«Митран (СИ)»

Митран (СИ) (fb2) - Митран (СИ) 974K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Алентьев

Алентьев Николай Митран

Часть первая. Чужеземец

Глава 1. Где то там, за болотом

Уже несколько минут я сидел на кочке посреди болота, пялился на темную жижу, подступающую к ногам и слушал кваканье лягушек. Периодически зажмуривался, щипал себя и не мог поверить своим глазам. Вокруг меня расстилался заболоченный лес. Вековые деревья с темными, почти черными стволами тянулись своими ветвями покрытыми зеленой листвой вверх к солнцу. Под ногами хлюпала кочковатая поверхность с густым травяным покровом сочных оттенков.

Мысли метались и не как не хотели построится в логический ряд. Ответ на вопрос «как я сюда попал?» не находился.

Вчера мы компанией из пяти мужиков отмечали в летнем кафе два события: наступление вечера пятница и мой последний платеж по кредиту. Три года назад я взял в кредит Hyundai Solaris и вот наконец-то освободился. Да здравствует свобода!

Это сколько же нужно было выпить, чтобы меня на кикимор потянуло? И почему никто не воспрепятствовал? Или друзья — собутыльники тоже здесь? Каждый на своей кочке сидит?

Я прокричал их имена, традиционное «АУ» и тишина. А может, не вчера это было, ведь похмелья-то нет. Вот тоже загадка. Ладно, пора выбираться.

Перепачкавшись в липком налете отломил мертвую, длинную ветку у дерева, чтобы с её помощью определять глубину воды и «пошагал на выход». Идти по пропитанному водой грунту было не легко, я постоянно проваливался до колена, ужасно надоедали кровососущие насекомые, радовало только то, что не встречались пиявки. По мере продвижения, рельеф местности стал меняться, кроме ольхи появились развесистые ивы и камыши.

Справа от меня что-то булькнуло, и я услышал звук похожий на рев быка, затем заревели ещё несколько «быков». Передо мной замельтешили птицы размером с курицу, одна из них села на кочку и стала с опаской меня разглядывать. Я опознал в ней выпь. Видимо от моего приближения к гнездам и птицы забеспокоились.

Увидев птиц, сразу же вспомнил, что я сегодня не завтракал и не обедал, но на яйца рассчитывать не приходилось, ведь уже середина лета. Осмотрел «свои охотничьи владения» и взгляд наткнулся на лягушек, но увы, я не француз. Можно было конечно попробовать сбить палкой выпь, но а дальше что? Ни ножа, ни зажигалки у меня нет, а разделать и приготовить дичь я без этих предметов цивилизации не смогу.

Кстати о карманах. Я судорожно стал проверять их содержимое. В правом кармане джинсов нашел большую канцелярскую скрепку и 30 рублей мелочи — 3 монеты по 10 рублей, видимо на проезд приготовил, в левом — два презерватива, нужная вещь на болоте. Во внутреннем кармане ветровки нашел небольшой маток лески (на днях с помощью лески крепили к потолку в торговом центре рекламные конструкции в виде кубов, с тех пор и осталось), две купюры по тысяче рублей и два ключа, один большой от подъезда и второй поменьше от квартиры, брелок в виде игровой кости. Всё. А где мобильник? Неужели выронил? Впрочем, это неудивительно, мобильник я по дурацкой привычке носил в заднем кармане джинсов. Удивляет, что я вообще не утонул ночью, пока сюда шел, видимо, действительно пьяным море по колено.

Ближе к вечеру, понял, что больше не могу, ужасно устал, нужно останавливаться на ночевку. Высматривая подходящее место для отдыха, наткнулся взглядом на кусты голубики. От радости желудок громко заурчал, требуя заправки. Ягоды оказались сочными и сладкими, жадно их поедая, думал, что вкуснее ничего не ел. Поужинав, стал обустраиваться на ночь на одном из островков. Устроившись на лежанку сделанную из веток ивы, укрылся ветровкой и попытался заснуть. На насекомых уже не обращал внимания, смирился. Похожие на рев быка крики выпи тоже больше не пугали. Но пришли мысли о болотнике, кикиморах, русалках. Вновь стал прокручивать версии о причинах моего появления на болоте. Может меня леший сюда завел?

И чего это я целый день о нечисти думаю? А вспомнил, мы вчера баб обсуждали, сравнивали наших и европейских. Серега интересно рассказывал об их различиях на примере русалок. Оказывается славянские русалки были похожи на обычных женщин, с двумя ногами, а европейские русалки вместо ног имели рыбий хвост. По версии Сереги ростки феминизма вышли как раз из русалочьего хвоста: ни себе не людям, ни рыба ни мясо. Меня эта тема, как и всех остальных, довольно заинтересовала, об истоках феминизма я ничего не знал, даже не задумывался, наблюдал только его пагубные последствия.

Пару месяцев назад я расстался со своей девушкой, с которой мы встречались около года. Четыре месяца назад Лена переехала в мою съемную квартиру и мы стали жить вместе. Но уже через несколько дней совместного проживания появились недопонимания. Нет, я не против сам готовить еду, но блин, соглашаясь на совместное проживание я по наивности рассчитывал, что приготовлением еды будет заниматься женщина. Но у Лены оказалось своё мнение на этот счет. Утром, она обходилась без завтрака и выпив чашку кофе, убегала на работу. Вечером же она заказывала еду по интернету.

Я так питаться не мог. Завтракать я привык основательно, а от пиццы с роллами меня затошнило уже через пару дней, так что пришлось вернуться к готовке, как и в прежние холостяцкие времена.

Начитавшись всяких бредней Лена считала, что современная женщина не должна тратить свое время на приготовление пищи, ведь готовую еду можно легко купить. Современная женщина должна заниматься построением карьеры, а в промежутках — развлечениями. Слушая её рассуждение о роли женщины в современном мире, я с грустью вспоминал свою бабушку, запах выпечки по утрам и её любящий взгляд, которым она смотрела на нас с дедом, поедающих приготовленные ею пироги, блины и другие домашние деликатесы.

Так что чувство влюбленности под гнетом быта и не совпавших семейных ценностей быстро потускнело. Лена после моего напутствия ушла искать современного мужчину.

Вот вчера мы с мужиками и обсуждали где какие разновидности баб водятся и для каких целей они лучше подходят. В том числе обсуждались нами достоинства мифологических дам. Познавательный разговор получился.

Видимо по пьяни меня, как обычно, на «подвиги» потянуло, и для разнообразия я решил найти себе мифологическую подругу, с этой целью и побрёл в лес, расположенный через дорогу от кафе. Но как я оказался на болоте? В этом так называемом лесу не было болота, я это точно знал. Зимой мы здесь на лыжах ходили, летом пикники устраивали.

Так рассуждая я и заснул незаметно, сон был беспокойный, всю ночь мне снились голые хвостатые русалки, пытающиеся затащить меня под воду. Я отбивался, обзывал их грёбаными феминистками, требовал русалку с ногами и большой попой. Проснулся я от холода и первым делом проверил носки с ботинками. Вечером я их снимал, чтобы высохли. Ботинки еще были влажными, впрочем, всё-ровно нужно идти по болоту. Доев голубику и взяв в руки посох я отправился в путь.

Не скажу что шастать по болотам мне было привычно, но кое-какие навыки все-таки имелись. Мой дед был заядлым охотником и, разумеется, обучал своего внука правильно ходить по лесу, выслеживая добычу. Да и вообще я себя городским жителем считал постольку-поскольку. До семи лет я жил с бабушкой и дедом в селе, расположенном на юге Пермского края. Наш большой деревянный дом находился прямо на берегу Камы. Как и все соседи, мы имели лодку, с помощью которой рыбачили и охотились в камышах на уток, переправлялись через реку в лес на охоту на кабанов и лосей. Летом ездили за грибами и ягодами. Старики держали скотину: лошадь бурой масти по имени Звездочка, козу, свиней, кроликов. Дом охранял овчарка Джек, он же помощник на охоте для деда и ездовая собака зимой для меня.

Родители, когда я у них родился, жили в городе Перми в семейном общежитии в комнате 12 кв.м. Мать училась в институте искусств и культуры на художника, а отец работал машинистом поезда. Примерно через два месяца после моего рождения у матери пропало молоко, и на семейном совете было решено, что я до ясельного возраста буду жить у стариков со стороны отца, родители же будут навещать меня по выходным. Видимо из-за отсутствия мест в детских садах я прожил в селе до 7 лет, после чего на семейном совете было решено, что мне всё-таки лучше учится в городской школе и родители забрали меня в город, но все каникулы я также проводил у деда с бабулей.

Можно сказать, что моим воспитанием в основном занимался дед, суровый уральский казак, и только благодаря ему я тот, кем сейчас являюсь. Хотя было бы не справедливо не упомянуть, что к формированию моей личности время от времени подключалась и моя ветреная мамочка. Благодаря её надеждам о моём великом будущем художника, я обучался помимо общеобразовательной ещё и в художественной школе. Но видимо природа на мне решила отдохнуть и особым талантом я не блистал, художник из меня получился посредственным. Зато эти навыки мне пригодились при учебе в медицинской академии, когда нас заставляли перерисовывать анатомию человека. Закончить мед академию мне к сожалению так и не удалось. Учась на третьем курсе я принял участие в несанкционированном митинге какого-то политического движения за 100 рублей в час. Митинг плавно перерос в бойню и нас всех загребли в участок. Последствия моей политической жизни были печальны: меня отчислили из академии и отправили в армию охранять границу, предлагали альтернативу с судимостью, но я выбрал службу Родине.

После возвращения из армии желание стать врачом у меня пропало. Я вообще сильно изменился, как говорят художники, реализм пришел на смену романтизму. Решив получить экономическое образование и что бы увеличить себе шансы поступления на бюджет, подал документы на заочное отделение экономического факультета сразу в три Вуза и прошел по конкурсу в Уральский государственный университет им. Горького (тогда он еще так назывался). Пришлось переезжать в г. Екатеринбург. Впрочем, меня это устраивало, до моих стариков из Екатеринбурга ехать было примерно столько же, сколько из г. Перми. Неудобство состояло только из-за отсутствия автобусного сообщения и для возможности навещать стариков я и надел на себя хомут авто кредита.

Сейчас я учусь на 4 курсе, работаю в компании, представителе среднего бизнеса, менеджером по продажам. Да, да этим всеми нелюбимым менеджером. Мне и самому не очень нравиться, но эта работа позволяет мне оплачивать съёмную квартиру и машину. Работая врачом в нашей стране, я смог бы заработать только на завтрак туриста.

Через несколько часов пути, когда солнце уже вышло из зенита болото наконец-то закончилось. Еще через час деревья стали редеть, среди них появились опознанные мною березы с осинами и я наконец-то вышел к дороге, больше похожей на широкую тропу. Разглядев на дороге колеи от телег и следы от копыт, решил что где-то рядом должна быть деревня и выбрав восточное направление, насвистывая незамысловатый мотивчик, я пошагал по дороге. Проходящая через лиственный лес дорога, сильно петляла. По пути несколько раз замечал зайцев, перескакивающих с одной стороны дороги на другую.

«Хорошие места для охоты, нужно будет осенью сюда вернуться», — взял я себе на заметку.

Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)

* * *

Сначала я услышал плач, а выйдя из-за поворота, увидел сюрреалистическую картину. Основу композиции составляла телега с запряженной в неё клячей, а на обочине около лежащего человека сидели женщина и трое детей.

«Какие-то не местные», — подумал я разглядывая встречных.

Люди были очень худыми и взгляд имели затравленный. Вместо нормальной одежды на них были грязные обноски. Увидев меня, дети рванули в лес, женщина же как-то обречено опустила голову и тихо заскулила. Я не то что бы удивился, я вообще ошалел. Из ступора меня вывела вбитая в голову преподавателями Мед академии идея об оказании медицинской помощи всем нуждающимся. Я подошел, склонился над лежащим на земле мужчиной и сразу понял, что он мертв. Да, дела.

— Что случилось? — спросил я у женщины.

Она дернулась от моего вопроса, склонилась (в поклоне что ли?) и чего-то проговорила на непонятном языке. Точно не местные.

Жестами предложил помочь поднять покойника на телегу. Она отрицательно покачала головой, встала, подошла к телеге и достала из неё лопату. После чего отошла немного от дороги и начала копать. От её действий я ещё больше ошалел. Вы когда-нибудь видели деревянную лопату? Я вот тоже первый раз. Но не лопата меня больше удивила, а решение женщины похоронить мужа прямо здесь у дороги. Может не муж это. Да всё равно, какого… она его здесь хоронить-то собралась? Надо труп в деревню вести, там кладбище должно быть. И вообще надо вскрытие делать, устанавливать причину смерти.

Мои размышления прервал приближающийся стук копыт. Женщина, бросив лопату, подбежала к лошади и что-то причитая стала уводить телегу с дороги. Мимо нас пронеслись два всадника. То, что я успел разглядеть, только прибавило вопросов.

«Реконструкторы что ли?», — пришла дурацкая мысль. Не успел я их окрикнуть, как они уже скрылись за поворотом.

Закончив копать женщина подошла к телу мужа и попыталась утащить его за ноги к могиле, но видимо сил уже не было. Она что-то прокричала и прибежали дети, которые стали ей помогать перетаскивать труп. Я наблюдал за этим действием и охреневал. Не выдержав, я все-таки подошел к ним, взяв мертвое тело под руки, оттащил его в могилу. Очень неглубокая могилка получилась. С помощью лопаты закопал труп, думая о том, что первым делом, как доберемся до деревни, нужно найти участкового и сообщить ему обо всём. Этих «не местных» я решил не оставлять здесь, а проводить в деревню. Всё-таки здесь дети, а дети не виноваты, что мамаша у них чокнутая.

Возраст детей определить было довольно сложно, как я уже говорил, они были какими-то изможденными и грязными. Старшая девочка, которой не больше 10 лет, и два мальчика, примерно 8-ми и 5-ти лет. Между собой они говорили на незнакомом мне языке, а на меня смотрели с опаской. Одеты дети были в какую-то дерюгу или мешковину, штаны имел только старший мальчик, младший мальчик и девочка были одеты в длинные рубахи. Цвет волос из-за грязи определить было довольно сложно. Если у девочки волосы были заплетены в две косы, то у мальчиков они свисали всклокоченными паклями. У их матери на голове были намотаны какие-то тряпки, напоминающие платок. И дети и мать ходили босиком. В общем, надо спасать детей.

— Ну что поехали? — сказал я показывая в сторону, куда ускакали всадники. Женщина обреченно вздохнула, поклонилась (?), помогла детям забраться на телегу, затем взяла под уздцы лошадь и пошла по дороге. Я шел следом за телегой и обдумывал ситуацию. Странно всё как-то, болото, странствующие нищие, всадники. Ладно, как только доберемся до деревни, сразу пойду к участковому, а если там его нет, то, надеюсь, у кого-нибудь из местных найду телефон. Соц опеку нужно привлечь, пусть детьми займутся.

Через какое-то время моё внимание привлекло карканье ворон, немного впереди в небе кружила стая черных птиц. Телега остановилась. Женщина, что-то сказала и дети, спрыгнув с телеги, убежали в лес. Женщина выжидающе уставилась на меня. Не дождавшись от меня нужной ей реакции, она достала из телеги нож и протянула его мне. Ножик явно не кухонный, 25-и сантиметровое лезвие из плохо выделенного железа и обтянутая кожей ручка. И что эта ненормальная от меня ждет? Ладно, психиатры советуют не злить их пациентов. Взяв нож я пошел смотреть, что так возбудило ворон.

Еще одна сюрреалистическая картина: на обочине дороги стояли две пустые телеги, около них лежали трупы людей, которые и привлекали падальщиков. Трупы имели резанные и рубленные раны, у некоторых были разбиты головы, вся дорога была залита кровью. Я насчитал 5 трупов мужчин, 2 женских трупа и 8 детских. Их всех кто-то раздел. Своим внешним видом, мертвецы напомнили мне моих спутников и я начал понимать, что это не они тут не местные. Это я не местный. Мне стало страшно.

С невеселыми думами я вернулся к «своей» телеге и к своим странным попутчикам, которые как обычно встретили меня настороженным взглядом. Ощущение, что они постоянно ожидают от меня какой-нибудь гадости. И что мне теперь с ними делать? Ладно, нужно сначала уйти отсюда. Я указал женщине в сторону, откуда мы пришли и попытался жестами объяснить, что нужно идти туда. Она отрицательно замотала головой, испуганным голосом, что-то проговорила, давая понять, что мы идем в нужную сторону.

«Местным наверно лучше знать» — подумал я, после чего посадил детей в телегу и пошел вперед. Женщина, опять взяла под уздцы лошадь и стала меня нагонять. Место разбоя мы прошли как можно быстрее. Женщина что-то шептала, видимо молилась.

До вечера нам больше никто не встретился. Повезло. По пути я поохотился: в лесу с помощью палок добыл двух фазанов. Для ночлега отошли подальше от дороги к небольшому родничку. Я вырыл яму для костра, сложил туда ветки, женщина развела огонь с помощью огнива. Я же внимательно наблюдал за тем, как она это делает, стараясь не упустить не одного движения, пригодится. Мальчики в это время занимались лошадью, а девочка ощипывала дичь. Пока ждал, когда будет готов ужин, стал искать себе то, что можно использовать в качестве оружия и в подлеске нашел две подходящие палки. Из одной с помощью ножа сделал рогатину, вторую же широкую решил использовать в качестве дубины.

Ужинали мы уже в темноте. Решив, что пришло время познакомиться, постучал себя по груди и назвал свое имя. Затем показал на женщину и вопросительно изогнул бровь. Реакция — испуг. Так, ладно, ещё раз.

— Виктор, а ты кто?

Девчонка проговорив что-то матери, стукнула себя рукой по груди и сказала:

— Ида.

Затем показав на мать произнесла:

— Иза.

Мальчиков представила как Курта и Крима, после чего указала на меня и попробовала повторить:

— Витор.

Нет не так, я еще раз ударил себя по груди и сказал:

— Виктор.

Они по очереди повторили моё имя, получалось не очень. Ладно, изучением языка займемся завтра, а сейчас надо спать. Семья улеглась спать на телегу, я же устроился около костра на приготовленную для меня парнями лежанку. Если честно засыпать было как-то боязно: ведь если здесь много дичи, то и хищники должны быть. Но глаза просто закрывались, видимо мозг, после всего случившегося, требовал отдыха, и, понадеявшись на сигнализацию в виде лошади, я уснул.

Толи от того, что хищники летом не голодают, то ли просто повезло, но нас ночью никто не побеспокоил. Доев на завтрак остатки ужина, мы отправились дальше: я в неизвестность, а мои спутники… надеюсь, они знают куда едут. Самодельные рогатину с дубинкой я положил на край телеги, чтобы при необходимости успеть ими воспользоваться. Нож же закрепил за ремень на джинсах, замотав лезвие в выделенную мне дерюгу. Не удобно, но так мне спокойней.

По дороге я занимался изучением местного языка, указывал на предметы, а дети их называли на местной мове, после чего я повторял за ними. Язык был не очень сложным, так что думаю, при погружении в языковую среду, по крайней мере, на бытовом уровне, я его за пару недель освою. Детям эта игра нравилась, они смеялись над моим произношением, показалась даже, что мои спутники перестали меня бояться.

Пару раз за день мимо нас проезжали всадники. Заслышав стук копыт, мы убирали телегу с дороги, дети убегали в лес, а я вставал рядом с оружием. Оба раза всадники не останавливались. А если бы они остановились, что бы я интересно делал?

Я служил на российско-китайской границе. Несколько раз за службу участвовал в перестрелках с контрабандистами, так что убивать людей мне приходилось только на расстоянии и из огнестрельного оружия. Практика же убийства людей холодным оружием, а тем более голыми руками у меня отсутствовала: я ведь всё-таки не диверсантом был, а пограничником.

К полудню лес с одной стороны сменился редколесьем, а с другой — лугами, чередующимися с рощами, вдали же просматривалась водная гладь. До реки мы добрались только через несколько часов. Устроив стоянку за деревьями, так, чтобы нас не было видно с дороги, я, сломав подходящую ветку для удилища, уселся мастерить удочку. В качестве грузила использовал брелок, крючок сделал из кольца от брелка и скрепки, а поплавком у меня стало перо недавно съеденного фазана. Пацаны всё это время сидели рядом и завороженно наблюдали за моими действиями, когда же я стал ловить бабочек для наживки, надо мной смеялось всё семейство. Клоун я им что ли? Сказал, что кто смеётся тот жрать не будет. Видимо переборщил с интонацией — сбились в кучу и с ужасом взирают на меня. Выругался и ушел рыбачить.

Буквально через пару минут поймал первого леща. Поправил крючок, насадил наживку и опять закинул удочку. Хорошо-то как. Нет для мужика ничего лучше, чем посидеть в тишине с удочкой. Ласковое солнце, колышущий траву ветерок, шепот листьев в роще. Блин, да что же это такое. Идиллию нарушила подошедшая женщина. Она что-то забубнила указывая пальцем то на рыбу, то на котелок в руке. Изобразил ей жестами, чтоб забирала рыбу и шла готовить уху. Поняла.

Так, на чём я остановился? А, хорошо-то как. Природа здесь красивая, правда, больше похоже на среднюю полосу России, чем на Урал. Дичи и рыбы много, так что с голоду не помру, можно жить охотой и рыбалкой. Выучу язык, узнаю об устройстве этого мира, возможно, получится вернуться домой. Ещё прошлой ночью по звездам я определил, что нахожусь вероятнее всего на земле. Возможно, я через какую-то аномалию перешел в параллельный мир? Ведь не раз слышал истории про исчезновение людей. Ушел мужик с ведром мусор выносить, и вернулся только через месяц. Где был? В параллельном мире.

Примерно за час я поймал 11 средних рыбин (три леща, два окуня, остальные — плотва) и на этом успокоился. Улов отдал женщине на обработку. Уха уже была готова, ну как уха, вареная рыба без специй, крупы и картофеля. Женщина выдала мне одну деревянную ложку, вторая ложка была у них на четверых. Тарелок видимо не было, так что ели прямо из котла.

После ужина, решил помыться и постирать одежду. Давно пора. Отойдя подальше, разделся и залез в реку отмываться. Вода был теплая, я с удовольствием сплавал на другой берег, благо местная речка была намного уже Камы. Как только я вылез из воды и взял джинсы для стирки, подошла женщина. Ничего, что я голый?

— Тебе чего надо? — спросил я, прикрывшись джинсами.

Что-то там проговорив, она взялась за джинсы и стала тянуть их на себя. Столкнувшись с моим сопротивлением, она отступилась, достала из стоящих рядом ботинок носки и начала полоскать их в реке. Постирав носки, она опять потянулась к джинсам. Поняв, что это не харассмент, я уступил. Пока женщина стирала мои джинсы я быстренько надел трусы. Футболку поло решил застирать только в районах подмышек, ветровка же после пребывания на болоте требовала более тщательной стирки.

Прибежали дети. Девочка раздела младшего брата и принялась его мыть в реке. Старший брат справлялся самостоятельно. Визг, брызги. Им что места мало? Обязательно возле меня нужно крутиться? Пора мне уходить отсюда.

Засыпая, почувствовал, что кто-то лёг на мою лежанку, прижавшись к спине. Вскочив увидел Изу. Наорал на неё и отправил спать. Совсем баба сдурела. Она себя хоть в зеркале видела? Сегодня она, конечно, отмылась от грязи, но блин, ей ведь за сорок, а мне всего 25.

Утром, позавтракав вчерашней «ухой» и упаковав в лопухи зажаренную вечером женщиной рыбу, отправились в путь.

Дорога проходила вдоль реки, на противоположном, обрывистом берегу которой свои гнезда — норки устроили ласточки. Птицы, охотясь на насекомых, долетали и до нашего берега, мельтеша над головами. Но вот однообразие снующих в воздухе ласточек нарушило появление сокола. Маневрируя высоко в небе, хищник кружил над ничего не подозревающими жертвами, и вот он, сложив крылья, стремительно ринулся вниз. Мгновение — и в острых когтях сокол уносит добычу.

Наблюдая за соколом я обдумывал, какое метательное оружие для охоты и защиты мне сделать. Нужно что-нибудь простое и эффективное. Пращу или болас. Для пращи требуется небольшой кусок кожанки и веревка. Для боласа же только веревка. В качестве снарядов, там и там используются камни. Вопрос: где взять верёвку? Где-то читал, что её можно сделать из крапивы. Так, отставить робинзонаду, реальней попросить какие-нибудь ненужные тряпки у женщины и из них связать верёвку. Хотя в этом мире нет ничего ненужного, разбойники даже убитых нищих раздели. Может сделать болас из лески и камня? Спросил у женщины насчет тряпок. Когда до неё дошёл смысл вопроса, мне были отданы грязные, разорванные штаны из мешковины, видимо когда-то принадлежащие её мужу. Ладно, и на этом спасибо, вечером займусь макраме.

Для остановки на дневную стоянку забрались поглубже в рощу. Пообедали жаренной рыбой, я разделал на нити штаны и мы отправились дальше. Вечером занялся плетением веревки, затем поужинали остатками рыбы и легли спать.

Проснувшись раньше всех, сразу же сел с удочкой. Когда встала женщина и из пойманной мною рыбы начала готовить уху, я же уселся делать оружие. Получился болас с двумя снарядами (камнями).

По дороге усиленно тренировался владеть боласом, раскручивал его над головой и бросал в воображаемую дичь. Экзамен сдал, добыв кролика: запутавшегося в боласе длинноухого добил ударом палки по голове.

С утра нашему взору открылся умиротворяющий среднерусский пейзаж: с одной стороны волнистой линией пролегала река, с другой простирались луга с чередующимися рощами, вдали просматривался густой лес. Уже второй день мы никого по пути не встречали. Какой-то безлюдный край. Ну вот, накаркал. Сзади послышался приближающийся стук копыт. Нас нагонял всадник, поравнявшись с телегой, он остановился. Мужчина, лет 30, небольшие аккуратные усы и бородка, очень бледное лицо. Причиной бледности, судя про кровавм пятнам на тунике, было ранение. Он что-то говорил, смотря на меня, я не понимал и он начал злиться. После чего, замахнувшись на меня рукой, попытался ударить. Отскочив к телеге, я схватил болас и стал его раскручивать. Развитие инцидент не получил, поскольку местный агрессор свалился с лошади и потерял сознание.

«Добить его что ли? Во избежание, так сказать. Вещички заодно приватизирую, мне же нужно как-то обустраиваться в этом мире, — промелькнула мысль, — О боже, о чем я думаю».

Я склонился над раненным, проверил пульс, после чего остановил с помощью боласа кровотечение. Надо же, когда я его изготавливал, о таком его использовании даже и не задумывался. Видимо врач — это диагноз. Клятву Гиппократа я, конечно же, как недоучившийся, не давал, но видимо затраченные на меня преподавателями медицинского ВУЗа время и усилия, не позволяют мне оставить нуждающегося без медицинской помощи.

Уложив раненного на телегу, и привязав к ней его лошадь, отправились искать место для стоянки. По пути собирал, подвернувшйся подорожник. Уже на месте, озадачил женщину разведением костра и кипячением воды в котле, а сам пошел за опознанным по белым зонтикам цветов тысячелистником.

Больного раздели до штанов и переложили на приготовленную для него лежанку. Нашедшую в его седельных сумках рубашку разорвал на бинты. В кипящую воду добавил измельченную лекарственную траву и получившимся остывшим настоем промыл рану. Зашить бы её, но нечем. Измельченные листья подорожника наложил на рану и перевязал, затем зафиксировал руку, чтобы пациент не тревожил рану. Вот и всё. Раненый во время процедуры так и не очнулся.

Пока я занимался врачеванием, женщина разделала кролика и начала его готовить. Наблюдая за ней подумал, что бульон из кролика для больного ни сколько не хуже куриного.

На рассвете разбудили стоны раненого, у него начался жар. Раскрыл рану, промыл и опять перевязал. Целый день занимался травами, собирал, обрабатывал. Больной метался в беспамятстве.

Пока пациент был без сознания я с интересом рассмотрел его оружие: кинжал типа басселарда и обоюдоострый железный меч с прямым клинком длиной около 70 см., классической гардой — крестовиной и грибовидным навершием.

Попробовал фланкировать мечом, не очень. Дед, конечно, обучал меня как потомка казаков, владению холодным оружием, но это были ножи и казацкая шашка, а не меч. Рассмотрел и так называемые доспехи этого воина: открытый шлем, напоминающий кожаную шапку с нашитыми на неё металлическими пластинами с бармицей из толстой кожи, а также кожаную удлиненную безрукавку также с защитными пластинами. Мальчишки всё это время, крутились рядом, с благоговением посматривая на непрезентабельное, на мой взгляд, имущество раненного.

Толи иммунитет у местных сильный, то ли моё лечение оказалось эффективным, но на следующее утро больной пришел в себя, и вроде-бы неплохо себя чувствовал, во всяком случае, жар прошел.

Женщина кормила его бульоном и что-то рассказывала. Я же перевязав рану, ушел рыбачить. Мальчишки увязались за мной, они теперь стали постоянными моими спутниками, всё-время крутились около меня, помогали мне собирать растения, ловили бабочек и кузнечиков для наживки.

Интерлюдия

Тортон, возвращался из Чертера, где выполнял поручение лэра Орварта. В город он проник ночью, с помощью контрабандистов, но люди лэра Гридича всё-таки его выследили, отбиться удалось чудом. Если бы не приказ лэра Гридича взять человека его врага живьем, то Тортон, скорее всего, пребывал уже в мире мертвых. Перевязав кое как полученную в схватке рану, Тортон ехал по пыльной дороге, до конечной точки оставалось добираться ещё несколько дней. Между тем слабость накатывала, мир стал мутнеть.

«Кажется, впереди кто-то есть или мне мерещиться, лишь бы не гридичи» — думал он, всматриваясь в даль. Опознав в путниках крестьян, Тортон приблизился.

— Если поможете мне добраться до Модира, я заплачу, — пообещал он.

Крестьяне оказать помощь благородному человеку что-то не спешили. Они даже не поклонились!

— Эй вы что, оглохли? Я же сказал, что заплачу, — он со злостью замахнулся на мужика, но тот отскочил и стал чем-то размахивать. Картинка расплылась, и Тортон потерял сознание.

Очнулся он уже на рассвете. Ужасно болела рука, в горле пересохло. Рана была аккуратно перевязана. Подошедший мужчина напоил его с помощью ложки, каким-то отваром, затем раскрыл и промыл рану, после чего довольно ловко наложил повязку. При этом мужчина постоянно что-то говорил, но Тортон его понять не мог. Да и выглядел он очень странно.

— Ты кто такой? — спросил Тортон.

— Господин, — ответила подошедшая крестьянка склонив голову, — моя семья едет на приграничные земли. По дороге умер мой муж, а кто этот мужчина я не знаю. Он не понимает нашего языка.

Дальше женщина рассказала, что встретили они его через два дня, как проехали город Чертер. Он помог похоронить её мужа и стал заботится об их семье. Кормит их целых три раза в день, раньше же у них не каждый день находилась пища. Никого не бьёт. Когда же она предложила ему себя, он отказался.

Тортон исподволь рассматривал иноземца. В том, что это был иноземец, он не сомневался. Мужчина примерно 25 лет, высокого роста, руки без характерных мозолей от меча. На лице недельная щетина, бороду, наверно, начал растить. Держится с достоинством, взгляд не отводит, в глазах страха нет. Не простолюдин.

Одет в довольно странную одежду темного синего цвета. Очень короткая туника с короткими рукавами. На тунике в районе груди сбоку был нашит небольшой серебряный круг. Причем сама туника не была подпоясана, но пояс у мужчины был, кожаный, изумительной выделки, и носил он его на штанах, которые имели для этого специальные петли. Штаны узкие, сзади к ним была прикреплена маленькая серебряная пластинка в форме овала с выдавленным рисунком птицы с распахнутыми крыльями.

Волосы темно-русые, коротко стриженные как у воинов, но стрижка довольно странная. Головной убор не носит. На ногах, кожаные боты, Тортон никогда таких не видел. Одежда и обувь явно дорогие. На руке надет кожаный браслет, на который мужчина время от времени посматривал.

«Кем он может быть? — думал Тортон, — Чужеземный лекарь? Тогда что он делает в Митране и зачем идет на границу со степью. Судя по одежде он не из бедных, почему тогда он идет пешком, и вместо сопровождения у него наши крестьяне? Зачем он вообще помогает этим жалким крестьянам? А может он шпион? Идет он в сторону Модира, а там после того, как отбили набеги кочевников, младший сын князя свою резиденцию устроил. К крестьянам же прибился в целях маскировки. Нет, что-то не сходится. Шпион без знания местного языка и сильно отличающийся от местных. Какой дурак его отправил? Может он жрец луноликих? Нет, на луноликого он не похож. Тогда зачем он носит на тунике знак луны? Надо бы его в Модир привести к лэру Олварту. Пусть он с ним разбирается».

* * *

Уже три дня идем вместе с раненным всадником, по имени Тортон. Я охочусь на кроликов, мальчишки рыбачат. Мы с Тортоном пытаемся вести беседы. На стоянке он с интересом рассматривал болас и удочку, удивленно хмыкал, ощупывая леску. Меня немного напрягало, что он решил к нам присоединится. Рука у него хорошо заживала, так что он мог бы уже ехать по своим делам, но почему-то предпочитал плестись с нами. За лечение он расплатился двумя серебряными неровными монетами, что на них было изображено я не разобрал. Интересно, какова покупательная способность этих монет?

На второй день пути нас нагнал обоз из четырёх фургонов, который охраняли пять вооруженных всадников. Охрана обоза подозрительно нас осмотрела. После того, как один из охранников перебросился с Тортоном несколькими фразами, охранники удивленно стали меня рассматривать. Обоз остановился, из одного из фургонов вылез полный представительный мужик с рыжей бородой и опухшей щекой. Как выяснилось, ему нужна была помощь зубного врача, у купца я диагностировал периостит (флюс).

Расположившись на стоянку у реки, я осмотрел ротовую полость больного. Ну что сказать, зубы уже не все, кариес, отвратительный запах изо рта, воспалена верхняя челюсть, красная, распухшая десна. Насобирав чабреца и ромашку, я стал готовить отвар для больного.

— Нужно прополоскать рот, — сказал я купцу и показал ему как это правильно делать.

Купец смотрел за моими манипуляциями с опасением, но видимо, поняв, что глотать не надо и переговорив с Тортоном, решился мне довериться.

— Полоскать нужно несколько раз в день, дней десять, понятно? Отдал ему остатки травы и отвара, перелитого в тару купца.

— Ну что, поехали дальше или ты с ними останешься? — спросил я у Тортона направляясь к телеге.

Тортон с купцом удивленно проводили меня взглядами, затем видимо поняв, что я собираюсь уходить, соскочили и начали мне вдвоем что-то объяснять. Я понял примерно следующее: купец мне не заплатит, пока не дождется результата лечения; дальше безопаснее продолжать путь с обозом.

Всё это конечно правильно, но лично меня эта компания полудиких вооруженных мужиков не устраивает. Не нравится мне, как они смотрят на девочку и её мать. Уже пару раз замечал, как кто-то из них шлепал женщину по заду. А я один и безоружен. Эти крестьяне, конечно же, мне никто, но мне воспитание не позволит просто наблюдать за изнасилованием женщины, а тем более детей. И черт с этими деньгами. Я попытался объяснить это Тортону, сажая детей на телегу. От моего объяснения Тортон завис.

— Оставайся, крестьян никто не тронет, — сказал он, после недолгих переговоров с купцом.

«Верить, не верить, не остаться, так догонят», — думал я, рассматривая Тортона с купцом, но в их глазах я ничего кроме удивления не увидел.

Глава 2. Модир

Вот уже несколько дней путешествуем в составе обоза. Купец Провт слово сдержал, к крестьянкам его охранники не лезли. Оба больных полностью поправились. За мои труды Провт расплатился одной серебряной монетой, а также кормил нас из своего котла. При полном погружении в языковую среду, обучение местному наречию шло успешно.

Ландшафт местности менялся, река отвернула в сторону, леса сменились редколесьем, а луга — возделанными человеком полями. Дорога еще раз свернула и нашему взору открылась картинка из исторического фильма. Дерево-земляной форт, представляющий из себя земляной вал высотой в 2 человеческих роста с частоколом на гребне и рвом по периметру.

— Модир, — просветил меня Тортон.

У ворот форта, расположенных между двумя башнями было людно, стояла очередь из телег крестьян и фургонов торговцев, стражники тщательно осматривали их поклажу. Люди были одеты однообразно, в одежду из грубой ткани серых или коричневых оттенков. На головах мужчины носили шапки или береты, а женщины платки.

Окружающая экзотика полностью захватила моё внимание, так что я не сразу заметил подошедшего ко мне стражника.

— За провоз телеги в город, нужно заплатить 2 медяка, — подсказал мне Тортон, — Чтобы не платить, можешь оставить своих крестьян вон на той площадке, — указал он на образовавшийся у стены лагерь, состоящий преимущественно из крестьян.

«И зачем я вообще иду в этот город? — думал я, — может свалить пока не поздно? Вдруг у них тут рабство есть, а я прямо в ловушку прусь. Вот пройду через ворота и ловушка захлопнется». Я остановился в нерешительности.

— Слушай, Тортон, мы пожалуй не пойдем в город, тут где-нибудь остановимся.

— А если кочевники нападут, как отбиваться будешь? — спросил Тортон, — я же тебе обещал, что устрою тебе встречу с лэром Орвартом. Давай серебряный на медяки разменяю.

Ну да, говорил он что-то про лэра Орварта, только зачем мне с ним встречаться? Эх была не была, я решительно двинулся в сторону ворот. Проезжая с интересом всё осматривал. Ворота как наружные так и внутренние были подъемными. Вся крыша образовавшегося между воротами туннеля была усеяна бойницами. Интересно сколько осад пережил этот форт?

Город — форт состоял из узких, кривых улочек, вдоль которых беспорядочно были по натыканы преимущественно двухэтажные здания. По-видимому, градостроительных норм и правил этот мир ещё не знал. У многих зданий первый этаж был каменным, а второй деревянным, к одному из таких зданий мы и подъехали. Над входом красовалась вывеска с нарисованным абсолюно не реалистичным кабаном, вероятно, в этот мир уже проник импрессионизм. Двор с конюшней и сараями находился за основным зданием трактира, и мы сразу же всем составом проехали туда через открытые ворота. Нас встретили мальчишки — оборванцы (видимо местные дети все так выглядят) и стали помогать распрягать фургоны. Нашей лошадью Курт заняться никому не позволил, все делал сам с помощью младшего брата. Я дал местному мальчишке медяк, чтобы дали нашей лошади овёс. Курт проследит.

Зайдя в общий зал трактира мы расположились за свободными столами. Купец с охранниками за одним, обозники с крестьянами за другим. Я сначала хотел сесть с женщиной и детьми, но меня остановил Тортон.

— Виктор, я не знаю какие у вас в стране обычаи, но у нас лекари не едят за одним столом с крестьянами, — сказал он, направляя меня к столу купца.

Сословное общество, ёбтль.

Переговорив с трактирщиком, видимо насчет меня, судя по их взглядам, бросаемым в мою сторону, Тортон покинул трактир.

— Виктор я приду завтра утром, дождись меня, — сказал он на последок.

Поселили нас в комнаты наверху. Купца с начальником его охраны в одну комнату, меня с крестьянами в другую. Трактирщик неодобрительно смотрел на поднимающихся наверх крестьян, но видимо из-за Тортона, ничего не сказал. Остальные расположились на ночь в общем зале, но часть охраны ночевала около фургонов. Перед тем как заснуть обдумывал предстоящую встречу с лэром Орвартом. Как я понял, этот лэр является какой-то местной шишкой, а также начальником или господином Тортона. И что мне ему рассказать о том кто я такой и откуда взялся? Правду разумеется нельзя. Вдруг здесь существует что-то вроде инквизиции. Назваться лекарем тоже скорее всего не лучший вариант, я ведь не врач, а недоучка, вдруг кто-нибудь умрет от моего лечения. Хотя если вспомнить уровень медицины в средние века в нашем мире, то меня можно считать профессором следи местных эскулапов. Нет, боязно, вдруг здесь лицензия необходима, которая у меня по понятным причинам отсутствует, посадят ещё или вообще казнят. Может у лэра лицензию попросить? А как же золотое правило: не верь, не бойся, не проси. Да, будем следовать этому правилу, проверенному поколениями наших людей. На этой мысли, так ничего не придумав, я и заснул.

Интерлюдия

— А, Тортон, наконец-то. Ты сделал то, что я тебе велел?

— Лэр Орварт, — Тортон поклонился и протянул лэру небольшой свиток, скрепленный печатью, — я передал лэру Сомтру послание от вас, это ответ.

— Лэр Орварт, осмотрел печать, затем осторожно сломал её и развернул свиток. Прочитав послание он впился взглядом в Тортона.

— Какие-то приключения, по дороге? — спросил он.

— Гридичи перехватили у Чертера, еле отбился, — ответил Тортон, затем продолжил, — Мой лэр я задержался по причине ранения, а также из-за иноземца, которого встретил по пути. Мне показалось, что этот человек будет вам интересен.

— Что за иноземец?

— Из какой он страны я, к сожалению, не смог выяснить, язык которым он владеет, раньше я никогда не слышал. Возможно он лекарь, поскольку по дороге вылечил меня и купца. Одет необычно и дорого, на тунике знак луноликих.

— Луноликий?

— Вряд ли, но знак их носит, возможно, он и не знает, чей это знак. У меня вообще сложилось впечатление, что он не понимает, где находится и что ему дальше делать. Он растерян, но пытается это скрыть, держится независимо.

— Интересно, приведи его ко мне, посмотрим, расспросим.

* * *

Утром Тортон проводил меня к лэру Орварту. Зайдя в дом лэра, который внешне не сильно отличался от большинства домов в городе, Тортон оставил меня в холле под присмотром двух вооруженных человек.

— Жди, — бросил он напоследок.

Никаких сидений для посетителей здесь предусмотрено не было, так что пришлось стоять. Охрана лэра внимательно следила за всеми моими движениями, чем сильно меня нервировала. Наконец-то появился Тортон:

— Иди за мной, не забудь поклониться лэру, — сказал он.

Мы вошли в большую комнату на первом этаже, идентифицированную мной как кабинет. У окна стоял массивный стол, за которым сидел мужчина, примерно 50 лет, одну из стен полностью занимало развешенное холодное оружие, на второй стене я увидел карту, географическую карту этого мира. Забыв про лэра, всякие приветствия и поклоны, я сразу же направился к карте, только она сейчас занимала всё моё внимание. Карта напоминала наши средневековые, поскольку несла мало информации, а представляло собой скорее произведение искусства: карту украшали яркие изображения мифических животных и сценки из местного эпоса. Присмотревшись я смог опознать очертания Европы, Ближнего Востока и северной Африки. Обозначения государств мне ничего не говорили. Значит я всё-таки не в своём мире.

— Где мы сейчас находимся? — спросил я у Тортона.

— Княжество Митран, — Тортон ткнул пальцев в район современной мне Польши.

— А ты откуда пришел? — задал он встречный вопрос.

— На этой карте нет моей страны, примерно она находится вот здесь, — ответил я обозначая территорию Урала.

Заинтересовавшись к нам подошел лэр Орварт.

— Но там ведь ничего нет, — удивился он.

— Вы просто о нашей стране не знаете, как впрочем и мы о вашей.

— Но ты ведь сориентировался по карте.

— У нас есть представления, что здесь должны жить люди, но точных данных не было, — вывернулся я.

Тортон прочистив горло, сказал:

— Лэр Орварт позвольте представить вам человека, вылечившего меня, Виктор…

— Виктор Чернов, — подсказал я, кивнув лэру. Поклониться я себя заставить так и не смог, менталитет видимо не позволил.

— И кто ты такой Виктор Чернов, — спросил лэр, буравя меня взглядом.

— Менеджер среднего звена, — бодро ответил я.

— И как это переводится на наш язык?

— Мелкопоместный дворянин.

— То есть ты лэр? — уточнил лэр Орварт, ухмыльнувшись.

— Так точно, у меня есть в собственности земля, а также дом в городе.

— И много земли?

— Достаточно, 20 соток.

— И что у вас все лэры лечат людей?

— Нет, конечно, но среди лэров лекари встречаются. У нас принято давать детям какую-нибудь профессию, на случай кризиса, — увидев непонимание на лицах присутствующих, пояснил, — в этом мире ничего не вечно под луной, сегодня ты богатый владелец земли, а завтра могут прийти трудные времена: неурожай, пожары, кочевники. И не умереть с голоду твоей семье позволит как раз профессия.

— Интересная религия. Вы поклоняетесь луне? — задал странный вопрос лэр Орварт.

— Почему луне? — не понял я.

— Но ты же только что упомянул про луну и у тебя на тунике её знак.

Я посмотрел на свою футболку с аппликацией мяча.

— Это мяч, — пояснил я, — инвентарь для спортивных игр. Я сейчас одет в спортивную одежду, в одежду для игр, — опять на лицах непонимание, — Мы, лэры, любим играть в футбол, баскетбол. Так мы соревнуемся, выявляя самых достойных из нас.

— Поединки? — уточнил лэр.

— Ну что-то типа того, только без смертельных последствий.

— И как ты к нам попал, лэр Чернов?

— Я не знаю, последнее, что я помню, как мы с друзьями сидели в трактире, очнулся я уже в вашем княжестве. Возможно, мне в вино что-то подсыпали, а потом сюда отвезли.

— И зачем тебя везти через полмира? Если ты кому-то и мешал, то намного проще тебя было просто убить, — задал коварный вопрос лэр. И чего мне на это ответить? — и что ты сейчас собираешься делать, возвращаться? — еще один вопрос без ответа.

— Осмотрюсь, заработаю денег и буду думать дальше, — ответил я.

— А от меня чего ты хочешь? — спросил лэр.

— Ничего, — я даже растерялся от этого вопроса. К этому лэру я вообще не рвался, это Тортон меня сюда затащил. Спрашивать про лицензию я уже передумал, местный лэр и так решил, что я проситель, что было для меня довольно не приятно.

— Я подумаю как можно тебя использовать, можешь идти.

Кивнув я вышел из кабинета.

Использовать он меня собрался, — бурчал я себе под нос добираясь по пыльным улицам до трактира. В трактире же меня ждал сюрприз: моих крестьян там не было. Как показали мои расспросы трактирщик ничего не знал. Сходив к конюшне, увидел, что их лошадь и телега на месте. И где их теперь искать? Так ладно спокойно, тебе они никто, если исчезнут, так даже будет лучше. Вот урод (это я про себя из-за своих подленьких мыслишек).

Они пришли, когда я уже решил обратиться за помощью к Тортону.

— Вы где были?

— Простите господин, — испугано проговорила Иза, кланяясь мне чуть ли не до пола, — мы ходили в храм молиться, простите, что так долго.

— Ладно, Иза успокойся, нужно было утром предупредить, — мягко проговорил я удивленный её реакцией и когда женщина отошла от испуга, продолжил, — Иза нам нужно где-то найти жильё, в трактире жить дорого и неудобно. Ты вообще, что планируешь делать? Ты ведь говорила, что вам обещали здесь землю дать как крестьянам.

Если переводить на современный язык, в княжестве в настоящее время реализовывалась программа переселения граждан с густонаселенных территорий на недавно отвоеванные у кочевников земли. Крестьян стимулировали обещанием отдать им землю в бесплатную 20-ти летнюю аренду при условии, что они будут её обрабатывать и обеспечивать остальных переселенцев продовольствием. За лучшей долей семья Изы и отправилась в этот долгий и опасный путь. Обычно местные власти отправляли крестьян на новые земли организованно, несколько крестьянских семей объединяли в караван и даже приставляли к нему охрану. Но из-за плохого самочувствия мужа Изы, они в какой то момент от каравана отстали, поэтому я и встретил их на дороге совершенно одних.

— Господин, землю нам не дадут, муж умер, а сыновья ещё малы, — проговорила печально Иза, — господин, мы покинем вас как только вы прикажите.

— И что вы будете делать? — спросил я с надеждой услышать, что у неё есть план.

— Я не знаю господин, нам некуда идти, — ответила женщина и тоже посмотрела на меня с надеждой.

— Так ладно, идите в комнату, а я жильё искать.

Я вышел из трактира в плохом настроении, ещё бы оно у меня было хорошим. Оказался черте где, без денег и перспектив, а ещё с хомутом на шее, который сам на себя и надел. Тоже что ли пойти куда-нибудь помолиться?

Кстати, пантеон местных богов был довольно разнообразен и разделялся на богов и богинь первостепенного и второстепенного порядка, каждому из которых были «подотчетны» определенные сферы влияния в мировом устройстве и человеческой жизни.

К первостепенным богам относилось 12 богов и богинь: бог неба и грома, богиня земли, плодородия и всего живого на земле, богиня воды, озёр и рек, бог луны, бог солнца, бог войны, бог огня и ремесла, бог торговли, богиня любви и красоты, бог игры и шуток, он же покровитель искусств и воплощение удачи, бог хаоса и бог смерти. Для каждого из первостепенных богов в городах были построены храмы.

Меня из-за аппликации на футболке местные ассоциировали с луноликими, жрецами бога Луны. Бог луны (Сир) являлся богом-мудрецом, воплощением времени и судьбы. Кстати лекари в этом мире были под покровительством именно этого бога. Сир изображали в виде старца с посохом, его символом был серебряный круг с выделенным на нём серпом.

В общем план такой, найти жильё, раздобыть местную одежду и определиться с тем, чем я буду зарабатывать на жизнь.

Бродя по городу, я не мог пройти мимо его главной площади. Часть широкой улицы, ведущей к площади, занимал городской рынок. Сама же площадь была небольшой, овальной формы. Её украшали возвышающиеся по периметру высокие в два и три этажа здания со шпилями. Вероятно храмы и административные здания. Поскольку здесь было много стражи, а я сильно выделялся своим внешним видом, то решил ознакомиться с достопримечательности в другой раз.

Подходящее жильё я нашел уже под вечер, судя по грязи и неприятному запаху, не в самом престижном районе города. Часть дома занимала вдова портного, маленькая, полная женщина лет 50-ти. Она готова была уступить нам две комнаты и место в конюшне за половину серебряной монеты в месяц без питания. В новое жильё мы заехали уже в темноте. Первый пункт первоначального плана был реализован.

Интерлюдия

— Даже не представляю, чем этот чужеземец может быть мне полезен, — проговорил лэр Орварт, с интересом изучая висящую на стене карту.

— Мне очень жаль лэр, что я зря потратил ваше время.

— Ничего, Тортон, — усмехаясь сказал лэр, — хоть развлёк меня.

* * *

Второй пункт плана реализовался уже на следующий день.

— Дора, у тебя от мужа осталась одежда или ткань? Я бы купил её. Как видишь, нам нужна новая одежда, мы несколько поизносились в дороге, — обратился я к нашей домовладелице.

— Я принесу вам посмотреть остатки, может что-нибудь и выберете, также могу за небольшую плату помочь в подгонке или пошиве одежды.

Из готовой одежды выбрал приличные штаны, тунику и котт (безрукавку). Одежда была без карманов, а вместо пуговиц имела завязки, что для меня было не очень удобно. Изе с детьми также подобрали подходящие вещи, а то они как нищие выглядят, что коробит мой цивилизованный взгляд. Вся одежда с доработкой обошлась в 10 медяков. В общем, мы все остались довольными друг другом. Дору очень заинтересовала «моя идея» насчет пуговиц. Обещал, что как только найду то, что можно использовать в качестве пуговиц, то сразу же всё ей покажу и расскажу.

Остался третий пункт плана. Я лежал в своей комнате на кровати и перебирал в уме варианты по получению дохода. Основных было два: лекарское дело и рисование, хотя вряд ли кому-то в приграничном городе понадобятся услуги художника. Чтобы заниматься лечением, необходимы лекарства. А где их взять? С помощью только травок многое не вылечишь, а я здесь не местный, так что не трудно догадаться, кого в случае смерти пациента сделают козлом отпущения. Да и насчет лицензии я ещё ничего не выяснил. Ну и чего делать? Может мне прогрессорством заняться? Вон Дону пуговицы заинтересовали. Организую с ней совместное предприятие «От кутюр» и будем двигать в массы новую моду: пуговицы, карманы, каких-нибудь эскизов Доне нарисую. Хотя вряд ли я тут смогу стать законодателем мод, я же не князь. Мои мысли прервали женские крики. Я вылетел из комнаты, сжимая в руке дубинку.

— Кочевники, — обреченно проговорила Дора и разревелась. Иза с детьми от страха прижались друг к другу и переводили испуганные взгляды с меня на Дону и обратно.

Наказав, чтоб из дома никто никуда не выходил, я отправился выяснять подробности.

В городе ото всюду разносились крики людей, ржание лошадей, все бегали, чего-то перетаскивали, мужчины с оружием бежали в сторону ворот города. Я отправился за ними. У ворот уже стояла большая толпа вооруженных мужиков. На возвышении ораторствовал представитель местной власти размахивая мечом и блестя на солнце доспехами.

— Кто это? — спросил я первого попавшегося мужика в потертом шлеме на голове. Он удивленно посмотрел на меня, но ответил:

— Княжич Гвидон.

«Может тут и царевна — лебедь где-то обитает», — не к месту подумалось мне.

Княжич вещал, что супостата мы всем миром, то бишь фортом, и под его мудрым руководством побьем. Для скорейшей победы, все мужи города, должны взять в руки оружие, подойти к ответственным по секторам стены и получить от них разнарядку. Распределение секторов идет по улицам и районам города.

Выцепив в толпе взглядом соседа по улице, которого недавно заприметил выходящим из соседнего дома, я проследовал за ним. Сосед привел меня точно к цели. Ответственным по нашему сектору был мужчина среднего возраста, массивного телосложения и с буравящим, тяжелым взглядом из-под нависающих, широких бровей. Имел воинственный и грозный вид, должный давать уверенность подчиненным.

— Моё имя Брит, — гаркнул воевода командным голосом, — я назначен одним из командиров ополченцев третей башни. Те, у кого нет своего оружия, вставайте по мою левую руку, у кого оружие есть — по правую.

Я встал в левую кучку, кстати, нас оказалось примерно поровну, я насчитал 18 человека с левой стороны и 20 с правой. В моей кучке стояли люди победнее, пятеро подростков и двое человек почтенного возраста.

— Сейчас все идем к третей башне, там те, у кого нет оружия его получат. Затем я распределю места на стене, а также очередность смен.

Мы все отправились в наш район к одной из башен, которыми были усилены стены города. Оружейка располагалась в комнате на первом этаже деревянной башни. Нашему выбору были предложены преимущественно ржавые топоры напоминающие бердыши, копья, немного мечей и ножей, тяжелые щиты круглой и треугольной форм. В общем, весь арсенал оружия, которым я не владел.

Немного приуныв, я стал ковыряться в железках. Ну что могу сказать, в этом мире наступил железный век, с чем его и поздравляю, правда, качество металла пока не радовало. То есть до огнестрельного оружия этому миру ещё ползти и ползти. Хотя первые пушки вроде бы из бронзы делали.

Разумеется, я мог сказать, что я лекарь и избежать непосредственного военного участия в местном военном конфликте. Кто они мне? Как говориться, это не моя страна и не мой народ. Но захотелось поучаствовать в средневековой войнушке. Вот такой вот выверт сознания. Местным оружием не владею, но подраться хочется.

— А арбалетов у вас случайно нет? — без надежды в голосе спросил я у помощника Брита, рыжего детины, со шрамом через весь лоб. Скальпировать его, что ли пытались?

— Здесь всё что есть, про никакие арбеты я не слышал, — ответил он, — если не умеешь орудовать мечом, бери топор, обязательно возьми копьё и щит, вот этот тебе по весу должен подойти, — протянул он мне круглое недоразумение.

Нагрузившись хламом я вышел из оружейки на воздух, там уже такие же счастливцы, как и я пробовали свои силы, дубасили друг друга по щитам, с гиканьем носились с копьями, в общем, весело проводили время. Я предпочел меч топору поскольку посчитал, что с ним у меня будет больше шансов. Разумеется, меч и шашка это разное оружие, но от боевого топора она ещё дальше. Я выбрал себе самый легкий меч, который смог найти, копьё, а также подобрал парочку ножей, которые можно будет использовать в качестве метательных. Осталось озаботиться защитой, ведь кроме щита, которым я не умел пользоваться, у меня прикрыть тело было больше нечем. Где найти доспехи?

— Ополченцы! — призвал нас к вниманию командир Брит, — Вы вместе с воинами форта будете отражать натиск кочевников. Дежурить на стене будем по очереди. Группы будут сменяться каждые 8 часов. Командиром первой группы ополченцев буду я, вторую группу возглавит воин Волт, — все посмотрели в сторону рыжего детины.

Далее Брит с Волтом распределили нас по группам, я попал в группу Волта.

— Волт, а где можно достать доспехи? — спросил я у командира. Судя по тому, как быстро возле нас образовалась толпа, этот вопрос интересовал не только меня.

— Нет доспехов, с мертвых потом снимете, — ответил наш главный и все как-то сникли. О смерти видимо до его слов никто из нас не вспоминал.

Первыми к дежурству на стене приступила группа Брита. Мы же отправились по домам.

— Дора, у тебя от мужа остались какие-нибудь доспехи? — первым делом спросил я, оказавшись дома.

— Нет, он же был портным. Я сейчас что-нибудь посмотрю подходящее, — с этими словами она поднялась на второй этаж. Результатом поисков стали несколько кусков дубленной кожи.

Приступим. Раскроил куски кожи на нужные мне детали и нарезал их с помощью ножа (ножниц в этом мире ещё не было). Затем все кожаные части обработал воском. За пару часов с помощью женщин у меня получились: двойная кираса с завязками по бокам и наплечниками, «юбка» из четырех кусков кожи, горжет, наручи длиной по локоть, защитные варежки, шлем с «ушами», а также пояс и ножны для меча. Всё это скреплялось с помощью кожаных завязок, делать ремни времени не было.

* * *

Подойдя к башне, когда уже начинало темнеть, я сразу же отметился у Волта. Тот окинул меня оценивающим взглядом.

— Где доспехи нашел? — спросил он

— Сам сделал.

— Ты воин?

— Не такой как ты.

— Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно прищурился Волт.

— Меня учили владеть другим оружием.

У большинства ополченцев доспехов не было. Простые воины и стражники имели преимущественно кожаные доспехи, мало у кого усиленные металлическими пластинами. Так что со стороны меня можно было принять за одного из них.

Брит сдал смену Волту и мы полезли на стену, точнее на площадку, проходящую вдоль всей стены, прикрытую снаружи бревенчатым бруствером. Поднявшись наверх, я как восторженный зритель в театре стал обозревать открывшуюся передо мной картину осады средневекового города. Третья башня была угловой, нам достался участок стены слева от башни, со стороны ворот, таким образом с моего места прекрасно просматривалась площадь перед воротами города. Первым мне бросился в глаза разбитый кочевниками лагерь вокруг города. Врагов было много, ощущение, будто вся степь переместилась под стены этого несчастного города.

В настоящее время противник предпринимал попытки засыпать ров, а наши защитники ему в этом мешали, обстреливая его через бойницы в бруствере. Плохо было, что кочевники решили засыпать ров на нашем участке стены, что предрекало вероятность их прорыва в город прямо через меня, зато у меня были самые удачные зрительские места (не смешная шутка). Пока лучники обстреливали кочевников стрелами, ополченцам надлежало сбрасывать на них камни и другие «приятные неожиданности».

Как я узнал от Волта первичные переговоры с противником уже прошли, но, по всей видимости, консенсуса достигнуто не было.

— Ночью пойдут на штурм, — спрогнозировал Волт.

— Что-то я не вижу осадных машин. Волт, у кочевников есть камнеметы? Они что с помощью лестниц на стену будут забираться? — поинтересовался я тактикой кочевников.

— Камнемёты должны быть, видимо ещё не собрали. А на стены они обычно забираются с помощью шестов. Но это ночью, днем не рискнут.

— А где они берут землю? — спросил я, наблюдая как кочевники, закрывшись сверху большими щитами подносят ко рву мешки с землей.

— Ход под землёй где-то роют, — ответил Волт.

— А почему они своих людей не прикрывают?

— Это рабы, — ответил Волт и добавил. — Сегодня ночью будет пробный штурм, а завтра всё будет уже серьёзно.

Упоминание о рабах заставило меня поёжится, не хотелось бы закончить свои дни в качестве раба. В княжестве Митран рабства как такового не было, то есть отсутствовали невольничьи рынки и люди в рабских ошейниках, но существовала система закупов, своеобразный гибрид кредитных отношений современной России и Древней Руси. Человек попадал в экономическую и юридическую зависимость за свой долг или долг своей семьи (практиковалось передача детей кредитору за долги). По возвращении долга свобода возвращалась. Кредитор, даже если это сам Князь, не мог безнаказанно убить должника, но имел право направить его на тяжелые работы, а также подвергнуть телесным наказаниям. Долг мог передаваться по наследству или прекращаться в связи со смертью должника (при отсутствии наследников или наличии доброй воли кредитора). Кредиторам или должником юридически мог стать любой человек. Разумеется, у князя и лэров могла возникнуть только экономическая зависимость, но ни как не юридическая. Договор займа заключался в письменной форме и заверялся двумя уважаемыми людьми или жрецом.

Княжеское общество было сословным: в самом низу находились пленные и осужденные преступники, затем закупы, чуть выше крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы и ростовщики, простые воины, городские стражники, люди искусства. Следующую ступень занимали богатые торговцы (купцы первой гильдии) и банкиры, высококвалифицированные специалисты, такие как лекари, инженеры, рудознатцы, ювелиры, учителя, воины, относящиеся к командирскому составу и другие. Ступенью выше находились лэры землевладельцы и безземельные, затем лэры — близкие кровные родственники князя. На верху пирамиды находился князь. Жрецы существовали вне системы, своеобразная надстройка над обществом. Юридически они не находились в подчинении князя, но на практике им приходилось налаживать с ним отношения, поскольку их храмы и паства находилась на территории княжества.

Сословное общество не было закрытым, то есть между сословиями не было непреодолимых границ: например, крестьянин мог выучиться на лекаря или воин за заслуги мог быть пожалован приставкой лэр и земельным наделом.

Крестьяне юридически не были привязаны к земле, то есть не являлись крепостными. Но поскольку почти вся земля княжества Митран принадлежала Князю, эрлам и храмам, то им приходилось отдавать хозяину земли большую часть урожая. Таким образом, фактически они находились в зависимости от своего арендодателя и часто становились закупами.

В соседних княжествах дела обстояли аналогично. Вообще княжество Митран, как и соседствующие с ним княжества, являлись частями распавшегося около 50 лет назад Великого Княжества, а Князья этих княжеств являлись потомками правящей династии Великого Княжества. После распада Великого Княжества часть его юго-восточных территорий заняли кочевники, а соседствующие с ними мелкие княжества, в том числе и княжество, на территории которого я оказался, уже несколько десятилетий страдали от этого неудачного соседства.

Между тем, зашло солнце, противника стало не видно, так что пришлось бросать камни на слух, а также сбрасывать со стены зажженные факелы, лучники же ещё час назад нас покинули. Бросали камни по очереди, сейчас была моя очередь отдыхать, я уселся, прислонившись к стене и задремал. Вырвали меня из дрёмы звуки горна, я аж подпрыгнул.

— Приготовиться к отражению атаки, — прокричал, пробежавший мимо Волт и буквально через минуту из бойниц стали вылезать кочевники. Орудуя булавами и боевыми топорами, издавая ужасные рычания, кочевники буквально сметали защитников города. Мне сразу же прилетело чем-то по спине и отшвырнуло в стену, приложившись лбом, я упал на четвереньки.

«Защитничек, хренов, воин недоделанный» — матерясь я стал отползать от дерущихся в сторону лестницы. Не так я себе всё это представлял, воображение рисовало меня в образе бравого рубахи, крошащего врагов направо и налево, а в действительности, что? Ползу в темноте на выход.

Ползя, я наткнулся на валяющихся на полу, сцепившихся в друг друга людей, кочевник одерживал верх, вжимав защитника в пол.

«Это же Волт», — пронеслось у меня в голове. Я успел в последнюю секунду: перерезал кочевнику ножом горло и стащил его с командира. Хрипя Волт стал подниматься, мне ничего не оставалось, как тоже стать на ноги и помочь Волту.

Надеюсь он не заметил, как я тут ползал, — подумал я и спросил:

— Ты как?

Блин, американский боевик какой-то, сейчас он ответит всё окей и мы обнимемся. Но Волт не ответил, а выдал приказ:

— Прикрывай лестницу!

«Блин надо было ползти мимо» — успел подумать я и тут на меня налетел кочевник. Сшибка. Я слетаю кувырком с лестницы и теряю сознание.

* * *

Очнулся я у себя в комнате лежащим на кровати с перебинтованной головой. В окно ярко светило солнце, а рядом с кроватью сидела Ида.

— Мама, господин очнулся, — крикнула она, когда наши взгляды встретились.

В комнату зашли женщины. Иза, после того как приоделась и сняла с головы свои ужасные тряпки, оказалась симпатичной тридцатилетней женщиной с длинными, густыми, светло-русыми волосами.

— Вы очнулись, мы так переживали, — начали они, перебивая друг друга.

Я стал ощупывать и осматривать себя, вроде бы ничего не сломано. Голова болела, сотрясения мозга мне ещё не хватало. Дора принесла натертую медную дощечку, в которой можно было опознать свое отражение. Зеркал в этом мире ещё не было.

Выяснилось, что штурм мы отбили. Когда рассвело, а я всё не возвращался, женщины отправились меня искать. Найдя меня в бессознательном состоянии, лежащего среди таких же неудачников у стены, перевезли на телеге домой.

Как таковой системы здравоохранения в княжестве не было, больницы отсутствовали. За больными и раненными ухаживали их родственники, если в семье были деньги, то нанимали лекаря. Во время осады городов, централизованных госпиталей также не создавалось. Забота о раненных ложилась полностью на плечи их семей и после каждого штурма родственники разбирали раненных и тела убитый по домам.

Заварив травок, я стал промывать себе раны.

Надо бы маску сделать, а то стрела через бойницу прилетит и прощай красота, а так хоть кокая-то защита. Впрочем, о чём это я? Не навоевался, что ли сэр рыцарь?

Ещё бы усилить шлем, — ощупывая шишку на лбу, продолжал я обдумывать совершенствование экипировки. Оказывается голова — это моё больное место. Кто бы сомневался.

— А где мальчики? — спросил я, вспомнив, что чего-то не хватает.

— Они собирают камни для защитников, — ответила Иза.

При штурме городов мальчишки, не достигшие возраста 16 лет должны были оказывать посильную помощь ополченцем, например, собирая камни.

Зашел Волт.

— Ты как, на стене сможешь стоять? — сразу же спросил он.

— Да конечно, — пробормотал я. Вот кретин (это я о себе).

— Ну, тогда жду тебя у башни, — сказал Волт и вышел из дома.

Облачаясь в доспехи, обратил внимание, что они вычищены, дыры залатаны, видимо женщины постарались. Приятно, когда о тебе заботятся. Сделанную для лица маску одевать пока не стал.

Выйдя из дома сразу же услышал грохот. Уже со стены, приняв дежурство, увидел два камнемета, трёхметровые махины, метающие камни диаметром около 40 см. (думал, они должны быть больше). Один из камнеметов был нацелен на стрельбу по нашему участку стены, второй же стрелял навесным способом: снаряды перелетая через стены города, обрушивались на территорию Модира. Как я узнал позже, обстрел города вёлся из пяти камнеметов, с нашего участка стены мы могли наблюдать только два из них. Осаждающие помимо камней забрасывали в город живых змей и головы казненных модирцев, что сами понимаете, не лучшим образом сказывалось на эмоциональном состоянии защитников города.

С территории города велась ответная стрельба из камнеметов поменьше, преимущественно зажигательными снарядами, насколько я понял, наши метили во вражеские камнеметы.

Из 20 ополченцев в строй вернулась ровно половина, Волт сказал, что пятерых, включая меня, ранило, а шестерых убило. Из раненых пришел только я. Среди профессиональных воинов потерь на нашем участке стены было намного меньше, ни одного обитого и двое раненых.

Настроение людей разительно отличалось от вчерашнего. Если вчера все были на подъеме, в предвкушении геройств. То сегодня все как-то приуныли. Мы стояли на стене, прилипнув к бойницам, и следили за полетом снарядов. Как только нам казалось, что снаряд летит в нашу сторону, мы, пригнувшись, прятались за щитами. Со стены сегодня никто не стрелял, было не в кого, наши лучники до камнеметов, к сожалению, не доставали. И какого хрена, спрашивается, мы здесь торчим.

Словно услышав мои мысли, к городу стали приближаться кочевники. Одна группа атакующих подводила к воротам таран, громоздкое сооружение пяти метров в длину и двух в ширину. Одновременно с ними лучники — кочевники, проезжая на большой скорости вдоль стен, осыпали защитников города градом стрел. Я как-то читал описание «карусели» монголов, и вот довелось увидеть. Мы уже не поднимались, так и сидели со щитами над головами, да молились. Прибежавший от начальства Волт дал приказ спускаться. Наши места заняли лучники.

В городе творилось что-то невообразимое. Крики, плач, мечущиеся по улицам люди. Пахло гарью, у нескольких домов были проломлены кровли. Спустившись, мы сразу же присосались к бочке с водой. Рядом сидели и лежали раненые с нашего и соседнего участков стены. Вот чего меня опять дернуло? Сидел бы себе спокойненько, отдыхал, нет, из меня попёр лекарь. Ходил от одного раненного к другому и оказывал первую медицинскую помощь: останавливал кровь, доставал щепки от деревянного частокола, промывал раны, перевязывал. Ко мне присоединились какие-то женщины, возможно родственники раненых.

— Господин, помогите моему сыну, — попросила подошедшая ко мне пожилая женщина.

— Где он? — спросил я.

Женщина привела меня к молодому парню не старше 18 лет, ополченцу с соседнего участка стены. У паренька из ключицы торчала стрела и, судя по положению, была сломана правая нога. Видимо после того как получил стрелу, он упал со стены. И как мне её без хирургических инструментов вытаскивать? Ладно, сначала нога. Дав указание матери парня принести палки. Я начал осторожно распарывать штанину. Закрытый перелом. Зафиксировав кость с помощью принесенных палок и порванных штанов парня, приступил к извлечению стрелы.

— Мужики, помогите, — крикнул я своим ополченцам.

Подошли двое. Стрела прошла на вылет, и пока ополченцы удерживали парня, я с помощью ножа отрезал наконечник стрелы и, взявшись за её оперение, вытащил стрелу из тела. От боли парень очнулся. Остановив кровотечение, перевязал рану. Антисанитария конечно полная, но без моей помощи, у парня вообще не было бы шансов.

— Да благословят тебя боги, господин, — плача проговорила женщина.

Прервала меня от лекарской деятельности команда Волта:

— Ополченцы на стену!

После процедуры камнеметания частокол на нашем участке стены был похож на щербатый рот бомжа. Через дыры хорошо просматривались бегущие на нас кочевники с шестами и лестницами. Каждый шест тащили двое кочевников. Гимнасты хреновы.

Наши притащили кипящую смолу, её будут лить через отверстия в полу небольших выступов на стене. Лучники обменивались стрелами.

Ну вот добежали до стены, сейчас начнется. Полезли гады. Мы метали в них камни, дротики, стрелы, лили на них кипящую смолу, но не хрена не помогало, они как тараканы лезли и лезли, место убитого тут же занимал другой кочевник.

Обернувшись, я увидел Брута со своими ополченцами, подошло подкрепление, которое было нам сейчас необходимо. Всё, враги полезли через бреши в частоколе. Что произошло дальше, помню смутно. Я наносил и отбивал удары, уворачивался, падал, совершал какие-то немыслимые кувырки, катался по полу, резал, бил, опять резал, кричал и рычал как полоумный. Пришел в себя от звуков горна. Опять этот горн, никак к его звукам привыкнуть не могу.

— Отбили, уходят, — кричали люди.

Всё что ли? Не поверив, я выглянул за частокол. Кочевники отходили, горел один камнемет, второй был сломан.

— Ура! — закричал я во всё горло.

Люди вокруг радостно кричали, размахивали оружием, показывали кочевникам неприличные жесты, кто-то даже сняв штаны, демонстрировал им свой голый зад.

— Мы победили? — спросил я оказавшегося поблизости Волта.

— Сегодня да.

— Думаешь это не последний штурм? — уточнил я напрягшись.

— Вряд ли. Какой им смысл уходить, если стены почти разрушены, — ответил Волт.

Откат после боя настиг меня внизу. Я сидел, прислонившись к стене башни, уставившись в одну точку. Мыслей не было вообще, накатила ужасная усталость и апатия. Не знаю сколько бы я тут просидел, но меня нашли Иза с Дорой, подхватили под руки и повели домой.

Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)

* * *

Проснулся я у себя в комнате, лежащим на кровати. Дежавю. От доспехов меня видимо освободили ещё вчера. Встав, сразу же после первого дела, оставшимся отваром лечебных трав промыл раны, старые на голове и новые по всему телу. Ничего серьезного, но даже не большие порезы в этом мире могут привести к смерти.

— Обед готов, господин, — сообщила, зашедшая ко мне в комнату Иза.

— Слушай, Иза, не называй меня господином, просто Виктор, хорошо?

— Хорошо, господин.

В комнате меня уже все ждали, но за стол никто не садился. Как только я уселся во главе стола, все остальные разместились в странном для меня порядке. На против меня села Дора, возле меня по левую руку Иза, сразу за ней Ида. Справа — Курт и Крим.

Осмотрев скудный стол, вспомнил, что читал про голод в осажденных городах.

— А как у нас с продуктами? — задал я мучивший меня вопрос.

— На половину месяца должно хватить, — ответила Дора.

— А воду где берете?

— В городе есть колодцы, один из них недалеко от дома, — опять ответила Дора.

— Мальчики нужно будет траву в городе поискать, ну которую мы с вами по дороге собирали. Помните? Подорожник, точно здесь должен расти.

— Да, господин, — ответили хором Курт с Кримом.

— Меня нужно называть Виктор, а не господин. Понятно? — сказал я, грозно обведя всех взглядом.

В дом зашел Волт. Я вздрогнул. Не хочу такое дежавю! Поздоровавшись, я спросил про обстановку.

— Пока всё тихо. Кочевники решили сегодня передохнуть. Думаю, штурм будет завтра на рассвете. Вот обхожу своих. Из отряда нас пятеро осталось и у Брута 12 человек. Всего 17 ополченцев и 30 воинов вместе со стражниками на наш участок стены.

— А с других участков людей нельзя взять? — спросил я

— Да везде тоже самое, кочевники ведь не только через нас в город ломятся. Старики должны помочь. На наших улицах около десяти стариков живет, которые ещё могут держать оружие.

Обратив внимание на слушающих наш разговор домашних, сделал знак Волту выйти на улицу.

— Думаешь отобьёмся? — спросил я уже на улице.

— Если подмога не придет, то нет, — честно ответил он.

— И что тогда?

— А тогда живые позавидуют мертвым.

— Слушай, в городе ведь сын князя. Отец не должен оставить сына без помощи? — спросил я с надеждой.

— Если успеет. От Софии до сюда десять дней пути, — ответил Волт.

— Хреново дело, — и обреченно спросил, — На стену пора идти?

— Нет, там сейчас только наблюдатели. Все отдыхают, перед штурмом. На стене нужно быть ночью перед рассветом, — ответил Вол и добавил, — я не поблагодарил тебя за помощь. Вот благодарю, пока есть возможность.

— Да ладно, тебе, думаю, ты мне уже не раз помог на стене.

Мне было ужасно неудобно за свое поведение при первом штурме. Надеюсь, что Волт ничего не заметил, но шансов, что командир может чего-то не заметить, было мало. Впрочем, какая теперь разница?

Когда Волт ушел, меня накрыла тоска. Завтра я могу умереть, а если не умру, то… лучше умереть. В голову полезли кадры из фильмов, тексты из прочитанных книг про ужасы творимые монголами при завоевании русских княжеств. По сути, здешние кочевники, те же монголы. Кочевой образ жизни накладывает отпечаток на личность человека независимо от того в каком мире он живет.

Мои невеселые размышления прервали, вошедшие в дом две женщины, одна из которых была матерью паренька, из тела которого я вчера удалял стрелу кочевника.

— Доброго дня вам господин, чтоб боги были милостивы к этому дому, — начали они с приветствия, — господин, прошу вас помочь мужу этой женщины, их дом вчера подожгли кочевники и её муж сильно обожжен.

Взяв с собой, приготовленный с утра отвар из лечебных трав, и бросив Курту, чтоб тот шел за мной, проследовал за женщинами. Привели нас к одноэтажному деревянному дому со следами недавнего пожара. У мужчины были обожжены руки и грудь. Он лежал, тихонько постанывая. Рядом с ним в комнате находились дети. Маленькие играли на полу, а старшая как раз поила отца из кружки. Ну обрабатывание ожогов я описывать не буду. Дело это не лицеприятное и кропотливое.

Не успел я выйти из этого дома, как меня уже пригласили в другой, затем в третий, четвертый и так далее. Вправлял вывихи, фиксировал переломы, обрабатывал всевозможные раны, давал рекомендации и так до вечера. Вернулись мы с Куртой домой уже в темноте, поужинав, обессиленные рухнули спать.

* * *

Ночью меня разбудили голоса за дверью комнаты. Оказалось, что за мной зашел сосед, пришло время идти на стену. Быстро собравшись и перехватив холодной еды, я вышел из дома. У башни было людно и как-то тесно, за вчерашний день здесь понаделали баррикад, прикрывая проходы в город.

Мы подошли к нашим. Наши это пять человек, оставшихся в строю от группы ополченцев Волта: собственно Волт, зашедший за мной сосед Трум, непропорциональный мужчина, неопределенного возраста, кажется портной, Тин, парень лет 20-ти, ученик сапожника, Сэм — 30-ти летний пекарь, худой и длинный, ну и я.

— Командует сегодня Брут, — сразу же сообщил Волт, — наши группы объединили. Вон старики подошли, — показал он в сторону столпившихся вокруг Брута девяти пожилых людей.

Ни чего так дедушки, крепкие и судя по виду воинственные, лет около 60-ти. Если они хоть немного похожи на моего деда, то кочевникам хана.

Проревел горн и мы полезли за Брутом на стену. Сначала прилетели стаи стрел, затем, минут через пять полезли кочевники. Началось.

В общем, они прорвались, мы отошли за баррикады. Я остервенело орудуя железками, имею в виду меч и нож, щит я потерял ещё в самом начале штурма, теснил кочевников к стене. Боже, да когда они закончатся, они там почкуются что ли?

Рассвело и солнце озарило сражавшихся. Противников явно было больше, агрессивно рыча, аки дикие звери они набрасывались на нас и на наши баррикады, стремясь прорваться в город. Справа от меня сражался Волт, залитый с головы до ног кровью врагов, слева от себя я увидел соседа Трума, он с перекошенным от злости лицом, неистово рубил топором противника. Волт с Трумом в отличие от меня шиты не потеряли. Вижу чуть дальше от меня падает Тин, его добивает урод булавой. Совсем молодой парень, жаль. Ощущение чего-то не реального захватывало меня, как будто я сидел в 3Д очках перед монитором компьютера и играл в виртуальную войнушку. Как бы мне выйти из игры?

Из состояния дурмана меня вывели звуки горна. После чего кочевники начали отступать.

— Князь, князь Владир! — закричал кто-то.

Наши с криками погнались за уходящим противником. Я же догонять никого не побежал. От усталости ноги подгибались, а руки висели словно плети. Не знаю уж, как я до этого времени держался, видимо только на адреналине. Хочу пить и спать, пошел ка я домой.

Интерлюдия

В кабинете на первом этаже здания, являющегося резиденцией княжича Гвидона расположились четыре человека. Князь Владир восседал в большом кресле и лениво с помощью кончика ножа чистил ногти на руках. Княжич занимал место за большим столом. Лэры Орварт и Гридич стояли перед креслом князя.

— Лэр Гридич, я выражаю вам свою признательность за своевременное сообщение о походе кочевников на наш город. Если бы не вы, то даже и не знаю, был бы этот город всё еще нашим — начал говорить князь при этом с недовольством смотря на лэра Орварта.

— Меня не за что благодарить, мой князь, я всего лишь выполнил свой долг, — скромно ответил лэр Гридич, но не смог скрыть самодовольства на лице.

— Лэр Орварт, соблаговолите объяснить, почему я узнаю о планировании нападения кочевников на Модир от лэра Гридича, проживающего в столице, а не от главы города Модира, соседа кочевников? — продолжал князь.

— Виноват, мой князь, — ответил лэр, играя желваками. Ему было нечего ответить князю, лэр Гридич переиграл его.

— Как вы думаете лэр Орварт, если дела Модира больше интересуют лэра Гридича, то может быть мне его назначить главой Модира? — спросил князь.

От этого вопроса побледнели оба лэра. В планы лэра Гридича совсем не вписывалось сменить столицу на приграничный город. Князь Владир наблюдая за двумя заклятыми врагами, усмехался про себя и злился. Из-за вражды этих двух идиотов, чуть не погиб его младший сын. Что мешало Гридичу предупредить о готовившемся нападении кочевников руководство Модира? А плевал он на Модир. Его цель — это опала Орварта, а со смертью княжича, она была бы более глубокой. Казнить бы их обоих, но нельзя. А раз нельзя казнить, то нужно использовать.

Глава 3. Расхитители гробниц

Утро встретило меня болью. Болело кажется всё тело. Разработав суставы я неловко слез с кровати и направился в сторону нужника. Кстати нужно поведать читателю о канализации города. Ведь этим важным элементом инфраструктуры определяется уровень развитие общества. Так вот в Модире канализация была. Она представляла собой систему разветвленных каналов, сверху прикрытых деревянными плитами, засыпанными гравием, которые использовались в качестве дорог в городе. Сточные воды проходили через гончарные и медные трубы и стекались за территорию города. Водопровода же в городе не было. Воду жители брали из прорытых в городе колодцев.

Женщины уже суетились на кухне, парней же видно не было. На улице наверно где-то бродят. Я в их возрасте тоже особо дома не сидел.

Только подумал о том, что надо бы зайти к соседу узнать последние новости, как Трум меня опередил.

— Ну здорово сосед. Рад, что ты жив, — заявил он с порога.

— А я то как рад.

Трум широко улыбался, давая разглядеть его ровные крепкие зубы, редкость для здешних мест.

— А как остальные, видел вчера, как Тин упал, — спросил я.

Трум сразу погрустнел.

— Тим убит, а Сэм ранен, — ответил он.

— А Волт?

— Жив конечно, что этому любимцу богов сделается, — Трум опять повеселел, — он ведь по степи несколько месяцев плутал и выжил. Все его уже похоронили, а он зимой заявился, раненный правда, но живой.

— И чего он в степи делал? — поинтересовался я.

— Ясно что, курганы грабил, — ответил Трум.

— Могилы что ли? — удивился я, как-то не ассоциировался у меня Волт с грабителем могил.

— Ну да, в степи есть захоронения древних, если их найти, можно сразу разбогатеть, если конечно кочевники не убьют. Волту очень деньги нужны, он же закуп. Долг ему ещё от отца достался. Той весной он с группой искателей ушел. Ушло 20 человек, а вернулся только Волт. Чаще вообще никто не возвращается, так что Волту повезло.

— А чей он закуп?

— Лэра Орварта, — ответил Трум.

— А что за древние? Это предки кочевников?

— Нет конечно, кочевники от куда-то с востока пришли, но курганы они не трогают и нам не дают. Табу.

— Кстати, что там с кочевниками? Ушли? — вспомнил я тему последних дней.

— Ушли. Дружину князя увидели и в степь удрали, — ответил с гордостью Трум.

— Вернуться? — данный вопрос меня очень интересовал, на стену лезть было больше не охота, наигрался уже в войнушку.

— Да кто их знает? Это же кочевники, — пожал плечами сосед.

— А что Сэм сильно ранен? Надо бы сходить, проведать, — сменил я тему.

— Я знал, что не ошибся в тебе. Я чего пришел то, говорят ты раненным помогал, вот хотел тебя к Сэму отвезти, лекарей в нашем районе нет, да и дорого они берут. А ты говорят денег не просишь.

«Вот альтруиста нашли» — возмущенно подумал я. Правда денег я действительно не брал, как-то не до этого во время осады было.

Видимо, что-то прочитав на моем лице, Трум сразу же добавил:

— Ты не подумай, он заплатит. Правда много у него нет. В этом районе люди простые живут.

* * *

Вечером того же дня, я в компании Волта и Трума сидел в трактире и пил местное пиво. План на вечер у меня был из простых: напиться и посетить бордель. Первая часть плана осуществлялась пока плохо, напиться слабоалкогольным пивом, что-то не получалось, а крепких напитков этот мир ещё не знал. Волт с Трумом моим российским иммунитетом не обладали и уже во всю горланили песни. Хотя бы со второй частью плана проблем не намечалось. У меня на коленях уже обосновалась трактирная фея и многообещающе мне улыбалась.

Местным героям в эти послеосадные дни городские трактиры предоставляли неплохие скидки на выпивку, так что нами, героями, были забиты под завязку все трактиры города. Клиентов трактира, в котором мы праздновали победу, развлекали два музыканта, исполняя местные хиты, им сейчас и подпевали мои друзья. Я же местные песни не знал, да и вообще не петь сейчас хотел. Поняв, что я уже готов, девица потащила меня на верх.

— Что это? — спросила девица, увидев мои манипуляции с презервативом.

— Это, чтобы не было проблем, — ответил я.

— Это амулет?

— Амулет, амулет, хватит разговоров.

Вот так вот и поползи по городу слухи про волшебные амулеты, увеличивающие мужскую силу.

Спустившись в зал я застал за нашим столом двух незнакомых мужиков, Трум уже «устал» и клевал носом.

— О Виктор, ты где был? — пьяно встретил меня Волт, — знакомься это мои старые знакомые Пинк и Грум.

— Очень приятно, — машинально ответил я осматривая двух серьёзных дядей.

Дяди действительно были серьезными, весь их вид излучал опасность. Оба коренастые, с широкими плечами, большими кулаками и колючим взглядом. За пару секунд, я был осмотрен и оценен, после чего удостоен кивками.

— Сейчас самое время идти, — продолжали они начавшийся до моего прихода разговор, — кочевники наверняка отходят на дальние пастбища.

Я пил пиво, рассеяно слушал соседей по столу, вспоминал события минувших дней и думал о своем будущем. От грустных мыслей меня отвлекли слова Пинка:

— Говорят ты лекарь?

— Лекарь, — согласился я.

— Не местный, судя по говору издалека?

— Из далека, — с грустью ответил я.

— Раз живешь у третей башни, значит денег у тебя мало? — продолжал подводить меня к чему то Пинк.

— У меня на родине неприлично спрашивать о деньгах у малознакомых людей, — я начал закипать от этого допроса.

— Тебе деньги нужны или нет? — настаивал Пинк.

— Деньги всем нужны, — дипломатично ушел я от прямого ответа.

— Это точно! — жизнерадостно заржал Пинк и уже серьезно продолжил, — нам нужен лекарь. Кочевники сейчас ушли далеко, самое время идти в степь.

Я кажется понял, о чем он говорит, только какого лешего им лекарь сдался. Расхитители гробниц не могут быть болезненными задохликами по определению, о чем я ему и сказал.

— Понимаешь, были случаи, — стал шептать он мне чуть ли не в ухо, — искателей находили мертвыми возле курганов, причем не убитых, а непонятно от чего умерших. Ходят слухи, что это проклятие древних, но я в это не верю, нет никаких проклятий, — доверительно сообщил мне он и продолжил, — думаю они чем-то заразились там в могиле и заболели. А если это болезнь, то её можно попробовать вылечить, вот за этим ты нам и нужен.

«Надо же какой продвинутый дикарь», — подумал я, окинув собеседника новым взглядом.

— Волт, я так понимаю это ты меня порекомендовал своим старым знакомым?

— Виктор, дружище, там полно золота и оно ждет нас, и вообще как мне тебя ещё отблагодарить за спасение, — ответил он, пьяно улыбаясь.

— Такие вещи нужно не на пьяную голову решать, — сказал я и крикнул трактирщику, чтоб принесли еще пива, за одним дал понять, что разговор окончен.

Поцеживая пивко, размышлял о сделанном мне предложении. С незнакомыми мужиками идти в степь за золотом было бы довольно опрометчивым решением. Золото на людей действует не самым лучшим образом. За него и брата могут убить, не то что чужеземца. Ладно, хватит хандрить, невесёлые думы мне уже порядком надоели и я налёг на выпивку.

Музыканты тем временем продолжали отжигать, один дудел в дудку, второй играл на разновидности балалайки и пел песни. Несколько посетителей вышли в круг и отплясывали. Хмель наконец — то меня одолел и я решил присоединиться, и понеслась.

Русская пляска в моем исполнении с приседаниями, притопами и хлопками произвела фурор. Мне начали подражать, я показывал новые элементы, местные повторяли. Начали соревноваться, кто выше подпрыгнет и удачнее изогнет ноги. Люди падали, сбивали соседей по кругу, кому-то прилетело ногой в лицо от не осторожного танцора. А что они хотели, русская плясовая — это танец настоящих мужчин. Так что танцы плавно переросли в общую драку. В общем вечер удался.

* * *

Город приходил в себя. Повсюду шли строительные работы, восстанавливали частокол, разрушенные ворота, горожане ремонтировали свои дома. У бедняков появилась возможность подработать. Наши Курт с Кримом, оказывается не развлекались на улице, а участвовали в восстановительных работах в качестве принеси — подай, им на двоих городские власти платили 2 медяка в день, взрослый мужик получал 5 медяков.

Я же занимался лечением соседей за символическую плату, ну для меня символическую, для них это были деньги. Кто-то давал 10 медяков, кто-то оплачивал бартером, так у меня появились изготовленные по моим эскизам приличные сапоги, ковбойская шляпа, плащ, туристическая двухместная палатка, кожаные перчатки, сумка, рюкзак и моя гордость, кожаный докторский саквояж с отделениями и карманами.

Местный оружейник, в настоящее время по моим же эскизам изготавливал легкие доспехи, метательные ножи и шашку. Чего только мне его стоило убедить не делать гарды.

Если я соглашусь участвовать в экспедиции по степи в поисках золота мертвых, то все эти вещи мне пригодятся.

На второй день после снятия осады на площадке возле города состоялась казнь захваченных кочевников. Аншлаг был полный. Мы со всеми домочадцами и соседями также были среди зрителей. Казнь почтил своим присутствием сам князь Митрана — Владир, спаситель города и его жителей. Жители города восторженно его приветствовали, выкрикивая его имя и размахивая головными уборами.

Пленных казнили отсечением головы с помощью топора. Жуткое зрелище, особенно когда палач не мог отрубить голову с одного удара.

Кстати кочевники не очень-то походили на наших монголов или казахов. Они были смуглее жителей княжества, но их лица не были плоскими, а глаза — узкими, напоминали наших итальянцев, чернявые, преимущество среднего роста и телосложения.

После первого разговора о золоте мертвых, меня пару раз навещал Волт и агитировал присоединиться к экспедиции.

— Виктор, ты не думай, всё будет по-честному, — уверял он меня, — Пинк нормальный мужик, мы с ним выросли на одной улице. Наши отцы были воинами и служили одному лэру.

— А вы с Пинком кому служите? — спросил я.

— Никому. Пинк не пошел на службу к лэру Орварту после одного случая с моим отцом. Он наёмник, у него свой отряд, занимается охраной караванов ну и вообще всем, за что платят. А я закуп, пока не отдам долг меня как бы не существует.

— А что случилось с твоим отцом? — не удержался я и сразу же добавил, — Извини, если не хочешь не отвечай.

— Да всё нормально, скрывать нечего, об этом все знают. Мой отец был тогда десятником, лэр поручил его десятку доставить в столицу какие — то книги, но по дороге на них напала большая банда, из десятка остались в живых только двое, в том числе и мой отец. Лэр Орварт, рвал и метал, повесил на моего отца свои убытки. Ты представляешь, он оценил книги в 100 золотых, целая сотня золотых! Где простому десятнику было взять такие деньги? В общем отец так и не отошел от ран, умер, но перед смертью лэр заставил его признать долг в присутствии жреца. Так я в 25 лет стал закупом.

— Бандитов я так понимаю не нашли?

— А чего их искать гридичи это, — сплюнув ответил Волт и пояснил, — люди лэра Гридича, врага лэра Орварта.

— А если все всё знают, почему лэр не предъявил свои претензии этому Гридичу? — удивился я.

— А как это доказать, лэр Гридич ведь лично в разбое не участвовал, да и слово простого десятника против слова лэра ничего не значит.

Весело у них тут, прямо как у нас.

* * *

Уже шестые сутки едем по степи. Август, жара днем и холод ночью, оводы, отбитый зад и это только начало длинного списка последствий моего решения присоединиться к экспедиции за золотом мертвых. Едем одвуконь, цепочкой, мы с Волтом посередине. Мне очень повезло, что этот миру уже знал седла и стремена. Коней мне одолжил Пинк, он у нас за начальника экспедиции. Очень резкий и неприятный тип. Когда шесть дней назад мы встретились за воротами города, он позволил себе посмеяться над моей шляпой, а когда в первый день устраиваясь на ночлег, я стал устанавливать себе палатку он заявил, что настоящие мужчины спят под луной. До сих пор злюсь. Обидчивый я оказывается, что-то раньше за собой такого не замечал.

Своим я сказал, что еду в Чертер на заработки. Курт просил взять его с собой, аргументируя тем, что он уже взрослый и на что-нибудь да сгодиться. Разумеется, я отказал. Разревелся паршивец, взрослый он, ага. Не могу выносить слез. Оставил им почти все свои деньги: один серебряный и 15 медяков и уехал.

«И где этот могильный холмик спрашивается?» — бурчу себе под нос осматривая окрестности. Степь да степь кругом и не каких курганов.

— Долго ещё ехать? — спрашиваю я в который раз у Волта.

— Уже скоро, сегодня должны добраться, — терпеливо отвечает он.

Путь наш лежит к тому кургану около которого два года назад нашли мертвых искателей. К этому же кургану год назад ходил и Волт с такими же искателями. Они тогда не знали точное место его нахождения и рыскали по степи пару месяцев. Но когда они нашли курган, их нашли кочевники. Удрать получилось только у Волта. Пинк позвал Волта в экспедицию, как человека, знающего место нахождения кургана, ну а тот в свою очередь предложил мою кандидатуру в качестве лекаря.

Вот и идем мы в составе 15 человек и 30 лошадей. Наемники оказались довольно колоритными и разновозрастными персонажами. Ну с Грумом, правой рукой Пинка я уже был знаком. С остальными перезнакомился по дороге. Рисковые мужики.

— Вот он, — сказал Волт указывая рукой на север.

Курган представлял собой заросший травой холм высотой более пяти метров. Подъехали мы к нему только через час, после того как увидели. Волт с Пинком сразу же пошли проверять вход. Когда ехали Волт рассказал, что вход прорыли ещё первые искатели, но год назад, когда Волт с товарищами по ремеслу нашли курган вход был завален. Они расчищали завалы два дня, а потом появились кочевники.

Вход нашли, но он опять оказался заваленным. Пинк начал распределять лопаты. Их у нас четыре больших и четыре маленьких, типа совка.

— Я копать не нанимался, я лекарь, — сразу же сообщил я и ушел собирать травы, захватив болас.

К слову, моё метательное оружие также вызвало насмешки со стороны Пинка. В отряде наемников было пять лучников и ужин нам добывал кто-то из них. Так что я просто жаждал взять реванш. Кстати в степи была богатейшая фауна. Пока мы ехали к кургану я смог увидеть несколько видов антилоп, зубров, диких лошадей, множество видов птиц, ну всех не перечислишь. Из крупных хищников встречались лисицы, пару раз мелькнувшие среди высокой травы и степные волки, правда последних я только слышал.

— Лекарь, ты как думаешь, от чего они умерли? — спрашивал меня вечером у костра Пинк, поедая пойманного мною олененка.

— Кто? — не понял я.

— Первые искатели.

— А эти, от газа наверно или от инфекции, — сразу же ответил я, поскольку уже обдумывал этот вопрос. Как-то смотрел документальный фильм про проклятия фараонов. Там выдвигались версии, что археологи и рабочие могли умереть от какой-то инфекции или от скопившегося в гробнице газа.

— Чего? — разумеется меня никто не понял.

— Думаю, в гробницу нужно заходить не сразу после открытия, а через несколько часов, чтобы помещение проветрилось, к тому же нужно будет одеть маски. Я сделаю. Кроме того, голыми руками, там ничего трогать нельзя, перчатки нужно будет надеть.

— Слушай Виктор, а ты вообще от куда? — спросил меня Пинк.

— Из России, — с грустью ответил я.

— А где это?

— Далеко, ладно, спокойной ночи, — ответил я и ушел в палатку, итак хреново, ещё напоминают.

В гробницу мы проникли на третий день раскопок. Стояли и смотрели на проход в темноту, боясь шагнуть в неизвестность, но в тоже время всем хотелось удовлетворить своё любопытство и приоткрыть завесу тайны древних мертвецов и их сокровищ.

— Значит я иду первым со мной идут лекарь, Волт и Рик, — решил наши сомнения Пинк.

Мы надели сделанные мною тряпичные повязки на лицо и светя факелами прошли через короткий коридор внутрь гробницы. Я шел вторым, сразу же после Пинка, за мной шел Волт и замыкал шествие один из лучников Рик. Гробница состояла из самого склепа, обнесенного обтесанными камнями и примыкающих к нему ниш с разбросанными на полу костями от скелетов животных. И вот мы перешагнули границу склепа. В центре него стоял закрытый саркофаг из дерева украшенный росписью, по обе стороны от которого на подставках лежали две деревянные шкатулки, размером примерно 20 на 30 см. Также в специальных нишах были аккуратно расставлены глиняная посуда, амфоры причудливых форм и домашняя утварь. Поскольку я не увидел в склепе оружия, то пришел к выводу, что гробница принадлежала женщине.

Волт с Риком сняли крышку саркофага и нашим глазам открылась плохо сохранившаяся мумия знатной владелицы последнего пристанища и всего, что в нем находилось. Покойница была облачена в роскошный наряд, платье уже полуистлевшее, расшито золотом, её голову украшала диадема из золота украшенная крупными бордовыми камнями, шею покойницы обхватывало золотое ожерелье с такими же камнями, запястья украшали золотые браслеты. Около головы мумии лежали крупные подвески напоминающие серьги. В шкатулках мы обнаружили женские украшения, зеркало и большое количество золотых пластинок.

По приказу Пинка Волт с Риком стали избавлять покойницу от украшений, я же в это время разглядывал крышку саркофага, посчитав, что лучше буду любоваться произведением искусства, чем наблюдать за их действиями. Я хоть и не имею пиетета перед покойниками, как любой студент — медик, но всё же…

* * *

Мы сидели у кургана и рассматривали находку. Нашей добычей стали примерно четыре килограмма золота. Маленькие золотые пластинки неровной квадратной формы с изображением птиц в количестве более 500 штук, довольно искусные ювелирные украшения из золота: ожерелья, бусы, серьги, браслеты; а также бронзовое зеркало, ручка которого была обложена золотым листом тонкой работы. Вероятно, наша покойница при жизни любовалась своим изображением глядя именно в него.

— Пинк, а как мы будем это реализовывать? — задал я интересующий меня вопрос.

— В Модире резиденция княжича, ему и предложим, — ответил Пинк.

— И он что нам заплатит? — удивился я и продолжил видя непонимание на лицах наёмников, — у него же власть, он может просто так всё забрать, а нас прикопать где-нибудь по-тихому.

— А ты не так наивен, как я думал, — усмехнулся Пинк, но затем пояснил, — княжичу выгодней поступить с нами относительно честно, мы ведь не единственные здесь искатели золота мертвых. Если пойдет слух, что княжич отбирает золото, искатели будут обходить Модир стороной.

Остальные наёмники были согласны с Пинком. Ну что ж, им виднее.

Замаскировав вход в курган, мы отправились в обратный путь. Золото несли трое, Пинк, Грум и Волт. Странно, что никто из наёмников, не потребовал поделить добычу на месте, видимо все верят Пинку. Если это так, то для меня это хороший знак, авось доеду до города живым.

На второй день пути, нас выследили разведчики кочевников. Это мне Волт сообщил, я то их не заметил, не степняк. Началась гонка. Вскоре нас стали нагонять, полетели стрелы, кого-то зацепило. Кажется, кто-то из наших упал, Пинк резко остановился и развернул лошадь. Затем последовала команда:

— Спешиться, лучники к бою, заводных отпустить, всем приготовиться!

Пока мы хоронились за лошадьми в высокой траве, лучники бесперебойно обменивались стрелами, поражая самых невезучих. Между тем расстояние неумолимо сокращалось, кочевники приближались. И вот я увидел как они убирают луки и достают топоры с мечами.

— По коням! Мечи обнажить! — командует Пинк.

Я обнажаю шашку. Спокойно, Витя, ты ведь помнишь уроки деда. Это я ещё аутотренингом на ходу занимаюсь. Мы несемся на встречу друг другу. Нас примерно поровну. Сшибка. Шашка вязнет в теле моего противника. Это я пытался применить прием казаков — перерубить врага пополам. Кочевник, рыча, сбивает меня щитом с лошади и сам по инерции падает вслед за мной. Правая рука у него практически болтается на коже, из раны хлещет кров, но этот киборг умудряется подняться и рыча надвигается на меня, держа в левой руке кинжал. Жесть. Я бросаю нож, мимо, бросаю второй бинго. Лихорадочно осматриваюсь. Оказывается, бой уже закончен. Мы победили. Иду спасать свою шашку и искать лошадь.

После боя мы не досчитались восемь человек убитыми и двух раненными, мелкие порезы и ушибы, я даже не принимаю в расчет. Из этих восьмерых, шестерых убили кочевники, двоих со смертельными ранами добил сам Пинк. Они всё равно бы погибли, предварительно промучившись несколько часов. После этого боя, у меня изменилось мнение о Пинке, появилось уважение к этому «дикарю». Во-первых, я не мог не оценить его благородный поступок, когда один из его товарищей упал с лошади, он принял решение принять бой, а не оставить раненного кочевникам, впрочем, оставив одного, другие могли бы спастись, хотя местным наверное лучше знать, смогли бы мы без боя уйти от кочевников или нет. Во-вторых, собственноручно отпустить друзей в мир мертвых не каждый сможет. Да и вообще принять решение взять в поход за золотом лекаря, скорее всего не одобренное другими наёмниками из-за необходимости делиться добычей, показывает его как хорошего командира. А то его заявление в трактире, что проклятий не бывает, говорит о том, что он человек с критическим взглядом на жизнь, а такими людьми крайне сложно манипулировать.

После кратковременного боя началось долгое устранение его последствий: наёмники хоронили своих убитых, собирали трофеи, я же занимался своими лекарскими обязанностями.

Весь остальной путь проделали настолько быстро насколько это было возможно с оглядкой на раненных, сковывающих наше передвижение. За несколько часов пути до города я остановился.

— Лекарь, ты чего встал? — крикнул мне Пинк.

— Пинк, давай сделаем привал на полчаса. Нам нужно поговорить, — ответил я.

Пинк недобро посмотрел на меня, сплюнул, но отдал приказ спешиться.

— Говори, — потребовал он.

— Пинк, у меня предложение, — начал я осторожно, — давай золото где-нибудь здесь закопаем, а в город зайдем по отдельности, ну, например, я первым зайду, а вы на следующий день.

Дело в том, что весь опыт моего мира кричал о том, что власть имущим верить нельзя и наверняка властям уже известно, что группа искателей ушла в степь. Заводная лошадь у меня под завязку была загружена лекарственными травами, которые я собирал в степи, стража же на воротах знает, что я лекарь, пару раз я уже выходил из города за травами. Так что у меня есть шанс, что меня не свяжут с искателями, при условии, что я зайду в город один.

— Не хочу, чтобы люди знали, что я разбогател, — добавил я для Пинка.

— А ты мне нравишься, лекарь, — усмехнулся Пинк, — хорошо, я согласен, пойдешь первым, но место, где будет лежать золото будем знать только мы с Волтом, ты ведь доверяешь Волту?

— То есть ты мне не доверяешь? — бросил я Пинку в ответ.

— Я тебя две недели знаю, а Волта всю жизнь.

— А я Волта знаю три недели, — ответил я.

— Ну вот видишь, у вас была возможность подружиться, — засмеялся Пинк и жестко добавил, — Сделаем так как я сказал.

* * *

Через ворота города я проехал уже вечером, остальные встали на ночевку в часе пути от Модира, в город они должны будут приехать утром. Как я и надеялся мною никто не заинтересовался.

Дома мне обрадовались. Приятно. Утром, я отправил Курта с Кримом к воротам с приказом высматривать Волта. Думаю, моё мельтешение у ворот наверняка привлечёт чьё-нибудь внимание, а вот мальчишки никому из взрослых не интересны: играют, ну и пусть играют. Где-то через час парни вернулись.

— Волта арестовали! — с порога крикнул Курт.

— Рассказывай! — потребовал я и завел парней к себе в комнату.

— Волт заехал в город не один, с ним ещё было пять человек, — начал рассказывать Курт (я обучал в свободное время детей счету), — их сразу же окружили стражники, среди них был Тортон, Ты помнишь Тортона?

— Помню, что было дальше?

— Волт и его спутники отдали стражникам оружие и они уехали, в тюрьму наверно, надо было проследить? — спросил Курт испугавшись, что он что то сделал не так.

— Нет, вы всё правильно сделали, идите играйте.

Ну вот, и чего мне теперь делать? Думать Витя, думать. Если там был Тортон, то значит их взяли по приказу лэра Орварта, главы города. Думаю, в пыточной их быстро заставят отдать золото. Моё золото! Я так на него рассчитывал. Я заметался по комнате. Так, успокоиться, примерное местонахождения золота я знаю, если сейчас поеду, есть шанс его найти. Нет не то, могу не найти или не успеть, да ещё эти кочевники, будь они не ладны. Княжич Гвидон, наемники считают его относительно честным. Вот именно, относительно, да и где гарантия, что княжич не в курсе этого ареста. Нужно привлечь общественность! Я выбежал из дома перепугав домашних и побежал в сторону городской площади. Ну вот и она. Народу, как я и предполагал на центральной площади города было много. Я залез на возвышение в центре площади, прямо напротив резиденции княжича и закричал:

— Жители города Модира! Родина в опасности! — блин, рупора не хватает. Народ заинтересовался и стал подходить ближе.

— К вам, пережившим осаду города я взываю! Мы все, воины, простые жители плечом к плечу обороняли Модир от врагов! Ополченцев вел в бой Волт! Вы знаете Волта?

Кто-то из слушателей закричал, что да, знает.

— Волт, сын Курта. Хороший парень! Наш Модирец! — выкрикивали горожане.

— Этого нашего Модирца и других ополченцев, которые своих жизней не жалели, ради своих соседей сегодня утром утащили к палачу! Это произвол! Я вас спрашиваю, жители города Модира! Согласны ли вы что завтра вас, ваших детей схватят на улице и без причины утащат в застенки в руки палачей?!

Жители города конечно же не были согласны.

— За что нас к палачу? Почему к палачу? Ты чего несёшь? Ты вообще кто такой? — стали выкрикивать горожане.

— Это Лекарь. Он у третьей башни живет. Он моего отца вылечил! Всего 10 медяков взял! Меня бесплатно вылечил! И меня! — это меня кто-то опознал. Приятно.

— Правильно, он говорит, моего брата тоже не за что арестовали! И моего отца! Ты бы лучше молчал, твой брат вор! Сам ты вор! А где хозяин трактира на улице сапожников? Его дом сами знаете кому понадобился!

Толпа заводилась. Как бы мне тут революцию не устроить, у меня совсем другие планы. Ну наконец-то. Я увидел, как через толпу пробирается стража, а за ними княжич и лэр Орварт. О, и Тортон здесь, он усилено моргает, видимо не может поверить своим глазам. Как только люди увидели княжича они расступились, и я оказался прямо напротив него.

— Я прошу княжича Гвидона разобраться с произволом. Прошу его помочь освободить наших соседей, Волта и других ополченцев! — прокричал я и картинно ему поклонился, махнув шляпой как в исторических фильмах, затем слез с возвышенности и еще раз поклонился.

— Что здесь происходит! — прорычал лэр Орварт, — стража взять его!

Ко мне стали пробираться стражники. И что мне теперь делать?

— Люди знайте, я пострадал за правду! — крикнул я, и картинно раскинув руки продолжил, — ведите меня к палачу, я готов к смерти. Я не прятался, когда к городу пришли кочевники. Я сражался на стене вместе с Волтом и ополченцами! Я не боюсь смерти!

— Не трогайте лекаря! — кто-то крикнул из толпы.

— Мы с ним вместе на стене стояли! — узнал я голос Трума.

— Сдай оружие, — это уже один из подошедших стражников.

Я отстегнул пояс вместе с шашкой и кинжалом и передал их стражнику. Кажется это конец, а чего я ожидал, болван.

— Как ваше имя? — обратился ко мне княжич.

— Виктор Чернов, — ответил я и поклонился, опять махнув шляпой. Мне понравилось, перья ещё надо к ней приделать, совсем красиво будет.

— Вы иноземец? — спросил он.

— Да, волею случая, — обозначил кивок.

— Пойдемте ко мне в резиденцию, там поговорим. Я так понимаю там от куда вы прибыли прежде чем обратиться к властителю с челобитной, принято будоражить толпу, — сказал он и своим тяжелым взглядом буквально припечатал меня к мостовой.

Серьёзный у них княжич, и не дурак, сразу просёк мою игру. Молодой, моего возраста, высокий, широкоплечий, лицо красивое, хорошие гены. Посчитав последний вопрос риторическим, отвечать на него не стал.

Мы небольшой процессией дошли до резиденции. Я под конвоем, поскольку шел в окружении стражников, а оружие мне не вернули.

В небольшой зал на первом этаже я также прошел в компании стражников. Княжич уселся в кресло, по всей видимости трон, поскольку находился на небольшом возвышении у стены по центру. Вдоль стен стояли длинные лавки. Охранники подвели меня на место напротив трона, в некотором отдалении от него и двое пристроились по бокам от меня. Лэр Орварт встал немного ближе к княжичу, а у другой стены устроился худощавый человек лет 30, позже я узнал, что это Бор, то ли помощник, то ли секретарь у княжича. Всех остальных в зал не пустили.

— Я слушаю тебя, Виктор Чернов, — сказал княжич, даже не исковеркав моё имя.

— Сегодня утром у ворот люди лэра Орварта арестовали моих друзей. Я считаю, что оснований для ареста не было и прошу их отпустить, — начал я.

— Этот чужеземец, много себе позволяет! — сразу же взъелся лэр.

Княжич остановил его взмахом руки и дал мне знак продолжать.

— Дело в том, что мы, мы это отряд искателей вернулись из степи с добычей, — вошел я как в омут с головой и увидев заинтересованность на лице княжича, продолжил, — много золота, изящные женские украшения, инкрустированные драгоценными камнями, — разжигал я аппетит княжича, от моего внимание не ушло посеревшее лицо лэра. Значит княжич не в курсе, это даёт мне шанс, — мы несли золото в Модир, хотели предложить его Вам Княжич, но у ворот искатели были арестованы. Я случайно избежал их участи. Я покорно прошу освободить моих друзей, — закончил я эффектно поклонившись.

— Почему сразу ко мне не пришел, а устроил этот балаган на площади, — спросил княжич.

И чего мне ему ответить, что я подозревал его в сговоре с лэром.

— Кто бы меня пустил к княжичу? — надеюсь он таким ответом удовлетвориться.

— Лэр Орварт, где эти искатели? И где золото? — сказал княжич, недобро посмотрев на лэра.

— Я приказал своим людям арестовать своего закупа Волта, никакого золота у него не было. Ни про каких искателей я ничего не знаю. А этого чужеземца за ложь нужно подвергнуть порке! — эмоционально ответил лэр.

— Княжич вы позволите сказать? — обратился я к властителю.

И дождавшись его позволения, выдал:

— Мои слова легко проверить княжич, для этого нужно всего лишь допросить искателей. А золота у них действительно с собой не было, оно спрятано в надежном месте.

— Лэр Орварт, распорядитесь, чтобы задержанных доставили сюда, — сказал княжич.

— Почему ты не сбежал с золотом? — спросил княжич, пока мы ждали, когда приведут искателей, с интересом рассматривая меня.

«Потому что я не знаю где оно спрятано», — подумал я, а в слух сказал:

— Я не бросаю друзей, — и гордо задрал подбородок. Пусть думает, что я восторженный дурак, не жалко, лишь бы за добычу заплатил.

— Ты лекарь? — продолжил княжич допрос.

— Сейчас да. У себя в стране я был лэром. Но здесь меня никто не знает, денег нет, а кушать хочется каждый день, так что приходится лечить людей, за это платят, благо в моей стране принято давать детям дворян какую-нибудь профессию, что бы они смогли с её помощью прожить, если попадут в сложную ситуацию, как я сейчас, — пожаловался я на свою судьбу.

— Интересный обычай, — обдумав мои слова проговорил княжич.

Наш диалог прервали зашедшие в зал стражники, сопровождающие арестованных, впереди всех гордо держа голову прошествовал лэр Орварт и встал на свое место. Выглядели они как не странно не плохо, видимо люди лэра ещё не успели приступить к пыткам. Пинк наградил меня злобным взглядом, Волт — удивленным.

— Вы знаете почему вас арестовали? — начал допрос княжич.

— Золото, мой княжич, им нужно золото. Мы добыли в степи золото и несли его вам мой княжич, — ответил Пинк.

— Где сейчас золото? — спросил княжич.

— Закопано недалеко от города, мой княжич.

— Я согласен купить у вас всю добычу, сейчас двое из вас, поедут за ней в сопровождении моей дружины, — сказал княжич, мне показалось что это было больше предназначено для лэра Орварта.

Пинк с Грумом уехали за золотом, а меня с Волтом и наемниками просили обождать в соседней комнате. Я вкратце, рассказал им, что произошло, после их ареста. Вкратце, это значит без красочных подробностей. Мой рассказ ограничился только моим походом к княжичу с просьбой освободить невинных, про площадь я ничего не сказал, сами потом узнают.

— А ты не верил нашему княжичу, — укорил меня Волт.

— Зато если бы Виктор не предложил спрятать золото, мы бы уже мертвые все были, золото бы отобрали и чирк. — сказал Рик, сделав выразительный жест, проведя рукой по горлу.

Ну хоть кто-то меня хвалит. Спасибо Рик, тронут до слёз.

Просидели мы в гостях у княжича до вечера. Нас, разумеется, покормить никто не додумался, спасибо, что хотя бы вернули оружие. Наконец, дверь в комнату открылась и на пороге возник Пинк. Он отдал команду «на выход» и мы наконец то покинули резиденцию. Молча дошли до кабака и уселись за стол. Правильно, надо выпить.

Когда принесли заказ, опять пиво, Пинк начал говорить.

— Добыча у княжича, договорился о 1000 золотых. Оплата в течении месяца. На первое время он дал 30 золотых. Поделим сегодня, — отчеканил Пинк и задержав на мне взгляд продолжил, — Виктор извини, я плохо о тебе подумал, когда увидел тебя у княжича и спасибо, что помог.

Я если честно растерялся, поскольку не ожидал услышать от Пинка благодарность и извинения, да ещё и в одном предложении, поэтому отделался общей фразой.

— Я уверен, ты бы сделал для меня тоже самое, — сказал я и Пинк поперхнулся пивом.

Интерлюдия

Княжич Гвидон сидел за столом у себя в кабинете и увлеченно перебирал сокровища мертвых.

«Этот комплект из диадемы и ожерелья с красными рубинами настоящий шедевр, — думал он, — преподнести его матери? А может жене брата, а то вечно ему кажется, что я против него чего-то замышляю. Тогда мать обидится. Ладно, что тут ещё есть. Может эти изящные браслеты подарить невестке, а комплект с рубинами матери? Удачливые оказались эти искатели, ценную добычу принесли. Думаю прибыль будет минимум трехкратная».

Размышления княжича прервал голос его помощника Бора.

— Мой княжич, лэр Орварт ждет когда вы его примете, — доложил он, стараясь не смотреть на разложенные на столе богатства.

Княжич убрав драгоценности со стола, велел пригласить лэра.

— Мой княжич, — сразу же зайдя в кабинет начал говорить лэр Орварт, не забыв низко поклониться, — боюсь возникли некоторые недопонимания, хотелось бы разрешить их.

— Присаживайтесь, лэр Орварт, — остановил его княжить, указав на стоящее у стола кресло.

Воодушевленный такой встречей лэр продолжал.

— Этот наглый чужеземец, выставил меня в ваших глазах вором. Мой княжить у меня и в планах не было утаивать золото, я всего лишь хотел получить свой долг. Этот Волт должен мне сто золотых, я уже более трёх лет, жду от этого мерзавца денег. Заметьте жду терпеливо. А тут узнаю, что этот мерзавец задумал меня обмануть. Информатор утверждал, что Волт хотел сбежать со своей долей добычи в соседнее княжества, так и не отдав мне долг.

— Наёмники Пинка вам тоже должны деньги? — спросил княжич.

— Нет, это мой подчиненный Тортот совершил самоуправство. Я ему приказал арестовать только Волта, а он перестарался. Мой княжич, он уже наказан.

— Это хорошо, что наказан, вы ведь были сегодня на площади, наверняка слышали, как люди кричали о произволе властей? Мне бы не хотелось, что бы меня ассоциировали с произволом! Вам это понятно, лэр Орварт?

— Да мой княжич, — ответил лэр, соскочив с места и склонившись в верноподданническом поклоне.

— И ещё лэр Орварт, если с чужеземцем, что-нибудь в ближайшее время случится, я и поданные нашего князя могут подумать, что к этому причастны вы, — сказал напоследок княжич.

До чужеземца ему не было никакого дела, но сейчас не время провоцировать толпу, недавно только от кочевников отбились и то благодаря не ему, а отцу. Княжичу была не нужна плохая слава.

Глава 4. Думы окаянные

Завалился я домой под утро пьяным, но был встречен домашними благожелательно, накормлен и уложен спать. Странно. В нашем мире мне бы точно мозг вынесли, прежде чем я успел дойти до кровати.

Проснувшись на следующий день, направился к своему знакомому кузнецу-оружейнику заказывать хирургические инструменты и арбалет. Поскольку этот мир ещё не знал мастеров — арбалетчиков, а мой оружейник был мастером широкого профиля, в том числе он работал с деревом, например, камнемёты, которые работали в городе были его работой, то я решил, что он мне подойдет.

Рисунки и чертежи я приготовил ещё давно, а вот деньги на такой заказ появились только сейчас. Вчера Пинк выдал каждому по 4 золотых и уже на все монеты у меня были планы.

То что лэр Орварт не простит мне потерю золота мёртвых я прекрасно понимал и планировал как только получу остальные деньги убраться из города, а возможно и из княжества, мне ведь не известно насколько у лэра длинные руки. Да ещё и эта история с защитником всех угнетенных и обездоленных.

Вышеуказанная история с моим участием в главной роли мне была поведана утром, точнее днем за завтраком. Оказывается, моё яркое выступление на центральной площади города не оставило равнодушными жителей моего района. В их глазах, со слов Доры, разумеется, я предстал как защитник простых людей от произвола власти богатых и знатных.

«Да, не хорошо получилось, точно придется делать ноги», — невесело подумал я.

Вот я вчера, спрашивается, чем думал, когда устраивал митинг в средневековом городе? Тут меня за такие дела не в армию отправят, а на кладбище, через четвертование. Планируя привлечь общественность к спасению золота, я не рассчитывал на такой эффект. Не учел, что здесь тебе не там.

— Добрый день, мастер Крос, — поздоровался я с кузнецом, наконец-то дойдя до его подворья и отложив на время невеселые думы.

— А господин лекарь, — улыбнулся мне великан, — да прибудут с вами боги. Опять принесли старику чудные идеи?

— Вы угадали, — ответил я, протягивая мастеру дощечки с чертежами. Бумага в этом мире была безумна дорога, так что люди использовали глиняные или деревянные дощечки.

— Это я так понимаю, усовершенствованный лук, а это что молодой человек, неужели инструменты палача? — спросил он, рассматривая мои художества.

— Ну что вы мастер, это хирургические инструменты с их помощью лекарь может делать операции и спасать людей, — пояснил я.

Так и знал, что с этими инструментами будет не просто. Мой небольшой хирургический набор должен состоять из зажимов, пинцетов, скальпелей, ампутационного ножа, ножниц, игл и иглодержателя. Разумеется, я не собирался делать сложных операций, я этого просто не умею. Я, конечно, присутствовал в операционном зале, поскольку планировал стать хирургом, и даже один раз ассистировал (второй врач был пьян), но увольте.

Объяснив кузнецу подробно мои задумки и обговорив сроки и цену, отправился в трактир, где остановились наёмники, для осмотра раненых. Вчера как то не до этого было.

По дороге обратил внимание, что встречные люди смотрят на меня заинтересовано, некоторые здороваются и неглубоко кланяются. Знаменитость пришла, когда её совсем не ждали.

— О, великий оратор! — подколол меня при входе в комнату трактира Пирс.

— И тебе не хворать, — поздоровался я, — Рик, Стас на осмотр!

Я открыл свой докторский саквояж, достал всё необходимое и приступил к перевязке. Ну что сказать раны заживают хорошо. Отличный иммунитет у людей в этом мире. Но ничего, вот придет цивилизация и иммунитет уйдет.

* * *

Всю последующую неделю занимался полностью лекарской деятельностью. Пациентов было достаточно, хотелось бы поменьше. Плату что ли поднять? Но отказать матери, просящей спасти ребенка и не имеющей денег даже на еду я не мог. Всё-таки я дитя другого мира и другого времени.

Курт, кстати, стал моим помощником. Он гордо носил за мной докторский саквояж, важно кланялся прохожим, останавливающимся перекинуться со мной парой слов, с интересом наблюдал за моими манипуляциями с пациентами и даже помогал изготавливать лекарства.

По вечерам я учил детей считать. Сообразительные оказались, Курт с Идой считали уже до тысячи. Иногда рассказывал сказки, адаптированные к местным реалиям. Сам себе удивлялся. Я до этого мира с детьми не контактировал. У женской аудитории в фаворитах числилась сказка «Золушка». В обще-то я пересказывал им фильм-сказку «Три орешка для золушки». Все три дамы, включая маленькую, внимательно, с придыханием, следили за развитием сюжета, и разревелись на месте, где была свадьба.

Жаль, конечно, расставаться, но мне нужно уходить. И с собой я их взять не могу, ну во-первых это всё-таки не моя семья, а во-вторых, куда я их потащу? Я сам не знаю куда иду, а семье с детьми нужна стабильность. Половину денег, которые я получу за золото, решил оставить Изе с детьми. Нужно будет на имя Изы открыть счет в банке. Я узнавал, женщины в этом мире могли иметь банковские счета и распоряжаться деньгами.

«А почему я собственно должен уходить из Модира, — думал я как то после прочтения очередной сказки, — Где гарантия, что в другом месте у меня всё сложится нормально. Я ведь чужеземец, от местных отличаюсь говором, поведением, даже походкой. А здесь я, можно сказать, уже обжился, обзавелся знакомыми, да и горожане ко мне привыкли. И из-за этого долбанного лэра я сейчас должен бежать куда-то в неизвестность?»

«Пришить его по-тихому, да и не париться», — мелькнула мысль и… задержалась. А что, система безопасности тут никакая, камер слежения нет, стражи в городе мало, многие богатые и известные люди ходят по городу без сопровождения. Вон даже княжич по городу передвигается с охраной из двух человек.

Раньше приходилось слышать выражения: «Бес попутал», «Дьявол на ухо нашептал». Вот эти самые выражения неожиданно приобрели для меня реальность.

«Можно залезть на крышу дома напротив жилища лэра, дождаться когда он выйдет и выстрелить из арбалета, а потом быстро сделать ноги» — услышал я шепот.

«Поймают или вычислят, таких стрел как у меня, больше ни у кого не будет, да и по крышам я бегать не горазд» — отвечаю.

«Правильно, сделать всё надо тихо, чтоб никто ничего не заметил» — похвалил меня голос.

«Каким образом?» — интересуюсь я.

«Яд — универсальное средство от проблем», — слышу в ответ.

«Сделать яд любой студент-медик может. Нанесёшь его на шип растения, подойдешь в толпе и введешь куда получиться», — продолжает уговаривать меня голос.

«А если поймают?», — сомневаюсь.

«Ловить и хватать тебя сразу не будут. Он же не сразу упадет и начнет пускать пену. Яд действует не так уж и быстро, хотя бы несколько минут у тебя будет, чтобы успеть уйти подальше», — шепчет голос.

«Чур меня, чур».

* * *

На следующий день планировали идти с Куртом и Кримом за травами, мои запасы уменьшались быстрее, чем мне хотелось бы, но с самого утра уйти не получилось, прибежал мальчишка от кузнеца и сообщил, что часть моего заказа готова.

— Я знал, что могу рассчитывать на вас, мастер Крос, — воздал я ему должное. У кузнеца получилось изготовить не плохие для этой эпохи хирургические инструменты.

— Озадачили вы меня, по правде говоря, господин Виктор, — вернул мне мастер, — такого клиента как вы у меня никогда не было. Эти чудные вещи вы сами измысливаете?

— Плагиат, — ответил я и сразу же уточнил, — что-то где-то видел, додумываю.

— Если у вас ещё будут идеи, прошу сразу же обращаться ко мне. Ваш арбалет — это просто чудо, правда, его очень сложно изготовить.

Заверив, что обязательно его навещу с новыми идеями, откланялся.

За ворота города мы выезжали, когда солнце вошло в зенит. Жарко будет. Выезжали на всё той же самой телеге, в которую была запряжена та же самая кляча, вернее это раньше она была клячей, а сейчас отъевшись и повеселев, стала вполне приличной крестьянской лошадью.

Мальчишки как всегда, сперва сделали «круг почёта» по полю, когда же набегались стали мне помогать.

Мой взгляд выискивал ярко фиолетовые цветки-шляпки аконита, которого в этих местах было в достаточном количестве. В достаточном для того, чтобы решить мою маленькую проблему.

На следующее утро я рассматривал разложенные на столе в своей комнате все необходимые детали для осуществления своей задумки.

«Так получилось, что этот город стал слишком тесен для нас двоих».

«Зря он встал на твоем пути» — вторит мне шепот.

«Единственный способ выжить, это нанести удар первым».

«Ты делаешь, то что должен».

Мои кровожадные мысли прервало появление Тортона. Признаюсь, когда я его увидел в нашем доме, то испугался и невольно потянулся за ножами.

«Я где-то прокололся?!» — пронеслось в моей голове.

— Доброго вам дня, — обратился ко всем сразу Тортон.

— И тебе доброго дня, — это уже мы.

Я успел подумать о том, принято ли здесь желать доброго дня перед арестом, как Тортон продолжил:

— Лэр Чернов, я пришел за вашей помощью, лэр Орварт болен, а местные лекари не могут ему помочь, говорят, что осталось надеяться только на милость богов. Я прошу вас осмотреть лэра, вы же издалека, и возможно в ваших краях эта болезнь лечится.

Просьба Тортона ввела меня в ступор. Я лэра Орварта вообще-то убить планировал, а не лечить. Он меня лэром назвал?

— А какие симптомы? — спросил я и сразу же уточнил, поняв, что Тортон не понимает, — то есть на что лэр жалуется, что у него болит?

— Уже второй день сильно болит живот, — ответил Тортон.

«Неужели меня кто-то опередил?» — пронеслось в голове.

— Подожди я возьму вещи, — сказал я Тортону а сам пошел к себе в комнату собирать саквояж. На всякий случай взял с собой набор хирурга, изготовленный кузнецом. Дора сшила мне удобный пенал с держателями для каждого инструмента.

Выйдя во двор я увидел двух осёдланных лошадей.

— Что бы быстрее добраться, — пояснил Тортон.

В доме главы города нас встретила женщина среднего возраста с мелкими чертами лица и с покрасневшими от усталости глазами. Одета скромно, в простое темно-синее платье и белый чепец на голове. Женщина излучала тепло и домашний уют.

— Лэра Орварт, позвольте представить вам лэра Чернова, лекаря, лэр Чернов, перед вами жена лэра Орварта, — представил нас друг другу Тортон.

— Да прибудут с вами боги, лэр Чернов Тортон рассказывал нам, что вы искусный лекарь, — мягким голосом произнесла лэра и устало мне улыбнулась, — пойдемте, я провожу вас к своему мужу.

Тут я заметил двух мужчин, стоящих в некотором отдалении от нас. Первый был пожилым, худощавым, среднего роста, с очень прямой спиной и надменным выражением лица, второй среднего возраста и полноватый, с густыми бровями, которые первыми обращали на себя внимание.

При последних словах лэры, они приблизились к нам и старший начал возмущено выговаривать:

— Лэра Орварт, вы делаете ошибку, этот человек шарлатан!

— Он якшается с чернью, его не следует допускать до благородного лэра! — вторил ему второй.

— Господа, прошу вас не говорить такие вещи, вы же сами мне сказали, что не можете вылечить моего мужа, а это хоть какой-то шанс, — ответила женщины.

«Кажется это мои коллеги», — подумал я. Вмешиваться в спор я не собирался, поскольку мне было, в общем-то всё равно умрет лэр или нет. Ещё утром я его хотел умертвить собственноручно.

— Лэр Чернов, прошу вас идите за мной, — обратилась женщина ко мне, проигнорировав местных эскулапов.

Поднявшись на второй этаж, мы зашли в душную комнату с закрытыми окнами. На большой кровати под балдахином лежал лэр Орварт, а около него сидела молодая девушка и что-то нашептывая, гладила мужчину по руке.

— Оливия оставь нас, — сказала лэра.

Девушка встала, посмотрела на меня с надеждой и ничего не сказав, вышла из комнаты.

— Я открою окно, мне нужен свет и воздух, а вы пока распорядитесь принести сюда кипяченную воду, мне нужно вымыть руки, — сказал я подходя к окну.

Открыв окно я направился к лежащему на кровати мужчине.

— Добрый день, лэр Орварт, меня пригласили осмотреть вас.

— Добрый день, — ответил лэр морщась от боли.

— Расскажите мне, что у вас болит? — начал собирать я анамнез.

— Живот очень болит.

Принесли воду. Вымыв руки я приступил к осмотру.

— Повернитесь на левый бок, пожалуйста, — попросил я ощупав живот пациента, — так боль сильнее ощущается или одинаково?

— Больнее! — прохрипел лэр.

— Когда появилась боль?

— Вчера

— Сегодня боль усилилась?

— Да.

Всё понятно, воспаление аппендицита.

— У вас воспаление отростка слепой кишки, его нужно удалить хирургическим способом. То есть нужно сделать операцию, проникнуть с помощью разреза в брюшную полость, удалить воспаленный отросток и зашить, — объяснил я лэру Орварту.

— О всемилостивые боги! — вскрикнула жена лэра, с ужасом взирая на меня.

— Если его не вырезать ваш муж умрет, — сказал я ей.

— Вы должны принять решение сегодня, пока светит солнце, завтра боюсь, уже будет поздно, — добил я их.

— Нужно позвать жреца бога солнца? — спросила лэра.

— Зачем? — не понял я.

— Вы сказали пока светит солнце.

— Я имею в виду, что для операции нужно много света. В темноте я её делать не буду, отрежу ещё что-нибудь не то, — последнее явно оказалось лишним судя по реакции окружающих.

— Значит так, — прервал я полёт их фантазии, — я еду домой, для операции мне нужно лекарство, которого у меня с собой нет. А вы если надумаете, пошлете за мной Тортона. Да вот ещё что, лэра Орварта не кормить и не поить, можно только пару глотков кипяченой воды дать.

Я шагал по дороге домой и не мог понять, чего я вообще тут вытворяю. То митинги устраиваю, то операцию решаю провести. У меня мозг, что ли при переносе деформировался? Я какого… его лечить собраться? Местные эскулапы что сказали? Это не лечится. Не лечится, значит не лечиться! Я какого… эту операцию придумал? Осмотрел бы пациента, и сказал бы сочувственным голосом, что мне очень жаль, но ваши местные лекари оказались правы, это не лечится. А если он на моём столе умрет? Меня точно здесь четвертуют. И что, мне теперь делать? Лечить, а потом, когда вылечу травить? Точно, деформирован мозг. Интересно это лечится?

* * *

Лэр Орварт согласился на операцию.

Зайдя в дом пациента, я сразу же распорядился вскипятить как можно больше воды и принести в комнату лэра длинный стол и чистые скатерти.

— Тортон, мне нужны двое мужчин, для того, чтобы удерживать лэра, — сказал я.

— Лэра Орварт, мне нужен будет огонь в комнате лэра, его можно устроить, например, в металлическом тазу, а также три чистые туники, для меня и помощников, — обратился я к хозяйке дома. Озадаченная она ушла выполнять мою просьбу.

Когда всё что мною запрошенное было доставлено, я попросил всех не участвовавших в операции выйти из комнаты, но быть по близости на случай, если мне что-то понадобиться.

— Лэр Орварт вам нужно полностью раздеться, — сказал я, когда в комнате остались Тортон, не известный мне мужчина, ну и соответственно, врач и пациент.

— Лэр Орварт, выпейте это, — протянул я настойку опиума, Лэр Ораварт без вопросов выполнил мою просьбу, что меня удивило, видимо уже устал от боли.

— А теперь ложитесь на стол, вот так, поворачиваетесь на спину, — когда лэр улегся, я продолжил, — я вас сейчас буду привязывать, пожалуйста не паникуйте.

— Тортон и…?

— Прот, — сказал мужчина.

— Да вы вдвоем, переоденьтесь в чистые туники, — дал я команду мужикам. Сам же в это время зафиксировал пациента на столе, надел принесенную лэрой тунику и разложил хирургические инструменты на небольшой столик, поставленный у «операционного стола».

Разглядев «орудия пыток» мои добровольные помощники побледнели.

Затем мы с ними надели тряпочные маски, тщательно вымыли руки в дезинфицирующей настойке лекарственных трав, моего приготовления. Этой же настойкой я протер инструменты и живот лэра. Инструменты также прокалил. Кстати лэр уже уснул, надеюсь я правильно рассчитал дозу. Когда я собирал маки в степи, не думал, что опиум мне пригодиться так быстро.

— Так мужики вставайте с той стороны и следите, что бы он не дернулся, — отдал я команду своим помощникам, до ассистентов они еще не доросли, впрочем, как и я до хирурга.

Я сделал разрез, посмотрел на мужиков, вроде стоят, не падают. Ладно продолжим.

Операция длилась более часа. Пациент не просыпался, но видимо боль всё-таки чувствовал, постанывал и его приходилось удерживать. Наложив шов и обработав его, а также наложив повязку я вздохнул с облегчением. Пациент пока жив, а значит первый этап пройден удачно. Если в течении суток рана не воспалиться, то пациент будет жить. Да, сейчас он для меня уже пациент, а не враг. Вот когда выздоровеет, тогда и посмотрим, кто из нас покинет этот город.

Накрыв лэра Орварта одеялом и положив под его голову подушку, объяснил помощникам, что трогать его пока нельзя. Они стояли всё еще бледные и машинально мне кивнули, потом, видимо опомнились и выдали хором:

— Да, лэр Чернов.

— Я пойду успокою жену и приду.

Переодевшись я вышел из комнаты. Видимо, услышав звук открывающей двери из соседней комнаты быстро вышли жена лэра и молодая девушка, та, которая сидела у кровати лэра, когда я пришел его осматривать. Обе смотрели на меня с надеждой, но первыми не заговаривали. Надо же какие у девушки красивые голубые глаза, я их и не разглядел тогда в полумраке комнаты.

— Операция прошла успешно, — сообщил я, с трудом оторвав взгляд от девушки и переведя его на жену лэра, — сейчас он спит, беспокоить его нельзя. Я пока побуду с ним в комнате, вам же пока туда входить нельзя.

— А когда мы сможем его увидеть? — спросила лэра.

— Вечером мы переложим его на кровать, тогда и увидите, — ответил я.

Я решил подстраховаться и несколько часов не беспокоить прооперированного.

Зайдя в комнату я отпустил помощников, предупредив что они понадобятся через пару часов. Сам же собрал свои вещи и уселся в кресло у окна, уставившись в пространство. Мыслей не было. Моральная усталость последних дней давила на плечи, и мне повезло, я уснул.

Проснувшись от бормотания больного, я выглянув в коридор и крикнул Тортона.

— Лэр Орварт, всё хорошо, сейчас я вас развяжу, не дергайтесь, — начал я успокаивать пациента.

Зашли Тортон с Протом и мы вместе с простыню, переложили лэра на кровать. После чего я пригласил женщин.

— Лэр Орварт, вам нельзя двигаться, лежите спокойно, на бок не поворачивайтесь, живот и повязку не трогайте, — начал раздавать я указания, — лэру Орварту нельзя есть целые сутки, — это я уже для женщин, — поить его только кипяченной водой и не более двух глотков за раз. И не переутомляйте его, пациенту нужен здоровый сон. Пусть кто-нибудь постоянно находится рядом с лэром и следит за тем, что бы он не двигался. Вам всё понятно?

— Да господин лекарь, — ответили мне все кроме лэра, который ещё не отошел от опиума.

— Ой, что это? — спросила лэра указав на тазик с аппендиксом.

— Это то, что воспалилось у лэра в животе, ответил я и добавил, — завтра утром я приду, проведаю больного, до свидания.

* * *

За последующие за операцией дни я понял, что не смогу убить лэра. Во-первых, как можно убить своего пациента? А во-вторых, разве я смогу сделать несчастными эти глаза света ясного неба.

Все эти дни при моих посещениях больного, Оливия неизменно выходила меня встречать вместе с матерью. Стройная и грациозная она шла ко мне через холл, застенчиво улыбаясь и пряча глаза под тенью пушистых ресниц. Она была восхитительна в своей юности и заставляла моё сердце сбиваться с ритма. Её светлые волосы, цвета спелой пшеницы, изящный носик и манящий изгиб губ завладевали моими мыслями, как только я выходил из дома их обладательницы.

«Завтра я сниму швы у её отца и покину город», — принял я решение.

Поскольку княжич заплатил раньше намеченного срока, я смог закончить запланированные ранее дела. Для Изы был открыт счет в банке с информационным названием «Банк Великого Княжества», выделены деньги на заключение ученических договоров для мальчишек и на приданное для Иды.

Мои домашние, как не странно, не обрадовались деньгам и переменам.

— Возьми нас с собой, — говорили, хлюпая носом Курт с Кримом, — мы не будем тебе мешать, будем выполнять всё что ты скажешь.

— Соседи расстроятся, когда узнают, что ты уехал, — это уже Дора, — у нас опять не будет лекаря.

Иза молчала, Ида тихо плакала, уткнувшись в плечо матери.

Мне тоже было не просто. Чтоб не мучиться пошел в трактир, всё равно нужно попрощаться с Волтом и наёмниками.

Мы всемером сидели за столом, пили пиво и делились своими планами на будущее. Каждый из нас получил по 100 золотых и это были большие деньги для этого мира. 300 золотых Пинк планировал передать семьям погибших наемников. Стоимость одной золотой монеты в княжестве составляет 30 серебряных монет, одной серебряной — 60 медных.

Стас и Кит уезжали из Модира к своим семьям, не легкая судьба наёмников их больше не привлекала.

— А куда вы едете? — поинтересовался я.

— На север княжества, мы из тех мест, — ответил Стас.

— А чего там, на севере? — это опять я.

— Город Пражск, недалеко от границы с княжеством Вольским, — ответил Кит.

— А ты чего Волт делать будешь? — спросил я.

— А чего мне делать? В наёмники подамся. Я ведь как был нищим, так им и остался, ладно хоть от долга освободился, — ответил, горько усмехнувшись Волт.

— Стас, Кит, а вы не против, если я поезду до Пражска с вами? — спросил я, немного погодя.

— Нет, конечно, езжай, втроем веселее, — обрадовались наёмники. Всё-таки, хорошие они парни.

— Ты чего уезжать собрался? — удивился Волт.

— Волт, у меня нет выбора, — устало проговорил я, — думаешь лэр Орварт это тот человек, который позволит остаться безнаказанным тому, кто лишил его огромного состояния?

— Но ты же его вылечил? — это уже Рик. Молодой ещё, наивный. Вон Волт с Пинком не удивляются.

— К сожалению, это ничего не меняет, — ответил я.

— А ты его вообще зачем лечил? Это откровение тебя ведь не сейчас посетило, — задал сложный вопрос Пинк.

— Я лекарь, поэтому и лечил, — пробурчал я.

— Значит, ты домой решил вернуться, — спросил Волт после небольшой паузы.

— Куда домой? — не понял я.

— Ну, к себе, в Россию, — ответил Волт и уточнил, — ты ведь знаешь туда дорогу?

Я усмехнулся, затем засмеялся, захохотал и наконец истерично заржал, перед лицом мелькнула тень и приложило чем-то тяжелым, голову мотнуло. Похоже мне кто-то дал леща. Кто, кто? Вон он напротив сидит, рожа наглая, с самого начала ко мне цепляется.

— Шляпа тебе моя не нравиться, — процедил я.

Пинк удивленно приподнял бровь и получил пивом в лицо. Умойся гад.

Мы не отрывая друг от друга взгляда поднимаемся из-за стола. Пинк резко выкидывает кулак, метя мне в лицо, если бы я не увернуться, то получил бы перелом челюсти и выброс зубов. Вот урод, знает ведь, что стоматологов здесь нет. Увернувшись от его удара, сместившись в сторону, я сразу же пробил ему в печень и чтоб его свалить, пнул под колено. Меня кто-то схватил сзади, «наступив» этому идиоту на ногу извернулся и врезал ребром ладони сверху-вниз ему по яйцам. Этот кто-то оказался Волтом, схватившись за пострадавшее место он упал на колени и я смог вернуться к своему основному противнику, который как раз оправился от моих ударов и попер на меня буром. Блокировав удар я нанес ответный ребром ладони в переносицу. Пинк отшатнулся, и я решив, добить его вертушкой, разворачиваюсь в прыжке и… падаю под весом налетевших на меня наёмников.

«Какую красоту испортили, гады» — думаю я лежа мордой в пол и удерживаемый сверху наёмниками. Пытаюсь освободиться, да куда уж там, удается только осмотреться. Осчастливленные зрелищем посетители трактира начинают расходиться по местам. Пинк сидит за нашим столом, рядом с ним стоят Грум с Риком, Грум что-то ему выговаривает.

— Виктор, не балуй, — слышу голос Стаса, — сейчас спокойно сядем и поговорим. Хорошо?

— Всё нормально, мужики, можете отпускать, — обещаю я.

Парни помогли мне подняться и усадили за стол напротив Пинка, у того из носа текла кровь. Волт очень осторожно уселся на лавку рядом со мной. Блин, как не хорошо-то, друга по яйцам. У Стаса была рассечена бровь, Рик держался за бок. Их интересно тоже я? Кит с Грумом вроде в порядке.

— Запрокинь голову, чтоб кровь перестала течь, — сказал я Пинку.

— Иди на хрен, — это он мне ответил.

Блин, как неудобно, меня всего лишь хотели из истерики вывести, а я чего вытворил. Нервы надо лечить. Я отхлебнул пиво, тьфу ты, опять пиво.

— Мужики извиняйте, нервы не к черту, — начал я, — навалилось всё в последнее время. Раньше ведь я обычной жизнью жил, а здесь трупы на дорогах, лэры всякие, кочевники, осада города, гробницы с мумиями и водки у вас нет.

— Что такое водка? — заинтересовался молодой и любознательный Рик.

— Сделаю как-нибудь, угощу, — пообещал я и вопросительно посмотрел на Пинка с Волтом, как на наиболее пострадавших от моей ничем не обоснованной агрессии.

— Да всё нормально, — сказал Волт, поглаживая «ширинку», — с кем не бывает.

— Забыто, — после продолжительной паузы изрёк Пинк.

Интерлюдия

Тортон уже собирался на выход, как услышал позади голос лэры Орварт.

— Тортон, у меня к тебе будет просьба, — сказала она, подойдя к мужчине, — через день мы устраиваем обед, и нам хотелось бы, что бы одним из гостей был лэр Чернов. Ты не мог бы передать ему приглашение?

— Лэру Орварту тоже этого хочется? — не мог не уточнить Тортон.

— Да конечно, мы вместе обсуждали список гостей, — ответила лэра.

— Моя лэра, я буду рад выполнить вашу просьбу, — поклонившись ответил Тортон.

Глава 5. Чертер

Я опять в седле, едем в город Чертер, там наша первая остановка. Едем в составе соединенного обоза двух купцов, один из которых старый мой знакомый Провт. Так получилось, что с кем в Модир приехал, с тем и уезжаю.

Этот мистицизм случился из-за практичности Пинка. Дело в том, что поскольку он всё равно собирался везти деньги семьям погибших наёмников, а дорога в Пражск шла через Чертен и Софию, он предложил нам поехать вместе. Из восьми погибших семьи были только у трёх. Одна семья жила в городе Чертер, а две около столицы княжества. Ну и чтоб не ехать порожняком он решил наняться отрядом в охрану купеческого обоза, который шел до Чертера.

— Заодно и заработаем, — сообщил он нам.

Волт, Рик и Грум также отправились с нами, мотивировав это тем, что четверых наёмников на обоз мало.

— А мне деньги нужны, — добавил Волт.

До моего отъезда оружейник всё-таки успел сделать арбалет, «козью ногу» и двадцать коротких стрел к нему. Хотелось бы конечно сделать арбалет в полтора раза меньше, но местные технологии увы этого не позволяют. Наши оставшиеся в живых лучники Рик и Стас данное устройство раскритиковали, меня высмеяли, заявили, что пока я буду его заряжать они успеют выстрелить из лука не менее десяти раз. Хвастуны. А вот Пинк меня опять удивил.

— А ему и не надо торопиться, он тихонечко заляжет где-нибудь с этой штукой и в нужный момент выстрелит, — сказал он, внимательно изучив устройство и принцип работы арбалета, — правда перезаряжаться не удобно.

Деньги, которые получил от княжича, я, разумеется, с собой не повез, как цивилизованный человек положил их в банк, взамен же получил вексель на 45 золотых, 2 золотых разменял в этом же банке на серебряные и медные монеты. Вексель можно будет предъявить в любом отделении Банка Великого Княжества на территориях княжеств, где действует этот банк, что было для меня удобно, учитывая мои дальнейшие планы.

Когда Провт обнаружил меня в составе обоза, то очень удивился, лекари в этом мире в отряды наёмников не вступали.

— Странствующий лекарь, — объяснил я сей казус.

— Он у нас вообще странный, — пояснил Пинк сияя фингалами, но увидев озадаченные лица купцов добавил, — но лекарь хороший.

В этот раз я путешествую на своем коне гнедой масти, которого прикупил на местном базаре, с именем пока не определился, обращаюсь к нему просто «гнедой». Мы с Волтом двигаемся в арьергарде. Местная речка с гнездовьем береговых ласточек уже давно позади, где-то здесь то место куда я вышел выбравшись с болота.

— Виктор! Ты меня слышишь?

— А, что? Да слышу, слышу я тебя.

— Ты чего там высматриваешь? — спросил Волт.

— Сколько ещё до Чертера ехать? — спросил я.

— Две ночёвки и с утра мы в городе.

— Слушай, если я сейчас покину обоз, ничего ведь плохого не случиться? До города осталось не далеко, опасные места пройдены, — быстро проговорил я, — Вы ведь не будете против?

— Что? Виктор, ты чего несёшь? — мягко говоря, удивился Волт.

— Понимаешь, мне тут нужно кое-что проверить, — начал объяснять я.

— Что именно, ты хочешь здесь проверить, — оглянувшись вокруг, спросил Волт.

— Болото тут одно есть, хочу на него сходить, — ответил я, уже поняв, как глупо всё это звучит.

— Болото? Это Гарпинские топи что ли? Ты хочешь сходить в Гарпинские топи, я тебя правильно понял? — спросил Волт, изучая меня взглядом.

— Не знаю я как это болото называется, когда я там был указателей не заметил, — начал я злиться, — просто мне туда очень нужно.

— Я понял. Тебе очень нужно в Гарпинские топи. А менее оригинальный способ сведения счетов с жизнью ты не хочешь попробовать?

— Волт, мне нужно на это болото, — устало повторил я.

Волт уехал вперед советоваться с Пинком, они вернулись минут через пять.

— Через пару часов пути будет деревня, где мы встанем на ночлег, от туда и уйдешь, топи как раз в тех местах начинаются, — осмотрев меня, хмуро сообщил Пинк, затем развернулся и уехал на своё место.

Действительно часа через три показались засаженные пшеницей поля и вот уже виден частокол. Это выходит, что если бы я тогда, когда вышел из леса повернул в другую сторону, то оказался бы у людей уже через несколько часов. То есть я повернул не в ту сторону, или в ту?

Деревня представляла собой окруженные деревянным частоколом, высотой в 2,5–3 человеческого роста два десятка деревянных домов, напомнившие мне кубанские хаты-мазанки. На самом въезде в деревню находился трактир, предназначенный для обозов с довольно большим двором для повозок.

Нас встретил гигантоподобный хозяин трактира, вызывающий зависть у посетителей своим размахом плеч, указал места для обоза и проводил нас к столам.

— Ты надеюсь, утра дождешься? — спросил меня смирившийся с моим экстравагантным уходом Волт.

Другие наёмники посматривали на меня кто с недоумением, кто с осуждением. Пинк вообще делал вид, что меня тут нет.

— Да, так будет лучше, — ответил я.

До болота от сюда топать и топать, боюсь до ночи я не доберусь, а в моих планах было как раз провести ночь на болоте. Проезжая мимо, так сказать, места моего выхода в этот мир меня посетила мысль, что этим же путем вполне возможно попробовать вернуться. Я тогда, когда пьяный побрёл в лесу русалок искать, наверно, в этом лесу и уснул, а проснулся уже на болоте. То есть если я усну на болоте, то возможно проснусь в домашнем лесу.

Атмосфера за столом была гнетущая, так что я отправился осматривать окрестности, пока ворота ещё не закрыли. На улице носились дети, играя в свои игры, степенно передвигались местные крестьяне.

Отметил, что деревенские жители одеваются также как городские бедняки. Женщины в темных длинных платьях или и в сарафанах с темными рубахами под ними, а также платках, покрывающих голову. Молодые девушки ходили с непокрытой головой, волосы заплетали в одну или две косы и украшали их лентами, их одежда состояла из светлой рубашки с рукавами, украшенными вышивкой, а также сарафана преимущественно коричневых оттенков. Мужчины носили подпоясанные туники длиной выше колена и штаны.

Проходящие мимо меня небольшой стайкой девицы, перешептывались и весело смеялись, прикрываясь ладошками. Залюбовавшись, не сразу смог отвезти от них взгляд, а когда, наконец, отвел, наткнулся им на стоящую передо мной древнюю старуху с морщинистым с бородавками лицом серо-желтого цвета. Опираясь на клюку, она недобро смотрела мне прямо в глаза.

«Баба-яга», — подумал я и сказал, — Здрасьте.

— Через год в ночь Гарпиния через топи можно будет пройти, — сказала она проникновенным голосом, не отрывая от меня колючего взгляда.

— А сейчас? — спросил я.

— Сейчас пропадешь, да и через год пропадешь, но в ночь Гарпиния у тебя будет шанс вернуться, один очень маленький шанс, — ответила она и стала от меня удаляться.

— Эй, бабушка, подождите! — крикнул я, догоняя её.

Когда же догнал, то сразу отпрянул, её вид наводил жуть, это уже была не та старуха, вернее та же самая, но взгляд уже безумный. Смотря сквозь меня, она смеялась клокочущим, сумасшедшим голосом.

Вернувшись за стол, я сообщил, что еду с ними дальше, реакция на моё заявление показала, что все считают меня идиотом.

Интерлюдия

Уже довольно продолжительное время, расположившись за столом у себя в рабочем кабинете жрец бога луны Сира города Модира рассматривал дощечки с рисунками, изъятые у мастера-оружейника Кроса. Изображенными на рисунках инструментами, по словам людей лэра Орварта была произведена операция их господину.

Слух о том, что лэру Орварту успешно сделал операцию чужеземный лекарь, поселившийся недавно в городе у третей башни, достиг жреца четыре дня назад. И вот вся информация об этом случае собрана, лэр Орварт, его люди присутствующие при операции, оружейник, местные лекари, соседи и пациенты чужеземца опрошены, а вот сам чужеземный лекарь исчез.

До Храма Сира уже давно доходили слухи о том, что где-то далеко на востоке проживает народ, искусные лекари которого лечат неизлечимые болезни и проводят операции на людях. Полной же информации ни о народе, ни о лекарях, ни о методах их лечения храм не располагал, только слухи. Кто-то из жрецов вообще утверждал, что это всего лишь выдумки людей.

И вот в его городе появляется такой лекарь. Возможно ли невозможное?

То, что этот лекарь чужеземец сомнений не вызывает. Первые кто его встретил в княжестве, а это человек лэра Орварта по имени Тортон и семья крестьян подтверждают, что чужеземец до их встречи наш язык не знал. Тортон, кроме того, отметил, что язык, на котором говорил чужеземец ему не знаком, а это значит, что он не из государств, с которыми у княжества существуют торговые связи, что в свою очередь указывает на то, что чужеземец очень издалека.

На то, что он из не известных нам государств указывают его поведение, внешний вид, одежда и вещи в которых он прибыл в княжество, а также одежда и вещи, изготовленные местными мастерами по его рисункам. Кстати сами его рисунки прекрасно исполнены.

«Куда и зачем он ушел?» — задавался вопросом жрец. Крестьяне, о которых он заботился, ничего не знают, он оставил им деньги и попрощался. Целых 50 золотых оставить крестьянам! Информация, которую удалось собрать о чужеземце противоречива.

Лэрд Орварт охарактеризовал его как неучтивого, наглого задиру, баламутящего горожан. Соседи чужеземца и люди, которых он лечил вспоминают о нем только хорошее. Один из командиров ополченцев Брит рассказал, что чужеземец храбро защищал город от кочевников и помогал раненным не беря за это плату.

Но это мнения, а вот факты. Участвовал в обороне города, в составе отряда искателей ходил в степь грабить гробницы, устроил беспорядки на главной площади города, был зачинщиком двух трактирных драк, лечил жителей города за небольшую плату или вообще бесплатно, провел успешную операцию, уехал из города, предположительно с отрядом наёмников человека по имени Пинк.

Впрочем, все это не важно. Сейчас важен его скорейший розыск. Школе лекарей при храме Сира нужны его знания.

Жрец Сира отложил рисунки и приступил к написанию письма главному жрецу храма.

* * *

Чертер был намного крупнее Модира, город окружала высокая каменная стена с башнями. Попасть в город можно было через восточные и западные ворота. Дорога из Модира упиралась в восточные ворота, через которые мы благополучно и прошли.

Распрощавшись с купцами и поселившись в трактире, часть наёмников ушла искать семью своего погибшего товарища. Мы же с Волтом и Риком отправились осматривать местные достопримечательности. Осмотр, разумеется, начали с главной площади города, где собственно и были сосредоточены главные из них, это ратуша, резиденция Князя Митрана, в которой он останавливался при посещении города, а также храмы богов. Все здания города были каменными. Храмы выглядели намного богаче храмов Модира, имели высокие узкие стрельчатые окна, украшенные цветной стеклянной мозаикой, их крыши заканчивались высоченными шпилями, на конце которых красовались символы богов. Кстати застеклённые окна имели только здания, расположенные на главной площади, их стекла не были полностью прозрачными, мозаикой же украшали только окна храмов.

На башне местной ратуши были установлены большие механические часы, каждый час под бой курантов створки в оконном отверстии над часами раскрывались и взору восхищенных зрителей открывается движущаяся по кругу процессия из одиннадцати статуэток, изображающих местных божеств.

— Почему одиннадцати, а не двенадцати, — спросил я у парней.

— Поклонение богу Хаоса, в нашем княжестве запрещено, его храмы разрушили ещё после развала Великого Княжества, а его жрецов и адептов преследуют, — пояснил мне шепотом Волт.

От главной площади города в разные стороны отходили узкие и кривые улицы. В первом воображаемом кольце от центра располагались дома богатых и знатных горожан, а также дорогие трактиры, в один из которых мы и зашли пообедать. Очень уж мне захотелось взглянуть на местную роскошь, и поскольку я обещал заплатить за пижонство, парни согласились составить мне компанию.

Одеты мы были как наёмники в добротную удобную одежду, пошитую из крепких тканей, но, разумеется, на представителей местного бомонда мы совершенно не походили. Местные богачи предпочитали одежды ярких расцветок, с всякими блестящими украшательствами. Поэтому у меня были опасения, что мы не пройдем фейс контроль, которые, впрочем, не оправдались.

Элитный трактир был заполнен наполовину, к нам сразу же подскочил служка — парень лет шестнадцати, не много замешкавшись, всё же поклонился и проводил за столик на четверых. Первое отличие трактира элитного от обычного — это наличие вместо лавок стульев. Стол был застелен скатертью, почему-то синего цвета. Вообще в декоре обеденного зала преобладали оттенки синего цвета. По мне так полная безвкусица, но местным видимо нравилось.

— Что господа будут пить? — спросил служка, когда мы определились со съестным.

— А что вы нам можете предложить? — спросил я.

— Пиво, — ответил служка, но увидев, как я скорчил рожу, сразу же продолжил, — вино курбецкое, верготское и франское.

— Неси всё, дегустировать будем, — определился я с выбором.

Из вин мне больше понравилось франское, красное полусладкое с приятным мягким послевкусием. Я получал истинное удовольствие от распития божественного напитка закусывая довольно вкусно приготовленными трактирным поваром блюдами. Парни, не привыкшие к вину, поскольку здесь оно было дорогим напитком и простые люди довольствовались местным пивом, проводили его дегустацию также с большим удовольствием и скоростью. Под вино мы вели неспешные разговоры, обсудили дам, коней и оружие.

Попивая вино я отметил второе отличие элитного трактира от обычного — наличие в нем посетительниц. Дорогие трактиры посещали представительницы местной элиты, жены и дочери богатых и уважаемых жителей княжества. В настоящее время в зале находилось три дамы, разумеется, в сопровождении мужчин. Дамы были одеты в дорогие наряды и все как одна имели надменный вид. С одной из них я встретился взглядом, осмотрев меня, она демонстративно вскинув брови, скривила губы и отвернулась. Фифа, какая.

— Гридичи, — услышал я хриплый голос Волта, он смотрел ненавидящим взглядом куда-то мне за спину.

Я оглянулся и увидел зашедшую в трактир группу из шести вооруженных мужчин, на накидках которых с двух сторон были нашиты знаки трилистника.

— Странно, что мы их раньше не встретили, — сказал Рик.

— Глава города Чертена из Гридичей — младший брат главы семьи. Старший лэр Гридич в столице проживает, — пояснил Волт видя моё непонимание.

— И что делать будем, уходить? — спросил я.

— Да пошли от сюда, всё равно уже допили, — сказал Волт.

На улице уже стемнело, народу по пути не попадалось, видимо все сидели по домам. Вообще в этом мире без электричества, все ложились довольно рано, почти сразу же после захода солнца, но и вставали на рассвете. Шли какое-то время молча, Волт видимо в себе злость копил и вот разразился:

— Эти уроды, всё княжество под себя подмяли, они грабят и убивают, и никто против них ничего сделать не может, отца убили гады, ненавижу.

— Ну раз мы не можем справиться с ними силой, то можем их высмеять, — немного подумав, сказал я.

— Чего? — не поняли парни.

— Долго рассказывать, легче показать, — ответил я.

На пути попался трактир, простой не элитный.

— Подождите на улице, я скоро, — попросил я парней и скрылся за дверью. В трактире сразу же подошел к стойке, за которой стояла женщина, про таких говорят «в теле».

— Милая дама, продайте путнику уголь и два факела, — попросил я томным голосом.

Наконец-то переварив услышанное, она также томным голосом, облокотившись на стойку, предоставляя мне лучший обзор груди и взмахнув ресницами, уточнила:

— И много путнику нужно угля?

— Два маленьких кусочка, — также облокотившись на стойку, прошептал ей в лицо.

Через час на главной площади города Чертер, появилось первое в этом мире граффити.

Собственно факелы мне не понадобились, взошла луна и осветила стены ратуши, которые я и украсил сценками из интимной жизни гридичей, а чтобы народ узнал своих героев, разные части тел нарисованных человечков пометил знаком трилистника.

* * *

Утром, проснувшись и увидев своё отражение в тазике с водой, пригорюнился. Уже больше месяца не бритый и не стригшийся, с опухшей рожей после вчерашних излияний я производил жуткое впечатление. Не брился я по причине маскировки, все местные мужчины носили бороду, а слишком выделяться я не хотел.

«Надо хоть постричься, — подумал я, — только как это сделать самому, да ещё без нормального зеркала?».

Моё «самолюбование» прервал, зашедший в нашу комнату Пинк. На семерых мы сняли две комнаты в трактире, и как не трудно догадаться, мы с Пинком жили в разных.

— Мы ещё долго вас ждать должны? — спросил он и стал трясти храпящих Волта с Риком, — в городе черте че твориться, а они тут дрыхнут. Не фиг вчера шляться было до полуночи. Подъём сказал!

Когда парни всё-таки проснулись и сползли с кроватей, Пинк тихо добавил:

— Валить надо, у нас куча золота с собой, а гридичи со стражей везде рыщут, ищут кого-то, всех шмонают.

От последних слов мы втроем с не надетыми до конца штанами на какой-то миг замерли, а затем с удвоенной скоростью принялись натягивать на себя одежду.

В трактирном зале было людно, все посетители бурно переговаривались между собой, обсуждая главную новость дня.

— Это адепты хаоса, я точно тебе говорю, — убеждал собеседника мужик, судя по внешнему виду, из квартала ремесленников.

— Да какие адепты, это сам бог хаоса, ни один человек такое не сможет нарисовать, — утверждал другой.

— Зря его храмы разрушили, богов нужно чтить, — глубокомысленно изрек сидящий за соседним столиком горожанин.

— А что гридичи правда того, ну, друг друга? — спросил четвертый.

Дверь трактира в очередной раз открылась и в зал ввалилась большая толпа молодых парней шумно переговаривающихся между собой.

— Всю площадь отцепили, никого туда не пускают, — сообщил один из них.

— Че тоже посмотреть хотели? — кто-то засмеялся, — раньше надо было туда идти.

Мы сели за стол, наш завтрак уже был готов.

— Кто-то ночью ратушу разрисовал, — пояснил нам Кит.

— Ага, срамными картинками, — заржал Стас и прошептал, — гридичи там друг друга шпилят.

— Вы видели? — спросил я.

— Ну да, утром ходили, если бы не дрыхли, тоже бы увидели. А сейчас всё, отмыли, наверное, уже, — добавил огорченно Стас.

Рик с Волтом сидели уткнувшись к себе в тарелки и усиленно пережевывали пищу.

«Меня может опознать хозяйка трактира, — подумалось мне, — если, конечно, догадается, зачем я уголь покупал. Вряд ли конечно, мышление у них тут инертное. А вот про золото-то я не подумал, мыслитель хренов, под шумок можно хоть что и хоть у кого забрать, подставил гад всех».

— Вы родственников своего товарища нашли? — спросил я у Пинка.

— Да, деньги отдали, — ответил он.

— Может, остальное золото в банк положим, а в столице по векселю получим обратно? — внес я предложение.

— Да, это мысль, — согласился Пинк.

В банке было людно, видимо не одного меня посетила такая мысль, а ещё инертно-мыслящими их считал, сразу всё просекли. Получив вексель, мы отправились к западным воротам города. Подъезжая увидели большое скопление людей и повозок, образовавших длинную очередь. Всех выходящих из города опрашивали и обыскивали, кроме лэров, разумеется. Интересно, чего они найти хотят? Этот вопрос я и задал Волту.

— Атрибуты адептов хаоса, наверное, — предположил Волт, — слышал же, что народ говорит.

О Волте я не волновался, а вот Рик, он молодой, свои мысли скрывать совсем не умеет, может выдать не нарочно, дернуться, броситься бежать, например.

— Успокойся, — сказал я ему, подъехав ближе, — никто ничего не знает, будешь дергаться, выдашь себя и нас заодно.

Волт пристроился к Рику с другого бока. Пинк же украдкой наблюдал за нашей троицей, думаю, его заинтересовало сегодняшнее необычно тихое поведение Рика. Рик был самым молодым из нас. Двадцатилетний веселый и шумный парень, вел себя сегодня не обычно, по идее, он должен быть вынести парням мозг, выспрашивая подробности настенного творчества неизвестного художника, а вместо этого молча позавтракал и сейчас так же молча едет к воротам, да ещё при этом явно нервничает.

«Таможенниками» были городские стражники, пара человек из гридичей, а также два жреца в темных длинных одеяниях, напоминающих сутану с капюшоном.

Народ в очереди в основном занимался обсуждением неожиданных постельных пристрастий гридичей. Разумеется, полушепотом, стараясь не попадаться на глаза и слух героям дня. Кто-то не смог сдержаться и громко заржал и вся очередь на него сразу же шикнула.

Подошли мы к «таможенникам» где-то через два часа. Нам, как не странно повезло, кто-то из стражников узнал Пинка. Наёмничеством он занимался уже более десяти лет, охраняя обозы, так что за это время уже успел примелькаться, благодаря чему наш опрос и обыск наших вещей был проведен формально, заинтересовал проверяющих только мой арбалет.

— Что это? — спросил один из них.

— Сам не знаю, из добычи, вот, надеюсь, в столице продать, — ответил я не моргнув глазом.

— Вряд ли кто-то такое купит, — сообщил стражник, скептически осмотрев сей агрегат.

* * *

Местность по которой мы сейчас ехали была более людной. Если между Модиром и Чертером нам по пути встретилась только одна деревня, то здесь за остаток дня, после того как мы выехали из Чертера мы проехали уже деревни три.

Ночевать пришлось в лесу на природе, поскольку в трактире, в котором мы планировали остановится не было свободных мест. Разместившись у костра мы приступили к вечерней трапезе.

— Рассказывайте, — не терпящим возражений голосом сказал Пинк, посмотрев по очереди на нас троих, когда мы насытились.

Рик при этих словах вздрогнул и испугано заметался взглядом по лицам присутствующих. Волт заинтересованно уставился на костер, видимо привлеченный волшебной игрой пламени. Пришлось признаваться:

— Это я, это я разрисовал ратушу.

— Ты? Что ты сделал? Как ты? Зачем? — одновременно спросили наёмники, ошарашенно уставившись на меня.

— Ну, в тот момент мне казалось это правильным, — ответил я.

— Это из-за меня всё, — вдруг сказал Волт, — я вчера как гридичей увидел, не смог сдержатся, вы ведь знаете они убили моего отца. Виктор всего лишь помог мне хоть немного отомстить.

— И что вы теперь в каждом городе будете ратуши разрисовывать, мстя гридичам? — спросил Пинк.

— Ничего я разрисовывать больше не буду, — пробурчал я, нахмурившись.

— А классные картинки получились, — не удержался от смеха Стас.

— Да, народу понравились, — поддержал его Кит смеясь, — утром на площади толкучка была, все старались подойти поближе.

— Ага, всем понравились, всем кроме гридичей, — откровенно заржал Грум.

Тут и Пинк не удержался, ну и мы присоединились. Лес сотряс мощных хохот.

Интерлюдия

Лэр Гридич, глава города Чертер мерил шагами свой кабинет. Проходя мимо стоящего навытяжку полусотника дружины рода Гридичей он резко остановившись прокричал ему в лицо:

— Прошло уже три дня, три дня! Где результаты? Я что по твоему должен своему брату сообщать? Где эти долбанные адепты Хаоса, которыми ты мне все уши прожужжал? Они в воздухе что ли растворились? Даю тебе неделю, если не найдешь того, кто это сделал, виновным назначу тебя! Надеюсь тебе понятно!

— Да, мой лэр, — сглотнув, ответил Дрот.

Глава 6. Тень инквизиции

В столицу княжества, Софию, мы прибыли через две недели пути. Город располагался на холмах на берегу реки. Его белоснежные крепостные стены, уходящие вверх производили потрясающее впечатление на гостей города.

«Интересно, эти стены кто-нибудь штурмовал?» — задался я вопросом.

Что-бы попасть в город нужно было отстоять огромную очередь, в которой мы и провели пару часов своей жизни. Устроившись в одном из трактиров города направились прогуляться. Оставалось пару часов до заката, так что на местный рынок мы уже не успевали, поэтому решили начать осмотр города традиционно с главной площади, за одно и посетить храмы богов. Наёмников охватил религиозный пыл, а мне было просто интересно.

На главной площади, увидели скопление народа, ожидающего чего-то. Движимые любопытством мы стали продвигаться через толпу. Люди конечно возмущались, но с вооруженными мужиками связываться никто не стал. Ну вот кажется, дошли. Прямо на середине площади были установлены три деревянных высоких столба в 1,5 человеческого роста. Вокруг каждого столба закрывая его примерно на четверть лежали вязанки хвороста. Я кажется начал догадываться, для чего все здесь сегодня собрались. Осмотревшись, обратил внимание что немного в стороне на возвышении располагается трибуна в три ряда, длиной примерно около 30 метров. Все места на ней были уже заняты. Судя по нарядам там сидели уважаемые люди города.

Люди вокруг зашумели, и из одного из храмов вышла процессия. Впереди шел жрец в черном длинном одеянии, какой у него был знак я со своего места не видел. За ним адепты храма по двое конвоирующие трех людей двух женщин и мужчину, одетых в длинные грязные туники, затем опять шли жрецы, их было около десятка. Последние три жреца шли с зажженными факелами.

— Огонь бога, — пояснил мне Волт, — огонь прямо из храма Бога Смерти. Только этот огонь очищает.

Приговоренных привязали каждого к своему столбу, они даже не сопротивлялись.

«Опоили их что ли?» — подумал я.

Затем минут пять главный жрец чего-то вещал обличительным голосом. Я даже вслушиваться не стал, близстоящие люди нам всё охотно уже пояснили. Несчастных приговорили за отрицание общепризнанных богов, веру в единого бога и распространение своих еретических взглядов.

Я как это услышал, сразу начал судорожно вспоминать, не упоминал ли я христианского бога в этом мире, не крестился ли машинально где-нибудь. В детстве я был крещен, но как большинство молодых людей своего мира не был особо верующим человеком, а здесь жизнь жесткая, то осада, то погоня, так что вполне мог сморозить что-нибудь этакое, неприемлемое в этом мире.

Ну вот, убеждение присутствующих в легитимности казни закончено, жрецы с факелами подошли каждый к своей жертве, одновременно положили факелы в хворост и отошли. Затем все жрецы встали в линию, взялись за руки и затянули молитву. К ним присоединились многие из стоящих на площади людей. Огонь медленно разгорался. Я как завороженный наблюдал за ползущими в верх языками пламени. Но вот приговоренные задергались и площадь огласилась криками боли и страдания. О боже, какие это были крики. Меня кажется зашатало, поскольку Волт стал поддерживать меня под локоть. Люди молились громче, словно пытаясь заглушить крики несчастных. Видимо, чтобы доконать меня, в нос шибануло отвратительным запахом горелого мяса.

— Сколько это будет продолжаться? — услышал я свой голос.

— Не меньше часа, — ответил Волт, но посмотрев на меня внимательнее, сказал, — пошли отсюда.

Волту все-таки удалось вывести меня из этой толпы фанатиков. Пошатываясь я шел к трактиру и от мыслей которые сейчас гуляли в моей голове, меня кидало то в жар, то в холод. Я только сейчас понял куда я попал. Это жестокий мир религиозных фанатиков. А я чего тут вытворяю? Удивительно, что я ещё жив. Господи, помоги дожить мне до ночи Гарпиния! Если вернусь, обет какой-нибудь дам.

— Виктор, ты в порядке? — прервал мои стенания Волт.

— Да Волт всё в порядке, — ответил я.

— В первый раз что ли очистительное сожжение видишь?

— Да, раньше как-то не доводилось, — не весело усмехнулся я.

* * *

С утра мир уже не казался таким мрачным, лучи солнца развеяли тьму, и я бодро шагал по направлению к местному рынку. Я то наивный думал, что он находится где-то в центре города, но следуя за наёмниками оказался на берегу реки.

Рынок, по-здешнему торг, располагался за городской стеной. Вдоль берега тянулись причалы со складами, параллельно им, ближе к крепостной стене располагались длинные ряды прилавков. У причала стояло множество ладей разных размеров. По берегу непрерывно ползали телеги отвозя с причала грузы либо доставляя на ладьи купленный товар. Стоял страшный гомон, со всех сторон кричали зазывалы, нахваливая свой товар, торговались продавцы с покупателями, вдоль торговых рядов сновали коробейники с подвешенными к шеям коробками с мелким товаром.

Торговали здесь всем: медом, воском, зерном, мукой, солью, мехами, глиняной посудой, сукном, готовой одеждой, женскими украшениями с полудрагоценными и драгоценными камнями, инструментами, сбруей, оружием, доспехами, привозными пряности, шелковыми и бархатными тканями, экзотическими вещами неизвестного назначения. Чуть дальше продавали лошадей, крупный рогатый скот, овец, птицу, рыбу.

Обратил внимание на специальные площадки в торговых рядах на которых были установлены весы в форме коромысла с подвесными чашами различной грузоподъёмности. Возле каждых весов стоял специальный человек взвешивающий товар и берущий за это весовую пошлину.

Наёмники оживленно торговались, что-то покупали для себя по мелочи. Мне же если честно ничего из присутствующего не было нужно. Что прикажите мне делать с бархатом или посудой, а тем более овцой?

Проходя мимо рядов мой взгляд задержался на подвешенной к перекладине прилавка небольшой клетке с чем-то ярко-зеленым внутри. Заинтересовавшись, я подошел рассмотреть поближе. Из-за прутьев на меня смотрел любопытным взглядом красавец-попугай с ярким оперением, красным клювом и длинным хвостом. В оперении преобладали зеленые оттенки цвета, также встречались оттенки желтого и голубого. Вокруг шеи попугая проходила черная тонкая полоска, как будто кто-то одел на него ошейник.

Я не смог удержаться, и не сказать ему:

— Го-ша! Го-ша!

— Прекрасная птица, родом из далекой южной страны. Такая есть только у меня! Больше вы не у кого такую не найдете! — засуетился, вдохновленный моим интересом, продавец.

— И сколько ты за неё хочешь? — спросил я.

— Пять золотых, и это ещё дёшево! — ответил продавец и заинтересовано уставился на меня.

— Пять золотых? За что? Он у тебя даже говорить не умеет! — возмутился я.

— Господин, птицы не умеют говорить! — постарался убедить меня продавец.

— Конкретно эта говорить должна уметь, — безапелляционно заявил я, — если скажет «Гоша», так и быть, куплю за один золотой.

— Как можно, господин? Один золотой за заморскую птицу?

— Ты её сначала говорить научи, потом уже торгуйся, — заявил я и продолжил уже с попугаем, — Го-ша, Го-ша.

Продавец что-то поразмыслив, присоединился и теперь мы уже вдвоем стояли у клетки и выговаривали попугаю:

— Го-ша! Го-ша!

Тот, гад, не отвечал, косился на нас шальным взглядом и отодвигался по жердочке.

— Ты чего делаешь? — услышал я за спиной голос Волта.

— Да вот попугая встретил, говорить учу, — ответил я повернувшись и наткнулся взглядом на ожидающих моего ответа наёмников.

— Птицы не умеют говорить, — сказал Волт, с грустью взглянув на меня.

— А что такое «Го-ша»? — спросил Рик.

— Это не просто птица, это попугай, если их научить они говорят. А Гоша — это имя попугая, — ответил я.

После моего ответа Рик со Стасом присоединились к обучению, и вот мы уже вчетвером докапываемся до несчастной птицы, вжавшейся в заднюю часть клетки. Попугаю повезло, с нами был Пинк.

— Всё хватит! Пошли от сюда, у нас ещё дела, — гаркнул он на нас.

— Господин, а как же птица? — крикнул нам вдогонку продавец.

— Научишь говорить, куплю, — отделался я от него.

— Ты что правда купишь эту птицу? — не поверил Волт.

— А зачем она тебе? — спросил Рик.

— Да перья у неё длинные, красивые, шляпу хочу ими украсить, — ответил я.

— Ты её хочешь убить?! — возмутились Рик со Стасом.

— Зачем, просто отрежу ему хвост, — успокоил я парней.

— Смотри себе чего-нибудь не отрешь, — внезапно проникся судьбой попугая Пинк.

— Тебе чего, птичку жалко? — не понял я, и усмехнувшись добавил, — убивец пожалел птичку, ха-ха-ха, я сейчас заплачу от умиления.

Пинк резко остановился, схватил меня за грудки и подтянув к себе, хотел что-то сказать, но передумав резко отпустил, развернулся и направился к видневшейся уже главной площади.

Наёмники посмотрели на меня осуждающе и последовали за ним.

«Ну и валите к своим кровожадным богам. Пошутить уже нельзя, че я дурак голубые и желтые перья на шляпе таскать?» — подумал я и решил осмотреть город в одиночестве, вчера со всей этой жутью, я так ничего и не увидел.

Добравшись наконец, до сосредоточия главных достопримечательностей, никого из наёмников не увидел, видимо уже по храмам разбрелись. При свете дня площадь жуткой уже не казалась, с неё убрали столбы и трибуны и на мостовой не осталось и следа от вчерашней казни. Столичная площадь напоминала главную площадь Чертера, только всё было больше, выше и богаче. Резиденция князя находилась немного дальше, к ней вела широкая дорога от площади. Резиденция представляла собой не одно здание, а целый комплекс, окруженный высокой белой стеной с башнями. Она напомнила мне наш детинец, ну или крепость, кому как больше нравится. Город в городе, в общем.

В храмы заходить совсем не хотелось, а тот, из которого вчера появилась процессия я вообще обошел по дуге. Мне такая религия не нужна. Я конечно вслух об этом никому не скажу, но от их храмов с жрецами буду держаться как можно дальше. Мне бы до лета продержаться. Как я понял ночь Гарпиния — это аналог нашей ночи на Ивана Купала. Так что мне нужно где-нибудь осесть, желательно не очень далеко от Гарпинских топей, и тихонечко там пересидеть до июля. Жаль Чертер отпадает. Можно конечно в соседнее княжество перейти и весной вернуться. Ладно, всё решится по ходу пьесы. Сейчас на очереди стоит развоз денег семьям наёмников. Странность какая, дикари ведь вроде, должны по идее были разделить между собой всё золото, да и «Адью», так нет, ездят по княжеству, теряют своё время, развозят деньги по семьям погибших.

«А ведь действительно, для меня они всего лишь дикари, даже Волт» — пришедшая мысль меня поразила, — и Пинка сегодня обидел, убивцем назвал, то бишь дикарём кровожадным».

«Вот что ты за Витя человек такой? Ты много цивилизованных из своего мира знаешь, которые большие деньги отдадут, если есть возможность оставить их себе»?

«Всё-равно, дикари они, да ещё фанатики религиозные».

* * *

На следующее утро Пинк с Грумом сходили в банк и взяли деньги. В общем-то в городе нас больше ничего не держало. Оставив вещи в комнатах мы спустились в зал подкрепиться перед дорогой. Пока готовился обед, сходили оседлали лошадей.

— Ну как тебе столица княжества, — спросил меня Кит, отрезая себе кусок от окорока.

— Красивая, — ответил я.

— Я рад, что ты это признал и не стал украшать столичную ратушу, — не мог не подколоть меня Пинк.

Я уже хотел съязвить в ответ, но машинально бросил взгляд на открывшуюся в этот момент дверь трактира и застыл.

В трактир зашли трое, жрец в длинном темном одеянии со знаком Бога Луны на груди с права, сразу за ним шли двое адептов или послушников в обычной одежде, но также со знаком бога на груди. Жрец на ходу осмотрел зал и остановившись взглядом на нашей компании, стал приближаться.

У меня всё внутри похолодело, сердце скакнуло, вспомнился костер, ощутился жар от пламени, ещё не много, и ужас полностью захватит меня.

— Да будут милостивы к вам боги, — подойдя к столу сказал он, цепко осматривая нас.

Парни встали и поклонились, я еле успел сориентироваться.

— Мы молимся об их благоволении, — ответили они.

— Вы пришли из Модира? — спросил жрец.

— Да, луноликий, — ответил Пинк и поклонился.

— А вы молодой человек, случайно не командир отряда наёмников по имени Пинк? — продолжил допрос жрец.

— Я, луноликий, — ответил Пинк с заинтересованностью в голосе.

— А нет ли среди вас лекаря?

Сердце совершило ещё один кульбит, опередив Пинка я ответил:

— Нет луноликий, к сожалению, он погиб в дороге.

Я состроил скорбную рожу и поклонился. Стоял и ощущал обращенные на меня взгляды наёмников.

«Только молчите» — умолял я их мысленно, а сердце уже выпрыгивало из груди.

— Как погиб?! — требовательно спросил жрец, испепелив меня взглядом так, что я ощутил языки пламени на своей коже.

— Сердце не выдержало, умер от переживаний, — ответил, что первое пришло в голову, я же не готовился к встрече, и добавил, — мы его похоронили.

Жрец замолчал на какое-то время, задумался и затем спросил:

— Где его вещи?

— В комнате, я принесу, — ответил я и не дождавшись ответа, поклонившись, быстрым шагом ушел на верх по пути отметив ошарашенные лица наёмников.

«Окно! — думал я поднимаясь по лестнице, — Лошадь запряжена. А если во дворе кто-нибудь дежурит? Тогда пешком, через забор».

Забежав в комнату, первым делом раскрыл ставни, затем судорожно начал собирать вещи. Блин арбалет! Надо его к спине привязать. Пока доставал веревку дверь в комнату открылась. Я вздрогнул. Но это были всего лишь Пинк с Волтом.

— Ты чего творишь?! — с порога начал Пинк.

— Мне нужно уходить, — ответил я привязывая веревку к арбалету.

— Зачем? — спросил Волт.

— Я не пойду на костер!

— Какой на хрен костер? Сейчас ты спустишься и принесёшь извинения жрецу за лож! — прорычал Пинк.

— Ты совсем псих? Врать жрецам?! Я тебя сейчас сам к жрецу притащу, — продолжая угрожать Пинк начал приближаться.

Я бросил арбалет и выхватил нож.

— Подойдешь, сдохнешь! — то ли прошипел, то ли прохрипел я.

Пинк остановился, недоуменно смотря на нож в моей руке.

— Виктор, успокойся, это же мы! — вмешался Волт и тоже начал приближаться.

Я мысленно заметался как пойманная в сетку птица, кинул взгляд на вещи, плюнул и выпрыгнул в окно. Кувырок и я на ногах, бегу к конюшне, запрыгиваю на лошадь и прочь со двора. Лишь бы успеть. Так, надо притормозить, удирающий всадник привлечет внимание. Наконец-то подъезжаю к ближайшим воротам. Так, Витя, спокойно. Ну вот я и за воротами, ещё немного отъеду и можно в галоп. В галоп!

* * *

«Этот ненормальный выпрыгнул в окно» — думал Пинк, стоя собственно у этого окна и наблюдая как Виктор верхом на лошади выезжает с трактирного двора, — Что сказать жрецам? Вот ведь говнюк, так их подставить»!

— Что, нам тоже в окно? — спросил видимо думающий о том же Волт.

Пинк посмотрел на него бешеным взглядом, это ведь именно он познакомил их с этим индивидом, но быстро с собой справившись ответил:

— Если в окно, то из княжества придется бежать. К тому же в зале парни. Но ты если хочешь, можешь за этим отправляться, — всё-таки не смог полностью скрыть своё раздражение Пинк.

— Думаю, на него сожжение еретиков так повлияло, слышал же он про костёр, что-то крикнул, — сказал Волт, осматривая оставленные Виктором вещи, — может просто отдать им вещи, а про Виктора ничего не говорить? Погиб и погиб.

— А если потребуют место захоронения показать? Нет Волт, если им жрецы заинтересовались, то нас наверняка будут подробно допрашивать. Мы с тобой, ну может ещё Грум, возможно и сможем отговориться, но остальные точно нет. Да и зачем нам из-за чужака жрецам врать?

— Он мне жизнь спас, и вообще многим в Модире помог, — проговорил Волт и напомнил, — и ради тебя он тоже, между прочим, жизнью рисковал.

— Этот говнюк нас уже второй раз подставляет! — взъелся Пинк.

— Тот раз был из-за меня, — сразу же заявил Волт.

— Ты ведь его не просил ратушу разрисовывать, — не согласился Пинк, — к тому же чего ты так взбеленился, это же жрецы бога луны, а не смерти. Он их наверняка как лекарь интересует и на кострах они никого не сжигают.

— Виктору это объясни, — не удержался Волт.

Пинк ничего не ответил и вышел из комнаты. Всё с этим чужеземцем было не так. Виктор ему сразу не понравился. От него так и несло чужеродностью. Он не так как все говорил, ходил, ел, дрался.

«Одевается как-то странно. Это его шляпа, с которой он носится, как со статуэткой любимого бога, даже красивую заморскую птицу хотел извести на украшения для неё. Постоянно совершает необъяснимые поступки, то его в Гарпинские топи тянет, то срамные рисунки на главной площади города рисует, то птиц говорить учит, а этот его последний выход в окно. Зачем? Для чего? И вещи у него странные. Арбалет какой-то придумал, таскается сейчас везде с этой бандурой. Меч тоже у него не как у нормальных людей, изогнутый и без гарды. И эта его привычка, выхватывать первым делом нож, а не меч. Как шпана уличная. И что если он когда-то помог их из тюрьмы вытащить, то они теперь должны из-за него на конфликт с жрецами идти? К тому же он тогда спасал золото, а не их».

* * *

Еду уже второй день. Моросит дождь. Сегодня переночевал кое-как в лесу, без палатки и плаща холодно, сентябрь на дворе, ладно хоть шляпу успел прихватить сбегая.

Похоже у меня жар, потряхивать начало, простыл видимо, блин опять ночевать в лесу в этой сырости. Постоялых домов и деревень я избегаю, опасаюсь погони, еду вдоль дороги за деревьями. Моя цель покинуть Митран. Недавно выяснил, что дорога ведет на запад, правда какое там находится княжество я не знаю, географические карты здесь нигде не продаются. Ладно пора на ночлег останавливаться. В сыром лесу, я точно сдохну, но лучше так, чем на костре.

* * *

Ксения была раздражена. Отец отослал её в имение вместе с теткой, юной лэре не пристало проживать одной без надзора почтенной дамы. И вот уже неделю она сидит в этой глуши, ни тебе подруг, ни развлечений. Хорошо хоть сегодня этот противный моросящий дождь прекратился и можно отправиться на единственное доступное здесь развлечение — охоту. Тётку конечно пришлось долго уговаривать, а когда она всё-таки согласилась, то навязала ей в сопровождение целый десяток, как будто, что-то в этом лесу может угрожать дочери лэра Гридича.

И вот всадница в изящной амазонке состоящей из камзола, широких штанов и пышной юбки с разрезом, с соколом на руке в сопровождении свиты из десятка дружины и двух помощников, направляется на соколиную охоту.

Рука охотницы защищена специальной кожаной перчаткой. На голову хищной птицы надет специальный колпачок, закрывающий ей глаза, к опутывающие ноги сокола ремешках прикреплены маленькие бубенчики.

Вот охотники доезжают до опушки леса. Девушка строго оглядывает помощников — двух юношей. Готовы ли они? Помощники, кланяются, показывая, что ожидают её приказаний. Охотница левой рукой снимает с головы птицы колпачок и сразу же отстегивает ремешок от опутеток, освобождая хищника. Сокол взмывает в высь и начинает кружить высматривая добычу.

— Поднимайте дичь! — приказывает лэра.

Помощники бегут по опушке тряся трещотками, крича и свистя. Слышится квохтанье куропаток, из травы взмахивая крыльями вылетает вспугнутое их семейство. Сокол выкруживая определяется с добычей и атакует её.

Охотница подъезжает к соколу, спешивается благодарит лошадь лакомством за розыск птицы в высокой траве по звону бубенцов, затем достаёт из второго привязанного к поясу ярко-красного мешочка кусочек сырого мяса и предлагает совершить обмен хищнику. Сокол отходит от лежащей куропатки и принимает гостинец. Обмен совершен. Подбегают помощники и забирают дичь.

Девушка садится в седло, немного наклоняется и протягивает к своему крылатому хищнику руку в перчатке. Сокол взметает и устраивается на своё законное место.

— Мой Гаруша, хороший мальчик, — хвалит любимца охотница.

Девушка и её пернатый друг ещё не на охотились они едут на следующую опушку, свита следует за ними.

Вдруг к десятнику подъезжает один воин из охранения и что-то ему докладывает, после чего тот отдает распоряжение своим подчиненным и к девушке приближается половина охраны, беря её в кольцо.

— Опасность, моя лэра, — поясняет десятник.

Девушка заинтересовано смотрит в сторону куда уехали остальные охранники и не справившись с любопытством следует за ними.

— Лэра, вам туда нельзя, — пытается остановить её десятник.

Но отважная амазонка его не слушает её влекут приключения и неизвестность. Десятник матерится и следует за ней. На опушке около ручья лежит молодой человек, её охрана как раз обыскивает его. Рядом стоит расседланная и стреноженная лошадь.

— Кто это? Он мертв? — спрашивает девушка.

— За пазухой нашли какой-то документ, моя лэра — отвечает ей один из воинов, протягивая свернутый в трубочку пергамент. Ксения подзывая помощника, передает ему сокола и раскрывает документ.

— Это лэр Виктор Чернов, а это его банковский вексель, — говорит она и ещё раз спрашивает, — он мертв?

— Нет моя лэра, дышит, но видимо не долго ему осталось.

— Доставьте его в поместье! — приказывает лэра своим людям.

Интерлюдия

— Чем вы можете меня порадовать? — спросил главный жрец храма луны вошедшего в кабинет своего подчиненного старшего жреца храма, которому было поручено отыскать чужеземного лекаря.

— Пока увы не нашли, — ответил старший жрец и сразу же продолжил, — я обязал наёмников, связав их клятвой, найти и привести чужеземного лекаря в столицу в храм Сира. Кроме того, я разослал письма во все храмы Сира Княжества с приметами чужеземца. Вещи лекаря поместил в хранилище храма.

— Хорошо я понял, можете идти и держите меня в курсе этого дела.

После получения сведений от жреца храма бога луны в Модире, главный жрец храма Сира княжества Митран пребывал в раздумьях, а также в предвкушении перемен. Если вся эта история окажется правдой, то их Школа лекарей при храме прославиться на все территории бывшего Великого княжества и далеко за их пределами, а это престиж, власть и большие деньги.

Глава 7. Поместье Гридичей

Лежу на кровати под балдахином. Первым делом как очнулся увидел это сооружение над собой. Лежу и думаю, что за странная конструкция из четырех шестов с крышей, украшенная тяжелой тканью? Пылесборник и источник скабрезных фантазий. И кто же меня уложил на это ложе порока?

«Тьфу ты, что за мысли, не успел очнуться, а уже… Ты сам-то Витя сейчас встать сможешь?»

Осмотрелся по сторонам и наткнулся взглядом на женщину, задремавшую в кресле. Нет не одалиска, пожилая, с пухлыми щеками и носом-картошкой.

«Куда же меня занесло?» Помню плохо мне было, заболел, простыл и не только. Скорее всего у меня до кучи ещё и нервный срыв случился. Нет, конечно, приятно осознавать себя в роли мачо с крутыми или стальными, кому как больше нравится. Но! Человеческая психика вещь капризная и загадочная. И как недавно выяснилось она у меня нежная и ранимая, её нужно холить и лелеять. А я чего с ней вытворяю? Всё хватит, теперь только спокойствие и уединение. А сейчас мне нужно как-нибудь в нужник попасть.

Попытался встать, видимо от моего кряхтения женщина проснулась.

— Господин, вам нельзя вставать, я сейчас позову лекаря, — всполошилась она.

— Отлить мне надо.

— Женщина достала из-под кровати горшок и попыталась мне помочь.

— Не надо, я сам, отойдите и не смотрите, — возмутился я.

— Ох уж эти мужчины, — пробурчала женщина и вышла из комнаты, видимо отправилась за лекарем.

Через пару минут в комнату зашел жизнерадостный старичок с седой бородкой и любопытным взглядом. Я сидел на кровати в одетой на меня кем-то не очень длинной тунике и хмуро смотрел на него.

— Что же вам молодой человек не лежится? — сразу же спросил он и быстренько устроил меня в исходную позицию.

— Как вы себя чувствуйте? — усевшись на придвинутый к кровати стул спросил лекарь.

— Чувствую, — ответил я и добавил, — голова болит, слабость.

— Моими настойками вас уже поят, так что думаю скоро вы полностью восстановитесь, молодой человек, разумеется при условии выполнения всех моих рекомендаций.

— А где я? — задал я мучащий меня вопрос.

— В поместье лэра Гридича.

«Семь непечатных слов!!!!!!!»

«Спокойно Витя! Холить и лелеять!»

«Спокойно! Ты лежишь в светлой комнате на кровати с балдахином, а не в тюремной камере на тюфяке с соломой. Так что всё хорошо, оснований для беспокойства нет, ты ведь не адепт хаоса».

Мои мысли прервала зашедшая в комнату сиделка с подносом в руках и моего обоняния достиг запах еды, в животе заурчало.

— Ну что же, молодой человек, обедайте, а я зайду к вам позже, — попрощался со мной лекарь.

Ощущение, как будто я неделю не ел. Сиделка положила мне за спину подушки и попыталась накормить с ложечки. Не позволил. В меню был жидкий гуляш, вкусно.

После обеда организм видимо решил отдохнуть, и вновь проснулся я только на следующее утро. Сегодня стало уже полегче, я даже смог встать и поискать свои штаны, за этим занятием меня и застала сиделка, вносящая в комнату завтрак.

— Что же вам молодой человек всё не лежится, — укорила она меня.

— А где моя одежда, и вещи тоже где? — спросил я.

— Одежда в чистке, остальные вещи у лэры, — ответила она, поставив поднос на столик и уложив меня на кровать, подбив тело подушками.

— Лэра это жена лэра? — каламбур получился.

— Лэра Ксения — это дочь лэра Гридича, — поправила она меня и подсунула мне под нос тарелку с гуляшом.

«Опять гуляш?!»

Опять лежал в одиночестве, смотрел на балдахин, эта махина закрывала мне обзор и с моего места было видно только часть комнаты. Не большая, светлые стены и потолок, из мебели заметил край большого сундука, кресло и стул, стоящие около кровати, а также небольшой круглый столик на одной ножке.

Дверь в комнату открылась и моему взору предстала процессия, возглавляла её молодая высокая девушка с идеальной осанкой, за ней шел мужчина неопределенного возраста с цепким взглядом и грубыми чертами лица, замыкающим был лекарь. Попытался встать.

— Лежите молодой человек, вам нельзя вставать! — остановил меня лекарь, затем подошел и помог мне сесть подложив за спину подушки.

«Бородатый, не причесанный, — подумал я про себя, — а девушка, наверное, утонченная натура, раз дочь лэра».

Симпатичная, даже красивая, высокая только для девушки, у нас фотомоделью могла бы стать. Одета в темно-зеленное длинное верхнее платье с короткими рукавами из-под него виднеется нижнее, светло-зеленое. Волосы длинные, темно-каштановые, уложенные в косы и запрятанные сзади в сетку. В ушах небольшие висячие серьги с зеленым камнем. Глаза красивые, карие, нос правильной формы, самую малость выдвинутый вперёд подбородок. Взгляд прямой и слегка любопытный.

Сопровождающий её мужчина явно был воином, напомнил мне Брита, командира ополченцев. Смотрел на меня задумчиво, словно ожидал неприятностей.

— Добрый день, лэр Виктор Чернов, — сказала девушка и улыбка слегка тронула её губы, — Вы находитесь в поместье лэра Гридича, а я его дочь, можете называть меня лэра Ксения.

— Добрый день, лэра Ксения, — ответил я и не знал, что сказать дальше, а точно, поблагодарить же надо, — спасибо, что приютили меня.

— Мы нашли вас в нашем лесу, — продолжала лэра и быстро словно успокаивая проговорила, — Ваш вексель находится у меня на сохранении и будет возвращен вам по первому требованию, — не дождавшись реакции спросила, — Что с вами произошло и от куда вы? Раньше я не слышала вашего имени.

— Я из Модира, ехал в столицу заблудился, заболел и вот результат, — ответил я.

— Из Модира? А я думала вы из другого княжества — задумчиво произнесла она, — так вы подданный нашего князя?

— Да, с недавнего времени, — ответил я лихорадочно соображая, что говорить дальше, может потерю сознания изобразить, а ночью в окно? Нет, одежды нет и вексель у неё. Меня спас лекарь.

— Лэра Гридич, больному нужен покой, прошу вас отложить разговор на более позднее время, — сказал он.

— Да конечно, я не подумала, — ответила девушка с сожалением в голосе, но добавила, — прошу меня извинить.

Воин пробуравил меня взглядом и вышел вслед за лэрой.

После того, как они ушли, и я остался один, начал прорабатывать легенду.

Может что-нибудь душещипательное сочинить, ну там история о неразделенной любви, обет найти дракона или побег от реальности «куда глаза глядят» лишь бы подальше от места, где любимая предпочла мне другого. Девушкам такое нравится. Девушкам, а не суровым мужикам с подозрением во взгляде.

Тогда история о коварном отчиме, захапавшим моё наследство, с множественными попытками убийства пасынка и как следствие моего побега в неизвестность. А имени я его вам не назову, потому что мама не успела нас познакомить. Бред.

Амнезия? А вдруг эта сердобольная захочет мне помочь и отправит куда только можно письма с моими приметами?

Вроде какая-то мысль про обет мелькала. Точно дал обет найти грааль и пока его не найду путешествую по миру под видом простого странника и о себе не распространяюсь, опасаюсь конкурентов и погони из дома, потому что на самом деле я принц.

А может просто путешествую? Младший сын, наследства нет, брожу по миру в поисках приключений и заработка. А жил я далеко на севере в Лапландии, например, а что, звучит красиво. Нет не в Лапландии, экзотично как-то, а в княжестве Вольском, на самых отдаленных его территориях. Хорошо бы перед допросом в кабинет проникнуть, карту посмотреть.

* * *

На следующий день принесли мою одежду, почищенную и заштопанную. Штаны — это главное достижение человечества. Лекарь разрешил мне вставать и даже ненадолго выходить на улицу подышать свежим воздухом.

Ну вот час расплаты пришел. Мы втроем сидели в кабинете. Лэра Ксения за столом, я напротив в кресле, а воин, то есть десятник Брут стоял немного в стороне от своей хозяйки.

— То есть вы с северной территории княжества Вольского, — задумчиво говорила лэра, — нет я там никого не знаю, вообще-то, я из всего княжества Вольского знаю только их посла, которого встречала в нашей столице, ну иногда какие-нибудь дворяне двор нашего князя посещают. Кстати, вы были при дворе? — вдруг спросила лэра и тут же сама ответила, — ах да вы же… недавно у нас.

«Хотела сказать, что бедный и не очень знатный» — подумал я.

— Лэра Ксения, я вам очень благодарен за участие в соей судьбе. Мне действительно, очень жаль с вами расставаться, но пришло время уходить, и я бы хотел получить свои вещи, — сказал я и выдохнул про себя.

Брут одобрительно покачал головой, и мы вдвоем посмотрели на лэру, ожидая ответа.

— Как уходить? — удивилась девушка, — вы же ещё не поправились, лекарь ещё не закончил ваше лечение. Вот когда лекарь разрешит, тогда и поедете.

Мы с Брутом пригорюнились. Я рассматривал кабинет, думая о том, где может лежать мой вексель, чтобы его оттуда выкрасть. Задерживаться в доме Гридичей я не собирался, если её папаша сюда наведаться решит, ему свою «историю» не скормишь, душу всю вытрясет.

Видимо, чтобы меня развеселить лэра Ксения провела мне экскурсию. Поместье Гридичей состояло из жилого двухэтажного дома, подсобных помещений, конюшни, вольера для птиц, помещений для слуг и охраны окруженных защитной стеной, а также земельных угодий. Мне были продемонстрированы конюшня и вольер для птиц, также я был удостоен знакомством с кобылой вороной масти и соколом Гарушей, внушительным пёстрым красавцем.

Вечеров был ужин в обеденном зале. Вкусные блюда, хорошее вино и утомившие меня разговоры. Сервировка стола в этом мире была не сложной, из столовых приборов был только небольшой ножик, вилка с двумя зубцами и ложка, всё из серебра. Так что моё поведение за столом было безупречным, что не осталось без внимания лэры Полич, тёти Ксении, родной сестры её матери.

— Надо же, а вы получили хорошее воспитание, лэр Виктор, — удостоила она меня комплимента. — А так сразу и не скажешь.

Я покосился на неё, женщина лет 50-ти высокая и худая с плотно сжатыми губами и заостренным подбородком смотрела на меня с плохо скрываемой неприязнью. Не желанный я здесь гость и не подобающая компания для её племянницы, по её мнению.

Ели мы из серебряных тарелок, вино пили из серебряных кубков. Нам прислуживали расторопные слуги. В общем было терпимо, а если бы не присутствие чем-то недовольной лэры Полич и более умеренный словесный поток лэры Ксении, то было бы вообще отлично.

Мы с лекарем Гримасом понимающе переглядывались, пили вино и в нужных местах поддакивали девушке.

Лэра Ксения весь вечер развлекала нас разговорами, рассказывала про столичную жизнь, двор князя, последние сплетни, про известных при дворе личностей. Выражение «светская львица» как раз про неё. Казалось, что молодая «львица» оттачивает своё мастерство на случайно подвернувшемся ей мне.

— Так вот, лэр Провиш известен тем, что никогда не улыбается, — делилась она талантами представителей княжеской элиты.

— Что вообще никогда? — спросил я из вежливости.

— Совсем никогда, — ответила она кивая головой для убедительности.

— А когда смеётся? — уточнил я.

Лэра Ксения на мгновение задумалась и ответила:

— Никогда не видела, чтобы он смеялся. Надо уточнить этот вопрос.

— Лучше не надо, — отсоветовал я ей, — вдруг у него зубы кривые, и вы поставите лэра в неудобное положение.

Девушка непонимающе уставилась на меня, что-то осмыслила и рассмеялась.

— Вы считаете меня дурочкой, лэр Виктор? — спросила она.

— Ну что вы, как можно, — уверил я её в своей лояльности.

— Я сама понимаю, что они идиоты, — сказала она и с грустью добавила, — к сожалению времена воинов-героев ушли в небытие, а нам, современным девушкам, приходится общаться с напыщенными павлинами.

«Ну надо же и в этом мире та же проблема. Чего ж они все ждут-то добро молодца с головой соловья-разбойника в заплечной сумке?» — думал я над странностями женской души.

На следующее утро за завтраком лэра Ксения напомнила мне о воздушном змее, о котором я вчера с дуру ляпнул, и спросила, когда я планирую заняться его изготовлением. Я посмотрел с надеждой за окно, но как назло день обещал быть ясным.

— Мне нужно небольшой кусок цветного шелка, две тонкие веточки или рейки, разноцветные ленты, нитка и иголка, и, если есть, клей, — озвучил я свои запросы.

— Я распоряжусь, — с энтузиазмом ответила девушка и выбежала из обеденного зала, вызвав своим поведением недовольство тётки.

И вот мы бежим вдвоём по полю ловя ветер, совместно удерживая за леер парящего в небе ярко-красного воздушного змея с развивающимися цветными лентами. Мы беззаботно смеёмся, подгоняемые потоками воздуха, её непослушные волосы выбились из плена и сейчас развиваются на ветру, меня переполняет восторг. Леер вырывается из рук и змей устремляется в высь, я в последний момент прыгаю и успеваю схватить веревку. Ксения смеётся и хлопает в ладоши, затем берет меня за руки и начинает кружить. Мы кружимся, улыбаясь друг другу, её глаза светятся от радости ослепляя меня озорными искорками.

— Лэра Ксения! Вы простудитесь! — слышу я визгливые крики её тётки и возвращаюсь в реальность.

На следующий день дамы уехали в гости к соседям, а лекарь — домой.

* * *

Всё началось ближе к вечеру трое оставшихся в имении из охраны воинов, решили отметить отъезд начальства. Праздник проходил в помещении для прислуги, прилегающем к кухне. Я шел на кухню за квасом, ужасно хотелось пить, а на звонок никто не отвечал. У изголовья моей кровати из дырки на стене спускался шнур, когда его дергаешь, приходит слуга. Так вот, я его дергал, дергал, а никто не приходил, ну я и пошел разбираться.

Подойдя к кухне услышал гул голосов, женский смех и мужской гогот. Заинтересовался, открыл дверь и обозрел картину: длинный стол, заваленный всякими вкусностями и кувшинами с алкоголем; за столом на лавках размещалась компания в количестве десяти человек, весело проводящих время. Когда я вошел в комнату и стал размышлять у кого бы попросить кваса, один из воинов поднялся и сказал:

— Добрый вечер, лэр Чернов, не желаете ли присоединиться?

Дело в том, что моя одежда со временем потрепалась, а от навязываемых мне лэрой Ксенией тряпок лэра Гридича я категорически отказывался. Так что по внешнему виду я от присутствующей компании людей в общем-то не отличался. Кроме того, из-за менталитета, у меня отсутствовала заносчивость перед слугами. Видимо благодаря перечисленному простые обитатели поместья относились ко мне без настороженности и запросто смогли пригласить присоединиться к их торжеству. В общем ломаться я не стал.

Пили пиво и даже вино. Воины рассказывали мне как новому слушателю, ну и разумеется дамам про свои подвиги. Я чтобы в ответ ничего не говорить про себя исполнил кое-что из репертуара моего деда: «Ой мороз, мороз…», «При лужку», «Любы братцы, любо», «Казак». Перевезти с ходу песни на новый язык у меня получилось не очень, так что спел я на родном, но никто не обиделся. Потом были танцы, кто-то притащил балалайку, ну я и отжёг. Затем кто-то нежно шептал мне на уши, причем на оба сразу, помню, что у меня всё никак не получалось сориентироваться в пространстве. А потом всё, ничего больше не помню.

Очнулся я утром в своей кровати, под несменным балдахинном, и обнаружил на груди чью-то руку, перевел взгляд и встретился с глазами с горничной.

— Здесь есть чего-нибудь попить? — спросил я.

Девушка развернулась, потянулась за стоящим на столике кувшином, открыв мне потрясающий вид и… наконец-то подала мне квас, то зачем, собственно, я вчера и шел на кухню. Горничная, я так понимаю, мне досталась в качестве бонуса.

Радостную утренею картину испортила зашедшая в мою комнату фурия. А как мне её ещё назвать? От её захода чуть не слетела с петель дверь, не обрушилась часть стены и на нас ежва не рухнул балдахин.

— Мерзавец! — с порога заявила она, — Да как ты посмел! В моём доме! Я его…! Я с ним…! А он…! — делала она большие паузы, заглатывая воздух, видимо не находя слов.

Горничная пискнула и спряталась за меня, накрывшись одеялом. А мне куда деваться? И зачем так кричать? Голова же болит! Спасла нас лэра Полич, какая милая тётя оказалась, я был к ней не справедлив.

— Лэра Гридич, что вы себе позволяете! — начала она спасательную акцию, — Молодая девушка врывается в покои мужчины!? Это не слыхано! Ваш отец будет очень недоволен, лэра!

Лэра Полич мягко, но настойчиво всё-таки вывела лэру Гридич из моей комнаты и наступила тишина. Думаю, всем понятно, что я покинул поместье в этот же день, буквально через два часа. Прощался со мной Брут, он же отдал мне все мои вещи. Расстались мы сухо.

* * *

И вот я опять в пути. Попутный ветер дует мне в спину, по мостовой разносится цокот копыт моей лошади, только как-то не так они цокают Ну вот, лошадь начала хромать. Да что же это такой? Пришлось слезть. Вроде бы подкова слетела, неужели конюхи в поместье оказались такими нерадивыми, что не заметили изъян? Пришлось везти лошадь под уздцы.

Наконец-то постоялый двор. Сразу же прошел в небольшую кузню при нём, оставив кузнецу работу, пошел обедать. Только хотел завернуть за угол как услышал голоса.

— За всё десять золотых, — гнусавил первый.

— Убивать не надо? — спрашивал второй, обладатель баса.

— Нет, говорю же, девушку привезти живой, охрану разумеется перебить.

— Мало!

— Всё сделайте как надо добавлю ещё два золотых.

— Пять!

— Лучше не зли меня! К тому же вам помогут, нами подкуплен слуга в поместье, он откроет ворота, — говорит басистый.

Голоса стихли, их обладатели отошли, я выглянул из-за угла и увидел выезжающих со двора всадников в количестве больше десятка.

«А здесь жизнь бьёт ключом», — подумал я и пошел обедать.

Опять ем гуляш, видимо в этих местах он вне конкуренции. В большом зале сейчас мало посетителей, я, да еще четыре человека. Двое из них скорее всего крестьяне, а вот определить принадлежность ещё двух я не смог. Вдруг, кто-то из них является хозяином гнусавого голоса, басистый-то скорее всего среди всадников, что уехали. Какая тебе разница? И тут в голове щелкает:

«Ксения! Поместье! Похищение!»

«Стоп, стоп, стоп. Они не упоминали её имени и название поместья. С чего ты решил, что это её хотят похитить? Ты серьёзно считаешь, что в этих местах есть только одно поместье?»

«Мне нужно удостовериться!»

С этой мыслью я подошел к странной парочке и с целью услышать их голоса спрасил:

— Добрый день господа, я могу угостить вас выпивкой?

Они удивленно посмотрели на меня, но согласились. Мужики оказались мелкими торговцами и не один из них не имел гнусавого голоса. Я разумеется купил им выпивку, раз обещал, а сам пошел на конюшню, решив всё-таки вернуться в поместье. Удостоверюсь и поеду дальше.

И вот я скачу в обратную сторону, уже ночь, ярко светит луна, я боюсь опоздать и гоню коня. Кажется, подъезжаю. Вижу всадников у ворот, так чтобы они меня не заметили, подъезжаю к стене, встаю на круп лошади, подпрыгиваю, цепляюсь за стену, подтягиваюсь и вот я уже на верху, спрыгиваю с перекатом и бегу к дому. Слышу, как створки ворот открываются и во двор въезжают конные. Я уже у дома и кричу во всё горло:

— Тревога! К оружию!

Прямо на меня летит тень. Успеваю увернуться в последний момент. Слышу над ухом лошадиное ржание и чью-то ругань. Вонзаю нож в ногу всадника, отскакиваю и бегу к входу в дом, меня перехватывает ещё одна тень, повезло, что не всадник, уворачиваюсь и этот же нож загоняю ему под ребра. Забегаю в дом, там темень, крики, ругать, звон метала и звуки падающих вещей. Своих опознаю по светлым пятнам туник, лишь бы они меня опознали, не прирезали, подрезаю «тёмного» и меня начинают теснить. Отхожу в ближайшую комнату, вынимаю из ножен шашку и с её помощью сдерживаю напор. Первый противник торопиться, и я заставляю его за это заплатить, оставляя на его груди глубокую рану. Второй более опытен он настигает меня неспешно, наставляя на меня остриё своего меча. Комнату заливает лунным светом, я вижу, как он оскаливается, взмахнув рукой в приглашающем жесте. Он что серьёзно думает, что я ним сейчас начну фехтовать, кружить под звон клинков, меряясь мастерством? Щас! Я здесь ещё не до такой степени облагородился. Метательным ему в шею, и всё. Снимаю котт, оставаясь в одной светлой тунике и осторожно выхожу в коридор, сразу же натыкаясь на Бруда.

— Брут, это Виктор, не прирежь меня, ненароком, — говорю ему.

— Лэр Виктор? — недоверчиво спрашивает он, пытаясь меня рассмотреть.

— Враги ещё в доме есть? — не дожидаясь, когда он удостовериться спрашиваю я.

— Прочесываем, — отвечает он, и не убирая оружие с подозрением в голосе интересуется, — а ты как здесь оказался?

— Через дверь вошел, вот за этими, — я показываю ему в направлении комнаты где лежат два трупа.

Брут осторожно фиксируя все мои действия осматривает комнату.

— Пошли, поможешь отыскать оставшихся, — наконец-то говорит он и мы выходим в коридор.

Живыми взяли двоих. Мы сидели за столом в комнате, где накануне проходил праздник. Я пересказывал Бруту разговор, подслушанный мною на постоялом дворе. Десятник задумчиво слушал, задавал уточняющие вопросы.

— Брут, они говорили, что похитителям откроет ворота слуга, — напомнил я.

— Да взяли мы этого говнюка, младшим конюхом оказался, — говорит Брут.

— А лэра Ксения, она как? Не пострадала? — спрашиваю я.

— С ней всё в порядке, сейчас у неё охрана, — отвечает он и после паузы добавляет, — завтра её увидишь.

— Нет Брут, мне нужно уже уходить, — говорю я поднимаясь из-за стола.

— Ночью?

— Уже рассвет.

— Ну бывай лэр Виктор.

— Прощай Брут.

— Спасибо и прощай лэр Виктор.

Я выхожу из поместья, мой гнедой послушно ожидает меня у стены. Треплю его по холке, шепча ласковые слова. Конь тянется, думает, что у меня есть для него лакомство.

— Обещаю, что при первой же остановке куплю тебе сахар, — говорю ему я и запрыгиваю в седло.

Восходящее солнце светит мне прямо в лицо, я натягиваю шляпу на глаза и устремляюсь в неизвестность.

Интерлюдия

— При допросе похитителей не удалось выяснить, кто является заказчиком похищения, командир их отряда убит, а простые исполнители рассказывают только о человеке в плаще с капюшонов, встреченном ими на постоялом дворе. Лица они его не видели, с ним общался только их командир, — докладывает лэру Гридичу мужчина с узким хищным лицом.

— А этот гость лэр Чернов, думаешь не причастен к попытке похищения? — спрашивает лэр задумчиво теребя ленты воздушного змея.

— Со слов десятника Брута и других воинов, гость поднял тревогу и самолично убил четырех похитителей.

— Свирт, ты уже что-то выяснил об этом лэре Чернове? — спросил лэр Гридич.

— Нет мой лэр, прошло ещё слишком мало времени, не успел.

— Свирт, первым делом нужно установить, кто стоит за похищением моей дочери, а потом займешься и нашим гостем.

Глава 8. Адепт Мельпомены

Проснулся я от звуков бурлящей жизни в непосредственной близости от меня. Осторожно раздвинув солому, обозрел окрестности. Первым на что я обратил внимание, это на высоко стоящее солнце. Ничего себе я продрых. Вчера целый день упорно двигался вперед, надеялся, как можно скорее добраться до какого-нибудь города или другого населенного пункта, мне нужно было купить вещи, в первую очередь теплый плащ и доспехи. Все мои пожитки остались в столичном трактире и нужно было срочно возмещать потерю. Вечером так и не достигнув цели залез ночевать в стог сена, хоть какой-то обогрев.

На меня смотрел паренёк лет четырнадцати, с нелепым колпаком на голове, грязно-красного цвета с синим и желтым бубенцами на концах.

— Он проснулся! — крикнул пацан.

Пришлось вылезать, раз уж моё присутствие здесь не является ни для кого секретом. На поле со скошенной травой стоял лагерь бродячих артистов, который я опознал по фургонам, когда-то очень давно раскрашенным горе-художником, а также по специфическим элементам одежды на присутствующем народе. Народа было вообще-то не много и одеты они были обычно, но кое у кого встречались эти самые «элементы», на головы парочки парней были напялены шутовские колпаки разных расцветок и форм, да один парень щеголял в штанах с разноцветными штанинами. Дамы же были одеты в платья с пышными юбками длиною по щиколотку или чуть выше, верхние платья преимущественно темных оттенков с разноцветными поясами с бахромой на концах. Из толпы артистов выделялась молодая девушка в светло-голубом платье, с длинными светлыми волосами, взирающая на меня своими красивыми голубыми глазами с брезгливостью во взгляде, которую даже не пыталась скрыть.

«Ну да, не красавец, не бритый, не причесанный с соломой в волосах и в потертой одежде. Что-то мне всё не как не удается произвести на местных дам хорошее впечатление» — с сожалением подумалось мне.

— Позвольте представиться, Боромот, глава труппы артистов, — сказал полноватый мужчина лет сорока рассматривая меня маленькими хитрыми глазками и важно добавил, — Боромотская труппа или Боромотские артисты.

— Вик, — представился я в свою очередь и зачем-то добавил, — а что поле только мне кажется большим?

Боромот прищурился, брезгливая девушка фыркнула, остальные рассмеялись.

— Мы вас сначала не заметили, остановились починить один из фургонов, выдала нам ваше присутствие вернувшаяся лошадь, — пояснил артист.

«Это чего, он у меня растреножился что ли? Пошёл, погулял и вернулся, молодец какой» — подумал я обозревая скотину.

— В извинение за беспокойство прошу отобедать с нами, — неожиданно предложил Боромот, возможно услышал звук моего желудка, возникший, когда я заметил на заднем плане устраиваемую артистами «поляну», а возможно чего-то задумал на счет меня.

Артистов было одиннадцать человек, среди них четыре женщины. Зоя — самая старшая из них, имеющая амплуа почтенной матроны: матери или кормилицы. Рита — тридцатилетняя хохотушка с игривым выражением лица и курносым носом, играла роли служанок, соседок и тому подобных. Матильда — молодая женщина лет двадцати пяти, высокая, черноволосая с яркими чертами лица играющая роли роковых красоток или злодеек. Ну и Алина — брезгливая, актриса одной роли — влюбленной юной девушки.

Мужчины: Боромот, глава труппы и её художественный руководитель, амплуа — муж, отец, уважаемый человек; Валетон — тридцатилетний мужчина импозантной внешности играет коварных соблазнителей, аристократов; Гарас — аналог Риты в мужском обличии; Марик — молодой человек моего возраста играет весельчаков, балагуров и подлецов; Леон — двадцатилетний светловолосый красавец имеющий амплуа героя — любовника.

Юные артисты: Юрик, брат Марика — четырнадцатилетний обалдуй с веснушчатым лицом, тощим телом и веселым нравом; Грета, девочка лет двенадцати, дочь Боромота и Риты. Юные таланты играли эпизодические роли и осваивали актерское мастерство.

Артисты завершали летнее турне по Митрану, сейчас они ехали в город Польск, расположенный на западной границе княжества Митран. Конечной же точкой путешествия была столица княжества Козельского, где артисты и планировали перезимовать, давая в местном театре представления.

— А почему не в Софии? — спросил я, поедая предложенные мне немудреные закуски.

— В Софийский театр к сожалению, не пробиться, — недовольно ответил Боромот, поморщившись, — посредственности не дают.

— Вик, а чем вы занимаетесь? — спросила Зоя, подавая мне лук.

— Я свободный художник, — с небольшой заминкой ответил я.

Обедая и знакомясь с артистами, мне пришло в голову перейти границу вместе с ними. А что? На их фоне я легко смогу затеряться. Кому из местных придет в голову, что лэр и лекарь присоединился к бродягам? Да не кому: инертное у местных мышление, не выходящее за установленные границы, обычаи поведения.

Боромот изучающе пробежался по мне своим хитрым, цепким взглядом и спросил:

— А где ваши краски и кисти?

— В дороге поиздержался, — пожав плечами, ответил я.

— Нам нужно рисунки на фургонах обновить, — задумчиво сказал он.

— Легко, также могу декорации для пьес нарисовать, — предложил я, — вы какие пьесы ставите?

— Собственного сочинения, разумеется, — гордо ответил Боромот.

Вообще артисты мне показались забавными, за импровизированным столом они весело переговаривались, подшучивали друг над другом, кто беззлобно, а кто и с намерением задеть побольнее. Все их жесты и мимика были преувеличены, они нарочито громко вздыхали, смеялись и заламывали руки, так что сразу было понятно, что находишься среди творческих личностей. В целом же они производили впечатление скрепленной временем и общим делом семьи.

— Бедняжка считает себя дочерью лэра, которую похитили в младенчестве и зачем-то подбросили к бродячим артистам, — с утрированным сочувствием рассказывала мне Матильда об Алине, даже не пытаясь снизить голос, — мы все по мере сил стараемся помочь ей свыкнуться с новой для неё реальностью.

Та в ответ фыркнула и отвернулась.

— Вы только сразу в неё не влюбляйтесь, молодой человек, — предостерегла меня Матильда, — нам и одного влюбленного дурака хватает, а если их будет два, то даже не знаю, как мы справимся.

«Вообще-то у них уже есть два дурака, — подумал я наблюдая за братьями, — и если мне посчастливится, то я буду уже третьим».

— А как ты планируешь разрисовать фургоны, — спросил меня Боромот.

— Как скажете. Могу ваши портреты в гротескной форме нарисовать, — предложил я, — если хотите, конечно.

— В какой форме? Ты умеешь рисовать портреты? — сразу же посыпались вопросы.

— В гротескной, значит в причудливой, комичной, — ответил я, — такая форма изображения привлекает внимание. Вам ведь внимание, в первую очередь, необходимо?

— Да заезжая в деревни и города мы должны привлечь внимание, чтобы народ шел именно к нам, — задумчиво ответил Боромот.

— Краски очень дорогие, — заметила Рита.

— Для гротескных рисунков можно одной черной краской обойтись, а если денег хватит, то лучше ещё красные штрихи добавить, — сказал я.

Доберемся до Польска, посмотрим, — подытожил Боромот.

* * *

До Польска мы добрались через три дня. Остановились не в самом городе, а на площадке перед ним. Там уже стояла одна труппа, первообраз цирка — жонглеры, гимнасты, дрессировщик небольших собачек. Нас они встретили не очень приветливо, конкуренты всё-таки. Мы установили большой шатер для представлений, собрали и поставили длинные лавки. Место в первом ряду стоило пять медяков, во втором — четыре, в третьем — три медяка, стоячие места за лавками обходились посетителям по два медяка. В хороший день за представление можно было выручить до трех серебряных монет.

Я в сопровождении Марика и Юрика отправился в городскую лавку, где продавались краски и кисти. Город Польск был точной копией Чертера, те же узкие и кривые улочки, та же главная площадь, аналогичная крепостная стена, окружающая город, только ворот ведущих в город было трое. Торга было два — один в городе, а второй стихийный за городом, возле которого и устроились артисты.

Ну что сказать, местная лавка, это вам не торговый центр. Привязанный к потолку у входной двери колокольчик известил лавочника о новых посетителях, и мы прошли в тесный зал. Лавка представляла собой длинный прилавок и стеллажи за ним. Выбор красок не большой, только основные и блеклые. Но будем брать, что есть, попробую смешать на палитре. Покупка краски и кистей обошлась нам в один серебряный.

— Боромот нас убьет, — озвучил общую мысль Марик.

Вернувшись из города и осмотрев фронт работы — четыре фургона, я засучив рукава приступил, нет не к творчеству, сначала к очистке деревянных каркасов от старой выцветшей краски. Мне повезло Боромот, чтобы ускорить процесс выделил мне в помощь четырёх человек, братьев, Гараса и Грету. С утра я сделал наметки, а к вечеру первый фургон был готов. Начал я, как не трудно догадаться с Боромота, изобразил его в полный рост в нарядном костюме, указывающем рукой в приглашающем жесте на нарядный шатёр, минимум гротеска и больше приукрашивания. На этом же фургоне с другой стороны изобразил всех артистов труппы в полный рост, держащихся за руки и улыбающихся зрителям. На первый фургон ушла почти вся цветная краска, но результат того стоил, он намного превзошел ожидания труппы, что потешило моё тщеславие. Всё-таки художественная школа нашего мира не шла ни в какое сравнение с потугами местных ваятелей. Артисты уже несколько минут стояли в рядочек, как и на изображении и рассматривали свои «копии».

— Здорово! Очень красиво! Ой, как на меня похоже! — вздыхали они.

— Да, господин Вик, как удачно сломался наш фургон, — сказала Рита.

— Вы самый лучший художник, какого я когда-либо встречал, — подытожил Боромот, изучая своё изображение на другой стороне фургона.

Остальными тремя фургонами я занимался ещё два дня. На них я изобразил, как и задумывалось, портреты артистов, выполненные в гротескной форме в черных и красных цветах. Занимаясь своей работой я так и не увидел первые представления труппы. Удалось заглянуть в мир здешнего театра только на четвертый день. Ну что сказать, так себе, детский утренник в таком же саду. Актеры были неестественны, сюжет пьесы неинтересным, наряды и декорации никакие. Видимо местные считали также, поскольку шатер был заполнен только на треть.

Вечером за ужином стояла гнетущая тишина, все были подавлены. Мы сидели в шатре за установленным там столом с канделябрами и вяло ковырялись в тарелках.

— Ужасный город, с такими же жителями, — глубокомысленно заявил Боромот и продолжил, — за четыре дня всего два серебряных. Жлобы! А ты целый серебряный потратил на какие-то там краски! — попенял он мне.

— Вам же понравилось, — опешил я от такого наезда.

— Дело в том, что денег мало, жители Польска оказались невежественными и не ценящими высокое искусство! — в конце Боромот сорвался на крик, — поэтому мы, к сожалению, не сможем тебе заплатить.

«Вот жлоб», — подумал я и стал обдумывать варианты мести.

— Кроме того, — продолжал Боромот осмотрев по очереди лица артистов, — придется снизить всем жалование.

По шатру пронесся шум вздохов, скрежетания зубов и чье-то:

— Да как ты смеешь! Мы и так ничего не получаем!

— Временно! — перебил всех глава труппы, — Вот доберемся до княжества Козельского, там народ побогаче и лучше чувствует театральное искусство.

— В ваш театр и в Козельске никто не придет, — со злости бросил я и лично Боромоту, — ваши пьесы дерьмо!

— Ах ты щенок! — прорычал Боромот и начал вставать.

— Я ухожу из труппы! — вдруг выкрикнул Валетон поднимаясь, — Вик прав, твои пьесы дерьмо!

Все остальные артисты зашептались, Боромот в нерешительности застыл в причудливой позе взирая на Валетона, а затем уселся на место и со злостью выплюнул:

— Валите куда хотите! Зимой с голоду все подохните!

— Вик, а ты смог бы написать пьесу? — вдруг спросила Матильда изучающе рассматривая меня.

— Я по-вашему писать не умею, — буркнул я.

Боромот заржал:

— Наглый щенок и неуч!

— Зато людей не обманываю, — вернул я ему любезность.

— Это кого я обманул?! — возмутился он.

— Меня, например, — ответил я.

— А я тебе ничего не обещал, щенок!

— Еще раз меня щенком назовёшь, и я тебе яйца отрежу, — спокойно сказал я, отрезая ножом кусок хлеба.

За столом повисла тишина, видимо все обдумывали шансы выполнения озвученной мною угрозы. Разумеется, ничего бы я ему не отрезал, просто прирезал бы, да ушел, достал меня этот боров. У меня и так нервы не железные, а он целый рамштайн на них сыграл. Видимо что-то отразилось на моём лице, либо на него причудливо упал свет от канделябров, но Боромот пошел на примирение.

— Ладно, поругались и хватит, — сказал он, — я не говорил тебе, что не заплачу за работу, я сказал, что сейчас денег нет, а это разные вещи. Как заработаем, так и отдам.

— Я конечно не театрал, — пошел и я на попятную, — но думаю ваши пьесы не так уж и плохи, их только нужно слегка доработать, осовременить, что ли.

Все задумались, даже Валетон уселся на место.

— И как ты это хочешь сделать? — нарушил молчание Боротон.

— Есть задумки, — ответил я и улыбнулся.

* * *

Вдвоем с Боротоном, в его фургоне мы досидели до середины ночи. Результатом нашего совместного творчества была адаптированная к здешним реалиям пьеса «Ромео и Джульетта», разумеется в прозе, из всего Шекспира я помнил только несколько фраз: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромэо и Джульетте», «Быть или не быть — вот в чем вопрос», «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», «Прогнило что-то в Датском королевстве» и «О женщины, вам имя вероломство». Последняя из фраз Боротону особенно пришлась по душе.

На следующий день состоялась первая репетиция новой пьесы. Самыми довольными доставшимися им ролями были Алина и Леон. Кстати, новая роль Алины заставила её взгляд обращенный в мою сторону потеплеть.

— Для тебя у меня есть отдельная пьеса, — обнадежил я расстроенную Матильду, имея в виду «Макбет».

Аншлаги были на второе и последующие представления новой пьесы «Ромос и Джулия». Думаю, успех стал возможен не только из-за великолепного сюжета великого автора, но и вследствие того, что я принимал деятельное участие в репетициях спектакля, давая советы актерам, продиктованные моей памятью. Самомнение конечно, но кто из нас без греха?

Прослышав об новинке в театральном мире, в нашем шатре стали появляться богатые и знатные люди города, а за ними потянулись и все остальные. После спектаклей народ не расходился, долго аплодировал и вызывал на бис главных героев. Представители местного мужского населения соревнуясь подарками добивались благосклонности Алины, а кое-кто и Леона.

Артисты были счастливы, что им не урезали жалованье, а также успеху и бурным аплодисментам восторженной публики. Боромот радостно подсчитывал прибыль, а я с помощью Матильды учился читать и писать. Через неделю труппа начала репетировать «Макбет», я если честно сомневался в разумности постановки этой пьесы, но Матильда с Боромотом меня переубедили.

— Там же князя убивает не простая крестьянка, — заявила Матильда, — а я хочу сыграть лэру-злодейку.

Ну ладно, им виднее, если что, я то успею сбежать. За эти дни я уже прикупил себе плащ, новую одежду и доспехи, последнее вызвало удивление у членов труппы, разумеется они уже видели мою шашку и даже тренировки с нею, но здесь многие мужчины носили оружие и умели им владеть, а вот доспехи могли позволить себе только богатые люди и воины.

Ну что сказать Матильда сыграла неподражаемо, всё-таки драматическая она актриса, как оказалось, не зря я бился с ней на репетиции. Зрители пришли в полный восторг, этот мир ещё не видел таких постановок. Внимание мужской части зрителей переместилось на Матильду, что сделало её счастливой не столько от внимания мужчин, сколько от злости Алины.

Теперь каждый день труппа ставила два спектакля — сначала «Ромос и Джулия», а вечером — «Лэра Макбет». Утром же репетировали третий спектакль — «Лэр Жуан», в гласной роли Валетон, он уже давно передумал уходить из труппы, наблюдая за её творческим подъемом. Со своей ролью Валетон справился блестяще. Женская часть зрителей буквально сходила с ума от наших красавцев — Валетона и Леона. Не поверите, но некоторые даже визжали от восторга.

— Ну, и какая пьеса будет следующей, — спросил меня как-то за завтраком, потирая руки Боромот.

— Пока ни какая, — ответил я, — эти ещё надо доработать, костюмы новые пошить, декорации сделать, и ты мне так и не заплатил за работу. А если надумаешь делать декорации, то деньги вперёд. И последнее, мне нужен авторский гонорар.

Тишина, все осмысливали услышанное, затем артисты перевели взгляды на главу труппы в ожидании ответа. Им очень понравилось купаться в лучах славы и возвращаться в нищету и безызвестность они не желали, вот, что было написано на их лицах. Боромот прочитал, пригорюнился и протянул мне две серебренные монеты:

— Это за фургоны и аванс за декорации, — сказал он.

— А костюмы? — спросила преимущественно женская половина труппы.

— Ткань купим, а шить сами будете! — поставил Боромот условие, с которым все согласились.

— А гонорар за пьесы? — напомнил я.

— Вик, мы с тобой так не договаривались, мы же их вместе придумываем, — отвечает мне этот жадюга.

— Ну вот и сочиняй дальше без меня, — начал злиться я, — я и не прошу полный гонорар за пьесу, дай половину и будем в расчете.

Действительно, адаптацией пьес в основном занимался Боромот.

Следующие несколько дней пролетели в каком-то сумасшедшем вихре. Я рисовал декорации для спектаклей, раздавал советы по поводу костюмов, учился читать и писать, участвовал в репетиции новой адаптированной пьесы Карло Гольдони «Слуга двух господ», где в главной роли блистал Марик. Мы с ним за последнее время, можно сказать, сдружились и он прямо-таки пролоббировал пьесу для себя. Наш Труффальд был неподражаем, вызывая восторг и хохот у зрителей. Своей игрой он сорвал бурю аплодисментов и составил конкуренцию Валетону с Леоном.

Начался октябрь, до ноября нужно было добраться до столицы княжества Козельского, затем начнутся проливные дожди и холода, и мы стали собираться в дорогу. Ехать с труппой я не передумал, эти странные люди с их необычными взаимоотношениями меня устраивали, на их фоне я не очень выделялся своей чужеродностью: мы все были со странностями.

Шел последний дней пребывания в этом городе, на следующее утро мы должны были его покинуть. Полдень. Скоро должен начаться первый спектакль, зрители уже собираются у театрального шатра. Мы с Мариком стоим неподалеку и вяло перекидываемся фразами.

— Лэр Виктор! Это вы?! — услышал я голос. Повернув голову и увидел Оливию в сопровождении незнакомых мне женщины и мужчины среднего возраста, а также молодого мужчины с военной выправкой, внимательными глазами и тяжелым подбородком.

— Лэра Орварт, рад вас видеть, — сказал я и не сдержавшись спросил, — что вы здесь делаете?

Стало действительно интересно, всё-таки другой конец княжества.

— Я гощу у своих тёти с дядей, — ответила она мило улыбнувшись и повернувшись к сопровождающим представила меня, — Это Лэр Виктор Чернов, я вам рассказывала о нем, лэр Виктор, а это мои родственники Лэр Вросич, лэра Вросич и друг их семьи лэр Крофт.

— Счастлив знакомству, — ответил я совершенно не испытывая этого чувства, — Позвольте вам представить, великого актера Боромотской труппы Марика.

— Вы играете Труффальда? — сразу же опознал его лэр Крофт.

Марик поклонился. Он не много опешил от случившегося и поскольку звёздной болезнью ещё заразиться не успел, не знал, как себя правильно вести.

— А вы что здесь делаете, лэр Виктор? — спросила Оливия.

— Специально приехал посмотреть представление знаменитой Боромотской труппы, — ответил я и незаметно пихнул Марика, чтоб тот не ляпнул ничего лишнего.

— О да, Боромотская труппа, — восхищенно проговорила лэра Вросич, — мы ходили на все спектакли «Ромон и Джулия», это что-то потрясающее. Вот и племянницу решили приобщить к высокому искусству.

— Так вы сейчас тоже пришли посмотреть спектакль? — спросила настырная девушка.

— Да, вы угадали, — ответил я, — я их большой поклонник.

— Лэр Чернов, прошу завтра к нам на ужин, — вдруг озвучил приглашение лэр Вросич.

— Боюсь это не возможно, — удрученно проговорил я, — сегодня вечером я уезжаю из города.

— Очень жаль, — сказала лэра Вросич и взглянула на племянницу.

— А куда вы едете, лэр Виктор, — с грустью в голосе проговорила лэра Оливия.

А действительно куда я еду?

— В Софию, — отвечаю я, — у меня там дела.

— В храме Сира? — уточняет Оливия и у меня всё холодеет внутри.

— Оливия, неприлично расспрашивать о делах у людей, — мягко одергивает её лэра Вросич.

— Приятно было увидеться, — говорю я и мы с Мариком удаляемся.

Недолго идем молча, а затем он спрашивает:

— Ты что лэр?

— Марик, только не говори никому об услышанном, — проговариваю я, убедительно смотря ему в глаза.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы ко мне относились как к обычному человеку, люблю чтобы было всё по-простому, — пытаюсь объяснить я представителю сословного общества.

Разумеется, скрыть я сей факт хочу не из-за каких-то там «простых человеческих отношений», а потому, что скрываюсь от фанатиков и реально опасаюсь за свою жизнь.

— А тебе зачем наша труппа? — спросил Марик с настороженностью, — ты в Алину влюбился?

— Уверяю тебя, на твою Алину я не претендую. — заверил я друга, поражаясь его логике.

— Ни какая она не моя, — сказал он с сожалением.

— Это мы ещё посмотрим, — вдруг заявил я, а Марик от такого заявления непонимающе уставился на меня.

— Делай, что я тебе говорю и через пару недель, она будет умолять тебя о любви, — безапелляционно заявляю я.

— А что нужно будет делать? — настороженно спрашивает Марик.

— Во-первых, не показывать ей свою любовь. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Это истина, проверенная многими поколениями мужиков. Во-вторых, начни ухаживать за кем-нибудь другим, вон за Матильдой, хотя бы, ну или за какой-нибудь поклонницей. А третье будет понятно по ходу пьесы.

* * *

Крепость сдалась через две недели после начала осады. За мои советы по укрощению строптивой, Марик никому ни о чем не проболтался, и я так и оставался для всех просто Виком.

«Марику помог, а сам как?» — думал я наблюдая за дождем на улице из окна трактира. Что-то я запутался. Когда увидел Оливию сердце ёкнуло и на ужин хотел согласиться и уезжать передумал. Но это не возможно, за мной едет охота, её папаша меня первым и сдаст этим фанатикам, радостно потирая ладони и противно хохоча при этом, да ещё хворост принесет. И не к чему сейчас что-то начинать, через несколько месяцев меня уже здесь не будет. Ещё эта Ксения, будь она не ладна, по ночам ко мне во сне удумала приходить.

В Козельске столице княжества Козельского мы уже неделю. Сначала пришлось разбить шатер за городом и давать представления там, но уже через два дня Боромота навестил представитель столичного театра и предложил контракт на два месяца. И вот мы уже как три дня переехали в трактир, фургоны сдали на склад, а лошадей продали, кроме моего гнедого, разумеется. В конюшне трактира стоит, он мне в любой момент может понадобиться, кто его знает, когда меня найдут. Можно было бы мне уже уйти от актеров, но как-то втянулся, неожиданно для себя. В репертуаре труппы появилась ещё одна пьеса по мотивам Н. Гоголя «Женитьба», а в настоящее время идут репетиции пьесы «Сирано де Бержерак», «Лэр Бержак» по-нашему, в главной роли разумеется Валетон, другими «углами» любовного треугольника являются Алина и Леон.

Столичная публика встретила наши спектакли благожелательно, не так восторженно и искренне, как провинциалы, но актерам хлопали охотно.

Столичный театр представлял из себя двухэтажное здание с сценой, зрительным залом, гримерками и вспомогательными помещениями внутри. Внутреннее убранство театра имело помпезный вид, стены украшали тяжелые богатые ткани, мозаичные панно и статуи. Лож в отличие от наших театров не было, а элита города занимала места на двенадцати передних рядах возле сцены. Для княжеской же семьи по центру зала был предусмотрен специально огороженный участок. После мест для богатых шел широкий проход, перегороженный низким заборчиком, за которым находятся места-лавки для остальных жителей города. Пол в зале был покатым, таким образом, задние ряды все-таки что-то видели из происходящего на сцене.

После премьеры «Лэр Бержак» восторженные поклонники окружили главных героев пьесы, чтобы лично засвидетельствовать своё восхищение их игрой.

— Милая Алина, вы так прекрасны! — вещал юнец, судя по прикиду из очень богатой семьи.

— Дорогой Леон, вы были бесподобны! — закатывая глаза и заламывая руки громко пищал (голос писклявый) пожилой мужчина.

— Господин Валетон, ваша игра выше всяких похвал! — вторил им третий, одетый в ярко зеленый камзол.

— А кто автор этих пьес? — вдруг спросил четвертый, мужчина средних лет с серьгой в ухе.

— Вик, — выдали меня сразу эти трое, указав в мою сторону.

Вот чего спрашивается я сюда вышел? А всё из-за Марика, жуткого ревнивца, отправившего меня на разведку.

— Они шутят, — сказал я убедительным голосом, — автор пьес Боромот.

— Не прибедняйся Вик, — стал уламывать меня Валетон, зараза, — он всего лишь помогает тебе, а главный автор это ты.

— Ваш талант не знает границ, — сразу зазвездили мне поклонники моего не признающего никаких границ таланта, разрушившего их и вырвавшегося наружу.

— О, так это вы автор этих прекрасных пьес, — расслышал я бархатный голос, а развернувшись увидел его обладательницу и застыл в немом восхищении.

«Хозяйка медной горы» — первое, что пришло в голову.

Красивейшая женщина, высокая, стройная, с восхитительными изгибами шикарного тела, облаченного в изящное платье. Золотые волосы спускаясь вниз, удачно подчеркивали её лебединую шею. Её изумрудные глаза изучающе скользили по мне взглядом, заставляя покрываться моё тело мурашками.

— К вашим услугам, моя богиня, — выдал я склонившись в поклоне. Ради неё я готов был стать кем угодно, идти куда угодно и делать всё, что она прикажет.

— Господин Вик я жду вас завтра у себя в гостях, — заявила она, улыбнувшись мне снисходительной улыбкой, затем обвела взглядом нашу компанию и продолжила, — господин Валетон, вас я также хочу видеть на своем вечере.

«Не понял, зачем нам кузнец? Какой вечер? Так это прием? А ты губы раскатал, придурок» — пронеслось в моей голове.

Особняк лэры Барбары Брадиш находился в центре столицы, представлял собой трехэтажное архитектурное сооружение и своей оригинальностью приковывал взгляд прохожих. Дело в том, что второй этаж особняка имел балкон, подпираемый статуями обнаженных одалисок.

«Многообещающая композиция» — подумал я и бесстрашно шагнул внутрь.

Слуга проводил нас в просторную залу с колоннами, где уже находилось несколько десятков гостей. Здесь всё сияло, свет от огромных люстр и многочисленных канделябров отражался от драгоценностей, развешанных на гостях создавая эффект чуть ли не северного сияния. Нарядные дамы и кавалеры вышагивали по залу обмениваясь репликами, смеялись и флиртовали друг с другом.

— Дорогие мои гости! — услышал я бархатный голос своей богини, — позвольте вам представить звезд этого театрального сезона: неподражаемого актера Валетона и автора пьес, которые так поразили столицу — господина Вика!

Моя богиня обворожительно улыбнулась мне, и я согласился стать диковинкой её вечера.

Не легкая это работа быть звездой, скажу я вам. Я устал стоять, улыбаться, говорить банальности и глупости, отвешивать поклоны почитателям моего таланта.

— Господин Вик, а как вы придумывайте пьесы? — спрашивала с придыханием одна из поклонниц моего творчества.

— Вдохновение, уединение и хорошая память, три слагаемых моего успеха, — отвечал я.

Пол часа этого ада, и я начал выискивать пути отступления. Отойдя подальше от гостей и спрятавшись за одну из колонн, я навалившись на неё, решил немного передохнуть. Не моё это, не люблю я быть в центре внимания. Расслабившись, прикрыл глаза и почувствовал, как меня ущипнули за зад.

«Экстравагантно для местной лэры», — подумал я и улыбнувшись открыл глаза.

На меня смотрел улыбаясь мне в ответ молодой мужчина с очень аккуратной прической и острым носом. Спонтанный хук с права и самоубийца впечатывается в стену, после чего медленно сползает на пол. Осторожно осматриваюсь, вроде бы никто не заметил и выбираюсь к людям.

«Нельзя местных бить, — убеждаю себя по дороге, — совсем тут одичал в дали от цивилизации, толерантным надо быть, как учит великий Запад, а ты чего творишь? Нужно было поговорить с ним, объяснить, что ты на объекты без груди минимум второго размера не реагируешь. Он бы удивился конечно, посочувствовал твоему горю и разошлись бы миром. А ты сразу в морду. Нехорошо! Вот как сейчас объясняться будешь, если он очнется и вспомнит кто его уложил не по сценарию?»

— Господин Вик, где вы прячетесь? — услышал я желанный голос, — я вас везде ищу!

Вернувшись к гостям и встав как можно ближе к лэре Барбаре я и дождался окончания вечера. Валетон в отличие от меня попыток побега не совершал, купался в лучах славы, получая от этого истинное удовольствие. Артист, одним словом.

— Господин Вик, мне кажется вы заслужили благодарность за стойкость, — проворковала Барбара, лукаво улыбнувшись мне.

— Полностью с вами согласен, — проговорил я.

Видя меня по длинным коридорам особняка, дразня улыбками и взглядами, Барбара наконец-то довела меня до пункта назначения, и мы оказались в спальне.

— Называй меня просто Барбара, — услышал я шепот её губ.

— А ты меня Витей, — разрешил я уже изнемогая от желания.

— Витя? — переспросила богиня и рассмеявшись смехом-колокольчиком спросила, — Какое смешное имя, разве оно не женское?

— Вик, что случилось? Та куда?! — услышал я выходя из комнаты.

Я вылетел из этого «гостеприимного» дома и пошагал в сторону борделя снимать стресс.

«Какое смешное имя» — передразнивал я по дороге обладательницу отвратительного голоса и жуткого смеха.

* * *

Со всею этой чехардой последних дней даже не было времени посмотреть город и вот, исправляя упущение, бодро шагаю по брусчатке в сторону главной площади. Ну что сказать, столица княжества Козельского была однозначно шикарнее Софии. Здесь здания украшали барельефами, лепниной и статуями разных форм и видов, создавая ощущение нарядности и помпезности. Храмы здесь также были величественнее, их шпили были ещё выше Софийских. Козельск также располагался на излучине реки, так что река своими изгибами окружала город примерно на половину.

Месть лэры Брадиш не заставила себя долго ждать. Уже буквально через пару дней после устроенного ею памятного вечера, вся столица шепталась о том, что таланта у меня нет, пьесы мои явно переоценены, а спектакль «Лэра Макбет» попирает мораль и традиции их славного консервативного общества. Спектакль запретили, Матильда погрузилась в депрессию, а труппа затаилась в предчувствии беды.

— Из-за тебя нас выгонят из театра! — орал на меня Боромот.

— Из-за меня вы в этот театр и попали! — кричал я в ответ.

— Ты должен покинуть труппу! — прокричал он мне в лицо.

— Да пожалуйста! — достали они меня уже все и труппа, и театр, и он в частности.

Жаль было расставаться только с Мариком, мы действительно с ним сдружились, а в этом мире у меня и так никого не было. Волт меня предал, хотел жрецам своим сдать. А Марик, как и все актеры был мало религиозен и ему было в общем-то плевать на жрецов. Нет, он посещал конечно храмы, но больше для галочки и по привычке. И вот сейчас мы с Мариком прощались. Решили вместе прогуляться напоследок по городу и наведаться в трактир обмыть расставание.

— Чего делать будешь? — спросил меня Марик за кружкой пива.

Мы решили идти в обычный трактир, чтобы не нарваться на кого-нибудь из местной элиты.

— Не знаю, подумаю об этом завтра, — сказал я в ответ.

— Боромот не прав, — озвучил истину Марик.

— Мне от этого не легче.

— Ты великий драматург, — пафосно сообщил мне друг.

— Ты ошибаешься, в этих пьесах мало что от меня, почти всё плагиат, — сказал я, грустно усмехнувшись.

Марик осмыслил услышанное, но остался при своем мнении.

— Можешь ты вернешься в Митран? — вдруг спросил он.

— Пока это не возможно, — устало ответил я.

О преследовании меня жрецами я по понятным причинам никому не рассказывал. Вернуться в Митран я планировал ближе к лету, мышкой прошмыгнуть через территорию княжества поближе к Гарпинским топям и там уже дожидаться ночи Гарпиния.

Подходя к трактиру, где мы проживали заметил какую-то суету во дворе, а также Боромота, что-то заискивающе объясняющего мужчине, стоящему ко мне спиной, но по его внешнему виду можно было узнать в нем воина. Я немного притормозил и придержал за рукав Марика.

— Что случилось? — удивленно спросил он.

— Не нравится мне всё это, предчувствие плохое, — ответил я отходя назад и таща за собой друга.

Мне не повезло, Боромот меня заметил, радостно скалясь и указывая в мою сторону пальцем он крикнул:

— Вон он!

Мужик развернулся и направился в мою сторону, от куда-то со стороны к нему присоединились ещё трое.

— Это стража! — обрадовал меня Марик.

Впрочем, это я уже и сам заметил по их однотипным зеленым коротким плащам.

— Вы Вик? — уточнил один из подошедших ко мне стражников, остальные его собратья взяли нас с Мариков в коробочку.

— Да, я Вик, — как-то вяло ответил я.

— Вы арестованы за оскорбление лэра Дориша! — объявил он мне.

«А это кто ещё такой?» — удивился я.

«А это тот остроносик, которого ты отправил в нокаут» — услужливо подсказала мне моя память.

— Сдайте оружие! — приказал стражник и добавил, — Не советую делать глупости!

* * *

И вот я сижу за решеткой в темнице сырой, уже целую ночь сижу. Лежать здесь что-то не хочется. На полу набросана кучей грязная, вонючая солома — это у них за место лежанки. Печалюсь и с ностальгией вспоминаю кровать с балдахином.

Утром за мной пришли, наконец-то, надоела уже эта неизвестность. Меня провели в комнату, вероятно, по их мнению, являющуюся кабинетом. За столом сидел неприятный тип и сверлил меня взглядом. Сесть мне не предложили, так что я стоял напротив него под конвоем двух стражников и таращился по сторонам.

Стол два стула и три полки, вот и всё убранство кабинета.

— За оскорбление лэра в княжестве Козельском полагается смертная казнь через повешение, — монотонным голосом зачитал он мне по памяти.

Я сглотнул и спросил:

— А что у вас лэров вешают? Вот у нас в Митране такая казнь для благородных не предусмотрена, чтобы повесить их нужно сначала лишить лэрства.

— Ты не лэр, — подленько усмехнулся дознаватель.

— Я лэр Виктор Чернов, поданный князя Митрана, — важно заявил я.

— И зачем же вы разгуливаете по Козельску под именем Вик? — спрашивает он, ещё больше ухмыляясь.

— Это мой творческий псевдоним.

— Чего? — не притворно удивился дознаватель, — Впрочем какая разница, если бы ты были лэром, то разрешил свои разногласия с лэром Доришем с помощью дуэли Лэры не ломают друг другу челюсти.

— То есть несмотря на мои слова, вы все-таки повесите лэра? — уточняю я важный для себя вопрос и пытаюсь угрожать, — Князь Митрана будет в ярости!

— Не думаю, что ваш князь вообще знает о твоем существовании, — говорит он мне, и уже стражникам, — уведите его!

— А как же следствие? — удивляюсь я, — Вы меня даже не допросите? А очная ставка?!

Меня выводят из кабинета не обращая внимания на мои крики и заталкивают обратно в камеру.

Глава 9. Кое-что из тактики партизанской войны

Я мерил шагами камеру и матерился. Четыре шага в длину и пять в ширину. Непечатные слова. Пять шагов в ширину и четыре в длину. Непечатные слова. И так около часа. Затем выдохся, опустился на корточки и впал в прострацию, когда ноги затекли начал опять вышагивать, продолжая самобичевание.

Сбежал от костра прямо на виселицу. Какой я удачливый беглец! И какой толк в том, что эти идиоты даже не удосужились меня обыскать? Я уже пытался расшатать ножом крепления решетки на окне камеры и выяснил, для того чтобы закончить работу потребуется несколько дней. Меня повесят раньше!

Моё тюремное окно находилось на уровне мостовой и из него открывался чудесный вид на ноги редких прохожих — вышагивающих стражников и спешащих по своим делам тюремных служащих. Время от времени я останавливался около него и вставая на цыпочки всматривался в даль.

Когда я стоял у решетки и в очередной раз ковырялся лезвием ножа в каменной кладке, то услышал приближающиеся шаги. Спрятав нож в сапог я повернулся лицом к двери. Она недовольно скрепя медленно открылась и я услышал крик стражника:

— На выход!

Меня снова привели в тот же кабинет, тот же дознаватель сидел за столом и тем же сверлящим взглядом проделывал во мне дыру.

— Садитесь, — указал он на свободный стул.

Удивленный я нерешительно опустился на седалище, ожидая, что вот-вот стул из-под меня выбьют, и я распластаюсь в нелепой позе на полу под хохот присутствующих. Но дознаватель делает знак страже удалиться и продолжает.

— За вами приехали из Митрана, — огорошивает он меня.

— Кто? — разумеется спросил я.

— Наёмники, у них бумаги от главного жреца храма Сира княжества Митран.

— Какие бумаги? — прохрипел я, сглотнув.

— Бумаги о том, что вы лэр Виктор Чернов находитесь под защитой их храма.

— И что, вы хотите меня им отдать? — спросил я вконец осипшим голосом.

— А что я по вашему должен делать? — удивился он.

— А как же обвинение в мой адрес, как лэр Дориш с его челюстью?

— Лэр Дориш не имеет к вам более претензий, — ответил дознаватель и мерзко рассмеялся, когда отсмеялся продолжил, — в его планы не входило убивать вас, он хотел всего лишь вас припугнуть, а вот когда бы вы прониклись, он как спаситель, забрал бы вас от сюда, — и опять этот мерзкий смех, — Поэтому вас и не обыскивали и камеру отдельную предоставили. Как говорится, любой каприз за деньги клиента, — у дознавателя опять начался приступ смеха, но он все-таки сумел взять себя в руки и закончить фразу, — но поскольку вы нужны жрецам Сира, то лэру Доришу придется подождать.

Я сидел как оплеванный, злость от унижения начинала бурлить во мне, взгляд метнулся к сапогу, мгновение и нож торчит из нанизанной на стол кисти руки дознавателя, тот как будто осмысливая случившееся переводит взгляд со своей руки на меня и обратно и наконец-то осознав, дергается и издает истошный вопль. В кабинет врывается стража. Первого я встречаю стулом, второго ударом ноги в пах и затем сверху в голову, выбегаю в коридор и натыкаюсь на Пинка, а за его спиной вижу бегущих в нашу сторону стражников. Мгновение и я опять в кабинете, рывком закрываю перед лицом опешившего Пинка дверь и припираю её валявшимся здесь же стулом. Дознаватель поскуливая сидит в той же позе, завороженно смотря на нож, дверь грохочет под ударами извне, я осматриваю окно с решеткой, вспоминаю о мечах у стражников и вооружаюсь одним из них.

«Тяжёлый гад, не удобно будет» — думаю я и бросаю взгляд на торчащий из руки дознавателя нож, подхожу и резким движением, возвращаю себе оружие. Опять истошный вопль и одновременно с ним треск выбитой двери. В комнату врывается стража во главе с Пинком. Я оскаливаюсь в предвкушении смерти и… удивляюсь поведению Пинка, он развернувшись ко мне спиной, обращает своё оружие против стражи и истошно кричит:

— Дело храма! Всем назад! Убрать оружие! Этот человек под защитой храма Сира!

— Вы на территории княжества Козельского! — приходит в себя дознаватель и отдает приказ страже, — Схватить их!

— Будет много смертей, — тяжелым голосом произносит Пинк.

Стража рассредоточивается и берет нас в полукруг, осторожно, буквально по пол шага они начинают приближаться.

«Ну всё нам хана, — думаю я слыша бегущих сюда по коридору людей.

Шаги приближаются и на пороге кабинета появляются наёмники, впереди Волт с обнаженным мечом, за ним Рик, Стас, Грум и Кит.

— Вам не выбраться из Козельска! — в ярости кричит дознаватель баюкая свою руку, уже чем-то наскоро перевязанную.

* * *

И вот мы сидим в моей камере всемером, тесновато. Всё закончилось довольно быстро, на шум прибежал начальник тюрьмы, заинтересованный творившемся на его территории безобразием. К нему присоединилось ещё более десятка любопытных стражников и разумеется, нас убедили сдаться, сдать оружие и дожидаться разрешения своей участи в камере, чем мы и занимаемся уже несколько часов.

Сидим молчим, мы уже обменялись любезностями, так что теперь отходим. Поначалу я их попытки поговорить со мной игнорировал, сидел на корточках, состроив «рожу кирпичом» и рассматривал грязный пол под ногами. А что мне с ними обсуждать, разновидности казней, и выяснять кому какая больше по душе?

Волт принялся меня убеждать, что я не прав, что их жрецы — душки и мне обязательно понравится у них в гостях, но Пинк быстро его остановил.

— Волт, успокойся, ты его не переубедишь, отстать от него, видишь он на нас как на врагов смотрит, бросится ещё, — сказал он издевательским тоном.

Я отвернулся, пытаясь вернуть желваки на место.

— Виктор, а почему ты никому не сказал, что ты лэр? — спросил Рик.

Я отвернулся в другую сторону.

— Рик, какой ты невежа, к нему сейчас нужно обращаться с приставкой лэр, — изгалялся в своем красноречии Пинк.

— А правда говорят, что ты пьесы для театра пишешь? — не унимался Рик.

— Он у нас тот ещё талант, — продолжил издеваться Пинк.

— Ты то сам, что умеешь делать, кроме как людей резать? — всё-таки вспылил я.

— А ты что полезного сделал?! — прорычал Пинк, — От твоих художеств всем только хреново становится! Вот ты какого хера дознавателю нож захерачил? Ехали сейчас бы себе преспокойно в сторону Митрана. Но нет лэр Виктор же не может по-простому, ему же надо, чтобы всем весело было! То ему ратушу требуется срочно разрисовать, то жрецу наврать и удрать как трусу. Ты уже третий раз нас подставляешь!

— Вшестером на одного, очень храбро, — не остался я в долгу, — интересно, сколько вам заплатили жрецы за меня? По чём у вас тут друзья, а Волт?

— Что ты мелешь? — все повскакивали на ноги, — Ну и урод же ты! Мы клятву дали! Из-за тебя между прочим!

— Дружба сильнее клятв, — пробурчал я, уселся на корточки, привалившись к стене и закрыл глаза.

— Ты чужеземец пришел к нам в княжество, тебе позволили жить в Модире, княжич подтвердил твоё лэрство, — начал спустя паузу Пинк, — сейчас жрецы тебя просят поделиться с ними своими знаниями, а ты что делаешь? Неблагодарная ты тварь, лэр Виктор.

— Почему это неблагодарная? Я ужасно благодарен властям Митрана за предоставленную возможность поучаствовать в обороне города — проговорил я не открывая глаз.

— Твоё участие в обороне города никто не умаляет! — прокричал Пинк с негодованием, — А кичиться тем, что ты выполнил свой долг не достойно воина.

— Какой на хрен долг?! — опять вспылил я, — Вы мне никто, Модир не мой город, Митран не моя страна! И вообще, мне до вас нет никакого дела и жрецам я вашим помогать не буду. Так что можете не тащить меня в Митран, всё равно ваши жрецы от меня ничего не получат. И никакие пытки им не помогут! — в конце я сорвался на фальцет.

Высказались и сидим молчим, бросая изредка друг на друга злобные взгляды, наши пантомимы прекращаются с приближающимися к камере шагами, дверь открывается.

— Всем на выход!

Выходим гуськом, по одному, в коридоре нас встречают более десятка стражников, ведут куда-то наверх и заводят в большой кабинет, уже кабинет, а не его подобие, за столом сидит начальник тюрьмы, опознанный мною по прошлой встрече. При нашем появлении он не вставая с места берет одну из лежащих на столе свернутых в трубочки бумаг, разворачивает и читает монотонным голосом бросая при этом на нас недобрые взгляды из-под густых бровей.

— Вам надлежит покинуть княжество Козельское в течение недели, включая сегодняшний день. Лэру Виктору Чернову в дальнейшем запрещено появляться на территории нашего княжества. Оружие вам вернут внизу. Более не задерживаю.

* * *

Едем одвуконь, дежавю, только сейчас вокруг не степь, а лес, не лето, а почти зима. Идет снег и тут же тает, ужасно холодно, дует пронизывающий встречный ветер, мокрые снежинки облипают лицо и залезают за ворот. Не обращая внимание на не дружелюбность природы мы упорно движемся по направлению к границе с Митраном, мы спешим.

Козельск, подгоняемые Пинком, мы покинули, можно сказать, молниеносно.

— Отпустили они нас, потому что с жрецами не хотят связываться, а за своего дознавателя думаю мстить будут, — пояснил он нам и задумавшись, добавил, — да и местным жрецам, наверно, донесут, а тех ты можешь заинтересовать.

— Может тогда в разные стороны? — предложил я на что-то надеясь, — Им всем ведь нужен я, а не вы, без меня у вас проблем не будет.

— То, что без тебя у нас проблем не будет, с этим никто не спорит, — ответил Пинк, посмотрев на меня тяжелым взглядом, — но придется терпеть.

Забрав вещи из двух трактиров, в том числе, моего коня мы двинулись в путь. Актеров на месте проживания не оказалось, так что проститься, к сожалению, не получилось, а так хотелось напоследок пересчитать Боромоту зубы, но не срослось. Выезжали из города уже под вечер наблюдая закат солнца.

Следует пояснить, что при разделении Великого Княжества на сопредельные феоды, храмы тоже разделились, но не так явно, как княжества. В каждом княжестве был главный храм, того или иного бога они постоянно взаимодействовали друг с другом, в чем-то сотрудничали, в чем-то же конкурировали, но вражды между ними, как таковой не было.

Наиболее тесное сотрудничество имели храмы двух богов — храмы бога луны Сира и храмы бога торговли Дожа. Каждые два года главные жрецы этих храмов устраивали в одной из столиц княжества сход, где определяли внутренняя и внешняя политику их храмов на ближайшее время. Именно поэтому защита храмов Сира и Дожа, предоставленная в одном княжестве распространялась на всю территорию Великого Княжества, разумеется с оговорками: у местных жрецов могли быть совсем другие планы.

Еще в Козельске у трактира мне торжественно вручили мой арбалет со словами:

— Держи свою хреновину. Волт, бедолага, везде таскает с собой эту тяжесть: «Нужно вернуть его Виктору!» — передразнил Пинк Волта.

Не обращая внимание на подколки я любовно-придирчивым взглядом осмотрел арбалет, и убедившись, что с ним всё в порядке закрепил его среди поклажи на заводной лошади.

— А где саквояж с инструментами? — спросил я.

— Жрецы забрали, извини, — ответил Волт.

— А это твоя хреновина никому кроме вас с Волтом не нужна, — сказал ухмыляясь Пинк.

Переночевали в лесу, зайдя вглубь подальше от дороги. Не смотря на разложенный костер, утром еле встал, замерзло всё. Между собой почти не общались, я опять ушел в молчанку, наёмники же только выполняли распоряжения Пинка, так что подкрепившись, быстро собрались и продолжили путь.

— Кордон! — кричит возвращающийся из дозора Кит.

— Сколько их? — уточняет Пинк.

— Скорее всего полный десяток, девять из них прямо на дороге стоят, а сколько ещё за деревьями я не видел (десяток воинов — это не ровно десять человек, их может быть и 15).

— Все в лес! — приказывает Пинк.

По лесу мы проехали несколько часов пока не услышали донесшийся до нас ветром хохот. Мы остановились и Пинк отправил вперед двух дозорных.

— Опять кордон на дороге, воины полный десяток, — доложил Грум.

— Неужели это из-за нас? — спросил Рик.

— Да хрен из знает, чего они тут делают, может у них всегда так, кордоны по всем дорогам княжества расставлены, — ответил озадаченный Пинк, — в любом случае их нужно обходить.

— Может языка возьмем? — предложил я и увидев обращенные на меня удивленные взгляды наемников пояснил, — выкрасть надо кого-нибудь из них да расспросить о целях их отряда.

— Заметят, — засомневался Грум.

— Они же ходят в туалет, дождемся одного засранса, схватим и быстренько допросим с помощью ножа, представленного к яйцам, а потом по обстановке, — не унимался я.

Наёмники озадаченно рассматривали меня.

— Степняки так делают, — сказал Волт, — и так мы сможем узнать идет ли за нами охота.

Пинк осмотрев своих людей, медленно проговорил:

— Хорошо, Кит остаёшься у лошадей, я с Волтом в засаду, остальные на подхвате, слушаете во всем Грума. Рик, Стас приготовьте луки, и ты свою хреновину, раз уж таскаем её везде с собой. Рик залезай-ка на дерево, оттуда и обзор лучше и предупредишь в случае чего.

Устроились, сидим ждем. Я залег на стылой земле, подложив под себя циновку с заряженным арбалетом и в натянутой на уши шляпе, холодно. Грум хмыкнув осмотрев мое лежбище, но ничего не сказав, устроился левее от меня за деревом, внимательно наблюдая за направлением в сторону кордона.

— Приготовиться, — слышу я шепот Грума.

Идет наш засранец, снимает штаны, садиться, еще минута и вот его уже тащат сюда, заткнув предварительно рот.

«Даже штаны не дали человеку одеть, садисты, — думаю я, — ладно с яйцами работать будет легче».

Отходим подальше и Пинк начинает допрос. Пленный с выпученными от ужаса глазами и свисающей изо рта слюной, не отводя взгляда от ножа приставленного к нежной части тела, выкладывает всё. Ждали действительно нас. Был приказ, взять меня живым и привезти в Козельск, остальных же предписывалось убить. Меня разрешалось в случае неповиновения привести не совсем целым. Вот козлы!

— Чей это приказ? — влез я в допрос.

— Полусотник приказал, — ответил пленный неровным голосом.

— Это простой воин, он ничего не знает, — охладил меня Пинк.

— Но почему сразу убить? — не понимает Стас, — За что? Мы же ничего не сделали.

— Неужели это всё из-за проткнутой руки дознавателя? — поддерживает его Грум.

— Не сходится что-то, — отвечает Пинк, — ладно, потом в причинах разбираться будем.

— А сейчас что делать? — спрашивает Стас.

— Бежать в сторону границы, — отвечает Пинк, воткнув пленнику нож в сердце.

— Может для начала этих у кордона из леса постреляем, а потом и побежим, — предложил я, взбешенный полученной информацией, — всё равно уже здесь наследили.

— Волт иди за Китом, ведите сюда лошадей, — озвучил Пинк первый приказ и стал рассуждать в слух, — их полный десяток, двое лучников это можно успеть сделать шесть выстрелов. Я так понимаю, ты из арбалета только раз сможешь выстрелить?

Я кивнул и пожал плечами, очень информативно.

— Рик слез с дерева? — осмотревшись спросил Пинк, — так ладно, скрытно подходим к кордону, вы стреляете и сразу на коней, мы прикрываем и едем следом за вами. Рик, Стас не рискуйте, сделайте столько выстрелов, сколько получиться, один, так один. Всем всё понятно?

Перебегая от одного дерева до другого, мы вшестером добрались до края леса за пару минут. Кит остался с лошадями на новом месте, он должен был подвести лошадей к дороге по сигналу.

Все взгляды скрестились на Пинке, наконец, он даёт отмашку. Прицелился, мы с парнями договорились, что мои цели с права, а их с лева и по центру. Начали, стреляю, прячусь за деревом, перезаряжаю арбалет, падаю на одно колено, прицеливаюсь и опять стреляю. Но вот враги уже несутся на нас с обнаженными мечами, увидев что расстояние сокращается, перекидываю арбалет за спину и достаю нож с шашкой, но тут услышу приказ Пинка:

— Отходим! К лошадям!

Бегу, запрыгиваю в седло подведенной Китом лошади и устремляюсь вскачь вслед за наёмниками. За спиной слышу, приглушенные свистом ветра в ушах, ругань и приказ:

— Все по коням! Догнать!

Холодный ветер свистит обжигая лицо, бешено бьется сердце от передозировки адреналина в крови, а мы летим в сумасшедшем аллюре лошадей. От этой бешеной скачки, шляпа срывается с головы и задержанная завязками болтается где-то за спиной, меня пробирает смех, и я составляю дуэт ветру.

Оторвались мы где-то через час, свернув в лес, еще через пару часа я услышал долгожданный приказ:

— Привал!

Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)

* * *

Уже вторые сутки пробираемся на восток сквозь недружелюбный, плохо проходимый лес. Снег ещё не покрыл стылую землю, небо хмурится сквозь высокие ели, острые ветки царапают тело. Мрачность картины нарушает, только щебетание переговаривающихся между собой, не улетевших на зиму в теплые края, птиц. Но вот в дали показалась лента дороги и все оборачиваются в сторону Пинка.

— В деревню нужно заехать, припасы заканчиваются, — говорит он.

И мы начинаем двигаться вдоль дороги, высматривая постоялый дом или деревню, но упираемся в болото, переходим на другую сторону от дороги, но и там болото, приходится ехать прямо по тракту с дозорами впереди и позади. Но вот долгожданная цель все-таки появляется на горизонте.

Деревня с трактиром на отшибе напоминала деревни Митрана, также окружена высоким деревянным частоколом, те же хаты из глины с соломой, даже девушки такие же симпатичные с стреляющими взглядами и искрометными улыбками.

Нам повезло, в трактире не было гостей, так что Пинк позволил уставшим путникам насладиться теплом и горячей едой. Блаженство длилось не долго, подгоняемые нашим суровым командиром мы уже примерно через час выехали на тракт, а еще через два часа пути заметили погоню.

— Устроим засаду! — решает Пинк.

Изгиб дороги посчитали отличным для этого местом. Кит с Грумом увели лошадей подальше в лес, чтобы они не выдали наше присутствие, Волт в это время убрал все следы. Рик со Стасом залезли со своими луками на хвойные деревья, я же измазав себе лицо грязью и подготовив три позиции для стрельбы, взведя арбалет залег между голыми кустами под ними. Пинк внимательно осмотрел со стороны дороги результаты наших приготовлений и оставшись довольным, затаился с другими наемниками в ложбинках между корнями деревьев и кустарниками. Началось ожидание. Давно я так не лежал на голой холодной земле в засаде, сразу вспомнилась армия, подумалось, хорошо бы было махнуться с тогдашним мною оружием, затем представил пограничников с арбалетами и чуть не рассмеялся, диверсант хренов.

Послышался стук копыт, напряжение нарастало, вижу выезжающих из-за поворота всадников, беру одного на прицел и жду сигнала от Пинка.

— Бой!

Стреляю и не убедившись в результате, перекатываюсь на другую позицию, перезаряжаю арбалет, выцеливаю новую жертву, выстрел, перекат, перезарядка, прицел, выстрел. Пинк, Грум, Кит и Волт уже оголив мечи вступили в бой, лучники продолжают посылать стрелы. Краем сознания отмечаю, что среди преследователей, лучников нет, и мелькает мысль, что зря только позиции готовил и катался по земле. Перезарядив арбалет, стреляю уже с колена.

«Зря я так расслабился» — опять мелькает мысль.

Увидев такое безобразие, один из всадников устремляется прямо на меня. Понимаю, что не успею перезарядить арбалет и отбрасываю его в сторону, кидаю нож, мимо, ухожу петляя за деревья и не придумав ничего лучше подпрыгиваю и схватившись за ветку, подтягиваюсь вверх на дерево. Стоя на толстой ветке, держась левой рукой за дерево, правой кидаю второй метательный, нож проходит по касательной, поцарапав всаднику щеку. Слышу ругань и раздумываю, что делать дальше, лезть выше или спрыгнуть на врага? Всадник сам всё за меня решает, он подъезжает и начинает рубить мою ветку мечом, намереваясь задеть меня, я матерясь лезу вверх, спрыгивать на меч, как-то не хочется. Поднявшись осматриваюсь, всадник, уже не всадник, а труп лежащий на земле. Около него стоят двое из наёмников и тоже осматриваются.

— Вон от на дереве, — слышу я голос Грума.

— Ты чего там делаешь? — это уже Пинк.

«Шишки собираю, не понятно, что ли, — бурчу себе под нос и начинаю долгий путь вниз.

Спрыгнул, отряхнулся и зачем-то пнул труп.

— А у вас там все так воюют: выстрелят из засады и на утёк? — спрашивает щерясь Пинк.

— Это тактика такая, партизанская, — говорю я и иду искать арбалет.

— А рожу ты зачем себе грязью измазал? — не отстает от меня Пинк.

— Лицо белое, поэтому его видно с большого расстояния, у меня же с собой нет маски, вот и приходится грязью мазаться, — объясняю я ему по дороге.

Арбалет нахожу в кустах, вроде-бы цел, теперь нужно снаряды вернуть, дефицитные уж больно они.

— Виктор, иди сюда! — слышу я взволнованный голос Рика, — Волт ранен!

«Нет, только не Волт!» — проносится мысль, и я бегу в сторону Рика.

Оказалось, один из козельцев притворялся мертвым, и когда Волт подошел к нему, тот успел вонзить ему нож в живот.

— Все убирают трупы, лошадей и следы с дороги, Виктор занимается Волтом! — слышу я приказ Пинка.

Волт плох, проникающее ранение живота — это серьезно, здесь с таким долго не живут, если поврежден хоть один из органов и ему срочно не сделать операцию, он умрет, я как студент-медик это понимаю. Но это же Волт! Я здесь итак один, и только Волту с Мариком в этом мире было до меня дело. Изе с детьми я тоже был нужен, но это совершенно другое, я для них был защитником, кормильцем, но не другом.

Зажав рану, мы с Пинком отнесли Волта глубже в лес и уложили на поданную Риком циновку. И что мне делать без лекарств и инструментов в зимнем лесу? Беспомощно осматриваюсь и встречаюсь взглядом с Пинком.

— Нужно найти воду, — говорю я, тот кивает и идет давать распоряжения.

Меня окружает зимний лес с полуголыми лиственными деревьями, разбавленными кое-где хвойными, да жухлая листва под ногами. Вот и всё.

— В ста шагах от сюда ручей, — слышу я голос Грума.

— Нужно разжечь костёр и нагреть воды, — говорю бесцветным голосом.

От безысходности поднимаюсь и начинаю бродить вокруг деревьев, осматривая каждое, вожу рукой по их стволам, мысли скачут и мечутся, мешая сосредоточиться.

«Вроде бы осина, — замираю около одного из них, — не сезон конечно для сбора коры, но больше ничего в голову не приходит».

Срезаю ножом кору и иду осматриваться дальше.

«Живица! — щелкает в голове.

Подхожу к ели и наношу ей ножом рану, наблюдая как вытекает из под коры смола.

«Ну что ж, поборемся» — думаю я воспрянув духом.

Промыв рану от тонкого острого кинжала отваром коры осины, наложил прямо на неё живицу и забинтовал. Наемники, кроме дозорных, столпились около нас с Волтом, удерживали больного, выполняли мои мелкие поручения «принеси-подай-держи-убери» и всё время заглядывали мне в глаза, что ужасно нервировало, я сам не знал, чем это всё закончится.

— Ты хороший лекарь, раз наши жрецы тебя ищут, — подбодрил меня Пинк.

Бросив на него злой взгляд я ушел к ручью мыть руки.

На следующее утро у Волта начался жар, он метался в бреду, приходилось постоянно его удерживать. Даже не знаю, как я пережил эти ужасные сутки после засады, усталость и нервное истощение просто убивали меня.

— Нужно идти, нас здесь могут найти, — слышу я хриплый голос Пинка.

— Идите, я останусь с Волтом, — говорю я и опять удерживаю руку друга, не давая содрать повязку.

— Волта понесем, — говорит Пинк.

— Его нельзя трогать, — заканчиваю я препирательства.

Волт пришел в себя через двое суток, утром, когда нас коснулись продравшиеся сквозь высокие деревья лучи холодного, зимнего солнца.

* * *

«Переправа, переправа, берез левый, берег правый» — отозвался в моей памяти стихотворный ритм, когда я обозрел очередное препятствие, возникшее на нашем пути.

Мы лежим в кустах на границе леса и осматриваем перекинутый через реку каменный мост. Мост — это всего четыре опоры на искусственных каменных островах, образующие пять арок, пройди их все и ты на другом берегу реки. Но не все так просто: мостовую переправу делает невозможным пересечь расположенный здесь кордон из двух десятков воинов. Прямо у моста располагается домик для охраны с навесов с сеном для лошадей.

«Обложили гады» — мелькает очередная мысль и поднимается злость.

— У кого какие предложения, — начинает военный совет Пинк, когда мы вшестером устраиваемся «в кружок» под защитой леса.

— Искать другую переправу, — предлагает Грум, — может брод где есть, у местных крестьян надо поспрашивать.

— Может ночью, на прорыв, — предлагает Кит.

— Нет, скрытно надо, — отвергает Пинк.

— Ночью, скрытно, дозор уберем и перейдем, — не унимается Кит.

— Мне больше идея с бродом нравится, — встревает Стас, — если через мост пойдем, они будут знать, что это мы прошли и отправят погоню.

— Ночью убрать дозорных, пробраться в дом и перерезать всех спящими или закрыть дверь, обложить соломой и поджечь, — вношу я и своё предложение, продиктованное злостью, а кроме того я согласен с Китом.

Мои слова встречает гробовая тишина.

— Тебе не кажется, что все твои предложения, несколько… не достойны лэра? — спрашивает Пинк, рассматривая меня задумчивым взглядом.

— На войне все средства хороши, — отвечаю я и начинаю распаляться от их осуждающих взглядов, — на войне нет правил, и война не место для благородных идиотов. Они вообще-то нас убить хотят, а не просто отловить и обнять, а значит мы вольны защищаться любыми способами.

Пинк встает с импровизированного насеста из поваленного дерева и начинает расхаживать взад-вперёд, а мы все внимательно следим за ним взглядом.

— Будем искать брод, — останавливаясь озвучивает он своё решение, а я сплёвываю и ухожу к Волту.

Волт, как не странно начал выздоравливать, неужели повезло, и нож не задел ему не один важный орган. Действительно правду сосед говорил, что Волт любимец богов.

— Ты как дружище? — спрашиваю его, садясь перед ним на корточки и не дожидаясь ответа начинаю перевязку.

— Я думал ты меня ненавидишь, а ты возишься со мной, — начинает он эти розовые сопли.

— Не говори ерунды, тебе вообще много говорить пока нельзя, так что лучше молчи и отвечай только на мои вопросы, — строго внушаю я своему пациенту.

Волт слабо улыбается и уверяет меня, что чувствует себя хорошо. Врет конечно, холод, плохое питание, тряска — всё это не способствуют быстрому выздоровлению. Раненного мы перевозим на жестких носилках, сделанных из веток и циновки, привязанных между двумя лошадьми. Таким образом и провезли его двое суток, пока не уткнулись в реку.

— Может паренька захватим, он ведь должен знать о броде, — предлагает Грум, наблюдая за играющими на поле в догонялки деревенскими мальчишками.

— Может я выйду и просто их спрошу за медяк, — возмущенно говорю я.

— Убежать могут, да и светиться нам нельзя, — не соглашается Грум.

— Дети — это не взрослые, с ними так нельзя, — я тоже с ним не согласен.

— Я же не буду ему резать яйца, как ты недавно предлагал, — аргументирует наёмник, — проводит нас к броду, да и вернется к мамке с папкой.

Этот диалог возник, когда мы с Грумом следуя в дозоре, наткнулись на убранное от урожая поле с играющими на нем местными детьми.

— Чего тут у вас? — спрашивает, подъехавший Пинк.

— Местных обнаружили, строим план захвата, — отвечаю я.

— На ту сторону желательно сегодня до ночи перебраться, — поторапливает нас Пинк.

Один малец, по роковой случайности побежал в нашу сторону, спрятался от малолетних преследователей за деревом и был скручен Грумом. Когда мы немного отошли в глубь леса я сразу же принялся его успокаивать.

— Ты ничего не бойся, на держи серебряный, проводишь нас к переправе через реку получишь ещё один такой же, — говорил я ласковым голосом смотря в испуганные глаза восьмилетнего мальчишки.

Он кажется понял, поскольку закивал, и Грум предупредив, чтобы тот не смел кричать убрал руку, закрывающую мальцу рот. Паренёк осмотрел нас большими глазенками, взял у меня монету и дал деру. Поймал его Рик за шкварник и вернул на место.

— Привязать его надо, — сказал Грум, недовольно буравя мальца взглядом, от которого тот весь сжался, втянув голову в плечи.

Мальца привязали к моей руке, как к самому сердобольному и на всякий случай завязали ему рот, чтобы не кричал, мало ли что такому бойкому на ум придет.

— Ну, веди нас к броду, — сказал наклонившись к нему Пинк.

Мальчик кивнул и быстро зашагал к реке. До переправы мы добирались примерно час. Это был не брод, а деревянный узкий подвесной мост. Носилки пришлось отвязывать и переносить раненного на руках, когда закончили переправу, отблагодарили мальчишку ещё одной серебряной монетой из моих денег и отпустили. Удивительно, но он, когда оказался на свободе не рванул от нас, а побрел медленным шагом с подскоками, что-то насвистывая на ходу.

«Какая у местных крепкая психика» — с завистью подумал я.

— До темноты мы должны отойти как можно дальше, — сказал Пинк и мы отправились в путь.

Интерлюдия

Лэр Вориш, тайный советник Князя Козельского и член Княжеской Думы, а также брат лэры Брадиш хмуро наблюдал за кружащими за окном снежинками. Повертев в руке странную короткую стрелу, он положил его на стол и опять задумался.

Всё началось с какой-то нелепости. На днях его посетила сестра Барбара и в ультимативной форме потребовала, что бы он, тайный советник и член Думы, приструнил какого-то писаку театральных пьесок. Он ещё тогда посмеялся над сестрой, про себя разумеется, он же не самоубийца, и пообещав что-нибудь придумать, выпроводил её восвояси. Пусть в конце в концов обидчиками сестры её муж занимается, у неё же есть муж где-то в дальнем имении обитающий, вот пусть вызывает его в столицу и науськивает на кого ей угодно.

Сразу же за визитом Барбары, до него дошли слухи, что этот писака сломал челюсть известному в столице лэру Доришу и тот в отместку засадил его в тюрьму на перевоспитание. Над этой историей смеялась вся столица и он следуя моде даже пару раз пошутил об этом в обществе.

Затем пришла более интересная новость, оказалось, что этот писака, совсем не тот, за кого себя выдаёт, а беглый лэр из Митрана и за ним в Козельск явился конвой из соседнего княжества. Немного погодя выяснилось, что за ним прибыли не дружинники князя, а люди храма Сира, причем имеющие при себе бумаги, свидетельствующие, что лэр Виктор Чернов, находится под защитой храма. А вот затем всё стало уже серьезно. Сначала, этот лэр-писака напал на одного из дознавателей князя, затем взбешенный увечьем своего подчиненного, начальник тюрьмы потребовал от лэра Вориша, покарать злодея. И каким образом, спрашивается, ему нужно было покарать человека, находящегося под защитой храма? Он же не идиот, наживать таких врагов. Подумав и посчитав, что если убрать из Козельска раздражитель, то не будет и проблем, он выдал начальнику тюрьмы бумагу, предписывающую Митранцам как можно скорее покинуть территорию Козельского княжества.

К сожалению, он ошибся. Главный жрец храма Сира княжества Козельского — это не сестра Барбара и не начальник тюрьмы, от него не отделаться пустыми обещаниями или мелкой подачкой. На аудиенции, главный жрец был очень недоволен его поспешным решением выгнать лэра Виктора Чернова из княжества и потребовал привезти лэра в храм. Оказавшись между двух огней лэр Вориш приказал беглого лэра вернуть, а сопровождающих его людей убить, чтобы хоть как-то скрыть следы.

Дальше стало ещё хуже. Беглецы перебили людей с двух кордонов и вероятнее всего уже перешли границу. Уцелевшие рассказали, что напали на них из леса, нападающие действовали нагло и дерзко, использовали странное оружие, стреляющее короткими стрелами.

Вот так вот в этой истории и появилось неизвестное оружие. И что теперь тайному советнику с этим всем делать? И причем здесь храм Сира? Вот если бы беглеца искали жрецы храма Бога Ремесла, тогда, хоть что-то было бы понятно. Также не понятно, как теперь докладывать князю об убитых на его территории дружинниках.

Находящийся в кабинете Порот не отвлекал своего лэра от дум, а тихо стоял у стола и осторожно наблюдал за вышагивающим у окна господином, ведь совершенно не известно, какое решение придет в голову этому непредсказуемому человеку. Порот совершенно не хотел отправляться в Митран, и про себя молил богов оградить его от этого путешествия, но боги остались безучастны к его мольбам.

— Ты отправляешься в Митран! Ты должен разузнать всё, что возможно об этом человеке, его происхождение, привычки, слабости, любовные пристрастия, тайны. Всё! Организуешь за ним слежку, нужно выяснить, зачем он в конце концов понадобился храму Сира, — озвучил своё решение лэр Вориш и добавил опять взяв в руку стрелу, — и выясни всё об этом новом оружии Митранцев.

Глава 10. Разговоры, переговоры, допросы

Сегодня Пинк сообщил, что мы перешли границу и находимся уже на территории Митрана, как он это определил, я если честно не понял, по звездам рассчитал или знакомые деревья обнаружил. По мне так ничего не изменилось, тот же смешанный лес, тот же бурелом под ногами и те же острые, царапающиеся ветки деревьев вокруг. Погода правда изменилась. Выпавший вчера снег так и не растаял, деревья и стылая земля покрылись тонким белым слоем. Стало разительно холоднее, я конечно не термометр, но думаю было, где-то минус пять по Цельсию, руки в кожаных перчатках и ноги в сапогах без меха мерзли.

Волт чувствовал себя гораздо лучше, но я всё же подстраховался и запретил ему ехать верхом на лошади, так что бедняга всё так же болтался на носилках между лошадьми, недовольный своей судьбой и всячески нам об этом напоминал.

— Я воин, а не девка! У меня ничего не болит! Можно, я хотя бы пойду пешком? Виктор, это что месть? — слышалось с носилок каждые десять минут.

— Лекарь сказал лежать, значит лежи! — пресекал его попытки бегства Пинк.

— Давай сделаем привал, нужно погреться у костра — сказал я Пинку, поежившись и натянув в очередной раз шляпу на голову, — Волту надо подвигаться и погреться, а то окочурится ещё от холода.

Усевшись вокруг костра, как можно теснее, грея друг друга телами и вяло пережевывая мёрзлое мясо, молчали и думали каждый о своем.

— Виктор, ты говорил, что на войне все средства хороши, ты имел ввиду вообще все, то есть и предательство, и подлость, и изуверства? — вдруг нарушил тишину Пинк.

— Смотря какая война, — ответил я, — и смотря какие воины.

— Что ты имеешь в виду?

— Войны разные бывают, захватнические и освободительные, — совершенно не хотелось поднимать эту тему, так что я не стал заниматься перечислением видов войн и войск, а просто добавил, — и воины тоже бывают разные, есть обычные воины «честные и благородные», а есть специальные воины, которые выполняют, так сказать, особые поручения, и вот они как раз и используют подлые приемы ведения войны.

— Ты был таким воином? — спросил Рик расширив от предвкушения интересной истории глаза.

— Нет, я был обычным воином, охранял границу, — разочаровал я его.

— А от куда ты знаешь про этих воинов? — с подозрением в голосе спросил Пинк, — я так понимаю такие воины должны держать свои темные дела в тайне.

— Не знаю я о них ничего, просто знаю, что они у нас есть, у вас тоже должны быть, везде где есть власть, есть такие воины, — не буду же я им рассказывать про деда, интернет, телевидение и книги и так смотрят на меня косо эти «благородные воины».

— У нас нет таких, — категорично заявил наивный Рик.

— То есть ваши лэры в таких подлых приемах не видят урона чести? — уточнил Пинк.

— На показ разумеется осуждают, а в тихую такое творят, впрочем, ваши от наших думаю не отстают, — ответил я усмехнувшись над возмущенным выражением лица Рика.

— То есть ты беглец? — подытожил Пинк.

— Нет, я не беглец, я случайно у вас оказался и летом надеюсь вернуться домой, — проговорился я раздраженный дурацкой логикой и въедливостью Пинка, а чтобы пресечь дальнейшие расспросы, поднялся и ушел в кусты.

Вернувшись, с сомнением опять влез в «кружок» и начал доедать мясо. Пинк «оправдал» мои ожидания и продолжил допрос.

— То есть ты в подлых приемах ничего плохого не видишь, для тебя это один из способов достижения цели?

— Нет Пинк, то что ты говоришь ко мне не относится, как бы тебе этого не хотелось, я не подлый человек. Просто есть ситуации, при которых подлыми приемами пренебрегать не следует, себе дороже выйдет.

— Какие, например? — разумеется поинтересовался Рик, любопытный наш.

— При захвате твоей страны, когда все средства хороши, чтобы выгнать врага, — решил я отделаться такой версией.

— Твою страну захватывали? — спросил Грум.

— Ну я знаю о четырех крупных нашествиях врагов, а сколько было мелких стычек, не счесть.

— А почему вас захватывали? Вы слабые? — это уже Пинк.

— Нет мы не слабые, — вспылил я, и уже спокойным тоном продолжил, — с правителями нам всё время не везет, то друг друга режут, то играют в благородство со внешними врагами во вред своему народу. И хватит уже этих разговоров, не люблю политику.

— Что такое политика? — полюбопытствовал Рик.

До Польска мы добрались к вечеру и первым делом как зашли в трактир, стали отогреваться у большого камина в обеденном зале. Следующий день посвятили отдыху и походу на местный торг, где закупили недостающие теплые вещи и продукты в дорогу. Очень хотелось наведаться в гости к Вросичам, поведать Оливию, но наемники и на шаг от меня не отходили, я постоянно находился под их неусыпным вниманием, как под конвоем. Бродить вдоль торговых рядов зимой было не так комфортно, как летом, но местный народ холод не смущал, а продавцы похоже вообще не заметили смену сезона, всё так же бодро расхваливали свой товар, с шутками и прибаутками.

Улучив момент, когда наемники отвлеклись на заинтересовавший их товар, я махнул рукой запримеченному мною пареньку, подзывая его к себе. Тот метнулся мухой и с ожиданием уставился на меня. Я сунул ему в ладошку медную монетку и спросил склонившись к уху:

— Знаешь где дом лэра Вросича?

— Знаю, — ответил паренек с ожиданием рассматривая меня.

— Вечером после восьмого удара колокола жди меня у ратуши, покажешь где этот дом, заработаешь еще десять таких, а если укажешь на окно комнаты лэры Оливии Орварт, то получишь серебренную.

В глазах паренька мелькнул азартный огонек, он кивнул и убежал по своим делам.

«Осталось только уйти от наёмников» — подумал я рассматривая теплые портянки.

При размещении в трактире Пинк попросил как обычно две комнаты, но на «ресепшене» я устроил скандал, заявив, что раз я лэр, то мне положена отдельная комната, за которую я между прочим в состоянии заплатить. Пинку пришлось смириться, трактирщик после моего представления другого бы и не понял.

Вечером осторожно выглянув в коридор, я обнаружил Грума на карауле, пришлось убрать нос обратно. Со словами «мы не ищем легких путей» я вылез в окно и наткнулся на Пинка.

— Я так из знал, что это будет окно, спасибо тебе, я выиграл спор, — сказал он очень довольным голосом.

— Я вернусь через два часа, — сказал я и не увидев в глазах Пинка готовности к сотрудничеству добавил, — даю слово лэра.

— Нет Виктор, вот приедем в столице и там можешь делать всё что захочешь, но не сейчас. Вернись в свою комнату.

— А если не вернусь, то что? Что ты сделаешь? Я так понимаю, твои хозяева запретили тебе меня убивать? — спросил я наблюдая за игрой желваков Пинка.

Пинк не ответил, он просто свистнул и на его сигнал прибежали остальные наёмники.

* * *

Ну вот и столица княжества, что интересно меня здесь ждет? Когда шли по лесу всё время уговаривал себя рвануть на север в княжество Вольское. Не уговорил, если бы сейчас была хотя бы весна, так и сделал бы, но бродить по зимнему лесу в одиночестве. Нет, я к такому экстриму не готов. Впереди меня ждет встреча с главным жрецом храма луны и от этого уже и будем плясать.

В храм Сира, мы зашли со служебного входа, встретивший нас адепт, узнав от Пинка, кто это явился к ним в гости, попросил нас подождать, а сам отправился докладывать. Ожидание длилось около часа.

«Не очень то меня тут и ждут» — только успел подумать я, разворачиваясь в сторону выхода с намерением улизнуть, как адепт вернулся и проводил меня на второй этаж.

Меня провели в светлую, просторную комнату, видимо кабинет.

«Что-то я в этом мире всё по кабинетам шастаю, как-то нелогично для средневековья» — прошмыгнула мысль и исчезла, спугнутая вышедшим из боковой двери высоким человеком в длинном темно-сером балахоне с знаком луны на груди. Ему было около шестидесяти, почти полностью седая голова и только разбавленная сединой рыжая борода. Взгляд властный, гипнотизирующий и подавляющий.

— Да будет добрым для нас день, — поприветствовал он меня.

— Добрый день, — повторил я приветствие и изобразил поклон главному жрец храма не отрывая от него взгляда.

— Присаживайтесь, лэр Виктор, — жрец указал на стоящее перед столом кресло, а сам уселся в такое же стоящее с той же стороны стола при этом так и не выпустив меня из плена своих глаз-омутов.

Когда же я все-таки смог устроиться в кресле, положив шляпу на колени, будто прикрывшись ей как щитом, жрец продолжил.

— Ваш путь к храму был долог и извилист, но Сир-мудрый всё-таки помог вам его преодолеть, — жрец сделал паузу, видимо ожидая ответную реплику, но у меня как назло всё вылетело из головы. Не дождавшись он продолжил, — от куда вы?

— Страна на северо-востоке от вас, путь туда займет несколько месяцев, если не лет, — ответил я сглотнув, завороженно смотря в глаза жреца.

«Нужно что-то делать с этим гипнозом! — услышал я крик остатков здравого смысла и попытался отвести взгляд.

— Почему вы её покинули? — жрец впился в меня взглядом, не позволяя освободиться.

— Случайно, заблудился, — пролепетал я ещё что-то соображая, но уже видимо плохо. От усилий сбросить с себя оцепенение я весь покрылся потом. С интересом наблюдая за моей внутренней борьбой, жрец снисходительно улыбнулся.

— Ладно, оставим этот вопрос, — сошел он с данной темы и сразу же задал новый вопрос, — Вы лекарь?

— Да, лекарь.

— Вы сделали операцию в Модире?

— Да, я, — завороженно повторяю. В голове пронеслась мысль про три «да» подряд, после которых последует инструкция.

— Лэру Орварду?

— Нет! — выплюнул я и помотал головой.

Жрец заинтересованно наблюдал за моими потугами справится с профи.

— Почему вы от нас убегали? — продолжил он допрос или зомбирование.

— Я не убегал, я хотел вернуться домой, — ляпнул я, сделав первую ошибку.

— Вы чужеземец, вы находитесь в дали от дома, и вы хотите вернуться домой?

— Да, всё правильно.

— Вы только что сказали, что ваша страна находится на северо-востоке, почему тогда вы искали её на западе? Случайно заблудились?

Этот человек морально давил на меня, заставляя нервничать и чувствовать себя неуверенно, помимо гипноза жрец ещё и из всех вариантов сценария переговоров выбрал вариант психологического подавления собеседника. И как противостоять? Вроде бы нужно уверенность в себе продемонстрировать.

— Я решил сделать крюк, — с апломбом заявил я, закинув ногу на ногу и переложив шляпу на стол, — я некогда не был в Козельске и раз уж попал в ваши края, то решил воспользоваться случаем, оценить архитектуру города, так сказать.

— И как, оценили?

— Видал и получше, — поморщился я, причем натурально, от воспоминаний о Козельске у меня всё еще зубы сводило.

— Я слышал, наш Чертер вам также не очень понравился? — спросил жрец, а у меня опять началась паника.

«Пинк сдал, больше не кому, вот гад» — пронеслось в голове.

— Чертер? Не помню, видимо один из провинциальных городов, который проедешь и не заметишь, — заявил я, нагло смотря в глаза жрецу. Ой зря я это сделал, он опять поймал мой взгляд.

Жрец улыбнулся и продолжил прессинг:

— Какие у вас боги?

— Сварог, перун, дажьбог, макошь, — дальше не помнил, поэтому спросил, — зачем вам?

— Просто интересно. Мне стало известно, что находясь в Митране ты никогда не посещал наши храмы. А это может значить только одно: у тебя другие боги, вот и захотел узнать какие, — улыбнувшись сказал он и его улыбка мне не понравилась, — но что-то мне подсказывает, что ты говоришь не всю правду.

«Ага, так я и сознаюсь, что у нас единобожие, живо на костер утащите. А почему он перешел на «ты?».

— Моя вера, это моё дело, ваши боги — это ваши боги.

Жрец рассмеялся, а потом сказал продавив меня взглядом:

— Жрецам бога мертвых, только это не говори.

Меня прошиб холодный пот, ноги встали на место, руки сжали подлокотники кресла, я тяжело задышал, в каком-то тумане увидел, как жрец отклонился на спинку своего кресла и позвонил в стоящий на столе колокольчик, после чего кто-то дал мне воды, и меня достиг издалека голос жреца.

— Лэр Виктор, вам никто не причинит вреда, у вас здесь нет врагов. Принесите успокаивающий настой!

Помню, как меня куда-то вели, поили чем-то горьким, уложили на что-то мягкое, фоном проносилось шуршание, топот ног, шепот, крики из далека, а затем наступила спасительная пустота.

Интерлюдия

Жрец был обескуражен случившимся, раздражен на себя за такую непростительную ошибку, казалось он собрал об этом человеке всю возможную информацию. Было известно, что чужеземец нагл, храбр до глупости и неуважителен к окружающим. Он и построил разговор с ним исходя из этих данных, сразу же начал на него давить, чтобы поставить на место и диктовать свои условия. Вот и додавил. У лекаря оказался ослабленный дух, почему его об этом никто не предупредил?!

— Ты провел с ним долгое время. Что ты можешь мне о нем сказать? — спросил главный жрец у наёмника Пинка, когда тот по его приказу был доставлен в кабинет.

— Он чужеземец, поэтому кажется нам необычным, — начал Пинк осторожно выстраивая фразы, — по мне, так он обычный человек, со своими слабостями и страхами, который попал в необычную для себя ситуацию и справляется с ней по мере сил, — увидев, что жрец внимательно его слушает и ждет продолжения Пинк добавил, — у него есть хорошие качества, он умен, знает то, чего мы не знаем, в меру храбр, равнодушен к деньгам, а есть и плохие, — он способен на обман, подлость и жестокость и, — Пинк сглотнул и прочистив горло продолжил, — он боится, он никому из нас не доверяет и поэтому может быть очень опасен.

— Опасен? Для кого опасен? — спросил жрец, нахмурившись.

— Для того, кого испугается, думаю, он его убьет, так, на всякий случай или сделает какую-нибудь гадость исподтишка.

— Гадость? — переспросил жрец, — например такую как в Чертере?

— Вы знаете про Чертер? — удивился Пинк.

— Знаю и не от тебя! — строго посмотрел на него жрец, — Надеюсь это единственное, что ты от меня скрыл?

Пинк справившись со спазмом в горле продолжил:

— Луноликий, вы еще что-то хотите о нем знать?

— Ты говоришь, что он боится. А чего он боится? — удрученно спросил луноликий.

— Жрецов, — тихо проговорил Пинк, — он думает, что в Митране всех, кто не нравится жрецам сжигают на кострах.

— Ты уверен в том, что говоришь? — глаза жреца недобро сверкнули.

— Это моё мнение о нем. Вы ведь спрашивали о моем личном мнении? — стушевался Пинк.

— Ты сказал, что он никому не доверяет, а если князь или кто-то из княжеской семьи гарантирует ему безопасность? Он ведь не может не поверить тому, в ком течет княжеская кровь?

— Вряд ли, — опять сглотнул Пинк, — он охотнее поверит последнему крестьянину, чем князю. Возможно это как-то связано с порядками в его родном княжестве, но если наш князь дает слово, то мы ему верим, а Виктор даже мысли не допускает, что князь может сказать правду. Я если честно даже не представляю, как с ним договариваться, он никому и ничему не верит.

— Есть ли у него в Митране какие-то привязанности? Друзья, любовь? — ошарашенный услышанным спросил жрец.

— Ну можно Волта считать его другом, но как я уже говорил, он никому не верит, так что не знаю, получится ли у вас использовать Волта, — ответил Пинк, поняв куда клонит луноликий, — крестьянская семья из Модира, по-моему, он к мальчишкам привязался, а про его женщин я ничего не слышал.

— Жаль, очень жаль, — задумчиво проговорил жрец.

— И ещё он не желает оставаться в Митране, он хочет вернуться домой, — прервал мысли луноликого Пинк.

Жрец взглянул на наёмника, прошептал что-то, не услышанное Пинком, но замеченное по шевелению губ, кивнул головой, как будто пришел к какому-то решению и спросил.

— Лэр Виктор поселится в бывшем доме купца Бришта, нужно обеспечить охрану дома и его нового хозяина. Как ты отнесешься к предложению возглавить охрану лэра Виктора Чернова?

— Лэр Виктор, скорее всего будет против, — ответил Пинк, но увидев, как на лице жреца отразилось непонимание, продолжил, — Я ему не нравлюсь. Возможно вы предложите эту должность Волту?

— Что между вами произошло? — заинтересовался луноликий.

— Да как-то сразу не заладилось, я посмеялся над его шляпой, он это запомнил и с тех пор мы только терпим друг друга.

— Это над той нелепой потертой шляпой, в которой он заявился ко мне на аудиенцию? — приподняв бровь, спросил жрец.

— Да той самой, — улыбнувшись сказал Пинк, — у каждого свои слабости.

— Насчет охраны. Волт пусть и дальше остается его другом, а начальником охраны, все-таки будешь ты. И не спорь! — пресек жрец несогласие Пинка, — Сам говоришь, что он никому не доверяет, а к вам он уже привык, вы вместе даже повоевать успели, а такое не забывается, — посмотрев на Пинка внимательно, жрец доверительно продолжил, — мне нужен человек около него, благоразумный человек и такой, которому он хоть немного доверяет. Волт не подходит, раз они друзья и если нужно будет выбирать, то… я хочу быть уверенным, что интересы храма будут превыше всего. Тебе понятно? — дождавшись кивка жрец продолжил, — Вас в отряде сейчас шестеро, думаю этого будет достаточно, но если считаешь нужным, увеличь количество людей, храм оплатит.

Главный жрец проводил наемника задумчиво взглядом.

«Зря я не переговорил с ним первым, — подумал он, — разговор нужно было выстраивать совершенно по-иному».

* * *

Очнулся я ночью, вслушался в темноту, но так ничего и не услышав, не вставая, попытался обследователь руками пространство, рука задела какой-то предмет, который с грохотом упал на пол и кажется разбился, по крайней мере образовавшийся звук вызвал у меня именно такую ассоциацию. Пространство сразу же наполнилось приближающимися звуками, скрипом двери, и через мгновение я увидел свет от свечи. Свеча проплыла по воздуху, сопровождаемая шорохом шагов, и гость зажег канделябры. Комната постепенно выходила из темноты, тускло освещая сначала отдельные участки, а затем и всё пространство в целом. Передо мной стоял мужчина в длинной светлой тунике и дурацким колпаком на голове, всё еще держа в руке свечу он прищуриваясь всматривался в меня.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он мягким голосом.

— Не знаю, — просипел я, голоса почему-то не было, я прочистил горло и сделал ещё одну попытку, — Где я?

— В бывшем доме купца Бришта, — ответил голос.

Его ответ меня озадачил, но я не стал переспрашивать, а задал новый вопрос:

— Вы кто?

— Лекарь Гариш, я вас лечу, — благожелательно ответил он и предвосхищая мой следующий вопрос пояснил, — у вас повреждение духа, но причин для беспокойства нет, вам всего лишь нужен небольшой отдых.

«Это он меня так психом элегантно назвал? — первая моя мысль и сразу же вторая, — Я слабак и теперь все об этом знают», — я невольно застонал и откинулся на подушки уставившись в потолок, нет не потолок, опять этот долбанный балдахин.

Мои стенания прервали появившиеся новые туники, одна из которых голосом Волта проговорила:

— Виктор? Господин лекарь, как он?

— Он очнулся, теперь всё будет хорошо, — ответил лекарь и пошел на выход из комнаты со словами, — сейчас я принесу настойку.

Его место сразу же занял Волт и вылил на меня целый ушат новостей:

— Ты не приходил в себя несколько дней. Мы послали в Модир за Изой с детьми, всё равно кому-то нужно смотреть за домом, а тебе они не чужие. Тебе выделили для проживания целый дом в столице. Мы с ребятами теперь твоя охрана. Хорошо всё сложилось, да? А ты не верил, — жизнеутверждающе закончил он свою речь.

Я прикрыл глаза, переваривая услышанное и вздрогнул от голоса Пинка.

— Я рад, что ты поправляешься, без тебя довольно скучно, — сказал он.

Я открыл глаза и всмотрелся в его лицо, он улыбался, возможно даже искренне. За Пинком стояли остальные и также улыбались мне, даже всегда хмурый Грум изобразил что-то наподобие оскала.

«Они тебе не друзья! Они сдали тебя жрецам! Наверняка они здесь, чтобы следить за тобой» — пронеслось в голове.

— Я тоже рад, вас видеть, — ответил я и тоже улыбнулся.

«Прямо сход лицемеров, какой-то».

«А может и хорошо, что все знают, что я слабак. От слабака ведь ничего не ждут. Я буду себя тихо вести, буду послушным, вздрагивать в нужных местах, авось и усыплю их бдительность, а летом совершу рывок» — на этой успокоительной мысли я и заснул.

Через пару дней, когда я уже передвигался по дому и даже выходил на прогулку в небольшой садик, временно перешедший в моё пользование вместе с домом прибыли Иза с детьми. Дом сразу же наполнился весельем, криками радости, топотом ног и скрипом половиц. Мальчики немного подросли, девочки похорошели. На бедных крестьян они уже не походили, затравленный взгляд исчез, уступив место уверенности и сытости. Преобразившиеся Иза с детьми, одетые в скромную одежду из добротных тканей были похожи на зажиточную городскую семью из ремесленного квартала.

— Господин Виктор, — проговорила Иза, когда мы разместились в гостиной, — о простите, лэр Виктор, мы очень рады, что вы пригласили нас к себе. Мы с детьми сделаем всё…

— Иза, мы кажется уже договаривались, что для вас я просто Виктор, — недовольно перебил я её.

Иза испуганно посмотрела на меня, затем осмотрелась ища поддержку.

— Но как же…

— Виктор! И не злите меня! — добавил я строгости в слова, — для всех в этой комнате, я Виктор!

Ну наёмники уже привыкли к моей демократичности, ну и эти свыкнуться, они же и раньше меня так называли. Хочу, чтобы меня здесь хоть кто-то называл просто по имени, своеобразная иллюзия семьи и друзей.

Ужинали мы все вместе в гостиной за большим столом. Я уселся во главу стола и стал наблюдать как все рассаживаются. «Друзья» устроились по правую от меня руку, ближе всех ко мне уселся Волт, а дальше всех Пинк, интересно. По левую руку разместилась «семья», около меня, как и раньше старший из мальчиков Курт.

«Прямо идиллия, большая дружная семья за ужином» — подумал я и приказал налить всем вина. Отпив глоток франского, вспомнил, что первым делом, нужно будет заняться изготовлением самогонного аппарата, в новых условиях без водки я просто сойду с ума.

За ужином Иза рассказывала о событиях в Митране, произошедших после нашего отъезда: город полностью восстановили, люди из района третьей башни с грустью вспоминают доброго лекаря, лекари города заказали у мастера-галантерейщика такие же саквояжи как и у меня, и их также таскают за ними нанятые мальчишки, искатели разъезжают по степи и Модиру в шляпах, напоминающих мою, а вся местная детвора с подачи Курта и Крима наделала себе боласы и удочки и ходит в окрестности города терроризировать кроликов с рыбой.

«Ну вот, ты и стал законодателем мод» — подумалось мне.

Когда ужин подошел к концу и слуги начали убирать со стола, мы с «семьей» переместились на диваны, а наёмники направились к выходу, Крим подбежал ко мне и с надеждой устремив на меня взгляд своих больших голубых глаз спросил:

— Виктор, ты расскажешь сказку?

— Конечно, раз ты просишь, — улыбнулся я и потрепал его по макушке, — какую ты хочешь сказку?

— Про волшебство! — раздался радостный визг.

— Я расскажу тебе сказку про то, как обычный мальчик нашел волшебную лампу и что из этого вышло.

Наёмники затормозили на выходе из зала, и сдали назад.

— А нам можно послушать? — спросил Рик.

«Еще один ребенок на мою голову» — подумал я и разумеется разрешил.

— А ты видел когда-нибудь джина? — спросил меня Ида, дослушав сказку до конца.

— Ни каких джинов и волшебников не бывает, — разрушил детские мечты Грум, — это всего лишь сказка.

— Виктор, это правда? — спросили не хотевшие верить в реальность дети, — волшебников нет?

— Обычные люди, не сколько не хуже волшебников, — попытался успокоить я детей, — мы тоже многое можем, особенно когда прижмет, мы такое сотворим, так извернемся, что все волшебники взвоют, — и поймав задумчивый взгляд Пинка, закончил на педагогической ноте, — вам нужно учиться, тогда вы сможете порвать любого волшебника.

Когда наемники ушли, Иза настороженно изучая мою реакцию проговорила тихим голосом:

— Виктор, когда ты уехал, жрецы приходили и спрашивали о тебе. Мне пришлось им всё рассказать, всё что о тебе знаю.

Поскольку я уже свыкся с мыслью, что никто из местных не пойдет из-за меня против жрецов, то воспринял её признание спокойно, вернее показал ей, что я спокоен.

— Иза, ты всё сделала правильно, не переживай, — сказал я, улыбнувшись.

Иза улыбнулась мне в ответ и затараторила о событиях в Митране о которых ещё не успела рассказать за ужином, но я не вслушивался в её слова, я расслышал шепот, тот самый шепот, и стал вслушиваться в смысл произнесенных им фраз.

«Никто не пойдет против жрецов» — услышал я первую фразу, которая отозвалась в моей голове стуком по гвоздю, заколачиваемого в крышку моего гроба.

«Что я совсем один?»

«Совсем один» — опять этот стук.

«У жрецов же должны быть враги. Ведь у всех есть враги» — спасительная мысль пытается отодрать крышку.

«Может те, кого они сжигают на кострах?»

«Единобожники?»

«Ты один из них»

«В нашем мире единобожие сменило многобожие»

«Для этого потребовалось много времени»

«Здесь процесс уже пошел, тебе нужно всего лишь его ускорить»

«Будет много крови»

«Кровь и хаос и всем станет не до тебя»

«Хаос? Адепты хаоса, они тоже не любят жрецов других богов. Мне нужно найти тех и других и устроить ХАОС, сделать так что бы всем резко стало не до меня и вот тогда у меня будет возможность выскользнуть незамеченным»

«Выпустим джина из бутылки или откроем ящик Пандоры?»

Глава 11. Мелкие хлопоты

Школа лекарей представляла собой трехэтажное здание из розового камня, расположенное в респектабельном районе столицы, по соседству находились пансионат для девиц-сирот благородного происхождения и «Банк Великого Княжества», приятные во всех отношениях соседи.

При здании был просторный двор с конюшней и сенником, а также небольшой скверик, где в тени высоких деревьев стояли ажурные скамейки, в настоящее время пустующие из-за зимнего холода.

Воображение рисовало мне толпы крикливых прыщавых студентов, перемещающихся в броуновском движении по длинным коридорам с бесконечными классами, шум, гам, драки и тому подобное. Действительность же оказалась не так ужасна, я оказался в тихом спокойном месте с чинно передвигающимися по совсем не длинным коридорам разновозрастными студентами и погруженными в свои мысли и упивающимися своей значимостью преимущественно пожилыми учителями. С последними-то мне и предстояло работать.

Глава школы оказался субтильным мужичком полувекового возраста с ясным, проникновенным взглядом и не слезающей с лица улыбкой.

«Тот ещё пройдоха» — первая моя мысль о нем, когда главный жрец Сира представил нас друг другу.

— Лэр Виктор Чернов, лекарь из далекой восточной страны России, любезно согласившийся поделиться с нами своими уникальными знаниями, впрочем, мы с вами уже это обсуждали.

— Вы так молоды лэр, я признаться думал, что это будет, кто-то моего возраста, — с сомнением в голосе озвучил приветствие глава школы господин Шипилон.

«А мне-то как приятно», — подумал я, а вслух перефразировал Гете:

— Молодость — недостаток, который с возрастом проходит.

Банальная фраза присутствующим понравилась и морщинки на лице Шипилона разгладились.

В предшествующем этой встрече разговоре тет-а-тет с главным жрецом храма я принял единственно возможное в моей ситуации решение, дал себя убедить пойти на сотрудничество с храмом, согласился так сказать, поделиться своими уникальными знаниями студента-недоучки с преподавателями Школы лекарей, а возможно и студентами этой школы. Взамен я потребовал деньги и свободу перемещения. Условие о деньгах было принято жрецов без разговоров, а вот свободу мне предоставлять никто не спешил. Жрец аргументировал своё нежелание моей уникальностью и опасностью, которая может мне грозить от каких-то там мифических недоброжелателей. Удалось договориться об относительной свободе перемещения в пределах столицы Митрана и её окрестностей в сопровождении охраны.

Сейчас же меня мучил только один вопрос, какими из уникальных знаний я буду делиться? Многие предметы, такие как, например, гистология и химия без приборов и специальных ингредиентов изучать почти не возможно.

«Ну и отбросим эту муть» — пришла мне спасительная мысль.

Хотя при наличии лаборатории возможно удастся приготовить физиологический раствор, ну и лекарственные препараты на основе экстрактов трав, ягод, орехов и т. п.

Решил сделать упор на анатомии человека и прочитать им вводный курс внутренних болезней, ну и поскольку я состоял в студенческом кружке по хирургии, то думаю смогу прочитать вводный курс хирургии, и даже показать что-то простое и с хорошими инструментами, чирей, например, удалю на бис.

За вводный курс патологоанатомии решил не браться, не хочу даже знать, как они относятся к расчленению трупов, те костры у меня всё еще перед глазами стоят. Спрашивается, как им рассказывать об анатомии?

— Лэр Виктор, рад вас видеть, — поприветствовал меня вышедший на встречу из-за стола господин Шипилон, когда секретарь провел меня в его рабочий кабинет.

— Добрый день, господин Шипилон, взаимно, — ответил я любезностью.

— Присаживайтесь, — он указал мне на стоящее у его стола кресло, — может начнем с того, что вы мне расскажете о процессе обучения в Школе лекарей в вашем княжестве?

— Да, пожалуй, правильней будет начать именно с этого, — согласился я.

Мы проговорили около трёх часов, я рассказал, разумеется, в усеченном варианте об учебных дисциплинах, методике обучения, лечебной практике, а также о больницах, где эту практику студенты и проходят.

— Лэр Виктор, я не совсем понял, — от задумчивости Шипилон нахмурил лоб, — кто оплачивает лечение в этих ваших больницах?

— Княжество, люди платят налоги и часть этих налогов идет на содержание больниц, покупку лекарств и оплату труда лекарей.

— А эту лечебную практику разве нельзя проходить под руководством лекаря? Наших студентов после их трехлетнего обучения лекарскому делу в школе берут к себе в ученики лекари, часть из которых являются и преподавателями Школы, и сами уже в течении трех лет обучают их на практике, — сказал Шипилон, — при таком обучении нам не приходится тратиться на какие-то нелепые больницы.

— Не согласен с вашим определением наших больниц, — возразил я, — больница необходима как для обучения студентов, так и для практикующих лекарей. Во-первых, там больше практики, студент знакомится с большим количеством болезней, соответственно больше болезней он и учится излечивать. Во-вторых, при наличии больниц легче везти статистику заболеваний, отрабатывать методику лечения различных заболеваний. В-третьих, в больницах можно проводить экспериментальное лечение.

— То есть в ваших больницах лечат бедных? Ведь богатый человек не позволит над собой экспериментировать.

— Ну да, эксперименты ставят только на бедных и на неизлечимо больных при их согласии, разумеется, — согласился я с замечанием главы школы.

— И вы хотите, чтобы мы открыли такую же больницу? — воскликнул Шипилон.

— Я ничего не хочу, я всего лишь рассказал вам о плюсах такого решения.

— Это потребует огромных денег, да и здание под эту вашу больницу придется поискать, и обойдется оно не дешево, — задумчиво проговорил глава школы.

— Не обязательно устраивать больницу в центре города, разумнее разместить её в бедном квартале, у вас все равно её услугами будут пользоваться только бедные люди. Вы только подумайте, как повысит престиж вашей школы такое решение? Качество обучения ваших студентов значительно улучшится, а кроме того вас будут считать благодетелями. Со стороны общества открытие больницы для бедных выглядит очень даже благородно, вполне возможно, деньги на её обустройство вам дадут богатые люди города в качестве благотворительности, если вы пообещаете им, например, вписать их имена на какую-нибудь памятную плиту, прибитую к зданию больницы, — усмехнулся я.

— Я подумаю над вашими словами, — сказал Шипилон, очень внимательно меня выслушав.

— Раз уж вы будете думать над вопросом устройства больницы, и поскольку в вашем княжестве профессии лекарей и аптекарей не разделены подумайте за одним и над устройством лаборатории по изготовлению лекарств для этой больницы: нужны помещение, специалисты, оборудование, ингредиенты, — понаблюдав над ошарашенным лицом собеседника, я добавил, — Господин Шипилон, делиться с вами своими знаниями мне будет намного легче при наличии больницы и лаборатории. С ними я и на практике смогу вам показать, то что знаю и умею.

* * *

Пока будут решаться больничные дела я решил не бездельничать, а сделать всё-таки так необходимый этому миру самогонный аппарат для чего и отправился на поиски медных дел мастера.

За мной теперь постоянно и неотступно следовали два охранника, сейчас очередь была Кита со Стасом. Проходя мимо богатых домов нас чуть не сбила внезапно появившаяся из-за поворота роскошная карета, запряженная парой белых лошадей, с наглым кучером на козлах, размахивающим длинным хлыстом. Карета остановилась у одного из красивых домов и из неё вышла высокая девушка в белоснежной дубленке, украшенной серебристой вышивкой и такой же шапке с меховой окантовкой на голове. Девушка повернула голову и моё сердце совершило скачок. Она стояла в нескольких шагах от меня, такая гордая и красивая.

«Снегурочка» — пришло мне в голову.

Опередив здравую мысль о том, что здесь так не принято, я окрикнул её:

— Лэра Ксения!

И когда наши глаза встретились я помахал ей рукой, улыбнулся и прибавил шаг. Она мило прищурилась, видимо пытаясь рассмотреть наглеца, посмевшего так по-плебейски окрикнуть благородную даму. Узнав обидчика, её лицо сначала озарила эмоция удивления, затем раздражения, а затем и гнева, фыркнув, она отвернулась от меня и гордо держа осанку вошла в дом.

«Вот и свиделись — подумалось мне, — а так всё хорошо начиналось».

— Ты её знаешь? — спросили удивленные моей выходкой наемники.

— Нет, ошибся, пошли уже в ремесленный квартал, — ответил я, силясь скрыть обиду и не выдать её голосом.

Медных дел мастер обитал на окраине города в ремесленном квартале. В свою мастерскую он нас не пригласил, поскольку в этом мире все тщательно охраняли свои секреты от посторонних.

— Мне нужно вот такое устройство, — сказал я, протягивая мастеру чертежи, выполненные на деревянных дощечках.

По моему замыслу должен был получиться аламбик-переросток, состоящий из перегонного куба примерно на двадцать литров, шлема, охладителя и сухопарника, ну и медных трубок для соединения, отвода пара и небольшой спирали для охладителя.

— Очень интересно, видел похожие у мастеров с востока, — проговорил мастер, с интересом рассматривая чертежи, — а для чего он вам?

— Жидкости буду перегонять, я лекарь, делаю лекарства, — пояснил я.

Мастер окинув меня оценивающим взглядом, заговорил о цене.

— За всё десять золотых.

— Почему так дорого? — удивился я, — сколько у вас стоит медь?

В результате получасового торга сошлись на пяти золотых и десяти днях работы.

На обратном пути решил пройти через торг, купить ингредиенты для самогона.

— Господин! Господин! — услышал я крик, проходя мимо торговых рядов.

Повернувшись, увидел, что в мою сторону бежит смутно знакомый мужик с радостным выражением лица. Видимо его вид смутил мою охрану, поскольку наёмники напряглись и положили руки на рукоятки мечей.

— Господин, вы меня помните? Вы обещали купить птицу! — запыхавшись заявил он.

— Что научил её говорить? — спросил я, вспомнив продавца попугая.

— Ага, птица говорит Гоша, вы обещали пять золотых, — сказал он и его улыбка стала ещё шире.

— По-моему мы договаривались об одном золотом. А где попугай?

— Птица у меня дома, тут не далеко, сейчас сын принесет, — затараторил продавец, словно испугавшись, что я от него убегу и добавил как-будто оправдываясь, — холодно ей на улице, заморская же она.

Через несколько минут принесли Гошу в той же самой клетке закрытой тканью. Протестировав попугая, купил его за один золотой.

Учитывая, бешеные цены на сахар в этом мире, решил остановиться на изготовлении хлебного самогона и приобрел на торгу рожь, пшеницу, ячмень, просо и горох. Дома замочил зерна в теплой воде, а когда они проросли, высушил и смолол их в муку, сварил «кисель», дал выстояться, затем добавил местные дрожжи, ну, в общем-то и всё, пришла пора перегонять.

— Что это за хреновина? — встретил нас дома Пинк, когда мы притащили самогонный аппарат, — тоже оружие?

— Ага, массового поражения, — не стал я его переубеждать, занося драгоценную ношу в специально приготовленную для неё комнату у кухни, где и обосновался на пару дней.

Процедуру описывать, наверное, не стоит, все её и так прекрасно знают, ну ладно, «отсекая хвосты» получив первач, которым не удовлетворился, и очистив продукт с помощью угля и повторного «отсекания хвостов», провел повторную перегонку. Сняв пробу испытал чувство неописуемого удовлетворения и вынося драгоценную жидкость закричал на весь дом:

— Мужики, бросайте всё, бухать будем!

Наёмники, подорвавшись на мой крик, забежали на кухню почему-то с оружием в руках, где я как раз предавался размышлениям в какой пропорции разбавлять самогон. Обозрев картину, я решился:

— Мужики, так дальше не пойдет, нужно срочно всем снять стресс.

Разместившись за столом, обставленным служанкой закусками, стал разливать уже «съедобный» продукт по кубкам.

— Помнишь Рик, я обещал угостить вас водкой? Вот этот чудесный день и настал, — поделился я своей радостью.

Рик с опаской разглядывая мутную жидкость с сомнением в голосе произнес:

— Чего-то оно как-то пованивает.

— Ты ведь нас не хочешь отравить? — спросил Пинк, также настороженно разглядывая содержимое своего кубка.

«Если бы я хотел вас отравить вы бы этого даже не узнали» — подумал я, а в слух гневным голосом возмутился:

— За кого ты меня принимаешь! Разве я смогу отравить своих лучших друзей?!

И в доказательство выдохнув замахнул свою порцию сивухи, закусил квашенной капустой и расплылся в улыбке. Наёмники с осторожностью последовали моему примеру и закашлялись, в их глазах чего-то счастья не наблюдалось.

— Че это за дрянь такая, — просипел Грум запихивая в рот разнообразную снедь.

Выражения кислых лиц остальных говорили о том же.

— Вы всё сделали не правильно, — заявил я, — надо повторить.

Разлив всем по новой порции продолжил:

— Вот смотрите, сначала нужно выдохнуть воздух, не надо её нюхать! — опередил я Стаса, подносящего кубок к носу от чего тот дернулся и чуть не пролил драгоценную жидкость, — затем нужно махом выпить и следом закусить и всё, ждать прихода счастья!

Вторая пошла лучше, наёмники расчувствовали «приход» и их лица озарились пьяными улыбками.

— Ну и для закрепления результата, по третей, — обрадовал я всех.

— Эй мужики, вы чего? А как насчет поговорить по душам? — проговорил я после третьей обозревая резко уставших друзей.

«Вот ведь слабаки! — в сердцах подумал я, — думал, посидим, поговорим, а эти…»

Рик с Волтом, сложив голову на руки откровенно дрыхли. Грум подперев голову рукой с закрытыми глазами и глупой улыбкой, ловил пьяный кайф, Пинк сидел на стуле покачиваясь, шевелил беззвучно губами и рассматривал что-то перед собой. Кит попытавшись встать, сраженный силой тяжести сполз на пол захватив с собой стул и теперь лежал с ним в обнимку. Стас же оказался самым стойким, он прошел до самого выхода из комнаты, где был задержан стоящим не к месту диваном, тут же забравшим его в свои объятья.

— Гоша, Гоша, Гоша, — услышал я из клетки.

— Собеседник ты пока хреновый Гоша, — охладил я его пыл и обозрев еще раз безрадостную картину застолья отправился туда, где повеселей.

Не далеко от моего дома как раз находился чудесный трактир, куда я уже разок заходил на разведку, обстановка и контингент там были приличные, а девочки симпатичные. Достигнув цели и обозрев предполагаемую компанию и даже музыкантов в наличии, обрадовался и объявил на весь зал, ставя на ближайший стол два кувшина сивухи:

— Господа, у меня сегодня праздник! Угощаю всех!

Посетители встретили моё заявление радостными криками приветствия. Не желая повторять ошибок, разлил всем желающим порции поменьше, и чтобы не отпугнуть потенциальных собутыльников проговорил:

— Это заморская выпивка, пить её нужно умеючи, повторяйте все за мной!

Через двадцать минут в трактире трезвых не осталось, многие оказались такими же слабаками, как и мои друзья, но нашлось несколько экземпляров, с которыми я и отвел душу. Среди них оказался один из трактирных музыкантов играющий на каком-то гибриде гитары с магдалиной. Я-то сам знал только три аккорда, а для воплощения пришедшей мне в голову идеи требовался виртуоз.

— Мне нужно, чтобы ты сыграл одну мелодию, — взял я «быка за рога».

— Напой, — пьяно кивнул он.

Я напел мелодию романса: «Милая, ты услышь меня. Под окном стою я с гитарою!

Музыкант, заинтересованный мелодией, даже немного протрезвел и потребовал слова. Наложили слова, переведенные на местный язык на мелодию, немного адаптировали и результат вышел отличным. Окрыленный музыкант жаждал опробовать новинку на публике, и я предоставил ему такую возможность.

Отыскать дом лэра Гридича для двух молодых людей, движимых идеей не составило никакого труда. Разместившись под окнами и приняв подобающую для кабальеро позу, я запел серенаду-романс под аккомпанемент музыканта.

— Милая, ты услышь меня. Под окном стою я с гитарою…

Ставни окон всех ближайших домов открылись, к нам стали подтягиваться припозднившиеся случайные прохожие — наши первые слушатели. Мы вдвоем стояли в картинных позах посреди улицы, освещенные светом луны и звездного неба, светом свечей из окон и отражаемым белым снегом под ногами.

«А где же та, для которой я пою?» — пронеслось в моей голове, когда я всматривался в окна её дома.

И вот, наконец, я увидел её стоящей в окне второго этажа и взирающей на меня широко открытыми от удивления глазами, рядом с ней, разумеется, её тетка с недовольно поджатыми губами. Из соседнего окна меня рассматривал как диковинку какой-то пожилой мужчина. Окна первого этажа полностью были облуплены слугами, завороженно вслушивающимися в незнакомые мелодию и слова. Когда закончилась песня, по ушам резанула полная тишина, затем сначала послышались единичные хлопки, а следом на нас обрушился шквал аплодисментов, свиста и криков «Браво!».

Под овации покоренной публики увидел как Ксению отдернули от окна и закрыли ставни. Вечер закончился.

«А ты чего ожидал? Что она сиганет в окно, и вы начнете увлекательный побег от клана Гридичей?»

* * *

Пробуждение было тяжким, обозрев балдахин, я переместил свой взгляд на прикроватный столик.

«Вода!» — когда наконец-то удалось сфокусировать взгляд на кувшине, я потянулся за живительной влагой.

Пара жадных глотков и стало чуть лучше. Вспомнив про споенных мною вчера шести несчастных, побрел на кухню готовить отвар от похмелья.

Выйдя в гостиную уже с приготовленным зельем, обозрел безрадостную картину: за столом по правую сторону от меня сплошь опухшие, зеленые лица с воспаленными глазами, причем взирали они на меня как-то недружелюбно. Проигнорировав их нездоровую мимику я по очереди обойдя каждого, разлил по кружкам отвар.

— Пейте, полегчает, — бодро сказал я и показал пример.

— Я из твоих рук вообще больше ничего не возьму, — пробурчал Пинк, злобно поглядывая то на меня, то на содержимое кружки.

Остальные видимо были с ним согласны.

— Не хотите, как хотите, — не стал я их разубеждать и занялся завтраком.

Наёмники с большой осторожностью, все-таки нашли в себе силы выпить отвар и теперь сидели с лицами, ожидающими повторения кошмара.

Выяснение отношений отложилось на неопределенное время в связи с приходом человека из храма Сира, который сообщил, что глава школы и главный жрец ждут меня в храме для разговора.

— Мы обсудили ваше предложение, — приступил жрец к делу после взаимных приветствий, — мы согласны, что открытие в городе больницы и лаборатории имеет смысл. Подходящие здания уже приводят в порядок. Разумеется, нам нужны будут ваши консультации по устройству больницы и оснащению лаборатории.

— Я подготовил план с чертежами и рисунками, — сказал я, достав из заплечной сумки и положив на стол дощечки с изображением больничных палат, лаборатории в целом и каждым отдельным предметом оборудования, преимущественно лабораторной посуды. Посуду предполагалось делать глиняную, хотя я надеялся заполучить и стеклянную. На отдельной дощечке был изображен пятилитровый аламбик, состоящий из перегонного куба и охладителя.

— Ну кое-что напоминающее эту посуду у нас имеется, — озвучил глава школы, рассмотрев рисунки, — А это что? Шкафы? Интересно.

— Ну тогда приступайте, Сир вам в помощь, — сказал нам с Шипилоном жрец вставая, — Организовать всё нужно как можно быстрее. Храм надеется на вас.

Здания под больницу и лаборатории находились по соседству друг с другом почти около самой стены в восточной части города. Здание для больницу было двухэтажным, а для лаборатории одноэтажным и намного меньше первого. Сейчас рабочие приводили оба здания в порядок: очищали от мусора, чистили, мыли и делали мелкий ремонт.

Пройдясь с Шипилоном по новым владениям школы, решили, что в больнице можно устроить восемь палат на первом этаже и столько же на втором. На первом этаже также будут располагаться приемные покои, сестринская и подсобные помещения; на втором этаже помимо больничных палат ещё и помещения для лекарей.

Я сразу же набросал примерный план помещений на заготовленную для этого дощечку, показал её Шипилону и пояснил.

— Что такое сестринская? — задал он только один вопрос.

— Помощники лекарей, у нас они были преимущественно из женщин, но думаю у вас можно использоваться в их качестве студентов, им же всё равно нужно будет проходить практику. Также нужно будет нанять людей для грязной работы, так называемых санитаров.

— Как всё у вас не просто, — покачал головой глава школы.

— Уверяю вас, результат вам понравиться, — попытался ободрить я его.

Всё было более — менее готово через две недели. По городу был пущен слух, что Школа лекарей под патронажем Храма Сира открывает больницу, где силами преподавателей и студентов будут лечить жителей города за символическую плату или совсем без неё. Были наняты санитары из жителей бедных кварталов. Для лаборатории приобретены ингредиенты, гончарами изготовлена посуда, а тем же мастером медных дел аламбик — перегонный куб для дистилляции спирта.

Пока шли приготовления я не сидел сложа руки, мною было задумано сделать классификатор лечебных трав и других природных ингредиентов. Местные лекари в этой области имели обширные знания, не сравнимым с моими, но эти знание нигде не были зафиксированы, а передавались из уст в уста. Для этой работы, главой школы мне были выделены преподаватель и два студента, а также нанят местных художник для исполнения рисунков. На подготовительном периоде создания классификатора, мы готовили всё на дощечках, окончательный же вариант предполагался оформить на бумаге, а листы собрать в большую книгу. Кроме того, на выделенных мне листах бумаги я рисовал пособия для изучения анатомии человека.

И вот наконец наступил день открытия больницы. Процессия из жрецов и адептов храма Сира прошла от храма до больницы, по пути следования к ним присоединялись жители города и вот теперь вся эта толпа собрался на небольшом пяточке улицы около больницы. Я стоял на втором этаже здания и наблюдал за всем происходящим на улице из окна. Главный жрец храма произнес торжественную речь, рассказал слушателям о таком благом деле как благотворительность, поздравил жителей города с открытием первой в княжестве больницы для бедных и благословил всех присутствующих. Улица в ответ огласилась радостными криками, а на следующий день стали приходить первые больные и началась моя работа, для которой меня собственно и наняли. Под неусыпным контролем, что-то постоянно записывающих преподавателей школы, я принимал больных, собирал анамнез, ставил диагноз, назначал лечение, шел в лаборатории и изготавливал там лекарства. Затем начал делегировать полномочия и постепенно работа вошла в обычную колею.

* * *

— Что за непотребство ты на этот раз рисуешь? — спросил меня вошедший в кабинет Пинк, с опаской косясь на разложенные кругом анатомические рисунки.

Да у меня теперь свой собственный кабинет, расположенный на втором этаже по соседству со спальней. Оформлен пока в местном стиле, но я надеюсь со временем существенно улучшить его дизайн. Также у меня было по кабинету в школе, больнице и лаборатории. Вы ощутили всю высоту моего общественного положения в этом мире?

Перевернув портрет Ксении я впился в начальника моей охраны недовольным взглядом.

— Чего тебе? — не дружелюбно спросил я.

— Этот твой Гоша улетел, — сообщил он мне.

Соскочив с места я выбежал из кабинета, перемахнул через лестничный пролет и оказался в гостиной. Гоша сидел в клетке и чистил клювом перья, увидев меня он отряхнулся и выдал приветствие:

— Дурак! — недавно выучил, умница.

Матюгнувшись я устремился обратно. Зайдя в кабинет я застал Пинка стоящим перед столом и увлеченно рассматривающим портрет девушки. Вырвав у него из рук бумагу и засунув портрет в ящик стола, я сжав кулаки начал надвигаться на него.

Пинк рассмеялся и поднял руки в успокаивающем жесте.

— Виктор успокойся. Я не со зла, ты просто сидишь тут такой грустный и задумчивый, я и решил тебя немного отвлечь, расшевелить.

— Спасибо, мамочка, — сказал я ему, — всё отвлек, теперь вали от сюда!

— А что это за девушка? — спросил Пинк, — какая-то лэра, да?

— Не твое дело!

Тут в кабинет зашли Волт со Стасом.

«Проходной двор какой-то».

— А лэр-то наш влюбился! — озвучил Пинк.

Я чуть не задохнулся от возмущения, а вот парней эта новость заинтересовала.

— А эта та лэра, которую мы недавно на улице встретили? — вспомнил Стас, — Ты её лэрой Ксенией назвал. Это она?

— Мне работать надо, а вы мне мешаете! — начал я злиться.

— Он её нарисовал, а портрет в стол спрятал, — выдал меня Пинк.

— Покажи! — это уже Волт.

— Нет!

— Тебе что жалко?!

— Точно влюбился!

— Вы себя как дети ведете! Покажи, да покажи! — передразнил я их.

— Покажи!

— Смотрите! Только не порвите!

— О какая краля! Красивая! А кто она?

— Да так, знакомая одна.

— А имя у неё есть? Ксения, а дальше как?

— Гридич, лэра Ксения Гридич.

— Кто?! Ой я не могу! А её папочка знает?! А она знает, про твои художества в Чертере?

— Как ты можешь! Это же Гридичи! Они убийцы! — закричал Волт буравя меня взглядом и выбежал из комнаты.

— Волт! Да подожди ты! — побежал я за ним следом, — Волт!

Волта не было больше суток, следующим вечером не выдержав, пошли его искать.

— Отвлек! Расшевелил! — возмущался я всю дорогу от трактира к трактиру. Пинк шел злой, на мои упреки не реагировал. Вчера после ухода Волта мы с ним чуть не разодрались, парни в последний момент успели растащить нас по разным углам.

— А ты-то сам, как мог связаться с врагом друга? — спросил Грум, — или Волт не друг тебе?

— Да пошел ты! — а что мне ещё сказать? Второй день хожу сам не свой, злюсь на себя и на Пинка, дернуло меня рисовать её портрет и называть её имя. И вообще я в неё не влюблён. Девушка просто красивая. А серенаду я ей пел, потому что пьяным был. Вот!

Волта нашли уже ночью в каком-то задрипанном кабаке, он лежал за столом уткнувшись лицом в столешницу и держась за пустую кружку. Загрузив тело на Грума, отправились в обратный путь.

Следующим утром строя из себя лучшего друга, я принес в комнату Волта, которую тот делил с Риком отвар от похмелья и несмотря на возражения, напоил им болезненного.

— Волт, у меня с этой Гридич ничего нет, и быть не может, — уверил я друга.

— Мне всё равно, — буркнул он в ответ.

— Ну вот и отлично! — жизнерадостно сказал я и вышел из комнаты.

Интерлюдия

— Ксения, ты знаешь этого певца? — спросил лэр Гридич свою дочь за ужином.

— Это лэр Виктор Чернов, — опередила племянницу лэра Полич, — гостил у вас в имении в начале осени, очень неприятный и наглый тип.

— А, припоминаю, вот значит каков лэр Виктор Чернов, — задумчиво проговорил глава рода Гридичей, — неприятный тип, говорите?

— Беден и плохо воспитан, — добавила эпитетов лэра Полич.

— А с чего это он удумал петь под нашими окнами? — спросил лэр Гридич устремив взгляд на дочь.

— От куда я знаю, папа, он вообще странный, — ответила Ксения, возмущенно взмахнув ресницами.

— Об этом случае узнали все наши знакомые! Все спрашивают про этого лэра и просят напеть песню! — подлила масла в огонь лэра Полич, — Как будто я должна помнить слова всех дурацких песенок! Это же надо такое придумать! Распевать песни под окнами благородных людей! Наглый и неприятный тип!

Ксения ковырялась в тарелке без аппетита, этот наглый лэр всё время не выходил у неё из головы. Сначала оказывал ей знаки внимания, что в прочем не было для неё удивительным, Ксения уже привыкла к тому, что окружающие её мужчины постоянно выказывают ей своё восхищение. Она прекрасно осознавала, что манит их своей красотой, а более того деньгами и положением семьи Гридичей. Ксения не была наивной дурочкой, и всё понимала. И вот в какой-то момент ей показалось, что лэру Виктору интересна сама Ксения, что ему не важно чьей дочерью она является. Как жестоко она ошиблась, стоило ей только уехать из дома, как он тут же затащил себе в постель служанку. Как же она его возненавидела! Слова десятника Брута, о том, что лэр Виктор помог отбиться от похитителей, она пропустила мимо ушей, ведь обида была слишком сильной, чтобы принимать всякие глупости во внимание. И как ей следует понимать это его пение под её окнами? Песня, правда, была красивая, никогда она раньше такой не слышала, и пел он её душевно. Все подруги сейчас исходят от зависти, выспрашивают подробности истории их отношений. Неужели в Княжестве Вольском принято петь песни под окнами девушки? Ксения сделала себе в уме пометку выяснить это у посла.

Глава 12. Особенности княжеской охоты

Заигравшись в прятки с подружками Бьянка мышкой прошмыгнула в подвернувшуюся ей приоткрытую дверь в поисках укрытия. Забежав в светелку быстро осмотревшись, спряталась в нишу, занавешенную тяжелой тканью и затаилась.

«Здесь меня точно не найдут» — думала она, вслушиваясь в тишину и предвкушая тот переполох который устроят подружки и мамки когда не смогут отыскать её.

Тишину прервали приближающиеся шаги, скрипнула дверь и девушка услышала мужской голос:

— Ожидайте здесь.

Бьянка осторожно раздвинула ткань и припала к небольшой щелке. По комнате медленно ходил, осматриваясь высокий, незнакомый молодой мужчина. Одет он был довольно скромно, но не как слуга, в темную одежду, без украшений: ни драгоценной броши, ни бляшек. Гость с интересом разглядывал находящиеся в комнате вещи и предметы. Девушку удивило, что он всего лишь мимолетно взглянув на искусно исполненную золотую статуэтку богини реки подошел к какому-то невзрачному камню лежащему на столике, взял его и долго рассматривал, бормоча себе чего-то под нос.

«И колец на пальцах нет» — заметила Бьянка.

В комнату из боковой двери неслышно зашел княжич Гвидон и не давая о себе знать стал задумчиво наблюдать за гостем.

«Неужели я случайно забежала в его покои?» — удивилась девушка.

Незнакомец неожиданно как-будто что-то почувствовав, на миг застыл и резко обернулся.

— Мой княжич, — с легким акцентом сказал он и странно поклонился махнув шляпой, которую до сих пор держал в руке.

«Чужеземец?» — подумала девушка.

— Лэр Виктор, рад вас видеть, — сказал княжич улыбнувшись гостю, — как вы находите нашу столицу?

— Большой город, красивый и главное хорошо укрепленный, — ответил лэр и вернул улыбку.

«Красивая улыбка, — подумала девушка, — Ой, о чем я думаю, меня же уже сосватали. Надеюсь мой будущий муж не безобразен», — надежда была столь зыбка, что девушка невольно вздохнула и испугавшись, что могла быть услышана, отпрянула назад.

— Вы наверное гадаете, зачем я вас пригласил, — тем временем продолжал разговор её брат.

— Думаю моя неизвестность продлиться не долго, — ответил гость.

Обрадовавшись, что не разоблачена, Бьянка вновь прильнула к щели. Собеседники уже расположились в креслах, стоящих друг на против друга и сбоку от неё, лицо гостя всё ещё украшала улыбка, только какая-то не искренняя, как показалось девушке.

— Меня интересует ваше оружие, — сказал Гвидон.

Девушка заметила, что княжич не так спокоен как хочет показать, он был очень напряжен, натянут как стрела и что-то говорило ей, что чужеземный лэр пожалеет, если не оправдает его надежд.

— Какое оружие? — спросил гость и глаза его на миг недобро блеснули, или ей это только показалось, ведь он всё также сидит и улыбается.

«Да, наверно показалось» — уверилась девушка.

— Арбалет, — сказал княжич, пристально смотря в глаза незнакомцу.

Гость удивленно всмотрелся в лицо княжича, будто пытаясь проникнуть в замыслы собеседника. Бьянка начала захватывать эта шарада: слова собеседников и её попытки прочесть по лицам их истинные мысли и намерения.

— Вы хотите, чтобы я подарил вам мой арбалет? — уточнил гость приподняв бровь.

— Ну что вы, лэр Виктор, свой арбалет оставьте себе, — через силу засмеялся её брат, — мне нужно, чтобы вы помогли мне организовать небольшую мастерскую и научили мастеров делать это оружие.

— В Модире живет мастер, который делал мне арбалет, наймите его, — сказал лэр, улыбнувшись своей улыбкой.

Гвидон резко встал и подошел к окну, отыскав взглядом что-то на улице, он развернулся и проговорил:

— Мастер Крос погиб при пожаре недавно произошедшем в его кузнице.

Девушка была поражена, чужеземец сидел в кресле как ни в чем не бывало и даже не думал вставать.

«Сидеть когда княжич стоит!» — мысленно возмутилась она.

Гость словно услышав её мысли плавно поднялся и подошел к заинтересовавшему его недавно камню, еще раз посмотрев на него, он спросил:

— Зачем вам арбалет? Вы же пользуетесь луками?

— Вы ведь знаете мы недавно отбились от кочевников, город полностью ещё не оправился, нет стены-то мы восстановили, но вот люди. Были большие потери среди воинов и среди простых жителей, дееспособных мужчин осталось не так уж и много, — княжич на недолго замолчал, как будто собирался с мыслями и подбирал слова, — Не задолго до пожара ко мне пришел мастер-оружейник Крос и рассказал об оружии, которое делал для вас. По мнению Кроса, ваш арбалет очень простое и эффективное оружие, пользоваться которым сможет любой человек, даже подросток, — Гвидон опять ненадолго умолк, справившись с волнением он продолжил, — Я долго думал над словами оружейника. Модир расположен на границе со степью и у нас очень воинственные и непредсказуемые соседи, а защитников города мало. Для обучения лучника нужны годы тренировок, а раз ваше оружие такое простое, я и подумал, что можно попробовать вооружить им жителей города.

— Ваш мастер мог ошибиться, — сказал лэр, когда княжич замолк.

— Полагаете я не думал об этом? Я вас сюда как раз и пригласил для того, чтобы вы развеяли мои сомнения, — резко ответил княжич, не сумев справиться с раздражением.

— Арбалет оружие простое и убойное, но медленное, пока арбалетчик будет заряжать свое оружие, лучник успеет пустить несколько стрел, — медленно проговорил гость, Бьянке показалось, что он попутно о чем-то лихорадочно размышляет, но вот гость решился, прямо посмотрел в глаза княжичу и сказал, — Но ваш мастер прав, чтобы обучить человека пользоваться луком потребуются годы, научиться же пользоваться арбалетом можно всего за несколько дней, и да, для его использования не нужно иметь большую физическую силу. Можно сделать арбалеты для подростков и даже для женщин.

Гость говорил размеренно, с какой-то осторожностью при этом внимательно отслеживая реакцию княжича, на последних его словах Бьянка удивилась и воображение облачило её в доспехи и усадило верхом на коня. Открыв рот девушка стала вслушиваться в слова чужеземца более внимательно, он её определенно заинтересовал, она даже вновь окинула его оценивающим взглядом, ища ускользнувшие от неё по-началу детали.

— Нет в Модире дела обстоят не так уж плохо, чтобы вооружать ещё и женщин, — сказал княжич тряхнув головой, как-будто смахнув наваждение.

— Вы ведь знаете, я не могу вернуться в Модир, — сказал гость.

— Этого и не нужно, мастерскую можно устроить здесь, — ответил Гвидон махнув рукой

— В столице много любопытных, — вкрадчиво проговорил лэр странную фразу и улыбнулся, опять как-то странно улыбнулся, как-будто смеялся.

«Да что он себе позволяет! Он что смеётся над княжичем?!» — вернулось к ней возмущение.

— Любопытными займусь я, — ещё более странную фразу произнес её брат, — ваше дело обучить мастера.

Гость с тщательно скрываемым интересом рассматривал княжича как какую-то диковинку. Княжич же выжидающе смотрел на чужеземца, кажется, даже затаив дыхание.

«Что здесь происходит? Приказал бы этому наглецу, что ему надо, да и всё» — удивилась княжна.

— В столице начинать производство нового оружия нецелесообразно, — начал гость убеждать собеседника с аккуратностью подбирая слова, — В Софии полно поданных других княжеств, здесь есть послы и наверняка есть шпионы. Ваш Модир подходит для этой цели куда лучше, в дали от остальных княжеств, на границе с дикой степью, там нам никто не помешает.

— Жрецы не позволят вам уехать из столицы, — с сожалением проговорил княжич.

— Мой княжич, вы ведь сын князя Митрана, а желания и решения того, в чьих жилах течет княжеская кровь намного важнее планов других людей, — вкрадчиво вещал чужеземец, — К тому, же ваша задумка с арбалетами нужна не только вам, а всему княжеству.

— Возможно мне удастся убедить жрецов отпустить вас ненадолго в Модир, — через какое-то время задумчиво проговорил княжич, — Я думаю пары недель вам хватит для того, чтобы обучить мастеров?

— Мой княжич, как это не печально осознавать, но сделать арбалеты, это только пол дела, — лицо чужеземца действительно надело маску печали, — главное нужно обучить арбалетчиков правильно пользоваться новым оружием. Новое оружие — это новая тактика ведения боя.

— Я думал, арбалетчики то же самое, что и лучники, — с сомнением в голосе проговорил княжич, подозрительно смотря на гостя.

— Разумеется нет, мой княжич, — как-будто виновато улыбнулся лэр, — если вы хотите, чтобы новое оружие было эффективным, то арбалетчиков придется использовать немного по-другому.

— Я вас слушаю, — княжич поддался в перед, словно не желая упустить что-то из того, что будет говорить гость.

Гость не ответил, а зачем-то подошел по очереди к каждой двери ведущей в комнату и начал резко открывать и тут же закрывать их, затем завершив эту странную процедуру подошел к княжичу почти в плотную и хотел что-то сказать, но неожиданно повернулся в сторону укрытия девушки, быстрым шагом подошел к нише и раздвинул ткань.

— А ты ещё кто такая? — спросил он, ошеломленный видом лазутчика и усмехнувшись сказал странные слова, — Агентша 007?

«Какая жуткая улыбка. И с чего я решила, что она красивая?» — подумала девушка завороженно смотря на чужеземца снизу вверх.

— Бьянка, что ты здесь делаешь? — спросил подошедший княжич, удивленно взирая на младшую сестру.

— В прятки играю, — пролепетала девушка, сконфузившись под устремленными на неё взглядами, совсем не добрыми взглядами.

— Не дворец, а детский сад какой-то, — сказал опять что-то непонятное гость и рассмеялся.

Девушка прошмыгнула между двумя мужчинами и выбежала в коридор.

«Стыдоба-то какая» — думала княжна покрывшись румянцем пробегая по путанным коридорам дворца в свои покои.

* * *

Получив вызов из дворца, очень удивился.

«Неужели, умудрился заинтересовать князя. Интересно чем? — недовольно думал я пытаясь рассмотреть в большом бронзовом листе свое отражение, — Нет с этими зеркалами нужно что-то делать, вернее зеркала нужно делать».

Недовольство тем, что я толком не видел себя уже полгода выплеснулось именно в тот момент, когда нужно было сохранять спокойствие. Неизвестно, что ждет меня во дворце, а я уже на взводе, что впрочем неудивительно: больше часа я потратил только на бритьё, пытаясь привести в порядок растительность на лице. Надев свой лучший местный костюм, накинув теплый плащ и захватив шляпу я вышел из дома и направился на встречу судьбе.

Вход в детинец был через главную башню, показав стражникам у ворот бумагу-приглашение я был пропущен за стену.

«И где этот красный козырёк? — думал я осматривая большой внутренний двор и ища ориентир, указанный мне стражей.

На территории дворца было довольно людно, в разные направления спешили подданные князя, с озабоченными лицами. Из-за угла выехала кавалькада богато одетых всадников и проехала в сторону выхода. Находящиеся на её пути люди останавливались и кланялись снимая шапки. Впереди в гордой позе верхом на вороном скакуне ехал молодой мужчина в самом роскошном наряде и ни как не реагировал на оказываемые ему знаки внимания.

«Княжич, что ли?» — подумал я.

Я уже узнал, что у князя Владира было два сына и дочь, резиденция младшего Гвидона находилась в Модире, а вот старший Ставр жил при отце в столице княжества.

Заметив наконец искомое, я прибавил шаг и оказался на широкой лестнице бокового крыльца в одно из зданий дворца. Оставив на хранение дворцовой страже оружие и плащ, прошел за слугой по запутанным коридорам и переходам в светлую комнату, где мне было велено обождать. Комната была квадратной формы с двумя дверями и двумя большими застекленными окнами. В центре комнаты стояло три кресла и небольшой круглый столик, одна стена была почти полностью занавешена тканью, вдоль другой, разделенный межкомнатной дверью, тянулся длинный узкий стол с расставленными на его поверхности разнообразными вещами: вазами, статуэтками, шкатулками и непонятными диковинками.

«А это чего такое? — удивился я обнаружив на столе сросшиеся кристаллы серовато-белого цвета с желтым оттенками, — Неужели доломит? Это я удачно зашел. Новый Год как-раз на носу».

Рассматривая находку почувствовал чей-то взгляд, а когда обернулся увидел княжича Гвидона, чему очень удивился, я то думал, что он в Модире, а тут такая неожиданность, правда не сказал бы что неприятная, даже рад, что не князю понадобился.

Оказалось, что княжича заинтересовал мой арбалет, этот «нехороший» мастер из Модира не просто проговорился, а ещё и сделал выводы, о том, что видите ли арбалет является эффективным оружием. И чего мне сейчас делать? Налаживать производство арбалетов в столице Митрана? Ага сейчас, разбегусь только. Вот если бы организовать всё в Модире, там и до Гарпинских топей недалеко. Но к сожалению княжич боится связываться с жрецами, чего, впрочем, и следовало ожидать. Когда я это понял, разговор резко перестал мне быть интересным.

«Неужели он не понимает, что в столице полно шпионов? — думал я удрученный такой наивностью, — Или шпионы для него лучше гнева жрецов?»

Попытавшись подтолкнуть княжича к мысли что жрецов можно послать и подальше, я ощутил какое-то смутное беспокойство, даже осмотрел ещё раз внимательно комнату.

«Слуховые отверстия что ли ищу?» — удивился я своему поведению.

Но ощущение тревоги меня не покидало и движимый им я проверил не стоит ли кто подслушивая за дверями.

«Княжич наверное в шоке от моего поведения» — подумал я мельком взглянув на собеседника, тот действительно с удивлением наблюдал за моими манипуляциями.

«Да что же это такое! Никого ведь тут нет. Нервы надо лечить, — еще раз с беспокойством осмотрев комнату я наткнулся взглядом за занавешенную тканью стену, — Точно!» — воодушевленный догадкой, я подошел к занавескам и резко раздвинул ткань и… офигел от увиденного: лазутчиком оказалась молодая девушка, шестнадцати или семнадцати лет взирающая на меня своими расширенными от испуга глазами. Пролепетав что-то про игру в прятки, она мышкой выскочила из комнаты, оставив нас с княжичем взирать в немом оцепенении на захлопнувшуюся дверь.

— Весело тут у вас, — сказал я с удовольствием рассматривая покрасневшую физиономию княжича, — может лучше у меня поговорим? Или вообще за город выедем, да пообщаемся, там точно никто не подслушает.

— Да вы правы, так и сделаем, — ответил сконфуженный княжич, — послезавтра состоится охота, будете моим гостем.

— Какая охота? — спросил я с недоумением глядя на княжича, на медведя с рогатиной идти что-то не хотелось.

— Обычная зимняя охота с загонщиками и гончими, — пожав плечами ответил княжич, — место сбора с утра за восточными воротами города.

* * *

Выехав рано утром за восточные ворота и проехав несколько минут в сторону видневшихся в дали огней от факелов, сначала услышал злобный лай множества собак, а затем обозрел их целую свору. Охотничьих собак удерживали на длинных разветвленных поводках несколько одетых в однотипные тулупы людей, видимо псарей.

«Это мы на кого охотиться идем? — ошалело подумал я, разглядев натянутые на нескольких особо рослых собаках доспехи в виде своеобразных корсетов и ошейников с металлическими шипами, — На дракона, что ли?»

Народа собралось довольно много: почти все открытое от леса пространство занимали охотники и их помощники: егеря, загонщики и псари. Охотники гарцуя верхом на лошадях, оживленно переговаривались друг с другом, слышался смех и крики приветствия. Удивило меня наличие охотниц. Сидя в седлах по мужски, эти разрумяненные морозом амазонки сверкая глазами оценивающе рассматривали охотников — мужчин, и ревностно — наряды своих соперниц. Хоть дамы и сидели по-мужски, но были одеты в юбки, заинтересовавшись нарядом охотниц я присмотрелся внимательней, через разрезы юбок просматривались штаны и высокие сапожки. Также наряд амазонок состоял из укороченных красивых дубленок, меховых круглых или конусовидных шапок, отороченных мехом, под которыми виднелись надетые на голову платки различных расцветок. Мужчины же были одеты несколько не скромнее своих спутниц, сверкающие драгоценные камни в их меховых шапках невольно приковывали взгляд. Я в своем скромно наряде, состоящем из утепленных штанов, коричневого кафтана и такой же шапки, украшенной только лисьим хвостом не вписывался в эту расфуфыренную толпу высокородных охотников.

Из оружия у охотников — мужчин я заметил рогатины, ножи и почему-то мечи. Я же с собой взял рогатину и несколько ножей, включая метательные, с которыми вообще здесь никогда не расстаюсь, даже в нужник с ними хожу. А что? Суровый мир, суровые привычки. Вчерашний день был полностью посвящен тренировкам с рогатиной: чтобы я не опозорился перед элитой княжества Волт натаскивал меня на охоту с помощью данного оружия.

— Лэр Виктор! — услышал я от куда-то со стороны, а обернувшись увидел подъезжающего ко мне княжича Гвидона верхом на красивом коне темно-гнедой масти в окружении свиты, — Рад вас видеть.

— Мой княжич, — я слегка поклонился и с интересом осмотрел подъехавших.

Княжич в меховой шапке, отороченным черным мехом и кровавым рубином по середине, расшитом узорами кафтане, с воротником и манжетами из черного меха производил внушительное впечатление.

«Князь Гвидон», — в голове возник образ героя Пушкинской сказки.

Рядом с ним гарцевало на великолепных породистых скакунах четверо мужчин, примерно его возраста, взирающих на меня с недоумением.

— Господа, это лэр Виктор Чернов приехавший в Митран из далекого восточного княжества, — представил меня княжич своей свите, — А это мои друзья, лэр Белош, лэр Дамаш, лэр Осток и лэр Вросич.

«Запомнить бы еще их всех» — подумал я и сказал, уважив их кивком головы, — рад знакомству, господа.

— Я смотрю вы прихватили рогатину, — сказал княжич, — хотите выйти на кабана один на один?

— Разве мы не на оленей будем охотиться? — огорошенно спросил я.

— Кого загоним, на того и будем охотиться, — хмыкнул лэр Дамаш, кажется.

Внезапно наступила тишина и головы всех присутствующих повернулись в сторону подъезжающей кавалькады нарядных всадников, впереди всех гарцевал на вороном жеребце, встреченный мною недавно во дворце важный господин.

— А вот и мой братец пожаловал, — сказал княжич Гвидон, поджав губы.

Свита старшего княжича была гораздо больше свиты младшего, в ней находилось и несколько дам, в одной из которых я приглядевшись опознал ту лазутчицу и, о боже, лэру Ксению и еще раз о боже, лэру Оливию. Трындец, они все направлялись прямо к нам.

— Брат, рад, что ты решил к нам присоединиться, — сказал княжич Ставр подъехав и оглядев нас высокомерным взглядом, когда же его взгляд достиг моей очереди, княжич немного приподняв бровь спросил, — Вы ведь не были мне представлены?

— Лэр Виктор Чернов, — тут же исправил оплошность княжич Гвидон, а я изобразил поклон.

Под скрестившимися на мне взглядами присутствующих, стало не уютно, я попытался принять независимый вид и смотреть как-бы сквозь толпу, но взгляд невольно устремился в сторону гарцующих дам. Ксения и Оливия взирали на меня удивленно, но если во взгляде Оливии кроме удивления присутствовало, как мне показалось ожидание, то глаза Ксении опасно сузились и ещё опасней сверкнули, и мне ужасно захотелось ускорить встречу с кабаном.

Ксения гарцевала на жеребце бурой масти с белой проточиной на морде, Оливия же на кобыле темно-игреневой масти с белой гривой. Обе девушки были одеты в светлые нарядные дубленки; покрывающие крупы лошадей подолы их амазонок были разных цветов: у Оливии темно-синего, а у Ксении темно-зеленого; у одной девушки из под шапки виднелся небесно-голубой платок, а у другой — светло-зеленый. Освободившись из плена глаз одной девушки, я сразу же провалился в омуты другой.

Спас меня от утопления княжич Ставр, он махнул рукой и тут же подали сигнал из рожков. Охота началась. Все ломанулись к просеке, впереди псари со сворой собак, за ними загонщики и часть егерей, а затем уже сами охотники в иерархическом порядке. Поскольку я оказался в свите одного из княжичей, то ехал впереди «колонны», недалеко от «своих» дам, которые всю дорогу бросали на меня украдкой взгляды. Я старался на их взгляды не отвечать и занять мысли предстоящей охотой.

«А если действительно кабан на меня выскочит? Чего мне без ружья делать? Он же проткнет меня нахрен, — толпились в голове невеселые мысли.

На кабана мы с дедом ходили, но всегда с ружьём, охотились и с вышки и с подхода, выслеживая добычу, а когда собиралась группа охотников, то и с загоном, только с собаками на кабана не охотились. Но выйти против этого агрессивного монстра с копьем, показать так сказать молодецкую удаль, мне бы раньше даже в голову такое не пришло, а вот сложилось.

«Ты же не один едешь, вон вокруг тебя толпа целая, как-нибудь отобьетесь», — успокаивал меня внутренний голос — удалой охотник.

Проехав по зимнему лесу больше часа опять выехали к просеке и тут наконец-то раздались гудки охотничьих рожков. Все рванули галопом в сторону, от куда послышался сигналы. Выехав на поляну я увидел свору исходящих в неистовом лае собак. Гончие окружив кабана удерживали зверя, не давая ему вырваться из круга до появления охотников. Но не всем гончим повезло, разъяренный кабан сражался за свою жизнь отчаянно, на снегу лежали несколько покалеченных собак истекающих кровью, броня им не помогла.

— Ну что брат, сразишься со зверем? — с кривой ухмылкой на губах спросил княжич Ставр своего младшего брата.

Княжич Гвидон оглядев охотников, залихватски спрыгнул с коня и покрепче сжав в руке рогатину стал приближаться к саблезубому монстру.

«Он чего творит, придурок, у меня на него вообще-то планы были», — подумал я, но заметив, что двое егерей подняли луки, успокоился.

Кабан увидев нового соперника, издал какой-то утробный звук, наклонил голову и пуская пар, устремился прямо к княжичу. Резко отпрыгнув в сторону, тот нанес удар рогатиной точно в шею кабана. Зверь взвизгнул, развернулся и яростно бросился в новую атаку. Княжич извернувшись от удара огромных клыков, вонзил в раненного кабана рогатину и не дожидаясь ответки, ловко подскочил к зверю и добил его ножом.

Охотники встретили победителя поединка одобрительными криками и хлопками, дамы одарили его очаровательными улыбками и обещающими взглядами. Княжич гордо расправив плечи, благожелательно принимая поздравления, с довольной улыбкой на лице подошел к своему скакуну и ловко запрыгнул в седло.

Следующей добычей стал крупный олень с большими ветвистыми рогами, бедняжку загнали гончие и он пошатываясь от усталости, развернулся к охотнику, чтобы с честью встретить свою судьбу. Здесь противником выступил княжич Ставр, он подъехал верхом на скакуне к жертве и заколол её с первого удара рогатиной.

Ему так же благодарные зрители воздали должное, зимний лес огласился хлопками и возгласами восхищения. Довольный реакцией охотников княжич горделиво оглядел младшего брата и его свиту, я на всякий случай сделал взгляд восхищенным и поклонился.

Такая охота мне быстро перестала нравиться, быть просто зрителем было совершенно не интересно. Заскучав, я понемногу начал отставать от оравы восторженных подхалимов, но мой маневр был быстро замечен, ко мне подъехал лэр Дамаш.

— Княжич просил передать, что бы вы не уезжали далеко, он попробует через какое-то время отстать от всех и подъедет к нам, — на последнем слове я понял, что лэр не собирается возвращаться к княжичу.

Лэр Дамаш подтвердил мою догадку, наши лошади пошли, что называется, ноздря к ноздре.

— Лэр Чернов, вы давно гостите в нашем княжестве? — начал он светскую беседу.

— Полгода, — ответил я.

— Не видел вас раньше при дворе, — озадаченно заметил собеседник.

— В столице я меньше месяца, — ответил я.

— А с княжичем где познакомились? — заинтересованно спросил он.

— В Модире, я там проездом был.

— Странно, я был с княжичем в Модире, но вас там что-то не припомню, — озадачился решением загадки лэр.

— Я тогда больше с искателями якшался, — ответил я, изобразив улыбку.

— А тогда понял, он купил у вас добычу, — удовлетворился быстрым решением лэр, но через мгновение на его лицо опять набежала тень непонимания, — Вы опять привезли золото мертвых? Вы такой удачливый искатель? — спросил он с сомнением осмотрев мой внешний вид.

— Нет, золото, к сожалению, я не привез, — усмехнулся я, не став утолять его любопытство.

Лэр Дамаш, нужно отдать ему должное, не стал развивать тему, а заговорил о погоде. Ждать княжича пришлось около часа и вот он со свитой наконец-то показался из-за деревьев. Сопровождающие расположились на каком-то удалении от нас изображая дозор и мы смогли наконец обсудить вооружение ополчения Модира.

— Так вы говорите арбалет эффективней лука?

— Нет не так, у того и у другого есть сильные и слабые стороны.

— Если устроить поединок, кто победит, лучник или арбалетчик? — задал сложный вопрос княжич.

— Зависит от мастерства и оружия, — уклончиво ответил я, — если честно, даже не знаю, что победит скорострельность лучника или более высокая прицельная дальнобойность арбалетчика. Зависит от мастерства стрелка, от того, в каких условиях будет проходить поединок и какое у стрелков будет оружие, — увидев удивленный взгляд княжича пояснил, — арбалеты бывают разными, дальнобойными, бронебойными и даже станковыми, — я ухмыльнулся, представив картинку, — Да и не в соревновании тут дело, а в правильной тактике использования арбалетов. У нас создавались отряды арбалетчиков и отряды лучников, эти отряды тренировались взаимодействовать с друг другом, а также с другими родами войск: конницей, пехотой. Кроме того, были и смешанные стрелковые отряды.

— Но все-таки, по вашему мнению, что эффективней лук или арбалет? — не унимался княжич.

— Если сильно всё упростить, то можно сказать, что лук — это скорость, а арбалет — это точность, но разумеется не не все так просто, — выдохнув, я начал рекламную акцию, — Арбалет имеет много достоинств, во-первых арбалет — это, все-таки механизм, то есть сила натяжения не зависит от физической силы стрелка, можно сделать металлические плечи и сила нятяжения арбалета вырастет в разы, в связи с чем увеличится убойная дальность стрельбы, к тому же тетиву заряженного арбалета удерживает не стрелок, а спусковой механизм, в следствие чего, в взведенном состоянии арбалет может находиться намного дольше лука, то есть если внезапно появиться цель, то арбалетчик может сразу стрелять, а не тратить время на взведение; во-вторых, арбалет в применении намного проще лука, пользоваться им не нужно учиться годами; в-третьих, чтобы стрелять из арбалета не обязательно стоять на колене или во весь рост, можно и из позиции лежа, что повышает эффективность и выживаемость стрелка. Есть ещё и в-третьи и в-четвертых, о достоинствах арбалета всё так сразу и не расскажешь.

— Привезите мне ваш арбалет, я хочу на него взглянуть, — задумчиво проговорил княжич и спросил сменив тему, — Я так понимаю, охотиться вы больше не хотите?

— Я привык к другой охоте, меньшей компанией, — надеюсь дипломатично ответил я.

— Тогда поехали к охотничьему домику, — ухмыльнувшись сказал княжич.

— Зачем? — спросил я.

— Как зачем? Пировать будем! — захохотал княжич.

* * *

Охотничий домик представлял собой не особо большое двухэтажное деревянное здание с примыкающими к нему конюшней, псарней и по-видимому птичником, в настоящее время пустующем. Как я понял на втором этаже находились покои княжеской семьи, а практически половину первого этажа занимал неплохо освещенный зал с редкими деревянными колонами. Весь дом, а в особенности большой зал, демонстрируя удачливость его хозяев, был заполнен охотничьими трофеями, стены украшали всевозможные рога и головы животных, различные виды холодного оружия, вдоль стен и в углах стояли мумии медведя, волка, кабана, лисы, на полу лежали шкуры медведей и кабанов.

Мы были первыми из гостей кто приехал в охотничьих домик. Слуги же уже во всю трудились, в зале были установлены длинные столы в форме буквы П, по дому распространялся аромат приготовленного мяса, восхитительный запах достигнув носа, разбудил желудок, а чуткий слух дал знать, что заурчало не только у меня.

С улицы послышался веселый смех и громкие голоса прибывших охотников и через короткое время зал заполнился всей этой шумной толпой. Впереди в качестве предводителя разумеется шествовал старший княжич, гордо неся красивую голову. Он действительно был красив для мужчины, высокий, широкоплечий, темноволосый со светлыми глазами и правильными чертами лица, определенно он пользовался огромным успехом у дам. Княжич Гвидон тоже был красив, но красота старшего из братьев была ярче и как-то утончённей что ли. А вот их сестру природа обидела, она была небольшого роста, худенькая и какая-то блеклая: волосы мышиного цвета, серый глаза, немного курносый нос, не яркие веснушки на лице и взгляд как у школьницы. Княжна в моем представлении должна быть высокая и уверенная в себе, вот Ксения, например, на роль княжны подошла бы намного больше этой блеклой Бьянки. Пришедшая мысль мне почему-то не понравилась, но оглядев княжеских братьев успокоился, вспомнив, что старший женат, а младший наверняка женится на княжне из соседнего княжества. Но следом промелькнувшие перед глазами вереницы королевских фавориток в нашем мире, начали поднимать во мне раздражение и злость.

«Отставить, Витя», — уговаривал я себя, делая дыхательные упражнения.

Центральный стол, как не трудно догадаться, заняла княжеская семья с особо приближенными, гости же расселись по ранжиру. Я как не странно оказался где-то по-середине бокового стола со стороны княжича Гвидона, около меня с одной стороны уселся лэр Дамаш, а с другой — молодая дама в амазонке василькового цвета и такими же миндалевидными глазами, улыбнувшись красотке я поймал злобный взгляд её соседа с другой стороны. Отведя взгляд от неуравновешенного самца я уткнулся им на взирающих на меня с противоположного стола Оливию и Ксению. Сглотнув, я выпил, то что было налито в кубке, жидкость оказалась вином.

С этими переглядываниями я и не заметил, как слуги заставили стол разными блюдами, принесли и даже разлили вино. Стол ломился от звериных туш, зажаренных целиком, нарезанных овощей, неизвестных мне блюд и большого количества кувшинов вина. За нашими спинами сновали слуги со скоростью лошадей ушедших в галоп и чего-то разносили, разливали, убирали.

Из интереса я начал считать гостей, насчитал пятьдесят три человека в возрасте примерно от шестнадцати до тридцати пяти лет, из них дам было восемнадцать. Гости по всей видимости подобрались только из окружения молодых княжичей.

«Надо бы уже и поесть, пока всё не съели», — посетила меня своевременная мысль когда я обозрел картину обжирающихся гостей, они реально заглатывали куски мяса даже не разжевывая, проталкивая мясо по гортани с помощью вина, это я о мужиках разумеется, дамы ели аккуратно, медленно и элегантно, орудуя вилками и ножами.

«Прям всё как у нас» — подумал я и подмигнул Оливии, та в ответ покраснела и отвела взгляд, уткнувшись в тарелку. Взгляд случайно зашел на территорию Ксении и улыбка мигом сползла с моего лица, княжна моей мечты засекла перемигивание и теперь метала взгляды-молнии то на меня, то на сидящую от неё через четыре человека Оливию.

«Упс», — я с остервенением занялся едой и вином беря пример с местных.

Тем временем гости по очереди поднимались с места и произносили здравницы в адрес княжеской семьи, осознав, что очередь скоро дойдет и до меня, я стал судорожно вспоминать тосты.

«Про охотника заблудившегося в лесу и повстречавшего медведя, наверное, не надо, про охотника завалившего зайцев в порядке самообороны тоже как-то не к месту, — лихорадочно перебирал я в памяти туго вспоминаемые варианты, — Может этот…»

Додумать мне не дал лэр Дамаш, ткнув локтем в бок. Блин очередь подошла. Я встал с кубком в руке, поклонился княжескому столу и начал говорить:

— Может мне чужеземцу, присутствующие здесь благородные господа ответят на вопрос, какое из развлечений благородного мужчины приносит большее наслаждение: поединок, любовь, пир или охота?

Удивленные неожиданной здравницей, до сих пор занимающиеся едой гости, оторвались от пережевывания пищи и обратили на меня внимание. Кто-то из самых выпивших предложил свои версии ответа:

— Поединок! Охота! Любовь! Пир!

К голосованию присоединились и более трезвые, даже некоторые дамы выкрикивали с места:

— Любовь!

Заинтересованный княжич Ставр прервав голосование спросил:

— А ты какое развлечение выбираешь?

— А зачем выбирать, если можно совмещать? — ответил я с ухмылкой на лице.

Все присутствующие стали осмысливать мой ответ, я даже заприметил мыслительный процесс, отражаемый на их лицах, чтобы помочь бедолагам я добавил:

— Настоящий благородный человек и не должен делать выбор, он вправе всё совместить и получить истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Что сегодня и продемонстрировали нам наши княжичи, совместив поединок с охотой они не только завоевали любовь прекрасных дам, но и накормили нас своей добычей, устроив этот пир!

Присутствующие лэры встретили моё заявление взрывом хохота. Посмотрев на княжичей убедился, что и им мои слова понравились, поскольку они так же как и все громко смеялись. Когда смех немного поутих, я продолжил:

— Так выпьем же за благородных людей, собравшихся сегодня за этим богатым столом.

Все с удовольствие за это выпили и поскольку я не садился уставились на меня в ожидании продолжения и я не оправдал их ожидания:

— А теперь выпьем за наших предводителей. За княжичей, с которых мы все берем пример!

Раздался одобрительный рев, где-то ещё был слышен смех, вино потекло рекой и появились новые действующие лица — скоморохи.

Семь скоморохов в разноцветной, нелепой одежде развлекали нас более получаса: танцевали, пели похабные и не очень частушки, играли на дуде, балалайке и рожках, а также показывали примитивные фокусы. Присутствующим такое развлечение нравилось, каждую шутку гости встречали смехом, а наиболее удачную и аплодисментами, мужики выражали восторг стуча кулаками и кубками по столу. Меня это зрелище тоже забавляло, ведь я попал на подобное представление впервые, а новинки часто радуют своей неожиданностью.

Только не думаете, что я забыл о сидящих напротив меня дамах, под воздействием вина, моё внимание к ним только усилилось. На смену переглядыванию, подмигиванию и одариванию улыбками пришли более откровенные жесты: воздушные поцелуи, поднятие кубков с одновременным обещающим наслаждение взглядом, устремленным на избранницу, указывание с помощью глаз направления к выходу. В результате всех этих моих пантомим дамы сидели красными как варенные раки: Оливия от смущения, а Ксения от злости.

В какой-то момент, скользя по залу взглядом я заметил, что мои предосудительные телодвижения не остались незамеченными и для особы, сидящей за княжеским столом. Княжна удивленно взирала на нашу троицу, выспрашивая при этом, что-то у соседки по столу и я не придумал ничего лучше как послать княжне воздушный поцелуй.

«Нужно делать ноги, пока они ещё передвигаются», — пришла спасительная мысль и я пошатываясь побрел на выход, где и был встречен белокурой дамой в розовой амазонке. Ловко подхватив её под руку, затащил в какую-то нишу.

«Или это она меня затащила?» — мелькнула мысль и исчезла за ненадобностью. Приятно сознавать, что и для меня сегодня охота прошла удачно.

Проснулся я разбуженный солнечным зайчиком, мечущемся по моему лицу. Обозрев обстановку определился с местонахождением: чья-то спальня, чья-то кровать с балдахином и я лежащий посреди неё, причем не в одиночестве, по бокам лежали похрапывая княжич Гвидон и какой-то лэр из его свиты, также храп раздавался и с пола. Я осторожно вылез из окружения и спустился вниз.

В зале наблюдалась безрадостная картина: опохмеляющиеся мужики с опухшими рожами, красными глазами и вялыми движениями, а также стоялый запах перегара. Я присел рядом с лэром Дамашем, который уже поправлял здоровье.

— А где дамы? — спросил я, наконец-то поняв, чего не хватает в зале.

— Вчера ещё уехали, — икнув, ответил лэр Дамаш.

— Ночью? — удивился я, — Вы их что одних отпустили?

— Почему одних? — в свою очередь удивился лэр, — Сани со слугами и охраной за ними вечером из города приехали, на них дамы и уехали.

«Вот значит как тут всё устроено. Ну да, разумно», — пришел я к мысли.

— Чё вчера было-то? — задал я традиционный вопрос.

Из рассказа лэра Дамаша выяснил, что ничего противозаконного и аморального я вчера не совершил. Мелькнувший зрительный образ розового цвета как-то быстро растворился и не оставил о себе следа. Повеселев, я приступил к завтраку.

Глава 13. Зимние забавы

«Вот чертовка, но ничего, попадешься мне», — подумал я получив снежком в лицо, с этой мыслью взлетел в седло, пришпорил коня и с места ушел в галоп, вперед за прекрасной амазонкой, удирающей от меня на своем стремительном скакуне.

Мы несемся в сумасшедшем аллюре по волшебному зимнему лесу, свет яркого солнца, отражаясь на снегу, ослепляет миллиардами искр, ветер дует в лицо, принося с собой смех чаровницы.

От быстрой езды у наездницы слетает шапка, освобождая из плена длинные чудные волосы изумительного каштанового цвета с отблесками огня. Ослепленный дивным зрелищем в азарте охоты я издаю военный клич индейцев и ускоряю темп.

Её обворожительный смех, достигающий моих ушей сводит с ума, заставляет бурлить кровь и стискивать зубы. Ведомый желанием я вижу только её, свою добычу. Нещадно подгоняя коня, я неотвратимо настигаю свою цель. И вот наши кони сравнялись, я хватаю за уздечку её скакуна и натягиваю на себя.

Наши глаза встречаются, она смотрит на меня с вызовом, не желая признавать победителем, взглядом дает понять что наша схватка не закончена и, увернувшись от моей руки, соскальзывает вниз, устремляясь под защиту деревьев. Чертыхнувшись, я выпрыгиваю из седла и бегу за ней. Лесные стражи-исполины хоть и сдерживают меня, но предотвратить предназначенное они не в силах. Я настигаю её и захватываю в свои объятья, завороженный её чудесным ароматом и блеском карих глаз, губами ищу поцелуя, девушка пытается меня оттолкнуть и вырваться из плена, но я даже и не думаю выпускать добычу, прижимаю её к дереву, разрываю платье и впиваюсь в её нежные губы. И вот сопротивление ослабевает, она обнимает меня в ответ, полностью поддается объятьям и поцелую.

Упиваясь безумием чувствую, как кто-то начинает оттаскивать меня от добычи, саданув урода локтем продолжаю свою восхитительную трапезу, неизвестный недоброжелатель не унимается и удваивает усилия, в бешенстве разворачиваюсь и бью его наотмашь. Слышу грохот и ругань.

— Ты чего творишь, урод!.. далее по тексту непечатные слова, поражающие своим разнообразием.

Я открываю глаза и вижу поднимающегося с пола Пинка, у которого из носа течет кровь.

— Вот урод, — злобно говорит Пинк, прижимая к носу тряпку, — От куда ты только свалился на мою голову?

Удрученный произошедшим, я начал сползать с кровати и… опять забрался под одеяло.

— Тебе чего надо? — недружелюбно спросил я.

— Тебя княжич внизу дожидается, вставай давай и на выход.

— Сейчас оденусь и спущусь.

«Вот гад, какой сон прервал», — подумал я, когда за Пинком закрылась дверь.

Спускаясь по лестнице, услышал снизу смех, а когда зашел в гостиную застал там княжича Гвидона с лэром Дамашем, Волта с Кримом и Куртом стоящими напротив клетки с попугаем и выслушивающими от него оскорбления.

— Дурак! Здорово дурак! — говорил сидящий на жердочки попугай и имитировал смех в ответ на хохот зрителей.

За те пару недель, которые Гоша прожил вместе с нами он выучил еще три слова — Здорово, Дурак и Хороший. Обучением птицы занимались в основном мальчишки, но и все остальные проживающие в доме, принимали в этом нужном деле самое живейшее участие. Несколько раз замечал как наёмники терпеливо повторяли попугаю разные ругательства, пытаясь увеличить лексикон птицы.

— Добрый день, — отвлек я присутствующих.

— Добрый, — поприветствовали они меня в ответ.

— Лэр Виктор, мы приехали взглянуть на арбалет, — уведомил меня княжич о цели визита.

— Испытывать где будем, во дворе или в лес поедем? — спросил я.

— Испытывать? — удивился княжич.

— Ну да, вы же говорили о поединке между арбалетчиком и лучником? — в свою очередь удивился я.

— Звучит заманчиво, — задумчиво проговорил княжич, — хорошо, едем в лес устроим поединок. Но у нас с собой нет лука.

— У меня есть и лук и лучник, — уверил я его и попросил Волта позвать в гостиную Рика или Стаса.

За город мы направились всемером: княжич, лэр, я, Пинк, Волт, Рик и Стас. Пинк не за что не хотел отпускать меня в лес без надлежащей охраны.

«Шпион хренов» — подумал я, но раз княжич не возражал против сопровождения, то и мне было не с руки, к тому же про арбалет он и так знал.

Стрельбище устроили на опушке, отъехав подальше в лес. В качестве мишеней использовали надетые на деревянный крест старые доспехи — кирасу из двойной кожи с нашитыми металлическими пластинами; в качестве оружия мой арбалет и стандартный для княжества лук.

Нужно пояснить, что в княжестве лучники пользовались композитными луками, сделанными из дерева, рога и сухожилий, длиною около 130 сантиметров. Стрелы как легкие, так и тяжелые делали с металлическими, чаще бронзовыми наконечниками трехгранной формы.

Сначала стреляли на расстоянии пятидесяти шагов. Первым выстрелил из лука Стас, тяжелая стрела попала в мишень и пробила кирасу. Выпущенная мною арбалетная стрела с легкостью пробила кирасу и вылетела с другой стороны, то есть пробила два её слоя.

— Мощно! — с восторгом сказал княжич обозрев результат.

Расстояние до мишени увеличили до семидесяти шагов, результат у Стаса был хуже, стрела пробила кирасу в месте, где не было металлической пластины. Когда же он со второй попытки угодил в металл стрела зашла ненамного. Со ста шагов арбалетная стрела также пробила обе стороны доспехов, а вот Стасу в этот раз не удалось поразить цель, стрела отрекошетила от металла, кожаную же часть кирасы стрела всё-еще пробивала.

Со ста пятидесяти шагов арбалетная стрела пробивала одну часть кирасы, стрела лука пробивала только только одинарную кожаную ткань, да и то не с первой попытки, а когда Стас всё-таки сумел попасть в мишень. Испытания показали, что убойная сила и точность арбалета намного выше убойной силы и точности лука. Моё оружие было эффективно даже с расстояния в 200 шагов.

— У меня обычный арбалет, правда с почти бронебойными стрелами, но если же изготовить бронебойный с металлическими плечами, то дальнобойность станет ещё выше, — сообщил я впечатленным результатами поединка присутствующим.

— Я хочу попробовать, — с азартом сказал княжич, указав на арбалет.

Я снял с себя пояс с прикрепленным к нему рычагом — «козьей нагой» и протянул княжичу. Княжич повторил увиденные у меня движения по натягиванию тетивы и зарядке арбалета и выстрелил в мишень.

— Мощно! — повторил он подойдя к пробитой кирасе, — Только тяжелый гад и заряжать не удобно, — озвучил он мне претензию.

— Это просто с непривычки, — сказал я, — К тому же я и не скрывал, что арбалет заряжать дольше лука. Зато, моё оружие попадает в цель и пробивает доспехи с большего чем лук расстояния, — не смог не добавить я.

Лэр Дамаш также опробовал оружие и кажется остался доволен, правда свои ощущения он предпочел не озвучивать.

Возвращались мы в город молча, каждый был погружен в свои мысли. Я думал о подвернувшейся возможности убраться из столицы подальше от фанатичных жрецов и поселится в Модире поближе к Гарпинским топям.

«Надеюсь княжич не из тех, кто только языком чесать умеет». - думал я провожая взглядом удаляющегося в сторону дворца княжича.

Интерлюдия

Княжич Гвидон задумчиво наблюдал за поединком. В общем-то было уже ясно, кто станет победителем, арбалет поражал своей убойной силой и меткостью. Княжич размышлял, стоит ли ему во всё это ввязываться, всё-таки арбалет — это новое, неизвестное оружие. Еще не известно как с ним всё сложится: изготовление, тренировки, мастера и будущие арбалетчики. Кроме того, не просто будет забрать чужеземца у жрецов, да и ссориться с ними было бы глупостью.

Вот если бы он раньше знал, что чужеземец может стать ему полезен, тогда бы он не выпустил его из Модира, да и от жрецов смог бы спрятать.

Но тогда при первой встрече, он не произвел на княжича какого-то особого впечатления. Баламут и наглец. Правда, княжича тогда поразило, что чужеземец не только не боится его, но и не благоговеет перед его статусом. А человек не имеющий авторитетов, но при этом способный возбудить толпу и использовать её для достижения своих целей… Нужен ли ему возле себя такой человек? Что он о нем знает? Ничего. Только то, да и то предположительно, что лэр Виктор определенно имел у себя в княжестве высокое социальное положение, ведь от княжича не укрылось то, что чужеземец считает себя равным ему.

Вполне возможно, что он младший сын князя сбежавший из княжества после смерти отца от убийц отправленных его старшим братом. Кто же будет оставлять в живых потенциального соперника в борьбе за престол? Ведь и Гвидону уготована такая же участь, если конечно он сейчас не позаботиться о своем будущем и не подготовит всё для захвата власти после смерти отца. Быть убитым или оказаться одному в чужих краях наподобие лэра Виктора, княжич не желал. Кстати, почему он один? Где его свита? Впрочем, свита могла погибнуть прикрывая его отход. Но почему он пришел сюда без денег? Он ведь не от любви к людям занимался лекарским делом? Кто-бы мог подумать, что такой странный обычай обучать детей благородных какой-либо профессии реально может пригодиться в жизни.

«Может мне тоже чему-нибудь стоит обучится, что может пригодиться в моих дальнейших странствиях? — невесело подумал княжич, — Нет, я должен победить! Я буду следующим князем Митрана! И в этом мне поможет, в том числе, оружие чужеземца».

Справедливости ради нужно сказать, что когда княжич Гвидон узнал от кузнеца о новом оружии изготовленном им для чужеземца, он поначалу действительно думал о повышении обороноспособности вверенного ему города и хотел вооружить простыми в использовании арбалетами ополченцев Модира. Но позже, пообщавшись с лэром Виктором и увидев арбалет в действии, ему пришла мысль о создании стрелковых отрядов не из благородных, а из простых жителей княжества, преимущественно Модирцев, которых можно будет потом использовать в борьбе за престол. Только вот для воплощения задумки ему нужен будет чужеземец, а это означает неминуемое ввязывание в конфликт с жрецами Сира. Стоит ли так рисковать? Да и будет ли чужеземец ему верен?

«Впрочем, пусть пока обучает моих людей, как он там сказал, тактике использования нового оружия, а потом от него можно будет и избавиться» — подумал княжич довольно улыбнувшись.

* * *

Мы стояли лицом к лицу так близко, что я вдыхал её дурманящий аромат, ощущал на своем лице дыхание девушки и ласковые прикосновения её светлых локонов развиваемых ветром.

«Как она прекрасна!» — думал я, утопая в небесно-голубых глазах и тая от её теплой улыбки.

Мы с ожиданием вглядывались друг в друга, но не решались сократить оставшееся между нами мизерное расстояние, опасаясь нарушить гармонию. Ощущение счастья переполняло меня, кажется, я даже забывал дышать, упиваясь нахлынувшей на меня нежностью.

— Ты прекрасна, — прошептал я и девушка не отрывая от меня взгляда потянулась мне навстречу. Наши губы почти соприкоснулись, почти. Остановились в одном миллиметре друг от друга. Ещё миг и мы сольемся в поцелуе. Но я не тороплюсь поддаться искушению, я жажду продлить умопомрачительное наслаждение. Жажду ощущать её близость вечность.

— Поцелуй меня, — услышал я нежный шепот.

Я поддался вперед в предвкушении и тут кто-то попытался отрывать меня от мечты. Сопротивляясь злой судьбе, я ударил со всей силы и услышал грохот и ругань.

— Ты чего делаешь?!.. далее по тексту непечатные слова.

Я открыл глаза и увидел поднимающегося с пола Волта, у того из носа текла кровь.

— Волт извини, — ошарашенный открывшейся спросонья действительностью проговорил я, — Я не специально.

— Там за тобой из больницы пришли, — сказал Волт утираясь рукавом.

— Сядь и запрокинь голову, а ты принеси снег с улицы, — дал я указания другу и мнущемуся на пороге и не решающемуся зайти в комнату слуге.

— Извини. Не понимаю, зачем меня будить таким образом, просто крикнуть что-ли нельзя, обязательно надо дергать? — извиняюсь я накладывая завернутый в тряпку снег на лицо Волта.

— Я кричал, но ты не реагировал, — обиженно проговорил Волт.

— А чего Пинк будить не пошел? — спросил я.

— Не знаю, меня послал, — проговорил Волт, что-то соображая, — Так это ты его вчера? — дождавшись моего кивка возмутился, — Вот гад! Даже не предупредил!

Оказались звали меня не в больницу, а в лабораторию. Кстати, лаборатория была уже почти готова: установлена мебель, изготовленная по моим эскизам, завезены емкости для хранения различных видом ингредиентов, лабораторная посуда и аламбик, назначен ответственный за лабораторию преподаватель школы господин Клиш, тридцатисемилетний мужчина невысокого роста с веселым нравом, с которым мы как-то сразу нашли общий язык и начали плодотворное сотрудничество. Предполагалось, что в лаборатории будет работать шесть человек: Клиш преподававший в школе аптекарское дело и его пять студентов.

Началось всё с того, что как-то утром лежа под балдахином и обдумывая свои дальнейшие шаги, я пришел к выводу, что без химии обойтись всё-таки не получиться. А раз так, то всерьёз придется заняться лабораторией, поиском и изготовлением всяких нужных ингредиентов, да хотя бы начать с поиска серы и приготовления гипсового раствора.

Оказалось, что с гипсом местные были уже знакомы, только использовали они его в строительстве, в качестве штукатурки, а также делали из него лепнины, которыми украшали дома. Я же решил научить местных использовать сей материал и в медицинских целях.

Спрашиваете, зачем мне понадобилась сера? Да Новый Год уже не за горами! А какой же Новый Год без фейерверка? То, что я нахожусь в другом мире и то, что началом нового года здесь считается первый день весны, ещё не повод нарушать традиции и отказывать себе в маленькой радости.

Месторождения серы в княжестве, как я узнал, были; с древесным углем тоже проблем не ожидалось; а вот где брать селитру? Разумеется на её поиски я отправился на местный торг, где её почему-то не оказалось, озадачившись данным казусом и отмахнувшись морща нос от идеи о выгребных ямах, я стал упорно осаждать купцов с востока. И о чудо, мне повезло, один из них, кажется, понял, о чем я спрашиваю и даже пообещал мне это самое (ну, то, что понял) через год привести, если я раскошелюсь на предоплату. Спасибо, конечно, но меня через год здесь уже не будет, да и отдавать двадцать золотых за кота в мешке мне жаба не позволит.

Не повезло, а какая была красивая задумка: ночь, тишина и фейерверк. Неужели придется в выгребную яму лезть? Представляю лицо Пинка, а его реакцию на моё извращение даже представлять не хочу.

Да и изготовление пороха не ограничивается только смесью трех ингредиентов, нужно ещё испытания проводить и при этом умудриться не взорваться. И зачем мне этот риск, если уже летом меня здесь не будет?

Я уже стал привыкать к тому, что встречать новый год придется без фейерверка, но оказалась, что моя задумка не безнадежна и помог мне в её воплощении княжич Гвидон, точнее кристалл доломита, который я позаимствовал из его покоев. Сегодня я как раз и хотел поработать с кристаллом. А Клиш и другие лекари, наверное, устали ждать обещанного чудо-раствора, точно, обожженный гипс должны уже были привезти в лабораторию. Ну так и совместим полезное с приятным. С этой удачной мыслью, я и спустился вниз.

— Доброго дня лэр Виктор, — поприветствовал меня господин Клиш, когда я наконец-то добрался до лаборатории, — Мы уже вас заждались, — и добавил с азартом, — Подопытный находится в соседней комнате, у него сломана нога!

Глаза всех присутствующих сияли в предвкушающем блеске, скосил глаза я увидел причину — стоящие на полу два ящика гипса.

«Ну начнем с полезного», — подумал я, потерев ладони.

Технология изготовления гипсового раствора довольно проста: в воду постепенно и при этом всё время помешивая нужно добавлять гипсовый порошок. С ней местные были знакомы, а вот накладывать сей раствор на поврежденные части тела пациента они еще не додумались.

После того, как закончил накладывать раствор на испытуемого, взирающего на нас как на садистов, я начал воплощать идею фикс о получении магния путем соскабливания стружки с поверхности кристаллов.

Для корпуса (гильзы) заказал у местного кузнеца небольшие металлические трубки. Один конец которых загипсовал, затем заполнил начинкой из серы со стружкой предположительно магния и добавил немного древесного угля. Осталось сделать костюм сапёра и можно праздновать новый год.

— Завтра мы все едем за город с ночевкой, будем праздновать Новый Год! — обрадовал я всех за ужином.

— Куда? Чего? Почему новый? Здорово! — огласилась гостиная возгласами.

— Завтра днем уезжаем из города. С собой нужно будет взять много вкусной еды и водки. Вернемся следующим утром, — объяснил я и обвел всех взглядом.

На меня все смотрели с недоумением, только лица Курта и Крима лучились радостными улыбками.

— А куда конкретно мы поедем? — спросил Пинк.

— Не знаю, на берегу реки в каком-нибудь живописном месте остановимся, — ответил я задумавшись.

— И чего мы там ночью будем делать? — поинтересовался Волт.

— Отмечать Новый Год, я же уже говорил, — стал я раздражаться из-за их несообразительности.

— Холодно зимой у реки, — поежилась Иза.

— Мы возьмем с собой шатер, оденемся потеплее. Я уже мясо замариновал, шашлыки приготовлю. Будет весело, — обнадежил всех присутствующих.

— А что мешает устроить этот твой праздник здесь, дома? — спросил Пинк, рассматривая меня с подозрением.

— Для празднования Нового Года нужно много места, — расплывчато ответил я.

На следующий день отъехав подальше от города устроили лагерь, как и предполагалось, на живописном берегу реки. Пока наемники ставили шатер я с Куртом и Кримом развели костер, обложили его привезенными с собой камнями и насадили замаринованные кусочки мяса на самодельные шампура. Погода стояла как по заказу чудесная: солнечная и не морозная. Вокруг тишина, белый пушистый лес и скованная в лед извилистая река. Казалось, что я не в другом мире, а у себя дома, просто выбрался за город на природу и есть возможность в любой момент вернуться, сесть в машину, завести мотор и вернуться. Оглянувшись, увидел карету и расседланных и накрытых попоной лошадей, усмехнулся и продолжил заниматься мясом.

— Я так понимаю это походная еда воинов? — спросил Пинк с нескрываемым наслаждением поедая шашлык.

— Угадал, — ответил я пережевывая сочное мясо, — но лакомятся им у нас могут не только воины, можно сказать, национальное блюдо, под водочку особенно хорошо идет. — добавил я разливая сивуху, а также квас для дамы с детьми по кубкам, — Так выпьем же за то, чтобы наступающий год был лучше предыдущего и все наши мечты исполнились!

— И что исполнится? — затаив дыхание спросил Рик.

— Конечно исполниться, даже не сомневайся, — улыбнулся я, — всё в наших руках.

— Красивая у вас традиция, — сказал Волт, когда мы уже закусили, — приезжать зимой на берег замерзшей реки, пить водку, закусывать едой воинов и загадывать желания.

— Наряженной елки ещё не хватает, — с ностальгией сказал я, — и Дед Мороза со Снегурочкой, — на последнем слове задумался, но быстро стряхнув оцепенение продолжил, — Да впрочем все это не важно.

— Кто такие Дед Мороз и Снегурочка, это ваши боги? — спросил Волт.

— Это мечта, Волт, просто детская мечта, — ответил я, — пошлите лучше с горки кататься!

Следующие пару часов были посвящены традиционным русским зимним забавам: быстрому спуску с крутого берега реки, на кожаных шкурах и досках, сопровождаемому криками восторга и радости, толкотней и закидыванием друг друга снежками, а также изготовлением снеговиков разных размеров и видов. Приятно, хотя бы не надолго забыть о неприятностях, освободится от условностей и погрузится в мир детства.

Лежа на льду в форме «звездочки» я смотрел на темнеющий небосвод и думал, что наверно всё сложилось в этом мире для меня не так уж и плохо, я не только остался жив, но и нашел людей, которым я не безразличен. По природе я не был «одиноким волком», мне всегда была нужно находиться в обществе людей, в семье, среди друзей или коллег, одиночества я никогда не любил. Возможно поэтому я рад даже такой специфической компании.

«Псевдосемья и псевдодрузья» — подумав усмехнулся я и закричал:

— Пришло время для чуда!

Поднявшись, достал из кареты заготовленные фейерверки, затем скрепив три гильзы между собой и отнес их на лед. Закрепив конструкцию снегом, поджег фитили и побежал обратно на берег.

— Сейчас рванёт! — проговорил я с предвкушением, встав рядом со всеми, — Смотрите!

Впрочем, все и так стояли и с интересом смотрели на лед. Рванула первая! Тысячи белых и желтых искр с грохотом устремились ввысь, освещая окрестности, затем рванула вторая и сразу же третья. Новогодняя ночь украсилась фонтанирующими и разрывающимися на высоте частичками света, криками вспугнутых птиц и людей. Правда, восторженных из них было всего три — мой и мальчишек. Обе наши дамы от страха буквально вжались в меня с двух сторон, спрятав лица в моем тулупе и закрыв уши ладонями. Наемники с ошеломленным видом взирали на светопреставление, наверняка, перевернувшее их мировоззрение.

— Что это? — сглотнув, спросил Волт.

— Волшебство! — прокричали дети.

— Фейерверк! Новогодний фейерверк! — гордо ответил я, упиваясь своей крутостью.

— Красиво, — тихо проговорил Стас, — никогда такого не видел.

— А зачем он? — удивленно спросил Грум.

— Как зачем? Для красоты, для праздника, чтобы всем радостно было, — сказал я очевидную для себя вещь.

Интерлюдия

Возвращаясь в город Пинк обдумывал ситуацию, в которую угодил. Главный жрец приказал следить за чужеземцем и докладывать ему о событиях связанных с Виктором, показавшихся ему необычными. Но с этим чужеземным лэром всё было необычно, он постоянно его удивлял, то новое мощное оружие, то открывшийся талант театрального писаки, то какая-то партизанская тактика, то разговаривающая птица, а теперь этот фейерверк.

«Кто этот человек?» — думал Пинк.

Виктор ему не то что не нравился, а настораживал, что ли, своей непредсказуемостью, было неизвестно, что он может выкинуть в следующий момент. Чужеземец не был плохим человеком, об этом свидетельствовала и его жизнь в Модире и его отношение к простым людям, к крестьянской семье, которую он по неизвестной никому причине взял под свою опеку. Данное поведение не было характерно для здешних лэров. Не один из известных ему лэров не сядет за один стол с крестьянами и уж точно не будет заниматься обучением их детей. А он не только сам учит, как он говорит, математике, но и нанял в городе учителя и платил за обучение по сути чужих ему людей большие деньги.

Из-за этого его странного для благородного поведения можно было конечно заподозрить, что Виктор никакой не лэр, но этому выводу противоречит всё остальное. Определенно он имеет хорошее образование, недоступное простолюдинам, его знания заинтересовали даже жрецов. А то что он на равных держится с княжичем не заметили наверное только слепые. А его отношение к деньгам? Так ведут себя только те, кто никогда не испытывали голод и нужду. Еще тогда в гробнице Пинк заметил, что Виктора больше интересуют узоры выполненные на крышке гроба, чем драгоценности мертвых. Нет драгоценности он тоже рассматривал с интересом, но вот именно только с интересом, не более, ни какой алчности в его глазах он не увидел, да и восторга большого там тоже не было. Как-будто он видел и получше.

Вся проблема была в том, что он не хотел шпионить за Виктором, всё это отдавало каким-то душком. Они же вроде как друзья. Пинк разумеется не обманывался на сей счет, слишком уж они были разными. Но ведь Виктор ему доверяет, а он что в ответ, обманет, предаст? Впрочем, если не он доложит, то это сделает кто-нибудь другой. Ведь кто-то из них рассказал жрецу о Чертере.

«Интересно кто этот тайный осведомитель? — подумал Пинк и глаза его опасно сузились, — Волт? Вряд ли. Грум? Кит? Стас? А может Рик?

Пинк в задумчивости потеребил бороду, но затем отложив этот вопрос на потом, продолжил рассуждать.

«Кроме того, если за Виктором не следить, то он такого может тут натворить!» Когда он рассказывал о чужеземце главному жрецу он не кривил душой, он действительно считал его опасным, опасным для всех их, никто ведь не знает, какими знаниями он ещё обладает.

Но вот что Пинк знал точно, так это то, что чужеземец хочет вернуться домой, очень хочет и ради этого он пойдет на всё. Так может не мешать ему? Пусть уходит и унесет с собой проблемы. Митрану не нужны потрясения.

«И от куда он только взялся на мою голову?» — обреченно вздохнул Пинк.

Глава 14. Ночь хаоса

В больнице творилось черт те что, студенты в белых халатах с бешеной скоростью передвигались по коридорам, катая тележки с пациентами. Кстати тележки на колесиках и халаты из относительно белой льняной ткани с костяными пуговицами были моими последними изобретениями. Лекари со студентами от непрезентабельного вида халатов были разумеется не в восторге, но вот пуговицы с передвижными тележками им понравились.

— Что-то в этом есть! — глубокомысленно заявил глава школы одетый в медицинский халат катая тележку по полу.

В больнице находился сам господин Шипилон и стоя в коридоре у приемных покоев пытался скорректировать броуновское движение.

— Что случилось? — подойдя к нему спросил я.

— Ночью у северных ворот была бойня, — начал сумбурно отвечать глава школы, — вот раненные утром до нас и дошли и не ходячих с собой притащили, — и уже не мне, — Да куда ты его катишь?! Нет там больше мест! На верх его!

Пройдя в ординаторскую я надел халат, помыл руки и присоединился к остальным лекарям. Раненных было довольно много, в больнице уже находилось около сорока человек пострадавших в ночной разборке, но раненные всё еще подтягивались.

Больница, кстати, стала быстро пользоваться в городе большой популярностью, а репутация школы лекарей укрепилась. Поначалу, разумеется, больные приходили в наше странное для этого мира заведение с опаской, но со временем прочувствовав «сервис» потянулись гуськом друг за другом. А что, по нынешним временам условия в больнице были как в пятизвёздочном курортном отеле: светлые палаты на восемь-десять человек, удобные кровати, чистое постельное бельё, которое в княжестве видели только в богатых домах, трех-разовое почти сбалансированное питание, эффективное лечение бесплатное для совсем уж нищих и дешевое для всех остальных.

Часть денежных средств на содержание больницы поступали от горожан в виде пожертвований храму Сира. Кстати прихожан стала заметно больше, думаю этому поспособствовала как новизна идеи о благотворительности и активная её реклама жрецами бога Луны, так и деятельность самой больницы, как говориться: «Слухами земля полниться».

Студенты и преподаватели школы лекарей перешли в разряд самых уважаемых людей для жителей, проживающих в бедных кварталах города. Те при встрече кланялись им буквально до земли. Я же предпочитал не привлекать к себе внимание и всё время шифровался. Одевался я просто, по улице, от дома до больницы и обратно передвигался с поднятым воротником, там переодевался в белый халат и надевал матерчатую маску на лицо и в таком виде осматривал и лечил пациентов. Опознать во мне важного человека можно было только по уважительному отношению ко мне других лекарей, работающих в больнице, которые записывали каждое произнесенное мною слово, да следующим за мной по пятам охранникам.

Известность мне была совершенно не нужна, поскольку она только бы мешала в достижении цели — незаметного исчезновения из города. Мне слабо верилось в то, что княжич сможет убедить жрецов отпустить меня в Модир, поэтому я готовился к осуществлению плана «Б».

Оба плана были довольно просты, состояли всего из одного пункта, без наворотов, перестрелок и попутного истребления местных жителей. План «А» — незаметное исчезновение из города Модира, план «Б» — незаметное исчезновение из столицы. Адепты и жрецы бога Хаоса, а также представители секты единобожников пока что не спешили разнообразить эти скучные наброски.

У поступивших в это утро «больных» в основном были колото-резанные раны, у каждого третьего — сотрясение мозга, у каждого четвертого — сломанные конечности. Таким образом, весь день мне пришлось провести в операционной, промывая и зашивая раны. Гипс же местные лекари накладывать уже наловчились и без моих подсказок.

От лекарей удалось узнать, что напали на храм смерти, а нападающими вроде бы били адепты хаоса, но толком никто ничего не знал, пересказывали только слухи.

«Нужно узнать подробности, — подумал я, — а за новостями нужно обратиться в средневековый информационный центр, то бишь трактир».

Оглянулся на сопровождающих меня Грума и Кита стоящих в это время у окна в коридоре первого этажа, вздохнул и крикнул им:

— Одного больного ещё посмотреть надо.

С этими словами поднялся наверх, переоделся в ординаторской и вышел в окно.

«Мешать только будут» — оправдывался я этой мыслью, идя по улице.

В трактире как по заказу в вечернее время было многолюдно, усевшись с краю за полупустой стол и заказав пиво, я стал вслушиваться в гомон окружающих.

— Стражники со второй башни говорят, что третьей ночью фей видели, над рекой летали, — услышал я слева от себя, а когда повернул голову увидел мужика лет сорока с лицом покрытым следами от оспы.

— Да ну, — усомнился его сосед, — Брешут.

— Не брешут, сын Мотара в ту ночь в страже на стене стоял. Говорит, стоят они значит с напарником, спорят о чем-то, а тут над рекой как засветится, как будто огромные светлячки на город полетели, а потом исчезли, не долетели, значит.

— А куда делись? — заинтересовался сосед напротив.

— А кто его знает? — озадаченно проговорил рассказчик, — Может эти олухи их и спугнули. Сейчас признаются что ли? Заголосили поди от страха, как окаянные, феи и передумали к таким дурням-то лететь.

— Говорят, они мужика так могут осчастливить, как не одной бабе не по силам, — поделился информацией сосед слева.

— Говорят, кто с феей ночь проведет, тот на баб больше не смотрит, — поддержал его другой.

— Вот дурни, такой шанс профукали! — заметил рассказчик, и все собеседники довольные заржали над бедолагами-стражниками.

— Вообще-то это они правильно сделали, что отогнали фей, — задумчиво проговорил один из них, — Мне кум рассказывал, знаете ведь он у меня с севера, так вот в тех краях считают, что мужик познавший фею больше не смотрит на обычную женщину потому, что больше ничего не может, — рассказчик обвел всех довольным взглядом и пояснил, — Фея всю мужскую силу себе забирает и отпускает мужика пустым.

За столом наступила тишина, видимо участники дебатов обдумывали версию, но вот послышался один смешок, затем другой и, наконец, вся компания любителей фей сотряслась в хохоте.

«Это они фейерверк за фей приняли, что ли? — вяло подумал я, переместив своё внимание на другой столик, за которым сидело пять мужиков, по внешнему виду напоминающие лавочников.

— Говорят, хотели главного жреца убить, — сообщил соседям по столу рыжебородый голосом с хрипотцой.

— В храме Смерти окна побили, — вторил ему второй.

— Охрану храма, говорят, здорово отделали, — добавляет третий.

— Адептов порезали, и кое-кому из жрецов досталось, — прохрипел первый и важно добавил, — а уходить через северные ворота хотели, так там такая бойня была.

— Говорят, много простых горожан пострадало, тех кто живет у восьмой башни, — поделился информацией четвертый.

— Нашли, кто напал-то? — с придыханием спросил пятый.

— Кого-то взяли, кого-то убили, но, говорят, что кое-кому удалось скрыться, — ответил рыжебородый, самый информированный из всех.

— Адепты Хаоса? — затаив дыхание спрашивает пятый.

— Да тише ты! — шикнули на него все собеседники сразу, — Услышит кто. Знаешь ведь, что нельзя того бога поминать.

Разговор за столом заглох на самом интересном месте и мне ничего не оставалось как сменить источник информации. В этот раз прислушался к тому, что говорили за столом, стоящим позади от меня, где расположилась компания из четырёх молодых людей.

— А ей и говорю, — рассказывал самодовольным голосом юнец, — или сама пустишь или я дверь выбью!

«Так это уже не интересно», — с этой мыслью я расплатился и направился к выходу, но выйти не успел, поскольку входная дверь резко отворилась и мне загородила дорогу вошедшая в трактир враждебно настроенная толпа. Вглядевшись в их разъяренные рожи, я непроизвольно сдал назад. Вошедшие достали мечи и издав какой-то жуткий клич набросились на посетителей трактира. Увернувшись от удара железки я впечатался в стену, больно приложившись плечом. Не обращая внимание на боль, выхватил шашку из ножен и в самый последний момент успел отвезти ей удар меча. Скрежет оружия слился с истошными воплями напавших и посетителей трактира. Удар мечом был такой силы, что оружие выпало у меня из рук, дикарь злобно ощерился в предвкушении быстрой победы, но после моего удара в пах издал вопль боли и согнулся. Мучения бедолаги я прекратил ударом ножа в шею.

Прошла всего где-то минута, а в трактире уже шла настоящая бойня, на полу и лавках лежали убитые и умирающие, недалеко от меня на коленях стоял человек и пытался засунуть в живот выпавшие внутренности, у стены, прислонившись к ней сидел старик и зажимал окровавленными руками рану на шее. Нападавших было около десятка, но они явно одерживали победу. Выкрикивая «Хропос — истинный Бог» и «Смерть отступникам» они яростно крушили всё и всех на своем пути. Их озверевшие лица и блестящие глаза указывали на употребление ими психотропных веществ.

Сглотнув, я подобрал шашку и стал продвигаться к выходу. Увидев мой маневр, на перехват двинулось сразу двое обдолбышей. Одного уложил метательным ножом, а вот со вторым пришлось вступить в схватку. Когда противник сделал замах, я быстро шагнул к нему на встречу, блокировал удар шашкой и одновременно вонзил в него нож. Отскочив, бросился к двери. Вылетев на улицу сразу же столкнулся с городской стражей, те как раз двигались в сторону трактира.

— Стоять! Брось оружие! — услышал я приказ.

«Прирежут! И разбираться не будут» — пронеслось в голове и перепрыгнув через лежащие у входа ящики я ломанулся по улице.

— Стоять! За ним! Держи его! — слышал я за спиной подбадривающие крики.

Тишину ночного, безлюдного города нарушили тяжелые шаги трёх пар бегущих ног. Удирая от преследователей я перемахнул через забор и оказался в чьем-то саду, утопая ногами в снегу с трудом пересек эту полосу препятствий и перемахнул через следующий забор, опять чей-то сад и преграда в виде снега по колено. Подстегивала уставшего меня ругань стражников, форсирующих предыдущий сад. Еще один забор и опять кривая улица.

«Куда дальше?» — думал я, лихорадочно озираясь, услышанная за забором возня помогли мне определиться с направлением и я взял ещё один барьер в виде забора. В этом саду полоса препятствий усложнилась, мне на встречу выскочил злобный пёс. Спасаясь от зубастой твари я по каким-то бочкам, доскам и ещё чему-то лежащему у дома залез на крышу и побежал уже по ней. Крики стражников сменились злобным собачьим лаем, неосторожно ступив я поскользнулся и скатился с другой стороны дома во двор пробив своим телом навес и разрушив поленницу дров. Запустив в шавку поленом, заставил её взвизгнуть и убраться, после чего еле поднявшись с импровизированного насеста побрел к выходу.

Домочадцы разбуженные сотворенным мною грохотом и лаем собаки, робко выглядывали из-за двери. Пресекая их попытку выйти, я бросил в сторону дома стратегический деревянный снаряд и дверь тут же захлопнулась. Хмыкнув, я открыл калитку и опять оказался на кривой улочке.

«И что теперь?» — озадачился вопросом, оглядываясь. Бегать сил уже не было, я и так еле передвигался.

«Завтра наверное, вообще встать не смогу», — невесело подумал я потирая ушибленное полушарие и поплелся на свет луны.

Впереди послышались шаги, заметавшись я забился в какую-то тесную щель между домами. Мимо меня мелькнуло два силуэта. Затаив вдыхание и обратившись в слух, я дождался когда они прошли мимо, после чего осторожно выглянул и осмотрелся, улица была пустынна. Еле освободившись из каменной ловушки, прижимаясь к домам, отправился дальше.

Ночь уже вступила в свои права и по идее прохожих на улицах быть не должно, поскольку в этом мире люди ночью спали. Но сегодняшняя ночная жизнь в городе просто бурлила. Вот опять припозднившаяся компания прет прямо на меня, как будто тут других улиц нет. Затаившись в темном углу, я стал ждать. Шаги приближались, осторожно выглянув, увидел что неизвестные подошли к дому и с одного удара выбив калитку прошли во двор. Я бочком-бочком, прихрамывая и держась за бок (как назло закололо в боку) стал продвигаться в сторону от куда пришел. Со стороны дома послышались крики и женский визг. Первый порыв был бежать на помощь, но то ли здравый смысл, то ли трусость заставили меня не меняя направления прибавить темп, ну не супергерой я и даже не богатырь. Прошмыгнув в следующий переулок и зайдя за угол сразу же напоролся на ещё одну гоп-компанию из пяти человек. Увидев жертву они прокричали:

— Хропос — истинный бок!

— О нет, — простонал я и крикнул взмахнув рукой имитируя, что за спинами адептов стоит стража, — Стража! Я здесь!

Они синхронно повернулись назад, я же метнув в одного нож, бросился наутёк. Я бежал как марафонец, подгоняемый преследуемыми меня звуками шагов и тяжелым дыханием фанатиков, бежал забыв про усталость, про ушиб пятой точки и про колики в боку. В какой-то момент, вспомнив совет из нашего мира для припозднившихся девушек, заорал на всю улицу:

— Пожар! Пожар!

«Ты чего бежишь-то? Ты же вроде хотел с ними познакомиться и даже начать дружить против жрецов. Смотри какая возможность предоставилась и уже второй раз за ночь! А ты глупец убегаешь от своего счастья».

«Сам с этими обдолбанными дружи. Они же наркоманы! Правильно их жрецы здешние гнобят».

Выбежав на следующую улицу резко затормозил, увидев приближающуюся с другой стороны ещё одну группу людей. Лихорадочно осматриваюсь в поисках путей отступления, но ничего кроме заборов не нахожу. Мои преследователи, увидев новых участников ночной тусовки, издав клич фанатиков и обнажив мечи бросились вперёд.

«Ни хрена себе!» — подумал я и с этой мыслью буквально перелетел через забор и под аккомпанемент звуков сшибки и звона металла побежал прочь.

Еще немного вынужденно покружив по городским путанным улицам и переулкам я наконец-то добрался до своего дома и тут увидел поднимающееся зарево из центрального района города. Мой дом находился во втором ярусе города от центра, в первом же ярусе столицы жили аристократия и самые богатые жители княжества и вот как раз там разгорался пожар.

«Оливия! Ксения!» — пронеслось в голове и я рванул на свет пламени, но затормозив побежал в сторону своего дома.

«Нужно взять арбалет и ножи, и ещё Волта позвать», — думал я на бегу.

Проскочив через калитку во двор, наткнулся там на куда-то собирающихся уходить наемников в полном вооружении.

— А вот и наша потеря, — недобро улыбнулся мне начальник охраны, — Ты где ходишь? Ты что не знаешь что в городе твориться?

Обогнув грозную фигуру я прошмыгнул в дом и пополнив вооружение мухой залетел на кухню, где столпилась вся прислуга: две служанки, конюх и истопник.

— Кто из вас знает, где в городе дом лэра Орварта?

К своему стыду раньше этот вопрос я почему-то не выяснил. Рассудив, что у Ксении охранников и без меня хватает, вся дружина гридичей к её услугам, я решил удостовериться в благополучии Оливии.

— Слуги испугано переглянулись и помотали головой в отрицательном жесте.

— У Орвартов в столице нет дома, — сказал зашедший за мной Волт.

— Как нет, а где тогда Оливия живет? — озадачился я.

— Какая на хрен Оливия, — спросил появившийся в дверях Пинк, недовольно разглядывая мой арбалет.

— А дом лэра Вросича в столице есть? — осенило меня.

— Есть, ближе к центру, — почесывая лысину задумчиво ответил истопник.

— Одевайся! Проводишь!

— Ты куда собрался?! — преградил мне путь Пинк.

— В центре пожар, надо посмотреть как там лэра Оливия, дочь лэра Орварта, — пояснил я, — мне будет нужна ваша помощь, адептов слишком много.

К этому времени все наемники уже зашли на кухню и внимательно слушали мою спонтанную речь.

— Рик, Кит остаетесь охранять дом, остальные за мной, — распорядился Пинк и подтолкнув истопника в сторону выхода вышел следом.

У меня от его слов от сердца отлегло, хоть будет кому спину прикрыть.

Чем ближе мы подходили к центру города, тем громче становились звуки боя. Пинк двигался первым, таща за собой истопника. Быстро пройдя мимо горящего дома, не отвлекаясь на истошные крики и призывы о помощи мы проскользнули в переулок, Стас при этом умудрился подстрелить двух адептов, пытающихся броситься нам наперерез с криками о своем боге.

— Вон он, — указал истопник на один из домов.

«Черт» — вспомнил я нечистого, увидев врывающуюся толпу фанатиков во двор указанного дома.

Первыми шли мы со Стасом, быстро, но осторожно продвигаясь по первому этажу проверяли встречающиеся по пути комнаты и другие помещения. Темноту освещали пробивающийся сквозь окна свет от луны, а также огонь от горящего по-соседству дома. Держа арбалет наготове, я заходил первым и сразу же за мной в помещении забегал Стас. Остальные наемники прикрывали нас с тыла. Пока по дороге попадались только трупы прислуги. Судя по шуму и крикам, раздававшимся со второго этажа бой переместился уже туда. Гуськом поднялись по лестнице: сначала Пинк с Волтом и Грумом, затем я и замыкающим шел Стас. А вот и первые встречающие, два адепта с криками бросились на нас и молча упали, пронзенные нашими со Стасом стрелами. Пока я перезаряжал арбалет наемники прошли вперед по коридору, когда же я их догнал Пинк уже успел перерубить выскользнувшего из одной из комнат третьего адепта. Теперь проверяли комнаты парами, по двое с разных сторон коридора я с Волтом и Грум со Стасом, Пинк же был прикрывающим. Проход по коридору с проверкой комнат занял по времени примерно минуту и вот мы наконец-то приблизились к источнику шума. В просторной комнате, освещенной заревом с улицы и светом от свечей шел бой: двое защитников, пятеро нападающих и трое мертвецов на полу. Среди защитников я опознал лэра Вросича и кажется, лэра Крофта, друга семьи, по крайней мере, так мне его представили в Польске.

Переступив первым порог комнаты, я сразу же всадил арбалетную стрелу в крайнего из адептов. Опередившие меня Пинк с Волтом сошлись в схватке с самым серьезным из противников, орудующим двумя клинками одновременно. Грум мощным ударом меча снес пол головы третьему и кинжалом проткнул четвертого. Последний же упал от удара лэра Крофта.

Лэр Вросич стоял тяжело дыша и пытался опознать своих спасителей. Если бы не кровь, то можно было бы сказать, что он выглядит забавно: в дурацком ночном колпаке, расправленной и порванной тунике, с босыми ногами стоящими в кровавой луже и с окровавленным мечем в руке. Видимо, спросонья хозяин дома успел натянуть только штаны, важнейшую деталь мужского гардероба.

— Доброй ночи, лэр Вросич. Лэр Чернов, мы встречались в Польске, — помог я ему вспомнить.

— Лэр Чернов? — удивленно спросили сразу оба лэра.

В этот момент из соседней комнаты, соединенной с этой дверью вышла лэра Вросич, а из-за её плеча я увидел выглядывающую светлую макушку. Женщина испуганным взглядом обвела комнату и остановилась на своем муже.

— Ты ранен? — встревоженно поинтересовалась она.

— Все в порядке, дорогая, не волнуйся, вам лучше вернуться обратно в спальню, — ответил лэр Вросич, приближаясь к жене.

Все-таки обогнув свою тетю в комнату ступила, сделав два робких шага Оливия.

— Оливия, прошу вас вернитесь в комнату, — взволнованно проговорил лэр Крофт пытаясь загородить девушке обзор.

— Зибор? — также взволнованно сказала девушка, рассматривая его обеспокоенным взглядом, видимо пытаясь определить на глаз степень повреждений.

— Всё в порядке, милая, все уже закончилось, но тебе лучше вернуться в комнату, — мягко проговорил он, осторожно разворачивая и направляя её обратно в комнату из которой та только что пыталась выйти.

— Да Оливия, нам лучше вернуться, — лэра Вросич поддерживая девушку за локоть начала уводить её и через миг они уже скрылись из виду.

— Лэр Вросич, лэр Крофт, нам уже пора уходить, всего доброго, — проговорил я каким-то деревянным голосом, кивнул и, не слушая возражений, вышел из комнаты, после чего быстрым шагом, чуть ли не бегом, устремился к выходу. На улице меня догнали наемники и пытались что-то выяснить, но я не вслушивался в их слова, мне нужно было дойти до дома и лечь спать, да именно спать. Устал я что-то. Краем сознания отметил, что улицы кишат воинами в однотипных темно-синих тулупах, какие носят дружинники князя. Пинк предъявлял им знак Сира и нас беспрепятственно пропускали. Ну вот моя комната и кровать с балдахином.

«Как я ненавижу этот балдахин» — пронеслось в голове и я со злостью ударил кулаком в одну из ножек. Не пробил, конечно, ещё больше разозлившись, ударил уже ногой. Одна есть! Теперь вторая, третья и четвертая! Стащил с кровати крышу балдахина, обшитую тяжелой тканью, и швырнул её об стену, после чего стал доламывать её ногами.

«Непечатные слова!» — проговаривал я сквозь зубы после каждого удара.

«Вот так будет в самый раз», — с каким-то нездоровым удовольствием подумал я, обозревая кучу щепок и тряпья.

Дверь приоткрылась и на пороге показался Пинк, оценив взглядом разруху он ничего не сказав шагнул назад и закрыл за собой дверь.

Глава 15. Пируэты

События произошедшие в столице не могли остаться без последствий со стороны властителей княжества. Какой же из представителей власти будет терпеть посягательства на неё? Уже утром столица перешла на военное положение. Город обходили усиленные патрули, проводились обыски и аресты, входящих и выходящих из города подвергали тщательной проверке. За городом полыхали погребальные костры, в которых вместе с покойниками сжигали выживших после допросов адептов хаоса. Благодаря репрессивным мерам правопорядок в столице был восстановлен в рекордно быстрые сроки.

Несколько недель я почти безвылазно провел в больнице, занимаясь лечением многочисленных пострадавших от адептов хаоса. В эти каторжные дни часто вспоминались студенческие годы и практика в районной больнице родного города: те же суета, хроническая усталость, нехватка лекарств и самоотверженный труд моих «коллег». Радовало только отсутствие наглости и неблагодарности у пациентов. В этом мире было как-то не принято бить стекла в больницах, оскорблять и угрожать лекарям, провоцировать их на ответную грубость, чтобы затем выложить видео в интернет. Дикий мир, дикие нравы, нам цивилизованным их конечно не понять.

Так в суете и заботах пролетело время, а затем меня навестил лэр Дамаш, после визита которого я вот уже несколько дней напеваю себе под нос:

Да я не граф Кентский,

А так — деревенский. (1)

Получив приглашение во дворец, я малость приуныл. Нет я не спорю, может быть и лестно оказаться среди приглашенных на княжеский бал, но необходимость одеться соответственно случаю заметно омрачало это удовольствие.

«Чулки я ни за что не одену!» — пронеслась в голове мысль, навеянная просмотренными кинофильмами.

Печаль моя немного улеглась, когда я прибыл к рекомендованному мне лэром Дамашем портному и узнал, что наряд местного аристократа, приглашенного на столь важное великосветское мероприятие должен состоять из длинных штанов, туники, сюртука с рукавами по локоть и шелкового шарфа украшающего шею, на который нужно было наколоть драгоценную брошь. Услышав про брошь я опять скис.

— А без броши нельзя? — с надеждой спросил я.

— Не в коем случае! — в каком то ужасе вскрикнул портной, при этом взмахнув руками и взирая на меня как на богохульника.

Со скорбным лицом я стал выбирать ткань для наряда.

— Вот эта нежно-голубая вам очень к лицу, — льстиво уверял меня портной протягивая мне рулон тонкого шелка.

— Белая! Туника должна быть белая! — безапелляционно заявил я морщась.

Бурча себе под нос что-то недовольное, портной протянул мне белый шелк, ну как белый, я бы назвал его кремовый. Ну ладно, подойдет. Ткань для штанов и сюртука выбрал, как не трудно догадаться черного цвета. Неодобрительно покачав головой портной показал мне шелковые платки-шарфы. Я завис, не зная, что из этого многообразия расцветок выбрать.

— У вас господин, голубые глаза, голубой цвет вам к лицу, — опять завел свою песню вредный портной, но понаблюдав за моей мимикой предложил новый вариант, — ну не хотите голубой, возьмите розовый.

Закатив глаза кверху я схватил с прилавка первый попавшийся шарф. Оранжевый! Да на хрена мне оранжевый?! Я отбросил тряпку и сменил метод выбора. Зеленый? Красный? Черный? Остановился на темно-синем устав безмерно.

Домой я вернулся выжатым как лимон, словно целый день разгружал вагоны или участвовал в соревнованиях. Мне всё-таки пришлось завернуть к ювелиру и выбрать эту несчастную брошку с местным по-дилетантски ограненным алмазом.

«Зеркало, нужно будет всё-таки сделать», — удрученно думал я собираясь перед выездом во дворец и пытаясь рассмотреть себя в бронзе.

— Только не натвори там ничего, — проводил меня дружеским напутствием Пинк.

— Танго им обязательно продемонстрирую, прижму какую-нибудь красотку и изнасилую её в танце, — пообещал я и быстренько залез в карету, пока Пинк размышлял над услышанным.

В княжеском дворце меня встретил и провел вперед важный господин-слуга, напомнивший мне из-за ярко-зеленого сюртука, выпяченной груди и носа с горбинкой моего попугая. Перейдя воображаемую границу бальных залов я вступил в хорошо освещенное, разделенное колоннами, огромное пространство. Блеск от свечей и драгоценностей гостей на мгновение ослепил меня, щурясь я услышал справа от себя стук по каменному полу и зычный голос:

— Лэр, Виктор Чернов! — клон провожатого с жезлом в руке, огласил всем присутствующим мое имя.

Разумеется, на его ор все повернулись в мою сторону и я оказался под перекрестным огнем пристальных взглядов, любопытных, колючих, изучающих, недоумевающих, надменных. Я же стоял как истукан и разглядывал из в ответ. Зал вмещал в себя большое количество празднично одетых гостей, наряды которых поражали своими яркими цветами и мерцающими тяжеловесными украшениями.

«А я весь в черном, — промелькнула мысль, — видимо они думают о том же и гадают к чему бы это».

От грустных мыслей меня спас лэр Дамаш, привлекший мое внимание поднятой рукой. Увидев сигнал, я с облегчением проследовал в его сторону. Мой путь закончился у группы людей, состоящей из княжича Гвидона и его свиты.

— Рад вас видеть, лэр Виктор, — дружелюбно поприветствовал меня княжич и дождавшись моего кивка, поинтересовался, — а почему вы в черном?

— Черный мой любимый цвет, — улыбнувшись ответил я.

— Необычно, — удивился он ответу, — но как-то мрачно. Вы не находите?

— На вкус и цвет товарищей нет, — отделался я пословицей.

— Какое интересное высказывание, — заметил княжич.

— И очень верное, — добавил я, рассматривая его наряд, который состоял из коричневых штанов, бордового сюртука, из под которого проглядывалась розовая туника и светлого шарфа, украшенного брошью с большим рубином.

С другой стороны зала послышался стук жезла о пол и следом восторженно-торжественное:

— Князь и княгиня Митрана!

Все гости развернулись в ту сторон и склонились в поклоне. Князь Владир был статным мужчиной пятидесятилетнего возраста с волевым лицом и тяжелым взглядом. Княгиня же произвела на меня впечатление своим надменным видом и внушительными формами. С достоинством неся свои достоинства (прошу прощения за тавтологию) она гордо шествовала по залу держась за согнутую в локте руку мужа и изредка отвечала даже не кивками, а намеками на кивки своим подданным.

Когда гости начали распрямляться, я увидел среди них в одной из стаек нарядных прелестниц Оливию и моё сердце совершило кульбит, поборов неуместные эмоции я отвернулся и наткнулся взглядом на пристально рассматривающую меня Ксению, ещё один кульбит и приветствие улыбкой с легким поклоном. Прекрасные порывы моей души девушку не заинтересовали и она фыркнув отвернулась.

«Ну и пошли вы… — мысленно отправив их в долгое занимательное путешествие, я стал рассматривать других женщин бурча себе под нос, — Спасаешь, их спасаешь, а они морду воротят».

Мое внимание привлекла брюнетка в бирюзовом платье с заостренным личиком, её лучистые глаза прикрываясь пушистыми ресницами семафорили мне азбукой морзе.

— Лэр Дамаш, если я сейчас подойду и заговорю с какой-нибудь дамой, это не будет выглядеть вызывающе? — спросил я, заинтересовавшись результатами расшифровки послания.

Лэр осмотрев территорию в поисках намеченной мною жертвы и определив её хмыкнул.

— А лэра Мария Марш, — одобряюще проговорил он, — Дерзайте, только руками не трогайте.

Поход на штурм застопорился ударом жезла о пол и громогласного объявления:

— Минок!

— Первый танец, — пояснил мне лэр Дамаш, увидев мою озадаченную физиономию.

Осмотрев зал я увидел, что князь с княгиней устроились в креслах с высокими спинками, стоящих на небольшом возвышении, из чего сделал вывод, что танцевать они не собираются. Заиграла музыка, музыкантов я нашел также на возвышении за низким ограждением. Музыка была какая-то странная, мало похожая на танцевальную. Княжич Ставр быстрым шагом прошел чуть ли не на другой конец зала и кивком головы пригласил на танец юную красавицу в светло-сиреневом декольтированном платье. Нужно отметить, что большинство здешних дам были в закрытых до шеи платьях. Заметив мой интерес, не отходящий от меня не на шаг лэр Дамаш пояснил:

— Веяния западной моды, жена княжича Ставра от туда, а её фрейлины и некоторые местные модницы перенимают традиции народа своей будущей княгини.

— Срамота, — заявил стоящий поблизости пожилой лэр.

По мне так декольте были не такими уж и открытыми. Представив, что бы сделалось с местными моралистами при виде дамы в платье времен царствования Людовика XIV, а тем более полуголой девицы из нашего мира, я невольно усмехнулся.

— Это его жена? — спросил я.

— Нет, конечно, его жена возле княгини сидит, в тягости она.

Тем временем, присев в легком реверансе девушка положила свою ладонь на руку княжича, причем не на ладонь а на место чуть выше запястья, прикрытое туникой.

Выйдя в воображаемый круг они остановились друг против друга и начали по очереди совершать странные движения, сначала он подрыгал ногами, следом она, затем он развернулся вокруг своей оси, следом развернулся она, затем опять кренделя ногами, повороты в стороны, ноги, разворот и так по кругу. К ним присоединились другие пары, кавалеры стремились успеть опередить потенциальных соперников и подойти к понравившейся даме, а дамы взирали на кавалеров с надеждой быть приглашенными.

— А танцы, они все такие? — в унынии поинтересовался я у лэра Дамаша.

— Танцы разные, — ответил он вселив в меня надежду, которая впрочем не оправдалась.

Не знаю уж какое значение имеет в этом мире слово «разное», но мне танцы показались однотипными. Партнершу по танцу трогать руками было нельзя, она же касалась партнера только при выходе в круг и в одном танце держалась за его плечо.

Разочарованный я по инерции следил за танцующими взглядом. Мой «семафор» устав ждать незадачливого меня, приняла приглашение от местного лэра и весело танцевала в его обществе, мой образ скорее всего уже выветрился из её ветреной головки.

«Не везет мне с местными бабами», — пришел я к заключению, проводив её взглядом и уперся им в танцующую с лэром Крофтом Оливию. Сжав челюсти я с каким-то мазохистским удовольствием стал наблюдать за ними. Злило меня, то что это не я сейчас дрыгал перед ней ногами и крутился как волчок, а этот местный индюк в оранжевом шарфике. Злость понемногу разрасталась, захватывая меня, мысли начали вращаться вокруг способов садистских убийств, вспоминались фильмы про маньяков.

— Лэр Чернов, — услышал я женский тонкий голосок выхвативший меня из плена безумия.

Повернув голову я уткнулся в большие серые глаза, смотрящие на меня снизу вверх с какой-то робкой надеждой.

— Добрый вечер, — поклонился я, вспомнив княжну.

Она улыбнулась мне такой же робкой улыбкой, как и её взгляд и покрылась нежным румянцем.

«И чего ей от меня надо?»

— Вы стояли с каким-то странным выражением лица и я подумала, что вам плохо. Вот я и подошла узнать, все ли с вами в порядке, — словно оправдываясь объяснила она.

— Со мной всё в порядке, — уверил я её.

Мы немного постояли, помолчали, она не уходила и не пыталась продолжать беседу.

«Какой бы повод найти, чтобы уйти и не обидеть?» — думал я, перебирая в памяти отмазки, взгляд опять метнулся на княжну и я увидел зарождающиеся слезинки в её глазах.

— Княжна, может потанцуем? — как обреченный спросил я.

От моего вопроса она недоверчиво посмотрела на меня, затем её лицо озарилось улыбкой, а глаза засияли.

«Бедняжка, такую невзрачную даже никто не приглашает на танец», — с жалостью подумал я подавая ей руку.

Не нужно заканчивать балетное училище, чтобы освоить незамысловатые местные танцевальные па, они переходят из танца в танец меняются только их очередность и вариации. Наблюдая за соседним танцором я с легкостью повторял его движения и даже не выбивался из этого странного музыкального ритма. Моя партнерша в танце как-то ожила, её лицо уже не казалось таким невзрачным, неуверенность исчезла из взгляда, а когда она начала кружиться, я даже залюбовался образовавшимся цветком из развивающегося василькового цвета платья княжны. Но с прекращением музыки в эти серые глаза опять пришла робость и княжна превратилась в серую мышку.

Проводив её до места от куда мы пришли, я собственно уже хотел откланяться, так как заметил освободившуюся лэру Марию Марш, заинтересовавшую меня ещё в начале вечера, но был остановлен подошедшим к нам новым персонажем. Высокий мужчина лет сорока с военной выправкой и длинными светлыми волосами, собранными в хвост, одетый также как и я в одежду темного цвета, поклонился княжне, затем кивнул мне и представился:

— Лэр Бажик, посол княжества Вольского.

— Лэр Чернов, — ответил я ему взаимностью.

— Не мог не подойти и не выразить восхищение столь красивой парой, — проговорил он нацепив на лицо маску льстеца.

«Ну и как на это реагировать?»

— Вы очень любезны, — ответила на любезность княжна заученной фразой и таким же заученным выражением лица показала, как она польщена это слышать.

«Вот что значит обучаться во дворце! Не то, что я сельский неуч».

— Мой княжич будет счастлив узнать, что его невеста расцвела и превратилась в прекрасный, нежный цветок, — льстиво уверил нас посол.

«Вот это поворот, я оказывается танцевал с чьей-то невестой, а ведь думал дурак сердобольный, что её никто не приглашает из-за неброской внешности. Интересно, теперь меня на дуэль вызовут или просто без изысков зарежут?» — с какой-то отстраненностью думал я, рассматривая посла, интуиция мне говорила, что от этого викинга можно ожидать всего, что угодно.

— Посол! Как я раз вас видеть! — пришел нам на помощь княжич Гвидон.

— Княжич Гвидон, — поклон, — Какой чудесный бал, не правда ли? — переключился на княжича посол, а я наконец-то сумел откланяться.

Огибая небольшие группки гостей я всё-таки приблизился к намеченной ранее цели.

— Позвольте представиться, — склонился я в поклоне перед прекрасной дамой в бирюзовом платье, — лэр Виктор.

— Лэра Мария, — проговорила она бархатным голоском, слегка потупив взор.

— Вы наверное уже устали танцевать? — спросил я, а она заинтересованно стала ожидать продолжения и я их оправдал, — Может пройдем к столу с напитками?

— Это было бы чудесно, — проворковала она.

В бальных залах была предусмотрена зона отдыха с креслами и диванами, а также с длинным столом вдоль стены по типу широкой барной стойки, заставленным кувшинами и кубками. Напитки гостям подавали, стоявшие за столом официанты в зеленых камзолах.

Интерлюдия

Немного в стороне от скопления празднично одетых людей, у одной из колон стоял молодой мужчина с хищными чертами лица и наблюдал за происходящим в зале, он неспешно переводил взгляд с одного гостя на другого, ухмыляясь своим мыслям, мужчина прекрасно знал всех присутствующих и даже некоторые из их тайн, поскольку вращался в высшем свете столицы с юных лет. Его ленивый взгляд остановился на высокой девушке в нефритовом платье с густыми каштановыми волосами, заделанными в причудливую прическу и его губы непроизвольно сжались. Но молодой человек быстро справился с эмоциями и уже спокойно продолжил рассматривать свою избранницу. Лэра Ксения Гридич, его пропуск в высший эшелон власти княжества, а также ключ к богатству гридичей. О том, что единственная наследница лэра Гридича должна стать его женой он понял год назад, когда отец взбешенный поведением своего отпрыска урезал ему содержание. В открытую начать ухаживания, а затем просить её руки в его положении было невозможно, да и отец бы не одобрил этот брак. Но богиня любви и красоты Амита специально для таких случаев и создала Белокаменку, небольшую деревеньку на юге-западе княжества Вольского, расположенную на границе трех княжеств — Вольского, Козельского и Митрана.

По законам Великого Княжества, действующим и по сей день, пары младше 21 года могли вступать в брак только с согласия родителей или опекуна, лэры также могли испросить разрешение у князя. Но эти ограничения не имели силы в деревушке Белокаменке, где находился белый храм Амиты. По старинной легенде на том самом месте, где впоследствии расположилась деревня, несколько сотен лет назад от отчаяния покончили жизнь самоубийством влюбленные девушка и юноша, родители которых противостояли их союзу. Благосклонная к влюбленным Амита приняла двух несчастных, а на месте их смерти оставила большие белые камни, из которых впоследствии и возвели храм в её честь. С тех времен храм в Белокаменке стал популярным местом, где несовершеннолетние влюбленные, а также всякие авантюристы, вскружившие голову богатым наследницам (или опоившие их) могли заключать брак в обход княжеских законов.

Первая попытка похитить лэру Гридич, к сожалению, не увенчалась успехом, сейчас же настало время повторить задуманное, военное положение отменили, гридичи расслабились, осталось только подгадать удобный момент.

Мужчина взглядом хищника оглядел будущую жертву, усмехнулся про себя и довольный покинул бальный зал.

* * *

Вот уже два часа я блистаю в своем черном костюме на княжеском балу. Около получаса я провел в обществе лэры Марш и был безмерно рад, когда меня освободил от её присутствия очередной болван. Мария конечно была девушка красивая, но уж слишком разговорчивая. За те полчаса, которые мы провели вместе, я узнал буквально всё из её долгой семнадцатилетней жизни. На фразе «А ещё у меня в детстве была собака» нас прервал лэр с ухоженной раздвоенной бородой, пригласив болтушку на танец. Вздохнув с облегчением я устремился на выход.

— Лэр Чернов? — услышал я проходя мимо комнаты, где гости играли в разновидность местных нард и чертыхнулся. Прямо ко мне направлялся лэр Крофт, — Не хотите ли сыграть?

«Чёрт бы его побрал», — подумал я, но изобразив кивок ответил: — С удовольствием, лэр Крофт.

Мы уселись за свободный столик, а слуга принес нам принадлежности для игры: деревянную доску в костяной оправе, на одной части поля которой был изображен поединок мифического животного с человеком, а на другой поединок воинов, по краям игровое поле украшал переплетенный змееобразный орнамент; фишки красного и черного цветов; две игральные кости и изящный серебряный стаканчик.

— Я так понимаю, вы играете черными? — спросил меня лэр.

Я кивнул, в отличие от права первого хода, цвет фишек игрокам допускалось выбирать не по жребию, а по договоренности, и стал расставлять в ряд черные фишки на своей части доски. Бросили по очереди кости и у меня выпало больше очков. Игра началась. Первый раунд остался за мной, я выбросил с доски все свои фишки, а мой противник — ни одной. Второй раунд также за мной. Третий — выигрывает лэр Крофт, сумев выбросить несколько фишек. Четвертый раунд также остался за ним, в этот раз он сумел выбросить с доски все свои фишки. Пятый раунд начался как-то нервно, счет был равным и пятый раунд должен был всё решить, понятие ничья здесь не существовало.

Глотнув вино из принесенного слугой кубка, увидел, что среди людей наблюдающих за нашей игрой появился лэр Дамаш, кивнул ему и бросил кости. Лэр Крофт следя за моими манипуляциями с костями и фишками, нервно чесал свой массивный заросший подбородок. Затем уже я нервно выбивал дробь пальцами следя за ним.

— Лэр Виктор, вы не могли бы не стучать! — раздраженно бросил мне лэр Крофт, — Этот стук мне мешает!

— Мне тоже не доставляет особой радости наблюдать как вы теребите свою бороду, — вернул я ему любезность. Да он меня вообще весь раздражал, а этот его оранжевый шарф действовал на меня как красная тряпка на быка.

— Что вы сказали?! — прорычал он вставая из-за стола и я увидел как покраснело его лицо и шея, взгляд же мой невольно задержался на оранжевой тряпке.

— Вам нужно было выбрать красный шарф, — не удержавшись, сказал я.

— Я не понял, вы надо мной смеётесь?! — недоуменно спросил он, — Вы только что говорили о моей бороде. Я требую объяснений!

Я сидел откинувшись на спинку кресла в расслабленной позе и с интересом наблюдал за ним. Кажется, я начал понимать, что эти нарды были всего-лишь поводом для ссоры со мной. Только вот зачем, я с Оливией, как говориться, даже рядом не стоял. Не дождавшись от меня реакции он ударил по столу кулаком так, что часть фишек разлетелась, а кубки с вином опрокинулись. Я вскочил с кресла, но вино уже успело пролиться на штаны.

— Вы пролили на меня вино, я требую извинений, — сказал я подражаю какому-то герою из фильма.

Он рассмеялся и ответил:

— Чтобы я извинялся перед каким-то лекарем?

— Ну в таком случае, мне ничего не остается, как ответить вам взаимностью, — с этими словами я взял кубок с соседнего пустого стола и выплеснул его содержимое лэру Крофту в лицо.

— Через день, я буду ждать вас за городом, — прорычал он мне в лицо.

— С удовольствие вас там навещу, — ответил я и заметил, что все разговоры в комнате стихли, гости оставив игру развернулись в нашу сторону и пытались расслышать и рассмотреть всё получше. В глазах некоторых читалось циничное удовольствие, а часть гостей смотрели на нас с лэром Крофтом с тем любопытством, которое у некоторых вызывает смерть.

— Кто будет вашим секундантом? — надменно спросил меня лэр Крофт, наслаждаясь вниманием великосветской публики.

— Я буду секундантом лэра Чернова, — сообщил всем присутствующим лэр Дамаш.

«Интересно зачем это ему?» — с удивлением подумал я, но переубеждать, разумеется, не стал, мне ведь нужно было у кого-то узнать о местных дуэлях.

Как мне впоследствии поведал мой секундант, дуэли в княжестве проводились по специальным правилам, разумеется дуэльный кодекс не являлся официальным документом, что однако не мешало местным аристократам следовать его неписанным правилам и рекомендациям. Сражаться дуэлянтам предписывалось без доспехов. Дуэльным оружием выступал меч с прямым узким клинком длиною около 90 сантиметров и со сложной гардой, обеспечивающей лучшую защиту для кисти. По договоренности участвующих сторон в паре с мечом можно было использовать и кинжал. Услышав данный пункт, я сразу же выразил желание драться парным оружием, посчитав, что так у меня больше шансов выжить. Возможность быстро заколоть противника кинжалом привлекала меня больше долгого и вдумчивого фехтования мечом. Как не странно лэр Крофт не возражал против моего предложения, переданного через секунданта, видимо мы мыслили одинаково. Когда же я узнал, что правила местной дуэли не возбраняли удары руками и ногами, моей радости не было предела.

«Запинаю урода!» — возликовал я.

Весь следующий день я тренировался владеть дуэльным оружием. Купленный мною специально для этого случая меч меня вполне устраивал, он был не слишком тяжел и хорошо сбалансирован. Разумеется это была моя не первая тренировка с мечом. Все время, что я прожил в столице, каждое утро перед посещением больницы я под руководством Волта осваивал оружие местных дворян и воинов: упражнялся с мечом, отрабатывал удары и связки и проводил тренировочные спарринги.

В отличие от бодрого дня, вечер перед дуэлью выдался жутким, я несколько раз цепенел, вспоминая, что завтра утром придется поставить жизнь на кон. Вполне возможно меня завтра убьют, мое сознание прервется, тело остынет, а этот мир продолжит существовать уже без меня, как будто тут и не было чужеземца. Эти мысли повергали меня в дрожь.

В подавленном состоянии духа, чувствуя необычайную усталость я лег на кровать, завернулся в одеяло и попытался уснуть. Задремывая, я тут же просыпался в тревоге, вертелся с бога на бок и злился на свою трусость, не позволяющую мне даже нормально выспаться перед дуэлью. Затем мысли заняли родные, мать, отец, старики, представил себе, как дед с грозным видом размахивает перед моим лицом своим здоровым кулачищем. Странно, но воспоминания о семье позволили мне наконец-то погрузиться в сон.

Рано утром за мной заехал лэр Дамаш и мы отправились за город.

— Как вы, лэр Виктор? — спросил меня он в карете.

— Нормально, — ответил я. А что мне еще сказать, что потряхивает от страха? Надеюсь это не заметно, хорошо хоть зубы не стучат, а то совсем бы оконфузился, дуэлянт хренов.

На месте у реки нас уже ждали: мой противник со своим секундантом и каким-то субтильным человеком беспокойно озирающимся по сторонам, видимо лекарем, а также зрители в количестве около десяти, куда же без них, развлечение всё-таки.

Когда мы подходили передо мной мелькнуло бледное лицо стоящего поодаль лэра Крофта. Но хоть мой противник и был бледен, весь его вид расточал уверенность и даже презрение к своему сопернику, то бишь ко мне. Разозлившись, я наконец-то сумел обуздать свой страх и взять себя в руки. Захотелось проткнуть эту холеную, высокомерную рожу.

Перед поединком секунданты ещё раз поинтересовались у нас с лэром Крофтом не желаем ли мы примириться, на что получили отрицательный ответ. Кивнув они стали тщательно проверять дуэльные клинки и убедившись, что выбранное противниками оружие не нарушает правил вернули его владельцам.

Площадка для дуэли была довольно просторной и расчищенной от толстого слоя снега. Сбросив тулупы и шапки мы вышли на её середину и застыли друг против друга, приняв боевые стойки. Видимо приводя себя в нужную кондицию лэр Крофт злобно буравил мня взглядом, но я не став играть с ним в гляделки сделал первый выпад и ушел в боевую стойку, противник легко увернулся и контратаковал ударом меча в то место где у меня секундой назад была нога. Шаг назад и в сторону спас меня от ранения. Мой ответный бросок и наши клинки встретились скрестившись, удар кинжалом и быстрый уход противника назад. Опять атакую, он отводит удар и контратакует меня кинжалом, я принимаю удар на свой клинок и бью противника ногой по голени, после чего быстро отхожу назад и принимаю боевую стойку. Он кривит рот в презрительной ухмылке и начинает серию атак. Удары сыплются на меня без перерыва, я еле успеваю их парировать, ощущение, что клинки противника вездесущи, звон металла неприятно оглушает. В какой-то момент удалось извернуться, пнуть противника всё в то же место и с наслаждением заметив на его лице болезненную гримасу нанести удар мечом по плечу, правда из-за вертлявого лэра лезвие клинка только слегка рассекло кожу. Кровь, первая кровь. Довольно щерясь глядя на его злобную рожу, я иду на сближение, удар мечом, скрежет металла, клинки также скрещиваются и мы начинаем давить друг друга, его глаза пылают жаждой убийства. Удар ногой и, освободив кинжал, направляю его противнику в шею и с досадой наблюдаю как противник парирует удар и, что еще хуже делает это слишком поздно. Если бы он парировал удар полностью, все бы обошлось, но лэр извернулся и ударил по клинку в последнюю секунду, и остриё уклонившись от заданной ему траектории, прошло только по касательной. Рана разумеется была, но не смертельная. Лэр Крофт покачнулся и упал на колени. По местному же дуэльному кодексу, запрещено добивать стоящего на коленях противника и не кого не волнует, что встал он на них не из желания просить пощады, а по инерции.

К нам сразу же подбежали, секундант лэра Крофта с лекарем занялись раненным, а я с находясь в какой-то прострации продолжал стоять и наблюдать за их действиями.

— Лэр Виктор, с вами всё в порядке? — спросил меня лэр Дамаш, заставив очнуться.

— Всё нормально, — бросил я и побрел одеваться.

Не обращая внимание на поздравления восторженных зрителей из местных дворян, я натянув тулуп и шапку, залез в карету.

«Жаль, очень жаль», — посетила меня единственная мысль.

(1) Пикник «Не в опере венской».

Глава 16. Во тьме

Очнулся Виктор от тряски и боли во всем теле. Он лежал, согнувшись на полу двигающейся кареты, руки его были связаны, в горле пересохло. Первое, что он увидел, были чьи-то ноги, не дав ему осмыслить картинку, его рывком усадили на лавку. Компанию Виктору составляли двое незнакомых людей. Напротив сидел мужчина в возрасте сильно за тридцать, его цепкий холодный взгляд скользил по пленнику, изучая его реакцию. Рядом с ним на лавке расположился довольно молодой воин крепкого телосложения, с крупными чертами лица и очень светлыми, безразличными глазами.

— Если не будешь дурить, то ничего с тобой плохого не случиться, — предостерег его старший из мужчин.

Виктор отвел взгляд и стал смотреть в окно, вспоминая события предшествующие его похищению.

Тот день был совершенно обычным: больница, пациенты, лаборатория. Возвращаясь вечером домой по малолюдным улицам города, они как обычно перебрасывались с Волтом шутками, незлобно подтрунивая над серьезностью Грума, который в тот день был особенно сдержан и как-то напряжен, как будто ожидал чего-то.

Из-за очередного поворота показалась карета, обычная такая, неприметная и кучер был обычным, как и все кучера щелкал хлыстом и ругался. От созерцания кареты с кучером-виртуозом Виктора отвлек крик Волта, оглянувшись он увидел друга застывшего в нелепой позе с удивленным выражением лица. Вплотную к нему стоял Грум и как-то буднично и спокойно смотрел Виктору прямо в глаза. Разглядев, показавшуюся изо рта Волта кровь, Виктор начал понимать, что произошло, но ничего предпринять не успел, поскольку получил удар по голове и выпал из реальности.

В небольшое застекленное оконце кареты, пленник видел только проплывающий мимо заснеженный лес, он даже не мог сориентироваться в какую сторону они едут, на запад или восток, юг или север. Произошедшее выбило его из колеи, предательство и смерть друга не лучшим образом сказались на его и так поврежденной психике. Виктор не мог понять, кем являются его похитители и куда они его везут, но осознавал, что спрашивать их о чем-то бессмысленно. Он не знал, что его ждет впереди, а думать о будущем не хотел. В его путанных мыслях мелькала надежда на чудесное спасение, не важно от кого, от княжеской дружины, адептов Сира или даже шайки разбойников. От предвкушения у него участился пульс, пленник заерзал, но получив тычок локтем затих.

Карета стала ехать медленнее, преодолевая долгий подъем, затем карету тряхнуло и лошади перешли с шага на рысь, похоже, начался спуск. За окном все также мелькали белые, согнувшиеся под тяжестью снега деревья. Почему никто не спешит на выручку? Каждый поворот дороги представлялся идеальным для засады и после каждого поворота надежда угасала. Его уже лихорадило от волнения, когда рассудок взял вверх и погрузил его под защиту отрешенности.

За окном начало темнеть. В какой-то момент в его рот засунули кляп, а к шее представили нож. Карета остановилась. Виктор услышал шаги, затем грубый голос одного из похитителей произнес: «Свежих лошадей!», и незнакомый голос ответил: «Четыре золотых, господин».

До кареты долетали звуки постоялого двора, пошлые мужские шутки и женский визгливый смех. Выпрыгнуть из кареты или просто позвать на помощь не было никакой возможности, смирившись с неизбежным Виктор закрыл глаза и не обращая внимания на нож, прислонился к стенке кареты. Он слышал разговоры людей, ржание лошадей, а затем карета дернулась и покатилась по дороге. Полнейшее бессилие угнетало больше всего. Перед глазами всё ещё стояло удивленное лицо Волта и струйка крови, вытекающая из его рта. От осознания смерти друга, пленник невольно застонал.

Карету замотало и Виктор вынырнул из дрёмы. Было темно, за окном господствовала ночь и он видел только силуэты своих похитителей. Он попробовал пошевелиться и размять затекшие мышцы.

— Чего дергаешься, — услышал он недовольное бурчание, — Ссать хочешь?

— Хочу, — согласился Виктор.

Похититель постучал по стенке, давая кучеру знак остановиться. Рывком пленнику помогли выйти из кареты.

— Руки развяжите.

— Дернешься, пожалеешь, — предупредил похититель, освобождая от веревки.

После мизерной свободы его опять связали и засунули в карету. Дальше детали путешествия стали менее отчетливыми и смешались в голове. В его памяти отложилась только череда трактиров, где они останавливались, чтобы сменить лошадей и реже для отдыха сопровождающего карету небольшого конного эскорта. Удалось определить направление куда его увозят — северо-запад. Он стал догадываться, что его пытаются вывести из Митрана. Каждая новая миля приближала его к развязке, с каждым днем Виктор все больше впадал в уныние. В забытье его мучили кошмары, которых он после пробуждения не мог вспомнить. Дни тянулись однообразно, в молчании и беспокойных мыслях, теснота кареты угнетала его. Казалось, он провел вечность в спертом, пахнущем немытыми телами воздухе. Погрузившись в мир своих страхов, он даже не обратил внимания на то, что его перестали связывать.

В один из похожих друг на друга тоскливых вечеров его не вывела из оцепенения даже неожиданная остановка и суета конвоиров. Он без интереса наблюдал, как главарь, которым оказался сидящий на против него человек, вылез из кареты, чтобы узнать причину задержки, так же тупо понял из разговора, что одна из лошадей захромала. Он отрешенно через окно наблюдал, как отводят от кареты несчастную лошадь и без любопытства слушал, как ругаются его конвоиры.

Затем они тронулись, карета двигалась заметно медленнее, увядая в снегу. В какой-то момент он услышал свист ветра и понял что ужасно замерз. Карета ползла сквозь белый плен поднятого ветром снега. Ветер ревел, заглушая крики кучера, подгоняющего усталых лошадей. Вдруг карету резко развернуло и она опрокинулась на бок, пассажиров тряхнуло и свалило в кучу. Через какое-то время сверху открылась дверца и конные сопровождающие начали помогать пострадавшим выбраться наружу. Оказавшись первым «спасенным», Виктор попытался осмотреться, снаружи была темень и свирепствовала метель, снег больно бил в лицо, заставляя его поднимать воротник тулупа. Ветер оглушительно свистел, заглушая возню у кареты. Очередной порыв ветра внезапно вывел его из оцепенения, кровь прилила к лицу и, улучив момент, когда внимание конвоиров полностью завладело спасением своих подельников, он растворился в дикой пляске ветра и снега.

Делян с сыном вот уже трое суток охотились в лесу и сегодня должны были двинуться обратно, но из-за странного поведения собак и ломоты в костях он решил повременить с возвращением домой и не прогадал, вечером началась метель.

Охота нынче выдалась удачной, удалось добыть оленя и более тридцати шкурок норок. Пока за окном неистовала погода он перебирал шкурки, внимательно осматривал каждую из них и прикидывал, за сколько получиться их продать. Делян был мужиком хозяйственным, хитрым и как утверждали соседи жадным, впрочем, таким его сделала судьба. В тринадцатилетнем возрасте он остался без родителей и ему пришлось взвалить всю заботу о младших сестрах на себя. В наследство от отца ему достались заимка в лесу, собака и охотничий лук со стрелами, которые и не позволили его семье умереть с голоду. Его Жена умерла пять лет назад от родов, младенец также не выжил и остался он с двумя детьми: сыном Сташеком и старшей дочерью Недой, которую четыре года назад выдал замуж и которая два года назад овдовела бездетной и с тех пор жила с отцом.

Перебирая шкурки, он услышал, как на улице залаяли собаки, отложив мех и взяв рогатину, он вышел во двор. Не увидев угрозы, он шуганул собак и вернулся к прерванному занятию. Через пару минут тишины собаки опять залаяли.

— Вот чего разлаялись? — пробурчал он, размышляя о том, что нужно бы сходить проверить, что так насторожило собак. Покосившись на печь, в которой готовился ужин, он недовольно начал собираться.

— Сташек, я схожу посмотрю, что там, а ты оставайся здесь, — наказал он сыну выходя из избы.

Виктор не знал, сколько времени уже бежит, но осознавал, что пока ночь и метель его не нагонят, а чем дальше он удалиться от преследователей, тем больше у него будет шансов оторваться. Ветер яростно дул, пронизывал до костей и затрудняя движение, усталость валила с ног, он спотыкался, проваливался в снег, но не переставал бежать сквозь метель и враждебный лес, прикрываясь рукой от острых, хлеставших его по лицу веток.

От мощного порыва ветра затрещали ветви деревьев и ему показалось, что он услышал собачий лай. Виктор остановился и прислушался, нет, только свист и завывание ветра. Немного отдышавшись и оторвав длинную ветку у дерева, он побрел дальше, опираясь на импровизированный посох. Вскоре к завыванию ветра присоединился похожий на волчий протяжный вой. Беглец резко остановился и, перехватив поудобнее посох, стал нервно озираться, но ничего рассмотреть не смог, вокруг кружили только снежные вихри. От мыслей о волках кровь застыла в жилах, а робкая надежда на то, что в такую погоду волки должны сидеть в укрытии не успокаивала.

Из-за плохой видимости, Виктор пропустил момент когда из снежной мглы выскочили два темных крупных зверя. Одновременно с промелькнувшей мыслью о смерти, он ударил одного посохом, второй же зверь зубами впился в его тулуп и рыча начал тянуть добычу вниз. Скулеж первого перешел в яростный лай, зверь обозначая атаку, прыгал вокруг человека. Почти сразу же ветер принес человеческий крик и в зоне видимости появился мужик небольшого роста в рыжем тулупе и лисьей шапке, вооруженный рогатиной. Осмотрев Виктора и поняв, что у того нет оружия, он отозвал собак.

— Ты кто таков? — спросил он, буравя Виктора взглядом из-под заснеженных бровей.

— Человек. Заблудился я.

— Иди за мной, — сказал незнакомец и не оборачиваясь направился сквозь метель.

Собаки же шли рядом, внимательно следя за движениями Виктора. Это были крупные псы с темной и густой шерстью, волчьей головой со стоячими ушами и внушительной челюстью.

Пройдя несколько минут они оказались у небольшой избушки, засыпанной наполовину снегом. У крыльца их встречал подросток лет пятнадцати в распахнутом тулупе и с охотничьим луком в руке. С встревоженным выражением лица он наблюдал за их приближением.

— Заходи, — бросил через плечо мужик и скрылся в избе.

Виктор прошел мимо настороженно рассматривающего его подростка и следом за мужиком зашел внутрь дома, пройдя небольшие сени, он оказался в избе. Внутри было тепло и дымно, небольшую комнату освещала единственная лучина вставленная в светец, стоящий на полу у печи. Печь была небольшой и топила по белому. Кроме печи в комнате находились лавки, стол и захламленные полки. Скинув тулуп и шапку, он спиной прислонился к печи, отогреваясь.

— Сташек, поменяй лучину, — велел мужчина подростку, когда тот вошел в избу.

— Меня Деляном звать, а это мой сын Сташек, — сообщил он Виктору, — Садись человек и рассказывай, кто таков, от куда и куда идешь?

Виктор пристроился на лавке у стола напротив Деляна, взял подвинутую к нему кружку с горячим травяным заваром, отпил пару глотков, согреваясь горьковатой жидкостью и начал рассказывать.

— Зовут меня Виктор, я из Модира, здесь оказался случайно, отошел по нужде от торгового каравана и заблудился в метели.

Делян слушал внимательно, кивал и тщательно рассматривал рассказчика. Судя по внешнему виду перед ним сидел городской житель. Молод, лицо приятное, волосы темные коротко стриженные, глаза светлые, небольшая бородка, на руках характерные мозоли от меча, одет в добротную одежду из недешевой ткани, сапоги на меху также явно дорогие. Смущали его странный говор гостя, отсутствие у него оружия, а также следы от веревок на руках, о происхождении которых он и поинтересовался.

Гость после вопроса бросил взгляд на руки и убедившись, что следы действительно видны, вздохнул, и ничего не объясняя сказал:

— Метель закончиться, я уйду. Буду благодарен, если сможешь поменять оружие и еду на мою одежду, она дорогая.

— Отчего ж не обменять? Завтра и договоримся, — ответил ухмыльнувшись Делян и крикнул уже сыну, — Сташек, доставай горшок!

Тот с помощью ухвата достал из печи горшок и поставил его на стол. Сразу же запахло мясом и Виктор вспомнил, что ужасно голоден. Хлебали гуляш по очереди деревянными ложками, закусывая твердой лепешкой и с нескрываемым интересом рассматривали друг друга.

Деляну на вид было немного за сорок, русые волосы и борода с проседью обрамляли вытянутое лицо с высоким лбом, острым носом и глубоко посаженными глазами, которые смотрели на окружающих с прищуром. Сташек же внешностью сильно походил на отца, был только худее, уже в плечах и без бороды.

После ужина отодвинув лавки от стола все улеглись спать. Не смотря на усталость Виктор заснул не сразу, мешали беспокойные мысли, беспорядочно сменявшие друг друга воспоминания о событиях произошедших с ним после попадания в этот мир, нападение кочевников, костры на городской площади, предсмертное лицо Волта, долгий путь пленника и беглеца. Когда же он наконец уснул, пришли кошмары, пугающие образы не спешили отпускать его и во сне.

Когда утром он проснулся хозяева уже суетились у печи, готовя что-то на завтрак.

— Доброе утро, — поприветствовал он их.

— И для тебя пусть это утро будет добрым, — ответил ему Делян, разливая горячий травяной завар по кружкам.

Когда Виктор вернулся с улицы и уселся за стол завтракать Делян начал разговор.

— Ты мил человек, куда идти-то собираешься?

— А ближайшее поселение далеко отсюда? — поинтересовался Виктор, прихлебывая завар из кружки.

— Ближайшее Заречье будет, — ответил Делян, — живем мы там.

— А до города далеко?

— Далеко. По лесу зимой в одиночку не дойдешь, — сообщил и он то, что и так знал Виктор, — Наши бывает весной туда на торг по реке ходят.

— И далеко по реке идти?

Задумавшись Делян ответил:

— Четверо суток.

— А что за город?

— Севеж.

— А мы сейчас в Митране? — после небольшой заминки, спросил Виктор.

Делян озадаченно покосился на гостя и обстоятельно ответил:

— В Митране, в дне хода на север от Заречья — княжество Вольское, в дне хода на запад — княжество Козельское, — и проглотив очередную порцию гуляша, добавил, — Весны тебе надо ждать.

Гость надолго замолчал. Вяло, без аппетита, поедая гуляш Виктор обдумывал слова Деляна. Затем он опять обратил внимание на хозяина заимки и спросил:

— Может подскажешь у кого я могу остановиться до весны в Заречье? Могу вещами расплатиться, а когда до города доберусь, деньги с купцами отправлю.

— У меня можешь на постой встать. Два золотых, тулуп, шапка и сапоги. Устроит такая цена?

— Устроит. Вещи весной отдам, а ты мне взамен куртку и обувки какие-нибудь дашь.

— Договорились, — довольно щерясь улыбнулся Делян.

Путь до поселения занял целый день. Они шли через лес на снегоступах, волоча за собой небольшие сани, нагруженные разделанной тушей оленя и другой добычей. Виктор увидел частокол, когда уже начало темнеть. Огибающий поселение частокол состоял из вертикальных врытых в землю заостренных бревен и Виктору показалось, что он был залит водой, поскольку отдавал блеском, характерным для ледовые скульптур.

— Делян, кого это ты ведешь? — окрикнули их с находившейся у ворот сторожевой вышки.

Виктор поднял голову и встретился взглядом с дозорным. Тот щурился пытаясь его рассмотреть в сумерках.

— Гостя привел, — прокричал Делян в ответ.

Поселение оказалось небольшим, в двадцать дворов. Дома здесь в отличие от южных и центральных районов княжества были деревянными и напоминали Виктору заваленные снегом русские избы. Они зашли в один из дворов, где их встретила молодая женщина.

— Наконец то! Я уж не знала, что думать! — начала она причитать ещё у крыльца. Поправляя на ходу платок, она быстрым шагом подошла к саням и перебирая поклажу, сказала, — Знатно добычи привезли. Что ж так долго?

— Метель, будь она неладна, — пробурчал Делян, завозя сани в пристрой.

Тут женщина наконец-то обратила внимание на Виктора и озадаченно спросила:

— Тятя, а это кто с вами?

— Гость, Виктор зовут, — выкрикнул из под крыши Демьян, — У нас остановится, так что приготовь ему место.

— Добрый вечер, — поздоровался Виктор и обозначил кивок.

— Добрый. Меня Недой звать, — сказала она и пряча под платок выбивающиеся, непослушные светлые пряди волос, добавила, — пойдемте в дом.

Внутри дом также оказался похож на русскую избу, центральную его часть занимала каменная печь, которую использовали не только для отопления и приготовления пищи, но и как спальное место. В большой комнате, куда они прошли через сени стояло несколько деревянных лавок, женская прялка и стол для совместной трапезы. Женщина, отодвинув занавешенную мешковиной нишу, где стояла широкая лавка, сообщила Виктору:

— Вот здесь ты будешь спать, — и не дождавшись от странного гостя реакции, смущенно добавила, — У нас здесь всё по-простому.

— Всё нормально, — наконец-то отозвался гость и сняв тулуп, бросил его на предложенную лавку.

Дверь открылась и в избу вошел Делян в сопровождении пожилого мужчины, внушительных размеров с окладистой, с проседью бородой и усами, который с подозрительностью начал рассматривать Виктора.

— Вот староста пришел с тобой познакомиться, — сказал Делян гостю, стаскивая с себя верхнюю одежду.

— Добрый вечер. Виктор, — представился гость и после небольшой паузы добавил, — Художник.

Староста удивленный ответом и едва заметным акцентом гостя, выдававшим в нем чужеземца, переспросил:

— Художник?

Виктор кивнул и пожал плечами, показывая, что не знает, что ещё добавить к сказанному.

— И как ты здесь оказался? — спросил староста.

— От каравана отстал. В метель попал, заблудился.

— Я его в лесу у своей заимки встретил, — встрял Делян, — Он у меня до весны поживет и с первыми купцами по реке уйдет.

Староста ещё раз осмотрел одежду незнакомца, хмыкнул и сказал Деляну:

— Понятно. Но смотри, за гостя отвечаешь.

Потянулись скучные, однотипные дни долгого зимнего заточения. Бесцельные блуждания по двору и избе, сидение у окна или печи, разбавленные тягостными воспоминаниями и мыслями. Иногда, когда было совсем невмоготу он отбирал лопату у Сташека и сам расчищал от снега двор. Приютившая его семья не отличалась общительностью, за день они перебрасывались только парой фраз и исключительно по делу, что впрочем устраивало Виктора, поскольку он не желал ничего о себе рассказывать. Но молчание делало скуку еще гнетущей, а дни ещё длиннее. Как-то перебирая поленья, он от нечего делать вырезал из одного из них фигурку человека — воина с копьем в одной руке и щитом в другой. С тех пор, с одобрения Деляна и по-договоренности, что всё изготовленное будет принадлежать хозяину, его скучные дни разнообразило вырезание фигурок воинов и животных. Между тем, тягостные мысли и ночные кошмары отпускать его не спешили.

Изнемогающий дух спасла плоть. Однажды вечером, когда он уже устроился на своей лавке и пытался заснуть, отгоняя беспокойные мысли и надеясь не видеть снов, она зашла за его нишу и легла рядом. В ту ночь он уснул умиротворенный, наконец-то освободившись от кошмаров.

Примерно в это же время в одном из малых залов княжеского дворца в Софии князь Митрана выслушивал доклад главы тайной канцелярии.

— Похищение лэра Чернова дело рук Козельцев. След привел нас к тайному советнику князя лэру Воришу. Похитителям довести его до Козельска не удалось. По дороге они попали в сильную метель и пленник сбежал. В Козельске считают, что он погиб.

— Не дезинформация? — поинтересовался князь, барабаня пальцами по спинке кресла.

— Проверяем. Но по предварительным данным, считаю, что это не игра. Есть достоверные сведения о том, что главный жрец Сира княжества Козельского в чистую разругался с лэром Воришем, наш агент утверждает, что ссора произошла как раз из-за смерти чужеземца.

Князь озадачился услышанным.

«Неужели этот чужеземец столь ценен?» — думал он, вспоминая разговор с главой храма бога Луны Митрана, состоявшийся после исчезновения чужеземца, когда жрец напросился к нему на аудиенцию.

В тот день он принял жреца в небольшом кабинете, они расположились в уютных креслах у зажженного камина и внимательно выслушивали доводы друг друга.

— Его необходимо найти и вернуть в Софию, — повторил жрец свою позицию, после того как озвучил просьбу организовать поиски чужеземца, — Лэр Виктор Чернов обладатель уникальных знаний по лекарскому делу. Как вам известно, в столице недавно была открыта больница для бедных жителей княжества, ваших подданных князь, — последние слова жрец выделил голосом, — Так вот, чужеземец принимал самое непосредственное участие в её создании и налаживании работы, более того появление больницы стало возможным только благодаря знаниям лэра Чернова.

— Лечение бедняков, разумеется, благородное дело, но как я понял, больница ведь уже работает, так что чужеземец для вас уже не так важен, — привел свой довод князь.

— Это не так! — поспешил не согласиться жрец, — Чужеземец только начал передавать лекарям княжества свои опыт и знания. Он нам ещё долго будет нужен! — жрец нервно сжал подлокотники кресел, — По его инициативе составляется справочник лекарственных трав, справочник болезней и способов их лечения. Он буквально с нуля создал лабораторию, по его эскизам были изготовлены приборы, а по его рецептам новые лекарства.

— Я понимаю вашу озабоченность, луноликий, но вы же знаете что столица не так давно пережила погромы адептов хаоса и я просто не могу выделить большое количество воинов из дружины. Мы ведь даже не знаем в какой стороне его искать. Это значит придется отправлять несколько десятков, — князь отрицательно покачал головой, — Нет я не могу на столько ослабить свои силы.

— Князь, как вы не понимаете, появление у нас этого чужеземца это дар Сира! И мы должны с благодарностью его принять и не отмахиваться от божьего благословения! От такого пренебрежения он и разочароваться в нас может! — озвучил жрец свой последний довод.

Тогда он всё-таки пообещал жрецу выделить поисковый отряд, а также озадачил сбором информации своего главу тайной канцелярии и вот, спустя месяц он выслушивает безрадостный доклад.

«Придется сказать жрецу о смерти чужеземца», — думал князь и морщился от осознания того, что ему придется выслушать от луноликого после сообщения такой новости.

Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)

Глава 17. Река

Стоя на носу одномачтового корабля вольцев, напоминающего нашу средневековую ладью, подставив лицо солнцу с ветром и прикрыв глаза я наслаждался последними днями свободы. С каждой минутой я приближался к столице Митрана. Сейчас, в связи с отсутствием попутного ветра парус, украшенный северным орнаментом, был убран и ладья шла на веслах. Искусно вырезанная на носу голова медведя с раскрытой пастью отпугивала речных чудовищ, о которых мне уже успели поведать суеверные вольцы.

Направляющиеся в Софию с товаром вольцы остановились в Заречной для пополнения съестных припасов. Команда ладьи состояла из пятидесяти трех человек, считая капитана, его помощника и кормчего. Все они были светловолосыми, широкоплечими, с мощным торсом и все как один носили серьги в ушах. Мужские серьги здесь не считались украшением, а являлись оберегом, защищающим своего владельца от злых духов и вражеских стрел. Здешние воины были убеждены, что ношение серёг помогает заживлению ран и улучшает зрение, поскольку они обладают магической силой исцеления. Кроме того, серьга в ухе мужчины рассматривалась как символ воинской удачи, а поскольку вольские купцы от воинов по сути ничем не отличались, то и неудивительно, что они охотно носили подобные символы.

Ратибор, капитан купеческой ладьи, колоритный рыжебородый мужчина очень высокого роста и среднего возраста, с обветренным лицом и сломанным носом, согласился взять меня в качестве пассажира, только когда я признался, что являюсь лекарем. И вот уже третий день я нахожусь в обществе здешних викингов.

В доме Деляна я прожил несколько недель, в основном занимаясь вырезанием из дерева всевозможных фигур и рыбалкой. Когда лед на реке потемнел и появились проталины, открыв мутную воду у берегов, я соорудил себе сак из длинного шеста, треугольной деревянной рамы с закрепленной на ней мотней и почти каждое утро спускался к реке, где осторожно, чтобы не спугнуть рыбу закидывал его в мутную воду, опускал на дно и начинал легонько подводить к берегу. Довольно часто улов был не плохим, кроме мелочи, случалось попадалась и крупная рыба, в основном, щука.

Когда же подошло время для половодья, я вместе с местными, в устьях ручейков, между кустами, в неглубоких овражках и ложбинках местности, где должна была разлиться река, ставил плетенные из ивовых прутьев верши, закрепляя их шестами. И когда вода наконец пошла, я как и всё мужское население Заречья, стоя по пояс в воде, только и успевал вытаскивать верши заполненные рыбой, вытряхивать содержимое на берег и вновь устанавливать эти нехитрые снасти.

После такого улова местные устроили большой праздник. Женщины наготовили ухи и напекли рыбных пирогов. Мужики расставили на берегу реки столы с лавками, достали самодельные настойки и начался пир. Бурное веселье с плясками и песнопениями продолжалось два дня. Ваш покорный слуга также веселился от души, удивляя местных своими экстравагантными па и мощным голосищем.

Прощались мы с семейством Деляна душевно с взаимными обещаниями при случае навестить другу друга. Делян снабдил меня в дорогу неплохим мечом с широким клинком с неглубокой канавкой и классической крестовиной. Также мне был выдан приличный нож и ношенная куртка с дурацкой шапкой в придачу в виде колпака, которую я старался не одевать.

На второй день пути я то ли с дуру, то ли со скуки попросил одного из вольцев доверить мне на время весло. Мне доверили. Ну что сказать, аховый из меня получился гребец.

— Лекарь, ты ещё не устал? — щерясь белозубым ртом, подколол меня через пять минут гребли хозяин весла и скамьи.

— Вижу парус! — услышал я крик одного из вольцев и оторвавшись от воспоминаний стал всматриваться в даль.

— Митранцы, — сказал капитан и отдал приказы, — Одеть доспехи! Поднять щиты!

Воины по очереди стали подниматься с лавок и облачаться в доспехи, в основном, они были легкими кожаными, местами усиленными металлическими пластинами. Часть из вольцев взяв щиты выстроилась вдоль борта ладьи.

Нам на встречу шло судно под квадратным парусом с красным солнцем по центру, лучи которого доходили до краев полотна. Нос судна был украшен изображением обнаженной девы. На приближающейся ладье была заметна суета, митранцы вооружались и также выстраивались вдоль борта за поднятыми круглыми щитами красного цвета.

Ладьи начали сходиться, я с интересом рассматривал встречное судно и его экипаж. Мой взгляд скользил по напряженным лицам митранцев, настороженно следящих за нашими действиями. Взгляд задержался на мужчине в дорогих, сверкающих на солнце доспехах. Затем скользнул дальше и остановился на укутанной в светлый плащ фигуре. Человек в плаще резко подался в перед, затем также резко сорвал с головы капюшон и я увидел как ветер растрепал его длинные каштановые волосы.

— Виктор! Помоги! Меня похитили! — услышал я женский крик.

Ошарашенный догадкой, я стал всматриваться в лицо девушки, пытаясь удостовериться, что мне не привиделось. Стоящий рядом с ней митранец оттащил упирающуюся девушку в глубь судна и фигурка в плаще скрылась за спинами экипажа.

— Виктор! Помоги! — услышал я последние слова Ксении.

Подбежав к Ратибору, с интересом наблюдающему за происходящим, я принялся убеждать его догнать судно митранцев.

— Капитан! На той ладье лэра Ксения Гридич. Её похитили! Их нужно догнать! — не видя никакого отклика, я продолжил, — Её отец очень богатый и знатный человек в Митране. Он хорошо заплатит вам за спасение его дочери.

— Мы купцы, мы везем товар и нам незачем спасать всяких митранских дев, — наконец-то откликнулся волиец.

— Капитан! Я лично заплачу вам 50 золотых за спасение этой девушки.

Он скептически поморщился, осматривая мой непрезентабельный вид и усмехнувшись ответил:

— Не смеши меня, у тебя нет таких денег.

— Деньги в Софии, я лэр Виктор Чернов и даю слово лэра, что заплачу вам за помощь 50 золотых, — но видя сомнения капитана, добавил, — Лэр Гридич очень влиятельный человек, уверен его покровительство на территории Митрана вам как купцу не помешает. И кроме благодарности и моих 50 золотых вы получите вознаграждение за оказанную услугу также и от него, — видя просыпающийся интерес, я продолжил, — Кроме того, ваш княжич является женихом княжны Митрана, а лэра Ксения подруга княжны Бьянки. Уверен, что ваш княжич, будет благодарен храброму капитану, спасшему подругу его невесты.

Ладья с пленницей на борту уже ушла вверх по реке, а капитан всё размышлял. Все ожидали его решения, члены экипажа перешептывались между собой об услышанных золотых. Помощник же капитана рискнул прервать размышления своего командира.

— Нас больше и наше судно быстроходнее, — сказал он, — Ратибор, 50 золотых деньги хорошие.

Капитан осмотрел свою команду и убедившись, что все думают о том же, решился.

— Поворачивай! Поднять парус! — закричал он.

Когда от тебя кто-то убегает, всегда появляется желание его догнать и кровь начинает бурлить от азарта погони. Гребцы дружно навалились на весла, помогая парусу и бросая вперед тяжелый корабль. Всё вокруг наполнилось звуками погони: плеском воды от весел, стуком в уключинах и размеренными командами.

— Лучники к бою!

Лучники по команде Ратибора заняли нос ладьи и щелкая тетивой стали пускать в сторону беглеца стрелы.

— Щиты!

И сразу же в нашу сторону посыпались стрелы, часть из которых уносил ветер. Двухсторонний обстрел продолжался всего несколько минут, после чего последовали команды: «Убрать парус!», «Дротики!», чуть погодя «Достать весла из уключин!» и «Крюки!».

Несколько вольцев, раскрутив над головами веревки с привязанными к ним крюками, типа кошек, забросили их в сторону противника, затем упираясь ногами стали тянуть на себя.

Ладьи сошлись. Удар, треск дерева, команда «На абордаж!», крики ярости. Вольцы стали перепрыгивать на судно противника, я же под воздействием адреналина побежал за ними, с криком «Полундра!» перемахнул через двойные борта и сразу же врезался в невысокого модирца в кожаном шлеме. От удара тот отлетел назад, запнулся за лавку и совершив кувырок ногами вперед, затих со сломанной шеей. Замешкавшись от удивления, я едва не пропустил удар сбоку. В последний момент увернувшись от смертоносного лезвия, я левой рукой вонзил в бок противника нож по самую рукоятку. После чего, оттолкнув содрогающееся в конвульсиях тело, изготовился к приему очередного противника.

Дальше всё стало восприниматься как-то фрагментарно. Вот я уворачиваюсь от удара секиры, вот рублю мечом противника по руке, затем получаю удар щитом и отлетаю обратно к борту ладьи. Вот меня опять атакуют, удар митранца вышибает из моих руки меч, я бросаюсь в ноги противника и подрезав ножом его бедро, откатываюсь в сторону. Вот я подбираю обломок весла, вскакиваю и с размаха бью митранца по шее. И опять в руке меч, я отбиваю удар клинка противника и сразу же со всей силы выбиваю ему колено, тот сгибается, и я добиваю его ударом сверху.

— Всем стоять! — услышал я надрывной голос капитана а, обернувшись на крик, увидел митранцев, бросающих на палубу оружие.

«Неужели сдаются?» — удивился я.

Мою догадку подтверждают отданные капитаном команды заняться пленными и уборкой палубы.

Осмотрев палубу я еле справился с рвотными позывами. Вся вражеская ладья была залита кровью, как-будто её долго поливали из шланга. Всюду лежали убитые и раненные, некоторые из них пытались подняться, шевелясь в этой кровавой жиже. От созерцания малоприятной картины меня отвлекло появление в этом аду девушки в светлом плаще. Она пошатываясь медленно двигалась в мою сторону, переступая через лежащие под ногами трупы. Я инстинктивно устремился ей на встречу и принял в свои объятья. В её глазах был страх и растерянность.

— Всё хорошо, — стал шептать я, пытаясь её успокоить, — Всё хорошо.

Я обнимал её за плечи и поглаживал по голове. Она спряталась в моих объятьях и её тело стали сотрясать рыдания.

Шорох днища по песчаному дну и зычные команды капитана привели девушку в чувства и она отстранилась от меня.

— Займись раненными! — крикнул мне Ратибор.

Раненных разместили на берегу и я приступил к своим обязанностям лекаря. Поскольку докторского саквояжа у меня при себе не было, пришлось оказывать помощь подручными средствами: в качестве хирургического инструмента использовать прокаленный нож, в качестве антисептика — прижигание коленным железом, а в качестве анестезии — удар по голове. Да уж, средневековая медицина зрелище не для слабонервных.

— Лэр Виктор, помоги ему, — обратилась ко мне Ксения когда я перевязывал рану очередному пациенту.

Обернувших и увидел её в сопровождении того самого митранца, который не так давно щеголял в дорогих доспехах. Сейчас он стоял в одной тунике, окрашенной кровью и придерживал здоровой рукой раненную. Это был молодой мужчина моего возраста, со светлыми волосами и небольшой, аккуратной бородкой. Его внешность мне показалась знакомой.

— А это не он тебя похитил? — спросил я, поднимаясь.

Ксения придала своему лицу официальное выражение и представила нас.

— Это лэр Алес Орварт, сын главы города Модира.

Немного ошалев от такого сюрреализма, я молча стоял и разглядывал этого типа. Между тем сынок лэра Орварта одарил меня неприязненным взглядом, вежливо кивнул и тут же застонал, скривившись от боли.

Видя, что я не предпринимаю попыток оказать раненному похитителю помощь, Ксения подошла ко мне вплотную и вкрадчиво произнесла:

— Виктор, ты же лекарь, а ему нужна твоя помощь, — она всмотрелась в мое лицо и не найдя там признаков понимания, продолжила, — Он нужен нашей семье живым, — видя, что я не реагирую, она усилила натиск, — Виктор, прошу тебя. Я буду тебе весьма благодарна.

Последние её слова вытеснили зарождающуюся во мне злость и под действием гипнотизирующей улыбки я ответил:

— Конечно, раз ты просишь.

Впоследствии из рассказа Ксении мне стало известно, что похитивший её лэр Алес вез её в какой-то белый храм Амиты, где жрецы должны были провести процедуру бракосочетания. Лэр Алес был непутевым сыном лэра Орварта, доставляющем отцу одни только неприятности. И вот однажды ему пришла в голову гениальная мысль жениться на единственной наследнице лэра Гридича. Таким образом он хотел убить сразу двух зайцев, во-первых, доказать отцу, что он тоже на что-то годен и, во-вторых, улучшить свое материальное положение и социальный статус. Впрочем, ничего нового под луной. В нашем мире такие деятели — альфонсы во все времена встречались. Да и вообще, насколько я знаю, вплоть до двадцатого века считалось нормальным жить за счет приданного жены.

Шли мы медленно, только когда был попутный ветер, поскольку вели сразу две ладьи, а часть команды ещё не оправилась от ран. Для девушки на носу одной из ладей была установлена палатка, в которой та могла спрятаться от внимания мужчин и яркого весеннего солнца. Я же, когда не был занят раненными, неотступно находился при Ксении, развлекал её разговорами, отвлекая от грустных дум. Впрочем, она быстро отошла от шока и теперь держалась вполне уверенно и даже царственно, вызывая уважение и восхищение у вольцев.

В тот вечер ладьи причалили к берегу и команда начала устраиваться на ночлег. Мы с Ксенией как обычно отошли подальше от костров, чтобы уединиться и предаться неспешной беседе. Да, у нас сложилась что-то вроде традиции. Каждый вечер мы стояли у реки, любовались закатом, я читал девушке стихи, а она в ответ благосклонно мне улыбалась. В тот день она была особенно прекрасно в лучах заходящего солнца. Я приблизился к ней, взяв её за руки и притянул к себя.

— Что ты делаешь?

Ксения вывернулась из моих объятий.

— Извини, не смог удержаться. Ты такая красивая, — покаянно склонив голову, произнес я.

Ксения улыбнулась, но сместилась немного в сторону от меня. Я сделал к ней шаг, обнял за талию и опять притянул к себе, попытавшись поцеловать. Она отклонилась, упершись руками в мою грудь. Я мягко убрал препятствие и потянулся за поцелуем.

— Я люблю тебя, — прошептал я и наконец-то завладел её губами.

Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни и… самый скоротечный. Ксения оттолкнув меня, прошипела:

— Не смей меня трогать!

— Ксения, ты прекрасна — не обращая на её слова, я опять притянул девушку к себе и получил отрезвляющую пощечину.

— Не смей! Что ты о себе возомнил?!

Оглушенный словами девушки своей мечты, я проговорил:

— Я думал, что между нами что-то есть, — и вопросительно посмотрел ей в глаза.

— Что может быть между Гридич и тобой? — возмутилась она и удивленная моей непонятливостью, произнесла, — Я Гридич! А ты кто? Ты чужеземец! Никто не знает от куда ты пришел и кем там был. У тебя ничего нет, ты даже живешь не в своем доме. Ты никто!

Застыв на месте, я стоял и заворожено смотрел на неё, в её блестящие от гнева глаза, в её раскрасневшееся от возмущение лицо, вслушивался в её жестокие слова и думал о том, какой же я дурак.

— Мой отец отблагодарит тебя за помощь, этого для тебя будет вполне достаточно, — нанесла она последний удар.

После чего развернулась и ушла в ночь, разбив все мои надежды и мечтания.

— Что не весел? — спросил меня Ратибор, когда я присел к костру, — о деньгах жалеешь?

От его дурацкой шутки, все присутствующие начали ржать в голос, кто-то хлопнул меня по плечу и прохрипел, давясь от смеха:

— Следующий раз будешь лучше думать, на что тратить деньги.

Ветер играл языками огня, желтые и красные сполохи танцевали свой завораживающий танец, а я погруженный в свои мысли, наблюдал за ними не чувствуя ни красоты, ни тепла.

* * *

«Вот и подошло моё путешествие к концу, — думал я, навалившись на борт ладьи, вглядываясь в даль и пытаясь рассмотреть показавшиеся белоснежные стены столицы. — Что ждет меня за этими стенами?»

Этот вопрос не давал мне покоя всё время, пока мы добирались по реке до Софии. Если честно, я бы вообще предпочел не появляться в городе, по крайней мере в открытую. Но как быть с вольцами? Они ведь проконтролируют выполнение моего обещания расплатиться золотом. Кроме того, очень хотелось встретиться с Грумом.

Размышляя о причастности к похищению остальных наемников, я пришел к выводу, что скорее всего Грум действовал без их ведома. Если бы Пинк был заодно с Грумом, то это киношное похищение с убийством Волта и затаскиванием меня посреди города в карету, устраивать бы не понадобилось. Можно было проделать все тихо: просто вывести меня прямо из дома. Кто заподозрит в дурном охрану?

Мои невеселые мысли прервала появившаяся в зоне видимости парочка представителей благородного сословия, мило беседующих на впереди едущей ладье. В отличие от сюжета известных мне сказок, знатная лэра предпочла общество своего не менее знатного похитителя обществу проходимца и неудачника. Я же от греха подальше перебрался на захваченную ладью. Вот так и путешествовали, они сами по себе, а я сам по себе. Спасатель, блин.

Горько усмехнувшись, я развернулся к гребцам и крикнул:

— Два золотых, если причалим первыми.

Ответом мне стал дружный гул голосов и более частые шлепки весел по воде. Ладья заметно прибавила хода и мы стали нагонять флагманский корабль.

— Что случилось? — прокричал нам Ратибор, когда наши борта поравнялись и мы стали вырываться вперед.

— Лекарь дает два золотых, если мы причалим первыми! — сдал меня капитан нашей ладьи.

Ратибор задержал свой взгляд на мне, хмыкнул, затем развернулся к парочке голубков и крикнул:

— Лэр Орварт, вы не хотите причалить первым?

— Три золотых! — отозвался сынок главы Модира и обжег меня злым взглядом.

Гонка началась. Напрягая мышцы гребцы, превозмогая встречный ветер и рассекая воду двигали ладью вперед, к победе, я и ещё пятеро пленных также взялись за весла, помогая немногочисленной команде гребцов. После боя команда разделилась и с учетом раненных вольцев на каждой ладье веслом орудовало по четырнадцать гребцов. После присоединения ещё шести гребцов наша ладья стала вырываться вперед. Нашим же конкурентам свободных гребцов было взять негде, поскольку все раненные и пленные находились на нашей ладье. Ну если только лэр Орварт захочет поработать веслом. Нет, не захотел, не лэрское это дело.

Как мы причалили к пристани я не видел, поскольку сидел задом и изображал из себя гребца. По команде нашего капитана часть гребцов подняли весла, и ладья сбросив скорость причалила к пристани. Буквально через минуту рядом с нами пристал наш флагман.

Нагло ухмыльнувшись и показав «жест превосходства» лэру Алесу Орварту я спрыгнул на деревянную пристань и в сопровождении двух вольцев, пошагал в сторону городских ворот.

Город встретил меня людским гомоном и хлюпающей под ногами грязью, видимо здесь недавно прошли дожди и дороги ещё не успели впитать влагу. Перешагивая через лужи и огибая встречных прохожих мы наконец-то дошли до моего дома. Перед воротами я на миг остановился, затем выдохнув воздух, потянул на себя калитку и шагнул на встречу судьбе.

Интерлюдия

Поздним вечером в одной из малых зал княжеского дворца, беседовали три человека. Вот уже целый час князь, глава тайной канцелярии и главный жрец храма Сира Митрана обсуждали решение проблемы под названием чужеземный лэр.

Причудливые тени от свечей в канделябрах играли на застывших лицах собеседников, находящихся в глубокой задумчивости. Уставший князь развалившись сидел в кресле с высокой спинкой и раздумывал над ситуацией.

Вернувшийся вчера живым лэр Чернов в настоящее время находился под охраной в княжеском дворце, в специально приготовленных для него покоях. Но оставлять его здесь надолго было бы ошибкой, поскольку город, судя по докладу главы тайной канцелярии, нашпигован шпионами сопредельных княжеств. И для того, чтобы как можно дольше сохранить в тайне возвращение чужеземца, его нужно где-то спрятать и это место должно быть подальше от столицы.

«Может действительно его отправить в Модир, как предложил Гвидон, — думал князь, — Город находится в дали от торговых путей и границ с остальными княжествами».

Луна осветила окно и князь, стряхнув задумчивость, сказал:

— Лэр Чернов в свите княжича Гвидона отправляется в Модир, — увидев недовольство жреца, Владир поднял руку, призывая того дослушать до конца и продолжил, — В Модире безопасней, от туда его выкрасть будет намного сложнее, чем из столицы, а эту вашу больницу можно устроить и там.

Жрец, вздохнув, сцепил руки в замок и наклонился на спинку кресла. Внезапно в коридоре послышалось какое-то движение, оживленный разговор, отголоски торопливых шагов, потом двери раскрылись, и в комнату, запыхавшись, вошел секретарь.

— Мой князь! — воскликнул он, — Лэр Чернов исчез из своих покоев!

Глава 18. Лунная соната

Я лежал на крыше княжеского дворца, смотрел на далекие звезды и мечтал о летательном аппарате. Как я здесь оказался?

Так уж сложилось, что домой я вернулся, когда там находился княжич Гвидон, как раз зашедший забрать мои вещи. Обнаружив пропажу, он моментально взял меня в оборот.

Нужно упомянуть, что мое возвращение получилось эффектным, я бы даже сказал, с налетом театральности. Заросший, загорелый под весенним солнцем «до черноты», в пропахшей от пота, ободранной одежде, сопровождаемый двумя светловолосыми великанами с серьгами в ушах, я ввалился в дом и жизнь там забурлила. Меня обнимали, целовали, хлопали по спине и сжимали в объятьях, ругали, ревели, причитали и смеялись. Обескураженный таким приемом, я сам чуть было не пустил слезу от избытка чувств. Не ожидал, что в этом мире есть те, кому я не безразличен и совсем уж не думал, что моему возвращению обрадуется Пинк, который в порыве этой самой радости, чуть не переломил мне хребет своим мощным дружеским хлопком по спине. Довольно приятно узнать, что тебя помнят, любят и ждут.

Нашу бурную встречу прервал княжич. Заметив его стоящим у лестницы, ведущей на второй этаж и наблюдающим за нами, я отодрал от себя детей и поклонился местному властителю.

— Рад вас видеть живым и здоровым, лэр Виктор, — поприветствовал он меня.

— Взаимно, — ответил я, ещё раз изобразив легкий поклон.

— А мы вас везде ищем, — добавил он, переведя взгляд на вольцев.

Поведав сжатую версию событий и расплатившись банковским векселем с вольцами, я поинтересовался у Пинка местонахождением Грума. Выяснилось, что тот ненадолго пережил Волта, его тело нашли в квартале от места похищения. Видимо, тот кто его нанимал, посчитал предателя ненужным свидетелем.

— Врешь! — заявил Пинк, играя желваками, выслушав мой рассказ о том, кем и как был убит Волт.

— И зачем мне это делать?

Зарождающийся между нами конфликт пресек княжич.

— Мне нужно во дворец, — громко сказал он, привлекая к себе внимание, — Вы, Виктор, никуда из дома не выходите и приведите себя в порядок, — распорядился княжич, поморщившись на последних словах.

И вот, примерно через час после его ухода я оказался в просторных покоях на третьем, последнем этаже дворцового комплекса. Снаружи, мои покои охраняли суровые дружинники князя, поставленные, по заверению княжича для моей же безопасности.

Словно зверь в клетке я метался по выделенной мне комнате. Она была просторной, с хорошей, удобной мебелью, но меня совершенно не устраивала ситуация, в которой я оказался. Не люблю, когда ограничивают мою свободу: стены давят и перестает хватать кислорода.

Рывком открыв окно, я высунулся наружу и глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Ночь была прекрасна, тихая, наполненная весенними запахами и лунным светом. Легкий ветерок освежал, а далекие звезды взирали на мои невзгоды равнодушно.

— Называется, приплыли, — пробурчал я себе под нос.

Вспомнив последнюю пару месяцев вольготной жизни, я сплюнул.

«Какого… я к этим вольцам напросился!» — думал я, а ночное небо завораживало и манило своей бесконечностью и свободой.

Еще раз взглянув на ставшую уже ненавистной мне комнату, я забрался на подоконник, дотянулся руками до небольшого выступа в стене над окном, подтянулся и цепляясь за небольшие выступы, ставя ноги в щели между каменными плитами, полез по стене вверх на крышу. Подъем получился не таким уж легким и быстрым, как я рассчитывал, когда осматривал стену и прикидывал расстояние. Наконец-то добравшись до верха, ухватившись за край крыши и немного раскачавшись, закинул ногу наверх, подтянулся и оказался на покатой площадке. Утомленный подъемом, я перевернулся на спину и отдыхая, стал выискивать знакомые созвездия. Опознав обе медведицы, весы, мой знак по гороскопу я плюнул на это дело и поднявшись, начал осматриваться.

Крыша дворца была черепичной, имела небольшой наклон по краям и представляла собой несколько крыш разной величины, основных больших размеров и второстепенных маленьких.

Обследуя территорию и перебираясь по крышам дворца я оказался на стороне сада. Лунный свет делал различимыми силуэты деревьев и близлежащих построек.

Лежа на животе, я осторожно подполз к краю крыши и посмотрел вниз. Прямо подо мной находилось окно из которого выглядывала женская голова. Незнакомка немного развернулась и я смог разглядеть её профиль. Луна тускло освещала ее длинные распущенные волосы, бросая причудливые тени на лицо и плечо.

«Вроде молодая», — подумал я, с интересом наблюдая за девушкой. Она всматривалась в ночное небо, словно пытаясь там что-то отыскать. И вот, видимо обнаружив искомое, она порывисто вздохнула и я услышал её тихий голос:

— Амита, прошу тебя…

Дальше не разобрал, поскольку заинтересованный, взглянул вверх и увидел падающую звезду. Она неспешно прошла по небосклону и исчезла в космосе.

«Желание! — промелькнула мысль, — Блин, не успел!»

Девушка неожиданно подняла лицо и наши глаза встретились.

— Доброй ночи, княжна, — поприветствовал я свою старую знакомую, которую наконец-то опознал. Согласитесь, с моей стороны было бы невежливо промолчать в такой щекотливой ситуации.

— О Амита! Лэр Виктор это вы? — спросила она неровным голосом.

— Да я это, я, — прохрипел я, устраиваясь поудобнее.

— Что вы там делаете? — громким шепотом спросила княжна.

— То же, что и вы, любуюсь ночным небом.

— А можно мне к вам?

Задумавшись и прикинул возможность осуществления данного действия, я спросил:

— А у вас веревка есть?

После небольшой заминки, она отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда извиняйте, не смогу я вас сюда затащить.

Немного помолчали, послушали ночной стрекот обитателей сада.

— Может, тогда вы ко мне спуститесь? — спросила она.

«Почему бы и нет», — подумалось мне и уже вслух, — Запросто. Отойдите от окна, я спускаюсь.

Спуск получился легче, чем подъем, поскольку со стороны сада здание имело рельефные выступы, за которые удобно было цепляться. Через пару минут, я уже стоял в комнате княжны и осматривался.

— Мило тут у вас, — начал я светскую беседу.

Лунный свет придавал комнате и её юной хозяйке загадочные очертания. Княжна чуть приблизилась ко мне.

— Я рада, что слухи о вашей смерти не подтвердились, — сказала она, и после небольшой паузы добавила, — Я просила за вас богов.

— Спасибо, — проговорил я, озадаченный её словами.

Девушка прошла мимо меня и устроилась на подоконнике.

— Я слышала, вы помешали браку лэра Орварта и лэры Гридич.

«Вот значит, какова официальная формулировка моего поступка», — подумал я и ответил:

— Не знал, что они любят другу друга.

Княжна тихо рассмеялась.

— Мне известно, что случилось, Алес похитил Ксению, а вы её спасли. Просто для всех придумали красивую историю, будто бы эти двое, несмотря на вражду их семей, полюбили другу друга и убежали в белый храм Амиты, скреплять союз влюбленных.

— И что, им сейчас придется вступить в брак? — сдавлено, спросил я.

— Нет, конечно, Орварты и Гридичи никогда не объединятся, слишком уж много они друг другу вреда причинили.

— Почему тогда лэра Гридич сперва не дала вольцам добить Алеса, а затем заставила меня его лечить?

— Ну как почему? Живой заложник лучше мертвого, — ответила она, всматриваясь в ночное небо.

— Он что теперь у Гридичей в заложниках? — удивился я.

— В гостях, — поправила она меня, — Как только Гридичи добьются от Орвартов желаемого, Алес вернется к отцу.

— О женщины, вам имя вероломство, — произнес я известную в моем мире фразу.

— Она дочь своего отца, а для Гридичей на первом месте интересы их семьи, — объяснила мне княжна очевидные вещи, — Но не будем о Гридичах, расскажите мне лучше о том, что с вами произошло, — она застенчиво улыбнулась и пояснила, — По дворцу ходят разные слухи, а мне хотелось бы узнать правду.

— Меня похитили, я смог сбежать и вот вернулся, — всегда любил лаконичность.

Княжна с суровым выражением лица погрозила мне пальчиком и упрекнула:

— Лэр Виктор, я хочу слышать подробный рассказ.

Вздохнув, я уточнил:

— И с какого места мне начать рассказывать?

— Разумеется, сначала.

Устроившись с другой стороны подоконника, я начал:

— Ну, сперва я уснул не в то время и не в том месте.

— Как это?

— Очень просто, когда выпьешь не в меру и не такое может случиться.

Княжна прыснула со смеху.

— Я же серьезно вас спрашиваю, — обиженно проговорила она.

— Так я серьезно и отвечаю. Все зло от вина и б… Ладно, расскажу я вам свою историю. Пришел я в ваше княжество с востока. Добирался через леса, моря и горы. Долго, в общем.

— А зачем пришли? — перебила она полет моей фантазии.

— Так грааль я ищу.

— Что это? — удивилась девушка.

— Реликвия… семейная… дарует вечную жизнь, — добавлял я по слову, повинуясь подбадривающим кивкам княжны.

— А как она выглядит? — с придыханием спросила княжна, чуть наклонившись.

— Не знаю, — по инерции ответил я, увлеченный игрой света и тени на её лице.

— Как не знаете? Как же вы тогда её ищете? — вывела она меня из прострации.

— По семейному приданию, грааль сам должен меня узнать, — вывернулся я.

Мой ответ заставил княжну задуматься, увлеченная полетом мысли она начала выбивать пальцами дробь на деревянном подоконнике. Казалось, что девушка пытается что-то вспомнить или сопоставить факты.

— Лет семь назад, случилась одна загадочная и страшная история, потрясшая все княжество, — начала рассказ княжна, — была полностью вырезана старейшая семья Митрана. Совтичи. Преступники проникли в их поместье и убили всех кто там находился, не пожалели даже малых детей. Странность была в том, что поместье не разграбили. А если не разграбили, зачем тогда нападали? — девушка сделала драматическую паузы, призывая меня проникнуться вопросом, — Я тогда была еще ребенком. Однажды я сбежала от нянек в отцовские покои и случайно стала свидетелем одного разговора. Речь шла о Книге Богов. Из разговора отца и лэра Кутраша, главы тайной канцелярии, я поняла, что лэр Совтич был последним хранителем Книги Богов и что после нападения на поместье Совтичей книга исчезла.

— И что эта за книга? — заинтересовался я.

— О! Книга Богов хранит тайные знания о силе, власти, богатстве и бессмертии!

«Аналог философского камня или грааля», — подумал я, а вслух сказал:

— Что-то не очень эти знания помогли её последнему хозяину.

— Не все так просто! — возмутилась княжна моим скепсисом, — Записи в книге сделаны на незнакомом нам языке. Видимо, лэр Совтич так и не смог расшифровать их. И он не был владельцем книги, а лишь хранителем. Существует поверье, что её сможет прочесть только тот, кого она сама сочтет достойным знаний.

«Интересная история, — обдумывал я рассказ девушки, — Помнится Волт упоминал о какой-то книге, из-за которой погиб его отец, а он сам стал закупом. Неужели о ней? Получается семью Совтича вырезали по приказу Орварта, а Гридичи прознав об этом, перехватили книгу, перебив десяток отца Волта. То есть, книга сейчас у Гридичей?»

Из задумчивости меня вывело легкое прикосновение княжны.

— Лэр Виктор, вы меня слушаете? — расслышал я её голос.

— Внимательно.

Видимо моя задумчивость натолкнуло княжну на какую-то мысль. От посетившего озарения её глаза блеснули и она громко прошептала:

— Я поняла, вы ищете Книгу Богов! Книга принадлежит вашей семье и когда вы её вернете, то станете самым могущественным человеком в мире, — девушка немного поддалась вперед и добавила шепотом, — Я всегда знала, что вы княжич.

— Чего? — опешил я, а девушка замерла в ожидании подтверждения.

«Ни хрена себе, выверты женской логики», — я озадачено пялился на княжну, не зная как реагировать на этот бред, — И какого…, я про этот чертов грааль заикнулся?»

— С чего вы это взяли?

— Брат сказал, да и все кто вас знает говорят, что вы не просто лэр.

«Ну и как мне на это реагировать? Сознаваться в том, что я княжич? Признаться то легко, а вот как бы потом за слова не пришлось отвечать. Княжич — это уже не лэр, не тот масштаб. Если что, мало не покажется».

— Когда это он вам такое говорил? — решил я отсрочить развязку.

Девушка замялась, потупила взор и начала теребить подол платья.

— Ну, он не мне сказал, — начала она смущенным голосом, — Я подслушала разговор отца и брата.

— Я смотрю, вы ужасно любите подслушивать чужие разговоры, — хмыкнул я.

Княжна дернулась и с оскорбленным видом демонстративно отвернулась.

— Кто-то собирает камни, кто-то сплетни, — заметила она.

«О чем это она? Неужели о доломите? Засекла?! Мало того, что вы, лэр Виктор, лжец и проходимец, так вы ещё и вор, — невесело подумалось мне, — А ведь когда-то был порядочным человеком».

Пауза затянулась, каждый думал о своем. В голове — венегрет из мыслей:

«Вор?.. Княжич?.. Поверье… Грааль… Книга Богов… Ксения… Скоро ночь Гарпиния… Ксения…. Никто, значит!»

Резко вскочив и бросив на ходу княжне, что мне пора, я отправился в обратный путь. Напевая себе под нос Интернационал, я влез в окно своей комнаты и оказался в компании князя, княжича и нескольких дружинников.

— Мой князь, княжич, доброй ночи, — я церемонно поклонился, — Я все обдумал. Я готов применить свои знания во благо Митрана.

Конец первой книги

Оглавление

Часть первая. Чужеземец

  Глава 1. Где то там, за болотом

  Глава 2. Модир

  Глава 3. Расхитители гробниц

  Глава 4. Думы окаянные

  Глава 5. Чертер

  Глава 6. Тень инквизиции

  Глава 7. Поместье Гридичей

  Глава 8. Адепт Мельпомены

  Глава 9. Кое-что из тактики партизанской войны

  Глава 10. Разговоры, переговоры, допросы

  Глава 11. Мелкие хлопоты

  Глава 12. Особенности княжеской охоты

  Глава 13. Зимние забавы

  Глава 14. Ночь хаоса

  Глава 15. Пируэты

  Глава 16. Во тьме

  Глава 17. Река

  Глава 18. Лунная соната Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg