«Потерянные во времени»

Потерянные во времени (fb2) - Потерянные во времени 1154K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Викторовна Линник

Марина Линник Потерянные во времени

© Марина Линник, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

***

Линник Марина – писатель-романист, член Союза Писателей России, член Интернационального Союза писателей (кандидат), дипломант конкурса «Самый короткий рассказ», организованный Союзом писателей-переводчиков, награждена «Серебряным крестом»; Диплом Международного литературного фестиваля «Ялос – 2016» в номинации «Проза» – I место; автор проектов «Клио» и «Либро».

Родилась в г. Люберцы, МО. Окончила Государственную Академию Управления им. С. Орджоникидзе. Долгое время работала в коммерческом банке экономистом.

Первая книга «Дорога в никуда» вышла в 2011 г.

Затем романы «На перекрестке двух миров» и «Расплата за грехи», издательство «Водолей».

В 2013 г. два романа были переизданы издательством «Вече» в серии «Женский исторический роман», по заказу газеты «Аргументы и факты».

В 2014 г. – роман «Правдивая ложь», а в 2015 г. – исторический роман «Реинкарнация» и сборник рассказов «Правдивые истории одного вечера».

В 2016 г. Интернациональным Союзом писателей переизданы романы «Правдивая ложь» в серии «Таврида» и «Реинкарнация» в серии «Международная лаборатория фантастики «РосКон» представляет». В этом же году при поддержке Интернационального Союза писателей был переведен сборник рассказов «Правдивые истории одного вечера» на немецкий язык.

***

То, что мы знаем, – ограничено, а что не знаем – бесконечно.

Апулей

Предисловие

– Signore e Signori, – раздался из рупора, установленного на здании вокзала, приятный бархатный женский голос. – Через двадцать минут наш поезд отправится в увлекательную и познавательную поездку. Убедительно просим вас занять свои места.

В здании вокзала, построенного на месте виллы Мантальто-Перетти в 1863 году и превратившегося после реконструкции в один из самых современных вокзалов Европы, и на небольшой привокзальной площади началась суматоха, сопровождаемая возбужденными восклицаниями и криками. Многочисленная разношерстная толпа, состоявшая из пассажиров и просто зевак, устремилась к платформе, где новенький паровоз, казалось, с нетерпением поджидал отправления, как норовистый конь ожидает команды на старт. К нему были прицеплены три вагона синего цвета, на которых красовалась золотистая надпись – «Санетти». Эта фирма при поддержке Римской железной дороги, желавшей привлечь внимание жителей страны к возможностям стремительно развивавшегося железнодорожного транспорта, организовала увеселительный круиз для состоятельных и влиятельных граждан Рима, обещая им незабываемую, фантастическую поездку. Также были приглашены и журналисты, которые должны были освещать и запечатлевать события на протяжении всего пути, дабы впоследствии написать хвалебные отзывы о преимуществах железной дороги над другими способами передвижения.

– Роберто! Роберто! – раздался взволнованный женский голос. – Ты, как всегда, опаздываешь! Хотя о чем я говорю? Спасибо, что ты вообще оставил все дела и счел возможным провести хотя бы немного времени с семьей.

– Мама, вы ко мне несправедливы, – послышался спокойный ответ представительного молодого человека, подходившего к пожилой женщине, сохранявшей еще черты былой привлекательности. – Я же обещал, что буду вовремя. Кстати, а где отец?

– Сеньор Суардо уже в вагоне и спрашивает, когда вы к нему присоединитесь. Поезд отходит через пять минут, – ответил носильщик, слегка поклонившись солидной даме.

– Ну вот видишь, мой дорогой, ты заставляешь отца переживать, хотя прекрасно знаешь, что врач запретил ему нервничать, – с возмущением произнесла графиня Суардо, глядя на сына. Но в этот же момент неудовольствие на ее лице сменилось сладкой улыбкой. – О, дорогая Альда, вы тоже решили принять приглашение? Как неожиданно! А ваш муж тоже присоединится к нам?

– Увы, нет, милая Тереза, – ответила на приветствие дама некрасивой наружности, но весьма заносчивого вида. – Его задержали в Риме дела, поэтому я еду только с моей племянницей.

– О, это так мило, – щеки графини Суардо зарделись румянцем. – Значит, моему Рокко не будет скучно во время поездки. Вы знаете, – сокрушенно покачала она головой, – мой мальчик совсем не думает о будущем. Все сидит и сидит в библиотеке или ездит на какие-то дурацкие поиски. Вот совсем недавно вернулся из Южной Америки. И что? Ничего, кроме разочарования. Собирался опять вернуться туда, но я уверена: очаровательная Лукреция заставит моего мальчика забыть обо всех глупостях. Дело ли – потомку столь благородного рода, как наш, слоняться попусту по дебрям, есть невесть что и спать бог знает где?

– Сеньоры, прошу вас пройти на свои места, – с почтением обратился к ним кондуктор, одетый в новую форму коричневого цвета с начищенными до блеска пуговицами. – Поезд вот-вот отправится. Прошу вас, господа, поторопитесь!

– Мы ждем вас у себя в купе, графиня, – с улыбкой обратилась графиня Алуффи-Пентини к уже входившей в вагон Терезе Суардо.

– Мы непременно придем, не так ли, дорогой?

– Да, мама, если вы этого пожелаете, – мрачно заметил молодой человек, поднимаясь в вагон вслед за графиней. В самый последний момент он обернулся, ища глазами кого-то в толчее. Наконец, его взгляд разглядел в толпе стройную фигуру молодой женщины, вопросительно смотрящую на него. Роберто слегка покачал головой, а затем указал на последний вагон, в котором ехали журналисты, лотерейные счастливчики и несколько студентов. Молодая дама слегка кивнула в знак согласия и торопливо проследовала в последний вагон, ловко протискиваясь меж стоявших ротозеев и на ходу показывая какой-то документ кондуктору.

Едва графиня Суардо, ее сын и таинственная незнакомка заняли места в своих купе, как раздался оглушительный гудок паровоза, и вагоны, вздрогнув, медленно покатились мимо провожающих, окутывая их клубами белого дыма.

Маршрут затеянной рекламной поездки пролегал по красивейшим местам Ломбардии. Пассажиры увеселительного поезда с интересом рассматривали удивительные пейзажи, неспешно проплывавшие за окнами. Да и как можно было не залюбоваться голубыми озерами, окруженными живописнейшими лесами и лимонными садами, или могучими реками с прекраснейшими виадуками? Альпийские луга, покрытые сочными ароматными травами; роскошные виллы, красующиеся на берегах прохладных горных озер и овеянные ореолом загадочности, – все эти красоты, преисполненные гармонии, притягивали взгляды людей, сидевших в новеньком поезде. Настроение у всех пассажиров было приподнятое. Организаторы поездки не поскупились: комфортабельные вагоны были оборудованы по первому классу, бесплатное шампанское, предлагаемое путешественникам во время поездки, лилось рекой, а еда была настолько изысканной, что самые изощренные гурманы (а их было в поезде немало) не могли ни к чему придраться. Со всех сторон слышался веселый говор, смех, шутки и восторженные восклицания при виде очередного открывшегося великолепного вида. Даже самые большие скептики, к коим относился и граф Джакомо Луиджи Суардо, должны были признать, что поездка удалась. Правда, для полноты ощущений недоставало «гвоздя» программы – километрового Ломбардского тоннеля, пробитого в скалах совсем недавно.

Перед въездом в тоннель машинист дал приказ притормозить, давая тем самым возможность репортерам сфотографировать, а пассажирам полюбоваться входом в это сверхсовременное, удивительной протяженности сооружение.

– Многоуважаемые сеньоры! Перед вами чудо, совершенное современной техникой. Я не ошибусь, если скажу, что это шедевр инженерного и строительного искусства, – стоя в дверях одного из вагонов, важным голосом доложил кондуктор появившимся в опущенных окнах путешественникам, с любопытством разглядывающим зияющую черноту тоннеля. – И теперь, Signore e Signori, вы увидите наконец-то цель нашего путешествия. В настоящий момент это самый длинный тоннель в Европе, а возможно, и в мире. Его длина составляет один километр. При максимальной скорости (а это около шестидесяти километров в час!), мы смогли бы проехать тоннель меньше чем за две минуты, но в связи с тем, что вы, наверное, захотите разглядеть его более внимательно, мы решили немного сбавить скорость. Поэтому, дамы и господа, занимайте места, закройте окна для вашей же безопасности, поезд отправляется!

Когда поезд приблизился к тоннелю, паровоз дал пронзительный гудок и на самом медленном ходу начал въезжать в нутро горы. В тот же момент вход в тоннель заволокло странным густым туманом. Он мало походил на обычный серый смог, временами окутывавший улочки Рима. Нет, это была желеобразная шевелящаяся масса, словно бы вязкая на вид; необычный туман будто бы дышал, тяжело пыхтя и клокоча. Не прошло и десяти секунд с момента появления загадочного вещества в тоннеле, как эта живая губка уже выползла за его пределы и, обволакивая медленно движущийся поезд со всех сторон, начала затягивать состав вовнутрь. Все это сопровождалось низким гулом, доносившимся из тоннеля, который нарастал с каждой секундой. И вот уже новенький паровоз вместе с находившимися в нем людьми, охваченными страхом, увяз в этом белесом облаке, словно растворившись в нем. Затем пугающая пелена подобралась и к первому вагону. К этому моменту всех пассажиров без исключения охватили паника и чувство неминуемой беды. У всех людей одновременно начались жуткие головные боли, и тошнота подступила к горлу. Панический страх вырос до леденящего ужаса. Многие женщины забились в истерике, истошными голосами взывая к силам небесным с просьбой о помощи. Кто-то из мужчин метался по вагону в замешательстве, другие пытались открыть окна, чтобы выскочить из поезда, однако их рассудок словно внезапно помутился – им никак не удавалось это сделать. А между тем поезд медленно погружался в загадочный туман. Не прошло и тридцати секунд, как последний вагон скрылся в белесой гуще на глазах у пораженных людей – тех немногих, которым все же каким-то чудом удалось спрыгнуть в последний момент с проклятого поезда. Еще мгновение, и туман рассеялся, как будто его и не было вовсе. Перед глазами испуганных людей опять зияла черная пустота Ломбардского тоннеля.

– Ч-что это было? И куда, черт подери, делся поезд? – спросил молодой человек мужчину средних лет, сидящего на противоположной стороне насыпи. Но тот был настолько потрясен происходившим, что ответил не сразу.

– Бог мой! – прошептал он, начиная приходить в себя и глядя на зияющую перед ним черную дыру. – Проклятие старой ведьмы сбылось!.. Это не выдумки. Проклятие существует на самом деле… Однако я остался жив, а поезд и те люди по моей вине… О нет! Святая Мадонна!.. Поезд исчез навсегда, потерявшись во времени…

Глава 1

Холодный промозглый ветер гнал пожелтевшие листья по Елисейским полям, подгоняя продрогших людей и заставляя их плотнее заматывать шарфы и глубже надевать шапки или капюшоны. Моросил противный мелкий дождь, от которого не спасали ни зонты, ни накидки. Небо все плотнее затягивалось хмурыми тучами, готовыми в любой момент обрушиться проливным дождем на головы парижан.

Мишель Мано, журналистка газеты «Ле Монд», торопливо шла по улице, кутаясь в поднятый воротник пальто. «Что за мерзкий день сегодня?» – подумала она, доставая из сумочки небольшой складной зонт и раскрывая его. Первые крупные капли дождя уже застучали по листьям деревьев и с каждой секундой ускоряли темп. И вот уже дождь, сопровождаемый сильными порывами ветра, полил так, словно небо прорвало. «Да что с этим зонтом?» Она нажала на заевшую кнопку еще сильнее, но вместо того чтобы раскрыться, купол зонта, так и не раскрывшись, шлепнулся прямо в лужу, оставив в руке Мишель только шток. «Ну просто замечательно! Этого еще не хватало… Вот черт!» Она в сердцах швырнула ненужную ручку на асфальт. «Да что ты будешь делать? Правильно говорят: если не задалось утро, открывай двери и жди неприятностей в течение всего дня». Тяжело вздохнув, Мишель подняла шток и аккуратно, чтобы не запачкаться и не намокнуть (впрочем, молодая женщина уже и так промокла почти насквозь), вытащила купол зонтика из лужи. Беспомощно оглядевшись, она заметила около входа в модный бутик урну и решительным шагом направилась к ней. Около входа стоял охранник магазина и с интересом наблюдал за ней.

– Что? День не задался? – с улыбкой заметил он, когда Мишель поравнялась с ним.

– Да уж, – отмахнулась от него журналистка, – хуже не бывает. А тут еще и дождь, будь он неладен. Вот и зонт сломался…

– У нас имеются в продаже зонты. Может, зайдете?

– Смеетесь? Купить у вас? Да моей зарплаты журналиста хватит только на кнопку от зонтика, – усмехнулась Мишель.

– Ну тогда…

– Я пойду, – перебила Мишель охранника, взглянув на небо.

– Удачного дня, мадемуазель, – искренне пожелал ей мужчина.

Она только махнула рукой в ответ и продолжила путь, то и дело скрываясь от потоков дождя под кронами не до конца еще опавших деревьев. «Удачного дня… да где ее, удачу, взять?»

И действительно, день с самого утра не задался. А началось все с того, что ее разбудил звонок приятеля, сообщившего ей, что он уезжает на неопределенное время к родителям, так как ему не помешало бы, а точнее, неплохо было бы обдумать их отношения, прежде чем принимать решение о совместной жизни. «Какие еще отношения? Мы просто друзья», – пожав плечами, подумала она, положив трубку. Не то, чтобы женщина сильно переживала по этому поводу. Мишель с самого начала несерьезно относилась к Жану, общаясь с ним исключительно ради того, чтобы просто не быть одной. В тридцать два года она имела за спиной неудавшийся брак, немало разочарований, комплексов и истрепанные разводом нервы. Оставалась только карьера, но после того, как газету продали и там сменилось руководство, об этом тоже можно было забыть. На место уволенного главного редактора, шефа Мишель, с которым она проработала более десяти лет (именно Шарль Мари научил ее всем премудростям журналистского ремесла), пришел весьма амбициозный молодой человек, Лоран Бонне. Новый шеф был близким другом одного из новых владельцев газеты и поэтому считал возможным не обращать внимания на профессиональную этику. В первый же рабочий день «Медный лоб» (так сотрудники газеты прозвали босса за бестолковость и упрямство) вызвал к себе Мишель, сказав, что хочет обсудить с ней некоторые вопросы. Войдя в кабинет и закрыв за собой дверь, она остановилась посреди комнаты, не зная, что ей предпринять. Лоран сидел в кресле, повернувшись к ней спиной, и задумчиво смотрел в окно, попыхивая сигарой.

– Господин Бонне, вы вызывали меня? – наконец выдавила из себя Мишель.

Но тот, казалось, не замечал журналистку и не слышал ее слов. Не желая больше ждать, Мишель решительно направилась к столу главного редактора.

– Господин Бонне, вы хотели со мной что-то обсудить, не так ли? – чуть громче спросила журналистка.

На этот раз ее вопрос не остался без внимания. Главный редактор резко развернулся в кресле и уставился на Мишель, внимательно изучая ее.

– Зачем так официально… господин Бонне. Лоран, зовите меня просто Лоран, Мишель.

– Мадемуазель Мано, господин Бонне, – поправила босса журналистка, не любившая фамильярностей на работе и всегда помнившая о профессиональной этике.

– Ну хорошо, – мерзко ухмыльнувшись, ответил главный редактор. – Мадемуазель Мано… Насколько мне известно, вы уже давно работаете в газете.

– Больше десяти лет, месье, – холодно произнесла Мишель, направив немигающий взгляд на Лорана.

– И часто бывали в этом кабинете? Старикан-то был еще ого-го, не так ли? – рассмеялся главный редактор.

– Я не очень вас понимаю, – холодность сменилась презрением. – Господин Мари был профессионалом с большой буквы и не допускал вольностей, если вы об этом.

– Значит, я ошибся, – рассмеялся Лоран. Потом он жестом указал на стул, стоявший прямо перед Мишель. – Присядьте, мадемуазель!

Взяв папку с личным делом журналистки, Лоран Бонне встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету, читая на ходу. Наконец, шеф остановился около Мишель и, окинув ее взглядом с головы до ног, устроился на стуле, находившемся напротив нее.

– Признаться, у вас впечатляющее досье. Вы очень хороший специалист.

– Спасибо, господин Бонне…

– Я еще не закончил, – чуть повысив голос, прервал ее главный редактор.

– Простите.

– Ничего страшного, – со слащавой улыбкой на устах произнес тот. – Вы привыкнете… Так вот, как я уже заметил, бывший главный редактор оставил хороший отзыв о вас и о ваших профессиональных качествах. Но в наше время не только эти способности позволяют людям взобраться на Олимп. Вы меня понимаете?

– Откровенно говоря, господин Бонне, я не совсем уловила смысл ваших слов.

– Хорошо, я выскажусь яснее, – придвигаясь чуть ближе к ней, ответил Лоран. – Дальнейшее продвижение по службе будет зависеть от вашей лояльности.

Сказав это, он положил руку на колено Мишель и слегка сжал его.

– Да что вы себе позволяете? – вскочив со стула, гневно воскликнула журналистка, возмущенно уставившись на него. – Считаете, что если вы главный редактор и имеете связи в руководстве газеты, то вам дозволено распускать руки? Да кем вы себя возомнили? Простите, но мне нужно работать!

Мишель стремительно пересекла комнату и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Лоран усмехнулся и произнес вслух, бросив недобрый взгляд на закрывшуюся дверь:

– Ничего, через пару месяцев ты станешь более покладистой и сама будешь умолять меня о встрече, стоя на коленях в этом кабинете.

С того памятного для Мишель дня прошло около трех месяцев. Три месяца ада, по-другому не скажешь: череда бесконечных придирок, упреков, нападок и недовольных высказываний. Каждую статью ей приходилось переделывать по нескольку раз, ибо ее очерки, эссе и прочие материалы постоянно подвергались жесткой критике со стороны главного редактора. А затем наступила пора, когда ее материалы просто стали убирать из набора.

Так произошло и в это утро. Придя на работу и взяв свежий номер газеты, Мишель не обнаружила своей статьи о преобразовании транспортно-коммуникационных систем городов, хотя собственными глазами видела утвержденную рыбу[1] номера, в котором на второй странице как раз и находилась статья.

– Ну все! С меня хватит! – в сердцах вскричала журналистка, швыряя газету на стол. – Да что он себе позволяет, этот клоун ряженый! Хомяк клонированный! Жаба гончая, не отличающая «кернинг»[2] от «керлинга»!

– Не бери в голову, – посоветовала ей подруга, сидящая за соседним столом, с сочувствием глядя на журналистку. – Ну подумаешь… наплюй на него! Все равно ты ничего не изменишь. Нервы только потратишь. Это шеф тебе назло и делает, пытается вывести из себя.

– Тебе легко говорить, Аннет, – бросив недовольный взгляд в сторону подруги, ответила Мишель. – Твои-то статьи печатаются с завидным постоянством и почти без изменений.

– Что ты хочешь этим сказать? – с вызовом спросила Аннет. – Ты считаешь, что это я подговорила его выкидывать твои статьи из набора? Как ты можешь! Мы же знаем друг друга уже больше двадцати лет! Наши родители были близкими друзьями! Мы же всегда вместе: и в горе, и в радости. Мои дети – твои крестники! А ты…

Аннет залилась горючими слезами. Всхлипывая и что-то бормоча себе под нос, она буквально вылетела из кабинета, прихватив с собой сумочку. Глядя ей вслед, Мишель почувствовала угрызения совести. «Нет, малышка Аннет не способна вставлять палки в колеса. Она не из тех, кто в мутной воде рыбку ловит. К тому же ее больше интересуют трое детей и муж, которого подруга буквально боготворит (хотя не понимаю, как можно любить это жирное чудовище), нежели работа». Да Нетти и осталась после ухода бывшего шефа только потому, что Мишель буквально умоляла не бросать ее одну. «Нет, Аннет тут ни при чем. Это все Медный лоб, будь он неладен». Вместе с тем и она не лыком шита. «Посмотрим, кто кого!»

Взяв в руки газету, Мишель вышла из кабинета и решительным шагом направилась к шефу.

– Господин Бонне велел никого к нему не пускать! – защебетала тоненьким голоском секретарша главного редактора, самоотверженно бросаясь наперерез журналистке. Но Мишель, грозно поглядев на нее сверху вниз, молча отстранила помощницу рукой и толкнула дверь. Войдя в кабинет, журналистка захлопнула за собой дверь и уставилась на сидящего за столом главного редактора. Тот оторвал взгляд от бумаг и сердито посмотрел на нее.

– Жюли разве не сказала, что я занят? Закройте дверь с другой стороны! И немедленно! – добавил Лоран, повысив голос.

– Сегодня вряд ли удастся так легко от меня отделаться, господин Бонне! – спокойным голосом ответила Мишель. – Я не покину кабинет до тех пор, пока вы не объясните мне ЭТО!

Она бросила на кипу бумаг, лежавшую на столе, газету.

– У вас проблема с глазами, мадемуазель Мано, или вы не видите, что это новый номер нашей газеты? – язвительным тоном осведомился Лоран Бонне. – Так вам нужен не я, а окулист.

– Я прекрасно вижу, господин Бонне, что это НАША газета, а также вижу, что в ней нет МОЕЙ статьи!

– А-а-а, вы об этом! – нервно рассмеялся главный редактор. – Ну что ж, тогда устроим небольшой дебрифинг… Присаживайтесь, мадемуазель Мано, – подчеркнуто вежливо пригласил он, указывая журналистке на стул. – Итак…

Лоран порылся в бумагах и вытащил оттуда какие-то листы. Бросив на них взгляд, Мишель тотчас же узнала свою статью.

– Итак, мадемуазель Мано, – повторил главный редактор. – Вы пишете: «Первая линия парижского метро… для поддержания качества жизни в городах… транспортные узлы должны преобразить нашу жизнь… станции будущего… узлы должны стать частью культурной инфраструктуры» и т. д. и т. п… Я уже говорил, что статья хорошая, но сырая.

– Но я же переделала ее, и вы лично ее утвердили. Более того, вчера, в рыбе, она была…

– А потом поздно вечером я сделал вычитку и убрал лишний «компот»[3]. И вообще, мадемуазель Мано, я давно хотел поговорить с вами… Мне кажется, вы немного выдохлись, а если говорить точнее, потеряли журналистский нюх на «горяченькое». В статьях не хватает перчинки… остренького, что заставило бы наших читателей ахнуть и купить через неделю опять нашу газету, в поисках чего-то интересного, свежего, захватывающего, зажигательного. Нам не нужны нонивенты[4] при новой политике газеты.

– Вы, видимо, считаете нашу газету желтой прессой, господин Бонне, – холодно заметила журналистка. – Между тем «Ле Монд» – не бульварная газетенка, а солидное издание.

– Ах, ну да, – нервно рассмеялся Лоран, – понятно. Кроме того, это газета, имеющая многомиллионные долги. Не скажете, почему?

– Я не экономист, а журналист, поэтому вряд ли смогу ответить на вопрос, – отрезала Мишель.

– Так вот тогда я отвечу за вас, мадемуазель. Если вы хотите и дальше оставаться ньюсмейкером[5], а не стрингером[6], то извольте в дальнейшем приносить статьи, которые будут соответствовать новому курсу нашей газеты. Еще будут вопросы?

– Нет, господин Бонне, – сухо произнесла она, еле сдерживая гнев. – Все предельно ясно.

– Ну тогда вот – новое задание, – он протянул Мишель лист, на котором было что-то написано от руки. – Вам необходимо в самые короткие сроки написать статью о странном событии, произошедшем восемь лет назад. Отправляйтесь в библиотеку и выясните все нюансы.

– Восемь лет назад? – недоверчиво поглядев на шефа, озадаченно спросила Мишель. – И вы считаете, что читателям это будет интересно?

– Будет, тем более что эту информацию только-только рассекретили. И угадайте, кто перехватил ее?

Лоран Бонне самодовольно улыбнулся. «Напыщенный индюк! Самодур! Марионетка дистанционная!» – кипятилась Мишель, идя по коридору редакции. Войдя в кабинет, она плюхнулась на стул.

– Ну что? Доигралась? Лоран уволил тебя? – обратилась к ней уже пришедшая в себя Аннет. – А я тебе говорила: Медный лоб злопамятный мужик. Ты отказала ему, вот он теперь и мстит тебе. И будет продолжать это делать, пока ты не уволишься.

– Да я бы с удовольствием, – ответила Мишель, тяжело вздыхая. – Кстати, я и место себе уже подыскала, но…

– Что «но»?

– Они требуют рекомендацию, а ты знаешь сама, что этот болван напишет. С его способностями пакостить другим людям я вообще не найду нормальную работу. Надо было вместе с Шарлем уходить. Да что теперь кулаками махать… Придется терпеть и приспосабливаться. До поры до времени… А пока, – добавила она, взбив руками волосы, – надо выполнять дурацкие задания и поручения. Боже, как же не хочется! А что сделаешь, надо!

– Куда это ты собралась в такую погоду? – поинтересовалась Аннет. – Взгляни за окно! В такую погоду только дома сидеть, около камина, и потягивать «grand vin»[7], слушая, как стучат капли дождя по крыше и листьям деревьев.

– В библиотеку, – без энтузиазма ответила Мишель, мельком взглянув на лист, исписанный кривым почерком редактора. – Шеф просил собрать всю информацию о каком-то странном деле и написать статью, и срочно принести ему. К чему такая спешка, если собираешься опять убрать неугодную статью из нового номера? Ладно, Нетти, я пошла. Вечером позвоню. Пока!

– До вечера, дорогая! – помахала ей вслед Аннет. – Не забудь звякнуть!..

…Кое-как добравшись до здания библиотеки, Мишель Мано открыла дверь и вошла вовнутрь, впустив за собой все признаки непогоды.

– Мадемуазель, мадемуазель! – услышала журналистка чей-то испуганный голос. – Немедленно закройте дверь! Неужели вы не понимаете, как это опасно для… книг! О Боже!

Мишель повиновалась тотчас же, хотя просьбу незнакомки ей удалось выполнить с большим трудом из-за сильного порыва ветра, ворвавшегося в зал. Он принес с собой несколько листьев платана и раскидал лежавшие на столе листки бумаги. Повернувшись, она обнаружила стоящую около себя немолодую, небольшого роста, чуть сгорбленную женщину, одетую очень скромно, но с большим вкусом. «Да-а-а, – подумала про себя Мишель, разглядывая пожилую даму, – со старшим поколением уйдет и неповторимый французский шарм. Как жаль! Куда катится мир!»

– Мой Бог! – всплеснула руками библиотекарь. – Да вы, моя дорогая, промокли насквозь! Так и воспаление легких получить можно! У меня в каморке найдется кое-какая одежда. Она, без сомнения, не такая модная, как у вас, зато сухая, а это сейчас главное… Пойдемте, пойдемте!

Растерявшись, Мишель не знала, как ей поступить, но, поддавшись на уговоры незнакомой женщины, все-таки решила последовать за ней. Войдя в каморку, находившуюся в самом дальнем углу библиотеки, журналистка огляделась. Обшарпанные стены, прикрытые плакатами с живописными природными видами, старый диван, аккуратно застеленный клетчатым пледом, круглый стол, стоящий посередине и накрытый ажурной скатертью, старинный шкаф и ширма, видавшая виды – в обстановке сквозила бедность, старательно завуалированная стараниями и вкусом пожилой дамы.

– Простите, что вынуждена принимать вас в столь убогом месте, мадемуазель, – извинилась библиотекарь, слегка покраснев, – но субсидий, выделяемых из бюджета, едва хватает лишь на то, чтобы ремонтировать крышу и поддерживать нужную температуру в помещении. Ах, да, еще на двух кошек, которые защищают наши бесценные сокровища от грызунов!

– Ну что вы, – смутившись еще больше, пробормотала Мишель, – не надо извиняться!

Работница библиотеки открыла шкаф и критически оглядела висевшую внутри одежду.

– Вот это, я думаю, подойдет вам. Примерьте! – протянула она Мишель платье. – Оно чистое, не волнуйтесь… А сверху набросьте вот эту пелеринку. Я ее сама связала, – с гордостью проговорила пожилая женщина, протягивая изумительную по красоте шаль.

– Спасибо большое, – с благодарностью поглядев на любезную даму, произнесла Мишель и исчезла за ширмой.

«Как приятно снять с себя мокрую одежду. Да хранит Господь эту милую женщину», – подумала Мишель, натягивая на себя платье и закутываясь в шаль.

– Ну вот, теперь другое дело, – улыбнулась библиотекарь, разглядывая журналистку. – Давайте вашу мокрую одежду. Я повешу ее на батарею.

– Огромное спасибо, мадам…

– Мадам де Фарси, дорогая. Можно просто Адель.

– Мишель Мано, журналистка газеты «Ле Монд», – представилась молодая женщина, улыбнувшись в ответ.

– Очень приятно, – протягивая руку для пожатия, ответила мадам де Фарси. – Чем я могу помочь?

– Мне поручили написать статью, а для этого необходимо поднять подборку газет за 1955 год.

– Хорошо, дорогая. Я помогу найти вам нужный стеллаж. Пойдемте!

Глава 2

Не прошло и пяти минут, как Мишель уже сидела за большим библиотечным столом. Перед ней лежали подшивки старых газет, за 1955 год. Поблагодарив работницу библиотеки за помощь, журналистка вытащила из сумки сложенный листок и, развернув, быстро прочитала его.

– Если не возражаете, моя дорогая, я заварю чай. Судя по объему этих папок, вы останетесь тут надолго, – оглядывая гору запыленных газетных подборок, добродушно предложила пожилая библиотекарь.

– Благодарю, Адель, – улыбнулась Мишель и, прочитав еще раз листок, данный главным редактором, глубоко вздохнула.

– Что за бред! – вполголоса пробормотала журналистка. – Как такое возможно? Очередная утка, годная лишь для желтой прессы. Какой здравомыслящий человек поверит в эту чушь?

И точно, поверить в историю, записанную на листке, было сложно. «Потерянный во времени самолет появился спустя тридцать семь лет в Каракасе. Подтверждением этого факта служит записанный на пленку сеанс радиосвязи между пилотом и диспетчером. Опять-таки решающим аргументом того, что это не розыгрыш, являлся выпавший из кабины пилота календарь, датированный 1955 годом. Срочно! Собрать полную информацию об исчезнувшем самолете и подготовить статью об этом случае, опираясь на данные заместителя министра гражданской авиации Венесуэлы Рамона Эстовара. Самый поздний дедлайн[8] – среда!» То есть в распоряжении журналистки только сегодняшний вечер. Как можно узнать о том, о чем ты на данный момент и понятия не имеешь, да еще в такие короткие сроки? «В противном случае мне придется поднимать вопрос о вашей профессиональной пригодности», – напоследок произнес главный редактор, провожая выходящую Мишель ехидным взглядом. «Как можно написать статью, опираясь только на непроверенные факты, и при этом не выглядеть смешной? Лоран специально подсунул мне эту бумажку, заведомо зная, что это задание – провальное. Черта с два, я не сдамся!»

Мишель открыла первую папку и начала листать выцветшие газетные листы. Первая подборка, вторая, третья, четвертая… Мишель настолько погрузилась в чтение и просмотр статей, что ничего не замечала вокруг: ни появившегося чая, ни включенного света, ни того, что день постепенно сменился вечером. Время шло, а нужный материал так и не попадался. Журналистка захлопнула очередную папку и закрыла ладонями лицо. «Боже, как я устала!» Внезапно она услышала голос пожилой дамы:

– Моя дорогая, а не эту ли статью вы ищете?

Мишель встрепенулась и повернулась к столу, за которым сидела Адель. Встав, она подошла к женщине и взглянула на газетный разворот.

– «Загадочное исчезновение рейса 914», – прочитала журналистка вслух. – О, мадам де Фарси, вы спасли меня. Как же я благодарна вам! – приобняв женщину за плечи, воскликнула Мишель.

– Вот и хорошо, – лицо пожилой дамы озарилось счастливой улыбкой, – изучайте эту статью, а я поищу информацию о вашем самолете в другом месте. В каком году он появился вновь, вы говорили?

– В 1992 году, в Каракасе.

– Хорошо, это найти намного легче.

– Спасибо большое за все! – с нежностью во взоре произнесла журналистка, не зная, как еще выразить благодарность Адели.

– Люди должны помогать друг другу, – ласковым голосом ответила библиотекарь и пошла к стойкам, где стояли газетные подборки за 1992 год.

«Второго июля 1955 года, выполняя чартерный рейс 914 из Нью-Йорка в Майами, самолет исчез самым загадочным образом. На борту находились пятьдесят семь человек и четыре члена экипажа. Были организованы поиски, не давшие никакого результата. Специалисты военно-воздушных сил не обнаружили ни единого признака крушения самолета. Различные версии произошедшего странного события так и не смогли объяснить, как, а главное, куда, мог подеваться рейс 914. Случай с этим самолетом так и останется загадкой современности». Все, больше ничего. Ни единого упоминания ни в одной другой газете.

Мишель пожала плечами. «И что дальше? Исчез самолет, испарился. Да его просто сбили те же самые военные, а потом концы в воду. Поэтому и информацию по нему засекретили».

– Вот, моя дорогая, посмотрите, что мне удалось найти в одной бульварной газетенке. У нее и тогда уже был маленький тираж, а восемь лет назад ее и вовсе закрыли… «21 мая 1992 года в аэропорту Каракаса приземлился винтокрылый самолет старой модели. Впрочем, на него никто не обратил бы особого внимания, если бы не странное появление этого борта: он не был виден на радаре. Да и переговоры с летчиками поставили в тупик диспетчеров. Летчики были напуганы и все время твердили, что они должны были приземлиться не в Каракасе, а в Майами. Более того, приземлившись, летчики загадочного рейса были охвачены паникой при виде реактивных самолетов. Открыв люк, один из летчиков приказал отойти от самолета наземным службам, так как не собирался тут оставаться. При этом он размахивал какими-то листами, из которых выпал маленький календарик. Вновь вырулив на полосу, самолет взлетел и исчез в небе. Больше его никто не видел»… Что вы на это скажете, моя дорогая?

– Видимо, газету закрыли как раз после этой статьи, – предположила Мишель, пытаясь разглядеть дату выпуска. – Тогда произошла утечка информации, которую власти тщательно скрывали.

– А сейчас? У вас не начнутся неприятности из-за написанной статьи? – испуганно посмотрев на журналистку, спросила Адель.

– У меня точно будут проблемы, если я НЕ напишу эту статью, мадам де Фарси, – усмехнулась Мишель.

– Тогда не буду больше отвлекать вас пустой болтовней, моя дорогая, – засуетилась библиотекарь. – Работайте, а я сейчас принесу что-нибудь поесть.

– Принесете? Но откуда? – удивленно поглядела на нее журналистка.

– Неподалеку в одном кафе работает мой племянник. Сейчас я позвоню ему, и он приготовит что-нибудь вкусненькое. Работайте!

– Но мне так неудобно, – запротестовала Мишель, совершенно смущенная добротой и заботливостью пожилой женщины.

– Не стоит волноваться, моя дорогая. Мне так приятно о ком-то позаботиться. Я ведь совершенно одинокий человек. Кроме племянника, живущего своей жизнью, у меня никого нет… Все-все, не буду отвлекать! – засуетилась мадам де Фарси, удаляясь.

Мишель посмотрела ей вслед с грустью. «Как жалко эту милую женщину. Она такая очаровательная… Надо будет почаще навещать ее!»

Вернувшись за свой стол, журналистка довольно-таки быстро написала статью по имеющимся данным, упомянув мнение замминистра. «Это явно не понравится Лорану. Да наплевать! Неужели он мог подумать, что я поверю во всю эту чушь!»

Уже сидя за столом в каморке и с аппетитом поедая бифштекс с жареным во фритюре картофелем, она поделилась с Аделью мыслями о невероятном происшествии.

– Адель, вы считаете, что рейс 914 действительно мог появиться в Каракасе через тридцать семь лет? Как такое могло произойти? Это явно чья-то шутка.

– Не скажите, моя дорогая, – не согласилась с ней мадам де Фарси. – В истории случались подобные исчезновения. А вера моряков в «Летучего голландца»? А исчезновение целой военной эскадры в США в 1945 году? Как вы объясните эти события?

– Никак, – пожала плечами журналистка, не желая соглашаться с доводами мадам де Фарси. – В первом и во втором случаях имели место грубые ошибки людей, управлявших судами и самолетами, и приведшие к катастрофам, потом обросшим тайнами. Возможно, это позволило не привлекать кого-то к ответственности за неправильные решения.

– Вы так считаете? – загадочно улыбнувшись, спросила Адель. – Интересно, а что вы на это скажете…

Она встала из-за стола и вышла из каморки. Через несколько минут пожилая женщина вернулась, держа в руках тяжелую папку, покрытую пылью. Положив ее на стол, мадам де Фарси долго листала пожелтевшие страницы, пока не открыла на нужной.

– Читайте, моя дорогая. Может быть, эта газетная статья избавит вас от несколько скептического подхода к событиям, произошедшим на самом деле.

– «14 июля 1911 года с Римского железнодорожного вокзала отправился прогулочный состав из нескольких вагонов. Увеселительная поездка была организована компанией «Санетти» для самых уважаемых граждан нашего замечательного города. Целью поездки был осмотр самого современного тоннеля, прорытого в Ломбардии. Но в тот самый момент, когда поезд начал приближаться к нему, стали происходить весьма странные вещи. По свидетельству двух счастливчиков, которым удалось благополучно соскочить на ходу, из тоннеля, навстречу поезду, пополз густой молочного цвета туман, поглотивший и состав, и всех пассажиров. Поезд вошел в тоннель и… пропал. На станции назначения состав так и не дождались. Взволнованные работники железной дороги, представители компании «Санетти» и полиция так и не обнаружили ни единого следа пропавшего поезда. Был осмотрен каждый дюйм тоннеля, но причины таинственного исчезновения так и не были найдены. В итоге сто четыре человека исчезли бесследно! Пусть Господь спасет эти потерянные души!»

– Ну что, моя дорогая, что вы скажете на это? – хитро улыбнувшись, спросила пожилая дама. – Вы все еще считаете эти исчезновения чьей-то неудавшейся шуткой или грубыми ошибками людей, как вы изволили выразиться?

– Да как вам сказать, – нерешительно произнесла Мишель, ошеломленная прочитанной статьей. – Я даже не знаю, что и ответить. Однако должно же быть какое-то логическое объяснение случившемуся?

– Его нет, – просто сказала мадам де Фарси. – Вот поезд был, а затем просто исчез!.. Уже поздно, моя дорогая, – посмотрев на часы, показывающие половину двенадцатого, добавила пожилая женщина. – Может быть, вызвать такси?

– Да нет, благодарю. Я доберусь на метро… Я провожу вас? Вы далеко живете?

– Нет, дорогая, я живу в этом же доме. Удобно, верно?

– Да, это моя мечта – жить там, где работаешь. Так много времени уходит на дорогу!

– Как знать, как знать, – уклончиво ответила мадам де Фарси, передавая Мишель ее одежду. – По-моему, все высохло.

– Спасибо, Адель, что бы я без вас делала, – мягко произнесла Мишель и, взяв одежду, спряталась за ширму.

Уже прощаясь с гостеприимной хозяйкой библиотеки, журналистка попросила разрешения почаще навещать пожилую женщину. Получив согласие, Мишель нырнула в промозглую темноту улицы, пообещав себе, что непременно навестит мадам де Фарси в будущую субботу. Впрочем, из-за страшных событий, произошедших на следующий день, ее обещание было выполнено намного раньше, чем она планировала.

Глава 3

Оказавшись на улице, Мишель поежилась. «Как же хорошо было в библиотеке», – подумала она, вспомнив уютную каморку мадам де Фарси. Журналистка поглядела на часы. «Господи, надо поторопиться, а то придется добираться до дома пешком. Ведущие журналисты у нас не зарабатывают даже на такси», – усмехнулась Мишель, ругая про себя и руководство газеты, и то «безглазое чучело», случайно въехавшее в ее машину вчера вечером. «Не жизнь, а сплошная полоса препятствий!» Когда журналистка добежала до ближайшей станции метро, на циферблате ее часов было без десяти минут час. Спускаясь вниз по лестнице, Мано посмотрела на платформу. «Никого. Да и кто может быть здесь в такой поздний час? Разве что только такие сумасшедшие, как я». В задумчивости Мишель медленно шла вдоль платформы, и стук ее каблуков разносился эхом по пустынному вестибюлю станции. Подойдя поближе к краю платформы, она заглянула в черную дыру тоннеля, гадая, скоро ли придет поезд. Его пока не было, и журналистка, отвернувшись от тоннеля, пошла дальше. Но не прошло и двух минут, как вдалеке начал нарастать шум быстро приближающегося состава. Что-то в этом звуке насторожило Мишель, заставив обернуться. Гул был настолько сильным, что от рева начали подрагивать лампы. Женщину охватило какое-то смутное беспокойство, хотя видимых причин для него пока не было. Внезапно темноту тоннеля прорезал стремительно приближавшийся один-единственный луч света. В ужасе Мишель попятилась назад и отступала до тех пор, пока стена не преградила ей путь. А между тем вслед за грохотом, доносившимся из тоннеля, начал медленно выползать молочный туман. И тут из черной дыры выскочил поезд. Возглас изумления, вырвавшийся у Мишель, утонул в грохоте колес. Она не могла поверить своим глазам! «Нет, нет, это мне только кажется! Только кажется… Я же не сумасшедшая! Это просто игра воображения», – пыталась молодая женщина убедить себя, дрожа всем телом от страха. А тем временем перед ее глазами следом за старинным локомотивом появились три синих вагона с какой-то красивой золотистой надписью. Неожиданно она поймала себя на мысли, что уже видела этот поезд! Да-да, видела, и совсем недавно, но вот где…

– Господи! Да быть этого не может! – остолбенела Мишель, пораженная мыслью, которая внезапно осенила ее. – Неужели это тот самый… Но КАК? Каким образом поезд, исчезнувший в 1911 году, мог оказаться в 2000-м? Мистика! Обман зрения!

Мишель беспомощно огляделась по сторонам, пытаясь найти кого-нибудь, кто стал бы свидетелем происходящего. Но, увы, она была на платформе одна, как и прежде. А тем временем поезд-призрак, вокруг которого вновь начал собираться густой белесый туман, достиг противоположного въезда в тоннель и исчез в нем, унося за собой три новеньких вагона с плотно закрытыми окнами. Не прошло и десяти секунд, а от видения не осталось и следа: ни тумана, ни грохота. Все исчезло, как будто ничего и не было вовсе.

– Мадемуазель, поезд отправляется. Вы будете садиться? Метро уже закрывается, – услышала Мишель сквозь забытье. Вздрогнув от неожиданности, журналистка растерянно оглянулась вокруг себя и остолбенела во второй раз за этот вечер. Напротив нее стоял вагон обычного парижского метро. Двери поезда были открыты, а из первого вагона высовывалась голова машиниста, что-то кричавшего молодой женщине.

– Мадемуазель, так вы садитесь в вагон или нет? Я больше не имею права стоять.

– Да-да, – спохватилась Мишель и быстрым шагом проследовала в вагон. Уже выйдя на нужной станции, она подошла к машинисту и спросила его:

– Вы ничего не заметили странного, когда подъезжали к станции «Георг V»?

– Нет, ничего, – пожал плечами машинист, внимательно посмотрев на журналистку. – А что я должен был увидеть?

– Да так… не имеет значения, – пробормотала Мишель, рассеянно посмотрев на мужчину, – видимо, я просто устала. Заработалась, так сказать. Спокойной ночи!

– И вам спокойной ночи, мадемуазель, – глядя вслед удалявшейся женщине, ответил машинист.

Придя домой и приняв душ, Мишель буквально упала на кровать и забылась тревожным сном…

– Ты еще спишь, соня? – услышала журналистка голос Аннет, подняв телефонную трубку. – Как можно спать, когда произошло ТАКОЕ несчастье?

– Нетти, не кричи! – взмолилась Мишель. – Я до ночи работала в библиотеке. Вернулась домой только в два часа… Сколько времени?

– Уже почти десять! Медный лоб уже требует тебя к себе!

– Да ладно, он подождет. Ты скажи, что стряслось? Что-то с детьми? С мужем?

– Мой Бог, к счастью, нет. У Филиппа сегодня выходной, а детей я отвезла в школу… Включи телевизор, там показывают новости по всем каналам. Не задерживайся! О Лоране я позабочусь сама, не волнуйся! Жду!

– Спасибо, Нетти, – пробубнила Мишель, потягиваясь и зевая.

Она никак не могла проснуться. «Да уж, вчерашний день дает о себе знать».

Заставив себя подняться с кровати, журналистка взяла пульт и включила телевизор. То, что молодая женщина увидела, заставило ее моментально проснуться.

– «Около восьми тридцати утра, не доезжая до станции «Темпель», пять вагонов сошли с рельсов по непонятным пока причинам. Жертвами аварии во французском метро стали около пятидесяти человек, более трехсот человек с различными травмами госпитализированы в несколько больниц Парижа. Авария произошла в самый час пик, именно этим и объясняется такое число жертв. По предварительным данным, причиной трагедии могла стать либо техническая неисправность поезда, либо какие-то помехи на путях. Созданная комиссия, при поддержке полиции, пообещала выяснить истинную причину аварии в самые короткие сроки. Также, по словам официального представителя метрополитена, не исключен и теракт. Следующие новости с освещением развития событий выйдут примерно через полчаса, не переключайтесь!»

– Мой Бог! – ахнула журналистка. – Какой ужас! Бедные люди… Как такое могло произойти?.. Надо бежать в редакцию. Наверняка Лоран уже послал ребят на место аварии, и они должны вернуться с места трагедии с минуты на минуту. Очень хочется узнать информацию из первых рук.

Сказав это, Мано поднялась с кресла и начала быстро собираться. Вдруг внезапно пришедшая мысль заставила ее замереть на месте. «О Господи! А что, если причиной аварии послужил тот самый злополучный поезд?»

Надо сказать, что увиденный вчера ночью таинственный поезд не покидал мысли Мишель ни на минуту. С одной стороны, молодая женщина понимала, что это бред сумасшедшего и такого просто не могло быть, но с другой стороны, она ВИДЕЛА его собственными глазами. «Надо срочно ехать туда и все рассказать членам комиссии», – решила Мишель и продолжила одеваться.

– А что, если они сочтут мои слова ахинеей, примут за абсурд? Я и сама не особо верю во вчерашнее видение. Да и свидетелей не было. Что делать? Опять-таки ситуация… Для начала неплохо было бы кому-то рассказать о поезде, а уж потом решать, как поступить дальше. Но вот кому? Аннет? Она начнет охать и ахать, а потом скажет, что я все выдумала. Лорану? Он поднимет меня на смех. Родители? Ну вот только этого им еще и не хватало. Они воспринимают все так болезненно. Нет, совершенно очевидно, что я не буду ничего им говорить… Вот черт, у меня нет никого, с кем бы я могла поделиться увиденным.

И тут женщина вспомнила о Жермене Кавелье, фотографе и друге по «станку».

– Как же я могла про него забыть? Жермен точно не будет надо мной смеяться. Он, чего греха таить, недалекий малый, с головой погруженный в свою работу, но он, по крайней мере, дослушает историю до конца и не будет задавать лишних вопросов.

Подойдя к телефону, она набрала номер и через несколько секунд услышала знакомый голос:

– Алло… алло, я слушаю.

– Привет, Жермен, это Мишель.

– Салют, солнце, как дела? Ты уже знаешь, что произошло? Паршивая ситуация, однако, – его слова то и дело пропадали в гуле других голосов.

– Ты где сейчас? Я тебя плохо слышу, – переспросила Мишель, хотя и так знала, что Жермен всегда находится в самых горячих точках.

– Как только Лоран узнал о происшествии, то сразу же направил меня сюда. Кстати, он был очень-очень зол, узнав, что тебя еще нет на рабочем месте. Куда ты запропастилась?

– Долгая история, – уклонилась от прямого ответа журналистка. – Мне надо с тобой встретиться.

– Тогда приезжай сюда, тебе все равно статью об этом писать, – предложил Жермен.

– Пусть этим займется Аннет, а у меня и без нее хватает работы, – ответила журналистка. – Давай встретимся через полчаса и парке Тюильри, напротив детской площадки. Договорились?

– Солнце, я даже не знаю… Надо же репортаж доделать до конца. Что скажет Медный лоб?

– Да плевать я на него хотела. Позвони Аннет и скажи ей, чтобы написала статью. Она это сделает не хуже меня. До встречи! Через полчаса, не опаздывай.

– Тебе легко говорить, – проворчал Жермен, как всегда во всем сомневающийся.

Именно эта черта его характера сильно раздражала Мишель. Решительная и деятельная, быстро реагирующая на любые жизненные ситуации, журналистка никак не могла понять осторожного и неуверенного фотографа, не склонного к авантюрам и принятию спонтанных решений. И только трепетные чувства, испытываемые им к Мишель, заставляли Жермена пересиливать себя и следовать за журналисткой, хотя часто ее поступки противоречили его принципам. Вот и сейчас он не очень-то хотел бросать работу, желая собрать как можно больше материала, но уверенный и твердый тон Мишель в который раз заставил молодого человека подчиниться требованиям журналистки.

– Салют, солнце, а вот и я, – добродушно улыбнувшись, проговорил Жермен, увидев сидящую на скамье Мишель.

– И как всегда, опоздал, – проворчала та, устав ждать фотографа.

– Не ворчи, – поцеловав ее в щеку, весело произнес Жермен. – Мне же надо было доделать работу!

– Как там?

– Паршиво, если не сказать большего. Кстати, я удивлен: такое из ряда вон выходящее событие, а ты даже не заинтересовалась им. Я тебя не узнаю. Что случилось? Ты не больна? Уж больно ты бледная сегодня.

– Случилось, и очень даже многое. Пойдем, пройдемся, и я расскажу тебе обо всем.

Она поднялась со скамьи, и они неспешным шагом направились по аллее к Лувру. Рассказ оказался достаточно длинным, так как Жермен постоянно прерывал ее, задавая всевозможные вопросы. Наконец, Мано замолчала и, остановившись, внимательно поглядела на молодого человека.

– И что ты на это скажешь?

– Надо же, – пробормотал он, пребывая в глубокой задумчивости. – И что ты намерена предпринять?

– Пока не знаю, – пожала плечами журналистка, продолжив движение. – Я хотела сообщить эту информацию комиссии, занимающейся расследованием аварии, но боюсь, они сочтут меня ненормальной.

– Весьма возможно, что все так и будет, – подтвердил ее опасения фотограф.

– И что делать тогда? Что бы ты предпринял на моем месте?

– Я бы… я бы подождал, все бы взвесил, прежде чем рассказывать о ночном происшествии.

– Считаешь, что надо обо всем умолчать? Ведь этот таинственный поезд может быть как-то связан с аварией!

– Мишель, я не хочу ничего утверждать, но ты сама сказала, что сильно устала вчера. Может быть, все это тебе только привиделось?

– Значит, ты мне не веришь? – вспыхнула журналистка, гневно поглядев на фотографа.

– Верю, но…

Тут раздался телефонный звонок.

– Салют, Аннет… Да, Мишель рядом со мной. Дать ей трубку? Хорошо!.. Возьми, это Аннет. Говорит, что очень срочно.

– Алло, Нетти, что стряслось? – взяв телефон, спросила Мишель. – Что?.. Хорошо, мы едем!

– Куда мы едем? – осведомился Жермен.

– В департаменте Эсон поезд сошел с рельсов и потом врезался в платформу.

– Господи! – прошептал ошеломленный фотограф. – Этого еще не хватало.

– Поехали!

Через сорок минут они уже были на месте. Картина, представшая перед ними, потрясла друзей. Покореженные вагоны, находившиеся на железнодорожном полотне и на платформе, стоны раненых людей, испуганные и ошеломленные лица свидетелей, мимо которых спасатели проносили трупы пассажиров, упакованные в черные мешки, разбросанные повсюду вещи…

– Здесь нельзя находиться, – подойдя к ним, сказал высокий человек в форме полицейского.

– Мы журналисты, – машинально доставая из сумочки удостоверение, произнесла Мишель, не в силах оторвать взгляда от ужасающей картины, и, показав полицейскому удостоверение журналиста, обратилась к Жермену: – Ты пофотографируй тут, а я пойду, опрошу свидетелей.

Поговорив с несколькими пострадавшими и свидетелями катастрофы и аккуратно записав всю информацию в записную книжку, Мишель хотела уже отыскать фотографа, чтобы сказать, что готова ехать, но тут ее взгляд остановился на женщине средних лет, небольшого роста, одетой в железнодорожную форму. Лицо ее застыло, как маска, но в глазах читался сильный испуг. Сама не зная почему, Мишель, положив блокнот в сумку, решительным шагом направилась к ней.

– Простите, мадам, я могу задать вам несколько вопросов? – негромким голосом поинтересовалась журналистка. – Если я не ошибаюсь, вы дежурная на этой станции.

– Да, – едва шевеля губами, тихо ответила женщина и, переведя на Мишель невидящий взгляд, прошептала: – Я видела ЕГО!..

Глава 4

Немного оторопев от неожиданности, Мишель, еще понизив голос, переспросила:

– Вы видели… старинный поезд?

Женщина, продолжавшая с ужасом глядеть на искореженные вагоны, вздрогнула и испуганно уставилась на журналистку.

– Откуда вам это известно? – еле слышно прошептала она. – Вы тоже были свидетелем появления этого исчадия ада?

– Вы хотите сказать, что этой ночью мимо станции прошел старинный поезд? – уточнила Мишель, пытаясь найти связь между своим видением и видением дежурной по станции.

– Вот именно, все так и было. Около часа ночи я услышала какой-то грохот. Сначала мне показалось, что приближается грузовой состав, так как я отчетливо слышала стук колес и лязг сцепов, но потом… потом меня охватило странное тревожное чувство, заставившее выйти на платформу. А когда я вышла…

– Мимо вас пронесся старинный локомотив, окутанный белым туманом, и три синих вагона с надписью «Санетти» на боку.

При этих словах женщина вскрикнула и отпрянула от журналистки. Ее лицо исказилось от страха.

– К-кто вы такая? – дрожащим голосом спросила дежурная. – Чего вы от меня хотите?

– Не бойтесь меня, мадам, прошу. Я журналист газеты «Ле Монд». Вот мое удостоверение, – сказала Мишель, вытаскивая из сумки документ и пытаясь хоть как-то успокоить перепуганную женщину. – Мне очень важно знать: видели ли вы поезд, описанный мною, или ваше видение было иным?

– Он был точно таким, как вы его описали, мадемуазель. Я боялась говорить об этом кому-либо, так как думала, что меня сочтут за сумасшедшую…

Женщина залилась горючими слезами. Мишель подошла к ней и, приобняв дежурную за плечи, мягко проговорила:

– Все будет хорошо. Вы совершенно нормальная, поверьте мне. Вам ничего не почудилось: поезд и вправду был. Но, откровенно говоря, я на вашем месте не стала бы пока распространяться о том, что вы видели поезд-призрак. Забудьте на время, это в ваших же интересах.

– Х-хорошо, – дрожа всем телом, промолвила дежурная. – Я буду молчать.

– Вот и отлично!.. Думаю, вам следует взять отпуск и немного отдохнуть.

– Я уже и сама подумывала об этом, – закивала головой женщина. – Спасибо большое!

– За что? – удивилась Мишель.

– За то, что выслушали меня. Мне очень хотелось поделиться с кем-то произошедшим. Спасибо, что не рассмеялись мне в лицо.

– Я как никто другой понимаю вас и, поверьте, разделяю ваше состояние, – журналистка на секунду замялась, но потом выпалила: – Я видела этот поезд вчера поздно вечером в метро… А утром… А утром произошла та ужасная катастрофа. Теперь ваш поезд и… и опять катастрофа.

Сказав это, Мишель круто развернулась и поспешила к ожидавшему ее фотографу. Изумленная дежурная долго провожала взглядом журналистку, пытаясь вникнуть в суть сказанных ею слов. Когда же смысл дошел до нее, она ахнула: «Мой Бог, что же происходит?»

А между тем Мишель подошла к Жермену, с нетерпением поджидавшему ее.

– Паршивые у нас дела, я скажу, – произнес он, – только что звонил Лоран, он рвет и мечет.

– Что ему нужно? – безразлично спросила она.

– Шеф разыскивает тебя, грозя уволить, если ты не появишься в офисе через час. Тебе стоит поторопиться! Сейчас такие пробки.

– Да плевать я хотела на шефа, – огрызнулась Мишель. – Мне не до него сейчас.

– Что-то еще стряслось? – с тревогой в голосе поинтересовался Жермен.

– Стряслось, и даже очень многое. Пойдем! По пути все обсудим!

– Мы едем в редакцию?

– Нет, пока я все не выясню, я не поеду к Лорану.

– Солнце, ты с ума сошла? – фотограф остановился как вкопанный. – Да шеф с тебя шкуру спустит!

– Ну, во-первых, не с меня, а с нас…

– Что?! – прервал Жермен журналистку. – Однако… мы так не договаривались. А что, если…

– Если ты не поедешь со мной, куда я тебе скажу, можешь вообще забыть, что мы с тобой знакомы. Выбирай! – с вызовом отозвалась Мишель и быстрым шагом направилась к машине Жермена.

– Черт, ну и характер, – пробормотал фотограф и последовал за журналисткой.

Уже сев в машину, он спросил:

– И куда мы едем?

– В библиотеку, что рядом с Елисейскими полями.

– Зачем?! – Жермен не смог скрыть удивления.

– Помнишь, я рассказывала утром о призраке поезда вчера в метро?

– Ну и?.. Какая связь между твоим видением и нашим увольнением? – съязвил он.

– Самая прямая, – сделав вид, что она не заметила сарказма, спокойно ответила Мишель. – Дежурная по станции сказала мне, что сегодня ночью мимо нее пронесся точно такой же поезд. А это значит, что вчера мне ничего не почудилось.

– Надо же… – только и промямлил Жермен, пораженный услышанным. – Аж жуть берет… То есть ты хочешь сказать, что между двумя этими катастрофами есть связь?

– Я пока не знаю, поэтому и хочу докопаться до истины, – ответила Мишель. – Мы поедем уже или будем стоять и болтать?

– Ладно, солнце, не злись, – похлопав ее по руке, сказал Жермен. – Через полчаса будем на месте. Обещаю!

Впрочем, быстро доехать им помешали бесконечные пробки, созданные большим количеством машин скорой помощи. Фотограф, утомленный таким движением, то и дело обращался к Мишель с жалобами, сетуя и на дорожные службы, и на водителей. Но Мишель мало обращала внимания на слова мужчины, поскольку была знакома с Жерменом больше семи лет, и ей был знаком его характер. Этот нескладный молодой человек двадцати восьми лет с кудрявыми русыми волосами и большими, как она бы сказала, «телячьими» глазами всегда вызывал у нее чувство жалости и раздражения одновременно. Вечно сетующий на судьбу, которая, по мнению самого фотографа, постоянно подвергает его, Жермена, разным испытаниям, на людей, не понимающих его, на нескончаемые болячки, молодой человек, тем не менее, был профессионалом с большой буквы, фотографом от бога. И за мастерство журналистка уважала его и прощала и надоедливое нытье, и постоянные опоздания, и ребячество.

– Паршиво, ой как паршиво, – пробормотал Жермен, разговаривая больше сам с собой, чем с Мишель.

– Что случилось? – прервав размышления, спросила журналистка.

– На, прочитай сообщение от Лорана, – проговорил он, протягивая телефон.

– Даже напрягаться не буду, – оттолкнув его руку, ответила она. – Все, приехали. Припаркуй машину вон там и подходи ко мне. Я выйду здесь!.. Только бы мадам де Фарси была на месте…

– Адель! Мадам де Фарси! – позвала библиотекаря журналистка. – Вы здесь?

– Да, дорогая, – услышала она знакомый голос, раздавшийся откуда-то со второго этажа. – Чем я могу помочь?

– Пока не знаю, но, тем не менее, вы единственная, к кому я могу обратиться с подобным вопросом.

– Что произошло, моя милая? – спросила Адель, спускаясь по лестнице.

Мишель бросилась к ней, отметив про себя, что сегодня мадам де Фарси выглядит просто великолепно.

– Вы, наверно, слышали о происшествии в метро и на пригородной станции?

– Да, дорогая, безусловно, слышала. Какое несчастье! – подтвердила библиотекарь, сокрушенно покачав головой. – Две катастрофы в один и тот же день… Бедные люди!

– Да, Адель, это ужасно… Но я пришла по другому поводу… Кстати, знакомьтесь, – сказала Мишель, указав на вошедшего фотографа. – Это Жермен Кавелье, фотограф газеты «Ле Монд».

– Очень приятно, месье, – протягивая ему руку для пожатия, произнесла мадам де Фарси. – Итак, моя дорогая, чем я могу помочь столь очаровательным людям?

– Помните, вчера перед уходом вы дали мне прочитать статью про пропавший в 1911 году поезд?

– Конечно, помню. Я сейчас принесу ее. Пройдите в читальный зал! – жестом пригласила она молодых людей.

– Что еще за статья? И причем тут какой-то поезд, исчезнувший аж в 1911 году? Объясни мне, пожалуйста, что мы делаем в этой пыльной библиотеке вместо того, чтобы нестись в редакцию, где Медный лоб уже рвет и мечет? – с удивлением уставившись на журналистку, спросил Жермен.

– Немного терпения! – отмахнулась от фотографа Мишель.

– Ну вот, мои дорогие…

Мадам де Фарси после минутного отсутствия вернулась с толстой папкой, в которой находилась подборка газет, открытой как раз на той самой статье, которую Мишель читала вчера перед уходом.

– На, прочти, – взяв увесистую пачку газет из рук Адели и положив ее на стол, предложила Мишель.

– Зачем?

– Перестань задавать столько вопросов! – вспыхнула журналистка, гневно взглянув на него.

– Ладно, ладно, солнце, зачем так нервничать? Сейчас сяду и прочту дурацкую статью, если ты этого так хочешь. Зачем кипятиться?

Жермен, что-то бормоча себе под нос, сел за стол и углубился в чтение предложенной статьи.

– Моя дорогая, а почему вас заинтересовала эта заметка? – шепотом спросила Адель. – Помнится, вчера вечером вы отнеслись к ней весьма скептически.

– Как сказать, – замялась журналистка. – Откровенно говоря, я и сейчас не совсем верю в то, о чем я расскажу, но тем не менее я должна поделиться с вами.

Отведя мадам де Фарси в сторону, Мишель поведала ей о событии, случившемся накануне, и о признании дежурной по станции.

– Вы понимаете, сначала я подумала, что это мое воображение сыграло злую шутку со мной, но после откровений дежурной я не знаю, что и думать.

– Кто бы мог предвидеть, – в задумчивости проговорила библиотекарь. – Я никогда не предположила бы, что ЭТО случится у нас… Раньше он появлялся только там, где была хоть какая-то связь с итальянцами… А теперь… Что бы это могло значить?

– Ч-что? О чем вы говорите? Признаться, я не понимаю, Адель, – недоуменно уставившись на нее, произнесла Мишель.

– Видите ли, моя дорогая, – опустила глаза мадам де Фарси, сконфузившись. – Я… я внучка одного из двух пассажиров, которым удалось спрыгнуть с того злополучного поезда в самый последний момент. Более того, я единственная, кто догадывается о причине его исчезновения.

– Вам известна причина? Но откуда? – опешила журналистка. – Из-за чего произошло такое неординарное событие, вы можете мне сказать?

– Это проклятие рода Саджино!..

Глава 5

– Проклятие?! – почти одновременно воскликнули журналистка и фотограф, уже прочитавший статью и присоединившийся к женщинам.

– Но о каком проклятии идет речь? – бросив недовольный взгляд на Жермена, спросила Мишель. – Я никогда не слышала об этом, да и в газете ни о чем таком не говорится.

– Разумеется, – улыбнувшись, ответила библиотекарь. – Вы и об исчезновении поезда тоже не знали до вчерашнего вечера, моя дорогая. Журналисты не могут объять необъятное.

– Вы рассказывали о проклятии кому-нибудь? Прессе, руководству железнодорожного транспорта, мэру? – фотограф засыпал вопросами мадам де Фарси, с любопытством рассматривая пожилую даму.

– Молодой человек, а как вы себе это представляете? – усмехнулась та в ответ. – Большинство людей… Нет, все сочли бы меня выжившей из ума старухой. Я и сама не склонна полностью верить в эту историю, но факты говорят сами за себя.

– Мадам де Фарси, – попросила пожилую работницу библиотеки Мишель, – а вы не могли бы поведать нам о проклятии вашей семьи? Обещаю: ни я, ни Жермен не будем смеяться над вами или воспринимать вашу историю как бред сумасшедшей. Пожалуйста!

Адель с сомнением поглядела на журналистку и, отвернувшись, подошла к столу. Мишель видела, как тяжело дается ей решение посвятить незнакомых людей в семейную тайну, поэтому не торопила мадам де Фарси с ответом.

– Хорошо, мои дорогие, – наконец произнесла Адель, – я расскажу о злом роке, преследующем мою семью более трех веков… Пойдемте, я только что заварила вкусный час!

Войдя в помещение, уже знакомое ей, журналистка махнула фотографу рукой, приглашая его следовать за ней. Указав на стулья возле стола, Адель расставила чашки и вазочку с печеньем. Когда приготовления были закончены, мадам де Фарси разлила ароматный чай и затем присоединилась к гостям, ожидавшим начала повествования.

– Вы хотели рассказать нам о тайне, связанной с вашим родом, – напомнила ей журналистка, сгорая от любопытства. С нетерпением ожидала рассказа не только она, но и сидевший как на иголках Жермен.

– Я помню, дорогая, только вот не знаю, с чего начать.

– Мне кажется, будет лучше, если вы начнете рассказ с самого главного – с причины проклятия? – предложил фотограф.

– Хорошо, с главного, так с главного, – тяжело вздохнув, согласилась мадам де Фарси. – Наш род всегда был уважаем в Италии, особенно в Ломбардии, хотя и не отличался таким богатством и могуществом, как род Висконти или Сфорца. Но у нас были обширные владения, родовой замок, много слуг и работников. Католическая церковь благосклонно относилась к роду Саджино благодаря богатым подношениям. Но так случилось, что один из братьев Саджино сбился с истинного пути, прямо-таки продал душу дьяволу, по-другому не скажешь. Случилось это в середине XVII века. Большая часть Ломбардии была под властью Испании уже больше ста лет. Следом за испанским владычеством пришла и Великая инквизиция. Разумеется, она существовала и при миланских герцогах, и при французской короне, на четверть века захватившей те земли. Но такую власть инквизиция получила только при испанцах. В рядах инквизиторов оказался и Джованни Саджино. С детских лет он слыл угрюмым, злобным и жестоким ребенком. Громом среди ясного неба для семьи стали слова восьмилетнего мальчика, выразившего желание изучать богословие, чтобы стать впоследствии проповедником. Его отдали в один доминиканский монастырь, где мальчик восемь лет изучал философию, богословие, церковное право и историю. А еще через шесть лет Джованни стал магистром богословия и ярым сторонником католицизма. Он поклялся на Библии, что не пожалеет сил для борьбы с ересью. «Ересь не может быть уничтожена, пока живы еретики. И избавить мир от них можно только двумя способами: либо вернуть их в лоно церкви, либо сжечь их плоть на костре и развеять пепел».

– Так ваш далекий предок стал инквизитором? – прервала ее рассказ Мишель.

– Да, дорогая, – сокрушенно покачала головой мадам де Фарси. – Я не буду вдаваться в подробности, каким образом это произошло. Не проходило и дня, чтобы не загорались костры то в одном городке, то в другом. О методах воздействия на обвиняемых, применяемых, дабы грешники раскаялись в совершенных преступлениях против веры, ходили легенды, передаваемые друг другу шепотом. Страх обуял жителей Ломбардии. При виде движущейся по улице кареты Джованни люди закрывали окна и двери, прячась кто куда.

– Но при чем тут проклятие? – не выдержал фотограф, желавший поскорее узнать, как проклятие рода Саджино связано с исчезновением поезда.

– Я уже подхожу к главному, мой дорогой, – слегка улыбнувшись, ответила библиотекарь. – Простите, если утомила вас…

– Да что вы такое говорите, Адель, и речи быть не может об этом, – бросив грозный взгляд на фотографа, заверила Мишель мадам де Фарси. – Мы с удовольствием слушаем вашу историю. Прошу вас, продолжайте!

– Ну хорошо, мои дорогие, тем более что осталось рассказать не так уж и много… Через пять лет после пребывания Джованни в рядах святой инквизиции в одном городке близ Бергамо случилась беда. Она-то и стала причиной всех бед моего рода.

Мадам де Фарси замолчала и, взяв чашку с уже давно остывшим чаем, сделала из нее несколько глотков. В ожидании продолжения повествования фотограф нетерпеливо то теребил скатерть, то брал чайную ложку и, покрутив ее в руке, клал обратно. Мишель с недовольством поглядывала на молодого человека, ругая про себя Жермена за бестактность. Безусловно, ей и самой хотелось поскорее узнать до конца эту историю, но из уважения к пожилой даме она старалась не проявлять излишнего нетерпения.

– И что же произошло? – наконец решившись прервать затянувшееся молчание, спросила Мишель.

– Ох, мои дорогие, простите, – спохватилась мадам де Фарси. – Я задумалась. Старость, видите ли. На чем я остановилась?

– Вы начали рассказывать о беде, разразившейся близ Бергамо, – подсказал Жермен.

– Ах, да, само собой разумеется… В тот день, пятнадцатого июня, на религиозное торжество собралось очень много народа на главной площади городка. Но вместо того, чтобы прославлять и чествовать небесного покровителя своего города, толпа внезапно пустилась в безумный истерический танец. Как в бреду, празднично одетый люд совершал дикие прыжки, размахивая изо всех сил руками. Некоторые падали на землю, словно в припадке, корчась в судорогах, потом опять вскакивали и продолжали дергаться в неистовом танце. При этом все, как один, выкрикивали непристойные слова и призывали дьявола. Священник пытался их образумить, Господом заклиная народ одуматься, но одержимая бесом толпа набросилась на него и затоптала ногами. Потом люди ворвались в храм и начали там все крушить и ломать. Разграбив собор, безумцы подожги его и, осыпая проклятиями Иисуса Христа, продолжили дергаться и кривляться. Так прошел час, два, три. Наступил вечер, а люди и не думали останавливаться. Они падали, потом вставали, опять падали, а затем вновь неведомая сила поднимала их.

– Это какое-то безумие. Неужели то, что вы нам рассказываете, не выдумка? – не веря своим ушам, спросил фотограф.

– Мой дорогой, мне уже не по возрасту выдумывать, – ласково поглядев на Жермена, произнесла мадам де Фарси. – Я рассказываю лишь то, что сама читала в детстве. Этот документ хранится в нашем роду уже много веков, и сейчас я – единственная наследница. После моей смерти прервется род Саджино, и, стало быть, прервется и проклятие.

– А в чем же оно заключается? Вы так и не рассказали нам, Адель, – в душе Мишель профессиональный журналистский интерес наконец-то взял верх над вежливостью.

– А я уже подхожу к самой сути нашей семейной истории, – спокойно ответила библиотекарь. – Наступила ночь, позволившая одному-единственному монаху, которому удалось избежать расправы, выбраться из городка. Не разбирая дороги, служитель церкви побежал за помощью в Бергамо, где в тот момент находился инквизитор Джованни Саджино. Долго пришлось спасшемуся монаху убеждать инквизитора, что он не разбойник и не бродяга. Наконец, убедившись в правдивости слов несчастного, обессилившего от страха и усталости, Джованни выказал желание немедленно отправиться в «город, погрязший в грехе и распутстве». Прибыв туда после полудня, инквизитор застал толпу в том же точно состоянии, что и описывал монах: люди совершали отрывистые, нескоординированные движения, словно исполняли какой-то судорожный танец. Невооруженным глазом было видно, что люди устали и сильно истощены. Тем не менее они продолжали двигаться как заговоренные. Но не изможденные лица безумцев привлекли внимание инквизитора. Неподалеку от дергающейся толпы стояла высокая худощавая старуха и с легкой улыбкой спокойно наблюдала за происходящим. На руках у нее лежал черный кот, которого она периодически поглаживала. «Немедленно схватить ее и доставить в Бергамо!» – приказал Джованни. Старуха попыталась скрыться от слуг инквизитора, но те оказались проворнее, и уже к вечеру палачи допрашивали странную женщину.

– А что произошло с несчастными жителями города?

– К сожалению, в манускрипте ничего об этом не говорилось. Я попыталась выяснить, что могло приключиться с ними, как вообще можно объяснить произошедшее в том городке. Это похоже на коллективный приступ болезни, которую ученые называют пляской Святого Витта. Она может быть вызвана различными причинами. Но почему случилось такое буйное помешательство у всех горожан одновременно, так и осталось тайной.

– А что стало с той старухой? – поинтересовался Жермен.

– Ей предъявили обвинение в колдовстве, посчитав, что она и околдовала людей, напустив на них порчу.

– И что же с ней стало?

– А что происходило с людьми, обвиненными в колдовстве? – горько усмехнулась библиотекарь. – На следующий день ведьму сожгли на костре, хотя только светский суд должен был решать ее судьбу. Но Джованни, объявив всем собравшимся на площади, что имеет неоспоримое доказательство вины странной женщины, решил самолично уничтожить «корень зла». Старуха лишь посмеялась в ответ на обвинения, не сказав ни единого слова в свою защиту. Но перед тем, как огонь поглотил ее, она выкрикнула проклятие, адресованное инквизитору. Ведьма прокляла весь наш род до тринадцатого колена, сказав, что все представители мужского пола рода Саджино умрут загадочной смертью, а самому последнему из них суждено вечно скитаться между мирами в чреве огромной змеи…

Глава 6

Мишель и Жермен добрались до редакции газеты «Ле Монд» только под вечер. Часы журналистки показывали почти семь. Многоэтажное стеклянное здание было освещено только наполовину, так как многие сотрудники уже покинули офис. Остались только те, кто отвечал за набор в печать нового номера. На месте был и Лоран, с нетерпением поджидавший журналистку. Войдя в здание, Мишель поприветствовала охранника и, вызвав лифт, повернулась к Жермену.

– Никому ни слова о том, что ты сегодня услышал, понял? Мы теперь в одной упряжке, поэтому советую держать язык за зубами.

– Что ты собираешься делать? – с подозрением поглядев на молодую женщину, спросил фотограф. – И как ты намерена оправдываться перед Лораном? Из-за тебя нас теперь могут уволить, если уже не уволили. Ох, говорил же я тебе: выйдет нам боком эта история.

– Вот и хорошо, так как я все равно собиралась написать заявление об уходе.

– Что?! – с удивлением уставился на нее Жермен. – Солнце, ты с ума сошла? Почему ты собираешься увольняться? А как же я? Ты обо мне подумала? Что будет со мной?

– Я не требую от тебя подобного подвига…

– То есть? Я что-то не пойму тебя. Ты увольняешься, а я остаюсь здесь один?

– А ты считаешь, что я должна пресмыкаться перед человеком, находящимся в издательстве без году неделя, который после каждого прочтения моей статьи (а я не такой уж плохой журналист, ты знаешь об этом сам) всегда твердит одно: «Ну что сказать, мадемуазель Мано? Эта незатейливая статейка ниже всякой критики». Откровенно говоря, я устала от подобного обращения. Лоран ест меня поедом, а я должна терпеть?

– Он пытается довести тебя до белого каления, так как не может простить прежних побед. Наш бывший шеф всегда выделял тебя, ставя всем в пример. И Лоран знает об этом. Но ты тоже должна понять его. Сейчас ему нелегко: новый коллектив, к тому же сложившийся коллектив, в котором уже существуют свои лидеры, порядки и законы. Ко всем хорошо бы приглядеться, ко всем надо бы приспособиться.

– Да что ты? – усмехнулась Мишель. – Только я вот что-то в толк не возьму: почему всегда я оказываюсь крайней? И почему только меня он старается уязвить побольнее?

– Солнце, ты просто накручиваешь себя. Все не так уж паршиво. Лоран – сложный человек, но и к нему можно найти подход… Ладно, не заводись, – добавил Жермен, увидев вспыхнувшие от гнева глаза Мишель. – Я только…

Он не договорил последнюю фразу из-за подъехавшего лифта. Двери открылись, и они вошли внутрь. И тут, пораженный внезапной догадкой, Жермен повернулся к журналистке и выпалил:

– Солнце, подожди! Уж не хочешь ли ты сказать, что планируешь начать расследование того странного исчезновения?

– А если и так, – неопределенно протянула Мишель, но посмотрела на фотографа с вызовом.

Внезапно тот взорвался:

– То есть ты хочешь сказать, что согласна поставить на кон карьеру ради какой-то химеры, научно не обоснованного факта? И причем не только свою карьеру, но и мою, впутывая меня в эту дурацкую историю. Какого черта ты делаешь? Ты готова посвятить всю жизнь изучению этого идиотского проклятия, якобы увлекшего в иное пространство поезд или, как старуха сказала, в «кротовую нору»? Надо же… Что за бред! Ты только послушай себя!

– Да, ты совершенно прав, – спокойным голосом ответила журналистка. – Я серьезно хочу заняться этим делом. Мне хочется понять, что на самом деле произошло с поездом и является ли его исчезновение следствием того самого проклятия, или существуют другие причины? А главное, я хочу узнать, куда делись люди и почему состав до сих пор возвращается. По сути, если мне удастся ответить на вопрос, что стало с ним и какая существует связь между поездом-призраком и сегодняшними катастрофами, это станет открытием века. Разве не интересно узнать разгадку подобной тайны? Разве ты не хотел бы найти ответ на эту загадку? Да к тому же мне очень хочется чем-нибудь помочь мадам де Фарси. Мне больно видеть одиночество этой милой пожилой дамы.

– Ты всегда была… чокнутой, не от мира сего, – покачал головой Жермен, с сомнением взглянув на Мишель. – Дурости больше, чем разума. Стань ее опекуншей или… как там называется… компаньонкой, и дело с концом.

Большие серые глаза журналистки потемнели, а бледное лицо застыло в презрительной гримасе.

– Я не прошу никого помогать мне, – сухо проговорила Мишель. – Более того, если ты и дальше хочешь исполнять прихоти Медного лба, испытывающего административный восторг, унижая других, то это твое право. Как говорится – вольному воля! И не смей названивать мне больше! После твоих слов я видеть тебя не хочу!

Двери лифта открылись, и она стремительно вышла из него.

– Ладно, ладно, – поспешив за ней, примирительно заговорил Жермен, осознав, что перегнул палку. – Ну, извини, я не то хотел сказать. Ты же знаешь мое косноязычие.

Не обращая внимания на слова фотографа, Мишель проследовала в рабочий кабинет, где молодую женщину поджидала Аннет, не столько сгорая от нетерпения, сколько цепенея от ужаса: шеф метал гром и молнии, проклиная журналистку за отсутствие на рабочем месте и грозясь ее уволить, если та не появится в офисе до конца рабочего дня.

– Буриданов осел[9]! – хлопнув дверью, воскликнула Мишель. – Иуда продажный!

– И тебе привет, милая. Я так понимаю, ты виделась с шефом? – с любопытством посмотрев на нее, спросила Аннет.

– Да нет, еще не успела дойти до Медного лба, но, откровенно говоря, настроение как раз соответствующее, – мрачно заметила Мишель, садясь в кресло. – Что тут происходило в мое отсутствие?

– О, всего и не расскажешь в двух словах. Медный лоб грозился тебя растерзать, когда ты появишься. Он названивает постоянно, спрашивая, не вернулась ли ты в офис. Так где ты была? Жермен был с тобой? Его тоже никто не мог найти, а материал уже нужно было сдавать в печать, час назад.

– Я сделаю сейчас, – тяжело вздохнув, произнесла Мишель, включая компьютер.

– Ты не волнуйся, я все написала за тебя… Вот, прочитай! Жермену только останется подставить фотографии с места событий, и статья готова. Правда, я здорово придумала?

– Спасибо большое, милая Нетти, – улыбнулась журналистка, с благодарностью посмотрев на подругу. – Ты так меня выручила! Что бы я без тебя делала?

– Ладно, проехали, – засмеялась та. – Для чего еще нужны друзья? Так ты не ответила: где ты была? Жермен был с тобой, как обычно? Небось, завалились в какое-нибудь укромное местечко и вино попивали? Мы так делали с мужем до свадьбы… Помню как сейчас…

– Во-первых, никогда больше не произноси при мне этого имени, – прервала ее воспоминания Мишель. – Я не хочу больше ничего знать об этом человеке. А во-вторых… мне пора идти к Лорану.

Уже стоя в дверях, журналистка повернулась к опешившей подруге и тихим голосом добавила:

– Прости, Нетти, я не могу тебе всего рассказать. Пока не могу.

И молодая женщина прикрыла за собой дверь, оставив Аннет одну, весьма озадаченную реакцией Мишель на слова о фотографе.

– Что могло произойти между ними? Почему Мано так взорвалась только при одном упоминании о нем? Может быть, он опять сделал ей предложение, а она отшила его в очередной раз? Вряд ли. Это уже было. А может быть, Кавелье бросил ее? Так Мишель не воспринимает Жермена всерьез. Да и зачем это ходячее недоразумение нужно ей? Не человек, а двадцать два несчастья! Вечно с ним что-то происходит… Эх, я бы многое отдала, чтобы узнать, что же случилось на самом деле между этими двоими.

Пока Аннет размышляла над странным поведением подруги, та продолжала свой путь к кабинету шефа. Встречающиеся на пути коллеги с любопытством оглядывали журналистку и смотрели ей вслед, перешептываясь друг с другом. Им было хорошо известно о мрачном настроении начальника, вызванного тем, что Мишель и Жермен не вышли на связь после инцидента под Парижем.

– Салют, Маноша, – поприветствовал ее ласковым прозвищем Поль Готье, выпускающий корректор. – Что ты творишь? У меня выпуск на носу, а твоей статьи и фото Кавелье еще нет в наборе. Горим!

– Прости, Гого, сейчас все будет, – не останавливаясь, ответила журналистка и вошла в приемную главного редактора.

– Мадам Мано, – пролепетала испуганным голоском Жюли, – ох, вы и не представляете, как зол… наш Медный лоб. Он находится в таком раздраженном состоянии, что я боялась заходить к нему.

– Да ладно, не переживай, – попыталась приободрить секретаршу Мишель. – Казнь египетская мне уже не страшна.

– Что? – захлопала глазами Жюли, не поняв, о чем идет речь.

– Да не бери в голову, – ответила журналистка и с силой потянула на себя дверь, ведущую в кабинет Лорана. «И откуда берутся такие пустоголовые девицы? Где их обучают бестолковости?»

– А-а, мадам Мано, – язвительно протянул Лоран, увидев входящую журналистку. – На ловца и зверь бежит. Признаться, я уже и не ожидал увидеть вас, особенно в столь поздний час. С чем пожаловали?

– Вот статья, которую вы ждали.

– Вы смотрели на часы, мадам Мано? Они показывают половину восьмого.

– Поль сказал, что…

– Что новый выпуск задерживается? – прервал ее Лоран. – Да, и он прав. И все из-за ВАС и этого… Кавелье.

Вскочив с кресла, главный редактор заметался по кабинету, давая волю гневу.

– Задерживается, и еще как задерживается, мадам Мано! И все благодаря вам и этому фотографишке, возомнившему себя новым Анри Картье-Брессоном[10]. Где, позвольте спросить, вас носило? Не прерывайте меня! Я еще не все сказал. Да что вы себе позволяете? Если вы и были в числе фавориток при прошлом руководстве, это не значит, что вы остались ею и сейчас. И если я говорю прибыть на работу немедленно, значит, вы должны все бросить и ехать… нет, нестись сломя голову прямо сюда. Если я говорю, что статья дрянь, вы обязаны пойти и переделать ее, и неважно, сколько раз придется переписывать. Здесь Я говорю что, как и когда необходимо делать. Вам все ясно?

– Да, ясно, – сухо ответила Мишель, удивляясь внутреннему спокойствию. – Жать, где не сеял – хорошая политика, господин Бонне. Вы – неплохой делец, надо сказать! Только позвольте спросить: вы как планировали въехать в рай? На чужой спине? Думаете, что вас погладят по головке за это? Я очень сомневаюсь. Откровенно говоря, я даже уверена, что эффект от подобной политики будет противоположным. Впрочем, господин Бонне, вам никто и ничто не может помешать и дальше командовать марионетками, если они позволяют издеваться над собой. А с меня достаточно! Я долго терпела ваше самодурство, заносчивость и нахальство. Хотите меня уволить? Не трудитесь. Я сама ухожу, по собственному желанию. Заявление будет у секретаря.

– Позвольте узнать, куда? – растерявшись от неожиданного поворота событий, поинтересовался Лоран. – Вы же не можете вот так бросить газету! Вы нашли новое место? Не сомневаюсь, наши конкуренты с руками оторвут такого специалиста, как вы. Но не забывайте, что характеристику вашему новому руководству буду давать я. И не сомневайтесь, она будет худшая за всю историю человечества!

– Даже не сомневаюсь в вашей щедрости… Я пока не знаю, что буду делать дальше. Надо уметь довольствоваться достигнутым. Попробую поискать себя на другом поприще. Прощайте, господин Бонне!

Журналистка бросила на стол лист со статьей и, повернувшись спиной к главному редактору, направилась к двери.

– Постойте, Мишель, – окликнул молодую женщину Лоран, опешив. – Вы действительно вот так все бросите и уйдете? Как такое возможно? Вы – ведущий журналист газеты! Ваши статьи всегда на первых полосах газеты! Многие читатели покупают нашу газету только ради того, чтобы прочитать ваши ироничные, но в то же время раскрывающие самую суть статьи.

– Я БЫЛА на первых полосах газеты до вашего воцарения в редакции, и у меня было вдохновение для работы. Боже, с каким удовольствием я летела на работу, в командировки, на мероприятия, брала интервью, общалась с множеством интереснейших людей. Но ваше сумасбродство отравило и уничтожило желание писать. Три месяца ада убили во мне журналиста. С этого дня у меня начинается новая жизнь, в которой вам, газете и бесконечным интервью нет места. Прощайте!

Глава 7

Мишель находилась в растрепанных чувствах. С одной стороны, она была счастлива, что ей не придется больше работать на тирана и терпеть придирки, но с другой стороны, Маноша кривила душой, говоря, что больше не хочет писать. Нет, хочет, и еще как! Ей очень нравилась журналистская работа. Еще с раннего детства она мечтала стать репортером и освещать самые интересные события, случавшиеся в мире. И вот теперь, закрыв за собой дверь редакции, она стояла на тротуаре и чувствовала себя бездомной собачонкой. «Черт! – выругалась про себя журналистка. – Не думала, что будет так плохо на душе. Такое ощущение, что дома лишилась». Взглянув на черное небо, по которому неслись низкие темно-серые грозовые тучи, Мишель тяжело вздохнула. «Не хватало еще опять под дождем промокнуть». Поудобнее перехватив тяжелую коробку с личными вещами, она побрела к остановке такси, так как ехать в метро с таким грузом не было сил.

Придя домой, Мано первым делом проверила автоответчик, у которого, как оказалось, память была полностью забита многочисленными сообщениями. Большинство из них были от Лорана, Жермена и Аннет, поэтому, не дослушав их до конца, Мишель все стерла. «Да пропади все пропадом! Чего ты расклеилась? – стала ругать журналистка саму себя. – С завтрашнего дня начинается новая жизнь. Впереди у тебя расследование загадки века! Считай, что получила задание от редакции. Да если тебе удастся докопаться до истины, то статья станет сенсацией, бомбой. Она будет печататься на первых полосах самых известных газет. Ну, а если нет… пойду в какую-нибудь газетенку, благо, их сейчас много, или перееду к родителям на ферму и продолжу дело отца: буду разводить лошадей. Так что, как говорили в древней Спарте, – «на щите или со щитом!»

Наутро все сомнения, терзавшие Мишель вечером, испарились. Молодая женщина ни на минуту не сомневалась, что приняла правильное решение. Наспех позавтракав и предупредив родителей по телефону, что она будет занята до самого вечера, журналистка отправилась в библиотеку, где ее уже поджидала мадам де Фарси. Еще накануне молодая женщина пообещала приехать утром в библиотеку, чтобы собрать как можно больше информации о самом поезде, о тоннеле и о процессах, в результате которых стало возможным исчезновение. В то утро Мишель еще не предполагала, с чем ей предстоит столкнуться и какие испытания ей суждено преодолеть, подвергнувшись смертельной опасности во время расследования.

– Моя дорогая, вы успели позавтракать? – спросила Адель после приветствия.

– И да и нет, – улыбнувшись, произнесла журналистка, снимая пальто. – Откровенно говоря, мне кусок не лезет в горло от нетерпения. Я хочу поскорее приступить к нашим делам.

– Я понимаю ваше нетерпение, дорогая. Вот, посмотрите, что я приготовила для вас вчера вечером. Это все, – библиотекарь указала на увесистую папку, – я собирала на протяжении нескольких десятков лет. Здесь вырезки из газет, журналов, научные статьи. Кстати, я думаю, будет полезно почитать и эту книгу.

Работница библиотеки протянула Мишель небольшую брошюру в невзрачной обложке. «Армин Джозеф Дейч. Лист Мебиуса», – прочитала она про себя.

– Какое отношение эта книга имеет к исчезновению поезда?

– А вы прочтите ее для начала, – загадочно улыбнулась мадам де Фарси, – а уж потом вы и сами ответите на свой вопрос… Располагайтесь поудобнее в кресле, моя дорогая. Если что-то понадобится, то позовите меня. Кстати, я пролистала мою записную книжку и обнаружила телефон старинного друга, профессора университета из Бордо. Он на самом деле уже давно не преподает, но я уверена, еще не успел растерять свои знания. К тому же он как раз сейчас в Париже и сказал, что ему не составит труда подъехать часикам к шести. Вы ведь никуда не торопитесь? Если проголодаетесь, то я позвоню племяннику. Жан-Анри приготовит фирменное блюдо. Кстати, дорогая, вы произвели на него такое впечатление, что он третий день только о вас и говорит… О, простите меня! Вам надо работать, а я все болтаю и болтаю…

– Не стоит извиняться, мне всегда приятно поговорить с вами… Спасибо, Адель, – с благодарностью поглядев на пожилую даму, ответила журналистка и погрузилась в чтение книжки. Это был фантастический рассказ о пропавшем поезде 87 в лондонском метро. В нем автор попытался объяснить причину исчезновения, а впоследствии и возвращения состава спустя два месяца. Мишель настолько погрузилась в чтение, что ничего не замечала вокруг: ни людей, приходивших и уходивших из библиотеки, ни Адели, несколько раз подходившей к ней, ни дребезжащего в сумке телефона.

– Ох, вот это да, – закрыв брошюру и положив ее на колени, пробормотала журналистка. – Однако и занесла меня нелегкая… В этом деле и за год не разобраться.

Мишель бросила взгляд на толстую папку и, отложив брошюру в сторону, открыла ее. «Да тут непочатый край работы! Что ж, начнем!»

Время стремительно несется вперед, особенно когда ты по горло завален делами, и трудно за ним угнаться. Это особенно чувствуется в больших городах, когда дни сменяются ночами, а неделя уступает место другой так быстро, что оглядываешься назад и думаешь: «Только вчера был понедельник, а завтра – уже суббота. Как такое могло произойти? Что ты делал все эти дни? Чем занимался?» Кажется, только что встретили Новый год, а через какое-то мгновение уже начинается пора летних отпусков. Ребенок пошел в первый класс, а через миг он уже оканчивает школу, и его серебристый чистый голосок, к которому ты привык, начинает ломаться, а бархатистые щечки уже требуют бритвы. Еще вчера ты была беззаботной девушкой, неслась на первое свидание, смущалась от первого поцелуя, мечтала о любви как у Ромео и Джульетты, а сегодня благородные седины покрывают твою голову, а детки, окружившие тебя заботой и вниманием, называют «бабулечкой». «Минуты, как резвые кони, летят. Посмотришь вокруг – уже близок закат», – сказал древний восточный философ и поэт, и не ошибся. Поэтому любой промежуток времени – час, минута, мгновение – должен восприниматься как бесценное благо, данное нам Богом, и быть наполнен смыслом. Непозволительно для мыслящего существа относиться ко времени беспечно и легкомысленно!

– Моя дорогая, разреши тебе представить старинного друга, о котором я тебе говорила утром, – услышала Мишель голос библиотекаря. Журналистка оторвалась от бумаг, лежавших на столе, и невидящим взглядом уставилась на подошедших людей. Она не сразу поняла, о чем идет речь, так была погружена в материал, собранный мадам де Фарси. Ей показалось, что прошло совсем немного времени с момента начала работы, но, взглянув на настенные часы, Мишель ахнула: время подбиралось к половине седьмого вечера.

– Вот, познакомься: Франсуа Лемур, доктор физических наук, «книжный червь», как мы дразнили его в Университете. Долгое время преподавал в Бордо, сейчас уже десять лет на пенсии, но продолжает заниматься наукой. Над чем ты сейчас работаешь? – обратилась Адель к нему.

– Я сейчас занимаюсь очень интересной темой, Адель. Век назад один русский ученый предложил создать туннель, вакуумный туннель, в котором бы электрический поезд мог перемещаться на магнитной подушке. Тогда предложение показалось чем-то из рода фантастики, но благодаря современным технологиям это стало возможно. Ну, если точнее сказать, почти возможно. Мы над этим работаем. Вот совсем недавно…

– Ой, вот, пожалуйста, только не начинай читать нам лекцию, – взмолилась библиотекарь. – Моя дорогая, Франсуа, если сядет на любимого конька, то может говорить не часами, а сутками. Я права, дорогой?

– Адель, если ты все время будешь меня перебивать, то я просто обижусь и уйду, – насупился профессор, не любивший, чтобы его высказывания прерывали.

– Вот он всегда такой, – пожурила Франсуа мадам де Фарси. – Как что не по нему, сразу начинает обижаться… Ну перестань злиться. Я пригласила тебя совсем не за этим.

Мишель смотрела на двух пожилых людей и улыбалась. Они вели себя не как солидные люди, обремененные грузом прожитых лет, обретшие знание жизни, опыт и мудрость, а как два подростка, только что закончившие первый курс. «Наверно, и я такой же буду. Ведь в душе мы не стареем, и морщинами покрываются только наше лицо и тело, но не душа».

– Чем же я могу помочь? – спросил Франсуа Лемур, удивленно уставившись на женщин. – Адель, я тебя не понимаю.

– Это не удивительно, дорогой, ты же все время говоришь и не даешь нашей очаровательной гостье и слова произнести.

– Мадам…

– Мадемуазель, – поправила профессора журналистка. – Можно просто Мишель. Я очень рада с вами познакомиться, господин Лемур. Вы простите меня за то, что вам пришлось в такой час приехать сюда.

– Не стоит извиняться, мадемуазель. Если бы не вы, Адель ни за что бы не позвонила бы мне после того случая…

– Не стоит вспоминать об этом, – сухо проговорила мадам де Фарси. – Не думаю, что Мишель интересуют твои ошибки молодости.

– Да, разумеется, – покраснел профессор и, чтобы скрыть неловкость, повторил вопрос: – Так чем я могу помочь?

– Откровенно говоря, мне нужна кое-какая информация, точнее, небольшое разъяснение неких физических явлений.

– А что именно?

– Да как сказать? Мне бы хотелось узнать о пространстве и времени, о хрональном поле и червоточинах. В общем, все то, что могло бы мне помочь понять, возможны ли перемещения во времени или нет.

Слова журналистки настолько изумили Франсуа Лемура, что он в замешательстве даже снял очки и начал интенсивно протирать их чистым платком.

– Мадемуазель, не могу сказать, что ваш вопрос тривиален… Да уж… Поставили вы меня в тупик.

– Франсуа, я не понимаю, а что в этом такого? – укоризненно посмотрев на него, произнесла пожилая библиотекарь.

– Я так понимаю, что Мишель в курсе твоего прошлого?

– И что из этого? – пожала плечами мадам де Фарси. – Она не только в курсе, но и стала свидетельницей происходящего.

– Как это? – не понял профессор. – Свидетелем чего?

Журналистка поняла, что скрывать информацию не имеет смысла, и в двух словах рассказала о таинственном поезде-призраке в метро и о показаниях железнодорожной смотрительницы.

– Ну и что ты теперь на это скажешь? Все еще считаешь меня сумасшедшей? – с вызовом поглядела на старого друга Адель. – Так ведь ты назвал меня около трех десятков лет назад?

– Прости, я был неправ.

– То-то же.

– Я еще не договорил, – прервал пожилую женщину Франсуа. – Я и сейчас не особо верю, что такое может быть.

– Да как ты можешь? – глаза мадам де Фарси наполнились слезами.

– Подождите, подождите! – вмешалась Мишель в разговор, видя, что ситуация выходит из-под контроля, и словесная перепалка между пожилыми людьми может вылиться в новую ссору. – Давайте разберемся для начала, с какими фактами мы имеем дело, а уж потом будем решать: правда ли все это или нет.

– Я уже не раз говорил Адель, что с точки зрения физики это невозможно, хотя общая теория относительности Эйнштейна и допускает существование червоточин, так как в основе его теории лежит так называемое искривление пространства и времени под воздействием массы.

– Ну вот видишь, ты сам себе противоречишь! – вскричала мадам де Фарси.

– Ничего я не противоречу! – разволновавшись, парировал профессор. – Какая же ты упрямая! Ну не мог твой поезд просто так исчезнуть! Сказки все это! Для того, чтобы такой огромный поезд исчез, понадобилась бы энергия чуть ли не всей Вселенной!

– Но он исчез на глазах у деда! – воскликнула Адель, ударив по столу кулачком.

– Который потом долгое время провел в клинике для душевнобольных, – пробормотал Франсуа.

– Убирайся! – еле сдерживая гнев, сказала мадам де Фарси. – Прости, дорогая, я совершила ошибку, пригласив этого человека сюда. Мне казалось, что профессор поможет тебе разобраться во всем. Я ошиблась! Франсуа остался таким же скептиком, как и раньше! Прости меня, я должна успокоиться. Поговорим обо всем завтра.

Прерывисто вздохнув, Адель отвернулась и, украдкой смахнув набежавшую слезу, пошла в каморку. Глядя на удаляющуюся поникшую фигурку, Мишель почувствовала жалость к этой странной, но симпатичной и душевно-тонкой женщине. «Я не могу ее бросить. Никак не могу! Во что бы то ни стало я узнаю правду!»

– Господин Лемур, а мы можем поговорить с вами в каком-нибудь другом месте? В паре кварталов отсюда есть очень уютный ресторан. Уверена, что там никто не помешает нам побеседовать.

– Хорошо, – пожал плечами профессор, – хотя я не представляю, что я могу сказать по поводу исчезновения того самого поезда, да и вообще перемещений в прошлое или будущее. Как ученый я отвергаю подобную возможность. Наука находится настолько далеко от понимания этих явлений, что и говорить в принципе не о чем. В самом деле, есть ученые, допускающие существование червоточин в квантовой пене, подобно Стивену Хокингу, но я не отношусь к их числу.

– При всем при том вы сможете хотя бы объяснить мне кое-какие понятия и термины. Дать, так скажем, общие представления. Я – журналист, и, сами понимаете, имею очень скудные знания в области физики. Только в рамках школьной программы… Ну, пожалуйста, пойдемте! – настойчиво повторила просьбу Мишель.

– Я согласен, но сразу предупреждаю: ничего сверхъестественного! Только наука и еще раз наука.

– Да, безусловно, как скажете, – легко согласилась с профессором журналистка и, взяв его под руку, направилась к выходу.

Глава 8

Пространство переходит во время, как тело в душу.

Новалис

Уже позже, сидя в уютном ресторане, находящемся в самом сердце исторического центра Парижа, они продолжили прерванный в библиотеке разговор.

– Значит, вы считаете, что путешествия во времени – это абсурд?

– А вы – нет? – в задумчивости разглядывая журналистку, произнес профессор Лемур. – На первый взгляд, вы совершенно здравомыслящая женщина. Сказать по правде, я вообще не могу понять, как вы могли поверить в историю Адели. Этот таинственный поезд, семейное проклятие… А вы в курсе, что дед мадам де Фарси, якобы выпрыгнувший из поезда, долгое время лечился в больнице для душевнобольных, а когда его выпустили, стал затворником и почти ни с кем не разговаривал?

– Вы предполагаете, что это выдумки пожилой дамы?

– Я познакомился с ней еще в институте. Ее будущий муж был моим одногруппником. Странной она была всегда. Мы называли девушку чокнутой, был такой грех, но только за глаза. Адель всегда была мила и добра, поэтому не хотелось обижать несчастную.

– Но все-таки, а что говорит наука об этом? – не унималась Мишель, желавшая во что бы то ни стало докопаться до истины. – Откровенно говоря, я вот почему спрашиваю: недавно мне поручили написать статью об одном странном случае, произошедшем в прошлом с самолетом. Он исчез с радаров, а потом появился совсем в другом месте и через несколько десятилетий. Что вы можете сказать мне по этому поводу? Тоже бред? Но случай подтвержден документально.

Профессор пожал плечами.

– Это чья-то грубая шутка, желание привнести абсурд в действительность. Странно, что вы, журналисты, ловитесь на подобную глупость раз за разом. Хотя я понимаю – рейтинги.

– Ну хорошо, – продолжила Мишель, слегка уязвленная подобным высказыванием. – Но все же я не поверю, что ученые никогда не занимались подобными вопросами. Взять того же Эйнштейна. Как же его теория о пространстве и времени? И что говорят эксперименты?

– Вы говорите об эксперименте «Филадельфия»?

– Именно о нем. А до того был Тесла, можно сказать, основоположник идей, развитых Эйнштейном. Как они относились к идее о возможном перемещении во времени?

– Ох, мадемуазель, а вы настырная, – улыбнулся профессор Лемур. – Хорошо, я попытаюсь рассказать в двух словах о самой теории и о пространстве, если этого желаете. А уж потом вам решать: верить ли в научные доводы или же поддаваться обаянию фантастических россказней.

Мишель улыбнулась и, достав блокнот для записей и ручку, приготовилась внимательно слушать доводы профессора, отрицавшего все, чего не могла объяснить его наука.

– Итак, я начну с того, что можно прочитать в любой энциклопедии или в учебнике физики… Я так понимаю, курс лекций по этому предмету вы слушали не особо внимательно.

– Да как сказать, – замялась журналистка, слегка покраснев.

– Я так и понял. Ладно, продолжим… Всем временным отношениям в мире свойственна определенная длительность, представляющая собой последовательность сменяющих друг друга моментов и состояний. И если пространством можно назвать порядок сосуществования материальных образований, их структурность и протяженность, то время – это характеристика взаимодействия объектов, смены их состояний, протяженности процессов, а также их последовательности. Это пока понятно?

– Н-не совсем, – смущенно пробормотала Мишель, густо покраснев.

– Я так и думал, – сокрушенно покачал головой пожилой профессор. – Хорошо, давайте я сформулирую понятие времени по-другому. Время – это характеристика протекания физических и психологических процессов, некая мера, позволяющая измерять их длительность. В его течении происходят события, факты. Время является одной из координат системы единого пространства-времени, о котором говорил в свое время Эйнштейн.

– Ну, это более доступно для меня, – рассмеялась журналистка. – Если я правильно поняла ваше разъяснение, то время можно представить в виде непрерывной линии происходящих процессов.

– Вы не так безнадежны, как я подумал о вас вначале. Не обижайтесь, мадемуазель, я всегда был резок со студентами. Профессиональный недостаток.

– Да нет, ничего, – улыбнулась Мишель, мысленно представив грозного профессора, стоящего за кафедрой и бросающего суровый взгляд из-под густых бровей на сидящих в аудитории студентов.

– Хорошо, тогда двинемся дальше… Я не буду особо нагружать ваш мозг информацией. Вам ни к чему знать, что пространство и время помимо метрических свойств обладают еще и топологическими. Понятием времени и пространства, как вы правильно заметили, занимались многие ученые, философы и, к прискорбию, дилетанты.

– Дилетанты?

– Я говорю о немецком философе и писателе Шпенглере. Его культурологические работы, где он оперирует понятием времени, многие хвалят, но я скептически отношусь к использованию гуманитариями терминов физики… Но оставим Шпенглера в покое и вернемся к научному подходу…

– Мне бы хотелось поближе познакомиться с теорией относительности, – перебила профессора журналистка, сделав какие-то пометки в блокноте. – Что говорит великий ученый о возможности перемещения во времени?

– Мадемуазель, вас не так-то легко переубедить, как это показалось мне в первый момент.

– Да уж, это тоже профессиональный недостаток. В моей профессии так заведено: если надлежит что-то выяснить, то дойди до истины, ни перед чем не останавливайся. Вот мой девиз!

– Хорошо, – улыбка слегка тронула мрачное лицо пожилого профессора Лемура. – Ну что ж, надо отдать должное, в теории относительности нет ничего, что могло бы исключить эту возможность. Но все же само путешествие НЕВОЗМОЖНО, так как это нарушает принцип причинности… Ну как вам объяснить?.. Грубо говоря, яйцо не может появиться раньше, чем появится курица. Вот как вы себе это представляете? В прошлое попало яйцо, оно случайно было кем-то разбито. Тогда курица, которую мы сейчас видим, не могла бы появиться на свет. И что тогда? Но ведь вот она, перед нами. Полный абсурд, надо сказать! То есть делаем вывод: причина всегда предваряет следствие. Это понятно?

– Разумеется, господин Лемур, – подтвердила Мишель. – Но все же…

– Вот здесь мы и сталкиваемся с проблемой причинности, так как некоторые решения уравнений Эйнштейна приводят нас к временеподобным замкнутым кривым, как бы возвращающимся в ту же точку, откуда было начато движение. Но ведь это только интересные теоретические конструкции, лишенные реального смысла!

– А что насчет существования червоточин? Это тоже из разряда фантастики?

– Хорошо, я отвечу. Нет, это не совсем фантастика. В основе теории относительности лежит искривление пространства-времени за счет или, скажем по-другому, под воздействием массы предполагаемого предмета… К примеру, возьмем вот эту салфетку…

Профессор развернул салфетку и положил на стол, перед глазами заинтригованной журналистки.

– Вот представьте себе, что салфетка – это пространство-время. Разумеется, это грубая модель, так как в ней пространство двумерно, но все же. Если я возьму один край салфетки и соединю его с другим, то площадь пространства не уменьшится, однако расстояние между этими двумя концами будет намного меньше. Поэтому гипотетически… я повторяю, ГИПОТЕТИЧЕСКИ… я допускаю наличие так называемых кротовых нор, но экспериментально доказать, что такое возможно, не может ни один ученый.

– То есть, – задумчиво произнесла Мишель, глядя на салфетку, – теоретически некий туннель мог бы соединить, при наличии каких-то особых условий, две эти точки, несмотря на то, что они лежат в разных плоскостях.

– Теоретически, да. В книге «Кратчайшая история времени» Стивен Хокинг (вы, вероятно, слышали об этом известном английском физике-теоретике) написал, что норы или, как их еще называют в научном мире, червоточины могут существовать в самой мелкой среде во Вселенной. По его словам, червоточин вокруг нас очень много, но увидеть их невооруженным глазом невозможно, так как их формирование происходит на квантовом уровне. Они появляются в имеющихся трещинах. Утверждение Хокинга основывается на том, что в любом, даже самом гладком предмете, имеются, при многократном увеличении, и трещины, и пустоты. Пространство также имеет некий вакуум, где и зарождаются червоточины, которые то появляются, то исчезают, связывая две разные точки. Но они чрезвычайно, чрезвычайно малы. И для того, чтобы человек смог воспользоваться червоточинами, потребовалось бы значительно увеличить их размер, а также найти источник колоссальной энергии. Возможно, когда-нибудь такое и произойдет, но, по моему мнению, это путешествие будет одноразовым, то есть в одну сторону, ибо вы никогда не сможете вернуться обратно. Желая искусственным образом заставить туннель работать в стабильном состоянии, человек, таким образом, может повредить, а в итоге и уничтожить саму червоточину. Это видно на примере динамика: если звук направить на него, то он сломается.

– Значит, – подводя итог сказанным словам, сказала Мишель, – вы твердо уверены, что ни один ученый так и не смог найти способ стабилизировать червоточину? Ну, по крайней мере, на сегодняшний момент.

– Мадемуазель, – насмешливо глядя на журналистку, ответил профессор Лемур, – в наше время, полное завистников, расцветшего тщеславия и больших информационных возможностей, трудно было бы утаить столь неординарное открытие. Хотя я и допускаю, что Эйнштейн сумел докопаться до истины после ряда экспериментов. Ведь поговаривают (правда, достоверно это никак не подтверждено), что он сжег последние работы. Возможно, в них был ответ на все ваши вопросы… Видите, мадемуазель, к сожалению, я ничем не смог вам помочь. Поэтому мой вам совет: не стоит верить в истории, которые невозможно объяснить с научной точки зрения. А что касается Адель… Мне жаль ее. Всю жизнь мадам де Фарси прожила, веря в проклятие, нависшее над их семьей. Из-за него она развелась с мужем, не родила ребенка, побоявшись, что продолжится полоса несчастий и бед. Люди, друзья и просто знакомые сторонились мадам де Фарси, думая, что она спятила… Оставьте это дело, вы все равно не сможете ей помочь. Это только ее больное воображение. Просто будьте рядом, когда Адель потребуются помощь и внимание. Мне кажется, этого более чем достаточно. Простите, мадемуазель, но у меня поезд через час с четвертью.

– Вас проводить? – любезно поинтересовалась Мишель, вопросительно взглянув на собеседника.

– Нет, благодарю, я возьму такси. Мне необходимо еще заехать за вещами в отель.

– Спасибо большое за то, что уделили мне время, господин Лемур. Мне было очень приятно побеседовать с вами. Удачи!

– Взаимно! И… помните совет! Прощайте!

Тяжелой походкой уставшего от жизни человека профессор Лемур скрылся за дверью. Мишель, отрешенно глядя ему вслед, подумала: «Но рассказ Адели и ее деда не может быть выдумкой. А как же задокументированные факты исчезновения поезда, самолета, а потом их таинственное появление. Действительно, в каких-то случаях это, может, был и розыгрыш, но…» Тут у нее задребезжал в сумке телефон. Вытащив аппарат, журналистка увидела номер и тотчас же сбросила вызов. «Как это человек не понимает, что все кончено! – раздраженно подумала она. – Глуп, как павлин!» Впрочем, не прошло и минуты, как телефон затрезвонил опять.

– Да что ты будешь делать! – пробормотала Мишель и нажала на кнопку «ответить». – Что тебе надо, Жермен? Я, по-моему, все уже сказала! После тех слов я не желаю ни слышать тебя, ни видеть! Прощай!

– Погоди, Солнце, не бросай трубку. Я нашел нечто полезное для тебя.

– В смысле? – удивилась журналистка. – Откровенно говоря, я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты ведь встречалась сейчас с профессором Лемуром, так?

– А… откуда тебе это известно? Ты следишь за мной? – Мишель готова была уже взорваться от охватившей ее злости.

– Нет, с чего ты взяла? Я что, агент 007? Ладно… я разговаривал с мадам де Фарси.

– Да? Ну и что? Тебе-то какое дело, с кем, когда и где я встречаюсь?

– Адель сказала, что ее знакомый – редкостный зануда и наверняка приведет массу аргументов, чтобы убедить тебя в психическом расстройстве пожилой женщины.

– Как она могла обо мне так подумать? – насупилась Мишель. – Хорошо… Я потом поговорю с ней. Тебе-то что надо?

– Если я не ошибаюсь, ты ищешь канал, по которому был бы возможен переход в другое измерение?

– А ты его, естественно, знаешь, – съязвила журналистка. – Ученые не догадались, а никому не известный самоучка-фотограф Жермен Кавелье все знает.

– Не язви, солнце. Нет, не угадала. Это не я нашел способ перемещения, а мадам де Фарси. И мы ждем тебя прямо сейчас в библиотеке.

– Буду через десять минут! – мгновенно отозвалась Мишель и, нажав на отбой, отключилась.

Глава 9

– Вы не знаете, почему Мишель Мано написала заявление об уходе? – раздался тихий голос в ночи, который был еле слышен за шумом дождя.

– Нет, господин Бонне, мне не известны ее истинные мотивы, – прозвучал ответ, – хотя я и догадываюсь о причине.

– Вот черт! Наверняка эта ведьма что-то задумала! Я не верю, что можно вот так просто уйти, оставив доходное место и перспективы. Не ве-рю!

– Если хотите, то я могу спросить Мано об этом или проследить за ее передвижениями. В конце концов, мы с ней не разлей вода. Столько лет вместе! Думаю, она расскажет мне все.

– А вы далеко пойдете, как я погляжу. Вы рискованный человек. Можете продать кого угодно и что угодно. Ну, а меня?

– Ну что вы, господин Бонне. Я самый преданный человек во Вселенной. Вот только не все это понимают и ценят. Эта выскочка была всегда на первом месте. Все хвалили и восхищались Мишель. Моя семья не стала исключением, вот и приходилось, и приходится постоянно напоминать окружающим о своем существовании. Так что если вы сможете оценить мои старания по достоинству, то моя верность будет непоколебима.

– Обиженный человек – самый опасный человек, – с сомнением поглядев на собеседника, ответил Бонне. – Хорошо, можете прощупать мадемуазель Мано. Но только действуйте крайне осторожно!

– Мишель, ну куда ты пропала? – услышала журналистка голос подруги, ответив на очередной звонок. – Ты поступаешь нечестно! Ушла из редакции, ничего никому не сказала. Я же с ума схожу! Мы столько лет вместе, мне-то уж могла бы сказать, куда ты делась, что собираешься делать, и вообще…

– Аннет, у тебя все? – слегка раздраженно спросила Мишель. Она была раздосадована тем, что подруга отвлекает ее пустой болтовней.

– Нет, не все! – с вызовом ответила та. – В конце концов, я не чужой тебе человек. Наши матери были лучшими подругами, ты что, забыла?

– Да уж, с тобой забудешь, – устало буркнула себе под нос журналистка. – Ладно, проехали… Прости… Откровенно говоря, сейчас не самый подходящий момент, чтобы все разъяснить тебе, Нетти. Во-первых, уже достаточно поздно, а во-вторых, меня ждут.

– И кто он? – тут же зацепилась Аннет на последние слова. – Я знаю таинственного незнакомца? Это Жан? Или ты еще что-то от меня утаиваешь?

– Нет, это не Жан, а Жермен, – устало проговорила Мишель, не в силах уже отвечать на многочисленные вопросы подруги.

– Но мне показалось, что ты порвала с ним?

– Это чисто деловая встреча.

– А-а-а, значит, ты все-таки что-то затеваешь! – с торжеством в голосе проговорила Аннет. – Ну Маноша, ну, пожалуйста, хоть полсловечка, хоть четверть словечка… ну хоть намекни!

– Давай договоримся так, – прервала журналистка подругу. – Я расскажу тебе все, но только тогда, когда сама посчитаю нужным. Извини, мне надо идти. И, пожалуйста, не обижайся. Хорошо?

– Хо-ро-шо, – задумчиво протянула Аннет, услышав в трубке короткие гудки. – Не хочешь говорить, и не надо. Узнаю сама!

Оставив подругу размышлять над сказанным наедине с телефоном, Мишель поспешила обратно в библиотеку, где ее поджидали мадам де Фарси и Жермен. На едва переступившую порог журналистку обрушился поток обвинений, связанный с нежеланием поторопиться, в то время как случилось так много интересного.

– Молодой человек, – заступилась библиотекарь за Мишель, – я бы попросила вас немного сбавить тон. Вы разговариваете прежде всего с женщиной, а уж потом – с коллегой.

– Кстати, да, – утвердительно закивала головой молодая женщина, насмешливо поглядев на обескураженного фотографа.

– Простите… я… я был неправ, – пробормотал тот, густо покраснев.

– То-то же, – весело добавила мадам де Фарси и тут же переменила тему для разговора: – Моя дорогая, как прошла ваша беседа? Уверена, Лемур не поскупился на «нежные» слова в мой адрес. Впрочем, я сама виновата, так как понадеялась на его помощь. Увы, я ошиблась. Он считает меня сумасшедшей до сих пор. Не так ли?

– Мы поговорили очень мило, – отделалась Мишель общей фразой. – Откровенно говоря, я узнала много интересного и нового для меня. Я никогда не любила физику, поэтому мои знания были, да и есть, весьма скудными. Но некоторые сведения, о которых сообщил профессор Лемур, будут весьма и весьма полезны… Так что тебе удалось найти?

Журналистка вопросительно посмотрела на Жермена, переминавшегося с ноги на ногу. Вид нерешительного, внутренне зажатого и закомплексованного фотографа всегда раздражал Мишель. «Удивительно, как он стал успешным профессионалом? Ну да ладно. Стоит ли размышлять об этом ходячем недоразумении?»

– Мне?

– Ну не мне же! Ты сам позвонил мне и сказал, что нашел способ пробраться в прошлое.

– Способ пробраться в прошлое?

– Да, в прошлое… Что ты так удивленно смотришь? Ты издеваешься надо мной? – в сердцах вскричала молодая женщина. – Тебе, видимо, это доставляет явное удовольствие.

– Погоди, солнце, не кипятись, – Жермен поспешил пригасить пламя, охватившее журналистку. – Я ничего такого не говорил.

– Что?

– Моя дорогая, послушайте, – мадам де Фарси решительно вмешалась в разговор двух коллег. – Молодой человек пришел ко мне со словами, что ему удалось выяснить, как древние могли попасть в кротовую нору. Он искал тебя, вот я и сказала, что ты на встрече с моим старым знакомым.

– Нет, ну надо же было такое сказать, – возмутился Жермен, косясь на журналистку. – Нашел способ… Да даже если бы и нашел, то вряд ли сказал бы тебе об этом, солнце. Делай все сама! А то сделаешь доброе дело, а на тебя ушат грязи выльют… Простите, мадам де Фарси, я, видимо, зря пришел сюда. Спокойной ночи!

– Стой! – ошеломленно воскликнула Мишель. – Какое тут «спокойной ночи»? Я несусь сюда сломя голову… я ругаюсь с лучшей подругой…

– Ты и с ней уже успела поругаться? – насмешливым тоном спросил Жермен. – Как это ты все успеваешь?

– Может быть, хватит пикироваться, мои дорогие? – повысив голос, сказала Адель, уставшая от словесной перепалки. – Я пожилой человек, и мне не пристало слушать вашу ругань, особенно в столь поздний час. Либо вы сейчас же перестаете обмениваться колкостями и перейдете к делу, либо закройте дверь с другой стороны и забудьте обо всем.

Слова мадам де Фарси возымели отрезвляющее действие, и две горячие головы, принеся извинения друг другу и Адель, понемногу остыли. Усевшись за стол, все трое молча переглянулись.

– Наконец-то, – улыбнулась библиотекарь, – я вижу перед собой двух очаровательных молодых людей, а не парочку гиен. Уж простите за такое сравнение.

– Еще раз извините нас, – сокрушенно покачала головой Мишель. – Поверьте, нам очень жаль.

– Ничего, такое со всяким бывает. Вот, помню…

– Простите, что перебиваю, милая Адель, но не могли бы мы приступить к делу, – прервала ее журналистка.

– Ах, ну естественно, – спохватилась мадам де Фарси, – о чем я только думаю. Итак…

– Итак, – Жермен решительно перехватил нить разговора, – вчера, а уже, точнее, позавчера, мы расстались с Мишель недовольные друг другом. Я был несправедлив и резок в высказываниях, наверно, сказался суматошный день. Но ночью, размышляя о событиях, участниками которых мы стали, я пришел к выводу, что поступил опрометчиво, отказавшись помочь тебе, Мишель. К твоему сведению, я тоже уволился из газеты, так что теперь мы вместе сможем приступить к расследованию.

– Кто тебя просил об этом? – брови журналистки взлетели вверх. – И Медный лоб тебя отпустил?

– А я и не спрашивал. Просто положил заявление на стол, и все. Кстати, он шептался о чем-то с Аннет, когда я вошел в кабинет. Она, справедливости ради сказать, потом сразу ушла, но…

– Ну естественно, бедняжке приходится теперь работать за двоих, – пожалела Мишель подругу.

– Возможно… Но сейчас я не об этом… Я сегодня копался в интернете весь день и вот что нашел там интересного.

Жермен вытащил из сумки папку, в которой лежали несколько распечаток. Вытащив их из файла, он положил листки на стол и пододвинул к журналистке.

– Что это? – подозрительно поглядев на фотографа, спросила Мишель.

– А ты возьми, прочти.

Взяв со стола листки, молодая женщина начала их просматривать, периодически вопросительно поглядывая то на Адель, то на Жермена. А содержимое статей и впрямь было очень интересным, так как информация носила другой характер, нежели то, о чем толковал профессор Лемур пару часов назад. «Существование параллельных миров всегда волновало не только умы наших современников, но и древних людей. Последние свято верили в них и полагали, что попасть в прошлое или будущее можно с помощью неких «врат». Зная нужное место и время (а врата открывались не всегда, а только в строго определенный момент) и правильное заклинание, можно легко совершить перемещение. Вместе с тем, важно помнить, что очень часто люди, попав туда, не возвращаются обратно».

– И что это? – прочитав первый абзац, спросила Мишель.

– Ты читай дальше, – сердито бросил фотограф, насупившись.

– Да ладно, что ты бурчишь…

«На юге Перу, недалеко от гряды Хайюмарка, ученые обнаружили подобные врата. Местные жители утверждали, что, в соответствии с древними легендами, эти врата ведут в «город Богов». Об их существовании знали еще инки, считавшие себя хранителями прохода в другие миры. Более того: они не только охраняли «кротовину», но и пользовались ею, приводя в действие с помощью священного диска, спрятанного последними жрецами на дне озера Титикака. Следующие известные врата расположены на Юго-западе США, рядом с городом Седона. В этом районе очень часто пропадают люди. Кроме того, периодически появляются странные животные и проявляются различные световые эффекты. В эти моменты техника в домах окрестных жителей как будто сходит с ума, приводя в ужас своих хозяев. Но этими точками не исчерпывается существование особых мест на Земле. В Англии исследователи аномальных явлений обнаружили два места, которые, возможно, являются проходами в иные миры. Одни врата расположены на самой южной оконечности Англии, другие – в старинном шотландском старинном замке. И в первом, и во втором случае имели место частые загадочные исчезновения людей, а порой – появление незнакомцев, одетых в странную одежду; наблюдалось необъяснимое сияние, сопровождающееся глухой ритмичной музыкой, больше похожей на вибрацию, а иногда и появление густого вязкого тумана. Чаще всего эти явления происходили в середине августа, с периодичностью в двадцать лет. Если верить древним легендам, именно в это время связь между мирами делается возможной и позволяет совершить путешествие не только в прошлое, но и в будущее».

– Ну, что скажешь? – вопросительно поглядев на Мишель, произнес Жермен. – Неплохую информацию я нарыл?

– Да как тебе сказать, – отрешенным голосом отозвалась та, – я пока не могу ничего тебе ответить. Мне надо подумать и соединить воедино сведения, полученные из разговора с профессором, с теми, которые я почерпнула только что. Однако…

– Однако ты не веришь, что такое возможно, ведь так? Ладно, не бери в голову. Я так и знал, что не стоило браться за это паршивое дело.

– Да погоди, не заводись! Я же не сказала, что не верю. Просто мне требуется время, чтобы научные факты и псевдонаучные домыслы пересеклись в какой-то точке.

– Мне, вероятно, надо было с самого начала рассказать, дорогая, еще об одном факте, – наконец заговорила Адель, молчавшая до сих пор, – но я побоялась, что вы примете меня за душевнобольную.

– Дорогая Адель, как вы могли подумать обо мне такое? – укоризненно посмотрев на пожилую женщину, сказала журналистка. – Я считаю вас абсолютно здравомыслящей и рассудительной. Так о чем вы хотели рассказать мне?

– Много лет назад, – начала мадам де Фарси, – когда я была еще юной девушкой, мой брат, Гийом, всегда интересовавшийся фамильным проклятием и историей, случившейся с нашим дедом, предпринял некие шаги для разгадки тайны и отправился в одно место, откуда, согласно его сведениям, можно было попасть в прошлое. Он планировал попасть в тот самый день, когда совершилась казнь ведьмы, напустившей проклятие на весь наш род.

– Откуда вам это известно?

– Проклятие, преследовавшее наш род, всегда было закрытой темой в семье, и моя мать, потерявшая мужа в тридцать лет и оставшаяся с двумя малолетними детьми одна, запрещала даже упоминать о нем. Но по ночам мы часто беседовали об этом с братом с глазу на глаз, делая все новые и новые предположения. В последнюю ночь перед отъездом (а матери он сказал, что едет подзаработать денег в Африку – Гийом был отличным стрелком) брат и рассказал мне о планах на будущее.

– Как я понимаю, вы больше не видели брата? – осторожно спросил мадам де Фарси Жермен.

– Вы совершенно правы, мой мальчик, – смахивая набежавшую слезу, ответила Адель. – Через месяц мы получили извещение от властей об исчезновении Гийома. Были предположения, что его задрал тигр – в то время как раз ходили слухи о тигре-людоеде. Организовали поиски, но они не дали никаких результатов. Гийом как в воду канул. И только я знала истину – врата не пустили брата обратно! Он пропал навсегда. Узнав о смерти сына, моя мать слегла, а через две недели ее не стало – не пережила потерю. Так я и осталась одна: последняя из рода Саджино. На мне закончится проклятие нашего рода, чему я несказанно рада.

– А как же ваш племянник? – недоуменно посмотрев на Адель, уточнила Мишель.

– Жан-Анри? – улыбнулась мадам де Фарси. – Это сосед, который живет этажом ниже. Я давно знакома с родителями юноши и часто нянчилась с ним. Однажды, в шутку, его мать, моя подруга Шарлотта, назвала меня тетушкой малыша. С этого момента все и началось. Теперь Жан-Анри мой «племянник». И хотя он не родной, я питаю к нему самые нежные чувства. К счастью для меня, это взаимно. Мальчик частенько балует меня кулинарными шедеврами, когда забегает по выходным на огонек к старой тетушке.

Мишель поглядела на мадам де Фарси с жалостью. «Это, наверное, очень страшно – остаться совсем одной на белом свете, – подумала журналистка и поежилась. – Брр, даже думать не хочу на эту тему».

– А почему вы не рассказали властям о затее брата?

– Чтобы меня отправили в психушку, где бы я провела остаток дней? Нет уж, дорогая, увольте.

– А куда все-таки отправился ваш брат? – задал вопрос Жермен.

Пожилая библиотекарь с трудом поднялась и прошла в каморку, не сказав ни слова и только тяжело вздыхая на ходу.

– И что ты об этом скажешь? По-моему, в паршивое дело мы вляпались, – вполголоса высказал свое отношение к происходящему фотограф.

– Ты сам согласился помогать. Никто не тянул тебя за язык, – пожала плечами Мишель.

– Я хотел поддержать тебя, – обиженно надул губы тот.

– Слушай, да откуда у тебя такая идиотская манера постоянно дуться? Вспомни, сколько тебе лет! Пора уже выйти из детского возраста. «Ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок…» и так далее… Да, дело сложное. Я даже и предположить не могла, что все зайдет так далеко. Но отступать как-то не comme il faut[11]… Тсс, Адель идет!

Тем временем вернулась мадам де Фарси. В руках она держала потрепанную папку, перевязанную красной лентой.

– Это все, что осталось от Гийома, – грустно заметила пожилая женщина, в очередной раз глубоко вздохнув. – После исчезновения брата я просмотрела каждый листочек, прочитала каждую страничку записной книжки, чтобы найти ответ на вопрос: куда он мог отправиться? Где искать те врата, что дают возможность попасть в прошлое, чтобы изменить будущее? Почему Гийом не смог вернуться?

– Вам удалось ответить на эти вопросы?

– И да и нет. Ответить на последний вопрос мог бы только Гийом, но брат исчез…

Адель замолчала, положила папку на стол и, развязав красные тесемки, открыла папку.

– Это остров Энваитенет…

Глава 10

Несмотря на поздний час и усталость, Мишель никак не удавалось заснуть. Разговоры с профессором, а потом с Аделью не выходили из головы. Все снова и снова она возвращалась к словам и фразам, сказанными этими людьми, стараясь обнаружить в них новый смысл. Будучи здравомыслящим человеком, журналистка понимала, что профессор Лемур прав, но… факты, приведенные мадам де Фарси, не оставляли никаких сомнений в том, что и она говорит правду. Молодая женщина заворочалась.

– Ты что не спишь, солнце? – услышала молодая женщина голос Жермена, доносившийся из гостиной. – Мысли покоя не дают?

– Да, не дают. Никак не могу понять, где правда, а где вымысел во всей этой истории? Я уже начинаю подозревать, что тот поезд-призрак мне просто пригрезился.

– А как же та женщина на станции? Ей тоже показалось?

– Да черт его знает! Я ничего не понимаю, – огрызнулась Мишель, повернувшись на другой бок и закрыв глаза. Но через минуту она опять их открыла и, выругавшись, включила свет и села на кровати. Ее взгляд упал на сумку, в которой лежал видавший виды дневник брата Адель.

Накинув халат, Мано встала с кровати и, вытащив блокнот, села в кресло.

– Решила не дожидаться утра? – спросил фотограф, входя в комнату.

Мишель недовольно посмотрела на Жермена, но тут же прыснула от смеха. Новая пижама, купленная ею для уже бывшего молодого человека, была невозможно велика Жермену. Жан отличался высоким ростом и атлетическим сложением, в то время как Жермен был среднего росточка и худощав. Фотограф, оглядев себя, густо покраснел.

– Да ладно, прости, – перестав хихикать, махнула рукой Мишель и открыла дневник.

– Кстати, а ты знаешь, что на автоответчике висит 10 новых сообщений от Аннет?

– Ничего, перезвоню утром. Не будить же ее в три часа утра?.. Не отвлекай меня! Дай почитать!

– Ну читай тогда уже вслух, если хочешь, чтобы я больше не задавал ненужные вопросы, – предложил Жермен, усевшись на кровать.

«На севере Кении в районе африканской Рифтовой долины располагается загадочное озеро Туркана. В прежние времена его называли озером Рудольф. В зависимости от погоды воды озера меняют цвет от голубого до травянисто-зеленого, а на закате оно и вовсе становится черным. Но это не единственная странность. В южной его части находится таинственный остров Энваитенет, называемый местным племенем «Безвозвратный». Дорогая сестра, ты знаешь, как давно я ищу ответ на вопрос: «Как остановить семейное проклятие и очистить наше доброе имя и имя нашего деда, которого все считают сумасшедшим?» Мы часто говорили с тобой об этом долгими ночами. Сколько времени я проводил в библиотеках, одному только Богу известно. Но вот однажды в газете, пожелтевшей от времени, мне попалась на глаза статья о странных событиях, имевших место в 1935 году в Кении. Английский ученый Вивиан Фуш проводил исследования вулканического озера, об аномальных явлениях вокруг которого не раз упоминали другие исследователи. Для проведения более детального изучения было решено отправить на остров двух самых опытных и толковых геологов, несмотря на предостережения местных шаманов, рассказывавших страшные истории об исчезновении людей. На протяжении двух дней ученые выходили на связь, но потом англичане перестали подавать световые сигналы. Фуш всерьез забеспокоился только через две недели, когда, по его расчетам, у команды должна была закончиться провизия. Организовав за огромное вознаграждение спасательный отряд, он примерно с сотней местных смельчаков, уговорить которых было крайне сложно, прибыл на проклятый остров. Не осталось ни единого уголка, который не был бы обследован группой прибывших. Но, увы, никаких следов пребывания двух ученых не было обнаружено.

Это не первый случай исчезновения людей. Местные легенды гласят, что такое бывало и раньше. Одни говорят, что остров кишит ядовитыми гигантскими кобрами, другие, в частности, старейшины племени тукана, утверждают, что богиня земли и плодородия забирает людей себе в услужение. В племени эль-моло (это самое малочисленное на сегодняшний день племя, проживающее на берегу озера) убеждены, что все исчезновения связаны со злым роком, постигшим их. Королевское географическое общество после безрезультатного расследования этого инцидента пришло к выводу, что раз озеро Рудольф вулканического происхождения, то, соответственно, из его глубин может выделяться ядовитый газ, отравляющий воздух. Этим-то и объясняется отсутствие животных и птиц на острове. В общем, предположений много, а ответа на загадку – ни одного. Все же я уверен, что люди не умирают и не исчезают в никуда. Они просто переходят в другое измерение или мир. Мне удалось навести справки и узнать, что сейчас на острове проживают около тридцати человек. Я планирую поехать туда и выяснить все до конца. Пожелай мне удачи, дорогая сестра! Я люблю тебя! Твой Гийом».

– Это все? – спросил Жермен по окончании чтения.

– Да, дальше идут какие-то расчеты, но я не очень понимаю, что они обозначают. Разберусь с ними потом.

– И что дальше?

Мишель пожала плечами.

– Что дальше… Дальше мы едем в Кению! Надо выяснить, что не так с этим островом.

– К-ку-да??? – изумлению фотографа не было предела. – Ты собираешься поехать на этот остров или я не так тебя понял?

– Ты правильно меня понял. Да, я собираюсь поехать туда и все выяснить. А так как ты все равно уже уволился и новой работой еще не обзавелся, то поэтому завтра утром мы начинаем приготовления к поездке. На все про все один день, максимум два. Маршрут, билеты, аренду автомобиля и оставшиеся организационные вопросы я беру на себя. С тебя паспорт, вещи и камера. Нелишним будет все запечатлеть.

От слов Мишель Жермен просто остолбенел. Он смотрел на нее, разинув рот, стараясь определить: шутит она или говорит всерьез.

– Что ты замер? Немедленно спать! Завтра у нас трудный день.

– Ты и впрямь…

– По-моему, мы это уже обсудили, – отрезала журналистка. – Все, спать!

– Но мы ведь не поедем на тот остров, – больше утверждая, чем спрашивая, проговорил фотограф.

Желая его подбодрить, Мишель похлопала молодого человека по плечу и утвердительно кивнула головой, как бы соглашаясь с ним. Облегченно вздохнув, Жермен побрел в гостиную, бормоча на ходу какие-то слова. Через несколько минут молодая женщина услышала мерное посапывание.

«Вот и хорошо. Пусть отсыпается, – подумала Мишель, ложась в кровать и укрываясь одеялом. – Силы и нервы ему еще пригодятся. Он такой впечатлительный. Что нас ждет впереди – полная неизвестность!»

Глава 11

– Дорогая, какая командировка? Ты сошла с ума! Куда ты собралась? – затараторил энергичный голос в телефонной трубке. – Твой начальник вообще соображает, куда он отправляет сотрудников? Там же полная антисанитария, всякая зараза, бандиты и дикие животные. А ты едешь совершенно одна.

– Мама, я еду вместе с Жерменом, – попыталась возразить Мишель, решившая пока не рассказывать родителям об увольнении, зная об их беспокойстве за дочь.

– Нашла, в ком искать защитника, – недовольно фыркнула мадам Мано, – да твоего друга надо самого оборонять ото всех и всего, а главное: от него самого. Более никчемного человека я еще в жизни не встречала.

– Да и Жан твой хорош, – продолжила она после секундой паузы. – Как он согласился отпустить тебя? Ты уже так надоела ему? А я всегда утверждала, что дружок твой – само ничтожество! Так нет, ты всегда идешь мне наперекор!

– Ну мама, – взмолилась Мишель, не сказавшая также и о расставании с теперь уже бывшим бой-френдом.

– Не «ну мама»! И перестань меня вечно перебивать! – закричала мадам Мано, не любившая, когда ей перечат.

– Мартина, по-моему, ты слишком давишь на дочь, – услышала журналистка тихий, но вкрадчивый голос отца. – В конце концов, это ее работа и жизнь.

– Ты вечно ей потакаешь, – набросилась мадам Мано уже на мужа, – и что в итоге мы имеем? Ни нормальной работы, ни семьи! А все!.. Эрик! Да что ты так тянешь повод? Работай шенкелями… да не руками, а ногами… Черт тебя побери! Ты хочешь мне изуродовать лошадь? Пьер, поговори с дочерью и постарайся отговорить Мишель от поездки!.. Чертов балбес, да не дергай ты ее так!

– У мамы новый ученик? – спросила Мишель у отца.

– Да, около недели назад они начали тренировки. Только вот боюсь, ненадолго он у нас задержится. Ты же знаешь мамин характер. Не все могут поладить с ней.

– Но ты-то смог? – улыбнулась молодая женщина.

– Несмотря на свои недостатки, твоя мать замечательный человек, и я очень горжусь ею… Так ты все-таки решила ехать в Кению? Отказаться никак?

– Папа, это моя инициатива. Мне, вправду, это очень важно.

– Хорошо, поезжай! Только дай слово, что не будешь рисковать понапрасну. А то твоя мама мне голову оторвет, – рассмеялся мсье Мано.

– Обещаю! – сказала Мишель, проклиная себя за ложь.

Не могла же она рассказать родителям, которых очень любила, об истинной цели поездки. Не могла сказать и об опасности, угрожающей ей. Даже если ей и удастся найти червоточину и проникнуть в прошлое, то гарантии, что она вернется обратно, домой, не было. Ведь Мишель не знала наверняка, с чем, а может, с кем ей придется столкнуться во время расследования.

– На сколько ты едешь? Успеешь к Рождеству?

– Думаю, на пару недель, может, на три, – уклонилась от прямого ответа молодая женщина. – Я постараюсь… Ладно, па, я побежала. Сегодня много дел! Люблю вас сильно-сильно! Маме привет!

– До свидания, дорогая, и помни об обещании!

Положив трубку, Мишель вздохнула. Что будет с родителями, если с ней что-то случится? Может, глупо было затевать это дело? Может, Жермен прав, и не стоило лезть в чужую жизнь? Однако тут же ее внутренний голос заглушил все сомнения, еще роившиеся в голове. «Ты же журналист! А журналисты часто подвергают себя опасности и выходят победителями! И ты тоже все сможешь! Представь, как будут гордиться твои родители, когда ты будешь вещать об открытии века с экрана телевизора? Не думай о плохом! Все будет отлично!» С этими мыслями она схватила сумочку и направилась к выходу. Но в этот момент опять звякнул телефон. «Вот черт! Наверное, опять мама. Если да, то я могу и проговориться, не ровен час. Не буду подходить!»

– Алло, Мишель, ты дома? – услышала журналистка голос подруги. – Я совсем потеряла тебя. Алло…

– Привет, Нетти, – взяв трубку, ответила молодая женщина. – Прости, что не перезвонила. Просто замоталась.

– Ну вот, а мы еще подруги, – обиженно протянула Аннет. – Так нечестно. Я окончательно извелась: где ты, с кем ты?

– Да все хорошо, Нет, много дел, вот и все. Я и сейчас убегаю, прости.

– Куда? Куда ты опять бежишь? Я буквально лопаюсь от любопытства, а ты и в ус не дуешь. Он-то хоть стоит того?

– Кто? – не поняла вопроса подруги Мишель.

– Твой дружок, которого ты держишь в тайне от меня, – игривым тоном ответила Аннет.

– Да нет никого, с чего ты взяла?

– Ну, тогда я не понимаю тебя.

– Хорошо, я объясню, – сдалась журналистка, решив, что так ей удастся избежать дальнейших расспросов. – Я бегу покупать билеты.

– А куда ты собралась? – изумленно воскликнула Аннет.

– Отдыхать, – огрызнулась Мишель. – Не все ли равно, куда и зачем я еду… Еду по делам, когда вернусь, не знаю.

– Ну хоть намекни! – захныкала Аннет, часто ведущая себя как маленький избалованный ребенок. – Пожаааалуйста!

– Договорились, только не ной… В Найроби, а потом на озеро Рудольф.

– Зачем?!

– У меня есть интересная информация, хочу все проверить, – не став вдаваться в подробности, ответила Мишель. – И все! Никаких больше вопросов! Мне еще вещи собирать. Чмоки-чмоки!

– …Она направляется в Найроби, а затем на самолете местной авиалинии в Лоиенгалани, господин Бонне, – раздался в сумраке тихий голос.

– Какого черта ей там понадобилось? Вы должны проследовать за ней, быть повсюду ее тенью, – послышался шепот главного редактора газеты «Ле Монд».

– Но это не так-то просто. Она мало что рассказывает, да и редко посвящает меня в свои планы, предпочитая решать все вопросы сама.

– Меня мало ЭТО волнует, – раздраженно произнес господин Бонне. – Ваша задача – ничего не упустить и вовремя доставлять мне информацию. И вот как раз за ЭТО я и плачу ВАМ большие деньги.

– Да, обязательно, все понятно, – послышался тихий вздох. – Я буду стараться.

– Уж постарайтесь, – язвительно ответил собеседник. – Когда вы улетаете?

– Завтра утром. Я вот только не знаю, каким образом следить за ней на озере и не выдать себя? – произнес тихий голос. – Но я решу эту проблему!

– Хорошо, тогда идите, займитесь приготовлениями… Да, и еще: провалите дело, и ваша жизнь превратится в ад. Это я обещаю!..

…Дорога в городок, расположившийся неподалеку от озера Рудольф, заняла почти три дня. Если до Найроби, столицы Кении, Мишель и Жермен добрались без существенных проблем, то вот путь до Лоиенгалани оказался достаточно затруднительным. Вначале выяснилось, что рейсы туда осуществляются нерегулярно, и, возможно, ждать придется около недели. Увидев удивленный взгляд журналистки, чернокожий сотрудник расплылся в широкой улыбке.

– Мисс, я пошутил. Самолет будет завтра днем, так долго ждать не придется. Будете покупать билеты?

– Вот уж спасибо, – пробормотала Мишель, кладя на стойку паспорта.

– У нас есть комнаты повышенной комфортности в аэропорту, либо вы можете остановиться в отеле, расположенном неподалеку, – любезно предложил сотрудник авиакомпании, продолжая улыбаться. Он был доволен, что ему удалось развести белых туристов. – А позвольте узнать о цели визита в Лоиенгалани?

– Да мы хотим на ос… – начал было говорить Жермен, но, поймав на себе суровый взгляд молодой женщины, осекся.

– Хотим крокодила поймать мне на сумочку, – забирая билеты и паспорта, ответила Мишель. – А из его зубов ожерелье на память сделаю… Еще будут вопросы? Мы так можем и до завтрашнего утра разговаривать.

– Н-нет, – недоуменно произнес сотрудник авиакомпании. – Хорошего полета!

– И вам счастливо оставаться!

– Мишель, по-моему, не стоило с ним так разговаривать, – проходя вслед за ней в зал ожидания, проговорил Жермен. – Что человек подумает о нас? Паршиво!

– Откровенно говоря, мне совершенно наплевать, что эта обезьяна подумает обо мне. Тоже мне – пошутить он захотел.

– Ладно, солнце, не злись. У нас есть почти семнадцать часов. Чем займемся?

– Пойдем, поедим, а потом надо немного вздремнуть. Завтра будет трудный день.

Следующий день и в самом деле выдался весьма трудным. И начался он с полета на самолете, который забыли списать еще лет так двадцать назад. За всю жизнь Мишель еще не доводилось испытывать такого ужаса от полета, как в этот раз. Самолет кряхтел, стонал, конвульсивно дергался, попадая в воздушные ямы и турбулентность. «Лучше бы поехали на машине. Дольше и труднее, но, по крайней мере, не в таком страхе. Глядишь, еще крыло отвалится или хвост, ко всему прочему», – то и дело мелькало у нее в голове. Жермен молчал, бледнея и судорожно хватаясь за подлокотник всякий раз, когда самолет проваливался в яму. Он в такие моменты мысленно ругал себя за то, что согласился на столь опасное путешествие.

Но вот муки их были, наконец-то, окончены, и самолет благополучно приземлился в небольшом аэропорту Лоиенгалани. Выйдя на свет Божий и глотнув свежего воздуха, Мишель улыбнулась. «Хорошо то, что хорошо заканчивается!» Но, увы, это было только началом трудной и опасной экспедиции, предпринятой ею и фотографом с целью разгадать тайну пропавшего поезда.

– Ну что, пойдем, поищем какой-нибудь транспорт и провожатого? Сомневаюсь, что мы сами сможем добраться до озера, – предложила Мишель, надевая на спину увесистый рюкзак.

– А что, у меня есть другие варианты? – сердито поглядев на молодую женщину, ответил Жермен. Он так еще и не пришел в себя от перелета, поэтому был зол на себя, на Мишель и на весь белый свет.

– Не ной, ты сам увязался за мной! – бросила на ходу журналистка, ища глазами информацию о сдаче машин в аренду.

– Вы туристы? – услышала молодая женщина за спиной французский язык с корявым выговором. – Я могу помогать? Я работать с туристами давно. Отвезти, показать, привезти!

Она резко обернулась и увидела перед собой довольно-таки симпатичного коренастого человека с густой щетиной, веселыми глазами и широкой улыбкой. Одет он был в пеструю рубашку и шорты до колен. В руках держал старую соломенную шляпу.

– У вас есть машина? – обратилась к нему Мишель на английском.

– О, вы говорите на английском. Очень хорошо! – обрадовался тот, надевая шляпу. – Едем? Вы не разочаруетесь, мисс. Или миссис? – проводник бросил вопросительный взгляд на Жермена, молча смотревшего на него.

– Смотря куда вы собираетесь нас отвезти и во сколько оцените труд проводника, – сдержанно заметила молодая женщина, разглядывая мужчину, стоящего пред ней.

– С вами приятно иметь дело.

– Не льстите мне, мистер…

– Кадика. Дидо Кадика, миссис…

– Мисс Мишель Мано, журналистка газеты «Ле Монд», а это фоторепортер Жермен Кавелье. Мы приехали по заданию редакции, снять фильм об озере Рудольф и его легендах. В частности, об острове Южном, или Энваитенет.

Дидо Кадика недоверчиво поглядел на них. Улыбка мгновенно стекла с лица, а напускная веселость сменилась подозрением.

– Не думаю, что вы найдете здесь кого-нибудь, кто захочет поехать с вами, мисс Мано. Да и делать там нечего. Озеро как озеро, ничего интересного. Ну да, красивое, и богатое не только рыбой, но и крокодилами. По берегам расположилось самое малочисленное здешнее племя, называемое эль-моло, а по соседству – еще одно племя, туркана. Пожалуй, и все!

– А остров?..

– Пойду я, – отрешенно заявил было Дидо, но властный голос журналистки заставил его остановиться.

– Постойте! Мне кажется, вы знаете намного больше, чем говорите. Может быть, мы обсудим это? Все имеет свою цену, так давайте найдем компромисс.

– Жизнь – нет, мисс Мано, – серьезно поглядев на молодую женщину, отозвался Кадика. – У меня семья, которая не сможет прожить без меня, если я исчезну так же, как исчезают люди, пришедшие на этот проклятый остров. Прощайте!

– Да погодите же! – изменив тон, попросила Мишель. – Простите, я обидела вас! Но нам, серьёзно, очень-очень надо попасть в то место. Отвезите нас хотя бы до озера, к тому месту, где мы сможем взять лодку и сами переправиться на остров. Пожалуйста, очень вас прошу! – журналистка умоляюще поглядела на Дидо и виновато улыбнулась.

– Вы точно журналисты? – борясь с сомнениями, спросил Кадика, оглядывая Мишель и Жермена с головы до ног.

– Вот мои документы, – протянула молодая женщина журналистское удостоверение, которое она не сдала, подумав, что ей будет легче вести расследование в качестве журналиста.

Внимательно изучив его, Дидо Кадика сдался.

– Только договорились: на остров поедете сами, – предупредил провожатый. – И никакие уговоры тут не подействуют… Даже если в качестве змея-искусителя будет выступать такая фифа, как вы.

Проводник весело подмигнул Мишель и, взяв ее рюкзак, жестом пригласил их следовать за ним.

– А что он хотел этим сказать? – не понял Жермен. – Мы поедем на остров одни? А если…

– А если ты струсил, то можешь садиться в вон тот самолет, – Мишель указала на полуразвалившийся «Боинг», – и возвращаться в Найроби, а оттуда – в Париж. Лично меня, когда я так близка к цели путешествия, а может, даже и к разгадке, теперь никто и ничто не остановит!

Глава 12

Дорога до озера не заняла много времени, хотя приятной прогулкой ее трудно было назвать. Даже несмотря на то, что погода в этой части земного шара на данный момент не была слишком жаркой и порой даже выпадали осадки, растительность была скудная. Выжженная, местами потрескавшаяся от засухи земля, пожухшая зелень на редких кустарниках, – все это мало походило на те красоты, к которым привыкла Мишель. Она впервые оказалась в Африке и пока не особо понимала, почему знакомые и друзья молодой женщины так восхищались черным континентом. Временами на пути попадались верблюды, пасущиеся на бескрайних просторах пустыни, а иногда среди кустов мелькали силуэты местных жителей, несущих на спине вязанку дров или большие канистры с водой на голове.

– Это женщины самбуру, – сказал Дидо, болтавший всю дорогу. – Они являются представителями одного из трех местных племен.

После клятвенных заверений Мишель, что ему не придется сопровождать их на остров, он оживился. По сути, проводник оказался очень веселым человеком, хорошо знавшим не только историю Кении, ее животный и растительный мир, но и местные легенды. Поэтому на протяжении пути Дидо с удовольствием делился информацией с журналисткой и сидевшим молча фотографом. Жермен расположился сзади, уставившись в одну точку, и старался ни о чем не думать. Молодого человека все раздражало: и веселая болтовня Кадика, и однообразный пейзаж, и ужасная дорога, и упрямство Мишель, и собственная глупость. Последнее злило его больше всего. Фотограф никак не мог взять в толк, как он позволил втянуть себя в такую авантюру! Хотя, стоп! Это же Жермен сам подсказал Мишель, где требуется искать предполагаемую червоточину, будь она неладна. Тогда молодой человек просто хотел помириться с журналисткой, понимая, что обидел ее, задев за живое. Но сейчас ужасающая реальность не давала ему покоя.

– Племя самбуру является родственным племени масаи. Они разделились на две группы еще в конце XIX века.

– Но почему?

– А как это обычно бывает: два сильных воина племени никак не могли выяснить, кто из них сильнее, а, следовательно, не захотели делить между собой власть. Вот так и получилось. Одни остались жить на родных землях, другие направились на север Кении, в частности, обосновались здесь, недалеко от озера. Различий между племенами почти нет: схожий язык, обычаи и одежда. Самбуру хотя и приобрели местный колорит, но все-таки остались похожими на масаев. Разница заключается только в строительстве домов. Масаи строят круглые дома, а самбуру – прямоугольные.

– А как они выживают на столь скудных землях? – удивилась Мишель, оглядываясь по сторонам и пытаясь определить, чем можно заниматься в этой местности.

– Вообще, эти племена ведут полукочевой образ жизни. Выращивают крупный рогатый скот, пасут верблюдов и овец… А вот посмотрите!.. Справа… Видите забор из кустарника? За ним еще стоят сплетенные из веток дома? Так это и есть одно из поселений самбуру. Хотите, мы может заехать туда. Посмотрите, как живут эти народы.

– Большое спасибо, конечно, но время не терпит, – поблагодарив за любезность, ответила молодая женщина.

– Ну да, не терпится на тот свет, – пробурчал Жермен. – Паршиво, что ни говори! Ох, как паршиво!

– О чем толкует ваш друг? – попросил разъяснить журналистку Дидо, не особо поняв фотографа. – О каком свете он говорит?

– Не обращайте внимания, Жермен вечно всем недоволен, – махнула рукой Мишель.

– А-а-а… если так, то хорошо. А то я начал было опять волноваться.

– Да зря, я же дала слово. Это наше дело, и только наше. Вы лишь поможете установить контакт с местным племенем, попросите их отвезти нас на остров, и все. На этом ваша работа и закончится.

– А как же вы собираетесь обратно попасть?

– Остров же называется «Безвозвратный», по местному преданию, не так ли? – невесело улыбнувшись, проговорила Мишель. – Так, значит, и везти назад никого с острова не придется.

Кадика открыл рот от неожиданности и резко нажал на тормоз. От слов журналистки у него мороз пошел по коже.

– К-как «не придется»?

– Как «не придется»? – вторил ему Жермен, почесывая ушибленный лоб. Он не успел сгруппироваться при резком торможении, поэтому сильно ударился головой о переднее сиденье. – Мы так не договаривались, Мано. Ты с ума сошла? Не-е-е, так дело не пойдет. Дидо, мы доставляем эту даму до озера, а потом вы сразу же отвозите меня обратно в аэропорт. С меня хватит твоих издевательств, Мишель. Мало того, что ты таскаешь меня по разным сомнительным местам в поисках сенсаций, из-за тебя я уволился из газеты, потеряв солидный доход и приличную работу, так ты решила меня еще и жизни лишить? Нет, нет и еще раз нет!

– Хорошо, – холодно произнесла Мишель, спокойно глядя на его раскрасневшееся от волнения лицо. – Ты можешь поступать, как тебе угодно… Но, откровенно говоря, я пошутила. Ведь факт наличия червоточины на том самом острове находится под большим сомнением, я права? Нет ни документальных, ни каких-либо иных доказательств. Мы просто осмотрим остров и, если ничего не найдем, то просто спокойно вернемся домой. Если же нам на пути попадется аномальное место или что-то в этом роде, тогда мы оповестим французского генконсула и местные власти. Они организуют поиски, и мы будем помогать им в работе. Такой ответ вас устроит, господин Кавелье?

– Вполне…

– Я рада, – ответила Мишель. Затем, посмотрев на Дидо, журналистка улыбнулась. – Не переживайте, мы просто не знаем, когда мы вернемся. Вы же не будете ждать нас целых две недели? Такой простой губительно скажется на финансовом состоянии вашей семьи, а я не смогу оплатить ваши услуги в таком объеме. Простите… Может быть, мы уже поедем?

– Как скажете, мисс, – пробормотал Кадика и завел машину.

Несколько минут они ехали в полном молчании. Каждый погрузился в собственные невеселые думы. «А что, если и в самом деле существует чертова червоточина на острове, и Мишель захочет ее испытать? Люди-то исчезали куда-то. Ведь не находили ни единого следа: ни следов борьбы, ни человеческих останков. И так на протяжении не одного века. Люди просто растворялись в воздухе… Вряд ли у меня получится уговорить Маношу этого не делать. А если она исчезнет и больше не вернется? А что, если власти решат, что я попросту убил ее и скрыл следы преступления? Тогда меня посадят в местную тюрьму лет на двадцать, а то и того больше!» Такие вот мрачные мысли витали в голове фотографа Кавелье и, по чести сказать, они не радовали молодого человека. Мысли же Дидо были менее пессимистичны, хотя и радужными их назвать также было трудно. «Что знают эти журналисты об острове? Ведь не просто же так они приехали сюда. Им что-то надобно, но вот что? Интересно, а они знают о проклятии острова? Последний раз приезжие посещали его несколько десятилетий назад, и с тех пор никто не вернулся оттуда. Причем среди пропавших людей был француз. Вероятно, они и разыскивают того белого?»

Что касается Мишель, то журналистка старалась вообще не думать. «Будет информация, будет и повод подумать. А сейчас неплохо бы немного отдохнуть и собраться с мыслями»…

…Ближе к вечеру все трое без приключений добрались до небольшой деревни. Она стояла практически на береговой линии озера Туркана или, как его называли раньше, Рудольф.

– Это местное племя эль-моло. Как я уже говорил, оно самое малочисленное из всех африканских племен. Осталось всего-то около тридцати-сорока человек.

– Так мало? – изумилась Мишель. – А почему власти не хотят помочь им? Это же бесчеловечно! Куда смотрит ООН?

– Нет, их немного больше, естественно… Где-то около двухсот-двухсот пятидесяти человек. Я говорил о «чистых» эль-моло. Они живут на берегах этого озера и ведут тот образ жизни, какой вели их предки. Элимолианцы ловят рыбу, охотятся на водных животных, занимаются торговлей. Вот только озеро мелеет и загрязняется слишком быстро. Рыбы становится все меньше и меньше, а риск делается все больше и больше. Для того, чтобы поймать достаточно рыбы для пропитания и торговли, местные мужчины вынуждены погружаться в воду в тех местах, где зачастую плавают крокодилы.

– А лодки? Почему они не используют их?

– Традиции, мисс, – пожал плечами Дидо. – Испокон веков они пользовались плотами и ничего не хотят менять в жизни. Поэтому их народ и вымирает постепенно. Власти предлагают разводить скот, как это делают туркана и самбуру, но местные вожди ссылаются на все те же традиции, не позволяющие им ломать жизненные устои.

– По-моему, это глупо, – сказал Жермен, вылезая из машины. – Вот динозавры не приспособились к изменениям и вымерли.

– Боюсь, с племенем эль-моло произойдет то же самое через некоторое время, – грустно заметил их провожатый. – Что ж, пока они еще существуют, то напросимся на ужин и ночлег. Я знаю местного вождя. Пара сотен долларов, подарок его любимой жене – и живите здесь хоть целый год!

– Ну, год – это вряд ли, но заночевать сегодня где-то надо, – пробормотал Жермен, пытливо уставившись на журналистку, выходящую из машины. «О чем ты думаешь? Что скрывается под копной белокурых волос?»

…Радушный прием, оказанный племенем после предварительной договоренности с вождем, чуть приподнял настроение исследователям. После трудной дороги хотелось немного расслабиться и отдохнуть, и местные жители предоставили им такую возможность, устроив праздничный ужин в честь гостей. Мишель и Жермен с любопытством смотрели по сторонам. Образ жизни аборигенов, их взаимоотношения, обряды, танцы, еда и одежда – все было в новинку жителям большого города. В свою очередь и элимолианцы испытывали повышенный интерес к незнакомцам. Они то и дело поглядывали в их сторону и, смеясь, о чем-то переговаривались между собой. Особенно их привлекла молодая журналистка. Женщины и девушки то и дело подходили к ней, трогали белокурые локоны и рассматривали ее одежду. Мужчины проявляли большую сдержанность, но было видно, что привлекательность Мишель замечена и ими.

– Вождь спрашивает, кем тебе приходится твой друг, – прожевав очередной кусок рыбы, сообщил Дидо журналистке. – Я сказал, что это ваш муж, а двоеженство запрещено во Франции. Вождь очень удивлен этим фактом. Сказал, что это неудобно.

– Почему вы соврали ему? – подняв от удивления брови, спросила Мишель.

– Видимо, потому, что Ндамбуки намеревался пополнить гарем, назвав мадемуазель шестой женой, – усмехнулся их провожатый. – Видите, с какой злобой смотрит на вас его любимая жена?

Молодая женщина вздрогнула, поглядела в ту сторону, куда указал ей Кадика, и натолкнулась на зловещий взгляд элимолианки. Он не предвещал ничего хорошего.

– Да я и не собираюсь занимать ее место, – опешила журналистка. – Вы объясните ей, успокойте. Скажите, что… что Жермен мой муж, мы молодожены. И мы приехали сюда работать и одновременно провести медовый месяц.

– Не волнуйтесь, насильно замуж тут не отдадут, – рассмеялся Дидо, слегка хлопнул Мишель по плечу. – Хотя… цену за вас можно заломить приличную… Не бойтесь, я пошутил!

– Вы уже договорились насчет лодки? – спросил Жермен, прервал бурное веселье проводника. Мысли об острове не давали ему покоя.

– Нет, во-первых, сегодня праздник, поэтому о делах никто разговаривать не будет. Во-вторых, я уже сказал, что традиции не позволяют им иметь лодки.

– А как же мы доберемся до острова?

– Элимолианцы строят плоты. На них и поплывете. Завтра утром обо все договоримся. Кстати, спать придется в одном доме, а то аборигены не поймут вас, и тогда могут возникнуть проблемы. Если вы устали, то я могу проводить молодоженов до их жилища. Вождь охотно предоставил вам покои одной из жен.

– Покои одной из жен? – не поняла, о чем идет речь, журналистка.

– Именно так. Каждая жена вождя, впрочем, и не только вождя, имеет отдельный дом. Это очень удобно… Ну что, вы идете?

– Да, спасибо, думаю, что самое время покинуть праздник, – согласилась с ним журналистка, устав от всеобщего внимания: заинтересованных взглядов женщин и брошенных исподтишка мужских. – Пожалуйста, поблагодарите вождя за приглашение и предоставленный дом для ночлега и попросите у него разрешения удалиться.

Дидо перевел слова Мишель вождю, который с важным видом кивнул головой в знак согласия. Потом, сказав что-то проводнику, он жестом отпустил гостей.

– Спокойной ночи, мисс Мано. Спокойной ночи, господин Кавелье, – махнув им на прощание рукой, произнес Дидо Кадика и оставил молодых людей одних.

– Ну и паршивый денек, – изрек Жермен, растягиваясь на циновке. – А завтра будет не лучше, а может быть…

– А мог бы быть еще хуже, – прервала фотографа Мишель, укладываясь поодаль. «Где бы я сейчас была, если бы поехала одна. В гареме вождя? Как бы не бесил меня Жермен, при всем при том я благодарна ему за то, что он поехал со мной. Ему эта поездка не по душе, я знаю, поэтому на остров поеду одна. Я так решила». С этими мыслями молодая женщина погрузилась в тревожный сон…

– Ах, как тут прелестно! – сквозь дрему услышала Мишель и не поверила своим ушам.

– Видимо, я еще сплю, – сонным голосом пробормотала она и повернулась на другой бок.

– Филипп, дорогой, как хорошо, что мы решили вырваться из дождливого Парижа! Ах, жаль только, что этот противный директор школы не позволил нам взять детей с собой, и их пришлось оставить у твоей сестры. Тут просто ВЕЛИКОЛЕПНО! Восхитительно! Волшебно!

– Аннет?! – подскочив с циновки, прошептала Мишель, опешив от изумления. – Какого черта она тут делает?

Глава 13

Утреннее солнце окрасило воды озера Рудольф, лежащего посреди вулканической пустыни, в бирюзовый цвет, а теплый ветер гнал к песчаному берегу легкую волну. Но на этом красоты «Нефритового моря», как его называли местные племена, и заканчивались. Обступившие озеро берега, состоящие из туфа и базальта, покрывала скудная растительность: редкие кустики акаций и засохшая трава. На первый взгляд казалось, что эти состоящие из вулканической породы просторы полностью лишены жизни. Но на самом деле это было далеко не так: представители класса паукообразных и пресмыкающихся с удовольствием селились на этой пустынной земле. Несмотря на скудный природный мир прибрежной полосы, жизнь в самом озере была многообразной, хотя за последние десятилетия тут произошли большие изменения. Еще совсем недавно в озере жили огромная популяция нильских крокодилов, бегемоты, многообразные рыбы, фламинго и многие другие виды птиц. Но изменившийся климат, ставший более засушливым в этой части земного шара; браконьеры, истребившие почти всех бегемотов ради наживы; увеличение численности племен, начавших, так же, как и эль-моло, заниматься рыболовством, привели к постепенному оскудению здешней флоры и фауны.

– Если вы склонны к приключениям и авантюрам, то обязательно нужно посетить озеро Туркана на севере Кении. Это озеро имеет длину 290 км, а ширину 32 км. Его максимальная глубина составляет 109 м. Ты представляешь, милый, озеро, на которое мы приехали, является самым большим озером в мире, находящимся в пустыне, – продолжала говорить Аннет, держа в руках путеводитель по Кении.

– Нетти, веди себя сдержаннее, – проворчал Филипп, недовольно поглядывая на жену. – Ты уже распугала почти все племя своим громким голосом.

– Перестань, Фил, я просто радуюсь. Мы так давно не были в отпуске. А тут такая удача! Можно сказать, подарок судьбы!

– И в чем же заключается этот ПОДАРОК, дорогая подруга? – услышала она за спиной.

– Маноша? Ты? Как ты здесь оказалась? – удивилась Аннет, круто повернувшись к ней. – Вот так совпадение!

– Нетти, может, хватит ломать комедию? – пристально вглядываясь в ее раскрасневшееся лицо, проговорила Мишель. – Я не так наивна, чтобы поверить в простое совпадение.

– Ну несомненно – это совпадение, – попыталась оправдаться Аннет, густо покраснев и отводя в сторону глаза. – После твоего ухода из газеты было столько работы… Потом твой отъезд… Мне стало грустно, вот я и решила, что недельный отпуск нам с Филиппом не помешает. Ведь так, дорогой?

– Нетти, кого ты хочешь обмануть? – хмыкнул тот, насмешливо глядя на жену. – Маноша тебя знает как облупленную. Лучше признайся, легче будет.

– Признайся в чем? – пристально поглядев на подругу, насторожилась Мишель. – Что ты скрываешь от меня?

– Ну хорошо, хорошо… Нет смысла ни о чем умалчивать, да ты все равно потом бы догадалась… Твоя мама…

– Можешь не продолжать. – Мишель оборвала Нетти на полуслове. – Я даже могу слово в слово повторить, что она сказала тебе. «Ты чудовищная подруга, если отпускаешь Мишель неизвестно куда и с кем. Тебе следует быть рядом с ней! Вы же столько лет вместе! Вы росли как сестры. Твоя мать никогда бы не бросила меня в такой сложной ситуации!» Я права?

– А откуда ты знаешь? – поразилась Аннет, с удивлением воззрившись на журналистку.

– Мама предсказуема… Ладно! Откровенно говоря, я рада вас видеть здесь, но на этом мы и расстанемся.

– Как расстанемся? Филипп, ну что ты вечно молчишь! Можешь хоть что-нибудь сказать?

– А что говорить? – пожал плечами супруг Аннет. – Мишель взрослая женщина и сама принимает решения. Если честно, я согласился тащиться на край земли только потому, что устал от бесконечных дождей. И только… Маноша, без обид.

– Да какие могут быть обиды, – усмехнулась журналистка, прекрасно знавшая, как муж подруги относится к ней. – Но спасибо за поддержку, никак не ожидала.

– А, Аннет, салют, – потягиваясь, вышел из домика Жермен. – Ты-то как тут оказалась? Надо же, кто бы мог подумать…

– Оказалась и оказалась, – хмуро заметила та, презрительно посмотрев на него. – Тебе-то что?

– Ничего, я просто спросил.

– Так, хватит! – прервала их Мишель, решив, что пора брать ситуацию в свои руки. Время шло, а расследование не продвинулось ни на дюйм. – Нетти, я очень признательна тебе и Филиппу, что вы, бросив детей, рванули мне на помощь, но в этом нет никакой необходимости. Вы можете возвращаться домой. Да, и передай маме, что ее заботы сведут меня когда-нибудь с ума. Нет, этого не надо. Скажи, что со мной все в порядке и мне не нужна помощь.

Сказав это, журналистка похлопала по плечу стоящую в полной растерянности подругу и пошла искать Дидо. Он стоял около самой большой хижины и о чем-то оживленно разговаривал с вождем, важно восседавшим на плетеном кресле.

– Доброе утро, Дидо. Доброе утро, мсье Ндамбуки. Большое спасибо за предоставленное жилище, – еще раз поблагодарила Мишель вождя за гостеприимство. Немного помолчав, она обратилась к проводнику: – Вам уже удалось найти нам лодку или плот?

– Как сказать, мадемуазель, вождь очень удивлен просьбой. Мы как раз это обсуждали. Ндамбуки сказал, что никто из племени не поедет туда с вами. Там живут духи, и их нельзя беспокоить.

– Духи? – удивленно приподняла брови журналистка. – А откуда вождю это известно, если туда никто не ездит?

– Ну почему никто? – перевел слова вождя Дидо. – Туда постоянно ездит одна женщина из племени. Она-то и рассказывает всем о странностях, происходящих на острове.

– Странностях? А о каких странностях идет речь? Я могу поговорить с ней? – встрепенулась Мишель.

Профессиональное чутье не подводило журналистку: Мано нашла зацепку. Если она права, то эта женщина знает всю правду об острове Безвозвратном, а значит, и сможет с уверенностью сказать, существует ли там червоточина или это только игра воображения плюс странное стечение обстоятельств.

– Вождь разрешает встретиться с ней, – после долгих переговоров с Ндамбуки ответил Кадика. – Только он предупреждает, что не видел ее уже долгое время. Шаманка живет особняком и общается с племенем только тогда, когда сама этого пожелает. Однако Ндамбуки не знает, примет ли чужестранку Прагасса, так зовут странную женщину.

– Кто-нибудь может показать мне дорогу к ней? – обратилась Мишель к Дидо.

Проводник перевел вопрос Ндамбуки. Тот с сомнением поглядел на молодую женщину и задумался. Подозвав местного шамана, он долго совещался с ним, видимо, решая, стоит ли малоизвестным людям знакомиться с Прагассой, не разгневается ли она на племя, не нашлет ли на них беды? Как потом выяснила журналистка, все, включая самого вождя, очень боялись эту женщину, считая старуху колдуньей.

– Вождь дает согласие, – после долгой паузы перевел Кадика. – Ндамбуки даст проводника, который и отведет к ней.

– Поблагодарите вождя за все, что он для нас сделал, – попросила, просияв, Мишель.

– Вождь вновь задает вопрос: не хотите ли вы стать его женой? – усмехнулся Дидо, подмигнув журналистке. – Ему нравятся женщины со светлыми волосами.

– Мое вероисповедание запрещает мне иметь двух мужей, – густо покраснев, ответила Мишель. Она опустила глаза и замялась.

– Мадемуазель Мано, я пошутил, – рассмеялся Кадика, весело взглянув на нее. – Вождь сказал, что вы можете идти, отдохнуть перед дорогой. В полдень подойдет проводник и отведет к Прагассе.

– Что сказал вождь? Ндамбуки даст нам плот? – задал вопрос Жермен, подойдя к журналистке. – Салют, Дидо!

– Сначала мы должны сходить к одной женщине, – бросила на ходу Мишель и обратилась к Аннет: – Вы еще здесь, Нетти?

– А куда нам торопиться? Твоя мама ведь прибьет меня по возвращении за то, что оставила тебя одну в Африке. Так что мне спешить некуда, подруга.

– Нетти, я знаю, что ты обижена на меня. Но так будет лучше и для тебя, и для меня.

– Когда ты планируешь вернуться? Я же должна буду что-то сказать мадам Мано, – как бы невзначай спросила Аннет, внимательно посмотрев на Мишель.

– Это будет зависеть от одной встречи. Только она даст ответ на интересующий меня вопрос. Если мои догадки подтвердятся, то это будет сенса… Уже пора идти? – крикнула Мано Дидо, увидев, что он машет ей рукой. – Прости, дорогая, мне надо отправляться. Не обижайся! Обещаю, когда все закончится, я расскажу обо всех событиях в мельчайших подробностях. А может, даже книгу напишу… Передавай маме и папе привет от меня. Все будет хорошо!

– Ты оставишь ее с этим недотепой? – глядя вслед уходящим фигурам, поинтересовался Филипп.

– А что мне еще остается? Наше присутствие в деревне вызовет у Мишель подозрения. А я не хочу, чтобы она обо всем догадалась. Этого надо как-то избежать.

– Мы можем остановиться где-нибудь поблизости и по спутнику наблюдать за их перемещениями, – пожал плечами Филипп. – Пока вы разговаривали, я сунул ей маячок в рюкзак. Так что мы будем знать обо всех передвижениях Мишель и этого недоумка.

– Ты здорово все придумал, дорогой, – замурлыкала подле него Аннет, поднимая с земли рюкзак. – Только не будем сильно удаляться от деревни.

– Как скажешь, милая, как скажешь, – поцеловав жену в губы, проговорил Филипп. И, еще раз взглянув вслед удалявшимся людям, побрел за ней.

– Что же Мишель хочет скрыть, и куда она направилась?

Глава 14

Жилище странной женщины, которую одновременно уважали и боялись в племени, находилось в получасе ходьбы от деревни по пустынной местности вдоль озера. Группа людей, состоявшая из журналистки, фотографа, Дидо и проводника, шла молча; каждый был погружен в свои мысли. Несмотря на календарную зиму, погода в этой части земного шара была великолепна: теплый ветерок трепал волосы путников, а не жгучее солнце согревало их после прохладной ночи, проведенной в деревне. Одиночные крики птиц, долетавшие с озера, да ворчание верблюдов, которые паслись неподалеку – вот и все звуки, нарушавшие покой каменистой пустыни.

– Нам еще долго идти? – прервала затянувшееся молчание Мишель.

– Наш проводник сказал, что почти дошли, – перевел Кадика, вытирая рукавом рубашки пот со лба. – Смотрите! Там… за тем холмом. Перейдем через него, и тогда уже…

– А вы когда-нибудь слышали об этой женщине? – внезапно спросил Жермен.

– По правде сказать, поначалу мне очень не понравилась идея посетить ее… Да, до меня доходило много слухов и небылиц.

– И каких именно? – поинтересовалась журналистка, останавливаясь.

– Ну, одна гласит, что Прагассе не менее трехсот лет. Вы сами должны понимать, что это чушь. Так долго не может прожить никто, а уж тем более здесь.

– Что есть, то есть, – согласился с ним фотограф.

– Хотя… я ездил в эту деревню еще с отцом, – продолжил Дидо, поправляя съехавшую на лоб шляпу. – И уже тогда она казалась мне глубокой старухой. А мне-то было всего лет десять. Сейчас уже перевалило за пятьдесят, а Прагасса осталась такой же, какой я впервые увидел странную женщину.

– В детстве на многие вещи мы смотрим через призму своего сознания. Наше восприятие окружающего мира со временем меняется, но воспоминания, сохранившиеся с тех времен, остаются такими же. Подобная история случилась со мной примерно в том же возрасте. К нам в школу пришел новый учитель. Увидев его в первый раз, я решила, что он глубокий старик, хотя, как потом выяснилось, преподаватель был ровесником моего отца. В вашем случае, по-видимому, разум сыграл ту же шутку, что и со мной, – заметила Мишель, проходя мимо стоявших мужчин.

– Что-то я не совсем понял, – морщины покрыли большой лоб Дидо.

– Не бери в голову, – похлопал его по плечу Жермен и поспешил за журналисткой, догонять ушедшего уже далеко проводника.

Наконец, они поднялись на самую высокую точку холма и становились, чтобы отдышаться, а заодно и оглядеть местность, простирающуюся у них под ногами. За холмом уходящий вдаль ландшафт мало отличался от виденного: все та же пожухшая растительность, все та же каменистая, коричнево-серая пустыня с одинокими малорослыми деревьями и кустарниками. Единственным изменением в пейзаже стал озерный берег, не пологий, как в долине, где располагалась деревня, а скалистый. Но не он притягивал взгляд людей. У основания холма, огороженного вбитыми в землю кольями (правда, впоследствии никто так и не смог объяснить, откуда они взялись здесь в таком количестве), стояла небольшая хижина, по форме напоминавшая куб, что было совершенно нетипично для африканских построек.

– Это и есть жилище Прагассы, – перевел слова проводника Кадика. – Дальше вы пойдете одни. Так велел вождь.

– Ты тоже не пойдешь с нами? – удивился Жермен.

– Нет, никто не ходит к Прагассе, пока она сама того не пожелает. Ваш визит пугает местных жителей, да и мне, по правде сказать, что-то не по себе. Видите ли, суеверия очень развиты в местных племенах. Они боятся, что вы принесете им несчастье.

– Но как мы обойдемся без переводчика?

– Она говорит на всех языках, – последовал ответ Дидо. – Я подожду здесь, если вы не против.

– Пошли, – только и сказала Мишель, подгоняемая скорее любопытством, нежели страхом.

– Может быть, ты сходишь одна? – замялся Жермен, но, поймав на себе красноречивый взгляд журналистки, тяжело вздохнул и побрел вслед за ней.

Вокруг стояла мертвая тишина. Казалось, время остановилось: ни дуновения, ни крика птиц или животных. Внутри самого дома также не было заметно никакого движения.

– Думается мне, что там никого нет, – шепотом проговорил фотограф, оглядываясь вокруг. – Она, должно быть, на острове или в каком-нибудь другом месте. Вот паршиво так паршиво!

– Да ладно, не скули! – огрызнулась Мишель, уставшая от его постоянного нытья. – Сейчас все выясним!

– А может статься, старая ведьма окочурилась. Дидо же говорил, что она очень уж стара.

Отмахнувшись от молодого человека, журналистка подошла к цветному пологу, скрывавшему дверной проем, и остановилась, не зная, как ей поступить дальше.

– Вы можете войти, – внезапно раздался скрипучий голос, донесшийся из-за двери.

Мишель и Жермен вздрогнули от неожиданности, ибо услышать родную французскую речь в этой глухомани, да к тому же без намека на акцент, казалось невероятным. Переглянувшись, они приподняли полог и вошли внутрь загадочного дома. Они увидели комнату с обстановкой, не свойственной для домов африканских племен. Посередине небольшой комнаты, освещенной лишь естественным светом, струившимся с потолка, в котором зияло круглое отверстие, находился стол. На нем стояли разномастные миски, банки, кувшины, а также лежали разные по размеру ступы и какие-то засохшие травы и корешки. Вдоль одной из стен комнаты стоял большой кованый сундук, покрытый шкурой зебры. На противоположной стороне имелась лежанка, на которой сидело жутковатое на вид существо со всклоченными патлами, в одеждах из шкуры гепарда. Оно внимательно разглядывало вошедших людей, не произнося ни слова.

– Ты, – крючковатый палец указал на фотографа, – ты должен уйти! И немедленно!

– Прочь! – закричала Прагасса через секунду, потрясая в воздухе руками. – Убирайся!

– Манош, по-моему, старуха спятила, – прошептал на ухо Мишель фотограф, испугавшись не на шутку. – Пойдем отсюда!

– Ты иди, – согласилась она. – Откровенно говоря, мне самой не по себе, но я останусь.

– Солнце, ты…

– Убирайся! – еще громче закричала старая женщина, вскочив на ноги.

Когда рассерженный Жермен покинул дом, Прагасса мгновенно успокоилась. Не сводя с молодой женщины взгляда, старуха вновь села на лежанку и как ни в чем не бывало продолжила разговор:

– Я знала, что ты придешь. Так предопределено свыше. Кто-то должен остановить проклятие, наложенное со злости, а не в отместку за причиненное зло. Хотя, по совести сказать, старый Саджино заслуживал «черного слова». Но проклятие коснулось не только его, а всех потомков, многие из которых были невинны. Последний представитель рода должен был вечно скитаться во Вселенной, но ему удалось обмануть судьбу, хотя старик закончил жизненный путь так же бесславно, как и все Саджино.

– А Гийом? Это ведь он последний… Откуда вы знаете о проклятии? – прохрипела Мишель, с изумлением уставившись на старуху. Услышанное поразило молодую женщину настолько, что Мано на несколько секунд лишилась дара речи из-за спазма в горле.

– Выпей воды! – повелительным тоном произнесла Прагасса, указав на кувшин с водой, стоявший на столе.

Не зная почему, но журналистка выполнила ее приказ. Вода оказалась прохладной, с каким-то странным привкусом. Он что-то смутно напомнил Мишель, но она никак не могла вспомнить, что.

– Гийом не родной сын сеньоры Саджино, – проворчала старая женщина. – Его взяли в дом в месячном возрасте.

– Но…

– Нет времени на пустую болтовню, – остановила Мишель Прагасса. – Прежде всего тебе следует избавиться от своих друзей. Много бед они могут принести, если останутся здесь. А особенно близкий друг. Он – самый опасный.

– Откровенно говоря, я не понимаю откуда…

– Откуда я все знаю? – слова сопроводил зловещий смешок. – Возможно, я и расскажу тебе обо всем, но после. Сейчас надо заняться делами.

Старая ведьма вскочила с лежанки и, бормоча что-то себе под нос, начала возиться около стола. Она поочередно открывала каждую склянку, добывала из нее странную субстанцию и складывала все это в большую керамическую миску. Затем старуха оторвала несколько листиков от сухих растений и, измельчив их в муку, добавила к получившейся странной массе.

– Что вы делаете? – не выдержала Мишель.

Странное поведение Прагассы поставило молодую женщину в тупик. Журналистка предполагала, что они сразу же отправятся на остров, где, по ее мнению, и находился ключ к разгадке тайны, а между тем старуха занималась непонятными для Мишель вещами.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – усмехнулась ведьма. – Считаешь, что я спятила. Ха-ха-ха… Многие так думают, но мне все равно. Они боятся меня, и поэтому пытаются угодить. Я ведь единственная, кто посещает остров и возвращается оттуда живой.

– Кстати, об острове. Неужели там действительно есть проход в прошлое? Это не сказки? – поинтересовалась Мишель.

– Проход? – рассмеялась противным смехом травница. – Нет, не существует никакого прохода. Выдумки искателей приключений.

– Тогда как же… – с недоумением посмотрев на Прагассу, сказала журналистка.

– Как ты сможешь изменить прошлое? – прервав Мано, с насмешкой в голосе спросила старуха. – А ты уверена, что хочешь этого? Какую выгоду сулит тебе решение столь трудной задачи?

– Я хочу помочь одному человеку изменить его жизнь, вернуть то, чего лишила милую женщину ведьма, наслав проклятие на всех из рода Саджино.

– Не лукавь, – рассмеялась Прагасса. – Тебя волнует не только мадам де Фарси. Раскрытие такой тайны принесет тебе славу и известность. Я ведь права?

Щеки Мишель покрыл густой румянец. От смущения она опустила голову. Ничего нельзя было утаить от старухи!

– Не смущайся, – хмыкнула та. – Человек слаб, и не каждый способен удержаться от соблазна и совладать с любопытством, особенно если ты журналист… Вот, выпей!

Ведьма протянула ей пиалу с каким-то зельем с отвратительным запахом. Мишель невольно поморщилась.

– Пей! – с нетерпением проговорила Прагасса, сверкнув глазами.

Журналистка подчинилась и залпом опустошила глиняную пиалу. Вкус оказался еще более омерзительным, чем запах. Закашлявшись, Мишель испытала приступ тошноты, но, поймав на себе сердитый взгляд странной женщины, сумела сдержаться.

– Садись теперь сюда, – указав на лежанку, приказала ведьма. – А теперь слушай меня внимательно и не перебивай. На проклятом острове, как я уже говорила, нет ни тайной пещеры, где мог бы быть проход, ни врат, как на острове Тонгатапу в Полинезии, ни выдолбленной в стене «дороги богов», как в Перу. Впрочем, на острове есть место, где земные законы перестают действовать в определенный период времени, и тогда открываются «врата в города богов» или, как теперь говорят, во временные тоннели. Попасть туда может каждый, но вернуться – только избранный. Но пока никто еще не возвращался.

– А как же вы? – спросила Мишель, голова которой от странного напитка начала кружиться, а мысли путаться. – Вы… вы же возвращались, и не раз.

– А кто тебе сказал об этом?

– Вождь.

– Я возвращалась с острова Безвозвратный. Но это не значит, что я пользовалась вратами.

– Тогда как же вы можете утверждать, что врата существуют?

– Многие уходили через них на моих глазах, – внимательно посмотрев на расширенные зрачки Мишель, ответила колдунья.

Зелье начало действовать. Движения и речь молодой женщины стали вялыми и неконтролируемыми. Сознание журналистки помутилось и, упав на лежак, Мано погрузилась в тревожный сон.

– Хорошо, теперь поспи, а то ты слишком много задаешь вопросов, – пробормотала старуха, отворачиваясь от спящей Мишель. – Теперь займемся делами… Вот ее сумка… Я уверена, что в ней есть то, что мне необходимо… Она должна была его взять… Да, отлично, именно это я и искала!

Глава 15

– Как продвигается миссия? – раздался хриплый голос в телефонной трубке.

– Возникли непредвиденные трудности, месье Бонне, – проговорила как можно тише темная фигура, озираясь по сторонам. – Мне не удалось узнать ничего нового. Мишель отказывается от моей помощи, считая меня обузой. Не могу же я настаивать! Это вызовет у Маноши подозрения. Да и не только у нее… Что я могу? Она осталась ночевать в доме у какой-то шарлатанки, которая полностью подчинила себе ее волю, опоив чем-то… Что мне делать?

– Будь рядом и ни на секунду не оставляй мадемуазель Мано без внимания. Я уже говорил: «Стань ее тенью!». Иначе… – повисла зловещая пауза, показавшаяся темной фигуре вечностью, – иначе я уничтожу все, что тебе дорого!

…Проснувшись поутру, Мишель с трудом припомнила события вчерашнего вечера. Голова гудела, а легкая тошнота и остаточное головокружение напоминали молодой женщине о зелье. «Что произошло вчера? Чем меня опоила Прагасса? И зачем? А где Жермен? Неужели я провела тут всю ночь?» – в мыслях были только сумбурные вопросы, но вот ответов не находилось. Мишель не знала, что и думать. Она приподнялась на локтях и оглядела комнату в поисках странной женщины. Убедившись, что никого в доме нет, журналистка поднялась и подошла к столу, на котором что-то дымилось в глиняной миске.

– А, ты уже проснулась? – услышала Мишель за спиной противный скрипучий голос. – Как раз вовремя. У меня уже все готово. На, выпей!

– Я не буду пить, пока вы не скажете, зачем надобно принимать ЭТУ отраву, – слабым, но решительным голосом проговорила Мишель, отодвигая руку старухи, державшую пиалу с дымящейся жидкостью.

Ведьма насмешливо поглядела на журналистку и, ничего не сказав, отвернулась. Старуха поставила на стол напиток и, подойдя к сундуку, открыла его. Взяв какие-то вещи из него и положив их в мешок, Прагасса вернулась к столу и вновь взяла пиалу.

– Либо ты пьешь ЭТУ отраву, – передразнила она Мишель, – либо я уезжаю на остров без тебя. Выбирай! Лично мне все равно, поедешь ты или нет.

Поколебавшись всего пару секунд, журналистка быстро осушила пиалу с отвратительным зельем. В отличие от вчерашнего напитка, сегодняшний обладал довольно-таки приятным вкусом, невзирая на неприятный запах. С удивлением посмотрев на дно глиняной пиалы, Мишель протянула ее обратно старухе. Та, посмеиваясь, взяла чашу и, махнув рукой, приказала журналистке идти за ней.

– А как же Жермен? – быстрым шагом идя за Прагассой, спросила Мишель. – Откровенно говоря, я не планировала брать его с собой, но с ним мне будет как-то спокойнее.

Старуха резко обернулась и сухо произнесла:

– Ты еще хочешь плыть на остров? Тогда забудь о нем, он принесет тебе только несчастья.

– Вот это номер, – пробормотала Мишель, покосившись на ведьму. – Кто бы мог подумать… Почему она так решила? Чего ведьма недоговаривает?

А между тем они вышли на берег озера, темные воды которого, подгоняемые ветром, были покрыты беспокойной рябью.

– Как же мы поплывем на плоту? – задала вопрос журналистка. – Волны слишком большие для него.

– Для плота да, но не для лодки, – не поворачиваясь к молодой спутнице, ответила старуха и исчезла за скалой.

– Куда вы? Подождите меня!.. Вы обещали поехать со мной на остро… – осеклась Мишель, вновь увидев странную женщину, тянущую за собой на веревке небольшую лодку.

– Садись и не задавай слишком много вопросов, – Прагасса пресекла попытку журналистки узнать, где и зачем старуха прячет лодку.

– Эта девчонка кого угодно с ума сведет, – проворчала вполголоса ведьма, с недовольством поглядывая на женщину.

Мишель предложила ей помочь грести, но та только отмахнулась. Достав со дна лодки небольшое весло, Прагасса ловко начала управлять ею. Журналистка с изумлением следила за четкими движениями старой женщины, поражаясь ее силе и ловкости.

– Долго нам плыть до острова? – оглядываясь по сторонам, прервала молчание Мишель.

– Нам требуется успеть к полудню, – буркнула ведьма, изучающе поглядев на женщину.

– Откровенно говоря, я не понимаю, почему остров считают проклятым местом, – немного погодя, опять начала Мишель, не в силах сидеть молча из-за огромного количества вопросов, мучавших ее.

– Испокон веков остров пользуется дурной славой из-за того, что, ступив на его землю, всякий становится пленником. Безвозвратный забрал не один десяток людей.

– Но кто-то все-таки возвращается? – не унималась Мишель. – Вот вы, например, или спасательные группы. Наверняка были такие.

– Были, – усмехнулась Прагасса. – О проклятом месте давно ходили различные легенды. Люди строили деревни, занимались рыбной ловлей, вели активную торговлю, но потом в одночасье исчезали, оставив все нажитое добро в полном порядке. Потом опять появлялись смельчаки, и история повторялась. В конце XVIII века на остров высадились две группы людей, пытавшиеся открыть тайну, но, чего греха таить, я уверена – это был только предлог. Они знали гораздо больше, чем говорили. Вместе с тем обе группы пропали так же, как пропадали и жители деревни. В тридцатых годах работала в этих местах группа одного англичанина… как, бишь, его фамилия?

– Может быть, Фуш?

– Ну да, так и есть, – подтвердила ведьма. – Уж больно самонадеянным был поначалу тот человек. А я говорила ему: «Никому не позволено нарушать покой острова». Да он только отмахнулся от меня.

– Вы… вы знали того исследователя? – изумилась Мишель, с некоторой опаской посматривая на старуху. – А… сколько вам лет?

– Много, слишком много. Я уже тогда была старой.

– И что с ним случилось? По-моему, Фуш не канул в небытие?

– Нет, он-то как раз и остался жив. Вместо него поехали два геолога… постой, как он выразился? «Превосходно знающие Африку и свое дело». Некоторое время они выходили на связь, но потом исчезли. Прошло больше недели, прежде чем спасатели высадились на берег. Англичанин, его люди и местные, которых удалось загнать на проклятый остров только после того, как приезжие пообещали огромное вознаграждение, обследовали каждый клочок земли, но не нашли ни следов пребывания геологов, ни их самих. Они будто испарились, исчезли, как другие храбрецы, решившие перебраться на остров через пару десятков лет после этого случая, спасаясь от набегов кочевых племен. С ними произошла точно такая же история: какое-то время они приплывали на большую землю, обменивая рыбу на шкуры и молоко, приглашали к себе в гости родню, но потом…

– Их тоже не нашли? – продолжила мысль Прагассы Мишель.

– Да, – хмыкнула та, – никто не должен нарушать покой острова… Их заброшенную деревню, пасущихся на острове одичавших коз можно увидеть и сейчас, хотя многое изменилось с тех пор. После этого случая не было больше смельчаков, желавших пожить на чертовом острове. Местные колдуны наложили табу на него, поэтому никто из местных не решается даже близко подплыть к острову.

– А как старейшины объясняют исчезновение людей?

– Каждое племя трактует это по-разному. Одни, как, например, самбуру, считают, что духи умерших воинов переселяются в гигантских кобр, населяющих остров. Другие, что богиня земли и плодородия забирает жизни людей в обмен на милость к их племени.

– Там живут кобры? – поежилась Мишель, ненавидевшая ползающих гадов.

– И не только, – ощерившись, проговорила Прагасса, – берега острова кишат крокодилами.

– А вы сами знаете, куда ушли или как исчезли все эти люди? – осторожно спросила журналистка, удрученная рассказом Прагассы.

– Возможно, – уклонилась от прямого ответа старуха и замолчала.

Оставшийся до острова путь прошел в полном молчании. Журналистка сидела на носу лодки и смотрела вдаль, обдумывая услышанное об острове, на который она так стремилась. Мишель знала о дурной славе Энваитенета, еще находясь в Париже, прочитав дневник брата мадам де Фарси. Но одно дело – читать про далекие загадочные земли, сидя в уютном кресле в тысячах километрах от описываемых мест, и совсем другое дело – приближаться к Безвозвратному все ближе и ближе с каждым гребком весла.

– А вот и он, – наконец торжественно произнесла Прагасса, бросая весло на дно лодки. – Можешь немного полюбоваться островом, так как потом на это не будет времени.

Мишель медленно повернула голову и с любопытством стала рассматривать блестящий базальтовый мыс, острым углом выдававшийся в озеро Рудольф. Множество белых коз скакали по отвесным скалам в поисках пищи. «Как странно: совсем нет птиц, несмотря на идеальное место для гнездования», – подумала журналистка, разглядывая берег, тянувшийся вдоль мыса.

– Мы обогнем те скалы, – Прагасса указала на выступающие из воды камни, – и окажемся у места высадки.

Она вновь взяла весло в руки, и через полчаса они подплыли к узкой береговой линии, где во множестве грелись на солнце огромные крокодилы. При виде грозных обитателей острова Мишель вздрогнула и вопросительно посмотрела на старуху. Но та выглядела совершенно безмятежной. Когда лодка достигла берега, Прагасса, взяв мешок, достаточно проворно для женщины ее лет вылезла из нее и строго обратилась к журналистке:

– А теперь следуй за мной и не отставай. Любое промедление может стоить тебе жизни… Никаких вопросов, – возразила она, видя, что Мишель готова вновь забросать ее вопросами, – иначе ответы на них тебе придется ждать двадцать лет. Поспешим, мы уже опаздываем!

Осторожно ступая по камням и стараясь не задеть лежащих крокодилов, время от времени лениво раскрывавших зубастые пасти, они тронулись в путь. Пройдя несколько метров, Мишель увидела, что старуха, бормоча что-то себе под нос, обильно рассыпает перед собой зеленовато-белый порошок.

– Эта травка успокаивает их, – не поворачивая головы, ответила Прагасса на немой вопрос журналистки. – Это единственный способ не быть съеденной и не закончить жизненный путь в желудке крокодила.

Только оказавшись под покровом буйной растительности, Мишель позволила себе остановиться и присесть, чтобы прийти в себя от страха, который она испытала, проходя сквозь ряды свирепых хищников. Но ее тут же потревожил гневный голос ведьмы:

– Мы сюда не на пикник приехали, – проворчала Прагасса, стукнув о землю палкой, с которой не расставалась ни на минуту.

– Я просто… просто я испугалась немного, – попыталась оправдаться Мишель, краснея.

– Это самое легкое испытание из всех, ждущих тебя в будущем, дорогая, а ты уже сдалась, – усмехнулась старуха.

– Никогда! – с негодованием воскликнула молодая женщина, вскакивая.

– Тогда пошевеливайся, – бросив на нее испытующий взгляд, приказала Прагасса.

Дорога, уходящая вглубь леса, была чрезвычайно сложной. Ярко-изумрудная, густая растительность временами стеной вырастала перед идущими женщинами, не давая им прохода. Ветви плотно стоящих деревьев настолько крепко переплелись между собой, что стали непреодолимой преградой для каждого желающего узнать тайны острова. Кроме того, на дороге попадались странной формы камни буро-красного цвета. Они выглядели так, как будто только вчера каменных дел мастер тщательно отполировал их и разбросал по дороге. Но не только эти странности привлекли внимание Мишель. Стояла непривычная для леса и времени суток тишина: ни задорных переливов или чириканья птиц, ни шорохов или криков животных. Только отдаленное блеяние коз, доносившееся с берега озера, нарушало безмолвие. Журналистка обратила на это внимание Прагассы. Но та только усмехнулась, добавив, что еще не время для веселья.

– Бывают дни, особенно в новолуние, когда остров буквально утопает в воплях и стонах, леденящих душу. Кровь стынет в жилах от тех криков. Тому, кому довелось услышать их, а также увидеть призраков, уже мало напоминающих людей, никогда не забыть ужаса, испытанного из-за неуемного любопытства. А сегодня как раз будет новолуние…

Мишель вздрогнула. Будучи в Париже и сидя в уютной комнате, она никак не могла представить, что столкнется с подобными вещами. Тогда все казалось ей намного обыденнее и прозаичнее. До сегодняшнего дня большинство историй об острове казались вымыслом старейшин племен, населявших берега озера, для привлечения праздных туристов в это Богом забытое место. Но сейчас, очутившись на таинственном острове, она не могла бы с той же уверенностью сказать, что рассказы об острове – выдумка. Что-то тут определенно было не так. Ей постоянно мерещилось, что кто-то наблюдает за ней, из-за чего охватившая Мишель тревога усиливалась с каждым пройденным шагом. На какое-то мгновение журналистка и вовсе пожалела о предпринятой поездке. Но тем не менее Мано продолжала следовать за странной женщиной, уверенно пробирающейся сквозь заросли.

Наконец, густая растительность расступилась, и яркое солнце ударило прямо в глаза, на мгновение ослепив женщин. Зажмурившись, Мишель остановилась, но Прагасса вновь недовольным голосом велела следовать за ней. Они вышли на поляну, посередине которой находилась ровная площадка бурого цвета, похожая на выступающий из земли отшлифованный валун огромного размера.

– Все как обычно, – пробормотала ведьма, устремившаяся прямо к каменному кругу.

– Мы на месте? – подходя к ней, спросила Мишель. – Но, откровенно говоря, я не понимаю, зачем мы здесь.

– Не торопи события, сейчас ты все увидишь, – буркнула старуха в ответ и начала ковыряться в принесенном ею мешке.

Не зная, чем заняться, журналистка стала прохаживаться по поляне, с удивлением то поглядывая себе под ноги, то оглядываясь вокруг. «Необычное место, – промелькнуло у Мишель в голове. – Вокруг такие густые дебри, а здесь как будто кто-то специально вырубил всю растительность и подстриг траву. Да и сам камень необычен. Я никогда не встречала в природе такого огромного, с ровной поверхностью валуна, на которой не было бы ни трещинки, ни выемки. Видимо, это тот же мастер, что отшлифовывал камни в лесу. Но зачем? Интересно, а как глубоко он врос в землю? Вот бы узнать его истинный размер!»

В этот момент молодая женщина повернулась к Прагассе и ахнула от удивления. В руках у старухи находилась необычная вещь, внешне напоминавшая ручное зеркало, но значительно большего размера. Подойдя поближе, Мишель начала разглядывать предмет. Да, она не ошиблась! Это действительно было зеркало, но какое…

– Я не верю своим глазам! – вскричала журналистка. – Неужели это то самое… одно из немногих сохранившихся китайских зеркал! Но как? Каким образом оно попало сюда? Это непостижимо!

– Я не понимаю, о чем это ты, – недовольно фыркнула ведьма.

– Да как же! Неужели вы не знаете? – изумилась Мишель, не в состоянии прийти в себя от охватившего ее восторга. – Вы держите в руках не просто сокровище, а одно из редчайших произведений, созданных человеком.

– Неужели? – ехидным голосом осведомилась Прагасса.

– Вне всякого сомнения, – не заметив иронии, продолжила Мишель. – В самом Китае об этих зеркалах (а оно бывает одно на сто, а может быть, и на тысячу штук) слагали легенды. До сих пор никто не может ответить на вопрос: почему возникали изображения, которые нанесены на тыльную сторону зеркала? Как зеркальных дел мастер смог сделать зеркало прозрачным?.. Прагасса, вы разрешите его рассмотреть поближе? – не отрывая взгляда от зеркала, спросила журналистка.

Та поглядела на солнце и, ответив, что у них еще есть немного времени, протянула Мишель заинтересовавшую ее вещь. Молодая женщина взяла зеркало с благоговеньем и начала осторожно разглядывать уникальную вещицу. Она была старинной работы; лицевая сторона зеркала была слегка выпуклой и очень хорошо отполированной. Увидев свое отражение, журналистка слегка улыбнулась. Затем, повернув зеркало, Мано начала рассматривать тыльную сторону, украшенную изображением лабиринта, посередине которого находилась змея, кусающая себя за хвост. Судя по окиси зеленого цвета, проступающей во многих местах, возраст этой вещицы был весьма и весьма почтенным. «Кто бы мог подумать! Здесь? В этой глуши? Да любой музей был бы рад обзавестись такой вещью! Про коллекционеров и говорить нечего. Ему просто цены нет!»

– Ну что, налюбовалась? – прервала ход ее мыслей ведьма и буквально вырвала зеркало из рук Мишель. – А теперь слушай и запоминай! То, что сейчас произойдет, нельзя объяснить с научной точки зрения, да я и не буду этого делать. Ты уже слышала, и я рассказывала тебе, о странностях острова. Пора теперь открыть тебе причину всех исчезновений, случавшихся на Безвозвратном. Она заключается в том, что раз в двадцать лет, в полнолуние, появляется так называемая временная дыра, куда незнающие люди «проваливаются», не имея возможности вернуться обратно. Каждый раз это разные временные дыры, не связанные между собой.

– Откуда вам это известно? – недоверчиво посмотрев на Прагассу, осведомилась журналистка. – Кто вы, черт возьми?

– Ты узнаешь об этом, но чуть позже, – хихикнув, ответила старуха, – у нас совсем не осталось времени.

– Времени на что?

– Чтобы переместить тебя в прошлое и уговорить последнего из рода Саджино не садиться на тот проклятый поезд. Если тебе удастся это сделать, то тогда проклятье потеряет силу, кардинально изменив ход событий не только для тех, кто находился в том поезде, но и для потомков изувера, сжегшего мою мать…

– Что?! – Мишель пришла в замешательство от неожиданного признания Прагассы. – Вы… вы… Но такого просто не может быть! Это… это невероятно! Нет, подождите… Я ничего не понимаю.

– У меня нет времени на подробные объяснения, – недовольным голосом проговорила старуха, поглядев на солнце. – Уже почти полдень. Слушай внимательно: не позднее, чем через двенадцать часов ты должна вернуться. Если ты опоздаешь хоть на одну минуту, то навсегда останешься в прошлом. И помни еще об одном: вернуться ты можешь только из того места, где ты окажешься после перемещения. Ты все запомнила?

– Да, – глухо ответила журналистка. – Но как я попаду в…

– Смотри!

Старуха подняла над головой китайское зеркало, и в тот же миг солнечный луч пронизал его насквозь. На поверхности камня появился солнечный зайчик, становившийся с каждой секундой все больше и больше. Посмотрев на рисунок в пятне света, Мишель невольно ахнула от увиденного. Вместо лабиринта, который она ожидала увидеть, Мишель ясно разглядела площадь Пьяцца-дель-Пополо, одну из самых знаменитых площадей священного города, расположенную у подножия холма Пинчо. Посредине площади возвышался египетский обелиск, у подножия которого разместились четыре льва, низвергающие воду.

– Такого не может быть! Изображение на камне не соответствует изображению на обратной стороне зеркала! Как вам это удалось? В чем секрет?.. И почему эта площадь? – повернувшись к ведьме, завалила старуху вопросами журналистка.

– Эта площадь – ворота в древний город. На протяжении многих веков все путники входили в него именно в этом месте. К тому же долгое время она являлась местом публичных казней, – отозвалась Прагасса недовольным голосом, с беспокойством поглядывая на солнце. – Перестань задавать вопросы! Вставай сюда, немедленно!

Ведьма указала Мишель на одного из четырех львов и буквально втолкнула ее в солнечный луч.

– Закрой глаза и мысленно представь увиденную на камне картину! Ну же! – закричала на молодую женщину старуха.

– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – с завыванием произнесла заклинание ведьма, потрясая в воздухе рукой.

Мишель как истинный журналист, разумеется, не смогла удержаться и, вопреки приказаниям Прагассы, приоткрыла глаза. Увиденное потрясло Маношу до глубины души. Со стороны могло показаться, что молодая женщина просто стоит в пятне света от солнечного луча, которое все увеличивается с каждой секундой. Но на самом деле перед глазами изумленной журналистки, а точнее, вокруг нее, проносились чередой события (правда, в обратном порядке), случившиеся за последние десятилетия. От быстрого мелькания и многочисленных звуков, какофонии из голосов людей и животных у Мишель закружилась голова, а тошнота подступила к горлу. Она зажала уши и зажмурилась, стараясь, таким образом, отгородиться от внешнего мира. Внезапно яркая вспышка света ударила по закрытым глазам, потом толчок, и…

– Сеньорита! – услышала Мишель сквозь шум в ушах мужской голос, говоривший по-итальянски. – Если вы сейчас же не слезете отсюда, то боюсь, бегущие сюда полицейские арестуют вас…

Глава 16

– Филипп, ну что будем делать? – выбравшись из палатки, спросила Аннет мужа, который стоял в нескольких шагах от нее и наблюдал за жителями деревни. – Мы не можем вернуться с пустыми руками.

– А что ты предлагаешь: тенью следовать за ней? Как ты думаешь, есть ли какая-нибудь вероятность того, что в этом убогом месте нам удастся сделать ЭТО незаметно. Да тут все просматривается на несколько миль вокруг.

– А остров?

– А ты сможешь найти смельчака в деревне, Аннет? – язвительным тоном спросил Филипп, недовольно взглянув на жену. – Да наш проводник сбежал тотчас же, узнав, КУДА мы хотим направиться. Нет места ужаснее для аборигенов, чем этот проклятый остров. Ну, жду твоих гениальных идей, моя радость!

– Твой сарказм вряд ли нам поможет, – парировала Аннет, поджав губы и с ненавистью посмотрев на мужа. – Я должна подумать.

– Ну-ну, думай, вот только мне хочется поскорее убраться из этой глуши, пока не стал вот таким же экспонатом пустыни.

Он жестом указал на высушенные кости какого-то животного, лежащие неподалеку…

– Прекрати меня запугивать! – содрогнувшись от неприятного зрелища, взвизгнула Аннет.

Она резко развернулась и вернулась к палатке. Немного постояла, обдумывая план дальнейших действий, и решительно шагнула вовнутрь, начав собирать рюкзак. Филиппу надоело наблюдать за бесцельными, на его взгляд, перемещениями жителей деревни, и он тоже пошел обратно, к палатке.

– Эй, ты что удумала? – увидев собирающуюся Аннет, воскликнул он. – Ты куда собралась? Ты бросишь меня ТУТ?

– Пойду, посмотрю, где Мишель. Вчера я видела, как она, их проводник, абориген и Жермен направились в сторону вон того холма.

Она махнула рукой в сторону дома Прагассы.

– Обратно вернулись только местные: ни Маноша, ни Кавелье не вернулись с ними.

– И что это значит?

– Когда мы уходили из деревни, я слышала краем уха, что они собираются посетить какую-то местную колдунью.

– И..?

– А ты сам подумай: если они не вернулись с остальными, значит, остались там. Это-то понятно?

Филипп с сомнением посмотрел на жену, но промолчал. Аннет продолжила собирать вещи, выбирая только самые необходимые.

– Слушай, а ты надолго? Давай я пойду с тобой, – наконец прервал молчание Филипп. – Вдруг что не так.

– И бросить машину, остальные вещи прямо здесь? Я поражаюсь твоей беспечности. Ты не в Париже, хотя и там сейчас неспокойно, а в Африке! Здесь произойти может все.

– Так давай на машине доедем туда, – предложил муж.

– Ты видишь там дорогу? – ехидно спросила Аннет. – Протри очки!

– Можно подумать, мы ехали по асфальту, добираясь в эту дыру к твоей чертовой подруге, которая даже спасибо не сказала за заботу о ней! И вообще, только и слышно всегда: Маноша сказала то, Маноша ответила се. Надоело!

Аннет молча вышла из палатки. Филипп последовал за ней.

– Милый, – повернувшись к нему, нарочито спокойно проговорила его жена, – я очень люблю тебя, обожаю наших детей, хорошо отношусь к твоей маме, несмотря на скаредность, принимаю твоего вечно создающего всем проблемы отца. Я держу себя в руках, видя размазанную по раковине зубную пасту или разбросанные по комнатам носки, но я не потерплю вмешательства в мои взаимоотношения с Мишель. Тем более, что ты не знаешь истинной причины нашего пребывания в Африке.

– Я думал, что тебя просила об этом мать Маноши, – пожал плечами Филипп.

– И не только она, – отозвалась Аннет, беря в руки рюкзак и забрасывая его на плечи. – Обедай без меня, если я задержусь.

– Меня уже тошнит от консервов, – буркнул себе под нос Филипп, засовывая руки в карманы. – Если бы ты знала, как мне не хватает душа, мягкой кровати и нормальной пищи!

– Знала бы, что ты будешь так скрипеть, оставила бы тебя дома с детьми.

– А с каких это пор ТЫ стала суперменом? – поинтересовался у нее муж.

– Мне некогда дискутировать с тобой, – сухо бросила через плечо Аннет и, не оглядываясь, пошла в сторону холма.

Но, не пройдя и трехсот метров, она заметила проводника Мишель и прямиком направилась к нему.

– Вы еще тут, мадам? – удивленно приподнял брови тот. – Значит, вы решили не уезжать?

– А разве я могу бросить подругу в такой момент? – наивным голосом – отозвалась Аннет. – Кстати, вчера вы вернулись без нее. Что-то произошло?

– Да нет, все в порядке. Это было необходимо для дела.

– Так она еще у вашей шаманки, или как вы здесь называете людей подобной профессии?

– А вы хотите навестить старуху?

Аннет утвердительно качнула головой.

– Тогда вы опоздали, – весело отозвался Дидо. – Утром Прагасса с Мишель уехали на остров.

– А Жермен?

– Откуда мне знать? – проводник пожал плечами. – Я видел только двух женщин в лодке, которая плыла по направлению к острову. Больше мне ничего не известно. Извините, мадам, но меня ждет вождь.

Не дожидаясь ответа, Кадика повернулся спиной к Аннет и неспешным шагом направился в деревню.

– Может быть, Жермен в доме? Пойду проверю.

Поправив рюкзак, женщина бодро зашагала к домику Прагассы, периодически оглядываясь по сторонам. Чем ближе подруга Мишель подходила к хижине, тем сильнее охватывало ее беспокойство, возникшее еще в палатке. Внутреннее чутье подсказывало ей, что что-то не так. Что-то должно случиться, а она не в силах предотвратить неизбежное. Однако пока внешне все было тихо и спокойно, но именно это настораживало почему-то еще сильнее, заставляя Аннет быть крайне осмотрительной.

…– Я знала, что ты придешь, – послышался из хижины скрипучий голос старухи. – Так было предсказано много веков назад.

– Что ж, старая ведьма, тогда ты знаешь, что мне угодно, – сказала вошедшая в дом фигура.

– Славы и денег, – ехидным голосом ответила знахарка, насмешливо поглядев на нее. – Тебе надоело быть в тени молодой женщины. Ты хочешь удовлетворить свои амбиции, мечтаешь стать лидером. Но на самом деле для этого тебе не хватает ума и способностей.

– Хватит! – взорвалась уязвленная фигура, метнув гневный взгляд в старую женщину. – У меня нет времени выслушивать бредни сумасшедшей старухи. Отправь меня туда, куда ты послала Мишель. Мне до зарезу нужно добраться до места, собрать материал, а потом вернуться раньше, чем это сможет сделать она.

– Но это невозможно, – покачала головой ведьма. – Это дорога в один конец! К тому же Мишель не сможет ве…

– Ты врешь! – подскочил к ней собеседник и схватил за шиворот. – Либо ты отвезешь меня на остров и сделаешь то, что я скажу, либо я прямо тут размозжу твою тупую голову. Выбирай!

– Хорошо, хорошо, будь по-твоему, – забормотала ведьма, бросив недобрый взгляд в сторону говорившего. – Я не страшусь смерти, так как слишком давно уже живу на свете, и твои угрозы только смешат меня. Но моя миссия на земле еще не закончена… Идем! Ты увидишь то, что хочешь. Это твой выбор, всегда помни об этом!

Солнце уже скатывалось к горизонту, когда лодка во второй раз приблизилась к острову. Стояла гнетущая тишина: ни крика животных, ни свиста птиц, ни шороха листвы на деревьях. В отличие от утренних часов, каменистые берега были пустынны. Крокодилы и другие твари попрятались по логовам в ожидании ночи. И какой ночи! Согласно легендам раз в двадцать лет остров посещал сам дьявол. В эту ночь на острове происходили странные вещи, пугающие даже самых храбрых людей. Смельчакам, отваживавшимся остаться на нем в эту ночь, мерещились причудливые существа, лишь отдаленно напоминающие людей. Чудища буквально вырастали перед ошеломленными людьми, которые спасались бегством, дабы избежать неминуемой смерти. Также слышались жуткие, леденящие душу крики, переходящие в протяжные стоны. Трудно было определить, кто издавал столь ужасные звуки, но звучали они ночь напролет, до утра. Более того, пережившие кошмар храбрецы утверждали, что видели ожившие деревья, ветви которых так крепко сплетались между собой, что пройти сквозь них было просто невозможно. В местных легендах упоминалось и о загадочном огне, идущем прямо из недр земных, а также о странном городе, якобы парящем в густом облаке над островом. Когда кошмары отступали, люди очень долго лежали в забытьи, а некоторые, очнувшись, и вовсе сходили с ума. У многих на фоне пережитого шока резко снижалось зрение; бывало, что смельчаки умирали впоследствии от истощения, так как у них появлялось отвращение к еде; беременные женщины рожали уродов.

Если бы темная фигура, сидевшая рядом со старой ведьмой, была лучше осведомлена о тайнах острова, наслышана о сказаниях, которые передавались из уст в уста и из поколения в поколение местными племенами, то вряд ли бы она отважилась на столь необдуманный поступок. А может быть, и рискнула бы. Кто знает? Даже мудрецы порой мучимы жаждой славы. Так что говорить о людях, не отмеченных умом или талантами, но амбициозных, жаждущих во что бы то ни стало обрести власть, почет и славу? Такие люди пойдут на все: предадут, убьют, смешают имя более удачливого соперника с грязью. И все это лишь для того, чтобы потешить свое уязвленное тщеславие.

Около часа потребовалось ведьме и сопровождавшему ее человеку для того, чтобы добраться до нужной поляны. Дорога, проходимая утром, теперь была сплошь завалена странными отшлифованными камнями среднего размера. Путники то и дело спотыкались о них, так как лунный свет почти не проходил сквозь густую крону деревьев. Остановившись, фигура поежилась. От гнетущей тишины мурашки бегали по коже. Сердце бешено колотилось, а душа уходила в пятки от предчувствия чего-то страшного. «Черт, как тут неуютно, – трусливо оглядываясь по сторонам, подумал спутник ведьмы. – Стоит ли игра свеч? Может, плюнуть на все?» Но эти раздумья прервал насмешливый голос:

– Вижу, страх завладел тобой. Еще есть время повернуть назад! – смеясь, сказала Прагасса.

– Н-нет, все в порядке. Продолжим путь! – голос человека дрожал от невыносимого беспокойства.

– Ну, как знаешь, – хихикнула ведьма и решительно направилась по дороге, ведущей к поляне.

– Погоди, старая ведьма, не так быстро! – споткнувшись в очередной раз о булыжник, потребовала фигура. – Куда гонишь?

– У нас нет времени. Сейчас уже начнется! – недовольным голосом бросила через плечо Прагасса.

– Начнется что?

– Откроются врата Ада и демоны заполонят остров! – торжественно произнесла ведьма и встала как вкопанная, вскинув обе руки к небу.

Темная фигура подошла к Прагассе вплотную и посмотрела на поляну, перед которой они остановились. Посреди нее лежал огромный плоский валун, на который падал лунный свет.

– У нас не осталось времени. Идем! Быстро! – скомандовала старуха и подтолкнула человека к валуну.

Страх перед неизвестностью, обернувшийся нервной дрожью, охватил идущего за ведьмой человека. Чем ближе они подходили к камню, тем сильнее ощущался неведомый, но мощный энергетический поток. Из непонятно откуда взявшегося тумана перед взором ошеломленного человека стали выступать неясные силуэты, а в ушах зазвучала странная музыка, от звуков которой по спине поползли мурашки.

– Я забыла тебе сказать, – донесся сквозь белую пелену твердый голос ведьмы. – Отправив в прошлое девицу, я приказала ей вернуться ровно через двенадцать часов. То есть она должна была пройти через врата ровно в полночь. Энергии зеркала хватит только на один проход. Но своими действиями, а главное, желанием во что бы то ни стало завладеть сенсацией и благодаря ей обрести известность и славу, ты подверг опасности не только свою жизнь, но и жизнь Мишень Мано, так как теперь ни ты, ни она не сможете вернуться домой!

– Ах ты, мерзкая тварь! – закричала в отчаянье фигура и, выхватив из-за пазухи пистолет, выстрелила наугад, пытаясь остановить старуху. Но было уже поздно.

– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – закричала зловещим голосом Прагасса.

Невыносимый низкочастотный гул начал возрастать с невероятной силой. Все завертелось и поплыло перед глазами обманувшегося в своих ожиданиях человека, осознавшего, какую он допустил ошибку.

Безусловно, нет безгрешных людей. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. И, разумеется, каждый имеет право на ошибку, но только не каждому суждено вовремя заметить оплошность. А если и дано заметить, то порой бывает слишком поздно, чтобы что-либо исправить.

Глава 17

Мишель медленно открыла глаза, но потом вновь зажмурилась. «Господи! Неужели это правда? Возможно ли подобное? Неужто я не сплю?» – спрашивала себя молодая женщина, боясь поверить в реальность происходящего. А она была такова: на площади Пьяцца-дель-Пополо, входящей в десятку самых красивых площадей Рима, бывшая журналистка газеты «Ле Монд», перенесясь на несколько десятков лет назад, сидела верхом на одном из четырех львов, окружавших обелиск Фламиния.

– Сеньорита, вы меня слышите? – Мано вновь различила мужской голос, говоривший уже более настойчиво. – Еще пара минут, и вам придется объясняться с полицией по поводу хулиганской выходки, и не думаю, что вы отделаетесь одним только штрафом… Давайте же скорее руку!

От удивления Мишель немного пришла в себя и, открыв глаза, обвела взглядом толпу людей, собравшихся у подножия обелиска, а затем внимательно поглядела на обращавшегося к ней человека. Это был среднего роста итальянец, жгучий брюнет со смуглой кожей и горящими черными глазами, глядящими на молодую женщину из-под густых смоляных бровей. Лицо украшал орлиный нос, а глядя на квадратный подборок говорившего, можно было легко догадаться, что перед вами человек с твердым и решительным характером. Человек был молод и одет в спортивную коричневую куртку прямого покроя и брюки с отворотами. На голове же красовалось только что вошедшее в моду клетчатое кепи, почти полностью скрывавшее вьющуюся шевелюру.

Словно находясь под гипнозом, журналистка, еще не очнувшаяся до конца от перемещения во времени, протянула ему руку. Молодой мужчина помог ей слезть со скульптуры и, не говоря ни слова, решительно потянул Мишель за собой. Собравшаяся толпа с удивлением и любопытством разглядывала странную женщину, появившуюся, как потом многие будут рассказывать, из ниоткуда.

– Куда вы меня тащите? – вырвав руку, спросила молодая женщина, наконец остановившись.

– Подальше от того места, где есть люди, желающие узнать, кто вы, как и зачем оказались на мраморном льве. Не сомневаюсь, будут и другие вопросы. Например, где, в какой стране носят такую странную одежду?

– Я… я… я живу в Париже, – пролепетала Мишель, в растерянности оглядывая себя и мысленно ругая за непростительную оплошность. «Это так ты хотела остаться незамеченной? Где были твои мозги? О чем ты думала, отправляясь в прошлое в столь странном для того времени одеянии?» И вправду, одежда журналистки мало походила на ту, что было принято носить в начале двадцатого века. Ботинки с гетрами, зауженные брюки и куртка цвета хаки в стиле «милитари» – все это возникнет только после Первой мировой войны. А сейчас в моде был Поль Пуаре и его «хромая» юбка, названная так из-за того, что женщины могли передвигаться в ней только маленькими шажками. Отказавшись от корсетов, создали эластичный пояс, и теперь модницы предпочитали платья более свободной формы, подчеркивающие изгибы тела. Особо прогрессивные барышни даже позволяли себе широкие брюки в «гаремном» стиле, платья с завышенной талией, также с элементами восточной моды, и обязательно модель юбки (часто отделанную мехом), в стиле непревзойденной актрисы Цецилии Сорель[12]. Однако среди европейских красавиц находились и такие, кто предпочитал муслиновые цельнокроеные, простые по форме платья, иногда сшитые в виде туники, либо английские блузки и прямые юбки, поверх которых надевались удлиненные жакеты или пиджаки. В моде царили элегантность и утонченность. Но уже чувствовалось влияние технического прогресса и революционных веяний, повлекших демократизацию всего цивилизованного мира. И в женскую моду даже стали проникать вещи из мужского гардероба! Но даже несмотря на это, костюм Мишель был слишком дерзким по меркам того времени.

– Вам желательно переодеться, – посоветовал мужчина, ведущий журналистку в неизвестном для нее направлении. – В таком виде опасно разгуливать по улицам Рима.

– Так куда мы все-таки идем? И почему я должна следовать за вами? Да и кто вы, черт возьми?

– Здесь, за углом, стоит моя машина. Это во-первых. Во-вторых, приличные сеньориты так не выражаются. Ну, а в-третьих, у вас просто нет выхода. В таком виде вы выглядите…

Он остановился и, неожиданно для Мишель, взял ее за руку и повернул вокруг себя.

– Ну… выглядите вы отлично. Мне даже нравится, хотя очень необычно и смело. Поэтому первое, что мы сделаем – это заедем в одно место, где вы сможете сменить платье.

– Не понимаю, – потупилась Мишель. – Что вам угодно от меня? Почему вы решили мне помочь? Кстати, вы так и не представились.

– Разрешите представиться, сеньорита, – театрально расшаркался перед ней молодой мужчина, – граф Роберто Суардо, единственный сын и наследник многоуважаемого рода Суардо к вашим услугам. Для вас просто Рокко, сеньорита. Ну, а как зовут прелестную сеньориту?

– Мишель Мано, журналистка французской газеты «Ле Монд», – ответила молодая женщина и тут же осеклась, вовремя осознав, что в те времена газеты еще не существовало.

– Вы француженка! А, теперь все понятно, – слегка улыбнулся ее собеседник. – Как я раньше не догадался? Только дети свободной Франции могут позволить себе такие вольности в одежде, не обращая внимания на условности… Однако простите меня за любознательность, но я не припомню такой газеты. А я, смею заметить, прожил там около трех лет и знаком с местной прессой.

– Тогда не было такой газеты, впрочем, как и сейчас, – поспешно проговорила Мишель и опять запнулась.

Покраснев, журналистка опустила голову. «Черт! Навязался на мою голову. Время идет, а я еще не знаю, где и как мне найти сеньора Саджино. Вместо поисков я вынуждена болтать с этим кретином. Надо что-то делать».

– Сеньор Суардо, – начала было Мишель.

– Рокко, зовите меня Рокко, мадемуазель, – поправил ее молодой человек.

– Ладно, хорошо, – пожала плечами журналистка. – Рокко, а не пора ли нам уже двинуться в путь? Не сочтите за грубость, но мне кажется, что на нас обращают слишком много внимания.

– И не мудрено: вы очаровательны!

– Я благодарю за комплимент, но все-таки…

– Прошу вас! – он широким жестом указал на стоящий в пяти шагах от них новенький «Мерседес-Симплекс», сверкавший на солнце хромированными деталями.

Усадив Мишель в машину, Роберто неспешно занял место водителя, и через несколько секунд они уже мчались (ну, по меркам того времени) по малолюдным улицам Рима. Был прекрасный солнечный день. Теплый ветер трепал кудри молодой женщины. Вокруг было так тихо и спокойно, что трудно было представить, что она находится в Риме.

– Удивительно! – вслух произнесла она.

– Что вас удивляет, мадемуазель? – повернувшись к ней вполоборота, спросил Рокко.

– Очень мало машин и людей, не то, что се…

– Не то что? Вы меня простите, пожалуйста, но мне кажется, что вы чего-то недоговариваете все время. Может быть, вы расскажете мне, откуда вы приехали и каким образом оказались в том месте, да еще верхом на льве?

– Я не могу… я не должна, – тихим голосом сказала Мишель и отвернулась.

– Ну как знаете, – пожал плечами ее собеседник и замолчал.

А между тем чем ближе они подъезжали к центру города, тем оживленнее становились улицы Рима. Новенькие автомобили, сменившие экипажи, одиночные извозчики, с грустью взиравшие на эти чудеса современной техники и понимавшие, что их время подходит к концу; нарядно одетые мужчины и женщины, прогуливающиеся вдоль улиц и церемонно раскланивающиеся при встречах; яркие вывески магазинов, зазывающие покупателей, – все это мелькало перед изумленным взором журналистки, смотревшей на окружающее во все глаза. «Боже мой! Даже если это только сон, то он восхитителен! – подумала молодая женщина, разглядывая незнакомый мир. – Как жаль, что я не умею рисовать… Стоп! У меня же есть фотоаппарат! Господи, до чего я глупа!»

Она открыла рюкзак и достала из него небольшой футляр, где лежал ее фотоаппарат и несколько пленок про запас. Открыв объектив, журналистка сделала пару снимков.

– Что вы делаете, мадемуазель? – поинтересовался Роберто, притормаживая у одного из многочисленных магазинчиков. Его витрина была украшена различными предметами дамского гардероба: шляпками, перчатками и платьями.

– Фотографирую, – отозвалась Мишель. – А что?

– Вы позволите? – придя в изумление от ответа, спросил Роберто.

– Да, пожалуйста!

Молодой человек взял странную вещицу из рук журналистки и повертел фотоаппарат.

– И эта штуковина может фотографировать? – недоверчиво посмотрев на женщину, вновь задал вопрос граф Суардо.

– Ну да, – потупилась Мишель, осознав, что совершает очередную глупость.

Это было прямое вмешательство в прошлое. Попав в прошлое, она должна была просто наблюдать, а не взаимодействовать с ним. Ведь недаром в рассказе Рэя Бредбери случайная гибель обычной бабочки привела к искажению будущего. А тут такое: и встреча с молодым человеком, который взялся помочь ей, и увиденный им фотоаппарат – техническое новшество из будущего. «Черт! Теперь придется все объяснять, – пронеслось в голове журналистки. – А вдруг будущее изменится из-за этого? Хотя… О чем я, собственно, думаю?? Я и так собираюсь изменить многие судьбы. Ведь если мне удастся найти сеньора Саджино и уговорить его не садиться в тот злополучный поезд, то проклятие не сработает и поезд не исчезнет. А, следовательно, судьбы многих людей переменятся. А вдруг мой мир исказится до неузнаваемости, и мне не будет в нем места? А что, если мои действия приведут к катастрофе? Ох! Откровенно говоря, я не подумала об этом. Дьявол!»

Она с силой ударила рукой по коленке. Роберто уставился на нее с удивлением.

– Что-то не так? – тактично осведомился он, возвращая фотоаппарат.

Не то, чтобы он не заинтересовался им и вещица была ему безразлична. Нет. В голове молодого человека крутилась масса вопросов относительно фотоаппарата, да и вообще самой странной девицы. Просто граф не хотел обрушивать на нее сразу много вопросов, поэтому он решил дождаться более благоприятного момента.

– Да нет, все отлично. Мы приехали?

– Ах, да. Конечно… Прошу, мадемуазель! – он галантно предложил ей руку, и молодые люди, провожаемые изумленными взглядами прохожих, вошли вовнутрь.

– О, граф Суардо! Сеньорина! – поприветствовал их хозяин магазина. – Я очень рад видеть вас.

– Прошу знакомиться, сеньор Форени. Это Мишель Мано, журналистка из Парижа. Она только сегодня прибыла в Рим, но, как оказалось, уже наслышана о вашем великолепном магазине. Ведь только в нем можно найти самые модные и современные наряды. Вы согласны со мной, мадемуазель?

– О да, сеньор Суардо, – подхватила его игру молодая женщина. – У нас в Париже, в модных салонах, я не раз слышала лестные отзывы о вас.

– Неужели? – оживился сеньор Форени, щеки которого порозовели от удовольствия. – Мне весьма и весьма приятно… Прошу, присаживайтесь! Чашечку чая?

– К сожалению, у меня мало времени, сеньор, – вежливо отказалась Мишель.

– О, простите, о чем разговор, – засуетился хозяин магазина. – Мы все сделаем быстро и наилучшим образом… Я вернусь буквально через пару секунд. Кстати, можете пока полистать вот этот каталог. Здесь вы найдете самую новую коллекцию Пьера Пуаре. Может быть, вам что-то понравится, и мои мастера буквально за пару дней сошьют все, что захотите.

– Благодарю, сеньор, непременно воспользуюсь вашим предложением, а пока…

– Я уже бегу, мадемуазель, – грациозно поклонившись и поцеловав руку Мишель, ответил тот и исчез за дверью, ведущей в подсобное помещение.

– Какой забавный человек, – слегка улыбнувшись, отметила молодая женщина.

– Согласен, – кивнул головой Роберто.

– Только у меня совсем нет денег, – немного сконфузившись, проговорила журналистка.

– Вам не стоит беспокоиться о такой мелочи, – любезным тоном отозвался ее собеседник. – Будем считать, что это мой подарок. Сейчас мы что-нибудь подберем, а потом я отвезу вас в одно очень уютное местечко, где подают восхитительную моцареллу.

Мишель недоверчиво поглядела на графа Суардо, пытаясь понять ход его мыслей. «Как странно. Чужой человек, совершенно не знающий меня, покупает мне вещи, везет в ресторан. Почему? Что за этим стоит?»

Но как молодая женщина ни старалась найти логическое объяснение поведению Роберто, она так и не смогла найти похожего на правду ответа. Поэтому, не желая и дальше находиться в неведении, она прямо спросила:

– Что же вам от меня надобно, граф? Почему вы помогаете абсолютно незнакомому человеку? Может быть, я аферистка или преступница, и за мной гоняются карабинеры или ажаны? Вы не допускаете подобного?

Молодой человек задумчиво поглядел на сидевшую напротив женщину, как будто изучая ее. Роберто и сам не мог понять, почему он помогает Мишель. С первой минуты появления журналистки, сидевшей верхом на льве, молодого человека охватило странное, необъяснимое чувство. Суардо был уверен, сам не зная почему, что именно она сыграет огромную роль в его жизни, круто изменив ее. Поэтому Роберто не нашел ничего лучшего, как пожать плечами и ответить, что, собственно, ему ничего не надо, просто долг любого порядочного человека помочь другому, если тот попал в беду. Произнося эти слова, молодой человек поймал себя на мысли, что он смущен и даже слегка покраснел, чего с ним никогда не случалось.

Вообще граф Суардо слыл человеком самоуверенным, точно знающим, чего хочет от жизни. Роберто был старшим ребенком в семье и, увы, нелюбимым – из-за своего независимого характера и желания все сделать по-своему. Ему всегда попадало за проделки братьев и сестры, которые были рады свалить на него свою вину. Как же они потом посмеивались над Рокко, обсуждая новые пакости. Мать всегда поддерживала младших детей, не разбираясь и не желая слушать оправдания старшего сына, тем самым еще больше усугубляя положение.

Но свалившееся семь лет назад несчастье, унесшее братьев и сестру в могилу, в корне изменило ситуацию. Сеньора Суардо, не сумевшая до конца оправиться от этого удара судьбы, всю материнскую любовь и нежность направила на оставшегося ребенка. Но чем ближе она старалась быть к нему, тем дальше отстранялся сын, не сумевший простить матери детские обиды. Именно поэтому после окончания университета Сапиенза, где он учился по желанию отца на юриста, Роберто, вместо того чтобы начать работу в самой лучшей юридической конторе Рима, отправился со школьным другом на поиски затерянного города в Перу. Отец и мать были в ужасе от идеи сына, но повлиять на его решение так и не смогли. Около пяти лет продолжались скитания графа Суардо по дебрям Амазонки.

Друзьям не удалось найти город, но тем не менее они сделали ряд других полезных открытий. Вернувшись, наконец, домой, Рокко недолго пробыл под родительским кровом. Через месяц он отправился в Париж, где прожил около трех лет, учась в Сорбонне на факультете археологии, потом провел год в Мадриде, практически не вылезая из библиотек в поисках документов, в которых бы находились сведения о затерянном городе. Вернуться в вечный город его заставила внезапная болезнь, сразившая сеньора Суардо-старшего. Больше месяца отец Роберто был, как говорят, между небом и землей, но молитвы сеньоры Терезы Скотти, матери молодого человека, и должный уход врачей сделали свое дело. Сеньор Джакомо Луиджи пошел на поправку, а еще через две недели он уже восседал во главе семейного стола на званом вечере, организованном в честь его выздоровления. Именно на этом вечере было принято решение отправиться всем семейством в увеселительную поездку, организованную фирмой «Санетти».

Так вышло, что на следующий день Роберто получил письмо от друга, в котором тот сообщал о новой готовящейся экспедиции. Группа исследователей, возглавляемая профессором Хайрамом Бингемом, собиралась отправиться в Перу в ближайшие дни, и Майкл Сейли, друг молодого Суардо, приглашал того присоединиться к ней. Безусловно, Роберто согласился с предложением Майкла, чем вызвал недовольство родителей. Но он был решителен и отверг все аргументы, высказанные сеньором и сеньорой Суардо. Осознав, что им не удастся переубедить сына, родители сдались, сказав ему, что он волен поступать, как считает нужным. Роберто был рад этому, так как ожидал более сильного противодействия с их стороны. Обрадованный легкой победой, Суардо-младший решил встретиться с другом, чтобы обговорить все нюансы предстоящей экспедиции. И все произошло бы именно так, как запланировали два товарища: они, безусловно, вошли бы в число счастливчиков, открывших двадцать четвертого июля 1911 года город инков – Мачу-Пикчу, но судьба распорядилась так, что Мишель появилась на площади Пополо именно в тот момент, когда должна была состояться встреча двух друзей.

– Соглашусь, мадемуазель: вы свалились мне как снег на голову, но что-то подсказывает мне, что наша встреча не случайна, – наконец проговорил Роберто. – Вы – загадка для меня, и я намерен разгадать ее.

– Тогда должна вас разочаровать: у меня нет времени на то, чтобы доставить вам подобное развлечение, – она взглянула на часы, красовавшиеся на запястье. – У меня осталось всего… десять часов, чтобы найти человека, отговорить его совершить одну поездку, а потом вернуться домой.

– А куда домой? В Париж? Или таинственная незнакомка живет в другом месте? – с любопытством поглядев на ручные часы молодой женщины, спросил граф Суардо.

– В другом времени, сеньор…

Глава 18

В разговоре повисла длинная пауза. Роберто смотрел на журналистку с нескрываемым интересом. Находясь под пристальным взглядом черных глаз, Мишель чувствовала себя неуютно.

– Не могу сказать, что вы сильно удивили меня, мадемуазель, – прервав, наконец, молчание заговорил граф. – По вашему внешнему виду, по странной коробочке, которой вы делали фотографии, да и по изящным наручным часам можно было догадаться, что вы не из этого мира.

– То есть, – молодая женщина была озадачена словами Роберто, – вас не удивляет мое присутствие в вашем мире?

– Признаться, немного есть, так как я не могу представить, каким образом удался подобный эксперимент. Но, вероятно, в будущем ученым удастся создать машину времени.

– Машину времени? А откуда вы знаете о ней?.. Ах, да! Разумеется, вы наслышаны об этом. Писатели-фантасты уже описали подобный прибор в рассказах и романах.

– Вы совершенно правы. Более того, вам повезло, мадемуазель.

– Это еще почему?

– Перед вами сидит книжный червь, как меня метко называли друзья по университету. Я, признаться, больше интересуюсь прошлым, а не будущим, но научные статьи Теслы и Эйнштейна попадались мне на глаза.

– Вы говорите об общей теории относительности?

– Что это еще за теория? – поднял брови от удивления молодой человек.

– Вы не слышали о ней? А, понятно, я опять опережаю время, – сокрушенно покачав головой, заметила журналистка.

Затем она опять взглянула на часы и с беспокойством поглядела на графа Суардо.

– Сеньор…

– Роберто или просто Рокко, – поправил молодую женщину собеседник.

– Хорошо, хотя, откровенно говоря, мне неловко так называть вас… У меня совсем мало времени. Вы не могли бы поторопить сеньора Форени?

– Разумеется, одну минуту, мадемуазель.

Через полчаса из магазина модной одежды вышел элегантный мужчина, как уже говорилось, одетый в костюм спортивного покроя, и не менее изысканная дама. На ней была расшитая персидской вышивкой туника темно-синего цвета и длинные широкие брюки-шаровары. На голове красовался восточный тюрбан, совсем недавно вошедший в моду благодаря известному модельеру Полю Пуаре. За ними семенил хозяин магазина с пакетами в руках.

– Благодарю, сеньор Форени, – искренне произнесла Мишель. – У вас воистину превосходный вкус!

– О, что вы, мадемуазель, – даже зарделся тот от удовольствия, – это я должен благодарить вас за то, что вы выбрали мой магазин. Я надеюсь, вы не забудете навестить меня в следующий приезд.

Мишель грустно улыбнулась и слегка кивнула головой в знак согласия.

– Мы сейчас заедем пообедать в один милый ресторан, – проговорил граф Суардо, – и вы расскажете мне все.

– Вы не поняли меня? У меня нет времени на разговоры, – решительно закачала головой Мишель. – Кроме того, я не смею более задерживать вас. Вы и так уже достаточно помогли мне. Подскажите только, куда я должна обратиться, чтобы найти в городе человека.

– Мадемуазель, вы нисколько не задерживаете меня. К тому же, я действительно хочу помочь. Не отказывайтесь от искренне предложенной помощи, пожалуйста.

Граф осторожно взял ее руку и поднес к губам. Щеки молодой женщины вспыхнули румянцем. От смущения журналистка опустила глаза. Что-то дрогнуло в сердце одинокой женщины, давно уже разочаровавшейся в любви и мужчинах. На минуту Мишель почудилось, что она знает Роберто целую вечность, таким близким показался он ей в тот момент. Все же, взяв себя в руки, молодая женщина стряхнула нахлынувшее наваждение. «Еще не хватало влюбиться в мужчину из прошлого. Вот дуреха! О чем и чем ты думаешь?» – пожурила она себя за подобные реакции.

– Хорошо, – согласилась журналистка с предложением собеседника. – Тогда давайте быстро перекусим, а потом решим, что делать дальше.

– Что значит «перекусим»? – озадаченный этим словом, переспросил молодой человек.

– Это значит, что мы НЕМНОГО И БЫСТРО поедим, – засмеялась Мишель. – В будущем для этих целей появятся багеты, хот-доги, гамбургеры и прочая гадость, называемая «фаст-фуд».

– А если такая еда… гадость, зачем ее есть? – изумился Роберто.

– Долго рассказывать, давайте лучше уже поедем в ресторан и там обсудим дела.

Уже через час граф Суардо был осведомлен о тех событиях, которые должны были вот-вот произойти и о страшных последствиях, следовавших за ними. Закончив рассказ, журналистка замолчала, вопросительно посмотрев на собеседника.

– Так вы прибыли, чтобы прервать проклятие? Но возможно ли такое? – после долгого молчания спросил Роберто.

– Сказать откровенно, не знаю, – призналась молодая женщина. – Но попробовать ведь нужно.

– И вы воспользовались машиной времени только для этих целей?

– Во-первых, в том времени, в котором живу я, такую машину еще не изобрели.

– Нет? Но тогда как?

– Вы же сами сказали, что много времени провели в библиотеках. Так неужели вам не попадалось рассказов о переходе в другие измерения при помощи так называемых врат? Насколько мне известно, у инков были подобные сооружения.

– Нет, почему, встречал. Вот только всегда сомневался в их существовании. Так, значит…

– Роберто, у меня осталось всего семь часов для поисков сеньора Саджино, – прервала графа молодая женщина. – Если я не потороплюсь, то миссия не будет выполнена. А если я не вернусь вовремя на площадь Пополо, то навсегда останусь в этом времени, и тогда будущее кардинально изменится. Хотя… если мне удастся уговорить последнего из рода Саджино не совершать ту увеселительную поездку, то будущее все равно изменится. И какие искажения произойдут в моем времени, одному только Богу известно.

– И вы решились на столь опасное путешествие, зная о последствиях? Вам не было страшно?

– Откровенно говоря, я не думала о переменах, могущих произойти в моем мире, пока не попала сюда, – призналась Мишель. – Мне просто очень хотелось помочь пожилой женщине избавиться от одиночества. Думаю, вы согласитесь со мной, что очень страшно в старости остаться совсем одному на свете.

– Что ж, ваше желание говорит о благородстве души. Рад, что в человеке будущего останется гуманность. А то, живя в современном обществе (я говорю о сегодняшнем дне, мадемуазель), где правят деньги и власть, а люди уничтожают друг друга из-за них, порой думаешь, что мир катится в Тартар. Вы – живое подтверждение того, что будущее все-таки существует. Но расскажите, как там? Боже, как бы мне хотелось взглянуть хотя бы одним глазком…

– Роберто, вы забыли, зачем я здесь? – прервала молодого человека Мишель.

– Конечно же, простите, я увлекся. Но вы должны понять меня: не каждый день удается встретить незнакомку из будущего… Итак, вы говорите, что поезд, на котором должны поехать сто шесть человек, а в их числе, могу заметить, поедут мои родители и я…

– Что?! Но как такое возможно?!

Удивлению молодой женщины не было предела. В ее серых глазах читался немой вопрос. Такое совпадение трудно было представить.

– Я тоже поражен столь странным стечением обстоятельств, мадемуазель, – сознался Роберто, внимательно разглядывая журналистку. – Признаться, я не знаю, что и думать. Но знаю точно: если бы вы попали в Средневековье и кому-то рассказали подобную историю, вас бы сожгли на костре.

Молодая женщина невесело рассмеялась.

– Меня и здесь приняли бы за сумасшедшую, если бы не вы… Так с чего мы начнем поиски? В вашем времени есть конторы, где можно было бы узнать о человеке: где он проживает, чем занимается?

– Естественно, и мы направимся прямо туда.

Им потребовалось более трех часов, чтобы найти сеньора Саджино. Только теперь Мишель полностью осознала всю прелесть компьютеров и Интернета, хотя нередко возмущалась глобальной компьютеризацией. Пересмотрев изрядное количество документов, они таки достигли результата, и искатели приключений, сев в машину, поехали по указанному адресу. Однако обнаружить сеньора Саджино в конторе им не удалось. У говорливой соседки они сумели выяснить, что молодой Саджино повез мать и жену с дочерью на воды еще три дня назад, но к завтрашнему утру обещал приехать.

– Вы знаете, – вещала сеньора Капуццио, театрально размахивая руками, – их семье так повезло, так повезло. Слава Мадонне! Федерико заслужил такое счастье. Как же мы все в округе рады были! Он такой замечательный человек. Честный, вежливый. Всегда поинтересуется вашими делами, поможет… Наконец-то судьба улыбнулась ему. Даже жена ничего не смогла возразить, а она такая несговорчивая. Вот на прошлой неделе, например…

– А в чем ему повезло? – прервала болтовню соседки Мишель.

– Как? – искренне подивившись незнанию журналистки, всплеснула руками сеньора Капуццио. – Вы не знаете? Да во всех газетах было написано о выигрыше. До того дня молодой Саджино никогда не играл в лотерею, но тут его сосед, сеньор Фальконе, настоял. И такая удача! Я думаю, Федерико решился на игру только затем, чтобы насолить Велии… ну, своей жене. Более вздорной женщины я не видывала вовек. Жуткий характер, просто ужасный!

– Так что же сеньор Саджино выиграл?

– Поездку на поезде, вот что! Ее организовала фирма «Санетти». Ах, как бы мне хотелось оказаться там. Посмотреть Ломбардию, новый тоннель. Подумать только: праздник, музыка, бесплатное шампанское, изысканная еда… Нет, я, без сомнения, рада за Федерико, но больно несправедливо распорядилась судьба. Вот мой муженек играет все время, да так ни разу и не выиграл ничего. А уж сколько денег он потратил на лотерею, и не сосчитать!

– Так, значит, Федерико Саджино получил билет на поезд, – задумчиво проговорила Мишель.

Затем она опять обратилась к женщине, которая болтала скорее сама с собой, нежели с молодыми людьми.

– Я абсолютно уверена, что вы знаете, куда сеньор Саджино отправился, и где его искать.

– Ну, разумеется. Да только лучше подождать до завтра, а то разминетесь с ним.

– Понятно, спасибо, сеньора Капуццио. Желаю вашему мужу удачи!

– Святая Мадонна, да услышит вас небо, сеньорита! – с благодарностью отозвалась соседка Федерико на прощание.

– И что вы будете теперь делать? – осведомился граф Суардо, сев в машину. – Сколько у вас осталось времени?

– Около двух часов, – грустным голосом ответила Мишель.

Молодая женщина была очень расстроена. Столько усилий, и все напрасно. Она уже не вспоминала сенсации, которую журналистка собиралась преподнести всему миру, желая тем самым обрести славу и утереть нос господину Бонне. Ей было ужасно жаль мадам де Фарси, судьбу которой ей так и не удалось изменить.

– Вы думаете о той пожилой женщине, не так ли? – будто прочитав мысли спутницы, спросил Роберто.

– Да, о ней. Как вы догадались?

– У вас очень печальный вид. Возможно, я могу чем-то помочь?

– Да чем? Вы и так слишком многое сделали для меня, граф Суардо… Роберто. Я никогда не забуду ни вашей доброты… ни вас.

Молодой человек внимательно посмотрел на журналистку, пытаясь разобраться, правильно ли он понял смысл сказанных Мишель слов. Но та, смутившись, отвернулась в сторону, так как щеки женщины покрылись пунцовым румянцем, а к горлу подступил комок.

– Поедем? – тихо произнесла она, стараясь унять сердцебиение.

– Как вы пожелаете, мадемуазель, – таким же негромким голосом ответил ее спутник.

Они ехали по вечернему Риму в полной тишине. Мишель, погруженная в думы, уже не разглядывала почти опустевшие улицы. Магазины и лавочки были закрыты, и только в небольших ресторанчиках горел свет и слышалась музыка и оживленная беседа гостей. Но скоро и они разойдутся по домам, и вечный город погрузится в сон.

На площади Пополо было малолюдно. Запоздалые гуляки и влюбленные парочки неторопливо шли домой, а полицейский с величавым видом разгуливал по площади. Одиночные фонари плохо освещали площадь, которая, как и сам город, готовилась к наступлению ночи.

– Вот мы и на месте, – слегка пожав плечами, сказала Мишель. – Если мои часы не врут, то через пять минут должны открыться врата и тогда…

– Ты опоздала, дорогая, – внезапно услышала молодая женщина знакомый голос. – Тебя подвели часы. Жаль, не так ли? Нужно было взять меня с собой…

Все произошло так неожиданно, что поначалу она даже не поняла смысла сказанных слов. Резко повернувшись в сторону говорившего, Мишель ахнула:

– Жермен?!

Глава 19

– Я так и не нашла ни Прагассы, ни Мишель, ни Жермена, – сказала Аннет мужу по возвращении. – Ума не приложу, куда они могли пропасть. Тебе это не кажется странным?

– Может быть, они направились в какое-то далекое место и еще не вернулись, – предположил Филипп.

– Вероятно, но странно то, что по дороге к хижине я встретилась с Кадикой, ну, тем проводником, нанятым Маношей. И знаешь, что он мне сказал?

– Даже не догадываюсь, – проворчал мужчина, уставший от лишений, жары, местных жителей и в целом от Африки. – Наверно, открыл тебе тайны черного континента?

– Прекрати издеваться, – бросив гневный взгляд на мужа, проговорила Аннет. – Мне не до шуток. Пропала моя лучшая подруга. Лучше посоветуй, что делать?

– Так что сказал проводник?

– Кадика рассказал мне, что старая шаманка вместе с Мишель отправилась на остров Безвозвратный. Но это было вчера днем. Теоретически они должны были уже вернуться. Да к тому же Жермен тоже куда-то испарился. Вряд ли Кавелье мог бросить Маношу. Он ходит за ней, как приклеенный. Это обстоятельство всегда жутко раздражало меня. А тут раз, и исчез.

– А может, фотограф вернулся домой? – допустил Филипп.

– Один? Без машины и проводника? Не смеши! К тому же я уже говорила тебе: фотограф ВСЕГДА неустанно следует за Мишель. Кстати, я говорила, что Жермен делал ей предложение уже трижды?

– Ну да, припоминаю. И что? Мано приняла его?

– Ага, как же. Такую женщину, как Мишель, надо знать. Ты видел Кавелье? Как ты думаешь, у него были шансы?

– Сомневаюсь. Я прав?

– Еще бы. Разумеется, она ему отказала… Но сейчас не об этом. Что будем делать?

– Предлагаю прежде всего найти того проводника… Какуди?

– Кадику, – поправила мужа Аннет.

– Я и говорю. Надо найти Кадику. Разузнать, что и как. А уже потом решать.

– Договорились! Тогда сворачивай лагерь как можно быстрее.

– И с каких это пор ты стала мной командовать, Нетт? Вообще, должен тебе сказать, что ты сильно изменилась, приехав в Африку. Стала… как это сказать… более наг…

– Решительной, ты хотел сказать, – выразительно поглядев на него, одернула Филиппа супруга.

– Хорошо, можно и так сказать. Решительной и самостоятельной. Я не узнаю тебя. Что с тобой произошло? Ты разлюбила меня?

– Дорогой, я просто очень переживаю за Маношу, а ты не хочешь помогать мне. Что остается делать?

– О’кей, не бери в голову. Поможешь?

– Естественно, дорогой, мы же – одно целое, – улыбнулась Аннет и принялась помогать мужу складывать вещи в машину.

Не прошло и получаса, как машина, управляемая Филиппом, на большой скорости въехала в деревню, подняв клубы пыли.

– Черт бы побрал этих иностранцев! – услышала пара ворчливый голос Кадики. – И какого дьявола потребовалось вам врываться в мирную деревню, перепугав жителей? Что стряслось? Да на вас лица нет!

– Пропали все: и старая женщина, и мадемуазель Мано, и фотограф, – выпалила Аннет, выпрыгивая из машины. – Надо что-то предпринять, пока не стало слишком поздно!

– Почему вы считаете, что они пропали? Вы были в хижине? – удивленно поднял брови Дидо.

– Там никого нет.

– Ну правильно. Прагасса уехала на остров вместе с вашей подругой.

– Но это было вчера. Куда они делись? Почему не вернулись? И где Жермен Кавелье? Его тоже нигде нет!

– Да где угодно, – пожал плечами проводник. – Хотя…

Кадика почесал голову в задумчивости.

– Все это странно… Вчера было полнолуние, и с острова, впрочем, как и всегда в такие ночи, раздавались странные звуки… Знаете, мне пришла в голову, возможно, и безумная, но страшная мысль. А вдруг ваши друзья остались на острове на ночь? Обычно после полнолуния никто и никогда не возвращается с острова. Прагасса знала об этом, но тем не менее… Господи, неужели это опять произошло?

– Как? Что? – в один голос вскричали Филипп и Аннет. – Срочно едем на остров! Вдруг они в опасности?

– Боюсь, что это невозможно, – виноватым голосом возразил проводник. – Ндамбуки, местный вождь, наложил табу на посещение острова, поэтому вряд ли кто-то осмелится нарушить его приказ.

– Но вы? Вы же не подчиняетесь местному племени, – испытующим взглядом глядя на Дидо, произнесла Аннет. – Почему бы вам не поехать с нами? Мы хорошо заплатим.

Филипп поглядел на жену с явным недовольством, но промолчал.

– Дело не в деньгах, мадам, – неохотно отозвался проводник. – Уж больно страшное это место, да к тому же после полнолуния…

– Но кто-то должен нам помочь! – вскричала женщина, топнув ногой.

Гневные слезы брызнули из глаз. Подруга Мишель оглянулась вокруг в ожидании поддержки, но, увы, наткнулась только на безразличные взгляды местных жителей.

– Пойдем, Нетти, – взяв жену под локоть, сказал Филипп, – нам никто не поможет. Ну же, дорогая!

Аннет уткнулась в плечо мужа и разревелась. Молодая женщина никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Впервые в жизни она оказалось бессильной перед обстоятельствами, и никто не мог и не хотел помочь ей. Филипп осторожно посадил супругу в машину и уселся сам. Они собирались уже тронуться, как услышали голос вождя.

– Погодите! – прокричал Кадика, размахивая руками. – Ндамбуки даст плот, а я… что за черт… а мне придется сопровождать вас.

– Почему вождь решил помочь нам? – спросила Аннет Дидо через некоторое время, усаживаясь на хрупкий, по мнению Филиппа, плот.

– Одному только дьяволу (или Богу) известно, – буркнул проводник, отталкиваясь от берега. – Только мне эта поездка не по душе, могу сказать.

– Тогда почему вы согласились? – удивленно уставился на него Филипп. – Не думаю, что местный вождь так могуч и обличен такой властью, что может заставить кого-то насильно подчиниться своей воле.

– Племя эль-моло не имеет большого влияния в районе, что правда, то правда. Вымирающее племя, как ни крути. Однако я в долгу у Ндамбуки, поэтому не хотелось отказывать ему.

Погода стояла тихая, безветренная, из-за чего путь до острова не был долог. Пассажиры, сидевшие на плоту, с большим любопытством рассматривали берега, приближавшиеся с каждым метром.

– Вот мы и прибыли, господа хорошие. Добро пожаловать в Ад, – продекламировал Кадика, театрально разводя руками. – Если у кого-то есть желание вернуться, то лучше это сделать сейчас. Кто знает, может, потом будет поздно.

– А где нам искать их? – не обращая внимания на слова проводника, спросила Аннет.

– Да где угодно, – развел руками Кадика. – Остров большой.

– Но у вас есть предположения? – мрачно проговорил Филипп, чувствующий себя в этом месте крайне подавленно.

– Я был однажды на острове вместе с Прагассой, – негромко начал проводник, пугливо озираясь по сторонам. – Она показала мне одно… одно место.

– Что за место? – задала вопрос Аннет, с изумлением глядя на Дидо.

На побледневшем лице проводника выступила испарина, голос осип, а руки задрожали, как осиновые листы. От былого образа разбитного парня не осталось и следа. Кадика как-то разом притих и осунулся, словно сдулся.

– Врата, ведущие прямо в Ад, – голосом человека, объятого священным ужасом, проговорил Дидо.

От этих слов по телу Аннет и Филиппа пробежали мурашки. Они переглянулись между собой, как бы спрашивая друг друга: являются ли правдой произнесенные слова или это шутка проводника. Впрочем, по лицу Кадики было видно, что он серьезен.

– А вы сможете найти его? – тихим голосом спросила женщина.

– Будь я проклят, если когда-нибудь забуду то место. Оно в получасе ходьбы отсюда.

– Что ж, тогда, думаю, надо трогаться в путь. Иначе мы вряд ли успеем вернуться в деревню засветло.

– Согласен с женой, – поддержал супругу Филипп, полагавший, что чем скорее Нетти найдет проклятую подругу, тем скорее они вернуться к цивилизованной жизни.

– Я предупредил, – бросив укоризненный взгляд на супружескую чету, пробормотал Дидо.

Дорога, по которой вчера шли Прагасса и Жермен, вновь изменилась: на ней не было ни единого булыжника – просто ни камешка. Словно за ночь чья-то умелая рука полностью расчистила тропу, ведущую к поляне, на которой, по словам проводника, и находились врата Ада. Как и вчера, посреди поляны лежал странной правильной формы валун, окруженный полосой вытоптанной непонятно кем травы.

– Мы на месте, – боязливо оглядываясь по сторонам, произнес Кадика. – Глядите! То самое место. Мы подходили к камню с Прагассой. Она рассказывала мне, что в полночь, в каждое полнолуние, открываются врата в преисподнюю, по-другому и не скажешь. Но ведьма утверждает, что это проход в другие миры. А каждые двадцать лет в такую полночь можно открыть именно тот вход, что нужен тебе.

– А каким образом возможно такое перемещение, ведьма не рассказывала? Нетт, вот бы узнать. Ты представляешь, какая будет сенсация? Материал для первой полосы. Твой босс сразу даст тебе отдел в подчинение, – с любопытством рассматривая поляну, проговорил Филипп. – Кстати, а что там лежит?

– Где? – встревоженными голосами разом вскричали Аннет и проводник.

– Да вот, возле камня. Смотрите левее!

И действительно, возле самого каменного круга лежала бесформенная груда тряпок. Вначале люди попытались на расстоянии поворошить кучу и определить, что же это такое, и не угрожает ли это их безопасности. Но убедившись, что ворох не шевелится, все трое, не сговариваясь, бросились к нему, не разбирая дороги. И только добежав до камня, они увидели, что это не куча, а…

– Боже мой, да это Прагасса! Что с ней приключилось? – севшим голосом вскричал Дидо, изумленный до глубины души.

Склонившись над лежащей, проводник перевернул старуху. Лицо ведьмы было пепельно-серым и необычайно изнуренным. Справа, чуть выше виска и на ухе, виднелись следы запекшейся крови. Прагасса не подавала никаких признаков жизни. Осторожно прощупав на шее пульс, Дидо облегченно вздохнул:

– Слава Господу нашему, она жива. Но что с ней приключилось?

– Давайте отнесем ее в сторонку, – предложил Филипп и попробовал приподнять ведьму. – Что за черт? Да старуха ранена!

– Как? Куда? О Боже! – засуетился Кадика, осторожно снимая с головы старухи тюрбан с перьями, чтобы осмотреть рану.

Внезапно веки Прагассы дрогнули, и она слегка приоткрыла глаза.

– Они… они… поте… – потрескавшиеся губы не слушались старуху.

– Дайте ей воды! Скорее! – проговорила Аннет, протягивая проводнику флягу с водой.

Взяв из рук женщины сосуд со спасительной влагой, Кадика поднес флягу ко рту ведьмы и осторожно влил ей в рот несколько капель. С большим трудом сделав глоток, Прагасса отстранила руку проводника.

– У меня совсем не осталось времени, – еле слышно произнесла старая женщина. – Силы на исходе.

– Не говори глупостей, – недовольным тоном проговорил Дидо. – Так я и дам тебе сдохнуть на проклятом острове. Сейчас мы отвезем тебя домой, ты скажешь, что следует сделать, и все образуется.

– Помолчи, – сурово отрезала ведьма, поглядев на проводника, в глазах которого стояли слезы. – Ты и сам видишь, что я умираю… Я знала об этом и раньше, но не смогла предотвратить беду. Никому не дано изменить судьбу! Никому!.. Дайте мне еще воды!

– Но в вашем состоянии очень опасно много пить, – возразила Аннет, тем не менее протягивая Прагассе флягу.

– Мне уже ничего не вредно, – ворчливо заметила ведьма.

– А что тут произошло? – вмешался в разговор Филипп. – Куда делась Мишель? Да и Жермен где? Вы видели их?

При упоминании о фотографе глаза ведьмы сверкнули недобрым блеском. Она отдала флягу и жестом приказала наклониться к ней поближе.

– Хотя осталось совсем немного времени, думаю, я успею рассказать, что тут случилось.

И Прагасса, не вдаваясь в подробности, сообщила о трагических событиях, случившихся накануне. Трое людей молча слушали ведьму, боясь упустить что-то важное о пропавших друзьях.

– Значит, Жермен продал душу Дьяволу? – после недолгого молчания высказала предположение Аннет. – Но как такое возможно? После стольких лет совместной работы? Они же дружат чуть ли не всю жизнь! К тому же Жермен любит Мишель. Фотограф не раз делал ей предложение.

– Ненависть – это та же любовь, моя дорогая, – ответила старуха, – но только сильно искалеченная обидой. Судя по всему, оскорбленная гордость и дала толчок к тому, что совершил этот парень. Черная душонка, гнилая. Я почувствовала недоброе сразу же, как только увидела спутника Мишель. Именно поэтому я и потребовала, чтобы он ушел. Хотела изменить свою судьбу и судьбу твоей подруги.

– Я отказываюсь верить. Нет-нет, Жермен не мог так поступить с…

– Так это или иначе, но исправить уже ничего нельзя. И пути назад не существует.

– Что значит нельзя? – не в силах осознать произошедшее, недоуменно спросила Аннет. – О… о чем вы говорите? Я не понимаю.

– Я говорю о том, моя дорогая, что невозможно изменить то, что произошло.

– А как же Мишель и Жермен? – начиная догадываться, о чем толкует Прагасса, задал вопрос Филипп.

– Они потерялись во времени и никогда уже больше не вернутся…

Глава 20

– Жермен, ты? Здесь?! Но каким образом? Зачем? – с удивлением уставившись на фотографа, сыпала вопросами Мишель, отказываясь верить глазам.

– Не все лавры должны принадлежать тебе, солнце, – огрызнулся тот. – Ты же звезда, а мне постоянно достаются только объедки со стола знаменитости. Вот решил переписать историю.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сухо произнесла Мано, приосанившись.

– Вы знаете этого человека? – вмешался в разговор Роберто.

– А это что еще за гусь? Успела подхватить кавалера из прошлого? Не удержалась от соблазна? Что ж, он парень вроде солидный, вон как расфуфырился, – продолжал ерничать Жермен, жаждущий как можно больнее ужалить Мишель.

– У меня нет желания разговаривать с тобой в подобном тоне. Вернемся домой, тогда и поговорим, – бросив на Кавелье гневный взгляд, ответила журналистка. – И можешь быть уверенным, что разговор будет долгим и малоприятным.

– Вот тут маленькая загвоздка, милая. Все более чем паршиво!

– О чем ты говоришь? – не поняла его молодая женщина. – Что ты хочешь этим сказать?

– Мы не сможем вернуться домой, по крайней мере, в ближайшие двадцать лет.

– Что?! Да ты с ума сошел! Какие двадцать лет? – взвилась Мано. – Прагасса сказала, что через двенадцать часов после моего прибытия в прошлое вновь откроются врата и позволят мне вернуться обратно.

– Так оно и должно было бы быть, солнце. Но ты не учла одного обстоятельства: ты забыла про меня. Захотела сенсацию присвоить себе, а меня оставить за бортом? Не тут-то было. Я решил присоединиться к тебе, солнце. Так, чтобы ты не скучала. Но вижу, ты и не умирала со скуки без меня, не так ли? А ничего, симпатичный типчик. Как раз в твоем вкусе.

– Подожди, так ты воспользовался проходом? – начиная понимать, что произошло, поинтересовалась журналистка. – Но магии зеркала должно было хватить только на два прохода: туда и обратно. То есть…

– То есть, солнце, мы застряли тут на двадцать лет, а может, и еще дольше.

– П-п-почему? – до Мишель дошел смысл сказанных фотографом слов, и от осознания случившегося стало не по себе.

– Сообразив, что я натворил, – начал оправдываться Жермен, поубавив гонора, – я выхватил пистолет и выстрелил в старуху, желая прекратить перемещение.

– Что?! – в ужасе воскликнула Мишель. – У тебя оружие? Почему ты мне никогда о нем не рассказывал?

– Оно появилось у меня совсем недавно. И догадайся, кто дал его мне?

– После сегодняшнего поступка я не могу даже представить, – хмыкнула молодая женщина.

– Медный лоб, – торжествуя, ответил Кавелье.

– Бонне? Так, значит, он приказал следить за мной? Откровенно говоря, я подозревала, что ты можешь когда-нибудь предать меня, но чтобы продать? Ты жалок!..

– Мне надоело быть вторым, постоянно находиться в твоей тени, – парировал Жермен. – К тому же…

– Оставь душещипательные признания при себе, – прервала Маноша фотографа. – Откровенно говоря, у меня нет ни сил, ни желания их слушать… Значит, ты выстрелил в безобидную женщину и, по всей вероятности, убил ее. А из этого следует, что обратного пути домой не существует. Благодаря твоему безрассудному поступку мы останемся в этом времени навсегда. Что ж, спасибо… Вот черт!

Мишель гневно топнула ногой и отошла в сторону, раздумывая над тем, что ей делать дальше. Положение, в котором она оказалась, было ужасным: одна, без семьи, без близких и друзей. Более того, у нее не было ни работы, ни средств к существованию, ни, собственно, даже документов, так как паспорт, выданный в 1999 году, вряд ли может считаться действительным в 1911 году. Да и как молодая женщина объяснит его наличие или присутствие в сумочке таких странных вещей, как фотоаппарат, телефон, да и всякая другая мелочь, изобретенная много позже?

– Черт! Надо было так попасть впросак, – вслух произнесла журналистка, не знавшая, что ей предпринять в сложившейся ситуации.

– Мишель, – услышала молодая женщина голос графа Суардо.

Она молча повернулась к Роберто и вопросительно поглядела на него.

– Если я правильно понял из разговора с… тем сеньором, – молодой человек указал на Кавелье, стоявшего около льва, – то он воспользовался проходом вместо вас и… врата в ваше время закрылись.

– Да, увы, все так и есть, – печально подтвердила Мано. – Откровенно говоря, я не знаю, что мне делать теперь. Впервые не вижу выхода из положения, в котором оказалась.

– Что ж, – задумчиво протянул Роберто. – Для начала предлагаю отделаться от вашего приятеля. Он был более чем не учтив.

– Жермен не просто мой приятель. Мы работали вместе в одной газете. Но я согласна с вами: не хочу и не могу видеть его больше.

– Тогда, если позволите, я ненадолго оставлю вас, – произнеся эти слова, граф Суардо слегка поклонился и направился к разгуливающему на другом конце площади представителю полиции.

– Твой кавалер решил свалить? – иронично заметил подошедший Жермен, глядя вслед уходящему Роберто. – Каким образом тебе удается отталкивать от себя мужчин? Они бегут от тебя, как от огня.

Мишель собралась было что-то возразить, но, подумав, решила промолчать. Молодая женщина продолжала наблюдать за графом Суардо, пытаясь понять, что тот задумал. А между тем Роберто, переговорив о чем-то с представителем правопорядка, вернулся к поджидавшей женщине вместе с ним.

– Я рассказывал вам об этом человеке, – граф указал на Кавелье, вновь подошедшего к фонтану.

– Сержант Копполо! Ваши документы, – строгим голосом обратился к тому полицейский.

Жермен, не раздумывая, вытащил паспорт из нагрудного кармана и протянул служителю закона. Впрочем, как только сержант открыл его, фотограф осознал всю абсурдность ситуации. Мужчина попытался вырвать документ из рук представителя полиции, но тот, предугадав подобное поведение подозреваемого (а Роберто успел сочинить небылицу о фотографе), одним движением заломил руку Кавелье.

– Так-так-так, – просматривая невиданный доселе паспорт, произнес Копполо, – сопротивление служителю правопорядка при исполнении. Это, по правилам, до десяти дней тюрьмы, сеньор… Кавелье.

– Я не понимаю, – ответил Жермен, не говоривший по-итальянски.

– Не знаю, что вы там говорите, но я арестовываю вас до выяснения личности.

– О чем талдычит макаронник? – превозмогая боль, спросил фотограф.

– Сержант сказал, что задерживает вас до выяснения вашей личности, – холодно заметил Роберто, переведя слова полицейского.

– Солнце, скажи этому болвану, кто я, – возмутился Жермен, – и пусть ведет себя со мной повежливее.

– Простите, сеньор, но я впервые вижу этого человека, – невозмутимо проговорила Мишель, с безразличием глядя на арестованного человека.

– Как? Что ты такое говоришь? – фотограф с удивлением смотрел на женщину. – У тебя память отшибло?

– Сержант Копполо, – с достоинством произнес Роберто, – прошу вас, оградите мою невесту от оскорблений странного типа, пристающего к ней.

– Вне всякого сомнения, граф Суардо, – поклонившись ему, ответил служитель закона. – Пошли, ну!

– За что вы хотите арестовать меня? – закричал в отчаянии Жермен.

– Думаю, за бродяжничество и подделку документов, – перевел Роберто, многозначительно посмотрев на сержанта.

– Подлог документов? Да у нее такие же! – попытался защититься фотограф. – Проверьте! Будет сюрприз!

– О чем он говорит? – недоуменно глядя на извивающегося у него в руках человека, спросил представитель закона.

– Он утверждает, что моя невеста, мадемуазель Мано, прибыла из будущего, так же, как и он.

– А-а-а, вишь оно что, – присвистнул Копполо, понимающе покачав головой. – Да, граф, вы были правы: подозреваемый не в своем уме. Я отвезу арестованного в специально отведенное для таких людей место. Спасибо за своевременное обращение. Кто знает, что он мог натворить, оставшись на свободе? Благодарю вас. Сеньорита… Должен признаться, вы очаровательны.

– О, спасибо, вы очень добры, – смутившись, ответила Мишель.

– Куда… куда меня ведут? Отдайте мои документы! Мишель, прошу тебя… останови его! Мы же друзья… Я же люблю тебя… Помоги мне, прошу!.. Я был неправ… Признаю свою вину!.. Жандарм паршивый! Иуда продажный! Сколько тебе дал этот надутый индюк?.. Мишель, не оставляй меня! Пожалуйста!..

По мере удаления полицейского от площади крики Жермена становились все тише и тише. Мишель закрыла ладонями уши, так как не могла больше слушать вопли арестованного. С одной стороны, молодая женщина была рада наказать фотографа за зло, сотворенное им, но с другой стороны, ей было немного жаль никудышного человека.

– Куда отвезут Кавелье? – глухо спросила Мано, когда крики мужчины затихли.

– В клинику для умалишенных, – просто сказал Роберто. – Это был единственный способ избавиться от него. И если я правильно понял, ваш друг заслужил подобное обращение.

Мишель горестно вдохнула.

– Вам жаль его? – внимательно посмотрев на молодую женщину, поинтересовался граф Суардо.

– И да, и нет, – покраснела Мишель. – Но давайте больше не будем говорить о Жермене. За свои действия надо отвечать.

– Согласен. Тогда, может быть, пойдемте?

– Но куда? – развела руками журналистка. – У меня нет ни дома, ни денег, ни работы, ни родных, ни друзей. Куда мне идти? Вот уже битый час я ломаю голову, пытаясь решить, что предпринять и к кому обратиться за помощью. Ничего не выходит…

– У вас есть я, – взяв руку Мано и поцеловав ее, ответил Роберто.

Мишель вспыхнула до корней волос, а сердце вновь бешено заколотилось в груди. Ее рука медленно выскользнула из ладоней молодого человека. Поборов смущение, журналистка подняла голову и пристально посмотрела в глаза Роберто. В них отражался искренний интерес к ее особе.

– Но я чужой человек для вас. Я не смею просить о помощи.

– Смеете, и еще как, – лучезарно улыбнулся граф. – Более того, вы просто обязаны это сделать. Знаете, еще утром, увидев вас, сидящую на мраморном льве, я поймал себя на мысли, что вы – именно та женщина, которая сможет перевернуть весь мой мир. И я не ошибся… Ответьте на вопрос! Пожалуйста.

– На какой? – сконфузившись, спросила Мишель.

– Вы позволите мне помочь вам?

– А у меня есть другой выбор?

– Это не ответ, – настаивал Роберто.

– Откровенно говоря…

– Так да или нет?

– Да, хорошо, я приму вашу помощь, – тихим голосом ответила женщина.

– Замечательно, благодарю, – молодой человек еще раз поцеловал холодную, как мрамор, руку. – Тогда доверьтесь мне.

– Но куда мы идем?

– Сейчас – ко мне домой. Там есть все, что вам сейчас необходимо: мягкая кровать и ванна. А что касается одежды, то сеньор Форени позаботился об этом еще раньше.

– Но что я буду делать в дальнейшем? Завтра, например, – Мано попыталась узнать планы Роберто.

– Завтра мы сядем вместе на роковой поезд, а дальше на все воля Божья…

Глава 21

Утро пятницы выдалось на редкость тихим и ясным. Дневная жара еще не вступила в свои права, и природа нежилась под ласковыми солнечными лучами. Щебет пташек, радовавшихся новому дню, разносился по всему дремлющему вечному городу. Ничто не предвещало беды. А она уже стучалась в городские ворота и трезвонила во все колокола, но звон этот не был слышен мирно спящим жителям, некоторым из которых предстояло сегодня увлекательнейшее путешествие на комфортабельном поезде. Также никто из них не знал, что это последний день, который им суждено провести в родном городе. На календаре значилось четырнадцатое июля 1911 года.

С самого раннего утра возле здания железнодорожного вокзала Термини было оживленно. Первоначально он назывался «Центральной станцией Римской железнодорожной дороги». Но после серьезной реконструкции, начатой в 1868 году и закончившейся в 1874 году, вокзал приобрел современное название – Термини, благодаря находившимся неподалеку руинам древнеримских терм Диоклетиана. Главное здание, своим архитектурным обликом обязанное ярому стороннику неоренессанса[13] Сальваторе Бьянчи, появилось на месте бывшей виллы Перетти. Построенный по всем канонам этого стиля: с арками, балюстрадами на крыше, двойными стеклами и неоштукатуренным камнем на стенах, вокзал отвечал самым современным требованиям того времени и считался самым лучшим транспортным узлом Италии.

…С каждым часом людей, экипажей и машин на площади перед вокзалом становилось все больше и больше. Облаченные в праздничные платья сеньоры и сеньориты, в сопровождении не менее торжественно одетых мужей и кавалеров, церемонно расхаживали перед главным входом, раскланиваясь друг с другом, в ожидании предстоящей поездки. Фирма «Санетти» организовала ее для самых богатых и родовитых горожан города. Впрочем, были и такие (и в их число входил и Федерико Саджино), кому выпал в буквальном смысле «счастливый билет». С важным видом прохаживались счастливчики под завистливыми взорами праздношатающихся зевак, пришедших к зданию вокзала поглазеть на редкостное событие. Еще бы: везунчикам удастся взглянуть на современную чудо-постройку – Ломбардский тоннель, протяженностью в целый километр! По меркам того времени это было огромное достижение. Многие сожалели, что они не только не смогут насладиться этим зрелищем, но и принять участие в празднике, организованном фирмой «Санетти» после поездки. Да и сама поездка обещала быть очень увлекательной: экскурсия на протяжении всего пути, очаровательные виды природы и интересные достопримечательности, бесплатное шампанское и изысканные закуски. И, разумеется, гвоздь программы: супердлинный тоннель! Было чему позавидовать.

– Как мы его найдем? – беспомощно оглядываясь по сторонам, спросила Мишель молодого человека, стоящего подле нее. – У вас есть его фотография?

– В нашем времени сделать фотокарточку намного сложнее, чем в привычном вам мире, милая мадемуазель, – ответил ее собеседник. – Я располагаю только описанием данного господина. Но в такой толпе найти сеньора Саджино весьма трудно.

– Что же будем делать? – от решительной женщины, всегда знавшей, что предпринять, не осталось и следа.

После вечернего инцидента с фотографом, ставшим виновником смерти единственного человека, способного помочь журналистке вернуться домой, Мишель никак не могла прийти в себя. Уже ночью, лежа в теплой кровати, она долго вспоминала прошедшее, мысленно спрашивая себя, почему Жермен так поступил с ней. Но чем больше журналистка восстанавливала в памяти событий, поступков и слов минувших дней, тем меньше понимала, как так могло произойти, и почему лучший друг внезапно превратился в злейшего врага.

– Пока не знаю. Но не волнуйтесь, мы обязательно что-нибудь придумаем… Да, кстати, я достал вам приглашение.

– Какое еще приглашение? – изумилась Мишель, уставившись на протянутый конверт.

– А как вы собирались попасть на поезд, если нам так и не удастся найти того сеньора в толпе?

– Но каким об..

– Не стоит об этом говорить, мадемуазель. Сейчас у нас задача посложнее, чем покупка приглашения… Да, сеньорита Мано, в нашем времени тоже можно многое достать за деньги, – рассмеялся Роберто, видя, что удивление не сходит с лица молодой женщины.

Внезапно улыбка слетела с его губ, и он мгновенно стал серьёзным. Глаза графа Суардо внимательно смотрели на кого-то за спиной Мишель. Заметив перемену в поведении молодого человека, журналистка резко обернулась в поисках объекта, так заинтересовавшего ее спутника. Но взгляд журналистки наткнулся только на многочисленную толпу людей, с нетерпением ожидавших приглашения на посадку, не выделив никого в отдельности. Она повернулась, удивленно поглядев на спутника.

– Что?.. Что произошло? Кого вы увидели? Федерико?

– Да. На какое-то мгновение мне показалось, что я вижу сеньора Саджино. Но сейчас… Пойдемте!

Граф Суардо взял молодую женщину за руку и потянул за собой, искусно лавируя в толпе, которая не уменьшалась, а только увеличивалась с каждой минутой.

– Простите, вы – Федерико Саджино? – спросил граф и слегка похлопал по плечу, привлекая его внимание, коренастого человека, одетого в коричневый костюм с того же цвета слегка потрепанной шляпой. Человек повернулся и с недоумением уставился на Роберто.

– Да, а что вам угодно?

– О, не волнуйтесь, сеньор, – дружелюбным тоном произнес молодой человек, пытаясь успокоить господина. – Нам хотелось бы немного побеседовать с вами, только и всего. Вы, надеюсь, не против, если мы зададим вам несколько вопросов?

– Я-то не против, – облегченно вздохнул сеньор Саджино, – но видите ли, сеньор…

– Сеньор Суардо, – слегка поклонившись, представился Роберто, – а это мадемуазель Мано.

– Весьма приятно… Сеньорита, – в знак приветствия Федерико приподнял шляпу. – Но, видите ли, господа, я участвую в мероприятии… Впрочем, вот мое приглашение. Смотрите сами!

– О, примите наши поздравления, сеньор Саджино. Но нам требуется сообщить вам нечто важное, связанное именно с этой поездкой. Мы не могли бы отойти на несколько минут в сторону? – самым любезным тоном спросил Роберто.

Но, несмотря на дружеский тон и любезную улыбку, сиявшую на открытом лице графа Суардо, в сердце Федерико закрались сомнения. Недоверчиво взглянув на Мишель и Роберто, мужчина отрицательно покачал головой.

– Откуда мне знать, что вы затеваете? Вдруг вы захотите отобрать у меня мой выигрыш? Ступайте, сеньоры, своей дорогой, а я лучше буду ожидать объявления о посадке. Через… – он демонстративно вытащил пристегнутые к поясу часы, – сорок пять минут поезд отправится в путешествие. Так что можете искать дурачка в каком-нибудь другом месте.

Он помахал молодым людям приглашением и растворился в толпе.

– Но, сеньор Саджино… – Мишель было бросилась за ним, но почувствовала, что кто-то взял ее под локоть, и остановилась. Обернувшись, она поглядела на Роберто. – Но Федерико уйдет! Вы не догоните его?

– Бесполезно, – в задумчивости сказал граф Суардо, – сейчас Федерико не поверит нам. Насколько я понимаю, сеньор Саджино принял нас за проходимцев, желающих заполучить его билет на поезд.

– Да? Откровенно говоря, я не понимаю, почему он так решил?

– Мошенников было много во все времена: и в древности, и в наши дни. Не думаю, что и в вашем мире остались только честные и порядочные люди. Вчера мне довелось столкнуться с явно отрицательным персонажем из будущего.

– Прошу, не стоит напоминать мне о нем. Это ведь из-за Жермена я навсегда осталась в прошлом, лишившись всего: семьи, работы, друзей, да и вообще дома.

Предательская слеза засверкала на щеке женщины. Впрочем, Мишель смахнула ее легким движением и с твердостью в голосе добавила:

– Не время раскисать. Да и все равно ничего не исправишь. Прагасса предупреждала меня о последствиях.

– Прагасса? Кто это?

– Та ведьма с острова.

– А-а-а, что помогла перенестись в наше время. Позвольте спросить…

Но тут молодой человек осекся, услышав приятный бархатистый женский голос, приглашавший пассажиров на посадку. Журналистка вопросительно поглядела на Роберто, как бы спрашивая, что теперь делать.

– Что ж, не зря же я купил приглашение, мадемуазель. К тому же вы только читали о поезде, не так ли? А теперь представьте, что вам посчастливится попасть на него. Кто знает, может быть, тем самым вы и измените историю? Более того, смею вас уверить: в поезде будет гораздо легче уговорить сеньора Саджино сойти на первой же станции.

– Ладно, пойдемте, – развела руками Мишель. – Я так понимаю, другого пути все равно не существует.

Влившись в толпу, молодые люди вошли в здание вокзала и направились к поданному к перрону поезду.

– Роберто! Роберто! – раздался в толпе взволнованный голос. – Иди сюда! Где ты ходишь?

– Простите, мадемуазель Мано, но я покину вас на время. Моя семья тоже едет в этом поезде, и мне придется некоторое время провести с родителями. Мы поедем в первом вагоне, ваше место в третьем. Не волнуйтесь, я подойду к вам вскоре, и мы попробуем побеседовать с сеньором Саджино еще раз. До встречи!

Граф Суардо слегка поклонился Мишель и направился к горделиво стоявшей около первого вагона женщине, которая в нетерпении теребила в руках зонтик.

– Ты, как всегда, опаздываешь! – с укором в голосе проговорила графиня, с неодобрением рассматривая спортивный костюм сына. – Ох уж эта современная мода! Ты только посмотри на себя!.. Не смей возражать мне. Ты мог хотя бы сегодня одеться прилично?

– Мама, давайте не будем при всех обсуждать мой гардероб, – спокойным голосом ответил Роберто.

– С кем ты разговаривал? – внезапно спросила графиня. – Странная девица.

– Тебе показалось, мама, – все так же сдержанно проговорил молодой человек. – К несчастью, я задел сеньориту и просто принес ей свои извинения… Кстати, а где отец?

– Сеньор Суардо уже в вагоне и спрашивает, когда вы к нему присоединитесь. Поезд отходит через пять минут, – ответил носильщик, слегка поклонившись солидной даме.

– Ну вот видишь, мой дорогой, ты заставляешь отца переживать, хотя прекрасно знаешь, что врач запретил ему нервничать, – с возмущением произнесла графиня Суардо, глядя на сына. Но в этот же момент неудовольствие на ее лице сменилось сладкой улыбкой. – О, дорогая Альда, вы тоже решили принять приглашение? Как неожиданно! А ваш муж тоже присоединится к нам?

– Увы, нет, милая Тереза, – ответила на приветствие дама с некрасивой наружностью, но с весьма заносчивым видом. – Его задержали в Риме дела, поэтому я еду только с моей племянницей.

– О, это так мило, – щеки графини Суардо зарделись румянцем. – Значит, моему Рокко не будет скучно во время поездки. Вы знаете, – сокрушенно покачала она головой, – мой мальчик совсем не думает о будущем. Все сидит и сидит в библиотеке или ездит на какие-то дурацкие поиски. Вот, совсем недавно вернулся из Южной Америки. И что? Ничего, кроме разочарования. Собирался опять вернуться туда, но я уверена: очаровательная Лукреция заставит моего мальчика забыть обо всех глупостях. Дело ли – потомку такого благородного рода, как наш, слоняться попусту по дебрям, есть невесть что и спать Бог знает где?

– Сеньоры, прошу вас пройти на свои места, – с почтением обратился к ним кондуктор, одетый в новую форму коричневого цвета с начищенными до блеска пуговицами. – Поезд вот-вот отправится. Прошу вас, господа, поторопитесь!

– Мы ждем вас у себя в купе, графиня, – с улыбкой обратилась графиня Алуффи-Пентини к уже входившей в вагон Терезе Суардо.

– Мы непременно придем, не так ли, дорогой?

– Да, мама, если вы этого пожелаете, – мрачно заметил молодой человек, поднимаясь в вагон вслед за графиней. В самый последний момент он обернулся, ища глазами кого-то в толчее. Наконец, его взгляд разглядел в толпе стройную фигуру молодой женщины, вопросительно смотрящую на него. Мишель не знала, следовать ли ей за ним или идти в другой вагон. Роберто слегка покачал головой, а затем указал на последний вагон, в котором ехали журналисты, лотерейные счастливчики и несколько студентов. Журналистка слегка кивнула в знак согласия и торопливо проследовала в последний вагон, ловко протискиваясь меж стоявших ротозеев и на ходу показывая какой-то документ кондуктору.

И вот часы на здании вокзала пробили полдень. В ответ раздался оглушительный гудок паровоза, в котором утонули восторженные возгласы отъезжающих, и состав со скрежетом медленно тронулся с места, окутывая провожающих белым облаком пара. Оставшиеся на перроне люди чрезвычайно завидовали пассажирам поезда. Как же им хотелось присоединиться к этой веселой компании, махавшей платками и руками из окон поезда, как хотелось оказаться в числе этих везунчиков! Но это сейчас. Потом, прочитав утренние газеты, они осознают, насколько ИМ повезло. Одни увидят в этом волю рока, другие, бросив работу, отправятся в церковь поблагодарить Господа за то, что отвел беду от их дома…

Глава 22

– Камилло! Присоединяйся! – раздавались приветливые голоса в третьем вагоне, где находились менее привилегированные гости. – Чего ты жмешься у дверей? Иди к нам!

Молодой человек, к которому относились эти слова, бросил презрительный взгляд на группу сидящих студентов местного университета Ла Сапиенца. Он недолюбливал своих товарищей, постоянно подтрунивающих над ним из-за его любви к учебе. Да и вообще, Камилло не собирался в развлекательную поездку. С бо́льшим удовольствием молодой человек оказался бы сейчас в университетской библиотеке. Только уговоры матери и строгий взгляд отца заставили его присоединиться к группе студентов, получивших приглашение от фирмы «Санетти» не столько благодаря блестящим знаниям, сколько благородному происхождению.

Якобы не заметив призыва товарищей, Камилло сел рядом с репортером, постоянно делавшим пометки в блокноте, фотографом, возившимся с камерой, и молчаливым человеком, одетым в коричневый костюм с того же цвета слегка потрепанной шляпой.

– Ничего, – сквозь зубы процедил студент, – мы еще посмотрим, как вы будете верещать, когда увидите ЭТО.

Юноша похлопал по небольшому саквояжу. Надо сказать, молодому человеку, сидевшему в библиотеке накануне вечером, пришла в голову мысль проучить зарвавшихся товарищей и навсегда отбить у них охоту издеваться над ним. И знания, полученные при изучении работ Рафаэля Дюбуа, которого в научном мире считали пионером в области исследования механизмов биолюминесценции[14], очень пригодились Камилло для реализации плана. А сделал молодой человек вот что: взяв тайком один из черепов, находившихся в здании музея университета, молодой человек намазал древний экспонат смесью, приготовленной им лично в учебной лаборатории, куда его, как отличника, допускали свободно. План же мести заключался в следующем: этот череп он намеревался продемонстрировать однокурсникам во время прохождения тоннеля. Пребывая в предвкушении расплаты за старые обиды, молодой человек ничего не замечал вокруг. А тем временем события развивались молниеносно.

– Мама, мне хотелось бы отойти на несколько минут, – галантно поклонившись, обратился Роберто к графине.

– Но, Рокко, милый, сейчас не время! – возмущенно проговорила Тереза Суардо. – Ты забыл, что нас ожидают? Нет, ну как такое возможно!

Графиня с надеждой поглядела на мужа, ища в нем поддержки. Но сеньор Суардо сидел молча, уткнувшись в газету. Ему ужасно не нравилась идея супруги, возымевшей желание непременно отправиться на дурацкую, по мнению Джакомо Луиджи Суардо, экскурсию. «Как ты не понимаешь, – с раздражением в голосе разъясняла супругу Тереза (сказать по правде, она вообще редко бывала в добром расположении духа), – там будут только достойнейшие из достойных. А наш род один из самых уважаемых в Италии… К тому же мне так хочется показаться в свете всей семьей. Сейчас лето, театры закрыты, балы устраиваются редко… Ну, Лу, пожалуйста!» И Суардо-старший, уставший слушать сетования и ворчание жены, как обычно, сдался. Не найдя в лице мужа союзника, графиня вновь повернулась к сыну.

– Куда и зачем ты идешь? Нас ожидает самая уважаемая в свете дама, с племянницей, которая, кстати, очень недурна и была бы отличной партией для тебя, а ты между тем собираешься уйти. Это неучтиво с твоей стороны!

– Мама, не делайте, пожалуйста, из этого трагедии. Я скоро вернусь и, если вы пожелаете, мы пойдем к сеньоре Алуффи-Пентини и ее племяннице. У меня только большая просьба к вам: перестаньте меня сватать ко всем девушкам подряд. Я считаю, что сам вправе выбирать и решать, когда мне жениться и на ком. Простите…

С этими словами он удалился, оставив рассерженную мать в обществе сеньора Суардо, научившегося за время брака не обращать внимания на бесконечное недовольство жены…

– О нет! – воскликнул Федерико Саджино, вновь увидев журналистку, стоящую перед ним. – Что вам, в конце концов, угодно? Если вы тут, то, значит, не лотерейный билет, а что-то иное, хотя…

Он оглянулся по сторонам и, не заметив спутника Мишель, добавил:

– Я так и думал: вы хотели отобрать у меня билет для сеньора, который не смог присоединиться к вам. Вы мошенница!

– Сеньор Саджино, вы несправедливы ко мне, – слегка покраснев от обратившихся к ней взглядов попутчиков Федерико ответила женщина. – Это вовсе не так. А граф Суардо, с которым вы имели честь беседовать на вокзале, появится здесь с минуты на минуту. Он едет в соседнем вагоне вместе с семьей… А вот, кстати, и он.

Федерико повернул голову и увидел входящего в вагон молодого мужчину. Саджино нервно заерзал на сидении, теребя в руках шляпу.

– Сеньор Саджино, – поприветствовал мужчину Роберто. – Простите, что осаждаем вас. Но нам необходимо переговорить с вами, пока не стало совсем поздно.

– Ч-чего вы от меня хотите? – побледнев, спросил тот.

– Может быть, мы выйдем? – предложила журналистка, многозначительно посмотрев на дверь, ведущую в тамбур.

– Я… я… я никуда не пойду, – пробормотал Федерико, опуская глаза.

– Но, сеньор, – Мишель присела перед ним и умоляюще заглянула ему в лицо. – Вы должны выслушать нас. От этого… от этого зависит судьба не только ваша и ваших потомков, но и будущее других людей… Да скорее же решайтесь! Прошу вас!

– Хорошо, идемте, – сдался, наконец, сеньор Саджино.

Он встал и с обреченным видом пошел в другой конец вагона.

– Там кондуктор, – остановил мужчину граф Суардо, – а нам хотелось бы поговорить с вами наедине. Это очень важно!

Ничего не говоря, Федерико повернул обратно и, пройдя мимо молодых людей, открыл дверь в тамбур.

– Итак, я слушаю, – глухо проговорил Саджино. – Что вам угодно?

– Сеньор, – Роберто жестом остановил Мишель, пожелавшую ответить на вопрос первой. – Мне не хотелось вдаваться в подробности нашей просьбы. Скажу только, что мы были бы крайне признательны, если бы вы сошли на станции, которая уже показалась на горизонте.

– С какой это стати? – возмущенно воскликнул Федерико. – Что это еще за новости? Сойти и пропустить все самое интересное? Вот уж нет, и еще раз нет. Мне повезло первый раз в жизни, а вы хотите лишить меня подобного удовольствия?

– Сколько вы хотите в возмещение? – прервал сеньора Саджино граф Суардо. – Я готов заплатить вам ту сумму, которую вы назовете сейчас, и таким образом компенсировать доставленное вам неудобство.

– Купить меня вздумали, сеньор? – возмутился Федерико, уже багровея от негодования. – Я не желаю больше слушать. И требую не преследовать меня, иначе я обращусь в полицию при первой же возможности.

– Так вот ее-то как раз может и не быть! – воскликнула Мишель в отчаянии. – Станция, сеньор Саджино. Прошу вас! Вам обязательно надлежит сойти! И немедленно!

– Почему? Почему я должен сходить?

– Я… о… я… Откровенно говоря, я не могу объяснить всего. Но если вы останетесь в поезде, то произойдет катастрофа. В беде окажутся все, кто находится здесь, и те, кто… будет жить в будущем.

– Что за чушь вы несете! – гневно посмотрев на журналистку, ответил Федерико. – Из-за меня – катастрофа? Большего бреда я в жизни не слышал. Прощайте!.. Пропустите меня, слышите? Иначе я позову кондуктора. А он-то как раз высадит вас, а не меня.

Саджино резким движением открыл дверь в вагон и вернулся на место.

– И что будем делать? – вопросительно поглядев на спутницу, задал вопрос Роберто.

– Да не знаю я, – отмахнулась от него Мишель, рассматривая людей на станции. – Может быть, и вправду насильно вытащить его из поезда?

– Ну, – покачал головой молодой человек, – вероятно, у вас подобное возможно. Но тут за насильственные действия в отношении другого лица могут сильно наказать.

Между тем поезд медленно тронулся, оставляя позади нарядно одетых людей, провожавших состав радостными криками и добрыми пожеланиями.

– Скоро тоннель, – мрачно заметил Роберто, невидящим взглядом смотря на окрестности. – Видимо, изменить судьбу нельзя.

– Да нет же, можно! – воскликнула Мишель и направилась в двери. – Мне следует рассказать ему все, о чем знаю. В конце концов, я и так уже вмешалась в будущее, хуже быть уже не может.

– Федерико Саджино не поверит вам, да к тому же времени, чтобы убедить сеньора, осталось крайне мало.

– Я должна успеть. Иначе…

Она вошла в вагон и, не останавливаясь, подошла опять к мужчине.

– Сеньор Саджино…

– Оставьте меня! – закричал Федерико, вскакивая с места. – Вы сумасшедшая!

Мишель, подойдя к нему вплотную, взяла Саджино за локоть и с силой сжала его. Затем молодая женщина, вскинув голову, пристально посмотрела мужчине прямо в глаза и процедила сквозь зубы:

– Еще один звук, сеньор, и вы пожалеете, что вообще научились говорить. Я занималась саватом[15] десять лет и в совершенстве овладела этим искусством. Поэтому не вынуждайте меня применять силу.

– Хорошо, сеньорита, не буду, – прохрипел Федерико, впервые столкнувшийся с подобным поведением женщины.

Его женушка, хотя и любила покапризничать и вечно пилила мужа, порой доставляя Саджино немало хлопот и проблем, вместе с тем по сравнению со стоявшей перед ним женщиной казалась просто ангелом.

– Я… я сделаю все, что вы пожелаете, сеньорита, только отпустите мою руку. А то вы сломаете ее. Как я потом буду работать?

– Ладно, отпускаю. Но предупреждаю: один только звук…

– Конечно, несомненно, – медленно опуская затекшую руку, произнес Федерико, покосившись на журналистку. – Я к вашим услугам.

Молча указав на дверь, Мишель в сопровождении сеньора Саджино опять оказалась в тамбуре. Роберто удивленно приподнял брови, увидев их вместе.

– Вы поразили меня, мадемуазель. Интересно узнать, каким образом вам удалось убедить столь несговорчивого сеньора?

– Быть может, я расскажу об этом чуть позже, граф… Роберто, – смущенно опустив глаза, сказала молодая женщина.

Немного помолчав, она достала из сумки фотоаппарат и протянула его сеньору Саджино. Тот с опаской взял странную штуковину и повертел в руках.

– Что это такое? – не скрывая изумления, проговорил он. – Клянусь, что это самая странная вещь, которую мне когда-либо доводилось держать в руках.

– Этой вещицей делают фотоснимки, – попыталась объяснить журналистка.

– Не может быть! – Федерико был поражен. – Но… но каким образом? Вот, – он указала на дверь, за которой сидел фотограф с камерой в руках, ожидая момента, когда поезд подъедет к тоннелю, чтобы сделать снимок. – Вот то – действительно камера. А это… Кто вы? – Сеньор Саджино поочередно переводил испуганный взгляд с женщины на Роберто.

– Хорошо, я готова все объяснить, – вздохнув, ответила журналистка. – Это, как вы уже знаете, – граф Суардо. Думаю, вы не раз слышали эту фамилию… Я – Мишель Мано, журналистка французской газеты «Ле Монд». А это, – она вытащила из сумки фотографию, – это ваша внучка, Адель де Фарси, урождённая Саджино.

Сознание Федерико помутилось, и он повис на руках графа Суардо, вовремя подхватившего мужчину.

– А вы не могли сказать это как-то более аккуратно? – спросил Роберто, укладывая сомлевшего Федерико на полу в тамбуре и стараясь привести его в сознание. – Обязательно надо было действовать напролом?

– Вы сами сказали, что у нас мало времени, – попыталась оправдаться Мишель.

– Соглашусь с вами, мадемуазель. Вот только как вы будете что-либо объяснять человеку, находящемуся в бессознательном состоянии?

Мано хотела ответить, но в этот момент веки Федерико задрожали, и через несколько секунд он открыл глаза.

– Это не сон? – вновь увидев перед собой лицо молодой женщины, простонал Саджино. – А я так надеялся.

– Как вы себя чувствуете? – с тревогой в голосе произнесла Мишель, внимательно вглядываясь в Федерико.

– До встречи с вами было значительно лучше, – усмехнулся тот и, опершись на руку Роберто, поднялся.

– Прошу простить меня, – с виноватым видом сказала женщина, – но у меня не было другого выхода. Итак…

– Итак, – прервал ее Саджино, – я так понимаю, вы из будущего времени. Звучит абсурдно, но, по-видимому, это так и есть.

– Да, сеньор, именно так, как вы говорите.

– А он?

– Нет, граф Суардо только помогает мне осуществить задуманное.

– Интересно, что вы задумали, – с сомнением поглядев на молодую женщину, съязвил Федерико, полностью придя в себя.

– Вы готовы услышать то, о чем я расскажу вам?

– А у меня есть шанс отказаться? – потерев локоть, спросил Саджино.

– Откровенно говоря, думаю, нет, – Мишель покраснела.

Она немного помолчала, а затем, глубоко вздохнув, посвятила предка мадам де Фарси в события, которые должны были произойти с минуты на минуту. Федерико внимательно слушал женщину, правда, по его задумчивому лицу трудно было определить: верит ли он в россказни журналистки или нет. Когда Мано закончила повествование, тот долго молчал, обдумывая услышанное.

– В нашем поместье до мессинских событий[16] хранился один старинный документ, – начал разговор сеньор Саджино, прервав, наконец, молчание. – Я не раз читал его, будучи ребенком, но все же мало придавал значения написанному. Для меня та история была скорее сказкой, нежели реальностью. Сейчас, выслушав странный рассказ сеньориты, я вдруг понял, о чем там говорилось…

– Многоуважаемые сеньоры! Перед вами чудо, совершенное современной техникой. Я не ошибусь, если скажу, что это шедевр инженерного и строительного искусства, – стоя в дверях одного из вагонов, важным голосом доложил кондуктор появившимся в опущенных окнах путешественникам, с любопытством разглядывающим зияющую черноту тоннеля. – И теперь, Signore e Signori, вы увидите наконец-то цель нашего путешествия. В настоящий момент это самый длинный тоннель в Европе, а возможно, и в мире. Его длина составляет один километр. При максимальной скорости (а это около шестидесяти километров в час!), мы смогли бы проехать тоннель меньше чем за две минуты, но в связи с тем, что вы, наверное, захотите разглядеть его более внимательно, мы решили немного сбавить скорость. Поэтому, дамы и господа, занимайте места, закройте окна для вашей же безопасности, тоннель совсем близко!

– Неужели мы прибыли? – в отчаянии произнесла Мишель, не на шутку испугавшись.

И было чего. Из черной дыры тоннеля начал медленно выползать густой молочный туман. Он все ближе и ближе подкрадывался к стоящему на путях поезду. Странное чувство охватило молодую пару и сеньора Саджино. Все со страхом вглядывались в зев Ломбардского тоннеля, из которого доносился странный гул. Пассажиры, высунувшиеся из окон вагонов, с любопытством рассматривали сооружение, переговариваясь между собой, и делились впечатлениями. Кондуктор тем временем продолжал рассказывать об этом чуде инженерной мысли. Внезапно раздался резкий гудок, и вот поезд медленно двинулся к входу в тоннель, уже полностью закрытому странной субстанцией. Чем ближе подъезжал состав, тем страшнее выглядел вязкий туман. Он клубился, вздымался, дышал и… как бы затягивал поезд в пасть тоннеля. Неожиданно людей, сидевших в вагонах, обдало ледяным холодом. Пассажиры интуитивно бросились закрывать окна. Беспокойство сменилось откровенным страхом и паникой. Мишель, зачарованно смотревшая на густое облако, вдруг задрожала всем телом. Женщина судорожно схватила молодого человека за руку и поглядела на него испуганными глазами. Но тут же отпрянула назад: Мано никогда не доводилось видеть такого страшного лица. Красивые черты парализовал животный страх, превратив лицо в бездумную маску, а расширенные застывшие глаза указывали на пережитый шок.

– Что за черт? – прокричал Камилло, выскакивая из вагона, по которому люди метались, желая вырваться из железного ящика, но из-за приступа острой паники никак не могли сообразить, как это сделать. – Что происходит?

– Роберто! Начинается! – закричала Мишель, схватив молодого человека за плечи и сильно тряхнув его. – Мы должны помешать пророчеству сбыться. Слышишь?

В глазах Роберто наконец мелькнула искорка узнавания – он стал приходить в себя и сумел сфокусировать взгляд на журналистке.

– Да… обязательно. Но как? Каким образом?

– Может быть, если нам удастся сбросить с поезда Федерико, все закончится?

– Не думаю, но единственная возможность проверить твою идею – это сделать так, как ты сказала.

Он повернулся к сеньору Саджино, обмершему от ледяного ужаса, и схватил того за шиворот. В тот же момент одним быстрым движением Роберто буквально вытолкнул Федерико из поезда. Увидев это, Камилло истошно закричал и прыгнул на спину графу Суардо, осыпая молодого мужчину ударами. Несмотря на разыгравшуюся вдруг дикую головную боль и тошноту, Мишель, не раздумывая, поспешила на помощь Роберто. Несколько умелых движений, и студент Римского университета последовал за Саджино, сильно ударившись головой о насыпь. Поглядев на лежавших на земле людей, Мишель со спутником переглянулись и облегченно вздохнули.

– Слава Богу, нам удалось это сделать! Теперь все изме… – едва успела прошептать журналистка, но, оглянувшись, буквально застыла, поперхнувшись словами. Роберто, стоявший рядом с женщиной, бросил на спутницу вопрошающий взгляд и, увидев на ее лице неописуемый страх, медленно обернулся… Но тут густая пелена разом накрыла их плотным покрывалом. Наступила непроглядная тьма…

– Бог мой! – прошептал сеньор Саджино, немного придя в себя и глядя на зияющую перед ним черную дыру. – Проклятие старой ведьмы сбылось!.. Это не выдумки. Проклятие существует на самом деле… Однако я остался жив, а поезд и те люди по моей вине… О нет! Святая Мадонна!.. Поезд исчез навсегда, потерявшись во времени…

Глава 23

– Несите Прагассу скорее к лодке, – скомандовала Аннет, беря в руки ведьмин мешок. – Если поторопимся, думаю, успеем спасти вашу вещунью.

Филипп покосился на жену с большим удивлением. Он так был удивлен переменами, произошедшими с его милой Нетти, всегда такой тихой и домашней, что даже соглашался со всеми просьбами и желаниям супруги. Новая миссис Луке возбуждала в нем острый интерес – чувство, изрядно подзабытое за долгие годы благополучного брака.

– Согласен с мадам, – кивнул головой Кадика, – тем более, что остров кишит гигантскими змеями. А лично мне не хочется целый месяц перевариваться в змеином желудке.

– Змеи? – поежился Филипп. – Но я не видел ничего подобного.

– Повезло, – хмыкнул Дидо.

– Тогда почему вы раньше о них не рассказали? – возмутился муж Аннет.

– Можно подумать, если бы наш проводник рассказал о змеях, ты поехал бы сюда, – вмешалась в разговор его супруга. – Ты до смерти боишься ползучих тварей… Впрочем, я тоже их недолюбливаю.

– Тогда предлагаю поскорее покинуть остров, – подытожил Кадика.

Супружеская чета кивнула в знак согласия. Мужчины подхватили старую женщину и осторожно понесли ее. Аннет следовала за ними, пугливо озираясь по сторонам.

Обратная дорога не заняла много времени. Попутный ветер помогал гребцам, стремившимся как можно быстрее добраться до берега. Жизнь ведьмы висела на волоске, а она была единственным человеком, способным вызволить из прошлого Мишель и Жермена (Аннет настаивала и на его возвращении, но только для того, чтобы собственноручно «придушить мерзавца»). Поэтому Дидо и Филипп трудились, не покладая рук.

Солнце клонилось к закату, когда плот пристал к берегу. Бережно подняв драгоценный груз, мужчины понесли Прагассу, с тревогой поглядывая на серое лицо старухи. Никто не был уверен: мертва она или нет, – оставалось только надеяться на лучшее.

Войдя в хижину ведьмы, они аккуратно положили женщину на кровать.

– И что дальше? – вопросительно глядя на жену, спросил Филипп.

– По-хорошему, надо бы ехать в больницу. Но мы не довезем Прагассу… Так… спокойно. Сначала обработаем рану и сменим повязку. Принесите чистой воды, чтобы промыть рану. А у меня в рюкзаке еще остались бинты.

Порывшись в вещах, женщина достала походную аптечку и открыла ее.

– Так… Бинты вижу, марлевые стерильные салфетки… Где-то у меня был оспен[17]. Оспен, оспен… Мой Бог, неужели я забыла положить лекарство? А-а, нет, вот он. Филипп! Возьми на столе пестик и измельчи несколько таблеток.

– Зачем это еще? – недовольным голосом отозвался супруг, входя в дом.

За ним следом шел Кадика с ведром чистой воды.

– Затем, что Прагассе нужна врачебная помощь, а предоставить оную мы не в силах. У нее уже началось заражение.

– Почему ты так решила? – недоверчиво посмотрев на супругу, спросил Филипп. – Не припомню, чтобы в университете ты изучала медицину. Хотя я, безусловно, могу чего-то и не знать.

– А это не очевидно? – огрызнулась Аннет, все больше и больше раздражаясь. – Старуха пролежала около девяти часов с раной на голове. Это еще повезло, что на голове был дурацкий головной убор. Естественно, начался сепсис. Ей повезло, что тот мерзавец не успел как следует прицелиться. Легкое ранение по касательной. Слава Богу, насколько я могу судить, кость не задета. Только содрана кожа. Сейчас постараюсь промыть рану.

– Вы что-нибудь понимаете в медицине? – осторожно спросил Дидо, глядя на приготовления Аннет.

– Ну как сказать, не совсем, – призналась та. – Но я мать троих детей, а с ними вечно что-нибудь случается. Не волнуйтесь, я постараюсь не навредить и сделать все, что в моих силах. Тем более иного пути у нас нет.

Порывшись в большой косметичке, где лежали лекарства на все случаи жизни (а она знала, куда едет), Аннет достала кутасепт для промывания раны, йодопирон, а также ампулы прокаина и шприц, при виде которых супруг женщины поморщился. Будучи дома, Филипп подтрунивал над Нетти, когда та набирала множество лекарств в большую косметичку, в итоге еле уместившуюся в чемодане, говоря, что у него жена не репортер, а сотрудник Красного Креста, ибо взяла с собой целую походную аптеку. Но теперь, находясь в нескольких десятках километров от цивилизации, а, соответственно, и от квалифицированной медицинской помощи, он понял, как был неправ.

Промыв рану, удалив инородные тела и остатки запекшейся крови, Аннет присыпала рану порошком из таблеток оспена и наложила повязку. Проделав все эти процедуры, женщина отошла от больной и села на стул, устало опустив голову на руки.

– Она выживет? – спросил Дидо, стоя на коленях у изголовья Прагассы.

– Я не знаю, – подняв голову, тихо произнесла Аннет. – Судя по учащенному дыханию, сильно выраженному сердцебиению, резкой прогрессирующей бледности лица и рук, а также по наличию холодного пота, могу предположить, что Прагасса потеряла достаточно много крови. Да вы и сами можете догадаться об этом. Рана не глубокая и не задела основные сосуды, но пожилая женщина пролежала без помощи очень долго. К тому же надо помнить о возрасте… Если честно, я не уверена, что шаманка протянет до утра. Простите…

Глаза Дидо наполнились слезами. Проводник с жалостью смотрел на морщинистое лицо ведьмы. Долгие годы Прагасса поддерживала духовную жизнь вымирающего племени. К ней обращались за помощью во время болезней, старейшины спрашивали совета в делах, а молодые просили благословения перед церемонией бракосочетания. Что станет с племенем без нее? Как выживут бедные люди без ее помощи и покровительства?

Внезапно веки старухи дрогнули, и она издала протяжный стон.

– Пить! – прохрипела Прагасса, с трудом открывая глаза.

– Сейчас, сейчас, – засуетился Кадика, подбегая к столу и хватая небольшую глиняную плошку.

Зачерпнув немного свежей воды из ведра, проводник бережно поднес чашу к потрескавшимся губам ведьмы и, приподняв осторожно, с помощью Филиппа, голову больной, влил несколько капель живительной влаги в рот Прагассы. Та с жадностью начала пить воду, подавая знак глазами, чтобы тот не убирал чашу. Наконец напившись, она откинулась на подушку и закрыла глаза.

– И что теперь делать? – растерянно посмотрев на супружескую пару, спросил Дидо.

– Только ждать, – пожав плечами, ответила Аннет. – Я не знаю, чем еще ей помочь.

– Надо сделать отвар, – услышали они скрипучий голос ведьмы. – Видите, на тех полках стоят три банки. Бросьте в котел по щепотке трав из каждой, и пусть вода покипит некоторое время. Потом снимите и дайте немного настояться…

Несколько мгновений все с удивлением смотрели на лежавшую старуху, не веря своим ушам. Как? Да и возможно ли подобное? Человек, можно сказать, одной ногой в могиле! Первой пришла в себя Аннет и тут же начала руководить процессом приготовления отвара. Через два часа бурое зелье, состоящее из каких-то травок, известных лишь старой ведьме, дымилось в плошке. Подойдя к изголовью Прагассы, женщина легонько потрясла ее за плечо. Та тотчас же открыла глаза и уставилась на Нетти. Женщина вздрогнула, чуть не пролив спасительную жидкость.

– Кадика, – ворчливым голосом приказала старуха, – возьми отвар у этой безрукой. Не ровен час, она все испортит.

Аннет вспыхнула от возмущения, но промолчала. Женщина протянула плошку подошедшему проводнику и отошла в дальний угол комнаты, где уже сидел Филипп, хмуро смотревший на все происходящее.

– Эта старая кошелка еще и недовольна, – хмыкнул он, обращаясь к жене. – Мы едем черт знает куда, спасаем ее, а она кочевряжится. Знаешь что, дорогая. Бросаем все, и отчаливаем домой! Нас, между прочим, дети заждались.

– Ну как мы можем уехать, когда Мишель пропала. Надобно сделать все возможное, чтобы вызволить Маношу из прошлого.

– Ты что, оглохла, милая? – разозлился на жену Филипп. – Ты разве не слышала, ЧТО сказала Прагасса? Твоя подруга не вернется больше! Все, конец! Мы ничего не сможет сделать.

– Твоя подруга передала тебе письмо перед уходом в другой мир, – услышала Аннет уже более уверенный голос ведьмы.

Поглядев на старуху, женщина обомлела. Жесткий взор, видневшийся из-под наложенной повязки, мало походил на взгляд больного человека, получившего хоть и незначительную, но все-таки рану головы, да к тому же потерявшего изрядное количество крови. «Она точно ведьма», – подумала Аннет, медленно подходя к лежащей старухе.

– Вот, возьми, – протягивая чуть дрожащей рукой свернутый лист, проговорила Прагасса. – Мишель передала мне его перед самой отправкой туда. Вероятно, ты найдешь ответы на все вопросы, которые не дают тебе спокойно спать.

Нетти взяла листок и уже хотела развернуть его, но, задумавшись, положила письмо в карман и решительным шагом направилась к двери.

– Нетт, милая, так мы отправляемся домой или нет? – окликнул жену Филипп.

– Фил, не сейчас, – не поворачиваясь к нему, ответила Аннет и вышла из хижины.

«Дорогая моя Нетти! – так начиналось письмо Мишель. – Пишу тебе эти строчки потому, что, во-первых, обещала все рассказать, а во-вторых, я не уверена на сто процентов, что после моего пребывания в прошлом я вернусь в тот мир, который намереваюсь покинуть сейчас. Да я, откровенно говоря, и не знаю, смогу ли вообще вернуться. Доверившись Прагассе, я фактически оказалась ее заложницей. Впрочем, совершила сей акт по доброй воле и по своему желанию. Ты спросишь, что побудило меня на такой странный, по твоему мнению, поступок? Признаюсь, первой мыслью было обретение славы, если удастся разгадать тайну путешествий во времени. Таким образом я планировала утереть нос Медному лбу, чтобы отомстить за несправедливые обвинения в мой адрес и прочие обиды. Столкнувшись ночью в метро с поездом-призраком и получив на следующее утро подтверждение того, что я не сошла с ума, я захотела заняться расследованием удивительного исчезновения, случившегося в 1911 году в Риме. Да, это было безумием – хвататься черт знает за что. В чем-то я согласна с тобой…

Во время изучения материалов я познакомилась с женщиной из центральной библиотеки, Аделью де Фарси, до замужества сеньоритой Саджино. Милая, добрая и отзывчивая старушка, могу тебе сказать. Она приняла меня как родную, окружив заботой и вниманием. Разговорившись с ней за чашкой чая, я выяснила, что дед мадам де Фарси был одним из тех, кто принимал участие в той роковой для ста шести итальянцев поездке. Ему и еще одному сеньору удалось избежать участи остальных пассажиров, обманув тем самым проклятие, из-за которого эта женщина осталась совсем одна: ни родных, ни близких. Полное одиночество! Понимаешь? НИКОГО! Что друзья? Друзья есть, хотя многие из них уже умерли, а другие не особо пускают Адель в свою жизнь, считая женщину… так скажем, не вполне адекватной. Почему? Так это только потому, что она не раз рассказывала им о пропавшем поезде, исчезнувшем, по ее мнению, из-за родового проклятья Саджино.

Ты не можешь понять, что такое одиночество. У тебя большая семья: есть братья и сестры, муж, трое очаровательных детишек. А я, как никто другой, понимаю положение Адели. По сути, я так же одинока. Мне уже тридцать два, а дома ждут только четыре стены: ни мужа, ни детей. Я даже собаку или кошку (да что там собаку!), даже кролика не могу завести с моим сумасшедшим графиком. Разъезды, командировки, встречи и многое другое. А когда возвращаюсь в Париж, то взваливаю на себя кучу работы, сижу до ночи в офисе, чтобы не быть одной в пустой квартире. Получается замкнутый круг: много работаю, чтобы не быть одной, а одна, потому что много работаю. Абсурд…

Родители? Но мама живет своей жизнью, а папа поддерживает ее во всем. Я приезжаю к ним раз в три месяца, но мама, впрочем, как обычно, пропадает на конюшне целыми днями, а отец помогает ей управляться с делами. Так что даже в родительском доме я чувствую себя никому не нужной.

Ты спросишь, а как же Жан? Этот малахольный бывал наездами, когда ему было негде ночевать из-за соседа по квартире, устраивающего периодически шумные вечеринки. Да, я врала тебе, говоря, что Жан в продолжительных командировках. Он же использовал мою квартиру как запасной аэродром. Спросишь, почему я пускала его? Может быть, потому, что тошно сидеть одной по вечерам и по выходным в пустом доме. Знаешь, что самое страшное при этом? Тишина! Бесконечная, неизмеримая тишина, давящая, угнетающая твой разум. Ты ходишь из комнаты в комнату и… пусто. Как же это страшно!

Одиночество страшно еще и потому, что тебе даже не с кем просто выйти и пройтись по улицам или сходить в кафе, в кино, в конце концов. Ты бредешь одна по улице и смотришь на парочки, прогуливающиеся по бульварам и парковым аллеям. Они смеются, целуются, обнимаются, а ты идешь одна. Бредешь дальше и натыкаешься на кафе, где сидят смеющиеся компании и все те же влюбленные голубки. Им весело, а ты… А ты продолжаешь путь в полном одиночестве.

Знаешь, у меня даже друзей нет, кроме тебя. Работа съела всех. Да я и понимаю их – как ни позвонят, постоянно я извиняюсь, что не могу ответить, обещаю позвонить, но из-за дурацкой работы забываю об этом. Ругаю себя за неправоту, но ничего не могу изменить. Где-то прочитала: посей поступок – пожнешь привычку, посей привычку – пожнешь характер, посей характер – пожнешь судьбу. Я знаю, что сама повинна в моем одиночестве. Виновата в том, что телефон звонит только по работе, виновата в том, что друзья перестали приглашать в свою компанию. Осталась только ты, дорогая Нетти. Только ты никогда меня не бросала и в любой ситуации была рядом, терпеливо снося мой ужасный характер. Спасибо за дружбу и твое доброе отношение ко мне. Я нескончаемо благодарна тебе, милая Аннет…

Но я отвлеклась. Пообщавшись с той милой женщиной и осознав, как непросто ей живется, я захотела изменить судьбу Адели. Ты скажешь, что это невозможно, или предложишь тот же вариант, что и Жермен, например, стать опекуном мадам де Фарси. Наверно, так было бы лучше. Но я захотела большего – попробовать помочь мадам де Фарси обрести семью. Если поезд не исчезнет, то ни ее деда, ни ее саму не будут считать сумасшедшими. Она второй раз выйдет замуж (первый муж погиб через год после свадьбы в автокатастрофе), родит детишек, потом появятся внуки, и Адель будет счастливо жить в окружении родных людей. Ей не придется, так же как и мне, до ночи задерживаться в библиотеке и придумывать себе дела, пожилая женщина будет окружена заботой и вниманием родных.

Только сейчас я поняла, какое это счастье – дарить радость и любовь другим, даже если для этого требуется чем-то пожертвовать. Я была эгоисткой и постоянно думала только о себе и своей карьере, не беспокоясь о других и не считаясь с ними. Как жаль, что постигла столь простую истину так поздно…

Нетти, дорогая, я сознательно отправляюсь в столь опасное путешествие. Если мне не суждено будет вернуться, знай, что я всегда буду помнить о тебе, куда бы меня ни занесла судьба. Родителям передай, чтобы не беспокоились обо мне. Я крепкий орешек и не пропаду. Прощая, моя милая подруга! Не поминай лихом. Надеюсь, еще увидимся. С любовью, Маноша».

Глава 24

– Боже! Что происходит? Где мы? Где тоннель? Почему внезапно стало темно и так холодно? Откуда здесь леса? – слышалось со всех сторон.

Испуганные странными переменами и совершенно сбитые с толку произошедшими событиями, люди в панике бегали от одного окна к другому, пытаясь определить, куда их завез поезд.

– Значит, несмотря на все предпринятые меры, мы все равно куда-то переместились? – оглядываясь по сторонам, спросил Роберто.

– Видимо, мы все-таки опоздали, – грустно заметила Мишель. – Я так ничего и не смогла изменить. Более того, я исковеркала жизнь еще и вам. Кто знает, куда нас занесло?

– Почему вы считаете, что испортили мне жизнь? – удивился граф Суардо.

– Вы сели на поезд вместе со мной.

– Так я и должен был это сделать в любом случае. В нем едут мои родители, если вы еще не забыли… Кстати, простите, мадемуазель, но мне следует проведать их. У отца слабое сердце. И еще неясно, как он перенес перемещение.

– Ах да, конечно, – спохватилась Мишель, нервно теребя в руках тюрбан. – Идите!

Роберто направился к двери вагона, но, открыв ее, повернулся к молодой женщине и произнес:

– А знаете что? Пойдемте-ка вместе со мной. Во-первых, надо успокоить людей, а во-вторых, решить, что делать дальше.

– Откровенно говоря, я не знаю… – растерянно пробормотала она, но, увидев протянутую руку молодого человека, уже более уверенно ответила: – Хорошо, идемте. Безусловно, вы правы. Следует всем вместе собраться и обсудить сложившуюся ситуацию.

Но войдя в вагон, по которому все еще в панике носились сбитые с толку люди, Мано поняла, как будет сложно что-либо им растолковать. Все лица были искажены до неузнаваемости, а в широко раскрытых глазах плескался такой ужас, что у женщины мурашки побежали по спине. Пассажиры поезда казались безумными!

– Вы думаете, что они услышат нас? – произнесла Мишель, показывая на ополоумевших людей.

– Не знаю, – мрачно ответил граф и, взяв журналистку за руку, потянул за собой.

Ему хотелось поскорее найти родителей, но в то же время Роберто страшился застать их в подобном состоянии, а то и еще хуже. Войдя в следующий вагон, они увидели ту же картину, что и в предыдущем. Пассажиры метались с теми же перекошенными от страха лицами, размахивали руками и выкрикивали одни и те же слова:

– Боже, где мы? Куда мы попали?

Буквально расталкивая пассажиров, граф Суардо вбежал в купе, в котором несколько минут назад оставил родителей. Картина, представшая перед ним, до глубины души поразила его. Сеньор Суардо, бледный, как сама смерть, сидел, облокотившись на спинку дивана, и немигающими глазами смотрел в одну точку. Мать же Роберто стояла на коленях в проходе и тихим голосом молилась, сложив перед собой руки.

– Мама, отец! – воскликнул граф, пытаясь поднять на ноги графиню. – Я здесь! Я с вами!

Тереза Суардо медленно повернула к нему заплаканное лицо и поглядела на него невидящими глазами.

– Матушка, это я, Роберто. Ваш сын. Вы узнаете меня?

– Роберто, мой сын, – механическим голосом произнесла женщина. – Сын, мой сын…

– Ну, придите же в себя! – повернувшись к сеньору Суардо, взял его за плечи Роберто. – Отец! Посмотрите на меня! Это же я, Рокко! Ваш сын!

Но все было напрасно. Сеньор Суардо молча смотрел в стену, а графиня продолжала причитать тихим голосом и молиться. Чета Суардо, к великому несчастью их сына, тоже не отошла от шока, лишившего разума всех пассажиров экскурсионного поезда.

– Что мне делать? Посоветуйте! Поделитесь супертехнологиями вашего мира, – поворачиваясь к Мишель, попросил о помощи граф Суардо. – Я не знаю, как привести в себя не только всех этих людей, но даже моих родных!

– Боюсь, я тоже вряд ли смогу чем-то помочь. Психозы, как и многие другие заболевания, неизлечимы. Да, безусловно, существуют лекарства, но они только оттягивают момент истины, даря больным ложную надежду на исцеление. Люди даже в нашем мире – это просто люди, а не Боги, и они не способны творить чудеса.

– И что же теперь делать? – теперь уже Роберто обращался за поддержкой к Мано.

Он был так удручен состоянием родителей, что утратил способность трезво мыслить.

– Откровенно говоря, я пока не уверена, но…

– Что «но»? – прервал молодую женщину Рокко, вскакивая на ноги. – Ну не молчите же!

– Прежде всего надо понять, куда нас занесло. А для этого следует покинуть поезд и выйти к здешней цивилизации. Возможно, мы просто перенеслись в другое место. В истории бывали уже подобные случаи, когда самолет или пароход мгновенно оказывались в нескольких милях от того места, где их видели в последний раз. Возможно, и с нами приключилась такая же история. Пойдемте!

– А вдруг поезд исчезнет опять? Тогда как мы найдем его, а главное – где?

– Не думаю, что поезд уедет без нас, граф Суардо… то есть Роберто, – покраснев, отозвалась Мишель. – По крайней мере, в ближайшие… – Молодая женщина посмотрела на часы. – …в ближайшие одиннадцать часов, – добавила Мишель.

– Почему вы так решили? – удивленно уставился на нее граф.

– Это только мои предположения… Я попала в прошлое в полдень. Старая ведьма предупредила меня, что у меня есть только двенадцать часов на поиски. В полночь я должна была вернуться обратно. Более того, в полночь я увидела этот самый поезд в метро в Париже, а утром его заметила и другая женщина. И поезд, как и в моем случае, не стоял на месте, а мчался на большой скорости, как предвестник беды…

– Предвещал беду? Что это значит? – не понял Мишель молодой человек.

– В тех местах, где поезд появлялся, через какое-то время происходило несчастье.

– Значит…

– Я не знаю, что это значит, – перебила Роберто журналистка. – Только выдвинула гипотезу. В любом случае я против того, чтобы просто сидеть, смотреть на сошедших с ума людей и ничего не делать.

– Что ж, ваше объяснение не лишено логики, – согласился с доводами журналистки граф Суардо.

Он с сожалением посмотрел на родителей и тяжко вздохнул. Как бы Роберто ни был зол на них из-за невнимания в детстве и жесткой критики всего, что бы он ни делал сейчас, все равно они оставались дорогими и близкими ему людьми.

– Необходимо закрыть двери и окна, чтобы пассажиры не разбрелись, кто куда, – предложила журналистка.

– И тут я согласен с вами, мадемуазель, – кивнул головой ее спутник. – Займемся этим немедленно.

Мишель и Роберто обошли три вагона и не только плотно закрыли окна, но и задернули их занавесками. Как ни странно, подобные действия не только не вызвали раздражения людей, а, наоборот, немного успокоили их. Пассажиры расселись по своим местам и стали, как родители графа Суардо, либо смотреть в одну точку, либо бормотать что-то неясное себе под нос.

Выйдя из вагона, молодые люди плотно закрыли за собой дверь и спустились на землю. Мано поежилась. «А тут явно не юг, – подумала женщина, мысленно пожалев, что не взяла с собой в путешествие теплую куртку. – Интересно, есть у меня шанс не околеть в ближайшее время?.. Прямо-таки ледниковый период. А кстати, вдруг мы оказались и правда в ледниковом периоде? Судя по девственному лесу, цивилизованные люди еще не успели как следует поработать над его уничтожением». В этот момент над лесом раздался протяжный вой волка. Ему вторил второй, третий, четвертый…

– Вы уверены, что хотите продолжить путь? – спросил спутницу Роберто. – Возможно, тут небезопасно.

– У вас есть другой план? – не подавая вида, что сильно испугана, проговорила Мишель, смело глядя молодому человеку прямо в глаза. – Так поделитесь им.

– Вообще-то, нет, – хмуро ответил граф Суардо, не любивший, когда его заставали врасплох. – Я просто спросил… Кстати, а как мы пойдем? В лесу не видно ни зги. А ночное светило вряд ли сослужит нам хорошую службу в чащобе.

– На этот случай у меня есть фонарь, – доставая из сумки небольшой электрический фонарик и включая его, сказала Мишель.

– Хорошо, – пытаясь скрыть удивление, промолвил Рокко. – Тогда идем?

– Да, пойдемте… хотя постойте! А как мы вернемся? Ведь неизвестно, сколько придется идти, а мы даже не выбрали, в какую сторону двигаться?

– Что ж, придется положиться на мой компас и интуицию. Вы доверитесь мне?

– А разве до сего момента было как-то иначе? – отвечая вопросом на вопрос, произнесла Мишель, слегка улыбнувшись.

«Какая у нее теплая улыбка, добрые глаза. Они прямо-таки светятся, когда она смеется», – невольно пронеслось в голове графа Суардо. Несмотря на сложную ситуацию, Роберто не мог не восхищаться стоящей перед ним женщиной – это было выше его сил.

– Ну, так мы идем или нет? – прервала приятные мысли молодого человека журналистка. – Время стремительно несется вперед.

– Разумеется, – тряхнув головой и отгоняя прочь сентиментальные переживания, ответил Роберто и достал из кармана компас. – Так… мне кажется, нам хорошо бы… мы должны пойти… Да, именно так. Мы пойдем на север. Поезд останется на юге, и мы легко найдем его. Кстати, а вы не находите странным тот факт, что нет ни шпал, ни рельсов. Каким образом поезд поедет? Может быть, он останется стоять тут навсегда?

Мишель отрицательно покачала головой.

– Нет, это говорит только о том, что в скором времени через лес проложат железнодорожные пути. А, следовательно, мы в прошлом. Вот только в каком времени? Нам предстоит выяснить, куда мы попали, а главное, каким образом отсюда выбраться. Вы готовы?

Они двинулись, освещая путь впереди себя фонариком. Тропинка петляла то вправо, то влево, но неуклонно вела путешественников, потерянных во времени, на север. Черные кроны деревьев нависали над ними, молчаливо взирая на странных путников, не побоявшихся в ночное время, да еще в полнолуние, скитаться в поисках ответов на многочисленные вопросы, которые подбрасывала им жизнь. То с одной стороны, то с другой Мишель и ее спутник видели мерцание нескольких пар огоньков в лесной трущобе, слышали легкие шаги хозяев ночного леса, их ворчание и вой. Кровь стыла от одной только мысли, что они могут столкнуться в темном лесу нос к носу с его кровожадными обитателями. Мишель машинально взяла за руку Роберто и прижалась к нему.

– Вам страшно? – спросил тот, искоса поглядев на журналистку.

– Да просто не хотелось бы закончить жизнь в желудке одной из тех тварей, что окружают нас. У меня, на самом деле, есть электрошокер, но я давно не заряжала его, и лучше прибегнуть к аппарату в самом крайнем случае.

– Электрошокер? – переспросил граф Суардо. – А что это?

– Так скажем, оружие самообороны для одиноких женщин, действие которого основано на использовании электрического разряда, – объяснила Мишель, слегка улыбнувшись. – Сила шокера такова, что человека может парализовать на несколько секунд. Ну, так в описании сказано. Я не пользовалась им ни разу, но постоянно ношу с собой.

– А как он выглядит? Интересно было бы взглянуть на чудо-технику будущего.

– А вы держите его в руках, Роберто, – усмехнулась журналистка, видя, как от удивления вытягивается лицо молодого человека.

– Но… но почему вы не сказали об этом сразу?

– Зачем? Главное, не переключать вот эту кнопку и не прижимать к себе… Смотрите, что там виднеется впереди? – и Мишель указала на просвет.

За разговором путники не заметили, как темный лес постепенно начал редеть, пока и вовсе не остался за их спинами. Остановившись на краю поля, они огляделись. Благодаря лунному свету путешественники без труда могли рассмотреть все, что открылось их взорам. На небольшом поле стояло несколько деревянных домов, окруженных небольшим забором, рядом с ними еще какие-то строения, больше похожие на сараи, а неподалеку – возделанные участки земли.

– Похоже, цивилизация не так далеко от нас, как мы думали, – просияла Мишель, но Рокко с сомнением покачал головой. – Что?

– Я бы не стал радоваться преждевременно. Еще непонятно, в каком мы времени, и что сулит нам встреча с местными обитателями.

– Откровенно говоря, я не думаю, что нам угрожает опасность. Может быть, мы только переместились из одной точки в другую, не покидая ваше время.

– Что ж, пойдем туда и узнаем, – предложил Роберто, с сомнением рассматривая строения. – Только, пожалуйста, будьте осторожны.

– Я журналистка и, откровенно говоря, не раз бывала в различных передрягах, – попыталась успокоить его Мишель.

Но, натолкнувшись на строгий взгляд, добавила:

– Хорошо, я постараюсь.

Дорога до деревни оказалась глинистой, вязкой и скользкой из-за недавнего дождя. Путники то и дело поскальзывались, но упорно шли вперед. Подойдя к забору, молодые люди остановились и прислушались.

– Вроде бы тихо, – прошептала журналистка, разглядывая слегка покосившийся дом.

– Это-то и настораживает: ни собак, ни домашнего скота. Странно…

– Может быть, люди давно покинули деревню? Смотрите, ставни наглухо закрыты как в этом доме, так и в других. Вон, поглядите!

Она посветила фонарем на соседний дом. Он выглядел не лучше первого: все те же потемневшие от времени деревянные стены, полупровалившаяся крыша, покрытая где дранкой, а где – прогнившим лапником, покосившиеся закрытые ставни.

– Остается только выяснить, обитаемы ли дома или нет… Вот, возьмите палку, – предложил Роберто, протягивая журналистке увесистую дубинку. Вторую он взял сам.

– У меня есть это, – вполголоса произнесла Мишель, показывая на фонарик.

– Ах, да, я совсем забыл о страшном оружии будущего, – беззвучным смехом рассмеялся ее спутник.

Соблюдая все предосторожности, они подошли к входной двери и замерли в нерешительности.

– Я пойду первой, – дотронувшись до ручки, сказала Мишель, но граф Суардо решительным жестом уже толкнул дверь и вошел в дом. Журналистка последовала за ним, стараясь не отставать ни на дюйм.

Внутри так же, как и снаружи, не раздавалось ни единого звука. Вот только затхлый, застоявшийся воздух резко ударил в нос. Мишель поморщилась. «Да уж, в доме явно никто не живет, и уже давно. Не удивлюсь, если тут ползают мокрицы или еще какие-нибудь гады». Освещая фонарем скудную обстановку дома, журналистка пыталась представить, кто и когда жил здесь. Грубая скамья, колченогий стол с грязной посудой на нем, очаг, слепленный кое-как, кованый сундук, – пожалуй, единственная ценная вещь в доме, и низкая небольшая кровать, на которой лежала куча тряпок.

– Эй, кто здесь? Чего вы хотите в такой поздний час? – раздался ворчливый голос с кровати.

Тряпки зашевелились, и молодые люди увидели зажмурившееся от яркого света изможденное лицо незнакомца. Затем человек поднял руку, заслоняясь от луча фонарика, и только тогда открыл глаза.

– Уууу, отродье Сатаны, отродье Сатаны! – завопил человек, упав с кровати. – Чур меня, чур! Прочь! Изыди в преисподнюю!.. Нееее, меня не проведешь! Я все знаю: это проделки Дьявола… Дьявола!

Вскочив на ноги, незнакомец прошмыгнул мимо ошеломленных людей и исчез в дверном проеме. Первым очнулся граф Суардо.

– Я догоню его, а то он своими воплями перебудит всю деревню, – быстро произнес Роберто и выбежал вслед за беглецом.

– Черт меня подери, если я не права, – еще раз оглядывая обстановку дома, пробормотала Мано. – Мы в Средневековье!

Глава 25

Прошло несколько минут с тех пор, как из дома почти одновременно выбежали незнакомец и Роберто. Опасения графа Суардо не оправдались: в деревне, кроме беглеца, никто больше не жил. Как потом удалось выяснить, непомерные налоги, засуха и участившиеся нападения разбойников заставили людей покинуть дома и перебраться поближе к городу. Что касается незнакомца, то тот не пожелал покидать насиженного места. «Здесь дед мой жил, отец и мать похоронены, тут и могилки моих детей. Жену мою в ту зиму, ох и лютый холод был тогда, волки растерзали. Лишь крест ее нашел да кости обглоданные».

– Еле догнал, – произнес граф Суардо, тяжело дыша.

Он втолкнул испуганного незнакомца, которого держал за шиворот, в дом.

– Да хватит дергаться, милейший, – сурово сказал Роберто, уставший удерживать далеко не хилого человека. – Сколько раз повторять тебе, что мы не порождение Ада, а такие же люди, как и ты.

– Докажи, – покосился на говорившего беглец. – Может, тогда и поверю.

– На вот, смотри! – вытащив крест из-под рубашки, произнес граф Суардо. – У сеньориты, смотри, тоже имеется крест. Отродье сатаны может носить распятие, как ты думаешь? Господь допустил бы такое кощунство?

– Черти хитры на всякие уловки, – не желая признать свою неправоту, проворчал незнакомец, хотя где-то в глубине души он согласился с доводами вторгшегося в его дом человека. – Да уж больно странен ваш наряд. Клянусь Святым Франциском, я сроду такого не видывал.

– Ты не должен нас бояться только потому, что наша одежда отличается от твоей, – подойдя к незнакомцу, произнесла Мишель. – Обещаю, мы не причиним тебе зла.

– А чего вам надобно здесь и откуда вы? – покосился на нее хозяин дома. – Грабить пришли? Так ужо все забрали до вас. Иль чего сами потеряли?

– Мы потерялись, – понурив голову, отошла от него Мано, так как запах, исходивший от незнакомца, был ужасен.

– Заблудились, что ли?

– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся Роберто. – Ты скажи, приятель, а который сейчас год, число и месяц?

– А то вы, сеньоры, и не знаете, – рассмеялся незнакомец во все горло. – С виду благородные, хоть и одеты странно, а таких простых вещей не ведаете?

– Так какой? – сгорая от нетерпения узнать, куда их занесло, вскричала Мишель.

– Так конец сентября, сеньора любезная, – чуть отойдя от женщины, пугливо ответил тот. – Вчера 17 сентября и было.

– А год? Год какой?

– Так 1551.

– Я так и думала, – задумчиво проговорила журналистка, начиная кое о чем догадываться.

Для подтверждения гипотезы молодая женщина, преодолев отвращение, подошла почти вплотную к смердящему незнакомцу и, глядя прямо в глаза, спросила:

– А скажи, любезный друг, пожалуйста, не будут ли сегодня утром казнить некую ведьму?

Услыхав вопрос, хозяин дома открыл от удивления рот и уставился на Мишель.

– Точно так, сеньора, – в страхе пробормотал он. – Как раз сегодня… будет аутодафе. А вам-то откуда это известно? Тоже охота поглядеть? Ох и нравятся мне такие вещи. А то ж мало тут развлечений. Мой дед рассказывал, что раньше костры полыхали гораздо чаще. Да нет… Надо было господам из Венеции (будь они неладны) ограничить работу инквизиторов… Совет, дескать, так решил… Только наш не больно-то боится Светлейших. Да и одной проклятой еретичкой станет меньше. Глядишь, Господь и ниспошлет нам милость свою.

– Ауто… чего? – не поняла молодая женщина.

– Аутодафе, – сказал Роберто, пока не понимавший, куда клонит его спутница. – В переводе с испанского означает «акт веры». В Средние века так называлась религиозная церемония, во время которой вначале было богослужение, а потом публичное покаяние грешников, после чего зачитывался приговор еретикам. И хотя аутодафе считалось «казнью без пролития крови», очень часто после оглашения приговора осужденных сжигали.

– Ага, во-во, – радостно закивал головой незнакомец. – Костры горят после приговора за милую душу… Сеньоры хорошие, неужели вы не видали такого?

– Откровенно говоря, нет, – поежилась Мишель, представив себе это отвратительное действо.

– Так я отведу вас, раз уж вы приехали сюда. И денег не возьму, ну разве самую малость, да и то за одежонку. В таком бесовском наряде можете и сами оказаться в руках инквизиторов, не ровен час. Не хочу брать грех на душу… С рассветом и пойдем.

– А ты знаешь, где в городе располагается тюрьма? – осведомилась у него журналистка, которая мысленно уже составила план действий.

– А то как же, – выпятив грудь вперед, с гордостью ответил хозяин дома. – Орсино много чего ведает.

– Так тебя зовут Орсино[18]? – спросил граф Суардо, с любопытством рассматривая человека, который полностью соответствовал данному родителями имени.

И действительно, перед потерянными во времени стоял рослый, крепкий мужчина средних лет, обладавший большой силой.

– Ну да, я был в деревне первым силачом, – хвастливо подтвердил хозяин дома. – Вы и справились-то со мной только потому, что уж больно сильно я испугался. Ну мало ли кто ночью может прийти.

– Орсино, а ты не мог бы отвести нас к тюрьме? – попросила его Мишель.

– Это вам еще зачем? – оторопело глядя на женщину, переспросил селянин. – Прямо в логово инквизиции? Ну уж и сказанете!

– Но нам очень надо, – умоляюще сложила руки журналистка.

– Мишель, а можно вас на несколько слов, – удивленно глядя на спутницу, произнес Роберто, поманив молодую женщину к выходу. – Дружище, мы вернемся сейчас!

– Я ничего не понимаю, – прикрыв за собой дверь, начал граф Суардо. – К чему все эти вопросы? Может быть, пора все объяснить?

– Нет времени на объяснения, – ответила Мишель, устало посмотрев на недоумевающего графа. – Время бежит слишком быстро. А нам недурно бы еще докопаться до истины, сопоставив все факты.

– Так для того, чтобы это сделать, я должен все знать. Разве не так? – раздраженно заметил Роберто.

– Хорошо, – вздохнула Мишель и в двух словах изложила рассказ мадам де Фарси о событиях, повлекших за собой проклятие.

– Ах, вон оно что, – протянул молодой человек по окончании повествования. – Теперь все сходится. Поезд прибыл в тот день, когда сожгли старую ведьму. Я вот только не могу взять в толк, зачем. И останется ли он тут навечно или отправится скитаться по временному коридору?

– Судя по тому, что в будущем он появлялся в разных местах, то события будут развиваться по второму сценарию.

– Тогда надо положить конец колдовству, – решительно заявил Роберто.

– А для этого нелишне встретиться с ведьмой и узнать у нее способ вернуться домой.

– Согласен, – утвердительно кивнул головой Суардо-младший и открыл дверь. – Так что, Орсино, ты отведешь нас к тюрьме?

– Ох, – тяжело выдохнул мужчина. – Я отведу туда, но глядите: то худая идея. Ох, худая! Ежели попадемся в руки псам инквизитора, ох, несдобровать ужо тогда… Лишь то и радует, что ужо больно они до вина охочи. Напились, глядишь, перед аутодафе и спят непробудным сном?.. А ладно, пойдемте! На все воля Божья…

…Путь до Бергамо по темному лесу в сопровождении стаи волков, бежавших параллельно дороге, показался Мишель вечностью. Она то и дело поглядывала по сторонам, кутаясь в черный плащ, который Орсино отдал ей в обмен на брелок от ключей. В такой же плащ был одет и Роберто, подаривший карманную лупу хозяину дома. Тот с любопытством разглядывал странные, бесовские, как он выразился, подарки, но при всем при том не пожелал вернуть их обратно.

– Неее, что сделано, то сделано, – пряча их в сундук, произнес мужчина. – Может, когда сгодятся.

Освещаемая только факелом тропинка (а луна в то время уже скрылась за облаками) была ужасна: то ямы, то кочки, то ветки и камни. Но чем ближе они подходили к городу, тем ровнее и шире становилась дорога.

– Вообще, ворота на ночь закрывают по приказу подесты[19], который лично контролирует закрытие врат, – рассказывал по пути Орсино, – и тогда попасть в город невозможно до самого утра, но я знаю одну лазейку. Крепостные стены уж не такие крепкие, как в старые времена. Ох, что было, то было… Напади на нас теперь миланцы или испанцы, город падет быстро, и ойкнуть не успеем, как окажемся опять в кабале. Хоть нынешние хозяева города, венецианцы, и создали, по их мнению, мощную крепость, обобрав бедный люд в окрестностях до нитки, мы-то уж нашли слабые места. Так, знать, и враг сможет найти, где ему пробраться.

– Ты говоришь о крепости Рокка, построенной на месте римского Капитолия в начале XIV века? – уточнил у Орсино Роберто.

– На месте чего-чего? – переспросил тот, не особо знавший древнюю историю города, да, по-хорошему, и не стремившийся узнать. Не до того ему было.

– Да не важно, – махнул рукой граф Суардо.

– А что это за крепость? – спросила Мишель, знавшая о городе Бергамо только благодаря пьесе Карло Гольдони «Слуга двух господ».

– Это укрепленное место в северной части Италии всегда было лакомым кусочком из-за своего местоположения. Многие годы и даже века ключ от Бергамо переходил из одних рук в другие. В начале XIV века король Бельгии и Польши приказал построить крепость, дабы защитить город от нападений. Но вскоре город был захвачен вновь. На смену королю Бельгии Иоанну пришли Висконти, которые и достроили крепость, усилив мощными фортификационными сооружениями. Теперь крепость соединялась с Цитаделью, а сам город был окружен крепостной стеной треугольной формы с башнями: на юго-востоке возвышается Крепость, на северо-востоке – Цитадель, на юго-западе – Верхняя Цитадель. Потом город еще окружат так называемой венецианской стеной, но это случится только через десять лет.

– Да откель ты знаешь-то? – подозрительно покосился на Роберто Орсино. – Ты, чай, маг али колдун? Все ж я был прав: вы отродье Сатаны. Ох, и покарает меня Господь за то, что помогаю вам.

– Я много чего знаю, – простодушно улыбнулся молодой человек, понимая, как странно слышать средневековому жителю его слова о будущем.

Малообразованному человеку любые знания могут показаться волшебством. А уж тем более средневековому крестьянину, считавшему, что гроза и гром – это не природные явления, а наказание Господне, посылаемое за людские грехи.

– Я устал повторять, что мы такие же люди, как ты, только… только живущие очень-очень далеко отсюда.

– Святой Александр, защити меня от злых сил, – перекрестился Орсино, остановившись.

Потом еще раз взглянул на спутников и тяжело вздохнул.

– Ладно, обещал, значит, обещал, – пробормотал он. – Но только, чур, я доведу до тюрьмы, а там уж сами по себе. Запомните: уговор был.

– Да, да, это понятно, – поспешила заверить Орсино Мишель. – Только до тюрьмы.

Обогнув небольшой холм, ночные путники вышли на дорогу, прямо ведущую к Цитадели.

– Нам сюда, – замахал рукой проводник, указывая на деревья, растущие вблизи крепостной стены. – Вот там, ну гляньте… за ними, кто-то много лет назад сделал подкоп под стену. Мои отец с дедом случайно обнаружили лаз. Он завален был камнями. Но они все расчистили. Только вход и выход забросали, ну, чтоб никто больше не нашел.

– А зачем? Для чего им нужен был лаз? – удивился Роберто.

– Да как сказать, – потупил взор Орсино. – Ну, для разного… Враги-то не только снаружи, но частенько и паче чаяния внутри попадаются. Неспокойно бывает… А теперь тихо. Нате, подержите факел!

Не теряя времени, новый знакомец уверенно направился к крепостной стене. Подойдя к ней вплотную, мужчина начал один за другим ощупывать камни до тех пор, пока не нашел нужного. Вытащив увесистый булыжник, Орсино довольно хмыкнул.

– Никого здесь не было, все как и раньше лежит. Я сейчас…

Мужчина начал быстрыми движениями отбрасывать камни в сторону, освобождая вход. Роберто присоединился к нему, и вскоре в стене образовалось черное пятно.

– Сюда! – позвал Орсино спутников, энергично замахав рукой.

Мано и граф Суардо поспешно нырнули в образовавшуюся дыру, устремившись за проводником и стараясь ни на шаг не отставать от него. Выбравшись наружу, они оказались возле полуразрушенного здания.

– Что это? – шепотом спросила Мишель, показывая на развалины.

– Нынешние хозяева, венецианцы, много домов порушили. Строят на свой лад, – пояснил Орсино. – Поговаривают, что собираются даже кафедральный собор Святого Александра и доминиканский монастырь снести. Ох, и осерчал инквизитор тогда. Столько шуму было, народ восстал даже. Но венецианцы пригнали войска, и все успокоились.

– А инквизитор? – поинтересовался насмешливым тоном Роберто. – Неужели слуга Господа смирился так легко?

– Слуга Господа… скорее ужо Диявола… А чего бы ему не утешиться, если Джованни Саджино дали полную власть? – горько усмехнулся проводник. – И теперь, костры в бергамских землях горят чуть ли не каждую неделю.

– А разве нет светского суда или власти? – спросила Мишель, вспомнив из курса школьной истории что-то про Великую инквизицию. – Если я не ошибаюсь, то церковь не имеет права самолично решать вопросы жизни и смерти еретика.

– Так-то оно так, – подтвердил Орсино, – Совет Светлейших строго контролирует суды Священной Церкви, но при этом венецианцы дали полную свободу инквизитору Саджино за то, чтобы тот молчал и не мешал разрушать и перестраивать город по их усмотрению. Кто ж не польстится? Вот и полыхают костры… Ох, и сколько ужо ведьм и колдунов было сожжено. И малых, и старых. Никого не пожалел… Пальцев рук и ног не хватит.

– Но ведь это ужасно! – содрогнулась Мишель, представив отчаяние людей, которых вели на мученическую смерть.

– Тшшш, это вон там, – Орсино показал пальцем на серый массивный дом. – Резиденция подесты, а в соседнем доме… ну что рядом с ним… вход в темницу. Раньше при монастыре была тюрьма для еретиков, но теперь временно сюда грешников переместили… Вы точно хотите сюда? А то лучше утром полюбуетесь?..

– У нас нет времени, – отрицательно покачала головой Мишель.

– Ну тогда, – пожал широкими плечами Орсино, не понимавший, почему странные люди стремятся попасть в самое логово инквизитора, – пошли. Только тихо. Там охрана. Погасили бы факел, поберечь его надобно. Там и своих хватает.

Пройдя широкий двор и стараясь сделать это как можно незаметнее, они спрятались за одной из колонн длинной галереи. Как и сказал проводник, возле двери находилось двое солдат. Они стояли, облокотившись на копья, и дремали. О том, чтобы проскочить незаметно мимо них, не было и речи. Нужно было найти способ отвлечь их внимание и спуститься в подвал.

– Ну что, – задумчиво поглядев на Мишель, спросил Роберто, – есть идеи, как попасть вовнутрь?

– Надо подумать, – барабаня пальцами по каменному столбу, прошептала молодая женщина.

Затем Мано повернулась к Орсино и, смерив его взглядом сверху вниз, спросила:

– А у тебя нет денег?

– Денег? – вытаращив глаза, переспросил он.

– Да, денег… монет.

– Ну… есть немного, – потрогав пояс, на котором висел мешочек, ответил Орсино.

– Дай их мне! – приказным тоном произнесла Мишель.

– Еще чего, – буркнул проводник, отступая. – Это все, что у меня осталось. А жить-то как?

Видя, что мужчина заупрямился (да и как было не упрямиться, если в животе пусто), молодая женщина открыла мешок, в котором лежала сумочка, и достала оттуда небольшую вещицу.

– На, возьми, – протягивая крестьянину плоскую круглую штуковину, сказала Мишель. – Уверена, что за нее ты получишь большие деньги.

Проводник покосился на предмет и осторожно взял его.

– А это чего же? – крутя вещь в руках, спросил Орсино.

– Да ты открой ее, тогда и увидишь, – слегка улыбнулась журналистка, видя недоверие средневекового человека. – Вот эта кнопочка.

Нажав на нее, Орсино чуть не выронил предмет из рук от удивления.

– Это…

– Это карманное зеркало, – подсказала ему Мишель. – Единственное в своем роде в вашем… в этом времени.

Не отрывая взгляда от миниатюрной вещицы и прикидывая, сколько он может получить денег с сеньора Кальбио, известного в Бергамо торговца, мужчина протянул мешочек с монетами.

– Зачем они вам, мадемуазель? – осведомился Роберто, не особо понимая ход мыслей спутницы.

– Сейчас увидите, – шепотом проговорила журналистка и, подобрав небольшой камешек, бросила его в сторону стражи.

Звук падения эхом разнесся по длинному коридору галереи. Мано не промазала.

– Что это? – испуганно озираясь по сторонам, прошептал проводник, пряча на груди драгоценный подарок.

– Тихо! – скомандовала Мишель, прижавшись к столбу и приложив палец к губам.

– Эй, Джулио, скотина ты этакая, опять спишь на посту, – проворчал первый стражник.

– Ой ли, Калвино, сам заснул, а на меня сваливаешь, – огрызнулся второй, протирая глаза. – Вечно ты ко мне цепляешься. Вот скажу сеньору Луиджи, он тебя охранять хлев отправит.

– Это я скажу сеньору Луиджи, как ты по ночам в окна к порядочным дамам лазаешь.

– Да вовсе и не лазаю, а они сами меня приглашают, – раскатистый бас полностью заполнил галерею.

– Нет, чтобы вместе пойти сейчас к сеньорите Кэприсии, – пробурчал Калвино, – так нет, приходится старую ведьму караулить.

– Ой, не упоминай про нее. Ты видел колдунью? Какие у нее глаза, волосы дыбом встают.

– Согласен, зрелище не из приятных. То ли дело глаза моей Мими… Хорошо, что старую каргу сегодня утром сожгут. Надо ж, чего натворила с бедными людьми!

– А как ты думаешь, ведьма не может и на нас порчу навести? – озираясь на дверь, спросил Джулио.

– А что она может, пройдя через пытки многоуважаемого сеньора Саджино? Только молча сидеть и ждать решения своей участи. Не бойся, я же с тобой, – хлопая его по спине, ответил Калвино.

– Ой, – побледнев, перекрестился Джулио, – не знаешь, кто страшнее: ведьма или господин инквизитор. Когда он смотрит на тебя, прямо мурашки по коже. Не человек, а Дьявол!

– Эй, ты думай, что говоришь, – строгим голосом предупредил напарника первый стражник. – У него везде уши. Так что помалкивай… А это еще что такое?

В ночной тьме раздались звуки падающих монет.

– А ну-ка, дай я посмотрю, – проговорил Джулио и, облокотив щит и копье о стену, приблизился к тому месту, откуда был слышен звук.

– Ой, да это же деньги! – воскликнул стражник.

– Эй, без меня не тронь! – закричал второй и бросился к Джулио, опасаясь, что тот соберет монет больше, чем он.

– Роберто, скорее! – прошептала Мишель и, обойдя столб с другой стороны, подбежала к двери, ведущей в подземелье. Граф Суардо проследовал за ней. Не прошло и пяти секунд, а путешественники во времени уже скрылись из виду. Что же касается Орсино, то тот, воспользовавшись суматохой, быстро пересек двор и скрылся в темноте…

Глава 26

В уютно обставленной комнате возле горящего камина сидел мужчина, одетый в белую рясу, какие обычно носили доминиканские монахи, подпоясанную кожаным поясом с висящими на нем четками, в такого же цвета скапулярий и черную пелерину. Поселившись в доме епископа шесть месяцев назад, Джованни Саджино настолько освоился в нем, что чувствовал себя полноправным хозяином. Многочисленная свита инквизитора находилась при нем, и все расходы на ее содержание легли тяжким бременем на церковный приход. Но чем дольше длилось пребывание Саджино в Бергамо, тем чаще слышался ропот монахов, уставших от наглого поведения прислужников Дьявола или «антиеретического молота», как за глаза называли инквизитора не только простолюдины, но и церковнослужители.

Да и сам епископ сдерживал растущее негодование с большим трудом. Однако дурная слава Саджино как человека, не гнушавшегося ничем для достижения своих целей, гремела по всей округе, да и далеко за ее пределами. Папа Римский, не раз получавший жалобы по поводу чрезмерного усердия инквизитора в выявлении ереси и колдунов или, как говорил сам Саджино, «в выявлении острейшего религиозного зла», только разводил руками, философски замечая, что на все воля Господа.

Назначаемый руководителем доминиканского ордена и поддержанный самим Папой Павлом III, инквизитор был наделен практически неограниченной властью, не контролируемой никем: ни папскими легатами, ни верховной властью монашеского ордена. Поэтому ничего другого не оставалось, как терпеть присутствие незваного гостя, поскольку, согласно каноническому праву, всякого препятствующего действиям инквизитора могли отлучить от церкви. Притом неважно, сколь высоким в церковной иерархии был бы сан этого лица.

– В этом году выдалось на редкость холодное лето. Прикажите подбросить дров в камин, здесь невыносимо холодно, – надменным голосом произнес инквизитор, едва взглянув на сидящего рядом.

– Само собой разумеется, брат мой, – спокойным голосом ответил тот и еле заметным движением руки подозвал стоявшего в дверях монаха. – Брат Лука, пусть принесут еще дров.

– Слушаюсь, ваше преосвященство, – поклонился монах и поспешил выполнять волю епископа.

– Вы уже решили, как поступить с обвиняемой? – с почтением обратился к инквизитору епископ Антоний.

– Это легкое дело, брат мой, – ответил Саджино, отрывая взгляд от записей, где нотариус подробно изложил показания обвиняемой.

Их было совсем немного, так как кроме издевательств и брани, из уст ведьмы ничего не вылетало. Нотариусом были записаны и показания свидетелей, в том числе слова самого инквизитора, поскольку он лично наблюдал за последствиями колдовства старухи.

– И вы думаете, что ваши рекомендации, направленные в светский суд, будут рассмотрены? – поинтересовался священник.

– А вы в этом сомневаетесь, брат мой? Не просто будут рассмотрены, а выполнены с ювелирной точностью, – презрительно хмыкнул Саджино. – Вам же известно, какими полномочиями я наделен.

– Ах, да, – спохватился епископ Антонио, – после сноса монастыря…

– Именно так. Иначе я вряд ли дал бы разрешение на его уничтожение.

– Его просто перенесли…

– Неважно, как это называется: перенесли или уничтожили, – опять перебил инквизитор. – Главное, завтра свершится Божье правосудие, и злодейка получит по заслугам.

– Но не кажется ли вам, брат мой, что дело церкви – не проливать кровь, а осуждать заблудшие души, призывая их отречься от ереси. Быть может, правильнее было бы не предавать их смерти, а наоборот, вернуть в лоно церкви? Разве не к этому призывает нас Господь? Мне кажется, нужно завтра предложить осужденной прилюдно раскаяться, вследствие чего мы сможем наложить на нее каноническую епитимью с каким-нибудь наказанием, а потом выдать особую одежду, чтобы окружающие знали, с кем имеют дело, и, тем самым, смогли бы уберечься от чар.

– Поосторожнее, брат мой. В ваших словах звучит осуждение поступков инквизиции, призванной защищать церковь от ереси. Мы обязаны охранить церковь от лиходейства, блуда, злоречения и идолослужения. Об этом говорит и Священное Писание. И для этого церковь и создает трибунал инквизиции. «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» или «…извергните развращенного из среды вас». Вы согласны со мной? За злодеяние, совершенное против Бога и детей его, следует сурово карать, – гневно сверкнув глазами, закончил Саджино.

– Да, но ведь заповедь Господа нашего гласит: «не убий»; убийство также рассматривается как тяжкое преступление, – возразил епископ Антонио.

– Вы, видимо, забываете, что требуется, прежде всего, думать о спасении души и нравственной чистоте, брат мой, – изрек инквизитор, не любивший, когда ему перечили. – А соблазненные ересью души обречены вечно гореть в Аду, ибо ересь – это не только тяжелейшее преступление, но и пропаганда антихристианского поведения. Если бы вам довелось видеть безумие, охватившее весь город, созерцать растерзанные тела наших братьев, вы не стали бы сейчас устраивать теологический диспут. Тем более что в Священном Писании говорится: Церковь имеет право наказывать за ересь даже лишением жизни.

– Все же… – смутился епископ, услыхав слова Саджино.

Но тот, не обращая на него внимания, продолжил:

– В Евангелии от Матфея сказано: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». А также: «Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые… Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь».

– Простите, брат мой, но мне кажется, вы истолковываете Священное Писание слишком… я бы сказал, буквально. Не думаю, что наш Господь говорил именно то, о чем вы сейчас толкуете, ибо я убежден, что под секирой Отец наш подразумевал силу божественного Слова. Вы же не будете отрицать, что Господь говорит нам через пророка Иеремию: «Слово Мое не подобно ли огню, и не подобно ли молоту, разбивающему камень?» А о секире не говорит ли Хроматий Аквилейский: «Это та секира, которая у самых корней внутренней веры в лесу рода человеческого всегда угрожает суровостью Божьего суда, которая обрекает вечному пламени бесплодные деревья, то есть бесплодных людей, не отягощенных никаким плодом веры».

– Вы так считаете? Повторю, брат мой, вы очень ошибаетесь. В ваших словах слышится неодобрение действий лица, поддерживаемого самим Папой, а значит, действующего с согласия последнего, – недобро усмехнулся инквизитор, буквально впившись пронзительными глазами в лицо собеседника.

От этого взора епископ Антонио съежился, по спине у него пробежал озноб, а лоб покрылся холодной испариной. Испепеляющий взгляд Саджино не предвещал ничего хорошего. Епископ мысленно ругал себя за длинный язык и не подобающую сану несдержанность; впрочем, уже ничего нельзя было поделать. Недаром говорят: «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь».

Повисла гнетущая пауза, нарушаемая только треском горящих дров.

– Холодное нынче выдалось лето, – вновь повторил инквизитор, отвернувшись от епископа Антонио. – По всей видимости, год опять неурожайным будет…

– Думаю, вы правы, брат мой, – ответил собеседник, обрадованный сменой темы и рассчитывавший на то, что инквизитор больше не вспомнит о разговоре; сочтет его проявлением заботы о возвращении еретика в лоно церкви, и только. – Придется повысить налоги, и едва ли местному люду будут по душе подобные меры: крестьяне и так который год страдают то от засухи, то от наводнения. Но что поделать, церковные приходы не должны бедствовать, да и венецианцы постоянно требуют денег…

Но инквизитор уже не слушал епископа Антонио. Он уставился на огонь и о чем-то задумался, затаив тайную ненависть к собеседнику, которому безмерно завидовал. Заполучить епископскую кафедру было основным желанием и мечтой этого безжалостного, чрезвычайно завистливого человека, ибо, как известно, пост епископа является пожизненной синекурой. Имея этот сан, не требующий больших трудов, зато приносящий изрядный доход, получаешь также почет и уважение, обеспечивая себе достойную старость. В то время как служба инквизитора, хотя и наделенного большей властью, чем епископ, была заведомо временной и при смене пап (а они менялись достаточно часто) сохранить свое положение было крайне сложно. Более того, на этих ярых служителей церкви часто нападали, и многим эта служба стоила жизни.

Поэтому если благодушный епископ надеялся, что Джованни Саджино забудет о беседе, то он просчитался: к сожалению для его преосвященства, инквизитор не только не забудет вечернего разговора, но через некоторое время выступит в роли прокурора на церковном суде, а также свидетелем на светском. И выдвинутые против епископа Антонио обвинения будут основываться именно на высказанных им в сегодняшней беседе мыслях. Впрочем, это случится не так скоро, как того желал бы инквизитор.

А пока оба служителя церкви молча сидели у горящего камина, размышляя о завтрашнем дне: один – с содроганием и отвращением, не согласный с постулатами инквизиции, другой – с чувством удовлетворения, убежденный в том, что подобными действиями он очищает мир от скверны.

Глава 27

Узкая лестница вела странников во времени все ниже и ниже. Чем глубже они спускались в подземелье, тем холоднее становилось. Местами стены были покрыты мхом и плесенью от сочившейся сквозь кладку воды. Наконец лестница закончилась, и они попали в темный коридор, по обеим сторонам которого тянулись камеры, теряясь в кромешном мраке. Каждое помещение было довольно-таки большим, вмещавшим стол, стул для нотариуса, очаг и инструменты для пыток, от вида которых у Мишель зашевелились волосы на голове. Тут были и «железная дева», и «дробитель черепа», и пектораль, и «колыбель Иуды». Журналистка остановилась в нерешительности. Одно дело – видеть подобное на картинках при написании статьи для газеты, и совсем другое – наяву, чувствовать запах крови, смешанный с атмосферой страха, страданий и смерти.

– Что, нервы сдают? – еле слышно произнес Роберто. – Вот она, средневековая действительность. Хочется тут остаться? Вас с теми милыми вещицами и знаниями о будущем сожгут как ведьму. Однозначно!

– Прекратите меня запугивать! – пошатнувшись от услышанного, громким шепотом ответила Мано, бросив сердитый взгляд на спутника. – Откровенно говоря, мне и вправду не по себе, так еще вы со своими шуточками.

– А я вовсе не шучу, – совершенно серьезно проговорил граф Суардо. – Если старая ведьма не поможет нам выбраться из этого ада, все так и произойдет. И такая участь постигнет не только нас, но и всех пассажиров поезда.

– Не могу не согласиться с вами, – кивнула головой Мишель. – Нам необходимо найти ее… Пойдемте!

Превозмогая ужас и тошноту от запаха разложения, журналистка и Роберто медленно двинулись вперед, осматривая каждую темницу. Однако все они были пусты, так как два дня назад состоялась массовая казнь восьмерых пленников, осужденных за ересь и колдовство. С каждой новой темницей отчаяние все сильнее и сильнее наполняло душу Мишель. «Неужели наш средневековый знакомец ошибся? А что, если в городе существует еще одна тюрьма, и мать Прагассы допрашивали именно там? Но тогда кого охраняли стражники и почему они упоминали о колдунье?»

Внезапно в последней камере свет от фонаря упал на изможденную фигуру в порванной и окровавленной одежде, лежащую на полу. При виде света пленница зашевелилась. Она подняла руку, прикрывая глаза, и уставилась на незваных гостей.

– Кто вы и что вам еще от меня нужно? – проскрипел голос. – Пошли прочь! Я не желаю разговаривать. До утра еще долго. У меня еще есть время…

Пленница отвернулась от них, продолжая ворчать и посылая проклятия на голову тех, кто посмел потревожить ее.

– Погодите! – с отчаянием промолвила Мишель. – Только скажите… вы… Шайла?

На секунду фигура замерла, но потом резко повернула голову в их сторону и с плохо скрываемым интересом на изнуренном лице сказала:

– Никто не называл меня так уже много лет. Кто вы? Откуда вам известно мое имя?

– От вашей дочери, Прагассы, – ответила Мишель, с ужасом глядя на изувеченное пытками тело старой ведьмы.

– Прагассы? – прищурившись, переспросила старуха, пристально поглядев на журналистку.

Она, хромая, подошла к решетке, не сводя глаз с молодой женщины. От зловещего взгляда ведьмы по спине Мишель побежали мурашки, а ноги в буквальном смысле слова подкосились.

– А откуда ты знаешь мою дочь? – остановившись прямо у решетки, в двух шагах от пары, задала вопрос Шайла.

Старуха медленно обвела журналистку, а потом и графа Суардо изучающим взглядом.

– Если ты общалась с ней… да и выглядишь ты не по…

Неожиданно лицо ведьмы побагровело, а глаза заметали искры.

– Как она посмела ослушаться меня? Теперь месть потеряет сладость! Дьявол! Отродье сатаны! Последний из рода Саджино должен был тоже сгинуть, причем сгинуть от рук своего же предка! – Шайла заметалась по темнице.

– Прагасса не ослушалась, – Мишель попыталась успокоить разбушевавшуюся ведьму. – Все произошло так, как вы и хотели. Все потомки инквизитора Саджино умерли неестественной смертью. Осталась только одна пожилая одинокая женщина, которую все в округе считают сумасшедшей, и именно ради изменения ее судьбы я решилась на опасное путешествие. Прагасса согласилась мне помочь, сказав, что мое появление предопределено судьбой. Она верила в это!

– Предопределено судьбой? – остановившись посредине темницы, ехидно произнесла Шайла. – Не судьба и не Бог, будь он проклят, решают, что предопределено судьбой. А я! Великая и могущественная колдунья Шайла!

– Чего стоит ваша магия, если перед лицом Господа вы бессильны? Ваше время уже почти закончилось. А время Прагассы еще нет, но может оборваться самым нелепым образом, если я не смогу изменить ход событий, остановив проклятие. И только вы можете спасти дочь и тех несчастных, томящихся в поезде. Они ведь не виновны в вашей смерти!

– Какое мне дело до тех людей, – хмыкнула ведьма. – Какое мне вообще дело до людей? До этих жадных, лживых людишек, которые пекутся только о своем благе? Пусть хоть все сгинут, мне-то какое дело?

– Но есть и другие, – вмешался в разговор Роберто. – Посмотрите на эту женщину! Ради одного-единственного человека она отправляется в неизвестность, бросая работу, родных. И все только для того, чтобы сделать жизнь этого создания лучше.

– Но ведь первоначально планы были иные? Славы, почета и уважения захотелось? – съехидничала ведьма, смерив журналистку взглядом. – От меня ничего не утаишь.

– Да, сознаюсь, все так и было, но потом ситуация изменилась. Последняя из рода Саджино рассказывала о предке. И в самом деле, он заслужил свою судьбу. Инквизитор Джованни был страшным человеком, и на его руках много крови невинных людей. Но разве должны другие страдать из-за чьих-то ошибок или амбиций?..

– Вы не дали свершиться правосудию, – прошипела старуха, прислонившись вплотную к решетке, – и за это гореть вам всем в аду. Я прокляну вас!

– А мы и так в аду, – осмелев от страха и отчаяния, твердым голосом ответила Мишель. – Мы находимся в далеком прошлом, без малейшего шанса вернуться домой. Более того, мы обречены на погибель, так как любой, увидевший нас, сразу же нас сдаст, если не инквизитору Джованни Саджино, так другому. Вы обрекли на погибель не только нас, оставшихся пассажиров поезда, но и свою собственную дочь.

– Даже если они и вернутся домой, в чем я очень сомневаюсь, – хихикнув, перебила журналистку Шайла, – то все равно уже никогда не придут в себя. Мое проклятие еще никому не удавалось снять. Те люди хоть и не мертвы, но и не живут. Их разум помутился, и больше им не прийти в себя.

– Так кому из нас гореть в аду? – рассерженный словами старой ведьмы, спросил Роберто, когда до него дошел смысл сказанных Шайлой слов: его родители никогда не станут такими, какими были прежде.

Но та в ответ только криво усмехнулась, продолжая с вызовом смотреть на путешественников во времени.

– Так, значит, вы не поможете нам вернуться? – прямо спросила Мишель, понимая, что разговор зашел в тупик.

Журналистка умоляюще сложила руки.

– Прошу тебя! Хотя бы не ради нас, ни в чем не повинных людей, а ради дочери! В тот день, когда Прагасса отправит меня в прошлое, ее убьют!

– А с какой стати я должна это делать? – буквально взъерепенилась ведьма, не желая ничего слышать. – Из-за тебя провалился мой план. Так пропадите вы пропадом! Сгиньте, порождения Сатаны! Прочь! Пойдите прочь!

Шайла начала опять метаться по темнице, потрясая руками и выкрикивая проклятия и всякого рода ругательства.

– Пойдемте, – слегка коснувшись локтя молодой женщины, сказал Роберто, – мы ничего не добьемся от нее. Вернемся к поезду, а там будь что будет.

– Хорошо, – тяжело вздохнув, произнесла журналистка и, еще раз взглянув на бесновавшуюся ведьму, отошла от решетки, собираясь отправиться в обратный путь.

Но, сделав несколько шагов, остановилась. Журналистка коснулась руками шеи и что-то сняла с нее.

– На вот, держи, – вернувшись к решетке темницы, протянула Мишель ведьме медальон. – Это дала мне твоя дочь перед тем, как я отправилась в прошлое. Сказала, что амулет защитит меня от бед… Видимо, он утратил способность помогать своему обладателю, поэтому и держать его у себя не имеет смысла.

Прекратив неистовствовать, Шайла приблизилась к решетке и, подозрительно поглядев на молодую женщину, взяла протянутую вещь.

– Я подумала, что маленькая поддержка от родного человека поможет вынести все те испытания, что уготовила тебе судьба. Ты не веришь в Бога, но я все-таки скажу: да простит тебе Господь твои прегрешения!.. Прощай!

Вложив амулет в крючковатые руки ведьмы, Мано отправилась прочь быстрыми шагами.

– Прагасса отдала тотем куницы… Это неспроста, – пробормотала старуха. – Неужели и правда дочь посчитала, что девица достойна носить его? Неужто в ней серьезно есть сила, способная изменить будущее?..

– Постойте! – послышался позади удаляющихся людей властный голос Шайлы, который буквально прогремел в пустынном коридоре, как раскат грома.

– Вернитесь! – повторила ведьма не терпящим возражений тоном. – Я должна вам что-то сказать.

Мишель и Роберто недоуменно переглянулись.

– Уйдем или вернемся? – спросила журналистка спутника.

– Не думаю, что мы узнаем что-то полезное, но считаю, можно послушать. Время пока еще есть.

Не торопясь, пара путешественников повернула обратно, и через некоторое время они уже стояли перед присмиревшей старухой.

– Зачем ты звала нас? – задал вопрос Роберто строгим голосом. – Говори побыстрее, так как у нас мало времени.

– Время подождет, – проворчала ведьма, бросив испепеляющий взгляд на графа. – Не лезь не в свое дело. Мне угодно поговорить с ней наедине.

У Мишель все похолодело внутри. «Просто какое-то дежавю, – подумала журналистка про себя. – Так было и в Африке: старуха не пожелала разговаривать с Жерменом, сказав, что тот несет зло. Так и теперь Шайла не хочет ничего говорить при Рокко. Что? Неужели я опять ошиблась?»

Молодой человек пожал плечами, сказав, что в случае чего он рядом, и отошел в сторону.

– В чем дело? Что ты хочешь? – уставившись на старуху немигающими глазами, уверенным голосом спросила Мано. – Почему ты отправила Роберто? Мой друг не должен чего-то знать, или…

– …Он опасен для тебя, – прервала Мишель Шайла.

– Ч-что? – попятилась журналистка, испуганно поглядев на стоящего вдалеке человека.

– Да, и хватит об этом. Просто держись от него подальше. Иначе ты очень пожалеешь… А сейчас слушай меня. Осталось очень мало времени. Скоро рассвет, и они придут за мной… Правосудие свершится, проклятие, произнесенное мною перед казнью, будет действовать. И я не отменю его! Кара постигнет всех из рода Саджино! Но если тебе удастся вернуться домой, если сможешь вынести все испытания, то жизнь той, о ком ты печешься, изменится. Проклятие ее не коснется! Вместе с тем я не смогу вернуть пассажиров пропавшего поезда. Для этого нет сил и, как я уже говорила, времени. Поздно! Поезд вернуть в свое время невозможно, как невозможно вернуть разум пассажирам. Они обречены вечно скитаться во времени, появляясь там, где произойдет беда.

– Но почему? Почему?

– Для этого силы одного оставшегося зеркала недостаточно. Да к тому же некуда возвращаться. Тоннель, в котором исчез поезд, замуруют почти сразу же после пропажи состава, а потом он и вовсе будет завален взрывом. А все возвращается на круги своя. Пространство имеет только одну сторону, и предмет, сколько бы ни пробыл в другом времени, всегда возвращается в ту же точку.

«Прямо лист Мебиуса, – пронеслось в голове у молодой женщины, в памяти которой всплыла физическая модель, случайно увиденная в какой-то научной книге во время поиска материалов о пропавшем поезде. – Интересно, откуда старая ведьма знает об этом свойстве? Ведь если память мне не изменяет, то фигуру придумали только в середине XIX века».

– Откуда все это известно? – глядя на ведьму с нескрываемым интересом, спросила Мишель, знавшая, что случится с Ломбардским тоннелем после исчезновения поезда. – Вы… вы были в будущем?

– Нет, я не любительница перемещаться во времени, – усмехнулась Шайла. – Прагасса частенько бывала у меня. Учила ее нашему мастерству, да, судя по всему, девочка плохо освоила дело… Видимо, я предусмотрела не все. Мне не удалось привить моей девочке главное: ненависть к человеческому роду, много веков преследовавшему нас, колдунов. Иначе вряд ли дочь стала бы помогать тебе… Прагасса с детства была другой. Поэтому и перебралась в ваше время, не хотела причинять вред людям… Я верну тебя в твое время, хотя и очень зла на тебя. Теперь моя месть будет не такой сладкой. Ну что ж… я была отвратительной матерью, значит, мой долг хотя бы перед смертью сделать все, чтобы мое дитя осталось жить и продолжило дело предков…

– Но как я смогу вернуться домой? Как? Прагасса отправила меня в прошлое с помощью зеркала. Но зеркала нет, и…

– Оно есть, – прервала Шайла журналистку. – Правда, для того, чтобы зеркало получило силу и смогло отправить тебя в будущее, не хватает одной его части.

– А где мне искать эту часть? А само зеркало? Оно с вами?

– Ты шутишь? – захохотала ведьма противным гортанным смехом. – Посмотри на меня! Где бы я могла спрятать его? Не знаешь?

Молодая женщина смутилась. И вправду – вид старухи был ужасен. Инквизитор не знал жалости.

– Я не подумала, – потупив взор, сказала журналистка. – Простите…

– Ладно, – вдоволь насмеявшись, ответила Шайла, – не время сейчас… Зеркало находится у Саджино. Ему ничего не известно о его свойствах, поэтому инквизитор просто отобрал «бесовскую вещицу», пообещав сжечь ее сегодня вместе со мной. Ты должна забрать зеркало у него. ДО того, как оно окажется в костре. Если хоть один язык пламени коснется предмета, то зеркало рассыплется на бесчисленное множество осколков, и тогда ты и твой спутник навсегда останетесь в прошлом и закончите жизни, как и я, на костре, или, если вернетесь на поезд, будете скитаться во времени, пока не закончится жизненный путь.

– Но где найти недостающую часть зеркала?

– Это будет сложнее всего. Только храброму сердцу дано найти ее, преодолев все испытания, – в задумчивости начала объяснения Шайла.

– Но где, как? – нетерпеливо воскликнула Мишель.

– Без карты ты не сможешь пройти путь.

– А где найти карту?

– Она находится в библиотеке одного монастыря в Модене. Несколько веков назад, после того, как сожгли моего прадеда, документ попал в руки монахом. Уверена, что он лежит там до сих пор, – с уверенностью в голосе произнесла ведьма.

– Но как туда попасть и как найти среди множества книг и свитков нужный? – поинтересовалась журналистка.

– Найдешь. Почерневший свиток, написанный кровью, с печатью в виде кельтского узла. Думаю, монахи должны были убрать его в потайное место, подальше от святых книг. Это же свиток Дьявола, как считают «непорочные» служители церкви, – презрительно хмыкнула Шайла.

– А как я попаду туда? – недоуменно глядя на нее, спросила Мишель.

– Поезд-то тебе на что? – съязвила старуха, раздраженная несообразительностью молодой женщины.

– Ах да, естественно, – пробормотала та. – Правда, откровенно говоря, я не пойму…

– Что? Что непонятного? – проворчала ведьма.

– Как заставить поезд переместиться в требуемое мне время?

– Сила, желание, зеркало и заклинание – вот ответ.

– Тогда почему нам нельзя с его помощью вернуться домой? – недоуменно спросила журналистка.

– Почему? Можешь попробовать. Только тогда ты вернешься в искаженный мир. Ты изменила прошлое, изрядно наследив в нем.

– Это как?

– Ты встретилась с ним, – ведьма указала на стоявшего в конце коридора Роберто. – Благодаря тебе один человек навсегда останется в прошлом, так как вы засадили его в сумасшедший дом, вы познакомились с жителем деревни, обменяв вот эти вещи на «невинные», на ваш взгляд, безделушки из будущего… Поэтому-то будущее и искривится. Все изменится: города, люди. Все! Все будет другим! Ты ничего не узнаешь. Хочешь жить в подобном мире?

Мишель была сражена словами Шайлы. Нет, не то, чтобы молодая женщина совсем не думала о переменах, которые могут стать следствием вмешательства в прошлое. Думала, и очень часто. Но она не предполагала ТАКИХ глобальных последствий.

– Что же мне делать? – вопросительно поглядев на старуху, спросила Мишель. – Как вернуться в прежний мир, изменив судьбу только одного человека, не коверкая ничто другое?

– Ты по-прежнему хочешь помочь той бабке? – поинтересовалась Шайла, хитро посмотрев на женщину. – И тебя трудности не пугают?

– Да, я полна решимости, – гордо выпрямившись, ответила Мишель.

– Ладно, запоминай: когда вы найдете тот свиток, на нем будет нарисовано место, где хранится обратная сторона зеркала, позволяющая перемещаться во времени. Но только в определенный период.

– В полночь и в полдень?

– Почти, не перебивай… – нахмурилась ведьма. – Так вот, на самом свитке будет заклинание. Когда вы найдете заднюю часть и соедините с зеркалом, тебе надобно будет только дождаться положенного часа, прочитать заклинание, воспроизвести картинку твоего времени и… ты окажешься в том времени, откуда и прибыла.

– А Роберто? – тихо проговорила журналистка.

– Его судьба неразрывно связана с поездом, и с этим ты ничего не сможешь поделать, – спокойно проговорила Шайла. – Я знаю, в твоем сердце зародилась любовь к нему… Не отпирайся, – ехидно улыбнулась ведьма, видя, как журналистка отрицательно закачала головой, – я вижу тебя насквозь.

Мишель густо покраснела и опустила голову.

– Любовь – это страшная сила. Сильнее даже магии и колдовства, – продолжила старуха. – И глупец тот, кто отказывается от милости, дарованной ему небом… Она может как вознести, так и разрушить человека, посеяв боль и страдание. Поэтому-то я и сказала в самом начале, чтобы ты держалась от него подальше. Он и поезд – неразделимы. И ты ничего не сможешь с этим поделать. Так предопределено судьбой… А теперь идите. Скоро рассвет!..

Глава 28

С рассветом к центральной площади Бергамо, где расположились резиденция подесты, лоджия, построенная в начале пятнадцатого века, внутри которой располагался судейский стол, базилика Санта-Мария-Маджоре и городская башня, служившая оборонительным целям, начал стекаться народ. С приездом инквизитора «развлечений» подобного рода стало предостаточно, но сегодняшний день был особенным: оглашался приговор ведьме, устроившей беспорядки в соседнем городке, в результате которых полностью сгорела церковь, а сотни людей до сих пор находились между жизнью и смертью, обессилевшие после продолжительного буйства. Этот судебный процесс был также необычен тем, что в роли свидетеля выступал сам инквизитор Джованни Саджино.

Молодые люди, стараясь не привлекать внимания, подобрались поближе к нише, где располагался судейский стол, за которым уже восседали градоначальник Бергамо, префект и члены городского магистрата, а также епископ Антонио и инквизитор Саджино.

– Роберто, вы видите зеркало? – тихо спросила Мишель, внимательно рассматривая сидящего за столом сурового монаха, от одного взгляда которого волосы начинали шевелиться на голове.

– По правде сказать, пока нет, – ответил тот. – И мне это не нравится. Сколько у нас осталось времени?

– Всего три часа.

– Это мало, очень мало. Без лошадей мы не доберемся… Кстати, вы умеете ездить верхом?

– Моя семья занимается разведением лошадей. Порой мне кажется, что я сначала научилась ездить на лошади, а только потом – ходить.

– Это хорошо, так как чтобы попасть на поезд вовремя, придется воспользоваться дополнительным средством передвижения, помимо наших ног.

– Едут!.. Везут!.. Ведьма!.. Вишь… там! Проклятая колдунья! На костер ее! Пускай сгорит, ведьма! – послышалось со стороны улицы, ведущей к Цитадели.

По брусчатой дороге, еле передвигая ноги, тащилась кляча, везя за собой телегу, в которой сидела Шайла. Если бы не клетка, защищавшая ведьму от протянутых к ней рук жителей Бергамо, желавших растерзать колдунью, то она вряд ли доехала бы до площади невредимой. Как бы то ни было, вопрос жизни или смерти уже не имел для нее значения. Ведьма сидела в клетке с совершенно отрешенным лицом, бормоча при этом что-то себе под нос.

– Глядите, а старуха все не успокаивается, – воскликнул мужчина, ближе всех оказавшийся к остановившейся телеге. – На тебе, порождение Дьявола! Ведьма!

Он схватил булыжник, валявшийся под ногами, и швырнул в старуху. Камень угодил прямо в голову Шайлы. Получив сильный удар, ведьма резко повернула голову в сторону обидчика и, испепелив его взглядом, прошипела:

– Через месяц будешь на моем месте, и никто не спасет тебя. Я сказала!.. Тьфу… Kanga dy milele!

Пророчество ведьмы сбылось в скором времени. Ровно через месяц всю семью ремесленника, включая новорожденного ребенка, родившегося без ручек, обвинили в колдовстве. По решению светского суда, который вынес приговор на основе показаний свидетелей, они были сожжены на той же площади. Их не спасло даже лицемерное обращение инквизитора с просьбой «воздать им по заслугам и деяниям».

– Признаешься ли, Шайла из Альбы, в совершенном преступлении? – обратился к обвиняемой наместник Бергамо, после того как была совершена месса и произнесены клятвы присутствующих на аутодафе помогать и во всем повиноваться инквизиции.

– Я никогда не признаюсь в этом преступлении, господин хороший, – усмехнулась ведьма. – Да и доказательств нет. Те людишки уже были безумны, когда я появилась. Стала бы я мараться подобной мерзостью. Упасть так низко ради развлечения… Тьфу!

– Ты врешь! – закричал инквизитор, вскакивая и выходя из-за стола.

– Вот оно, – слегка толкнув в бок Роберто, произнесла Мишель, показав рукой на висящее на поясе зеркало. – Да уж, забрать вещицу будет проблематично.

– Посмотрим, как будут развиваться события, – ответил граф Суардо, внимательно следя за каждым движением Саджино.

А между тем все развивалось стремительно. Инквизитору не терпелось поскорее завершить черное дело и предать виновницу священному огню.

– Ты врешь, старая ведьма! – повторил он, бросив гневный взгляд на Шайлу. – Я лично был свидетелем твоего колдовства. Ты стояла и смотрела, как бесновались те несчастные, многие из которых до сих пор находятся при смерти. Есть и такие, которые уже гниют в земле по твоей вине.

– Если бы Я была повинна в той бесовщине, то в земле лежали бы ВСЕ людские выродки, – усмехнулась Шайла, криво улыбнувшись.

Площадь, на которой яблоку было негде упасть от большого количества народа, загудела от возмущения. Со всех сторон послышались восклицания, призывавшие немедленно сжечь колдунью, пока она не натворила новых бед. Переглянувшись с епископом (и с молчаливого согласия подесты), инквизитор Саджино поднял руку, призывая к спокойствию.

– Жители благословенного города Бергамо! – начал Джованни Саджино. – Дабы уберечь вас, добропорядочные граждане, и ваш город от зла и невзгоды, мы вынуждены объявить эту несчастную еретичкой. А следовательно, обвиняемая не является более подсудной суду Церкви. Ни я и никто другой не можем ничего более сделать для подсудимой, ибо она не признается в совершенном грехе.

– Буду молить Бога, чтобы милосердный суд проявил благосклонность, но в то же время вынес СПРАВЕДЛИВЫЙ, – при этом слове инквизитор многозначительно поглядел на градоначальника Бергамо, – приговор.

Грузный, небольшого роста подеста сделал знак рукой, и на помост, где уже находились ведьма и палач, поднялся глашатай, держа в руке свиток. Мужчина покосился на Шайлу, бормоча вполголоса «Отче наш», а потом развернул свиток и начал читать вынесенный судом приговор.

– И что дальше? – с нетерпением спросила Мишель. – Мы не может ждать!

– Еще не время, – не сводя глаз с инквизитора, произнес Роберто. – Терпение! Желательно выбрать подходящий момент.

– А если у нас не будет того нужного момента?

– Терпение, – повторил молодой человек, – немного надо еще потерпеть.

– Да пока мы будем ждать…

– Да падет на твою голову мое проклятие, да накроет тебя и весь твой род крыльями смерть. Будь проклят ты, Джованни Саджино, исчадие Ада на земле, порождение Сатаны! Гореть тебе и всему твоему роду синим пламенем в Аду. Пусть горькими слезами обливаются матери и сестры, жены и дети! Пусть последний мужчина из рода Саджино вечно скитается в железной повозке и пусть никогда не найдет покоя! Пусть никто не сможет его спасти! Такова последняя воля моя!.. Kanga dy milele! – закричала ведьма и топнула ногой.

Услышав слова проклятия, инквизитор побледнел. Несколько секунд он стоял неподвижно, не зная, что предпринять. Но потом медленно направился к помосту, на котором, усмехаясь, стояла Шайла, уже привязанная к столбу. Собравшаяся на площади толпа молча смотрела на Саджино, гадая, что тот сейчас скажет или сделает. Внезапно кровь прилила к лицу инквизитора. Он выхватил из-за пояса зеркало ведьмы и, подняв его над головой, крикнул:

– Гори, ведьма! На костер ее! Пусть огонь очистит черную душу, а прах смоет дождь, тем самым очистив землю от нечисти!

Саджино хотел было бросить в разгоравшийся костер зеркало, но в этот момент из толпы выскочил человек и выхватил вещицу из рук инквизитора. От неожиданности тот сначала опешил, но потом закричал громким голосом:

– Стража! Держите его! Держите! Чего вы ждете? Вор уходит! Уходит!

Жители Бергамо, находящиеся в полном недоумении, молча расступались перед двумя бегущими людьми, активно работающими локтями.

– Прочь! Пошли прочь! – восклицали молодые люди, пробираясь сквозь толпу к телеге, которая привезла ведьму.

– Мишель, хватай быстрее вожжи! Да скорее же! Держи зеркало! – прокричал Роберто, яростно отбиваясь от подоспевшей стражи.

Граф Суардо защищался, как мог, но силы были неравны. Стражники окружили молодого человека со всех сторон и ждали только приказа. Народ, не желая вмешиваться ни во что, наблюдал за происходящим с нескрываемым интересом. Еще бы! Не каждый день можно встретить человека, способного противостоять ненавистному инквизитору.

– Гони что есть мочи! Не жди меня!

– Как бы не так! Я никуда без тебя не поеду! – прокричала Мано, спрыгивая с телеги и доставая из котомки фонарь-шокер. – Вот уж не думала я, что он пригодится мне. Вот, получай!.. Что, и ты хочешь? Да пожалуйста, мне не жалко!

Журналистка, лихо орудовавшая непонятным и странным предметом, вызвала панику не только в рядах стражников, но и среди находящихся рядом людей. Все расступались в ужасе перед неизвестной смертоносной силой, ибо пораженные разрядом люди падали на брусчатку, корчась в предсмертных, как могло показаться, судорогах.

– Ты идешь, или нужно особое приглашение? – прокричала журналистка, протягивая свободную руку Роберто.

– Я и не знал, что у твоего оружия такое действие, – граф был ошеломлен не меньше средневековых жителей. – Ты же убила их!

– Они придут в себя через некоторое время, ничего особенного. К тому времени мы уже смоемся из города.

– Что сделаем?.. – не понял жаргонного словечка граф Суардо.

– Да сбежим!.. Прыгай быстрее, пока они не пришли в себя!.. Но-о-о! Пошла, кляча чертова!

Мишель стегнула кнутом лошадь, и та, не ожидавшая подобного обращения, дико заржала и рванула с места, сбивая по пути почтенных граждан.

– Чего вы ждете, олухи безмозглые? – прогремел инквизитор, разъяренный тем, что стража упустила преступников, осмелившихся восстать против воли служителя церкви. – Поймать их и подвергнуть самым страшным пыткам!.. Это твоих рук дело, старая ведьма?

Шайла, прищурив глаз, с ехидством ответила:

– Твоя судьба близится к закату, инквизитор! Скоро и ты встретишь смерть. Бойся каждого и всякого!..

– Сгинь, Дьявольское отродье! – завопил Саджино, изрядно испугавшийся предсказания. – Гори и проси Господа простить тебе прегрешения… Аминь!

– Мои прегрешения ничто по сравнению с твоими, – прохрипела ведьма, задыхаясь от дыма. – Покайся, пока есть время. Покайся… Kanga…

Но она не успела договорить. Огонь опалил ноги старухи, а через мгновение вспыхнули лохмотья на ней. Невыносимая боль прорезала все тело ведьмы, исказив до неузнаваемости морщинистое лицо. Еще один миг, и пламя скрыло страдания Шайлы, превратив ведьму в сплошной горящий факел.

– Будь ты проклят! – как будто с небес послышался пронзительный голос колдуньи. – Будь проклят…

Глава 29

– Мы не успеем! – в очередной раз хлестнув клячу, прокричал Роберто. – Ты знаешь, как переместиться в нужное нам время?

Ни Мишель, ни Рокко даже не заметили, как перешли на «ты». Стремительно развивающиеся события не оставляли времени на церемонии, а общая цель, заключавшаяся в попытке спастись, очень сблизила молодых людей. Не зря существует поговорка: беда объединяет даже врагов.

– Нет, – ответила Мано, посмотрев на часы. – Но у нас есть еще немного времени.

– Эта старая кляча при последнем издыхании. Ты уверена, что мы едем в правильном направлении?

– Да, совершенно, – и, указав рукой на поле, где стояла деревенька, сказала: – Вот деревня нашего средневекового знакомого. Дальше лес и наш поезд.

– Который час?

– Уже почти полдень. Мы успеем! – заверила Роберто журналистка, хотя сама лично очень сомневалась в своих словах.

Вместе с тем, въехав в лес, не привыкшая к подобным скачкам лошадь споткнулась и упала.

– Вставай! Вставай! – воскликнула Мишель, спрыгнув с телеги и подбежав к ней.

– Бесполезно, – поглядев на измученное животное, заметил Роберто. – Она не встанет. Не трать время понапрасну. Бери сумку, скорее, нужно идти!

Оставленный ими поезд был в каких-то нескольких сотнях метров. Молодые люди припустили изо всех сил: до перемещения поезда во времени оставалось десять минут. И все-таки это была не самая сложная задача. Труднее всего было понять, как заставить поезд отправиться в требуемое им время.

– Неужели Шайла так ничего и не сказала? – на бегу спросил Роберто.

– Откровенно говоря, я не спросила ее об этом, – немного смутившись, произнесла Мишель. – Мы говорили с ней только о возвращении в будущее, точнее, об обратной стороне зеркала, которая позволит, минуя поезд, очутиться в том времени, откуда мы пришли.

– А как же поезд? – внезапно остановившись, спросил граф Суардо.

– Мне очень жаль, но он никогда не вернется домой. Ты что-нибудь слышал о листе Мебиуса или о бутылке Клейнера?

– Что-то об этом слышал в студенческие годы. – Молодые люди, отдышавшись, продолжили бег. – Я видел эксперимент одного профессора с муравьем: муравей начинает движение и, сделав один круг, оказывается на противоположной стороне плоскости, но затем, пробежав еще один круг, возвращается в исходную точку.

– Совершенно верно. По такому принципу движется и этот поезд, с той только разницей, что временная плоскость намного обширнее.

– Я не могу понять: почему тогда поезд не может вернуться?

– Да все потому, что ему некуда возвратиться. Тоннель замуруют в скором времени. Это случится после исчезновения состава, так как никто не пожелает больше ездить по данному маршруту, а во время второй мировой войны… да, не делай такие круглые глаза… именно – второй мировой войны, в тоннель попадет бомба, и он попросту превратится в завал, исчезнув навсегда. Именно поэтому поезду суждено стать Летучим голландцем в море времени… Прости, мне очень жаль.

– Ты-то тут при чем, – на ходу бросил Роберто. – Никому не удавалось перекроить историю. Никому… отлично, мы на месте!

Молодые люди выбежали на поляну, где, окруженный туманом молочного цвета, стоял злосчастный поезд. На часах было без двух минут двенадцать.

– Слава Богу, мы успели, – выпалила Мишель, тяжело дыша.

– Хорошо-то хорошо, но вот что делать дальше? – спросил граф Суардо, разглядывая сначала поезд, а потом поляну. – Так, окна и двери все закрыты, значит, вагоны никто не покидал. Отлично… Мишель, так что необходимо делать? Как заставить поезд направиться к тому самому монастырю?

– Я… я… не знаю, – растерявшись, произнесла журналистка. – Хотя… дай подумать.

Она вытащила зеркало и внимательно стала рассматривать предмет, крутя его в разные стороны.

– По-моему, сейчас не время наводить красоту, – раздраженным голосом проговорил Роберто, сердито взглянув на Мишель. – И почему женщин всегда беспокоит их внешность, даже в самое неподходящее для этого время.

– Потому что, многоуважаемый сеньор, это самый верный способ найти правильное решение, – ответила Мано, уязвленная тоном Рокко. – Вот, смотри!

Молодая женщина протянула зеркало Роберто.

– И что? – не понял тот. – Что ты хочешь сказать?

– Ты же историк, как мне кажется, поэтому это ТЫ должен сказать, для чего на ободке зеркала написаны какие-то слова.

– Где? – схватив предмет, Роберто начал рассматривать зеркало. – А и верно… Вот только на каком это языке написано? Следует подумать! Нужно обязательно перевести…

Неожиданно послышались голоса со стороны леса, и через мгновение на поляну выскочили несколько вооруженных всадников, посланных инквизитором вдогонку за «опасными еретиками».

– Вот они! Стойте!.. Не уйдете от нас теперь. Окружай! – кричали стражники, размахивая мечами.

Но выполнить приказ инквизитора оказалось ох как сложно! Лошади, завидев странное железное чудище, неведомое доселе, резко остановились и, захрапев, попятились назад, козля и вставая на дыбы всякий раз, как только всадники пытались послать животных вперед.

– Что встали? Вперед, твари безмозглые! Чего испугались? Схватить! – кричал на подчиненных командир.

Но те, как громом пораженные, только молча смотрели на невероятное зрелище: огромная железная повозка, поглощаемая густым вязким туманом, медленно начинает двигаться в их сторону.

– Пресвятая Дева, что это за чудище? Чур меня, чур меня! – смертельная бледность покрыла испуганное лицо командира стражников. – Боже мой!.. Это исчадие Ада!

– Какое там подумать?! Какое перевести?! – закричала Мишель, хватая Роберто за руку и увлекая за собой. – Посмотри, что происходит с поездом?! Через считанные секунды он исчезнет. Давай сюда зеркало!.. Не знаю, то ли это заклинание или нет, но выбора нет… Будь что будет!

Они подбежали к поезду, который с каждой секундой набирал скорость. Прыгнув на ступеньку вагона, журналистка помогла графу Суардо забраться следом за ней.

– Читай! Читай скорее заклинание! – взволнованным голосом прокричал Роберто.

– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – громким голосом произнесла Мишель, и в ту же секунду таинственное железное чудовище исчезло, растворившись в воздухе прямо на глазах изумленных стражников…

…И в то же мгновение поезд оказался в другом времени и месте, очутившись под стенами монастыря в Модене, где хранилась древняя рукопись, указывающая путь к обратной стороне зеркала. Мишель оказалась права: слова, написанные на ободе зеркала, были тем самым заклинанием, которое позволило молодым людям избежать бесцельного блуждания по лабиринтам времени, приблизив их к заветной цели еще на один шаг.

– Полночь, – глядя на звездное небо, произнес Роберто. – Интересно, где мы? Какие-то стены, а больше ничего не видно.

– Поблизости, видимо, есть река или, по крайней мере, ручей. Послушай! Слышишь? – прислушиваясь к журчанию воды, сказала Мишель.

– Если за стенами находится монастырь, то это вполне логично. Очень часто монастыри строились рядом с рекой. Она помогала монахам решать ряд проблем, связанных с хозяйственной жизнью монастыря. На реке строились мельничные жернова, река снабжала водой кухню и рыбой стол, уносила отбросы из кухни, лечебницы и отхожих мест.

– Пожалуй, узнать, куда занесла нас судьба, мы сможем только утром. Может, немного поспим? – предложила Мано, глаза которой просто слипались от усталости.

– Да, пожалуй. Пойдем, найдем где-нибудь местечко, – толкнув дверь в вагон, произнес Роберто. – И, кстати, можно бы и чего-нибудь съесть.

Вошедшей в вагон паре открылась безрадостная картина. Пассажиры поезда находились в плачевном состоянии, больше напоминая зомби, нежели нормальных людей. Шайла была права: разум покинул несчастных. Путешествие во времени оказалось непосильным испытанием для разума обычных людей. Проходя мимо купе, в котором находились его родители, Рокко тяжело вздохнул. Как бы он ни относился к родителям, это были его родные люди, и Роберто было больно видеть их в подобном состоянии. Но самое ужасное заключалось в том, что он был бессилен им помочь.

– Я плохой сын, – сокрушенно покачав головой, проговорил граф Суардо, отходя от купе, где, смотря в одну точку и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, молча сидели его родители. – Я должен был отговорить их от поездки.

– Ну, ты же не знал, – сказала журналистка и тут же осеклась, понимая, что сказала глупость.

Роберто бросил на Мишель задумчивый взгляд.

– Вот то-то и оно, что знал, но, по правде говоря, не верил до конца, – сознался молодой человек. – И вот расплата за сомнения.

– Все можно исправить, – произнесла молодая женщина, у которой от этих слов защемило сердце.

Да, старая ведьма была права: Мано влюбилась в графа Суардо. Влюбилась так, что при одной только мысли, что им придется расстаться, она приходила в ужас. С того самого момента, когда Мишель впервые увидела Роберто, она поняла, что это тот самый человек, за которым она пойдет в огонь и в воду.

– Что значит «исправить»? – удивленно приподняв брови, спросил Рокко.

– Шайла сказала, что найдя оборотную сторону зеркала, мы сможем вернуться домой: ты в начало двадцатого века, а я… я вернусь в начало двадцать первого, – вздохнула журналистка. – И больше мы никогда не увидимся…

Сказав это, Мишель отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Роберто заметил набежавшие слезы. К чему? Молодая женщина не хотела показаться слабой или слишком впечатлительной. Мужчины не любили слезливых барышень во все времена.

– Я сказал что-нибудь не так?

– Нет, просто соринка в глаз попала, – соврала Мано, стараясь говорить ровно. – Думаю, вот тут мы сможем отдохнуть, а заодно и перекусить.

Последнее купе было не занято, так как графиня Алуффи-Пентини с племянницей в тот момент, когда случилось первое перемещение во времени, наносили ответный визит семейству Суардо, и в настоящий момент находились вместе с родителями Рокко. Наскоро перекусив и запив еду шампанским, так как других напитков не было, путешественники заснули мертвым сном, утомленные событиями минувшего дня…

Глава 30

Предрассветный туман еще не успел развеяться, а вся община монастыря, расположенного близ города Модены, была уже на ногах, пребывая в крайне возбужденном состоянии. Колокол, обычно монотонным звоном созывавший монахов-доминиканцев к молитве, бил в набат, оповещая всех о беде.

– Ваше Высокопреподобие, Ваше Высокопреподобие! – вбежав в зал капитулов, где обычно монахи собирались каждое утро для того, чтобы обсудить различные вопросы и принять важные решения, прокричал один из послушников.

– Брат Франко, – со спокойным достоинством ответил приор монастыря Никола Конти, – что заставило тебя пренебречь правилами и явиться сюда в столь неподходящий для разговоров час? Этому ли учит нас Господь? И что творится с колоколом? Кто позволил…

– Простите, Ваше Высокопреподобие, – упав перед настоятелем на колени, пролепетал монах. – Но случилось нечто страшное… Даже очень… Все говорят, что это дьявольское наваждение… Это конец света!

– Что?! – удивленно поднял брови приор Конти. – О чем ты говоришь? Ты можешь спокойно объяснить, чем так взволнованы наши братья?

– Это… это… И чем мы так согрешили? Почему Господь карает нас? Отче наш… – простонал Франко, сложив в молитве руки.

– Брат Джузеппе, – обратился приор ко второму монаху, вошедшему в зал сразу же вслед за братом Франко. – Может быть, ты объяснишь мне, что происходит?

– Преподобный отец, – глухим голосом ответил монах, на котором лица не было от страха, – позвольте дать совет.

– Я слушаю тебя, – утвердительно кивнул головой настоятель.

– На это стоит взглянуть вам лично. Всем кажется, что их разум помутился. Никто не в состоянии рассуждать здраво.

– Что ж, тогда пойдем!.. Но куда мы идем? – выходя из зала, спохватился приор Конти.

– Нам следует подняться на колокольню, – ответил брат Джузеппе.

– Хорошо, идем, – согласился настоятель.

Выйдя во двор, приор Никола Конти был крайне удивлен, увидев братьев, пребывающих в плачевном состоянии. Многие метались в панике по галереям, крытым черепицей, пораженные страхом от увиденного зрелища, другие стояли на коленях прямо во дворе и читали молитвы, взывая к Господу.

– Я ничего не понимаю, – пробормотал вполголоса настоятель монастыря и поспешил к колокольне.

Но поднявшись на нее и взглянув в ту сторону, куда указывал брат Джузеппе, приор Конти невольно попятился назад. Перед ним предстало жуткое зрелище, рядом с которым описание Ада в монастырских книгах блекло. Перед глазами изумленного настоятеля, прямо около стен монастыря, стояло исчадие Ада, одно из самых ужасных и зловещих его детищ, какие только можно представить: огромного размера железная повозка, составленная из четырех частей, при этом из трубы первой валил черный дым. Три другие были окутаны белесым туманом, постепенно рассеивающимся под лучами утреннего солнца. Через некоторое время таинственный предмет предстал перед ошеломленными монахами во всей красе, блестя черными боками в лучах небесного светила и повергая в трепет своим сверхъестественным видом всех, кому довелось созерцать его в этот час.

– Ч-что это? – содрогнулся приор Конти, смертельно побледнев. – Господи, неужели точно конец света? Отец Небесный, за что ты караешь послушных рабов своих?

– Что же теперь будет? Что нам делать? Как защититься от беды? – прошептал брат Джузеппе, объятый дрожью.

– Надо молиться, дети мои, – осенив себя знамением, произнес приор Конти. – Объявите всем: только молитва сможет защитить нас от постигшей напасти… Дева Мария, заступница наша, не оставь рабов твоих, не отвернись от нас и не оставь в трудную минуту…

– Ваше Высокопреподобие, смотрите! – закричал брат Луиджи, звонарь монастыря. – Там… там люди!

– Где?

– Глядите! Двое вышли из железной повозки! – дрожащей рукой указал на подозрительную пару монах. – К-к– кто это? Смотрите, они направляются к главным воротам!

– Надо закрыть двери на засов, – решительным голосом заявил приор. – Брат Джузеппе, распорядись, чтобы сделали это немедленно. Мы не можем допустить подобного святотатства… Господи! Услышь нас!..

Нетрудно было понять состояние монахов, объятых священным ужасом, когда они увидели такое непонятное и непостижное уму зрелище. Еще долго в монастыре шепотом пересказывали подробности жуткого события, привнесшего столько шума в их тихую, далекую от мирских забот жизнь. Более того, по приказу приора Конти оно было запечатлено в летописях монастыря и долгое время хранилось в архивах семьи… Саджино.

Глава 31

– Что же нам делать? – спросила Мишель у Роберто после долгих и безуспешных попыток достучаться до кого-нибудь. Ворота были закрыты наглухо. – Нам никак не пробраться вовнутрь. Почему они не открывают?

– А ты бы открыла дверь, если бы на рассвете увидела перед ней… ну, например, тираннозавра или еще что-нибудь эдакое?

– Как, например, космический аппарат пришельцев?

– Наверно, – пожал плечами Рокко, не поняв, о чем говорит журналистка. – Монахи далеки от научного взгляда на мир. Уверен, мы для них – выходцы из Преисподней. Мы должны понять их: картина мира в Средневековье…

– Откровенно говоря, мне сейчас не до твоих лекций, – отрезала Мишель, гневно взглянув на Рокко. – Надо что-то придумывать, а не разглагольствовать впустую.

Мано злилась на Роберто: злилась потому, что он не замечал или не хотел замечать повышенного внимания со стороны женщины, и от этого безразличия сердце Мишель кровоточило и стенало; злилась на его постоянное желание поучать ее, хотя многие сведения и вправду были для журналистки новыми; злилась на себя, что разрешает молодому человеку манипулировать собой; злилась еще и потому, что позволила себе вновь влюбиться в неподходящего человека, прекрасно сознавая, что их разделяют не какие-то километры, а десятки лет…

– Хорошо, тогда скажи, что ты придумала? – перестав стучать в двери монастыря, спросил Роберто.

– Я считаю так: во-первых, надо дождаться, когда монахи разойдутся по кельям, то есть до темноты, во-вторых, придумать способ перебраться через стену. И вот с этим сложнее. А потом, пробравшись на территорию монастыря, найти библиотеку и отыскать заветную рукопись.

– План неплохой, – согласился граф Суардо. – Проблема в том, что через шесть часов поезд исчезнет в неизвестном направлении, если мы ничего не предпримем. Поэтому вопрос, как попасть на территорию и второй – как найти библиотеку – это основные задачи, и решить их необходимо как можно быстрее.

– Да уж. Интересненькое дельце намечается, – повернувшись к поезду и посмотрев на него, проговорила Мишель в задумчивости. – Думаю, стоит внимательно проверить поезд на наличие веревки или чего-то, из чего ее можно сделать. Как идея?

– Неплоха, – кивнул головой Рокко, – пойдем, не будем… как ты сказала? Разглагольствовать? Да, точно, именно так. Идем? Ибо времени у нас, как обычно, в обрез.

Не теряя ни минуты, молодые люди обшарили весь поезд в поисках нужных приспособлений. Им повезло обнаружить топор и еще несколько полезных предметов, в том числе и моток веревки.

– Она выдержит нас? – с сомнением глядя на тонкую бечевку, поинтересовалась Мишель.

– Сомневаюсь, но все равно возьмем… Как ты думаешь, может, связать скатерти? По крайней мере, больше шансов.

– Отличная идея. Ты собирай здесь, а я принесу их из других вагонов.

Пройдясь по купе, журналистка поймала себя на мысли, что люди в поезде сильно изменились. Лица пассажиров осунулись, став пепельно-серыми, и в буквальном смысле начали сморщиваться. Уже вторые сутки находясь без еды и питья, люди пребывали в жалком состоянии: бродившие без смысла зомби постепенно превратились в сидячие мумии, стеклянными глазами смотревшие в одну точку. Поежившись от жуткого зрелища, Мишель продолжила собирать скатерти.

Вернувшись к Роберто, молодая женщина поделилась с ним впечатлениями.

– Долго несчастные не протянут. Нужно во что бы то ни стало отыскать проклятую рукопись и найти обратную часть зеркала.

– Что же, извольте, – тяжело вздохнула Мано.

– Что-то не так? – удивленно уставившись на женщину, спросил Роберто.

– Нет-нет, – спохватилась та, принявшись связывать принесенные скатерти.

– Подожди, – взяв Мишель за руки, попросил молодой человек. – Объясни, что печалит тебя?

– Да так… ничего, – попыталась высвободить руки журналистка. – Давай закончим нашу работу.

– Ты так легко не отвяжешься от меня, – улыбнулся Рокко. – Так что тревожит тебя?

Молодая женщина отвернулась от него, стараясь спрятать предательски набежавшие слезы. Ей не хотелось проявлять слабость перед человеком, которого она полюбила всем сердцем, израненным прежними неудачами.

– Эй, а это что еще такое? Мишель, посмотри на меня! – Роберто взял ее за подбородок и поглядел в глаза. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Ведь так?

Мано утвердительно закивала головой. По щекам неудержимо покатились слезы.

– Ты должна мне все рассказать… Это как-то связано с поездом?

– Да, – кивнула головой журналистка. – Когда ты отошел в сторону, Шайла поведала мне одну вещь… Найдя зеркало, мы вернемся домой…

– Так разве это плохо? Разве не этого мы хотим?

– Да, наверно, – опустив голову, ответила Мишель.

Молодая женщина опять вздохнула.

– Я не понимаю тебя, почему ты не радуешься, – проговорил Роберто и осекся, пораженный внезапным озарением.

Да, они вернутся, но вернутся каждый в СВОЕ время! И возвратившись домой, он, граф Суардо, не найдет родителей, так как они исчезнут в том проклятом поезде, ведь Рокко должен был уехать в тот самый день в Южную Америку. Молодой человек так бы и поступил, если бы накануне не встретил Мишель.

– Значит, это правда… Мы вернемся, но силы зеркала не хватит, чтобы возвратить всех.

– Все верно… Так, ладно, мы пока еще ничего не обнаружили. И где гарантия, что ведьма не посмеялась над нами в отместку за провалившийся план… Бери веревку, и пошли искать лазейку в стене.

Договорившись не думать по возможности о возвращении, граф с журналисткой вышли из поезда и пошли искать подходящее место для преодоления стены.

Искать им пришлось недолго, так как площадь монастыря была невелика: всего-то двести пятьдесят метров весь периметр. Обойдя его вокруг, молодые люди пришли к выводу, что самое подходящее место для проникновения находится как раз на противоположной стороне от главных ворот, где находились, судя по запаху, хозяйственные постройки, хлев и конюшни. Недалеко от стены росли несколько высоких деревьев, ветви которых (одна, по крайней мере) могли послужить мостом для путешественников.

– Сейчас мы заберемся на дерево и привяжем к стволу нашу так называемую веревку. Будем надеяться, что ветка выдержит нас.

– Без сомнения, мы же не ели почти сутки, – усмехнулась Мишель. – Скоро будем привязывать себе булыжники на шею, чтобы ветром не унесло.

– Вот такой ты мне нравишься больше, – улыбнулся Рокко, с восторгом поглядев на покрасневшую журналистку.

– Перестань, – смутилась та и первой полезла на дерево.

Им пришлось изрядно повозиться с веревкой, которая, как ни крути, была все-таки связанными скатертями, и только. Наконец, провозившись с ней около получаса, Роберто удовлетворенно хмыкнул: все было готово для преодоления стены монастыря.

– Я полезу первой, – сказала Мишель, подобрав юбку-брюки.

– Как бы не так, – удержав молодую женщину за руку, ответил Роберто. – Предоставь это сделать мне. В конце концов, кто тут мужчина: ты или я?

– В наше время нет ничего такого, чего не смогла бы сделать женщина. В России женщины даже в космос летали, – недовольно проворчала журналистка.

– А в наше время женщина иногда еще прислушивается к мнению мужчины, – парировал граф Суардо.

Держась за верхнюю ветку одной рукой и за веревку другой, Роберто осторожно ступил на импровизированный мост.

– Будь осторожен, пожалуйста, – попросила Мишель.

– Все так и будет, не волнуйся… Я пошел.

Через десять минут, показавшиеся часом, граф Суардо уже сидел на монастырской стене. Он весело помахал рукой журналистке, давая понять, что она может проследовать за ним.

– Только бы не упасть, только бы не упасть, – бормотала про себя Мано, осторожно шагая по ветке. – Только не смотри вниз, только не смотри вниз. Только не паниковать… Черт, надо было одеть более подходящую для лазанья по деревьям обувь.

Когда крепкие руки Роберто подхватили Мишель, помогая усесться на довольно-таки широкую стену, молодая женщина немного успокоилась.

– Что ж, часть работы мы сделали, – негромким голосом проговорил Рокко. – Только-то и осталось, что спуститься и найти библиотеку. Вопрос, где? Тшшш! Тихо! Сюда кто-то идет!

Он приложил палец к губам, приказывая Мишель соблюдать тишину. Через несколько мгновений во дворе показался выходивший из хлева монах с ведром в руке.

– Ох, несчастные животные, – он сокрушенно покачал головой, остановившись в дверях. – И никто вас сегодня не доил… все из-за этой дьявольской повозки, я могу сказать. Все как с ума посходили. Признаться, я и сам немного струхнул… Но нет ничего сильнее, чем сила молитвы… И что? Вот стоит себе и стоит, жуть адова, только пар из-под колес и дым из трубы идет. Могу сказать наверняка, что ничего более странного я в жизни не видел. А прожил уже ох как много. Так вот, скажу я вам, молитва и не пускает чудище к нам. То-то же, твари безмозглые… Ничегошеньки вы не понимаете. Эх-хе-хе, дела наши грешные.

Продолжая причитать, монах сел доить корову, стоящую в стойле и меланхолично пережевывающую жвачку.

Внезапно животное издало короткое мычание и дернуло ногой.

– Стой! Стой, тварь неблагодарная! – рассердился на нее монах. – Чего брыка… Силы небесные! – пролепетал служитель церкви.

Он медленно поднялся и, глядя на вошедших в хлев людей, начал отчаянно креститься.

– Отче наш, сущий на небесах… – шептал монах молитву.

– Да ты погоди, – попытался приблизиться к нему мужчина, – мы не причиним тебе зла.

– Изыди прочь, сатана! – отмахнулся от него монах. – Не искушай меня! Я не отдам тебе душу!

– Да нам не нужна твоя душа, – присоединившись к ним, проговорила женщина.

– Странные какие видения, – пробормотал служитель церкви. – Я никогда не видел сатану в женском обличии. Ты ведьма, что ли? Искушать меня вздумала?

– Да посмотрите вы на нас! – взмолилась Мишель, а именно к ней обращался ошеломленный монах. – Разве мы походим на чертей?

– Они хитрые… у-у-у, какие хитрые бывают, – подозрительно глядя на молодую женщину, ответил монах.

– Это бесполезно, – повернувшись к спутнице, развел руками Роберто. – Есть еще идеи?

Ничего не говоря, Мишель быстрыми шагами подбежала к монаху и, не давая ему прийти в себя от неожиданности, взяла его за руку.

– Я похожа на ведьму, на привидение или сатану?

– Н-н-не знаю, – стуча зубами от страха, пролепетал служитель церкви, выдергивая руку из горячих рук молодой женщины.

– Поймите же, наконец: нам ничего не нужно от вас. Мы не причиним вреда ни вам, ни окружающим, ни монастырю. Мы пришли с миром.

– Зачем же вы тогда появились тут? – немного успокоенный завереньями журналистки, задал вопрос монах.

– Нам необходимо только найти вашу библиотеку. В ней находится одна рукопись, которая поможет нам уехать отсюда. Исчезнуть, и больше не искушать и не пугать почтенных людей, – объяснил Роберто, приблизившись к монаху.

– Стой, где стоишь! – приказал тот, схватившись за висевший на шее крест.

– Вот, смотри, – показывая нательные кресты, одновременно проговорили путешественники.

– Ну, тогда ладно, – недоверчиво поглядывая то на Роберто, то на Мишель, сказал монах. – Вид-то у вас непонятный… Ну да ладно, отведу я… Только я отведу, а вы уж там сами. Согласны?

– Нет, ты останешься. А вдруг ты выдашь нас?

– Как можно, мы же все дети Божьи, – смутился монах, так как собирался поступить именно так.

– А знаешь, что будет с повозкой, которую вы так испугались, если мы не найдем ту рукопись или вы захватите нас? – сжимая руку Мишель и давая тем самым понять, чтобы молодая женщина не влезала в разговор, спросил Роберто. – Она поедет и снесет ваш монастырь, сравняет его с землей, похоронив под руинами много невинных душ. Ты хочешь, чтобы это произошло?

Услышав предупреждение незнакомца, монах побледнел.

– О, прошу, не надо. Я помогу вам, обещаю.

– Хорошо, веди нас! – приказал Роберто строгим голосом.

Служитель церкви засеменил впереди, то и дело оглядываясь на незваных гостей.

– Ну, ты даешь, – шепнула Мишель. – Откровенно говоря, я и не знала, что ты такой сказочник.

– А что еще оставалось делать? Слава Богу, люди в Средние века были легковерны, особенно перед лицом неведомой силы. Нам повезло в каком-то смысле, что поезд остановился под стенами монастыря, а не где-нибудь в лесу.

– Ты так считаешь?

– Естественно, иначе как бы мы уговорили монаха не поднимать шум?

Неожиданно служитель церкви остановился, подняв руку в знак предостережения.

– Что случилось? – подходя к нему поближе, спросил Роберто.

– Братья монахи. Настоятель приказал собраться всем на всеобщую молитву. Обычно в это время мы работаем, но сегодня – особенный день.

– А что в нем особенного?

Монах повернулся к графу Суардо и внимательно поглядел на стоящего рядом мужчину.

– Завидев утром повозку, брат Луиджи, наш звонарь, принял вас за посланцев самого Дьявола. Его Высокопреподобие сказал, что это знамение свыше. Господь испытывает нашу веру… все, мы можем идти дальше.

– Далеко еще до библиотеки? – поглядев на часы, спросила Мишель.

Монах покосился на женщину, потом на часы и перекрестился, опять забормотав «Отче наш».

– Перестань! – слегка подтолкнул служителя Рокко. – Не сейчас… Иначе Господь обрушит весь свой гнев на ваши головы. Вперед!

Пройдя по двум галереям и миновав кухню и трапезную, путники в сопровождении монаха вошли в небольшую комнату.

– Это наша теплая комната, – тихо объяснил монах, – или зимняя приемная. В нашем монастыре в зимнее время отапливаются только кухня, эта комната и библиотека.

– Но как вы выживаете, когда на улице морозы? – удивленно уставившись на провожатого, спросила Мишель.

– Это испытание, посылаемое Господом, дабы укрепить нашу веру в него, – ответил монах, – и мы с честью выдерживаем его. Чего греха таить, в эту зиму умерло много наших братьев… Когда невозможно было начать службу, мы делали даже «огненный шар».

– Огненный шар? А что это? – осведомилась Мишель.

– Я знаю, это металлический шар из двух половин, внутри которых находятся тлеющие угли, – не дал ответить монаху Роберто. – Такое приспособление служило грелкой в Средние века.

– Когда-когда? – вытаращил глаза монах.

– Неважно… пошли!

Роберто слегка подтолкнул застывшего на месте провожатого. Тот покорно опустил голову и побрел к противоположной двери.

– Это здесь, – открывая ее и показывая на ступеньки, пояснил монах. – Вы можете подняться и поискать то, что надобно. Я постерегу тут.

– Хитрый ход, – усмехнулся Рокко, – но ты пойдешь с нами. Нам не нужны неприятности. Заодно и поможешь поискать.

– Но я не хожу сюда. Мое дело – уход за домашним скотом.

– Вот и поглядишь на древние рукописи. Не вечно же тебе в навозе ковыряться… Веди нас, о верный сын Христа!

Монаху ничего не оставалось делать, как зажечь свечу, стоявшую на столе, и повести своих спутников по ступенькам в библиотеку, располагавшуюся на втором этаже.

Со времени назначения Конти, а пост настоятель занимал уже около пятнадцати лет, монастырь, несмотря на небольшие размеры, прослыл книжной сокровищницей. Здесь были собраны книги из библиотеки Козимо Медичи[20], редкие рукописи из еврейской общины Дамаска, несколько листов Синайского кодекса и многое другое. Войдя в комнату, где на полках громоздились тома, расставленные в строгом порядке, Мишель ахнула. Ей еще никогда не приходилось бывать в подобных местах, и представившаяся картина сильно поразила журналистку. Роберто же только хмыкнул. «Все узнаваемо – древние книги, рукописи, запах тлена и пыль. Только меньше размер, да и света маловато, не то, что в современных библиотеках», – подумал граф Суардо, не раз видевший такого рода библиотеки благодаря профессии, а также влиятельному роду, дававшему право бывать даже в таких местах, куда простому смертному вход заказан.

– Знаменитый философ Фома Аквинский писал, – довольный произведенным впечатлением, торжественно произнес монах, – что самая большая сокровищница монастыря – это библиотека. «Без нее он все равно, что кухня без котла, стол без яств, колодец без воды, речка без рыбы, плащ без другой одежды, сад без цветов, кошелек без денег, лоза без винограда, суд без часовых…».

– Верно подмечено, – согласилась со служителем Мишель. – Ну что ж, мы на месте.

Молодая женщина оглянулась вокруг, пытаясь понять, с чего начать поиски.

– Роберто, у тебя есть идеи, где искать? – обратилась к спутнику журналистка.

– Надо подумать… Ты точно не бывал здесь? – спросил Рокко у монаха.

– Я набожный человек и врать не стану. К тому же я хочу, чтобы вы поскорее убрались отсюда, – признался провожатый.

– Что ж, тогда помогай нам.

Не вдаваясь в подробности, молодые люди рассказали монаху, что они ищут. Удивленно подняв брови, служитель церкви пожал плечами.

– Насколько я знаю, тут есть каталог, в котором записаны все книги и манускрипты. Без него мы будем искать нужный документ очень долго.

– А где он лежит?

– Брат Джузеппе никогда не рассказывал, куда он убирает его, но не думаю, что главный библиотекарь носит книгу с собой. Давайте поищем, каталог должен быть где-то здесь.

Обшарив комнату и осмотрев каждый стол, особенно тщательно – стол брата Джузеппе, заведующего библиотекой, странникам и их провожатому однако так и не удалось найти ничего, похожего на каталог.

– Да уж, – остановившись посреди комнаты и оглядев все вокруг, подытожил Роберто. – Либо мы не там ищем, либо каталога здесь нет.

– И что дальше? – спросила Мишель. – У нас осталось только полтора часа на поиски…

– Надо подумать…

– О, только не это! – возмутилась журналистка. – Я готова завизжать, когда ты так говоришь. Сколько можно…

– А что ТЫ предлагаешь? – уязвленный замечанием женщины, задал вопрос граф Суардо.

– Откровенно говоря, я не понимаю, зачем нам каталог. Наверняка это толстенная книга, которую нам и до ночи не прочитать. Тем более что она явно написана не на современном итальянском языке.

– Я знаю не только его, – вставил Рокко.

– Допускаю, – прервала его Мишель. – Но все равно, на прочтение уйдет уйма времени.

– Тогда что ты предлагаешь? – повторил Роберто.

– Например, логично предположить, что свитки хранятся в одном месте.

– Почему ты так считаешь? – удивился молодой человек.

– А ты взгляни на полки, – показала рукой Мишель. – Ты видишь на них хоть один свиток? Нет, не видишь. А знаешь, почему? А потому, что все они лежат вон… видишь, в том сундуке. Во время поисков каталога я заглянула в него.

– Тогда чего мы стоим без дела? – огорченный тем, что журналистка обставила его, резко спросил граф Суардо. – За работу!

Но одно дело найти собранные воедино свитки, и совсем другое – найти среди них нужный. К тому же сундук находился в дальнем углу, и свет, струившийся из окна, не доходил до него. Мишель хотела было включить фонарь, но, поймав на себе предостерегающий взгляд мужчины, отказалась от этой идеи.

Провозившись со свитками больше часа, путешественники и монах удрученно сели на заваленный рукописями пол.

– Через полчаса будет полдень, – устало проговорила Мишель. – Откровенно говоря, у меня нет больше сил. Я устала…

– Ты готова так легко сдаться и блуждать во времени бесконечно? – молодой человек поправил растрепавшиеся волосы Мано.

– С тобой да, – тихо сказала журналистка и опустила глаза.

– Мне приятно это слышать, – мягко улыбнулся Роберто и нежно погладил женщину по щеке. – Мне бы тоже хотелось этого, но все же я почувствую себя счастливее, если буду знать, что тебе не угрожает опасность. А куда нас может занести судьба, неизвестно.

– Мы могли бы где-то остановиться и жить спокойно.

– А люди из поезда? Что будет с ними?

– Да, безусловно, – тяжело вздохнула Мишель. – На минуту я совсем позабыла о них… Что ж, в нашем распоряжении еще двадцать минут и десять минут, чтобы добраться до состава…

– Тогда…

– Смотрите, что я нашел! Какой-то маленький ларец лежал на дне сундука. Интересно, что в нем?

Монах протянул ящик мужчине. Тот взял ларчик и встряхнул его.

– В нем что-то лежит.

– Так давайте посмотрим, – воскликнула журналистка.

Глаза женщины заблестели и на щеках выступил румянец.

– Вопрос – как?.. Ключа-то нет… ключа нет… Думай, Рокко, думай!

– У меня есть складной нож, – вытаскивая из сумки предмет, сказала Мишель.

– А у меня нет слов… – покрутив в руках нож, удивленно пробормотал граф. Изрядно поковырявшись с замком, Роберто наконец вскрыл его. Приподняв крышку, молодые люди и служитель церкви заглянули в ларец, затаив дыхание.

– Не этот ли свиток вы ищите?

– Это он! – вскочив на ноги и выхватив свиток из ларца, торопливо произнес Роберто. – Мишель, погляди! Это она! Карта!

И действительно, в руках молодого человека был тот самый свиток, о котором говорила Шайла. Старая ведьма не обманула.

– Скорее разворачивай свиток! – попросила журналистка. – Мне не терпится узнать, куда мы отправимся и где находится оборотная сторона зеркала.

– Подожди, имей терпение… Так, что мы имеем… Нет, не может быть! Какого черта! – пробормотал Роберто, протягивая свиток Мано.

– Что? Что тебя так удивило?

– Мы отправляемся… в Мексику…

Глава 32

Город Оахака-де-Хуарес, получивший современное название только в 1872 году, располагается в южной части Мексики. Это сейчас, названный ЮНЕСКО «городом неспешных прогулок», он является современным городом, имеющим даже международный аэропорт. Вместе с тем, когда наши герои очутились там по воле судьбы, Оахака или, как называли его основатели поселения, Антекера был забытой богом дырой.

Вырвавшись из Средневековья, поезд медленно остановился на краю небольшого поселения. Была полночь. Кромешная тьма поглотила спящий городок. Не было видно ни зги. Лишь вдали небо окрашивалось вспышками многочисленных молний. Мир и покой, нарушаемый лишь раскатами грома, предвестниками надвигающейся грозы, наполняли воздух. Спящие жители еще не подозревали, какого незваного гостя занесло в их долину. Но не пройдет и нескольких часов, как городок забурлит, переполняемый эмоциями…

– Куда нас занесло? – пытаясь рассмотреть что-то в темноте, спросил Роберто.

– В 1840-й год, – нехотя отозвалась Мишель.

Она настолько устала за эти два дня, что не было сил ни разговаривать, ни думать, ни двигаться.

– Откуда тебе это известно? – удивленно уставившись на молодую женщину, задал вопрос граф Суардо.

Но увидев осунувшееся лицо журналистки, мягко добавил:

– Ты неважно выглядишь. Я думаю, тебе следует поспать.

– Успею выспаться на том свете, – мрачно заметила Мишель. – Ты хотел узнать, откуда я знаю, какой сейчас год?

Рокко утвердительно кивнул головой.

– Я читала отчет местного врача, написавшего о странном случае в его практике.

– И что в этом отчете? – предчувствуя недоброе, поинтересовался Роберто.

– Доктор написал о массовом помешательстве людей, утверждавших, что они итальянцы, прибывшие на поезде из Рима… Тебе это ничего не напоминает?

– И… и… что случилось потом?

– Ничего, – разведя руками, ответила молодая женщина. – Больше ничего не было написано. Они канули в Лету. Одно можно сказать наверняка: пассажиры не вернулись обратно в Рим, и поезд блуждает до сих пор по временным туннелям. Ломбардского тоннеля в моем времени не существует, а, следовательно, лист Мебиуса разорван, и поезд не смог и не сможет вернуться… Я сама видела состав в метро. Собственно, с этого и началось мое расследование.

– Мы должны изменить историю, – с уверенностью в голосе проговорил Роберто, – и мы это сделаем.

– Шайла была не уверена, что нам удастся что-то поменять, – грустно заметила Мано.

– Старая ведьма ошибалась. Мы сможем переписать историю, сделав конец счастливым… Мы вдвоем, мы вместе, моя дорогая Мишель, – вдруг взяв женщину за руку, произнес Роберто. – У нас все получится, верь мне! И тогда никто и ничто не разлучит нас, даже время и расстояние.

По щекам журналистки потекли слезы. Нежный голос мужчины, говорившего долгожданные слова, ласкал слух женщины, измученной мыслями о разлуке. Темно-карие бархатные глаза Рокко, светившиеся любовью, притягивали, манили, звали… Мишель крепко прижалась к нему, спрятав разгоряченное лицо на сильном мужском плече. Роберто сжал молодую женщину в объятиях, целуя распустившиеся волосы и шепча на ухо слова нежности. Минута летела за минутой, а они так и продолжали стоять в тамбуре поезда, не замечая ни начавшегося дождя, ни раскатов грома, сотрясавших небо, ни сверкающих вспышек молний, ударявших в землю неподалеку от того места, где стоял поезд.

– Тебе надо поспать, дорогая, – произнес Рокко, отстраняя от себя молодую женщину. – Хотя бы пару часов.

– Я не могу заснуть. Мне очень страшно, – призналась Мишель.

– Но это обыкновенная гроза, – не угадывая истинной причины страхов Мишель, успокоил ее граф. – Скоро все пройдет…

– Да, совсем скоро, – понурив голову, подтвердила журналистка.

Она грустно взглянула на молодого человека и слегка улыбнулась. В отличие от него женщина знала, что развязка близка. Знала и о том, что изменить историю они не смогут, что все усилия, направленные на спасение одного человека от одиночества, ни к чему не привели, зато самым негативным образом повлияли на судьбу другого, ведь Роберто не планировал присоединяться к родителям и ехать на том проклятом поезде. Мишель жестоко ошиблась. И теперь Бог карает молодую женщину за тщеславие: она не просто увлеклась спутником, сопровождавшим журналистку на протяжении нескольких дней, а всем сердцем полюбила этого человека. И от страха потерять Рокко у нее перехватывало дыхание, а в груди возникала пронзающая ее насквозь острая боль. А ведь журналистке уже казалось, нет, Мано была абсолютно уверена, что после неудачного брака и нескольких мимолетных знакомств с ней уже не может случиться ничего подобного. И вот, найдя того, с кем Мишель хотела бы провести всю оставшуюся жизнь и вместе встретить старость, она должна была признаться самой себе, что не хочет больше быть независимой амазонкой, отвергавшей все знаки внимания со стороны противоположного пола. Только обретя истинную любовь, журналистка поняла, что мечтает вовсе не о всемирной славе, не об известности, а о тихой семейной жизни с близким по духу человеком, готовым разделить с ней радости и беды. Вот только сбудутся ли когда-нибудь мечты?..

Так и не сомкнув глаз, Мишель пролежала на мягком диване купе до самого рассвета. Напротив лежал Роберто, мирно посапывая во сне. Но едва только солнечные лучи заглянули в окно, молодой человек открыл глаза и резко вскочил.

– Почему ты не спишь? – удивленно посмотрел Рокко на Мано.

– Не знаю, – отозвалась журналистка, тоже поднимаясь. – Мысли такие беспокойные, что не дают заснуть.

– Ну ничего, совсем скоро ты забудешь про усталость и печаль. Я обещаю тебе. Как только мы вернемся домой, твои глаза перестанут печалиться и на прелестном личике вновь засияет улыбка.

Мишель промолчала и лишь натянуто улыбнулась в ответ.

– Что будем делать? Как нам найти то место, где спрятана обратная сторона зеркала? – сделав над собой усилие, сменила тему журналистка.

– Думаю, надо вначале приобрести какую-то одежду, чтобы не привлекать внимание местных жителей, а потом достать лошадей.

– Но куда мы поедем на них?

– Вот, смотри, – раскладывая на столе старинную карту, проговорил Роберто. – Если заклятие, написанное на пергаменте, было верным, и мы прибыли в требуемое место, откуда нам удастся добраться до древнего города, изображенного на карте, то с помощью этого самого свитка мы отыщем обратную сторону зеркала. А в том, что мы на правильном пути, я уверен.

– Выгляни в окно… – продолжил граф, подойдя к стеклу. – Видишь вон ту гору? А теперь смотри, что нарисовано на карте. Это горное плато, точнее, его необычная форма, и долина изображены очень четко и ясно. Да и сам городок, виднеющийся впереди, расположен именно в том самом месте, что и на рисунке…

– Что ж, ты прав, – подтвердила его догадку Мишель, внимательно рассмотрев древний пергамент. – Тогда давай сделаем, как ты сказал. Купим одежду и найдем лошадей.

– Только закроем плотно окна и двери, – произнес Роберто, направившись к выходу.

У него не выходили из головы слова Мано, рассказавшей о мексиканском враче.

– Да, само собой разумеется, – согласилась женщина, мало верившая, что это поможет каким-то образом повлиять на судьбу пассажиров, которым, в соответствии с историческими документами, было суждено остаться в середине девятнадцатого века навсегда.

Добравшись до медленно просыпающегося городка Антекера, молодые люди заглянули в первый открывшийся магазин, на вывеске которого были нарисованы хлебобулочные изделия, а в самом помещении так пахло свежим хлебом, что у Мишель потекли слюнки.

– Buenos días, señor, – по-испански обратился граф Суардо, хорошо знавший этот язык, к хозяину, стоявшему за прилавком, – не угостите ли заезжих путешественников вкусным хлебом или, например, tamales[21].

– И вам доброе, сеньоры, – приветливо поприветствовал первых покупателей Серхио Торрес, обрадовавшись, что сможет изрядно потрясти заезжих господ. – Конечно, конечно! Сеньор, сеньорита… прошу, прошу! Вы правильно сделали, что зашли именно ко мне. Клянусь Святой Приснодевой Марией, нигде в городе вы не найдете вкуснее tlayudas[22] и других лепешек, чем у меня. Также, если пожелаете, могу предложить лепешки с кузнечиками или гусеницами. Уверяю, сеньоры, вам стоит попробовать их. Только у меня вы найдете самых свежих гусениц, поверьте мне… Может быть, сеньорита желает еще сангриту[23] или агуа фреска[24], а сеньор текилу или пиво?

– Только воду, – ответил граф Суардо, вытаскивая золотые часы. – Любезный, не примите ли вы ЭТО в знак оплаты за некоторые услуги?

Серхио, презрительно посмотрев на посетителей, взял часы в руки и придирчиво начал разглядывать их. Но не прошло и полминуты, как презрение сменилось глубочайшим удивлением на морщинистом лице сеньора Торреса, ибо никогда в жизни ему еще не приходилось видеть, а уж тем более держать в руках подобной вещицы. Оторвав взгляд от часов, Серхио с любопытством начал рассматривать странных посетителей, пытаясь понять, кого это занесло к нему ранним утром.

– Так мы можем заплатить ЭТИМ за ваше гостеприимство? – повторил вопрос Роберто.

– О, сеньор, естественно, – закивал головой тот. – Клянусь Святой Приснодевой Марией, они стоят намного дороже, чем мой скромный завтрак.

– Отлично, – весело заметил граф Суардо. – Тогда, любезнейший, если вы дадите нам кое-какую одежду да пару коней на один день, и при этом организуете все быстро и качественно, то часы ваши. Согласны?

– Конечно, сеньор…

– Граф Суардо, – слегка поклонился Рокко.

– А это, – молодой человек указал на журналистку, – моя… невеста, сеньорита Мишель Мано.

– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Мано, ни слова не понявшая из разговора.

– Я сказал, что ты моя невеста, – ответил Рокко и просиял улыбкой, увидев изумленное лицо Мишель.

Яркий румянец залил лицо молодой женщины. Она смутилась и опустила голову.

– О, конечно, конечно, – засуетился сеньор Торрес, услышав, какого высокого гостя судьба привела в его дом. – Эсперанса! Эсперанса! Иди сюда! Да скорее, чего возишься?..

– Вот несносная грымза, да будет пусто тебе, – обратился Серхио к вошедшей немолодой женщине с длинными темными косами, одетой в пестрое платье, – вечно мне приходится звать тебя.

– В отличие от тебя, бездельник, я работала по дому, – огрызнулась Эсперанса, исподлобья посмотрев на гостей. – Чего звал? Мне и без тебя и твоих балаболов хватает дел.

– Ах ты, хрычовка старая, да отсохнет твой язык, – взвился Серхио, театрально воздевая руки. – Простите, многоуважаемые сеньоры, сейчас я вернусь… Пойдем, женщина!

Он схватил за локоть упирающуюся Эсперансу и потащил в соседнюю комнату.

– Да что ты себе позволяешь, тем более на людях? – набросилась она на мужа, оказавшись с ним наедине. – Тоже мне хозяин выискался. Забыл, кем ты был до нашей свадьбы?

– Посмотри сюда, старая дура, – ткнув ей в лицо часы, проговорил сеньор Торрес, – и хватит препираться. Вот, возьми деньги и беги к донне Хуане. Купи у нее вещи для графа и его невесты. Самые лучшие, слышишь? И бегом обратно, сеньоры и так уже заждались… Да, вот еще что… Пошли Пабло к зятю Маркосу. Скажи, чтобы дал двух лучших лошадей. Скажешь… что бы такое сказать, чтобы вопросов не задавали?

– Скажу, что мои дальние родственники из города приехали к нам, хотят окрестности посмотреть, – проворчала Эсперанса, беря деньги.

– Конечно, – поддакнул, обрадовавшись, Серхио. – Все именно так. Бери, моя мулаточка! Ухххх!

Он шлепнул жену пониже спины и в приподнятом настроении, ибо уже успел прикинуть, какую сумму запросит у дона Диего, старого антиквара, направился угощать завтраком незваных гостей, принесших сеньору Торресу неожиданную прибыль.

Глава 33

Не прошло и часа, а потерянные во времени путешественники были уже в пути, быстро приближаясь к цели. Сверившись с картой и уточнив у сеньора Торреса местоположение горного плато, на котором, по данным старого манускрипта, и находилось место, где хранилась обратная сторона зеркала, молодые люди, не теряя ни секунды, припустили коней.

Вначале дорога пролегала по ровной местности и не отличалась сложностью, и тем не менее путешественники были настороже, опасаясь непредвиденных ситуаций. И трудности не заставили себя ждать, стоило только молодым людям начать подниматься на холм, обозначенный на карте. Тропинки, которая вела бы к заветной цели, не было, поэтому приходилось двигаться наугад. Лошади то и дело спотыкались о большие камни, попадавшиеся на пути, и путались в корнях, выползших на поверхность. Труднопроходимые заросли кустарников и низкорослых деревьев цеплялись за одежду путников и мешали Рокко и Мишель быстро продвигаться вперед. Вскоре им и вовсе пришлось спешиться.

– Определенно, лошади будут нас задерживать, – подвел итог Роберто, оглядываясь по сторонам.

«Как и моя юбка, будь она проклята», – подумала молодая женщина, в очередной раз зацепившись за сухой сук.

– Но разве мы можем бросить их тут? – спросила Мишель. – Наверняка тут водятся хищники.

– Вероятно, так оно и есть, но что остается делать? Дальше с лошадьми не пройти.

– Хорошо, но если с ними что-нибудь произойдет, каким образом мы доберемся до поезда к назначенному часу? Откровенно говоря, мне не хотелось бы остаться без лошадей.

– Придется рискнуть… Привяжи своего коня сюда, а я моего – чуть поодаль, – граф указал на ствол дуба.

– Ладно, давай, – согласилась с ним Мано, привязав повод к дереву.

Затем женщина подошла к седлу и немного расслабила подпругу, дав, таким образом, коню возможность беспрепятственно пастись во время их отсутствия.

– Ты уверен, что мы сможем найти дорогу назад? – поинтересовалась молодая женщина, когда поляна, на которой они оставили коней, скрылась из вида.

– У меня есть компас, – уверенно ответил Роберто, достаточно умело орудуя мачете, которое дал молодому человеку предусмотрительный Серхио.

Поднявшись еще немного, путники натолкнулись на достаточно странные строения, мало походившие на творения матушки-природы.

– Сооружения похожи на террасы, которые мне довелось видеть во время посещения Мачу-Пикчу, – задумчиво произнесла Мишель, с интересом разглядывая поросшие зеленью строения.

– Мачу-Пикчу? – удивленно приподнял брови Роберто, насторожившись. – Что это?

– Это древний город инков, – отозвалась Мано, поднимаясь выше. – Его открыл в 1911 году некий Хайрам Бингем.

– Что? – воскликнул Роберто. – Этого не может быть! А когда?

– Откровенно говоря, я не очень помню… дай подумать… Это случилось… я же слушала экскурсовода… Это произошло… что за чертова память, – проговорила журналистка, хлопнув рукой по лбу, но потом весело добавила: – А… вспомнила. Это произошло 24 июля 1911 года.

– Все правильно, – пробормотал граф Суардо. – Мы должны были поехать туда вместе с Альфонсо. Если бы не поезд, то…

– То что? – подойдя поближе, спросила Мишель, не особо понимая, что так озадачило молодого человека.

– Ничего-ничего, – спохватился тот. – Пойдем! Мы почти у цели.

Продолжая подниматься и бороться с густой растительностью, еще через несколько десятков метров путешественники внезапно вышли на неестественно ровную площадку на вершине огромного холма, с которой открывался умопомрачительный вид на развалины, заросшие зеленью, и на живописные окрестные горы.

– Где мы? И что это за странный стрекот? – пораженная открывшимся зрелищем, поинтересовалась у Роберто журналистка.

– Возможно, таким образом местные цикады приветствуют нас, – пошутил Рокко, тоже с удовольствием оглядываясь по сторонам. – В этой части земного шара la cigarra, так по-испански называется насекомое, песню которого мы имеем честь слушать, достаточно крупное. Почти в полпальца.

– Считаешь, что это еще один заброшенный индейский город? Ты слышал или читал о нем что-нибудь?

– Дай подумать, – наморщил лоб граф Суардо, потерев его указательным пальцем. – Когда Серхио сказал мне название города, в котором мы оказались, то я поймал себя на мысли, что где-то слышал его. Точнее, что-то читал о нем. Но вот где?.. Скорее всего, это было в тот период, когда я с Альфонсо, моим сокурсником по университету, искал материалы для Южно-Американской экспедиции.

– Да? А что это была за экспедиция?

– Мы хотели найти загадочный город инков. Первая не дала никаких результатов, и мы вернулись домой ни с чем. Тем не менее неудача не остановила нас, и мы планировали продолжить поиски. Несколько дней назад я должен был отправиться вместе с ним и нашим общим знакомым Бингемом, обожающим археологию так же, как и мы, в экспедицию, снаряженную Йельским университетом. Мы намеривались еще раз попытать счастья и во что бы то ни стало найти затерянный город инков, который так и не смогли отыскать испанские конквистадоры.

– То есть, – пристально поглядев на спутника, спросила Мишель, – ты не должен был ехать на поезде?

– Нет, не должен, хотя родители и настаивали на моем присутствии. Я бы и не поехал, но просто не хотел отпускать тебя одну, – искренне ответил Роберто. – Я боялся, что с тобой что-нибудь произойдет.

Ничего не говоря, журналистка подошла к молодому человеку и поцеловала в губы. Тот страстно сжал женщину в объятиях. Неожиданно Рокко резко отстранил Мишель от себя.

– Я вспомнил! – радостно воскликнул он. – Это доколумбово поселение, названное в честь известного конквистадора, первого из европейцев, кому довелось увидеть древнюю цивилизацию. Как же его звали?.. А, точно: Диего Лопес де Монте-Альбана. Испанцы ушли, а имя осталось.

– А как его называли сами индейцы?

– Увы, пока этого никто не знает. Цивилизация сапотеков, проживавших на данной территории, погибла задолго до того, как в этих местах оказались испанцы. Некоторое время они проживали в городе, пытаясь восстановить его былое величие, но, не добившись ничего, ушли. Пока археологи не проявляли интереса к городу, по крайней мере, до нашего времени. А так как в городе не нашли золота или каких-либо других артефактов, Монте-Альбана не привлекал искателей приключений… А ты ничего не слышала о нем?

– Меня не особо занимают сказки о заброшенных городах, – призналась Мишель, – хотя, как я уже говорила, я и посетила затерянный город инков Мачу-Пикчу. Но туда меня затащила подруга Аннет, любительница экстремального отдыха. Я люблю описывать события настоящего времени или, на крайний случай, не столь отдаленные во времени.

– Жаль, иначе мы бы знали, откуда начинать поиски. А так… Ладно, для начала следует оглядеться. Пошли!.. Может быть, когда-нибудь я займусь им, – вполголоса добавил Роберто, направившись к центру площади, окруженной со всех сторон полуразрушенными террасами и зданиями, напоминавшими дворцы или храмы.

Одни сооружения вздымались ввысь, другие, наоборот, имели широкое основание фундамента и казались приземистыми. Но были и такие постройки, которые находились в той стадии разрушения, когда понять, что изначально задумывал древний архитектор, было невозможно. Заросли отступили, сменившись низкорослыми, интересной формы деревьями с кронами, похожими на глубокие тарелки. То здесь, то там стояли пирамиды, увенчанные куполами и украшенные фресками и мозаиками. Роберто с интересом рассматривал странные постройки, ибо такого вида заброшенных городов молодой человек не встречал ни разу.

– Надо признаться, что подобное оформление гробниц может свидетельствовать об очень высоком уровне культуры, – разговаривая больше сам с собой, нежели со спутницей, произнес граф Суардо. – Кто бы мог подумать, что цивилизация сапотеков была столь развита?

– Ты что-то сказал?

– Я говорил об индейцах, точнее, об их высочайшем развитии. Я, безусловно, знал, что майя и инки значительно опережали современную цивилизацию начала двадцатого века, но чтобы настолько….

– Смотри, какое причудливое здание, – указала Мишель на один из храмов. – Никогда еще не видела подобного. Люди… танцуют? Но зачем? Почему они изображены подобным образом?

Рокко пригляделся и, покачав головой от удивления, направился изучать диковинные барельефы на стенах храма. Собственно, оставалось непонятным, для чего древние скульпторы изобразили танцующих человечков. Но таково было только первое впечатление. Подойдя поближе и внимательнее изучив барельеф, граф понял, что скульпторы изобразили вовсе не весело пляшущих людей, а выдолбили в камне предостережение всем живущим в городе.

– Они не танцуют, Мишель, – рассмотрев фигуры и сделав выводы, произнес Рокко. – Люди корчатся в смертельной агонии.

– Что? – изумленно уставилась не него журналистка. – Не может быть! Но почему? В храме свершались культовые жертвоприношения?

– Мне кажется, древние камнерезы хотели показать, что произойдет с тем или иным человеком, если он совершит преступление. Вот, смотри, – граф Суардо указал на фигуру без пальцев, – ему, например, отрубили пальцы. Наверно, за воровство. А вот человеку отрубают… хм… видимо, за измену. Да уж… Жестокие нравы! Их судорожные движения, показавшиеся нам вначале танцевальными, вызваны скорее болью, чем радостью.

– Думаю, ты не прав, – прервала Роберто Мишель. – Возможно, это вовсе не предупреждение, а, наоборот, что-то вроде медицинского справочника. Вероятно, в здании располагалась больница или что-то в этом роде. Взгляни! Здесь показаны различные человеческие патологии. Вот мужчина с горбом, а тут и вовсе изображена женщина во время родов.

– Может, ты и права, – хмыкнул молодой человек, разглядывая камни.

Затем, осмотревшись, он с досадой в голосе хлопнул себя по колену:

– Эх, вот бы покопаться в руинах с подходящим оборудованием. Сколько всего интересного сулит таинственный город. Сколько загадок еще предстоит раскрыть… Вот бы остаться тут недельки на три…

– Но в нем же ничего не нашли, – подивилась Мано, – иначе бы ты знал, разве нет? А пока хочу тебе напомнить о цели нашего путешествия, если так можно выразиться. Нам необходимо найти одну-единственную вещь, а не разгадывать тайны цивилизации сапотеков.

Роберто грустно вздохнул. Мано была права, но как унять исследовательский зуд, охвативший заядлого археолога?

– Да, само собой разумеется… Сколько времени, не подскажешь, а то мои часы остались в кармане сеньора Торреса.

– До исчезновения поезда из середины девятнадцатого века осталось два часа сорок минут.

– Что ж, тогда не будем болтать, а займемся делом.

– Но, откровенно говоря, я не представляю, как можно найти маленькую вещицу в таком обширном городе. У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Тот, кто определил оборотную сторону зеркала в Монте-Альбан, наверняка должен был оставить знак, указывающий на нужное место… нет, определенно, без подсказок не обошлось. Давай еще раз взглянем на свиток. Очевидно, мы что-то пропустили…

Вместе с тем подробное исследование манускрипта ничего не дало путешественникам. Свиток содержал только заклинание и карту.

– Странно, ничего нет, – развел руками Роберто.

– Ни подсказок, где спрятан предмет, ни направления, в котором искать, – согласилась Мишель. – И что теперь?

– Думаем, – подытожил молодой человек. – Как ты считаешь, возможно, нам стоит подняться повыше? Может статься, что в вышине идеи сами придут в голову?

– Хорошо, давай, – Мано кивнула головой в знак согласия и первой начала подъем на одну из самых высоких гробниц города.

Очутившись на самой ее вершине, молодые люди ахнули от распахнувшейся перед ними перспективы. Застывший город Монте-Альбан весь был как на ладони, величественно красуясь в обрамлении синих гор.

– И что теперь? – растерянно спросила Мишель, переводя взгляд с одного здания на другое. – Их здесь бесчисленное множество. Ты заметил что-то необычное?

– Пока нет… хотя похоже, что да.

Молодой человек достал из кармана компас, сверился с ним и жестом подозвал к себе журналистку.

– Смотри, – проговорил он, указывая рукой на сооружения главной площади, – все здания на ней расположены по оси Юг-Север. Вот, погляди на компас. Видишь? И только одно выбивается из этого ряда. Вероятно, оно ориентировано относительно положения звёзд. Жаль, что мы не сможем проверить мою гипотезу.

– И что из этого следует?

– А то, что если мои предположения верны, то искомая вещь как раз и находится там.

– Что ж, все возможно, – разведя руками, ответила Мишель. – По крайней мере, с чего-то же надо начинать поиски… В нашем распоряжении осталось два часа…

– Нам следует поторопиться. Вперед! – скомандовал Роберто, потянув за собой женщину.

Необычное сооружение находилось в середине южной части главной площади. Обойдя здание со всех сторон, молодые люди заметили странные плоские камни, на которых были вырезаны непонятные изображения.

– Что это? – указала на них Мано. – План военных действий? Своеобразные карты военачальников?

– Скорее сценки, объединенные одним и тем же сюжетом.

– Откровенно говоря, я не понимаю тебя, – поморщилась женщина.

– Я считаю, что художник хотел рассказать о завоеваниях сапотеков.

– Или этими батальными сценами предупредить иноземных послов о незавидной доле тех, кто осмелится напасть на индейцев.

– Возможно… Скорей всего, письменности на тот момент еще не было. Но зато существовали различные глифы[25]. Вот, погляди сюда: здесь изображен город Монте-Альбан, а под ним – перевернутая голова противника.

– Ага, понятно. Голова символизирует поражение того или иного племени, не так ли?

– Совершенно верно, – подтвердил Рокко.

– Ну хорошо, мы на месте. И?..

– Требуется как-то попасть вовнутрь.

– А как?

– Неплохо бы подумать, – изрек Роберто.

– Нет времени! – взорвалась Мишель, ненавидевшая бездеятельность. – Ты не понимаешь, что для нас ожидание – это непозволительная роскошь?

– Хорошо, а что предлагаешь ТЫ?

– С той стороны я видела что-то похожее на вход. Пойдем, поглядим. Наверно, это и есть требуемая дверь.

– Ладно, пошли, мой милый чичероне, – с улыбкой ответил граф, пропуская молодую женщину вперед.

Обойдя здание, путешественники во времени остановились перед невысокой нишей, наглухо закрытой каменной плитой.

– У тебя нет случайно ключа? – осведомился Роберто, осматривая нишу и камень.

– И нечего ерничать, – хмуро взглянув на спутника, посоветовала Мано. – Можно подумать, что ты видел другой вход.

– Есть еще одна щель сбоку, но она так мала, что протиснуться туда будет сложновато. Итак…

– Итак, у нас остался только этот вход, – прервала Рокко журналистка. – Роберто, ты же изучил огромное количество материала, относящегося к подобным городам. Каким образом археологи открывали гробницы, древние храмы? Не думаю, что для этого они читали заклинания или использовали ключи.

– Бывало, использовали взрывчатые вещества, а то ломы и кувалды. Но случалось, и ключи. Но не обычные, а в виде амулетов или чего-нибудь еще.

– Однако у нас нет ни того, ни другого, ни третьего, – посетовала Мишель, пожалев, что не догадалась взять с собой что-нибудь тяжелое.

Она подошла вплотную к двери и начала пальцами ощупывать плиту.

– Нет, я не верю, чтобы Шайла утаила от нас ответ на последнюю загадку. Что это? Месть за нанесенную обиду? Вряд ли… Старая ведьма не могла… не могла так поступить с дочерью…

Вдруг лицо молодой женщины просияло от озарившей ее догадки.

– Постой, постой! А ты не помнишь, какие слова написаны на ободе зеркала? Те самые, которые мы читали, отправляясь за свитком?

– Как не помнить, помню. Я не раз вертел в руках предмет, едва не стоивший мне жизни, – усмехнулся граф Суардо. – Более того, они же повторяются и в самой рукописи. Вот они: Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern!

С оглушительным грохотом каменная плита рухнула вниз, подняв клубы вековой пыли. Несколько раз чихнув, молодые люди уставились в бездонную, зияющую чернотой нишу, открывшуюся перед ними. Мишель пришла в себя первой, стряхнув с одежды и волос пыль. После чего женщина достала из мешка фонарь и, включив его, собиралась уже шагнуть в темноту, как поймала на себе предостерегающий взгляд мужчины.

– Погоди, я пойду первым, – Рокко отстранил журналистку рукой. – Неизвестно, что там.

Посветив вовнутрь, Роберто заметил ступеньки, ведущие вниз.

– Побудь здесь, – приказал он спутнице. – Там, возможно, нас поджидает опасность. Индейцы часто утраивали ловушки.

– Как бы не так. И не надейся, что я останусь тут и буду преспокойно дожидаться твоего возвращения! Мы идем вместе.

– Хорошо, только осторожно, – попросил Мишель молодой человек и двинулся во тьму.

Подземная часть загадочного сооружения представляла собой круглый зал, к которому и спускались ступени. По бокам находились плиты, украшенные глифами знаков зодиака, а в центре располагалась полусфера с идущими в разные стороны лучами. Над глифами располагался второй каменный ярус, на котором стояли вырезанные из камня девять небольших женских фигур в длинных одеяниях. Их плечи прикрывали пелерины, спадающие до пояса, а головы украшали пышные уборы из перьев. Каждая фигура держала в руках диск с изображением своего астрономического знака – одной из девяти планет. Напротив входа, словно уставившись на входивших, возвышалась огромная голова не то змеи, не то дракона. Вид ее был настолько устрашающ, что у Мишель по спине пробежал холодок.

– Куда мы попали? – шепотом спросила журналистка, стараясь ни на шаг не отходить от Рокко. – И что это за фигуры?

– А ты приглядись повнимательнее! Особенное внимание обрати на символы в руках у фигур. Ничего не напоминает?

Взяв у Роберто фонарь, молодая женщина направила поток света на одну из стоящих скульптурок.

– Не может такого быть! – приблизившись в ней, воскликнула Мишель. – Откуда? Откуда им было известно о Солнечной системе? Если я не ошибаюсь, то это символ планеты Венера?

– Да, правильно, а это Юпитера, Сатурна, – взяв журналистку за руку, в которой она держала фонарь, граф осветил два других диска.

– Так где же мы?

– Вероятнее всего, мы в древней обсерватории. Признаться, я крайне удивлен, ведь сапотеки жили намного раньше, чем те же майя, ацтеки или инки. Тем не менее, им уже тогда было досконально известно строение Солнечной системы! Поразительно!..

– А что находится там? – Мано указала на страшную голову. – Откровенно говоря, у меня на голове волосы зашевелились, когда ты осветил чудовище.

– Это чудовище, как ты выразилась, очень напоминает ранние изображения бога ацтеков Кецалькоатля.

– Кого-кого? – не поняла журналистка.

– Кецалькоатль – это змея, покрытая зелеными перьями или просто пернатый змей, – пояснил Роберто. – Так древние народы Центральной Америки называли одного из самых главных богов. Согласно их мифологии, Кецалькоатль является творцом мира, создателем человека и культуры, владыкой стихий, богом утренней звезды.

– И это все он? – подивилась женщина. – Невероятно!

– Нет, невероятнее всего другое – увидеть изображение Кецалькоатля здесь, в Монте-Альбане… Очевидно, ацтеки каким-то образом переняли или совместили свои традиции с традициями сапотеков. Фантастика! По-видимому, сначала миштеки, а потом, в свою очередь, и ацтеки, завоевали эти земли и таким образом стали виновниками гибели цивилизации сапотеков, полностью уничтожив местные племена.

– А почему бог изображен в виде змеи?

– Змея – древнейший из символов, представляющий инстинктивную природу, прилив жизненной силы и энергию. Во все времена змея считалась посредником между небом и землей, вернее, между землей и подземным миром. В мифологии многих народов (не только Америки, но и Азии) змея ассоциируется с небом, землей, водой и, в особенности, с Космическим Деревом. Возьмем для примера змею, кусающую себя за хвост. Как ты думаешь, что обозначает этот символ?

– Точно не скажу, но где-то я читала, что это символ природного круговорота, – вспомнила Мишель.

– Совершенно верно, – подтвердил Роберто, улыбнувшись. – А также древний символ неизмеримости времени и Вселенной.

– Кстати, о времени. У нас остался один час и двадцать минут, – прервала лекцию археолога журналистка. – Давай ты расскажешь об этом подробно чуть позже, а сейчас поищем то, ради чего мы пришли.

Но обойдя небольшой по размерам зал, путешественники не нашли ничего, что хотя бы смутно напоминало оборотную часть зеркала. Ее не было нигде! Вернувшись к входу, пара переглянулась.

– Мы ошиблись? – спросила Мишель. – Наши расчеты оказались неверными?

– Быть такого не может! – с самым серьезным видом проговорил граф Суардо. – Это должно быть ЗДЕСЬ! Ищи внимательнее!

Обшарив помещение еще раз, всматриваясь в каждую трещину на камне, Рокко и журналистка остановились рядом со сферой, символизирующей Солнце.

– Давай рассуждать логически, – обводя взглядом комнату, сказал молодой человек. – Допустим, что это обсерватория.

– Хорошо, допустим, и что дальше?

– То, что в центре – это Солнце, фигуры вокруг – это планеты. Пока все сходится… Знаки зодиака соответствуют двенадцати зодиакальным созвездиям, в которых поочерёдно находится Солнце в годовом движении. Бог Кецалькоатль, как создатель мира, смотрит на творение рук… Стоп! Смотрит! Вот ключевое слово. Именно смотрит!

– Я не совсем поняла тебя, – нахмурив лоб, произнесла Мишель.

– Глаза! – воскликнул Роберто. – Глаза бога!

– Ох, точно!

Схватив фонарь, молодая женщина подбежала к каменному изваянию и посветила туда, где должны были быть глазницы.

– Как бы то ни было, но тут ничего нет, – разочарованно произнесла журналистка, вопросительно поглядев на Рокко.

– Как ничего? – опешил тот, подходя поближе. – А во втором? С другой стороны?

Обойдя оскаленную пасть змееподобного бога, Мишель трясущимися руками направила луч на глазницу. И…

– О! Мы нашли его. Роберто, погляди же скорее сюда! Я уверена, это точно оборотная сторона зеркала… Господи! Спасибо тебе!

И в самом деле, в глазнице чудовища при свете фонаря виднелась металлическая пластинка, на которой был изображен рисунок, напоминающий лабиринт. В самом центре красовалась свернутая в кольцо змея.

– Но почему лабиринт? – спросила женщина.

– Древние народы говорили, что непрерывность лабиринта означает бесконечную длительность, точнее, бессмертие. Ученые же утверждают, что лабиринт – не что иное, как движение Солнца: его восход и закат.

– А пройти лабиринт – значит пройти обряд очищения и обновления, – закончила мысль молодого человека Мишель.

– Да, именно так, – поглядев на женщину с восхищением, согласился Рокко.

Затем он осторожно, опасаясь ловушек, протянул руку к глазу и нажал на него. Внутри головы что-то щелкнуло, и глаз бога Кецалькоатля выпал из глазницы. Молодые люди настороженно оглянулись, ожидая закрытия дверей или полета ядовитых стрел, как это обычно случалось в различных сюжетах об искателях приключений. Но ничего подобного не произошло: Создатель был благосклонен к потерянным во времени, решив, что на их долю и так выпало немало испытаний.

Едва Мишель и Роберто вышли из обсерватории, как каменная глыба вновь запечатала вход в здание.

– Ну что ж, нам все удалось. Тогда не будем терять времени. Мы обязаны успеть!

Не тратя ни секунды, путешественники начали спуск с холма. Обнаружив лошадей на прежнем месте, они очень обрадовались. Теперь ничто не должно было помешать потерянным во времени осуществить задуманное и вернуться домой. Взобравшись на лошадей, Рокко и журналистка пустились в обратный путь.

Было без пяти минут двенадцать, когда взмыленные лошади подлетели к поезду, уже окутанному туманом.

– Мы успели! Нам удалось! – воскликнула Мишель, поднимаясь на ступеньки поезда и останавливаясь в тамбуре.

– Значит, нам удастся переписать историю, – поддержал молодую женщину граф Суардо. – Мы сможем вернуть поезд обратно в тот день, когда состав исчез и, если потребуется, силой заставить сеньора Саджино сойти с поезда до его отправления.

– Скорее, бери зеркало, – вытаскивая из дорожного мешка вторую часть зеркала, проговорила Мишель. – Необходимо соединить половинки. До исчезновения осталось меньше трех минут.

Роберто забежал в вагон. Но буквально через несколько секунд вышел оттуда в совершенно удрученном состоянии, держа в руке зеркало.

– Там… там никого нет, – бледнея на глазах, пробормотал молодой человек, беспомощно посмотрев на Мишель. – Все пассажиры поезда бесследно исчезли.

Глава 34

А тем временем туман, предвестник перемещения, продолжал сгущаться вокруг поезда, а неясный гул и возрастающее беспокойство становились сильнее. В который раз состав, а вместе с ним и потерянные во времени, готовились отправиться в неизвестность.

– Что будем делать? – помолчав, спросил Роберто. – Мы не можем оставить людей тут. Надо вернуть их в поезд.

– Как ты это себе представляешь? – осведомилась Мишель, кивая на происходящее вокруг поезда.

– Мы обязаны что-то предпринять для спасения пассажиров, – упрямо заявил граф Суардо, сурово поглядев на женщину. – Оставить их здесь – значит предать!

– Хорошо, – сдалась Мишель, тяжело вздохнув. – Видимо, Шайла была права. Будь что будет. Такова моя судьба…

Журналистка молча взяла зеркало из его рук и, присоединив оборотную половинку, легко легшую в ложбинку, к предмету, зажмурилась.

– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – громким голосом произнесла Мишель, представив ту самую поляну, где находился поезд в настоящий момент.

Молодая женщина подняла зеркало над головой как раз в тот момент, когда стрелки часов слились воедино. Луч солнца пронизал зеркало насквозь, спроецировав на траву поляну, поезд и молодых людей, стоявших на ступеньках. Внезапно туман полностью окутал поезд, скрыв небесное светило от путешественников, которых охватил сильнейший страх. В воздухе заметно похолодало и сильно запахло озоном, так же, как после грозы. Мишель и Роберто, стоя на подножке, видели, как мощные электрические разряды буквально прожигали пепельно-серый туман, оставляя на нем черные линии. Слышали, как раскаты грома сотрясали эфир. Молодая женщина в ужасе прижалась к Рокко, ища у него защиты. Тот обнял Мишель, стараясь успокоить, хотя и сам был изрядно напуган случившимся светопреставлением.

Все разом прекратилось, застав молодых людей врасплох. Они неподвижно стояли, прижавшись друг к другу и боясь пошевелиться.

– Мы остались в том же времени? – неуверенным голосом спросила Мишель, прервав молчание.

– Вероятно, – хрипло произнес Роберто, оглядываясь.

Затем он повернулся к журналистке и, заглянув ей в глаза, проговорил:

– Энергии зеркала хватает только для перемещения туда и обратно. По-моему, ведьма говорила именно так. Ты уже использовала его один раз. Значит, если мы вызволим пассажиров поезда и вернем их обратно, ты никогда не сможешь попасть домой. Я прав?

Мишель кивнула головой. Женщина уже сама подумала об этом. Если им удастся вернуть людей обратно в поезд (хотя на самом деле Мано не представляла, как), а потом и в Рим, то она навсегда застрянет в начале двадцатого века. И никто из друзей и родных не узнает, что журналистка жива и с ней все в порядке, хотя… Будущее настолько изменится благодаря ее вмешательству, что вряд ли в ТОМ будущем кто-то будет знать о Мишель Мано. Впрочем, тогда молодая женщина сможет остаться с Роберто. Но вот захочет ли он этого?

– Зачем ты так поступила? Ведь могла просто вернуться домой. У тебя была такая возможность. Почему ты не воспользовалась этим шансом?

– Я хотела помочь… Для тебя было очень важным помочь родным и соотечественникам. Поэтому я не смогла поступить иначе… Все, не будем об этом. Следует пойти в город и разузнать у сеньора Торреса, куда делись люди из поезда. Он такой проныра, что обязательно должен все знать.

– Что ж, будь по-твоему, – согласился с журналисткой Роберто. – Полагаю, что необходимо чем-то одарить нашего нового знакомого. Так у него язык развяжется быстрее… У меня вот остался портсигар. Как ты считаешь, вещица понравится потомку ацтеков?

– Весьма и весьма возможно, – грустно ответила Мишель и, спустившись со ступенек, пошла по направлению к городу, на ходу убирая в мешок зеркало из опасений, что с ним может что-то случиться.

Граф Суардо, закрыв дверь вагона, пустился догонять молодую женщину. Отвязав насмерть перепуганных коней, они сели верхом и поскакали в город, который нынче больше походил на улей, чем на спокойный сонный городок, каким и был Оахака в начале девятнадцатого века…

– Доктор Сансино, доктор Сансино! – послышались тревожные голоса за дверью, ведущей в кабинет Хосе Сансино, уважаемого доктора больницы. – Откройте, пожалуйста, дверь! Тут такое творится!.. Доктор Сансино!

Шум в коридоре становился все громче и громче.

– Что там стряслось, черт подери? – недовольно заворчал Хосе, отодвигая книгу французского психиатра Жан-Этьена Доминика Эскироля, первого из врачей, решившегося на преподавание этой науки во Франции. – Ни минуты покоя в этой Богом забытой дыре. Вот Дьявол!.. Лучше открыть дверь, пока ее не выломали.

Сансино неспешным шагом направился к входу и резким движением открыл дверь.

– Что за шум? – закричал врач, увидевший перед собой несколько взволнованных лиц. – По какому праву вы нарушаете покой больницы, беспокоя меня и пациентов криками? Это недопустимо! Нет, это более чем недопустимо! Это неприемлемо! Очистите немедленно помещение! Пошли прочь!

– Но сеньор Сансино, там такое… такое… – затараторили взволнованные граждане города. – Пойдемте с нами, пожалуйста! Там… непонятно… там творится что-то… Доктор… сеньор Сансино!..

– Хорошо, – коротко ответил Хосе Сансино, которому уже изрядно надоели доносившиеся со всех сторон вопли. – Но только я предупреждаю: если я напрасно потрачу на вас время…

– Ну что вы, сеньор, – замахали люди руками, – да вы в жизни не видели и не слышали ничего подобного!

– Ну ладно, ведите!

Надевая на ходу шляпу и продолжая вполголоса чертыхаться, сеньор Хосе последовал за взвинченными до предела гражданами городка, которые привели мужчину на главную площадь, где собралась большая толпа людей. Одни, одетые в странную одежду, с опаской оглядывались вокруг, другие (к ним относились местные аборигены) с изумлением разглядывали чужестранцев.

– Как хорошо, что вы пришли, – с облегчением поприветствовал дон Сантьяго, алькад[26] городка Оахака, подошедшего к нему доктора Сансино. – Признаться, я в полной растерянности. Около девяти утра ко мне прибежали местные жители и начали кричать на все лады о каких-то людях, непонятно и диковинно одетых, в нелепых шляпах и с загадочными предметами в руках, которые столпились на окраине города. Естественно, я вначале не поверил им, но потом… Решив самолично все проверить, я присоединился к нашим гражданам, к моим избирателям и пошел вместе с ними… Вот кого я увидел. Признаюсь, мне стоило огромного труда привести их сюда. Да и то это все благодаря священнику, точнее, его облику: облачению и кресту в руке.

– Они что-нибудь говорят? – пристально всматриваясь в потерянные лица людей, спросил сеньор Хосе. – Например, кто они? Откуда?

– Вот то-то и оно, что городят всякую чушь, – растерянно развел руками алькад Сантьяго. – Бормочут, что они итальянцы и приехали сюда на поезде.

– И что из сказанного вам кажется странным? – доктор перевел внимательный взгляд на градоначальника. – Первый паровоз, изобретенный Джорджем Стефенсоном, был построен в 1814 году… А к 1830 году железные дороги появились и в Америке.

– Но они приехали СЮДА на поезде, – алькад Сантьяго попытался внести ясность. – Понимаете: не в Балтимор, не в Элликоттовы Мили, а СЮДА. Насколько мне известно, у нас пока нет железной дороги, и уж тем более такой, которая соединялась бы с Италией.

– Что??? Вы, часом, не сошли с ума, сеньор Карлос? – с изумлением глядя на градоначальника, спросил Хосе Сансино.

– Это они утверждают, что прибыли на поезде из Рима!

– Как? Что? Они ВСЕ об этом говорят?

– Вот то-то и оно. Признаться, я впервые сталкиваюсь с массовым помешательством… Я опасаюсь, что оно может быть заразительным… Как вы думаете?

– Обескуражен, не скрою, – в задумчивости уставился на толпу доктор. – Массовое помешательство… Интересно…

– Но это еще не все, – потупился алькад Сантьяго. – Нет, право, вы опять скажете, что я не в себе…

– Что еще? – прервал мычание градоначальника сеньор Хосе. – Перестаньте говорить со мной загадками!

– Хорошо, хорошо, – согласился с ним дон Карлос. – Я скажу все, а уж вы решайте: сошел ли я с ума или нет… Люди утверждают, что сегодня 14 июля…

– Они могли перепутать дату, – перебил собеседника доктор Сансино.

– Возможно, дату – да, но нет год!

– Я не понимаю, – наморщил нос сеньор Хосе.

– Они убеждены, что сейчас 1911 год… И что вы теперь скажете?

– ВСЕ настаивают на этом? – спросил озадаченный новостью сеньор Сантино.

– Все до единого, – подтвердил алькад Сантьяго.

– Я считаю, что их надо срочно изолировать от остальных. Немедленно!

– Но в больнице вряд ли найдется нужное количество кроватей.

– О больнице не может быть и речи. Люди опасны для окружающих.

– Уж не хотите ли вы посадить их под арест?

– Именно, – многозначительно поглядев на градоначальника, ответил доктор. – Причем я настаиваю на этом.

– Но наша тюрьма еще меньше, чем больница.

– Придется потесниться. Самых буйных я, так и быть, запру у себя в клинике. В больнице, точнее, в ее подвальном помещении, есть специально оборудованные комнаты. Остальных пока подержите в тюрьме. Мне следует тщательно обследовать незнакомцев, только потом можно будет решить, что делать с ними дальше…

Глава 35

– О сеньор Суардо, сеньорита! – взволнованно воскликнул сеньор Торрес при виде своих утренних гостей. – Такое случилось за время вашего отсутствия! Такое! Город просто кипит от волнения! Работа встала, все только и обсуждают случившееся.

– А что произошло? – как можно наивнее осведомился Роберто, делая вид, что сильно удивлен.

– Странники! В город прибыли чужестранцы, много чужестранцев!

– И что? Почему такой переполох в городе? – пожал плечами Роберто, еле сдерживая себя, чтобы не наброситься на Серхио с расспросами.

– Так вы знаете, о чем они твердят?

– Откуда мы можем это знать, любезный сеньор, если только что вернулись в город с прогулки? – слегка улыбнулся Рокко, пытаясь сохранять спокойствие.

– Да такого и представить не сможете, – усмехнулся сеньор Торрес. – Эти чудаки утверждают, что приехали сюда на поезде, да еще прямо из Рима… это где-то в Европе… Эй, Эсперанса, откуда прибыли те люди?

– Из Италии, – ворчливо отозвалась жена Серхио, – так сеньор Сантьяго сказал.

– Как неожиданно, – пробормотал Роберто, бледнея.

– Да и это еще не все… Ни за что не догадаетесь, о чем еще болтали сумасшедшие.

– Почему сумасшедшие? Они действитель… – хотел возмутиться Роберто, но вовремя одернул себя.

– Да потому, что психи утверждают, будто прибыли из будущего! – расхохотался сеньор Торрес, схватившись за живот. – Представляете, из будущего! Ну, разве они не сумасшедшие?

– Весьма возможно, – спокойным голосом ответил Роберто, сжав руку женщины, понимая, что та может не сдержать гнев, слыша его перевод речей Торреса.

«Смеялся бы ты так сильно, узнав, что я прибыла из далекого будущего, когда люди уже придумали быстроходные поезда, машины, компьютеры, да и вообще уже летали в космос? – подумала Мишель, с ненавистью глядя на Серхио. – Что бы ты тогда сказал, ослиная твоя голова?»

– А где теперь эти люди? – спросил граф. – Любопытно было бы взглянуть на чудаков.

– Часть заперта в тюрьме, а наиболее агрессивных доктор Сансино забрал в больницу.

– А где располагается эта больница?

– Да тут совсем недалеко… Как выйдете из дома, пойдете направо. Потом пересечете площадь Сокало, опять прямо. Через пару кварталов свернете налево и упретесь прямо в больницу. Думаю, вы еще застанете доктора на месте. Обычно в это время сеньор Сансино обедает у сеньора Моралеса, но сегодня, уверен, доктор Хосе попостится. Да еще бы, такой необычный случай в его практике!

– Благодарю, сеньор Торрес, за информацию, – вытаскивая из кармана золотой портсигар и кладя предмет перед говорливым Серхио, произнес Роберто. – Не обменяете ли вы эту чрезвычайно дорогую вещицу на несколько местных монет, милейший? Да, и мы еще хотели бы воспользоваться вашими лошадьми после посещения больницы. Вы не против?

– Да берите их хоть навечно, – ошеломленно уставившись на драгоценную вещь, пробормотал сеньор Торрес.

– Вот и славно… Пойдем, дорогая, – протянув руку Мишель, произнес Роберто, кладя в карман кожаный мешочек, набитый серебряными песо.

Оставив лошадей у сеньора Торреса и пообещав забрать их чуть позже, путешественники направились в больницу, чтобы узнать о судьбе несчастных пассажиров поезда-призрака…

– Доктор Сансино, – легонько постучав в дверь, произнесла молоденькая помощница сеньора Хосе. – Тут к вам посетители.

– Скажи им, Элиса, что я занят и сегодня никого не принимаю, – отмахнувшись от нее, как от назойливой мухи, проворчал врач. – Занят, понятно тебе?

– Это я им уже говорила, – пролепетала девушка, боявшаяся взрывного характера доктора больше всего на свете, – но они утверждают, что проездом, и им никак не обойтись без вашей помощи.

– Ладно, зови! – поморщился Хосе Сансино, отложив книгу, в которой пытался найти разгадку массового помешательства незваных гостей города.

Дверь отворилась, и на пороге появился Роберто, несущий на руках Мишель.

– Доброго дня, сеньор Сансино, если не ошибаюсь, – осторожно поставив молодую женщину на пол и придерживая ее, поприветствовал вставшего при их появлении доктора Роберто. – Простите, что оторвали вас от работы, но меня очень беспокоит состояние моей супруги.

– Ничего страшного, сеньор…

– Граф Суардо к вашим услугам, сеньор Сансино.

– Ничего страшного, граф, дела подождут… Чем я могу помочь? – самым любезным тоном спросил доктор, указывая гостям на стулья для посетителей.

– Видите ли, мы только вчера прибыли в ваш город, – начал Рокко, на ходу сочиняя «правдивую» историю. – Сегодня захотели с супругой осмотреть окрестности. У меня хобби – археология. В одном из документов, относящихся к временам завоевания этих земель конквистадорами, мне удалось узнать о древнем городе сапотеков. И вот, оказавшись совершенно случайно в ваших краях, мы и решили осмотреть его. К несчастью, когда моя дорогая Мишель слезала с лошади, она оступилась и упала, повредив ногу. Я предполагаю, что жена сломала ее. Не могли бы вы осмотреть графиню и подтвердить или опровергнуть мои опасения?

– Разумеется, – выходя из-за стола, ответил Хосе Сансино. – Графиня Суардо, вы позволите осмотреть ногу?

– Прошу, сеньор, – приподнимая край юбки и обнажив ногу чуть выше щиколотки, по-итальянски проговорила Мишель, слова которой Рокко переводил доктору. – Мне кажется, что она распухла. Очень сильно болит… ах, вот здесь очень больно… да и тут… Ох!

Мано сильно застонала от якобы невыносимой боли. Естественно, все эти сказки были рассказаны сеньору Хосе только для того, чтобы найти какой-нибудь предлог для посещения больницы. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы доктор что-то заподозрил. Вот для чего пришлось разыграть целый спектакль.

– Хочу успокоить вас, сеньор, и вас, графиня Суардо, – возвращаясь в кресло, проговорил доктор. – Никакого перелома нет, просто вывих. Но в любом случае я бы посоветовал не наступать на ногу и несколько дней провести в постели. Я сейчас выпишу вам мазь… Вот с этим рецептом подойдете к аптекарю Рамону Алонсо, в городе его знают все. Он приготовит мазь, и вы будете регулярно мазать ногу. А сейчас я перевяжу ее… позволите?

Проделав необходимые процедуры, доктор Сансино вновь сел за стол.

– Примите это в знак нашей признательности, – протягивая мешочек с серебряными мексиканскими песо, обменянными на золотой портсигар, проговорил граф Суардо.

– Ну что вы, – зардевшись, произнес сеньор Хосе и убрал деньги в стол. – Это излишне щедро… Может быть, вы хотите чая?.. Эй, Элиса!.. Элиса!

– Да, доктор Сансино, – пролепетало милое создание, боязливо входя в кабинет. – Чего изволите?

– Принеси нам чай, сеньоры устали с дороги.

– Слушаюсь, сеньор, – поклонившись, ответила девчушка и побежала исполнять поручение доктора.

– Позвольте поинтересоваться, – Роберто прервал неловкое молчание, воцарившееся после ухода помощницы, – что вы читали до нашего прихода? Судя по тому, что вы с неохотой приняли нас, книга была весьма увлекательна.

– Ну что вы, – покраснев, пробормотал Хосе Сансино, застигнутый врасплох, – это не так.

Мишель (которой ее спутник по возможности переводил беседу) и Рокко многозначительно улыбнулись.

– Ну, хорошо… Да, я был очень занят, поэтому и не желал никого принимать. Дело в том, что я пытался найти ответ на вопрос: возможно ли массовое помешательство? И насколько оно заразно.

– Массовое помешательство? Я не ослышался? – удивился молодой человек. – Честно говоря, я не сталкивался с таким явлением. Скажу больше: уверен, что такого не бывает в природе. Обычно люди сходят с ума поодиночке.

– Вот и я был такого мнения до сегодняшнего дня, – подтвердил слова графа Сансино. – Но события минувшего утра изменили мои представления о психологии.

– А что произошло сегодня? – вновь изобразив полную неосведомленность, спросил граф.

– О, это удивительная история, – заверил их сеньор Хосе и в мельчайших подробностях поведал о событии, взбудоражившем городок.

– В статье «О галлюцинациях у душевнобольных» господин Эскироль подробно описал различия, какие существуют между галлюцинациями и иллюзиями, – отметил доктор, заканчивая рассказ.

– И каковы же они? – поинтересовался Роберто. – Увы, я не силен в психологии.

– О, я обязательно и с удовольствием расскажу о них, – сев на своего любимого конька, возбужденно заявил Хосе. – В его понимании, иллюзия есть не что иное, как неправильное, искаженное или мнимое восприятие действительности. В отличие от иллюзии, галлюцинация – это восприятие несуществующего в реальности предмета в данное время и в данном месте. То есть по-другому можно сказать, что галлюцинант – это человек, который убежден, что видит, слышит или воспринимает будто бы существующий предмет.

– Мне думается, что он просто фантазер, – прокомментировал Рокко слова врача.

– Не скажите, граф, не скажите, – не согласился с ним сеньор Сансино. – Хотя между фантазером и галлюцинантом существует очень тонкая грань.

– Так вы считаете, что те несчастные итальянцы душевнобольные? – спросил Роберто.

– Увы, основываясь на первом впечатлении, могу утверждать, что так оно и есть. Посмотрим, к чему приведет лечение, назначенное мною. Если наступит ремиссия, и они будут пребывать в спокойствии и перестанут буянить, как сейчас, а главное, вспомнят, что же на самом деле приключилось с ними, то мы свяжемся с их родными и расскажем о местоположении пропавших родственников, и все останутся довольны. А если нет, то…

Доктор Сансино беспомощно развел руками.

– Я сделаю все, что в моих силах, но я не господь Бог. Сейчас больные в крайне тяжелом состоянии. Бессмысленная болтовня, бред, в общем, обычный вздор, какой несут люди при психических и неврологических заболеваниях.

– А вы не допускаете, что это вы ошиблись в диагнозе и люди вовсе не больны, а… скажем так, пережили сильное потрясение. Они возбуждены, напуганы случившимся. Вот и произошел… обман чувств. Появилось искаженное восприятие реального объекта. Им просто нужно время, чтобы прийти в себя, и только, – не удержалась от высказывания Мишель.

– Ваша очаровательная супруга не только прелестна, но и умна, граф, – улыбнувшись, заметил Хосе Сансино, когда Рокко перевел ему речь Мишель. – Редко встречается подобное сочетание в одном человеке. Вам очень повезло… Но хочу вас разочаровать, графиня. Я никогда не ошибаюсь. Те люди действительно больны и нуждаются в лечении и постоянном уходе.

– А мы не могли бы взглянуть на них? – спросил Роберто.

– К сожалению, это невозможно, – ответил доктор Сансино. – Им необходим полный покой. Вы понимаете меня?

– О, да, вне всякого сомнения… Что ж, – вставая и помогая подняться Мишель, стал прощаться Роберто, – мы вынуждены откланяться. Благодарим за помощь и за чай. Он был изумительным. Прощайте!

– Всего самого наилучшего, – любезно раскланялся с гостями доктор, провожая их до дверей кабинета. – И в следующий раз будьте аккуратны, графиня Суардо, особенно в наших краях.

– Что будем делать? – спросила Мишель, когда они отошли на значительное расстояние от больницы.

– Пока не знаю, – задумчиво произнес Рокко. – Ждать.

– Но чего?

– Когда Сансино и его помощники покинут больницу.

– А потом?

– Потом проберемся в нее и найдем пассажиров поезда.

– И ты считаешь, что мы сможет беспрепятственно покинуть больницу с таким количеством людей, оставаясь при этом незамеченными?

– Давай решать проблемы по мере их поступления. Мы не знаем, в каком состоянии находятся все эти люди. А если врач прав? Помнишь, ты рассказывала, что читала записи, оставленные Хосе Сансино?

– Да, читала, – понурив голову, сказала Мишель. – Жаль, что не удалось ничего изменить…

– Тшшш, вот он, выходит из больницы, а за ним еще несколько человек, – прячась за угол и увлекая за собой женщину, проговорил мужчина.

– Как ты думаешь, сколько людей осталось там дежурить? – спросила журналистка, провожая глазами карету сеньора Сансино.

– Даже затрудняюсь ответить. Немного стемнеет, и мы узнаем… А пока пойдем, перекусим чего-нибудь, хорошо?

Глава 36

Через пару часов край раскаленного солнечного диска достиг земли и постепенно начал исчезать за горизонтом. Мало-помалу город погружался во тьму. На улицах почти никого не осталось. Изредка встречались редкие прохожие, торопившиеся поскорее добраться до дома, где их поджидал горячий ужин в окружении семейства.

– Пора, – шепнул на ухо Мишель молодой человек и, оглядываясь по сторонам, пошел вперед.

Дойдя до больницы, они еще раз осмотрелись, боясь столкнуться с ненужными свидетелями. Но улица была пуста, что весьма порадовало графа Суардо. «Это нам на руку. Мы доставим людей на поезд, мы должны это сделать!» – подумал он, открывая дверь. Пройдя прихожую, они свернули направо и тут же натолкнулись на молоденькую помощницу доктора, Элису.

– К-к-кто вы? – в ужасе пролепетала девчушка, до смерти перепугавшись. – Пресвятая Дева, защити меня!

– Не бойся, – Роберто протянул руку к Элисе, – мы не привидения. Посмотри, разве ты не узнаешь нас?

– Я… я… видела вас у сеньора Сансино, – немного осмелев, ответила девушка. – Вы… приходили с ногой…

– Совершенно верно, – подтвердил граф. – Милая Элиса, у нас совсем нет времени. Проводи меня и сеньору к тем людям, которые якобы прибыли в город из будущего.

– Я не могу… Мне запрещено приближаться к ним, – испуганно глядя на молодых людей, ответила девушка. – Они заразны, а значит, и я стану сумасшедшей. А мне надобно поднимать моих сестер и братьев. Родители умерли, помочь нам некому.

Мишель выслушала слова девушки, переведенные Рокко.

– Вот, возьми, – снимая золотые серьги и протягивая их девушке, произнесла Мишель. Роберто по-испански вторил ей, чтобы девушка понимала, чего хочет журналистка. – Когда-то, когда я была в твоем возрасте, мне подарил их отец. Я дарю серьги тебе. Можешь продать, а можешь оставить себе. Решай сама!

– Нет, нет, нет, – попятилась назад Элиса, вытаращив глаза, – сеньора добрая, но они стоят очень много. Я не могу…

– Можешь, – улыбнулась журналистка, подходя к девчушке и вкладывая ей в ладошку сережки.

– Только помоги нам найти тех людей. Они совершенно нормальные, но просто… потерялись во времени. Но мы знаем, как им попасть домой. Пожалуйста, помоги! – попросил Роберто.

– Я… я… – Элиса заплакала, – я боюсь!

– Лишь покажи дорогу, – мягко, но в то же время убедительно сказал он.

– Они вон там… в подвале!

– Спасибо, Элиса, – обняв девушку за плечи, проговорила Мишель.

– Ты очень помогла нам, – поблагодарил Роберто. – Пошли!

– Я-то помогла вам, но вы не сможете помочь тем несчастным, – пробормотала девчушка, когда молодые люди скрылись за дверью, ведущей в подвал.

Надо сказать, что раньше в этом помещении располагалась казарма форда. Строение перестраивали много раз, переделывая для разных нужд, но в конечном итоге здание отдали доктору Сансино под больницу. Однако подвальное помещение, служившее в разные годы то карцером, то складом, а то и вовсе тюрьмой, пока не была построена новая, осталось в первозданном виде. Вот именно в это помещение и устроили пассажиров поезда-призрака. Войдя в подвал, Рокко и Мишель невольно поморщились от запахов плесени и перепрелой соломы, служившей единственной защитой от сырого каменного пола.

– О мой Бог! – ужаснулась Мано при виде условий, в которых содержались «душевнобольные».

Несчастные находились в обстановке, в которой хороший крестьянин постеснялся бы держать скотину. Узкие кельи, где самые буйные были прикованы к стене ржавыми цепями, омерзительный застарелый запах немытых тел и нечистот, полное отсутствие света, за исключением трех коптящих факелов в коридоре. Ни кроватей, ни столов, ни какой-либо другой мебели.

– Это… это… Как они могли! – не в силах вынести подобное зрелище, задохнулась Мишель.

– А ты считала, что у них будут мягкие перины и номер с видом на Елисейские поля? – съязвил Роберто, всматриваясь в лицо каждого из заключенных.

Но чем дольше он смотрел на затравленных, ничего не понимающих людей, бормотавших себе под нос что-то о поезде, о тоннеле, о тумане или о панике, охватившей их, чем внимательнее вглядывался в безжизненные, ничего не выражающие глаза попутчиков, тем больше склонялся к тому мнению, что сеньор Сансино прав. Все произошедшее настолько сильно поразило пассажиров поезда, что их психика просто не справилась с ирреальностью ситуации, болью и неизвестностью. Их разум помутился…

– Господи! Каким образом нам удастся заставить их следовать за нами? Боже, помоги!.. Мама! Отец! – воскликнул Роберто, увидев в одной из камер родителей. – Как же я рад, что нашел вас. Вы узнаете меня? Это же я, Рокко, ваш сын! Вы помните меня? Теперь все будет хорошо. Я рядом, я с вами… Мама… отец… да слышите ли вы?

Но графиня и граф Суардо продолжали сидеть на полу, мерно покачиваясь.

– Черт! – молодой человек дернул дверь. – Она заперта!

– А ты думал, что врач оставит ее незапертой?

– Мне сейчас не до сарказма, Мишель, прости. Это мои родители, и я обязан им помочь, хотя они, пусть и сложно в этом признаться, никогда и ничего не делали для меня. Я рос как… как чертополох. С раннего детства я полагался только на себя. Но это не значит, что я могу бросить их в таком жутком месте… Найди лучше ключи!

– Вот они, – протягивая связку, ответила журналистка, грустно поглядев на молодого человека.

– Спасибо!

Отыскав нужный ключ, Роберто буквально ворвался в темницу. Он обнял родителей, поочередно нежно прижав их к себе.

– Простите, что я не уследил… Мне следовало все предусмотреть… Простите, мои родные… Мама, отец! Поезд скоро отправляется. Я знаю, что очень сложно опять пережить весь ужас перемещения, но обещаю, что это будет в последний раз… Прошу, пойдемте!

Рокко попытался поднять мать, потом отца, но все попытки оказались тщетными.

– Мама! – схватив графиню за плечи и сильно встряхнув ее, закричал молодой человек. – Ну приди же в себя! Это я, Рокко!

– Малыш Рокко… малыш Рокки.

– Ты… ты вспомнила меня? – обрадовался он, с нежностью вглядываясь в пепельно-серое лицо матери. – Посмотри же на меня!

Пожилая женщина сфокусировала взгляд на Роберто и вдруг, издав отчаянный крик, отшатнулась от него.

– Ты… это ты убил моего мальчика. Ты убийца! Убийца! Ты зарезал Рокки… Смотри, у тебя руки в крови!.. Мой мальчик… мой мальчик…

– Да нет же. Это я – Рокки, твой мальчик! – из глаз мужчины полились слезы. – Почему ты не узнаешь меня?

– Тшшш, ты сильно кричишь. Моему Рокки надлежит уже спать. Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, – запела графиня старинную итальянскую колыбельную.

– Эту колыбельную мать пела всем своим детям… кроме меня, – грустно усмехнулся Роберто, вставая с колен.

Он подошел к отцу, но тот даже не взглянул на сына.

– Что же нам делать? – тихо спросила Мишель, боясь, что ее вопрос вызовет новый приступ раздражительности у расстроенного Роберто.

– Мы не можем им помочь… пока не можем, – вынужден был признать молодой человек, тяжело вздохнув. – Проклятье!!!

Граф Суардо с силой ударил по каменной стене, содрав кожу на руке.

– Возьми платок, – протягивая носовой платок, произнесла Мишель.

– Не нужно, – отмахнулся от нее молодой человек, – моя душа кровоточит сильнее.

– Мне очень жаль… К несчастью, как ни крути, а Шайла не ошиблась: нам так и не удалось ничего изменить. Какой же наивной я была. Прости, что втянула тебя в воображаемую борьбу. Если бы не я, то через несколько дней вместе с друзьями ты бы открыл затерянный город и достиг того, к чему так стремился… Мне очень-очень жаль!

Роберто поглядел на Мишель и нежно коснулся ее щеки.

– Значит, наша встреча была записана в книге жизни. А значит, нам суждено было встретиться… Пойдем! Пока несчастные в таком состоянии, мы не поможем им. К большому-большому сожалению… Иди! Я догоню тебя!

Оставшись с родителями наедине, молодой человек поочередно прижал к груди отца и мать и нежно поцеловал их.

– Простите меня! – прошептал Роберто. – Но я вынужден покинуть вас… Пока покинуть. Обещаю, что найду способ всех вызволить отсюда. Я не прощаюсь!..

Лошади неслись во весь опор, подгоняемые всадниками. До перемещения поезда оставались считанные минуты. Яркая полная луна освещала дорогу, по которой уже не в первый раз ехали путешественники во времени.

– Через несколько секунд поезд исчезнет, – прокричала Мишель, едва спешившись. – Куда мы направимся?

– В твое время, – спокойно произнес в ответ молодой человек.

– Ты в этом уверен? – недоверчиво глядя на него, спросила журналистка.

– Более чем когда-либо, – мягко улыбнулся Роберто, поцеловав молодую женщину.

– Хорошо! Тогда приготовились… Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern!..

…Открыв глаза, Мишель не поняла вначале, где она находится. Шум большого города, от которого журналистка отвыкла за несколько дней, резко ударил по барабанным перепонкам.

– Поезд до Орлеана отправится через пять минут с пятой платформы, – услышала молодая женщина. – Поезд до Орлеана…

– Неужели мы дома? – невольно вырвалось у Мано.

Мишель оглянулась по сторонам, ловя на себе какие-то странные взгляды проходящих людей. «Да Бог с ними, пусть смотрят, – подумала про себя журналистка. – Главное, я дома! Вот киоск, где я покупаю газеты. Это мадам Орно… А, она узнала меня и машет рукой… Это знакомый носильщик… Ох, я помню, как мы возвращались с Аннет от родителей с кучей огромных чемоданов. Гастон тоже приветствует меня. Значит, все хорошо!»

– Рокки, мы дома! – радостно закричала женщина, обняв графа Суардо.

Так, обнявшись, они и сошли со ступенек поезда и остановились возле него.

– Ты счастлива? – ласково спросил Роберто.

– Да, – потупив взор, произнесла Мишель. – Откровенно говоря, я скучала по дому, ибо боялась, что никогда не увижу его больше…

– Ну, пойдем! – потянула Мишель за собой мужчину. – Сейчас мы пойдем ко мне домой. Я переоденусь, возьму деньги, машину и мы поедем в магазин, покупать тебе одежду. А завтра я отведу тебя на работу… Хотя нет. Я же уволилась… Мы пойдем к мадам де Фарси. Я познакомлю тебя с этой очаровательной женщиной, и ты сразу поймешь, что я не могла поступить иначе… А вечером… вечером мы поднимемся на Эйфелеву башню. Ты поразишься тому, как изменился город за столько лет… Ну что же ты стоишь? Пойдем!

Роберто отрицательно покачал головой.

– Почему? – ошеломленно уставилась на него Мано.

Но тут внезапная мысль пронзила ее голову. Молодая женщина побледнела и потупилась.

– Ты не хочешь остаться со мной? Ты… не любишь меня?

– Люблю, моя дорогая Мишель, и даже очень. Я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность познакомиться с такой изумительной женщиной. Поверь, такую, как ты: умную, красивую, притягательную и волшебную – я никогда не встречал и, боюсь, уже не встречу. Ты изменила мою жизнь, мое представление о ней. До встречи с тобой я был закоренелым нарциссом и себялюбцем, но твой смелый, а вначале мне показалось, что и безрассудный поступок, открыл мне глаза на мир. Ты смелая и сильная. Ты нужна этому миру… Но, Мишель, это ТВОЙ мир. Я вряд ли найду в нем место, так как слишком многие вещи непонятны для меня. Я лишний здесь… Прости!

– Но почему? Почему мы не могли остаться в твоем мире? – схватив его за руки, спросила журналистка. – Я бы смогла ко всему привыкнуть. Мы бы вместе путешествовали, открывали новые города, участвовали в экспедициях. Я помогала бы тебе в работе.

– Дорогая, но это невозможно. Ты родилась в этом времени, а мое – уже давно прошло, – коснувшись щеки молодой женщины, нежно произнес Роберто. – Я – далекое-далекое прошлое…

– Но ты же… нет, прости. Я просто себе многое нафантазировала, – грустно проговорила Мано, пытаясь унять внезапную дрожь.

Горючие слезы наполнили ее прекрасные глаза, а голос, предательски сорвавшись, задрожал. Ощущение глубочайшей потери накрыло ее с головой. Она не в силах была бороться с этой любовью, да и не хотела ей сопротивляться.

– Что нафантазировала?

– Мне казалось, что ты что-то испытывал ко мне, – призналась Мишель, вытирая набежавшую слезу.

– Да, и именно поэтому мы здесь. Я знал, что ты хочешь вернуться, потому мы и вернулись в твое время, в тот мир, который тебе дорог.

– Но ты…

– Моя судьба и судьба поезда теперь навсегда станут неразрывны. По крайней мере, до тех пор, пока я не найду способа что-то изменить. Ты сама говорила про лист… Мебиуса, по-моему. Все возвращается, значит, вернусь и я.

– Да, так бы и случилось с поездом-призраком, пленником которого ты добровольно решил стать, если бы тоннель сначала не закрыли, а потом и вовсе не разрушили, – сокрушенно покачала головой журналистка.

– Значит, я найду другой способ… Смотри, мы впервые прибыли не ровно в полдень, а на пять минут раньше. Это добрый знак!.. Все будет хорошо! Иди! Поезд переместится через несколько секунд. А вместе с ним и я последую в неизвестность.

– Но я хочу остаться с тобой! – вскричала Мишель, потеряв самообладание.

– Ты нужна людям тут, дорогая. Тебя ждут близкие и родные. Не забывай про них. Только потеряв семью, я понял, что самое главное в жизни – это не работа, не деньги, не слава, не признание, а семья… Прощай, дорогая Мишель. Стрелки показывают ровно двенадцать. Поезд уже отправляется… Я не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь еще, и пресекутся ли повторно наши пути, но знай, что я никогда, слышишь, никогда тебя не забуду!.. Прощай!..

– Прощай! – глядя сквозь слезы на исчезающий в тумане поезд и одиноко стоящую на ступеньке тамбура фигуру молодого человека, прокричала молодая женщина. – Я тоже буду помнить тебя всю жизнь!

Эпилог

Мишель Мано разбудил звук трезвонящего телефона. Женщина открыла глаза, не понимая спросонья, где она находится. «Кто бы мог звонить в такую рань?» – недовольно подумала журналистка. Тряхнув головой, чтобы окончательно проснуться, журналистка села на кровати. «Боже мой! Как же не хочется вставать! Боже, как не хочется!»

– Алло, – сняв трубку, сказала Мишель.

– Ну, ты и соня, подруга, – услышала молодая женщина бодрый голос Аннет. – Уже одиннадцать часов, все собрались на совещание, которое ты, кстати, сама и назначила на десять тридцать. А тебя нет!

– Подожди, подожди…, – пробормотала Мишель. – Какое совещание? Что я назначила?

– А-а-а, понятно, – засмеялась ее подруга. – Сколько раз я говорила тебе: пора отправляться в отпуск. Все, и не отпирайся! Я покупаю тебе билет, и ты летишь завтра с нами в Кению… Умывайся, одевайся! Мы ждем тебя. Можешь не завтракать, твои круассаны, джем и кофе уже ждут тебя.

– Ничего не понимаю, – пожав плечами, в недоумении произнесла Мано, кладя трубку. – Нетти, по-видимому, сошла с ума. Ладно, поеду, посмотрю, что у них там стряслось.

Через час Мишель входила в здание редакции.

– Добрый день, мадемуазель Мано, – поздоровался с ней охранник. – Вы, как обычно, прекрасно выглядите.

– Благодарю, Жюль, и вы тоже… Как странно! Ну надо же!

– Здравствуйте, мадемуазель… Добрый день, мадемуазель Мано, – раздавалось со всех сторон. – Рады видеть вас, мадемуазель… Я сейчас занесу документы на подпись, мадемуазель…

Журналистка шла по коридору, совершенно ошарашенная вниманием со стороны бывших сослуживцев.

– Аннет, – ворвавшись в кабинет, спросила Мишель. – Что все это значит?

– Значит? – не поняла вопроса подруга молодой женщины. – Ты о чем? Что значит?

– А где мой стол? Что, Медный лоб захотел избавиться даже от него?

– Какой Медный лоб? Ты хорошо себя чувствуешь? Какая-то ты сегодня бледная.

– Я говорю о Лоране Бонне, – взорвалась журналистка. – Или ты забыла прозвище мозгогрыза?

– Как бы то ни было, я не понимаю, о ком это ты, – с изумлением уставившись на подругу, ответила Аннет. – Кто он?

– Так, подожди, – сев на стул, начала Мишель. – Это какой год?

– Двухтысячный, – недоуменно проговорила Аннет, всерьез испугавшись за здоровье подруги. – Сейчас за окном осень. Видишь? Дождь, желтые листья… Хочешь, я позвоню врачу? По-моему, налицо переутомление.

– Подожди, – перебила Нетти Мано. – Сейчас двухтысячный год, начало ноября…

– Ну да, все так и есть.

– И ты не знаешь, кто такой Лоран Бонне? Забавно… А кто же у нас шеф-редактор?

– Как кто? ТЫ!.. Ой, Маноша, ты меня пугаешь. Что приключилось с тобой? Сегодня ты сама не своя.

– Как я – шеф-редактор? – теперь настала очередь Мишель удивляться. – А когда я стала им?

– Полгода назад. Шарль Мари ушел на пенсию, а вместо себя поставил тебя. Ты разве этого не помнишь?

– Мне и вправду не помешает отпуск… Вы завтра летите в Кению?

– Ну да, хотим посетить мистическое озеро Туркана. Ты же знаешь, как я люблю разного рода загадки.

– Хорошо, я лечу с вами.

– О, отлично! Филипп будет очень рад.

– Откровенно говоря, сомневаюсь, но думаю, он переживет… Нетти, я и в самом деле не очень хорошо себя чувствую. Скажи всем, что я заболела и отменяю совещание. Пойду пройдусь!

– Как скажешь, милая, – обрадовалась Аннет. – Не волнуйся, я все устрою… Кстати, завтра вылет в семь утра!

– Отлично, встретимся в аэропорту!.. Между прочим, а как поживает Жермен… Ну, Жермен Кавелье, наш фотограф?

– Я не знаю никакого Кавелье, – развела руками Аннет. – Да, у нас в штате работают три фотографа, но среди них нет никого с таким именем.

– Да? Ладно… – задумчиво произнесла Мано, направляясь к выходу.

– Не забудь! Завтра вылет в семь! – повторила Нетти, беря в руки трубку. – Не опаздывай!

– Буду, не сомневайся!

«Я непременно буду, – не глядя ни на кого, подумала журналистка. – Я должна узнать у Прагассы, что все это значит».

Сев в машину, Мишель поехала в сторону библиотеки. Ей было необходимо повидать мадам де Фарси во что бы то ни стало. Войдя в здание библиотеки, почувствовав знакомый запах, Мано немного успокоилась. Вероятно, события сегодняшнего утра ей только приснились. «Ничего не было, ничего не произошло, – уговаривала себя молодая женщина. – Это был только сон! Только сон…»

– Что угодно, мадемуазель? – услышала журналистка знакомый голос пожилой женщины. – Я могу чем-то помочь?

Резко обернувшись, Мано увидела перед собой Адель, одетую в ту же одежду, в которой журналистка видела ее в последний раз.

– Вы разве не узнаете меня? – немного опешив от холодного приема, спросила журналистка. – Я Мишель… Мишель Мано.

– Простите, мадемуазель, но я не помню вас, – любезно произнесла библиотекарь. – Так что вам угодно?

– Но я же очень часто приходила сюда… мы обсуждали разные истории, особенно ту, с поездом-призраком… Жан-Анри, ваш племянник, угощал нас разными вкусностями.

– Я не знаю никакого Жана-Анри, мадемуазель, – ласково поглядев на осунувшееся лицо собеседницы, ответила мадам де Фарси.

– Бабушка, бабушка! – вбежав в библиотеку, затараторили двое кудрявых мальчуганов лет восьми, похожих друг на друга, как две капли воды. – Смотри, что нам подарили родители! Ты не против, если он будет жить с нами?

– Естественно, нет, мои дорогие, – с нежностью глядя на внуков, на руках у которых лежал щенок золотистого ретривера, произнесла Адель. – Вы же знаете, что я обожаю животных.

– Мама, прости, – весело проговорил молодой мужчина, входя вместе с миловидной женщиной следом за детьми. – Но мы с Вероник не смогли отказать мальчишкам. Они так хотели собаку… Ты же не сердишься?

– Дорогой, – поцеловав сына, ласково ответила пожилая женщина, – разумеется, нет. Это же такое счастье, когда твой дом наполнен радостью, смехом и весельем.

– Адель, вы – мудрейшая из мудрых, – приветливо произнесла Вероник, обнимая мадам де Фарси. – Франсуа повезло, что у него такая мать.

– А мне повезло, что у меня такая дружная семья, – подытожила пожилая дама.

Глядя на счастливое семейство мадам де Фарси, Мишель улыбнулась. Осторожно, чтобы не потревожить людей, молодая женщина выскользнула из библиотеки. «Дай вам Бог счастья! – мысленно пожелав Адели и ее семейству удачи, подумала журналистка. – Пусть ничто и никто не омрачает вашу жизнь. Пусть невзгоды останутся позади, а впереди ждут только радость и счастье».

– Погодите, тут только что была очень странная молодая дама, – оглядываясь по сторонам, сказала Адель. – Вы не видели, куда она делась?

– Нет, бабушка… Не видели, мама.

– Молодая особа утверждала, что знает меня и какого-то Жана-Анри… Чудно как! Ну ничего… Пойдемте, лучше я угощу вас вкусным чаем и пирогом, мои дорогие!..

Дождь лил как из ведра, а ветер пронизывал насквозь, но Мишель не замечала дурной погоды. Молодая женщина шла по Елисейским полям и улыбалась, и на душе у нее было тепло и радостно. Как говорил мудрый Демокрит: «Истинный благодетель не тот, кто имеет оплату за совершенное хорошее деяние, а тот, кто хочет делать добро безвозмездно»…

– Вы меня, само собой разумеется, не узнаете? – обратившись к Дидо Кадике, произнесла Мишель, садясь в уже знакомую машину проводника на следующий день.

Как журналистка и обещала подруге, ровно в семь утра она уже сидела рядом с Аннет и Филиппом в самолете, направлявшемся в Кению.

– Мадемуазель, ну кто в трезвой памяти позабудет такую красоту? – весело поприветствовал женщину Дидо. – Я вижу вас впервые, но, поверьте, не забуду теперь до конца дней.

– Понятно, – только и проговорила Мано, отвернувшись от проводника.

– Я что-то не то сказал? – встревоженно поглядев на спутников журналистки, спросил весельчак.

– Все хорошо, – отмахнулась от него Аннет. – Моя подруга просто сильно переутомилась. Возглавлять преуспевающую газету – чрезвычайно сложное дело. Вот сейчас она отдохнет, наберется сил, и все придет в норму.

Проезжая по уже знакомым местам, Мишель мысленно возвращалась к тем дням, когда впервые ступила на африканскую землю. Прошло не так уж много времени с момента начала путешествия во времени, но женщине казалось, что за эти несколько дней она прожила целую жизнь.

– Я смогу поговорить с Прагассой? – выходя из машины, спросила журналистка у Кадики.

– А откуда вам про нее известно? – с подозрением глядя на иностранку, поинтересовался проводник.

– Неважно. Узнай у нее, мне можно поговорить с ней? Меня зовут Мишель Мано.

Вернувшись через полчаса, Дидо жестом пригласил журналистку следовать за ним.

– Странная вы, ей-богу, – пропуская молодую женщину вперед, пробубнил Кадика. – Я сделал так, как ты просила, Прагасса… Вот та девица.

– Иди! – резким голосом приказала ведьма Кадике удалиться, уставившись на вошедшую женщину.

– Ты тоже не узнаешь меня? – потухшим голосом задала вопрос Мано, не ожидая услышать ничего хорошего. – Всем кажется, что я сошла с ума.

– Ты нормальнее их всех, вместе взятых. Если у тебя хватило мужества совершить путешествие во времени, да и не раз, и не тронуться при этом умом, то можешь быть уверена, что ты в полном здравии.

– Так, значит, я все-таки была в прошлом? – подскочила к ведьме журналистка. – Это не дурной сон, не мираж и не галлюцинация?

– Ты в полном порядке, – хмыкнула Прагасса.

– Но ты… тебя же ранил Жермен. Точнее, убил! Как тебе удалось выжить?

– Благодаря самоотверженности и силе духа твоей подруги, – призналась ведьма. – Она оказалась толковой девицей.

– Но Аннет ничего не рассказывала мне об этом, – удивилась Мишель. – Почему?

– Да все потому же, почему и тебя не узнают многие люди, – усмехнулась Прагасса. – Ты же ведь об этом хотела спросить у меня?

– От тебя ничего не утаишь, – улыбнулась молодая женщина. – Все так и есть. Так почему?

– А все потому, что ты изменила будущее. Оставив в прошлом фотографа, да будь он проклят во веки веков, ты переделала, переписала свою жизнь заново. Впрочем, не только свою. Я полагаю, ты уже была в библиотеке и виделась с мадам де Фарси?

– Да, откровенно говоря, я была так рада видеть пожилую женщину счастливой. Как же сияли ее глаза…

– Твое желание изменить жизнь Адели было так сильно и велико, что Господь, да-да, – недовольно проворчала Прагасса, заметив изумление на лице Мишель, – я, видимо, единственная изо всех ведьм, кто допускает его существование… решил помочь и тебе, забрав из твоей жизни всех тех, кто причинял боль. Чудеса случаются. Важна вера в них!

– А Роберто? – тихо проговорила женщина. – Что стало с ним?

– Как Шайла и сказала, судьба поезда и его стали неразделимы. Молодой граф Суардо вынужден скитаться по лабиринтам времени. И так будет вечно, пока его прах не развеется вместе с туманом.

На глазах Мишель показались слезы. Некоторое время женщина молчала из-за комка, подкатившего к горлу.

– Значит, – осипшим голосом произнесла журналистка, взяв себя в руки, – мы никогда не встретимся с ним?

– Он сам решил свою судьбу, – отрезала Прагасса. – Следовательно, так тому и быть!

– Я никогда уже не смогу никого полюбить, – невольно вырвалось из уст молодой женщины.

Тяжело вздохнув, Мишель направилась к выходу.

– Не теряй надежды, дорогая, – вдруг с нежностью в голосе произнесла старая ведьма. – Жизнь продолжается! Это не конец света, ведь пока ты жива, ты можешь многое… и уже доказала это. Горечь расставания пройдет. Она временна. А время – это сила! Вспомни, что сказал тебе Роберто: «…самое главное в жизни – это не работа, не деньги, не слава, не признание, а семья». Поезжай домой. Ты давно не навещала родителей, они соскучились по тебе.

– Разве? Мама, как всегда, занята только лошадьми, а отец – мамой. Я никому не нужна там. Тогда зачем ехать?

– Но так было в той, прежней жизни, – загадочно улыбнулась Прагасса. – Поезжай! И кто знает, какие сюрпризы уготовила тебе судьба…

…Сидя в поезде, отправившемся с того же самого вокзала, с которого Роберто уехал в неизвестность на поезде-призраке, Мано прокручивала в голове путешествие в прошлое, раз за разом вспоминая все новые и новые подробности. Горечь разлуки продолжала разъедать душу молодой женщины. Казалось, Мишель навсегда лишилась покоя. «Надо собраться, надо собраться, – как заговоренная, шептала про себя женщина. – Но как тут собраться, когда слезы непроизвольно наворачиваются на глаза? Нет, Прагасса права. Хватит заниматься самоистязанием. Нужно занять себя полезным делом. Все, решено: прежде всего, когда приеду к родителям, перечитаю всю классическую литературу. Сяду в гостиной в кресло перед камином, налью бокал красного вина, завернусь в плед и…»

– У вас не занято, мадемуазель? – услышала Мишель Мано знакомый голос.

Вздрогнув от неожиданности, журналистка обернулась и увидела в дверях купе молодого черноглазого мужчину, который пристально глядел на нее с легкой улыбкой на губах.

– Вы позволите войти?.. Разрешите представиться: меня зовут Риарио Сполетти…

Примечания

1

Рыба (журн. жарг.) – черновой вариант текста.

(обратно)

2

Кернинг – изменение межбуквенного интервала в тексте.

(обратно)

3

Компот (журн. жарг.) – бесполезная информация.

(обратно)

4

Нонивенты (журн. жарг.) – события, не заслуживающие упоминания.

(обратно)

5

Ньюсмейкер – человек, чьи материалы попадают в выпуски новостей или газеты.

(обратно)

6

Стрингер – частично занятый журналист, получающий гонорар за количество печатных знаков в опубликованном материале.

(обратно)

7

Grand vin (фр.) – вино лучшей марки.

(обратно)

8

Дедлайн – время, к которому материал должен быть сдан.

(обратно)

9

Буриданов осел – здесь в смысле: нерешительный человек.

(обратно)

10

Анри Картье-Брессон является «отцом» современной фотожурналистики и одним из мастеров так называемых «искренних» фотографий.

(обратно)

11

Сomme il faut (фр.) – дословно: «как надо», «как следует». Означает: «приличный», то есть соответствующий правилам общества.

(обратно)

12

Цецилия Сорель – английская театральная актриса начала XX века. Она была первой женщиной, надевшей зауженную книзу юбку, ставшую впоследствии очень популярной в Европе.

(обратно)

13

Неоренессанс – стиль в архитектуре, зародившийся на рубеже XIX–XX столетий. Его приоритетом была не пышная, а сдержанная роскошь, удобство и функциональность.

(обратно)

14

Биолюминесценция – способность живых организмов светиться.

(обратно)

15

Сават – одна из разновидностей боевых искусств во Франции; в нем используются элементы бокса и удары ногами.

(обратно)

16

Мессинские события – в 1908 году в Мессине произошло самое мощное за всю историю Италии землетрясение.

(обратно)

17

Оспен – антибиотик широкого спектра действия, относящийся к пенициллиновой группе.

(обратно)

18

Орсино – в переводе с итальянского означает «подобный медведю».

(обратно)

19

Подеста (от латинского potestas – власть) – императорский наместник, возглавлявший администрацию итальянского города-государства.

(обратно)

20

Козимо Медичи – выдающийся флорентийский политический деятель XV века, обладатель крупнейшего в Европе состояния.

(обратно)

21

Tamales (исп.) – национальное испанское блюдо; пирожки, сделанные из кукурузного теста с мясом или овощами.

(обратно)

22

Tlayudas (исп.) – лепешки с мясом.

(обратно)

23

Сангрита – мексиканский напиток; смесь томатного и апельсинового соков с добавлением маринованных перчиков халапеньо.

(обратно)

24

Агуа Фреска – национальный мексиканский напиток из фруктов с добавлением зерновых.

(обратно)

25

Глиф – от греческого: «вырезаю». В археологии – символ, вырезанный на камне, единица графики.

(обратно)

26

Алькад – представитель городского и общинного управления. Иногда исполнял и некоторые судебные функции.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg