занялись. Не в одиночку Избранного отправлять стали, а с отрядом, ну и всё такое… Первый и Второй походы были, значит, триста с лишком и сто восемьдесят лет назад, а с Третьего только тридцать прошло.

– А что ж они так редко?… – поразилась Шура.

– А ты думаешь, Избранного легко найти? Особенно если он не здесь родился, а в другом мире! – хмыкнула та. – Иной раз отыщут его, а он уже старик дряхлый. Куда такого? Или Тёмные раньше наших магов его найдут. Или отыскать-то его отыщут, ребенком еще, а он возьми да помри… А то было даже, договориться с одним таким не смогли, не захотел он ввязываться. Да мало ли! Иногда и вовсе не находят, а тут уж следующего жди, а они не каждый год рождаются!

– Ясно… Нитмайя, а почему Джамдир так Гор-Гассу доверяет? – спросила девочка. Этот вопрос давно ее занимал. – Вот заведет он нас в какую-нибудь ловушку, будем знать!

– Не заведет, – ответила женщина. – Ты на него посмотри внимательно, этот с Тёмными не свяжется! Да и Джамдир почувствовал бы: те своим слугам всегда какие-нибудь заклятия дарят, а тут пусто. И еще… – она помолчала. – Похоже, они уж не чают выбраться отсюда. Сами-то не дойдут, далеко, а людей мало, да и верно Гор-Гасс сказал – позорно этак-то. А если они нам помогут, то вместе с нами и вернутся, с честью и славой! Ясно тебе?

– Ага, – кивнула Шура. Вот так-то. Очень даже простые мотивы! Могла бы и сама догадаться.

Отряд быстро продвигался вперед, забирая на этот раз к западу, чтобы выйти на первоначальный курс. Отец и сын Гор-Гассы в самом деле знали здешние тропинки, как свои пять пальцев, уверенно вели отряд – Джамдир уступил им эту обязанность, понимая, что они куда лучше него ориентируются на местности.

На привалах те с интересом выслушивали рассказы о том, что происходит в Светлых землях: кое-какие слухи сюда доходили, но редко и в искаженном виде, и для обитателей крепости даже десятилетней давности происшествия выглядели свежими новостями. В ответ отец с сыном делились историями о своем житье-бытье, считай, под носом у Тёмных, вспоминали разные похождения и опасности… Саша слушал, разинув рот: наконец-то ему встретились люди, действительно похожие на сказочных рыцарей без страха и упрека, люди, положившие жизнь на борьбу с врагом, хотя силы их были неравны!

Шура тоже слушала, но по иной причине: хотела узнать что-нибудь о матери Фиро, но Гор-Гасс никогда о ней не упоминал, а спросить девочка не рискнула. На юношу она посматривала, стараясь делать это незаметно, а он не обращал на нее никакого внимания. Однако ее пристальный интерес заметил кое-кто другой…

– Что, понравился парень? – спросила однажды Нитмайя, когда они устраивались на ночлег.

– Ну… – неопределенно ответила Шура. – А что?

– Да ничего, – пожала та плечами.

– Сильно заметно, что ли?

– Не особенно, – ответила Нитмайя. – Мужики так и вовсе не поймут, но меня-то не проведешь!.. Только ты знаешь, что… Поосторожнее с ним.

– В каком смысле? – не поняла Шура.

– В прямом. Мало ли. Кто он – и кто ты… Соображаешь?

– Ну да, – хмыкнула девочка. Об этом она и раньше думала: она для Фиро простолюдинка, а как с теми поступают благородные господа, объяснять вряд ли кому нужно! – Соображаю.

– Ну и молодец, – зевнула Нитмайя и, кажется, почти сразу уснула.

А еще через день – холмы делались всё ниже и ниже, лес всё реже, – старший Гор-Гасс сообщил:

– Скоро уж выйдем к Хан Хаарти! Чуть подальше от того места, куда вы метили, только тут, наверно, даже и получше, всё-таки лес!

– Мы рассчитывали ехать по равнине, – заметил Джамдир. – И тем самым наверстать упущенное время. Окраины Хан Хаарти практически безлюдны…

– А всё же лучше держаться кромки леса, – ответил тот. – Безопаснее. Как знать, кто сверху налетит! Мы на открытые места стараемся не соваться, так оно вернее будет. Вот сегодня дойдем до прошлогоднего пожарища – неудачно ветер повернул, когда мы пал пустили, – там остановимся. А по сумеркам мы сходим, поглядим, спокойно ли впереди. Никогда не угадаешь, лучше поберечься…

Поколебавшись, Джамдир всё-таки согласился с этим планом, и к вечеру отряд действительно вышел к старому пожарищу. Видимо, огонь бушевал не на шутку: тут выгорела изрядная плешь, только-только начавшая зарастать кустарником. Похоже, огонь широкой полосой шел с севера, где и лежала равнина Хан Хаарти: даже отсюда видно было обширное открытое пространство, похожее чем-то на море…

Остановились на краю пожарища – ночевать на самой этой плеши ни у кого желания не возникло. Пока отряд обустраивал лагерь, оба Гор-Гасс, оставив коней, отправились на разведку. По лесу они передвигались совершенно неслышно: только что было тут, и вот уже исчезли в кустах, даже ветки не шелохнулись!

Отсутствовали они достаточно долго, успело стемнеть, и появились так же бесшумно, как ушли. Оба подошли к Джамдиру, недолго говорили с ним, видимо, докладывали обстановку, потом устроились у костра, получили свою порцию провизии и взялись за еду.

Поняв, что ничего интересного она сегодня не услышит, Шура решила подсобрать хвороста, пока не совсем стемнело. Не то чтобы это вменялось ей в обязанности, просто как-то само собой сложилось, что Нитмайя занимается готовкой, а Шура ей помогает. Может, не стоило тогда, в первый день пребывания в этом мире лезть на помощь раздувавшему огонь Одноглазу, но тогда девочке вовсе нечем было бы занять себя, а это, любой согласится, вовсе никуда не годится. Да и скучно, а тут всё-таки при деле, хоть и пустяковом…

Она набрала столько хвороста, сколько поместилось в руках, и собралась уже вернуться к костру, как вдруг что-то коснулось ее плеча. Не завизжала Шура только потому, что перепугалась до потери дара речи. Конечно, она могла просто задеть за ветку, вот только ветки не сжимают людям руки… хотя от здешних деревьев неизвестно, чего можно ожидать!

– Испугалась? – негромко произнес знакомый голос, и Шура повернулась, вцепившись в охапку хвороста, как в спасательный круг. – Ты же вроде не из пугливых, а?

За спиной у нее обнаружился Фиро. Он, улыбаясь, смотрел на Шуру сверху вниз и не выпускал её. Что-то в выражении его лица – насколько можно было разглядеть в сгущающихся сумерках, – Шуре не понравилось, и она отступила на пару шагов, стряхивая его руку.

– А меня-то уж и вовсе бояться не след, – добавил он и улыбнулся шире. – Ну, что молчишь?

– А чего говорить? – спросила она.

– Ну, не хочешь, не надо, – хмыкнул он, – мне молчаливые больше нравятся… Пойдем, что ли?

– Куда? – нахмурилась Шура. Это он что, проводить ее задумал, чтобы не заблудилась? Что за шуточки?

– Как куда? – неподдельно удивился Фиро. – Да хоть вон за те кусты, от костра подальше… Что так смотришь, не понимаешь, что ли?

До Шуры начало доходить.

– Думаешь, я не видел, как ты на меня таращишься? – продолжал юноша, делая шаг вперед. – Понравился я тебе? Ну так радуйся, что других девок поблизости нет, да и вообще их в наших краях поди сыщи еще! А ты вроде почище будешь, чем крестьянка какая-нибудь неумытая… Ну, пошли, что время терять?

– Ты сдурел, что ли? – спросила Шура, продолжая отступать задом. Вообще-то, как обращаться с подобными индивидуумами, она знала, но подозревала, что не сможет справиться с рослым и сильным парнем. Впрочем, если швырнуть ему хворост в лицо, то можно выиграть пару секунд за счет неожиданности. – Отвали от меня!

– Да что ты кочевряжишься! – нахмурился Фиро. – Благородную из себя строишь? Тоже, нашлась владетельная госпожа! Пойдем, пока я не передумал!

Тут уж Шура не выдержала и кратко объяснила, куда может идти Фиро вместе со своей неожиданно взыгравшей страстью. Ругаться она умела превосходно, поскольку владетельной госпожой, как справедливо заметил юноша, не была, а во дворе и в школе чего только не наслушаешься.

– А попробуешь тронуть, – добавила она зло, – рожу расцарапаю и орать буду на весь лес! Наши прибегут, посмотрим тогда, какой ты храбрый! Только тронь!..

Но трогать Шуру он явно не собирался, будто опешил от ее слов. Пользуясь этим минутным замешательством, девочка поспешила как можно скорее убраться с этого места.

Вернувшись к костру, она обратила внимание на то, что Нитмайя выглядит какой-то очень уж сердитой, а потому не рискнула сразу рассказать ей о произошедшем. Тут и Фиро вернулся из леса, подошел к отцу, они негромко заговорили о чем-то. На Шуру юноша подчеркнуто не обращал внимания.

– Спать пошли, – скомандовала Нитмайя, и Шура послушно последовала за ней. Остальные тоже устраивались на ночлег, переговаривались, смеялись, как обычно.

– А ты что сердитая такая? – осторожно задала она вопрос.

– Да так… – проворчала та, но всё же ответила: – Фейд, старый хрыч, за задницу схватил! Его счастье, что у меня в руках миски не было, не то надела бы ему на голову…

– А Тиррук ему ничего не оторвал? – полюбопытствовала Шура.

– Так тот говорит, пошутить хотел… – рассеянно ответила Нитмайя. Помолчала и вдруг спросила: – А ты думаешь, мы с Тирруком хороводимся, что ли?

– Я не знаю, – честно ответила девочка. – Но ты с ним не как с остальными…

– Ну еще бы… – вздохнула женщина. – Говорят, бабы с мужиками дружить не могут, а я тебе скажу – еще как могут! Тиррук мне как брат, а что шутки шуткует – ну уж такое его мужское обыкновение…

– А вы давно знакомы?

– Давненько, – усмехнулась та. – Лет десять, а может, и побольше. Это он меня драться выучил и прочему всякому. Я с ним и нанимаюсь везде. Особенно потому, что он в дальние походы ходит, а я…

– Я помню, – кивнула Шура, – ты хочешь отыскать своего друга, которого в плен угнали.

– Ну да, – невесело ответила Нитмайя. – Тиррук об этом знает. Не слишком верит, правда, что получится, но и не мешает. Уважает малость… А ты что такая встрепанная из леса выскочила? – вдруг сменила она тему.

– А Гор-Гассы оба хороши, – ответила девочка. – Старший к тебе приставал, а младший меня за кусты звал…

– Да я ж ему… – начала приподниматься женщина, но Шура потянула ее обратно.

– Да он мне ничего не сделал, – заверила она. – Я же его еще и обругала последними словами, чтоб не лез! И что его вдруг разобрало?

– Вот и мне интересно… – Нитмайя повернулась, оглядывая засыпающий лагерь. – То были просто принцы прекрасные, старший ведь меня госпожой даже называл, это меня-то! А тут вдруг… Шура, а ну-ка, присмотрись! Ничего странного не замечаешь?

– Нет, – та посмотрела в указанном направлении. – Темно, видно плохо…

– Ты на мелочи-то внимания не обращай. Смотри в общем, – велела Нитмайя. – Чему я тебя учила, вспоминай! Что не так?

– Даже не знаю, – подумав, ответила Шура. Потом решила, что женщина говорит, скорее всего, о парочке Гор-Гассов, и обратила внимание на них. – Чего-то эти двое так далеко от костра улеглись?

– И к нам с тобой слишком близко, – добавила Нитмайя удовлетворенно. – А еще… ты не заметила?

– Что?

– Они сегодня вечером к своим лошадям подходили?

Шура честно задумалась, потом помотала головой:

– Не помню. Но я могла и не увидеть.

– Я зато видела. Ни разу с того момента, как вернулись с разведки, к лошадям не приблизились, – сказала Нитмайя. – А ты помнишь, как они с ними носятся?

– Еще бы!

И правда, Гор-Гассы своих красавцев-коней обожали, то и дело проверяли, всё ли с ними в порядке, чуть ли не целовали на ночь!

– Не нравится мне это, – произнесла вдруг женщина. – Что-то неладно.

– Почему?

– Сама суди, – хмыкнула та. – Мы-то ладно, вдруг правда взыграло ретивое… А вот с чего бы им к лошадям не соваться?

Шура пожала плечами.

– Дурья башка, – сказала Нитмайя. – Лошади много чего учуять могут.

– Например?

– А вот не знаю… – задумалась та. – Что плохое Джамдир бы заметил, это уж точно. Но мало ли! Знаешь, что?

– Ну?

– Мы с тобой сейчас проверим, – произнесла женщина. – Поди приведи сюда своего ушастого. Спросят, скажи, с этого краю поляны трава сочнее, пускай пасется. Ну, придумаешь что-нибудь. И проведи его поближе к Гор-Гассам. Справишься?

– Чего ж тут не справиться? – пожала плечами Шура и отправилась выполнять поручение.

Рыжий конёк охотно пошел за хозяйкой, принюхиваясь к ее карманам – не завалялось ли там еще вкусной горбушки? А вот подходить близко к Гор-Гассам (те, казалось, уже спали) отказался наотрез. Просто уперся всеми четырьмя ногами и не шёл, как хозяйка его ни уговаривала.

– Пошли, пошли, – понукала Шура, видя краем глаза, что Нитмайя приподнялась на локте, внимательно глядя на них. – Ты ж конь, а не осёл, хоть и ушастый… Ну, не упрямься!

Ей удалось заставить конька сделать несколько шагов, и она почти уверилась, что ей удастся его переупрямить, как вдруг кто-то из Гор-Гассов, разбуженный, наверно, шумом, откинул плащ и сел.

И вот тут началось сущее светопреставление. Для начала, рыжий конёк дернулся так, что Шура его не удержала, отчаянно заржал и опрометью кинулся прочь, треща кустами и переполошив остальных лошадей. А дальше завертелось: оба Гор-Гасса взвились на ноги, старший кинулся к что-то закричавшей Нитмайе, младший замешкался… Лагерь проснулся, ничего не понимающие люди вскакивали на ноги, кто-то догадался подбросить хворосту в костер, Тиррук метнулся на помощь Нитмайе…

Шура мгновенно сообразила, что в такой ситуации самым разумным будет убраться куда-нибудь в сторонку, чтобы не путаться под ногами, и почти преуспела в этом, но… перед ней вдруг вырос Фиро. Правда, сейчас он совсем не походил на сказочного принца, и Шура даже порадовалась, что в неверных отблесках костра не может толком разглядеть, во что превратилась красивое некогда лицо юноши. Ей достаточно было знать, что теперь у него очень острые зубы – они щелкнули прямо у нее перед носом, – и здоровенные когти. Она попыталась увернуться, но он был куда быстрее, и стало ясно – сбежать не выйдет.

Шура сама не поняла, когда успела выхватить свой маленький ножик – глупо и нелепо, с такой зубочисткой против подобной твари, разве что поцарапать удастся! Однако Фиро вдруг прянул назад, будто…

– А ну, отлезь от меня! – крикнула она. – Пошел прочь!

Фиро рычал и скалил зубы, но ближе пока не совался.

– Шура, осторожно! – раздалось сзади. К ней спешили на помощь. – Только не беги, я…

И вот тут Фиро прыгнул, поняв, должно быть, что добычу хотят вырвать у него из лап. И вот этой-то когтистой лапой он и попытался схватить Шуру, и почти преуспел в этом: еще немного, и когти пропороли бы ей живот. От удара девочка отлетела назад, свалилась, чувствуя острую боль в руке. Кто-то схватил ее в охапку и оттащил назад, а впереди рычал и бесновался Фиро…

Шура осторожно оглядела себя, ожидая увидеть, как минимум, рваную рану. Куртка внизу и правда повисла клочьями – когти у Фиро оказались бритвенной остроты, но и только! Ремень! – сообразила Шура. – Куа-Тан же сказала, что это очень прочная кожа, ее даже выделывать сложно И верно: когти скользнули по коже старой хаммы, не причинив девочке вреда… Почти не причинив: уже на излете, должно быть, когти зацепили ее руку. И на рукаве была кровь, Шура видела ее даже в таком освещении. Правда, боль почти пропала, и это было странно…

Она задрала порванный рукав и чуть не заскулила от страха. Не то чтобы Шура боялась вида крови, ни разу не разбивала коленки или там нос, не резала пальцы, но есть же разница между порезом и раной от когтей неведомого чудовища.

Шура подышала открытым ртом, чтобы успокоиться, потом посмотрела еще раз. Ей показалось, что крови стало меньше, а потом… Потом она вдруг заметила, что порванный рукав рубашки из травы кьян… срастается? Точно! Тонкие жгутики травы извивались, сплетались вместе, отрастали заново, Шура чувствовала щекотку и слабое жжение, не неприятное, но необычное. И еще – она была готова поклясться – трава кьян, чтобы зарастить прореху, питалась ее собственной кровью! От этого вдруг стало жутко, – кто знает, на что еще способно это растение, не врастет ли оно прямо в открытую рану! – но красные пятна постепенно пропадали, таяли, пока не исчезли вовсе, а от дыры на рукаве не осталось и следа. Шура осторожно поддернула рукав – на руке виднелся только тонкий розовый шрам…

На самом деле, заняло это не больше минуты, люди едва-едва успели справиться с Фиро, и Нитмайя подбежала к Шуре.

– Цела?… – выдохнула она.

– Ага, – чуточку заторможенно ответила та. – Он промахнулся. Куртку вот порвал…

– Пёс с ней, с курткой! – Нитмайя сгребла ее в охапку, притиснула к себе. – Жива, и ладно! Я-то, дура, тебя отправила… Самой надо было пойти!

– Ой, а рыжий-то сбежал! – спохватилась Шура.

– Вернется, куда он денется, – отмахнулась та. – Эй, это твой?

Она подняла с земли маленький нож.

– Мой… – Шура взяла у нее оружие, неуклюже убрала обратно в ножны. – Только я с ним обращаться не умею. Даже если б Фиро на меня кинулся, не знаю, сумела бы в него воткнуть…

– Со страху и не такое сделаешь, – заверила Нитмайя. – Ну, и как только прятала столько времени! Даже я не заметила…

– Так рукава у куртки какие, – усмехнулась Шура. – Я потому и не переодевалась. А… что там с Гор-Гассами?

– Прикончили, обоих, – посуровела Нитмайя. – Едва управились, сильные оказались твари!

Она помогла Шуре подняться, и обе подошли к убитому чудовищу. От человека в нем ничего не осталось, разве что разодранная одежда…

– Похоже, – сказал Тиррук, вытирая длинный нож, – они таки продались Тёмным. Странно только, что вы ничего не почувствовали!

Он покосился на Джамдира, изучавшего тела, и добавил:

– И непонятно, зачем они нас провожали, раз все равно сожрать хотели. Не хотели, что ли, со своими делиться?

– Не говорите ерунды, – осадил маг. Вид у него был нерадостный. – Фейд и Фиро Гор-Гассы были доблестными воинами, истинными Светлыми! Если удастся отыскать их тела, нужно будет похоронить их, как подобает…

– Так вы что, хотите сказать, что эти вот, – Тиррук кивнул на мертвых чудовищ, – не Гор-Гассы? Кто ж тогда?

– Кто-то, принявший их облик, – ответил Джамдир. – Должно быть, за нами следили, а когда они отправились на разведку вдвоем, их уже поджидали.

– Но вы не почувствовали подмены, – заметила Нитмайя.

– Верно… – Маг вздохнул. – Места эти так полны тёмной силой, что незначительные ее всплески не значат ровным счетом ничего. К тому же, это не маги и не выведенные ими создания! Это какие-то перевертыши, я читал о подобных в старинных хрониках…

– Точно, – припомнила женщина, – и в сказках такие есть. Принимают облик человека, приходят вместо него домой, и всю семью пожирают. Слушай, – подтолкнула она Шуру, – ты вроде говорила, что Фиро от тебя отстал, когда ты его выругала?

– Ну да, – кивнула та.

– Похоже, не врут сказки, – довольно заключила Нитмайя. – Говорят, перевертыши бранного слова не любят. И холодного железа тоже – он же не сразу на тебя кинулся, хоть ножик у тебя – тьфу! И лошади нечисть отменно чуют, вот почему они и к лошадям не приближались…

– Только откуда они знали, кто мы все, как и о чем нужно говорить? Ведь никто ничего не заподозрил! – резонно заметил Тиррук.

– Съели Гор-Гассов, вот и узнали, – ответила та. – А потом решили девками закусить. Вроде как самая легкая добыча!..

– Нужно уходить отсюда, – постановил Джамдир, – тут могут оказаться и другие твари!

– Ну уж среди ночи смысла нет с места сниматься, – ответил Тиррук. – Нет уж, до утра пересидим, будем дежурить. И… не знаю, лошадей, что ли, кругом поставить, раз уж они нечисть чуют?

– А что, хорошая мысль, – одобрила Нитмайя…

Пользуясь тем, что о ней временно позабыли, Шура отошла к костру. Саша сидел у самого огня, и вид у него был невыносимо несчастный.

– А меня чуть не сожрали! – похвасталась девочка. Приятель не отреагировал, и она присела рядом. – Семёнов, ты чего скис? Тебе-то чего пугаться, с тобой Джамдир всё время!

– А если бы тебя правда съели? – поднял он голову. – Что б я твоим родителям сказал?

– Ну… – Шура сходу не нашлась, что ответить. – Слушай, ну ты только не реви!

– Не могу-у… – Саша вытер лицо рукавом. – Я за тебя испугался! И еще… еще Гор-Гассов жалко-о… Они такие были, такие…

– Ага, – вздохнула Шура и терпеливо ждала, пока Избранный не наревется вдоволь. За других бояться всегда хуже, чем за себя, это уж она понимала.

18. Рубеж

В путь поутру тронулись в весьма подавленном настроении: ночное происшествие никому не давало покоя. По здравом размышлении решили не тратить времени на поиски тел погибших Гор-Гассов: даже если от них что-то осталось, искать придется долго, а мешкать уже было некогда. Кроме того, Тиррук настрого запретил людям отходить поодиночке. Конечно, тут же посыпались грубые шуточки на тему того, что теперь и за куст надо парой ходить, в одиночку-то не справиться, но приказ был разумным. Никто не знал, нет ли поблизости еще перевертышей, а если есть, то на что они способны.

Одно радовало, во всяком случае, Шуру: рыжий конёк вернулся, как и предрекала Нитмайя. За ночь с ним ничего не случилось, и на том спасибо!

Лес всё редел, пока отряд не вышел на опушку. Дальше расстилалось травяное море, редко-редко вдалеке виднелись купы деревьев, а так – только ветер гнал по траве серебристые волны. От такого простора захватывало дух и тянуло снова укрыться в лесу, оказаться под защитой деревьев, вне открытого пространства, не дрожать на вольном ветру… Лошади тоже волновались, перебирали ногами, принюхивались к тем запахам, что нес ветер.

– Хан Хаарти, – произнес Джамдир, – только здесь растет такая трава, её ни с чем не перепутаешь.

Трава в самом деле была знатная: высокая, густая, но не жесткая. Каждая травинка с одной стороны оказалась зеленой, а с другой… то серебристой – таких было больше всего, то бронзовой, а то и вовсе багряной, и волны катились по бескрайнему морю, то серебристо-зеленые, то закатные, то вовсе каких-то невозможных цветов… Красиво так, что глаз не оторвать, но в то же время как-то не по себе делалось от созерцания этой равнины.

– Коней Гор-Гассов с собой поведем? – спросил Тиррук, нарушая тишину.

– Есть иные предложения? – поинтересовался маг. – Лишние заводные лошади не помешают.

– Так-то оно так, – заметил тот, – только они и сами говорили: если поймают на этих землях с крадеными конями, то головы не сносить! Это раз. Два – лошади злющие, к одному хозяину приучены, кто на них сядет?

– Вы правы, пожалуй… – задумчиво ответил Джамдир, пощипывая ус. – Что ж, придется отпустить их. Может быть, найдут дорогу обратно, а нет, так не пропадут в родной степи…

И серых красавцев избавили от сбруи, отогнали подальше и отпустили. Сперва те порывались следовать за отрядом, но очень быстро отвлеклись, а вскоре их и след простыл, будто серебристые кони слились с серебристой же травой.

– Пойдем вдоль края леса, – постановил Тиррук. – Направление нужное выдержим, а в случае чего, укрыться можно будет.

И отряд снова тронулся в путь. Путешествие это было ничем не примечательно, разве что скоростью передвижения: по равнине лошади шли несравнимо быстрее, нежели по лесным тропинкам.

Погода установилась прекрасная, было бы даже жарко, если бы не ветер, почти всё время дувший над Хан Хаарти. Попадались небольшие речки, и в воде недостатка не случалось. Встречались и какие-то травоядные, издалека напоминающие небольших коз, очень пугливые: заслышав отряд, они мгновенно скрывались из виду, ни разу не дав подойти к себе на расстояние выстрела из лука. Водились тут и хищники, но эти вовсе не показывались на глаза, их присутствие выдавали только попавшиеся как-то под копыта лошадям обглоданные кости…

Высоко в небе парили крупные птицы, может, ястребы, может, и орлы, время от времени падали камнем вниз – должно быть, охотились на каких-то мелких зверьков, что мелькали порой в траве.

Видели путешественники и мелких птиц: какие-то порхали над самой травой, какие-то сновали среди стеблей, какие-то взвивались из-под самых копыт. И, конечно, насекомые: степь цвела, роились и басовито жужжащие шмели (во всяком случае, Шура их так называла), стрекотали, трещали и пиликали на разные голоса кузнечики, парили бабочки, большие, яркие, будто тропические, не разберешь сразу, бабочка это или цветок!

Как Шура поняла из разговоров спутников, они пересекали Хан Хаарти в самом узком месте, где эти земли частью примыкали к владениям другого Тёмного, а частью – к Нан Кванти. И когда впереди снова показались холмы, неприятный холодок почувствовали решительно все путешественники. Именно за этими холмами, самыми высокими, какие им доводилось видеть до сих пор, лежала цель их путешествия…

– Дождь будет, – сказал Тиррук, нарушая молчание. – Видите, какие облака…

Шура ничего особенного в этих облаках не видела, но бывалому путешественнику, конечно, лучше знать…

– Это гром, что ли? – нахмурилась Нитмайя. – Слышите? Там, впереди, рокочет…

– Нет, это не гром! – прислушавшись, вдруг резко сказал Джамдир. – Быстро, к лесу, под деревья!

– В чем дело-то? – забеспокоился Тиррук.

– Потом! К лесу, живо!.. Во весь опор!

Недоумевая, его спутники выполнили приказ, погоняя и без того уставших лошадей. Странный рокот нарастал, на горизонте показалась странная полоса, будто по травяному морю катилась большая пенная волна…

– Привязывайте коней, – скомандовал Джамдир, как только они оказались на опушке, – да как следует привязывайте, и держите заодно!

– Да что происходит?! – не выдержал Тиррук. – Что там, пыльная буря? Ураган? Еще что?

Рокот становился всё ближе, и теперь стало понятно, что напоминает он совсем не гром, отнюдь…

– Хуже, – спокойно ответил Джамдир. – Это идут знаменитые табуны Хан Хаарти. И не приведи небо оказаться у них на пути!

Остальные запереглядывались: они не видели ничего особенно страшного в обычных лошадях.

– Смотрите, – с усмешкой сказал маг, видя их недоумение, – вряд ли вам еще когда-нибудь доведется наблюдать такое зрелище!

Шура, поглаживая занервничавшего рыжего по холке, посмотрела вперед, туда, откуда доносился всё нарастающий шум. Теперь он больше походил на грохот лавины, и вот, наконец, стало возможным различить первых лошадей…

И стало предельно ясно, что Джамдир не шутил: оказаться на пути у этой лавины не пожелаешь и врагу! Быть может, разгоряченные скачкой лошади и обойдут препятствие, но… если нет?

Им еще повезло, табун прошел достаточно далеко от опушки, но можно ясно было разглядеть коней – серебристых, как те, что достались Гор-Гассам, солнечно-рыжих, почти огненных, вороных и гнедых, и еще каких-то, Шура не знала названий мастей… В лошадях она тоже не разбиралась, но следила за ними, затаив дыхание, до того они были хороши, все, без исключения! Немудрено, что Хан Хаарти славится именно своими табунами и продает коней за бешеные деньги, нет ничего удивительного в том, что конокрадов тут казнят… да и поди еще поймай такого дикого красавца, сам ведь затопчет!

Отрядные лошади переступали на месте, прядали ушами, какие-то даже ржали призывно – всем хотелось присоединиться к табуну, скакать следом за вожаком, громадным вороным, забыть про упряжь и всадников… Совет Джамдира пришелся кстати: некоторых коней могли бы и не удержать просто так, раз уж даже рыжий конёк порывался удрать следом за дикими сородичами!

Шуре померещилось нечто странное в вожаке, но она тут же отвлеклась, потому что из середины табуна вдруг выскочил жеребенок. Не совсем маленький, но, должно быть, ему не было еще и года. Выскочил – неверное слово, потому что он… Шура протерла глаза и, кажется, то же сделала и Нитмайя. Жеребенок высоко подскочил, развернулись… да, это были крылья, самые настоящие крылья! Не оперенные, как у сказочных пегасов, нет, покрытые шерстью, перепончатые… Они помогли стригунку продержаться в воздухе несколько секунд, но скоро он опустился обратно – взрослые лошади расступились, давая ему место для приземления.

– Вот это да… – пробормотал кто-то сзади.

Теперь видно было: то тут, то там над сплошной массой лошадиных спин вдруг взмахивают крылья, но вот подолгу в воздухе удержаться не мог никто. До тех пор, пока вороной предводитель табуна вдруг не развернул широченные крылья – вот что показалось Шуре странным в его силуэте, те были сложены! – и не прянул вверх. Могучие крылья хлопнули раз, другой, и жеребец легко поднялся выше, будто озирая сверху подопечных… Сделав широкий круг, он опустился впереди своего табуна, перешел из полета на бег, на ходу складывая крылья, громко заржал – другие кони откликнулись, – и повернул к востоку…

– На сотню жеребят рождается один крылатый, – нарушил молчание Джамдир. Топот копыт постепенно затихал вдали. – Они ценятся на вес золота.

– Еще бы… – хрипло выговорил Тиррук. – Да такие… да они…

– Крылатая стража Хан Хаарти недаром зовется именно так, – добавил маг. – С их расстояниями иначе нельзя.

– А нас сверху эта стража не углядит? – нахмурилась Нитмайя.

– Вряд ли. Сейчас они собирают табуны – будут смотреть, на что годны новые крылатые, им не до нас, – ответил Джамдир. – Однако табун прошёл. Можно отправляться дальше…

И они отправились на север в полном молчании, только Тиррук всё крутил головой да восклицал время от времени: «Вот это да! Вот это кони!.. Да если бы!..»

«Но только лошади летают вдохновенно! – крутилась у Шуры в голове строчка из старой песенки. – Иначе лошади разбились бы мгновенно…»

Как они летают? Она помнила всякие псевдонаучные статейки в Интернете – дескать, ни пегас, ни дракон не взлетит, потому что масса… площадь крыльев… сила тяжести… Но они летали. И летящеры, и крылатые кони – поднимались в воздух, легко и так красиво… Какие уж там летучие жабы!

А холмы всё приближались и приближались, и вырастали, и цветные травы Хан Хаарти уступали место низкому кустарнику и уже более густому лесу…

Переход через холмы тоже удался без особенных проблем. Вернее, не переход, а поход: Джамдир уверенно повел отряд западнее, через холмы, не спускаясь в долину. Резон в этом был: какой смысл ехать у всех на виду (долина-то более чем обитаема), если можно обойти стороной. По равнине они ехали достаточно быстро, чтобы наверстать упущенное время, и теперь могли продвигаться вперед ровно с той скоростью, какая была необходима, не торопясь чрезмерно.

– Как-то очень уж всё легко нам дается, – поделилась Шура своими соображениями с Нитмайей на очередном привале. – Просто будто на прогулку вышли!

– Так тебе же сказано было, – спокойно отвечала та, – долго поход готовили, вот и идет без сучка, без задоринки! Но ты погоди радоваться-то, мы еще до замка не дошли. Вот там-то и будет самое опасное, точно тебе говорю…

– Неужели этот Нан Кванти не знает, что мы приближаемся? – спросила Шура. – Ну… погадал бы там, или в волшебный кристалл посмотрел, не знаю, как тут принято! И те летящеры…

– Да говорили ж тебе, – вздохнула женщина, – он родовой силы еще не получил, иначе, конечно, уж послал бы за Избранным своих прихвостней! Ну а летящеры, может, вовсе не его были! А так… Что к нему сунутся, это, конечно, он понимает. А кто, когда, откуда? Ясно, патрули бродят, помнишь, пережидали третьего дня в укрытии? Но только они большой отряд ждут, а мы потихоньку, тайными тропами… Магию Джамдир не использует, а раз так, то мы, считай, обычные люди, таких и маг не найдет! Вот Джамдир! – добавила она не без уважения. – Должно быть, до самого замка доходил, раз такие проходы разведал… Или не он, другой кто, но это ж еще запомнить надо и найти!

– Это да, – кивнула девочка и замолчала.

Настроение у нее портилось с каждым шагом, который приближал их к замку Нан Кванти, и так же медленно портилась погода. Поднялся сильный ветер, солнце всё реже выглядывало из-за туч, накрапывал дождь.

А еще пришлось расстаться с лошадьми. Дальше с ними не пройти, сказал Джамдир. Придется карабкаться по склонам, кони такие спуски и подъемы преодолеть не сумеют.

– А куда же их? – растерялась Шура.

– Отпустим, – сказал маг спокойно. – Мой конь – умное животное, остальные пойдут за ним, а он будет возвращаться прежней дорогой. Может быть, – добавил он, – они останутся в Хан Хаарти, а это не худшая участь для лошади.

– А может, их сожрут горные псы, – хмуро заметила Нитмайя. – Это участь не самая завидная. Может, кто останется с ними тут?

– У нас и так людей наперечет, – возразил Джамдир. – Нет, это не выход.

И прощаться всё же пришлось. С лошадей сняли сбрую, сняли поклажу – припасов оставалось всего ничего, но имелись еще какие-то объемистые, хоть и не тяжелые тюки – груз мужчины распределили между собой. Что в тюках, Шура не знала, а спрашивать не хотела. У нее-то клади было – один рюкзак, почти пустой.

Она долго гладила напоследок рыжего конька, даже поцеловала в бархатистый храп.

– Давай, ушастик, – сказала она ему, – беги за остальными. Ты ж умненький, хоть и маленький, может, выберешься… давай…

– Ну, не реви, – потрепала ее по плечу Нитмайя, когда Джамдир подхлестнул своего жеребца, и тот, недоуменно покосившись на хозяина, направился прочь. Вид у женщины тоже был нерадостный. – Дойдут до Хан Хаарти, а там уж не пропадут… Сама видела, какие там табуны бродят! И такое раздолье…

– Да понятно… – вздохнула Шура и поплелась за остальными.

Еще два дня – действительно пришлось карабкаться по крутым склонам, тут холмы напоминали настоящие горы! – и они выбрались на относительно ровную, почти безлесную площадку. Произошло это в сумерках, люди устали настолько, что даже не стали разводить костер, повалились спать, не поужинав. Да и нечем было особенно ужинать, если на то пошло…

Маг разбудил их еще до рассвета: заря только-только занималась далеко на востоке, здесь, на высоте, задувал холодный ветер…

– Смотрите, – негромко произнес Джамдир, подходя к краю обрыва. Ветер трепал его бороду, волосы, но маг будто не обращал на это внимания. – Смотрите, сейчас встанет солнце, и мы узрим невидимые знамёна Нан Кванти…

Шуру удивил его тон: так не говорят люди, добравшиеся до логова врага после долгого и тяжелого пути, так говорят те, кто… Она не смогла подобрать точного сравнения, но что-то не так было в голосе мага. Что-то неправильно…

– Как же мы их узрим, – спросил Саша, шмыгая носом, – если они невидимые?

Джамдир только усмехнулся, но не ответил.

Шура осторожно подобралась к краю обрыва и посмотрела вперед и вниз. Дух захватило – такая перед нею открылась картина!

Долина Нан Кванти оказалась велика и глубока. Они обошли ее по краю, и теперь находились в холмах, окружающих ее с западной стороны. Дальше к северу холмы переходили в предгорья, а там – там уже высились горные пики, настоящие, со сверкающими шапками ледников, на которые даже смотреть было холодно! Южнее виднелись поселения, сады и поля, перечеркнутые линиями дорог, но это там, а здесь земля казалась совершенно дикой…

А внизу – внизу лежала сверкающая водная гладь…

– Это озеро Слёз, – нарушил молчание Джамдир. – Вода его горька и солона, как те слёзы, что пролили по вине хозяев Нан Кванти люди нашего мира.

Шура поморщилась от этой пафосной фразы и снова посмотрела на озеро. Оно казалось гигантским и очень глубоким, по нему гуляли волны, на дальнем берегу пристроился поселок, а посредине… Девочка потянулась потереть глаза, но так и застыла с поднятой рукой, потому что поняла – это не обман зрения, нет. Порыв ветра разогнал плотный туман, развеял его длинными лентами, и словно из этих призрачных лент вдруг соткался замок Нан Кванти. Он парил над озером Слёз, воды касалось лишь основание скалы, на которой он был выстроен, там пенились волны, и оно казалось невероятно хрупким по сравнению с громадой замка – древнего даже на вид, но не дряхлого. Он был красив какой-то странной, диковатой красотой, и шпили его башен вздымались, казалось, вровень с вершинами Грозовых гор. А с берегами замок соединяли мосты, непонятно, как держащиеся в воздухе, и вдобавок… да, похоже, разведенные, хотя трудно представить, как можно развести этакую махину! И не видно никаких механизмов, ничего не торчит – просто середины моста нет как нет, провал, и всё…

Шура затаила дыхание: вот солнечный луч коснулся поверхности выгнувшегося каменной радугой над бурными волнами моста, и что-то произошло. То ли искра пробежала, то ли снова сгустился туман, но провал посредине вдруг начал заполняться чем-то, будто этот самый туман твердел, твердел на глазах и превращался в прочный камень! И вот уже мост цел, и по нему наверняка можно пройти!

Шура вгляделась пристальнее в ожидании новых чудес, но никаких знамён на шпилях не было. Наверно, действительно невидимые. Странно, зачем нужны…

Она моргнула – ей показалось, будто кусочек рассветного неба вдруг колыхнулся на ветру. Точно, вот снова, и небо становится всё светлее, и это странное движение над шпилями… «Да у них же знамена в цвет неба! – дошло до Шуры. – Потому и невидимые, что они с небом сливаются!» Раз увидев эти знамена, трудно было потерять их из виду, потому что ты уже знал – они есть, они полощутся на ветру, и странно, что другие их не замечают!

– Нету там ничего, – пробормотал Саша. Впрочем, он в своих очках вряд ли бы что-то разглядел. У них еще и стекло треснуло, как и в первой, погибшей паре: это Саша пошел умываться, сунул очки в карман, а они возьми да вывались в ручей, прямо на камень…

– Точно, – подтвердила Нитмайя.

– Ты что-нибудь увидела, дитя? – спросил Джамдир Шуру, видно, на лице у нее что-то да отразилось.

– Ничего, – помотала она головой. Отчего-то не хотелось сознаваться, что она-то как раз знамена Нан Кванти разглядела. И Джамдир разглядел, она была уверена, он смотрел так, будто видел! Шура соврала поспешно: – Мне показалось, там летящер мелькнул…

– Должно быть, просто птица, – снисходительно произнес маг и отвернулся к остальным. – Друзья мои! Вот и подходит к концу наше путешествие. Остается последний, самый опасный и… да, решающий его этап. Нам нужно проникнуть в замок…

– И как? По мосту, что ли? Прийти и постучаться? – хмыкнул Тиррук. – Сдается мне, гиблая это затея!

– Разумеется, нет, – сухо ответил Джамдир. – По воде.

– Вы с ума сошли? – нахмурился мужчина. – Вплавь, что ли? Или плот вязать будем? Тут-то нас и накроют!

– Зачем же плот, если у нас есть лодки? – усмехнулся маг. – Недаром же мы везли с собой эти тюки…

– Лодки?! – не поверил своим ушам Тиррук. – В этих мешках?! Да вы шутить изволите!

– Ни в коем случае, – спокойно произнес Джамдир.

– Да как они там уместились?

– Увидите, когда спустимся к воде, – усмехнулся маг. – Не будем же медлить! Вот удобный склон, на нем есть, где укрыться, и он выведет нас как раз к опоре моста…

– А разве мосты не охраняются? – спросила Нитмайя.

– Они и без того достаточно защищены, особой стражи Нан Кванти там не держат, полагаясь на свою магию, – ответил Джамдир. – Но мы всё же постараемся рассчитать так, чтобы попасть туда, когда сгустятся сумерки. Плыть к замку лучше ночью…

Сверху послышался пронзительный крик.

– Летящеры! – Тиррук махнул рукой, призывая всех убраться с открытого места. – Зашевелились, похоже!

– Скорее всего, это обычные патрули, – возразил Джамдир. Он был как-то чересчур спокоен, словно его не волновали ни тёмные маги, ни чудовища. Впрочем, понятно, он почти выполнил свою миссию. Именно почти, и теперь должен был оставаться невозмутимым – от него слишком многое зависело. – Однако будем соблюдать осторожность. Не станем мешкать, идём!

– Страшно, Семёнов? – поинтересовалась Шура, сползая по склону следом за приятелем. Тот не ответил, только помотал головой. Врал, конечно, – Саша боялся высоты, она-то знала. – Ну-ну…

Спуск занял время аккурат до вечера. Стемнело рано: пасмурная погода сыграла на руку путешественникам. На берегу озера Слёз было безлюдно, только волны с шорохом накатывались на каменистые берега, летели брызги… Шура облизнула губы – вода вправду оказалась горьковато-соленой, будто морской. Но это ведь не море!

Путешественники укрылись от дождя под гигантской аркой моста – вблизи он выглядел совсем не таким хрупким, как издали. По нему в ряд мог пройти десяток всадников, не меньше! Правда, сейчас там пронеслись бы разве что крылатые стражи – как только стемнело, середина моста попросту растаяла…

– Помогите мне, – велел Джамдир и начал распаковывать один из загадочных тюков. Там оказались какие-то непонятные предметы – вроде бы рейки, а еще что-то, напоминающее то ли парусину, то ли куски тонко выделанной кожи. – Собирайте лодки, да поживее!

Он показал, как именно, и работа закипела. Всего лодок оказалось четыре, но… Любая из них даже Шуру бы не выдержала, не говоря уж о нескольких взрослых мужчинах!

– И что? – скептически произнес Тиррук, оглядывая хрупкие суденышки. – Теперь колдовать будете? Чтоб нас тут же и засекли?

Вместо ответа Джамдир легко столкнул легкую лодчонку в воду, и она заплясала на мелководье. А дальше произошло что-то… Шура не разглядела толком в сумерках, но ей показалось, будто лодка начала расти. Будто то странное покрытие, которое с грехом пополам натянули на сборный остов, стало разбухать от воды, и рейки тоже росли, и вот борта выпучились, на корме высунулось нечто странное, и еще что-то, какие-то странные отростки потянулись из того места, которое Шура принимала за киль. Не прошло и четверти часа, как лодка увеличилась в размерах настолько, что в ней легко поместились бы как минимум трое!

– Продолжайте, – велел Джамдир удовлетворенно и шагнул через борт. Лодка немного осела, но и только. Теперь она казалась куда более устойчивой, а борта странно лоснились. Довольно кивнув, маг выбрался на сушу.

Мужчины взялись за работу, только Тиррук спросил подозрительно:

– А вёсла где?

– Вёсла не потребуются, – усмехнулся маг и постучал по левому борту. Лодка послушно повернулась. – Видите? Они сами поплывут. Вот здесь, на корме – руль. Править лодкой, надеюсь, все умеют? Отлично… Если приподнять руль, она поплывет быстрее, если опустить – замедлит ход. Ясно?

– Всё-таки магические штучки? А ну как налетят?… – поинтересовался Тиррук, и будто ответом на его слова прозвучал где-то над ними крик летящера. – Ну вот!

– Нет, это не вполне магия, – ответил Джамдир, хмурясь. – Во всяком случае, не та, которую можно было бы заметить из замка. Эти лодки сродни нашим возилам и летучим жабам, но они скорее растения, чем животные. Они находились в спячке, а вода пробудила их и понудила расти.

«Вроде травы кьян, – сообразила Шура, с подозрением глядя на пупырчатые борта. – Ясненько…»

– Пора отправляться, друзья мои, – сказал Джамдир, когда все лодки оказались готовы к путешествию. – Вам нужно править вот туда. Нитмайя, ты зорче всех, видишь у основания замка тёмное пятно?

– Вроде вижу, – прищурившись, ответила та.

– Там вход в пещеру. Оставите лодки возле него и поднимайтесь, стражи там быть не должно, а если и будет, вы легко с ней справитесь, это обычные люди, – продолжал инструктаж Джамдир. – Вскоре вы увидите другую пещеру, большую, в форме капли. Дожидайтесь там.

– Стойте, а вы? – нахмурился Тиррук. – Вы-то куда?

– Я проведу Избранного другим путем, – веско ответил маг. – Не спрашивайте, почему так. Считайте это последним испытанием для него. Обычным людям туда дороги нет!

При слове «испытание» Саша отчетливо икнул и попятился, но Джамдир удержал его за плечо.

– Ты ведь доверяешь мне, мальчик мой? – ласково спросил он. Тот кивнул. – Тогда в лодку! Не время мешкать! А вы, – повернулся он к остальным. – Запомните: ждите нас в большой пещере в форме капли… Отправляемся же!

19. У цели

Отряд распределился по лодкам. Три из них двинулись к замку, лодка Джамдира заскользила вдоль берега и вскоре скрылась из виду…

– Не нравится мне это, – пробормотала Нитмайя, стараясь не прикасаться к бортам. Шура ее понимала: на ощупь лодка оказалась ненамного приятнее жабы. – Как-то он слишком…

Наверху, за низкими тучами, снова прокричал летящер, ему откликнулся другой. Ливанул дождь, мигом вымочив людей до нитки, озеро сделалось вовсе уж неспокойным, лодки швыряло из стороны в сторону, но они уверенно держали курс на замок.

– По сторонам-то смотрите! – прокричал с соседней лодки Тиррук, перекрывая свист ветра.

– Чего смотреть, не видно ни зги! – отозвалась Нитмайя зло. – Проклятый маг, хоть бы светильник какой оставил! Даже факела нет…

– А что факел на таком ветру да дожде, – хмыкнул сидевший у руля мужчина, – погаснет сразу… Фонарь бы! Да и то – увидят же!

Шура смотрела вперед – замок медленно, но верно приближался. Но плыть предстояло еще долго, озеро оказалось очень, очень большим!

Ее очень занимало, куда это направился Джамдир с Сашей. Наверняка маг знает какой-то другой, более безопасный путь, но всем там не пройти, это во-первых. А во-вторых, большая часть отряда отвлечет внимание, если…

– Воздух! – рявкнул Тиррук, и тут же в лицо ударил ветер, плотный, будто даже горячий, и над самыми головами с воплем пронесся здоровенный летящер. – В воду! Давайте в воду!

Не успели: кого-то еще один летящер выхватил прямо из лодки и утащил ввысь – этот зверь был крупнее тех, кого Шура уже видела. Остальные путники попрыгали через борта. Лодку, ту, в которой находились Шура с Нитмайей, перевернуло волной, поднятой гигантским летящером, и она заколыхалась на волнах дном кверху – пучок щупальцев, заменявших ей двигатель, беспомощно извивался…

Озеро Слёз оказалось страшно холодным – у Шуры перехватило дыхание. Трава кьян не успела сработать так быстро, и ледяная вода обожгла кожу…

Шура вынырнула на поверхность, попыталась оглядеться. Вот перевернутая лодка, вот плещутся ее спутники, а сверху кричат, кричат, азартно и злобно – это их погибель!

Снова летящеры! Шуре показалось, что на самых крупных она видела наездников, но, наверно, это ей примерещилось, их же нельзя приручить…

А вот сами летящеры, увы, призраками не были: они с воплями пикировали к воде, ударами крыльев нагоняли волну, и последнее судёнышко тоже потеряло управление и опрокинулось.

Огромный летящер несся сверху сверху, Шура видела, как Нитмайя, набрав воздуху, нырнула поглубже, и чудовище прошло над самой водой – прямо к ней! Она тоже макнулась с головой, только рюкзак, совсем пустой, надулся пузырем и тянул вверх, а вот ботинки, наоборот, тащили вниз! И не скинешь их: мокрые узлы затянулись, не распутаешь!

Летящер зашел на второй круг, Нитмайя успела укрыться под перевернутой лодкой, а вот Шуре деваться было некуда, чудовище летело прямиком к ней…

Огромный зверь забил крыльями у нее над головой, закричал протяжно – и точно таким же воинственным воплем ответил ему второй. Наверху случилась настоящая буря – это два летящера, зависнув друг напротив друга, перекрикивались, но в итоге большой отвалил в сторону, крикнув напоследок что-то непристойное на своем языке. А Шура почувствовала, как когти смыкаются на ее рюкзаке, – хорошо, лямки выдержали! – и летящер поднимает ее в воздух и тащит невесть куда! От соленой воды у девочки щипало глаза, она ничего не видела, понимала лишь, что зверь забирает всё выше и выше…

Каменный пол ударил ее под колени, и Шура забарахталась, пытаясь встать. Летящер, угнездившийся на парапете, наклонил голову, крикнул что-то неразборчиво.

– Ты что, тот самый? – спросила Шура, садясь. – Это тебя я отпустила?

Летящер оскалился во всю пасть, взмахнул крыльями, подняв преизрядный ветер, и исчез. Шура, с трудом поднявшись на ноги, подошла к парапету, глянула вниз и отшатнулась: такой высоты она еще не видала! Где-то далеко внизу плескалось озеро Слёз, но отсюда не представлялось возможным различить, что происходило внизу…

– Эй, ты кто? – поинтересовались сзади, и Шура рывком развернулась.

По правде говоря, пугаться было некого: вопрошавшей оказалась девочка лет пяти, не более того, одетая в длинное синее платье по здешней моде.

– Я? Да так… – сказала Шура, кашлянув. – Меня летящер принес. А ты что тут делаешь?

– Я смотрю, – важно ответила девочка, подходя к парапету и опасно перегибаясь наружу. – Там внизу опять война! Летящеры роятся… Гляди, гляди!

– Ты не упади! – Шура решительно оттащила девочку от края. – А то лови тебя потом…

– Я не упаду, – серьезно ответила та, глядя на нее снизу вверх. Малышка была ослепительно хороша: темные кудри, серые глазищи, ангельское личико… – Но я же должна видеть, что творится внизу! Мне сказали, пришли злые люди, и нам надо обороняться!

«Злые люди, – усмехнулась Шура. – Это мы, значит!»

– А как тебя зовут? – спросила она. Шура не очень-то умела управляться с детьми, младший брат был ненамного моложе нее самой, так что…

– Я – Ерхая, – серьезно и гордо ответила девочка, отвлекшись от созерцания. – Сестра лэ Нан Кванти!

Шура застыла. Это, значит, сестренка врага номер один? Эта вот девчушка в синем платье?… И что же ей делать? Взять девчонку в заложницы? А что, это вариант…

– А ты? – поинтересовалась Ерхая. – Я видела, кто тебя принес, а он из самых злых. Что ты сделала, чтобы он тебя не тронул?

– Не знаю, – осторожно ответила Шура. Она не была уверена, но ей показалось… Могло ли случиться так, что тот летящер, которого она когда-то освободила из ловушки, ее узнал? Или всё же нет? – А что?

– Они такие, – серьезно сказала девчушка, – с ними лучше не шутить. Зато они летают далеко и быстро, и всегда можно послать их посмотреть, что творится в дальних странах!

– И часто ты так поступаешь? – Шура поднялась на ноги. В ботинках противно хлюпала вода, да и одежда, мокрая насквозь, не спешила сохнуть на холодном ветру, даже трава кьян не спасала.

– Всегда, – ответила Ерхая. – Должна же я знать, что происходит в мире! А ты замерзла?

– Не очень, – Шура невольно поежилась. – А ты? Вон у тебя какое платье лёгкое… Давай уйдем отсюда, тут такой ветер сильный! И дождь…

Ветер и впрямь трепал подол платья Ерхаи, ставил дыбом ее темные локоны, но ей вроде бы все было нипочем, словно она и не замечала холода и сырости.

– Пойдем, – важно согласилась девочка. – Раз тебя принес летящер, значит, ты гостья, и я тебя провожу. Идем вниз!

Она решительно взяла Шуру за руку и повела за собой.

– Ты всё время живешь здесь? – осторожно спросила та. Странно было говорить с кем-то из семьи Нан Кванти. Джамдир сказал, что все они ненормальные… Все, даже маленькая девочка?

– Конечно, – удивленно глянула та снизу вверх. – Где же еще мне жить? Тут мой дом, а снаружи много плохих людей!

– И тебе не хочется посмотреть, как живут другие?

– Если так, я зову летящера и прошу слетать в другие края, – сказала Ерхая. – Он летит, а я смотрю его глазами. Но я не хочу там жить, там всё время воюют. А здесь так тихо, только папа…

Она осеклась, а Шура не стала переспрашивать.

Ерхая вела ее за руку всё вниз, вниз по винтовой лестнице. Внутри башни было теплее, хоть и ненамного, но хоть ветер не задувал. Вот, наконец, какой-то переход, галерея или вроде того, можно чуть передохнуть.

Шура насторожилась, услышав чьи-то шаги: точно так же топали ее братья, когда неслись куда-то. Это были не взрослые мужчины, совершенно точно, слишком легкая поступь, а еще они не таились, не прятались, и что это могло означать, она не знала…

– Вот она! – из-за поворота выскочил мальчишка. – Ергар, она тут!

– Дрянная девчонка, опять сбежала! – выпалил второй, как две капли воды похожий на первого. – Сказано же, чтобы сидела у себя, не время в игры играть! А это кто?

И оба вдруг ощетинились, заметив Шуру, напряглись, чуть отступили назад… Она присмотрелась – мальчишкам было лет по десять, вряд ли больше, но они оказались одного с ней роста и как бы не шире в плечах. Темноволосые, на Ерхаю они походили разве что глазами – такими же яркими, серыми, – а вот лица были совсем иными: скуластые, отчаянно некрасивые, с резкими чертами. Может, еще выправятся через пару лет, а может, и нет…

– Отойди от неё, – негромко скомандовал один из мальчишек, вроде бы тот, которого звали Ергаром, Шура не могла их различить. – Немедленно отойди!

– С какой это стати? – спросила она задиристо.

– Отойди от нашей сестры, – так же тихо велел второй, и в руке у него появился нож длиной едва ли не в локоть. – Живо!

– Это гостья! – возмутилась Ерхая. – Моя гостья, её летящер принес, а я нашла! А вы где-то носитесь, вот теперь не мешайте мне!

– Ах, гостья, – протянул Ергар. – Ну, раз она гостья, так тем более, пусть отойдет в сторонку, а ты иди сюда!

– Я ничего плохого ей не сделаю, – закипая, произнесла Шура. – А сами хороши! Ребенок торчит один-одинешенек на башне, там холод и ветрище сумасшедший! Вот простудится, будете знать!

– Я не простужаюсь, – фыркнула Ерхая, но Шура не обратила внимания на ее слова.

– Вам за ней следить велели? – продолжала она. – Ну так вот, плохо вы за девчонкой смотрите! Если бы там не я оказалась, а кто другой, так дело могло иначе обернуться!

Наверно, братья хорошо понимали, как именно могло повернуться дело, потому что, быстро переглянувшись, склонили лохматые головы.

– Ты была с теми, кто пришел с юга? – спросил Ергар.

– Да, – ответила Шура. – Так вышло.

– Тогда идем с нами, – велел он, – и лучше отпусти Ерхаю.

– Я ее не держу, – хмыкнула она, – это она меня держит!

– Ерхая… – начал мальчик, но та опередила:

– Я поведу гостью! А ты меня даже догнать не можешь, а туда же…

– Ты не волнуйся, – сказала Шура. – Я ее не трону. Она же маленькая совсем.

– Можно подумать, людям Света есть до этого дело! – скривился второй мальчишка. – Но идём! Следуй за нами, и если ты хоть что-то сделаешь Ерхае, то пожалеешь!

– Можете не предупреждать, – буркнула Шура, а девочка сильнее стиснула ее ладонь.

– Они злые, мои братья, – доверительно сказала она, – но это потому, что они за меня боятся, а сами еще маленькие и ничего не могут сделать. Вот вырастут и станут добрыми, как папа! Ты на них не обижайся…

– Я не обижаюсь, – усмехнулась Шура. – У меня у самой три брата, я привыкла!

Лестница все кружила и кружила, уводя вниз, один из близнецов шел впереди, взглядывая через плечо, второй позади, Шура чувствовала его пристальный взгляд.

– Уже почти пришли, – сообщила Ерхая, видимо, чувствуя ее нетерпение. – Вот еще два пролета, и будем на месте!

Не то чтобы Шура очень торопилась оказаться среди незнакомых людей, но… Что же, торчать в одиночестве на башне, что ли? Холодно, между прочим, и одежда никак не сохнет, трава кьян не действует… В ботинках хлюпает вода, мокрая ткань липнет к телу, словом, гадость! Тут уж лучше отвлечься на что-нибудь. Опять же, неизвестность хуже всего!

– Вот мы и на месте! – сказала девочка, останавливаясь.

Остановилась и Шура – глазам ее открылся просторный зал, полный людей. Во всяком случае, так ей показалось сначала, и лишь потом она сообразила, что чужаков в черном тут не более двух десятков, и все они собрались в дальнем конце большого помещения, прислушиваясь к чьим-то распоряжениям. С большим удивлением Шура увидела среди них нескольких циклопов, только эти не походили на покойного Одноглаза, вечно унылого и зашуганного: закованные в тяжелые доспехи, они высились над людьми, спокойно поглядывая по сторонам. Глаза их прикрывали своего рода щитки, видимо, чтобы не выбило стрелой: человек без одного глаза еще проживет, а вот циклоп, увы…

Девочка пригляделась к тому, кто раздавал распоряжения, и не сразу сообразила, что он ниже остальных мужчин едва ли не на голову и намного уже в плечах, настолько властно он держался. И взрослые воины слушали его, как равного, кивали, переспрашивали что-то… Один жест, и они расступились: кто-то отправился прочь, видимо, исполнять распоряжение, кто-то отошел назад, а вот циклопы, наоборот, придвинулись ближе. Должно быть, они исполняли роль телохранителей.

– Ерхая, – произнес этот человек, и Шура удивилась, услышав ломкий юношеский голос. – Кого ты привела?

«Он еще несовершеннолетний, – вспомнила Шура, – Джамдир же говорил!»

– Гостью, – ответила девочка и, отпустив её руку, подбежала к высокому для своих лет юноше. – Её летящер принес!

– Летящер, значит… – протянул тот и взглянул, наконец, на Шуру в упор.

Он очень походил на младших братьев – то же некрасивое скуластое лицо, высокий лоб, твердый подбородок, длинноватый нос и большой рот. Черные прямые волосы небрежно связаны в хвост, пряди выбиваются и падают на глаза. А глаза… Серые, но не мрачные, а яркие-яркие, просто на удивление, с точечным черным зрачком, будто дырой в никуда!

Шура смотрела в глаза хозяину Нан Кванти и как нельзя более остро осознавала, что одежда на ней грязная и мокрая, с нее капает на узорные каменные плиты пола, словом, выглядит она отвратительно.

– Ты – Избранная? – спросил он спокойно. А что ему было волноваться, когда вокруг столько его воинов!

– Нет, – внезапно осипнув, ответила Шура. – Я… его подруга.

– Как ты здесь оказалась?

– Ерхая же сказала – летящер принёс, – осмелев, произнесла Шура. – По-моему, это тот самый, который… ну…

– Да, я видел тебя его глазами, – юноша сделал шаг ей навстречу, вглядываясь в ее лицо. – Ты выпустила летящера. Признаться, я был уверен, что ты – мальчик. Более того – сам Избранный.

– Ну спасибо! – нахмурилась Шура. Похоже, ее предположения оправдывались.

– Любопытно, – сказал вдруг он. – Зачем же ты отпустила летящера?

– Захотелось, – мрачно ответила девочка. – Может, и зря! Они, наверно, всех наших уже потопили?

Юноша чуть повернул голову, один из воинов приблизился, что-то шепнул, удостоившись короткого кивка.

– Отнюдь, – сказал он и усмехнулся. Оттолкнул сестру: – Ерхая, поди прочь. Вы двое, уведите её.

– Но брат!.. – начал было кто-то из близнецов, и тут же осекся под взглядом старшего.

– Приведите, – коротко скомандовал хозяин Нан Кванти, когда его братья и сестра покинули зал. Потом кивнул Шуре: – Не стой там, подойди ближе и не бойся.

– Я и не боюсь, – буркнула она. Еще не хватало, чтобы озноб от холода этот парень принял за дрожь испуга!

И их привели: Шура увидела Нитмайю и Тиррука, и остальных… Вроде бы все были живы, целы, только промокли и замерзли, но это же не смертельно!

– Шура! Живая! – дернулась к ней Нитмайя, но ее не пустили.

– Вот все, кто пытался проникнуть в замок, лэ Ерхайн, – негромко проговорил высокий мужчина в черном. – Мы рассчитывали увидеть намного больший отряд.

– Не все, – качнул головой тот. Он был ниже подчиненного, но все равно умудрялся смотреть на него сверху вниз. – Среди них нет Избранного, и нет мага. Или они утонули?

– Никто не утонул, – рапортовал тот же человек. – Диппеты сообщили бы, найди они чье-то тело, но они молчат.

– Я полагал, Избранного захватит летящер, который хорошо его запомнил, – задумчиво сказал юноша, – но оказалось, что летящер видел вовсе не Избранного, а его подругу, ее он и принес в мой замок. Но раз так, то где же сам Избранный?

Никто не собирался ему отвечать, Нитмайя скорчила презрительную гримасу, Тиррук нахмурился, а Шура решила, что не ответит, даже если ее будут пытать. Вот только что делать, если начнут пытать кого-то другого у нее на глазах?

– Понятно, – усмехнулся хозяин Нан Кванти. – Что ж, рано или поздно он придёт сюда, и мы встретимся. А вы… – Молодое лицо обрело вдруг хищное и жесткое выражение. – Вы мне не нужны. Хайрам…

– Да, господин?

– Убери их с моих глаз.

Шура сглотнула: что он имел в виду? Приказал просто увести пленных или…

– Слушаюсь.

– Лэ Ерхайн! – подал голос еще один из приближенных.

– Что, Ниррам? – повернулся к нему юноша. Так, значит, Ерхайн – это его имя, решила Шура.

– Я нижайше прошу, – проговорил тот, склонив голову, – за эту женщину…

– Хочешь взять её себе? – Тёмные брови поползли вверх. – Не опасаешься, что зарежет ночью?

– Нет, лэ Ерхайн, – серьезно ответил мужчина, на вид втрое старше своего хозяина. – Я знал её когда-то. Я не могу ошибаться. – Он повернулся к Нитмайе. – Маахин, прежде у тебя были длинные косы, но я узнал тебя и так!

Шура с изумлением наблюдала, как лицо Нитмайи вдруг потеряло угрюмое и презрительное выражение, будто сбежали с него следы, оставленные годами нелегкой жизни, будто снова она стала юной девушкой…

– Фаарин? – выговорила она непослушными губами. – Ты?…

– Где тебе меня признать, – усмехнулся тот. Он был высок, темные волосы густо подернулись сединой, загорелое лицо пересекал не один шрам.

– Фаарин… Фаарин, я…

По суровому некогда лицу Нитмайи текли слёзы, и ясно было: не нужна ей никакая Вещь, плевать ей на Избранного и его миссию, она бродила по опасным дорогам только ради одного – чтобы найти мальчишку, которого больше пятнадцати лет назад угнали в плен!

– Забирай ее, – махнул рукой хозяин Нан Кванти, досадливо морщась. Ему, мальчишке, такие страсти были решительно непонятны. – Остальных… что делать с ними, я решу позже, пока же следите, чтобы не наделали беды.

Один из циклопов, коротко поклонившись, повел пленных прочь. Нитмайю увел седой воин, и хозяин Нан Кванти не стал ему препятствовать.

– А я? – спросила Шура. – Мне с ними?

– Нет, – ответил тот. – Ты была с Избранным, и я хочу расспросить тебя. Но не сегодня. Отдохни, я пришлю за тобой.

Он отвернулся, снова заговорил со своими людьми, не глядя больше на Шуру.

Кто-то аккуратно, но властно взял ее за руку, повел прочь. Ей ничего не оставалось, кроме как повиноваться. В самом деле, что она могла поделать? И только теперь навалилась усталость, зазнобило… «Не заболеть бы, – вяло подумала Шура. – Глупо будет помереть от простуды!»

Провожатый провел ее длинными коридорами – сама она нипочем не нашла бы дороги обратно! – впустил в небольшую комнату, где девочку встретила служанка, симпатичная, немолодая, в добротном опрятном платье. Стоило, наверно, подумать, что остальных заперли в какие-то мрачные казематы, но сил на это у Шуры уже не было. С большим трудом ей удалось отделаться от прислуги, та только забрала грязную и мокрую одежду, которую Шура просунула в дверную щель, пообещав выстирать и высушить ее к утру, а пока принести другую. Хорошо, не сунулась вслед за Шурой в ванную, не хватало еще, чтобы она увидела одежду куакки!

Но, взглянув на себя, Шура с огорчением поняла – траве кьян пришел конец. Ее одежка разлезалась на теле, сыпалась на пол отдельными прядками… Видно, соленая вода озера Слёз убила траву кьян! Лишь немного уцелело – та часть, что была на спине, под рюкзаком, и, видимо, меньше пострадала. Шура тщательно прополоскала этот клок в чистой воде, а потом спрятала на груди. Может, вырастет еще, а нет… ну, тут уж ничего не поделаешь!

Одежду ей служанка принесла мужскую, хоть на том спасибо! Должно быть, она принадлежала кому-то из близнецов, а может, ее вовсе никто никогда не надевал. Это Шуру волновало мало, главное, перестало трясти от холода. А еще ей принесли поесть и оставили одну. Казалось бы, самое время предаваться унынию и отчаянию, но какой в этом смысл? Она не могла ни сбежать (дверь тщательно заперли, она проверила, а прыгать в окно с такой высоты отважится только самоубийца!), ни вытворить еще что-нибудь. Нож отобрал провожатый, каким-то шестым чувством угадавший его в Шурином рукаве, а другого оружия у нее не было. Можно было бы выброситься в окно или удавиться, чтобы не отвечать на неизбежные вопросы о Сашке, но на это Шура не готова была пойти. Еще надеялась на что-то… В конце концов, этот парень, хозяин Нан Кванти, ненамного старше неё самой, вдруг удастся его обмануть или как-то запутать?

Так или иначе, думать об этом уже не было сил, и Шура уснула в кресле у окна, и не почувствовала даже, как крепкая служанка, зайдя проведать подопечную, перенесла ее на кровать, разула и укрыла одеялом…

20. Хозяин Нан Кванти

– Пора просыпаться, лэа, – услышала девочка сквозь сон. – Лэа желают видеть!

– А? Что?… – она села на постели, озираясь. Ах да, она же угодила в плен, Сашка неизвестно где, а ее, выходит, хочет видеть хозяин Нан Кванти! – Да, я иду… только умоюсь…

Побольше холодной воды на голову, чтобы побыстрее проснуться… Еще бы не помешала чашка чаю или кофе, но тут такого не водится, да и не предложили ей позавтракать, а Шура не стала просить. Поинтересовалась только судьбой своей одежды, и ей вернули изрядно потрепанные джинсы и ботинки. Рубашку пришлось взять новую, но это уже не имело значения, всё равно одежда из травы кьян приказала долго жить, прятать было нечего.

– Я готова, – сказала Шура, пригладив немного отросшие волосы, что вечно лезли в глаза, и ее проводили всё в тот же зал.

Хозяин Нан Кванти уже был там, разглядывал какие-то бумаги, быстро переговариваясь с высоким худощавым мужчиной. Может, секретарем, может, приближенным, Шура не бралась гадать.

Услышав ее шаги, он поднял голову, и она опять поразилась удивительному его сходству с младшими братьями. Ну будто под копирку сделаны! Странно только, что Ерхая такая хорошенькая, но оно и к лучшему, а то жалко было бы девчонку…

– Пойдем, – сказал он ей, кивком отпустив своего собеседника. – Я хотел тебя расспросить как следует, а вчера у меня на это не было времени.

– Такой занятой, да? – не удержалась Шура, следуя за ним к очередной лестнице.

– Это верно, – парень то ли не понял издевки, то ли проигнорировал её. Но улыбка его погасла, по лицу пробежала тень. – Я, знаешь ли, слишком рано стал хозяином Нан Кванти.

– А почему? – задала она вопрос. Джамдир говорил что-то такое про его отца, но Шура не слишком-то ему верила.

– Отец мой ушел в Нижний мир, – сказал юноша, пропуская ее вперед, – и не вернулся.

– Погоди… – Шура обернулась. – Я думала, Нижним миром тут называют царство смерти или что-то в этом роде!

– Да, называют, – усмехнулся он. – Но для нас это всего лишь земли, что лежат по ту сторону Грозовых гор.

– А что там? – с жадным любопытством спросила Шура. Никто так и не сумел ответить ей на этот вопрос!

– Там… много всякого, – пожал плечами юноша. – Люди живут и нелюди тоже. А еще там море, но я не видел его, отец не брал меня с собой… а теперь уже и не возьмет. Наше озеро потому и зовется Малым морем – где-то под горами есть протоки, по которым соленая вода достигает этой долины…

– Вообще-то его зовут озером Слёз, – пробормотала Шура.

– Я знаю, – ответил он. – Это Светлые его так называют. Но нам до их названий нет дела.

– А в горах водятся чудовища? – Шура приостановилась, лестница была крутой, а карабкаться предстояло еще долго, судя по всему.

– Говорят, да, – сказал юноша. – И разные дикие племена живут. Анайи, например. Видела? Такие огромные, с одним глазом. На людей похожи, но всё-таки не люди.

– Видела, – кивнула девочка. – Знаешь, с нами тоже был один такой. Он утонул в Брогайхе.

– Анайи – со Светлыми? – нахмурился тот. – Он, наверно, из пленных?

– Да, Одноглаз говорил, что его взяли в плен, когда его племя спустилось с гор, – припомнила Шура. – И с тех пор он был рабом. Жалко его ужасно, так глупо погиб… Может, получится узнать, из какой он семьи? Правда, я даже имени его настоящего не знаю, он его сам позабыл…

– А татуировка? – живо заинтересовался юноша. Странное дело, с ним было очень легко говорить, почти как с Сашкой или со старшим братом, и не думалось даже, что он самый опасный из тёмных магов, несмотря на свою молодость! – У каждого клана анайи свой рисунок. Если вспомнишь, какой был у вашего спутника, то мы узнаем, к какому клану он принадлежал, а уж там вспомнят, кто и когда пропал!

– Ну… – задумалась Шура. – Значит, такой ромб, а там…

– Рисуй, – велел хозяин Нан Кванти, проведя рукой в воздухе – тот слабо засветился. – Прямо пальцем.

Шура попробовала – вспыхивали золотистым цветом линии, ей удалось грубо воспроизвести рисунок, что украшал макушку бедного Одноглаза.

– Не припоминаю такого, – нахмурился юноша, разглядывая картинку.

– Может, я что напутала…

– Спрошу у остальных, – решил он, мановением руки сворачивая рисунок – тот будто втянулся в его ладонь. – Я не слишком хорошо знаю все дикие кланы. Кое-какие давно посылают своих мужчин служить Нан Кванти, но ведь их намного больше!

– И как, хорошо служат? – поинтересовалась Шура. – Одноглаз был не очень умным, но, говорили, верным…

– Да, они верны хозяину, – кивнул юноша. – И не так уж глупы. Не глупее людей, это уж точно!

Лестница вилась всё выше и выше, она шла внутри высоченной башни. Шура бросила взгляд вниз и невольно прижалась к стене: перил не было, один неверный шаг – и загремишь вниз, а лететь придется далеко!

– Не бойся, – заметил ее испуг хозяин Нан Кванти. – Не упадешь. Тут установлена защита.

Словно в доказательство, он сделал шаг в сторону, соступая с лестницы прямо в пустоту, но не упал – что-то будто мягко подтолкнуло его обратно.

– Детям бесполезно запрещать лазить где-то, – пояснил он. – Проще установить защиту. Все играют тут: чем сильнее оттолкнешься и дальше прыгнешь, тем сильнее тебя толкнет обратно. Правда, можно удариться о стену, но это уж…

Шура невольно усмехнулась: тоже, придумали игрушку! А еще ей вдруг подумалось, что хозяин Нан Кванти то и дело сбивается с выспренного слога на самый обычный говор и вообще ведет себя как мальчишка, который хвастается своими владениями! Да он и есть мальчишка, по большому счету! Сколько ему там, лет пятнадцать, не больше ведь… Вот только в ее мире он был бы школьником, не способным решать ни за себя, ни за других, а тут ему досталась целая страна, и, надо думать, немалая ответственность! Но, судя по тому, как обращались с ним воины и советники, юноша справлялся. Наверно, его к этому с детства готовили, и он умел управляться со всем этим хозяйством… Но вырасти он всё равно еще не успел, понимала Шура, вот почему показывает ей теперь эту лестницу с магической защитой, и, наверно, покажет что-то еще. А кому другому-то? Братья и сами наверняка здесь играют, а вряд ли у Ерхайна Нан Кванти есть тут сверстники…

– Ты что? – обернулась она, поняв, что юноша отстал. – Эй! Что с тобой?…

А он припал на одно колено, хватаясь за грудь, там, где сердце, на побелевшем лице выступила испарина, и дышал он тяжело, с усилием, и глаза расширились, будто от сильной боли…

– Ты… я позову кого-нибудь! – Шура не могла даже обойти его на узкой лестнице, чтобы сбежать вниз, покричать на помощь, и ее начала захлестывать паника. «А ведь если бы у меня был нож…» – промелькнуло вдруг в голове, но это была не ее мысль, совсем не ее, она бы не сумела ударить ножом живого человека, даже и хозяина Нан Кванти!

– Не надо… не надо никого… – с трудом выговорил юноша. – Пройдет…

Точно так всегда говорил её дед, мол, просто в груди кольнуло, а потом однажды начал вот так же задыхаться, побелел… «Скорая» не успела. Шуре долго потом снились кошмары – не всякий день человек умирает у тебя на глазах! Братья быстрее опомнились, а она никак не могла забыть, и теперь…

Сколько это продлилось, Шура не знала, но, кажется, она целую вечность просидела на корточках рядом с задыхающимся непонятно от чего, бледным до зелени, покрывшимся испариной мальчишкой. Он еще губы закусывал, будто от сильной боли, но не издавал ни звука…

Но постепенно его вроде бы отпускало: на лицо вернулись краски, Ерхайн снова начал дышать ровно, а там и вовсе поднялся на ноги, хоть и придерживаясь за стену.

– Напугалась?

– Часто с тобой такое? – зло спросила Шура, досадуя и на себя – за нелепый страх, и на него – за то, что полез на такую высоту, а ведь сердечникам нельзя так напрягаться!

– Впервые, – криво усмехнулся он, ладонью вытер мокрый лоб, откинул назад черные лохмы. – Это не повторится, не смотри так. Пойдем, надо торопиться!

«Понятно, этот из тех, кто про болячки говорить не станет, – поняла она. – Пока не помрет, станет делать вид, что здоровый!»

– Ты начал говорить про отца, – напомнила Шура, помолчав. Как-то оно само собой получалось – говорить ему «ты». Ну не «выкать» же мальчишке на год себя старше, будь он хоть сто раз великим магом и владельцем огромного замка! – Он погиб?

Она старалась идти помедленнее, но Ерхайн всё ускорял и ускорял шаг.

– Да, погиб, – он шел теперь рядом с Шурой, по самому краю лестницы, и она видела, как помрачнело его лицо. – Верные люди принесли домой его тело. Мать моя в глубоком горе, она не выходит из своих покоев, а я принял власть, хотя и слишком рано…

– Ты любил отца? – сорвалось у Шуры.

– А разве бывает иначе? – с удивлением покосился на нее юноша, и она не нашлась, что ответить.

Любила ли она своего отца? Да, наверно, но только того, которого помнила по первым школьным годам, сильного и веселого, который всё знал и мог сделать что угодно, а не того, каким он стал совсем недавно – обрюзгшего, злого и вечно пьяного… И все равно бы горевала, случись с ним что, даже и с таким!

– Бывает, знаешь… – сказала она негромко, но юноша то ли не расслышал, то ли сделал вид, что не услышал.

– Пойдем, – поторопил он, – иначе не увидишь, как встает солнце над долиной Нан Кванти!

«Я уже видела однажды,» – могла бы сказать Шура, но промолчала. Просто потому, что тогда это было совсем иначе…

Ветер ударил в лицо, прохладный и чистый, с привкусом моря – он прилетел из-за Грозовых гор и теперь хвастался дальним путешествием. Дождь кончился, облака разошлись, небо было чистым и ясным. Шура задохнулась, зажмурилась от ветра и света – жемчужно-серого утреннего света…

Они стояли на вершине башни, где-то в немыслимой высоте над ними трепетали невидимые знамена Нан Кванти, окрашиваясь в цвет неба, а из-за кромки холмов медленно поднималось солнце, превращая призрачный рассвет в чистый и яркий свет нового дня, покрывая позолотой Малое море, выкрашивая кружащих в небе летящеров в алый и золотой, превращая сумрачные склоны и заснеженные вершины Грозовых гор в волшебные самоцветы, согревая озябших людей…

– Красиво? – спросил юноша, и Шура удостоверилась: он в самом деле хотел похвалиться своими владениями кому-то, кто еще не видел этой красоты. Но почему ей?

– Очень, – честно ответила она.

– Никто не устоит перед красотой Нан Кванти! – рассмеялся он. – Но ты еще не видела заката!

– А мы что, будем тут торчать до вечера? – хмуро спросила Шура. На продуваемой всеми ветрами площадке было, мягко говоря, прохладно.

– А ты против?

Не дожидаясь ответа, он вскочил на зубец башни, на самый край, раскинул руки, будто обнимая долину Нан Кванти, – рубашка вздулась пузырем на ветру. Повернулся, опасно балансируя на самом краю…

– Свалишься! – не выдержала Шура.

– Это я-то?… – снова засмеялся он, и в тот же момент покачнулся, начал заваливаться назад, назад, прямо в ослепительное рассветное золото…

Шура даже вскрикнуть не смогла – только и видела, что тонкую выгнувшуюся фигуру на фоне утреннего неба, и знала, точно знала – она не успеет добежать и схватить за руку! А может, и к лучшему, если Ерхайн Нан Кванти разобьется, и не придется…

Что-то будто поймало юношу в объятия, покачало и упруго толкнуло обратно, на стену. Он выпрямился, спрыгнул вниз, улыбаясь.

– Тут тоже защита стоит? – спросила Шура севшим от испуга голосом.

– Нет. Здесь – нет, – ответил юноша. – Но разве ветры Нан Кванти дадут упасть своему хозяину?

Будто в ответ на его слова порыв ветра ударил ему в спину, взъерошил волосы, так что долго еще хозяин Нан Кванти отплевывался от угодивших в рот прядей! Может, ветры долины и были ему послушны, но и своенравны тоже!

– Довольно шуток, – сказал он. – Ты, верно, хочешь есть?

– Ну вроде того, – передернула плечами Шура. Если сейчас придется идти обратно…

Но идти никуда не пришлось: вот только что не было накрытого стола, и вдруг он появился! А может, всегда там был, просто она его не видела.

– Садись, – велел ей юноша, и она не заставила себя упрашивать. – И, к слову… Я знаю, тебя зовут Шурой.

– Ну да, – ответила девочка. Тайны в этом никакой не было. – А что?

– Я вел себя неприлично, не представившись девушке, – улыбнулся он. – Моё имя – Ерхайн Нан Кванти. Хотя ты уже слышала его из уст моих воинов…

«„Моё имя“ – значит, это настоящее, – сообразила Шура. – Тут никто не скажет „моё имя“, только „меня называют так-то“, и говорят прозвище. А настоящие имена вслух произносят только дураки или маги. Вроде Джамдира, Нальто и… и вот его».

– А вообще-то Шура – это сокращенно, – сказала она с вызовом. – А на самом деле моё имя…

– Не говори, – предостерег Ерхайн. – Ветры болтливы, подслушают и унесут на край земли, и кто знает, кому достанется твоё имя!

– А твоё? Не боишься?

– Нет, – улыбнулся он. Улыбка удивительно меняла некрасивое лицо. – Уж этого не боюсь точно.

– Ты, значит, великий маг? – Шура сама не знала, что заставляет ее сердиться. Она даже на Сашку никогда так не злилась, как на этого почти не знакомого парня!

– Может быть, стану когда-нибудь, – ответил он. – А что же ты сидишь? Ешь!

Шура с подозрением покосилась на неведомые блюда. Выглядят-то они аппетитно, но кто его знает, что туда положили!

– А почему ты вообще со мной разговариваешь? – спросила она невпопад. – В смысле, вот так разговариваешь! Ну… не как с пленной… Или я ошибаюсь?

– Не совсем, – улыбнулся Ерхайн. – Будь ты, как остальные из вашего отряда, я говорил бы с тобой иначе. Но ты не из нашего мира, и для тебя нужны другие слова. А кроме того, ты видишь невидимое, а это мало кто умеет. Вернее, могут-то это многие, только они не понимают, что именно увидели… Не знаю, как лучше объяснить.

– Что значит – вижу невидимое? – нахмурилась Шура. – Что, например?

– Ты видела знамена над моим замком? – вопросом на вопрос ответил юноша.

– Да, – ответила Шура. Она ведь правда их углядела – как будто краем глаза, но все же заметила, как трепещут на ветру широкие полотнища!

– Ну вот, – усмехнулся он. – Наверно, было что-то еще, просто ты об этом не знаешь. Люди редко задумываются над тем, что именно они видят. И не всегда понимают, что это было невидимое…

– Нет, постой! – даже привскочила Шура, припомнив. – Было! Ночью в Сиа Сонти я видела призраков! Вернее, так, все заметили битву в долине, мы поэтому не смогли идти по склону, слишком страшно было, хоть и понятно, что это невзаправду… А тех видела только я… – Она нахмурилась, припоминая. – Там была девушка, рыжеволосая, со шрамом на подбородке, ее называли лэа Тойа. К ней прискакал гонец от ее отца, лэ… лэ…

– Лэ Руату, – подсказал Ерхайн.

– Точно! – обрадовалась Шура. – Гонец привез какое-то послание, я все не разобрала, что-то про армии, про то, что она должна продержаться до прихода отца. А она сказала, что чужаки не получат Сиа Сонти, пока жив хоть кто-нибудь из их рода…

– Они и не получили, – повторил юноша ее давнишние мысли.

– Кто-нибудь, значит, выжил? – полюбопытствовала девочка.

– Нет. Никто, – коротко ответил Ерхайн. – Лэ Руату не пришел на помощь дочери. Его перехватили по дороге, взяли его армию – а она была не так уж велика – в клещи и перебили всех. Голову его насадили на пику и отвезли к Холму. Когда лэа Тойа поняла, что подмоги ей не дождаться, она собрала всех магов, которые еще остались в Сиа Сонти, и с их помощью задействовала заклятие, что хранилось в ее роду испокон веков. – Он криво усмехнулся. – Никто не выжил. Род Сиа Сонти прервался, остались только дальние родственники.

– Но долина всё равно пустует, там только мертвожоры живут, – тихо сказала Шура. – Жалко, она была такая решительная… и даже симпатичная, если бы не шрам. Интересно, откуда он?

– С первого её турнира, – ответил Ерхайн. – У ее отца не было сыновей, и она, единственная наследница, воспитывалась, как воин. Не всякий мужчина мог с ней потягаться. А шрам… она говорила, что избавится от него только тогда, когда кто-нибудь ее победит. Тогда она возьмет этого человека в мужья, а шрам уничтожит…

– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Шура.

– Мы хорошо помним историю, – сказал он. – А чего не знаю я, то рассказывает Вещь. Уж ей ли не помнить, как лэа Тойа призвала силу…

– Ясно… Послушай! – осенило вдруг её. – Если она всё-всё знает, так может, ей известно, жив ли Нальто Чез? Он ехал с нами, его подстрелили, но мы не знаем, убили или просто ранили…

– Я спрошу, – кивнул Ерхайн. – Чуть позже.

– Ты вроде хотел поговорить о другом, – вспомнила Шура. Можно было спросить еще о женщине из крепости Гор-Гасс, но она чувствовала, что это будет не к месту. И вообще, всё это, конечно, интересно, но ведь не просто так они сидят на ветру! Пусть ветер потеплел, но всё же… – Хочешь, наверно, чтобы я тебе про Избранного рассказала?

– Это твои слова, – заметил Ерхайн.

– Ну а раз мои, то больше ничего не дождешься, – фыркнула Шура. – Имени его я тебе не скажу, а больше все равно ничего не знаю!

– Зачем мне его имя? – улыбнулся юноша. – Уже ничего не поделаешь. Раз он добрался до Нан Кванти, значит, он в самом деле Избранный, и надо только подождать: он сам сюда придет!

– Откуда ты знаешь, что он добрался до…

– Но его ведь не было среди тех, кого мои люди… и летящеры выловили из воды, – пояснил Ерхайн. – Значит, вы всего лишь отвлекали внимание, и отвлекали хорошо. Я ведь был уверен, что Избранный – это ты. Это тебя видел мой летящер, это ты его освободила…

– Я так и знала! – вырвалось у Шуры. – Это был шпион!

– Конечно, – кивнул тот. – И он принёс тебя в замок, вот только ты – не тот человек. Но ты была с Избранным очень долго, верно?

– Ну да… – Что толку отрицать?

– Значит, ты много о нем знаешь, – сказал Ерхайн. – Но я не буду просить тебя рассказывать о нем, ты ведь все едино откажешься, а пытать девушек я не привык. Может, с годами привыкну, но пока…

Шура невольно вздрогнула, а потом внезапно смутилась. Он все время называл ее девушкой и, похоже, не в насмешку. Да и то сказать… Если здесь пятнадцатилетний мальчишка – уже воин и глава семьи, то тринадцатилетняя девчонка – взрослая девушка, считай, невеста!

– Да нечего особенно рассказывать, – невольно сказала она. – Он… ну, я его с детства знаю. Он хороший, правда! Он очень хотел когда-нибудь попасть в другой мир, чтобы приключения и всё такое, и вот… попал. Только какие-то всё невеселые нам приключения выпадали… По-моему, он сам уже не рад, что оказался Избранным, и вообще, отказался бы от этого, но не может!

– Почему?

– Да потому что ему сказали: домой вернем, если достанешь Вещь! – нахмурилась Шура. – Вроде сил у них не хватает, а так сразу будет в избытке, и нас с ним отправят домой… Брешут?

– Нет, почему же… – Ерхайн опустил голову, и Шуре показалось, будто он разом растерял всю мальчишескую жизнерадостность. – Вещь многое может. И силы своим владельцам дает немало…

Повисло молчание.

– А что это вообще такое – Вещь? – спросила Шура, чтобы прервать его. – Мне так никто и не смог объяснить! А ты вроде как хозяин, так может…

– Я не хозяин, – Ерхайн мотнул головой, так что взметнулась черная челка. – Я всего лишь хранитель и наследник хранителя. Я не знаю, как тебе это объяснить, чтобы ты поняла…

– Словами объясни, – посоветовала Шура, хмурясь, – я не вовсе тупая, вдруг пойму?

– И в мыслях не держал назвать тебя глупой, – усмехнулся юноша. – Но я сам не до конца понимаю, и, уверен, никто не способен этого понять. Просто однажды Вещь пришла в наш мир и избрала себе хранителя. Я не знаю, почему именно моего предка, правда, не знаю! Должно быть, он был единственным, кто сообразил, что это такое и чем грозит явление Вещи… особенно, если кто-то сумеет подчинить ее себе и заставить выполнять его желания. Она ведь в самом деле дарит всемогущество!

– А он, значит, не захотел этого самого всемогущества? – поинтересовалась Шура.

Ерхайн покачал головой.

– Нет. Потому что взамен Вещь возьмет не только жизнь, но и дух, и человек никогда не родится снова, – сказал он серьезно, – а так и останется бродить по земле неприкаянным. Такого посмертия не пожелаешь и врагу! Но вот если Вещь не трогать, не пытаться подчинить, тогда она дарит своему хранителю ровно столько силы, сколько нужно, чтобы её оберегать. – Ерхайн сделал паузу. – А остальное не зависит от нас. Остальное делает она сама. Мы не можем ей приказывать, иначе перестанем быть хранителями, разве что просить об одолжении, а остальные могут просить через нас. Понимаешь?

– Не очень, – честно ответила Шура. – Мне говорили, что Вещь дает силу Тёмным, это так?

– Отчасти так, – ответил Ерхайн. – Но только отчасти. У нас у самих довольно сил. Просто… снова не знаю, как объяснить! Для меня это очевидно, а ты…

– А я попробую понять, – упрямо сказала девочка. – Так что? Дает она силу Тёмным, верно? И ты один из них, ведь так?

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил он. – Только, будь я Светлым, ничего не изменилось бы. Просто тогда бы Вещь не давала силу Темным, а умаляла силы Светлых.

– Погоди, погоди… – Вывод напрашивался самый банальный, но ведь так всегда и бывает! – Выходит, она… она равновесие поддерживает? Баланс сил, что ли, соблюдает?

– Ну да. – Ерхайн смотрел на нее с непонятной улыбкой. – Среди Светлых есть хорошие люди, среди Тёмных тоже. Но их не услышат, если начнется большая война. А я не хочу, чтобы земля по эту сторону Грозовых гор горела от края до края. И отец мой не хотел, и дед, и прадед. Вот почему мы – хранители. Мы никогда не вмешиваемся в дела остальных, а Вещь делает лишь то, что считает нужным.

– Но что она всё-таки такое?

– Не имею понятия, – пожал широкими плечами юноша. – Средоточие силы? Источник её? Я действительно не имею представления! Но посмотри сама, вдруг поймешь? Я позову Вещь, сейчас, она, кажется, снова играет с Ерхаей…

Что-то изменилось – будто стало теплее, хотя ветер по-прежнему теребил края одежды, норовил забраться за пазуху.

– Здравствуй, – ласково произнес Ерхайн, но он обращался не к живому существу, а…

Что это было, Шура не могла понять. Просто… свет, цвет, а может, и звук, и вкус, и всё это вместе, теплое, живое! Протяни руку и…

– Не прикасайся, – предостерег Ерхайн. – Это опасно. Может, ничего и не случится, но если ты слишком слаба духом, то ты возжелаешь Вещь, а тогда мне ничего не останется, кроме как убить тебя. Просто из милосердия.

Шура передернулась и зажала руки между колен. Ну их, с этой Вещью!

Та напоминала шаровую молнию размером с арбуз, только не страшную, а какую-то… пушистую, что ли? Вот она, на расстоянии вытянутой руки, она касается пальцев Ерхайна, а тот едва ли не мурлычет, окончательно растеряв всю свою взрослость.

– Ты сказал, она играла с Ерхаей, а разве это не опасно? – спросила Шура. – Ребенок же, захочет такую здоровскую штуку себе, и что тогда?

– Ерхая – Нан Кванти, – отрезал юноша. – Она знает, что такое Вещь, с самого рождения. Но если вдруг…

– Убьешь и ее? – зло спросила Шура.

– Да, – кивнул Ерхайн, и серые глаза на мгновение потемнели. – Это, знаешь, тоже обязанность хранителя. Не самая приятная, правда?

– Да уж… – Шура поёжилась. Потом снова взглянула на Вещь. – А Избранные – это вообще кто?

– Те, кто может стать хранителем. Те, перед кем Вещь не может устоять, кому она пойдет в руки, – пояснил юноша. – Она забывает нынешнего хранителя и идет к новому, вот только…

– Я слышала, трое Избранных решили ею завладеть и погибли, – сказала Шура. – Потому что хотели ее подчинить и всё такое, а в итоге она подчинила их. Так и было?

– Наверно, – ответил он. – Это случилось очень давно, даже мой отец не помнил толком. А последний Избранный, что приходил во времена его юности, даже не дошел до Нан Кванти… Но в целом похоже на правду: если хранитель поддается зову Вещи и желает подчинить ее себе, а сил на это ему недостает, то он становится её рабом.

– Тогда я не понимаю, зачем нужен Сашка, – в сердцах сказала Шура, поймала недоуменный взгляд Ерхайна и пояснила: – Ну, наш Избранный. Он такой пентюх! Не представляю, чтобы он сумел подчинить Вещь!

– Я полагаю, главное, чтобы он сумел ее взять, отвлечь от меня, – спокойно произнес юноша. – Тогда Нан Кванти станет уязвим, пусть и ненадолго, а это уже немало. И силы Тёмных уменьшатся. Вот тогда и начнется война, о которой я говорил…

– Дрянь какая… – уныло протянула Шура. – Думаешь, Совет Холма через Сашку будет Вещью управлять?

– Да, это возможно, – Ерхайн вздохнул, и снова стало видно, что он просто мальчишка, придавленный грузом свалившейся на него ответственности. – Если они соберутся и договорятся, им хватит сил, чтобы управлять Вещью…

Шура помолчала. Всё это окончательно перестало ей нравиться. Да оно с самого начала было ей не по душе!

– Она говорит, ваш спутник жив, – нарушил молчание Ерхайн, и Шура не сразу поняла, о ком он, а когда догадалась, не на шутку обрадовалась. – Думаю, ему ничто не угрожает. Он хороший маг, а такие ценятся везде…

– Ясно… – Шура помолчала, не желая обсуждать, каково будет Нальто привыкать быть с Тёмными. А может, не так уж это его и мучит? И она спросила, чтобы переменить тему: – Я вот понять не могу, как Вещь выглядит.

– И не поймешь, – усмехнулся Ерхайн. – Она каждый миг разная, верно?…

Пушистая шаровая молния коснулась его руки, будто в знак согласия, и вдруг направилась к Шуре. Она видела краем глаза, как напрягся Ерхайн, но не осмелилась даже пошевелиться – прямо перед ее лицом завис сгусток этой странной, ни на что не похожей силы… Шура хотела зажмуриться, но не смогла, смотрела, как зачарованная – до того это было красиво, хотя она не смогла бы описать, что именно видела! Просто здорово было понимать, что есть такая вот замечательная штука, летает себе, делает, что хочет, дарит силу, кому вздумается, и еще она такая красивая, такая… что слов не подобрать, просто радость переполняет, хлещет через край, и почему-то слезы выступают на глазах, как бывает от счастья, потому что…

Вещь вспыхнула ярче, сделавшись похожей на маленькое солнце, длинный протуберанец на мгновение коснулся лица Шуры и вновь втянулся, а Вещь вернулась к Ерхайну, повисла высоко над его головой, в самом деле, как крохотное домашнее светило.

– Удивительно, – нарушил он молчание. – Ты как?

– Ничего, – чуть заторможенно ответила Шура, вытирая лицо. – Странно как-то. Она такая классная, просто дух захватывает!

– Ну да… – Ерхайн внимательно всматривался в её лицо. – Не хочется в руки ее взять?

Шура решительно помотала головой и пояснила:

– Страшно! Там как будто целый мир внутри, а может, не один. Так возьмешь – и порушишь. Пусть она сама по себе летает… Без нее, наверно, уныло будет!

– Ты лучше формулируешь, чем я, – вдруг улыбнулся Ерхайн. – Правда, без нее будет уныло…

– И еще как! – раздался хорошо знакомый голос, и Шура вскочила. – Пожалуй, пора тебе начать привыкать к унынию, Ерхайн Нан Кванти!

21. Избранный

– Незваные гости… – вздохнул тот, поднимаясь им навстречу. – Что же, не могу сказать, будто рад вам, но всё же – приветствую вас в замке Нан Кванти, о Избранный и его спутник!

«Сашка! – ошалело мотнула головой Шура. – И Джамдир! Откуда они тут? Как вообще сюда забрались?»

Должно быть, обходной маневр удался: Джамдир подставил летящерам отряд, а сам тайными тропами провел Сашку в замок и даже смог втащить его сюда. Вид у Семенова был несчастный, будто его силком сюда вели. Наверно, так оно и было…

– И тебе привет, лэ Нан Кванти, – чуть поклонился Джамдир. – Сочувствую тебе: такая ноша свалилась на тебя в столь юные годы… Позволь мне облегчить её!

– Я не жалуюсь на тяжесть, – холодно улыбнулся в ответ Ерхайн. – Однако благодарю за предложение… прости, не знаю твоего имени, маг!

– Джамдир Сарьям, – ответил тот такой же недоброй улыбкой. – Думаю, ты слышал обо мне.

– Да, слухи доходили и до Нан Кванти, – кивнул Ерхайн. – Значит, ты привел в мой замок Избранного, Джамдир Сарьям? Или, может, лучше сказать – Ерджам Нан Кванти?…

– Что? – вытаращила глаза Шура. Сашка – тот и вовсе замер с разинутым ртом. – Нан Кванти? Так Джамдир…

– У моего отца был старший брат, – спокойно пояснил Ерхайн. – Он очень хотел обладать Вещью, только мой дед вовремя понял это. У него не поднялась рука на родного сына, и Ерджама изгнали, а наследником и хранителем стал мой отец.

– Как ты догадался? – тихо спросила Шура.

– Только Нан Кванти знают тайные проходы под Малым морем, – ответил он, – только они могут попасть на Рассветную башню, минуя стражу. Ну а помимо того, смотри сама – мы ведь так похожи!

Шура вгляделась – и правда! Если Джамдиру сбрить бороду, то они с Ерхайном и впрямь окажутся на одно лицо! Ну, Джамдир старше, ясное дело, и намного, но глаза – глаза похожи невероятно!

– Джамдир… – жалобно произнес Саша. – Как же так? Ты же говорил…

– Это правда, – резко произнес маг. – Я – отпрыск этого проклятого рода! Но я давно отрекся от родства, мой мальчик… Я понял, что представляет собой Вещь, я хотел избавить ее от власти Нан Кванти, но тщетно!

«Врет и не краснеет, – с досадой подумала Шура. – Быстро как сообразил, куда повернуть! Как же он к Совету-то подмазался? Раз был Тёмным?»

– Да, меня изгнали, – продолжал Джамдир вдохновенно, – когда я, поняв, что творят Тёмные, ужаснулся и осмелился высказать это вслух! Увы, надо мной посмеялись и продолжили бесчинства… Но я не сдался и многие годы пытался добиться своей цели, пытался передать этот артефакт Совету Холма, и вот, наконец, настал час этого свершения! Возьми же Вещь, о Избранный, и будь славен в веках!

– Не торопись, дядюшка, – голос Ерхайна сделался ледяным, а сам юноша словно прибавил в росте. Шура попыталась было сунуться вперед, но он легко отбросил ее в сторону, велев: – Осторожнее!..

– Что же ты можешь мне противопоставить, мой дорогой племянник? – Джамдир усмехался, и Шуре очень хотелось вцепиться ему в бороду. – Ты ничтожество. Ты щенок. Ты получил замок, но сил у тебя хватает только на то, чтобы зачаровать летящеров! Я успел вовремя, пусть впритык, но успел…

Ерхайн вздернул подбородок, по лицу его ничего не читалось.

– Не препятствуй мне, – продолжал маг, – и тогда, возможно, я оставлю тебя в живых. Пускай тебя убьют прежние союзники, так будет правильно! Бери же Вещь, Избранный! – приказал он Саше.

– Ты немного просчитался, дядюшка, – теперь голос Ерхайна звенел сталью. – Ты полагаешь, я всё еще не способен противостоять тебе?

– Ты не получил всей силы Нан Кванти, и уже не получишь! – ухмыльнулся Джамдир. – До твоего совершеннолетия остаются считанные часы, но…

– Только мать наследника Нан Кванти знает точное время его рождения, – проговорил Ерхайн спокойно. – Я получил силу нашего рода сегодня на рассвете, дядюшка.

«Вот что с ним было! – сообразила Шура. – Там, на лестнице… Наверно, это больно… Но что теперь? Сашка…»

– Получил? – Джамдир хорошо держал удар. – Пусть так, но пользоваться ею ты еще не умеешь, щенок! Избранный, бери Вещь, не смотри на нас!..

Саша, как зачарованный, двинулся к сияющей Вещи, а Джамдир…

Шура не поняла, что это было: маг просто вскинул руки, а вспышка была такой, что… И Ерхайн ответил ему, хоть и отступив на шаг: похоже, силы были, по меньшей мере, равны, но юноша и правда обрел всю мощь родовой магии совсем недавно, и явно проигрывал родному дяде… С жалобным звоном полетел на камни тонкий фарфор, стол скрипнул и развалился, когда его задело отдачей. Сам воздух, казалось, гудел от напряжения, Шура видела безумные глаза Джамдира, видела, как сводит от дикого напряжения руки Ерхайна…

А Саша поднял руки, и Вещь, будто зачарованная, опускалась ему в ладони. Еще немного, и она поменяет хранителя, и тогда…

Шура никогда не пряталась ни за чьей спиной, будь то родители, старшие братья или кто другой. И уж вовсе не собиралась отсиживаться за спиной Ерхайна Нан Кванти! Кто он такой, в конце концов?!

Джамдир взглядывал на нее, пытался подать какой-то сигнал, и она даже догадывалась, какой именно: огрей, дура, парня по голове, чем угодно огрей, да просто толкни, чтобы отвлекся!

Шура, присев, нашарила какое-то блюдо. Что-то в нем было, какой-то деликатес в нежном соусе, теперь превратившийся в непонятную кашу, и девочка набрала полную горсть.

– Семёнов! – гаркнула она, поднимаясь во весь рост.

Саша вздрогнул и взглянул на нее…

Самое уязвимое место любого очкарика – это очки. Сшиби их или заляпай чем-нибудь – и как минимум выиграешь время. Шура это превосходно знала, не первый год была знакома с Сашей, потому и влепила ему в физиономию деликатесную кашу… Тут уж бедолаге стало не до Вещи: какие там артефакты, когда ничего не видишь, а лицо заляпано соусом!

Вещь, будто испугавшись или опомнившись, взмыла вверх и исчезла, словно растворилась в солнечном сиянии.

И Джамдир на мгновение отвлекся, видно, не ожидал от Шуры такого вероломства, и тогда-то Ерхайн, тряхнув головой, предпринял решительную атаку…

Треск, искры, грохот – Шура невольно присела, закрывая голову руками, а когда рискнула приоткрыть глаза, Джамдира на площадке уже не было. Не было и одного из зубцов башни, должно быть, его вынесло вместе с магом.

А вот Ерхайн нашелся – прямо здесь, на камнях, в луже собственной крови, которая делалась всё больше и больше…

– Ты чего? – торопливо вытерев руки о штаны, Шура присела рядом с ним. Похоже, дело было скверно: рана пришлась в бок, и… – Ерхайн! Ты… я позову кого-нибудь!

– Не успеешь… – выдохнул тот.

Шура и сама понимала: пока она сбежит вниз по этой лестнице, пока прибегут люди, парень попросту истечет кровью! Куда там ему угодил Джамдир, неизвестно, но, судя по всему, повредил какую-то артерию, иначе бы так не хлестало!

– Братья… совсем еще малы… – Лицо Ерхайна стремительно теряло краски, говорил он уже с трудом, хотя еще силился удержаться в сознании. – Как же они…

– Прекрати! – Шура с размаху влепила ему пощечину. – Не смей! Не смей умирать, слышишь!..

Толку от этого не было никакого, и она в отчаянье рванула на нем рубашку, невольно отшатнулась – неизвестно, что там использовал Джамдир, но… И нечем перевязать, и жгут тут не наложишь, такая дыра в боку! И зажимать бесполезно, всё равно течёт…

– Погоди… – Её вдруг осенило. – Погоди, сейчас… Ты держись, слышишь?

– Трава кьян?… – прошептал Ерхайн. – Откуда?

– Я же была в Брогайхе, – ответила Шура, отчаянно надеясь, что такого клочка ткани куакки хватит, чтобы хотя бы остановить кровь, как это было с ее рукой. И ведь нее-то случился всего лишь порез, а тут… – Не закрывай глаза! Слышишь меня?! Ерхайн!..

Кровь вроде бы унялась, но благодаря ли траве кьян или просто потому, что нечему больше было течь, Шура не знала. Что делать дальше, она не знала тоже. Надо было бежать за помощью, но она никак не могла выпустить руки хозяина Нан Кванти, отпустила их, только когда кто-то силой поднял ее на ноги и отстранил.

На площадке разом оказалось множество народу, и над Ерхайном склонился высокий светловолосый мужчина. Движения его были настолько спокойны и уверенны, что Шура вдруг преисполнилась надежды, что все обойдется, что…

– Ну, мне здесь делать уже нечего… – негромко произнес тот, обернувшись, и встретился взглядом с Шурой. Глаза у него были в точности, как у Ерхайна, яркие, серые, разве что немного светлее.

– Что?… – Шура прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ну не может же быть, чтобы вот так!.. – Он… он…

– Потерял очень много крови, – всё так же спокойно сказал мужчина. – И смертельно устал. Шутка ли, в день посвящения задействовать родовую магию на полную мощь! Правду говоря, если бы не трава кьян, он вполне мог умереть.

– Да? – Шура шмыгнула носом, хотела утереть лицо, но сообразила, что руки у нее чуть не по локоть в крови. – А теперь?

– Отдохнет и будет в порядке, – улыбнулся тот. – Трава кьян хорошо очищает и заращивает раны, можно было бы обойтись и без моей помощи, но на всякий случай…

– А вы… кто? – почему-то шепотом спросила девочка.

– Дайхин Ниа Кванти, – представился тот и пояснил, видя ее недоумение: – Дальний родственник. Не стану объяснять, кем я прихожусь Ерхайну, это обычно занимает несколько минут.

– Вы тоже маг?

– Не из самых сильных, – усмехнулся Дайхин, что-то проделывая с юношей, – но я целитель, а хороший целитель никогда не бывает лишним… Вот так!

Он не без усилия поднял Ерхайна, покачал головой:

– Да, он изрядно вырос с тех пор, как я носил его на руках! А где…

– Упал, наверно, с башни… – тихо ответила Шура, следуя за ним к лестнице. – Это был…

– Я знаю, – кивнул Дайхин. – Эхо его магии еще держится, трудно не узнать. Кто бы мог подумать! Ну да Ерджам всегда был себе на уме, недаром я с детства его терпеть не мог, с тех самых пор, как наши матушки решили, что нам будет славно играть вместе…

– С детства? – удивилась Шура. – Он же совсем старый был, а вы…

– А я не настолько молод, каким кажусь, – улыбнулся тот. – Ерджам же много времени провел в чужих землях, а заботы и злоба старят рано… Но не время для бесед! Я отнесу мальчика в его покои, а тебя проводят…

– Погодите! – опомнилась Шура. – А Сашка? Ну, Избранный? Не трогайте его, пожалуйста, он…

– Его судьбу будет решать хозяин Нан Кванти, когда очнется, – строго сказал Дайхин. – И никто иной. С ним будут обращаться хорошо, но не проси меня о снисхождении. Я всего лишь Ниа Кванти, и я не старший в роду, чтобы принимать такие решения!

Он начал медленно спускаться по лестнице – Шура увидела еще запрокинутую голову Ерхайна, безвольно упавшую руку, и вдруг разом лишилась сил. Надо было подойти к Сашке, сказать что-то, приободрить, но она не могла сдвинуться с места, и не поняла даже, кто и как проводил ее в комнату.

Следующим, что она запомнила, была эта самая комната и ее собственное отражение в зеркале: чумазое пугало, волосы дыбом, физиономия в потеках от слез, одежда спереди и руки по локоть залиты уже побуревшей кровью, и Шура стоит, не в силах сообразить, что делать дальше, – нужно ведь как-то смыть это, но…

И тут послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина. Шура не успела толком ее рассмотреть, не смогла бы даже сказать, красива она или нет, заметила лишь длинную пепельно-русую косу, перекинутую на грудь, и глаза – почти черные на белом-белом лице. В своём белоснежном платье женщина напоминала привидение.

– Это?… – спросила она отрывисто, глухо, шагнув к Шуре и оказавшись неожиданно высокой, схватила ее за руку. – Это кровь моего сына?…

Девочка онемела. Почему-то у нее совершенно вылетело из головы, что мать Ерхайна еще жива… И вот теперь, кажется, она явилась разбираться! То ли ей доложили не так, то ли она не поняла, но, судя по всему, женщина считала именно Шуру виновной в том, что случилось с ее сыном! И сильная-то какая, не вырвешься! А кто знает, что может учудить ополоумевшая от горя мать?…

– Я… – начала Шура, прекрасно понимая, что оправдываться нет смысла, ее попросту не услышат.

Ее и правда не стали слушать: женщина вдруг опустилась на колени, поймала ее вторую руку, и эти вот грязные, в крови, с обломанными ногтями руки прижала к груди, к снежно-белой ткани. Всего на мгновение, потом отпустила перепуганную Шуру, поднялась и стремительно вышла – только платье прошелестело. Дверь затворилась.

– Что это было? – саму себя спросила Шура, хотя, в общем-то, догадывалась.

«Может, хватит уже на сегодня? – подумала она. – Просто… хватит…»

Появление матери Ерхайна на какое-то время вывело ее из ступора, но сил ей хватило только на то, чтобы скинуть испачканную одежду, кое-как смыть кровь и натянуть чистую рубашку. Кажется, потом она отключилась, не дойдя даже до кровати, и уже не слышала и не чувствовала, кто переносил ее на постель, укрывал легким теплым покрывалом – в замке Нан Кванти было нежарко, – кто завешивал окна плотными портьерами, чтобы не мешал дневной свет…

22. Домой?…

Открыв глаза, Шура вспомнила всё и сразу, подскочила, огляделась. Да, она всё в той же комнате, и за окном еще день, если судить по пробивающимся солнечным лучам. Правда, тот ли это самый день, Шура судить не бралась: слишком уж хотелось есть. Но и предположить, что она проспала сутки…

– Лэа изволила проснуться? – бесшумно подошла к ней служанка, та же самая, что и прежде. То ли караулила под дверью, то ли Шура ее просто не заметила. Хотя кто разберет этот замок, может, слуги тут из воздуха материализуются! – Лэа хорошо себя чувствует?

– Да, вполне, спасибо, – ответила та, прислушавшись к своим ощущениям.

– Лэа чего-то желает? – Эта служанка Шуре нравилась, не было в ней подобострастия, как в тех, кого ей доводилось видеть до сих пор, нет, в немолодой женщине чувствовалось немалое внутреннее достоинство. И даже странная манера обращаться к девочке не слишком ту раздражала.

– Да, я… – Шура замолчала, потом все-таки решилась: – Я хочу увидеть мальчика, который был тут вчера. Избранного. Это можно?

– Я должна узнать у лэ, – спокойно ответила женщина. – Пусть лэа немного подождет, а пока, может быть, она желает чего-то еще?

– Желаю, – решилась Шура, спуская ноги с кровати. Кто, интересно, ее переодевал? Она совершенно точно помнила, что надевала что-то другое, уж никак не эту длиннющую рубашку! – Умыться и съесть что-нибудь. Можно?

– Как будет угодно лэа, – служанка, обозначив поклон, всё так же бесшумно покинула комнату.

К тому моменту, как она вернулась, Шура успела умыться и переодеться – ее вещи, отстиранные и выглаженные, оказались аккуратно сложены в ногах кровати. Служанка принесла поднос с какой-то снедью, по виду не хуже той, что вчера красовалась на столе, и которую Шуре так и не пришлось попробовать. Сейчас она наверстывала упущенное – еда оказалась совершенно ни на что не похожей, но очень вкусной, – а женщина занималась своим делом: застлала постель, поправила портьеры, чем-то позвенела в ванной…

Шура привыкла есть быстро: в школьной столовой особенно рассиживаться некогда, дома тоже – на кухне все семейство не помещалось, уносить ужин в комнаты отец не позволял, так что питались в две смены, и надо было поторапливаться. Она прекрасно знала, что ведет себя не слишком-то прилично, но ничего не могла с собой поделать: голод не тётка!

Служанка – Шура всё хотела спросить ее имя, но не могла придумать, как к ней обратиться, не привыкла она как-то общаться со слугами и здорово смущалась, – забрала поднос и негромко произнесла:

– Лэ Дайхин позволил лэа навестить её друга. Я провожу лэа, когда она будет готова.

Шура только кивнула в ответ. Значит, сейчас распоряжается Дайхин? Или он только за Сашку отвечает? Кто их разберет! И еще любопытно: служанка называет хозяина по имени, и воины тоже так делали… С другой стороны, тут столько Нан Кванти и Ниа Кванти, что в них запутаться можно, если без имён-то!

Служанка вернулась буквально через пару минут, на ее вопросительный взгляд Шура ответила кивком – долго ей собираться, что ли? Обулась да пошла!

– А как вас зовут? – решилась она все-таки, следуя за женщиной просторными коридорами замка. Люди навстречу не попадались: то ли служанка вела гостью (или пленницу?) обходными путями, то ли сюда просто никто не совался без надобности.

– Эман, если лэа будет угодно, – ответила та без тени удивления.

– Очень приятно, – сказала девочка. – А меня…

– Я знаю, лэа Шура, – кажется, Эман улыбнулась краем рта. – Весь замок знает.

– А-а… – что еще ответить на такое, Шура не нашлась. Интересно, что именно они знают? Можно было бы расспросить женщину, но, как выяснилось, они уже пришли.

Вообще-то, Шура ожидала, что Сашку запрут или в подземелье, или в какой-нибудь особо высокой башне, но они с Эман только спустились этажа на два (хотя этажи, конечно, тут были не чета привычным!), оказавшись в точно таком же просторном коридоре: узкие высокие окна выходили на Малое море, над которым кружили какие-то птицы вроде чаек, вскрикивали звонко и протяжно…

– Лэа может войти, – произнесла Эман, толкнув дверь. Кажется, та даже заперта не была, а рядом не оказалось хотя бы завалященького стражника. Хотя… Тут такие маги, что и стража не понадобится. С другой стороны, на Сашку здешняя магия не действует, это еще Джамдир говорил. – Но у лэа немного времени, её желает видеть лэ Ерхайн.

– Хорошо, – поспешно ответила Шура, сама удивившись, как отлегло у нее от сердца – значит, парень всё-таки жив и даже пришел в себя, как обещал Дайхин! – Я быстро, я только посмотрю, как Сашка…

Эман только наклонила голову, вслед за Шурой не вошла, осталась снаружи.

Девочка сделала пару шагов, огляделась: комната почти как у нее, никаких там решеток на окнах (она помнила, тут почти везде магическая защита, но действует ли она на таких, как они с Сашкой?), никаких цепей и прочей ерунды. Похоже, пленного Избранного содержали по-королевски.

Сашка обнаружился в большом кресле в дальнем углу: сидел, подтянув колени к подбородку и уставившись в пол. Очки на нем были всё те же, правда, стекло оказалось целым – кто-то позаботился, надо же! Может, даже и слуги: тут, похоже, все владели хотя бы начатками магии. А служанке это просто необходимо: ну как чашку разобьет или еще что?

– Саш! – позвала Шура. – Саш, ты как?

Никакой реакции.

– Семёнов! – окликнула она громче и резче, и это сработало: мальчик поднял голову, посмотрел на неё. – Ты чего тут тоску зеленую разводишь?

– Шурка… – физиономия ее приятеля сморщилась, будто он готовился заплакать. – Ты живая, а я им не поверил… Я им говорю, отведите меня к ней, если правда живая, а они не ведут…

– Тьфу ты, балда! – девочка присела рядом на корточки. – Я дрыхла. Ну, срубило меня, бывает от нервов. Проснулась и сразу к тебе! А ты тут стенаешь, прямо как принцесса пленная…

– Мы же правда пленные, – Саша понизил голос до шепота, огляделся. – И они не говорят, что с нами сделают! Этот, не помню имени, высокий такой, со светлыми волосами – лицо такое доброе-доброе, а я же вижу, что это не взаправду! И взгляд у него… – он передернул плечами.

Скорее всего, мальчик имел в виду Дайхина, а может, кого другого. Шура не припоминала ничего особенно ужасного в его взгляде, хотя, может, просто не приглядывалась особенно. Но Сашка был перепуган, а уж с его-то мнительностью даже маленькая Ерхая могла показаться чудовищем…

– Я тоже не знаю, что с нами будет, – сказала Шура. – Попробую выяснить. Тебя тут как, не пытают, кормят?

– Ага… Только в горло ничего не лезет, как вспомню… – Саша шумно сглотнул, зажмурился. – Страх такой, и Джамдир… Они сказали, он погиб, а может, врут?

– Зачем бы им? – пожала плечами Шура. Она подозревала, что первым делом обитатели Нан Кванти удостоверились, что маг мёртв. Может, даже тело летящерам скормили для надежности.

– Чтобы лишить нас надежды, – весомо проговорил Саша, сверкая стеклами очков. – Чтоб мы думали, будто нас некому спасти!

– Семенов, опомнись! – не удержавшись, Шура постучала его костяшками пальцев по лбу. – Ты что, в каземате каком-нибудь? Откуда тебя спасать и зачем, Избранный ты наш?

– А ты думаешь, меня отсюда так просто выпустят?! – он отвел руку приятельницы. – Я же последняя надежда Светлых, и я еще живой! У меня же чуть-чуть не получилось, я уже почти в руки взял эту штуковину, а тут…

Он осекся, нахмурился, припомнив, видимо, какие события помешали ему осуществить задуманное. Шура невольно поморщилась: оставалось только надеяться, что он не сообразит, от кого именно ему прилетело салатом в физиономию!

– Я тебя пыталась предупредить, – сообразила она, – а ты не успел увернуться. Как был растяпой…

– Угу… – мрачно ответил Саша. – Но Джамдир на меня надеялся, и я должен теперь…

– Семенов!! – перебила Шура. – Он не Джамдир, ты что, не слышал? Он тоже Нан Кванти! И никакому Совету Холма он Вещь передавать не собирался, он ее хотел себе заполучить, только взять не мог, силенок маловато! Он не мог, а ты – мог, и он бы через тебя ею и управлял, ты что, не понял?

– Ну и что, что Нан Кванти! – запальчиво ответил Саша, даже приподнимаясь из кресла, будто драться с приятельницей собрался. – Он же сказал, что понял, какое зло творят Тёмные, и решил всё исправить!

– Ага, ага, а ты поверил! – окончательно разозлилась Шура. Ну как можно быть настолько непрошибаемым?! – Дурак ты, Семенов, в который раз убеждаюсь! Тебе сказали, ты и уши развесил… И что теперь делать намерен, а?

– Ну… надо как-то выбраться отсюда и украсть Вещь, – заговорщицким шепотом ответил тот, даже не обидевшись (что греха таить, Шура частенько костерила его на чем свет стоит, привык уже). – И пробираться к Холму!

– В одиночку. Через земли Тёмных, – хмыкнула Шура. – Без припасов, пешком. Здорово придумал, молодец! И вообще…

– Но Шур, – снова зашептал мальчик. – У Тёмных же сейчас свара начнется!

– Это еще почему?

– Ну Джамдир ведь убил хозяина Нан Кванти, а он был хранителем Вещи! А теперь они передерутся за нее! – радостно выпалил он. – А мы пока…

– Семенов, знаешь, тебе, может, Джамдир не сказал, но у хозяина Нан Кванти есть два брата и сестра, – устало сказала Шура. – И мать, кстати. И еще куча родственников. И мне очень жалко тебя огорчать, но Джамдир его не убил.

– Как? – лицо Саши приобрело такое выражение, что, не будь Шура настолько зла, рассмеялась бы. – Я только краем глаза видел, но…

– Ну ладно, если тебе так легче, то почти убил, – сжалилась Шура. – У меня руки вот по сих в кровище были. И лужа натекла – хоть топись в ней!

– У тебя?… Почему у тебя? – ничего не понял мальчик.

– Потому что, Семенов, вот этими самыми руками, – встав, она сунула ему ладони под нос, – я ему кровь останавливала. Знаешь, как весело? Ты рану зажимаешь, а кровь течет и течет, и ты ничего сделать не можешь!

– Ты… – Саша захлопал глазами, на лице его написано было жесточайшее разочарование в лучшей подруге. – Ему?! Чудовищу?! Тебя заколдовали? Но Джамдир говорил, что на нас…

Шура поняла – пытаться что-то объяснить бессмысленно, во всяком случае, сейчас. Сашка помнит только то, что говорил Джамдир. И даже скажи она, что «чудовище» в лучшем случае на пару лет старше их обоих, это ничего не изменит. Зло есть зло, сколько бы ни было ему лет, ответит Семенов.

– Ладно, – сказала она, – пойду, попробую узнать, что с нами делать собираются. Пока, Семенов.

Он проводил ее взглядом, в котором ясно читалось: он ошеломлен таким предательством приятельницы – она ходит, где хочет, она намерена узнать их дальнейшую судьбу, она… пыталась спасти хозяина Нан Кванти! Джамдир был прав – зло многолико и так притягательно, особенно для девчонок!..

– С лэа всё в порядке? – негромко осведомилась Эман, когда Шура прикрыла за собой дверь.

– Да. Всё нормально, – кивнула та. – Вы меня проводите к… ну…

– Прошу лэа следовать за мной, – кивнула та и больше не произнесла ни слова за всё время пути.

По сторонам Шура не смотрела, так что не смогла бы ни найти обратной дороги, ни рассказать, каков изнутри замок Нан Кванти. Да и не особенно ее это интересовало. Больше всего хотелось сбежать из этого места как можно дальше и как можно скорее. И Сашку утащить – он дурак, конечно, но Джамдир и взрослым магам головы морочил, что ж говорить о мальчишке!

– Лэ Ерхайн ждет, – раздалось у нее над головой, и Шура вздрогнула.

На сей раз у двери обнаружилась стража: четверо рослых мужчин, безо всяких там сияющих доспехов и торчащих на виду смертоносных штуковин вроде алебард. Но ясно было, они не просто так тут стоят.

В большой комнате оказалось светло – полуденное солнце лилось сквозь распахнутые настежь высокие окна, яркие блики от цветных стёкол бродили по стенам, по пушистому ковру…

– Здравствуй, – сказал Ерхайн. Он полулежал в большом кресле, и в тёплом солнечном свете становилась особенно заметна его землистая бледность, тёмные круги под глазами и будто заострившиеся черты лица. – Устраивайся. Прости, я пока не могу подняться, чтобы поприветствовать девушку, как должно.

– Да не бери в голову, ерунда какая! – ответила Шура, не подумав. Потом сообразила, что он упорно называет ее девушкой и, кажется, не в насмешку, отчего-то смутилась и быстро спросила, чтобы сгладить неловкость: – А ты как?

– Жив, как видишь, – Ерхайн дернул плечом, улыбнулся. – Благодаря тебе.

Шура почувствовала, что начинает краснеть, разозлилась на себя – вот когда нужно, не может выдумать достойного ответа! Собеседник её спас:

– Я слышал, моя мать приходила к тебе?

– Да! – охотно ухватилась Шура за эту соломинку. – Она ужасно из-за тебя перепугалась!

– Я знаю, – кивнул Ерхайн. – Может, и не стоит так говорить, но если моё ранение послужило тому, что матушка прервала затворничество и вернулась к нам, я могу лишь радоваться этой счастливой случайности.

– Да, ты же говорил, она в трауре, – припомнила Шура. – Только… почему она была в белом?

– Таков цвет траура Нан Кванти, – пожал плечами юноша и поморщился, видимо, движение причинило ему боль.

«Ну да, логично, – усмехнулась про себя Шура. – У Светлых траур – черный цвет, у Тёмных – наоборот. Могла бы сама догадаться».

– Ты навещала Избранного, – сказал Ерхайн. – Дайхин сказал, он не желает говорить ни с кем, но с тобой…

– Со мной поговорил, – хмыкнула Шура. – Джамдир… то есть Ерджам здорово ему голову задурил. Только и твердит… Слушай! – испугалась вдруг она. – А он не стал рабом Вещи? Он ведь до нее почти дотронулся! Может, он поэтому такой?

– Нет, – качнул головой юноша, фыркнул, сдувая со лба непослушную челку. – Ты верно сказала – почти дотронулся, но в руки взять не успел. Снова благодаря тебе.

– Да, это был великий подвиг, – хмуро ответила Шура. Должно быть, весь замок об этом не только знает, но и потешается!

– Если бы он коснулся Веши, то стал бы ее хранителем. Я бы понял это еще тогда, – продолжил Ерхайн, милосердно не замечая ее досады. – Но этого не случилось. А кроме того… он не желал Вещь для себя, но и не понимал, что это такое. Ты ведь видела Вещь, как она есть, верно?

– Я сама толком не знаю, что видела, – созналась Шура.

– А Избранный видел лишь некий артефакт, который необходим его наставнику и прочим, – спокойно сказал Ерхайн. – Хранитель таким быть не может.

– Понятно… – Опустив голову, Шура разглядывала узоры на ковре, и ей казалось, будто те постоянно меняются. Потом она все-таки посмотрела на хозяина Нан Кванти. – Ерхайн… А что с нами будет?

Он вопросительно приподнял брови.

– Ну, что ты с нами сделаешь? – уточнила она. – Я – ладно, я ничего собой не представляю, а Сашка всё-таки Избранный. Мало ли, что…

– А чего хочешь ты? – негромко спросил он. – Проси, не бойся. Я обязан тебе жизнью.

– Верни нас домой, – попросила Шура. – Пожалуйста! Ты ведь можешь? Или Джамдир и тут соврал, и обратно – никак?

– Я смогу открыть проход в ваш мир, – кивнул Ерхайн. – Правда…

– Что?

– Немного погодя, – усмехнулся он. – Сейчас мне не хватит сил. Вам придется подождать.

– Конечно! – Шура обрадовалась так, что не находила слов. – Сколько нужно, столько будем ждать! Ты лечись, это важнее…

– Мне нужно еще три или четыре дня, – с той же усмешкой ответил Ерхайн на ее порыв, – не больше. Трава кьян – прекрасный лекарь, а Дайхин – и того лучше. К слову, я верну тебе твою собственность…

– А? – нахмурилась девочка, потом сообразила, о чем он. – Не надо. Оставь себе, тебе нужнее. А мне зачем в моем-то мире? Может, трава кьян там вовсе погибнет, жалко будет!

– Ты права, – помолчав, произнес он. – И знаешь… У тебя есть время. Подумай как следует.

– О чём?

– О том, действительно ли ты хочешь вернуться домой, – тихо сказал Ерхайн, подняв на нее глаза, и Шура в который раз поразилась тому, насколько они яркие – в жизни не видела таких!

– Постой, – помотала она головой. – Я что-то не пойму… Мне что, нельзя возвращаться? Что-то плохое случится? Ну там равновесие нарушится, если все начнут туда-сюда шастать, так, что ли?

Юноша молча покачал головой.

– Или это… – Шура задумалась. – Какие-то ваши магические штуки?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… например, трава кьян. Сперва была моей, теперь стала твоей, а вдруг с этим что-то важное связано?

– Ничего такого, – ответил Ерхайн и вдруг нахмурился. – А трава кьян пробовала твою кровь?

– Д-да… – выговорила Шура. Сердце оборвалось – неужели из-за этого?! Но ведь он не мог знать, она ничего не говорила! – Руку мне порезали… вот тут. – Вздернув рукав, она показала тонкий шрам. – Поэтому мне нельзя возвращаться, да? Моя кровь осталась тут, что-то вроде этого?

– Нет, – едва заметно улыбнулся юноша. Кажется, его что-то очень развеселило, но что именно? – И я не говорил, что возвращаться тебе нельзя. Я сказал – подумай, хочешь ли ты этого.

– Тогда в чем дело? – безнадежно спросила Шура. – Или ты о том… ну, вдруг мне здесь нравится и я хочу остаться? Так нет! То есть немного нравится, конечно, но я домой хочу! Там мои родители, там вообще всё…

– Я понимаю, – тихо ответил Ерхайн. – Но ты должна знать, что тебя ждет. Было бы нечестно скрывать это. Ты ведь здесь уже… около трех месяцев по вашему счету, верно?

– Кажется, – кивнула Шура. – Я считала, но сбилась. Вроде выходит где-то так, да. Даже не знаю, что говорить дома!

Ерхайн молча смотрел на неё, и Шура осеклась.

– Ты об этом, да? – спросила она. – Что там время тоже прошло? Ты не думай, я это понимаю… Просто я надеялась… ну… что можно вернуться в ту же минуту, в которую мы попали в ваш мир!

– Это невозможно, – сказал юноша. – Никто не способен управлять временем. Для этого нужно быть вне его, а все мы находимся в его потоке. Есть люди, которые могут провидеть будущее, пусть и очень нечетко, но это всё.

– Ну ладно… – Шура тяжело вздохнула. – Я, в общем, и не слишком рассчитывала на такие чудеса. И влетит мне здорово. И Сашке тоже, наверно, еще даже сильнее…

– Так Ерджам вам ничего не объяснил? – тихо спросил Ерхайн, и промелькнуло в его взгляде нечто такое, чему Шура не могла подобрать названия, но от этого внутри что-то мелко и противно задрожало.

– Да прекрати ты загадками говорить! – почти выкрикнула она, чувствуя, что вот-вот расплачется, то ли от злости, то ли от страха. – Что он должен был объяснить? Скажи толком!

И Ерхайн сказал…

Это здесь прошло три месяца, меньше даже. А там – больше года. Время в их родном мире течет намного быстрее, чем в этом, такой вот парадокс. Вернее, оно идет то быстрее, то медленнее, иногда почти в точности, как здесь, иногда ускоряет свой ход – это зависит от того, насколько далеко отстоят друг от друга миры. Увы, вышло так, что родной Шурин мир всё больше отдаляется от этого, а значит…

«Ну почему не наоборот? – Шура прикусила губу, чтобы не заплакать. – Почему нельзя было, чтобы тут прошел год, а там три дня? Это не сказка, да, но почему так?…»

– Нас там, наверно, уже похоронили, особенно Сашку, – сказала она вслух, подумав о том, что Сашкина бабушка хватается за сердце даже тогда, когда он запаздывает домой, а уж теперь… Как бы её саму хоронить не пришлось!

Ерхайн молча помотал головой.

– Всё не так просто, – произнес он. – Твой друг – Избранный. На него не распространяются обычные законы. Когда он явился в наш мир, в вашем его просто не стало. Понимаешь? Так, будто его никогда и не было. Никто о нем не вспоминает, потому что некого вспоминать. А ты…

– А я вообще не должна была сюда попадать, так? – спросила Шура. Злость и отчаяние проходили, уступая место серой тоске. – Я же случайно. Сашка попросил пойти с ним, а там эти твари… Куда мне было деваться? И… это правда, что Сашку сюда не пускали какие-то тени? А твари Джамдира их отгоняли? Это ты их послал?

– Нет. – Кажется, Ерхайн понял ее путаные вопросы. – Мне бы просто не хватило сил. Я тогда мог только… не знаю, как объяснить. Зацепиться за магию Совета, пожалуй, так тебе будет понятно. Я был простым наблюдателем. Никаких теней никто не посылал, а твари Ерджама всего лишь хотели разъединить вас с Избранным. Ему нужен был он один, понимаешь?

– Еще бы! – горько ответила Шура, припомнив туманно-серое пятно в ослепительной дыре между мирами. Значит, за ними тогда наблюдали… – Лучше бы им удалось!..

– Правда?

Он не насмехался и не пытался поддеть, просто спросил, но ей вдруг стало стыдно. Если бы Шура случайно не оказалась здесь, то Джамдир-Ерджам – очень может статься, торжествовал бы сейчас победу. И уж точно ей не пришлось бы разговаривать с Ерхайном – ее ведь не было бы в этом мире, а он бы умер там, на башне, а может, позже, вряд ли дядя оставил бы его в живых!

– И что теперь? – спросила она тихо. – Сашка вернется, и что дальше? Просто возникнет из ниоткуда непонятный парень?…

– Он снова станет тем, кем был, – ответил Ерхайн. – Ваш мир примет его и снова изменит реальность, чтобы как-то объяснить его отсутствие. Например, все будут уверены, что он очень долго болел. А может быть, уезжал. Я не могу предугадать, что произойдет, но уверен – ему ничто не угрожает.

– А мне, значит, придется объяснять, где я пропадала целый год… – Шура снова уставилась на ковер под ногами. – Правду не скажешь, никто не поверит, еще в дурдом сдадут. Вот если Сашка…

– Он не вспомнит, – предостерег юноша. – Он ничего не вспомнит об этом мире. Может, будет видеть сны, но и только.

– Совсем здорово, – усмехнулась Шура и снова взглянула на собеседника. – Ну и ладно. Как-нибудь обойдется. Вернулась же, живая и здоровая!

– Значит, ты твердо намерена вернуться?

«Да что он всё спрашивает и спрашивает? – возмутилась Шура. – Нет, если сейчас скажет, мол, оставайся, ты нам тут зачем-нибудь нужна, или тебя ждет великое будущее… Это уже будет чересчур!»

– Да, – ответила она вслух. – Не надо меня отговаривать. Я сама знаю, что меня ждет дома, переживу!

– Ты уверена, что знаешь?

– А что? – ей не понравился тон Ерхайна. Кажется, ему было известно что-то, чего не знала она. – О чем ты? Там… случилось что-нибудь?!

И правда, почему она решила, что ее родные легче перенесут ее исчезновение, чем Сашкины? Тем более, с теми-то всё как раз в порядке, а вот её…

– Хочешь посмотреть? – спросил он.

– Как?!

– Я покажу, – ответил Ерхайн, чуть повернул голову, будто прислушивался, и почти сразу же над левым его плечом появилась Вещь, как маленькое домашнее солнышко. – Тогда ты сможешь дать окончательный ответ.

– Может, не надо сегодня? – тихо попросила Шура. – Ты едва живой, а это, наверно, тяжело…

Что греха таить, помимо тревоги за Ерхайна ею двигал и банальный страх узнать, что происходит дома в ее отсутствие.

– Наблюдать совсем не сложно, – покачал тот головой. – Сейчас…

Он, должно быть, хотел сесть прямо, но движение оказалось неудачным, и несколько секунд он, зажмурившись, дышал открытым ртом.

– Очень больно? – тихо спросила Шура.

– Ничего, – Ерхайн через силу улыбнулся. – Надо привыкать.

– А я слышала, боль терпеть нельзя, – мрачно сказала она. – Сперва надо обезболить, потом лечить.

– Дайхин так и сделал сначала, – ответил юноша. – Но в походе не всегда есть такая возможность. Нужно уметь терпеть.

Шура только вздохнула – парней не поймешь! Сашка коленку разобьет и в обморок валится, чуть температура поднимется – немедленно в кровать, а этому весь бок разворотило, и ничего. Терпит.

– Сядь ближе. Хотя бы на подлокотник. Да, так. Теперь дай руки, – велел Ерхайн. – Касаться Вещи тебе нельзя, так что – через меня.

Шура несмело вложила ладони в его. Руки у него были, как у ее старшего брата: уже не мальчишечьи, здоровенные, как у взрослого мужчины, с ясно ощутимыми мозолями на ладонях. От чего, интересно? Уж, наверно, не от лопаты, а от меча…

– У тебя руки очень горячие, – сказала Шура. – Жар, наверно…

– Нет. Так надо, – нетерпеливо мотнул головой Ерхайн. – Теперь смотри, только не говори ничего.

– Куда смотреть? – растерялась девочка.

– Мне в глаза.

Сначала она ничего не видела, кроме этих серых глаз, потом вгляделась в непроглядно-черный зрачок, и мир вокруг куда-то делся, заполнился золотистым сиянием, таким же, какое исходило от Вещи, Шура на мгновение ослепла, а когда проморгалась…

Картинка была тусклой и нечеткой, словно виделась сквозь туманную дымку, но с каждым мгновением становилась всё более яркой и объемной, будто кто-то наводил резкость.

Кухня. На окне новые занавески, Шура таких не помнила. Мать хлопочет у плиты, в русых волосах прибавилось седины, в уголках глаз появились новые морщинки, но выглядит она нормально. Огрела полотенцем по спине Валерку, попытавшегося стянуть что-то со стола, видно, обругала – всё, как обычно.

Стоило Шуре перевести взгляд, картинка смещалась, позволяя ей рассмотреть остальное. Вроде бы ничего не изменилось, ну разве что вот занавески эти. И линолеум тоже новый. И чайник у них раньше был не такой.

В кухню широким шагом вошел отец, и Шура невольно подалась вперед: вот он изменился, и сильно! Тоже прибавилось седины, но в остальном… Таким он был лет пять назад, если не больше, когда не началась еще вся эта чехарда с сокращениями на заводе, пока он не начал пить. Это тогда он опустился и обрюзг, мог не бриться по нескольку дней, а теперь выглядел подтянутым, как раньше, и одет был не в старый спортивный костюм, в котором сутками мог лежать перед телевизором, а вполне прилично – джинсы, джемпер… И мать он в щеку уже сколько лет не целовал!

«Да что же там такое? – изумилась Шура, увидев это. – Слышать бы, о чем они говорят…»

И, словно в ответ на ее желание, прорвался звук, тоже нечеткий, будто сквозь слой ваты, но различимый.

– …двойку по химии схлопотал, – сказала мать, возвращаясь к плите. – И ладно бы не выучил чего, так за поведение же!

– Степан! – грозно воззвал отец, и двоечник явился. – Ты что там натворил?

– А чего? – мрачно спросил тот, мигом сообразив, о чем речь. – Я нарочно, что ли, эту пробирку уронил?

– А нет?

– Нет! – заверил Степка. – Она мокрая была и выскользнула.

– А если б ты на себя кислоту вылил, а не на журнал? – поинтересовалась мать, а Шура невольно улыбнулась. Вылить какую-нибудь дрянь на классный журнал было очень в духе Степана.

– Да исправлю я эту двойку! – заверил он, глядя на родителей честными-честными глазами. – Честное слово!

– Пока не исправишь – никакого компьютера, – постановил отец тем непререкаемым тоном, который яснее любых слов давал понять: спорить бесполезно.

Степка и не стал спорить, видно, радовался, что легко отделался, постарался улизнуть поскорее.

– Ну что вот с ним делать? Совсем от рук отбился! – вздохнула мать и вдруг осеклась, взглянула на мужа.

– Как отбился, так и прибьется, – хмуро ответил тот, усмехаясь как-то виновато.

– Пап! – раздался откуда-то, наверно, из прихожей, которую Шура не видела, еще один голос. – Можно, я машину возьму?

– А ты далеко собрался?

– Да я тут рядом, Маруське телевизор довезти надо из ремонта!

Тут Шурка узнала голос – Лёшка, старший брат, значит, уже вернулся из армии.

– Держи, – отец пошарил в кармане, бросил невидимому собеседнику ключи на брелке. – И только попробуй в кого-нибудь въехать!

– Да я осторожно!

– А ужинать?… – спохватилась мать, но уже хлопнула входная дверь, Лёшка убежал.

«Машина? – нахмурилась Шура. – Откуда она взялась?» У них сроду не было автомобиля. Какое уж там, если они концы с концами еле сводили!

Теперь есть, взялось откуда-то знание. Подержанная, правда, но еще бегает. Пока обходятся такой, а там, глядишь, поменяют на что получше.

«Но как? – задала вопрос Шура тому, что отвечало на ее вопросы. Она не знала, была ли то Вещь или что-то иное, она просто хотела понять! – Что случилось?»

И снова пришло из ниоткуда: это всё из-за неё. Ей надо было исчезнуть, чтобы отец встряхнулся и снова стал собой. Это он собрал старых, давно, казалось бы, забытых и забывших его товарищей, когда стало ясно – милиция Шуру не найдет, там уверены, что своевольная девчонка просто сбежала. («А чего вы хотите, тринадцать лет, самый опасный возраст! Смотреть надо за детьми!») И прочесывал с добровольцами окрестности, и ездил куда-то за сотню километров, где в лесу нашли тело девочки примерно Шуриных лет…

Найти Шуру они, конечно, не нашли, но команда не рассыпалась, сложилось что-то вроде народной дружины, как в старые добрые времена, и ведь не глупостями занимались: поймали даже одного извращенца, который девчонок в парке пугал!

И работал он теперь на двух работах, как будто возмещал несколько лет безделья и пьяной жалости к себе, сумел ведь найти занятие! Платили, может, и не миллионы, но жить стало полегче, а какой-то из знакомых предложил взять у него старую машину, недорого, да еще в рассрочку… По выходным теперь отец еще и «бомбил», если не его черед был идти в дружину.

И на Шуриной фотографии – вон она, на стене, – не было черной ленточки. Она для них жива, пока не доказано обратное.

«Вот, значит, как… – картинка перед глазами снова расплывалась, и Шура не могла понять, от слёз это, или просто Вещь больше ничего не хочет показывать. – Всё изменилось. Всё совсем по-другому…»

Теперь, наверно, снова хочется возвращаться домой. И братья не гоняют допоздна по темным улицам, лишь бы не попасть под горячую руку. И родители не скандалят безо всякого повода, просто от бессилия и безысходности, из-за того, что денег никогда не хватает, а дети растут, и их надо кормить и одевать…

Изображение таяло, таяло, пока не растворилось совсем в золотистом сиянии, а потом рассеялось и оно, и Шура снова увидела Ерхайна – как-то слишком уж близко.

– Ты чуть на меня не упала, – сказал он, и Шура поспешно отшатнулась. Не хватало и правда свалиться на парня, с его-то дыркой в боку! Он, наверно, понял и усмехнулся: – Ничего, я же удержал. Ты лёгкая.

– Там всё так изменилось, – ответила она невпопад.

– Ты всё еще хочешь вернуться? – спросил Ерхайн спокойно. Вещь медленно таяла в воздухе, будто ей любопытно было послушать, о чем будут говорить люди.

Шура встала, отошла к распахнутому окну, выглянула наружу, опираясь о подоконник. Высоко… Хорошо видны Грозовые горы – шапки ледников на них сверкают, будто посыпаны алмазной крошкой. Если высунуться подальше, можно разглядеть и один из мостов – сейчас он цел, опасаться, должно быть, некого. Такой огромный и такой хрупкий – будто паутинку протянули над бездной, а она возьми да окаменей…

Внизу блестит Малое море, как огромное зеркало, вьются над ним, кричат птицы. Нет, не птицы, поняла Шура, приглядевшись. Вернее, не только птицы, там еще и маленькие летящеры, совсем крохи, не больше чайки. Ссорятся с птицами из-за рыбы, наверно… А вон вода вдруг пошла сильной рябью, что-то темное показалось на мгновение из глубины, и снова исчезло, только круги расходились… Что там живет, на дне? Кто-то говорил о каких-то диппетах – что бы это могло быть? Звери или рыбы?

Не о том надо было думать, но никак не получалось привести мысли в порядок. Шура, впрочем, умела заставить себя размышлять даже о самом неприятном.

Её исчезновение дало толчок… чему? Или не было никакого толчка, а всё наладилось бы само собой, и точно так же отец бы встряхнулся, и… Нет, поняла она каким-то внутренним чувством, не наладилось бы. Если за столько лет ничего не случилось, то дальше было бы только хуже. Неизвестно, что побудило его действовать теперь: чувство ли вины, вид ли раздавленной неожиданным горем жены, но это и неважно. Это произошло, вот что важно. И им теперь хватает сил жить и растить сыновей, и не терять надежды, и искать Шуру…

«Что будет, если я вернусь?» – спросила она себя, уже зная ответ. Сперва будет великая радость, это точно. Но вот потом, когда схлынет ликование… Она ведь не сможет рассказать правды о том, где пропадала столько времени. А и рассказала бы – никто ей не поверит. Лгать о похищении? Смешно! Сказать, что в самом деле сбежала из дома, не выдержав «семейного уюта»? Гнусно… В любом случае выйдет, что она, Шура, или лгунья, или сумасшедшая, или неблагодарная дрянь, заставившая родных сходить с ума столько времени и даже не подумавшая о том, что можно хоть весточку о себе подать! И будут эти недомолвки, косые взгляды, «разговоры по душам», и снова между ними поселится ложь, настороженное молчание, и от сплотившейся перед лицом трагедии семьи останутся одни обломки. Лешка уйдет из дома, он уже взрослый, отец снова запьет, братья совсем отобьются от рук, мать окончательно сдастся, а ее саму будут провожать понимающими взглядами: как же, знаем, где и зачем шляются девочки-подростки! И пойдут слухи, неправдоподобные, но от этого не менее гадкие, останется только сбежать по-настоящему!

Попросить, чтобы все обо всём забыли? Вряд ли выйдет, иначе бы Ерхайн наверняка упомянул о такой возможности. Да и… если родные забудут о том, что дочь исчезала куда-то, получится, что не было никаких потрясений, и всё пойдет по-старому… Куда ни кинь – всюду клин, вот уж верно.

Но как же хочется домой!

Ерхайн молчал, будто понимал… Да он действительно понимал, иначе не спросил бы Шуру, действительно ли она хочет вернуться. Даже странно – такая чуткость в таком мальчишке… Или это не он, а Вещь? Впрочем, какая теперь разница!

Большой летящер пронесся мимо окна, едва не задев стену кончиком крыла, взвился вверх, – от неожиданности Шура отшатнулась, едва не упала, запнувшись о край ковра.

Ерхайн терпеливо ждал ответа, неподвижный в своем кресле.

– Я не знаю… – произнесла Шура. – Можно, я не буду решать сейчас? Мне надо еще подумать…

Говоря это, она прекрасно знала, что кривит душой. Она уже знала, что выберет. Не было другого решении, просто не было, и всё! Но пока ничего не сказано вслух, как будто остается лазейка…

– Конечно. – Ерхайн повернул голову, взглянул на неё. – Я ведь сказал, время у тебя есть.

– Тогда я пойду.

Шура обошла его, направилась к двери.

– Что бы ты ни решила, – негромко окликнул он, – не стоит сидеть взаперти. Я не могу показать тебе замок и окрестности, но Дайхин или кто-нибудь другой сделает это с удовольствием.

– Не стоит, – твердо отказалась Шура.

– Ты опасаешься, что это может повлиять на твой выбор? – прищурился Ерхайн.

– Вряд ли, – честно ответила она. – Просто… не хочу никого видеть. Извини.

– Тебе не за что извиняться, – покачал он головой. – Но если ты передумаешь, скажи.

Кивнув, Шура выскользнула за дверь, перевела дыхание. Поджидавшая ее Эман, не дожидаясь просьбы, жестом пригласила следовать за собой, и Шура отправилась с нею, продолжая размышлять на ходу.

Странный он всё-таки, этот Ерхайн. А может, у них так положено? Может, надо проявлять гостеприимство даже по отношению к бывшим противникам, тем более, Шуре он кое-чем обязан! Но он и до того не вел себя враждебно…

Люди странные, – а люди ли они вообще? – обычаи странные, мир – вовсе свихнуться можно. Хотя, невольно усмехнулась Шура, наверно, здешние обитатели сказали бы то же самое и о ее родном мире! Как так – жить без магии? Ездить не верхом, а в железных коробках?…

– Лэа желает совершить прогулку? – нарушила молчание Эман.

– Нет, спасибо, – помотала головой Шура, и служанка умолкла.

23. Прощание

Может, глупо было сидеть в комнате, таращась в стену – от этого в голове новые мысли не заведутся! Но если смотреть в окно, то из него видно всё те же горы, всё те же облака, постоянно меняющие рисунок, – уж такие прихотливые ветры над долиной Нан Кванти! – парящих летящеров, и это так красиво, особенно на закате и на восходе, что никак не получается сосредоточиться.

И еще – то, что она никого не желала видеть, еще не означало, будто никто не захочет увидеть её.

В первый раз пришла Нитмайя, выглядевшая странно и непривычно в длинном, до полу, голубом платье, простом, но очень красивом. Она будто помолодела, разгладились ранние морщинки в уголках глаз, и глаза стали ярче, чем были…

– Ты меня осудишь, верно? – спросила она, когда они разжали объятия.

– За что? – поразилась Шура.

– За то, что не довела дело до конца… – Нитмайя, тонкая, прямая, подошла к окну, отвернулась от Шуры. – За то, что не верна своей клятве… Я же обещала сделать всё для того, чтобы Избранный выполнил свою миссию!

– Но ты и сделала, – сказала Шура. – Ты всё сделала, что могла, а дальше от тебя ничего не зависело!

Она коротко пересказала Нитмайе, что случилось после того, как её увели. Выяснилось, что часть этого женщина уже знает.

– Вот как вышло, – невесело усмехнулась она. – Вот оно какое, наше бабье племя! Одна встретила человека, которого пятнадцать лет не видела, и голову потеряла. Вторая не дала врагу умереть…

– Да он не… – Шура осеклась. Когда она перестала считать Ерхайна врагом? И считала ли его им когда-нибудь?

– Я знаю, – кивнула Нитмайя, – Фаарин объяснил. Он много чего мне объяснил. И знамёна показал – я долго их не могла увидеть, а потом всё-таки рассмотрела. А он тут давно уже, он многое знает…

– Как он вообще сюда угодил? – полюбопытствовала Шура.

Оказалось, его увели люди Тол Керти, им понравилось, как юнец отбивался, и они хотели сделать его своим воином. Фаарин сбегал несколько раз, и лишь единожды – удачно. Только не добрался до дому, сбился с пути и вышел к Грозовым горам, прячась ото всех, как дикий зверь. Тогдашний хозяин Нан Кванти подоспел как раз вовремя, чтобы не дать летящеру сожрать бедолагу, а тот в благодарность за спасение жизни – никчемной вроде бы, но дорогой, – вызвался служить ему. Мечтал сперва вернуться, отыскать Нитмайю-Маахин, но потом понял – на землях Светлых не станут слушать, что он не по своей воле остался у Тёмных, а к тому же не мог нарушить данного слова. Так и вышло, что это Нитмайя нашла его, а не он ее…

– Он когда-то собирался взять меня в жены, – тихо сказала Нитмайя, закончив рассказ, – как только вырасту да денег соберем. А теперь говорит, что о деньгах думать уже не нужно, а в жены он меня возьмет хоть завтра, если я не передумала…

– А ты?…

– Как я могла передумать? – вздохнула женщина и застенчиво улыбнулась. – Если я его столько лет искала… Только теперь всё заново: мы будто и не были знакомы вовсе, другой человек, и я другая… Даже зовут нас теперь иначе! Страшно…

– Тебе-то страшно? – не поверила Шура. – Ни за что не поверю!

– Да, так вот… Никого не боялась, а тут испугалась, – ответила Нитмайя.

– А Тиррук?

– А что – Тиррук? Бранит меня, на чём свет стоит, и не желает выигрыш отдавать, – рассмеялась та.

– В смысле?

– Так мы же поспорили на приличные деньги, что я никогда Фаарина не отыщу, – пояснила Нитмайя. – Тиррук потому и спорил, что думал – отдавать не придется. А тут вон как!

– А он сам-то? – спросила Шура осторожно. – Что думает делать?

– Не знаю, не говорит пока, – помотала головой женщина. – Фаарин сказал, лэ обещал отпустить всех, лишь бы убрались из Нан Кванти. Может быть, уйдет. Должен же кто-то рассказать о том, что случилось!

«А может, не уйдет, – подумалось Шуре, – должен же кто-то присматривать за Нитмайей!»

– А коней наших поймали, – сказала вдруг та. – Не поверишь!

– А что такое? – заинтересовалась Шура.

– Так вожаком не Джамдиров серый заделался, – сказала Нитмайя, – а твой ушастый! Ну и вывел всю компанию не в Хан Хаарти, а к ближайшему жилью. Надо думать, именно так нас и вычислили: о чужих лошадях мигом доложили, кому следует, стражу усилили, вот и всё!

– Джамдир сам себя перехитрил, – заключила Шура, и обе они замолчали.

– Мне его даже жаль отчего-то, – призналась женщина. – Как он эту Вещь хотел, ведь даже семью предал… Разве так можно жить? Должно быть, сильно его изнутри перекорёжило, раз такое вышло!

– А мне кажется, – сказала Шура, – он не столько даже о Вещи мечтал.

– А о чем же?

– О Нан Кванти, – ответила она. – Ты видела, как он смотрел на замок, когда мы сюда пришли? Нет? А я видела… Как будто тот совсем близко, а никак не подойти. Он, наверно, понял, чего лишился, только когда его изгнали!

– Может быть, – вздохнула Нитмайя. – Может быть… Трудно не тосковать по такому месту, особенно если должен был стать наследником, а по собственной глупости и жадности всего лишился! Всё равно немного жаль его…

– Жаль, – согласилась Шура, хотя в глубине души рада была, что Джамдира больше нет.

Нитмайя ушла, обещав заходить еще, и Шура была этому рада – она успела привязаться к грубоватой, но по-своему доброй женщине. В конце концов, та о ней заботилась, как могла, а это не так уж мало…

В другой раз пришел Дайхин, справиться о ее самочувствии, а заодно поинтересоваться, почему это Шура не желает выходить из комнаты. Дескать, в замке и окрестностях есть, на что посмотреть, она не пленница, так отчего же…

– Ну простите, – сказала она мрачно. – Не хочу. Насмотрюсь, потом не забуду, как… ну…

– Я понимаю, – мягко произнес Дайхин.

Он Шуре безотчетно нравился, было в нем что-то такое… домашнее, что ли? Хотя так обычно говорят о бабушках! Но Дайхин оказался именно таким: очень спокойным, очень разумным, мудрым, если на то пошло. Шура не спрашивала, сколько ему лет, и так видно было: уже немало. Если он ровесник Джамдиру, а тому было… она затруднялась определить, но никак не меньше шестидесяти, а может, и больше! В годы Третьего похода он был уже на хорошем счету у Совета Холма, значит, до того сколько-то времени провел в Светлых землях, а изгнали его… Ну, вряд ли ему было сильно больше двадцати! В общем, выходило, что и тот, и другой в родном Шурином мире были бы уже если не дряхлыми развалинами, то людьми почтенного возраста, но только не здесь! Джамдир скакал верхом и выглядел крепким мужчиной средних лет, пусть и седым, а Дайхин… У Дайхина, казалось, возраста не было вовсе. Вот только что он казался немолодым человеком, видны стали морщинки у глаз и у рта, и вроде бы даже седина в светлых волосах, а вот он уже похож на юнца, смеется, показывая ровные белые зубы, и лицо у него молодое… Выдавали только глаза: будто бы всё на свете повидавшие, чуть усталые, в них притаилось понимание и чуточка иронии… И он никогда не пытался как-то воздействовать на Шуру, хотя бы за счет старшинства и опытности, вел себя с нею, как с равной, и иногда казалось, будто бы он не старше Ерхайна, которого, оказывается, когда-то держал на руках…

– Что вы понимаете… – буркнула она.

Дайхин только улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.

– Хорошо, – произнес он после паузы. – Я не стану пытаться переубедить тебя. Я вижу, какой у тебя нрав, и понимаю, что это бесполезно. Ты сама решишь за себя, и тут тебе никто не поможет… Верно?

Шура молча кивнула.

– Но могу я хотя бы поговорить с тобой? – спокойно продолжал Дайхин. – Не так часто… да что там, почти никогда не выпадает нам возможность поговорить с человеком из другого мира, и тем более с таким, кто не боялся бы нас и не ненавидел только за то, что мы пользуемся силой этого мира иначе, нежели те, кто называет себя Светлыми…

– А о чем? – удивилась Шура. – О чем со мной говорить? Я не знаю ничего толком и вообще…

– Это тебе лишь кажется, – ответил мужчина. – Позволишь задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Откуда у тебя эта вещь? – он указал ей на грудь, и Шура не сразу сообразила, что подвеска из крепости Гор-Гасс, прежде надежно спрятанная под одеждой из травы кьян, теперь отлично видна в вырезе рубашки.

– Она… – Шура сняла с шеи цепочку, протянула украшение Дайхину на ладони. – Вы знаете, что это такое?

– Если в общем – это знак рода Тай Ларти, вассалов Хан Хаарти, – ответил он. – Но ты не ответила, как он попал к тебе.

– Я нашла его случайно, – сказала Шура, недоумевая: если женщина, которую она видела, была Тёмной, то… как она вообще попала в крепость Гор-Гассов?

И она пересказала Дайхину то, что видела той ночью, как нашла подвеску.

– Вы знаете, кто была эта девушка? – спросила она.

– Я догадываюсь, – после паузы ответил он.

– Она из Тёмных?

– Нет, – покачал головой Дайхин, – как раз наоборот. Она из Светлых. И если это действительно та, о ком я думаю, звали ее Шенна, и была она единственной дочерью господина Той-Тан.

– Но как тогда у нее оказалась такая штука? – удивилась Шура.

– Я расскажу, если хочешь, – сказал мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, начал неторопливо: – У лэ Тай Ларти было несколько сыновей, и все они были хорошими воинами, но не магами. Потому Тай Ларти и являются вассалами Хан Хаарти, что в их семье не рождаются настоящие маги, разве только люди, способные пользоваться подаренными сюзереном заклятиями. Но это к делу не относится. Случилось так, что младший сын Тай Ларти – звали его Хаон – отправился на охоту и, преследуя зверя, забрался слишком далеко и потерял дорогу. Он полагал, что всё еще находится на землях отца и спокойно ехал, зная, что рано или поздно выберется к жилью. – Он перевел дыхание. – К жилью он не выехал, но зато в лесу у ручья встретил девушку, одетую по-охотничьи, как благородная лэа. Он приветствовал ее, как равную, и спросил у нее дорогу. Но она могла указать ему только путь к родному дому. К Той-Тан. Тогда Хаон назвался и с удивлением увидел, что девушка не испугалась его. Они говорили сколько-то времени, а потом разъехались каждый в свою сторону: Хаон теперь знал, где оказался, и сумел найти дорогу домой.

Шура слушала, как будто ей рассказывали сказку. Да и тон соответствовал: Дайхин говорил неторопливо и размеренно, будто легенду вспоминал.

– Они встречались тайно еще несколько раз, там, в лесу, а потом Хаон понял, что так продолжаться больше не может, и пошел к отцу с повинной. Лэ Тай Ларти сперва разгневался, затем задумался, а там и отрядил гонцов к соседу…

– Погодите, – перебила Шура. – Я думала, Светлых тут вовсе нет!

– Есть, – усмехнулся Дайхин, – равно как Тёмные живут в южных землях. Их немного, и они не так ревностно преданы своему делу, как южане. В конце концов, мы ближайшие соседи! Итак, господин Той-Тан получил послание от соседа и сперва был до крайности возмущен. Долго велись переговоры, но, наконец, родители позволили Шенне и Хаону сочетаться браком. Как нетрудно понять, шаг это был беспрецедентный, – заметил он. – Я не упомню случая, чтобы мужчина из Тёмных женился на девушке Светлых, однако, как я уже сказал, мы слишком давно живем бок о бок. Кроме того, господин Той-Тан не мог рассчитывать более удачно выдать дочь замуж: земли Светлых слишком далеко, никто и не слыхал о Шенне! И уж точно он не отказался укрепить добрые отношения с сильным соседом…

Дайхин вздохнул.

– Хаон отправился за Шенной в земли Той-Тан, представился ее отцу и получил благословение. Он был юношей сильным и красивым, и неглупым к тому же, как все его братья. Он вручил Шенне знак своего рода, и они тронулись в обратный путь. Только… – Он сделал паузу. – Только в Тай Ларти они не приехали. Их ждали долго, день за днем, потом отправились на поиски, но нашли только мертвые тела. Там был Хаон и вся его свита, а вот Шенну не нашли…

– Так что же с ней случилось? – тихо спросила Шура, уже догадываясь об ответе.

– А этого никто не знает, – ответил Дайхин. – Возможно, обратись лэ Тай Ларти сразу за помощью к своему сюзерену, тот смог бы вопросить Вещь, и девушка отыскалась бы. Но увы, он был ослеплен горем, он обвинил господина Той-Тан в том, что тот приказал своим людям убить Хаона, не желая отдавать Тёмным дочь, а Шенну спрятал в укромном месте. Господин Той-Тан, в свою очередь заявил, что это Тёмные не желали брака, а с лэ Тай Ларти станется пожертвовать младшим сыном, у него их много! – Он помолчал. – К тому времени, как вмешался лэ Хан Хаарти, война уже кипела на этих землях. Погибли почти все из рода Тай Ларти, а земли Той-Тан и по сию пору стоят пустыми. Не стоит винить их, глаза им застило горе и ярость…

– Ромео и Джульетта наоборот, – вслух подумала Шура, и пришлось еще объяснять, что она имела в виду. – А потом девушку не искали?

– Некому было, – покачал головой Дайхин. – Родственников у нее не осталось, да они и не обратились бы к нам, а лэ Хан Хаарти не было до нее дела. Всё, что я рассказал тебе, я знаю лишь понаслышке. Но, видимо, ты можешь продолжить эту повесть?

– Могу, – кивнула она и рассказала о том, что узнала в крепости Гор-Гасс.

Должно быть, это и была одна из тех крупных ссор, спровоцированных Фейдом между Тёмными – как он полагал. Он и предположить не мог, что здесь живут и Светлые, а встреть он их, может, и не счел бы достойными этого звания! И он уничтожил маленький отряд Хаона, а девушку увез с собой, решив, наверно – она достаточно знатна, чтобы дать жизнь его наследнику. Так и вышло, только Шенна не захотела жить после этого. Надо думать, до этого события за ней следили неустанно, а когда родился Фиро, она сделалась не нужна. И тогда она свела счеты с жизнью, раз сбежать не было возможности, да и смысла – не было больше на свете ни Хаона Тай Ларти, ни родных. Только и осталось, что лунная подвеска, знак погибшего рода…

– Наверно, надо отдать ее тем, кто еще остался, – сказала Шура. – Вы знаете, наверно, где они?

– Нет, – покачал головой Дайхин. – Их разбросало по всему северу. Да и что такое этот знак? Он имел значение только для тех людей… Пусть остается у тебя. На память.

– Ладно… – Шура застегнула цепочку на шее. – Почему всегда так выходит?

– Как?

– Ну… грустно, – попыталась она подобрать нужное слово. – Всё заканчивается плохо, даже если с самого начала было хорошо!

– Это зависит от многого, – сказал Дайхин. – И от людей, и от обстоятельств. Бывали и счастливые истории, хотя, конечно, их неизмеримо меньше, нежели печальных. Я расскажу тебе, если захочешь, но в другой раз. Теперь мне пора.

– А можно мне к Сашке? – поспешно спросила Шура, и он утвердительно кивнул.

– Когда пожелаешь.

Шура навестила Сашу дважды, но так и не добилась от него ничего толкового. Он чем дальше, тем сильнее боялся Дайхина, подозревая его в самых гнусных злодействах, а на Шуру так попросту дулся. Наверно, обижался, что она не разделяла его идей, и слушать не желал доводов рассудка. Правда, узнав, что их вернут таки домой, приободрился, но тут же начал строить новые планы о том, как Совет Холма узнает о произошедшем, как снова вытащит его в этот мир, и тогда уж наверняка получится завладеть Вещью, он ведь теперь знает тайный ход в замок Нан Кванти!..

– Ерджам всегда был мастером на подобное, – невесело сказал Шуре Дайхин, с которым она столкнулась во время второго своего визита к приятелю. – Редкий дар убеждения, к слову сказать, и безо всякой магии.

– Да у нас таких тоже хватало, – хмуро ответила Шура. – Целые толпы убеждали, не то что одного пацана.

– Вернувшись домой, он забудет обо всем, забудет и слова Ерджама, – мягко произнес Дайхин. – Всё станет, как прежде.

– Только я-то не забуду, – вздохнула она. – И буду помнить, что он меня не понял и не простил!

Мужчина ничего не ответил, лишь на мгновение ободряюще сжал ее плечо.

– С тобой всё в порядке? – спросил он внезапно.

– Да, а что?

– Я понимаю, ты печалишься из-за друга, – сказал Дайхин, – но ты слишком скверно выглядишь.

– Много думаю, – ответила Шура, пытаясь обратить разговор в шутку и явно не преуспевая в этом. – Девчонкам это вредно.

– Что вредно? – живо поинтересовался еще кто-то, и за Шурину руку ухватились цепкие пальчики. – Дайхин и тебе запрещает есть сладости?

– Ерхая! – удивилась Шура. – Ты откуда тут?

– Я тут живу, – совершенно справедливо заметила девочка. – И хожу, где захочу! Сейчас пойду в Поющую пещеру!

– Твоя матушка, если узнает, будет крайне расстроена, – заметил Дайхин, пряча улыбку. – Она не любит, когда дети ходят туда одни.

– Тогда пойдем со мной, – лукаво предложила Ерхая. – И я буду не одна!

– Прости, но меня ждут дела, – покачал тот головой. – В другой раз.

– Ты всегда говоришь – в другой раз! – рассердилась малышка. – Ерхайн так никогда не говорит, он бы со мной пошел!

– Ерхайну сейчас совершенно ни к чему спускаться и подниматься по такой лестнице, – мягко заметил Дайхин. – Но разве у тебя нет других братьев?

– А они с утра уехали на берег с воинами, – сообщила Ерхая, приметно грустнея. – И все остальные заняты. И ты тоже…

– Давай, я с тобой схожу, – неожиданно для самой себя сказала Шура.

Вообще-то, она ожидала, что Дайхин запретит и ей, но, очевидно, тринадцатилетние девочки здесь действительно не считались детьми. Не то чтобы ей очень уж хотелось куда-то идти, но если не пойти, девчонка убежит одна, а там, наверно, небезопасно…

– Пойдем! – обрадовалась Ерхая и потянула ее за руку. – Пойдем, скоро уже закат, пещера будет петь!

Шура беспомощно оглянулась на Дайхина, но того уже и след простыл. Они здесь все появлялись и исчезали бесшумно, будто сквозь стены проходили! Может, и правда проходили…

– Идем, идем! – торопила Ерхая. – Не успеем!

Спиральная лестница оказалась круче некуда, тут и здоровому непросто приходилось, Дайхин был прав! Судя по всему, пользовались ею нечасто. Куда она ведет, Шура сообразить не могла, совершенно не ориентируясь в замке, но, похоже, они спускались куда-то в подземелья.

– А ты уже замужем? – вдруг спросила Ерхая, и Шура от неожиданности едва не оступилась.

– Н-нет, – ответила она, – у нас так рано замуж не выходят.

– Да? – удивилась девочка. – Но ты уже большая!

– Ну, у всех ведь разные обычаи, – пожала плечами Шура.

– Значит, ты помолвлена? – не отставала Ерхая.

– Нет.

– А я – да! – с заметным чувством собственного превосходства выпалила девочка и победоносно посмотрела на спутницу.

– Ты же маленькая совсем, – сказала Шура, – и уже…

– Ну да, – важно кивнула Ерхая. – Я ведь знатного рода! А значит, родители договариваются заранее, за кого я выйду замуж, когда вырасту!

– И за кого же? – спросила та. Ясно, какие тут законы: за кого велят, за того и пойдешь, даже если он тебе в деды годится…

– За младшего сына лэ Хан Хаарти, – гордо ответила девочка. – Они ведь наши соседи. У Дайхина жена из их рода, ты не знала?

– Нет, откуда же мне знать? – усмехнулась Шура. – А почему за младшего сына, а не наследника?

– Потому что наследник рода никогда не берет жену у соседей, – серьезно сказала Ерхая, – а ищет в далеких землях. Такой закон. Нашу маму папа привёз из Нижнего мира!

– Ничего себе, – улыбнулась Шура, решив, что это, наверно, правильно. Зачем нужно, чтобы знатная жена или ее родственники пытались воздействовать на правителя? – Ну и какой он, твой будущий муж? Ты его видела?

– Конечно, видела, – важно кивнула Ерхая. – Он приезжал сюда, когда наши отцы сговорились о помолвке.

– И он тебе понравился? – коварно спросила та.

– Ну… – девочка задрала нос. – Не знаю. Он как мои братья. Вот им он понравился!

Шура только вздохнула: должно быть, Ерхае еще повезло, что ее будущий муж ненамного старше.

– Но ты же его совсем не знаешь, – сказала она, – а как же выходить замуж за совсем незнакомого человека?

– Но мы знаем его род, – неожиданно серьезно ответила Ерхая. – Разве папа отдал бы меня дурному человеку?

Шура могла бы сказать, что в любой семье не без урода, взять вон хоть Джамдира, но смолчала. Откуда ей, в самом деле, знать, кто такие Хан Хаарти и какие отношения связывают их с Нан Кванти? Какое ей вообще до этого дело?

– Лэ Хан Хаарти преподнес нам дорогой подарок, – добавила девочка, – две дюжины лучших крылатых коней для наших воинов. И еще одного – для меня. Только я пока не могу на нем ездить, он слишком большой… Но я хожу к нему каждый день! Хочешь, покажу? Он красивый, правда! Самый красивый из всех!

– Я верю, – вздохнула Шура. Ну да, две дюжины лошадей в обмен на девушку, что непонятного? – Слушай, а что будет, если ты вырастешь и не захочешь выходить за него замуж?

Ерхая посмотрела на нее с удивлением.

– Как это – не захочу?

– Ну, например, он окажется… ужасно противным или злым?

– Это вряд ли, – подумав, ответила Ерхая. – Он не противный, я же видела. И пожалуйста, пусть будет злым. Мне он всё равно ничего не сделает, я ведь Нан Кванти, у меня трое братьев и много других мужчин в роду!

– Ну а если ты полюбишь кого-то другого? – зачем-то продолжала допытываться Шура. Она уже понимала, что ничего не добьется, у девчонки совсем другое воспитание, и ее ничто не удивляет в этой ситуации, не кажется неправильным! В конце концов, ведь и в ее мире совсем недавно дела обстояли точно так же… – Или он влюбится в другую девушку и откажется от женитьбы?

– Тогда мы покроем позором свои семьи, – совершенно спокойно сказала девочка, не задумавшись ни на минуту. – А такой позор можно смыть только кровью. Старший в роду должен будет вынести приговор, если человек сам не сумеет искупить свою вину. Но договор останется в силе, и если нарушить его попытается сын лэ Хан Хаарти, то я выйду замуж за кого-нибудь из его братьев.

– А если ты? У тебя же нет сестер, верно?

– Верно, – ответила Ерхая. – Но есть младшие ветви рода, и девушек там достаточно. Только такого не бывает, понимаешь?

Шура молча кивнула. Да, всё очень просто и немного жутко. Примерно так, наверно, жили ее собственные далекие предки. И как знать, может, это было по-своему правильно? Трагедии из-за такого вот родительского выбора случаются и здесь, наверняка, но не Ерхаю же об этом расспрашивать! Она, похоже, искренне верит в то, что говорит, так уж ее научили, и не сомневается в правильности этих суждений.

– У вас не так? – поинтересовалась та.

– Совсем не так, – вздохнула Шура. И что ей говорить, если Ерхая будет расспрашивать? Что, конечно, кто-то слушается родителей, а кто-то нет, женится, выходит замуж за кого придется. Кому-то везет прожить жизнь вместе (и то еще не угадаешь, как именно!), кто-то разводится, расходится, делит детей и имущество, ненавидит друг друга…

– Потом расскажешь, а теперь мы пришли! – объявила девочка, когда Шура уже потеряла счет бесконечным поворотам и, похоже, заработала стойкое головокружение. – Гляди, как красиво…

Шура сделала еще шаг вперед и невольно приоткрыла рот. Она совсем позабыла о том, что замок Нан Кванти парит над Малым морем, почти не касаясь воды. И вот в массивном-то его основании и нашлась эта пещера, выходящая на запад. Не к ней ли они правили, когда пытались на утлых лодчонках переплыть эти бескрайние воды? Как знать…

– Зачем она тут? – спросила Шура почему-то шепотом. – Для чего?

– Там есть спуск, – пояснила Ерхая, подтверждая ее подозрения. – Туда может причалить лодка. Но этой пещерой редко пользуются.

– Неудивительно, – пробормотала та. И правда, спуститься по такой лестнице непросто, а уж подняться, да если еще с грузом! – А почему она так называется?

– Потому что она поёт, – ответила девочка. – Вон, смотри!

Шура подняла голову и поспешила отступить к стене: с потолка пещеры спускались будто бы громадные сосульки. Сталактиты, так, кажется, они называются? Только вот сталагмитов видно не было, убрали их, что ли, чтобы ходить не мешали? А может, и нет, может, это что-то другое, хоть бы и лёд! Но в любом случае, на голову такое вот свалится, мало не покажется…

– Я позову ветер, – совершенно серьезно сказала Ерхая. – И мы будем слушать!

Шура не поняла, делала ли девочка что-то или нет, но в лицо вдруг пахнуло теплым ветром, прилетевшим с Малого моря, долетели соленые брызги. Пещера отчетливо вздохнула.

– Смотри, солнце садится, – подтолкнула ее Ерхая.

Солнце и впрямь опускалось за холмы, небо было ясным, и закатный свет заливал долину. Вот уходящие солнечные лучи коснулись замка Нан Кванти, выкрасили в победно-алый и золотой древние стены, скользнули вниз, вниз, к воде, проникли в пещеру, и…

Шура невольно огляделась, но не увидела никого и ничего, только камни. Пещера действительно пела. Ветер ли это гудел среди сталактитов, или же они как-то откликались на солнечный свет и этот самый ветер, неизвестно, но Поющая пещера звучала, как огромный орган. Сверкали багрянцем и золотом огромные каменные (или ледяные) струны-сталактиты, будто Шура угодила в музыкальную шкатулку сказочного великана, но их пение не оглушало, оно просто было повсюду вокруг. Она не смогла бы сказать, что это за мелодия и мелодия ли это вообще, но в ней хотелось раствориться и остаться так надолго…

Пение затихало, затихало по мере того, как уходило солнце, и вот ветер в последний раз вздохнул под сводами пещеры, последний раз пробежались по стенам закатные искры. Наступили сумерки, и Поющая пещера замолчала.

– Она… каждый день так? – охрипшим голосом спросила Шура.

– Нет, только если нужный ветер прилетит в долину, – помотала головой Ерхая. – Вот сегодня прилетел, и я решила его позвать! Он не так уж часто у нас бывает, а сегодня такой чудный вечер, и пещера в хорошем настроении… Ты слышала, как она пела? Иногда она бывает не в духе и не соглашается запеть…

«Они разговаривают с ветрами, а те прилетают в гости, – мысли были какими-то странными. – Пещеры бывают не в духе. И вообще, они умеют петь. А этот замок, надо думать, живой».

– Конечно, живой, – удивленно сказала Ерхая, и Шура поняла, что последние слова произнесла вслух. – Ты разве не знала?

– У нас не бывает живых замков, – осторожно сказала та.

– Ты смешная! – улыбнулась девочка. – Сама подумай – разве может такой старый замок не быть живым? А теперь пойдем обратно!

– Пойдем, – согласилась Шура.

Право, стоило спускаться, а потом карабкаться на головокружительную высоту, чтобы увидеть и услышать Поющую пещеру… Голос ее звучал, звучал у Шуры в голове даже во сне, и она не сразу поняла, что ее кто-то будит.

– Просыпайтесь, лэа, – негромко сказала Эман. – Утро наступило. Лэ Ерхайн ждет вас в большом зале. Вас и вашего друга.

«Значит, сегодня, – поняла Шура. – Четыре дня прошло, как он и обещал…»

– Я иду, – тихо сказала она Эман. – Сейчас…

– Пусть лэа не торопится, – улыбнулась та. – Её будут ждать столько, сколько потребуется.

– А я не привыкла опаздывать, – фыркнула Шура, умываясь.

Одевалась она тоже быстро, всё та же привычка: не успеешь первой, ванную займет мать или кто-то из братьев, тогда точно в школу опоздаешь! Она невольно улыбнулась, вспомнив утренние баталии. Ну, ничего…

Большой зал оказался не просто большим, а громадным. Здесь могло, наверно, поместиться целое войско, причем вместе с лошадьми. Правда, сейчас в нем находилось всего несколько человек: Саша в сопровождении нескольких молчаливых мужчин, Дайхин и сам Ерхайн.

Хозяин Нан Кванти смотрелся получше, чем в последнюю их встречу, во всяком случае, твердо держался на ногах и не выглядел так, будто готов скончаться от любого неосторожного движения. Шура не стала смотреть ему в глаза, она глядела на Сашу, а тот отводил взгляд, разглядывал пол у себя под ногами.

– Не будем тянуть, – негромко произнес Ерхайн. – Всё решено. Вас привел сюда один человек рода Нан Кванти, а другой вернет вас домой. Так будет правильно.

Он поднял руку – Вещь возникла из ниоткуда, повисла у него над головой. Саша уставился на нее с выражением такой тоски и такого желания повторить свою попытку завладеть ею, что Шура испугалась – не кинулся бы! Достать не достанет, но вдруг нарушит что-нибудь в волшебстве – и самому перепадет, и окружающим! – или Ерхайна с ног сшибет… Впрочем, она тут же успокоилась: за Сашей приглядывали не зря, один из мужчин словно бы невзначай положил тяжелую руку ему на плечо, и парень сник.

А Ерхайн уже творил собственную магию: Шура не видела, но чувствовала – по коже бегали мурашки, электризовались волосы, будто в грозу, даже пахло озоном. А может, ей показалось…

Вот оно – почти как тогда… Только тогда открывшийся проход был слепяще-белым диском, а теперь напоминал сгусток тумана, в котором нет-нет, да и проскальзывали золотистые искры.

– Идите же, – произнес хозяин Нан Кванти. – Я не смогу долго удерживать проход открытым.

– А откуда нам знать, что ты нас домой отправишь? – спросил Саша, и голос у него сорвался.

– Зачем мне лгать?

– Потому что я – Избранный, потому что я могу…

– Уже нет, – улыбнулся Дайхин. – Прости, но второй попытки у тебя не будет. Иди, юноша, иди с миром. Мы не виним тебя за случившееся, ты не ведал, что творишь.

Саша огляделся, хотел, наверно, сказать что-то такое, что осталось бы в веках, но не нашёлся.

– Придет другой Избранный, – прозвучало это совершенно по-детски. – И тогда вы узнаете!

– Конечно, мы узнаем. – Дайхин был совершенно серьезен. – Мы всегда узнаём об этом. Иди, не мешкай!

И Саша сделал шаг к туманному проходу…

– Шура, – тихо произнес Ерхайн. – Поторопись. Время на исходе, второй раз я еще не скоро смогу это проделать.

Она кивнула. Шагнула следом за Сашей.

– Семёнов! – окликнула она и, когда тот обернулся, крепко обняла его. – Пока, Семёнов…

– Шур, ты чего? – опешил мальчик. – Ты…

– Вали отсюда, Семёнов, – Шура чувствовала, что по лицу градом катятся слёзы, но голос ее не дрожал. – Давай. Я знаю, ты всё забудешь. Меня помни хотя бы, идёт? Только привет никому передавать не надо.

– Шура! Тебя что, правда заколдовали?… – глаза у него были совершенно несчастные. – Ты с ума сошла!

– Всё, проваливай!

Саша попытался схватить ее за руку, и Шура резко оттолкнула его. Покачнувшись, мальчик сделал шаг назад и исчез в тумане буквально за мгновение до того, как тот рассеялся. А она так и осталась стоять, опустив руки и невидяще глядя на то место, где только что стоял ее друг.

– С ним всё будет хорошо? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да. Он успел, – негромко ответил Ерхайн. Шура не слышала его шагов, но знала, что он подошел и стоит сзади, почти вплотную. – Ты…

– Всё нормально, – она вытирала слезы прямо рукавом, но они всё лились и лились. – Им так лучше. А я как-нибудь… Наверно, можно вернуться в Брогайху, вряд ли меня там уже забыли…

– Зачем? – в голосе Ерхайна прозвучало неподдельное удивление, но Шура сдержалась и не обернулась. Хороша же она сейчас, наверно, зареванная, с замурзанной физиономией!

– Затем, что так надо, – отрезала она.

– Мы приняли тебя в своём доме, – сказал он, и Шура почувствовала его руку у себя на плече. – Будь нашей гостьей, пока тебе не надоест.

Тут только она сообразила, что его рука приметно подрагивает, и вообще, непонятно, утешает Ерхайн Шуру или просто держится за нее, чтобы не упасть. Она все-таки повернулась: ну так и есть! Наверно, ему тяжело далось это волшебство, да и подумать: тот проход открывали тринадцать магов, а этот – один мальчишка! Куда смотрит Дайхин?… И, кстати, куда он подевался вместе со всеми теми крепкими дядьками?

– Пойдем, – сказала она решительно. – Я знаю, что гости не распоряжаются в чужом доме, но точно тебе говорю – если ты не сядешь, то рухнешь. Или тебе нравится, когда тебя на руках носят?

– Не слишком, – улыбка у него вышла кривая. – Но ты права…

– А раз права, тогда пошли. И держись крепче, – хмуро велела Шура. – Тоже, великий маг! Нельзя было подождать, пока оклемаешься как следует.

– Нет, – серьезно ответил Ерхайн. – Я назначил срок, и я обязан был сдержать слово. А кроме того, каждый лишний день здесь – это несколько дней там. Я не хотел, чтобы… – Он умолк, мотнул головой, усмехнулся. – Я думал, что знаю, какое решение ты приняла! Ты ведь хотела вернуться… и передумала в последний момент?

Она только помотала головой, отказываясь отвечать. Вовсе незачем ему знать, когда именно она приняла решение. Окончательное и бесповоротное, и никакие чудеса, никакие Поющие пещеры уже не заставили бы ее передумать, а только убедили в том, что так – правильно…

Эпилог

Саше Семёнову сейчас двадцать пять. Он, как и планировали его родители, поступил в университет, блестяще окончил его, нашел хорошую работу и остался в большом городе. Домой он приезжает только по праздникам да иногда по выходным, хотя на его машине дороги до родного городка – всего два часа.

Он здорово вырос, возмужал, и уже ничем не напоминает того бледненького и тощенького очкарика, каким был когда-то. Впрочем, очков он теперь не носит: операция, корректирующие линзы, вот и всё.

Работа у него ответственная, командировки одна за другой, схемы, планы, отчеты… Родители вздыхают – они мечтали, чтобы сын стал ученым, но его поманило совсем другое. Впрочем, ему нравится, он увлечен, а это главное, считают они.

Правда, свободного времени у Саши почти нет, читает он только специальную литературу, и совсем уж изредка – что-то из модной беллетристики, чтобы можно было поддержать разговор в компании. Детские увлечения давно забыты.

Он меняет подруг – девушкам нравится рослый привлекательный парень, – но никак не может выбрать ту, на которой захотел бы жениться. Старенькая бабушка Анна Леонидовна, иногда, вздыхая, говорит, что лучшей парой ему стала бы Шурочка Логинова, да она ведь пропала без вести, бедняжка, так и не нашли…

Саша помнит её очень смутно, он вообще плохо помнит детство – неудачное падение (он тогда плохо видел в темноте), травма черепа, сотрясение мозга, несколько месяцев в больнице… Да, кажется, была такая Шура. Кажется, они даже дружили. С фотографий смотрит не слишком красивая, мрачноватая девочка: темноволосая, коротко стриженная, худая; только и хорошего в ней, что глаза – тёмные, умные, внимательные. Он припоминает еще, будто за что-то не может ее простить, но за что именно – уже не знает.

Её семья по-прежнему живет неподалеку, старшие братья давно женаты, младший пока остается с родителями и маленькой сестрой – не могут Логиновы без дочери, хотя бы и приёмной. Та, правда, на Шуру совсем не похожа, обычная девчонка, сережки, фенечки, сплетни, подружки… Эта не будет гонять с пацанами в футбол, она ходит в музыкальную школу по классу фортепиано, и у нее неплохо получается.

Признавать Шуру погибшей Логиновы отказываются. На ее портрете в доме нет черной ленты и, наверно, она никогда не появится. Мать уверяет, что почувствовала бы, если бы девочка погибла, а ей кажется – та жива. Иногда она в этом уверена, будто Шура где-то рядом, руку протяни – и коснешься!

Шуре Логиновой теперь двадцать один – в её мире время течет по-другому. Да и зовут ее теперь иначе.

Она по-прежнему предпочитает мужскую одежду, хотя полюбила и платья, а вот волосы больше не стрижет – не принято, да и длинные больше идут ей.

Забот с годовалыми двойняшками – мальчиком и девочкой – хоть отбавляй. Забот и вообще много – огромное хозяйство, множество людей, и совсем этим должны управляться женщины, когда мужчины отправляются по своим делам. Но это нестрашно, благо, есть, кому помочь.

Она привыкла встречать утро на вершине Рассветной башни, иногда вместе с немолодой, но еще ослепительно красивой женщиной с пепельными волосами, иногда с другой, темноволосой, голубоглазой, но чаще – одна. Из окон тоже видно, как рассеивается жемчужно-серый предутренний свет и первые солнечные лучи золотят Малое море, но это совсем не то. Только отсюда, с площадки, открытой всем ветрам, видно, как отступает темнота с перевала в Грозовых горах. Оттуда, откуда должен появиться большой отряд: эти горы – странное место, и перевал проходим только ночью, вот почему отряд всегда возвращается на рассвете, если не сегодня, то завтра… Но возвращается непременно, потому что так обещал человек, с которым она смешала кровь по древнему обычаю, – вот он, шрам на запястье, шрам, который здесь носят вместо обручального кольца.

Солнце поднимается всё выше, зажигает ослепительным огнем ледники высоко в горах, расцвечивает серые камни, касается умытой ночным дождем свежей зелени. Вспыхивает ярким блеском на рукоятях мечей всадников, показавшихся на склоне, на сбруе коней, разворачивающих крылья, чтобы поймать свежий ветер долины…

И девушка поднимает руку в приветственном жесте, зная, что вернувшиеся из Нижнего мира видят её, и видят, как наливаются рассветным золотом невидимые знамена на шпилях высоко над головой молодой хозяйки Нан Кванти.

Оглавление

1. Письмо из ниоткуда

2. Ночь, улица, фонарь…

3. Ночная встреча

4. Истории

5. «Воздух!»

6. Карта

7. В болотах Брогайхи

8. Воссоединение

9. Холм

10. Тёмные

11. Светлые

12. Спасители

13. Поход

14. Ночные призраки

15. Охота

16. Принц

17. Оборотень

18. Рубеж

19. У цели

20. Хозяин Нан Кванти

21. Избранный

22. Домой?…

23. Прощание

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg