«Трени-ян»

Трени-ян (fb2) - Трени-ян [с иллюстрациями] 4476K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Кощиенко Андрей Геннадьевич Косплей Сергея Юркина (книга третья) Трени-ян

Школа Кирин. Находится почти в самом центре Сеула, но, несмотря на это, владеет территорией весьма впечатляющих масштабов. Школа обустроена по типу студенческого городка, границы которого обнесены высоким забором. Внутри забора располагается главное здание школы, в котором и проходят занятия, два студенческих общежития, спортивный зал с множеством тренажеров и бассейном, а так же гончарная, швейная и художественная мастерские.

Кирин — это одна из лучших школ искусств Кореи, поэтому попасть сюда мечтает почти каждый талантливый человек. Каждый год сюда производится огромный конкурсный отбор среди новоиспечённых выпускников обычных школ. В среднем, возраст поступающих составляет от 17 до 23–25 лет. Учащимся предлагается на выбор большое количество различных факультетов, самыми востребованными среди которых являются факультеты театрального мастерства, кинематографии, режиссёрский, хореографии и музыкальный факультет, который делится внутри себя на классическое и эстрадное отделения, а так же факультет художественного и дизайнерского дела. Ещё в школе есть отделения гончарного дела и керамики, фотографии и писательского дела.

Уже почти две недели минуло со дня общего заселения новичков в общежития Кирин. Отстояли на парковке, перед воротами школы, множество машин: от дорогих и элитных автомобилей, до простеньких бюджетных доходяг. Отсуетились у машин родители учеников, доставая бесконечные чемоданы с вещами и переживая, как же их сокровища будут жить, почти целую неделю, без семейного присмотра? Уже давно отданы ими последние, самые ценные жизненные советы своим чадам, которые слушали, но, при этом нетерпеливо оглядывались на стены общежития, за которыми их ждала новая, интересная жизнь.

Всё это, ежегодно повторяющее действо уже давно прошло, минуло, уже близится к концу вторая неделя нового учебного года, ажиотаж поступления и зачисления спал и школа постепенно втягивается в трудовой ритм.

Но, оказывается, не все ещё ученики прибыли к своему месту учёбы. В одном из залов с амфитеатром из зрительских мест и небольшой полукруглой сценой, происходит представление новичка.

Трени первая

Время действия: конец августа

Место действия: школа Кирин, небольшой зал. На зрительских местах сидят примерно сорок молодых людей, девушек и юношей. У сцены, с полупрозрачной пластиковой папкой с документами в руках, заведующий воспитательной частью, господин Пак ДонХё. Рядом с ним скромно стоит ЮнМи, опустив руки и зажав в левом кулаке правый указательный палец. Стоит, спокойно разглядывая людей в зале.

— Внимание, учащиеся, — говорит ДонХё, обращаясь ко всем, — я собрал вас тут, чтобы сообщить, что на вашем курсе появился новый ученик. Точнее, ученица…

ДонХё немного поворачивается и просит ЮнМи: Пожалуйста, поднимись на сцену.

ЮнМи кивает и, под внимательными взглядами присутствующих пройдя понизу вдоль всей сцены, поднимается на неё по небольшой боковой лесенке из пары ступенек. Выходит на центр, останавливается и смотрит в зал, не испытывая при этом видимого смущения. Из зала с интересом в ответ рассматривают ее, иногда обмениваясь мнениями. Над креслами возникает лёгкий гул голосов.

— Поздоровайся и представься, — предлагает ЮнМи ДонХё.

— Аньёнхасейо![1] — улыбается ЮнМи и низко кланяется.

— Меня зовут Пак ЮнМи, — выпрямившись, говорит она.

На какой-то миг возникает пауза.

— Пак ЮнМи? — переспрашивает ДонХё, побуждая девушку говорить, — ЮнМи и всё?

— Да, — подтверждает та и кивает, — меня так зовут.

По залу пролетает легкий шепоток[2].

— Ээ… ЮнМи, — несколько озадаченно произносит ДонХё, — дело в том, что в самом начале учебного года все вновь поступившие ученики поднимались на эту сцену и рассказывали о себе. Ты приступила к учёбе с опозданием, но тебе тоже следует пройти эту процедуру знакомства. Поэтому, не стесняйся и расскажи нам всем о себе.

— Что именно рассказать, сонсен-ним? — вежливо улыбается со сцены ЮнМи.

— Всё, что ты сочтёшь важным и нужным рассказать твоим будущим сокурсникам о себе. Вот, к примеру…

ДонХё заглянул в лист бумаги, который он вытащил из папки, — в какой школе ты училась прихода в Кирин? В твоей анкете, в графе, почему-то стоит прочерк…

ДонХё поднял голову от бумаги и вопросительно уставился на девушку.

— Я не училась, сонсен-ним, — снова улыбается ЮнМи.

— Как не училась? — не понимает тот, — Почему?

— Мммм… я решила заняться эстрадой, сонсен-ним. Школа мне мешала. Я её бросила.

Присутствующее в зале, все как один, потрясённо выдыхают на эти слова.

— Бросила школу?! — не верит своим ушам ДонХё, — И твоя семья была не против этого?!

— Почему? — удивляется ЮнМи, и на мгновение задумывается, словно припоминая былое, — Мама и онни были очень даже против, сонсен-ним.

— И… и что? — заинтересованно спрашивает тот, а зал напряжённо замирает, ожидая ответа.

— Я стою перед вами, сонсен-ним, — просто отвечает ЮнМи, чуть поведя плечом и как бы говоря этим движением — «зачем спрашивать очевидное»?

Зал выдыхает и принимается энергично обмениваться мнениями, бросая на ЮнМи оценивающие взгляды.

— Вижу, — слегка недовольно произносит ДонХё, поняв, что показал себя не с лучшей стороны своим вопросом и спрашивает, — а как же ты оказалась в школе Кирин, если бросила учёбу?

— Меня убедили, что мне будет полезно здесь поучиться, — просто отвечает ЮнМи, не уточняя, кто именно этот «убедитель».

Тональность голосов в зале меняется на недовольную.

— Угу, — просто говорит ДонХё и, не задавая больше вопросов по обсуждаемой теме, переходит к следующему пункту в анкете ЮнМи.

— Ты написала, — говорит он, смотря в неё, — что профессионально умеешь играть на синтезаторе. Где ты этому научилась?

— Я… Я самоучка, сонбе-ним. Я купила самоучитель и училась играть по нему дома.

(удивление в зале и чуть слышное хихиканье)

— Вот как? И сколько времени ты училась? — озадачивается ДонХё.

— Четыре… Нет, пять… Почти пять месяцев, сонсен-ним! — подсчитав в уме, в ответ лучезарно улыбается ЮнМи.

(удивлённо-недоумевающий гул голосов в зале)

— И ты научилась за пять месяцев играть на синтезаторе? — не верит ДонХё.

— Ээээ… Да, сонсен-ним! — уверенно встряхивает головой в подтверждение своим словам ЮнМи.

— Ммм, скажи… Тебя не смущает тот факт, что зачастую, люди, отучившись несколько лет под руководством опытных педагогов, не могут называть себя профессионалами? — недовольно спрашивает ДонХё, — А ты утверждаешь, что за пять неполных месяца, по самоучителю, стала настоящим музыкантом? Как такое может быть?

— Я думаю, сонсен-ним, что всё зависит от количества таланта у человека, — снова на мгновение задумавшись, отвечает ЮнМи, — Кого-то можно учить всю жизнь, а он так никем и не станет. А кому-то достаточно один раз показать…

— То есть, ты талантлива? — спрашивает ДонХё.

— Вне всякого сомнения, сонбе-ним! — вновь подтверждающе кивает ЮнМи и улыбается.

(неодобрительный гул голосов в зале)

— Хорошо… Я пока ничего не могу сказать о величине твоего таланта, — так же, с ноткой неодобрения в голосе произносит ДонХё, — но мне кажется, что воспитание твоё оставляет желать лучшего. Такое понятие, как скромность — тебе известно?

— Смелость — города берёт! — бодро отвечает на это ЮнМи, — А скромность — стоит под стенами, сонсен-ним. Ждёт, когда её пригласят. Могут ведь и забыть…

(вновь неодобрительный гул голосов в зале)

— Нда? Хорошо, здесь оценят твои способности, — покачав головой, обещает ДонХё.

— Спасибо, сонсен-ним! — кланяется ему ЮнМи.

— Дальше, — говорит ДонХё, вновь обращаясь к анкете, — Ты написала, что владеешь иностранными языками — английским, немецким, японским, французским и… итальянским… Это действительно так?

(явное удивление в зале)

— Да, сонсен-ним. Там всё верно написано, — кивнув, подтверждает ЮнМи.

— Ты училась в специальной школе? В какой школе ты училась? Точнее, какую именно школу ты бросила?

— Школа «Bu Pyeong» для девочек.

— Это школа с углублённым изучением иностранных языков?

— Это обычная школа, сонсен-ним.

— И как же ты смогла выучить столько языков?

— Я просто захотела их знать, сонсен-ним. Поэтому и выучила.

— Хм, все эти языки… Скажи, а ты случайно, тоже, не за полгода их выучила? По самоучителю?

— Да, сонсен-ним!

(Смех в зале. ДонХё озадаченно смотрит на радостно улыбающуюся ЮнМи).

— Ладно, — с ворчливыми интонациями в голосе говорит он, спустя пару мгновений, — будем считать, что знакомство закончено…

— Кто-то хочет задать вопрос новенькой? — обращается он к залу.

Какой-то парень поднимает руку. ДонХё разрешающе ему кивает.

— Скажи о себе в двух словах, — просит парень ЮнМи.

Девушка на несколько мгновений задумывается.

— Скромная, великолепная, — широко улыбнувшись, отвечает она.

Присутствующие в зале разражаются громким смехом.

…

(несколько позже, разговоры на выходе из зала, обмен впечатлениями)

— Задавака!

— Да, я тоже не люблю, когда задирают нос. Только появилась, а уже что-то строит из себя!

Время действия: день

Место действия: школа Кирин

Немножко прошёлся по территории, составил первое впечатление, стою сейчас перед планом школы, изучаю. Честно говоря, я ожидал большего от знаменитой школы. Какие-то здания, странные… Точнее — стрёмные. Напоминают чем-то старый пивзавод, на котором мне раз довелось побывать со своим классом на экскурсии. Лимонада тогда, помню, надулись, не знали, потом куда бежать. Так вот, там были такие же старые, сложенные из красного кирпича сараи, построенные в начале века каким-то предприимчивым купцом. И здесь такие же «фигвамы» схожей архитектуры и из такого же красного кирпича, такого же тёмного оттенка. Сдаётся мне, что в эпоху Чосон тут пиво гнали, а нынче — под студентов приспособили. Уж больно смахивает всё снаружи на производственный комплекс!

План школы

Внутри — получше, но тоже, некая смесь авангарда со стариной. На мой взгляд — чересчур наверчено. Какой-то гигантский саксофон от пола до потолка. А если упадёт? Прибьёт ведь!

И ещё девиз или слоган на транспаранте под потолком: «Мы не делаем из камней алмазы, но мы можем огранить алмаз в брильянт!» Понятно, что имел в виду СанХён, когда сказал — «хочу, чтобы вы её огранили». Школа претендует на звание мастерской — гранильни талантов.

Претендует-то претендует, но еда мне тут не понравилась. И в буфетах и в столовой. Всё корейское, острое, а я уже как-то привык питаться, следуя советам диетолога — минимум перца и квашенного. С тех пор на лице кожа явно стала чище и живот не бурлит. Как теперь мне тут выживать с такой едой — непонятно…

С комнатой мне повезло больше. Такая девчачья комнатейка с двумя кроватями. Небольшая, но уютная. Есть ванная комната с раковиной, душем и туалетом. Кондиционер. В общем, жить можно.

Соседка моя, моя одногодка. Следуя старинным корейским обычаям, самым первым делом мы выяснили, — кто из нас старше? Она старше на месяц, плюс учится в школе уже второй год и поэтому у неё есть бонус — «старожил».

После этого, ЧуЫн, так зовут мою соседку, сразу меня спросила: — А ты и правда бросила школу?

— Скорее это было нашим взаимовыгодным соглашением, — подумав над формулировкой ответа, ответил я, — между школой и мной. Я не хотела видеть её, она не огорчилась от того, что больше не сможет видеть меня…

— В общем, как-то так… — закончил я «напускать туману».

— Понятно, — кивнула ЧуЫн, пред этим задумчиво посмотрев на меня.

Не знаю, что именно она там поняла, может, решила, что у меня были проблемы в общении со сверстниками? Вполне возможно. Ладно, посмотрим, как будут развиваться дальше наши отношения. Пока вижу, что от моего появления, радости она не испытывает. А с чего ей радоваться? Вдруг взяли и подселили, по корейским понятиям, не пойми кого… Это ж кем нужно быть, чтобы бросить школу?! Понятное дело, что девочка опасается. На её месте, я бы тоже бы задумался над вопросом — «может, переехать куда?». К нормальным людям…

А всё из-за этого дурацкого представления меня ученикам! Заставили вылезти на сцену и рассказать о себе. Вот интересные люди, ну что может такого интересного рассказать о себе школьница? «Здравствуйте, я девочка, я учусь в школе?!» — так, что ли? А что ещё? Перечислить любимые конфеты, печенья и киногероев? Кому это интересно? В общем, не став проявлять активность в нахваливании себя, любимого, я пассивно делегировал вести разговор господину заведующему, тем более, что ему, похоже, это было интересно, а сам стал отвечать на его вопросы.

Весело получилось. Загодя я решил, не распространятся в школе о том, что я «головой стукнутый», поэтому, немного скорректировал свою биографию. В результате вышло, что не «Bu Pyeong» меня выкинули, а я их бросил. Ну и всё остальное к этому подтянулось. С Коргом, там, и с пятью языками за пять месяцев… Легко легло в общую канву повествования, так сказать.

Имея единичный неудачный опыт похода в корейскую школу, я достаточно долго размышлял над вопросом — «как мне себя вести»? Да, я уже несколько пообтёрся за последнее время, но «терся» я среди работающих взрослых, там одни правила, а тут одногодки, тут другое. С мальчиками — понятно. Уже дружил, знаю, чем это заканчивается. Больше не буду. Но и очень слабо представляю себя с девочками, изображая из себя девочку. О чём с ними говорить? О мальчиках? О нарядах? О косметике? Не, в общих чертах я, конечно, догадываюсь о чём спич вести, но там же нужно подробности знать! Дьявол, как говорится, скрывается в мелочах. Спалюсь, однозначно. Лучше сразу выстроить перед собой барьер, чтобы не лезли, чем потом прийти к тому же, но после череды позорных провалов. Короче, я решил примерить на себя образ пацанки-хулиганки, в котором я буду чувствовать себя комфортно, и который объяснит если не все, то большинство моих странностей окружающим.

Процесс начался неплохо. Корейские тинэйджеры ужаснулись, когда я со знанием дела ткнул в их самую болевую точку, сказав, что бросил школу. Никто не подходит, смотрят издали, наверное, думают, что заразный. Второй день ем один — изгойничаю. Точнее, не ем, а занимаюсь поиском съедобных кусков и их выковыриванием. Понятно, что неделю все уже давно перезнакомились, а я только появился, поэтому со мной знакомиться не спешат, приглядываются, я же, навязывать им своё общество не спешу. Мне и так хорошо. Никто над ухом не трындит, перед глазами не мелькает. Можно спокойно поесть, подумать о своём. Всё так, как когда я работал переводчиком. Я там тоже в одиночестве обедал.

Единственный минус такого существования — спросить особо не у кого, чего и как тут делать? Но, думаю, не пропаду. Есть же тут у них деканат или что-то похожее? Спрошу там. Потом, куратор группы на меня испугано таращится, видно просто млеет внутри от осознания того, кого ему в группу подкинули. Если что, пойду к нему, это его обязанность, на вопросы новичков отвечать. Проживу! Разберусь вот только, где в каких корпусах, какие занятия проходят и проживу. Пока же мне кажется, что на этом «пивзаводе» как-то всё сумбурно организовано. То тут, то там, то беги туда, то беги отсюда. Может, это развивает способности ориентации на местности? Возможно. Корейцы — народ не простой…

С президентом «FAN Entertainment» мы договорились до следующего. Он оплачивает год моей учёбы в Кирин. А там видно будет. Президент СанХёну, похоже, далеко в будущее заглядывать не стал, решив ограничится этим сроком.

Вообще, я президенту прямо сказал, что особо не собираюсь торчать во всяких школах, мой интерес лежит в плоскости зарабатывания денег и славы. Но тот убедил меня, что все айдолы в Корее где-то учатся. Хоть в лыжном институте, хоть в банкозакаточном, но учатся. Айдол без образования подвергается публичному остракизму на телевиденье с последующим разбеганием от него всех его поклонников и выкидыванием его из всяких шоу и передач. На вопрос, как же они умудряются совмещать концертную деятельность с учёбой, СанХён объяснил, что многие университеты смотрят на действующих айдолов сквозь пальцы, позволяя пропадать им по концертам круглогодично. Главное, нужно не зевать отмечаться в контрольных точках учебного процесса и всё. Кирин — одно из таких учебных заведений, где к прогулам звёзд-недоучек относятся снисходительно.

«Мои айдолы — их слава» — вспомнились мне по этому поводу слова президента. В общем, понятное дело. У нас тоже в институте были — спортсмены. Появлялись лишь на зачёты, да на экзамены, а в остальное время непонятно где, спортивную славу институту ковали… Кузнецы…

Короче говоря, подписал я трени-контракт с «FAN Entertainment» сроком на год. Только учиться буду не в агентстве, а в Кирин. Дядю уговаривать особо не пришлось. Услышав про элитную школу, он не стал гнуть пальцы, требуя, чтобы всё было так, как он сказал. А какая ему собственно разница — где я буду школу заканчивать? Главное, что закончу. Думаю, он решил подождать год, а по итогам посмотреть, то ли оставить, мня в покое, то ли дальше, в академию пихать… А по поводу денег на оплату, так их никто и не видел. Никто ниоткуда ни из какого бюджета семьи их не вынимал, кредитов в банке не брал. Они как бы и есть, но их, как бы и нет. Ещё мне думается, что сумма в восемнадцать тысяч баксов, находится несколько за гранью восприятия родных ЮнМи. Ни мама, ни онни, разом такой суммой не оперировали, поэтому у них в голове триггер на неё и не срабатывает… Зато, я теперь примерно представляю стоимость двух песен, тех, что я обменял агентству на год учёбы. Думаю, восемнадцать, нужно минимум на два умножить. Ну не Санта-Клаус же господин СанХён, чтобы хотя бы «по нулям» работать? Тысяч сорок за год, отобьёт… Двадцать тысяч за композицию…

Ладно, считать чужие деньги в чужих карманах — деструктивно. Нужно иметь свои. И карманы и деньги. Мне бы сейчас чуток пообтесаться, чуток наверх вылезти, научиться петь и вот тогда можно будет гнуть свои условия, а не прогибаться под чужие. Пока — не выделываемся, копаем свой огород, готовим к посадке и поливу…

А пойду-ка я, пройдусь вдоль этой убогой аллейки, на которую выходят фасадные стороны конюшен, они же — корпуса учебные! Поищу ещё какую-нибудь точку питания. Выходить на улицу всю неделю нельзя, но жрать то, что тут готовят — совершенно не хочется. Может, есть здесь ещё какая-нибудь забегаловка с чем-нибудь, как-бы европейским?

(несколько позже)

… Интересно, а дырки в заборе тут есть?

Время действия: день

Место действия: школа Кирин

Сижу на скамеечке, есть хочу. Чтобы отвлечься от чувства голода, вникаю в книжечку — расписание обязательных занятий и список дополнительных факультативов, которыми я могу себя нагрузить. Сегодня мне сказали, что ЮнМи у меня — жирная! Это следует из цифр в медицинских картах, что я притащил с собою в школу после обследования. При росте в сто шестьдесят четыре сантиметра, её вес составляет, подумать только, — аж шестьдесят три килограмма! Мне надо худеть… Через месяц — контрольное взвешивание на котором я должен показать прогресс. Думаю, проблем у меня с этим не будет, ибо с такой едой — это запросто! Силы б только были бы, чтоб ноги таскать…

В принципе, один килограмм — это не много, но, как меня заверили, это первый, «щадящий» этап. Чтобы дать организму втянуться. Дальше будет хуже. Мой нормальный вес, как мне сказали — пятьдесят пять килограмм. Ну, в общем, где-то так, как в интернете об этом и писали. Если не сброшу — начислят штрафные баллы. Тут вся система обучения построена на системе подсчёта баллов. За каждое занятие начисляются баллы, большие, маленькие, плюсовые, минусовые, всякие. Потом они все суммируются, и получается — итог за период. Периодов тут несколько: за месяц, за полугодие и за год. А на первом этаже школьного корпуса есть здоровенная доска, на которой написаны имена учащихся и под ними, в клеточках — итоги. Сразу видно ху из ху. И тот, кто «не ху», получает мотивацию стараться, чтобы догнать небожителей, а тем, кто сверху, небожителям, стимул — не почивать на лаврах, а продолжать грести дальше, чтобы их не догнали. Классическая капиталистическая потогонная система. У Карнеги есть поучительный рассказик на эту тему, как какой-то ушлый хозяин сталелитейного завода рисовал на полу мелом циферки у мартеновской печи, обозначая ими количество плавок, сделанных за предыдущую смену. Глупые рабочие новой смены радостно рвались из штанов, стараясь переплюнуть предшественников, и в итоге увеличили количество плавок чуть ли не в пять раз, ну и соответственно приток денег в кошелёк хозяина, тоже увеличили…

Моя графа на доске пока пуста. Заменили только слова в самой верхней строке столбца. Имя заменили. Меня взяли на место одной девочки, прошедшей конкурс, но угодившей перед началом учебного года в автомобильную аварию. Не знаю подробностей, но, похоже, там дело серьёзное, раз ей пришлось отказаться от учёбы в Кирин. Как там, у Омара Хайяма сказано?

Беспощадна судьба, наши планы круша. Час настанет — и тело покинет душа. Не спеши, посиди на траве, под которой Скоро будешь лежать, никуда не спеша…

Печально всё это, как и учебный план, который я держу в руках. Сначала, с утра, с восьми часов и до пяти дня, общеобразовательные предметы, как и во всякой школе. Корейский язык, география (не понимаю, кому она нужна?), мои любимые физика с математикой, химия (мне что, лавры Менделеева спать спокойно не дают?), и до кучи, чтобы жизнь мёдом не казалась, литература. Наверное, корейская. А какая тут может быть ещё? Ещё есть ханча (китайская иероглифика), история, ведение домашней экономики и уроки компьютерной грамотности. Пфф… Домашняя экономика, как я понимаю, предмет исключительно для женщин? Ну-ну, посмотрим…

Всё это весело с шутками и прибаутками значит, длится до пяти часов, потом короткий перекусон и начинается специализация. «Хореография»… Три раза в неделю. Теория и практика по три часа (я им что, балерина, столько танцевать?)… «Вокал»… Тоже по три раза в неделю, тоже по три часа, тоже, теория и практика… Но это нужно. «Музыка»… «Музыка» — это что? Что именно имеется в виду? Два раза по два часа… Ладно, посмотрим на занятиях, что это такое, вживую, как говорится… Дополнительные занятия по иностранным языкам — английский, японский, китайский. По два часа по три раза в неделю. «Физическая подготовка»… А что, разве танцев недостаточно? Три часа танцев в день — куда ж больше? Что, потом ещё и кросс бегать? Выжившие, в конце, на финишной — получают белые тапочки победителя? Я точно — не добегу. Закопают, нафиг, по дороге…

А между всем этим есть ещё вкрапления каких-то специальных лекций, которыми я смогу себя развлечь, если у меня вдруг возникнет такое желание… «Методы диеты»… «Медитативные практики»… «Борьба с курением» (на кой мне это надо?)… «Нравственное воспитание»… (что за хрень?) Может, это, про сэкс? Слышал, что айдолов специально учат как нужно себя вести себя в этом плане… На верное, это как раз об этом. Если так, то тогда ладно, про «сэкас» будет интересно послушать. Интересно вообще и интересно в частности, в которой про него девчонкам рассказывают (старый я извращенец, хе-хе)…

Так, это была обязательная часть спецпрограммы. Дальше пошли допзанятия на выбор… Как я понимаю, это для тех уникумов, у кого ещё есть силы просто стоять на ногах… «Школа актёрского мастерства»… «Школа кино и телевиденья»… «Продюсирование»… «Лепка»… «Рисование»… «Классическая музыка»… «Корейское традиционное искусство»… «Балет»…

Не, балет мне не нужен, а вот на актёрское мастерство, продюсирование, кино и телевиденье — я бы с удовольствием бы походил! Запросто обменяю их на математику с физикой! Блин, всё самое интересное, как обычно — в конце и мелким шрифтом!

Стоп! А где тут в программе… про сон написано? Не вижу… Тут жешь ещё и домашние задания ведь будут задавать? А когда их делать? Тссс… Учебный план явно перегружен и требует корректировки… Блин! Кажется я — «попал». Надул меня СанХён! Надо было деньгами брать…

Время действия: воскресенье

Место действия: дом мамы ЮнМи, маленькая кухня. СунОк, сидя за столом, с удовольствием наблюдает как её тонсен «метёт» со стола еду, вырвавшись из-за школьных стен.

— Мама лучше готовит? — с улыбкой спрашивает СунОк.

— Спрашшшиваешь, — шипит в ответ ЮнМи с набитым ртом.

— То-то, — с довольным видом говорит СунОк, — мама наша лучше всех готовит!

ЮнМи кивает с набитым ртом.

— Сегодня у нас гости, — чуть погодя говорит СунОк.

— Какие? — накладывая себе ещё салата, бросает на неё заинтересованный взгляд ЮнМи.

— Мама пригласила знакомых и соседей отметить твоё поступление в Кирин. Так что, готовься.

— К чему? — распахивает глаза ЮнМи.

— Люди будут спрашивать. Тебе нужно будет рассказать что-нибудь интересное про школу. Поняла?

ЮнМи озадачивается и вопросительно смотрит на сестру. Та кивает в ответ, мол, да, так и есть. Поняв, что это, правда, ЮнМи вздыхает.

— Мне ещё эссе писать…

— Какое эссе?

…

— Да преподаватель задал, — говорю я, — по общественным работам.

— А на какую тему? Расскажи! — просит СунОк.

Рассказываю.

Предмет «Нравственное воспитание» оказался довольно странной штукой. И совсем не про секс, как я предполагал. Это выяснилось сразу, буквально с первых минут, первого урока.

— ЮнМи-ян, — обратился ко мне преподаватель, как к новичку, — ты пропустила первое вводное занятие. Ты знаешь, о чём я просил всех прочитать? Знаешь, о чём мы будем сегодня говорить?

— О сексе? — с надеждой в голосе предположил я.

Сидевшие вокруг меня за партами девчонки и парни захихикали и заулыбались.

— Почему — о сексе? — удивился преподаватель.

— Но, ведь ваш предмет называется — «нравственное воспитание», сонсен-ним, — пояснил я, чувствуя по смешкам в классе, что, похоже, я ошибся в своих предположениях, — а это значит, про секс…

Хихиканье в классе, после моего объяснения, усилилось.

— А что ты знаешь про секс, ЮнМи-ян? — с интересом смотря на меня, спросил препод, видно решив узнать глубину моих познаний в этом вопросе.

— Ну, что я вам могу сказать, сонсен-ним? — ответил на это я, поднимаясь из-за парты, — Судя по тому количеству упоминаний о нем, где только можно, могу с уверенностью предположить, что он существует…

Учитель на это улыбнулся, а вокруг начали откровенно начали ржать.

— Но, думаю, — постаравшись сделать как можно более серьёзное лицо и продолжая косить под «святую наивность», продолжил я, — что это очень скучное занятие, сонсен-ним…

— Да-а? — удивился учитель, не обращая внимания на царящее в классе веселье и озадаченно спросил, — Почему?

— Это очень просто понять, — делая «троллий вброс», объяснил я ему своё виденье вопроса, — Возьмём в качестве примера пару молодых людей, у которых, до их встречи, секса в жизни не было. Они встретились, он у них появился. Если бы это занятие было очень интересным, то они бы продолжали им заниматься друг с другом и дальше. Но, как говорит нам беспристрастная статистика, меньше чем через год пара расстанется и побежит искать себе новые половинки. Исходя из этого, сонсен-ним, несложно сделать вывод, что секс — занятие не особо интересное и быстро приедающееся. Любовь, про которую все много слышали, но мало кто видел, — вот интересное занятие. Говорят, ей можно заниматься всю жизнь.

После моих слов о любви класс перестал ржать, а преподаватель — задумался.

— Зрелое размышление, сделанное на основе личного наблюдения. Молодец! — похвалил меня преподаватель…

Вопрос любви, как и другие подобные интересные вопросы, мы обсудим на наших последующих занятиях, — продолжил урок сонсен-ним, — а сегодня я просил вас подготовиться к обсуждению темы — развитие ценностно-смысловой сферы личности, посредством сообщения ей духовно-нравственных и базовых национальных ценностей…

Короче говоря, как я понял из дальнейшего, вначале нас будут учить помогать людям. Благотворительности, одним словом. Поскольку айдолы — люди публичные, то они должны и это уметь. Идея учить такому показалась мне поначалу странной, но потом, после обдумывания, я решил — «почему бы и нет? Если всякое действие человека имеет духовную составляющую — желание сделать, и практическую составляющую — само действие, то, может, нам расскажут про вторую, практическую часть благотворительности? Когда, сколько, как, кому? А то все больше упирают в веление сердца, но ведь есть же присказка, что голодному нужно дарить удочку и учить ловить рыбу, а не давать ему тупо деньги каждый раз, когда он проголодается. Может, как раз нас и научат различать — кому деньги давать, а кому — удочку?»

Но вот что-то как-то у нашего молодого препода — «не зашло». Чё-то он мямлил, мямлил, цитируя ничего не говорящие мне всякие конфуцианские тезисы и цитаты, народ вокруг старательно записывал, а сути я в этом так и не видел. Кончилось дело тем, что в конце-концов сонбе выставился на меня одного, не пишущего, вопросительно приподняв брови.

Имея опыт из прошлой жизни, и зная, что когда препод на тебя вот так вот вопросительно смотрит, то молчать нельзя, нужно показывать, что ты не просто так сидишь, балду гоняешь, а мыслишь, впитывая сказанное учителем, я поднял руку.

— Сонсен-ним, можно вопрос? — спросил я.

Сонсен-ним почему-то удивился, впрочем, как и все окружающие, повернувшись ко мне из-за столов.

— Сонсен-ним, скажите, а кому правильнее жертвовать, — спросил я, решив поболтать с ним «за жизнь», так, как порой болтали мы с преподами в нашем институте, — детям или старикам?

После моего вопроса, мне показалось, что в окрестностях крепко озадачились все, включая и учителя.

— Объясни подробнее свою мысль, — попросил он, — я хочу понять, в чём суть твоего вопроса.

— Понимаете, сонсен-ним, — неторопливо я начал объяснять свои «непонятки», — говоря о благотворительности, мы должны иметь в виду не нечто общее, оторванное от жизни желание добра, а действия и поступки конкретного человека. А у конкретного человека ресурсы ограниченны всегда, он ведь не бог. Он может отдать только часть того, что имеет. Поскольку ресурс ограничен, то возникает естественное желание получить максимум от его использования. И вот тогда возникает вопрос. Есть, например, — ребёнок и старик. Помочь можно только одному из них. Кому будет правильнее помочь?

— А ты как сама думаешь? — заинтересованно спросил меня преподаватель.

— С логической точки зрения, помогать нужно ребёнку, — сказал я, — для государства выгоднее, чтобы он вырос. Он будет работать, платить налоги. В стране будут рабочие руки, которые могут помогать тем же старикам. Но с точки зрения справедливости, это несправедливо по отношению к пожилым людям. Они проработали всю жизнь, и у них нет впереди столько времени как у детей. Они уже ничего не могут сделать, и им остаётся только умереть. Это приводит меня, сонсен-ним, к философской дилемме, на которую я не нахожу ответа. Как быть?

— Ты смешиваешь в своём вопросе глобальные и частные понятия, — ответил мне сонсен-ним, — благотворительность, зачастую не имеет под собой рационального, ибо тогда это уже расчёт. Желание помочь — это движение души, а не оценка эффективности вложения средств.

Наверное, стоило бы на этом, и закончить разговор с преподом. Не стоило спрашивать, что раз это индивидуальное движение души индивидуума, то на кой тратить время на занятия тому, чему нельзя научить? Душа она либо есть, либо нет…

Я, конечно, не так грубо сказал, поизящнее фразу сформулировал, но смысл был примерно такой. Все опять сильно удивились, но это понятно, это уже наглость, намекать преподавателю, что его предмет лишний в сетке расписания, но лично сонбе почему-то развеселился, сказал, что я ошибаюсь в данном вопросе и зачаткам любви к ближним можно научить даже самые чёрствые сердца. Чем он и займётся.

Ну-ну, — подумал я тогда, не став спорить, — надежды юношей питают. Если можно было людей научить быть людьми, то мы бы все, наверное, сейчас при коммунизме жили, про который мы так много слышали, но ни разу ни видели… В общем, «потрындели» мы с сонбе, развеяли скуку занятий. Но итогом «трындежа» стало мне его личное задание — написать развёрнутое эссе по этому вопросу. В понедельник нужно сдать. Сегодня — воскресенье.

Всё это я пересказал онни, только опустив последнюю часть разговора. Ту, где я ненужно умничал по поводу занятий и расписания.

— ЮнМи, — ты задавала вопросы преподавателю? — округлила на меня глаза СунОк.

— Да, а что? — не понял я её реакции.

— Ты что, так нельзя делать! Если ты задаёшь вопросы, то это значит, что учитель плохо объясняет, или, что ты глупая, не понимаешь, что тебе говорят!

— Эээ, — экнул я, совершенно не поняв столь странного логического выверта, — но это же учёба? Как же тогда учиться? Если не спрашивать, когда непонятно?

— Нельзя так! — убеждённо наклонившись вперёд, сказала онни, — При всех нельзя спрашивать! Можно потом подойти и спросить, после занятий. Попросить дать названия книг, где об этом можно почитать, или, если сонсен хороший, попросить объяснить ещё раз…

— Н-да? — весьма озадачиваюсь я от ознакомления со «старинным местным обычаем», — ладно, буду знать…

Понятно теперь, почему на меня так все странно смотрели… Пфф…

— Ой, ЮнМи, ты такая смешная! Ты меня спрашивай. Я тебе всё расскажу, как нужно!

— Хорошо, онни, спасибо, — благодарю я и обещаю, — буду спрашивать.

— Тебе помочь написать эссе? Ты знаешь, как его написать?

— Да, я уже всё придумала.

— И кому надо помогать?

— Помогать нужно всем. Нужно что бы государство было богатым и денег хватало на всех. На стариков и на детей.

А всё остальное — это решетом море вычёрпывать…

Время действия: вечер понедельника

Место действия: школа Кирин. Занятия по вокалу.

Сижу, засыпаю. Сегодня «Нравственное воспитание» делом показали, почему они так называются. Выдали нам мётлы, лопаты, носилки отправили за территорию школы — мести улицы. Я, честно говоря, удивился такому способу воспитания любви «к ближнему своему», но, возражать не стал. Может, это древняя методика такая, проверенная временем? Недаром же говорят, что лучше всего, всё доходит через свою личную задницу? Однако, «старинная методика» на мне не сработала. Жара. Хоть уже сентябрь, но всё равно — очень жарко и душно на улице. Натёр черенком метлы мозоль на правой ладони. Вспотел. И живот неприятно заныл, когда носилки потаскал. Никакой любви к людям у меня от этого не прибавилось. Какого чёрта я должен улицы убирать за восемнадцать миллионов вон в год? Я что, дворник, что ли? Мозоли на руках музыканта! Да где это видано такое?!

А теперь, после работы на воздухе, меня неудержимо клонит в сон. Да и вообще, я сегодня плохо спал, не выспался. Не надо было так нажираться на ночь, в надежде наесться на неделю вперёд. Как говаривал Планше в «Трёх мушкетёрах» — «Сколько ни съешь, все ж поешь только раз!».

Ох, грехи мои тяжкие… Сижу, слушаю теоретическую часть, подготовку к практическим упражнениям. Преподша рассказывает про то, что я и так уже знаю. Про диапазон человеческого голоса.

… — С физической точки зрения октава — это увеличение частоты звуковых колебаний вдвое. Например, 440 Гц — это ля первой октавы, 880 Гц — это ля второй октавы. Интервал между ними — октава. С помощью приборов установлено, что вся полоса голосовых частот у людей обоих полов лежит примерно между 80 Гц и 1100 Гц. От ре большой октавы, это частота 73 Гц, до до третьей октавы, частота — 1108 Гц. Если пересчитать весь этот диапазон в число октав, то получим примерно три целых, восемь десятых октавы… Или, округляя — четыре полные октавы.

… — Обращаю ваше внимание на то, что это весь диапазон нормальных человеческих голосов от баса до сопрано. Человек, который может петь в диапазоне 4 октав, обладает выдающимися вокальными данными и, скорее всего, потратил годы на тренировки. Таких людей очень мало. Эти четыре октавы могут быть сдвинуты выше или ниже основной полосы, но сейчас я говорю об общем размахе диапазона…

… — Итак, уверенный голос без фальцета от 2 до 3 октав — это очень и очень хорошие голосовые данные, плюс очень хорошая тренировка. Не многие певцы могут похвастать таким диапазоном…

Да знаю, я знаю, — думаю я, поудобнее устраиваясь в мягком кресле, поскольку занятия проводятся в зрительном зале, — помню, что тот же Фредди Меркури мог петь от фа большой октавы до фа второй октавы и ещё до ми третьей, фальцетом. Это три октавы чистого голоса и еще почти октава фальцета. Не удивительно, что Монсеррат Кабалье с ним запросто пела. Это не как Расторгуев из «Любе» с Зыкиной позорился. Открывает рыба рот, только звука не идёт… Вздремнуть, что ли?

Закрыв глаза, я на какое-то время «вырубаюсь». Просыпаюсь как от толчка.

… — Почему же нельзя петь во время месячных? — громко вопрошает преподавательница и сама же отвечает на свой вопрос, — Дело в том, что в такое время, в женском организме наблюдаются местные отёки некоторых органов, в числе которых гортань и конечно, голосовые связки. Сетка сосудов, на голосовых связках становиться более ярко выражена, из-за более объёмного прилива крови, чем обычно. Следствием прилива крови, неминуемо становиться отёчность связок и их малая подвижность, что при фонации, при пении, может вызвать травмы связок. Образование так называемых «узелков» и даже микро разрывы или, что ещё страшнее — кровоизлияния в голосовую мышцу…

Господи ты, боже мой! Хоть глаза не открывай, сплошные ужасы кругом! Ещё и это на мою голову! Какого чёрта меня засунули в женское тело?

… — Факт подобного процесса в организмах певиц известен, и поэтому, в оперных театрах, певицам предоставляют отдых сроком в 3 дня. Если же есть острая необходимость петь такой период, следует использовать — фонограмму…

Фонограмма — наше всё! — подумал я, снова ерзая своей попой в кресле, — кормилица, поилица, от бед «защитилица»…

— А теперь, — говорит преподавательница, на эту сцену выйдут ребята старших курсов и покажут результаты, которых они добились за годы учёбы!

О! — хлопая в ладоши вместе со всеми, думаю я, — Отлично! Музыка, это то, что сейчас мне нужно, чтобы не заснуть! Да, да, давайте послушаем их результаты…

(тот же зал, несколько позже. Сменилось уже два исполнителя народных мелодий и на сцене выступает третий — вокально-инструментальная группа из четырёх музыкантов и одного солиста. Группа играет что-то активное, в стиле рок, своего сочинения. В зале, в кресле, несмотря на громкую музыку, откровенно спит ЮнМи. Музыка на мгновение смолкает, и в этот явно драматический момент произведения, в наступившей тишине, ЮнМи громко всхрапывает.)

— Хррррр, — выдаёт она руладу на весь зал, закинув голову на спинку кресла, — хрррр…

Все зрители дружно оглядывается на неё, а исполнители, как настоящие профи, мужественно продолжают выступать, благо до окончания композиции — рукой подать. Выступление заканчивается. Артисты кланяются, зрители хлопают в ладоши. ЮнМи продолжает спать.

— Разбудите её! — встав со своего места, приказывает преподаватель, показывая рукой кого именно нужно разбудить.

— А? Что?! — вскакивает на ноги неласково растолканная соседками ЮнМи.

В зале многие довольно смеются, глядя на её всполошенный вид.

— Тебе понравилось исполнение? — с серьёзным видом спрашивает её учитель.

— Что? А, ну да… да, конечно… Очень! — с очумелым взглядом крутя головой признаётся ЮнМи, явно не понимая, почему над ней все ржут.

— А чем именно оно тебе понравилось? — вновь спрашивает преподаватель у ЮнМи, не давая ей времени собраться с мыслями.

— Оно… оно такое… — растеряно ищет слова в своих непроснувшихся мозгах соня, — такое… усыпляющее!

Услышав ответ, зал разражается откровенным хохотом. У парней-исполнителей на сцене вытягиваются лица.

…

Иду по коридору. Голова ватная, шея затекла. Вот это меня разморило! Вот это я заснул! А всё эти корейские национальные инструменты! Как запилили на своих местных скрипках, Хэгымах, так меня окончательно и вырубило… Даже не помню, пели ли при этом или нет? Обещали показать вокал, значит, должны были петь… Так, нужно срочно пойти «нарезать» чашечку кофе, чтобы проснуться… Пфф…

Игра на Хэгыме

— Ты! Как ты смеешь так поступать?!

Неожиданно дорогу мне преграждает какая-то девушка и толкает меня в плечо.

— Руки убрала, — рекомендую ей я, делая шаг назад и освобождая себе пространство для манёвра.

— Как можно быть такой неблагодарной?! Да ты знаешь, что «Am-kiss», самая популярная группа в Кирин?! Да тебе за счастье быть должно, что они согласились выступить перед вами, новичками!

Пфф… Фанатка? Похоже… А вот и подружки к девочке сзади подтянулись… Судя по выражениям их лиц, они меня тоже не любят… Что делать, ведь драки в школе запрещены?

— ЁСыль, оставь её, — приказывает высокий парень, неожиданно для меня выходя из бокового коридора, — ты что, не видишь, что она вообще не разбирается в музыке?

— Девочка, как называется та деревня, из которой ты приехала? — снисходительно обращается он уже ко мне, и я, по его костюму, узнаю в нём солиста группы, выступление которой я только что заспал.

— Наверное, так же как и твоя, — делаю я предположение, смотря на него снизу вверх, — Сеул.

Девчонки за спиною парня изумлённо выдыхают.

— А ты — наглая, — спокойно констатирует парень, оценивающе меня оглядывая.

— Немедленно извинись! — требует ЁСыль и делает шаг, становясь рядом с парнем.

— За что? — удивляюсь я, — За то, что мне не понравилось выступление?

Вообще-то конечно, было неприлично с моей стороны, заснуть посреди концерта. Люди старались, а я дрых. Надо бы извиниться, но тут идёт конкретный «наезд» и извиняться в такой ситуации нельзя. Будут потом «пинать» все кому не лень.

— Да как оно тебе могло понравиться, если ты спала?!

— Если бы понравилось, то я бы, наверное, не спала? — логично возражаю ей я.

— Да ты! Да ты ногтя СынРи не стоишь! — продолжает возбухать ЁСыль, — Ты знаешь, что он сам пишет песни?! Тебе такое и не снилось!

— Я тоже пишу музыку и песни, — говорю я и непонимающе пожимаю плечами, — что тут такого?

Секундная пауза. Народ таращится на меня, пытаясь понять — говорю я это серьёзно, или шучу?

— Школьницы уже пишут музыку и песни? — вопросительно приподняв бровь, насмешливо интересуется сверху СынРи.

— Батл! — неожиданно выкрикивает ЁСыль.

Какой ещё — батл?

— ЁСыль, ты хочешь, что бы «Am-kiss» соревновались со школьницей? — повернувшись, удивляется СынРи.

А-а, батлл, это соревнование, — вспоминаю я.

— Батл? — тоже удивляюсь я.

— А-га! — злорадно восклицает ЁСыль, — Сразу испугалась!

Никто ничего не пугался. Батл так батл, настроение у меня подходящее. Только, вот…

— Пятеро с гитарами и барабанами против меня и моего КингКорга? — удивлённо уточняю я у ЁСыль и честно предупреждаю, — Это же нечестно. Мы же их порвём, как собака резиновую грелку!

Толпа зрителей, уже успевшая окружить нас, сначала дружно втягивает воздух, потом громко и весело смеётся над моими словами. СынРи задумчиво смотрит на меня.

— Оппа! — пытается прижаться к его боку ЁСыль, — Ну пожалуйста! Это будет ещё один ваш концерт. Она просто не придёт!

Чёт это я вдруг не приду? Очень даже приду. Корг только нужно будет из дома притащить…

— Хорошо! — говорит СынРи, уходя в сторону от соприкосновения но, тем не менее, уступая просьбе симпатичной ЁСыль, — Батл! Мы вызываем тебя на батл!

— Вызов принят, — отвечаю я, — Батл!

Время действия: поздний вечер

Место действия: школа Кирин, комната общежития, в комнате — ЮнМи и её соседка

— Почему ты сразу не извинилась? — с жалостью смотря на меня, спрашивает ЧуЫн.

— С чего вдруг? — удивляюсь я, — Хотят, получат…

ЧуЫн в ответ осуждающе качает головой. Мы с ней беседуем о батле и о «Am-kiss». За время, прошедшее с заключения пари, подробностей мне узнать не удалось, бегал с занятия на занятие, свободное время появилось лишь только поздно вечером и я, на ночь глядя, решил-таки узнать у своей соседки, «старожилки», — во что я вляпался на этот раз? Та, вначале несколько опасливо, но потом уже с азартом, рассказала мне о текущем положении дел. От неё я узнал, что группа «Am-kiss» состоит из пяти парней, которые считаются здесь признанными лидерами и красавчиками. Эти парни уже достаточно взрослые, учатся на втором курсе Кириновского института, пред этим закончив школу здесь же, и якобы уже имеют то ли контракты, то ли «железные» договорённости с каким-то известным агентством о своём дебюте. С каким именно — не ясно, но, опять же, по слухам, это стопроцентно верная инфа. В общем, альфа-самцы для местных школьниц, предмет обожания и «рассеиватель» мегаватт любви направляемых ими в их сторону. Как рассказала ЧуЫн, у всех парней постоянных подружек нет, «огненные перцы» усиленно учатся, занимая высшие строчки результатов по успеваемости, и не обращают внимания на многозначительные взгляды, бросаемые в их сторону.

Похоже, парни решили сделать карьеру и на баб время тратить не желают… — сделал я такой для себя вывод из её слов.

Всё своё свободное время участники «Am-kiss» вкладывают в творчество, сочиняют песни, делают каверы на чужие хиты и устраивают из всего этого потом концерты, пользующееся, как уже было неоднократно мне сказано, большой популярностью. Вот в этих красавчиков я и вляпался…

— Или, может, это ты специально сделала? — с подозрением смотря на меня, неожиданно спрашивает у меня ЧуЫн.

— В смысле? — не понимаю я.

— Чтобы стать у них «рабыней»? Ведь ты тогда ты сможешь всегда быть рядом с ними!

— Что за бред?! — поражаюсь я этому извращённому предположению, — С ума сошла такое говорить? Да я их первый раз в жизни вижу!

— Ну, не знаю… Но как можно заснуть на концерте? Там же музыка?!

— Ммм… Вот так и заснула…

— Если девчонки подумают, что ты это нарочно, тебе будет плохо! Этого тебе не простят!

— Да что за странные мысли приходят тебе в голову?! — возмущаюсь я, — Он сам первый подошёл! Точнее… Как её там? ЁСыль, вот! Она первая начала кричать — батл, батл! Я — то тут при чём? Я вообще молчала!

— Лучше тебе было просто попросить прощения, — озабоченно качает головой ЧуЫн, — выиграешь ты или проиграешь, для тебя всё будет… плохо.

Вот чёрт! Не хотел же в эту школу ходить! Нет, послушал, уши развесил и припёрся! Осёл, однозначно!

Время действия: следующий день. Вторник.

Место действия: школа Кирин, занятия японского языка

— Где ваша новая девочка? — нетерпеливо спрашивает у класса учительница, внешне очень похожая японку.

— А, вот ты, — пробежав взглядом по лицам и остановив его на моём, новом для неё лице, говорит она и предлагает, — давай знакомится! Я госпожа Кейко Катигава, я буду учить тебя японскому языку. А ты? Как тебя зовут?

— Охацуни омэни какаримасу, Катигава-сама, — встав и кланяясь на японский манер, приветствую я учительницу, а потом ещё произношу вслед приветствию длинную фразу-благодарность за то, что она обратила на меня внимание.

Я же собирался после института работать в Стране Восходящего Солнца, много чего заучил из этикета. Вот и пригодилось…

Учительница с неподдельным интересом смотрит на меня, собственно, как и одноклассники.

— Ты жила в Осаке? — спрашивает меня на японском Катигава-сама.

— Нет, госпожа, — тоже, на японском, отвечаю я, — я никогда не жила в Японии.

— Значит, твой учитель был с севера, — делает несколько непонятный для меня вывод, и видимо заметив моё недоумение, поясняет, — У тебя северный диалект произношения. Кто твой учитель? Откуда он?

— Мой учитель — самоучитель, Катигава-сама.

— Самоучитель? — не понимая, чуть хмурит брови Кейко Катигава, — ты хочешь сказать, что училась… сама?

— Да, госпожа. Сама.

Катигава-сама, явно не веря моим словам, вглядывается в моё лицо, видно надеясь разглядеть на нём тень улыбки.

— Но как такое может быть? — спрашивает она, не найдя её и поняв, что я отвечаю серьёзно, — Выучить язык самостоятельно и получить золотой сертификат ещё не окончив среднюю школу?

— Сансей, моя семья из не богатых. Приходится рассчитывать только на себя, — чуть пожав плечами, просто объясняю я.

— Понимаю… — глядя на меня, задумчиво произносит Катигава-сама и спрашивает, — сколько времени ты потратила на это? Господин ДонХё сообщил мне, что у тебя это заняло всего полгода. Это правда?

— Да, где-то так, госпожа, — не спорю я с этим.

— Пожалуй, это самое удивительное, что мне довелось услышать за свою жизнь о скоростном изучении японского языка. Раз у тебя такие способности — ты не думала о карьере переводчика?

— Думала. Но звёзды эстрады зарабатывают больше переводчиков, сансей.

— Да, но большой риск, быть звездой, ЮнМи-тян. Практически всё будет завесить от настроения публики, а не от твоих знаний и умений. А у переводчика всегда будет рис в чашке. Подумай об этом.

— Да госпожа, я знаю. Но, я всё же, рискну.

— Тебе так нужны деньги, ЮнМи-тян?

— Они всем нужны, Катигава-сама, — чуть слышно вздыхаю я.

Учительница опять внимательно смотрит на меня, кивает и, перейдя на корейский язык, приказывает мне — садись!

— К сегодняшнему уроку, — говорит она, обращаясь уже к классу — я просила каждого из вас подготовить несколько стихотворений Хоку[3]. Каждый должен прочитать его вслух и рассказать, о чём это стихотворение…

— ЮнМи-тян, ты подготовилась к уроку? — снова обращается она ко мне.

— Простите, Катигава-сама, — только сев, вновь вылезаю я из-за парты и кланяюсь, — я не знала о задании. Я не готова.

— И что с того, что ты не знала? Неужели ты не знаешь ни одного Хоку? Как же ты тогда изучала язык? Ведь эти стихи такие красивые, — с лёгким разочарованием в голосе вопрошает меня, похоже, любительница японской поэзии, Катигава-сама, — Как можно было пройти мимо столь прекрасного жемчуга?

— Сонсей, если хотите, я могу прочесть вам Хоку своего сочинения, — немного подумав, предлагаю я.

— Своего? — искренне удивляется учительница, — Ты сочиняешь Хоку? Очень необычно для корейской школьницы. Прошу, прочитай нам, что ты сочинила!

Откашлявшись, я декламирую на японском:

Поник головой до земли, — Словно весь мир опрокинут вверх дном, — Придавленный снегом бамбук.

— Это про отца, потерявшего сына, сансей, — поясняю я, постаравшись перед этим как можно точнее перевести стих великого японского поэта Мацуо Басё на корейский.

Сансей смотрит на меня во все глаза.

— Ещё, — помолчав, просит она.

Гнездо, покинутое птицей… Как грустно будет мне глядеть На опустелый дом соседа.

— Это посвящается другу, который отправляется в путь, — объясняю я содержание стиха, и представляю следующее стихотворение — нахожу свой детский рисунок:

Детством пахнуло… Старый рисунок я отыскала, — Ростки бамбука.

(далее стихи Кения Михаила Викторовича)[4]

Знойной порою, на горной тропе Вдруг охладил мой висок Пролетевший валун…

…

Наследный клинок для харакири Совсем затупился Древен мой род…

…

С неба, сверкая, Летит сюрикен Загадаю желание.

…

Банка с вареньем Упала на темя Больно и сладко…

— Великолепно, ЮнМи-ян! — жестом останавливая меня, говорит Катигава-сама, — Просто великолепно! Поразительно, но твои стихи полны взрослой мудрости, что очень неожиданно для твоего возраста. Спасибо, ЮнМи-ян.

Я в ответ, на японском, благодарю учительницу и слушателей.

— Замечательно, — ещё раз говорит учительница и добавляет, — только непонятно, чему я могу научить ученицу, которая сама пишет Хоку?

Время действия: этот же день

Место действия: школа Кирин, музыкальный класс

Рояль, я, преподаватель музыки и зрители, с интересом следящие за происходящим. Наконец-то я сегодня узнаю, что именно значит заинтересовавшее меня слово «Музыка» в графе расписание. Зрители — это моя группа, с которой я пришёл на занятия. Их уже успели на предыдущей неделе всех оттестировать, теперь моя очередь, последняя. Смотрят за процессом с интересом, ожидая продолжения шоу. Шоу было на предыдущем уроке, когда я не сумел ничего внятного ответить на вопросы преподавателя истории, решившего оценить знания своей новой ученицы. Судя по тому, как в конце уже все откровенно смеялись, я не знал самых элементарных вещей. Ну, так я их и не знал! Всё занят был, историю почитать-то, некогда было… Заработал за урок минус пять балов. Похоже, историк, не поняв причин моей столь вопиющей невежественности, проявил осторожность и, не став зверствовать, поставил мне минус пять. Так, для разминки… Думаю, минус пятьсот было бы ближе к реальной оценке моих знаний. Несмотря на мой успех в японском языке, чувствуется, что народ настроился на продолжение шоу, желая поржать и самовозвыситься на моих костях.

— Умения какие-то есть? — спрашивает меня преподаватель, — На чём-то играешь?

— Да, — киваю я, и перечисляю, — рояль, пианино, синтезатор…

— Где училась? — интересуется преподаватель.

— Я самоучка, сонсен-ним, — располагающе улыбаюсь я, понимая, что старт шоу дан.

Сонсен-ним с удивлением осматривает меня взглядом сверху вниз, а потом обратно. За спиною слышу тихое хихиканье какой-то девчонки. Наверное, которая ходила в музыкальную школу и знает, что почём.

— Сама занималась? Без преподавателя? — наклонив голову и вопросительно глядя на меня из-под бровей, уточняет преподаватель.

— Сама, сонсен-ним, — с грустью вздохнув, подтверждаю я, — без преподавателя.

За спиною хихикают уже несколько голосов.

— Гм… — гымкает учитель, озадаченно смотря на меня, — и сколько времени ты… занималась?

— Почти пять месяцев, сонсен-ним! — смотря на него честными глазами, бодро рапортую я.

Сзади, уже открыто, веселится весь класс. Преподаватель смотрит на меня, пытаясь понять, шучу ли я над ним, или просто с головой не дружу, дура по жизни?

— Тихо! — оборачиваясь к развеселившимся ученикам, приказывает учитель и говорит, обращаясь уже ко мне, — Хорошо. Иди, покажи, что ты умеешь.

Ну ладно, пойдём, покажем. В разом наступившей тишине, под внимательными взглядами, я иду к роялю, направление к которому мне указал сонсен-ним, мотнув головой. Усаживаюсь на круглый вращающийся стульчик, не забыв аккуратно подвернуть под себя юбку. Ммм, какой знакомый запах лака и пыли! С удовольствием провожу кончиком указательного пальчика по клавишам, ощущая, какие они гладкие.

Как давно белых клавиш моих, не касалась рука…

Вообще-то, если честно, то касалась, но синтезатор, это синтезатор, а рояль, это рояль. Не надо ставить их на одну полку.

— Я могу послушать инструмент, сонсен-ним? — поворачиваюсь в пол-оборота я, с вопросом к преподавателю.

Тот в ответ молча кивает, с интересом следя за мной. Я кручусь обратно, привычно разминаю пальцы и опускаю их на клавиши. Исполняю пришедшую в голову тему любви из кинофильма Андерсон[5].

— Хороший звук, — хвалю я инструмент, закончив играть короткую вещицу и поворачиваясь к преподавателю.

Учитель удивлённо смотрит на меня, в классе тишина. Не получив ожидаемой какофонии из звуков, народ видно понял, что я чего-то могу, но вот насколько хорошо это «чего-то», оценить он, похоже, не может, и поэтому выжидающе молчит. Ждёт, что скажет учитель. Пользуясь подходящим моментом, в котором всё внимание обращено на меня, добавляю «информации к размышлению».

— Сонсен-ним, вот тут следует настроить, — говорю я и легко касаюсь безымянным пальцем левой руки чёрной клавиши.

Все вместе слушаем ноту фа-диез. Ещё раз слушаем.

— Что ты сейчас играла? — кивнув, спрашивает меня учитель.

Вопрос хороший, из разряда не имеющих ответа, но я к нему готов.

— Фантазия из моей головы, — скромно говорю я.

— Да? — удивляется сонсен-ним, очень оценивающе смотря на меня.

За моею спиной, в классе — мёртвая тишина.

— Ты пишешь классическую музыку?

— Иногда. Когда бывает настроение, сонсен-ним.

— Хорошо, — кивнув, говорит учитель, — сыграй мне теперь что-нибудь из классики. Какое-нибудь произведение, которое ты знаешь.

Отрицательно кручу головой.

— Я ничего не знаю, сонсен-ним, — печально говорю я.

— Как не знаешь? — не понимает сонсен-ним, — Почему?

Потому, что до сих пор так и не удосужился что-то разучить из произведений местных признанных гениев! Как и с историей. А когда мне было? То одно, то другое, то понос, то золотуха…

— Ну, так… — неопределённо говорю я, уводя взгляд в сторону.

— Как же ты тогда училась? — совсем не понимает меня сонсен-ним, — Судя по уровню твоей игры, у тебя есть хорошая практика. Ты должна была за её время разучить хоть одно классическое произведение!

— Не успела, — смотря на него честными-пречестными глазами, объясняю я, — у меня практика всего четыре месяца, сонсен-ним, и мне было не интересно играть чужое. Я сразу начала играть своё.

— Своё?! — подскакивает на месте учитель, — Как можно играть своё, едва начав играть?

— Ну… я изучила ноты, — старательно заталкивая назад улыбку, которая пытается вылезти наружу и растянуть мои губы до ушей, поясняю я, — поняла, куда нужно нажимать, чтобы получалась красивая музыка, вот и всё… Стала играть. Зачем мне играть чужое, если я и сама могу?

Сонсен-ним абсолютно непонимающе смотрит на меня. Наверное, так смотрел бы чёрт на ангела, внезапно материализовавшегося в аду. Видя, что человек находится в непривычно сложном для него мозговом процессе, я решаю разрядить обстановку.

— Давайте, я вам сыграю ещё одну штучку, сонсен-ним? — предлагаю я, — Она весёлая, там все пляшут и поют.

Не дожидаясь согласия, я разворачиваюсь к роялю и играю свою коронную «польку».[6]

— А кто там пляшет и поёт? — в наступившей тишине спрашивает преподаватель, когда я решительно заканчиваю сильными финальными аккордами.

— Девушки, — оборачиваясь, с удивлением говорю я.

— Какие? — осторожно спрашивает препод, вытянув шею и с подозрением смотря на меня.

— Когда я играю эту музыку, — объясняю я, — то представляю танцующих девушек. Не современниц, а скажем, живших в прошлом веке. В Европе… Девушки из небогатых семей, одеты в тёмно-коричневые платья с длинными юбками до ступней. Они польки, или немки…

Преподаватель смотрит на меня, группа смотрит на меня, некоторые даже рот открыли.

— Это называется визуализацией музыкального образа, — говорю я, — я об этом читала. Музыка есть во всём. В море, в ветре, в листве дерева… Нужно только иметь подходящее настроение, чтобы её услышать, сонсен-ним…

Сонсен-ним молча внимательно смотрит на меня, одноклассники за спиной выдыхают и начинает перешёптываться, обмениваясь впечатлениями.

— А что-то ещё ты можешь сыграть? — спрашивает учитель, и уточняет, — Из своего?

Ещё? Хм… Почему бы ещё что-то и не сыграть? Хотя, конечно, лучше бы этого не делать… Вдруг ещё повторю чьё-то местное бессмертное произведение, назвав его своим? Некрасиво получится. Но хочется. От удивлённых взглядов группы и сонсен-нима у меня кураж. Есть желание «курощать» и валять дурака дальше. Тем более, что музыка просто сама летит из-под пальцев. Давно я с таким удовольствием не играл! Что исполнить? Ммм… Вольфганг Амодеевич Моцарт, может — Вас? Вашу чудную «Соната для клавира». Техничную вещь, которая сразу показывает, у кого, как, и откуда именно, руки растут… Вещь, с которой мне пришлось немало побиться в своё время, но так и не достичь желаемого результата. Однако, сейчас у меня стопроцентное ощущение того, что я её — сыграю. Почему бы не дать этому миру услышать произведение гения, про которого как-то сказал другой гений, Чайковский — «Моцарт есть высшая кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки».

— Лёгкая вещь, — предлагаю я, приняв решение, — если хотите, могу сыграть, сонсен-ним.

— Играй! — отдаёт приказание тот.

Поворачиваюсь, опускаю руки на клавиши. Класс заполняет лёгкая, журчащая, словно струя прозрачной игривой воды, мелодия. Сосредотачиваюсь на исполнении и спустя некоторое время неожиданно ощущаю, что проблемы с техникой исполнения куда-то делись. Музыка ведёт меня, я следую ей и при этом испытываю какое-то странное чувство… Совместности? Двойственности? Неразделимости?[7]

Это чувство возникает у меня уже в конце исполнения, появившись в голове где-то в районе затылка. Осмысливать его сейчас некогда, я играю, но всё равно, краешком мозга, пытаюсь понять, откуда оно вдруг взялось, и почему со мной раньше такого не было?

Заканчиваю. Пауза. Тишина.

Неожиданно преподаватель начинает хлопать в ладоши. Не сразу последовав его примеру, к нему присоединяется моя группа. Встаю из-за рояля, поворачиваюсь к слушателям, и, как положено, кланяюсь. Вижу, что в открытых дверях класса стоит заведующий воспитательной частью — Пак ДонХё. Зажав под левой подмышкой полупрозрачную папку зелёного цвета, он хлопает вместе со всеми.

— Браво! — громко произносит преподаватель музыки, — Браво!

Браво?! Да я крут! Мега-крут! Спасибо Вам, несравненный Вольфганг Амодеевич! Можно, я рядом с вами хоть чуть-чуть постою, а?

Кланяюсь Пак ДонХё отдельно. Начальство! Надо проявить уважение.

— ЮнМи, — спрашивает учитель, дождавшись, когда смолкнут аплодисменты, — у тебя есть нотная запись этих произведений?

— Валялись где-то, — легкомысленно отвечаю я.

— Валялись? — приподнимает брови мой собеседник, — Скажи ЮнМи-ян, ты точно владеешь нотной записью?

— Владею, — подтверждаю я и добавляю, — пока ещё никто не жаловался на мои ноты, сонсен-ним.

— Ты их кому-то показывала?

— Их, никому.

В классе раздаются смешки, народ понял, почему никто не жаловался. Никто их просто ещё не видел.

— Их? — уловив более интересующий его информационный посыл, акцентируется на слове «их», учитель, — Значит, у тебя есть ещё партитуры? Так?

— Валялось, что-то, сонсен-ним, — снова отвечаю я.

В этот раз в классе никто даже не хихикнул.

— Принеси что-нибудь, из того, что у там тебя валяется, — с лёгкой улыбкой смотря на меня, просит учитель, — я посмотрю, насколько правильно сделана нотная запись и поставлю оценку.

— Да, сонсен-ним, — кланяюсь я, и обещаю, — я принесу из дома.

— А пока, я проверю, как ты знаешь ноты, здесь. ЮнМи, ты сможешь сыграть прямо с листа?

— Сонсен-ним, разве кто-то умрёт, за те десять минут, пока я буду просматривать ноты? — с осуждением в голосе спрашиваю я, — Я не умею такого, потому что к музыке нельзя так неуважительно относиться, сонсен-ним.

Учитель только головой покрутил в ответ на мой спич.

— Давайте я их посмотрю, — предлагаю я, имея в виду ноты, — может, что и получится, сыграть…

Учитель кивает и подходит к своему небольшому столику. Перекладывает пару тонких нотных тетрадей, находит нужную ему, открывает, где нужно.

— Вот это, — говорит он, поворачиваясь ко мне и держа в руках раскрытую тетрадь, — адажио G-минор, Аьберто Флотти.[8]

Адажио? — думаю я, направляясь к учителю, — это хорошо. Значит, не нужно будет торопиться[9].

Беру с поклоном тетрадь, поворачиваюсь, под внимательными взглядами одногрупников следую к своему месту, сажусь, кладу тетрадь на стол, начинаю вчитываться.

Занудливо… — делаю я для себя вывод, перевернув второй лист, — и весьма…

Как я понимаю, учитель решил проверить меня, предложив сыграть прямо «с листа». Но я-то знаю, да и все профессиональные музыканты знают, что играть на рояле прямо с нот, незнакомое, до этого ни разу не играное им произведение — не стоит. Сложно с первого раза правильно выдерживать темп, громкость, а также следовать пометкам композитора в нотах, как играть. А ещё, музыкальная нотация не точна. Она, скажем так, достаточна примерна, и поэтому в музыкальном мире известны имена исполнителей, которые прославились как выдающиеся интерпретаторы того или иного композитора. Короче говоря, по нотам можно сыграть и так, и так, и оба исполнения будут правильными. Правда, при этом один из вариантов будет звучать лучше и в конце-концов станет общепринятым. А игра «с листа» — это, по большому счёту, циркачество, с целью произвести впечатление на публику. Профи такими штуками не занимаются. Играя лишь по нотам, исполнитель не может понять, правильно ли он играет, так как не слышал эту музыку раньше. Это вселяет неуверенность и создаёт риск быть освистанным теми, кто уже слышал произведение в другой нотации. Кому такое нужно?

Ладно, щас что-нибудь, сбацаю…

Я отодвигаю от себя тетрадь и поднимаю правую руку вверх, уперев локоть в стол. Показываю, что готов.

Препод сразу свёртывает устроенный им опрос среди учеников по проверки заданного на дом и жестом приглашает меня к роялю. Прохожу, сажусь, ставлю перед собою ноты и не торопясь, занудливо, так, как в них написано, двигаюсь от первой ноты к последней.

— Однако, — говорит учитель, когда я с немым вопросом поворачиваюсь к нему, — весьма и весьма. Ты никогда раньше это не слышала?

— Нет, сонсен-ним, — честно отвечаю я, — не слышала.

— Да, это редко исполняют, — кивает он и спрашивает, — будешь поступать на отделение классической музыки?

— Нет, сонсен-ним, — снова отрицательно отвечаю я, — я буду учиться на отделении эстрады.

— Почему? — удивлённо спрашивает меня учитель.

— Там заработки больше, — лаконично отвечаю я.

Учитель задумывается.

— Что ж, раз так, то тогда тебе нужно выбрать музыкальный инструмент, ЮнМи-ян, на котором ты будешь играть, — видно что-то решив в результате своего мыслительного процесса, предлагает он.

В смысле? — не понимаю я столь внезапного перехода, — Какой ещё музыкальный инструмент, на котором я буду играть?

— Учитель, — вежливо напоминаю я, — я играю на рояле. Вы же только что это слышали?

— Слышал, — подтверждающее кивает он, — слышал и понял, что учить тебя мне нечему. У тебя уровень словно ты несколько лет уже проучилась в консерватории. Не знаю, как так может быть в твоём возрасте, но техника игры у тебя замечательная, и, по моему мнению, повышать свой уровень мастерства ты можешь лишь тренировками. Не уверен, что тебе нужен для этого учитель. Наставник — пожалуй, да. Учитель, — скорей всего, нет. Но ты находишься в школе, ЮнМи. В школе все учатся, значит, и ты тоже должна учиться. Иначе, за что ты будешь получать оценки? А если получать оценки за то, что ты уже умеешь, это будет несправедливо по отношению к другим ученикам. Ты понимаешь меня?

Вот это поворот! Вот это я попал! Вольфганг Амодеевич, мне кажется, мы с вами несколько поспешили осчастливить этот мир вашей гениальной музыкой. Местные туземцы оказались неблагодарными дикарями. Хотят заставить, ну, пусть не гениального исполнителя, пусть просто единственного исполнителя вашей бессмертной музыки, учиться бренчать на каком-то каягыме, вместо того, чтобы помочь ему нести свет музыки в своё варварское общество! Мда, перестарался я… Докуражился.

— И на чём я должна буду учиться играть? — с большим скептицизмом смотря на учителя, спрашиваю я.

— В принципе, на любом музыкальном инструменте, который выберешь, — отвечает тот, — методологическую часть обучения ты будешь получать здесь, а практические навыки игры ты можешь получать либо здесь же, в школе, либо, где-то за её стенами. В Сеуле есть немало музыкантов высочайшей квалификации, готовых дать тебе начальные азы игры на инструменте.

Мда? Пфф… Учиться… Зачем оно мне сейчас нужно? А с другой стороны — должны же мне за что-то оценки ставить, раз я в школе? А если не будут ставить, то на кой тогда нужен учитель? За что ему зарплату платить? В общем, цепочка логических построений понятна. Ну и что же мне выбрать такого ужасного? Туба? Волынка? А может… литавры?!

Туба

— Советую не брать экзотические инструменты, — рекомендует учитель, увидев, что я задумался и объясняет, почему, — будет проще найти преподавателя. Потраченное на дорогу время лучше вложить в образование. В ту же технику игры на рояле.

А что, я ещё буду должен куда-то мотаться? Пфф… Тогда, Туба исчезает и вместо неё появляется… появляется… треугольник! Самое милое дело таскаться по корейской жаре с таким инструментом!

Треугольник

— Советую подойти к выбору разумно, — вновь направляет течение моих мыслей в нужную сторону преподаватель, видимо что-то заподозрив по выражению моего лица, — с расчётом на то, чтобы использовать полученные умения в своей дальнейшей профессиональной деятельности. Могу сказать, что, к моему большому сожалению, многие из новичков в этом году проявили легкомыслие и пошли по пути наименьшего сопротивления. Выбрали для занятий ударные инструменты. И этих людей настолько много, что даже пришлось сделать заявку на закупку дополнительных чангу[10]. Слабо представляю, где они им, в дальнейшем, могут пригодиться…

Игра на чангу

Так это, значит, чангу называется? А я-то думаю, что тут народ с какими-то странными тамтамами по школе таскается? Не Африка, чай, на улице. Теперь понятно. А то, что многие в барабанщики подались… Так то тоже, понятно. Нотная грамота там проще, шум создают на таких инструментах, обычно группами, в толпе лажа конкретного индивидуума не так слышна… Для начинающего музыканта, который никогда ничего звучащего в руках до этого не держал, самый подходящий инструмент. Видно, в этом году, в школу поступило много учеников без умения на чём-то играть. Они-то в чангу и ударили…

Преподаватель смотрит на меня. Терпеливо ждёт моего решения. Немного представляю ЮнМи в цветастом цыганском наряде с золотым бубном в руках, кружащую в танце вокруг группы корейских барабанщиков, усиленно наяривающих палочками и ладонями по своим «тамтамам». Это была бы незабываемая феерия! Увидевшие такое, вовек бы развиднеть не смогли…

Тяжело вздыхаю и делаю выбор, хорошо понимая, что создаю сам себе проблемы.

— Электрогитара, — уверенно произношу я, — я хочу научиться играть на электрогитаре, сонсен-ним.

— Почему? — безэмоционально интересуется сонсен-ним.

— У неё мощный звук, — объясняю ему я и шучу, — чем громче звук, тем он красивее, сонсен-ним.

Вроде бы на шутку должны были отреагировать, но в классе слышу лишь пару хмыканий и всё. Учитель тоже не реагирует.

— Хорошо, — кивнув, говорит он, — значит, гитара. Скажи, ЮнМи, у тебя нет желания принять участие в концертах как исполнитель классических произведений? Или, может, в показательных выступлениях школ?

Хм! А что я буду с этого иметь? Сначала заставил отречься от рояля, теперь «крутит в обратку». Странный подход.

— Концерты платные, сонсен-ним? — вежливо интересуюсь я.

— Нет, — прищуривается на меня преподаватель.

— Тогда, думаю, что это предложение меня не заинтересует, — отвечаю я.

По классу проносится удивлённо-осуждающий шёпоток.

— Ты хочешь получать деньги за выступления? — интересуется учитель.

— Конечно! — не отпираюсь я, — Собственно, поэтому я и пришла сюда учиться, сонсен-ним.

Сонсен-ним хмыкает и пробует закинуть крючок с другой стороны.

— Ну а интересы школы, её победа на соревнованиях, что-то значат для тебя?

— Пока нет, сонсен-ним, — честно отвечаю я, вызвав осуждающий гул над партами, — я только поступила. Пока для меня это просто школа. И потом…

Я протягиваю к нему руки со сложенными в щепоть пальцами и вожу большим пальцем по их кончикам.

— Вот здесь, — говорю я учителю, показывая, где именно, — от гитарных струн будут мозоли. Сонсен-ним, вы много видели в своей жизни пианистов с мозолями на пальцах?

— Топовых пианистов? — тут же уточняю я.

Сонсен-ним затрудняется с ответом.

— С мозолями на пальцах играть нельзя, — уверенно говорю я и поясняю, почему, — чувствительность падает. С подобными руками вряд ли что-то можно будет выиграть. Вот если бы мне не нужно было бы учиться играть на гитаре…

Не договорив, я делаю паузу, смотря на учителя. Учитель смотрит на меня. Класс смотрит на меня. Все смотрят на меня.

Не, ну а чего? «Короля Корга» для моих целей хватает за глаза. Зачем мне ещё с гитарой возиться? Мне бы лучше вложить время в изучение продюсирования, актёрскую игру, вокал, а не о струны пальцы стёсывать. Если сонсен-ним хочет, чтобы я ему призы брал, пусть снимает с меня нагрузку!

… — но раз такое невозможно, — продолжаю я, подождав и поняв, что «кина не будет», — то я буду просто учиться играть на гитаре, сонсен-ним. Буду, как все.

Пфф… — выдыхает класс.

— Откуда ты такая? — смотря на меня с лёгкой улыбкой, спрашивает учитель.

— Из Сеула, сонсен-ним, — не очень довольным тоном отвечаю я.

Учитель смеётся. Класс, ему, с готовностью, подхихикивает…

(на перемене, после урока, две девочки обсуждают ЮнМи)

— Такая самоуверенность… Действительно, откуда взялась эта наглая девчонка?

— Я просмотрела на сайте сообщество её школы. Её там нет.

— Как нет? Значит, она врёт, что там училась?

— Ммм… Скорее всего не врёт. Ведь в документах у неё всё написано. Не думаю, что она стала бы говорить неправду, зная, что её легко проверить. Вот я бы так делать не стала!

— Онни, но почему тогда её нет в сообществе?

— Наверное, кто-то удалил её страницу. Или сама, или школа.

— Зачем такое делать?

— Может… Может у неё в школе произошла какая-нибудь нехорошая история? ЮнМи сказала, что бросила школу. А может она её не бросила, а её — выгнали?

— Точно! Так и могло быть! Как бы нам это узнать?

— Нужно расспросить тех, кто с ней учился. Я найду их контакты в сети и спрошу. Очень хочется узнать!

— Да, сделай это. А то непонятно, почему в «Bu Pyeong» от неё избавились? Судя по всему, она хорошо училась. Госпожа Катигава была сильно удивлена её знаниями.

— Фи… Так хорошо говорить на японском… Мне кажется, что это не патриотично…

— Пожалуй, соглашусь с тобой. Интересно, зачем ей столько иностранных языков? Она хотела стать переводчицей?

— Может, она хотела стать стюардессой?

— Думаю, в стюардессы обычно идут детишки, которые не знают, что делать со своей жизнью. ЮнМи хорошо играет на рояле. Разве это нужно, чтобы стать стюардессой? И её внешность тоже недостаточно хороша для того, чтобы быть стюардессой.

— Ты это серьёзно? Теперь, что, нужно быть писаной красавицей, чтобы стать стюардессой?

— Я слышала, что у них жёсткий отбор. Не легче, чем в музыкальное агентство.

— Неправда, что нужно быть красивой для того, чтобы стать стюардессой! Я знаю одну стрёмную девчонку, которая получила эту работу. В авиакомпании достаточно пройти обучение и тебя берут. Просто у некоторых людей слишком завышенные стандарты, которые они предъявляют другим. Поэтому, так о стюардессах и говорят!

— Ну, не знаю. Может, что-то изменилось за то время, как я об этом слышала. Но всё равно, эта ЮнМи ведёт себя слишком высокомерно. Она могла бы быть поскромнее.

— Да. Даже не попыталась ни с кем познакомиться. Странно так.

— Наверное, считает себя выше всех.

— Да. Звездой.

— Посмотрим, как она будет выглядеть на батле. Ты слышала, что ЁСыль агитирует всех голосовать против неё?

— Нет, онни. Она тебе сама сказала об этом?

— Нет, но я слышала. Может, так и не честно, но когда я смотрю на задаваку ЮнМи, думаю, что это будет правильно.

— Думаешь?

— Я буду против. Думаю, это даже пойдёт ей на пользу.

— Тогда я тоже, против!

(школа Кирин, учительская)

— Эта новенькая, — держа в руке бумажный стаканчик с кофе, возбуждённо делится впечатлениями учитель музыки с коллегой, — это что-то невероятное! Она уже пишет музыку! Представляешь? Классику! И как пишет!

Собеседник в ответ взирает на учителя музыки со скептическим выражением на лице.

— Тебе нужно обязательно послушать, как она играет! Великолепная техника! Словно у неё лет пятнадцать практики за спиною, а не полгода занятий, как она говорит.

— Полгода? — удивляется собеседник, — Чему можно научиться за полгода?

— Вот и я о том же! А она играет так, что хоть прямо сейчас её можно отправлять на конкурс пианистов!

— Да? И как же зовут это юное дарование?

— Пак ЮнМи!

— Пак ЮнМи… — задумчиво повторяет собеседник, видимо давая себе установку на запоминание.

— Пак ЮнМи? — услышав знакомое имя, привстав со стула, выглядывает поверх перегородки учитель японского языка, — Это вы про новую девочку говорите? Которая поступила к нам с опозданием?

— Да, госпожа Катигава, — повернувшись к ней, вежливо отвечает учитель музыки, — о ней.

— Замечательная девочка, — выпрямляясь в полный рост в своём «отсеке» говорит госпожа Катигава, — прекрасно владеет японским, пишет Хоку. Мне очень понравились её стихи. Неожиданно взрослые, я бы сказала. Сдала Нихонго норёку сикэн[11] по первому уровню. Набрала девятьсот девяносто один бал и получила золотой сертификат.

— Ничего себе! — неподдельно изумляется учитель музыки и делает предположение, — Она жила в Японии?

— Представьте себе — нет! — с явным удовольствием отвечает Катигава, — Сказала, что ни разу ни была за границей!

— Как же это у неё так получилось? — сам себе, вслух, озадачено задаёт вопрос учитель музыки.

— Мне тоже это интересно, — отзывается Катигава-сама.

(школа Кирин, подвальное помещение, склад)

— Сонсен-ним, простите меня, я была невнимательна…

Кладовщик неодобрительно смотрит на кланяющуюся девушку, которая притащила «сдавать» порванный ею барабан.

— Даже не знаю, как это получилось…

Кладовщик — пожилой кореец в неважном настроении, смотрит, поджав губы на то, что ему принесли, не торопясь принимать обратно испорченный инструмент. Я тоже смотрю на невезучий чангу. Судя по форме повреждения, похоже, на него просто сели сверху, перепутав с табуреткой. Вот он и лопнул…

— Наверное, кожа сильно натянулась, — уверенно вешает лапшу на уши девушка, — воздух был слишком сухой, кожа высохла ещё и от натяжения — лопнула, сонсен-ним… Сонсен-ним, замените, пожалуйста… А то мне играть не на чем…

Сухо?! Слишком сухо?! Да тут каждый день дождь идёт! Смоет скоро всё тут ко всем чертям!

Между тем девушка смотрит на дедушку, взглядом, в котором присутствует одновременно и честность, и мольба. Пожалуй, мне никогда не повторить такой взгляд. Это надо быть женщиной, от рождения, чтобы уметь так смотреть.

Кладовщик, не говоря ни слова, берёт сломанный чангу, нагибается, ставит его у себя за стойкой вниз, на пол, затем идёт вглубь склада и приносит новый барабан.

— Последний целый, — говорит он, ставя его на стойку, — больше за новыми не приходите. Пока не починю всё, что вы сломали, — ничего не дам.

— Ой, спасибо, сонсен-ним! Вы такой замечательный человек! Я вам так благодарна!

Прижимая к себе барабан за его «узкую талию» пятясь задом и кланяясь, просительница, получив нужное, исчезает в дверном проёме лестницы. Тоже, чисто по-женски. Раз! И нету… Ничего нету! Остался только сломанный барабан… На память…

— Ну, а ты чего? — недовольно спрашивает меня хозяин склада, переводя взгляд с опустевшего дверного проёма на меня, — Долго ещё выбирать будешь?

Я припёрся сюда с целью взять себе в пользование гитару, раз уж так легли звёзды. Правда, не электро, а обычную, акустическую. Это по указанию учителя так. Сначала акустика, а потом — видно будет. Вот, юзаю уже третий предложенный мне образец местного столярного творчества. Все три — «гроб с музыкой и бубенцами».

— Сонсен-ним, — по-деловому обращаюсь я к дедушке-хранителю, — у вас есть что-то получше этих дров, которые вы мне дали?

— Зачем тебе? — недовольно гундосит в ответ дедушка, — Ты же только учишься… Испортишь…

Фига се! Он что, спецом мне это «Г» — подсовывает? В целях сохранения хороших инструментов?

— Я не собираюсь уродоваться, учась на этих… Этом… в общем, если у вас ничего больше нет, то я пойду и скажу учителю, что мне не на чем играть! Пусть школа покупает мне новый инструмент! Вот!

Дедуля пристально смотрит на меня, потом недовольно цокает языком и осуждающе качает головой. Поджимает губы, разворачивается и, шаркая ногами по полу, уходит куда-то в недра своего склада. Минуты три его не видно, потом он возвращается, держа в руках тёмного цвета гитару.

— Пробуй эту! — командует он, аккуратно кладя на стойку чуть слышно загудевший от удара об неё инструмент.

— Совсем другое дело, сонсен-ним! — довольно говорю я, взяв гитару в руки и «попробовав», — Очень хороший звук! Где вы только такую нашли?

— Не испорть, — напутствует меня кладовщик, не став распространяться про место обнаружения «качественного артефакта», — это не барабан. Не починишь.

— Не волнуйтесь, сонсен-ним! — ободряю, его я и обещаю, — Верну, как новенькую!

— Это старая гитара, — возражает мне он, — поэтому и говорю, — не испорть…

(столовая, школа Кирин. ЮнМи разговаривает с женщиной на раздаче)

— Ачжумони, — вежливо обращаюсь я к женщине, работающей на раздаче, — а у вас есть — европейская кухня?

Ачжумони, похоже, от «внезапной неожиданности» вопроса на мгновение теряется.

— У нас корейская кухня, — через секунду собравшись с мыслями, отвечает она.

— Но Кирин ведь международная школа? — недоумеваю я, — Значит, тут должны учиться иностранцы. Разве для них вы не готовите специально?

— Первый раз про такое слышу! — изумляется тётушка и добавляет, — Ничего мы специально не готовим!

— Но почему?! — недоумеваю я.

Неужели они едят корейскую еду, эти иностранные студенты? Которых, кстати да, я тут так и не видел.

— Зачем отдельно готовить? — не понимает ачжумони, — Корейская кухня — это лучшая кухня в мире. Разве ты этого не знаешь? Откуда ты приехала, девочка, что требуешь европейскую еду? Из Европы?

Я вздыхаю, вспомнив про корейский местечковый патриотизм. Что-то я расслабился. Можно было даже не спрашивать.

— Так откуда ты приехала? — не отстаёт от меня тётушка.

— Кореянка я, — ещё раз вздохнув, сознаюсь я, — ниоткуда я не приехала…

— А что ты тогда тут привередничаешь? Смотри сколько тут настоящей корейской еды!

Слышу за спиною смех. Оборачиваюсь.

А-а, знакомые всё лица! Недалеко от меня, тоже стоя с подносами у раздачи, ЁСыль и две её подруги смеются явно по поводу моего общения с аджумой. Лица её подружек помню, видел, но, как звать — до сих пор не знаю. Да оно мне надо, это знать? Отворачиваюсь. Тётушка! С той стороны — ЁСыль, с этой — тётушка! Ну и обед у меня сегодня… Ещё к еде не притронулся, а уже — изжога…

— Возьми кимбап, — продолжая со мной общаться, предлагает мне ачджума, видимо не заметив, как я оборачивался, — пибимпаб, чо-коги погым, чемпени, камди-ча…

Тётушка, энергично тыкая издали рукой в называемое, перечисляет названия представленных на раздаче блюд.

Камди-ча? Салат из полусырой картошки? Знаем, жовывали…

— Твенжан, — щедро предлагает аджума…

Твенжан

Без всякого энтузиазма смотрю на предлагаемое к поеданию. Твенжан — тёмно-коричневая, густо сделанная паста из сои. Вид у неё — ну совершенно не к столу! Да и на мой вкус, тоже… Не к столу.

— Ачжумони, — обращаюсь я к женщине, — а у вас есть — рамён? Просто рамён? Без всяких соусов и приправ. Просто рамён. Можно немного добавить сливочного масла.

— Да что же это такое?! — всплёскивает руками тётушка, — Ничем тебе не угодишь! Посмотри, сколько вкусной еды, а ты просишь голый рамён! Без всего! Что с тобой такое?

— Диета у меня такая, тётушка, — в третий раз печально вздохнув, отвечаю я, — для очистки кожи. Нельзя ничего острого и пряного. А европейская пища вся такая… пресная… Поэтому, я её и спрашивала…

— Вон оно, в чём дело! — поняв, кивает тётушка, — Так бы сразу и сказала! Погоди, я сейчас схожу, возьму на кухне рамён…

Сердечно поблагодарив женщину, принёсшую мне с кухни тарелку макарон «без всего» я двигаю свой поднос дальше, подхватывая по дороге известные и «безопасные» для моего вкуса блюда. Беру компот, кусок курицы, ляпаю кусочек масла в макароны, беру булку с изюмом и иду со всем этим своим «бохатством» от раздаточной в зал, ища, куда сесть. Замечаю посреди зала свободный стол, рулю к нему, сажусь, занимаю. Начинаю размешивать в макаронах тающий кусочек жёлтого масла.

— Это наш стол! — недовольно сообщают мне справа.

Поднимаю голову — рядом, с подносами в руках, всё те же — ЁСыль с подругами.

— На нём это где-то написано, сонбе? — вежливо интересуюсь я.

ЁСыль нахмуривает брови.

— Мы всегда тут сидим! — возражает в ответ она, как будто этот факт является неоспоримым основанием для сваливания меня в туман.

— Стол общий, сонбе, — пожав плечами, отвечаю на это я, — я пришла первая, значит, теперь он мой.

— Мы старше! — секунду подумав и не придумав ничего умнее, достаёт свой последний козырь ЁСыль.

— Я уважаю старость, — киваю я и предлагаю, — пожалуйста, сонбе, присаживайтесь. Столик рассчитан на четверых, я одна, вас — трое. Всем места хватит!

— Как ты сказала? — не веря своим ушам, переспрашивает одна из подружек ЁСыль, — Старость?

— Не кажется ли тебе, что ты слишком наглая? — спрашивает у меня ЁСыль и решительно требует, качнув подносом, — А ну-ка, живо уступила нам место!

— Ачджума будет сидеть на двух стульях? — вскинув брови, делано удивляюсь я, и уточняю, — У старушки такая большая задница?

— Ах, ты… мелкая! — двигается в мою сторону ЁСыль, держа поднос в руках.

— Понятие старший предполагает наличие у него большего ума, чем у младшего, — громко говорю я, чтобы соседям за столиками не приходилось прислушиваться, — сонбе, драться, держа поднос в руках — очень глупо, потому, что неудобно. Драться без подноса — просто глупо, поскольку за драки из школы Кирин отчисляют. А драться со мною — совсем глупо. ЁСыл, неужели ты и правда думаешь, что школа, которую я бросила, мечтала о том, чтобы я в ней осталась?

Пауза. Народ переваривает информацию и осмысляет завуалированный намёк.

Оппонентка таращится на меня из-за подноса, как онемевший фашист из амбразуры дота. Я внимательно смотрю в ответ, словно диверсант, примеряющийся кинуть ему подарок в виде гранаты. Секунды три смотрим друг на друга.

— Присаживайтесь, сонбе! — улыбаясь, громко приглашаю я и, откидываясь назад, на спинку стула, делаю приглашающий жест правой рукою, — Всем места хватит!

— Пф! — презрительно фыркает ЁСыль, вернув контроль над языком.

— Вот ещё! — говорит она, — Очень нужны приглашения от неудачницы! Следующая неделя будет неделей твоего позора. После батла, над тобою, будут смеяться все! А я — громче всех!

— Смех продлевает жизнь, — философски пожимаю я на это плечами.

— Ты станешь рабыней!

— «Am-kiss» месяц будут делать мне массаж пяток два раза в день! — обещаю я.

— Тссс, ты пожалеешь, — зашипев змеей, обещает мне в ответ ЁСыль и, развернувшись, гордо уходит, держа перед собой поднос с едой. Подружки её, кинув на меня многообещающие взгляды, тянутся за ней.

Я уже жалею, — думаю я глядя им вслед, — что питаюсь в этой столовой, рядом с такими соседями…

По батлу мы договорились с лидером группы «Am-kiss» до следующих условий. Общее время выступления — максимум час. По четыре песни от каждой стороны. Если брать среднюю продолжительность композиции в пять минут, это будет: пять на четыре — двадцать, двадцать на два — сорок, ну и плюс-минус туда-сюда, выйти, уйти со сцены, что-то сказать зрителям, если захочется. Как раз около часа и выходит. Произведения — два собственного сочинения, плюс два на выбор — либо свои, либо чужие. Минимум — один вокальный номер обязательно. Короче, мне чё-нить нужно будет спеть. Поскольку с голосом у меня никак, это проблематично. Исполнять в таких условиях что-то крутое, смысла не вижу. Всё одно — фигня выйдет, только зазря «засвечу» какую-нибудь хитовую вещь, на которой потом, когда у меня появится голос, я смогу заработать неплохих денег. Зачем мне такое нужно? Не нужно… Нужно что-то попроще. Есть тут у меня перевод из российской попсы на корейский язык, который я сделал в качестве пробы. Не невесть что, конечно, но для такого случая вполне пойдёт. Не зря же я с ней возился, время тратил? Ещё с двумя композициями определился раньше, остаётся решить с последней. Может, что-то из «местного фольклора» использовать, раз можно? Что-нибудь, из популярного? Взять, обработать на Корге да и всё. Такое людям нравится. Тем более, время ещё есть. На следующих выходных у нас посвящение в ученики, батл администрация провести не разрешила, перенесли на следующую неделю. Можно будет за это время что-то выбрать и подготовить.

Задумываюсь, припоминая всё, что слышал здесь за последнее время. Неожиданно в голову приходит интересная мысль.

О! А ведь у меня под боком есть популярная группа — «Am-kiss»! Уж тут-то они точно, пусть в размерах школы — популярны! Возьму их самую топовую вещичку, да запилю её Коргом под панк-рок или, хаус, какой-нибудь. Нормально должно будет получиться. Кстати, хауса я тут как-то и не слышал. Нужно посмотреть, что вообще за репертуар у «Am-kiss»? Чтобы неожиданностей не было…

(школа Кирин. Танцевальный класс)

Сегодня у меня первое занятие танцами в школе. В спортивной форме, построившись рядком вдоль стены, наблюдаем за прохаживающимся перед строем господином Ки ДжуБоном — учителем танцев. Господин Ки ДжуБон невысок, толстоват и в моём понимании совсем не подходит под типаж танцора. Нет, я помню, конечно, пропорции фигуры легендарного Псая, но…? Тут же вроде школа? Неужели не могли никого получше найти? Странно…

Господин ДжуБон в данный момент производит «мотивационную накачку» своих учеников. Требует отдать все наши силы, кровь пот и слёзы на овладение искусства танца.

— И не смейте даже думать о любви! — рявкает на нас ДжуБон в конце своей речи, — Противоположный пол вы должны рассматривать, словно это камни! Ясно?!

Строй кланяется и блеет «да, сонсен-ним…» я тоже, кланяюсь и блею вместе со всеми, хотя на язык просто просится что-то вроде немецкого: Яволь, майн фюрер!! И щелчок каблуками сапог.

— Итак, — произносит ДжуБон, закончив «мотивировать мясо», — будем считать, что ваша учёба у началась. Говорю вам всем ещё раз. Вы — редкие везунчики, которых наша школа зачем-то каждый год принимает из толпы бездарностей, осаждающих её стены. Будь я директором, я бы давно прекратил бессмысленную трату времени и средств на ваше обучение. Но, вам опять везёт, я — не директор. Я всего лишь Ки ДжуБон, который пытается научить вас хоть каким-нибудь элементарным вещам. Начнём с проверки вашей физической подготовки. Хочу посмотреть, насколько вы способны к физическим усилиям. Упор лёжа… принять! Девочки двенадцать раз, мальчики — двадцать пять! Я считаю. И… раз!

…

— Эй, ты! Которая лежит на полу! Как тебя зовут?

— ЮнМи, — придушенно отвечаю я с пола.

Восемь с половиной раз оказалось моим пределом.

— Я сказал — отжимаемся, а не лежим!

— Да, сонсен-ним… ээээ…

— Минус пять баллов!

— Да, сонсен-ним…

Вот зараза!

…

— Делаем приседания! Мальчики — тридцать пять, девочки — двадцать пять. Начали!..

— ЮнМи, я сказал, приседаем, а не сидим на полу!

А чё сразу — ЮнМи?

— Ещё минус пять баллов!

… да блинн…

…

— Делаем шаги! Все повторяем за моим помощником, я за вами смотрю… ЮнМи, повторяем, а не путаемся в ногах! Ты что, кальмар в море? Минус пять баллов!..

Пфф… Препод ко мне явно не равнодушен!

…

— А теперь все на улицу! Будем бежать кросс.

Я щас сдохну…

…

— … Вы не столь плохи, как выглядите на первый взгляд. За исключением Пак ЮнМи, все допускаются для дальнейших занятий. Пак ЮнМи — самостоятельно решить вопрос с господином Пак ДонХё о дополнительных физических занятиях. Тестирование — через две недели. Всё! Все свободны!

Яду мне! Яду! И пистолет!

…

(школа Кирин. По коридору из танц-класса, в направлении раздевалок устало идут отзанимавшиеся ученики)

— Ну, ты даёшь, — говорит парень, обращаясь к оказавшейся рядом с ним ЮнМи, — такая плохая подготовка, — Как ты сюда вообще попала?

— Сдуру, — подумав и разлепив ссохшиеся губы, с усилием отвечает ЮнМи.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин. В группе ЮнМи идёт урок — «Нравственное воспитание»

Блии-ин, еле сижу. Препод по танцам — садист! Устроил вчера натуральный концлагерь. Я думал — помру, когда кросс по лужам бежали. Силы кончились и пришлось четверть дистанции пройти пешком, наплевав на начавшийся дождь. Все остальные в группе — реальные лоси. И отжались и отпрессовали, и кросс пробежали. ЮнМи — хуже всех. В итоге набрал за занятие — минус двадцать баллов. Крандец какой-то, а не результат. Как я дальше буду — непонятно. Ладно, вскрытие покажет…

Сегодня всё болит. Руки, ноги, тело. И бесконечно хочется спать. Позавчера выдали книжонку, называется — «эмоциональный журнал». Нужно перед сном записать в него все свои эмоциональные впечатления, полученные за день. Абсолютно дурацкая затея. Граф для заполнения на листах много, а писать требуется развёрнуто. Пока заполнишь — стабильно получается второй час ночи. Ещё у меня есть тесты от доктора и «Волшебник Изумрудного города» для онни. А спать-то когда? Пфф… сейчас бы всхрапнуть… часика три…

— Сегодня у нас практические занятия! — энергично объявляет препод.

Шо, опять?! Опять улицы мести?! Итак, после вчерашнего всё болит, так ещё и мётлами махать?! Не пойду!

— Сонсен-ним, — говорю я, поднимая руку, — Я не пойду мести улицы.

— Почему? Ты заболела?

— Нет. Я просто отказываюсь.

После моих слов в классе наступает мёртвая тишина.

— Ты не пойдёшь вместе со всеми выполнять моё задание? — уточняет учитель в этой мёртвой тишине.

— Да, сонсен-ним, — подтверждаю я.

— Пожалуйста, объясни причину своего отказа.

— Я пианистка, — говорю я, — а у меня, после ваших занятий, на руках — мозоли! Такое недопустимо для музыканта, сонсен-ним.

— Ты ещё не пианистка. Ты только школьница, — говорит учитель и обращается к классу, — Кто-нибудь ещё натёр руки?

Класс в ответ отрицательно крутит головами.

— Никто не натёр, — констатирует преподаватель, — только ты одна. Ты пользовалась перчатками?

— Да, — говорю я, — но всё равно, у меня были мозоли. Вот, ещё следы остались, видите?

Я показываю ему свою правую ладонь с розовым кружком — следом подживающей потёртости.

— Вообще, это не дело, ученикам Кирин убирать улицы, — говорю я, объясняя своё виденье проблемы, — от перетаскивания носилок болит живот, а от черенков мётл и лопат страдают руки. Думаю, что администрации школы следует скорректировать учебный план, изменив вид занятий. Можно выполнять какие-нибудь поручения пожилых людей, ходить им за лекарствами, читать письма или, помогать с уборкой. Почему обязательно нужно горбатиться на тяжёлых физических работах? Для этого есть специальные люди, которые получают за это зарплату. Мне не понятно, сонсен-ним, зачем нам отнимать у них их кусок хлеба?

— Кто ещё так думает? — помолчав, спрашивает учитель у класса, — Поднимите руки…

— Никто не думает… — подводит итог трёх секунд молчания, учитель, — хорошо, ЮнМи, я освобождаю тебя от сегодняшних занятий и сообщу об этом заведующему воспитательной частью, господину Пак ДонХё. Можешь оставаться здесь, в классе, пока остальные будут проводить занятия. Всем остальным — встаём и идём переодеваться…

Пфф… Ну и ладно! Не хотите, как хотите! — думаю я о своих согрупниках, — раз боитесь, рот раскрыть — идите тогда улицы метите! А я — пойду, посплю, пока вы там мётлами машете.

…

И чего мне вот не спиться? Сижу, гитару мучаю. Вдруг захотелось поиграть… Ностальжи, что ли? Народ ушёл мести улицы, а я остался один. Прошёлся по школе, туда-сюда заглянул — все заняты, все учатся, один я, болтаюсь без дела… Один… Пришёл к себе в комнату с намерением поспать, — попалась на глаза гитара. Вспомнилось вдруг, как там ещё, на той Земле меня парни учили на ней играть. Тогда я был в команде…

Ладно. Это всё ипохондрия. Чёб такого сыграть? Что бы душа сначала развернулась, а потом обратно… завернулась.

Время действия: следующий день. Четверг.

Место действия: школа Кирин. После урока английского языка. Одноклассницы ЮнМи общаются между собой, обсуждая прошедшее занятие.

— Только подумать — девятьсот девяносто девять баллов!

— Ага. Тут даже не мечтаешь о таком, а ей, как будто всё равно…

— И по японскому у неё девятисот девяносто один балл… За первый уровень…

— И на рояле играет как настоящая пианистка…

(некоторое время девочки идут молча рядом, обдумывая увиденное)

— Да кто она вообще такая, эта ЮнМи?! Почему с ней такое? Она что, со звезды прилетела?!

(остановившись, одна из подружек с возмущением оборачивается к другой. Та, в ответ, пожимает плечами.)

— Не знаю, онни… Может, нам стоит с ней… подружиться? Тогда она сможет нас практиковать в английском…

— Думаешь? Больно вид у неё гордый…

— Ей есть чем гордиться…

(подружки молча идут дальше, обдумывая идею)

— Нужно подождать батл, — говорит одна другой, — ты же знаешь ЁСыль…

— Да, ЁСыль… Ты права. Подождём!

(школа Кирин, учительская)

— Невероятно! — эмоционально восклицает учительница английского языка, входя в учительскую, — говорит так, словно всю жизнь прожила в Англии! Совершенно свободное владение языком!

— Это вы сейчас о ком, коллега? — выглядывает в проход между перегородками учитель истории.

— Я говорю о Пак ЮнМи! У неё девятьсот девяносто девять баллов за TOEIC!

— А… а, — пассивно кивает на это историк, — Поздравляю вас. А вот в моём предмете она не очень. Не знает самого элементарного, что, знаете, весьма — огорчительно. Похоже, у девочки таланты лежат исключительно в плоскости языков…

— Что в этом плохого? При всём уважении к вам и вашему предмету, сонбе, английский язык в обществе сейчас востребован гораздо больше, чем история.

— Возможно, вы правы, но не знать, кто такой Сечжон Великий, это, простите меня, просто поразительно.

— Она не знает кто такой Сечжон Великий? — изумлённо округляет глаза на собеседника «англичанка».[12]

— Представьте себе, нет!

— Она что, со звезды прилетела?!

Время действия: два дня спустя

Место действия: школа Кирин

Сижу, дверь сторожу. Картина называется — преступление и наказание. За дверью находится «дисциплинарная комиссия». Про мой отказ следовать учебному плану, учитель доложил заведующему ДонХё, а тот отправил меня сюда, в комиссию. Чтобы она мне мозги вправила. Жду вот, когда позовут. Чё-т только там как-то не спешат приглашать. Наверное, градус раскаянья мой повышают, используя в качестве катализатора процесса ожидание под дверью. Типа, вот ещё пять минут и — вуаля! Она — самораскаявшаяся грешница и даже спасающей душу беседы не пришлось проводить. Какие мы молодцы! Ага, щас… Не на того напали…

Вообще, надо сказать, мне здесь не нравится. У меня, в институте было лучше. Как-то тут всё не так. Занятия, эти, школьные, дурацкие… От математики с физикой просто мутить начинает, когда я на них иду. Не знаю, может я себе накрутил в голове, вроде бы проблем с ними нет, но вот «не заходят» они мне, душевно. Не заходят!

Еда — гадость. Друзей — нет. Понятия у всех — дикие. Вроде того, что упорно трудись и будет тебе за это счастье и успех. Пффф… Если бы так просто всё было в этом мире устроено… Пример с тем же уроком музыки. Показал класс, а в награду получил — работу. Разве это правильно? Тут какая-то гнилая идеология культивируется среди молодёжи. Что надо сначала пахать, а только потом — на что-то можно рассчитывать. Я бы ещё сказал — робко рассчитывать. Громко заявлять о своих правах тут — фии-и, как некультурно! Особенно если это касается молодёжи. Зато аджумы, по улицам, — ходят как терминаторы, ещё и обматерят, когда тебя с ног собьют. Глаза, что ли дома оставляют, когда в город выходят? Вощее обурели, старые кошёлки! Прошлый раз, когда домой ехал, так локтём в бок заехала попавшаяся на дороге ведьма, с минуту вздохнуть не мог…

… Ну, возвращаясь к нашим баранам, а если человек — талантлив? Что тогда ему тут делать? Следовать всем предписанным жизненным нормам в ожидании, что вот он как станет старым и тогда, ого-го, как всем покажет?! Только вот к тому времени его талант может усохнуть до такого состояния, что никакой водой его не размочишь. Талант должен жить и как-то использоваться. То, чем не пользуются — атрофируется. Как мышцы, мозги и знания. Закон природы…

Впрочем, обвинять во всех грехах одних корейцев не стоит. Талантливым людям трудно было всегда и везде, потому, что они не вписываются в общество — раз, и два — у них полно завистников. На то, что они тратят годы, талант делает за пять минут, а завистники потом, вокруг него, площадь кирпичами выкладывают… От восторженного батхерта. Такие дела, братан… Нужно быть готовым к такому по отношению к себе. Это нужно будет пережить и научиться, как-то с этим жить…

Зато буду теперь учиться играть на гитаре! Практика у меня с этим инструментом какая-то уже есть, в институте — баловался, думаю, проблем с восстановлением навыков не будет. В принципе, это даже правильно. Тот уровень исполнения, который у меня есть на клавишах, с лихвой закрывает все мои потребности попсовой эстрады. Исполнителем-виртуозом-клавишником я становиться не планирую, дело скучное, муторное, а вот гитара будет очень даже кстати. Считаю, что это второй инструмент после синтезатора по выразительности звучания. Хотя бы вспомнить те же баллады «Scorpions». Это же музыка сразу и навсегда. Один раз услышал — больше никогда не забыл, а там ведь гитары. Гитары и талант…

В общем, моя учёба проходит пока сложно. Петь мне запретили. После того как я продемонстрировал свои вокальные данные, народ ужаснулся и отправил меня к врачу врачу-ларингологу, на обследование. Тот послушал, позаглядывал мне в горло, посветил фонариком в гланды, качнул крови на анализ и рекомендовал в итоге с пением пока не торопиться. Возможно, по его диагнозу, у меня наличествует редко-возрастная мутация голоса и нужно подождать, пока она закончится. Если же на это наплевать и продолжать издеваться над голосовыми связками, то толку всё равно не будет, так как размеры гортани меняются и можно будет вообще без голоса остаться. Получится от перенапряжения вместо голоса какой-нибудь «дребезг стекла» и будешь потом, с этим «дребезгом», всю оставшуюся жизнь, дребезжать…

В общем — петь мне нельзя, на хореографии был позорный провал, танцевать даже не доверили, отправили «качаться», повышать силу и выносливость. На музыке — всучили гитару. Иностранные языки — тоже проблемы. Когда я показал свой уровень, преподы, вначале, впали в ступор, не зная, как им быть, но потом быстро нашли выход из положения. Заменили мне японский и английский язык на занятия по китайскому. Юхх-е! Теперь у меня три раза в неделю китайский! Счастья-то как привалило! В той жизни я собирался его учить, потом, правда, решив, что мне оно не надо. А нынче, сбылась мечта идиота, как говорится. Вот тебе, на, то, от чего ты уже отказался! Бери и не благодари!

Ладно, зато я, может, буду знать китайский. Китай — страна большая, музыкальный рынок — огромный, жаль только вот, что песен КНР я не знаю. Ну… не всю же жизнь я буду чужое перепивать? Может, и своё, что-нибудь, сочиню… Да можно и с другими песнями туда поехать. Главное, быть популярным. Тогда любые твои песни будут слушать…

Единственное, светлое, что можно было бы отметить в школе Кирин для меня — свободное посещение женских раздевалок и душевых. Не то, что бы я алчу, но интересно, блин! Походы по ранее запретным местам… И тут совсем не как в бане, где страхолюдины в пару и поту. Девчонки молодые, спортивные. Пусть от одобряемых мною стандартов они далеки, но всё равно, приятно посмотреть… Трусики, маечки… Ну да, я фетишист… Не вижу ничего в этом плохого. Это да, действительно радует, всё остальное — нет. Впрочем, тут ситуация точь в точь такая же, как с китайским. На те то, что уже не надо! Шо за жизнь?

Слежу за «Bye Bye Bye». Песня как стояла на второй позиции в Billboard, так и стоит. Я, честно говоря, надеялся, что со смертью группы она поднимется на первое место, но почему-то этого не происходит. Не хорошо, конечно, делать профит на смерти, но я бы хотел, что бы парни всё же поднялись на первое место. Посмотрели бы с небес, порадовались, что сбылась их мечта…

Расследование причин автоаварии всё ещё не закончено, финального заключения нет. Пока известно точно только то, что водитель был выпивший, хоть не «в усмерть», судя по показаниям анализа его крови, но, выпивший. И ещё машина превысила разрешённую скорость на этом участке дороги почти в два раза. Вот и все точные данные на сегодняшний день. В сети ходят слухи, что за фургончиком «FreeStyle» якобы гналась чёрная машина. Догнала и, обгоняя, подрезала, от чего машина и улетела с моста. Якобы, это была машина хейтеров. Ну, не знаю… Слышал, что в Корее развито преследование звёзд всякими мудаками, но ведь на мосту должны были стоять камеры? Где тогда с них записи? Наверняка должны быть давно в полиции. В полиции же пока молчат. Ладно, подождём результатов следствия…

В этот момент дверь в кабинет открывается и в коридор выглядывает симпатичная кореянка.

— ЮнМи, пожалуйста, заходи, — вежливо приглашает она меня с лёгким поклоном.

Встаю, ответно кланяюсь и, направляясь к двери, совсем не ко времени, зачем-то думаю о том, сколько ей лет? Всё никак не научусь определять возраст местных женщин. Какие-то они тут «долго сохраняющиеся». В двадцать лет кореянка выглядит как школьница. В тридцать лет она выглядит тоже как школьница. В сорок — она выглядит как институтка. А в сорок пять — как семидесятилетняя ненормальная бабка, вихрем носящаяся по улице. Одно у них хорошо. Бабки носят маркеры-указатели. Они все, как одна, почему-то ходят в шапках-туристках и определять возраст можно по их шапкам. Если есть такая шапка — железно уже за сорок пять, а потом, чем больше козырёк на шапке, тем аджума старше. С возрастом, он у них, с чего-то, увеличивается…

Трени вторая

Время действия: субботний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи.

— В следующую субботу в школе Кирин — «вечер посвящения в ученики», — говорю я и, с уважением, держа конверты двумя руками, с поклоном, протягиваю конверт сначала маме, потом старшей сестре.

— Приглашения для членов семьи, — объясняю я, что это такое я им дал.

Пока они смотрят, я наклоняюсь и подхватываю на руки Мульча, которая своим негодующими воплями и требованием обратить на неё внимание, портила торжественный момент.

— Ну чего ты орёшь, кошатина? — гладя ее, говорю я, — На усатых-хвостатых приглашения не давали.

— Она тебя уже с обеда ждёт, — говорит мама, закончив читать и улыбкой смотря на нас с Мульча, — как села возле двери, так и не уходила, пока ты не пришла. Словно чувствует, что ты сегодня придёшь.

— Правда? — спрашиваю я у кошки и осторожно трясу её, — да ты моя красотуля-хвостуля… Утю-тю-тю!

— Ой, дочка, — говорит мама, подходя ко мне и обнимая, стараясь при этом не придавить Мульча, — просто глазам своим не верю. Приглашение из школы Кирин… Нужно будет повесить их в рамках рядом с твоими дипломами!

— А в чём мы туда пойдём? — озадаченно спрашивает СунОк, держа конверт в отставленной в сторону руке.

Она вопросительно смотрит сначала на меня, потом на маму.

— Там же будут не простые люди, — поясняет она, почему задалась таким вопросом, — как мы будем смотреться на их фоне?

— У тебя что, совсем нечего одеть? — спрашиваю её я, почёсываю шейку громко мурлыкающей Мульча, — в чём-то ты раньше ведь ходила?

— Вот именно, в чём-то!

— Займи у подруг.

— Мои подруги, все такого же уровня, как и я, — сердито отвечает онни, недовольная тем, что я её не понимаю, — а там будет совсем другой уровень.

— Ты что, решила произвести неизгладимое впечатление своим нарядом на корейскую элиту? — опять не врубаюсь я в суть проблемы и делаю попытку догадаться, — Или ты там принца своего решила встретить?

— Тссс! — презрительно фыркает на это в ответ онни, дёрнув плечом.

— Тебе хорошо, — говорит она, — ты вон, какая, в ученической форме, красивая. А мне придётся всю голову сломать, думая, что на себя надеть.

— Я надеюсь на тебя, онни, — говорю я, не став углубляется в «тряпошную» тему.

— А что там будет? — помолчав, задаёт следующий вопрос онни, — Какая программа?

— Сначала — свободные экскурсии, — говорю я, — Как мне объяснили, можно водить своих родных по школе, показать, где ты ешь, где учишься, где живёшь. Потом торжественная часть, в которой директор скажет слово, поблагодарит родителей за их детей. А потом — концерт, с участием учеников и приглашённых знаменитостей. Я тоже выступаю.

— Ты-ы? — распахнув глаза, не поверила мне СунОк, — Ты тоже выступаешь?!

— Да, — спокойно констатируя факт, говорю я, — я исполню произведение на рояле.

Пфф… — надув щёки, выдыхает онни, — Ты только поступила и уже выступаешь?

— Так получилось, — пожав плечами, объясняю я.

Получилось с подачи учителя музыки.

— ЮнМи, — спросил он меня, начав урок, — хочешь выступить на концерте перед своей семьёй?

Класс замер, от такого предложения, разом обернувшись ко мне, а я задумался.

— Хочу, сонсен-ним, — подумав, ответил я, вспомнив маму ЮнМи и СунОк.

— Тогда, тебе нужно будет пройти прослушивание. Сегодня. Ты готова?

— Готова, — кивнул я, подумав про себя, что если не мытьём, так катаньем, но препод своего добьётся, раскрутит меня на всякие выступления. Сейчас вот, родными заманил, завтра, ещё что-нибудь придумает. Ладно, пусть пытается. Главное, в такой ситуации — продаться подороже.

Прослушивание состоялось в том же классе. Присутствовал директор школы, ещё её художественный руководитель, главный распорядитель концерта и ещё много всякого народу, которого я ещё не знаю. Сыграл им «Польку», сыграл «Сонату для клавира». По моим ощущениям — хорошо получилось, что, в общем-то, и подтвердил директор, приказав включить меня в концерт с «Полькой». Моцарта, в процессе обсуждения, посчитали слишком длинным и предположительно неинтересным для неискушённой в классике публики. Ну, «Полька», так «Полька», мне же проще.

— А что ты будешь играть? — спрашивает онни, — Ты нам с мамой это сыграешь?

— А давайте поедим, — предлагаю я, — а то так жрать хочется, что просто переночевать негде!

— Юна, прекрати! — несильно хлопает меня по плечу мама, — ты теперь настоящая леди. Учишься в школе Кирин. Тебе нельзя говорить такие слова.

— Хорошо, не буду, — обещаю я и прошу, — кормите, а то я сейчас с голоду умру!

— Пойдём, пойдём! — начинает суетиться мама, мой руки и пойдём! Я уже всё приготовила!

(чуть позже)

А я удав, а я удав, как хорошо удавам жить…

Лежу на боку, уперевшись правым локтём в подушечки, смотрю вместе с семьёй шоу. Нажрался так, что дышать тяжело, но ничуть об этом не жалею. Смерть от обжорства гораздо приятнее смерти от голода. И потом. Я ведь вспомнил о вреде злоупотреблений и пользе диет. Целых две ложки не доел! Правда, будущее взвешивание вызывает некоторые опасения. Ничё, на следующей неделе — хореография, а точнее физподготовка вместо неё. Там и сброшу. Правда, взвешивание по понедельникам, а спорт будет во вторник… От хитрые, поставили весы на понедельник, когда все из дома возвращаются! Нет, чтобы на пятницу перенести, на пик голода. Вот тогда-то и результаты были бы! А то что, дома не есть, что бы в понедельник дать результат? Это просто изувер, тот кто такое придумал… Может, петицию в администрацию школы написать, собрать подписи… Впрочем, с этими корейскими «тихушниками» вряд ли что протестное организуешь. Сразу в отказ уйдут. Когда препод спрашивал, кто ещё руки натёр, все сказали — нет, никто. Хотя я точно видел, что две девчонки тоже натёрли руки…

По телеку гонят какое-то «живое шоу», лайф шоу, как забавно иногда произносит ведущий по-английски. Обсуждают проблему пьянства в стране. Причём передача идёт в прайм-тайм, в то время, когда вся Корея прильнула к голубым экранам после ужина. Похоже, у кого-то в стране есть чувство реальности, раз пытаются что-то сделать с повальным «закладыванием за воротник». А то, пьяные школьники меня как-то напрягают. Видел, правда, всего один раз, но всё равно, напрягают. Нехороший такой, звоночек. Судя по моим дорамам, подобного в Корее быть не должно, а оно тут есть…

Правда, процесс протекания шоу вызывает у меня странное впечатление, хотя, с виду, вроде бы всё нормально. Есть студия, есть множество зрителей и гостей программы, среди которых присутствуют популярные люди: телеведущие, актёры, журналисты. Есть живой разговор. Всё есть, только вот обсуждаемая тема какая-то… непонятная. «Что вреднее — пить или курить?» — вот так она звучит. Как лично я понимаю, хрен редки не слаще, но им, похоже, это неизвестно и они там усиленно это выясняют. Я, в общем-то, не Копенгаген в медицине, владею только тем, что в меня мама впихнула, но на мой дилетантский взгляд, вред от питья и курения идёт по разным органам и можно ли этот вред сравнивать между собой, это ещё вопрос. Но, в студии, почему-то никто не озабочен научным обоснованием корректности сравнения. Все приглашённые смеются, шутят, высказывают свои предположения, рассказывают смешные истории на обсуждаемые темы. Короче, такой милый уютный междусобойчик, в котором, похоже, многие друг друга неплохо знают. Параллельно идёт интерактивный опрос населения: как вы, думаете, что вреднее? Население участвует активно, на экране мелькают зелёные и красные цифры результатов телефонных звонков, шоу, по ощущениям от просмотра, идёт «на ура». То, что «на ура», можно судить и по СунОк. Онни, прижимая к себе спереди обхваченную руками подушку, «вся в телевизоре». Ну да, ей эта тема «животрепещит». Опять началась учёба, опять эти преподы-алкоголики появились.

Лежу, смотрю вместе со всеми, не комментирую, тихонько, как настоящая леди, тихонько культурно отрыгиваю, наслаждаюсь сытостью и покоем. Почему в Корее только один выходной?! Безобразие! Куда смотрит правительсьво?!

Шоу, между тем движется к завершению. Среди приглашённых у них есть врач — профессор из какого-то там университета. Светило медицины, который, как я понял, должен в конце вынести окончательный вердикт, что же вреднее. Огласить, так сказать, «истину в последней инстанции». Всю передачу он просидел с видом познавшего основы бытия буддийского монаха-отшельника, и только загадочно улыбался, слушая доводы каждой из сторон. Но вот, наконец, настаёт и его час. Организаторы шоу обращаются к нему с просьбой объявить свой вердикт, и он, не моргнув глазом, сообщает: «Курить вреднее, чем пить!»

Сразу вся студия начинает шуметь, отовсюду слышаться просветлённые возгласы: «О-о-о-о»! Все только что познали истину и просветлились. И акцент беседы тут смещается же в другую сторону. Участники на все лады начинают говорить, что пить-то, оказывается, ПОЛЕЗНЕЕ, чем курить. Вот где бутылка-то зарыта!

Индиферентно смотрю на этот цирк в экране телевизора и думаю: Бли-ин, наши-то шоу смотреть невозможно, а тут дурь ещё хлеще. Чё несут…? Впрочем, за что им заплатили, то они и несут…

— Вот, — поворачивается ко мне онни, всё так же прижимая к груди зелёную подушечку, — слышала, что профессор сказал? Курить вреднее! Поняла?

— Так ты, поэтому, продолжишь пить, что ли? — лениво интересуюсь я, — Будешь утешать себя тем, что курильщик умрёт на полгода раньше тебя? По мне так лучше быть курильщиком, чем алкоголиком. Курильщики к смерти хоть людьми остаются, а алкоголики — в животных превращаются… В свиней.

Онни открывает рот и пару секунд спустя закрывает его обратно, не найдя, что возразить.

— Ничего я не собираюсь, — нахмурившись, наконец, говорит она.

— Если тебя опять начнут доставать твои преподы-алкаши, — говорю ей я, — скажи им, что пожалуешься сестре. Сестра приедет и все им ноги с руками повыдергает, чтобы с ерундой к девушкам не приставали. Враз, трезвенниками станут.

— Ничего ты не сделаешь! — надувшись, сердится на меня онни, — Ерунду не говори!

— Честно, — говорю я, — если эта ерунда продолжится, то я добьюсь, чтобы тебя выгнали из твоего алконария. Через два года у меня будет достаточно денег, чтобы оплатить твою учёбу в приличном месте, а не там, где каждую пятницу по-чёрному «закладывают за воротник». Нечего делать в таком университете. Смысл получать знания, если при этом теряешь здоровье?

Онни совсем надувается как мышь на крупу, но молчит.

— Вообще, — говорю я, — я хотела с тобою поговорить. Знаешь, онни, я не помню, как ты поступала в институт. Извини за мой вопрос, но я твоя сестра. Я хочу знать, ты действительно хотела заниматься туризмом или поступила, «потому, что поступила»?

— Туризм, это интересно, — помолчав, отвечает СунОк, но как-то без особой уверенности в голосе.

— Не спорю, — кивнув, соглашаюсь с нею я, — только вот… Онни, английский — это не твоё. Честно. Из-за него ты будешь иметь на работе кучу проблем и минимум продвижения в карьере…

Онни хмуро молчит, продолжая обнимать подушку.

— Я к чему завела этот разговор, — объясняю я, — скоро в семье появятся деньги. Может, ты хочешь заняться чем-то другим? Не туризмом? Можно будет поменять место учёбы и направление деятельности. Ты подумай.

СунОк озадаченно смотрит на меня.

— А деньги? — спрашивает она, — Мама на моё обучение столько денег потратила! Их же ей не вернут!

— Жизнь невозможно прожить без потерь, — пожимая плечами, говорю я, — а мне совершенно не нравится та ситуация, в которой ты находишься. В университете тебе приходится пить, чтобы быть как все, а учишься ты тому, в чём с большой долей вероятности ты не преуспеешь, как об этом мечтаешь. Деньги да, жалко. Но их всегда можно заработать, а ушедшее впустую время вернуть не получится от слова «никак» и «совсем».

СунОк недовольно смотрит на меня. Мама молчит.

— Чем бы ты хотела заниматься? — спрашиваю я онни, — Что тебе нравится?

— Ну… — перестав хмурить лоб, задумывается та, подняв глаза к потолку, — ну…

— Знаешь, — наконец, немного конфузливо говорит она, — мне нравятся… склады.

Я вопросительно смотрю на неё, ожидая продолжения.

— Понимаешь, — пытается объяснить свое увлечение онни и, судя по её лицу, что-то вспоминая, — там всегда столько много всего. Всё такое разное, такие разные запахи… Пахнет мешками… вениками… мылом… Я несколько раз была у дяди на работе. Там был большой склад. Я когда зашла внутрь, то сразу захотела, чтобы у меня был такой же! Тоже так же было всё аккуратно сложено, и я знала, где, что у меня лежит. И машины. Они бы возили товар целый день, туда-сюда. Людям…

СунОк смущённо замолкает и опускает голову.

Надо же, какие всё же люди разные, — думаю я, слегка озадаченный откровением онни, — мне вот никогда не хотелось стать начальником склада. А у неё это — детская мечта… Может, причина в тяжёлом детстве? Маленькая девочка оказалась поражена количеством вещей сразу находящихся под одной крышей? Наверное, да, но я не психолог, чтобы делать с этого какие-то выводы. Нравится человеку, пусть нравится, ради бога!

— То есть, ты хочешь заняться «логистикой»? — уточняю я онни, никак не став комментировать её рассказ.

— Ну… наверное, да, — подумав, кивает головой она, — я не знаю, как именно называется эта работа. Но мне нравится, когда много товара. И его туда-сюда возят…

— Давай, ты подумаешь об этом, — предлагаю ей я, — я понимаю, что разговор у нас начался совершенно неожиданно. Нужно всё обдумать, тем более, что время на это есть. А с университетом твоим, моё мнение — нужно завязывать. Совершенно не дело, когда преподаватели со студентами пьют.

СунОк надолго задумывается, смотря на меня.

— Я подумаю, — кивнув, наконец, обещает она и спрашивает, меняя тему, — ты мне новую главу «Волшебника Изумрудного города» написала?

— Да, — говорю я, с внутренним вздохом вспоминая, сколько часов бы я мог поспать вместо этой писанины.

— Давай! — искренне радуясь, требует сестра, — А то подписчики уже спрашивают, когда будет продолжение?

— А сколько у тебя уже подписчиков?

— Одна тысяча двести двадцать семь!

— Ого, — удивляюсь я, — здорово!

— Да, — с довольным видом говорит онни и хвастается, — каждый день подписываются! А когда ты сможешь написать мне продолжение «Волшебника»?

Мда, — думаю я, смотря на неё, — похоже я и тут, подо что-то, подписался…

Время действия: Понедельник. Утро.

Место действия: школа Кирин

Приехав пораньше и выгрузив из такси Корг и компьютер с периферией на грузовую тележку, везу их в направлении учебного корпуса. Там мне разрешили их поставить в музыкальном классе. Просто так ничего в школу привозить и проносить нельзя, нужно получить для этого разрешение. Идея здешней администрации такова, что всем необходимым для обучения учеников обеспечивает школа. Но, KingKorga у них не оказалось, и я получил пропуск на внос на территорию инструмента под будущий батл. И то, пришлось подключить к процессу учителя музыки, чтобы он походатайствовал за меня.

Внезапно замечаю, что навстречу мне идёт ЁСыль с какими-то старшекурсницами. Мм-м, как во время-то! Когда я тут, с тележкой. Им-то чего не спиться?

— Божечки мои! — в притворном ужасе всплёскивает руками ЁСыль, подойдя вплотную и рассмотрев, что именно я везу, — С какой помойки ты это взяла?

Ну да, системник я так и не удосужился корпусом закрыть. Родной его, я тогда выкинул, а за новым — нужно ехать. Когда было время, я не поехал, а сейчас — времени нет!

Девчонки между тем окружают меня с тележкой и начинают рассматривать, обмениваясь друг с другом едкими комментариями, причём так, словно меня тут нет. Естественно, что мне это быстро надоедает и когда они, перемыв кости несчастному компьютеру, начинают обсуждать фанерный корпус Корга, я не выдерживаю.

— Да! — неожиданно для них кричу я, заставив их вздрогнуть и замолчать, — Корпус у него фанерный! Но играет он, отнюдь не фанеру! Дорогу, болтушки! А то ноги отдавлю!

Навалившись на ручку тележки, я устремляюсь вперёд, сквозь испуганно прянувших от меня девиц.

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин, библиотека, читальный зал.

Сижу, с умом время провожу. Решил, раз уж попал в школу, так нужно хоть «дыры» свои в образовании закрыть, тем более, что сама жизнь к этому побуждает. Вот, «набрал» материала по истории, обложился книгами, вдумчиво читаю. Только вот чем дальше продвигаюсь, тем больше кажется мне, что не ту я книгу взял. Слишком уж много у неё страниц… Что, история Кореи была столь богата событиями? Вот уж, честно говоря, не ожидал… Нужно было потоньше брать. В этой слишком подробно всё расписано, — кто, чего, кому и как сказал и что в ответ подумал тот, кому сказали. И что потом сделал. Интересно, а откуда историки всё это знают? Тут не помнишь, что неделю назад было, а они расписывают так, как будто самолично свечку везде держали… Врут, небось… Сказочники… Ох уж эти сказочники…

Вздыхаю, глядя на книгу.

Нужно настроиться на работу. Иначе, просто зря время переведу, если буду так в час по чайной ложке читать. Не, было бы конечно интересно сравнить историю этой Кореи с мой, посмотреть на отличия, сравнить результат… Если бы я знал историю «своей» Кореи! А так… Получается что в книге одни ни о чём не говорящие мне события. Разве только про подвиг крейсера «Варяг», принявшего неравный бой в корейской бухте Чемульпо посмотреть… О! А это уже интересно! Где тут недавние времена? Было ли что-то здесь похожее или нет?

ЮнМи в библиотеке

Внезапно в моём кармане начинает дёргаться в вибрации телефон, сообщая о входящем вызове.

Кто там? — думаю я, вытаскивая его, — Дома, что ли, чего случилось? А н нет, это господин СанХён! И чего ему нужно? Деньги первые пришли?

— Одну минуту, господин президент, — громким шёпотом говорю я в телефон, прикрывая его рукой, — я в читальном зале, я сейчас выйду в коридор…

— Добрый день, господин Ли СанХён, — здороваюсь я с шефом, оказавшись в коридоре, — рада вас слышать.

— Здравствуй ЮнМи, — приветствует меня СанХён и интересуется, — Не помешал?

— Нет, сонсен-ним.

— Чем занята?

— Учу историю, сонсен-ним.

— История, это хорошо. Ведущие на разных шоу любят проверять, насколько хорошо айдолы знают историю своей страны. Так что учи хорошенько!

— Да, сонсен-ним.

— Как тебе школа? Нравится?

— Честно говоря — нет, — вздыхаю я в трубку.

— Почему? — искренне удивляется президент.

— Кормят — плохо, учат — много и не тому, что нужно… — делюсь я своими первыми впечатлениями.

— Мда? — озадачивается СанХён, — Первый раз слышу, что Кирин не нравится. Наверное, просто ты пока ещё не привыкла. Хорошо. Я тебе звоню вот по какому вопросу. У тебя случаем нет больше никаких материалов по «FreeStyle»? Может, остались ещё видео или фотографии? Может, на телефоне что-то есть?

— Нет, господин президент. Я всё вам отдала. А на телефон я ничего не снимаю. В нём у меня такая плохая камера стоит, что снимать на неё нет никакого смысла, сонсен-ним.

— Понятно…

— Что-то случилось, сонсен-ним?

— Да нет, ничего. Просто тут возникли вопросы с наполнением «концерта памяти». Пустоватый он выходит. Ладно, я тебя понял, это мои проблемы. Занимайся.

— Хорошо, сонсен-ним.

Чё звонил? — думаю я, попрощавшись с шефом и вернувшись в читальный зал, — что значит — «пустоват»? Непонятно… Впрочем, ладно. Я думаю, он решит этот вопрос, а у меня сейчас другая тема. Что там с крейсером «Варяг»? Может, мне лучше в сеть вопрос кинуть, чем в книге искать?

Что значит — «пустоват»?

Время действия: Тот же понедельник. Вечер.

Место действия: школа Кирин. Кафе. За столиком в углу зала три подружки за чашечкой кофе с планшетами и ноутбуками. Периодически координируя действия друг друга, что-то целенаправленно ищут в сети.

— Посмотрите, это что, она?

— Ммм… откуда эта фотка?

— Со странички одной девчонки. Она училась вместе с ЮнМи и у неё выложено много школьных фотографий. Там не подписано, но, похоже, это она.

— Ммм… Не очень-то похоже… Если она только не сделала себе пластику…

— Кто?

— ЮнМи.

— Она что, ненормальная, делать пластику в таком возрасте?

— Не знаю, может, на что-то рассчитывала? Сохрани фотографию.

(пауза, наполненная запахом кофе и звуками сосредоточенного сопения перед экранами)

— Ваа-у-у-у! Пресвятые ананасы! Вы только посмотрите на это!

— Что там у тебя?

— Девчонки, я нашла её сертификаты!!

— И что? Что в них такого, что ты так восхитилась?

— Смотрите! Пять сертификатов и у всех оценки выше 990 баллов!

— Не может быть! Покажи!

— И мне, и мне покажите!

— Вот, смотрите!

(три головы упираются друг в друга перед экраном)

— Вот это да! Зачем она тогда поступила в школу Кирин? С такими знаниями, её бы легко взяли в SKY… Ничего себе… Понятно теперь, почему преподаватели дают учить ей только китайский… Тссс…

(пауза. Головы задумчиво «расходятся» по своим экранам.)

— Я зашла на сообщество её класса. Задала на форуме вопрос. Надеюсь, они быстро ответят…

— Интересно, как она смогла выучить столько языков? Может, она жила за границей? Кто её семья?

— Простая семья. Мама хозяйка ресторанчика, а сестра учится в университете Ёнесай… О! Её онни ведёт пользующийся популярностью блог для одиноких людей… Называется — «Ужин с СунОк».

— Пфф… Не очень-то она тоже скромна, её сестра! Название звучит прямо как «Ужин с королевой Англии». И о чём её блог? Что она в нём пишет?

— Ну-у… я точно не смотрела… Вроде бы ужинает перед камерой, рассказывая о случившемся с ней за день…

— И всё?! И это кто-то смотрит? Правда?!

— Ещё месяца не прошло, а у неё уже почти полторы тысячи подписчиков.

— … Ну, надо же, кто бы мог подумать, что всё так просто! Я бы тоже смогла так делать… Но мне кажется, что это не красиво, становиться успешной, используя одиноких людей. Им и так не сладко, а тут ещё кто-то их использует…

(пауза. Внезапно громким шёпотом и пригнувшись к столу)

— Смотрите, смотрите! ЮнМи пришла!

— Ага. Как обычно, словно королева, голову держит!

— С её-то сертификатами, ей есть чем гордиться. Только непонятно, почему она никому о них не говорила? Вот я бы всем рассказала!..И на рояле она отлично играет… Когда только успела научиться…

— Смотри-смотри! Опять одна есть села! Да что с ней такое?! Совсем не боится изгоем стать?

— А пойдемте, спросим её об этом?

— Думаешь, стоит?

— Почему нет? Может, у неё что-то не так, раз она одна ест… Вдруг, она о ком-то грустит?

— Так она тебе и скажет!

— Но спросить-то можно…

— Смотри, смотри, сколько она сахара в кофе кладёт! Это же вредно, класть столько сахара! Прыщи будут!

— По её лицу не скажешь, что сахар ей вредит… Вон, какая кожа ровная!

…

Сижу, никого не трогаю. Хотя хочется кого-нить покусать, так жрать хочется. Не выдержав мук голода, дошёл до школьного кафе. Взял стакан кофе с печеньками, сел за столик в уголок, дабы не привлекать внимания. Печеньки здесь невкусные. Пресные. Не как наши. Но я сахару побольше в кофе набухал, для компенсации. Пью сладкий кофе, закусываю невкусными печеньками, ни о чём особо не думаю, смотрю в никуда, мозг расслабляю… Отдыхаю перед заполнением «эмоционального журнала», сил набираюсь. Интересно, а нельзя ли как-нибудь ускорить его заполнение?

— Э… Привет? — неожиданно раздаётся рядом голос.

Отключаюсь от мысленной картинки в своём мозгу, на которой железный робот бешено штемпелюет мой «эмоциональный журнал» здоровенным штампом и возвращаюсь в этот мир. Рядом с моим столиком стоят три улыбающиеся девочки, со стаканчиками кофе в руках и выжидающе смотря на меня. Девчонок я знаю. Учатся на год старше.

— Аньёнхасейо, — вежливо отвечаю я, используя официальное приветствие и изображая кивком поклон.

— Здравствуй. Тебя же ЮнМи зовут, да? Ты нас знаешь?

— Да, Ынха-сонбэ — называю я её по имени, подтверждая, что знаю.

— Хорошо, кивает Ынха и сообщает, — Мы хотим с тобой поговорить.

— Пожалуйста, сонбе, — откидываясь назад на спинку стула, делаю я приглашающий жест левой рукой в сторону свободных мест за моим столом, — я буду рада.

— Спасибо, — вежливо благодарят девчонки и быстренько занимают предложенные места.

Как-то они… подозрительно настроены, — думаю я, замечая непонятное выражение на лице одной из гостьей, — нужно держать ухо востро…

— Ой, тебе нравятся эти печенья? — с милой улыбкой на устах обращается ко мне с вопросом одна из подружек, начиная, как это принято у девушек, разговор чёрт его знает откуда. Из далёкого-далёко.

— Если честно, — отвечаю я, не имея желания играть в «культурные разговоры за столом», — совершенно не нравятся. Но остальные — ещё хуже. Поэтому, я ем эти.

С удовольствием смотрю на их озадаченность. Приятно думать, что я сразу «порвал шаблон» разговора и повел его по своим правилам.

— А мне всегда казалось, что пирожные тут вкусные, — переглянувшись с подругами, удивлённо говорит девушка.

— На вкус и цвет — все фломастеры разные, — не став спорить, соглашаюсь я и киваю.

Собеседницы снова мешкают, видно соображая, при чём тут вкус и фломастеры? Похоже, таких прибауток и них тут нет, есть другие, которых не знаю я. Я пользуюсь своими и поэтому, каждая моя шутка требует обдумывания, поскольку звучит для услышавших её в первый раз.

— Тебе не нравится, как тут готовят? Правда? — удивляется ещё одна девушка.

Если честно, — думаю я, — мне кажется, что местные повара ставят на нас опыты, играя в игру — «интересно, а это они тоже — сожрут?». Но я человек культурный, поэтому, так говорить не стану.

— Я привыкла к другой пище, сонбе, — дипломатично отвечаю я.

— Какой? — тут же следует быстрый вопрос заданный очень заинтересованным тоном.

— У моей мамы свой ресторанчик. Она хорошо готовит.

— А-а, а мы думали, к заграничной… (разочарованно)

— Почему, к заграничной, сонбе? — не понимаю я.

— Ну… (пожимая плечиком)… ты же столько языков знаешь… Мы решили, что ты где-то практиковалась, вот и привыкла к другой пище… Не корейской…

Не корейской? Нужно быть осторожнее с местным патриотизмом…

Молча пожимаю плечами, не говоря ни да, ни нет. Три пары глаз внимательно смотрят на моё лицо, считывая его малейшее мимическое движение. Да, женщины, — это не просто… Им палец в рот не клади. Зазеваешься — по плечо руку оттяпают! Не нужно было их за свой столик пускать. Теперь приходится напрягаться.

Отмалчиваюсь, так ничего не сказав по поводу «не корейской пищи». Пусть сами чего-нибудь придумают.

— ЮнМи, а почему ты всегда ешь одна? — после порядочного молчания задают мне другой вопрос, — это из-за того, что тебе не нравится еда? Или… Может, ещё из-за чего-то? Может, ты переживаешь из-за чего-то?

И так участливо смотрят в глаза. Ну, девки, ну дают! Щас прямо всё так и расскажу!

— Я так тренируюсь, — отвечаю я, — готовлюсь к жизни звезды эстрады.

— Тренируешься? — не понимает та, — Как же ты это делаешь?

— Сонбе, вы ведь видели звёздное небо? — отвечаю я вопросом на вопрос.

Да, — без слов кивает та в ответ.

— Разве звёзды на нём висят кучками? — спрашиваю я.

Сонбе задумывается, припоминая.

— Даже если нам видно несколько звёзд рядом, — прихожу я ей на помощь, — то это только иллюзия. Любой астроном вам скажет, что на самом деле, между звёздами миллиарды миллиардов километров. Удел звезды — одиночество. Звезда может быть только одна.

— Настоящая звезда, — делаю я оговорку, пока девочки думают над этой концепцией, — Поэтому, я тренируюсь быть одной. Я считаю, что это может мне пригодится в будущем и это более правильная тренировка, чем заполнение всяких журналов впечатлениями об уже забытых под вечер эмоциях. Журнал не научит быть одной, а поедание пищи в одиночестве — очень даже.

— Разве люди так делают? — не задумываясь, сразу после моих слов говорит мне одна из девушек, — Разве можно отказываться от дружбы, от любви?

— Звёзды — не люди, — лаконично поясняю я.

После прозвучавших слов, за столом возникает неудобное молчание. Сидим, молчим. А о чём ту говорить? На лицо несовпадение жизненных концепций… Почему-то вспоминается мамин борщ. Да, сейчас бы домой, маминого борщичка бы поесть… Эх-хх… Зачем я здесь? И что есть — жизнь?

— … Ладно, мы пойдём…

Девочки встают из-за моего столика, возвращая меня в действительность.

— Аннёнхи касэйо! — провожаю их я официальным прощанием.

Чего приходили? Чего хотели? Что надо-то было?

Время действия: вторник. Вечер.

Место действия: школа Кирин, кафе. За длинным столиком сидят четыре девушки, пятой, на краешке и сбоку пристроилась ЮнМи.

Был такой фильм — «О чём говорят мужчины?». А у меня сегодня другое кино — «О чём говорят женщины?». Соседка моя, ЧуЫн, пригласила меня пойти посидеть с её подружками. Я помялся, помялся, а потом подумал — «а почему бы и нет?». Как я не ерепенюсь, но постоянно одному, всё же скучно. Да и потом, нужно изучать «среду обитания», так сказать. Женскую среду обитания. Раз я теперь отнесён к ней, то нужно хоть как-то «петрить» в вопросе. Хоть на девочку как-то походить… Это иногда бывает нужно… Пошёл, короче говоря, согласился. Девочки встретили меня настороженно, но не прогнали. Вот, теперь вежливо сижу, с умным видом слушаю, о чём подружки ЧуЫн болтают, помалкиваю. Девчонки в этот момент вывели на экран совместное фото каких-то, как я понял, танцующих и поющих знаменитостей и оценивают то, что видят.

— Вау..! Их тела — реальное искусство!

(какое ещё искусство? Что выросло, то выросло..)

— Даа, офигенные тела. Их лица не очень сочетаются с работой айдолом, скорее похожи на актрис. Выглядят более зрелыми, чем другие.

(мда? И где там — зрелость? По мне так, все кореянки — Forever Young!)

— Они красотки.

(вот уж бы не сказал…)

— Это Нара слева? Её тело великолепно.

— Это что — новый батл? Ноги Нары против ног Ли Квансу?

(пфф…)

— Нара определенно победила.

(Ну да. Слева — получше)

— Ножки такие красивые… как получить такие линии? Наверное, с этим рождаются…

(нет, на спецскладе заменяют!)

— Сумасшедшая линия ног!

(крэзи, крэзи!)

— Самое грустное в том, что в группе знают только Нару…

(в смысле? Из всей группы знают только как одну её зовут? У остальных участниц известность уровня подтанцовки?)

Пфф… Ну и разговорчики у девчонок! И слова ещё так странно выстраивают в предложениях… Хм, на мой взгляд — обычные худые ноги. Но прямые, да, отрицать не буду. Чего уж так восхищаться? Может, для корейцев — «прямота», это культ? Большинство женских ног, которые я здесь видел, помимо того что они короткие, ещё и кривые. Поэтому, прямые ноги сразу привлекают к себе внимание?

— А ты, ЮнМи, — обращается ко мне ЧуЫн, видимо видя, что я молчу и пытаясь втянуть меня в общий разговор, — кто тебе нравится — Нара или Квансу?

Девочки поворачиваются ко мне, ожидая ответа. Вспомнив последнюю фразу про то, что из группы люди знают только Нару, я решаю пошутить.

— Есть старинное гадание по ногам, — говорю я, — и в отношении Нары оно сбывается.

— Какое гадание? — раздаются сразу несколько заинтересованных голосов, — Как по нему гадают?

— Старинное гадание, — повторяю я, и раскрываю любопытным его суть, — гадают по нему просто. Если ноги длинные и стройные, то всё будет отлично, а если они короткие и кривые, то нет…

Девочки молча смотрят на меня. Почему-то никто не смеётся. Упс… А какие у них… ноги? Под столом не видно… Пфф… Шутка явно для мужского коллектива, не для женского… Мда… Сострил, называется…

Девочки посмотрели на меня с осуждением, потом с осуждением на ЧуЫн, типа, «кого ты к нам привела?» и, тактично промолчав, опять поворачиваются к ноутбуку, как будто я ничего не говорил, а они — ничего не слышали. Переходят на новую страницу на сайте.

— Ой, смотрите! «FAN Entertainment» отменили концерт памяти «FreeStyle»!

— Они с ума сошли? Зачем такое делать?!

— Дядюшка СанХён решил сэкономить?

— Это большая ошибка. Фанаты будут против.

— Да. Думаю, многие от них отвернутся.

— Похоже, у агентства трудные времена. Сначала провал «Короны», теперь «FreeStyle»…

— «FAN Entertainment» сами роют себе могилу. Президент СанХён делает странные вещи. Зачем нужна была новая концепция «Короне»? Они и так, миленькие…

— Мне нужно позвонить, — говорю я, поднимаясь из-за стола, — извините.

(телефонный разговор ЮнМи и президентом СанХёном)

— Понимаешь, ЮнМи, — объясняет мне СанХён, не став возмущаться по поводу того, что я ему вот так вот взял и позвонил, да ещё и ответа потребовал, — так получилось, что из-за их стремительного старта, участников «FreeStyle» особо никто не знал. Когда я говорю — «не знал», я говорю об агентствах и исполнителях… Ни у кого нет о них воспоминаний, поскольку, никто не был с ними знаком… Да, у почивших, есть их родственники, друзья, но они люди не публичные, мало кому известные. Из-за этого задуманный формат концерта не складывается. А парней хотелось бы проводить, как следует…

Весьма озадаченный услышанным, молчу в трубку.

— В общем, концерту не хватило наполнения, — говорит президент и уточняет, — достойного наполнения. Нельзя составить часовое выступление из одних каверов на одну и ту же песню и заставить людей говорить какие-то слова о покойных, которых они не знали. Это будет жалкое зрелище. Лучше никак, чем так.

Вообще-то да, но…

— Можно было пригласить большой оркестр… — вяло предлагаю я, поняв суть проблемы но, не желая сдаваться.

— И что бы из этого вышло? — спрашивает президент, — Это было бы просто выступление оркестра, а не вечер памяти. Слушай меня внимательно, ЮнМи. Концерт я заменяю съёмками фильма. В нём будет всё. И рассказы родных об их детях. Слова их друзей. Воспоминания тех, кто с ними работал. Да, те ребята, которые снимали с вами клип, уже подписали договора о сотрудничестве. Там и у тебя роль будет. Поняла?

— Да, сабо-ним.

— Концерт прошёл, и его нет. А фильм останется. Я знаю, что для тебя это чувствительно. Хотел предупредить раньше, но как-то не получилось. Ты позвонила первой.

— Спасибо сабо-ним, — благодарю я, подумав о том, что так действительно будет лучше и предлагаю, — сабо-ним, а давайте, я напишу музыку к фильму?

Молчание в трубке.

— Ты? — удивлённо, наконец спрашивает президент СанХён.

— Да, — подтверждаю я, — какую скажете, такую и напишу. Думаю, классика будет лучше всего. Сколько у меня есть времени?

— Ну… — задумывается в ответ президент, — фильм будут снимать в жанре документальное кино… Есть три месяца.

— Хорошо, — говорю я и обещаю, — в ближайшее время сделаю композицию и перешлю её вам, господин президент.

— Договорились, — отвечает СанХён и напоминает, — только про учёбу не забывай.

— Не волнуйтесь, господин президент, — отвечаю я, — проблем не будет.

(чуть позже. То же кафе в Кирин, те же девчонки за столом. В зал, возвращаясь, входит ЮнМи и направляется к покинутой компании. Та же, продолжает обсуждать «FAN Entertainment».)

— Это всё из-за провала «Короны», — говорит одна из девочек подругам, — президент СанХён просто не хочет тратить деньги на «FreeStyle». Их уже нет и тратить деньги на них бессмысленно. Лучше вложить средства в новые песни. У «Короны» последнее время такой убогий репертуар…

Тут девочки замечают стоящую у стола ЮнМи, которая разглядывает их с явным выражением неодобрения на лице.

— Не нужно говорить о том, о чём не имеешь не малейшего представления, — говорит ЮнМи, увидев, что все повернулись к ней и, обращаясь к говорившей девочке, — «FAN Entertainment» вместо концерта, снимет фильм о первой группе Кореи, покорившей топ сто Billboard. «FreeStyle» первые навсегда. Это раз. Два. Президент СанХён — нормальный мужик. И три. Проблем с композициями у «Короны» больше не будет. Ясно?!

Девочки озадаченно смотрят на непонятно для них почему-то разозлившуюся ЮнМи и молчат. Та же, постояв и видя, что спорить с ней никто не собирается, поджимает губы и, не попрощавшись, разворачивается и уходит. Компания, всё так же молча, провожают её взглядами.

— Бууу… — вдыхает одна из девочек, когда ЮнМи скрывается в дверях, — ну ничего себе! Что это с ней такое?! Так смотрела на меня, я думала, что она сейчас что-то сделает! Божички мои!

Девушка берёт со стола бумажную салфетку и начинает ею обмахиваться.

— Чего это она так разозлилась?

— Откуда я знаю? Сказала так, словно «FreeStyle» её друзья, а президент СанХён её дядя!

— Да-а, странная такая! ЧуЫн, тебе не страшно жить с такой соседкой?

— О! Смотрите, смотрите! Новое сообщение! Президент компании «FAN Entertainment» сообщил о начале съёмок фильма, посвящённого группе «FreeStyle»…

Прочитав новость с экрана, читчица поворачивается к подругам. Все молча, поочерёдно, удивлённо смотрят друг на дружку.

— Откуда она могла об этом узнать? — наконец, одна из девушек, произносит вслух вопрос, мучающий в данный момент всех, — Она что, позвонила в «FAN Entertainment»?!

Время действия: воскресенье

Место действия: школа Кирин.

Хожу, по школе брожу, показываю маме и СунОк, где живу. Дядя от приглашения отказался, сославшись на дела, поэтому, экскурсию провожу только для них, двоих. Комнату свою — показал, столовую — показал, классы и большой спортзал — показал, сейчас возвращаемся из парка, пора занимать места. Вечер будут проходить в летнем театре, под открытым небом. Погода сегодня хорошая, почему бы и нет? Тем более, что «летний» гораздо больше зала под крышей. В Корее семьи большие и полюбоваться на своих чад в форме школы Кирин захотели многие из их родных. У входа в амфитеатр, которым сделан летний театр, уже толпа. Впрочем, как я вижу издали, толпятся не у входа, а около, возле поставленных рядком столов. Вспоминаю, что говорили, что на праздник приглашены айдолы из разных агентств, но, в своё время закончивших школу Кирин. Перед концертом они будут раздавать автографы, и фотографироваться с желающими.

Подходим ближе. Вижу, что на мероприятии царит корейский порядок. Столики — стоят, айдолы за ними — сидят, к каждому столику — очередь, цепочкой. Кумир берёт из пачки, лежащей перед ним, какое-то фото, скорее всего, своё, подписывает, благодарит, можно, при желании, пожать ему руку и сфотаться. Всё, свободен! Следующий! Визги, писки и восторги — пожалуйста, в стороне. В неорганизованной толпе.

Проходим сбоку мимо крайнего столика.

— Это же СыХон! — неожиданно восклицает СунОк, хватая меня за плечо и заставляя меня остановиться.

Какой ещё СыХон? — недовольно думаю я, наклоняясь в сторону и пытаясь освободиться.

Никакой СыХон меня не интересует, поскольку в неорганизованной толпе, близко от нас, я заметил ЁСыль.

Чего я всё время на неё натыкаюсь? — думаю я, смотря на неё.

ЁСыль меня тоже замечает, окидывает меня взглядом, потом переводит его на онни и маму, начав оценивающе их рассматривать.

— Да вон же он сидит! — громким шёпотом сообщает мне в ухо СунОк, теребя меня за руку, — вон!

Поворачиваюсь, куда она просит. Вижу, что за столом сидит парень во всём белом и с белыми волосами. Он как раз заканчивает подписывать очередную фотку, сидя кланяется мелко топотящей ножками от восторга какой-то девушке и, повернув голову, смотрит в мою сторону.

Итить твою, раскудрить… — откуда-то всплывает у меня в голове стародревнее и малопонятное выражение, когда я вижу его покрытые белой помадой губы с нанесённым на них чёрным рисунком, — мама дорогая… Чудо-то, какое…

СыХон

«Чудо» между тем внимательно смотрит на меня, потом на мою форму, потом снова на меня и неожиданно улыбается.

— Привет ЮнМи! — неожиданно зная моё имя, «чудо» приветственно машет мне издали рукою и интересуется, — Как дела?

Мы что, знакомы? Стою в ступоре, ничего не понимая.

— Откуда он тебя знает?! — жарко шепчет мне в ухо СунОк.

А я откуда знаю, откуда он меня знает?

Между тем, пока я молча таращился, парень в белом извинился перед очередью и, с явным удовольствием поднявшись из-за стола, направился ко мне.

— Не узнаёшь? — подойдя, интересуется он, с лёгкой насмешкой в глазах смотря на меня сверху вниз.

Молча, отрицательно кручу задранной вверх головой в ответ.

— Нас познакомил ГенХо, в «FAN Entertainment», — близко наклонившись, негромко подсказывает он.

— Так ты… тот самый СыХон?! — доходит до меня.

— Но, но… — подняв руку и указывая на его причёску, я не нахожу слов, — ты ведь… Ты ведь тогда выглядел по-другому?!

— Я сменил имидж, — с ноткой самодовольства в голосе поясняет СыХон и спрашивает, — нравится?

— Потрясающе! — честно признаюсь я.

Такого, я действительно, никогда не видел!

— Смотрю, ты тоже поступила в Кирин? — одобрительно спрашивает меня СыХон, оглядывая мою форму.

— Да, — говорю я, — решила немного подучиться.

— Правильно, — кивает мне собеседник, — Кирин — лучшая школа в Корее. А кто это с тобой?

Спохватываюсь, вспомнив про маму и переставшую вдруг почему-то дышать онни. Знакомлю всех со всеми.

— К сожалению, меня ждут, — раскланявшись и сказав, что ему очень приятно, говорит СыХон, намекая, что он тут не просто так и поясняет, — бремя славы.

Да, да конечно, — киваем мы сразу все втроём, — понимаем. Конечно-конечно!

— Хотите получить мой автограф? — предлагает СыХон.

— ДА! — тут же в ответ выпаливает СунОк.

— Прошу, — жестом руки нас приглашают пройти к столику.

Идём следом за СыХоном. Буквально физически чувствую, как в моей спине сотня взглядов сверлит дырки. Подходим к столику, без очереди получаем фотографию артиста с личной подписью. Кланяемся, отходим. Повернувшись, натыкаюсь на взгляд ЁСыль. Что-то в нём такое, астрально-космическое. Далёкое-далёкое…

Вот тебе! — с удовольствием думаю я, — шпионка…

Несколько позже. Школа Кирин, сцена летнего театра.

Конферансье представляет зрителям ЮнМи. Рассказывает, что хоть только она и поступила, но преподаватели уже доверили ей выступить на сцене из-за её необыкновенного таланта. Что эта девочка сама сочинят и сама исполняет свою музыку. И это вы сейчас услышите.

Пока всё это происходит, ЮнМи скромно стоит рядом с конферансье. Одета она в плиссированную юбку в мелкую складку, короткий пиджачок с длинными рукавами, белую рубашку с галстуком — бабочкой, белые гольфы и чёрные туфли «лодочки». На лице её нет ни грамма косметики… ЮнМи стоит и спокойно слушает, что о ней говорят, разглядывая зрителей. Сделав очередной круг по залу, взгляд её возвращается к месту, где сидят гордые за неё мама и СунОк.

Закончив говорить, конферансье кланяется и уходит. ЮнМи тоже кланяется, но не уходит к роялю, а неожиданно идёт к краю сцены, туда, где стоит на стойке микрофон, в который только что говорил конферансье.

— Работает? — постучав по микрофону, спрашивает она, и, обернувшись назад, за кулисы, просит, — включите, пожалуйста…

— Прошу прощения, уважаемая публика, — говорит ЮнМи, когда ей включают микрофон, — но сегодня вы не услышите объявленную «Польку». Я не буду её играть.

Зал отзывается удивлённым гулом, мама и СунОк испуганно замирают, выпрямив спины, а из-за кулис высовываются головы, смотря, — не пора ли бежать, оттаскивать девочку от микрофона?

— Я исполню вам другое, — говорит ЮнМи, — две композиции-посвящения… Посвящаю я их, памяти группы «FreeStyle»…

В зале озадаченно переглядываются, а СунОк прикусывает верхнюю губу зубами.

— Они были отличными парнями, — продолжает говорить о погибшей группе ЮнМи, — пусть земля вам будет пухом. Парни, эти две композиции вам… Надеюсь, вы их услышите…

Зал непонимающе молчит.

— «FreeStyle. Музыка слёз», — объявляет в микрофон ЮнМи и, повернувшись, идёт к большому, тускло отсвечивающим лаком чёрному роялю, стоящему чуть в глубине сцены. Аккуратно расправляя юбку, садится. Усевшись, поправляет ноты и, сделав короткую паузу, опускает пальцы на клавиши. В воздухе раздаются первые звуки печальной и светлой мелодии.[13]

Зал, вначале напряжённо следивший за её игрой, расслабляется и, вслушиваясь, начинает грустить. ЮнМи внимательно играет, легко порхая пальцами над клавишами. Лицо её строго, губы сжаты. Закончив, она встаёт из-за рояля и кланяется. Люди с удовольствием аплодируют.

— «FreeStyle. Музыка рая» — объявляет следующую композицию ЮнМи и вновь садится к роялю.[14]

Аплодисменты второй раз выходят более бурными и продолжительными. ЮнМи, поблёскивая чёрными глазами, раскланивается возле рояля.

Внезапно, из-за кулис, с края сцены, весь в белом, появляется СыХон, держа в одной руке — микрофон, а в другой — хитрозапакованный в прозрачный блестящий пластик и перевитый разноцветными лентами, букет цветов.

— О-о-о!! — восторженными молодыми голосами, в основном девичьими, встречает зал своего кумира. ЮнМи непонимающе оборачивается на «приведение».

— Вы знаете, что я тоже учился в школе Кирин… — произносит СыХон, подойдя к ЮнМи и поднеся к губам микрофон.

— … Когда я услышал, что эта девочка будет играть, я подумал о том, что действительно, ни разу здесь ещё не было такого, чтобы только что поступившей ученице, доверили выступить на концерте в честь своего же посвящения…

СыХон делает паузу, поворачивается и смотрит на ЮнМи. Зал, подумав и правильно поняв его ожидания, аплодирует. Дождавшись, когда аплодисменты начали стихать, СыХон продолжает.

— Но послушав эту прекрасную музыку, — говорит он, — я понял, что это было правильно. Это должно было прозвучать. ЮнМи, спасибо тебе за музыку… и за «FreeStyle»…

СыХон, сделав шаг к девушке, протягивает ей букет. Зал вновь разражается аплодисментами. У мамы ЮнМи на глазах выступают слёзы. ЮнМи несколько растеряно кланяется уже с букетом в руках.

— И ещё, — говорит СыХон, когда аплодисменты стихают, — у ЮнМи-сии, это сегодня первое публичное выступление… Можно сказывать — дебют.

— Ведь так? — спешивает он в микрофон, обращаясь к ЮнМи. Та кивает.

Зал аплодирует.

— К сожалению, я не знал, что встречу такую замечательную исполнительницу и поэтому плохо подготовился, — говорит СыХон, но…

Зрители, вытягивая шеи, смотрят, как СыХон зажав в правой руке микрофон, левой рукой снимает с себя медальон на длинной цепочке.

— Пожалуйста, прими вот это, от меня, — говорит он, держа за цепочку и протягивая его ЮнМи, — на память о твоём сегодняшнем выступлении… О дебюте…

Зал одобрительно гудит и хлопает в ладоши. Похоже, несколько ошарашенная происходящим ЮнМи, принимает обеими руками медальон, и вдруг, вместо поклона почему-то делает книксен, который у неё выходит весьма изящным.[15]

— О-оо-уу-уу… — удивлённо реагирует на происходящее зрители. СыХон, тоже, с удивлением, смотрит на девушку, которая благодарит его и зрителей, кланяясь уже по-корейски.

Появляется конферансье и, терпеливо дождавшись, пока ЮнМи до конца получит причитающуюся ей порцию аплодисментов, приступает к оглашению следующего номера концерта.

ЮнМи и СыХон вместе уходят со сцены.

Время действия: понедельник, утро

Место действия: школа Кирин

Понедельник, день тяжёлый… Вчера, в воскресенье, я хотел по-быстрому смыться из школы вместе с родными после просмотра завершающего концерт фильма о весьма успешных выпускниках прошлых лет, а точнее, об ученицах, из которых теперь состоит популярная к-поп группа, борющаяся за топ корейских чартов.[16]

Хотел, но не вышло. Мама и онни не понимали, куда я так спешу и стабильно «тормозили». В итоге, мы, всей семьёй, неожиданно для меня, оказались окружёнными совершенно незнакомыми людьми. Зрителями, которые хвалили меня, благодарили маму за то, что смогла воспитать такую талантливую дочь, спрашивали, где я училась музыке и сколько времени потратила на эту учёбу. Короче, все мы оказались в сложной ситуации. Признание мамы о том, что я вообще-то и полгода не играю, было встречено смехом, как остроумная шутка. Хорошо, в этот момент к нам подошёл директор школы и все переключились на него. Вопросов он мне задавать не стал, поскольку видимо, считается, что должен «по умолчанию» итак всё знать о своих учениках, он стал говорить о том, как много в Кирин делают для поиска и «обнаружения» истинных талантов. И вот он результат один из результатов их усилий, то есть, я. Школа потратила столько сил, столько времени, чтобы меня найти, а теперь будет усиленно трудиться надо мной, чтобы сделать из меня брильянт. И так, в этих стенах, происходит с каждым учеником. Алмазы — гранятся в бриллианты.

Хоть я и знал, что никто меня не находил, я сам, считай, пришёл, я слушал, и стараясь сделать серьёзный вид, кивал. Короче, дело кончилось тем, что родители учеников поаплодировали директору за его бессонные ночи и тяжкий труд, а он попросил меня сыграть ещё раз. Я поднялся на сцену, сел за рояль и повторил Быстро израсходовав свой невеликий репертуар, добавил Моцарта. После «Соната для клавира» возле меня появился улыбающийся, но, при этом недовольно смотрящий на меня распорядитель концерта и сообщил, что я уже двадцать минут тут играю, а уборщики не могут начать работать. Намёк его был более чем понятен, да и играть, собственно, было больше нечего, не по третьему же разу заводить шарманку? Всё хорошо в меру. Я встал, закрыл крышку рояля, ещё раз раскланялся с уважаемой публикой, директором и наконец-то отбыл домой вместе с мамой и онни.

Дорогой онни ещё сдерживалась, но дома взялась трясти меня конкретно, требуя, что бы я ей рассказал, как я написал такую музыку и когда так научился играть? Ну что я мог ей сказать? Музыку — придумал, а тренировался играть — по ночам. Впрочем, второе было почти правдой. Там, только, ещё и день был полностью «прихвачен»… Но я не стал семье говорить, что не ходил на занятия. Зачем женщинам лишние тревоги? Догоню, нагоню… А иначе бы я просто не успел бы подготовить два произведения к выступлению. Хорошо, в школе есть электронные пианино. Сел, наушники — одел, никому и не слышно, чем ты там занимаешься.

В общем, дома, я как-то так, «отбоярился». Ну, вышел, ну сыграл, ну молодец, да. То ли ещё будет. Но это дома. А в школе — тут всё иначе. Сначала, сразу по приходу, я «отгрёб ласковых» от организатора концерта, который специально вышел караулить меня на входе. Особо не сдерживаясь, он высказал мне своё «фи» по поводу того, что ему пришлось вчера понервничать из-за моего самовольства. Из-за того, что я изменил утверждённый директором школы репертуар выступления, не предупредив перед этим его. Узнал, что за подобные выходки на сцене в агентствах на первый раз крепко наказывают рублём, точнее, воной, а на второй — выгоняют нафиг, каким бы ты там распрекрасным айдолом не был бы.

Ну, вообще-то да… кому такое надо? Как говорится — «Сегодня он играет джаз, а завтра — Родину продаст!» Сегодня он про зайчиков со сцены расскажет, а завтра, упаси господи, что-нибудь про президента скажет… не то. И что тогда делать? Кому отвечать?

Короче, покаялся я перед организатором, пообещав больше никогда не делать, покаялся и «отвалил», чтобы тут же попасть в объятья менеджера по «учёту ученического времени». Ну, а чего? Неделя-то прогуляна, настало время расплаты. Короче, опять ждут меня в дисциплинарной комиссии…

Только отошёл в сторону от менеджера, как настала очередь учителя музыки меня «трясти» — когда успел, как написал, где партитуры? Пфф…

Пообещав ему всё, что он от меня хотел, я избавился и от него, идя прочь и, думая на ходу, что «обещать — не значить жениться», как на меня налетели девочки-поклонницы СыХона.

«А как ты с ним познакомилась? А где? А что он тебе говорил? А какие у него планы? А можно посмотреть медальон? А…», — и ещё сто и один вопрос, про их кумира. Тут меня выручил его медальон, а точнее — нежелание СунОк взять его на хранение.

— Ты что? — даже испугалась она, когда я предложил ей это сделать, — твои подружки в школе завтра обязательно захотят его увидеть! Не забудь его взять!

Онни оказалась совершенно права. Не зря взял. Как откупное — сунул медальон поклонницам, щедро разрешив поносить по очереди. Пока они пищали от восторга, а потом взялись выяснять между собой, чья очередь очереднее, выскользнул из их кольца и добрался, наконец-то, до места занятий. Пусть носят, раз им так хочется. Вернут. В Корее, вроде, не воруют. Тем более, в школе Кирин. Но зря я думал, что всё кончилось. В классе, как я не крутил попой, как не увиливал, меня-то в нём и «прижали к тёплой стенке», потребовав рассказать подробно о моём знакомстве со знаменитостью.

Но, рассказывать мне, понятное дело, было совершенно нечего. Мало того, что я его сам второй раз в жизни вижу, так ещё в моём контракте с «FAN Entertainment» у меня записано, что я обязуюсь не разглашать факт того, что являюсь трени агентства. Политика у них такая. Ну, не знаю, какой в этом прикол для агентства, им виднее. Может, вроде того, что не было, не было и вдруг — раз! Откуда ни возьмись, выскочил новый айдол! В этом вопросе хозяин — барин, как говорится.

Поэтому, говорить, что с СыХоном я познакомился в «FAN Entertainment», мне было нельзя. Пришлось напускать туману и говорить, что это тайна не моя, без разрешения СыХона я об этом говорить не могу, ну и прочую подобную хрень которую люди говорят, когда не хотят говорить. Понятное дело, что это только увеличило градус любопытства у поклонниц и желание узнать правду.

Боюсь, что Штирлиц, то бишь я, как никогда близок к провалу. Стопроцентно, как только у них появиться время, они залезут в интернет и начнут в ней «рыть». А там… Одни только фотки с ЧжуВоном на горе Намсан чего будут стоить… Пфф…

Ладно. Будет день, будет пища. Будем решать проблемы по мере их поступления. Я не представляю, как именно отреагирует сообщество Кирин на это всё, поэтому, строить какие-то модели противодействия и пытаться подстелить где-то себе соломки — бесполезно. Буду реагировать по факту.

А сегодня у меня тяжёлый день, переходящий в тяжёлую неделю. Во-первых, физкультура. Нужно научиться отжиматься и приседать положенное число раз. Ноженьки мои, рученьки мои! Во-вторых, потом, вот этими, трясущимися рученьками, нужно «запилить» кавер, на композицию «Am-kiss», что бы было с чем выступить. Ну и в-третьих, в конце недели, — батл. И между этими тремя основными событиями размазана, собственно, учёба… Остаётся только надеяться, что потом — легче будет. По крайней мере, — батлов не будет…

Время действия: понедельник, конец дня.

Место действия: школа Кирин, дисциплинарная комиссия

Дверь открывается и в коридор выглядывает девушка.

— А-а, это опять ты? — спрашивает она, увидев сидящую под дверью ЮнМи, — ну заходи… Чай фруктовый будешь пить?

— Буду, — говорит ЮнМи, со вздохом поднимаясь со скамеечки, — спасибо, сонбе…

Трени третья

Время действия: конец недели

Место действия: школа Кирин, летняя сцена, одну сторону которой занимает группа «Am-kiss» со своими новыми и блестящими инструментами, а на другой стороне — ЮнМи со своим «фанерным» Коргом и развороченным, словно от попадания снаряда — компьютером.

Сижу, смотрю, как противники готовиться к выступлению. Жребий выпал им быть первыми, а я, значит, буду завершать выступление в батле. Это хорошо, потому, что «Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза…», или, в моём случае, — последняя песня… А на последнее у меня — Вивальди. Композиция «Зима», в рок-обработке. Вещь весьма запоминающаяся, особенно, если погромче усилок выкрутить…

Парни начинают. Выйдя на центр, приветствуют публику, та, визгами и криками выказывает им свой большой «одобрямс». Народу собралось — почти вся школа. Ну, если не вся, то уж половина точно. «Am-kiss» — сами по себе популярны. Я, после выступления на концерте посвящения в ученики Кирин — тёмная лошадка. Рояль роялем, а тут эстрадный батл. Думаю, многим интересно — как я ещё могу?

Парни начинают выступление. Слушаю вместе со всеми… Ну, музыка как музыка… Точнее — песня как песня. Им бы голосов побольше, оно и было бы и получше…

«Am-kiss» уходят со сцены под шум оваций. Моя очередь. Выхожу на центр сцены. Зал встречает меня насторожено. Никаких аплодисментов. Все ждут, чего будет?

— Если думать о жизни, — говорю я в микрофон, — то порою бывает сложно понять, почему в ней вдруг появился тот или иной человек. Ещё сложнее понять, почему он вдруг уходит. Это загадка порою не разрешима. «Почему ты уходишь?», так переводится с французского название этой песни…

Я поворачиваюсь назад, к звукооператору сегодняшнего концерта и подаю ему знак, включить музыку. Над головами корейцев озадаченными словом — «французский» раздаётся такая узнаваемая в нашем мире и такая не известная здесь мелодия песни Жанетт «Porque te vas?».

Вообще-то, песня исполняется на испанском, но я сделал её перевод на французский, вспомнив, что была такая версия и в конечном итоге, в процессе перевода, её и вспомнив. Не надо тут ещё испанский мне приплетать, народ будоражить. Достаточно у меня уже сертификатов.

Пою, рассказываю о том, как всё не просто, а как всё сложно, про сердце, переполненное печалью, про бессмысленно уходящих часах… Вообще-то «пою», это несколько громко сказано. Если точнее — шепчу в микрофон, но песня это позволяет. Собственно, её я за это и выбрал, под свою безголосицу. Да, без испанского «Porque te vas?», я думаю, хитом, как у нас, ей здесь не стать. Ну и что с того? Хитовую версию я могу потом исполнять, получая деньги и славу. А сейчас — и так сойдёт. Французский — очень романтичный язык для шептания в микрофон… [17]

Как-то растянув последнюю букву а, я заканчиваю песню. Кланяюсь. После паузы, в зале начинают хлопать, но, как-то неуверенно. Вижу, как зрители переглядываются. Похоже, чего-чего, а французского явно не ожидали. Возвращаюсь на свою половину. Парни, выходя на моё место, озадаченно поглядывают в мою сторону. Я делаю невозмутимое лицо.

«Am-kiss» исполняет вторую композицию. Зрители всё так же им благоволит. Выхожу следом за раскланявшимися парнями. Качу впереди себя, на мини-стойке с колёсами, свой Корг.

— Я подготовила подарок группе «Am-kiss», — объявляю я из-за него в микрофон залу, — музыкальный кавер на песню «Go Hard»!

Кавер на песню, которую «Am-kiss» только что исполнили. Мне без особого труда удалось узнать их запланированную последовательность на выступлении. Тайны из неё никто и не делал. Композиция «Go Hard» удачно «шлифанулась» под Progressive House с использованием моих давнишних, ещё с той Земли, заготовок. House — это симпатичный стабильным бито в 120–130 ударов в минуту. «Дёрнул» в sound-редакторе с оригинала вокал солиста группы и главную мелодию. Добавил своего. Мне кажется, неплохо вышло.

Пам! — звучит последняя сыгранная мною нота.

У-ууу… — выражает своё впечатление от музыки зал и начинает вертеть головами — переглядываться. «Am-kiss» тоже переглядываются и некоторые из группы даже чешут в затылке, выходя из своей половины. В этот раз зрители уже не столь ликующе приветствуют своих любимцев. Любимцы опять берутся поудобнее за свои гитары и исполняют вещь, очень хорошо, но, правда, уже под конец, встреченную публикой.

Снова я.

— Петь не умею, — честно признаюсь я, выйдя на сцену, — но, музыку люблю… Ещё одна музыкальная фантазия…

Опускаю пальцы на клавиши. КингКорг с компом привычно потащили основу, а я к ним присоединился, взяв на себя основную мелодию. Да втроём, да мы чёрта обыграем!

Исполняю навязшую в ушах, зубах, волосах… На всех дискотеках, радиостанциях… Короче, где только можно, навязшую, тему из фильма «Пираты карибского моря» в электронном варианте. Я же на синтезаторе играю, или — что?![18]

Лихо кричу «ЯйА!» выкидывая правую руку вверх, а левой продолжая играть. Колонки и усилители тут мощные, перед выступлением специально проверял, «качают» солидно, так, что в зале пригибаются. Хм… что, и правда пригибаются, или мне кажется?

Выхожу из-за инструмента, раскланиваюсь. В зале крутят головами, аплодисментов особо не слышно. Не понравилось? Странно… Наверное, оглохли.

«Am-kiss», оглядываясь на меня уже с опаской, занимают сцену. Играют своё, последнее. Зал их награждает «бурными, продолжительными аплодисментами, переходящими в овации». Только что чепчики в воздухе не летают. Парни, раскланявшись, уходят, по-прежнему бросая в мою сторону настороженные взгляды.

— Зима, Сеул, — говорю я, выйдя на своё последнее выступление и представляя публике композицию, — огромный город, засыпанный белым-белым снегом. Снега так много, что по улицам уже не ездят машины и не ходят люди. Зима ликует, торжествуя победу. Небольшие вихри подхватывают с земли миллионы снежинок и кружат их в воздухе, заставляя их сверкать брильянтами в свете фонарей. Но тут, в эту ликующую мелодию вплетается металлический звук моторов. Это люди на своих железных монстрах прокладывают свои дороги сквозь ледяные снега…

Опускаю руки на клавиши. Звучат первые скрипичные аккорды, сопровождаемые электронной мелодией. Затем к скрипкам подключается хриплый звук электро-гитары, который, с натяжкой, можно признать похожим на натуженный хрип дизельного двигателя на морозе. Вновь по белому снегу идут к «Лесному приюту» жёлтые танки… [19]

Я весь сосредотачиваюсь на исполнении. Не простая в исполнении вещь… Последний удар по литаврам и наступает тишина… Фух! Это было совсем не просто, а даже очень непросто!

Тишина продолжает длиться. Зрители смотрят на меня, я смотрю на них.

— Браво! — неожиданно выкрикивает кто-то от входа в амфитеатр, — ЮнМи — браво!

Поворачиваю голову. Учитель музыки в одиночестве хлопает в ладоши. Зрители поворачивают голову к нему.

Несколько позже. Батл завершён. У доски для голосования зрителей стоит ЮнМи. Две девушки клеят на правую сторону доски синие кружочки — отдают голоса за «Am-kiss». Наклеив, отходят, бросив перед этим насмешливый взгляд на ЮнМи.

Становится видно, что левая сторона доски — практически пуста. Редкие красные кружочки лишь подчёркивают её пустоту. ЮнМи — проиграла.

К ЮнМи подходит лидер группы «Am-kiss», СынРи. Следом за ним идут его парни, за ними — поклонники и поклонницы.

— Отличный батл! — подойдя к ЮнМи, говорит СынРи и благодарит её, — Спасибо!

Участники его группы и поклонницы в этот момент окружают его и ЮнМи.

— Всегда, пожалуйста, сонбе, — вежливо отвечает ЮнМи.

— Это была почти борьба на равных, — говорит СынРи, бросив взгляд на доску с результатами голосования, — но, думаю, что оценки поставлены не совсем неправильно. Нам поставили больше за известность, а ты — новичок, поэтому, тебе поставили меньше. Но у тебя всё впереди. Вся твоя слава.

Ууу… — выдыхают за спиной своего кумира поклонники. В «выдохе» явно слышны нотки восхищения благородством их кумира, который так разговаривает с побеждённым. Кумир же ещё несколько секунд смотрит на ЮнМи, потом поворачивается к ней спиной.

— Группа «Am-kiss» приглашает всех своих поклонников отметить вместе с нами окончание батла! — громко кричит он, обращаясь к поклонникам, поднимая руки вверх, — Все идёмте праздновать вместе с нами!

Поклонники в ответ тоже начинают размахивать руками и разражаются ликующими криками и визгами.

— Пойдём! — оборачивается через плечо СынРи к ЮнМи, — Будешь помогать. Будешь разносить напитки и еду!

ЮнМи поджимает губы. Не оглядываясь больше на «рабыню», СынРи идёт прямо на школьников, которые расступаются перед ним, а затем начинают идти за ним следом. Спустя совсем немного времени, шумная толпа с «Am-kiss» уходит. ЮнМи идёт за ними последней. Наступает тишина.

На месте недавнего ликования толпы остаётся лишь доска с криво налепленными на ней разноцветными стикерами.

…

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — Вообще непонятно, можно ли это называть музыкой…

(**) — Правда. Какой-то набор звуков…???

(***) — Преподавать музыки похвалил её при всех…

(*) — Думаю, он просто хотел поддержать её в её полном провале. На концерте посвящения он так не хлопал.

(**) — Так и есть. Не удивительно, что она проиграла с такой музыкой.

(*) — «Am-kiss» должны подать на неё в суд за то, что она сделала с «Go Hard»!

(***) — СынРи благородный. Не стал устраивать скандал при всех. Наверное, хочет, что бы она сама поняла, какое она ничтожество…???

(**) — Согласна! Школьница и так нагло ведёт со старшими парнями? Она себя что, звездой возомнила?

(*) — Нужно собрать петицию и потребовать, чтобы она публично принесла извинения за то, что использовала чужую композицию без спроса!

(***) — Думаю, лучше сначала об этом спросить «Am-kiss». Наверняка СынРи-сонбе разозлится, что за них решают. Такого никто не любит…

(**) — Наверное, да…

(*) — Всё равно, это так оставлять нельзя! Что такого она о себе тут думает? Откуда она вообще вдруг взялась? Я не помню, чтобы она участвовала в конкурсе на поступление. Кто-нибудь её видел на экзаменах?

(**) — Я — нет

(***) — Я — тоже. Говорят, её приняли вне конкурса… На место девочки, попавшей в аварию… Ну, я так слышала…

(**) — Божечки мои, подумать только, какой низкий уровень! Поступить в Кирин по протекции? Что же из неё дальше-то получится? Или она думает, что оценки ей здесь будут ставить так же, как её приняли — по знакомству?

(*) — Это бесчестно по отношению к другим ученикам! К тем, кто поступали честно! >-

(***) — Нужно всё точно узнать. Иначе можно глупо выглядеть.

(*) — А что тут узнавать? Раз её на конкурсе не было, значит, правила нарушены! Нужно об этом рассказать всем. И журналистам!

(***) — Подожди. Я знаю девочек, которые ищут о ней информацию. Пока они ничего не нашли. Вот когда найдут, тогда можно будет о чём-то говорить. А пока рано.

(**) — Что, совсем ничего не нашли? А почему?

(***) — Только про семью. А про ЮнМи говорят, что даже школьной странички у неё нет. Как будто она и не жила здесь, а недавно приехала.

(**) — Она, что — «банан»?

(***) — Не знаю. Но она очень странная…

(**) — Да, я тоже думаю, что она странная. Ни с кем дружить не хочет, правила поведения — нарушает. Почему учителя её за это не наказывают?

(***) — Не знаю. Поэтому, нужно всё хорошенько разузнать.

(**) — Ладно. Нам только расскажи, что о ней узнают. Хорошо?

(***) — Обязательно.

Время действия: утро понедельника

Место действия: школа Кирин. Класс занятий математикой.

Сижу, созерцаю классную доску, возле которой преподаватель рассказывает о матрицах. А именно — о невырожденных матрицах. Господи, вот нафига они мне сдались? Я ими деньги зарабатывать не буду. Лучше бы сейчас что-нибудь про актёрскую игру послушал…

Прошлая неделя закончилась бодро, новая началась тоже, бодро. Придя после воскресения из дома в школу и зайдя в класс, я тут же получил от одной девчонки по лбу вопросом: «— ЮнМи-сии, а ты участвовала в конкурсе при поступление в Кирин?»

И все в классе разом повернулись ко мне, ожидая ответа.

— Нет, — ответил я, глянув по сторонам и поняв по лицам окружающих, что это «ж-ж-ж» неспроста, — не участвовала.

— А как же тогда ты поступила в школу? — спросили меня и тут же задали следующий вопрос, — Почему тебя приняли?

— Потому, что я талантлива, — просто ответил я.

— Ты считаешь, что другие менее талантливы? — спросили меня, — Те, которые поступали по правилам?!

— Ну, наверное, да, — пожал я плечами на это, — администрации школы виднее. Ведь они же принимали решение — брать меня или нет?

Девчонка, задававшая мне вопросы, после моего ответа покраснела и как-то возбудилась, сказанув, что-то типа того, что это ещё неизвестно и что это нечестно по отношению к остальным, честно боровшимся за право учиться в Кирин. На что я ей спокойно ответил, что совершенно не рвался в эти стены и готов в любой момент свалить из них с превеликой радостью, вызвав своими словами когнитивный диссонанс у всех присутствующих до впадения их в ступор.

— У тебя золотые сертификаты по иностранным языкам есть? — спросил я удачно онемевшую от моего кощунства собеседницу, — На рояле, синтезаторе, играешь? Музыку, песни, пишешь? Нет? Вот когда у тебя всё это будет, тогда и будешь мой талант оценивать. А пока всего этого нет — молчи. Понятно?

Девочка покраснела после моих слов ещё больше и явно собиралась ответить что-то убойное, но дальнейшему развитию скандала помешало появление преподавателя. Все быстренько разбежались по своим местам, чтобы правильно приветствовать учителя.

Да ну их всех нафиг. Будут тут мне ещё какие-то девчонки предъявы кидать. Школу пусть для начала закончит… Пфф… Девчонок нужно сразу осаживать в таких случаях, а то на голову сядут…

Субботний батл закончился для меня полным разгромом. Честно говоря, не ожидал такого результата. Думал, ну пусть с небольшим перевесом, но — победа! А тут… Всё воскресенье размышлял над этим. Вижу две причины своего поражения. Первая — это потому, что за «Am-kiss» голосовали девчонки, их там было полно, этих крэйзи-поклонниц горячих корейских мачо. Вторая причина — возможно, у корейцев уши устроены особым образом. Слушают только своё, местное, а зарубежное — не воспринимают. Это как с приезжими из Средней Азии или с Кавказа. Как включит, какой-нибудь водила в маршрутке свои национальные напевы и всё, как говорится, приехали. Через пять минут начинаешь опухать от такой музыки, а ему — хоть бы что. Весь день может слушать. Кстати, «Bye Bye Bye» — хороший пример для второго случая. За рубежом песня сразу обрела поклонников, а здесь… В общем, не скажу, что наблюдаю какой-то фанатизм в её отношении. Впрочем, телевизор я практически не смотрю, радио слушаю тоже мало, вполне возможно, что я просто пропускаю её эфиры и поэтому у меня такое впечатление и сложилось…

Помнится, как-то нам в музыкальной школе задвигали теорию о том, что любое гармоничное музыкальное произведение должно вызывать положительный отклик у любого представителя хомо сапиенс, вне зависимости от его расы, народности и половых предпочтений. Вот и посмотрим, на теорию в действии, как говорится. Сработает — хорошо, не сработает — ну и бог с ней. У меня ещё целый мир в запасе есть. Проживу и без Кореи, с её ушами…

— К доске пойдёт… пойдёт…

Взгляд учителя скользит сверху вниз по списку, вызывая лёгкое нервное напряжение в классе передающееся и мне.

— К доске пойдёт… Пак ЮнМи! — делает выбор учитель, «расслабляя» учеников.

А чё сразу — ЮнМи? — недовольно думаю я, вылезая со своего места, — Что у меня общего с этими «вырожденными» матрицами? Матрицами — вырожденками? Можно сказать — просто уродками какими-то…

Время действия: понедельник, вечер

Место действия: школа Кирин. Класс дополнительных занятий.

Записался на дополнительные занятия под названием — «Стилистика и искусство визажа». В перечне курса заявлено изучение вопросов создания образа артиста с помощью косметики и одежды. Поколебавшись, поскольку вопросы совершенно не из круга моих прежних интересов, я всё же решил посетить сей курс, хотя бы для общего ознакомления. Во-первых, как ни крути, ЮнМи девушка, её одевать соответствующе нужно, а я сомневаюсь в своих способностях в этом вопросе. Как нужно правильно подбирать вещи — чтобы они друг к другу подходили, я это не до конца понимаю. Не, теория-то понятно, а вот практика? Дьявол, как известно, скрывается в мелочах. Надеюсь, что хотя бы научат понимать, что из надетого на себя тебе идёт, а что — нет. А то порой смотришь, в чём люди на сцену выходят, натурально оторопь берёт. Думаешь: У них что, в гримёрках все зеркала покрали, что ли? Себя они вообще видели-то? Да и так, всегда было интересно, как из пары тряпок девчонки умудряются соорудить нечто. Не все, конечно, некоторые. Но всё равно. Я так не умею, поэтому интересно, как это у них получается.

А во вторых, как не крути, а мимо косметики мне не пройти. На сцене по-любому краситься придётся. Тоже, надеюсь на то, что хотя бы расскажут как оно нужно, а если научат разбираться со всеми этими мазюлками — вообще супер будет.

Вот, сижу на первом занятии, внимаю. Мотаю на ус, как говорится…

… — Вполне возможно, что вопрос самостоятельного владения искусством макияжа не является остро стоящим для начинающих артистов… — рассказывает лектор, молодо выглядящая женщина не пойми каких лет, — особенно, для мужчин…

Да, в зале достаточно много парней.

… — Предполагается, — говорит лектор, — что у всякого артиста будут свои, личные стилист и визажист, которые возьмут на себя все заботы по созданию его образа. Однако, как показывает практика, это справедливо для уже известных артистов с высокой популярностью и поэтому имеющих достаточно средств для оплаты работы таких специалистов. Для тех же, кто только начинает свой путь к вершинам славы, как правило, такое не доступно и зачастую им приходится пользоваться меньшим…

… — Но, даже если вы заключите договор с крупной компанией, которая вас обеспечит всем, чем нужно, всё равно, знание основ и владение базовыми навыками макияжа, может не раз вас выучить в неожиданных ситуациях, которыми полна концертная деятельность. У красоты есть свои правила, и умение ими воспользоваться дарит большое число преимуществ перед конкурентами…

Точно! Красота — страшная сила!

— … Визажист — профессия, где к лицу человека относятся как чистому холсту. Сейчас я вам расскажу, какие бывают типы холстов, а вернее, какие основные типы человеческих лиц выделяются в профессии как основа для построения образа. Итак, первый тип лица, выделяемый в модельном и шоу бизнесе. Называется он — «детское лицо» или «Baby face», на английском.

— … У девушек с таким типом лица, как правило, большие выразительные глаза, надутые губы и немного припухлые щеки. Их лица напоминают лица детей. Такие милые кукольные личики. Большие щечки, смешинки в глазах, аккуратный нос. Такие девушки всегда выглядят на 15–16 лет. И возраст тут ни при чем. «Детское» лицо со временем не проходит. Поэтому, это и есть определенный типаж. В качестве примера посмотрите на модель с лицом «Baby face»…

Лектор берёт пульт, нажимает на нём кнопку и на большом экране над сценой появляется изображение девушки. Разглядываю её глаза, губы и щёки и прихожу к выводу, что в Корее, пожалуй, восемьдесят процентов актрис обладают «Baby face-ом». А остальные двадцать — стремятся к нему…

«Baby face»

… — Следующий выделяемый в индустрии типаж, — говорит женщина-лектор, дав всем полюбоваться на картинку, — это «сильное» лицо, или — «Strong face». Обладательницы такого лица отличаются пронзительным взглядом, обычно узким разрезом глаз, острыми скулами и очень выразительными чертами лица. Этот типаж так же характеризируется крайне заметной худобой и высоким ростом его владелицы. Как правило, таких моделей берут для показов на подиумах и снимают в fashion-story для журналов. Этот типаж больше всего востребован для высокой моды. Пример…

Лектор показывает нам новое изображение. На картинке в этот раз — не кореянка.

«Strong face»

Похоже, кореянок с таким «фейсом» и нет, — думаю я глядя на острые скулы и диковатый взгляд у девушки на экране. Совсем не корейская красота…

… — Следующее у нас — это «коммерческое лицо». Слово «коммерция» говорит само за себя. Это реклама и заработок денег. Такие лица удивительно красивые, как в моделинге, так и в жизни. Именно коммерческие лица мы чаще всего видим на рекламе духов, белья, косметики, они в большинстве своем становятся лицами брендов. Такое лицо должно быть идеальным, точеным, излучать красоту и обаяние. Задача этих лиц — обратить внимание на себя, а, следовательно, и на продукт, который они рекламируют. Смотрим…

«Commercial face»

Смотрю. Ну, понятно, в общем. Красивое лицо оно и в Африке — красивое лицо.

— … Однако, коммерческие лица хоть и необычайно красивы, но все же, достаточно однотипны. В последнее время модельными агентствами все чаще предпочтения отдаются лицам с типажом, называемым — «Strange look», или, в переводе — «Странная внешность». Большинство агентов сегодня гоняется именно за ними. Звучит парадоксально, но такие модели могут и не быть красивыми в привычном понимании этого слова. Но в них есть что-то захватывающее. Например, необычная форма губ или глаз. Или какая-то часть лица может быть слишком выразительная. Проще говоря, такие лица — странны. И их успех состоит именно в их неповторимости…

— … Например, эта модель, которую вы сейчас видите на экране, прославилась благодаря необычной форме своих губ…

«Strange look»

— … Если вы не являетесь обладателем лица какого-либо типажа, о которых я уже рассказала, не огорчайтесь и присмотритесь к себе внимательнее. Вполне возможно, что вы владеете «особенным лицом», неповторимость которого будет достаточно подчеркнуть несколькими штрихами косметики и двери крупнейших модельных агентств окажутся открытыми для вас…

— … Следующий тип лица, пользующийся стабильной популярностью на рынке, это — «классическое лицо». Таких моделей ещё называют «моль», от слова «мольберт». Это холст, глина в буквальном смысле, из которых можно слепить все что угодно. Эти лица легко перевоплотить в любой из типажей макияжем, прической и одеждой. Да, скорее всего, созданный типаж не будет пользоваться бешеным успехом, но позволит его владельцу стабильно работать и зарабатывать деньги…

«Classic face»

— … Так же, последнее время на рынке появился набирающий популярность типаж под названием — «Андрогин», сочетающий в себе мужские и женские черты. Но, это не лицо, а именно — образ, включающий в себя фигуру, походку и поведение модели.

«Андрогин»

Ну да, и то и то есть, — соглашаюсь я, рассматривая новый слайд, предложенный для ознакомления преподавателем, которая продолжает «давать» дальше нам свой материал.

— … Это достаточное недавно появившееся направление, но, повторюсь, уверенно набирающее популярность. Всем вам, новичкам, следует внимательно следить за всеми появляющимися новинками в мире моды, поскольку на рынке лиц конкуренция очень велика, а новые, не захваченные ещё никем, направления, дают возможность быстро найти себе в них место, а значит, и реальный шанс присоединится к когорте высокооплачиваемых звёзд…

— … А теперь, перейдём к практическим занятиям. Возьмите стоящие на ваших столах зеркала и попробуйте самостоятельно определить к какому типу относится ваше лицо… Затем, мы обсудим результат вашей работы с каждым индивидуально. Обращаю ваше внимание на то, что в мире есть очень немного людей обладающих ярко выраженным типажом. Человеческое лицо обычно является некоторой смесью. Поэтому, выполняя задание, вы должны указать как минимум два типа, которые присутствуют в вашем лице… Приступайте.

Так-с, — с энтузиазмом хватаюсь я за небольшое круглое зеркало на подставке, стоящее на моём столе и, заглядываю в него, — а ну-ка, применим только что полученные знания! Кто там у нас? Выходи!

(несколько позже, сразу после занятия)

Пфф… Мда, кругом облом, засады и махновцы! Похоже, нужно что-то делать со всем этим. Хватит это терпеть, как говорится!

После пристального исследования отражения в зеркале лица ЮнМи уверенно записал в соответствующие графы — «Baby face» и «Commercial face». А вот нифига! Не угадал оба раза! Преподаватель, со своей помощницей, посмотрели, посмотрели, голову мою на шее покрутили, покрутили и припечатали: Андрогин! Причём, без сопутствующих типов. Чистого разлива, так сказать. «Слеза», пропущенная через угольный фильтр с золотыми нитями! Чёрт и так, жизнь не сахар, так они меня ещё в гермафродиты записали! Глянул в интернете точное значение слова андрогин. Оказалось, сие толкуется как — «мифологическое существо, соединяющие в себе мужские и женские признаки». Блинн… Ну что за жизнь? Даёт, что не надо, нужное — отбирает. Соседка на занятии, похоже, мне откровенно позавидовала, что у меня редкий и выраженный типаж, а я вот иду, после «диагноза» и не знаю, то ли плакать мне, то ли смеяться. Вообще-то да, попадание, если подумать — стопроцентное. Существо я, как ни крути — мифическое, таких, как я, наверное, в мире больше нет. Создан богиней с помощью магии, самая мифическая мифичность и есть. Душа у меня мужская, а тело — женское, соединяю в себе «мужские и женские признаки». Всё, как написано.

Эх! Может, это у меня душа проступает сквозь тело, поэтому так и получается? Два в одном, считай. Не может не сказываться… Наверняка.

Так, не вешать нос, гардемарины! Там что-то говорили про большой спрос на фейсы подобные моему. И куда нужно бежать, чтобы продаться? Наверное, для начала всё же в агентство. Хотя бы для того, чтобы политесы соблюсти. Сегодня звонил весьма недовольный СанХён, права качал. Не понравилось ему, что я не показал ему композиции, которые на батле исполнял. Ну да, договаривались о таком, он в полном праве, мой «косяк». Пришлось извиняться. Поэтому, если я хочу торгануть своим фейсом, то лучше ему его сначала показать, чтоб обид потом не было…

Вообще, интересно… Раньше я деньги получал за то, что что-то делал. Музыку играл, переводы строчил, колбасой, как-то даже торговал… Всегда эта была — работа. Какой-то результат был. А тут можно продавать свою внешность. Не нужно что-то куда-то таскать, складывать, распечатывать листы с результатом… Нужно просто стоять спокойно пока тебя фотографируют, а потом за это получить деньги…

Не! Я, конечно, знаю, что фотомодели именно так и зарабатывают, но это раньше было как-то вне меня, где-то там, далеко, в Европе и за Атлантикой. А теперь выясняется, что я тоже, типа так могу. Как-то это в моей голове не укладывается. Мужик должен работать. Чтобы был результат. Что бы можно было сыну потом показать — вот, смотри, папа сделал! Чтобы жена тоже посмотрела, восхитилась. Родители, чтобы сыном могли гордится. А это? Разве это работа? Клац, клац, щёлк, щёлк и всё, — свободен! И что потом показывать? Женский журнал, со своим фото между рекламой помады и прокладок? Пфф…

А с другой стороны — работа не пыльная, деньги платят. Законы не нарушаются. Да и потом, долго такая халява не продлится, век моделей короток. «Кавалергарды век не долог, и потому так сладок он…» — прямо как про модельный бизнес написано. Чё бы и не сшибить лёгкую деньгу, если она на тебя сама решила вдруг упасть?

Наверное, чтобы без моральных мучений этим заниматься, нужно менять парадигму мироосознания в своей голове. Модельный бизнес, это же женская епархия. Мужики в нём так, с краешку подпрыгивают, трусы с носками рекламируя. Ну, они иногда там ещё в часах бывают… А всё остальное — для женщин. И работа это — чисто женская. Поэтому, на это нужно смотреть женским взглядом, например, вот так: «Классная, нетяжёлая работа, за которую много платят и на которой можно покрасоваться». С «покрасоваться» у меня, пожалуй, будет сложно, а вот «классная и нетяжёлая» — проблем никаких не вызывают. В таком ключе и нужно об этом думать…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

К ЮнМи подходит парень, тоже учащийся, только более старшего возраста.

— Добрый день, ЮнМи, — здоровается он, и представляется, — меня зовут Кан ХаНыль. Я учусь на четвёртом курсе высшей школы Кирин, на отделении журналистики. Можно с тобой поговорить?

— Добрый день, сонбе, — отвечает ЮнМи, окинув его взглядом, — о чём вы хотели со мной поговорить?

— Я выбрал специализацией своей учёбы профессию фоторепортёра. Поэтому, у меня есть к тебе просьба. Ты не согласишься быть моей моделью?

— То есть, если я правильно поняла, вы хотите меня — фотографировать, сонбе? — подумав, задаёт уточняющий вопрос ЮнМи.

— Да. Я до этого тебя не встречал, а тут пошли слухи, что в школе появилась девушка с редким выраженным типажом лица. Вижу, что да, в тебе есть что-то особенное. Что скажешь?

— А что я буду с этого иметь? — снова подумав, перед тем как отвечать, спрашивает ЮнМи.

— Много хороших фотографий, — улыбается в ответ парень, — если они будут очень хорошими, а я буду стараться, чтобы они были такими, то, тогда, их можно будет отправить на выставки. И мы с тобой получим призы. Я — как фотограф, а ты — как модель.

— А что за призы? — с серьёзным видом, обстоятельно выспрашивает подробности ЮнМи.

— Вообще-то, это будут «выставки участия», — с улыбкой глядя на сосредоточенную малявку, объясняет парень, — это такие выставки, на которых не дают призов, только сертификаты о том, что работа принимала участие. Но на подобные вернисажи ходят люди из модельных агентств и журналов. Поэтому, главная награда там — если работу фотографа заметят и предложат поучаствовать где-то ещё. А «люди моды» могут обратить внимание на новое лицо для своей рекламы. В общем, это шанс быть замеченным…

— Понятно, — с глубокомысленным видом неторопливо кивает головою ЮнМи, — но, ведь, это тогда будет нужно — позировать?

— Нет, не нужно, — отрицательно качает головою ХаНыль, — я хочу работать фоторепортёром в отделе новостей. Знаешь, эти мгновенные репортажи с места событий?

ЮнМи кивает в ответ на его вопросительный взгляд.

— В такой работе очень важно уметь снимать быстро, — явно с удовольствием продолжает рассказывать ХаНыль о своей будущей работе, — сразу выделять самое главное в происходящем, видеть центр сцены с наибольшей энергетикой эмоций и потом — бах! Каждый снимок — как выстрел снайпера! Раз и готово! Можно идти, получать премию «World Press Photo».

— От меня-то, что нужно? — уже с некой опаской смотря на увлёкшегося собеседника, начавшего размахивать руками, спрашивает ЮнМи.

— Просто разрешить мне тебя снимать, — с удивлением смотря на не понимающую его девушку, говорит ХаНыль, — я буду пробовать работать как фоторепортёр. Буду снимать тебя издали, в самой разной обстановке. Все твои фото буду выставлять на публичное обозрение только с твоего согласия, согласно закону защиты прав личности. Что скажешь?

ЮнМи задумывается.

— Давай просто попробуем, — начинает уговаривать её ХаНыль, — ты красивая. Фотографирую я хорошо…

— Я — красивая? — перебивая его, спрашивает ЮнМи.

— Да, — с готовностью подтверждает тот, — и фотогеничная. Я сделал на пробу несколько фотографий. Ты хорошо получаешься на снимках. Вот, смотри!

ХаНыль достаёт из папки, которою держит в руках, несколько снимков.

— Хорошо же вышло? — говорит он, показывая фото ЮнМи.

— Да, хорошо, — кивнув, подтверждает та, посмотрев на то, «что там вышло», — мне нравится.

— Вот! — довольно говорит ХаНыль, — Соглашайся! Может, нам выпадет шанс быть замеченными. Если не обоим, то хоть кому-то из нас. Пятьдесят процентов, согласись, это отличный результат по сравнению с нулём. И тебе, считай, ничего делать не нужно для этого. Ты меня порой даже не будешь замечать, когда я буду делать снимки! А потом я буду приносить тебе твои фото и всё. Заявки на выставки и всякие организационные вопросы — за мной.

— Хорошо! Я согласна, — принимает решение ЮнМи, — Но без моего согласия нигде ничего не выставлять! Окей?

— Окей, — кивает парень, — только если к тебе кто-то подойдёт с такой же просьбой, как я, говори, что работаешь только со мною. Окей?

— Окей, — не задумываясь, тоже кивает ЮнМи.

— Договорились, — с удовлетворением в голосе констатирует ХаНыль.

(за разговором ЮнМи и ХаНыля издали наблюдают три школьницы, одновременно разговаривая между собой)

Время действия: вечер

Место действия: школа Кирин. Небольшое помещение с музыкальными инструментами. Барабанная установка, электрогитары, две кряжистые, невысокие чёрные акустические колонки стоящие на полу, стойка на колёсиках с усилителями. Студия группы «Am-kiss». Хозяева студии в данный момент репетируют. В углу комнаты, в синих резиновых перчатках до локтя, присев на корточки, возится ЮнМи. С недовольным лицом сбирая мусор с пола и складывая его в чёрный пакет. Музыканты заканчивают играть фрагмент произведения. Наступает тишина.

— Хён, — обращается барабанщик к СынРи и, имея в виду ЮнМи, спрашивает, — она ещё долго будет там возиться? Я не могу сосредоточиться, глядя на то, как она там ползает.

— Чего меня спрашиваешь? — удивляется в ответ СынРи, — Спроси её сам.

— Не получится, — отвечает барабанщик, — у неё в ушах — беруши и мне придётся вставать. А мне — лень.

— Беруши?! Это зачем они ей?

— Когда она пришла до тебя, она сказала, что шум её нервирует. Поэтому, для общения, ей нужно подавать зрительные сигналы…

— Какие… сигналы?

— Руками размахивать. Или прыгать… Хён, подай ей зрительный сигнал, что бы она уже убиралась отсюда. Это ведь была твоя идея устроить батл?

СынРи оценивающе оглядывает фигурку в углу.

— А откуда у нас вообще мусор? — спрашивает он, — У нас же убирают?

— Мы накидали, — с гордостью в голосе сообщает барабанщик.

— Вы? Зачем? Я же сказал вам, чтобы вы на неё не наезжали!

— Но хён? Она же — рабыня. Должна же она хоть что-то поделать в этой роли?

— И вы ничего умнее не придумали, кроме как накидать мусора в угол комнаты?

— Ну да… Сложит его обратно в пакет и выкинет. Делов-то. А если её хоть немножко не поэксплуатировать, она нас уважать потом не будет. Да и в школе могут начать говорить, всякое…

Парни некоторое время смотрят на занятую придуманным делом ЮнМи.

— Могли бы и меньше мусора накидать, — говорит СынРи, — она тогда бы быстрее и ушла.

— Сколько было в мешке, столько и вывалили, — ворчливо отзывается бас-гитарист, — ты же не думаешь, что мы по одной обёртке бросали?

СынРи осуждающе качает головой.

— Сами виноваты, — говорит он.

В этот момент, заметив прекращение поступления в пространство звуковых колебаний, ЮнМи оглядывается. Увидев это, СынРи, крутит правой рукой в воздухе, привлекая к себе её внимание.

— Чего, «заводи»? — стянув перчатку с правой руки и вынув из уха затычку, недовольным голосом спрашивает «рабыня».

— Что, «заводи»? — не понимает в ответ СынРи.

— Танкисты так показывают — заводи двигатель, — поясняет ЮнМи.

— Ты откуда знаешь?

— Кино смотрела, сонбе.

— Зачем тебе беруши в ушах? Демонстрируешь, что не уважаешь нашу музыку?

— Всего лишь личные особенности организма, сонбе. Пронзительные звуки вызывают у меня вибрацию оснований костей скелета. Вы издаёте много пронзительных звуков.

Парни переглядываются, принимая решение как реагировать на эти слова. В этот момент дверь в комнату приоткрывается и в образовавшуюся щель протискивается ХаНыль с фотоаппаратом в руках, целясь его объективом в ЮнМи.

— Эй, эй, эй!! — возмущённо кричит ему СынРи, — Ты что творишь?

Не обращая внимания на окрик, ХаНыль делает несколько быстрых снимков и так же молча, как появился, но уже задом, втягивается обратно в дверь, аккуратно закрыв её за собой.

— Это ещё что за? — недоумённо вслух задаёт вопрос СынРи, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Всё в порядке, — говорит ему ЮнМи, — это мой личный фотограф.

— Личный… кто?

— Фотограф, сонбе.

— Фига се! — изумляется бас-гитарист, — Личный фотограф? Мне показалось, или это был Кан ХаНыль?

— Да, — подтверждает ЮнМи, — это он.

— С чего это он вдруг взялся тебя фоткать?

— У нас с ним есть большие планы на моё лицо, сонбе, — поясняет ситуацию ЮнМи, — он хочет пристроить мои фотографии на выставку, где его должны заметить как фотографа, а меня — как модель.

Группа дружно выставляется на лицо ЮнМи, пристально его рассматривая.

Снова, но в этот раз уже широко, распахивается дверь, и на её пороге появляется компания девочек во главе с ЁСыль. Каждая держит в правой руке узелок с пищевыми контейнерами, наполненными едой.

— Оппа! — радостно кричит она с порога, высоко поднимая свой узелок и обращаясь к СынРи, — Мы принесли вам покушать!

— ЮнМи, прими! — коротко приказывает СынРи, — И пусть не мешают нам репетировать!

— Яволь, гер-майор, — отзывается та, поняв по интонации чего от неё ждут.

— Ahtung! Все назад! — командует она, поднявшись на ноги и идя, с синей, оставшейся на левой руке резиновой перчатке, на растерявшихся девчонок, — Передача пищи будет производиться в коридоре! Все в коридор! Построиться! Не мешать репетиции группы!

— Ты чего тут командуешь? — ошарашенно спрашивает ЁСыль, оказавшаяся выдавленной за дверь и только за ней уже пришедшая в себя, — По какому праву ты нам приказываешь?

— По праву должности!

— Какой ещё должности?

— Я — официальная «рабыня» группы! Понятно? Состою при ней на законных основаниях. А вы — просто поклонники. Прав у вас нет никаких, от слова вообще! Поэтому, я могу находиться на репетиции, а вы — нет. Вы можете слушать музыку только на концерте, а на репетицию вам нельзя! Ясно?

— Но… но… — ошарашенная ЁСыль пытается найти нужные слова.

— Schweigen! — по-немецки приказывает заткнуться ЮнМи, — Давайте сюда то, что вы там принесли! Я передам ваши пожертвования «Am-kiss»! Потом придёте, заберёте свою грязную посуду!

Забрав из рук у несопротивляющихся поклонниц их подношения, ЮнМи исчезает за дверью, плотно закрыв её за собой.

— Ну, нифига себе! — произносит одна из девчонок, смотря на дверь, — Мы, значит, принесли, а кормить их она будет? Так, что ли?

Посетительницы переглядываются с возмущенным недоумением во взглядах.

— Может, зайдём? — поступает как-то робко прозвучавшее предложение.

— СынРи сказал — не мешать, — тут же раздаётся напоминание.

— А она, значит, не мешает?

— А она — «рабыня». Вещь.

— Что-то я не заметила, что она — «вещь»! Разве не она нас только что выпихнула в коридор?

— Пфф… Школьницы совсем себя со старшими разучились вести! В конец обнаглели…

Девочки ещё некоторое время пялятся на дверь, за которой слышна музыка.

— Ну что, пойдём? — наконец неуверенно предлагает одна из них.

— Я это ей так не оставлю! — грозно обещает ЁСыль, разворачиваясь на каблуках.

(несколько позже. Парни, сделав перерыв, перекусывают «подношениями» за небольшим столиком. ЮнМи скучает, сидя на стуле)

— Сонбе, можно, я попробую? — спрашивает она соло-гитариста, указывая взглядом на его гитару.

— А ты умеешь?

— Немножко.

Парни переглядываются.

— Не уронишь? Гитара тяжёлая, — предупреждает гитарист.

— Я знаю, — кивает ЮнМи, — не уроню.

— Ну, попробуй, — разрешает хозяин гитары.

ЮнМи встаёт. Под внимательными взглядами присутствующих идёт к прислонённой к акустической колонке гитаре, уверенно берёт её в руки, ловким движением накидывает на плечо ремень. Включает канал усилителя и проверяет, есть ли звук? Убедившись, что «звук идёт», она начинает «пробовать», взяв перед этим с колонки кинутый на неё ярко-красный пластиковый медиатор. Сначала она достаточно неуверенно ставит пальцы на гриф гитары, так, словно вспоминая забытое, но потом в её движениях появляется уверенность, начинается более быстрое чередование аккордов, и, наконец, ЮнМи начинает играть какую-то мелодию. Со сбоями и ошибками, но играет. Парни, забыв про еду, во все глаза смотрят на неё.

Тюууу…! — протяжным звуком заканчивает свою игру «гитаристка». Наступает тишина.

— Фига, себе, «немножко», — резюмирует прозвучавшее гитарист, — это где ты так научилась?

— Так, — уклончиво говорит ЮнМи, через голову снимая с себя ремень гитары, — было дело.

— В музыкальной школе?

— Нет.

— Кто-то учил?

— Ну да.

— А кто?

— Их тут нет, — недовольная расспросом хмурится ЮнМи, прислоняя гитару к колонке, так, как она до этого стояла.

— Извини, если не то спросил, — помолчав, просит гитарист.

— Да нет, всё нормально, сонбе.

ЮнМи идёт к стулу, на котором сидела, парни возвращаются к еде.

— ЮнМи, — через некоторое время обращается к ней барабанщик.

— Нужно помыть, — говорит он, имея в виду грязные контейнеры из-под еды. ЮнМи в ответ делает недовольную гримасу.

— Оставь, девчонки помоют, — говорит ей СынРи, бросив недовольный взгляд на барабанщика.

— Слушай, — говорит он, обращаясь к девушке, — ты, случаем не на всех инструментах в мире играешь?

— Да нет, — пожимает плечами ЮнМи, — только «клавиши» и немного — гитара.

— Слава богу, — улыбается СынРи, а я уж было подумал… Твоя аранжировка нашей песни… Мне, да и всем нам, она показалась весьма удачной…

— Спасибо, сонбе, — благодарит ЮнМи внимательно смотрящего на неё лидера группы.

— Знаешь, мы тут с парнями занимаемся творчеством. Подыскиваем новое звучание, разрабатываем новые концепции в музыке…

— Так уж и новые? — не удержав за зубами язык, искренне сомневается ЮнМи.

— А что? — прищуривается на неё СынРи, — думаешь, не сможем?

— Всё уже придумано до нас, сонбе, — вздыхает ЮнМи, — нужно просто брать и пользоваться. Придуманного, на пять жизней хватит…

— Может, я не совсем правильно выразился, — поправляет сам себя сонбе, поняв, что «с новыми концепциями в музыке» он, пожалуй, маханул, — короче, ты пишешь интересную музыку. Не хочешь поучаствовать с нами в творческом поиске?

Группа с удивлением смотрят на своего лидера, лидер же, выжидающе смотрит на ЮнМи.

— Мне синтезатор нужно домой везти, — отвечает та, — без синтезатора ничего не выйдет…

— Неси его сюда, поставь здесь, место есть. Я договорюсь, — предлагает СынРи.

ЮнМи делает неопределённое движение головой, означающее то ли да, то ли нет.

— Есть ещё две проблемы, сонбе, кроме этой, — говорит она, выжидающе смотрящим на неё парням, — Первая, — я обещала себе, что больше никогда не буду работать с парнями…

Парни удивлённо переглядываются.

— Почему? — спрашивает СынРи.

— Ну, так получилось, — вновь делает неопределённое движение головой ЮнМи.

— А с кем ты работала? — влезая в разговор лидера, спрашивает молчавший до этого бас-гитарист.

ЮнМи в ответ молча пожимает плечами, показывая, что говорить на эту тему не будет.

— Ну ладно, — видя это, говорит СынРи, — а вторая проблема какая?

— В общем, я обещала показывать свои новые вещи… одним людям. Я так с ними договорилась. Вам же нужно не абы что, правильно? А хорошую композицию, они наверняка заберут себе. Хорошее, оно всем надо…

— И кто это такие, эти люди, которым ты должна всё показывать? — не понимая, задаёт вопрос СынРи.

В ответ ЮнМи вопросительно приподнимает брови, типа — «что, не понимаешь»?

— Агентство, что ли? — через пару секунд мыслительной деятельности доходит до него, — да?

— Я этого не говорила! — категорически заявляет ЮнМи.

— Пфф… — выдыхает СынРи, смотря на девушку, — да ты просто полна сюрпризов!

— Что есть, то есть, — кивнув, соглашается с ним ЮнМи, — если с первой проблемой решение принимаю только я и могу подумать над вопросом, то со второй, я даже не знаю, что с этим можно сделать… Если только в карты проиграть…

— В карты?

— Карточный долг — грех не отдать.

— А ты, что, играешь в карты?

— Так, баловалась…

(несколько позже. Парни обсуждают ушедшую ЮнМи)

— Странная такая девчонка…

— Ага. На иностранку похожа. Разговаривает со старшими без уважения.

— Я тоже заметил это.

— Она что, «банан»?

— Не знаю… (пожимание плечами) Может быть.

— Скорее всего, так и есть. Откуда она ещё так хорошо может знать языки?

— СынРи, ты зачем её к нам пригласил? Она же девчонка?

— Она девчонка, зато пишет отличную музыку. Ты видел, сколько уже просмотров у её аранжировки нашей песни, а?

— Не, не видел (отрицательное кручение головой).

— Ну, так сходи и посмотри. Причём это за каких-то три дня. И ты слышал, что она сказала про обязательный показ своих песен? Она уже чья-то трени! А раз ни петь, ни танцевать она не умеет, значит, контракт с ней заключили только из-за её музыки. Значит, её музыка нужна агентству! Соображаешь?

— Хочешь сказать, хён, что агентство отправило её сюда учиться пению и танцам?

— Конечно. Разве это непонятно?

— Значит, это какая-то маленькая компания.

— Почему?

— Все крупные агентства учат своих трени сами. У всех у них есть свои учебные классы.

— Ммм… наверное. Впрочем, учёба в Кирин стоит дорого. Значит, в той компании деньги есть, раз они смогли отправить её сюда учиться. И связи.

— Связи?

— ЮнМи приняли в школу без конкурса. По решению попечительского совета. Это я точно знаю.

— Ого!

— Вот тебе и — ого! Поэтому, нам лучше быть с нею рядом. Можем обратить на себя внимание больших людей. Я вам что сказал — не наезжать на неё! А вы её «рабынить» заставили!

— Хён… (смущённо)… ну я не знал, что всё так круто. Думал, просто школьница…

— Ага… школьница! А то, как она играет, ни на какие мысли тебя не навело?

— Поклонницы будут против, если мы её примем…

— Пфф… точно… А я об этом не подумал. Они её «заигнорят».

— Ну… не знаю… Судя по тому, как она моментом выкинула за дверь ЁСыль с её подругами… Сделать им будет это не просто, ха-ха-ха! Можно будет понаблюдать за их войнами — кто кого? Я ставлю на ЁСыль!

— Тссс… Вопрос серьёзный. Поклонницы — это тоже важно. Думаю, нужно сделать так: номинально оставить «ЮнМи» рабыней, для всех. Но её не обижать, а попытаться подружиться и попробовать поработать вместе, над новой композицией. Возможно, что-то с этого выйдет. И от девчонок её защищать, чтобы они её не обижали. Как вам такой план?

— Ты лидер, тебе решать. Выглядит разумно.

(а в это время)

А это ещё что за помойка?!

Ошарашенно смотрю внутрь своего шкафчика, в который я кинул учебники и сумку, перед тем как идти отрабатывать «рабство». Такое ощущение, что мне в него вытряхнули мусорную корзину. Пустые банки, шкурки от бананов, мандарин, бумажки, какие-то использованные упаковки от продуктов…

Вот жешшь, паскудство-то какое… Стопудово девочки отметились. Парни подобной фигнёй заниматься не станут. Наверное, это те дуры, которых я сегодня в коридор выпихнул. Блин, девочки, ну почему вы такие стервы?

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

— ЮнМи-ян, это ты намусорила вчера возле своего шкафчика?

— Я не мусорила, сонсен-ним.

— Откуда же тогда там взялась гора мусора? Уборщица жаловалась, что мусора была целая гора.

— Кто-то перепутал мусорный бак с моим шкафчиком, сонсен-ним. Я вытряхнула мусор на пол, вот и всё, сонсен-ним.

— Почему ты его не убрала?

— А почему я должна была его убирать?

— Но он же из твоего ящичка? Значит, ты должна была его убрать.

— Странная у вас логика, сонсен-ним.

— Что тебе непонятного в моих словах, ЮнМи-ян?

— Я этот мусор туда не приносила. Пусть его убирает тот, кто его туда притащил.

— ЮнМи-ян, ты знаешь правила поведения в школе Кирин? Мусор нужно складывать в специально отведённых местах, а не бросать его на пол. Раз ты последняя контактировала с этим мусором, то за него отвечаешь ты. Ты должна была его собрать и отнести в специально предназначенное для него место.

…

— Почему ты молчишь, ЮнМи-ян?

— Пытаюсь встроить ваши слова в картину своего мира, сонсен-ним.

— Очень надеюсь, что тебе это удаться. И что за угрожающая записка, которую ты повесила на дверь своего ящичка?

— Не угрожающая. Предупредительная. Предупреждает, что лазить в мой ящик не следует.

— Ты написала — «Я не шаман, но могу стучать в бубен». Ты собираешься вызвать духов в школе?

— Эээ… Вы не так прочитали, сонсен-ним. Не «стучать», а «дать». «Дать» не подарить, а в другом смысле. «Я не шаман, но в бубен дать могу» — вот что там написано!

— Тссс… Тебе следует больше внимания уделить занятиям корейского языка, ЮнМи. Я сообщу о твоём поведении в дисциплинарную комиссию, поскольку вижу, что ты не понимаешь в чём твоя вина, но у меня нет времени подробно говорить с тобою об этом. Комиссия как раз и существует для того, чтобы это делать.

— Спасибо, господин ДонХё…

Место действия: школа Кирин, учительская.

— Господин ДонХё, я слышала, в школе зафиксирован случай травли ученицы?

— Вы о ком сейчас говорите, госпожа Катигава?

— Я говорю о новой девочке, ЮнМи-тян.

— Это слухи. Пока имеется только единичный случай. Кто-то высыпал ей мусор в шкафчик. Нельзя лишь на основании лишь одного этого говорить о травле.

— А о чём тогда следует здесь говорить?

— О чём угодно! О борьбе за лидерство, о борьбе за внимание противоположного пола, о борьбе за внимание учителей. Единственный инцидент — это слишком рано, чтобы начинать всерьёз говорить о травле.

— Не станет ли потом слишком поздно, господин ДонХё? Я беспокоюсь за эту умненькую девочку.

— Не беспокойтесь, госпожа Катигава, ситуация у меня под полным контролем, ничего страшного не происходит. Я уже разговаривал об этом с нашим психологом. Господин До, порекомендовал пока не вмешиваться в ситуацию и наблюдать. У девочки есть явные задатки лидера. Способ решения ею данной ситуации многое расскажет о её типе характера и поможет дать рекомендации, ей же, для дальнейшей жизни. Это сказал мне господин До. ЮнМи имеет потенциал для того, чтобы стать известной. А известным людям, как вы сами прекрасно знаете, госпожа, нужна душевная закалка. Иначе они не смогут быть известными.

— Никогда мне не нравились такие игры с людьми! Человеку плохо, а за ним наблюдают, что бы сделать выводы из его страданий!

— Специфика профессии, — пожимает плечами ДонХё, — впрочем, в любой работе найдутся свои неприятные места. Или вас беспокоит что-то конкретное?

— Ничего конкретного, но, знаете, девочка определённо талантлива. А талантливые люди, они, как правило, не от мира сего и очень ранимы душевно. Я беспокоюсь, как бы её психика не пострадала. Вот почему я говорю с вами об этом.

— Я пока не заметил, что ЮнМи испытывает какие-то страдания или как-то угнетена. Глазки блестят, вид — озорной. Думаю, ничего с ней страшного не случится. Пусть поборется за место лидера, а мы посмотрим.

— Думаете?

— Да. Так советует господин До и я считаю разумным следовать его профессиональным рекомендациям.

Место действия: школа Кирин. Перед дверью дисциплинарной комиссии. Дверь открывается и в коридор выглядывает симпатичная девушка, которая видит скромно сидящую на скамеечке у двери, ЮнМи.

— ЮнМи-ян?

— Добрый день госпожа секретарь. Вы прекрасно сегодня выглядите! Мне кажется, у вас новое платье?

— Хм… Хочешь об этом поговорить? Вряд ли это облегчит твою участь, но, заходи!

— Спасибо…

Время действия: суббота

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

Сижу в кабинете у президента СанХёна. Секретарша подала кофе, и я неспешно, солидно, в компании с хозяином компании, распиваю его перед более серьёзной беседой, а пока разговариваем с президентом ни о чём, о делах моих скорбных, школьных…

— … Говорят, что модельные агентства гоняются за подобным типом лица, — говорю я, рассказывая о своём походе на дополнительные занятия, на которых меня определили в андрогины, но пока не спеша ставить в известность о появившемся у меня фотографе.

Президент, держа её на весу в руке отставленную чашку с кофе, оценивающе смотрит на меня, чуть скептически оттопырив нижнюю губу.

— Может, стоит попробовать? — делаю я тонкий намёк на толстые обстоятельства, — Раз есть такой спрос?

— Что тогда делать с твоей учёбой? — спрашивает он, поднося чашку к губам, — У тебя выпускной класс, а ты хочешь работать. Совместить учёбу с работой у тебя сейчас не получится. Кстати, что у тебя в школе?

— Не стоит тратить на это время сонсен-ним, — говорю я, не желая вдаваться в подробности, — учусь. Привыкаю к новым требованиям.

— Понятно, — кивает господин президент, похоже, довольный, что ему не нужно вникать в такие мелочи и говорит, — если с учёбой проблем не будет, тогда я подумаю о пилотной фотоссесии для тебя…

О! Морковку повесил! Хитрован. Ладно, тогда о ХаНыле тем более не стану ему говорить.

— Я буду стараться, господин президент, — обещаю я и благодарю, — большое спасибо.

Президент мне благодушно кивает — трудись, мол, и всё у тебя будет, и переходит к следующей теме разговора.

— Я посмотрел твоё выступление, — говорит он и уточняет, — на батле…

— Буду вам признательна, если вы скажете мне о своём мнении, — быстро говорю я.

— Хмм… Ты проиграла. Поняла — почему?

— Там было много поклонниц соперников, — говорю я о видимой мне причине, — они голосовали за своих кумиров против меня.

Президент кивает, соглашаясь со мной.

— Без поддержки своих фанатов, трудно выигрывать на таких соревнованиях, — говорит он, — ещё какие ты выводы сделала?

— Ну… Нужно учиться петь. Если бы я могла петь, то всё бы было гораздо лучше.

— Это понятно. Но это не всё. Ты допустила ещё ошибки. Смотри. Первую песню ты исполнила исключительно на иностранном языке. Запомни, в Корее это не приветствуется. Да, ты можешь исполнять песни зарубежных исполнителей, но делать это нужно в соответствующее время и месте. Например, при проведении тематического концерта. При этом, ты, как исполнитель, должна до этого иметь в своём репертуаре несколько корейских песен. Для корейцев, лучше петь на корейском. Это принесёт тебе любовь слушателей. Можно вставлять в текст песни фразы на английском. Это нравится людям, но тоже не стоит с этим перебарщивать. Небольшие вставки размером в несколько слов будет достаточно…

— Спасибо господин президент, — благодарю я СанХёна за науку, одновременно вспоминая виденные выступления местных коллективов.

Да, действительно, на английском — не поют, но делают на нём мини-вставочки в свои композиции.

— Никаких других языков, кроме английского, лучше не использовать, — продолжает учить меня уму-разуму СанХён, — люди любят, когда они понимают, о чём песня. Французский — большая экзотика. Уверен, что никто ничего не понял, что ты пела.

— Но я рассказала перед выступлением, о чём песня, сонсен-ним, — возражаю я.

— Этого мало, — возражает мне он в ответ и спрашивает: Тебе что-то люди говорили о ней после батла?

— Ну… — говорю я, припоминая, — спрашивали, о чём она. Просили текст. Я сделала несколько распечаток перевода, отдала…

— Вот видишь, — кивнув, говорит президент, — люди хотят знать, о чём поют их кумиры. Всегда так было. Поэтому, кроме английского и корейского, лучше ничего больше не использовать. Английский сейчас — многие знают…

— Понятно, — тоже киваю я.

— И музыка у этой песни, — старомодная, — критикует дальше моё творчество президент.

— Не соглашусь с этим, сонсен-ним, — снова возражаю я, — музыка не бывает старомодной. Бывают древние аранжировки, а музыка — вечна.

— Не спорь, когда тебе старшие говорят.

— Простите, президент СанХён. Я думала, что у нас сейчас происходит профессиональное обсуждение творческих моментов, в которых возможно отстаивать своё мнение.

— Хм… Мне не нравится, что ты себя так ведёшь. На каждое услышанное тобою слово у тебя всё время находится, что сказать в ответ. Со мной ты можешь разговаривать так, как ты разговариваешь сейчас. Но, если ты решила стать звездой, то тогда будут проблемы. Думаю, многим людям такое не понравится, особенно старшим. Тебе следует обратить серьёзное внимание на свои манеры. Поняла меня?

— Да, господин президент, — вздыхаю я, — поняла.

— Не вздыхай, а учись. В школе Кирин для этого есть все возможности. А в целом, мне твоё выступление понравилось. Особенно, последняя композиция. Для твоего возраста это великолепный результат, я так считаю.

— Спасибо господин президент, — опускаю я голову в поклоне.

— Только я не совсем понял один момент. Твоя старая песня на французском… Ты же мне её раньше показывала на другом языке… На… этом…

— Испанском, сонсен-ним, — подсказываю я.

— Да! Испанском. А теперь она у тебя вдруг на другом языке…

Президент вопросительно смотрит на меня.

— Перевела, — легкомысленно пожимаю я плечами.

— Так просто — взяла и перевела? — неподдельно удивляется СанХён.

— А что там такого? — не совсем понимаю я его удивления, — Перевелось, я и перевела.

Президент озадаченно смотрит на меня.

— А зачем? — помолчав, интересуется он.

— На испанском песня может стать мировым хитом, — объясняю я, — а на французском нет. Выбрасывать мировой хит на батл, я посчитала слишком жирным для него. Французский был оптимален для моего голоса. На французском языке, получается очень красиво шептать. Что я и проделала, сонсен-ним.

— Угу… — смотря на меня, кивает своим мыслям президент, — то есть, выходит, ты не хотела победить, раз поступила так?

— Почему не хотела? Хотела, — отвечаю я, — но не любой ценой. «Porque te vas» может принести много денег. Зачем эту песню отдавать просто так? Это расточительно. Если её удачно подать, то она вполне может «выстрелить», господин президент.

— Откуда ты это знаешь? — помолчав, спрашивает меня президент.

— Предчувствие, — коротко отвечаю я.

Против предчувствия трудно что-то возразить…

— Ты можешь её и на английский перевести? — снова помолчав, спрашивает меня президент.

— Могу попробовать, — не возражаю я, — если переведётся, то что-нибудь слеплю…

— Что значит это твоё — «переведётся»?

— Песня либо переводится на другой язык, либо нет, — объясняю я шефу и даю более расширенную трактовку объяснения, — теоретически, сонсен-ним, стихи переводятся на другие языки, но практически, получается это не всегда. А слова песни, хоть они тоже стихи, ещё привязаны и к музыке. Там нужно так подбирать слова, чтобы они попадали в мелодию. Это гораздо сложнее и очень редко удаётся. «Porque te vas» на французский перевёлся, хотя от испанского варианта там не очень много осталось. На английский? Не проблема, но я не знаю, как там слова за музыку будут «зацепляться», нужно пробовать. Поэтому я и говорю — переведётся, значит, переведу, нет, значит, нет.

СанХён с изумлением смотрит на меня.

— А лучше, — пускаюсь я в дальнейшие рассуждения, — лучше оставить эту песню в покое. От переводов она только проигрывает. Сами же слышите, что французский — бледная тень первого варианта. Если нужна песня на английском, её сразу нужно писать под этот язык. Какая вам нужна песня, сонсен-ним?

СанХён уже с крайним удивлением смотрит на меня.

— Это для тебя так просто? — спрашивает он.

Я пожимаю в ответ плечами.

— Я же молодая, — говорю я, — мозгов нет, не знаю, что это сложно делать, поэтому — пишу. Мозги появятся, узнаю, что сложно, — писать престану. Сонсен-ним, нужно пользоваться моментом, пока у меня мозги не появились! Что вам нужно написать?!

— Хех! — ухмыляясь, крутит в ответ тот головой, — Сколько тебе лет, ЮнМи? Шутишь, как взрослая, но тебя точно нельзя выпускать к журналистам, пока рот не научишься закрытым держать. Раз ты такая самоуверенная, напиши мне тогда что-нибудь для… для СыХона!

— СыХона?

— Да. Вы же с ним знакомы?

— Немного, — киваю я.

— Хорошо. Вот и попробуй для него что-нибудь написать на английском. В стиле композиции и времени её написания я тебя не ограничиваю. Но, в разумных пределах, конечно. Посмотрим, что у тебя выйдет.

— Права на песню остаются за мной? — интересуюсь я, — Как договаривались?

Президент молча кивает.

— Ожидается, что она тоже попадёт в Ноt 100 Billboard? — уточняю я параметры задания.

Президент делает движение головой, которое я расшифровываю как: «ну, если у тебя получится повторить этот эпичный результат… это будет… неплохо».

— Хорошо сонсен-ним, — принимаю я предложение и, с поклоном, говорю положенную корейскую фразу: Я буду очень стараться.

— А как ты вообще пишешь песни? — спрашивает СанХён, — Как это у тебя получается?

— Не знаю, — пожимаю я плечами в ответ, — они как-то оказываются в моей голове и всё.

— Хорошо, — произносит президент, перед этим внимательно посмотрев на меня долгим, пристальным взглядом, но так больше ничего не сказав по поводу моего творчества, — этот вопрос мы решили. Перейдём к следующему… К тем файлам, которые ты мне прислала. «Музыка слёз» и «Мелодия рая»…

После напоминания о парнях, настроение у меня падает. Недавно завершилось полицейское разбирательство. Официально, завершившимся следствием, виновным признан водитель машины, превысивший скорость и не справившийся с управлением на скользкой дороге в состоянии алкогольного опьянения. Никакой чёрной машины там не было. История с преследованием оказалась выдумкой.

Я, с печалью, вздыхаю.

— Очень красивая музыка, — говорит президент, — и быстро так написала. За неделю, кажется, да?

Подтверждая, молча киваю, — да мол, где-то так. За неделю.

— И разучить успела, — внимательно смотрит на меня СанХён.

— Нужно было, поэтому и разучила, сонсен-ним, — говорю и поясняю, — просто захотела.

Сонсен-ним качает головой.

— Хорошая музыка, — говорит он, — думаю, режиссёр включит её в фильм.

— У меня ещё есть мелодия, — помолчав, сообщаю я, — думаю, может она даже лучше подойдёт…

— Но только она у меня ещё в голове, — быстро говорю я, увидев выражение на лице шефа, — и она такая, электронная…

Трени четвёртая

Время действия: суббота, поздний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи, комната сестёр. СунОк уже спит. ЮнМи всё ещё пытается уснуть, закутавшись в одеяло.

Странно. Очень хочется спать, но не спится. Наверное, перевозбудился где-то сегодня за день. А может, это усталость накапливается, а потом, нервная система даёт сбой и не уснуть, хоть ты тресни! Где-то я читал про такие выверты организма. Лежу, вспоминаю события пошедшего дня, а именно — разговор с президентом СанХёном, момент, когда он спрашивал, как мне так быстро удалось написать два таких ярких произведения.

С тем, что бы написать — это всё понятно, не мною писано, а вот чтобы подготовить выступление, это да. Пришлось неожиданно напрячься уже ещё при выборе. После того, как я пообещал президенту, что сделаю это, я принялся усилено вспоминать всё, из музыки, что могло бы «подойти». Уж больно мне захотелось сделать парням что-то суперское. Не так, чтобы сегодня сыграли, а завтра — забыли. А так, чтобы оно осталось. Пусть не каждый день ставили бы в «сетку вещания», но что бы ведущие на радиостанциях всегда бы помнили, что есть такая музыка. Музыка, которую если поставить, то слушатели сразу скажут — «Фристайл»! Это — «Фристайл»!

Начал перебирать в уме классиков, их великие хиты всех времён и народов и пытаться вспомнить их музыку. Неожиданно выяснилось, что классиков много, а произведений у них — ещё больше. Причём вспомнить и произведения и мелодии, как говориться, напрямую, «в лоб», у меня не получалось. Как не пытался — ничего не выходило. От этого я конкретно расстроился, решив, что ничего не выйдет, как вдруг, на второй день моих судорожных попыток, внезапно — «повалило». Словно я сделал куда-то заказ и вот, спустя некоторое время, курьеры начали подвозить в мой дом затребованное. Только не в дом, а в мозг. В голове появилось столько музыки, что я, поначалу, даже слегка запаниковал, решив, что могу сойти с ума. Но, поскольку ничего страшного со мною не происходило, я успокоился. Странного, за исключением того, что в голове постоянно играли то симфонические оркестры, то одинокие скрипки, то рояли. Для музыканта такое — не страшно… Правда учиться в таком состоянии было совершенно невозможно, да и честно говоря, не очень то и хотелось. Я с лёгким сердцем забил на учёбу, занявшись более важным и нужным делом — выбором прощальной композиции для парней. Это оказалось весьма непросто, среди столь огромного великолепия обрушившегося на меня, остановиться на чём-то одном. Долго перебирал друг за другом всех титанов музыки, страдая муками выбора неимоверно.

Результат «просеивания претендентов» вышел несколько неожиданным. Я думал, что это будет кто-то из титанов. Бах, или там, Бетховен. Но на сердце почему-то легли две композиции, в общем-то, современников. Первая — «I miss you», южнокорейского пианиста-композитора, известного под псевдонимом «The Daydream» которую я назвал — «Фристайл. Мелодия слёз». И вторая — от Поля ДеСенневиля, называется — «Mariage d’amour». Её я переименовал в «Фристайл. Мелодия рая»?. Два прекрасных, наполненных светлой грустью, произведения. Надеюсь, мой выбор оказался правильным, и эта музыка останется жить, каждый раз напоминая о парнях из группы «Фристайл»…

Гмм… что-то у меня в горле запершило. И глаза повлажнели. Опять что ли, месячные скоро? Блин, вот уж организм-то! Как девчонки с ним живут? Впрочем, можно подумать, что у них есть какой-то выбор. Что дали при раздаче, тем и пользуются…

Так. Надо переставать думать и попытаться заснуть. Единственный день в неделе, когда можно поспать. Завтра пойду, схожу в город, погуляю. А то что-то дом-школа, школа-дом! Так и одичать недолго.

Время действия: понедельник

Место действия: танцевальный класс.

— Ээээ…

Лежу животом на полу, пытаюсь найти ещё сил в организме, но «завод» уже кончился, «батарейка» села. А до нормы — ещё два отжатития.

— Встала, — приказывает мне учитель танцев, господин Ки ДжуБон, видимо поняв, что лежать так я могу ещё долго.

С трудом поднимаюсь на ноги.

— Не готова, — констатирует он, оценивающе смотря на меня, — ни по приседаниям, ни по отжиманию — не зачёт. Только кросс пробежала. Чем ты занималась две недели?

— Готовилась, — стараясь придать голосу убедительность, отвечаю я, — вот, бег сдала.

— Мда? — скептически отзывается на это учитель, — а мне вот кажется, ты занималась совсем не тем, что я тебе поручил! Готовилась к концерту, к батлу… А на моё задание — махнула рукой! Так?!

Блин! И возразить — то нечего. Похоже, он зануда, ставящий свой предмет впереди всех и всего. Что делать? Надо включать «бедную девочку»!

— Я старалась, сонсен-ним, — блею я, стараясь сделать это как можно жалостливей.

— И где же ты старалась, а? В каком месте?

— Сонсен-ним, будьте великодушны, кросс я ведь пробежала… А с остальным нужно позаниматься ещё…

— Если бы ты не тратила время на ерунду, то успела бы подготовиться. А ты — лентяйничала!

— Я не лентяйничала!

— А что ты делала?

— Мне было нужно…

— А-а, тебе было нужно! Конечно. Играть на рояле легче, чем приседать и отжиматься! После этого руки и ноги болят, да, ЮнМи?

— Мне было нужно! — начиная злиться, отвечаю я, повышая голос.

— Что тебе было нужно? Славы великой пианистки?

— При чём тут это?

— А что — при чём?

— Есть вещи, которые нужно делать именно тогда, когда их нужно делать!

— Например?

— Отдать долг памяти!

ДжуБон окидывает меня внимательным взглядом.

— Какое отношение ты имеешь к этим парням?

Какое? Самое прямое! Но что ответить? Сказать, что это была моя песня и моя идея? Вряд ли он поверит. Да и вообще, с чего я должен оправдываться? У него пещерные педагогические методы, а я виноват? Да пошёл он…

— Никакого, — с удовлетворением подводит резюме моему молчанию ДжуБон, — встала в строй! Я подумаю о твоей судьбе.

Вот, придурок!

(чуть позже. Идут занятия танцев. Ки ДжуБон наблюдает за учениками, повторяющими движения перед зеркальной стеной, вслед за его помощником. Иногда он делает указания ученикам, используя для этого длинную деревянную указку. Тыкает её в участки тела, говоря, что не правильно и как надо делать правильно.)

…

— ЮнМи, выше колено…

…

— Выше колено, ЮнМи!

…

— ЮнМи, смотри в зеркало и повторяй!

…

— Я сказал, выше колено, ЮнМи! Выше ногу!

Бац! Конец указки смачно хлопает по правой ягодице ЮнМи.

— Ай! — прогнувшись назад, делает та шаг вперёд, получив по попе, — Вы чего дерётесь?! Вы что, совсем с ума сошли?!

Все присутствующие в классе замирают после её слов.

— Кто с ума сошёл?! Я?!

— Ну не я же?! Разве можно так обращаться с… с…

— С кем?!

— С женщиной!

— Кто тут женщина?! Ты?!

— Я!

— Ты ещё соплячка, а не женщина! Ленивая и невоспитанная! Ленивая задница, вот кто ты такая, а не женщина! Если тебе не нравятся мои занятия, дверь вон там! Убирайся!

— Ну и пойду! Больно надо учиться у ненормального!

— Вон отсюда!

(Коридор. Из дверей танцкласса выскакивает злая ЮнМи, и натыкается на ХаНыля с фотоаппаратам в руках)

— Ты что, с ума сошла, так разговаривать с ДжуБоном? — восклицает ХаНыль.

— Тебе чего надо?! — рявкает на него ЮнМи, — Отвали!

Пихнув парня плечом, ЮнМи устремляется в раздевалку.

— Всем должна! — доносится оттуда секунду спустя, — Не так сидишь, не так пердишь! Задолбали!

(СынРи и ЮнМи)

— Говорят, ты назвала ДжуБона ненормальными?

— А что он, нормальный что ли? Дерётся на занятиях!

— Ты с ума сошла? Он всегда такой был! Знаешь, сколько известных айдолов он воспитал?

— Ну и… Плевать я хотела! Кому нравится, пусть терпят, когда их дубасят! Я терпеть не собираюсь!

(в этот момент по громкой связи звучит объявление: «Ученице Пак ЮнМи, срочно пройти в дисциплинарную комиссию. Вас там ожидают. Повторяю…)

— Ну, всё, — говорит СынРи подняв голову к потолку, где из динамика раздаётся голос диктора, — конец тебе!

— Мой конец, это чьё-то начало, — непонятно отвечает ему ЮнМи и, неожиданно хлопая его по плечу, предлагает, — Хён! Как смотришь на то, если я вечером проиграю вам в карты классную песню? А?

У СынРи, у которого от обращения «хён» слегка «клинануло» мозги, вытягивается лицо.

— Ты говоришь об игре в карты? — неверяще смотря на странную девчонку, спрашивает он, — В такой момент?

— А чем плох этот момент? — интересуется ЮнМи, убирая руку, — Никто не умер, все живы. Раз так, то это всего лишь кризис. А как сказал лорд Черчилль, — «всякий кризис несёт в себе новые возможности». Вот, этот кризис принёс твоей группе шанс получить неплохую композицию, а мне — свалить из этой школы.

— Ты не хочешь учиться в Кирин?!

— Честно говоря, я перестаю понимать, что я здесь делаю. Ну, как насчёт — перекинутся вечером в картишки? Хочу расслабиться.

— А что за композиция?

— Вещь! Hot100 гарантированно!

— Ты её написала для агентства?

— Почти… Ладно, сонбе, я пошла. Ждут.

— Файтин!

— Файтин!

Место действия: школа Кирин. Дисциплинарная комиссия.

Дверь открывается и в коридор выглядывает симпатичная девушка-секретарь.

— Опять ты? — спрашивает она, глядя на ЮнМи, и сообщает, — в этот раз у тебя получилось «громко».

ЮнМи в ответ молча пожимает плечами, мол, вышло так.

— Заходи, — приглашает девушка, — тебя уже ждут.

ЮнМи вздыхает и направляется к двери.

Время действия: второй час ночи

Место действия: школа Кирин. Коридор женской части общежития.

По коридору идёт ЮнМи, держа за длинную ручку зелёную пластмассовую корзину и катя её за собою по полу. В корзине, горкой навалены друг на друга чёрные пластиковые пакеты. ЮнМи идёт по коридору, поглядывая на номера дверей. Видно, что ищет какую-то определённую. Наконец, дойдя до нужной, она останавливается, делает два шага к двери и начинает дубасить в неё кулаком.

— Кто там? — наконец спрашивает изнутри испуганный женский голос.

— Сова, открывай! — наклонившись к щели кричит ЮнМи, — медведь пришёл!

— Какой медведь? Нет тут никакого медведя! Уходите!

— ЁСыль, открывай! Это я, ЮнМи! Срочное дело!

— С ума сошла? — выглядывая в приоткрывшуюся дверь, спрашивает ЁСыль, кутаясь в мягкий белый халатик, — Чего надо?

— Купи шмотьё, — улыбаясь, предлагает ЮнМи.

— Чего? — нахмурившись, переспрашивает ЁСыль.

— Офигительные вещички, — говорит ЮнМи, оборачиваясь и нагибаясь к стоящей на полу корзине, — всё мужское, эксклюзив.

— Вот, — говорит она, взяв в руки лежавший сверху мешок и прочитав написанное на приклеенной к нему бумажке, — вещи господина СынРи… Рубаха, джинсы, носки, туфли…

— А вот, — беря следующий мешок, говорит ЮнМи, — вещи барабанщика… Но он оказался хитрецом и носки ставить на кон не стал… Поэтому… (ЮнМи с разочарованием цокает зубом) носков в комплекте нет…

— Купи! — предлагает она онемевшей потенциальной покупательнице, — Оптом — дешевле, любой комплект на выбор, — дороже.

— Что ты с ними сделала?! — ужасается ЁСыль, — Ты что, их… убила?!

— Зачем? — обижается ЮнМи, — Я совсем не кровожадная. К тебе вот первой пришла, зная, что ты большая поклонница, хоть мы с тобою не ладим. Да живы они! Я их в карты обыграла.

— В карты?! Ты что, играла с ними в карты на раздевание?

— Всё было совсем не так, онни, как тебе приходит в голову.

— Как ты могла их обыграть?!

— Слушай, брать будешь или нет? Они там голые сидят, а ты всё ахаешь да охаешь! Сколько можно?

— Голые?!

— В трусах. А барабанщик ещё в носках. Я сказала, что поехала за помощью. Они ждут. Ждут и надеются. Будешь брать? А то у меня ещё есть адреса поклонниц. Уж они-то без вопросов спасут СынРи.

ЮнМи угрожающе встряхивает пластиковым пакетом с вещами.

— Сколько? — спрашивает ЁСыль.

— Миллион вон, — называет цену ЮнМи.

— Ссссколлько? — вытаращивается на неё «покупательница».

— Думаешь, любовь стоит дёшево? — осуждающе смотрит на неё «продавщица», — все только и болтают о чувствах, а как только нужно подтвердить их чем-то реальным, сразу «Ой, это так дорого, давайте я подумаю»!

— Но миллион, это действительно дорого! — возмущается ЁСыль.

— Ты не правильно оцениваешь, — говорит ЮнМи, — миллион стоит не мешок с вещами, а уникальный шанс продемонстрировать крепость своих намерений. Когда тебе ещё представится возможность спасти парня из трагической ситуации? Да никогда, в обозримом будущем!

ЁСыль задумывается.

— Бери! — убеждает её ЮнМи, — оппа всё одно тебе деньги вернёт, он же благородный. А если не вернёт, то будет должен до гробовой доски.

— Давай, восемьсот тысяч? — делает последнюю попытку сбить цену ЁСыль, — А?

Выпятив нижнюю губу, ЮнМи отрицательно крутит головой.

— Уникальный случай, — говорит она, — плюс эксклюзивная доставка. Даром, считай, отдаю.

— Но у меня нет столько наличными, — растеряно лепечет ЁСыль.

— Банкомат внизу, — напоминает ЮнМи и торопит, — если решила, давай быстрее, я спать хочу. А мне ещё четыре комплекта пристроить нужно…

(Чуть позже. Коридор общежития школы Кирин. Несмотря на то, что часы показывают два часа ночи, в коридоре царит внезапное оживление. Постоянно растущая толпа девочек в пижамах и наброшенных на них сверху халатиках зажала в углу ЮнМи, отговорившуюся от них зелёной корзинкой. Девочки хватают из корзины мешки, вытаскивают из них вещи, достают их, трясут вещами в воздухе, торгуются с хозяйкой, ссорятся друг с другом начиная делить приглянувшиеся вещички. ЮнМи приходится и следить, что бы всё не растащили, отбирать вещи, которые тянут в разные стороны с риском порвать, торговаться, объясняя — «почему так дорого?», принимать деньги, в общем, торговля идёт нешуточная.

Девчонки обсуждают событие, бегают за деньгами вниз по лестнице к банкомату, бегают за подругами, те кто купил, бегают одеваться и краситься… В коридоре стоит гомон и гвалт.

(примерно полчаса спустя. Подволакивая ноги, ЮнМи входит в свою комнату)

— ЧуЫн, ты спишь? — спрашивает она, с размаху плюхаясь задом на свою постель и откидываясь на спину, — Ах!

— А? Что? — просыпается ЧуЫн, — ЮнМи? Ты чего? Пора вставать? Я проспала? Сколько времени?

— Третий час ночи…

— Третий час? А… А почему ты не спишь? Почему в одежде?

— На распродаже была, — с сарказмом в голосе отвечает ЮнМи, собираясь с силами, что бы встать с кровати и пойти в душ.

— На распродаже? Но… разве не поздно… ходить в такое время на распродажи?

ЧуЫн озадаченно смотрит на соседку, плохо соображая после сна.

— Я сама продавала, — говорит ЮнМи, упираясь руками в кровать перед «рывком», — шмотки «Am-kiss». Я тебе принесла носки барабанщика…

— Носки барабанщика? — ошарашенно повторяет ЧуЫн, перестав вообще что-то понимать, — Зачем?

— Как соседке, — говорит ЮнМи и, собрав волю в кулак, поднимается на ноги, — бесплатно.

— Должны же у тебя быть бонусы от проживания со мной? — говорит она, начиная расстёгивать на себе одежду и советует, — иди быстрее, пока парни от девчонок не поразбежались. Я носки для тебя от них спрятала. Если бы они их у меня нашли — убили бы!

ЧуЫн начинает думать, что из них двоих кто-то сошёл с ума.

Место действия: школа Кирин

Время действия: следующий день

Лежу щекой на парте, умираю, хочу спать. Просто нет никаких сил человеческих. Спать, спать…

— Ты, — несильно пихает меня в плечо подошедшая ко мне одноклассница, — ты, ЮнМи! Почему вчера ко мне с вещами не зашла?

Не меняя положения, открываю глаза и смотрю на неё с уровня столешницы.

— Сорри, — говорю я, — по дороге всё расхватали. Тебе не повезло. Твоя комната по коридору далеко от лестницы. А мешков было всего пять. Не судьба…

Девчонка обиженно надувает щёки, но больше ничего не говорит, понимая, что на судьбу грех жаловаться. В этот момент у меня в кармане задёргался, вибрируя, телефон.

Это кто там, такой добрый, в восемь ночи звонит? А-а, президент!

— Добрый день, сабо-ним, — здороваюсь я в трубку.

Левой щекой я лежу на парте, а телефон приложил к правому уху.

— Здравствуй ЮнМи, — приветствует в ответ меня президент СанХён, — что там у тебя происходит?

— Что именно вас интересует, господин президент?

— Я говорю о твоём конфликте с господином ДжуБоном.

— А-а, это, — вяло отвечаю я, — мы разошлись с ним во взглядах на методы обучения…

— Мне сказали, что он выгнал тебя с занятия?

— Я сама ушла.

— О, чёрт, как не вовремя! Придётся ехать в Кирин, заниматься ещё твоими вопросами, а у меня на сегодня другие планы!

— Не нужно никуда ехать, господин СанХён, — просто заберите меня отсюда и всё.

— Что значит — заберите?!

— Бессмысленно здесь. Зачем я тут?

— ЮнМи! Мы договорились с тобой, что ты будешь учиться! Ты сама об этом просила! И вот теперь, ты говоришь…

— Ой, простите, господин СанХён! У меня урок начинается! Я перезвоню.

Встаю вместе со всеми, кланяюсь, приветствуя вошедшего в класс учителя. Что может быть хуже, чем начать день с математики?

Место действия: Школа Кирин, большой класс, в нём — педагогический совет. Присутствуют практически все учителя школы и виновники — ЮнМи с парнями. Администрацию школы представляет ДонХё. Выстроившись возле классной доски, парни стоят, виновато опустив головы. ЮнМи же держит спину прямо, голову — ровно, как будто ничего и не происходит.

— Ну? — вопрошает ДонХё, обращаясь к шеренге «кающихся грешников», — И чья это была идея?

— Моя! — ту же отзывается ЮнМи.

— Безобразие! — отзывается одна из преподавательниц — пожилая женщина в очках и осуждающе поджимает губы.

— Правда? — не верит ДонХё, — Мне кажется, что идеи на игру в карты на раздевание, в головы девочкам не приходят. Приходят они исключительно парням.

— А вот мне пришла такая идея, сонсен-ним! — утверждает ЮнМи.

— Да? И почему она тебе вдруг пришла?

— Вы же знаете, сонсен-ним, что я проиграла батл? Просто хотела отыграть своё «рабство».

Парни с благодарностью во взглядах выглядывают из строя, смотря на ЮнМи, как она берёт на себя всю вину.

— Я их еле уговорила, сонсен-ним! — продолжает выгораживать группу, ЮнМи.

— И школьница уговорила студентов, — задумчиво смотря на парней, произносит ДонХё, — как же это получилось, СынРи?

— Простите, господин ДонХё, — кланяется в ответ тот, — это была ошибка. Простите.

— Ошибка… — произносит ДонХё.

Заложив руки за спину, он начинает ходить на несколько шагов туда-сюда, размышляя. Все наблюдают за тем, как он ходит, поняв, что его задумчивый вид — не спроста!

— Тогда, я не понимаю, ЮнМи, — остановившись и повернувшись к девушке, говорит он, — если вы играли на твоё рабство, то, как пятеро из вас остались без одежды?

— Всё просто, господин ДонХё, — спокойно отвечает ЮнМи, — сначала я отыграла своё «рабство», потом они захотели отыграться, а потом, второй раз, они проиграли…

СынРи бросает быстрый взгляд на ЮнМи и опускает глаза вниз, закусив губу.

— Одежду? — удивлённо приподнимает брови ДонХё.

— У них было нечего поставить в тот момент на кон, — объясняет ЮнМи, — а отыграться — очень хотелось…

Учитель танцев, ДжуБон, с ухмылкой смотрит на опустивших голову парней.

— Просто крайне неудачное стечение обстоятельств, — продолжает пояснять ситуацию ЮнМи, — и я, и они оказались азартными людьми. Не смогли вовремя остановиться. Но, оправданием нашему поступку может служить наша молодость и неопытность…

Некоторые учителя начинают улыбаться, смотря на ЮнМи.

— Хорошо, допустим, — кивнув, говорит ДонХё, — ну, а дальнейшее? То, что происходило в женской половине общежития?

— Что там происходило? — округляет глаза ЮнМи.

— Распродажа вещей, которую ты устроила!

— А вы об этом… — грустнеет ЮнМи, — это опять, крайне неудачное стечение обстоятельств, сонсен-ним…

— Каких в этот раз? — язвительно спрашивает ДонХё.

— Понимаете, господин ДонХё, — вздыхает ЮнМи, — это как с новой машиной. Как только она, купленной, выехала из автосалона — она сразу же подешевела процентов на пятнадцать. Через пару месяцев эксплуатации, она подешевеет ещё процентов на десять, даже если все эти два месяца она простояла в гараже. А потом будет только дешеветь и дешеветь. Те вещи максимально стоили в момент, когда их проиграли. Утром за них не дали бы и половину того, что за них давали ночью. Я не устояла перед соблазном и продала. Знаете, сонсен-ним, деньги, это такая нужная вещь… Впрочем, уверена, вы знаете.

ДжуБон как-то по-новому, оценивающе смотрит на ЮнМи.

— Почему ты тогда не продала вещи их владельцам? Почему ты это сделала у себя в общежитии?

— Потому, что посчитала, что выручу там больше, сонсен-ним.

— Вот как? И сколько, позволь узнать, ты выручила?

— Почти восемь миллионов вон, сонсен-ним, — окинув ДонХё взглядом и, видимо, при этом подумав — «говорить или не говорить?», всё же приподнимает завесу тайны над вопросом ЮнМи.

По классу пролетает шёпотки из уст изумлённых учителей. Парни дружно поднимают головы и выставляются на ЮнМи.

— Ого! — восхитившись, выражает общие эмоции ДонХё, — Неплохо! Как тебе это удалось?

— Опять стечение обстоятельств, — чуть пожав плечами, говорит ЮнМи, — у «Am-kiss» поклонниц много, а вещей — было мало. Я хотела продать всё по фиксированным ценам, но девчонки начали рвать шмотки друг у друга из рук. Пришлось устраивать аукционы на каждую вещь. А на аукционе, сами знаете, господин ДонХё, потолка нет…

ЮнМи делает скорбное выражение и опускает лицо вниз. ДжуБон насмешливо хмыкает, уже с явным удовольствием наблюдая за ней.

— ЮнМи, а ты случаем не перепутала учебные заведения? — интересуется ДонХё.

— В смысле? — не понимает та, поднимая голову.

— С такими талантами как у тебя, может, тебе стоило поступить в экономический университет, а не в школу Кирин?

— Эстрада — это деньги, — пожав плечами, несколько удивлённо отвечает ЮнМи, — не будешь уметь считать, враз в одних трусах останешься, по гроб должна…

В классе раздаются смешки преподавателей.

— Ты не хочешь вернуть деньги?

— Кому?

— Тем, кто их давал?

— С чего бы это вдруг, сонсен-ним?

— Считаешь, что всё было сделано справедливо?

— Да сонсен-ним. Я проиграла батл, взяла на себя обязательство по проигрышу, проиграли мне, я воспользовалась результатами выигрыша. К чему эти сентиментальные метания — справедливо — не справедливо?

— Угу… — глубокомысленно гукает ДонХё, — понятно… А то, что на территории школы азартные игры запрещены — ты не знала?

— Именно так, — кивает ЮнМи, — вы же знаете, господин ДонХё, что поступление у меня произошло… несколько внезапно, скажем так. А потом сразу навалилась учёба. Правила школы я так и не успела изучить. Я раскаиваюсь и прошу меня сильно не наказывать, как полностью осознавшую свою вину…

ЮнМи кланяется, в классе смеются.

— ЮнМи, ты в юридический поступать не думала? — спрашивает ДонХё, — На адвоката?

— Очень скучное занятие, сонсен-ним…

— Ну да, играть с парнями в карты на раздевание, это гораздо интереснее. Кстати, а ты на что играла? Что ты поставила на кон?

— Господин ДонХё, вам не кажется, что вы уходите в сторону, выясняя подробности? — неожиданно задаёт сердитым голосом вопрос из класса женщина в очках, — это непростительно, что в нашей школе происходит подобное! Игра в карты на раздевание! И инициатором этого, этой игры, является девочка! Да она просто агдан![20]

Все присутствующие поворачиваются к возмущённой женщине.

— И нам следует решить, что нам следует предпринять, как примерно наказать этих учеников, а не выяснять, кто, что и сколько ставил на кон!

…

Так вот ты какой, карцер школы Кирин…

Стою, оглядываю свои новые владения. Только что отсюда ушёл господин ДонХё, ободряюще сказав на прощание — «Обживайся!». Вот, созерцаю.

Вообще-то никакой это не карцер. От карцера — одно название. Обычный класс, только почему-то заброшенный. Потолок не крашен, похоже, пару сотен лет и слегка уже почернел. Лампочки, с потолка, свисают самые примитивные. Пожелтевшие когда-то белые провода, чёрные электропатроны, кое-где обляпанные белой краской или побелкой, издали не разобрать, и вкрученные в них обычные лампы накаливания и всё, привет! Никаких абажуров, плафонов… Один голый свет. Но, работает. ДонХё мне это продемонстрировал, пощёлкав выключателем.

Немытые окна не видели ухода, похоже, столько же времени, сколько и потолок и до середины разрисованы чёрно-белыми граффити. Черно-белая гамма, это, наверное, для того, чтобы тоску нагонять шибче… Могу даже предположить, что их сам ДонХё, самолично разрисовывал, что бы получить эффект +10 к унынью. Пол — грязный и голый, мебели на нём нет, правда, в углу класса, навалена гора бэушных стульев и парт.

— Найдёшь там себе стул и парту, — сказал мне ДонХё, показав рукою на эту гору.

Ладно, пороюсь. Может, чего и найду…

В общем, по итогам педсовета, я получил наказание в виде этого «карцера», а если точнее, «класс отстающих», так написано над дверьми этого помещения. Здесь я должен проводить не менее трёх часов в день, делая задания, заданные учителями для самостоятельного выполнения. Парням влепили «минус баллов», а мне — как организатору шабаша, и «минус баллов» отвалили, и в «карцер» определили. А всё из-за этой очкастой тётки, учительницы корейского языка. Прям, кипело у неё всё внутри от возмущения: «Да как это так, да что это такое, ты же девочка?!» Ну и что, что девочка? В карты теперь, что ли, не играть? Потом эта очкастая аджума подхватила флаг, опущенный ДонХёном, начала требовать, что бы я вернул деньги, поскольку они получены в результате азартной игры! Ага, ЩАСССС!

— Нунним, — сказал ей я, — похоже, тут есть какое-то недопонимание. Я сама видела и участвовала здесь в спортивных соревнованиях. Вы говорите, что азартные игры в школе запрещены? Но как можно соревноваться на стадионе без азарта? Это же тоже — игры. Они так и называются — спортивные игры. Или участвовать в конкурсах без азарта? Нонсенс! Наверняка в правилах, которые я не читала, написано — «азартные игры на деньги». Так мы и не на деньги играли. Первый раз — играли на интерес, второй раз — на вещи. Уверена, что школьные правила не нарушены. А то, что я вещи продала — так это была разовая продажа. Я же не организовала поставку вещей из Китая и не открыла тут бутик. У меня были вещи, принадлежащие мне, которые я решила продать. Я их и продала. Имела полное на то право.

Аджума осеклась, но потом опять врубила свою пластинку про правила приличия, что вещи это не мои, что торговать на территории, нарушение распорядка дня… Короче, всякая ахинея которая приходит тёткам в голову, когда они борются за чью-то нравственность и порядочность.

Я уж не стал с нею спорить, поняв, что бесполезно, да и мои возражения в поисках истины вызывали неодобрение присутствующего педагогического состава. Чё гусей дразнить? Тем более, на пустом месте? Так, стоял, заткнувшись, слушал, ожидая, чем дело кончится.

Не получая от меня реакции, тётя взялась «полоскать» парней. Что это де, архиаморально, играть со школьницей на раздевание. И нужно поставить в известность родителей о моральном облике их сыновей, чтобы те посмотрели, кого они воспитали.

Когда речь зашла о родителях, парни резко оживились и, крутя головами, стали напоминать сусликов, которые уже решили стопроцентно куда-то бежать, но направление своего бега ещё не выбрали. Барабанщика «распёрло» и он, открыв рот, дал признательные показания, что на раздевание играла ЮнМи, а они — играли на музыкальную композицию, которую она, то есть я, обещала им написать.

От такого пассажа, педагогический состав, похоже, «слегка припух» и опять всё внимание обратилось на меня.

— А на что я ещё с ними должна была играть? — пожав плечами, объяснил я «выбор ставки», — Взять с них нечего, на деньги в школе играть нельзя, а аукционы по продаже вещей знаменитостей легитимны во всём мире…

Преподы от моего практицизма на несколько секунд онемели.

— Хочешь сказать, что ты всё заранее спланировала? — переварив услышанное, поинтересовался у меня ДонХё, — как же тебе удалось так всё точно рассчитать?

— У меня голова есть, — ответил ему я, одновременно взглядом отвечая на пронзительный взгляд СынРи, — иногда, я ей думаю…

— Наверное, это хорошо, что только иногда. Страшно представить, чтобы было, если бы ты думала ей постоянно…

Тут тётка с чего-то решила, что парни обманывают, и никакой договорённости о композиции между нами не было, а на самом деле было одно только моральное разложение. Отбиваясь от этого наезда, парни предъявили доказательства. Оказалось, моя обработка их композиции сделанная для батла, грубо говоря, за неделю, набрала почти половину от числа просмотров их варианта, только они копили свои циферки почти три месяца.

— Вот я решил… — объясняя, промямлил СынРи.

А я и не знал, — сказал я сам себе, услыхав о таком деле, — кто бы мог подумать…

В общем, от «облико аморале» я и парни, кое-как, отбились.

Тогда тётка переключилась на денежный вопрос. Стала требовать возвращения моих богатств нажитых непосильным трудом. На что я изволил ей заметить, что в нашем обществе, в котором пропагандируется свободное предпринимательство и равные права для всех, требовать аннулировать результаты сделок совершённых по взаимной договорённости дееспособными людьми — это очень странное требование, никак не совпадающие с интересами государства.

После этого моего вброса, очкастая онемела секунды на две, а половина преподов разулыбалась, опуская лица. Похоже, учительницу корейского тут не очень любят, больно шумна.

Но, рано праздновал я победу. Своей последней фразой я подставился, и аджума подняла вопрос о моей дееспособности по возрасту. Парни да, они уже совершеннолетние, я — ещё нет. Значит, не могу и не имею никакого права. Короче, всё вернуть и отдать.

— Хорошо, — выслушав тётю и, пожав плечами, сказал ей я, — я верну. Скажите парням — пусть раздеваются!

— Зачем?! — подпрыгнув на месте, не поняла тётя.

— Но, как же? — сказал я, — Сначала они снимают с себя одежду, потом идут и отдают свои вещи тем девчонкам, которые им их возвращали, девочки отдают вещи мне, я отдаю им их деньги, а парням отдаю вещи. А как по-другому?

Аджума после этого «зависла», а половина преподов откровенно захихикала, видимо представив предложенную мною процедуру в деталях.

— Что за ерунду ты говоришь! — возмутилась учительница, — просто верни деньги девочкам и всё! Вещи уже у мальчиков! Зачем усложнять?

— А я не помню, кто у меня покупал, — ответил я.

— Как не помнишь? — не понял ДонХё.

— Я же недавно поступила, — объяснил я, — всех не знаю, было поздно, два часа ночи. Я сильно устала и хотела спать. Моих сил хватило только за вещами следить. А лиц было так много, что они у меня в голове просто все слились в одно. Вот убей, не помню, кто, что покупал!

После этого все задумались, смотря на парней. Те, видимо испугавшись, что дальше события пойдут по предложенному мною варианту, подали голос. Сказав, что всех вещей им не вернули. Кто-то из поклонниц, то ли решил оставить тряпки себе, на вечную память, то ли задумал совершить акт передачи позже, в более интимной обстановке. Один на один, так сказать, без толпы свидетелей. Всю свою одёжку в группе получил только СынРи, остальные лишились примерно половины вещей.

После того, как это выяснили, я, молча, пожал плечом, смотря на тётеньку. Мол, я же говорил? А вы не верили…

Тётя, от демонстрации того, что я умнее её, похоже, крепко разозлилась. В итоге, за то, что я выделывался, а не блеял, опустив голову — «простите, сонбе-е-е», мне «впаяли» по полной. Очкастая зараза на этом шибко настаивала. Два месяца в «карцере», написать от руки двести извинений, убраться в этом свинарнике и минус сто баллов за поведение… Охо-хо, грехи мои тяжкие…

Зато в школе — я сегодня популярен, как никто. Реально ходят на меня смотреть толпами, словно на слона в зоопарке. Школьница, обыгравшая парней в карты! Причём, на раздевание! Последняя деталь — придаёт истории особую пикантность. Встанут и смотрят издали. И ещё так делают: Оооо! И головами трясут. Сущий цирк. С реакцией, в общем-то, понятно, помню, читал, что с личностными отношениями у молодых корейцев, задавленных учёбой, всё непросто. Но, поскольку тема интересует и природа требует, а времени ни на что нет, кроме уроков, остаётся только болтать «про это» перебегая между занятиями из класса в класс. А тут ЮнМи такая, дерзкая…

Ладно, это уже всё в прошлом. Теперь настоящие. Нужно пойти, найти хотя бы стул, чтобы было на чём сидеть на этой помойке. Хоть грязь и неприятна, спешить с уборкой не буду. Подождём. Буду следовать известной мудрости — «не спеши выполнять, может, отменят». Не сказано же, что убираться именно сегодня? Не сказано. Просто — навести порядок. За два месяца — как-нибудь уберусь. А сегодня просто на это настроения нет…

Тэкс, приступим к раскопкам в мебельной куче…

Место действия: дом мамы ЮнМи.

Время действия: вечер

Мама, только что, закончив телефонный разговор, смотрит круглыми глазами на старшую дочь, продолжая держать телефон возле уха, лишь чуть отставив его в сторону.

— Мама, что? — нетерпеливо спрашивает СунОк, — Что ты так смотришь? Кто звонил?

— Звонили из школы ЮнМи, — отвечает мама, опуская руку с телефоном.

— И что? Что-то случилось? С ЮнМи всё в порядке?

— Не совсем…

— Что с ней случилось?! Она заболела?!

— Она обыграла парней в карты… на раздевание…

— ??!! ЮнМи?! В Кирин??!

— Сказали, что моя дочь дурно влияет на учащихся. Расшатывает устои школы…

— Не может этого быть! Никогда не поверю, что бы ЮнМи играла в такие игры! Она ещё слишком молода и неопытна, чтобы играть в такое. Наверняка это парни устроили, а она на это попалась. Знаешь, все эти дурацкие шутки с новичками? Уверена, что это именно это, а не что-то там… такое!

— Сказали, чтобы я поговорила со своей дочерью о недопустимости такого поведения… — говорит мама, прислушиваясь к словам дочери.

— Так она их обыграла! — восклицает СунОк, вспомнив начало разговора, — Молодец, сестрёнка, так им и надо, этим придуркам! Сели, играть со школьницей, обмануть вздумали! Не на ту напали!

— Надо позвонить ЮнМи, — говорит мама, вспомнив про телефон в руке, — узнать, как она там?

— Я тоже позвоню, — кивая, говорит СунОк, — скажу, пусть мне говорит, если кто вдруг обижать станет! Сразу приеду!

Место действия: школа Кирин комната ЮнМи

Время действия: вечер

— А ЁСыль всё отдала СынРи и теперь ходит, злая, что ничего себе оппиного не оставила, — с удовольствием пересказывает мне ЧуЫн последние школьные новости, — старается виду не показывать, но всё равно, всё по лицу у ней видно.

Это она про шмотки рассказывает, которые девчонки придержали у себя, не отдав парням. Обладать хотя бы одной вещью из «сета школьной звезды» в глазах других фанаток, не имеющих такого, оказалось очень круто. И вот эти девочки теперь думают над вопросом — «отдавать или оставить»? ЁСыль сразу всё отдала и теперь злится, что не сообразила придержать у себя хоть одну статусную вещь. Теперь у кого-то есть, а у неё — нет! Понятное дело… Сглупила.

ЧуЫн тоже входит в круг «избранных». У неё есть носки. Считай, целых две вещи. Один можно на что-то обменять или продать. Как я думаю, на волне нынешнего ажиотажа — «оторвут с руками». Когда до ЧуЫн дошло, что именно я ей притащил, она была очень-очень благодарна. «Ты настоящая соседка!» — поблагодарив, сказала она мне. Вчера, со сна, она ничего не поняла, никуда не пошла, и вот теперь она — владелица двух артефактов.

— Говорят, «Am-kiss» громко кричали друг на друга у себя в комнате, — сообщает мне следующую новость ЧуЫн, — говорят, они поругались…

Ну, не удивительно. СынРи после педсовета конкретно наехал на меня.

«Так ты всё заранее рассчитала?» — нависая надомной, видимо в попытке напугать, вопросил он, — «Ты просто использовала нас?!»

«Справедливости ищешь?» — ничуть не испугавшись, спросил я, — «А чего тогда молчал, когда фанатки на батле голосовали только за вас?»

«Так это была месть? Мелкая месть за то, что мы лучше, и они голосовали за нас?»

На что я ему ответил: «Раз вы лучше играете музыку, то я — лучше играю в карты! Кто-то успешнее в одном, кто-то в другом! Справедливо? Справедливо! Чего ты ещё хочешь?»

После этого СынРи сказал мне больше не попадаться ему на пути, если у меня есть намерение закончить учёбу и жить дальше. На этом мы с ним и расстались, не став выяснять отношения дальше, тем более, что рядом с нами в коридоре появился ДжуБон, учитель танцев, остановившись и взявшись на нас смотреть.

Тогда ЧжуВон обещал мне голову проломить, теперь, СынРи… Тенденция, однако. Нервные они какие-то, эти корейские парни. Наверное, это от сыроедения морских продуктов у них…

— А что про меня говорят? — спрашиваю я ЧуЫн.

— По-разному, — немного подумав, отвечает она, — одни говорят, что это круто, так обыграть парней. Другие считают, что тебя нужно повесить, за то, что ты так поступила с «Am-kiss»… Но, это, в основном так говорят фанатки. Наверное, просто злятся, что ничего не успели купить!

Понятно… разброд и шатания…

В этот момент у меня звонит телефон. Беру, смотрю, кто. О! Мама звонит! Чёрт, а я о ней с СунОк совсем забыл за последние дни. Неужели из Кирин позвонили, наябедничали? Если так, то сейчас я получу…

— Добрый вечер, мама, — говорю я, поднеся телефон к уху, — слушаю тебя…

Время действия: вечер

Место действия: дом директора агентства FAN Entertainment господина СанХёна. СанХён разговаривает по телефону с директором школы Кирин, господином СокГю.

— Что она сделала?! — изумлённо спрашивает СанХён, — обыграла в карты?!

При этом, выражение у него на лице — «ушам своим не верю!». Некоторое время он слушает, что ему говорят с другого конца трубки.

— Хорошо, — наконец говорит СанХён, — я всё понял, спасибо СокГю. Думаю, мне следует приехать в ближайшее дни.

… (СокГю ему что-то говорит)

— Буду просить ДжуБона, чтобы он её простил и взял в ученицы. Иначе, он её выгонит.

…

— А что делать? С детьми, всегда сложно. А с талантливыми — вдвойне. Думаешь, стоит не спешить и подождать итогов? Хмм… Наверное, ты прав.

СанХён вздыхает в телефон.

— Хорошо СокГю, спасибо тебе ещё раз. Сразу приеду. Да, обязательно позвоню. Всего хорошего.

— Пфф! — надув щёки выдыхает СанХён, убрав от уха телефон, но, по-прежнему держа его в руке, — Ну ничего себе! Карты! Она ещё и картёжница! Где она так научилась?

Место действия: школа Кирин. Урок музыки.

Время действия: вечер

Сижу, спать хочу. Нет, что-то определённо нужно делать с этим «эмоциональным журналом»! Это невозможно, постоянно ложиться во втором часу ночи! Какие, к чертям, эмоции? Эмоция только одна — послать всё на… и завалиться спать! Надо что-то делать… Вот только, что? Штемпель купить? Робот тогда мне со штемпелем приснился… Но ведь это тогда будет нужно много штемпелей… Дорого… Но, а сколько стоит мой сон?

— А что нам скажет об этом ЮнМи? — достигает моего разума вопрос учителя, возвращая меня в класс.

Сегодня на уроке мы обсуждаем любовную лирику в музыке в целом и виды её проявления в к-поп, в частности.

— Знаете, сонсен-ним, — говорю я, вылезая из-за парты и вставая на ноги с нею рядом, — моё мнение таково, что это всё исключительно из-за денег. Паразитическая эксплуатация доминантного инстинкта размножения с целью увеличения продаж с последующей бессмысленной растратой полученных средств.

— Ого! — озадаченно говорит учитель, берясь правой рукою за подбородок и, судя по сделанной им паузе, пару раз прокрутив у себя в голове сказанною мною фразу, чтобы понять её смысл, — Никогда мне ещё не доводилось слышать, чтобы девушка так говорила о любовной лирике!

— Мы же с вами — профессионалы, сонсен-ним, — доверительным голосом говорю ему я, — Вы — уже, я скоро. Мы с вами не потребляем, а производим. Наш разум холоден, а сердца бьются спокойно. И поэтому, мы знаем, что к чему и как на этом заработать денег.

— Нда-а, — оценивающе оглядывает меня учитель, — ты-то уж, похоже, точно знаешь, как их заработать. Однако, я слышу по твоему тону, что ты недовольна таким положением вещей. Или, мне показалось?

— Мне кажется, — отвечаю я, — что столь гипертрофированное внимание, направляемое к всего лишь одному аспекту человеческой деятельности, неизбежно приводит к перекосу. Для иллюстрации своих мыслей приведу в качестве примера спортсмена, занимающегося бодибилдингом. У этого вида спорта есть одна постоянная проблема — гармония. Для того, чтобы создать себе красивое тело, следует равномерно развивать все его части. Только тогда, тело получается красивым. А часто бывает так — спортсмен упускает это из виду и «прокачивает» всего только одну, или несколько частей. В итоге получаются уродцы с огромными бицепсами на тонких ножках, или, наоборот — с огромными ногами и тоненькими ручонками, которые, ничего кроме смеха, не вызывают. Любовная лирика — это вот такой же смешной уродец. Где песни про врачей, лётчиков, водителей, инженеров? Где песни про освоение океана, про покорение космоса? Да, они есть, но на фоне океана «соплежуйства», это такой мизер, такой ничтожный процент, которого просто не видно. Включаешь радио, каждый раз зная, что с вероятностью в девяносто восемь процентов услышишь — «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, что б посмотреть, не оглянулся ли я?» Просто безобразие какое-то, сонсен-ним, а не музыка!

— Эк! — аж крякнул на мою обличительную речь сонсен-ним, — Так ты против песен о любви?

— Совершенно не против, — отрицательно помотал я головою в ответ, — я даже буду их писать, потому что они хорошо продаются, сонсен-ним. Просто за… музыку обидно.

— Раз хорошо продаётся, разве это не показатель того, что людям это нужно? Что же тут может быть обидного?

— Понимаете, сонсен-ним. Музыка может вести за собою вперёд, мотивировать, звать в завтрашний день, побуждать к подвигу. А мы, музыканты, всё одно и тоже, уже миллион раз сказанное, перепеваем. На что мы тратим свою жизнь?

— Гм, гм — задумчиво теребя подбородок, после некоторого обдумывания ответил мне учитель, — интересный взгляд на вопрос. Неожиданный. Но, повторюсь — может людям другое не так уж интересно, как ты утверждаешь?

— Думаю, — отвечаю я, — это исключительно из-за отсутствия предложения на рынке. Все привыкли слушать про любовь, вот и слушают. А другого практически нет. Так и получается.

— Хмм, может быть причина здесь не только в этом, — возражает сонсен-ним, — для того, чтобы написать песню о какой-нибудь профессии, наверное, нужно в ней что-то понимать? Иначе получится смешно. А любовь, это чувство, которое каждый человек, хоть раз в жизни, но переживал. Оно понятно всем.

— Ну-у, не знаю, — задумался я над его словами, — может быть. Хотя, мне кажется, что совсем не обязательно быть специалистом в чём-то, чтобы об этом петь. Не обязательно быть монтажником-высотником, чтобы написать о них песню.

— Что ж, давай это проверим. Вот тебе задание — написать песню, не содержащую любовной лирики. Справишься?

Пфф… Ну, барин, вы и задачки задаёте! Чё я опять умничать вылез? Оно мне надо было? Ну, поют себе, да и пусть поют, раз нравится! А теперь голову ломать. И вроде отказываться неудобно, как бы сам вызвался. Это у меня, наверное, с недосыпа, голода и возможно, снова месячные где-то рядом. Я от них — зверею…

— Хорошо, сонсен-ним, я попробую, — обещая, киваю я и с неудовольствием поджимаю губы.

— Отлично, — кивает в ответ тот, при этом внимательно смотря на меня, — будем надеяться, что у тебя получится и, в ближайшее время, мы услышим твоё сочинение. Садись. Я помню, что тебе пока нельзя петь, но ты можешь написать текст и музыку, а кому их исполнить я найду. Договорились?

— Договорились.

— Теперь — продолжим…

Место действия: школа Кирин. Следующий урок математики

Время действия: день

Сижу, разбираю вместе с классом тест, потом будем его писать. Готовимся к сунын. Сунын — это экзамен, которым должен закончиться этот выпускной учебный год. Слышал, что для корейцев он очень важен, но подробностей пока не знаю. Нужно будет поинтересоваться…

Смотрю, не так уж и сложно тут требуют… Всё-таки институт за моими плечами сказывается. Как я не старался высшую математику и физику забыть, но, похоже, что что-то в голове, всё равно, осталось… Крепко заколотили… Мастерство не пропьёшь…

Неожиданно в кармане моего форменного пиджачка несколько раз, вибрируя, дёргается мобильник, извещая о приходе эсмэс. Потом ещё раз. И ещё.

Что такое? — думаю я, хватаясь за карман, — Реклама? Или… дома что случилось? С семьёй я договорился о связи в определённые часы, на занятиях сотовым пользоваться нельзя. Может, что-то срочное?

Решительно лезу в карман, достаю телефон, открываю крышку, нахожу смску пришедшую от СунОк, читаю текст: «Bye Bye Bye» поднялась на девятое место в хит-параде! «FreeStyle» — молодцы! ЮнМи — поздравляю!»

— Яя-я! — подпрыгивая на стуле, выкидываю я вверх руку с зажатым в ней сотовым телефоном, — «FreeStyle» на девятом месте в мировом хит-параде! Яя-а!

Вздрогнув от неожиданности и обернувшись от своих листков с тестом, весь класс непонимающе смотрит на меня.

— ЮнМи! — строгим голосом и строго смотря, обращается ко мне учитель, — Почему ты пользуешься телефоном во время занятий? Ты не знаешь правил?

— Простите, сонсен-ним! — быстро кланяюсь, не вставая, извиняюсь я, — Но «FreeStyle» занял девятое место в мировом хит-параде! Е-ее!

— А кто это? — спрашивает меня учитель, — Это вообще корейская группа?

— Сонсен-ним, вы что, телевизор не смотрите? — поражаюсь я заданному мне вопросу.

— Считаю это бессмысленной тратой времени, — спокойно отвечает мне он, — расскажешь мне после урока, кто это такие. А пока — минус десять баллов за нарушение правил поведения на занятии!

Вокруг меня раздаются довольные хмыканья учеников.

— Пфф… — выдыхаю я, пряча телефон в карман.

Вот это да… А ещё — школа искусств! Преподы не знают, кто такие «FreeStyle»! Тссс…

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — ЮнМи сегодня так закричала на уроке, я думала умру от испуга!

(**) — Почему она кричала? Она ненормальная?

(*) — Радовалась, что «FreeStyle» занял девятое место в мировом хит-параде.

(**) — Она их фанатка?

(*) — Похоже, да. Тогда на концерте посветила им музыку, теперь на уроке радовалась.

(**) — Надо же… Кто бы мог подумать? Такие, как она, любят только себя.

(*) — Ага. Ходит как королева. Терпеть такое не могу!

(**) — А может она не фанатка? Может, просто хочет, чтобы на неё обратили внимание? Вот и примазывается к чужой славе. Это ведь первый раз в истории, когда корейская группа заняла девятое место в мире!

(*) — Не знаю… Может и так. А «FreeStyle» — молодцы! Жаль только, что судьба была к ним столь жестокой. Такие красавчики!

(**) — Да, они мне тоже нравятся. «FAN Entertainment», наверное, плачут сейчас крокодильими слезами. Если бы не эта авария, они бы столько денег заработали!

(*) — Ага. А ты слышала о том, что вроде бы не все из «FreeStyle» погибли? Один участник остался в живых.

(**) — Где ты это такое слышала?

(*) — Говорят, об этом написал в сообществе кто-то из их поклонников. Ещё говорят, что журналисты начали расследование. Хотят проверить и найти этого мембера.

(**) — Интересно… Я об этом не слышала. Нужно будет поискать в сети.

(*) — Поищи. Если что найдёшь — мне расскажи. Мне тоже интересно!

Место действия: школа Кирин, школьный коридор

Время действия: день

(действующие лица — ДонХё и ЮнМи)

— ЮнМи?

— Здравствуйте, сонсен-ним!

— Здравствуй. ЮнМи, у меня к тебе вопрос. Ты решила проблему мусора в твоём шкафчике?

— Да, сонсен-ним, уже давно.

— Хм… Мне поступила жалоба, что шкаф для вещей плохо пахнет. Оказалось, что в твоём шкафчике начал портиться мусор. А ты мне говоришь, что решила проблему!

— Да, сонсен-ним, решила!

— Как же ты её решила, если на тебя жалуются?

— Я теперь просто не пользуюсь шкафчиком, вот и всё, сонсен-ним!

— Вот как? Хмм… Ты меня разочаровала. Я рассчитывал, что ты найдёшь другое, более активное решение, чем просто пассивно отказаться от того, что тебе принадлежит по праву.

— Активное решение?

— Да, ЮнМи. Я не говорю о драке. Я говорю о тебе и твоём взаимодействии с твоим антагонистом. Умении превращать врагов в союзники.

— Не уверена, что мне в союзники требуются какие-то мудаки… Простите, сонсен-ним, вырвалось.

— Если не союзники, то тогда, признающие твою силу. Шкафчик по-прежнему твой. И за мусор в нём отвечаешь по-прежнему ты. До конца дня наведи в нём порядок. Не хорошо, когда другие страдают из-за твоего неумения наладить отношения со сверстниками. Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, — вздохнув, отвечает ЮнМи и недовольно пожимает губы.

— Хорошо, — кивает ДонХё, — я буду следить за ситуацией.

Кивнув, он уходит. ЮнМи смотрит ему вслед, пока он не поворачивает за угол.

— Ну ладно, — говорит она, философски пожав плечами.

Место действия: школа Кирин, комната ЮнМи

Время действия: поздний вечер. ЮнМи сидит на кровати с гитарой в руках, рядом — листки с текстом и аккордами.

— ЧуЫн, — перестав тренькать струнами, спрашивает ЮнМи вышедшую из душа соседку, — у тебя знакомый программист — есть?

— Нет, а что? — на пару мгновений задумавшись, отвечает та, придерживая рукой полотенце на голове.

— Да так, программку одну нужно написать. Может у твоих знакомых есть знакомые — «кодеры»?

— Я поспрашиваю, — обещает ЧуЫн и интересуется, — а что ты делаешь?

— Песню придумываю, — отвечает ЮнМи, — сегодня преподаватель музыки задал задание — написать что-нибудь, в чём не было бы ни слова про чувства и любовь. Вот, мозгую…

— Написать песню?! — восхищается ЧуЫн, — Эх, мне бы так уметь! И что, что у тебя получается?

— Так, — неопределённо двигает правым плечом ЮнМи.

— Сыграй, пожалуйста, — просит ЧуЫн, — мне интересно.

— С голосом — у меня плохо, не взыщи, — предупреждает ЮнМи и, поудобнее перехватив гитару, откашлявшись, объявляет, — «Холодное железо».

Золото — хозяйке, серебро — слуге, Медный грош бродячей, всякой мелюзге… [21]

— Здорово! — восхищённо говорит ЧуЫн, когда ЮнМи заканчивает петь, — Действительно, без «любви» получилось. Прямо гимн железу, а не песня. А ещё — сыграй? Что-нибудь тоже, не про любовь?

ЮнМи задумывается.

— Знаешь, — говорит она, — у меня в репертуаре пока больше ничего такого нет. Нужно будет подумать.

— Жаль, — слегка опечаливается ЧуЫн, и спрашивает, переводя разговор на другую тему, — а ты слышала, что в группе «FreeStyle» не все участники погибли? Ходят слухи, что был ещё один парень и он жив. Только почему-то скрывается. Журналисты ведут расследование, думают, что его скрывает агентство. Пиар-ход.

ЮнМи озадаченно вытаращивается на соседку.

— Зачем ты это мне говоришь? — спрашивает она.

— Ну, я думала, тебе это будет интересно, — объясняет ЧуЫн, — ты ведь их фанатка. Музыку им посвящала на концерте.

— А, ну да, — кивает ЮнМи.

— В «FreeStyle» — все такие красавчики, — продолжает между тем ЧуЫн, — Если есть ещё один из них, наверное, он тоже, так же красив? Так хочется посмотреть на него!

Она сжимает перед собою кулачки и трясёт ими, издавая при этом звук: Ииии-и!

ЮнМи, приоткрыв рот, смотрит на неё.

— Я бы хотела, чтобы он стал моим оппой! И-иии!

— Хватит ерунду говорить! — перестав сидеть с отвисшей челюстью, хмурясь, говорит ЮнМи, — Давай спать! Ещё «эмоциональный дневник» нужно заполнять.

— Почему — ерунду? — не понимает ЧуЫн, — В сообществе пишут, что их могут наградить. За вклад в корейскую культуру. Пусть посмертно, но всё равно. Награды отдадут родителям. Утешение для них конечно слабое, но всё равно, есть чем гордиться!

— Пффф, — выдыхает ЮнМи, — я уже опухла от стольких слов. Так, всё! Я делаю последнее задание — и спать! Не отвлекай меня!

Место действия: вход в школу Кирин

Время действия: следующий день, вечер

ЮнМи получает у курьера сделанный ею заказ. Расплачивается. Курьер уезжает, ЮнМи возвращается на территорию школы. Идёт, «потроша» на ходу бумажный пакет. Остановившись, достаёт из него красную картонную коробку, открывает, заглядывает.

— … Одобрено министерством здравоохранения по запросу министерства внутренних дел, — читает она вслух, смотря на её содержимое.

— Ага, то, что нужно! — с удовлетворением говорит она и запихивает вырезы на крышке в стенки корпуса, закрывая назад коробку, — Ну-с, господа присяжные заседатели, теперь посмотрим, как вы заседаете!

Довольная, слегка в припрыжку, ЮнМи идёт в сторону общежития, держа серый бумажный пакет за угол и помахивая им в воздухе в такт шагам.

Место действия: возле комнаты ЮнМи

Время действия: вечер

— Вот, смотри, что получилось, — ХаНыль протягивает мне фотографии, — это ты на занятиях танцами, когда в углу сидела.

Беру, смотрю. Ну да, я.

Нормально так получилось. Из-за скрещенных впереди рук даже вроде бы сиськи какие-то есть, которых нет… Хм…

— Жалко фотки не получились, когда ты с ДжуБоном ругалась! — искренне сокрушаясь, говорит ХаНыль, У тебя такие глаза были яростные! А у него — бешенные! Эх, такой момент упустил! Можно было сразу на выставку отправлять. Я бы назвал их — «Конфликт»!

ХаНыль качает головой, показывая, как он огорчён этим фактом.

— Но и эти фотографии неплохие, — начинает успокаивать он меня, видимо решив не печалить сорвавшимся стопроцентным выигрышем, — я бы назвал их — «Труд» или «Усталость»… Как тебе?

«Усталость?» Скорее «Заморённость». На второй фотке ЮнМи вообще, никакая. И грустная и уставшая. Что-то она у меня неважно выглядит… [22]

— Какую хочешь выставить? — спрашивает между тем меня ХаНыль, — Или, может, обе?

— Давай, обе, сонбе, — говорю я, протягивая ему снимки, — с двумя — больше шансов.

— Хорошо, — явно радуется тот и отодвигает ладонью фото назад, ко мне.

— Это твои экземпляры, — говорит он, — я себе сделаю сколько надо.

Место действия: дом мамы ЮнМи, прихожая

Время действия: субботний вечер

Мама, СунОк, ЮнМи с Мульча на руках суёт поочерёдно ноги в свои домашние тапочки.

— Чем там тебя таким кормят в твоей школе? — оценивающе смотря на сестру, спрашивает СунОк.

— Гадостью всякой, — отвечает ей ЮнМи.

— Хммм… Я бы тоже не отказалась поесть такой гадости. Ты каждый раз всё красивее и красивее приходишь. Хорошеешь прямо на глазах.

— Мама готовит вкуснее, — отвечает ей на это ЮнМи и сообщает, — я домой денег принесла. Пять миллионов вон.

— Ох, ты! — изумлённо восклицает мама, взмахнув руками, — Откуда же ты столько взяла?

— Спор выиграла.

ЮнМи, не вдаваясь в дальнейшие подробности, достаёт одной рукой из внутреннего кармана узкий конверт с деньгами и протягивает его маме.

— Вот, мама, — говорит она.

Мама берёт конверт, открывает, заглядывает. Сзади к ней подходит СунОк, тоже смотрит из-за её спины, через её плечо.

— Два с хвостиком я себе оставила, — говорит ЮнМи, почёсывая шейку котёнку, — на расходы. Думаю, может мне секвенсор для Корга прикупить? Или, дно к нему новое заказать, а то смеются все.

— Это ты в карты выиграла? — держа в руке деньги и внимательно смотря на дочь, спрашивает мама.

— Да, — не отпирается ЮнМи, — и если ты сейчас будешь опять мне читать мораль, то, пожалуйста, давай это сделаем за ужином. Я так есть хочу!

Мама пару раз дёргается на месте, пытаясь выбрать, что важнее — бежать кормить голодную дочь, или — заняться её воспитанием? Это же тоже важно?

— Пойдемте, поедим, — вмешиваясь, предлагает СунОк, — я тоже есть хочу. А ЮнМи за ужином нам всё расскажет, как было на самом деле. А то, мало ли что нам из школы рассказали?

— Идите, мойте руки! — командует мама, сделав выбор.

(Несколько позже. Ужин закончился. ЮнМи, как сытый питон лежит на спине, на полу. На груди её пристроилась Мульча.)

— Мульча, иди отсюда! — сгоняет с себя кошку ЮнМи и ругается, — Итак после ужина дышать нечем, ещё ты тут на грудь давишь, последний кислород перекрываешь!

Мульча обиженно мяукает в ответ.

— СунОк, — повозившись на спине в поисках самого удобного положения и закрыв глаза, обращается к сестре ЮнМи, — у нас паяльник есть? Вроде где-то валялся…

— Мм? — удивляется онни, отрываясь от телевизора, где идёт дорама, — Паяльник? Зачем тебе — паяльник?

— Так, — туманно отвечает ей ЮнМи, — припаять кое-что надо…

— Не знаю, — пожимает плечами СунОк, — если ты видела, значит, где-то есть. А ты что, сама паять будешь? Ты умеешь?

— Ой, ладно онни, — отвечает ЮнМи, — забудь! Завтра разберёмся. А сейчас — так хорошоооо… Ещё бы кто удавил эту наглую кошатину, чтобы она по мне не лазила… Вообще было бы супер… Мульча! А ну слезь с меня! Ужин сейчас выдавишь!

Мяяя!

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин. Доска успеваемости, на которой впервые вывесили результаты учащихся поступивших в этом году. Толпа учеников перед нею сравнивает себя с другими, при этом порой весьма энергично обмениваясь впечатлениями и мнениями.

Стою, задумчиво созерцаю доску с результатами усилий учеников школы Кирин. Месяц закончился, и результаты титанических усилий Кириновцев стали достоянием общественности. Мда, перефразируя известную поговорку, поступали — веселились, поучились — прослезились… Мой номер — последний. Длинный список имён и фамилий, отсортированный по количеству общих набранных балов. Я — в самом его низу. Красссавец…

В принципе — полно объективных причин объясняющих сей феерический результат. Ну, во-первых, выпали языки. Английский и японский мне заменили дополнительными заданиями китайским языком, а раз их нет, то значит, и оценки по ним не положены. Первый минус. Петь мне нельзя, занятий вокала нет — тоже нет баллов. Вот второй минус. По общеобразовательным предметам у меня неожиданно неплохо, почти в топе. Но, заработанных на этих предметах очков вообще никак не хватает на покрытие минусов по дисциплине. Дисциплина у меня не то, что хромает, как старая лошадь. Она у меня уже упала на пузо и умерла, раскинув копыта. И подковы раскатились во все стороны. Одно посещение дисциплинарной комиссии сразу тянет на минус пятьдесят баллов! А я её, за месяц, посетил не один раз… Да… С такими походами не стать мне передовиком производства, а точнее — учёбы, ох, не стать…

Ладно. Буду считать, что это был первый блин, вышедший комом. Привыкание к новому месту, новому распорядку, новым требованиям, то, да сё… Уж следующий месяц я точно не буду основанием списка! Ведь у меня же не только одни проколы здесь, но и успехи тоже есть! Китайский язык, например, отлично идёт. По нему, у меня высший балл среди всех изучающих. Причём, даже имею значительный отрыв по очкам от моего ближайшего преследователя. Как-то китайский у меня здесь неожиданно «пошёл», хотя до этого, ещё в институте, пару раз его «ковырнув», я решил, что это слишком сложно для меня, да и преподаватели тогда не особо рекомендовали его к изучению. А тут вдруг — нормально. Конечно, по сравнению с остальными школьниками я уже владею полученной в институте методологией в изучении языков, да и практика изучения не одного иностранного языка тоже сказывается. Уже как-то представляю, на что нужно обратить внимание, на что — особое внимание, а что — потом. Так что по этому предмету у меня всё нормально. Иероглифы запоминаю без проблем, тональности произношения слышу тоже, без напряга. Учительница изумляется моему прогрессу. Я тоже радуюсь, представляя себе размеры китайского музыкального рынка. Вот только смущает то, что китайских песен я не знаю. Единственное, что приходит на ум при попытке «вспомнить что-нибудь на китайском» — это композиция T-ara, «Little apple»[23]. И то, не уверен, что я её вспомню. Хотя, судя по тому, как я лихо запоминаю иероглифы, «что-то с памятью моей, стало». Но, стало лучше. Может и вспомню, если сильно захочу…

Ладно, будет день, будет и пища, как говорится. Будет язык — будут и песни. Найдутся, куда они денутся. Особенно, когда появится обещанный голос… А пока, сегодня у меня операция — «Капкан»!

Время действия: понедельник, вечер

Место действия: школа Кирин. По пустому коридору первого этажа, важно и неспешно двигаются директор школы, господин СокГю и заведующий воспитательной частью, господин ДонХё. СокГю совершает свой традиционный вечерний проход по зданию, направляясь к машине, на которой он поедет домой. ДонХё торжественно сопровождает его в этом пути, так как сегодня его очередь среди замов, провожать директора домой. В пути, господин ДонХё развлекает господина директора рассказами о школьной жизни учеников, не давая тому заскучать.

— А чем закончилась история с ЮнМи? — остановившись у стеллажа с ящиками для вещей школьников вопрошает директор, память которого видимо простимулировалась их внешним видом, — Ей по-прежнему кидают мусор в ящик, или эта ситуация разрешилась? Вы решили эту ситуацию?

— Пока нет, господин директор, — чуть лебезя и сгибаясь вперёд, отвечает ДонХё, — но я ей дал пару советов относительно этого. Думаю, она теперь справится.

— Да? — важно произносит директор, разворачиваясь животом к шкафчикам, — Это будет очень хорошо, если она самостоятельно сумеет с этим справиться. Талантливая девочка. Таким в жизни приходится не просто. Давайте посмотрим, господин ДонХё, может она уже — справилась? Где её шкафчик?

— Эээ, вот… — забегая вперёд, указывает рукою ДонХё, — вот этот, господин директор!

— Откройте, ДонХё. Я хочу посмотреть, есть ли там мусор?

— Пожалуйста, господин директор! Вот…

ДонХё распахивает дверцу шкафчика ЮнМи.

Бах!! ПШШШшшшИИИИииии… и!

Оглушительно ударивший по ушам хлопок заканчивается постепенно сходящим на нет зловещим шипением. Из-за открытой дверцы вылетает облако ярко-красных точек, обдав собою и директора, и господина ДонХёна. Последний, в испуге отскакивает в строну, а господин СокГю, зажмурившись, мужественно стоит под струёй краски, некоторое время бьющей наружу из недр шкафчика. Наконец, зловещее шипение смолкает. Наступает не менее зловещая тишина. Постояв, и поняв, что больше ничего не происходит, директор начинает осторожно ощупывать себя спереди, при этом всё так же, не открывая глаз.

— Господин СокГю… — шёпотом, в ужасе, произносит ДонХё, уже разлепивший свои глаза и видящий, во что превратился его начальник.

— ДонХё, я жив? — спрашивает СокГю, — Что это было, ДонХё?

Директор открывает глаза.

— ДонХё, что с тобой случилось?! — восклицает он, увидев своего подчинённого.

— То же, что и с вами, господин директор… — скорбным голосом отвечает тот.

Оба они, и СокГю и ДонХё сверху и примерно до середины тела покрыты ярко-красной краской.

— Чёрт! — произносит СокГю, оглядев себя, — Мой новый костюм!

(чуть позже)

— Едем домой, ДонХё. Завтра будем разбираться, кто это сделал, хотя это и так понятно. Нужно смыть с себя эту краску! Мы не можем в таком виде появиться перед учениками, а тем более, искать виновных! Поэтому — домой, ДонХё! Домой!

— Слушаюсь, господин директор!

Время действия: следующий день, утро

Место действия: приёмная директора. Секретарша разговаривает по телефону.

— Да, звонили из полицейского участка, спрашивали, работает ли у нас Пак ДонХё… Нет, на него не напали. Его задержали вчера вечером по подозрению во взломе банкомата… Да, конечно-же, ужасная ошибка! Бедняжка всю ночь провёл в полицейском участке… Да, я вас очень прошу, съездите, опознайте его… Да что вы такое говорите, жив он! Просто полицейские хотят чтобы его личность подтвердили… Да… Зайдите перед этим ко мне, нунним, я вам дам справку для полиции… А господина СокГю ещё нет. Задерживается. Наверное, пробки… Спасибо вам, нунним! Справка у меня!

Время действия: этот же день, время ближе к обеду

Место действия: агентство «FAN Entertainment». Господин СанХён звонит в приёмную дирекции школы Кирин.

— Добрый день госпожа ХанБель, — приветствует он секретаршу, — это господин СанХён, президент «FAN Entertainment»…

— Добрый день, господин СанХён, — радуется секретарша, — рада вас снова слышать. Чем могу вам помочь?

— ХанБель, — говорит СанХён, — я договаривался с директором СокГю, что позвоню ему. Но на сотовый он не отвечает. Я начинаю беспокоиться. Президент на месте? Ничего не случилось?

— Ой, господин СанХён, — ойкает секретарша, — даже не знаю… Но вам, как хорошему другу господина директора… Наверное, я могу сказать. Утром, господина СокГю, когда он ехал на работу, его задержала полиция!

— Полиция?! — никак не ожидавший такого известия изумляется СанХён, — Почему, полиция? Вернее, — почему его задержали?

— Господину СокГю предъявлено обвинение во взломе банкомата.

— Во взломе банкомата? Чушь какая!

— И не говорите, господин СанХён, — вздыхает секретарша, — что-то странное в полиции происходит. Вчера, по такому же обвинению задержали нашего заведующего учебной частью, господина Пак ДонХё, сегодня, господина директора… Непонятно…

— Да, непонятно, — озадаченно соглашается в трубку СанХён, — ладно, госпожа ХанБель, — спасибо вам, что вы мне рассказали. Я перезвоню.

— Пожалуйста, господин СанХён, — щебечет в ответ секретарша, — была рада вам помочь. Всего доброго, господин СанХён!

— До свидания, — говорит СанХён и кладёт трубку.

Некоторое время он молча сидит, смотря в правый угол кабинета, затем поворачивает голову и смотрит в левый угол комнаты, потом, смотрит в потолок.

— Чёрт! — в конце-концов чертыхается он, опуская голову, — никак не могу представить, как СокГю и ДонХё вдвоём потрошат банкомат! Зачем им это? Чушь какая-то!

Время действия: этот же день, время ближе к вечеру

Место действия: класс, в котором проходит экстренное заседание педагогического состава. У классной доски, со слегка озадаченным видом стоит ЮнМи.

День начался интересно. Сначала ЧуЫн, которая, как проснётся, сразу хватается за свой сотовый телефон, чтобы зайти на общий чат Кирин и «пропалить» ещё до начала уроков все новости, сообщила мне, что этой ночью в школе кого-то убили.

Честно говоря, я опешил с такого известия. Корея, вроде же, как бы страна с низким уровнем преступности? А тут — убийство! Причём, в школе! Маньяк? Может, пришла пора — «курлы-курлы!», отсюда быстро делать?

Тут ЧунЫн, читавшая всё это время чат, пока я соображал — «что бы это значило?» сообщила, что убийство произошло в коридоре, там, где стоят индивидуальные шкафчики школьников. Там до сих пор на полу целая лужа крови.

После этого уточнения, до меня дошло, что, скорее всего, речь идёт о моей сработавшей ловушке, а «кровь на полу», это краска, с чьих-то пьяных, или, скорее всего, сонных глаз, принятая за кровь.

Моё настроение, от того, что-кто-то попался в первый же день, и все мои расчёты оказались верными, хорошо так скакнуло вверх, что я, даже с удовольствием, побежал вместе с ЧуЫн смотреть на «место происшествия» ожидая найти там «крашенную морду» любителя проникновения в чужие шкафчики.

«Место происшествия» порадовало своим антуражем. Здоровенная красная лужа на полу и подтёки краски из шкафчика, смотрелись весьма впечатляюще. Я вообще-то никогда в жизни не видел целой лужи крови, и утверждать, что краска выглядела именно так, как настоящая кровь, не берусь. Кровь ведь на воздухе должна темнеть, а тут — яркий такой цвет, но, девчонки, которые прибегали смотреть, искренне ахали и ужасались. Так что, нормально всё было. Особенно зловеще смотрелись багровые подтёки из-под низа дверцы моего шкафчика, уже опечатанного кем-то белой бумажкой с подписью. Настолько зловеще, что я соизволил пошутить, сообщив оказавшимся рядом слушательницам, что в нём, внутри, лежит отрубленная голова, из которой всё ещё вытекает кровь. Поэтому, ящик и опечатан. Ждут приезда полиции. Девчонки после этого с визгом разбежались, ЧуЫн убежала тоже с ними, а я, оставшись в одиночестве, взялся озираться по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь, крашенного. Но, никого такого не было. Помня, что по законам жанра преступник должен вернуться на место своего преступления, я решил чуток подождать, благо у меня было ещё немного времени. Ожидая, начал внимательнее разглядывать лужу на полу и заметил две цепочки следов, выходящих из неё наружу и быстро исчезающих в направлении выхода из школы. К моему удивлению, отпечатки больше походили на следы мужских ботинок, чем на девчачьи следики.

Это показалось мне странным. Я стопроцентно был уверен, что мусор в моём шкафчике — проделки каких-то девчонок или девчонки, но, никак не парней. Пока я таращился на следы, соображая — «что бы это значило?», время вышло и пришлось идти на занятия, на которых все ученики, несмотря на запрет, активно пользовались сотовыми, получая и передавая дальше свежие сплетни. На перемене, от ЧуЫн я узнал, что господина ДонХё арестовали. И он всю ночь провёл в полиции.

«Всё чудесатее и чудесатее» — подумал я, услышав эту новость, — «это за что же его так»?

А на следующей перемене, озираясь и шёпотом на ухо, мне сказали, что якобы и господин директор, тоже того… в тюрьме! Вместе с господином ДонХё…

«Его-то за что?» — совсем уж озадачился я, услыхав про директора, — «с виду — приличный кореец…»

Пока я «переваривал» полученную информацию, меня вызвали по общешкольной громкой, призвав явиться к своему шкафчику. Пошёл, пришёл. У шкафчика, кроме директора по безопасности, его помощников и зевак, меня ждали двое полицейских и собака. Здоровенная, такая, овчарка без намордника, которая весьма и весьма мною заинтересовалась. Подошла, и начала внимательно меня обнюхивать.

— Отвали! — сказал я ей, когда она совсем обнаглела и начала мордой лезть ко мне под юбку, — иди, вон, краску нюхай!

Овчарище озадаченно посмотрела на меня своими выпуклыми глазами, но, почему-то послушалась. Оглянулась через плечо на своих полицейских, потом посмотрела на меня, фыркнула и почапала к ним, стуча по полу когтями, вызвав у них удивление своим поступком.

— Это твой шкафчик? — спрашивает меня один из полицейских, похоже старший, указывая стилусом в руке на мой шкафчик.

— Да, господин офицер, — не отпираюсь я.

— Как тебя зовут? — спрашивает он, держа в левой руке планшет, а в правой стилус и собираясь записывать.

— Я Пак ЮнМи, — представляюсь я, — ученица выпускного класса школы Кирин.

— ЮнМи-ян, ответь мне, пожалуйста, на несколько вопросов…

— Простите, господин офицер, — невежливо перебиваю я его, — но я не буду этого делать.

— Не будешь? — удивлённо поднимает голову от своего планшета полицейский, — Почему?

Все присутствующие, тоже, удивлённо смотрят на меня.

— Всё, что сказано мною, может быть обращено против меня, — говорю я, стараясь произносить слова с той интонацией, с которой их говорят в фильмах американские копы, арестовывая преступников, — а поскольку я несовершеннолетняя, то я буду давать показания только в присутствии своего адвоката или родителей!

Пауза. Все таращатся на меня, видно соображая — «то это такое она только что сейчас сказала?».

— В качестве опекуна несовершеннолетнего имеет право выступать учитель, — внимательно смотря на меня, говорит полицейский, — тут присутствует директор по безопасности школы. Он может выступить в роли твоего опекуна.

Полицейский смотрит на директора по безопасности. Тот, под его взглядом, делает вид, что он как бы тут, но его как бы нет. И не спешит подтверждать только что прозвучавшие слова. Не рвётся изображать из себя моего опекуна.

Чуть наклонив голову к плечу, оглядываю критическим взглядом мнущегося мужика. Похоже, что-то говорить полиции, не согласовав предварительно позицию с руководством школы, он не хочет. Но, и супротив представителей власти идти ему, похоже, тоже желания нет. Сложная ситуация. Пожалуй, нужно помочь человеку. ЮнМи девочка, ей скидка. Надеюсь, директор — он это оценит?

— У меня есть сомнения в вашей легитимности исполнять роль моего опекуна, сонсен-ним, — говорю я, поворачиваясь к директору по безопасности и непрозрачно намекаю, — думаю, что из всех преподавателей в школе, моим опекуном может выступать только её директор — господин СокГю. И всё. Про остальных преподавателей мне нужно сначала будет узнать в комиссии по правам несовершеннолетних.

— Комиссии несовершеннолетних? — приподняв брови, удивлённо переспрашивает меня полицейский.

— Да, — отвечаю я и с простодушным видом поясняю, — они ведь защищают права несовершеннолетних?

— То есть, давать показания ты отказываешься? — подводит черту под нашим разговором полицейский.

— Не отказываюсь, но без доверенных лиц говорить с представителями власти — не буду, сонсен-ним, — наклоняя голову, вежливо отвечаю я.

— Хорошо, — после нескольких секунд задумчивого созерцания меня, говорит полицейский и пожимает плечами, — значит, тебя вместе с мамой пригласят в полицейский участок.

Я тоже пожимаю в ответ плечами — мол, как скажите. Надо, значит надо.

Закончив разговаривать со мною, полицейский отворачивается от меня и переключается на директора по безопасности. Вдвоём с ним они подходят и открывают мой опечатанный шкафчик, заглядывают внутрь, начинают что-то негромко и неслышно для меня обсуждать, иногда кивая друг другу. Наклонившись вбок и издали, из-за их спин заглянув внутрь своего шкафчика, вижу развёрнутый «розочкой» край «Химическая ловушка с выбросом краски — «Катапульта» — так называлась эта штуковина в каталоге, по которому я её покупал. Действие — одноразовое, площадь поражения — два на два метра, расстояние от ловушки до объекта воздействия — максимально два метра, краситель — «родамин», стойкость на коже человека — пять дней, с одежды краска — не смывается, привод на срабатывание — от батареи гальванических элементов напряжением три вольта… А главное — «… безопасен при попадании на слизистые оболочки глаз. Одобрено министерством здравоохранения по запросу министерства внутренних дел…». То есть, глаза не вытекут, если этот самый «родамин» в них попадёт. Зачем такое надо? Я же не садист…

«Катапульта»

Отлично бахнуло! — думаю я об увиденном разорванном корпусе, — Вообще-то, в шкафчик, я две «Катапульты» рядышком «зарядил», продублировав для надёжности все цепи питания и управления. Судя по размеру пятна краски на полу, сработали обе. Разве я не молодец?

Вижу одновременно обращённые на меня взгляды полицейских и директора по безопасности. Похоже, надо отсюда сваливать, а то, как пить дать, расспросы начнутся — откуда, да почему? Ветром надуло! И овчарка, вон, тоже пялится… Глаз не сводит. Чем я ей так понравился? Неужто, собака, сердцем чует? Валим!

Время действия: этот же день, позже

Место действия: кабинет директора по безопасности. В кабинете присутствуют его хозяин и ЮнМи.

— ЮнМи, признайся, — из-за своего стола спрашивает стоящую посреди кабинета ЮнМи директор по безопасности, — это ты сделала?

— Что именно я сделала, господин директор? — с невинным видом спрашивает ЮнМи, вопросительно приподнимая брови.

— Установила в своём шкафчике бомбу с краской!

— Прошу меня простить, господин директор, но могу ли я узнать, на основании чего вы сделали такой вывод?

— У тебя есть мотив, — оценивающе смотря на спокойно выглядящую девушку, объясняет директор, — ты хотела наказать тех, кто кидал в твой шкафчик мусор, поэтому, ты купила «химическую ловушку» и установила её в своём шкафчике. Только, в результате твоего безответственного шага, пострадали не твои хейтеры, а директор школы господин СокГю и его заместитель, господин ДонХё!

— Кто?! — искренне изумляется ЮнМи, распахивая глаза, — Что, правда?!

— А как ты думаешь, почему их задержала полиция? А потому, что их лица были испачканы краской! Это специальная сигнальная краска, которая устанавливается в банкоматы и пачкает взломщиков при попытке их открыть!

— Пфф… — надув щёки неспешно выдыхает с ошарашенным видом ЮнМи и, судя по её виду, стремительно обдумывая возникшую ситуацию.

— Я жду твоего признания, — внимательно наблюдая за её лицом, требует директор.

— Я этого не делала, — отрицательно качает головою ЮнМи, — вы исходите из ошибочных предположений, господин директор. Почему вы не рассматриваете вариант, что целью этого хулиганского поступка была я? Ведь это же мой шкафчик в который уже кидали мусор. Могли теперь поставить банку с краской.

Директор по безопасности задумывается.

— Зачем им так делать? — спрашивает он, — Это уже более серьёзный поступок, чем просто мусор.

— Сложно сказать, почему ненормальные люди поступают так, а не иначе, — пожимает в ответ плечами ЮнМи, — Я вполне успешна в школе, господин директор и не обращаю внимания на потуги недоброжелателей. Возможно, это вызвало у них всплеск агрессии.

ЮнМи спокойно смотрит на оппонента. Оппонент смотрит на неё.

— Значит, не ты? — спрашивает директор, беря со своего стола пульт дистанционного управления, — Здесь, — не ты?

Вытянув руку с пультом в сторону видеомагнитофона, директор включает воспроизведение записи. На большом мониторе под потолком появляется изображение. Видно, как какая-то девушка с сумкой на плече идёт по коридору, опустив голову вниз. Подходит к стойке со шкафчиками, открывает дверку и, повернувшись спиною к камере, что-то делает.

— Похожа на тебя, — констатирует директор, остановив воспроизведение и поворачиваясь к ЮнМи.

— Запись — невысокого качества, — поворачиваясь к нему от экрана, спокойно отвечает ЮнМи и перечисляет дальше, — лицо объекта скрыто длинным козырьком кепки, одежда не имеет никаких уникальных меток, по которым её можно идентифицировать. По внешнему виду, одежда, в которую одета злоумышленница, похожа на спортивную форму, которая есть у каждой девушки в школе. Каким образом вы определили, что здесь я, господин директор?

— Как ты смогла сразу всё это заметить? — прищуривается на неё директор.

— Я наблюдательна, сонсен-ним, — отвечает ЮнМи.

— Или… заранее всё обдумала, как это будет выглядеть на записи с камеры! — предлагает другой вариант ответа директор.

ЮнМи смотрит на директора, директор смотрит на ЮнМи.

— Ваше предположение неверно, сонсен-им, — вновь говорит ЮнМи, — и это очень просто доказать. Достаточно сравнить предыдущие записи, на которых мне вываливают мусор в шкафчик, и эту, последнюю. Сразу будет понятно, — тот же самый этот хейтер, или нет.

Директор задумывается.

— Угу, — понимающе кивает он, — но, если на записи будет другой человек, ты скажешь — что это, другой хейтер. Ведь так?

— Мне никем не запрещено — иметь больше, чем одного недоброжелателя, — отвечает ЮнМи и спрашивает, — но, ведь у вас же есть эти предыдущие записи, сонсен-ним? На которых совершают преступление против моей личности, нанося мне моральный вред и, тем самым, снижая мои показатели в учёбе из-за возникших личностных переживаний?

Сонсен-ним на секунду замерев, смотрит на ЮнМи. ЮнМи, не опуская взгляд, с вопросом смотрит ему в глаза.

— Видишь ли, ЮнМи, — кладя перед собою на стол переплетённые в пальцах руки, неспешно отвечает ей директор, — школа Кирин, это не только место, где обучают искусствам. В Кирин, готовят звёзд эстрады. Но, чтобы стать звездою, одного таланта в умении петь или танцевать — недостаточно. Звезда должна ещё иметь устойчивую нервную систему, способную выдержать психологические перегрузки, которым подвергается публичный человек. Поэтому, обучение в школе строится таким образом, что все её ученики подвергаются некому, скажем так, эмоциональному давлению. По окончанию учёбы, каждый выпускник, кроме экзаменационных оценок получает ещё и свой психологический портрет, составленный школьными психологами на основании наблюдений за годы учёбы…

Сонсен-ним вопросительно смотрит на ЮнМи, ожидая реакции на свои слова.

— То есть, это было… испытание для меня? — подумав, спрашивает та.

— Да, — кивает директор, — санкционированное школьным психологом, который, как и обо всех, собирает информацию о тебе. Я знаю, чья ты трени. И в администрации школы, не все, но тоже знают. У тебя есть хорошие задатки, которые, можно развить. Поэтому, к тебе особое внимание. Уверяю, что ситуация с мусором находилась под полным контролем и никакой настоящей травли допущено не было бы. Психолог просто хотел посмотреть на твою реакцию. Если хочешь, можешь поговорить об этом с директором СокГю, когда он выйдет из больницы…

— Из больницы?! А что с ним?

— Он сильно пострадал…

— Но ведь краска — безопасная для глаз! Как он мог пострадать?

— Откуда ты знаешь? — подавшись вперёд, с огромным интересом спрашивает у ЮнМи директор.

— Но… но… — на мгновение теряется та, и тут же находится, — а вы сами об этом сказали, сонсен-ним! Вы ведь сказали, что эта краска применяется в банкоматах! Значит, должна быть безопасна для здоровья людей. В нашей полиции ведь не садисты же служат?

— И всё-таки это ты сделала! — делает вывод директор, несильно хлопает по столу директор смотря на ЮнМи.

Та в ответ поджимает губки, ничего не возражая.

— Первый раз в жизни вижу такую девочку-агдан, — задумчиво говорит сонсен-ним и качает головой.

— Хорошо, будем считать, что наш разговор с тобою закончен. Прошу, в школе о нём никому не рассказывать. Ты меня поняла?

ЮнМи молча кивает.

— Вернётся директор СокГю, будем решать, что с тобою делать. А пока, иди на занятия!

— Спасибо, сонсен-ним, — благодарит, кланяясь ЮнМи и спрашивает, — а что случилось с господином директором?

Сонсен-ним несколько мгновений думает — говорить или не говорить?

— Информация не для распространения, — приняв решение сказать, предупреждает он ЮнМи, — господин директор попал в больницу потому, что у него воспалилась кожа на лице. Он сильно натёр её, когда пытался стереть краску…

У ЮнМи на лице выражение — И кто бы мог подумать?

— Господина СокГю арестовали в больнице, когда он приехал туда за помощью. А господина ДонХё задержали, когда он возвращался вечером домой на метро. Кто-то из пассажиров сообщил в полицию о человеке с красным лицом…

Сонсен-ним осуждающе смотрит на ЮнМи. Та стоит и, поджав губы, смотрит в сторону и вниз. Однако раскаянья в её позе мало. Скорее — больше упрямства.

— Хорошо, — помолчав, говорит она, — спасибо, господин директор. Я пойду?

— Иди.

Повернувшись, ЮнМи идёт к двери кабинета.

Сонсен-ним, качая головой, смотрит ей вслед.

Время действия: этот же день, поздний вечер

Место действия: комната ЮнМи

Сижу на кровати, подвернув под себя ноги. На коленях держу старенький ноут ЮнМи, читаю, что пишут в школьном чате о происшествии с краской. Узнал у ЧуЫн где всё это находится в сети, нашёл, зарегистрировался под красивым итальянским именем — Basso, вот, сижу, «курю форум». Все пишут, что это я установил «бомбу» на которой «подорвались» такие уважаемые люди и что мне теперь однозначно конец — отчислят из школы. Вот выпишется директор из больнички — и отчислят.

Написал в чат, что это не ЮнМи поставила «бомбу», а ей её поставили. Был жёстко высмеян, за такую глупость и в конце мне задали вопрос — «Ты что, на её стороне?». Понял, что снисходительности и сочувствия мне тут не найти, решил немножко «поторолить» публику. Кинул, для затравки срача, якобы свежую новость о том, что тут не всё так однозначно, как видится. Что директор СокГю вместе с ДонХё на самом деле — действительно пытались вскрыть банкомат, и их на самом деле — облило краской. Настоящей. А в школе — это всё для отвода глаз сделано. Чтобы спасти репутацию школы и директора. В чате аж замолкли секунды на две, от такого кощунства. После чего меня просто «растоптало стадо слонов спасающихся от пожара в джунглях». Как я понял, директор школы, да ещё такой, школы, по корейским понятиям не может грабить банкоматы, чтобы там не случилось. Вплоть до прилёта инопланетян.

«А может человеку скучно стало?» — пишу я в чат, — «Может, он с детства мечтал грабить банки, но родители не разрешали, а тут подвернулся шанс осуществить мечту детства?»

О! О! Пошли очень возмущённые отклики общественности… А вот и очень-очень, возмущённые отклики пошли. Ладно, надо с этим заканчивать. Дразнить, это, конечно интересно, но народ уже начал задавать друг другу вопросы — «кто может писать такие глупости?» Пора уходить по-английски, не прощаясь. Догадаются ещё, кто может такую хрень писать, отличную от общего мнения. Побьют… Да и про людей хватит слухи распускать. Это не культурно, пусть я на них и зол. Вот что их понесло исследовать мой шкафчик? Не сиделось им на попе ровно! Свербело! Ну и получили… Эх… Невезуха какая-то сплошняком! Теперь ещё СанХёну придётся объяснять, зачем я покрасил директора школы. Если бы я покрасил какую-нибудь школьницу, это одно, а директор — совсем другое! Можно ничего, впрочем, ему и не говорить. Тупо отпираться до последнего, как я делал это у директора по безопасности, и всё. Но там не очень вышло. «Спалился» когда сказал про безопасность краски. Эх, когда я врать прекращу? Ой, чёрт! Ещё и про директора сплетню запустить попытался. Сплетня это сколько к карме? Минус пятьдесят? Или, может, ВСЕ СТО?!

Время действия: следующий день, вторая половина дня

Место действия: один из коридоров школы Кирин

Иду по коридору в столовую, с намерением откушать, перед следующими занятиями. Думаю сразу над тремя вопросами. Первым, самым сложным является вопрос — идти на занятия к ДжуБону, или не идти? Он меня выгнал, могу не ходить. Но! Занятия прописаны в учебном плане, значит, идти нужно… Нужно идти, чтобы он меня опять выгнал! Чтобы у меня не было прогула! Ну и жизнь, мдаасс… Как там у Юрия Антонова?

Жизнь играет с нами в прятки, Да и нет, слова загадки, Это жизнь, Наша жизнь…

Жизнь, впрочем, как бы, не совсем моя, но… я её живу и идти к ДжуБону совсем не хочу. Ладно, даю команду своему подсознанию найти лучшее решение. Подсознание — думай! Ты умное, вечером спрошу, что ты придумало. Я на тебя надеюсь.

Вторая мысль, которая второй день крутится в голове — а не купить ли мне нормальный сотовый телефон? А то, когда я достаю и открываю крышку своего мелкого несчастья, доставшегося мне по наследству от ЮнМи, народ вокруг, видя сий «обмылок» снисходительно улыбается. Эти улыбки начинают потихоньку доставать…

Корейцы, я смотрю, вообще слегка помешаны на сотовых. Постоянно он у них в руках, постоянно они что-то с ним делают — набирают тексты, тычут стилусами… Как свободная минутка — сотовый сразу у них в руках. А телефоны тут продаются классные, с яркими большими экранами с насыщенной цветопередачей. Но, не три копейки стоят. Вот и встаёт вопрос — а на кой он мне? У корейцев семьи большие, они всегда в каком-то коллективе, группе крутятся. А мне куда звонить? Маме и онни? Для этого и старого телефона хватит. Да и не так уж часто я звоню. Как навигатор? Не так уж часто я где-то брожу. А теперь так вообще, всю неделю за ворота школы выходить нельзя. Единственно, для чего можно приобрести дейвайс, чтобы от него была хоть какая-то польза, это набирать в нём тексты — песен, книг. И ещё найти программу для нотной записи. Что бы стилусом натыкивать на линейку нотные знаки, а потом бы телефон генерил бы уже готовые ноты в каком-нибудь доступном для компьютера или принтера, формате. Но сначала нужно найти подобную программку, посмотреть её функционал, а потом уже решать — стоит брать для этого телефон, или, нет…

Ну и третья мысль, над которой я думаю, это мысль по поводу обещанных песен учителю музыки. Повспоминав, я остановился на творчестве Эрени Корали, она же — Льдинка. Вещи под гитару, можно с них бонусных и баллов набрать в счёт обучения и под свой голос, которого нет. Сделал достаточно успешный, как мне кажется, перевод двух её песен — «Холодное железо» и «Спина к спине!»[24], но, вчера, читая школьный чат наткнулся на фразу о себе — «словно со звезды упала!». Чем-то меня она задела. И всплыло у меня вдруг в памяти — «Песня космодесантника». Раз меня всё одно отсюда выгонят, то, почему бы не уйти — красиво? Ну, пусть не красиво, это красивым не назовёшь, но, хотя бы как космодесантник — с «шумом пылью и гамом»? Пусть помнят, перебирая разбитые черепки…

— Здравствуй, ЮнМи!

Раздавшийся рядом голос возвращает меня из размышлений в обычный мир. Поворачиваюсь на голос. Молодая девушка в голубой полицейской форме. Смотрю. Узнаю. Это же моя кураторша из отдела по борьбе с несовершеннолетними! Точнее, наоборот, по их защите.

Ну, всё, хана! — думаю я, глядя на неё, — Приплыли! Сейчас все узнают про суд и про то, что я стою на контроле… Пфф…

Вежливо здороваюсь и вопросительно смотрю на полицмэншу, ничего хорошего не ожидая от будущего разговора.

— Вот уж не думала, что ты поступишь учиться в такую школу, — приветливо улыбаясь, говорит кураторша и, повернув голову, окидывает взглядом пространство, показывая им — куда.

Я тоже смотрю в сторону окна, куда смотрит она. На начинающие потихоньку уже надоедать сараи из красного кирпича, называемые — «корпуса учебные».

— Пути господни неисповедимы, госпожа лейтенант, — пожав плечами, философски говорю я, продолжая смотреть на здания, — никто не знает, что с нами будет завтра…

Поворачиваю голову. Госпожа лейтенант с удивлением смотрит на меня.

— У тебя всё хорошо, ЮнМи? — спрашивает она, — Тебя никто здесь не обижает?

— Учитель танцев, — буркаю я.

— Как он тебя обижает? — настораживается девушка.

— Танцевать учит. А у меня — не получается…

— Ах-ха-ха! — жизнерадостно смеётся лейтенант, закидывая назад голову и показывая ровную дугу белых зубов, — Ты такая забавная, ЮнМи-ян! Но тут я тебе ничем помочь не могу. Слушай учителя внимательно и делай так, как он говорит. Думаю, что ты справишься. Файтин!

Лейтенант делает известный жест рукою.

— Файтин, — вяло салютую я в ответ, думая при этом о том, что форма ей идёт, а мне всегда нравились девушки в форме.

— ЮнМи, ты уже ела? — спрашивает меня лейтенант.

— Нет, только вот собираюсь.

— Пойдём, поедим! И за едой ты мне расскажешь как твои дела. Мне можно будет тут поесть?

— Да, в кафе, — киваю я, — там за деньги. А в столовой — там шведский стол для учеников.

— Пойдём скорее! Я так проголодалась!

Что-то странное, — думаю я, провожая весёлую лейтенатшу к кафе. Она что, не в курсе случившегося в школе? А что она тогда тут делает? Зачем было меня так подставлять, своим появлением? Может, это хитрый психологический ход? Сейчас начнём вкушать яства, и она меня начнёт исподволь, «колоть»? Тут же одни сплошные психологи! То на мусор реакцию проверяют, то в доверие втираются… Только и гляди, как бы не облапошили…

А в это время…

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — За ЮнМи приехала полиция!

(**) — Где? Я не видела.

(*) — Женщина-полицейская! Которая работает с подростками! ЮнМи ставят на учёт в отдел несовершеннолетних нарушителей!

(**) — А за что?

(*) — Ты разве не знаешь?! Она поставила бомбу с краской у себя в шкафчике! А бомба взорвалась и облила краской господина директора и господина ДонХё! И они попали из-за этого в полицию, потому, что там подумали, что они пытались взломать банкомат! Об этом уже все знают!

(**) — Пфф… Ну ничего себе! А я думала, что это ЮнМи хотели краской испачкать. За такое действительно, отчислят.

(*) — Всё, ЮнМи конец! Её выгонят после этого из школы! Так ей и надо, задаваке!???

Время действия: следующий день, вторая половина дня

Место действия: главный корпус школы Кирин. С лицом, выражающим озабоченность, на входе в здание появляется президент «FAN Entertainment», господин СанХён. Двигаясь по большому холлу, он замечает у одной из стен высокий выставочный стенд с фотографиями. Что-то на нём привлекает его внимание. Изменив траекторию движения, СанХён подходит к стенду, останавливается и с некоторым недоумением, секунд десять, разглядывает большое фото ЮнМи в спортивной форме. Наконец, он непонимающе пожимает плечами и отправляется дальше, в танцкласс, на встречу с господином ДжуБоном. Проходя по длинному коридору, президент замечает на полу у шкафчиков учеников, большое пятно засохшей ярко-красной краски. Пятно частично растоптано и на полу видны чьи-то следы ведущие наружу из лужи. СанХён осуждающе качает головой, видя подобное безобразие, и обходит разлитое по краю, стараясь в него не наступить.

Девушка, идущая ему на встречу, внимательно приглядывается к мужчине, который явно не из школы. Внезапно на её лице появляется выражение узнавания. Ловким жестом американского ковбоя, она выхватывает из кармана свой сотовый и делает снимок. СанХён в это время смотрит себе под ноги, озабоченный выбором правильного пути.

А в это время…

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — В школе президент «FAN Entertainment» господин СанХён! А-а-аа!

(**) — Правда, что ли?

(*) — Да! Его многие видели и даже сделали фото! Вот ссылка.

(**) — … И правда, он. Кто-нибудь знает, зачем он приехал? Что пишут?

(*) — Думают, что он приехал для поиска нового мембера. Он пошёл к ДжуБону! Хочет наверное у того узнать, кто самый лучший танцор! «FAN Entertainment» будут снимать новый клип!

(**) — Разве для того, чтобы узнать, кто лучший, обязательно самому приезжать в Кирин и разговаривать с ДжуБоном? И так известно, кто в школе лучший. Не проще ли было сразу пригласить на просмотр к себе в агентство?

(*) — Ну, не знаю… Может, он хочет устроить здесь конкурс? А может, ему нужна целая группа?

(**) — Странно как-то…

(*) — Побежали ждать президента СанХёна в коридоре?! Он будет возвращаться и увидит нас. Все девчонки, кто могут, уже ждут! Идёшь?

(**) — Иди одна. Я сейчас не смогу.

(*) — Как хочешь. Я тебе потом всё расскажу!

(**) — Хорошо.

Время действия: тот же день, примерно час спустя

Место действия: «карцер» школы Кирин. Открыв дверь в класс, президент СанХён, чуть кланяясь, благодарит своих провожатых.

— Пожалуйста, господин президент СанХён! — отвечает ему дружный хор девичьих голосов.

Президент входит в класс. От стоящего в углу Корга к нему поворачивается сидящая за ним ЮнМи.

— О, господин президент! — искренне радуется она, стаскивая правой рукою с головы наушники, — Добрый день!

— ЮнМи! Как это понимать?! — грозным тоном вопрошает президент, не ответив на приветствие и упирая руки в свои бока.

— Понимать — что? — уточняет ЮнМи, вопросительно приподнимая брови.

— Вот это! — делая движение головой, обводит взглядом класс СанХён, показывая, что он имеет в виду.

— А, это… — поняв, о чём речь, кивает ЮнМи, — Дела пошли в гору, сонсен-ним, и теперь у меня есть свой, собственный кабинет!

СанХён на несколько мгновений теряет дар речи.

— В гору?! — подпрыгивает он на месте, обретя возможность вновь говорить, — Класс для отстающих, ты называешь — в гору?!

— Сонсен-ним, — смотря на вспотевшего от переживаний директора, миролюбивым тоном произносит ЮнМи, — результаты моих тестов по общеобразовательным предметам весьма высоки. Здесь я нахожусь из-за ряда технических накладок, крайне неудачно наложившихся друг на друга.

— Это что ещё за накладки такие?

— Ммм… Скажем так, сонсен-ним. Мы с администрацией школы по-разному толкуем смысл параграфов правил поведения. Из-за этого у нас возникли кое-какие противоречия, которые закончились выделением мне этого отдельного кабинета.

ЮнМи спокойно смотрит на сонсен-нима. Сонсен-ним, обалдевая, смотрит на неё.

— Игру в карты, ты называешь — разное толкование правил? — внезапно спокойным голосом спрашивает СанХён.

— Да, — подтверждающе кивает ЮнМи, — в правилах запрещены азартные игры на деньги, но слова — «карты» в правилах нет. И играла я не на деньги. Согласно букве правил, никаких нарушений нет.

— На что ты играла?

— На композицию.

— На композицию?! Мы ведь с тобою договорились, что ты никому ничего не будешь говорить! И всё, что напишешь, будешь вначале показывать мне!

— Я так и делала. Сонсен-ним, вам легко так говорить, а знаете, как сложно быть дипломатом, особенно когда ты к этой роли не готовился? И этих нужно не обидеть и с этими нужно дружить, поскольку мне ещё не один год тут учиться. Вот и приходится выкручиваться в меру возможностей. Мне нужно было отыграть обратно своё «рабство». Как их было ещё заманить в игру? Пришлось пообещать написать им хит.

— А если бы ты проиграла?

— Вряд ли, — пожимает плечами ЮнМи, — я хорошо играю в карты. А если бы даже и проиграла, то… Песню можно долго писать, сонсен-ним. Мы же договорились не под готовую композицию, а под будущий проект.

— И как же они на такое согласились?

— Азартные люди, — опять пожимает плечами ЮнМи, — азарт до добра не доводит… Наверное, это у них после моего выступления на батле. Перспективу почувствовали…

СанХён молча смотрит на девушку, потом спрашивает, меняя тему разговора.

— Почему у тебя тут на полу мусор кругом?

— Это антураж, сонсен-ним, — посмотрев по сторонам, поясняет ЮнМи.

— Антураж? Разве тебе не сказали здесь убраться?

— Сказали, — не отпирается ЮнМи, — но сроков выполнения не задали. Значит — никогда. А антураж нужен для создания соответствующей атмосферы. Если я помою окна и пол, повешу занавески и вообще, наведу тут красоту неописуемую — какой же это тогда будет «карцер»? Многие сразу захотят сюда въехать, а меня — выселят. И весь мой труд пропадёт зря. А так… Люди ходят, смотрят, что тут свинарник, что провинившийся несёт наказание… Всё нормально, всё хорошо. А я могу спокойно заниматься своими делами. Мне разрешили держать тут синтезатор, сонсен-ним!

Сонсен-ним смотрит на улыбающуюся ЮнМи. Внезапно его лицо перекашивает гримаса боли, и он хватается правой рукой за живот.

— Что с вами, шеф? — пугается ЮнМи, — Сердце?

— Желудок, — спустя секунду, с трудом выдыхает из себя СанХён, — изжога. Вода есть?

— Есть! Сейчас! Садитесь пока на стульчик, сонсен-ним… Сейчас…

ЮнМи хлопочет вокруг президента. Усаживает его на единственный вымытый и годный к использованию в классе стульчик, наливает из бутылочки в пластиковый стакан воды. СанХён запивает её лекарство из пузырька, который он достал из кармана.

— Сонсен-ним, — участливо обращается к переводящему дух президенту ЮнМи, — может, вам стоит сходить к врачу?

— А, ерунда! — взмахивает правой рукой СанХён, которого слегка уже «отпустило», — У меня это бывает, когда понервничаешь. Давай закончим наш разговор. Я вообще удивлён, что за столь короткое время, здесь, с тобою, произошло столько событий. Что это за твоя фотография, которая висит на стенде выставки?

— А! — легкомысленно отмахивается ЮнМи, — Это местный факультет фотографов пытается в люди выбиться. Бегают по школе с фотоаппаратами, снимают всех подряд, а потом устраивают выставки, — у кого лучше вышло. Тренируются.

— Понятно, — кивает головою СанХён, — а что у вас вообще происходит в школе? Я когда шёл, видел в коридоре большое пятно засохшей краски, которое никто не убирает. Что это такое?

— Кто-то неосторожно обращался с краской, — пожимает в ответ плечами ЮнМи глядя на президента «FAN Entertainment» честными глазами.

— Постой! — вскидывается тот, осенённый пришедшей ему в голову мыслью, — А это случаем не та краска, которой испачкался директор СокГю? А?

Нагнув голову к плечу, СанХён вопросительно смотрит на ЮнМи.

— Господин президент, — твёрдым голосом отвечает та, — отдел безопасности школы занимается расследованием произошедшего инцидента. В самое ближайшее время они сообщат всем, кому нужно, обстоятельства случившегося.

— «Всем, кому нужно»? — удивляется такой формулировке президент.

— Давайте лучше поговорим о более интересном, — предлагает ЮнМи решительно меняю тему, — Я набросала тут общую музыкальную тему для фильма. Помните, я вам тогда говорила. И я хотела бы услышать, как поёт СыХон. Можно в агентстве это устроить?

— В сети полно клипов с его песнями, — не понимает её СанХён, — бери и слушай. Зачем именно в агентстве?

— Хочу слышать его голос без всякой обработки, чтобы знать, на что он способен. Я работаю над вашим заданием, сонсен-ним, — поясняет свою просьбу ЮнМи, — думаю над композицией для него.

— Отставим СыХона в сторону, — говорит президент, — сейчас меня больше интересуешь ты. Что у тебя за проблема с ДжуБоном?

ЮнМи в ответ пожимает плечом, ничего не говоря в ответ.

— Мы с тобою договаривались, что ты будешь учиться, — напоминает СанХён, — а в результате мне приходится приезжать в школу, чтобы урегулировать твои проблемы с преподавателями. Сегодня ты пропустила его занятия. В чём дело, ЮнМи?

— У него ретроградные методы обучения… — с недовольным лицом отвечает ему та.

— Какиее-е? — сведя брови, переспрашивает СанХён, не поняв слова.

— Древние, — переиначивает ЮнМи, — вся Корея уже отказывается от физических наказаний в педагогическом процессе, а господин ДжуБон, такое впечатление, как в каменном веке живёт!

Онемев второй раз за полчаса, СанХён вытаращенными глазами смотрит на ЮнМи.

— Да ты что, с ума сошла, что ли?! — после трёх секунд молчания возвращается к нему дар речи, — Да ты знаешь, сколько известных айдолов учились танцу у ДжуБона?! Сколько желающих мечтают учиться у этого мастера?!

— Вот пусть он их и дрессирует, этих желающих, так, как хочет, а я не собака, чтобы меня били палками!

— ЮнМи, немедленно извинись, — помолчав, требует СанХён.

— Простите господин президент, — делает кивок ЮнМи, — я несколько увлеклась.

— Значит так, — для солидности ещё немного помолчав, перед тем как начать говорить, произносит СанХён, — перед своим приходом сюда я был у господина ДжуБона. Извинился за твоё поведение и пообещал, что подобного больше не повторится. Рассказал ему о твоей амнезии и о «FreeStyle». Он согласился взять тебя учить ещё раз. Но ты должна будешь перед ним извиниться. При всех.

ЮнМи в ответ недовольно морщится и неуступчиво поджимает губы.

— ЮнМи, — мягко произносит СанХён, — послушай, что я тебе скажу, и постарайся это запомнить, — Когда ты, идя по жизни, будешь подниматься вверх, ты встретишь на своём пути много разных людей. Больших и маленьких, умных и глупых. Но никогда не обижай никого из них, потому, что ты встретишь этих людей ещё раз…

СанХён делает паузу.

— … Когда ты будешь спускаться вниз, — со значением в голосе произносит он, предлагая задуматься над его словами.

— Я не собираюсь спускаться, — тут же, не задумываясь, недовольным голосом отвечает ему ЮнМи, — я собираюсь остаться наверху навсегда. Сонсен-ним, вы видели, как на вершинах гор ставят кресты альпинистам? Вот и мне, на вершине музыкального олимпа поставят такой же крест. И бирку на верёвочке повесят — Пак ЮнМи.

— Для начала тебе нужно подняться туда, — недовольно говорит СанХён, видя, что его мудрые слова, похоже, не достигли цели, — сначала ты должна преодолеть преграду — ДжуБон. Это моё условие. Никаких других учителей, только он. Не научишься танцевать, о сцене можешь даже не думать. У меня ты на неё точно не выйдешь! Да, ты талантлива, но и неуправляема. Не задумываясь, делаешь то, что тебе приходит в голову. Для сцены это недопустимо! Сцена это тяжёлый труд, а не ежеминутные хотелки. Не можешь трудиться, не можешь смирять свою гордыню — мне такие айдолы не нужны! Можешь тогда прямо сейчас идти, куда хочешь!

— Ты меня поняла? — спрашивает СанХён молчащую ЮнМи.

— Да господин президент, — кивает та, не поднимая глаз, — я подумаю и приму решение.

— Хорошо, — кивает президент, — думай. Со своей стороны я сделал всё, что мог. Кстати, ДжуБон тобою заинтересовался.

— В каком плане? — поднимает взгляд ЮнМи.

— Он старый игрок. Любит пораскинуть карты и любит, когда ему сопротивляются.

Взгляд ЮнМи становится задумчивым.

В этот момент по громкой связи объявляют, что всем ученикам нужно выйти и построиться на торжественное построение всей школы.

— Что за построение? — спрашивает СанХён у ЮнМи.

— Не знаю, — пожимает плечами та, слезая с парты, на которой сидела, — с утра готовятся. Всех предупредили, что бы были готовы, телевиденье приехало.

— Интересно, — говорит СанХён.

Время действия: тот же день, суббота

Место действия: площадка для построения перед главным зданием. По периметру, ровными рядами стоят ученики. На небольшом возвышении с микрофонами стоят заместитель директора школы и главы школьной администрации. Рядом с возвышением стоит ЮнМи с ошарашенным видом. Недалеко от неё, с боку, стоят тайком от ЮнМи приглашённые мама и СунОк, и любуются ею.

Два сеульских телевизионных агентства, с разных углов площадки, снимают происходящее.

— … Не побоявшись хитрого преступника, матёрого эксгибициониста… — читает по бумажке микрофон полицейский в звании майора, — … которому долгое время удавалось избегать рук полиции, эта смелая девочка… вступила с ним в неравный бой и смогла одержать победу!

Оратор делает паузу.

Куратор ЮнМи из отдела несовершеннолетних, тоже, присутствующая на церемонии, начинает хлопать в ладоши. К ней присоединяется сначала администрация школы, а потом и вся школа, вся ученики. ЮнМи явно смущена таким большим вниманием к своей персоне. Издали, за церемонией, наблюдает СанХён

— … внутренних дел, решило наградить почётной грамотой и значком — «народный помощник полиции»!

Представитель силовой структуры спускается с возвышения, идёт к ЮнМи. Начинается процесс награждения. Мама, улыбаясь, вытирает слёзы счастья и радости. СунОк, видя такое дело, спохватывается и лезет к себе в сумочку за платком для неё.

— … слово предоставляется Пак ЮнМи, грозе маньяков! — громко объявляют в микрофон.

Школа разражается аплодисментами.

(минуту спустя. ЮнМи произносит в микрофон знаменитую во всём мире фразу)

— Ээ-э…

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — Кто бы мог подумать, что она смогла задержать маньяка! Я думала, её в полицию заберут, на учёт поставят. Пфф…

(**) — Я тоже подумала, что её в комиссию определять приехали… А теперь, она будет очень популярна!

(*) — Кто-нибудь узнал, зачем СанХён заходил к ней в «карцер»?

(***) — Я знаю! Она его дочь! Он приехал, чтобы её отругать!

(*****) — Совсем с ума сошла?! Разве она похожа на него?! И у президента СанХёна нет дочерей!

(*) — Она незаконнорожденная! Отца-то у неё нет! Вот! Значит, президент СанХён — её отец!

(***) — Точно! Он и устроил её в школу в обход всех правил!

(*) — И преподавателей ей нанял, которые научили её музыке. Всё сходится!

(****) — Бред. Почему тогда до этого она училась в такой низкоуровневой школе? Наверное, президент СанХён мог бы найти для своей дочери школу и получше…

(*) — Может, он только недавно узнал, что у него есть дочь? Знаешь, как в дорамах показывают? Мать скрывала от отца всю жизнь, а потом он случайно узнал и решил заняться её судьбой, чувствуя за собою вину.

(***) — Дорам меньше смотри. Подумай сама. Если это так и есть на самом деле, то, когда ЮнМи успела научиться, так хорошо играть на рояле? На это ведь время нужно! И языки. За месяц их не выучить.

(**) — Да, английский и японский так просто не выучишь. Наверное, она жила в Японии. Мне кажется, в её лице есть японские черты. Мне одной это кажется, или кто-то ещё их видит?

(***) — Мне кажется, ты права. Я тоже об этом как-то думала, но потом забыла. А ты сказала — я сразу вспомнила. Да, что-то японское у неё есть в лице.

(*) — ЮнМи — тайная дочь президента СанХёна и японской гейши!

(****) — Прекращайте с ума сходить! Хватит писать всякие глупости! Как она может быть дочерью гейши, если всю жизнь прожила в Корее? У неё же в документах всё записано!

(*) — Онни, так я ведь и говорю — тайная. А документы — это понарошку. Чтобы это скрыть.

(***) — Напишите ещё, что она японская шпионка… Скорее всего она трени «FAN Entertainment».

(*) — Она?! Трени??

(**) — Пфф! Не смеши!

(****) — А что? Тогда всё сходится!

(**) — Что, сходится? Её же спрашивали, — «что тебе сказал СанХён?», она ответила — «без комментариев». Если бы она была трени, то, сказала бы. А так, получается, что президент — её родственник!

(***) — Она не только с СанХёном разговаривает, она ещё с СыХоном спокойно беседует. Не так, как это делает девушка с известным парнем, а так, как будто они вместе работают. Потом, президент СанХён говорил с ней за закрытыми дверями. О чём может президент агентства беседовать со школьницей из Кирин? С простой школьницей он разговаривать вряд ли будет, а вот со своей трени, которая оказалась в «карцере» — очень даже станет. Наверное, ругал её. И её посвящение на концерте группе «FreeStyle». Это ведь тоже — «FAN Entertainment»! Может, они были знакомы в агентстве?

(*) — «FAN Entertainment» учат своих трени сами!

(****) — Ну, не знаю… А вдруг, у них в агентстве места больше нет? Или, не хотели говорить, что она их трени.

(**) — Что-то в этом есть…

(*) — А когда она всё успела? И трени стать и музыке научиться, и золотых сертификатов наполучать?

(****) — Может, потому, что она — талантлива? Поэтому и успела?

(*) — Скажи тоже! Просто у неё большие знакомства. Будь у меня тоже такие знакомства, я бы тоже смогла!

(****) — Что бы ты смогла? Английский выучить? Сколько у тебя балов за тест, а?

(*) — Да ну тебя!

Время действия: воскресенье

Место действия: казарма воинской части морской пехоты «Голубые драконы». Солдаты смотрят телевизор. По телевизору показывают короткую новостную вставку перед началом сериала. Парни с явным удовольствием следят за молодой, красивой дикторшей.

«… — К приятным новостям, — улыбаясь с экрана, произносит диктор, — Сегодня, во всемирно известной школе Кирин, произошло неожиданное событие. Одна из учениц этого престижного заведения была награждена значком — «народный помощник полиции» и грамотой. Свою награду Пак ЮнМи, так зовут эту девушку, получила за то, что не побоялась вступить в схватку с опасным преступником…»

Диктор исчезает с экрана и вместо неё появляются кадры видеозаписи. Сначала главный вход в школу Кирин, потом — крупно, во весь рост, скромно стоящая ЮнМи, затем камера отъезжает и становится виден двор, с построившимися учениками, и майор полиции, начинающий читать свою торжественную речь.

— Ого, вот это девчонка! — говорит кто-то из солдат, по ходу рассказа майора об обстоятельствах происшествия и восхитившись ею содеянным, — Смелая какая!

— Угу… Угу — кивая, соглашаются с ним некоторые из бойцов.

— Да и на вид, она… ничего так…

— Интересно, у неё оппа есть? — спрашивает кто-то вслух.

— Зачем тебе, хён?

— Я бы познакомился с такой девушкой. В увольнение бы к ней ездил. А то, не к кому.

— Она ещё школьница.

— Старшего класса!

— Это не твой уровень, хён. Она из Кирин! Она на тебя даже не посмотрит.

— Почему это она на меня не посмотрит? Я же из «Голубых драконов»! Да на меня все девушки будут смотреть, если я одену парадный мундир!

— Забудь. У девчонок из Кирин тебе ловить нечего. Если они на кого из нас и посмотрят, так только на нашего «предводителя».

Парень, сказавший это, делает движение головой в сторону ЧжуВона, который в этот момент, нахмурив лоб, с недоверием вглядывается в изображение на телевизоре, щуря глаза.

— Да, ЧжуВон? — обращается к нему говоривший.

Видя, что тот не отвечает, а продолжает пялиться в экран с выражением, что он кого-то никак не может узнать, вопрошавший тоже поворачивается к телевизору, а парни вокруг продолжают обмениваться впечатлениями.

— Зачем она так коротко обрезала волосы? Разве это красиво?

— Ты ничего не понимаешь. Короткая причёска это визитка агдан! Все хулиганки носят короткую причёску.

— Она — агдан?

— Конечно! «Нежный лепесток лотоса» вряд ли бы справилась с маньяком. Уверен, она проводит в спортзале не менее восьми часов в день. И она специально носит такую причёску, чтобы показать всем, кто она такая.

— А-аа! Хочу девушку-агдан!

— Тссс… Посмотри на себя. Тебе с ней не справиться.

— Почему это?

— Потому. Она маньяка голыми руками задержала. А вот ты, сколько маньяков задержал?

— А за что она его… голыми руками задержала?

— А-га-га! Га-га-га!

Молодые самцы радостно ржут над скабрезной шуткой.

— Постойте, — раздаётся чей-то голос, после того гогот стихает, — мне кажется, что я где-то уже видел… О! Вспомнил! Она похожа на ту девочку, что провожала ЧуВона на проводах. Помните, мы видео смотрели? Она ему ещё хён сказала напоследок!

— Да ну… это не она!

— Кажется она…

— Не. Та на мальчишку была похожа.

— Хён, так и эта тоже. Давайте у ЧжуВона спросим! — предлагает один из парней и поворачивается к нему, — Хён, это же та девушка, что тебя провожала? Или нет?

— Не понимаю, — смотря на спросившего удивлённым взглядом, отвечает тот, — как она смогла поступить в Кирин? Мистика какая-то!

— А, так это всё-таки она? Эта та девушка, с проводов?

— Ну да, это она. Пак ЮнМи. Но как она оказалась в Кирин?!

— Так, — обращается ко всем разговаривающий с ЧжуВоном парень, — все заткнулись и прекратили ржать! Это девушка «предводителя».

— Это не моя девушка! — пытается отбрыкнуться от сомнительной, на его взгляд, такой чести, ЧжуВон.

— Как не твоя? Она же тебя провожала?

— Она просто знакомая.

— Просто знакомая будет писать музыку, чтобы выступить на проводах парня в армию?

ЧжуВон видит в обращённых на него взглядах недоверие.

— Ну, вот такая она, — уже вяло, без огонька объясняет он, — любит музыку…

— Отказываешься от такой девушки? — удивляется кто-то ещё из присутствующих и предупреждает, — Она теперь будет очень популярна!

— Да я не отказываюсь, — включает «задний ход» ЧжуВон, — просто мы с нею поругались… На проводах.

— Ну, так позвони, извинись, — советуют ему, — пригласи приехать.

— Приехать? Зачем? — озадачивается на такое предложение ЧжуВон.

— Как зачем? — удивляются в ответ, — С концертом! Пусть берёт подружек и приезжает. Расскажет, как маньяка ловила.

— Ээээ… — мычит ЧжуВон, не зная, что сказать.

— Так всё равное ещё полгода службы не закончились, — находится, наконец, он с ответом, — если только потом.[25]

— Ну, потом, так потом… — соглашаются с ним.

До ЧжуВона доходит, что он внезапно что-то пообещал, не желая того.

(где-то примерно в это время…)

— О! — изумляется госпожа МуРан, глядя круглыми глазами поверх чайной чашки на телевизор, — Она уже в Кирин! Только посмотрите на это!

Озадаченно качая головой, бабушка ставит чашку с цветочным отваром на блюдце.

— Какая… подвижная девочка! — с толикой осуждения в голосе произносит она, — ЧжуВону бы так…

Трени пятая

Время действия: понедельник, раннее ранее утро, школа ещё спит

Место действия: вход в главный корпус

Директор СокГю, в кепке с низко надвинутым козырьком, в марлевой повязке, закрывающей почти всё лицо и оставляющей видимыми одни лишь глаза, крадучись, пробирается на своё рабочее место, собираясь покинуть его лишь под покровом ночи. Внезапно он останавливается, издав невнятный звук, заглушённый повязкой.

Напротив него висит под стеклом огромная фотография ЮнМи, плакатного размера.

«Пак ЮнМи — гроза маньяков!» гласит броская надпись, сделанная по краю фотографии.

Время действия: понедельник, утро, начало занятий

Место действия: учебный класс

Понедельник, день тяжёлый… В субботу вечером — дома допоздна гуляли, отмечали награждение в школе. Соседи, подруги мамы и подруги СунОк. В воскресенье я проспал до обеда, отбрыкиваясь от Мульча, которая, ходя по мне, упорно пыталась меня разбудить. В конце-концов пришлось встать, взять эту наглую кошатину и, не обращая внимания на её негодующие вопли, выкинуть за дверь. Здоровая стала. Уже совсем не котёнок, а молодая кошка. Так быстро выросла!

Доспал, встал, обедо-позавтракал. Посидел, подумал о том, что надо бы помочь маме, раз СунОк куда-то умотала. Испытал муки совести, но к маме не пошёл. Пошёл тратить деньги. Купил себе новый сотовый телефон с большим экраном. Решил не выделяться из толпы, быть как все — «в сотовом». Поставил присмотренную загодя программку для написания нот. Побаловался. Ничего так, «фурыкает». Прибежала онни. Оказывается, бегала делать мои фото со значком — «народный помощник полиции» и закатывать в пластик грамоты. Маме вчера тоже вручили благодарственную грамоту, как родителю, правильно воспитывавшую детей. Потом всей семьёй, под одобрительными взглядами и добрыми пожеланиями посетителей, вешали всё это на стену в зале кафе. Туда, где уже висят мои сертификаты. Пришлось перевесить уже висевшее и скомпоновать совместное расположение по-иному, чтобы всё вместилось. Если так дело пойдёт дальше, то придётся искать в зале новое место…

Потом мы с онни снимали очередную серию её «Ужина». Я выступал в роли приглашённого гостя. Хоть СунОк и говорила своим подписчикам, что у неё есть сестра и она учится в Кирин, но, живьём, на её канале я ещё не был. Похвастались моей наградой, рассказал, слегка привирая, историю схватки с «матёрым эксгибиционистом», как назвал его майор. Перед камерой я был в школьной форме, со значком, прикрепленном на левом лацкане. Думаю, смотрелось это круто. Закончили тем, что взяв в руки принесённую с собою из школы гитару, исполнил песни собственного сочинения.

«Первый эскадрон»[26] и «Холодное железо»[27], рассказав перед этим, что в Кирин дают хитрые задания — написать песни не про любовь. Смотрите и слушайте, уважаемые зрители, что у меня получилось…

СунОк услышав «мои» произведения, несколько озадачилась, но предварительно сделанное мною объяснение помогло понять — «что это всё не просто так, а по заданию учителя». Понять и принять. Я же исполнил эти песни чисто из исследовательского интереса — из желания узнать, какие у корейцев вкусы и что им может понравиться из того, что я знаю. Попросил зрителей написать свои впечатления и отзывы в комментариях канала СунОк. Ну, а чего? Я тут в своей памяти порылся, оказалось, что знаю кучу всего такого, под гитару и неуверенный голос. Не пропадать добру же? Может, что и выстрелит. Помню, читал на своей Земле, что в Корее был популярен «Миллион алых роз» Пугачёвой и «Журавли», в исполнении Кобзона. Да и вообще! Послушал я по телевизору, да и так, на улице, местные песни в стиле трот[28], что-то есть в них такое… кавказко-русское, я бы так сказал. И в мелодиях и в голосах исполнителей. Хоть и говорят, что трот сложился под влиянием западных и японских песен, но вот слышится мне в нём что-то, близкое… Проверю. Если я прав, то тогда можно будет и российскую попсу попытаться сюда впихнуть. Я её много в кабаках исполнял. Например — «О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына!». Гадость, конечно, но, думаю, для подвыпивших аджум, будет самое то. Пьяные бабы — везде одинаковы…

Потом, предложив всем зрителям пойти посмотреть недельные новости, где сегодня будут показывать нашу семью, мы с СунОк вежливо попрощались с её зрителями, и пошли смотреть новости. Онни занималась ещё тем, что записывала передачу, я просто смотрел. Ну и глупый же был у меня вид, когда я мычал в микрофон, не зная, что сказать! Могли бы и предупредить, я бы хоть подготовился. Нет! Живые эмоции им подавай! А то, что я чуть на всю страну не опозорился — это как? Садюги…

А потом, после новостей — маме и СунОк начали звонить на телефоны, минут пять спустя, живьём, так сказать, появились с поздравлениями и первые гости. Меня, в школьной форме и приколотой к ней наградой — показывали, смотрели, хвалили, благодарили маму и меня, что такая удачная выросла. Потом начали угощать пришедших — не выгонишь же их просто так назад, на улицу? Короче, опять ели, пили, веселились, утром встали — прослезились. По крайней мере, я, когда встал утром на весы в школе. Контрольное взвешивание показало, что два дня «жорника допоздна» бесследно для меня не прошли. В лёгкой печали от заработанных штрафных балов я почапал по коридору на занятия, ощущая на себе множество обращённых на меня взглядов — от доброжелательных до откровенно завистливых. У меня ж ещё значок приколот!

«Ты теперь будешь постоянно его носить?» — спросила меня утром онни, когда я его прикалывал по-новой, решив, что он как-то «искривился», после вчерашнего.

«Да нет» — ответил я, — «поношу день, да и сниму. Иначе все замучают вопросами — «почему без значка?» и — «покажи»! Лучше день с ним отходить, чем сто раз ответить на один и тот же вопрос».

Отношение ко мне в школе заметно изменилось. Девчонки, которые раньше меня сторонились, теперь окружают и пытаются разговаривать о каких-то девчачьих вещах, чем ставят меня в весьма неловкое положение. Что им говорить в ответ? Ох, печёнкой чую, добром это не кончится!

Подруга ЮнМи позвонила. Та, которая уехала поступать в другой город. В шоке от того, что меня показали по телевизору, а в ещё большем шоке от того, что я учусь в Кирин. Был ещё один невнятный разговор с незнакомым человеком, который тебя хорошо знает. Кажется, в итоге, она обиделась…

Время действия: в это же время

Место действия: кабинет директора школы Кирин. Присутствуют директор СокГю и директор по безопасности.

— Я же не могу так просто это оставить! — возмущается СокГю, — Она поставила меня в нелепейшее положение! Облила краской, испортила костюм, мне пришлось лечиться, и я попал в полицию! Это безобразие! Никто и никогда ничего подобного не учинял в этой школе!

— И как вы собираетесь наказать «грозу маньяков», автора хита попавшего в глобальный чарт, за которым стоит агентство «FAN Entertainment», и которое возглавляет ваш друг?

— Вот, чёрт! — подумав, восклицает СокГю.

— Лучше нам продолжить искать того, кто подложил краску в шкафчик ЮнМи, — советует директору «безопасник».

— Так это ж она и сделала!

— Это понятно, — морщится на эмоциональное восклицание «безопасник», — но, если начать разбираться, это же столько вылезет наружу? Одни только «психологические опыты» чего стоят. Могут начать говорить, что администрация поощряет травлю учеников… Я поговорил с ЮнМи. Девочка умная, что к чему — сразу понимает. Её сейчас наверняка пригласят на какие-нибудь шоу, рассказать о том, как она задержала маньяка. Если она там сделает заявление для прессы, то мы все просто утонем в негативе, господин директор. Зачем нам это нужно?

— Пфф… — выдыхает директор, оценивая перспективы и как-то быстро успокаиваясь.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает он.

— Предлагаю дальше искать того паршивца, который установил краску. А с ЮнМи поговорить насчёт того, чтобы она молчала по эту историю. Что-нибудь пообещать взамен. Из карцера её, в нормальный класс перевести. Или ещё, что она захочет…

— Из разумного, конечно, — быстро поправляется «безопасник», смотря на выражение на выкрашенном краской лице директора.

В этот момент раздаётся энергичный стук в дверь кабинета.

— Господин директор, господин директор! — слышен приглушённый дверью голос, — Это господин До! Господин директор! Простите меня, но у меня есть срочное сообщение!

Тут же начинает громко пиликать вызов на пульте руководителя.

— Да! — переглянувшись с «безопасником» наклоняется к пульту СокГю, предварительно ткнув пальцем в кнопку на нём, — Слушаю!

— Господин СокГю! — раздаётся из динамика испуганный голос секретаря, — К вам рвётся психолог До! Он явно не в себе! Что мне делать, господин директор? Может мне вызвать охрану?

— Впустите! — приказывает СокГю, нажимая клавишу отбоя.

— Господин директор! — врывается в открытую дверь господин До, держа в руках какие-то бумаги, — Прошу простить, что я вот так… Но это очень важно! Вы обязательно должны это знать!

— Что там, До? — недовольно спрашивает его директор.

— Господин директор, — растеряно смотря на красное лицо начальника говорит До, и внезапно потеряв почти всю свою энергию, — я только что получил документы по Пак ЮнМи…

— Да? И что там? — повторяет свой вопрос СокГю, уже, похоже, задницей чувствуя неприятность.

— Девочка находится на контроле у врачей… После автомобильной аварии она перенесла клиническую смерть и потеряла память. Текущий диагноз Пак ЮнМи — ретроградная амнезия…

— Фюююю… — засвистел «безопасник», откидываясь на спинку кресла, — фююю…

— Ха! — восклицает ярко-красный директор, одновременно хлопая ладонями по столу, — И это называется — «проблем не будет»?! Да она — сплошная проблема! Ладно, я спрошу СанХён, что он имел в виду, когда это говорил!

— Что ж, — поворачивается СокГю к директору по безопасности, — вы совершенно правы. Будем искать хулигана, устроившего этот фокус с краской. Будем искать, пока не найдём!

— Совершенно верно, господин директор! — искренне соглашаясь с ним, кивает «безопасник», — Будем искать!

Психолог До, не понимая происходящего смотрит на всё круглыми глазами, сжимая в руке выписки из медицинской карты ЮнМи.

Время действия: чуть позже

Место действия: коридор компании «FAN Entertainment». Владелец компании, господин СанХён быстро движется по коридору, на ходу разговаривая по сотовому телефону.

— Ва-ва-ва-ва-ва! — возмущённо бубнит прижатая к уху трубка.

— Не может быть! — не веря, произносит в ответ СанХён, дождавшись паузы, — Где она смогла взять такую краску?

— Ва! Ва! Ва!

— Такое свободно продают? Не знал… Так и гранаты можно будет скоро купить…

— Ва-ва-ва-ва-ва!

— Сама спаяла? О-о!

— Ва-ва-ва!!

— СокГю, это не терроризм, это хулиганство…

— Ва-ва-ва-ва!

— Хорошо, я с ней поговорю. Но, вообще-то, это ваше дело, «гранить таланты»…

— Ва! Ва! Ва!

— Ну да, обещал, что проблем с ней не будет. Но, кто ж знал? А чего она вдруг решила установить ловушку в свой шкафчик? Просто так, или на это были причины?

— Ва-ва-ва-ва-ва…

— Мусор? Кто-то кидал ей мусор? А вы куда смотрели?!

— Мя-мя-мя-мя…

— Чрезвычайная ситуация? Какая ещё?… Сами и виноваты! А школьному психологу вообще нужно руки оторвать за такое! Короче, СокГю. Это твоя работа, ты её и делай! Не понимаю, зачем ты мне с этим звонишь? Мне сейчас некогда.

— Мя-мя-мя-мя…

— Да, я знаю, что у неё амнезия.

— Мя-мя-мя-мя…

— Ну и что, что не сказал? Она же по школе с ножом не бегает? А всё остальное поддаётся коррекции. Да, упряма. Да, гордячка. Что, первый раз такая в твоей школе? Слушай, мне действительно некогда. Давай, поговорим на эту тему попозже. Не по телефону. Встретимся и поговорим. Хорошо?… Всё, договорились, до встречи!

— Чёрт знает, что у них там творится! — качая головой, говорит директор СанХён, убирая от уха телефон, — Кажется, они заигрались. Дают море свободы своим ученикам, а потом не знают, что с ними делать! Ищут, кто бы решил их проблемы…

— Господин директор, господин директор! — бежит следом за начальником сотрудник, — Можно каплю вашего драгоценного внимания?

— Да, КиХо, — остановившись, оборачивается СанХён, — что у тебя?

— Сонсен-ним, — останавливаясь рядом, говорит КиХо, — у меня есть новости о Пак ЮнМи. Её песня «Почему ты уходишь?» показывает хороший рост популярности в европейском сегменте интернет-музыки. Почти плюс сто пятьдесят процентов просмотров за семь дней.

— А сколько всего просмотров? — подумав, спрашивает СанХён.

— Почти три тысячи, сонсен-ним.

— Ха! КиХо, что ты лезешь ко мне с такой ерундой? Тебе что, делать нечего?

— Сонсен-ним! У песни отличная динамика роста и я решил, что вам стоит об этом знать.

— Угу… Динамика… В начале недели было тысяча просмотров, к концу недели посмотрели ещё полторы тысячи человек. Прирост — сто пятьдесят процентов! Ошеломительный результат! КиХо, ты что, чутьё потерял? Вот будет хотя бы тысяч двадцать просмотров, тогда и…

— Господин СанХён, — несмотря на негативное отношение к излагаемому вопросу, продолжает упорствовать КиХо, — как раз чутьё мне и говорит, что у этой вещицы есть потенциал. Сейчас она выложена в сеть как «фанкам» с не очень хорошим качеством, но, всё равно, люди смотрят. Похоже, им нравится мелодия, а она там неплоха. Может, стоит сделать студийную запись? Даже если она «не выстрелит», много времени это не займёт. Зато, мы будем представлены в европейском сегменте композицией, быстро набирающей популярность. Поскольку больше никто из корейских агентств не может похвастаться подобным, этот факт, при соответствующем освещении в средствах массовой информации, может благоприятно сказаться на росте курса акций нашего агентства и создать соответствующий позитивный настрой у рекламодателей и возможных инвесторов.

СанХён задумывается.

— Чего ты взялся следить за ней? — спрашивает он.

— У ЮнМи ещё нет персонального менеджера, которой бы ею занимался. Поэтому, слежу за ней на общих основаниях, как главный музыкальный менеджер компании, — пожав плечами, отвечает КиХо, и добавляет, несколько меняя плоскость разговора, — Как-то вдруг мы стали мелькать на международном рынке, сонсен-ним. Причём, ничего для этого не делая. «SM Entertainment» столько денег потратили и ничего за два года не добились, а мы — вроде бы уже там…

— Вот именно, вроде! — хмыкнув, отвечает СанХён, — Вполне возможно, что это всё случайности, которые тешат твоё самолюбование. Чтобы попасть на мировой рынок, нужно много работать. Очень много. Просто так ничего не бывает.

КиХо в ответ пожимает плечами, мол, вам виднее.

— Хорошо, следи дальше, — подумав, принимает решение СанХён и отдаёт приказ, — через неделю доложишь мне результат!

— Будет сделано, господин директор, — делая лёгкий поклон, обещает КиХо.

Время действия: следующий день, вторник

Место действия: детский дом в окрестностях Сеула

Неспешно мою руки под струйкой прохладной воды. Сегодня у нас практика по благотворительности. Внезапно, она проходит в детском доме.

Вчера меня предупредили, что сегодня у меня и у ещё трёх девочек будет «расширенная программа» занятий за пределами школы. Сказали, куда мы поедем и что нужно взять собой.

— Думаю, что твои руки от этого не пострадают, — туманно ответил преподаватель на мой вопрос — «А что именно мы будем там делать, сонсен-ним?»

И все в классе разом выставились на меня, словно ожидали, что я опять откажусь. А чего мне отказываться? Это же не ломом улицы подметать? Мозолей на руках не будет, от того, что я на детей посмотрю… Всё-таки в школе есть обратная связь от учеников к педагогам! Видно мой бунт стал катализатором некого мыслительного процесса, в итоге которого, старшие, всё же сообразили, что уборка улиц с искусством пересекаться не должны. А если хотят, чтобы они пересекались, то это должно происходить как-то иначе, а не так, как они придумали. Например, я могу помузицировать на рояле для группы молодых подметальщиц…

Сегодня нас погрузили в микроавтобус, привезли, сейчас отправили мыть руки, чтобы начать близкое общение с детьми. Этому приюту, как тут называют детские дома, уже больше ста лет. В 1894 году, из Франции, в нищую Корею, в которой было полно бездомных детей, прибыли три католические сестры. Страна тогда находилась в нищете, и с беспризорниками и сиротами творился полный «мрак». Сёстры открыли детский дом, в котором жили тогда всего десять детей. И вот, с тех пор, уже более ста лет, орден сестер святого Павла Шартрского протягивает брошенным детям руку помощи, даря им шанс и надежду на жизнь. Сейчас в приюте проживает около ста детей, от самого рождения, до шести лет. Сестры ухаживают за ними, дают им общее и музыкальное образование, воспитывают.

Всё это нам рассказала матушка ЧинХи, она же директор этого приюта, проведя нам экскурсию по дому. Показала, где у них тут спальня, где столовая, комнаты для игр. Издали, в открытую дверь, показала спящих детей.

Ну… Не богато, но чистенько, дети не в рванье, вид не заморённый, не голодный. Наверное, это хороший детский дом, у меня такое сложилось впечатление.

Ещё, матушка рассказала, откуда в детских домах появляются дети. Если раньше, после войны, было много сирот из-за смерти родителей, то сейчас, чаще всего, дети находятся в приюте по причине развода. Пара развелась, а детей отдали в детдом. Правда, потом, кто-то из них может забрать ребёнка назад, но, всё равно. Туда-сюда, это ж какой удар по психике получается? Внезапно оказаться в детдоме и ещё неизвестно, заберут тебя обратно или нет? Это вам не к бабушке на каникулы съездить…

Ещё, нам рассказали, есть много отказных малышей от матерей, которых отговорили делать аборт. По христианским понятиям аборт является смертным грехом и приравнивается к убийству. Местные монахини и всякие волонтёры, апеллируя к вопросам веры, отговаривают женщин от этого богонеугодного деяния, а потом, забирают новорожденных в приют, тем самым спасая им жизнь.

Это весьма странно для меня прозвучало. Родить, чтобы потом просто взять и отдать кому-то своего ребёнка? Не, я, конечно, понимаю, что жизнь бывает порой просто ужасной в своём многообразии и за свой век я не увидел и тысячной доли этого ужаса, видеть который не имею никакого желания, — но, всё же? Мне кажется, что так делать не правильно, хотя, если меня конкретно спросят — «а почему?», вряд ли я смогу объяснить причину. Чувствую, что это неправильно и всё.

Ну и за последнее время, как уже в самом конце нашей экскурсии рассказала нам матушка, много детей стало попадать в приют от малолетних матерей через «бэби-боксы». Родят, в ящик сбросят и всё, привет, до следующего раза.

Похоже, молодёжь тут трахается без всяких мыслей о будущем в голове, — решил я, услышав про последний источник пополнения армии сирот, — Живут исключительно сегодняшним днём… Интересно, у них чего именно не хватает, — средств на презервативы, или мозгов? А ведь все ходят с дорогими сотовыми телефонами… Денег, потраченных на приобретение такого сотового, хватит на вполне себе приличных размеров ящик «резины». И все будут живы, здоровы и не будет брошенных…

Честно говоря, вчера, когда узнал, что поедем в детский дом, я был сильно удивлён. После просмотра множества дорам, в которых постоянно рассказывалось, что семья и родственные отношения для корейца это самое святое из всего, что только может быть, у меня сформировалось искренне убеждение, что детских домов в Корее нет, от слова — вообще. Что всех детей, которым так фатально не повезло остаться без родителей, разбирают по своим семьям родственники. А вот не так! Есть, оказывается, тут детские дома и не мало.

Заинтересовавшись внезапно возникшим вопросом — «как это вдруг так?», я, вчерашним вечером, немного полазил по сети, решив ознакомиться с текущим положением дел. Неожиданно для себя выяснил много интересного. Оказывается, в Корее запрещены аборты! Вот так вот — раз и всё, нельзя! Можно лишь по медицинским показаниям, как и на моей Земле.

Но, хоть аборты тут и запрещены, однако это совершенно никому не мешает их делать! При всём при том, что в данный момент в стране — один из самых низких уровней рождаемости в мире! Он составляет всего 1,2 ребенка на одну женщину, тогда как для простого воспроизводства населения необходимо хотя бы 2,1 рождение. Правительство, глядя на столь удручающие различие между тем, чего должно быть теоретически и между тем, чего есть фактически, и, без особого для себя умственного напряжения прогнозируя большие проблемы с этого в будущем, решило вмешаться и что-то сделать. Объявило о разработке проекта увеличения численности населения в стране и мерах по его реализации. Первое, что они запланировали сделать в этом направлении (только запланировали!) — это начать кампанию по пропаганде негативного отношения к абортам, ибо, согласно статистике за прошлый год в стране было сделано более 340 000 абортов, но только 5 % из них оказались сделанными легально. А появилось на свет в том же году — 450 тысяч детей. Значит, путём простых арифметических действий доступных даже школьнику средних классов, нетрудно вычислить, что абортом заканчивается примерно 44 % всех беременностей, что не может не напрягать всякого здравомыслящего человека думающего о своём будущем в неком отдалённом времени, но конкретно в этом месте. Причём, эти озвученные цифры, это официальные данные министерства здравоохранения, государственной организации, которая всегда старается округлять результаты в положительную для себя сторону, чтобы уж совсем народ не пугать. Некоторые независимые источники утверждают, что количество нелегальных абортов в Корее в действительности составляет около 1,5 миллионов ежегодно!

Однако, интересно тут всё устроено! Аборты запрещены, но каждая вторая беременность заканчивается абортом. Что-то это мне всё напоминает, такое знакомое и родное… Вроде того, что «закон нарушать нельзя, но, если очень хочется, то можно»… И про компанию. Всё должно начинаться именно компанией…

Короче говоря, я и не подозревал о том, что, оказывается, эта страна стремительно стареет и в неотдалённой перспективе даже, возможно будет вымирать. Что, в общем-то, выглядит для меня очень странно, поскольку я всегда считал, что патриархат — это здоровое общество. Здоровое, в плане воспроизводства населения. Я знаю, что у нас Германия, да и не только она, считай вся Европа, за последнее время провалилась по демографии сильно вниз, устанавливая каждый год новые антирекорды. Негров с арабами даже для развода стали завозить, чтобы у них хоть кто-то там рожал, статистики ради. Но арабы, пардон, — это не немцы. Можно бесконечно называть меня каким-нибудь гадким фобом, но я стопудово уверен, что немецких традиций в производстве эти приезжие не подхватят. Другие у них устремления, другие жизненные ценности у этих людей. А при такой недальновидной политике «аборигенозамещения» проводимой руководством Германии, мне кажется, что знаменитые немецкие механики достаточно быстро перейдут в разряд мифических существ. Станут кем-то вроде гномов. Про которых все слышали, но лично так никто и не увидел.

В прошлой жизни, тренируясь в переводе и читая с этой целью множество всяких разных иностранных журналов и газет, я пришёл для себя к следующим выводам, отчего у них, в Европе, в этом плане так нехорошо. Это потому, что: во-первых, они явно зажрались, а во-вторых у них там явный матриархат, разъедающий общество изнутри. Но, сейчас, «зачерпнув» информации из местных СМИ, я понимаю, что не всё так однозначно и просто, как мне виделось раньше. Ну, допустим, тут тоже зажратые, коль имеют доход по несколько тысяч долларов на душу населения. Но ведь здесь патриархат?! Что, против «сытости» он «не танцует»? А что тогда — «танцует»? Бедность?

Специально поискав, нашёл статистику по соседу, по КНДР. Там коэффициент рождаемости оказался равен 2,1. Как раз та цифра, которая объявлена местным руководством той высокой целью, к которой нужно стремиться, напрягая все силы нации. А ведь уровень дохода на душу населения в РК и КНДР отличается значительно! Похоже, да, дело тут только в одном. Как говорят в школе Кирин? да и не только в ней, — надо меньше жрать! Будете тогда стройными, здоровыми и дети у вас будут… Ещё и денег сэкономите на еде.

— Все руки помыли? — спрашивает матушка, заглядывая из коридора в комнату.

— Все, все! — дружно киваем ей в ответ.

— Молодцы! Тогда быстро пойдёмте за мной! Поможете принять ребёнка, только что оставленного в «бэби-боксе». Посмотрите, как это делается…

Что правда, что ли? Сразу практика? Ну ладно, коль так…

Иду следом за всеми, вперёд не лезу, смотрю, чем дело кончится. Приходим в комнату, в которой уже есть две женщины в одеждах монахинь, которые, видно, нас ждут. Ещё посреди комнаты есть стол, на котором лежит свёрток, шевелится, кряхтит и пищит. Как я понимаю, это тот самый, только что подброшенный ребёнок. Подходим к столу, смотрим.

Пфф… Лицо сморщенное, красное, волос нет, глаза не открываются, открывается, похоже, пока только рот, издающий неприятный писк. И ешё пахнет… гавном каким-то! Фуу-у…! И что, вот из этого вырастает человек? Интересно… Я, собственно, как-то не сталкивался с младенцами. Издали только видел…

— Первое, что нужно сделать, — пока я глазею на страшилку в тряпках, говорит между тем матушка, — нужно освободить младенца от пелёнок и провести его первичный осмотр. Посмотреть, нет ли каких у него повреждений или врождённых дефектов. Потом, мы его помоем и передадим на осмотр врачу…

— Вот ты. Как тебя зовут? — неожиданно обращается ко мне она, смотря на меня через головы девчонок предо мной.

— Пак ЮнМи, матушка ЧинХи, — отвечаю я, одновременно думая при этом, — а чё сразу я? На мне что, ризы наложены?

— Иди сюда, — приглашают меня к столу, — будешь распелёнывать. У тебя есть младшие братья или сёстры?

— Нет, — отрицательно кручу головой я, оценивающе смотря сверху вниз на копошащееся в тряпках на столе.

— Вот и попробуешь поухаживать за младшенькими, — ободряют меня и советуют, — начинай развязывать вот этот узел…

— А что, перчаток мне не дадут? — интересуюсь я, не спеша приступать.

— Сто лет назад, когда три смелые женщины приехали в далёкую и чужую для них страну, у них не было с собою ничего, из того, что у нас есть сейчас, — отвечает мне матушка, — Ни памперсов, ни стиральных машин, ни утюгов, ни СВЧ-печей, ни холодильников… Они даже языка не знали. Всё делали своими руками, без всяких перчаток. Поэтому, у нас установлена традиция. Все волонтёры, первый раз пришедшие нам на помощь, принимают детей с улицы голыми руками. В память об основательницах приюта они прикасаются к грязи и нечистотам общества голыми руками. Так, как когда-то делали они…

Пфф… — выдыхаю я, пытливо смотря при этом на матушку, — А если эти тряпки до меня трогал кто-то с кожным заболеванием? С каким-нибудь там, «псссыриазом»? Не знаю точно, что это такое, но, судя по названию, ничего хорошего… Но те три первые монахини, да. Всё своими руками. Можно и отдать дань уважения. Не одного ведь ребёнка спасли за свою жизнь, царствие вам небесное, смелые женщины…

Вздохнув, я осторожно, кончиками пальцев, касаюсь мокрого узла.

Чё ж воняет-то так? Надеюсь, с одного раза я ничего не подцеплю… Наверняка у сестёр есть небесное заступничество, а я грешник, вон как меня ГуаньИнь законопатила… Хотя, врачи говорят, что микробы одинаково уверенно жрут, что атеистов, что верующих…

Разворачиваю пелёнку.

Бяя-яе! Да он… обосрался! Он весь… в зелёно-коричневом говне! И я в нём испачкался! Фуууу, как воняет!!

Желудок от густого запаха и неприятного вида внезапно сжимается и пытается выкинуть через рот своё содержимое. Мои внутренности сжимаются в рвотном спазме. Бросив всё к чёртовой матери, пулей вылетаю в коридор, на свежий воздух…

…

Сижу на полу, смотрю. Соображаю, как вступить в контакт. Несмотря на моё полное фиаско с обкакавшимся младенцем, меня, к моему удивлению, не отправили в автобус и назад, а дали шанс реабилитироваться — поручили поиграть с более старшими детьми. А точнее — с одним, который сейчас сидит предо мною на полу и, задрав верх голову, молча таращится на меня, распахнув свои глазёнки. И как мне с ним играть? Пфф… Ладно, будем следовать советам опытных и умных. Например, уфологи, для начала рекомендуют установить просто эмоциональный контакт…

— Привет, — старательно улыбаясь, говорю я, попутно ещё вспоминая, как женщины общаются с маленькими детьми, — меня зовут ЮнМи…

В ответ — ноль эмоций. Всё так же распахнутые глаза и открытый рот. Пфф… Что дальше? Кажется, нужно спросить — «А как нас зовут, таких хорошеньких?». Спросить? Да он, кажется, ещё и не говорит… Сказать — «ути-пути-пути?» А нафига? Что это мне даст? Да и не умею я сюсюкать… Пощекотать? Лучше не стоит. А то у него вдруг отвалится ещё что-нибудь? Он такой маленький… Блин! Оказывается, убирать улицы было не так уж и плохо! Понятно, что делать, сколько делать… А вот с этим что делать? Непонятно…

Сидим друг напротив друга, молчим. Он всё так же разглядывает меня с выражением удивления на лице, я — думаю.

Может, игрушку ему дать? Займётся.

— Слушай, — говорю я, подтягивая к себе по полу жёлтый пластиковый пакет со всякой детской мелочёвкой, — мне тут выдали почти целый мешок с игрушками… Хочешь, посмотреть, что там?

Ноль эмоций. Всё то же пристальное разглядывание моего лица.

— Смотри, какая здоровская машинка, — говорю я, сунув руку в мешок и вынув из него первое в неё попавшееся, — с колёсами!

Ноль эмоций.

Повозил машинку по полу, «побибикал». Добился секундного переключения внимания с меня на неё, но потом опять — разглядывание меня.

Что, так и будем сидеть? Что ж там у меня на лице??

— А вот смотри, самолётик…

Выкладываю. Ноль эмоций.

— Смотри, какая рыбка…

— Кубик…

— Пирамидка… Слушай, я тебе что, Дед мороз, что ли? На вот тебе весь мешок, выбирай, что тебе нужно!

Беру за концы пакет и аккуратно, чтобы случайно не завалить ребёнка, вываливаю перед ним всё его содержимое.

— Гляди, сколько всего! — говорю я.

Ребёнок опускает голову вниз, секунду смотрит, потом протягивает руку и хватает ею освободившийся пакет. Заливается радостным детским смехом и начинает им махать. Сижу рядом, смотрю, как веселящийся малыш размахивает жёлтым пластиковым пакетом и понимаю, что ничего не понимаю.

Пфф… Пожалуй, лучше мне держаться от детей подальше. Ничего я в них не петрю…

…

(несколько позже. Настоятельница заглядывает в комнату, из которой раздаются музыка и громкие радостные детские визги и смех. В комнате царит веселье. Девочки из Кирин, возвышаясь минаретами, танцуют вместе с окружившими их маленькими детьми, а ЮнМи, в углу комнаты, с явным удовольствием играет им всем на простеньком синтезаторе, приткнувшемся у стены[29].)

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: школа Кирин

(ЮнМи разговаривает по телефону с директором агентства «FAN Entertainment»)

— Добрый вечер, господин СанХён, простите, что вас беспокою, но вы говорили, что работаете допоздна, а дело срочное…

— Здравствуй, ЮнМи. Что опять случилось?

— Да, в общем-то, ничего серьёзного, но, требуется ваше решение. Только что звонила моя онни, сказала, что в дом к маме приходили телевизионщики. Хотят, чтобы я поучаствовала в их шоу, про то, как маньяка поймала. Но у нас с вами в контракте записано, что такие вопросы решаете вы. Вот я и звоню узнать, что мне делать?

— Никаких шоу. Ты к ним не готова.

— В смысле, не готова? А чего там готовиться?

— Хех! И как ты себе представляешь шоу?

— Ну, дадут бумажку с вопросами ведущего и моими ответами. Запомнить, да и всё…

— Да, это когда шоу «чьё-то», тогда так и делается. А тебя пригласили на «дикое шоу», в котором ведущий может, как угодно издеваться над приглашёнными, пытаясь поднять свой рейтинг и рейтинг канала. Понимаешь?

— А-а… Понятно, сонсен-ним… Я не знала.

— Запомни, ЮнМи. До твоего дебюта — никаких шоу. Первое появление на публике для артиста — очень важно. Выставят тебя в глупом виде, потом всю твою карьеру будут тебе этот случай вспоминать и смеяться. Ну, и соответственно и отношение к тебе будет. У зрителей и рекламодателей. Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, поняла! Спасибо большое! Никаких шоу!

— Доживём до твоего дебюта, тогда и покажем тебя в лучшем свете, сделаем всё как положено. Если доживём. Ты уже разговаривала с ДжуБоном?

— Нет, занятия танцами у нас завтра, сонсен-ним.

— Почему завтра? Ты раньше не могла это сделать? Чем ты была занята?

— Сегодня мы ездили в детский дом, сонсен-ним. Занимались благотворительностью.

— А-а, понятно. И как тебе детский дом?

— Жуткое место, сонсен-ним. Столько детей!

— Ты не любишь детей?

— Когда их много — нет, сонсен-ним. И когда они в какашках испачканы — тоже нет.

— Ха-хаха! Хорошо вас свозили! Ничего, это полезно, посмотреть на правду жизни. Ты же собиралась заниматься благотворительностью? Как ты будешь тогда это делать?

— Дистанционно, сонсен-ним. Или, найду для этого кого-нибудь постарше.

— Подожди, я кое-что вспомнил! В школьной администрации мне сказали, что это ты установила баллончик с краской у себя в шкафчике? Это так?

— Выдумки и гнусные инсинуации, господин президент, если вам так сказали. Не верьте.

— Да-а? Но мне сказали, что есть доказательства, которые указывают на твою вину.

— Все улики косвенные, господин СанХён. Их можно трактовать и так и эдак.

— А ты откуда это знаешь?

— Со мной разговаривал директор по безопасности школы. Всё, что он мне предъявил — это пять минут смеха для суда.

— Для суда?

— Если будут ко мне приставать с этой краской, подам на них в суд! Пусть там разбираются, кто прав, кто виноват! А то — камеры есть, записи, как мусор мне в шкаф валят — есть, а они ничего не делают, только смотрят, как я на это среагирую! Педагогическая методика у них такая, видите ли! А может, это директор СокГю самолично подбрасывал мне этот мусор, следуя этой дурацкой методике?

— Тссссс… ЮнМи, у тебя нет абсолютно никакого уважения к старшим! Ты что, действительно собралась подать на школу в суд?

— Нет, сонсен-ним. Я собираюсь следовать духу корпоративной солидарности, при условии, если меня не будут доставать. Я очень зла на них, но понимаю, что неудачи в работе бывают у всех. Главное, делать из них правильные выводы. Поэтому, подавать в суд я не намерена.

— Хорошо, понял тебя… Что ж, разумное решение требующее ответных шагов. Я поговорю с СокГю. Да! Ещё. Эта твоя песня — «Почему ты уходишь?» неплохо растёт в европейских просмотрах. Попробуй её перевести на корейский.

— На КОРЕЙСКИЙ?!

— Да. Возможно, раз дело идёт там, то, может, и в Корее она будет успешна?

— Сонсен-нииииим… Я же уже говорила, что лучше первую версию использовать!

— А я тебе говорил, что чтобы деньги собирать в Европе, нужно в это вложиться?! Я тебе это говорил или нет?

— Да, сонсен-ним, говорили… Но, если сделать как я предлагаю, результат будет лучше.

— И что потом, с этим результатом делать? Ради одной песни выстраивать систему сбора денег? Расходы наверняка будут больше, чем прибыль. Ты напишешь ещё песен? Когда это будет и кто их потом будет исполнять на этом, на французском?

— Я могу…

— У нас с тобою договор, по которому ты должна учиться до конца года в школе. Хочешь бросить учёбу? Что потом? Поедешь с гастролями и угробишь свой будущий голос, на который ты рассчитываешь? Врачи ведь тебе сейчас вообще петь запрещают. А там уже будет всё серьёзно, и контракты, и деньги. Это будет уже не школа.

— …

— Учись, ЮнМи-ян. Наберись терпения и учись. Терпение — одна из человеческих добродетелей. Никуда сцена от тебя не денется. Но, нужно быть к ней готовой. Поторопившись, ты рискуешь на неё не попасть. Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, поняла.

— И обрати больше внимания на свою дисциплину и правила поведения. На следующей неделе начнутся съёмки фильма памяти, мне будет нужно, чтобы тебя отпускали из школы. А у тебя с дисциплиной полный провал. Как мне просить отпускать тебя в такой ситуации?

— Я поняла, господин президент. Постараюсь.

— Старайся. Школа для тебя сейчас самое главное. Поняла?

— Да, сонсен-ним, спасибо.

— Давай тогда будем заканчивать наш разговор. Много уже было сказано.

— Да, сонсен-ним, я ещё хотела сказать, что в школе меня спрашивают, о чём вы со мною говорили. Я всем отвечаю — без комментариев. Но, похоже, все уже догадались, что я ваша трени.

— Ничего страшного. Так и отвечай. Придёт время, скажешь.

— Хорошо, господин СанХён, до свидания. Всего вам доброго.

— До свидания, ЮнМи-ян!

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, урок танцев. Вдоль стены стоят построившиеся для занятий ученики. Посреди зала стоят друг перед другом ЮнМи и ДжуБон.

— Прошу меня простить, сонсен-ним, — говорит ЮнМи с непроницаемой азиатской маской вежливости на лице, — я была излишне эмоциональна. Больше такое не повторится.

ДжуБон, откинув назад голову, смотрит сверху вниз, как ЮнМи кланяется в завершении своей покаянной речи. Школьники у стены, с одобрением во взглядах, наблюдают за ЮнМи.

— Больше не повторится? — переспрашивает он у выпрямившейся ЮнМи.

— Да, сонсен-ним, — обещает ЮнМи.

— Даже когда будешь получать указкой по заднице? — интересуется, хитро прищуриваясь ДжуБон.

ЮнМи несколько медлит с ответом. Маска вежливости на её лице даёт трещины.

— Почему бы вам не внести некоторые коррективы в ваш процесс обучения, учитель? — предлагает она, поднимая глаза на ДжуБона.

— Почему я должен это делать?

— Все так делают. Весь мир движется в сторону от насилия. Я читала, что в сеульских школах запретили физические наказания. Почему бы вам тоже не последовать новым веяньям, сонсен-ним?

— Нет, — говорит сонсен-ним, осуждающе качая головою, — нет, ты не раскаялась. Только извинилась и уже учишь своего учителя! Где твои манеры, девчонка?

— Простите, сонсен-ним, — извиняется ЮнМи и поджимает губы, смотря в пол. Маска вежливости окончательно слезает с её лица.

ДжуБон внезапно делает пару шагов и, встав почти вплотную к ЮнМи, приближает своё лицо к её лицу, смотря ей прямо в глаза.

— Не вижу причин, чтобы что-то менять в своих занятиях, — тихо произносит он, стараясь, чтобы слышала его только ЮнМи, — Для этого нужны основания. Если ты такая наглая, то можешь попробовать выиграть у меня особый подход к себе. Я слышал, что ты неплохо играешь в карты. Выиграешь — и моя указка никогда не коснётся твоей любимой попы. Проиграешь — будешь учиться у меня так, как я скажу.

ЮнМи, прогнувшись спиною назад, стоит на месте, несколько ошарашено смотря прямо в глаза нависающего над нею ДжуБона.

— Ну, что? — после короткой паузы, данной им на осмысление, спрашивает тот, — Как тебе мои условия? Играешь?

— Нет проблем, — справившись с замешательством, уверенно отвечает ЮнМи, — скажите, где и когда, сонсен-ним.

— Молодая, самоуверенная, — с неодобрением произносит ДжуБон, выпрямляясь, — ладно, посмотрим, чего ты стоишь. За прошлое пропущенное моё занятие — минус десять баллов. Встала в строй!

— Да, сонсен-ним, — с недовольной рожей отвечает ЮнМи и, повернувшись, идёт к стоящим у стены.

ДжуБон с ухмылкой наблюдает за нею. Дождавшись, пока она займёт место, он произносит, обращаясь ко всем: Итак, будущие звёзды, начнём!

Время действия: вечер этого дня

Место действия: Кирин, второй, маленький зал кафе, который по негласной договоренности всех со всеми, используется школьными преподавателями. За одним из столов, с картами в руках, сидит ЮнМи. Вид у неё донельзя изумлённый.

— Так пиковая дама ведь вышла! — восклицает она, глядя на карты, которые бросил перед ней на стол её соперник, господин ДжуБон.

— Когда? — ловко имитируя удивление спрашивает тот.

— Ещё в самом начале! — возмущается ЮнМи.

— Не помню такого, — пожимает плечами ДжуБон, — что-то ты странное такое говоришь…

ЮнМи секунды три молча смотрит на него, на брошенные им карты. Тоже бросает свои карты на стол и, нагнувшись, хватается за «отбой» сложенный на краю стола. ДжуБон с усмешкой наблюдает за тем, как она перерывает кучу, разыскивая пиковую даму.

— Нашла? — индифферентно спрашивает он, в момент, когда поиски завершаются ничем.

ЮнМи ошарашено смотрит на него, явно не понимая, как такое может быть.

— Я точно помню, что она вышла! — восклицает она после паузы, — Я не могла ошибиться!

— Значит, ошиблась, — пожимает плечами ДжуБон.

ЮнМи опять, несколько секунд смотрит на него.

— Да вы шулер! — возмущённо кричит она, — А ещё — учитель!

— За такие слова мужчины морду бьют, — спокойно отвечает ей на обвинение ДжуБон, — но тебе повезло, ты глупая девчонка.

— Господа, — откидываясь на спинку стула, обращается он к присутствующим, — кто-нибудь видел, как я жульничал?

Не-не-не! — дружно отрицательно мотают головами опрошенные.

— Никто не видел, — с удовлетворением произносит ДжуБон, обращаясь к ЮнМи, — Проиграла и хочешь теперь «соскочить»? Вспомнила, что ты девочка и будешь теперь плакать, прося простить?

— Хххх… — издаёт неопределённый звук ЮнМи, изгибаясь на стуле сначала влево, потом вправо и смотря при этом на свидетелей её проигрыша.

ДжуБон с ухмылкой наблюдает за нею.

— Не буду, — подумав и надувшись, отвечает ЮнМи, — проиграла, так проиграла…

— О, умеешь отвечать за свои поступки? Это хорошо, — говорит ДжуБон, — значит, жду тебя на занятиях. Советую сменить к ним своё отношение, или, иначе, купи мазь для сведения синяков со своей упрямой задницы.

— Отыграться?! — хлопает обеими ладонями по столу ЮнМи, подаваясь вперёд, — Я хочу отыграться!

— Ты уверена, что хочешь этого? — приподнимает брови ДжуБон.

— Пфф… — бросив взгляд влево и вправо, обмякает ЮнМи.

— Хочу, но не сейчас, — говорит она.

— Соображаешь, — одобрительно кивнув, произносит ДжуБон, — не безнадёжна. Ладно, благодари меня за вечер и я пойду.

ЮнМи со злостью смотрит на него.

— Не спортивно, — неодобрительно качает головой ДжуБон, — села играть, умей и проигрывать.

— Большое спасибо сонсен-ним, за игру, — сделав паузу, в течение которой, она, похоже, заменяла одни слова на другие, с усилием произносит ЮнМи и наклоняет голову.

— Пожалуйста, ученица, — отвечает ей ДжуБон.

Время действия: следующий день

Место действия: Кирин, комната преподавателей

— Господин ДжуБон, мне сообщили, что в играете с учениками в карты. Это правда? — строгим голосом спрашивает ДонХё.

— Кто это вам такое сказал? — очень натурально изображает в ответ удивление учитель танцев.

— Не важно, — уклоняется от ответа спросивший, — но вчера вечером вы играли в карты с ученицей ЮнМи.

— Ах, это, — показывая, что только что понял, о чём идёт речь, кивает ДжуБон.

— Это была не игра в карты, — говорит он, — это был педагогический процесс.

— Педагогический процесс? И в чём же он заключался?

— Девочка начала задирать нос. С чего-то вдруг решила, что сама знает, что ей нужно, а что нет, хотя даже танцевать не умеет. Следовало щёлкнуть по этому задорному носу. Что я вчера и сделал…

— Обыграв её в карты?

— Почему бы и нет? Чем это хуже, чем история с мусором в шкафчике? — смотря на лицо ДонХё в ярко-красно краске, спрашивает ДжуБон.

— И что она вчера проиграла? — с некой язвительностью в голосе интересуется ДонХё, не став комментировать «про шкафчик».

— Обязательное посещение моих занятий. Теперь ей придётся научиться танцевать.

— Думаете, она сможет это сделать? Помнится, вы очень нелестно отзывались о её способностях.

— Почему бы и нет? — вновь повторяется ДжуБон только на этот раз ещё пожимая плечами, — Да, она раньше не занималась танцами, но с мышечной моторикой у неё должно быть всё нормально. Она ведь играет на рояле, а там нужно уметь двигать руками и ногами независимо друг от друга. Она это умеет. Я ещё раз посмотрел её. Думаю, что уж на средний уровень вытянуть её можно. Правда, она почему-то втемяшила в себе в голову, что танцы ей не нужны, но это у неё выветрится в процессе. Начнёт получаться — втянется. Но, пока этого не произошло, её нужно будет принуждать работать. Лентяйка.

— Лентяйка? Это при её сертификатах и умении играть?

— Похоже, это у неё получается легко. А вот то, что не получается — делать не хочет. Поэтому — лентяйка.

— У-у, — задумчиво мычит на это ДонХё, делая круговое движение головой.

— Вас что-то ещё беспокоит, господин ДонХё? — интересуется ДжуБон.

— Мне кажется, что в Кирин внезапно стало много карточной игры. Не следует ли её запретить и записать об этом в правилах?

Время действия: это же день

Место действия: Кирин, класс музыки

Сижу, слушаю, что рассказывает учитель. Жду, когда он вспомнит обо мне. Намереваюсь сегодня продемонстрировать ему и классу, выполненное мною задание — «песня без чувств». Посмотрим, как воспримут мой очередной «шедевр». Вначале у меня была идея исполнить «Холодное железо» да и закончить на этом, но, прочитав про себя на форуме — «как со звезды упала», у меня появилось желание в отместку «притроллить» местную публику. Со звезды упала? Ладно, будет вам «звёздных» песен. У меня их тоже есть! Посмотрим, как вы на них отреагируете. Космос, это же рывок, экспансия! А корейцы, судя по их истории, всю жизнь просидели на своём полуострове, никуда носа не высовывая. Как и японцы, на своих островах, которые досиделись до того, что весь мир уже сам к ним пришёл. Тогда только самураи, наконец, проснулись и понеслись. С катанами, на пулемёты…

Наверное, корейцам про космос не понравится. Больно домовитая нация. Вот и проверю. Лучше сейчас в этом убедиться, чем потом эксперименты на сцене ставить. Но, уже за свои деньги…

Вчера продул в карты ДжуБону. Да он шулер, оказывается, скотина такая! Как он умудрился карту вытащить, что бы никто не заметил, ума не приложу! Видать профессионал. Точно помню, что дама «в отбой» ушла. У меня в голове — все ходы записаны! А может, те, кто смотрел, как мы играем — из одной с ним шайки? Отвлекли меня, а ДжуБон в этот момент карту и «маханул», скотина… И ничего доказать не получилось. Придётся теперь терпеть его сатрапские замашки на занятиях… Не хочу танцевать! На кой мне это нужно?

— Так! — произносит преподаватель, переходя к следующему этапу занятий, — а сейчас ЮнМи покажет, как она выполнила её задание… ЮнМи, ты готова?

— Да, сонсен-ним, — говорю я, вставая из-за парты и берясь рукою за гриф прислонённой к ней гитары, — готова.

— Тогда — прошу, — приглашает меня учитель.

Выхожу вперёд, поворачиваюсь к классу лицом, закидываю ремень гитары на плечо. Все с интересом смотрят на меня.

— Я подготовила несколько песен, — говорю я, проводя пальцами по струнам, — про космос.

— Даже несколько? — удивляется учитель.

— Да, — подтверждаю я, и объясняю этот факт, — настроение было подходящее. Слова находились… нужные.

Ну, в принципе, не сильно я душой кривлю. Перевелось всё достаточно легко.

— Первая песня называется — «Рейд», объявляю я и, прочистив горло, начинаю песню автора Алькор, с одноимённым названием.[30]

Играю незамысловатым боем, не пою, а скорее говорю, помня о своих связках. Но для этой песни нормально. Тут нужно — пожёстче. Продвигаясь по песне, наблюдаю за реакцией слушателей. Лица одноклассников постепенно вытягиваются, приобретая озадаченное выражение. Похоже, не нравится… Как я и предполагал…

— А цена любой победы — измеряется в гробах! — резкими ударами по струнам заканчиваю я исполнение.

В классе никто не спешит выказывать реакцию. Смотрят на учителя, видимо ждут, «что старший скажет»?

— Неожиданно, — говорит сонсен-ним, в лёгком замешательстве массируя безымянным пальцем свою переносицу, — получилась антивоенная песня в футуристическом мире.

— Неплохо, — хвалит он меня, — хорошая фантазия. Как я понимаю, навеяно фантастическими фильмами?

— Да, — киваю я, — люблю фантастику.

— Хорошо, — говорит учитель и смотрит на часы, сколько осталось до конца урока, — у тебя ещё одна песня? Успеешь до перерыва?

— Успею, — говорю я, оглянувшись на большие круглые часы, висящие на стене над классной доской, — она не длинная.

— Ну, давай! — кивнув, разрешает учитель и, скрещивая на груди руки, откидывается на спинку своего стула, готовясь слушать.

— «Эскадрилья смерть»! — объявляю я.[31]

Исполняю, но в отложенный лимит времени не успеваю. Почти в самом конце меня настигает звонок на перемену, но учитель слушает до конца, не давая команды вставать. Заканчиваю.

— Интересно, — говорит учитель, принимая вертикальное положение на стуле, — текст создаёт образы. Хорошая работа, ЮнМи. Я с тобою после поговорю. А теперь — все свободны!

Класс радостно подрывается на перемену.

Время действия: это же день

Место действия: большая перемена, столовая.

Набрав «безопасной еды» сижу за столиком, вкушаю. Напротив, на стульях лежит гитара. В общем, как обычно — «изгойничаю», ем один. Хоть после моего награждения у некоторых и появилось желание общаться со мною, однако, все едят со своими компашками. Ну и ладно! Одному проще, вопросов меньше. А то меня на выходе из класса повергли в ступор. Спросили — фанаткой каких фантастических сериалов я являюсь? И что мне было на это отвечать? Песни-то я перевёл, а вот то, что о местных сериалах я ничего не знаю — выпустил из внимания. Но, преподаватель спросил — а я подтвердил. А они — спросили… Нужно срочно залезть в интернет и узнать название первого попавшегося сериала! Вот и телефон пригодится!

Внезапно боковым зрением замечаю какое-то движение справа. Поворачиваюсь. Вижу у входа в столовую группу девчонок, стоящих ряда этак в три и смотрящих в мою сторону. Да нет, смотрящих явно на меня! Показывают на меня руками, что-то обсуждают. И смотрят как-то так… странно… И что означает эта… демонстрация? Может, понравились мои песни? Хотят подойти за автографом? Ну это вряд ли… Стопудово пять какая-то незадача приключилась и я в ней участвую… Только мне ещё об этом не сообщили…

В этот момент у меня дёргается-блямкает телефон, сообщая о принятом сообщении.

А вот и — сообщили…

Беру телефон в руки, смотрю. Смс от соседки по комнате. Открываю, читаю: «ЮнМи, там твою фотографию повесили! На большом фото! Иди скорей!»

Пфф… очень содержательно! Кто повесил, что за фотография, что за фото? В холле, что ли? Где я — «гроза маньяков»? Хмм… А не связано ли это с толпою девочек на входе в столовую? Нужно пойти посмотреть…

Время действия: чуть позже

Место действия: Холл главного корпуса. Перед стендом с большой фотографией с ЮнМи собралась толпа учеников, стоят, смотрят, обсуждают. Появляется ЮнМи с гитарой за спиной. Увидев её, толпа замолкает и неспешно расступается, давая ей проход. С некой опаской поглядывая по сторонам, на молча смотрящих на неё девчонок, ЮнМи идёт к стенду. Подходит и останавливается, правой рукой натягивая ремень гитары.

С листа формата А4, прилепленного кем-то прямо на стекло двумя полосками скотча, на ЮнМи смотрит улыбающийся ЧжуВон и она сама, тоже улыбающаяся и с замочком в правой ладони.

«Гора Намсан!!» — ярким красным фломастером написано пояснение наверху приклеенного листа.

Секунды три ЮнМи разглядывает отпечатанную на цветном принтере картинку, потом разворачивается к ней спиной, смотрит влево и вправо на молча ждущих её реакции зрителей.

— Тссс, — насмешливо выдыхает она, пожимая плечами.

Высоко подняв голову и не оглядываясь, ЮнМи идёт обратно по проходу сквозь толпу. На выход.

(сетевое сообщество Кирин. Первый чат)

(**) — Я так зла!!

(*) — Я тоже хочу кого-нибудь убить! И даже знаю кого!

(**) — Только подумайте, она, эта страхолюдина, с сыном наследника корпорации… и с замочком на горе Намсан! Как такое может быть?!

(*) — Этот, ЧжуВон, он что, ненормальный?!

(**) — Ну, не знаю… Учится вроде в Париже…

(*) — А-а-а! Почему ей и сертификаты, и агентство, и чоболь?! А мне? Чем я хуже?

(**) — Не голоси…

(*) — Что значит — не голоси? Да как такое можно терпеть? Кто она вообще такая?! Какое у неё право так себя вести?! Школьница, а уже замочки вешает! И с кем!! Дрянь такая!

(**) — Успокойся…

(*) — У меня просто всё кипит внутри от негодования! Я хочу её поколотить!

(**) — Девушку чоболя? Не глупи. Проблем потом не оберёшься. Уж из школы тебя точно выгонят. Ну, теперь ты поняла?

(*) — Что, поняла?

(**) — Поняла, как она попала в Кирин? И как трени стала?

(*) — Думаешь, за неё заплатили?

(**) — А что тут думать? Похоже тут всё ясно.

(*) — Боже, с такого детского возраста продавать себя… Что он в ней нашёл?

(**) — А кто его знает? Парни — сплошь неадекваты!

(*) — Думаешь?

(**) — Когда я на неё смотрю, ничего другого мне в голову не приходит.

(*) — Во-во, мне тоже. И что теперь делать?

(*) — А что ты собиралась делать?

(**) — Ммм… да вроде, ничего…

(**) — Вот и делай это дальше. Целее будешь.

(*) — У меня семья тоже, не с торговцы с рынка!

(**) — Хочешь создать неприятности семье? Ты что, намеревалась выйти замуж за «принца», а она тебя — «отодвинула»?

(*) — Да нет… Просто не по статусу ей так себя вести, вот! Это реально бесит!

(**) — Не волнуйся. Она своё получит.

(*) — Получит?

(**) — Да. Или уже получает.

(*) — Почему ты так говоришь?

(**) — Ты видео с проводов Ким ЧжуВона — видела?

(*) — Нет. А что там?

(**) — Там он со своею настоящей девушкой. Она сидит рядом с ним. На сайте «Корейские принцы» о ней все давно знают. Её зовут ЮЧжин. Её семья соответствует уровню семьи ЧжуВона. Она его и провожала. А ЮнМи перед ним на сцене прыгала, из кожи лезла, пытаясь привлечь к себе внимание. Пфф… Так унижаться…

(*) — Да-а? А что значит тогда фото с замочком?

(**) — Это значит, что она — дура. Он ей лапши на уши навешал, а она — поверила! Она что, в самом деле, решила, что выйдет замуж за чоболя?! Божечки мои, какой нужно быть для этого дурёхой!

(*) — Всё так на самом деле?

(**) — Конечно. Или ты думаешь, что я тебя успокаиваю? Очень надо. Я сама злая. Терпеть не могу, когда люди не знают своего места. Это нарушает порядок в обществе.

(*) — Да. Я тоже это не люблю. Но, тогда как она стала трени и оказалась в Кирин, если она не девушка Ким ЧжуВона?

(**) — Что тут непонятного? Ему неудобно, что он так обошёлся со школьницей. Это ей компенсация. Чтобы не убивалась.

(*) — А-а, ну тогда понятно…

(сетевое сообщество Кирин. Второй чат)

(**) — Мне её жалко. После такого можно перестать верить людям.

(*) — Это урок. Не стоит быть такой доверчивой.

(**) — Что можно требовать от неё в её возрасте? Она ещё школьница. А он — «принц».

(*) — Он не должен был так поступать.

(**) — Согласна. Это не его уровень.

(*) — Понятно теперь, почему она ест одна. Бедняжка, похоже, сильно переживает.

(**) — Похоже на то. И мстит парням.

(*) — Это ты про что?

(**) — Про «Am-kiss». Про то, как она их раздела!

(*) — А-а, отлично это у неё вышло! Так им и надо! Подумать только, сесть играть в карты со школьницей? Что у них только в головах?

(**) — Похоже, ничего. Пустоголовые. И песни у них — ерунда.

(*) — Согласна. Думаю, нам нужно поддержать ЮнМи.

(**) — Поддержать? Как?

(*) — Хотя бы сделать так, чтобы она не ела одна. Каждый раз, когда я это вижу, меня это немножко пугает.

(**) — Да, это выглядит не очень хорошо. Тем более, в Кирин. Нужно с нею подружиться. Только вот не знаю, как это сделать. Похоже, она не хочет ни с кем заводить компанию. Всё время больше молчит и порою смотрит, как-то странно…

(*) — Угу, я тоже это замечала. Как инопланетянка. А ты слышала те две песни, которые она написала? Про космос? Слушаешь и даже думаешь, что она там была и своим глазами видела, о чём поёт. Может, она, взаправду — «со звезды упала»?

(**) — Шутишь?

(*) — Пфф… Знаешь. Пять золотых сертификатов, умение писать музыку и стихи, теперь вот чоболь. Это наводит на мысли…

(**) — Какие мысли? Ты что, и в правду думаешь, что она — инопланетянка? И зачем инопланетянам — чоболь?

(*) — Эмпатия. Она излучает особые волны, располагающие к себе людей.

(**) — Ты хотела сказать — симпатия?

(*) — Ммм… наверное, да! Симпатия!

(**) — И для чего инопланетянам это нужно?

(*) — Как, для чего? Они так людей изучают!

(**) — Да ну тебя! Ерунду уже какую-то пишем друг другу. Впрочем, я бы не отказалась иметь у себя такую эмпатию-симпатию. Уж я бы тогда этого корейского принца — досконально бы изучила!

(*) — Кх-кх-кх! Я бы на это посмотрела! Спроси у ЮнМи. Может, научит? Или, приборчик инопланетный даст. Какой-нибудь золотой медальон на цепочке. Одеваешь его и вжжжиик! Все парни на тебя только и смотрят!

(**) — Да… Это было бы совсем неплохо… Только вот не знаю, как теперь с ЮнМи говорить, после твоих слов. Больно она какая-то странная. Словно действительно, «со звезды упала». Как бы проблем от дружбы с ней не получить…

(*) — Мда… наверное…

Время действия: это же день, вечер

Место действия: комната ЮнМи

— Я работала в компании, которая принадлежит его семье, — валяясь на кровати, объясняю я ЧуЫн, ситуацию с фото на горе Намсан.

Кому-то, похоже, шило в заднице свербило. Нашли в интернете фотки, где я ЧжуВон и замочки, не поленился на принтере отпечатать, а потом приклеить на стенд с моим большим фото, предварительно подписав «ху из ху» на этом принте. Явно тот тайный доброжелатель… не помеченный краской…

— И вы там с ним познакомились? — очень заинтересованно спрашивает ЧуЫн.

Чёрт! У девчонок вечно одно на уме. Всё про матримониальные отношения.

— Да, — отвечаю я, — познакомилась. Трудно не познакомиться, когда он твой начальник.

— О-о, — округляет глаза соседка, и спрашивает, — но, чтобы получить такую должность, нужно иметь диплом? Разве не так?

Пфф… Понятно, куда ветер дует. Сейчас начнутся всякие измышления и фантазии насчёт наличия у меня «мохнатой лапы». И Кирин с агентством сюда приплетут, как пить дать. Скажут, что это всё семья ЧжуВона проплатила. Весь этот праздник жизни.

— У меня сертификат по английскому — девятьсот девяносто девять баллов, — напоминаю я ЧуЫн «толстые обстоятельства», — и ещё есть золотые сертификаты по другим языкам. Господин ЧжуВон занимался туристическим бизнесом, и ему было удобно иметь переводчика, знающего несколько языков.

— Но ведь ты же не переводчик! — продолжает не понимать меня ЧуЫн, — У тебя нет образования и диплома. Как тебя могли взять на такую ответственную работу? Ты же ещё школьница!

— Без комментариев, — подумав, отвечаю я.

А что я могу тут сказать? Рассказать как я от «принца» — невест отгонял? Про драку с американцами в баре? Пфф… Лучше держать язык за зубами. Думаю, семье ЧжуВона не понравится, если эта история станет достоянием гласности. Да и мне, это совсем не нужно. Мама, онни, школа, а там ещё и агентство, которое тоже, не в курсе. Меньше знаешь — крепче спишь! Поэтому, — «без комментариев»!

— Вот я и говорю, — придвигается ко мне по кровати сидящая не далеко на ней ЧуЫн, по-свойму расценив моё молчание после последней моей фразы, — что взять тебя на такую работу могли, если уже знали…

— Расскажи, как ты познакомилась с «принцем»? — резко подаётся она ко мне, нагибаясь и заглядывая сбоку мне в лицо, — Ну, пожаллуйсста…

— Зачем тебе? — отодвигаюсь я.

— Интересно ведь! Я не думала, что с человеком такого уровня как ЧжуВон, может познакомиться простая школьница. Мне всегда казалось, что, такие, как он, живут где-то… — ЧуЫн делает движение головой вверх, — где-то недостижимо высоко. В другом мире. А ты взяла и познакомилась.

— Сама, что ли, хочешь так же? — спрашиваю я, начиная догадываться о подспудной стороне разговора.

Собеседница прикусывает нижнюю губку и как-то мечтательно устремляет взгляд в потолок.

— Ну… не то что бы хочу… — после короткой паузы отвечает она, опуская взгляд на меня, — просто интересно… Хотелось бы узнать, как такое возможно…

Брешет! — понимаю я, — Думает, что у меня есть опробованная на практике технология охмурения сынков богачей и хочет её получить! А не выйдет! Нету у меня, такой технологии.

— Всё просто, — отвечаю я, — идёшь, сдаёшь TOEIC на девятьсот девяносто девять баллов. Потом, берёшь сертификат с результатом и идёшь с ним устраиваться на работу в одну из гостиниц компании «Sea group». С таким результатом, в 999 баллов, там берут работать на кухню мусорщиком. Проверено.

— Ты работала на кухне мусорщиком?! — перебив меня, неподдельно изумляется ЧуЫн.

— Я начала карьеру с самого дна, — скромно, но с ноткой печали в голосе, отвечаю я.

— А-а, понятно… — смотря на меня круглым глазами, часто кивая, трясёт головой собеседница, — а дальше?

— А дальше нужно ждать, когда руководству станет интересно, что там за дурочка такая, с таким результатом TOEIC, работает у них уборщицей?

— И сколько нужно ждать?

— Это неконтролируемый процесс, но, его можно ускорить.

— Как?

— Очень просто. Выясняешь, кто там главный начальник и опрокидываешь на него, во время обеда, что-нибудь ярко-запоминающееся. Тарелку с супом, или там, бак с мусором…

— И ты сделала это с ЧжуВоном?!

Надеюсь, она не пойдёт этого делать, в самом деле? — смотря на горящие глаза ЧуЫн, думаю я и озадачиваюсь, — Что-то моя шутка становится не смешной, а ЮнМи выглядит расчётливой карьеристкой… Как-то, не туда я свернул…

— Это была шутка, — говорю я, решив прекратить «звиздеть», — опрокинув на кого-то суп, ты добьёшься лишь того, что тебя выгонят на улицу. И всё. Тоже, проверено.

— А как же…? — озадаченная тем, что такую чумовую историю убили прямо на взлёте, — Как же ты тогда стала секретарём у ЧжуВона?

— Просто я — особенная, — отвечаю я, — и это сразу всем заметно.

ЧуЫн внимательно оглядывает меня.

— Ну да, — говорит она, завершив этот процесс, — Ты знаешь, что в школе про тебя говорят, что ты — «со звезды упала»?

— Читала, — кивая, отвечаю я, — знаю.

— Про ЧжуВона — не расскажешь?

— Он наследник богатой семьи. Никогда не знаешь, что таким людям понравится, а что нет. Лучше исходить из того, что им не понравится всё, что о них скажут. Поэтому — без комментариев!

— Так не интересно! — надувает губки ЧуЫн, — Я думала, что у вас была тайная помолвка, а его семья — против. Это разве не он подарил тебе твоё кольцо? Ты его никогда не снимаешь!

Смотрю на свою печатку на правом безымянном пальце. Она же из чёрного металла? Разве такое кольцо может быть… как его там? Помолвочным! Да! Помолвочным кольцом?

— Нет, — говорю я и, взявшись левой рукою за кольцо, поправляю его на пальце, — это другой подарок. Гораздо более значимый.

— Более значимый? — заинтересовывается ЧуЫн, — А от кого? И что он значит?

— Без комментариев, — отвечаю я.

— Пфф… — недовольно выдыхает ЧуЫн, — одни сплошные тайны!

— Такая вот я, — отвечаю я, отставив руку в сторону и растопырив пальцы на руке, любуясь печаткой, — загадочная…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, урок математики

Сижу, делаю вид, что присутствую, но на самом деле занимаюсь своими делами. Пытаюсь перевести «Порку те пасс?» на корейский. Зачем я это делаю, честно говоря, мне не совсем понятно. Но, вот что-то меня в голову толкнуло. Не знаю, как у других, не спрашивал, а вот у меня такое бывает. Знаешь, что ерунда и лучше бы сразу бросить, но вот делаешь, делаешь, пока не закончишь, чтобы потом просто об этом забыть. Чем-то поставленная шефом задача меня заинтересовала. Может, как вызов мне, переводчику? Может быть…

Написал на листке четверостишье «исходника», четверостишие на французском, четверостишье на русском. Фактически, в математических терминах, имею систему из трёх уравнений с тремя неизвестными. Пытаюсь осознать задачу целиком и придумать, за какой бок её лучше ухватить, чтобы получить вменяемый результат. А то нарешать, как и напереводить можно тако-ого! Ого-гоо…

Грызу карандаш, смотрю в потолок, жду озарения. Вокруг меня класс усиленно скрипит мозгами и грифелями. Решает очередной тест в череде тестов подготовки к главному экзамену. Я свой закончил минут десять назад и, решив не выделяться, не сдавать работу вперёд всех, остался сидеть в классе. Можно было, конечно, пойти и в кафе посидеть, но, пока туда дойдёшь, пока усядешься, от десяти минут ничего и не останется. Да и потом, там будут пялиться. Даже если никого не будет в зале, будут пялиться девчонки-баристы за стойкой. Благодаря фотке моих славных прошлых дней, вывешенной на всеобщее обозрение какой-то, похоже, завистливой падлой, да ещё с подписями, разъясняющими, кто «ху из ху» на ней, вся школа в курсе того, что ЮнМи «зажигала» с чоболем на горе Намсан, гроздями развешивая с ним замочки на всём, на чём только можно было их развесить. По этому поводу на язык просится известная фраза — «а утром они проснулись знаменитыми!». Я тоже проснулся таким, только слава моя, какая-то с душком. Заглянул в школьный чат — мама дорогая, какую там чушь пишут! И что ЮнМи похожа на японку и жила в Японии, и что ЧжуВон обещал ей на ней жениться, но, семья его была естественно против такого союза, и он свалил в армию, оставив на память мне, одно кольцо. Наверное, речь идёт о печатке, которую я таскаю, действительно, не снимая… Похоже, это ЧуЫн поделилась с публикой своей версией развития событий, болтушка. Ещё пишут, как я и предполагал, что в Кирин меня устроила ЧжуВоновская семья, ну и всё такое, всякое. Шибко возмущаются, что ЮнМи по статусу не положено крутить шашни с таким крутым перцем, как ЧжуВон. Мол, якобы, подходящий для неё уровень, максимум — менеджер. Как говорится, я дурею, дорогая редакция, от такого святого следования традициям…

— ЮнМи, чем ты занята? — раздаётся вопрос учителя, выводя меня из мечтательного созерцания потолка.

— Песню сочиняю, сонсен-ним, — честно отвечаю я, переводя на него взгляд.

— Песню? — удивляется тот, — А тест? Почему ты его не делаешь?

— Я его уже сделала, — отвечаю я и, приподняв со стола листки с заданием, показываю, — вот.

— Принеси, — требует из-за своего стола учитель.

Встаю из-за парты и, сопровождаемая взглядами одноклассников, несу показывать сделанную работу.

— Хм, — говорит математик, полистав и бегло просмотрев мои ответы, — действительно, всё сделано. И давно ты сидишь?

— Минут пятнадцать, сонсен-ним.

Класс, чуть слышно, недовольно выдыхает за моею спиной.

— Почему не сдала, как сделала?

— Не хотела выделяться, сонсен-ним, — отвечаю я, осознанно провоцирую одноклассников.

— Тсссс… — раздаётся чуть слышное сзади.

— Почему? — снова задаёт вопрос учитель.

— Забочусь о других, — говорю я и объясняю, — кто-то бы мог начать торопится, увидев, что понесли сдавать работы и начать делать ошибки в задании, сонсен-ним…

— Понятно, — говорит тот и кивает, — ладно, иди…

Иду обратно на своё место, опять, весь класс смотрит на меня. А чего, собственно? За последние три теста я получил высшие баллы. Никогда ещё в моей жизни не было так хорошо с математикой! Результат в сто процентов правильных ответов позволяет с большим оптимизмом смотреть в будущее. И даёт железобетонное основание посылать по известному маршруту всех, кто вздумает что-то там шипеть про мою «мохнатую лапу»… Пусть идут лесом…

О! А вот и перемена! — думаю я, слыша звон звонка, — дожили…

Время действия: этот же день, вторая его половина

Место действия: карцер школы Кирин. Господин ДонХё, остановившись в дверях класса, по-хозяйски оглядывает помещение. Видя, что «арестантка» палец о палец не ударила, чтобы навести в нём какой-то порядок, осуждающе качает головой. Оглядев и рассмотрев всё, что захотел, ДонХё переводит взгляд на центр, туда, где, лёжа щекой на одинокой парте, дрыхнет ЮнМи. Смотря себе под ноги, чтобы на что-то не наступить, ДонХё направляется к ЮнМи.

— ЮнМи! — стучит он костяшками пальцев в парту, будя ту, которая на ней спит, — Просыпайся!

— А? — вскидывает голову та и, увидев спросонья склонённое над собою красное лицо, кричит в испуге — «А-а-а!», отшатываясь назад.

Бамц! — падает вместе со стулом на пол она.

— Не ушиблась? — вежливо интересуется ДонХё, выглядывая из-за парты сверху, вытянув шею.

— Бррр, — сидя на полу, мотает головою ЮнМи, собирая после падения в кучку мозги и просыпаясь, — это вы, господин ДонХё? А я уж подумала, инопланетяне…

— Простите, сонсен-ним, — спустя пару секунд говорит она, сообразив, что говорит что-то не то, — я ещё не проснулась…

— Как твоё здоровье? — интересуется ДонХё, — Сделав вид, что он не заметил, что говорили о его крашенном лице.

— Спасибо, сонсен-ним, хорошо, — удивлённо отвечает ЮнМи.

— Это хорошо, — кивает ДонХё, — я хотел с тобою об этом поговорить. Может, ты встанешь с пола? Неудобно разговаривать с тобою через парту.

— А? Да, сейчас! — спохватывается ЮнМи и поднимается на ноги. Нагнувшись, она начинает поднимать упавший вместе с нею стул.

— Разве тебе не было сказано навести тут порядок? — интересуется ДонХё, вновь оглядываясь по сторонам.

— Было, — не отпирается ЮнМи, выпрямляясь и ставя стул на ножки, — но, во-первых, никто не сказал, к какому сроку это нужно сделать, а во-вторых, что есть «порядок», сонсен-ним? Я вот лично считаю, что тут всё находится в абсолютном порядке!

— Пустые банки из-под сока и газировки, валяющиеся на полу, ты считаешь — это порядок?

— Я считаю, что порядок, — это когда ничего не мешает заниматься делом, — отвечает ЮнМи, смотря на заведующего учебной частью, — всё что тут валяется, мне не мешает. Значит, тут всё в полном порядке, сонсен-ним!

— Разве тебе не неприятно находится посреди мусорной свалки? — изумляется ДонХё, — Ты ведь девочка?!

— Девочки разные бывают, — напоминает ему ЮнМи о таком обстоятельстве и говорит, — Это не свалка, господин ДонХё, это часть антуража. Все, кто сюда заглядывают, видят, как и вы — мусор и свалку и считают, что я несу наказание, и страдаю. Если я тут уберусь, сонсен-ним, то это уже будет не карцер, а отдельный класс для занятий. Увидев такое, люди решат, что меня не наказали, а наградили. И весь педагогический эффект будет утерян…

Сонсен-ним озадаченно смотрит на разглагольствующую ЮнМи.

— Я считаю, что ученики и преподаватели школы, это одна большая команда, играющая по общим правилам. Поскольку жизнь непредсказуема, в ней порою возникают ситуации, требующие от членов команды поддержки друг друга. Вот, оставляя здесь всё как есть, я оказываю своими действиями поддержку педагогическому коллективу, сонсен-ним, подтверждаю его право на насилие…

— Право на насилие?

— Да, сонсен-ним. Учителя — это школьная власть. А всякая власть должна иметь право на насилие, иначе она тогда не власть, а не пойми, что… Никто не будет её слушать и в конце-концов все просто разбегутся…

Сонсен-ним смотрит на ЮнМи. ЮнМи смотрит на сонсен-нима. Секунд на пять устанавливается молчание.

— Простите, сонсен-ним, — нарушая тишину, наконец, произносит ЮнМи, — кажется, я ещё не проснулась. Лишнее говорю.

— Может, — помолчав ещё, видно для солидности, говорит ДонХё, — это из-за того, что тут… неправильная обстановка? Школа получила твою полную медицинскую карту. Почему ты умолчала о своей амнезии и клинической смерти?

— Я чем-то отличаюсь от других учеников? — с нейтральным выражением лица и нейтральным тоном интересуется ЮнМи.

— Отличаешься, — кивнув, отвечает ДонХё, — прежде всего своим поведением. Остановка сердца — это не шутки. Правила требуют наблюдения за таким человеком. А ты ничего об этом не сообщила, когда заполняла бумаги.

— Когда меня выписали из больницы, — отвечает ЮнМи, — врач сказал, что я абсолютно здорова, за исключением того, что не помню куска своей жизни. В больнице даже сказали, что с таким здоровьем как у меня, таких, в Корее, нужно ещё поискать. О чём мне нужно было сообщать, сонсен-ним? Я абсолютно здорова.

— А как насчёт того, что ты забыла часть своей жизни?

— Но вы же ведь тоже не помните досконально свою жизнь? Наверняка вам что-то придётся вспоминать, если вас спросить. А может случиться так, что и не вспомните. У всех людей такое. Стоит ли обращать на это внимание?

— Да, но ведь ты совсем ничего не помнишь.

— Я восстанавливаю утраченные знания, сонсен-ним, — отвечает ЮнМи, — как доказательство, могу привести результаты моих тестов подготовки к сунын. Их нельзя назвать печальными. Если судить по ним, то, ещё немного времени, и я полностью восстановлю все свои школьные знания, которыми я обладала до аварии. Так что…

ЮнМи пожимает плечами и разводит руки в стороны, показывая, что высказываемые ДонХё претензии, не совсем ей понятны.

— Это да, — соглашается тот, подтверждая свои слова кивком, — всё так, вот только твоё поведение…

— А что с ним не так?

— Ты неуважительно относишься к старшим.

— Сонсен-ним, думаю, что проблема с этим в том, что социальные навыки, после амнезии, восстанавливаются медленней, чем просто знания. Знания — прочитала, запомнила, и всё. А человеческие отношения имеют много нюансов, которые не описаны ни в каких книгах, а нарабатываются в течение всей жизни. Но, уверена, что и с это проблемой я справлюсь. Просто мне нужно потратить на это больше времени. Да и потом? Господин СанХён сказал, что школа Кирин, это место, где собираются творческие личности, которые всегда, несколько «не от мира сего». Что я такого успела сделать, что выделяет меня из их рядов?

— Твоя история игры в карты… Такого тут никто ещё не делал.

— Всё случается в первый раз, — философски пожимает плечами ЮнМи, — но, по документам, по уставу школы, я ничего не нарушила.

— А взрыв краски?

— Это не я! — не задумываясь, тут же отвечает ЮнМи, при этом смотря на красное лицо собеседника.

— Я думаю иначе, — отвечает ДонХё и говорит, — в общем, после того, как школа получила твою медицинскую карточку, господин директор принял решение перевести тебя обычный класс. Но, это не значит, что сейчас возьмёшь свои вещи и пойдёшь отсюда. Ты же, наверное, не хочешь, что бы информация о твоей амнезии стала известной всем?

— Нет, не хочу, — подтверждающее трясёт головою ЮнМи.

— Господин СанХён, с которым мы проконсультировались по этому вопросу, тоже, против. Поэтому, для того, чтобы тебя перевести в обычный класс, нужно основание, понятное для всех. У тебя хорошие результаты в учёбе. Давай добавим к ним написанные тобою двести извинений, которые ты должна была написать и это станет основанием для снятия с тебя наказания. Сколько ты уже их написала?

— Э..ээ… Три, сонсен-ним…

— ТРИ?! ВСЕГО ТРИ?! Почему так мало?!

— Ну, сонсен-ним… Мне не сказали, к какому дню это нужно было сделать… Да и потом. Я решила, что писать нужно осознавая свою вину и раскаиваясь в содеянном… Очень медленно получается, когда пишешь и одновременно раскаиваешься…

ЮнМи честными-пречестными глазами смотрит на разозлившегося ДонХё, изо всех сил стараясь при этом верить самой себе.

— Ты посещаешь курсы актёрского мастерства? — помолчав и справившись за это время со своей вспышкой гнева, интересуется у неё ДонХё.

— Нет, сонсен-ним, — огорчённо отвечает ЮнМи, — собиралась, но всё время уходит на какую-то ерунду. Или, тогда нужно совсем не спать…

— Совсем не спи, — советует ей ДонХё, и добавляет, — Хорошо. Значит так. Давай, быстр дописывай свои извинения и готовься отсюда переезжать. Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, — кланяется ЮнМи, — поняла.

— Действуй! — приказывает ей ДонХё и, повернувшись, направляется к выходу.

— До свидания, сонсен-нииим… — кланяется вслед ему ЮнМи.

После его ухода она несколько секунд смотрит на дверь, а потом неспешно оглядывает класс, как будто что-то решая.

— Да мне и тут хорошо, — пожав плечами, произносит она, закончив свой осмотр.

Время действия: немного позже

Место действия: пустой класс музыки. За большим роялем сидит ЮнМи, с задумчивыми видом играя что-то неспешное. В двери, привлечённые звуками красивой музыки, периодически заглядывают парни и девушки, но, увидев, что это ЮнМи, останавливаются и через пару мгновений, развернувшись, уходят. Наконец, в двери заглядывает ЧуЫн. Увидев музицирующую соседку, она не тормозит на пороге, а уверенно заходит внутрь. Дойдя до ЮнМи, она останавливается рядом с нею. Та же, в этот момент, заканчивает исполнять композицию.

— Эй, ЮнМи, ты, что тут делаешь? — спрашивает ЧуЫн.

ЮнМи неспешно поворачивается к ней на вращающемся стульчике.

— О жизни размышляю, — оглядев спросившую, отвечает она.

— О жизни? Играя на рояле? Разве это удобно так думать о жизни?

— Почему это должно быть неудобно? — не понимает ЮнМи.

— Потому, что одновременно думать и следить, какие клавиши нужно нажимать, это неудобно.

— У меня, получается, — сухо отвечает ей ЮнМи.

— Ты чего такая?

— Какая?

— Недовольная.

— Я не недовольная.

— А по лицу этого не скажешь.

— Я в чате видела историю, про меня и ЧжуВона. Написана просто один в один словами, что ты мне вчера говорила. Ты — написала?

— Да ты что?! — возмущённо взмахивает руками ЧуЫн, — С ума сошла? Ничего я не писала, больно надо! Я вообще, редко что-то в чат пишу. У меня скорость набора маленькая.

— Мда? — скептическим тоном спрашивает ЮнМи, недоверчиво смотря на соседку.

— Конечно! — восклицает та, делая круглые глаза, — Ты что?! Зачем мне это нужно? Я же на твоей стороне!

— С чего это вдруг? — не спешит растапливать лёд своего недоверия ЮнМи.

— Но мы же соседки по комнате! — с удивлением в голосе говорит ЧуЫн, — Соседи должны помогать друг другу. Мама мне всегда об этом говорила.

— А, понятно, — чуть ссутуливает спину на стуле ЮнМи.

— Да я правду тебе говорю! А что это ты сейчас такое играла, красивое?

— Так, — пожимает плечами ЮнМи, — в голову пришло.

— Что, правда, что ли? Крутяк! Сыграй ещё раз, пожалуйста! А то я с самого начала не слышала!

— Пожалуйста, — говорит ЮнМи и разворачивается к роялю.

…

— Очень красиво, — произносит ЧуЫн, когда ЮнМи заканчивает играть, — прямо где-то внутри музыка звучать начинает. Так приятно… Это ты для своего выступления придумала?

— Какого — своего выступления?

— Не знаю. В школе много всяких конкурсов бывает. Я подумала, что ты решила принять участие.

— Да нет, я так…

— ЮнМи, пойдём кофе пить!

— Кофе?

— А что, не хочешь?

— Я бы лучше чаю…

— Странная ты такая… Все кофе пьют, одной тебе не нравится.

— Не то, что не нравится. Просто он везде, этот кофе! Сколько его можно пить?

— Кофе — вкусный, а чай — не очень. Мне не нравится. Пойдём, ты будешь пить чай, а я кофе. Хорошо?

— Хорошо, — кивает ЮнМи, — пошли!

(сетевое сообщество Кирин.)

(**) — «FAN Entertainment» объявила о камбэке своих «Stars JUNIOR»! Сразу с двумя новыми песнями! А-аа-а!! Хочу-хочу-хочу скорее это видеть!!! А-аа!

(*) — Я тоже хочу!!

(**) — А потом будет камбек «Короны»!

(*) — Ты тоже их фанатка?

(**) — Я фанатка «Stars JUNIOR». Но «Корона» мне тоже нравятся. У них всегда такие стильные костюмы! И они все там красавицы.

(*) — Да, «FAN Entertainment» — молодцы, умеют находить настоящие таланты. Стать участником такой группы как «Корона», это мечта. Я была бы, не знаю, как счастлива, если бы мне хотя бы предложили пройти прослушивания, для участия.

(**) — Это точно. И все артисты «FAN Entertainment» — молодцы! Много работают и не затягивают с камбэками, не то, что некоторые!

(*) — И не говори. Будем ждать рекламных тизеров[32]. Агентство сообщило, что представит их в самое ближайшее время.

(**) — Ох, быстрее бы!

Время действия: следующий день

Место действия: класс для занятий. Прозвенел звонок. Ученики уже все на своих местах, но учитель где-то задерживается.

— Внимание всем! — говорит ДонХё, входя в класс.

Дружно встаём из-за парт, кланяемся, приветствуя представителя администрации школы.

— Ваша учительница, госпожа Пак ЛиХва, в силу определённых обстоятельств, какое-то время не сможет вести у вас занятия, — сообщает нам ДонХё, остановившись рядом с дверьми, — поэтому, с сегодняшнего дня, уроки корейской литературы будет вести у вас госпожа Пэ ДуНа…

Похоже, где-то кто-то заботится о том, чтобы жизнь мёдом не казалась, — думаю я, наблюдая, как в двери входит тётка в очках, которая много и громко возмущалась моим поведением на педсовете, когда обсуждали мои карточные игры.

— Здравствуйте, ученики, — приветствует класс госпожа ДуНа.

— Здравствуйте, учитель, — практически синхронно отвечает в ответ тот и кланяется.

Упс… — думаю я, выпрямившись и видя обращённый на меня внимательный взгляд из-за очковых стёкол, — я так и знал! Но, по закону всемирного равновесия, должно же быть что-то в противовес неприятностям?

О! — приходит мне в голову, когда я, усаживаясь на стул, расправляя юбку, — Скучно не будет! Вот!

…

Мда-а, как говорится, с почином вас, господа! Целых минус десять баллов! За незнание великой корейской литературы! И вот тут встаёт вопрос, господа! Читать, или — не читать? Быть, или не быть, — так сказать? На кой оно мне это надо? Я достаточно в своей жизни прочитал великой литературы, чтобы сделать для себя вывод о сомнительности её ценности. Вот как я должен понять, что двигало Наташей Ростовой и Пьером Безуховым? Сто лет назад Лев Толстой написал роман о событиях, отстоящих от этого момента ещё на пятьдесят лет. Сто пятьдесят лет героям. Сменилось всё! Эпоха, время. Как я могу понять каких-то дворян, когда сам, отродясь, к сословью не принадлежал? Я соседок по институтской скамье понять не в состоянии, хотя, не дурак, вроде. А тут — сто пятьдесят лет в минус!

Тоже самое с корейской литературой будет. Только ещё хлеще. К почтенному возрасту фолиантов добавится ещё и чуждый мне менталитет. Зачем мне это читать, если я не могу осознать прочитанное от слова — никак? Время в пустую тратить? Я лучше посплю. Но, корейская литература входит в основной экзамен… Хм…

Придётся заучить дат, имена с фамилиями, да запомнить короткие рецензии на творчества авторов. Ну, и по тестам попрактиковаться. Иначе — не сдам…

Эх, жисть моя жестянка! Да ну её, в болото! А мне летать, а мне летать… И денег мне охота!

Время действия: вечер

Место действия: комната ЮнМи

Ээээ… валяюсь на кровати, как говорят тут — как кальмар. Все щупальца болят. Посетил урок танцев у ДжуБона. Услышал пару раз, что похож на это животное. Животное? А кальмар случаем — не рыба? Да вроде, нет… Жабр нет, значит — не рыба! Хотя, не уверен. В биологии я не силён, а биологи, бывают, странно классифицируют свои объекты исследования. Назовём тогда его политкорректно — морской организм. Чтобы кальмар не обижался. А то я же, вроде бы, на него похож… Не знаю, правда в чём… Кальмары очень даже шустро плавают. Но, тут так все говорят про неуклюжих — «ходит, как кальмар», «танцует, как кальмар»… Может, имеется в виду — «дохлый кальмар»? Скорее всего… Ох, уж эти хитромудрые корейцы! Со своими непереводимыми идиомами…

Сегодня на занятиях я, в основном, — «растягивался». ДжуБон сказал, что мне нужно начинать с этого, чтобы хоть как-то перестать напоминать морской организм. Поэтому, почти весь урок я пропыхтел на полу в углу зала, делая упражнения под присмотром парня, которого прикрепил ко мне тот же ДжуБон. В конце — потанцевал со всеми перед зеркалом, попозорился…

Пока на полу пыхтел, смотрел, как девчонки, которые уже могут, ногами размахивают да на шпагат садятся. Мама дорогая! Ужас-то какой! И что, я так же вот должен буду делать? Не, я, конечно, понимаю, что у меня теперь женский скелет, с гибкостью +100, но это — теоретически. А когда вот так вот представишь, практически, что нужно на пол сесть, ноги в растопырку, опаска берёт. А ну как, что-нибудь там, порвётся? Ценное… Не, танцы — жуткое дело. Садо-мазо. Чёрт меня дёрнул попасть в эту школу! Водил бы себе плавные хороводы вокруг стойки микрофона, да и всё… А тут — шпагат! Я что, балерина, что ли?!

С занятий вышел — вроде бы ничего, а под вечер — «батарейки сели». Вот, доплёлся до комнаты, пришёл, упал в кровать дух перевести. Дабы время зря не терять, решил пойти в сеть, посмотреть какие тут есть фантастические сериалы, чтобы было о чём врать следующий раз, если вдруг спросят. Браузер внезапно подсунул мне — «на посмотреть», выпуски шоу «Star King». На одной из заставок моё внимание привлекла стройная девушка в бордовой юбке и стойки за её спиной, которые используют для занятий балерины. Потом я прочитал, что это шоу с участием мемберов из группы «Корона».

Кликнул на заинтересовавшую заставке, поскольку захотелось подробнее рассмотреть девушку в юбке. Вот, загрузилось, запустилось, досматриваю.

С первых секунд записи становится понятно, что понравившаяся мне девушка профессионально занимается балетом. И по тому, как она ходит, и потому, что заняла место у центральной стойки и наконец, по тому, каким движением она закинула свою ногу на эту стойку. Пока я с удовольствием разглядывал эту очень и очень правильную в своих линиях ножку, затянутую в белый нейлон, её хозяйка, для наглядности тыкая тонким указательным пальчиком себе в верхнюю часть бедра, рассказала, что для того, чтобы хорошо и красиво сгибаться, нужно вот тут вот, повернуть. И — раз! Взяла и повернула свою замечательную ногу вокруг её оси! Зрители в студии восторженно закричали, а у меня, натурально, чуть челюсть не отпала. Ну, ничего себе! Это что, правда, так можно?[33]

Девушка в юбке, пока все восхищались, показала, как нужно сгибаться в таком положении вбок, вперёд и назад, освободила перекладину и начала пристраивать к ней смущённо улыбающуюся девчонку из «Короны». Почему смущённо, стало понятно сразу после того, как она закинула ногу вверх явно не балетным движением. Но, ноги у неё, — тоже хорошие. Ноги таких геометрических пропорций легко компенсируют недостаток грации их хозяйки…

Пока я глазел на них вместе с оператором, давшим эти ноги крупным планом, профессиональная балерина, похлопотала вокруг испытуемой, ставя её в правильную позицию, и, похоже, дала команду — сгибаться. Девушка, хоть было видно, что давалось ей это достаточно непросто, повторила комбинацию вбок-вперёд-назад. Зал восхищался каждым движением и поддерживал аплодисментами. Закончив со стойкой, перешли к упражнениям на полу. Там вообще начались треш и сатания. Я попытался представить себя, севшего на пол и, как девушка в юбке, способного развести вытянутые ноги вдоль пола в стороны, а потом завернуть их назад и обратно, вперёд — и не смог. Фантазии не хватило! Это ж, какое тренированное тело нужно иметь, чтобы так делать!

Участвующие в шоу начали пытаться повторить показанное, зрители необидно смеялись над их потугами. Показали ещё одну девчонку из «Короны». Она старалась, но ничего у неё не вышло. Потом они ещё там прыгали, изображали совместные движения с партнёрами, вызывая неподдельную радость и веселье у зрителей. На этом запись закончилась.

В общем, — сделал такой вывод для себя я с увиденного, — не такие уж, эти айдолы, и великие танцоры, как мне в уши тут дудят. Хотя… До них мне всё равно, как до Луны, пешком.

Время действия: субботний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

«… Сегодня, президент Республики Корея госпожа Пак КынХе подписала рапорт об отставке бригадного генерала Военно-морских сил, господина Пак СунХё. Как сообщили нам в представительстве ВМФ, отставка бригадного генерала произведена в соответствии с его выслугой лет. Известно, что последнее время генерал Пак СунХё осуществлял руководство элитным воинским подразделением станы, корпусом морской пехоты. Ожидается, что его приемником станет бригадный генерал Им ЧхеМу…» — бубнит с телевизора дикторша с лицом «Commercial face» строго посматривая на телезрителей. Лежу на полу как обожравшийся кальмар с мешающей дышать Мульча на пузе. СунОк зачем-то переключилась на канал новостей.

— Онни, там ничего поинтересней нету? — с уровня пола лениво интересуюсь у неё я.

— К войне готовятся! — разворачиваясь ко мне, авторитетно заявляет СунОк.

— Да что ты такое говоришь! — пугается сидящая рядом мама.

— Меняют старых генералов на молодых. Чтобы у них даже призрачного шанса не было!

— «К людям надо мяхше, а на вещи смотреть — ширше» — умышленно коверкая слова на манер героя кинофильма, подаю я голос с «нулевого» уровня, и предлагаю, — пусть живут! Занимайтесь любовью, а не войной!

СунОк озадачено смотрит на меня.

— Это что у тебя за лозунги такие? — удивлённо спрашивает она.

— Какие? — добродушно интересуюсь я, приподнимая с пола голову.

Я «обожрат» после недели недоедания, ленив, и люблю весь мир.

— Соглашательские!

— С чем, соглашательские? — не понимаю я, опуская голову обратно.

— С тем, что им нужно всё простить! Может, ты поддерживаешь — «Движение за объединение»?

— А что это за движение? — интересуюсь я, ёрзая, в попытке поудобнее устроиться на полу.

СунОк молча смотрит на меня в ответ, видимо пытаясь понять — придуриваюсь я, или нет?

— Мам, — обращаюсь я к маме, — скажи, чтобы онни от меня отстала. У неё такой вид, словно она хочет со мною бороться. Она из меня весь твой ужин выдавит!

— Да, дочка! — спохватывается мама, — Что это ты опять о таком заговорила? Я же уже запрещала говорить дома о политике!

«… генерал Им ЧхеМу будет осуществлять командование силами корейского спецназа на совместных учениях с группировкой армии США — «Щит моря»… — сообщает с телевизора дикторша.

— Онни, переключи, — прошу я сестру, — а то у меня несварение будет…

— С чего это у тебя будет — несварение? — недовольно произносит та, вытянув руку с пультом в сторону телевизора, но, не нажимая на нём кнопку, так как опять поворачивается ко мне, — От совместных учений с союзниками?

— Тссс… — насмешливо выдыхаю я, — тоже мне, союзнички…

— Что с ними не так?! — вопрошает онни.

— Они нас кинут, — убеждённо отвечаю я, — как только им станет выгодно, так и кинут.

— Да ты что?! — возмущённо восклицает онни, — Как можно такое говорить про Америку?! Это же такая страна!

— Какая?

— Они первые в мире! Во всём! Если хочешь добиться успеха, нужно на них равняться, делать — как они! Тогда и результат будет хороший!

«… генерал Пак СунХё служил под началом…» — сообщают из телевизора, продолжая рассказа о бравых делах отправленного в отставку пенсионера.

— Ма, отбери у неё пульт, — прошу я, переваливаясь на правый бок и стряхивая себя Мульча, — похоже политические передачи её возбуждают.

— СунОк, дочка, — строгим голосом приказывает мама, — переключи канал. На пятьдесят третий. Там скоро начнётся дорама. Действительно, хватит политики!

Поджав губы, онни с недовольным видом переключает канал. О! Дорама ещё не началась и экране пляшут и поют. Самое милое дело…

Время действия: субботний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи. ЮнМи, сидя на полу, переписывается с кем-то в сети, используя ноутбук сестры.

(переписка)

(ProgMaster) — Я ещё раз хотел уточнить, нун-ним. Название, точно такое, как вы написали — «Генератор бреда»?

(ЮнМи) — Да. Всё правильно.

(ProgMaster) — И оно должно постоянно присутствовать на экране всё время работы программы?

(ЮнМи) — Да, именно так.

(ProgMaster) — Хорошо. В принципе, больше вопросов нет. Присланное вами задание достаточно подробно, а если по ходу работы возникнут проблемы, я уточню у вас, как их решить.

(ЮнМи) — Принимается.

(ProgMaster) — Тогда я жду от вас аванс и приступаю к работе.

(ЮнМи) — Сегодня же переведу деньги.

(ProgMaster) — Спасибо, буду ждать. Всего доброго, нун-ним.

(ЮнМи) — Всего доброго, аджосси.

В комнату, с недовольным видом входит СунОк. В руках у неё книга.

— Вот, — требовательно говорит она, протягивая книгу ЮнМи, — прочти!

— Что это? — спрашивает ЮнМи, посмотрев на книгу, а потом вопросительно поднимая глаза на сестру.

— Здесь описана история корейской войны. Тебе нужно прочесть и знать, чтобы ты не говорила глупости про Америку.

Наморщив носик, ЮнМи без энтузиазма смотрит на предлагаемое ей чтиво, не торопясь за него хвататься.

— Бери! — настаивает СунОк, — Если ты решила стать звездой, то ты должна знать историю своей страны лучше многих! А то, спросят где-нибудь за границей, а ты не знаешь. Вот позора-то будет!

ЮнМи с недовольной физиономией, берёт у онни книгу из рук.

— И вообще, — говорит ей та, — непонятно, как ты поедешь в Америку с гастролями, если ты так плохо к ним относишься?

— Нормально я к ним отношусь, — отвечает ЮнМи и, открыв книгу, наклонив голову, пробегает глазами по тексту, — Нейтрально.

— Как же нейтрально, если ты только что говорила, что они нас — «кинут»?

— Я нейтрально отношусь в целом к простым американцам, — вновь поднимая глаза и смотря на сестру снизу вверх, поясняет ЮнМи, — но, мне многое не нравится в том, как их правительство устроилось в жизни. Например, что все свои экономические проблемы они решают, бесконечно и бесконтрольно печатая доллары, тем самым обесценивая труд всех остальных людей. Китайцы — пашут как проклятые, у нас, в Корее, тоже, одно из самых больших в мире количество рабочих часов в году, а в Америке — эпидемия ожирения. Ну не фига ли себе?

— Они тоже много работают! — уверенно заявляет СунОк, задирая подбородок, — Просто у них выше производительность труда!

— Выше чем у нас? — не верит ей ЮнМи, — Они что там, вообще не спят? Работают по двадцать четыре часа в сутки в кампании из дюжины роботов?

— У них лучше инвестиции!

— Трудно соревноваться в инвестициях тому, кто зарабатывает на их своим трудом, с тем, кто просто суёт руку себе в карман и вытаскивает оттуда пачку денег, когда потребуется.

— Откуда ты это взяла?! — возмущается СунОк.

— Интернет смотрю, статьи читаю, — удивлённо смотря на сестру, пожимает плечами ЮнМи, — обзоры экономистов, политологов.

— Зачем тебе такое? — удивляется теперь уже СунОк.

— Хочу знать, как тут всё крутится. Как деньги люди зарабатывают. Кто главный. Короче, правила игры.

СунОк несколько секунд с удивлением разглядывает младшую сестру. Та отвечает ей уверенным, открытым взглядом.

— А причём тут тогда, что они нас «кинут»? — спрашивает она, — Мы же вроде бы с тобой о другом говорили? Не о деньгах?

— Америка давно привыкла жить хорошо, — объясняет ЮнМи, — хорошо жить за счёт других, бесконечно печатая деньги. Но это не может продолжаться бесконечно. Бесконечна только человеческая глупость, а всё остальное имеет предел. Я видела картинки в сети, изображающие американский долг в перерасчёте на размер стодолларовой купюры. Художники рисовали, рисовали, а в конце уже бросили. Бросили потому, что если американские долги представить в виде стодолларовых купюр, разложенных последовательно, то расстояние дорожки, состоящей из этих купюр, будет эквивалентно расстоянию от Земли до Урана. Простой человек не в состоянии осознать такие цифры и расстояния. Он такого никогда не видел.

— Какие цифры? — спрашивает СунОк.

— Сто двадцать два триллиона долларов долга.

СунОк задумывается, напрягая своё воображение.

— Где это ты такое нашла? — помолчав, спрашивает она?

— Я тебе дам ссылку, — обещает ЮнМи.[34]

— Все так живут, — после некоторого молчания говорит СунОк, — у всех долги. И в нашей семье они есть. Ничего страшного в этом нет, нужно просто хорошенько трудиться и вовремя отдавать их и всё…

— Ничего страшного? Хорошенько трудиться? Нифига себе! — возмущается ЮнМи, — Если мы вовремя не рассчитаемся, то к нам придут и, образно говоря, по голове настучат, отобрав всё и выкинув на улицу. А американцы, «не парятся» такими проблемами и, спокойно, из года в год, живут в долг, потребляя чей-то труд. Они же не просто так, от нечего делать, печатают баксы. Они же за них что-то получают!

— А, ты об этом. Это всё из-за экономической системы. Да, в ней есть путаница, я читала об этом, но экономисты обещают, что всё со временем исправится.

— И американцы рассчитаются с долгами? — с иронией в голосе интересуется ЮнМи, — Вернут сто двадцать два триллиона? А где они их возьмут?

— Ну… — задумывается СунОк.

— Ещё напечатают? — подсказывая, спрашивает ЮнМи.

— Найдут где-нибудь, — говорит Сун

— В тумбочке?

— Какой тумбочке?

— Ладно, это я так. Таких денег нет нигде. Взять их неоткуда. Такой долг можно только обнулить, сбросить. Сделать это можно устроив войну. Советский Союз распался, но после него осталось много ядерных боеголовок. Устроить войну с Россией невозможно, это глобальная катастрофа. Подходящим на роль соперника является Китай, так как у него хоть и есть ядерное оружие, но его меньше чем в России. Исходя из ожидания, что часть боеголовок удастся перехватить, то, ущерб от этой авантюры для Америки рисуется болезненным, но, терпимым. Разбомбленный Китай не сможет производить столько товаров, как он делает это сейчас, мировая экономика рухнет, и под это дело можно будет списать свои долги. Вот они сейчас вокруг Китая и кружат, примериваясь, куда и когда вцепится. А мы рядом. Американцы у нас ещё радар не поставили?

— Какой радар? — не понимает СунОк.

— Для перехвата китайских ракет.

— Н-ннет, — озадачено отвечает СунОк.

— Поставят! — уверенно говорит ЮнМи, — Ещё увидишь. Сделают из нас мишень для китайцев.

— Да ну тебя! — взмахивает рукою СунОк, — Прочитала непонятно что и говоришь теперь какую-то ерунду! Американцы за нас знаешь, как воевали? Прочти, в книге всё написано!

— Онни, они воевали не за, а против. Не за нас, а против Китая и Советского Союза. Иначе бы весь корейский полуостров стал социалистическим. Вот за это они воевали, а не за нас.

СунОк хмурится.

— Прекрати говорить ерунду! — требует она, — Ты ничего не знаешь на самом деле, а говоришь! Мама что тебе сказала — не говорить о политике, а ты опять начала? Знаешь, что бывает с артистами, которые лезут в политику? Их выгоняют! Вот, что с ними бывает!

— Окей, — пожимая плечами, говорит ЮнМи, — не будем о политике. Извини, мне не нужно было об этом говорить.

СунОк сердито смотрит на сестру и молчит.

— Давай поговорим о тряпках, — предлагает ЮнМи, — Мне нужно что-нибудь купить на ноги. Холодно становиться. Девчонки уже все ходят в таких, коротких, чуть выше колен, штуках, ну ты знаешь. Мне тоже такие надо. Где их можно купить?

— ЮнМи, ты — дура! — говорит СунОк и, развернувшись, выходит из комнаты.

— Пфф… — выдыхает ЮнМи, смотря на пустой дверной проём, — поговорили…

Время действия: воскресенье

Место действия: сеульская улица. По улице неспешно идёт ЮнМи, глазея по сторонам.

Иду, гуляю, смотрю по сторонам, отдыхаю. Решил устроить себе небольшой выходной, пройтись, получить новых впечатлений, а то сидение в четырёх стенах Кирин начало утомлять. Планы у меня на сегодня следующие: дойти до одного известного мне места, где есть нормальная европейская еда, неспешно отобедать, потом поймать такси и доехать на нём до рынка Тонэемун, посмотреть, как там и чего. Про рынок Тондэмун в сети пишут, что он, чуть ли не самый старый в Сеуле, был открыт аж в 1905 году, и в его 30 000 магазинов можно купить что угодно, хоть чёрта лысого. А самое главное, что там можно всё купить по ценам на 20–30 % ниже, чем в других местах, потому, что там полно магазинов фирм-производителей, торгующих напрямую, без посредников. Поскольку я ни разу там не был, хочу посетить столь известное место и заодно купить себе новые гольфы. Хоть доктор и говорил, что у меня повышенная температура тела, но дело движется к зиме и «лома тросточкой не перешибить», как говорит народная мудрость. Календарь движет осень по расписанию и как-то стало холодать. Девчонки в школе уже давно натянули себе на ноги «утеплители», один я, сверкаю голыми коленками. Но, вчера, я пришёл к мысли, что как-то совсем неуютно стало. Нужно тоже утеплиться. Длинные гольфы, что были в вещах ЮнМи, показались мне не новыми. У девчонок — они посвежее выглядят. Решил отвезти имеющиеся, домой, а себе купить новые, благо деньги есть, после покупки сотового телефона на руках у меня ещё две тысячи с лишним баксов, оставшихся от распродажи вещей «Am-kiss». Удачно я тогда аукцион провёл, ещё бы так, разок… Но, опять же говорят, что снаряд два раза в одну воронку не попадает. А жаль!

Единственно, не знаю, как по-корейски такие гольфы называются. Знаю, что по-японски это называется «zettai ryouiki», поскольку, собираясь жить и работать в Японии, интересовался всем подряд, связанным с Японией[35], а вот как такая штука называется в Корее, не в курсе. Но, наверняка, корейцы для обозначения такого придумали что-то своё, поскольку японское они не привечают.

Думал спросить у онни, чтобы не мекать в магазине, вызывая подозрение у продавцов, что девочка не знает таких вещей, но вчера мы с ней эпично так поругались, причём, достаточно неожиданно для меня. Она начала опять говорить про то, какая классная страна Америка и что нужно на них равняться и будет счастье. Это меня слегка задело и, будучи уверенным, что она говорит так только потому, что местная пропаганда умалчивает нелицеприятные аспекты деятельности «наших американских друзей», сдуру, решил приоткрыть ей глаза, предложив подумать над кое-какими общеизвестными фактами. В ответ я получил внезапный взрыв негодования, непонимания и категорического неприятия. СунОк оказалась конченной фанаткой Америки с промытыми мозгами! Пфф…

Честно говоря, я такого не ожидал. Думал, что мы с ней немного «попикируемся», приводя известные каждому факты в качестве доказательства своей правоты, как это происходило у меня в институте, получим удовольствие от «игр ума» и, в конце найдём какие-то точки соприкосновения друг с другом, да и всё! А в итоге получилось, что СунОк обиделась чуть ли не смертельно, обозвала меня дурой и перестала со мною разговаривать. Чёрт! Пришлось капитально извиниться, пообещав больше не говорить плохо об американцах, пообещать прочитать книгу, которую она мне принесла и искренне раскаяться в своём легкомыслии. Искренне раскаяться получилось, поскольку я действительно, искренне раскаялся, что затеял этот разговор и поклялся себе больше ни с кем из корейцев о политике не говорить. Ну его нафиг! Имеют корейцы такой взгляд на мир, думают так, — да ради бога, как говорится! Жили же они как-то до этого и дальше проживут. А мне нужно молчать, молчать и молчать, чтобы не попасть в такую ситуацию как с СунОк. Она-то, своя, простит, помиримся, а вот с чужими, так не получится. «Стуканут» в местный совет безопасности о том, что я Америку не уважаю, и посадят меня. Тут действительно с этим строго, пару раз видел в Сеуле плакаты, типа наших пятидесятых годов, про шпионов. Вроде — «Не болтай!», «Враг в каждой трубке»… Лучше не связываться. Целее будешь…

А вот и «Golden Рalace»! Надеюсь, Марко всё так же крут?

Время действия: воскресенье

Место действия: ресторан отеля «Golden Рalace». За одним из его столиков, под раскидистой зелёной пальмой с колючими листьями, неспешно кушает ЮнМи. Видно, что она явно наслаждается едой. В этот момент, в зал, в сопровождении своей секретарши, входит ХёБин и идёт по его середине меж столов, направляясь на кухню. Она поглядывает по сторонам, на людей, сидящих за столиками. Внезапно, что-то привлекает её внимание. ХёБин тормозит и начинает разглядывать школьницу, одиноко обедающую за столом. Постояв, и, видно, не придя к какому-то решению, она направляется к заинтересовавшей её девушке.

— Прошу прощения, — произносит ХёБин, подойдя к столику и продолжая внимательно приглядываться к облизывающей в этот момент ложку, девушке, — вы случайно не Пак ЮнМи? Я не ошиблась?

— О? — поворачивается к ней та, зажав вертикально в руке столовый инструмент, — Госпожа ХёБин? Добрый день. Рада вас видеть.

— ЮнМи? — с удивлением её разглядывая, подходит совсем близко к столику ХёБин, — Это ты? Что ты сделала со своим лицом?

— Что я с ним сделала? — удивляется в ответ ЮнМи, не опуская ложку.

— Ты…

ХёБин ещё раз обегает её глазами.

— Ты сделала пластику? Разве это не вредно в твоём возрасте?

— А, вы про это… — отвечает ЮнМи, сообразив, о чём идёт речь, — Это результат действия диеты, госпожа ХёБин.

— Диеты? Что за диета?

— Ничего острого и жирного. Кожа от этого становится чистой, а внешний вид — лучше…

— Да уж, — оценивающе оглядывает ЮнМи ХёБин, — похоже, это действует. Кто тебе посоветовал такую диету?

— Врач гастроэнтеролог, когда я была у него на консультации.

— Врач? — хмыкает ХёБин, — У тебя появились деньги, чтобы ходить на консультации к врачам?

— На жизнь не жалуюсь, ХёБин-сии, — отвечает ЮнМи и спрашивает, — могу ли я вас угостить обедом, госпожа?

— Хм! — насмешливо хмыкает в ответ та и так же, с насмешкой в голосе, интересуется, — Не боишься, что я тебя разорю, ЮнМи-ян?

— Я надеюсь на то, госпожа, что вы тоже придерживаетесь правильного питания и тоже сейчас следуете какой-нибудь диете, — вежливо улыбается в ответ ЮнМи, — поэтому, вы меня не разорите. На диете — сложно разорить.

— Тсс… — выдыхает в ответ ХёБин, — остроумно. Но с языком у тебя всё так же, по-прежнему. Не следишь, что и кому говоришь.

— Простите, госпожа, если мой ответ вас чем-то обидел…

— Я уже ела, — не став уточнять обиды, говорит ХёБин, — но ты можешь угостить меня кофе. Угостишь?

— Конечно, госпожа. Мне будет это приятно сделать. Прошу вас, присаживайтесь, — встав из-за стола, ЮнМи приглашающим жестом указывает на место за ним напротив себя.

— Скажи, чтобы мне принесли чашку кофе, — обернувшись к свой секретарше, отдаёт ей приказание ХёБин и берётся рукою за спинку стула.

— Прошу извинить, что отвлекаю тебя от еды, ЮнМи, — говорит она, усаживаясь за столом, — но мне очень интересно, почему ты здесь?

— В этом нет никакой тайны, ХёБин-сии, — отвечает ЮнМи, — просто это единственное известное мне место, где готовят настоящую европейскую еду. Поэтому, я зашла сюда пообедать.

— Настоящую? Откуда тебе знать какая еда настоящая, а какая — нет? Ты уже успела побывать в Европе?

— Нет, ХёБин-сии, — качает головою ЮнМи, — не успела. Но я уверенна в кулинарном таланте Марко Бендетто и в том, что настоящая европейская еда — это еда без перца, огромного числа приправ и без кимчхи. Господин Марко именно так и готовит.

— Хм… Вот как? Впрочем, мне и раньше говорили, что на Чёджу ты выбрала себе европейское меню в ресторане. Но, пресная еда, похоже, она того стоит…

ХёБин ещё раз внимательно осматривает лицо ЮнМи.

— Расскажи, чем занимаешься? — просит она, — Учишься? Вернулась в старую школу? Или, перешла в школу с углублённым изучением иностранных языков?

— Да, учусь, — кивком подтверждает ЮнМи, — в другой школе. В Кирин.

— Что? — не веря своим ушам, невпопад произносит ХёБин, в изумлении вскидывая брови.

— Я поступила в школу Кирин, госпожа, — скромно улыбается ЮнМи довольная реакцией собеседницы.

— Ты-ыыыЫЫ? — меняя интонацию на усиление в конце фразы, переспрашивает ХёБин, — В Кири-ииИН? Как тебе это удалось?

— Поступила, — чуть пожимает плечиком ЮнМи.

— Когда же ты успела подготовиться к конкурсу? В Кирин он проводится в начале лета. Но, при нашем последнем с тобою разговоре, ты об этом ничего не говорила!

— В попечительском совете школы сочли, что я достаточно талантлива для того, чтобы зачислить меня без конкурса, госпожа.

— А, вот даже так? — кивая, неподдельно изумляется ХёБин, — Ммм… почему они так решили? Надеюсь, это не из-за той бухающаей музыки, которую ты исполнила на проводах моего брата? Да, кстати, что это было тогда, на проводах?

— Это была неудачная попытка доброго пожелания, — несколько сконфуженно произносит ЮнМи, и, стараясь перевести разговор на другую тему, вежливо интересуется, задавая принятые в обществе вопросы, — Как дела у вашего брата, ХёБин-сии? Всё ли с ним в порядке? Он здоров?

— Спасибо, — вежливо наклоняет голову ХёБин, — с моим братом всё в порядке, он здоров и очень доволен, что служит в армии.

— Рада это слышать, ХёБин-сии, — тоже, вежливо наклоняет голову ЮнМи.

В этот момент официантка приносит кофе ХёБин.

— Хорошо, — произносит ХёБин, не торопясь пробовать принесённый напиток, — с твоей выходкой на проводах я поняла. Хотела выделиться на общем фоне, получилось, не очень. Оставим сейчас это. Меня больше интересует, как ты попала в Кирин. Что нужно было сделать такого, чтобы, как ты говоришь, попечители школы приняли тебя без конкурса? Ты пела? Танцевала? Играла на пианино?

— Ммм, — на несколько мгновений задумывается ЮнМи, решая — говорить или нет, про агентство.

— Я играла на рояле, ХёБин-сии. Исполнила несколько произведений собственного сочинения, — отвечает она, решив умолчать про «FAN Entertainment», дабы не вызвать новую волну вопросов.

— Правда? — удивляется ХёБин, — Собственного сочинения? Твоя мама сказала мне, что ты никогда не готовилась специально для сцены. Как же тебе удалось самой написать музыку?

— Так получилось, ХёБин-сии, — пожимает плечами ЮнМи, и поясняет в оправдание, — я быстро учусь.

ХёБин несколько секунд смотрит на девочку, что-то обдумывая и щуря глаза.

— Тогда, может быть, ты мне сыграешь? — предлагает она, — Очень хочется услышать, как ты это делаешь.

— Пожалуйста, ХёБин-сии, — не отказывается ЮнМи, — только на чём? Ах, да! Тут ведь есть рояль. Я забыла. Пойдёмте, ХёБин-сии.

— Постой! Ты не хочешь доесть? Я подожду.

— Второе я уже всё съела. Осталась одна кожица, я её не хочу. Пока принесут десерт, я успею помузицировать. Пойдёмте, госпожа!

Время действия: чуть позже

Место действия: ресторан отеля «Golden Рalace». За большим роялем, выдвинутым из ниши в стене, играет ЮнМи. Недалеко от неё, у стола, на стуле сидит ХёБин, слушает. Первой композицией исполненной ЮнМи стала «Музыка слёз». Закончив её, ЮнМи продолжила свой внезапный концерт «Музыкой рая». Все посетители ресторана, позабыв о еде, развернулись в сторону исполнительницы. Слушают. Из дверей, ведущих на кухню и в окне раздачи, видны головы работников. ЮнМи заканчивает композицию. На несколько мгновений устанавливается тишина.

— Великолепно, — произносит в этой тишине ХёБин, — Браво!

ХёБин начинает хлопать в ладоши. Присутствующие присоединяются к ней. ЮнМи встаёт из-за рояля и раскланивается.

(чуть позже. ЮнМи и ХёБин)

— Я слышала, что Кирин школа мирового уровня, но никак не могла подумать, что они способны так быстро научить, так великолепно играть, — произносит ХёБин, глядя на ЮнМи, — В этой школе действительно, преподают педагоги высокого уровня!

ЮнМи вопросительно смотрит на свою бывшую начальницу, не пытаясь как-то возражать.

— Так ты говоришь, что написала эту музыку сама? — спрашивает ХёБин.

— Да, госпожа.

— И её никто не слышал?

— Почти. Я играла её только на концерте в школе.

ХёБин задумывается.

— Хмм, знаешь, ЮнМи, — помолчав, говорит она, — мне только что пришла в голову одна идея… У Марко Бендетто скоро день рождения. Что ему подарить, я уже решила, но приятных сюрпризов мало не бывает. Как ты смотришь на то, чтобы сыграть для него? Ведь у вас, кажется, были с ним дружеские отношения? Ты не хочешь его поздравить?

— День рождения? — переспрашивает ЮнМи и секунду подумав, кивает головой, — Конечно. Буду рада поздравить Марко. А где он сейчас? Он не в отеле?

— Марко сейчас на Чеджу, — отвечает ХёБин, — помогает там справиться с большой группой туристов из Франции. А как ты узнала, что его сейчас тут нет?

— Просто, когда прошлый раз я заказывала его фирменные блюда, он вышел за это поблагодарить. Сегодня я тоже выбрала их, но Марко не вышел. Поэтому, я поняла, что его нет.

— О-о! Я смотрю ты становишься постоянным посетителем ресторана «Golden Рalace», — с лёгкой иронией улыбается ХёБин.

— Жизнь налаживается, ХёБин-сии… — с оттенком философичности в голосе отвечает ЮнМи.

(несколько позже). ЮнМи, решив сравнить ради интереса цены в бутиках «Golden Рalace» и на рынке, неторопливо идёт по первому этажу отеля, разглядывая витрины. Внезапно она останавливается перед одной из них, привлечённая выставленным в ней образцом. Выражение на её лице меняется с расслабленного-умиротворённого на серьёзное. Внимательно-внимательно она оглядывает сверху вниз заинтересовавшую её вещь. Наклоняет голову к левому плечу — смотрит. Потом наклоняет голову к правому плечу — смотрит. Задумывается, оценивая результаты просмотра. В её глазах появляется РЕШЕНИЕ. Кивнув самой себе, она с целеустремлённым видом направляется к стеклянной двери магазина.

— Аджумонни, — обращается она к поздоровавшейся с ней лёгким поклоном продавщицей, — Скажите… То пальто, что у вас на витрине… Что это за цвет? Как он называется?

— Это «марсала» 1870 года. Тёмный винный оттенок. Пальто из новой коллекции итальянской компании «BRUNOTTI» известной своими эксклюзивными моделями…

Видя, что её не слушают, продавщица замолкает.

— «Марсала»… — повернувшись к витрине с выставочным образцом, произносит ЮнМи, с удовольствием пробуя на язык новое слово, и тут же задаёт следующий вопрос, — у вас найдётся мой размер? Можно, померить?

Продавщица на секунду «заминается» с ответом.

— У меня есть деньги! — поняв её заминку по-своему, сообщает ЮнМи, — Сколько оно стоит?

— Эта модель стоит два миллиона вон, — враз оживает продавщица, — но, в виду того, что это новая коллекция, производитель предоставляет покупателю пятипроцентную скидку, а так же подарок — сумочку из кожи, цвета «марсала»…

— Несите! — командует ЮнМи.

Пальто цвета «марсала»

(примерно минут сорок спустя. Дом мамы ЮнМи.)

Бах!

Дверь в дом распахивается и в прихожую, пушечным ядром, влетает ЮнМи. Скинув в прыжке уличную обувь, не раздеваясь, она мчится по коридору, а затем по лестнице наверх, в комнату. Заскочив в комнату, бросается к своему шкафчику.

— Эй, ты что творишь?! — ошарашенно вскрикивает едва не затоптанная СунОк, мирно сидевшая до этого на полу с ноутом на коленях, — С ума сошла?! Что случилось?

— Потом! — отвечает ей из шкафа ЮнМи, — Не сейчас! Меня такси ждёт!

— Такси? Ты приехала на такси?

— Всё, я убежала! — возбуждённо говорит ЮнМи, захлопывая дверцу шкафа, — Я — уехала! Вернусь, увидишь!

(Ещё, час спустя. Дом мамы ЮнМи. Мама и СунОк, стоя в дверях в прихожую, смотрят, как ЮнМи в новом пальто, новых ботинках, новой чёрной шляпе и с новой сумочкой, разглядывает себя перед большим зеркалом)

— И сколь же это стоит? — сморщившись, словно видит что-то неприятное, спрашивает СунОк, — Сколько ты потратила?

— Всё, — коротко отвечает ЮнМи, изогнувшись боком и смотря на себя в зеркало через плечо.

— Всё?

— Да. Всё, что было.

— А сколько, это — всё? — с некой напряжённостью в голосе продолжает выпытывать СунОк.

— Два миллиона триста тысяч вон, — спокойно произносит ЮнМи продолжая смотреться в зеркало.

— Два…! — выдыхает СунОк, — Два миллиона?! Два миллиона, триста тысяч?! Да ты совсем сбрендила!!

— Хорошие вещи так и стоят, — наконец оторвавшись от своего отражения, смотрит на сестру не понимающим взглядом ЮнМи, — там ещё дали в подарок сумочку и скидку сделали. В пять процентов!

— Акх! — издаёт горловой звук СунОк, открыв рот, но, не сумев ничего сказать, — Акх!

— Нормально купила! — убеждённо произносит ЮнМи, вновь поворачиваясь к зеркалу.

— Акх!

(Позже. Дом мамы ЮнМи, кухня. Мама и СунОк.)

— Просто в голове не укладывается! — негодует СунОк, — Потратить такие деньги! Как она могла так поступить?!

Мама молчит.

— И это тогда, когда мы все в долгах! Она совсем не думает о близких!

— СунОк, дочка, — мягко произносит мама, — ЮнМи совсем недавно отдала мне пять миллионов вон. Ты забыла об этом?

— Пфф… — выдыхает СунОк, слегка «сдуваясь».

— Всё равно! — уже значительно тише, но всё так же неуступчиво произносит она, — Это сумасшествие, тратить столько за один раз! На эти деньги можно было два месяца прожить! Или, их нужно было положить в банк, на чёрный день. А она — пальто купила!

— Юночке оно очень идёт, — говорит мама, поднося к губам кружку с цветочным отваром, — она в нём такая красивая…

— Ма! — сердито смотрит на маму СунОк, — Я говорю о том, что она легкомысленно обращается с деньгами! Это появилось после того, как она пообщалась с чоболем. Уверена, что всё именно из-за него. Из-за его влияния! Но у него денег много, а мы не можем так жить! Ничего не откладывая, тратить всё за раз. Так жить опасно! Ты ведь сама меня учила, а теперь сидишь довольная и радуешься, я не понимаю — чему? Чему ты радуешься, мама?

Сделав глоток, мама неспешно ставит кружку на блюдце.

— Я радуюсь тому, что у меня красивая младшая дочь, — с улыбкой смотря на СунОк, говорит она, — радуюсь, что она у меня умная и уже зарабатывает деньги. Радуюсь, вспоминая слова мудан, что в нашей семье будет всё хорошо. Радуюсь, что сбылась моя давняя мечта. СунОк, ты не представляешь, как горько для матери видеть, что её дети одеты хуже других. Хватит экономить, СунОк! У нас с тобой было слишком много этой экономии!

— Ма? — озадаченно вопрошает СунОк, с удивлением смотря на мать.

— Солнышко моё, — ласково глядя на старшую дочь говорит ей та, — не ругайся. Лучше порадуйся переменам к лучшему. Потраченные ЮнМи деньги не взяты в долг, нам не придётся в чём-то себе отказывать, чтобы их вернуть. У нас не будет от них проблем. Да, Юна потратила сразу много, нужно будет с ней поговорить об этом. Но, думаю, что это просто от того, что раньше у неё не было такой возможности, а когда она появилась, она не сдержалась. Мы с тобой — такие же, СунОк. Помнишь, как мы купили конфет на всю твою подработку, а потом у нас болели животы, потому что мы объелись? Помнишь?

— Да, — вспоминая, уже с улыбкой говорит СунОк, — помню. Я думала тогда, что у меня заворот кишок.

— Не ругайся, дочка, — повторяет мама, — лучше помогай своей сестре. Ты старше, ты — умнее. У ЮнМи сейчас возраст первой любви. Видишь, какая она у нас стала импульсивная? Как бы она не наломала дров с таким характером. Не ругай её. Обидится — ничего не расскажет. Будь терпелива, СунОк, если хочешь добра своей сестре.

— Хорошо, мама, — почтительно наклоняет голову СунОк, — я буду стараться.

— Ну вот, — с удовольствием говорит мама, — я всегда знала, что моя старшая дочь — умная. Знаешь что, дочка? А давай, мы тебе тоже новое пальто купим! А?!

— У меня же есть пальто? — озадачено отвечает СунОк.

— Оно не новое!

— А ты вообще сама в чём ходишь? Тебе — нужнее.

— Туу… — машет рукою мама, — мне оно зачем? Греет, дырок нет, чего ещё желать в моём возрасте? А вот тебе — нужно. Мальчики-то смотрят!

— Мааа, — произносит СунОк, слегка розовея.

(а в это время. Дом мамы ЮнМи, комната сестёр.)

Чёрт, чёрт, чёрт! Я что, с ума сошёл?! Как я мог потратить ВСЕ деньги? Да ещё в бутике! На рынке, то же самое, можно было бы купить в два раза дешевле! Я дурак? Не-ее… Я не дурак! Я — дебббиллл! Как я так мог поступить? Что со мной? Я что, ненормальный? Я схожу с ума?

Время действия: тот же день, вечер

Место действия: дом семьи Ким, малая столовая. ХёБин пьёт с бабушкой цветочный отвар

— Хальмони, — обращается к бабушке внучка с заговорщицким видом, — у меня есть рассказать что-то тебе интересное.

— Интересно, — оживляется бабушка, — и что это?

— Угадай, кого я сегодня встретила в отеле?

— Сложно ответить, — качает головой бабушка, — у тебя так много знакомых.

— Ты её тоже знаешь, — с улыбкой говорит ХёБин.

— Неужели это аджума Ли ЫнДжу? — пытается сделать испуганный вид бабушка, — В последний раз, когда я её видела, она нацепила такую дурацкую шляпку, что стала похожа в ней на цирковую пони.

— Ну… — неодобрительно смотрит на бабушку ХёБин, — почему ты всегда вспоминаешь ЫнДжу, хальмони?

— Она меня раздражает, — отвечает бабушка, — сколько можно молодиться? Своими глупыми попытками она только постоянно напоминает, что мы уже не молоды.

— Ой, да ладно тебе! Прости её. Сколько я помню госпожу Ли ЫнДжу она всегда надевала на себя что-то легкомысленное.

— Никакого вкуса, — недовольно бурчит бабушка.

— Я сегодня была в «Golden Palace» и встретила в его ресторане, Пак ЮнМи. Она там обедала. Одна. Представляешь? ЮнМи, это та девчонка, которая работала у ЧжуВона вторым секретарём, бабушка.

— Да помню я, — ворчливо отзывается бабушка, — я ещё в маразм не впала, не нужно мне напоминать.

— Ой, прости! Просто я так удивилась, увидев её. Совершенно не ожидала встретить её в таком месте. Она ведь из небогатой семьи и вдруг обедает в ресторане!

— С чего бы это вдруг она решила это сделать?

— Я её расспросила. Она сказала, что дела у неё очень хороши. Она даже поступила в школу Кирин и учится теперь там. Меня так это удивило!

— Я знаю, — кивает бабушка, — её показывали по телевизору. Я видела.

— Кого показывали по телевизору? ЮнМи? — изумляется ХёБин, наклоняясь вперёд и распахивая глаза, — Её?

— Да, — подтверждает бабушка, — Показывали, как полиция награждала её за поимку маньяка, которого она поймала возле свой школы.

— Правда, что ли??

— Правда.

ХёБин плюхается назад на свое место и, взяв со стола свою кружку, делает из неё большой глоток.

— Ну, и ничего себе! — говорит она, помолчав.

— Очень подвижная девочка, — сообщает бабушка своё впечатление о ЮнМи.

— Да уж, — озадачено отзывается ХёБин и разочарованно добавляет, — я думала, что расскажу тебе что-то новое, а ты, оказывается, всё знаешь…

— Просто я больше смотрю телевизор, — примеряющим тоном отвечает ей бабушка.

(там же, несколько позже. Только что ушла ХёБин. МуРан задумчиво смотрит в сторону выхода из кухоньки)

— Странно, — вслух, неспешно поизносит она, думая о ЮнМи, — почему она вдруг встретилась с ХёБин? В таком большом городе, не договорившись о времени…

Бабушка недовольно качает головой и хмурится.

— Не нравится мне это, — говорит она.

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин. По дорожке от школьных ворот в сторону учебных корпусов, в новом пальто и в новой шляпе, неспешно движется ЮнМи, собирая на себе все взгляды тех, кто может её видеть. Идёт она с видом, что не замечает обращённого на себя внимания.

— ЮнМи! ЮнМи! — догоняя, бежит за ней следом от ворот, ЧуЫн, — Подожди!

ЮнМи останавливается и, обернувшись, ждёт её.

— Фуу! — подбежав, выдыхает запыхавшаяся ЧуЫн, — ЮнМи, это ты? Что это у тебя за пальто? Что это за цвет? Я такого раньше не видела.

— Это «марсала» 1870 года, — со значением в голосе отвечает ЮнМи и повторяет слово в слово сказанное продавцом, — тёмный винный оттенок. Пальто из новой коллекции итальянской компании «BRUNOTTI» известной своими эксклюзивными моделями…

— О-о, — издаёт звук восхищения ЧуЫн, с жадностью разглядывая обновку, — откуда оно у тебя? Подарок?

Рядом с ЮнМи и ЧуЫн явно прислушиваясь, тормозят несколько девушек, вдруг став медленно-медленно переставлять ноги.

— Купила, — с независимым видом отвечает ЮнМи.

— Купила? — удивляется ЧуЫн, — Сама? Правда? Тогда — круто! Если не секрет, сколько стоит?

— Почти два миллиона вон, — помолчав для солидности и скромно опустив глаза, отвечает ЮнМи.

— Вау! — восхищается ЧуЫн и спрашивает, — Дашь поносить?

Судя по выражению лица ЮнМи, девчачья концепция обмена шмотками для неё абсолютно чужда и странна.

— Ну, хоть померить? — правильно поняв выражение лица ЮнМи, снижает уровень притязаний ЧуЫн, — Мы же — соседки!

Время действия: понедельник, время ближе к полудню

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет господина СанХёна. Президент проводит совещание.

— Я просмотрел в воскресенье переданный мне сценарий… на фильм о «FreeStyle», — произносит СанХён и неторопливо кладёт правую ладонь, прижимая, на сброшюрованную стопку листов, лежащую на столе рядом с ним.

Присутствующие в кабинете, уже давно изучившие все интонации начальника, настораживаются.

— Просмотрел, и хочу спросить… — неспешно повторяет СанХён и внезапно рявкает, — Что за хрень тут написана?!

Подчинённые втягивают головы и усиленно смотрят в стол, желая, чтобы божий гнев их миновал.

— КиХо! — восклицает президент, — Чья это работа?

— Это работа нашего сценариста, ХёнДжи, — быстро отвечает на заданный вопрос КиХо.

— Вы что, с ума там все посходили? Он же пишет сценарии к клипам! Кто дал ему писать сценарий к фильму? Чья была это дурацкая идея?!

— Э-э… видите те ли, господин президент… Сценарий не стали отдавать на сторону, из-за деликатности его темы… Решили написать его сами, чтобы избежать утечек информации и правильно подать события…

— Вижу я, как вы их подали! Откуда в нём вдруг столько мистики? Это что — фильм ужасов? О чём только думал этот ХёнДжи, когда писал такое? Как вы думаете, что будут говорить люди, когда вместо фильма памяти им покажут мистическую киноленту?! «Они что, там, в «FAN Entertainment», с ума сошли?» — вот, что они станут говорить!

Сидящие вдоль длинного стола присутствующие, поддерживая начальника, осуждающе качают головами и скорбно поджимают губы, показывая, что такое совершенно недопустимо.

— Господин СанХён, — проникновенно произносит КиХо, явно желая быть услышанным, — проблема со сценарием к фильму, та же, что была со сценарием к концерту. Нет наполнения. Совершенно непонятно что показывать. Я дал ХёнДжи команду — импровизировать. Вот, первый вариант…

— Пфф… — выдыхает СанХён, — импровизаторы… Ну, и в чём же суть этой импровизации? Что она должна показать?

— Понимаете, сонсен-ним, — начинает объяснять задумку сценариста КиХо, — мы подробно рассмотрели, насколько это было возможно, жизнь каждого участника «FreeStyle». Картина получилась удручающая. Каждый из них был обычным корейским парнем, который родился, ходил в детский садик, школу, потом стал танцевать, петь и вот к нему внезапно пришёл успех. Но, не успел он этому успеху даже толком порадоваться, как он умер перед самым своим дебютом, в автомобильной аварии. Вот вся их жизнь. Ничего больше в ней не произошло. Они были хорошими сыновьями и хорошими гражданами своей страны, но таких, как они, кругом полно. Не было у них какой-то новой идеи, революционной концепции, с которой они, борясь, шли вперёд и победили. Они были как все.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — очень недовольным голосом спрашивает СанХён, — Ты что, думаешь, я этого не знаю? Всё это было известно ещё при организации концерта памяти.

— Просто я хотел напомнить вам, господин президент…

— Не нужно мне ничего напоминать. Говори по существу, КиХо!

— Да, сонен-ним. Если кратко, то «FreeStyle» были заурядными личностями, которые ничего не добились в жизни кроме исполнения одной песни. Но, если снять фильм так как есть, то такое никто смотреть никто не будет, а родственники погибших будут оскорблены. Чтобы избежать такой ситуации, в фильме нужно показать, что на самом деле парни были необычными и обладали фантастическими талантами. Чем больше мистики и тайны вокруг них, тем лучше…

Сжав губы СанХён недовольно качает головой.

— И это всё, что смог родить ваш мозг? — спрашивает он, — А что будет, когда выяснится, что всё вот это — всего лишь буйная фантазия сценариста ХёнДжи?

СанХён похлопывает ладонью по сценарию.

— А это обязательно выясниться, — обещает он.

— О мёртвых плохо не говорят, сонсен-ним, — отвечает КиХо, следя за его рукой, — уверен, ничего страшного не случится. Мы всегда сможем объяснить обнаруженное несоответствие, творческой интерпретацией событий. Это же не фильм-хроника.

СанХён задумывается. В этот момент у него звонит телефон. СанХён достаёт его и смотрит на экран, желая знать, кто ему звонит.

— Да, ЮнМи, — ответив на вызов и поднеся мобильник к уху, говорит он, — здравствуй. Я тебя слушаю.

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу… — неразборчиво для присутствующих торопливо течёт в трубке ручеёк девичьего голоска.

Лицо президента «FAN Entertainment» принимает озадаченное выражение.

— Выступление? — переспрашивает он.

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу… Жу-жу-жу-жу-жу-жу…

— Марко? Да, помню. Ты сама с ней пошла говорить?

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу…

— Случайно встретились? — несколько удивлённо приподнимает брови президент, — И она предложила тебе выступить?

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу…

— Даже не знаю, что сейчас тебе ответить. Мне нужно подумать и получить больше информации. Агентство свяжется с генеральным директором Ким ХёБин и обговорит возможный план сотрудничества…

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу…

— Нет, пока вопрос не решён, — терпеливо отвечает СанХён, — я как раз, провожу совещание по этому поводу…

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу…

— Нет, пока денег нет и выплат я сделать тебе не могу…

— Ж — ж, ж!

— Будь экономней.

— … Жу-жу-жу-жу… жу-жу!

— Всего доброго, ЮнМи!

— О! — произносит СанХён, разорвав соединение и кладя телефон на стол рядом с собою, — Ещё одна по мою душу. Деньги она все потратила… На сцену рвётся, зарабатывать. Думает, что они там как дождь, с неба падают…

Присутствующие, с лёгкими улыбками на лицах, понимающе кивают — «Да, это трудно объяснить непрофессионалу!».

— КиХо, — меняя тему разговора, обращается к подчинённому СанХён, — я приказал тебе следить за композицией в Европе. Где отчёт?

— Я положил его утром на стол вашему секретарю, сонсен-ним, — сообщает с наклоном головы КиХо.

— Не видел, — ворчливо произносит СанХён и приказывает, — коротко скажи — что там? Количество просмотров увеличилось?

— Да, сонсен-ним, почти одиннадцать тысяч.

— Хмм, — задумчиво хмыкает президент, — за неделю, почти в пять раз. Для исполнителя, не поддерживаемого рекламной компанией, неплохо…

СанХён задумывается.

— Звонила ЮнМи, — после пятисекундного молчания говорит он всем, — отправила мне мелодию для фильма… С воспитанием у неё — плохо, петь и танцевать — не может, но музыку пишет быстро… И знакомства заводит — тоже, быстро… Госпожа Ким ХёБин, дочь владельца «Sea group» предложила ей выступить на дне рождения шеф-повара ресторана «Golden Palace»…

Подчинённые переглядываются, удивлённо качая головами.

— Шеф-повар — итальянец, — сообщает СанХён, — ЮнМи сказала, что хочет написать песню на итальянском языке…

Президент делает паузу и смотрит на своих людей, как бы спрашивая — «ну, и как это вам»?

— «Sea group corporation» — это известная компания, — говорит КиХо и добавляет, — они заказывают много рекламы. Если ЮнМи теперь наша трени, может, можно будет получить у «Sea group» контракты для наших мемберов? Или, контракт для неё. У неё модная внешность.

— Хм… — задумчиво хмыкает СанХён, смотря в потолок и потирая подбородок правой рукой.

— Господин СанХён, откуда у ЮнМи такие связи? — говорит КиХо, — Я читал личное дело ЮнМи и не понимаю, где она могла познакомиться с дочерью владельца «Sea group corporation»?

— Она у неё работала, — отвечает СанХён, и немного подумав, с усмешкой уточняет кем именно, — мусор на кухне ресторана выносила!

«Ну ничего себе!» — вновь переглядываясь, реагируют на новость присутствующие.

— Э-ээ… — как и все, озадачивается КиХо.

— Но, как тогда она смогла получить знакомство с госпожой ХёБин? — не понимает он.

— Вот такая она, ЮнМи, — отвечает ему на это президент, — коммуникабельная… Ладно, вернёмся к фильму. Как я понимаю, сценария у нас нет.

СанХён обводит присутствующих взглядом. Те, опускают глаза долу.

— Господин президент… — пытается было опровергнуть это высказывание КиХо, но СанХён останавливает его жестом руки.

— Погоди, — говорит он, — ты ещё не всё знаешь. Отсутствие сценария это плохо, но вместе с другим, это становится ещё хуже. Утром мне позвонили из министерства культуры, из их департамента по связям с общественностью. Кому-то в министерстве пришла в голову идея посмертно наградить «FreeStyle» за вклад в культуру Кореи. Орденами.

— Пресвятые ананасы… — в крайнем изумлении громко шепчет КиХо и пытается перекреститься.

— Я тоже об этом примерно так и подумал, когда услышал, — кивает ему СанХён, — и оттуда меня спросили, почему «FAN Entertainment» затягивает с началом съёмок? У них уже всё готово, а мы никак не начинаем.

— А что у них готово?

— Ты разве не слышал, что я сказал? Всё!

— Пфф! — возмущённо выдыхает КиХо, — А помочь они нам ничем не хотят? Хотя бы — деньгами? А?

— Подвигнуть наше министерство дать денег, когда уже утверждены все статьи расходов на год, это я не знаю, кем нужно быть, — задумчиво говорит СанХён, — наверное, президентом.

— Давайте тогда возьмём с них чем-то другим, — предлагает КиХо, — например, пусть обеспечат наибольший режим благоприятствования нашим мемберам в телерадиовещательных корпорациях! Хотя бы в KBS?[36]

— Ты покупаешь, ничего перед этим не продав, — отвечает ему СанХён, — Министерству нужно сказать, когда выйдет фильм, а потом можно будет у него что-то просить. А мы даже сценария не имеем!

Все присутствующие — задумываются.

— Господин президент? — вопрошает кто-то с места, поднимая руку, — Позвольте мне сказать?

— Говори, — кивнув, разрешает СанХён.

— Но ведь у нас есть девушка, которая работала с «FreeStyle»! Она написала музыку, песню, и вообще, всё организовала. Может, сюжет сценария построить вокруг неё? Это может быть интересно.

— Тогда это будет не фильм памяти, а реклама Пак ЮнМи, — отвечает СанХён, — У меня есть ожидание, что она станет популярным мембером нашего агентства. Хейтеры не замедлят воспользоваться этим. Тут же начнутся разговоры о «чёрном пиаре» или, «пиаре на костях». Станут говорить, что «FAN Entertainment» делает деньги на всём, даже трагедию превращают в рекламу приносящих доход мемберов. Мне даже думать не хочется об этом, когда я представляю эту волну негатива, которая ударит по всем.

— Да уж… — печально произносит КиХо, тоже, видимо, представляя, как это может быть.

— Уж лучше было провести концерт, — говорит СанХён, качая головой, — в фильм и денег нужно больше вложить… и снимать не о чем…

Общее настроение в кабинете директора становится тоскливым.

— Ладно! — попечалившись секунд пять, хлопает ладонью по столу директор, — Будим действовать! КиХо! Пусть ХёнДжи переработает сценарий к фильму! Ты произнёс хорошую мысль про то, что парней нужно показать в фильме — талантливыми. Мистику из сюжета — убрать! Сюжет построить о вере в собственные силы, упорстве и трудолюбии. Показать, что для простых корейских парней, которых полно вокруг, нет ничего невозможного! Стоит им только приложить силы и даже Hot 100 падёт перед ними!

— Гениально, господин президент! — раздаётся восхищённый голос КиХо, — Это получится на отлично!

— Пока ХёнДжи не переделает сценарий, неизвестно, на сколько там получится, — ворчливо, но с довольной интонацией отвечает СанХён, — пусть быстрее переписывает! Второй раз, после переделок, сценарии клипов у него выходят лучше первого варианта. Надеюсь, что это сработает и со сценарием фильма. Срок ему — два дня. В четверг, прямо с утра, сценарий должен лежать у меня на столе. Это первое. Второе — в сценарии должно быть как можно меньше Пак ЮнМи. Ни она, ни я, сейчас не готовы к вниманию к ней. Если айдол из неё не выйдет, то такая популярность композитору не нужна. А если выйдет, то этот фильм может создать ей ненужные проблемы, если её будет в нём много. Чтобы она не жаловалась на жизнь, КиХо, займи её записью французской песни, которая набирает популярность. Это уже можно предъявлять инвесторам как результат. Ещё, познакомь её с музыкальным директором. Пусть он попробует дать ей какую-нибудь работу в озвучивании фильма. Посмотрю, что из этого получится. Всё. Вопросы есть?

— Нет, господин сонсен-ним, — дружно отвечают все.

— Тогда идите, работайте!

Время действия: где-то в это же время

Место действия: школа Кирин, коридор. ЮнМи разговаривает по телефону.

— До свидания, господин президент, всего доброго! — прощаюсь я с СанХёном и «отбиваюсь».

Вот жешшшь, блин! — думаю я, пряча «сотовый», — Когда же деньги будут? Без денег сидеть совсем «не комильфо»!

Сегодня с утра, собираясь в школу, я обнаружил у себя ноль целых, ноль десятых денежных ресурсов. Посмотрев в пустой кошелёк, я поплёлся на кухню завтракать, раздумывая по дороге о возникшей ситуации. На маленькой кухне, где мы обычно все вместе завтракаем, были и мама и СунОк. Втиснувшись за стол на свое место, я приступил к завтраку, продолжая размышлять о бедственном положении с финансами. Прокрутив в голове возможные варианты и поняв, что они все — безнадёжны, я решил обратиться к родным.

— Займите мне денег, — хмуро попросил я, — до следующего раза.

Онни, быстро, как кролик, жевавшая до этого момента рис, замерла, распахнув глаза и держа на весу палочки возле лица.

— Зачем тебе? — «отмерев» через пару секунд, спросила она.

— Я всё потратила, — ответил я и, подумав, добавил для недогадливых, — вчера.

— Ффф! — насмешливо фыркнула с набитым ртом онни, стараясь при этом не выдуть из него рис, — миллионЭрша…

Я не стал ей ничего на это отвечать, поскольку нужны были деньги, да и вчера, мы вроде с ней помирились.

— Зачем тебе деньги? — дожевав и проглотив рис, спросила онни, — У тебя же в школе — полный пансион?

— Я не могу есть всю ту еду, которую там дают, — объяснил я, — часть её я покупаю в кафе.

— Божечки мои! — всполошилась мама, услышав, что её дочь голодает, — Кирин такая богатая школа и там так плохо готовят?

— Там готовят хорошо, — успокоил я маму, — но там готовят — остро. Мне нельзя такое есть. Врач сказал, что от острой пищи, на лице будут прыщи. Я соблюдаю его рекомендацию.

Онни, в этот момент воткнувшая палочки в чашку к кимхчи, опять замерла. Не став класть себе на тарелку выбранный кусок капусты, она — «откатила назад», аккуратно положив палочки на стол рядом со своей чашкой и взялась внимательно изучать моё лицо.

— Дай, потрогаю! — через пару секунд попросила она, протягивая руку к моей голове.

Сообразив, что она хочет, я наклонил голову и подставил ей левую щёку.

— Кожа, как у ребёнка, — с лёгкими нотками зависти в голосе сказала онни, погладив меня по щеке.

— Ма? — обратилась она к маме, — Может быть тебе тоже, класть меньше перца в еду? Смотри, какая у ЮнМи кожа! Я тоже бы, от такой, не отказалась!

Мама, которой предложили нарушить вековые традиции корейской кулинарии, растерялась. Пока она думала, я решил снова поговорить о деньгах.

— Моё лицо — это инвестиции в будущее, — сказал я и попросил по-простому, по-родственному, — дайте денег на жратву!

— Тссс… — выдохнула онни, — тоже мне, инвестиция… Ладно. У меня есть двадцать тысяч вон, могу дать. Хватит?

Двадцать тысяч вон не могли спасти отца русской демократии. Никак. Мне нужно было минимум в два раза больше. Я это и озвучил. Онни неприятно удивилась и сказала, что я слишком много трачу денег. Что такой суммы ей хватает на неделю и непонятно, как можно тратить больше, имея при этом ещё «шведский стол»?

Я хотел ей сказать, что она только обедает, а завтракает и ужинает дома, вот ей и хватает, но тут в разговор вмешалась мама, сказав СунОк, что ничего не нужно той мне давать, деньги есть. Те пять тысяч, что я принёс недавно домой, они не потрачены, и можно взять оттуда.

В общем, в итоге, сейчас у меня «на кармане» — пятьдесят баксов и я себя чувствую неуютно. Совсем не так, как тогда, когда у меня в нём были миллионы вон. Деньги — дают уверенность и примиряют с нюансами бытия. А теперь их у меня нет. И я даже знаю, кто их потратил! ЮнМи! Это её рук дело! Я бы никогда не сделал столь безумную и безответственную покупку. Пфф… Пальто! Да на кой оно… нужно? Я что, красоваться в нём буду? Соблазнять кого-то собираюсь? Да в мыслях ничего подобного нет! А вот у неё, похоже, — есть! Как, как, вот как она смогла мне мозги отрубить, чтобы я это сотворил?! Где я был, пока она мои деньги тратила?! Спал? Вышел подышать в окно с девятого этажа? Да ёлки-палки, что за жизнь?! Ко всем имеющимся «напрягам» мне ещё добавилось неконтролируемое поведение в отделах женской одежды! За что, господи?! Ну, за что?!

Всё, всё что нажито непосильным трудом, было одномоментно потрачено на красивую тряпку! И что? И дальше так будет? Господи, забери меня отсюда! Ты же добрый… господи! Ну, пожалуйста…

— ЮнМи-ян, ты занята?

Оборачиваюсь на голос. ХаНыль! Со своим неразлучным фотоаппаратом.

— Мне показалась, что ты что-то шепчешь… — «вянет» он, посмотрев в моё лицо. Похоже, понял, что встретил меня не в добрый час.

— Здравствуй, ХаНыль-оппа! — здороваюсь я, подумав, что, возможно, господь услышал мои молитвы и послал мне «ангела перемен». Хотя, ХаНыль, на ангела совсем не тянет… Он больше похож на собрата по несчастью. Так же как и я, желает славы и денег.

— Слушаю тебя, ХаНыль-оппа.

— Ммм… Знаешь, ЮнМи-ян… Твоё новое пальто, — неуверенно-сбивчиво начинает он объяснять, почему принесла его нелёгкая, — … очень необычный цвет. Я никогда такого ещё оттенка не видел. Отлично тебе идёт… Слушай, давай сделаем полноценную фотосессию, а? Цвет — клёвый, пальто — из последней коллекции, ты в нём — супер! Думаю, на фотовыставке модельные агентства сразу заметят такое яркое фото. Что думаешь?

Что я думаю? Я думаю… — а почему бы и нет? Может, хоть какую-нибудь капелюшку денег да отобью от этой покупки.

— Согласна! — кивнув, коротко отвечаю я, — Говори, где и когда?

— Отлично! — расцветает улыбкой ХаНыль, — У тебя отличный деловой подход, ЮнМи!

Время действия: тот же понедельник

Место действия: школа Кирин, танцевальный класс

Эээ, эээ, эээ…

Сажусь на шпагат. Ну почти, сажусь… Ну почти, шпагат… эээээЭэ! Ща кости вывернутся, назад не вставлю! А-а-а!

— И это всё? — интересуется наблюдающий за моими потугами ДжуБон, — Всё, на что ты способна?

Я ещё способен ругаться матом! Долго и громко! И на разных языках! Но эта опция сейчас заблокирована!

— Минус десять балов, Ленивая Задница! — оценивает мои труды ДжуБон и с равнодушным видом отворачивается в сторону.

Сам ты — жопа! — думаю я, блаженно распластавшись животом по полу, с удовольствием ощущая, как противоестественно вывернутые ноги потихоньку возвращаются на свои места, назначенные им природой, — Причём тупая и толстая. Я ещё ни разу не видел, чтобы ты танцевал. Только указкой размахивать мастер!

Ох, ноги мои, ноги!

Время действия: тот же понедельник

Место действия: школа Кирин, вечер. Народ болтает в местной сети.

(*) — Вы видели новый прикид ЮнМи? Говорят, такое пальто не меньше двух миллионов вон стоит!

(**) — Настоящее, да, стоит.

(***) — Похоже, оно да, настоящее.

(*) — С чего ты так решила?

(***) — Это новая коллекция «BRUNOTTI». Я сравнила фотографии на их сайте и её пальто. Все детали совпадают.

(**) — Пфф… Но, может, это всё же — подделка?

(***) — Я же сказала — это новая коллекция. Её только привезли в Корею в ограниченном количестве. Думаю, подделки ещё только шьют.

(*) — Да кто она такая, чтобы так одеваться? Я просто в бешенстве!

(**) — Да. Откуда у неё деньги на такое? Разве её семья может ей это позволить?

(***) — Пфф! Вы что, не видели её фото с наследником семьи Ким на горе Намсан? Что за странные вопросы?

(*) — Так она сказала, что просто работала у него секретарём!

(***) — Если ты поверила в это «просто», то мне тебя жаль. Наверное, ты и в Санта-Клауса веришь?

(**) — Кх-кх-кх…

(*) — Да ладно! У него есть девушка его уровня. Чем ЮнМи могла заинтересовать принца? Не верю!

(**) — И я не верю.

(***) — Верите, вы не верите — ваше дело. А просто так такие фото не делаются. Точно, там что-то было. И деньги у неё — тоже оттуда, с горы Намсан. Кх-кх-кх…

(**) — Думаешь, он даёт ей деньги?

(***) — А откуда их ещё ей брать? Она ведь не работает, а семья у неё бедная.

(*) — Деньги у неё от продажи вещей» Am-kiss»! Вот откуда они у неё! Говорят, что она заработала на этом — двадцать миллионов вон! Представляете, какая проныра?!

(***) — Не двадцать, а восемь. Может, ты и права, насчёт этих восьми миллионов вон, но мне кажется, что это не те деньги. Мне кажется, что это деньги семьи Ким. Они ей заплатили за молчание.

(*) — Пфф… как это грязно! Приличные девушки не должны попадать в такие ситуации.

(***) — Что поделать? ЮнМи девочка из бедного района. В таких местах на мораль смотрят проще.

(**) — Так и есть.

(*) — Я поняла, почему она не пожалела денег. Она, похоже, изо всех сил старается быть похожей на девушку из состоятельной семьи, кх-кх-кх.

(**) — Ну да. Но одним пальто этого не сделать. Нужно ещё много чего. Похоже, бедняжка об этом даже и не подозревает.

(*) — Думаю, семья наследника с жалостью смотрит на её попытки хоть как-то соответствовать его уровню.

(**) — Точно! Кх-кх-кх.

(*) — Я, было, решила тоже купить что-нибудь такого же цвета, но теперь вижу, что мне нужно что-то более солидное, подороже. «BRUNOTTI» — это фирма для девушек с окраины!

(**) — Кх-кх-кх…

Время действия: вторник

Место действия: школа Кирин. ЮнМи и ДонХё.

— ЮнМи! — останавливает проходящую мимо него девушку заведующий воспитательной частью.

— Да, господин ДонХё? — остановившись, оборачивается к нему та.

— Хочу тебя спросить. Ты помнишь, о чём мы с тобою говорили? Ты пишешь извинения?

— Да, господин ДонХё. Пишу.

— Сколько уже написала?

— Эээ… не очень много, сонсен-ним. Знаете, всё как-то не было времени основательно заняться этим вопросом. То одно, то другое…

— Сколько ты написала?

— Ну… почти шесть штук, сонсен-ним…

— Сколько?? Шесть?? Когда мы с тобою говорили, ведь было три?!

— Я же говорю, господин ДонХё, то одно, то другое… Учиться так трудно, сонсен-ним…

ЮнМи плаксиво надувает губки и пытается изобразить взгляд кота в сапогах из невиданного здесь никем мультфильма «Шрек».

— Пфффф… — длинно выдыхает господин ДонХё глядя на эту неудачную попытку.

— Ты записалась на занятия актёрского мастерства? — спрашивает он.

— Да! — с готовностью отвечает ЮнМи, разом меняя выражения своего лица, — Сделала всё, как вы советовали, господин ДонХё. Стала меньше спать и записалась на дополнительные занятия! Работаю над собой!

— ЮнМи, — устало произносит мужчина, — не нужно пробовать на мне свои актёрские таланты. Нужно учиться и делать так, как говорят старшие. Почему ты не написала извинения?

— Видите ли, господин ДонХё, — заложив руки за спину и потихоньку крутясь телом влево-вправо, отвечает ЮнМи, подняв глаза к потолку, — во-первых, их безумно много, этих извинений, а во-вторых, я подумала, и решила никуда не переезжать. Мне нравится в «карцере».

— В «карцере»?! Нравится?? — изумляется ДонХё.

— Да. Знаете, это ведь почти отдельный кабинет. Как у директора. Тихо, спокойно. Можно заняться своими делами, или — поспать. Никто не помешает.

ЮнМи честным взглядом смотрит на озадаченного собеседника.

— Никогда не думал, что услышу такое, — изумлённо крутит головой ДонХё, — все ученики как проклятия боятся оказаться в «карцере», а ты не желаешь из него выезжать! Просто ушам своим не верю!

— Да ничего страшного, — успокаивает его ЮнМи, — всегда что-то случается впервые, сонсен-ним.

— Директор СокГю будет тобою недоволен, — предупреждает ДонХё.

— Передайте господину директору, что я отбываю наказание так, как положено, — говорит ЮнМи, — и собираюсь отбыть его в полном объёме. Думаю, господину директору будет приятно узнать, что я не увиливаю от ответственности, господин ДонХё!

(несколько позже, кабинет директора. Господин ДонХё и господин СокГю)

— Она с ума сошла! — с возмущением глядя на ДонХё из-за своего стола, восклицает директор, — в каком ещё, полном объёме? Да меня первая же комиссия со шнурками сожрёт, когда узнает, что ученицу, с такой медицинской картой, как у неё, я подвергаю психологическим перегрузкам!

ДонХё молча пожимает в ответ плечами, как бы говоря — «а что я могу»?

— И ей всё равно, что она находится в «карцере», одна? — не понимая как такое может быть, вопрошает директор.

— Она считает его своим персональным кабинетом, — отвечает ДонХё, — вы же знаете, господин директор, что многие вещи выглядят по-разному, в зависимости от угла зрения на них.

— Кошмар, — говорит директор, подавшись назад и «оседая» задом в кресле, — кошмар… И как её теперь оттуда выгнать? Если я завтра прикажу ей оттуда убираться, то скажут, что правила в школе не для всех, ведь она не отбыла наказание. А если я её оставлю, могут сказать, что я подвергал нездорового ребёнка недопустимым эмоциональным перегрузкам. И не дай бог, комиссия…

Директор вопросительно смотрит на ДонХё. Тот опять пожимает плечами в ответ.

— Как же я попал в такую неприятную ситуацию? — сам себя спрашивает директор и задаёт, опять же себе, вопрос всех времён и народов, — И что теперь делать?

Время действия: вечер вторника

Место действия: школа Кирин, кафе.

«Вот пятнадцать баксов пролетело, и ага!» — думаю я, неторопливо мешая пластиковой трубочкой в стакане коктейль, — За два дня, считай, треть, проедена. Чувствую, придётся в пятницу, «пастись» исключительно на шведском столе. А может и не только в пятницу, может и в четверг, тоже. Коктейль явно не вписывается в бюджет, но ЧуЫн предложила пойти, посидеть в кафе, вместе с её подругами, а все они себе что-то взяли, не сидеть же мне как бедному родственнику за пустым столом? Взял себе коктейль, кофе — не хочу, чай — дорого, а цветочный отвар — бедно.

Девчонки болтают, я прислушиваюсь, вникаю, подмечаю всякие мелочи в поведении. Эх… Как ни крути, а теперь я в этой половине человечества. Нужно соответствовать…

«… Сегодня, президент Республики Корея госпожа Пак КынХе подписала приказ о назначении нового главнокомандующего Корпуса морской пехоты Военно-морских сил. Как и ожидалось, им стал бригадный генерал Им ЧхеМу…»

По большому плоско-панельному телевизору, установленного у дальней стены, показывают новости. Звук накручен где-то близко к максимуму и телек орёт на весь зал.

— Ой, да выключите вы звук! — болезненно морщась, просит одна из девочек, сидящая за нашим столом, — Ушам больно!

Девочка, сидящая рядом с ней, смотрит на меня, потом встаёт и идёт к барной стойке, решать с бариста вопрос о звуке. Через пару мгновений, звук с помощью дистанционного пульта вырубают вообще. Внезапно становится тихо. Девочка возвращается назад. Задумчиво смотрю, как она идёт.

Интересно, а почему она на меня так посмотрела, перед тем как встать? Хотела сказать, чтобы пошёл я и передумала? Пфф…

— У меня есть фанкам с недавней недели моды, — говорит девочка, которой было больно ушам, — сняли SNSD. Давайте, посмотрим?

Все соглашаются посмотреть. Пока разворачивают и запускают ноутбук, обсуждают вопрос, что лучше смотреть фанкамы, а не постановочные съёмки. На фанкамах артисты выглядят естественно, как в жизни.

Пока перемещаемся на угол стола и устраиваемся, чтобы всем видно было, мне вспоминается указ Петра первого, по которому боярам впредь велелось «говорить не по-писаному, чтобы дурь каждого видна была»! Фанкам, это… это да. Что-то сродни этого указа. Без писаных по пять раз дублей. Безжалостно так.

Наконец, расположились, хозяйка ноутбука запускает запись[37]. На не очень качественном видео видно, как от большой чёрной машины, какой-то странной, ковыляющей походкой, мимо строя поклонников идёт девушка. В странной чёрной юбке и странных туфлях. Не понимая, что это такое, может, какая-то инсценировка, я присматриваюсь к происходящему. Через три секунды до меня доходит, что всё на полном серьёзе и меня внезапно пробивает на «ХИ-ХИ».

(кафе в школе Кирин. За одним из столиков группа девочек что-то с интересом смотрит на экране ноутбука. Внезапно, одна из них заливается громким смехом, изгибая спину назад и поднимая голову к потолку.

— Старуха Шапокляк! — по-русски, сквозь смех произносит она, — Сейчас и Гена с Чебуратором подтянутся! Ах-ха-ха!)

— Что ты сказала? — развернувшись ко мне, требовательно спрашивает хозяйка ноутбука, — Почему ты смеёшься?

Все тоже непонимающе смотрят на меня, ожидая ответа.

Чёрт! Опять я задел чувства фанатов! Что б мне свой рот не держать закрытым? Наверное, это от того, что у меня мало общения. Дичаю.

— Они же не умеют ходить на каблуках, — сделав усилие и перестав ржать, говорю я, объясняя причину своего смеха, — разве это не смешно?

Секунды три все смотрят на меня, видно пытаясь понять, откуда я такой взялся, «с какой звезды упал?» — так тут говорят.

— А ты умеешь ходить на каблуках? — ледяным тоном спрашивают у меня, — Может быть — покажешь?

— Нет, не умею, — говорю я.

— А почему ты тогда так говоришь, если не умеешь? Вот научишься, тогда и будешь критиковать. Они — звёзды. И всё умеют. А ты вот даже танцевать не можешь.

Ну, это она зря мне про мои успехи в танцах сказала. Можно подумать, я форумных троллей не видел, чтобы не суметь ответить на такой примитивный выпад.

— Сперва добейся, да? — отвечаю я девчонке задавшей вопрос, — Чтобы понять, что еда сырая, для этого не нужно быть шеф-поваром. Чтобы понять, что люди не могут ходить на каблуках, совсем не нужно быть профессиональной балериной. Достаточно просто иметь глаза. И туфли у них — ужасные. И наряды — похоронные. Вообще не понимаю, куда их стилисты смотрят!

Сказав это, я покинул ошеломлённого противника, не дав ему времени собраться с мыслями и достойно ответить. Посидел с девочками, называется…

Время действия: среда

Место действия: Сеул. Здание объединённых штабов вооружённых сил Республики Кореи.

— И последнее, — произносит генерал Им ЧхеМу, завершая своё первое совещание, в новой должности — о музыке…

Подчинённые, сидящие вдоль длинного стола, не меня поз, одним своим эмоциональным фоном, выражают лёгкое недоумение.

— Я хочу, чтобы «Щит моря» в этот раз прошёл на самом возможно высоком уровне, — веско произносит Им ЧхеМу, обводя взглядом лица и пытаясь понять, какое воздействие оказывают его слова на присутствующих, — поэтому, я намерен вникнуть во все мелочи, даже в такие, как марш морской пехоты. Тем более, что марш, это совсем не мелочь для солдата. Это то, чем он должен гордиться перед другими воинскими частями и подразделениями, тем более, если они — иностранные. А у нас что? Посмотрите, что написали на прошлых учениях «Щит моря» иностранные журналисты!

Генерал обращается к записям в бумагах, лежащих пред ним на столе.

— «Под звуки цветочного марша выходят подразделения морской пехоты Республики Корея!» — читает он цитату из какого-то издания.

— «Цветочный марш»… — с отвращением повторяет генерал и вопрошает, — как может боевое подразделение гордиться «цветочным маршем»? Мы что — дети цветов?

Им ЧхеМу ещё раз обводит взглядом лица присутствующих, которые стали печальными, после его слов.

— Мне с самого начала не понравилась эта идея, с заменой марша, которая была три года назад, — говорит генерал, — он мне сразу показался слишком поверхностным… не военным.

Народ за столом кивает — понятное дело, господин генерал! Предчувствие вас не обмануло!

— Но и возвращаться к ранней версии марша не вижу необходимости, — говорит генерал, — весь мир движется вперёд, военная наука движется впереди него, поэтому, для войск, оснащаемых новейшим вооружением, нужна новая музыка, я так считаю.

— Запишите, — приказывает новоиспечённый главнокомандующий морпехов, — провести конкурс среди композиторов на новый военный марш. Конкурс провести в самые сжатые сроки, к началу учений «Щит моря» он должен быть готов.

— Так точно! — откликается адъютант, быстро делая записи в своём блокноте.

Время действия: четверг

Место действия: школа Кирин, урок литературы

Сижу, вполуха слушаю учителя, рисую в тетради Чебурашку. Вчера, посмотрев как шкандыбают на каблуках звёзды корейской поп-музыки, вспомнилась мне старуха Шапокляк, потом, по ассоциации, вспомнился Чебуратор, а уже совсем потом, когда уже лёг спать, припомнилось, что лопоухая игрушка пользовалась большой популярностью в Японии. С утра я продолжил думать об этом, соображая, можно ли с этого получить деньги? И если да, то как? Может, заказать сшить мягкую игрушку? И подарить её СунОк? Как талисман? СунОк раскручивает свой канал, всё больше людей будут видеть этого забавного покемона, и пусть не сразу, пусть неспешно, но «чебурашко-мания» постепенно захватит мир, принося мне гарантированные отчисления с каждой проданной мохнатой тушки… Блин! Чтобы заказать сшить игрушку, деньги нужны! А я их все потратил… О! Может на курсах домоводства захватить швейную машинку да попробовать «запилить опытный образец»? Так я шить не умею. Нужно тогда захватывать машинку вместе со швеёй. А швее — нужно платить. А денег — нет… Чёрт! Я действительно, как Остап Бендер. Шансы заработать деньги — непрерывно растут, но вот в кармане нет ни копейки! Прямо хоть на фриланс возвращайся, переводы делать…

— Так, это что такое? — раздаётся рядом со мною голос преподавателя, — ЮнМи, почему ты рисуешь каких-то уродцев во время занятия?

Почему это — уродцев? По мне так, неплохо получилось. Как мог, так и нарисовал…

— Это — Чебурашка, — поворачиваясь к учительнице, обиженно отвечаю я, неожиданно уязвлённый тем, что, как художника, меня не оценили.

— Кто? — озадаченно переспрашивает сонсен-ним, видно не рискнув повторить за мной произнесённое по-русски имя.

— Это Чебурашка, госпожа Пэ ДуНа, — объясняю я, — неизвестный науки зверь. Дружит с крокодилами, детьми и вредными аджумами…

Вместе со слышавшим всё классом, учительница корейской литературы замирает, зависнув над моей партой, видимо, как и все, пытаясь осмыслить услышанное.

Так тебе и надо! А нечего ко мне цепляться на каждом уроке! Не так сидишь, не так свистишь! Кому нужны эти корейские писатели? Я, конечно, мог бы молча ждать следующего вопроса, но я же благородный, женщинам помогаю…

— Я его только что придумала, — поясняю я, видя, что женщине трудно в мозгах, и приходя ей на помощь.

В классе раздаются облегчённые смешки.

— ЮнМи, — строго спрашивает меня учительница и задаёт мне, похоже, как она думает, провокационный вопрос, — что мы тут все делаем?

— Изучаем корейскую литературу? — делаю я осторожное предположение.

Вроде бы, когда начался урок, этим планировали заниматься…

— Ну, надо же! — язвительно произносит учительница, взмахнув рукой, — Ты знаешь! А почему ты тогда вместо этого — рисуешь?

— Прошу прощения, госпожа учительница, но дело здесь в том, что мыслеобразы, они нематериальны. И поэтому, требуют немедленной фиксации на реальных объектах. Иначе, они исчезают из нашего мира, не оставляя следов. Вот, я его и зафиксировала…

А чё я такого сказал? — думаю я, смотря на выражение лица учительницы, — Сказал, что просто зарисовал, чтобы не забыть. Просто другими словами. И всё. И не надо на меня так смотреть.

— ЮнМи, — ледяным голосом произносит госпожа сонсен-ним, — минус десять балов за занятие на уроке посторонними делами!

— Спасибо, госпожа учительница! — сидя кланяясь, благодарю я.

Тут так принято. За всё нужно благодарить. Даже за «двойку». Жизнь такая…

— Класс занимается изучением творчества знаменитого поэта прошлого, господина Юн СонДи…

Чёрт, а я думал, она от меня отстанет. «Минуснула» ведь уже. Что ей ещё нужно? Не знаю я этих поэтов. И что они писали — тоже не знаю…

— … замечательного поэта-лирика. Скажи, ЮнМи, как ты думаешь, о чём эти строки?

Ивы зелёные, воды тиха гладь, С речки голос человека слыхать, Он не заметил, как засияло солнце…

Что я думаю? Ничего я не думаю! Странные какие-то стихи, на мой взгляд…

— Наверное, сонсен-ним, — говорю я, и напрягаю фантазию, пытаясь интерпретировать услышанный стихотворный бред, — в этих стихах поэт описал случай, произошедший с ним у реки. Он там отдыхал и, засмотревшись на бегущую воду, заснул. Заснул, а тут из-за туч вышло солнце и засияло. И он сильно обгорел, на солнце. Потому, что не заметил…

Класс, не смеётся, а откровенно ржёт над моими словами. Учительница смотрит на меня с возмущением. Ну, а что — я? Откуда я знаю, что он имел в виду, этот давным-давно умерший поэт? Тем более, писавший здесь, на востоке, где в каждое предложениями вкладывают по два-три смысла, так, на всякий случай. Чтобы было, наверное, за что минусы ученикам ставить…

— Как можно не знать знаменитое любовное стихотворение Юн СонДи, которое знает вся Корея?

Учительница требовательно смотрит на меня, я на неё. Вот зачем мне знать это знаменитое стихотворение? Почему бы ей об этом не подумать?

— Простите, сонсен-ним, — говорю я, недовольный тем, что от меня никак не отстанут, — но я действительно не понимаю, зачем мне это нужно знать? Годы жизни господина Юн СонДи, я знаю. В каком жанре он писал свои произведения, запомнила. Как называются его самые известные творения — выучила. Всего этого достаточно, чтобы заполнить тестовую таблицу с экзаменационными вопросами. Зачем мне ещё читать, что он написал? У меня нет на это времени!

Я пожимаю плечами.

— Варварство! — восклицает учительница, с ужасом смотря на меня, — Невероятное, узколобое и дикое варварство! ЮнМи, ты — варвар! Неужели тебе, как девушке, вот ни капельки не интересно, что говорил влюблённый мужчина своей избраннице? Тебе не интересно?

— Знаете, сонсен-ним, — говорю я, — если честно, то это похоже на подглядывание, или чтение чужих писем. Он писал ей, а не нам. Почему мы все читаем и обсуждаем то, что нам не предназначено?

Вопросительно смотрю на затрудняющуюся с ответом учительницу. Класс задумывается над этическим вопросом, который, похоже, никогда не приходил ему в голову.

— Считаю, что совершенно не стоит читать чужую любовную переписку, — продолжаю я, решив высказаться по данному вопрос до конца, «раз пошла такая пьянка», — каждый человек должен выражать свои чувства своими словами. В зависимости от силы этих чувств и выражающие его слова будут соответствующие. Чем сильнее чувства — тем слова красивее. А если кто-то пытается чужие слова выдавать за свои, пересказывая давно написанные стихи, то значит, что чувства у него такие хилые и невзрачные, что даже слов не смогли никаких родить. Или, этот человек — дурак. В обоих этих случаях, следует с подозрением относиться к индивидуумам, использующих чужие слова…

Учительница ошарашенно смотрит на меня.

— Уверена, что если я захочу что-то сказать, то всегда смогу найти для этого слова, — говорю я, видя, что пауза затягивается, — поэтому, я не читаю любовную лирику, сонсен-ним…

— Ты не права, — помолчав, говорит мне учительница, — прекрасные слова, если их не повторять, потеряются. Так же как и картины художников, если на них не смотреть, и музыка, если её не слушать.

— Согласна, — киваю я, — в этом вопросе нет однозначности, и на него может быть множество разных мнений. Но, всё же, я думаю, что есть вещи личные, не предназначенные для всех. Я говорила об этом, сонсен-ним.

— Я поняла, — тоже кивает мне учительница, — я слышала, ты пишешь «хоку»? А что насчёт «сиджо»?[38]

Учительница смотрит на меня, а я смотрю на неё.

Вот не было у меня в прошлой жизни ни случая, ни желания, подзубрить корейскую поэзию! Если честно, то столкнулся я с ней только сейчас, на уроках литературы. До этого, я только слышал о её существовании.

— Ты пишешь стихи только на японском? — неприятно удивляется моему молчанию госпожа СонДи и правильно его интерпретировав, — А как же твой родной язык? Тебе нравится больше японский?

Та-аак, а вот разговоров нам таких не надо! Нефиг мне апатриотичность шить на пустом месте!

— Почему? — тоже якобы удивляюсь я вопросу, постаравшись сделать это погромче, — Пишу! Просто они не попадают в принятые в литературе стили и каноны. Поэтому, я их держу у себя.

— В голове, — после короткой паузы добавляю я на тот случай, если вдруг кому-то захочется взглянуть на записи и черновики.

— Очень интересно, — говорит учительница и предлагает, — может быть, тогда ты что-то прочтёшь, из своего? Хочется оценить, насколько не попадает в жанр, то, о чём ты говоришь.

Я на пару секунд задумываюсь, могу ли я что-то прочесть или следует начать рассказывать, что всё забыл да и стесняюсь. Хотя, поверить в то, что я боюсь публики, вряд ли кто тут поверит. А вот прочесть… Что-нибудь такое, чтобы от меня отстали? Хм, помнится, после полученного от шефа задания сделать перевод песни на корейский, я немного поэкспериментировал, пытаясь переводить стихи с разными стихотворными размерами. Хотел понять, можно ли сразу, на глаз, определить — получится перевести, или, нет? Каких-то вменяемых результатов исследование моё не дало. Оказалось, что стихов я знаю не так уж много, уверенно отнести каждое известное мне произведение к определённому стихотворному размеру — не всегда могу. Но Маяковского я тогда сделал попытку перевести… Вот и пригодилось…

— Это экспериментальные стихи, — сразу предупреждаю я и спрашиваю, — слушать будете?

— Буду, — кивает учительница, — читай.

— Называется стихотворение — «А вы могли бы?», — говорю я и приступаю, собственно, к «телу» стиха.

Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана. Я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?!

Не знаю, сколько именно процентов энергетики произведения Владимир Владимировича мне удалось донести до слушателей, своим не очень удачным переводом, но, похоже, дух певца революции смог просочиться в мирную Корею из другого измерения. Пусть, может, всего лишь четвертью своего полного «заряда», но, «жахнул».

В тишине замершего класса вопросительно смотрю на учительницу, ожидая её реакции.

— Агдан! — помолчав, одним словом высказывает своё впечатление госпожа Пэ ДуНа, и, повернувшись ко мне спиною, направляется к учительскому столу.

(после окончания урока)

Вслед за убежавшими вперёд одноклассниками, вяло перемещаюсь по школьному коридору, размышляя о бренности бытия мира вообще и моего, в частности. Что-то стало надоедать мне сидеть постоянно взаперти. Кто это вообще придумал, что нельзя выходить за школьные стены? Так и свихнутся недолго… Или, клаустрофобия какая ещё разовьётся… В хронической форме…

Внезапно я слышу звуки музыки. Скрипка. Тормознув, прислушиваюсь.

Хорошо играет, — послушав, делаю я для себя заключение, — и кто это так ловко «пилит»? Пойти, глянуть, что ли?

Решив посмотреть, сворачиваю в боковой коридор, иду на звук. Дохожу до источника, заглядываю в класс. Внутри, три девушки. Одна играет на скрипке, две других сидя за первой партой, её слушают. Встав в проёме дверей, я тоже слушаю вместе с ними.

Симпатичная, — формирую я своё мнение о скрипачке, — лицо, грудь… И даже ноги… вроде длинные и… стройные… По местным реалиям это — нонсенс…

Музыка смолкает, скрипачка опускает скрипку. Слушательницы аплодируют и тут все замечают меня.

— Чего тебе? — очень недружественно обращается ко мне одна из подружек скрипачки.

— Ничего, — пожав правым плечом, говорю я, продолжая разглядывать девушку со скрипкой.

— Раз ничего, то иди отсюда! — советуют мне.

Ну и пойду, — думаю я, — тссс… старшие… Наглые, как кони…

Поворачиваюсь, ухожу. Поговорили…

(Урок математики. Идя по проходу вдоль парт, идёт учитель, кладя на парты перед учениками выполненные ими ранее тесты.)

Сижу, смотрю, как учитель раздаёт всем листки с результатами контрольной работы, которую мы писали на прошлом занятии. Положив проверенную работу перед учеником на парту, учитель громко объявляет количество полученных балов и фамилию человека, их получившего. Результаты колеблются от пятидесяти до семидесяти баллов. Интересно, на чё я там понаписал?

Доходит очередь и до меня. Учитель кладёт предо мною моё задание и неожиданно прижимает его рукою к парте, не называя оценку.

— ЮнМи-ян, — обращается он ко мне, — ты занималась математикой дополнительно?

— Нет, сонсен-ним, — отвечаю я, отрицательно мотая головой, — не занималась.

— Точно?

— Точно, сонсен-ним.

— Хм… Пак ЮнМи — сто баллов!.. Максимум…

Учитель идёт дальше, а весь класс оборачивается ко мне.

Ох и нифига себе! — думаю я, беря в руки свою работу, — Что это со мною вдруг? В математике соображать начал… Вот что значит — захотел и приложил усилия! Клёвый результат. Что ж мне только дома так с ней не везло? Наверное, из-за различия в программах. Наша — сложнее…

(несколько позже. ЮнМи разговаривает по телефону)

(ЮнМи) — Добрый день, господин президент!

(СанХён) — Здравствуй, ЮнМи. У тебя сейчас перемена? Я просил секретаря узнать, когда у тебя будет перерыв в учёбе, чтобы позвонить.

(ЮнМи) — Да, сонсен-ним, у меня сейчас перемена.

(СанХён) — Отлично. ЮнМи, что у тебя с учёбой?

(ЮнМи) — Всё хорошо, сонсен-ним, только что получила сто баллов за тест по математике.

(СанХён) — Сто баллов?! Ах-ххх-х… Просто замечательно. Ты молодец!

(ЮнМи) — Спасибо, сонсен-ним.

(СанХён) — А по другим предметам, которые ты будешь сдавать в сунын?

(ЮнМи) — Тоже никаких проблем, сонсен-ним. Почти по всем по ним у меня самые высокие баллы.

(СанХён) — Аджжж! Молодец! Хорошо, что ты так хорошо учишься. Значит, в Кирин не будут возражать из-за твоего отсутствия. Всё, ЮнМи, готовься. На следующей неделе начинаются съёмки фильма. У тебя в нём есть роль.

(ЮнМи) — Спасибо, сонсен-ним! А то я тут плесенью начала покрываться.

(СанХён) — Где? В Кирин? Странно… Я слышал, что ученикам там спать не дают, а ты говоришь, что тебе — скучно?

(ЮнМи) — Тут достаточно всё однообразно, сонсен-ним. И выходить нельзя.

(СанХён) — Ну вот и сменишь обстановку.

(ЮнМи) — Спасибо, сонсен-ним.

(СанХён) — ЮнМи, та мелодия, что ты прислала… Есть проблема.

(ЮнМи) — Какая? Что с ней не так?

(СанХён) — С ней всё хорошо. Очень хорошо. Просто с теми двумя темами, которые ты написала раньше, в фильме стало слишком много музыки. А директор фильма, вместе со своим звукооператором, ничего не хотят удалять. Как тебе такая ситуация?

(ЮнМи) — Ну, не знаю… Много не мало, господин президент. Всегда где-то можно урезать или растянуть.

(СанХён) — Я тоже так считаю. Хочу, чтобы ты помогла им, двоим, справиться с этим вопросом. Ты же — автор. Будешь работать вместе с ними.

(ЮнМи (озадаченно)) — Хорошо, я попробую.

(СанХён) — И ещё нужно будет сделать студийную запись «Порке те васс». Композиция неплохо растёт в европейском сегменте. Хочу, чтобы она представляла нас в Европе.

(ЮнМи) — На французском языке?

(СанХён) — Да. У тебя получилось перевести её на корейский, как я просил?

(ЮнМи) — Я перевела, но выглядит, не очень. Может, лучше исполнить её на испанском? Это будет точно хит, сонсен-ним!

(СанХён) — ЮнМи, эта тема не для телефонного разговора. Приедешь в «FAN Entertainment» мы с тобою это обсудим. А пока — учись, чтобы тебя отпускали без возражений. Что у тебя с танцами?

(ЮнМи (со вздохом)) — не очень…

(СанХён(с огорчением в голосе)) — Тссс… Старайся! Уметь танцевать — одно из главных достоинств айдола!

(ЮнМи (уныло)) — Понятно…

(СанХён) — Всё, ЮнМи, иди, учись. Да, ещё! Раз ты начинаешь работать в графике агентства, я решил назначить тебе менеджера. Пока ещё не решил, кто. Но, как выберу, он тебе позвонит и сообщит тебе твоё расписание. Поняла?

(ЮнМи) — Да, господин СанХён. Спасибо, господин СанХён.

(СанХён) — Всё, до свидания.

(ЮнМи) — До свидания, сонсен-ним.

(ЮнМи закончив говорить по телефону)

— Ийй-яа! — Вскидываю я руку вверх.

Ну, наконец-то, что-то, куда-то, начало двигаться! Не прошло и года, как говорится.

Убираю телефон. Настроение — отличное, организм мурлыкает всплывший из глубин памяти задорный мотив.

Над нами солнце светит, не жизнь, а благодать! Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять Мы, маленькие дети, нам хочется гулять!

Хм! Судя по размеру шага… перестука… рифмы… это можно будет перевести… Попробовать, что ли?

(кабинет директора. Господин ДонХё и директор СокГю)

— ДонХё! обращается к подчинённому директор, — мне кажется, что краска сходит с твоего лица быстрее, чем с моего! У тебя есть секрет?

— Господин директор, вам это действительно, кажется. На самом деле всё как раз наоборот! С вашего лица краска сходит гораздо быстрее, чем с моего!

— Мда? — вопрошает СокГю, скептически разглядывая себя в маленькое зеркало, — а мне кажется, что мне не кажется…

— ДонХё, а ну-ка встань рядом со мною! Я сравню наши лица!

(школа Кирин, урок предмета «Нравственное воспитание»)

— Да, ЮнМи? — обращается учитель к поднявшей руку девушке, — Что ты хочешь сказать?

— Господин учитель, — говорит, встав из-за парты та, — у меня к вам просьба. Не отправляйте больше меня на практику в детский дом.

— Почему? — удивляется учитель.

— Мне там не понравилось, — не вдаваясь в подробности, объясняет ЮнМи.

— Что именно тебе не понравилось? — желает знать подробности учитель.

— Дети, — начиная злиться на допрос, коротко отвечает ученица.

— Ты не любишь детей? — изумляется учитель.

— Они… — на секунду задумывается ЮнМи, — непредсказуемы. Не знаешь, что от них ожидать в следующий миг, сонсен-ним. Это нервирует.

— О-оо! — издаёт понимающий звук сонсен-ним, окидывая оценивающим взглядом ЮнМи, — понятно… Но если тебе дать другую работу, что же будет с твоими руками? Всё же началось с них?

— Я одену по две перчатки на каждую руку, — с недовольным видом обещает ЮнМи.

— Вряд ли это поможет, — с сомнением произносит учитель.

— Есть перчатки из толстой резины, — начинает было объяснять ЮнМи, но учитель её перебивает.

— Я имею в виду не это, — говорит он, — я говорю о наполненности смыслом совершаемого тобою действия. Ведь людям нужна помощь не только в тех местах, где тебе комфортно. Например, в том же детском доме.

— Там гавном пахнет, — коротко говорит ЮнМи, отбросив дипломатические иносказания и называя вещи своими именами, — и дети орут. Мне ушам больно, от их визгов.

Учитель секунд пять молча смотрит на ЮнМи. Класс, тоже, молча — «взирает». В воздухе разлиты эмоции недоумения.

— Лучше улицы подметать, — нарушив тишину, произносит ЮнМи.

— Ладно, — произносит учитель, — я приму к сведенью твои пожелания.

— Спасибо, сонсен-ним, — благодарит его ЮнМи.

(«FAN Entertainment» КиХо и СанХён)

— И что, у нас нет никого, кто бы мог это делать? — с подозрением смотря на своего заместителя, спрашивает СанХён.

По выражению лица СанХёна несложно догадаться, что он подозревает, что его — «накалывают».

— У нас недостаток менеджеров, — смотря честными глазами на начальство, отвечает КиХо, — нет даже положенного по закону человека на замену, если кто-то из них вдруг заболеет.

— Странно… — задумывается СанХён, — почему же у меня такое ощущение, что в агентстве постоянно толпа непонятно чем занятых людей?

— Не знаю, господин президент, откуда у вас такое ощущение, — явно наглея, отвечает на пассаж СанХёна, КиХо, — Бездельников я здесь не видел. Но, каждый персональный менеджер отвечает за своего исполнителя. Не представляю, как назначенный вами человек будет ещё дополнительно работать и с ЮнМи. Боюсь, в какой-то момент он встанет перед выбором — кем ему заниматься, ЮнМи, или исполнителями, которые зарабатывают деньги для его зарплаты. Думаю, выбор его очевиден, сонсен-ним.

— ЮнМи ещё не айдол, чтобы назначать ей персонального менеджера, — недовольно произносит директор, — Она ещё учится. Что он будет делать, пока она учится? Сидеть на лавочке у школы и ждать, когда я ему перечислю зарплату?

— Возьмите практиканта с испытательным сроком, — предполагает КиХо, — платить ему нужно меньше, а всем действительно, давно нужен помощник. Пусть пока помогает остальным, а когда потребуется работать с ЮнМи, пусть работает только с нею. Закончит с ней, опять помогает остальным.

— Хм… — задумывается над предложением СанХён, барабаня пальцами по столу, — хм…

— Всё одно, люди нужны, — продолжает убеждать КиХо, — давно уже кого-то нужно было взять.

— Ладно, — принимает решение СанХён, — ты меня уговорил. Найди кого-нибудь. Пусть помогает всем, как ты хочешь и занимается ЮнМи, когда это нужно. Лучше, пусть это будет женщина. И это нужно сделать быстро.

— Хорошо, господин президент. Я сейчас же этим займусь.

— Давай, КиХо. Давай.

Время действия: вечер

Место действия: школа Кирин, кафе. ЮнМи с чашкой цветочного отвара сидит за столиком, перед своим открытым ноутом.

Сижу, облепиховый отвар пью. В баре кончился чай, пришлось взять, что было. Такое ощущение, что я тут в школе один, кто у барист чай спрашивает. Остальные пьют своё, национальное. Похоже, все те, кто, делясь своим впечатлением о Кореи, писали в блогах и статьях, что её население — махровые националисты, особо не преувеличивали. Еда — своя, вещи — свои, лекарства — свои, машины — свои, и даже чай — свой. Из местных сорняков… Ничего чужого им не нужно.

После звонка СанХёна второй день ничего не происходит. Хожу на уроки, учусь. Я думал, что в агентстве организационные процессы протекают быстрее, но ладно… Сказали — ждать, буду ждать.

Пока суть да дело, я, помня о коварных ведущих на ТВ-шоу, решил выполнить поставленную когда-то самому себе задачу — дочитать историю этой страны. А то я дошёл до «нового времени» и там остановился. Делать заданные задания — не охота, да и смысла особого не вижу. У меня вроде бы и так, неплохо с учёбой, можно разок и пропустить. Да и ещё, честно говоря, как-то я, малость, притомился. Устал. Нужно сделать перерыв. Вот, изучаю, подвернувшуюся в интернете статью о финансовом кризисе. Вообще-то я собирался читать учебник, но про деньги — это интересно. И потом, это ведь тоже история. Только в узком, сак сказать, взгляде на неё.

«… Одним из самых тяжелых за последние полвека кризисов считается азиатский. Для большинства он оказался полной неожиданностью. С 1990-го по 1996 год включительно страны Азии в большинстве своем развивались высокими темпами. Модель заключалась в том, что частным компаниям давался, по сути, карт-бланш. Особенно ярко это проявилось в Южной Корее. Еще в 60-х годах прошлого века пришедший к власти генерал Пак ЧонХи…»

Про это я уже читал…

«… При этом, нужно отдать должное правительству ЧонХи, все началось с активной поддержки аграрного сектора. Крестьян освободили от выплат долгов по кредитам. Государство заявило, что банки выдавали их под грабительские проценты…»

Ух ты! А генерал Пак был реально крут! Загнуть в бараний рог банки! Это я не знаю, каким нужно быть! Титановые яйца должны быть у такого человека, это точно.

«… Была принята программа стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию, которая фактически гарантировала аграриям сбыт…»

Клёво. А у нас в газетах пишут, что на каждом рынке своя мафия. Крестьянину на него, со своей картошкой не пробиться. Только за три копейки её торгашам и продавать… Хм, нравится мне такая решительность. Поддерживаю.

«… Затем власти определились с приоритетными отраслями промышленности. Главный критерий выбора заключался в конкурентоспособности производимых товаров на мировом или хотя бы на азиатском рынке. Ставка была сделана на развитие электроники, кораблестроения и автомобильной промышленности. Государство всячески поощряло открытие новых предприятий в этих отраслях. Движущей силой экономики Южной Кореи в тот период стали так называемые чеболи — крупные частные концерны…»

Та-та-та… Та-та-та… Читал уже.

«Результат превзошел ожидания. С середины 60-х по середину 90-х рост промышленного производства в Южной Корее составлял 25 процентов в год. Лучшими были 70-е годы. Тогда этот показатель увеличился до 45 (!) процентов…»

А что, такие проценты роста — и вправду бывают? Не знал. Круто у корейцев получилось…

«… Модель была сохранена последующими правительствами как полностью оправдавшая себя. Однако, за 30 с лишним лет ее существования проявились и негативные стороны. Тесная связь государственного аппарата с крупным частным бизнесом породила благоприятные условия для развития коррупции. В конце 90-х практически все корейские корпорации признались в том, что давали взятки…»

Ну-у… А кто взятки не берёт? Тут «берега» видеть нужно в таком деле, да помнить, что к гробу карманы не пришьёшь. И про страну не забывать. А то когда жрут, как не в себя, потеряв разум от жадности, кому от этого хорошо?

«… Бурные темпы роста экономики Южной Кореи подтолкнули западные банки к активному кредитованию страны. А корейские банки оказались морально не готовы к такому денежному потоку. Вместо того чтобы инвестировать полученные кредиты в производство, они погнались за сиюминутной прибылью. При этом, кредитовали местные компании на основе дружеских отношений, семейных связей, политических симпатий. Экономическое обоснование выдаваемых кредитов банкиров не интересовало. Внешний долг государства рос как на дрожжах, но внешне ничего не вызывало тревоги. Поэтому кризис, ударивший по азиатскому рынку в 1997 году, был как гром среди ясного неба…»

Ну вот, что я и говорил? Зажрались, «берега» потеряли. Вот и результат!

«… В 1998 году три страны — Южная Корея, Индонезия и Таиланд — обратились за помощью к Международному валютному фонду. МВФ выдвинул каждой из них основные условия: политика жесткой экономии, отправка национальных валют в «свободное плавание», сокращение рабочих мест в государственном секторе…»

Похоже, в МВФ на всё про всё один рецепт, после которого — страну в гроб кладут. Что у нас, что тут… Что за организация такая, межмировая?

«… Азиатский кризис почувствовали на себе как европейцы, так и американцы. В результате, он перерос в глобальный, особенно тяжело отразившийся на России, власти которой объявили дефолт. Рубль тогда упал по отношению к доллару в четыре с половиной раза. Причем произошло это в считаные дни. Цены в магазинах на все виды товаров менялись не реже одного раза в сутки…»

И тут в России дефолт был… У нас-то я его не застал, но родители рассказывали невероятные вещи про те времена…

«МВФ разработал стратегию борьбы с азиатским кризисом. Она состояла из трех основных компонентов.

Финансирование. На стабилизацию экономики и реформы Южная Корея, Индонезия и Таиланд получили примерно 35 миллиардов долларов от МВФ…»

Ну, это понятно…

«… Макроэкономическая политика. Для того чтобы остановить обвал курсов национальных валют и предотвратить гиперинфляцию, была ужесточена денежно-кредитная политика. Например, банки регулярно снижали ставки по кредитам, включая потребительские…»

Какие-то святые банкиры тут живут… Ставки снижали! Даже не верится в такое…

«… Структурные реформы. В частности, государства взяли на себя обязательства по перераспределению рабочей силы в целях смягчения социальных последствий кризиса. В этот сложный для мира период всех поразили жители Южной Кореи: они понесли в банки свои драгоценности. В первую очередь сдавали золотые изделия: обручальные кольца, цепочки, ожерелья, серьги, различные фигурки, которые в этой стране принято дарить друг другу… Спортсмены несли медали, завоеванные на различных международных соревнованиях. Все это сдавалось по цене лома, чтобы помочь стране преодолеть глубокий финансовый кризис. Государству не хватало валюты, пришлось брать кредиты у Международного валютного фонда, а он выставил ряд жестких условий. Корейцы не стали протестовать и сделали все, чтобы помочь стране. Рассказывают, что у дверей банков выстраивались очереди из тех, кто принес золото. Некоторые, торопясь на работу, просто бросали через головы впереди стоящих свои украшения и уходили, не получив денег…»

ВОТ ЭТО ДА! Вот это сознательность у людей! Вот это настоящий патриотизм! Отдавать последнее, что бы всем стало лучше!

Я задумываюсь, смотря вдаль сквозь стену кафе несфокусированным взглядом.

Интересно, а я бы пошёл, вот так вот, как корейцы — отдавать свои последние деньги? Ммм… наверное, нет. Всё равно, украдут. Всё сдаденное. Будут, потом, как обычно, рассказывать, разводя руками и с круглыми от изумления глазами — «да, было. Но всё куда-то делось! И никто не знает — куда!». Впрочем, у нас ведь тоже, в войну, люди и на танки и на самолёты деньги несли. Но, с тех пор, государство не один раз людей обмануло, поэтому, дураков нынче нет. Если что, то я бы, для начала, потребовал, чтобы всех этих «игрунов», своими «играми» доведших страну до ручки, для начала бы — расстреляли. Тогда бы я убедился в твёрдых намереньях руководства и может быть, чего-нибудь, да сделал. А так… Что-то давать тому, кому не веришь… Я лучше пропью, как говорится…

Ещё немного поразмышляв над прочитанным, возвращаюсь к тексту.

«… Уже в 1999 году рост экономики в Южной Корее составил 10 процентов. В 2000 году — 9 процентов. Либерализация экономики позволила Южной Корее закрепиться в первой двадцатке наиболее развитых стран. Безработица не превышает 3,4 процента трудоспособного населения. По номинальному ВВП страна занимает 15-е место в мире. Валовой национальный продукт на душу населения — более 31 тысячи долларов (для сравнения: в 1963 году он составлял 100 долларов…»

Мдя-а… Нам бы так..

Задумчиво читаю статью дальше. Вдруг, кто-то садится за мой столик. Отрываюсь от экрана, смотрю. А-а, ХаНыль!

— Примет, ЮнМи! — говорит он.

— Привет, — говорю я, пододвигая ноут.

— Что делаешь? — жизнерадостно спрашивает он, хотя, мне кажется, что и так видно, без вопроса, что я читаю.

— Удивляюсь, — говорю я и поясняю, чему, — оказывается, корейцы, такая крутая нация.

— Конечно, — без тени сомнения в голосе подтверждает мои слова ХаНыль, — а ты что, разве об этом не знала?

— Знала, конечно, — начинаю выкручиваться я, поняв, что увлёкшись чтением, несколько выпал из реальности и сказанул «не то», — просто я знала, а сейчас вдруг осознала. Я сейчас читаю про финансовый кризис. Когда люди отдавали государству золото.

— А-а, — понимающе кивает ХаНыль, — ты про это? Тогда понятно. Да, тогда были не лучшие времена…

— Моя бабушка и дедушка отдали тогда свои обручальные кольца! — с гордостью говорит он.

— Да, тебе можно этим гордиться, — говорю я.

— А твои? — спрашивает он, озадачивая меня вопросом, — Они ведь тоже так сделали?

— Знаешь, не знаю, — отвечаю я, и обещаю, — я спрошу.

— Как не знаешь? — удивляется ХаНыль.

— Как-то не спрашивала, — говорю я и пытаюсь сменить тему, — Что ты хотел?

— Эеээ, — переключается ХаНыль, — Я хотел сказать… Твои фотографии. С фотосессии, где ты в своём красивом пальто… Я разослал их во все адреса, где берут к просмотру фото.

— Хорошо, — киваю я, — будем ждать.

— Будем ждать, — повторяет ХаНыль.

— Ммм… — мычит он, собираясь ещё что-то сказать.

— ЮнМи, — неуверенно произносит он моё имя, — а как ты относишься к дружбе… между людьми?

— Нормально, — говорю я.

— Как думаешь, мы бы могли с тобою дружить?

— Наверное, это было бы сложно, — подумав, отвечаю я.

— Почему? — испуганно спрашивает ХаНыль.

— Мне кажется, что у нас с тобою нет общих увлечений.

— А фотографии?! Мы же вместе делаем фотосессии!

— Ну, фотография, это увлечение для тебя, а мне, стоять неподвижно, совсем неинтересно. Я это делаю, только что бы заработать денег.

— Да? — как-то сникает ХаНыль, — А, ну ладно… Тогда я пойду… До свидания ЮнМи!

— До свидания, ХаНыль! — тоже прощаюсь я.

Смотрю, как он уходит.

Какой-то он странный сегодня. О какой-то дружбе заговорил… Общения, что ли не хватает? Непонятно…

Время действия: следующий день, примерно десять часов дня.

Место действия: «FAN Entertainment» кабинет президента компании.

— Она? — спрашивает СанХён, переводя вопросительный взгляд с молодой девушки скромно стоящей перед его столом, на КиХо.

— Да, — кивая, подтверждает тот, — стажёрка, сонсен-ним.

СанХён вновь переводит взгляд на девушку и опять, молча, разглядывает её несколько секунд, словно не занимался этим раньше. Девушка стоит, смотря вниз и опустив сцепленные в пальцах перед собою руки.

— Ли ХеКе, — веско произносит директор.

— Да, господин президент! — с готовностью вскидывает голову девушка.

— Я просмотрел твои документы, — говорит СанХён, на мгновение, опустив взгляд на бумаги, лежащие перед ним на столе, — выглядят они неплохо…

— Спасибо, господин сонсен-ним, — кланяясь, благодарит ХеКе.

— … но они мало что значат, — жёстко заканчивает начатую фразу СанХён, сделав в ней перерыв для поклона ХеКе.

На лице девушки появляется выражение испуга. Похоже, она решила, что ей сейчас укажут на дверь.

— Это всё — теоретические знания, — кладёт правую ладонь на бумаги СанХён, поясняя, о чём это он говорит, — без практики — это ничто. Только практика сможет показать, способна ли ты стать персональным менеджером известного артиста, или, нет…

— Я буду очень стараться господин президент СанХён! — обещает девушка и истово кланяется.

— Хочу на это посмотреть, — уже с более одобрительным видом кивает на это обещание СанХён и продолжает, — Я беру тебя с испытательным сроком на три месяца, Ли ХеКе…

— Спасибо, господин директор! Вы не пожалеете, что взяли меня! — восклицает ХеКе, снова маханув резкий поклон чуть ли не до пола головой.

СанХён, на это проявление восторга, неспешно кивает, с видом человека, видевшее такое не одну сотню раз.

— Чтобы остаться в «FAN Entertainment» тебе придётся очень постараться, — говорит СанХён.

— Я буду очень стараться! — с горящими глазами, в который раз обещает ХеКе.

Президент кивает и поступает к постановке задачи новому сотруднику.

— Смотри, — говорит он, — ты только что закончила университет. Ты молода и у тебя нет опыта. Сама понимаешь, о том, чтобы доверить тебе работу с известным айдолом, сейчас даже речи не идёт. Тебе нужна практика. Будешь получать её под руководством господина КиХо. Он будет указывать тебе, кому из персональных менеджеров ты будешь помогать…

— Спасибо, господин сонсен-ним! — благодарит ХеКе, уловив паузу.

— Кроме этого, — кивнув, продолжает президент, — у тебя, как у настоящего менеджера, будет тот, за кого ты будешь персонально отвечать. Сейчас она тоже, как и ты — практикантка, готовится стать звездою «FAN Entertainment» в школе Кирин. Зовут её, Пак ЮнМи.

СанХён делает паузу. Принятая на работу не мешает мыслительному процессу руководства, ждёт, с самым почтительным выражением на лице.

— Пак ЮнМи, — обдумав всё, что собирался сказать, продолжает президент, — будет принимать участие в съёмках фильма памяти о группе «FreeStyle». ХеКе. Тебе нужно будет следить за выполнением её рабочего графика. В процессе выполнения этой работы, ты должна будешь научиться взаимодействию с артистом, получить представление об организации работ при съёмках и концертной деятельности. Твоим начальником будет господин КиХо…

…

(Несколько позже. ХеКе, уже получив все указания и выйдя из агентства, восторженно общается по сотовому телефону)

— Мама, я так волновалась! Думала, мне откажут! Президент СанХён такой строгий! Я думала, у меня сердце выскочит из груди, так сильно оно билось!.. Нет, пока временно, на три месяца. Но мне уже дали персональное задание!.. Да! Я отвечаю за девочку-трени!.. Конечно, справлюсь! Она ещё только школьница! Проблем не будет, мама!.. Мамочка, я так счастлива! Я работаю в компании «FAN Entertainment»! А-а-а!! Я получила работу! А-а-а!!

Время действия: этот же день

Место действия: школа Кирин, занятие танцами

— Тяни, тяни, тяни… — командует ДжуБон, наклоняясь над ЮнМи, пытающейся в этот момент вытянуть, как положено ногу, — тяни, тяни…

Видя, что дело «встало», ДжуБон протягивает руки и, взяв ими ногу ученицы, нажимает, «помогая».

— Ай! — взвизгивает получившая «помощь» ЮнМи, — Больно же!!

— Терпи!

— Не хочу терпеть!

— Никогда тебе не танцевать, если не будешь терпеть!

— А я и не хочу! Сами покажите, сначала, что умеете танцевать! А то требуете от других, непонятно чего!

— Ах ты бездарная, Ленивая Жопа! Учителю грубишь? Минус тридцать баллов!

— Спасибо, господин учитель! Я им так рада! Всё? Я могу теперь идти?

— Куда это ты собралась?! Думаешь, я тебя выгоню? Как бы ни так! Будешь заниматься до конца! А раз у тебя столько минусовых баллов, то тебе нужны дополнительные занятия! Назначаю тебе дополнительные занятия каждый день, по два часа!

— Да это геноцид! — возмущённо восклицает ЮнМи.

— Переживёшь, — довольно скалится учитель, видя, что с наказанием он «попал в точку».

— У меня нет на это времени! — продолжает возмущаться ЮнМи, — Где я его возьму?

— Ты же играешь каждый день на рояле? Заменишь рояль танцами, ничего не случиться.

— Я играю, чтобы поддерживать технику игры на хорошем уровне! Это не танцы!

— Вот именно! — поднимает правый указательный палец вверх, ДжуБон, — Сама это сказала. Играть ты уже умеешь, а танцевать — нет. Поэтому, закрываешь на рояле крышку и приходишь ко мне на дополнительные занятия. Не придёшь — отчислим. Позвоню СанХёну, скажу, что ты ленивая скотина, которую нельзя допускать до дебюта. И ещё, ты проиграла мне в карты, соплячка!

— Пффф… — с ненавистью смотря на своего мучителя «сдувается» ЮнМи, — пфффф…

Присутствующие в классе ученики, замерев, с ужасом наблюдают внезапно вспыхнувшую перепалку.

Время действия: этот же день

Место действия: школа Кирин, учительская

— Мне только что сказали, — входя в учительскую в каком-то приподнятом настроении, громко произносит вслух ДжуБон, не обращаясь ни к кому лично, — что я не умею танцевать!

— И кто это вам сказал? — озадаченно спрашивает коллегу учитель музыки, выглядывая со своего места.

— Кто? — оборачивается к нему ДжуБон, — Ваша любимица! Госпожа Пак ЮнМи!

— Ну, я бы не сказал, что она моя «любимица», — оседает обратно в своё кресло учитель музыки, — просто она, ещё в таком юном возрасте сама сочиняет музыку и прекрасно играет на рояле…

— Теперь не будет, — злорадно отвечает ему на это ДжуБон, — я назначил ей дополнительные занятия танцами, вместо музицирования.

— Господин ДжуБон! — хмурится на это учитель музыки, — Не кажется ли вам, что вы перебарщиваете? У девочки, несомненно, талант к музыке. Она должна заниматься ею каждый день, иначе она потеряет в технике исполнения!

— Эта Ленивая Задница должна заниматься не только тем, что умеет! — рыкает в ответ ДжуБон, — Совершенно не хочет прикладывать усилий к тому, что требует напряжения! Что это за артист такой будет, скажите мне, который не желает работать?!

— Вы преувеличиваете, сонбе, — отвечает ему учитель музыки, — девочка весьма трудолюбива и усидчива. Играть на рояле, это — знаете ли вам… Это — не танцевать!

— Вот именно! — восклицает ДжуБон, — Танец требует большего напряжения и усилий! А она не любит напрягаться! Я ей сказал, либо ты ходишь на дополнительные занятия, либо убираешься из школы на все четыре стороны!

— Зачем вы столь грубы, обращаясь так со своими учениками? — вопрошает учитель музыки и добавляет, — У нас сейчас не средневековье!

— Груб?! Я?! — неподдельно изумляется ДжуБон этому обвинению в его адрес, — Да вы бы слышали, каким она тоном со мною разговаривает?! Да другой на моём месте давно бы уже дал ей под зад коленом! Ей просто повезло, что ей попался такой терпеливый учитель как я! Никакого уважения к старшим!

— Я могу это подтвердить, — подключается к разговору мужчин учительница литературы Пэ ДуНа, — когда она с тобою разговаривает, по глазам видно, что она считает себя умнее собеседника. И даже этого не скрывает. Безобразие!

— О! — поднимет вверх указательный палец ДжуБон и обращается к учителю музыки, — Вы слышали? Госпожа ДуНа полностью со мною согласна!

— Не знаю, откуда у уважаемой госпожи ДуНа такое впечатление, — непонимающе отвечает на это учитель литературы, — на меня она смотрит, мне кажется, вполне нормально…

— Да?! А вы знаете, что она наплевательски относится к нашей литературе? Что её совершенно не интересует содержание книг классиков?! Она мне тут недавно сказала, что заучила их имена, название их произведений и краткие рецензии на их книги. И что ей этого достаточно для того, чтобы сдать экзамен!

— Нууу… — неопределённо тянет последнюю букву учитель музыки, видно стараясь за то время, пока она тянется, подипломатичнее сформулировать то, что собирается сказать, — это, конечно, прискорбно, госпожа ДуНа, видеть такое отношение у нашей молодёжи к своим корням, но… С другой стороны, их тоже сложно винить. При нынешнем объёме знаний, вываливаемых на каждого ученика, при тех требованиях, которые к ним предъявляет общеобразовательная система… Они и так, делают всё, на что способны. Не удивительно, что им приходится приспосабливаться…

— Да, но не за счёт же литературы!

— А за счёт чего? Может, за счёт уроков танца? Господин ДжуБон, вы согласны, что выживать им нужно за счёт ваших занятий?

— Гаа-а! — открыв рот, издаёт какой-то обезьяний звук в ответ тот, — Пусть только попробуют! Сразу окажутся там, откуда пришли! Они никогда не станут этого делать, поскольку собираются зарабатывать этим на жизнь. Если бы они хотели зарабатывать на жизнь литературой, то они бы пошли в другие школы, а не в Кирин, при всём моём уважении к вам, госпожа ДуНа!

— Госпожа ДуНа, вы оказались не в том месте, поздравляю! — иронично произносит учитель музыки, и, решив, что чересчур многого себе позволил, сказав такое коллеге, пытается загладить оплошность, — У нас же есть факультет писательского дела? Думаю, что там всё в порядке со знанием литературы.

— Возмутительно! — возмущается в ответ госпожа ДуНа.

— Что именно? — пытается узнать учитель музыки.

— Всё! — отвечает та, — И ваши разговоры, кто важнее и отношение учеников к учёбе! Одно проистекает из другого. Не удивительно, что потом, вместо того, чтобы изучить основы, ученики сочиняют стихи сами, как им в голову взбредёт, порождая несуразицы, вроде той, что рассказала мне на уроке эта ЮнМи!

— А что она вам рассказала? — заинтересованно подкатывается на своём офисном стуле в сторону ДуНа, учитель музыки, — Она что-то опять сочинила?

— Да! Сочинила! Стихи. Ужасного размера и звучания. Совершенно… Я бы так даже сказала — отвязная вещь!

— Отвязная вещь? — совсем заинтересовывается учитель музыки, — О чём же это? Мне просто интересно, госпожа ДуНа, что нынче в литературе считается отвязным? Нет, и в правду, не подумайте, что я подшучиваю. Просто я стараюсь не упускать возможности расширить свой кругозор.

ДуНа окидывает собеседника критическим взглядом, не находит в его лице выражения иронии и, подумав, решает ответить.

— Она прочитала стихотворение собственного сочинения. Удивительная мешанина из слов. Стакан, тут же океан и рыбы. И всё заканчивается предложением исполнить музыку на флейте из водосточных труб. К сожалению, я не могу воспроизвести его по памяти, я не запомнила, дословно, но основные моменты такие. И на моё предложение, сначала научиться, а потом только приступать к своему, она мне сказала, что у неё нет на это времени! Агдан!

— Но… — задумчиво смотрит на женщину учитель музыки, — если отбросить следования канону и правилам… Мне кажется, что вам — понравилось, госпожа ДуНа?

— С чего вы это взяли? — отрицает госпожа.

— Но вы же запомнили, пусть не дословно, но запомнили. Если бы нет, то вы бы сейчас не вспомнили.

— Да, в этих стихах, из-за странного расположения слов, есть какая-то энергетика. Но это не значит, что они мне понравились. Просто запомнились из-за своей необычности. И всё.

— Вы меня просто заинтриговали, госпожа ДуНа! — восклицает учитель музыки, — Такая реклама, что просто уже хочется узнать, как можно необычно расставить обычные слова? Нужно будет обязательно попросить ЮнМи прочитать эти стихи!

— ЮнМи может без проблем поступить в любой технический университет, — внезапно раздаётся спокойный голос учителя математики, до этого спокойно слушавший весь разговор, но, никак в нём не участвуя, — последний тест она написала на сто баллов, и по физике, как мне известно, у неё высшие оценки. Плюс, знание иностранных языков. Мне искренне жаль, что она решила заняться музыкой. В точных науках, уверен, результаты у неё были бы более значительными

Трое спорщиков озадаченно вытаращиваются на четвёртого, так неожиданно подключившегося к разговору.

— Ха! Не слишком ли много всего для одной девочки? — скептически хмыкает на это ДжуБон, обдумав услышанное, — Музыка, языки, стихи, а теперь ещё и математика с физикой! Впрочем, гения из неё не получится. Танцевать она не умеет!

Время действия: следующий день

Место действия: кабинет ХёБин.

— Госпожа, — обращается к хозяйке кабинета секретарша, войдя в дверь, — прошу простить, но звонили из «FAN Entertainment». Разговор был о заключении контракта на участие их артиста в праздновании дня рождения господина Марко. У меня нет никаких распоряжений от вас на этот счёт и поэтому, я пришла, чтобы получить ваше указание…

Секретарь кланяется, ХёБин, сидя за столом, поднимает голову от деловых бумаг, которые читала и озадаченно смотрит на секретаря.

— «FAN Entertainment»? — удивлённо переспрашивает она, — При чём тут они и день рождения Марко? Кто их пригласил?

— В разговоре, они ссылались на вас, госпожа, — отвечает секретарь, — сказали, что вы самолично просили об этом.

ХёБин задумывается, вспоминая, где она такое могла сделать?

— А кто именно звонил? — спрашивает она.

— Звонила девушка, представилась стафф-менеджером стажёром, зовут её Ли ХеКе.

ХёБин удивлённо заламывает правую бровь.

— Что творится в этом «FAN Entertainment»?! — непонимающе восклицает она, — Сначала они отказывают мне в выступлении «Короны», по какому-то вздорному поводу, а теперь их стажёрка названивает ко мне в приёмную?! Они что, там, обезумели? Да на их месте, после того, как они мне отказали, они на коленях должны молить, чтобы я их теперь выслушала, а они, посылают мне, СТАЖЁРОК?!

ХёБин негодующе смотрит на втянувшую голову в плечи, секретаршу.

— Идиоты, — спокойно произносит ХёБин, взяв себя в руки, — Я не помню, чтобы с кем-то договаривалась из «FAN Entertainment» о выступлении. Как зовут артиста, о котором шла речь?

— Ээ… э — быстро глянув свой планшет, экает секретарша, — её зовут — Пак ЮнМи, госпожа!

— КАК?! — второй раз за пару минут повышает голос ХёБин, восклицая, — как, как?

— Пак ЮнМи, госпожа! — бойко повторяет секретарь.

— Она, что… подписала с ними… контракт? — неподдельно изумляется ХёБин, — Она же в школе ещё учится! Пфф… Ничего не понимаю!

ХёБин несколько секунд сидит молча, соображая, что к чему и как может быть то, что есть? Наконец, она принимает решение.

— Напиши служебную записку директору отдела по связям с общественностью, — приказывает она секретарю, — никаких контрактов с «FAN Entertainment» больше не заключать. Вычеркнуть из всех запланированных мероприятий, если таковые имеются. Про компанию «FAN Entertainment» забыть, словно её не существует. Сделаешь, принесёшь, я подпишу.

— Да госпожа, — чуть приседая, отзывается секретарша, — одновременно быстро делая пометки в планшете.

— И ЮнМи вычеркните вместе с ними, — довольным голосом добавляет ХёБин, — раз она теперь их мембер, нечего ей тут делать!

— Будет сделано, госпожа ХёБин! — «берёт под козырёк» секретарь.

Время действия: этот же день

Место действия: кабинет президента агентства «FAN Entertainment». В кабинете, перед президентским столом стоит КиХо и насмерть перепуганная ХеКе.

— Ну? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спрашивает СанХён, — и чья это была, «гениальная идея»?

— Ммм… — мнётся КиХо под пристальным начальственным взглядом.

— Кому пришла в голову идея звонить в приёмную самой ХёБин?! КиХо, ты совсем мозги потерял?!

— Я дал указание ХеКе позвонить в отдел по связям! — быстро отвечает КиХо, — Я не знаю, как получилось, что звонок попал к госпоже ХёБин! Наверное, ХеКе, что-то перепутала! Я не знаю, как она так звонила!

СанХён, медленно, так, словно у него на плечах башня линкора, а не голова, поворачивает её и выставляется на ХеКе. ХеКе падает в обморок.

— Пусть лежит, потом поднимешь, — приказывает СанХён, дёрнувшемуся было на помощь КиХо, и даже не сделав попытки встать с кресла, — это была твоя идея, принять стажёра, ты — её начальник, отвечать тебе…

В это время, очнувшаяся ХеКе, с трудом поднимается с пола. Прервавшись, СанХён наблюдает, как она это делает.

— У нас были два годовых рекламных контракта с сетью «Golden Palace», — продолжает СанХён, смотря на нетвёрдо стоящую на ногах девушку, — теперь их у нас нет. Контракты были на сорок и восемьдесят миллионов вон. Кто из вас двоих будет их возмещать?

Закатив глаза, ХеКе опять падает в обморок.

— КиХо? — вопрошает СанХён, проследив за падением стажёрки.

— В контрактах был пункт возмещения ущерба, сонсен-ним. В случае отказа заказчика от договора…

— Посмотри, что там с ней? — вытянув шею, перебивает его СанХён, смотря через стол на лежащую на полу девушку, — Второй раз она как-то громко упала.

Присев рядом с упавшей ХеКе, начинает осторожно хлопать её по щекам, приводя в чувство. Спустя короткое время девушка открывает глаза.

— Воды! — коротко произносит СанХён, протягивая пластиковый стакан с водой.

— ХеКе, сидеть на полу! — приказывает он, попытавшейся было встать девушке, после того, как КиХо напоил её водой.

— И что ты там говорил о возмещении ущерба, КиХо? — задаёт вопрос СанХён, не обращая внимания на слова благодарности за заботу, неуверенно звучащие с уровня пола, — Думаешь, нам это поможет?

— Они должны заплатить, сонсен-ним, — уверенно отвечает тот, — согласно договору.

— Заплатить-то они заплатят, — морщится СанХён, — вот только не станет ли это окончательным разрывом между нами? Я уже звонил в «Golden Palaсe». Сказали, что госпожа ХёБин в отъезде и неизвестно, когда будет…

— Она не хочет разговаривать, — «догадывается» КиХо, — я думаю, что она обиделась ещё в тот раз на наш отказ дать выступить «Короне» на проводах её брата в армию…

СанХён делает лицо — «не нужно мне тут говорить известные всем вещи»!

— … Госпожа ХёБин любит своего брата, а её брат, любит «Корону», — не замечая этого, продолжает умничать КиХо, — Так что ничего удивительного, сонсен-ним, что…

— КиХо, замолчи! — требует от него президент, — Что ты мне тут рассказываешь? Думаешь, я не понимаю? Не помнишь, что было тогда с «пластикой» у СонЁн? Это чёртово воспаление! Да она на ногах тогда не стояла из-за температуры! Я же тогда ХёБин сказал, что по состоянию здоровья — не получается! А она, решила — обидеться! Боже, что творят эти женщины? Кто их стал пускать руководить компаниями?

— Нужно было тогда без СонЁн выступать. Как я предлагал, — негромко напоминает о своём давнишнем предложении КиХо.

— Угу! У ДжиХён был тогда понос на нервной почве от переживаний о СонЁн, а ИнЧжон подвернула ногу. Не группа была, а сборище инвалидов!

КиХо тактично молчит, с выражением — «ну, так сложились звёзды».

— Ладно, КиХо, иди, — вздохнув, отпускает его президент, понимая, что выпутываться из всего этого только ему одному, — Хотя, стой. Забери свою стажёрку. ХеКе, вставай!

Сидевшая до этого на полу девушка, быстро поднимается на ноги.

— ХеКе, — произносит президент, — вряд ли уже сейчас получится определить, что именно и почему так произошло. Ошиблась ли ты номером, или твой звонок переключили к ХёБин. Этого теперь не узнать. Ясно только одно. Ты — плохо начала. Очень плохо! Всего второй день работы и такой невероятный провал!

— Простите, господин СанХён, — кланяется бледная ХеКе, — я буду очень стараться! Простите, господин презент…

— Я — крайне недоволен, — говорит президент и делает властный жест правой рукой рукою в сторону двери, задавая направление, — идите!

Подчинённые кланяются и по-быстрому выскакивают из кабинета.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: школа Кирин, комната ЮнМи.

Сижу, ничего не делаю, интернет гляжу. Сегодня опять сцепился с ДжуБоном. Не препод, а садист какой-то! Как начал давить мне на ногу, у меня там аж что-то хрустнуло! Сломал бы мне ногу, как бы я потом вообще ходил? А может — он это специально хотел сделать? За то, что я под него не «прогибаюсь»? Все остальные в классе уже давно лапки перед собою сложили, как зайчики — васисяй господин учитель, васисяй! Один я, как могучий дуб в ракитовой роще, не гнусь на ветру… Что-то меня в поэтическую сторону потащило… Тьфу на них, на всех, три раза!

Тьфу-то тьфу, но с танцами однозначно нужно что-то делать. СанХён условие поставил. Может и на СанХёна, тоже, тьфу три раза? Нуууу… Наверное, это будет — опрометчиво. В агентствах компаниях будут те же требования, а СанХён может и не порекомендовать мою кандидатуру, если что. Сеул, похоже — деревня, все друг друга знают, вон, ДжуБон грозился позвонить и наябедничать, засранец!

Поэтому, резких движений я не делаю, лежу, берегу хрустнувшую ногу, смотрю в интернатах ролики девчачьих к-поп групп. Как они танцуют. Пытаюсь понять, вот как у них получается помнить очерёдность, куда какую ногу и руку нужно ставить? У меня так не выходит. Примитивные связки пред зеркалом уже напрягают, а когда последовательность посложнее, аж голова начинает болеть, так напрягаюсь, пытаясь сразу уследить за всеми движениями и музыкой. Как люди танцуют? Не понимаю! Вот, «листаю» клипы, надеюсь на божественное озарение.

Смотрю попавшийся мне фанкам с АОА. Не скажу, что танец поражает воображение, но вот сами исполнительницы… В своих чёрных гипюровых платьях, в обтяжку, девчонки выглядят очень сексуально. Особенно, когда поворачиваются спиною к снимавшему оператору. Попки такие… Округлые и подвижные. Прямо глаза отдыхают, глядя на это великолепие[39]. Мда-а, как говорится — «где мои шестнадцать лет»? Где?! Всё, всё, что было дадено, было украдено! Взамен — ДжуБон и ноющая нога! А-а! Яду мне, яду!

Пива, за забор, сходить, попить, что ли? Поймают… Выгонят… А у меня же есть справка о том, что мне необходимо! Или, лучше не дразнить… Опять крику будет… Ладно, обойдусь…

Время действия: тот же вечер

Место действия: сетевое сообщество школы Кирин

(*) — А вы слышали, как ДжуБон называет ЮнМи?

(**) — Как?

(*) — Ленивая Задница! Кх-кх-кх…

(**) — Да уж…

(*) — Похоже, он скоро будет только так её называть. Она совершенно не умеет танцевать. Дохлый кальмар выглядит лучше, чем она! Кх-кх-кх…

(**) — А что с ней не так?

(*) — ДжуБон просто в ярость приходит, когда видит, как она кривляется перед зеркалом! Кх-кх-кх…

(**) — Бедный, бедный, ДжуБон… Кх-кх-кх…

(*) — И не говори. Сегодня он на неё так орал! Я даже испугалась. А ЮнМи — хоть бы что! Ещё и дерзила в ответ!

(**) — Как она может так разговаривать с учителями? Кто ей это позволил?

(*) — Не знаю. Наверное, сама…

Время действия: суббота

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна.

Сижу в кабинете СанХёна, радостно усвистав по полученному разрешению из школы. Сидим, беседуем о наших делах.

— ЮнМи, есть проблемы с твоим выступлением на дне рождения Марко. Госпожа ХёБин отозвала своё приглашение…

— Правда? — честно удивляюсь я этому неожиданному факту, — Она не хочет, чтобы я выступила?

— Дело не в тебе, — начинает объяснять СанХён, — у госпожи ХёБин возникли некоторые, скажем так, претензии к агентству «FAN Entertainment». Возникли они в тот момент, когда группа «Корона», по ряду обстоятельств, не смогла выступить в день проводов её брата, господина ЧжуВона…

Сказав, СанХён молча смотрит на меня, типа — «соображаешь, о чём я»?

— А-а! — поняв, говорю я.

ХёБин обиделась, что ли? Забавно… Наверное, отказ нанёс ущерб её «лицу». Ведь, да, говорить о том, что приедет «Корона» начали ещё задолго до дня проводов. И тут, у ХёБин, произошел облом! Она наверное и ЧжуВону пообещала… Ситуация понятна.

— Вообще-то, — говорю я, — я собиралась прийти на День рождения частным порядком. Просто, поздравить Марко, потому, что его знаю. И всё.

Я пожимаю плечами, показывая, что не до конца понимаю ситуацию.

— Кто тебя приглашал? — спрашивает СанХён, — Сам Марко?

— Нет, — говорю я, — Я его даже не видела. Пригласила госпожа ХёБин.

— Вот, — кивает головою СанХён, — вполне возможно, что Марко даже не знает о том, что ты будешь. Приглашал тебя организатор мероприятия, а он имеет право отказать. Он отказал.

У-у, — соображаю я, — ну да. Тогда понятно.

Тут мне в голову приходит интересная мысль.

— Господин СанХён, а как она узнала, что я теперь работаю с вами?

— ЮнМи, — произносит СанХён, со вздохом переплетает пальцы рук, — ты теперь работаешь в агентстве. Всю твою деятельность, теперь контролирует агентство. Привыкай. Мы запросили «Golden Palace» о времени, проведения мероприятия, тебе нужно учиться, предполагаемой программе выступления, тебе нельзя петь, оплату страховки от несчастного случая, расходы на трансфер, расходы на доставку оборудования, расходы на костюмера, сопровождение и охрана… Полный контракт на разовое выступление. Оттуда госпожа ХёБин и узнала о том, что ты теперь трени «FAN Entertainment».

— А-а, — говорю я, впечатлённый размерами перечня вопросов, охватываемый договором, — ясно.

— Если ясно, то перейдём к следующему. Насчёт песни «Porque te vas?». Хочу её перезаписать. Но, для начала посетишь ларинголога. Разрешит врач тебе петь — запишем, не разрешит — буду думать.

— Да я же вроде бы её исполняла? — возражаю я из-за нежелания тащиться в больницу, — Всё нормально было, сонсен-ним…

— Не обсуждается, — отвечает мне СанХён, — запись эта не критична, рисковать твоим здоровьем, в данном случае, смысла нет.

В данном случае? Значит, есть случаи, когда можно будет и рискнуть? Ага. Примем к сведенью, как говорится.

— Дальше, — говорит СанХён, — для тебя ещё есть работа с нашими звукооператорами. Нужно будет записать все твои мелодии в студии и, наконец, разобраться, какие из них войдут в фильм, какие нет. Кстати, твоя последняя мелодия. Очень пронзительно, впрочем, как и всё остальное. Не обижайся, на моё предложение, но, может, тебе стоит подумать о её продаже? Для фильма памяти звукового материала уже с избытком, а для какой-нибудь любовной дорамы она будет в самый раз. Как бы у нас не получилось нагромождение из мелодий. Они все хороши, но из-за перенасыщенности, что-то может за чем-то и затеряться.

СанХён вопросительно смотрит на меня.

Задумываюсь над предложением. Мда, когда много, тоже не хорошо. И денег нет… Эх!

— Я писала не на продажу, сонсен-ним, — вздохнув, отвечаю я, — писала в память о друзьях. Думаю, делать на этом деньги — неправильно. Я постараюсь всё впихнуть в фильм.

СанХён кивает.

— Хорошо, — говорит он и разрешает, — впихивай. Но, если я решу, что перебор, прикажу убрать лишнее. Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, — тоже киваю я, — без обид. Будем делать как лучше.

— Вопросы? — спрашивает СанХён, — показывая, что у него повестка дел ко мне исчерпана.

— Денег нет, сонсен-ним, — печально говорю я.

— Зато пальто у тебя красивое, — ухмыляется в ответ мне он.

— Даже на такси нет, — продолжаю я давить на жалость, не среагировав на «шпильку» о моём приобретении.

— ЮнМи, — мягко говорит СанХён, — да ты, похоже, мотовка! Зачем тебе такси? Есть метро и автобусы. Езди на них. У тебя же есть транспортная карта? Если и на ней денег нет, могу пополнить.

— Спасибо, не надо, — бурчу я, и пробую объяснить свой взгляд на «элементы шикарной жизни», чтобы меня не считали мотом, — в автобусах и метро не то мироощущение, сонсен-ним. А так, сначала — автобус, потом — такси, потом — своя машина. Чувствуется, что жизнь меняется к лучшему.

СанХён смеётся над моими словами.

— К декабрю будут первые поступления, — отсмеявшись, обещает он мне, — тогда и получишь.

— Так ещё октябрь только! — возмущаюсь я столь медленным процессом движения денег.

— С голода до этого времени не умрёшь, — обещает мне сонсен-ним, — если что, рамён я тебе всегда куплю, а пока, у меня есть тебе подарок к твоему дню рождения.

— Моему дню рождения? — удивляюсь я.

— Да. У тебя в понедельник — день рождения, — внимательно смотря на меня, говорит СанХён, — тебе исполнится восемнадцать лет. Забыла?

— Ну… да, — киваю я, — забыла.

— Теперь будешь помнить, — говорит мне шеф и, наклонившись к стоящему на столе телефону с большим количеством кнопок, нажимает одну из них.

— Пусть ХеКе зайдёт, — произносит он куда-то в микрофон.

Спустя секунд пять, дверь в кабинет открывается и внутрь, как-то опасливо, входит девушка.

— Вот, — после взаимных приветствий, говорит мне СанХён, указывая на неё рукою, — Твой персональный менеджер, госпожа Ли ХеКе! Ли ХеКе, это твоя подопечная — госпожа Пак ЮнМи, будущая звезда эстрады! Знакомитесь!

Здороваюсь с Ли ХеКе, она — со мною. По правилам этикета, как более молодой, здороваюсь первым, удивлённо разглядывая госпожу менеджера, она, так же удивлённо — разглядывает меня. На вид — обычная кореянка. Чёрные волосы, круглое лицо. Глаза, правда, большие. Наверное, успела сделать пластику. На остальное то ли денег не хватило, то ли смелости. Скорее, первое. В плане красоты — девчонки ничего не боятся, лишь бы её увеличить.

— ХеКе будет следить за твоим графиком на съёмках, — обещает мне СанХён, проследив за нашими поклонами, — ещё, она передаст тебе сценарий к фильму. Твой текст в нём будет выделен. Ты должна будешь его выучить. Справишься?

— Конечно, сонсен-ним, — отвечаю я.

— Ты ещё трени, но у тебя уже есть персональный менеджер, — говорит мне СанХён, видимо, решив до конца просветить меня насчёт внезапного подарка, чтобы до меня уж точно, «дошло», — Это признание твоего труда. Ты довольна?

— Да, господин СанХён, спасибо, — кланяюсь я за столом, про себя же в этот момент, думая, что охотнее бы получил деньгами.

— Хорошенько трудись, ЮнМи, и всё у тебя получится! — мотивирует меня сонсен-ним, и говорит уже нам обеим, — Ну, тогда всё, идите, знакомьтесь друг с другом.

— Господин президент! — вспоминаю я, — Я хотела послушать СыХона…

— Все вопросы ты теперь решаешь через своего персонального менеджера, — царственно произносит президент агентства и ещё раз говорит, — идите!

Время действия: суббота

Место действия: агентство «FAN Entertainment», небольшое кафе-буфет внутри здания. За одним из столиков только что присели ЮнМи и ХеКе.

— Можешь обращаться ко мне — сонбе, — говорит ЮнМи ХеКе.

— Хорошо, сонбе, — не спорит с ней ЮнМи.

— Давай возьмём кофе и поговорим, познакомимся, — предлагает ХеКе.

— У меня денег нет, — сразу предупреждает ЮнМи.

— В смысле? — не понимает ХеКе, бросив взгляд на новенькое пальто, повешенное ЮнМи на вешалку рядом со столиком.

— Острый приступ финансовой недостаточности, — поясняет ЮнМи, смотря на собеседницу честными глазами.

— Даже на кофе нет? — не верит ХеКе.

— Даже на такси нет, — жалуется ЮнМи.

ХеКе делает движение головой, размышляя.

Похоже, — думает она, — эта девчонка решила устроить со мною игру. Какую? Деньги у неё точно есть, но вот платить она за себя почему-то не хочет… Проверяет, жадная ли я?

— Сонбе, — вкрадчиво произносит в этот момент ЮнМи, — как старшую, прошу вас, позаботьтесь обо мне!

— Хорошо, — кивает сонбе, — я угощу тебя кофе!

— Чаем, — поправляет ЮнМи.

— Чаем? — удивляется ХеКе.

— Я практически не пью кофе, — поясняет ЮнМи, — Предпочитаю крупнолистовой чёрный чай, хотя, говорят, что зелёный — полезнее. Зелёный я тоже, практически не пью.

— Да? Так странно, что ты не пьёшь кофе…

— Почему странно, сонбе?

— Все пьют кофе…

— Я не все, сонбе. Я — особенная.

— ЮнМи! Ты ещё не звезда, чтобы так говорить. Ты ещё только трени, и девочкам твоего возраста очень идёт скромность. Ты меня поняла?

— Вы будете воспитывать меня, сонбе?

— В обязанности персонального менеджера входят советы по коррекции поведения его подопечного, могущего нанести вред его карьере и репутации!

— Здорово! — восхищается ЮнМи, — ХеКе-сии, похоже, вы отлично учились. Что вы закончили?

— Я с отличием закончила Женский университет Инхва! — с гордостью произносит ХеКе, и поясняет, — Он входит во вторую группу учебных заведений после SKY.

— Круто, — говорит ЮнМи, — вам есть чем гордиться, сонбе.

— Ты не голодна? — задаёт вопрос подобревшая от признания его заслуг, — Может быть, вместе поедим? Я угощаю.

— Сожалею, сонбе, — отвечает ЮнМи, — но вряд ли здесь найдётся что-то, что я ем. Это будет пустая трата денег. А когда их ещё нет, то смотреть на это просто больно.

— А что же ты ешь, раз здесь для тебя ничего нет? — не понимает ХеКе.

— Сонбе, — вопрошает ЮнМи, внимательно смотря на собеседницу, — А вам, вообще, про меня, в агентстве, что-то рассказывали?

— Нет, — делая удивлённые глаза, отвечает ХеКе, — мне сказали, что я должна сама всё у тебя узнать и самостоятельно составить твою «карту предпочтений». Это позволит нам лучше узнать друг друга и завязать дружеские отношения. Ведь мы будем постоянно общаться друг с другом и персональный менеджер это нечто большее, чем просто менеджер!

— Пфф… — выдыхает ЮнМи и комментирует услышанное, — Наш дом, дурдом… Сонбе! Я не ем кимхчи, от слова — совсем! Я не ем шевелящиеся морепродукты! Я не ем всё, что приправлено острыми приправами! Я пью мало кофе. Я пью чай. Впрочем, ну его, чай! Сонбе, купите мне пива! Который день хочу пива, а денег нет даже на такси!

— Пива? — переспрашивает растерявшаяся от такого внезапного напора сонбе, — Разве может школьница пить пиво? Это повредит твоей карьере!

— Его отсутствие быстрее повредит моему здоровью… — бурчит ЮнМи и лезет к себе в сумку.

— Вот, — говорит она, выкладывая на стол перед ХеКе документ, — Справка, выданная врачом. О том, что мне в лечебных целях разрешено употребление пива, в объёме и частоте повторов, указанных в документе.

ХеКе, с круглыми от удивления глазами, читает справку.

— Это что? Розыгрыш? — дочитав, с вопросом во взгляде поднимает она глаза на ЮнМи.

— Почему? — удивляется в ответ ЮнМи, — Официальный документ. Фамилия и имя доктора — разборчива, печати — не смазаны, регистрационный номер и дата выдачи — проставлены. Всё честно.

— Но… Но… — с трудом подбирает слова ХеКе, — Но школьницам нельзя пить пиво!

— У меня период бурного роста, — поясняет ЮнМи, — организму нужны микроэлементы, содержащиеся в пиве. Доктор разрешил, сонбе. Вы же не хотите, чтобы мне было плохо? Возьмите мне немецкого, если будет. Не будет импортного, берите местное.

— Но импортное — дорого! — протестует ХеКе.

— Лекарства — дорого стоят, — пожимает плечами наглая трени, — Идите, сонбе, идите! Мы не можем тут сидеть вечно! У нас ещё полно дел! Идите!

Буквально выпихнутая из-за стола ХеКе, неуверенно идёт к барной стойке, поминутно оглядываясь. Видимо, ожидая, что ЮнМи закричит — «розыгрыш!» и начнёт хохотать. Но, ничего такого не происходит. ХеКе доходит до бармена, покупает у него себе кофе, ЮнМи — баночку импортного пива и возвращается к столу. ЮнМи открывает принесённую банку, переливает её содержимое в пластиковый стаканчик и с удовольствием приступает к дегустации напитка. Выпускница престижного университета неверяще смотрит на пьющую пиво школьницу, за которую она теперь отвечает, всем организмом ощущая, что проблемы её отнюдь не за горами. Они уже тут, прямо за этим столиком.

— Нас ждут великие дела, сонбе, — с довольным видом произносит «проблема» и неожиданно восклицает, заметив знакомого, — СыХон-оппа!

Привстав на стуле, ЮнМи машет рукою, привлекая к себе внимание. ХеКе смотрит на эту непосредственность с приоткрытым от удивления ртом.

— Здравствуй, ЮнМи, — говорит, подходя к столу СыХон, — Рад тебя видеть.

— Я тоже рада тебя видеть, СыХон-оппа!

— Пришла к нам в гости?

— По делам. Нужно было кое-что обсудить с господином СанХёном. И я хотела послушать, как ты поёшь. Вживую. Мой менеджер свяжется с твоим, чтобы назначить время? Окей?

— Твой менеджер? У тебя есть менеджер? — удивляется СыХон.

— Да. Вот, — наклоняет ЮнМи голову в сторону соседки по столику, — Госпожа ХеКе, выпускница университета Инхва, закончила с отличием. Господин президент сегодня сказал, что отныне у меня будет персональный менеджер.

— Нда-а, — СыХон оценивающе окидывает взглядом ХеКе, находящуюся в этот момент в некотором «оглушённом» состоянии от внезапного появлению рядом с нею звезды эстрады, — растёшь! Так скоро будем с тобою вместе выступать на сцене.

— Легко! — отвечает ЮнМи.

— Постой! А что это ты такое пьёшь? Пиво?!

— Лекарство, — говорит ЮнМи, беря со стола и протягивая справку.

СыХон читает.

— Лучше забудь об этом, — советует он, возвращая её ЮнМи, — никто не будет вдаваться в подробности. Школьница-айдол, пьющая пиво, это плохой имидж. Почему тебе об этом не сказала твоя менеджер?

СыХон строго и осуждающе смотрит на КиХи. Та же, в ответ, смотрит на него распахнутыми глазами, понимая, что вот они — те самые проблемы, о которых она только что думала.

— Она сказала, — вступается за ХеКе ЮнМи, — но я её уговорила. Просто у меня сегодня хорошее настроение. Не нужно сидеть в школе, а господин СанХён дал мне работу. Ну, решила немножко это отметить. Больше не буду.

— Всё так же не любишь школу? — с улыбкой смотря на девушку, спрашивает СыХон.

— Там скучно, — капризно надувает губки ЮнМи, — хочу работать.

— Понятно, — говорит СанХён и вспоминает, — да! А как там мой медальон? Носишь?

— Медальон? — задумывается ЮнМи, припоминая, — А! Я дала его девчонкам поносить! Вернусь в школу, узнаю, куда они его дели. Что-то давно я про него не слышала…

СыХон осуждающе качает головой.

— Не слишком ли ты легкомысленно ко всему относишься? — спрашивает он, огорчённый таким небрежным отношением к своему подарку.

— Найду, — обещает ЮнМи, поняв причину его недовольства, — не пропадёт!

— А зачем ты хотела послушать, как я пою? — возвращается к началу разговора СыХон.

— Хочу попробовать написать для тебя песнью, — просто отвечает ЮнМи.

Госпожа ХеКе опять округляет до упора, было вернувшиеся к нормальному размеру свои глаза. СыХон, задумавшись, смотрит на улыбающуюся ЮнМи.

— Пошли! — решительно произносит он, приняв решение, — Незачем ждать!

— О’кей, — пожав плечами, поднимается из-за стола ЮнМи, — куда идти?

Божечки мои! — думает про себя КеХе, тоже вскакивая со стула, — Он будет для неё петь? Она просто сказала, а он — сразу согласился?! Может, между ними есть… «химия»? Да ну! Какие глупости приходят мне в голову! Она ведь ещё школьница! Но тогда, почему? Что за девчонка такая, эта ЮнМи?

(несколько позже)

Небольшая комната в здании «FAN Entertainment». СыХон, без звукового сопровождения, голосит перед сидящей на стуле и внимательно слушающей его ЮнМи. Ещё, в комнате есть КеХе, украдкой бросающая испуганные взгляды на своего сонбе — личного менеджера СыХон, сидящего с недовольным выражением на лице.

— Спасибо, СыХон, — на английском языке благодарит его ЮнМи, когда тот заканчивает петь, — это было здорово. У тебя хороший голос.

Немного замешкавшись с ответом из-за перехода слушательницы на иностранный язык, СыХон благодарит в ответ, тоже, на английском. КеХи настораживает ушки, услышав от своей подопечной такую уверенную иностранную речь.

— СыХон-оппа, — по-прежнему говоря на английском, спрашивает ЮнМи, — а что у тебя с английским? Меня интересует твое произношение.

В ответ СыХон молчит и хмурится, по-видимому, до конца не уловив, что именно у него спросили.

ЮнМи спокойно повторяет свой вопрос по-корейски, никак не показав, что она огорчена фактом непонимания или им как-то недовольна.

— У меня семьсот три бала за TOEIC, — теперь поняв, отвечает СыХон.

— Ага, — говорит ЮнМи, — поняла. Ладно, спасибо, СыХон-оппа, что уделил мне столько времени. Я буду стараться написать тебе хорошую песню.

ЮнМи встаёт со стула и кланяется. СыХон-оппа кланяется в ответ.

— Постарайся, — просит он.

Теперь круглеют глаза уже у стафф-менеджера[40] СыХона.

…

— ЮнМи, — спрашивает КеХе, идя рядом с нею по коридору в направлении выхода, — а почему господин СыХон был так с тобою добр?

ЮнМи в молчании делает пару шагов, обдумывая вопрос.

— Не знаю, — пожимает она в ответ плечами и улыбается, — наверное, знает что-то.

Время действия: суббота, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи. ЮнМи входит с улицы в прихожую дома

Шарики какие-то, — стаскивая с себя кроссовки, озадаченно думаю я о внезапном украшении в нашей прихожей, — свадьба, что ли?

Слышу быстрый топоток лап по полу. Мульча бежит! Точно. Кошатина с разгона влетает в коридор и начинает описывать вокруг меня круги, мяуча и требуя взять на руки.

— Да стой ты! — нагнувшись, командуя я, пытаясь её поймать, — Здоровая какая стала! Видать хорошо кормят!

Ловлю, наконец, кошку и взяв её на руки, разгибаюсь.

— Тадам! — кричит СунОк, выпрыгивая из коридорчика в прихожую и замирая в театральной позе, — С днём рождения, ЮнМи!

Днём рождения? А, ну да.

— Так оно же вроде, в понедельник, — говорю я, прижимая к себе и гладя кошку с одновременным поочерёдным всовыванием ног в шлёпанцы.

— В понедельник ты будешь в школе, — возражает мне СунОк, — поэтому, мы с мамой решили начать отмечать его сегодня. Завтра у нас будет выходной. Кафе закроем, пойдём все вместе гулять в город. Как тебе это?

— Хорошая идея, — говорю я, шоркая в тапочках в направлении комнаты, — а то я в этой школе, дичать начинаю.

— Как можно дичать в Кирин? — не понимает СунОк, отодвигаясь в сторону и пропуская меня.

— Дичать можно везде, — философски говорю я, пожав плечами, — были бы условия. А в Кирин — они есть…

— Пфф… Есть хочу! — говорю я не желая больше говорить о надоевшей учёбе.

— Мама столько всего приготовила! — говорит СунОк, идя следом за мною, — А ты где задержалась? Ты же раньше приходишь?

— В больнице была, — говорю я, чеша под шеей Мульча.

— В больнице? — с тревогой в голосе переспрашивает СунОк, — Что-то случилось?

— А, ерунда, — отвечаю я, — сегодня ездила в «FAN Entertainment», они хотят знать, что там у меня с моим голосом, когда мне петь можно будет? Вот президент СанХён и отправил меня к врачу-ларингологу на осмотр, узнать, как у меня дела.

— И что сказал врач?

— Сказал, лучше не петь. Но, если, не напрягаясь и с перерывами — то, можно.

— Странный какой-то врач… — немножко подумав, говорит СунОк.

— Все они такие, — отвечаю я, — если человек умер, то значит, организм у него был слабый. А если выжил — значит, лечение помогло.

— Ну, так оно и есть, — осмыслив мою фразу, говорит СунОк.

— Но от этого ведь не легче? — отвечаю я и успокаиваю, имея в виду агентство, — Врач у них свой, прикормленный. Наблюдает за всеми их мемберами. Так что должен разбираться, если они его держат. Так что всё нормально.

— А, ЮнМи пришла, — с радостью говорит в этот момент мама, увидев меня, входящего в комнату, — добрый вечер, доченька.

— Добрый вечер, мама.

— Мы тут с СунОк решили отпраздновать твой день рождения пораньше. Видела шарики в прихожей? Это она их повесила. Украшала.

— Ага, — говорю я, — а я подумала — что у нас, свадьба?

— Какая ещё свадьба? — не «врубается» в шутку СунОк.

— Ну, на свадьбу шарики вешают…

Мама и СунОк непонимающе переглядываются.

— А кто вешает на свадьбу в доме — шарики? — удивлённо спрашивает СунОк.

— Не вешают? — вслух удивляюсь я, понимая при этом про себя, что опять «прокололся» на мелочи, — Ну, значит, я тогда опять что-то перепутала. Давайте, будем, есть! Я такая голодная пришла!

— Мой руки и пошли скорее! — командует мне СунОк, — Будем есть вдвоём с тобой под видеокамеру, я уже всё для этого приготовила. Расскажешь, что интересного в Кирин случилось, а то у меня нет никаких сюжетов на сегодня.

— О господи, — закатываю я глаза к потолку.

Время действия: суббота, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Поели с СунОк на камеру, теперь на полу лежу, телевизор гляжу. Самое милое дело после ужина — фигню какую-нибудь, «по ящику» посмотреть. В данный момент по нему — показывают дораму. Смотрю вместе со всеми, хотя совершенно непонятно там, кто, что, почему и с кем? Мама и СунОк за событиями следят, они в курсе и в рекламных паузах даже делали попытки меня просветить по поводу действа. Но я их остановил. Ну, на кой мне это нужно? Всё равно, в школе, дорамы смотреть — возможности нет. Да и не хочется. Смысл тогда мне в неё вникать? Никакого! Приятнее просто полежать на боку у бубнящего телика, узнать последние семейные новости.

Рассказал, в моменты рекламы, подробно о том, как съездил в «FAN Entertainment», что мне сказал врач, по поводу моего голоса ну и всё, что вспомнилось и показалось интересным за последнюю неделю.

СунОк похвасталась бурным ростом подписчиков на своём канале. Число их приближается уже к полутора тысячам. Теперь у вкусивший славы онни, появились заботы, которых она до этого не знала — камеру надо бы получше купить, да только вот денег жалко… А вдруг — это будет просто игрушкой и пользы приобретение не принесёт? Хорошо бы ещё на курсы дикторов записаться… Или, актёров… А главное — что подписчикам рассказывать? Где брать интересные истории?

— Президент СанХён пообещал, что выплаты начнутся где-то в декабре, — сказал я по поводу сетования на отсутствие денег на камеру, — с них и купим. Жили же без неё как-то до этого, ещё месяц проживём. А на курсы — можно прямо сейчас попробовать записаться. Деньги взять из тех пяти миллионов вон, что я принесла. Если, конечно, ты их куда-то с мамой не пристроила.

— Жалко тратить, — помолчав, сказала мне на это СунОк, — так — целых пять миллионов, а так, уже не пять…

— На учёбу ведь потратишь, — сказал на это я, — вернуться многократно.

— Ну, не знаю, — пальцами разглаживая что-то у себя на штанах, ответила онни, опустив голову, — я вообще-то хотела логистике учиться, а тут, стало получаться… даже и не знаю…

В общем, СунОк пребывает в сомнениях. Дело понятное. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

Онни научилась собирать статистику посещаемости и подписки. Обнаружились «всплески», когда перед камерой мы с нею вдвоём, и после прочтения очередной главы «Волшебник изумрудного города». Ох, чувствую я нашёл себе ярмо на шею… Ох, нашёл…

— Онни, я тебе две песни принесла, — говорю я, — одну можно спеть на два голоса. Давай, завтра — попробуем?

— Давай! — мгновенно соглашается СунОк, и тут же опять начинает сомневаться, — А получится?

— Не попробуешь, не узнаешь, — говорю я и успокаиваю, переворачиваясь на другой бок, — Получится, куда она денется.

— А что это за песня? — задают мне следующий вопрос.

— Про пиратов.

— Про пиратов? Ух ты! А вторая?

— Вторая — про войну.

— О-о!

— Онни, а что подписчики говорят про ту песню, которую я уже тот раз исполнила?

СунОк задумывается, припоминая.

— Говорят, что — странная, — говорит она, — многим с первого раза она не понравилась. Но потом, они послушали её ещё раз, и ещё раз, и она стала им нравиться. А некоторым — сразу понравилась.

— А такие, кому совсем не понравилось — есть? — интересуюсь я.

— Немножко, — говорит онни, похоже, не желая, чтобы я расстроился.

А чего мне расстраиваться? Кому-то нравится, кому-то нет. Всегда так было и будет…

…

— А давай, сейчас попробуем? — предлагает СунОк, едва заканчивается дорама.

— Что, попробуем? — спрашиваю я, стряхивая с себя Мульча и ложусь на спину.

— Песню! — с горящими глазами говорит онни.

— Пфф… это дело не пяти минут, — пытаюсь отбояриться я от сомнительного удовольствия на ночь глядя начать какие-то репетиции.

— Ну, тогда сама спой, — просит онни, — а мы с мамой послушаем.

— Да, дочка, спой, — просит мама, — живая музыка, это красиво.

— Ну ладно, — говорю я, — только гитару мне, онни, принеси. А то мне лень вставать…

— Тсс… — неодобрительно выдыхает воздух СунОк, — поднимаясь на ноги, — лентяйка мелкая!

Любишь кататься, люби и саночки возить, — думаю я, смотря ей вслед.

…

(чуть позже, там же, в большой гостиной дома)

Мама и СунОк, сидя на полу, слушают, как ЮнМи исполняет песню «Спина к спине», потом — «Рейд», потом — «Первый эскадрон», а потом — «Весёлый Роджер», песню, которую она предложила онни спеть вдвоём. Потом мама, встав, идёт за бутылкой вина из японской сливы, хранящейся у неё где-то «в загашнике», приносит, ставит её на стол и предлагает выпить, аргументируя тем, что оно не крепкое, а повод есть — «железный». Бутылка открывается и начинает потихоньку пустеть, а ЮнМи и СунОк, чувствуя, как алкоголь «размягчает связки» берутся репетировать. К моменту, когда не маленькая, скажем так, бутыль окончательно опустевает, они уже не то что уверенно, а можно даже сказать, лихо, распевали песню про пиратов[41].

Хей! Вейся весёлый Роджер! Через моря и годы, вейся!

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин

Понедельник — день тяжёлый, но хорошо, что по понедельникам бывают уроки медитации. Лежу на полу, на мягком поролоновом коврике, слушаю релаксационную музыку, расслабляюсь, чувствуя, как потихоньку сползаю в сон.

Сегодня у меня день рождения. А точнее — у ЮнМи, день рождения. В школе об этом говорить никому не стал. Друзей нет, денег, чтобы отмечать, тоже нет. Ну и на кой тогда, спрашивается, всем сообщать об этой знаменательной дате? Чтобы услышать равнодушно-вежливое, «поздравляю!» и ответить на него так же равнодушно-вежливо, «спасибо!»? Хватит того, что дома отмечали. Вчера, с утра, мама приготовила суп из водорослей — местный аналог нашего торта именинника. Называется эта штука — миёккук, и по поверьям, будучи съеденным в день рождения, гарантирует имениннику удачу и процветание на год вперед…

Миёккук

Ну, что я могу сказать о нём? На вкус — как суп с водорослями, хоть и сварен на мясном бульоне. Ничего такого. Кусок торта гораздо лучше поднимает праздничное настроение, чем супчик, пахнущий морем… Короче — не понравилось. СунОк подарила мне наушники для телефона. Поздравила, поцеловала в щеку, и, пока я дербанил коробочку, гляжу, краем глаза, смотрит с некоторой тревогой — понравится, или нет? Сказала, что это очень хорошие наушники, она их долго выбирала, и ей многие рекомендовали именно этого производителя. Ну да, действительно, хорошие наушники. Звук в них оказался «объёмным» и «сочным». О чём я сразу онни и сказал, что «супер». Онни откровенно обрадовалась, словно не она, а ей — подарили. Сказала, что волновалась, так как не знала, подойдут, или нет. Ведь если я занимаюсь музыкой, то слух у меня должен быть лучше, чем у всех и, поэтому, мне нужны хорошие наушники, а не стандартные, которыми я пользуюсь, и которые шли в комплекте с телефоном. Поэтому, и переживала. Я её искренне поблагодарил, сказал, что всё отлично и буду теперь только ими и пользоваться.

Мама мне подарила комплектик нижнего белья и пару новых чулок, которые длинною выше колен и которые мне были нужны. Отлично! То, что надо. Есть в чём ходить и не нужно покупать. Потом, после праздничного завтрака с подарками, мы собрались и, всей семьёй, оставив дома негодующую Мульча, двинули «в город»… В зоопарк!!

Названная цель нашего похода оказалась для меня неожиданной и удивила, но, потом, собираясь, СунОк сказала, что раньше мне нравилось там бывать, и всё стало на свои места. Ладно, в Москве я тоже бывал в зоопарке, с девушками гулял, а в сеульском не был, посмотрим, как говорится, — вблизи.

Вблизи, место назначения произвело потрясающее впечатление. Для начала, выяснилось, что зоопарк находится в пригороде и ехать туда нужно на метро до станции Большой сеульский парк. Оказывается, зоопарк это… не зоопарк! Точнее, он зоопарк, но при этом он всего лишь часть огромного парка площадью порядка одной тысячи гектар, в котором, кроме зоопарка, есть ещё — сад цветов, парк аттракционов, музей современного искусства и много, что еще. Это совсем не московский зоопарк, разделённый пополам дорогой.

Минут сорок мы потратили на дорогу. Добрались до нужной станции метро, а от неё — бесплатный автобус, или, для желающих — пешком. Мама с онни захотели пройтись пешком, наверное, из-за того, что аллея от станции метро до входа в парк превращена в яркий торгово-развлекательный комплекс, в котором продаются детские игрушки, недорогие солнцезащитные очки и кепки, корейский фаст-фуд и… вареные личинки тутового шелкопряда!

Сначала я не понял, что за запах стоит в воздухе. Потом я не понял, что это такое продают в белых бумажных стаканчиках, чёрное и блестящее, и что с таким удовольствием едят из них корейцы. Потом я пригляделся и… мама дорогая! Это же… личинки! Да ещё такие… жирные! Фууу!

СунОк, ловя волну праздничного настроения легкомысленной прогулки, тоже, было, захотела прикупить всем нам, «по стаканчику». Но я её схватил за руку, и сказал, что если она, будет это есть, то я никогда в жизни больше не позволю ей себя целовать. Онни «выпала в осадок» от моего заявления, а я схватил её и маму за руки и быстрей-быстрей потащил прочь от этого запаха, от этих прилавков, в которых продавались эти мерзкие личинки даже в консервированном виде, — в железных банках!

Работая буксиром, я быстро доволок своих до главного входа, где нас встретили очереди в кассы и большая скульптура лежащего тигра, выполненная в цвете.

Ну, очереди в кассы, они есть всегда. Вообще, в Корее везде очереди, я это уже давно понял, но это не смертельно, потому что тут всё чётко организованно и они быстро двигаются. Постояли минут пять, принюхиваясь уже к другим запахам, намекающими на то, что где-то недалеко отсюда живут крупные животные, которые не только кушают, но ещё и какают. Наконец СунОк купила билеты, и мы пошли на фуникулёр. Оказывается, зоопарк, в своём расположении, вытянут по склону горы. Это видно сделано для того, чтобы можно было показывать животных их в естественной срете обитания. Туров там каких-нибудь, или, винторогих баранов на камнях. Поэтому, оптимальный вариант посещения зоопарка — это подняться на фуникулёре вверх, к его дальним воротам, и оттуда уже неспешно спускаться вниз, проводя осмотр.

«Взрослый» билет в зоопарк стоит 3000 вон, поездка на фуникулёре — 10 000 вон. Не дёшево. А что сейчас дешево?

Первый отрезок пути фуникулёра проходил над озером.

Сели втроём в открытую «корзинку» и заскользили над водной гладью к виднеющейся на горизонте горе. Осень, воздух, запах воды, голубое небо, где-то уже начавшие желтеть, или краснеть, деревья. Вид — обалдеть, плюс ещё ощущение полёта. Потрясающие впечатления!

«Прилетели» на конечную, а там, сразу — тигры! И у них в этот момент — обед! Побежали смотреть, как работник зоопарка кидает с крыши павильона, вниз, туши куриц, а тигры подпрыгивают вверх, и размахивая лапами с выпущенными когтями, ловят их на лету[42]. Прямо пастью, в полёте, хам! И только треск костей слышится. Серьёзные хищники эти тигры тут у них. Отожратые…

Посмотрев, как кормят тигров, пошли дальше. Девушки в форменной одежде, перед началом просмотра, провели краткую экскурсию, рассказав, что где находится, если кому что понадобится, ну и немного, про зоопарк. Оказывается, многие животные, живущие тут, попали в него после завершившейся цирковой карьеры, некоторых нашли детенышами в лесу, кто-то уже родился в неволе и не приспособлен жить в дикой природе… В общем, такой вот дом пенсионеров, потерявшегося, или просто не готового для самостоятельной жизни молодняка. Гуманно, мне понравилось. Рассказали, что полы в вольерах здесь подогреваются, а также везде стоят нагревательные лампы. Поэтому, даже живущие в тропиках животные, выходят из вольеров наружу — «остыть», и их можно наблюдать круглый год…

А потом мы пошли вниз, вниз. Мимо тех и этих, спящих и прыгающих, жующих и пьющих, мохнатых и лысых, рогатых и безрогих… Я никогда не думал, что на Земле столько животных! Нет, я, конечно, знал, но вот увидеть это собственными глазами, мне удалось только в этот момент. Осознать.

Покормили слонов. Тут можно подкармливать некоторых животных. Еда им выкладывается возле клетки. Берёшь, даёшь.

У слона такой прикольный хобот! Такой подвижный. Цоп, банан! И в пасть! И глаза такие, невесёлые… Плохо, наверное, взаперти-то сидеть, даже если пол в вольере с подогревом…

На середине пути мы тоже остановились перекусить. У небольшого озера, мы сели в маленьком ресторанчике и, смотря на воду и раскинувшиеся вокруг него пейзажи, вкусили яств. Посидели, мама с СунОк вспомнили, как все вместе когда-то приходили сюда, когда ЮнМи была маленькая. Как какой-то маленький мальчик испугался слона, а она его успокаивала и учила не бояться. Показывала, как нужно подавать ему бананы…

В моём детстве тоже были случаи, о которых любили вспоминать мои родные… Эх, дом, милый дом… Как ты там?

Потом пошли дальше и, часа через два, достигли наконец, нижней площадки перед выходом из зоопарка, но на выход мы не пошли, а пошли в «Сад цветов», смотреть на хризантемы. Когда мы пролетали над ними на фуникулёре, вид под нами был совершенно потрясный. Наверное, так сверху выглядело маковое поле в стране Оз, в которое попала Элли с друзьями…

Походили, полюбовались. Подышали ароматами цветов. День в этот момент, уже начал клонится к вечеру, мы опять неспешно перекусили, в кафе, недалеко от поля с цветами. Обедали мы под ароматы воды и леса, а ужинали под ароматы цветов. Поев, вышли и потихоньку пошли, гуляя, в сторону выхода. Наткнулись на ещё одну интересную штуку. На «тематически оформленные» аллеи. Осень, темнеющее небо, запах листьев, простые, сделанные из труб арки над дорожками с закреплёнными на них разноцветными светящимися фонариками. Уютно, романтично, празднично. И музыка. Такие маленькие, наверное, передвижные сцены, тут и сям притаившиеся по кустам. На каких-то сценах было пусто, просто лежали оставленные кем-то инструменты, на каких-то играли на народных инструментах музыканты. Походили, послушали. Там, сям. Оказалось, что на оставленных инструментах можно играть любому, кому захочется. Пожалуйста, берите и играйте! Офигительно придумано!

Обнаружили сцену с простаивающим роялем. Ну, конечно же, мама и СунОк попросили сыграть. Ломаться не стал, скинул с себя своё новое пальто, отдал держать его онни, и, поднявшись на сцену, сел за рояль. Инструмент оказался вполне себе нормальным. Помня о том, что мелодии для фильма, отданные агентству, играть нельзя, исполнил «Польку», произведения Моцарта, а потом, увлёкшись, начал импровизировать. «Очнулся», поворачиваюсь — а вокруг вдруг много слушателей. Все немногочисленные стульчики заняты, но люди стоят, слушают так, «на ногах». Мне хлопали, просили сыграть ещё. Я сыграл ещё. Мне опять с удовольствием аплодировали. СунОк поднялась на сцену, сказала всем, что я — её младшая сестра и учусь в школе Кирин. Корейцы на это сказали — «О-о!» и понимающе закивали головами. Мама была очень довольна. Не зря она меня упросила одеть школьную форму. Я не хотел, она мне уже надоела, но мама сказала, что будет «мною гордиться», идя рядом. Пришлось одеть. На улице было вчера тепло, поэтому пальто я не застёгивал, и форму было видно.

В общем, погуляли. Вернулись домой, взялись записывать с СунОк её «Ужин». Помня про то, что она — патриотка, исполнил на камеру переделанный вариант «Спина к спине». Переделал песню я в том месте, где в ней поётся о второй мировой. Заменил на слова о корейской войне. СунОк понравилось, и она решила «дать её в эфир». Песню «про пиратов» она отложила на следующий раз, сказав, что «… непонятно, зачем мне в программе такие песни? Лучше бы ты написала что-то для сказки, которую придумываешь. Какую-нибудь песенку героев…» Ну, в общем-то, как говорится, СунОк, права и разумна. Про пиратов, это только по-пьяни, где-нибудь, горло драть…

Потом неожиданно пришёл дядя. Поздравил и подарил подарок — красивый золотой кулон на цепочке с маленьким прозрачным камушком зелёного оттенка. Мне понравился. На радостях, что пришёл дядя, опять стали пить, жрать и веселиться. Навеселились до такой степени, что утрешнее понедельничное взвешивание в школе показало, что я ничуть за неделю ни сбавил, а наоборот — в плюс пошёл, что принесло мне десять минусовых балов. Та ну их нафиг с их диетами! У меня молодой, растущий организм! Какой тут может быть голодомор?

— Ой, смотрите! — доносится до меня сквозь дрёму чей-то удивлённый голос, — Снег идёт!

Какой ещё снег? — думаю я, вчера ещё только среди цветов бродил, а они — снег! Похоже, если я вчера переел, то кто-то, перекурил…

— Ой, и правда! Смотрите, смотрите! — раздаются ещё голоса и топот ног по полу, — Снег идёт! В такое время это большая редкость! Скорее идите все смотреть!

Ну что там ещё за снег? — с неудовольствием думаю я, не горя желанием вставать с нагретого матрасика, — Ну, снег. Что я, снега не видел?

— ЮнМи! — кричат мне, — Давай, вставай! Что ты там одна лежишь? Иди, снег смотри!

С неохотой встаю, иду к окну. Подхожу, смотрю. С ясного неба на землю падают большие хлопья снега… Дурдом…

(в это же время. Дом мамы ЮнМи)

Подняв голову к небу, мама ЮнМи молча смотрит на падающие белые хлопья.

— Доченька моя, родилась… — улыбаясь, негромко произносит она.

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин. Класс музыки. Идёт поверка выполнения домашнего задания. ЮнМи, сидя на стуле лицом к классу, играет на гитаре, учитель, вместе со всеми учениками, слушает. Вот, ЮнМи, добирается до конца произведения.

— Очень хорошо, — кивнув, оценивает учитель старания ученицы, — замечательный прогресс за столь короткое время!

По классу проносится шепоток. ЮнМи делает «нырок» головой, изображая поклон.

— Да, хотел спросить, — говорит учитель, — вспомнил, увидев тебя. Что за стихи ты читала на уроке литературы? Собственного сочинения. Твоя учительница была ими очень впечатлена.

— Ну… — неопределённо отвечает ЮнМи, делая движение головою, — просто как-то пришло в голову, сонсен-ним.

— Пожалуйста, прочти, — просит учитель.

— Хорошо, — соглашается ЮнМи и, встав со стула, аккуратно поворачивает гитару грифом вниз, не снимая при этом её ремень со своего плеча.

— Я сразу смазал карту будня, — декламирует она, — плеснувши краску из стакана…

Учитель внимательно слушает, скрестив на груди руки и взявшись пальцами за подбородок.

— … на флейте водосточных труб?! — заканчивает декламировать ЮнМи.

— Хм, хм, — трёт подбородок сонсен-ним и после некоторого озадаченного осмысления услышанного, спрашивает, — и о чём же эти стихи? Что ты в них хотела сказать?

Теперь задумывает ЮнМи.

— Это стихи про эту школу, сонсен-ним, — после длинной паузы отвечает она.

— О! Вот уж никак бы не подумал! — восклицает учитель музыки, — И где именно в них ты написала про школу? Объясни.

— В стихах заложен двойной смысл, сонсен-ним. В них перечислены направления обучения, имеющиеся в школе, — объясняет ЮнМи. Вот смотрите: «Плеснувши краску» — здесь речь идёт об изобразительном искусстве и художниках. «Я показал на блюде студня, косые скулы океана» — это о визажистах, стилистах и дизайнерах. «На чешуе жестяной рыбы» — декоративно-прикладное искусство и ремёсла. «Прочёл я зовы новых губ» — писатели и поэты. Ну, и в конце, музыканты — «А вы ноктюрн сыграть могли бы, на флейте водосточных труб?».

— Это что-то вроде… хоку, сонсен-ним, — поясняет она, впавшему вместе со всем классом в задумчивость, учителю, — только написанные в другой словоформе.

Учитель мотает головой.

— Пфф, — выдыхает он, и говорит, — А ведь и вправду! Очень неординарно и очень неожиданно!

В классе тоже — «выдыхают» и начинают перешёптываться. ЮнМи стоит со скромным видом.

— Что ж? — опять берётся за подбородок учитель, смотря на ЮнМи, — Раз так, то я дам тебе специальное домашнее задание. Оно будет… Написать новую песню в сопровождении гитары!

— Уууу! — гудит класс.

ЮнМи с удивлением смотрит на учителя.

— Но, господин, — возражает она, — разве это не отступление от принятой в школе программы обучения?

— Кому много дадено, с того и спрос больше, — отвечает учитель.

— Может, стоит, для начала, поговорить об этом с господином директором? Перед изменением моего учебного плана? — предлагает ЮнМи.

Скрестив на груди руки, учитель внимательно смотрит на строптивую ученицу.

— Не хочешь выполнять моё задание? — помолчав, спрашивает он.

— Не хочу, — помотав головою, спокойно подтверждает ЮнМи.

Класс замирает.

— Почему? — спрашивает учитель.

— А зачем мне это нужно? — интересуется ЮнМи, — Есть утверждённый план занятий, которому следуют все ученики. И в котором определено, кто и что должен уметь делать, и к какому сроку. К чему мне эти бессмысленные подвиги, сонсен-ним?

— Угу, — глубокомысленно угукает на это сонсен-ним, — а то, что ты можешь получить на этом больше известности, тебя это не интересует?

— В данный момент у меня достаточно известности, сонсен-ним, — отвечает ЮнМи, — считаю, что кроме усталости это мне это дополнительно ничего не принесёт.

— Значит, просто так, ты ничего делать не желаешь?

— Не хочу, — подтверждает ЮнМи и напоминает, — мы уже как-то с вами говорили на эту тему, сонсен-ним.

— Я помню, — кивает учитель и спрашивает, — а чтобы ты хотела получить в обмен на выполнение моего задания?

ЮнМи задумывается.

— Хотела бы перейти на электрогитару, — подумав, говорит она, — эта тема, уже себя исчерпала…

ЮнМи легонько стукает пальцами корпус гитары, показывая, что именно она имеет в виду. Гитара отзывается на это негромким недовольным гулом.

— Что ж, — тоже подумав, отвечает на это учитель, — твое желание выглядит неплохо. Оно показывает желание совершенствоваться в творческом плане. Конечно, по акустической гитаре тебе ещё многому нужно будет научиться, но, я вижу, что твой уровень игры уже достаточно высок, чтобы разрешить тебе дополнительно заниматься на другом инструменте…

— Дополнительно? — удивляется ЮнМи.

— Да, — кивает учитель, — ты же только что сама сказала, что есть утверждённый план занятий.

— Спасибо, — благодарит ЮнМи, — я как-нибудь… Потом.

— Потом? — удивляется теперь учитель.

— Угу, — кивает ему ученица, — сейчас я лучше посплю пару лишних часов, сонсен-ним.

— Пффф… — неодобрительно выдыхает класс.

— Как хочешь, — пожимает плечами учитель, — но, если ты вдруг передумаешь, то учти. Твоя песня должна вызвать эмоции и удивить так же, как меня удивили твои стихи. Тогда я буду считать твоё задание выполненным, и ты приступишь к обучению на электрогитаре.

— Мне кажется, что мне не удастся вас удивить, сонсен-ним, — кланяется ЮнМи, — ничем.

(Сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Вы уже видели новые клипы «Stars JUNIOR»?!

(**) — Я — да!

(***) — Я ещё нет.

(*) — Скорее смотри! Это просто нереальный комбек!

(**) — Точно! «Stars JUNIOR» показали лучшее, что было до них на эстраде!

(*) — Я посмотрела уже десять раз каждый клип!

(**) — А я — пятнадцать!

(*) — Ах ты, вредная! Если бы мне не нужно было идти на занятия, я бы больше посмотрела, чем ты!

(***) — Божечки мои, что же там такое?

(*) — Просто безумие! Все пишут, что не ожидали такого и что это точно — all-kills!![43]

(***) — Я заинтригована. Занятия закончатся — обязательно посмотрю.

(**) — Смотри прямо сейчас! Занятия, подождут!

Время действия: вторник, утро

Место действия: агентство «FAN Entertainment», КиХо и ЁнЭ.

— ЁнЭ! — обращается к своей подчинённой заместитель директора агентства.

— Да, господин КиХо! — с готовностью отзывается ЁнЭ.

— Тебе задание…

КиХо берёт со своего стола несколько толстых, сброшюрованных в альбомы, пачек бумаги и перекладывает их на его край.

— Вот, — говорит он, кивком указывая на них, — наконец готов сценарий к фильму. Возьмёшь его и отвезёшь в Кирин, ЮнМи. Её реплики выделены маркером. Пусть прочтёт. Съёмки начнутся в понедельник. Первая репетиция — в субботу. Ещё, вот её график. Твоя задача — следить, чтобы она его выполняла…

— Да, господин заместитель, — кланяется ЁнЭ, видя, что начальник замолчал и ждёт её реакции, — я всё сделаю.

— Хорошо. Встретишься в школе с господином ДонХё. Передашь ему один экземпляр расписания ЮнМи…

— Да, господин…

— В ответ, он передаст тебе её табель. Он знает. Господин президент СанХён хочет знать, как она учится не с чьих-то слов, а по её табелю успеваемости.

— Да, господин…

— После того, как ЮнМи прочтёт сценарий, она должна будет запомнить свои реплики. К съёмкам она должна всё запомнить, ЁнЭ!

— А… а..?

— Что — а?

— Так ведь времени почти не осталось, сонсен-ним! Когда же она их выучит?

— Это твои проблемы как стафф-менеджера. Твой артист должен быть всегда подготовлен к выступлению. Не давай ей спать, договаривайся со школой, чтобы её отпустили ещё с каких-нибудь занятий, делай что хочешь, но это должно быть выполнено! Ты меня поняла?

— Да, господин КиХо, — печально произносит стажёрка, смотря на толстую стопку сценария и понимая, что это будет её провал, — поняла…

— А раз поняла — действуй!

Время действия: вторник, позже

Место действия: метро

В одном из вагонов несущегося под землёю состава, одною рукою схватившись за поручень, чтобы не упасть, а другою рукой держа перед собою раскрытую папку, первый раз в своей жизни читает сценарий любопытная ЁнЭ.

— Ну, ничего себе! — вслух произносит она, подняв голову от текста, — Так вот кто, оказывается, написал эту песню! Теперь понятно, почему СыХон так себя вёл. Он знал об этом! Надеется, что моя трени напишет ему песню? Хитрый какой!

Время действия: вторник, ещё позже

Место действия: школа Кирин. Выйдя от господина ДонХё, по коридору, движется ЁнЭ, в одной руке держа сумку со сценарием, а в другой — только что полученный табель ЮнМи, который она внимательно разглядывает.

— Ну, ничего себе, — бормочет себе под нос ЁнЭ, при этом удивлённо качая головой, — английский, японский, китайский, музыка, история, математика… Одни высшие балы! Ей определённо есть чем гордиться! Но что же у неё такое с корейским языком и литературой? Она что, их совсем не знает? Пфф… Ну и дела! Хореография… Откуда у неё такой минус? Она что — безногая? … Вокал, вообще прочерк… Какой же из неё айдол, если она ни петь, ни танцевать не умеет? Вот оно что… Агентство дало мне бесперспективную… А я-то ещё, дура, радовалась, как у меня удачно всё сложилось… Божечки мои! А с дисциплиной-то у неё что такое?! МИНУС 573 балла!! Аджжжж… Что нужно было сделать, чтобы столько получить?! Ну, всё! Теперь меня точно с работы выгонят, из-за неё!

…

ЁнЭ, идя по коридору в печальных думах, подходит к последней двери справа, там, где ей сказали, должна быть сейчас ЮнМи. Подходит и видит, что табличка, вверху на двери, на которой должен быть написан номер класса, закрыта листком бумаги, вставленным между нею и дверью. «Пак ЮнМи» — крупными буквами написано на нём. ЁнЭ несколько секунд растеряно хлопает ресницами, пытаясь понять, что это может значить. Потом она делает шаг вперёд, подходя вплотную к двери, и приподнимает рукою листок за край, желая прочесть то, что написано под ним на табличке. «Класс отстающих» — гласит краткая, прочитанная ею, надпись.

— Божечки мои… — шепчет ЁнЭ, выпуская из пальцев листок.

Взявшись рукою за ручку двери, она тихонько поворачивает её и, немного приоткрыв, осторожно заглядывает в класс, тут же натыкаясь глазами на внимательный взгляд ЮнМи.

— Здравствуйте, сонбе, — кивнув, приветствует она своего стафф-менеджера, — Рада вас видеть, но позвольте спросить, что привело вас в эту обитель скорби?

…

Сижу, читаю принесённый ЁнЭ сценарий. Моя «мелкая начальница», нахохлившись, сидит на стульчике, вытащенным мною для неё из кучи старой мебели и с мрачным видом оглядывается по сторонам, явно чувствуя себя некомфортно.

— Разве тебе не неприятно находится среди мусора? — подаёт она голос, — Ты же девушка!

— Весь мусор, который дурно пах, я выкинула, — отвечаю я, переворачивая страницу, — остался один не вонючий декор. Наличие мусора — это условие договора пользования этим помещением, сонбе.

Наклонив голову к плечу, сонбе обдумывает мой ответ.

— Но, ты же тут одна? — подумав, спрашивает она.

— Ну и что? — отвечаю я, переворачивая следующий лист, — Маньяков в школе не водится. Если вы про то, что мне страшно, то мне — не страшно.

— Разве тебе не дискомфортно, в одиночестве?

— Абсолютно, — отрицательно мотаю я головой, не отрываясь от чтения.

— Да?… Странно…

— Скажи, — помолчав, вновь спрашивает ЁнЭ, — я видела твой табель. Дисциплина у тебя просто ужасная. Что ты сделала такого, чтобы оказаться здесь?

— Разошлась с администрацией в трактовке пунктов правил поведения школы, — глубокомысленно отвечаю я.

— Каких именно? — вновь после паузы, интересуется ЁнЭ.

— Они утверждали, что я не имела права продавать выигранную в карты одежду проигравших. Хотя в школьных правилах запрета на это нет.

Подняв голову от чтения, с интересом смотрю на реакцию ЁнЭ на мои слова. Та сидит, открыв рот, и смотрит на меня во все глаза.

— Я им это легко доказала, — говорю я, — но администрация не смогла признать свою неправоту и отправила меня в «карцер». Сюда.

— Ты играла в карты на раздевание? В Кирин?!

— Правилами школы это не запрещено, — отвечаю я, — а мне было нужно. Я как-то совершенно несправедливо попадала в рабство к парням, нужно было из этого выбираться.

— Так ты ещё с парнями играла на раздевание?!

— Ну да, — говорю я, — а что такого? Трусы остались на них, так что всё, было прилично…

— Прилично?!

— Сонбе, — говорю я, — судя по вашим эмоциям, у меня создаётся впечатление, что вы на стороне ангажированной администрации, которая не в состоянии внятно написать правила поведения для своих учащихся. Разве вы не должны быть на моей стороне? Вы ведь мой стафф-менеджер?

— На твоей?! Стороне?! — подпрыгивает на стуле ЁнЭ, — Да меня вот-вот выгонят из агентства с такой трейни как у меня! Я только обрадовалась, что нашла работу, а у тебя успеваемость — минус 573 балла!

— Что, правда, что ли? — удивляюсь я, — Хм… действительно, многовато… Госпожа ЁнЭ, а почему вы думаете, что вас из-за меня уволят?

— Потому, что у тебя плохие результаты в школе! И ты не умеешь ни петь, ни танцевать! Какой из тебя айдол?!

— Ну, с танцами, у меня действительно, не очень, — кивнув, признаю я указанный мне недостаток, — но, я учусь. Чему-нибудь да научусь. Петь я буду хорошо, но позже. Когда закончится мутация голоса. А школьные оценки… У меня почему-то есть подозрение, что никакого отношения к моему будущему они не имеют. Так что, сонбе, не печальтесь. Не всё так плохо, как кажется. Господин СанХён опытный организатор и умеет считать деньги. Подумайте, стал бы он их тратить, нанимая персонального менеджера для человека, на которого у него нет планов?

ЁнЭ «сурово» задумывается.

— Госпожа, — говорю я, обращаясь к ней, — не нужно так сильно думать. У вас от этого мрачное выражение лица. Когда вы улыбаетесь, вы гораздо красивее. Вообще, вы — красивая девушка. Мне нравится, что у меня такой менеджер.

— Ты ещё школьница и не понимаешь! — разворачиваясь на стуле ко мне, пылко возражает она, — Это моё первое место работы! Меня взяли с испытательным сроком! И я уже один раз ошиблась! Президент СанХён сказал, что ещё одна моя неудача, и он меня выгонит! А тут ты! В карцере! Что будет, если президент узнает об этом?

— А что будет? — удивляюсь я, — Президент СанХён не так давно сидел примерно там, где вы сейчас сидите и вроде бы даже на том же стуле… Он знает, как у меня тут идут дела. Директор школы — господин СокГю его друг и я тут полностью у него под колпаком. Так что, что-то вы не то себе нафантазировали, госпожа менеджер.

— Так президент всё знает?! — неподдельно изумляется ЁнЭ, — И он от тебя не отказался?

— А зачем ему от меня отказываться? — не понимаю я, — Я приношу агентству деньги. Зачем меня выгонять? Ругать и учить меня будут, а выгонять — вряд ли. Раз вы моя сонбе, то вы должны знать, кто написал песню «Bye Bye Bye», попавшую в Billboard?

Подумав, ЁнЭ кивает.

— Да, знаю, — говорит она, — это ты её написала.

— И нынешний комбэк «Stars JUNIOR». «Growl» и «Sorry, Sorry» — это тоже мои песни.

— Твои-ии? — изумляется ЁнЭ, — Это, что… правда?

— Правда, — киваю я, — поэтому, в ближайшее обозримое будущее меня не выгонят.

— О-оо! — издаёт звук ЁнЭ, с уважением окидывая меня взглядом и смотря при этом на меня как-то по-новому.

— Так что, сонбе, не переживайте, — говорю я, — вам, главное, с президентом и со мною не поругаться, и никто вас работы не лишит.

— Может быть, я могу помочь тебе с корейским языком? — обдумав услышанное, предлагает мне ЁнЭ, — В университете у меня были хорошие результаты.

— Спасибо, сонбе, но мне это не нужно, — благодарю я, отказываясь, — не вижу смысла тратить время на правильное вырисовывание букв. Лучше договоритесь, чтобы меня прямо сейчас отпустили из школы. Я начала читать сценарий и по прочитанному у меня уже есть вопросы. Хочу обсудить их с президентом СанХёном.

ЁнЭ задумывается.

— А что у вас была за неудача, сонбе? — спрашиваю я ЁнЭ, подумав, что неуверенность в доставке меня пред светлые очи СанХёна, связана, наверное, с ней.

— В агентстве мне поручили позвонить в «Golden Pales», — помявшись, отвечает ЁнЭ, — обсудить условия контракта для твоего выступления на дне рождения повара. А владелица, госпожа ХёБин отказала и ещё разорвала все контракты с «FAN Entertainment». Президент СанХён очень ругался…

Понятно…

— У госпожи ХёБин бывают внезапные озарения, — говорю я ЁнЭ, — не стоит предавать этому большого значения.

— Ты её знаешь?!

— Как-то мы вместе работали, — шучу я.

А какого чёрта она туда звонила? — неожиданно приходит мне в голову мысль, — я, вроде бы, никаких договоров не подписывал, чтобы они вот так контролировали мои шаги?

— Сонбе, — спрашиваю я, — а почему вы звонили «Golden Pales»? Для чего?

— Но ведь ты же трени? Есть порядок и правила заключения контрактов агентства и заказчиков. Их нужно выполнять.

Угу! Как я и подозревал! Я ещё, как говорится, и ручку для подписи не достал, а на меня уже запрыгнули и поехали. Пфф… Это не дело, потому, что фигня будет. Она уже есть. Агентство с ХёБин поругалось, и выходит, что и со мною, она как бы, тоже, в конфронтации… Хотя я — ни сном, ни духом, да вообще, меня там даже не было! А ХёБин не последний человек в этой деревне, и общались мы с ней, до этого, нормально. Зачем мне такие подставы на пустом месте? Нужно было тогда, в агентстве, когда мы с СанХёном на эту тему говорили, сказать ему, что как-то он, не того. Просто в голову тогда не пришло. Фильм, личный менеджер, то, да сё. Заболтал он меня. Да ещё с этой школы, голова плохо соображает. Напихиваешь в неё целый день, напихиваешь. Мозг, вместо того, чтобы думать, занимается тем, что «запиханное», по полочкам у себя раскладывает… Не. Нужно с СанХёном поговорить. А то он что-то много сразу на себя взял…

ЁнЭ смотрит на меня, собираясь видно спросить, почему я молчу, но в этот момент дверь в класс распахивается и внутрь залетает возбуждённый ХаНыль с фотоаппаратом на шее. Быстро здоровается с ЁнЭ, изображая что-то типа поклона, и бросается ко мне, даже не сделав попытки извиниться за вторжение и за прерванный разговор.

— ЮнМи! — кричит он, — Быстро вставай! Агентство «VELVET» хочет получить твоё портфолио!

— Это кто такие? — озадачиваюсь я, даже не делая попытки приподнять со стула свою задницу.

— «VELVET»! Это крупное модельное агентство. Им понравились снимки, который я им выслал! Те, на которых ты в пальто! Помнишь, которые мы снимали? Они заинтересовались твоим лицом!

Озадаченно смотрю на «дымящегося» от переизбытка внутренней энергии ХаНыля, потом перевожу взгляд на удивлённую ЁнЭ.

— Сонбе, — спрашиваю её я, — а вы случайно не знаете, как правильно сделать — портфолио?

Время действия: тот же вторник, после обеда

Место действия: «FAN Entertainment», перед столом президента стоят КиХо и ЁнЭ.

— Какое ещё, портфолио? — облокотившись локтями на стол и пожавшись вперёд на кресле, недовольно спрашивает СанХён у стоящей перед столом ЁнЭ, — Кто хочет?

— Агентство «VELVET», господин президент, — робко сложив перед собою опущенные ручки, неуверенно повторяет ЁнЭ, — это крупное модельное агентство. Они заинтересовались…

— Это они-то — крупные? — перебивая подчиненную, восклицает СанХён, — Жулики мелкие они, а не крупное агентство! Три рекламных контракта у меня увели и опять рот свой разевают?!

— Эээ… я не знаю, господин президент, — испуганно «постреляв глазами» по кабинету в попытке сообразить, что говорить дальше, произносит ЁнЭ.

— Что ты не знаешь? КиХо!

— Да, господин президент!

— Свяжись с этими мошенниками и узнай, чего они хотят. Отправь им письмом наше согласие на совместную работу с уверениями в вечной любви и дружбе, пусть они им подавятся! Что со «Stars JUNIOR»?

— В пятёрке топовых чартов, после первых суток дебюта, в трёх — первые места. В двух — вторые, сонсен-ним.

СанХён задумывается, взявшись рукою за подбородок.

— ЁнЭ, ты привезла табель ЮнМи? — спрашивает он, после непродолжительного молчания.

— Да, господин СанХён! Вот…

ЁнЭ торопливо открывает папку, которую держит в руках и, достав оттуда листок бумаги, с поклоном, двумя руками, зажав папку под мышкой, подаёт его президенту.

— Пфф… — взяв листок, недовольно выдыхает тот и откидывается на спинку кресла, приступая к его изучению.

— Плохо, — говорит он, спустя примерно полминуты и кидает табель на стол, — не танцует. КиХо!

— Да, господин президент?

— Если «VELVET» покажет, что намерения у них серьёзные, предложи вместо ЮнМи им кого-нибудь другого из наших мемберов.

— Будет сделано, господин президент!

— И… с ЮнМи… Пожалуй, нужно срочно подписывать с ней нормальный контракт. Не нравится мне, что вокруг неё крутиться всякие начинают.

— Да, господин президент.

— ЁнЭ!

— Да, господин президент!

— Договаривайся с Кирин, чтобы ЮнМи отпустили с занятий. Завтра. И вези её сюда. Буду с нею разговаривать о контракте.

— Будет сделано, господин президент!

— Делай!

Время действия: среда, около полудня

Место действия: «FAN Entertainment», кабинет президента агентства

— Меня этот вариант не устраивает, — недовольно говорит ЮнМи, кладя на стол листки договора.

— Чем? — коротко спрашивает СанХён.

— Сроком действия, сонсен-ним. Я не буду подписывать контракт на восемь лет.

— Почему? — буравит взглядом ЮнМи президент агентства.

— Слишком долго. Через восемь лет мне будет двадцать шесть. Это очень много, сонен-ним.

Сонсен-ним секунд пять смотрит в глаза ЮнМи, та смотрит в его, не отводя взгляда.

— Это стандартный контракт, — говорит он.

— Вполне возможно, — не отрицает ЮнМи, — но, он мне не подходит. Господин СанХён, давайте я скажу прямо, чтобы не терять время. Я никогда не подпишу контракт на столь длительное время. Я собираюсь работать, а не сидеть восемь лет в ожидании — разрешит мне агентство дебют, или, не разрешит? Я не желаю оказаться в безвыходной ситуации, когда от меня ничего не зависит.

— Как это от тебя — ничего не зависит? — удивляется СанХён, — Как раз от тебя всё и зависит. Будешь стараться, будет дебют.

— Понятие «стараться», сонсен-ним, вещь, весьма относительная. Я вот стараюсь с танцами, а результата — нет. И что, мне теперь восемь лет — стараться, пока срок контракта не закончится?

— А что ты хотела? — опять удивляется СанХён.

— Индивидуального подхода, — отвечает ЮнМи, — максимальное использование сильных сторон и сокрытие слабых.

— Я тебе предлагал работу композитора? А?

— Да, предлагали, — кивая, подтверждает ЮнМи.

— Но ты захотела быть айдолом. Я согласился. А айдол должен обладать набором определённых навыков, из которых у тебя нет никаких. Теперь ты предлагаешь мне отменить все назначенные правила и начать придумывать тебе что-то уникальное. Почему я вдруг должен это делать?

— Потому, что это позволит быстрее начать зарабатывать деньги и мне и вам, сонсен-ним.

— В этом агентстве решаю я, кто и когда будет зарабатывать, — с нажимом на слова «решаю я», произносит СанХён.

— Мне кажется, что наш разговор ушёл в сторону, сонсен-ним, — помолчав, говорит ЮнМи, — я пытаюсь объяснить, почему срок в восемь лет для меня не подходит.

— Я не понимаю тебя.

— Мне не нравится, когда за меня принимают решения, не поставив меня в известность.

— Когда это было?

— Когда вы звонили в» Golden Pales» заключать договор о моём выступлении. Я с вами не заключала никаких договоров, сонсен-ним, а вы уже взялись мною распоряжаться. Почему мне не стоит ожидать такого же в течение восьми лет контракта? Дебюта не будет, будет только написание для вас песен!

— Что ты за чушь только что сказала?

— Если вам это кажется чушью, то мне — нет!

— Так, — произносит президент, подаваясь вперёд и опираясь локтями о стол, — мне начинают надоедать твои капризы. Бери контракт и иди, показывай его маме!

— Не буду я ничего брать! Это не контракт, а фигня какая-то!

— Фигня?!

— Фигня!

— Тогда иди отсюда и больше не приходи!

— Ну и пойду!

— Вот и иди! А когда успокоишься, подумай о том, что там, куда ты собралась, света нет. Огни только тут.

— Ха! Я зажгу там свои!

— Всё! Свободна!

Время действия: чуть позже

Место действия: «FAN Entertainment», приёмная перед кабинетом президента агентства. В приёмной находятся секретарша и ЁнЭ, последние несколько секунд озадаченно прислушивающиеся к невнятным отголоскам разговора на повышенных тонах, ведущегося за президентской дверью. Наконец дверь в кабинет распахивается и в приёмную порывисто входит злая и раскрасневшаяся ЮнМи.

— Эээ… Что? — подскакивает со своего стула ЁнЭ.

— Всё! — грубо отвечает ей ЮнМи и устремляется мимо, на выход.

ЁнЭ и секретарша, тоже вскочившая на ноги, непонимающе смотрят ей вслед, потом, переглядываются, не зная, как им быть. Секунд пять спустя из своего кабинета выходит СанХён. Оглядев приёмную и двух растерянных женщин в ней, он внезапно кривится.

— Дай воды, — говорит он секретарше, подходя к её столу и доставая из кармана лекарства.

В полном молчании СанХён принимает лекарство, запивая его водой.

— Эта талантливая молодёжь кого угодно в гроб загонит, — ставя пустой стаканчик на стол, говорит он, выдыхая и обращаясь ЁнЭ, — никакого здоровья не хватит…

— А что случилось, господин президент?! — испуганно восклицает ЁнЭ.

— Твоя подопечная не хочет подписывать стандартный контракт, — отвечает ей тот, — видите ли, она уже звезда! Стандартный ей, не подходит. Ей нужен — эксклюзив.

— Да как… да как же так?! — разводя руками не находит слов ЁнЭ, в мыслях уже прощаясь с работой, — Как она могла так неблагодарно поступить? Вы ведь столько сделали для неё…

— Вот так… — неопределённо произносит СанХён, прислушиваясь к своим болевым ощущениям, — «FAN Entertainment» для неё слишком мелок. Пошла зажигать свои звёзды.

— Какое легкомыслие! — качая головой, осуждает ЁнЭ убежавшую ЮнМи, — И что теперь делать, сонсен-ним?

— Подождём, — слегка пожимает плечами тот, — посмотрим, что будет дальше.

Время действия: этот же день, ближе к вечеру

Место действия: школа Кирин. Класс дополнительных занятий.

— Волосы модели, — говорит преподаватель, — они словно несчастные солдаты штрафного батальона, всегда на передовой. Если вы не будете их беречь и ежедневно правильно ухаживать за ними, то, в конце-концов останетесь с жалкой паутинкой на голове, вместо сверкающего великолепия, притягивающего восхищённые взоры. И с вашей карьерой модели будет покончено. А как правильно ухаживать за волосами я сейчас вам расскажу. Постарайтесь записать всё, что я говорю. Это обязательно вам пригодится…

Открываю тетрадь, беру ручку, готовлюсь записывать. Еле сижу. Опять эти чёртовы «праздники». Сегодня, поцапался с СанХёном. Чёрт! Скорее всего, большей частью, из-за них! Из-за «праздников»! Хеееииии…

… Всегда используйте кондиционер для волос перед работой, — начинает неторопливо говорить преподаватель, с расчётом на то, чтобы за ней успевали записывать, — небольшое его количество нанесите на кончики. Это спасет ваши волосы. Если вы работаете в Китае, то смело лейте средства для термозащиты…

Китай, похоже в, аду находится… Без термозащиты — не входить… СанХён ещё тот, наглый тип. На восемь лет контракт он мне приготовил! Ага, щассс! Разбежался! Калоши вот только одену… Пурпурные… И поскачу.

…

— Не ложитесь спать с волосами, обильно политыми фиксирующими средствами, потому что лак для волос раздражает кожу головы и сушит кончики волос. Как бы вы не устали, подарите 10 минут своим волосам, не забывайте при этом использовать кондиционер…

Всем блин, что-то надо от меня. Этим — десять минут, тому — восемь лет подари! Кто бы мне чего подарил! Хотя бы десять минут сна дополнительно!

…

— Очень хорошим средством для волос являются растительные масла: оливковое, репейное, кокосовое, масло дерева ши. В выходной нанесите любое из этих масел на волосы и укутайте голову, одев шапочку для душа или банальный пакет. Масло нужно наносить на кожу головы…

Да! Заведу себе шапочку из алюминиевой фольги! Буду ходить — отражать все сигналы, идущие в мою голову. Буду спокойный, как удав. Чёрт, проклятые месячные! С СанХёном можно было и не доводить дело до ругани. Но меня конкретно взбесило, что он пёр, как танк. Иди, бери, подписывай! Я ему что, «тренька» какая-то? Тссс… Тихо, тихо… Я спокоен, я спокоен…

…

— Если вам нанесли очень жирное средство на волосы и его не получается смыть шампунем, вам поможет средство для посуды! Как бы это жутко не звучало, иногда, это единственный выход. После такого «мытья» маска для волос обязательна…

Что, правда что ли? Вот уж, госппподи, секреты модельного бизнеса… Что жирный противень после мяса, что голова, после съёмки. Всё одинаково моется, средством для посуды…

…

— Никогда не соглашайтесь на неожиданные идеи парикмахеров без разговора с вашим принимающим и материнским агентством. Покраски, стрижки, тонирование, любые манипуляции, меняющие ваш внешний вид более, чем на время ваших рабочих часов, должны быть обговорены. Даже если вам с ангельской улыбкой говорят, что все вернут, как было.

Тссс… Точно верить никому нельзя! Все думают только о своём профите!

…

— При первой возможности купите профессиональный шампунь и кондиционер. При работе моделью, обычные средства ухода уже не подойдут. Очень хороши аптечные шампуни, но не в стиле «Лошадиная сила» или «Бычий глаз», а известных в мире производителей, использующих натуральные компоненты… Соблюдая эти простые советы вам удастся сохранить здоровье ваших волос и возможно поможет «забукировать» крупную рекламную компанию!

Ну и ладушки! — с неожиданно появившимся настроением думаю я, ставя точку в конце последнего предложения, — Не пропаду. Куплю профессиональный шампунь, помою им голову, схожу в «VELVET», за… Как там, она сказала? «За… забукирую» рекламную компанию и буду сидеть, денюжки считать! А СанХёну пришлю свою фотографию с высунутым языком! Пусть на стену повесит… Чёрт! Что за бред мне лезет в голову?

— ЮнМи, — неожиданно раздаётся рядом со мною голос преподавательницы, бродившей во время своего рассказа по классу между партами, — что ты там такое — пишешь?

Понимаю голову. Учитель стоит рядом со мною и с высоты своего роста смотрит в мою тетрадь. Не понимаю её вопроса. Опускаю голову, смотрю в тетрадь. Текст, как текст…

— То, что вы говорили, то и записала, сонсен-ним, — говорю я.

— Но… это вроде не корейский язык? — спрашивает она, протягивая руку к тетради.

— Эээ, — да, — спохватившись, отвечаю я, — это английский.

— Английский? — беря в руки тетрадь, удивляется учительница, — Почему ты пишешь на английском?

Потому, что у меня не хватает терпения рисовать эти чёртовы заборы из палочек!

— Просто так получатся быстрее, сонсен-ним, — честно отвечаю я и решаю добавить немного лести, — я просто хотела записать всё, что вы говорили, сонсен-ним, а на корейском я пишу медленно…

Сзади кто-то насмешливо хмыкает.

— Тебе нужно больше внимания уделять корейскому языку, ЮнМи, — мягко говорит учительница, кладя мою тетрадь назад на парту, — скоро экзамен. А корейский язык — обязателен.

— Да, сонсен-ним, — подняв голову, обещаю я, — я буду стараться.

— ЮнМи, — смотря на меня сверху, задаёт мне вопрос учительница, — я смотрю, ты вообще не пользуешься косметикой. Почему?

— Знаете, сонсен-ним, — пытаюсь отшутиться я, вспомнив анекдот из интернета прошлой жизни, — я тут сделала небольшое наблюдение. Расстёгиваешь на блузке ещё одну пуговицу — и всё! Глаза можно не красить!

Секунды две спустя, сзади и с боков — насмешливо фыркают. Учительница переводит взгляд на мою грудь, потом, снова смотрит мне в глаза.

— Мне кажется, — с улыбкой говорит она, — что твоё наблюдение, пока к тебе особо не применимо…

После её слов вокруг начинают смеяться. Пфф… Черти полосатые…

— У тебя есть вопросы по сегодняшнему материалу, ЮнМи? — продолжая с улыбкой смотреть на меня, спрашивает учительница.

— По сегодняшнему — вопросов нет, сонсен-ним, — отвечаю я, — а можно мне задать вам вопрос несколько не по теме?

— Что ты хочешь спросить?

— Сонсен-ним, агентство «VELVET» пригласило меня на просмотр. Что мне нужно взять с собою ещё, кроме портфолио?

Секундная пауза тишины в классе, потом — звук дружно размыкаемых множества челюстей и грохот от одномоментного их удара в парты.

Не обращая внимания на наступивший в классе Армагеддон рушащихся самомнений, невинным взглядом смотрю на учительницу, ожидая её ответа.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: школа Кирин. Кафе. За одним столиком сидят ЮнМи и ХаНыль.

Ммм… еле сижу. Идея завернуть, попить чайку, по дороге в комнату — была дурацкой. Не нужно было останавливаться. ХаНыля откуда-то черти принесли. Сидит, тоже меня воспитывает. Почему меня все — воспитывают? Они что, все умнее меня, что ли?

— Зачем ты всем рассказала про «VELVET»? — наклонившись ко мне, шипит будущая звезда мгновенных репортажей, — Ты что, ничего про приметы не знаешь? Разве можно что-то говорить, до того, как контракт не подписан?

Да знаю я, знаю, про приметы. Но уж больно девчонки на занятии подленько хихикали. Так захотелось им нос утереть! Как сказал про «VELVET», враз, заткнулись…

— Это выглядит как глупое хвастовство… — продолжает шипеть ХаНыль.

Ну, да, так оно и есть, — возя пальцем по столу, внутренне соглашаюсь с ним я, — и что теперь? Сдохнуть, что ли?

— Должны же у меня быть какие-то радости в жизни, — подняв взгляд от стола, говорю я набирающему в грудь новую порцию воздуха ХаНылю и смотрю на него, — они меня не любят, я их тоже не люблю. Пусть завидуют.

То ли от моего взгляда, то ли от моих слов, ХаНыль закашливается. Жду, пока он сможет говорить.

— Кх, кхк, кхе — заканчивает он бороться с удушьем и, взяв свой стакан, запивает кашель соком.

— Кто тебя не любит? — спрашивает он, начав нормально дышать.

— Все… — печально говорю я, — такая вот, безнадёга…

— Что-то случилось? — поглядев на меня секунд пять, спрашивает ХаНыль.

— Да нет… — делая неопределённый жест рукою, отвечаю я, — просто настроение паршивое. Знаешь, этот стишок?

Бывает в жизни так паршиво, Что даже чай не лезет в глотку, А лезет в глотку только пиво, Которым, запиваешь водку…

— Два ты что? С ума сошла?! — пригнувшись к столу, опять яростно шипит на меня собеседник, — Какое пиво?! Какая — водка?! Из школы вылететь хочешь?

— Уж и помечтать нельзя, — вздохнув, отвечаю я ему, — Ладно. Сказала да сказала. Что теперь?

— Как теперь тебе из школы выходить, вот что? — всё так же тихо, спрашивает ХаНыль, — Приглашение у тебя на учебный день. Тебя ведь не отпустят!

— Почему это? — не понимаю я.

— Это не уважительная причина. Если бы ты работала в каком-нибудь агентстве, то да, разрешили бы. А так, ты просто школьница и должна выполнять школьные правила.

— А что, школьницам нельзя искать работу? — удивляюсь я.

— Не во время учёбы — сколько хочешь! А так — нет!

— А-аа… — издаю я неопределённый звук, знакомясь с ещё одним местным маразмом и киваю, — понятно…

— Если бы ты не сказала всем, — опять переходит на зловещее шипение ХаНыль, — то можно было бы как-то потихоньку попробовать договориться. Администрация — не звери. А теперь все девчонки будут за тобою следить, чтобы ты выполняла правила! Понятно, что натворила?

— Аа-а… — вновь меланхолично издаю я звук одинокого нарвала, одиноко и от этого, пофигистически, замерзающего в холодном море.

Пойду-ка я, лучше, полежу, поясницу погрею. В гробу я видал все эти интриги Мадридского двора!

В этот момент кто-то выкручивает громкость настенного телевизора, похоже, на полную.

«… новости культуры. Неожиданно интересный видеоматериал был найден сотрудниками нашей телевизионной компании, снятый кем-то в Большом сеульском парке…» — внезапно орёт телевизор голосом молодой симпатичной ведущей так, что все, кто есть в кафе, вздрогнув от неожиданности, оборачиваются к нему.

«… сняли, как молодая девушка играет на рояле. Судя по форме, в которую она одета, это учащаяся школы Кирин…»

Изображение на экране телевизора укрупняется, и становится чётко видна ЮнМи, с мечтательным выражением на лице, музицирующая на рояле.

Так это же я! Когда мы в зоопарк ходили!

«… высокий уровень исполнения, собрал множество слушателей…»

Камера отъезжает, беря общий план, и становится видна большая толпа зрителей, внимающих музыке.

Пфф… — как-то вроде не было, там столько народу… Или это оператор, умеючи, так снял, что создал эффект массовки?

«… радует, что школа Кирин, не только продолжает удерживать высокие стандарты музыкального образования, но и уделяет немало внимания и сил правильному воспитанию своих учеников, прививая им желание нести и делиться прекрасным с людьми, где бы они не находились…»

Подобрав отвисшую челюсть, ХаНыль поворачивается от телевизора ко мне, а дикторша продолжает рассказывать.

«… Неожиданно, в интернет-канале, в котором выкладываются и обсуждаются видео-ролики, и откуда было взято это видео, среди зрителей возник спор по поводу — что именно исполнила ученица Кирин? Несмотря на хорошее качество записанного звука, пользователям сети не удалось прийти к однозначному мнению. В качестве аргументов многие из них приводят фрагменты произведений известных классиков, но, загадка пока не разгадана. Вполне возможно, что эта композиция была сочинена самой исполнительницей, и в стенах школы Кирин появился новый композитор, способный поставить мировую славу Кореи в один ряд с Европейскими и Американскими музыкальными гениями. Будем надеяться, что это так и будем ждать новых произведений. А пока, спор на интернет-канале не утихает, набрав за одни лишь сутки, больше восьми тысяч уникальных комментариев, в том числе и из-за рубежа…»

— Пойду я, — говорю я ХаНылю, и встав, боком, боком, тихонько выбираюсь из-за стола, всем телом ощущая обращённые на меня взгляды, — у меня живот… болит…

(в это же время. Казарма морской пехоты)

— Эй, кто-нибудь, позовите ЧжуВона! Эй, предводитель, скорее иди сюда! Тут по телевизору твою девушку в парке показывают!

(в это же время. Дом ЧжуВона)

— Не слишком ли много этой девчонки становится в телевизоре? — ставя со стуком чашку на деревянный столик, с неудовольствием произносит бабушка.

(в это же время. Дом ЮнМи)

— СунОк! Иди скорее сюда! Твою сестру показывают по телевизору! — повернувшись к входу в прихожую, кричит в двери мама ЮнМи, сидя на полу, — И нас с тобою тоже!

(в это же время. Дом директора школы Кирин)

— Кто заказал ролик на телевидение? — озадаченно спрашивает сам у себя директор школы, — Я? Не помню…

(в это же время. Квартира президента «FAN Entertainment»)

СанХён озадачено смотрит на телевизор.

Время действия: четверг, утро

Место действия: школа Кирин.

Сижу, проверяю комплектность уложенного вечером в сумку, сверяясь со списком. Что должно быть в сумке у модели? Да дофига всего! Вчера, задав преподавателю конкретный вопрос, получил конкретный ответ. Значит так. В сумке у модели, идущей на кастинг, должно быть следующее. Первое — переносной компьютер со своим фотографиями и портфолио. Поскольку у меня приличного ноута нет, как и большого числа фотографий, заменяю его на «живые», отпечатанные на бумаге фото, взятые у ХаНыля. Тем более, что учитель сказала, что многие люди в агентствах предпочитают как раз фото, чтобы видеть истинные цвета. Это, раз. Второе — «композитка». До того, как это слово не было произнесено, и я и не подозревал о существовании в мире такой штуки. Залез в интернет, выяснил, что «композитка» или, «композитная карточка», должна быть у каждой модели и является её визиткой. Если говорить по-простому, то это несколько фотографий, скомбинированных на одном листе. Так, сяк, наперекосяк. Задачей этой мозаики является привлечение внимания возможного работодателя. Поэтому, рекомендуется включать в эту карточку самые лучшие и оригинальные фото, чтобы выделится на общем фоне. Моделей много, готовых им платить — мало. Дело понятное. «Композиткой» я тоже напряг ХаНыля, дав ему команду — «налепи, чего-нибудь! Там разберёмся!». Думаю, для первого раза такое дилетантство — сойдёт. Тут задача не контракт получить, а просто на разведку сходить. Уж больно заинтересовало меня возможность получения денег ничего не делая. До сих пор не представляю — как это? Это, два.

Третье — туфли на высоком каблуке! На любой кастинг модель должна заходить на каблуках. По городу можно бегать в чём угодно, хоть босиком, но перед дверью к клиентам надо переобуться. Пфф… С туфлями дело не выгорело. Никогда ведь не носил! «Стрельнул» для пробы у соседки, у неё есть, да и размер — налезли, одел, встал… Ух, ты! Высоко-то как! И неустойчиво! Сделал три шага, ногу подвернул, чуть не грохнулся. ЧуЫн, с напряжением следившая за моими опытами, тут же отобрала «любимую дорогую вэшшшш…», чтобы не испортил. Как я понял, если я ногу сломаю, ей будет — не жалко, а вот если каблук отлетит, то меня могут и прибить за это. В общем, я решил не рисковать. Понятно, что за ночь научиться ходить на каблуках — это не реально, ещё можно и туфли угробить, ну его к лешему! Пойду как есть, в кроссовках! Там разберёмся. Это, три. Зато, теперь несколько иначе выглядят «шкандыбающие» на каблуках SNSD. Это, оказывается, совсем непросто.

Композитная карточка

Четвёртое — бутылка с водой, это просто. Пятое — телефон. Шестое — спрей с термальной водой. Тоже, пришлось выяснять, что это такое. Оказалось, «балончик-пшикалка», внутри которого раствор воды с минеральными солями. Прыскаешь себе им на лицо и, якобы, после этого, кожа становится увлажнённо-насыщенной, и просто чудо как «прээлестно» сохраняет макияж, который на неё наложили. Век живи, век учись, как говорится. Или, как Пушкин сказал — «о сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух!». Во всяком деле полно всяких подробностей, которые нужно знать, если собираешься заниматься этим делом серьёзно. Но, «святой водой модели» я решил не закупаться, поскольку денег нет и для одного раза брать — слишком жирно будет. А то, что там на меня посмотрят и скажут — «иди-ка ты отсюда, девочка», это как пить дать. Ничего не умею, ничего не знаю. Ну, получилась удачная фотка, так что с того? В агентстве работники тоже должны демонстрировать какую-то активность. Приглашать, смотреть, отчёты писать о проделанной работе, показывая своему начальству, что не за зря оно им деньги платит. Вот и меня они пригласили «для отчётности», а я у них — разведку проведу, что там, да как.

Седьмое — блокнот для записей. Это на тот случай, если телефон по закону подлости, разрядится, а нужно будет что-то срочно зафиксировать.

Восьмое — корректор, бальзам для губ, крем для рук. Ну, я этим всем не пользуюсь и мне это как бы и не надо. Девятое — расчёска. Это есть.

И десятое — перекус. Рассчитывать, что кто-то вдруг решит кормить голодных моделей, толпами бродящих в поисках пропитания, не стоит. Стоит полагаться только на себя. Прихватить с собою бутерброд, яблоко, или шоколадку.

Десятый совет, пожалуй, наиболее ценный из всех. Сползать спиною по стенке от голода, совсем нет никакого желания.

Так! Комплектность проверена, замечаний — нет! Резким жестом решительно застёгиваю молнию на сумке.

— Так всё-таки не пойдёшь на занятия? — спрашивает меня ЧуЫн, внимательно следившая за моими сборами.

— Что я там не видела? — вопросом на вопрос отвечаю я, — А вот в модельном агентстве — ничего не видела!

— Минусные баллы поставят, — предупреждает меня соседка.

— Знаешь, — говорю я, подхватывая сумку за ремень, и подняв её с пола, накидываю её ремень себе на плечо, — с моими, минус пятьсот… Плюс-минус сто баллов, ничего не решают…

ЧуЫн на это только головой покачала. Я направляюсь к дверям.

— Сумасшедшая, — с оттенком зависти произносит она мне в спину.

— Учись, пока я жива, — не оборачиваясь, отвечаю я.

(Некоторое время спустя. Агентство «VELVET»)

Небольшое помещение перед закрытыми дверьми, в котором полно девушек-соискательниц. Работодатель по какой-то причине уже на десять минут задерживает начало просмотра и среди его участниц началось некоторое «брожение». Они начинают ходить кругами и заниматься своими делами, вроде тыканья пальцами в сотовые телефоны, разговоры со знакомыми и, в который раз, поправлением макияжа.

— АйЮ, АйЮ! — внезапно пролетает по толпе громкий шёпот, — Сейчас приедет АйЮ! Ждут её.

Соискательницы, те, кто знакомы, начинают обсуждать новость.

— Ну, всё, — с разочарованием громко произносит одна из девушек, — зря время потеряла. Если бы знала, что они пригласят АйЮ, я бы не приходила!

— И я бы, не пришла, — поддерживая, соглашается с ней другая девушка.

В этот момент, из коридора, в помещение входят трое и направляются к закрытым дверям. АйЮ, мужчина-телохранитель и женщина-менеджер звезды. Не на кого не глядя, так, словно вокруг никого и нет, троица проходит сквозь расступившихся людей через всё помещение и останавливается перед закрытыми дверями.

— АйЮ, — обернувшись к девушке, с улыбкой обращается к ней женщина-менеджер, — пожалуйста, подожди меня тут. Я быстро.

АйЮ неспешно кивает. Женщина, открыв двери, исчезает за ними, а АйЮ остаётся ждать. Ни на кого, не смотря, она с утомлённым видом поднимает глаза к потолку, показывая, как она устала и как её всё это достало.

АйЮ

«Нищебродки-соискательницы», чьи шансы с её появлением устремились к нулю, раздавшись по сторонам, и, кто с неприязнью, кто с завистью, издали смотрят на несомненную победительницу. Тишина… И вдруг в этой тишине раздаётся громовой треск откусываемого яблока и не менее громкий, сочный, «чавк». Все, как один, дружно поворачиваются на звук и видят сзади всех, с яблоком в руке и оттопыренной щекой, ЮнМи. Это она, только что «хрустнула». Увидев, что все к ней повернулись, она замирает от неожиданности. Поводив глазами по сторонам, она натыкается на удивлённый взгляд АйЮ.

— Эээ, — два раза быстро «жевнув» и, сделав усилие, проглатывает кусок яблока ЮнМи.

— Сонбе, — говорит она, обращаясь к смотрящей на неё АйЮ, видимо, по-своему, интерпретировав её взгляд, — Хотите — яблоко? У меня есть ещё. Мытое…

В помещении наступает «вакуумная тишина». У АйЮ от удивления приподнимаются брови. Все, замерев, ждут, что же будет дальше?

— Сонбе? — изумлённо переспрашивает АйЮ, наклоняя голову, словно прислушиваясь к звучанию слова, — Сонбе?

— Прошу прощения, — произносит ЮнМи, — если я что-то не так сказала, но… мы ведь здесь вроде бы все — модели? Значит, сонбе? Разве не так?

— Тсс… — насмешливо выдыхает воздух АйЮ и закидывает голову назад, — Ты кто такая вообще?

— Я? — на секунду задумывается ЮнМи, — Я Пак ЮнМи.

— Я спешиваю — из какого ты агентства, а не как тебя зовут! И где твои туфли, если я — сонбе?

ЮнМи опускает голову и смотрит на свои ноги, единственные тут, в кроссовках.

— Я — партизан! — отвечает ЮнМи, поднимая голову.

— Парти… зан? — нахмурив брови, не понимая, переспрашивает АйЮ, — Что ещё, за партизан?

— Партизан, это тот, кто ведёт боевые действия самостоятельно, без армии. Поэтому, форма одежды у них может быть — любая…

— Фух! — произносит АйЮ, обмахиваясь ладонью, — А я уж было подумала, что что-то не знаю. Думала, кто такой — партизан? А ты оказывается просто девочка без агентства! Как ты вообще сюда попала?

— У меня есть приглашение на просмотр…

— Правда? Ну, тогда ладно, удачи тебе. Только не угощай никого больше яблоками. В модельном бизнесе это не принято.

Все вокруг дружно начинают хихикать, смотря на сконфузившуюся ЮнМи.

— Я от чистого сердца, — говорит она.

В этот момент открывается дверь и из неё выглядывает женщина-менеджер.

— АйЮ, пожалуйста, пойдём, — приглашает она, смотря на свою подопечную.

АйЮ бросает внимательный взгляд на ЮнМи, с яблоком в руке и, сделав движение головою, вроде как — «ну надо же!», поворачивается к ней спиною, разворачиваясь к дверям.

(несколько позже)

Небольшая комната, в которой стоит стол, за которым сидят двое мужчин и одна женщина. Дверь в комнату открывается и в неё входит ЮнМи сопровождаемая одним из менеджеров компании.

— Заходи, — командует ей он, чуть подталкивая её в спину и, выглядывая из дверного проёма, говорит, обращаясь уже к женщине за столом, — это по нашему приглашению, сонсен-ним.

Дождавшись ответного кивка начальства, он исчезает в двери, закрыв её за собой. ЮнМи же спокойно направляется в сторону стола.

— Добрый день, — остановившись за пару метров до стола, здороваясь, кланяется она, меня зовут Пак ЮнМи.

— Здравствуй, — кивнув, отвечает женщина, — я старший стафф-менеджер компании «VELVET», госпожа Ким ТэВон.

— А это мои помощники, — качнув головой, говорит она, и, имея в виду двух присутствующих мужчин, — они помогут мне оценить твои качества.

ЮнМи молча ждёт продолжения разговора. ТэВон обегает её цепким взглядом.

— Ты в кроссовках? — удивлённо спрашивает она, закончив осмотр.

— Я первый раз на кастинге, госпожа. Не знаю всех правил, — отвечает ЮнМи.

— О-о, вот как? Значит, сегодня сбылась твоя мечта?

— Я никогда не мечтала быть моделью, госпожа, — секунды две подумав, признаётся ЮнМи.

— Даже так? Что же ты тогда тут делаешь?

— Я получила приглашение. Пришла посмотреть. Интересно.

— То есть ты не рассчитываешь получить работу?

— Я новичок, госпожа старший стафф-менеджер. Я первый раз в агентстве. Наивно ожидать чего-то большего, чем простого просмотра.

— А ты не слышала о моделях, которые получили предложение на первом же кастинге?

— Да, говорят, что сказки сводят с ума именно тем, что иногда сбываются. Но, думаю, это не мой случай.

— То есть, ты пришла сюда просто — из любопытства?

— Не только. Я ещё хотела порекомендовать отличного фотографа. Он сделал те фотографии, которые вам понравились. Если вам потребуется новый работник, рассмотрите, пожалуйста, его кандидатуру, сонсен-ним.

ЮнМи подходит к столу и кладёт на неё визитку ХаНыля.

— Вот, — говорит она, — тут все его координаты, госпожа. Он очень хороший фотограф.

Старший стафф-менеджер берёт визитку, смотрит, что в ней написано.

— Школа Кирин? — чуть приподнимает она брови, — Очень достойное учебное заведение… Хорошо. Я буду помнить об этом. Давай, вернёмся к тебе. У тебя короткая причёска. Почему? У тебя что-то с волосами или из каких-то других соображений?

— Мне так нравится, госпожа.

— Все девочки твоего возраста хотят иметь длинные волосы. А ты нет. Почему?

— Я — особенная, госпожа.

— Хмм… Вот как? Хорошо, давай посмотрим твою анкету… Школа Кирин? Ты учишься в старшем классе школы Кирин?

— Да, госпожа.

— … Теперь ясно, откуда ты знакома с фотографом…

— Он на мне практикуется, госпожа. Все фотографы в школе практикуются на всех и всём подряд. Постоянно что-то фотографируют.

— Понятно… Английский, японский… Два языка — это хорошо… Ну, ЮнМи, а как ты вообще настроена? Хочешь поработать моделью? — поднимает голову от листка, спрашивает ТэВон.

— Будете платить — буду работать, — с невинным выражением смотря на начальницу, отвечает на вопрос ЮнМи.

— Угу, — понимающе кивает в ответ та, — вижу, что твоя мотивация для работы в модельном агентстве находится на крайне низком уровне. Можно сказать, — отсутствует.

Мужчины, сидящие слева и справа от ТэВон, осуждающе кивают головами, признавая справедливость прозвучавших слов и став при этом похожими на китайских болванчиков.

— Я никогда прежде не интересовалась этой областью деятельности, госпожа, — отвечает ЮнМи, — моя цель — эстрада. Пишу музыку и учусь танцевать. О подиуме даже не думала. Вполне возможно, что это тоже интересно, но мне нужно вникнуть в вопрос, чтобы понять, так ли это?

— Постой, — прищуривается на неё ТэВон, — я тебя узнала! Это ведь тебя показывали по телевизору? В парке? Ты играла на рояле?

— Да, госпожа, — скромно делает небольшой поклон ЮнМи, — это была я.

— О-о, — во все глаза, смотря на девочку, откидывается на спинку своего стула ТэВон, одобрительно произнося, — оо-о!

— Госпожа ТэВон, — наклоняется к ней справа её помощник, — для нашего агентства это интересно, иметь такую модель.

— Да, — кивает ТэВон, не отрывая взгляда от ЮнМи, — конечно…

— ЮнМи, — обращается она к претендентке, скромно стоящей напротив стола, — как ты смотришь на то, чтобы сделать пробную фотосессию?

— Положительно, — кивает головою ЮнМи.

— Тогда, тебя сейчас проводят в студию. Ты пришла в своём красном пальто?

— Да, — говорит ЮнМи и поправляет, — только оно не красное, госпожа, а цвета — марсала.

— Вот как? Хорошо, буду теперь знать. Очень приятный оттенок. Собственно, именно благодаря ему, твои фотографии сразу заметили…

(через некоторое время, когда за ЮнМи и одним из помощников ТэВон, её провожающего, закрывается дверь)

— Госпожа старший стафф-менеджер, — наклоняется к ТэВон другой помощник, похоже, наконец, до конца дочитавший анкету ЮнМи, заполненную ею перед прослушиванием, — девочка пишет, что у неё есть действующий контракт с компанией «FAN Entertainment»…

— Да-а? — неприятно удивляется госпожа менеджер, и уточняет, — Правда что ли? Как они там быстро находят себе перспективных мемберов! Интересно, что такое делает СанХён, что его подчинённые так хорошо работают?

Время действия: четверг, около полудня

Место действия: агентство «FAN Entertainment», вестибюль на входе в здание. Присутствуют: ЮнМи, СанХён, КиХо, стажёрка ЁнЭ, охрана.

— Что хотела? — не ответив на приветствие недобрым тоном, спрашивает у ЮнМи СанХён.

ЁнЭ с испугом смотрит на свою подопечную.

— Я хотела извиниться за свой последний разговор с вами на повышенных тонах, сонсен-ним, — говорит ЮнМи, с невинным выражением на лице смотря на сурово выглядящего СанХёна, — я была в тот день недостаточно коммуникабельна и поэтому, наш, с вами разговор, закончился столь непродуктивно…

СанХён молча смотрит на ЮнМи, ожидая продолжения.

— У меня сегодня начались месячные, — с тем же, невинным выражением на лице, продолжает объяснять случившееся ЮнМи, — а за день до них, я бываю очень раздражительна. Прошу простить меня сонсен-ним, за то, что я позволила взять эмоциям верх и говорила с вами неподобающим образом.

ЮнМи кланяется. КиХо и охранник — выдыхают. ЁнЭ округляет глаза. Сделав поклон, ЮнМи выпрямляется.

— Почему ты не в школе? — задаёт вопрос СанХён, смотря на ЮнМи.

— Я решила, что принести вам извинения важнее, чем сидеть на занятиях, президент СанХён…

ЮнМи вновь кланяется.

— А что решили по этому поводу учителя в Кирин?

— Я никому из них не сказала, что ушла.

— Угу, — кивает СанХён, — ушла и для начала заехала в «VELVET»!

У ЁнЭ глаза делаются испуганными.

— А вы откуда знаете? — удивляется ЮнМи.

— Здесь все давно друг друга знают, — туманно отвечает СанХён, и, помолчав, добавляет, — особенно, крупные агентства.

— А-аа, — помолчав, издаёт звук ЮнМи и возмущается, — я, конечно, подозревала, что Сеул — большая деревня, но не настолько же!

— Ищешь себе новое место для дебюта? — прищуривается на ЮнМи СанХён.

— В смысле? — не понимает ЮнМи.

— Зачем ты поехала в «VELVET»?

— Денег подзаработать, — удивлённо смотря на СанХёна, отвечает ЮнМи.

— И как? Удалось? — насмешливо спрашивает СанХён.

— В общем-то, да, — кивает ЮнМи, — они хотят подписать со мною контракт, но деньги будут опять — потом. А мне нужно — сейчас.

КиХо и ЁнЭ, округляя глаза, смотрят на так спокойно это сказавшую ЮнМи.

— «VELVET» предложили тебе — контракт? — с недоверием спрашивает КиХо, поскольку президент молчит.

— Да, они хотят, чтобы я снялась у них в рекламе школьной формы.

Пауза. КиХо смотрит на своего начальника.

— Вот так, пришла с улицы и тебе сразу предложили контракт? — не верит он, вновь поворачивая голову к ЮнМи.

— Вообще-то они сначала прислали мне приглашение, — напоминает КиХо обстоятельства дела ЮнМи, — а так, ничего странного. У меня — редкий тип лица. А у них, как я поняла, такой модели нет. Ну, они предложили, пофоткаться…

— Пофоткаться? — удивлённый формой слова переспрашивает СанХён.

— Да, — делает легкомысленный жест ЮнМи, — просто сейчас моё лицо попадает в модный тренд. Завтра тренд изменится и мне скажут — «до свидания». Всего лишь временная работа, позволяющая немного заработать, сонсен-ним. Вот у АйЮ — лицо востребованное всегда. Уверена, что контракт ей сегодня тоже предложили.

— АйЮ? Там была — АйЮ?

— Да. Мы с ней поговорили. Она пожелала мне удачи.

— Ты с нею разговаривала?!

— Как сейчас с вами, сонсен-ним.

— Пфф… — выдыхает сонсен-ним и переглядывается со своим помощником.

— Так зачем тебе деньги? — обращается он к ЮнМи, меняя тему разговора.

— У меня долг, — улыбается в ответ та, — я заказала работу программисту, аванс оплатила, а на остальное — денег нет.

— Программисту? Что за работа?

— Программа для компьютера, сонсен-ним.

— Для чего она тебе нужна?

— Рассчитываю, что она облегчит мне жизнь.

— Ты и в компьютерах разбираешься?

— Не очень, сонсен-ним, чтобы самой писать программы, но задание программисту я дать могу.

ЁнЭ качает головою вверх-вниз, округлив глаза и как бы говоря — «о-оо, школьница!».

— Сдай своё пальто в магазин, — предлагает ЮнМи СанХён, — верни деньги, расплатись с программистом.

— Сдать пальто в магазин?! — округлив глаза, изумляется ЮнМи с таким видом, словно подобная мысль ей даже в голову не приходила, несмотря на свои стеснённые обстоятельства.

Откинув назад голову, она с недоумением смотрит на президента.

— Да, — говорит тот, — сразу решила бы все свои финансовые проблемы, и не пришлось бы бегать по агентствам в попытке подзаработать.

— Вы не правы, сонсен-ним, — отвечает на это ЮнМи, справившись с удивлением, — Вы знаете, что именно из-за пальто меня заметили в агентстве? И пригласили. И фотосессию в нём отсняли. Это очень хорошая, качественная вещь, отличного цвета…

Трое из «FAN Entertainment», плюс охранник, дружно пялятся на пальто ЮнМи.

— Посмотрите, какой оттенок, — продолжает рекламу ЮнМи, проводя рукою по расстёгнутой поле пальто, — марсала, тренд сезона. Видите, стоило мне его только надеть, как меня сразу заметило модное агентство? Это не просто удачное приобретение, сонсен-ним, это… Инвестиционная покупка, вклад в будущее, вот, что это! Как можно такое продать?

В глазах ЁнЭ, смотрящей на пальто, появляется очень и очень задумчивое выражение.

— Всё с тобой ясно, — говорит СанХён, — будешь голодать, но купишь самое модное!

ЮнМи задумывается.

— Нет, голодать я не буду, — помолчав, говорит она, — просто мне кажется, что ситуация с финансами сложилась так неблагоприятно под воздействием искусственных причин. Я слышала, что другим трейни, их агентства, выдают деньги на карманные расходы. Если бы мне тоже давали деньги, сонсен-ним, как и им, то, уверена, проблем бы, не было бы…

ЮнМи с самым невинным видом смотрит на СанХёна. Тот, в ответ смотрит на неё взглядом, должным, по его разумению, пробудить в ней хоть какую-то совесть, если та у неё когда-то была. У ЁнЭ — испуганное выражение на лице, КиХо хрюкает, пытаясь запихнуть обратно в себя лезущий наружу смех.

— Это что такое сейчас было? — строгим голосом осведомляется у ЮнМи СанХён.

Та несколько мгновений смотрит на него с разочарованием, поняв, что попытка разжиться деньгами не удалась.

— Пыталась рассказать вам о своём трудном положении, сонсен-ним, — поясняет ЮнМи, недовольно поджимая губы.

— А по мне так ты просто пыталась выпросить у меня денег! — грозно говорит СанХён.

— Так не получилось же, — набычившись, бубнит ЮнМи, смотря на начальника из-под бровей.

— Для того чтобы деньги получать от агентства, нужно быть для этого трейни! Нормальной трейни, а не какой-то непонятной, с длительностью всего в шесть месяцев, контрактом!

— Мда? — скептически произносит ЮнМи и меняет выражение своего лица с обиженного на деловое, — и сколько вы мне будете давать на карманные расходы, сонсен-ним, если я подпишу контракт?

Сонсен-ним окидывает просительницу взглядом.

— Сто тысяч вон, — коротко говорит он.

— В неделю? — на мгновение, задумавшись, уточняет ЮнМи.

— В месяц! — рявкает СанХён.

— В месяц? — обиженно надувает губки ЮнМи, — пффф… но это же очень мало, сонсен-ним! Зубная паста столько стоит!

— Чисть зубы реже!

— Чтобы они выпали?

— Ты ещё никто, чтобы тебе платить больше!

— Как это, никто? — удивляется ЮнМи, — Я написала три удачных хита, а вчера, по телевизору, меня назвали — надеждой нации. Вы смотрели вчера телевизор, господин СанХён?

— Смотрел, — чуть кивая, признаёт тот и недовольно поджимает губы.

— Я думаю, — с невинным видом девочки-ангела, произносит ЮнМи, — что для надежды нации, сто баксов, это просто… неприлично!

ЁнЭ от удивления открывает рот.

— Какая же ты надежда нации, если даже танцевать не можешь научиться?

— У меня есть подозрение, — прищуривается в ответ ЮнМи, — что господин ДжуБон сам танцевать не умеет, а только и делает, что над учениками издевается.

— Хех! — восклицает СанХён, — Ну ты и сказала! ДжуБон — не умеет танцевать!

— По крайней мере, я этого ни разу не видела, — говорит ЮнМи.

СанХён осуждающе качает головой.

— Интернета нет? — спрашивает он и говорит, — Ладно, посмеялись и хватит. Зачем пришла?

— Извиниться, — пожав плечами, говорит ЮнМи, — и поговорить о контракте. Я тут подумала и решила, не так уж и плохо работать с таким агентством, как ваше, сонсен-ним. Я согласна подписать, но, с некоторыми уточнениями.

— Хорошо, пойдём, поговорим, — соглашается СанХён и спрашивает, — а ты правда разговаривала с АйЮ? Или, придумала?

— Правда, — кивает ЮнМи, — не придумала. Она стояла со всеми, ждала, когда позовут.

— Странно, — удивляется президент, — АйЮ такая звезда и вдруг, вместе со всеми. Нужно будет попробовать узнать — почему вдруг? Ладно, пойдём ко мне в кабинет, поговорим. Кофе будешь?

— Лучше чай, президент СанХён.

— ЁнЭ! — командует СанХён, — Сделай мне кофе, а ей — чай!

— Да, господин президент, — низко кланяется та.

— КиХо! Потом поговорим.

— Да, господин президент, — кивает КиХо.

(агентство «FAN Entertainment», примерно час спустя. Кабинет президента агентства)

— КиХо! — спрашивает президент, — Ты узнал, каким образом она попала в «главные новости страны»?

— Пока, всё что мне удалось узнать, — случайно.

— Что значит — «случайно»? Заявить на всю страну, что она «надежда нации» — случайно?

— Господин СанХён, по плану, на этом месте в новостях должны были быть — «новости из зала суда». Дело о коррупции Ли ПакДжу. Но его адвокат пригрозил каналу, что он их засудит до разорения, если они окажут информационное давление на общественное мнение и членов суда до вынесения приговора. Дело там, неизвестно ещё чем кончится, у канала, собственной заинтересованности в поливании грязью ПакДжу, нет. Поэтому, они решили не возбуждать к себе ненависть его семьи и заменили «новости из зала суда» на «новости культуры». Почему поставили сюжет из парка — не знаю. Может, хотели что-то весёлое поставить, а скорее всего — случайно вышло. Как обычно, с решением тянули до последнего, а потом стали хватать первое, что под руку попалось, чтобы успеть…

— И ты в это веришь? — прищуривается на своего заместителя СанХён.

— Да, обычно подобные сюжеты — проплачены, — кивнув, говорит КиХо, — но, всё же, не стопроцентно. Иногда, они дают в эфир сюжеты, потому, что они — хорошие сюжеты. Это был, хороший сюжет.

— Хм! — хмыкает СанХён и крутит головой.

— Если так, — говорит он, — то у этой девчонки ангел сидит на правом плече, уж больно она везучая!

— Сонсен-ним, могу я спросить, чем закончились с ней ваш разговор?

— Я согласился подписать с ней трени-контракт на три года.

— Три года?

— Да. Посмотрим, удастся ли ей написать что-нибудь ещё такого же уровня. Может, больше чем на три года и не нужно будет. Уж больно она самостоятельная.

— Это да. Для своего возраста — очень взрослая девочка.

— Я неправильно сказал. Самоуверенная.

— Не на пустом месте, сонсен-ним. Она пишет отличную музыку.

— Это да. КиХо… Видел, как она сегодня пыталась изображать то одно, то другое? Пусть обязательно ходит на занятия актёрского мастерства. Говорит, что в школе у неё нет на это времени. Подумай, как это организовать. Поручи выполнять ЁнЭ.

— Хорошо, сонсен-ним. Сделаю.

Время действия: четверг, после обеда

Место действия: школа Кирин, кабинет директора. Присутствуют директор школы, господин СокГю и заведующий воспитательной частью, господин ДонХё.

— Звонил президент СанХён, — говорит директор, сидя в несколько скорбной позе за своим столом, — сказал, что ЮнМи была у него в агентстве. Сказал, что она приезжала, чтобы извиниться перед ним…

— А перед вами, ей тоже хватит ума — извиниться? — очень недовольным тоном отзывается ДонХё на это известие, — Вся школа только и делает, что пересказывает друг другу слухи и сплетни! Какое неуважение к педагогическому коллективу! Так демонстративно нарушить правила! Это — вызов! Я бы даже сказал — бунт, господин директор!

Господин директор делает несколько меланхоличных движений губами.

— Ээ-э… — произносит он, и после некоторого обдумывания ситуации, интересуется, — Ээ-э… И каким же будет наш ответ? Ответ педагогического коллектива на этот бунт?

Теперь уже задумывается злой ДонХё.

— Дальше карцера, уже не пошлют, так ведь? — спрашивает СокГю, смотря на замолчавшего подчинённого, — Дать ещё минусовых баллов? Так кажется, их у неё, больше, чем у всей школы… Отчислить? После того, как её назвали по телевизору — «надеждой нации»? Как мы тогда это объясним нации? Сделать вид, что ничего не произошло? Как мы тогда объясним другим учащимся и их родителям, почему одним ученикам можно всё, а другим — нет?

СокГю смотрит на ДонХё, ДонХё смотрит на СокГю.

— А самое печальное, что из карцера её уже не выкинуть… — помолчав, уныло продолжает расписываться в своей беспомощности директор, — В школе это категорически не поймут… А потом вдруг придёт комиссия и спросит — «почему больному ребёнку созданы такие невыносимые условия»? И ведь они тоже будут правы!

В кабинете на несколько секунд устанавливается тягостное молчание.

— А она организовала там себе отдельный кабинет и сидит, наслаждаясь одиночеством!

Директор в негодовании хлопает ладонью по столу.

— Не понимаю, — бормочет ДонХё, — как можно получать удовольствие, наслаждаясь этим? Это против всяких принятых правил и традиций. Но она совершенно не боится оставаться одна. Это странно.

— Вполне возможно, что её поведение — результат перенесённой клинической смерти и последующей за ней амнезией. Но вот нам-то что делать? Мы же не можем рассказывать всем подряд, почему она такая, потому, что это будет разглашение персональных данных несовершеннолетней. Причём нездоровой несовершеннолетней. Да любой мало-мальски на что-то годный адвокат выпотрошит нас как маньяк ножом подушку!

Директор в негодовании откидывается на спинку кресла, лицо ДонХё принимает скорбное выражение.

— Пусть хотя бы она из карцера вылезет, — после продолжительного молчания высказывает вслух своё желание директор, — это невозможно, чтобы она там находилась.

— Я уже разговаривал с ней на эту тему, господин директор, — отвечает ДонХё, — но она не хочет!

— Значит, нужно сделать так, чтобы она — захотела! — выделяя последнее слово, произносит директор, — Нравится ей одиночество? Подсели к ней ещё кого-нибудь! Пошумнее!

— Но… — неуверенно произносит ДонХё.

— Если нужно — давай вноси предложения по изменению правил, я поддержу. Снизь балл для попадания в класс отстающих. Будет конец месяца, пусть после подведения итогов у неё окажутся товарищи по несчастью! Моя мысль понятна, ДонХё?

— Да, директор СокГю, — кивает в ответ тот, — я понял.

— Только не перестарайся, — тут же предупреждает директор, видимо подставив возможные последствия такого решения, — не нужно, чтобы там оказалось полшколы. Это будет выглядеть как будто у нас проблемы с обучением. Человека два, три. Больше не надо.

— Будет сделано, господин директор, — склоняет голову ДонХё.

— Господин СанХён просил для ЮнМи несколько дней освобождения от занятий. Она должна участвовать в съёмках.

— Отлично! — прямо таки оживляется директор, — Сделай освобождение на всю неделю. Скажи, чтобы позвонили ЮнМи и пусть она тут не появляется с завтрашнего дня. Съёмки, есть съёмки, дело ответственное, к нему нужно относиться тщательно. Может, журналисты её там где-нибудь поймают, у СанХёна. Не сюда будут ломиться за интервью.

— Хорошо, господин директор, будет сделано, — обещает ДонХё.

— Вот и хорошо. И ещё. Ты выяснил что-нибудь по поводу новостей?

— Опросил всех, господин директор, — отвечает ДонХё, — никто не сознался, что говорил с какими-нибудь журналистами о ЮнМи.

— Мда? — скептически произносит директор, — Очень странно. Ладно, ДонХё. Действуй!

Время действия: пятница

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

— Эта композиция уже набрала больше двадцать тысяч просмотров, — говорит мне СанХён, — хочешь их выкинуть и начать с нуля? Зачем, когда уже есть результат?

Ну-у, если ставить вопрос так, то да, логично…

— Следующий год в Корее объявлен годом Франции…

Мда? Не знал.

— Поэтому, это исполнение на французском очень удачно попадает в идею будущего праздника. И хватит со мною спорить!

Раз так… Коль сонсен-ним не хочет получать деньги с мирового хита… Ладно. Оставлю его для себя. Потом где-нибудь исполню.

— Да, сонсен-ним, — кланяюсь я, — будет так, как вы сказали.

Шеф выдыхает. Что-то он «завёлся»…

— Всё! Иди к звукорежиссёрам, они тебя уже давно ждут. ЁнЭ, отведи её.

— Да, господин президент, — кланяется ему в ответ та.

Пфф…

…

Шлёпаю за ЁнЭ по коридору. У моей «мэнэджерши» вид, как будто её мешком огрели. Словно приходит на работу, так ей прямо сразу, с утра, мешком по голове и на весь день — вид ошарашенный. Ну, спорю я с руководством, да, нарушаю местную традицию — с поклоном в рот старшим заглядывать. Но я ведь хочу — как лучше, а не то чтобы спорить, ради того, чтобы спорить.

Вчера отнёс домой проект контракта. Мама с СунОк читают. Я уже прочитал, сказал — будут замечания, скажите. По мне так всё нормально. Срок — три года, права на песни — мои, агентство «FAN Entertainment» будет пытаться сделать из меня человека для сцены. Получится — будет дебют. Не получится за три года, там видно будет. Но, теперь СанХён имеет право «продавать меня в работники» всяким сторонним фирмам типа «VELVET» и подобным ему рекламным агентствам. Однако, по условиям договора, это дебютом не считается. Вот когда я вылезу на сцену и от имени «FAN Entertainment» что-то с неё «забабахаю», вот это будет уже — дебют. И там уже контракт айдола должен быть. Ладно, доживём, увидим, а пока будем потихонечку вживаться в жизнь агентства, пытаясь понять местную «кухню», в которой полно местной специфики. Вчера, вон, ЁнЭ, отправили в Кирин извиняться за меня. Надо было видеть её лицо. Я попытался было влезть, сказав, что раз виноват я, то мне и каяться, на что мне сказали — не лезь в решения старших, коль ничего не понимаешь. Умение стафф-менеджера извиняться за своего подопечного входит в одну из его добродетелей!

Ну, раз такая пьянка… Короче, поехали мы с ней до Кирин, я поторчал в кафе недалеко от входа, а ЁнЭ сгинула за воротами школы. Вернулась хмурая и со справкой-разрешением, в которой написано, что я могу неделю не появляться в стенах альма-матер. Похоже, в школе меня видеть не жаждали. Понять их можно, я на них не в обиде. «Отдохнём друг от друга» — подумал я.

Потом я подхватил «пожёванную жизнью» и вяло сопротивляющуюся ЁнЭ и потащил её к нам домой, знакомить с семьёй. Ну и покормить маминой едой. Ничто так замечательно не повышает оптимизм, как вкусная и обильная пища!

Явление меня с личным менеджером вызвало дома фурор, появление Мульча вызвало что-то вроде шока у ЁнЭ, в общем, эмоций у всех было много. Я сбросил себя надоевшую школьную форму, влез в свой уютный джинсовый костюм и пошёл есть со всеми. Мама в это время рассказывала ЁнЭ какая я хорошая дочка, а Мульча сидела рядом и разглядывала гостью. СунОк, которая в этот момент оказалась дома, «метала на стол». В общем, посидели, познакомились, обсудили контракт и какой СанХён хороший человек.

Зато сегодня с утра я озадачил и порадовал ЁнЭ, продемонстрировал стопроцентное знание текста, который мне нужно будет произносить на камеру. Ей не удалось найти ни единой ошибки, чем она была очень и очень удивлена, и обрадована. Радость, похоже, была от того, что она поняла, что хоть за это её не будут — «дрюкать». Вообще, смотрю, её тут «дрюкают» все подряд. Сходи туда, сюда, сделай то, сё. Она безропотно всё исполняет. Типичный пример корейской девушки на работе. Как в интернете написано. Президент СанХён, похоже, предпочитает авторитарный стиль общения с подчинёнными. Типа — «а ну!», «давай!», «делай!». Никаких либеральных уси-пуси и проникновения в тонкие организации душ сотрудников, как это иногда показывают в дорамах, у него нет.

До меня это вдруг дошло после того, как мы с ним поругались крайний раз и меня «отпустило» после начавшихся месячных. «Ну а собственно, чего?» — сказал я сам себе, — «Он такой, другим не станет. А я ему положенное число приседаний с «ку!» не сделал. Тут же восток, дело тонкое, у него лицо, которое я пытаюсь уронить, даже не задумываясь об этом. Меньше надо увлекаться. А то я как в азарт вхожу, начинаю действовать так, как привык на той Земле. Тут такое «не прокатывает». Потом, СанХён, похоже, ещё не проникся верой в мои способности. Кажется, он пока ещё надеется, что мне просто тупо везёт. Ведь женщины здесь, а тем более — школьницы, нижняя ступень иерархии, ниже только дети. От школьниц все ждут «милоты» и послушания. А тут вдруг такая агдан ЮнМи, разговаривает с мужиками на равных. По крайней мере — пытается…»

В общем, я подумал, «прикинул расклад» и пошёл мириться с шефом. Выказал ему уважение в присутствии подчинённых и пообещал, что будет всё так, как он того захочет. Ну, раз надо человеку, почему бы и не уважить, тем более, что вроде он мужик неплохой? Со своими тараканами в голове, но, а у кого их нет, тараканов-то этих в головах? Всяких у всех полно. Я по кабакам навидался. Как глаза зальют, так таракашки управление и перехватывают…

А мне, с СанХёном, ещё и кино снимать и деньги за песню собирать, да и ещё планы есть…

«Втыкаюсь» в спину остановившейся перед дверью ЁнЭ. Ага, кажется мы пришли…

(час спустя. Кабинет СанХёна. Присутствуют: сам президент, недовольный старший звукорежиссёр, недовольная ЮнМи, испуганная ЁнЭ)

— ЮнМи, в чём дело? — строго осведомляется у девушки СанХён, — Почему на тебя жалуются?

— Потому что я не даю портить свою музыку!

Со стороны звукорежиссёра слышится негодующее шипение.

— Как это? — удивляется СанХён.

— Они неправильно «порезали» её на куски и не хотят переделывать!

— ЛиДжун, в чём дело? — обращается к звукорежиссёру СанХён.

— Это совершенно возмутительно, господин президент! Мне ещё ни разу не приходилось сталкиваться с таким недопустимым к себе отношением!

— Не к вам, а к вашей работе! — возражает ЮнМи.

— ЮнМи, я тебе слова не давал, — говорит СанХён, — ЛиДжун, рассказывай.

— Господин СанХён, следуя вашему указанию, мы разбили преданные нам файлы на части, привязав их к имеющемуся видео. А вот она!

Звукорежиссёр выставляет в сторону ЮнМи указательный палец, говорит, что всё неправильно и требует переделать!

— ЮнМи? — поворачивает к ней голову президент.

— Они не только неправильно «порезали на куски», — с неудовольствием смотря на звукорежиссера, говорит ЮнМи, — они ещё зачем-то с темпом поигрались! Зачем они это делали — они мне не сказали, но и переделывать не желают!

— ЛиДжун?

— Да как у тебя только поворачивается язык такое говорить! Я закончил Сеульский Университет с отличием! А ты, что ты закончила, что так говоришь о моей работе?!

— А меня из школы недавно выгнали!

— Оно и видно! Такую некультурную никто терпеть не станет! Агдан!

— Замолчали оба! Теперь ЮнМи.

— Нисколько не сомневаюсь в высоком уровне такого учебного заведения как Сеульский Университет и способности сонбе к учёбе, — говорит ЮнМи, неласково смотря на оппонента, — но сейчас речь идёт не о том, у кого какой диплом, а о работе, которую нужно будет представить людям. И эта работа сделана неверно!

— Да с чего ты это взяла? — в возмущении подскакивает на своём месте звукорежиссёр.

— Потому, — успокаиваясь, говорит ЮнМи, — потому, что я автор этой музыки. И я — лучше всех знаю, как она должна звучать! Если вы не согласны, берите и пишите свою, а мою вам, я коверкать не дам!

— Молчать всем! — хлопнув ладонью по столу, приказывает СанХён и задумывается.

— И что теперь делать? — спрашивает он, — Кто должен решить, кто из вас прав? Я? Я не разбираюсь в классической музыке.

— Решает в таких случаях — автор, — упрямо наклонив голову, говорит ЮнМи, — он отвечает за всё. Я ещё ни разу не слышала, чтобы кто-то объяснял свой провал тем, что ему что-то там не то, звукооператоры в записи накрутили! Отвечает за всё — автор.

СанХён хмыкает.

— Отвечает за всё президент, — говорит он, — деньгами.

В кабинете на несколько секунд устанавливается молчание.

— ЁнЭ, принеси мне воды, — приказывает СанХён.

Та подхватывается и, выскочив в приёмную, приносит от кулера стаканчик воды. Присутствующие молча смотрят, как президент неспешно принимает таблетку.

— ЮнМи, — поморщившись от попавшей в желудок воды, произносит президент, — не слишком ли много эмоций? Второй скандал с тобою за несколько дней.

— Простите, господин президент, — подумав, прежде чем говорить, сидя кланяется та, — просто этот фильм для меня немало значит. Я старалась вложить как можно больше в эту музыку, сделать её красивой. А её — режут, причём криво! И меня — не слушают, когда я говорю! Откуда, мол, школьница может что-то знать! Это безобразие, а не работа! Зачем меня тогда спрашивали? Делали бы всё, сами!

— Замолчи, — устало говорит СанХён, — лучше бы ты так свою энергию у ДжуБона показывала, чем споря со старшими.

— ЛиДжун, — обращается он к звукорежиссёру, — фильм, не коммерческий. Смысла выяснения кто из вас двоих прав, я не вижу. Она — автор. Сделай так, как она просит. Пусть отвечает перед теми кто ушёл и перед их родителями, раз так хочет. Итоговую версию я буду всё равно смотреть. Там и приму окончательное решение. ЛиДжун?

— Да, господин директор, — тоже, сидя, кланяется он, — сделаю, как вы скажете.

— ЮнМи — извинись перед господином ЛиДжуном.

— Прошу простить меня за мою несдержанность, сонбе, — кланяется звукорежиссёру та, — лучшее всегда рождается непросто. Я хочу сделать — как лучше. Поэтому и спорила с вами, господин.

ЛиДжун несколько секунд смотрит на ЮнМи, потом кивает, показывая, что извинения приняты.

— ЁнЭ, — удовлетворённым тоном обращается к менеджеру ЮнМи СанХён, — а ты зачем была туда послана? Почему ты не решила проблему там, принесла её сюда?

— Ээ. э, ааа, — теряется та, испугано переводя взгляд с одного присутствующего в кабинете на другого и не найдясь с ответом, начинает каяться, — Простите господин президент, больше такое не повторится! Простите меня.

— Простите её, господин президент, — вмешивается ЮнМи, — она недавно работает и у неё совсем мало опыта. Я её потренирую, и такие проблемы она будет потом решать одним движением мизинца.

ЁнЭ, замирает посередине поклона, соображая, «что это только что про неё такое сказали»? СанХён тоже обдумывает слова ЮнМи.

Пфф… — чуть слышно выдыхает звукорежиссёр.

СанХён насмешливо хмыкает.

— Я тебе — потренирую! — обещает он ЮнМи, — Мало не покажется. Тоже мне, агдан.

Время действия: суббота

Место действия: агентство «VELVET»

Сижу, опухаю. С утра, пользуясь тем, что школа отреклась от меня на неделю, СанХён отправил меня с ЁнЭ в «VELVET», сроком до обеда. А после обеда у меня запись в студии, до которой ещё нужно доехать. Вот они те самые трудовые айдольские будни начинаются! Правда я не айдол, но, «уже мажется» как говорится в одном бородатом анекдоте.

В модельном агентстве за меня взялись серьёзно. Сначала подписали и проштамповали три уже подписанных СанХёном экземпляра контракта, привезённые с собою ЁнЭ, один дали мне, один — ЁнЭ, я ей свой тоже отдал на хранение, а потом начались поиски образа. Помыли мне голову и подстригли. Ничего так вышло. Потом я влез в выданные шмотки и встал под осветители и фотоаппарат. Быстро отсняли, потом стали думать — то у них вышло, или не то? Пользуясь моментом, я потихоньку зашёл сзади, посмотрел на экране монитора получившиеся снимки. Да вроде бы, неплохо…

— Слишком просто, — сказала в этот момент женщина, как я понял, отвечающая за дизайн. Или — «моделлинг». Короче, по-простому, за внешний вид модели. За «образинг».

— С её лицом можно получить более яркое решение. Нужно…

Женщина, прищурясь, оценивающе смотрит на меня.

— Нужно изменить ей причёску!

Причёску? Так ведь только что стригли?!

— Ей нужны светлые волосы!

Мне?! Блондинко? Я-я, натюрлих? Она с ума сошла?

— Осветлять не будем, — приняв решение, говорит деловая дизайнерша, — покрасим!

— Э, простите, госпожа, — подаю я голос, — но это серьёзное вмешательство в мой… этот… имидж! Я хочу получить от своего агентства на это разрешение.

— Мы потом перекрасим тебя обратно, — легко обещает мне тётя, видно не желая тратить время на бюрократию.

— Простите, — снова говорю я, вспомнив, что мне говорили в Кирин, — но в школе мне говорили, что нельзя соглашаться в такой ситуации. У меня ещё съёмки в фильме. Путь президент СанХён разрешит.

— Съёмки в фильме? — недовольно выпячивает губу тётушка, — Ты из «FAN Entertainment»?

Я киваю.

— А где тогда твой менеджер? Пусть она решит этот вопрос. Зачем — президент?

— Мой менеджер — стажёр, — вздохнув, говорю я, — и я, стажёр. Оба мы с ней — стажёры. Поэтому, вопрос моего образа, лежит вне её компетенции, а в компетенции господина СанХёна. Решить его может только он

— Ладно, — вздохнув после секундной паузы, говорит тётя, — сейчас попробуем получить разрешение…

(ещё час спустя)

— Совсем другое дело! — радуется тётя, — Отличные снимки! ЮнМи, иди сюда, посмотри!

Благодарю, иду, захожу за стол, смотрю на монитор.

Мд-а, действительно… Оригинально. Тут все тёмненькие, светлые волосы сразу бросаются в глаза. А мне — даже нравится. Может, так и оставить? В школе точно — ахнут! Окей, оставлю так, посмотрю, что из этого выйдет…

Время действия: суббота

Место действия: дом мамы ЮнМи. Большая кухня. Мама, большим ножом, режет небольшие кочаны капусты для кимхчи. Закончив резать один кочан, берёт в руку следующий. В этот момент, в дверь кухни заглядывает белобрысая ЮнМи.

— Привет! — радостно говорит она.

Мама замирает, не узнавая.

— А меня на всю следующую неделю из школы отпустили, буду сниматься в фильме, — радостно сообщает ЮнМи и добавляет, — правда, здорово?

У «омеревшей» мамы, наконец узнавшей дочь, разжимаются пальцы и кочан капусты, со смачным хрустом шмякается из них на пол.

(несколько позже. Семья смотрит телевизор)

— Так и пойдёшь? — спрашивает меня СунОк, имея в виду цвет моих волос.

Всё время, пока я пересказывал последние новости, она то и дело бросала взгляд на мою причёску.

— Да, — киваю я, — в школе нужно, наконец, забрать медальон СыХона, я ему обещала, что заберу, вещи кое-какие взять постирать, да и неделю ходить в чём-то нужно.

Мама неодобрительно качает головою.

— Уж не знаю, — говорит она, — не слишком ли это… вызывающе, дочка? Никто не красится в такой цвет.

— У меня такая теперь работа, — пожимаю я в ответ плечами, — могут покрасить и в зелёный, и в красный, и синий. И вообще, что в голову «моделингу» взбредёт. Привыкайте.

Мама опять качает головой.

— Уж не знаю, дочка, смогу ли я, — говорит она, я тебя ведь даже не узнала, потом, только когда твой голос услышала, поняла, что это ты.

— А у неё ещё и голос поменяется, — напоминает маме СунОк, — врачи обещали. Когда мутация закончится. Ма-а, может, нам стоит взять у неё — отпечатки пальцев? Во что её покрасят в следующий раз?

— СунОк, солнышко, что ты такое говоришь? — огорчается мама, — Это ведь так непросто работать моделью. Всё время нужно отлично выглядеть, а волосы от частого окрашивания — портятся. Нужно будет купить лечебный шампунь. И мазь. Я знаю одну знахарку, она делает мази по старинным рецептам. Если её втирать каждый день в кожу головы, волосы всегда будут как новые!

СунОк с сомнением смотрит на мамины волосы.

— Ма? — спрашивает она, — а ты сама-то пробовала?

— Да чего уж мне пробовать, деньги тратить? Я уже старая. Это вам, молодым нужно, чтобы парни на вас обращали внимание…

Понятно… Старая песня о главном. Что-то как-то сомнительно, по поводу чудодейственности мази… Я уже немного ознакомился с традициями народной медицины. Использование живьём сваренных кошек легко позволяют предположить в её составе наличие самых неожиданных ингредиентов… Будешь потом себе с умным видом втирать себе в голову жабью икру. Да ну его нафиг! Лучше я куплю себе что-нибудь заводского розлива. Пусть оно будет не так чудодейственно, по своему составу, но, по крайней мере, есть гарантия, что не облезешь за пару месяцев…

СунОк, похоже, придерживается таких же взглядов, как и я, потому, что принялась рассказывать маме, как много сейчас всяких шарлатанов, которые пользуются доверчивостью честных людей. Слово за слово и мама обиделась, поняв, что её старшая дочь не верит в её способность отличить «правильную знахарку» от «неправильной». И считает купленное ею просто выкинутыми на ветер деньгами. СунОк допетрив, что мама обиделась и принимается «грести назад», говоря, что я как бы да, но видите ли, но… В общем, в конце-концов она просит прощения у мамы и «перекидывая тему», снова обращается ко мне.

— А в школе, если ты придёшь с крашенными волосами, это не будет нарушением правил? — спрашивает она.

— В правилах нет ничего о цветовой дифференциации штанов, — шуткой отвечаю я.

— Каких ещё… штанов? — хмурится онни, не понимая.

— Нет, цвета волос в правилах школы не указываются, — отвечаю я, — о причёсках написано, что они должны быть аккуратными и соответствующими учебному заведению.

— А твои волосы — соответствуют?

— Вот в понедельник и узнаем, — обещаю я.

Мне тоже это интересно. В модельном агентстве мне, после съёмок предложили «покраситься взад», вернуть, как было, но я за день устал, и сидеть опять почти час в кресле, перекрашиваться, не было никакого желания. Да и честно говоря, мой новый внешний вид мне понравился. «Свежо», я бы так сказал.

— А фотографии? — спохватывается мама, — В агентстве тебе дали твои фотографии?

— Дадут, — обещаю я, — сейчас нельзя, а вот как выйдет реклама, тогда — дадут.

— Понятно, — слегка опечаливается мама.

— Где можно купить хороший коньяк? — спрашиваю я.

— Зачем тебе? — настораживается мама.

— Хочу подарить звукорежиссёру-сонбе, — и поясняю, почему, — мне ещё, похоже, долго с ним работать…

Звукорежиссёр, конечно, ещё тот «огненный перец». Изменение скорости записи — это его откровенный косяк, но… Мне ещё с ним работать. Потом, после «вспышки ссоры» подавленной авторитетом президента СанХёна, мы вернулись к деловому общению, выяснилось, что материала мало, а музыки, у звукорежиссёра, много… Ну, вот он и сымпровизировал, гад, порезав мою музыку самым адским образом. Будем завтра переделывать. Думаю, что бутылка коньяка, с моими извинениями, поможет значительно улучшить этот процесс. А то, вроде бы, как бы, я, виноват — понаписал много, а бедный звукреж не знает, как ему, бедному, выжить в таких невыносимых условиях изобилия.

По-хорошему, этого ЫмпрЫвызатора нужно послать бы куда подальше, вместо извинений… Ладно, «перетопчусь». Задача — сделать нормальный фильм, а «спецов от музыки» я построю потом. Попозже…

Время действия: понедельник, утро

Место действия: вход в школу Кирин

Неторопливо чапаю к воротам альма-матер, додрёмывая тремя четвертями мозга. Какой садист придумал эти ранние подъёмы? В воскресенье поспать не удалось, с утра пришлось тащиться в «FAN», исправлять «косяки» в звуке. Сегодня, тоже, ранний подъём. Уже и как-то зябко по утрам… Брр-р! Не май месяц, однако!

— Девочка, а ты тоже учишься в школе Кирин? — неожиданно кто-то сбоку у меня.

Поскольку мозг у меня ещё спит, то я делаю всё неспешно. Плавно торможу, останавливаюсь, поворачиваюсь, оглядывая обстановку, обдумываю ответ на вопрос. Рядом со мною молодой парень с микрофоном в руке. Дальше — мужик с камерой на плече. Видно, какая-то съёмочная группа.

Что им от меня нужно? Почему именно я стал объектом съёмок? А! Похоже, в волне учеников идущих в школу, образовалась «локальная дырка» и у ворот никого нет. Секунд пять спустя они повалят толпой, но вот именно сейчас съёмочная группа может прицепиться только ко мне одному, потому что кроме меня здесь никого нет!

— Здравствуйте, аджосси, — говорю я, и, кивнув, подтверждаю, — да, я учусь в Кирин.

— О, как здорово! — несколько натянуто радуется репортёр и тут же с подозрением интересуется, — А разве ученики школы не обязаны носить форму?

Смотрю на него, неспешно обдумывая неспящей четвертушкой мозга — «шо за наезд?» и что от меня надо? Я, значит, с ним разговариваю, а он, значит, подозревает меня в самозванстве?

— Школа Кирин, — со значительностью в голосе отвечаю я, — отличается большой гибкостью и либеральными взглядами на процесс воспитания творческой личности. Обратите внимание, аджосси, мы находимся с вами за территорией школы. Правила школы, в отношении формы, распространяются только на её территорию. Вот я зайду туда — буду в форме, выйду оттуда — буду одета, как хочу…

Смотрю на него, он смотрит на меня. Что за идиотский вопрос?

— Э-ээ, да, — всё так же натянуто улыбается он мне в ответ, — магия превращений школы Кирин! Скажи, а ты не знаешь ученицу Пак ЮнМи?

Это что, шутка такая? — думаю я, подавляя зевок, — Или он на самом деле даже на фото не удосужился взглянуть, придя сюда?

— Да, знаю, — киваю я и спрашиваю, — а с какой целью вы интересуетесь, аджосси?

— Эээ, видишь ли, мы просто хотим рассказать нашим телезрителям о школьнице, подающей надежды в музыке. Недавно в новостях показали, как она играет в парке на рояле. В сети не утихают споры о том, что именно она исполняла. Наш канал хочет помочь это выяснить. Мы планируем встретить ЮнМи тут и взять у неё интервью. А пока её нет, будет интересно услышать мнение о ней её одноклассников. Ты можешь рассказать о ней пару слов?

Смотрю на репортёра, соображая. Видать, он тоже не выспался и слегка подзамёрз, ведь он сюда приехал раньше меня, поэтому, он меня и не узнаёт… Э, постой! У меня же маскировка! Новая причёска! Похоже, вот оно в чём дело! И что же ему ответить?

— Да, — киваю я головой, тыну время и перебираю в голове возможные варианты ответа, — я знаю ЮнМи. Могу сказать о ней своё впечатление.

— О, да! — на этот раз достаточно искренне радуется репортёр — отлично! Тогда — снимаем?!

— Снимаем! — киваю я.

Репортёр делает знак оператору, тот кивает, включает лампочку на камере. Репортёр, повернувшись к камере, говорит, что сейчас, трали-вали, тили-тили, одноклассница Пак ЮнМи расскажет нам о своей подруге и суёт мне под нос микрофон.

— Адекватная, — говорю я в него, — смотрит на жизнь без розовых очков, легко сходится с людьми, не злопамятная, но память у неё хорошая.

Репортёр с озадаченным видом держит микрофон, оператор — снимает.

— Пользуется уважением в педагогическом коллективе, — говорю я, пробуждая ещё одну четвертушку мозга, ибо «мощщи» на фантазию не хватает, — директор выделил ей отдельный класс для занятий, которым пользуется только она…

Глаза репортёра слегка круглеют от полученной информации.

— … Имеет невероятный результат по дисциплине, — продолжаю я, чувствуя, что просыпаюсь и меня, похоже, потихоньку начинает «нести», — результат, которого ещё никто не добивался в этой школе. По крайней мере, так говорит её уважаемый директор…

Что ещё сказать-то? Не сертификатами же хвастаться?

— А какие у неё отношения с одноклассниками? — интересуется репортёр, — Много ли у неё друзей?

Пфф… Один. И тот — она сама. Точнее, я сам. Как ответить? И в этот момент я вижу идущего в школу СынРи, озадаченно косящего в нашу сторону.

— СынРи-оппа! — радостно ору я, подпрыгивая на месте, и машу поднятой правой рукой, — Иди скорее сюда! Тут репортаж снимают! Нужна твоя помощь!

СынРи неуверенно, приглядываясь и поэтому, раз запнувшись, подходит.

— Вот! — говорю я репортёру, делая рукою жест Владимира Ильича Ленина и указывая на подошедшего парня, — Это господин Пак СынРи! Он её очень хорошо знает ЮнМи и может многое о ней рассказать! Они вместе играли, и однажды он сказал, что никогда её не забудет. Расспросите его, это интересно!

— СынРи, — обращаюсь я уже к «другу», — тут снимают репортаж о ЮнМи. Расскажи о ней что-нибудь хорошее. Я думаю — ты сможешь. А мне пора бежать. До свидания, господин репортёр! Удачных вам репортажей!

— Всего доброго, — говорит мне вслед репортёр.

— Э… А… — произносит СынРи и остаётся стоять с открытым ртом, смотря, похоже на мою причёску.

— Чао! — машу я ему уже издали рукой.

…

— Вы играли в одном оркестре с ЮнМи? — суётся репортёр к остолбенелому СынРи, намереваясь начать разговор.

— Так это и была — ЮнМи! — отмерев, негодующе вопит тот, — Аджосси, вы что, не знаете того, у кого пришли брать интервью?!

— У ЮнМи — тёмные волосы, — озадачено отвечает репортёр.

— Она покрасилась! И опять издевается!

— Издевается? Опять? — очень заинтересованно пододвигается к СынРи репортёр.

Время действия: чуть позже

Место действия: школа Кирин, кабинет директора

— Возле школы замечены репортёры, господин директор, — со значением в голосе произносит ДонХё.

— Никаких интервью! — мгновенно реагирует директор, «хребтом почувствовав» неприятности.

— Они расспрашивают учеников о ЮнМи, — бесстрастно сообщает ДонХё.

— О-о, — стонет директор, ложась грудью на стол, — я так и знал! И что теперь делать?! Какое они имеют право, эти журналисты, что-то разнюхивать о школе?

— Это их работа, — лаконично отвечает ДонХё, — они имеют право задавать вопросы.

— Прогоните их, ДонХё! Скажите, что они не имеют право собирать информацию о несовершеннолетних! А именно этим они сейчас и занимаются!

— Хорошо, господин директор, будет сделано!

— И это, ДонХё… Может, нам стоит начать делать ремонт в «карцере»? Пока ЮнМи нет?

— Господин директор, но тогда школа лишится мощного педагогического инструмента.

— Да, да… ДонХё, ты прав. Нельзя лишать школу этого… Но, как всё неудачно складывается! Я это СанХёну припомню! Так меня подставить!

(немного позже)

— Господин директор, — докладывает ДонХё, — ваше задание выполнено! Я переговорил со старшим съёмочной группы и предупредил его, что школа подаст на них в суд, если репортаж выйдет в эфир. Подадим за нарушение приватности и разглашение частной информации несовершеннолетней.

— Отлично, отлично, ДонХё! И что он вам ответил?

— Сказал, что пускать или не пускать репортаж в эфир будет его руководство. Но он передаст ему наше предупреждение.

— Мм-м, ладно, хоть так. Будем надеяться, что его руководство — здравомыслящие люди. Спасибо, ДонХё.

— Пожалуйста, господин директор.

Время действия: этот же день, около полудня

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

— Что это? — изумлённо произносит СанХён, глядя на причёску ЮнМи, — Почему ты такая?

— Здравствуйте господин президент, — кланяясь, здоровается ЮнМи и объясняет, — я решила оставить этот цвет. Мне кажется, так лучше.

— Перекрасить, — делает в её сторону жест рукою СанХён, — немедленно!

ЮнМи делает недовольную гримасу.

— У тебя, что, в контракте написано? — увидев это, грозно спрашивает президент, — По поводу самовольного изменения внешнего облика?

— Контракт ещё не подписан, — отвечает ЮнМи, — мама поставила свои подписи и я его принесла, но вы его ещё не подписали. Поэтому, он пока не действует, сонсен-ними я могу делать со своею головой, всё, что хочу.

Президент, онемев, смотрит на «говорящую трени, имеющую своё мнение».

— Я вчера спрашивала у вас разрешение, — примиряюще говорит ЮнМи, поняв, что это молчание — неспроста, — просто уже было поздно перекрашиваться обратно, я устала и мне кажется, что так тоже, здорово. Решила вам показать. Вам нравится?

— Пфф… — выдыхает СанХён и орёт, — ЁнЭ! Где эта ЁнЭ?! Ну-ка пусть идёт сюда!

Время действия: этот же день, позже

Место действия: агентство «FAN Entertainment», помещение звукооператора

Мда-а, надо что-то делать с этим… Музыки много, а фильма, действительно, мало… Вчера, в воскресение я думал, что всё получится уместить, но приходится посмотреть правде в глаза. Последняя, присланная мною мелодия, лишняя… Либо, «резать» первые две композиции. Но режиссёр уже успел «намонтировать себе красоту» и перемонтировать её напрочь отказывается. Но там действительно, хорошо вышло, лучше не трогать. В принципе, фильм уже процентов на семьдесят- восемьдесят готов, остаюсь я, со своими воспоминаниями и… И всё. Меня мало. Это по указанию СанХёна. Он объяснил своё решение возможными нападками хейтеров в дальнейшем, когда я стану айдолом. Чтобы не говорили, что фильм памяти стал моей рекламой. Ну, в принципе, разумно. Пусть всё будет парням. У меня ещё будет заработать себе немножко славы, а у них — это их последний выход на сцену. Поэтому, я не стал «возбухать» по поводу сценария, в котором было всё не так, как было. Бог с ним. Пусть парни будут талантливы, трудолюбивы, а меня — чуть ли не в канаве нашли, и мне «ацки» повезло, что они меня заметили. Пусть. Может и про меня что-нибудь тоже, такое же хорошее снимут. Потом. Посмертно…

А композицию придётся отнести СанХёну, попросить, чтобы продал кому-нибудь в кино. Вещь хорошая, мелодия из фильма «Профессионал» с Жан Полем Бельмондо. Не знаю, насколько она «корейская» и найдётся ли кто из местных, кто захочет использовать её в своём фильме, или сериале. Посмотрим. А в этот фильм она, увы, не помещается. Помню, как-то смотрел передачу об известном режиссёре. Его как-то спросили, сразу после завершения съёмок фильма, ставшего потом шедевром, — «когда же лента выйдет на экран? Что он так долго делает с отснятым материалом?». «Режу и плачу», — ответил великий, — «плачу и режу».

Как-то так, да. Появилось понимание, что это такое — «резать» своё. Хотя оно даже не моё, я так, только чуть-чуть подержался, а уже жалко, блин! А что чувствуют при этом настоящие авторы? Нда-а, странно устроена жизнь. Пока на своей шкуре не попробуешь, истинную цену не узнаешь…

Причём жизнь устроена ещё и несправедливо. Башку покрасил себе я, а «люлей» за это, получила ЁнЭ. Что-то вот как-то вот, не везёт моим начальницам. Помню, секретарил тогда, тоже, моя сонбе за меня получала. Теперь ЁнЭ, вот, получает… Но что тут поделаешь? Я — ценная штука, меня обижать пока нельзя. Сегодня с утра подвели итоги недельной ротации композиций «Growl» и «Sorry, Sorry». Во всех ключевых чартах — «all-kills»,причём, стабильно первое и второе место. В паре top взяли. То есть это даже не просто «all-kills» вышел, а «double all-kills» получился. СанХён когда мне это сообщил, имел вид несколько озадаченный. Видно, никак не ожидал такого результата. Как ещё оказалось, в истории к-попа, это первый случай «double all-kills» одномоментно исполненных композиций. По этому поводу в «FAN Entertainment» начали рвать на себе трусы и тельняшки на праздничные флаги, готовятся отмечать, так, чтоб чертям в аду стало жарко. Собираются устроить в ближайшее время банкет с виновниками торжества — «Stars JUNIOR», после того, как тех наградят за их «эпический подвиг». Но мне шеф сказал, что ходить мне на этот праздник — не нужно. Алкоголь, подпитые мужчины, то, да сё, в общем, не место для несовершеннолетней девочки. И награждать меня никто не будет. Я останусь безызвестным героем. Оказывается, не принято в Корее награждать композиторов как артистов. Артисты могут хоть каждую неделю призов каких-нибудь получать, да и по нескольку штук за день. А вот композиторы — нет. Раз в год им какой-то там конкурс и всё, привет! Трудись негр дальше. Понятно теперь почему, когда я изучал списки в «SM Entertainment» композиторы были в нём на самом последнем месте. Всем хочется если не славы, то хотя бы широкой известности, а тут — «никто не узнает, где могилка твоя!». Ещё и CD-диск принеси, как баночку с анализами…

Но, не всё так плохо. Шеф посмотрел в мои, полные ожидания, глаза, и премировал денежной суммой в размере пятисот баксов. Не, я не просил, не намекал. Просто смотрел и ждал, думая — «но хоть на мороженное дать-то должен?!». Дал. Не много, но с программистом расплатиться хватит.

— Ну что? — спрашивает меня звукооператор, — Что надумала?

— Да, сонбе, вы правы, — отвечаю я, — слишком много музыки я написала.

— То-то, — довольно говорит он, — а кричала, спорила.

Со звукорежиссёром-сонбе отношения у меня вроде бы наладились. Я ему презентовал бутылочку. Нет, не коньяка, а купленного мамой по её же совету — «золотистого соджу» сделанного по какому-то особому рецепту. Коньяк, это уровень директоров и владельцев компаний, как объяснила мне она. Звукооператор и соджу нормально попьёт. Ну, да. Как то я об этом не подумал. Вдруг да понадобится СанХёну бутылку поставить? Шо ж он подумает, что он и звукооператор для меня — одного поля ягоды? Нет, так нельзя. Нужно соблюдать табель о рангах, тогда счастье в делах и наступит.

Уж не знаю, на чём настаивали это соджу, чтобы оно стало «золотистым». После личинок в зоопарке, которые хрумкали так, что только треск стоял, ожидать можно чего угодно. Лучше об этом не думать. Человек презентом доволен? Доволен! Чего ещё надо?

Я вздыхаю, смотря на звукооператора.

— Будем делать, как вы предлагали, сонбе, — говорю я.

Время действия: среда, раннее утро

Место действия: студия звукозаписи

ЁнЭ смотрит через стекло на поющую в микрофон ЮнМи. Звука не слышно и ЮнМи выглядит несколько забавно.

«Не такая уж она и хулиганка» — думает она, переводя взгляд на большую и красивую коробку дорогих шоколадных конфет, которую держит в руках, — «подарила, поблагодарила за заботу, извинилась за то, что у меня из-за неё проблемы от начальства. Приятно… Приятно, когда тебя благодарят за труд, даже если ты ещё просто стажёр…»

ЁнЭ переводит взгляд с коробки конфет опять на ЮнМи. Задумчиво смотрит.

«Она сказала», — вспоминает она, — «что никогда не будет как все. И поэтому, недовольства начальства будет ещё много, пока она не станет звездой. Звездой, ха! А может, она действительно ею станет? Придумывает такую красивую музыку… Стихи пишет на разных языках… Вот сейчас записывает песню на французском. Может, то, что она такая… шебутная, — это проявление таланта? Может же такое быть? Эх, как было бы здорово стать стаффом у звезды! Только, наверняка меня тогда кем-нибудь заменят… Тем, кто лучше».

ЁнЭ наклоняет голову, неспешно проводит по глянцевой поверхности коробки указательным пальцем и печально вздыхает.

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин, класс ЮнМи. За одной из парт, с хмурым видом сидит ЮнМи. Похоже, начало учебной недели её не радует.

— Так, — говорит учитель, стоя возле стола со сложенной на нём тремя стопками тетрадей, — все сдали свои «эмоциональные журналы»?

— Все-е… — дружно тянет класс.

— Хорошо, — говорит он и удивлённо спрашивает, — а это что такое?

Учитель берёт сверху одну из тетрадей, привлекшей его внимание и озадаченно крутит её в руках. Все тетради — не тоненькие, но на их фоне, та, которую он держит в руках, выглядит каким-то монстром. Раза в два больше товарок, со скручивающимися внутрь листами, она отдалённо напоминает мохнатую тряпку для швабры, с большущим числом отдельных верёвочек-хвостиков.

Учитель недоумённо рассматривает это нечто, потом смотрит на титульный лист.

— ЮнМи! — говорит он, — Это твоя тетрадь?

— Да, сонсен-ним, — выползая из-за парты и становясь рядом с нею на ноги, отвечает ЮнМи.

— А что… с ней такое?

— Она… падала, — на мгновение задумавшись, отвечает ЮнМи.

— Куда? — не понимает учитель.

— Повсюду, — отвечает ЮнМи, — там, сям. Везде. Очень неустойчивая тетрадь, господин учитель.

В классе смеются, а учитель неодобрительно качает головой.

— Ты же девочка, ЮнМи, — говорит он, — твои вещи должны быть аккуратными и в полном порядке. А их, в руки… Взять страшно.

Ещё раз неодобрительно покачав головою, учитель открывает тетрадь и заглядывает внутрь.

— А это ещё что такое?! — изумляется он, — Что это за вклейки? Какой-то «генератор бреда»?!

Учитель поднимает голову и вопросительно смотрит на ЮнМи.

— Где?! — удивляется ЮнМи,

— Вот тут, на приклеенном листе бумаги, с краю, написано — «генератор бреда».

— Да? — опять удивляется ЮнМи, — Я же вроде бы всё — отрезала…

— Раз ты так говоришь, то значит, ты знаешь, что это такое, — разумно строя цепочку умозаключений, говорит учитель, — рассказывай.

— «Генератор бреда» — это программа, которая описывает эмоциональное состояние пользователя, — вздохнув и немного помявшись пред рассказом, отвечает ЮнМи и начинает объяснять, — задавая ключевые слова, можно получить из них последовательность, описывающие эмоции так, как вам нужно. Это очень экономит время, сонсен-ним.

— И остаётся только вклеить листы распечатанные листы, — понимающе кивает учитель, — Посмотри, у тебя из-за клея, все листы скукожились. Разве я не говорил, что журнал нужно заполнять собственноручно?!

— Не говорили, — отрицательно мотая головой, отвечает ЮнМи, — сказали, что заполнять. А как — не уточняли.

— Разве это не подразумевалось само собой?

— Простите, учитель, значит, я не поняла.

— Как тебе вообще в голову пришло сделать такое?

— Это всё из-за проблемы выбора, сонсен-ним. Я выбирала между — быть спящим зомби на вашем занятии после заполнения до середины ночи этого журнала, или, — быть внимательным и прилежным учеником. Я выбрала второе. Напечатала на принтере и наклеила. Потребовалось всего десять минут для описания недельных эмоциональных переживаний. Зато я выспалась и присутствую на вашем занятии не просто как тело.

Уу-у… — озадаченно переглядываясь, гудит класс.

— Поразительно, — говорит учитель, так и сяк крутя в руках тетрадь, — мне даже в голову не могло… такое прийти! ЮнМи, я впредь запрещаю тебе что-то клеить. Журнал нужно заполнять от руки!

— Да, учитель, — покорно соглашается ЮнМи, — я поняла. Я так и хотела сделать, переписать. Просто не успела. Съёмки затянулись.

Класс мгновенно замолкает, насторожив уши.

— Какие съёмки? — спрашивает учитель.

— Я участвовала в съёмках фильма, — поняв, что сболтнула лишнего, говорит ЮнМи, всё же объясняя, — всю неделю. Я не могу говорить, что именно снимали, простите, учитель. Вот выйдет фильм, тогда.

— Ладно, — посмотрев на ученицу долгим взглядом, говорит учитель, приняв решение, — принимаю твою работу. Но, потом переделаешь. Оформишь по правилам.

— Спасибо, сонсен-ним! — низко кланяется ЮнМи, наверное, для того, чтобы спрятать своё лицо.

(перемена. Отойдя к окну, ЮнМи разговаривает по телефону)

(ЮнМи) — ЁнЭ-сонбе, добрый день. Мне нужна ваша помощь.

(ЁнЭ) — Здравствуй, ЮнМи! Что случилось?

(ЮнМи) — Две проблемы. Первая — меня опять хотят отправить шефствовать в детский дом. Вы можете что-то с этим сделать?

(ЁнЭ) — Что я могу с этим сделать?

(ЮнМи) — Пфф, сонбе… Позвоните в школу и скажите, что нужно срочно требуется перезапись музыкального файла.

(ЁнЭ) — Что, правда?

(ЮнМи) — Да! Нужно перезаписать! Я только сейчас поняла, что я там накосячила.

(ЁнЭ) — Что ты сделала?

(ЮнМи) — Ошиблась! ЁнЭ, звоните директору, пусть они завтра меня срочно отпускают!

(ЁнЭ) — Ну, я не знаю…

(ЮнМи) — Что вы не знаете, сонбе? То, что президент СанХён очень огорчится, если всё будет сделано с ошибками? Нужно срочно исправлять, пока не поздно! А то я буду завтра нюхать запах детских какашек, а послезавтра, президент СанХён нас с вами выгонит!

(ЁнЭ) — Пфф, я поняла. Я попытаюсь это сделать.

(ЮнМи) — Отлично, сонбе, я на вас надеюсь. И ещё у меня есть вторая проблема.

(ЁнЭ) — Какая?

(ЮнМи) — Мне нужно переписать с распечатанных на принтере листков слова в тетрадь. У вас же хорошо было с корейским в университете, сонбе?

(ЁнЭ, с сильным сомнение в голосе) — Ну, не знаю… Если хочешь, я могу объяснить вебе, если что-то непонятно, а вот просто переписать…

(ЮнМи) — ЁнЭ-сонбе, если вы мне не поможете, то мои школьные баллы упадут. Это будет плохо воспринято президентом СанХёном.

(ЁнЭ, вздыхая) — Хорошо, ЮнМи. Сделаю.

(ЮнМи) — Спасибо большое ЁнЭ-сонбе! Это очень щедро с вашей стороны!

(ЁнЭ, говоря про себя) — Можно подумать, что у меня есть выбор?

Место действия: школа Кирин

Время действия: понедельник, обед

Сижу, ни на кого не гляжу, вкушаю. Неспешно раскладываю палочками натюрморт — вынимаю из чашки то, что я не ем и раскладываю вокруг неё на подносе, стараясь делать это художественно.

… Так, красненькое, к красненькому…

Неделя «отпуска» пролетела пулей из ружья. Оглянуться не успел — снова здравствуй Альма-матер! Возвращение моё под её крышу восприняли достаточно сдержано. Впрочем, на что-то большее, чем «здравствуй» и «добрый день», пока банально не было времени. Прибежал утром, кинул вещи в комнату и побежал на занятия, едва успев перекинутся парой слов с соседкой, которая, тоже — «рванула» учиться. С утра, по понедельникам, сдвоенные уроки по математике и физике, ничего интересного, а потом я «вляпался» с «эмоциональным журналом». Как удалось преподу открыть его именно на той странице, где я прозевал отрезать название программы — «генератор бреда»…? Чёртова случайность! А теперь — придётся всё переписывать. Правда не мне, а ЁнЭ… Я вовремя вспомнил, что у меня есть персональный менеджер, у которого очень хорошо с начертанием в корейском языке. Ей-то я и «фуганул» эту работу. Нехорошо, конечно. Но стафф должен заботиться о своём подопечном. Пока от ЁнЭ я никакой заботы не ощущал. Даже от посещения детского дома меня отбить не смогла, хотя обещала. Пусть хоть так поможет, а то, получается, что без неё можно обойтись!

… Жёлтенькое с зелёненьким — сочетается? Похоже, да. На банках с маринованной кукурузой фирмы «Бондюэль» — эти два цвета. Значит, кладу вот это жёлтенькое, к зелёненькому. Слева и справа…

Съёмки фильма прошли в чёткой, деловой обстановке. Каждый, принимающий в них участие — знал, что ему нужно делать, по площадке никто не бродил кругами, открыв рот и натыкаясь на всё, что ему попалось на пути. Все были заняты делом. Поэтому, отсняли меня быстро. Я слушал, что мне говорили, и делал, как велели, не умничал. В результате, претензий особых ко мне не было. Больше двух дублей меня не снимали. Единственно, что мне не понравилось, так это грим. Буквально, сразу, как только его накладывали, кожа на лице начинала зудеть, вызывая стойкое желание срочно смыть с себя всю эту палитру. Но, ничего. Вытерпел, не умер. Только, на будущее, нужно будет с этим что-то делать. Эти съёмки были короткие, а если — будут большие? Я же весь исчешусь от этого грима! И все мысли будут не о роли, а о том, как от него избавиться. Может, попробовать другого производителя косметики? Который, сыплет в неё другие ингредиенты? Может, это аллергическая реакция у меня?

… Фиолетового ещё не было… Положим его отдельно. О, да его тут много! Можно выложить ромбик…

Ещё, за эту неделю, кроме съёмок успел перезаписать «Porque te vas?» и закончить «минусовку» для СыХона. Послушав его вокал и поняв, что голос у него — «как у всех» я немного прокрутил в голове возможные варианты из списка мне известных и остановился на композиции «Faith», британца Джорджа Майкла. Выбрал я её, основываясь на двух вещах. Во-первых, мне кажется, что голос СыХона походит на голос Майкла, и он сможет это спеть, а во-вторых, «Faith», своё время, попадал в «Billboard Hot 100». Может, и здесь такое приключится? Тем более, что нынешние здешние модные мелодии смахивают на нашу эстраду начала и конца девяностых годов. Это я сразу заметил, едва попав сюда[44].

Сделал «минусовку», проставил на нотах значки, объясняющие, как нужно петь. Ещё и рекомендации как снимать клип написал. На полноценный сценарий меня не хватило, но общее руководство к действию — набросал. Отнёс сделанное шефу, думая предметно обсудить проделанную мною работу, но СанХёну в этот момент было не до того. СыХон как раз где-то «калымил» с выступлениями, тут же «Stars JUNIOR» со своим успехом, с которого нужно торопиться снимать сливки, съёмки фильма, плюс, есть ещё другие артисты агентства, требующие внимания. В общем, решили отложить вопрос с композицией для СыХона на потом. Когда время появится. Ну, потом, так потом. Не горит…

Внезапно, кто-то садится за мой столик. Удивлённо поднимаю голову. СынРи!

— Что ты делаешь? — спрашивает он, смотря на выложенный мною из кусочков «того, что я не ем», орнамент на подносе.

— Пентаграмму рисую, — отвечаю я, отметив, что он не поздоровался, — Ктулху вызывать буду.

— Кого? — хмурит лоб СынРи.

— Ктулху.

— А кто это?

— Древний, — отвечаю я и цитирую по памяти то, что помню по этому персонажу, — «он лежит во сне, подобном смерти, на вершине подводного города Рльех посредине океана. При верном положении звёзд Р’льех появится над водой, и Ктулху освободится».

— Но, это будет ещё не скоро, — успокаивающе говорю я изумлённо вытаращившемуся на меня парню, — не беспокойся.

— Что за бред ты несёшь? — справившись с удивлением, спрашивает СынРи.

— Истории придумываю, — пожимаю я плечами, — для книги.

— Ты ещё и книги пишешь?!

— Слушай, мы вроде бы недавно расстались совсем не друзьями. И вот ты опять тут. Что тебе надо?

— Просто хотел спросить, что это было, с репортёром?

— Спросил?

— Мм-м?

— Ответа не будет. До свидания.

— Ну, ты!

— Видишь, я — кушаю. А ты — мешаешь моему пищеварению. Всего доброго!

Смотрю на злую спину удаляющегося СынРи. Не, ну а чего? Он мне значит, будет «лепить» всё, что ему приходит в голову, а я буду мило улыбаться в ответ? Умерла, так умерла. Я ему не корейская девочка, которая при виде парня теряет разум. Пфф..

… Так. Есть оранжевый кусочек…

Место действия: школа Кирин, небольшой зал

Время действия: ближе к вечеру

Сижу, слушаю музыку, получаю эстетическое удовольствие. На сцене играет на скрипке та девчонка, которая мне понравилась. Навёл потихоньку о ней справки. Зовут её — ЛиХерин. Уже студентка, второй курс, учится на отделении классической музыки, скрипачка. Приятно послушать, приятно посмотреть. Ножки — ровные, глаза — большие. Вся такая, домашняя. Мой тип девушки. Мне всегда такие нравились. Особенно, если они на себя ещё что-нибудь пушистое оденут. Свитерок там, с начёсом, или, просто, из толстой нитки. Мяка, какая прелесть тогда получается.

Сегодня у «классиков» показательные выступления. Конец октября, скоро Новый год, школа начинает потихоньку готовиться к празднику. К традиционному ежегодному концерту. Но, всех подряд выступать не пустят, возьмут только самых лучших. Это первый отборочный тур. Как я понимаю, моя красатуля со скрипкой, тоже решила бороться за право выступить. Ну что, хорошо, у девушки есть амбиции, это здорово. Тут вообще, у всех есть амбиции, кроме меня. То, что у меня их нет, совсем недавно мне объяснял ДжуБон. Типа, я, с такой целеустремлённостью — позор школы, впустую потерянное время, лень всей Кореи и бездарность, которая не хочет даже на каплю стать лучше.

— Где была? — спросил он, когда я появился на занятии.

— Отдыхала, — подняв глаза, нагло ответил я.

Зря конечно, но бесит он меня. А я — его. После чего он мне и выдал, «расклад по полочкам», о моей профпригодности и устремлённости. А потом я — ТАНЦЕВАЛ. Танцевал — вдоль, танцевал — поперёк, танцевал — по диагонали. Ух, как я танцевал! Чёртов ДжуБон, когда ж про тебя черти в аду вспомнят?

После танцев я «забил» на литературу и пошёл к «классикам», отдохнуть душой и телом. Ну их, этих корейских литераторов! Не читал, не читаю и не собираюсь! Сижу в кресле, чувствуя, как «отпускает» натруженные мышцы, тащусь.

ЛиХерин заканчивает играть и опускает смычок. С удовольствием начинаю хлопать первым. Вижу, что исполнительница смотрит на меня. Улыбаюсь в ответ.

Место действия: школа Кирин

Время действия: конец месяца, среда, утро

— Фраза — «Все дороги ведут в Рим» произошла из того факта, что к концу четвертого века нашей эры римляне построили более 53 тысяч миль дорог по всей своей империи. Каждая римская миля равнялась примерно 1450 метрам и отмечалась дорожным камнем, вехой…

Сижу, уперев локти в парту и подперев ладонями подбородок. Слушаю, как учитель истории увлечённо рассказывает про древний Рим. Он уже куда-то «углубился в сторону», рассказывает о легендарных походах легионов, завоевавших, можно сказать, весь «цивилизованный» на тот момент мир. Интересно…

ЮнМи на уроке истории

(несколько позже. Учитель, привлечённый странным выражением лица одной из учениц, обращается к ней)

— ЮнМи! В чём дело? Что с тобой?

ЮнМи, не отвечая, сидит, подперев голову руками, и смотрит куда-то сквозь учителя в неведомую даль.

— Юнми-и! Эй, что с тобой?!

Учитель машет рукою, пытаясь привлечь к себе её внимание. Класс, обернувшись и повернувшись к однокласснице, пытается определить, что с ней такое. Энергичное размахивание руками приносит учителю успех. Убрав от лица руки, ЮнМи выпрямляется, откидываясь на спинку стула, и переводит отсутствующий взгляд на сонсен-нима.

— ЮнМи, что случилось? Тебе не хорошо? — не прекращает попыток вступить в контакт учитель.

— Пусть я убит, под Ахероном, — неожиданно произносит ЮнМи, повергая присутствующих в лёгкий ступор, — и кровь моя, досталась псам!

Пауза. Все соображают, что делать. ЮнМи смотрит всё так же несфокусированно сквозь учителя.

— И… и… что? — спрашивает тот.

— Орёл шестого легиона, орёл шестого легиона, всё так же смотрит, в небеса! — уверенно отвечает ему ЮнМи.

Учитель озадаченно смотрит на ученицу.

— Всё так же горд он, и беспечен, и дух его не укротим, — сообщает дальше ЮнМи и, переведя взгляд с учителя на тетрадь, лежащую справа на краю парты, протягивает к ней руку.

— Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен, но вечен Рим, но вечен Рим!

Протащив по парте к себе тетрадь, ЮнМи открывает её и, перестав декламировать стихи, склоняется над ней, начав что-то быстро записывать ручкой.

— Песню придумывает… — изумлённо произносит кто-то вслух из учеников, до которого «дошло», что происходит.

Все в классе, включая учителя некоторое время наблюдают за не обращающей ни на кого внимания, пишущей ЮнМи.

— Хорошо, — говорит учитель, решив не мешать процессу творчества, — вернёмся к теме нашего занятия…

(несколько позже, ближе к концу урока)

— Ой, сонсен-ним, — радостно говорит ЮнМи, подняв от тетради голову и смотря на мужчину «нормальными глазами», — а я вам песню сочинила! Про шестой легион!

Место действия: школа Кирин

Время действия: конец месяца, среда, ближе к полудню

— Нельзя зацикливаться на своём виде искусства! Это ограничивает тебя, как художника, если ты считаешь себя таковым! И нельзя считать себя культурным человеком, отметая творческое наследие человечества! А если это касается страны, в которой живёшь, то для художника это просто не красиво!

Стою возле парты, слушаю, как училка литературы, госпожа Пэ ДуНа «полощет» мне мозг. Всего-то для этого стоило, не подумав, сказать, что в корейской литературе читать нечего, потому, что она скучная. А брякнул, я не подумав, потому что в этот момент размышлял о том — «что же со мною случилось на уроке истории?». Сидел там, слушал, как историк интересно рассказывал, а потом вдруг перед глазами взвились в небо штандарты римских легионов, и грянула музыка! И… ничего больше не помню, что было в классе. Зато помню, как смотрел со стороны на марширующих под голубым небом солдат в железных доспехах, на то, как они сражались. Очнулся — предо мною на парте лежит тетрадь со стихами и кривенько так, по клеточкам, набросаны нотные знаки. А все вокруг учатся, что-то делают, а я — «выпал».

Когда я это осознал, я очень удивился. «Что это было?» — подумал я, оглядываясь по сторонам и не находя ответа. Самое главное — не могу вспомнить, знал я эту песню раньше, или нет? Если знал, то где тогда я её слышал? Если нет — то откуда она взялась у меня в голове? Вроде бы знал. Вроде — слова знакомые. Но, может это мне только кажется, потому что слова уже написаны и они уже в голове? Не могу никак вспомнить…

Над этим вопросом я думал всю перемену под внимательными, изучающими взглядами одноклассников, думал в начале урока литературы, пока ко мне не прицепилась ненормальная ДуНа со своим безумным вопросом, который я уже даже точно не помню, потому, что ответил на него, думая о другом.

— Не очень понимаю, вас учитель, — вежливо отвечаю я, не желая «нагнетать», — я просто сказала, что читать скучно, потому, что не интересно. Причём тут — художник?

— Почему — неинтересно читать?! — буквально возмутилась ДуНа, — Это же признанные писатели?

— Не знаю, — пожал я плечами, — всё как-то уныло…

— Что значит — уныло? — не поняла меня мучительница.

— Страданий много, — отвечаю я, вспоминая пролистанные и прочитанные по диагонали книги, данные мне для обязательного прочтения ДуНа, — вечно какие-то беды. То заболеет кто-то, не кстати, то утонет, не вовремя… В жизни у людей итак много проблем, сонсен-ним, чтобы ещё переживать чужие беды.

— А как же — сострадание? Это же работа души!

— Не знаю, сонсен-ним, — говорю я, пожимая плечами, — но, чтобы работать, нужны силы. Многие, вернувшись вечером домой, чувствуют себя выжатыми как лимон. Какая тут ещё духовная работа? Хочется отвлечься, почитать что-нибудь интересное, фантастику какую-нибудь, а не про утопленника. Или, как кто-то умирает, из-за того, что у него нет денег на лекарства… Вдруг, с тобой приключится тоже самое? К чему такие ужасы на ночь, сонсен-ним? Ведь не уснёшь потом…

Вопросительно смотрю на учительницу. В классе кто-то тихонько хихикает.

— И вообще, — говорю я, видя, что учительница медлит с ответом и, решив закрыть вопрос, честно сказав, что я обо всём этом думаю, — я провела исследование. В сети. Переводов современных корейских авторов на другие языки — нет, корейских бестселлеров — нет, писателей Кореи с мировым именем — нет. Есть упоминания об авторах, живших сто, а то и двести лет назад. Из этого можно сделать вывод, сонсен-ним, что последние сто лет корейские писатели пишут, никому, кроме них, неинтересный шлак. В чём собственно я и убедилась, полистав книги. Я решила не тратить на это время, сонсен-ним. Я выучу тесты для экзамена, а читать книги я не буду. Там нечего читать.

Абсолютная, вакуумная тишина в классе.

— Простите, госпожа Па ДуНа, — делая поклон, извиняюсь я, — но это правда.

Опять тишина.

— Говоришь так, — смотря на меня, неотрывно произносит учительница, как будто знаешь, как нужно писать.

— Я просто объясняю, что бы мне было интересно читать, — отвечаю ей я, — и совсем не обязательно каждый раз кого-то убивать, чтобы вызвать жалость. Сочувствие у читателя можно и по-другому вызвать.

— Хорошо, — тряхнув головой, произносит учительница, — раз ты знаешь как, то ты и покажешь. С этого момента, ты — конкурсант Всекорейского литературного конкурса среди школьников. В конце этого месяца в школе будет конкурс, работа победителя будет представлена на конкурс страны. К школьному конкурсу ты должна написать рассказ, который должен победить. Ты же не просто так языком болтала, ЮнМи?

— Пфф… — выдыхаю я.

Ну, барин, ты и задачки задаёшь! — мысленно произношу я про себя, смотря на вонзившуюся в меня взглядом учительницу.

— Сказку можно? — спрашиваю я.

— Нет, — отрицательно качает головой госпожа ДуНа, — тематика нынешнего конкурса — современная проза и фантастика. Ты ведь говорила о фантастике? Вот, словно специально для тебя. Так что? Мне ждать твою конкурсную работу или… Или ты просто болтушка и не отвечаешь за свои слова?

«На слабо» берёт, — понимаю я. Что делать? Ммм… Отказываться, как я понимаю, не комильфо. Да и рассказ — это не долго, при моей скорости набора на клавиатуре. Тут главное — вспомнить что-нибудь. В своё время я немало фантастики «в подлиннике» прочитал. Фантастику читать интереснее, чем переводить какого-нибудь замшелого Чарлза Дикенса, ковыряясь в словарях, вышедших из употребления слов. Вспомню, что-нибудь. «Маленького принца» я же вспомнил? Жаль, что его «пихнуть» под это дело не получилось. А если я не выиграю школьный конкурс? Ну и что? Выиграю, не выиграю — дело десятое. Главное — не победа, главное — участие! Только вот… бонусы нужно брать вперёд!

— Да, госпожа ДуНа, — киваю я, — ждите. Но… у меня будет к вам просьба. Работа писателя требует уединения и ясной, выспавшейся головы. Могу ли я взамен ваших занятий писать рассказ? По выполнению тестов ко мне замечаний нет, а придумывать что-то после учёбы, по ночам, это сурово.

Учитель смотрит на меня, я смотрю на неё. Класс замер.

— Хорошо, — кивает мне сонсен-ним, — ты можешь не посещать мои занятия. Но, надеюсь, ты меня не разочаруешь.

— Буду старятся, сонсен-ним! — бодро обещаю я.

Класс отмирает.

(Сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Божечки мои, вы бы только видели, как грубо ЮнМи сегодня разговаривала с учителем литературы!

(**) — Это ЮнМи много себе позволяет!

(*) — Да, она так и сказала, что в Корее нет литературы!

(**) — Правда, что ли? Ну ничего себе, вот это наглость, сказать учителю такое! Госпожа ДуНа её выгнала?!

(*) — Представь себе, нет! Приказала ЮнМи участвовать в литературном конкурсе. Если она победит, то её работу отправят на всекорейский конкурс!

(**) — Подумать только… Даже и не знаю… Почему этой выскочке всё сходит с рук? Если бы я так разговаривала с преподавателями, то мне бы сразу указали на дверь. А с ЮнМи все только носятся.

(*) — Да, мир устроен несправедливо. Мне кажется, сказать про корейских писателей так мог только иностранец. Она точно — японка!

(***) — Я же тебе уже говорила, что она — кореянка. И документы у неё — корейские.

(*) — Всё равно, она похожа на японку! Это — кровь. Японцы ненавидят Корею. У неё на подсознательном уровне эта ненависть. Её отец — японец, а документы — подделаны!

(***) — Вот только дорамных историй не надо. Про потерянного отца и подлог документов.

(*) — А как тогда объяснить, что она так хорошо говорит на японском? Я тебе говорю — это кровь! Кровь она всегда себя покажет!

(***) — Пфф… Про вампиров, что ли сериал смотришь?

(**) — Хочу кофе. Кто со мной в кафе?

(*) — Я!

(***) — И я приду.

Место действия: школа Кирин

Время действия: конец месяца, среда, обед

Созерцаю доску, сравниваю. На «Доске результатов учёбы» вывесили оценки успехов за прошедший месяц. Пришёл вместе со всей школой — поглазеть. Ну, что сказать? Судя по результатам, шансы мои сдать общекорейский экзамен, над которым тут все так трясутся — высоки. Даже, я бы сказал, до неприличия, высоки. В этот раз на доске оценки только тех предметов, которые будут на экзамене. Все остальные, вроде танцев, музыки и иже с ними, вроде дисциплины, и не профильные на данный момент — убраны с глаз долой. Видимо, для того, чтобы заострить внимание школьников на том, что нужно, а не на том, чего им хочется. Так вот. В общем школьном зачёте — я первый. Все «тестовые тесты» написаны мною на высшие баллы. За исключением тестов по корейскому языку. За корейский — семьдесят пять баллов из ста возможных, зато все остальные — все по «соточке». В итоге, средний балл у меня получился самый большой в школе. Имя ЮнМи — на самом верху. Разглядываю.

Школьники сбились в кучу — правее, а я, один — левее от Доски. «Из кучи» поглядывают на меня неприветливо, перешёптываются. Похоже, такая ситуация им не нравится. Ну, мало ли что кому не нравится? Мне вот, к примеру, танцевать не нравится. Но я, хожу же к ДжуБону? И они, потерпят.

Так. Как бы этот эпичный результат мне бы зафиксировать? Дома показать, да и в агентстве на стенку повесить… О! У меня же есть персональный фотограф! Пусть фоток нащёлкает! Будет чем похвастаться!

Достаю телефон, звоню ХаНылю. Прошу подскочить, сделать пару снимков меня, на фоне результатов. ХаНыль обещает быть через пять минут. Благодарю, убираю телефон, жду. Пока жду, думаю о «FAN Entertainment».

«Stars JUNIOR», на радость СанХёну, получил все награды, которые тот хотел получить. По этому поводу, в это воскресенье, назначено ликование в виде банкета, на который меня не пригласили, как и обещали. А жаль. Я бы пожрал там…

Ещё, по телевизору вчера сообщили, что правительство Республики Кореи приняло решение посмертно наградить участников группы «FreeStyle» орденами «За заслуги в культуре». Ордена будут вручены семьям погибшим. Молодцы, правительство. Не забывают о народе. Мне, как понимаю, ничего не положено, иначе бы, наверное, уже предупредили бы. Жив — уже, считай, награждён. Ладно, себе я славы накую, а за парней рад. Нормально так получилось. Получилось — как надо.

— Поздравляю, — говорит появившийся ХаНыль, подходя и оглянувшись на Доску, — отличный результат! Как будем снимать?

— Спасибо, — благодарю я, и отвечаю на вопрос, — думаю, у Доски. Встану рядом, а ты сделаешь пару снимков, так, чтобы на них был виден результат.

— Окей, — говорит ХаНыль, разворачиваясь и окидывая взглядом цену съёмок, — становись!

Иду на позицию, краем глаза наблюдая кучкующееся недовольство справа.

(позже. ЮнМи разговаривает по телефону)

— ЁнЭ, у меня к вам будет небольшая просьба. Нужно забрать у меня несколько фотографий и передать их господину СанХёну и моей маме. Когда вы сможете подъехать?… — Хорошо, жду. Большое спасибо, сонбе!

(позже. Сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Как она могла набрать столько баллов?! Она же училась в бедняцкой школе!

(**) — Это просто… неприлично!

(***) — Да, мне тоже было сегодня неприятно.

(*) — Нужно что-то с этим делать!

(**) — А что?

(*) — Давайте, объявим бойкот!

(***) — Бойкот за учёбу? Нас не поймут.

Время действия: этот же день

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента

— КиХо, — говорит президент, обращаясь к своему подчинённому, — нам нужно подготовиться…

— Без проблем, господин президент, — отвечает тот, — скажите, когда и к чему, всё будет сделано.

— Готовиться нужно… к грядущим трудностям, — с довольным видом произносит СанХён.

— Хотелось бы, чтобы их в жизни было всё же поменьше, господин президент.

— Это трудности иного рода, — объясняет СанХён, — трудности, которые будут у нас с одной девочкой. Мне звонили из министерства. Они решили включить в список награждаемых по «FreeStyle» — ЮнМи.

— Боже! — восклицает КиХо, вскидывая руки вверх, — Как это им в голову пришло?!

— Я подсказал, — спокойно произносит СанХён.

— Вы?!

— Да, я. Я же возил на предварительный просмотр фильм, который мы отсняли. В министерстве хотели предварительно посмотреть, поскольку это уже государственный вопрос. Фильм, как ты знаешь, одобрили, но пока я там был, я переговорил с замминистра. Музыку и песню — ведь не парни написали, и об этом в фильме говорится прямо. Значит, нужно как-то наградить того, кто это сделал. Иначе у людей возникнут вопросы. Особенно у тех, кто профессионально занят в развлекательной индустрии. Если награждать — то всех. Хоть как-то, хоть просто поблагодарить, но не оставить без ничего. Мне обещали, что министру доложат о ситуации. Вот, перед тем как я тебя вызвал, мне позвонили из министерства, сообщили, что принято решение наградить группу орденами «Яшмовая корона», а ЮнМи получит орден рангом меньше — «Орден Цветочной короны».

— Такая молодая, а уже — орден… — ошарашенно произносит КиХо, переваривая новость.

— Вот и я, о том же, — говорит СанХён, — как мы потом с ней будем управляться? Ещё никто, а уже — такие награды!

— Пфф… — надув щёки выдыхает КиХо, — даже не знаю, господин президент, — для агентства иметь такого айдола, это, конечно, очень хорошая реклама… Но, характер у этой девочки, очень непростой. Нужно будет как-то с ней… иначе. Не как со всеми…

— Это понятно, — вздыхает СанХён, — я думал, что ты скажешь мне — как.

— Мне нужно подумать, господин президент, — отвечает КиХо.

— Мда-а, — задумчиво произносит СанХён, откидываясь на спинку кресла и начиная пальцами правой руки барабанить по столу, — как она поведёт себя, вкусив славы, непонятно. Я стараюсь обходиться с ней жёстко, чтобы она не возгордилась своей исключительности, но, похоже, нужно менять.

— Что именно, менять, господин президент? — осторожно спрашивает КиХо задумавшегося начальника.

— Хотя бы давать ей больше денег, — говорит, выйдя из задумчивости СанХён, — чтобы она не думала, что её тут не ценят. Вот только сколько, чтобы её не избаловать? Впрочем, она и так скоро будет получать роялти. Вряд ли изменение суммы на карманные расходы она успеет оценить. Хм, никогда ещё у меня не было такой трейни…

— Станут говорить, про «пиар на костях», — напоминает КиХо.

— Ну что теперь сделать? — отвечает СанХён, — И так плохо, и так не хорошо. Только во втором случае у девочки будет награда. Поэтому, по-моему, второй вариант — лучше.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, класс «отстающих». У стены, за синтезатором, подняв голову, сидит ЮнМи и задумчиво смотрит в стену.

Дверь в класс открывается и в него из коридора, осторожно заглядывает девочка в школьной форме. ЮнМи тут же разворачивается на звук. Похоже, она находится в «творческом затыке» и не прочь отвлечься.

— Добрый день, — осторожно говорит посетительница, слегка кланяясь.

— Добрый день, — кивает в ответ ЮнМи.

Девушка, сделав шаг через порог, входит в класс. За её спиной, в дверях, неожиданно появляются ещё две девушки с печальными лицами. Поздоровавшись, они тоже входят, с некой долей испуга оглядываясь по сторонам. ЮнМи с интересом наблюдает за ними.

— Меня зовут Пак ЧжинСу, я студентка, — смотря на ЮнМи, говорит первая девушка.

— Я Ким ХиДа, студентка, — говорит вторая.

— Я Ким МиЧа, я тоже — студентка, — говорит третья.

— Мы будем теперь заниматься в этом кабинете, — убрав взгляд с ЮнМи и принявшись оглядывать помещение, говорит ЧжинСу.

ЮнМи, открывшая было рот, чтобы назвать себя, «на лету» меняет слова.

— С чего это вдруг? — удивляется она.

ЧжинСу вздыхает.

— По итогам месяца у нас троих получились самые худшие результаты, — говорит она, — мы не набрали нужного количества баллов, и теперь будем делать домашние задания в классе для отстающих.

— А! — сообразив, радостно восклицает ЮнМи, — Бездарности?

— Мы не бездарности! — «вскипает» в ответ, резко поворачивается к ЮнМи ХиДа, — просто… Просто нам немножко не повезло!

— Я поняла, — кивает ЮнМи, — просто жизнь такая, да?

— Да, — подумав, кивает ей в ответ ХиДа, — жизнь такая.

ЮнМи несколько мгновений молча смотрит на собеседницу.

— Извините, сонбе, — произносит она, — я неудачно пошутила.

— Неудачно и глупо, — кивнув, соглашается МиЧа, и спрашивает, — Как ты можешь спокойно сидеть посреди мусора? Тебе это не противно?

— Я собираюсь его убрать, — отвечает ЮнМи и на мгновение задумывается.

— Когда-нибудь, — подумав, добавляет она.

Девочки удивлённо переглядываются.

— И что же нам, теперь тоже в этом мусоре сидеть?! — возмущается одна из них, — Ждать, пока ты тут уберёшь?

— Вы можете взять свою судьбу в свои руки, — пожимает плечами ЮнМи, — Можете взять и прибрать.

Девочки переглядываются, но теперь озадаченно.

— Но мы же старше тебя, — переведя взгляд с подружек на ЮнМи, говорит МиЧа, — это ты должна убирать. Мы уже студентки, а ты — школьница.

— Я занята, — сокрушённо разводит руками ЮнМи, — Мне некогда.

— И чем же это ты занята? — прищуривается на неё ХиДа.

— Фигнёй всякой! — радостно улыбаясь, отвечает ЮнМи.

Девочки оценивающе смотрят на наглую школьницу.

— Начнём знакомство с драки? — продолжая улыбаться, предлагает им та, и предупреждает, — «Карцер» — это дно. Дальше — только улица.

— Очень надо, — молча переглянувшись с подругами, отвечает за всех МиЧа, — Сама отсюда уйдёшь!

— Может, лучше это вы вернётесь в свой класс? — предлагает ЮнМи, — Одной мне тут было прекрасно!

— Пфф… — с насмешкой смотря на неё, выдыхает ХиДа, — Можно подумать, что мы мечтали сюда попасть!

— Так что нужно сделать, чтобы вам отсюда — «выпасть»? — помолчав, спрашивает ЮнМи.

— Набрать в следующем месяце больше баллов, чем мы набрали.

— Так вы тут целый месяц собираетесь сидеть?! — изумляется ЮнМи, видимо до этого момента не осознававшая до конца размер возникшей проблемы.

— Подсчёт результатов раз в месяц, — отвечает ЧжинСу, с удивлением смотря на неё.

ЮнМи недовольно выпячивает вперёд челюсть.

— А раньше — никак? — с неудовольствием спрашивает она.

Теперь задумываются девочки.

— Можно получить баллы за участие в конкурсе, — предлагает МиЧа, — по новым правилам их можно сплюсовать с оценками за учёбу.

— Что за новые правила? — спрашивает ЮнМи.

— На прошлой неделе в школе введены новые правила оценки успеваемости, — отвечает МиЧа.

— Посреди учебного года? — удивляется ЮнМи, — Изменения? Странно…

— Администрация лучше знает, что делать, — встаёт на сторону власти МиЧа.

— Кто бы сомневался! — насмешливо хмыкает ей в ответ ЮнМи и интересуется, — А что за конкурс?

— Музыкальный, — внимательно смотря на ЮнМи, отвечает ЧжинСу и уточняет, — по новым правилам, баллы за призовое место, можно приплюсовать к своей оценке успеваемости по предметам. А если сделать всё самим, то баллы за выступление умножаются ещё на два. Даже, если не занял никакого места.

— Что значит — «всё самим»? — уточняет ЮнМи.

— Написать свою музыку, песню, или, придумать самой танец.

Подружки ЧжинСу, похоже, сообразив — «куда ветер дует» и, вспомнив про выступления «агдан», молча смотрят на сидящую у синтезатора задумавшуюся ЮнМи, не мешая её мыслительному процессу.

— То есть, — неспешно произносит та, наконец, обдумав варианты, — если вы исполните на конкурсе оригинальный номер, то, вы отсюда — съедете?

Девчонки дружно кивают в ответ.

— При условии, если оценка превысит необходимый минимум, — всё-таки уточняет момент ЧжинСу.

— А когда конкурс? — спрашивает ЮнМи.

— В следующую пятницу.

— Отлично! — радуется ЮнМи, — танец вам я не обещаю, а вот… На чём вы умеете играть?

— Я — на чангу! — радостно восклицает МиЧа.

— И я, на чангу, — говорит ХиДа.

— Я тоже, на чангу, — присоединятся к барабанщицам ЧжинСу.

— О боже… — с мукой в голосе произносит ЮнМи поднимая голову к потолку, — В Кирин, что, других инструментов нет?

— А зачем нам? — отвечает за всех МиЧа, — Айдолам уметь играть самим не обязательно. Главное — уметь танцевать и петь. Мы хорошо танцуем и учимся петь.

— Оригинальный танец за неделю не поставить, — говорит ЮнМи, — музыку, можно написать, а танец… наверное, нет. И не представляю, как можно сделать что-то оригинальное, если у человека две руки, две ноги и все движения уже давно придуманы? Окей, девчонки, предлагаю так: я вам что-нибудь «сбацаю», вы выступите с этим на конкурсе и съедете отсюда. Согласны?

Девочки трясут головами, выражая яркое согласие.

— И вы тут наведёте порядок, — добавляет ещё одно требование ЮнМи, — а то действительно, надоело в грязи сидеть.

— А чего до сих пор сама-то не прибралась? — интересуется ЧжинСу.

— Это часть моего имиджа, — несколько туманно объясняет ЮнМи, но, похоже, задавшая вопрос понимает, о чём идёт речь, поскольку кивает.

— Договорились, — подводит она результат переговорам.

— Договорились, — тоже кивая, подтверждает ЮнМи.

— А откуда вы знаете, что вы — старше меня? — спрашивает ЮнМи, меня тему разговора, — Мы же вроде бы незнакомы?

— Мы знаем, — отвечает ХиДа, — в школьной сети о тебе есть информация.

— В смысле? — не понимает ЮнМи, похоже, не подозревавшая до этого момента о существовании такого факта.

— Ты популярна… в некотором роде, — окинув взглядом ЮнМи, уклончиво произносит ЧжинСу, — поэтому, тебя обсуждают. В школе всех обсуждают.

— У-у, — мычит ЮнМи и, кивнув, добавляет, — понятно…

— А где нам сесть? — спрашивает МиЧа, опять оглядываясь по сторонам, — Где нам взять столы и стулья?

— Там, — обернувшись, делает жест рукою в сторону свалки старой мебели ЮнМи, — я там брала. Поройтесь. Там должны быть ещё целые.

— Пфф… — выдыхает МиЧа, сурово и с неодобрением смотря на кучу старья.

— Это не страшно, — успокаивающе произносит ЮнМи, — это только с виду так жутко выглядят. А так, нормальная мебель. За одежду не цепляется, под тобой — не рассыпается. Что ещё желать от неё?

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, класс «отстающих»

— Он у меня порвался, — говорит ХиДа и отводит глазки в сторону.

— Кто порвался? — не врубаюсь я.

— Чангу.

— Как — порвался? — не понимаю я, как можно взять и порвать барабан. Для меня, музыкальные инструменты всегда были предметом повышенной заботы и внимания.

— Ну, так, взял и порвался, — всё так же неопределённо отвечает на мои вопросы ХиДа.

Тут я вспоминаю склад-подвал в школе, где я брал гитару, и в котором кладовщик грозился больше не принимать дырявые барабаны, пока не починит уже испорченные. Похоже, чангу ХиДа где-то там, на складе.

— И у меня нет барабана, — сообщает МиЧа, — тоже, порвался…

— А на чём же вы будете играть? — откровенно изумляюсь я.

Девочки переглядываются и, молча пожав плечами, опять смотрят на меня.

— Пфф… — выдыхаю я.

Засада за засадой! Ничего «чисто барабанного» я придумать не смог. А выступать, по правилам конкурса, нужно с тем, на чём проходишь обучение. Никаких синтезаторов. И эти дуры ещё без барабанов. И как теперь?!

— У кого-то взять? — предлагаю я, смотря на «безлошадных».

Те, молча, отрицательно трясут головой.

— Все занимаются, — объясняет невозможность такого шага, МиЧа, — а у многих барабаны тоже, испортились. Очередь. Можно будет взять, но после конкурса.

— Испортились… — сердито бубню я себе под нос, — за инструментом нужно следить, тогда и портиться ничего не будет…

Я задумываюсь. Девчонки выжидательно смотрят на меня.

— Пошли, — минуту спустя говорю я, — пойдём, найдём вам инструмент!

Время действия: немного позже

Место действия: школа Кирин, склад музыкальных инструментов

— Отличный «шейкер», — говорит ЮнМи, пробуя только что полученный инструмент, — мощно «шуршит».

— Держи! — говорит она МиЧа, отдавая той «гранату», в форме которой сделан «шейкер» и вновь поворачивается к дедушке-хранителю склада.

— Скажите, уважаемый, — обращается она к нему, — а у вас не найдётся на складе — деревянного ящика? Луше, лакированного, с хорошим звуком.

Дедушка озадаченно смотрит на заказчицу.

«Шейкер»

Время действия: пятница

Место действия: школа Кирин, класс танцев. У стены, выстроившись так, что всем было видно, жмутся ученики. На средину помещения выходит ДжуБон в неожиданном прикиде — чёрном костюме, явно предназначенном для сценических выступлений.

— Итак, — говорит он, остановившись и обращаясь к ученикам, — сегодня у вас будет лёгкое занятие. Сегодня вы будете только смотреть. Смотреть на своего учителя, который покажет вам, к чему вы должны стремиться, чтобы могли говорить потом, что учились у меня, а мне не было стыдно признаться, что вы мои ученики…

ДжуБон критически взглядом окидывает стоящих перед ним.

— Сегодня я покажу вам разные стили танца, одиночные и парные. Все, которые в данный момент исполняются на эстраде и которые приносят своим исполнителям кусок хлеба. По ходу выступления я буду давать комментарии и говорить, на что следует обратить особое внимание. Вы должны танцевать так же, как и я, если хотите этим зарабатывать… Ленивая Задница, в особенности это касается именно тебя! Тебе всё видно?

— Да, сонсен-ним, — кланяется ЮнМи, к которой все повернули головы.

— Хорошо, — окинув её взглядом, говорит ДжуБон, — тогда начнём…

Он отходит в дальнюю часть зала и, встав в стартовую позицию, кивком даёт указание включить музыку[45].

(чуть позже)

ЮнМи наблюдает за танцующим учителем. Судя по её озадаченно-удивлённому лицу она и не подозревала, что он так может.

Время действия: через неделю, день музыкального конкурса

Место действия: небольшой зал, где проходит конкурс. Выступает — «группа отстающих» под предводительством ЮнМи. Поднявшись на сцену, исполнители располагаются несколько необычным образом. МиЧа садится на ящик, который она принесла с собою, ХиДа садится на пол, положив перед собою барабанные палочки и «шейкер». ЮнМи тоже садится на пол с гитарой в руках, а ЧжинСу устраивает перед собой чагну, сев на низенький стульчик. Объявив, что сейчас будет исполнена композиция собственного сочинения под названием «I LIKE THAT», ЮнМи задаёт отсчёт, водя медиатором по струнам. Остальные участники, дождавшись нужного момента — вступают.

Жюри несколько озадаченно наблюдает за тем, как МиЧа, сидя на ящике, использует его как барабан, а ХиДа, положив «шуршалку» и взяв с пола барабанные палочки, стучит ими по полу, издавая звонкий деревянный звук. Выступление проходит неожиданно лихо и оригинально.

— Всё, — произносит ЮнМи, извлекая последний аккорд из струн своей гитары[46].

Время действия: этот же день

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента

— Да, господин, — говорит в прижимаемый к своему уху сотовый телефон, и при этом автоматически кланяясь, — это моя ошибка. Прошу прощения. Благодарю вас, за то, что вы сказали. Спасибо.

Разговор заканчивается, абонент отсоединяется, СанХён некоторое время сидит, неподвижно держа, чуть отставив, телефон у уха. Потом, видимо обдумав полученную информацию, начинает действовать.

— КиХо! — резко произносит он в телефон, набрав номер и дождавшись соединения, — срочно мне личное дело ЮнМи на стол! Срочно!

Отдав приказание, откладывает телефон и придвигает к себе клавиатуру персонального компьютера стоящего у него на столе. «Суд Сеула, слушанья дела номер…» — быстро набирает он на клавишах.

(несколько позже. Там же. Присутствуют СанХён и КиХо)

— Невероятно! — произносит КиХо закончив читать и отодвигаясь от монитора, — Кто бы мог подумать!

— Я подумал примерно, так же, как и ты, — кивает СанХён, — Суд! Да ещё по обвинению в воровстве! Замминистра был очень недоволен, когда разговаривал со мною по телефону. Похоже, он решил, что я подставил его перед министром. Чёрт! Как так могло получиться?!

— Но в её личном деле написано, что она не привлекалась к уголовной ответственности, сонсен-ним! Я читал это своими глазами!

— Я тоже, читал, — кивает СанХён, — И не проверил!

— Кто бы мог подумать… — опять повторяет КиХо, — школьница, грабящая пожилых аджум на улице… И что теперь?

— Теперь? Теперь в министерстве её вычеркнули из списка награждаемых! А замминистра затаит на меня обиду! Ёксоль![47]

— Но… суд же доказал её невиновность, господин…

— Ты что, бюрократов наших не знаешь?! Никто не хочет рисковать. Это же нужно разбираться и кто-то будет должен взять ответственность на себя! Кому это нужно? Проще требовать от кандидата на государственную награду безупречной биографии, а тех, кто не имеет таковой — вычеркнуть, и всё!

— Идиоты… — помолчав, произносит СанХён, сделав десяток вздохов и немного успокоившись.

— ДжоНа! — тыкает он пальцем в клавишу системного телефона, соединяясь с секретаршей, — Принеси мне воды!

— А что же теперь с фильмом? — задаёт вопрос КиХо, смотря, как президент, порывшись, достаёт из кармана пиджака пузырёк с лекарством.

— Откуда я знаю?! — мгновенно огрызается на вопрос СанХён, видимо, уже успевший подумать об этой проблеме.

Скривившись, президент запивает таблетку водой, принесённую в стаканчике секретаршей и, спустя секунду, с облегчением выдыхает: Фух!

— Либо оставлять всё как есть, — говорит он КиХо, закинув голову и опрокидывая в рот остатки воды, оставшиеся в стаканчике, — либо… вырезать её оттуда! А что лучше… Об этом нужно думать. КиХо, пусть позвонят этой… звезде! Пусть немедленно едет сюда! Я с ней поговорю!

— Может, отложить разговор до завтра? — предлагает КиХо, — ЮнМи сейчас учится, а за ночь появятся мысли, как решить эту проблему. И утром, уже спокойно, можно будет принять окончательное решение, сонсен-ним…

— Пусть едет, — отвергает предложенный вариант развития событий СанХён, — пока она доедет, я уже успокоюсь. Звони!

Время действия: этот же день, позже

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента

— Всё! Можешь идти! — закончив разговор, приказывает ЮнМи СанХён.

— До свидания, господин президент, — кланяясь, прощается ЮнМи.

— До свидания! — недовольно буркает в ответ господни президент.

Развернувшись, ЮнМи с задумчивым видом направляется к двери. Выходит.

— Ээ… а, — издаёт несколько нечленораздельных звуков, спохватившись, КиХо, — сонсен-ним, мы же хотели поговорить о песни для СыХона! Прошу меня простить, что забыл вам напомнить. Может, вернём ЮнМи и обсудим?

— Нечего там обсуждать! — смотря на подчиненного, крайне недовольно отвечает на его просьбу президент, — Что? Уже не можете аранжировку без школьницы сделать?! Сами всё делайте! Без неё. Это приказ!

— Да, господин президент, — кланяется КиХо, — будет сделано!

(несколько позже. ЮнМи неспешно идёт по улице, разглядывая витрины)

Только что пообщался с главою «FAN Entertainment». Дичь какая-то. Сначала мне начали трезвонить посреди занятия с требованием немедленно приехать в агентство. А когда я бросил эту грёбанную школу и примчался, СанХён прямо сразу на входе в кабинет огорошил меня вопросом: «Ну? Что я о тебе ещё не знаю? Наркотики, секс, курение, алкоголь?».

Я, естественно «припух» со столь энергичного начала разговора и, видя, что шеф находится во «взведённом» состоянии начал каяться и потихоньку выяснять — что же случилось?

Выяснился совершенный сюрр. Оказывается, шеф, заботясь о моём будущем, похлопотал в министерстве, поговорив с важными людьми о том, чтобы меня наградить вместе с парнями из «FreeStyle». Услышав это, я, как говорится — «уже припух», но дальше пошло ещё круче. Оказывается, СанХён разговаривал с самим замминистра по культуре! Тот, похоже, давно не давно, но уже как-то зная СанХёна, с благосклонностью отнёсся к его предложению и пошёл с ходатайством к министру, где и получил на него «добро». Резолюцию спустили вниз, к исполнителям, которые начали оформлять документы, следуя установленной процедуре. И тут, опа-на! Выяснилось, что кандидатку на государственную награду недавно судили судом по подозрению в воровстве и ещё она состоит на учёте комиссии по делам несовершеннолетних. Похоже, министр был весьма озадачен, когда ему об этом доложили. Думаю, долго думать он не стал, а просто вызвал зачинщика всего этого, своего зама и спросил — «чё за фигня?». Зам, когда его выпинули из кабинета министра разбираться, поднял трубку, набрал СанХёна и повторил услышанный вопрос — «чё за фигня, СанХён?». Ну, а СанХён, ошарашенный полученными новостями, задал его мне. Я, как самое низшее звено в иерархии, переслать его уже никому не мог, пришлось отвечать.

Рассказал историю про суд, вкратце. Про ЮЧжин говорить не стал, ну его нафиг. Ещё подумают, что я «на ножах» с каким-то влиятельным семейством. Оно надо? Но, ЮЧжин, конкретная тварь… Знала, что делала. Короче, из списков награждаемых меня вычеркнули, шеф шибко кручинится, что подставил замминистра, причём на таком пустяке. Министр, похоже, думает, что его зам решил его подставить, подсунув подписать ходатайство на награду. В общем, все друг друга подозревают, а виноват в этом — я!

На моё — «а чё такого, меня же суд оправдал?» — СанХён посмотрел на меня как идиота, но, всё же пояснил, что если бы речь шла, допустим, о спасении человеческих жизней, о подвиге совершённым военным или сотрудником МЧС, то да. Тут бы вопросов бы не было. А в данном случае, награждение имеет политический окрас. Оно должно показать величие корейской культуры, проникающей по всему миру и послужить примером для дерзаний молодёжи. Школьница, которую судили за кражу и которая состоит на учёте, в эту идею — не вписывается! А вдруг она завтра ещё чего сотворит?! Она же на учёте? И как тогда будет выглядеть господин министр и его зам? Зачем им такое?

Ну, в общем, всё понятно. Бюрократы они везде бюрократы, думают о себе в первую очередь. Шеф зол как собака, на ситуацию и на меня. Я пролетел с наградой. На ровном месте все отгребли люлей, искренне желая сделать при этом как лучше. Как говорится, хотели как лучше, получилось — как всегда.

В итоге СанХён прогнал меня из своего кабинета, учиться. Сказав, что пока не сдам ДжуБону зачёт, чтобы на глаза ему не показывался. Это что, никогда, что ли? На днях ДжуБон вдруг устроил показательные выступления. Чтобы так научиться скакать как он, мне, пожалуй, жизни не хватит. Вроде, старичок-толстячок, а танцует так, что я аж рот открыл, наблюдая за ним. Понятно теперь, почему он бесится, глядя на меня. Меня тоже бесит, когда не знают элементарных правил в языке или ноты путают. Но при этом что-то из себя «строят».

А ещё меня «вырежут» из фильма. Шеф сказал — «тебе же лучше». Ну, вопрос лучше-хуже, спорный. Правильный ответ на него даёт только будущее, которое сейчас неопределенно и туманно. Конечно, неприятно, но и чёрт с ним, как говорится! Я на роль не набивался, фильм не обо мне. Шеф, кстати, так и сказал, что если будут задавать вопросы агентству — «Почему вы не наградили автора композиции?» ответ будет — «Фильм снимался ради памяти погибших. Потребуется, снимем кино и об авторе. Пока такой потребности нет». Ну, а там журналисты уже сами нафантазируют, что им нужно. Так что, мне, если что, нужно отвечать в таком же ключе. Мол, на всё воля «FAN Entertainment», да прибудет с нею сила!

Эх, жизнь моя жестянка! Везде пролёт. Единственный плюс — шеф с какого-то перепуга увеличил мне сумму на карманные расходы. Семьсот баксов на карточку прилетело. Когда я поинтересовался — нет ли тут, какой ошибки? СанХён, махнув рукой, сказал оставить. Мол, всё правильно. Ну, раз правильно, то хорошо. Можно прямо сейчас взять и вкусно прожрать внезапно свалившиеся на голову средства, заедая стресс… Впрочем, поесть я могу и у мамы, а вот вещичку какую-нибудь… Для ЮнМи… Можно и прикупить… Кстати. А что там такое яркое в витрине через дорогу? Платки, что ли, на шею? А ну, пойдем, посмотрим!

Время действия: воскресение, восемь часов вечера

Место действия: дом мамы ЮнМи

Только что закончился показанный в прайм-тайм фильм о «FreeStyle». Смотрели всей семьёй. Сижу, суммирую впечатления от увиденного. Хороший фильм. И рассказы о парнях были хорошие и родителей их показали. Показали съёмки их выступлений, снятые ещё до меня. Включили клип, который мы с ними сняли[48]. Рассказы съёмочной группы, как снимали, что было интересного на съёмках. Имена их назвали. Всё, как я им обещал, подряжая на работу. Потом, для сравнения, показали дебютный фильм, снятый уже в агентстве. Тоже были рассказы съёмочной группы, как общались, кадры рабочего процесса. Ну конечно, клип, снятый на профессиональном уровне, от «самопала» отличается, видно сразу[49].

Меня, в фильме, вырезали отовсюду, нафиг. Никаких упоминаний. Впрочем, видео со мною было не много, труда этого особо не составило. Взамен, видно, чтобы не нарушать заявленную для проката длительность фильма, вставили съёмки с награждения родителей парней, наложив на них музыку из фильма «Профессионал», которое я отдал агентству. И продавать не пришлось. Нормальный всё-таки мужик, СанХён, орёт правда много, но то работа у него нервная. А так, делает всё как надо, по уму. Очень хорошо получилась эта часть. Пронзительно и печально[50].

Своим, маме и онни я заранее сказал, что меня из фильма исключили из моральных соображений. Чтобы потом не стали говорить о «пиаре на костях». Это может повредить моей будущей карьере. Я ведь собираюсь стать звездой? Ну вот, агентство приняло такое решение.

Мама и СунОк, конечно, огорчились, что не увидят меня по телевизору, но, согласились, что да, так будет правильнее, хотя, конечно, жаль.

Ладно. Можно считать, что эта страничка жизни, перевёрнута. Всё, что обещал, сделал. Долгов за мною нет. Будем жить дальше.

Время действия: понедельник, обед

Место действия: школа Кирин

Понедельник, день тяжёлый. Меня выгоняют из моего «карцера».

— Господин СокГю, но ведь у меня всё равно остаётся минус, даже если приплюсовать оценку за выступление, — убеждаю я директора оставить меня сидеть там, где я сижу, — и извинения я не написала. Мне бы не хотелось, чтобы стали говорить, что ко мне в школе особое отношение.

Директор насмешливо хмыкает на мой довод.

— ЮнМи, давай поговорим, как взрослые люди, — предлагает он мне.

— Хорошо, господин директор, давайте, — с серьёзным видом киваю я.

— У меня есть медицинская справка о состоянии твоего здоровья, — говорит он, — в которой написано всё. И о твоей клинической смерти и о проблемах с памятью. Ты пойми. С такими медицинскими показателями я не могу тебя держать в одиночке. Да любая проверка от министерства образования или, здравоохранения, вздует меня так, что меня просто уволят. Зачем мне это после того, как я всю жизнь работал? А?

Поджав губы, молчу. А что тут скажешь? Ответ понятен.

— Так что, переезжай, — говорит директор, — слухи меня не так страшат, как проверка. Слухи, это слухи. А одиночка — это реальность. Будешь упираться, завтра же начну в классе отстающих ремонт!

Вздыхаю полной грудью и выдыхаю. Прощай, мой милый, тихий карцер! Но хоть плюшек-то за это могу я получить?

— Господин директор, — говорю я, вежливо наклоняя голову, — отношусь к вам с безмерным уважением и совсем не хочу хот каким-то образом повредить вашей карьере. Я немедленно освобожу класс. Но, господин СокГю, вы же знаете, что творчество, это процесс, который любит уединение. Трудно что-то делать, когда вокруг ходят, говорят, шумят. А у меня столько творческих задумок! Вот, учитель литературы дала задание написать к конкурсу рассказ. Совершенно невозможно это делать, когда тебе заглядывают через плечо!

Делаю паузу, что бы произнесённое усвоилось директором. Директор, с лёгкой озадаченностью смотрит на меня, ожидая продолжения.

— Нельзя ли мне получить какую-то компенсацию? — спрашиваю я, стараясь сделать как можно более невинное выражение на лице, — За все будущие трудности, которые я буду преодолевать на благо школы? Ведь, если я завоюю какие-нибудь награды, они же пойдут в копилку школьной славы, господин директор?

— Я не могу обеспечить тебя отдельным кабинетом, — подумав, говорит СокГю, но…

Он опять задумывается. Я терпеливо жду.

— Могу предложить тебе одно место на общегородском концерте школ, — предлагает он, — гарантированное место, без прохождения отборочного конкурса.

Пфф… Да я и без этого могу побороться за победу в конкурсе. Тоже мне, предложение! Хотя…

— Господин директор, — интересуюсь я, — я могу выступать не одна? Или, даже, выступить в роли продюсера? Организовать группу, подготовить сценический материал, провести выступление. Да?

Директор опять задумывается.

— Да, — говорит он, — можешь и так.

Хоу! А это уже интересно! Уверен, что в школе стопроцентно найдутся те, кто захочет гарантированно попасть на конкурс! За деньги, разумеется. Если взять пять человек, да взять с каждого по три, нет, по пять тысяч долларов… Не дорого? А что — дорого? Народ тут богатый, большинство совсем не бедствует. То, это получится двадцать пять тысяч долларов! Хорошая сумма…

— Спасибо, господин СокГю! — от души, искренне благодарю я человека, который даёт мне возможность заработать, — Считайте, что меня в карцере уже нет!

Время действия: понедельник, вечер

Место действия: школа Кирин

— Итак, по результатам опроса болельщиков и преподавательского жюри, победителем конкурса становится…

Конферансье делает театральную паузу, нагнетая обстановку. ЛиХерин и ХонСон, дошедшие до финала напряжённо замерли слева и справа от него на сцене. Сейчас будет объявлен победитель, который будет выступать от Кирин на общешкольном концерте. Ну, ЛиХерин, давай! Я проголосовал за тебя! Жми!

Конферансье неспешно копается в конверте, доставая бумажку с напечатанным результатом, и пытаясь видно создать видимость награждения а-ля Голливуд. Все присутствующие в зале нетерпеливо смотрят за его неспешными движениями.

— Победителем конкурса становится… — достав, наконец, бланк из конверта и близоруко щурясь на него, делает последнюю паузу конферансье, — становится… ХонСон!

— Аа-а! — восторженно вопит большая половина зала, уу-у, недовольно гудит её меньшая часть. ХонСон, ликуя, подпрыгивает, победно вскидывая руки, ЛиХерин зубами закусывает нижнюю губу. ХонСон, видно вспомнив, что он мужчина и о правилах приличия, борется с бьющей из него радостью. Вот он как-то заталкивает её в себя обратно, поворачивается к ЛиХерин и кланяется. Та, кланяется ему в ответ. Издали вижу, как блестят её глаза. Похоже, это слёзы.

Ну-у, что ты будешь делать? Проиграла…

Девушка, не став задерживаться, быстро кланяется зрителям и быстро спускается вниз, оставив счастливого ХонСона махать руками залу и улыбаться. Вижу, как она быстро проходит к дверям, где её перехватывает подруга и они, уже вдвоём, выскакивают из зала.

Плакать побежала, — думаю я, вспомнив последние выражение её лица, — да, жалко, что не выиграла… Хорошо играет. Впрочем, парень тоже, виртуоз. Нельзя сказать, что не справедливо победу присудили. Но, ЛиХерин, всё одно, жалко…

— Конечно, он же парень! — недовольно произносит кто-то рядом, — Поэтому, ему и первое место. Парням всегда так!

Задумчиво смотрю на двери из зала, в которые она только что убежала ЛиХерин.

Почему бы и нет? — думаю я и, приняв решение, решительно поднимаюсь я на ноги.

(немного позже. Туалет в школе Кирин. Перед зеркалом, открыв на полную кран с водой, рыдает ЛиХерин, размазывая по лицу слёзы и косметику. Рядом, со скорбным лицом стоит её подруга МиХи, делая вялые попытки успокоить. Дверь в туалет открывается и снаружи просовывается голова ЮнМи.)

— А-а, вот вы где! — удовлетворённо произносит она.

— Чего тебе? — недовольно обращается к ней МиХи, — Видишь. Занято! Иди отсюда!

— Да я собственно не к тебе пришёл, — говорю я, протискиваясь в приоткрытую дверь и плотно прикрывая её за собой, — я к ЛиХерин.

ЛиХерин в этот момент охватывает новый приступ рыданий. С сочувствием смотрю на неё.

— Ну чего ты тут? — подскакивает ко мне вплотную МиХи, — Чего смотришь?! Не видишь, что ли?

— ЛиХерин, — выглядывая из-за её подружки, обращаюсь я к девушке, — хочешь большой и светлой зрительской любви?

ЛиХерин, стоя ко мне спиною, замирает над раковиной.

— Иди отсюда! — пихает меня грудью МиХи, — Не приставай! Не видишь что ли, что не время?

— Самое время, — говорю я, «спружинив» и возвращаясь после толчка обратно в вертикальное положение, — у меня есть «карт-бланш» на выступление от директора школы.

— Какой ещё, «бланш»? — отступив на шаг, мерит меня взглядом МиХи.

— Темнота, — говорю я ей, — не бланш, а «карт-бланш»!

— А что это такое?

— О-о, это такой особый документ, дающий право на всё!

— На всё?

— Да, на всё!

— И как же это он делает?

— Очень просто. Знаешь, что в нём написано?

— Откуда мне знать, если я его не видела?

— Вот именно! А написано в нём следующее: «Всё что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо школы». И подпись — «директор школы СокГю».

— Покажи! — не веря мне, требуют МиХи.

Смотрю на неё взглядом Остапа Бендера, взглядом, которым он смотрел на «русское общество».

— Такие документы, — веско говорю я, — с собою не носят! Такие документы хранят в соответствующих местах!

И снова спрашиваю ЛиХерин: Ну, так как, хочешь большой и светлой любви?

— Кто же такого не хочет? — почти по канону отвечает мне она, обернувшись от раковины.

Лицо у неё в остатках косметики, нос — покраснел, глаза опухли. Видок неважный.

— А раз хочешь, говорю я, — то хватит плакать! Быстро приводи себя в порядок и пошли обсуждать номер твоего выступления, пока он у меня в голове вертится! МиХи, помоги ей!

(несколько позже. Кафе в школе Кирин. За одним из столиков сидят ЮнМи, МиХи и ЛиХерин со следами на лице того, что она недавно плакала. ЮнМи увлечённо рассказывает, как она видит выступление, иногда выставляя вперёд руки и становясь при этом похожей на одного из охотников с картины «Охотники на привале»)

— Будет луна, — обещает она, — сделаем из прожектора! А лучше, поставим светофильтр и сделаем — кровавую луну! Так будет круче! Кровавая луна и ты стоишь на утёсе в коротком платье. Представь. Утёс сделаем из ткани, и сбоку будут ступеньки, по которым ты будешь потом спускаться. Стоишь со скрипкой в руках, а на уровне твоих ног начинается — водопад! Он падает с утёса вниз и растекается по полу сцены. Сделаем из искусственного дыма. Ты начинаешь играть! Играя, ты спускаешься с утёса и тут вдруг из дыма поднимаются — бедуины! Дым, это — песок!

— Ты же сказала, что это — вода? — МиХи робко делает попытку притормозить локомотив фантазии ЮнМи.

— Фигня! — делая движение правой рукою в сторону, отбрасывает замечание ЮнМи, — это песок. Бедуины — дети песка! Они достают сабли и начинают танцевать! Тарам-тарам-тар-тарм! Ладно, это словами не передать, услышишь, когда я напишу музыку. На них надеты широкие шаровары подвязанные красными поясами. И коротенькие курточки, одетые на голое тело. Ну, такие турки носят. Они танцуют — тарам-пам пам-пам! Тьфу! Короче, они танцуют с саблями. Твой номер будет называться — «Танец с саблями»! Как тебе моя идея?![51]

ЛиХерин ёжится под горящим взглядом ЮнМи.

— Ну-у, не знаю… — растягивая слова неопределённо говорит она, — Я думала, что буду исполнять классику. Но, это ведь не классика?

— Как это — «не классика»? — искренне удивляется ЮнМи, — Очень даже классика! В поддержку тебе будет целый оркестр! А твоя скрипка будет в нём вынесена на первый план, считай, будешь соло-исполнителем. Это можно будет назвать представлением классического исполнения в ином ракурсе.

— Да? — озадаченно произносит ЛиХерин, опустив голову и смотря в стол, — это… как-то неожиданно… разве так кто-то делает?

— Новое прочтение музыки, — огорчённая пассивностью ЛиХерин говорит ЮнМи, кладя руки на стол, — Ты будешь первой. Первым — вся слава. И тебе обязательно нужно будет найти стеклянную скрипку!

— Стеклянную скрипку?

— Да. Именно стеклянную!

— Но, таких не бывает!

— Сделаем.

— И что у неё буде за звук?

— Музыку запишем, будешь водить смычком по струнам для вида. Подтанцовку найдём в школе.

— И сколько это всё будет стоить? — скептически спрашивает МиХи, — Стеклянная скрипка, сабли, костюмы, дым? Сто миллионов вон? Кто даст на это денег?

ЮнМи задумывается над вопросом. Задумывается и мрачнеет.

Время действия: понедельник, поздний вечер

Место действия: сетевое сообщество школы Кирин

(**) — Смотрели фильм памяти о «FreeStyle»?

(*) — Конечно, смотрела. Так жалко парней. Судьба так жестоко обошлась с ними.

(***) — Я тоже смотрела. Мне понравилось.

(**) — У меня вопрос. Я одна такая внимательная, или вы тоже услышали?

(***) — Что, услышали?

(*) — Не говори загадками. Целый день учишься, а ты ещё загадки загадываешь. При мысли о том, что нужно опять думать — голова болеть начинает!

(**) — Музыку. Вы обратили внимание на музыку?

(*) — Красивая музыка. Мне она очень понравилась.

(**) — А ты её, раньше, нигде, не слышала?

(*) — А где я её могла услышать?

(**) — Здесь, в школе.

(***) — Постой! А ведь и правда! Её играла ЮнМи, на концерте. Тогда, в день посвящения в ученики.

(*) — Точно! Я вспомнила!

(**) — И играла она её до выхода фильма…

(*) — И что это значит?

(**) — А ты подумай!

(*) — Не могу думать! У меня мозг высох!

(***) — Она либо продала свои композиции, либо… Я помню, тогда она сказала, что посвящает их группе «FreeStyle»…

(*) — Да скажите уже скорей, что это значит!

(**) — Я просмотрела титры фильма…

(***) — И?

(**) — В них написано — «автор и композитор музыки — Пак ЮнМи».

(*) — Это однофамилец!

(**) — Ещё, я нашла, что в описании песни «ByeByeBye» указано, что автор песни тоже — Пак ЮнМи!

(***) — Не может быть!

(*) — Это просто совпадение имён!

(***) — Выходит, что она написала эту песню?! И тот, пятый член группы, про которого писали, это — ЮнМи?!

(*) — Какая ещё ЮнМи?

(***) — Вот это да!!

(*) — Вы о ком сейчас говорите? О нашей ЮнМи?!

(***) — Но почему тогда «FAN Entertainment» в фильме о ней ничего не сказали?

(**) — Я тоже этого не понимаю.

(***) — Значит, это не она?

(**) — В фильме почему-то вообще ничего не сказано об авторе песни. Я думала, что её сочинил ЫнХёк.

(***) — Я тоже так думала. По-моему, я даже где-то об этом читала.

(*) — Эй! Я тут!

(**) — Не уходи никуда. Я думаю, нужно спросить ЮнМи.

(***) — Думаешь?

(**) — Да. А то слишком много непонятного. Пусть объяснит.

(***) — Так она тебе и скажет. Она слишком уверенная в себе.

(**) — Попрошу СынРи. Пусть он с ней поговорит.

(***) — Говорят, он обедал за одним столиком с ЮнМи?

(**) — Всё выдумки! Никто ни с кем не обедал!

(***) — Тебе виднее. Но на твоём месте я бы не стала спокойно смотреть на такое.

(*) — А что было? Расскажите!

(***) — Ты словно не в нашей школе учишься, а в какой-то другой. Ничего не знаешь.

(*) — Я всё знаю! Только про это не знаю… Расскажите!

Время действия: вторник

Место действия: школа Кирин

Продавали — веселились, подсчитали — прослезились… Неспешно перемещаюсь по школьному коридору, размышляя о том, как самые благие начинания могут быть похоронены из-за банального отсутствия денег. Самый главный вопрос в жизни — «а кто будет за это платить?» поставил меня в тупик. Быстро проведённый в уме прикидочный расчёт показал, что на всё про всё нужно не менее восьми тысяч баксов. Десять танцоров, по пятьсот рублей костюм… Уже пять тысяч. Сабли, хореограф, дым, светотехники, оркестр… В общем, не по моему карману затея. Спросить у СанХёна? В счёт будущих побед? Пфф… Думаю, что момент сейчас, мягко говоря, не подходящий. Да и вощеее… ЛиХерин, конечно, красивая девочка, но не дофига ли дорого, как говорится? Как-то вот не помню, чтобы я на девчонок такие суммы тратил. Ммм… А она огорчилась… Может, всё же где-то можно добыть деньжат? Кому я могу продаться?

Замечаю идущего мне навстречу СынРи.

СынРи можно было бы продать, — приходит мне в голову мысль, пока я смотрю на него, — поклонницам… Интересно, сколько за него можно выручить?

СынРи, между тем нацеливается пройти мимо меня, при этом делая вид, что «в упор не видит».

— Добрый день, СынРи-оппа, — как можно приветливей улыбаясь, приветствию я его, и интересуюсь, — Нет ли у вас желания сыграть в карты?

СынРи в ответ оскаливается, не разжимая зубов, и ускорившись, проскакивает мимо меня.

— Жаль, очень жаль, что нет у тебя такого желания, — с сожалением бурчу я себе под нос, глядя в его удаляющуюся спину, — Я бы сыграл…

Денег нет, чтобы девушку на эстраду сводить, а тут, всякие, понимаешь, ходят, играть не хотят, — думаю я, разворачиваясь назад, в том направлении, в котором шёл.

ДжуБуна, что ли обыграть? Не. Скорее сам в одних трусах останусь. Это мафиози, с ним лучше вообще никаких дел не иметь. Казино? Думаю, это нереально. Вряд ли мне дадут за одну игру выиграть десять тысяч. А месяц бегать, по чуть-чуть «обрастая жирком», у меня такой возможности нет. И что тогда? Тогда… Тогда придётся вспоминать «Шторм». Ванесса его, помнится, здорово «пилила». А короткое платье ЛиХерин, для такого выступления тоже, вполне пойдёт… Ладно. Вивальди так Вивальди. Как говорится — «за неимением гербовой, пишу на простой». «Времена года, гроза», тоже классная композиция. Не хуже Хачатуряна…

(ещё позже. Класс для самостоятельных занятий музыкой. За одним из электронных пианино, в наушниках, сидит ЮнМи и пытается сыграть нечто лихое. Учитель музыки, от дверей, вытянув шею, смотрит через весь класс чем она там занимается.)

Время действия: примерно в это время

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента

Президент СанХён только что закончил смотреть видео, присланное ему директором школы господином СокГю. Видео, на котором ЮнМи с тремя студентками исполняет конкурсную композицию. Президент крутит головой, как бы говоря — «ну надо же!» и вновь запускает ролик на просмотр. Посмотрев ещё раз, СанХён берёт свой сотовый телефон.

(телефонный разговор)

ЮнМи — Добрый день, господин президент.

СанХён — Здравствуй ЮнМи. ЮнМи, мы же с тобою договаривались о том, что все свои новые композиции ты будешь показывать мне.

ЮнМи — Вы о чём, господин президент?

СанХён — О твоём выступлении с тремя студентками на конкурсе. Там, где одна стучит барабанными палочками по полу.

ЮнМи — А, вы об этом… А откуда вы знаете?

СанХён — Мне прислали видео.

ЮнМи — Мм-м… Это просто школьная работа, сонсен-ним. Нормальную аранжировку я не делала. Показывать, собственно, нечего.

СанХён — Это мне решать. Договорились, значит — выполняй.

ЮнМи — Что, каждый чих показывать?

СанХён — Каждый. Выступление ты продюсировала?

ЮнМи — Я.

СанХён — Музыка твоя?

ЮнМи — Моя.

СанХён — Аранжировку для сцены сделать сможешь?

ЮнМи — Смогу.

СанХён — Когда?

ЮнМи — Сонсен-ним, а у вас денег занять можно?

СанХён — Занять?

ЮнМи — Да. Мне нужно прямо сейчас.

СанХён — Зачем?

ЮнМи — Ну… В общем, сонсен-ним, хочу сделать выступление с одной девочкой.

СанХён — Девочкой? Что ещё за девочка?

ЮнМи — Хорошая девочка, сонсен-ним. Красивая.

СанХён — Хм… Я тебе только что сказал, что всё ты сначала показываешь мне.

ЮнМи — Она на скрипке играет, скрипачка. Это не ваш профиль, сонсен-ним. Не вашего агентства.

СанХён — Хм… И сколько тебе нужно денег?

ЮнМи — Думаю, пять тысяч долларов будет нормально. Пять миллионов вон, сонсен-ним.

СанХён — Сколько?!

ЮнМи — Да это смешная сумма для сцены, сонсен-ним! Слёзы. И я прошу в долг, а не безвозмездно. У меня на подходе выплаты по роялти за песню. С них и рассчитаюсь.

СанХён — Вот именно, смешная. И что ты собираешься получить взамен, потратив её?

ЮнМи — Ну… известность. Известность, как композитор.

СанХён — Так ты ещё сама и выступать не будешь?

ЮнМи — Просто конкурс, сонсен-ним, классической музыки. А я не умею играть на скрипке.

СанХён — Зато ты умеешь играть на рояле. Насколько я помню, рояль всегда считался классикой. ЮнМи, что ты опять затеяла?

ЮнМи — Ничего!

СанХён — Ничего? А мне кажется, что ты нашла место, где можно промотать деньги. Зачем для конкурса классической музыки тратить пять миллионов вон? Там даже костюмы не нужны. Можно обойтись школьной формой. Ну, говори, зачем тебе деньги?

ЮнМи — Я хотела взглянуть не классику шире. Скрипачка должна выступать в сопровождении отряда бедуинов. С саблями…

СанХён (после паузы и с сильным сомнением в голосе) — Бедуины на конкурсе классической музыки? С саблями? ЮнМи, у тебя, что, много свободного времени, раз ты занимаешься такой ерундой?!

ЮнМи — Это не ерунда.

СанХён — Именно — ерунда! Никаких денег ты от меня не получишь. Ты бы ещё верблюдов на конкурс привела! Занимайся учёбой и если есть время — сделай аранжировку к конкурсной песне. Будет гораздо больше пользы для всех. Ты меня поняла?

ЮнМи (недовольно) — Поняла.

СанХён — Вот и замечательно. Когда сделаешь?

ЮнМи — Как только появится возможность, сонсен-ним. Может, вы мне снова сделаете освобождение от учёбы? Будет быстрее.

СанХён — Никаких освобождений! Учись, чтобы хорошо сдать сунын. Славу будешь зарабатывать потом. Ясно?

ЮнМи (опять недовольно) — Ясно.

СанХён — Всё. Учись.

ЮнМи — До свидания, господин СанХён.

СанХён — До свидания, ЮнМи.

(абоненты разрывают соединение)

— Жмот! — говорит ЮнМи смотря на телефон.

— Мотовка! — произносит в это время СанХён, смотря на свой.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

— Господин учитель, — обращается ЮнМи к учителю музыки, — можно мне воспользоваться роялем? Я хочу сыграть онни одну мелодию…

Учитель музыки окидывает взглядом ЛиХерин и её подругу, скромно стоящих позади ЮнМи.

— Чем не устраивает электронное пианино? Почему — рояль? — переведя взгляд на просительницу, спрашивает он.

— Понимаете, сонсен-ним, — объясняет ЮнМи, — это мелодия для конкурсного выступления. Чем меньше людей её услышат до выступления, тем лучше. А в классе — всегда много народа.

— В моём присутствии, — говорит учитель, внимательно смотря на ЮнМи.

— Хорошо, — кивает та, — но, только сейчас. А то, перерыв закончится…

(несколько позже. ЮнМи усевшись за роялем, поднимает руки над клавишами и опускает их вниз, начав мельтешить ими, словно какая-то сноповязалка. Увидев, с какой скоростью она играет, у зрителей — учителя, ЛиХерин, и МиХи самым настоящим образом отвисают челюсти. Окрутившимися от удивления глазами, они следят за её руками.)[52]

— Вот, как-то так, онни, — закончив играть, обращается ЮнМи к ЛиХерин, — со скрипкой это будет звучать ещё круче.

ЛиХерин молча смотрит в ответ, видимо, растеряв слова.

— ЮнМи, — вместо неё произносит учитель, — можешь заменить свою акустическую гитару на электрическую.

Время действия: этот же день, обед

Место действия: школа Кирин, столовая

(за одним из столиков, задумчиво ест ЮнМи, умудряясь держать при этом палочки как-то по-викториански, делая их похожими на чопорно отставленный мизинец. Внезапно, в дверях в столовой появляется группа учеников школы, которая решительно направляется к столу ЮнМи. Возглавляет группу СынРи. Подойдя к ЮнМи ученики обступают её стол, а СынРи, отодвинув стул, садится за стол напротив ЮнМи).

— Рассказывай! — приказывает он ЮнМи, которая меланхолично, не выражая особого удивления, бросила пару взглядов на происходящее, — Всё рассказывай!

— Что именно? — спокойно в ответ спрашивает она, запуская за рисом в чашку палочки.

— С самого начала! — требует СынРи.

ЮнМи пожимает плечами, — мол, как хочешь.

— В начале, — говорит она, — Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою…

— Это когда было? — озадачивается СынРи.

Похоже, такого он не слышал.

— До сотворения мира, — объясняет ЮнМи, вылавливая палочками несколько рисинок и не обращая при этом обращённые на неё со всех сторон взгляды.

— Не надо оттуда, — говорит СынРи, — мы хотим знать про «FreeStyle»!

ЮнМи задумчиво облизывает палочки.

— С чего вы вдруг взяли, что я о них что-то знаю? — вынув палочки изо рта и держа их на весу в руке, интересуется она.

— В сеть выложили видео, — сообщает СынРи, — видео со съёмок первого клипа «FreeStyle». Что ты там делала? Как ты попала туда?

ЮнМи задумывается, потом делает недовольное движение губами.

— Что вы хотите узнать? — не ответив на вопросы, интересуется она.

— Это ведь ты написала «Bye Bye Bye»? — спрашивает СынРи, а все школьники вокруг замирают в ожидании ответа, — Это ведь твоя песня? Да?

— Да, это моя песня, — помолчав, отвечает ЮнМи, не став отпираться.

Окружающие стол ученики, выдохнув, начинают разговаривать друг с другом, обмениваясь впечатлениями от новости.

— Ты… написала… «Bye Bye Bye»?! — не веря, спрашивает СынРи, пристально смотря на ЮнМи.

— Написала, — спокойно подтверждает.

— Но… Как у тебя это получилось?

— Порою в мою голову приходят просто поразительные вещи, — пожимает плечами ЮнМи.

— А… ну ладно, раз так, — говорит СынРи, переведя взгляд с лица на лоб ЮнМи и с уважением смотря на него.

— Так значит, ты и есть пятый член группы, о котором писали? — спрашивает кто-то из толпы.

— Возможно, — снова пожимает плечами ЮнМи, опуская голову и вновь нацеливаясь палочками в свою чашку.

— А как тогда получилось, что вся группа погибла, а ты — жива?

Вздохнув, ЮнМи кладёт палочки на стол рядом с чашкой и поднимет голову.

— Это был последний выходной перед дебютом, — говорит она, найдя взглядом спросившего, — парни поехали отдохнуть в ночной клуб. Меня бы туда не пустили. Поэтому, я поехала домой, а не с ними.

— Почему бы тебя — не пустили? — не врубается кто-то из толпы.

— Потому, что я несовершеннолетняя! — сварливо отвечает ЮнМи, начиная сердится.

— А-а, — глубокомысленно раздаётся в ответ.

— Ещё вопросы есть? — интересуется ЮнМи, — Я обедаю.

— Это точно ты написала «Bye Bye Bye»? — ещё раз спрашивает СынРи, оценивающе смотря на виновницу переполоха.

— Точно я, — отвечает ЮнМи.

— Значит, ты теперь в «FAN Entertainment»? — спрашивает он.

— Почему? — удивляется такому выводу ЮнМи.

— У «FreeStyle» были контракт с ними, — объясняет свои логические умопостроения СынРи, — значит и у тебя должен быть контракт, раз ты член группы.

— Ну, да, — подумав, говорит ЮнМи, — правильно.

— Всё понятно, — говорит СынРи, вставая со стула, — тогда всё ясно!

ЮнМи, смотрит на него с толикой удивления во взгляде.

СынРи поворачивается к ней спиной и идёт прочь.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

Сижу, слушаю учителя музыки, который, прихватив себе в поддержку заведующего учебной частью, господина Пак ДонХё, «прессует» меня намереваясь выдавить из меня согласие на одиночное выступление на конкурсе. Одиночное. ЛиХерин предлагается сбросить через край гондолы, чтобы та не мешала стремительному подъёму дирижабля. Я уже сыграл двум этим «перцам» на рояле «Лето», теперь вот внимаю тому, что они мне «дуют в уши» и думаю. Думаю — «на кой мне эта ЛиХерин? Нужен мне этот кузнец, или — не нужен?» Мысли бегут, но я затылком знаю, что нифига я её не брошу. Как можно бросить девушку с такими глазами, которыми она на тебя смотрит с надеждой. Не хочу я её кидать. Я ж мужик? Просто я сейчас в камуфляже. А мужику, куда ж, без девчонок-то? ЛиХерин, правда, меня опасается. Без подруги, одна на репетиции не ходит. Но, доверие, дело наживное. Девочка скромная, с виду вся такая домашняя, с хулиганками вроде ЮнМи, похоже, дела не имела. Это понятно, я не обижаюсь. Будем приручать…

— ЛиХерин замечательно играет на скрипке, — говорю я учителю музыки, который закончил в этот момент приводить свои аргументы и ждёт моей реакции на них, — у неё талант. Она может легко стать известной скрипачкой. Поэтому, выступать должна ЛиХерин, а не я.

— А ты? — спрашивает меня учитель.

— А у меня и так всё хорошо, сонсен-ним, — отвечаю я, — у меня уже есть контракт с агентством и я намерена заниматься эстрадой. Классика — не для меня. Зачем мне занимать чужое место, которое мне не нужно? Пусть ЛиХерин выступает.

— Вы с ЛиХерин такие хорошие подруги? — внимательно смотря на меня, спрашивает ДонХё, — Или ваши семьи — знакомы?

— Нет, не подруги и не знакомы, господин заведующий учебной частью, — пожимаю я плечами, — просто это честный взгляд на мир. Тем более, что победитель конкурса определён, а я, в конкурсе — не участвовала. Станут говорить, что это не справедливо и не по правилам. Зачем мне в моём юном возрасте обзаводиться хейтерами, причём по совершенно не нужному мне поводу?

— Никто не удивится решению, что автор мирового хита будет номинирован на конкурс, — возражает мне ДонХё, — все поймут.

Чёт я как-то сомневаюсь в этом. Известие о том, что я автор «Bye Bye Bye» и работал с «FreeStyle» школу взбудоражило, но возрастания любви к моей персоне я не заметил. Наоборот, все учащиеся, стали как-то более критично смотреть на меня. Изъяны, что ли ищут? А то я и до этого был весь такой, на белом коне, а теперь ещё и «FreeStyle» добавился. Похоже, народу в голову приходит мысль, что это уже слишком. На их месте я бы точно так подумал.

— Зачем отказываться от известности? — убеждает меня ДонХё, — Чем раньше о тебе узнают, тем быстрее ты станешь популярной.

— А что будет с тем парнем, который выиграл конкурс? — спрашиваю я, поскольку эти два перца уговаривают меня выступать вместо него.

— Ну… — отвечает ДонХё, — он выступит в следующий раз.

— Это некрасиво выглядит, сонсен-ним, — говорю я, отрицательно мотая головой, — он честно выиграл, а я по блату займу его место.

— По уровню исполнения ты превосходишь его, — покачав головой, говорит учитель музыки, — поэтому, мы и хотим, чтобы школу представлял лучший исполнитель.

— Но он участвовал в конкурсе, а я нет, — возражаю я, — прошу прощения, но я отказываюсь от этого предложения. Если вы не понимаете причину отказа, то я её сформулирую. Я собираюсь стать звездой эстрады, а участие в конкурсе классической музыки принесёт мне лишь недоброжелателей, никак не продвинув меня в направлении моей цели. Это пустая трата времени. У меня есть обещанное господином директором выступление на городском концерте. Я подготовлю ЛиХерин, она выступит достойно. Это я вам обещаю. А конкурс классической музыки — простите, но, нет. Прошу меня извинить, мне нужно присутствовать на занятиях.

Я встаю из-за парты и кланяюсь.

Учитель музыки вздыхает и скрещивает руки на груди. ДонХё недовольно выдвигает челюсть.

…

Выхожу из дверей класса, вижу стоящую у входа ЛиХерин с напряжённым выражением на лице. Перед тем как я играл на рояле, она исполнила «Лето», а точнее, уже «Шторм» в скрипочном варианте. Ну да, времени было мало на подготовку. Случилось у неё в процессе, пара «сколов». Потом её выставили за дверь, а меня взялись «обрабатывать».

— Ты, правда, думаешь, что я стану знаменитой? Правда?! — смотря на меня, спрашивает она.

Спрашивает и смотрит своими распахнутыми глазами. Откуда она знает, что я думаю? Подслушивала? Наверное. Неужели я так громко говорил? Или, может, у неё слух как у летучей мыши?

— Да, онни, — кивком подтверждаю я, видя, что человеку очень нужно подтверждение, — я считаю, что ты замечательная скрипачка и можешь добиться мировой славы. Правда.

— Ты выбрала меня, потому, что я хорошо играю? — ЛиХерин смотрит на меня горящими глазами.

Похоже, что у человека сиюминутный кризис веры в собственные силы, а я выступаю в роли костыля, способную её поддержать. Наверное, это из-за того, что её выставили из класса, а меня оставили. Вообще-то, я выбрал тебя из-за того, что ноги у тебя длинные, — думаю я, — и сама ты — няшка пушистая, но об этом я тебе не скажу. Да! А где эта подозрительная МиХи? Оу, ЛиХерин одна!

— Онни, — не в силах сдержать улыбки, говорю я, с удовольствием смотря на взволнованную девушку, — когда я в первый раз услышала, как ты играешь, то сразу поняла, что у тебя большой потенциал. Думаю, исполнив «Шторм» ты заявишь о себе как о выдающемся исполнителе.

— Правда? — тоже расплывается в ответной улыбке ЛиХерин.

Чувствуется, что она расслабилась.

— Спасибо, за то, что ты на моей стороне, — говорит она.

— Мне нравится быть на твоей стороне, — отвечаю я и предлагаю, — Кофе? Я угощаю.

ЛиХерин несколько мгновений колеблется.

— А ты мне расскажешь что-нибудь о «FreeStyle»? — спрашивает она.

Смотрю на неё. Вообще-то, всем тем, кто задавал мне похожие вопросы я вежливо, но твёрдо отказал. Сказал, что люди умерли. Всё, что следовало о них сказать — есть в фильме. Всё остальное — это моё, личное, которым я делиться не хочу. Народ глазами повращал, что-то там себе подумал, но с ножом к горлу приставать не стал.

— Ты говорила, что у тебя было что-то личное, — видя, что я молчу, говорит ЛиХерин и просит, — расскажи хоть маленький кусочек, а? Ну, пожалуйста?

Личное? Блин! Похоже, я либо не те слова использовал при ответе, либо, у кого-то, что-то, в голове не так замкнуло. Скорее, второе. Что я могу рассказать? Пфф… Например, как меня под зад коленом выгнали неудачники. Вполне себе интимный момент, в котором можно будет в конце и позлорадствовать над идиотами.

— Только тебе, — говорю я и предлагаю, — Пошли?

— Пошли! — с энтузиазмом откликается ЛиХерин.

(сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Эта ЮнМи! У-у, ненавижу таких!

(**) — Каких?

(*) — У которых всё получается само собой!

(**) — Это как?

(*) — Можно подумать, что ты и вправду не понимаешь! Все трудятся не покладая рук, а она пришла, раз! И всё сделала! И всё ей!

(**) — Что сделала? Что — ей?

(*) — Ей? Слава и популярность. И внимание всех учителей.

(**) — Я бы не сказала, что она популярна. Она так и ест одна.

(*) — Да, но о ней все знают. Любого спроси, скажет, кто такая ЮнМи. Ненавижу!

(**) — Эй, полегче! Ненависть слишком сильное чувство, чтобы его испытывать!

(*) — Значит, я терпеть должна? Молча смотреть, как какая-то нищенка получает славу, которой она недостойна?

(**) — Почему — недостойна?

(*) — Потому, что недостойна. Она её не заслужила!

(**) — Почему, не заслужила? Она написала музыку, которая понравилась людям…

(*) — Она недостаточно работала для того, чтобы получить такой успех! Она — не трудилась как нужно! За такое короткое время добиться таких результатов! Это — не по правилам! Или, ты не согласна?

(**) — Вообще-то да, это действительно неприятно, когда кто-то трудится из последних сил, а кто-то получает всё легко, и не задумываясь.

(*) — Вот про это я и говорю!

(**) — Мир не совершенен. Стоит ли обижаться на то, что у судьбы есть любимчики?

(*) — А почему не я? Ну чем, чем я хуже её?!

(**) — Пфф… Ты действительно хочешь знать ответ?

(*) — А что? Скажешь — я дура?

(**) — Ты не дура. Наверное, она немножко талантливей, чем ты.

(*) — Немножко? Немножко таланта можно заменить упорным трудом!

(**) — Если ты завидуешь, то, значит, ты недостаточно упорна, или, мало трудилась.

(*) — Это я — мало трудилась?! Я — не упорна?!

(**) — Всё, я пошла! Нужно срочно сделать одно дело!

(*) — А ну-ка сейчас же вернись! Я не закончила с тобою разговаривать!

…

(*) — Эй! Я тебя в школе найду!

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, класс танцев

— ЮнМи! Почему ты не улыбаешься?

Я ещё и улыбаться должен? Тут не успеваешь следить, куда какую конечность в каком положении ставить, так ещё и улыбаться надо?!

— Я не успеваю, сонсен-ним, — неприязненно смотря на ДжуБона, отвечаю я.

— Плохо, — говорит он мне в ответ, — танцор на сцене должен всегда улыбаться, даже если он танцует со сломанной ногой. Тогда он может считаться профессионалом. Минус десять баллов, ЮнМи!

— Да, сонсен-ним, — делаю я кивок головою и злясь, стараясь это не показывать.

ДжуБон с интересом смотрит на меня.

— Когда танцуешь, думай о чём-то приятном, — советует он, — о том, что вызывает у тебя улыбку.

Да он издевается! Если во время танца я буду о чём-то думать, то, как я буду следить за своими руками и ногами?! Ими же нужно вовремя двигать! Никаких мозгов не хватит, чтобы танцевать и ещё думать! Это он специально мне такие дурацкие советы даёт. Чтобы я никогда не оторвался от дна!

— Да, сонсен-ним, спасибо, сонсен-ним, делаю я головою кивок.

(несколько позже)

— ЮнМи, что ты делаешь?!

— Танцую, сонсен-ним…

— А! А я думал тебя — парализовало! Что за скованные движения?

— Зато я улыбаюсь, сонсен-ним!

— Ленивая Задница, я тебе сказал танцевать и улыбаться, а не улыбаться и танцевать! Разницу понимаешь?!

— Но у меня хорошо же получается улыбаться, сонсен-ним?

— У тебя с улыбкой стало получаться ещё хуже, чем было!

— Я не успеваю!

— Что ты не успеваешь?!

— Улыбаться и танцевать!

— Как может улыбка мешать танцевать?

— Но я же думаю, сонсен-ним? Как вы сказали, я думаю о приятном и танцую. Я не успеваю одновременно думать и танцевать!

— Все успевают, а ты — не успеваешь? У тебя что, мозг усох? Тренируйся! Больше дополнительных занятий!

— Хххх…

(некоторое время спустя, в том же классе)

— СинХе! А ты почему не улыбаешься? — обращает внимание на одну из своих учениц ДжуБон и приводит пример, как нужно, — Вон смотри, как ЮнМи улыбается! Правда, двигается как кальмар, но, с улыбкой!

СинХё озадаченно смотрит на оскалившуюся ЮнМи. Пару раз моргает.

— Если не знаешь о чём думать, спроси её! — видя, что ученица «подвисла» советует учитель и обращается к ЮнМи, — ЮнМи, ты о чём думаешь!

ЮнМи не слышит, полностью уйдя в контроль за движением своей руки.

— ЮнМи!! — рявкает ДжуБон.

— Да! — да, вздрогнув от неожиданности, отвечает та, услышав своё имя.

— Ты что себе представляешь?!

— Представляю, как перегрызаю вам горло, сонсен-ним! — бодро рапортует внезапно спрошенная и тут же «врубается», — Ой… Я не то хотела сказать! Честно! Представляла, как меня выгонят из школы и мне не нужно будет больше ходить на ваши уроки, сонсен-ним!

— Тебя точно выгонят из школы! — подскочив к ЮнМи и грозно нависая над нею, обещает ДжуБон, — И ты кончишь свою жизнь в канаве! Но до этого момента я спущу до костей всё мясо с твоей задницы за твой непочтительный язык!

Бац!

ДжуБон хлопает по бедру ЮнМи указкой.

— Ай! — подпрыгивает та.

Бац!

— Да вы охренели! — возмущённо кричит ЮнМи, разворачиваясь.

Бац! — удар указкой приходится уже по заднице ЮнМи, повернувшейся к выходу. Та взвизгивает и несётся к дверям. ДжуБон её преследует, награждая ударами до самой двери, пока ЮнМи не выскакивает в коридор.

— Продолжим, — говорит учитель, — повернувшись к окаменевшим ученикам, — что встали? Работайте! А то с вами будет тоже самое!

(сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Наконец-то она получила, что заслуживает!

(**) — Ты о ком?

(*) — ДжуБон сегодня побил на занятиях ЮнМи! Он гонялся за ней с указкой по всему классу, пока она не выпрыгнула в окно!

(**) — В окно?

(*) — Да, так говорят.

(**) — Но там третий этаж. Как она смогла уцелеть после этого?

(*) — Ну… Не знаю! Может не в окно, а в дверь. Главное, что он побил её указкой! Это совершенно точно!

(**) — Пф… Тебе не нужно быть такой злой. От злости появляются морщины.

(*) — Ничего не появляются! Даже если так, то пусть! Я бы с удовольствием посмотрела на её лицо, когда её будут выгонять из школы!

(**) — Её выгоняют из школы?

(*) — Жалко, что нет. ДжуБон назначил ей дополнительные занятия, а директор запретил заниматься музыкой, пока ДжуБон её не простит. Бедная ЛиХерин, кх-кх-кх! Похоже, она на что-то рассчитывала. И тут такой облом! Будет теперь знать, как связываться с такими, как ЮнМи!

(**) — ЮнМи запретили заниматься музыкой? Правда?

(*) — Совершенно точно. За её наглость и неуважению к учителю.

(**) — Какие новости… В школе такая интересная жизнь!

Время действия: этот же день, поздно, около полуночи

Место действия: школа Кирин, класс танцев

Танцую. Как слон. Уж скоро полночь, а я всё танцую — грехи отрабатываю. Чёрт, язык мой, враг мой! Как я ляпнул такое ДжуБону? Врасплох, похоже, он меня застал. На контроль за телом столько внимания уходит, что неудивительно, что отключаешься от внешнего мира. И тут тебе внезапно орут в ухо — «О ЧЁМ ТЫ ДУМАЕШЬ?!» Тут быстрее в штаны наложить от такого крика, чем с мыслями собраться…

Ту блин! Опять сбился! Что у меня эта связка не получается?! Сколько уже можно повторять? Пфф… ладно, полминуты на вдох-выдох, потом ещё раз. Плохо, что эта история дошла до директора. Впрочем, чему удивляться? Если Сеул большая деревня, то Кирин — просто деревня, где все друг за другом следят и делятся сплетнями. Популярностью я тут не пользуюсь, в общем, «заложили». Может, даже и не ДжуБон. Итог «закладки» — образно говоря, директор пообещал засунуть мой номер с ЛиХерин туда, откуда он высунулся. Короче, в никуда. А что бы мне совсем было весело, запретил ходить на занятия музыкой. Вместо неё — теперь танцы. С музыкой у меня и так хорошо, — сказал мне он, — будем делать из тебя гармоничную личность. Будем учить танцевать. О номере на городском концерте даже не заикайся, пока господин ДжуБон не простит тебя и не скажет, что у тебя есть положительный результат в танцах.

Вот, зараза ДжуБон, дал мне задание, которое нужно выполнить до полуночи. Квест, прямо какой-то, а не урок. Если бы не ЛиХерин, то плевать бы я на всё это хотел. Лёг бы пузом на пол и изображал бы труп. Чё хотите со мной делайте, но не встану! Но, я же обещал? Всё зло от баб! Едва только рот откроешь, пообещаешь чего — как тут же уже по гроб жизни обязан! Как так жизнь устроена, никак не пойму!

Ладно, это всё лирика, гоблин ждёт. Вот же тоже, не спится чудаку! Сидит, ждёт. Ему что, дома делать нечего? Наверное, его никто там не ждёт. Кто с таким уживётся? Это ангелом нужно быть, чтобы ужиться с этой орущей глоткой…

Встал. Смотрю в зеркало. Вдох-выдох. Руки в стороны… правое колено вверх… прогиб… ноги в стороны… руки вверх и в стороны… поворот с перепрыгом с ноги на ногу… разворот…

— А-а!!

Острая боль пронзает икру правой ноги. От неожиданности издаю громкий крик боли и валюсь боком на пол, потеряв равновесие[53].

У-у! Больно — то как! Перелом?! Разрыв связок?! Вывих колена?! Дотанцевался, блин! У-уу.

Лежу на боку, стараясь не выть вслух, зло шиплю сквозь стиснутые зубы, держусь обеими руками за правое колено.

Слышу хлопок двери и шаги. Подходит ДжуБон и присев, становится коленям на пол, рядом со мною.

— Что случилось? — с тревогой в голосе спрашивает он.

— Нога… — шиплю я, не разжимая зубов и скрючившись на полу «креветкой».

— Стой! — приказывает он, — А ну-ка, убери руки! Скажешь, где больно.

Убрав в сторону мои руки, ДжуБон начинает ощупывать мне ногу.

— Ай! — ору я, получив импульс боли, пробивший меня по нерву от пятки до затылка.

— Ага, — почему-то довольно произносит ДжуБон, — судорога. Ничего страшного, сейчас я тебя вылечу. Терпи!

С этими словами он сгибается над моей ногой и аккуратно, вверх, к колену, закатывает трико в котором я занимался. Выпрямившись и сев на пятки, ДжуБон протягивает руки к своему воротнику и отцепляет от него булавку.

— Серебряная, — говорит он, отвечая на мой озадаченный взгляд, — убивает всех микробов. Если у тебя будет часто сводить мышцы, вот так вот сильно как сейчас, нужно сначала ущипнуть, или уколоть мышцу, чтобы она расслабилась. Колоть нужно вот сюда…

Не успел я и глазом моргнуть, как этот придурок взял и уколол меня булавкой!

— Ай! — попытался я подпрыгнуть, оттолкнувшись от пола задницей, — Больно!

— Сейчас будет легче, после массажа, — пообещал ДжуБон, принявшись несильно растирать мне ногу, — Вначале может быть больно, потом станет легче. Терпи.

Ну, действительно, секунд пять спустя, стало отпускать. После укола сразу легче стало, а теперь вообще, полегчало. Сижу, смотрю за руками ДжуБона.

— Ты сказала, — говорит ДжуБон, не прекращая массаж, — что не успеваешь следить за руками и ногами. Что не успеваешь думать. Я сразу не обратил на твои слова внимания, но сейчас они мне кажутся странными. Ты что, каждый раз думаешь, куда нужно поставить ногу или руку?

— Да, — удивляюсь я, — а как ещё?

ДжуБон перестав мять мне ногу, вытаращивается на меня.

— Да кто же тебя так учил танцевать?! — восклицает он.

— Ну, у меня один учитель, сонсен-ним, — как бы намекая, говорю я.

— Да не мог я тебя так учить! — возмущается в ответ тот, — Я что, враг своим ученикам? Это тебя кто-то другой научил, не я!

Ну, может быть, — думаю я, вспоминая ХёнШи. Молчу.

— Идиотка! — ругает меня дальше ДжуБон, — Так невозможно научиться танцевать! И ты уже запомнила эту глупость!

— Вставай! — сердито говорит он, поднявшись на ноги и протягивая мне руку.

Хватаюсь за неё и, подтянувшись, с трудом встаю на здоровую ногу.

— Ну! — сердито говорит ДжуБон, — Попробуй, сможешь идти?

Пробую наступить на вторую ногу. Ойкаю. Больно.

— Тссс… — недовольно шипит ДжуБон, — понапринимают на мою голову идиотов, а ты их потом учи, лечи… На, вот!

Он отстёгивает от своего ворота рубашки булавку и прикалывает её мне на ворот футболки.

— Если ночью вдруг будет судороги, уколешь, как я показывал. И потом сделаешь массаж. Всё, до понедельника никаких танцев! Отдыхай. А в на следующей недели буду учить тебя по-другому! В какой ты комнате живёшь?

Озадаченно называю номер своей комнаты в общежитии.

— Держись! — приказывает мне ДжуБон и хекнув, подхватывает меня на руки.

С испугу, опасаясь упасть, хватаю его за шею.

— Ты собираешься худеть? — спрашивает ДжуБон, неся меня к дверям, — У тебя явно лишний вес для танцев!

— У-у, — отвечаю я ему, ошарашенный стремительностью происходящего.

Время действия: воскресение

Место действия: Сеул, небольшая улица в центре города

Сегодня мы с СунОк сделали вылазку в город. А то, как сказала мама, что я с онни друг друга забывать начали. Вот, решили вместе погулять в центре, поглазеть, кофе попить. Я чай, онни — кофе. Деньги на это есть. Сейчас стоим на перекрёстке через небольшую улицу, ждём, когда загорится разрешающий сигнал. Стою, пялюсь на светофор, не могу «врубиться». Обычно, на нём изображают две фигурки — мужскую и женскую, которые подсвечиваются либо красным, либо зелёным цветом. А тут — кольцо какое-то… С тремя ответвлениями от него… Ну, стрелка — это вроде бы мужчина, крестик — Венера… А эта, стрелка с крестиком, это — что? Непонятно… Толкаю в бок СунОк.

— Онни, это что? — спрашиваю я её.

— Где? — уточняет она.

— На светофоре. Что это за знак?

СунОк прищуривается на светофор через дорогу. Хмурится.

— Это новая инициатива мэрии, — недовольно говорит она, — теперь все светофоры будут переделаны так же.

— А что это значит? — спрашиваю я.

— Третий пол, — говорит СунОк.

— Какой ещё третий пол? — не врубаюсь я, — Это… Это… Это, эти что ли? Гермафродиты?

— Тссс, — окинув меня недовольным взглядом, цедит сквозь зубы онни.

— ЮнМи, — нравоучительно говорит она, — приличным девушкам не нужно произносить такие неприличные слова. Это лесбиянки и геи.

Ага! Значит эти слова — приличнее, соображаю я, раз СунОк их произносит, и задаю логичный вопрос.

— А зачем? — спрашиваю я.

— Ну… — говорит СунОк, подняв глаза к небу и, видимо вспоминая, что говорили по этому поводу по телевизору, — таким образом, мы хотим показать, что Корея — толерантная страна. Что у нас так же уважают общечеловеческие ценности. Как в Европе.

— В мэрии, что, денег девать некуда? — не понимаю я, — Если да, пусть мне отдадут!

СунОк хмуро смотрит на меня.

— Я тоже этого не понимаю, — помолчав, говорит она, — зачем больных людей считать нормальными?

Опа! Онни «этих» считает больными?

— Вроде бы писали, что врачи признали гомосексуализм не болезнью? — возражаю я, желая продлить разговор и узнать, что думает сестра по этому поводу.

— Это больные люди, — помолчав, отвечает мне СунОк, — у которых не будет семьи, ни детей и их род прервётся. Разве нормальные люди станут так делать? Нет. Так могут поступать только больные. Представляю, какое горе для родителей воспитать такого ребёнка! Всё впустую…

Ну да, есть такой момент… — думаю я, смотря на рассердившуюся СунОк.

— Мне не нравится, что наше правительство тратит деньги на такое, — продолжает между тем СунОк, — их можно было бы потратить на что-то более нужное. На лекарства для стариков, например…

— Говорят, что люди такими рождаются, — пожимаю я плечами, — лечить бесполезно.

— Ну, не знаю! — говорит СунОк, — Если не больны, то тогда они извращенцы, раз занимаются такой гадостью! Если узнаю, что кто-то из моих друзей такой — разговаривать перестану! И вообще, — забуду!

Опс! Нифига себе!

— Хватит говорить об этом, противно! — сердито произносит онни, — Пошли! Вон уже зелёный свет загорелся!

(несколько позже)

Сидим с онни в кафе, под чай кофе и пирожные, болтаем, поглядывая в большое панорамное окно на улицу. Хорошо! Онни опять жалуется на свои трудности с английским языком.

— Ой, — вздыхает она, — он такой сложный. Наверное, ты права. Это «не мой язык». Нужно что-то другое учить…

Онни пригорюнивается, но спустя пару мгновений оживает.

— А хочешь, я тебе анекдот расскажу? — улыбаясь, спрашивает она, — Смешной. Про то, как японец корейский язык учил. Корейский язык тоже сложный.

— Рассказывай! — киваю я.

— Дело было во время войны, — начинает рассказывать СунОк, — когда Япония захватила Корею. Один японский учёный, человек, видимо, неплохой, решил изучить корейский язык и культуру. Он стал заниматься с корейским профессором, и вскоре уже довольно хорошо понимал язык, но никак не мог разобраться с употреблением слов со значением «умереть». И тогда он решил погрузиться в языковую среду и на своей шкуре изучить тонкости использования этого слова. Лег на обочине дороги, извалялся в пыли и притворился мёртвым, в надежде наслушаться про себя всякого от проходящих мимо людей…

— … И вот идёт по дороге ободранный крестьянин. Видит пыльного японца, подходит к нему, пинает его со всей дури ногой и говорит: «Надо же, япошка издох!» Плюёт на него и уходит. Идет следующий человек, чуть побогаче и пообразованней, подходит к японцу, тычет в него ногой и говорит: «Смотрите-ка, японец-то помер!». Плюет на него, идёт дальше. Проходит мимо зажиточный горожанин. Видит японца, пинает его и говорит: «Надо же, кажется, он умер!» Плюет на него, уходит…

— … Лежит, японец дальше — весь побитый и оплёванный. По дороге идёт корейский дворянин, вежливый и образованный — весь такой в высокой шляпе, с бороденкой, руки за спину. Подходит к японцу, осматривает его и говорит: «Судя по всему, этот господин скончался!». От души пинает его, плюёт ему прицельно на голову и идёт дальше.

— … После этого японец встал и воскликнул: «Всё, с меня хватит! Очень уж трудно учить корейский!».

Искренне смеюсь над анекдотом вместе с СунОк, думая о том, что вот по таким анекдотам и становится понятным истинное отношение народа к соседям…

Время действия: следующая неделя

Место действия: школа Кирин, класс танцев

— ЮнМи, — говорит ДжуБон, — вышла из строя.

ЮнМи выходит на середину зала. Учитель наблюдает за её походкой.

— Как твоя нога? — спрашивает он, — Не болит?

— Спасибо, сонсен-ним, — благодарит ЮнМи, — всё прошло.

— Танцевать сможешь?

— Да, сонсен-ним.

— Отлично. Иди тогда сюда!

ДжуБон поворачивается и поднимает платок с чего-то им накрытого, стоящего позади него на столике. Под платком оказывается зелёная бутылка соджу, большая прозрачная стеклянная рюмка и стеклянная мисочка с кимхчи. Подошедшая ЮнМи с удивлением смотрит на этот натюрморт. ДжуБон же, окинув ЮнМи оценивающим взглядом, берёт бутылку в руки, открывает её и наливает рюмку почти доверху.

— Пей, — говорит он ЮнМи, указывая горлышком бутылки на рюмку.

— Что это? — удивляется та.

— Лекарство, — говорит ДжуБон, — от той гадости, которой ты где-то нахваталась. Оно отключит твой мозг от тела. Пей!

ЮнМи озадаченно переводит взгляд с рюмки на ДжуБона и обратно.

— Но я не пью соджу, сонсен-ним! — возражает она.

— А что ты пьёшь? — удивляется сонсен-ним.

— Ну, — на мгновение задумывается ЮнМи, и, подняв голову к потолку, начинает перечислять, — коньяк, не меньше пяти лет выдержки, водку, текилу, пью…

По строю учеников проносится удивлённый шепоток.

— Хех! — хекает ДжуБон, — Пьёт она! В твоём возрасте этих слов ещё и знать не положено. Коньяк! Не слишком ли жирно для школьницы? Учитель ДжуБон пьёт соджу, значит, и ты сможешь. Пей!

— А кроме кимхчи, закуска ещё есть? — помолчав, интересуется ЮнМи, без всякого воодушевления разглядывая припорошенную сверху красным перцем капусту.

— Вы только посмотрите на неё! — указывает на ЮнМи бутылкой ДжуБон, — Она ещё и кимхчи не ест! Ты что, не патриотка?

ЮнМи недовольно морщит нос, подходит вплотную к стоку и, взяв в руки рюмку, выдохнув, разом опрокидывает её в себя. Класс ахает. ЮнМи же, скривившись и задержав дыхание, берёт рукой кусок капусты, суёт его в рот и начинает с хрустом жевать.

— Брр-р, — прожевав и проглотив, передёргивает она плечами, — гадость!

— Иди, теперь посиди, — говорит ей ДжуБон, озадаченно смотря на свою ученицу, — чуть позже повторим.

— Так, — оборачивается ДжуБон к ученикам, — начинаем занятия!

(некоторое время спустя, после третьей рюмки, ЮнМи танцует посредине зала, с закрытыми глазами. Народ, раздавшись по сторонам, и прижавшись спинами к стенам, смотрит на происходящее широко открытыми глазами)

— Так! — командует ДжуБон, — Глаза не открывай! Слушай музыку! Только музыку! Не о чём не думай! Есть только музыка и ты.

ЮнМи танцует. Помощник ДжуБона снимает её на камеру. Процесс идёт, пока не ЮнМи запутывается в ногах и падает.

— Эх, не рассчитал, — сокрушается ДжуБон, подойдя и присев рядом с ней и имея в виду дозу соджу.

— Ты, ты, ты, ты — повернувшись, указывает он рукою в двух парней и двух девчонок, — отведите её в её комнату. Положите на кровать, пусть спит!

— Да, учитель, — кланяются те.

(позже. Комната. На кровати просыпается ЮнМи)

— А где все? — садясь и крутя головой, вопрошает она, — Чё так тихо?

— Ммм, — с усилием перегибается она через кровать, протягивая руку за гитарой, — ща исправим!

Гитара отзывается гулом и звоном струн. Мол, да, сейчас исправим!

(позже. Школа Кирин, кафе. В дверях появляется ЮнМи с гитарой на ремне, перекинутом через плечо)

— Над нами солнце светит, не жизнь, а благодать! — лихо извлекая из струн ритм, на всё кафе сообщает она.

Присутствующие в кафе оборачиваются на звук и замирают. ЮнМи, на полусогнутых ногах, но, тем не менее, ловко пританцовывая под собственный аккомпанемент, движется между рядов стульев, сообщая, что:

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, — Мы маленькие дети, нам хочется гулять![54]

Закончив первый куплет, ЮнМи внезапно для онемевшей публики впрыгивает на стол и продолжает песню дальше уже с него, стараясь при этом повторить движения рок-гитариста выделывающие всякие штуки с гитарой на своём концерте.

— Да она — пьяная! — восклицает кто-то, с кого первым спала оторопь, — Да она же пьяная!

(в другом месте школы)

— Господин Пак ДонХё! Господин Пак ДонХё! Скорее! Скорее идите в кафе! Там ЮнМи танцует на столе и поёт нецензурные песни!

— На столе?!

— Да, господин ДонХё, на столе! Она пьяная, господин ДонХё!

— ПЬЯНАЯ?!

— Да! Скорее идите, сонсен-ним! Как бы что не случилось!

— Да что же это за безобразие с этой ЮнМи?! Бегу, бегу!

(позже. ДонХё вбегает в кафе и видит, как стоящая на столе ЮнМи поёт находящимся в озадаченной прострации окружившим её ученикам о трудностях близких отношений с ёжиком)

Можно трахнуть медведя суровой зимой, Когда мишка в берлоге храпит под сосной. Hе советую этого делать весной, Hу, а ежика вовсе не пробуй, друг мой. Можно трахнуть коня, можно трахнуть осла, (Пони жалко: уж больно лошадка мала), Жеребца ломового (тут сила нужна), Только с ежика, брат, не возьмешь ни рожна!

— Прекратить! — кричит ДонХё, расталкивая всех и пробиваясь к столу, — Немедленно прекратить это безобразие! Отберите у неё гитару!

Он хватает рукою за гриф гитару ЮнМи и тянет её к себе. ЮнМи, естественно, тянет её обратно. Начинается бескомпромиссная схватка за обладание музыкальным инструментом. Схватку проигрывает молодость. Потеряв равновесие после очередного рывка, ЮнМи с грохотом падает со стола под радостный визг разбегающихся в стороны девчонок.

— Гитару, гад, сломал, — смотря на ДонХё снизу вверх спокойно говорит ЮнМи лёжа на спине и прижимая к груди обломки, — ну всё, хана тебе!

Она пытается подняться на ноги, но, парни из присутствующих, сообразив, что будет дальше, наваливаются на неё, не давая встать.

— Отведите её в её комнату! — командует раскрасневшийся от физических упражнений ДонХё, — Пусть сидит там! Не выпускайте! Делайте, пока она ещё что-то не натворила!

ЮнМи утаскивают из столовой под её протестующие крики и обещание поквитаться с уничтожителем музыкальных инструментов.

(позже)

— Она сбежала! ЮнМи сбежала!

— Как сбежала?

— Сказала, что хочет в туалет!

— Ну и?

— Ну и нет там никого! Я ждал у входа, ждал, а потом заглянул, а там — пусто!

— А что ты с ней не пошёл?

— Ты что, дурак? Я парень! Как я могу пойти в женский туалет?!

— Надо было тогда девчонок попросить!

— Они отказались. Сказали, что боятся!

— Вот, чёрт! Как же она умудрилась улизнуть?

— Не знаю. Может, через вентиляцию?

(телефонный звонок)

— СынРи, СынРи! Прибежала пьяная ЮнМи, забрала гитару! Что делать?

— Пьяная ЮнМи?!

— Да. От неё несло так, что у меня даже глаза защипало!

— С ума сойти, что вытворяет…

— Да, она взяла твою гитару!

— МОЮ ГИТАРУ?! Как ты мог такое допустить?!

— Хён, она сказала, что проломит голову всякому, кто встанет на пути рока!

— О, чёрт! Где она теперь может быть?

— Не знаю…

(где-то в это время, в школьном парке у летней сцены)

У дверей амфитеатра появляется ЮнМи. Поставив гитару у закрытых на замок ажурных створок, она проходит вдоль забора, находит место, где может перелезть, подпрыгивает, хватается за ветку дерева, подтягивается и влезает на забор. Спрыгивает внутрь, возвращается к дверям, затаскивает через дырку гитару. Закинув ремень гитары на плечо, поднимается на сцену. Уверенно подходит к дверцам в её углу, открывает их, включает усилители. Дав пару минут им на прогрев, сама в это время убирая щиты, закрывавшие акустические излучатели.

Щёлк!

Штекер на конце гитарного провода со щелчком входит в гнездо усилителя. Тонкие пальчики выкручивают регулятор мощности на максимум. Затем берут в медиатор, подносят его к струнам и… Ваууууу!!

…

— Что это? — резко затормозив, задаёт вопрос барабанщик, до этого бегавший по территории школы вместе с СынРи, разыскивая ЮнМи.

Он оборачивается на раздавшийся со стороны школьного парка рёв.

— Это моя гитара! — соображает СынРи, — Она на летней сцене! Бежим туда!

(позже)

У дверей амфитеатра, не обращая внимания на безуспешные попытки барабанщика влезть на забор, стоит СынРи, внимательно слушая музыку, заполняющую собой всё окружающее пространство. Старается запомнить гитарные рифы, уплотняющие воздух в такт «качания» большущих диффузоров колонок. Внезапно музыка заканчивается. ЮнМи деловито снимает ремень через голову, аккуратно кладёт гитару на сцену. Потом снимает кроссовки, ставит рядом и ложится, кладя на них голову, как на подушку.

Устала…

…

— Нужно уносить её отсюда, — с гитарой в руках произносит СынРи, смотря сверху на ЮнМи, — холодно так лежать. Можно заболеть.

— Давай, бери её, — говорит он барабанщику, — отнесём её в школу.

— Я не могу, хён, — отвечает тот, — ты же помнишь, что когда мы играли в баскетбол, я повредил себе спину? Врач сказал мне тогда полгода тяжести не поднимать. Полгода ещё не прошло, а она, смотри, жирная какая!

СынРи с сомнением смотрит на собеседника, потом оценивающе оглядывает ЮнМи.

— Да вроде она не жирная… — делает он заключение после осмотра.

— Это только кажется, — убеждает в обратном его барабанщик, — а возьмёшься нести — все кишки вылезут!

— Подождём тогда, — говорит СынРи, — сейчас кто-нибудь придёт, и мы ему поручим позаботиться о ней.

— Пол холодный, — предупреждает его напарник, — чем дольше она пролежит на нём, тем больше вероятность заболеть. А нас обвинят в том, что не позаботились о младшей.

СынРи делает недовольное лицо и оглядывается в сторону входа, надеясь, что там уже кто-то есть. Но там пусто.

— Мы не можем её так оставить, хён, — продолжает «бубнить о правильном» барабанщик.

— Ладно, — подумав, принимает решение СынРи, — помоги мне её посадить на спину!

…

СынРи тащит на спине спящую ЮнМи. Сзади, с его гитарой в руках, идёт барабанщик.

— Действительно, тяжёлая! — произносит СынРи, остановившись, чтобы поудобнее устроить на себе сползающие тело, — она худеть собирается, или нет?

(вечер, сетевое сообщество Кирин)

(*) — Боже, боже! Какой был сегодня ужас в столовой!

(**) — Я слышала, но меня самой, к сожалению там не было. Онни, ты сделала фото?

(*) — Полно! Все делали фото!

(**) — Скинь мне их, я посмотрю.

(*) — Сейчас!

(**) — Вау! И это надежда нации? Ну и ничего себе!

(*) — Да просто позор школы! Думаю, что после такого её обязательно выгонят!

(***) — Думаю, что нет.

(*) — Что, «нет»?

(***) — Не выгонят.

(*) — Это ещё почему? Ты, что, на её стороне?

(***) — Говорят, что ДжуБон приказал ей пить на уроке. Чтобы улучшить её способности.

(**) — Да, я тоже об этом слышала.

(***) — Если учитель приказал, то ученик не виноват.

(*) — Что, правда что ли?

(***) — Правда.

(*) — Значит, тогда выгонят ДжуБона?

(***) — Холь! Ну ты и сказала! Кто же его выгонит? Я думаю, что скорее директора школы уволят, чем нашего ДжуБона, кх-кх-кх…

(**) — Точно! Кх-кх-кх…

(*) — Значит, ей ничего не будет?

(***) — ЮнМи? Почему? Наверняка накажут. Не учителя ведь наказывать? Кх-кх-кх…

(*) — Ну, тогда ладно, А то я уж было подумала, что опять она отвертится!

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

Боже, убейте меня! Убейте… Скотина ДжуБон, чем он вчера меня накачал? Что за дрянь была в его зелёной бутылке? Неужели, просто соджу? Если да, то это просто пипец, какая отрава… Никогда больше в рот соджу не возьму!

Плавно перемещаюсь по коридору в сторону кафе. В процессе перемещения испытываю внезапные приступы потливости и пугающие сжатия желудка. Но, блевать нечем. Утром уже успел проверить. Проснулся — соседки в комнате нет. Судя по времени, ушла на занятия. Меня не разбудила потому, что не смогла, или, потому, что не захотела. Скорее второе. Мало кому понравится, когда тебе в комнату приволакивают бесчувственное тело и бросают на койку отсыпаться. Мне бы такое не понравилось. Ладно, придёт, расскажет. Заодно узнаю, что вчера было. Помню, что ДжуБон меня поил, ставя на мне какой-то адский эксперимент по превращению в Майкла Джексона. Помню, как потом я танцевал в ожидании просветления. А потом — ничего не помню. Что за странные методы обучения в этой школе?

Как же мне хреново… Народ учится, в коридорах пусто… А вот и кафе! Надеюсь, у них есть — лекарство?

(кафе, зал для преподавателей. В дверях появляется ЮнМи и, неспешно, держа ровно голову, стараясь, похоже, без необходимости ею не крутить, подходит к барной стойке. Из-за неё, девушка-бариста изумлённо смотрит на непричёсанную школьницу в спортивной форме, покачивающуюся и с полузакрытыми глазами)

— Пиво, пожалуйста, — произносит школьница, сделав глотательное движение, и после короткой паузы добавляет, — и орешков… солёных…

— Что?! — ещё больше изумляется бариста.

— Пиво, пожалуйста, — полностью открывая глаза и смотря на продавщицу, повторят ЮнМи, — и закусить…

— Пива нет! — заявляет продавщица.

ЮнМи секунды три заторможено смотрит на неё, усваивая полученную информацию и формируя ответ.

— Как это — пива нет? — удивляется она, — А что там у вас стоит в холодильнике?

— Это для взрослых! Школьницам — пива нет!

— Как это — нет? — опять удивляется ЮнМи, но уже с обидой, — А чем же я буду тогда опохмеляться?

Она непонимающе и обиженно смотрит на собеседницу. Та, потеряв дар речи, молчит, смотря во все глаза на посетительницу. ЮнМи надувает щёки и, подержав их в таком состоянии несколько секунд, выдыхает: Пфф…

— Нунним, — наклоняется она через стойку к продавщице, и доверительным тоном интересуется, — вы хотите, чтобы я умерла? Прямо здесь и сейчас?

— Божечки мои, что творится-то! — произносит бариста, быстро размахивая ладонью перед своим носом и поняв, что клиентка — «совсем того» пытается втолковать ей, что у неё будут проблемы, если она отсюда быстро «не свалит».

— Девочка, не знаю, откуда ты взялась, но, если ты школьница, то лучше тебе уйти отсюда, пока я не позвала кого-нибудь из учителей! Если я их позову, то тебя выгонят из школы и учёба твоя закончится! Вспомни о своих родителях! Подумай о том, что они с тобою сделают за это!

Покачиваясь, ЮнМи размышляет над прозвучавшими словами.

— Уходи отсюда! — требует бариста, — Марш спать и я тебя не видела!

— Продайте мне лекарство, — просит ЮнМи и кладёт на прилавок справку, которую всё время до этого держала в опущенной руке, — Импортное, светлое, ноль пять…

Взяв, бариста озадаченно крутит в руках разрешительный документ.

— Ну… я не знаю, — прочитав в третий раз растеряно говорит она, — это так странно…

— Печати, подписи на месте, — говорит ЮнМи и предупреждает, — буду жаловаться, что вы меня оставили в опасности без медицинской помощи, нунним…

Девушка оценивающе смотрит на бледную «угрожальщцу», определяя степень её «болезни».

— Я сделаю ксерокс, — предупреждает она, помахав в воздухе справкой.

— Без проблем, — пожимает плечами ЮнМи, — продайте лекарство и ксерьте потом, сколько хотите…

(несколько позже. За столиком, с банкой пива, сидит порозовевшая ЮнМи. Ей явно полегчало. В этот момент в дверь кафе заглядывает школьница, посланная на её поиски и обрадованно восклицает, увидев объект своего поиска)

— ЮнМи, иди скорее к директору, — подходя к столу, говорит она, — он тебя ищет! А это что у тебя такое?

Школьница присматривается к банке стоящей перед ЮнМи.

— ПИВО? Ты пьёшь пиво?! В школе?! — с восторгом в голосе восклицает она.

ЮнМи морщится от громкого звука.

— Это не пиво, — говорит она, утомлённо наклоняя голову к плечу, — это лекарство.

— Лекарство?!

— Да, видишь — лечусь?

— Ну, ты крутая! — с восхищением говорит школьница, — Иди к директору! Он хочет тебя видеть. Срочно! Меня послали тебя найти.

— В таком виде я не могу, — отрицательно качает в ответ головою ЮнМи, — мне надо принять ванну… выпить чашечку коффээ…

ЮнМи смотрит на собеседницу взглядом — «ну ты чего пристаёшь, не понимаешь что ли?»

— Пошли! — говорит в ответ собеседница, видно желая выполнить порученное ей задание и если не поучаствовать, то хоть поприсутствовать при дальнейшем развитии событий, — будет там тебе и кофе у секретарши и, директор голову намылит. Давай!

ЮнМи озадаченно смотрит на настырную девчонку.

(в это время в кабинете директора школы Кирин, господина СокГю. Присутствует сам директор и господин ДжуБон)

— Что вы себе позволяете?! — встав с кресла, в негодовании кричит из-за стола на подчинённого директор, — Напоить несовершеннолетнюю школьницу! И где? В школе! Это просто в голове не укладывается! Пятно на всё учебное заведение, на весь педагогический состав! Что скажут родители учеников, когда узнают, об этом?! Что скажет совет попечителей?! Что о нас, наконец, напишут в прессе?!

ДжуБон со спокойным видом пожимает в ответ плечами.

— Это была не пьянка старого учителя с малолетними девочками, — говорит он, — Кирин гранит бриллианты, об этом знают все. Для разных камней нужен разный инструмент. В этот раз попался очень тупой бриллиант. Пришлось придумывать, как его обработать… так им и скажите, кто будет спрашивать. Что школа ищет нетривиальные педагогические решения, чтобы выполнить взятые на себя обязательства перед учениками и их семьями…

— Нетривиальные решения?! Обыкновенная бутылка соджу — это и есть наше нетривиальное решение?!

— Это была не простая соджу, — слегка обижается за свою бутылку ДжуБон, — это было «золотистое соджу» с острова Намкин. Настоянное на ящерицах…

— Вы что, совсем ума сошли?! — пугается директор, — Все знают, что соджу с острова Намкин с ящерицами — это, считай, галюциноген! А вы его дали — девочке!

— Мало ли, кто чего говорит, — отвечает ДжуБон, — раз оно свободно продаётся в магазинах, то значит, его можно свободно употреблять. Просто у некоторых, кто его пьёт, голова слабая. А может, господин СокГю, это происки конкурентов? Знаете, как это делается? Плетут небылицы о других, а сами желают лишь продать побольше своего товара. Нечестная, конкуренция, вот как это называется! Помню, в моей практике был подобный случай…

— ДжуБон, — с ледяным бешенством в голосе говорит директор, — не уводите разговор в сторону. Вы напоили школьницу! Вы! А она — устроила дебош в столовой, на глазах у учеников! Многие сняли это на телефоны! Они уже выложили всё в сеть! Считай, об этом узнала вся Корея!

ДжуБон пожимает плечами, мол, ну узнают, значит, узнают. Чего тут?

— А что я скажу президенту СанХёну?! — ужасаясь, продолжает разматывать цепь грядущих неприятностей СокГю, — Он ведь намеревался сделать её айдолом в своём агентстве! Вы же поставили крест на её карьере! Вы это понимаете?!

— Она не умела танцевать, — отвечает ДжуБон, — и не хотела. В этом её главная проблема. Всё, что она хочет, она этого добивается. А танцы у неё не получаются, поэтому она не хочет работать. Лентяйка. Но я понял, почему у неё не получается. Она танцевала — головой. Старалась запомнить последовательность положения рук, ног и тела. Наверное, это от того, что она умная. Полагается только на свои мозги, не подозревая, что у неё есть ещё и тело. Вот и результат — танцует как кальмар. Напоив её соджу, я притупил её мыслительную деятельность, и в танце стало больше тела. Сразу и результат другой. Появилась и природная пластика и лёгкость в движениях. Из ЮнМи может получиться хорошая танцовщица, сонсен-ним. При условии, конечно, что она будет заниматься. Я покажу ей видео с последнего урока, думаю, она поймёт, что к чему. Главное, чтобы у неё появилось желание. Увидит, что у нее получается — захочет большего. Захочет, добьётся. По крайне мере я на это надеюсь. А то, что скажет господин СанХён…

ДжуБон на пару мгновений задумывается. СокГю удивлённо смотрит на него.

— Всё равно он бы он не дал ей дебютировать без умения танцевать, — говорит ДжуБон, — значит, никакой карьеры бы у неё и так бы не было бы. А теперь — появился шанс.

— Вы представляете, сколько негатива напишут про неё хейтеры? — задаёт вопрос директор, — Её же теперь постоянно будут попрекать этой историей! Не уверен, что СанХён захочет иметь такого мембера у себя в агентстве!

ДжуБон пожимает плечами.

— Это, как он решит. Меня просили научить девочку танцам, я учу. Есть первые результаты. Напомню вам, господин директор, что до прихода в школу она танцам не занималась вообще. Вы поставили передо мною сложную задачу, не обговорив условия её выполнения. Просто сказали — научи! Какие теперь ко мне претензии?

— Ну, допустим, это всё так, — помолчав, отчасти соглашается СокГю, — но родители других учеников могут увидеть во всём этом происшествии нечто иное, особенно если узнают о нём из новостей. Не трудно представить, как подадут её наши СМИ! Как мы оправдаемся? Не будем же каждому рассказывать, как было на самом деле?

— А зачем нам оправдываться? — задаёт встречный вопрос ДжуБон, — Идёт учебный процесс, который должен завершиться результатом. Главное — результат. А какой он будет, будет ясно в конце. Если хотите заткнуть рот пустоголовым болтунам, господин СокГю, могу дать вам совет, как это сделать. Отправьте ЮнМи в Америку.

— В Америку?! Что за бред?!

— Да, в Америку. По программе межшкольного обмена. У нас же с Нового года она начнётся по-новой? Вот и отправьте её учиться в американский колледж. Пусть пройдёт там трёхмесячный курс обучения танцам. Думаю, СанХёну такая идея придётся по душе.

— Но, мы же не посылаем учеников последнего года обучения? Они же сдают государственный экзамен!

— В правилах школы такой запрет не записан, я специально посмотрел, — говорит ДжуБон, — просто это сложившаяся традиция, призванная не мешать детям готовится к сунын. Но вы же знаете, какие у ЮнМи результаты в учёбе? Можно сказать, что лучшая ученица школы, особенно, если учесть число иностранных языков, которыми она владеет. Уверен, что она легко наберёт высокий балл на экзамене. Поэтому, её можно совершенно спокойно назначать кандидатом на обмен. Кандидатом, который, обращу ваше внимание, свободно владеет английским.

— В Америке — американский язык, — поправляет СокГю, одновременно при этом думая над словами учителя танцев.

— А как же другие? — секунду спустя спрашивает директор, — тех, кого мы хотели отправить? Кого-то придётся оставить?

— Мы же пока не оглашали списки, — отвечает ДжуБон. Ничего странного в том, что списки подвергаются коррекции до их объявления. Считайте, что моя кандидатура — это ЮнМи. Я буду на ней настаивать.

— Даже не знаю, — говорит директор.

Он выходит из-за стола и начинает расхаживать по кабинету, обдумывая внезапное предложение. ДжуБон, не вставая с кресла, наблюдает за ним.

— А как же Ким ШоГон? — остановившись в центре кабинета, поворачивается к нему директор, — Вы отказываетесь от своего ученика?

— ШоГон подождёт, — отвечает ДжуБон, — он хорошо танцует, но и только. А вот из ЮнМи может получиться… нечто.

— С чего вы это взяли?

— Считайте это предчувствием.

— Предчувствие и всё?

— И ещё я видел, как она танцевала в классе и на столе. У неё есть потенциал.

СокГю, задумчиво-оценивающе смотрит на ДжуБона. Молчит. ДжуБон тоже молчит.

— Если мы её отправим учиться, — тщательно обдумав последствия такого решения, неспешно произносит директор, — то СанХён будет доволен, родители учеников возмущаться сильно не смогут, а совет попечителей узнает, что успешная ученица награждена за своё усердие поездкой в Америку…

Директор замолкает, ДжуБон ждёт, понимая, что это ещё не всё.

— А главное, её тут не будет целых три месяца! — с восторгом произносит СокГю и улыбается, видимо представляя, как это будет здорово.

ДжуБон кивает, поняв, что слова его пролились благодатным дождём на пылающее сердце директора.

(несколько позже. Директор задумчиво смотрит на закрывшуюся за спиною ДжуБона дверь кабинета)

— СанХёну я говорить ничего не буду, — произносит он вслух, приняв решение, — Он же тоже мне сразу не сказал, что у его протеже не всё в порядке с головой. Может, к тому времени, как он узнает, всё как-нибудь само собою образуется…

…

Я? Это я?… Да охренеть просто! Это самое приличное слово, которым я могу охарактеризовать то, что вижу. Все остальные — исключительно матерные!

Смотрю на своём ноуте видео неважного качества, в котором ЮнМи «зажигает» с гитарой на столе в столовой. Смотрю, и глазам своим не верю. Это ведь не я! Никогда я в жизни на столах не танцевал! Даже мысли в голову не приходило о таком. За свою жизнь я уже достаточно понавидался подобных лихих в кабаках танцев и знаю, что стол, очень неустойчив, когда его используют в качестве сцены. В ста из ста процентах подобные «скачки» заканчиваются падением танцора. И не всегда эти падения проходят без последствий для упавшего. Бывало, люди, и конечности с рёбрами ломали, и мозги, об пол, пытались последние выбить. Мне, со школы приученному беречь руки, подобные «подвиги» со стороны выглядят исключительно дикостью и безмозглостью пьяных индивидуумов. Поэтому, видео танцующей на столе ЮнМи вызывает у меня оторопь.

Это же не я! Это она! Да мне бы и в голову не пришло! Вот чёрт! Упала! Убилась? Нет, вроде всё в порядке? Руки ноги у меня на месте, мозги — в голове, короче, отделался лёгким испугом. Пфф… Повезло! Ну, она и идиотка!

Видео заканчивается, там есть ещё другие, но я закрываю крышку ноутбука, не став их смотреть. А чего их смотреть? Тоже самое, но снятое с другого ракурса. Вместо просмотра «повторов» лучше подумаю, что со всем этим делать.

Проснувшись сегодня утром, а точнее — «очнувшись», я вспомнил вчерашний день ровно до того момента, как я, запутавшись в ногах, упал в танцклассе. Поэтому, встав с кровати и «поверхностно» умывшись, я спокойно поплёлся за пивом, рассудив, что раз всё происходило по прямому указанию учителя и в его присутствии, то и отвечать за последствия должен он, а не я. Я же не мог противиться воздействию непреодолимой силы в виде сонсен-нима ДжуБона? Старший всегда прав. Ведь так? А раз так, то и опохмел должен быть «автоматом» разрешён. Старший пить приказал!

Я дошкандыбал до кафе, испытывав по дороге все те замечательные, в кавычках, ощущения, которые испытывает не протрезвевшее после перепоя тело, вынужденное перемещаться в пространстве. В кафе меня ожидала неласковая встреча с девушкой-баристой, которая наотрез отказалась продать мне пиво. Но я, предвидя такое развитие событий, прихватил с собою свою чудо-справку, разрешающую мне «употреблять». Прихватил, и не ошибся. Справка оказала на продавщицу за стойкой такой же эффект, какой оказывали звуки флейты на слона из мультфильма «Следствие ведут колобки». Она тоже потеряла разум. Я бы вот, на её месте, нифига бы не продал, с какой бы мне школьники справкой не припёрлись бы. Знаю я наших «страдальцев», что угодно в два момента нарисуют. Но, мне везёт. В Корее верят в честных людей и очень уважают врачей. Поэтому, хоть и с большим удивлением, но «лекарство» мне продали. Пока я там расслабленно сидел за столиком и «лечился», меня нашёл «посыльный из штаба» и потребовал, чтобы я срррочно явился под очи нашего директора-генералиссимуса. Ну, вот просто срррочно, меня жаждут видеть! Будучи уверенным, что знаю, о чём пойдёт разговор и не чувствуя в себе сил на эту беседу, я ответил, что пойду приводить себя в порядок, ибо являться к начальству в таком виде — моветон. Честно говоря, плевать на свой вид, я мог бы и так заявиться, «с бодуна», но, вот что-то не хотелось. Отпустив девчонку-посыльную, я допил пиво и вернулся обратно в свою комнату, где, устав от перехода по маршруту комната-кафе-комната, решил немного отдохнуть, полежав на кровати. Полежал. Как отрубился, пока не растолкала вернувшаяся с занятий ЧуЫн, моя соседка. Растолкала и принялась пичкать новостями, которыми её просто распирало.

Пока я спал, в школе прошла «общешкольная линейка», на которой директор толкнул перед Киримовцами речь, на тему — «не всё так кажется, как выглядит на самом деле». Случай в столовой — это неучтённый эффект от педагогического воздействия на остро нуждающуюся в нём ученицу, на который не стоит обращать особого внимания и уж тем более разговаривать о нём с посторонними людьми, которые могут всё не так понять.

Самой речи я не слышал, о чём говорил директор, представление о ней себе составил со слов ЧуЫн. Ну, а что он там мог ещё сказать? Ясно, что стал прикрывать себе попу и спасать реноме школы, как своего рабочего места. Даже ДжуБон, говорят, выступил, поддержав господина СокГю. Но, хоть директор и просил никакого видео никуда не выкладывать, в школьной сети его — полно. И удалять его как-то не спешат. Гады…

— ЁСыль очень зла на тебя, — внимательно смотря на меня сообщает ЧуЫн, — видя, что я задумался и не смотрю больше «забавных видюшек» на экране ноута.

— А она-то чего? — наклоняю я к плечу голову, и с вопросом смотря из-под бровей.

— Из-за СынРи, — загадочно отвечает мне соседка.

— А с ним — что? — не меня позы, спрашиваю я.

— Ты что, ничего не помнишь? Совсем-совсем?

— ДжуБон напоил меня какой-то жутко забористой гадостью, — отвечаю я, — вот как упала в классе на пол, и как очнулась в постели, вот между этими событиями — ничего не помню!

— Это было «Золотистое соджу» — пристально наблюдая за моим лицом, сообщает мне ЧуЫн.

— Дрянь — редкостная, — делюсь я в ответ своими впечатлениями от напитка.

— Дай, покажу, — протягивает к моему ноуту руку ЧуЫн.

— Держи, — без возражений отдаю я ей свой девайс.

— Сейчас, — говорит она, поставив ноутбук себе на колени и взявшись жать на нём клавиши, — … где это… А, вот! Смотри!

ЧуЫн разворачивает ко мне экран. На экране СынРи с морально-утомлённым выражением на лице и я, у него на спине с закрытыми глазами. Удивлённо разглядываю предложенное к просмотру фото.

— СынРи нёс тебя на спине, — произносит ЧуЫн тоном, в котором буквально звучит бессмертная фраза — «это ж-ж-ж неспроста»!

— И зачем ему это нужно было? — интересуюсь я.

— Он позаботился о тебе, — отвечает соседка, — если бы ты ещё полежала на холодной сцене, то точно заболела бы! А так видишь — жива и здорова!

ЧуЫн окидывает меня оценивающим взглядом, видимо желая по моему внешнему виду определить моё состояние здоровья.

Похоже, СынРи сделал на мне неплохой пиар, — думаю я.

— Ему пришлось долго ждать, пока откроют двери, — с осуждением смотря на меня, говорит ЧуЫн, — и он всё это время держал тебя на весу.

И что? Я теперь ему по гроб жизни должен? Я не просил меня спасать.

— ЁСыль считает, что ты это специально подстроила…

Ну и дура эта ЁСыль, — думаю я под внимательнейшим взглядом соседки, — Надо ей предложить поставить следственный эксперимент. Залить в эту ревнивицу полбутылки ДжуБоновского пойла и посмотреть, что будет… Посмотреть — сможет ли она строить козни в полной «отключке»?

— Пусть она свои претензии мне в лицо предъявляет, — отвечаю я ЧуЫн, — а не за спиной шипит. Так и передай ей при случае.

— Хорошо, — с серьёзным видом кивает ЧуЫн, — я скажу.

Скажи, скажи. А мне ещё с ДжуБоном разобраться нужно, с этим массовиком-затейником…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, танцкласс

— Вы испортили мне карьеру, сонсен-ним, — говорю я, с холодной злостью смотря на ДжуБона, — вся сеть завалена моим видео.

— Ха! — нагло отзывается на это ДжуБон, — Только посмотрите на неё! Я ей испортил карьеру! Все нормальные люди после того как выпьют «Золотистый соджу» идут и лежаться спать. И спят, пока не проснутся! Зачем ты пошла танцевать на столах?

Смотрю на него во все глаза, пытаясь понять — он дурак или, придуривается!? Не знает, что все люди разные? Точно — дурак.

— Я не собираюсь обсуждать с вами вопрос, что я должна была делать, — холодно говорю я, — я выполняла ваши указания. Указания учителя. Поэтому, ответственность за последствия должны нести вы, а не мой, «неправильный», организм. Вы отказываетесь взять ответственность на себя. Раз так, то я больше не буду посещать ваши занятия. И больше не считаю вас своим учителем. Это всё, что я вам хотела сказать.

Не прощаясь, поворачиваюсь к ДжуБону спиной.

— Стоять! — орёт он мне, заставив вздрогнуть от неожиданности и замереть.

— Прежде чем ты уйдёшь отсюда навсегда, маленькая гордячка, посмотри сюда!

ДжуБон делает два шага к закреплённому на стене большому телевизору, берёт пульт, лежащий рядом с ним на полочке и, нажав кнопку, запускает видео-магнитофон. На экране появляется изображение танцующего меня, а точнее — ЮнМи.

— Ты слишком умная, — говорит ДжуБон смотря на телевизор, — ты танцуешь — «головой»! Если тебе отключить мозги, то ты начинаешь подавать надежды. Видишь, стоит напоить тебя соджу, как всё становится по-другому. Видишь?

Смотрю на экран, в который, показывая, ДжуБон тычет зажатым в руке пультом. Да-а, а действительно. Неплохо со стороны смотрится…

— Следующий раз, когда будешь учиться танцевать, — поворачивается ко мне от телевизора ДжуБон, — помни, что танцевать нужно телом, а не мозгами! Переставай думать своею умной головой, когда танцуешь, и у тебя всё получится. А теперь, пошла вон отсюда, идиотка! И чтобы я тебя больше тут не видел! Поняла?!

Взмахом руки ДжуБон указывает мне на дверь.

Сам идиот! — думаю я, решительно направляясь в указанном направлении, — больно надо, у всяких психов учиться! Пусть другие тебя терпят! А я — не буду! Вообще не буду танцевать! Стоять буду! Как столб!

…

Выйдя из танцкласса, иду по коридору, думаю, — куда я могу потратить появившееся время? С танцами покончено, нужно их чем-то заменить. Сколько было потрачено времени и сил, и всё зря! Придурок ДжуБон! Надо ж таким быть! А пойду-ка я, займусь актёрским мастерством! Или, продуцированием. Короче, поближе к синематографу и подальше от танцев! Пользы будет — вагон! Не то, что от ДжуБона. От него и детской тележки не наберётся…

Время действия: этот же день

Место действия: школа Кирин, класс для занятий музыкой

— ЮнМи, понимаешь, я подумала… У тебя ведь скоро государственный экзамен…

ЛиХерин несколько испуганно смотрит на меня своими прекрасными глазами. Рядом с ней, сзади, стоит МиХи и строго смотрит на меня. Похоже, моя прекрасная скрипачка задумала бросить меня и уйти в туман. Решила, что её репутация стоит дороже какого-то там выступления. А может не сама решила, а кто ей помог. Перевожу взгляд с ЛиХерин на МиХи и задумываюсь над вопросом — «каким адским способом следует умертвить ДжуБона?»

— А репетиции — это время, — продолжает развивать свою мысль ЛиХерин, «почему она не может», — я думаю, что лучше тебе его потратить на подготовку к сунын. Это ведь очень важно для твоей будущей жизни…

ЛиХерин останавливается, видно собираясь с духом, перед тем как сказать — «я устал, я ухожу».

— Онни, я лучшая ученица в школе, — мягко говорю я, не давая ей произнести «крайние слова» и поправляюсь, чтобы не прозвучало хвастливо, — ну, или, почти лучшая. Так что мне этот экзамен не страшен, не волнуйся за меня.

МиХи, прищурясь, с недоверием смотрит на меня — как это мол, так? Сунына не боишься?

— И вообще, мне кажется, что роль сунына в моей будущей жизни сильно преувеличена, — говорю я, смотря на МиХи, — а вот роль удачного выступления на сцене очень и очень важна…

Я перевожу взгляд на ЛиХерин.

— Как мне, так и тебе, онни, — говорю ей я, — А в случившимся моей вины нет. Это господин ДжуБон ставил на мне бесчеловечные опыты, пытаясь научить танцевать. Он почему-то решил, что моя голова мешает моим ногам. Вот он и напоил меня, пытаясь отключить мне мозг. Я до этого соджу вообще в рот не брала. Я и не знала, что становлюсь буйной, когда пьяная. Я бы ему сказала, что меня поить нельзя, а так…

Я пожимаю плечами.

— Что учитель говорит, то и нужно делать, — строго смотря на меня, говорит МиХи.

— Но и отвечать тогда за последствия должен тоже он, — уточняю я «диспозицию» и снова обращаюсь к ЛиХерин, — думаю, что эту историю быстро замнут. Не такой человек ДжуБон, чтобы с него в школе сильно спросили. А раз так, то ничего не будет. Директор уже сказал, что это недоразумение. Поэтому, не спеши. Твоё желание не влипнуть в скандал, понятно. Но это всего лишь досадная случайность, а не наличие у меня хронического алкоголизма. Мы с тобой достаточно хорошо уже продвинулись на репетициях, чтобы вдруг взять всё и бросить. Ты же знаешь, что музыка — супер. Знаешь?

Вопросительно смотрю на ЛиХерин. Та задумывается на несколько мгновений и кивает в ответ.

— Да, музыка — супер, — кивая, говорит она.

— А ты, супер-скрипачка, — говорю я, — вместе, ты и музыка, вы покорите весь мир. Ты ведь одна будешь стоять на сцене, без меня. Так что я никак не испорчу твоё будущее, онни.

ЛиХерин смущённо смотрит на меня.

— Я просто подумала, что у тебя сунын… Это ведь, очень важно. Концерты, они ещё будут…

— Не будут, — серьёзно говорю я, — будут просто, концерты. А исполнить первым хит всех времён и народов, это не у всех в жизни бывает.

МиХи насмешливо фыркает.

— Ты такая самоуверенная, — с иронией глядя на меня произносит она.

— От скромности — люди дохнут, — отвечаю ей я и предлагаю, — раз мы порешали все наши животрепещущие вопросы, тогда, приступим к репетиции?

— Да, хорошо, — кивает ЛиХерин.

— В этот раз должно получиться ещё лучше, — обещаю ей я, — качественный звук имеет тенденцию накапливаться.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: школа Кирин, коридор. СынРи ловит на повороте ЮнМи

— Здравствуй, ЮнМи! — внезапно раздаётся рядом со мною, выводя меня из задумчивого перемещения в пространстве.

Поворачиваю голову — радостно скалящийся СынРи. Похоже, парнише что-то нужно, раз он решил пообщаться. Хмм… Ладно, поговорим. Как там, в дорамах, обиженные девочки с оппами общаются?

— Что-то сдохло в лесу? — не здороваясь, спрашиваю я парня.

— Что, сдохло? — удивившись, «не врубается» мой собеседник.

— Наверное, что-то большое, — предполагаю я, — раз СынРи-оппа решил со мною поговорить…

— А что, мне нельзя с тобою поговорить?

— Наш последний разговор закончился тем, что ты обещал меня задушить.

— Я?! Задушить?! Никогда такого не было!

— Ну… может не задушить. Может, я и путаю. Но всё равно, обещал какой-то ужас и я обиделась. Вот!

Произнеся эту хрень, я гордо задираю подбородок и, опустив глаза, с интересом смотрю на парня — как она на него подействует? У СынРи на лице ошарашенное выражение.

— Это, — говорит он, собираясь с мыслями, — это было недоразумение, при том разговоре. Я тогда был уставший и…

— И малость не в себе? — подсказываю я на мгновение задумавшемуся собеседнику.

— Что-то вроде этого, — кивнув, соглашается он.

— А сейчас ты — «в себе»? А как определить, когда ты «в себе», а когда нет? Ты вешаешь опознавательный знак? У тебя сейчас есть опознавательный знак? Где он?

— Слушай, ЮнМи, хватит вспоминать прошлое. И у тебя и у меня есть друг к другу претензии. Не всё ж время их теперь вспоминать?

— А что тогда делать? У нас общих дел нет, только прошлые.

— Если нет, то они могут появиться. Я вот нормально к тебе отношусь. Я нёс тебя на спине, чтобы ты не замёрзла и не заболела.

— Я не просила, — пожимаю я плечами.

— Я не мог тебя бросить на улице в таком состоянии.

— Раз не мог, то значит, это было вынужденным, а не поступком от чистого сердца. Чего же ты за это хочешь?

— Ты могла бы быть просто более приветливой.

— Ты вынужденно тащил меня на себе, чтобы я стала более приветливой? Какая странная логика!

— Пфф, — выдыхает СынРи, — как с тобой трудно! Ты хоть каплю уважения можешь к старшему показать? К тому, кто тащил тебя на себе, чтобы ты не замёрзла?

— У этого старшего, — говорю я, — есть озабоченная кошка, которою зовут ЁСыль. Общаться с которой на всякие дурацкие темы, я совсем не желаю.

СынРи секунды две смотрит на меня и спрашивает, меняя тему разговора.

— Скажи, то, что ты играла вчера на гитаре. Это что было?

— Если бы я помнила, что было вчера, то я тебе бы сказала, а так… Извини.

— Что, совсем не помнишь? — недоверчиво смотрит на меня СынРи.

— Абсолютно! — подтверждающе киваю я, — Возможно, это была пьяная импровизация.

СынРи осуждающе качает головой.

— А я тут не причём, — говорю я, — все вопросы — к ДжуБону.

— Слушай, — не став ничего говорить про ДжуБона, интересуется СынРи, — для тебя, что так просто — писать песни?

Я в ответ пожимаю плечами и отвечаю: Просто они как-то внезапно приходят в голову, СынРи-сии.

— Напиши нам, а? — неожиданно просит СынРи, — Как для «FreeStyle»?

СынРи смотрит на меня с выражением на лице как у людоеда, который после года поста наконец-то увидел жратву. Ну, так и знал, что это «ж-ж-ж» неспроста. Нет в жизни искренности, ох, нет. Всеми поступками людей движут скрытые мотивы. Один я, бессребреник. Всё за спасибо, за просто так… Горе мне, горе!

— Я не могу, — говорю я и объясняю почему, — ты же знаешь, что у меня контракт с агентством. Все вновь написанные песни я должна сначала показывать там. А потом, как они уж решат, что с ними будут делать…

— А давай мы выиграем у тебя в карты?! — предлагает мне СынРи вариант решения проблемы, — Ты же говорила, что это вполне достаточное основание. Помнишь?

— Почему я должна это делать? — помолчав, интересуюсь я.

— Это всем выгодно, — начинает убеждать СынРи, — и в первую очередь тебе. Если получится ещё один хит, то ты приобретёшь известность как композитор, приносящий большие деньги. Сможешь диктовать агентству условия своего контракта. А мы получим славу как исполнители. Раз «FAN Entertainment» готово продюсировать ещё одну группу, то может, мы ей и станем? Все будут получать деньги и славу: ты, мы, «FAN Entertainment»…

СынРи выжидательно смотрит на меня, ожидая ответа. Ну что сказать? Хитёр жук, хитёр!

— И для наступления всеобщего счастья, нужно лишь победить меня в карты, — говорю я, резюмируя им сказанное.

— А может… Ты не будешь столь внимательна в игре в этот раз? — сделав хитрое выражение не лице, закидывает удочку СынРи.

— Пока я не вижу к этому никаких предпосылок, — говорю я, и добавляю, — Мне нужно идти. Бай-бай!

Улыбаясь, я ему делаю на прощание «ручкой». СынРи задумчиво смотрит на меня, выпятив челюсть.

— До свидания, ЮнМи, — говорит он, очнувшись от своих мыслей, — до встречи!

— До встречи, СынРи-оппа.

Время действия: этот же день, вечер, несколько позже

Место действия: школа Кирин, комната для репетиций группы «Am-kiss».

— Да её не обыграть! — возмущается барабанщик, — У неё вместо мозгов — японский калькулятор в голове! Всё помнит, ничего не забывает! Вон, посмотрите её результат на доске успеваемости!

— С её песней мы сможем дебютировать в «FAN Entertainment», — говорит СынРи.

— Она что, так сказала? — уточняет бас-гитарист.

— Это, разумеется, само собой, — отвечает СынРи, — она пишет песни для агентства. Если мы получим у неё песню, то агентство не захочет терять хит и пригласит нас дебютировать.

— Это не очевидно, хён, — подумав, возражает барабанщик.

— А если FAN Entertainment» не захотят, — отвечает ему на это СынРи, — мы пойдём в другое агентство! И нас там возьмут. Как «FreeStyle»!

Группа задумывается, потом кивает — «да, реальный вариант!».

— Но как же её обыграть? — обращаясь ко всем, задаётся вопросом соло-гитарист, — она же играет как шулер!

— Вот! — взмахнув рукой, тыкает в потолок указательным пальцем СынРи, — Шулер! Я всё продумал! Слушайте сюда!

Он подходит к парням и те наклоняются к нему, сближая головы.

— Есть человек, который отлично умеет играть в карты, — негромко говорит СынРи, — Его зовут — Ки ДжуБон…

— Точно! — восклицает барабанщик, от избытка чувств, хлопнув себя ладонью по коленке, — Он же её обыграл!

— Он будет играть вместо нас? — не понимает бас-гитарист.

— Он нас научит! — уверенно говорит СынРи.

— Зачем ему это делать? — не понимает басист.

— Он «на ножах» с ЮнМи, — доверительным тоном сообщает ему СынРи, — Он с удовольствием нам поможет.

— «На ножах»? — недоумевает басист, — Разве ученик может быть «на ножах» с учителем?

— Это не ученик, это ЮнМи, — отвечает ему СынРи, — он её сегодня второй раз прогнал с занятий. Сказал, чтобы больше не появлялась.

— Ох, ты, — неодобрительно качнул головою барабанщик, — что за девочка! Разве так можно?

— Это ЮнМи, — опять повторяет СынРи, — ей, можно. ДжуБон очень зол на неё. Теперь вы понимаете, почему он нам поможет?

СынРи, поочерёдно, вопросительно оглядывает всех. Все в ответ молча кивают — «да, понятно».

— Он с удовольствием поможет щёлкнуть её по носу, — объясняет всем СынРи на случай, если всё же до кого-то «не дошло».

Все в ответ ещё раз кивают.

— Я поговорю с господином ДжуБоном, — обещает СынРи.

Все опять молча кивают в ответ.

Время действия: следующий день, утро

Место действия: школа Кирин, кабинет директора. За столом, приставленной длинной ножкой Т к директорскому столу, напротив друг друга, сидят Ки ДжуБон и СокГю.

— И почему я узнаю об этом только сейчас? — спрашивает ДжуБон, кладя на стол листок с выпиской из медицинской карты ЮнМи.

Учитель танцев с вопросом смотрит на директора школы. СокГю задумчиво потирает руки, не спеша с ответом.

— Дело в том, что я сам, собственно, не так давно об этом узнал, — наконец отвечает он, — с месяц назад. И как-то всё не мог решить, что с этим делать. С одной стороны есть показания, с другой стороны, сообщить об этом всем, значит, создать барьер между ЮнМи и другими учениками. Потом, президент компании «FAN Entertainment», господин СанХён имеет на неё планы, как на айдола своего агентства…

— Сдаётся мне, — говорит ДжуБон, крутя головой, — что господин СанХён подложил вам большую свинью, господин директор!

Господин директор на это ничего не возражает, только поднимает брови, смотря в стол.

— Не понимаю, зачем вы это решили скрыть, — говорит ДжуБон, имея виду медицинское заключение, — если из интересов «FAN Entertainment», то это полнейшая ерунда. Всё равно всё станет известно, как только она дебютирует. Жизнь каждого айдола выворачивают наизнанку и рассматривают под лупой. Всегда так было.

ДжуБон непонимающе пожимает плечами.

— В первую очередь, я думал об интересах ЮнМи и школы, — отвечает ему СокГю, — ситуация сложная. Понятно, что с таким диагнозом она в Кирин бы не попала. Но, она тут. И с этим нужно что-то делать…

СокГю задумывается. ДжуБон не мешает ему.

— Вы опять прогнали её с занятий, — вернувшись из мыслей, говорит СокГю, обращаясь к учителю танцев.

— Наглая, — одним словом объясняет причину учитель.

— Она утратила навыки социальной коммуникации, — объясняет причину поведения ЮнМи директор, — она их сейчас восстанавливает, вспоминает. А вы, выгнав её с занятий, препятствуете этому.

ДжуБон смотрит в глаза директору, директор смотрит в глаза ДжуБону.

— И по какой причине я должен её вернуть на занятия? — секунды три спустя спрашивает учитель.

— Придумайте, — облегчённо выдыхает директор, поняв, что ДжуБон сопротивляться не будет, и откидывается на спинку стула, — у вас большой педагогический опыт.

ДжуБон в ответ насмешливо хмыкает.

Время действия: субботний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

— Директор школы предлагает мне поехать в Америку, — сообщаю я между делом, шуруя палочками в своей чашке, — по межшкольному обмену.

— О! — издаёт звук-восклицание СунОк, отворачиваясь от телевизора и поворачиваясь ко мне.

— Правда?! — спрашивает она.

— Правда, — киваю я, и подношу чашку поближе ко рту, чтобы было удобнее.

— А как же экзамен? — спрашивает мама.

— Я вхожу в тройку лучших учеников школы, — прожевав, отвечаю ей я, — экзамен я сдам.

Мама задумывается.

— Тебя посылают как лучшую ученицу? — догадывается СунОк.

— Угу, — с набитым ртом киваю я.

Вообще-то это из-за скандала с ДжуБоном… Но об этом говорить дома не стоит. Позавчера директор пригласил в кабинет — «поговорить». Я думал, будет разбор полётов с моими скачками на столах, но об этом речь даже не зашла. Директор сказал, что в курсе моих проблем с танцами и предложил «сменить сцену». Предложил поучиться у другого преподавателя. И не где-нибудь, а в Америке!

Честно говоря, получив такое предложение, я сильно удивился. Стал задавать вопросы. Оказалось, что в Кирин есть программа обмена учениками с другими учебными заведениями в других странах. И мне предложили в ней поучаствовать.

— Будешь учиться танцевать у другого преподавателя, — как-то проникновенно произнёс директор, глядя мне в глаза, — поймёшь, что в Кирин — лучшие преподаватели…

После этого, я всё понял. Меня просто хотят выпнуть куда-нибудь на сторону, чтобы обстановка в школе нормализовалась, а общий градус истерии — понизился. Решение понятное. А то танцы пьяных учеников на столах, это да, перебор. Родители школьников, которые не пляшут на столах и сурово готовятся к сунын, могут перейти в состояние — «негодуе». И опять мне «прилетит», буду во всём виноватым. Так-то я не против, в Америку смотаться, посмотреть. Вот только для этого нужно заплатить входной билет — извиниться перед ДжуБоном. Так сказал директор. Это чисто корейские заморочки. Учитель всегда прав. А раз прав, то автоматом — не прав ученик. Выбора — никакого. Извиняться перед идиотом ДжуБоном я не готов, поэтому, сказал директору, — «я подумаю над вашим предложением, сонсен-ним». Вот, второй день — «думаю». И ещё, потом нужно будет — готовиться. Обмен учениками будет происходить с какой-то артистической школой танца, поэтому, чтобы не посрамить стен Альма-Матер, оставшийся месяц, с небольшим, нужно будет усиленно заниматься хореографией… у ДжуБона! Может, лучше сразу — повесится? И ездить никуда не надо будет…

— А в какой город ты поедешь? — спрашивает СунОк, как будто вопрос с поездкой решённый и я уже пакую чемоданы.

Я открываю было рот, чтобы сказать, что принимающая школа находится в Калифорнии, но, меня перебивает телевизор. По нему в этот момент транслируют передачу о финансах. В Корее полно передач подобного рода, в которых всякие аналитики рассказывают населению, куда деньги деть, в какие места их пристроить, чтобы потом, в старости, было на что риса купить. Ну, а чего? Пенсии тут государство не выплачивает, кругом лютый капитализм, с безработицей, народ выживает, как может. И вот, в тот момент, когда я уж было, открыл рот, чтобы ответить онни, диктор, с экрана телевизора произнёс: «А теперь немного финансовой экзотики. Вчерашний день ознаменовался новым достижением криптовалюты. Впервые с момента своего существования, стоимость одного датакоина достигла величины в один доллар…»

Опс! — произнёс я сам себе, разворачиваясь к телевизору, — Криптовалюта? Датакоин?

Замерев, слушаю, как диктор рассказывает о том, что такое криптовалюта вообще и одновременно соображаю — то это, или не то? У нас был — биткоин. Тут — датакоин!

— Ты чего? — спрашивает меня СунОк, видя, что я «влип» в телевизор и смотрит на экран, а потом на меня.

Я же в этот момент пытаюсь вспомнить последний курс цифровой валюты «у нас», в момент моего «убытия». То ли триста десять, то ли, триста пятьдесят долларов… Триста процентов прибыли, это очень хорошее вложение. Нужно только всё проверить, чтобы убедится, что это именно то, о чём я знаю. И как её купить? Какие-то где-то записи нужно делать…

— Ничего, — отворачиваясь от экрана, отвечаю я СунОк, — просто интересная валюта… Без страны-иммитента, для всех…

— Не знаю, — с сомнением в голосе говорит СунОк, поворачиваясь к телевизору, — кому она такая нужна? Для чего?

(несколько позже. По телевизору показывают анонс комбэкагруппы «Корона»)

— О, смотри! — поворачивается к ЮнМи СунОк, — «FAN Entertainment» объявили о комбэке «Короны»!

ЮнМи, увлечённо шуровавшая до этого момента палочками в своей чашке, останавливается и поднимает голову на экран.

— А-а, — равнодушно произносит она спустя пару секунд, последив за изображением.

— За две недели до праздника, — начинает пересказывать ей СунОк, хотя ЮнМи слышала всё то же самое, что и она, — подарок к Новому году.

ЮнМи без слов возвращается к еде.

— Они всегда такие стильные, — восхищается артистками «Короны» СунОк, видно желая поговорить с сестрой, которую стала редко видеть, — у них всегда такие красивые костюмы! Ты их видела? Вблизи?

— Кого? — спрашивает ЮнМи, закидывая в рот очередной кусочек мяса, — Костюмы?

— Девочек из «Короны»! — восклицает СунОк, слегка обиженная тем, что её младшая сестра настолько увлечена едой, — Ты же тоже, из этого агентства! Может, ты их там видела?

ЮнМи задумывается.

— Нет, — говорит она, отрицательно качая головой, — не видела.

— Жаль, — огорчается СунОк, и тут ей приходит в голову идея.

— Слушай! — говорит она, энергично разворачиваясь на попе к сестре, — Ведь скоро Новый год! В «FAN Entertainment» будут всякие праздничные шоу! Ну, такие, куда приходят не все, а по приглашениям. Достань мне такое приглашение, а?

СунОк с надеждой смотрит на озадачившуюся её просьбой сестру.

— Не знаю, онни, — немного подумав, отвечает ЮнМи, — получится ли. Я спрошу президента СанХёна. Нужно будет постараться подгадать, под его хорошее настроение. А вот как это сделать…

ЮнМи опять задумывается, видно прикидывая план действий.

— Если ты попросишь президента СанХёна, то он тебе точно даст такое приглашение! — с убеждением в голосе произносит СунОк, — Президент к тебе хорошо относится и уважает тебя.

— Ты думаешь? — вяло отзывается на этот эмоциональный месседж ЮнМи и меланхолично добавляет, — может быть…

— Что значит — может быть? — изумляется СунОк, — Не может быть — а конечно! Вон, сколько ты уже песен и музыки написала!

ЮнМи на это молчит. СунОк с подозрением смотри на сестру.

— Что-то ты какая-то странная, — говорит она, — То тебе море по колено, то ты скромная, как сиротка из дорамы. Случилось, что?

— Просто устала, — помолчав, отвечает ей ЮнМи, — эта учёба просто выматывает…

…

Будешь тут скромным, — думаю я, глядя на смотрящую на меня с подозрением СунОк, — всю жду, когда мне СанХён позвонит и опять головомойку устроит. Но, что-то пока тихо. Не звонит. Подозрительно. Может, занят? Началась горячая предпраздничная пора, то да сё, новогодний чёс… Вполне такое может быть… Вот только ни капли не поверю в то, что киримовцы послушались директора СокГю и все, как один, убрали из сети свои видео со мною, которые они туда выложили! Зависть ещё никто не отменял. Пфф…

Слушаю, как для начала пожалев, онни наставляет меня — «не сдаваться», бороться и трудиться ради светлого завтра. Не перечу, киваю. Да-да, всё ради него. Ради светлого завтра…

…

— А завтра мы с тобой пойдём в Военный мемориал! — радостно улыбаясь, сообщает мне СунОк.

— Куда?! — приподнимаю я голову с пола, на котором лежу спиной, придавленный к нему ужином и Мульча, устроившейся у меня на пузе.

— Музей корейской войны, — поясняет СунОк.

— Это что, так необходимо? — роняю я обратно голову на пол.

— Конечно, необходимо! — уверенно отвечает мне онни, — Ты собираешься стать публичной фигурой, но не знаешь важных моментов в истории страны. Это стыдно, не знать своей истории.

— Я знаю историю, — вяло отбиваюсь я с пола, не горя желанием тащиться завтра в какой-то музей. Ещё, наверняка, прямо с утра. А поспать?

— Онни, хочешь, я перечислю даты всех основных сражений в войне? — предлагаю я.

— Давай, — кивнув, разрешает та.

Покопавшись в памяти, я начинаю перечислять даты сражений, места, где они происходили, кто участвовал и чем закончилось. Кто победил, короче. Минуты через две СунОк меня останавливает.

— Остановись, — говорит она, — я и части того не помню из того, что ты рассказываешь.

— Вот, — довольный, говорю я и ёрзаю спиной по полу, устраиваясь поудобнее, — я недавно сдавала тест по истории и поэтому — всё знаю. Зачем мне куда-то идти? Что мне там нового расскажут?

СунОк ненадолго задумывается.

— Да, — говорит она, придумав контраргумент, — у тебя очень хорошая память и ты готовишься к сдаче экзамена. Но, по тому, как ты говоришь, понятно, что это для тебя всего лишь цифры. Ты не видишь за ними людей. Не чувствуешь их боли и страдания, не понимаешь их жертвы.

— А что, должна? — удивлённо вопрошаю я с пола.

— Конечно, — хмурит брови старшая сестра, — это же твой народ! Разве можно быть равнодушной к своему народу?

Озадачиваюсь услышанным. Почему я им должен сопереживать? Они же корейцы, а я — русский! У нас самих, столько поводов для сопереживания, корейцам столько даже не снилось! Впрочем, я же сейчас, как-бы кореец… Вот засада! И что? Следует из этого, что я теперь должен «забить» на Россию и переживать только за Корею? Наверное, не следует. Но, тогда выходит, что мне нужно «пропускать через себя» и там и тут? Не чересчур ли?

Продолжая лежать на полу, я выразил большое сомнение в том, что у меня хватит сил сопереживать всем.

— Ничего страшного, — успокаивает меня онни, — совсем не обязательно сопереживать сразу всем. Ты же не ГуаньИнь, у тебя действительно на это не хватит сил. Но, ведь можно, потихоньку? Сначала — одному человеку посочувствовать, потом, другому. Так и станешь неравнодушным человеком. Душа должна трудиться. Тем более, что мы говорим о людях, которые воевали за нас, защитили наше будущее. Нужно проявить элементарное уважение к ним…

Лежу, вспоминаю историю, приведшую меня сюда. Как-то я уже и подзабыл свои тогдашние твёрдые намерения стать лучше. Расти над собой, и думать о душе. Быт засасывает, не иначе. Нужно что-то делать…

— Хорошо, онни, — говорю я, — я схожу с тобой в музей.

— Я тоже с удовольствием схожу с тобою, — улыбаясь, говорит мне СунОк, — вчера я вдруг поняла, что очень по тебе соскучилась!

— Ви-и-и!

Завизжав, она бросается меня щекотать. Мульча подпрыгивает на моём животе солидно так уперевшись в него всеми четырьмя, неожиданно твёрдыми лапами и начинает шипеть, пугая онни. Но та, не обращая на неё внимания, хватает меня руками за бока. Ужин мой, ужин!

Время действия: воскресенье, обед

Место действия: Сеул

Перекусываем, заедаю впечатления едой. Музей, куда мы вчера собрались с онни, находится в туристической зоне и от голода тут умереть сложно. Наверное, только при условии полного отсутствия денег. Ну, что сказать о Музее? Солидно всё так. Площадь мемориала — 20000 тысяч квадратных метров, главное здание — выглядит, как крепость, из пушки не разбить. Впрочем, во время войны в нём находился штаб корейской армии, поэтому, откуда такой архитектурный стиль, понятно.

По обе стороны от входа — флаги стран ООН, принимавших участие в войне на стороне Южной Кореи и флаг самой Республики Корея. На боковых колоннах установлены плиты с именами всех южнокорейских солдат, погибших в бою. В Корейской и последующих войнах.

Да, очень много имён. Количество погибших угнетает.

Перед зданием музея, в окружении бронзовых фигур солдат и мирных жителей, стоит монумент памяти Корейской войны. В центре композиции находится башня, состоящая из двух половинок. Бронзовая, символизирует славную историю и воинский дух корейского народа, другая — Древо Жизни, мир и процветание. Чаша, в которой находится башня, означает стремление корейского народа к объединению.

За монументом находится интересный фонтан — круглый шар, с лицами детей и взрослых. Пояснительного текста рядом не оказалось, и я себе понял так, что жизнь, она круглая, и катится, несмотря не на что, меняя поколения.

Фонтан — шар

Экспозиция музея занимает три этажа. На первом выставлены экспонаты, связанные с военной историей Кореи до 1950 г., второй и третий этажи посвящены непосредственно Корейской войне. Увидел знаменитый корейский кобуксон («корабль-черепаха»), корпус которого покрыт металлическими листами с выступающими шипами. Экскурсовод долго и подробно рассказывал, как вот с такими кораблями корейцы легко и без затей топили японские корыта в морских сражениях Имчжинской войны.

Кобуксон

Вполне возможно, что в своё время это и было вершиной военной и инженерной мысли, но по мне, так тоже, корыто-корытом. Впрочем, я в кораблях не разбираюсь, поэтому, скорее всего я не прав, думая так о деяниях пращуров.

На первом этаже на стенах много картин, изображают борьбу корейского народа с иноземными захватчиками — китайцами, монголами, японцами. Судя по ним, в Корею лезли все, кто только мог, горя светлым желанием пограбить. В залах так же выставлено множество образцов оружия, использовавшегося в Корее на протяжении веков — мечи, копья, луки со стрелами, пушки. Интересно.

Второй и третий этажи музея посвящены собственно корейской войне. Зал славы с бюстами героев и описаниями совершённых ими подвигов. Много небольших комнат, в которых демонстрируются фильмы. Много просто телевизоров, по которым показывают военные действия или разную информацию, относящуюся к войне. Много качественно сделанных макетов, изображающих разные эпизоды войны.

Китайские народные добровольцы

Запомнилась витрина с фигурами китайских народных добровольцев, воевавших на стороне севера. Написано, что Китай потерял на этой войне около одного миллиона солдат. Вообще, прочитал, что Суммарные потери Юга убитыми и ранеными оцениваются до 1 миллиона 818 тысяч человек, Севера — до 3 миллионов 822 тысяч человек. По официальным американским данным, США потеряли в Корейской войне 54 246 человек убитыми и 103 284 человека ранеными.

Понятно, в общем, почему СунОк на меня ругалась. Для небольшой страны это большие потери. Причём, за время войны было разрушено ещё более 80 % промышленной и транспортной инфраструктуры обоих государств, три четверти правительственных учреждений, около половины всего жилищного фонда. Примерно столько же, сколько было уничтожено в европейской части СССР во время великой отечественной войны.

Посетили с СунОк в музее кинозал, посмотрели кино в формате в 4D. Кресло трясется! Сначала летели на самолете, стреляли, потом на лодке плавали, потом десантировались на высокий берег по лестницам. Потом — на танке въехали в город! Даже, кажется, в зале дым пустили. По крайней мере, под конец явно запахло гарью. Но, когда включили свет, ничего не горело, всё было нормально. Интересно, когда такие фильмы начнут массово выпускать? Смотришь, к примеру фильм «Чужие-2» и чувствуешь, как твою ногу нежно обвивает щупальце… Или, вакуумом с главным героем подышать выходишь… Не, для просмотр таких фильмов нужно иметь здоровье как у космонавта. Иначе, с каждого сеанса будут по два-три трупа выносить с разрывом сердца.

Ещё запомнилась фотография, на которой в ООН объявляют Северную Корею агрессором и приглашают мочить её всем миром. Чем-то таким знакомым повеяло из моего мира, можно сказать «родным». На фото есть интересный момент — пустое место представителя СССР. Интересно, почему его не было? По идее, он должен быть голосовать против или наложить вето. Но, об этом ничего на стенде с фотографией написано не было. Нужно будет полазить в сети, поискать, почему…

Голосование в ООН

Потом мы с СунОк вышли на балкон, посмотрели сверху на военную технику той войны, стоящую на земле,

Как мне объяснила СунОк, этот монумент называется «Статуей братьев» и символизирует трагедию братоубийственной войны. Трещина на куполе обозначает трагедию раскола единой нации, а скульптура — двух братьев, южнокорейского офицера и северокорейского солдата, разлучённых по воле судьбы и встретившихся вновь во время сражения. Монумент выражает стремление к примирению.

Статуя братьев

Идея композиции понятна, только вот как-то резануло мне взгляд то, что южанин — и укомплектован по-полной, и на голову выше, и в плечах здоровей. Северянин в одних штанах и рубашке. Ну и в слезах еще, наверное, судя по позе. Уж могли бы ему хоть нож на пояс повесить для приличия, или гранату. А то так, вид, словно нищета беспросветная. Чем же они тогда почти два миллион южан убили? Зубами загрызли? Я уж не стал говорить ничего про это СунОк, ну его. Сделали, так сделали. Поставили, всем нравится, кто я такой, чтобы критиковать? Может, это символизирует конфуцианскую идею старший брат — младший брат? Старшему — всё, а младший, ну, на то он младший, чтобы налегке по жизни, как говорится. Старший позаботится, покормит, а больше — не положено. Сам, как-нибудь…

На этом мы с СунОк закончили осмотр экспозиции и двинулись питаться, тем более, что два с лишним часа ходили.

— Ну как тебе, понравилось? — спрашивает меня СунОк о моём впечатлении, после того как мы с ней заморили первого червячка.

— Крутой музей, — искренне отвечаю я и, кивнув, добавляю, — понравилось.

— А что ты чувствуешь? — задаёт мне следующий вопрос онни.

— Людей поубивали много, — говорю я, — жалко.

— И мне, тоже, жалко, — говорит онни и спрашивает, — понимаешь теперь, почему я так разозлилась, когда ты стала говорить глупости про американцев?

— Понимаю, — печально вздыхаю я под внимательным взглядом сестры.

— Запомни, ЮнМи, — строго смотря на меня, произносит СунОк, — только благодаря Америке, мы остались в живых. Поэтому, наша благодарность должна быть безграничной. А ещё, мы когда-нибудь обязательно отомстим! Вернём себе все захваченные земли и сделаем нашу страну одной и свободной!

Э? — озадачиваюсь я глядя на внезапно раскрасневшуюся СунОк, — вообще-то, я ожидал услышать от неё другие слова. Про мир и всё такое. А она собралась мстить и возвращать территории. Явно одним добрым словом тут не получится обойтись. Стопудово ещё пистолет понадобится! Чёрт с ней, с вечной благодарностью Америке! Судя по тому, что тут творилось, когда убивали всех подряд, может, оно так и есть, выжили, благодаря им. Хотя вопрос спорный и требует дальнейшего рассмотрения, но вот освобождение территорий… Она что, не понимает, что для того, чтобы их освободить, всех, кто там есть, нужно будет куда-то деть?! А куда их деть? В ров и земелькой сверху присыпать? Чтоб особо не пахло? Об этом она не задумывалась?

— Верь, ЮнМи, так и будет, — с воспламенённым взором продолжает вещать СунОк, — жалко, что ты не пошла в военную академию! Ты могла бы приблизить этот момент!

Я?! Да не дай бог! Чур, меня, чур, от такого! В гробу и белых тапочках я видал идти куда-то войной! Ну его к чёрту! Я пацифист и сторонник способа разрешения конфликтов мирными переговорами!

— Может, ты передумаешь? — с надеждой смотря на меня, спрашивает онни.

— Поздно, — непререкаемым тоном отвечаю я, решив дипломатично уклониться от столь «гнилой» темы разговора, — уже много дано обещаний, уже начались проекты. Выйти без потери лица будет сложно.

— Жаль, — помолчав, говорит онни, — я бы очень гордилась, если бы у меня сестра была офицером.

Не судьба и, слава богу, — думаю я про себя.

— А что ты ещё поняла, увидев музей? — спрашивает СунОк.

— Поняла, что корейцы — крутые. Не только могут делать что-то руками, но если надо, могут и воевать.

— Ты так странно говоришь. Словно, как будто не кореянка, а иностранка.

— Так в принципе оно и есть, онни, — отвечаю я, — у меня всей памяти о Корее ещё и года не набралось. Я и в правду, как иностранка, только что приехавшая в страну. Смотрю со стороны, пытаюсь понять и запомнить.

— Эх! — сокрушённо качает головою СунОк, — Когда только твоя память к тебе вернётся?

Лучше — никогда, — думаю на это я.

Время действия: понедельник, утро

Место действия: школа Кирин

Понедельник, день тяжёлый… С утра, по приходу в школу, взвесился, заработал минус двадцать пять балов и вдохновлённый таким началом учебной недели, окрылённо пополз дальше, — учится. Ну не худеется мне с такой скоростью, как хотят в школе. Не худеется. Особенно после субботних и воскресных обжорников у мамы. Вес потихоньку ползёт вниз, но не так быстро, как хотелось бы проверяющим. А точнее — сильно отставая от назначенного мне графика похудения. Исходя из этого, считается, что я недостаточно тружусь для достижения результата, так как ещё ни разу не выполнил предписанное. И мне уже не просто «баллы минусят», а минусят их, уже умножая на коэффициент. Поэтому, «минуса», такие зверские и получаются. Может — вообще бросить ходить на взвешивания? Зачем мне эта «минута позора»? Пусть ставят свои горизонтальные палочки. Они и так, и так их рисуют…

Ползу потихоньку по коридору на урок литературы. Нужно отдать литераторше обещанное произведение на конкурс. Сегодня — первое декабря, до Нового года остался месяц, заявленная дата сдачи работы. Сдаю…

Спать охота. По понедельникам приходится вставать раньше, чтобы успеть к началу занятий. По понедельникам я всегда не выспавшийся. Тяжёлый день…

(чуть позже. Урок литературы)

— Вот, госпожа ДуНа, — говорю я, и с поклоном, держа двумя руками, протягиваю ей пластиковую папку с листами бумаги внутри, — рассказ на конкурс, как вы просили…

Класс, вытянув шеи, смотрит, как происходит передача из одних, в другие руки.

— Что это? — удивляется учительница, отщёлкнув кнопку на пластиковом конверте и пробежав глазами по вынутому листу.

— «Цветы для Элджерона», — говорю я и поясняю, — я там написала, в сопроводительном листе, что ошибки в тексте, это не ошибки. Это так задумано. В процессе развития сюжета они уйдут.

— Но это же на английском языке! — удивляется учитель, быстро просмотрев несколько первых листов, — Почему ты написала на английском?

Госпожа ДуНа, подняв голову, с удивлением смотрит на меня.

— Сразу можно будет посылать на международный конкурс, — объясняю я.

Класс, изумлённый моей наглостью, — выдыхает. ДуНа тоже изумлена.

— Язык произведения мы с вами не оговаривали, сонсен-ним, — напоминаю ей я обстоятельства, приведшие к появлению на свет данного произведения, — а на английском мне писать проще, чем на корейском. Потом, рассказ можно сразу опубликовать где-то за границей. Пусть знают, что в Корее тоже фантастику пишут!

Учительница опускает глаза и с озадаченным видом смотрит на первый лист, на котором написано название.

— О чём тут хоть написано? — после пары секунд молчания спрашивает она, вновь поднимая на меня взгляд.

Похоже, госпожа не особо уверена в своём английском, — так я понимаю для себя заданный ею вопрос.

— В рассказе рассматриваются социальные аспекты резкого увеличения интеллекта, — отвечаю я.

— У-уу, — удивлённым гудением выражает отношение к услышанному класс.

Госпожа ДуНа тоже разделяет его эмоции.

— Вот как? — произносит она, смотря на титульный лист, и задаёт вопрос, произнося имя на корейский манер, — А кто такой Айдзенон?

— Алдженен — это лабораторная крыса, — отвечаю я, правильно произнося слово.

— О! — восклицает учительница, округляя глаза, — ты написала рассказ об умной крысе?

После её вопроса в классе раздаются смешки.

— Нет. Это история про умственно отсталого человека, который в результате эксперимента стал гением, — в двух словах пытаюсь я пересказать содержание.

— Странная тема для повествования, — несколько озадаченно говорит ДуНа и задаёт следующий вопрос — а в чём именно состоит социальный аспект, о которым ты сказала?

— В том, что люди не любят тех, кто от них отличается, — отвечаю я, — причём, в любую сторону. И в хорошую и в плохую. Лучше быть — как все. Уборщик Чарли, так зовут героя рассказа, был более счастлив, когда был идиотом. Он не понимал, что над ним смеются.

Учительница несколько секунд внимательно смотрит на меня.

— Хорошо, ЮнМи, — задумчиво говорит она, — можешь сесть. Считаю, что задание ты выполнила.

(позже. Танц-класс. Кроме ЮнМи и учителя ДжуБона больше никого нет)

— Не вздумай пропускать занятия, — смотря на поджавшую губы с кислым выражением лица ЮнМи, веско говорит ДжуБон, — перед поездкой ты должна получить хотя бы начальный уровень. Иначе — никуда не поедешь. Будешь мне ещё Корею позорить. Ты поняла?

ЮнМи молчит, скривив лицо, смотрит мимо учителя куда-то в пол.

— Что молчишь? — подождав ответа и не дождавшись, спрашивает ДжуБон.

— Директор СокГю сказал, что мне нужно перед вами извиниться, — всё так же, не смотря на учителя, говорит ЮнМи, — так вот. Я не собираюсь перед вами извиняться.

ЮнМи поднимает голову и смотрит в глаза ДжуБону.

— Переломится она лишний раз поклониться старому учителю, — с насмешкой отвечает на это тот и осуждающе качает головой, — какая упрямая коза! Проживу без твоих извинений. Потом извинишься, когда до тебя дойдёт. А сейчас — ты ходишь на мои занятия. Каждый день. Пропуски — не прощу. И хватит думать о своей гениальности! Ты — никто! Ноль. Ты должна молчать и работать, молчать и работать. И быть благодарна каждому моему замечанию! Ты меня поняла?

ЮнМи молчит, смотря в глаза учителю.

— Я вожусь с тобой только потому, что считаю, что из тебя может получиться нечто большее, чем обычно получается в этой школе. Но моё терпение не бесконечно. Быстро ответила — будешь работать?! Да, или — нет?!

— Да, — помолчав, отвечает ЮнМи.

— Тогда — пошла переодеваться! И скажи тем, кто за дверью, пусть заходят!

…

ДжуБон, с довольным выражением на лице, смотрит на идущую к дверям в класс упрямую ученицу.

(тот же понедельник. Поздний вечер. Комната ЮнМи в школе.)

Валяюсь на кровати с ноутбуком. Шарюсь в мировой сети, ищу информацию о том, как купить цифровую валюту. Я не в «теме», а там, куда я уже добрался в своих поисках, на тех форумах уже пишут для «продвинутых», используя сленг и профессионализмы. Часто приходится бросать читать форум и начинать искать значение впервые в жизни увиденного слова. Процесс не быстрый. Соседка, ЧуЫн, тоже, что-то ищет, уткнувшись в свой ноут. Спокойная, рабочая обстановка. Каждый занят своим делом.

— ЮнМи, — обращается ко мне соседка, отворачиваясь от экрана и поворачиваясь ко мне, — ты сильно занята?

— Да, — говорю я, осмысляя в голове значение нового слова, — а что?

— Мы с подругами хотим участвовать в школьном концерте… — произносит ЧуЫн и замолкает, ожидая моей реакции.

— Рада за вас, — говорю я, не отвлекаясь от экрана, и вяло добавляю, — файтинг…

— Пфф… — выдыхает соседка и сообщает, — у нас нет идеи для выступления…

— Рада за вас… Ваши головы не заняты и значит, теоретически, вы можете придумать что угодно…

ЧуЫн задумывается, видно думая, обижаться ей или нет? Я же, уже смекаю, куда поворачивает свои оглобли телега разговора. Даром — за амбаром! Никаких новых песен! Спать не успеваю, нечего тут…

— Может, ты что подскажешь? — обращается ко мне за помощью решившая не обижаться ЧуЫн, — Ты всегда что-то придумываешь…

Поднимаю голову и поверх экрана ноута смотрю на просительницу. Я так и знал!

— А что вы умеете? — интересуюсь я.

ЧуЫн, начав с себя, начинает подробно перечислять кто из её компании какими талантами одарён.

— Стоп, — говорю я, поняв, что это может затянуться минут на десять, а поскольку мне всё это знать не надо, то я запросто могу забыть начало, когда ЧуЫн доберётся к концу, — стоп!

— Проще скажи, — прошу я, — если вас собрать вместе и выставить на конкурс, где вы окажетесь по сравнению с остальными в школе?

— Наверное, ближе к концу, — с недовольным выражением, но, похоже, честно, отвечает ЧуЫн.

— Раз так, — говорю я, — тогда вам нужно просто привлечь к себе внимание.

— Мы так и хотим, — говорит соседка, — вот только как это сделать? За оставшееся время мы не успеем хорошо подтянуть свой вокал и хореографию.

— Внешним видом, — мгновенно, не задумываясь, предлагаю я, — выступите в необычных костюмах и вас запомнят.

— А где их взять, такие костюмы? Наверняка их придётся долго делать. Сначала дизайн, потом пошив… Скоро Новый год и в ателье наверняка сейчас уже много заказав…

— Это же школьное выступление, — обращаю я внимание на этот факт, — можно всё сделать из палки и гвоздя. Главное, чтобы было необычно и смешно.

— Из палки и гвоздя? Как это? — не понимает ЧуЫн.

— Я образно сказала. Возьми трико для гимнасток или спортсменок. Одинаково покрасьте вдоль, чередуя цвета. Одеваете, становитесь рядышком друг с другом и — вуаля! У зрителей происходит взрыв мозга!

— Это как? — не сумев перевести мои слова в «картинку» не понимает ЧуЫн.

— Ну, смотри, — говорю я, откладывая в сторону ноутбук…

Время действия: вторник, утро

Место действия: школа Кирин, урок математики

Сижу, в кучку себя собираю. Вчера сидел допоздна, собирая информацию о криптовалютах вообще и о датакоине, в частности. Утром глаза открыл — мысли тут же вернулись ко вчерашнему. Встал, умылся, позавтракал, дошёл до парты, — в голове всплывает прочитанное. Видно мозг не успел, за то короткое время пока я спал, обработать полученную информацию, и занялся этим прямо с утра. Чёрт, опять голова трещать будет! Вон, в висках уже ломит! Когда я начну высыпаться?

Перевожу взгляд с окна на классную доску, пытаюсь сосредоточиться на том, о чём говорит преподаватель. Внезапно в голове всплывает мысль-озарение.

Так триста долларов это не триста процентов! Если по пропорции, то один доллар — это сто процентов, а триста баксов — икс процентов. Умножаем триста на сто и делим на один. Это тридцать тысяч процентов! Тридцать, грёбанных тысяч, процентов!

С недоверием, мысленно пересчитываю количество получившихся нулей. Нет, всё правильно, тридцать тысяч. Охренеть…

— ЮнМи, о чём ты сейчас думаешь? — спрашивает вдруг меня учитель.

Похоже, моя физиономия выражает слишком яркие эмоции, — соображаю я, догадавшись о причине обращения на меня внимания учителем, — Но, тридцать тысяч процентов! Это у кого хочешь, лицо засияет!

— Размышляю о возникновении денег из воздуха, сонсен-ним, — отвечаю я на вопрос, делая поклон головой.

— И что? Ты создала математическую модель процесса? — с интересом смотрит на меня математик.

— Нет, — говорю я, — пока в ней слишком много частей, не поддающихся какой-либо оценке.

Учитель кивает.

— Все сталкиваются с одними и теми же вопросами при исследовании данной темы, — говорит он.

— Но деньги же появляются из воздуха! — говорю я, вызывая в классе лёгкий смех, — Не часто, сонсен-ним, но, случается. Главное, оказаться в том месте, где они появляются!

— Тогда ты неправильно формулируешь задачу, — говорит учитель, — здесь следует решать задачу о перемещении точки в пространстве и времени.

Улыбаясь, он смотрит на меня.

— Это тоже не получится решить, только уже с другой стороны, — подумав, отвечаю я.

Время действия: вторник, ближе к полдню

Место действия: здание объединённых штабов вооружённых сил Республики Кореи. Совещание посвящённое подготовки к учениям «Щит моря — 2015».

— Буду считать, — произносит генерал Им ЧхеМу, завершая совещание, — что по подведённым сегодня итогам подготовка проводится согласно плану и без отставаний…

Сидящие за столом полковники и подполковники слегка расслабляются.

— Однако, — тут же «затягивает» их обратно генерал, — на всей этой картине несомненного успеха есть тёмное пятно неудачи…

Генерал неторопливо обводит взглядом замерших подчинённых.

— Я говорю о вчерашнем проведённом конкурсе, — поясняет Им ЧхеМу.

Услышав, о чём собрался говорить генерал, подчинённые опять расслабляются.

— Для меня стало неприятной неожиданностью, — начинает жаловаться на жизнь хозяин кабинета, — что, несмотря на большое количество участников и данное им на подготовку большое количество времени, никто из них…

Генерал делает паузу и обводит взглядом сидящих за столом, смотря, достаточно ли они проникаются его проблемами? Подчинённые стараются сделать как можно более озабоченными выражения своих лиц. Генерал, удовлетворившись осмотром, по результатам которого — не только он один тут в печали, продолжает.

— … не смог представить произведение требуемого качества… Подполковник Ли ДжуХи!

— Я! — вскипает из-за стола офицер, который до этого печально изучал столешницу, склонив голову.

— Вам было поручено проведение конкурса.

— Так точно!

— Где результат?

— Господин генерал! Мною были отобраны лучшие композиторы Кореи в количестве шестнадцати человек! Все они имеют отличные послужные списки! Со всеми были заключены договора на участие в конкурсе. Все шестнадцать человек представили композиции на конкурс вовремя. Конкурс прошёл в назначенное время! Комиссия сделала заключение по результатам проведения конкурса. У меня всё, господин генерал!

Подполковник вытягивается, прижав руки к бокам, и щёлкает каблуками. Генерал молча смотрит на него из-за стола.

— Результат где, подполковник? — помолчав, повторно спрашивает он, и говорит, — До Нового года — месяц, там — весна и лето. Летом — учения. Весной личный состав будет вовлечён в программу усиленной подготовки. Когда вы собираетесь всё это делать? Что, парни, вернувшись с полигона, будут должны заниматься строевой подготовкой?

Генерал удивлённо-вопросительно смотрит на провинившегося.

— Виноват, господин генерал! — восклицает ДжуХи щёлкая каблуками, — Разрешите провести конкурс повторно?!

— Я так и знал, что с этими гражданскими будут проблемы, — покачав головой, сетует генерал, — хорошо я предусмотрительно начал заниматься этим вопросом далеко загодя, чтобы иметь в запасе время.

На лицах людей сидящих за столом выражение — «да, наш генерал самый предусмотрительный генерал в мире!».

— Подполковник, — говорит генерал, — приказываю вам провести ещё один конкурс.

— Так точно! — отзывается подполковник, — Будет исполнено, господин генерал!

— Сроку вам — месяц.

— Так точно!

— После нового года — назначение комиссии и прослушивание новых вариантов марша.

— Так точно, господин генерал.

— Всё, задача поставлена, выполняйте, подполковник Ли ДжуХи.

— Есть!

— Садитесь.

— Есть!

Время действия: среда

Место действия: школа Кирин, кафе. К столику, за которым сидит СынРи с двумя парнями из своей группы подходит ЮнМи и, отодвинув за спинку стул, без приглашения, садится за стол. Привет, красавчик, — обращается она к СынРи, проигнорировав парней.

— Э… — привет, — осторожно отвечает мне СынРи, — что-то… случилось?

— Да нет, — говорю я, просто шла мимо, увидела тебя, вспомнила твое предложение перекинуться в картишки. Я готова, ты как?

Ну, вообще-то всё не так. Сегодня я совершенно случайно услышал, как играет «Am-kiss» и за мои уши зацепился знакомый гитарный риф. «Опс, где-то я это уже слышал!» — сказал себе я и становился, чтобы вспомнить. Прослушал несколько раз, пока «Am-kiss» репетировали, послушал в перерывах восторги, выражаемые СынРи его парнями, по поводу такой классной штуки, которую он придумал. Послушал и вспомнил. «Это же «Gung N’Roses — Sweet Child Of Mine»!» — сказал я сам себе, — «Не может быть!».

Я послушал ещё, размышляя на тему — СынРи такой же попаданец, как и я, или, он сам придумал? А потом до меня дошло — «Это же он у меня свистнул! Когда я в невменяемом состоянии в парке с гитарой хулиганил! Ещё и расспрашивал тогда так заботливо — помню я что-нибудь, или нет? Я не помню, что тогда играл, но этот риф я играть умею и легко мог его исполнить. А этот стоял и слушал, да на ус мотал. Вот, гад!»[55]

Я ещё постоял, оценивая шанс ошибки в своих выводах, но, в итоге, только убедился в своей правоте. Убедился и разозлился, что меня «кинули». Хотел зайти да сказать СынРи, кто он есть, но потом передумал. Недоказуемо. Просто одним скандалом у меня станет больше. Я решил отомстить другим способом. Человек хотел сыграть в карты? Хорошо, сыграем! Деньги мне нужны.

— Ну, так что? — спрашиваю я озадаченного моим напором СынРи.

— Тсс, — шипит он, наклоняя голову, — не надо так громко говорить. Чего ты вдруг? Что-то то случилось?

— Обстоятельства, — отвечаю я, — захотелось что-нибудь эдакое сделать!

СынРи несколько секунд задумчиво смотрит на меня.

— А… про то, что я говорил? — напоминает он и уточняет, — Про внимательность?

— За это не беспокойся, — наклоняю я свою голову к его голове, — всё будет окей.

— Тогда ладно, — с облегчённой улыбкой выпрямляется СынРи, — тогда давай?

— Когда? Где? — деловито интересуюсь я.

— Сейчас придумаю, — обещает он, — погоди.

Время действия: этот же день, вечер

Место действия: школа Кирин, комната группы «Am-kiss»

— Всё решено! — громко, перед всей группой заявляет СынРи, — я обо всём позаботился!

— Что, решено? — спрашивают его, — О чём ты позаботился, хён?

— О всех, о вас! Я говорил сегодня с ЮнМи. Она обещала написать для нас песню!

— Нда? — с сильным сомнение в голосе отзывается барабанщик, — что-то у меня предчувствие… Нехорошее.

— Какое ещё нехорошее предчувствие? — недовольно смотрит на него лидер группы, — Эй, ты чего? Я договорился. ЮнМи обещала написать для нас песню, не хуже чем для «FreeStyle»!

— Она сможет это сделать? — опять, с сомнением в голосе не верит барабанщик.

— Я верю в это, — отвечает СынРи, — у этой девчонки голова полна музыки. Ты же сам слышал, как у неё это получается!

Барабанщик кивает головой, признавая, — «да, мол, слышал».

— Просто странно, хён, — пытаясь до конца прояснить себе ситуацию, говорит он, — что она, просто так, сделает это. Мы ведь даже вроде не друзья.

Барабанщик пожимает плечами, показывая, что, «странно это как-то».

— У неё есть в этом интерес, — отвечает СынРи, — я уже об этом говорил.

СынРи обводит взглядом группу.

— Что с вами всеми сегодня? — спрашивает он, — Робкие какие-то…

— А если у неё не получится? — задаёт вопрос бас-гитарист, принимая эстафету сомнения от барабанщика, — как для «FreeStyle»? Что тогда будет?

— Ничего не будет! — начинает злиться затянувшимся допросом СынРи, — Будет ещё одной говённой песней в мире больше! А мы будем её исполнителями!

— Ладно, хён, не злись, — примиряюще говорит бас-гитарист, — просто хочется учесть все риски перед началом. Что нам нужно будет для этого сделать?

— Просто выиграть в карты. Как я раньше говорил.

— Хён, а ты уже поговорил с господином ДжуБоном? Он поможет?

— ДжуБон не потребуется. ЮнМи мне обещала, что мы легко у неё выиграем.

— Как-то подозрительно это всё выглядит… — подаёт голос барабанщик.

— Что, подозрительно?! — поворачивает к нему голову СынРи.

— Всё! — отвечает барабанщик, — ЮнМи, она… странная. Как бы чего не вышло…

(СынРи ещё минут пятнадцать убеждает группу последовать его плану. Убеждает.)

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

— СынРи — оппа! — восклицаю я, подвалив к «оппе» сзади.

Оппа вздрагивает и оборачивается.

— Привет, красавчик, — говорю я, — пять минут найдётся на разговор?

— Здравствуй, ЮнМи, — несколько натянуто улыбается мне в ответ «красавчик» и говорит, — Конечно! О чём разговор?

— Хочу воспользоваться твоим вокалом, — говорю я, смотря на него снизу вверх, так как он меня выше, — ты можешь петь хриплым голосом?

— Хриплым голосом? — задумывается СынРи, — Не знаю… А разве не лучше исполнять — нормальным голосом? Будет гораздо красивей. Это ты уже для нашей песни спрашиваешь?

— Нет, — говорю я, отрицательно покачав головой, — это для учителя истории. Он так интересно рассказывал о римлянах, что меня прямо на уроке «торкнуло» и я написала песню про легионеров. Хочу сделать ему подарок на новый год.

— «Торкнуло»? Легионеров? — переспрашивая, озадаченно смотрит на меня СынРи, морща лоб.

— Тут что тут делаешь? — возмущённо вопрошает ЁСыль, внезапно появляясь откуда-то сбоку и с негодованием смотря на меня.

Секунды две смотрю на неё, вспоминая, как девчонки «взбешивают» друг друга.

— Оппа? — делаю я удивлённый вид, поворачиваясь к СынРи, — Кто эта девушка? И почему она нам мешает?

Онемевшая от такой наглости ЁСыль начинает втягивать в себя воздух, видно соображая, как меня уничтожить на месте и одной фразой. Бросаю взгляд на СынРи. То стоит с видом — «ничё не понял». Пользуясь «технической паузой» у ЁСыль, возвращаюсь к прерванному разговору.

— Нужен голос с хрипотцой, — говорю я СынРи, — как у обветренного всеми ветрами дорог легионера. Хочешь, попробовать?

— Да как ты смеешь, девчонка, говорить мне такие слова! — закончив в себя набор воздуха, начинает выпускать его из себя обратно ЁСыль, при этом модулируя его самой высокой частотой, на которую только способна.

— Всё я пошла, — говорю я, сморщившемуся от визга СынРи, — всё что хотела, я сказала. Чао, бамбино!

— Эй, ты куда?! А ну, стой, негодяйка! — несётся мне в спину.

Почему сразу — негодяйка? — думаю я, устремляясь по коридору и не собираясь тормозить, — немножко агдан. Но это же, не преступление?

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

— Господин Пак ДонХё, — обращается к завучу учительница литературы, — я бы хотела получить от вас совет.

— Да, госпожа ДуНа, — вежливо наклоняет в ответ голову мужчина, — слушаю вас.

— Это касается моей ученицы, — неуверенно говорит ДуНа, — ЮнМи…

Услышав хорошо знакомое имя, ДонХё настораживается.

— Что она сделала в этот раз? — спрашивает он.

— Написала фантастический рассказ…

— Фантастический? — удивлённо приподнимает брови ДонХё.

— Это была работа на конкурс. Я попросила её сделать это, она выполнила. Правда, сделала это на английском языке…

— Вот как? — озадачивается ДонХё, — Она нарочно сделала так? Хотела этим что-то сказать?

— Нет, в условиях конкурса не было оговорено, на каком языке делать работу. Просто, по умолчанию считалось, что все будут использовать корейский.

— Раз условия не нарушены, не вижу преград, пусть участвует, — смотря на учительницу, говорит ДонХё, — Не понимаю, что тогда вас беспокоит, госпожа ДуНа. Главное, чтобы работа была достойной, чтобы представлять школу Кирин. Но тут вы, как учитель, должны дать первую оценку.

— Да, я понимаю, господин ДонХё, — кивает головой учительница, — вчера я закончила его читать и надо сказать, я растеряна. Очень взрослое и серьёзное произведение. Я не считаю себя экспертом в жанре фантастики и подозреваю, что мой английский всё же недостаточно хорош, что бы уловить все нюансы, но, мне показалось, это похоже на американских авторов, пишущих в подобном жанре. Известных авторов, сонсен-ним.

Учительница смотрит на ДонХё, ожидая реакции на свои слова. ДонХё думает, опустив голову и смотря в пол.

— Это не может быть компиляцией известных произведений? — спрашивает он, поднимая голову, — или, может быть, плагиат?

ДуНа отрицательно качает головой.

— Я отправила рассказ на рецензию моему знакомому. Он живёт в Америке и увлекается фантастикой. Так вот он сообщил, что в полном восторге и посоветовал обязательно отправить «Цветы» на литературный конкурс. Если бы это был плагиат, или, как вы говорите, компиляция, то он бы так не сказал. Мой знакомый очень хорошо разбирается в фантастической литературе. Читает её со школы.

— «Цветы»? — переспрашивает ДонХё с отвлечённым видом, похоже, осмысляя полученную информацию.

— «Цветы для Элджерона» — так называется произведение ЮнМи.

— А кто такой Элджерон? И зачем ему — цветы? Любовный сюжет?

— Элджерон — это лабораторная крыса. Единственное существо, которое главный герой рассказа не перестал считать своим другом.

ДонХё озадаченно смотрит на учительницу, словно пытаясь понять, шутит она или нет?

— Вот как? — помолчав, говорит он, и добавляет, — Да. Очень неожиданный сюжет…

— Сонсен-ним, вам нужно самому прочитать эту книгу! — говорит ДуНа, уже сердясь из-за того, что она начинает в этом разговоре выглядеть странно, — там много всего и если объяснять кратко, то это выглядит непонятно!

— Ммм… я не уверен, в том, что смогу прочесть художественное произведение на английском, уловив все нюансы, — уклоняется от предложения ДонХё и шутит, желая несколько разрядить обстановку, — так вы говорите, что ваш знакомый посоветовал отправить этот рассказ на соискание премии Хьюго?[56]

— А вы откуда знаете? — изумляется ДуНа.

— Что — знаю? — не понимает ДонХё.

— Что он так сказал?

— Вы же говорили про конкурс?

— Но я же не говорила о Хьюго!

ДонХё секунды три, молча, смотрит на собеседницу.

— Я пошутил, — наконец говорит он, — это была шутка. Извините.

ДуНа, поняв причину недопонимания, слегка конфузится.

— Простите, сонсен-ним, — говорит она, — но, мой знакомый, он так и сказал. Я не стала этого повторять, решив, что это слишком. Но, когда вы повторили его слова, я растерялась…

Мужчина и женщина озадаченно смотрят друг на друга.

— Итак, — помолчав, произносит ДонХё, беря разговор в свои руки, — в школе Кирин написан рассказ, и, скажем так, по заключениям знающих людей, он способен претендовать на премию Хьюго. Встаёт вопрос — что с этим делать?

— Думаю, что с этим проблем нет, — отвечает учительница литературы, — я направлю его на конкурс, как и предполагалось. Я хотела поговорить с вами о другом, сонсен-ним.

— О чём? — удивляется ДонХё.

— О ЮнМи. Вы знаете, меня самого начала насторожила выбранная ею тема. А после того, как я прочитала её рассказ, моя тревога возросла.

— Тревога?

— Да господин ДонХё. Тревога.

— Пожалуйста, объясните подробнее.

— Понимаете, сонсен-ним, рассказ ЮнМи — это повествование об одиночестве. Её главный герой — всегда одинок. Из умственно отсталого, он становиться гением, но это приводит его к ещё большему одиночеству. Вот смотрите, как она пишет…

Учительница достаёт из папочки заранее припасённый листок с текстом и читает вслух:

«… Глупость — искренна и понятна. Гениальность — сложна, недоступна, а потому страшна.

Глупость притягивает. Гениальность отталкивает.

Первое направленна на счастливое неведение любящего идиота.

Второе — в бесконечность познания в ужасе одиночества. Сделай выбор!..»

— Вы знаете, — говорит она, опуская листок и поднимая голову к ДонХё, — я специально не следила, но из моих наблюдений, по тому, как общается ЮнМи с одноклассниками, мне кажется, что это она написала о себе…

Расширив глаза, ДуНа смотрит на завуча. Тот молчит, озадаченный открывшейся истиной.

— Мне нужно прочесть этот рассказ, — помолчав, говорит он, — чтобы понять обоснованность вашей тревоги, госпожа.

— ЮнМи, вне всякого сомнения — талантлива, — говорит в ответ ему на это ДуНа, — и мне кажется, что другие дети не хотят с ней из-за этого общаться. Поэтому, в её психике возник и увеличивается конфликт! Но ЮнМи достаточно умна, чтобы понять проблему. Вполне возможно, что этот её рассказ, это просьба о помощи, направленная нам, взрослым!

ДонХё впадает в растерянность.

— Фантастический рассказ, достойный премии Хьюго — просьба о помощи? — недоумевает он, — мне кажется, вы несколько сгущаете краски, госпожа. Замечу, что в Кирин, все дети одарённые, но никто, пока, славу богу, с ума от этого ещё не сошёл. Хотя…

ДонХё задумывается.

— Что вы предлагаете? — спустя пару секунд, спрашивает он, больше не возражая.

— Нужно как-то разрушать стену между ЮнМи и её одноклассниками! — восклицает ДуНа, — Нужно начать с этого. Вы же знаете, что психика талантливых людей очень неустойчива! А на это у неё сейчас ещё накладывается подростковый возраст. Как бы это не закончилось глубоким психологическим срывом, сонсен-ним!

Сонсен-ним кивает.

— Да, — говорит он, — подростковая психика, она такая. Спасибо, госпожа ДуНа, что обратили на это внимание. Думаю, начнём мы со школьного психолога. Пусть он даст своё заключение, и если у него не будет возражений, то будем вовлекать её в школьную жизнь, пусть даже в принудительном порядке. Так и сделаем!

— Спасибо, господин ДонХё, — кланяясь, благодарит учитель литературы, — очень приятно, что я не ошиблась, рассчитывая получить у вас поддержку!

— Ну что вы, — отвечает тот, — благополучие детей, это же главное в нашей работе. Спасибо вам ещё раз!

(несколько позже. ДонХё, распрощавшись с учительницей, идёт по коридору, зажав под мышкой папку с бумагами.

— Хюго… — вслух произносит он и качает головой — Ну надо же! Что она ещё может?… Конечно, имея столько талантов, можно и с ума сойти… Аджжж!)

Время действия: три дня спустя

Место действия: школа Кирин, кабинет директора.

— Мне нужно, — набычившись, упрямо говорю я, не собираясь уступать.

— Зачем?! — уже во всю сердится директор школы, тоже упорствуя, — объясни — зачем и я попробую войти в твоё положение!

За последние минут пять разговора мы с ним уже перебрали следующие объяснимые и понятные варианты: свидание с мальчиком, похороны родственника, анонимное обследование у врача, наверное, по поводу внезапной беременности, посещение адвоката для фиксации внезапно упавшего на голову наследства и посещение распродажи. На все предположения я ответил — «нет, не угадали!»

— Очень нужно, сонсен-ним, — говорю я, не раскрывая причины.

А что я ему скажу? Что у моей мамы — день рождения? Не у этой, а той, настоящей, из моего мира? Что я, идиота кусок, просто забыл об этом, а вчера вечером меня — торкунуло?! Как я это кому тут что объясню? Последние три дня просто все как будто сказились. И к психологу, школьному, вдруг потребовали сходить, и к моему лечащему врачу, съездить. Тот обрадовался, два часа со мной говорил, у меня аж язык уставать начал. Потом нагрузили всякой общественной работой — участвовать в подготовке Новогоднего концерта, сразу в нескольких командах школьников и каждый день посещать ДжуБона. Хореография — не менее четырёх часов каждый день. Я попытался было возмутиться, заявив, что собираюсь готовиться к великому корейскому экзамену, но мне сунули под нос мои ведомости успеваемости, и сказали, что, судя по ним, я сдам экзамен по-любому, и гораздо выше среднего балла по Корее. То, что написано пером, не вырубить топором, как говориться. Пришлось «сдать назад» и попытаться пожаловаться на творящийся беспредел СанХёну, в надежде, что он малость окоротит администрацию школы в её хотелках, но и там я поддержки не нашёл. Президент, похоже, действительно был в предпраздничном «запаре», по телевизору видел рекламу, что «FAN Entertainment» готовит супер-пупер новогоднюю шоу-программу с сюрпризами, короче, он мне посоветовал по-корейски — «не лениться, трудиться и быть благодарной. И не приставать ко взрослым с пустяками». После такого кидалова от шефа, ничего не оставалось пойти на сотрудничество с администрацией и пообещать ей, что я буду вместе со всеми делать что-то праздничное в школе.

Это было вчера днём. Вечером я вспомнил про мамин день, а сегодня пытаюсь получить разрешение — уйти на полдня из школы. Разрешение мне давать не хотят. А я хочу сходить в храм, поставить маме свечку — «за здравие». И отцу, тоже. У мамы с папой дни рождения отличаются датой в три дня. У них там вообще, забавная история. На праздник к маме кто-то не смог прийти, кто должен был, а там девчонки, мама тогда студенткой была. Девчонки были бы не прочь с кем-то познакомиться. Парни, которых пригласили на праздник, «добили ихнюю недостачу» папой. Папа маму там в первый раз и увидел. А потом у папы, через три дня, тоже был день рождение. Он пригласил маму. А потом они стали встречаться. А потом появился я. Короче, я сегодня пойду и поставлю свечки родителям! И чёрта с два меня кто остановит!

— Я запрещаю покидать тебе территорию школы без уважительной причины! — говорит директор, приняв для себя решение, — Это приказ! Ты меня поняла?

— Да, сонсен-ним, — склоняю я голову.

— Если это всё, то можешь идти!

— Да, сонсен-ним.

Выхожу из кабинета, иду по школьному коридору, достаю телефон, набираю номер.

— Здравствуй, СынРи, — приветствую я ответившего абонента, разговариваю, — Есть дело на миллион долларов… Нет, не об этом… Напишу. Мне нужно попасть за ворота. Дырки в заборе есть? Знаешь, где?… Я не могу пойти прямо через проходную. Директор только что мне запретил покидать школу. Это будет наглостью и неуважением к нему, если я попрусь через главный вход… Я не ненормальная, а особенная… Есть такое слово — надо. Вот мне сейчас — надо!.. Какие парни? Что у вас всех голова об одном болит… Хорошо, я сейчас подойду…

Убираю на ходу телефон. Директор же сказал — «без уважительной причины»? А с уважительной — можно! У меня — уважительная причина. У моей мамы — день рождения!

(Где-то в Сеуле, примерно час спустя)

Вылез на поверхность из метро, иду, озираюсь по сторонам. Вроде бы иду правильно, но пока кругом курмыши какие-то, храма нигде не видно. Заворачиваю за угол — а-а, вон и крыша с крестом!

Крыша храма

Двигаюсь в направлении её, делая «круголя». Всё позастроено, прямо не пройти, только по дороге, а дорога идёт кругом. Наконец, выхожу к храму.

Во дворе безлюдно, пусто, само здание, мне, привыкшему к другой архитектуре, кажется странным. Более современным, что ли? Неуверенно вхожу в ограду через открытую калитку. Рядом с калиткой, на заборе — доска, на которой написано, что это — «Православный кафедральный собор Святителя Николая Чудотворца в Сеуле».

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, почему так безлюдно? Вот будет номер, если они сегодня не работают и мой побег из «шоушенка» окажется зряшным. Впрочем, почему — зряшным? В Сеуле есть ещё храмы. Пусть не православные, но тоже — храмы.

Сбоку, в пристройке из красного кирпича хлопает дверца, во двор выходит мужчина с бородой и в рясе, всё, как полагается. Здороваемся. Спрашивает, что я хотел. Отвечаю, что хотел поставить свечи во здравие. Мужчина предлагает называть его батюшкой Амвросием и приглашает пройти в собор.

Батюшка Амвросий

Оказывается, он открыт, можно зайти. Просто вот так пусто тут у них. То ли рабочий день у всех, то ли мало прихожан, исповедующих эту веру. Не знаю. Спрашивать не стал. Вдруг, тема для батюшки — чувствительная и он расстроится. Зачем огорчать человека лишний раз?

Внутри, собор, оказался неплох. Я не специалист, по церквям и культовым сооружениям. В церкви раза два был, с бабушкой, так что, сравнивать особо не с чем. Но так, понравилось. Деревянные скамьи, роспись на стенах, горят свечи. Пахнет ладаном. Пока стоял, разглядывал, батюшка куда-то делся. Открыл дверь, выглянул во двор. Никого! Странно… Может, Амвросий — решил мне не мешать? Проявил чувство такта? Может быть и так… А он не боится, что я вдруг чего натворю в церкви? Откуда он знает, может я — ненормальный? Он же меня первый раз видит?

Ну, раз так, буду действовать сам! Снова зашёл внутрь, пошёл мимо скамей к алтарю. То, что это алтарь, это я знаю. Ещё я знаю, что там, где свечки стоят на квадратном постаменте — это за упокой. А за здравие, можно ставить у любой иконы. Походил, поискал свечи. Нашёл у входа на столе, в небольших деревянных ящичках. Куда деньги за свечи класть, так и не нашёл. Положил на стол. Цен на ящичках тоже не было, пришлось сумму определять — интуитивно. Решил, что спрошу у батюшки, как увижу, не мало ли положил?

Потом пошёл искать подходящую икону. Знаю только изображение Богородицы и Николая-угодника. Хотя со вторым, я, честно говоря, не скажу, что уверен на сто процентов, что точно определю. Надписи на иконах старые, ели читаются и ещё на «прошлом» языке. Короче, мудрить не стал, нашёл икону женщины с младенцем на руках и поставил маме свечку там. Постоял, вспомнил маму, про себя пожелал ей всего-всего-всего. И чтобы за меня сильно не печалилась. У сына всё нормально. Ну, почти, нормально… Мысленно сформулировал желание, что бы всё, что я сейчас подумал, мама услышала. Чтобы я приснился ей во сне. Потом сходил за свечкой для папы. У него сегодня день рождения нет, но так, на всякий случай. Вдруг, в Кирин в конец ошизеют и решат посадить меня под замок? Да и даже если такого не случится, приду, поставлю отцу свечку ещё раз, мне приятно. Постояв перед двумя одинокими свечами, решил свечки поставить всем, кому бы мне хотелось их поставить: бабушкам, дедам, тем, правда, уже «за упокой», друзьям по школе, по институту, подругам…

Вот, стою перед иконой, заставленной кучей горящих свечей, с удовольствием смотрю на мерцающие огоньки. В соборе сразу как-то стало светлее и праздничней. Слышу сзади шаги. Оборачиваюсь. Подходит батюшка и, глядя на икону, крестится. Я тоже крещусь, повторяя его движения.

— Во имя отца, сына и святого духа, — солидным голосом произносит Амвросий и добавляет, — Аминь!

— Аминь, — поддерживаю его я, надеясь, что делаю правильно. Я ведь ничего не знаю, как нужно тут что-то делать!

— Что это за деньги на входе в собор, дочь моя? — обращается ко мне батюшка.

— За свечи, — говорю я.

— Ты заплатила за свечи? — удивляется Амвросий.

— Да, — отвечаю я.

— Где ты видела, что за свечи в храме платят деньги? — опять удивляется мой собеседник.

— Ну… — неопределённо отвечаю я.

Точно помню, что бабушка платила за свечки! Может, раз тут другой мир, то тут не надо платить? Я — лопухнулся? Что делать? А! Я же девочка! Мне можно ошибаться.

— Простите, батюшка, я не знала, — каюсь я, — я плохо разбираюсь в том, как тут нужно всё делать. Я не хотела сделать ошибку. Извините.

— Ты крещёная, дочь моя? — спрашивает батюшка, посмотрев, как я кланяюсь.

— Да, — твёрдо говорю я.

Не знаю, как там ЮнМи, но меня крестили точно. У бабушки лежит мой крестик. Крестят то-душу, а не тело. Значит — крещёный!

— Ты редко бываешь в церкви? — продолжает разговор батюшка.

— Да, — подтверждая, киваю я, и объясняю причину, — я болела.

Амвросий кивает, показывая, что понял.

— Ты поставила много свечей, — помолчав, говорит он.

Я услышал в его словах вопрос.

— Это свечи за здравие всем близким людям, которых я знаю, — поясняю я.

— Похоже, ты хороший человек, раз у тебя так много близких, — говорит священник.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, многие из тех, кого я считаю близкими, думают иначе. Но мне хочется, чтобы у них было всё хорошо.

Батюшка одобрительно кивает. Несколько секунд мы с ним сморим на свечи.

— А могу я у вас спросить? — обращаюсь я к нему с вопросом.

— Спрашивай, — разрешает он.

— А что значит — быть хорошим человеком?

— Ответ на твой вопрос ты найдёшь в святом писании, дочь моя.

Ну, блин! Я думал, что ты мне сейчас в двух словах всё скажешь, а ты мне предлагаешь — писание читать!

— Мне кажется, ты огорчена? — интересуется отец Амвросий, с интересом смотря на меня.

— В писании слишком много слов, — объясняю я своё недовольство его ответом, — не уверена, что я пойму их всех.

Священник неодобрительно качает головой.

— Бывает, что к богу, люди идут всю свою жизнь, — сообщает он, обещая мне увлекательное времяпровождение.

— Но я не могу столько ждать! — возмущаюсь я, — Пока я буду идти по этому пути, я могу помочь сотням людей! Я могу помогать уже прямо сейчас, но не знаю — как?

— Помогать людям, это хорошее желание, — говорит священник, внимательно смотря на меня, — но делать это нужно с чистыми помыслами. Чисты ли твои помыслы, дочь моя?

— Наверное, нет, — подумав, говорю я, — я хочу, чтобы моя душа… стала лучше. Только я не знаю, как это сделать. Я слышала, что если помогать людям, то можно этого добиться. Но я в этом не уверенна и не знаю, что именно нужно делать. Говорят, что лучше всего помогать маленьким детям, потому, что они самые беззащитные. Я была в детском доме. От детей пахнет какашками и они орут. Я не хочу им помогать!

Батюшка, подняв брови, удивлённо смотрит на меня. Чё-то меня понесло куда-то… Пристал к пожилому человеку со своими проблемами… Впрочем, кто как не он должен помочь?

— А как ты собираешься возвысить свою бессмертную душу? — спрашивает меня духовный пастырь, — Я слышал, как ты говорила, что не знаешь. Но у тебя же должны быть какие-то представления как ты собиралась это делать?

— Я буду зарабатывать большие деньги, — обещаю я, — буду их тратить на благотворительность. Так все делают.

Батюшка кивает.

— Раз все так делают, почему ты тогда задаёшь вопрос? Поступай, как все.

— Мне кажется, что что-то тут не так, — обдумав его предложение, говорю я, — Я чувствую, что нужно что-то ещё. Поэтому, я и ищу информацию.

— Вижу, что ты озарена божьей благодатью, — кивая, с довольным видом кивает батюшка, — раз ищешь ответ на такой вопрос и сердцем чувствуешь, что стоишь на ложном пути. Подумай, дочь моя, сколько ты можешь съесть за раз? Самой дорогой и прекрасной пищи, но только за один раз? Наверное, не больше, чем вместит твой желудок?

Я киваю, соглашаясь. Правда есть ещё римляне, с их пёрышками. Но это уже извращения, а не вкушение яств.

— На скольких кроватях ты можешь одновременно спать, — продолжает развивать свою мысль батюшка, — на скольких машинах ты можешь одновременно ехать. На скольких самолётах ты можешь одновременно лететь. Наверное, в каждом этом случае достаточно одного транспортного средства или, одного предмета мебели…

Я киваю, показывая, что согласен с его словами.

— К чему я это говорю? — спрашивает у меня Амвросий и тут же сам и отвечает, — Когда люди говорят, что зарабатывают большие деньги, это значит, что у них есть всё необходимое. Кровать, машина, дом. Да, можно менять эти вещи, стремясь, чтобы они были самые-самые. Обычно, с возрастом такое желание проходит и у человека образуется то, что нужно ему для жизни и то, которое ему уже — лишние. Второе оно есть, но, одновременно его как бы нет. Нет, потому, что не нужно для повседневной жизни. И вот, люди стараются купить себе на лишнее, прощение. Они жертвуют, это их лишнее. Да, в мире много нуждающихся и помогать им, это дело богоугодное. Но люди при этом почему-то забывают, что слово «жертвовать» имеет смысл — терять, отрывать, лишаться. В чём заключается твоя жертвенность, если ты отдаёшь то, что тебе не нужно? Только в том, что ты немного поборол свою жадность?

Батюшка смотрит на меня, сделав паузу и видимо, предлагает осмыслить его слова. Ну да. Если у тебя это лишнее, и ты это отдаёшь, то получается, что ты ничего не жертвуешь. Это как со второй кроватью. Спать можно только на одной, сразу на двух спать не получится. Значит, получается, что второй кровати в твоей жизни — нет! Если её отдать, то ты отдал то, чего нет. Ничего не отдал, другими словами. Хи-итро!

Киваю батюшке, что понял и готов слушать дальше.

— Если ты хочешь возвышать свою бессмертную душу, данную тебе господом богом, — говорит он, — то ты должна быть готова к лишениям. Перевести деньги со счёта на счёт — просто, но это ничего не даст твоей душе. Хочешь помогать людям — жертвуй чем-то, что для тебя важно. Тем, что является частью твоей жизни. Временем, силой, сном, частью твоего ужина. Жертвуй чем-то реальным, что для тебя важно. Только тогда твои поступки будут отдаваться в твоей душе, и распускаться прекрасным цветком любви к ближнему своему.

Я задумываюсь над словами Амвросия. Что-то в них определённо есть. Конечно, отдавать всё, а потом бегать в одних лохмотьях, определённо, не стоит, но вот делится тем, что действительно важно и чувствительно лично для тебя… Это интересная концепция которую стоит поразмышлять…

— Спасибо батюшка, — кланяюсь я, — после ваших слов я увидела заданный вам вопрос под другим углом. Мне нужно всё обдумать. Возможно, это даже ответ. Спасибо.

Батюшка с довольным видом кивает и, благословляя, крестит меня, произнеся: Да хранит тебя господь!

Я кланяюсь.

— Забери деньги, — говорит мне он, — не гоже, чтобы в господнем храме лежали деньги. Если хочешь, можешь сделать пожертвование. Снаружи есть специальный ящик для этого. Пойдём, я покажу тебе, где.

— Спасибо, батюшка, — благодарю я.

Время действия: два часа спустя

Место действия: школа Кирин, кабинет директора.

— В соборе Святителя Николая Чудотворца, — говорю я, отвечая на вопрос директора — «где шлялась?»

Ну, он не так, конечно, вопрос задал, но смысл тот. Без особого интереса смотрю на озадаченных моим ответом директора и ДонХё. Что-то устал я после своего похода в церковь. Возвращаясь, на забор влез только с третьего раза, собрав последние силы. Влез и подумал, сидя на нём верхом — «А чё я, дурак, через главный вход не пошёл, как нормальный человек? Стопудово же все знают, что я из школы свалил!». Как думал, так и оказалось. Буквально сразу продолжили пройти в кабинет к директору. Вот, выясняем теперь втроём — что да как.

— Зачем? — после удивлённого переглядывания спрашивает меня ДонХё.

Я пожимаю в ответ плечами.

— Хотела узнать, как правильно жить, сонсен-ним, — говорю я.

— И что? — интересуется ДонХё, — Узнала?

— Мир полон удивительных вещей, — отвечаю я, — теперь, некоторые из них выглядят иначе, чем прежде.

— Какие именно? — теперь желает знать подробности директор.

— Многие, — уклоняюсь я от развёрнутого ответа.

Усталый я, для подробностей. И не хочу я об этом с кем-то вдруг говорить. Я себе ещё сам не до конце в голове «уложил» услышанное. Да, то, сказанное Амвросием, хорошо в том плане, что понятно теперь, как именно нужно делать. Не так, как в храме Гуань Инь. Слов сказали много, а конкретику — сам мозгуй! С другой стороны, в сказанном им есть и плохое. Предложенное, действительно потребует массу затрат. Как времени, так и сил. А ещё, затрат моральных. Сидеть рядом с какой-нибудь выжившей из ума аджумой, или, в окружении орущих детей, и чувствовать себя при этом не то чтобы — хорошо, а хотя бы — нормально. Где найти сил для такого? Ведь предполагается, что ещё при этом нужно будет сопереживать, что-то чувствовать. Слова какие-то, правильные, говорить…

Смотря на задумавшихся — старших, «ментально ощупывая себя изнутри» и ощущаю в себе только пустоту. Каких-либо сил для проделывания всяких «нравственных» штук с посторонними людьми, как это предложил мне делать батюшка, не ощущаю в себе от слова — совсем. Я же не Мать Тереза, чтобы вот так вот, сразу! Есть у меня подозрение, что я не настолько люблю людей, чтобы даже просто попробовать попытаться пойти по её стопам. Кругом — столько идиотов! Как их можно хотя бы выносить рядом с собой, уже не говоря про то, чтобы им как-то там, сочувствовать?

— То есть, ты ушла из школы, чтобы сходить в храм и узнать, как правильно жить? — вслух проговаривает директор мою версию, видно желая исключить возможные недопонимания.

— Да, — кивнув, подтверждаю я, — именно так.

— А что не так с твоей жизнью? — спрашивает директор.

— У меня такое ощущение, что я сижу в болоте и никак из него не вылезу, сонсен-ним…

Сонсен-ним и ДонХё переглядываются.

— Значит, школа для тебя — болото? — спрашивает директор.

— Очень похоже, — отвечаю я.

Мужики опять переглядываются. Что-то мне это уже надоело. Не знаете, что делать? Так сначала придумайте, а потом — на ковёр вызывайте! У меня ноги не железные, стоять тут пред вами!

— У меня кризис подросткового возраста! — громко объявляю я, решив по-быстрому «свернуть совещание», — Я ищу ответа на поставленные мне жизнью вопросы! Я устала физически и эмоционально! И у меня голова болит! Вот!

Смотрю, каков эффект от моего капризного вопля. Замечаю, что после слов про больную голову, СокГю как-то меняется в лице.

— Да, да, — несколько раз кивает он, — хорошо, что ты занята таким важным делом. Поиски пути в жизни, это важно, очень важно. Не все, правда, это понимают. Можешь идти, ЮнМи, отдыхать. Только обязательно зайди к школьному доктору. Не нужно, чтобы голова болела. Пусть он поможет. Скажи, что я его попросил это сделать. Зайдёшь?

— Да, — киваю я и благодарю, кланяясь, — благодарю вас, сонсен-ним, что вы так заботитесь обо мне!

— Заботиться о своих учениках, это первая обязанность учителя, — отвечает то и советует, — Давай, беги быстрее к доктору. Не нужно терпеть боль.

Я ещё раз говорю вслух спасибо и устремляюсь к выходу, радуясь про себя, импровизация на «получение плюшек за неудачу родится женщиной», прошла успешно.

…

ДонХё некоторое время смотрит на закрывшуюся за ЮнМи дверь, потом поворачивается к директору.

— Разве мы не будем её наказывать, сонсен-ним? — удивлённо спрашивает он.

— КАК?! — трагическим шёпотом восклицает в ответ тот, вскидывая вверх руки с растопыренными пальцами, — КАК мы её накажем?! Боже, я просто уже мечтаю от неё избавиться!

ДонХё, с озадаченным выражением на лице несколько секунд обдумывает «новый расклад».

— А как же теперь быть с дисциплиной в школе? — озвучивает вслух он своё непонимание, — Ведь найдутся те, кто захочет сделать так же. Что делать с ними?

— Уходи отсюда! — приказывает директор, делая одновременный жест обоими кистями рук в сторону от себя, — Хватит задавать мне вопросы, на которые я не знаю ответа!

Время действия: вечер

Место действия: школа Кирин, комната ЮнМи. На кровати, лежит ЮнМи, положив на поднятые колени ноутбук.

Лежу, в сеть гляжу, отдыхаю. Вернувшись с «хаджа по святым местам», я посетил ещё занятия, которые должны были быть по расписанию, оттанцевал три часа у ДжуБона, приполз в комнату, душ из последних сил, упал на кровать… Решил, что пусть оно всё накрывается хоть медным тазом, хоть всем, чем угодно, но я до завтра отсюда не встану! Вот, выполняю данное себе обещание. Наслаждаюсь горизонтальным положением, смотрю, что интересного происходит в корейской эстраде. Про карму думать — уже опух, за день размышлений о ней, нужно переключить внимание на другое. Хотя бы те же эстрадные сплетни посмотреть. Знать, кто есть кто, не помешает…

«… GoldHot Entertainment выпустило официальное заявление о скандале с ЦыЮн из группы HotIce…» — попадается мне на глаза заголовок новостного сообщения, набранный большими и красными буквами.

Судя по цвету — прямо убили кого, — думаю я, щёлкая стрелкой мышки на ссылку. Читаю:

«..Это «GoldHot Entertainment»,

В интернете появилось много слухов, о том, что ЦыЮн является про-тайваньским борцом за независимость. Мы хотим попросить прощение у фанатов, которые из-за этого пострадали.

ЦыЮн понимает и уважает принцип «единства Китая». Тайвань её родной дом и это то, что она не может изменить. Но это неправильно относится ко всем жителям Тайваня, как борцам за независимость. ЦыЮн никогда не говорила о независимость Тайваня от Китая и все слухи об этом являются ложными…»

О! Тайванишен партизанен! Во бефиндн зихь тайвань трупн? Я-я, натюрлих!

«… Если есть ещё что-то, что мы не сделали хорошо в отношении управления нашими артистами, мы приносим свои извинения; Если есть хоть один житель Китая, которого мы ранили, мы ещё раз просим прощение. Мы благодарим каждого за поддержку «GoldHot Entertainmen» и надеемся, что вы будете продолжать показывать интерес и свою любовь по отношению к нам. Мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить такой инцидент в будущем и надеемся на ваши предложения. Ещё раз хотим извиниться за принесенные неудобства, мы сделаем все возможное, чтобы подобное не повторилось…»

Хм, с чего это вдруг такое безграничное покаяние у агентства? Что там такого приключилось? Ну-ка, что пишут?

Шлёпаю мышкой на более раннюю ссылку на эту тему.

«… Участница группы «HotIce» — ЦыЮн, которая родом из Тайваня, оказалась замешана в большом скандале, после того, как во время трансляции шоу «My Little Television» она выступала как про-тайваньский активист, помахивая флагом Тайваня…»

«GoldHot»… «HotIce»… С фантазией у кого-то, похоже, не очень… А тайваньская партизанка — красивая-яя… Чем-то на ЛиХерин похожа…

ЦыЮн

… «… и китайский композитор обвинил её в том, что она выступает за независимость Тайваня…»

Угу, понятно. Украинский вариант георгиевской ленточки в местном варианте…

… «… Скорее всего, страсти вскоре бы поутихли, если бы не вмешалась китайская пресса, начавшая мусолить эту тему, публикуя каждый день новые и новые домыслы, обвинения и предположения. «GoldHot Entertainment» быстренько подсуетились и исправили графу «национальность» на «место рождения». Но, ситуацию это не спасло…»

Тут подтянулись патриоты, и…

… «… Все артисты агентства «GoldHot Entertainment» были отстранены от любой деятельности в Китае. Так, группа исчезла с постера гала-концерта «Choon Wan», выходящем в эфир на национальном китайском телевидении. Кроме того, был отменен рекламный контракт ЦыЮн с «Huawei», все ее рекламные проекты в Китае приостановлены, также приостановлен рекламный проект «LG Uplus YG phone» в Корее из-за давления «Huawei»…»

… Та-дам! И Иосифу Кобзону запретили выступать на Украине! Вопрос — чем мы от них отличаемся? Да ничем! Как Воланд сказал — «Люди, как люди… Только квартирный вопрос их испортил…» И тут, тоже, квартиру делят…

… «… Инцидент вызвал резкое негативное отношение у корейских поклонников группы, которые осудили политику Китая, высказываясь в поддержку её участницы:

[+2,482, -98] Китай называет себя великой державой, но такое поведение не очень этому соответствует. «Охота на ведьм», которую они открыли просто жалкая. Нападать на ребёнка и приплетать ко всему политические идеологии. Уверена, что ЦыЮн сможет это преодолеть и стать успешной.

[+1,285, -68] Пфф, взрослые виноваты в том, что используют ЦыЮн для своих политических игр. Будь сильной, ЦыЮн!

[+872, -62] Не сдавайся, ЦыЮн! Мы всегда тебя поддержим! Не волнуйся и просто сосредоточься на своём продвижении в Корее. Ты ведь не умрешь, если не сможешь вернуться в Китай, правильно?

[+137, -11] Мне разбивает сердце то, что ей приходится через всё это проходить, потому что продюсер «My Little TV» дал ей флаг Тайваня, ведь она там родилась.

[+126, -10] Такие скандалы быстро затухают. Пока она может и не продвигаться в Китае, GoldHot не много от этого потеряют. Сконцентрируйтесь на Корее и Японии, сделайте её популярной и Китай будет умолять вернуться.

[+109, -5] Не думаю, что «HotIce» планировали выпускать на китайский рынок, они больше ориентированы на Японию. У них три японских участницы, так что отклик весьма большой…»

Хм! Если в группе есть участники-иностранцы, то, значит, можно рассчитывать на больший успех в тех странах, откуда они родом? Не знал… Интересный нюанс…

«… [+23, -4] Нет ничего плохого в том, что человек, родившийся на Тайване, держит тайваньский флаг.

[+24, -6] Да что такого-то произошло?

[+600, -10] Её страна настолько слаба, что бедная девочка попала в такой скандал просто потому, что держала флаг.

[+517, -17] Получается, что для жителей Тайваня, она — борец за независимость…

[+403, -13] Китайцы считают, что вся земля принадлежит им.

[+2,600, -77] Она всего лишь сказала, что родилась на Тайване, про независимость не было и слова. Взрослые такие злые. Она приехала в Корею в четырнадцать лет, упорно работала, чтобы исполнить свою мечту, а теперь её используют в политических интересах. Взрослые безнадёжны…

[+481, -15] Тайванку осуждают за то, что она держит флаг Тайваня… Без комментариев.

[+215, -8] Было бы странно, если бы она держала флаг Китая.

[+515, -81] В следующий раз, когда её спросят, откуда она:

Ведущий: Откуда ты?

ЦыЮн (шёпотом): Нация — «GoldHot Entertainment»!

[+9,800, -37] Весь этот скандал — куча дерьма!»

Пожалуй, соглашусь с последним выказыванием. Как в прочем и со всем, что написано выше его. Раздули из мухи слона…

Ткнул смотреть видео, на котором ЦыЮн, чуть не плача, униженно извиняется на китайском языке[57]. Чувствую, что меня это видео возмущает.

Вот прицепились к девчонке! Этот китайский композитор… Набрал себе, поди, бонусов, топя ради этого, считай, ребёнка. А ещё — человек культуры. Композитор… Пфф…

Блям, блям! Кто там?

Отвлекаюсь от ноута, беру правой рукой телефон, смотрю, от кого пришла СМС-ка. От ХаНыля. Пишет, что есть три конкурса, где можно выставить фото-работы, просит моего согласия. Окей, согласна, — отвечаю я, и отправляю ответ. Кладу телефон.

Блям, блям!

Чёрт, опять, кто там? Смотрю. СынРи. Спрашивает, — когда? Когда будем в карты играть и когда — над песней работать? Отвечаю, что сейчас я не в форме, на днях. Кладу телефон.

Блям, блям! Кто там? Соседка! ЧуЫн предлагает прямо сейчас прийти и посмотреть на то, что у них там с подругами получилось с двухцветными нарядами. Ага, прямо я так встал и побежал брать на себя ответственность. Если я дал совет, это не значит, что я автоматически стал продюсером их выступления. Пишу, что устала, попала в зону повышенной гравитации на кровати, не могу вырваться. Кладу телефон.

Что-то популярность прибавляю, — думаю я, косясь глазом него, — интересно, если я подорожал в цене, а нельзя ли мне тогда получить хотя бы десять тысяч эре? На новогодние подарки…

Время действия: около обеда

Место действия: школа Кирин

— … И ещё, ты участница группы школьной самодеятельности… — озабоченно говорит ДонХё, левой рукою держа папку, а правой рукой пытаясь вынуть нужный листок из лежащей в ней стопки бумаг.

— Какой именно, сонсен-ним? — интересуюсь я, смотря на его затруднения, — В школе их несколько.

— В студенческой группе, которую ведёт Пак ЛиДжун…

Замечательно! Ещё и в студенческой группе на побегушках! Сегодня, в обед, ДонХё вызвал меня и начал «грузить», сообщая, где я теперь участвую. Значит, в каком-то музыкальном выступлении с какими-то двумя девчонками, в школьной самодеятельности, готовлю вместе с ними к новому году какую-то программу, с ЛиХерин — новую композицию, и теперь вот, ещё студенты, где у меня будет роль младшей школьницы — подай, принеси.

— Не много ли, сонсен-ним? — говорю я озабоченному поисками документа заму по учебной части, — Месяц ведь, до праздника остался. Что можно успеть за такое время?

— Вот она, — говорит ДонХе, наконец, найдя нужную ему бумажку и поднимая голову на меня.

— Учиться, как все ты, не учишься, — говорит он мне, — при этом, знания у тебя отличные. А раз ты не учишься, то значит — бездельничаешь. А от безделья у тебя в голове появляются всякие странные идеи. Напомни, где ты вчера была?

— В храме, — отвечаю я на заданный вопрос и поджимаю губы.

— Девочкам в твоём возрасте вредно задумываться о смысле жизни.

— А вот директор СокГю так не считает. Вчера он сказал, что это очень даже хорошо.

— Ты вчера дошла до врача?

— Ммм… знаете, я вчера так устала… Я хотела. Честно. Но ноги, просто подкашивались, сонсен-ним!

— Вот! Директор СокГю поддерживает тебя, а ты — обещаешь и не выполняешь. И ещё врёшь. Скажи, ты ведь с самого начала не собиралась идти к врачу? Так?

Молчу, опять поджав губы. Ну, а чё тут говорить? Да, не собирался. А что мне там делать?

— Поэтому, — дав мне помолчать, говорит ДонХё, — лучше тебе закрыть свой рот и не перечить старшим. Делать то, что тебе говорят. За твои выходки тебя давно следует отчислить из школы, только ангельское терпение господина СокГю и его наивная мечта сделать из тебя хоть что-то, спасает тебя от этой участи. Но даже у ангелов иссякает терпение. Ты же хочешь закончить школу? Или, уже не хочешь?

— Хочу, — тяжело вздохнув, отвечаю я, вспомнив, скольким людям давал обещание это сделать: маме, онни, дяде, президенту СанХёну…

— А раз хочешь, — протягивает мне листок ДонХё, — вот, тут написано, с кем ты должна поговорить и где принять участие. На!

Беру листок одной рукой, пробегаю глазами.

— Это наказание такое? — интересуюсь я, переводя взгляд с бумаги на сонсен-нима.

— А ты думала, что твоя выходка останется без последствий? — с интересом смотрит он на меня в ответ.

Я молча пожимаю плечами, как бы говоря, — «почему бы и нет?»

— Ты не дочь лидера нации, чтобы на тебя закрывали глаза, — говорит он, правильно «прочитав» смысл моего движения, — А ещё, ты участвуешь в организации детского утренника в детском доме. Матушка настоятельница просила об этом…

А вот это уже точно — слишком!

— Мне кажется, что моя смерть от переутомления будет лучшим новогодним подарком для администрации школы, сонсен-ним, — говорю я.

— Не преувеличивай, — говорит ДонХё, — смерть, это скучно. Живые страдания — это гораздо интереснее. И чтобы они оставались живыми — сходи к врачу. Я тебе приказываю. Я проверю.

— Да, сонсен-ним, обязательно, — обещаю я.

Время действия: после обеда, ближе к вечеру

Место действия: школа Кирин

— Дудочка? — озадаченно смотрю я на собеседницу.

— Не дудочка, а свирель! — мгновенно, как порох, «вспыхивает» та, зло смотря на меня.

— Окей, я поняла. Свирель, — киваю я.

Знакомлюсь с девчонками, те, которые двое. Взял список ДонХё и пошёл по нему сверху вниз. Первыми оказалась эта пара. Что не хватает им, почему я с ними должен с ними что-то делать, я этого не знаю. Но о моём появлении им уже известно, поэтому знакомимся и общаемся, хоть и с недовольным видом. Причина недовольства, похоже, в том, что они старше аж на три года. Показывают мне моё место в наших будущих отношениях. Одна играет на гитаре, ещё неизвестно как. А вторая — на дудочке дудит. НА КОЙ ОНИ МНЕ ДАЛИСЬ?!

Время действия: следующий день, вторник

Место действия: школа Кирин, столовая

— Скажи, почему вместо Ким ШоГона в Америку поедешь ты? — задаёт мне вопрос девушка смотря прямо в глаза.

Девушку я не знаю, студентка со старших курсов. Сидел, ел, никого не трогал, нет, нужно было начать разборки, испортив человеку аппетит! Хребтом чувствовал, что просто так мне это не пройдёт. Сегодня с утра вывесили список тех, кто поедет за океан по обмену. Двое парней-студентов старших курсов и школьница ЮнМи. Я издали глянул на толпу, собравшуюся перед этой бумажкой, все как один в ней — с изумлёнными лицами, и решил — не приближаться. Чтобы на дурацкие вопросы не давать дурацких ответов. Но, недолго музыка играла, как говорится. Нашли в столовой. Судя по нахмуренному челу, требующей ответа — этот ШоГон ей не безразличен.

— А почему я не должна это делать?

— Ты — младше. Он уже студент на последнем курсе, а ты ещё только школьница.

— У меня лучшие оценки среди школьников, — говорю я и привожу аргумент, против которого трудно возразить, — мой TOEIC — девятисот девяносто девять баллов. Чтобы от поездки была отдача, нужно не иметь проблем с общением. У меня их не будет. А каков результат TOEIC у Ким ШоГона?

Девушка на пару мгновений задумывается.

— Для занятий хореографией, — отвечает она, — знание языка не особо важно. Важнее владеть языком движений, который ШоГон знает в совершенстве. А ты танцуешь — как дохлый кальмар! ДжуБон постоянно выгоняет тебя из класса, так как просто не может смотреть на тебя!

— Ну, так я и поеду учиться, — спокойно говорю я, — это же учёба по обмену, а не гастроли.

— А может, это потому, что ты знакома с Ким ДжуВоном?!

Задав вопрос, искательница справедливости, не отрываясь, смотрит мне в глаза. А это что ещё за намёки такие, левые?!

— А может, это потому, что я написала хит «Bye Bye Bye», попавший в Billboard?! — отвечаю я вопросом на вопрос.

Девушка прикусывает нижнюю губу, молча смотрит на меня.

— Всё равно, это не правильно! — всё-таки говорит она, оставляя за собой последнее слово в разговоре и, резко развернувшись, уходит, гордо задрав подбородок.

Пфф… Что это было? Впрочем, что было — понятно. Скорее всего, подруга, обиженная за своего парня, решила покачать права, правда, почему-то на мне. Решила, что я заплачу и откажусь? Щас! Хоть на три месяца, но из этого курятника! Но вот что там за намёки о ДжуВоне? Вот это я не понял…

Время действия: этот же день

Место действия: школа Кирин, малый музыкальный зал

— Отлично, браво! — хлопает в ладоши учитель музыки, — Браво, ЛиХерин!

Раскрасневшаяся от удовольствия скрипачка, раскланивается со сцены малого зала, держа в руках скрипку и смычок. Она только что закончила играть моё «Лето». Ну, не моё, а Вивальди, но, не суть, как говорится. Молодец, отлично сыграла. Можно так и оставлять. Тоже, с удовольствием хлопаю, присоединяясь к сонсен-ниму.

— Отличная, прекрасная музыка! — говорит учитель, поворачиваясь уже ко мне, — ЮнМи, ты, несомненно, талант.

— Спасибо, учитель, — тоже кланяюсь я, но уже из сидячего положения.

— Тебе обязательно нужно закончить консерваторию, — говорит мне учитель, — если ты не растеряешь свой талант, ты стаешь гордостью нации.

— А как можно растерять талант? — интересуюсь я, — Что для этого нужно сделать?

— Время, отведённое человеку для творчества, невелико, — говорит учитель, — обычно, оно ему даётся, пока он молод. И его можно глупо растратить на ерунду. Писать всякие эстрадные песенки вместо вечных классических вещей. Песенки через два года забудут, а время уйдёт…

— За песенки хорошо платят, сонсен-ним, — указываю я учителю на хорошо известный факт, — и слава с них совсем другая.

— Не нужно всё мерять деньгами, ЮнМи! — восклицает учитель.

— Почему? — пожимаю плечами я, — Деньги — это универсальный измеритель. Ими можно померить всё. Чем больше счёт — тем талантливей и известнее человек. Разве не так?

— Деньги могут быть получены и нечестным путём, — напоминает учитель.

— Даже если человек — вор, всё равно, чтобы много украсть, нужен талант. Вот, например, вытащил карманник кошелёк, в котором было три воны, и попался. Про него говорят — мелкий воришка. А если какой-нибудь чиновник из бюджета миллион украл — все про него говорят с уважением. Вот, сидит уважаемый человек. Миллион украл! Хотя, как мне кажется, что незаметно вытащить кошелёк — это гораздо сложнее, чем перевести деньги со счёта на счёт…

Учитель огорчённо качает головой.

— Очень жаль видеть в тебе, в твоём возрасте, столь много взрослого цинизма, — говорит он.

— С волками жить, по-волчьи выть, — перевожу я ему в ответ хорошо известное наблюдение русского народа.

— Как ты сказала? — удивляется учитель, — Никогда прежде не слышал такой поговорки.

— Просто в голову пришло, сонсен-ним, — говорю я.

— Хорошо, — кивает он мне, — наш разговор на эту тему с тобою не закончен, оставим его на потом. Сейчас, давай обсудим наши дальнейшие действия. Господин ДонХё хочет, чтобы я максимально тебя задействовал во всех школьных музыкальных мероприятиях…

Вот же этот ДонХё! Я ему тогда, в карцере, сказал, что предпочитаю одиночество. Видно он решил наказать меня, используя это знание. Запихнуть в толпу школьников, чтобы я вместе с ними чего-то делал. Ну и хитрован-психолог!

— Поэтому, я хочу, чтобы вы, с ЛиХерин выступили вместе, и с новой композицией…

Я что, завод-автомат по производству хитов?

— А как же те, две девушки? — напоминаю я, — Которые одна с гитарой, другая с дудочкой?

— И это тоже, — подтверждая, кивает учитель.

— Но, сонсен-ним, это же, сколько работы?! — возмущаюсь я.

— Не спорю, — кивает он мне в ответ, — работай. А я посмотрю, как ты можешь это делать. Если ты талант, то много времени у тебя на это не уйдёт. Ты — талант?

Учитель с вопросом во взгляде смотрит на меня.

— Нет, я бездарность! — решительно включаю я «задний ход», — Отпустите меня, я хочу умереть где-нибудь на диване, как положено всякой бездарности!

— Как не стыдно, ЮнМи! — осуждающе качает головою учитель.

А чего стыдно-то? Нагрузили работой как последнего ишака и ещё требуют, чтобы ты, ишак, гордился тем, что в конце-концов надорвёшься? Тоже мне, нашли, на что давить… Как говорится, — лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.

— А ты не хочешь подумать о выпуске диска? — меняет тему учитель.

— Диска? — удивляюсь я, не понимая и переспрашивая.

— Да, с твоими классическими произведениями. Я тут подсчитал, сколько у тебя уже произведений, вполне достаточно, чтобы заполнить диск-миньон. Не хочешь заявить о себе миру, как композитор-исполнитель классической музыки?

Хм… Даже как-то в голову мысль о таком не приходила… Всё как-то эстрада, да эстрада… Почему бы и нет? Если с него будет капать копеечка, пусть даже малая?

Перевожу взгляд с внимательно смотрящего на меня учителя на ЛиХерин, вижу в её глазах уважение.

— Спасибо, сонсен-ним, за хорошую идею, — благодарю я учителя, вежливо наклоняя голову, — я обязательно подумаю над ней.

— Ну вот, — довольно говорит мне он, — хоть что-то для классики.

…

За столиком в школьном кафе сижу, в никуда гляжу. Только что ушла ЛиХерин. Вежливая, благодарная, но, увы, не дружественная. Не получается у меня наладить с ней контакт. Всё с опаской ко мне относится. И ни чёж не делал плохого. Музыку такую классную ей нашёл… Что этим женщинам надо? Непонятно…

Вздыхаю, смотрю, как за мой столик энергично подсаживается СынРи. Без спросу. Как будто мы друганы, не разлей вода. Вот они, гримасы жизни. Мы выбираем, нас выбирают… Не показывая своего недовольства, просто смотрю, что будет делать.

— Как дела? — уперевшись локтями, наклоняется ко мне через стол СынРи.

— Лениво… — отзываюсь я, изображая собой ленивую бурёнку из мультфильма. Ну, надеюсь, что изображаю.

— Едешь в Америку? — не отреагировав на мою «томность» интересуется СынРи.

— Раздумываю, — отвечаю я, сдвигаясь вбок локтём по столу и принимая ещё одну «плавную позу».

— Раздумываешь?! Не хочешь ехать в Америку?!

— Чего я там не видала? — говорю я, едя другим локтём по столу уже в другую сторону, — общепит у них по всему миру, одинаковый… понастроен…

— Ну… — несколько теряется СынРи, — там ведь преподаватели лучше.

— Говорят, ДжуБон — лучший в мире, — говорю я, садясь прямо и прогибая спину, — есть ли резон тащиться за океан, чтобы в этом убедится?

Вопросительно смотрю на него, он — озадаченно, на меня.

— Прямо заизгибалась вся! — раздаётся рядом очень недовольный голос ЁСыль, — А ну, села ровно!

Поворачиваю голову, секунды две смотрю на неё, потом поворачиваю голову к СынРи.

— Оппа, опять эта девушка, — говорю я, — откуда она всё время вылезает? Она что, преследует тебя?

— Вылезает?! — набирает в себя воздуха «неизвестная девушка», — Гляньте только на неё! Извертелась вся перед чужим парнем! Никакого стыда!

— Картишки? — предлагаю я СынРи, опустив голову и вопросительно смотря на него из-под бровей, — Альтернатива — бабские визги, возможно с дракой. М-м?

— Да я собственно и хотел предложить, — выдыхает СынРи, расслабляясь, — пришёл сказать, что мы готовы.

— День тогда её куда-нибудь, — прошу его я, наклоняя голову и указывая её наклоном на ЁСыль, готовую на всё ради любви.

(почти час позже. За прямоугольным столом, окружёнными сидящими в отдалении болельщиками, группа «Am-kiss» играет в карты против ЮнМи)

— «Стрит-флеш», — громко произносит ЮнМи, выкладывая одну за другой карты на стол, — я выиграла!

— Как — выиграла?! — ошарашенно спрашивает СынРи, выглядывая из-за своих карт, — Как — выиграла?!

— Так, — пожимает плечами в ответ та, — выиграла…

Остальная часть группы «Am-kiss» — переглядывается.

— Ведь мы же договорились… — напоминая, обращается к ЮнМи СынРи, но, видимо вспомнив о наличии свидетелей-болельщиков, тут же исправляется, — ты же сказала, что плохо играешь и вряд ли выиграешь! Как ты могла выиграть?

— Наверное, всё из-за того, — отвечает ЮнМи, поднимаясь из-за стола, — что вы играете ещё хуже, чем я.

Болельщики смеются, СынРи меняется в лице.

— Я выиграла! — громко произносит ЮнМи, обращаясь ко всем присутствующим, — Вы все это видели. И поэтому, согласно уговору, с завтрашнего дня, участники «Am-kiss» становятся моими рабами, сроком на месяц!

— Уу-у! — отзываются болельщики, сокрушённо крутя головами, — у-уу…

— Парни, пока! — подняв вверх правую руку, ЮнМи шевелит пальчиками, обращаясь к партнёрам по карточному столу, и многозначительным тоном произносит, — до завтра…

Барабанщик в негодовании кидает на стол карты и резко поворачивается к сидящему с каменным выражением на лице СынРи.

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — Кх-кх-кх… «Am-kiss» опять проиграли в карты ЮнМи… Кх-кх-кх…

(**) — Опять будет распродажа одежды?

(*) — Не знаю… Но, выглядели они жалко… Кх-кх-кх…

(**) — Да уж. Говорят, СынРи поклялся убить ЮнМи.

(*) — Он и тот раз это обещал… Кх-кх-кх…

(**) — Бедный СынРи, такая потеря лица… Но это мозгов надо не иметь, чтобы сесть играть с тем, кто тебя уже обыграл. На что они там все рассчитывали?

(*) — Кх-кх-кх… Не знаю, но всё никак не могу перестать смеяться… Кх-кх-кх…

(**) — Разве ЮнМи не запрещали играть в карты?

(*) — Запрещали. И из школы запрещено уходить. А её что, после этого — выгнали?

(**) — Почему — одним всё, а другим — ничего? Меня это так бесит!

(*) — Кто тебя держит? Иди, лезь через забор. Кх-кх-кх…

(**) — Ага! А потом меня выгонят! Я же не ЮнМи!

(*) — В этом всё дело. Теперь у неё есть ещё рабы. «Am-kiss». Кх-кх-кх…

(**) — Невероятно! ЁСыль её точно — убьёт!

(*) — Это — вряд ли. Лично я поставлю в этом случае на ЮнМи… Кх-кх-кх…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

— ЮнМи, до меня дошли слухи, что ты опять играла в карты! И опять с парнями!

— Господин ДонХё, а что, разве в устав школы внесли исправления? Я слышала, что изменения планируются, но везде, по-прежнему висят старые экземпляры. И на сайте школы и на «информационной доске».

— Э-ээ…

— А играла с парнями, потому, что интереснее. Они лучше играют. В этом нет ничего противозаконного.

— Э…

— Ой, сонсен-ним, у меня урок начинается! Я — побежала?

— Беги…

Время действия: это же день

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

— Господин президент! — докладывает чуть ли не вытянувшаяся по стойке смирно стоящая у дверей персональный менеджер ЁнЭ, — из школы ЮнМи психолог прислал заключение, согласно которому у моей подопечной замечены проблемы психологического плана!

Сидящий за столом СанХён поднимает голову от бумаг и с удивлением смотрит на ЁнЭ.

— Не рано ли они появились? — и добавляет, словно что-то вспомнив, — Впрочем… Что за проблемы?

— Согласно документа, подписанного школьным психологом и заведующим учебной частью, у ученицы ЮнМи наблюдаются признаки депрессии!

— Ха! — восклицает СанХён, — Я с ней всю жизнь живу и ничего, жив пока! И в чём именно проявляются эти признаки? Скажи коротко, мне сейчас некогда читать присланное заключение.

— В написании текстов содержащих признаки эмоционального угнетения и одиночества. Конкретно, это относится к написанному ею фантастическому рассказу…

— Чего, написанному? — сморщивается президент агентства, так, словно не расслышал произнесённую чушь и, давая докладчику шанс реабилитироваться.

— Фантастическому рассказу…

— Она ещё что, и фантастику пишет? — удивляется президент, — И что там такого, в этом рассказе, что в школе переполошились? С кого-то живьём содрали кожу?

СанХён вопросительно смотрит на ЁнЭ. Та под его взглядом испуганно округляет глаза.

— Я… я не читала, господин президент, — запинаясь, лепечет она, — не могу… сказать сейчас…

— Плохо, — говорит президент, — что ты не знаешь. Прочитаешь и расскажешь.

— Обязательно! — кланяется ЁнЭ.

— Ерунда какая-то, — проследив за её поклоном и подумав, за это время, говорит СанХён, — подняли шум из-за одного текста… Вот если бы она кого-нибудь убила…

— Господин президент, — испуганно смотря на начальника, произносит ЁнЭ, — я бы не стала вам сообщать из-за одного случая. Но в песне «Favorite» это у неё тоже есть…

СанХён выставляется на подчинённую.

— Что, есть? — помолчав, спрашивает он.

— Вот, — подходя к столу и достав из папочки в руках лист бумаги протягивает его президенту стажёрка, — я сделал копию соченённого ЮнМи текста… Смотрите, что она написала:

Когда я одна сижу в кафе Заказываю порцию на двоих и съедаю все сама У меня все в порядке Мне это нравится, мне это нравится Пусть я одна, все нормально В караоке без друзей Я могу дать сольный концерт до самого закрытия И мне нормально Мне это нравится, мне это нравится Пусть я одна, все нормально Что я сказала? Мне это нравится, мне это нравится Мне это нравится… [58]

— Хм, — хмыкает СанХён, посмотрев на знакомый ему текст под другим углом, — хм…

Он задумывает ненадолго, потом принимает решение.

— Разберись, — приказывает он подчинённой, — чего там ей не хватает? Мне сейчас некогда — нужно как можно больше заработать на новогоднем празднике. Поэтому, с ЮнМи я буду разбираться потом, после, как он закончится. На это время, за ЮнМи, полностью отвечаешь ты. Если она спрыгнет с крыши, я тебя сброшу следом. Вопросы ещё есть?

— Спасибо, господин директор, — низко кланяется ЁнЭ, — за оказанное доверие! Я обязательно справлюсь!

— Иди, работай! — указывая подбородком на дверь, приказывает СанХён, проследив за поклоном и выслушав клятву.

(немного времени спустя. Там же.)

Повернув голову от документа, над которым он работал до прихода ЁнЭ, СанХён смотрит на оставленный ею листок с текстом песни. Качает головой и, отодвинув бумаги, достаёт телефон.

— Здравствуй, друг СокГю, — говорит он, набрав номер и дождавшись ответа, — Есть пара минут?… Мне из твоей школы прислали странную бумагу на ЮнМи. В первый раз в жизни вижу нечто подобное. Что там происходит? Расскажи, пожалуйста…

… Нет друзей? Хм… Хорошо, я дам указание её менеджеру… Фантастический рассказ? Серьёзно?… Конкурс?… Ладно, я не возражаю, потому, что из этого ничего не выйдет. Это ваши, школьные дела… АМЕРИКУ? Какую ещё — Америку?… Она же школьница?! И у неё в этом году — сунын! Что за странное решение?… Мда? И её семья с этим согласна?… Нет, это с одной стороны неплохо, конечно, что она пройдёт стажировку в Америке. Только мне кажется, что сейчас это ей рано, для её возраста… Убежала из школы?… В храм, искать смысл жизни?! И ты отравляешь её после этого в Америку?! С ума сошёл?… Избавиться? Хочешь так от неё — избавиться?!.. Я тебе ничего не подкидывал!.. Просто более одарённый ребенок, чем другие. А вы — действуете по шаблону, как привыкли!..

СанХён отставляет телефон от уха, так как с той стороны, громкость абонента начинает превышать комфортный уровень разговора. Пообщавшись так с СокГю, на повышенных тонах, ещё с минуту, СанХён решает «закруглиться», чтобы уж не рассориться совсем. Попрощавшись и разорвав соединение он, небрежным жестом кидает телефон на стол.

— Вот, чёрт! — помолчав и обдумав полученную информацию, коротко выражает он своё мнение об услышанном.

Время действия: это же день

Место действия: школа Кирин, помещение группы «Am-kiss»

— Привет парни! — входя, уверенно приветствует всех присутствующих в комнате ЮнМи, — У меня есть для вас клёвая композиция! Как насчёт — послушать?

Сидевшие до этого со злыми лицами «амм-кисовцы» удивлённо переглядываются.

— Чего ты вдруг сегодня добрая такая? — скрещивая на груди руки, задаёт вопрос от всех СынРи.

— Я всегда — добрая, — остановившись и наклонив голову плечу удивлённо смотря на парня, отвечает ЮнМи, — добрее меня ещё поискать…

— Ха! — восклицает СынРи постаравшись вложить в него как можно больше презрения.

ЮнМи оглядывает его с головы до ног, потом поворачивается к остальным, оглядывает их.

— Мне кажется, — говорит она, — что тут возникла некая нетворческая атмосфера. Я полночи не спала, писала композицию, думала — вам надо, а вам оказывается — не надо. Ладно, я тогда пошла спать!

Развернувшись, ЮнМи неспешно начинает идти к двери. СынРи переглядывается с группой.

— Постой! — говорит он, уже взявшейся за ручку двери, — Что за композиция-то?

— Не знаю, — отвечает ЮнМи плавно и явно неспешно начиная тянуть дверь на себя, — что-то билбордовское…

— Билбордовское? — быстро переглянувшись с группой, спрашивает СынРи, — ну… раз ты уже написала… Может, давай послушаем? Зачем понапрасну труду твоему пропадать?

ЮнМи останавливается на пороге приоткрытой двери.

— Пропадать? — удивлённо оборачивается она, — Зачем — пропадать? Такое, не пропадает. Уж найду кого-нибудь, кому надо, раз вам оно не ко двору…

— Подожди! — сердито произносит СынРи, — Давай, послушаем, раз сделано уже. Чего ты капризничаешь?

ЮнМи задумчиво смотрит на него, явно желая что-то сказать, но передумывает. Достаёт из кармана флешку и поднимает её вверх, зажав между большим и указательным пальцами.

— Вот, — говорит она, — Где слушаем?

(Спустя некоторое время после второго прослушивания)

СынРи неподвижно стоит со скрещенными на груди руками и, закинув голову вверх, смотрит то ли в потолок, то ли сквозь него. Парни переглядываются, не спеша давать заключение.

— Текст, — коротко произносит ЮнМи, протягивая «памятнику» листок со стихами.

«Памятник» живенько «отмирает» и протягивает руку ему на встречу.

(Спустя некоторое время после третьего прослушивания)

— Готова выслушать ваши отзывы и предложения, — говорит ЮнМи останавливая воспроизведение.

— А что? — произносит барабанщик, — Мне — нравится!

— Мне тоже, — присоединяется к нему бас-гитарист.

— И проигрыши на гитаре можно расширить, — говорит гитарист, — классно получится.

Все, повернувшись, смотрят на СынРи, ожидая его слова. Смотря на листок с текстом, СынРи кивает головой.

— Хорошая работа, — говорит он, не отрывая глаз от текста, — ритмичная вещь… И похожа на популярные сейчас композиции…

СынРи поднимает глаза на ЮнМи.

— Тебе это так просто — писать песни? — спрашивает он.

ЮнМи пожимает в ответ плечами и переходит на другую тему.

— Поговорим об оплате? — предлагает она.

— Оплате? — несколько удивлённо переспрашивает СынРи.

— Угу, — кивает ЮнМи, — я предлагаю вам хитовую композицию, помогаю на репетициях, помогаю с произношением и, в конце, когда всё будет готово — обещаю протекцию в «FAN Entertainment», как автор.

— Что скажете? — интересуется ЮнМи у парней.

— Звучит слишком заманчиво, — отвечает ей СынРи, — чтобы не понимать, что за такое придётся расплатиться, как минимум, половиной своей крови.

— За такое можно не то, что кровь, душу можно продать, — отзывается на его слова ЮнМи и добавляет, — в шоу-бизнесе, некоторые так и делают…

— Ты что, дьявол, что ли? — изумляется барабанщик, подавшись вперёд.

— Нет, — говорит ЮнМи, — и поэтому, я беру исключительно деньгами.

— И сколько ты хочешь? — спрашивает СынРи.

— Президент «FAN Entertainment» заплатил мне двадцать пять тысяч долларов за композицию, которою я написала для его агентства, — с серьёзным видом говорит ЮнМи, стараясь не показать, что она привирает, говоря об одной песне вместо двух.

Парни, услышав сумму, искренне изумляются.

— Ого! — восклицает СынРи, — Отличный результат для школьницы! Но…

СынРи вопросительно смотрит на девушку.

— Как я понимаю, — говорит он, — ты хочешь получить с нас — столько же?

— Да, — подтверждая, кивает ЮнМи, — столько же.

— Ого, — произносят парни, и вид у них становится озадаченным.

— Ну… — подумав, говорит СынРи, — допустим, мы найдём эти деньги…

Парни за его спиной — выдыхают.

— Но, — продолжает развивать свою мысль СынРи, ни к кому конкретно не обращаясь, — где гарантия того, что эта песня повторит успех «FreeStyle»?

— Ты можешь это гарантировать? — спрашивает он у ЮнМи.

— Гарантии даёт только господь бог, — говорит она, отрицательно покачав головой.

— Ну-уу! — мычат парни сзади. СынРи скрещивает на груди руки и тоже, отрицательно качает головой, показывая, что — нет.

— Я предполагала, что такой вопрос может возникнуть, — говорит ЮнМи, — и что вы не захотите рисковать деньгами. Будь я на вашем месте, я бы поступила так же. Поэтому, я предусмотрела другой вариант. Я вас — продам!

— Что ты сделаешь?! — изумлённо спрашивает СынРи.

— Продам вас с аукциона.

— Ты — рехнулась?! Как это ты вдруг сделаешь?

— Вы проиграли мне в карты, теперь вы мои рабы и я могу делать с вами всё, что хочу. Я хочу вас продать.

— Да ты охренела! — вскакивает со своего места барабанщик, — Мы на такое не согласны!

— Собственно — почему? — спрашивает ЮнМи, — Если подумать, то это отличный ход, который устраивает всех. Вы, а точнее — каждый из вас, попадёт на месяц в заботливые женские руки. Которые будут вас кормить, гладить и обнимать. Заботиться будут. Потом, вы получаете новую композицию, у которой есть неплохой шанс выстрелить на Билборде и прославить вас. Причём, вам это будет ни стоить, ни копейки, более того, как я уже сказала, вас будут любить и кормить в это время совершенно бесплатно. Кроме того, с этой композицией вас порекомендуют в одно известное агентство, а если оно не захочет, могут пригласить в другое. Ну, где тут для вас убыток?

ЮнМи обводит вопросительным взглядом озадаченных парней.

— А я заработаю немного денег на Новогодние подарки, — не дождавшись ответа, продолжает ЮнМи, — По-моему, ситуация выгодная всем.

— И ты рассчитываешь на этом заработать столько же, как с агентством? — спрашивает бас-гитарист.

— Если на распродаже ваших шмоток я заработала по почти восемь миллионов вон, то на хозяевах этих вещей, я думаю заработать в несколько раз больше, — честно отвечает ЮнМи.

Бас-гитарист молча крутит головой из стороны в сторону, видимо, не находя нужных слов.

— Зачем тебе столько денег? — спрашивает барабанщик.

ЮнМи, не ожидавшая подобного вопроса, озадаченно смотрит на него.

— У девушек всегда много расходов, — наконец говорит она, видимо, отыскав у себя в голове подходящую отговорку.

— И поэтому ты обыграла нас в карты, хотя обещала мне — проиграть? — спрашивает СынРи.

— Я нашла более лучший путь.

— Ты меня обманула. А если ты опять найдёшь «лучший путь»? Что, опять обманешь?

— СынРи-оппа, — неспешно отвечает ЮнМи, — ты знаешь, в мире происходит множество удивительных вещей. Говорят, идеи буквально — носятся в воздухе, попадая в головы разным людям. Я этому не верила, но, на днях, убедилась, что эта правда. Гитарный риф, из композиции, которую я собиралась показывать своему агентству, неожиданно пришёл в голову другому музыканту. И вот я теперь не знаю, то ли оставить всё, так как есть, то ли начать выяснять, кого из нас двоих осенило первым…

ЮнМи замолкает и вопросительно смотрит на СынРи, у которого, после её слов, слегка вытягивается Лицо.

— Я слышал о таких вещах, — помолчав, говорит он, — когда разным людям приходят в голову одни и те же идеи. Но, в таких случаях трудно что-то доказать однозначно. Ведь никто не записывает дату и время, когда в голову приходят гениальные мысли.

— Я тоже так думаю, — внимательно смотря на оппонента, произносит ЮнМи и, медленно кивнув, добавляет ремарку к разговору, — хотя, «FAN Entertainment» обладает значительными ресурсами в плане отстаивания своих интересов…

— Ну, так что? — после некоторого молчания спрашивает у всех ЮнМи, — Вы принимаете мой план?

— Пусть парни решают, — говорит СынРи, — я, как они.

— Что скажете, парни? — обращается ЮнМи к членам группы.

— Мы — не продаёмся! — гордо произносит барабанщик.

— В бизнесе — все продаются, — отвечает ЮнМи, — цена только у всех разная.

— Мы — против! — говорит барабанщик, посмотрев перед этим влево и вправо на своих друзей и гордо расправляя плечи.

— Слушайте, я смотрю на вас и удивляюсь, — говори ЮнМи, прибегая к убеждению, — Собираетесь группкой за закрытыми дверями, что-то там делаете. Вокруг вас вьются толпы поклонниц, но вы, как гордые орлы на вершинах, всё одни, да одни. Невольно закрадывается в голову мысль — а они, как, нормальные парни? Или, альтернативные?

Парни, поняв намёк, хмурятся, а ЮнМи продолжает уговаривать.

— Если вам не хочется попасть в руки какой-нибудь страшилы, давайте, я договорюсь с девчонками, которые вам нравятся. Устроим закрытый аукцион только для них. Вы только представьте — месяц с вами будет красотка, которая будет заглядывать вам в рот, таскать всякие вкусняшки, заботиться. И совсем будет не против, если вы её вдруг прижмёте где-нибудь в уголке и пощупаете. Ну, чего вам ещё надо, а?

ЮнМи, непонимающе, с вопросом во взгляде смотрит на парней.

— Слушай, — с подозрением спрашивает её бас-гитарист, — а ты, точно, девушка? Такие вещи говоришь и не краснеешь…

— Что естественно, то не безобразно, — отвечает ему на это ЮнМи, и спрашивает, — ну что, согласны? Напоминаю, что пока вас будут месяц носить на руках и любить, вы будете делать шаги к славе. Где вам ещё предложат такие условия, а?

Парни переглядываются.

— Пфф… — надув щёки выдыхает барабанщик.

— Никогда не думал, что докачусь до такого, — говорит он.

Время действия: это же день

Место действия: школа Кирин, общежитие, вечер

ЮнМи дубасит кулаком в дверь комнаты, где живёт ЁСыль.

— Сова, открывай, медведь пришёл! — прижавшись к двери, кричит она в дверную щель.

Дверь открывают.

— А ну, пошла отсюда! — командует ЁСыль, увидев кто к ней заявился, — Воровка бесстыжая!

— Чего я украла? — удивляется ЮнМи.

— Собираешься! Кто с чужими парнями шашни крутит? Разве не ты?

— Купи, — предлагает ЮнМи, — хочешь, продам тебе СынРи?

— Ах, ты! — задыхается от негодования ЁСыль, — да как ты говорить такое смеешь?

— Я их всех выиграла в карты, теперь — продаю, — говорит ЮнМи, — зашла к тебе, по старой дружбе. Предлагаю вперёд всех. Не хочешь сделать себе подарок на Новый год? Купи оппу на месяц. СынРи сказал, что будет здорово, если ты согласишься.

Онемев от услышанного, ЁСыль смотрит на постучавшуюся к ней в дверь коммивояжёрку, пытаясь понять, розыгрыш это, или нет?

— Если не хочешь, — без всякой тени смущения продолжает «впаривать» свой товар та, — тогда, извини, что побеспокоила.

— Он что, правда так сказал? — переспрашивает ЁСыль.

— Да, — кивает ЮнМи, — так и сказал: «Пусть меня ЁСыль купит. Другие девчонки — это не так классно, как она!».

— Какие ещё, другие девчонки? — нахмуривается ЁСыль.

— Ну, — поясняет ЮнМи, — если ты не захочешь, придётся его на аукцион выставить. А там, сама понимаешь. У которой денег больше, та и купит.

ЁСыль опять «зависает» от полученной информации.

— И что, он согласился на такое? — недоверчиво спрашивает она.

— Все согласились, — отвечает ЮнМи, — и он, и вся его группа. Я убедительно раскрыла всю будущую прелесть их сегодняшнего согласия!

— Я проверю, — обещает ЁСыль.

— Без проблем, — пожимает плечами ЮнМи, — тут не проверять, тут брать нужно! Пока другие не узнали. Не думаю, что я смогу устоять под градом соблазнительных предложений.

— Почему себе не оставила? — с подозрением спрашивает ЁСыль.

— Маленькая я ещё, — с притворным сожалением вздыхает в ответ ЮнМи, — А они — уже взрослые. Вот, решила хорошим людям сделать на Новый год подарки, и себе немножко заработать…

— И сколько ты хочешь? — с прищуром спрашивает ЁСыль.

— Восемь тысяч долларов, — радостно улыбаясь, называет цену ЮнМи.

ЁСыль, на ровном месте, давится воздухом.

— Скооо-олько?! — не веря своим ушам, спрашивает она.

— Восемь миллионов вон, — переходит на местную валюту ЮнМи.

— Да ты — рехнулась! — возмущается ЁСыль, — Кто тебе столько заплатит? С ума сошла?

— Ну, не знаю, — пожимает плечами ЮнМи, — распродажа вещей «Am-kiss» показала, что ставки на аукционе могут расти безудержно. А ведь это были только вещи. Что будет, когда будет продаваться месяц с оппой?

ЮнМи вопросительно смотрит на ЁСыль. ЁСыль, ошарашенно — на неё. Видимо, представляя что-то похожее на действо, происходящее каждый божий рабочий день в торговом зале Нью-Йоркской биржи.

— Девки, они такие, — говорит, предупреждая её, ЮнМи, — не успеешь оглянуться, всё уже себе захапали и сидят, зубы скалят, чтобы не подходили…

— Нет у меня таких денег, — хмуро глядя на искусительницу, говорит ЁСыль.

— Ну, давай я тебе скину, — предлагает ЮнМи, — как подруге.

— Я тебе не подруга! — неожиданно разозлившись, отвечает ЁСыль, — И не собираюсь иметь с тобой никаких дел! Иди отсюда, кэ-нён!

Пихнув руками ЮнМи назад, в коридор, ЁСыль захлопывает дверь.

— Пф! — презрительно фыркает та и говорит, обращаясь к двери, — сама ты, сучка!

(разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — ЮнМи продаёт с аукциона «Am-kiss»!

(***) — Это как? Она что, их владелица?

(*) — Она выиграла у них в карты!

(***) — А, да, я забыла. Но разве это — уже не слишком? Как парни могли согласиться на такое? Что бы их продала — школьница?

(**) — Эта ЮнМи очень не проста, скажу я вам. Похоже, она — колдунья.

(***) — Колдунья?

(**) — Наверняка. Чтобы парни согласились на такое, их нужно минимум околдовать.

(***) — А максимум?

(**) — Максимум — лишить мозгов!

(***) — Скорее, тогда, второе. Похоже, мозгов у них нет, раз они продолжают иметь с нею дела? Того, что они бегали голыми по школе, им явно не хватило, чтобы понять, что она в десять раз умнее их всех, вместе взятых. Что, собственно, мы сейчас и наблюдаем…

(*) — Не говори так! ЮнМи просто очень хитрая. А парни — добрые, не могут сказать девушке нет…

(***) — Тогда, все девушки в Кирин — дуры, раз не воспользовались этим! Особенно ЁСыль. Уж как она старалась!

(**) — ЁСыль, порядочная. И не поступает не по правилам. А эта, хитрая. Всё время всё получает в свою пользу. Уж на что ДжуБон её терпеть не может и то, рекомендовал её в Америку. А она — как кальмар танцует! Точно вам говорю! Она — колдунья!

(***) — В колдовство не верю, верю в интеллект. А он у неё есть. Думаю, она им что-то пообещала, от чего они не смогли отказаться. Всё дело в этом.

(*) — Что она им могла такого пообещать?!

(***) — Несложно догадаться. ЮнМи пишет песни и у неё есть работа мирового уровня. Вполне возможно, что она им пообещала хит. Они и согласились.

(*) — Фу… как это мелко! Продавать себя… Я была о них лучшего мнения! Они упали в моих глазах!

(***) — Почему — мелко? Если у них всё получится, то парни окажутся в мировых чартах. Никто потом и не вспомнит, как оно было. Скажут — шутка.

(*) — Ты серьёзно это пишешь?

(***) — А что такого? Ничего предосудительного в этом нет. Все получат только выгоду. Даже те, кто потратят деньги, будут довольны. ЮнМи это хорошо придумала. Мне, что ли, тоже, кого-нибудь, купить?

(**) — Ты это серьёзно?

(***) — Когда ты последний раз покупала себе парней? Кх-кх-кх… Я вот — ни разу ещё. Наверное, это будет интересно получить такой жизненный опыт. «Am-kiss» красавчики и я не вижу причин отказывать себе в удовольствии повладеть кем-нибудь из них.

(*) — Фу-фу-фу! Не верю своим глазам! Ты ли это пишешь?!

(***) — Да ладно тебе! Уж немного и пошалить нельзя. Стартовую цену кто-нибудь знает?

(*) — ЮнМи предлагала ЁСыль купить СынРи за восемь миллионов вон.

(***) — Ох и нечего себе! Какие аппетиты у этой девчонки! Представляю себе лицо ЁСыль, когда она это услышала!

(**) — ЁСыль просто не в себе. Она решила собрать подписи под петицией об отчислении ЮнМи из школы.

(***) — Вот уж не думала, что она такая дура! Это будет смешно. И сколько она уже успела их собрать?

(**) — Точно не знаю, но говорят, что все поклонники «Am-kiss» подпишутся.

(***) — У «Am-kiss» они ещё остались? У группы, которая поступает, совсем не думая о своих поклонниках? И они от неё ещё не разбежались? Значит, у них тоже нет мозгов, как и ЁСыль!

(**) — Ладно тебе! Чего ты так разозлилась?!

(***) — Восемь тысяч долларов! Почему так дорого?!

(*) — Так ты хочешь купить СынРи?!

(***) — Если брать — так лучшее! Как этой ЮнМи удалось всё так ловко обставить?! Просто завидно становится!

(**) — Завидовать — не хорошо!

(***) — Научи меня, как это не делать и я назову тебя самым великим человеком в мире!

Время действия: поздний вечер

Место действия: школа Кирин, небольшой круглый зал для выступлений. На краю сцены, за трибуной, стоит ЮнМи, выполняя роль аукциониста. По центру сцены стоит стул, на котором, в несколько напряжённой позе сидит барабанщик, стараясь при этом выглядеть естественно.

— Итак! — взмахивает ЮнМи позаимствованным на кухне деревянным молотком для отбивки мяса, — Начинаем с лота номер один! Вы все его только что видели и слышали замечательные характеристики этого замечательного парня! Вне всякого сомнения, иметь его рядом с собой — это удача, посланная самим небом! И он попадёт в добрые женские руки всего за пятьдесят тысяч вон! Кто предложит эту цену?

Задав вопрос, ЮнМи смотрит в зал. Присутствующие в зале неуверенно переглядываются, будучи на подобных торгах впервые и поэтому, чувствуя себя несколько скованно.

— Всего пятьдесят тысяч вон! — восклицает ЮнМи, — За сильного парня, который будет носить вас на руках!

— Я дам пятьдесят! — восклицает девушка слева, поднимая вверх руку.

Все сидящие в креслах дружно поворачиваются к ней, и, многие, чтобы было лучше видно, наклоняются вперёд, вытягивая шеи.

— Пятьдесят тысяч вон! — восклицает ЮнМи, указывая молоточком в сторону покупателя, — Кто-то даст больше?

— Шестьдесят тысяч, — неуверенно раздаётся из другой половины зала.

Все головы зрителей дружно поворачиваются туда, а первая девушка, назвавшая цену, привстаёт со своего места, чтобы увидеть соперницу.

— Шестьдесят тысяч! — восклицает ЮнМи.

— Семьдесят! — стоя выкрикивает первая.

— Восемьдесят! — тоже привставая с места, тут же отвечает вторая.

— Сто! — вмешивается третья.

Аукцион начал набирать обороты…

(несколько времени спустя, торгуется последний лот — СынРи)

— Четырнадцать миллионов!

— Четырнадцать сто!

— Четырнадцать двести!

— Четырнадцать триста!

ЮнМи, озадаченно наблюдает из-за кафедры за двумя впавшими в раж покупательницами. По её виду, кажется, что она уже не рада затеянному. Цифры стали не смешными…

— Пятнадцать!

— Прекратить! — раздаётся гневный вопль от входа в зал, — Немедленно прекратить это безобразие! Всё отменяется! Никаких аукционов! Все участвовавшие в этом будут завтра же наказаны!

— Бууу… — недовольно реагирует зал, на вопли госпожи ДуНа, задвигаясь в кресла.

— ЮнМи! — оборачивается ДуНа к организатору распродажного шабаша, — Как тебе могло прийти в голову такая гнусность — продавать людей? А?! на что это похоже?! Ты что, рабовладелица?! Отвечай!

— Теперь да, рабовладелица, — недовольно смотря на тётку, обломавшую ей всю малину, отвечает в микрофон ЮнМи, — Если бы вы не вмешались, сонсен-ним, то я бы уже сейчас всё распродала и перестала бы ей быть. А теперь, я снова — рабовладелица…

Секунды две зал переваривает услышанное, а потом разражается смехом.

— Немедленно сойди со цены! — кричит ДуНа, — Как не стыдно продавать несчастных парней!

— Вы помешали их счастью попасть в хорошие женские руки, и теперь они опять будут мучиться со мною… — хмуро смотря на учительницу, говорит ЮнМи, видимо, желая оставить последнее слово за собой.

Зал откровенно ржёт, ДуНа набирает в грудь воздух, соображая, что сказать такое, чтобы выглядеть серьёзно…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, кабинет директора. ЮнМи только что вышла из кабинета.

— Ни капли раскаянья! — с возмущением произносит учительница литературы, смотря на закрывшуюся за ЮнМи дверь, — как она может быть такой самоуверенной?

— Да, — кивает ей ДонХё, и с иронией в голосе добавляет, — это и правда, как-то не совпадает с образом девочки, просящей о помощи. Помните, о которой вы мне говорили?

ДуНа, округлив глаза, секунды две смотрит на него.

— Я действовала из лучших побуждений! — с возмущением отвечает она, — С заботой о здоровье своей ученицы! Только теперь мне удалось понять, что это не мирная самаритянка, а представитель ада!

— Ну, про представителя, это уже перебор, госпожа, — высказывается учитель музыки, — но, честно говоря, я тоже, не ожидал от неё подобного. Устроить невольничий рынок, торговать своими одноклассниками… Это, знаете ли…

Учитель музыки крутит головой, показывая, что у него просто нет для этого слов.

— Они — не одноклассники, — уточняет учитель математики, — они её старше.

— Тем более! — отзывается учитель музыки, — И ещё и парни! Это что же нужно такое делать, чтобы они её так слушались?

— Талантливая личность, — пожимает плечами ДонХё, — высокая харизма и, как у всех талантливых людей, своё виденье мира. В данном случае — свой взгляд на общепринятые в обществе нормы поведения.

— Это я о ЮнМи говорю, — через секунду добавляет он, не слыша реакции на свои слова.

— Думаю, что все присутствующие здесь поняли, о ком идёт речь, — холодно отвечает ему госпожа ДуНа, — что же с ней дальше будет, если она уже сейчас такая?

— Уверен, что жизнь найдёт свои пути, — говорит ДонХё, — меня сейчас больше беспокоит вопрос — следует ли нам включать в школьные правила запрет на проведение рабовладельческих торгов или нет? Если включить, то для вновь поступающих, это будет выглядеть странно и способствовать появлению у них мыслей о том, что в школе что-то не так. А если не включать, то, как нам только что доказала ЮнМи, такие действия являются — ненаказуемыми…

— Просто в голову не приходило, что кто-то может устроить подобное, — пожимает он плечами, оправдываясь.

— ДонХё, вы с ума сошли! — восклицает директор, — Как такое можно включать в правила?

— Так я советуюсь, сонсен-ним, — отвечает ДонХё, — хочу, так сказать, понять, что делать…

— Когда же этот Новый год? — не обращаясь ни к кому конкретно, с чувствующейся тоской в голосе вопрошает директор, — Когда же она, наконец, уедет?

Время действия: этот же день, примерно в это же время

Место действия: школа Кирин. Выйдя из кабинета директора, ЮнМи идёт по коридору

Ха! Не на того напали, как говорится! Вообще я удивляюсь нерасторопности школьной администрации. Сколько слышал обещаний об ужесточении школьных правил, а всё одно — сплошные «дыры» а не правила! Я даже было хотел предложить им запретить всё, без их письменного разрешения, но, не стал. Мало ли, чего ещё случиться в жизни моей не простой? Если они «забанят» всё, дурака, как сейчас, повалять не получится. Будет облом. Тоже, как сейчас. А так хорошо всё шло! Если бы кто-то не наябедничал ДуНа о творящемся безобразии, суммарный итог выручки от «безобразия» мог достичь почти тридцати пяти тысяч долларов! За вычетом тридцати процентов, которые я пообещал парням, они бесплатно позориться на сцене не желали, это, считай, двадцать тысяч вечнозелёных! Кусок мяса, в который я уже почти вонзил зубы, и который у меня в последний момент выдернули из пасти! От, чёрт, невезуха!

Блям, блям! Кто там? Достаю телефон, смотрю СМС.

О! Деньги пришли! «FAN Entertainment» прислало мне ежемесячное средство на поддержку штанов! Очень мило с их стороны, хотя месяц уже давно начался, и должны они были сделать это раньше. Но, и на том, спасибо. Как говорится — да не оскудеет рука дающего!

— А ну, стой! — внезапно произносят суровым голосом и преграждают мне путь.

Поднимаю свою голову, разглядывавшую телефон. ЁСыль! С подругами…

— ЮнМи, с сегодняшнего дня мы объявляем тебе — бойкот! — с суровым выражением на лице и суровым голосом выносит она мне приговор.

— А вы… Вы — это кто? — вежливо спрашиваю я.

— Мы? — несколько теряет в суровости ЁСыль, — мы, это фаны «Am-kiss»!

Пфф…! Напугали ежа, как говорится!

— И в чём именно будет заключаться этот бойкот? — опять, с вежливым выражением на лице спрашиваю я.

— Мы не будем с тобой разговаривать!

— Да я и так, до этого, вроде с вами не общалась, — пожимаю я плечами, — пожалуйста, бойкотируйте. Не имею на то возражений.

ЁСыль с подругами озадаченно смотрит на меня. Они что, действительно думали, что я заплачу?

— Единственно, — говорю я, — раз вы выдали мне «чёрную метку», то должны сказать, за что. А то вдруг спросит кто со стороны, а я даже и не знаю…

— «Чёрную метку»? — непонимающе переспрашивает ЁСыль.

— Бойкот, — поясняю я, — за что — бойкот?

— За то, что ты не ведёшь себя как принято! — мгновенно, не задумываясь, отвечает ЁСыль, — За то, что не уважаешь старших и ходишь одна! Ты — не оказываешь должного уважения! У тебя — плохое воспитание! Если хочешь, чтобы с тобой общались, ты должна попросить прощения и измениться. Тогда только люди простят тебя!

— Окей, — говорю я, выслушав этот бред, — если это всё, то тогда спасибо за разъяснения, и я пошла.

— И ты больше не хочешь ничего сказать? Такая самоуверенная?

— Знаешь, ЁСыль-онни, мне из агентства только что перевели деньги, — говорю я, показав ей издали экран телефона зажатый в руке, — думать о том, как и где их потратить, гораздо интереснее, чем сидеть и пытаться догадаться кого и чем я обидела. Так что я лучше пойду заниматься интересным делом. А все люди, объявившие мне бойкот — они мне безразличны. Я с ними не общаюсь, они для меня — не существуют. Не скажу, что было приятно пообщаться, но всё равно — спасибо.

— Всего доброго, ЁСыль-онни, — откланиваюсь я.

— Посмотрим, что ты скажешь через месяц! — грозится мне в спину ЁСыль.

Посмотрим, пожимаю я плечами.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин, женский туалет.

Из туалета выходит девушка и, проходя мимо двух других девушек, непонятно зачем подпирающих спинами стену в коридоре, чуть наклоняется в их сторону.

— Вторая кабинка, — громко шепчет она.

Девушки одновременно кивают и, отлепившись от стены, устремляются к вперёд. Быстро зайдя в туалет, одна достаёт из-под раковины заранее оставленное под ней жёлтое пластмассовое ведро и, используя технологический кран, которым пользуются уборщики при наборе своих вёдер, начинает наполнять его холодной водой. В это время, вторая девушка проходит дальше, заглядывает в помещение с кабинками, оглядывает его, потом возвращается к входной двери и, приоткрыв её, выглядывает сквозь щель в коридор. В это время первая заканчивает с водой.

— Давай, — произносит она, закрывая кран.

Девушка у двери прекращает наблюдение и, плотно закрыв её за собой, подходит к соучастнице. Подхватив ведро за ручки, они вдвоём быстро подносят его ко второй кабинке с краю, подхватывают за дно, и, подняв вверх, опрокидывают его внутрь. В ответ раздаётся дикий, перепуганный визг. Закинув на прощание ведро вслед за водой, девчонки со всех ног удирают из туалета. Визг прекращается, становится тихо. Секунды две спустя, за дверцей начинается возня, шлепанье ног в луже на полу, затем щёлкает задвижка и из кабинки в туалет выходит злая и насквозь промокшая ЮнМи. Матерясь сквозь зубы на японском языке, она оглядывает себя, ещё раз вытирает лицо ладонью и, хлюпая водой в обуви, направляется к выходу. Открыв дверь, она попадает в коридор, где её внезапно встречает толпа девчонок с телефонами в руках. Раздаётся одновременный «клац!» и коридор озаряется слитной вспышкой. Мокрая ЮнМи, ослеплённая и зажмурившаяся от неожиданности, стоит на пороге, позволяя себя снимать в столь непрезентабельном виде. Наконец, сильно сощурившись, она устремляется вперёд, пытаясь уйти, но толпа преграждает ей путь.

— Выскочка! Зазнайка! Неудачница! Блатная! — раздаются со всех сторон выкрики, — Так тебе и надо! Будешь теперь знать, как нарушать правила!

ЮнМи грубо отталкивает в сторону пару девчонок, вставших у неё на пути, и вырывается на свободу.

— Она меня ударила! — несётся её вслед, — Вы видели? Она меня ударила![59]

Время действия: это же день

Место действия: школа Кирин, кабинет директора

… — Всех, кто делал снимки! — взмахнув рукою с вытянутым указательным пальцем, приказывает СокГю.

— Господин директор, — наклонив голову, говорит ДонХё, — дело в том, что мы не можем их наказать, пока не докажем, что они — соучастницы. Все эти девушки говорят, что они шли по коридору на занятия, как на них выскочила мокрая ЮнМи. Кому-то показалось это смешным, кому-то странным, кто-то подумал, что что-то случилось. Поэтому, они и стали делать фотографии… Господин директор, будет сложно обосновать решение о наказании за подобные действия…

Директор возмущённо делает несколько вдохов-выдохов, набирая воздух полной грудью и смотря на ДонХё.

— В подобном случае, — продолжает тот, отвечая на красноречивый взгляд, — можно просить удалить изображения с аппаратов, но это ничего не даст. Снимки уже в сети и то, что девочки удалят их из своих телефонов, это ничего не изменит…

— И определить, кто их выложил, конечно же, невозможно? — с сарказмом в голосе спрашивает СокГю.

— К сожалению да, господин директор, — печально опускает голову ДонХё, чуть разводя руки в стороны.

— Чёрт, мне только запроса из комиссии несовершеннолетних не хватало! — откидывается на спинку кресла директор, — Под Новый год!

Директор несколько секунд задумчиво барабанит пальцами по столу.

— А камеры? — спрашивает он, — Видео — есть?

— Видео есть, — кивает ДонХё, — правда, оно неразборчиво. Камеру с этого участка коридора должны были сдать в ремонт. Потом, злоумышленницы прятали свои лица. Но, директор по безопасности пообещал, что восстановит изображение. У него есть для этого специальные программы…

— Просто поверить не могу, что это всё происходит в моей школе! — восклицает СокГю смотря в направлении окна, — Как раньше всё было тихо и спокойно! И вот появилась эта ЮнМи!

— Есть какие-нибудь версии случившегося? — спрашивает он, поворачивая голову к ДонХё, — Я хочу знать конкретно — за что её облили водой? За «Am-kiss»?

— Конкретно ответить сейчас не могу, господин директор, — отвечает тот, — но, причин для наличия у недоброжелателей у ЮнМи достаточно. Она удачлива и талантлива. Всего двух этих факторов достаточно, чтобы заполучить себе хейтеров, господин СокГю.

— Да, — соглашаясь, кивает в ответ СокГю, — причём, всё даётся ей без видимого труда. Это ещё большее преступление в глазах тех, кто трудится до изнеможения…

— Так что же нам делать, ДонХё? — помолчав, спрашивает директор, — Это же просто ужасный скандал…

— Я думаю, мы можем поговорить с ЮнМи, — предлагает заведующий учебной частью, — давайте предложим ей — академический отпуск? До конца месяца? В обмен на обещание не раздувать эту тему? Скажем, что пока администрация будет проводить расследование, ей, в целях её безопасности, лучше побыть дома.

— Что ты такое говоришь?! — возмущается директор, — В целях её безопасности! У нас тут что… как его… Этот… Гарлем, что ли?

— Возможно, моя формулировка не совсем верна, сонсен-ним, но, её можно исправить, следуя вашим советам. Суть моего предложения проста — давайте, на время, уберём девочку из школы. До Нового года. А там — отправим её в Америку. Вернётся, за это время страсти и поутихнут. Злоумышленницы, ведь тоже находятся сейчас в состоянии повышенной агрессии. Лучше их с ЮнМи развести подальше друг от друга. Как бы чего ещё не вышло…

Директор задумывается, и, вздохнув, кивает.

— Это правильное решение, — говорит он, и уточняет, — А что у неё с учёбой? Это не помешает её подготовке к экзамену?

— Она одна из лучших учениц школы, — говорит ДонХё, — не думаю, что её учёба пострадает. Дадим ей выполнять задания самостоятельно, пусть делает их дома. А результаты — отправляет по электронной почте. Или, приезжает раз в неделю в школу вместе со своим персональным менеджером.

— Лучше, пусть отправляет почтой, — быстро произносит СокГю, — Не нужно сюда ещё впутывать СанХёна. Я просто не представляю его реакцию, когда он обо всём узнает.

— Так он до сих пор ничего не знает? — удивляется ДонХё.

— Я ему ничего не говорил, — отрицательно крутит головой директор.

— Да уж… — задумчиво произносит ДонХё, видимо силясь представить, что будет, когда президент агентства узнает сразу обо всём.

— Есть ещё вариант, — помолчав, предлагает ДонХё, — рассказать всем о её амнезии. И потребовать, от всех, чтобы это учитывали.

Директор задумывается.

— Вряд ли можно рассчитывать на то, что все будут об этом помнить, — возражает он, — потом, может возникнуть вопрос — «почему такую девочку приняли в школу?». А там выяснится, что приняли её вне конкурса… И хоть всё было сделано по закону — уверен, пойдут сплетни. Уверен, СанХён будет против. Для карьеры айдола такие факты совершенно не хороши…

— Всё равно об этом станет известно, — указывает на очевидное ДонХё.

— Пусть это произойдёт где-нибудь в другом месте. Не в стенах этой школы, — говорит директор и объясняет, почему он так считает, — Лучше в это болото не кидать камней. Стоит оно — и пусть стоит. Пусть девочка лучше отдохнёт дома. Тем более, что по медицинским показаниям, это наверняка ей нужно. Проверяющие ничего возразить против этого не смогут.

— А ДжуБон?

— А что, ДжуБон?

— Он усиленно занимается с ЮнМи. Говорит, для того, чтобы она не опозорила Кирин в Америке.

— ДжуБон… — задумывается директор… — ну… Ну, договорись с ним, как-то. Пусть ходит только к нему на занятия. Сделать тогда ЮнМи не отпуск, а свободное посещение занятий. Подумай.

— Да, сонсен-ним, хорошо. Я решу этот вопрос.

— На тебя всегда можно положиться, ДонХё.

— Спасибо, господин директор!

— … а ты пока отдохнёшь, — говорит мне СокГю, — восстановишь силы перед поездкой в Америку. Там тебе потребуется много сил!

Сижу, слушаю, как директор школы убалтывает меня свалить в академический отпуск. На месяц. Не, месяц не видеть Кирин — идея, конечно, очень завлекательная, но… Но!

— Боюсь, сонсен-ним, что мне придётся ответить Вам отказом. Во-первых, это огорчит мою семью. А, во-вторых, в школе это будет воспринято как моё поражение и бегство. Обе эти причины не позволяют мне ответить Вам согласием, господин директор.

Сидя, я делаю поклон.

— И что же ты намерена делать? — натянуто улыбается мне директор, — Надеюсь, ты не собираешься мстить?

— Почему же? — удивляюсь я, — Именно местью я и собираюсь заняться. Но Вы не беспокойтесь, сонсен-ним, никакого членовредительства не будет. Никаких разбитых лиц или сломанных ног. Я обещала маме, что окончу школу, и твёрдо намерена своё обещание выполнить. А чтобы моим врагам спокойно не спалось, я стану лучшей. Во всех заданиях, которые мне дали. Знаете, говорят, что зависть к чужим успехам не способствует успехам собственным. Пусть они завидуют мне ещё сильнее, сонсен-ним.

— Пф-ф-ф… — длинно выдыхает директор, откидываясь на спинку кресла, — ты очень неожиданная, ЮнМи. Где это ты такое слышала?

— Вспомнила. Только не слышала, я читала. Когда я была в храме, там была такая большая бумага за стеклом. «Сокровища духовной мудрости» — было сверху написано, сонсен-ним.

— Да? И что ещё там было?

— Ну… — задумался я на секунду, вспоминая, — «Как ржавчина изъедает железо, так зависть — душу, в которой живет она»… Это сказал святой Василий Великий… «У завистливого никогда нет недостатка в печалях и огорчениях»… Тоже он же… «Из зависти, как из источника, проистекают для нас смерть, лишение благ, отчуждение от Бога, смешение уставов, низвращение всех в совокупности житейских благ»… тот же автор…

— ЮнМи, остановись, — приказывает мне директор, прерывая мою «выдачу на гора» цитат мудрости, — Ещё раз скажи мне, что это за храм, куда ты ходила?

— «Православный кафедральный собор Святителя Николая Чудотворца в Сеуле», — отвечаю я, называя его полное название.

— И ты всё это прочла и запомнила? — недоверчиво переспрашивает директор.

— Ну да, — не понимаю я его вопроса, — Там ещё много всяких листков висело за стеклом. Только я не успела их прочесть.

— И слава богу! — восклицает директор.

— Почему? — удивляюсь я.

— Потому что эти замечательные слова, пройдя через твою голову, приобрели какой-то другой смысл. Мне кажется, совсем не такой, как задумывалось.

— Н-да? — озадачиваюсь я, — разве?

— Именно! — отвечает директор, — А про кротость и терпение тебе ничего не удалось прочесть?

— Это Вы про то, сонсен-ним, что следует подставлять щёки, пока рука бьющего не устанет?

— Что-то вроде того, — кивает мне директор.

— Вряд ли христиане позволяли проделывать с собою подобное, — с сильным сомнением в голосе говорю я, — трудно представить, чтобы люди, которые устраивали шикарные крестовые походы через полмира, стояли, опустив руки, позволяя себя хлестать по щекам.

— Но так написано в Библии, — возражает директор.

— Возможно, — не спорю с ним я, — я не знаток…

Директор секунд пять молча смотрит на меня.

— Значит, из школы ты уходить не хочешь? — спрашивает СокГю.

— Хочу. Но не уйду, сонсен-ним, — отвечаю я.

— Ладно, — говорит он, — не уходи. Ходи на занятия.

— Сонсен-ним, Вы же предлагали мне свободное посещение, — напоминаю я.

— Это если ты не в школе. А если ты остаёшься в школе, то должна ходить на занятия. Иначе это будет прогул.

— А давайте, сонсен-ним, Вы сделаете для меня исключение, а я тогда не буду рассказывать в инспекции по делам несовершеннолетних, что мне тут непросто! — радостно улыбаясь, предлагаю я.

— Ты ещё и шантажистка?! — возмущённо восклицает директор.

— Я быстро учусь.

— У кого?!

— Жизнь учит, сонсен-ним, — делаю я грустное лицо.

— Почему нельзя решить проблему как-то иначе? Мирным путём?

— «Добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом», сонсен-ним, — цитирую я Аль Капоне.

— Это у тебя ещё откуда? — вопрошает директор, догадавшись, что, скорее всего, это не моё.

— Это слова американского гангстера, — говорю я, опуская такую подробность как имя.

— Ужас какой! — пугается директор, — Что ты такое читаешь, хотел бы я знать?! Или… это ты так готовишься к поездке в Америку?

— Да, — глядя честными глазами, сознаюсь я и радуюсь подсказке, — готовлюсь, читаю. Интересовалась, как там обстоит с преступностью.

Сонсен-ним мотает головой.

— Тебе, несомненно, нужно поменьше читать, — говорит он, — по отдельности все мысли у тебя вроде бы правильные. Но когда ты их начинаешь смешивать, выводы у тебя получаются совершенно не те. Не общепринятые…

— Сонсен-ним, — обращаюсь я к директору, желая закончить этот разговор, — мне неловко отнимать столько Вашего времени. Разрешите мне свободное посещение занятий, и я пойду превращать освободившееся время в мои успехи во славу школы!

— М-да? — скептически смотря на меня, отзывается он.

— Ага, — говорю я.

Время действия: это же день.

Место действия: школа Кирин. ЮнМи стоит у окна, разговаривая по телефону. Звонит ЁнЭ.

(ЁнЭ) — ЮнМи, а хочешь, мы с тобой сходим в Луна-парк?

(ЮнМи, не понимая) — Зачем, сонбе?

(ЁнЭ) — Ну, я тут подумала, что может, тебе просто не с кем сходить. Я могла бы составить тебе компанию.

(ЮнМи, удивлённо) — Сонбе, Вам не с кем сходить в парк?

(ЁнЭ, пауза) — У меня есть с кем сходить в парк. Я не одинока.

(ЮнМи, озадаченно) — Тогда я не поняла смысла Вашего предложения, сонбе.

(ЁнЭ, вздохнув) — Просто время идёт, а я так ничего о тебе и не знаю. У меня не получается стать профессионалом.

(ЮнМи) — А-а, Вы об этом, сонбе? Не беспокойтесь, сейчас начнём знакомиться. У меня есть масса предложений для господина СанХёна. Потребуется много организаторской работы. Президент на месте, Вы не знаете? Ему можно звонить?

(ЁнЭ) — Звонить президенту? Ну-у, я не знаю, ЮнМи. Если он тебе это, в принципе, разрешает, то, наверное, звони.

(ЮнМи) — О’кей, сонбе. Рада была пообщаться с Вами. Всего доброго!

(ЁнЭ) — Спасибо ЮнМи, до свидания!

Время действия: это же день.

Место действия: школа Кирин. ЮнМи звонит президенту СанХёну.

(ЮнМи) — Добрый день, господин СанХён! Рада Вас слышать. Могу ли я с Вами поговорить пять минут?

(СанХён) — Здравствуй, ЮнМи. Но только пять минут. Как твои дела в школе?

(ЮнМи) — Всё просто прекрасно, господин президент. Всё настолько хорошо, что я Вам поэтому и звоню.

(СанХён, озадаченно) — Мда? Настолько хорошо?

(ЮнМи) — Да. Но есть мелкие трудности. Я обещала показывать Вам все свои новые композиции? Помните? Тут, правда, немного другой случай. Я немного подретушировала старую композицию нашей школьной группы Am-kiss. Получилась улётная штука, и парни рвутся её исполнять. А я не знаю, как быть. С одной сторон, это не моя музыка, а ремикс их собственной. Но если он «выстрелит», боюсь, я окажусь виноватой. Может, Вы их послушаете, сонсен-ним?!

(СанХён) — Говори помедленнее. Ты сказала уже столько слов, что я в них чуть не утонул.

(ЮнМи) — Да, сонсен-ним. Хорошо. Я говорю, что у меня есть интересная композиция, и я не знаю, как мне теперь быть.

(СанХён) — Как же так получилось, ЮнМи?

(ЮнМи) — Не знаю, сонсен-ним. Что-то поправили, что-то чуток переделали, аранжировали посвежее… В общем, в процессе совместного творчества.

(СанХён) — Мда? И ты говоришь, хорошо вышло?

(ЮнМи) — Просто отлично, сонсен-ним!

(СанХён) — Ладно, пусть готовятся, я их послушаю.

(ЮнМи, восхищённо) — Спасибо, господин президент! Они будут бегать по потолку от счастья, когда я им об этом скажу!

(СанХён, довольный таким восторгом) — Ладно, ладно! Что там у тебя ещё?

(ЮнМи) — Сонсен-ним, если позволите, я Вам ещё девочку приведу послушать. Можно?

(СанХён) — Что за девочка?

(ЮнМи) — Скрипачка, тоже из Кирин. Я ей написала композицию для конкурса классики. Офигительно вышло! Послушаете, а?

(СанХён, недовольно) — Ты всё-таки написала этот бедуинский танец?

(ЮнМи) — Нет, «Танец с саблями» я ещё не закончила, сонсен-ним. На конкурс я для неё написала другое произведение, называется «Шторм». Можно сделать отличный номер. На большом экране можно пустить фоном видео беснующегося океана, пока ХеРин будет играть. Зрители такого точно не видели, сонсен-ним!

(СанХён, иронично хмыкая) — Так уж и не видели?

(ЮнМи) — Уверена! Давайте, я вместе с парнями приведу и её? Это отнимет у Вас всего пять минут, сонсен-ним? Зато можно будет открыть в FAN Entertainment новое направление. У конкурентов точно такого нет!

(СанХён) — Что-то ты сегодня много болтаешь. На тебя это не похоже.

(ЮнМи) — Скучно в школе, сонсен-ним. Жизнь проходит мимо!

(СанХён) — А твоя поездка в Америку? По-твоему, это тоже мимо?

(ЮнМи) — Ну так я же ещё здесь, сонсен-ним, а не там!

(СанХён) — Ладно. Смотрю, тебя просто распирает от музыки. Приводи своих протеже… через две недели. Там уже пойдут камбеки и станет посвободнее.

(ЮнМи) — Спасибо огромное, сонсен-ним! И последнее! Учитель музыки порекомендовал мне собрать все мои классические произведения и записать компакт-диск. Господин президент, как Вы смотрите на эту идею?

(СанХён) — Пфф… Не слишком ли много планов за раз, ЮнМи? Мысль сама по себе неплоха, но требует обдумывания.

(ЮнМи) — Вы, пожалуйста, подумайте, когда у Вас будет на это время, господин президент. У меня всё. Большое Вам спасибо, что выслушали.

(СанХён, ворчливо) — Славу богу, что всё. У меня уже рука с телефоном начала затекать. Я прикажу ЁнЭ организовать прослушивание. Посмотрим, как она с этим справится. Всё, ЮнМи, у меня нет больше на тебя времени.

(ЮнМи) — До свидания, господин президент! Спасибо!

(СанХён) — До свидания, ЮнМи.

Время действия: это же день, время обеда.

Место действия: школа Кирин, столовая. За одним из столиков сидит команда Am-kiss. Рядом, за соседним, приткнулись поклонницы группы. В зал лёгкой походкой человека, жизнь которого состоит только из одних ништяков, входит ЮнМи и, остановившись, с довольным выражением на лице оглядывается по сторонам. Увидев парней, направляется к ним. Навстречу к ней из-своего стола, вскакивают девчонки-фанатки, преграждая ей путь.

— Вали отсюда, — грубо говорит ей одна из них, — не смей к ним приближаться, мокрая курица!

ЮнМи неспешно оглядывает грубиянку сверху вниз. Все за соседними столами оборачиваются посмотреть, что будет дальше.

— Деточка, — насмешливо произносит ЮнМи, завершив осмотр, — я уполномочена агентством FAN Entertainment пригласить группу Am-kiss к ним на прослушивание. Ну, и? Так и будешь стоять на пути светлого будущего своих кумиров? Или, может, лучше сгоняешь и принесёшь мне кофе, пока я буду с ними разговаривать?

— Парни! — кричит ЮнМи на всю столовую, выглядывая из-за кучки «охранниц», — Я договорилась с президентом СанХёном! В «FAN Entertainment» ждут вас на прослушивание!

Жизнь в зале столовой разом замирает. Развернувшись к столу Am-kiss, студенты и школьники устремляю взгляды на счастливчиков. Некоторые с открытыми ртами.

«Счастливчики», которые до этого делали вид, что не замечают ЮнМи, вытаращиваются на неё из-за стола.

— Кофе мне, — в наступившей тишине приказывает ЮнМи замершей фанатке и, отодвинув её плечом с дороги, направляется к столу.

— Привет, парни, — ЮнМи без спроса усаживается за их стол, — Вы мне должны.

— Опять?! — с испугом в голосе восклицает барабанщик.

— Да ладно, — говорит ЮнМи, — до сих пор я не так уж много получила с вас за то, что постоянно пекусь о вашем будущем!

ЮнМи наклоняет голову и с интересом смотрит на шепчущихся между собою девчонок-фанаток.

— А что это сейчас было? — спрашивает бас-гитарист, — Про «FAN Entertainment» и прослушивание?

ЮнМи поворачивает голову к нему и с удивлением смотрит.

— Агентство действительно приглашает вас на прослушивание, — говорит она, — я договорилась об этом с президентом СанХёном лично. Через две недели вы должны быть готовы. А лучше — ещё раньше.

Парни изумлённо переглядываются.

— Ты? Договорилась? — с недоверием переспрашивает барабанщик.

— Да, я. Да, договорилась, — говорит ЮнМи, — пока есть возможность, я планирую зарабатывать на вашем рабском труде. Рытьё канав нынче дёшево, поэтому я решила продать вас подороже — в агентство. Можете даже не благодарить, поскольку пахать вы там будете, как каторжные!

— Мы всегда готовы работать, — произносит барабанщик, ещё раз переглянувшись с друзьями.

— Ну и славненько, — кивает ЮнМи и обращается к молчащему лидеру группы, — СынРи, будь добр, скажи, пусть ваши фанатки принесут мне кофе. Мне, похоже, их не дождаться.

— МиХе, — принеси мне, пожалуйста, кофе, — обращается тот к одной из девушек, стоящих поодаль, обжигая ЮнМи суровыми взглядами.

— Капучино с кокосовым молоком! — громко говорит ЮнМи, наклоняясь из-за стола в их сторону.

— Капучино с кокосовым молоком, — повторяет СынРи.

Девочки надувают губки, не спеша выполнять просьбу кумира.

— Ты решила работать с нами? — спрашивает СынРи у ЮнМи.

— Пока, на данном конкретном промежутке времени — да.

— Хочешь стать участницей Am-kiss? — помолчав, спрашивает он.

— Нет, — мотает головой ЮнМи, — я планирую выступать соло. Но я попробую написать несколько песен для вас, пока у меня самой не появится голос. Надеюсь, вы сможете с ними раскрутиться.

— Спасибо, ЮнМи, — помолчав, благодарит СынРи.

— Пожалуйста, СынРи-оппа, — наклоняет в ответ голову ЮнМи, — но спасибо на хлеб не намажешь. Может, ты мне тогда хотя бы кофе принесёшь, раз твои девчонки на это не способны?

СынРи смотрит на девчонок. Те дуют губки и морщат носики, показывая, что ни за что не пойдут. СынРи обегает взглядом зал. Все взгляды направлены на него, народ ожидает продолжения. Смотрит на ЮнМи. Секунды три молчит, разглядывая явно хулиганящую девушку. В окрестностях устанавливается мёртвая тишина. Все ждут, что будет дальше.

— Тебе какой кофе? — переспрашивает СынРи.

— Капучино, с кокосовым молоком!

— Оооо-о-о-о! — изумлённо выдыхает зал, глядя на встающего из-за стола СынРи.

Время действия: это же день, ближе к вечеру.

Место действия: ЮнМи и ХеРин.

— Я договорилась в агентстве «FAN Entertainment» о твоём прослушивании, — улыбаясь, говорю я, с удовольствием любуясь красивой девушкой.

Та в ответ растеряно хлопает глазами.

— Моё… прослушивание? — удивлённо говорит она, прижимая пальцы правой руки к груди, — но… ведь…

Добравшись до этого места, она умолкает, просто молча смотря на меня.

— Что, «но»? — спрашиваю я, — ХеРин, не тормози. Если ты мне хочешь сказать, что это не по их профилю, то это как раз и хорошо. Конкурентов у тебя нет, а вся слава — первым. А если ты про тех дур, которые всё пытаются указать мне моё место в жизни, то я ещё станцую на их могилках. Так, что?

ХеРин наклоняет голову к правому плечу, смотрит на меня круглыми глазами и молчит. Вот же, блин, «плюшевая мишка»… Так бы и потискал тебя!

— Я договорилась о прослушивании для тебя и «Am-kiss». Президент СанХён пообещал, что это будет через две недели. Андестэнд? — спрашиваю я.

ХеРин моргает и продолжает смотреть на меня. Пф… Что-то моя красотуля «подвисла»…

— На подготовку у нас есть две недели, — говорю ей я, — нужно обкатать до совершенства «Шторм» — ты это сможешь, и нужно будет разучить ещё одну новую композицию — ту, что для школы. Хуже не будет. Вдруг господин СанХён захочет услышать что-то ещё? А у нас — есть! Поняла? — обращаюсь я к девушке.

Та начинает кивать, показывая, что «да, поняла». Но опять молча. Да что же это с ней такое сегодня?

В этот момент в класс, где мы общаемся с ХеРин, заглядывает ХаНыль. Заглядывает в дверь, скрывается на несколько секунд и появляется вновь, но уже с фотоаппаратом у лица, и быстро делает несколько снимков.

— ЮнМи! — радостно кричит он, опуская фотоаппарат и направляясь к нам, — в «VELVET» мне предложили испытательный срок. Буду там работать помощником фотографа!

— Отлично, ХаНыль-оппа! — радуюсь я, — Это просто отлично!

— Всё благодаря тебе. А давайте, я вас ещё вместе сфотографирую?

— Давай! — соглашаюсь я и прижимаюсь боком к ХеРин, обнимая её за талию, — Так пойдёт?

— Да, отлично! — восклицает ХаНыль, прицеливаясь фотоаппаратом и делая несколько снимков, — Вы неплохо смотритесь вместе!

— Ты обрати внимание на ХеРин, — рекомендую я ему, не торопясь убирать руку с талии подружки, — мне кажется, что у неё отличная внешность для модельного бизнеса. Вдруг в «VELVET» потребуются свежие лица? А у тебя уже есть кандидат!

Сделав шаг назад, ХаНыль окидывает будущую модель оценивающим взглядом.

— А ты? — он снова поворачивается ко мне.

— А я буду в Америке.

— А-а, — произносит он и снова поворачивается к ХеРин.

— Тогда нам нужно будет сделать фотоссесию, — говорит ХаНыль.

— Какие проблемы? — удивляюсь я, — ХеРин, ты не против?

Та молча трясёт головой, показывая, что она «не против». Да что ж такое у неё сегодня с языком? Ущипнуть её, что ли? За попку?

— Проставлюсь с первой зарплаты, — обещает мне ХаНыль.

— О’кей, — киваю я и предупреждаю, — я предпочитаю коньяк.

— Замётано, — не удивляясь, кивает ХаНыль.

Время действия: две недели спустя, за две недели до Нового года.

Место действия: дом мамы ЮнМи. Большая комната.

Как обычно, лежу на полу на спине, перевариваю ужин. На животе примостил ноут, смотрю, что в мире случилось. Прижавшись к моему правому боку, мурчит кошатина. Мама с онни смотрят дораму, а потом все вместе будем смотреть на другом канале концерт от «FAN Entertainment», где покажут дебютный клип СыХона на мою композицию. Ждём-с…

За прошедшие две недели ничего особо интересного не произошло. В школе на удивление тихо. На следующий день после обливания водой директор собрал всех учеников во дворе и сказал длинную речь, суть которой можно свести к паре предложений. Он сказал, что в Кирин педагогическую деятельность осуществляют сертифицированные педагоги высочайшего класса. Если кто-то из учащихся, сказал он, пусть даже из самых лучших побуждений решит присвоить себе право воспитывать других, принадлежащее исключительно учителям, то путь ему после этого будет только один — за ворота школы. Произнеся эти слова, СокГю вытянул правую руку вперёд, указывая на ворота, и стал издали чем-то похож на скульптуру Владимира Ильича на постаменте. Но, смех смехом, а «революционная риторика» главы педагогического коллектива подействовала. Ни шу-шу, ни гу-гу после этого не наблюдается.

ЁСыль, правда, потом пыталась что-там ещё вякать, «неупокоенная», но в результате её же подружки от меня её и оттащили.

Я ей сказал тогда: «Я — зажигаю звёзды. А ты пока — никто! Вали от меня!» После этого её и утащили, а то у неё конечности как-то вразнобой затряслись.

Ходят слухи, что директор всех зачинщиков знает, и даже вызывал их всех для беседы. Вполне возможно. Если судить по тому, с какой скоростью по школе распространяются сплетни, так и должно быть. В общем, похоже, внушение сделано, кому надо — втык поставлен, так что пока затихло. А дальше — видно будет.

Все эти две недели не вылезаю с репетиций. То с одними, то с другими. Каждый день по полдня танцую у ДжуБона, как папа Карло. Молча. Сказал же директору, что стану «номер один», а про хореографию, когда обещал, как-то из головы выпало. А без неё первым не стать, любой при случае носом ткнёт. Так что терплю из-за понтов своих. Мечтаю продержаться до конца месяца. И вроде бы, даже есть положительные сдвиги. Начинает получаться не думать, куда нужно чего ставить из конечностей в следующий момент, а просто двигаться. Но пока я чувствую, что я ещё в самом начале пути, так сказать. «Учиться, учиться и ещё раз учиться», как завещал великий Ленин!

Сходил вместе с делегацией от школы в американское консульство, заполнил там бумаги на визу. У них правило — документы подаются самолично, причём ещё и фэйс с фоткой три раза сверяют. Заполнил, сдал. Удивила толпа народа, желающего получить визу в Америку. В Сеуле вообще везде очереди, но они движутся быстро. А тут я попал в такую махровую очередищу с названием «в час по чайной ложке». Почти два часа в ней простояли! Безобразие! Хорошо хоть я свои документы заполнил без ошибок, а вот двум парням, которые летят со мною по обмену, не повезло. Накосячили при оформлении, хотя наш сопровождающий, вроде, всё у них по два раза проверил… В общем, бюрократия свирепствует. Говорят, что в Америке бюрократия не меньше, чем была в СССР. Судя по первым впечатлениям — похоже. Посмотрим… Короче, пока парни исправляли косяки и пытались исправленное опять впихнуть в окошко, я ещё сорок минут просидел, ждал их. Даже вздремнуть успел.

…

Текс… и что тут у нас опять? Кого там едят? О! Опять ЦыЮн!

«ЦыЮн из группы «HotIce» попала под шквал критики фанатов группы «BLOCK A»! — читаю я ноуте новостной заголовок.

И что там случилось? За что они раскритиковали эту симпатяшку?

Пробегаю глазами статью. Хм, скандал с флажком так и не утих, продолжается. Агентство «GoldHot», пытаясь, видимо, сбить накал страстей и как-то умаслить националистическую часть китайского общества, заявило о том, что отменяет все ранее запланированные мероприятия в Китае. Иначе говоря, «BLOCK A» — это ещё одна их, только уже мальчуковая группа — никуда не едет, а сидит дома. Ес-с-стественно, они этим огорчены, о чём и сообщили на своей пресс-конференции, где поддержали решение «GoldHot». Понятное дело, что печаль кумиров о не заработанных ими деньгах болью отдалась в сердцах их фанатов, которые моментом определились с виновником. Это — ЦыЮн! Кто ж ещё, как не она?! А нечего было флажком размахивать, где ни попадя!

В общем, дело понятное. Бей своих, чтоб чужие боялись! Девчонка явно попала в неудачную полосу жизни, а эти фанаты — просто ненормальные…

— Сейчас начнётся! — обернувшись ко мне, обещает СунОк, — будем смотреть!

— Будем, — соглашаюсь я, закрывая ноутбук…

(Примерно полчаса спустя.)

— Что это за? — не обращаясь ни к кому конкретно, спрашивает ЮнМи, глядя на экран телевизора удивлёнными глазами.

Мама и СунОк озадаченно переглядываются.

— Зачем они это сделали? — задаёт следующий вопрос ЮнМи, — Они что, идиоты?!

— Юночка, не ругайся, — просит мама.

— Мама, ну ты только посмотри! — возмущённо отзывается та, показывая рукою на экран, — Это же совсем не та мелодия! Во-первых, они её зачем-то замедлили! И инструменты заменили! И кто это теперь будет слушать?

Развернувшись к маме, ЮнМи смотрит на неё, призывая в свидетели.

— Ну-у, — начинает мама, озадаченная столь необычным вопросом, — наверное, они знают, что делают. Они ведь давно работают…

— Ничего они не знают! — возмущённо отвечает ЮнМи, — Хрень какую-то творят!

— ЮнМи, не ругайся! — приказывает мама, — Я думаю, раз всё сделали плохо, ты поговори об этом с президентом СанХёном. А мне эта песня нравится!

— И мне, — говорит СунОк, — СыХон такой клёвый в клипе!

— Пфф… — выдыхает ЮнМи и обещает, — ладно, я узнаю, кто это сделал!

Время действия: следующий день, понедельник.

Место действия: агентство FAN Entertainment, кабинет президента СанХёна.

— Да я вам конфетку отдала! — возмущённо наезжает ЮнМи на продюсера клипа, — А вы её… в какашку превратили!

— Господин СанХён, почему я должен выслушивать оскорбления от какой-то школьницы? — вопрошает продюсер, обращаясь к руководителю фирмы, — Кто она такая, чтобы со мною так непочтительно разговаривать?

— Она — автор музыки и стихов, — отвечает тот, глядя на злую ЮнМи.

— Но это не даёт ей права так говорить со старшими! — восклицает продюсер.

— Не даёт, — кивает СанХён и требует, — ЮнМи, извинись!

— За что?! — возмущается та, — За то, что он угробил замечательную вещь? Теперь даже если выпустить ремикс, всё равно ведь будут говорить, — а-а, это та, переделанная хрень…

— Клип в первых позициях чартов! — возмущённо кричит продюсер, положив ладони на стол и преподняв свою задницу со стула.

— Корейских! — подпрыгивает в ответ на своём стуле ЮнМи, — А он планировался — для мирового рынка! Такое — там просто никто слушать не станет!

— Что за чушь ты говоришь! — подпрыгивает теперь уже продюсер.

— Это не чушь, это провал! — восклицает ЮнМи, — Увидите!

— Увидим, — кивнув, обещает СанХён, прерывая спор.

— ЮнМи, извинись, — напоминает он.

— Пф! — коротко выдыхает та, зло сверкнув глазами.

Время действия: этот же день, понедельник.

Место действия: агентство «FAN Entertainment», коридор, ЮнМи у окна.

Вот, чёрт! Угробили такую вещь… И главное, не признаётся же никто! Твердят, как попугаи — «мы всё делали по правилам!» Ну и что с того, что вы делали по правилам?! Результат где? Смотрят на меня, как стадо баранов на тысячу новых ворот, и, кажется, совершенно откровенно не понимают сути претензий. У них что, если сделано по правилам, это гарантирует и успех автоматом, что ли? Этот принцип может сработать где-нибудь на стройке или в медицине. Но тут-то — шоу-бизнес! Тут всё должно быть как раз не по правилам! Идиоты…

Хотел позвонить СыХону, извиниться. Потом передумал. Чего человека расстраивать? Композиция в топах чартов, пусть пока радуется. Встретит Новый год в хорошем настроении. А начнутся проблемы — будем думать. Сейчас уже ничего не исправить. Точно, идиоты!

Так, ну и где эти деятели из Кирин? Сколько оттуда сюда можно ехать? Да они на прослушивание должны пулей лететь, а не по два часа тащиться!

«Блям-блям! Кто там?»

О, смс! Стоило только вспомнить, как тут же и «нарисовались»!

Достаю телефон, смотрю на экран.

Не-а, это не они, это банк. И что он от меня хочет?

«… зачислено на счёт 28 000 000 вон…»

Ва-а-у-у-у-у-у-у-у! Не иначе как «FAN Entertainment» мне деньги за «Bye Bye Bye», перечислило! Двадцать восемь тысяч долларов!!! А-а! Я богат, я богат!!! Не, хоть они и с придурью, а агентство неплохое. В целом…

Время действия: этот же день, понедельник. Спустя примерно полтора часа

Место действия: небольшое кафе недалеко от агентства «FAN Entertainment». Людей мало, так как рабочий день в разгаре. За одними из столиков сидят ЮнМи и ХеРин.

Успех, с привкусом поражения. Сидим с ХеРин в кафе, отмечаем закончившееся прослушивание. СанХён отказал «Am-kiss». Я честно пытался переменить его мнение о печальных парнях, повесивших головы, но… В процесс принятия решения вмешалась экономика.

— Я не увидел ничего такого, от чего захотелось бы взять себе ещё группу, — смотря на меня, сказал СанХён, выслушав мои положительные доводы.

— Группа — собралась случайно, внешние данные — только у двух человек, свой репертуар — как у всех, вокальные данные — средние. В активе из интересного есть единственная песня на английском, но с непонятным будущим. Звучит неплохо, однако, будет ли она иметь успех — неизвестно. Раскручивать ради одной песни целый коллектив — это дорого и мне сейчас не нужно. Я не вижу для них концепта и репертуара.

— Но если композиция будет иметь успех, сонсен-ним, Вы их возьмёте? — спросил я.

— Будет успех, тогда и поговорим, — ответил мне на вопрос он и добавил, обращаясь уже к парням, — пока я не могу пригласить вас в семью «FAN Entertainment».

Парни после таких слов совсем загрустили, а президент одарил их советом.

— Если хотите, мы можем обсудить продажу вашей композиции, — сказал он, — Возможно, я её куплю. А лучше — я дам совет. Попробуйте удачи в другом агентстве, раз вы хотите добиться успеха. Все постоянно ищут новые идеи. Возможно, вы сможете там «выстрелить» с новой песней.

Парни, с поклонами, поблагодарили за совет, после чего президент с ними распрощался, отправив за дверь. Остались в зале я, он, двое его помощников и ХеРин.

— Теперь с вами, — произнёс СанХён, после того как парни ушли.

Он ещё раз неспешно и внимательно оглядел ХеРин и перевёл взгляд на меня.

— ЮнМи, твоя музыка великолепна, как и исполнение ХеРин, — сказал он, — кроме таланта скрипачки, ХеРин — ольчжан[60], и её можно смело выпускать на сцену.

После его слов ХеРин вся прямо засмущалась и зарделась, опустив голову.

— Кроме того, есть большой плюс в том, что ей не требуется танцевать, — внимательно смотря на девушку, продолжил перечислять положительные моменты СанХён, — получается, что она уже готовый исполнитель и, значит, дебют можно делать хоть завтра…

После этих слов ХеРин замерла и, кажется, перестала даже дышать.

— Но… — веско произнёс в этот момент СанХён, и сразу стало понятно, что «просто» только кошки родятся.

— … такого никто раньше не делал, — сказал он, — всё-таки моё агентство — не шоу «Корея ищет таланты», где играют на всём, вплоть до пил для деревьев, и поют, стоя на голове…

— Классическая музыка выгодно выделит вас на фоне конкурентов, — с уверенным видом пообещал я президенту и добавил, — она даст слушателям ощущение более высокого уровня, сонсен-ним.

— ЮнМи, — поморщившись и недовольно смотря, обращается ко мне СанХён, — я ещё не закончил говорить. Проявляй уважение к старшим.

— Простите, сонсен-ним, — покаялся я, кланяясь, — просто я переживаю за свою музыку и за человека, которого привела. Прошу меня извинить.

— Я не могу вот так вот сразу назвать композитора, который бы работал в таком стиле — совмещения классики и современной электронной музыки. Уверен, что можно найти таких людей, но, до сегодняшнего дня, они мне были не нужны, и я о них не знаю. Ли ХеРин будет нужен репертуар, — сказал СанХён и спросил, смотря на меня, — Кто будет писать для неё композиции?

— Я, — просто ответил я.

— У тебя нет классического музыкального образования, — напомнил мне президент и усомнился в моей потенции, как композитора, — Сможешь ли?

— До этого момента отсутствие образование мне как-то не мешало, сонсен-ним, — напомнил я известный ему факт и пообещал, глядя на слегка растерянную ХеРин, — думаю, проблем с репертуаром у неё не будет.

— Думаешь, или — не будет? — тут же уточнил СанХён.

— Не будет, — уверенно сказал я, смотря на свою скрипачку.

— Хорошо, — кивнул головою президент и, указывая на меня рукою, сказал, обращаясь к ХеРин, — вот твой продюсер.

ХеРин вытаращила глаза, а СанХён обратился уже ко мне, — Заглавная композиция и две-три композиции для выступления. Когда будет?

— Заглавная уже есть, сонсен-ним, — отвечаю я, — «Шторм», которой только что слушали, вторая — «Зима», я её уже Вам присылала, после батла…

Шеф кивнул, подтверждая.

— Мы готовим её к выступлению в школе. Пока получается только две композиции. Нужно будет ещё написать несколько.

— Ты едешь в Америку, — напомнил мне президент.

— Я могу прислать ноты и минусовку… — предложил я.

— Чтобы ты потом опять бегала и кричала, что всё испортили? — насмешливо хмыкнул шеф.

— Но, господин президент, — возразил я на подколку, — Ваши «звуковики» действительно напортачили. Даже со мною не поговорили, как с автором. Так не делается.

— Откуда знаешь? — с интересом смотря на меня, спросил СанХён.

— Спиною чувствую, — помолчав, ответил я.

В общем, после достаточно длительных переговоров с шефом, договорился я с ним о выступлении ХеРин под эгидой «FAN Entertainment» в одном из новогодних выступлений агентства.

— Нечего на вас деньги тратить! — в итоге сказал нам шеф, — Сделаю пробное выступление, посмотрю на реакцию публики. Понравится — будет продолжение. Не понравится — нечего тогда и деньги тратить.

На этом и порешили. Вот теперь ХеРин сидит, переживает о будущем. Кручинится о несбывшемся.

— А у тебя точно получится что-то ещё написать? — спрашивает меня ХеРин.

— Получится, — уверенно отвечаю я.

ХеРин задумывается, подняв глаза к потолку и становится похожей на девушку, размышляющей об обновке. Неспешно и обстоятельно так обдумывающей, с чем из того что у неё есть в гардеробе, она будет носить новую вещь. Не мешая мыслительному процессу, с удовольствием смотрю на неё. Вздохнув, ХеРин опускает глаза.

— Может, я могу тебе в чём-то помочь? — смотря на меня своими большими глазами, спрашивает она.

— Ты мне и так помогаешь! — восклицаю я, — Ты — красивая, как ангел! И поэтому, когда я на тебя смотрю, мне приходит в голову музыка неба, похожая на тебя!

— Ты пишешь красивую музыку, потому что я — красивая? — искренне изумляется ХеРин.

— Да, — киваю я, — ты моя муза!

Секунды две обдумав этот факт, ХеРин довольно улыбается.

— Спасибо, ЮнМи, — говорит она, — я благодарна тебе за то, что ты так думаешь обо мне.

Всё-таки интересная страна, эта Южная Корея! Можно хвалить красивого человека и тебя не заподозрят в чём-то нехорошем. Мужчина может хвалить мужчину, женщина — женщину. Если ты красивый, то, значит, по местным понятиям, ты — успешный. Тут на это смотрят так.

— Улыбайся чаще, и моя муза нашепчет мне ещё много красивой музыки для тебя, — отвечаю я и спрашиваю, — онни, ты какая-то грустная последнее время. Молчишь. Что-то случилось?

ХеРин, по своему обыкновению, задумывается, потом хмурится.

— Да это так, — говорит она, пожав плечом, — ничего особенного.

— Но всё-таки, — настаиваю я, — может, я смогу помочь? У меня кое-какие связи есть.

ХеРин опять задумывается.

— Ничего такого, — говорит она, — просто… В общем, просто вспомнилось…

ХеРин улыбается улыбкой, которой улыбаются девушки, когда им не хочется улыбаться. Натуженный оскал, как я называю для себя такую улыбку. Я молча смотрю на неё, ожидая продолжения.

— В школе, где я училась до того, как поступила в Кирин, была девочка, — помявшись, но видя, что я жду, всё-таки начинает рассказывать она, — с ней… не дружили. Она была… странная…

Типа, как я, что ли?

— Она спрыгнула с моста в реку Ханган, — сообщает ХеРин, опустив голову и смотря в стол.

Ничего себе! У них тут что, принято в каждой приличной школе по самоубийце иметь? Постой! Это она за меня, выходит, испугалась? Ути-пути-пути, ах ты моя прелесть!

— Ты за меня испугалась? — довольно улыбаясь, спрашиваю я.

— Я хотела что-то сделать для тебя, — по-прежнему глядя в стол, произносит ХеРин, — тогда я тоже хотела что-то сделать, но не знала, что.

Я протягиваю руку, и успокаивающее похлопываю сверху её правую кисть.

— Онни, — говорю я, — я всегда буду на твоей стороне. Если кто-то будет тебя обижать, скажи мне. Я этим козлам в момент рога поотшибаю!

ХеРин поднимает голову и с удивлением смотрит мне в лицо.

— Ты не обиделась, что я ничего не сделала? — спрашивает она.

— Нет, — качаю я головой, — я не нуждалась в помощи, и поэтому никакой обиды нет. Я справилась сама.

— Но… Почему ты не боишься, что о тебе будут говорить? Почему не боишься быть одна?

— Потому, что я — агдан, — отвечаю я, улыбаясь и добавляю, — а агдан — ничего не боится!

Время действия: следующий день

Место действия: зал для занятий йогой в школе Кирин

Э…э…э!

Стою вниз головой и, уперевшись руками в пол, чувствую, как приливает к голове кровь. Пытаюсь поднять вверх правую ногу, повторяя за учительницей. Чёт, не поднимается…

Поворачиваю опущенную голову влево-вправо, смотрю, как дела у остальных. Почти у всех ноги поднимаются как надо, высоко, а у меня — нет! Что за чёрт?! Суставы у меня не той системы, что ли? А ну-ка, рывком!

Напрягшись, делаю усилие, пытаясь задрать ногу выше. Теряю равновесие и валюсь вперёд.

Вот, жжж! Сижу на коврике, а вокруг все стоят с поднятыми ногами.

— ЮнМи, — говорит мне учительница, — не нужно делать резких движений. В йоге, движения выполняются неспешно. Поняла?

Мотаю головой, показывая, что понял. Чувствую, как от головы отливает кровь. Фу-х! Всегда думал, что йога — это релаксирующее лежание на коврике. Поначалу так и было. Лежали, дышали, расслаблялись. Прекрасно всё было. Но, как говорится, счастье долго не продлилось. Закончив первый этап, мы перешли к следующему — растяжки, стояние в неудобных позах и вот как сейчас — задирание ног в потолок. Это — какая-то неправильная йога!

— Закончили! — говорит учительница, обращаясь ко всем в зале.

В зале с облегчением выдыхают, опуская уставшие конечности.

Ну, хоть одна радость, что всем это тоже даётся не просто, а то прямо хоть ложись, да помирай…

— Следующее упражнение, — говорит учительница, не давая расслабляться, — повторяем за мной!

Теперь стоим, согнувшись, на левой ноге, обкрутив её правой. Качнуло. Выравниваюсь. Качнуло в другую сторону. Возвращаюсь в вертикаль. Слишком сильно. Проскакиваю нулевую точку и теряю равновесие.

— Коврик под ногою пружинит, сонсен-ним, — деловито подтягивая штаны, объясняю я свою неудачу вопросительно смотрящей на меня учительнице, — слишком мягкий.

Учительница ласково улыбается, сзади — хихикают. Как обычно![61]

…

— Переходим к расслабляющим упражнениям! Лягте спиной на коврик… — говорит учительница.

Ну, наконец-то! Хоть полежать на мягком … А то весь в делах, весь в заботах, роздыху — никакого. С дудочкой и гитарой — репетиции, с ХеРин — репетиции, с театралами — репетиции. Ещё СунОк книгу нужно дописать и про «Am-kiss» не забыть. Парни, что приятно, не обиделись, что СанХён им отказал, и не перенесли свою обиду с него на меня. Наоборот, увидели в отказе повод ещё больше «упереться» и работать ради своей мечты. А мне за то, что я их до прослушивания дотащил, и за то, что активно лоббировал их пред президентом — большая признательность. Правда, достают теперь с английским, просят, чтобы я откатал им произношение на пять. Похоже, они решили, что их главная беда в этом. Ну, не знаю. У меня на этот счёт есть своё мнение, но я с ним ни к кому не лезу. Как говорится, вскрытие покажет… Я с ними готовлю подарок учителю истории. Песню, пришедшую мне в голову на одном из его уроков. Исполним в новогоднем концерте.

Как я и предполагал, моя композиция для СыХон, перефигаченная умельцами в известном агентстве, звёзд с неба не нахватала. Да, взлетела в топ, по началу, благодаря поддержке фанов и пиар-ресурсам «FAN Entertainment». Но на этом дело и закончилось. Остальной мир этого «шедевра» не заметил. Да и в Корее после пяти дней композиция поползла в чартах вниз. На одну, две позиции сдала. Похоже, что её не поняли ни тут, ни там. Что, собственно, не удивляет. Сделанное для одного, переделанное для другого, фигня в итоге. Ожидаемо и закономерно…

Ммм… какой коврик мягкий… Прямо так и обнимает, прямо так и затягивает в царство сна! Эх, поспать бы сейчас хотя бы, пока длится это упражнение. Научиться бы спать — по пять минут! Раз, прикорнул где-нибудь в уголочке, и опять — как огурчик! Читал, что такой короткий сон очень хорошо восстанавливает силы, и умеющие люди этим пользуются. Как там — «Штирлиц спал, но знал, что ровно через двадцать минут он проснется…» Я же тоже почти как Штирлиц. Значит, мне тоже так надо… Хр-ррр… ххх…

…

(Три минуты спустя)

Учитель: Кто-нибудь, разбудите ЮнМи! Моё занятие ещё не закончилось.

(Окончание урока. ЮнМи подходит к преподавателю)

— Простите, сонсен-ним, — кланяясь с виноватым видом, говорит она, — я заснула. Это оттого, что я просто не высыпаюсь, сонсен-ним, а не потому, что я плохо к Вам отношусь.

— Ничего страшного, ЮнМи, — улыбаясь, отвечает учительница, — в твоём возрасте в этом нет ничего необычного. Я знаю, что ты хорошо учишься и вместе со всеми готовишься к праздничному выступлению. Так что ничего страшного. Но если ты хочешь стать айдолом, то тебе как-то придётся решить этот вопрос. Жизнь айдолов в агентствах гораздо более трудная, чем жизнь школьников.

ЮнМи согласно кивает.

— Да, я знаю, сонсен-ним, — говорит она, — поэтому я и хотела у Вас спросить. Знаете, я слышала, что если несколько раз спать днём по пятнадцать-двадцать минут, то это очень хорошо восстанавливает силы. Ведь йога — это не только гимнастические упражнения, но и умение управлять своим организмом. Я хочу научиться засыпать в любой момент и просыпаться через определённое время. Сонсен-ним, может быть, Вы сможете меня этому научить? Или хотя бы скажете, где об этом можно прочесть?

Учительница на несколько секунд задумывается. Рядом, за спиною ЮнМи останавливаются две девчонки и «греют уши».

— Знаешь, — подумав, отвечает учительница, — ты первая, кто задала такой вопрос. Хотя очевидно, что подобное умение может пригодиться всем, даже тем, кто не собирается становиться айдолами. Думаю, если я попробую вас этому научить, это будет для вас большой пользой. А что касается именно тебя…

Учительница с улыбкой смотрит на ЮнМи.

— Могу сказать, что с первой частью твоего желания проблем нет, — говорит она, — засыпать в любой момент и в любом месте ты уже умеешь.

— Просто Ваши коврики, сонсен-ним, обладают магнетической силой, — смущённо говорит ЮнМи, — в них, наверное, накопилась энергия от релаксации тех людей, которые на них лежали…

— Возможно, — кивает учительница и лукаво улыбается, — значит, тренироваться будем на голом полу!

Девчонки за спиной ЮнМи изумлённо выдыхают.

Время действия: за два дня до нового года

Место действия: большой арендованный школой Кирин для праздничного вечера. Много приглашённых гостей и родителей. Присутствуют несколько телевизионных кампаний, снимают на видеокамеры.

Конферансье объявляет выступающих:

… — Группа «Am-kiss»! … … музыка и слова ученицы школы — Пак ЮнМи…

(поклонницы в зале восторженно пищат и аплодируют, к ним присоединяются остальные зрители)

… Танец «Домино»! … идея хореографии и дизайн костюмов ученицы школы — Пак ЮнМи…

(зал, поражённый простотой и зрелищностью идеи, смеётся и аплодирует, не жалея ладоней[62])

— … А сейчас прозвучит песня «Орёл шестого легиона». Это подарок ученицы Пак ЮнМи своему учителю истории, господину Пак ВонБину. Автор слов и музыки, Пак ЮнМи была так воодушевлена его умением учить, что написала эту песню. Господин ВонБин! Песню для вас исполнит группа «Am-kiss»! Итак, «Орёл шестого легиона», исполняется впервые!

(зал с азартом аплодирует[63])

— А сейчас мы познакомим вас с актёрскими талантами школы Кирин! — обещает конферансье и начинает рассказывать, — Вы увидите, как проходит выпускной экзамен на кафедре бубна одной из школ! Если вы вдруг кого-то узнаете из представленных персонажей, то это совпадение, совершенно случайное! … автор текста, сценарист и продюсер — ученица школы — Пак ЮнМи!

Конферансье уходит в сторону, занавес на сцене открывается и становится виден молодой человек, играющий на рояле. К роялю подходит актёр, играющий роль преподавателя и, наклонив голову, несколько секунд слушает.

— Так, давайте уже, закрывайте эту хрень! — командует он, указывая рукой на музыкальный инструмент, — берите нормальный инструмент, у нас тут всё-таки кафедра бубна!

От такого бодрого начала зал замирает в ожидании, предвкушая.

— … что я Вам могу сказать, коллега! — чуть спустя произносит один из актёров, — Могу сказать, что корейский бубен на грани коллапса, если после пяти лет обучения мы имеем — вот это!

Зал, не стесняясь, просто ржёт[64].

…

— … Сейчас прозвучит композиция «Зима»! Исполняют: скрипка — Ким Ли ХеРин, — электрогитара — Пак ЮнМи. Автор музыки и компьютерной обработки — Пак ЮнМи! Встречаем!

На сцене появляются ЮнМи и ХеРин. Звучат первые аккорды прекрасной мелодии. ХеРин прикасается смычком к струнам скрипки, ЮнМи, с гитарой наперевес, готовится её поддержать[65].

Время действия: новый год

Место действия: дом мамы ЮнМи

Сижу, а точнее, лежу перед телевизором, смотрю вместе с мамой и СунОк праздничное выступление в Кирин. Конечно же, как и остальные родители, мама и онни были приглашены, были в зале, видели весь концерт, а теперь смотрят его по местному каналу ТиВи, пытаясь найти себя, когда камера поворачивается в зал.

— Вон-вон! — вытянув руку в сторону экрана, сидя подпрыгивает на полу онни, — Вон моя рука! Мама, видишь?!

— Эх, не заметила! — сокрушается мама.

— Ничего, я записываю, — успокаивает её онни, — я тебе потом в повторе покажу!

Лежу, кошусь взглядом то на них, то на телевизор. Новый год в Корее проходит не так, как я ожидал. Оказывается, по-настоящему тут празднуют Лунный новый год, который будет ещё аж через месяц. А тот, который сейчас, это так. Кивок Европе и повод побольше продать на распродажах. Даже праздничных дней на него в стране не нашлось. Выходной — всего один день. День погулял, а завтра — на работу. Разве это праздник? Вот в лунном — целых три дня выходных! Почувствуйте разницу, как говорится. Поэтому сейчас больше разговоров, чем действа…

— Ну, круто ты с гитарой! — восхищённо поворачивается ко мне СунОк, — у меня даже мурашки по спине тогда побежали!

— Эффект хорошего звука, — отвечаю я с пола, — мощные усилители и классная акустика создают совсем другое впечатление…

Да, с ХеРин запилили мы классно. Неожиданно, взявшись мучать электрогитару, я выяснил, что мучиться, оказывается, не нужно. Всё хорошо, гитара против меня ничего не имеет, и мы с ней — ладим. Сделав такое приятное открытие, я по-быстрому расписал партии для скрипки, синтезатора и гитары и попробовал вместе с ХеРин исполнить. Получилось хорошо с первого раза. А дальше — только лучше и лучше. Насколько лучше, что в концерт нас включили после первого же прослушивания. Ну, а чего? Это же — Вивальди! Местным с ним не сравниться. В Кирин уж точно таких нет, с кем сравнивать.

— Тебя столько раз назвали! — говорит СунОк, имея в виду конферансье, и смеётся, — Не боишься, что станут завидовать?

Ну, так я этого и хотел достичь. Показать в школе, ху из ху. Кажется, получилось. По крайней мере, я краем уха слышал, как кто-то из девчонок уже с неприязнью в голосе высказалась — «прямо концерт ЮнМи какой-то!». Не зря, значит, я со всем этим возился. Когда пришёл к актёрам, они что-то из корейской классики там собирались ставить. Я посмотрел и как свежий человек со стороны, сказал, что это скучно и кто такое будет смотреть? Меня, естественно, послали. Но, вежливо. Сказали что то, вроде — раз знаешь, что нужно сделать и как сделать, то тогда — возьми и сделай! А мы посмотрим. Они, видимо, решили, что избавились от меня раз и навсегда. Какие же были у них лица, когда через три дня я притащил им сценарий! Такой хороший сценарий, написанный по стандарту Голливуда, со всеми подробностями — кто что сделал, как посмотрел, какое при этом выражение лица. Стандарт и рекомендации для начинающих сценаристов я выловил в сети. А в качестве основы для творческой переработки взял миниатюру коллектива «Уральские племени» — «Экзамен на кафедре бубна». Мне показалось, что она прекрасно подойдёт для школьного выступления. Особенно если придать сценическим персонажам некие черты известных в школе учителей. Ну, с чертами не вышло. Это обрубили, поскольку вокруг махровое конфуцианство, учитель — это бог. А вот с остальным очень даже согласились. Согласились настолько, что выкинули предыдущую постановку и взялись усиленно репетировать мою. Уж не знаю, кто из взрослых дядей вдруг взял работу школьницы, но факт, как говорится, налицо. На сцене, правда, места мне не нашлось. У них там и без меня актёров навалом, каждый первый — актёр. Зато немножко удалось попродюсировать. Получил небольшой практический опыт, влезал, когда видел, что что-то совсем не то, что нужно, получается. Вот, вышла отличная вещь.

— Садитесь к столу! — говорит нам мама с СунОк, — Будем дарить подарки!

О! Подарки это хорошо! У меня есть, что подарить!

(Минут пять спустя)

— Что это? — озадаченно смотря на вынутую из конверта бумажку, спрашивает СунОк.

Она поднимает голову и с удивлением смотрит на меня. Первому конверту, в котором было приглашение от «FAN Entertainment» на праздничные мероприятия агентства, она искренне обрадовалась, а вот со вторым конвертом — не поняла.

— Ты же любишь делать инвестиции в будущее, — говорю я и объясняю, что это за подарок, — это данные сервера, на котором хранятся твои пять тысяч датакоинов, и пароли. Помнишь, мы смотрели с тобой передачу про электронную валюту? Я тебе их купила.

— Да? — морщит лоб СунОк, пытаясь вспомнить, — А сколько это стоит?

— Сейчас курс откатился немного от одного доллара, — говорю я, — самое время немножко прикупить…

— Так это что… ты потратила… ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ?!

— Ну, да, — скромно говорю я, — не жалко.

— Ма! Мне страшно! — восклицает СунОк, обращаясь к маме, — Она опять что-то натворила!

— Откуда ты взяла деньги?! — поворачивается ко мне онни.

Время действия: за два дня до отлёта в Америку

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

— Господин президент, а нельзя ли у Вас занять денег? — спрашиваю я и, заискивающе улыбаясь, уточняю, — В счёт будущих побед?

— Денег? — удивлённо откидывается на спинку кресла СанХён, — Но, постой? Меньше двух недель назад я перевёл тебе двадцать восемь миллионов вон! Разве вы их не получили?

— Получили, — кивнув, подтверждаю я, — только их, как бы… уже нет, сонсен-ним…

— Что значит — нет? — не понимает тот, — Твоя семья потратила их до последней воны?!

— Видите ли, сонсен-ним, — вздохнув, начинаю объяснять я, — эти деньги получила не семья… Их получила… я.

— Как ты? Разве карточка, куда их перевели, она не твоей мамы?

— Это моя карточка, — опять вздохнув, отвечаю я, — я уговорила маму, и она сделала мне карточку…

— Как же она тебя послушала?!

— У меня есть дар убеждения, сонсен-ним. По крайней мере, на маму он действует…

— Твоя мама сделала страшную ошибку, дав тебе в руки деньги! Ну? И на что ты их в этот раз потратила?!

— Я не потратила, — говорю я, — я их — инвестировала.

— Куда? В ещё одно пальто?

— Я купила электронную валюту. Датакоинов.

Выпучив глаза, СанХён секунд пять смотрит на меня.

— А это ещё за х… штука такая? — наконец спрашивает он.

— Это электронная валюта, — отвечаю я и коротко рассказываю, проводя ликбез.

— И сколько ты её купила? — задаёт мне вопрос шеф и тут же начинает догадываться о размерах моей инвестиции, — Постой! Раз ты просишь взаймы, то значит… Ты что, всё потратила?!

Ну, не всё… ХеРин купил золотую цепочку с камушком… Маме на подарок… Предполагать, что мама сможет попасть на сервер и что-то там сделать с записями датакоинов — это наивно. Это ещё неблагодарная онни сможет как-то сделать, если напряжётся, а вот мама — это из области фантастики. Поэтому маме и дяде я купил подарки из этого, реального мира. Ну и себя не забыл, любимого. Короче, оставшиеся после всего двадцать три тысячи я вколотил в будущее, решив, что раз эти деньги легко пришли, то и потратить их нужно так же легко. Если медлить, удачный момент может быть упущен.

— Курс уж больно сейчас хорош, сонсен-ним, — объясняю я причину своей покупки, — отскочил вниз от отметки в один доллар, скоро опять начнёт расти.

— С чего ты вообще решила, что он будет расти? Кто тебе это сказал?

— Понимаете, сонсен-ним, электронная валюта — это особенная валюта, — говорю я, — если бы это были бы какие-то там акции, какого-нибудь завода, или компании — то, да. Там неизвестно, будут они расти, или нет. А датакоины — это валюта преступного мира. Ей можно анонимно расплачиваться за наркотики, оружие, торговлю людьми… Пока ещё не все это поняли, но, как только до соответствующих людей это дойдёт, коины рванут вверх…

Второй раз за пять минут шеф вытаращился на меня, проглотив язык.

— Советую Вам тоже, прикупиться, господин СанХён, — со значением в голосе предлагаю я, — скоро они будут стоить по триста долларов — минимум! Это тридцать тысяч процентов прибыли за несколько лет!

— Господин СанХён, — говорю я, видя, что тот всё ещё молчит, — я рассказала Вам об отличном способе вложения средств. Не займёте ли Вы мне тысяч пять долларов до моего возвращения из Америки? А, господин СанХён?

— А ну-ка марш отсюда! — внезапно орёт из-за своего стола СанХён, — Тебе ни воны в руки давать нельзя! Мотовка!

Ну, вот и делай людям добрые дела! Онни за датакоины чуть не прибила, и этот туда же! Чудаки. Не понимают своего счастья.

Время действия: два дня спустя

Место действия: Америка, штат Калифорния.

Машина мчит меня по широченному хайвэю. За окном солнце и … Америка! Просто в голове не укладывается — как я сюда попал?[66]

Время действия: три месяца спустя

Место действия: самолёт рейса Лос-Анжелес — Инчхон

Турбины самолёта негромко гудят, перенося тело воздушного лайнера во времени и пространстве. Не успел, как говорится, оглянуться, а три месяца пролетели, как один день. Ещё вот только, вроде чуть ли не вчера, мама и СунОк с гордостью и печалью провожали меня в аэропорту Инчхон, и вот я уже лечу обратно.

Поездка в Америку оказалась внезапно скучной. Нет, не скучной, скорее — деловой. Это слово будет более правильным при описании путешествия. По прилёту нас троих разделили и отправили в разные школы, что, собственно меня несколько удивило. Я ожидал, что нас всех будут вместе держать, но у встречающей стороны были свои представления, как оно должно быть. Скорее всего, это произошло из-за специализации каждого из нас. Мне вот танцевать нужно учиться, а кому-то петь… Короче говоря, после достаточно длинного путешествия на автомобиле по широким американским дорогам я оказался в предместьях Лос-Анжелеса, перед дверьми, на табличке рядом с которыми было написано — «Madilyn Clark Studios. Drama music dance. Studio rental classes». «Окей», — подумал я, прочитав, что было написано на табличке, — «буду танцевать что-то душераздирающе драматическое, вместе со студентами». Однако, когда я зашёл в здание и посмотрел через большое стекло в зал для занятий, то вместо студентов я увидел там кучу детишек явно совсем не студенческого возраста. Возраста — ну дай бог начальных классов средней школы. Я сначала удивился, но потом подумал, что, возможно, это «олимпийский резерв», молодёжь, среди которой есть будущие чемпионы[67].

Оказалось, что я не сильно ошибся в своём предположении. Здешний «Драма-танец» тянется за балетом, а в балете, как известно, чем раньше начнёшь — тем лучше. Студенты в школе потом тоже нашлись. Причём всякие-разные. И негры, и метисы, и европейцы. И я к ним, до кучи. Несмотря на столь интернациональный коллектив, занятия проходили дружно и интересно. Наверное, оттого, что все были заняты интересным для себя делом, и делить нам, по большому счёту, было нечего. Да, кто-то танцевал лучше, кто-то хуже, но это было делом каждого, как говорится. Хочешь — стремись, хочешь — просто получай удовольствие. Америка в этом плане — не Корея, где ты должен работать и работать. А если не работаешь, если не устал — бан тебе и всеобщее осуждение.

Кроме занятий танцами и вокалом, в этой школе больше для меня ничего не было. Подозреваю, находись она в самом Лос-Анжелесе, а точнее, где-нибудь ближе к центру, в ней бы преподавали ещё какие-нибудь предметы, вроде актёрского мастерства или продюсирования. А так, считай, деревенское учебное заведение, с одним единственным направлением обучения. И окружение такое, деревенское. Домики в один-два этажа, земельные участки, на которых они стоят, короче, «Одноэтажная Америка».

Но хоть деревня-деревней, однако, учили хорошо, педагогический состав сильный. Латиносы-преподаватели — просто какие-то танцевальные монстры. И всё у них гнётся, как надо, и всё у них как надо — выпрямляется, и ещё, и красиво ко всему получается. А ты тут за ними такой, на полусогнутых, без нормальной растяжки, скачешь, пытаясь повторить, и всеми фибрами души ощущаешь свою никчёмную позорность, видя своё отражение в зеркале[68].

Зато день позора, но в пять вечера — я уже свободен. Хочешь, отдыхай. Хочешь, дальше занимайся, но, правда, за дополнительную плату. Я отдыхал и занимался. По настроению. СанХён хоть и орал и возмущался, но денег в долг дал. Не то, чтобы они уж очень были нужны, тут полный пансион, но с пустым карманом ехать не хотелось, да и вообще было просто интересно — даст или не даст? Всё-таки я его «дожал». Дал. Ну, раз субсидировал, значит, считает меня ценным сотрудником, которому можно деньги дать. А так пришлось бы дома брать, что не комильфо.

Попутешествовал немного. Побывал на побережье, посмотрел, как отчаянные люди делают серфинг в волнах Тихого океана. Показалось это дело весьма неуютным занятием. Глядя на суровые валы прибоя, подумалось мне об акулах, скрывающихся в их мутной толщине, и я решил, что это занятие не для меня. Если уж начинать, так где-нибудь в тёплой и прозрачной водичке, где видно, что никого под тобою нет, и никто не собирается ухватить тебя острыми зубами за твой беззащитный зад.

Несколько раз побывал в центре Лос-Анжелеса. Город — размерами сто на сто миль! Нифига себе, деревня! Причём, по моим впечатлениям, большая часть — «Одноэтажная Америка».

Побывал всего несколько раз потому, что поездки создавали ощущения дискомфорта. Во-первых, толпы людей, даже, кажется, больше чем в Сеуле, во-вторых… во-вторых, просто реки из автомобилей, высочайший уровень преступности. Над городом постоянно летают полицейские вертолёты, на дорогах полно полицейских машин, а на улицах — вооружённых копов. По прилёту сразу проинструктировали, что этот город — не для прогулок и если хочешь жить, то лучше вообще не гулять. Есть районы, в которые белым вообще не стоит соваться. Я, хоть и не белый, но моя нынешняя конституция и пол не предполагают подвигов а-ля БрюсЛи в трущобах Лос-Анжелеса. Поэтому, когда в свой последний приезд в центр я услышал откуда-то, с соседней улицы хлопки пистолетных выстрелов, а потом звуки полицейских сирен, то я подумал — «На кой оно мне это надо? У меня ещё полно всяких нереализованных планов. Чё я тут не видел? Пристрелят, нафиг, где-нибудь по случайке. Кому потом что докажешь?» И я постарался ограничить свои перемещения районом школы, который считался безопасный. Тем более, что смотреть в городе особо оказалось нечего. Туристам предлагается к просмотру — башни, небоскрёбы, парк граффити, чайнтаун, что мною было снаружи осмотрено, но не вызвало особого желания ознакомиться более подробно. Из более интеллектуальных достопримечательностей предлагался к просмотру Музей современного искусства. Если бы я в нём что-то понимал, то я бы — просмотрел. А так я счёл это бессмысленной тратой времени и денег. Ну и конечно, Голливуд. Нельзя побывать в Лос-Анжелесе и не посетить Голливуд. Я не стал нарушать это правило — побывал, посетил. Я не знаток всяких там студий. Снаружи павильоны выглядят, как обычные длинные сараи. В одном из них, куда водят экскурсии — декорации, фигуры актёров в полный рост. Правда, показалось мне это всё излишне бутафорским и кукольным, что совершенно не мешает им выглядеть на экране совершенно иначе. Воистину — «кино, великий обманщик!»

Больше ничего такого, особенного, на экскурсии не произошло. Хоть в рекламе и было написано, что — «на один квадратный метр приходится рекордное количество звезд кино и шоу-бизнеса» и — «Ведь именно здесь находится эпицентр мировой киноиндустрии», никаких звёзд я не встретил и никакой продюсер не выскочил на меня с предложением главной роли в новом мировом блокбастере. Может, не сезон? Актёры с продюсерами разлетелись в более тёплые и менее вонючие места, чем Лос-Анжелес? Возможно. А возможно, что нас тупо не подпустили к съёмочным площадкам, чтобы мы там чего не покрали, нафоткав на свои телефоны лишнего.

Короче, потратив четыре дня и осмотрев практически все достопримечательности, я занялся самообразованием. Добыл бесплатные курсы для начинающего продюсера, для начинающего актёра и начал их потихоньку изучать. Дописал, наконец, «Волшебник Изумрудного города», отправил онни. Издали, по новостям, следил за происходящим в Корее.

Из интересного, что там происходило, — ещё с месяц продолжался скандал с ЦыЮн. Интересно было потому, что я слышал про упоротость корейских фанатов, которые затравливают кумиров до состояния их полного исчезновения. А тут появилось время и возможность — понаблюдать за непосредственно процессом. Понаблюдал. Писали, писали, всякую чушь писали, писали, дело дошло уже до того, что на одном из выступлений «HotIce», когда участницы общались со сцены с поклонниками, и настала очередь говорить ЦыЮн, из зала самым наглым образом начали орать какие-то парни — «Нет, молчи! Не говори ничего! Не говори!» Услышав эти вопли, ЦыЮн растерялась, а потом, видимо не желая, чтобы её слова были затопаны и захлопаны, отдала микрофон другой девочке, сказав — пусть лучше скажет она. Было бы понятно, если бы это был Китай, и в зале бы сидели — китайцы. Но ведь это Корея и корейцы! Им-то чего жмёт, как говорится? Похоже, молва не преувеличивала. Действительно, корейские фанаты — больные на всю голову. Скандал с ЦыЮн вспухал и вспухал, пока, наконец, не вмешались официальные лица из Китая. Просто взяли и запретили в сети ссылки на эту тему, сделав «китайское предупреждение», и скандал волшебным образом утих. Просто раз, два, три — и все спят! Как ничего и не было. Вот так вот. Понятно, кто тут сила.

Клип СыХон, с месяц мужественно сползал с верхушек корейских чартов, пока, наконец, в агентстве не обрезали ему «страховку их ресурса», видимо, решив, что хватит ему деньги сосать. После чего композиция ухнула в пропасть, где и сгинула с концами. Причём, ни в Японии, ни в Европе, её даже не заметили. Ничто. Пустое место. Говорил я этим идиотам… Но в своём отечестве, как известно, пророков нет.

Ещё в «FAN Entertainment» в «нормальный» Новый год случился комбэк «Короны». По мне так — песня как песня. Ни хуже и не лучше их остальных. Вполне себе композиция к празднику. Но поклонники вдруг взяли и решили, что группа не оправдала их надежд. Не знаю, чего они там ждали, такого невероятного, что их не удовлетворили, но случилось так. Может, виной тому стал их предыдущий, не совсем удачный сезон, может, это волна неудачи от СыХона докатилась. Одно агентство, как-никак. Короче, про «Корону» стали писать, что они не оправдали надежд, опустили планку, разбили уровень и вообще, двадцатитрехлетним старушкам пора на покой. На сцене нужно что-то более молодое и более талантливое, чем эти неудачницы.

Одним словом, начало и конец года для президента СанХёна со своими — не задались, зато Ли ХеРин внезапно для всех пыхнула как взорвавшаяся звезда. Как она пилит скрипку на фоне бушующего моря — показывают уже даже здесь. Похоже, у девчонки появились шансы на попадание в Billboard. Почему бы и нет? Это же — классика, а не кое-то там, тили-тили, трали-вали. Классика — она вечна, даже если написана в другом мире.

Ещё было из интересного, правда, уже в Америке — сходил в гости. Преподавательница танцев пригласила на уик-энд к себе домой. Барбекю и посмотреть, как живут простые американцы. Мне, кореянке, это должно быть интересно, сказала она. Отказываться не стал. Поехал. Хозяйка водила, показывала дом, а потом мы вышли во двор, где её муж готовил всё для барбекю. И вот мне один момент резанул глаз. Двери в доме — стеклянные, вокруг дома — лужайка, без всяких заборов. Я бы чувствовал себя неуютно, в таком доме, когда под боком такой опасный город. Ведь кого угодно принести может. Я и спросил, почему у них нет забора? Мужик, которому я задал вопрос, удивился, но ответил. «Заборы создают слепые зоны», — сказал он, — «не видно, куда стрелять». Получив ответ, удивился уже я. «Стрелять?» — переспросил я, — «В смысле — стрелять?» Мужик поняв, что я ни бельмеса в вопросе, обрадовался, бросил возиться с мясом и потащил меня в дом показывать свою коллекцию самообороны. У него там целый арсенал оказался! Несколько гладкостволов, пистолеты и два автомата, один из которых сильно смахивал на «калаш», плюс гора патронов. Я попросил его посмотреть «калаш», раз пошла такая пьянка. Пока я мне показывали, как он разбирается-собирается, я узнал о старинных местных обычаях. Короче говоря, с дорожек лучше не сходить. Никогда. Просто пристрелят. И ничего за это стрелку не будет. Не, конечно, если наймут адвоката и докажут злой умысел стрелявшего, то да, посадят. Но если это латинос или негр, никто суетиться даже не станет. «Убит, при покушении на частную собственность гражданина …» — вот такая эпитафия всем внезапно свернувшим с дорожки. Поэтому заборов тут и нет. И двери стеклянные…

Разбирая и собирая автомат, который действительно, оказался «русским», спросил у хозяина, что он думает о России? На что получил от него ответ, что русские делают хорошее оружие, но он надеется, что президент и конгресс сделают всё, чтобы они больше никогда не могли делать ракеты. Как говорится — без комментариев.

Обидевшись за Россию, взялся вести себя как Штирлиц — добывать информацию. Занялся расспросами. Под барбекю и пиво, правда, для себя совсем чуть-чуть, потом, уже в другие дни, — без барбекю и пива. В общем, сформировал об Америке на основе разговоров следующее мнение:

Америка — страна потребителя. Успех человека меряется его домом/машиной/вторым домом/часами и т. п. Да, очень часто (даже скорее, как правило) люди забираются в долги, чтобы всю эту движимость и недвижимость осилить. Машина? Зачем покупать — через два-три года выйдет новая модель, и ты уже будешь ездить на старье. Все машины берут через лизинг. С тем чтобы два года поездить, сдать, и пересесть на что-то новое. Причем месячная стоимость такого удовольствия где-то в два раза дешевле, чем, если покупать в долг. Например, можно кататься на новом мерине GLC за где-то $450 в месяц на протяжении трех лет, потом у тебя его обратно заберут.

Финансовая система страны построена так, что быть в долгах — и далеко не всегда это является проигрышным вариантом.

Большая часть того, что в России называется коррупцией, в Америке уже давно узаконено и является частью быта. Когда у нас частный предприниматель финансирует политического деятеля, дарит ему подарки, оплачивает пиар, помогает с избирательной кампанией, а в благодарность за это политик решает всякие вопросы собственности или проталкивает выгодные законопроекты, это называется нехорошими словами. У американцев это называется лоббирование, «campaign finance», «super PACs» и т. д. Все полностью в рамках закона. Также, на политических деятелей не распространяются законы об обмене инсайдерской информацией и всякие подобные финансовые штучки. Здесь этот вопрос решён раз и навсегда к удовольствию власть имущих. Поэтому, когда американские представители говорят о коррупции в других странах, совершенно непонятно, что они под этим подразумевают. Может, негодуют от того, что им ничего не досталось?

Америка — страна брэнда. И это распространяется не только на этикетку внутри пиджака или на якорь на часовом циферблате. Это также — где отучился? где работаешь? в какой частной школе учатся твои дети? какой колледж закончили твои родители? С одной стороны, народ нередко залезает в долги и для достижения подобных рубежей. С другой стороны, это и понятно, учитывая, насколько расслоено общество. Закончивший Гарвард, скорее всего не возьмет на работу человека, который не закончил Гарвард. Ну, или на худой конец, Стэнфорд или Принцтон. Категория не та. ПОРОДА не та. И вот для приобретения надлежащей ПОРОДЫ, может, и стоит проставиться. Так как отучиться в нужном месте является, пожалуй, последним уцелевшим элементом социальной мобильности — то, что раньше называлось American Dream, а сейчас упирается в количество долларов на счету семьи. Те редкие экземпляры, которым удается-таки проделать скачок из грязи да в князи, следуют примерно по одному и тому же маршруту: 1) попасть в элитный вуз по программе для бедных; 2) переспать с дочерью миллионера, желательно так, чтоб забеременела; 3) под венец; 4) подняться по жизни за счет связей тестя, ну и иногда за счет связей обретенных в универе. В общем, Корейцы передрали со всяческим старанием шаблон американской жизни.

В Америке всем абсолютно насрать на остальной мир. В среднем все знания на уровне Голливуда. От этого и разговоры про Корею начинаются всегда примерно одинаково: «О, ты из Кореи? Знаю. Рамён, соджу, катана (хотя катана — это Япония). А правда, что у вас все мужчины в шапочках из сетки ходят? А ты ела собаку?» Но с другой стороны, если подумать, то кому тут нужна эта осведомленность? Это ведь не Европа, где пять минут проехал — и уже в другой стране, и где границы менялись по десять раз каждые сто лет. Страна достаточно большая. С двух сторон — океан. На севере Канада — там белые медведи по улицам ходят. На юге Мексика — постоянный источник дешевой рабочей силы. И все. На эту страну никто никогда не нападал. Границы этой страны никто, кроме самих Американцев, никогда не оспаривал. Любая военная угроза должна сначала преодолеть несколько тысяч километров, чтобы стать актуальной. Так что зачем тратить мозговые клетки на тонкости внешней политики? Особенно если по телевизору баскетбол, бейсбол или американский футбол. На остальной мир нет времени. Для этого есть президент, Пентагон, «морские котики»… в общем, ясно.

В Америке все очень дешево. Реально дешево. Дешевле, чем практически везде, я не поленился, сравнил в интернете. Да, стоимость жилья и питания ниже во многих африканских и латиноамериканских странах. Но все тряпки и бытовуха тут дешевле, чем везде. Поэтому сюда ломится Китай, Россия, Бразилия, Европа, да и вообще все, кому не лень на шопинг — покупать то же самое, что можно купить у себя дома, но на 50–80 % дешевле. Почему так? У нас, в России, все на нефти держится, а у них — на потреблении готовой продукции. Это 70–75 % от экономики страны. И кстати, тут абсолютно никто не стыдится искать, где купить подешевле, этим, наоборот, гордятся. Неоднократно присутствовал в разговорах с местными, в которых мне в деталях объясняли, что вот если пойти на такой-то сайт, да еще вбить специальный код, да еще расплатиться подарочной картой купленной по скидке, то можно сэкономить 10–15 % от стоимости того же товара в ближайшем магазине. И народу не лень этим заниматься! Постоянные поиски распродаж, а потом схватки на них за товар[69]. И так — каждый год. Это — американская культура.

Но раз всё так безрадостно, то почему же, при всем при этом, до сих пор народ сюда прёт неистощимым потоком? Сформировав своё представление о жизни в Америке, я задумался над этим вопросом.

Мне кажется, что человек, как правило, в первую очередь заинтересован в том, чтоб его заднице сиделось помягче. Америка же позволяет человеку с определенным складом ума сюда приехать, занять деньги на обучение и познакомиться с элитой. Побухав пару-тройку лет, войти в доверие к кому надо, за счёт этого — получить неплохую работу. Построив, таким образом, кредитную историю, занять под неё денег, чтобы обеспечить себе жизнь миллионера, при этом внося всего 10–20 процентов своих, кровных. И при этом плевать на политику, на мировые новости, на курс валют и т. д… Короче, жить, как у Христа за пазухой. Поэтому тут все так держатся за свои рабочие места и вкалывают, как нигде в цивилизованном мире, чтобы создать себе эту самую кредитную историю. Формула — «работай до гроба», работает в первую очередь потому, что люди сами этого хотят. И так живет большая часть населения. Да, есть прослойка, которая не работает и живет на гособеспечении. Но, во-первых — этот процент намного меньше, чем многие хотели бы верить, и во-вторых — жизнь на гособеспечении в целом ряду европейских стран на порядок лучше.

А что касается личных отношений — везде есть хорошие люди и есть гандоны. Есть жадные и есть щедрые. На разговоры насчет того, считают ли в Америке, сколько минут человек моется в душе или нет — можно ответить по-разному. Некоторые считают. А некоторые — нет. Как сказал бы о них Воланд — «Люди, как люди. Только денежный вопрос их сильно испортил».

… Наконец бортпроводник забирает у меня поднос с остатками после еды. Ну, всё, можно теперь ещё поспать. А то одиннадцать часов в воздухе — это серьёзное испытание для организма. Как бы не ослабеть, за время пути… Тренировался в Америке спать по пятнадцать минут, уж очень захотелось научиться. Есть позитивные результаты. Вот сейчас ещё потренируюсь, только до конца полёта. Проснусь — и уже дома… Раз, два три, четыре, пять…

Проваливаюсь в сон…

…

Золотые песчинки танцуют, кружа вокруг меня в своём, понятном только им, танце. Я — среди них. Постепенно, песчинки перестают сторониться меня, разлетаясь в стороны при моём приближении. Проходит ещё немного времени, и мы начинаем двигаться обоюдно-синхронно, единым целым. В момент, когда это случается, я испытываю острое чувство удовольствия, сменяющееся ощущением наслаждения и восхищения от происходящего. Так длится некоторое время. Потом, завершая одно из движений, я подпрыгиваю, желая взлететь из-за переполняющего меня восторга. Но полёт не получается. На несколько мгновений я зависаю после прыжка в воздухе, а потом неспешно начинаю двигаться вниз.

БАБАМ! Неожиданно подскочив верх, пол бьёт меня по ногам снизу. Золотые песчинки, как стая испуганных мальков, прыскают во все стороны. В уши вместо прекрасной музыки врывается какой-то рев, и женский голос произносит: «… произвёл посадку в аэропорту Инчхон. Просим вас не вставать со своих мест и не отстёгивать привязные ремни до полной остановки самолёта…»

Прилетели! — соображаю я, открыв глаза и видя вокруг себя салон самолёта, — Вот чёрт!

Трясясь в кресле, вижу в иллюминаторе внизу пролетающую под крылом землю, остро сожалея о прерванном сне. Такие цветные сны, с такими ощущениями бывают в жизни совсем не часто, чтобы их вот как вот грубо прерывать. Эх, ну на полчаса бы попозже, с этой посадкой! Наверняка там дальше ещё интереснее было! Чёрт!

В этот момент самолёт последний раз взвывает турбинами и сбрасывает скорость. Тряска прекращается, неспешно катимся по полосе под бубнящий в динамиках голос бортпроводницы. Ощущаю в теле странную энергию, которая тянет меня встать и потанцевать. Что за ерунда творится?

С трудом дождавшись момента остановки самолёта и открытия дверей, вскакиваю с кресла и чуть ли не самым первым выскакиваю на прислонённый трап. Вижу сверху внизу, на лётном поле, два больших автобуса, ждущих пассажиров, с раскрытыми раздвижными стеклянными дверями. То, что нужно! Стремительно сбегаю по трапу вниз и останавливаюсь перед одной из половинок, отражающей в себе всё, что в неё попадает. Не зеркало, но видно же!

Кладу на асфальт сумку и выпрямляюсь, смотря в своё отражение. И-раз-два три, поворот! Четыре, пять, правая рука! Шесть, семь, восемь — прогиб! Вау! Как легко получается! Словно, какая-та преграда спала! Как тогда, с руками! И ещё раз! Раз-два-три!

…

На верхнюю площадку самолётного трапа выходят две пожилые кореянки. Одна из них замечает самозабвенно танцующую у автобуса ЮнМи.

— Ты только посмотри, ЧоХва, — говорит она, показывая рукой, куда смотреть, — девочка танцует у автобуса. Зачем она это делает?

ЧоХва притормаживает и старчески щурясь, смотрит в указанном направлении.

— Наверное, бедняжка так скучала по родине, что, ступив на родную землю, пустилась в пляс, — делает она предположение, — будь я помоложе, я бы тоже танцевала вместе с ней. Перелёт был таким долгим, что я уже начала бояться, что мы застряли в небе…

Старушки начинают осторожно спускаться по трапу, изредка бросая взгляды на по-прежнему танцующую ЮнМи.

(Несколько позже)

Зал аэропорта Инчхон. Выход для прибывших пассажиров. У выхода стоят СунОк и мама, ожидая ЮнМи. Появляется ЮнМи со спортивной сумкой через плечо. Сделав пару шагов в зал, она, увидев родных, останавливается и машет им рукою.

— Мама! Онни! — радостно улыбаясь, кричит она, — Я тут!

У СунОк, повернувшей голову на возглас, буквально отпадает челюсть.

— ЮнМиии-и? — не веря своим глазам, секунду спустя издаёт она не верящий визг.

…

(Несколько позже, «картина маслом»)

СунОк, насколько у неё это, получается, охватывает своими ногами ноги прижатой к себе ЮнМи. Обеими руками она схватила свою тонсен за голову и силится развернуть её к свету, чтобы лучше видеть. Тонсен, что есть сил, упирается, пытаясь отпихнуть от себя явно сбрендившую сестру.

— Сдурелааа-а? — шипит ЮнМи, пытаясь вырваться.

— Да стой ты! — приказывает ей СунОк, — Дай посмотреть!

— СунОк, немедленно прекрати! — шипит уже мама на старшую дочь, — Ты что, с ума сошла? Люди кругом!

— Ма! — поворачивает к ней голову СунОк, немного ослабив хватку, — У неё — двойное веко! Ты видела?!

— Немедленно отпусти сестру! — приказывает ей в ответ мать, — Люди на вас смотрят!

Бросив взгляд в сторону, СунОк с сожалением выпускает ЮнМи. Та, получив свободу, отскакивает в сторону.

— Сбрендила?! — сердито спрашивает ЮнМи, поправляя на себе одежду.

— Тебе же сказали — никакой «пластики», пока не вырастешь! А ты — «глаза сделала»! Навредить себе хочешь?

— Ничего я не делала! — всё так же сердито отвечает ЮнМи.

— Нда? А складки на веках тогда откуда?

— Откуда я знаю?! — огрызётся ЮнМи, — Сами появились!

(Несколько позже, туалет в аэропорту Инчхон)

Поочерёдно оттягиваю у себя на глазах веки, разглядываю себя в зеркале. Ух ты, действительно, складка появилась. Когда успела? Вроде бы, раньше не замечал… А вот СунОк — сразу засекла! Что значит, настоящая девчонка! Пф… Ладно. Похоже, обещание богини сбываются. Я становлюсь всё страньше и страньше, как говорила Алиса. Но зато можно теперь сэкономить на операции на веках, не нужно ложиться под нож хирурга…

Второе веко в исполнении пластического хирурга

Тоже, как-никак, вторжение в организм! Стоп! А то, что мне лифчик последнее время жмёт? Это что, у меня сиськи, что ли выросли?! А-ааа!

Время действия: вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Перед телевизором в большой комнате перед праздничным столом сидят на полу мама и СунОк, ужинают. ЮнМи отлучилась в туалет.

— Я тоже поеду в Америку, — качая головой, делится СунОк планами с матерью, держа в левой руке небольшую чашке с едой и энергично закидывая из неё палочками себе в рот, — тоже буду питаться одним мясом, как ЮнМи! Тоже похорошею, как она!

— Ох, — вздыхает в ответ мама, — как бы чего плохого не вышло…

— Ма-а. Ты о чём? — вопросительно смотрит на маму дочь, остановив палочки над чашкой.

— Не привыкла я к такому, дочка, — качая головой, отвечает ей мама, — больно всё хорошо. Юна и в Америку съездила и, как доктор обещал, становится всё краше и краше… Но тревожно мне что-то. Не случилось бы чего…

— Да ладно! — легкомысленно пожимает плечами СунОк, вновь пуская в дело палочки, — Не надо пугаться удачи. Нужно ей радоваться! Тогда она снова придёт. Всё будет хорошо, мамочка…

Мама вздыхает, смотря на активно работающую палочками дочь.

— Я не против, — говорит она, — пусть будет хорошо. Наверное, я просто уже так привыкла к трудностям, что удача меня пугает…

СунОк согласно кивает с набитым ртом.

— Юночка очень похорошела, — говорит мама, — я её в первый момент даже сразу и не узнала…

СунОк усиленно кивает, показывая, что полностью согласна с мамиными словами и она её тоже сразу не узнала.

— Это всё из-за американской говядины, — проглотив, авторитетно произносит она, — Юна сказала, что ела только почти одно мясо. А я слышала, что в Америке кладут в корма коровам всякие добавки, чтобы они хорошо росли. Видимо, эти добавки попали в мясо, перемешались с её гормональным взрывом, и поэтому тонсен так похорошела. Мне нужно поехать в Америку и поесть этого мяса. Чтобы похорошеть…

— Но у тебя же нет гормонального взрыва? — возражает мама, удивлённо смотря на дочь.

— Но мы же сёстры! — возражает СунОк, — Значит, на меня тоже может так подействовать…

— «И наша субботняя рубрика — улыбнись!» — с улыбкой произносит в этот момент с экрана телевизора симпатичная ведущая, — «Сегодня днём, пассажиры приземлившегося в Инчхоне рейса из Лос-Анжелеса, стали свидетелями необычного зрелища. Одна из пассажирок, не в силах совладать с радостью от возвращения на родину, пустилась в пляс, в буквальном смысле этого слова…»

Картинка на экране сменяется и вместо ведущей на нём появляется видео, в котором видна ЮнМи, танцующая на пару со своим отражением. Замерев, мама и СунОк смотрят на экран.

«… — Что ж» — раздаётся за кадром голос ведущей, — «Америка — прекрасная страна. Но, как видим, нет большей радости для корейца, чем вернуться домой. Ноги сами пускаются в пляс, а с лица не сходит улыбка…»

В этот момент изображение укрупняется, а ЮнМи поворачивается к оператору лицом, улыбаясь при этом довольной-предовольной улыбкой.

— А что вы смотрите? — входя в комнату, задаёт вопрос ЮнМи, почувствовав по позам родных их серьёзную заинтересованность.

— Ы!! — поворачиваясь к ней, произносит СунОк и несколько раз тыкает зажатыми в пальцах палочками в сторону телевизора, на котором уже начался новый новостной сюжет, подпрыгивая попой на полу при каждом звуке, — Ы! Ы! Ы-ы-ы-ы…

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин, танцкласс. Присутствуют: построившиеся вдоль стенки одноклассники ЮнМи, учитель ДжуБон и ЮнМи.

— ЮнМи! — стоя в начале строя, командует ДжуБон, — На середину зала!

ЮнМи неспешно выходит, поворачивается лицом к одноклассникам.

— Как Америка? — спрашивает её ДжуБон.

— Скучно, сонсен-ним, — отвечает ЮнМи.

Строй отзывается удивлённым гулом и шепотками.

— Почему? — тоже удивляется ДжуБон.

— Жила в деревне, — пожав плечами, объясняет ЮнМи, — одни занятия танцами, и всё. Больше ничего.

— Хмм, — озадаченно потирает подбородок ДжуБон, — странно… ладно, оставим это. Раз говоришь, что всё время практиковалась, значит, есть надежда, что ты преуспела. Хочу посмотреть результат твоего труда. Можешь продемонстрировать?

— Да, сонсен-ним, — кивает ЮнМи, вынимая из своего кармашка флешку, — я привезла с собою музыку, под которую мы там занимались. Можно её включить?

— Включай, — разрешает ДжуБон, делая при этом движение головою в сторону стоящего у стены магнитофона с большими динамиками.

С флешкой в руках ЮнМи направляется к магнитофону, сопровождаемая взглядами всех присутствующих на занятиях. Воткнув в гнездо носитель информации, она включает воспроизведение и, пока звучит проигрыш перед основной темой, делает два шага в сторону и останавливается, встав уверенно в позу, с высоко поднятой рукой.

Там-там-там! — заканчивается вступление, и с первым звуком композиции ЮнМи делает движение этой поднятой рукой, переходящее в связку танцевальных движений.

Через пять секунд класс, до этого молча и напряжённо наблюдавший за нею, выдыхает. Им становится понятно, что уехавшая ЮнМи и теперешняя — это две большие разницы на танцполе.

Время действия: вторник.

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна

— Сделала пластику? — сразу после приветствия прищуривается на меня СанХён.

Это уже стало нормой. Все, кто меня помнили до отлёта, увидев меня после возвращения, «тормозили» и разглядывали меня. И задавали один и тот же дурацкий вопрос — «Ты сделала пластику? В какой клинике?»

— В какой клинике? — интересуется СанХён.

— Я не делала никакой пластики, — вздохнув, отвечаю я, — это воздух свободы и демократии так на меня повлиял.

— В Америке так много демократии? — почему-то не верит мне СанХён.

— Навалом, — говорю я, — пристрелить могут в любом месте и по любому поводу, сонсен-ним. Сплошная демократия.

Сонсен-ним на это кивает.

— Знаю, бывал, — говорит он, — но то, что ты нарушаешь контракт, это очень плохо. В нём же написано — никаких изменений внешности без разрешения агентства.

— Я не делала пластики, сонсен-ним. Они сами такими стали! — отвечаю я.

Минут пять препираемся, сонсен-ним не верит, что «оно — само». В конце концов переходим на новую тему.

— Я написала для Вашего агентства новые песни, господин президент, — говорю я.

Президент на это довольно кивает.

— Я занималась в Америке продюсированием, — многозначительно говорю я, делая паузу, что бы фраза лучше легла в голову, — разработала новую концепцию клипа для СыХона…

— СыХона? — переспрашивает президент, слегка морщась, — и что в нём — нового?

— Совмещение мультипликации и видео.

— М-мм, — задумывается президент, и решает, — наверное, это выйдет дорого.

— Я просмотрела рынок, сонсен-ним, — говорю я, — такого ни у кого сейчас нет. Я могу этим заняться, если Вы согласитесь.

— Ты? — удивляется собеседник.

— Я, — скромно опускаю я глаза.

— Ты заняла у меня денег, чтобы сделать пластику? — опять возвращается к теме глаз СанХён.

— Простите, господин президент, — уже сердито отвечаю я, — но той суммы, что Вы мне дали, хватит на пару раз брови выщипать в американском салоне. Ну уж никак не на операцию! Знаете, какие там расценки?

— Не знаю, — говорит СанХён и вновь меняет тему, — постой? А когда ты успела заняться продюсированием? Ты же училась танцам?

— Параллельно, — ничуть не смущаясь, отвечаю я, — училась танцам и училась — продюсировать…

— То есть, — ловит меня на слове СанХён, — ты только училась, но собираешься уже снимать клип, не имея ни одной выполненной работы?

— Ваши, господин президент, всё равно — испортят, — говорю я, — Всё, что сделано по моим рекомендациям — стало успешным. И Ли ХеРин и композиция, которую исполнила группа из Вашего агентства. Помните, из той переделанной мелодии, которую в школе выстукивали палочками по полу? (посмотреть результат переделки можно тут — -b0) Где в процесс не вторгалась не моя фантазия, всё вышло хорошо. А где старались сделать лучше — ничего не вышло, сонсен-ним.

СанХён без удовольствия смотрит на меня. А кому приятно, когда напоминают о его неудачах? Вполне его понимаю.

— А для «Короны» у меня есть взрывная композиция, господин президент, — говорю я, — им сейчас нужно что-то яркое, чтобы все ахнули.

— И у тебя это есть?

— Да, отличная вещица.

— Ладно, значит так, — говорит СанХён и лезет в карман за таблетками, — сначала у тебя — фотосессия. Потом я посмотрю, как ты танцуешь. ДжуБон сказал, что я могу выпускать тебя на сцену и требовать за это деньги со зрителей. Хочу убедиться, что так оно и есть. А потом мы с тобой обсудим твои композиции.

— Если будете делать без меня — не отдам, — сразу предупреждаю я.

— Кто ты такая, чтобы ставить мне условия? — хмыкает СанХён, — Побывала в Америке — и звезда? Не-ет, звезду из тебя ещё только предстоит сделать!

(Разговоры в сети. Сообщество Кирин)

…

(*) — Почему она так выглядит?!

(**) — Как?!

(*) — Так! Что оппы на неё оборачиваются!

(***) — А ты не преувеличиваешь?

(*) — Ничего я не преувеличиваю! Я специально наблюдала! Они на неё — смотрят!

(***) — А раньше, что? Не смотрели?

(*) — Смотрели, но не так!

(**) — Соглашусь. После Америки она как-то внезапно поменялась.

(***) — Как, поменялась?

(**) — Что-то в ней изменилось, но я не могу определить, что именно стало другим.

(*) — Она сделала жировой контуринг!!

(***) — О боже, слова-то, какие…

(**) — Просто она сделала себе пластику.

(*) — Точно! Причём глубокую! Невозможно достичь подобного результата, не трогая кости!

(***) — Ну, это вряд ли. За три месяца такое не сделать. Скорее всего, это у неё филлеры.

(**) — Филлеры? Считаешь, она просто обкололась? И двойное веко — тоже филлеры?

(***) — Почему — тоже? Сделала обычную операцию. Блефаропластика — это недолго.

(*) — Делать блефаропластику в Америке! Это гнусно!

(***) — Почему, гнусно?

(*) — Чтобы потом всем говорить, что делала пластику в Америке! У-у, ненавижу таких выскочек! И где она только столько денег взяла, эта нищета?

(**) — Семья Ким?

(*) — Семья Ким?

(***) — Лучше ничего не говорить на эту тему. Возможно, что операцию ей оплатило агентство.

(*) — Агентство? С чего вдруг?

(***) — Подготовка к дебюту.

(*) — Дебюту?!

(**) — Дебюту?

(***) — Почему бы и нет? ЮнМи стажёр. Музыку и песни она — пишет, танцевать — научилась. Последнее время, дела в «FAN Entertainment» не так уж и хороши. Возможно, президент СанХён решил дать дебютировать новой группе.

(*) — Новой группе?! Откуда ты это слышала?

(***) — Я ничего не слышала, просто логически размышляю. Вся эта странность с поездкой школьницы в Америку, должна же она что-то значить? А если «FAN Entertainment» в тайне готовит дебют, то это, хоть как-то всё объясняет.

(*) — ЮнМи — скоро дебютирует?!

(****) — Мне кажется, что да.

(*) — Блиии-иин…

(**) — Может, пока не поздно, тебе стоит стать её подругой? Будет у тебя звёздная подружка, кх-кх-кх…

(*) — Чёрт! Почему одним всё и сразу, а другим — ничего?

(**) — Мало трудилась.

(*) — Мало?! Я, мало?! Да она, по сравнению со мной, бездельница, которую ещё поискать нужно! Она и десятой части не потратила того времени на учёбу, что потратила я!

(**) — И за это короткое время она научилась танцевать не хуже тебя, кх-кх-кх…

(*) — Мерзавка! Ненавижу таких! Если бы я поехала вместо неё, то я бы тоже, дебютировала!

(**) — Очнись. Ты даже не стажёр, кх-кх-кх…

Время действия: следующий день, понедельник.

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна. СанХён и КиХо сидят рядом у длинной стороны стола, рассматривают, перебирая, лежащие перед ними фотографии ЮнМи.

— Удивительно, — озадачено произносит КиХо, смотря на фото в своих руках, — кто бы мне такое рассказал, я бы не поверил, что можно так похорошеть за такое короткое время…

СанХён кивает на его слова.

— Молодость, — говорит он, объясняя подчинённому, — красота, вещь тонкая. Чуть-чуть линии изменились, и лицо становится другим…

— Но у неё и руки, и ноги стали длиннее! — изумляется КиХо.

— ЮнМи ещё растёт, — напоминает СанХён.

— Остаётся надеться, что она не перерастёт нужные пропорции, — качая головой, говорит КиХо, кладя фотографию на стол.

— Тут уж не угадаешь, — соглашается с ним СанХён, — но пока, результаты весьма хороши…

СанХён начинает задумчиво перебирать фотографии на столе.

— Вы уже приняли решение по поводу ЮнМи, сонсен-ним? — вежливо помолчав, интересуется КиХо, наклоняя голову.

— У ЮнМи нет опыта, — задумчиво рассматривая очередную фотографию, произносит СанХён, — она научилась танцевать, причём, настолько хорошо за столь короткое время, что я просто удивлён. Но, это умение нужно ещё много развивать и закреплять. Для начала, ей нужна практика. Пытаться сделать из неё сразу соло-исполнителя, я считаю, будет ошибкой. Во-первых, её вокальные данные требуют улучшения, а во вторых, девочка может просто возгордиться…

СанХён перестаёт разглядывать фото и поднимает глаза на КиХо.

— … Зная её характер, это меня не удивит, — говорит он, — Она уже сейчас о себе высокого мнения. Что будет, если её сделать соло?

— Хотите ввести её в какую-нибудь группу? — подумав, спрашивает КиХо.

СанХён молча кивает.

— Но, сонсен-ним, — осторожно возражает КиХо, — в её биографии есть несколько моментов, которые могут вызвать неприятие у фанатов. Популярность группы может от этого сильно пострадать.

СанХён опять кивает.

— Значит, следует использовать тех, на чьей популярности это сильно не скажется… — говорит он.

КиХо секунд на шесть задумывается. СанХён в это время молчит.

— Сонсен-ним, — обдумав текущую ситуацию в агентстве, спрашивает КиХо, — вы имеете в виду… «Корону»?

— Последнее время мне совершенно не нравится, как у них обстоят дела у, — отвечает президент, — какая-то непонятная полоса неудач, хотя, для их успеха было сделано всё. Не признак ли это того, что их звезда покатилась вниз?

— Но, сонсен-ним, — несколько теряется от столь откровенного заявления шефа КиХо, — у них ведь ещё почти пять лет контракта! Мне кажется, что девочки ещё не полностью показали свой потенциал. Последние неудачи вызваны скорее выбором неудачного концепта и его слабым музыкальным наполнением, чем их профессиональным уровнем, сонсен-ним.

— Напомни мне, сколько они потеряли своей фанбазы с последнего комбека? — просит сонсен-ним, и уточняет, — В процентах.

— Почти двадцать восемь процентов, — сокрушённо отвечает Кихо, — но, с того момента ситуация на фансайтах несколько выровнялась, фанаты стали возвращаться. Сейчас можно сказать, что сокращение составило где-то двадцать четыре, двадцать пять процентов, сонсен-ним…

— Четверть, — безжалостно резюмирует СанХён.

— Как-то неожиданно всё случилось, — начинает оправдываться КиХо, — не было никаких признаков. А потом, вдруг, такой обвал, сонсен-ним…

— КиХо, прекрати, — морщится президент, — как это — не было признаков? Мы же с тобой вместе читали, что писали в сети в предыдущие разы. Читали?

— Читали, — понуро соглашается КиХо, — но такого бегства фанов тогда не было…

— Кредит доверия исчерпали, вот и разбежались, — пожимает плечами президент, — всему есть предел, после которого любовь фанатов переходит в ненависть. Я вчера посмотрел, что о «Короне» пишут в чатах. «Тупые жирные коровы», — вот, пожалуй, фраза-квинтэссенция всей той писанины.

— Это хейтеры! — возмущённо вскидывает голову КиХо, — Вес тут не причём! Вес у всех — в пределах контракта!

— А что, причём, КиХо? — вдохнув, спрашивает СанХён, — Я послушал композиции, которые предлагаются для их комбэка. Такое ощущение, что всех наших композиторов поразила одна и та же творческая немощь. У всех какой-то одинаково-безликий шум вместо музыки. Словно за одним столом и за одной бутылкой соджу, все вместе сочиняли. А в этот раз нам обшиться нельзя, иначе от фанбазы «Короны» вообще ничего не останется. Ошибаемся мы, а за все наши ошибки, первыми расплачиваются мемберы…

— Это понятно, — теперь уже печально вздыхает КиХо.

— По сравнению с тем, что у нас есть, композиция ЮнМи выглядит более чем хорошо, — говорит СанХён, беря со стола сброшюрованную папку.

— Громкая и, мне кажется, какая-то странная, — возражает КиХо.

— Сценарий клипа по американскому образцу, — открыв папку, и покачав с одобрением головой, произносит СанХён, имея в виду сделанную ЮнМи работу, — молодец! Время зря в Америке не теряла. И хореографию она тут предлагает, совсем не сложную. Понимание того, что нужно в данный момент, в её возрасте, это ещё один плюс…

КиХо, поняв, к чему склоняется президент, чуть слышно вздыхает.

— Она ещё предлагала показать, как нужно танцевать под эту музыку, — напоминает он.

— Не всякий айдол может написать музыку, стихи и сделать хореографию к композиции, — говорит СанХён, — могу назвать таких лишь нескольких. И то, некоторые из них уже завершили карьеру. Она ещё только стажёр, а показывает результат, достижимый людьми с многолетним опытом. Ради такого исполнителя в агентстве я согласен терпеть и её характер, и визг хейтеров.

— Так может, сделать её композицию — её дебютом? — предлагает КиХо.

— Нет, — отрицательно качает головою СанХён, — пусть всё идёт как должно. Иначе, мы её разбалуем. Через неделю в школе она пишет тестовый экзамен перед сунын. Если с ним всё будет хорошо, попробуем её в подтанцовке. Никаких привилегий и особого отношения. Пусть работает, как все.

— Не знаю, как это сделать, сонсен-ним, — озадаченно признаётся КиХо, — ведь у вас к ней — особое отношение. Если кто с первого раза этого не понимает, то со второго — точно до всех доходит. Как в таких условиях ей быть — как все, я не очень представляю.

— Думай, как сделать, — говорит СанХён, — должно быть так, как я сказал.

— Хорошо, господин президент, — склоняет голову КиХо.

— Далее, — говорит СанХён, начав раздавать приказания, — из фотографий сделать портфолио. Пусть наши менеджеры предлагают рекламным агентствам. В «VELVET» пошли первым. Прошлый раз они остались довольны, может, ещё захотят использовать в качестве модели.

КиХо кивает.

— Композицию для СыХона — записываем, посмотрим, что получится. Может, отдадим не ему, а кому-то другому. Запись продюсирует — ЮнМи.

СанХён пристально смотрит на КиХо. Тот, не удерживает язык за зубами.

— Пусть будет — как все? — с оттенком иронии повторяет он недавние слова президента.

— Спуску ей — не давать! — отвечает ему президент, — Требуй от неё выполнения всего, как должно быть! Понятно?

— Сонсен-ним… Будет непросто объяснить людям, почему они должны слушать школьницу, — указывает КиХо на неизбежную проблему.

— Говори им, что если они хотят получать зарплату, они должны это делать, — сердясь, отвечает ему СанХён, — после провала СыХона и успеха ХеРин я бы, на их месте, не стал задавать ненужных вопросов, а был бы рад тому, что каждый месяц по-прежнему приношу домой деньги. Говори всем, что это моё приказание.

КиХо кивает.

— Идею ЮнМи, сделать мультипликацию в клипе, оценить. Сколько это будет стоить и сколько потребуется времени на съёмки… — продолжает сонсен-ним.

КиХо кивает.

— И, ещё, — говорит президент, — я только что принял решение — композицию ЮнМи, «Sugar free» назначить первой, в списке претендентов на «комбек». Сделать запись, по результатам — я приму решение.

— Да, господин президент, — почтительно наклоняет голову КиХо.

Время действия: следующий день

Место действия: Общежитие группы «Корона». Участница группы СонЁн, внимательно читает с планшета чат, поклонников творчества группы.

[+621, -41] Худшая из их песен.

[+408, -33] Я не хейтер, но песня хуже, чем предыдущего комбэка. Вокальный талант не раскрыт, даже зацепиться не за что. Столько ждала, а в итоге… Видимо, выслушав тонну хейта за их предыдущую композицию, они решили просто сосредоточиться на визуальной составляющей.

[+360, -22] Никто не хейтит группу, просто песня ужасна, кх-кх-кх… И если бы это была не «Корона», трек бы уже давно канул в небытие…

[+273, -21] Песня — туфта, хорео — туфта, разделение партий — тоже туфта.

[+561, -62] Удивительно, что песня вообще была в топе…

[+612, -61] Песни «Короны», становятся все более детскими, которые тупо рассчитаны на то, чтобы заесть в голове…

СонЁн хмурится, вглядываясь в строки.

[+1,379, -103] «FAN Entertainment», вы там прикалываетесь, что ли?

[+307, -19] Президент СанХён, какого чёрта? Я даже не понял о чем песня. Нет ни хука, ни вокала. Где ты нашёл эту дрянь?

[+2,140, -115] СанХён просто уничтожает «Корону».

[+2,007, -149] Я слышала, СанХён хочет заменить состав. Провал за провалом. Какой президент вынесет такое?

[+1,957, -139] Заменить состав? Как это?

[+2,007, -150] Они флопнулись. Нужны новые мемберы или группу нужно распускать.

[+1,957, -139] Мне нравятся «Корона», но не эта песня. Я думаю, они справятся. Не будет никакого роспуска.

[+2,007, -151] Увидите, что будет именно так. Они убыточны для агентства. СанХён будет менять участников.

[+1,957, -141] Откуда ты это знаешь?

[+2,007, -151] Просто логика.

[+1,957, -139] Шоу на выживание?

[+2,007, -153] Вряд ли «FAN Entertainment» будет играть в такую рулетку. Им нужны мемберы, приносящие успех. Кто-то уже из известных.

— СонЁн! — раздаётся громкий мужской голос, — Где ты?

СонЁн вздрагивает от неожиданности, захлопывает крышку планшета и быстро прячет его в сумку.

— Я тут, менеджер Ким! — отзывается она, встав со стула и направляясь к двери из комнаты.

Дверь открывается и в комнату заглядывает мужчина средних лет.

— Вот ты где! — восклицает он, — А я тебя ищу!

— А что случилось, господин Ким? — спрашивает СонЁн.

— Идём скорее! — отвечает тот, — Все уже собрались, нет одной тебя. Принесли новый вариант композиции для комбэка. Нужно с ней поработать.

— Хорошо, — послушно кивает СонЁн, — я иду.

(гораздо позже, вечером, там же, в общежитии. Группа «Корона», склонилась головами над планшетом СонЁн)

ИнЧжон поднимает голову от планшета.

— Думаешь, это правда? — спрашивает она у хозяйки планшета, — Может, это просто болтовня в чате?

СонЁн пожимает плечами.

— Мне почему-то показалось, что в этом что-то есть, — говорит она, — решила показать вам. Вы же знаете, что у меня есть интуиция.

— Да, — кивает ей ИнЧжон, — это правда. Она тебя не подводит. И как нам узнать об этом больше?

— Может, спросить об этом президента СанХёна? — предлагает ДжиХён, ещё одна участница группы, — Спросить его, как он видит наше будущее? Дела у нас, и правда, не очень.

— СанХён никогда не скажет всего, если ему это будет не выгодно, — убеждённо произносит ИнЧжон, — ему нужно, чтобы мы зарабатывали деньги. Он до последнего станет молчать, чтобы мы не опускали рук.

— У нас ещё контракт на пять лет, — напоминает всем ДжиХён.

— Ну и что, что контракт? — возражает ИнЧжон, — Лучшие песни — другим, лучшие шоу, тоже не нам. И станем мы группой без поддержки агентства. Будем петь только на детских утренниках, живя воспоминаниями о прошлом.

После её слов наступает гнетущая тишина.

— Умеешь же ты сказать, что-нибудь этакое… — наморщив нос, недовольно произносит ДжиХён.

— Разве это не правда?! — восклицает ИнЧжон, — Мы столько сделали, чтобы добиться успеха! Столько трудились, столько всего вынесли. И вот так вот брать и заменять нас кем-то более перспективными! Это не справедливо!

ИнЧжон обводит всех взглядом.

— С нами нельзя так поступать, — убеждённо произносит она, — Мы — группа, добившаяся успеха. Не надо нас кем-то заменять!

— Ну, не такого уж большого успеха мы и добились, раз мы сейчас думаем, как выжить — говорит ей на это ДжиХён, — вот завтра президент СанХён добавит нам нового мембера, что тогда делать?

— Ну… — на мгновение задумывается ИнЧжон, — нужно будет убедить президента, что мы сами справляемся. Что мы, лучше. И нам, никого не надо.

— Детский сад! — фыркнув, произносит ДжиХён.

— Почему это? — обижается ИнЧжон, — Президент всё ещё верит в нас. Стал бы он готовить комбэк, если бы это было не так? Сегодняшняя композиция была гораздо лучше предыдущих!

— Странная музыка, — говорит СонЁн.

— А мне — понравилась! — говорит ИнЧжон.

— Тебе всегда нравится громкая музыка, — улыбнувшись, мягко произносит СонЁн.

Время действия: несколько дней спустя, субботний вечер

Место действия: небольшое сеульское кафе. За столиком — ЮнМи и ХеРин.

— ЮнМи, ну ты прямо как парень, — конфузливо говорит мне ХеРин.

Это она по поводу браслета, который я привёз ей из Америки в качестве сувенира. Хороший такой, браслетик, в виде золотых чешуек змеиной кожи и застёжка — змеиная голова с красными глазками из маа-алюсеньких рубинов. Красивый, мне он сразу понравился. И ХеРин, вижу, что понравился. Но ей неудобно взять такой дорогой подарок. Похоже, она считает, что мы недостаточно близки для этого.

— Привезла бы мне просто что-нибудь американское, — говорит ХеРин, — зачем купила такую дорогую вещь?

— Ты знаешь, — говорю я, проводя подушечкой указательного пальца по браслету, — удивительная штука, но в Америке, мне ничего не попалось чисто американского, что стоило бы оттуда привезти в подарок. Косметика — корейская и французкая, аппаратура — опять наша и китайская. Одежда? Футболки всякие, да, они их шьют, но не везти же тебе — футболку? Ещё из местных сувениров — кленовый сироп. Я пробовала, мне не понравилось. По вкусу, похож на густо разведённый сахар с ароматическими добавками. Фигня полная. Браслет гораздо лучше.

— Правда? — искренне удивляется ХеРин, узнав, что в Америке сложно купить подлинный американский сувенир.

Действительно, правда. Вот, у моих родителей знакомые ездили в Грецию, привезли оттуда греческое оливковое масло и оливки всякие, маринованные. Из Италии, знаю, везут настоящие итальянские макароны, томатную пасту и специи. Из Греции, тоже — специи. А что привезти из Америки? Настоящий американский фастфуд? Боюсь, он ничем не отличается от того, который дают в сеульских жорниках. Какое-нибудь вяленое мясо, сипа белоголового, эмблемы демократии? Нет там такого… Банки пустые, с «воздухом Америки», видел. Но на кой такая ерунда нужна? Тащить пустую банку через океан? Уж лучше тогда кленового сиропа привезти. Что я собственно и сделал, для СунОк. Сделал и не прогадал. По выходным, утром, она с удовольствием его ест, намазывая на жареные хлебцы. Со мною не делится, потому, что — «ты там уже ела, а тут, такого настоящего, не продают!». Делает себе «американский завтрак». Забавно то, что кленовый сироп делают в Канаде. Почему он вдруг — американский сувенир, чёрт его знает… Но я об этом онни не говорю. Не хочу огорчать.

— Не отказывайся, ХеРин, — говорю я подружке, — а то, обижусь. Знаешь, сколько я его выбирала для тебя?

Вот что хорошо в Америке, так это распродажи. Участвовать в схватках с толстыми негротётками в боях за дармовщину, я не рискнул, комплекция не та, да и в обратный самолёт много не запихнёшь, а вот распродажи в ювелирках я посетил. Там атмосфера иная. Нет борьбы в нижнем партере, упаковки колец из рук никто не рвёт. Да и всё же золото, а не какое-то там, прости господи, тряпьё, растягивающиеся после первой стирки. Я и себя, не забыл. Но, вот, на СунОк денег уже не хватило. Поэтому, я ей привёз «настоящий американский сувенир»…

— Я следила за твоими выступлениями, онни, — говорю я, — наверное, все посмотрела, что в сеть выложили.

Ли ХеРин смущённо, но довольно улыбается.

— Знаешь, — говорит она, опуская голову и смотря в стол, — я просто не ожидала, что у меня будет столько поклонников! Всё-таки это больше классическая музыка, чем эстрада. Мои родители сначала были против, чтобы я играла подобное, а теперь — очень гордятся мною! Спасибо тебе, ЮнМи!

— Пожалуйста, — улыбаясь, отвечаю я и подвигаю к ней коробочку с подарком, — возьми. Я тебе привезла.

— Ой, ЮнМи, а я без подарка, — говорит ХеРин, — ты так внезапно меня позвала.

— Тебя не просто «поймать», — улыбаясь, говорю я, — популярные люди всегда заняты.

ХеРин польщённо улыбается.

— Я хотела быть популярной, — говорит она, — только не ожидала, что это произойдёт так… так быстро.

— Думаю, онни, нужно закрепить твой успех, — предлагаю я, — как насчёт новых композиций?

У собеседницы загораются глаза.

— Новых композиций? — переспрашивает она подаваясь вперёд.

— Ага, — говорю я, — хочешь?

— Хочу! — не секунды не раздумывая отвечает Ли ХеРин.

— Тогда возьми этот браслет как знак нашего долгого и плодотворного сотрудничества, — говорю я.

— Хорошо, ЮнМи, спасибо, — говорит ХеРин, принимая, наконец, подарок, — я обязательно отдарюсь.

— Лучший подарок для композитора, — отвечаю я, — это исполнитель его музыки, поднявшийся на вершину популярности.

ХеРин бросает на меня быстрый взгляд, и опять опускает глаза к браслету в её руках.

— Красивый, — говорит она, разглядывая украшенье, — мне нравится. Спасибо, ЮнМи.

— Носи на счастье, онни, — говорю я.

В этот момент недалеко от нашего столика тормозит проходящая мимо парочка.

— А я тебе говорю, это — Ли ХеРин! — долетает до меня сердитый голос девушки.

Видно, парень не смог узнать знаменитость, а вот его подруга — смогла!

— Простите, агасси, — решительным шагом подходит к нам незнакомка, и обращается к онни, — это ведь вы исполняете — «Шторм»?

Замерев с браслетиком в руках, ХеРин изумлённо смотрит на незнакомку, потом бросает такой же изумлённый взгляд на меня, потом снова поворачивается к девушке.

— Да, это я, — говорит она

— Узнала, узнала, узнала! — радостно несколько раз восклицает та, хлопая в ладоши, и начинает говорить, — Вы так замечательно играете на скрипке, уважаемая Ли ХеРин! Вы ещё так молоды, но уже так талантливы! Боюсь представить, какой силы ваш талант будет через несколько лет! Уверенна, вы получите звание лучшей скрипачкой планеты!

Оторвавшись на мгновение от льстивых речей, Хери смотрит на меня круглыми глазами. Похоже, для неё это впервой, чтобы вот так, считай, на улицах, начали узнавать.

— Уважаемая Ли ХеРин, — переходит девушка к главному, ради чего, собственно, были сказаны все эти слова, — а можно с вами сфотографироваться?

— Одной, — добавляет она, видимо прикинув, что за нашим небольшим столиком я неизбежно попаду в объектив фотоаппарата, — и, пожалуйста, получить ваш автограф.

— Это автор музыки, которую я исполняю, — говорит, несколько пришедшая в себя ХеРин, указывая на меня, — композитор Пак ЮнМи. Не хотите сфотографироваться с нами вдвоём?

— Правда? — озадачивается девушка, с удивлением смотря на меня, — а я думала, что вы сами написали «Шторм»…

— Нет, я только исполнитель, — качает головою ХеРин, — а музыку написала ЮнМи.

Девушка недоверчиво-оценивающе оглядывает меня.

— Вы такая молодая… — говорит она.

— Мы с ЮнМи ещё молоды, — отвечает ХеРин, мягко накрывая мою левую кисть своей нежной и тёплой ладошкой, — и у нас ещё много времени, чтобы хорошенько потрудится и сталь самыми известными музыкантами в мире для своих поклонников! Правда, ЮнМи?

— Конечно, онни, — отвечаю я, с удовольствием накрывая её руку своею правой рукой, — весь мир будет у наших ног!

— Ой, как это здорово! — начитает от восторга топотить ногами девушка, — я такая везучая, что застала вас вдвоём, в самом начале вашего звёздного пути! Прошу вас, пожалуйста, разрешите мне с вами сфотографироваться! И, пожалуйста, автограф!

Время действия: понедельник, ближе к полдню

Место действия: здание объединённых штабов вооружённых сил Республики Кореи. Совещание, посвящённое подготовки к учениям «Щит моря — 2015».

— Вот уж никак не ожидал, с недовольным видом произносит генерал Им ЧхеМу, обводя присутствующих на совещании недовольным взглядом, — что возглавив подготовку к учениям, я буду нести поражение исключительно на музыкальном фронте…

Генерал делает паузу, чтобы в головах подчинённых произошло осознание произнесённых им слов.

— Три! — восклицает генерал, — Три конкурса, на которых никто из конкурсантов не смог предоставить произведения, достойного того, чтобы под него промаршировала наша доблестная морская пехота! На четвёртый объявленный конкурс вообще никто не подал заявки на участие!

Генерал в раздражении кидает на стол ручку, которую до этого крутил в руках. В кабинете устанавливается гнетущая тишина. Подполковник Ли ДжуХи, низко наклонив голову, смотрит в стол.

— Но, слава богу, тут у нас армия, а не гражданская организация, — успокоившись, продолжает дальше генерал, — а в армии, есть традиции! Когда командир видит, что его солдаты, испугавшись огня противника, залегли, он сам, впереди их, возглавляет атаку! Как говорится, хочешь сделать хорошо, сделай сам!

— Вчера, — обводит взглядом подчинённых генерал, — я решил сам найти в сети что-то подходящие и дать нашим бездарным композиторам хотя бы в качестве примера, коль они сами не могут родить ничего принципиально нового. И что же вы думаете?

Задав вопрос, генерал смотрит на подчинённых. Те смотрят на него, изображая на лицах заинтересованность.

— Через десять, повторяю, десять минут поиска, я нашёл то, что нужно! — победно восклицает генерал, — Наша, молодая девушка, кореянка, прекрасно исполнила на синтезаторе марш, под который не то что, не стыдно мимо трибун пройти, войну выиграть не стыдно!

Подчинённые одобрительно качают головами и переглядываются с выражением на лицах — «Да-а, наш генерал орёл ещё тот!»

— К сожалению, — продолжает «орёл», — найденное мною видео невысокого качества и без всяких сопроводительных пояснений, где и как оно было сделано. Просто название — «Red Alert» и всё. Что странно, такого названия я в интернете больше не нашёл, хотя и искал. Подполковник Ли ДжуХи!

— Я! — вскакивает из-за стола подполковник, вытягивая руки по швам.

— Слушайте моё приказание!

— Так точно!

— Даю вам шанс реабилитироваться после вашего провала с этими гражданскими композиторами. Найти и предоставить мне исчерпывающую информацию об авторе марша.

— Приказ понятен?

— Так точно!

— Выполняйте!

— Есть!

— Скорее всего, композитор марша живёт за границей, — глубокомысленно произносит генерал, — и марш не получится использовать так, как я хотел. Но не могу отказать себе в удовольствии ткнуть им в лицо наших напыщенных кустарей от музыки. Если не умеют сами, так пусть учатся у других, как нужно!

Время действия: воскресенье, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи. Семья собралась у телевизора.

Сидим, вечерние посиделки, завтра опять в школу. Мама держит на коленях каталог одежды, открытый на странице с моими фотографиями. Пока я шляндал по всяким Америкам, производители одежды занимались делом — выпустили большой и объёмный труд номенклатуры своих товаров, в котором оказались мои фото сделанные агентством «VELVET». Мне даже денег за это заплатили. Не много, по сравнению с гонорарами топ-моделей, сущие копейки, но, копеечка, как говорится, рубль бережёт. Однако, о том, что мне заплатили, я узнал, только вернувшись домой. Поскольку маме звонили из «FAN Entertainment» и, по её словам, уточняли, как перевести ей деньги, СанХён, похоже, проявил предусмотрительность, чтобы на мою карточку средства не попали. Ну и ладно. Домой я тоже должен что-то приносить.

— «… трагическая весть поступила из района Гангман-гу…» — неожиданно сообщает с экрана телеведущая, появившаяся в новостной вставке, — «… вчера, две школьницы старшего класса, покончили с собой, вместе спрыгнув с высотного здания. В оставленной ими посмертной записке они сообщили, что таким образом хотели избежать наказания за низкие оценки, полученные на тестовом экзамене сунын…»

Ничего они себе, выход нашли, — думаю я, насторожив уши, — неужели всё так было плохо, что пришлось шагнуть с крыши? Они же ещё только школьницы!

— Что только творят эти дети! — с возмущением произносит СунОк, поворачиваясь к телевизору, — Почему они ведут себя так эгоистично? Почему они не думают о том, каково будет их родителям, оставшихся без своих детей? Всем бывает тяжело в жизни. Но, нужно бороться, работать. Только так можно добиться чего-то в жизни!

— Дочка, не стоит осуждать этих несчастных, — говорит мама, обращаясь к СунОк, — лучше помолиться за то, что их мучения закончились и их души обрели покой.

— Хорошо, мама, — не став спорить вежливо наклоняет голову онни, — мне действительно не стоило так говорить об умерших. Просто я разозлилась, что эти девочки оказались такими мягкотелыми, взяли, и сразу сдались.

— Люди разные бывают, — глубокомысленно произносит мама, — кто-то волнуется из-за оценок, а кто-то нет. Я вот волнуюсь, что ЮнМи получит за сунын, а ей как будто всё равно. Сказала один раз, что написала тест и ни словечка больше, что переживает или волнуется.

— ЮнМи, с тобой всё в порядке? — обращается ко мне онни, — Нет никаких внутренних переживаний, тревог?

— Не, нету, — отвечаю я с пола и тут же, из этого же положения, пожимаю плечами, — да что там, такого, с этим экзаменом? Пошёл, написал, получил оценку и всё!

— Не говори так, — отвечает СунОк, — сунын — определяет всю следующую жизнь. Это очень серьёзно. Поэтому, каждый год, кто-нибудь из школьников, кончает с собой, боясь низкого бала.

— Правда? — неприятно удивляюсь я.

СунОк кивает головой.

— Бывают годы, когда этого случается много, бывает, мало. Но такого, чтобы без самоубийств, таких сунынов ещё не было, насколько я помню.

— Это в моё время так было, — вступает в наш разговор с онни, мама, — учились, получали отметки и шли работать или учться дальше. Это последние лет десять началось, что школьники стали убивать себя из-за оценок. Мир стал жёстче.

Мама вздыхает.

Фига се! — думаю я, — О времена, о нравы! И район-то вроде, неплохой, Гангман. И вот, поди ж ты!

— Так вроде бы и район, богатый, — говорю я, обращаясь к онни, — Гангман.

— А при чём тут район? — удивляется СунОк, — Условия сдачи экзамена одинаковы для всех. Богатый или бедный район — это без разницы. Потом, они могли специально туда приехать, чтобы их смерть стала более значимой. Самоубийцы, они же немного сумасшедшие. Сложно сказать, что им придёт в голову.

Мама наклоняется вперёд и легонько шлёпает старшую дочь по коленке ладонью.

— Прекрати говорить такие вещи на ночь, — требует она, — хватит! Давайте говорить о более хорошем. Давайте лучше помечтаем о том, чтобы ЮнМи завтра получила высокий бал! Я так этого хочу!

— Постойте! — говорю я, — Раз правила для всех одинаковы, то результаты по предварительному экзамену объявят только завтра! Откуда они могли его узнать? Ну, те, которые спрыгнули?

— Иногда ты такая умная, а иногда не понимаешь элементарных вещей, — с сочувствием смотря на меня, говорит СунОк, — они знали свой уровень и догадывались, сколько получат.

— А-а, — говорю я.

— Ну, всё, хватит! — говорит мама, — Поговорили! Давайте смотреть дораму! Начинается.

Время действия: понедельник

Место действия: школа Кирин. ЮнМи, приложив телефон к правому уху, неспешно ходит по коридору в окружении таких же, как она, звонящих по телефону близким, школьников.

— … Да, господин СанХён, я получила высший бал за предварительный экзамен… первая во всей старшей школе… Спасибо господин СанХён, обязательно! Господин СанХён, я могу теперь начинать работать в агентстве? … Да, отлично! Спасибо господин президент! До свидания!

— … Ало, мама! Ну, всё хорошо, я получила высший бал…

Время действия: четыре дня спустя

Место действия: где-то в Сеуле. Телефонный звонок

(ЧжуВон) — Привет.

(ЮнМи, озадаченно) — Привет…

(ЧжуВон) — Узнала?

(ЮнМи) — На экране пишется, кто звонит…

(ЧжуВон) — Ну, да… (пауза).. Как у тебя дела?

(ЮнМи) — Идут.

(ЧжуВон) — Я слышал, ты поступила в Кирин?

(ЮнМи) — Поступила.

(ЧжуВон) — Понятно. Похоже, ты занята для разговора по телефону. Я звоню, потому что хочу забрать свой подарок.

(ЮнМи, удивлённо) — Подарок? Какой подарок?

(ЧжуВон) — Музыку, которую ты мне посвятила. Помнишь, тогда, на проводах?

(ЮнМи) — А-а, я поняла, о чём ты. И как ты себе это представляешь?

(ЧжуВон) — Что я должен себе представить?

(ЮнМи) — Как ты собираешься забрать подарок? Это же музыка?

(ЧжуВон) — Если немного подумать, то в этом нет ничего невероятного. Мне нужны ноты и запись. Ещё, мне нужна от тебя бумага, в которой написано, что это подарок от тебя, ко мне. И что ты передаёшь мне все права на распоряжение композицией.

(ЮнМи) — О! Даже так?

(ЧжуВон) — А как ты хотела? Я не хочу иметь в будущем проблем.

(ЮнМи) — Окей, я сделаю тебе ноты и трек. Когда ты хочешь его забрать?

(ЧжуВон) — Завтра.

(ЮнМи, удивлённо) — Завтра?!

(ЧжуВон) — Завтра.

(ЮнМи) — Завтра?!

(ЧжуВон) — Завтра. Почему ты так удивлена?

(ЮнМи) — А раньше ты не мог почесаться?

(ЧжуВон) — Что я должен был сделать?

(ЮнМи) — Подумать заранее, что тебе потребуется!

(ЧжуВон) — Пф! Твои манеры за это время ничуть не изменились! Так разговариваешь со старшим и ещё с человеком, которому ты сделала подарок! Почему ты не становишься лучше? Что с тобой такое?

(ЮнМи) — Я могу задать тебе встречный вопрос, ДжуВон-оппа! Почему ты не планируешь своё будущее? Почему не думаешь о том, что тебе потребуется в ближайшем будущем?!

(ЧжуВон) — Холь! Наглая какая!

(ЮнМи) — Чтобы сделать то, что просишь, мне придётся оторвать два часа от сна! Ещё не известно, кто из нас наглее. Тот, кто хочет спать, или кто требует мгновенного исполнения своих капризов!

(ЧжуВон) — Капризов?! Девчонка! Я служу в армии, в элитном подразделении морской пехоты!

(ЮнМи, ехидно) — И что с того? Вам там что, думать запрещают?

(ЧжуВон, пауза, на втягивание воздуха и обещание с угрозой в голосе) — Я с тобою как-нибудь увижусь.

(ЮнМи) — Пф! Да на здоровье! Постой! А чего это ты мне так беззаботно звонишь?! Помнится, ты обещал меня задушить. Тогда, на проводах. А?

(ЧжуВон, недовольно) — Во всём случившемся исключительно твоя вина.

(ЮнМи) — Мда?

(пауза)

(ЧжуВон, помолчав, хмуро) — И что? Откажешься теперь от своих слов?

(ЮнМи) — Ну почему же? Подарки назад не забирают. Завтра всё будет готово. Файлы могу отправить по электронной почте. Но как быть с документом об отказе от претензий? Как я понимаю, нужен ведь оригинал?

(ЧжуВон) — Я пришлю человека. Он позвонит, скажет, куда тебе нужно будет прийти.

(ЮнМи) — Нет уж! У меня нет времени бегать по городу. Пусть приезжает, куда я скажу. Я его встречу и поставлю подпись на бумаге. Только пусть она будет сделана в таком виде, чтобы мне не пришлось пришлось ломать голову над формулировками.

(ЧжуВон, поморщившись) — Ладно, сделаем так. Тебе перезвонят. А ноты и звуковой файл вышли мне сразу, как будут готовы.

(ЮнМи) — Хорошо. Договорились.

(ЧжуВон) — Тогда, до свидания ЮнМи. Спасибо.

(ЮнМи, несколько удивлённо) — До свидания. ЧжуВон-оппа. Всего хорошего.

Время действия: следующий день

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна.

Сижу, смотрю на СанХёна, который в этот момент общается по телефону с врачом-косметологом. Примерно, минуты три назад, зайдя в кабинет к президенту, я положил на стол перед ним справку, а точнее — результат моего обследования, вызвавший у шефа бурную реакцию. Когда я, после Америки, заявился в агентство волшебно преображённый, прагматично смотрящий на вещи СанХён, решил, что дело совсем не в магии, а в правильно вставленных руках пластического хирурга. После чего мы с ним слегка поцапались, по поводу нарушений мною условий контракта касательно запрета на изменение внешности. Тогда я стоял на своём, утверждая, что это всё — исключительно природная красота и сходу отвергая грязные инсинуации насчёт искусственности её происхождения. В итоге шеф, разозлился и отправил меня на осмотр, сказав — «чтобы определить какой ты нанесла себе вред!». И ещё пообещал штраф, по результатам осмотра помноженный на коэффициент за враньё. О числовом значении этого коэффициента он обещал объявить позже, когда я вернусь от врача.

Вот, я вернулся. Смотрю теперь, как малость охреневший от результатов СанХён, названивает врачу, пытаясь выяснить — нет ли какой ошибки?

— С ума сойти! — восклицает шеф, отнимая от уха телефон и вытаращиваясь на моё лицо, — Врач сказал, что не нашёл никаких признаков вмешательства!

И тут мне вспомнилась песня королевы из кинофильма «Три мушкетёра». Когда она с непередаваемым триумфом пела:

Я доказала, что чиста! … Я вам верна, увы. А вы!.. А вы!.. А вы!..

Жаль, что воспроизвести нельзя было. СанХён бы не понял. Поэтому, я сказал просто и без затей, намекая на толстые обстоятельства: Господин президент! Я с вами всегда честна. И ваше подозрение больно ранили моё сердце. Для его лечения необходима компенсация. Бонус. Думаю, им может быть премия.

Шеф замер, смотря на меня. Я, улыбаясь, смотрю на него, думая при этом — «а не слишком ли я? Ща как получу за нарушение субординации!»

Президент «отмер» и слегка нахмурился. Видать, согласен, что у меня есть основания требовать возмещения, пусть моральных, но убытков, но признавать ему это не хочется.

— Ли ХеРин нужно расти дальше, — говорю я, решив, что «огонь и натиск» будут для меня сейчас самой подходящей тактикой против находящегося в затруднительном положении оппонента, — девочка не может постоянно играть одну и ту же композицию, сонсен-ним.

— Девочка? — изумляется СанХён, повторяя слово из мною сказанного, — Разве она тебя не старше?

Упс-с, прокол. ХеРин старше меня и так говорить мне не полагается…

— Давайте сделаем ей — «Танец с саблями»? — предлагаю я, уводя разговор в сторону от темы «кто, что, когда сказал», — с луной, водопадом и бедуинами! Как я тогда хотела, а?

— И с верблюдами? — с иронией в голосе интересуется сонсен-ним.

— Верблюды большие, на сцене займут много места, — с серьёзным видом говорю я, — лучше сделать проще, но зрелищно…

Сонсен-ним несколько секунд пристально смотрит на меня.

— Что у тебя с подготовкой к экзамену? — спрашивает он, меняя тему разговора.

— Всё отлично, сонсен-ним. Я же уже говорила, что получила высший балл на предварительном тесте. Экзамен я сдам с хорошим результатом. Поэтому, прошу вас, господин президент, дайте мне дебютировать. Я хочу зарабатывать!

— Все хотят, — качая головой, отвечает мне СанХён, и добавляет, — хорошо, я готов дать тебе возможность подняться на сцену от «FAN Entertainment». … В группе подтанцовки.

Сказал, и выжидающе смотрит на меня.

— Подтанцовки? — озадачиваюсь я услышанным, — В смысле, подтанцовки?

Вопросительно смотрю на президента, ожидая пояснения.

— Примерно через две недели состоится «Soribada Best K-Music Awards» — музыкальная премия портала Soribada. В списке награждаемых есть boys-группа от моего агентства. По протоколу, все награждённые исполняют свою композицию-победительницу. Так, вот, парни будут выступать в сопровождении команды танцовщиц. Можешь дебютировать, став одной из них.

— Дебютировать — в подтанцовке? — с сильным сомнением в голосе спрашиваю я у шефа.

— А что? — спрашивает он, — Петь соло ты не можешь, танцевать — виден пока только потенциал. Какой тебе ещё дебют? Кроме предложенного варианта, других вариантов я для тебя не вижу.

Я задумываюсь. Ну, если так рассуждать, то, вообще-то, да…

— Может, с Ли ХеРин? — предлагаю я, — Она на скрипке, я на рояле… Чё-нить выйдет…

— Ты где собралась дебютировать? — интересуется СанХён, — В каком жанре? Если в жанре классической музыки, то да, тогда давай. А если ты по-прежнему намерена покорять эстраду, то, тогда — подтанцовка. Без умения танцевать — даже думать о сцене не стоит.

Я опять задумываюсь.

— Вообще-то, сонсен-ним, — говорю я, обдумав варианты, — я ожидала, что дебют подразумевает акцентировать внимание зрителя на личности дебютанта. А какой может быть акцент в группе подтанцовки?

— Многие с этого начинали, — пожимает чуть плечами СанХён, — и ничего, стали известны. От того, как именно ты дебютируешь, твоя дальнейшая карьера не сильно зависит. В действительности всё будет определяться в основном твоим талантом и удачей. Понятно?

— Понятно, — киваю я, — только как-то это странно выглядит, сонсен-ним…

— Странно? А как ты представляла себе свой дебют?

В который раз я опять задумываюсь.

— Знаете, — честно признаюсь я, — я как-то об этом не думала, сонсен-ним. Но, по моим ощущениям, это должно было выглядеть как-то иначе, чем то, что вы предлагаете.

— Хех! — неодобрительно крутит головой СанХён, — Ты ни разу даже не подумала о своём дебюте? Как так может быть?

— Понимаете, сонсен-ним, — пытаюсь объяснить я эту странность, — я всегда была стопроцентно уверена, что дебютирую. А каким именно он будет, меня это как-то не волновало.

— А чего ты тогда возражаешь? — не понимает СанХён, — Раз тебе безразлично, каким он будет, твой первый выход на сцену? Хочешь, рассматривай это не дебютом, а пред дебютом, перед дебютом. Или проверкой, например, на боязнь сцены.

— Ну, боязни сцены у меня точно нет, сонсен-ним, — говорю я, — не первое моё выступление.

— Как сказать, — хитро прищуривается на меня президент, — там будет огромный зал, тысячи людей. Это совсем другая обстановка, с выступлением на школьном концерте это не сравнить.

Я думаю, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Хорошо, — киваю я президенту, и кланяюсь, — большое спасибо за предложение сонсен-ним!

— Тогда тебе придётся хорошо потрудиться, — предупреждает меня СанХён, — времени мало. А для тебя это первый опыт. Потом, у тебя будет школа и другие занятия. Что ты там говорила о совместном выступлении с Ли ХеРин?

С удивлением смотрю на шефа. Шеф, с хитрецой во взгляде, смотрит на меня. Ага. Хочешь меня озадачить? Сейчас я озадачу тебя.

— Господин СанХён, — говорю я, не став ничего говорить о ХеРин, — ставлю вас в известность, что до моего подписания контракта с вашим агентством, у меня было обязательство перед третьим лицом — написать ему музыкальное произведение. Работа выполнена, произведение написано, и я намереваюсь передать права на него заказчику, оформив соответствующие документы.

— Это ещё какое-такое произведение? — удивляется СанХён.

— Это военный марш, «Red Alert», сонсен-ним… — отвечаю я, и, глядя в заинтересованные глаза собеседника, понимаю, что парой минут разговора мне не отделаться…

Время действия: несколько дней спустя

Место действия: где-то в Сеуле. Телефонный звонок

(ЧжуВон) — Привет.

(ЮнМи) — Добрый день, господин ЧжуВон. Я вас слушаю.

(ЧжуВон) — Тсс… Как официально. В прошлый мой звонок ты такой не была.

(ЮнМи) — Я решила овладеть искусством дипломатии, ЧжуВон-сии.

(ЧжуВон) — Кто же тебе подсказал такую умную вещь? Сама бы ты явно до такого не додумалась бы…

(ЮнМи) — …

(ЧжуВон) — Вижу, что ты лишь в начале этого пути. Оскорбления ставят тебя в тупик, и ты медлишь с ответом. Ладно, расслабься. Я звоню сказать, что только что сделал очень много для тебя. Ты мне должна.

(ЮнМи) — Что, опять должна?!

(ЧжуВон) — Да, опять. Причём, как мне помнится, ты за прошлые разы так и не рассчиталась, хоть и обещала.

(ЮнМи, с возмущением) — И за что я должна в этот раз?!

(ЧжуВон) — Я продвинул твой марш.

(ЮнМи) — Марш? «Red Alert»? Куда, продвинул?

(ЧжуВон) — Вверх. Генералитет заинтересовался твоей кровожадной музыкой. Так что, жди представителей вооружённых сил, может, даже с заманчивыми предложениями. К тебе ещё никто из армейцев не приходил?

(ЮнМи, неуверенно) — Нн-нет.

(ЧжуВон) — Если командование утвердит твою композицию, то, обязательно — придут. Будь готова к встрече.

(ЮнМи) — Куда — утвердят?

(ЧжуВон) — Утвердят как марш, под который будет маршировать морская пехота на международных учениях «Щит моря».

(ЮнМи) — Уу-у! … А если — не утвердят?

(ЧжуВон) — Тогда — не придут. Но, всё равно, ты мне должна за мои усилия.

(ЮнМи, удивлённо) — Хм… А чего это ты вдруг решил это сделать?

(ЧжуВон) — Ты безнадёжна. Где твоё дипломатично-вежливое обращение с собеседником? Разве мы равны по статусу?

(ЮнМи) — Простите, ЧжуВон-сии, я не волшебник. Я только учусь.

(ЧжуВон) — Хех! Волшебник! Скромности, как вижу, не прибавилось у тебя ни грамма, Как тебя ещё из Кирин не выгнали? Дам совет. Не трать своё время на дипломатию. Женщины на это не способны. Едва переговоры становятся более напряжёнными, как у них сразу всё вылетает из головы. Ты только что это продемонстрировала.

(ЮнМи) — Вы правы, ЧжуВон-сии, говоря о моём ученическом уровне. Однако, я помню, что ничего в этом мире просто так не делается. Раз вы потратили своё драгоценное время, то, наверняка, вы что-то рассчитываете получить взамен. Не так ли, ЧжуВон-сии?

(ЧжуВон) — Слово «драгоценное», было лишним. Оно придало фразе сарказм.

(ЮнМи) — Мм-мм… Господин ЧжуВон, у меня такое ощущение, что вы прекрасно владеете, по крайней мере, одним из дипломатических приёмов. Не совсем уверенна, как правильно он называется в дипломатических кругах, но на железной дороге это называется — «перевод стрелок».

(ЧжуВон, деланно-удивлённо) — «Перевод стрелок»? О чём ты это сейчас?

(ЮнМи) — Я же начала говорить о вас, и вдруг, опять, разговор обо мне, ЧжуВон-сси.

(ЧжуВон) — Наверное, это от того, что ты просто не умеешь поддерживать беседу в нужном тебе русле. Ладно, закончим с этим. В общем, я прорекламировал твоё произведение перед нашим генералом. Если он решит, что оно ему подходит, то ты — станешь знаменитой. Написать музыку для армии — это очень почётно. Все документы для урегулирования имущественных и правовых вопросов я подготовил. Правообладателем марша «Red Alert» отныне являюсь я, ты — указана в документах как автор. Тебе понятно?

(ЮнМи) — Понятно… Понятно теперь почему, потребовались документы от меня…

(ЧжуВон) — А как ты хотела? Дело серьёзное, речь идёт о представлении нашей армии на международной арене. Ошибки и накладки в таком вопросе недопустимы. В юриспруденции ты не разбираешься и легко можешь сделать какую-нибудь глупость. Поскольку в этом деле замешен я, я взял всю ответственность на себя, чтобы твои внезапные закидоны не могли нанести вреда.

(ЮнМи, задумчиво) — Ясненько…

(ЧжуВон) — Ты чем-то недовольна?

(ЮнМи) — Нет, ЧжуВон-сси. Я подарила, композиция твоя, делай с ней, что хочешь.

(ЧжуВон) — Рад, что ты хозяйка своего слова. Всё, мне пора. До свидания, ЮнМи.

(ЮнМи, задумчиво) — До свидания, ЧжуВон-сси…

(позже, вечер)

Полусидя лежу на кровати в общежитии школы, держу на коленях ноут, лазаю по сети. Так… почта моя… Кто-то, что-то мне прислал… Открываю сайт, смотрю, что. О! Письмо от Ким ЧжуВона! С вложением… Интересно, и что же это он к нему, такое, присовокупил? Скан каких-то документов? Ан, нет! Фото себя, любимого! Кто бы мог подумать…

Разглядываю фото, на котором запечатлён ЧжуВон в похоже, полевой форме, в каске и с автоматом в руках. И ещё видны какие-то технологические приспособы у него на левом плече. Какая-то система связи?

ЧжуВон

Ничего, так, — решаю я, изучив предложенное к просмотру изображение. Морда — круглая, глаза — азартные, прикид — не три копейки стоит, сразу видно. В целом, Джувонище выглядит круто. И на кой он мне это прислал? Похвастаться, что ли? Надпись ещё на фотке — «С приветом из армии!». Хм. И как я должен на это отреагировать? Точнее, не я, а девчонка, получившая подобную картинку? Написать — «оппа, я вся твоя, навеки!»? Ага, щас! Калоши только надену! У меня тоже есть чем похвастать. Мы тоже, пока кто-то морду в армии отъедает, без дела не сидим… Где-то тут у меня была папочка… с последней фотосессией от «VELVET»… Вот этот вот, снимок… Где у меня много перстней на пальцах… У тебя автомат, а у меня — штучки-дрючки! Столько тогда нацепляли для съёмок, что пришлось печатку с пальца снять, с которой я не расстаюсь. Пока меня фотографировали, Ли ЁнЭ держала её, зажав в кулаке. Надо будет цепочку себе купить для таких случаев. Продел в кольцо, повесил на шею и всё, не потеряется… Ага. Загрузилось! Отправляю… Получи моё кун-фу панда!

Время действия: чуть позже

Место действия: воинская часть, в которой проходит службу ЧжуВон. Для служащих — свободное время, которое некоторые из них проводят за компьютерами, официально подключенными к сети. За одним из длинных столов разделённых перегородками, с установленными между ними компьютерами, сидит ЧжуВон.

— Холь! — неожиданно громко, с изумлением восклицает он, откидываясь на спинку вращающегося стула.

— Предводитель, ты чего? — заглядывает к нему из-за соседней перегородки сослуживец.

— Эта идиотка сделала себе пластику! — возмущённо объясняет, поворачиваясь к нему, ЧжуВон.

— Кто? — не понимает собеседник.

— Вон, — качнув головой в сторону экрана, говорит ЧжуВон.

— Симпатичная девчонка, — вытянув шею выносит суждение сослуживец, смотря на открытую на экране фотографию ЮнМи и спрашивает, — А кто это? Ты её знаешь?

— Знаю, — кивая, признаёт ЧжуВон, — она ещё школьница, а уже сделала пластическую операцию! Она дура, что ли? Не понимает, что в её возрасте этого делать нельзя?!

— Но ведь это не та девушка, которая приезжала к тебе на Новый год, хён?

— Не та, — кивает ЧжуВон, — ту зовут ЮЧжин, она учится во Франции, а эту зовут ЮнМи, она учится в Кирин!

— ЮнМи из Кирин? Но ты же говорил, что расстался с ней?

— Говорил! — с досадой отвечает ЧжуВон, искусно выдавая ложь за правду, — Но девушки, они как бумеранги! Вроде бы думаешь, что расстался с ними, а они, раз! И опять вернулись! Сам видишь — фотографию прислала! Вот зачем она это сделала?

ЧжуВон вопросительно смотрит на сослуживца.

— Не знаю, хён, — пожимает тот в ответ плечами, — наверное, решила показать тебе свою красоту. Либо она хочет вернуться, либо, хочет показать, что ты потерял. Девушки, они такие…

— Да уж, — говорит ЧжуВон, поворачиваясь к экрану и вновь смотря на фото строго смотрящей ЮнМи.

— Охренеть! — произносит он секунд шесть спустя после внимательного рассматривания, — Какая идиотка!

Время действия: несколько дней спустя

Место действия: здание объединённых штабов вооружённых сил Республики Кореи. Кабинет генерала Им ЧхеМу. Подполковник Ли ДжуХи докладывает о выполнении приказа.

— Ваше приказание выполнено! — вытянувшись во фрунт перед столом, рапортует он, — Разрешите доложить, господин генерал?

— Докладывайте, подполковник, — произносит, сидя в кресле, генерал и милостиво кивает.

— Ваше приказание выполнено, автор марша «Red Alert» — найден!

— Доложите подробности, — приказывает генерал.

— Так точно! В результате кропотливого поиска с привлечением всех доступных ресурсов, мною было установлено, что автором данного марша является корейская школьница, проживающая в данный момент в Сеуле.

— Правда?! — перебивая докладчика, изумляется генерал, — Такое и вправду возможно?

— Да, господин генерал, так оно и есть, — отвечает подполковник, — всё проверено, ошибки нет.

— Поразительно! — говорит ЧхеМу, и покачав головой, приказывает, — Продолжайте.

— Школьницу зовут Пак ЮнМи. В данное время она учится в старшем классе школы Кирин.

— Кирин? — переспрашивает генерал и говорит, — Тогда становится понятным, как ей это удалось. Она, наверное, обучается музыке?

— Да, господин генерал. Она — начинающий композитор.

— Хм, но всё равно, это по-прежнему выглядит необъяснимым. Марш, это… марш! Это весьма специфическая музыка, требующая для своего создания высокого профессионализма и многолетнего опыта. И чтобы подобную работу выполнила школьница? Это выглядит очень странно? Что ей вообще вдруг пришло в голову — писать марши? Это совсем не женское дело!

— Дело в том, господин генерал, что марш «Red Alert» был подарком. Пак ЮнМи подарила его своему жениху, который был призван в армию. Она его исполнила на его проводах как напутствие.

— Хм, — недоверчиво хмыкает генерал, — Вот как? И кто же её жених?

— Ефрейтор Ким ЧжуВон. Он проходит службу в корпусе «Голубые драконы». Собственно, сначала нашли его, а потом вышли уже на Пак ЮнМи.

— А что говорит по этому поводу Ким ЧжуВон? — прищуривается на подполковника генерал.

— Ефрейтор ЧжуВон подтвердил факт дарения и предоставил юридические документы, подтверждающие факт его правообладания музыкальной композицией. Вот, господин генерал, если желаете взглянуть…

Подполковник достаёт из принесённой с собою папки несколько ксерокопий. Генерал кивает, показывая, что да, желает взглянуть. Подполковник подходит к столу и кладёт листки перед ним на стол.

— Ефрейтор Ким ЧжуВон сообщил, что готов передать все права безвозмездно корейской армии, без всяких условий.

Генерал, опустив голову и читая, то, что написано на листе бумаги в его руках, одобрительно кивает, не прерывая чтения.

— Единственно, — говорит подполковник, ефрейтор Ким ЧжуВон выказал просьбу рассмотреть поданный им рапорт о переводе его в подразделение, которое будет принимать участие в учениях «Щит моря — 2015». Рапорт Ким ЧжуВона у меня с собой, господин генерал…

Генерал поднимает голову от листка и смотрит на подполковника.

— Без всяких условий? — насмешливо хмыкает он и вновь возвращается к чтению.

В кабинете на некоторое время наступает тишина.

— Хорошо, — наконец говорит генерал, отгадывая документы в сторону, — похоже, здесь чисто… Подполковник!

— Да, господин генерал!

— Информация о том, что эти молодые люди намерены пожениться… Она соответствует действительности?

— Да, господин генерал. Вот, пожалуйста, фото с горы Намсан…

Подполковник достаёт из папки фото и кладёт его перед генералом.

— Слева — Пак ЮнМи, — говорит он, комментируя снимок, — справа, Ким ЧжуВон…

— Угу, — понимающе мычит генерал, разглядывая замочки в руках парочки, — понятно…

— Просто мне показалось странным, — спустя секунду говорит он, — что в наше время, когда все стараются оттянуть создание семьи, здесь уже всё решено. Причём, в таком юном возрасте…

— Я думаю, что в этом заслуга их семей, — с ноткой глубокомыслия в голосе говорит подполковник.

— Да, — кивает генерал на его слова, — а что за семья у ефрейтора?

Подполковник, молча достаёт из папки ещё один листок и кладёт его перед генералом.

— Ого! — изумляется генерал, пробежав глазами его содержимое, — Очень достойные люди…

— Подполковник! — секунды две подумав, говорит генерал.

— Да, господин генерал!

— Передайте принесённые вами юридические документы в наш юридический отдел. Пусть они их посмотрят на предмет правильности оформления и соответствия законом.

— Так точно!

— Дайте мне рапорт ефрейтора Ким Чжу Вона. Я посмотрю и приму решение…

— Вот, господин генерал!

— Хорошо. И включите мне ещё раз «Red Alert», будьте добры…

Время действия: десять дней спустя, воскресенье

Место действия: дом мамы ЮнМи

Сидим семьёй перед телевизором, смотрим в записи вчерашнее музыкальное шоу «Soribada Best K-Music Awards». Ждём, когда «меня будут показывать». Прошедшие десять дней были просто сумасшедшими. Столько нужно было всего сделать! И причём — сразу! Первое — нормально записать музыку для «Короны». Помня об имеющемся печальном опыте бесконтрольной передачи своего в чужие руки, я контролировал процесс «от и до», невзирая на искренне возмущение всех, с кем мне пришлось для этого контактировать. Как руководитель, меня не воспринимали от слова — воощщеее! Максимум, на что были согласны музыканты и звукорежиссёр со своими спецами — это выслушать меня. Причём лишь исключительно в знак уважения к СанХёну, который грозно повелел всем меня слушаться. Понятное дело, что такое отношение меня устроить никак не могло, и поэтому, в ходе процесса записи «Sugar free», постоянно происходили «столкновения галактик». В итоге, я переругался в агентстве со всеми. Ну, почти, со всеми… Конечно, будь у меня больше времени, я бы разводил всякие там политесы в общении, искал бы компромиссы, устраивающие всех. Но времени на дипломатические игры тупо не было. Поэтому, результат моих межличностных отношений в коллективе и вышел столь удручающим.

«Корону» мне так ни разу за это время повидать не удалось. Группа деньги зарабатывает. Всё по каким-то выступлениям, да выступлениям. Хоть последнее их «возвращение» вышло не совсем удачным, но, несмотря на это, СанХён их всё одно, плотно обеспечивает работой. Когда я могу — они заняты, когда они могут — я не могу. Поэтому, хореографию танца к композиции я показал главному хореографу группы в присутствии СанХёна, в надежде, что — «чё-нить сделают, похожее». Судя по тому, как неодобрительно на меня смотрели хореограф и его помощники, рассчитывать на это особо не стоило — но, не разорваться же мне? У меня ещё и подготовка к «Soribada»! Там тоже, свои приколы. Чтобы взять меня, из подтанцовки выкинули одну девчонку. А у них — сложившийся коллектив. Танцуют не первый год вместе и тут, вдруг, я! Не, мне никто ни слова в подтанцовке плохого не сказал. Просто демонстрировали — «прибалтийскую вежливость». Что-то вроде — «я, русски не разговаривайт, тока по эстонский». Ну, на эти корейский «дружилки» — все против одного, мне плеваЙти, я не местный, таким меня не испугаешь, но, всё равно, дискомфорт постоянно присутствовал. Одно было хорошо, что с танцем у меня проблем не было. По поводу моего уровня ничего никто не мог сказать плохого. Да, были, конечно, моменты по ходу репетиций, в которые следовало делать не так, а иначе, но, после того, как меня «торкнуло» в самолёте, такие мелочи перестали быть проблемой. Поражаясь самому себе, я легко вносил изменения в движения, следуя пожеланиям хореографа, и главное — запоминал их с последующим постоянным воспроизведением! Причём, запоминал не головой, как я раньше это делал, а чем-то иным. Чем именно, я так до сих пор и не определился, может, всем телом, но, явно не головным мозгом. Дела у меня шли настолько хорошо, что даже хореограф, не одобрявший изменения состава подтанцовки, удивлённо спросил меня — «сколько времени ты практиковалась?»

«Где-то, с полгода, сонсен-ним», — не подумав ответил я, после чего получил вербальную волну неодобрения от всех, присутствующих в танц-классе. «Я стажировалась в Америке, сонсен-ним», — почувствовав это неодобрение, постарался исправить я положение. После чего я был отчасти прощён. «А-а, ну если Америка, то, тогда ладно», похоже, так подумали все. Но, наверное, все тут же задались другим вопросом — «а, как она туда попала?» В общем, всё, как всегда.

С Ли ХеРин тоже надо было заниматься. Девочка стала жаловаться, что про неё в сети хейтеры начали писать, что она исполнительница — одной композиции. Мол, больше у неё ничего нет и не будет. Я пошёл к СанХёну и образно говоря, стукнул кулаком по столу, вопросив — продюсер я у ХеРи или, что? На что шеф дал мне исчерпывающий ответ, что я не продюсер, а школьница-скандалистка и, прогнав меня с глаз своих, решил проблему половинчатым способом, используя административный метод. Используя свои связи, договорился со скрипачом, считавшимся звездой Кореи, о его совместном выступлении с ХеРи, а мне поручил переложить «Шторм» для пары скрипок. Не, конечно, пиар — дело нужное, только вот нового от такого ничего не рождается. Тоже, на это время тратил, так что спать некогда было. Хорошо, что я не бросил свои занятия «коротким сном», будучи в Америке — тренировался. Оказалось офигительнейшей штукой. Прикорнул на пятнадцать минут — и опять, как огурчик! Ну, почти, огурчик. Главное, не переспать, а то потом наоборот, «варёный» становишься. Купил себе миниатюрный электронный будильник, помещающийся в карман, и теперь ставлю на нём время пробуждения, перед тем как заснуть. Удобно. Спишь и не беспокоишься о том, что переспишь.

— Сейчас будешь ты! — толкает меня локтём в бок онни, — Следующие — «CNBLUE»!

«CNBLUE» — это пацанская группа «FAN Entertainment», у которой я подвязался на подтанцовке. С экрана телевизора раздаётся знакомая, поднадоевшая порядком, музыка и на сцену, вслед за нею, вываливают шесть лбов метросексуальной наружности с проникновенными выражениями на лицах. Я так до сих пор и не понял, на кой делать такие рожи, для разухабистой песни с названием «Who’s Your Mama»?

Сижу, глажу сидящую на руках Мульча, смотрю[70].

— О-о, Канг МинХук! — восторженно стонет СунОк, смотря на экран, — Ты танцуешь в паре с самим МинХуком! Как тебе повезло!

Смотрю на этого Хука, думаю, что он мудак редкостный. Это он на сцене, проводит по моей ноге сверху вниз, держа свою ладонью на расстоянии от неё. А на репетиции он, один раз провёл рукою так, «без зазора». Я ему сказал после этого, ещё раз так сделает — «руку из плеча вырву!», вызвав у него и его согрупников, довольные ухмылки. Но, больше он так не делал. То ли мой тон был тогда весьма убедителен, то ли за это наказывают в агентстве.

— Класс-с! — восторженно восклицает СунОк, по завершению номера и щёлкая от избытка чувств пальцами поднятой вверх правой руки, — Отличное выступление! Глазам своим не верю — мою сестру показывают по телевизору! Мам, тебе понравилось?

— Очень! — отвечает мама, и, прижимая меня к себе одной рукой, высказывает недовольство, — вот только ЮнМи почему-то мало показывали.

— Ну-у, мама! — отвечает ей онни, — ЮнМи же ещё не звезда. Вот когда она станет звездой, тогда её только одну и будут показывать! Правда, ЮнМи?

Молча киваю на обращённый ко мне вопрос.

— Ну а теперь, — с загоревшимися глазами говорит СунОк, смотря на меня, — расскажи, как всё было! Ты обещала рассказать, когда будет время!

Я глубоко вздыхаю, предчувствуя, как минимум, часовую говорильню.

Время действия: несколько позже

Место действия: воинская часть, в которой проходит службу ЧжуВон.

— Эй, Предводитель, ты слышал, как президент СанХён сказал, что группу «Корона» ждут перемены?

— Нет, хён, не слышал.

— Ты же фанат «Короны» и не слышал?

— Не успел. А что он сказал?

— Президент сказал, что группу и фанатов в ближайшее время ждёт нечто неожиданное.

— Как-то не очень хорошо это звучит…

— Ну да, на фоне последних неудач группы, это приобретает даже… зловещее звучание!

— Уверен, что у девочек будет всё хорошо.

— Хейтеры считают, что число участников группы, скорее всего, сократят. Они уже спорят, кто это будет.

— Надеюсь, что этого не случится.

— А что будешь делать, если кого-то выгонят?

— Стану любить оставшихся ещё гораздо сильнее!

— Хех, хён, ты настоящий фанат! А если президент СанХён покажет нетривиальное решение и примет в группу ещё девочку? Говорят, что может быть и такое. А? Что скажешь?

— Тогда я буду любить новенькую — больше всех и стану самым счастливым фанатом Кореи!

Место действия: Группа «Корона». В комнату, с планшетом в руках, влетает ИнЧжон

— Смотрите, смотрите, — разворачивая планшет экранам вперёд, громким шёпотом «кричит» она, — президент СанХён сделал заявление, что нашу группу ждут изменения! А нам он ничего не сказал! И это, перед самым нашим «комбэком»! Он точно хочет кого-то из нас выгнать!

Участницы группы с тревогой во взглядах переглядываются друг с другом.

Время действия: неделя позже, вечер

Место действия: школа Кирин, зал кафе. За одним из столиков, устало ковыряясь в несладком корейском пирожном, за чашкой чая, сидит ЮнМи.

Конкретно устал. Вымотался за эту неделю, как собака. Радует, что хоть не зря «лапы топтал». Два дня назад случился «комбэк» у Короны. Восторга, как говорится, полные штаны. Композиция «выстрелила» и сейчас занимает верхушки корейских чартов. В сети пишут про «непохожее ни на что звучание»[71].

Ну да, на местном рынке, сколько я не слушал, ничего похожего нет. Слава богу, экспериментировать в агентстве не стали и сделали почти так, как я с них просил. Ну, почти, как. С учётом того, что промежуточные записи я правил «через вторые руки», плюс к тому, не видел хореографию, результат получился хорош. Нормальные специалисты у СанХёна работают, профессионалы. Возможно, креативности им для внешнего мира не хватает, но, когда они «варятся» в своей среде, они знают, что нужно делать. И как делать. В результате — выходит приличный продукт.

Ещё, за это время, я набросал для ХеРин новый вариант её композиции и всю неделю провёл в общении с аниматорами, пытаясь объяснить им, как мне видится их работа для клипа СыХона. Что в итоге должно получиться. СанХён, довольный успехом «Короны», внял мне и дал отмашку на создание «революционного» клипа, в котором видео должно быть совмещено с мультипликацией. Движемся с аниматорами к тому, чего нужно, но, медленно. Надеюсь, всё выйдет как надо.

В школе — злобствуют. Подготовка к сунын выходит на финишную прямую и преподаватели пытаются выжать из учеников последнее, что те могут дать своими измученными мозгами. Вот, закончу пить чай, пойду на дополнительные занятия по корейскому языку, у меня с ним не всё хорошо. Начало девятого, занятия будут до одиннадцати. В ночь, так сказать, ухожу. А пока у меня есть время, пытаюсь хоть чуть передохнуть, чаёвничаю и с удовольствием смотрю на большом телевизоре какую-то серию какого-то юмористического SNL-шоу, в которой, внезапно, играет ЦыЮн. Ну, та, которую всем Китаем травили. Эта ЦыЮн — сплошная милота. Когда злющая аджума, по ходу действия, напялила на неё парик, чтобы доказать её вину, я, как и мужик с пистолетом в кадре, размяк, глядя на эту красотку. Ну, всё ей идёт![72]

Смотрю дальше, следя за развитием сюжета, но как всегда, на самом интересном месте, когда начали срывать маски и размахивать пистолетами, хорошее закончилось и начались «ужасы нашего городка». Диктор новостного канала, с печальным лицом сообщила о новой трагедии. О том, что — «две девочки в городе Тэджон прыгнули с моста навстречу своей смерти, оставив записку «Мы ненавидим школу».

Что за бедлам тут творится? — думаю я, вставая из-за стола, — Я всего год проучился, но эффект уже почти тот же. Ну, не ненависть, но уж любови к учёбе у меня точно нет! А что говорить о тех, кто здесь отдал процессу целых десять лет?

Иду на выход под бубниловку диктора, рассказывающую о том, что в подростковой среде очень развито подражание, вот, совсем недавно, две девочки, тоже…

Ага, — думаю я, проходя мимо телевизора, — обезьянки. Повторяют друг за другом, не задумываясь. Даже смерть их не пугает. Вот зачем такую чушь с экрана говорить?

В дверях, уже мне в спину, диктор успокаивает общественность, сообщая, что в этом году, как и в предыдущем, особые отряды, сформированные из активных граждан, будут патрулировать «места с повышенной опасностью инцидентов» и это поможет предотвратить дальнейшие неприятности.

Может, лучше снизить нагрузку в школе? — думаю я на это, — А то прямо крандец какой-то творится!

Время действия: несколько дней спустя

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна.

— Не более трёх лет! — категорически заявляю я.

— Но почему, трёх?! — возмущается, недоумевая СанХён, — Стандартный контракт для айдола — семь лет!

— Я — не стандарт! — легко парирую я этот выпад и поясняю, смотря в вытаращенные глаза президента агентства, — Я композитор и поэт-песенник, который, ещё и неплохо танцует. Кроме того, я придумываю сказки и фантастические рассказы, а мои песни попадают в Hot 100. Ещё я пишу композиции классической музыки, соединяя классику с современным звучанием электронных инструментов. Последнее произведение вышло очень даже ничего, Корея слушает, мир, тоже. Господин президент, в вашем агентстве, все мемберы такие?

Вопросительно сморю на президента. Мы сейчас с ним «бодаемся», обсуждаем мой контракт айдола. Условия у меня, в общем-то, те же, на которых я настаивал, подписывая контракт трейни, но, несмотря на это, возражения у СанХёна, прежние.

СанХён таращится на меня ещё несколько секунд, потом выдыхает и с недовольным видом откидывается на спинку кресла, в котором сидит.

— В моём агентстве — все мемберы талантливы! — хмуро произносит он.

— Господин СанХён, — вежливо наклонив голову, начинаю объяснять я свою позицию, чтобы не обидеть своим упрямством уважаемого человека, — я совсем не против работать с вами. Более того, считаю это лучшим вариантом из всех для меня возможных. Однако, я хочу иметь для себя какой-то запасной выход. На тот случай, если вдруг что-то пойдёт не так…

— Какой ещё — запасной выход? — недовольно бурчит СанХён, хлопая себя правой рукою по боковому карману пиджака, — Что может пойти не так?

— Да что угодно! — восклицаю я, — Вплоть до прилёта зелёных человечков с Альфы Центавра!

— Воды, сонсен-ним? — предлагаю я, видя, что шеф вынул из кармана упаковку лекарства.

— Да, — кивает он мне.

Я подхватываюсь со стула и несусь в приёмную за водой.

— Фх! — выдыхает шеф, запив принесённой водой лекарство, — фх…

— Собираюсь съездить в Китай, к народным целителям, — говорит он мне, видимо, решив объяснить своё состояние, — У них есть очень хорошие средства для лечения желудка. Но, вот никак не соберусь…

Он сокрушённо крутит головой.

— Сонсен-ним, — осторожно предлагаю ему я, — может, пока вы заняты, есть смысл сходить к сеульским врачам? На это не потребуется много времени…

— А! — небрежно взмахивает рукой президент, — Ерунда! Нет у меня ничего такого серьёзного, чтобы беспокоить наших уважаемых врачей! Достаточно будет попить отваров из трав и отдохнуть.

Мда? Вот как-то не верю я в лечебную силу лопуха выросшего у деревенского сортира. Врачи в белых халатах всегда казались мне более надёжным вариантом. Но, хозяин-барин, как говорится…

— Хорошо, — произносит СанХён, «возвращаясь к нашим баранам» и прижимая ладонью к столу, второй экземпляр договора, — я пойду тебе на встречу. Определим срок контракта в четыре года. Согласна?

— Четыре?

— Учись идти на компромиссы. Бери пример с меня.

— Хорошо, сонсен-ним, — вздохнув, сидя кланяюсь я, — спасибо.

— Ещё какие-то разногласия по контракту у нас есть? — спрашивает шеф.

— Да вроде нет, — пожимаю я плечами, и обещаю, — я ещё внимательно почитаю, сонсен-ним и вам скажу.

— Читать она будет! — с лёгкой насмешкой хмыкает сонсен-ним и говорит, — Маме отдай! Пусть она читает!

— Хорошо, сонсен-ним, — не переча, киваю я, — отдам.

— Что у тебя с учёбой? — задаёт следующий вопрос СанХён.

— Да вроде, ничего, — опять пожимаю я плечами, — проблем нет.

— Есть у меня мысль сделать твой дебют до сунына, — говорит СанХён, объясняя, почему он спросил, — это можно будет использовать для твоей раскрутки в последующем. В столь ответственный момент ты смогла не только дебютировать, но и с отличием сдать сунын. Сможешь сдать с отличием? Справишься?

СанХён требовательно смотрит на меня.

— Сдам, — обещаю я, — Справлюсь.

— Первый раз вижу подростка, который так спокойно говорит о суннын, — комментирует мои слова СанХён и добавляет, — ладно, буду в это верить.

— От тебя требуется как можно быстрее подписать контракт, — говорит он, — чем быстрее ты подпишешь, тем быстрее я тебя познакомлю с группой, чем быстрее познакомлю, тем быстрее ты дебютируешь.

— Группа? — переспрашиваю я, выбрав из слов шефа то, которое меня больше заинтересовало.

— Группа, — кивает мне в ответ он, — мы с тобою движемся по всем этапам, как это положено делать. Преддебют у тебя был. Я видел твоё выступление на большой сцене, видел, как ты работала в коллективе. Я доволен твоей работой. А теперь — у тебя будет практика с сонбе.

— С сонбе?

— Тебя это удивляет?

— Да нет, — говорю я, объясняя своё удивление, — просто дебют, это как-то ассоциируется с новой группой, сонсен-ним. А тут, к сонбе…

— Сонбе тебя многому научат, — убеждённо произносит СанХён, — у них большой опыт выступлений на сцене и они прошли жёсткую школу трейни от и до, не так, как ты. Ты можешь много для себя узнать, просто, будучи рядом и наблюдая за ними. А новая группа… Я не планирую пока дебютов новых групп у себя в агентстве.

СанХён пожимает плечами.

— Я поняла, господин СанХён, — киваю я и спрашиваю, — и что это будет за группа, в которой я дебютирую? У вас их ведь несколько?

— Я ещё думаю об этом, — загадочно улыбается мне в ответ президент, — возможно, это станет всем сюрпризом.

Что значит — сюрпризом? — не понимаю я, — Дело серьёзное, а тут в какие-то тайны играют…

Время действия: вечер этого дня

Место действия: дом мамы ЮнМи. Семья расположилась на полу перед выключенным телевизором. СунОк, сидя, что-то сосредоточенно высматривает в своём ноутбуке, лежащем у неё на коленях. Мама куда-то пытается дозвониться. Вся старшая часть семьи занята осознанным делом, одна ЮнМи, лёжа спиною на полу, легкомысленно играет с кошкой.

— Твой дядя не берёт трубку, — обращаясь к ЮнМи, с разочарованием произносит мама, убирая от уха телефон, — похоже, его опять нет в городе.

— Самчон деньги зарабатывает, — отзывается с пола ЮнМи не отрываясь от игры с Мульча, — Не стоит отвлекать его от мужского занятия. Решим сами, без него. Мы в состоянии это сделать.

— Но это такой серьёзный вопрос, — обеспокоенно возражает мама, — не стоит его решать без мужчины.

— Мама, — удивлённо смотрит на неё с пола ЮнМи, оторвавшись от кошки, — последние годы ты только сама и решаешь, что делать. Почему сейчас тебе понадобилась дядина помощь?

— Я всегда советуюсь с твоим дядей, — нравоучительно отвечает ЮнМи мама, — когда нужно принять важное решение. Подписание контракта — важное решение.

— Дяди нет, — говорит ЮнМи, опять переключая внимание на кошку, — и когда будет — неизвестно. А решение нужно принять сейчас, до сунын.

— Что это президент СанХён так торопится? — недовольно спрашивает мама, поджимая губы, — Виданное дело, до экзамена устраивать дебют? Такое напряжённое время для школьников.

— Президент хочет использовать этот факт в моей дальнейшей раскрутке, — говорит ЮнМи, — показать какая я умная. Смогла и сунын сдать и дебютировать.

Мама задумывается.

— Ну, раз так, — спустя пару секунд говорит она, — но, всё равно. Как-то это… опасно. Уж лучше бы ты готовилась, дочка.

— Мама, на тестовом экзамене я набрала количество баллов, с которыми можно поступать в SKY. Куда мне ещё больше готовиться?

— Мало ли, — отвечает не убеждённая этим доводом мама, — все готовятся до последнего часа, а ты занимаешься дебютом. Нужно учиться, как все. От университета будет зависеть твоя зарплата.

— От университета не будет зависеть моя зарплата, — бросив кошку и начиная сердится, повышает голос на маму ЮнМи, — я уже сто раз объясняла, что не буду ни на кого работать!

СунОк удивлённо поднимает голову от экрана ноутбука.

— Ты чего это на маму голос повышаешь? — спрашивает она у ЮнМи, — А ну-ка, быстро извинилась!

ЮнМи, поджав губы, молчит секунды три.

— Прости меня, мама, — говорит она, — я была не права.

ЮнМи садится и сидя, кланяется маме.

— Ох, дочка, — вздохнув, говорит ей мама, — все мы сейчас на нервах. Всё так быстро происходит. У меня голова кругом идёт, когда я пытаюсь представить, что будет дальше.

— Всё будет хорошо, мама, — обещает ЮнМи, — я заканчиваю элитную школу, и мы обсуждаем мой контракт с известным музыкальным агентством. Считай, что у меня уже есть работа. Пока остальные будут ещё учиться, я уже буду зарабатывать.

— Зарабатывать она будет… — насмешливо произносит СунОк, поворачиваясь опять к экрану, — это, если у тебя деньги все отнимать. А то опять, понакупишь… всякого странного…

— Если ты про датакоины, — агрессивно поворачивается к ней ЮнМи, — то эта была инвестиция! Выгодная! Сама потом увидишь!

— Пфф… — снова с насмешкой отзывается на это СунОк, смотря в экран, — инвестиция… Инвестиция, которую даже в руках не подержать! Одни какие-то записи, на каком-то сервере. Я так и не разобралась, как всё это продать.

— Дурой будешь если продашь! — восклицает ЮнМи.

СунОк опять поднимает голову и внимательно смотрит на сестру.

— Ты чего сегодня такая агрессивная? — спрашивает она.

— Не знаю, — помолчав, и видно, прислушавшись к себе, отвечает та, — наверное, устала. Прости.

СунОк осуждающе качает головой.

— Всегда нужно держать себя в руках, — говорит она, — вот, смотри. Я нашла группу, в которой ты дебютируешь. Вот, смотри.

СунОк разворачивает ноутбук экраном к ЮнМи.

— В «FAN Entertainment» сейчас четыре женские группы — начинает обьяснять она, — «The Grace», «Red Velvet» «Star Dream» и «Корона». Все они уже давно выступают и, в принципе, тебя могут включить в состав любой из них. Но! «The Grace» из них самые «старые». У двух участниц этой группы срок контракта с агентством заканчивается в следующем году. А у трёх — только через три года. Уверенна, что президент СанХён направит тебя в «The Grace». Тогда, можно будет сохранить группу до конца контракта остальных участниц. А?

СунОк с торжеством смотрит на сестру, предлагая той, восхитится её интеллектом и аналитическими способностями.

— Там же две участницы уходят, — возражая, напоминает ЮнМи, — а я одна.

— Ещё кого-нибудь возьмут! — убеждённо говорит СунОк, — в «FAN Entertainment» есть много трейни. Им тоже нужно дебютировать!

— А, ну тогда ладно, — немного подумав, говорит ЮнМи, — «The Grace», так «The Grace». А что за группа-то?

— Не знаешь, кто такие — «The Grace»?! — неподдельно изумляется СунОк, округлив глаза.

— Как-то не успела ознакомиться, — признаётся ЮнМи.

— Ты что, это же знаменитая группа! Я тебе сейчас расскажу!

— Ну, давай, — без энтузиазма соглашается ЮнМи.

(минут через десять)

— Ты как будто недовольна, что будешь участницей «The Grace»! — с возмущением восклицает СунОк.

— Да нет, ну почему, рада, — вяло отвечает ЮнМи.

— А почему тогда у тебя вид, будто ты — не рада?

— Просто настроения нет, — говорит ЮнМи, — завтра опять в школу идти…

— Так ты сегодня не ходила! — возмущается СунОк, — Так нельзя! Нужно трудиться!

— Ага, — говорит ЮнМи.

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин. Идёт занятие по математике. За одной из парт, щекой на учебнике, беззастенчиво дрыхнет ЮнМи.

(после урока, перемена)

— Видала, — спрашивает одна из учениц у другой, — как ЮнМи весь урок проспала? А учитель ей даже ни слова не сказал!

— ЮнМи — крутая! — убеждённо отвечает ей подруга, — Она трейни и танцевала с МинХуком из «CNBLUE» на «Soribada Best Awards»!

— Ну и что, что она с ним танцевала! Занятия — для всех! Все должны заниматься, а не спать на уроках!

— Она, наверное, ночью практиковалась в агентстве, — предполагает подруга, — учила новую хореографию. У трени жизнь тяжёлая. Жаль только что она не хочет об этом рассказывать.

— Не хочет? Правда? А я и не знала… А почему?

— Сказала, раз ей объявили бойкот, то она не может говорить, потому что это не по правилам. Сначала нужно отменить бойкот, а потом уже разговаривать.

— Ага! — радуется первая девочка, — Хочет, чтобы отменили бойкот! Значит, он на неё всё-таки действует! А то ходила с таким видом, будто ей всё равно!

— Никак он на неё не действует, — говорит вторая, — мне кажется, она специально так сказала, чтобы ничего не говорить. Знает, что ЁСыль скорее спрыгнет с моста в реку Хан, чем возьмёт свои слова назад.

— Думаешь?

— Уверенна.

— Но, как бы там ни было, правила одни для всех! Все должны их выполнять, а не спать, пока другие трудятся!

— Ну, так кто тебе мешает? Ложись да и спи на уроке! Сунын скоро. Самое время поспать!

— А почему она может, а я — не могу?

— Потому, что у неё высший результат в школе за тестовый сунын. Забыла?

— Это больше всего и бесит, — говорит первая девочка, — она спит, а результаты у неё — лучше всех!

Время действия: следующий день

Место действия: агентство «FAN Entertainment», небольшой зал для презентаций и совещаний в расширенном составе. За длинным столом, с двух сторон, сидит в полном составе группа «Корона», в количестве шести человек. При макияже, но в своих обычных, повседневных одеждах. Общаются между собой в ожидании главы агентства.

— Интересно, — говорит ИнЧжон, — зачем президент СанХён хочет нас видеть? Может, решил нас как-то отметить? Отпуск, например, дать…

У СонЁн удивлённо приподнимаются брови.

— Отпуск? — переспрашивает она, — Когда едва только завершился промоушен?

— О-о, да, — стонет ИнЧжон, оседая на стуле и опуская плечи, — я знаю, что я фантазёрка, но я так устала, особенно за эти последние месяцы! Эти хейтеры, со своими гнусными комментариями! Я столько нервничала из-за них и из-за этих слухов, что президент хочет кого-то из нас заменить… Хоть бы два денёчка отдохнуть, в тишине, одной!

— Да, — соглашаясь, кивает ДжиХён, — хоть бы денёк.

На несколько секунд в помещении устанавливается тишина, девушки думают об отпуске.

— Ну, а всё-таки, — снова подаёт голос ИнЧжон, — зачем нас тут собрали? Может, президент сообщит о зарубежном турне? В Японию, например…

ДжиХён надувает щёки и звучно выдыхает: Пфффф…

— А чего? — поворачивается к ней ИнЧжон, — По-моему, очень подходящий момент для этого. Промоушен был удачным, наш «сахар» в топах чартов.

— «Без сахара» — мягко поправляет её СонЁн.

— Ну «без сахара», — не спорит с ней ИнЧжон, — в сети фанаты пишут — «сахар Короны», поэтому, я так сказала.

— Фанаты, что угодно напишут, — опять мягко говорит СонЁн, — не стоит бездумно за ними повторять.

— Но мы же тут все свои, — говорит ИнЧжон, — чего ты?

— Забудешься и где-нибудь повторишь, — объясняет СонЁн, — будет праздник антифанам. Напишут, что мы не знаем, о чём поём.

ИнЧжон задумывается, но ничего на это не возражает. В тишине проходит несколько минут. Наконец, дверь в зал открывается и в неё входит СанХён в сопровождении ЮнМи, в форме школы Кирин. Следом за ними входит менеджер группы «Корона». Девушки встают из-за стола и, кланяясь, приветствуют президента и менеджера. ЮнМи кланяется, здороваясь с группой.

— Садитесь, — поздоровавшись в ответ, приглашает СанХён, и садится сам, на президентское место во главе стола.

— Рад вас видеть всех здоровыми и красивыми, — говорит он, поочерёдно оглядывая участниц.

Девушки кокетливо улыбаются, бросая при этом недоумённые взгляды на ЮнМи, усаженную президентом рядом с собою, но никак им не представленную. ЮнМи отвечает им такими же удивлёнными взглядами.

— Итак, — говорит СанХён, закончив с приветствиями, — времени мало, сразу перейдём к делу. Хочу поблагодарить группу за отличную работу. То, что работа сделана на отлично, за это говорят высокие места во всех чартах…

Девушки за столом радостно улыбаются, менеджер кивает.

— Но, расслабляться не стоит, — говорит президент, — за всяким успехом может последовать неудача, даже если для неё нет объективных причин…

«Корона» грустнеет, вспомнив свою недавнюю «чёрную полосу» в карьере.

— Я тщательно всё обдумал, — после небольшой печальной паузы веско произносит президент, — все сделанные движения и их результаты. Обдумал, и решил добавить в вашу группу ещё одну участницу.

Президент указывает рукой на ЮнМи.

— Вот, говорит он, — знакомитесь! Новая участница группы «Корона» — Пак ЮнМи!

Шесть пар распахнутых в удивлении глаз, три отвисших челюсти и … тишина! Президент СанХён наслаждается произведённым эффектом.

— Итак, — выдержав паузу, произносит он, кладя руки с переплетёнными пальцами перед собою на стол, — давайте я вас познакомлю, и обсудим вашу дальнейшую совместную деятельность…

Внезапно президент меняется в лице и замирает, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Его лоб покрывается испариной.

— Погодите, — произносит он, быстро встаёт со своего места и устремляется к двери.

— Я сейчас, — бросает он через плечо, — я вернусь. Вы тут, познакомьтесь… пока сами…

Дверь за президентом захлопывается, в комнате наступает тишина. Шесть пар глаз, посмотрев на закрывшуюся дверь, начинают перемещаться в пространстве и, совершив короткое путешествие, разом упираются в ЮнМи. Та, оказавшись под прицелом шести оценивающих взглядов, немного втягивает голову в плечи и, чуть опустив её, набычившись, шипит себе под нос по-русски: Драссссте…

Время действия: этот день, несколько часов позже

Место действия: гримёрная. В гримёрную входят участницы группы «Корона», намереваясь начать подготовку к вечернему выступлению.

— Только подумать — школьница! — восклицает ИнЧжон, ставя сумку на столик перед зеркалом и видимо, продолжая начатый ранее разговор, — Мы что, так низко пали?

— Из Кирин, — уточняет СонЁн.

— Ну и что, что из Кирин! — возражает ИнЧжон, — Что мы с ней будем делать? Зачем она нам? Это же всю хореографию придётся переделывать! Всю! И ради чего?

СонЁн пожимает плечами.

— Думаю, президент СанХён хотел это объяснить, но неполадки с его желудком не дали ему это сделать.

ИнЧжон кивает.

— Наверное, — говорит она, и опять недоумевает, — но, школьница? Она сказала, что трейни всего меньше полгода! У неё наверняка слабая практика! Как она будет с ней танцевать?

— Вот ты ей и научишь, — говорит ДжиХён проходя к своему месту, — ты ведь главный танцор?

— Я? — изумляется ИнЧжон.

— Ну а кто? — отвечает ДжиХён, садясь в кресло и смотрясь в зеркало, — Не я же.

— Не буду я её учить! — возмущённо восклицает ИнЧжон.

— Почему? — интересуется ДжиХён, разглядывая своё отражение.

— Она мне не нравится! — отвечает ей ИнЧжон.

— Мало ли кому что не нравится, — философски произносит ДжиХён, не отрываясь от зеркала, — президент СанХён назначил дату официального представления нового участника группы. Так что…

ДжиХён делает паузу и пожимает плечами.

— Учить тебе её, не переучить, — заканчивает она свою мысль.

— А мне показалось, что она не очень рада, что будет работать с нами, — говорит СонЁн, расчёсывая волосы и тоже, смотрясь в зеркало.

— Да, мне тоже так показалось, — кивнув, соглашается Кюри, ещё одна участница группы, — радости я у неё не заметила.

— Борам, а ты чего молчишь? — спрашивает ИнЧжон молчавшую до этого девушку, — Как тебе показалась новенькая?

— Она толстая, — подумав, отвечает Борам, — ей нужно будет похудеть, чтобы соответствовать стандартам.

— Вот! — восклицает ИнЧжон, — Она ещё и жирная!

— Она ещё подросток, — возражает СонЁн, — это возрастное. Это проходит.

— Какой ещё подросток? — не соглашается с ней ИнЧжон, — Ей уже восемнадцать!

— Жаль, конечно, — говорит СонЁн, — что первое знакомство вышло таким скомканным. ЮнМи много о себе не рассказала, а президент СанХён не смог. Нужно будет посмотреть досье на неё, котрое соберут наши фанаты. Думю, трёх дней после дебюта им на это хватит. А пока, можно распросить менеджера Кима. Наверняка он знает то, что фанаты никогда не узнают.

— Так ты что? — не понимает ИнЧжон, — Ты не против неё?

— Как я понимаю, вопрос президентом решён, — отвечает ей СонЁн, — будешь с ним спорить?

ИнЧжон задумывается над вопросом.

— Ну, раз президент СанХён хочет, — задумчиво говорит она, — Но это совсем не значит, что она должна прийти на всё готовенькое. Мы, можно сказать, зубами, выгрызали своё место под солнцем, а она даже полгода трейни не была! Нужно относиться к ней со всей строгостью. Президент сразу увидит, что она не справляется и уберёт её из нашей группы! Как, вы согласны со мной?

— Подождите, — говорит Кюри, — так она ещё с нами, значит, жить будет?

— С тобой! — говорит ИнЧжон, — Ведь ты же живёшь в комнате одна!

— Пфф, не люблю тесноту! Я согласна! Давайте будем строги с новенькой! Кто — за?

— Все — за! — раздаются дружные голоса.

Время действия: этот день, вечер

Место действия: школа Кирин, комната ЮнМи

Сижу, в интернет гляжу. Сегодня СанХён «выкинул коленце». Я думал, он меня в «The Grace» определит, а он меня — в «Корону» запихал! Наслушавшись мудрую онни, я подготовился, прочитал о «The Grace», что нашёл — путь побед и поражений, состав, краткие биографии участниц. А теперь вот всё с начала. Изучаю «Корону».

«…южнокорейская женская группа, дебютировавшая в 2009 под лейблом «FAN Entertainment». До дебюта они были названы «Super Rookies» и тренировались три года. Первоначально группа состояла из пяти человек…»

«Super Rookies» — «Супер Новички»… хм, похоже с креативом в названиях в агентстве туго… А скорее, с фантазией у кого-то плохо… Так. … Первая песня… саундтрек к дораме… дебютный альбом… «Absolute First Album»! Не, точно у кого-то с фантазией не очень… Изменения в группе… «…Состав в настоящее время…» О! То, что надо.

«…Кюри (Qri, род. 12 декабря 1990 года в Кояне) — суб-вокалисткa, лидер.

Образование: Myungji University — отделение Изобразительных искусств

Интересы: фильмы, тхэквондо (черный пояс)

Таланты: спорт, кулинария

Любимые цвета: голубой и цвет морской волны

Знание языков: корейский, японский (свободно)

Рост: 163 см

Группа крови: B

Вес: 44 кг

Индивидуальные проекты: засветилась в 2011 г. в дораме «Queen Seon Duk»

Кьюри училась в Juyeob High School, а затем в Myungji University, кафедра театра и изобразительных искусств, вместе с Борам. До дебюта была моделью и ольчжан.

ИнЧжон (Eunjung, род.12 декабря 1991 года в Сеуле) — бэк-вокалистка, ведущий рэпер и главный танцор.

Образование: университет DongGook, исполнительские виды искусства

Интересы: фильмы, модные журналы, чтение

Таланты: тхэквондо, пхансори (жанр корейской музыки, который часто называют «корейской оперой»), верховая езда.

Любимые цвета: голубой и цвет морской волны.

Знание языков: японский (свободно), английский (базовый).

Рост: 168 см

Группа крови: O

Вес: 46 кг

Индивидульные проекты:

Фильмы:

2008 — The Beast and the Beauty as Haemi

2009 — Ice Bar as MiSook & The World of Silence as MinHee

20012 — Gosa, Death Bell as Kim JiWon

Музыка: Color Pink Digital Single, SeeYa’s «Are You Walking Away», T-ara’s «Good Person» in Cinderella Man OST Part 1

Музыкальное видио: Ft Island’s «A Man’s First Love Follows him to the Grave», Ft Island’s «Thunder», FT Island’s «Just One Person», SG «Wannabe’s»

Реклама: Ivy Club CF, Cuckoo Cooking Tools CF, Government Information Agency CF, Morning Rice Drink CF, Earth science Colors fleets CF

Хёмин (Hyomin, род. 30 мая 1990 года в Пусане) — ведущая вокалистка, танцор, главный рэпер.

Образование: университет Seonggyungwan, отделение искусств

Знание языков: японский (свободно), китайский (свободно), английский (базовый)

Интересы: фотография, кулинария, рисование, дизайн

Таланты: спорт, музыка, актерское мастерство

Ценность: камера

Рост: 167 см

Группа крови: O

Вес: 43 кг

Индивидуальные проекты: запись сингла «Women’s Generation» с Seeya и Davichi; роль в дораме «Soul» («Одержимая») 2010 г. (сестра главной героини) и роль в дораме «God of Study» 2012 г.

ДжиХён (Jiyhon, род. 7 июня 1992 года в Сеуле) — танцор, вокал, макнэ, лицо группы.

Образование: школа Hyehwa Girls High School

Интересы: фильмы, тхэквондо (черный пояс)

Таланты: спорт, кулинария

Любимые цвета: голубой и цвет морской волны

Рост: 167 см

Группа крови: AB

Языки: японский (свободно)

Вес: 43 кг

Индивидуальные проекты: засветилась в клипе F.T. Island «Heaven» и в клипе SS501 «Unlock»; записала сингл «Wonder Woman» с Seeya и Davichi; одна из постоянных участниц «Invincible Youth» на KBS (2009/2010).

Борам (Boram, род. 22 марта 1991 года в Сеуле) — вице-вокалистка, суб-рэпер.

Знание языков: корейский, японский

Образование: Myungji University, поступила на Театральное отделение и отделение Изобразительных искусств

Любимые цвета: жёлтый

Ценность: еда, книги, камера

Группа крови: A

Рост: 155 см

Вес: 40 кг

Индивидуальные проекты: запись EP «From Memory»; засветилась в клипе Kebee «Feeling You»; роль в дораме «Soul»; участие в рекламе «Cass Beer» вместе с 2PM и Yoon Eun Hye.Boram начала свою карьеру в качестве модели для журнала.

СонЁн (SonEon, род. 5 октября 1990 года в Аняне) — главная вокалистка

Языки: корейский, английский, японский.

Образование: художественная школа Anyang.

Интересы: пение, танцы, бейсбол, чтение журналов, развлечения

Любимый цвет: белый, фиолетовый, золотой, красный

Любимый напиток: горячий кофе

Ценности: зеркало, мобильный телефон, фотоаппарат

Коллекционирует: косметику и иностранные журналы

Рост: 163 см

Вес: 46 кг

Индивидуальные проекты: выиграла золото в 2005 на CMB ChinChin Music Festival competition; была стажером в SM, но ушла незадолго до дебюта по личным причинам; постоянная участница Variety show «Invincible Baseball» 2009 года.

… Понятно… Девчонкам уже почти по двадцать четыре, у всех — опыт, а я, значит, буду самый молодой… Макне, так называемый. В почётную обязаность которого входит корчить рожицы и быть самым милым в группе. Хм, смогу ли я быть — милым, вот в чём вопрос? Да! Нужно позвонить СунОк, сказать, что она попала пальцем в небо со своими дедуктивными способностями. Нужно было с ней на что-нибуть поспорить… Что же мне придумать, с макне?

Время действия: несколько дней спустя

Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет президента СанХёна.

— Что опять не так? — откидываясь в кресле, спрашивает президент у ЮнМи.

— Сонсен-ним, это вообще безобразие, давать людям без фантазии задания придумывать сценические имена! — возмущённо отвечает та.

— Кто, что? — не понимает президент и требует, — Подробнее!

— Мне придумали сценическое имя, — возмущённо объясняет та, — МиМи! Я что, собачка?! Да с такой кличкой на сцену будет стыдно выйти! Все люди как люди, а мне какую-то … штуку придумали!

— МиМи? — обкатывает на языке звучание никнейма президент и, подумав, пытается объяснить ЮнМи ход мысли своих подчинённых, — ведь ты же макне. Самая младшая, самая весёлая, самая озорная в группе. МиМи — очень даже подходящее имя к твоей роли.

— Я не в клоуны нанималась, — набычившись, говорит ЮнМи, — с такой собачей кличкой я на сцену не выйду! Как хотите.

— Поздно иметь своё мнение, — говорит президент, — ты уже подписала контракт. Но ладно, давай не будем начинать твой дебют с конфликта. Что ты предлагаешь взамен? У тебя же должно быть своё предложение, раз пришла?

— Agdan, — мгновенно произносит ЮнМи, — мой сценический ник — Agdan!

— Хулиганка? — удивлённо приподнимает брови президент, и задумывается, — Хмм… А что-то в этом есть… Макне в группе уже есть, почему бы в ней не появится ещё и — томбою? Тем более, твой андрогинный типаж будет весьма для этого хорош… Хмм… Интересная идея. Но, не слишком ли круто для дебюта сразу — Agdan?

— Нормально, — говорит ЮнМи и обещает, — я справлюсь, сонсен-ним.

— Хех! — хекает президент, услышав обещание, — Справится она! Ладно, уговорила. Будешь Agdan.

— Спасибо, господин президент, — благодарит ЮнМи и кланяется.

Время действия: несколько дней спустя

Место действия: общежитие группы «Корона».

— Идите все скорее сюда! — зовёт всех Кюри, войдя в прихожую и торопливо снимая с себя обувь.

— Что случилось? — выглядывает из комнаты ИнЧжон.

— Я достала файл нашей новенькой. Который выложат на сайт агентства после её дебюта.

— Круто! — восхищается ИнЧжон и деловито интересуется, — Где взяла?

— Кое-какие связи, — улыбаясь, туманно отвечает ей Кюри и спрашивает, — а где все? Пойдёмте смотреть!

— Сейчас позову! — обещает ИнЧжон.

(некоторое время спустя. Группа, собравшись вокруг Кюри, теснится головами, смотря на экран ноутбука. Кюри открывает принесённый на флэшке файл.)

— Хорошее фото, — посмотрев, даёт свою одобрительную оценку СонЁн, — редко кто носит короткую стрижку и светлые волосы. Она будет выделяться.

ЮнМи

— Агдан (Agdan, род. 27 октября 1997 в сеуле), танцор, бэк-вокал, том-бой группы… — читает вслух ИнЧжон, и, остановившись, переспрашивает у всех, — Томбой?! У нас будет — том-бой?!

Кюри молча пожимает в ответ плечами и начинает читать дальше сама:

Образование: в настоящее время учится в школе Кирин, в старшем классе

Знание языков: японский (свободно), немецкий (свободно), французский (свободно), итальянский (свободно), английский (свободно), китайский (школьный курс)…

— Ох и ничего себе! — восклицает Кюри, выражая общее впечатление, — Она что, полиглот? Зачем она здесь? Почему не пошла учиться на переводчика?

Кюри с удивлением поворачивает голову к подругам, предлагая им ответить на её вопрос. Подруги мнутся, и, пожимая плечами, выражают непонимание.

— Может, у её семьи нет денег на учёбу? — предполагает самое очевидное Борам.

— Как же она тогда столько языков выучила? — удивляется Кюри, — Титчеры стоят не дёшево.

— Кончились? — предполагает Борам и имея в виду деньги у семьи.

— И она решила их подзаработать на сцене? — говорит Кюри, вновь поворачивая голову к экрану, — Чушь какая-то…

Она начинает читать дальше, комментируя:

Интересы: финансы, финансовые рынки

— Пффф… Явно девочка не туда попала. Ей нужно поступать в университет на международный экономический факультет…

— На это деньги нужны, — говорит Борам

Ценность: синтезатор KingKorg, — читает дальше Кюри, и спрашивает, — А что это за синтезатор такой? Он, что, дорогой?

На вопрос ей отвечает молчание. Никто с такой штукой в жизни не сталкивался.

— Понятно, — выждав паузу, говорит Кюри и переходит к следующему пункту:

Таланты: изучение иностранных языков, игра на синтезаторе, игра на рояле, игра на электрогитаре, игра на акустической гитаре, написание музыки, написание стихов, написание песен. Поэт-песенник-композитор. Танцор.

— Холь! — неподдельно изумляется Кюри, наконец, добравшись до конца перечисления, — Эта школьница действительно всё это может? Она что, со звезды упала?!

Кюри вновь поворачивается к подругам.

Любимый цвет, — не отвечая, наклоняется к экрану и читает ЫнЧжон, — марсала…

— Что это за цвет? — спрашивает ДжиХён, — Никогда раньше о таком не слышала.

Индивидуальные проекты, — продолжает читает ЫнЧжон, видимо, добравшись до самого интересного для неё, — автор сингла «Bye,bye,bye», автор сингла «Sorry, sorry»; автор сингла «Growl», автор трёх композиций классической музыки прозвучавших в фильме-памяти о группе «Freestyle», автор сингла «Faith», автор сингла «I Like That», автор композиции «Шторм», автор сингла «Sugar Free», выступление в подтанцовке группы «CNBLUE» на «Soribada Best Awards»…

ЫнЧжон останавливается. Пауза. Присутствующие осмысливают полученную информацию.

— Пресвятые ананасы! — восклицает ДжиХён, первой завершив этот процесс, — это что, это — серьёзно? Это она написала — «Bye,bye,bye» и «Sugar Free»? Правда, что ли?

— Не может этого быть! — восклицает ЫнЧжон, — Она ещё школьница! Она не может быть автором этих композиций!

— Ты сейчас — про кофе подумала? — повернувшись к ЫнЧжон, спрашивает у неё Кюри.

— Причём тут — кофе! — с досадой в голосе отвечает та, — Это всё не может быть правдой! Откуда у неё такие знания?!

— А я тебе говорила, — с нравоучительной интонацией в голосе продолжает учить ЫнЧжон жизни, Кюри, — не нужно было её посылать за кофе. И ругать её не следовало за ошибки. Нужно было сначала всё узнать, а потом — действовать.

— Мы же решили, чтобы быть с ней — построже! А теперь, я одна виновата, да?!

— А вдруг она родственница президента СанХёна? — делает предположение Борам, — Что тогда?

ЫнЧжон, уже набравшая полную воздуха грудь для дальнейшего возмущения, осекается на полуслове. Закрывает рот и сидит молча.

— А я тебе говорила, — опять повторяет ей Кюри, — не спешить. А тебя задело, что она хорошо танцует. Вот, результат. Мы поругались, едва начав работать. Президент СанХён будет недоволен, если об этом узнает.

— Нужно мириться, — предлагает Борам, — давайте — устроим ужин? Совместный.

— Поминки, что ли себе устроить хочешь? — спрашивает ЫнЧжон, за время своего молчания подумав и придя к какому-то выводу.

— Почему — поминки?! — не поняв, изумляется её вопросу Борам.

— А ты подумай, — предлагает ей ЫнЧжон, — кто будет нужен этой девочке, которая умеет всё, кроме пения? СонЁн и ХёМин, они вокалистки, они умеют петь. Будут помогать ЮнМи воплощать её задумки. Остальные — вроде тебя и меня, пойдут на улицу, будут танцевать там!

— Ну, почему? — надувает губы Борам.

— А потому, что жизнь — несправедливая штука! — взрывается ЫнЧжон, — Меньше участников, меньше расходов, больше доходов! Бизнес, это называется!

В комнате наступает молчание.

— Я думаю, президент СанХён на такое не пойдёт, — первой нарушает тишину СонЁн, — у нас уже есть известность, есть сообщество фанатов… Фанаты будут недовольны таким решением.

— Много президент с ними советовался, перед тем как дать нам нового мембера, — напоминает ей недавние события ЫнЧжон, — решил и сделал. Даже менеджер Ким до последнего не знал.

В комнате опять наступает молчание.

Рост: 167 см — произносит Кюри, решив дочитать характеристику ЮнМи до конца, — Вес: 65 кг.

— Ну вот, — произносит ЫнЧжон, — теперь хейтеры с полным основанием будут называть нас — «жирными коровами»…

Время действия: ещё почти неделю спустя

Место действия: воинская часть, в которой проходит службу ЧжуВон. ЧжуВон, с сослуживцами, смотрит телевизор

— Тихо, тихо! — командует кто-то, — Предводителю не слышно! Сейчас президент «FAN Entertainment» будет представлять новую участницу «Короны». Тихо! Сделайте погромче телек!

На экране в этот момент показывают, как участницы группы дружно, раз за разом, тянут за декоративный канат, стягивая с его помощью большое блестящие полотнище золотого цвета с какой-то квадратной конструкции. Когда полотнище наконец спадает, внутри появившегося куба, составленного из одних рёбер, становится видна неподвижно сидящая девушка, словно как бы подарок в коробке.

«… Представляем вам новую участницу группы «Корона» — учащуюся выпускного класса школы Кирин, Пак ЮнМи!» — восклицает ведущий.

Издав горловой звук, ЧжуВон замирает, вытаращенными глазами смотря на экран, на котором улыбающаяся ЮнМи встала со своего места и выходит из куба. «Корона» аплодирует.

— Так это же девушка Предводителя! — сообразив, восклицает кто-то.

Секундная пауза и раздаётся хор голосов.

— Точно!

— Вот круто!

— Ох, ни фига себе! Вот это девчонка!

— ЧжуВон, а ты знал? Нет, ты не знал? Она ничего тебе не сказала?!

— Во, даёт! Вот это сюрприз она тебе сделала!

— Даже не знаю, слышал ли я где про такое. Это только в древности девушки делали для своих парней такие подарки!

— Да, ещё только школьница, а уже добилась такого успеха!

— Осуществила в молодости мечту! Такое случается с не многими!

— Поздравляю, Хён! Нашёл такую девушку!

— Хён. Поздравляю!

— Поздравляю!

Сослуживцы шумно поздравляют ЧжуВона, по-дружески хлопая его ладонями по плечам и желая всяческих благ. ЧжуВон принимает поздравления с застывшей и слегка перекошенной улыбкой на губах, автоматически кивая на каждое пожелание и хлопок. Наконец, поток поздравлений иссякает, и он получает возможность сделать большой глоток колы из своего стакана, чтобы прийти в себя.

«… Дебютантка будет выступать под сценическим именем — Agdan, который она выбрала для себя сама…» — сообщает следующую новость ведущий, голос которого вновь становится слышен.

Пфффффф…!!! — фонтан сладкой, липкой колы, ударяет во все стороны из поперхнувшегося от этого сообщения ЧжуВона, орошая всё и всех вокруг него.

Сослуживцы, внезапно попав под дождь из колы, активно и недвусмысленно выражают своё негодование этим фактом, но, увидев, что ЧжуВон заходится в кашле, пытаясь не утонуть в стакане газировки, прекращают ругаться и начинают отхлопывать товарища по спине, спасая ему жизнь. Им удаётся это сделать достаточно быстро, и они опять разворачиваются к телевизору, на котором в этот момент ЮнМи уже показывает, как умеет двигаться.

Под музыку из невиданного тут кинофильма «Джентльмены удачи» она лихо танцует, изображая что-то типа французского подростка. Мешковатые брюки, мешковатый пиджак и кепка на голове, а так же подтянутые до локтей рукава пиджака, ей весьма помогают в создании образа. Когда, по ходу действия, в музыке звучит свист, ЮнМи засовывает руки в карманы брюк и танцует преимущественно на носках ног, делая при этом вид, что свистит сама. Выступление завершается[73]. Пока сослуживцы ЧжуВона обсуждают ни на что корейское не похожий номер, ведущий задаёт вопрос ЮнМи, интересуясь её сценическим образом. Слегка запыхавшаяся ЮнМи, которой сунули под нос микрофон, объясняет, что костюм выбран ею для того, чтобы представить песню, которую она написала сама и которую сейчас исполнит.

— Поскольку, — говорит она, — этот год в Корее назван годом Франции, то песню я написала на французском. И костюм мой — французский том-бой.

— Оо-о, — выражает своё восхищение казарма, а ЧжуВон напрягается, неожиданно став «разделителем» успеха ЮнМи. Ведь если она провалится, то все станут выражать ему сочувствие, словно провалился он! ЧжуВон впервые попадает в такую ситуацию, когда он полностью зависит от кого-то постороннего и ему очень неуютно в таком положении.

— А где ты так хорошо научилась танцевать? — спрашивает её ведущий, — В школе?

— Я практиковалась в Америке, — отвечает ЮнМи, и уточняет где именно, ни словом не упомянув ДжуБона, — в «Madilyn Clark Studios».

— Оо-о, — уважительно наклоняет голову ведущий.

— Оо-о, — уважительно вторят ему сослуживцы ЧжуВона.

Между тем, ЮнМи, восстановив дыхание, приступает к исполнению «Porque te vas». Группа «Корона», рассевшись по краю сцены на высоких одноногих стульях, по типу барных, с удивлением наблюдают за ней. Похоже, это исполнение они слышат впервые, так же как и фанаты в зале, приглашённые на презентацию. ЮнМи уверенно заканчивает песню. Ведущий хлопает, выражая восторг, «Корона», улыбаясь, хлопает, сослуживцы ЧжуВона, после паузы, тоже хлопают.

— Круто! — произносит кто-то, — Мне кажется, что у неё отличное произношение!

— А ты прямо такой француз! — возражает ему кто-то, — Так разбираешься во французском!

— ЧжуВон! — раздаётся голос, — Где твоя девушка научилась так говорить по-французски?

— Она купила самоучитель за три тысячи вон, — отвечает то, несколько потерявшись в потоке событий.

— Га-гага! — ржут все вокруг, решив, что он пошутил.

Пока все смеются, ведущий начинает задавать вопросы ЮнМи, пытаясь выяснить, «где она настолько хорошо выучила французский, что даже может писать на нём песни?»

— По самоучителю, сонсен-ним, — отвечает ему ЮнМи, смотря честными-пречестными глазами.

После её слов, пред телевизором наступает глубокая тишина. Солдаты во все глаза смотрят за происходящим на экране, не веря ни своим ушам, ни глазам. Ведущий делает вид, что особо тоже не верит, начинает «болтать» и его болтовня заканчивается тем, что под объектив телекамеры, на сцену, выносят пять золотых сертификатов ЮнМи.

— Как тебе удалось выучить столько языков? — спрашивает их хозяйку ведущий.

— По самоучителям, сонбе-ним, — недоумённо пожимает в ответ плечами та.

Кто-то из-солдат сидевший с края, после этих слов падает со стула на пол, а остальные разражаются вопросами, пытаясь выяснить друг у друга — «возможно ли такое?»

— Предводитель! — обращаются к ЧжуВону, как к должному знать, — Это правда? Ты видел, как она училась иностранным языкам по самоучителям?

— Нет, — крутит головой тот, ощущая, что попал во что-то нехорошее, — когда я с ней познакомился, она их уже все знала!

— У-уу, — разочарованно гудит от его слов толпа, не сумевшая тут и сейчас установить истину.

Пока народ пытается найти правду в спорах между собой, на сцене продолжаются испытания новичка. Ведущий сообщает, что ЮнМи умеет играть на электро-гитаре и сейчас она это продемонстрирует, исполнив композицию собственного сочинения. Со скрипкой в руках на сцене появляется Ли ХеРин. Сослуживцы ЧжуВона её сразу узнают и приветствуют одобрительными криками.

— ХеРин — красавица! — громко заявляет кто-то и получает в поддержку одобрительный гул остальных.

ЮнМи, между тем, скидывает свой пиджак, и перебрасывает через шею ремень гитары, постаравшись не задеть кепку на своей голове. Проведя медиатором по струнам, смотрит — есть ли звук и, повернувшись к ХеРин, кивает. Спустя несколько секунд со сцены ударяет — «Зима»! Терез три минуты, малость оглохшие фаны в зале и «Корона» на сцене, наконец, оказываются в тишине.

— Круто! — восклицает сослуживец ЧжуВона, — Агдан играет не хуже чем Пак СонКу!

— Ну, ты сказал! — тут же кто-то ему возражает, — Ей ещё учиться и учиться, чтобы хотя бы на миллиметр приблизиться к мастеру СонКу!

— А вот и нет!

— А вот и да! Давай, спросим у остальных!

Пока перед телевизором разгорается новый спор, ЮнМи на сцене рассказывает историю создания только что прозвучавшего произведения. Как оно пришло ей в голову, и как она воплотила идею в звук, используя свой синтезатор. В процессе обсуждения выясняется тот факт, что «Шторм», который исполняет сейчас Ли ХеРин, это тоже, музыка ЮнМи. В казарме этому верят с трудом, а ведущий предлагает ЮнМи показать зрителям, как она управляется с синтезаторам. Пока на сцену выносят инструмент, ЮнМи объясняет слушателям, что сейчас она исполнит музыку, написанную в школе, в качестве задания для новогоднего концерта.

— Называется она — «Сон в жаркий полдень», — говорит она, — в ней будут звучать восточные мотивы. В начальном варианте её исполняли трое — свирель, акустическая гитара и синтезатор. Но, поскольку я сегодня одна, то партии свирели и гитары исполнит запрограммированный мною KingKorg.

Закончив говорить, она походит к синтезатору и, убедившись, что всё в порядке и звук есть, опускает пальцы на клавиши[74]. Пока она играет, ведущий с сосредоточенным видом рассматривает Корг, а именно — его нижнюю часть. Камера делает «наезд» и становится видно, что она сделана из фанеры. Что собственно, и становится следующим вопросом ведущего. ЮнМи на это рассказывает печальную историю про то, как играть ей хотелось, а денег на инструмент — не было. И вот она, кое-как скопив, купила с рук синтезатор с разбитым корпусом и сама его потом восстанавливала, пилой выпиливая из фанеры детали.

— Вот тут вот такая мозоль была! — делится с ведущим воспоминаниями о былых трудностях ЮнМи, показывая правую ладошку, на которой уже давным-давно не осталось никакого следа. ЧжуВон насмешливо хмыкает.

— Да так, — отвечает он на вопрос сослуживца среагировавшего на звук, решив не говорить, что в этом участвовал.

— Хён, а ты чего, не мог ей денег дать? — спрашивают его, — Смотри, как девчонка мучилась!

Хён попадает на секунду в тупик, и отвечает, как уже не в первый раз за вечер, — Это было ещё до того, как мы познакомились!

— А-а, — отзываются ему понимающе, — значит, вы совсем недавно знакомы?

— Совсем, совсем недавно, — активно кивая головой, подтверждает ЧжуВон, — совсем чуть-чуть!

— Повезло тебе, — говорят ему, — что перед армией. Ушёл бы служит, так бы и не познакомился…

— Ага, — с непонятной интонацией отзывается ЧжуВон, — повезло…

— Хён, а расскажи, как ты с ней познакомился? — раздаётся вопрос, без которого обойтись было никак нельзя.

ЧжуВон округляет глаза и надувает щёки.

— Случайно, — говорит он, смотря на экран телевизора, на котором ЮнМи танцует вместе с «Короной» и предлагает, — давайте, досмотрим.

— Класс! — восхищается кто-то из сослуживцев и мечтательно произносит, — вот бы их вблизи посмотреть…

Секунды две, после его слов все молча продолжают смотреть телевизор, пока до кого-то не доходит.

— Так Агдан — девушка Предводителя! — раздаётся в тишине глас несущего истину, — Она же обязательно приедет навестить своего парня в армии! И не одна приедет, а с сонбе! И мы их всех увидим вблизи! А — аа-а!!

Перед телевизором начинается форменное ликование. Сослуживцы начинают орать и прыгать, подбрасывать в воздух головные уборы и что было в этот момент у них в руках. Те, кто поближе к ЧжуВону, опять хлопают его ладонями по плечам и спине. ЧжуВон, с застывшей улыбкой на губах пытается уворачиваться.

Время действия: следующий день, суббота

Место действия: дом мамы ЮнМи. ЮнМи в своей комнате нежится под одеялом. СунОк уже давно встала.

Лежу, вставать не хочу. Вчера по телевизору показали шоу-презентацию от «FAN Entertainment». Меня презентовали. Причём, сказав новое слово в этом деле. До этого, как мне рассказали, в других агентствах никто таких крутых показов не делал. Просто, на сайте компании выкладывали сообщение, типа — «так мол и так, такая-то такая-то, теперь участница группы такой-то такой-то. И видео — где она танцует и поёт, если умеет, конечно. Но СанХён решил сделать из рядового события — зрелище. Свет, костюмы, музыка. Набрали полный зал фанатов, разослав приглашения самым «древним», тем, кто дольше всех участвует в фан-движении. Зал небольшой, но всё равно, ход верный, людям приятно. Не знаю, почему шеф решил так «круто выступить». Вряд ли чтобы выказать мне своё уважение и приязнь. Скорее всего, просто решил сделать упреждающий выстрел, уж больно много у меня несовпадений с «обликом корейской дебютантки» имеется. Поэтому, на шоу вытащили всё, что могло рекомендовать меня с положительной стороны. И сертификаты мои, золотые, все показали, и про мою стажировку в Америке — рассказали, и спел я и сплясал, и Ли ХеРин в усиление мне выдали. В общем, были показаны все мои светлые стороны. Ещё и на сайте выложили перечень всего того, чего и кому я когда-то написал. А списочек да, уже, если не внушает безоговорочное уважение, то выглядит, по крайней мере, солидно…

Мм-м… Хорошо-то как так просто валяться! Перед дебютом меня просто загоняли. И то и сё и пятое, и десятое. Пришлось самому написать музыку для своего танцевального выступления и хореографию поставить. Хореограф «Короны», правда, рвался взять в свои руки, но всё, что он предлагал, мне показалось, не в должной мере отражало суть образа том-боя. Я предложил дать мне три дня на самостоятельное творчество и по промежуточным результатам принять решение. Он был, конечно, против. Сходил с вопросом к продюсеру группы, продюсер, передав, озвучил вопрос перед СанХёном, но, похоже, последний — «дал добро», хоть сроки явно поджимали. В результате, всё получилось просто отлично. И музыка — необычная для здешних мест, и наряд, «под Францию», «мостиком» удачно перекинувшийся на «Porque te vas». Удачно всё вышло. Единственное, что пока не радует — это то, что девчонки из «Короны» не желают меня принимать. Общение — чисто только в пределах работы и по каким-то организационным вопросам. А так — словно меня нет. Общаются между собой, меня не замечая. «Обыно канэшно», ну да ладно, это не конец света. «Вскрытие покажет», как говорится. Хожу, тоже молчу, не пристаю, присматриваюсь. Правда, всё-таки уже успел поругаться. На репетиции, где я со всеми отрабатывал хореографию для совместного выступления на презентации, я ошибся в повторении движения. ЫнЧжон словно ждала этого. «Ты что, не можешь делать простую вещь?! Может тебе стоит ещё попрактиковаться вместо дебюта?» — зашипела она на меня. Я тогда смолчал. Не стал ничего говорить, просто удвоил внимание, дабы лишить её повода, цепляться ко мне. Но, потом, после тренировки, когда все устало потянулись к раздевалку переодеваться, ЫнЧжон, проходя мимо меня, и даже не поворачивая головы, бросила, отдавая мне приказание — «ЮнМи, принеси нам всем кофе!». «Фига себе, наезд!» — подумал я, решив, что в данный момент определяется мой будущий статус в коллективе. «На мне что, висит табличка — «разносчик кофе?», — холодно поинтересовался я у ЫнЧжон, удачно к моменту вспомнив, как ответил мне ЧжуВон, когда я поинтересовался у него, где купить компьютеры, — «Я практиковалась вместе со всеми и тоже устала. Если тебе хочется кофе, сходи и купи. Если пойдёшь, то возьми и на меня». После моих слов вся группа разом остановилась, повернув головы ко мне, а у ЫнЧжон от негодования даже ноздри задрожали.

— «Ты младшая!» — зашипела она, — «Не знаешь правил поведения?! Ты в момент вылетишь со сцены за такое неуважение к старшим!».

— «Да, я младшая», — кивнув, согласился я, — «но разве старший не должен заботиться о младшем? ЫнЧжон-сси, прошу вас, позаботьтесь обо мне. Купите мне кофе. А то я не знаю, как это тут сделать». Сказав это, я поклонился. Кто-то из девчонок хмыкнул, пока я, выпрямившись, играл в «гляделки» с ЫнЧжон. ЫнЧжон посверлила меня взглядом, но больше ничего не сказала. Отвернулась, гордо закинула голову и пошла переодеваться. Вот, теперь у меня «вооружённое перемирие» со всеми…

Хех! Как хорошо лежится-то! Прямо хоть не вставай. После дебюта придётся переехать в общежитие «Короны». Хоть СанХён приказал мне до сунына жить в школе, но по «политической целесообразности» мне будет нужно раз или два ночевать там. Это для того, чтобы сближаться с коллективом и показать фанатам, что я член группы, пусть привыкают. Завтра воскресенье, а нужно будет туда тащиться, как раз такой день. Вот, радости-то… Я бы лучше дома посидел, отдохнул бы в тишине. А то постоянно со всеми говоришь, что-то доказываешь, под кого-то подстраиваешься. Общение в таких лошадиных дозах — утомляет. Нужно делать перерывы. Впрочем, дома тоже, покоя нет. Вчера был тусняк. Мама и СунОк праздновали мой дебют. Онни сказала — «была вся улица!». Я как чувствовал и постарался появиться дома попозже. Но, усилия были тщетны. Поймали, посадили за стол, от пуза накормили, а потом взялись упрашивать всей толпой, спеть и станцевать. Садюги, однозначно… А в понедельник — в школу… Там ещё доставать будут… Скажи, да расскажи… Ладно, переживём. Это, как говорится, сладкое бремя славы. Эх, вставать надо. Нужно ещё ЁнЭ позвонить, узнать, как там дела обстоят с кроватью. В «Короне» странное общежитие. Живут по схеме 3+2+1 в комнатах. Место мне определили в самой маленькой, в которой живёт Кюри. При осмотре поняли, что вторую кровать туда не впихнуть, решили поставить двухэтажную, отдав второй этаж мне. Буду жить почти как Карлсон, только не на, а под крышей. Честно говоря, думал, что «Корона» побогаче живёт. В моём понимании, это средний уровень. В целом — всё функциональненько. Но вот с комнатами — непорядок. Трое в одной, это перебор.

Хотели, чтобы я сам занимался обустройством, но мне это было «в облом», хотелось побыть дома, отдохнуть, а не напрягаться на чужой территории. Стал соображать, как бы мне — отвертеться? Вспомнил, что была у меня персональный менеджер, ЁнЭ. Кинулся выяснять — где? А мне и говорят, что пока я по Америкам всяким шастал, ей нашли новую работу, чтобы не простаивала. И теперь она трудится в другом месте и мне её не отдадут. Пошёл жаловаться на произвол к СанХёну. Тот, выслушав, начал мне рассказывать, что у группы есть свой менеджер, который следит за всеми, и который будет следить и за мной. И я могу спокойно обойтись им.

«Господин президент», — сказал я ему на это, — «а что, подарки назад, — забирают?». Шеф молча потаращился на меня из-за своего президентского стола, потаращился, а потом сказал, что наглость моя вперёд меня родилась и отдал приказание вернуть мне ЁнЭ. Мотивировал подчинённым своё решение тем, что раз я буду ещё достаточно долго мотаться между школой и штаб-квартирой «Короны», то мне нужен будет в моих поездках сопровождающий. Вот пусть ЁнЭ меня и сопровождает. Так что теперь у меня опять есть свой, персональный менеджер. Правда, пока он особо мне не нужен, но понты, это дело святое. Особенно в сценической тусовке, где все меряются всем, чем только можно. Пригодится. Вот, уже пригодилась. Следит за место меня, как ставят кровать в общежитии, и раскладывает мои вещи в шкафчике. А «венценосные девчата» припухли, узнав про такое дело. У них персональных менеджеров нет.

Так, ладно, хватит валяться, пора вставать. Надо пойти позавтракать, выпить чашечку кофе и постараться насладится каждым свободным мгновением. Чувствую, впереди ждут меня неласковые времена…

Время действия: следующий день, воскресение, ближе к вечеру

Место действия: общежитие группы «Корона»

Стою, смотрю на закрывшуюся дверь, прислушиваюсь к тишине. Ну и фигли, как говорится, было приезжать, тратить своё воскресение? Девочки только что свалили в торговый центр, не взяв меня собой. Сказанув напоследок, что маленьким девочкам, которые ещё ни разу не целовались, вечерами лучше сидеть дома. Я не понял, каким образом поход по магазинам коррелируется с сексуальной активностью? Вот, стою, думаю обо всём сразу и о том, что делать дальше. В этот момент у меня звонит телефон. Достаю из кармана, смотрю, кому я нужен.

ЧжуВон. Хм, все черти в гости к нам.

— Да? — говорю я, установив соединение и не спеша здороваться.

— Надо поговорить, — сообщает мне в ухо ЧжуВон, тоже не спеша говорить «здасте».

— О чём? — флегматично интересуюсь я.

— О нас с тобой, — мрачно отвечает ЧжуВон.

Секунды три обдумываю не понравившееся мне — «о нас».

— А когда это вдруг появились — мы? — интересуюсь я.

— С того момента, когда ты стала хватать руками замочки на горе Намсан! — тут же, сердито отвечает мне ЧжуВон, — А потом, когда ты отчебучила на моих проводах в армию!

Что-то он нервный какой-то, — думаю я, вслушиваюсь в интонацию, с которой ЧжуВон произносит слова.

— А ещё, когда ты стала айдолом! — вообще уже злым тоном сообщает мен следующую претензию ЧжуВон, — Теперь все сослуживцы считают тебя моей девушкой и требуют, чтобы я пригласил тебя и «Корону» выступить у нас в части!

Так вот оно, в чём дело!

— К чему этот весь спич? — холодно интересуюсь я в трубку, — Я что, не должна была становиться звездой, чтобы кому-то было удобнее жить?

— Ха! Звездой! — насмешливо хмыкает ЧжуВон и на секунды три замолкает.

— Я приглашаю тебя поужинать, — уже другим тоном говорит он, — и обсудить, наши совместные проблемы.

— А какие у нас совместные проблемы? — не понимаю я.

— Зверёныш, ты что, и вправду со звезды упала? Стать мембером «Короны» смогла, а подумать о том, что сейчас твою жизнь будут с лупой в руках изучать тысячи фанатов — ума не хватает? А ведь в твоей жизни есть и гора Намсан, с этими клятыми замочками, будь они не ладны! И работа у меня секретарём, и ещё много того, сама знаешь, чего! Думаешь, тебе не станут задавать вопросы, в каких мы с тобою отношениях? И что ты собираешься отвечать?

Пфф… блин! А ведь действительно. Как-то об этом я даже и не думал… Вот, чёрт!

— Буду говорить, что… работали вместе…

— Работали вместе? — с лютым сарказмом в голосе переспрашивает ЧжуВон, — Ты — идиотка? У меня есть клуб фанаток, и у тебя уже есть, и фаны, и антифаны, даже если ты об этом ещё не подозреваешь. Мы оба — публичные люди. И нам совсем не нужно, чтобы нас поливали дерьмом со всех сторон! Если мне это как-то не очень чувствительно, то тебе это грозит падением дохода и популярности. Соображаешь?

Гадство! А он прав! На кой мне это нужно?

— И что же делать? — несколько растерянно спрашиваю я.

— Для начала, хотя бы встретится и поговорить, — отвечают мне, — вот я тебя и приглашаю, поужинать.

— Но я не могу, — говорю я, — у меня контракт. Я не могу публично встречаться с лицами мужского пола. Контрактом запрещено.

ЧжуВон вздыхает в телефоне.

— Слушай, — говорит он, — я всю жизнь живу той жизнью, которой ты только собираешься начать жить. А именно — жизнью публичного человека. Я знаю рестораны, где едят такие люди как я. В которых видят, но не замечают. В которые можно приехать и уехать незамеченными, если ты ещё не поняла, о чём я говорю. И толп фанатов с камерами и фотоаппаратами там не будет.

Хм, а девчонки тогда в какие магазины пошли? Они же тоже — публичные персоны? Это тоже, специальные магазины? Или они будут лица повязками закрывать? Как-то не симпатична такая жизнь…

— Ну, не знаю, — говорю я, озадаченный полученной информацией о действительности.

— Что значит — не знаю? А кто — знает? Ты где сейчас?

— В общежитии «Короны».

— Чёрт! Выйти — сможешь?

— Мм-м… наверное да. Девчонки уехали по магазинам без меня, скажу охраннику, что я за ними следом. Что опоздала.

— Думаешь, прокатит? — с сильным сомнением в голосе спрашивает ЧжуВон.

— Я тут новенькая, должно, — говорю я, пожимая плечами.

— Хорошо, я знаю, где твоё общежитие. Буду ждать тебя от чёрного выхода, вниз по улице, через пятнадцать минут. Красный феррари. Не забыла?

— Постой, — говорю я, — ты же в армии? Как ты будешь меня ждать?

— У меня увольнительная, дурында!

— А-аа…

— Так мне тебя ждать?

— Ну, не знаю…

— Я куплю тебе мясо, — обещает ЧжуВон, — Говядину. Много.

Мясо? Это хорошо!

— Пошла одеваться, — говорю я, — через пятнадцать минут буду.

— Окей, — произносит ЧжуВон довольным голосом.

Время действия: этот же день, примерно два часа спустя, вечер

Место действия: возле общежития «Короны», у «чёрного» входа. Подъезжает авто-фургончик группы, дверь открывается, из машины начинают выгружаться девушки с покупками. В этот момент из проулка выезжает красный феррари и, солидно рыкнув двигателем, останавливается, освещая светом фар зажмурившихся участниц и их охранников.

— ЧжуВон-оппа, а вы принимали участие в самодеятельности? — спрашивает ЮнМи, смотря сквозь лобовое стекло.

— Нет, — говорит ЧжуВон, выключая фары, — а надо было?

— Не поможете мне разыграть сценку? — спрашивает ЮнМи.

— Сценку? — удивляется ЧжуВон, — Какую?

— Короткую. Вы выходите из машины…

…

— Зачем это мне? — не понимает ЧжуВон, выслушав ЮнМи до конца.

— Это поднимет мой рейтинг в коллективе, — отвечает ЮнМи, — они старше и вредничают.

ЧжуВон на мгновение задумывается, а потом насмешливо хмыкает.

— Окей, — говорит он, берясь за ручку дверцы.

(несколько мгновений спустя)

Дверца водителя красной феррари отрывается и оттуда появляется лучезарно улыбающийся ЧжуВон. Он быстро обходит машину спереди и галантно изогнувшись, открывает дверь пассажирке. Из машины, стараясь делать это изящно, выходит ЮнМи.

— Ах, оппа! — так, чтобы всем было слышно, громко восклицает она, припадая ЧжуВону на грудь, и поднимая вверх правую ножку, — Это был изумительный вечер!

Группа «Корона», только-только проморгавшая после яркого цвета ошалело взирает на эту мелодраматическую сцену.

— Пока-пока, — прощаясь, кричит ЮнМи, убегая от ЧжуВона, обернувшись к нему с протянутой рукой, — пока-пока!

— Ой, это вы, девочки? — говорит она, как бы неожиданно для себя обнаружив неожиданных свидетелей, — Как погуляли?

— А это кто? — спрашивает Борам, которую почти не видно из-за огромного серого бумажного пакета, который она, обхватив обеими руками, прижимает к себе.

— Это Ким ЧжуВон, наследник ««Sea group corporation», — говорит ЮнМи, смотря на говорящий пакет из которого торчат французские багеты.

— У него два миллиарда долларов наследства, — секунду подумав, добавляет она информации.

Сказав это, ЮнМи с довольным видом отворачивается и делает шаг, направляясь к двери. За её спиной раздаётся бумажный шелест, глухой стук и звон бьющегося стекла. Обернувшись, ЮнМи видит, как из выскользнувшего из рук Борам пакета, раскатываются в разные стороны какие-то банки…

Время действия: понедельник

Место действия: Дом семьи Ким. Вся семья в полном составе, смотрит по телевизору прямую трансляцию выступление президента страны перед корпусом морской пехоты. ЧжуВон, в военной форме, тоже стоит в общем строю.

«…Для нас и для будущих поколений крайне важно уметь ценить прошлое и его глубинный смысл. Сохранять преемственность национальных, духовных традиций, понимать их значимость для решения задач сегодняшнего дня…» — говорит президент, напутствуя солдат перед их отправкой на учения, — «… но ничего этого не возможно было бы без нашей армии, без волевых и храбрых солдат, умеющих побеждать и принимать самые ответственные решения. Решения, от которых зависит покой, жизнь людей и судьба Кореи!»

— Как хорошо говорит наш президент, — с восхищением произносит ХёБин.

Бабушка кивает ей в ответ и делает знак рукой — «не мешай, я слушаю!»

«…Корея дала миру несравненные образцы истинного мужества, силы духа на ратном, трудовом и гражданском поприще…», — читает дальше свою речь президент, — «…В нашей стране были созданы подлинные культурные и литературные шедевры, уникальные научные открытия, корейский народ внёс огромный вклад в прогресс всей цивилизации. И всё это время, духовная связь армии и народа была неразрывной, свидетельством чего являются задокументированные подвиги, совершённые на благо родины. Отрадно видеть, что это связь не ослабла и продолжается в будущее. В качестве последнего примера я могу привести совсем недавнюю историю, которую мне рассказали. Девушка, провожая своего жениха в армию, написала военный марш, чтобы воодушевить его на беззаветное служение отчизне…»

Бабушка, что-то вспомнив, озадаченно моргает. Остальная семья, ещё «не врубившись» о ком это только что сказали, продолжает смотреть, не выказывая эмоций.

«…Её марш оказался настолько хорош…» — продолжает лить воду на мельницу патриотизма президент, — «… что он был принят военным руководством как марш, под который одни из самых боеспособных силы Кореи промаршируют на международных учениях…»

Семья Ким ЧжуВона начинает шевелиться, поняв, что они где-то уже слышали о подобном марше, который написала девушка…

«… И этот молодой человек, который стоит здесь, в этих рядах, тоже будет маршировать под этот марш. Ефрейтор Ким ЧжуВон, солдат первого года службы, показав выдающиеся успехи в освоении воинского дела, был награждён правом участвовать в международных учениях. А марш написала ученица выпускного класса школы Кирин, Пак ЮнМи. Хочется пожелать этой молодой паре…»

— Холь! — громко вскрикивает ХёБин, хлопая ладонью по столу, — госпожа президент сошла с ума, если говорит такое?!

(несколько часов спустя, телефонный разговор бабушки и внука)

(ЧжуВон, оправдываясь) — Да откуда мне знать, почему она так сказала?! Я сам удивился, когда услышал!

(Бабушка, с подозрением) — И ты ничего никому не говорил? Ничего сам не делал?

(ЧжуВон) — Святая правда, бабуль! Ничего!

(Бабушка) — Что за странность? Ничего не понимаю, чего это пришло в голову президенту такое сказать? Ты понимаешь, чем это может обернуться для тебя?

(ЧжуВон, невинным голосом) — Посещением раздевалок «Короны» на легальных основаниях?

(Бабушка, с негодованием) — Ах ты мелкий извращенец! Все мысли только об одном!

(ЧжуВон) — Да ладно, бабуля, я пошутил. Ты что-нибудь придумаешь, как из этого выпутаться. А отец может получить какой-нибудь заказ в военном ведомстве. За распространение непроверенных слухов.

(Бабушка, сердито) — Закрой рот и прекрати болтать! Держи язык за зубами! А то не стану ничего делать!

(ЧжуВон) — Бабуля, я нем, как могила! Бабуля, люблю тебя!

(Бабушка, довольным голосом) — Паршивец…

Время действия: этот же день

Место действия: дом семьи ЮнМи

— Мама, мама! — бомбой врывается в дом СунОк, — Ты слышала, что президент назвала ЮнМи — невестой ЧжуВона?!

Мама, держа недалеко от уха телефон, круглыми глазами смотрит на дочь.

— Что? — пугается та, видя застывшую маму.

— Только что звонила госпожа МуРан, бабушка ЧжуВона. Она сказала, что мы, как старшие женщины, должны встретиться и обсудить возникшую ситуацию, — говорит мама и спрашивает, — Что же теперь будет, а?

Задав вопрос, мама смотрит на СунОк, СунОк смотрит на мать.

— А в чём ты пойдёшь? — вместо ответа, пару секунд спустя, спрашивает СунОк.

КОНЕЦ

третьей книги

Примечания

1

Аньёнхасейо — официальное «здравствуйте». Дословно — всё ли у вас благополучно? — прим. автора.

(обратно)

2

ЮнМи нарушает правила этикета. Корейцы произносят своё имя в связке с чем-то, показывающим их социальный статус. Например — врач больницы такой-то, или инженер такой-то компании — прим. автора.

(обратно)

3

Хоку — традиционный жанр японской поэзии, представляющий собой трехстишие в 17 слогов — прим. автора.

(обратно)

4

— прим. автора.

(обратно)

5

Послушать можно тут:

(обратно)

6

Послушать можно тут:

(обратно)

7

Послушать можно тут:

(обратно)

8

Послушать можно тут:

(обратно)

9

Адажио — медленный музыкальный темп исполнения музыкального произведения — прим. автора.

(обратно)

10

Чангу — корейский барабан, по форме похожий на песочные часы — прим. автора.

(обратно)

11

Нихонго норёку сикэн — экзамен по определению уровня владения японским языком, проводимый среди лиц, для которых он не является родным. Первый уровень теста предполагает свободное владение языком — прим. автора.

(обратно)

12

Сечжон Великий — король, сделавший большой вклад в развитие страны, ему же приписывают изобретение современного корейского алфавита, жил в XV веке. Историческая фигура для Кореи размера примерно Ивана Грозного для России. прим. автора.

(обратно)

13

(обратно)

14

(обратно)

15

Книксен, посмотреть можно тут:

(обратно)

16

Кино можно посмотреть тут:

(обратно)

17

Тем, кто пожелает вспомнить молодость — видео тут:

(обратно)

18

(обратно)

19

(обратно)

20

Agdan — английская транскрипция корейского слова «хулиганка» — прим. автора.

(обратно)

21

Послушать можно здесь:

Песня исполнительницы под псевдонимом Льдинка. Композиция даёт представление о текущем уровне голоса ЮнМи.

ВНИМАНИЕ!! (Чтобы меня потом не задалбывали одним и тем же)

Автор прекрасно понимает, что стихи — «впрямую», не переводятся. Но, поскольку читатели у него — русскоязычные, он сознательно идёт на то, чтобы давать русские песни, так как они есть, без перевода на корейский. Для создания настроения и понимания. Вряд ли многие из читателей смогут оценить красоту корейского языка. А автор ориентируется на большинство. Будут песни и на корейском, и английском, и японском и других языках.

Поэтому, — «не стреляйте в пианиста, он играет, как считает правильным»!

С уважением, автор.

(обратно)

22

На снимках японская певица j-pop — Oginome Yoko — прим. автора.

(обратно)

23

(обратно)

24

(обратно)

25

Первые полгода после призыва, в корейской армии увольнения запрещены — прим. автора.

(обратно)

26

(обратно)

27

(обратно)

28

Пример стиля трот —

(обратно)

29

(обратно)

30

Послушать можно тут — прим. автора.

(обратно)

31

Послушать можно тут -NMSsJiEPs

(обратно)

32

Тизер — короткий рекламный ролик, где-то на 30 сек. видео, который больше интригует, чем что-то показывает. Клип идёт в среднем 3–4 мин., поэтому для его рекламы делают короткие тизеры — прим. автора.

(обратно)

33

Посмотреть этот момент можно тут — — прим. автора.

(обратно)

34

-potolka-dolga-v-ssha-v-stodollarovykh-kupyurakh/

(обратно)

35

Посмотреть об этом можно тут — -yg

(обратно)

36

KBS — Korean Broadcasting System — крупнейшая теле-радио-компания в Южной Кореи — прим. автора.

(обратно)

37

(обратно)

38

Сиджо — жанр корейской лирической поэзии, изначально называемый таньга (дословно «короткая песня»). Сиджо родственно японскому стилю хоку — прим. автора.

(обратно)

39

Клип, попавшийся Сергею, можно посмотреть здесь —

(обратно)

40

Стафф-менеджер — менеджер по работе с персоналом — прим. автора.

(обратно)

41

(обратно)

42

Посмотреть можно тут —

(обратно)

43

all-kills — здесь имеется в виду «убийца чартов», композиция, занявшая одномоментно первое место во всех рейтинговых музыкальных опросах — прим. автора.

(обратно)

44

Послушать можно тут

(обратно)

45

-cyNOc9o

(обратно)

46

Посмотреть выступление можно тут: -c

(обратно)

47

Ёксоль — корейское нецензурное ругательство — прим. автора.

(обратно)

48

-LGZWc

(обратно)

49

(обратно)

50

(обратно)

51

(обратно)

52

(обратно)

53

(обратно)

54

(обратно)

55

Риф можно послушать тут — он звучит в самом начале.

(обратно)

56

Прим. автора — Премия «Хьюго» вручается ежегодно за лучший роман, написанный в жанре фантастики или фэнтези, и изданный на английском языке. Премия носит имя Хьюго Гернсбека — американского изобретателя, писателя, редактора, бизнесмена и издателя, основавшего первый в мире журнал научной фантастики. Считается одной из самых демократичных в мире и не имеет денежной составляющей. Победитель получает статуэтку, изображающую взлетающую ракету. Автор использовал существующую в этом мире премию и имя, чтобы было понятнее.

(обратно)

57

(обратно)

58

Прим. автора — эти стихи, перевод части песни «I Like That» группы GLAM. Спасибо читателю Экскул, который его прислал.

(обратно)

59

файл короткий, можно скачать, если отказали в доступе. На Ютубе отказались выкладывать.

(обратно)

60

Ольчжан — «лучшее лицо», красавица, кор. —  прим. автора.

(обратно)

61

Посмотреть занятия можно тут — В роли ЮнМи вступает вокалистка группы «Twice» — Чонён (девушка с короткой стрижкой, у неё одна такая)

(обратно)

62

(обратно)

63

/-jben9IuLXo

(обратно)

64

(обратно)

65

(обратно)

66

В роли ЮнМи — японская певица Oginome Yoko — -5KzM

(обратно)

67

Здесь и далее — съёмки о поездке японской певицы Oginome Yoko в Америку. Видео — 1985 года выпуска, поэтому, рекомендую сделать экран поменьше, так как качество не шибко хорошее.

(обратно)

68

(обратно)

69

-FY5a_2A

(обратно)

70

Смотреть тут В роли ЮнМИ — Чонён из «TWICE», с короткой стрижкой

(обратно)

71

Смотреть можно тут

(обратно)

72

Смотреть тут —

(обратно)

73

Слушать можно тут

(обратно)

74

Слушать можно тут

(обратно)

Оглавление

Трени первая

Трени вторая

Трени третья

Трени четвёртая

Трени пятая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg