«Кольцо спасения»

Кольцо спасения (fb2) - Кольцо спасения (Кольцо приключений - 7) 450K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Васильевич Северюхин

Кольцо приключений Книга 7. Кольцо спасения Олег Васильевич Северюхин

© Олег Васильевич Северюхин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

Из Калининграда в Москву я летел самолетом.

– У вас есть разрешение на холодное оружие? – грозно спросили меня на досмотре в аэропорту, указывая на видавшую виды бретту.

– Что вы? – деланно удивился я. – Это же сувенирная продукция, как фантастические мечи или самурайские принадлежности. Ими даже хлеб нарезать нельзя.

– В багаж, – распорядился проверяющий. В багаж так в багаж.

На взлете я увидел ферму, где осталась Елизавета, и мысленно помахал ей рукой.

Когда стали разносить кофе и чай, самолет стало потряхивать. Турбулентность. Это уже стало авиационной приметой.

Самолет летит по воздуху точно так же, как и моторная лодка несется по водной поверхности. Когда нет ветра, вода ровная и лодка идет ровно, не шелохнувшись. При небольшом ветре создается рябь и лодку начинает бить днищем о воду, как машину при езде по неровной дороге. При большой волне лодка-самолет старается все время держаться на гребне волны и самолет то подбрасывает вверх, то опускает вниз, и пассажиры боятся упасть вниз. Почему-то в воздухе люди боятся больше, чем на воде, хотя это практически одно и то же: и там, и там под ними среда, которая не является для них средой обитания, если они не рыбы и не птицы.

Последующие двое суток в поезде тоже не вернули меня к действительности. Вокруг была какая-то чужая жизнь. Куда-то спешили и бежали люди, держа в руках сумки, сумочки, барсетки, портфели, кейсы, тележки с поклажей, платформы с грузами… Кто-то делал деньги, кто-то их тратил, кто-то думал, как их сделать, кто-то думал, как их потратить. Вот что объединяет все времена и всех людей в них, наводит хоть какой-то порядок во взаимоотношениях. Деньги. И настоящими хозяевами мира являются не короли и президенты, а банкиры. Короли и президенты могут растоптать банкиров, не без денег банкиров растопчут королей и президентов. Причем топтать будут с большим наслаждением, чем банкиров.

Представьте, если бы не было денег вообще. Все равно нашлись бы какие-то предметы, которые бы стали заменой денег. А если бы таких предметов не было, то человек не додумался бы простого товарообмена, спросите вы? Тогда деньгами станет грубая физическая сила. Сейчас сила служит деньгам, а раньше силе служили все. Нет уж, пусть будет в мире деньги, чем мы будем в услужении горилл.

Так, за философскими рассуждениями я и добрался до дома, где меня ждали. Когда я уходил в путешествие, меня преследовало недопонимание со своей половинкой, которая уезжала жить к маме. Уехала так уехала, мама уже в возрасте и ее нужно проведать.

Каждый человек должен разобраться в себе и решить, что ему нужно. Если кто-то думает, что я буду бегать и суетиться, заваливать букетами цветов, на коленях вымаливать прощение за то, что я не делал, то этот человек глубоко ошибается. Это поняла и моя жена, которая была дома и встретила меня так, как будто никакая черная кошка между нами не пробегала. Хотя, так для сведения, я ужасно люблю черных кошек. Самые умнейшие и преданные существа.

Когда жена в душе увидела шрамы на моем теле, она не сказала ничего, только посмотрела на меня каким-то странно-строгим взглядом, не одобряя мои увлечения и манеру исчезать в никуда на неопределенное время.

– Когда-нибудь ты не сносишь своей головы, – сказала она задумчиво, – если бы я знала, где ты, то я бы меньше волновалась. Каждый раз ты возвращаешься совершенно другой, и я даже не знаю, какого человека я полюбила, и что от него осталось в том, которого я вижу сейчас.

– Я все такой же, – успокоил я ее, – каждый писатель выезжает в творческие командировки, чтобы набраться впечатлений, собраться с мыслями и окунуться в ту среду, о которой он собирается писать. И я уезжаю буквально на два-три дня. Сейчас вот вернулся из Калининграда, буду писать о средневековых приключениях. Когда-нибудь я тебя возьму с собой в командировку, чтобы ты сама посмотрела, что значит погружение в среду.

– Не хочу я ни в какие командировки, – запротестовала жена, – ты мне лучше ответь, что это за шрамы?

– Это не шрамы, – с улыбкой сказал я, – это глубокие царапины, полученные во время конной охоты.

– Не доведет до добра тебя эта охота, – сказала мне жена.

Вообще-то она права. Все, я заканчиваю с путешествиями во времени. Пора остепениться и вообще заняться домом. Вот, краска в ванной потемнела. Нужно подновить косяки, дверь. Правда краска у меня просто масляная, а не синтетическая, сохнуть будет дольше, зато экологически чистый продукт и никаких вредных выделений в атмосферу квартиры.

– Милый, иди сюда, я уже накрыла стол и все приготовила так, как ты любишь, – донесся из залы голос жены.

Вот что значит любящий человек. С сегодняшнего дня я из дома ни ногой. Проснусь, сразу за компьютер и буду описывать все накопившиеся приключения. Не каждому дано такое.

Глава 2

Когда начинаешь новое произведение, то долго думаешь над тем, с какого слова начать его. Традиционное «жили-были» или «жил-был» заезжено до такой степени, что любой прочитавший эти слова сразу думает, читать дальше или не читать, и будет больше склоняться к тому, чтобы не читать. Начать с «однажды»? Но у меня все это было не однажды, и даже не дважды.

Начну со слов: «с утра мне было скучно». А что, пойдет. С утра многим людям бывает скучно, хочется заняться сразу всем и ничем одновременно. А, может, взять и покрасить дверь в ванной, а потом уже сесть и написать что-нибудь такое умное. Все-таки я хозяин в доме и что-то должен делать по хозяйству.

Я встал и пошел в кладовую, где хранятся мои инструменты и разные строительные запасы. Нашел банку с краской. Кое-как открыл. На краске толстая пленка. Проткнул ее, брызнув на себя жидкостью типа подсолнечного масла. Нет, это не масло, это олифа. Краска и олифа разделились и существовали отдельно. Краска внизу в виде густой белой массы и сверху темный слой олифы. Попытка смешать палочкой эту массу особого энтузиазма у меня не вызвали.

– На дворе новый век, а я должен палочкой булькать краску, – сказал я себе и пошел смотреть, чем мне может помочь имеющаяся в доме техника.

На кухне нашелся электромиксер.

– Слабоват, – сказал я и пошел в кладовую за электродрелью.

Дрель небольшая, имеет регулятор скорости и направления движения рабочего элемента. Венчик миксера как будто специально приспособлен для использования в дрели. Я поставил банку с краской на пол, подстелив газетку, чтобы не испачкать линолеум, и включил дрель. Техника есть техника. Не прошло и пяти минут осторожной работы с краскодрелемиксером, как в банке оказалась легкая и однородная масса белого цвета.

Аккуратно вытер венчик тряпкой и отправил его на место, на кухню. Перед входом в ванную комнату настелил на пол старые газеты, открыл дверь и стал красить дверную коробку, а если сказать просто – косяки, начиная с верхнего.

Никому не захотелось вместе со мной покрасить что-нибудь? Когда кто-то начинает красить, то со стороны всегда видно, где прокрашено хорошо, где плохо, где капли краски начинают свисать нитями и их нужно подцепить кистью.

Вертикальные и горизонтальные поверхности красить легче, чем те элементы, которые находятся вверху. Я привязал к банке веревочку и сделал веревочное кольцо, чтобы банку можно было повесить на шею. Удобно и руки свободны. Правой рукой я держусь за дверь ванной комнаты, левой рукой крашу верхний косяк. Прижал кисть к дереву, и вдруг немалая струя белой краски пролилась мне на руку. Знаете, всегда, когда стараешься красить очень аккуратно, чтобы ничего не запачкать, не забрызгать краской, всегда какая-нибудь струйка краски прольется туда, куда она не должна была пролиться. И кисть в краске, и рука в краске, и тряпки под рукой нет. И перстень мой заветный залит масляной краской.

Я попытался его снять, но вместо этого он провернулся в моей руке и не снялся. То ли рука затекла, то ли краска мешает снять, но перстень крутился, и ничего не происходило. Вероятно, краска как-то подействовала на перстень, что он не унес меня в то время, когда я только замышлял красить мне дверь или не красить. Я бы тогда не стал красить. Не так уж плохо и выглядит эта дверь. В прошлом году красил. Обе руки испачканы в краске и никак не могу снять перстень. Зараза, да снимайся же ты. Ведь палец скользкий, ну чего бы тебе не сняться? Я крутил перстень, чтобы снять его побыстрее, вытереть, вымыть и самому очистить свои руки и вдруг в глазах моих потемнело.

Я стоял где-то на опушке леса. Густая трава по колено, а невдалеке песчаная проплешина, рядом с которой росло огромное дерево. И тишина. Абсолютная тишина. Хотя нет, подул легкий ветерок, и я услышал, как зашевелился лес, издавая шелест, который в тишине слышен как явственный звук. Где-то хрустнула ветка.

– Возможно, старая ветка упала под напором ветра, – подумал я и обернулся.

Метрах в двадцати от меня стояло стадо обезьян. Похоже, что это гориллы.

– Какие гориллы в Сибири? – сказал я себе. – Здесь горилл отродясь не было. И в зоопарках их штук с десяток наберется, и никто их на выпас не отпускал. А тут их немало, примерно десятков пять будет вместе с детенышами. Хотя, не совсем они похожи на горилл. Больше на людей похожи, но на таких, какие жили в незапамятные времена на заре зарождения человечества. Тогда эволюция пошла двумя путями – одни человекообразные пошли дальше и стали развиваться как люди, добывая себе трудом пропитание. Другие сказали, что нам хватит еды и на деревьях, а если что, то сопрем у вас недостающее, но останемся свободными человекоподобными, которых не стесняют такие понятия, как совесть, ответственность и долг. Похоже, что эти из тех, кто решил эволюционировать дальше. Вот черт, мобильника с собой нет, а так бы сфотографировал на память и сказал… А что бы я сказал? Так мне и поверит кто-то.

Я хотел крутить кольцо, чтобы возвращаться, но зычный крик за спиной: «А-а-а-а-а-а» – просто-напросто напугал меня своей неожиданностью. Я повернулся и получил кулаком по физиономии. Падая, я схватил банку с краской, чтобы не разлить ее на себя.

Заросший волосами верзила с отнюдь не обезьяньим лицом схватил банку, сорвал ее с моей шеи и начал пить краску. Олифа она по вкусу сродни подсолнечному маслу. Меня сразу затошнило, как только я представил, что чувствует нормальный человек, которому захотелось выпить масляной краски. Вероятно, то же самое почувствовал и верзила. Он отбросил банку, и на его лице появилась гримаса отвращения и к краске, и ко мне, и вообще ко всему, что его окружает.

Стуча кулаком по своей груди и крича что-то страшное, он бросился на меня. Поверьте, что у меня от изумления даже не сработало чувство самосохранения, чтобы как-то увернуться или убежать. Хотя, вряд ли бы я убежал от него. Просто раздразнил бы его. Разбудил в нем охотничий инстинкт.

Во времена, когда мне пришлось жить в одной съемной квартире на первом этаже старинного дома, мой домашний персидский кот поймал здоровенную крысу. Прижал ее лапой и с интересом смотрел на нее, что она будет делать. Крыса не делала никаких резких и агрессивных движений. Аккуратно выползла из-под его лапы и так же не торопясь удалилась в дырку, откуда она пришла. Она не вела себя как дичь, и кот не бросился на нее. Иногда так нужно вести себя в опасной ситуации, показывая, что я вас не боюсь, воевать не собираюсь, но мои зубы остры.

Глава 3

Соображать я начал только тогда, когда увидел, что руки этого существа, которые были несколько длиннее, чем мои, вот-вот сомкнутся на моем горле.

– Вот это да, – подумал я, – я у меня нет никакой «мамаша гиря», чтобы достойно встретить товарища. Сейчас сомкнет руки на горле, хрустнут позвонки, и не успеешь даже «мяу» сказать. И под рукой нет ни камня, ни палки, чтобы стукнуть этого типа по темечку. Одни руки остались и те в краске.

Когда не за что ухватиться, то хватаешься за соломинку. На то, чтобы струсить, не осталось времени. Думай, что можно сделать? Ничего лучшего я не придумал, как сложить в щепотку большой, указательный и средний палец и ударить этими щепотками прямо в глазные яблоки существа.

Мои удары достигли цели. Противник схватился руками за глаза и заревел, стоя на земле на коленях. У меня были секунды на дальнейшие действия. Нельзя ему дать опомниться. Вложив всю силу в удар, я ударил ногой по мошонке, болтающейся у него между ног. Результатом такого удара обычно является шок. Мой враг согнулся, встал на четвереньки и его начало выворачивать белой краской. Все, что было съедено им за последнее время, как по маслу вылетало из него. Затем он начал испражняться таким же цветом.

Попробуйте кто-нибудь выпить стакан подсолнечного масла. Не нужно никакой клизмы, потому что через несколько минут ваш кишечник очистится так быстро, что привет в изумление видавших виды врачей. Я схватил дубину нападавшего и начал охаживать ею по его спине и по голове. Нужно было довести его такого состояния, чтобы он не имел сил к сопротивлению. Если я это не сделаю, то племя разорвет меня на куски. Неизвестно, чем они питаются. Может, они каннибалы и я с белым цветом кожи и румяным лицом сойду в качестве молочного поросенка на их торжественный день по поводу удачной охоты.

Поверженный вожак потихоньку полз к огромному дереву, а я поднял над собой дубину и начал материться семиэтажными матами в отношении их самих, их родственников до седьмого колена, их создателей и врагов. Наконец, я выговорился, погрозил им кулаком и увидел, что на моем пальце нет перстня. Где же я его уронил? Я встал на коленки и начал поиски на земле, обходя белые следы лежавшего под деревом здоровилы.

Ничего я не нашел. Снова начал поиски. Без результата. Начало смеркаться. Племя стало укладываться на ночлег. Огня нет. Вероятно, не дошли еще до огня. Металлических и других предметов или орудий труда не видно. Есть дубины. Какой-то старик осколком большой кости орудовал над чем-то, раздавая всем пищу, которую они быстренько прожевывали.

Похоже, что это даже не каменный век. И у меня нет никаких инструментов, кроме банки с остатками краски. Эх, была не была. Я сунул палец в банку, испачкал его в краске и нарисовал на лбу две белые полосы, одну полосу я провел по подбородку. Как клоун, но выглядеть должно устрашающе. Опираясь на палку, я пошел к племени. Племя расступилось. Старик поднялся и подал мне кусок сырого мяса. Грязный кусок сырого мяса, от какого-то животного, я даже не представляю от какого. Голод не тетка, но сырое мясо я не стал есть. Все удивились.

Я отошел в сторону и прилег отдохнуть, размышляя, что мне делать дальше. Внезапно ко мне подошла молодая девушка и легла рядом, глядя в глаза и угадывая каждое мое желание. Понятно. Девушка вождя. Поодаль от меня пары деловито и со страстью занимались сексом, совершенно не заботясь о том, видят их или не видят. Естество на фоне естества. Одновременно продолжение рода человеческого, сексуальное воспитание подрастающего поколения и возбуждение людей, с возрастом утрачивающих потенцию. Глядя на такие картинки эрекцию можно увеличить и без домкрата, но у меня совершенно не было никакого желания на это, несмотря на горячее тело, прильнувшее ко мне.

Утром я встал с первыми лучами солнцами и пошел в лес. Лес был богат. Ягоды, грибы, ручеек с водой. Я умылся, вдоволь напился и начал жадно есть ягоды, по наитию определяя, что можно есть, а что нельзя. Племя было рядом и стало делать то же самое, что и я. Бывший вожак держался поодаль.

Я вернулся к дереву, собрал вокруг себя племя и стал им объяснять, что мне нужны камни, разные камни. Похоже, что они только подходили к каменному веку, потому что на их дубинах не было привязанных камней, не было копий с каменными наконечниками. Племя разошлось и скоро мне стали приносить разные камни, маленькие и большие, светлые и темные. Большую груду. Камни я стал сортировать по типам, чертыхаясь, что совершенно не уделял внимания каменному веку и вообще характеристикам камней.

Так, поверхностно, я знал, что самым распространенным элементом в земной коре является кремний в виде кремнезема. И кремнезем может быть стеклообразным, кристаллическим, волокнистым. И минералы кремнезема могут иметь совершенно фантастический цвет. Часть камней я сразу отложил в сторону, потому что даже на неискушенный взгляд это были полудрагоценные камни и кроме как для поделок они ни на что не годились.

В числе поделочных камней был один серый камень с такими кристаллами, которые я не удержался и лизнул языком. И что бы это было, мои уважаемые пытливые читатели? Угадали. В точку. Кристаллы каменной соли. Обыкновенный натрий хлор, хлористый натрий, который мы ежедневно кладем в пищу, а некоторые люди вне зависимости от степени солености пищи все равно подсаливают ее. А это вредно. А для себя я сделал вывод о том, что где-то есть выход на поверхность месторождения каменной соли. И где-то недалеко. Поэтому мне нужно будет мобилизовать племя и застолбить эту территорию. Определить ее размеры, вступить в союз с соседними племенами и создать независимое государство со строгой иерархией. Плохо, что они говорить не умеют.

На большом камне я раскалывал принесенные мне образцы, отобрал камни, которые поддаются обработке, и из которых я им сделаю орудия труда. А сейчас я ищу камни, которые в простом языке называются кремнями, то есть те, которые могут высекать искры. Даже в детстве мы брали голыши, стукали их друг о друга и искры вылетали, небольшие, но вылетали. И сейчас я хочу сделать себе зажигалку, чтобы можно было развести огонь, и приготовить что-нибудь поесть.

Глава 4

Нужные мне камни я уже нашел, но время было к вечеру и искры стали видны очень хорошо. Яркие, мощные. Я собрал сухой травы, надергал ниточек из рубашки, знаками показал, какие дрова мне нужны и стал разводить огонь. Реальная жизнь отличается от киношной. Если мне придется надолго задержаться здесь, то я научу их разводить огонь при помощи больших кусков дерева, если им вдруг станет скучно и способ добывания огня при помощи кремней им наскучит.

Пучок из сухой травы и ниток лежал среди веток, но сколько я ни стучал камнями над ними, редкие искры падали на них и не производили того действия, которое я ожидал.

– Остановись, – сказал я себе, – подумай, из чего состоял зажигательный прибор. Первое – камень-кремень. Это у меня есть. Второе – кресало. Это железка, типа что-то напильника. Тверже кремня и за счет неровностей на металле количество искр возрастает в несколько раз. Трут – это тряпка, вываренная в щелоке и натертая углем и серой, чтобы разгоралась быстрее.

Среди обломков камней я нашел один камень с неровным разломом. Стал стучать камнями друг о друга и искры стали сыпаться поактивнее. И как будто даже дымком пахнуло. Минут сорок я колотился, и вдруг затлела ниточка, вслед за ней вспыхнула травинка, за ней другая, третья и пламя охватила зажигательный клубок. Сверху маленькие веточки, затем большие ветки и вскоре возле меня полыхал костер. Племя опасливо отодвинулось, только девушка спряталась за моей спиной и дрожала крупной дрожью.

Я встал, подошел к старику, ведавшему провизией, и протянул руку. Он понял и снова дал мой кусок мяса. Я не стал проверять его на степень сохранности и качества. В темноте ничего не разглядишь. Нашел палку, нанизал на нее мясо и стал поджаривать его на костре. Мужчины из племени с опаской смотрели на меня, но по моим жестам ходили, собирали ветки или обламывали их с одиноко стоящего дерева.

Мясо сверху поджарилось и шипело пузырьками жира. Я клал кусок на камень, придавливал его палочкой и смотрел, какой сок бежит. Если с кроваво-красный, то мясо сырое (удивляюсь, как англичане едят мясо с кровью. Вероятно, по этой причине у них такое же брезгливое отношение к другим людям и такая же политика в мире). Наконец, пошел прозрачный сок. Зверек был жирненький, но не настолько, чтобы иметь куски сала сверху. А какой зверек, я даже и не стал фантазировать, чтобы не отбросить уже прожаренное мясо подальше.

С каким удовольствием я вцепился зубами в это мясо. Вкуснее ничего не едал, полизывая камень с кристалликами каменной соли. Немного мяса я оставил девушке. Она отрицательно замотала головой, но я оскалил зубы и зарычал на нее. С превеликим отвращением она стала есть мясо, все более входя в его вкус, и скоро на вертеле не осталось ни единого мясного волокна.

Я подложил еще дров в костер, проверил, где моя банка из-под краски, камни-кремни и уснул. Я чувствовал, что меня кто-то обнимал и гладил по всему телу, но это мне казалось просто сладким сном. Я спал на улице в теплой ночи под звездным небом, совершенно не думая о том, что могу и не проснуться, потому что консерваторы – враги всего нового, могли просто-напросто удушить меня и продолжать преспокойно себе жить по прежним порядкам и обычаям.

Я спал, и мне снилось, что я уже проснулся, лежу в своей постели, рядом жена, моя голова лежит у нее коленях, она гладит мои волосы и улыбается, а солнечные лучи ласкают мое лицо. Я сладко потянулся и увидел, что солнце бьет мне в лицо, вокруг меня стоит племя, а моя голова лежит на коленях женщины победителя во вчерашней схватке. В толпе я заметил и моего вчерашнего противника. Он стоял там как равный среди равных, и ничего угрожающего в его поведении я не заметил.

Я встал, взглянул на костер и увидел, что он потух. Я сунул руку в пепел и не почувствовал ничего горячего. Стал разгребать пепел и дуть на оставшиеся угольки и не увидел ни одного «живого». Неужели никто не догадался бросить несколько палок в огонь? Не догадались, а их нужно приучить к тому, что управляемый огонь – это друг, а не враг. Но, вероятно, повозиться с этим мне еще придется.

Я встал и в сердцах выматерился. Племя шарахнулось и отбежало от меня шагов на пять. Неужели и они знакомы с нашим матом? Вряд ли. Сами попробуйте, встаньте перед зеркалом и попробуйте произнести матерное слово. Только не делайте вид, что не знаете, что это такое и ни одного матерного слова не знаете.

В старые времена ходил такой анекдот. Чем отличается мат от диамата (диалектического материализма)? Мат знают все, но делают вид, что не знает никто, а диамат не знает никто, но делают вид, что знают все.

Так вот, встаньте перед зеркалом и выматеритесь. Увидите, что для произнесения матерных слов вам придется оскаливать зубы, потому что мат несет в себе агрессию. Любой мат, даже тот, который, как говорят некоторые люди, используется для связки слов. Мат должен пресекаться как словесная агрессия, направленная против находящихся рядом людей. Это должна быть соответствующая статья в уголовном кодексе, потому что все преступления начинаются с мата, с агрессии. Так и я, сказав бранные слова, обнажил свои зубы и показал агрессию по отношении к племени.

Командование над ними я принял вчера в бою. Сейчас племя ждет, какие последуют команды по распорядку дня и последующему существованию. Назвался груздем, полезай в кузов.

Многие туповатого мышления граждане на все лады кричат, что офицеры в армии дармоеды и т. д. т. п. Если бы в армии можно было обойтись без офицеров, то без них бы и обходились. Сами бы добывали себе пропитание, обмундирование. Сами бы занимались боевой и идеологической подготовкой. Сами бы проводили строевые занятия, смотры. Сами бы садили себя на гауптвахту и отдавали бы под трибунал. Сами бы боролись с дедовщиной и неуставными отношениями. Сами бы писали себе уставы. Сами бы думали, как им защищать свою родину и т. п. И армия была бы не армией, а бандой, против которой, в конце концов, объединились бы все порядочные граждане страны, и уничтожили бы ее до последнего человека, создав новую по образу и подобию всех существующих в мире армий.

Плохо, что туповатого мышления граждан избирают на различного рода должности и они уже по своему разумению недисциплинированного солдата, всегда мечтающего покомандовать генералами, начинают проводить военные реформы и хихикать, что, получили?

Я стоял перед племенем, а оно стояло передо мной и говорило – давай, командир, командуй. И, похоже, что у них даже языка своего нет, чтобы мысли свои выражать. Поставьте каждый себя на мое место и подскажите же, что мне нужно делать. А нужно что-то делать и немедленно, иначе люди опомнятся и скажут, а, ну, друг ситный, дуй отсюда, да побыстрее, а то мы тебя догоним, и тебе придется долго и с болью вспоминать о нашей встрече.

В армии с этим легко. В две шеренги, становись! Равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь! Вот уже и количественный состав известен, можно думать о силах и потребном количестве продовольствия. А еще нужен заместитель из местных, чтобы в случае чего подсказать, что мол, не едят они этого или водку не пьют совсем, вера не та.

Я пальцем подозвал к себе вожака. Этот жест понятен всем. И племя заинтересованно смотрело на меня, неужели я с утра буду утверждать свою власть побитием прежнего кумира? Не нужно создавать себе кумиров и тем более делать из кумиров своих врагов.

Я решил сделать инвентаризацию того, что есть в племени. Как я понял, скарбом и лишним имуществом они не отягощены. Постель – земля, крыша – небо, дом – весь мир. Я жестами ткнул в сторону племени указательным пальцем несколько раз, потом показал тем же указательным пальцем, что каждый должен подойти к нам и показать, что у них есть. Для этого я достал все, что было у меня в карманах. Минбай? Это по-китайски, обозначает ясно-бело, то есть понятно? Я еще добавил наше русское – «понятно?» Буду учить русскому языку всех. Так, потихоньку и языком будут владеть, хоть скажут что-нибудь. На мое «понятно?» бывший вожак не отреагировал никак. Пришлось это же «понятно» произнести как матерное слово. Мой помощник утвердительно закивал головой. Ну, что за люди? Говоришь им по-человечески – как об стенку горох. Но это же скажешь матом – с полуслова понимают. Так бы и сказал, начальник, а то все намеки да намеки.

Глава 5

Пока мой помощник ходил к племени и разъяснял мое требование, я собрал несколько веток и, воткнув их в землю, огородил место вчерашней схватки, чтобы никто не лез на это место и не затоптал мой перстень, принадлежавший когда-то самой Нефертити, а сейчас могущий спасти меня и вернуть домой. Втыкая ветку в землю, я издавал победный крик и грозил племени кулаком. Как бы то ни было, но племя все равно поняло это по-своему: я огораживаю место битвы как святое место, принесшее мне новое положение в обществе. Как бы памятник.

Мой помощник вернулся, и соплеменники стали подходить по одному, показывая, что у них есть. А у них ничего не было. Как у пролетариев. У двух стариков были обломки костей какого-то крупного животного, но кости старые и использовались в качестве разделочных инструментов при дележке пищи и шила для прокалывания мягкой еще шкуры. Почти у всех были палки-палицы. И все. У женщин были какие-то корешки, которые они жевали и которые жевали мужчины. Было еще сушеное мясо. Как пища. Не густо. Одежда была легкая, в виде шкурок зверей, связанных сухожилиями. И накидка, и одеяло для ночи. Наготы никто и не стеснялся, хотя от дерева познания они откусили порядочный кусок, потому что я видел, кто и как из них занимался сексом, не так уж они сильно отстали от нас в этом деле. Адама и Еву за это изгнали из Рая, а эти вряд ли помнят своих предков.

Я оставил мужчин рядом с собой и показал им, что мне нужны дрова и, показав на одну из дубин, постарался объяснить, что мне нужен ствол длиннее и намного ровнее. Дрова принесли быстро и сломали деревце, похоже, что березку, диаметром сантиметров в пять. Пойдет.

Я сложил костер. Подозвал поближе стариков и помощника, показал, как я делаю зажигательный колобок из сухих травинок, а здесь еще добавил молодую кожицу березки – бересту. Взял два камня – кремень и кресало – и стал высекать искры на зажигательный колобок. Искорки схватились, и я стал аккуратно дуть на них, увеличивая их количество и добиваясь, чтобы они вспыхнули. Я показал весь процесс разведения огня. Сейчас не надо носить огонь с собой и поддерживать его в угольках или горшках. Не забыть бы. Посмотреть, где есть глина и водный источник.

Мужчины с интересом смотрели за моими действиями. Костер разгорелся. Я показал, что держу руки высоко над огнем и мне хорошо, но если я опускаю руки ниже, то мне становится плохо и я сделал гримасу человека, страдающего от боли. Старики первыми закивали головами, что поняли меня. Они держали руки над костром высоко и улыбались, затем опускали руки ниже и отдергивали их, повторяя за мной гримасы.

– Поняли? – спрашивал я, и они согласно кивали головами.

Я обломал ветки с принесенной мне березки и сунул комлевую часть в костер. Пока она горела, я стал раскалывать на большом камне принесенные мне камешки другим камнем побольше. Люди с интересом наблюдали за мной. Наконец, я нашел камень, который при ударе по нему начал слоиться пластинами. Пластины были твердыми и обрабатывались с трудом, но обрабатывались. Из одной пластины мне удалось сотворить что-то вроде наконечника для копья. Я держал этот камень в руках и улыбался, а люди стояли вокруг и тоже улыбались, но уже надо мной. Был бы художник, он бы изобразил меня на скале с надписью: «Чудак с камнем».

Но не будем столько критичны к людям, которых угораздило родиться в незапамятные времена, и современному человеку, по собственной глупости, попавшему в эти незапамятные времена. Пока я возился с камнем, комлевая часть моей дубины обгорела на участке сантиметров тридцати. Обработанным камнем я удалил обгоревшую древесину, и получилось деревянное острие с повышенной от огня твердостью.

Каждому мужчине я предложил потрогать это острие, чем вызвал немалое удивление. Одному старику я сказал – «хорошо» и повторил это слово раз десять, пока этот старик не сказал мне в ответ «хорошо». Все заулыбались над этим первым языковым опытом, а я встал, немного разбежался и метнул свою заостренную палку как копье. Палка пролетела метров примерно двадцать и воткнулась в землю.

Никто не произнес ни слова. Похоже, что были поражены этим. Молодой парень сбегал и принес мое копье. Все снова начали осматривать его и мычать что-то поощрительное. Затем все мужчины стали совать свои дубины в костер, но я отогнал их от костра. Головой-то думать надо. Дубина есть дубина и кроме дубины из нее ничего не получится.

Одну дубину я подержал над огнем до тех пор, пока она не приобрела коричневый оттенок. Все достаточно. Она становится более твердой и уже не разломится при ударе о крепкий череп какого-то животного. Старичок, который стал везде говорить хорошо, стал моим помощником в оружейных делах. Он обжигал принесенную дубину, показывал мне, говорил «хорошо?», получал ответ, что «хорошо» и отдавал дубину владельцу. Молодые ребята принесли несколько стволов березок и сидели рядом, обрывая с них ветки. Маленькие дети крутились тут же, подбрасывая ветки в костер и прислушиваясь к нашему двухсловному общению.

Второй пожилой мужчина, у которого было костяное шило, принес имеющийся запас сухожилий животных. На больших животных племя не охотилось или им не попадались попавшие в беду животные, но и того запаса сухожилий мне хватило для того, чтобы закрепить изготовленный мной наконечник в расщепленный противоположный конец моего березового копья. Плохо получилось. Не крепко. Послал парня, чтобы он намочил связанные сухожилия в воде в ручье на опушке леса. Пока тот ходил, помог заострить три новых обожженных копья. Я помню, что с таким же интересом смотрел, как в кузне по соседству с дедовским домом работает кузнец по имени Кузьма, в кожаном фартуке, как он в горне с углями цвета раскаленного солнца нагревал металл, а потом выковывал из них различные поделки и на каждом доме в деревне были его изделия с буквой «к», будь то засов или витое кольцо на воротах. Так и соплеменники смотрели на то, что я делаю. Заготовок для копий было много.

Наконец, вернулся посланец с сухожилиями от ручья. Не шибко приятная вещь смоченные сухожилия. Но капроновой нити нет, пользуйся тем, что есть. Кое-как с помощью одного из опытных людей с богатым жизненным опытом я укрепил каменный наконечник на моем копье. Копье поставил на ветерок, чтобы побыстрее засохло. И высохло быстро. Каменный наконечник даже не шелохнется. Он как раз и уравновесил комлевую и вершинную часть копья. Его можно было бросать и наконечником вперед и обожженным концом – результат один и тот же. Все мужчины восхищенно смотрели на это копье, и часть людей говорила «хорошо», а малышня так и стрекотала этими «хорошо». Представьте, как малыш со сверкающими глазами, дергает вас за испачканные краской штаны и говорит – «хорошо?». И сказал я, что и это хорошо.

Первый, разработанный мною образец вооружения, я в присутствии всего племени вручил своему бывшему противнику и похлопал его по плечу.

– Хорошо? – крикнул я.

– Хорошо, – крикнули мне в ответ.

Глава 6

Довольный от своей благотворительности я не заметил, как сам опустился в племенной иерархии на положение мастерового, которого и уважают лишь за то, что он что-то умеет делать, и когда нужно что-то сделать, а в остальное время он никто и звать его никак.

Обжигая очередное копье, я увидел, что подруга, ласкавшая меня ночью, уже сидит у ног моего бывшего, а, похоже, что и не бывшего противника и большая часть племени собралась вокруг и смотрит, как он машет своим копьем и что-то кричит воинственное. Время к вечеру, племя не кормленное, а он, похоже, решил революцию сделать.

Я подошел к нему совершенно безоружный, не давая возможности сообразить, зачем я пришел, то ли покориться, то ли извиниться. Пальцем левой руки я указал на его мошонку и как только он наклонил голову посмотреть, что там, кулаком правой нанес удар в нос и еще раз пнул ногой в пах. Многие люди даже в цивилизованном обществе воспринимают порядочность как проявление слабости, поэтому начальнику необходимо ежеквартально проводить встряску своим подчиненным, чтобы они помнили, кто есть кто в этой организации и не расслаблялись, чтобы не вызвать внеочередной встряски. А этот молодец перешагнул прочерченную мной черту.

Забрав свое копье, я вернулся к костру, взял только что обожженную палку и бросил ему, пальцем показал сторону леса и матом сказал, чтобы он добыл зверя на ужин, издав еще пару хрюкающих звуков. Одновременно я накричал и на трех владельцев копий, с довольным видом сидевших около прежнего лидера.

– Я вам устрою социализм с коммунизмом, – кричал я на всю округу, – вы у меня будете вкалывать как папы Карлы за растрату, я с вас десять стружек сниму, но вы у меня будете нормальными людьми.

Что-то так мне захотелось закурить, а табачку не было и в помине.

Старичка помощника посадил у костра тесать камни и поддерживать огонь.

– Понял? – рявкнул я ему.

– Понял, – достаточно внятно ответил он.

Понял так понял.

Я сел у костра и стал заниматься подсчетами. Мужского пола примерно тридцать человек. Столько же женщин и десятка три ребят. Почти сто человек. Племя внушительное. Посуды нет. Кормежка сухим пайком, то есть дикоросами и чем придется. Если даже брать по сто грамм мяса в день на человека, то нужно не менее десяти килограмм, и это будет не чистое мясо, а с костями. Посуды нет, и навара не будет. Были бы инструменты, все можно было бы сделать. А тут только камни… Нет, не только камни. Вот она, моя банка из-под краски. Нужно беречь ее как зеницу ока. Банка заграничная. Жесть крепкая, это же готовая заготовка для режущего инструмента. Легко сказать, для резки металла нужны металлические ножницы или инструмент из металла. Я смотрел, как старичок колет камни, отбирая те, которые пригодны для изготовления орудий и машинально перебирал осколки, глядя на зазубренные края. Несколько осколков с блестками привлекли мое внимание особенно. Эти вкрапления там не случайны. Это корунд. Есть камень для заточки будущих металлических изделий. В том, что у нас будут металлические изделия, я даже и не сомневался. А сейчас я взял банку, обтер ее травой. Краска мне не пригодится, она уже засыхает, но потом засохшую краску труднее будет отскребать от банки. Затем взял осколок корундового камня и стал процарапывать борозду на дне банки по кромке. Терпение и труд все перетрут, и бороздка становилась все глубже, а потом и дно аккуратно провалилось внутрь. Получился жестяной круг и достаточно острый. Корундом я разрезал его на две половинки. Получились два режущих элемента. Старичок внимательно наблюдал за мной.

– Смотри, смотри, – сказал я ему, – нужно придумать, как сделать к ним ручку, чтобы не поранить руку при работе.

Словно бы понимая то, что я говорю, мужчина взял одну из веток, с помощью камня расщепил ее и в щель вставил одну из половинок донышка.

Молодец, я думал о том же, но размышлял, как лучше расщепить палку, а он взял и сделал это, ловко и быстро.

– Хорошо, – сказал я и поднял вверх большой палец сжатой в кулак руки, – Хорошо.

– Хорошо, – повторил мужчина и улыбнулся.

Остатками сухожилий мы скрепили импровизированную ручку. Вроде бы обзаводиться хозяйством стали.

К вечеру стали подходить охотники и сборщики. Четверо охотников во главе с бывшим лидером добыли четырех кабанчиков. Женщины принесли съедобные травы. Охотники стали с помощью копья, руками и камнями разрывать добычу, готовясь раскидывать ее по кускам.

– Стоять, – крикнул я и подошел к добыче.

Со мной был пожилой помощник, второй тоже присоединился. Поверьте мне, что мне никогда не приходилось разделывать добычу на охоте или держать домашних животных для последующего их поедания. Мясные изделия я всегда покупал в магазине в вареном, копченом, жареном и в колбасном виде. А сейчас мне нужно организовать разделку добычи, приготовление пищи и сделать этот процесс организованным и регулярным, чтобы и самому быть уверенному в том, что я ем нормальную еду, и не буду мучиться резями в животе после каждого приема пищи.

Конечно, жестянки не идут ни в какое сравнение с нормальными охотничьим ножами, приспособленными как для разделки туши, так и для колки дров и разбивания костей. Нормальный охотничий нож – это тесак, а не художественное произведение с гравировками и инкрустациями. Это так, чтобы потешить высокопоставленных охотников, у которых одно ружье стоит в сотни раз дороже всех затрат на организацию охоты и последующего застолья, потому что дичь все равно будет убита из простенькой берданки из-за угла, а разделывать добычу будут надежным, но неказистым на вид ножом, это уж потом охотники своими художественными произведениями будут отрезать кусочки от приготовленного мяса.

Тем не менее, преодолевая естественное отвращение, но мне удалось произвести разделку кабанчика в соответствии с правилами, разделив мясо на категории. Остальную добычу разделывали в два ножика, иногда переругиваясь за обладание инструментом и режа руки по неосторожности.

Племя ждало свой доли, но я не торопился, потому что готовил приспособления для жарки туши целиком на костре. Приготовление пищи закончилось поздно вечером и два кабанчика улетели влет.

Я сидел на возвышенном месте, дожаривая на собственном костерке лучший кусок мяса, а все соплеменники подходили ко мне и говорили – хорошо. Как быстро усваиваются хорошие слова.

Приятно, черт, подери быть благодетелем для многих людей, да только благодетелем нужно быть всегда, а не от случая к случаю.

Глава 7

Красотка прежнего вождя снова сидела у моих ног, улыбалась и заглядывала мне в глаза.

– Иди, детка, с глаз моих долой, – ласково сказал я ей и помахал рукой.

Она поняла и ушла, что было воспринято с одобрением в племени, но и стало делом серьезным, о чем я расскажу попозже.

Свергнутого лидера я не собирался слишком далеко отставлять от себя. Все враги должны быть под рукой, чтобы можно было вовремя пресечь их враждебность, а, может быть, потом и вообще сделать преданными союзниками. Таких в истории примеров много слышим, но мы истории не пишем. Фу ты, прямо как Крылов Иван Андреевич заговорил.

Каждое утро я начинал с осмотра отмеченного мною участка. Я ползал по нему на коленках и перебирал травинки и песчинки, иногда ударяя кулаком по земле. Как и куда мог деться мой перстень? Потом я стал замечать, что люди ползают по этому участку и повторяют мои движения. Похоже, что они молились какому-то неведомому Богу, который привел меня сюда.

Постепенно жизнь налаживалась. Охота стала регулярным делом. Жареное мясо хранилось дольше. Племя переместилось поближе к речке. Лес был неподалеку. Я научил их ловить рыбу с помощью ловушек из прутьев, которые в наших местах назывались «мордушки». В качестве приманки бросались остатки от наших трапез. Так же я научил их запекать рыбу.

Попутно я научил их плести корзины из тонких прутьев. Вначале грубые корзины для переноски чего-либо. Потом женщины стали использовать более тонкие прутики и делать корзинки небольшие, но для них удобные.

В лесу я нашел деревья похожие на вяз и липу, научил сдирать кору с деревьев и отделять внутренние волокна. Их называют по-разному луб или лыко, которые достаточно прочны, и их можно использовать в качестве обвязочного материала или для изготовления каких-нибудь вещей путем плетения. То, до чего люди доходили веками методом проб и ошибок, доставалось моим подопечным легко и сразу. Но нужно отдать им должное, что учениками они были усердными.

«Рудознатцы» рыскали по всей округе и приносили мне камни и образцы земли. На куске бересты я рисовал схему местности и отправлял разведчиков в те места, которые мне были неизвестны.

Самым удачным днем был тот, когда мне снова принесли камни с кристалликами каменной соли. Если есть соль, то и пища будет такая, какую есть приятно, все-таки без соли не так вкусно, да и заготовки можно делать. Но вот что мне было нужно в первую очередь, так это глина. И мне придется искать ее, потому что вряд ли кто-то найдет ее без подробных разъяснений.

Люди научились говорить слово «хорошо» с разными интонациями, от ласковых до угрожающих и им, похоже, это нравится. Еще они знают мое имя – Владимир. Но называют меня Димир, так проще сказать.

Уж чего проще найти, так это глину, так думает каждый человек, видевший керамику и кирпичи. Красноватая и мягкая. Я тоже так же думал, пока мне на практике не довелось столкнуться с кирпичным производством. Все просто, да только глина в карьере добывается сухая, как бы порошковая, а мягкой и эластичной она получается только после смешивания с водой. И вообще, глина – это горная порода, состоящая из алюмосиликатов. При смешивании с водой получается масса в виде теста, из которой лепятся различные изделия, которые при высушивании сохраняют свою форму, но усыхают, а после обжигания приобретают каменную твердость.

Специалисты рассказывали мне, что в состав глины входит каолинит как продукт, остающийся после разложения и выветривания из породы полевого шпата. В зависимости от содержания каолинита глины делятся на жирные, то есть пластичные, нормальные и тощие, малопластичные, на огнеупорные и легкоплавкие. Из одних можно выпускать только кирпичи, из других посуду, из третьих огнеупорные кирпичи и так далее. Оказывается, о глине есть целая наука и люди даже диссертации защищали по ней, а специалисты по глинам всегда были в цене.

За то короткое время, что я здесь нахожусь, я приобрел достаточный авторитет, и мое слово было как закон. Признаков подготовки дворцового переворота не отмечалось. Женская половина ко мне относилась очень хорошо. Можно было и мне возглавить одну из разведгрупп.

Поход по нетронутой человеком земле интересен потому, что природа сама дает людям то, что им нужно для существования. Это уже потом человек захотел большего и стал выворачивать внутренности матушки-земли, выпивая из нее последние соки и засоряя ее отходами своей жизнедеятельности. Отблагодарил, «выбил окна и дверь, и балкон обвалил».

Глину я нашел неподалеку. Нормальную глину, поплевал на нее, и она стала вязкой. Находку отметил на своей карте-схеме. И неподалеку я нашел камни, тяжелые, черноватого цвета с металлическим блеском. Не догадываетесь что это? Догадываетесь. А это самый натуральный магнитный железняк, а на некоторых камнях даже немного ржавчина появилась. Металл. Железняк – это не железо. Это исходный продукт для изготовления чугуна, а уж потом из чугуна получится то железо, которое используется для всех целей. Чугун тоже нужен. Например, котел общий сделать, сковороду, еще чего-нибудь, что не нужно обрабатывать после отливки. И сразу планов громадьё – сделать такое количество предметов, чтобы обеспечить себя на всю жизнь. Да, на всю жизнь. Неужели мне придется провести всю жизнь в этом племени в заботах о хлебе их насущном и жизни приличной? Что ж, если я не найду свой перстень, то буду строить капитализм в отдельно взятом племени деревянного века, удваивать или удесятерять внутриплеменной валовой продукт и решать демографические проблемы по повышению рождаемости и культуре половых отношений на текущий момент.

Глава 8

Племя со здоровой долей скепсиса относилось к моим задумкам. Пацанва уже немного говорила на русском языке, нахватываясь словечек, которые я не жалел во время работы. Похоже, что первым человеческим языком был матерный, потому что он подхватился в племени как чума, как зараза.

Как хорошо было, когда они все только мычали или без слов били дубиной друг друга в лоб. А сейчас, когда заговорили, получился целый базар из торговок и пьяных торговцев. Хоть святых выноси. Я рот свой на замок и свой базар стал фильтровать особенно тщательно. Пацанам щелкал по лбу, как только слышал мат. И взрослые тоже, глядя на малышей, стали опасаться получить щелчок по лбу, потому что нашедшиеся добровольные помощники стали сразу рьяно бороться за чистоту раннего языка на территории будущей Российской Федерации. Пришлось и помощников этих урезонивать.

Как только начинается борьба с ревизионизмом или неуплатой налогов, так сразу находится толпа добровольных помощников, которые готовы денно и нощно следить за своими согражданами и уличать их перед соответствующими органами как лично, так и не лично путем посылки писем «счастья», начинающихся слова: «Как истинный патриот не могу молчать…». Иногда с подписью, а чаще всего без подписи. Зато как хорошо начальника подсидеть, соседу жизнь испортить, органы работой под завязку загрузить. Все суетятся и человек доволен – гражданский долг выполнил, а там пусть разбираются, то ли тот шубу украл, то ли у того шубу украли, но шубное дело висит и требует отчетности. И так идет с первобытных времен.

– Учтите, – говорил вождь племени или вождь всех народов, – у каждого процесса должна быть нарастающая тенденция. Если боремся с врагами народа, то количество врагов должно увеличиваться.

И оно увеличивалось, а не уменьшалось. Вернее, уменьшалось, но не настолько, чтобы совсем остаться без работы. Если с преступностью борются, то должно увеличиваться количество пойманных преступников и увеличиваться количество дел, а не уменьшаться, иначе скажут, а за что мы вам деньги платим? Количество преступлений уменьшается, а вы тут сидите и ряшки отъедаете? Сократить на три четверти!

И сокращают по генеральному гениальному указанию. Где был городовой – стал висеть плакат за трезвый образ жизни. И сразу преступность стала расти в разы. Творцы гениальных указаний под шумок начинают возвращать городовых и все снова пошло по кругу.

Все в России у нас идет так от того, что цари у нас бессменные. Вроде бы добились, чтобы не больше двух сроков, так они эти сроки увеличили, и опять стали чуть ли не пожизненными. А вот когда каждые четыре года приходит новый царь, народом избранный, то он знает, что ему через четыре года ответ держать придется за то, что наворотил и наворочал от имени народа.

Так и мне, полицию нравственности сократил до двух единиц и меньшими правами, зато сам стал образцом для подражания, и кривая нравственности пошла вверх. Женщины из лыка стали себе юбки делать да кофточки. Погодите дамочки, руки и до вас дойдут. Видел я тут невдалеке крапиву да коноплю, будут у вас кофточки самые что ни на есть настоящие. Еще пофорсите перед своими мужиками, удовольствие им доставите самим процессом раздевания перед обладанием.

Как бы то ни было, но техническая революция в пределах одного племени продолжалась и даже неплохо. Как говорят, быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Попробуйте поделать кирпичи без каких-либо инструментов, одними ладошками, да еще без посуды, где можно развезти глину. Проблему с технической посудой я решил достаточно быстро. Взял плетеную корзину, обмазал внутри глиной и высушил на солнце. Другие корзины обмазывали без меня, зато появились емкости для воды. Вода была чистая. Пей, откуда хочешь, из ручья, из реки. Чистая вода. А кирпичи у меня получались в виде калябушек. Сушил их на траве. Дом я не собирался строить, но мне нужна была печь для моих металлургических опытов. Нужен был металл. Нужен как воздух. Может, даже больше, чем воздух.

Я не замечал, чтобы наши люди общались с кем-то из других племен, да и вообще я не видел в округе других людей. Не так уж много было их в то время, да и каждый человек воспринимался как угроза, в первую очередь, и встреча сопровождалась взаимным оскаливанием зубов, чтобы предупредить возможную агрессию. Потом уже это превратилось в улыбку, но первоначальное значение жеста – не подходи – загрызу. Да и сегодняшние некоторые улыбки сродни первобытному их значению.

Наши люди стали уходить в разведку дальше и, возможно, попадали в зону ответственности других племен, дымы наших костров далеко видны в чистом воздухе, привлекая к себе более сильных и более смелых. Поэтому нам нужно было готовиться к защите от любого противника. Естественно, будем устанавливать нормальные отношения, родниться с племенами, дружить вождями, дружить женщинами и быть в постоянной готовности к отражению нападения. Поэтому я и распорядок себе составил, чтобы успевать со всем. Подъем и отбой – на заре, до полудня – занятия с воинством, изготовление оружия. В два часа – обед, до четырех – отдых, с четырех и до ужина – кирпичное производство. Спросите, как это я так во времени ориентируюсь? Небось, часы на руке были? Не было часов. Солнце было. По деревьям определил, где северная сторона. Палочку в землю воткнул – вот и солнечные часы. Все просто, как и все гениальное, изобретенное человеком.

Я почти полмесяца готовил сотню кирпичей для того, чтобы построить печку. Основное заключалось в обжиге кирпичей. Почти сутки нужно их обжигать, чтобы получилось то, что надо. Сейчас этим кирпичом можно как орудием пользоваться. Хорошая мысль, нужно продумать изготовление керамических снарядов для метательных машин.

Одновременно подростки рядом со мной лепили миски. Не особенно красивые, но для переноски воды они годились.

Глава 9

Печником никогда не был, но соорудил печку из кирпичей и глины. И поддувало было, и труба, и лётка для выпуска металла и обжег печку достаточно. Нужно делать меха, благо с мехами мне уже пришлось повозиться в одном из своих предыдущих путешествий, а вот металл выплавлять не приходилось. Знаю, что китайцы во время «большого скачка» у себя в огородах плавили чугун, качество было плохое, а нам не до качества, чугун нужен любой, чтобы из него железо получить.

Беда пришла внезапно. Я инстинктивно ждал этой беды, но думал, что обладание огнем избавит нас от этой беды. Вероятно, виной были вкусные запахи. На нас напал медведь. Вылез из леса. Огромный. Похоже, что саблезубый, потому что клыки были огромные. Народ врассыпную. Справиться с таким громилой почти что невозможно, если будем разбегаться в разные стороны. Медведь уже двух человек пришиб и дальше идет. Я матом – ко мне! Я не скажу, что я человек храбрый, но здесь поневоле станешь храбрым, потому что все смотрят на тебя и ждут от тебя защиты. Убежать вряд ли кому удастся, медведик догонит, пришибет и прикопает, чтобы душок пошел, а он уж потом лакомиться будет не торопясь.

Если встретитесь где-то с медведем, то никогда не смотрите ему в глаза, отводите взгляд и лучше всего закричать громко-громко, заблажить, как говорят в деревнях. Ох, не любит медведь таких звуков, как правило, уходит подобру-поздорову. А если не уходит, то нужно от него уходить, не сильно торопясь, но и сильно не задерживаясь, и лучше бросить какую-нибудь свою вещь, которая ему по запаху не будет особенно приятной, например, платочек надушенный или портянку пропотевшую. У медведя сразу появляется такое брезгливое выражение на морде, что не приведи Господь. Или, как рекомендовал Дерсу Узала, нужно по пустой консервной банке ножичком стучать. У нас, как вы понимаете, целой консервной банки не было, ножиков тоже и саблезубый медведь отличался от своих более поздних собратьев совершенно неукротимым нравом.

В нашем случае о схватке один на один и речи не было. Нужно подхватывать детей на руки, женщин под руки и нестись стремглав к пещере, где буквально с недавних пор стало обитать племя. На карстовую пещеру наткнулись совершенно случайно во время разведывательных походов. Пещера была большая. Вероятно, раньше эта местность была затоплена водой. Воды прорыли себе дорогу в горной гряде, а потом ушли, оставив нам речушку, несколько питающихся от лесной влаги озерец и вот эту пещеру, вход в которую пришлось расширять. В связи с теплой погодой намного комфортнее было ночевать на поляне у леса, чем в пещере, где не так уж и холодно, но ночью достаточно свежо из-за сквозной дыры, выходящей куда-то вверх и обеспечивающей хорошую вентиляцию при разжигании костра в пещере. Здесь у нас хранились некоторые запасы, и было убежище, к которому нам не приходилось прибегать. Жилище на крайний случай. Крайний случай как раз и пришел.

Медведь не был сильно голоден и шел не торопясь, загоняя жертв к горной гряде. Вход в пещеру представлял собой коридорчик, в котором, как всегда получилась маленькая пробка. Всегда находятся люди, которым нужен комфорт, и они загораживают проход. В опасный момент таких людей лучше выкинуть за борт или затоптать, чтобы остальные могли спастись. Не повезло двум женщинам, застрявшим в узком проходе. Как на переправе. Если остановилась машина с грузом любой важности, эту машину без сожаления скидывают в воду для обеспечения переправы основных сил.

На входе у нас лежали несколько обожженных копий и копье-таран сантиметров десять в диаметре, чтобы останавливать массу врагов. Вот этот таран мы и подняли, направив острие в медведя. Медведь не наткнулся на таран, но он ему мешал идти вперед, а несколько человек, стоявших на возвышенностях коридора, лупили по голове медведя дубинами с привязанными к ним увесистыми камнями. Какая бы крепкая голова ни была у медведя, но каждый удар сводил его глаза в пучок.

Мы были близкой добычей, но коридор оказался для медведя узковат. Медведь практически попал в капкан. Как обезьяна, которая сует руку в ямку с орешками и сжимает их в руке, зажав руку в ямке. Уж насколько умна обезьяна, но она никогда не разожмет руку, и не бросит орешки, чтобы освободиться. Так и медведь. Из последних сил, но рвался в пещеру, все более застревая в проходе и ослабевая от ударов. Наконец он затих. А что толку? Мы оказались в капкане. Выйти невозможно. Несколько человек снаружи и все остальные внутри.

Я не буду рассказывать о том, как нам пришлось разделывать медведя и освобождать проход. Картина была очень неприятная, но зато у нас оказалось очень много мяса, которое мы завялили и были обеспечены пропитанием на достаточно длительное время. Я еще раз убедился в том, что выплавка металла является самым насущным для нашего племени, чтобы быть вооруженными и иметь запасной выход из пещеры. Деревяшками здесь ничего не сделаешь, а ножики из консервной банки применяются в основном при приготовлении пищи. Погодите, ребята, я еще угощу вас жареными грибами с медвежатиной и лесными травами.

При нападении медведя мы потеряли пять человек, трех мужчин и двух женщин. Если хоронить их, то места захоронений привлекут диких зверей, а может, и каннибалов, которые имеют нюх на тризны. Пришлось всех погибших кремировать. Кремация прошла спокойно, не было ни слез, ни причитаний, только покорность судьбе. Если покориться судьбе, то можно остаться здесь навсегда, а я каждое утро выходил на поиски своего перстня и занимался плавкой металла.

Подготовка к запуску моей домны немного затянулась из-за того, что долго возились с изготовлением мехов для поддува, а также с формами первых отливок из чугуна. Сначала молоток. Потом топор. Затем ножи. Долго пришлось возиться с формой для топора. Но форму сделал. Запасся дровами, углями, рудой, известью для присадок. Назначил помощников. Нужно достичь температуры примерно в одну тысячу двести градусов. Вроде бы ерунда – лётка для слива металла. То сделаю слишком крепкой для деревянного копья, то слишком слабой. Сделал вроде бы среднюю и загрузил печь. Зажег топливо и начался процесс. Работали почти двое суток, пока в котле не появилась светящаяся масса. Палка горела сразу, но убранная сверху окалина показывала наличие металла. Приготовил формы. Металла должно быть килограмм десять, как раз хватит в формы, которые на палках держат два помощника. Пора пробивать лётку. Пробил. Дырочка небольшая, и потихоньку пошел чугун. Только успевали подставлять формы. В детстве я занимался оловянными отливками и это почти тоже, только размеры побольше. Половинки форм склеены глиной и обожжены, потому что металлообрабатывающих инструментов нет и нужно сделать так, чтобы отделочной операцией оставалась лишь заточка. Все формы были заполнены, и часть металла вылилась на землю. Не страшно. Железо с содержанием кремния будет не хуже.

Глава 10

Люди, первыми получившими такой металл, прыгали от счастья и радости. Они подошли к нему и знали, что им нужно. Это для них победа. Для меня это тоже победа, но я знаю, что такое металлы и область их применения, а мои соплеменники вообще не понимали, чего чудит их неизвестно откуда взявшийся соплеменник в испачканных краской джинсах.

Когда я разбил керамические формы, то готов был целовать чугунный топор и заготовку ножа. Отливка приличного качества. Без раковин. На обушке «пипочка» от отверстия для заливки металла. Взял пять человек, дал им абразивные камни и показал, что нужно делать. Мы сидели на берегу реки, мочили в воде железяки и камни, и затачивали ножи и топор.

Мой нож заточился первым. По размеру он был поменьше гладиаторского меча, но смотрелся солидно, хотя и не был таким ровным, как римское оружие.

– Ничего, – подумал я, – сделаю водяное колесо, и у нас обработка металлов будет не хуже.

Я смотрел, как работают мои помощники и показывал, чтобы они правильно затачивали лезвие, не для красоты, для работы.

Я созвал всех мужчин в племени. Показал им, что мы сделали из металла. Все это я комментировал нормальным языком, чтобы люди привыкали к голосу и все равно они начнут понимать, а, может, уже и понимают частично. Свой рассказ я подкреплял жестикуляцией.

Я взял одно копье и на виду у его хозяина своим ножом, как топором, заострил противоположный конец копья. Все были просто поражены.

Точно так же я вытесал ручку для топора – топорище, грубовато, но почти точно, насадил топор на топорище. Показал, как можно им рубить деревья, кости. Действительно, для людей был праздник. Из феодализма трудно перейти сразу к социализму, а из деревянного можно перейти и к железному веку, обогнав других по уровню своего развития. Мне даже пришлось остановить ретивых дровосеков, рубивших все, что попадалось под руку топором и большими ножами. Я показал, какие деревья нужны мне и работа закипела. Нужно строить дома.

Что мне нужно следующее, так это клещи и наковальню. В качестве наковальни подойдет большой камень, а клещи придется специально отливать по частям с дырками для заклепки. Вероятно, в моей родне был кто-то из потомков Гефеста, потому что мне всегда нравилось работать с металлом и ковать что-то для себя.

Я чувствовал себя Робинзоном на необитаемом острове, окруженном добродушными Пятницами, для которых я был кем-то вроде Бога и нес что-то новое и приятное.

Россыпей каменной соли я не нашел, но в том месте, где мы находили вкрапления кристаллов, земля была солоноватая. Наблюдая за этим участком, я заметил, что в вечернюю пору туда приходили звери типа косуль и изюбрей и лизали землю. Солонец. Здесь мы будем добывать соль, и здесь мы будем охотиться.

Три женщины слепили глубокий сосуд из глины, но стенки его никак не хотели стоять и все время падали. Женщины плакали и жалобно кричали. Мужчины смеялись, как бы стараясь показать, что женщины не могут сделать стоящей вещи.

Я предложил любому желающему помочь им, но что-то никто не откликнулся на предложение, потому что и я сам не представлял, как можно решить эту проблему.

Для малой посуды я сделаю гончарный круг и научу кого-нибудь делать посуду, хотя сам только видел этот процесс, но никогда практически не делал это. А вот как сделать большой керамический котел для варки пищи? Это проблема. Толстые стенки нужно долго сушить и обжигать. Тонкие стенки не удержатся и сомнутся. Пока я размышлял, ко мне пришло и техническое решение этой проблемы. Я уже примерно это делал, когда мне нужна была емкость для замесов глины. Обмазал корзину изнутри глиной и дал ей высохнуть. Сейчас мы возьмем десятка полтора прутьев, воткнем их около основания котла, обвяжем поверху лыком, и к прутьям будем лепить стенки. Стенки выдержат. После высыхания прутья убираются, неровности замазываются глиной, еще немного подсушить и на обжиг. Так и сделаем. Когда я воткнул прутья, работа у женщин пошла споро и смех прекратился. Люди стали понимать, что смеялись над собственным неумением предложить решение проблемы.

Котел получился немаленьким и достаточно тяжелым. Первой варкой распоряжался я. Получился довольно наваристый мясной суп с травами. Не было ни картофеля, ни морковки, но все равно мы найдем замену и им. На второе была печеная на костере рыба. Думаю, что можно строить коптильню на берегу. Видел упавшие сгнившие деревья, много гнилушек, которые ох как хороши для создания дымка. Вот, заговорил о всяких деликатесах, и сразу кушать захотелось.

Жизнь потихоньку налаживалась. Еженедельное общение с обществом, индивидуальные занятия языком с мужчинами и общие с детьми принесли свои результаты. Мои соплеменники оказались людьми смышлеными, и челюстные мышцы были достаточно совершенны для нормальной речи.

Из струек чугуна, упавших на землю, мне удалось отковать наконечники для стрел. Затем я сделал стрелы и луки. Птицы в лесу и на озерах водились в изобилии и были непугаными. Поэтому охота даже неоперенными стрелами была удачной. Ветер прибил птиц к берегу. Я с осторожностью и под охраной соплеменников достал их и получил оперение для стрел. Опыт строительства луков у меня уже был во время путешествия в будущее, о чем я подробно описал в книге «Кольцо 2050».

Почему я осторожно подходил к птицам в озере? Да очень просто. Плавать я умею, и достать птицу из воды не представляет никакого труда, да только кто его знает, кто в озере живет. Вдруг, какой-нибудь ископаемый крокодил? Стрелял из лука, тут крокодил, и нету Кука. Береженого и Бог бережет.

Глава 11

Жизнь шла своим чередом. Кого-то нужно было подгонять, кому-то умерять пыл, кого-то предупреждать, чтобы он не на свой каравай рта не разевал, то есть не стремился вернуть себе главенствующее положение в племени, потому что это будет его последняя попытка, иначе он будет изгнан из племени со своей дамой раз и навсегда.

Сижу я, размышляю о задачах на будущее и вижу, что со стороны леса идет к нам какая-то толпа людей. В те времена и двадцать человек были толпой. Мало населения и, по идее, каждый человек должен быть на счету, да только никто счета этого не знал и о ценности человеческой жизни вряд ли догадывался.

Людей подвели к моему домику. Я вышел на крыльцо, а передо мной мои охотники, пляшущие от радости и кричащие:

– Димир! Наша добыча!

Чужие женщины и дети. Вам, что, свои женщины надоели? Детей мало для воспитания? Где вы этих женщин нашли? Женщины поодиночке не живут. Сказки про амазонок придумали женщины. Они мечтали хоть как-то скрасить грубость мужчин и почувствовать себя на их месте. Чтобы все знали, что не мужчина берет ее, а она берет его в любой форме. Захочет – поцелует, захочет – кулаком стукнет и пусть попробует заикнуться о том, что она водку стаканами хлещет, курит и валяется по пьяни под забором.

Мои молодцы зашли подальше, куда наш Макар телят не гонял, и наткнулись на другое племя, которое меняло свое место жительства. Племя сразу бросилось защищать себя, а нашим пришлось принимать бой. Убитых не было, но мои хорошо вооруженные охотники разогнали неорганизованных мужчин племени, которое стало разбегаться в разные стороны. Женщин согнали в одну кучу и погнали к нам, а мужчины бродят по лесу.

Вот так вот, нежданно и негаданно мы оказались в состоянии войны с другим племенем. Войны мы не боимся, но мы ее не хотим. Чувствую я, что нам придется пережить не один кровавый набег наших миролюбивых соседей, и чем жестче будет наш ответ, тем большее озлобление будет вызывать наше племя у побежденных. Они будут объединяться в огромную стаю, назовут ее НАДО (надо уничтожить непокорных). Будут переманивать к себе тех, кого мы подчиним силой и даже тех, кто искал у нас защиты от других завоевателей. Такие союзники всегда ненадежны. Сами из себя ничего особенного не представляют, требуют к себе повышенного внимания, всегда обижаются на то, что им мало дают, что их не ценят, но всегда нос держат по ветру, чтобы вовремя перекинуться под руку более сильного покровителя. Пусть даже новый покровитель не будет их принимать в расчет как отдельную особь, зато можно будет показать язык прежним друзьям и, заголив задницу, похлопать себя по мягкому месту, мол, мы на ваше к себе отношение отвечаем горохово-молочной смесью. Удивили. Мы всегда знали, кто они такие и знали о том, что куда их ни целуй – всюду одна жопа. И этому даже не надо удивляться. Просто их нужно принимать такими, какие они есть. Вести с ними сдержанную политику, изредка указывая им на то место, которое им определено историей.

Своих охотников я обругал почем зря.

– Вы, – говорю я, – представляете, что вы наделали? Этот же вопрос можно было решить миром. Произвести мирное объединение племен и наше племя будет сильнее, и люди будут с нами вместе по своему желанию.

По моему строгому указанию все приведенные женщины и дети были ласково приняты, накормлены, им отведено место для отдыха и ночлега. Первыми контакт нашли дети. Прошло немного времени, а они уже бегали вместе, то возились в куче мала, то бегали наперегонки. Женщины были более настороженными, но и они начали делиться секретами по хозяйству. Пришедшие с интересом смотрели, как в нашем племени готовили пищу, осматривали наши плошки и чашки. Даже ложки керамические у нас были. Дойдут у меня руки, и я научу их вырезать посуду из дерева и будем делать хорошую керамику. Еще торговать будем с соседними племенами.

Мы собрали делегацию из наших и пришедших женщин, дали им в охрану наших воинов, и они пошли собирать разбежавшихся мужчин из соседнего племени.

Двое суток потребовалось на поиск мужчин соседнего племени. Мы дали им еду и не ограничивали свободу. Те, кто участвовал в первой драке, сами поднесли чашки с похлебкой обиженным им людям.

Я собрал старейших и самых уважаемых воинов на совет. Мое предложение было такое. Мы предлагаем нашим двум племенам объединиться и жить вместе, одной семьей. Так легче выживать и там, где кормится пятьдесят человек, прокормится и сто человек. Мужики, конечно, люди рассудительные и они бы были не против объединения, но этим самым они получают большое количество конкурентов в борьбе за женские симпатии. И то же самое сказали бы и женщины, если бы я обратился за их советом. Вот и получилось, что наши старейшины вроде бы и за, но в тоже время и против. Общего мнения так и не получилось.

Сходили и пригласили представителей пришлого племени. Жестами и словами я изложил наше мнение. Помогал мне в этом бывший лидер нашего племени. То, как он говорил, современный человек мог понять так: слухайте сюда, козлы, говорить буду я и за свой базар отвечаю, сзади пахан сидит, он соврать не даст. Зуб даю, что мы вас обижать не будем, хотя, если будете задирать, то врежем так, как положено, и волосы на голове повыдергиваем, учитывая, что вы не наши, то и порядкам будем учить нашим, будете жить по нашим понятиям. Кто не понял, так я сейчас при помощи вот этих кулаков так объясню, что долго еще придется вспоминать.

Мой помощник по металлургии, который, пожалуй, лучше всех общался на моем языке, то есть на русском языке, шепнул мне, что бывший вождь говорит, как настоящий вождь, который служит самому высшему вождю, и самый высший вождь не обидит их и не даст волосу упасть с головы, а зубу вывалиться от твердого мяса.

Хорошо протолмачил, а то я думал, что пришлых людей запугивают.

Вождь пришлого племени сказал, что им нужно посоветоваться с женщинами, и кроме того, что будет с ним, если они согласятся.

Я согласился, чтобы они посоветовались с женщинами, а вождю сказал, что он войдет в совет старейшин и будет как бы моим заместителем по вопросам своего племени.

Как я понял, они не прочь объединиться, но женщины при всем их кажущемся бесправии, играли достаточно заметную роль в общественной иерархии.

Совещание превратилось в базар на отшибе. Кто-то кого-то шлепал по заднему месту, кто-то вцеплялся друг другу в волосы, только дети играли вместе, совершенно не обращая на взрослые вопросы. Пожалуй, дети стали реальным уговаривающим элементом. Старейшины пришлого племени пришли и сказали, что у них половина за, а половина против, но если мы примем решение о том, что мы согласны принять их, то и они все будут согласны.

Вообще, все как в Госдуме. Вопрос поднят, запутан до невозможности всеми за, если будет так и против, если будет эдак, а вот если не так и не так, то будет совсем не так. И мнения разделись поровну. Встал я и сказал, что учитывая мнение большинства собравшихся здесь, а со мной как раз и получилось большинство, я утверждаю объединение двух племен в одно с предоставлением всем прибывших равных прав с их новыми соплеменниками. По этому поводу одному из старейшин, прибывших к нам, я дарю резервный нож и объявляю сегодняшний день нерабочим и праздничным. Все закричали и начали махать своими копьями, а кто-то понесся к женщинам сообщить, что сегодня праздник и порция еды будет двойная и женской любви тоже может достаться двойная порция.

И все сразу пошло как по Некрасову: «Кто-то ура закричал, подхватили, громче, дружнее и глядь, с песней десятники бочку катили, тут и ленивый не мог устоять».

Глава 12

Одному человеку, каких бы способностей он ни был, никогда не справиться с огромным количеством задач, связанных с управлением все разрастающимся обществом, можно даже сказать – с государством, которое имеет способность увеличиваться не в арифметической, а в геометрической прогрессии, когда нравы достаточно свободные и все рожденные дети являются законнорожденными, от кого бы они ни родились, и воспринимаются равноправными членами общества, воспитываемыми по одним законам и понятиям.

Как я и задумывал, так у меня и получалось. Назначенные ответственные люди добывали глину, собирали руду, делали формы для отливок, обтачивали и шлифовали готовые изделия.

По моим чертежам были сделаны гончарный круг и первая тележка. Затем пришла пора и веревок из крапивы и конопли, вернее из растений, которые были похожи на них, потому что до современных крапивы и конопли им было далеко – они были больше и «мясистее», современные породы – это уже процесс вырождения. С этими вопросами мне приходилось сталкиваться, поэтому я не буду особо останавливаться на технологическом процессе изготовления волокон, интересующиеся могут прочитать о нем в записках о моих ранних путешествиях.

Люди в наших племенах были увлеченные и с интересом участвовали в моих начинаниях, внося свою лепту в совершенствование изготовленных мною орудий производства, к коим относятся топоры, лопаты, ломы, ножи, наконечники для стрел и прочее. Были и вырезатели из дерева. Вернее, резчики по дереву.

Спрашиваю одного:

– Зачем ты такую изогнутую ложку вырезал, ведь ею не то, что кушать, даже спину почесать неудобно.

А он мне и объясняет, что он ее для красоты вырезал, а не для того, чтобы кто-то ее хватал и в суп макал. И что ему скажешь? У каждого свое понятие красоты, и к творческим людям нужно относиться спокойно, они всегда видят действительность не так, как дано нам, простым смертным, и потом вдруг окажется, что этот человек в своих творческих исканиях заглянул не на одну сотню лет вперед, и мы просто по своему уровню развития еще не способны понимать сделанное им.

Я собрал как-то резчиков и объяснил им, что они будут заниматься процессом, который войдет в века как величайшее изобретение. Резчики сидели и с некоторым недоумением слушали меня. Причем здесь какие-то века и какое-то будущее, если они живут сейчас и хотят, чтобы хорошее было у них, а не у какого-то там дяди лет так через пятьсот. Вот этот дядя пусть себе и делает что-то, а они будут делать для себя и сейчас.

Резонно. Я исправил свой текст и сказал, что это изобретение принесет огромную пользу всем и им в частности, если не сегодня, то завтра. Конкретная задача и конкретный срок воодушевил моих умельцев, а все теории о том, что ученые делают заготовки на будущее, относится к разряду оправданий того, что нет конкретного результата.

Алхимики сделали много открытий в поисках философского камня, совершенно не понимая, что они развивали химическую и физические науки. И никто не говорил, что они работают на будущее. Им говорили, что они бездари, если не могут добыть философский камень. А нужно было говорить, что любой научный результат есть результат положительный, потому что он показывает, что исследование какого-то участка пустоты показало, что пустота осталась пустотой и лучше переключиться на изучение соседнего с ним участка.

Задача, поставленная мною резчикам, несколько их разочаровала. Они думали, что будут вырезать Венеру Милосскую, каждый по своему усмотрению, а им всего лишь надо настругать ровные пластинки-палочки, наподобие тех, на которых мы держим эскимо, только в два раза потоньше.

Вздохнув, они принялись за дело и часа через четыре принесли мне ворох этих пластинок. Я выбрал одну в качестве образца и сказал, чтобы все остальные были точно такими же. К вечеру все пластинки были у меня. На следующий день в дело вступили веревочных дел мастера, те, которые делают самые тонкие нити. Вот им я и поручил обвязать каждую пластиночку нитью и привязать их к длинным палочкам, чтобы получилась решетка, похожая на решетку радиатора легкового автомобиля. Не догадались, для чего это нужно?

Приоткрываем завесу таинственности. Мы делаем бёрдо, одну из основных деталей ткацкого станка. Между пластинками бёрдо мы пропускаем нити основы из ремизок (пластинок с дырочками). Половина ниток продета в дырочки одной ремизки, половина – второй ремизки. И все нити проходят в бёрдо. Для процесса ткания необходимо переплести нити основы с поперечной, как говорят – уточной нитью. Уточная нить вводится при помощи челнока, похожего на уточку, и должна быть мягче нитей основы. Одна ремизка неподвижна, зато вторая поднимается и опускается, разделяя пополам нити основы и позволяя пропустить между ними челнок с уточной нитью. Бёрдо двигается на ткача и уплотняет ткань. Затем возвращается назад, а ремизка уходит вниз, снова разделяя нити основы на две половины, через которые проходит челнок. И вот так, постепенно, образуется ткань путем переплетения нитей основы с уточной нитью. Современные ткацкие станки работают в тысячи раз быстрее и стали даже бесчелночными, но до этих пор еще столько времени. Точно также плетут гобелены и жаккардовые ткани, применяемые в декоративной отделке помещений.

Подготовка к ткацкому процессу очень трудоемка, но спасибо трудолюбию женщин, которые с непонятным терпением, таким же, каким они вяжут различные вещи, выполнили все мои инструкции.

На смотрины ткацкого станка собралось се племя. Станок был настроен на полуметровое по ширине полотно. Рычагом я опустил ремизку, помощница продела между нитями челнок с нитью. Я дернул на себя бёрдо и прижал уточную нить к перекладине. Первая нить должна быть по линейке. Затем поднял ремизку, нити основы снова разделились, удерживая первую уточную нить и давая место для прохождения следующей. Сначала мы работали тихо, но затем стали работать быстрее и люди стали видеть, как постепенно получалась полуметровая полоска материи. Мы остановились, и дали возможность всем желающим попробовать материю на ощупь. Я всегда испытываю чувство благодарности к тем людям, которые создали ткань, из которой сшиты мои рубашки, костюмы. И я не удержался, рассказав людям, что мы изготовим очень много ткани и сошьем штаны каждому мужчине, а каждой женщине красивое платье и люди будут ходить одетыми так же, как и я.

Не знаю, как подействовала моя речь, но люди стали несколько стыдиться своей наготы. Женщины стали прикрывать свои груди, и мужчины решили, что всеобщее обозрение мужского достоинства не всегда идет на пользу хозяину, поэтому и они тоже стали более внимательны к своей внешности.

Я совершенно не занимался внешностью, потому что знал, что женщины уже приготовили мне невесту, которая, по их мнению, должна стать достойной царицей и не бегать от одного к другому, как прежняя пассия бывшего вождя племени, которая и от него получила отставку.

Прежний вождь стал более степенным, авторитетным мужчиной, высказывавшим веские и деловые предложения на совещаниях. Когда мне приходилось отлучаться от племени, он руководил обоими племенами, не предпринимая попыток совершения дворцового переворота, хотя, внутренне, чувство обиды у него не проходило. И это естественно.

Глава 13

Прочитав лекцию о том, что в человеке должно быть все прекрасно и душа, и внешность, я посмотрел на себя и ужаснулся. Мои джинсы представляли собой одно сальное пятно. Сам я был похож на неандертальца по своей небритости и нечесанности. Руки были черными, рубашка в дырах и вообще непонятно, какого она цвета.

Я уже давно собирался устроить себе банный день, да все руки не доходили. У меня был заготовлен горшок со щелоком или щелочью. Это калиевая сода, маслянистая мылящаяся жидкость, которая получается при соединении золы и воды. Лучший щелок получается из березовой золы.

Выбрав день, я пошел на реку и занялся стиркой вещей и мойкой головы и тела. Щелочь, конечно, это не яичный шампунь, но голову я промыл хорошо. Намочил щелочью рубашку и джинсы и дал им полежать, отмокнуть. И вот тут-то и произошло событие, которое совершенно изменило весь ход событий, описанных выше.

Когда я начал стирать отмокшие джинсы, то увидел мой перстень. Он прилип на краске сбоку выше колена и чуть ниже ягодицы. Именно по этой причине я и не мог его увидеть. Кольцо Нефертити свалилось с руки во время драки и прилипло к джинсам. Все-таки, есть Бог на свете, не оставил меня в помыслах своих во временах малоизведанных, где человек пропадает в неизвестности без следов, как и сегодня. Но сегодня человек может оставить след, предав огню Рим или начав войну против своего личного врага под предлогом того, что тот располагает самым страшным оружием для человечества. Пусть оружие это никто не нашел, зато человека этого, виновного в десятках тысяч жертв и трате сотен миллиардов денежных единиц, занесут в список президентов и будут помнить во все века. Но я не президент, хотя и могу оставить свой след не только в цивилизованном обществе, обеспечив тем самым свое бессмертие пусть не на вечные времена, но на то время, в которое будут жить люди, когда-то помнившие меня.

Я отчистил перстень от краски и надел на палец. Я спасен. Действительно, это кольцо спасения. Какое-то чувство успокоения пришло ко мне в душу. Я разложил на траве выстиранные вещи и заснул рядом с ними. Перед сном я думал о том, как приду к своему племени, попрощаюсь с ним и скажу, что моя миссия окончена. Я дал им все, что им нужно для лучшей жизни в их времени. Дальше они должны развиваться сами, и быть лучше нас в то время, в которое мы живем.

До свидания, добрый и готовый к новым свершениям народ. Я возвращаюсь домой и выхожу на балкон в своей квартире. Подо мною расстилается огромный город. Солнечный день отражается в золотых куполах Успенского собора и бегает зайчиками по поверхности теплой воды в реке. Но вдруг что-то зарычало, и огромная тень закрыла весь город. Драконы, что ли, прилетели в наш город? Я прикладываю ладонь к глазам и стараюсь рассмотреть то, что закрыло солнце. Что-то там страшное. Я открыл глаза и увидел огромную фигуру саблезубого медведя, нависшую надо мной.

– Мама моя, – только успел подумать я и крутанул кольцо вперед. Тишина, а вдали плыла какая-то лодка с мужчинами вооруженными луками и копьями. Еще несколько вращений. Никого. Еще вращаю кольцо. Еще, еще, еще…

– А-а-а, – закричал девичий голос, – голый мужик.

Я сидел на берегу, вокруг меня стояли женщины с подоткнутыми подолами и полоскали белье, а несколько мужиков уже неслись ко мне с палками.

Я выбрался на берег, чтобы осмотреться. Точно, у себя в городе. Судя по виду, вторая половина девятнадцатого века. Можно было остановиться у моих знакомых, но куда я пойду в одних плавках? Еще полтора оборота, и я стою на пляже. Пасмурно. Прохладно. Рядом ресторан, названный по имени известного телеведущего программы «Клуб путешествий». На пляже две парочки, в одежде, стоят у воды в обнимку и о чем-то разговаривают. На входе ресторана меню с датой. Попал тютелька в тютельку. Бегу домой как с пробежки. Кто на меня обратит внимание? Да никто. Мало ли чудиков бегает и в дождь, и в мороз, и в кроссовках, и без кроссовок, и в трусах, и без трусов. Мало ли какая ситуация создалась, может у человека не было времени надеть трусы.

Добежал до дома. Дверь в подъезд закрыта. Набрал номер соседей. Ответила соседка. Попросил открыть автоматическую дверь. Заскочил в подъезд. Соседка открыла мне дверь в тамбур, отделяющий наши две квартиры от лестничной площадки. Моя квартира не закрыта. Заскочил в квартиру. Никого. Стремянка находится на месте на лоджии. Банка краски в кладовой. То есть, я еще не начинал процесс покраски двери. И бог с ней, с этой дверью, краска нормальная, еще пару лет подождет.

Я быстро оделся и пошел на кухню, включить чайник. С каким удовольствием я пил горячий чай с вареньем. Абрикосовое варенье с миндальными орешками. Янтарного цвета, прозрачное, дольки абрикосов плотные, как марципанчики, вкус изумительный. Ложечку варенья в рот и запиваешь хорошо заваренным чаем.

Вдруг открылась входная дверь и в квартиру зашла жена.

– Милый, – говорила она в прихожей, – а я отпросилась с работы, сказала, что неважно себя чувствую, а сама хотела помочь тебе покрасить дверь.

Она стояла на входе и с изумлением смотрела на меня.

– Что случилось? – устало спросила она меня. – Ты опять был там?

– Да, – сказал я, – но это получилось совершенно случайно и больше я никуда не исчезну. Вот, смотри, – я снял с руки кольцо Нефертити и спрятал в шкатулку, – завтра же уберу его в тайник, чтобы оно лежало там и не тянуло посмотреть, что же есть там, где нас нет.

Это правда? – недоверчиво спросила меня жена.

– Правда-правда, – успокоил я ее.

– Хорошо, – сказала жена, – тогда неси свою машинку для стрижки волос, и я приведу в современный вид твою прическу и бороду. Как ты умудряешься так быстро обрастать за несколько часов моего отсутствия?

Я взглянул на себя в зеркало и остолбенел. На меня смотрело лицо загорелого бородатого и заросшего волосами мужчины. Прядка седых волос отчетливо прослеживалась в моей шевелюре. Это все от первого саблезубого медведя.

Мне всегда нравилось стрекотание машинки в парикмахерской. Я сидел в коридоре, завернутый в простыню, а рядом стояла жена и срезала с меня волосы каменного века. Через какое-то время я стал достаточно привлекательным молодым человеком, которому, кстати, идет борода.

– Ну, вот – теперь ты мой, – сказала жена и отправила меня в ванну для отмокания.

Еще через час мы сидели с ней за столиком на нашей кухне, отмечали мое повторное прибытие домой, и я рассказывал ей, где я был и что со мной случилось. В первый раз рассказывал, потому что я там не совершил ничего предосудительного, да и все равно, вряд ли она верила мне хотя бы на треть. Каждой женщине приятно слышать голос любимого человека, если он еще складно рассказывает и, если его интересно слушать. А правду он говорит или не правду, это дело третье.

Глава 14

На следующий день, как я и обещал, я спрятал кольцо в тайник, описание которого есть в моих предыдущих книгах. Если захотите найти его, то вам нужно внимательного прочитать их и логическим путем решить задачу о его местонахождении. Пытливый ум быстро с этим спрячется. Я помню, как мне долго пришлось решать задачу моего дяди по расшифровке местонахождения кольца Нефертити. Долго я думал, но задачу решил, доказательством чему служат мои прошедшие путешествия.

Я снова устроился на работу в институт по специальности. По истории. Читал студентам лекции, иногда заносился далеко, описывая им нравы прошедших веков так, что мои коллеги попросили поделиться ссылками на источники, откуда я почерпнул такие знания. В принципе, это же самое можно было почерпнуть и из художественной литературы, которая тоже является научным трудом по отображению различных сторон жизни общества. Поэтому, я отделывался общими фразами о том, что это просто обобщенное описание на основании художественных произведений, из которых я, увы, выписки не делал, но замечание коллег очень дельное и я обязательно буду вести картотеку источников по различным описаниям. А они правы. Либо я фантазирую, либо я пересказываю то, что является документальными данными. Лучше ссылаться на того или иного оставившего записи деятеля, чем слыть в преподавательской среде фантазером.

Все было хорошо и спокойно. Я преподавал. Писал книги. Публиковался. Был заметной фигурой в научной и писательской среде региона. Участвовал в конференциях и симпозиумах, круглых столах и квадратных застольях. Принимал зачеты и экзамены. Выезжал в полевые экспедиции.

Все было хорошо, и вдруг группа наших краеведов и историков на основе каких-то иносказаний и недомолвок в старых документах сделала вывод о том, что прямо на территории университета находится стоянка древнего человека.

Просто так никто от таких заявлений не отмахивается. Это достаточно серьезный научный довод, на основании которого нужно проводить научные изыскания. Спросили и мое мнение по этому поводу. Я попросил разрешения подготовиться к этому вопросу.

В департаменте архитектуры я запросил все имеющиеся карты местности в районе университета. Для меня сделали такую подборку, но знакомиться с материалами можно только в месте их хранения, потому что они представляют огромную культурную и историческую ценность. Молодцы люди. Берегут информацию и сохраняют знания.

Я перенес на кальку самые старые схемы, а также перенес на кальку и схему прохождения коммуникаций по территории университета. Глядя на нее можно подумать, что под землей есть подземный город, в котором проживает огромное количество людей, пользующихся электричеством, радиосвязью, канализацией, горячим, холодным водоснабжением. Это население периодически присваивает себе различные силовые кабели, которые так и остаются в земле, а людям на поверхности приходится прокладывать новые кабельные линии, продалбливая только что уложенный асфальт и оставляя на теле земли долгонезарастающие шрамы.

На следующем заседании научного совета мне было предложено выступить с точкой зрения по поводу нахождения стоянки древнего человека на месте расположения университета.

Здесь я позволю привести стенограмму моего выступления, потому что этот документ будет фигурировать несколько позднее и в различных делах.

– Уважаемые дамы, уважаемые господа, господин ректор! Вопрос, который мы сейчас обсуждаем, имеет помимо научного еще и хозяйственный аспект. Представим, что на территории университета есть стоянка древнего человека. Для проведения археологических работ нам придется закрыть университет и перевести его в какое-то более удобное место, вынести из-под земли огромную сеть коммуникаций, пустить их в обход и на годы разрыть центр города. Оправдывает ли это научную ценность открытия, которое еще требует практического подтверждения? Я бы сказал, что нет.

Изученные мною карты района местности под нами не дают прямого указания на то, что здесь не могло быть стоянки древнего человека. Удобное расположение. Близость реки, леса и мягкий в то время климат являются доводами в пользу того, что человек мог выбрать эту местность для проживания. Но когда это было? Мне кажется, что мы можем говорить лишь об эпохе неолита, где-то о периоде за три-пять тысяч лет до нашей эры.

В поздний каменный век миграция человека еще не совсем разумного могла достигнуть и наших пределов, так как в наших краях не было наступления ледника, тем не менее, на нашей территории не найдено признаков активной деятельности человека. Люди стали мигрировать в ледниковый период, выбирая более теплые районы. Поэтому процент того, что здесь может быть стоянка древнего человека мала.

Второе. При строительстве университетского корпуса и прокладке коммуникаций производились технические раскопки на глубину не менее пяти метров, что по уровням может считаться как проникновении вглубь исторических пластов не менее как на пять-семь тысяч лет. И ничего при строительстве найдено не было, а в то время, отделы архитектуры при обкомах внимательно следили за культурным слоем нашей истории.

С точки зрения научного работника, я бы, конечно, выступал за проведение раскопок, чтобы рассеять все сомнения, но с точки зрения человека, являющегося патриотом нашего учреждения образования, я буду против раскопок, затрудняющих учебный и научный процесс. Поэтому я предлагаю на будущий год организовать учебную экспедицию для проведения археологических изысканий на пути от предполагаемого места стоянки и источнику воды, то есть к реке. Это будет за городской чертой. Руководство экспедицией целесообразно поручить инициативной группе, выдвинувшей эту гипотезу. Нельзя отбирать лавры первенства в их научной деятельности. Если следы активной человеческой деятельности поведут в городскую черту, то тогда вопрос научных изысканий нужно решать совместно с городской администрацией. Спасибо за внимание.

Практически, я дал добро на проведение археологических раскопок примерно в тех местах, где я находился совершенно недавно. Интересно, что они там найдут? С этого времени воды много утекло, а того всплеска эволюционного развития человека на Сибирской низменности так и не было отмечено.

Глава 15

Осень пролетела быстро, а зима все никак не начиналась. Что-то с погодой стало в последнее время. То ли глобальное потепление влияет, то ли природа специально готовит почву к будущим раскопкам, не морозит ее, чтобы не вгонять вещественные доказательства деятельности древнего человека вглубь нашей матушки земли.

Новый год мы встретили весело и без утепления по-сибирски. За новым годом незаметно пришла и весна. Сессия, экзамены и учебный год прошел.

Экспедиция началась в мае. Энтузиастов было много. Солидную поддержку оказали местные предприниматели, финансировавшие работы. Студенты уже копали землю не за просто так, за идею, а за оплату их труда. Была возможность нанять подсобных рабочих и лиц без определенного места жительства и работы. До средины июня все было тихо. Попадалось различная дребедень. Только это между нами, а то вдруг услышат коллеги-историки и сразу возмутятся:

– В истории дребедени не бывает. Каждое найденное зернышко является жемчужиной в нашей истории и несет в себе ключ для открытия самых страшных тайн.

И они будут правы. В ходе исторических исследований из шкафов вываливаются старые скелеты, забытые там впопыхах, раскрываются интимные тайны знаменитых людей, всплывают государственные секреты и оказывается, что все, кто раньше был пушистым и милым, на самом деле был сексуально озабочен и невоздержан в своих желаниях.

Археология низвергает авторитеты и выкладывает на поверхность то, что люди предпочитали бы держать в запасниках своей памяти и не говорить об этом никому и ни при каких условиях. Археология сродни криминалистике и журналистике. В одних генетически заложено стремление докопаться до сути какого-то события, а во вторых бурлит тезис свободы на информацию и стремление выложить перед читателем все, что сказано в анализах, чтобы homo informatius ахнул и начал собирать всю информацию сам, чтобы потом, помахивая перед их глазами солидным досье, мог сказать потомкам:

– Ваш дедушка всегда был самым справедливым и пушистым и не делал ничего такого, за что ему могло быть стыдно. Он прожил свою жизнь в неизвестности, и даже дети его не проявляют к нему должного уважения. А вот, посмотрите на вашего любимца, который писал детские сказки, вот здесь собрано все, чем он занимался, сколько пил водки, сколько у него было женщин, что он вытворял на площадях в праздники…

И все дети с жадностью набрасываются на собранные вырезки из газет, воспоминания современников и умиротворенно думают о том, что только такой человек мог писать только ласковые детские сказки.

Это лето я решил посвятить просто отдыху. Нужно полежать на пляже, искупаться в теплом море, посидеть с компанией в кафе с бокалом хорошего вина, потанцевать на танцплощадке под звуки настоящего оркестра, смотреть на то, как приходит мгновенная ночь и как яркие светлячки вырывают из тьмы кусочки жизни: то лицо незнакомого человека, то обнимающуюся пару, то ворону на дереве, то кошку, изготовившуюся для прыжка…

Отдыхать я поехал в город Сочи. «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Нет, я ни в коем случае не буду заниматься тем, что слетаю в будущее, узнаю результаты спортивных матчей, результаты лотерей и вернусь назад собирать дивиденды. Это похоже на какое-то жульничество, когда люди ищут выигрышные комбинации в спортлото, а ты спокойно заполнил билетик и получил огромный выигрыш. Как будто украл что-то у всех людей, которые покупали билеты и обеспечивали поступление денег на выигрыш.

Отдых шел своим чередом и начинается он тогда, когда полностью забываются проблемы прежней жизни. Лень оказывается приятным время провождением, от которого к вечеру устаешь, но с утра снова окунаешься в лень

Утро началось как обычно включением радио в шесть часов утра и традиционной утренней сводкой новостей:

– …археологическая экспедиция …ского университета обнаружила стоянку людей деревянного века. Но первоначальный вывод ученых был опровергнут находками, относящимися к каменному веку и к началу железного века. Это невозможно потому, что этого быть совершенно не может. Многие историки известных научных центров сомневаются в достоверности информации с места раскопок и считают это недобросовестной шуткой средств массовой информации…

– Руководитель экспедиции, кандидат исторических наук Симаков в интервью нашему корреспонденту сообщил: находка поразительна тем, что в одном месте собраны изделия, относящиеся к разным историческим слоям. То ли мы имеем дело с собранием предметов кем-то в древнем историческом музее, то ли мы столкнулись с загадкой внезапного прозрения первобытного человека и появлению среди них гения, либо это результат воздействия на людей инопланетян или внеземного разума. Это, конечно, догадки из области фантастики, но все найденные предметы будут подвергнуты тщательному изучению, чтобы с помощью радиоуглеродного анализа определить примерный срок изготовления всех этих предметов и подтверждения наших предварительных выводов.

– Профессор Кембриджского университета Ван Дамминг заявил, что находки сибирской экспедиции и их внешний вид по фотографиям, размещенным на сайте университета, может свидетельствовать о том, что мы имеем дело либо с крупнейшим историческим открытием, либо с хорошо подготовленной мистификацией. Я надеюсь, что радиоуглеродный анализ артефактов подтвердит разницу во времени их изготовления и поможет ученым избежать заблуждений в научных выводах, уступив место криминалистам в поиске автора мистификации. Того, чего не может быть, быть не должно. Все сказки об инопланетянах на проверку оказывались шутками или действиями людей, которые любым путем хотели прославиться. Я бы не хотел, чтобы наши сибирские коллеги были жертвами злого розыгрыша. Я бы хотел, чтобы на сайте университета появились снимки находок в более высоком разрешении для проведения визуальных исследований.

С утра принесли и телеграмму из университета:

«Владимир Андреевич! Ситуация требует вашего присутствия. Рыков».

Рыков – ректор университета.

Посовещались с женой. До конца путевки два дня. Бог с ними. Выезжаем завтра. Хорошо, что не в конец курортного сезона, когда проблемы с наличием мест в авиации.

Глава 16

Дома меня ждала повестка из Федерального Бюро Расследований. В случае неявки меня обещали привести под конвоем и под белы руки.

Вы скажете, что в России нет такой организации. Ой, ли? А какая организация завела дело на полковника, Героя России, которого еле отбили живым от людей, охраняющих безопасность граждан в метро и вообще во всей стране? Еще раньше, во времена Андропова такие же люди убили майора госбезопасности. Не напрашивается аналогия о временном смещении? А что по поводу Героя России сказали власть предержащие? Я ничего не слышал. А вы слышали? А что сказал тот человек, который вручал ему звезду Героя России? Да ему это совершенно по барабану. Если с Героем России обращаются как с последним подонком, то как будут обращаться с простым гражданином этой страны? Вам, граждане, не страшно жить в такой стране? Это же наша Родина.

Только что улеглись страсти с митингами и ваниингами, начались страсти с ФБР. Все идет к тому, что скоро за косой взгляд на представителя власти будут ссылать в места, не столь отдаленные на одну скамейку с бывшим олигархом Ходорковским. Будут выравнивать все возрастающую и непреодолимую пропасть между олигархами и простыми гражданами.

Я позвонил ректору Рыкову и спросил, знал ли он о моем вызове в ФБР?

– Владимир Андреевич, – начал он извиняющимся голосом, – что поделаешь, если власть снова идет по своему накатанному пути. Если бы я не послал вам телеграмму, я сам бы сидел в каталажке, дожидаясь, найдут ли в моих действиях что-то преступное или нет.

– Что же все-таки случилось? – пытался выяснить я.

– А-ах, – только и сказал ректор, и повесил трубку.

Понятно. Прикинул, что мне может понадобиться в камере. Электробритва. Мыло. Зубная щетка, зубная паста. Платок. Таблетки. Их отберут, но хоть тюремщики смогут предположить, чем меня лечить, если вдруг станет плохо. И все. Можно взять сухари. Вряд ли их будет кушать кто-то кроме меня.

Я не знаю, о чем меня будут спрашивать и, может так статься, что я ничего не знаю по этому поводу, то меня могут арестовать за сокрытие заведомо известных мне данных и для препятствия дальнейшему их сокрытию. И ведь никто мне не поможет. Как в 1937 году. Раньше судьбу человека решала тройка: первый секретарь обкома партии, прокурор и начальник управления НКВД. Сейчас судьбу человека решает более солидная тройка: НКВД, прокурор и суд, где работают одни и те же люди, переходящие туда-сюда и обеспечивающие триединство этого органа.

– Вам когда следовало явиться на допрос, – с угрозой в голосе спросил меня молодой человек в офицерских погонах армии юристов, – вы что читать не умеете, что ли?

– Вы знаете, – начал я объяснять, – я был…

– Я ничего не знаю и знать не хочу, – перебил меня молодой человек, – вот вам бумага и ручка, пишите объяснение, по какой причине вы проигнорировали повестку следственных органов о вызове вас для допроса свидетелем, пока свидетелем, по важному уголовному делу. А там мы будем думать, в какую категорию вас определять.

– Так и есть, посадят, – подумал я, взяв руки чистый лист бумаги. – Стоит мне дать хоть какое-то показание и расписаться в каком-либо протоколе и все, моя песенка будет спета. Особенно, когда не знаешь, в чем тебя будут обвинять, любая дача показаний смерти подобна. А при таких наездах и при таких борзых следаках показания будут выбивать силой. Похоже, что есть какая-то установка сверху, значит, землю будут рыть на три метра вглубь, лишь бы отчитаться о поимке вражины научной. Что с академиком Вавиловым вытворяли, страшно вспомнить, это должно быть прописано большими буквами во всех учебниках криминалистики и во всех учебных пособиях спецорганов как напоминание о том, чем эти органы «прославили» себя, уничтожая как самих себя, так и людей вокруг. Но все это скромненько спрятано, чтобы все начать снова и потом опять так же скромненько спрятать.

– Иркутянина доставили? – в кабинет заглянул какой-то молодой человек с полковничьим погонами.

– Вон, сидит, объяснение пишет, – кивнул головой мой следователь.

– Давай его ко мне, – бросил полковник и ушел.

Следователь нажал кнопку и скоро подошел сержант милиции.

– Доставь в кабинет Филипенко, – сказал сержанту следователь и, посмотрев на чистый лист, бросил мне, – у нас еще найдется время для написания объяснений, – и положил чистый лист в папочку серого цвета с черной надписью фломастером «Кроты».

– Интересно, какой смысл вкладывается в это название «Кроты», предатели или археологи? – подумал я.

Меня привели в кабинет к «полковнику». В армии для того, чтобы получить полковничьи погоны, нужно закончить офицерское училище, четыре или пять лет побыть в солдатской шкуре, потом Ванькой-взводным, потом Мишкой-ротным. Затем академия, полный мешок матюгов и потом уже лет через двадцать нальет горемыка в стакан водки, бросит туда звездочку, выпьет, выплюнет звездочку и подумает вместо закуски: а на хрена мне все это нужно было? Закончил бы институт, ползал бы себе по кабинетам и лет так через десять, а, может, и раньше нацепили бы погоны полковничьи, которые ни к чему не обязывают, но власть над человеком дают немеряную. Когда цари-императоры были, то погоны чиновничьи никак не были похожи на погоны защитников Отечества. В каждом ведомстве были свои. А все потому, что будь погоны все одинаковые, то и чиновничий произвол автоматически переносился бы на армию, в которой своих лихоимцев и людей непорядочных хватает с избытком. Зачем еще лишнее добавлять?

Ткнув пальцем в стул перед столом, полковник начал без всяких предисловий:

– Ну-с, сразу будете показания давать или вам нужно втолковывать, какой вред вы принесли нашему любимому Отечеству и его авторитету на международной арене? Да вы всю Россию сделали посмешищем для всего научного мира. Мы и так уступили свое законное место в мировой науке другим странам, так еще такие, как вы, делаете все, что дискредитировать нас.

– Точно так же, как и Вавилов? – добавил я.

– Да, как Вавилов. Стоп, а кто такой Вавилов? В списке преподавателей вашей кафедры такой не значится, – полковник еще раз сверился с бумажкой и что-то дописал туда карандашом, для памяти, чтобы важный элемент не выскочил из поля зрения следствия.

– А вы в энциклопедию загляните, – сказал я, – там все подробно прописано, кто он такой, что сделал для нашей науки и международного авторитета, только ничего не написано, кто конкретно и по чьему приказу уничтожил его.

Глава 17

– Вы на что намекаете, – взвился полковник, – да как вы смеете сравнивать нас с репрессивным аппаратом сталинских времен? Наша демократия не имеет обратной силы и никогда не допустит возврата к политическим репрессиям и обвинениям невиновных, выбивания из них показаний силой и тем более расстрелам…

Я внутренне усмехнулся. Чем больше таких разговоров, тем больше опасность возврата старых времен. Никто коммунизм-большевизм официально не осудил. От жертв репрессий отмахиваются как от надоедливых мух. Сталина выдвигают на постамент символа России. Дзержинский как образец для подражания всем сотрудникам силовых структур. Прокурор Вышинский покоится в Кремлевской стене с Мехлисами и Ульрихами как образцы юристов.

Торжество коммунистических идей насаждалось только репрессиями, так же, как и католичество. Власть демократична до тех пор, пока народ пассивен и ему до одного места, будет царь пожизненным или только на два срока, а если сроки увеличить, то будет демократически пожизненным. Лучше помолчу про себя. Не ровен час, все мои опасения воплотятся в жизнь, и насильники с грабителями будут идейно близкими элементами власти, а все недовольные будут идейно чуждыми элементами, как это уже было в нашей истории. Это их бронепоезд стоит на запасном пути.

– Вы чего молчите? – остановился полковник, – вам что, сказать нечего?

– Нечего, – согласился я.

– Так. Кто был автором этой мистификации? Отвечайте, – требовал следователь.

– Какой мистификации? – удивился я.

– Что вы из себя дурочку строите, – не выдержал полковник, – весь мир об этом знает, все передачи только об этом, а тут сидит один и строит себя невинную девочку, что, мол, не знает ничего и ничего об этом не слышал. А это чье выступление на ученом совете? Дяди Феди? Это ваше и доцент Симаков показал, что это вы указали на место будущих раскопок, как будто знали, что и где искать.

– Симаков уже у вас? – спросил я.

– Да у нас и охотно сотрудничает со следствием – сказал полковник. – Пусть он лишится всех научных чинов и званий, должности, но зато он будет честным человеком, когда выйдет из тюрьмы. А вот вам нужно будет задуматься над этим? Вы о семье своей подумали? У вас жена молодая, может и не дождаться вас…

Как всегда, близкие люди являются средством для шантажа, что у коммунистов, что у демократов, что у бандитов, что у разных еврочеловеков. Это происходит от бессилия силы и от отсутствия чести, когда честь не в чести.

Раздался телефонный звонок. Полковник взял трубку. Лицо у него вытянулось. Сначала оно побелело. Потом покраснело. Потом пожелтело. Потом стало цветом его форменного кителя. Затем снова белым. Понятно, начальнический инсультно-инфарктный метод разговора. Если хочешь со мной разговаривать, то стой и молчи. Какие подчиненные, такие и начальники. Разные мнения, как и инициатива, не допускаются. Только в книжках есть независимый стиль работы и мышления. Для массового потребления. Фильмы. Песни. Встречи со зрителями. Отзывы практических работников.

– Так точно, – отчеканил полковник, – так точно, будет сделано, мигом, одна нога здесь, другая – там, так точно, так точно, есть!

Он положил трубку, устало посмотрел на меня и произнес:

– Развелось тут вас на мою голову. – Затем взбодрился. – Я же говорил, Владимир Андреевич, что законность в наших органах – это основа основ, презумпция невиновности была и будет краеугольным камней нашей правоохранительной системы. Конечно, бывают и ошибки, но истина все равно восторжествует. Вам приказано прибыть в университет, где уже находятся министр образования, губернатор области, прокурор, профессор Ван Дамминг, дипломаты, министерские работники, представители аппарата президента и пресса. Все ждут только вас. А что это за узелок у вас? Неужели вы думали, что мы вас сразу и посадим? Давайте узелок, я здесь его положу, а то неудобно с узелком перед такими гостями.

– Нет уж, я все это по карманам рассую, нельзя у вас ничего оставлять, чтобы снова сюда не возвращаться, – сказал я, – в России еще не изжила себя поговорка, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Береженого Бог бережет, – сказал я и пошел к выходу.

– До свидания, Владимир Андреевич, – крикнули мне вослед.

– Лучше уж прощайте, – проговорил я.

Одет я был не так уж и модно, а как положено для отсидки – старенький костюм, рубашка в полоску, плащик. Все свое растолкал по карманам и стал похожим на командированного из района, у которого все свое всегда с собой, и он всегда готов ехать хоть в Америку, хоть обратно к себе в район, где его ждет уютный дом и красавица-жена.

Телефон сотовый вообще не брал. Потом его след и с собакой бы никто не нашел. Хотел ехать домой, да поехал в университет, показаться, что я на свободе.

Хотел пройти к ректору, но меня туда не пустила незнакомая охрана, сказав, что там идет важное совещание и будет идти еще часа полтора.

Секретарь ректора сказала:

– Владимир Андреевич, а вас все искали, да найти никто не мог. Жена ваша сказала, что вас посадили, – и она всхлипнула. – Вы уж посидите здесь, а то снова будут искать и всех снова обругают.

Я представлял, как все случилось. У нас как всегда. Не обращается внимания на то, от чего в нормальных странах подает в отставку все правительство, зато по разным незначительным поводам приводится в движение вся машина.

Кто-то с самого верха сказал тому, кто пониже:

– Что там происходит? Неужели некому навести порядок и дать квалифицированный ответ на эти инсинуации?

Вниз это указание уже пришло в сопровождении комментариев и дополнительных указаний задействовать все силы и возможности для поиска виновных и наведения порядка. У одного турецкого писателя есть рассказ «Почему кричала кошка». Что-то похожее произошло и сейчас.

Через час закончилось совещание. Все стали выходить, ректор увидел меня и стал укорять:

– Ну, где же вы были, Владимир Андреевич, мы вас обыскались, а вы здесь прохлаждаетесь, – и на ушко мне, – я уж тут похлопотал, и Симакова тоже отпустили. Первичный радиоуглеродный анализ показал, что все предметы относятся к каменному веку. А такого быть не может.

– Я-то вам зачем? – никак не мог уяснить я для себя. – Я к этим раскопкам не имею никакого отношения.

– Понимаете, – сказал ректор, – Симаков на допросе сказал, что это вы указали место для раскопок, вот все и подумали, что это вы главный организатор всего. А сейчас к министру, он хотел с вами поговорить. Видок-то у вас не министерский, да хрен с ними, пусть сами думают, прежде чем указания вниз спускать.

Глава 18

Министр встретил тепло. Пригласил присесть в кресло. Распорядился, чтобы принесли кофе.

– Владимир Андреевич, – сказал он, – не удивляйтесь тому, что произошло. Что в провинции, что у нас в центре – все одинаково. Вы и сами это знаете. Все уповают только на вас, что вы сможете объяснить всю подоплеку найденных артефактов. Сейчас подойдет профессор Ван Дамминг, и мы продолжим разговор. Запад, как всегда по-геббельсовски, вбросил информацию о научной мистификации в России и умыл руки, а наши что-то быстро на это прореагировали, как и рассчитывали западные специалисты по информационному противостоянию. Поэтому нам нужно как можно быстрее найти ответы на все вопросы.

– А зачем нам искать эти ответы? – сказал я. – Пусть Ван Дамминг сам и ищет ответы на них. Давайте предоставим ему такую возможность подтвердить или опровергнуть свою гипотезу. Пусть побарахтается в своем дерьме. Ему это будет полезно. А у меня есть объяснение, но в это объяснение никто не поверит.

– Почему же никто поверит, – улыбнулся министр.

– Потому что объяснение слишком фантастическое, чтобы в него поверил здравомыслящий человек, – улыбнулся и я в ответ.

– Что же может быть фантастического в этом, – спросил министр.

– Машина времени, – ответил я. – Если предположить существование машины времени, то все встает на свое место. Путешественник во времени попал в каменный век и помог племенам шагнуть в железный век. Даже не в железный, а в чугунный век, потому что, как говорят специалисты, все изделия из чугуна, то есть была проведена первичная обработка железной руды.

– Да, оно так, – сказал министр, – но кто поверит в существование машины времени?

– Если верящих будет двое – вы и я, это много или мало? – спросил я.

– Не искушайте, Владимир Андреевич, верить в то, что подвластно только лишь воображению, – сопротивлялся министр.

– А разве кто-то мог поверить в полеты в космос или в генную инженерию? – убеждал я его. – Но ведь пришлось поверить. От того, что есть на самом деле, отвертеться нельзя.

– В том-то и дело, – оживился министр, – верить можно в то, что можно пощупать руками.

– Вот и щупайте на здоровье реальное смещение временных кругов каменного и железных веков, – рассмеялся я. – Кто может пощупать Интернет? Никто. Он вроде бы есть, и его вроде бы и нет. В чем осязание единого информационного пространства? Ни в чем. Стоит машина, а к этой машине подключены другие машины и в этих машинах информация. На оной стороне земного шара полдень, на другой стороне – полночь, но люди общаются в режиме реального времени. Это что, не машина времени? Самая настоящая машина времени. А кто может поручиться за то, что в сети нет компьютеров из будущего? Никто. Мобильный интернет не проводной, а радиоволновой. И распространение волн не поддается никаким временным законам. Разве можно отрицать то, что и во времена д’Артаньяна нельзя было слушать радиопередачи по транзисторному приемнику?

– Нет уж, увольте, щупайте сами, а нам представьте на утверждение бумажечку, что это все не воображение, а результат, воплощенный в материале и проверенный на деле, – в министре верх взял чиновник, – вот после этого и всем будет приказано верить в то, что машина времени существует.

– И подавать записку нужно в трех экземплярах? – осмелился я пошутить.

– И чтобы стаканы чистые были, – поддержал шутку министр. Надо же, министр, а мыслит как нормальный человек. – Владимир Андреевич, – сказал министр, – я вас прошу докладывать мне обо всех результатах. Дело серьезное на фоне обострения отношений между Россией и странами Запада. И, только между нами, будьте таким же, как сегодня, не поддакивайте никому, нам не в чем оправдываться ни перед кем.

Меня подхватил за руку декан факультета и повел в сторону актового зала.

– Владимир Андреевич, – торопливо сказал он, – сейчас состоится пресс-конференция. Корреспондентов полон зал. Вы и профессор Ван Дамминг. Пойдемте скорее.

– Никуда я не пойду. А с Ван Даммингом я вообще встречаться не хочу, – стал отказываться я.

– Делайте что хотите, но вам нужно там показаться, – чуть не заплакал декан, – вы уж хоть нас пожалейте, Владимир Андреевич.

За столом на сцене сидел американский профессор, а зале стоял журналистский гул. Когда открылась дверь, все уставились на меня. Защелкали «блицы». Я прошел к столу и уклонился от объятий профессора Ван Дамминга.

– Уважаемые дамы и господа, – я начал говорить первым, удивив пресс-секретаря министра образования. – Я буду участвовать в пресс-конференции только при условии принесения господином Ван Даммингом извинений за его заявление о том, что российская наука занимается мистификациями.

Журналисты напряглись как гончие в предвкушении сенсации. К чести Ван Дамминга, он не стал кочевряжиться, а просто сказал, что он не имел в виду российскую науку вообще, а только невероятную находку, сделанную на берегу сибирской реки.

– Я и сейчас не могу утверждать, что все найденное это что-то вероятное, – сказал он, – я еще раз подтверждаю, что найденное совершенно невероятное. Если это и мистификация, то это мистификация людей железного века, поэтому я приношу свои извинения за неправильное изложение моего раннего заявления и протягиваю руку дружбы моему коллеге мистеру Иркутянину. Я знаю, что русские всегда очень щепетильны в отношении своей страны и хочу сказать, что и мы, американцы, так же относимся к любым негативным высказываниям в отношении США. Если бы наши политики так же решали все проблемы, как мы с мистером Владимиром, то на земле бы был вечный мир.

Мы пожали друг другу руки под аплодисменты собравшихся. Кажется, что инцидент исчерпан. Что же будет в вопросах журналистов, ведь я о раскопках знаю только по фотоснимкам, которые мне предложил посмотреть профессор Ван Дамминг?

Глава 19

Вопрос (В). – Господин Ван Дамминг, что вы можете сказать вообще по поводу этих находок?

Ответ (О) – Я даже не знаю, что и сказать. Все это до такой степени переворачивает наши представления о хронологии истории, что требует досконального изучения. Только после этого и после обсуждения с нашими коллегами мы сможем придти к какому-то единому мнению. А, может, мнений будет несколько, и все они имеют право на существование.

В. – А что вы можете сказать, господин Иркутянин?

О. – Что-то трудно добавить. Возможно, что мы имеем дело с всплеском гениальности какого-то конкретного первобытного человека, но это всего-навсего предположение из области фантастики.

В. – Господин Иркутянин, вы автор нескольких романов о путешествиях во времени. Считаете ли вы возможным существование машины времени?

О. – Теоретически это возможно. С открытием электромагнитных колебаний человечество получило возможность проникать в те среды, в которые человек проникнуть пока не может. Возьмите локацию. Не исключено, что электромагнитные волны проникают во все временные пояса и несут обратную информацию о них, и мы пока не можем расшифровать ее. Но мы стоим на грани этого. Наука не стоит на месте. Возможно, что скоро мы будем покупать билет как в электричку, садиться в вагон и ехать в тот год, который нам нужен. Но мы будем за стеклом, чтобы не помешать ходу исторического развития. Возможно, что мы заглянем в исчезнувшие рукописи древних и поймем, где мы сделали ошибку и история пошла не по тому пути. Но нам нужно будет разобраться, не усугубит ли сделанную ошибку верное решение проблемы. Пока же машина времени – это удел философов и фантастов. Но дыма без огня не бывает.

В. – Господин Ван Дамминг, вы смогли бы самостоятельно выплавить чугун при помощи подручных средств?

О. – Я не металлург, но я знаю, как устроена доменная печь и, в случае необходимости, мог бы выплавить железо и чугун при помощи подручных средств, глины, руды, огня. Это сможет сделать любой человек, который учился в школе и который что-то умеет делать. Например, журналист, который видел своими глазами больше, чем кто-либо из сидящих здесь людей. Все, что он видел, он сможет миниатюризировать и повторить в условиях каменного века. То есть, современный человек может сделать все.

В. – То есть вы приходите к выводу, что это сделано современным человеком?

О. – Нет, я не прихожу к такому выводу, потому что радиоуглеродный анализ показывает точную дату изготовления этих предметов – каменный век.

В. – Не считаете ли вы, что радиоуглеродный анализ не точен, и он привел в заблуждение всю современную науку?

О. – Я не физик, но у меня нет оснований сомневаться в неточности моих собратьев по науке.

В. – Господин Иркутянин, вы всегда носили на безымянном пальце левой руки серебряный перстенек. Где он? Не является ли он кольцом египетской царицы Нефертити, о котором вы писали в своих романах?

О. – Я собирался не на пресс-конференцию, вот у меня в кармане электрическая бритва, зубная паста, щетка, на мне рабочий костюм и перстенек на руке был бы совершенно лишним на месте производства работ. Когда я переоденусь в обычный костюм, то и надену кольцо. Кстати, кто его знает, может перстенек Нефертити и существует, лежит где-нибудь в ломбарде или в музее и ждет, когда к нему придет его хозяин. Я, честно говоря, провел бы проверку всех археологических ювелирных украшений на предмет их волшебности.

Смех в зале сопроводил мое последнее заявление.

Наблюдательные люди отметили, что у меня нет перстенька на руке, и уже сообщили об этом журналистам. Что же, не откажешь им в профессионализме. Раз взялся писать по теме, то собирай все подробности о ней. Мелочей не бывает и все мелочи дорого стоят. Но кто-то уже поднажился на них.

Я неплохо знаю язык господина Ван Дамминга, поэтому нам было легко общаться с ним.

– Владимир, что вы думаете по поводу всех этих находок, – прямо спросил профессор, когда мы пришли в кабинет декана, который предоставили в распоряжение приезжего ученого.

– Все, что я думал, я изложил в ходе пресс-конференции. Это все необычно, поэтому и допускаю такие необычные предположения, – сказал я, – а вы как относитесь ко всему?

– Мне кажется, – профессор был несколько взволнован, – что мы находимся на пороге величайшего открытия, сравнимого разве что с открытием закона всемирного тяготения. И именно нам двоим судьба предоставила возможность стать величайшими учеными современности.

– Какое же открытие вы хотите совершить, профессор? спросил я. – Сформулируйте хотя бы так, как сформулировал Зингер в своем патенте на швейную машинку, чтобы это можно было облечь хоть в какую-то мыслительно-понятную оболочку.

– Я склоняюсь к мысли о пришельце, который потерпел аварию и волею судьбы был заброшен на Землю каменного века, – сказал профессор.

– Пусть это будет так, но по одному чугунному ножу вряд ли можно делать далеко идущие выводы, – сказал я, – давайте мы продолжим раскопки, чтобы у нас было больше возможностей для анализа. Только есть у меня просьба к вам: не говорите никому о своей гипотезе, иначе раскопки засекретят, а вам придется поехать домой, и мы с вами уже не сможем обмениваться мнениями по этому вопросу.

– Я понимаю – Россия, – начал говорить профессор, но я его перебил:

– Россия Россией, но и вы секретите все, начиная с тех пор, как мы были союзниками в Великой войне, а что касается неопознанных летающих объектов, так об этом я вообще молчу. Если мы скажем, что это связано с инопланетянами, то это будет иметь статус государственной тайны, и прощай чистая наука. Было бы это в США, то ситуация была бы точно такой же, как и в России.

Помявшись, профессор согласился с моими доводами. Я попрощался с ним, договорившись встретиться завтра в районе раскопок.

Я зашел к министру образования и попросил обеспечить охрану места раскопок, чтобы любители всяких сувениров не растащили все, что потом можно будет продать на интернет-аукционах.

Глава 20

С утра я впервые прибыл на место раскопок. Я стал сравнивать складки местности с тем, что я видел в моем путешествии и ничего не находил. Где-то должен быть лесок и должны быть пещеры, в которых племя пережидало ненастные времена, но ничего не было. То ли наносные пласты земли в ледниковый период скрыли все от посторонних глаз, то ли племя сменило свою стоянку и оказалось здесь, но вряд ли я смогу быть полезным в поиске новых артефактов, а мне очень хотелось найти мою плавильную печь, чтобы посмотреть на нее глазами homo modernus.

Раскопки на какое-то время были приостановлены, а затем снова возобновились. Интернациональная группа ученых анализировала полученные данные, пытаясь раскрыть загадку поселения неизвестного племени, перешагнувшего из каменного в железный век, оставаясь по-прежнему в каменном веке.

Археологи всегда говорят, что они работают как криминалисты, а криминалисты говорят, что они работают как археологи, открывая новые следы и прочитывая историю по-новому в свете добытых улик.

Я не буду описывать процедуру, как производится откапывания предметов, костей, как используются палочки, лопаточки, кисти и осторожно, чтобы не повредить, предметы отделяются от земли и укладываются в коробочки с надписями, за каким номером числится этот предмет, где и когда найден и каким номером отмечен на схеме раскопок. За чугунным ножом был найден и железный нож, грубо обработанный, но железный. И он залегал ниже первых находок. Радиоуглеродная установка была прямо на месте работ, результат идентичен предыдущим. Железный нож тоже относился к тому же времени. Я уже начал сомневаться в том, что это люди из моего племени, как вдруг была найдена небольшая обожженная керамическая пластинка с дырочкой для носки на веревочке и какими-то непонятными письменами. Вот это уже точно не мои. Из них никто не умел ни читать, ни писать. Я пытался научить одного смышленого мальчишку, который научился лопотать на русском языке, читать и писать, но совершенно не преуспел в этом. То ли учитель из меня плохой, то ли время учебы не пришло, но что-то произошло такое, что можно говорить о втором пришествии путешественника во времени в это племя. Но и такая вероятность равна один к миллиарду возможных случаев.

День ото дня ситуация становится все запутаннее. При помощи бумаги и карандаша я сделал копию рисунка или письмен для изучения в более спокойной обстановке. Ровность строчек говорила о том, что на сырую глину при помощи специальных палочек-штампов ставились черточки. Точно так же ставились знаки клинописи клинышком. А здесь два типа палочек: длинная и короткая. Короткие – горизонтальные. Возможно, что это вообще никакие не буквы, а магические знаки, такие же, как и руны.

Внимательно рассмотрев углубления на пластинке, я пришел к выводу, что углубления оставлены не палочкой, а косточкой. К палочке обязательно будет прилипать глина, и следы волочения будут видны. Если смачивать палочку, то она разбухнет, и будет меняться толщина углублений. Так как углубления ровные, то, вероятно, использовалась костяная палочка. Нужно посмотреть, одна ли такая пластинка или есть еще.

Скоро сообщили, что нашли еще десятка три точно таких же пластинок. Что характерно, пластинки будто бы рассыпаны веером в направлении реки. Что это значит? Кто-то специально рассыпал эти пластинки или они рассыпались тогда, когда кто-то тащил эти пластинки к реке и рассыпал их? Или что-то тащило эти пластинки и рассыпало? Вернее второе, потому что у других пластинок не такие ровные края и много сколов. А текст один и тот же. И дырочка для веревочек. Похоже, что это был отличительный знак для членов этого племени, но что же написано на этой пластинке? Если мы расшифруем эти иероглифы, то мы узнаем очень многое.

Каждый день сенсации. В каменном веке не было письменности.

Глава 21

Дома я крутил пластинки как только мог. С одной стороны что-то знакомое, с другой стороны – совершенно незнакомое. А, может, это просто чертеж какого-то механизма? Если приглядеться, то это амортизатор. Да, амортизатор. Основание внизу, пружина и подвижная часть, которая и принимает на себя усилие чего-то, составной частью которого является этот амортизатор. С какой стороны ни крути, а все равно это амортизатор. На другое ни на что не похоже. И вот такое точное геометрическое изображение свидетельствует о какой-то технике, но не о письменах.

Я оторвался от изучения табличек, включил интернет, ленту новостей. Первое что увидел, сообщения археологов о том, что при исследовании древних китайских гробниц в провинции Гуанси археологи и журналисты обнаружили миниатюрные швейцарские часы.

Когда археологи счищали песок и глину с поверхности гроба, от него отлетел некий предмет маленького размера, который ударился о камни с металлическим звуком. Сначала ученые приняли этот предмет за кольцо, но, когда его очистили от пыли, оказалось, что это миниатюрные часы, на внутренней стороне которых выгравировано «Swiss» («Швейцария»). Стрелки часов остановились в 10:06.

Местные специалисты уверены, что гробница, которую считают одним из памятников династии Мин, оставалась нетронутой на протяжении 400 лет.

После обнаружения часов было решено приостановить раскопки. В ближайшее время из Пекина должны прибыть исследователи, которые помогут разобраться, когда и при каких обстоятельствах часы попали в гробницу.

Вот вам и артефакты. Куда ни ткнись, всюду в глубокой истории натыкаешься на следы пребывания современного человека. Возможно, что в гробницах покопался кто-то из современных гробокопателей, а, может быть, и путешественник во времени принимал участие в церемонии похорон и потерял часы.

Находка современных часов в древнем захоронении в Китае вообще спутала все карты. Внимание людей раздвоилось. Больше интереса привлек к себе Китай. У нас в районе раскопок стало просторнее, и уменьшилось количество утечек информации для прессы.

На следующей встрече с профессором Ван Даммингом я высказал предположение о двух исторических пластах, наложенных один на другой в результате подвижки ледниковых масс и возможном оседании верхнего пласта на нижний. Второе предположение, что в результате подвижки масс снесена верхняя часть какого-то хранилища, свидетельством чему являются найденные пластинки, расположенные в виде веера, сходящегося в северном направлении.

Профессор согласился со мной, что нам необходимо провести археологическую разведку в предложенном мною направлении.

– Владимир, а что вы думаете по поводу найденных пластинок из керамики? – спросил меня Ван Дамминг.

– Я в затруднении, профессор, – ответил я, – с одной стороны это предмет культа, предназначенный для ношения на шее, с другой стороны – это табельный номерок рабочего какого-то предприятия. Что это, мы узнаем, только расшифровав надпись или разгадав рисунок. Я не представляю, на каком языке это написано, а рисунок похож на какой-то амортизатор, вы не находите.

– Согласен с вами, коллега, – сказал Ван Дамминг, – что-то здесь странное и я не исключаю, что мы еще натолкнемся на документальные материалы, наподобие шумерских письмен, сделанных на керамических пластинках. Я уже направил фотографии специалистам по древним языкам, возможно, что они помогут нам в расшифровке. Мы стоим на пороге какой-то тайны, которая затмит золото Трои, найденное Шлиффеном. Вы не представляете, что значит быть всемирно знаменитым.

– Конечно, не представляю, профессор, – поддержал я его, – но слава – это мимолетная птичка, которая прилетает откуда-то и так же быстро улетает куда-то. Вы думаете, кто-то помнит открытие Шлиффена? Спросите, сколько человек знает, кто такой Шлиффен? Человек, сведущий в военных вопросах, ответит, что это немецкий генерал, завоевавший Бельгию. Историки назовут правильно. Несведущие в истории люди скажут, что это изобретатель шлифовального камня или еще чего-нибудь. Но все помнят Нерона, потому что он сжег Рим. Герострата прославился тем, что сжег храм Артемиды в своем родном городе. Эйнштейна знают по фотографии с высунутым языком. Гитлера, потому что он уничтожил десятки миллионов людей. Сталина за репрессии своего народа. Тимура за уничтожение всего на своем пути и завоевание полмира. Для того, чтобы нас запомнили, нам нужно совершить какое-то злодеяние, чтобы о нас ходили легенды, дополняемые тем, что мы еще занимались и археологией. Не хочу я никакой славы. Жизнь простого человека намного счастливее, чем человека, прославленного чем-то.

– Да, русских трудно понять, – улыбнулся профессор, – то они из сил рвутся, чтобы быть первыми во всем, то они спокойно относятся к тому, где без особого труда можно стать первыми, но слава их уже не интересует, им просто нужна спокойная жизнь. И, тем не менее, каждый русский верит в свою страну, верит в то, что его страна будет самой могущественной державой на планете, но для этого нужно ежедневно арбайтен, арбайтен и еще раз арбайтен. Так, кажется, говорил ваш Ленин?

Глава 22

Процесс расшифровки я отложил в сторону. Что будет от того, если я целыми днями буду пялиться на изображение? Его я рассматривал со всех сторон, даже рассматривал под углом. Иногда бывает, что слово, написанное длинными и узкими буквами, трудно прочитать просто так. Но если посмотреть на него под углом, то буквы как бы становятся маленькими и такими, какими мы их привыкли видеть.

Есть в Болгарии, вернее, был в Болгарии орден Святого Александра. К Александру Невскому никакого отношения не имеет. Так вот слово Святой Александр на небольшом медальоне звезды ордена написано полностью разновеликими узкими буквами, и это слово можно прочитать, глядя на него под углом. Рисунок на табличке я помню наизусть и спокойно нарисую даже с закрытыми глазами. С закрытыми не закрытыми, но что-то рациональное в моих рассуждениях есть. А вот что? Пока не могу понять. Но какое-то ключевое слово в своих рассуждениях я уже произнес.

У меня была в запасе неделя отпуска, и я поехал с женой отдохнуть на заповедное озеро Линево. Места здесь чудесные и таинственные. Простой люд и всех экстрасенсов как магнитом тянет сюда. Студенты нашего института, которые занимались дайвингом, провели экспедицию по очистке озера. Как сейчас помню отчет старшего преподавателя по физической подготовке, что «Чистили дно на глубине до четырех метров. Прозрачность воды не более двух метров. Температура воды 14 градусов. В первый день подняли более ста килограмм мусора: бетонные конструкции, прогнившие металлические бочки, пластиковые и стеклянные бутылки, арматуру, консервные банки». Может, вся таинственность озера от этого мусора? Природа просто мстит нам за засорение земли и воды и создает в самых загрязненных местах различные аномалии.

В 1963 году в центре деревеньки Окунёво ребята нашли две плиты светло-серого цвета, отполированные до зеркального блеска. Говорят, что это осколки какого-то небесного тела. Через 30 лет ясновидящая женщина разглядела глубоко под землёй древний храм. Ещё через 7 лет в этом же районе при помощи сейсмоприборов было обнаружено искусственное сооружение, находящееся на 12-метровой глубине.

Индианка, принимавшая непосредственное участие в исследованиях, утверждает, что глубоко под землёй скрывается древнейший индийский храм великого целителя Индии, бога-обезьяны Ханумана. Главной достопримечательностью храма является Мыслящий Кристалл – магический талисман с планеты Сириус, имеющий форму восьмигранника высотой 1,2 метра. Находясь в храме, он поддерживает постоянную связь землян с космосом.

Осколки огромного небесного тела, обрушившегося на землю и повернувшего ось земли, образовали огромные впадины, заполнившиеся водой. Так появились Линево, Данилово и Потаённое озера, соединенные между собой подземной рекой, и вода в них не портится годами. Из этой воды делают одну из лучших водок в России, и голову не туманит, и в малых дозах целебное свойство имеет. Дно у озера тройное и в воде избыток активных ионов серебра.

Вначале вроде бы и хотели проводить раскопки в этом районе, да запал куда-то весь вышел. Только приезжают в эти края индийцы и молятся о спасении, да местные жители рассказывают о разных аномалиях, которые одним помогают, а других губят. Что на самом деле там находится, неизвестно, но народ приезжает на озера и бросает в воду бутылки из-под водки. Зачем? Может, это как раз и есть аномалия в поведении людей, вызванная озером. В других местах человек бутылочку либо сдаст в приемный пункт, либо выбросит в специальную урну. А здесь, у озера, ему нужно бутылку в воду бросить и дерево срубить для костра.

Мы остановились в деревушке недалеко от озера, и каждый день ходили гулять на берег его. Места действительно красивые. Что-то волшебное есть в лесах и в самом озере. Мне нравилось сидеть у озера и смотреть на легкую рябь воды. Почему-то никто в этом озере не рыбачит и активно не купается. Вода в нем какая-то тяжелая. Все водоемы на земле не изучены полностью, и все водоемы хранят в себе какую-то тайну. Вместе с водоемами исчезнет жизнь, а, следовательно, и человек. И по количеству водоемов можно судить, насколько человек живет в гармонии с природой и является ли он хранителем или губителем своей среды обитания. Плохо у озера становилось тем, кто планировал произвести порубки в приозерной зоне и построить коттеджи для отдыхающих, как будто эти коттеджи нельзя построить в километровой зоне и проложить к озеру живописные дорожки. И для здоровья людей полезно и водной системе озера не будет нанесен вред.

Именно у озера я и понял, какое ключевое слово я произнес в размышлениях, разглядывая рисунок на найденной керамической пластинке с отверстием. «Нарисовать». Я сказал, что могу нарисовать этот рисунок. Именно нарисовать, чтобы путем нанесения на бумагу линий понять, что хотел сделать мастер. Именно взять и рисовать линии по одной.

Глава 23

Я не стал сразу хватать карандаш и бумагу или искать палочку, чтобы рисовать на земле. Не надо торопиться. Если эта пластинка лежала нерасшифрованной в земле примерно триста тысяч лет, то полежит еще неделю.

Наконец, я добрался до бумаги и карандаша. Не от того, что их не было под рукой, а просто потому, что я еще раз хотел обдумать все, что произошло за прошедшее время.

Я предполагал, что после моего ухода жизнь в племенах не остановилась. Она развивалась, и мое племя оказалось в эпицентре всех самых важных событий. Но почему в истории не осталось никаких упоминаний о нем? А много ли мы знаем об исчезнувших цивилизациях? Так, одни догадки и больше ничего. Находим в земле артефакты и делаем предположения, что государство провалилось в тартарары или улетело куда-нибудь.

Даже цивилизация кровожадных индейцев майя исчезла до появления европейцев на американском континенте. Почему? А это удел всех прогрессивных цивилизаций и империй. Все идет к расцвету, а малые князьки затаили в душе обиду за то, что им сейчас не подчиняются как богам и исподволь готовят приход своего царствования, улыбаясь императору или диктатору, поставленному парламентом.

Берите любую империю. Британская развалилась потому, что англичане по-скотски обращались со своими подданными, выкачивая из них все для своей территории. Даже если бы они не выкачивали, результат был бы таким же.

Возьмите самую совершенную Российскую империю, где все народы были равны в своих правах, а присоединенные народы были на особом, более лучшем, положении по сравнению с русскими.

Разве могло в Британской империи случиться так, чтобы какой-нибудь сын индийского сапожника встал во главе Англии и устроил террор против англичан? Да этого индийца вряд ли пустили бы сидеть чистильщиком ботинок у Букингемского дворца. А в России завсегда пожалуйста.

Или представитель одного из горских племен стал министром иностранных дел Англии и делал бы все на ослабление Британской империи? А после распада империи стал бы маркграфом в одной из отделенных мандариновых земель и поносил бы Англию, на чем свет стоит? Да такое ни одному англичанину и в страшном сне не приснится, а в Российской империи снова завсегда пожалуйста.

Что, Берингов пролив? Да забирайте его к себе. Арктику? Да хрен с ней. Даже при таком отношении к присоединенным и добровольно присоединившимся народам Российская империя распалась. Почему? Потому что каждый малый народ хотел быть великим, чтобы весь мир говорил только на его языке, и чтобы все поклонялись им как потомкам тех, перед кем трепетал весь мир.

Даже вместе пролитая кровь не смогла соединить князьков. Сейчас имеем то, что мы имеем и во многих российских регионах музыкой правят баши, башлыки, беки, ханы, имамы, беи, баны, паны, графы, епископы, ламы и другие вожди и старейшины племен. Похоже, что и с моим племенем стало то же, как со всеми, кто вырвался вперед.

Многие цивилизации, о которых очень мало сведений, получили какой-то внешний толчок, подвигнувший их к развитию. То ли откровение господнее, то ли гений их руководителя, который мобилизовал весь интеллектуальный потенциал племени на преодоление отставания и жесткой рукой усмирял тех, кто противился преобразованиям.

Но всегда есть те, для кого преобразования – нож в горло. В любом обществе, во все времена. Даже сегодня. Даже сию минуту и сию секунду. Даже если вы будете читать это через сто, тысячу лет, это истина не изменится. Будут недовольные научно-техническим прогрессом и мечтающие жить где-нибудь в хижине вне воздействия электромагнитных волн и несущихся на них новостей. Диалектика. И если они возьмут верх, то с каким удовольствием они будут крушить машины и уничтожать информационное пространство. Войдя в раж, они будут уничтожать и носителей научной информации, используя для этого современные средства уничтожения и подчинения своим идеям.

Я уже почти наверняка знаю, что написано на табличке. Это не чертеж или рисунок амортизатора. Это язык. Не древний, а современный, один из шести официальных языков Организации Объединенных Наций. Русский язык. Я даже знаю, кто писал на этой табличке, и кто придумал так писать на глиняных пластинках. И нас еще ждут значительные находки с письменами на керамике.

Все равно, взяв карандаш, я начал воспроизводить черточки. Только один мой ученик, паренек лет пятнадцати, необычайно смышленый освоил мой язык и все время говорил, что мы нерационально пишем, отделяя буквы от буквы. Каждая последующая буква должна использовать уже написанный элемент и продолжать письмо далее, присоединяя к себе последующую букву. Я тогда посмеялся над этим, а сейчас вижу, что мальчишка выполнил то, что хотел. И он написал слово Д И М И Р. То есть мое имя, как меня звали в племени. Видите, вторая буква И в качестве левого элемента использует правую черточку буквы Д. Буква М состоит из правой черточки буквы И и правый элемент буквы М является левым элементом буквы И. Не совсем удобно, но если подумать, то, может, это даже не так и плохо. Правда, я бы не рекомендовал переходить на эту новую систему письма, потому что люди разучатся читать то, что уже написано по старой системе. Вот в этом отношении я буду консерватором. Давайте не будем трогать мой язык.

Я не торопился со своим открытием. Зачем? Прибежать и сказать:

– Я расшифровал эту загадку! Я гений! Это мое имя! Я там был! Урра!

Мне это нужно? Вряд ли. Я на отдыхе, и я отдыхаю. В лесу у озера растут замечательные грибы. Мой перочинный ножик у жены. Я доверяю ей срезать найденные мною грибы. Это самое приятное в этом процессе – чувствовать, как наполняется взятая напрокат корзинка. Точно так же чувствовали себя и первобытные люди, занимавшиеся собирательством. Своими жизнями они заплатили за то, чтобы мы имели знания о том, какие грибы и ягоды можно употреблять в пищу. И то, иногда даже в проверенных местах люди травятся проверенными грибами. От чего это происходит? От того, что грибы долго хранились без обработки и в них начали образовываться яды, не разлагаемые термической обработкой. Свежие съедобные грибы никогда не приносили вреда человеку. Сваренный грибной суп подавался только за нашим столом в столовой под завистливые взгляды соседей.

Глава 24

Неделя отдыха пролетела как семь минут в дороге с приятным собеседником. Даже вкусный шоколад когда-нибудь да заканчивается. Я ехал домой с интересом продолжить раскопки, чтобы посмотреть, чего достигли мои подопечные.

– Здравствуйте, Владимир, – встретил меня профессор Ван Дамминг, – не знаю, как вы, но я бы не усидел в пансионате на берегу озера в то время, когда самые великие открытия современности вершатся именно сейчас и именно здесь, в этом сибирском городе на берегу реки. Весь мир с затаенным дыханием следит за нашими раскопками, и информация о нас передается с пометкой «срочно» во все информационные агентства мира. Вот, – он указал рукой, – мы вынуждены для них установить палатку и провести к ней все коммуникации, чтобы они чувствовали себя комфортно и могли работать.

– Профессор, а не кажется ли вам, что вся наша работа начинает превращаться в балаган, – охладил я его восторг, – какую практическую ценность для мира имеют наши находки? Никакой. Подтвердить, что хоббиты были существами разумными? Да мы это можем сделать и без всяких доказательств. Размер мозга и количество извилин в нем не зависит от роста человека. Доказать, что человек разумный появился на территории России, так это бесспорно. Так же можно и доказать, почему Россия оказалась позади мирового прогресса? Так и это легко делается. Количество извилин по мере служебного роста человека. Чем выше, тем меньше извилин ему нужно. Гениальным считается тот человек, у кого всего одна извилина, он ее обычно называет генеральной линией своей партии. Его главная задача начинает состоять в том, чтобы угробить всех рационализаторов и изобретателей, чтобы они своим разумом не превзошли его и не смущали народ бездарностью руководства. Вот и вся диалектика.

Если дать человеку возможность самоорганизовываться, то тогда перед народом ответ придется держать не просто в виде отчетно-выборного собрания, а и под суд могут отдать, проведя через процедуру импичмента. А когда это в государстве нашем государь перед народом челом бил и голову покаянную на суд народный представлял за дурость совершенную? Не было этого и в ближайшие лет триста не будет.

– Владимир, – миролюбиво сказал Ван Дамминг, – это в вас различные комплексы бурлят. Для того, чтобы стать великими, надо не говорить об этом, а становиться великими везде, где это можно. Пусть об этом скажут в мире, а не у вас в России. Сколько ни говори слово халва, во рту слаще не станет, говорил один восточный мудрец. И он прав. А здесь мы, возможно, открываем неизведанную страницу в истории человечества. А вдруг там инопланетяне были? Может, мы на пороге открытия, которое перевернет весь мир.

– Да, и у вас, профессор, комплексов тоже хватает, – с иронией сказал я, – сначала поставить мир на грань катастрофы, а потом спасать его. Не надоело? Вы лучше расскажите, что нового в раскопках?

– Найдено несколько хорошо сохранившихся обтесанных бревен. Отправили на анализ и произвели радиоуглеродный анализ. Время совпадает – каменный век. Что это? То ли части нового Ноева ковчега, то ли было несколько Ноев, которые независимо друг от друга делали все по писанию.

– Профессор, но в каменном веке потопа не было, он был позже, – улыбнулся я.

– В том-то и дело, что мы имеем с неизвестным науке явлением, и вообще, – возмутился профессор, – мне не нравится ваше отношение к нашему открытию.

– Все открытия на проверку оказываются обыкновенными черепками от ночного горшка, – пошутил я. – Хотя я и не видел бревна, но предполагаю, что это потолочные доски в доме, который топился «по-черному», и дым законсервировал доски, не дав им исчезнуть от времени. Вот, смотрите. Здесь мы нашли большое количество табличек, разбросанных веерообразно. На направлении обратного угла веера лежат обтесанные доски. А еще дальше мы найдем сам дом, с которого снесло крышу, где на чердаке, под крышей был запас неиспользованных табличек.

– Владимир, я знаю, что такое русское выражение «сносить крышу» и «непорядок на чердаке». Не кажется ли вам, что у кого-то из нас сносит крышу, – улыбнулся он.

– Погодите, профессор, мы еще увидим, какие песни вы запоете, когда мои предположения подтвердятся, – подытожил я, – мне кажется, что главные открытия у нас впереди и нас еще будет ждать кропотливая кабинетная работа с нашими находками.

Что-то мне подсказывало, что предшествующее этому путешествие во времени, сопряженное со многими странностями, являлось излишней игрой с судьбой и не кончится для меня добром. Почему нигде нет даже следов о моих появлениях в истории и о влиянии на саму историю. Где-то остались пометки о чиновниках, офицерах, монахах, дворянах, проезжавших то тут, то там, но нигде я не попадал в историю, подобную этой.

Что-то я совсем похож на товарища Паниковского, который на морском берегу пилит ножовкой металлические гири, прекрасно понимая, что эти гири не из золота, и что скоро мне предъявят гамбургский счет и потребуют платить по нему. Что мне останется делать? Достать кольцо Нефертити и сказать: вот, жертвую на благо человечества. А я могу представить, что может сделать человечество при помощи вот этого кольца. Кому-то можно побывать в прошлом и будущем времени, чтобы описать, что он там видел, и чтобы люди не делали ошибок в своем времени. Практически у каждого писателя есть внутреннее кольцо Нефертити, и он может видеть не только настоящее, но и то, что уже было и что привело нас к тому состоянию, в котором мы находимся. Профессора и академики тоже наделены даром предвидения на основании своих расчетов и анализов, но они не могут рассказать об этом так же складно, как писатели. И у писателя есть право не говорить все то, что ему известно, а оставлять человека в неведении и давать ему возможность сделать правильный выбор на перепутье истории.

Глава 25

Наша пикировка с профессором Ван Даммингом не осталась незамеченной корреспондентами. И вот уже первая публикация о том, что мы стоим на пороге величайшего открытия. Русский ученый указал направление раскопок. Археологи нашли снесенную крышу. И прочее. Даже студенты и рабочие стали требовать удлинения рабочего дня и с большим усердием вгрызаться в тело матушки-земли, стремясь как можно быстрее достигнуть заветного места, где лежит то, что перевернет нашу жизнь. Бедняги, разочарования не испытывает лишь тот, кто знает, чем все это закончится.

Наконец, этот день настал.

– Владимир, вы не представляете, что мы нашли, – кричал в трубку голос профессора, – это нечто бесподобное, равное, пожалуй, Александрийской библиотеке, только найденные нами книги не горят…

– Такие же керамические, как и медальоны с таинственной надписью? – поинтересовался я.

– Точно такие же, только размер их побольше и знаки поменьше, – восторгу профессора не было пределов. – Мы открыли новую цивилизацию, которая существовала задолго до Атлантиды, Египта, Византии, Китая и всего того, что нам известно. Через час состоится большая пресс-конференция. Без вас мы не начнем.

– Хорошо, буду, – покорно согласился я, прекрасно понимая, что в результате расшифровки будет расшифровано мое инкогнито.

Кем я тогда буду выглядеть перед всем научным сообществом? Мошенником обзовут, это точно и обвинят в том, что я сделал, вернее – это мой дядя сделал величайшее открытие современности и ни с кем им не поделился.

– Как не поделился? – возражу я своим оппонентам. – А разве мои книги не являются способом довести до вас то, что я видел и где я побывал? Я не держал под спудом свои знания. То, что вы мне не верили, говорит только о том, что вы не способны даже вообразить существование подобного, но если к каждому неверующему призывать Господа сущего нашего для уверования, то Господь вообще махнет рукой на нас, и не будет прислушиваться к нашим мольбам. Верьте в то, что вам говорят, и вы потом сможете убедиться в том, что это именно так.

Что-то я начал говорить, как сын Божий. А я и есть сын Божий, рожденный на земле потомками тех, кого создал наш Бог. Бога мы не видели, но видели посланца его Иисуса Христа, Магомета и Будду, которые приходили к людям и учили мудрости земной, призывая поклоняться Отцу его небесному. Я не буду удаляться в глубину наших веков, но, в принципе, есть такая возможность побывать там, где земля наша только нарождалась в вихре бурь, реве ветров при создании земной тверди и раскаленного куска огня, поливаемого водой.

О пресс-конференции рассказывать долго не буду. Море восторгов, море загадок, сотни вопросов и много меньше ответов. Весь мир с замиранием следил за всеми перипетиями наших раскопок. Самыми модными туристическими маршрутами стали сибирские маршруты в район раскопок и в места экстремального проведения отдыха по-русски.

Ошалевшие иностранцы вылезали из наших парилок на свежий воздух или в холодную воду и говорили, что таких ощущений они не испытывали никогда. Норовистые лоси иногда сами нападали на охотников, и все говорили, что заморенные львы в пустыне не сравнятся с матерыми секачами в тайге, а настоянная на кедровых орешках очищенная самогонка лучше самых лучших сортов виски. Для любителей устраивался и пьяный мордобой, чтобы вспомнить времена Дикого Запада в дебрях Русской Сибири.

Перед представителями всех средств массовой информации были выставлены фотографии найденного сруба из сибирской березы и штабелей керамических плиток с надписями. Кто их написал, что за информация скрыта на них, этого не знал никто.

Журналист: Что показал предварительный радиоуглеродный анализ находок?

Ответ: Все находки относятся к одному и тому же времени.

Журналист: Это значит, что в каменном веке жили и разумные существа?

Ответ: Да. Только уровень развития у всех был разный. Точно так же, как и в двадцать первом веке.

Смех среди журналистов.

Журналист: Что вы ожидаете узнать из этих плиток с надписями?

Ответ: Сначала их нужно расшифровать, а потом уже отвечать на этот вопрос, будучи вооруженными соответствующими знаниями.

Журналист: Можно ли делать вывод о присутствии внеземного разума в то время?

Ответ: Нет. Все находки достаточно примитивны, но не может быть откинута гипотеза о том, что их кто-то научил всему этому. Кто этот кто-то, нам предстоит разбираться.

Журналист: Как вы думаете, не являются ли эти знаки дневниковыми записями неведомого человека, появившегося в каменном веке?

Ответ: Все возможно. Я не исключу, что это черновики статей в межгалактический научный вестник или в «Галактика ньюс».

Смех среди журналистов.

Журналист: Мистер Владимир, а что скажете вы?

Ответ: Мне кажется, что мы все спим, и нам снится фантастический сон о путешествиях в каменный век. Следующая моя книга будет посвящена как раз этим событиям. Там я постараюсь дать ответ на все вопросы.

Журналист: Это можно считать анонсом вашей будущей книги?

Ответ: Можно.

Журналист: Какое-то издательство уже купило права на публикацию этой книги?

Ответ: Я могу сказать, что некоторые издательства могут просто опоздать.

Глава 26

Я взглянул на фотоснимки находок снимки и узнал дом, который был построен по моим указаниям моими помощниками и в котором я жил последние недели пребывания в племени.

Керамических пластинок было много и, судя по их качеству, мои помощники преуспели в их изготовлении. Я нашел несколько свитков бересты, но попытки прикоснуться к ним превращали их в пепел. Камень не горит и не гниет, если он хорошенько обожжен. Но может трескаться и ломаться. Пластинки аккуратно укладывались и фотографировались, чтобы при любых обстоятельствах их изображение было неподвластно времени.

Что я сразу заметил? Я не успел передать племени арабские цифры, и они придумали свои. Практически такие же, как римские цифры: I = 1, Х =10, их половинка V = 5, С = 100, М = 1000 и L = 50, D = 500. Например, MCMLXXXIV это цифра 1984. Пластинок было меньше пятисот, потому что знака D не было видно нигде.

Я сел за расшифровку табличек и никак не мог понять, о чем идет речь. Судите сами.

«Зуур родил Рама; Рам родил Зака и Зара.

Зака родил Тапа и Тапу; Зара родил Лова и Локу.

Тапа родил Вава; Тапу родил Лупа.

Лупа родил меня.

Когда я родился, стояла полная Луна, и племя уходило от погони. Поедающие людей преследовали нас. Мы бросали слабых, и уходили от них. Нас было мало. Но мы ушли. На берегу реки мы устроили стоянку, и жили как могли. Мах стал вождем. Он брал всех женщин и говорил, что мы все будем родственниками и будем сильнее всех.

Мы знали, что должен был прийти Он.

Он восстановит справедливость и научит нас жить по высшим законам.

Он запретит поедать себе подобных.

Он запретит бросать слабых и немощных.

Он запретит хватать сладкие куски силой.

Он запретит брать чужих женщин.

Он обяжет подавать милостыню, чтобы и подававшие ее тоже могли надеяться на милостыню.

Он даст свою землю кротким людям.

Он простит всех наказанных за правду.

Он будет говорить свои истины через тех, кто умом недалек.

Он построит дворцы Отца своего, и все могут пожаловаться ему.

Он пришел неожиданно.

Мах решил показать ему, кто здесь самый сильный. Мах отобрал у него елей и выпил.

Елей лишил сил Маха, и Он победил его.

Из сосуда Он сделал нож и отдал его раздельщикам пищи.

Он учил нас жить по справедливости и сделал нам ножи.

Он построил дом и показал, как надо готовить пищу.

Он учил нас своему языку и учил делать кирпичи. Но мы не стали делать кирпичи.

Не все радовались его приходу.

Особенно те, кому нужно было делиться, и кому нельзя было засматриваться на чужих женщин.

Он говорил нам, что мы хозяева этого мира и должны жить во благо

Они желали ему зла и Зло пришло.

Он ушел на реку и его там съел медведь.

Мы убили медведя, но Его в нем не оказалось.

Он вернулся к Отцу своему, научив нас своей жизни.

Я стал крестить всех Его именем и вешать на шею таблички с Его именем, чтобы знать, кто крещен, а кто еще не крещен.

Мы обращались к Нему со своими просьбами, и он нам помогал.

После него вождем снова стал Мах, и он все время ожидал, что вернется Он и строго укажет Маху, если он был несправедлив.

Через сорок восемь полных лун Маху во сне явился Он и сказал, чтобы он взял Зару и у нее родится сын Его, который и будет Сыном Его.

Через девять лун родился мальчик, и зажглась на небе яркая звезда. На свет ее пришли авторитетные представители пяти соседних племен, чтобы приветствовать рождение Сына Его, нареченного Иумухром.

Антр принес кусок каменного угля.

Фер принес бурый кусок железной руды.

Сол принес кристалл каменной соли.

Аур принес большой кусок желтого железа.

Нафт принес горшок с черной жидкостью, которая горит ярче дров.

Все они поклонились Иумухру и сказали, что узнали о его рождении по яркой звезде, зажегшейся на небе.

Иумухр объединит всех живущих людей и не позволит им воевать друг с другом, а будет решать все вопросы миром и любовью».

Глава 27

Я отложил в сторону лупу, отодвинул бумагу и задумался.

Нарождающееся человечество, научившись думать и говорить, начинает сотворять себе кумиров, чтобы, оглядываясь на них, делать все, что заблагорассудится, как бы говоря, а вот мне так посоветовал Он, чтобы переложить ответственность со своих плеч на Него, который был и ушел.

Необходимо еще поразмыслить над написанным моим учеником. Никаких разговоров на богословские темы я с ним не вел. Хотя… помню, когда я насаживал топор на самодельное топорище, камень, которым я наколачивал топор на древко, выпал из руки и упал мне на ногу. Вы можете представить, что я тогда говорил по этому поводу.

Мой помощник, которого я никак не звал, потому что он был все время рядом, и мне не нужно было его звать, легкое движение указательным пальцем, и он уже рядом, спросил меня, что такое Бог? Что-то я ему вкратце тогда сказал. А если бы не сказал? Все равно он бы что-то такое же измыслил, глядя на звезды и размышляя над необъяснимыми явлениями, такими, например, как: откуда появляются искры, когда ударяешь камень о камень, и почему искры возрождают огонь? Не каждый современный человек даст внятное объяснение подобным явлениям. А что говорить о моем племени?

Что-то все написанное напоминает мне Евангелие, Коран и Тору сложенные вместе. Может, я ошибаюсь, но все религиозные различия обусловлены лишь неприязненными личными отношениями между проповедниками, которые эти личные отношения переложили на отношения между народами и континентами.

Мне кажется, что я появился там не вовремя, всколыхнув заложенную в гены легенду о пришествии Мессии. И они поняли, что я не Мессия, а только предвестник Его и решили, что время начинать свои действия. Ладно, будем читать дальше.

«Иумухр вырос в умного и ласкового мужчину. Он был прост в общении и люди тянулись к нему. Для каждого у него находилось слово утешения или одобрения. Он не был охотником или собирателем. Он хорошо плотничал и делал столы и скамейки, чтобы люди чаще разгибались и вставали с земли, сидели и ели так же, как Он, приходивший к нам из ниоткуда и ушедший в никуда. Женщины выказывали знаки внимания Иумухру, но он только улыбался и никому не отдавал своего предпочтения, чем обидел многих женщин. К нему приходили за советом люди из других племен, приносили дары и просили совета. И всем он давал советы. Тогда на него обиделись вожди и старейшины, сказав, что глупец не может давать советы. Его ум стал предметом осуждения и обсуждения. Никогда не собиравшиеся вместе племена собрались вместе, чтобы принять общее решение.

Собрание прошло на высоком холме. Я со своими помощниками ходил между собравшимися и крестил их водой из кувшина, надевая на шею табличку с именем Его.

– Крести меня, – сказал Иумухр.

Я посмотрел на него и увидел, что он не от мира сего, что он здесь человек временный и пришел научить мудрости Его.

– Крести лучше ты меня, – сказал я и встал перед ним на колени.

Иумухр не стал отнекиваться, взял кувшин, полил мне на голову воды, надел на шею медальон с именем Его и сказал:

– Ты – Креститель, иди и крести именем Его! А сейчас крести меня!

И я окрестил его. И сразу люди увидели, насколько чист душой был Иумухр.

Много людей подошли ко мне и многих я крестил именем Его.

Наконец, началось то, ради чего собрались все на этом холме.

– Скажи нам, – сказал один из старейшин, – где находится центр земли?

Все стали улыбаться. Многие ходили на охоту далеко-далеко. Они видели вдалеке людей, но подходить к ним не подходили. Неизвестно, кто опаснее, дикий зверь или незнакомый человек. И никогда охотники не доходили до края земли. Поэтому они и улыбались, зная, что никто не может указать в центр земли.

Улыбнулся и Иумухр наивности людей. Он подошел к сидевшему на обломке дерева старику, ткнул пальцем ему под ноги и сказал:

– Вот он – центр земли. Пусть самый умный из вас докажет, что это не так.

Все были поражены его умом, и никто не смог ему возразить.

– Скажи нам, – спросил другой старейшина, – где находится земля счастья?

И здесь Иумухр подошел к тому же старику и показал на землю под его ногами.

– Земля счастья, – провозгласил он, – находится здесь. Человек находит свое счастье там, где он свободен, где он имеет свой дом, свою семью, свою землю. Это его земля и только на ней он счастлив. Если кто-то захватит его землю, то разве он будет счастлив там, где не будет его дома, где не будет его земли и где он сам будет никем на своей бывшей земле.

– Ты хочешь сместить нас и сесть на наше место? – спросил один из вождей.

– Мне это не нужно, – отвечал Иумухр, – мой Отец правит миром, он назначает вождей и свергает их…

– Что, старый и съевший свои зубы Мах будет назначать и свергать нас? – возмутились вожди. – Да мы сами его сейчас свергнем…

– Остановитесь, – воззвал к ним Иумухр, – для того, чтобы свергнуть вождя, не надо с ним воевать, нужно лишить его разума и народ сам свергнет сумасшедшего. Мах – мой отец на земле, но он знает, кто мой отец там, – он показал рукой в небо, – и он знает, что и я вернусь туда, и вы отправите меня к Нему, потому что так повелел Он.

– Ты много на себя берешь, и ты еще молод, чтобы учить нас, что нам делать и что не делать. Мы прикажем, и наши люди забросают тебя камнями, – сказали вожди.

– А вы не думаете, что ваши люди могут бросить камни в вас, так как так может приказать мой Отец? – храбро спросил Иумухр.

Все затихли. Вожди боялись, что народ забросает их камнями, а народ боялся, что кто-то накажет их за то, что они кидали в невинных людей.

– Что же даст нам твой Отец, если мы станем слушаться? – начали вопрошать люди.

– Он даст вам прекрасную жизнь в том мире, куда мы все отправимся с вами, – говорил Иумухр. – А те, кто не будет соблюдать заповеди Отца моего, пойдут на съедение большим медведям и диким секачам. Если звери не станут есть их из-за того, что они такие плохие, то они будут всю жизнь там таскать на своей спине огромные камни, которые будут ломать им кости и пригибать к земле».

Глава 28

Я сидел над листами перевода записок моего бывшего ученика и думал над тем, что же могло произойти, если бы, по уточненным данным не триста тысяч лет назад, а всего лишь сорок тысяч лет назад, на земле возникла бы какая-то религия, которая одинаково похожа на христианство, ислам и иудаизм? То ли возникли бы все три, либо одна из них, либо конгломерат этих религий? Что бы стало с нашим обществом, если бы воздействие религии началось намного раньше, чем мы знаем по исторической хронологии? Возможно, что мы были бы ближе к концу света на сорок тысяч лет или, может быть, мы уже стояли бы на краю, потому что человечество полностью уничтожило бы и израсходовало те ресурсы, которые даны им в вечное пользование для своей жизнедеятельности. А чего можно ждать от людей, у которых один принцип: если сам не съем, то понадкусываю все оставшееся?

Природа сама себя уравновешивает. Она не терпит, когда коромысло равновесия склоняется в какую-то одну сторону. Если где-то люди страдают от ожирения и переедания, то в другом месте люди страдают от истощения и недоедания. Где-то люди рыгают непереваренной пищей, в другом месте люди рыгают желчью, которой нечего переваривать, кроме самого желудка. И обжирающиеся люди не стремятся делиться едой с голодающими, потому что они и так уравновешиваются. Восемьдесят процентов худых людей планеты весят столько же, сколько весят двадцать процентов ожиревших людей планеты. И те, кто и так жирные, хотят еще больше, забирая все у тех, кто голоден и сам не в состоянии добывать то богатство, которое спрятано в недрах их стран.

Когда-то на земле догорит последняя спичка. Будет съеден последний кусок синтетического хлеба. Атомные реакторы расщепят последние атомы радиоактивных элементов и остановятся. Разрядится последняя батарейка и погаснет последняя лампочка и светодиод. Промышленные выбросы, заслонявшие солнце, станут естественным черным небом. На земле воцарится тишина. Начнется вечная ночь, освежаемая выпадаемым черным снегом. Груды остановившегося металла будут окружать людей, и никто не подаст им руки помощи. Все люди станут равными. Жирные и худые. Умные и глупые. Образованные и необразованные. Те, кто с приставками «не», окажутся более приспособленными для выживания. Останется только оружие. Примитивное оружие как венец научно-технического прогресса, с помощью которого люди будут отстаивать свое место на земле.

Изначально люди создавались как общественные личности, которые не могут жить в одиночестве. Это заложено у них в генах. И все люди были одинаковы. Кто может подтвердить, что в каменном веке были европеоиды, монголоиды или негроиды? Никто. Это потом уже стали создаваться расы. И этих рас оказалось столько, что только диву даешься, как же стали различаться люди. Австралийская раса. Альпийская раса. Американская раса. Арийская раса (В языкознании арийскими называются индоиранские языки). Арменоидная раса. Атланто-балтийская раса. Балкано-кавказская раса. Белая раса. Беломорско-балтийская раса. Динарская раса. Евразийская раса. Европеоидная раса. Жёлтая раса. Индо-средиземноморская раса. Кавказская раса. Лапоноидная раса. Монголоидная раса (североазиатская, арктическая, южноазиатская, дальневосточная, американская). Негроидная раса. Памиро-Ферганская раса. Переднеазиатская раса. Северная (нордийская) раса. Сибирская раса. Средиземноморская раса. Среднеевропейская раса. Уральская раса. Центральноазиатская раса. Центральноевропейская раса. Чёрная раса. Экваториальная (негро-австралоидная) раса. Эфиопская раса.

Кроме рас, обусловленных местами и условиями проживания, стали появляться религии, способствующие разделению людей. Возможно, что это нужно было, чтобы создать равновесие в мире. Вдруг все люди захотят жить там, где проживает европеоидная рада и стать европейцами? И все полезут в Европу, оставляя пустоши на месте своего прежнего проживания и заселяя каждый квадратный метр европейской территории. И здесь природа не сидит на месте, начиная войны или насылая заболевания, прореживающие людское население там, где его собралось очень много.

Даже религии, не все, а некоторые, стоят за то, чтобы люди жили порознь и питали подозрение друг к другу. Чего быть голословным, даю буква в букву:

«О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они – друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине, Аллах не ведет людей неправедных».

Вот это и есть квинтэссенция дальнейшего нашего существования. Ни одна религия не высказалась столько конкретно и недвусмысленно. И только Иумухр в каменном веке старается собрать народы воедино и примирить их верой в одного общего Бога, который есть сущее на земле. Удастся ли ему это? И что обозначает имя его – Иумухр?

Я снова сел за стол и стал разбирать черточки на пластинках. Научил на свою голову Крестителя писать по-русски по-своему. И ведь не так уж легко разбирать свой язык, но написанный непривычным образом. Как богослужение наше на старославянском: вроде бы и понимаешь, о чем говорят, а о чем конкретно – понятия не имеешь.

Нормальные люди, которые хотят донести до людей слово Божье, чтобы поняли они его, службы ведут на языке родном. Те же, кто за формой и благочинием не зрят паствы своей, продолжают служить на отмерших языках, говоря, мол, что наши предки на нем общались. Не надо на предков кивать. Вера потому корни свои пустила повсюду, потому что на родной язык все молитвы и службы были переведены.

Сейчас православие и ислам соревнуются друг с другом, кто сильнее в старину ударится в старославянском и староарабском языках. Чем непонятнее, тем таинственнее. Ладно, это их дело. Я же, когда мне бывает нужно отвлечься от дел мирских, беру всегда писание на обыкновенном русском языке, и скажу, что очень интересно читать его как повествование из прошлых лет.

Глава 29

«Что нам станет на том свете, когда мы живем на этом свете, – вопрошали люди и Иумухра.

– Каждому на том свете воздастся по делам его здесь, – говорил Иумухр. – Кто призывал людей драться друг с другом, тому на том свете будет явлен самый сильный противник, который каждый день будет бить его; тот, кто жил богато, на том свете будет нищим, все будут ходить около него и не замечать, что он голоден и что ему нужна помощь; тот, кто брал себе по многу жен, будет окружен костлявыми старухами, которым он должен отдавать свои ласки; тот, кто бил свою жену и детей, тот каждый день будет получать побои, которые он раздавал на свете этом. И говорю я вам, что жизнь на этом свете коротка, а жизнь на том свете бесконечна. Как мы не можем сосчитать, сколько звезд появляется на ночном небе, так никто не может сосчитать, сколько лун будет продолжаться жизнь на том свете. Каждый должен сотворить свою дальнейшую жизнь здесь.

Все были заворожены его словами, потому что большинство жило плохо и питалось только тем, что попадет со стола вождя. Каждый представлял, что на том свете он будет вождем, и вся родня будет ловить объедки с его стола.

Вожди видели насмешливые взгляды людей и представляли то же, что и они, и поэтому они не могли смириться с тем, что им на том свете уготована полуголодная жизнь.

– Он все врет, – закричали они, – мы и на том свете, будем такими же богатыми, как и сейчас, а вы все такими же бедными, как и сейчас. Это мы будем пить сливки, а вы будете довольствоваться тем, что останется.

Иумухр не высказал никакого беспокойства и сказал:

– Легче медведю залезть в мышиную норку, чем богатому быть счастливому на том свете. Он уже присылал своего посланца посмотреть, как мы живем, и определить, кто и чем будет заниматься на том свете. И ушел от нас ангел тот быстро, потому что мы не делаем все правильно и пославший его разгневался.

– Скажи, – обратился Иумухр к безногому, – ты бы мог сохранить ногу?

– Мог, – отвечал безногий, – но вождь послал меня бросить копьем прямо в морду медведя.

– И это видел посланец Его, и ушел Он, чтобы рассказать Ему, – заключил Иумухр. – Из тех, кто ушел на тот свет, еще никто не возвращался, чтобы пожаловаться на свою жизнь. А вы, – обратился он ко всем, – сразу зовете всех своих соседей, если найдете что-то вкусное? Нет, вы сразу тянете это в свой рот, так и те, кто живет на том свете, поступают так же, как и вы: пользуются всеми благами сами и никого туда не зовут. Зачем звать кого-то, если тот еще не сделал дела свои на этом свете? Правду говорю я вам.

Люди смотрели на Иумухра и на вождей. Вожди волновались. Они теряли свою власть и не желали этого.

– Гоните его, – кричали вожди, – мы вас кормим здесь, а кто вас будет кормить там? Кто может подтвердить его слова? А брать все на веру может только тот, кто сам ничего не умеет и не может прокормить свою семью. Гоните его!

Иумухр встал и сказал:

– Кто не верит в лучшую жизнь, тот никогда ее и не получит. Нет пророков там, где ты родился и живешь. Я пойду и в другие племена рассказать о том, что рассказал мне Он.

Иумухр встал и пошел один. Затем за ним пошли еще люди. В разных племенах к нему присоединялись другие люди, и всего их оказалось как пальцев на двух руках и еще два человека».

Чем дальше я читаю написанное Крестителем из каменного века, тем больше у меня убеждение, что я дал толчок всей этой истории. Именно Истории, а не какого-то случайного приключения.

Я работал над записями и понимал, что я совершаю не вполне порядочное действо: я знаю, как расшифровать находки, но никому не говорю об этом. Я обязательно скажу и отдам все свои записки, но я хочу узнать, нет ли конкретного упоминания обо мне. Хотя, чего я волнуюсь, что они там, паспортные данные мои приведут, адрес, номер сотового? Что-то ты, товарищ хороший, нервным в последнее время стал. Радуйся, что твои крестники не остановились в своем развитии, а вообще-то могли… Они действительно, могли сделать такое, что я бы сейчас ходил по фонящей территории, где нет никого из тех, кого я знал и любил и тех мест, которые мне нравились и были родными. Могли. Вот, на мировой арене одна страна совершенно не боится развязать мировую войну. Что хочет, то и делает. Захватывает любые страны. Ставит свои базы, укрепляет военные блоки и все из-за того, что моя родина существует и не хочет стоять на коленях перед этой страной, как не стояла она на коленях перед Наполеоном и Гитлером, так не будет стоять и перед этим «светочем демократии».

Когда я начал разбирать табличные письмена, что-то начало делаться вокруг. То вдруг мне стала сниться женщина непонятной национальности. Она все время ходила за мной и что-то укоризненно говорила мне. Что, я совершенно не понял, но она снилась так отчетливо, что мне даже стало казаться, что я где-то видел эту женщину и даже знаю, кто это.

Я нашел ее портрет. Вернее, похожий на нее портрет. Это оказался стилизованный портрет египетской царицы, последней в династии Птолемеев – Клеопатры. Одна из западных ученых-женщин, которым выделяют большие деньги на различные исследования, предположили, что Клеопатра выглядит именно так. Возможно. Проверить никто не может. Приходится брать на веру. Вот уж не сказал бы, что она красавица писания, хотя внешность не лишена приятности и интеллекта. А в глазах что-то есть такое, что могло гипнотизировать встречавшихся ей мужчин.

А тут еще жена спросила:

– Ты не заметил, что твой серебряный крестик потемнел, уж не изменяешь ли ты мне, – улыбнулась она.

Глава 30

На следующий день я познакомил профессора Ван Дамминга с моим открытием. Он был поражен. Он не верил в это.

– Владимир, это нонсенс. Этого не может быть потому, потому что этого быть не может. Русский язык не может быть таким древним. Русский язык вообще…

Что мне нравится у профессора Ван Дамминга, так это его умение осекаться на фразе, когда последующий звук будет звуком удара кулака по его физиономии. Его соотечественники хотя и кичатся тем, что это они победили в Холодной войне, но делают это лишь по пьяни, потому что прекрасно понимают, что в этой войне победителей не бывает. Как в горячей, так и в холодной войне. И он прекрасно понял, что сентенции по поводу одного из самых популярных и одного из самых живых языков на планете не останутся безответными. Причем аргумент будет коротким и недвусмысленным. И прямо по лику, доставшему от кельтов.

– Ну, поймите, Владимир, ни русский, ни английский язык в каменном веке не применялись, – начал более примирительно говорить он, – я снова подхожу к мысли, что это какая-то мистификация. Только ради Бога, не обижайтесь. Я не претендую на первородство, но во всем должна быть какая-то мера. Лаборатории нескольких институтов пытаются расшифровать этот язык. Даже спецслужбы выделили своих специалистов по криптографии, и у них нет никаких положительных результатов. И вы думаете, что ваше так называемое открытие подвигнет вперед это исследование? Такого не может быть. Ваши записки, это какое-то изложение Священного писания и зачатков Корана. Такого не могло быть вообще. Этому нет никаких доказательств. Я буду обращаться к вашему правительству, к нашему правительству, чтобы были выделены дополнительные средства для продолжения раскопок. Почему в вашей Сибири такие холодные и длинные зимы? Сколько времени мы теряем зря…

– Не волнуйтесь, профессор, – сказал я, – всемирное потепление все расставит по местам. Сибирь будет самым благодатным регионом, где будут расти бананы, и раскопки можно будет проводить целый год.

– Спасибо за прорицание. Вы осмелитесь выступить со своим заявлением на сегодняшней пресс-конференции, коллега? – осведомился профессор.

– Придется, – вздохнул я, – правду в мешок не спрячешь.

– Я бы не стал рисковать, – сказал Ван Дамминг.

– Нам не привыкать, – махнул я рукой, и мы пошли на плановую пресс-конференцию.

Мое сообщение на пресс-конференции произвело эффект вакуумной бомбы. Оно всосало в себя все вопросы корреспондентов, которые смотрели в свои записи и не знали, то ли смеяться, то ли плакать.

Вопросов не было. Зато все информационные агентства заливались на все голоса о том, что Россия перешла все границы российского шовинизма, и переплюнула в этом даже США, жители которой с утра думают о том, как они будут спасать свою планету. Россия прародительница всего сущего на Земле! Россияне – инопланетяне! Кто родился вперед – русские или люди?

Это еще не все. Руководитель крупнейшей американской криптографической лаборатории заявил, что записи сделаны на русском языке стилизованным русским алфавитом и даже привел часть текста, который был у меня в черновиках, но они перевели сами и тексты получились идентичными.

Прошла череда увольнений по профнепригодности в руководстве и журналистском корпусе ведущих информационных агентств. На журналистов стали показывать пальцами. И я перестал общаться с ними. Пусть жарят яичницу, если им нужно чего-то жареного.

Студенты развлекались тем, что писали записки на стилизованном языке. Появилась первая реклама, которую читали по слогам. Первыми новояз стали осваивать дети. У детей вообще лучше развито логическое мышление, чем у взрослых. Я, например, до сих пор не могу уразуметь, как нужно собирать кубик Рубика, а дети элементарно, играючи справляются с этим. Стали параллельно существовать два письменных русских языка. Хорошо, что устный язык остался единым. Собственно говоря, люди и так перестали читать книги. Вместо этого смотрят кинофильмы по мотивам того или иного произведения и записанные в формате mp3 тексты классических произведений, прочитанные известными артистами. Хорошо, что на новоязе не было компьютерных программ, иначе наши потомки постепенно деградировали до уровня каменного века.

Я не буду загружать вас переписыванием переведенных текстов, которыми пестрели все средства массовой информации. Иумухр не стал дожидаться участи Иисуса Христа. Он стал собирать армию для внедрения своих религиозных постулатов в жизнь, угрожая смертью тому, кто ослушается свода законов, составленных им. Законы определяли, кому и чего есть, кому и с кем дружить, кому и какую одежду носить. Ужас. Что же остановило тогда распространение самой поздней религии, которая не остановится перед уничтожением всего мира, лишь все были в одной одежде, думали одними мыслями и были преисполнены враждой ко всему, что не подчиняется им? Что ее остановило? Неужели Бог? Но Бог един и для управления людьми он разделил их на иудеев, мусульман, христиан, буддистов. И Иумухр появился не сам по себе. Вернитесь на несколько слов назад. Иудеи. Мусульмане. Христиане. Возьмите по две буквы от каждого слова. Что получается? Правильно. Иумухр. Задумывалась универсальная религия. И посланник был. Но что-то пошло не так и вместо любви и всепрощения он взялся за дубину. Хорошо, что взрывчатки у них не было. Получился откровенный брак, который и был исправлен каким-то катаклизмом, разбросавшим все по округе и не оставившим камня на камне в этих краях, чудом сохранив летописное хранилище. Собственно говоря, мое вмешательство лишь подтолкнуло этот процесс и позволило получить документальные свидетельства об этом. К появлению Иумухра я не имею никакого отношения, это и последующие за этим события – промысел Божий.

Глава 31

Все эти открытия пришлись на эпоху все более усиливающего непримиримого противостояния двух цивилизаций, во время которого представители одной из цивилизаций взрывали себя в толпе совершенно не имеющих никакого отношения к этому противостоянию людей. Детей с младенчества учили убивать представителей другой цивилизации, и все религиозные постулаты были забыты.

Люди здравого смысла видели возможность существования двух цивилизаций вместе, но голос разума тонул в волне погромов и террористических актов. Рушились здания, падали самолеты и все с именем того бога, к которому пришел Иумухр, забыв свое предназначение на земле. Радикализм стал чем-то вроде пропуска в мир.

Еврочеловеки из другой цивилизации легли на спинку и, повизгивая, махали хвостиком иумухрам, что, мол, вот берите все, вот вам все права, взрывайте, уничтожайте. Мы даже законы свои к вам применять не будем, лишь бы вы не обиделись. Мы будем применять дискриминацию к русским, а вас будем на руках носить. Русские это изгои мира. Лучше идите на них. Повторяется история тридцатых годов прошлого века, когда бездействие привело к расползанию черной чумы и развязыванию мировой войны.

Публикации записок привели к тому, что начались массовые демонстрации за запрет печати этих переводов, как бы оскорбляющих высокую и чистую веру. Переводчиков поклялись убивать, где бы они ни появились. Активизировались иумухры в России. Начались обвинения русских в том, что это они придумали и написали эту историю, чтобы распространить на всю страну православие, сделать его главенствующей религией…

Сначала взорвали мою машину. Затем начали рисовать звезду Давида на моих дверях. Некоторые студенты стали шипеть, что я жидовская морда (морж) и мое место в Израиле, который скоро исчезнет с лица земли. И самое страшное оказалось в том, что патриоты и иумухры оказались в одном лагере ненависти ко всему нормальному и человеческому, что заложено в нас всех от рождения, независимо, в какой по религии семье мы родились, на каком континенте, на каком языке говорим и как улыбаемся.

Радикалы были, есть и будут, но радикализм радикализму рознь. Радикалами были японцы. Радикалами были немцы. Радикалами были русские революционеры. Сколько зла они принесли миру? Начали потихоньку забывать. Но мир радикализма не терпит пустоты. Началось демонстративное уничтожение памятников культуры, которые стояли веками и были гордостью всех религий мира.

Чары сказок волшебных Востока Исчезают в тени паранджи, Будто стихло журчанье потока По приказу злодея-раджи. В рубаи нам воспетые пэри В капюшонах и в черных платках, Может быть, я открыл не те двери И очнулся в прошедших веках. Эй, проснитесь, на улице солнце, Не одни вы себе на уме, Современными стали японцы, Закопав «бусидо» на холме.

Политкорректные еврочеловеки боятся поставить вопрос в Организации Объединенных Наций о признании радикализма в любой его форме чумой XXI века и необходимости его лечения оперативными средствами.

Религиозный радикализм, когда религия является идеологией целых государств, должен признаваться самым опасным для человечества и для него должен быть загодя заготовлен суд наподобие Нюрнбергского, потому что фурункул религиозного радикализма обязательно взорвется мировой войной.

Человечество обречено на новую мировую войну между двумя цивилизациями, если радикализму не будет поставлен заслон всем мировым сообществом с обязательным и широким участием в этом стран исламского мира.

Я не скрывал и не скрываю свои мысли. Мне приходилось заниматься историей религий и не нужно быть особым провидцем, чтобы не понять, что время религиозных войн не прошло. Просто эти войны утихли на время. Радикалы более молодых религий не остановятся перед применением всех имеющихся в арсенале человечества средств для уничтожения этого человечества, чтобы попасть в райский сад, где прекрасные девственницы будут ловить каждое твое желание. А попадут ли в рай женщины? А вот об этом ничего не говорится в их религиозных книгах и в райских кущах не приготовлена женская половина. Да кто такие эти женщины для религиозных радикалов? Никто. Их можно пускать на разминирование минных полей или отправлять в атаку волнами на пулеметы, создавать из них живой щит и вообще использовать по своему усмотрению. Время Хайямов прошло. Хайям будет гореть в аду за свои богомерзкие стихи в стиле рубаи.

Время шло и Иумухр начал действовать с обстрела государства иудеев, зная, что это государство сильно и может дать отпор. Вот этот отпор и нужен для того, чтобы закричать на весь мир, показать кровь невинных людей и сплотить всех иумухров в борьбе против иудеев. За иудеев вступятся христиане. Помните, как написано в инструкции? «Не берите иудеев и христиан друзьями: они – друзья один другому». Главная задача столкнуть лбами две цивилизации. Все дела можно решать мирным путем. Это более эффективный и прогрессивный путь, чем война. Будут живы люди. Будут встречаться молодые люди. Создавать семьи. Рожать детей. Радоваться новому дню. Но Иумухру не хватило терпения решать дело миром, и мы сейчас по керамическим табличками пытаемся узнать, что же произошло тогда.

По законам придуманной иумухрами политкорректности государство не защищает своих граждан, но всегда готово защитить иумухров, если кто-то дает им отпор.

Так и правоохранительные органы только развели руками, когда у меня подожгли квартиру. Это методика всех иумухров, начиная от римлян, штурмовиков СА и заканчивая сегодняшними радикалами. Одного поля ягоды растут на одном поле и пользуются одними и теми же методами.

Поджог квартиры – это только предупреждение. Второе предупреждение нападение на мою жену.

– Где доказательство, что это иумухры? – спросили меня в правоохранительных органах. – Мы же не можем подозревать всех и вся и арестовывать только по одному лишь подозрению.

Конечно, не можете, но если бы подозрение пало на меня, то со мной бы сделали все, что угодно, потому что я законопослушный гражданин, с которым можно делать все, что угодно, и он ничего не скажет. И второе, зачем нам нужны такие правоохранительные органы, которые ничего не знают о преступных группировках, об их боевиках и ничего не могут сделать с ними? Отдайте это на откуп законопослушным гражданам, и они по своим законам тихо и спокойно разберутся со всеми этими людьми, не взывая к судам и защитникам. «Вчера мы схоронили двух марксистов, мы их не накрывали кумачом, один был правым уклонистом, второй же оказался ни причем». Будут и у нас ошибки. Кто из нас не видит судебные ошибки? Все видят. Они что, лучше? Если будет государство, которое нас защитит, то и не нужно народу никакого оружия. А сейчас трудновато жить без нагана.

Глава 32

То утро началось со звонка. Звонил Ван Дамминг.

– Владимир, вы не поверите в то, мы нашли, – кричал он в трубку. – Мы нашли самодельную доменную печь. Им был известен способ выплавки чугуна. Я просто не знаю, что и думать по этому поводу. Предлагаю осмотреть ее вместе и составить заявление для прессы. Честно говоря, я все больше начинаю понимать, что вы более сведущий человек во всех этих вопросах, чем я. Скажу вам по секрету, что нобелевский комитет предварительно рассматривает кандидатуры на присуждение премии в области науки. В числе кандидатов несколько археологов, в том числе и вы. Так что, поздравляю вас и жду у ямы.

Печь нашли случайно. На берегу реки. Обвалился кусок берега и обнажил керамический котел. Местные ребятишки, проинструктированные своими учителями, сразу же сообщили о находке в милицию. Те археологам. Осмотр. Экспресс-радиоуглеродный анализ, показал, что находка относится к тому же времени, что и все предыдущие. Фотосъемка. Охи. Ахи.

Как выглядит эта печь, внимательный читатель уже знает, если забыли, то можно отлистать страниц полста назад и прочитать снова.

Как можно объяснить появление подобного артефакта в каменном веке? Не знаю. Прямо говорю, что не знаю. Человек должен откуда-то знать о процессе плавления железа и о том, что железо в чистом виде не бывает – его нужно выплавлять из руды.

А как человек вообще узнал о свойствах металла? Да, пожалуй, с того, что он начал находить самородки золота и платины. Пытался разбить тяжелым камнем находки, но заметил, что блестящий «камень» не ломается, а меняет свою форму. При нагревании на огне плавится. Попробуем нагреть камень, где такие же блестки, как и в самородке? Попробовали, потек металл. Давай все интересные камни нагревать. И из рыжих камней потек другой металл. Более прочный. Ну, и так далее. Но ведь эти эксперименты продолжались веками, и ко всему человек приходил, по большей части, случайно. А здесь всплеск цивилизации. Чем он вызван? Ничем. Кто-то пришел и научил всему. А кто пришел? Вряд ли здесь вмешательство небожителей. А вот пытливость ума человека может быть объяснением всего. Так и я сделал на очередной встрече с журналистами.

– Уважаемые дамы и господа! Боюсь, что я вас разочарую тем, что не буду говорить о божественном промысле и об инопланетянах. Зато я расскажу вам о том, что таит в себе человеческая мысль…

Мне кажется, что мое объяснение было фантастическим и, возможно, и убедило часть собравшихся здесь людей. Остальные же были разочарованы, как и часть читателей, тем, что не было ни драконов, ни пришельцев, ни рыцарей света или тьмы, ни колдунов, ни экстрасенсов, ни любовной интриги, предательства. Была обыкновенная жизнь в каменном веке и в наши дни. И тогда, и сейчас каждый прожитый день это уже счастье, что не оказался в зубах огромного медведя или жертвой иумухрского террориста.

Ни вы, уважаемый читатель, и ни я даже и не могли подозревать о тех закулисных делах, которые вертелись вокруг моей персоны. Когда на утро после разгульной пьянки люди просыпаются в самом помятом состоянии, то у всех возникает вопрос, а кто первый предложил сходить в магазин за сигаретами?

Судите сами. Необычная археологическая находка, ставящая с головы на ноги, или наоборот, всю историческую науку. Оказывается… Каждый политик начал выискивать свою родословную с каменного века, чтобы потом сказать, что его предки умели читать и заседали в думе еще в каменном веке. А тут в относительной сохранности керамический архив летописца и практически библейская история о пришествии нового Мессии по имени Иумухр.

Оказалось, что идеи «му» победили идеи «иу» и «хр». Сам Бог распорядился так. Нужен был толчок. Нужна была искра. Думаете, Первая мировая война не началась бы, если Гаврила Принцип не стал стрелять в эрцгерцога Фердинанда? Ерунда. Стрелял бы другой человек. Или нашли бы другой «казус белли» (повод к войне).

Здесь искрой стала публикация расшифровок летописи, которая показала иумухрам, что их время пришло. Начались ракетные обстрелы соседнего государства. Все большее число стран оказывается втянутыми в конфликт, развязанный иумухрами.

Многие стали обвинять меня в том, что это я вызвал начало конфликта между двумя цивилизациями. Когда нечего сказать, то нужно говорить правду, но никто не мог сказать правду их соображений политкорректности. А тут подоспело еще одно открытие.

При внимательном рассмотрении печи для плавки чугуна очень дотошные исследователи обнаружили ясно видимые, закаменелые отпечатки пальцев и ладоней на глине. Это же феноменально. Ни в одном музее нет отпечатков пальцев человека каменного века. Нет, и все тут. Даже на керамических изделиях более поздних эпох не обнаруживаются отпечатки пальцев изготовителей. А здесь множество отпечатков тех, кто обмазывал котел глиной, заделывал трещины при первичном обсыхании.

Были сделаны слепки и дактилоскопические карты. Многие люди получили кандидатские и докторские степени за исследование отпечатков древних людей и их изменений.

К работе подключились криминалисты. Было произведено сравнение имеющихся отпечатков с отпечатками в базах данных полицейских и милицейских управлений всех стран. Ни одного идентичного отпечатка.

Кто-то из энтузиастов бросил клич: «Оставь отпечатки – найди родственника в каменном веке». Миллионы людей пошли сдавать отпечатки пальцев, совершенно не задумываясь о том, что кто-то из них является правонарушителем, и следы его пальцев оставлены на месте преступления. Все равно идентичных отпечатков не находилось.

Активисты караулили людей везде. Похищали стаканы из столовых, снимали с них отпечатки: при помощи беличьей кисточки и графитной пыли делали отпечаток видимым и переводили его на дактилоскопическую пленку, которая в мгновение ока стала ходовым товаром. И вдруг, словно бомба еще раз взорвала наш мир. Один из отпечатков из каменного века идентифицирован в наше время. И это оказался отпечаток моей руки.

Получалось, что это все устроено мной для развязывания Третьей мировой воны. Доцент кафедры истории сибирского университета оказался поджигателем мировой войны! Почему молчит правительство России? История нашла русский след! Открыта причина нейтралитета России! Бедные грузины! Георгиевский трактат – историческая подтасовка России! Что по этому поводу думает Папа Римский?

Публикации в мировых средствах массовой информации дезорганизовали военные действия, вызвав какой-то приступ просветленности в одурманенных кровью умах. Но эта просветленность быстро прошла и вновь обе противоборствующие стороны обрушились с критикой на Россию. Она будет виновата, если будет что-то делать, и она будет виновата, если будет ничего делать. Плюнуть бы на это да подошвой растереть, так ведь в России все еще делается по-коммунистически: если тебя ругает враг, значит ты, возможно, враг и есть.

Глава 33

Взяли меня на работе, По-тихому. Сказали на ушко:

– Рыпнешься, вырубим, свяжем и потащим мешком. Лучше иди своими ногами.

Чего тут непонятно? Изуродуют как Бог черепаху. Смотришь по телевизору, как офицеры арестовывают бывшего офицера. Мордой в стену. Руки выворачивают за спину. Это еще под телевизионной камерой. А без телевизионной камеры совсем по-другому. Еще скажут: раньше ты был полковник или генерал, а сейчас ты говно, и мы тебя в это говно мордой и ткнем. Сразу начинаешь понимать, что все разговоры об офицерской чести, офицерской корпоративности – это все сплошное вранье. Если бы мне сейчас предложили идти в офицеры, то я никогда бы не согласился на это. Офицер офицеру волк. Даже при коммунистах еще сохранялись остатки офицерской чести. А сейчас… И что говорить про гражданского?

Пошел. Руки впереди. Наручники на руках. На наручниках плащ. Что сделал? Пока не знаем, но посадим и разберемся. Если есть человек, то у него за душой всегда что-нибудь найдется. Кристалльно чистых людей не бывает. В любом кристалле есть изъян. Если за двадцать лет не разберемся, то тогда и будем думать, а, может, ты и не виноват. Тогда и выпустим. Пойдешь к себе, если у тебя что-то останется за время отсидки, то это будет дожидаться. Зато будешь иметь право на реабилитацию.

Повезли домой. Пригласили понятых. Говорят:

– Мы проводим обыск в квартире такого-то. Вот санкция прокурора. Вы должны фиксировать в протоколе, что мы найдем в квартире, – это понятым. Мы предлагаем вам выдать сразу все материалы, касающиеся вашей антиправительственной деятельности, – это мне.

Жена в трансе:

– Что случилось, по какому поводу обыск?

А ей:

– Вы, гражданочка, помолчите, каждое ваше слово будет занесено в протокол и будет свидетельствовать против вас.

От того, найдут у меня что или не найдут, результат не изменится. Особо у меня искать нечего. Перстенек на руке, а из походов я ничего особенного и не привозил и чего-то такого, ради чего можно было пожертвовать своей жизнью, у меня дома не было, и нет.

Спросил:

– К жене можно подойти, поцеловать на прощание?

Говорят:

– Подойдите, кто же в последней просьбе отказывает.

Понятно. Похоже, что уже и судебное решение по моему делу готово, а это так, формальности для придания законности беззаконию. За что вы хотите меня арестовать? Сами не знаете, поэтому и обыск устраиваете. Сейчас, вероятно, идет поголовный опрос жильцов дома на тему, кто и что знает про ботаника, который живет во втором подъезде.

Я наклонился к жене и сказал:

– Ты готова отправиться со мной в неизвестность, чтобы не подвергаться этому позору? Если тебя что-то держит здесь, то оставайся, если ничего не держит, обними меня крепко за шею.

Жена без слов обняла меня за шею, и я крутанул кольцо Нефертити на один оборот налево.

Мы стояли с ней в поле обнимались. Светило яркое солнце и была тишина, прерываемая стуками колеса по неровностям дороги. Метрах в двухстах была дорога и по ней в направлении видневшегося вдали города ехала повозка, в которой сидел мужик в картузе и курил.

– Эй, любезный, – крикнул я, – немного погодь.

Вряд ли мужик что-то расслышал из моих слов, но крик слышал и увидел нас. Остановился. Подождал, пока мы подошли

– Любезный, – сказал я, – плачу рубль серебром, если довезешь до Атаманской. Сговорились?

– А што, сговорились, – говорит возчик, – вот сенца вам, чтобы помягче было. Да только барыня уж больно легко одета.

Да, жена действительно была в домашнем халате и в домашних тапочках. Хотя и было на улице тепло, но я накинул ей на плечи свой плащ, а наручники она прикрыла моим носовым платком.

– Где мы? – спросила жена.

– Там же, где и были, – ответил я тихонько, – только постарайся ничему не удивляться и ничему не верить в то, о чем тебе будут говорить про меня. И запомни, что зовут меня Петром и фамилия моя Распутин. А еще лучше, обращайся ко мне попросту отец Петр. И ты моя сестра, поняла?

– А почему все это? – спросила жена?

– Да потому что я уже здесь был, – ответил я. Если кто из читателей тоже не в курсе того, о чем я говорил своей жене, то прошу возвратиться к книге «Кольцо России», чтобы быть в курсе, кто такой отец Петр Распутин и чем он отличился в истории нашей.

– Посмотрим-посмотрим, чем ты здесь занимался, – с какой-то ноткой угрозы сказала жена.

– Смотри на здоровье, – не стал вдаваться я в подробности. – А что любезный, – спросил я возчика, – эскадра-то наша с японцами еще не сражалась?

– Да хто его знает, ваше благородие, – ответил мужик, – батюшка надысь службу вел за моряков наших и вроде как с Рождеством поминал.

– Может, про адмирала Рождественского говорил, – уточнил я.

– Во-во, про него и говорил, – обрадовался мужик, – скоро говорит к Порт-Артуру придут.

– Из вашей-то деревни на войну многих забрали? – поинтересовался я.

– Да нет, двоих всего, – сказал мужик.

Ну, что ж и эта информация дельная, значит, мы в 1904 году и едем в места мне знакомые.

Мы подъехали к дому, который я указал. Я открыл калитку и вошел в дом.

Встретила меня хозяйка:

– Ой, батюшки-светы, отец Петр вернулся. А мы уже обыскались везде, может, случилось что…

– Ты уж, матушка, иди с возчиком расплатись, рубль целковый отдай, да супружницу мою в дом веди и кого-нибудь за слесарем пошли, – остановил я ее, приглядываясь, все ли в доме так, как я был там.

Все оставалось на своих местах. И ряса в шкафу висит, и саквояж мой. Только вот куда я уходил? Так ли это важно? Все равно не стану никого посвящать в дела свои.

А в дом уже входила хозяйка, треща без умолку:

– Ой, какая матушка-то красивая, да какое красивое платье на ней, вот отцу-то Петру хоть скучно не будет, а то все вот один-одинешенек вечера коротает, то книги ученые читает, то людей пользует. Отец Петр у нас человек известный…

Глава 34

Я не думаю, что мы с женой здесь задержимся надолго. Не буду сильно менять здесь то, что задумано было мной для вторжения в ход российской истории. Пусть я знаю, чем закончилось мое хождение к царям российским, но, возможно, следующий поход будет удачнее, а пока нужно заняться семьей. Со средствами, то есть с деньгами, у меня напряженки не было. Пусть мне пришлось уходить внезапно, с наручниками в руках, но я шел на подготовленную почву и в место уже знакомое, где я был человеком, уважаемым во всех кругах общества.

Слесарь прибежал быстро. Без вопросов разложил свой инструмент и хотел перепилить центральное колечко.

– Стой-ка, мил человек, – остановил я его, – ты чего это вещь портишь? Ты вот приглядись внимательное, как кольцо соединено? С помощью чего? Сможешь ли ты его восстановить также? То-то. Вот смотри. Запорный элемент состоит из таких частей и для открытия нужен ключик вот такой формы или отмычка. Давай-ка согни проволочку и попытайся его открыть.

Специалист открыл замок достаточно быстро. Внимательно оглядел наручники, крякнул и сказал:

– Видать аглицкая работа, добротно сработаны, да вот только клеймо-то наше, русское, звездочка какая-то с серпом и молотом, понятно, заводская работа, а вот что обозначает СССР? Видать, какая-то мастерская московская. Если позволите, то я за полтину у вас и куплю наручники. Буду для жандармского управления такие же делать.

– Ладно, бери за так, – сказал я, – да только помни, что если кто увидит их у тебя, то наскребешь ты на свой хребет, а я их во сне не видел. Понял?

– Понял, батюшка, – сказал слесарь и откланялся.

Пока мы беседовали со слесарем, хозяйка успела показать благодарному слушателю весь свой дом и свое хозяйство, попоила жену свежим молочком с ржаным хлебом и суетилась на кухне, готовя нам обед. Обед был прост, но вкусен до безобразия. Окрошка. Я научил хозяйку делать ее, и так ей это понравилось, что и все соседи в летнее время пробавлялись этим блюдом. И даже в ресторане подавали ее под названием «петровской». Никто не уточнял, что это рецепт отца Петра, а не Петра Великого. Собственно говоря, это и первое, и второе, и третье в одном блюде. То ли продукты все экологически чистые и геннонемодифицированные, а в сметане ложка не падает, но вкус у окрошки всегда был отменный. Да, забыл, окрошка обязательно на квасе, а уж по квасу у моей хозяйки всегда пятерки были.

Я подозвал к себе соседского парнишку, дал ему пятак серебром и послал с запиской к галантерейщику на Любинском проспекте. Через час приехал старший приказчик с коробками и со своею женой, так как дело нужно было иметь с дамой происхождения благородного. Отписал я хозяину, что нужно одеть мою жену, росту такого-то и упитанности средней. И что нужно одеть ее по сезону, по моде и для всяких случаев, этикетом предусмотренных.

Предусмотрительные люди приказчики. Я словом не обмолвился, а он и ширмочку китайскую раздвижную взял, чтобы удобства были в примерке платьев и жакетов. Вся комната была украшена предметами женского туалета. Моя жена выходила из-за ширмочки и показывала новинки парижской и петербургской моды 1904 года. Я находил, что ей все идет. И все женщины со мной соглашались. Учиться ходить на высоких каблуках было нетрудно. Каблуки были толстые и устойчивые, да и обувь не очень сильно выглядывала из-под пышных юбок.

Что можно сказать о сервисе того времени? Пять баллов. Закажешь – и слона доставят, были бы деньги, а если эти деньги в золотых империалах, то такому клиенту и цены нет.

– Пойдем, посмотрим на наш город с другой стороны, – предложил я жене. – Пройдемся по торговым рядам, посмотрим на культурный центр.

Моя съемная квартира находилась недалеко от центра, за Никольским собором в сторону вокзала. К торговым рядам можно было и пешком пройтись. За полчаса можно добраться, но не гоже гонять даму в длинном платье по деревянным тротуарам. Извозчиков много, только свистни. Свистел не я. Пацаны за семишник любого лихача высвистят.

– Извольте, ваше сиятельство, – привычка извозчиков именовать всех сиятельствами всегда заставляла меня улыбаться, а многим очень было приятно такое титулования.

– Любезный, провези нас по Атаманской, не торопясь и у торговых рядов остановись, – попросил я здорового мужика в кафтане и кожаном котелке.

– Завсегда пожалуйста, ваш сиясь, – сказал лихач и тронул лошадей.

Город из коляски выглядит совершенно другим, чем из салона автомобиля. Такое ощущение, что ты идешь по улице, но сам ты ростом где-то под два метра и глядишь вперед намного дальше и все окрестности обозреваешь, успевая замечать то, что не может заметить человек нормального роста.

В начале главной торговой улицы лихач остановил. Мы расплатились и вышли. Все так же, как и у нас, только вывески не такие, приказчики кругом, публика гуляет разномастная, в заведениях поют граммофоны, люди никуда не торопятся, к товарам приглядываются, покупки выбирают придирчиво и по любому поводу начинают торговаться. Правда, в салонах, куда заглядывает особо почтенная публика, предпочитают не торговаться. Гордостью дворянской кичатся, и за копеечные штучки рубли немалые выкидывают. А торговые люди этим и пользуются, мол, что-то, сударь, поиздержались и не можете жене своей горжеточку купить. Тот и лезет в долги, чтобы купить ее на последние деньги, а потом забросить в шкаф как напоминание собственной глупости. Нормальный человек прямо скажет, что вещь эта дрянь, ему она совершенно не нужна, цена ей полтинник и если торговец еще что-то скажет о дворянстве, то получит в зубы или будет вызван в суд по поводу оскорбления дворянского достоинства. Раз у тебя достоинство есть, так и веди себя достойно.

Отцу Петру тоже пытались всучить залежалый товар, да только я сразу одного торговца предупредил, что устрою ревизию его гнилым зубам, несмотря на свое духовное звание. Понял, мил человек? Тот и понял, и дружкам своим рассказал. Только один из них оказался человеком неверующим. Пришлось окрестить его прямо за прилавком. Так крестник меня стал жаловать лучше остальных.

Дарья моя как будто всю жизнь в дамах благородных была. Держит меня за локоток, зонтик кружевной открыла и идет как пава по тротуару, плиткой выложенному. И вся публика в недоумении: отец Петр под ручкой с такой дамой! Вообще-то, лицам духовного звания не положено так по-мирски себя вести. Есть свои правила, чтобы матушка не одевалась так ярко, а соответствовала тоном одежды тону рясы супруга своего и держалась возле левой руки, чтобы лицо духовного звания могло крестом рукотворным благословить встречного или разогнать силу нечистую. Как у офицеров. Если офицер при сабле, то женщина держит его за правую руку, а левой он оружие придерживает. Если офицер без сабли, то женщина держит его за левую руку, чтобы правой рукой он мог приветствовать встречающихся военнослужащих.

Глава 35

Моя прогулка по городу в сопровождении дамы произвела фурор в местном обществе. Я был как бы иеромонахом, но в свободном плавании и был в числе тех, с кем не прочь бы был породниться любой состоятельный или влиятельный человек, имеющий дочь на выданье, а тут получается, что я уже женат, да и жена красавица. Получается, что я им как бы оскорбление нанес. Обиженных на меня оказалось немало как среди мужской части общества, так и среди женской его части в особенности. Последствий долго ждать не пришлось.

Вызов в жандармское управление принес нарочный в виде городового Нилыча, которого в нашем квартале все уважали и побаивались. Человек с душой, но за нарушение порядка многие получали от души.

– Так что, отец Петр, – пробасил он, сняв свою фуражечку, – вот, извольте расписаться, что прибудете к его высокоблагородию подполковнику Склянскому в его персональный кабинет.

Я расписался и задумался, а чего бы я вдруг понадобился жандармскому управлению? Если криминал, то тут полиция в синих мундирах, а если что-то связано с государственными преступлениями, то тут жандармерия в голубых мундирах. Как это у Лермонтова: «И вы мундиры голубые…». От одних голубых мундиров в начале двадцать первого века ушел и к другим голубым мундирам в начало двадцатого века пришел. Неужели эта цепочка будет связывать меня во всех веках?

На аудиенцию к Склянскому я пошел вместе с женой. Не оставлять же ее здесь одну совершенно беззащитную и беспомощную в незнакомом и чужом для нее времени.

Кабинет начальника жандармского управления был большим с огромным дубовым письменным столом и огромным портретом самодержца Российского за спиной. От этого хозяин кабинета казался маленьким и щупленьким, хотя роста и комплекции был примерно моей. Да мы тоже в этом огромном кабинете не чувствовали себя уютно.

– Отец Петр, – сказал подполковник Отдельного корпуса жандармов, – а ведь я приглашал только одного вас. А даму я не приглашал.

– А это не дама, господин начальник отделения, – сказал я, – жена моя, матушка Дарья и она должна знать, что супруг ее человек чистый во всех отношениях. Так что, не стесняйтесь, если есть что на меня, то будьте так любезны…

Как бы ни лили грязь на жандармов того времени, но нашим жандармам не помешало бы что-то взять от людей того времени, которые при всех особенностях их службы оставались людьми чести, а оборотни в их составе исчислялись единицами и изгонялись из службы самым беспощадным образом, после чего их долго в обществе не принимали. Как можно относиться к человеку, которого из жандармского управления изгнали? Это не тот человек, который пострадал из-за дуэли или по несчастной любви.

– Так вот, отец Петр, – начал подполковник Склянский, – поступил на вас донос, что вы занимаетесь незаконной предпринимательской деятельностью, не платите налогов и собираете деньги на вооружение боевых ячеек социал-демократической партии. Что скажете, святой отец? Ведь врачевание ваше можно отнести к незаконной предпринимательской деятельности. Патента у вас нет. За визиты вы плату берете, а налогов не платите.

– Чем платить налоги, ваше высокоблагородие, – спросил я его, – морковкой и яйцами, молоком и сметаной? Так в банке их не примут и квитанцию не выдадут, что в качестве налогов принято пять с половиной морковок, десять яиц целых и пять битых. А вот, что касается «Манифеста Коммунистической партии» господ Маркса и Энгельса, то это посерьезнее будет. Чувствуется, что на участке вашем социал-демократы гнездо свили, раз доносчики анонимные об этом в своих доносах пишут. И письмо-то женским почерком исполнено, с завитушечками? Никак кто-то из курсисток, а они в курсе, что делается в студенческой среде и среди мастеровых. Вот тут-то и нужно контролировать все химические кружки, стрелковые секции, магазины по продаже химических материалов и ружейные лавки. Революцию будут делать господа дворяне и недоучившиеся студенты, которые потом станут министрами и маршалами революции. Вот, ваше высокоблагородие, здесь и нужно сосредотачивать все усилия закона, отбросив всякую демократию в отношении тех, кто хочет уничтожить государство Российское.

Подполковник встал, заложил руки за спину и стал мерить шагами свой огромный кабинет. Наконец, он остановился напротив моей жены и сказал:

– Сударыня, уговорите вашего супруга пойти на работу в корпус жандармов. Нам такие люди нужны позарез. Я даю слово, что по сану его и чин будет соответствующий, штаб-ротмистр Петр Распутин. Звучит! Сударыня, только на вас и уповаю.

Моя Дарья как будто все время прожила здесь:

– Спасибо, господин подполковник за столь лестное предложение, но нам его нужно обдумать, а потом отец Петр даст свой ответ. Правильно, милый? – обратилась она ко мне.

Я кивнул головой.

Вот так закончилась моя встреча с правоохранительными органами Российской империи. Хотя, кажется, закончилась не совсем.

– Господин подполковник, – спросила Дарья, – извините за нескромность, но вы прихрамываете из-за травмы ноги?

– Пустяки, сударыня, – бодро ответил подполковник, – пройдет, что-то в боку колет.

Жена внимательно опросила подполковника о симптомах и как врач сделала заключение. У подполковника аппендицит и он подлежит немедленной госпитализации. Был вызван военный врач из медицинского управления генерал-губернатора Степного края, который подтвердил диагноз, поставленный моей супругой.

У врачей оказалось много тем для общих разговоров, и моя жена напросилась ассистировать при операции господина Склянского. Оперировал находившийся здесь с оказией профессор медицинского факультета Казанского университета.

После операции профессор вышел и сказал мне:

– Отец Петр, ваша дражайшая супруга меня удивили несказанно. Я даже не могу понять, чья медицинская школа в ней превалирует, но это и наша школа, и не наша школа, даже мне, старику, не зазорно у нее поучиться. Весьма польщен знакомством с таким талантливым медиком.

– А что, господин профессор, говорят, в Казани все так же правят местные ханы? – спросил я.

– Что вы, что вы, – замахал на меня руками профессор, – удивляюсь я вам, отец Петр, иногда вы так современны в суждениях, что просто диву даешься вашей прозорливости в политических и научных вопросах, а иногда мыслите так, как будто только что вышли из леса от вашего учителя-отшельника. Когда последний Казанский хан Ядыгар-Мухаммед хан был крещен под именем Симеона, Казанское царство стало одной из жемчужин Российский империи. Герб царства входит в Российский герб, и Казанская губерния стала равной среди равных под рукой государя нашего. Татары и русские одинаковые граждане наши и разве что только количество мечетей выделяет Казань из других российских городов. С 1552 года это часть России. Нет, батенька, никогда не будет, чтобы ханы вернулись на казанский престол и требовали отделения от России, перейдя на татарский язык и ущемляя во всем русских. Ни Тифлисская, ни Бакинская губернии никогда не отделятся от России. Даже чеченцы в Грозненской губернии являются добросовестными подданными русского царя. Если государь наш, прости господи, лишится разума и скажет всем губерниям, чтобы они были суверенными от России настолько, насколько они захотят, то врачебный консилиум может потребовать отречения такого царя от престола и народ российский поддержит требование врачей.

Я смотрел на него и думал, насколько же легковерна и идеалистична наша интеллигенция. Она еще будет участвовать во всех революциях. Будет радоваться, и глотать воздух «свободы». Будет недоумевать, когда те, кого она вела на баррикады, будут расстреливать ее. Будет молчать, когда на смену культуре придет пролеткульт, не понимая, что интеллигенция уже закончилась и никогда больше не возобновится, несмотря на полученные высшие образования и ученые степени. Интеллигентность – это не деньги и не положение в обществе, интеллигентность – это состояние души, человеческий геном, если хотите, который не восстановить с помощью генной инженерии.

Глава 36

Мы хорошо жили в прошлом веке. Жена консультировала в городской больнице и вела прием больных на дому. Я готовился к путешествию в каменный век, определяя точку, с которой я ушел в вечность с банкой краски на шее. Уходить сюда пришлось второпях, и я как-то не догадался оставить какую-то заметку на земле, где мы очутились с женой в 1904 году. Я нанял извозчика и ездил с ним по дорогам вне городской черты.

– Чего ты вымеряешь, – говорил я себе, – сто метров сюда, сто метров туда, попадешь туда, куда надо, ты лучше вспоминай сколько раз ты крутил кольцо, когда пытался снять его с измазанной краской руки.

Примерное место я определил, вбил колышек и привязал к нему белую тряпочку. К путешествию я готовился основательно. Купил баночку масляной краски, ветошь и скипидар для смывания краски. Все положил в сумку, нанял коляску без возчика и вместе с женой выехал к месту старта. Раз уж жена знает, что я могу перемещаться во времени, то не страшно, если она узнает и больше. Мне пришлось ее успокаивать, что все, что я писал о женщинах в своих книгах, просто выдумка для украшения повествования, женщины всегда украшают любую историю. Конечно, жена с сомнением отнеслась к моим объяснениям, но нельзя упрекать мужчину в супружеской измене, если нет никаких доказательств этой измены.

Приехав на место, я переоделся, надел сумку, взял в руки палку с привязанным к ней сыромятным ремнем крупным камнем-голышом, который я нашел на берегу реки. Моя дубина будет посильнее той, чем та, которой будет вооружен мой противник. На всякий случай я сделал и рогатку, благо в детстве своем баловался этим оружием городской ребятни с удивлением наблюдающей за тем, что камень из рогатки летит намного дальше, чем брошенный рукой, и способен разбить стекло у соседки, которая все время бурчит о том, что по нам тюрьма плачет. Сама поплачешь без стекла, а мы посмеемся над этим.

Перед уходом я проинструктировал жену по обращению с лошадью и сказал, чтобы она ждала меня здесь. Если меня не будет до вечера, то пусть едет домой и живет до моего приезда. Если что, то придумает себе амнезию по поводу своего прошлого.

Я намазал палец краской и стал крутить его влево. Через какое-то время у меня потемнело в глазах, и я очутился на опушке леса. Густая трава по колено, а невдалеке песчаная проплешина, рядом с которой росло огромное дерево. И тишина. Абсолютная тишина. Хотя нет, подул легкий ветерок, и я услышал, как зашевелился лес, издавая шелест, который в тишине слышен как явственный звук. Где-то хрустнула ветка.

– Возможно, старая ветка упала под напором ветра, – подумал я и обернулся.

Метрах в двадцати от меня стояло стадо обезьян. Похоже, что это гориллы.

– Какие гориллы в Сибири? – сказал я себе. – Здесь горилл отродясь не было. Их в зоопарках штук с десяток наберется, и никто их на выпас не отпускал. А тут их немало, примерно десятков пять будет вместе с детенышами. Хотя, не совсем они похожи на горилл. Больше на людей похожи, но на таких, какие жили в незапамятные времена на заре зарождения человечества.

Я достал из сумки ветошь, намочил ее скипидаром и очистил руку от краски. Я уже хотел крутить кольцо, чтобы возвращаться, но зычный крик за спиной, – «А-а-а-а-а-а», – остановил меня.

Заросший волосами верзила, с отнюдь не обезьяним лицом и с дубиной в руке, шел ко мне навстречу. Непонятно, то ли он собирался поприветствовать меня, то ли собирался огреть меня дубиной. Вероятнее всего, что намерения у него были отнюдь не мирные. Я оскалил зубы, закричал во всю мочь своих легких и поднял дубину с камнем. Этим я остановил своего противника, который стоял в раздумье, стоит или не стоит нападать на меня?

Я знал, что противник силен и махание дубиной может окончиться для меня плачевно. События никогда не повторяются до мельчайших подробностей, всегда есть нюансы. И то, что мне повезло в первый раз, не говорит о том, что мне может повезти и во второй раз.

Я достал рогатку, вложил в кожаную вставку галечник и пустил камень в верзилу. Стук камня по его голове слышали все. И лучше всех слышал верзила. Нас разделяло десять шагов, а я уже ударил его. Я выстрелил камнем еще раз и верзила попятился. Он не понимал, почему ему так больно, хотя я ничего ему не сделал. Инстинкт самосохранения заставил его отойти немного назад в готовности отразить мое нападение. Оборона – это тоже вид борьбы и не самый худший. А я не собирался нападать. Я спокойно начал крутить кольцо в обратную сторону.

Я прокрутил кольцо примерно столько же раз, сколько крутил для того, чтобы попасть сюда. У меня потемнело в глазах, и я очутился в чистом поле вдали от города, который виднелся вдали. Вид его ничем не отличался от того, каким он был во время моего ухода. Где я? До или после и насколько? Я как следопыт искал следы колышка, вбитого мною на поле или следов от коляски. Следов нет. Значит – я до. Чуть кольцо вперед. Все равно, никого нет, но зато есть следы колес коляски. Так – я уже после. Чуть назад. Смотрю, в коляске сидит заплаканная жена.

– Ты чего плачешь? – спросил я ее.

– Тебя уже целые сутки нет, – всхлипывая, ответила она.

Милая ты моя, дождалась все-таки. Сколько бы ты ждала, если бы мне пришлось там драться?

– Поедем домой, – сказал я, – нам нужно отдохнуть и кое о чем подумать.

Глава 37

Хозяйка обеспокоилась нашим суточным отсутствием. Встретила нас причитаниями и слезами радости по поводу возвращения. Все-таки, чувства людей трансформируется временем и обществом. Как-то нынешние отношения выхолащиваются, становятся ближе к отношениям каменного века, где каждый сам по себе и объединяется только из-под палки вожака.

Еще через день дежурный поручик жандармского управления привез моей жене корзину роз от подполковника Склянского в качестве благодарности за спасение его жизни, как было сказано во вложенной карточке.

С женой мы часто ходили на представления драматического театра, где ставились не только трагедии господина Шекспира, но и комедии господина Мольера и музыкальные постановки австрийских композиторов господ Штрауса и Кальмана. В городе существовало несколько театральных кружков, хотевших иметь в составе членов мою супругу и, естественно, меня. Были литературные и музыкальные кружки. Вообще культурная жизнь в губернском городе кипела. Как сейчас. В уездах все было потише, и культурные люди считались на единицы. Это сейчас телевизор является проводником культуры. Но какой культуры? В основной той, которая непотребна и та, которая запоминается мгновенно и навсегда, как мат.

В той жизни, откуда я вернулся, останется в памяти существ предание о том, что появлялся какой-то человек, который мог повести их вперед, но вожак своим рыком и дубиной показал, что он не собирается общаться с ним и не позволит никому учиться у пришельца. Но то, что они не одни на земле, заставит пытливый ум сделать что-то такое, чего не делал еще никто. Взять и потрогать руками вдруг смягчившуюся под дождем землю и понять, что обилие влаги превращает землю в жидкость, а небольшое количество влаги позволяет превращать красную землю в тот вид, который придумает фантазия существа и в застывшем виде эта земля уже хранит влагу, не проливая ее на землю.

Я пришел в тот мир и остановил процесс. Собственно говоря, мой приход в этот мир остановил процесс вхождения отца Петра Распутина в мир царской семьи. Он был там, но сейчас уже никто не вспомнит, что он там был. В том мире был и будет старец Григорий Распутин, у которого не будет соперников, и который будет глушить болезнь цесаревича Алексея внушением и способствовать тому, чтобы революция против самодержавия свершилась, уничтожив вслед за Распутиным тех, кого он компрометировал своим присутствием и делами своими.

В ювелирной мастерской я сделал заказ на изготовлении серебряной копии кольца Нефертити. Мало ли что. Оригинальное кольцо нужно хранить. Мастера постарались на славу. Кольца не отличить один от другого. Хотя и просил не ставить никакого клейма на кольцо, но какой же мастер не оставит свой след? Я уже потом нашел маленькое, еле заметное клеймо – СКФ – Степной край Федоров. Не страшно.

Нам было пора уезжать. Я оставил свои вещи у квартирной хозяйки, сказав, что поеду провожать свою жену, которой нужно поехать в Курскую губернию к своим родителям. Возможно, что мне еще придется на некоторое время уехать.

Мы с женой приехали в знакомое нам место и отпустили возчика, сильно его удивив тем, что остаемся одни в поле. Я обнял свою жену и крутанул кольцо на один оборот вправо. У меня потемнело в глазах, и когда я стал что что-то различать, то увидел, что мы стоим около дома. Я снял с пальца кольцо Нефертити и надел копию. Ключи были в кармане. Я открыл магнитным чипом дверь в подъезд, на лифте мы поднялись на свой этаж и вошли в квартиру. Дома был беспорядок. Услышав открывающуюся дверь, выглянули соседи.

– Здравствуйте Владимир Андреевич и Дарья Михайловна, – сказали они, – вы так внезапно куда-то исчезли, а ведь у вас делали обыск и не понятно, что там искали, но не нашли ничего, что хотели найти. Так в протоколе и написали, что ничего относящегося к делу найдено не было. И мы в том протоколе расписались. Мы удивились, когда вы исчезли, а вот они не удивились. Что же все-таки случилось, а?

Я стал рассказывать что-то о петле времени, которая находится в нашей квартире, и эта петля иногда выносит нас неизвестно куда. Соседи верили и не верили. Спросили, далеко ли нас унесло, раз мы два дня не были дома.

– Далеко, – рассмеялись мы и закрыли свою дверь. Я видел широкие глаза соседки, которая разглядывала старорежимные наряды моей жены.

Позвонил в университет. Мне ответил потускневший голос Ван Дамминга:

– Владимир, у нас катастрофа. Все, что мы откопали и так бережно сохраняли, превратилось в обыкновенную глиняную пыль. Оставшиеся фотографии нельзя считать доказательством, потому что нет ни одного предмета, которые могли бы подтвердить подлинность фотографий. То ли был какой-то массовый гипноз, то ли было какое-то воздействие на умы тех людей, которые находились в районе раскопок, и мы принимали за желаемое то, что мы находили. И мы не нашли ничего, даже сохранившиеся бревна превратились в пыль. Есть одна раскопанная земля. Для чего мы все это копали – не известно. Сейчас предстоят большие работы по регенерации этой местности. Единственный документ – это расшифровка вами неизвестных знаков, которые превратились в прах. Ни о какой Нобелевской премии никто даже и не заикается. Что делать?

– Профессор, зачем отчаиваться? – успокоил я его. – Мы на пороге события огромной важности – материализация внеземного сознания. Массовое воздействие на сознание сотен и миллионов людей. Ведь кроме нас это видели бесчисленное количество людей. Когда они это видели, предметы существовали. Когда внеземное сознание поняло, что оно довело до нас нужную информацию, оно исчезло, исчезли и все результаты материализации. Все горит, но не горят только рукописи. В моем новом романе это будет свидетельством фантастичности всех происходящих событий и научном гении американского и российского ученых. Как вам такая версия?

После некоторого молчания в трубке раздался бодрый голос профессора:

– Коллега, вы подтвердили высказанную мною точку зрения. Я думаю, что вы не откажетесь сделать это и на научной конференции, где я буду выступать с основным докладом по сибирскому феномену под названием Иумухр?

– Несомненно, коллега, – согласился я, – корпоративность историков превыше всего. До свидания.

Узнав, что я здесь, меня вызывали в управление федеральной службы безопасности. Все вопросы и ответы протоколировались? Вопросы задавал не представившийся мне человек в темно-синем костюме:

В. Чем вы можете объяснить исчезновение всех найденных артефактов?

О. Мне кажется, что мы имели дело с феноменом материализации внеземного сознания и массовое воздействие на миллионы людей. Когда внеземное сознание поняло, что оно довело до нас нужную информацию, оно исчезло, исчезли и все результаты материализации.

В. Как вы смогли расшифровать неизвестные записи?

О. Вероятно, была какая-то подсказка от внеземного сознания.

В. Чем объяснить ваше исчезновение с женой из квартиры во время обыска?

О. Мне кажется, что в моей квартире находится временная петля, потому что уже несколько раз я исчезал из квартиры и оказывался на другом конце города.

В. Почему вы никому не сообщили об этом?

О. А вы бы поверили мне, если бы вы я вам сообщил об этом? Любого, кто будет говорить об этом, могут заподозрить в болезненном состоянии психики.

В. Насколько правдивы ваши книги о путешествиях во времени?

О. Они правдивы настолько, насколько хватает фантазии моего читателя.

В. Следовательно, если читатель не поверит, то этого не было вообще?

О. Да.

В. А если читатель поверит?

О. Я его не буду разубеждать.

В. Знаменитое кольцо Нефертити то, которое сейчас у вас на пальце?

О. Да.

В. Вы не можете дать его нам для исследований?

О. Да, пожалуйста.

В. Вы согласны переехать в другую равноценную квартиру? С переездом мы вам поможем.

О. Согласен.

– Распишитесь в протоколе и в расписке о том, что содержимое этого разговора будет сохранено вами в тайне, – сказал неизвестный мне человек.

Я расписался. Снял кольцо и передал таинственному человеку.

На улице стояла прекрасная погода. Пойду собирать вещи для переезда. Честно говоря, моя квартира не особенно мне нравилась. Когда я уставал или хотелось над чем-то подумать, то мы перебирались в дядину однокомнатную квартиру, а потом возвращались в свою.

Кольцо спрятано надежно. Пока нужно отдохнуть. Привести в порядок свои записи и издательские дела. Есть у меня задумки по новым путешествиям, но об этом потом. Вам, читатель, я сообщу персонально, какой будет новый сюжет.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg