«Вихрь (СИ)»

Вихрь (СИ) (fb2) - Вихрь (СИ) 2696K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Наталия Ивановна Московских

Московских Наталия Вихрь

Пролог

Первушину А.М. - близкому другу и вдохновителю.

Иллюстрации — Марина Малышева. ()

Тело Моргана вздрогнуло на высокой кушетке, на ничего не выражающем грубом лице появилась испарина. Темноволосая молодая женщина, сидевшая рядом с ним, вытянула шею, напряженно ожидая, что он вот-вот разомкнет веки, но глаза мужчины оставались закрытыми. Плохо дело, подумала Сабина, всерьез отчаявшись, и хлопнула ученика по плечу.

— Эмиль, возвращайся, — нарочито строгим голосом произнесла она, пытаясь скрыть беспокойство, — у тебя осталось мало времени. Ты можешь потерять потенциал…

Ответом ей было молчание. Немыслимо! Любой путешественник всегда слышал своего медиума во время сеанса и шел на его голос, но Эмиль не отзывался и продолжал лежать неподвижно. Руки Сабины предательски задрожали. Ситуация выходила из-под контроля. Совершенно отчаявшись, молодая женщина снова ударила ученика — на этот раз по щеке. Обыкновенно медиумы избегают физического контакта, особенно рукоприкладства, но в сложившейся ситуации Сабина попросту не знала, что еще может сделать, чтобы вернуть Моргана назад.

— Эмиль, ты слышишь меня? Хватит. Возвращайся, — голос сорвался, молодая женщина зажмурилась, пытаясь успокоиться. Ей нельзя было впадать в панику. Если она потеряет контроль над собой, Моргану некому будет помочь, он безвозвратно потеряет душу внутри Вихря.

Сабина глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на ученика. Ее взгляд проник за границы видимой реальности, и она увидела слабое мерцание света вокруг тела Эмиля. С каждой минутой оно становилось все менее ярким, а это означало, что потенциал уходит.

— Проклятье, Эмиль! Что же ты делаешь?.. — сокрушенно прошептала молодая женщина, склоняя голову и признавая свое поражение. Она не сумеет спасти ученика. Он не слышит ее, не идет на контакт, а без контакта ничего не получится. Как медиум, Сабина могла лишь умыть руки и доверить Эмиля воле Вихря. Путешественник сам сделал выбор, и теперь обязан понести за него ответственность. Формально его дальнейшая судьба не должна была волновать молодую женщину, но, к сожалению, ей было не все равно.

Выбирая стезю медиума, Сабина поклялась не позволять себе испытывать никаких чувств к ученикам — у ее предшественников и коллег это никогда не оборачивалось ничем хорошим. Чувства вносили в жизнь медиума хаос, а именно этого молодая женщина всегда хотела избежать. К несчастью, этого не избежал сам мир, где она родилась.

Из всех мест, что Сабине довелось увидеть глазами своих учеников посредством Вихря, ее собственный мир — наиболее страшен. Он напоминал грязную старую свалку, куда, как казалось путешественникам, сбрасывают всех, кто не достоин жить или уже умер в иных реальностях. На деле это, разумеется, было не так. Красному миру попросту не повезло испытать на себе тягостные последствия химической войны, которая фактически обрекла планету на медленное умирание. Огромный процент живых организмов был уничтожен, и, казалось, в этот процент входили и людские души. Люди, что жили здесь, с каждым годом все больше походили на одичавших зверей, Красный мир сводил их с ума.

Этому месту, как и всем его обитателям, нужен был глоток свежего воздуха. Любой и каждый отдал бы многое, чтобы хоть ненадолго сбежать из Красного мира. И у некоторых людей такая возможность была.

Их называют путешественниками. Это люди, от рождения обладающие особой силой — потенциалом, доступом в великий коридор между мирами, именуемый Вихрем или Потоком. С помощью направляющей, которую путешественникам задает медиум, они могут перемещаться в другие реальности, куда помещены их приблизительные или точные копии — прототипы. Ячейки, готовые принять в себя сознание своего оригинала и способные сохранять его ровно столько времени, насколько у последних хватает потенциала. К счастью или нет, но обычно сеанс пребывания оригинала в теле прототипа длится недолго. Почти всегда. Некоторым, особо сильным путешественникам, называемым Мастерами, удается не только продлить время прыжка сквозь Вихрь, но и осуществить перемещение самостоятельно, без помощи медиума. Редкие Мастера способны даже переместиться через Поток в собственной физической оболочке и вовсе не использовать прототип. Но настолько сильных путешественников крайне мало. Потенциал редко содержится в таком количестве в одном человеке. И в это самое мгновение, похоже, их должно было стать на одного меньше.

Сабина сокрушенно посмотрела на ученика, глаза ее наполнились слезами.

Придя к медиуму со своим даром, Эмиль сразу знал, что хочет стать не просто хорошим путешественником, но лучшим Мастером. Амбиции и страсть этого человека подстегнули Сабину, и молодая женщина взяла Моргана в ученики, не обращая внимания на неуютное ощущение, твердившее: «что-то в этом человеке не так». Его потенциал имел неопределенную, почти враждебную своему носителю структуру. Прежде Сабине не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, это должно было насторожить ее с самого начала, но по какой-то причине молодая женщина отбросила сомнения, решив руководствоваться правилами, по которым она должна была оказывать свои услуги всем имеющим потенциал.

Эмиль поражал Сабину с первых дней. Его жажда путешествий была неумолима, он восстанавливался быстрее любого другого ученика и мог находиться в Вихре дольше всех. Дольше самого медиума, что невероятно. Молодая женщина невольно заинтересовалась этим человеком, попыталась лучше узнать и понять его и не заметила, как Морган вытеснил все остальное на второй план, сконцентрировав вокруг себя смысл жизни Сабины. Правила мало заботили его: Эмиль нарушал их одно за другим. Он вынуждал своего медиума рассказывать ему как можно больше о Вихре, и молодая женщина, поддаваясь на уговоры, допустила страшную ошибку, доверив своему ученику тайны, о которых путешественники не должны знать.

Сабина оправдывала себя, говорила себе, что должна использовать любые возможности удержать Эмиля в рядах своих учеников. Она считала, что через него может реализоваться как медиум, может набраться опыта, может помочь ему стать лучшим Мастером и сделать из него сильнейшего путешественника всех времен. Сабина отказывалась признаваться себе, что все перечисленные причины удерживать Эмиля подле себя мотивировались лишь одним чувством — влечением. Закрывая за Морганом дверь своих апартаментов, молодая женщина с трепетом ждала его нового появления.

Медиум закрывала глаза на одержимость своего ученика путешествиями. С каждым новым сеансом они носили все более нездоровый характер. Научившись пользоваться своим потенциалом, Эмиль словно обезумел, требуя увеличивать время пребывания в Вихре. Сабина шла у него на поводу скрепя сердце и старалась попросту отгонять от себя тревожные мысли. Но одержимость Эмиля прогрессировала, и становилась неуправляемой.

В нынешнее путешествие Сабина и вовсе не хотела его пускать. Впервые за все время их знакомства медиум высказалась против. Она настаивала, что нужно разобраться с потенциалом ученика, понять, почему он себя так ведет и откуда берется одержимость Вихрем. Однако Морган был неумолим. Противостоять его напору было трудно, и Сабина, в конце концов, сдалась.

Она потеряла ученика в Потоке раньше, чем он захотел вернуться назад. Сабина была напугана и растеряна: прежде с ней никогда ничего подобного не случалось. Молодая женщина звала Эмиля, пыталась тянуть за невидимые нити их связи, но отклика так и не получила. Ее время пребывания в Вихре подходило к концу, и ей пришлось вернуться. Она надеялась, что ученик сам потянет за нити связи и последует за ней, однако, похоже, он не имел такого намерения.

Морган остался в Потоке один.

Сабина растерянно ходила по своим апартаментам, пытаясь придумать, чем помочь Эмилю. В какой-то момент медиум взглянула на кушетку и не увидела на ней тела своего ученика. Сердце ее гулко заколотилось в груди. «Возможно, он очнулся и уже ушел?.. Он ведь умеет двигаться совершенно бесшумно…» — с надеждой предположила Сабина. Однако через несколько минут окруженное мерцанием Вихря тело Моргана вновь появилось на кушетке, где ему надлежало быть, и молодая женщина остолбенела от страха и благоговения. Она видела такое впервые: Эмиль переместился в собственной физической оболочке, вернул тело назад в Красный мир и продолжил путешествовать внутри Потока!

Воистину, это был настоящий Мастер. Сабина готова была преклоняться перед его силой, если бы Морган знал меру. Сейчас же ученик попросту растрачивал свой потенциал безвозвратно, и если у Сабины не получится вернуть его вовремя, он перестанет быть путешественником вовсе.

Молодая женщина склонилась над ухом Моргана и заговорила дрожащим шепотом:

— Эмиль, это Сабина. Ты должен вернуться. Иди на мой голос. Эмиль, пожалуйста… — она уже не пыталась скрывать свои чувства. Слезы упрямо заструились по щекам молодой женщины, и она со злостью на собственную слабость и бессилие, резко отерла лицо рукавом. Грубая ткань больно прошлась по коже. Сабина вздрогнула и мягко дотронулась до своего лица, чувствуя, что щека вот-вот раскраснеется.

«Что если Эмиль сейчас очнется и увидит меня вот такой — с заплаканными глазами и покрасневшим лицом?» — невольно подумала молодая женщина, тут же отругав себя за то, что в столь опасный ответственный момент ее посещают такие мелочные мысли. И все же Сабина ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось казаться Эмилю привлекательной. Она мечтала увидеть себя и обрести уверенность в себе, но отражающие поверхности практически исчезли из Красного мира спустя некоторое время после химической войны. Говорят, раньше, в этом мире было много зеркал. Сейчас встретить их практически не представлялось возможным. Большую часть времени жители Красного мира даже не представляли себе, как выглядят. Впрочем, в условиях постоянной борьбы за жизнь людям здесь практически не было дела до собственной внешности.

Химическая война унесла с собой не только зеркала. Казалось, она попросту вырвала из мира душу. За годы войны естественная защита планеты от солнечной радиации пришла в полную негодность, но люди поняли это слишком поздно. Те многие жизни, что не унесла с собой война, унесло коварное солнце. Люди несколько десятков лет прятались в защитных бункерах, стремясь вывести средство постоянной защиты от радиации. За те годы умерла большая часть и без того выкошенного населения планеты. Найти защиту все же удалось, и в атмосферу распылили некое вещество, создающее барьер, стремительно сокращающий солнечную радиацию. Но у него имелся существенный побочный эффект: видимый небосвод и облака окрасились в яркие алые оттенки.

Стремясь спасти умирающую планету, люди придумали, как с помощью этого вещества сохранить и часть живых организмов. Земля и выжившие растения также со временем приобрели красный оттенок.

К сожалению, вещество не могло нейтрализовать все последствия химической войны: оно ничего не могло поделать с воцарившимся хаосом, делением на зоны, расцветом разбоя…

Тем не менее, век разрухи и беспорядков в Красном мире удивительным образом совпал с веком технического развития. Все разработки были направлены защиту выжившего населения, на укрепление безопасных зон уцелевших городов. Так на разрушенные дороги выехали новые бронированные автомобили, полностью лишенные стекол, но с голографическими системами отображения местности и встроенными картами. Железные дороги заполнили сверхскоростные поезда, управление которыми имело похожий принцип. В красное небо поднялись напоминающие темные коконы, летательные аппараты. Огромное распространение получили очистные сооружения для воды. Пресную воду, которую удавалось очистить, сгущали до тягучего состояния и раздавали населению по определенной норме в день — на рабочих местах или в специальных пунктах выдачи. Станции по очистке воды главным образом сосредотачивались в нейтральных зонах, и большая часть населения нашла свои новые рабочие места именно здесь. В безопасных зонах находились основные медицинские, исследовательские центры, оборонные и конструкторские бюро. Рабочих мест в безопасных зонах было предостаточно, но большая часть населения все же была отправлена на работу на очистные станции. Попасть в безопасную зону считалось огромной удачей, которая улыбалась очень малому количеству людей.

Война изменила мир до неузнаваемости, превратила жизнь в выживание. Когда люди сумели выбраться из защитных бункеров наружу, огромную ценность в обществе приобрели практические навыки и умения: познания в медицине и механике, умение постоять за себя, владение оружием, умение скрываться, расторопность и прочие…. Из мира резко исчезли все профессии, связанные с творчеством: в сложившихся обстоятельствах они стали попросту никому не нужны. Их пережитки, такие как фотография и видеозапись, нашли свое применение лишь в безопасных зонах, где фото и видео использовали для наблюдения за населением и обеспечения безопасности. В безопасных зонах, говорят, можно было встретить и зеркала. Там люди могли видеть собственное лицо и быть более уверенными в себе.

Сабина горько вздохнула и нервно пригладила волосы, глядя на Эмиля. Она не представляла, как он к ней относится, но сама считала его грубое лицо, испещренное пигментными пятнами и искалеченное длинным плохо зарубцевавшимся шрамом на левой щеке, тянувшимся до самой шеи, самым прекрасным лицом на свете.

Капелька пота, скатившаяся с виска Моргана и упавшая Сабине на руку, вернула медиума из раздумий и заставила напрячься.

— Эмиль? — вновь позвала она, уже и не рассчитывая на отклик.

Морган вдруг вскрикнул, Сабина вздрогнула. Рука путешественника дернулась и ухватила медиума за предплечье. Тело Эмиля выгнулось, словно от боли, лицо сделалось бледным и напряженным. Из груди Моргана вырвался сдавленный звук, похожий на стон.

Сабина затаила дыхание. Она видела, как мерцание потенциала исчезает.

Рука ученика с силой сжимала предплечье молодой женщины, но она не обращала внимания на боль. Удивительно, но движение Эмиля никак не походило на просьбу о помощи. Оно, скорее, могло восприниматься как прямой приказ не двигаться и не делать глупостей.

Сабина и без того не могла пошевелиться. Ей хотелось обнять ученика, забрать себе часть его возможных страданий, разделить с ним этот тяжкий момент. Вместо этого она превратилась в соляной столб и беспомощно наблюдала, как сияние потенциала гаснет.

Ученик вдруг замер, и сердце медиума гулко застучало о ребра.

— Эмиль? — неуверенно позвала она.

Морган с криком рванулся вверх и сел на высокой кушетке. Взгляд путешественника растерянно метался по комнате. Лицо мужчины обливалось потом, под глазами пролегали темные круги.

— Тише, тише, Эмиль! — выдохнула Сабина, приблизившись к нему, — это я. Ты узнаешь меня?

Отрешенный взгляд обратился к молодой женщине. Она замерла в ожидании, задержав дыхание. Еще никогда она, казалось, не испытывала подобного ужаса. Медиум подумала, что ее мир рухнет, если Морган не узнает ее.

— Сабина… — после долгой паузы прошептал Эмиль.

Молодая женщина обессиленно уронила голову на руки, высвободившись из хватки ученика, и уже не смогла сдержать слез. Она плакала от радости, что Морган выжил, плакала, потому что он потерял потенциал, плакала, потому что понимала, что как путешественник он больше никуда не годится, а значит, это их последняя встреча.

Эмиль не попытался утешить молодую женщину. Он, казалось, даже не наблюдал за ней, а лишь прислушивался к собственным ощущениям. Это заставило Сабину взять себя в руки и утереть слезы.

— Проклятье, ты заставил меня изрядно понервничать, — притворно усмехнувшись, сказала она, — я думала, ты уже не вернешься.

Морган рассеянно кивнул. С виду он, казалось, совсем не изменился. В глазах стоял привычный предвкушающий блеск, какой Сабина видела каждый раз, когда ученик возвращался из Вихря. Но в глубине его темных глаз теперь чернела пустота, которую раньше заполнял свет потенциала. Из Эмиля словно что-то вырвали, сделали его… обычным. Это не только ввергало Сабину в глубочайшее горе, но и погружало ее в неистовую ярость. Эгоизм Эмиля заставил его распорядиться и своей судьбой, и судьбой своего медиума. Молодая женщина понимала, что слова, которые она обязана ему сказать, станут приговором для них обоих.

— Сабина, я потерялся, — шепнул Морган, сиплым срывающимся голосом, — меня вытолкнуло из Вихря…. Но я…

Медиум сжала кулаки. Немыслимо! Эмиль мог умереть, он едва успел вернуться сюда — к ней — а говорить способен только о Потоке. Его нисколько не волновали слезы Сабины, он не обратил на них никакого внимания. А она хотела большего. Она заслуживала большего.

Безразличие Моргана заставило Сабину вновь надеть на себя непроницаемую маску медиума. Она заговорила холодно и отстраненно, как говорила бы с любым другим учеником.

— Ты просто дурак! — медиум обожгла бывшего ученика взглядом, — ты должен был вернуться, еще когда твой потенциал был на критическом минимуме! Теперь поздно, Эмиль. Тебя вытолкнуло, значит Вихрю ты больше не нужен. Поздравляю, потенциал исчерпан. Ты потерял все, к чему мы стремились. Скажи спасибо хотя бы за то, что остался жив. И убирайся отсюда.

Пауза воцарилась примерно на минуту. Эмиль не спешил отвечать, а лишь тяжело дышал. Сабина не была уверена, что он понял ее до конца. По его лицу невозможно было ничего прочесть.

Переводя дыхание, молодая женщина напряженно наблюдала за бывшим учеником, в душе надеясь, что он попросит ее остаться с ним, несмотря ни на что, но, похоже, это не входило в планы Моргана.

— Эмиль, ты понимаешь, что я тебе говорю? — холодно спросила Сабина, складывая руки на груди.

Мужчина пропустил ее вопрос мимо ушей. На его лице появилась кривая самодовольная ухмылка.

— Ты даже не спросишь, где я побывал? — хмыкнул он.

Сабина почувствовала, как едва начавшая спадать пелена ярости вновь накрывает ее. Неужели он опять собрался говорить с ней о Вихре?! Его больше ничто не интересует?

Молодая женщина прищурилась и с вызовом подняла подбородок.

— Да как ты не поймешь? — хмыкнула она, — мне больше не интересно, где ты побывал. Ты уже не путешественник, а значит, не достоин моего внимания. Куда бы Вихрь ни занес тебя, больше ты туда не вернешься. Собирайся. И уходи.

Голос прозвучал удивительно твердо, Сабина лишь боялась вновь не совладать со слезами. Ей с трудом удавалось унимать нервную дрожь, готовую разлиться по всему телу.

Эмиль прикрыл глаза и тихо засмеялся. В этом смехе, казалось, прозвучало снисхождение, что совершенно вывело Сабину из равновесия. Прочные стены многоэтажного дома вдруг показались ей карточным домиком, готовым развалиться от слабейшего порыва ветра.

— Ты идиотка, — удивительно мягким, контрастирующим со словами тоном произнес Эмиль, смотря молодой женщине прямо в глаза. По его выражению лица было невозможно ничего прочесть и понять.

Сабина не поверила своим ушам. Жуткий диссонанс тона и сказанных слов заставлял землю уходить у нее из-под ног.

— Что? — возмущенно прошептала она, удивляясь наглости бывшего путешественника.

Эмиль резко соскочил с кушетки и сделал пару шагов к своему медиуму. Что-то заставило Сабину отступить от уже бывшего ученика.

— Ты слышала меня, — непринужденно повторил Морган, — ты идиотка.

К горлу Сабины подступил тяжелый ком обиды. Молодая женщина неимоверным усилием постаралась унять дрожь.

— Ты не должен больше сюда приходить, — собрав волю в кулак и указав кивком на дверь, сказала она.

Морган склонил голову, делая к медиуму еще один шаг. Каждое его движение таило в себе опасность. Сабина впервые поняла, насколько сильно боится его.

Эмиль внушал ей опасение с самого начала, с первого дня их знакомства. Молодая женщина ничего не знала о своем ученике, кроме одного: он был одним из тех, кого боятся и уважают в нейтральной зоне. Морган был беглецом-одиночкой. Никто никогда не знает, чего можно ожидать от таких людей. Они руководствуются сиюминутными желаниями, не чтят никаких правил, всегда умеют скрываться и никому не доверяют. Беглецы-одиночки — первоклассные убийцы, они считаются неуловимыми. Каждый из них борется за что-то свое. Любой человек в нейтральной зоне знает: лучше не вставать на пути беглеца-одиночки, перейти ему дорогу — значит, подписать себе смертный приговор.

Эмиль безразлично кивнул, проходя мимо Сабины к двери. Молодая женщина прерывисто вздохнула и уже сочла, что опасность миновала, как вдруг Морган резко развернулся и с силой ухватил ее за длинные прямые волосы. Сабина вскрикнула от испуга, слезы едва не хлынули у нее из глаз от тянущего ощущения у корней волос.

— Эмиль, нет! — воскликнула она. Вместо властного и спокойного тона медиума у нее вышла истерическая мольба.

— Не поинтересоваться моим путешествием было большой ошибкой, — прошипел Морган, — я совершил невозможное. Создал прототип. Но тебе ведь это не интересно, так ведь?

Сабина едва не задохнулась. Услышанные слова заставили ее забыть обо всем.

— Что? Но это же…

— Хочешь сказать, это невозможно? — усмехнулся Морган, продолжая крепко держать молодую женщину, — это лишний раз доказывает, что ты, как и все самоуверенные глупые медиумы, ничего не знаешь о Вихре!

— Как ты это сделал? — простонала Сабина сквозь зубы, — как тебе удалось?

— Ты ведь говорила, что мои достижения более не достойны твоего внимания, — вновь усмехнулся Морган, — посмотрим, как ты заговоришь, когда я вернусь на новый сеанс. А новый сеанс будет, можешь не сомневаться. Я вернусь, и мы будем продолжать практиковать прыжки, пока не отпадет надобность в твоих услугах. Я сам решу, когда это произойдет, тебе ясно?

Молодая женщина беспомощно всхлипнула. Она хотела напомнить Эмилю, что у него больше нет потенциала, и путешествия теперь невозможны, но в своем нынешнем положении сочла это глупым.

Обычно ученик не мог безнаказанно прикоснуться к медиуму — у последних было особое биополе, защищающее их, поэтому они и избегали прикосновений. Нарушить эту защиту можно было лишь с согласия медиума, и Эмиль априори имел это согласие. Сабина любила этого человека больше жизни, поэтому готова была позволить ему слишком многое. Ему защита биополя медиума причиняла лишь легкий дискомфорт.

— Я буду с нетерпением ждать следующей встречи, — вкрадчиво прошептал Морган, наклоняясь к уху Сабины. Молодая женщина задержала дыхание. Она ненавидела себя в этот самый момент больше, чем кого-либо другого.

Эмиль отпустил ее волосы и быстро направился к двери. Медиум собрала в кулак остатки сил и бросилась за ним.

— Эмиль, что ты задумал?! — отчаянно воскликнула она. Ученик повернулся к ней с легкой полуулыбкой на лице.

— Это риторический вопрос? — усмехнулся он, — мы оба знаем, что я должен делать в моем нынешнем положении.

Молодая женщина ахнула и не сумела вымолвить ни слова. Худшие ее ожидания оправдывались.

— До скорой встречи, — вкрадчиво произнес Морган и покинул апартаменты медиума.

Сабина беспомощно осела на пол. Хлопок входной двери гулом прошелся по всему ее телу. Молодая женщина закрыла лицо руками и зарыдала в голос.

— Что же я натворила? — сокрушенно произнесла она. Страшные подозрения насчет намерений Моргана заставляли холод сковывать все ее тело. Если он собирается вернуться и практиковать прыжки, стало быть, он знает, как добыть новый потенциал. Сабина лишь вскользь упоминала ему об этом и лишь теперь поняла, какие разрушительные последствия понесут ее слова.

Глава 1 Потерянный

Сон был беспокойным и прерывистым, больше напоминающим полубред, но Максим просто не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии. Сон на лекции по философии — что может быть лучше, особенно, когда уже несколько недель мучает бессонница?

Впрочем, объятия Морфея были столь легкими, что юноша уже чувствовал, что против своей воли просыпается, однако открывать глаза и поднимать голову со скрещенных на парте рук не собирался. Он твердо вознамерился просидеть в таком положении до конца лекции, но, казалось, сама Судьба была против этого: с передней парты последовал легкий удар по предплечью, окончательно разогнавший хрупкую дымку сна.

— Макс! — прошипела рыжеволосая девушка Настя, пытаясь разбудить друга, — ты, что спишь?

Юноша улыбнулся, не поднимая головы.

— Разве это не очевидно? — пробурчал он в сложенные на парте руки. Настя нахмурилась.

— Просыпайся, — недовольно проговорила она, — или ты думаешь, что я снова буду всю сессию горбатиться за двоих? В прошлом году мне этих пробежек по деканату хватило вот так, — Настя провела в воздухе черту над головой, но Максим так и не посмотрел на нее, — сколько раз мне еще надо тебе это сказать, чтобы у тебя проснулась совесть?

Максим хохотнул.

— Предела этой функции не существует, или он равен бесконечности, — отозвался он, все еще не открывая глаз, хотя надежда снова уснуть уже успела умереть мучительной смертью.

Настя недовольно фыркнула и отвернулась к доске. Манера, в которой преподаватель читал свои лекции, была поистине убаюкивающей. Игорь Степанович был мастером монотонной речи, огромных схем и совершенно нечитаемого почерка. Сейчас профессор отвернулся к доске, чтобы начертить очередную схему, и под мерный стук мела в аудитории поднялся привычный гул.

Настя сделала несколько попыток зарисовать схему, но заполнить ее не смогла: почерк Игоря Степановича было не разобрать. Девушка щурилась и упорно вглядывалась в доску. Ее так и подмывало расспросить профессора о том, что он только что написал, но она прикусила язык и сдержалась: Игорь Степанович ненавидел, когда ему указывают на непонятный почерк, и студенты старались такой ошибки не совершать.

— Эх, к черту, — выдохнула Настя, быстро схватив свои вещи и пересев к Максиму. Она бесцеремонно сдвинула друга с края сидения и стукнула его по руке.

— Ты настоящий наглец, ты в курсе? — нарочито осуждающим тоном произнесла девушка, едва сдерживая улыбку, — нельзя вот так пользоваться людской благосклонностью.

Максим, не поднимая головы, почесал лоб о сложенные на парте руки.

— Есть такая поговорка в народе: «Дают — бери». А сейчас ты меня опять ударишь, — с усмешкой отозвался юноша. Настя уже сделала замах, чтобы хлопнуть друга по плечу, но после его слов передумала. Она поджала губы, нахмурилась и тоскливо вздохнула.

— И не думала, что я такая предсказуемая, — протянула девушка. Максим никак не отозвался, и она ткнула его в бок, заставляя, наконец, поднять голову с парты, — Макс, ну хватит уже! Просыпайся.

— Еще пять минут, мам, — заунывным голосом ответил юноша, и снова опустил голову на руки. Настя недовольно цокнула языком. На некоторое время она замолчала, предприняв еще одну попытку прочитать, что написано на схеме. Единственной понятной буквой оказалась «ф». Однако при дальнейшем рассмотрении Настя поняла, что ее вполне можно перепутать с «р» или даже «д».

В бессильной злобе девушка оттолкнула от себя ручку и громко захлопнула тетрадь, после сложив руки на груди. Максим повернул голову к подруге и нарочито сочувственно посмотрел на нее.

— Опять неудача дешифровки? — понимающе спросил он. Девушка с укоризной покосилась на друга.

— Я хотя бы попыталась, — покачав головой, протянула она.

— Ты староста, — хмыкнул Максим, — тебе положено пытаться. А нам, простым смертным, вообще нечего здесь делать. Не крестьянское это дело — философствовать.

Настя уже хотела бросить юноше в ответ очередную колкость, когда обратила внимание на то, как он выглядит. Лицо его казалось болезненно осунувшимся, под глазами проступали темные круги, свидетельствовавшие либо о недомогании, либо о длительной бессоннице.

— Макс, тебе, что, плохо? — смягчившись, заботливо спросила девушка.

Максим не любил вызывать желание заботиться о себе, он отождествлял это желание с жалостью, которую не признавал, поэтому выпрямил спину и картинно приложил руку ко лбу.

— О, да, — тоном, достойным драматического театра, возвестил он, — от лекций по философии я увядаю на глазах, как роза под лучами палящего солнца! А ты вечно заставляешь меня приходить сюда. Совсем меня не бережешь!

Настя прыснула со смеху и осторожно покосилась на преподавателя, которому, как и всегда, до разговоров на последних партах не было никакого дела.

— Ладно, а если серьезно? — недоверчиво прищурилась девушка, пристально вглядываясь другу в глаза.

Максим сделал нарочито возмущенный вид.

— Серьезнее некуда! Каждая такая лекция, между прочим, сокращает мою жизнь на полтора часа. Что, ты думаешь, я здесь шутки шучу?

— Макс, — склонив голову, протянула Настя. Юноша приподнял руки.

— Ладно, все нормально. Не волнуйся за меня, — закатил глаза он.

— Ты плохо выглядишь, — пожала плечами девушка.

— Просто не выспался.

— Опять?

Максим тяжело вздохнул. Бессонница была его верным жизненным спутником. Обычно она длилась не одну ночь и даже не неделю. Это могло продолжаться несколько месяцев, за которые юноше удавалось заснуть на час или два за сутки. В это время Максим остро ощущал себя потерянным, его одолевали гнетущие мысли о том, что само его существование — большая ошибка, и юноша ненавидел себя за это. Еще больше его злило, что он ничего не может поделать со своими ощущениями. Сколько он ни убеждал себя, что нужно мыслить позитивно и искать свое призвание в жизни, грызущий червь сомнения всегда давал о себе знать.

— Послушай, Макс, такая длительная бессонница — это ненормально. Может, тебе обратиться к врачу? — подруга вывела Максима из раздумий.

На это предложение он отреагировал резко.

— А тебе не кажется, что этот аспект жизни студентов в сферу деятельности старосты не входит? — огрызнулся он, заставив Настю вздрогнуть.

— А вот сейчас обидно было! — бросила она и уже потянулась к своим вещам, чтобы пересесть от друга, но Максим удержал девушку за руку.

— Прости, — виновато опустив голову, сказал он, — это действительно было грубо. Я не хотел, ты же знаешь. Просто я…

— Не в себе? — хмыкнула Настя. Максим неопределенно покачал головой.

— Именно. Просто я иногда и так чувствую себя психом, а тут еще ты со своими врачами…

— А, то есть я еще и виновата? — Настя округлила глаза. Юноша застонал и потер руками лицо.

— Господи, женщина, ты меня с ума сведешь!

В аудитории вдруг послышался шелест множества закрываемых тетрадей, и больше половины потока студентов сорвались со своих мест и направились к двери. Максим, радуясь окончанию разговора, тут же схватил свои вещи и положил подруге руку на плечо.

— Я буду внизу, — сказал он с победной улыбкой и поспешил ретироваться.

Девушка закатила глаза и направилась к преподавателю, чтобы тот расписался в журнале. Даже подойдя к его столу и встав почти вплотную к доске, она не смогла понять, что на ней написано. Получив подпись, столь же недоступную для копирования, она невольно улыбнулась, вспомнив вопрос Максима: «Опять неудача дешифровки?». Бегло собрав свои вещи, Настя вздохнула и неспешно вышла из почти пустой аудитории, направившись к месту, где ее обычно дожидались друзья.

* * *

У самого входа в третий учебный корпус было не протолкнуться. В этом году в институте отменили вторую смену, и студенты всех курсов стали приходить на учебу рано утром, поэтому народу в очередях, столовых, палатках и местах для курения стало ощутимо больше.

Продираясь через непроходимое облако дыма, Настя недовольно морщилась, запах табака всегда вызывал у нее отвращение, но ее друзья курили, и девушка предпочитала проводить время с ними и не демонстрировать свое недовольство.

Найдя своих товарищей у узкой дороги метрах в десяти от входа в корпус, Настя поправила растрепавшуюся челку и прищурилась.

— Опять все без меня убежали, — с деланной досадой протянула она, — нет, чтобы подождать.

Ее лучшая подруга Катя сделала глубокую затяжку сигаретой, с наслаждением выдохнула дым и пожала плечами.

— Не дуйся, — улыбнулась она, обнимая подругу за плечо — зато мы заняли элитное место.

— Угу. Помню я, как меня тут первого сентября водой окатили. Тоже мне, элитное место, — с усмешкой отозвалась Настя, положив голову Кате на плечо.

Максим криво улыбнулся.

— Все не можешь забыть ту поливальную машину? — спросил он с хитрым прищуром.

— Легко тебе говорить, — Настя уперла руку в бок, — это же не ты тогда полдня проходил в мокрых штанах.

— Брось, никто не запомнил твои мокрые штаны, я же их не заснял, — вступил в беседу русоволосый высокий юноша Антон, надвинув очки на переносицу. Он как раз перестал просматривать какие-то снимки на своем фотоаппарате, который всегда носил с собой.

Настя хохотнула в ответ, а Максим погрозил подруге пальцем.

— Я бы на твоем месте оценил, — деловито сказал он и, картинно воздев руки к небу, заговорил почти нараспев, — о, гуру фотографии, благодарю тебя, что не запечатлел мой позор!

Катя и Настя прыснули со смеху, Антон заливисто расхохотался. Даже Денис — молчаливый юноша, до этого что-то упорно изучавший в мобильном телефоне, оторвался от своего занятия и улыбнулся.

— Учись, пока он жив. Макс дело говорит, — подмигнув Насте, сказал Антон.

Девушки ответили другу синхронным покачиванием головой.

Денис недовольно посмотрел на дисплей мобильного телефона.

— Черт, я поесть не успел, — сокрушенно произнес он. Катя уставилась на друга изумленно распахнутыми глазами.

— Опять ты о еде! Ты же ел на прошлом перерыве.

— Ну, я не завтракал, — пожал плечами юноша. Катя хохотнула.

— Тебя послушать, так твои родители кошку кормят лучше, чем тебя.

Денис сдвинул густые темные брови к переносице.

— Ну да, я много ем. Зато не поправляюсь, — с кривой улыбкой отозвался он. Катя возмущенно округлила глаза.

— Я тоже не поправляюсь! — воскликнула она, тут же повернувшись к Насте, — я, что, поправилась?

Настя снисходительно покачала головой, всем своим видом демонстрируя подруге, что ей незачем переживать из-за веса.

— Я бы тоже не отказался поесть, — заметил Антон, вопросительно кивнув Денису, — сколько до конца перерыва осталось?

— Десять минут, — мрачно отозвался Максим, опередив друга.

— А по расписанию у нас… — Антон прищурился, глядя на Настю или Катю в ожидании названия предмета. Катя недовольно фыркнула и извлекла из сумки сложенный вдвое лист бумаги.

— Вот для кого я, спрашивается, делала эти распечатки? — буркнула она, изучая расписание. Выражение ее лица вдруг сделалось мрачным и подавленным. Настя заглянула в листок и мучительно застонала.

— Михайлова, — протянула она, — и ее адская математика.

— Дифференциальные уравнения? — скривился Денис.

— Они самые, — кивнула Катя, — и кто додумался поставить это последней парой?

Антон с наслаждением потянулся и качнул головой.

— Кому последняя пара, а кому обед. Пойдем поедим? — он толкнул Дениса локтем в бок. Юноша просиял и кивнул.

Катя и Настя возмущенно оглядели друзей взглядом.

— Так нечестно! — воскликнули они в один голос. Максим почесал в затылке и пожал плечами.

— Жизнь вообще несправедлива, — сказал он, закатив глаза. Настя тяжело вздохнула.

— И ты туда же? Макс, ты когда учиться собираешься?

— На этот вопрос однажды ответил один античный мудрец, — с умным видом отозвался юноша.

Катя недоверчиво прищурилась.

— Что же он сказал?

На лице Максима заиграла кривая улыбка.

— Он сказал «не сегодня». Так что да, я пасс.

Настя нахмурилась.

— Ты с нами, Макс? — обратился Денис. Максим покачал головой.

— Нет, идите. Я лучше домой. А то я сегодня носом клюю, а этот изверг, — он указал на Настю кивком головы, — не дает спать на парах. Да и Михайлову моя «активность», — юноша изобразил пальцами кавычки, — не обрадует. Не оберусь потом проблем. А из двух зол, как говорится…

Антон и Денис пожали Максиму руку на прощание и спешно направились к столовой. Настя сочувственно посмотрела на друга и уже собиралась что-то сказать, но он опередил ее, подняв руки.

— Знаю, знаю, я безответственный отброс человечества. Но я перепишу лекцию, честное слово. Не переживай за меня, ладно? Я подойду к вопросу сессии со всей возможной ответственностью…

Девушка вздохнула.

— Все-таки я не так предсказуема, как ты думаешь. Я хотела сказать, что поспать тебе действительно надо. И если это получится, я буду только рада.

Максим просиял и обнял подруг на прощание.

— Увидимся завтра! — сказал он, закинув сумку на плечо.

Проводив друга глазами, Настя постаралась подавить в себе волну неясного беспокойства за него. Ее одолевало какое-то нехорошее предчувствие, но девушка и без того считала свое участие в жизни Максима навязчивым, поэтому промолчала, просто понадеявшись, что с ним все будет хорошо.

* * *

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Северянин», — прозвучал плохо записанный, прерываемый помехами голос диктора.

Максим устало прислонился головой к окну. Вопреки его ожиданиям, в вагон никто не вошел, и поезд после объявления станции начал неспешно набирать скорость.

Юноша прикрыл уставшие, раздраженные дневным светом глаза и ощутил в них неприятное жжение. Он потерял счет ночам, которые провел без сна. Дни, когда он чувствовал себя болезненно бодрым, уже миновали, и сейчас усталость и бессилие навалились ему на плечи всем своим весом.

Максим надеялся, что мерный стук колес поезда по стыкам рельс окажет должное убаюкивающее действие и поможет ему, наконец, уснуть. Юношу совершенно не волновало, проспит ли он свою станцию, сейчас сон был единственным его желанием. Впрочем, Пушкино — конечная остановка этого поезда, поэтому Максим решил, что вряд ли проспит, и расслабился.

Прохладное стекло приятно охлаждало его разгоряченное лицо. Юноша начал дышать медленно и ровно, прислушиваясь к стуку колес. Обычно ему прекрасно спалось в транспорте, однако сейчас звук казался ему раздражающе громким, словно каждую секунду он нарастал. Максиму вдруг стало тяжелее дышать, легкие обжигало, будто он жадно глотал зимний морозный воздух, а стук колес перерос в один непрекращающийся гул.

«Чтоб тебя!» — со злостью подумал юноша. В ту же секунду ему показалось, что он с разбега врезался в плотную каменную стену. Максим резко выдохнул от боли и раскрыл глаза, злясь на собственное предательское тело, вздумавшее капризничать, когда он так хотел уснуть.

От того, что юноша увидел перед глазами, у него пропал дар речи, сонливость испарилась, а сердце гулко ударило в грудь. Казалось, за те несколько минут, что Максим боролся с бессонницей, с поездом что-то произошло. Взгляд юноши уперся в металлическую стену, выкрашенную в неприятный ржавый цвет. Повсюду звучал громкий гул, уши закладывало, словно поезд (если это место, конечно, было поездом) несся с огромной скоростью. Там, где только что была дверь в тамбур, сейчас находилась голая стена с едва заметным контуром двери, принцип открытия и закрытия которой Максим не понимал: на ней не было ни ручки, ни стекол, ни каких-либо других отличительных признаков, кроме очерченных в стене линий. Растерянный юноша вообще не до конца был уверен, что этот контур имеет с дверью что-то общее.

У Максима в голове паническим потоком пронеслись тысячи вопросов. Он не понимал, где находится, понятия не имел, что могло произойти за несколько минут. Обстановка вокруг была пропитана хаосом и разрухой. Максиму показалось, что он оказался внутри некоего постапокалиптического кино. Страх сковал его ледяными цепями. Юноша боялся дышать, боялся шевелиться, боялся повернуть голову. В какой-то момент ему даже почудилось, что он не может двигаться, что он остался парализованным среди всеобъемлющего ужаса. Этот страх оказался сильнее и заставил его посмотреть по сторонам.

Первым делом Максим повернулся в сторону окна, к которому только что прислонялся, но вновь обнаружил лишь глухую стену. Юноша невольно подумал, что он оказался запертым в огромной металлической коробке, несущейся в неизвестном направлении. Желудок скрутило от страха, стало нечем дышать. Восстановить дыхание и взять себя в руки стоило неимоверных усилий, и Максим заставил себя посмотреть в другую сторону, чтобы оценить обстановку.

Справа в нескольких метрах от него находилась группа мужчин неопределенного возраста. При ближайшем рассмотрении им всем можно было дать на вид не больше тридцати, хотя спутанные грязные волосы, густые бороды и поношенные одежды прибавляли каждому по меньшей мере пару десятков лет. Кожа мужчин казалась неестественно смуглой, словно в нее въелась многолетняя пыль, на лицах у некоторых виднелись пигментные пятна, какие появляются у людей к старости. Незнакомцы окидывали поезд вороватыми взглядами и, похоже, делили между собой еду. В руках одного из них Максим заметил складной нож.

«Так, без паники!» — скомандовал себе юноша, — «наверное, я все-таки сплю. Ведь не может все это быть реальным!»

Однако ощущения говорили об обратном. Все вокруг казалось пугающе настоящим, совсем не похожим на сон.

Юноша бегло огляделся. На других сидениях находилось еще несколько человек. Все они с опаской смотрели по сторонам, словно ждали ото всех внезапной атаки. Максим сглотнул тяжелый подступивший к горлу ком тошноты. Поблизости не было ни одного окна, дверь с противоположного конца вагона отсутствовала.

«Выхода нет…» — прозвучало у юноши в голове. Вместе с тем в сознании почему-то всплыли слова: «Сабина, я потерялся. Меня вытолкнуло из Вихря…»

Мысли Максима путались.

Что еще за Сабина? Какой Вихрь? Где я, черт возьми? Выхода нет…

Юноша панически озирался по сторонам, сердце неистово колотилось в груди. Он боялся привлечь внимание незнакомцев, у одного из которых точно есть нож. Возможно, они все вооружены, кто знает! Нужно было выбираться отсюда. Но как? Что будет, если опрометью броситься к двери? Откроется ли она? Гарантий не было. Но ведь все эти люди как-то попали сюда, значит, можно и выйти, думал Максим. Другое дело, что с непонятным механизмом двери нужно еще суметь сладить…

Юноша прерывисто вздохнул и сжал кулаки, размышляя, как ему поступить. Ощущение в левой руке показалось ему непривычным. В ней словно чего-то не хватало, что-то было не так.

Максим опустил глаза на свои ладони и ужаснулся. Это были не его руки! Тыльные стороны ладоней были покрыты грубыми шрамами и пигментными пятнами, под ногти въелась красно-бурая грязь, но самым ужасным было то, что на левой руке у безымянного пальца отсутствовала верхняя фаланга. Это зрелище потрясло юношу до глубины души. Он не мог поверить собственным глазам и в ужасе вскочил, вскрикнув, словно это могло помочь сбежать от собственных рук. Максим не понимал, что с ним происходит. Не мог ведь он проспать собственное перевоплощение? Или мог?

«Я хочу назад!» — истерически подумал он, — «пожалуйста, верни меня назад!»

Юноша не знал, к кому именно обращается. Сейчас он был готов воззвать к кому угодно, лишь бы вернуться в обычный пригородный поезд.

Резкое движение Максима привлекло внимание незнакомцев. Один из мужчин сделал шаг в его сторону.

— Нет, нет, нет! — воскликнул юноша, отступая назад и упираясь ногами в сидение. Собственный голос прозвучал чуждо. Максим мог поклясться, что разговаривает не так.

«Сабина, я потерялся. Меня вытолкнуло из Вихря», — вновь прозвучало у него в голове, и юноша понял, что секунду назад он сам говорил этим же голосом. Максим зажмурился, словно это могло помочь ему вернуться. Дыхание вновь сковало, каждый вдох обжигал легкие. Одновременно с призрачной фразой о некоем «Вихре» он явственно услышал женский голос: «помогите, чем можете, на лечение».

Паника захлестнула юношу. Он не мог понять, почему в его сознание врываются посторонние голоса и эти бессвязные обрывочные фразы.

Шаги незнакомца приближались. От механического гула закладывало уши. Нарастало жжение в груди.

Максим не осмеливался открыть глаза, а продолжал стоять, плотно зажмурившись, и ждать неизбежного.

«Сабина, я потерялся. Меня вытолкнуло из Вихря», — снова услышал юноша и вдруг осознал, как сильно ненавидит этот голос и человека, который им обладает. Он мог поклясться, что впервые испытывал к кому-либо такую лютую ненависть.

Максим обхватил руками виски и закричал во весь голос:

— Оставьте меня в покое!

Тело сотряс удар, похожий на столкновение со стеной, и юноша охнул от боли, резко подавшись вперед. Глаза раскрылись, и какая-то незнакомая женщина вдруг отскочила от Максима, запнувшись и упав на пол. Вокруг нее рассыпались монеты небольшого номинала, выпав из пакета, что был у нее в руке.

Механический гул исчез.

Максим прерывисто и часто дышал, лихорадочно оглядываясь вокруг. Никаких ржавых стен, никаких незнакомцев с ножами. Двери в тамбур были на месте, а за окнами покоился знакомый пейзаж. Юноша жадно хватался взглядом за каждую деталь привычного мира, боясь моргнуть: ему казалось, что, стоит закрыть глаза на секунду, страшное видение вернется и вновь утянет его за собой.

— Ты, что, больной?! — возмущенно воскликнула женщина, поднимаясь с пола, — жалко мелочи, не давай! Зачем на людей-то кидаться?!

Только сейчас юноше удалось сфокусировать взгляд на незнакомке. Похоже, она ходила по вагонам и просила милостыню. Это ее голос произнес слова о помощи на лечение. Несмотря на неловкую ситуацию, Максим испытал огромное счастье, понимая, что слышал реального человека, а не собственное больное подсознание.

С сидений справа послышался неодобрительный голос:

— Какая агрессивная молодежь пошла, слов нет! — произнесла пожилая женщина. Максим выдохнул с облегчением, увидев справа двух дам преклонного возраста вместо таинственных незнакомцев с ножами.

Вторая женщина бегло подхватила слова первой:

— И не говорите! Даже подойти страшно. Насмотрятся всякого в своих этих… интернетах!

— Точно-точно, — закивала первая.

Только сейчас Максим представил себе, как выглядела вся эта ситуация. Он спокойно сидел на своем месте, подошла женщина просить милостыню, а юноша резко вскочил с криком «Оставьте меня в покое!» и подался вперед. Любой и каждый бы подумал, что это проявление агрессии. Максим и сам подумал бы так, наблюдай он за собой со стороны.

Юноша смущенно поджал губы, пошарил по карманам и вытащил оттуда смятую пятидесятирублевую купюру, когда незнакомка опустилась на корточки и с опаской принялась собирать упавшие монеты.

— Простите, — дрожащим голосом произнес Максим, протягивая женщине деньги, — у меня есть немного. Просто вы…

Незнакомка одарила юношу уничтожающим презрительным взглядом, резким движением вырывая купюру у него из рук, явно не собираясь выслушивать его запинающуюся речь, и продолжила подбирать монеты. Максим вздохнул, понимая, что никому не интересны оправдания его странному поведению.

— Неважно, — буркнул он, качнув головой, и, прихватив свои вещи, стремительным шагом направился в тамбур.

Осуждающие взгляды двух пожилых женщин продолжали жечь затылок, и юноша почти бегом направился через весь соседний вагон, выходя в следующий тамбур, где смог, наконец, оказаться в одиночестве.

Он устало прислонился к стеклу и глубоко вздохнул, но закрывать глаза надолго больше не решился. Впечатление от пережитого видения до сих пор заставляло сердце бешено колотиться в груди. Вновь и вновь вспоминая каждую деталь увиденного, Максим старался понять, что именно повергло его в такой ужас, и стыдился охватившей его паники: она затуманила разум, помешала ему разобраться, что это было за место.

Юноше невольно вспомнились странные слова, преследовавшие его во время видения. «Сабина, я потерялся. Меня вытолкнуло из Вихря». Максим нахмурился. Он не представлял, о каком таком Вихре идет речь, и мог поклясться, что не имеет ни одной знакомой с именем Сабина, но в одном считал эти слова совершенно правильными — он потерялся.

В висках неприятно заломило, но юноша, прежде чем помассировать их, недоверчиво покосился на свои руки. Все фаланги пальцев были на месте, никаких грубых шрамов и пигментных пятен на коже не было. Лишь убедившись, что руки действительно выглядят надлежащим образом, Максим приложил пальцы к вискам и постарался унять головную боль.

— Что со мной творится? — обессиленно прошептал он вслух. Усталость все еще давила на плечи, но сонливости как не бывало. Юноша был уверен, что после увиденного еще долго не захочет спать.

Все ответы на заданный вопрос, приходившие ему в голову, не приносили утешения. Если столь реальное видение не было сном, значит, все еще хуже — это галлюцинация. Реальная и детальная, какие бывают только у душевно больных. Максим не мог даже допустить, что он на самом деле переместился в какое-то другое место в тело чужого человека. Поверить в правдивость этого видения означало поддаться своему безумию и впасть в него окончательно. Возможно, действительно стоило послушать Настю и обратиться к врачу?..

При мысли о подруге на лице Максима растянулась добрая, почти мечтательная улыбка. Сейчас ему вдруг стало остро не хватать этой девушки рядом. Казалось, во всем мире нет человека ближе, чем Настя. Юноша почему-то знал, что она сумела бы сейчас понять его, как никто другой.

Общие друзья часто говорили Максиму, что его отношения с Настей носят весьма странный и неопределенный характер. Со стороны могло показаться, что они влюблены друг в друга, но по какой-то причине не хотят быть вместе. Однако и Максим, и Настя прекрасно знали, что все гораздо сложнее. Их отношения иногда являлись загадкой даже для них самих, но явно это было чем-то большим, нежели просто дружба — скорее, почти родственная привязанность. Настя и Максим понимали, что не сумеют прожить друг без друга, но вряд ли когда-нибудь захотят стать парой. Ни один из них не решался заговорить с другим об этом, потому что оба боялись, что такие разговоры лишь испортят отношения и оставят после себя множество вопросов, не дав при этом никаких ответов. В конце концов, не сговариваясь, оба решили оставить все, как есть.

Мысли о Насте перемежались с воспоминаниями о пережитой галлюцинации, и Максим нервным движением извлек из кармана пачку сигарет. Обыкновенно юноша не позволял себе курить в тамбуре электрички, но сейчас счел это просто жизненной необходимостью. Сигарета поможет почувствовать себя самим собой. Отражению в оконном стекле Максим не доверял, считая, что после увиденного доверять своим глазам — рискованное занятие.

Первая же затяжка принесла ожидаемое облегчение. В ногах появилась легкая слабость, и юноша оперся на стену, блаженно закрывая глаза. Сейчас он искренне не понимал людей, которые утверждали, что сигареты не успокаивают нервы.

Пошарив в кармане легкой куртки, Максим достал старый потертый плеер, воткнул в уши наушники-капельки и включил последнюю проигранную песню. Хриплый голос Джонатана Дэвиса, обычно заставляющий юношу взбодриться, сейчас подействовал успокаивающе, являя собой нечто привычное и знакомое. Под любимую музыку размышлять о пережитом видении стало легче. Максим вспоминал вид своих рук с отрубленной фалангой безымянного пальца и невольно задумывался, какой облик имел человек, в теле которого он себя ощутил. Каким было его лицо? Какого он был роста? А главное — почему Максим испытывал к этому человеку такую страшную ненависть? Юноша всегда считал, что в достаточной мере ненавидит самого себя, особенно когда начинается бессонница, вкупе с которой приходят мрачные мысли о великой ошибке, что представляло собой само его появление на свет. Однако неприязнь к себе не шла ни в какое сравнение с тем, что Максим испытал к неизвестному человеку с искалеченными руками. Юноша почему-то был уверен, что готов даже убить этого незнакомца, если тот встретится ему на пути.

Поезд начал сбавлять ход, и Максим рассеянно посмотрел в окно, тут же изумившись при виде своей станции. «Сколько же я отсутствовал?» — подумал юноша. Ему казалось, что в том поезде без окон и дверей он пробыл совсем недолго. В душу закралась надежда на то, что увиденное все же было сном, пусть и весьма реалистичным, ведь во сне время может течь совсем по-другому. В конце концов, Максиму уже давно не удавалось крепко уснуть — возможно, он попросту забыл, как это бывает?.. Другая версия случившегося была менее утешающей: какое-то время он спал, затем проснулся и тут же оказался во власти галлюцинации. В третий вариант, где происходящее было реальным перемещением в другой поезд в тело другого человека, Максим попросту не мог поверить в силу своего скептицизма.

В тамбур начали неспешно выходить люди. Юноша успел быстро потушить сигарету, надвинуть на лицо капюшон и отвернуться к дверям, зная, что его уже окидывают осуждающими взглядами. Именно поэтому он ненавидел курить в электричках.

Как только двери открылись, Максим выбежал из поезда первым и быстрым шагом направился к спуску с платформы. Ему не хотелось, чтобы кто-то поравнялся с ним. Сейчас ему было необходимо побыть в одиночестве. Возможно, поэтому юноша решил не ехать домой на автобусе, а пойти пешком, срезав дорогу через пустырь, где не бывал уже много лет. Максим не любил то место, но оно всегда было безлюдным, и сейчас подходило к его настроению, как нельзя кстати.

Воспоминания о неприятной истории, приключившейся много лет назад в том самом пустыре, заставили юношу неуютно передернуть плечами, но от своей идеи он не отказался. Вряд ли нечто подобное может повториться с ним сейчас при свете дня.

Это случилось весной, когда Максим учился в восьмом классе. Атлетическим телосложением он тогда не отличался, и родители решили отдать его на тренировки по рукопашному бою, которые вел его учитель ОБЖ в бесплатной школьной секции. Занятия проходили вечером после уроков, и возвращался домой Максим уже затемно. Мальчик не пропускал ни одной тренировки — он проникся к борьбе глубоким энтузиазмом. Поначалу кто-то из родителей обязательно сопровождал сына с занятий: школа располагалась далеко от дома, приходилось срезать путь через пустырь, который в темное время суток казался опасным и страшным местом. Однако когда ни у кого не было времени его сопровождать, Максим возвращался домой один. Такие дни он особенно любил — ему было немного стыдно, что его одного из секции встречают родители.

Тогда выдался как раз один из его любимых дней. Было уже довольно тепло, снег сошел, и Максим возвращался домой в легкой куртке со спортивной сумкой на плече, насвистывая любимую песню. Он пребывал в отличном настроении и не понимал, почему родители всегда так волнуются за него. Да, мальчик и сам слышал множество страшных историй об ограблениях и нападениях в безлюдных местах, но почему-то был уверен, что с ним ничего подобного произойти не может.

Дом уже виднелся вдалеке, когда кто-то с силой толкнул Максима на землю и принялся нещадно бить. Мальчик считал, что занятия рукопашным боем сделали его непобедимым, но от внезапной атаки, после которой последовала серия ударов по бокам и спине, они его не спасли. Нападавших было трое, и один из них бил Максима по спине чем-то тяжелым и железным, похожим на прут арматуры. Мальчик пытался подняться, но у него ничего не вышло. Боль в боках и спине была такой сильной, что вскоре Максим попросту сдался на милость своих обидчиков и лежал в ожидании какого-либо исхода — ему было уже неважно, какого.

Один из ударов арматурой сильно рассек кожу на спине мальчика, и лишь вид свежей крови, проступившей через одежду, заставил нападавших остановиться и скрыться с вещами Максима.

Родители обращались в милицию, пытались что-то выяснить, пока их сын был в больнице и оправлялся от полученных травм, но никакой полезной информации получить не удалось. Максим не мог опознать своих обидчиков, потому что не видел их лиц, и у милиции не хватало данных, чтобы возбудить уголовное дело. Вскоре эта история стала лишь очередной нераскрытой историей маленького подмосковного городка.

На память об этом случае у Максима остался огромный уродливый шрам на левой лопатке. Когда случайно получалось так, что кто-то видел его, юноша отшучивался, что гордится тем, что внес свой вклад в криминальную биографию Подмосковья. На деле же он лишь досадовал, что так и не сумел дать отпор.

Выписавшись из больницы, Максим начал ходить домой другой дорогой, и сейчас впервые решил вновь пройти через тот злосчастный пустырь.

Было еще светло, в воздухе приятно пахло осенней свежестью и опавшей листвой. Максиму всегда нравился этот запах. Он даже остановился и с наслаждением прикрыл глаза, чтобы вдохнуть любимый аромат. Первый же вдох подозрительно обжег легкие. Максиму показалось, что из него вышибли дух, тело едва не согнулось пополам от кратковременной, но сильной вспышки боли в области груди и живота. За секунду до того, как юноша открыл глаза, ему в нос ударил сильный запах копоти и железа.

Ледяная волна страха бросила Максима в холодный пот. Галлюцинация повторилась, только теперь юноша оказался не в поезде, а на улице. Максим ахнул, увидев перед собой красно-бурую выжженную пустошь, усеянную иссохшими пнями и корягами. Но еще больше его поразило небо. Должно быть, примерно так должен выглядеть библейский ад. Небо и облака были окрашены во всевозможные оттенки красного. Высоко над возвышающимися вдалеке зданиями, практически не имеющими окон и больше напоминавшими огромные бетонные блоки всех форм и размеров, парили темные, будто коконы гигантских бабочек летательные аппараты.

Максим с силой ущипнул себя за предплечье правой руки, явственно ощутив отсутствие верхней фаланги на безымянном пальце левой. Боль от щипка оказалась вполне реальной. Юноша задержал дыхание, сумев совладать с паникой. Теперь, когда он вновь оказался в этом жутком месте, к нему пришло ясное осознание: это не галлюцинация. И не сон. Максим никак не мог обосновать свою уверенность логически, но знал, что это место столь же настоящее, сколь его собственный мир.

Юноша огляделся, пытаясь найти свое отражение. Приступ ненависти к человеку с искалеченными руками вновь повторился, и теперь Максим твердо вознамерился узнать, как выглядит в этом мире. Возможно, это даст хоть какие-то ответы. Однако поблизости, как назло, не было ни одной отражающей поверхности.

— Эмиль! — вдруг услышал он и почему-то инстинктивно обернулся на окрик. Незнакомый голос принадлежал молодой женщине с длинными прямыми густыми черными волосами. В ее внешности — наверное, в разрезе глаз — было что-то азиатское, но совершенно не выдающее никаких национальных признаков. Смуглая кожа, средний рост, темно-синяя гамма в одежде.

Максим обернулся на ее голос лишь потому, что был уверен: она звала именно его. Если так, выходит, ненавистного ему человека, в тело которого он почему-то перемещается, зовут Эмиль. Максим досадливо вздохнул, понимая, что это имя ни о чем не говорит ему.

Молодая женщина уверенно направилась к юноше. «Сабина, я потерялся. Меня вытолкнуло из Вихря», — вспомнил он, и внимательно посмотрел на незнакомку. Возможно, ли, что именно ее имя упоминалось в этой странной фразе?

— Да что же с тобой, Эмиль? Я ищу тебя повсюду, — подойдя ближе, возмутилась молодая женщина.

Юноша изумился ее привлекательности. Она не походила ни на одного пассажира виденного им ранее поезда, имея в отличие от них опрятный ухоженный вид. Да, в ее глазах тоже светился страх, но вокруг нее словно витал некий ореол внутренней силы, природу которой Максим понять не мог.

— Сабина? — не задумываясь, спросил он. Удивления это у незнакомки не вызвало. Ее смутила, скорее, интонация юноши.

— Ты как будто спросил, — прищурилась она. В ее глазах мелькнул сильный испуг, взгляд сделался отсутствующим, смотрящим одновременно на и сквозь своего собеседника.

Максим сглотнул подступивший к горлу ком тошноты, вызванной сильным волнением. Юноша хотел, чтобы верные слова сами пришли ему на ум, но мысли оказались стерильно чистыми.

— Эмиль, откуда у тебя… — снова начала Сабина, и Максим, поджав губы, выпалил единственное, что мог сказать:

— Я… я не Эмиль.

Юноша тут же решил, что его сочтут сумасшедшим. Молодая женщина остановилась, ошеломленно глядя на него. Максим прерывисто вздохнул и выдержал ее взгляд. При этом ему казалось, что Сабина вовсе не приняла его за сумасшедшего. Похоже, она вполне допускала возможность, что в теле знакомого ей человека может находиться кто-то другой, хотя это ее, безусловно, пугало.

— Ты ведь и вправду не он… — полушепотом произнесла молодая женщина, приблизившись и покачав головой, — но как ты сюда попал?

«Плохое начало», — подумал Максим, потирая лишенный фаланги палец, — «значит, она не даст объяснения?»

— Я думал, ты мне скажешь, — отозвался юноша, — где я? Почему я здесь оказываюсь?

— Оказываешься? — еще больше удивившись, переспросила Сабина, — это с тобой не впервые?

Максим покачал головой, прикрыв глаза и уже собираясь выплеснуть накопившиеся впечатления о перемещении в поезд, но не успел. Вдох обжег легкие, грудь снова сотряс невидимый удар, юноша застонал и открыл глаза, поняв, что теряет равновесие. Вокруг него разлетелись водяные брызги, испуганный резким движением голубь отлетел в сторону. Максим с досадой огляделся, понимая, что вернулся в привычный мир, неуклюже приземлившись в грязную лужу.

— Сабина… — выдохнул юноша, сжимая кулак. Он знал: на этот раз видение не было галлюцинацией.

— Что же со мной происходит? — произнес Максим, поднимаясь. О том, чтобы попытаться отряхнуться от грязи он и думать забыл. Ему отчаянно хотелось обратиться к кому-то, кто может растолковать эти странные видения, но что-то подсказывало, что все подходящие люди находятся не в этой реальности.

Небрежно стряхнув воду и грязь с рук, Максим понуро побрел домой, раздираемый вопросами. И ему было необходимо найти на них ответы.

Глава 2 Инстинкты

Гордость переполняла Моргана. Он не только сумел получить новый потенциал, но и осуществил самостоятельный прыжок, который продлился даже дольше, чем можно было рассчитывать. Вихрь не поскупился на награду для своего Мастера, открыв ему доступ в самые разные миры. Нескончаемый поток звуков, красок и сведений проходил сквозь Моргана, будоража каждую клеточку его тела. Эмиль мог поклясться, что никогда и нигде не ощущал себя таким живым и настоящим, как внутри Вихря.

Моргану удалось навестить не один прототип, но самый особенный прыжок ненасытный путешественник приберег напоследок.

Эмилю встречались миры, гораздо более прекрасные и развитые, чем тот, куда он отправился в последнюю очередь, однако ни одно место не влекло его так сильно. И причина была даже не в том, что изначально, до создания прототипа, у Моргана в этот мир не было доступа, а в том, что здесь он чувствовал себя не просто Мастером — он чувствовал себя Творцом.

Открыв глаза, Эмиль с удовольствием вдохнул свежий аромат опавших листьев. В его мире таких запахов не было, и путешественник не отказал себе в секундном наслаждении. Оглядевшись и вдоволь наслушавшись умиротворенных звуков дышащего, живого, не искалеченного войной мира, Морган сделал несколько шагов вперед и остановился напротив глубокой мутной лужи. Из всех миров, что ему довелось посетить, отражающие поверхности были редкостью лишь в его собственном. Побывав во множестве мест в своей физической оболочке, Эмиль прекрасно знал, как выглядит. Однако это лицо он мог рассматривать бесконечно — оно казалось ему совершенным. Не испещренное пигментными пятнами и, вопреки всем законам Вихря, не изуродованное треклятым шрамом, это было молодое лицо, награжденное красивой улыбкой, яркими карими глазами, прямым профилем и тонкими губами. Густые светло-каштановые волосы чуть обрамляли затылок.

Морган понимал, что он один знает, насколько этот юноша особенный. Для остальных обитателей этого мира он был совершенно обыкновенным, ничем не отличающимся от других, но в том-то и заключалась его главная прелесть. Введенный в реальность искусственно, он сумел ассимилироваться в ней, стать человеком, способным мыслить, действовать и чувствовать. Эмиль невольно улыбнулся, подумав, что Сабина, наверное, была бы потрясена, увидев его творение.

Мысль о Сабине одновременно навеяла и искреннюю досаду. Моргану не хотелось считать своего медиума врагом, но он понимал, что эта женщина сама загнала себя в узкие рамки правил и законов, по которым живут путешественники, что невольно делало ее противницей. Из-за этих самых рамок Сабина не могла понять и принять замысел своего бывшего ученика. К несчастью, она была неспособна разомкнуть оковы кодекса в силу своей природы. Сабина была в ужасе, поняв, что собирается делать ее бывший ученик. Возможность забирать потенциал у путешественников, неспособных его оценить по достоинству, казалась ей настоящим преступлением. Она ошибочно полагала, что Вихрь должен быть открыт любому желающему, но подсознательно сужала этот круг только до избранных, наделенных потенциалом. И эти ее «избранники» беспомощно приползают к медиуму, делают жадные глотки Вихря и давятся им, уползая самым жалким образом зализывать раны — отдыхать, ожидая, пока восстановится их доступ в Поток.

Эмиль же не считал нужным отдыхать от прыжков. Он знал, что Вихрь способен дать путешественнику, и был глубоко убежден, что отдавать потенциал нужно почти до последней капли, переходить границу, на которой нужно очертя голову возвращаться в собственный мир. Поток отчаянно ищет своего истинного Мастера, и Морган не знал никого другого, кроме себя, кто мог бы стать им. Создание прототипа доказало ему это.

Эмиль невольно улыбнулся, подумав о своем творении. Если прототип получился достаточно развитым, чтобы хотя бы открыть глаза в мире своего оригинала, ему сейчас, должно быть, очень страшно. Он, наверняка, не понимает, что происходит, мечется в приступе животного ужаса и мечтает лишь о возвращении домой.

Сердце путешественника забилось чаще, и улыбка на лице Моргана померкла. Он знал, что означает это неприятное жжение в груди: прыжок заканчивается. Нужно было возвращаться. Если не сделать этого, когда потенциал будет на критическом минимуме, есть огромный риск потеряться в Потоке — сейчас рядом с телом Эмиля нет медиума, который направит его сознание. К тому же Морган слишком хорошо помнил ощущение полного отсутствия потенциала и не хотел снова испытывать его. Никогда. Хотя бы крупица необходима, чтобы чувствовать себя полноценным…

Закрыв глаза, Мастер сосредоточился и призвал Поток. Вихрь откликнулся на зов. Блаженство захлестнуло путешественника, но Эмиль заставил себя сконцентрироваться на Красном мире и своем теле, подавляя в себе желание остаться в Потоке и отдать весь потенциал до капли.

К удивлению Моргана рядом вдруг зазвучал голос Сабины.

— Оказываешься? Это с тобой не впервые?

Молодая женщина резко замолчала, когда путешественник покачнулся, морщась от боли, вызванной резким перемещением, и отошла на шаг.

— Эмиль? Что с тобой? — настороженно спросила она.

— Что ты здесь делаешь, Сабина? — вопросом на вопрос ответил Морган, осторожно распрямляясь. В глазах молодой женщины мелькнул страх. Эмиль успел заметить, что она окинула его взглядом медиума.

— Твой потенциал… — прошептала она.

На лице Моргана появилась кривая самодовольная улыбка. Он ждал этого момента — момента, когда Сабина увидит, что ошибалась, и полная потеря потенциала еще не означает конец всего.

— Помнится, совсем недавно ты говорила, что у меня его больше нет.

Тело Сабины подалось назад, но она сумела удержать себя на месте и не попятиться от бывшего ученика. Глаза ее сделались холодными, лицо превратилось в непроницаемую маску медиума.

— Ты осуществил переход, — констатировала она.

— И весьма успешно, — невозмутимо кивнул Эмиль, — потенциала хватило даже на пару самостоятельных прыжков.

Сабина покачала головой и сложила руки на груди. Успехи бывшего ученика ее сейчас не интересовали.

— И скольких ты убил ради этого? — холодно спросила она. Морган прищурился, — Эмиль, скольких?

— Нескольких, — небрежно передернул плечами он, — если тебе от этого станет легче, они сами меня вынудили. Набросились на меня в поезде — видимо, хотели ограбить. Мне просто повезло, что у двоих из них оказался потенциал.

Сабина шумно выдохнула и закрыла руками лицо.

— Повезло… — бесцветно повторила она. Эмиль, ухмыльнувшись, склонил голову набок. Молодая женщина с отчаянием заглянула ему в глаза, — а ведь Мастерами они не были, так ведь? Скольких еще ты убил? Потенциала двоих не хватило бы на пару твоих прыжков!

Морган искренне удивился, услышав в голосе медиума вызов. Он прищурился.

— Тебя утешит, если я скажу, что все они были бандитами и могли убить меня, Сабина? — хмыкнул Эмиль, — или тебя волнует только то, что они были путешественниками?

Губы молодой женщины сжались в тонкую линию, отвечать на вопрос она не спешила. Морган нервно хохотнул.

— Так я и думал, — бросил он, поворачиваясь и собираясь уходить.

Сабина с жаром схватила его за предплечье, заставив медленно обернуться. Он посмотрел на медиума, и молодая женщина застыла, понимая, что краска приливает к ее щекам от одного этого взгляда.

— Эмиль, — собравшись с мыслями, заговорила она, — ты должен остановиться.

Морган качнул головой.

— Я — беглец-одиночка, Сабина. Я и раньше убивал, но ты никогда не переживала по этому поводу и не задавала вопросов. Ты не думаешь, что свою активную гражданскую позицию на мой счет надо было высказывать несколько раньше?

Молодая женщина покачала головой.

— Раньше ты был моим учеником, и вопросы твоей личной жизни были вне моей компетенции.

Эмиль хмыкнул.

— А теперь я не твой ученик, и тебя тем более не должны волновать вопросы моей личной жизни.

— Но ты убиваешь путешественников, которые могли бы стать чьими-то учениками! Возможно, и моими учениками! Их доступ к Вихрю тебе не принадлежит! Ты…

Черные глаза Эмиля сделались холодными и спокойными, и это заставило медиума осечься на полуслове. Морган смерил ее взглядом и хмыкнул.

— Я что? — пренебрежительно спросил он. Сабина молчала, и он договорил за нее, — убийца? Вор? Оглянись вокруг, дорогая. Это Красный мир. Здесь убийство и воровство в порядке вещей. Некоторые не могут распоряжаться даже собственной жизнью, что уж говорить обо всем остальном! Что, например, мешает мне убить тебя прямо сейчас?

На этот раз Сабина с испугом отступила от бывшего ученика на шаг, а на лице Моргана растянулась опасная, немного хищная улыбка. Он дотронулся рукой до щеки медиума, молодая женщина задержала дыхание, чувствуя, что кровь снова приливает к лицу.

— Тебе давно пора признать, что твои правила дают сбой, — удивительно мягко произнес Эмиль, — к примеру, ты говоришь, что я больше не путешественник. И все же я стою здесь перед тобой, обладая потенциалом. А так как вопросы моей личной жизни лежат за пределами твоей сферы деятельности, ты не имеешь права отказать мне в доступе к Вихрю, если я приду к тебе.

Сабина прерывисто вздохнула, понимая, что он загоняет ее в угол, используя для этого кодекс, служивший остовом ее работы.

— А я ведь приду к тебе, — усмехнулся Эмиль, — и ты будешь следовать своим правилам, потому что считаешь их нерушимыми.

Молодая женщина стояла, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала, что слезы вот-вот заструятся по ее щекам.

Эмиль продолжал улыбаться, размышляя над сложившейся ситуацией. Он сделал для себя вывод, который разжигал в нем пламя надежды на содействие Сабины. Их диалог ушел в совершенно другое русло, но Морган прекрасно помнил его начало: он помнил, что медиум что-то сказала еще до возвращения путешественника в тело, а это могло значить только одно — она говорила с его прототипом, но не спешит рассказывать об этом Эмилю. Докладывать оригиналам о любых важных событиях, связанных с прототипами — одна из основных обязанностей медиумов, и Сабина по какой-то причине пренебрегла ею. Намеренно. А это значит, что она способна нарушать правила. Со временем Сабина, возможно, сумеет нарушить их все, стоит только запастись терпением и дать ей время.

Эмиль едва руки не потер от предвкушения. Ему казалось, что на его глазах вершится история.

Помимо заключения о Сабине Морган сделал еще один вывод касательно своего прототипа: мальчишка не просто сильно развит — он истинно совершенен, раз смог передвигаться в теле оригинала и даже вести диалог. Эмилю удалось создать не просто пустую ячейку, но личность! На это не мог рассчитывать даже самый сильный Мастер…

— Эмиль, — Сабина мягко и нежно прикоснулась к ладони путешественника, все еще лежащей на ее щеке, — я умоляю тебя, остановись. Ты ведь знаешь, какие последствия уже повлекли твои действия. Ты нарушаешь баланс внутри Вихря…

Морган на удивление тепло улыбнулся медиуму и приложил палец к ее губам. Молодая женщина вновь задержала дыхание и замолчала, не сумев противиться Эмилю.

— Не трать зря красноречие, Сабина, — посоветовал он, — прибереги силы для наших новых путешествий.

— Ты нас всех погубишь… — отчаянно прошептала медиум, и одинокая слезинка упрямо скатилась по ее щеке. Морган небрежно и легко провел пальцем по лицу молодой женщины, смахивая слезу, и качнул головой.

— До скорой встречи, — произнес он, игнорируя слова Сабины.

Медиум застыла в нерешительности и проводила глазами удаляющегося бывшего ученика. Она не имела ни малейшего понятия, куда он направлялся, но недоброе предчувствие все сильнее овладевало ею. Надвигалась великая беда, и Сабина не имела ни малейшего шанса остановить ее.

* * *

Если человек обладает доступом к Вихрю, он вовсе не обязательно знает об этом. Многие из одаренных потенциалом людей даже не подозревают, какие возможности перед ними открыты. Сейчас Эмиль наблюдал как раз за одним из таких путешественников. Морган не знал, как зовут этого человека, есть ли у него семья или друзья. Эмиль мог лишь сделать вывод, что, судя по затравленному взгляду и настороженному поведению, его жертва — мирный житель нейтральной зоны. Не бандит, не беглец-одиночка и не представитель власти. Простой с виду человек, но особенный для Мастера, жаждущего получить новый доступ в Вихрь.

Морган приметил путешественника на улице. Мужчина, озираясь по сторонам, быстрым шагом направлялся к железнодорожной станции, и его потенциал магнитом тянул за собой убийцу. Следуя за намеченной жертвой тихо, как кошка, Эмиль сумел затеряться и не вызвать подозрений. Редкие люди, встречающиеся на улицах, не обращали на него никакого внимания, словно Моргану удалось слиться с внешним миром и превратиться в собственную тень.

На станции Эмиль намеренно выждал несколько минут, и лишь потом вышел на платформу вслед за своей жертвой. Незнакомец, казалось, ничего не заподозрил и продолжал нервно переминаться с ноги на ногу в ожидании поезда.

Обстоятельства складывались удачно: кроме Эмиля и неизвестного путешественника на станции больше никого не было, никто не должен был помешать убийце осуществить задуманное. Морган вновь мельком взглянул на свою жертву.

Это был мужчина средних лет с ранней сединой на висках. Каштановые с медным оттенком волосы лежали беспорядочно, и незнакомец часто нервно приглаживал их. В чертах его лица не было ровным счетом ни одной детали, которая бы концентрировала на себе внимание. Ростом Эмиль был выше незнакомца на целую голову. Морган осклабился, решив, что выбрал идеальную жертву: неприметную, хилого телосложения и с достаточным количеством потенциала, чтобы обеспечить длительный переход в мир прототипа.

Выжидая момент, когда незнакомец отвернется, Эмиль делал в его сторону несколько коротких приставных шагов. Он знал, что сумеет догнать и убить путешественника, даже если тот заподозрит неладное и побежит, но природа беглеца-одиночки подсказывала Моргану, что гораздо лучше будет осуществить задуманное тихо, без лишней суеты, без шума и без свидетелей до прибытия поезда.

Внимание Эмиля вдруг привлекло какое-то движение, и он оглянулся, отвлекаясь от своей жертвы.

На платформу с входного блока неспешно выкатывался небольшой предмет, издавая характерное шипение, воздух в месте его появления словно шел мелкой рябью.

Эмиль резко прикрыл рот рукавом, стараясь не дышать, и ринулся в сторону своей жертвы, осознавая, что за предмет оказался на станции. Беглецам-одиночкам не раз доводилось иметь дело с бандитами, поэтому Морган прекрасно знал, что это за оружие и кому оно принадлежит. Трехступенчатая граната. Бандиты использовали ее при захвате и ограблении складов, чтобы обезвредить наибольшее количество людей еще до своего появления. При срыве чеки через две секунды открывается первый блок гранаты, начиная выпускать в пространство нервнопаралитический газ. Как только весь газ высвобождается, срабатывает датчик и активируется вторая ступень — ярчайшая вспышка света, способная ослепить всех присутствующих в радиусе десяти метров. И только после этого граната взрывается. Оружие являло собой маломощную примитивную разработку некоего кустарного экспериментатора, но нашло отклик у людей, считавших себя хозяевами нейтральной зоны. Оно успешно применялось при подобных налетах и запросто могло убить путешественника, примеченного Морганом. Эмиль не мог допустить, чтобы хотя бы часть потенциала жертвы оказалась потеряна для него, а значит, не мог допустить, чтобы незнакомца ранили.

В одно мгновение преодолев метры, разделяющие его и жертву, Морган раскинул руки и закричал: «Закрывай глаза!», загораживая собой незнакомца и сталкивая его с невысокой платформы.

Удар о рельсы был болезненным, но Эмиль практически не почувствовал столкновения. Спасенный им мужчина зажмурился — скорее от боли, чем по совету беглеца-одиночки — и Морган едва успел последовать собственной команде закрыть глаза. Вспышка света была настолько яркой, что ощущалась даже сквозь сомкнутые веки. Тут же прогремел взрыв, на таком расстоянии показавшийся оглушительным. В ушах у Эмиля зазвенело, но дезориентации не было. Беглец-одиночка потряс головой, приходя в себя и поднялся, порадовавшись, что платформа послужила ему и его спасенной жертве щитом от осколков гранаты.

Незнакомец продолжал лежать на рельсах, обхватив левое плечо и сморщившись от боли. Морган хмуро взглянул на станцию, ожидая появления бандитов. Беглец-одиночка не представлял себе, что им могло здесь понадобиться, но знал, что единственно верным решением будет поскорее сбежать отсюда и увести жертву с собой — в более укромное место, чтобы можно было осуществить свой план.

Эмиль строго посмотрел на незнакомца и вопросительно кивнул.

— Бандиты вот-вот будут здесь. Ты встать сможешь? — отчеканил он.

Мужчина раскрыл глаза, полные страха и мольбы, и посмотрел на своего спасителя.

— М-моя рука, — заикаясь, простонал он. Эмиль недовольно качнул головой, стремясь сбросить ослабевающий звон в ушах.

— Ноги целы? — тон его сделался еще строже. Жертва неуверенно пошевелила ступнями и коротко кивнула. Эмиль облегченно вздохнул, — тогда идти сумеешь. Поднимайся. Нужно уходить, скорее.

Морган протянул мужчине руку, и тот со стоном поднялся. Взгляд Эмиля сосредоточился на платформе.

— Бежим со мной, если хочешь жить, — скомандовал он.

Морган решил, что лучшим вариантом будет, если жертва сама потянется за ним. Инстинкт самосохранения должен подсказать незнакомцу, что с Эмилем у него больше шансов выжить. Уже через пару секунд Морган понял, что не зря рассчитывал на это: тяжело дыша, спасенный мужчина пытался угнаться за ним.

— Почему вы спасли меня? — придерживая поврежденную руку, спросил он.

Эмиль с трудом сдержал улыбку.

— Потому что мог, — коротко отозвался он, решив, что этот ответ вполне устроит незнакомца.

— Кто вы? — задыхаясь от бега, продолжал спрашивать мужчина. Морган не был настроен разговаривать с жертвой, поэтому ответил раздраженно:

— Беглец-одиночка.

Глаза мужчины широко распахнулись от изумления и восхищения: получить помощь от беглеца было событием, из ряда вон выходящим.

— Спасибо вам, — хрипло произнес путешественник.

— Хватит болтать. Поторапливайся, — бросил Эмиль и прибавил темп ровно настолько, чтобы сбивчивое дыхание жертвы помешало вести разговоры.

Платформа кончалась. На голографическом табло высвечивалось время до прибытия поезда. Полторы минуты. Возможно, целью бандитов является именно поезд? Другого объяснения Эмиль не видел, потому что на пустующей станции разграблять было попросту нечего.

Морган чуть сбавил темп и жестом приказал своей будущей жертве остановиться. В руку беглеца-одиночки скользнул острый кривой нож с длинным лезвием, и спасенный мужчина ахнул, замерев.

— Когда скажу, побежишь за мной. Тут недалеко есть пустырь, туда бандиты не пойдут, если не заметят нас.

— Откуда вы знаете?

— Опыт большой, — буркнул Эмиль в ответ, — они здесь из-за поезда. Если проскользнем незамеченными, то сумеем уйти в пустырь и скрыться там. Ты готов?

Мужчина кивнул.

— Кстати, я Мартин… — смущенно произнес он. Эмиль хмыкнул.

— Рад за тебя, — отозвался он, тратя оставшийся потенциал, чтобы окинуть местность взглядом путешественника. Если поблизости появится хоть кто-то, Эмиль сможет заметить его биополе.

За платформой чувствовалось чье-то присутствие. Морган нахмурился, молча проклиная бандита, который встретился у него на пути. Беглецы-одиночки всячески избегают открытых столкновений с группировками, но сейчас это не представлялось возможным, придется вступать в бой.

Послышались шаги. Эмиль плотнее сжал рукоять ножа и жестом отвел Мартина на шаг дальше, полностью обратившись в слух. Время для него сделалось тягучей липкой массой, приближение бандита казалось бесконечным. Морган задержал дыхание и постарался не производить ни звука, надеясь лишь, что люди с платформы достаточно заняты, чтобы не смотреть в эту сторону.

Человеческое биополе приближалось медленно. Прежде чем мысок ботинка бандита показался из-за платформы, Эмилю показалось, что прошла целая вечность. Но как только он встретился взглядом с противником, время возобновило и словно даже ускорило ход, стараясь нагнать упущенное.

Эмиль полностью доверился своим инстинктам. Руки действовали сами. Бандит был вооружен электрической дубинкой. Морган должен был дважды получить удар ею, но оба раза сумел уйти от атаки, поднырнув под руку противника и полоснув по его горлу.

Мартин прерывисто вздохнул и зажал рот рукой — то ли пытаясь бороться с тошнотой, то ли от испуга. Эмиль увидел это лишь краем глаза: основное его внимание было сосредоточено на умирающем бандите. Кровь из вспоротого горла хлынула на руки убийце, и Морган сумел дождаться, пока жизнь окончательно покинет этого человека, принимая на себя его небольшой потенциал. Разумеется, это не шло ни в какое сравнение с настоящим переходом, но на таком количестве потенциала можно было спокойно продержаться до пустыря.

Вдалеке послышался механический гул. Эмиль обернулся и дернул Мартина за собой, пачкая его кровью убитого бандита.

— Путь свободен. Бегом.

Мартин побежал за своим спасителем, как послушная марионетка.

— Там могут быть другие… — предостерег он. Эмиль лишь презрительно фыркнул на бегу.

— Других там нет, — отрезал он.

— Но…

— Мартин, не спорь. Я знаю, о чем говорю.

Путешественнику было явно недостаточно такого ответа. Пересиливая отдышку, он собирался вновь что-то сказать, и Морган решил сбить его с мысли, назвав свое имя, которое было известно многим. В обеих зонах он считался одним из самых опасных беглецов, и за его голову властями была назначена большая награда.

— Кстати, я не представился. Меня зовут Эмиль Морган.

Как и ожидалось, Мартин изумленно посмотрел на своего спасителя, забыв все свои аргументы для спора. Эмиль дернул путешественника в сторону, минуя платформу и припускаясь еще быстрее по направлению к пустырю.

Раздался громкий металлический лязг: поезд прибыл на станцию. Послышались крики: наверное, бандиты пустили в ход оружие, хотя трудно было сказать наверняка — современные пистолеты и автоматы стреляют совершенно беззвучно. Морган невольно задумался, много ли путешественников погибло от рук группировки. Интересно, что бы сказала Сабина, видя, как бандиты чинят расправу над беззащитными пассажирами?

— Тот самый беглец… — сбивчиво произнес Мартин, вырывая Моргана из раздумий.

— Да, — кивнул Эмиль и внушительно посмотрел на будущую жертву, — скажу сразу: попытка сдать меня властям будет пресечена на корню. Надеюсь, ты понимаешь, что это не шутки?

Мартин почти обиженно округлил глаза.

— У меня и в мыслях не было… — сбивчиво отозвался он.

— Хорошо, — строго отозвался Эмиль и чуть ускорился, — давай уберемся отсюда поскорее.

Тело Мастера от близости желанного потенциала обдавало жаром. Морган стискивал зубы, заставляя себя держаться. До пустыря было рукой подать, а там никаких проблем и лишних свидетелей быть не должно.

Не отдавая себе отчета, Эмиль все ускорял темп. Мартин, которому бег давался много тяжелее, упорствовал, чтобы поспеть за беглецом-одиночкой, и не подозревал, что с каждым шагом приближает собственную смерть.

* * *

Склянка врезалась в стену и со звоном рассыпалась на множество осколков. Датчик на стене загорелся красным огоньком, и невысокий цилиндрический аппарат неспешно выкатился из открывшегося в стене отсека, начав меланхолично собирать мусор.

Сабина, тяжело дыша, оперлась на стену и обессиленно съехала по ней на пол, закрыв руками лицо. Только что ей казалось, что битье посуды в порыве злости поможет успокоиться, но сейчас молодая женщина осознала, что попросту лишилась сил, будто вложила их все без остатка в этот бесполезный бросок.

— Проклятье! — в сердцах прошептала она. В голове вертелось множество мыслей, но ни одна из них не помогала найти ответ на единственный важный вопрос: как спасти Эмиля от себя самого?

Сабина не переставала винить себя за то, что произошло с ее учеником. Он был прав, ему и раньше приходилось убивать. Но то были убийства ради выживания, у беглецов-одиночек… да и не только у них это было почти в порядке вещей. Но убийства путешественников ради их потенциала…

Нужно было что-то предпринимать, но Сабина понятия не имела, что именно. Она пыталась искать ответы в Потоке, но наталкивалась лишь на «узел». Вихрь считал, что превращение Эмиля в одержимого маньяка — ключевое событие в истории, и оно произошло бы в любом случае, с помощью Сабины или без нее. Молодая женщина думала, что это известие утешит ее, но на душе от беспомощности становилось только хуже.

— Должен же быть выход. Должен быть… — шептала Сабина, качая головой. Горло душили рыдания, но слезы будто высохли. Медиум сходила с ума от собственной бесполезности и ненавидела себя за те чувства, что питает к ученику. Такого не должно было произойти. Сабина много лет запрещала себе поступаться правилами, и все же судьба сыграла с ней злую шутку. Парадоксально, но Сабина считала встречу с Эмилем одновременно и лучшим, и худшим событием своей жизни. Беспорядок в эмоциях выбивал ее из колеи.

Размышляя о переменах, произошедших с Морганом, молодая женщина невольно вспомнила о его прототипе. Он сумел не только очнуться в теле оригинала, но и передвигаться в нем. Причем его движения, казалось, ничто не стесняло. На первый взгляд прототипа невозможно было отличить от Эмиля. Но лишь заглянув в его глаза, Сабина сразу же увидела разницу. А секундой позже, окинув прототипа взглядом медиума, молодая женщина едва не потеряла дар речи: у этого человека был потенциал. И такого количества Сабина не видела даже в Моргане, когда он пришел к ней на первый сеанс. Выходит, прототип Эмиля — путешественник? Возможно ли такое?

Поразмыслив над этим, медиум пришла к выводу, что когда речь идет о Моргане, возможно все. Но как ему удалось создать путешественника? И что этот путешественник из себя представляет?

— Я должна узнать о нем больше, — решительно произнесла Сабина, поднимаясь с пола.

В центре комнаты возвышалась кушетка, стоявшая на круглой металлической ножке больше полутора метров в высоту. Именно отсюда медиум запускала своих учеников в Вихрь. Пришло время и ей побывать в Потоке.

Молодая женщина остановилась в нерешительности, сжав кулаки. Достаточно ли у нее сил для самостоятельного перемещения? Медиумы редко присутствуют в Вихре как путешественники, так как имеют поле доступа, отличное от как такового потенциала в привычном его понимании. Если медиум слаб, Поток может попросту поглотить его сознание, заставить затеряться внутри себя, и найти дорогу к телу будет невозможно.

Риск был велик, но Сабина все же решила, что она должна попытаться. Ей не раз доводилось сопровождать Моргана в его прыжках, и это принесло молодой женщине опыт достаточно длительных перемещений.

— Я справлюсь, — подбодрила себя Сабина и одним движением взобралась и легла на кушетку, тут же почувствовав укус холодного металла на шее.

Закусив нижнюю губу, молодая женщина заставила себя сосредоточиться на призыве Потока. Глаза закрылись, по телу разлилась тяжесть. Несколько секунд ничего не происходило, но потом темнота перед глазами сменилась взрывом красок. Слух наводнило множество звуков. Сабина почувствовала — словно в отдалении — как из ее груди вырывается тихий стон наслаждения. Вихрь звал ее с собой, и соблазн поддаться был очень велик. Молодая женщина в последний момент остановила себя, потянув за невидимые нити, связывающие ее с физической оболочкой. Если нить порвется, путь обратно медиуму уже не найти. Нужно заставить Поток показать ей мир прототипа Эмиля. Сабина помнила его потенциал и представила его себе.

Краски Вихря совершили несколько переливов, и Поток нежно понес медиума к искомой точке. Сабина изо всех сил держалась за нити, стараясь не упустить момент, когда ее поле доступа начнет слабеть. Тогда независимо от обстоятельств нужно будет возвращаться.

Свет знакомого потенциала засиял совсем рядом. Медиум остановилась внутри Вихря и увидела окно в чужой мир. Далекий и неизведанный. Воздух был наполнен холодной свежестью, вокруг росли деревья, а небо было темным без единого красного оттенка.

На улице на скамье сидел юноша, накинув капюшон. Сабина ахнула, увидев, как ярко сияет его потенциал.

— Невозможно… — произнесла женщина. Ее голос тут же преобразовался в краски и растворился внутри Потока. Медиум вновь заставила себя потянуть за нити и укрепить связь с телом. Она не знала, сколько у нее времени, но пока оно у нее есть, нужно было наблюдать. Наблюдать и надеяться…

* * *

Максим глубоко вздохнул, и изо рта вырвалось облачко пара. На улице вечерами становилось все холоднее, но сейчас вовсе не вечерний холод заставлял юношу зябко ежиться. Ему почему-то казалось, что кто-то невидимый наблюдал за ним, чей-то пристальный взгляд буквально прожигал в нем дыру, хотя вокруг никого не было. Изредка в парке появлялись случайные прохожие, но они едва ли удостаивали Максима своим пристальным вниманием. Юноша невесело усмехнулся, задумавшись, давно ли стал параноиком.

Он нервно перебрал пальцами, стараясь успокоиться. После случая на пустыре с ним больше не происходило ничего странного, однако ощущение потерянности в двух реальностях не покидало Максима. Возможно, поэтому он не смог провести вечер дома. Там ему буквально не хватало воздуха, хотелось выйти на улицу, отвлечься, поговорить с кем-нибудь. Максим позвонил своему другу детства и предложил встретиться в парке.

Дима задерживался уже на пятнадцать минут. Максим привык к опозданиям друга, и обычно реагировал на них без раздражения, но сегодня ему отчаянно хотелось, чтобы Дима появился вовремя.

Замерзшие пальцы машинально нащупали в кармане пачку сигарет, и Максим закурил. На этот раз он практически не чувствовал вкуса табака, поэтому выкинул сигарету, едва докурив ее до половины.

Через парк в сторону юноши двигалась темная фигура. Максим прищурился и вздохнул с облегчением, узнав знакомые черты. Дима шел неспешной шаркающей походкой, держа в каждой руке по бутылке пива. Максиму совершенно не хотелось пить, но отказываться он не собирался. Возможно, после выпитой бутылки ему будет легче рассказать другу о своих сегодняшних злоключениях, потому что ему страстно хотелось это сделать, но пока он даже не представлял, с чего начать.

Дима подошел к скамье, лениво кивнул другу, присел рядом с ним, протянул ему пиво, жестом попросил сигарету, прикурил и только после первой затяжки сказал скупое «привет». Максим невольно улыбнулся и поздоровался в ответ, мысленно благодаря Диму за столь обыденное поведение. Сейчас любое привычное зрелище поддерживало ветхий фундамент мироздания юноши.

С минуту друзья сидели молча, и лишь докурив сигарету, Дима толкнул Максима в бок.

— Подвинься, что ли? — хмыкнул он, — ты, вроде, худой, а занимаешь почти всю лавку.

Максим усмехнулся. Худым он себя не считал, хотя по сравнению с другом действительно казался хилым. Дима был на полголовы выше и намного шире в плечах.

Максим чуть подвинулся, и друг вальяжно потянулся, открывая бутылку пива зажигалкой.

— Что у тебя стряслось? — спросил он, одним глотком осушив почти половину.

Максим качнул головой. Он собирался поговорить с Димой о своих проблемах, но не ожидал, что друг сразу о них спросит.

— С чего ты взял, что у меня что-то стряслось?

Дима пожал плечами.

— Смеешься? Ты за минуту и слова не проронил. Обычно тебя хоть кляпом затыкай, а сегодня ты молчаливый. Да и по телефону говорил мало. Так что случилось?

Максим невесело усмехнулся. Друг видел его буквально насквозь. Кому, если не ему рассказывать о своих злоключениях? Однако слова почему-то застревали в горле. Максим не знал, как Дима отреагирует на его рассказ. Раз за разом прокручивая свою историю в голове, юноша понимал, что звучать все это будет как сущее безумие.

— На самом деле, ничего особенного, — пожал плечами Максим, — так, мелочи. С институтом не очень ладится просто…

Дима недоверчиво посмотрел на друга и приподнял бровь.

— Теперь это так называется? — хмыкнул он.

— Какое такое «это» ты имеешь в виду? — удивился Максим. Дима развел руками.

— Да брось! Что же я, слепой, что ли? Опять думаешь об этой своей Насте?

Максим чуть не раскрыл рот от удивления.

— Настя?.. Я… нет! То есть… она-то тут причем? Мы не… она… мы с ней друзья, ясно?

— Ага, — снисходительно протянул Дима с довольной улыбкой Чеширского Кота, делая еще один мощный глоток пива, — а я балерина. Макс, ты хоть говорил с ней? Поверь моему опыту, лучше поговорить напрямую. Проще сразу отказ услышать, чем ходить и гадать, чувствует она к тебе что-то, или нет. А она, по-моему, чувствует. На твоем дне рождения все обратили внимание, как вы мило «дружите».

Максим недовольно нахмурился. Обсуждать с Димой Настю ему хотелось еще меньше, чем свои безумные перемещения в мир красного неба и ржавых поездов.

— Давай не будем об этом, ладно? И так тошно, — буркнул он, тоже делая глоток.

— Хозяин — барин, — слегка разочарованно развел руками Дима и замолчал, уставившись в глубину темного парка. В тишине Максим вновь почувствовал себя неуютно, ощущение, что на него кто-то пристально смотрит, усилилось. Юноша попытался взять себя в руки и сделал еще один глоток. Пиво показалось ему отвратительным на вкус, и он недовольно поморщился.

— Так ты меня действительно из-за института позвал? — спросил, наконец, Дима после долгого молчания, — в МАИ серьезные проблемы?

— Не сыпь соль на рану, — хмуро буркнул Максим, вспоминая ежедневные наставления Насти, — я прошлый-то семестр с трудом закрыл, мне еще в этом серьезных проблем не хватало. Пока, вроде держусь, хотя с переменным успехом.

Дима скептически приподнял бровь.

— Я просто все сижу тут и думаю, что же тебя так из колеи выбило. И почему ты меня позвал? Ты не думай, я не против. Просто мне показалось, ты хотел о чем-то поговорить.

Максим пожевал нижнюю губу. Если начинать рассказывать, то прямо сейчас.

— Это… немного… непросто, — запинаясь, выговорил он. Дима положил другу руку на плечо.

— Брось, Макс. Что бы у тебя там ни произошло, я уверен, мы и не из таких передряг выпутывались. Ты расскажи, а потом вместе подумаем, как тебе быть.

Максим тяжело вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Ощущение присутствия кого-то постороннего отвлекало, юноша раздраженно оглядывался по сторонам. Одновременно с тем он думал о словах друга. Юноши действительно прошли через многое, их дружба выдержала испытание временем, но лишь в одном Дима ошибся: такого они вместе не проходили. Никогда.

— Макс! — возмущенно окликнул Дима, убирая руку с плеча друга, — да что с тобой? Я тебя сроду таким не видел! Расскажи, наконец, в чем дело. Иначе сам додумаю, хуже будет.

На лице Максима появилась невеселая нервная усмешка.

Вряд ли у тебя хватит фантазии, чтобы придумать что-то хуже.

— А если все… ненастоящее? — задумчиво произнес Максим, оглядывая парк. В голове у него возник образ молодой темноволосой женщины, которую он видел в том странном мире с красным небом.

— В смысле? — переспросил Дима. В голосе его сквозило легкое раздражение. Он явно не был настроен рассуждать на философские темы вместо того, чтобы узнать, в какую историю угодил его лучший друг.

— Я имею в виду это, — Максим обвел парк рукой, — все это. Ненастоящее. Что, если это обман, и на самом деле все обстоит как-то по-другому? Если мир… другой, не такой, каким мы его видим? Если небо не голубое, а красное, например? А мы сами… тоже выглядим иначе. Просто не замечаем этого. Ты смог бы в это поверить?

Дима непонимающе покачал головой.

— Какое, черт возьми, отношение это имеет к тому, что с тобой случилось?

— Да самое прямое! — воскликнул Максим. Собственный голос показался ему чужим и неожиданно громким, — ты никогда не задумывался, насколько правдиво то, что мы видим? А если все не так, как нам кажется?

Терпение Димы иссякло. Он сжал кулак и шумно выдохнул.

— Так, ясно…

Максим виновато посмотрел на друга, понимая, что не может рассказать ему всей правды. Правда слишком тяжела для восприятия…

— У меня два варианта, — строго заговорил Дима, — первый: ты стал параноиком и проникся некой теорией заговора, которая тебе совсем не к лицу, дружище. Насчет твоего вопроса: нет. Я не смог бы в это поверить. Вот, например, лавочка, — юноша демонстративно постучал по сидению, — я ее прекрасно вижу, вижу, какого она цвета, могу ее потрогать и посидеть на ней. Это — реальность. Я вижу тебя, вижу, как ты выглядишь, и знаю, кто ты такой. Это — реальность. Обман зрения, красное небо и… что ты там еще называл? Нашу «другую» внешность? Так вот, это — не реальность. Это твои фантазии, причем какие-то совершенно нездоровые, и тебе надо обратиться к врачу. Говорю тебе это как твой лучший друг, Макс.

Дима перевел дыхание. Максим молча слушал, не решаясь перебить.

— Второй вариант: ты не высыпаешься. Тебе в голову лезут бредовые мысли, и ты их думаешь. Только вот злобный настоящий мир до тебя придумали еще братья Вачовски в своей «Матрице», а ты нагло воруешь идею и вовсю ею проникаешься. Притом твой уставший мозг не в состоянии заставить тебя остановиться. Этот вариант мне нравится откровенно больше, потому что способ лечения здесь простой: тебе надо больше спать.

Максим опустил голову.

— Я бы рад… — полушепотом произнес он.

— Макс, против бессонницы придумали снотворное. Прогуляй пару раз институт, устань до потери сознания от бодрствования, прими таблетку и отключись! Проспи сутки. Встанешь, человеком себя почувствуешь. Уверяю тебя.

Максиму оставалось только кивнуть. На душе у него скребли кошки: Дима ему не поверит. Этого следовало ожидать, но Максим все же надеялся на чудо. Выходит, зря надеялся.

— Иди домой, Макс, — добродушно кивнул Дима, — и сделай, как я говорю. Вот увидишь, скоро тебе полегчает. От недосыпа и не такие мысли в голову лезут. Так как? Сделаешь, как я говорю?

— Угу, — бесцветно отозвался Максим.

Юноши поднялись со скамьи, Дима хлопнул друга по плечу.

— Все наладится. Точно тебе говорю.

— Да. Ты, наверное, прав, — Максим натянул улыбку, — бывай!

— До встречи! — отозвался Дима и побрел к дому, явно уверенный, что сумел развести беды друга руками, как истинный чудотворец.

Максиму тоже не терпелось вернуться домой. Там хотя бы не было этого чужого навязчивого взгляда, смотрящего словно отовсюду.

Чтобы поскорее избавиться от этого наблюдения, юноша решил срезать дорогу через тот самый пустырь, в котором много лет назад заработал уродливый шрам на лопатке.

«Второй раз за день уже там появлюсь», — нервно усмехнулся Максим про себя, — «ох, не к добру это».

Однако от своего решения он не отступился, а лишь припустился к пустырю быстрее. При этом его почему-то не покидало ощущение, что о втором визите в это злосчастное место он непременно пожалеет.

* * *

Нейтральная зона преимущественно состояла из высотных жилых кварталов, промышленных районов и выжженных пустошей, однако пустырь, в который Эмиль привел спасенного путешественника, находился в небольшом перелеске. На небе сгущались бордовые сумерки, под густыми темно-красными кронами деревьев видимость ухудшалась еще сильнее, и Мартину становилось все труднее следовать за своим проводником, который, похоже, ориентировался в темноте, как дикая кошка.

Силуэт Эмиля мелькал на расстоянии нескольких шагов, но был едва различим в резко сгустившемся мраке. От идеи смотреть себе под ноги Мартин отказался сразу: беглец-одиночка двигался слишком быстро, и, приходилось концентрироваться только на его фигуре, чтобы не потерять проводника из виду.

Мартин не понимал, почему Морган продолжает бежать, ведь погони не было. Однако мужчина не решился задавать своему спасителю этот вопрос: логично было предположить, что беглец-одиночка лучше знает, когда следует остановиться.

Лоб Мартина блестел от пота, дыхание сбивалось, на бегу поврежденное левое плечо болезненно пульсировало, но мужчина продолжал следовать за Эмилем, не переставая мысленно благодарить его за оказанную помощь. В это тяжелое для всего мира время каждый привык бороться лишь за собственное выживание, ни на чью поддержку рассчитывать не приходилось. Поэтому сегодня Мартин должен был умереть на станции при налете бандитов — он отчетливо понимал это. Сам факт, что его спас беглец-одиночка, был удивителен, а то, что это был именно Эмиль Морган, известный в обеих зонах как опаснейший преступник и головорез, совершенно шло вразрез с общей картиной мира.

Мартин, не переставая, спрашивал себя, почему Эмиль сделал это. Зачем беглецу-одиночке с такой репутацией спасать совершенно чужого человека и помогать ему сбежать от бандитов? Почему Морган не бросил незнакомца на станции? Мартин невольно предположил, что репутация Эмиля сильно расходится с правдой. Возможно, беглецу приписали чужие преступления, а на деле он вовсе не таков, каким его представляют власти безопасной зоны? Или беглец и сам заприметил незнакомца на станции как средство наживы? Но Мартин не представлял себе, что Моргану может быть от него нужно, ведь красть у него было решительно нечего. Эта мысль казалась лишенной всякого смысла.

Задумавшись на несколько секунд, Мартин не заметил торчащую из земли корягу и запнулся об нее мыском ботинка. Вскрикнув, мужчина упал ничком, больно стукнувшись коленями о землю. В поврежденное плечо словно вогнали спицу, и Мартин тяжело застонал, свернувшись на земле. Он принялся укачивать левую руку, стремясь приглушить боль, но каждое прикосновение, было мучительным — похоже, плечевая кость была сломана. Одна лишь мысль о переломе ввергала Мартина в ужас, и ему с трудом удавалось сдерживать крик.

Эмиль оказался подле своего подопечного в одно мгновение, передвигаясь совершенно бесшумно.

— Мартин? — в голосе беглеца, казалось, промелькнуло легкое беспокойство.

— Моя рука… кажется, перелом…

Морган бегло взглянул на левое плечо мужчины, прикоснулся, заставив Мартина болезненно застонать, и недовольно поджал губы.

— Похоже на то, — кивнул беглец, — ладно, вставай. Попробуем двигаться медленнее. Найдем укрытие, и я осмотрю твою руку.

Только представив, что сейчас снова придется бежать, Мартин прерывисто вздохнул и качнул головой. Он трезво оценивал свои силы и понимал, что их больше не осталось. Он не сумеет продолжать путь.

— Надо было вам оставить меня… там, на станции! Я только задерживаю вас.

Эмиль хмуро поглядел на обратную дорогу, словно изучая, достаточно ли безопасно укрыться здесь.

— Не говори глупости. Нужно всего лишь уйти чуть дальше, — качнул головой он, наклонившись и попытавшись поднять своего подопечного на ноги. Боль снова прострелила левое плечо, и Мартин громко застонал.

— Нет, — пытаясь перевести дух, отозвался он, — нет, дальше я не смогу. Уходите без меня, Эмиль. Я постараюсь позаботиться о себе сам.

Беглец невесело усмехнулся.

— Мы оба знаем, что ты не сможешь. Ты умрешь здесь.

Слова Эмиля по-настоящему задели Мартина хотя бы потому, что запросто могли воплотиться в жизнь. Со сломанной рукой он не сумеет дать отпор даже одному человеку, что говорить о группе бандитов! Страх смерти провел по спине Мартина ледяной рукой, заставив его содрогнуться. Мужчина шумно втянул воздух и попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и обреченной.

— Может, и так. Но обузой для вас я быть больше не намерен. Вы и без того сделали для меня много.

Несколько секунд Морган изучающе смотрел на лежащего на земле мужчину. В его глазах читалось нечто среднее между ликованием и разочарованием, если подобная смесь вообще возможна. Затем беглец-одиночка по-птичьи склонил голову, на лице заиграла кривая ухмылка.

— Знаешь, я все пытаюсь понять, почему Вихрь выбирает таких, как ты, — бесцветно произнес он, обращаясь словно в пустоту, — и не могу.

Мартин задержал дыхание. Его сердце забилось чаще в тревожном предвкушении чего-то недоброго.

— О чем вы?..

Черные глаза Эмиля больше ничего не выражали, в их глубине застыла зияющая пустота, словно беглец-одиночка смотрел на мир мертвым взглядом.

— Ты сам выбрал свою судьбу. А мог бы прожить чуть дольше.

Все произошло в мгновение ока. Движение Моргана были столь точны, быстры и выверены, что Мартин не успел даже осознать, что происходит. Он видел лишь мелькнувшее в темноте лезвие, и тут же ощутил резкий укол в груди. Боль, вопреки его ожиданиям, не разлилась по телу, а поутихла на короткое мгновение, стоило лезвию проникнуть глубже.

Мартин застыл, с удивлением и недоверием глядя на правую руку Моргана, сжимающую рукоять ножа — единственную часть оружия, все еще остающуюся на поверхности. В груди нарастало давление. Осознание произошедшего приходило медленно, но с каждой секундой все сильнее накатывала боль. Тело Мартина задрожало, из груди вырвался сдавленный неясный звук. Мужчина попытался вдохнуть, но, казалось, в легкие вливают раскаленный жидкий металл. Мартин закашлялся, на губах выступила кровь.

Эмиль тяжело дышал, смотря в глаза своей жертве.

— Прости, — покачав головой, произнес он, — но я не мог иначе. У тебя есть то, что мне нужно, и я не могу забрать это, сохранив тебе жизнь. Скажу одно: там, на платформе, тебя могли убивать медленнее, а я сделал это быстро.

С этими словами беглец-одиночка резко дернул рукоять ножа и вырвал оружие из груди Мартина. Кровь потоком хлынула на ладони убийцы, и он приложил руки к ране, будто пытался зажать ее. Рот Мартина раскрылся в немом крике. Он с ужасом осознал, что не может издать даже стон. Его руки потянулись к ране, но наткнулись на ладони Эмиля. Все они были залиты кровью, вид которой испугал Мартина меньше, чем ее количество.

Так много крови… разве может быть столько крови?..

Глаза Мартина расширились. Казалось, холодная смерть уже обнимает его и ждет лишь, когда и он распахнет ей свои объятия.

Мартин смотрел на Моргана, пытаясь понять, за что беглец так поступил с ним. Если он хотел его смерти, то зачем спас? Что же такое ему могло быть нужно, раз это можно отнять, только забрав жизнь?

— За… что… — с булькающим звуком произнес умирающий, вновь зайдясь в кровавым кашлем.

Эмиль неожиданно заботливо положил омытую кровью руку на щеку своей жертвы и заговорил мягким убаюкивающим голосом:

— Не разговаривай, Мартин. Успокойся и постарайся расслабиться. Скоро все закончится, и тебе больше не придется испытывать ужасы этого мира. В какой-то степени я даже делаю тебе одолжение. Не сопротивляйся смерти. Отпусти свой потенциал.

Мартин совершенно не понял последние слова Эмиля. Они звучали будто издалека. Вокруг убийцы словно начал роиться призрачный свет, и, похоже, Морган чувствовал это. Он прикрыл глаза, вбирая в себя это сияние.

Перед глазами Мартина темнело. Он чувствовал, что жизнь уходит из него. С каждой секундой оставалось все меньше боли. Мужчина закрыл глаза, устремляясь в ласковые объятия забвения.

* * *

Сабина вскочила, резко втянув воздух. Она едва успела вернуться в свое тело, когда поле доступа начало слабеть. Еще немного, и Поток поглотил бы ее без остатка.

Молодая женщина села на высокой кушетке, приложив руку ко лбу. Голова кружилась, во рту пересохло. Медиум посмотрела на время и с горечью поняла, что по графику пить сгущенную воду нужно только через полчаса.

Стараясь отвлечься от жажды, Сабина погрузилась в воспоминания о том, что увидела в Вихре. Несмотря на весьма непродолжительное время, в течение которого она наблюдала за прототипом Эмиля, молодая женщина развеяла свои сомнения: этот юноша действительно был путешественником. Притом сильным. Сабина не представляла себе, как это технически возможно, однако факт оставался фактом. И пусть полученная информация оставляла после себя множество вопросов, молодая женщина сумела для себя кое-что объяснить. Как минимум, то, почему этот юноша свободно перемещается в теле оригинала. Похоже, когда Эмиль совершает прыжок в реальность своего прототипа, в Вихре срабатывает некий механизм перемены мест, и путешественники находятся в равных условиях.

У Сабины не было ни одной мало-мальски правдоподобной теории, каким образом Моргану удалось сотворить себе подобную ячейку. Поначалу медиум была уверена, что Эмиль попросту подчинил себе чужой прототип, хотя технически молодая женщина не представляла себе, как это осуществить. Однако, поглядев на юношу, которого в той реальности называли «Макс», Сабина убедилась: у него с Эмилем прочная связь, напоминающая нити, протягивающиеся между путешественниками и медиумами во время сеанса, только во много крат прочнее. И при этом у Макса имелся огромный потенциал. Не оставалось сомнений: этот юноша от рождения с формальной точки зрения не был прототипом, он был полноправным путешественником, если даже не Мастером, однако при этом имел оригинал. Это сочетание казалось Сабине неправильным, даже противоестественным. Всю свою жизнь она привыкла делить людей в соответствии с теорией Вихря, который приписывал каждому определенную категорию: прототип, обыкновенный человек, медиум, путешественник, Мастер. Можно было сочетать в себе два варианта: к примеру, быть одновременно медиумом и путешественником. Но чтобы Мастером и прототипом одновременно…

Сабина покачала головой, одна мысль об этом казалась ей дикостью, и все же глупо было отрицать очевидное: юноша по имени Макс сочетал в себе две противоречащих друг другу категории. Как же он был создан? Неужели Эмилю каким-то образом удалось осуществить мифическое действие под названием «Акт Творения»? В Красном мире сохранились лишь призрачные упоминания об этой легенде, будто бы некое существо совершило Акт Творения и создало все живущее во вселенной. Сабина боялась вообразить, каким потенциалом должно было обладать это существо, что оно собой представляло и куда потом исчезло. Медиумы полагали, что обитаемые миры родились из энергетического всплеска внутри Потока, и никакого создателя у вселенной не было. Только Вихрь — бесконечный и всеобъемлющий — способен наделять живые существа потенциалом, а, значит, и жизнь родилась лишь посредством его.

Много лет Сабина придерживалась этой теории, однако сейчас была готова уверовать в старую легенду, потому что наглядно видела: пусть, не в масштабах вселенной, но нечто подобное все же возможно.

Молодая женщина ужаснулась, подумав, какой же силой должен был обладать Морган. И сколько путешественников ему придется убить, чтобы восстановить ее.

Сабина сжала кулак и спрыгнула с кушетки на пол. Комната сделала оборот перед глазами и замерла. Молодая женщина устало потерла виски.

— У меня никогда в жизни не хватит сил остановить Эмиля, — сокрушенно произнесла она вслух и, вдохнув, добавила, — но, может у этого юноши хватит?

Мысль о том, на что придется пойти прототипу, если он согласится принять участие в этой истории, ужасала Сабину. Но медиум понимала, что выбора нет. Иначе последствия будут необратимыми не только для Красного мира, но и для всех других миров, связанных между собой Вихрем. Нельзя допустить, чтобы Эмиль осуществил свой безумный план по убийству путешественников и единоличному контролю Потока. Если только Макс способен понять масштабы катастрофы, он непременно попытается помочь, в этом у Сабины почему-то не было сомнений.

Молодая женщина сжала кулак, мысленно проклиная тот день, когда встретила Эмиля Моргана на своем пути. Вспоминала она и о юноше из другого мира, в глазах которого увидела столько силы и доброты, и почувствовала, как собственная совесть тяжело давит ей на плечи.

Я. Виновата. Во всем.

Эти мысли не давали медиуму покоя и никогда уже не дадут, но о покое собственной души мечтать было поздно. Настало время расплачиваться за совершенные ошибки. Сабина многое бы отдала, чтобы эта расплата легла лишь на нее одну, но, к сожалению, это не представлялось возможным. Чтобы остановить Эмиля, нужна помощь человека, способного сравниться с ним по силе. Помощь его прототипа.

Молодая женщина твердо убедилась, что должна поговорить с Максом снова. А такой шанс непременно представится, когда Эмиль явится на новый сеанс. Пожалуй, впервые Сабина была рада, что беглец-одиночка выполнит свою угрозу…

От раздумий медиума отвлек звонок в дверь. У самого входа появилось небольшое голографическое изображение лестничной клетки, на которой стоял Эмиль. Не вглядываясь в детали этого изображения, молодая женщина сорвалась с места и замерла лишь на пороге, стараясь унять бешеный стук сердца. Она боялась вновь смотреть ученику в глаза, причем не только потому, что чувства к этому человеку вновь захлестнут ее, но и потому, что в этот раз медиум не должна была выдать своих истинных намерений.

Собравшись с мыслями, Сабина вздохнула, открыла дверь и ужаснулась при виде Эмиля. Весь в крови, болезненно осунувшийся, с покрытым грязью и потом лицом, он являл собой совершенно жуткое зрелище. Сабина ахнула, отступая с порога.

— Эмиль, что… — она осеклась на полуслове. Морган пошатнулся и тяжело рухнул на колени у порога апартаментов медиума.

Молодая женщина затравленно посмотрела по сторонам, словно боялась, что кто-то увидит ее ученика в таком состоянии. Оцепенение быстро спало, и Сабина оказалась подле Эмиля, помогая ему подняться.

— Тише, милый, тише. Вставай. Вот так. Заходи, — полушепотом приговаривала она, заводя мужчину в коридор.

Морган не был похож на самого себя. Сейчас он больше напоминал податливую тряпичную куклу. Сабина прикоснулась к нему и даже через плащ почувствовала, что он весь пытает.

Поднырнув под плечо Эмиля, молодая женщина помогла ему добраться до стула и аккуратно опустила ученика на сидение.

— Ничего, ничего, — продолжала шептать она, успокаивая скорее себя, чем Моргана, — все будет хорошо. Я помогу тебе, потерпи. Куда тебя ранили? Я осмотрю.

Молодая женщина схватила со стола бутылку сгущенной воды и смазала ею попавшееся под руку полотенце, облизнув пересохшие от жажды губы. Мягкими аккуратными движениями она принялась вытирать лицо ученика.

— Эмиль, мне нужно знать, куда тебя ранили, чтобы…

— Я не ранен, — хрипло произнес Морган. Рука Сабины замерла в нескольких сантиметрах от его лица. Молодой женщиной завладели противоречивые чувства, разобраться в которых она не сумела.

Сделав жадный глоток сгущенной воды и тем самым резко сократив вечернюю дозу, Сабина окинула Моргана ничего не выражающим взглядом и увидела ореол света вокруг него. Света, который ему не принадлежал. Украденный потенциал, похоже, усваивался с трудом: его было много, но по он был плохо совместим с биополем Эмиля. Вот, почему у Моргана жар — его тело пытается принять враждебный потенциал.

Медленно, не произнося ни слова, Сабина поднялась и вытянулась перед бывшим учеником во весь рост. Она с трудом сумела найти слова, чтобы заговорить после недолгой паузы.

— Ты с ног до головы покрыт чужой кровью, — констатировала молодая женщина, — ты насмехаешься надо мной, являясь в таком виде?

Ярость красной пеленой простерлась у Сабины перед глазами. Эмиль спокойно встретил ее взгляд и неспешно извлек небольшую бутылку, из внутреннего кармана плаща.

— Я ведь просто обещал, что приду, о моем внешнем виде уговора не было, — ухмыльнулся он, — вот, возьми.

Сабина неуверенно приняла протянутый предмет и изумленно уставилась на Эмиля. Ярость испарилась, словно ее и не было.

— Это…

— Вода, — кивнул Морган, — я знал, что ты можешь потратить свою на меня попусту. Потенциал усваивался плохо, и я вполне мог быть не в состоянии говорить с тобой. Поэтому принес компенсацию.

Молодая женщина бережно сжала бутылку в руках.

— Здесь… целая дневная норма. Где ты достал ее?

Морган небрежно махнул рукой.

— Неважно.

— Эмиль, — строго качнула головой Сабина. Морган закатил глаза, проведя рукой по грязному взмокшему лбу.

— Нашел на станции после налета бандитов. Похоже, ее кто-то выронил.

— Ты забрал потенциал кого-то из бандитов? — спросила молодая женщина, тут же отругав себя за звучащую в голосе надежду. Она ненавидела себя за то, что все еще ищет любой способ оправдать Моргана.

На лице мужчины заиграла довольная ухмылка.

— Я думал, тебя заботит лишь то, что мои жертвы — путешественники.

Сабина опустила глаза.

— Меня это, безусловно, заботит, если речь идет об охоте на путешественников. Но это не значит, что ты должен стоять, сложа руки, если на тебя нападает бандит. В этом случае не имеет значения, путешественник он, или нет, ты должен защищать себя.

Эмиль прищурился.

— В прошлый раз ты говорила иначе.

— В прошлый раз я тебе не поверила, — с вызовом вскинув голову, отозвалась медиум.

— А теперь, значит, веришь, — скорее утвердил, чем спросил Морган. Сабина тяжело вздохнула.

— Это имеет значение? — спросила она. Эмиль осклабился, поднимаясь со стула и возвышаясь над молодой женщиной.

— С точки зрения твоих правил, не имеет, — покачал головой он, — спасибо, что напомнила, зачем я здесь. Ты должна отправить меня в Вихрь.

Сабина сжала в руках бутылку с водой. Сердце ее застучало чаще в предвкушении беседы с прототипом ученика, но молодая женщина напомнила себе, что не должна выдавать своих намерений, а посему не должна соглашаться помогать Эмилю так легко.

— Ты хочешь проучить меня? Использовать против меня правила медиумов? — фыркнула она, — я ведь не нужна тебе для прыжка, ты способен перемещаться самостоятельно. И, насколько я знаю, это доставляет тебе куда большее удовольствие.

В последние слова Сабина вложила все презрение, на которое только была способна. Морган склонил голову. Перемазанное грязью лицо с грубыми чертами, изуродованное шрамом, выглядело устрашающе.

Эмиль прикоснулся рукой к щеке Сабины, и молодая женщина шумно выдохнула. Морган улыбнулся.

— Я лишь пытаюсь показать тебе, что в твоих правилах есть брешь. К тому же, ты уже нарушила одно из них, и мне нужно, чтобы ты признала это.

Сабина едва заметно вздрогнула, почувствовав, как краска приливает к лицу.

— Что ты имеешь в виду?..

— Ты прекрасно знаешь, — небрежно качнул головой Эмиль, — ты говорила с Максимом, пока он был в моем теле. Но сообщать об этом мне не спешишь.

— С Максимом?.. — недоверчиво нахмурилась Сабина.

— Да. С моим прототипом. Это его имя.

Молодая женщина отчетливо помнила, что в другом мире юношу называли «Макс».

«Максим» звучит похоже, только чуть длиннее. Возможно, это одно и то же имя?

— Будешь продолжать отрицать? — усмехнулся Морган, выводя медиума из раздумий и убирая руку с ее лица.

Молодая женщина опустила взгляд и качнула головой.

— Не буду. Я действительно обменялась с ним парой слов, но не сразу поняла, что в твоем теле другой человек. Он свободно перемещался в нашем мире, и это пугает меня. Я не хотела бы… снова столкнуться с тем, чего не понимаю.

Сабина посмотрела прямо в глаза ученику. Несколько секунд Эмиль изучал ее с самодовольной улыбкой на лице, затем кивнул и направился к высокой кушетке.

— Страх неизвестности — одна из рамок, которыми ты себя сковываешь, — говорил он на ходу, — я хочу научить тебя переступать границы, Сабина. Именно поэтому ты сейчас отправишь меня в тело моего прототипа.

Молодая женщина сжала кулак, поставив на стол бутылку с водой. Она не спешила приближаться к ученику, скрывая свое желание поскорее поговорить с… Максимом.

— Зачем тебе это? — затравленным голосом произнесла медиум.

— Ты не понимаешь? — улыбнулся Эмиль, легко взбираясь на кушетку, — я в любом случае останусь в выигрыше. Если ты поможешь мне, тебе придется переступить через свой страх. Если откажешь, нарушишь правила медиумов и докажешь мою правоту. А прыгнуть я действительно могу и сам.

Сабина сокрушенно вздохнула и с опущенными плечами приблизилась к ученику.

— Ты жесток, — с неподдельной болью произнесла она.

— Ошибаешься, — качнул головой Эмиль, — я делаю тебе большое одолжение, просто пока ты не способна понять это.

Молодая женщина вздохнула и приблизилась к кушетке.

— Так что ты выберешь? — глаза Моргана горели азартным огнем.

Вместо ответа, медиум сконцентрировалась на нитях связи с учеником. Она наклонилась к его лицу и зашептала низким бархатным голосом, коснувшись невидимых нитей связи:

— Отправляйся. Когда захочешь вернуться назад, иди на мой голос.

На лице Эмиля застыла улыбка, глаза закрылись, тело его расслабилось и умиротворенно замерло на кушетке, но буквально через секунду ученик дернулся и вскочил, пытаясь перевести дух. Крупные капли пота стекали у него по вискам.

Сабина не понимала, что происходит. Пусть и враждебный, но потенциал начал работать. Путешественник должен был отправиться по нужному пути, медиум чувствовала нити, но что-то потянуло Моргана назад.

— В чем дело? — спросила Сабина, отступив от кушетки на шаг.

— Что-то не так, — взволнованно прошептал Эмиль. Молодая женщина напряженно выпрямилась.

— Я тоже это почувствовала. Но что именно?

— Мой прототип… — неуверенно проговорил Эмиль, качая головой, — его нет.

Сабина недоверчиво нахмурилась. Она ведь только недавно видела Максима в его реальности, куда он мог деться?

— Как это нет? — переспросила молодая женщина.

— Хотел бы я знать, — раздраженно произнес Морган, подаваясь вперед. Сабина решительно задержала ученика на месте и окинула его взглядом медиума.

— Подожди, не вставай, — строго сказала она, погружаясь в Вихрь через его потенциал, — я посмотрю.

Сабина сконцентрировалась и потянула за нити, проложившие ученику путь в другой мир, и с удивлением отметила, что Эмиль прав: прототипа не было. Он просто исчез из своей реальности или из своего времени — трудно было утверждать наверняка. Но в заданной точке Потока он больше не находился.

Медиум ошеломленно покачала головой, посмотрев на Моргана. Эмиль почувствовал, как она проследила путь внутри Вихря, и уже знал, что именно молодая женщина для себя выяснила. В его глазах застыло смятение в смеси с благоговением. Не сговариваясь, они с Сабиной пришли к одному и тому же выводу:

— Он прыгнул…

Глава 3 Прогрессия

Настя плотно обхватила руками кружку с горячим кофе, намеренно дожидаясь, когда ладони начнет неприятно обжигать. Девушка надеялась, что это поможет ей хоть немного обуздать состояние нарастающей тревоги, перманентно преследующее ее на протяжении нескольких недель. Поначалу она не обращала на это странное чувство внимания, отождествляла его с волнением перед предстоящей сессией. Однако вскоре необъяснимый страх начал накатывать волнами, и девушка всерьез задумалась о причине своих переживаний. Времени до экзаменов оставалось предостаточно, в своей подготовке Настя не сомневалась, поэтому мысль о волнении перед сессией пришлось отбросить. Что же тогда?

Раздумьям помешало сильное жжение в руках, и Настя, зашипев, шумно поставила кружку на стол, едва не расплескав горячий напиток. Тревожное ощущение, вопреки надеждам, никуда не делось, и девушка тяжело вздохнула, устало потерев руками лицо.

Что же со мной происходит? Чего я так боюсь?

Ответ мелькал буквально перед глазами, но ускользал, стоило Насте попытаться на нем сосредоточиться. Девушка просто предчувствовала приближение чего-то нехорошего, некой страшной беды едва ли не глобального характера. Собственные мысли выводили Настю из себя, она злилась, что не может обуздать эмоции, хотя всегда славилась хорошей выдержкой и ясным умом. Сколько себя помнила, девушка всегда могла справиться со своими страхами, смело встречая их лицом к лицу. Однако сейчас эта методика не работала — Настя не понимала даже сути собственного страха.

Рука девушки непроизвольно потянулась к мобильному телефону. Нужно было поговорить с кем-нибудь, рассказать о своих беспричинных переживаниях, поделиться.

Пальцы быстро пробежали по клавишам, набирая номер Кати Самойловой. Настя, нахмурившись, поднесла телефон к уху, но сбросила вызов, не дождавшись и первого гудка.

Нет. Это не то.

Настя не сомневалась, что подруга и выслушает ее, и попытается успокоить, однако внутренний голос подсказывал, что Катя не сумеет понять ее тревогу, а нужен был кто-то, кто бы понял. Насте нужен был Максим…

При одной лишь мысли о друге тревога заставила девушку испуганно сжаться. Настя изумленно распахнула глаза, понимая, что только что нашла причину своих переживаний. Максим Артемьев. Стоило подумать о нем, как ощущение надвигающейся беды накатывало разрушительной волной.

— Черт, — прошипела Настя, сжимая в руках мобильный телефон. Пальцы так и тянулись набрать номер друга, но девушка не решалась это сделать. Она не представляла, что скажет, когда Максим поднимет трубку. «Привет, Макс. Я тут усиленно боюсь за тебя уже несколько недель. Не хочешь помочь мне разобраться, какого дьявола я это делаю?» С чувством юмора у друга, конечно, все отлично, но вряд ли он оценит подобную заботу и верно ее истолкует. Максим ведь ненавидит, когда о нем излишне заботятся.

Настя вдруг почувствовала себя беззащитной и одинокой. Она тоскливо подтянула к себе колени, сидя в кухне на угловом диване, и пожалела, что в квартире больше никого нет. Сейчас девушка искренне досадовала, что родители уехали в отпуск и оставили дочь одну. Обычно Насте нравилось оставаться дома за старшую, но сейчас ей искренне хотелось чьего-то присутствия, заботы, поддержки.

Просидев в бездействии несколько минут, Настя горячо разозлилась на себя и попыталась собраться с мыслями. Она решительно опустила ноги на пол и уверенно сжала телефон, попутно сделав глоток горячего кофе.

— А знаешь, Макс, надоело! — вслух произнесла она, набирая номер друга, — можешь не любить заботу, сколько тебе влезет, но я должна разобраться, что со мной происходит. Ты мой друг, поэтому потерпишь мою паранойю, не переломишься!

С жаром произнеся эти слова в воздух, Настя раздраженно нажала кнопку вызова и приложила телефон к уху. Сердце ее колотилось, как после долгого бега. В квартире было жарко, но Настю бил нервный озноб, и даже теплый спортивный костюм не согревал ее.

Соединение устанавливалось долго. Даже неестественно долго. Настя закусила губу, чувствуя, как ее решимость стремительно рассеивается. Девушка задумалась, не сбросить ли, пока не поздно. Раздумья ее прервал короткий механический треск на том конце провода, после чего записанный голос равнодушно произнес:

— Неправильно набран номер.

Эти три слова заставили Настю вздрогнуть. Девушка резко отдернула телефон от уха, словно он ударил ее током, и неуверенно покосилась на дисплей.

Возможно, я ошиблась номером?

На экране высвечивалось имя из адресной книги: «Максим. Институт» — так девушка записала друга в телефон в первый день знакомства. Номер был набран верно.

Настя поспешила нажать кнопку сброса, пока записанный голос не прозвучал снова.

— Ерунда какая-то, — буркнула девушка, стараясь унять вновь разбушевавшуюся тревогу, — так, без паники. Подумаешь, неполадки на линии! Первый раз, что ли? У них в Пушкино связь вообще плохо работает.

Логичные доводы подействовали успокаивающе. Настя вздохнула и набрала номер снова. На этот раз она решила вызвать контакт из адресной книги, а не набирать цифры на память. Соединение снова устанавливалось долго. Пять секунд, десять… слишком долго. Девушка почувствовала неладное за пару мгновений до того, как молчание в трубке оборвалось короткими гудками. Соединение прервано.

— Да чтоб тебя!.. — воскликнула Настя, шумно ударив кулаком по столу.

Снова усевшись в угол, она пожевала губу, машинально сделала глоток остывающего кофе и снова решила позвонить Максиму. Третий раз — для верности. Возможно, друг сейчас попросту гуляет где-то, где телефон теряет сеть?

На этот раз Настя включила «громкую связь» и стала смотреть на экран мобильного, словно следила, чтобы аппарат не начал жульничать. На дисплее отобразилось сообщение: «устанавливается соединение…»

Девушка задержала дыхание, вновь ожидая коротких гудков или слов: «неправильно набран номер», однако на этот раз услышала совершенно другой ответ:

— Набранный вами номер не существует.

Настя ахнула и поспешила нажать кнопку сброса. Сердце снова пустилось вскачь, и девушка отложила телефон, смотря на него, как на предателя.

Что же творится? Что у Максима с телефоном, черт возьми?

Тревога, которую Настя надеялась развеять разговором с другом, теперь полностью взяла над ней верх. Раньше она, скорее всего, просто перезвонила бы позже и не стала беспокоиться без причины, но сейчас девушка не находила себе места от волнения и уже не пыталась обуздать эмоции. Вскочив с дивана, Настя опрометью побежала в свою комнату, попутно включая свет во всей квартире, и кинулась к компьютеру. Она слышала когда-то о некой программе, позволяющей найти человека, зная его номер телефона. Именно этот запрос Настя ввела в поисковую систему после загрузки компьютера, которая, казалось, длилась бесконечно долго.

Второй же ссылкой высветилась программа «Пеленгатор GSM». Вспомнив название, девушка поспешила загрузить нужное приложение на свой мобильный.

Пока программа устанавливалась, Настя ощутила болезненный укол совести.

Что же ты делаешь? Нельзя же вот так вмешиваться в чужую жизнь!

Но девушка отметала доводы здравого смысла. Она чувствовала, что друг попал в неприятности, и предпочитала, скорее, выставить себя глупо, чем послушаться здравого смысла и, возможно, оставить Максима в беде.

Когда установка была завершена, девушка дрожащими пальцами ввела в окно поиска заученный наизусть номер друга, обещая себе, что поступает подобным образом первый и последний раз.

Программа заработала, на экране телефона появилось сообщение: «Выполняется поиск. Пожалуйста, подождите…»

Настя затаила дыхание. Результат появился через несколько бесконечно долгих секунд, и он заставил девушку ахнуть. Сердце екнуло: на экране появилось сообщение «не найдено».

— Господи, как же это?.. — прошептала Настя, чувствуя, как по ее спине поднимается холодок.

Искомого номера не существовало, он никем не использовался. Максима не просто не было в зоне доступа сети. Если верить программе, его не было нигде.

* * *

Боль, словно от резкого столкновения с чем-то тяжелым, пронзила тело Максима, заставив его остановиться и охнуть от неожиданности. Сделав два лихорадочных вдоха, юноша тут же поднял глаза и осмотрелся, ожидая увидеть вокруг красную выжженную пустошь: обычно странная резкая боль, напоминающая удар с разбега о кирпичную стену, предшествовала перемещению в тело человека по имени Эмиль. Однако на этот раз окружающий мир не изменил очертаний.

Максим ощутил легкое разочарование: после слов Димы он был бы даже рад вновь оказаться в мире с красным небом, дабы убедиться в собственной правоте и заставить здравый смысл принять поражение. Что бы кто ни говорил, какие бы логичные доводы ни приводил, эти перемещения были реальностью, пусть объяснить их природу и не представлялось возможным. Та женщина… Сабина — она была настоящей, она разговаривала с Максимом и понимала, что именно происходит и почему юноша меняется местами с неким человеком по имени Эмиль. Но Сабина не успела ничего объяснить — обмен телами закончился так же внезапно, как и начался. Максим искренне надеялся встретить ту женщину снова и как следует разузнать, что именно с ним происходит. Но, видимо, с исполнением этого желания придется подождать.

Боль окончательно утихла, и юноша глубоко вздохнул, успокаиваясь и понимая, что вечер, похоже, пройдет без приключений. «Что ж, тоже неплохо для разнообразия», — внутренне усмехнулся Максим, с удовольствием вдыхая легкие ароматы весенней природы. Он любил запах весны, напоминавший о пробуждении, о новой жизни и…

Максим вздрогнул, словно его окатили ушатом холодной воды. Он вдруг понял, что ошибся, предположив, что мир вокруг остался прежним: это было не так, изменился запах. Юноша всегда отмечал для себя, что у каждого времени года есть свой неповторимый аромат, и сейчас в воздухе витал отчетливый запах весны, хотя на дворе стояла середина осени.

Вокруг никого не было, и Максим позволил себе рассуждать вслух: звук собственного голоса действовал на него успокаивающе и не позволял поддаться страху.

— Так, спокойно. Без паники. Я хотя бы остался в своем мире, а это уже кое-что. Только вот когда я сейчас нахожусь?

Взгляд Максима бегло пробежал по знакомой местности в поисках любого ориентира, который помог бы ему определить, в каком именно промежутке времени он оказался. Прошлая весна? Или, может, будущая? Или разница составляет больше года?.. Теперь мысль о перемещении во времени и пространстве не казалась юноше такой безумной. Возможно, на деле принятие своих обманчивых ощущений за истинные, только ухудшало его психическое состояние, но Максим отчего-то решил, что терять ему нечего. Если это сумасшествие, то оно, так или иначе, захватит его, раз уж принялось за дело так стремительно.

Взгляд Максима замер на небольшом складском помещении, стоящем по левую руку метрах в тридцати. Это место много лет было заброшено, старый склад снесли, когда юноша заканчивал девятый класс. Вот и предположительная точка отсчета. У Максима волосы на затылке едва не встали дыбом от осознания, что он мог переместиться минимум на пять лет назад. А может, и больше!

— Вот так приплыли… — рассеянно пробормотал Максим, озираясь по сторонам. Подтвердив свою догадку о перемещении во времени, он не мог представить себе, как быть дальше. Ждать, когда что-то утянет его обратно? А ведь не исключена вероятность, что обратного перемещения не будет…. Продолжить путь? Но куда идти? Вряд ли его родители ждут посланца из будущего. Максим нервно усмехнулся, представив, как звонит в дверь и с порога сообщает: «Мам, пап, я явился из далекого 2010 года и спешу сообщить, что понятия не имею, зачем явился, но это мой дом, и я буду с вами жить. Возможно, недолго, потому что могу внезапно переместиться обратно в будущее. Я это не контролирую. Но вы меня все равно покормите, что ли на дорожку…».

Юноша хохотнул и покачал головой, понимая, что домой ему возвращаться однозначно нельзя. Значит, остается только ждать обратного перемещения и надеяться, что оно все же состоится. По небогатому опыту обмена телами с неким Эмилем, Максим знал, что обыкновенно эти перемещения длятся недолго. Но на этот раз юноша остался в собственном теле, и это заставляло его невольно задумываться, что теперь обстоятельства немного отличны от предыдущих.

В отдалении послышался тихий свист, и Максим отчего-то решил поскорее сойти с дороги и скрыться с глаз прохожего.

Любой писатель-фантаст, использовавший в своих сюжетах перемещения во времени, предупреждал, что играть с прошлым опасно. Даже одна случайная встреча может повлиять на дальнейший ход истории. Максим предпочел не рисковать и притаился в темноте за невысокими деревьями.

Свист приближался. Юноша прислушался и узнал знакомый мотив: то была известная баллада группы «Scorpions». Максим невольно улыбнулся, вспомнив, что это была первая рок-группа, которую он начал слушать еще на аудиокассетах из коллекции своего отца.

Внезапно по спине юноши пробежал холодок. Сердце забилось чаще и сильнее, его стук отдавался в ушах. Максим резко выдохнул, понимая, от какого именно прохожего предусмотрительно скрылся.

— Чтоб меня… — прошептал юноша, видя, как к пустырю, насвистывая любимый мотив, в распахнутой куртке со спортивной сумкой наперевес движется мальчик четырнадцати лет. Максим мог с уверенностью судить о его возрасте, потому что точно его знал. Прохожим был он сам.

Теперь юноша отчетливо понимал, куда переместился. Это был тот самый день, когда на него напали в пустыре.

Пусть Максим уже и не сомневался в реальности происходящего, внутренний голос все равно непрерывно шептал ему: «невозможно!». Юноша совершенно не знал, как себя вести: все предложенные варианты во множестве просмотренных фильмов и прочитанных книг сразу испарились у него из памяти. Он знал наверняка лишь одно: нужно не допустить, чтобы прошлое изменилось, это может повлечь за собой неконтролируемую волну последствий. К примеру, мальчик не испугается ходить в одиночку по этому пустырю, а через год или два на него нападет кто-то пострашнее грабителей, и жизнь его оборвется, а значит, нынешний Максим исчезнет вовсе. И это только один из возможных вариантов развития событий, а их может быть масса!

Выходит, нужно стоять в отдалении и смотреть, как трое грабителей изобьют ребенка. Максим гневно сжал кулаки, не представляя, как сумеет остаться в стороне. Но риск изменить будущее был слишком велик. По крайней мере, юноша точно знает, чем закончится это нападение. А всех остальных исходов ему не предугадать. Лучше всего было бы просто уйти отсюда, чтобы никак не повлиять на развитие событий, но Максим не мог этого сделать. В тот вечер он потерял сознание и не помнил, как именно попал в больницу. Может ли быть такое, что судьба предвидела эту петлю и заставила Максима из две тысячи десятого года вернуться в две тысячи четвертый, чтобы вызвать помощь самому себе, когда грабители прекратят избивать мальчика?

У Максима голова пошла кругом, он резко ощутил груз ответственности за свое будущее и понял, что еще никогда его решение не имело такого большого значения.

— Эй, парень, закурить не найдется? — вдруг окликнули юношу, и он медленно обернулся. Перед ним стояли трое высоких молодых людей. Несмотря на довольно теплую погоду, все они были одеты плотно, шарфы натянуты на нижнюю часть лица, шапки надвинуты на лоб так, что разглядеть можно было только глаза. Тот, что стоял по центру, прятал за спину какой-то предмет.

Прут арматуры. Таким мне оставили шрам…

Максим сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу. Вместе со страхом за будущее, которое меняется в эту самую секунду, он ощутил прилив горячей ярости на троих незнакомцев, которые вероломно напали шесть лет назад на беззащитного ребенка. А ведь вариантов быть не могло — нападавшими были именно эти люди.

Три грабителя ждали от Максима каких-либо действий. Разумеется, им даром не сдались его сигареты. Юноша понимал: заданный вопрос был лишь предлогом к нападению. Своеобразным извещением, которое можно было перевести как «кошелек или жизнь?» — или как там еще принято у грабителей?

Максим вдруг осознал, что отделаться от этих троих ему не удастся, как не удалось это сделать шесть лет назад. С той лишь разницей, что сейчас грабители нападут не на четырнадцатилетнего мальчика, а на двадцатилетнего юношу. А значит, прошлое уже изменилось, и оставалось только гадать, к каким последствиям это приведет.

Максим неожиданно для самого себя улыбнулся. На смену переживаниям за будущее пришло ледяное спокойствие в неестественной смеси с боевым азартом. На этот раз Максим не позволит так с собой обойтись. Если изменения истории уже не избежать, стоит хотя бы поквитаться с обидчиками.

— Железку брось, — пожал плечами юноша, строя презрительную гримасу и кивая на маячащую за спиной среднего незнакомца арматуру, — или боитесь, что втроем не справитесь?

В первую секунду непоколебимая уверенность Максима сбила грабителей с толку. Сознание юноши вдруг начало работать с предельной ясностью, просчитывая варианты, как вывести предстоящую драку на дорогу, чтобы ничего не подозревающий восьмиклассник все же испугался и предпочел сменить маршрут, только на этот раз не пострадал. Возможно, Максиму удастся поквитаться с обидчиками и не дать истории измениться так сильно? Он не был уверен в успехе, но был готов рискнуть.

— Вали его! — скомандовал все тот же незнакомец с прутом арматуры в руках и первым бросился на Максима. Уже через долю секунды к нему присоединились остальные. Один из них замахнулся кулаком, но встретил на своем пути арматуру и ударился об нее сам, с шипением отскочив. Прут тоже не нашел свою цель, пролетев в паре сантиметров от головы Максима. Кто-то из грабителей грязно выругался. Действовали они не слаженно: возможно, даже решились напасть на кого-то в первый раз. Их настоящие цели были неясны. Почувствовать силу? Ограбить? Просто избить случайного прохожего? Так или иначе, они, похоже, не собирались ничего объяснять.

Максим сумел уйти от нового удара и сам ударил наотмашь — почти наугад — попав одному из обидчиков по лицу. Послышался вскрик. Максим отскочил и попятился к дороге, стараясь держать всех троих нападавших в поле зрения. Грабитель с арматурой с яростным рычанием набросился на него и повалил на землю. Максим успел выставить колено и перебросить незнакомца через себя. Тот вылетел на дорогу и на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, похоже, ударившись головой. Его помощники бросились на Максима разом. Юноша ощутил резкий прилив адреналина в кровь, сила взялась неизвестно, откуда. Не отдавая себе отчета, Максим начал наносить удар за ударом наугад, сбивая в кровь костяшки пальцев, и до определенного момента такая тактика даже имела успех.

Нападающие разделились и налетели на Максима с разных сторон. Одному из них удалось ударить юношу по лицу, раскраивая губу. Второй с силой пнул Максима под колени, сваливая его на землю и скручивая ему правую руку за спиной.

Максим зарычал от боли, сплевывая на землю кровь с разбитой губы. Его яростный взгляд вдруг замер на остолбеневшем восьмикласснике, который уже несколько секунд наблюдал за развернувшейся дракой.

— Беги отсюда! Быстро! — завопил Максим самому себе, — ходи другой дорогой, понял?! Ходи другой…

Сильный удар в живот вышиб из юноши дух и не дал договорить: грабитель с арматурой в руках возник совершенно незаметно и нанес удар железным прутом, за которым тут же последовал новый. Двое других незнакомцев удерживали руки Максима выкрученными за спиной, не позволяя ему пошевелиться. Юноша закашлялся, судорожно пытаясь восстановить дыхание. Удары причиняли сильнейшую боль, но он радовался, что нападавшему не пришло на ум попросту проткнуть свою жертву. А ведь тогда все было бы кончено за несколько секунд.

— Держите этого. Сначала разберусь с мелким, — хриплым голосом, который приглушал плотно намотанный шарф, проговорил грабитель с арматурой и медленно зашагал к восьмикласснику, обратившись уже к нему, — не вовремя ты тут оказался.

Мальчик, как назло, растерянно стоял и не двигался с места, будто покорно ждал своей очереди на расправу.

Беги! Беги, черт тебя дери!

Максим хотел окриком привести мальчишку в чувства, но после стольких ударов в грудь и в живот мог только пытаться дышать. Он стиснул зубы от напряжения. Нужно было спасти себя прошлого. Иначе все пропало.

Нарочно уронив голову на грудь, юноша расслабился и начал реже дышать, показывая своим противникам, что окончательно выдохся. Бока болели нещадно, и Максим невольно подумал, что ребра могут быть сломаны.

Грабители, почувствовав, что жертва обессилела, чуть ослабили хватку. Максим тут же улучил момент и ринулся в сторону, врезаясь макушкой в пах одному из противников. Тот издал гневный, полный боли стон и отпустил руку юноши. Второй грабитель растерялся, и его секундного промедления хватило, чтобы Максим вырвался из его хватки и нанес удар ему в челюсть, сосредоточив в этой атаке всю имеющуюся у него силу.

Послышался тихий хруст кости. Грабитель со сломанной челюстью упал навзничь и, похоже, потерял сознание. Максим, не тратя зря времени, развернулся и нанес удар в лицо второму противнику, все еще приходящему в себя после удара в пах. Тот попытался защититься, но не успел. Сознания грабитель не потерял, но на некоторое время был дезориентирован.

Действия Максима отвлекли грабителя с арматурой от восьмиклассника — он обернулся и приготовился нападать. Юноша посмотрел на застывшего мальчика и вновь закричал ему:

— Максим, беги отсюда! Не появляйся больше здесь, понял?! Беги!

Услышав свое имя, мальчик, наконец, пришел в себя и сорвался с места, побежав без оглядки. Грабитель с арматурой в руках успел лишь посмотреть ему вслед. В глазах его мелькнул страх: теперь у его действий есть свидетель.

Максим с трудом вздохнул. У него получилось. Получилось защитить себя прошлого от нападения… но что делать теперь?

Боже, как же больно дышать…

В сознании почему-то прозвучал голос Насти: «Ну, где же ты, Макс? Вернись…». Юноша и сам мечтал вернуться, но не представлял себе, как это осуществить.

Грабитель, получивший несколько секунд назад удар в лицо, начал приходить в себя. Максим попытался собрать оставшиеся силы в кулак и сорвался с места. Боль обжигала легкие, но он бежал без оглядки, используя всю скорость, на какую только был способен. Получится ли у него скрыться? Он не знал. Сейчас юноша ни о чем не мог думать. Он даже не представлял себе, куда направляется, лишь бы подальше отсюда.

Боль в груди все нарастала и в какой-то момент она накатила такой волной, что сбила Максима с ног эффективнее любого удара. Юноша вскрикнул и потерял равновесие, остатки сил покинули его. Он не мог подняться. Неимоверная тяжесть придавила его к земле.

Вот и все. Так это и закончится. Как… бездарно…

В глазах Максима темнело, и он отдался на милость темноты, ожидая, что за ним вот-вот прибудут его преследователи.

* * *

Будь ты проклят, Артемьев! Увижу — шкуру с тебя спущу!

Настя нервно сжимала кулак, снова и снова набирая номер Максима. Она уже сбилась со счета, сколько раз пыталась позвонить другу за этот вечер. На линии все также монотонно продолжали сообщать: «набранный вами номер не существует». Настя страшно злилась на записанный голос, словно винила его обладательницу в том, что ей наплевать на беду, в которую угодил Максим.

— Простите, а мы можем ехать быстрее? — раздраженно спросила девушка, стараясь в зеркале заднего вида поймать взгляд водителя такси.

Мужчина поднял глаза на зеркало и скептически выгнул бровь. Он не нашел нужным отвечать нервной пассажирке, но скорость все-таки прибавил. Ночной пейзаж стал пролетать мимо окна чуть быстрее.

— Спасибо, — буркнула Настя, вновь уставившись в экран мобильного телефона. Номер Максима она набирала уже автоматически, хотя прекрасно знала, какой услышит ответ. Девушка не представляла, сколько раз еще сможет выдержать эти слова, не представляла, когда у нее окончательно сдадут нервы.

— Набранный вами номер не существует.

— Черт! — прошипела Настя, гневно швыряя телефон на сидение и складывая руки на груди.

Водитель такси вновь посмотрел на пассажирку через зеркало. Настя прищурилась, всем своим видом показывая, что сейчас не настроена выслушивать замечания или наблюдения мужчины, однако он все же заговорил с ней:

— Знаете, это не мое дело, конечно, но ревность никогда до добра не доводила. Если человек захотел от вас уйти, он все равно уйдет, так что…

Настя шумно втянула воздух.

— Вы правы, — отчеканила она, тут же добавив, — это не ваше дело. Просто привезите меня в Пушкино.

Водитель вздохнул и равнодушно пожал плечами. Настя поджала губы и заставила себя немного успокоиться. Она представляла себе, как выглядит со стороны: как ревнивая девчонка, уличившая своего ухажера в измене и в бешенстве направляющаяся к нему, чтобы подтвердить свои страшные опасения. Если поразмыслить, эта версия действительно казалась правдоподобной, в отличие от той, что была на самом деле.

Настя почувствовала себя ужасно глупо, тут же пожалев, что нагрубила незнакомому человеку. Девушке захотелось объясниться, однако в последнюю секунду она сдержалась: вряд ли водитель поймет ее. Да и так ли это необходимо? Решив, что объяснения будут лишними, Настя тяжело вздохнула и вновь набрала номер Максима. Краем глаза она заметила, что водитель такси снисходительно покачал головой, и это всколыхнуло в девушке новую волну раздражения.

— Ну, где же ты, Макс? Вернись… — проговорила Настя полушепотом.

— Неправильно набран номер, — безразлично сообщил записанный голос.

Настя вновь нажала на сброс, только через секунду поняв, что ответ на линии изменился.

Я не ослышалась?

Девушка нажала на повтор и дрожащей рукой поднесла телефон к уху.

— Неправильно набран номер.

Настя ахнула, сбросила и вновь нажала на повтор, быстро подняв глаза на водителя.

— Долго еще? — обеспокоенно спросила она.

— Минут пятнадцать, — отозвался он с легким недовольством в голосе.

Девушка кивнула.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — вдруг прозвучало на линии. Настя победно улыбнулась: несмотря на то, что ответа от друга ей добиться так и не удалось, его телефон хотя бы снова существовал.

— Боже мой, неужели ты вернулся? — с надеждой проговорила она, едва не плача от облегчения. Водитель недоверчиво покосился на пассажирку. Настя никак не отреагировала на его взгляд и продолжила набирать номер Максима. Она даже не сразу сообразила, что услышала в трубке длинные гудки.

Ну же, Макс. Бери трубку. Ты ведь там живой? Боже мой, пожалуйста, будь живым…

Один гудок… второй… третий…

— Давай же, Макс, ответь…

После двенадцатого гудка вызов автоматически прекратился, на экране высветилось сообщение «нет ответа». Настя вновь вошла в программу «пеленгатор» и ввела номер друга в окно поиска.

— Сейчас адрес может измениться, — ожидая результата, произнесла девушка, обращаясь к водителю, — не знаю, насколько сильно. Так что будьте готовы.

Мужчина вновь посмотрел на пассажирку через зеркало заднего вида.

— Любой каприз за ваши деньги, — хмыкнул он, — сколько вы пробудете у вашего парня? Вас понадобится еще куда-то везти?

Настя неопределенно качнула головой.

— Не знаю, зависит от того, в какую историю попал мой друг, — она специально выделила последнее слово, почти осуждающе смотря на водителя.

На этот раз мужчина посмотрел на нее с искренним непониманием. Похоже, он ожидал немного другого ответа, но Настю это не волновало. Она сосредоточилась на экране мобильного и увидела карту, на которой замигала точка.

— Так, мы едем правильно. Это где-то рядом со станцией электрички…

Водитель кивнул, ожидая новых указаний пассажирки.

Сердце Насти гулко стучало в груди. Она не представляла себе, что случилось с ее другом, не знала, как он воспримет ее появление, но сейчас ее волновало только одно: успеть на помощь вовремя. Девушка была уверена, что без ее вмешательства Максим действительно может погибнуть.

* * *

— Чепуха! Не мог он прыгнуть!

Эмиль нервно мерил шагами комнату, то и дело вытирая рукой мокрый от испарины лоб. Чужой потенциал не желал усваиваться, вел себя агрессивно. Организм путешественника отторгал враждебное поле, что провоцировало усиление жара.

Сабина стояла возле высокой кушетки, сложив руки на груди, и молча наблюдала за бывшим учеником. Взгляд Эмиля метал искры. Молодая женщина не помнила, видела ли его когда-нибудь столь разгневанным. При этом медиум не до конца понимала причину негодования ученика. Как путешественник, которому не удалось совершить прыжок, Эмиль мог быть разочарован и даже рассержен. Но как создатель, разве он не должен был гордиться своим творением? В данном случае успех Максима автоматически становился и успехом Моргана.

— Как?! — воскликнул Эмиль, обратившись к Сабине, — скажи мне, как это возможно?!

Молодая женщина плотнее прижалась к высокой кушетке и с опаской взглянула на ученика.

— Кто из нас двоих его создал? — нарочито безразлично отозвалась она, — тебе должен быть лучше известен предел его возможностей, разве нет?

Морган издал раздраженный, напоминающий тихое рычание, звук, приблизившись к своему медиуму.

— Ты ведь понимаешь, что это значит? — прошипел он, — понимаешь, о чем говорит его прыжок?

— Это значит, что тебе удалось создать путешественника, — выдержав взгляд ученика, отозвалась Сабина. На лице Моргана появилась кривая нервная усмешка.

— Ты была там со мной, — качнул головой Эмиль, — и проследила путь. Если бы тело Максима осталось в нужной точке Вихря, я бы переместился туда вне зависимости от присутствия его сознания. Но тела не оказалось. Значит, он прыгнул куда-то в собственной физической оболочке!

Голос мужчины вновь сорвался на крик. По вискам стекали крупные капли пота, глаза болезненно блестели. Сабина смотрела на ученика одновременно с опаской и сочувствием. Эмиль стоял к ней так близко, что молодая женщина ощущала на себе жар его дыхания и чувствовала, как он пылает от процесса усваивания потенциала. Она не понимала, как при такой высокой температуре Морган умудряется сохранять мало-мальски ясный ум, хотя должен бы уже метаться в бреду.

— Хочешь, сказать, мой прототип — Мастер? — с необъяснимой злостью прорычал он.

— Либо он мертв, — спокойно кивнула Сабина, стараясь не показать собственных эмоций по этому поводу. Она возлагала на Максима большие надежды, считала, что его сил хватит, чтобы остановить Эмиля и сохранить баланс внутри Вихря, не причинив вреда истории и не уничтожив «узлы», плотно сплетающиеся вокруг своего создателя. Затронуть «узел» еще опаснее, чем осуществлять переход потенциала: последствий уничтожения ключевого события Потока невозможно предугадать, но они всегда разрушительны.

— Если бы он был мертв, я бы это почувствовал, — качнул головой Морган, вырывая медиума из раздумий.

Сабина постаралась не показать своего облегчения.

— Выходит, ты прав. Он Мастер.

В черных глазах Эмиля вновь запылала злость. Он пронзил молодую женщину подозрительным взглядом.

— Я смотрю, тебя не сильно это удивляет.

Медиум с вызовом приподняла голову.

— Не будь параноиком, — хмыкнула она, — для меня его способности путешественника — такая же новость, как и для тебя. Скажу больше: для меня загадкой является сам факт его создания. Если б ты рассказал об этом, я смогла бы многое объяснить.

Эмиль скептически приподнял бровь и снисходительно усмехнулся.

— Вы, медиумы, всегда считаете, что знаете о Вихре все. А на самом деле не знаете и половины. Если бы ты понимала истинную природу Потока, создание моего прототипа не вызывало бы у тебя столько вопросов.

Морган устало утер лоб рукой и потер переносицу.

Сабина раздраженно вздохнула, небрежно махнув рукой.

— Хорошо. Не говори, если не хочешь, — нарочито безразлично отозвалась она и продолжила после недолгой паузы, — так что ты намерен делать теперь?

Эмиль непонимающе посмотрел на молодую женщину. От жара он с трудом сохранял нить разговора. Сабина вздохнула и объяснилась:

— Ты ведь хотел доказать мне свою правоту. Хотел, чтобы я переместила тебя в тело Максима. Ничего не вышло. Что теперь? Отправишься в другие путешествия?

Морган осмотрел комнату, словно с трудом узнавал ее. Он молчал с полминуты, затем качнул головой.

— Да, но не здесь.

Сабина нахмурилась.

— Эмиль, ты в ужасном состоянии. Этот потенциал… — она с трудом сохранила голос ровным, — он тебе не подходит. Его нужно сбывать…

— Мне это прекрасно известно, — передернул плечами Морган, — но для других прыжков ты мне не нужна. Их я в состоянии осуществить самостоятельно.

— Эмиль…

Мужчина качнул головой и шаткой походкой направился к двери. Ненавидя себя, Сабина догнала его и остановила у самого выхода из своих апартаментов.

— Да ради всего святого, Эмиль! Я могу отправить тебя в Поток прямо сейчас. Зачем ты уходишь и подвергаешь себя опасности? Ради чего?! Чтобы просто заставить меня бояться за тебя? Что ты пытаешься доказать?

Морган смотрел на молодую женщину ничего не выражающим взглядом, и Сабина поняла: она тут совершенно не при чем. Эмиля не волнуют ее страхи и переживания, он попросту не получил желаемого и теперь хочет уйти.

— Путешественник ведь отправляется в Вихрь с помощью медиума только добровольно? — хмыкнул Морган.

Сабина кивнула, чувствуя, как от нервного напряжения пальцы на ее руках леденеют.

На лице Эмиля мелькнула легкая полуулыбка.

— Тогда, следуя своим правилам, ты не имеешь права меня задерживать.

Слова Моргана ножом впились в сердце Сабины. Она с трудом заставила себя промолчать, хотя ей хотелось закричать от обиды. Горло защемило от накатывающих слез, и лишь натренированная годами непроницаемая маска медиума помогла молодой женщине совладать с собой.

Она молча проводила бывшего ученика взглядом, пока тот не скрылся в темноте лестничного пролета. Через несколько секунд, оставшись одна, медиум закрыла дверь, и лишь тогда чувства полностью захватили ее. От боли, терзавшей ее сердце, не было никакого спасения, и Сабина знала, что сама загнала себя в эту ловушку.

* * *

Место, к которому Настю привела программа поиска, отнюдь не показалось девушке уютным или хотя бы приемлемым для вечерних прогулок. Это был мрачный пустырь недалеко от дома Максима, фонарей здесь практически не было, а из-за любого из стоящих чуть поодаль от дороги деревьев, казалось, могла наблюдать чья-то тень, несущая в себе опасность. Обыкновенно Настя старалась избегать подобных мест, но сейчас она уверенно шла по темной дороге, изредка подсвечивая себе путь экраном мобильного телефона.

Девушка искренне жалела, что не попросила водителя такси пойти с ней, а, буквально швырнув деньги на переднее сидение, выскочила из машины, когда та не успела до конца затормозить. Водитель успел сделать пассажирке какое-то замечание, но Настя не обратила на его слова никакого внимания и скрылась в темноте пустыря.

Страх овладел ею лишь через несколько десятков пройденных метров. Обернувшись с опаской, Настя увидела, что такси все еще стоит в начале пустыря. Свет от фар машины простирался недалеко, но само его наличие немного приободрило девушку, и она продолжила идти вперед. На экране телефона обозначалось, что Максим находится где-то совсем рядом. Похоже, он направлялся домой, но что-то заставило его задержаться здесь. Настя боялась даже представить себе, что…

— Макс! — крикнула она, упорно вглядываясь в темноту, — Макс, ты здесь?

Собственный голос, одиноко прозвучавший в темноте, заставил девушку содрогнуться и неуютно передернуть плечами. Не услышав никакого ответа, Настя двинулась дальше, следуя указаниям программы поиска. Учитывая ошибку определения, можно было сказать, что Максим находился в радиусе примерно пятидесяти метров. Если бы не кромешная темнота, его, наверняка, уже можно было бы увидеть…

— Макс? — вновь окликнула девушка, прислушавшись. Ответа не последовало.

А вдруг программа ошиблась? Или здесь появился только телефон Максима, а сам он…

Настя отогнала от себя тревожные мысли, решив в который раз набрать номер друга. Послышались гудки. Девушка отняла телефон от уха и прислушалась к звукам пустыря.

Впереди зажегся тусклый огонек, вокруг которого распространялось тихое гудение, и Настя замерла, поняв, что видит перед собой мобильный телефон Максима.

— Ох, боже мой… — шепнула она.

Вот сейчас он покажется… вот сейчас поднимет трубку… и увидит меня. А что я ему скажу? Как объясню, зачем приехала? Впрочем, какая разница! Главное, что Макс жив. Боже мой, только бы он был жив!

Девушка стояла, не двигаясь, надеясь увидеть друга живым и невредимым, но к телефону никто не приблизился. Похоже, рядом никого не было.

— Господи, Макс, где же ты? Что с тобой случилось?

В полной растерянности Настя направилась к телефону друга. Она не представляла себе, как быть дальше и где искать Максима. Ее взгляд рассеянно бродил по темному пустырю, в душу заползали ледяные щупальца страха.

Девушка подняла телефон с земли и рассеянно посветила горящим экраном вокруг.

Она даже не сразу поняла, что видит перед собой человека.

Юноша лежал в паре метров от дороги, и узнать его Настя сумела с большим трудом: все его лицо покрывали кровоподтеки и грязь. Нижняя губа была сильно рассечена и кровоточила. Максим лежал на спине с закрытыми глазами, и Настя не могла понять, дышит ли он. Костяшки пальцев были сбиты в кровь.

— Макс! — испуганно воскликнула девушка, кинувшись к другу. Присев рядом с ним, она совершенно растерялась, не зная, что предпринять.

Звони в скорую!

Нет, проверь пульс!..

Он вообще дышит?

Настя осторожно дотронулась до шеи друга, пытаясь проверить его пульс. Наощупь Максим был холодным, как лед.

— Боже мой, Макс… — дрожащим голосом прошептала девушка.

Под ее пальцами ощущалась слабая пульсация. Только теперь Настя увидела, что грудь друга редко и слабо вздымается в такт дыханию. Девушка едва не расплакалась от облегчения: Максим все-таки жив, а значит, сумеет выкарабкаться. Настя успела вовремя.

— Ох, слава богу! — воскликнула она, осторожно проведя рукой по щеке друга, — все будет хорошо. Я сейчас.

Девушка судорожно пыталась вспомнить, как с мобильного телефона вызвать скорую.

Там, вроде, какая-то другая комбинация. 030? 003?

— Ммм… — юноша издал слабый стон, заставивший Настю забыть о телефоне. Встрепенувшись, она склонилась над другом и взяла его за руку.

— Макс! Ты меня слышишь?

— Н… Настя? — надтреснутым голосом произнес он, вздохнув поглубже и тут же скривившись от боли, — ох… что ты… как ты здесь…

Девушка отпустила руку Максима и ощутила, что краснеет.

— Еще скажи, что ты не рад мне, — нервно усмехнулась она.

— Какой сейчас год? — вместо ответа выдавил юноша. Настя приподняла бровь.

— Что?..

— Год. Какой сейчас? — вновь спросил Максим.

— Две тысячи десятый, — медленно ответила девушка, оглядываясь по сторонам, — так, Макс, мне это совсем не нравится. Дай мне минуту, я позвоню в скорую. Попытайся рассказать, что произошло, чтобы я могла пересказать это врачам, если ты отключишься. Тебя по голове били? Много?..

Максим осторожно дотронулся до лица и поморщился. Похоже, он услышал лишь ответ на свой вопрос, проигнорировав остальные слова подруги.

— Две тысячи десятый. И ты… Ты… — Максим на несколько секунд прикрыл глаза, собираясь с силами, — меня помнишь…

Настя недоверчиво склонила голову, пытаясь понять, было сказанное вопросом или утверждением. Она обеспокоенно окинула друга взглядом и качнула головой.

— Так, ладно, скажу, что били. Судя по всему, так и есть, — произнесла она, обратившись, скорее, к себе самой, нежели к другу, — надо бы еще милицию вызвать. Ты нападавших опознать сможешь? Сколько их было?

Максим взял Настю за руку, в которой она держала телефон.

— Погоди, — слабо произнес он, — не надо милицию. Никого не найдут. Это было слишком давно… шесть лет прошло.

— Господи, Макс, ты бредишь, — испуганно проговорила девушка.

— Я знаю, как это звучит, — неожиданно твердо сказал Максим, глядя подруге в глаза, — Настя, пожалуйста, не надо никого вызывать. Я еще не понял, как это работает, но мне надо разобраться кое в чем. А из больницы вряд ли получится. Не надо мне туда.

Настя глубоко вздохнула, пытаясь понять, как поступить. Здравый смысл подсказывал ей, что слушать Максима нельзя, что нужно везти его в больницу. Однако если б она сегодня послушала здравый смысл, то осталась бы дома — то есть, не приехала бы сюда, и ее лучший друг мог замерзнуть насмерть. Что бы с ним ни произошло, он понимает, что говорит, его нежелание ехать в больницу совершенно осознанное. Причин Настя не понимала, но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что нужно поверить Максиму.

Произнесенные слова, похоже, отобрали у юноши остатки сил. Он попытался приподняться на локтях, но лишь застонал от боли и снова упал на землю, закрыв глаза.

— Максим, — сочувственно покачав головой, Настя погладила друга по щеке, и тяжело вздохнула. Она не представляла, что может предпринять в сложившейся ситуации. В одиночку она не сумеет даже довести друга до дома в таком состоянии. А ведь дома родители сразу вызовут сыну скорую и отправят его в больницу, куда, по словам Максима, ему ехать нельзя.

— И что же мне тогда делать? — слова Насти были брошены в воздух. Юноша не отвечал: сознание оставляло его. В последний раз открыв глаза, он вдруг с благоговением посмотрел на подругу и изумленно ахнул. Настя обеспокоенно склонилась над ним, — Макс, что?..

— Ты светишься… — призрачным шепотом отозвался Максим и провалился в беспамятство.

Девушка съежилась от резкого и холодного порыва ветра. Она почувствовала себя брошенной и совершенно одинокой.

Тем временем в темноте пустыря послышались шаги. Настя вскочила, судорожно ища поблизости что-то, чем в случае опасности можно будет обороняться, однако ничего подходящего в поле ее зрения не попало.

Тьма пустыря чуть расступилась, и из нее перед девушкой возник водитель такси. Настя узнала его лишь по голосу: глаза ослепил свет небольшого фонарика, который мужчина держал в руках.

— Это ваш друг? — обескураженно произнес водитель, переведя луч фонаря на Максима.

Девушка шумно выдохнула от облегчения и почувствовала, как на плечи тяжелым грузом давит усталость.

— Ох… боже, как вы меня напугали, — покачав головой, произнесла она. Водитель невесело усмехнулся.

— Надо думать, — отозвался он. На его широком круглощеком лице застыло несколько виноватое выражение, — так это его вы искали? Он жив вообще?

Настя перевела скорбный взгляд на друга.

— Да. Жив. Похоже, иногда быть параноиком не так уж плохо, — нервно хохотнула она.

— Надо скорую вызвать, — констатировал водитель, доставая из кармана широких штанов мобильный телефон. Девушка шагнула к нему, приподняв руку в останавливающем жесте.

— Нет, постойте! Он просил этого не делать…

Несколько секунд мужчина сосредоточенно изучал Максима, затем скептически приподнял бровь.

— И вы хотите его послушаться? Да на нем же места живого нет!

— Да, я… — Настя виновато закусила губу, — знаю, но… в общем, понимаю, как это звучит, но он попал в какую-то странную ситуацию и перед тем, как потерять сознание, просил не везти его в больницу. Вы сочтете меня сумасшедшей… вероятно, уже сочли, но я ему верю. Сегодня произошло много необычного, и я просто хочу уберечь друга от новых неприятностей. Если больница — это неприятность, то мы туда не едем. И домой ему, похоже, тоже нельзя. По тем же причинам.

К удивлению девушки мужчина не стал с ней спорить. Он изучающе глядел в глаза недавней пассажирки и, похоже, пытался придумать, как быть дальше. Настя была безмерно благодарна этому человеку за участие, понимая, что без него, наверное, потеряла бы самообладание и все же ослушалась Максима, чем, возможно, только навредила бы ему.

— Так, — вздохнув, проговорил водитель, — ну, оставлять вашего приятеля здесь мы точно не будем. Он ведь тут замерзнет насмерть. Нужно куда-то его отвезти. Похоже, придется ехать обратно?

Настя изумленно распахнула глаза, тут же скорбно вздохнув.

— Боюсь, не получится. У меня больше нечем заплатить.

Водитель нахмурился и заговорил, тут же перейдя с Настей на «ты».

— То есть, по-твоему, я сейчас должен развернуться и оставить двух молодых ребят в пустыре посреди ночи? И как мне потом спать спокойно? — осуждающе произнес он.

— Я… просто… — девушка опустила взгляд и качнула головой.

— Совесть моя мне заплатит, — хмыкнул мужчина, — сейчас дороги свободные, долетим в два счета. А я с этой поездки не обеднею. Да и тебе помощь нужна, ты же его одна не дотащишь никуда.

Настя с благодарностью посмотрела на водителя, утерев слезящиеся глаза.

— Спасибо вам.

— Жди здесь, я подгоню машину, — отмахнулся мужчина. Он сделал несколько шагов прочь, затем обернулся и с удивительно добродушной улыбкой вопросительно кивнул, — тебя, кстати, как звать-то?

— Настя, — скромно отозвалась девушка, шмыгнув носом.

— Ясно. А его? — водитель указал на юношу.

— Максим.

— Хорошо. Меня можешь звать Игорем. Давай без отчеств обойдемся, так проще будет, — ободряюще кивнул мужчина, — ладно, Настя. Буду через пару минут.

Девушка слабо улыбнулась, проводив водителя взглядом. Оставшись наедине со своими мыслями, она вдруг поняла, что после сегодняшней встречи с Максимом из ее воспоминаний словно вырвали какую-то маленькую деталь. Несущественную, пустяковую и едва ощутимую, но все же вырвали. И теперь, как ни старалась, Настя не могла припомнить, какую именно.

* * *

Мужчина, представившийся Игорем, донес Максима до машины и уложил его на заднее сидение. Настя села, положив голову друга себе на колени, успев еще несколько раз поблагодарить водителя за помощь. Она не представляла себе, как бы справилась в одиночку.

Вскоре автомобиль тронулся и помчался по ночной дороге обратно из Пушкино в Москву.

По пути Настя достала подобранный в пустыре телефон Максима и написала сообщение его родителям, предположив, что те, должно быть, места себе не находят от волнения. Рассказать, что произошло, девушка не решилась, подумав, что облегчения семье друга эти новости не принесут. С тяжелым вздохом Настя отправила матери Максима сообщение следующего содержания:

«Мам, домой сегодня не жди. Переночую в Москве у друзей. Телефон садится, так что, если не отвечу, не переживай».

После девушка тут же отключила мобильный телефон друга. Родители, скорее всего, зададут Максиму хорошую трепку, когда он появится дома, но с этим, решила Настя, юноша разберется самостоятельно.

Как только экран телефона погас, усталость внезапно навалилась на плечи девушки всей своей тяжестью. Веки сделались тяжелыми и горячими, Настя не исключала возможности, что успела простыть на холоде в пустыре. Очень хотелось спать, но адреналин, все еще бурливший в крови после пережитого нервного вечера, не позволял даже сомкнуть глаза. В памяти девушки без остановки всплывали странные слова друга — о некой драке шестилетней давности, о каком-то сиянии, о том, что нельзя в больницу… казалось, Максим попросту бредил. По крайней мере, здравый смысл указывал именно на это. Но Настя готова была поклясться, что ее друг понимал, о чем говорит. Какое-то неведомое чувство подсказывало ей, что все перечисленные юношей вещи можно даже связать воедино, если только знать, как…

Дорога, по большей части, проходила в молчаливых раздумьях. По пути Максим несколько раз почти приходил в себя, произносил что-то невразумительное и снова впадал в беспамятство. Насте показалось, что она расслышала в неясном бормотании друга чье-то имя. Эмиль, кажется. Девушка нахмурилась, пытаясь припомнить человека с таким именем среди своих знакомых, но не сумела.

— Как он? — поинтересовался Игорь, глядя на Настю через зеркало заднего вида.

— Плохо, — честно отозвалась девушка, — похоже, бредит.

— Твоему другу здорово досталось. Точно уверена, что не хочешь отвезти его в больницу?

Настя ни в чем не была уверена. Но просьба Максима, не переставая, звучала ее памяти, и она отчего-то была склонна послушаться друга.

Не услышав от пассажирки ответа, водитель глубоко вздохнул и чуть прибавил скорость.

— Как знаешь, — пожал плечами он, — может, ты и права.

Настя изумленно посмотрела на мужчину и вопросительно приподняла брови. Игорь ухмыльнулся.

— Я ведь, когда тебя в Пушкино вез, сочувствовал твоему Максиму. Думал, что ты его в измене подозреваешь и мчишься через всю Москву и дальше, чтобы… не знаю… уличить его, что ли? А ты, получается, почувствовала, что он попал в беду! Бывает же такая связь у людей!

Настя скромно опустила голову, не зная, что ответить. Игорь понимающе кивнул и сосредоточился на дороге.

— Ты поспи немного. Я тебя разбужу, когда приедем, — заботливо сказал он.

Девушка благодарно улыбнулась и прикрыла глаза, но, скорее, чтобы избежать дальнейших неловких разговоров, чем, чтобы действительно заснуть. Как она ни старалась, Морфей отказывался принимать ее в свои объятия.

* * *

Максим начал приходить в себя, и боль, затаившаяся на время беспамятства, тут же дала о себе знать. Казалось, ныла каждая клеточка тела. В особенности лицо, представлявшее собой один большой кровоподтек. Юноша издал недовольный мычащий звук и с трудом разлепил веки, тут же сощурившись от яркого света.

— Макс… — произнес знакомый голос. Кто-то подался в сторону юноши, заставив его сосредоточить на себе взгляд.

Зрение быстро сфокусировалось, и Максим, привыкнув к свету, увидел перед собой Настю. Она сидела подле него на кровати с полной миской воды на коленях и белым полотенцем в руках, успевшим покрыться грязными и кровяными разводами. Юноша внутренне сжался, представив себе, как, должно быть, выглядит его лицо, ведь девушка, похоже, сейчас обрабатывала именно его. Не самая, надо думать, приятная картина!

Второй мыслью был вопрос местоположения: Максим с удивлением осознал, что находится не у себя дома и не в больнице, а в квартире подруги, на кровати родительской комнаты.

— Настя, — юноша поморщился: в пересохшем горле саднило, и потребовалось время, чтобы суметь заговорить с подругой снова, — что произошло? Как мы тут оказались?

Девушка смущенно зарделась и ответа взгляд.

Максим осторожно приподнялся на локтях, с радостью отметив, что ребра больше не отзываются такой сильной болью. Уже при втором движении юноша почувствовал, что его корпус туго стянут эластичным бинтом, а поверх повязки надета чистая одежда. Притом, чужая и явно намного больше по размеру — похоже, это были вещи отца Насти.

Максим попытался закусить губу от смущения, но вовремя остановился, вспомнив, как получил по ней сильный удар, и решил, что мимику временно стоит попридержать. Юноша аккуратно накрыл ладонь Насти своей, заметив, что ссадины на руках у него промыты и обработаны йодом. На этот раз он не сумел сдержать улыбку, и распухшая нижняя губа начала болезненно пульсировать.

— Насть, у тебя такой вид, что я теряюсь в догадках, что такого натворил, — виновато проговорил Максим.

Девушка, наконец, столкнулась с ним взглядом.

— Ты, что, ничего не помнишь? — почти испуганно спросила она. Юноша качнул головой.

— Помню, как ты нашла меня в пустыре, а дальше… смутно. Я что-то натворил по дороге?

— Нет, — вздохнула Настя.

— Тогда в чем дело? Как ты, кстати, оказалась в Пушкино?.. Ночью.

Щеки девушки вновь запылали. Заговорить она сумела не сразу: понадобилось около минуты, чтобы собраться с мыслями.

— Послушай, я знаю, кем ты меня посчитаешь… точнее, нет. Я не знаю. Но мне наплевать. Ты не просто не отвечал на телефон, Макс, ты исчез! Я не знала, что думать. Учти, я стала тебя искать, просто, потому что волновалась, а не потому, что люблю вторгаться в чужую личную жизнь…. Программу эту я удалила, если хочешь знать, и больше никогда…

Голова у Максима пошла кругом, он быстро потерял суть этой эмоциональной тирады, и приподнял руку в останавливающем жесте.

— Погоди. Постой. Какую программу? Какая еще личная жизнь? Ты сейчас о чем? Расскажи по порядку, что произошло, сколько меня не было и как ты меня нашла.

Девушка внушительно посмотрела на друга, затем тяжело вздохнула и обстоятельно пересказала ему события пережитого вечера. Максим слушал, не перебивая. На попытку подруги найти его с помощью программы поиска по номеру телефона он отреагировал спокойно — в свете недавних событий он счел это, как подруга выразилась, «вторжение в личную жизнь» сущим пустяком. Гораздо больше его тронуло то участие, которое девушка проявила, забеспокоившись о нем.

Когда Настя закончила свой рассказ, юноша опустил голову и осторожно улыбнулся — чуть виновато.

— Прости, что напугал. И… спасибо. Что нашла меня. Я бы, наверное, умер, если бы не ты.

Настя еще некоторое время молчала, не решаясь посмотреть другу в глаза.

В молчании прошло около минуты, затем девушка вздохнула и все же задала Максиму свой главный вопрос.

— Что с тобой произошло, Макс? Кто тебя так…

— Отделал? — хмыкнул юноша. Настя смущенно отвела взгляд, и Максим хохотнул, — ладно уж, называй вещи своими именами. Мне почти не стыдно, их было трое.

Девушка склонила голову.

— Там, в пустыре, ты что-то говорил о том, что их не найдут. Будто бы с момента нападения прошло шесть лет…

Максим резко посерьезнел, понимая, что в этот раз отшутиться у него не получится. Настя не оставит это просто так. Поверит она в его историю, или нет — это другой вопрос, но рассказать всю правду точно заставит. Так с чего же начинать? С бессонницы? С Сабины? С первого прыжка? Сложность всей этой ситуации возрастала в геометрической прогрессии, а ведь Максим понимал, что сам не знает и половины подробностей. Он неуверенно почесал в затылке.

— Я не отказываюсь от своих слов, — только и сумел проговорить юноша, — нападавших действительно не найдут, потому что все произошло шесть лет назад.

Настя непонимающе покачала головой и нахмурилась.

— Так… давай по порядку, — недоверчиво сказала она, — шесть лет назад на тебя напали трое грабителей. Трое ведь их было, ты говорил?

Максим кивнул. Серьезность его выражения лица совершенно сбивала Настю с толку. Девушка прочистила горло и продолжила:

— И травмы, которые ты сегодня получил, связаны именно с той дракой.

— Да.

Настя шумно выдохнула и качнула головой.

— Макс, я тут где-то теряю логику. Как увязать между собой событие шестилетней давности и те травмы, которые ты получил сегодня ночью? Мне, если честно, только какие-то фантастические мысли в голову приходят. У тебя сотрясения точно нет?

Юноша продолжил смотреть подруге в глаза.

— Сотрясения у меня нет, — спокойно сказал он, — а даже если есть, дело вовсе не в нем.

— Тогда в чем? — нервно воскликнула Настя, — хочешь сказать, что когда твой номер телефона перестал существовать, ты переместился во времени? На шесть лет назад? Это же сущий бред, Макс!

Максим тяжело вздохнул.

— Я не рассчитывал, что ты мне поверишь. Но другой версии у меня нет и не будет. Есть только эта. И, несмотря на все логические умозаключения, она настоящая.

Настя замолчала. Упрямый здравый смысл подсказывал ей, что состояние Максима куда хуже, чем кажется на первый взгляд. Однако все то же неизвестное чувство, заставившее девушку сегодня сорваться с места и отправиться в Пушкино, уверяло ее, что друга нужно, как минимум, выслушать, а уже потом делать заключения о его физическом и психическом здоровье.

— Ладно, — вздохнула Настя, — настоящая, так настоящая. Рассказывай. Только давай с самого начала. И так, чтобы не приходилось из тебя каждое слово клещами вытаскивать.

Максим искренне изумился. Он ожидал от подруги примерно такой же речи, какую выдал ему Дима сегодняшним вечером. При том, как звучала вся эта история, юноша даже на то, что его кто-то выслушает, не надеялся.

— Ох… ладно, — замялся он, нервно перебрав пальцами, — но должен предупредить, звучать это будет действительно дико.

Настя пожала плечами и ободряюще улыбнулась.

— Рассказывай, как есть, а там посмотрим, — хмыкнула она, — я тоже сегодня повела себя немного дико, так что мне будет даже полезно узнать, что я не одна такая.

Максим усмехнулся, в душе сердечно поблагодарив подругу за поддержку. С самого начала этой истории он знал, что, если кто его и поймет, так это Настя. И, похоже, он не ошибся в ней.

— Что ж, — медленно заговорил юноша, — все началось с бессонницы…

И он рассказал подруге все. Слова лились сплошным стройным потоком, Максим с облегчением делил то, что угнетало его, с человеком, который готов был, если не понять, то хотя бы попытаться это сделать.

Настя слушала внимательно, изредка уточняя детали и задавая вопросы. Главным образом ее заинтересовала Сабина. Девушка выспрашивала каждое слово короткого разговора друга с темноволосой загадочной женщиной из «красного мира». Юноша в подробностях описал все, и заметил, что при упоминании имени «Эмиль» Настя заметно вздрогнула.

— В чем дело? — спросил юноша.

Подруга покачала головой.

— По пути сюда ты несколько раз произносил что-то в бреду. Я толком ничего не разобрала, но это имя запомнила, ты его называл. Что тебе известно об этом Эмиле?

Максим тяжело вздохнул.

— Ничего полезного. Знаю только, что у него нет верхней фаланги безымянного пальца на левой руке. А еще чувствую, что этот человек очень опасен, и… я ненавижу его, — юноша поднял глаза на подругу, и его взгляд заставил Настю неуютно поежиться, — ненавижу так сильно, что словами просто не передать. У меня есть непреодолимое желание убить его, понимаешь? Я никогда не испытывал ничего подобного. Ни к кому.

Девушка ощутила в горле тяжелый ком и с трудом сглотнула.

— За что ты его так ненавидишь?

— Не знаю! — воскликнул Максим, всплеснув руками и поморщившись от боли в боках. Эта боль заставила его чуть поумерить пыл, — это меня больше всего и пугает. Я всегда мог как-то обосновать свои чувства, но не в этот раз.

Настя поджала губы.

— Что ж… возможно, причина есть, просто ты не можешь пока ее сформулировать?

Максим тепло и благодарно улыбнулся подруге.

— Не знаю, веришь ты мне, или нет, но спасибо, что слушаешь.

Девушка не смогла не улыбнуться в ответ.

— Что было дальше?

Максим, вздохнув, пересказал вкратце встречу с Димой, а затем быстро перешел к истории шестилетней давности. Здесь Настя периодически перебивала друга, дополняя историю деталями собственного вечера, чтобы расставить его звенья в хронологическом порядке. Когда юноша закончил пересказывать события, с его души словно свалился тяжелый камень, он ощутил небывалую легкость и расплылся в блаженной улыбке, игнорируя боль в рассеченной губе.

Настя покачала головой.

— Выходит, ты изменил прошлое, — довольно безрадостно констатировала она.

— Я этого не хотел, — пожал плечами юноша, — впрочем, мне кажется, что ничто толком не изменилось. Я порядочно напугал себя четырнадцатилетнего и заставил сменить маршрут. По сути, вся дальнейшая история пошла по старому пути, только шрама у меня на спине теперь нет.

Настя недоверчиво прищурилась.

— Какого шрама?

Максим замолчал. Он отчетливо помнил, что, когда они с сокурсниками отмечали в общежитии прошлый новый год, ему на футболку пролилось масло, и Настя помогала ему замыть пятно. Именно тогда она увидела шрам на его лопатке и впервые услышала эту историю. Лишь теперь, когда подруга переспросила насчет шрама, Максим вдруг осознал, что она будто и о самом нападении шестилетней давности слышит впервые.

— Ох… — только и выдохнул юноша, отклоняясь спиной на подушки.

— Макс? Тебе плохо? — обеспокоенно спросила Настя, встрепенувшись. Максим улыбнулся и качнул головой.

— Нет, нет, все хорошо. Просто я только что понял, что действительно изменил прошлое. Ты ведь, получается, в первый раз слышишь, что шесть лет назад на меня напали?

Девушка кивнула. Максим хмыкнул, убеждаясь в собственной правоте.

— А ведь еще вчера ты эту историю помнила. Я рассказывал ее тебе на прошлый новый год, когда ты случайно увидела мой шрам на спине. Помнишь, мне масло пролилось на футболку? Так вот ты помогала мне застирать пятно, и…

— Это я помню, — перебила Настя, — но никакого шрама я тогда у тебя на спине не видела.

— Потому что теперь получается, что его и не было, — кивнул юноша, — я вернулся из того времени, изменив историю, и теперь у тебя другие воспоминания. Для меня это доказывает очень многое. Жаль, что для тебя все иначе…

Настя нахмурилась. Внутренний скептик в ней вопил во весь голос, что друг врет напропалую, выдумывает или просто сильно ударился головой. Но Максим, казалось, прекрасно осознавал, как звучат его слова. Он рассказывал свою историю, ожидая, что ему никто не поверит, и тем самым доказывал свое здравомыслие. Похоже, юноша и сам бы с радостью не поверил во все это, если б мог.

— Что думаешь? — сокрушенно спросил Максим, — обо всем этом бреде?

Настя пожала плечами.

— Не знаю, Макс, мне бы хотелось думать, что ты врешь. Но почему-то мне кажется, что ты говоришь правду. И это пугает. Сильно.

Юноша прикрыл глаза и опустил голову, чувствуя, как внутри него теплеет и сияет маленькое солнце. Он знал, что подруга верит ему и хотя бы отчасти не считает, что Максим помутился рассудком.

— Значит, ты мне веришь… — юноша и сам не понял, вопрос это был, или утверждение.

Настя тяжело вздохнула.

— Я пока не знаю, чему верить, Макс, — серьезно ответила она, — для меня налицо только один факт: тебя избили в том самом пустыре, где я тебя нашла. Те, кто это сделал, могли тебя убить, и, возможно, хотели это сделать, но отчего-то не сделали. Никаких следов борьбы я рядом тоже не увидела, даже когда Игорь подъехал и осветил фарами место, где ты лежал. Там не было ни крови, не примятой земли, ни чего бы то ни было другого, что указало бы на драку, которую ты мне описал. Если только не предположить, что ты сам себе нанес все эти травмы, то в твое… гм… перемещение во времени почти можно поверить. И имя, которое ты потом произнес в бреду — Эмиль — ты бы не сказал его просто так, в поддержку выдуманной истории. В бреду ты не мог продолжать врать, ты говорил только правду. К тому же ты мой друг, и мне кажется, что обманывать меня ты бы не стал. Выходит, да, я тебе верю. Так что, в случае чего, в дурдоме нас положат в соседние палаты. Будем через стены перестукиваться.

Максим нервно засмеялся, тут же скривившись от боли в боках. Настя сочувственно склонила голову.

— И что мы со всем этим будем делать? — спросила она. Юноша непонимающе прищурился.

— Ты о том, сколько я буду раны зализывать под твоей крышей? — усмехнулся он, — да недолго, я думаю. Переломов, вроде, нет, только ушибы…

Настя нахмурилась, тем самым заставив Максима замолчать.

— Я обо всей этой твоей истории с перемещениями. С ней что делать будем?

Юноша внимательно посмотрел в глаза подруги.

— Хочешь сказать, ты собираешься помогать мне в этом? — недоверчиво спросил он. Настя всплеснула руками.

— Нет, конечно, брошу тебя с этим одного! Макс, мне все-таки кажется, что сотрясение у тебя есть, если ты так обо мне подумал!

Максим смущенно улыбнулся и качнул головой.

— Может, и так. Послушай, Насть, не злись, но… — юноша замялся, виновато опустив взгляд, — я все же не хочу, чтобы ты вмешивалась в эту историю.

Девушка возмущенно округлила глаза, поправив нервным движением челку.

— Это еще почему?

Максим пожал плечами. Теперь, когда юноша, наконец, заручился чьей-то поддержкой, он осознал, что, по сути, не имеет на нее права: эта история — только его проблема, и помочь ему никто не сумеет, даже если захочет. Хотя бы по той причине, что никому, кроме Максима, не доступен «красный мир».

— Ну, для начала потому, что это опасно, — тоном наставника произнес юноша, — к тому же… склонность перемещаться по другим мирам пока замечена только за мной. Не обижайся, но вряд ли ты сможешь мне помочь…

Сказав это, юноша приготовился к настоящей буре. Он прекрасно понимал, что подобные слова запросто могут обидеть. Однако Настя отреагировала спокойно, выражение ее лица нисколько не изменилось. Она лишь задумчиво отвела взгляд в сторону и пожевала губу — впрочем, это могло быть лишь затишьем перед ожидаемой бурей.

— Прости, — покачал головой Максим, нарушая невыносимое тягостное молчание, — если хочешь, чтобы я ушел, я…

— Да прекрати ты горячку пороть, — одернула Настя, сердито махнув рукой, — сиди уже и не дергайся. Ты, в общем-то, прав. Я действительно, вроде как, по другим мирам не скачу. Но это не значит, что я не смогу тебя хоть как-то поддержать во всем этом. Я все еще могу тебя выслушивать и не держать за сумасшедшего.

Максим едва заметно улыбнулся, отчего-то почувствовав себя ужасно неблагодарным человеком.

— Не поспоришь… — хмыкнул он.

Настя вдруг перевела на юношу красноречивый взгляд.

— Кстати, Макс, у меня к тебе вопрос. Помнишь, что ты мне сказал перед тем, как потерять сознание?

Максим нахмурился, пытаясь припомнить последние минуты в пустыре.

— Если честно, смутно.

— Ты просто посмотрел на меня как-то… туманно, что ли, и сказал, что я свечусь.

Юноша изумленно расширил глаза.

— Светишься? — переспросил он.

— Да, — Настя набрала в грудь побольше воздуха, чтобы подробно расспросить друга об этом, но тут же одернула себя, понимая, что в расспросах более нет смысла, — но ты, похоже, не помнишь, что имел в виду.

Максим медленно покачал головой, хотя смутное ощущение, что он действительно говорил нечто подобное, всплывало где-то на задворках его памяти.

— Если честно, не помню.

Девушка досадливо вздохнула, искренне сожалея, что Максим не сумеет ей ничего объяснить. А ведь эта деталь со свечением отчего-то казалась ей решительно важной.

— Ладно, забудь, — мрачно бросила Настя, поднимаясь с кровати, — ты не хочешь чаю?

Юноша просиял. Пересохшее горло возликовало от предвкушения.

— Не откажусь. Причем, под страхом смерти не откажусь. Очень пить хочется.

Настя улыбнулась.

— Дурной ты. Сразу бы сказал. Сейчас сделаю.

Юноша, морщась от боли, поднялся с кровати и шаткой походкой направился за подругой в кухню. Настя изумленно распахнула глаза.

— Ты куда собрался? Тебе лежать надо!

— Належался уже, — буркнул Максим, придерживая особенно сильно болевший правый бок, — пора бы и честь знать. Ты иди, я догоню. С быстротой у меня пока проблемы.

Настя нахмурилась, но все же решила не спорить с другом.

— В случае чего, до кровати доползать будешь сам, я тебя не подниму.

— Договорились, — ухмыльнулся Максим и, приготовившись снова терпеть боль, сделал еще несколько шагов.

* * *

Эмиль не помнил, как добрался до пустыря возле железнодорожной станции: дорога от дома Сабины прошла как будто в тумане. Морган не понимал, почему ноги понесли его именно сюда — возможно, к месту смерти своего бывшего обладателя его привел потенциал жертвы, никак не желающий усваиваться.

Голова Моргана пылала от жара, красные краски окружающего мира причиняли глазам ощутимую физическую боль. Нужно было сбывать этот потенциал, как можно быстрее.

Эмиль устало огляделся вокруг. Практиковать самостоятельный прыжок почти у самой границы с безопасной зоной было рискованно, но уходить в более подходящее место у Моргана не было ни времени, ни сил.

Здесь, в почти черной темноте пустыря голова болела чуть меньше, сознание начинало проясняться, и Эмиль невольно задумался над способностями своего прототипа. Удастся ли отыскать его теперь? Если нет, возможно, придется применить другую технологию, отличную от той, которой пользуются медиумы. Нужно попытаться отследить Максима по его потенциалу. Загвоздка состояла лишь в том, что Морган никогда не окидывал своего прототипа взглядом путешественника и не представлял себе, какой спектр имеет его поле. На то, чтобы искать в Потоке мимолетные зацепки, может уйти весь потенциал, который любезно предоставила последняя жертва, а Эмиль не был готов размениваться на мелочи после столь тяжелого процесса усвоения. Он жаждал найти Максима и осуществить задуманное — неважно, какой ценой.

Понадеявшись на удачу, Морган сконцентрировался и призвал Поток. Тело Мастера было прекрасно подготовлено для подобных перемещений, поэтому сумело легко сохранить равновесие, когда сознание устремилось в Вихрь.

Боль и жар тут же отступили, как только началось взаимодействие Потока с потенциалом.

Эмиль испустил облегченный вздох и осторожно прошел по уже изведанной дороге в мир и время, где должен был находиться Максим. Морган счел, что, каким бы сильным путешественником (или даже Мастером) ни оказался его прототип, он физически не способен переместиться в другую точку Вихря на такое долгое время. Максим должен был вернуться.

Удача улыбнулась Эмилю. Прототип действительно находился в своем времени. Оставалось лишь направить достаточное количество потенциала для удара и вытеснить сознание Максима из тела.

Морган приготовился, сосредоточился на собственном биополе и помчался в тело юноши.

* * *

Невидимый удар был таким сильным и внезапным, что Максим охнул от боли, согнувшись пополам. Полная кружка горячего чая вылетела у него из рук и со звоном разбилась об пол кухни.

— Макс? — не скрывая испуга, воскликнула Настя, замерев со своей кружкой в руке, — что с тобой?

Юноша не мог отвечать. Легкие буквально наполнились жидким огнем, словно он вдыхал не воздух, а нечто чужеродное, ядовитое. Эта боль вкупе с невидимым ударом извне должна была выбить его из тела и отправить в «красный мир». Или в прошлое. Или еще куда-то. Максим уже хорошо знал это чувство, но на этот раз ему каким-то образом удалось уцепиться за собственное тело и не совершить прыжок.

— Макс… — Настя осторожно приблизилась, положив другу руку на плечо, — чем помочь?

— Я не… — начал юноша, но жжение в груди усилилось, и он застонал, приготовившись к новому удару, который последовал незамедлительно.

Осознание пришло секундой позже: тот самый человек, о котором говорила Сабина, в эту конкретную минуту пытается прорваться в его тело.

— Максим! — испуганно вскрикнула Настя, услышав отчаянный стон друга, — так, я звоню в скорую.

Юноша успел поймать подругу за руку, когда она бросилась к телефону.

— Нет… стой… это… — с трудом ловя ртом воздух, покачал головой он, — не то…

Новый удар — особенно болезненный — вновь заставил Максима тяжело застонать. Ноги предательски подкосились, и юноша рухнул, больно ударившись коленями о пол.

Настя ахнула, присев рядом с ним.

— Боже мой, Макс, что происходит? — дрожащим голосом прошептала она.

Юноша поднял глаза на подругу, пытаясь сфокусироваться на ней, но зрение подводило его. Все линии казались размытыми, и сквозь них пробивалось яркое сияние, переливающееся радужными красками. В первую секунду Максим подумал, что просто теряет сознание, но потом вспомнил, что недавно Настя говорила ему о некоем свечении, которое он, якобы, видел вокруг нее. Похоже, речь шла именно об этом.

— Свет… — прошептал юноша.

Он отчего-то был уверен, что этот свет может помочь ему не пустить Эмиля в свое тело, хотя и не представлял себе технической стороны вопроса, и это не добавляло уверенности в успехе. Уверенности сейчас вообще не было ни в чем, кроме одного: если проиграть эту схватку, Настя останется один на один с Эмилем. И совершенно неизвестно, что этот человек может сделать с ней. Максим не мог подвергнуть подругу такой опасности. Он никогда себе не простит, если с ней что-то случится.

— Что? Макс, какой свет? Выключить свет? Что мне сделать? — слова девушки вылились в сплошную скороговорку. Она попыталась встать, чтобы выполнить одну из собственно предложенных инструкций, но Максим ухватил ее за руку.

— Удержи меня! — с округленными от ужаса глазами прошептал он.

— Что?..

— Удержи в теле! Не дай ему прорваться сюда, он тебя убьет!

Максим не был уверен, что Эмиль действительно причинит подруге вред, но не был готов рисковать.

— О ком ты говоришь? — испуганно спросила Настя, распахнув глаза, — об Эмиле?..

Тело юноши вновь сотряс удар. Максим скривился от боли, чувствуя, что его собственных сил не хватит, чтобы отражать новую атаку.

— Пожалуйста! — отчаянно воскликнул он, игнорируя вопрос подруги, ответ на который казался ему очевидным.

Похоже, теперь у девушки не осталось сомнений в правдивости истории Максима.

— Я попытаюсь… — осторожно произнесла Настя, хотя, похоже, она понятия не имела, что именно следует делать.

Тело юноши забилось мелкой дрожью. Следующая попытка вышвырнуть его сознание из тела будет успешной, он это точно знал.

— Удержи меня, прошу тебя… — голос Максима опустился до призрачного полушепота. Настя неопределенно качнула головой, хотя в глазах ее загорелась решимость. Она с силой стиснула запястье друга и нашла его взгляд.

— Тише, Макс, — девушка вдруг заговорила строго, как с учитель с провинившимся учеником, — слушай мой голос. Просто слушай, хорошо? Мы справимся. Я держу тебя. Держу, Макс, все будет хорошо. Попытайся дышать ровно и просто слушать мой голос.

Дыхание причиняло мучительную боль. Воздух казался отравленным, жгучим. Максим с трудом следовал указаниям подруги.

— Я знаю, что больно, — участливо, но строго произнесла девушка, — но ты должен дышать. Вместе со мной, давай, вдох…

Юноша огромным усилием воли втянул в себя раскаленный воздух. Вокруг не осталось ничего, кроме голоса подруги. Оставалось лишь надеяться, что сияние, которое Максим увидел вокруг нее, действительно сумеет его удержать.

… выдох…

… вдох…

* * *

Вихрь небрежно выплюнул сознание путешественника обратно в физическую оболочку, словно оно было мусором, само присутствие которого внутри Потока — оскорбительно.

Оказавшись снова в своем теле, Эмиль покачнулся, не удержался на ногах и упал на колени, перепачкавшись в красно-бурой грязи. Голова кружилась. Морган огляделся, не в силах поверить, что вновь потерпел неудачу, но факт был налицо: его окружал все тот же Красный мир, словно попыток перемещения и не было вовсе, однако при этом потенциала в теле осталось значительно меньше. Эмиль даже не был уверен, что его хватит на еще один самостоятельный прыжок.

Необузданная ярость, поднимающаяся из глубин души, захлестнула Мастера. Прототип, собственная ячейка для сознания путешественника, создан быть безвольной куклой, которая привязана к своему оригиналу. Этот сосуд не способен противоречить воле путешественника, он не имеет права сопротивляться его желаниям, и все же каким-то непостижимым образом Максим сопротивлялся. Морган не мог даже представить, какие силы для этого нужны, но не сомневался, что просто огромные, и это приводило его в еще большую ярость.

Четыре атаки! Четыре! Ровно столько раз Эмиль направлял концентрированную энергию своего потенциала, чтобы выбить сознание Максима из тела и поменяться с ним местами, и все попытки обернулись ничем.

— Будь ты проклят! — в бессильной злобе прорычал Морган, в сердцах обрушивая кулаки на землю. Вязкая грязь разлетелась в стороны и с неприятным шлепающим звуком осела на одежде путешественника.

Я сейчас выгляжу так же… просто грязь, безвольно осевшая на застенках Вихря. Пустышка. Ничтожество…

Собственные мысли распалили гнев Моргана. Он вновь сконцентрировался на призыве Потока и направился в точку пребывания прототипа.

Я — оригинал. Он не имеет права противиться мне!

Краски и звуки Вихря — всегда такие желанные, приводящие в благоговение — на этот раз только раздражали Эмиля. Сердце в физическом теле ускорило темп, и Морган испытал то, чего не испытывал уже давно. Страх. Происходящее между Эмилем и Максимом было противоестественным, неправильным, и оно пугало. Прототип не может перечить своему оригиналу, что уж говорить о создателе? Юноша обязан покориться, даже если на это потребуется положить весь потенциал, раздобытый с таким трудом.

* * *

— Я держу тебя… — не уставала повторять Настя.

Максим вновь и вновь вдыхал раскаленный воздух, концентрируясь только на этом. Голос подруги для него разносился эхом и звучал всюду. Он буквально чувствовал, как серебрящиеся невидимым невооруженному глазу светом нити плотно связывают саму его душу и крепко удерживают ее внутри тела.

Почувствовав прочную связь, юноша открыл глаза и едва не ахнул от изумления. Сидящую с закрытыми глазами подле него девушку окружало яркое радужное сияние, которое больше не казалось обманом зрения. Оно было теплым и почти осязаемым. Казалось, до него можно дотронуться рукой. Максим не мог описать спектр, которым переливался этот свет, но точно знал, что не способен перепутать его ни с каким другим.

— Я тебя держу, — повторила Настя.

Юноша почувствовал, что жжение в груди вновь усиливается, но на этот раз боль словно существовала отдельно от него. Казалось, подруга тоже почувствовала, что вскоре последует новая атака. Ее ничего не выражающий взгляд вдруг сделался яростным и опалил невидимого противника, стремящегося прорваться в тело Максима.

Когда незримый удар вновь сотряс тело юноши, Настя нахмурилась, и свет вокруг нее стал еще ярче.

— Нет, — строго произнесла она, обращаясь к кому-то, находящемуся далеко за пределами этого мира. Максим собрал остатки сил, чтобы подкрепить ответ подруги собственным сопротивлением.

Боль — острая и мгновенная — пронзила тело и тут же исчезла, забирая с собой последние силы юноши. Воздух вновь стал пригодным для дыхания, юноша облегченно вздохнул, чувствуя, что сознание покидает его.

— У нас… получилось, — только и сумел выдавить Максим и провалился в забытье.

* * *

Нет.

В момент атаки кто-то заговори с Эмилем. Мастер не ожидал ничего подобного и позволил себе отвлечься, что стало его роковой ошибкой. Мощный толчок неоднородного потенциала оттеснил его обратно, отбирая силы, и вновь вышвырнул его в собственное физическое тело.

Охнув от боли, жгучим ливнем обрушившейся на грудь, Морган судорожно попытался восстановить дыхание.

Такое сопротивление было невозможно предугадать. Казалось, Эмилю противился не один сильнейший Мастер, а, как минимум, двое. Как это понимать? Максим осознал свои способности и нашел себе учителя? Который, вдобавок обладает и способностями медиума? В последнем Эмиль не сомневался: когда он вновь попытался выбить сознание прототипа из тела, он почувствовал, что Максим связан с кем-то невидимыми нитями, какими Сабина обычно связывала Моргана во время сеансов. Но Максим не находился на сеансе в привычном понимании этого слова. В подобные моменты путешественник более уязвим, а здесь его концентрации хватило, чтобы сопротивляться перемещению.

Эмиль с трудом поднялся на ноги. Его захлестывала бессильная злоба. Он потерпел поражение в битве с собственным прототипом. С собственным творением, что еще унизительнее.

Морган с трудом подавил в себе желание повторить попытку прыжка. Он знал, что будет только зря растрачивать потенциал. Следовало набраться сил, подождать.

От мыслей о Максиме Эмиля отвлек озноб: остатки потенциала Мартина продолжили сопротивляться усвоению. Их следовало сбыть и открыть себе новый доступ, более подходящий по биополю.

Сделав шаг к железнодорожной станции, Морган вдруг замер, почувствовав чье-то присутствие. Он медленно обернулся в сторону безопасной зоны, и на его лице заиграла улыбка. Взгляд путешественника помог ему определить потенциал — совсем небольшой, но все же потенциал. Два слабых путешественника и два обычных человека. Четыре законника. Блюстители порядка. Похоже, они совсем недавно наблюдают за Эмилем. Что им, интересно, понадобилось в нейтральной зоне? Добровольно никто из них сюда бы не отправился. Выходит, у них имеется и приказ, и наводка. Морган не представлял (впрочем, и не считал важным), кто мог посотрудничать с законниками, чтобы ее дать.

— Не двигаться! — произнес властный женский голос. Его обладательница — крепко сбитая темнокожая дама в светлой форме блюстителя порядка с пистолетом модификации ЭП-12 в руках вышла из-за дерева. Ее пышные черные вьющиеся мелкими кудряшками волосы были схвачены в высокий хвост на самой макушке, — руки поднять! Живо!

Морган оценивающе окинул слабую путешественницу взглядом и ухмыльнулся, исполняя указание.

Трое законников — двое мужчин и одна женщина в похожей кремово-белой форме с оружием в руках — также выступили из-за деревьев.

— Беглец Морган, — произнес один из мужчин, — вы обвиняетесь в разбое, многочисленных убийствах и нарушении шестнадцати законов, установленных безопасной зоной. Полный список предъявляемых обвинений вы сможете услышать в Центре Правосудия перед непосредственным допросом. Вы обязаны сейчас же сдаться и проследовать с нами, или будете уничтожены на месте без суда и следствия по приказу № 184.

Эмиль снисходительно покачал головой. Он не счел нужным отвечать законникам, мысленно возблагодарив Вихрь за то, что он не позволил ему проникнуть сейчас в тело прототипа. Юнец вряд ли нашелся бы, что делать в такой ситуации, и у Моргана возникли бы существенные проблемы с освобождением.

Чернокожая женщина приблизилась. В ее левой руке мелькнула цепочка, на концах которой тут же загорелись светящиеся кольца. Электрические наручники. Стоило угодить в такие, и любая попытка побега будет встречена электрическим ударом.

Несмотря на численное преимущество, законники держались напряженно. Глава их отряда передвигалась медленно и осторожно, и Эмиль невольно ухмыльнулся, осознавая, что законники боятся его. Репутация беглеца-одиночки бежала вперед него. Бывая на вылазках в безопасной зоне, Морган часто видел плакаты со своим изображением на столбах с подписью «разыскивается за вознаграждение». Он был одним из немногих жителей нейтральной зоны, кому доводилось так часто видеть собственное лицо.

Законница ожгла Эмиля взглядом при своем приближении, заметив на его поясе нож.

— Оружие на землю, беглец Морган, — грубым гаркающим голосом произнесла женщина, — и без глупостей.

Улыбка не сходила с лица Эмиля. Беглец одиночка медленно вытащил из-за пояса нож, но класть его на землю не спешил. Законница пригрозила ему пистолетом.

— Положите оружие, Морган, или я стреляю на поражение.

Эмиль, продолжая глядеть женщине в глаза, медленно опустился на корточки, положил нож на землю и начал неспешно отводить от него руку. Законница испустила заметный облегченный вздох, быстро шагнув к оружию с намерением оттолкнуть оружие подальше от беглеца-одиночки.

Морган двинулся с невообразимой быстротой, перехватывая нож и с силой дергая женщину за ногу на себя, лишая ее равновесия. Она не успела и ахнуть, как начала заваливаться на спину. Попытавшись поразить беглеца-одиночку, законница выстрелила наугад, но пуля лишь рассекла воздух.

Ловким движением Эмиль перехватил второй рукой пистолет упавшей женщины, а нож небрежно сунул за пояс. В считанные доли секунды, до того, как остальные законники успели опомниться, Морган уже держал ЭП-12 у лба темнокожей женщины.

— Сейчас же встать! — скомандовал светловолосый мужчина, выйдя из оцепенения, и сделал шаг к беглецу, — или я стреляю!

Эмиль осклабился и неопределенно качнул головой.

— Стреляй. Ты, может, даже попадешь, но твоего командира я убью раньше. Брось пистолет!

Законник в нерешительности замер. Эмиль прищурился, плотно прижимая ЭП-12 ко лбу заложницы. Женщина зажмурилась и испуганно пискнула, ее тело забилось мелкой дрожью от предчувствия скорой смерти. В том, что Морган выполнит свою угрозу, ни у кого из присутствующих не было ни малейшего сомнения.

— Бросай, кому сказал?! — прорычал Морган. Светловолосый мужчина вздрогнул и отбросил свой пистолет достаточно далеко. Эмиль ожег взглядом еще двоих законников, — отлично. Теперь остальные: то же самое! Бросьте оружие. И пните его подальше.

Двое законников нерешительно переглянулись, и Эмиль, хмыкнув, обратился к своей заложнице.

— Что-то они не торопятся спасать твою жизнь, дорогуша.

Женщина испустила нервный прерывистый вздох. Глаза ее блестели от слез.

— Вы… выполнять! Делайте, как он говорит… пожалуйста, — она, похоже, хотела прокричать это приказным тоном, но голос предательски сорвался, превратившись в испуганный лепет.

— Вы слышали своего командира? — хмыкнул Эмиль.

Мужчина послушался сразу. Женщина еще несколько секунд в нерешительности стояла, закусив губу, но все же тоже отбросила оружие.

— Ваши требования выполнены. Отпустите заложницу, — глядя на беглеца исподлобья, сказал светловолосый законник.

Морган поднялся, все еще держа темнокожую женщину на прицеле, и отошел от нее на шаг.

— Поднимайся, — скомандовал он, — и становись лицом к ним.

Беглец кивнул на законников. Самодовольная улыбка не сходила с его лица.

Темная кожа заложницы приобрела бледно-серый оттенок. Женщина с трудом поднялась, оттолкнувшись непослушными дрожащими руками от земли, и выполнила указания Эмиля. Морган не собирался долго мучить свою пленницу. Из всех присутствующих здесь законников у нее был самый большой потенциал, а Эмилю не терпелось провести один эксперимент.

Нож скользнул в руку беззвучно и почти неощутимо. Когда лезвие с силой вошло в спину законницы, она не сумела даже закричать — лишь раскрыла рот и округлила глаза.

Законники бросились врассыпную за своим оружием, выкрикивая ругательства.

Морган остался невозмутимым, наблюдая за их спешкой. Женщина начала безвольно оседать в его руках. Чувствуя, как с кровью жертвы в него перетекает потенциал, Эмиль направил его весь вместе с тем, что остался от Мартина, на материализацию Вихря, на этот раз не рассчитывая совершать прыжок.

Морган не сдержал победную улыбку: позади трех законников загорелась и расширилась яркая точка света. Уже через секунду она достигла в диаметре больше полутора метров.

Законники замерли, не в силах сопротивляться призыву материализовавшегося Вихря. Поток поверг их в благоговейный ужас и детский восторг. Из раскрывшегося в коридор между мирами портала доносились звуки, голоса, запахи, внутри виднелись переливы красок множества различных реальностей.

Словно завороженные, люди шагнули к порталу, простирая руки в надежде прикоснуться к совершенству.

Эмиль улыбался. Он терпеливо ждал и контролировал портал, пока законников не утянуло внутрь притяжение Вихря. Гордость переполнила путешественника.

Лишь попав в Вихрь, не обладавшие потенциалом люди испарились, словно дым, сделавшись частью Потока. Путешественник — светловолосый мужчина сумел очнуться и осознать, что происходит, но его потенциал кончился стремительно, и уже через секунду его предсмертный крик рассеялся множеством частиц, осевших в памяти Вихря.

По мановению руки Моргана портал закрылся, оставив после себя лишь холод. Воздух казался разреженным, словно через него прошел сильный электрический разряд.

Эмиль расслабил руки. Темнокожая женщина рухнула на землю. Ее тело все еще дергалось в предсмертных судорогах. Морган небрежно выдернул нож, услышав лишь подобие короткого стона, приложил руки к ране и дождался, пока жалкие остатки потенциала вместе с уходящей жизнью законницы перетекут в его тело.

Глава 4 Акт Творения

Открыв глаза, Максим перво-наперво попытался понять, где находится, невольно подумав, что, если раньше пробуждение с вопросом «где я?» вызывало у него веселые ассоциации с хорошо прошедшим накануне праздником, то теперь юноша задавал себе этот вопрос каждый раз, когда просыпался, и улыбаться ему при этом совершенно не хотелось.

При первом же движении тело отозвалось болью: тянущей, ноющей, острой — везде разной, но неизменно присутствующей.

«Хоть в чем-то есть стабильность», — мрачно подумал Максим, недовольно поморщившись, после чего тут же дали о себе знать синяки на лице.

Сделав над собой усилие, юноша поднялся… с пола. Только теперь он понял, что лежал на полу кухни в квартире лучшей подруги. События минувшей ночи всплыли у него в памяти: юноша вспомнил, что именно здесь потерял сознание после того, как Эмиль несколько раз пытался проникнуть в его тело. Настя каким-то образом сумела помочь Максиму не пустить его. Юноша нахмурился, игнорируя резкую боль в избитом лице. Он вспомнил, что видел вокруг подруги какое-то свечение, слишком яркое, чтобы быть обманом зрения.

Справа от Максима бесшумно материализовалась чья-то фигура. Юноша резко обернулся и вскрикнул от неожиданности. Ему вторил испуганный девичий крик.

— Господи, Макс! — тут же выдохнула Настя, приложив руку к груди, — как же ты меня напугал!

Максим нервно хохотнул, стараясь унять пустившееся вскачь сердце. После всех злоключений, произошедших с ним недавно, юноша начал буквально пугаться собственной тени.

— Могу о тебе то же самое сказать, — кивнул он, — ты так бесшумно появилась.

— Извини… — отозвалась подруга и отвела взгляд. Максим качнул головой.

— Ты меня тоже. Долго я тут… гм… спал?

Девушка виновато пожала плечами.

— Всю ночь и утро. Сейчас почти полдень, — она поджала губы, — ты прости, что не донесла тебя до кровати. Я честно пыталась, но у меня сил не хватило…

— Ох… — только и выдавил Максим, чувствуя, что его щеки смущенно зарделись, — брось. Так даже лучше. Если бы тебе пришлось меня еще и на себе тащить, я бы от стыда сгорел. Мне и так стыдно…

Юноша замолчал.

Настя немного нервно помяла пальцами толстовку своего спортивного костюма.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Как свиная отбивная, — усмехнулся Максим, — но жить буду.

Юноша осторожно, придерживая правый бок, присел на табуретку и ободряюще улыбнулся. Настя взобралась на угловой диван напротив и подтянула к себе ноги. Максим кивнул.

— Главное, я нахожусь в собственном теле, — продолжил он свою мысль, — и, думаю, это больше твоя заслуга, чем моя.

Настя неопределенно качнула головой.

— Да, Макс, по поводу вчерашнего, — несколько смущенно заговорила она, — все это ведь действительно было? Мы пытались помешать некоему Эмилю проникнуть в твое тело? То есть… я верю тебе, просто с утра, когда я прокрутила в памяти вчерашний вечер, все показалось мне…

— Сущим безумием, — закончил за нее Максим, кивнув, — я понимаю, можешь не объяснять. Добро пожаловать в мой мир.

Настя едва заметно улыбнулась.

— Повторим попытку попить чай? — хмыкнула она, — или это недоброе предзнаменование?

Несмотря на легкий налет сарказма в тоне девушки, Максим отнесся к ее вопросу вполне серьезно и прислушался к себе. Никаких признаков жжения в груди, что обычно означало скорое перемещение, он не почувствовал.

— От чая не откажусь, — кивнул он, — насчет недоброго предзнаменования я не уверен, но если у тебя в доме на всякий случай есть небьющиеся чашки, буду рад. Перестраховка не повредит.

Настя нервно хохотнула, нажав кнопку чайника и поднявшись со своего места за чашками.

— Небьющихся нет. Так что придется рисковать обычными.

Максим сделал нарочито серьезное выражение лица.

— Что ж, тогда риск — наше второе имя, — деловито сказал он, поднимая кулак, словно изображая супергероя кино, однако правый бок отозвался резкой болью, заставившей юношу охнуть и скривиться.

Настя сочувственно нахмурилась, кидая в чашки чайные пакетики и присаживаясь обратно на диван. Помолчав несколько секунд, она тяжело вздохнула и заговорила:

— Макс, если серьезно, с этим всем надо что-то делать. Я, конечно, не видела воочию твоих перемещений, но видела то, что произошло вчера, и уверена, что розыгрышем или фантазией это быть не может, — видя, что Максим хочет что-то сказать в ответ, девушка приподняла руку в останавливающем жесте и продолжила, — знаю, ты не хотел, чтобы я вмешивалась, но мне почему-то кажется, что я во всем этом тоже как-то фигурирую. Вчера, когда ты просил удержать тебя в теле, я что-то почувствовала. Не могу толком объяснить, что именно, но… это как… шитье.

Юноша изумленно округлил глаза. Все мысли, припасенные на окончание речи подруги, тут же вылетели у него из головы.

— Что, прости?

Щеки девушки слегка покраснели.

Чайник щелкнул, и Настя принялась разливать кипяток по чашкам.

— Ну, я не знаю, как еще объяснить, — протянула она, отставляя чайник, — ты был так напуган, так отчаянно просил тебе помочь! А у меня не было никаких идей, как это сделать. Я понимала, что просто обнять тебя или схватить за руку — не выход, нужно что-то сильнее. Почти магическое, только… вряд ли это магия, конечно. И тогда в моих руках появились нити, понимаешь? Не вещественные, а как бы невидимые. Они словно были сотканы из света, только его невозможно было разглядеть невооруженным глазом. И я сумела ими «пришить» тебя к телу. Наверное, не навсегда, но в тот момент это сработало…

Девушка придвинула ошеломленно глядящему на нее другу чашку и смущенно отвела взгляд.

— А вот теперь я чувствую себя сумасшедшей, — проговорила она. Максим покачал головой, сбрасывая с себя оцепенение.

— Нет, нет! Это не так! По сути, мы видели одно и то же!

Настя заинтересованно подняла глаза на юношу. Максим кивнул.

— Я именно об этом и хотел тебе сказать, — улыбнулся он, — помнишь, ты говорила, что в пустыре я сказал тебе, что ты светишься?

Девушка кивнула.

— Ты вспомнил, что имел в виду?

— Нет, — качнул головой Максим, — скорее, понял. Вчера я видел вокруг тебя сияние. Яркое, переливающееся всеми цветами радуги! Наверное, так описывают ангелов…

— Я не ангел, — рассеянно заметила девушка.

— Это как посмотреть, — усмехнулся Максим, и Настя прищурилась, но возразить другу не успела, он заговорил с заразительным жаром, — не в том суть. Я хочу тебе сказать, что свечение действительно было, и, похоже, именно оно помогло мне удержаться в теле. Я это тоже чувствовал. Выходит, ты права — ты как-то связана со всей этой историей! Похоже, ты и в пустыре меня нашла неслучайно.

Девушка поджала губы, уставившись в чашку с чаем.

— Вот только какая у меня роль? Представь себе: вот встретим мы кого-то, кто в этом разбирается, надо будет представиться, и что мы скажем? «Привет, я Максим, я перемещаюсь во времени и, могу меняться телами с другими людьми. А это Настя. Она у нас отсвечивает».

Максим невесело усмехнулся и тяжело вздохнул, игнорируя боль в ушибленных ребрах. Ответов на вопросы подруги он не знал, но догадывался, кто может их знать. Женщина по имени Сабина из мира с красным небом никак не выходила у него из головы. А, чтобы поговорить с ней, нужно было снова оказаться в том месте… что значило пустить Эмиля в свое тело. От одной этой мысли Максима начинало мутить, однако, похоже, другого выхода у него не было… Если только обмен телами — единственный способ попасть в «красный мир».

Юноша решительно поднял взгляд на подругу и качнул головой.

— Думаю, есть человек, способный ответить на наши вопросы.

Настя внимательно посмотрела на Максима, ожидая продолжения. Юноша кивнул.

— Я рассказывал тебе о ней.

— Сабина? — вопросительно кивнула Настя, нахмурившись, — а ты уверен, что она будет помогать? Она знает этого Эмиля. Может, она с ним заодно.

Максим пожал плечами.

— Не узнаем, пока не проверим. В любом случае, для этого нужно попасть в тот мир.

Настя вновь опустила голову.

— Выходит, нужно ждать, пока Эмиль снова попытается прорваться в твое тело. Только на этот раз придется позволить ему это сделать.

— Или спровоцировать прыжок самим, — склонил голову Максим, — причем, желательно, без обмена телами.

Девушка сделала глоток обжигающе горячего чая и недоверчиво качнула головой.

— То есть, ты хочешь переместиться в другой мир в собственном теле? А ты уверен, что это вообще возможно?

Юноша пожал плечами.

— Ну, на шесть лет назад-то у меня получилось так прыгнуть, не перемещаясь при этом в тело себя четырнадцатилетнего. Технология, наверное, та же самая.

— А ты эту технологию знаешь? — скептически спросила Настя, — к тому же, одно дело — только время, другое дело — время и пространство. Мне кажется, на прыжок в другой мир нужно больше… сил, что ли?

Максим разочарованно вздохнул. Каким-то шестым чувством он понимал: подруга права. Сил нужно гораздо больше. Не только психических, но и физических, чтобы выдержать подобный прыжок. А с физическими силами у Максима сейчас дела обстояли из рук вон плохо.

— Интересно, — задумчиво протянул юноша, — а эти, как ты говоришь, силы можно развить?

Настя развела руками.

— Откуда же мне знать? — отозвалась она и, поразмыслив, добавила, — хотя… если сравнить умение перемещаться сквозь время и пространство, скажем, с… растяжкой тела, то, если долго тренироваться, можно в итоге сесть на шпагат.

Максим приподнял одну бровь.

— Ох уж эти мне твои аллегории, — усмехнулся он. Настя прищурилась.

— Ты меня прекрасно понял.

Юноша примирительно приподнял руки.

— Да понял я, понял, — кивнул он, — значит, нужно тренироваться. Знать бы только, как.

Настя качнула головой.

— В этом я тебе вряд ли смогу помочь. Если только быть рядом на случай, если Эмиль вновь попытается прорваться в твое тело, — девушка потерла переносицу, — в любом случае, все это будет не раньше, чем ты немного подлечишься. На тебя сейчас без слез не взглянешь. О каких перемещениях может идти речь в таком состоянии?

С этим Максиму было трудно спорить.

— Пожалуй, ни о каких, — кивнул он, — но потом с чего мне начать? По идее, перемещение во времени должно быть проще, чем прыжок в другой мир.

Настя нахмурилась.

— По идее, да. Но перемещение во времени опасно, Макс. Ты прыгнул на шесть лет назад и изменил прошлое. Тебе повезло, что незначительно. Но ведь могло быть и хуже.

Максим задумчиво кивнул.

— Стало быть, нужно перемещаться в будущее?

Настя не согласилась.

— По сути, это то же самое. В какой бы момент ты ни переместился, он все равно будет прошлым относительно момента времени в еще более далеком будущем. Изменяя что-то там, ты даже не будешь представлять себе, насколько значительными могут быть последствия.

Максим поджал губы, снова признавая правоту подруги.

— И как же тогда быть?

Настя задумалась.

— Попробуй все-таки переместиться в наше прошлое и изменить что-то совсем незначительное. Тут мы хотя бы масштаб последствий можем себе представить.

— И что же такого незначительного я могу поменять, например?

Девушка ненадолго замолчала, затем кивнула, соглашаясь с собственными мыслями.

— Перед выпускным классом я подрабатывала летом официанткой в клубе. Можешь переместиться в то время, зайти ко мне и перекинуться парой слов. Ничего значительного от этого не изменится, разве что у меня появится воспоминание об этом разговоре. А у тебя появится опыт перемещений.

Максим скептически качнул головой.

— Не очень-то я похож на человека, который ходит по клубам.

Настя нахмурилась.

— Ну, если тебе нужно еще и по стилю события подбирать, давай тогда сам.

Юноша вновь приподнял руки в знак своей капитуляции.

— Ладно, ладно, не кипятись. Согласен, событие подходит. Только что мне у тебя спросить? Что вообще можно спросить у официантки в клубе, если не собираешься там сидеть?

Настя пожала плечами.

— Можешь попросить номер телефона такси. Как будто ты не успел на метро и хочешь попасть домой, а номера такси у тебя нет. Только попроси именно номер, скажи, что позвонишь сам.

Юноша неуверенно склонил голову.

— А так делают?

На щеках Насти вновь появился легкий румянец.

— Я так с Пашей познакомилась.

Максим нахмурился.

— Это, с которым ты встречалась? Ты, по-моему, рассказывала. Которого у тебя увела какая-то твоя подруга.

Настя мрачно отвела взгляд.

— Бывшая подруга, — подчеркнула она, качнув головой, — впрочем, это уже неважно. В общем, люди действительно могут зайти в клуб и попросить номер такси. Ничего странного или зазорного в этом нет.

Максим задумался.

— Кстати, я ведь могу вообще ничего у тебя не спрашивать. Просто переместиться в нужное время и вернуться обратно. Так разве не безопаснее будет? А то вдруг я кому-нибудь в клубе на ногу наступлю и опять ввяжусь в драку?

Настя качнула головой.

— А как ты узнаешь, что у тебя получилось? — спросила она.

— То есть? — не понял юноша.

— Смотри, если ты все-таки сделаешь, как мы задумали, во-первых, я буду знать, что у тебя получилось, во-вторых, ты будешь уверен, что прыгнул именно туда, куда нужно. А если ты просто переместишься к клубу и вернешься, как ты узнаешь, что выбрал правильное время? Вдруг ты умеешь отправлять свое тело только на шесть лет назад?

Максим задумчиво потер подбородок. А ведь у него действительно не было уверенности, что он умеет перемещаться в любой момент времени.

— Ненавижу, когда ты права, — буркнул юноша. Настя улыбнулась.

— Думаю, это ты переживешь. А что касается драки, то постарайся как-нибудь обойтись без этого, хорошо?

Максим криво ухмыльнулся.

— Постараюсь.

* * *

Паласса больше не сопротивлялась — на это попросту не осталось сил. Сейчас девушка могла лишь пытаться смягчать удары о землю, которые она то и дело получала по дороге. Напав, таинственный похититель оглушил свою жертву по голове, и Паласса потеряла сознание. За время, пока она пребывала в беспамятстве, мужчина связал ее по рукам и ногам, затолкал в рот кляп, судя по всему, сделанный из ее собственной порванной одежды, и завязал девушке глаза.

Очнувшись, Паласса пыталась кричать и сопротивляться, но быстро выбилась из сил. Ее отчаянные попытки освободиться не увенчались успехом, а на стоны никто не обратил внимания. Судя по тому, что похитителя не остановили стражи порядка, ему каким-то образом удалось быстро пересечь границу безопасной зоны и протащить свою жертву в нейтральную, где до криков и сопротивления связанной девушки никому не было никакого дела. Помощи можно было не ждать. Поэтому пленница перестала кричать, тем более что кляп превращал ее отчаянные крики в еле слышное беспомощное мычание.

Похититель был молчалив. По дороге Паласса слышала лишь его ровное глубокое дыхание и лишь изредка даже сквозь повязку чувствовала на себе взгляд, заставлявший ее сжиматься от страха. Поглядывая на свою жертву, похититель даже не задумывался о том, чтобы не травмировать ее при транспортировке: все тело Палассы уже было покрыто синяками и ссадинами от ударов об углы домов или дорожные камни.

Казалось, миновала вечность, прежде чем таинственный похититель остановился. Он небрежно отпустил девушку, и та, лишенная возможности видеть, беспомощно рухнула, тут же замычав от боли.

Послышался скрип двери. Паласса не успела даже подумать о том, чтобы предпринять очередную попытку к бегству: сильные грубые руки вновь схватили ее и потащили. Девушка попыталась вырваться, но похититель даже не обратил на это внимания. Он прошел несколько метров, после чего вновь грубо, словно мешок с мусором, швырнул девушку на пол неизвестного помещения. Паласса и опомниться не успела, как мужчина дернул ее связанные руки кверху. Через секунду он разрезал веревки на запястьях девушки. Паласса ахнула и попыталась наугад ударить незнакомца, но он ловко перехватил ее руку, и на запястье тут же сомкнулся тяжелый холодный металлический браслет. Со второй рукой мужчина проделал то же самое. Паласса почувствовала, как ее окатывает новая волна страха, и жалобно замычала, вжавшись в стену, которая, похоже, стала ее личной тюрьмой.

Похититель срезал веревку с ног девушки, затем вынул кляп у нее изо рта и только после этого сорвал повязку с глаз.

Паласса чуть прищурилась, приготовившись привыкать к свету, однако помещение, в котором она оказалась, было практически полностью погружено во мрак. Кругом было сыро и пыльно. Пахло плесенью. Слабый красноватый свет, пробивающийся из приоткрытой двери, выхватывал из темноты очертания причудливых столов и стульев — некоторые предметы местного интерьера казались не просо старыми, а древними. Паласса испуганно окидывала странную просторную комнату взглядом, пытаясь понять, где находится.

Похититель вытянулся в полный рост, все еще стоя близко к своей жертве. Паласса стиснула зубы и попыталась ударить мужчину освобожденной от пут ногой.

Незнакомец двигался с нечеловеческой быстротой. Он легко перехватил ногу девушки левой рукой, а правой с силой ударил пленницу по лицу.

Из глаз Палассы брызнули слезы, она ахнула от боли, опустив голову. Лицо обдало волной жара.

— Кто… кто вы? — с трудом переведя дух, выкрикнула девушка, — что вам от меня надо?

Незнакомец не торопился с ответом. Паласса смотрела своему похитителю в глаза, с ужасом понимая, что ее причитания ему совершенно не интересны. Он даже толком не смотрел на девушку — его взгляд словно проникал сквозь ее тело и оценивал что-то.

— Что вы со мной сделаете? — дрожащим голосом спросила пленница. Щека все еще болезненно пульсировала от полученного удара.

Мужчина безразлично отвернулся и проследовал к двери. Его не волновали вопросы узницы, он не собирался тратить время на разговоры с ней. Паласса с ужасом осознала, что этот человек, похоже, намерен убить ее… или уморить здесь голодом ради собственного извращенного удовольствия.

Парализующая волна страха уступила место безудержной отчаянной ярости.

— Да что тебе от меня нужно, больной ублюдок?! — истерически завопила девушку, брызжа слюной от злости, руки нервно задергались, и стук кандалов о стену эхом разлетелся по помещению, — что тебе надо?! Грязный выродок! Извращенец! Маньяк! Ничтожество!

Слова вперемешку с истерическими рыданиями, сопровождаемые звоном кандалов, плевками вылетали из уст Палассы.

Похититель вдруг замер и обернулся. Он вновь окинул контуры своей пленницы взглядом, и на его лице мелькнула кривая улыбка. Он сделал пару шагов к Палассе и склонил голову набок, словно хищная птица, изучающая свою жертву. Девушка резко замолчала, задержав дыхание. Она успела уже тысячу раз пожалеть о сказанном.

— Ничтожество, говоришь? — хмыкнул мужчина. Голос его оставался ровным и спокойным, но Паласса почувствовала, как по ее спине от проскальзывающей в его интонациях угрозы взбирается холод.

— Я… я… — запинаясь, пролепетала девушка. Похититель присел возле нее, и она, не зная, чего ожидать, отвернулась, зажмурилась от страха и издала слабый стон, больше напоминавший испуганный писк. Рука мужчины коснулась левой щеки узницы, и Паласса вскрикнула. Похититель самодовольно хмыкнул и поднялся.

— А от страха твой потенциал сияет ярче, — констатировал он, — я не ошибся в выборе. Ты подходишь.

Незнакомец, похоже, говорил, скорее, сам с собой, нежели с пленницей.

«Сумасшедший», — подумала Паласса, чувствуя, как по ее телу пробегает волна нервной дрожи.

— Для чего подхожу? — низким, подрагивающим голосом спросила девушка.

Похититель чуть отступил от пленницы, красный уличный свет выхватил его лицо из мрака, и Паласса, наконец, узнала его. Это лицо можно было часто встретить на голографических экранах и плакатах безопасной зоны с подписью «разыскивается за вознаграждение». Девушка испуганно ахнула и вжалась в стену.

— Эмиль Морган… — прошептала она, чувствуя, как по щекам скатываются слезы: беглец-одиночка слыл отъявленным безумцем и хладнокровным убийцей.

Эмиль вновь улыбнулся, склонив голову. Девушка скрипнула зубами, с силой пытаясь унять дрожь.

— Зачем я вам? У меня ничего нет… — голос ее больше походил на хриплый полушепот. Она вновь начала обращаться к своему похитителю уважительно, словно это могло помочь смягчить его, — что вы со мной сделаете?

— Пока я ничего с тобой не сделаю, — снисходительно произнес Морган, однако это заявление нисколько не успокоило Палассу. Ключевым словом было «пока», — ты подождешь меня здесь. Какое-то время. А потом, когда это будет нужно, я заберу твой потенциал.

Девушка изумленно распахнула глаза. Она понятия не имела, о чем говорит этот человек. В безопасной зоне часто рассказывали полные ужасных подробностей истории о том, что творится за границей, но ни в одной из них не упоминалось о похищении некоего потенциала.

— Я не понимаю, о чем вы, но, если он вам нужен, забирайте! И отпустите меня, прошу вас! Я никому ничего не расскажу, клянусь. Я даже не представляю, как мы сюда добрались! Стражи порядка ничего не узнают, обещаю, только заберите, что вам нужно, и отпустите меня…

Эмиль не мог слушать слова своей пленницы без снисходительной улыбки.

— Поверь, я был бы рад забрать твой потенциал прямо сейчас. Ты даже не представляешь, как мне трудно бороться с этим желанием. Но бороться совершенно необходимо. В тебе одной потенциала очень много, но, к сожалению, недостаточно, — Морган задумчиво приподнял голову, — возможно, не будь Максим Мастером, все было бы проще…

Почти две недели Эмиль собирал потенциал по крупицам, но вместо желанных перемещений в тело Максима, практиковал открытие порталов и управление материализованным Вихрем. Теперь, когда он узнал о способностях своего прототипа и даже испытал их на себе, ему приходилось действовать осторожнее, усыплять бдительность Максима и его таинственного союзника, выжидать. Чтобы одолеть двух сильных Мастеров в борьбе за тело, нужно было виртуозно владеть Потоком, на что уходило куда больше потенциала, чем Эмиль рассчитывал. У него не было времени взращивать его — приходилось попросту добывать больше. Именно это осложняющее обстоятельство натолкнуло Моргана на мысль об альтернативном способе накопления. Ему требовалось собрать несколько путешественников в одном месте и после поочередно собрать их суммарный потенциал.

От размышлений беглеца-одиночку отвлек вопрос пленницы.

— Максим? Кто это? Из-за него вы не можете забрать этот… потенциал и отпустить меня? — непонимающе переспросила она. Эмиль криво улыбнулся.

— Отчасти. Максим — это путешественник, которого я создал, — небрежно отозвался он. Ему было приятно лишний раз напомнить себе и другим о том, что он осуществи Акт Творения, — из-за него мне необходимо большее количество потенциала.

Девушка умоляюще посмотрела на своего похитителя.

— А вы не можете забрать этот потенциал и сохранить его где-нибудь, чтобы отпустить меня? — с надеждой спросила она.

Эмиль с трудом сдержал смешок.

— На твоем месте я бы не торопился с ним расстаться.

— Но почему? — Паласса нервно дернула руками, кандалы звякнули друг о друга, — он ведь мне не нужен! Пожалуйста, я просто хочу домой.

Морган устало вздохнул. Ему надоело говорить с пленницей. Ее заблуждение насчет того, что она освободится, когда отдаст потенциал, наскучило беглецу.

— Ты не понимаешь, — покачал головой Эмиль, — потенциал — это твоя жизненная энергия. Она перейдет ко мне, когда я омою руки твоей кровью. И, когда я заберу его весь, ты умрешь.

Девушка замерла. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Взгляд ее испуганно заметался по помещению в поисках спасения, и лишь теперь Паласса поняла, что за мебель находится в этой комнате. То были старые пыточные орудия разных форм и мастей — еще довоенных времен, если не старше. По большей части примитивные, но от этого не менее эффективные.

— Нет… — умоляюще выдохнула девушка.

Эмиль никак не отреагировал. Он повернулся к пленнице спиной и вновь направился к двери. По мере его удаления крики Палассы набирали силу, но Морган не переживал, что кто-то придет ей на помощь. Он неслучайно выбрал именно это место в качестве своего логова. Эти стены видели столько мучительных смертей во времена послевоенной смуты, что даже отъявленные бандиты нейтральной зоны обходят неприметное здание ныне заброшенной пыточной камеры стороной.

Девушка продолжала кричать, даже когда дверь за беглецом-одиночкой захлопнулась, и затхлое помещение погрузилось в непроглядную тьму. Паласса плакала и стенала от отчаяния и нескончаемого ужаса. Она оказалась в ловушке, из которой нельзя было выбраться. До двери не добраться, помощи не дозваться. Только смерть, витающая неподалеку, могла услышать полные ужаса крики пленницы.

* * *

С момента последней попытки Эмиля проникнуть в тело Максима прошло около двух недель, и, вопреки ожиданиям юноши, за это время никаких из ряда вон выходящих событий, связанных с перемещениями во времени или обменом телами, больше не происходило. Каждый раз, открывая глаза после короткого сна, Максим настороженно смотрел на свои руки, ожидая увидеть грубую кожу и отсутствующую фалангу на безымянном пальце. Несмотря на все опасения и страхи, связанные с перемещением в «красный мир», юноша втайне надеялся, что Эмиль спровоцирует прыжок, потому что сам Максим не имел ни малейшего представления, как это сделать, а желание поговорить с Сабиной и выяснить, что происходит, возрастало с каждым днем. По какой причине Эмиль затаился, юноша не знал, но предполагал, что противник копит силы для будущей атаки, и ничего хорошего от этого ждать не следует.

Настя полностью разделяла опасения друга. Единственное, что радовало ее в этом долгом затишье, так это то, что у Максима было достаточно времени, чтобы восстановить здоровье. За минувшие две недели большинство синяков и ссадин юноши зажило. Следы побоев на лице стали практически незаметны, и даже ушибленные ребра почти не давали о себе знать.

О намерении развивать свои внезапно открывшиеся способности к перемещению Максим не забыл и каждый день с завидным усердием проводил час или два за созерцанием собственного внутреннего мира, пытаясь понять, что именно заставило его переместиться на шесть лет назад. Однако определенности в этом вопросе не добавилось ни на толику: ни осмыслить технологию перемещений, ни, тем более, спровоцировать прыжок юноша так и не сумел.

Вопросы Насти об успехах в этих медитациях немного раздражали Максима. Прислушиваясь к себе, он чувствовал, что способен преодолеть границы времени, однако понятия не имел, что для этого следует делать. Его радовало лишь то, что за эти две недели Настя ни разу не упрекнула его в халатном отношении к учебе. Большинство разговоров сводилось к Эмилю, обмену телами и перемещениям во времени. Несколько раз, общаясь с подругой, юноша краем глаза замечал исходящее от нее свечение, но стоило сконцентрировать на нем зрение, как оно исчезало, что разочаровывало Максима, но подогревало интерес Насти.

Сейчас, идя рядом с ней в компании институтских друзей, Максим вновь заметил призрачное радужное сияние. Он повернулся к Насте и вновь разочарованно выдохнул, понимая, что свет в который раз ускользнул от него.

Девушка заметила взгляд друга и многозначительно кивнула ему. Тот досадливо поджал губы в ответ и чуть развел руками, давая понять, что потерял свет из виду. Опять.

— Ребят, вы как? Идете? — окликнул друзей Денис, на ходу доедая творожную ватрушку.

Настя и Максим рассеянно переглянулись, понимая, что их товарищи выжидающе на них смотрят.

— Куда? — непонимающе спросила девушка.

— Вы это о чем? — одновременно с ней заговорил Максим.

Антон, идущий по левую руку от Насти, закатил глаза.

— Вы бы хоть ради приличия иногда прислушивались к внешнему миру, — недовольно буркнул он. Катя, которую держал под руку Денис, выглянула чуть вперед, хитро улыбаясь подруге.

— Еще раз для тех, кто в танке, — усмехнулась она, — тут недалеко открылось новое кафе. Денис говорит, что там все пока очень дешево, и студентам скидки аж тридцать процентов. Мы собираемся туда пойти. Вы идете?

Максим бросил на Настю многозначительный взгляд, и девушка чуть улыбнулась ему.

— Я не могу, у меня… дела сегодня, — невинно отозвалась она. Катя понимающе прищурилась.

— Надо думать, Макс тоже не пойдет? — хитро усмехнулся Денис. Максим пожал плечами.

— Тебе пора записаться в пророки. Я действительно сегодня не могу, — кивнул юноша.

— Дела? — протянул Антон. Максим прищурился.

— Дела, — коротко повторил он.

Денис закатил глаза.

— Господи, снимите уже номер, — нарочито умоляюще воскликнул он, тут же получив от Кати укоризненный толчок в бок.

Стремление Насти и Максима к уединению породило новую порцию слухов об их мнимом тайном романе среди сокурсников. Однако теперь ребята не обращали на это никакого внимания. Напротив, они пользовались этим прикрытием, чтобы как можно больше времени провести наедине друг с другом, потому что только совместное времяпрепровождение помогало им не потерять бдительность. В противном случае впечатления от пережитого уже давно потеряли бы свою яркость и позволили бы обыденной жизни заставить их думать, что тот вечер, когда Максим переместился на шесть лет назад, а Настя помогла ему удержаться в теле во время атаки Эмиля, был просто сном…

— Обязательно, — криво улыбнулся Максим, отвечая приятелю, — тебе первому позвоним, отчитаемся.

Настя немного зарделась, опустив голову. Антон заметил это и нехорошо улыбнулся, однако, к удивлению и радости девушки, не отпустил нового сального замечания по этому поводу.

— Ладно, тогда мы пошли. До завтра? — дойдя до проходной института, весело заговорила Катя, обнимая Настю на прощание.

— Да, пока, — тихо отозвалась девушка.

Максим бегло пожал руки товарищам, обнял Катю и остановился, дожидаясь, пока компания уйдет от проходной достаточно далеко. Лишь, когда друзья пропали из виду, Максим и Настя сумели вздохнуть свободно.

— Фронт чист, — улыбнулся юноша, кладя подруге руку на плечо, — куда отправимся сегодня? У нас огромный выбор: взять ключ от аудитории, пойти в читальный зал, посидеть в столовой, погулять по территории или по парку, если ты не замерзнешь, конечно…

Настя отстранилась от друга и посмотрела ему в глаза.

— Пойдем, — коротко сказала она.

Серьезный настрой подруги удивил юношу. Несколько минут он молча следовал за ней, пытаясь понять, куда она направляется.

Оказавшись у высокого здания общежития, Максим недоуменно посмотрел на Настю, нахмурившись.

— Слушай, если ты решила последовать совету Дениса и снять номер, должен заметить, что представлял это несколько не так, — нервно усмехнулся он.

Настя легко пихнула друга в плечо.

— Дурной ты, — улыбнулась она, подходя к дверям общежития, — у меня здесь один знакомый живет. И сегодня они с соседом уходят праздновать чей-то день рождения. Уже ушли, на самом деле. Угадаешь с одного раза, кому они оставили ключ от комнаты?

Настя выудила из кармана небольшой ключик и демонстративно поводила им у друга перед глазами. Максим закусил губу и недоверчиво прищурился.

— Настя, — серьезно обратился он, — что. Ты. Задумала? Скажи сейчас, а то мне уже черт-те что в голову приходит.

Девушка изумленно распахнула глаза, и ее щеки залил легкий румянец.

— Макс! — возмущенно воскликнула она, сложив руки на груди. Юноша повторил ее позу.

— Что? Еще скажи, что ключ от комнаты в общежитии и твое таинственное «пойдем» никак не может навести на определенные мысли!

Девушка закатила глаза.

— Других-то может. Собственно говоря, оно и навело, — Настя развела руками, — зато это наше прикрытие ни у кого не вызывает дополнительных вопросов, что нам очень на руку. Когда я попросила ключ для нас с тобой, хозяева комнаты сразу сделали для себя выводы, чем мы будем заниматься, и ничего не спросили.

Девушка широко улыбнулась и кивнула другу на дверь общежития. Максим непонятливо потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок.

— А на самом деле мы будем заниматься… — он, прищурившись, сделал паузу, давая подруге возможность закончить за него фразу. Настя лишь хитро усмехнулась и протянула юноше руку.

— Идем со мной.

Максим нервно хохотнул, вздохнул и взял подругу за руку.

— Ладно, великий интриган, твоя взяла.

Девушка самодовольно хмыкнула и уверенно направилась к зданию.

Сдав охране институтские пропуски и назвав фамилию владельца комнаты, ребята прошли к лестнице и поднялись на четвертый этаж, пройдя по коридору в нужную комнату. Еще некоторое время Настя безуспешно возилась с дверью, которая чуть покосилась от времени и оттого плохо поддавалась. В конце концов, Максим оттеснил упрямую подругу и справился с замком.

Друзья оказались в небольшой комнатке с двумя идентичными наборами мебели: кроватями, стульями, столами и тумбами. Только старый шкаф за дверью был общим для двух обитателей помещения. На одной из тумб, слева от входа стояла початая бутылка вина. Увидев ее, Максим хмыкнул.

— Это тоже тебе друзья оставили для нашего с тобой вечера?

Настя недовольно цокнула языком.

— Ерунду не говори, — махнула рукой она, — и не трогай бутылку, это хозяйское.

Девушка прошла вглубь комнаты и оценивающе осмотрелась. Максим поджал губы, неловко перемявшись с ноги на ногу у входа.

— Итак, — вздохнул он, — теперь ты скажешь, наконец, зачем мы сюда пришли?

Настя молча кивнула другу на дверь, и юноша непонимающе уставился на нее.

— Предлагаешь мне выйти?

Девушка с укоризной посмотрела на друга.

— Нет. Предлагаю закрыть дверь. На щеколду закрывай. Не нужно нам лишних глаз и ушей. Неправильно поймут.

Максим широко распахнул глаза и уже с явным недовольством выполнил просьбу подруги. Чтобы закрыть дверь, пришлось навалиться на нее плечом и приложить некоторые усилия, заставляя щеколду войти в паз в стене.

— Я тебя уже раз двадцать неправильно понял, — буркнул юноша, оборачиваясь, — так что ты задумала? Не смешно уже.

Настя примирительно кивнула. Она заговорила тихо, словно боялась, что ее подслушивают через стены:

— Хочу попробовать помочь тебе с перемещениями, — улыбнулась она.

Юноша изумленно встрепенулся.

— Что?.. Но… погоди, в смысле? И почему здесь? И… как ты вообще собираешься…

Девушка приподняла руки, останавливая друга.

— Успокойся. Давай по порядку. Здесь, потому что это нейтральная территория, и если что-то пойдет не так, что это будет не у меня и не у тебя дома. Мы же не хотим случайно нарваться на Эмиля и натравить его на твоих или моих близких?

Максим хохотнул.

— Поэтому натравим его на ничего не подозревающих студентов? Отличная мысль! — нервно воскликнул он. Настя нахмурилась.

— Знаешь, двое студентов, которые занимаются боксом, как-то лучше подготовлены к встрече с Эмилем, чем наши с тобой родители.

Максим недоверчиво прищурился.

— То есть, это двух студентов-боксеров мы будем натравливать на меня?

— На Эмиля, — качнув головой, уточнила Настя, — если что-то пойдет не так.

— А это не одно и то же?! — воскликнул юноша.

— Надеюсь, нет, если ты научишься, наконец, перемещаться и сможешь отвоевать свое тело у Эмиля! — скороговоркой отозвалась девушка, тут же немного поостыв, — впрочем, ты прав. Идея недоработанная. Я уцепилась за нее, потому что возможность была. Если не хочешь, давай просто уйдем отсюда.

Максим глубоко вздохнул. Секунду назад он немного злился на подругу за эту глупую, на его взгляд, идею. Однако, как только Настя предложила уйти, юноша понял, что злился напрасно. В конце концов, из его собственных попыток переместиться ничего дельного не вышло. Возможно, совместные усилия с подругой принесут хоть какие-то плоды?

— Нет, — качнул головой юноша, мягко улыбнувшись, — нет, уходить я не хочу. Давай попробуем, раз уж пришли. Ничего, может, и не получится. А в таком случае бояться отягчающих обстоятельств глупо.

Пока юноша говорил, его взгляд на секунду словно бы потерял фокус, и радужное сияние вокруг Насти едва не ослепило его. Максим ахнул, делая к подруге шаг.

— Макс… — обеспокоенно окликнула девушка.

— Настя, свет, — воодушевленно шепнул Максим, — я вижу его!

— Макс, я тоже вижу, — испуганно произнесла Настя, — только… вокруг тебя.

— Что? — юноша замер, обескураженно уставившись на подругу, и сияние вновь ускользнуло от него. Взгляд девушки же остался несколько рассеянным, словно она смотрела куда-то сквозь Максима.

— Я поняла, о чем ты говорил! — Настя расплылась в улыбке, — я вижу его, Макс! И, кажется, я понимаю, как не терять это сияние из виду! Тебе нужно перестать фокусировать на мне взгляд и подумать о перемещениях. Я сделала так, и свет появился. Попробуй.

Юноша нервно вздохнул и сделал все в точности, как говорила подруга. Комнату вновь залило сияние, переливающееся всеми цветами радуги.

— Чтоб меня… — шепнул Максим, словно боясь спугнуть свет.

— Я, кажется, начинаю понимать, как это работает, — улыбка не сходила с лица Насти, — думаю, я действительно смогу… как бы… направить тебя. Помнишь, недавно, когда мы вспоминали день твоего перемещения на шесть лет назад, ты сказал, что словно бы слышал мой голос, когда убегал от грабителей? И когда Эмиль пытался проникнуть в твое тело, ты слушал меня. Я, кажется, удержала тебя именно тем, что говорила с тобой! Тогда и появились эти нити.

Максим неуверенно повел плечами. Настя воодушевленно подошла к другу и кивнула ему на кровать.

— Ложись. Попробуем ввести тебя в нужное состояние.

— Вроде гипноза? — Максим снова сконцентрировал взгляд на девушке, и сияние исчезло, — ты умеешь гипнотизировать? Чего еще я о тебе не знаю?

Из груди юноши вырвался нервный смешок.

— Это не гипноз, — покачала головой Настя, — хотя чем-то и похоже. Давай, Макс, не спорь. Может получиться!

Юноша недоверчиво лег на кровать, предусмотрительно оставив ноги на полу.

— И что я должен делать?

— Закрой глаза и представь, где хочешь оказаться, — девушка заговорила нехарактерно низким голосом, — попытайся ни о чем, кроме этого, больше не думать, просто слушай меня.

Максим послушно закрыл глаза и невольно подумал о Сабине и о мире с красным небом. Настя продолжала говорить. В окружающем пространстве словно не осталось ничего, кроме ее слов…

— И если захочешь вернуться, просто вспомни обо мне. И иди на мой голос.

Как только прозвучали эти слова, Максиму показалось, что что-то с силой толкнуло его в грудь. Следующий вздох обжег легкие, перед закрытыми глазами вдруг с бешеной скоростью пролетели краски, а в ушах зазвенели мириады звуков. Юноша ахнул, открывая глаза.

— Прости, Насть. Давай еще раз. Кажется, начало… — Максим запнулся на полуслове. Он понял, что стоит на земле, а не лежит на кровати. И земля эта имеет красно-бурый оттенок. Юноша невольно поднес руки к глазам и увидел, что на левой руке отсутствует фаланга безымянного пальца. Максим поднял взгляд к небу и прищурился от непривычного обилия алых красок.

Через секунду он ахнул от осознания произошедшего.

Им с Настей удалось спровоцировать прыжок. Только не совсем такой, как они хотели. Они спровоцировали обмен телами. А это значит, что сейчас в теле Максима находится Эмиль.

* * *

Настя словно очнулась ото сна. До этого она словно пребывала в единении с неким высшим разумом. С чем-то, что было за гранью ее понимания. Но теперь это состояние ушло, и девушка с досадой поняла, что их с другом попытка провалилась.

А ведь мы были так близки!

Настя с укоризной посмотрела на друга, неподвижно лежащего на кровати, и тронула его за плечо.

— Ладно уж, не издевайся. Сам же понял, что ничего не получилось, — недовольно проговорила она.

Однако юноша не отозвался.

— Макс?

Снова никакого ответа. Буквально через секунду тело Максима резко дернулось, и Настя ахнула, отпрянув от друга. Глаза юноши открылись и несколько мгновений непонимающе озирались по сторонам. Немного рассеянный взгляд друга остановился на Насте, и на лице Максима растянулась улыбка. Странная. Чужая. Незнакомая.

Девушка замерла, понимая, с кем оказалась заперта в комнате. Она невольно сделала шаг к двери, боясь двигаться слишком быстро, чтобы не спровоцировать Эмиля на агрессию.

Чужак в теле юноши поднялся на ноги.

— А вот и второй Мастер, — осклабился он, — Мастер-медиум, если быть точнее. Здравствуй, дорогая.

Настя не понимала, о чем говорит этот человек, но знала, что нужно, как можно скорее сбежать от него. Девушка попятилась к двери.

Эмиль не спешил нападать. Он будто наслаждался каждым мгновением пребывания в теле Максима.

Настя уперлась в дверь спиной. Сердце ее пустилось вскачь. Бежать больше некуда.

Ох, и зачем же я попросила Макса задвинуть щеколду?..

Настя почувствовала, что от страха у нее дрожат колени. Казалось, спасти ее может только чудо: дверь, над которой потрудился Максим, была закрыта наглухо.

* * *

— Вот черт! — прошипел Максим, едва не подпрыгнув на месте, — Настя! Настя, возвращай меня обратно! Все пошло не так! Скорее!

Дыхание участилось, сердце ускорило бег. Юноша прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на голосе подруги, однако ничего не услышал. Путь назад был отрезан. По крайней мере, до того момента, пока Эмиль не захочет вернуться в свой мир.

— Нет… — выдохнул Максим, боясь даже представить, что могло произойти. Одна мысль была страшнее другой.

Юноша вздохнул и попытался вновь сосредоточиться на перемещении. Если верить Насте, тот свет, что они видели вокруг друг друга, действует постоянно, нужно только посмотреть особым образом, чтобы увидеть его. Каким-то шестым чувством Максим понимал, что сияние и перемещения напрямую связаны между собой. Как… ключ и замок. Получается, если Эмиль способен перемещаться в другой мир, он тоже активирует такой свет.

Максим стиснул зубы, заставляя себя сосредоточиться на перемещении в свою реальность. Он знал, что ему под силу спровоцировать прыжок самостоятельно. Однако что-то помешало ему сконцентрироваться. Юноша открыл глаза, огляделся и попытался распознать источник шума. Как будто кто-то кричал. Женщина. Неподалеку.

Максим обернулся и увидел небольшое одноэтажное здание с темными, словно речной ил, стенами. Окна отсутствовали. Глухая дверь цвета ржавчины была плотно закрыта, и за ней слышались приглушенные отчаянные женские крики. Больше им попросту неоткуда было доноситься: вокруг не было ни одного другого здания. Местность вокруг напоминала сухую выжженную пустошь. Людей поблизости также не было.

— Что же это за место такое?.. — тихо, словно боясь потревожить кого-то, спросил Максим. Его вопрос растворился в воздухе, и лишь новый крик был ему ответом.

Сглотнув тяжелый подкативший к горлу ком страха, юноша осторожно подошел к двери, прислонился к ней ухом, пытаясь понять, сколько людей находится внутри. Когда крики вперемешку с рыданиями смолкали, помещение за дверью погружалось в полную тишину. К своему удивлению, Максим понял, что женщина, похоже, находится внутри одна.

Юноша проклинал себя за растерянность. По большому счету, ему не было дела до некой кричащей женщины в странном одноэтажном здании: это чужой мир, и неясно, по каким он живет законам.

Может, женщина за дверью опасна? Или лишена рассудка, поэтому ее здесь и держат? Вместо того, чтобы стоять здесь и медлить, я должен найти способ вернуться в свой мир, помочь Насте, остановить Эмиля…

Уже решившись оставить все, как есть, юноша услышал новый крик. И в нем вперемешку с рыданиями звучала мольба. Максим не разобрал всех слов, но явно услышал «помогите» и «умоляю».

Из груди юноши вырвался тяжелый вздох. Он сжал кулак, и непривычное ощущение отсутствующей фаланги безымянного пальца заставило его вздрогнуть — вспомнить, что сейчас он находится в теле Эмиля. И переместился Максим именно тогда, когда его злой двойник удалялся от этого здания. Какова вероятность, что Эмиль является причиной истошных воплей женщины? Может, он и заточил ее внутри? Или… искалечил, измучил и бросил умирать? Ответов на эти вопросы у юноши не было, но он ни на секунду не сомневался, что Эмиль способен совершить любое зверство. Встреча с ним не сулила для женщины за дверью ничего хорошего. Максим знал, что не простит себе, если попросту оставит кого-то на растерзание этому человеку. Он должен помешать. Тем более что переместиться обратно в свой мир все равно не получалось.

Тревога за Настю не покидала юношу ни на секунду. В бессилии ему оставалось только надеяться, что подруга заподозрит неладное и сумеет вовремя уйти из комнаты в общежитии, чтобы Эмиль не причинил ей вреда.

Пожалуйста, пусть только она будет в порядке…

Тем временем раздался новый протяжный крик, срывающийся на отчаянные рыдания.

— Да чтоб тебя… — прошипел Максим, потянув за ручку. Дверь со скрипом отворилась, и юноше пришлось усиленно всматриваться в непроглядную темноту. Помещение оказалось довольно большим, хотя снаружи таким не казалось. Внутри пахло плесенью, пылью и сыростью. Беспорядочно стояла какая-то старая мебель.

Когда дверь открылась, крики тут же смолкли.

Максим настороженно шагнул внутрь, чуть прикрывая дверь, и густая, почти осязаемая тьма обступила его. Страх медленно пополз вверх по позвоночнику.

Дверь ведь была открыта. Почему та женщина не выходила самостоятельно?

Юноша с трудом различал во мраке предметы. Глаза долго привыкали к темноте, но вскоре сумели выхватить женский силуэт в дальнем конце комнаты. Казалось, и обитательница этого странного места, наконец, рассмотрела вошедшего, и ее душераздирающий вопль наполнил помещение. Максим невольно прикрыл уши и отступил. От этого крика его душа наводнилась ледяным ужасом, а мысли разбежались по углам сознания.

— Нет! Прошу вас! Умоляю! Не надо! Не делайте этого! Пожалуйста… — смог разобрать юноша в бессмысленной каше звуков, в которую сливались истерические женские рыдания.

Максим отнял руки от ушей, непонимающе уставившись на девушку в дальнем углу помещения. Лишь теперь он заметил, что она прикована кандалами к стене.

Юноша стремительно приблизился к пленнице, и та зашлась новыми рыданиями, голос сорвался от постоянного крика. Максим присел рядом с девушкой, невольно отметив, что представлял ее себе немного старше.

— Тише, успокойтесь. Сейчас я…

— НЕТ!!! ПОЖАЛУЙСТА! — истерически завопила она, нервно задергав ногами.

Да что же это она…

В своем волнении юноша снова забыл, что находится в чужом теле. А ведь сейчас он — именно тот человек, что, похоже, заточил ее здесь. Отстранившись от девушки, Максим приподнял руки, показав безоружные ладони, и покачал головой.

— Ох, нет… нет, погодите! Я не он, — юноше пришлось говорить громко, чтобы привлечь внимание бьющейся в истерике пленницы. Крики смолкли, превратившись в слабые обессиленные стоны. Максим продолжил сбивчиво объяснять, улучив момент, — я не тот, кем кажусь… то есть, выгляжу… то есть… я не Эмиль!

Девушка недоуменно распахнула заплаканные глаза. Губы ее задрожали.

— Знаю, это звучит странно, — нервно улыбнулся Максим, — но я не Эмиль. Я не причиню вам вреда, я… я вас освобожу!

Пленница прерывисто вздохнула.

— Вы… не Эмиль Морган? — недоверчиво переспросила она.

Эмиль Морган. Его полное имя…

— Это долгая история, — облегченно вздохнул юноша, принявшись искать во мраке помещения ключ от кандалов. Попутно он ощупал и свои карманы, надеясь найти его там, и вздрогнул, когда обнаружил за поясом острый нож, — и странная. Я знаю, я выгляжу в точности, как Эмиль, но я — не он. Технически. Или формально? В общем, неважно, это сложно. Где же этот чертов ключ? Здесь где-нибудь свет включается?

Юноша выпрямился во весь рост и вопросительно кивнул девушке, ожидая от нее хоть какого-нибудь содействия.

— Вы не знаете, где здесь выключатель?

Пленница нервно покачала головой, прерывисто вздыхая.

— Н-нет… вы… то есть, Эмиль держал меня в темноте…

Максим скрипнул зубами.

— Эх, ладно, черт с ним, со светом, — махнул рукой он, — а куда он положил ключ от кандалов, вы не видели? Это бы однозначно помогло нам обоим.

Пленница виновато качнула головой. Похоже, только сейчас она начинала верить, что перед ней действительно другой человек.

— Он завязал мне глаза.

Максим вздохнул.

— Ясно. Но ничего, — он попытался ободряюще улыбнуться, — и так справимся. Как вас зовут?

— Паласса, — бегло ответила пленница. Юноша на миг замер, пытаясь запомнить и произнести про себя странное, непривычное уху имя, затем кивнул.

— Хорошо, Паласса. Я Максим.

Представившись, юноша продолжил искать что-нибудь, чем освободить девушку. Картина внутри помещения прояснилась, и Максим с ужасом понял, что попал подобие камеры пыток. Кругом были хаотично расставлены стулья и столы с захватами для рук, ног и головы, посреди комнаты стоял старый деревянный стол с разнообразными инструментами. Некоторые из них были покрыты ржавчиной (по крайней мере, Максиму хотелось думать, что это именно ржавчина). Проглотив тяжелый ком, юноша двинулся к этому столу, ища в темноте что-нибудь подходящее.

— Максим? — переспросила Паласса. В голосе ее послышалось странное воодушевление, — тот самый?

Юноша нашел инструмент, больше всего походивший на кусачки. Взяв его, он и думать не хотел, для чего это здесь применялось.

— Что вы подразумеваете, говоря «тот самый»? — спросил юноша, подходя к пленнице. Девушка вздрогнула, недоверчиво уставившись на пугающий инструмент в руках Максима. Он проследил за ее взглядом и качнул головой, — не бойтесь. Это для цепей. Они, вроде, тонкие и ржавые. Должны поддаться. Ключа у меня нет, так что придется просто перекусывать цепь.

Паласса облегченно вздохнула и кивнула.

— Так что вы имели в виду? — вновь спросил юноша, ухватывая цепь и пытаясь отвлечь пленницу разговором, — почему я «тот самый»?

— Эмиль Морган говорил о вас. Назвал вас Мастером… и путешественником. Сказал, что создал вас.

Юноше пришлось приложить немало усилий, чтобы цепь поддалась.

Раздался металлический лязг, и руки Палассы резко опустились вниз. Девушка ахнула. Максим протянул ей руку, помогая встать, и недоверчиво посмотрел ей в глаза.

— Погодите, что? Как это, создал?

Паласса виновато потупилась.

— Простите, я совсем мало об этом знаю. Морган сказал, что все это как-то связано с потенциалом, который он должен забрать у меня и у таких, как я. Он называл нас путешественниками.

Юноша потряс головой, сбрасывая оцепенение. Мысли путались.

— Что такое потенциал? Он не говорил?

Паласса кивнула

— Сказал, что это жизненная энергия.

Максим склонил голову и попытался посмотреть на Палассу так, как учила Настя. Ожидания оправдались: вокруг девушки действительно роилось призрачное радужное сияние. Совсем не такое, как у Насти, другое, намного менее яркое. Но все же оно было.

— Свет, — прошептал юноша. Девушка непонимающе посмотрела на него. Максим вздохнул, — я, кажется, начинаю понимать. Выходит, этот свет можно отнять? Он и называется потенциалом. То, что открывает доступ к перемещениям.

Паласса напряженно сжалась. Юноша качнул головой.

— Паласса, послушайте, вам надо уходить. Как можно дальше отсюда. И будьте бдительны. Не знаю, как Эмиль до этого находил меня, но, возможно, ему помогал этот самый потенциал. Если так, то по нему он сумеет и вас найти снова, так что постарайтесь защититься от него. Реже бывайте одна. Я не знаю, смогу ли в нужный момент оказаться рядом, чтобы вновь помочь.

Девушка осторожно приобняла Максима и тут же отстранилась.

— Спасибо вам. Я поняла, — кивнула она.

— Спешите. Я останусь здесь, чтобы не видеть, в какую сторону вы пошли, если Эмиль вернется. Не знаю, насколько это осложнит ему задачу, но перестраховка не помешает.

Палассу не пришлось уговаривать. Она спешно направилась к двери и покинула помещение. Ее слова призраком витали над Максимом.

Создан. Что, черт побери, это значит?! Как я могу быть создан?

В душе Максима всколыхнулась злость — на себя, на Эмиля и даже на Палассу. Юноша был не в силах просто так принять ее слова на веру: как он мог быть создан, если у него есть родители, есть детские фотографии, чуть не сразу после роддома, есть своя жизнь, в конце концов?! И если раньше мысль о том, что эта жизнь — чья-то большая ошибка, только нагоняла на Максима хандру, то теперь она не на шутку задела его. Наверное, потому что в свете последних событий показалась ему возможной…

— Так, хватит! — вслух приказал себе юноша, заставляя себя собраться с духом, — нужно вернуться в свой мир.

Максим понимал, что вряд ли сумеет осуществить задуманное собственными силами. Однако в этом мире был человек, который, возможно, поможет ему. Настало время проверить это на практике.

Выйдя из старого здания, юноша огляделся. Кругом была лишь красная пустошь. Максим не имел ни малейшего представления, куда идти, поэтому побрел наугад, доверяясь механической памяти тела Эмиля, решив, что оно само приведет его, куда нужно. Возможно, идея была не из лучших, но других у юноши попросту не было. Оставалось только последовать ей.

* * *

Настя изо всех сил вжималась в запертую дверь, словно надеялась просочиться через нее в коридор. Она ни секунды не хотела оставаться в одном помещении с Эмилем. Одного лишь взгляда в его одержимые глаза было достаточно, чтобы понять: от него не стоит ожидать ничего хорошего. Парализующая волна страха охватила девушку, когда чужак в теле ее друга сделал к ней один неспешный шаг.

— Не приближайся, — полушепотом выдавила Настя, лихорадочно ища, чем бы защититься.

На лице Эмиля мелькнула недобрая снисходительная улыбка. На слова девушки он не обратил никакого внимания.

— У тебя потрясающий потенциал, — хмыкнул он, — ты мне очень пригодишься.

Настя и ахнуть не успела, как Эмиль сорвался с места и бросился к ней. Испуганно пискнув, девушка ринулась в сторону, больно ударившись ногой об угол тумбы. Сильные руки чужака обхватили ее со спины в удушающем захвате. Настя невольно уцепилась за предплечье Эмиля, стараясь ослабить хват. Сердце застучало в висках, воздуха отчаянно не хватало.

Ребра! У Максима были ушиблены ребра…

Мысль молниеносно промелькнула в голове Насти, и девушка, не раздумывая ни секунды, отпустила предплечье Эмиля и со всей силы ударила его локтем в правый бок. Похоже, чужак не ожидал, что этот удар причинит такую боль. Он чуть ослабил хватку, и Настя с судорожным жадным вздохом сумела вырваться, потеряв равновесие и упав на тумбу. Початая бутылка вина, стоявшая там, покачнулась, и девушка, схватив ее, вскочила и резко нанесла удар по голове Эмиля, когда он попытался перевести дух.

Все произошло за доли секунды. Бутылка разбилась. Эмиль издал сдавленный стон и, как подкошенный, рухнул на пол среди разлитого красного вина и осколков, но Настя не увидела его падения. Нанеся удар, она тут же бросилась к двери, что было сил, рванула щеколду, содрав кожу с пальцев, и вылетела в коридор, опрометью кинувшись к лестнице.

Добежав до проходной, девушка, не помня себя, перепрыгнула через невысокий турникет и помчалась к выходу из общежития. Охранник, казалось, что-то крикнул ей вслед, но Насте не было до этого никакого дела. Паника гнала ее прочь от общежития, прочь от Эмиля, который собирался убить ее.

Лишь когда дыхание окончательно сбилось, Настя остановилась, положив руки на колени, и попыталась перевести дух. Картины произошедшего калейдоскопом пронеслись у нее перед глазами, и девушка резко выпрямилась, судорожно вдыхая и выдыхая. Тело начала бить мелкая нервная дрожь. Настя в ужасе закрыла рот трясущимися руками и всхлипнула, понимая, что только что сделала.

— О, господи… Макс! — воскликнула она, хватаясь за голову. Момент, когда она ударила Эмиля бутылкой по голове, всплыл в ее памяти, заставив ахнуть от страха, — что же я натворила?

Развернувшись, девушка сделала шаг в обратную сторону, но не сумела заставить себя вернуться. Одного лишь воспоминания о взгляде Эмиля хватило, чтобы щупальца страха вновь обвили и остановили Настю. Сердце все еще бешено колотилось, дыхание сбивалось. Девушка не знала, как быть дальше: вернуться и проверить, как там Максим? Точнее, его тело… а что, если Эмиль придет в себя и вновь нападет?

Следующая мысль заставила Настю похолодеть от ужаса: а если удар оказался смертельным? Что, если Максиму попросту некуда будет возвращаться?

Настя судорожно втянула воздух, понимая, что истерические рыдания вот-вот захлестнут ее.

— Что же делать?.. Господи, что делать?.. — беспомощно прошептала она, утирая слезящиеся глаза. Как ни старалась, Настя не могла совладать со своим страхом и заставить себя вернуться в общежитие. Собственная беспомощность злила и угнетала ее.

Добредя на заплетающихся ногах до ближайшей скамьи, девушка устало опустилась на нее, закрыла лицо руками и зарыдала в голос.

* * *

Максим шел, не разбирая дороги. Впереди маячили высокие здания: некоторые из них отдаленно походили на старинные замки с острыми шпилями и башнями, а некоторые — на крупные темные бетонные блоки без окон. В отдалении слышался механический гул, напоминающий работу заводских механизмов.

Идя в неизвестном направлении, Максим не переставал задаваться вопросом, что же это за мир? Буйство алых красок сводило юношу с ума. Он искренне не понимал, как люди могут жить здесь постоянно. Максим не знал, сколько времени уже провел в этом мире, но догадывался, что немного, а вездесущий красный цвет уже вызывал у него нешуточную головную боль.

Стараясь отвлечься, юноша отметил для себя, что людей в «красном мире», похоже, живет не так много, как в его родном. За то время, пока Максим шел от пыточной камеры до своего неизвестного пункта назначения, он не встретил ни одной живой души, кроме, конечно, Палассы. Теперь юноша даже немного жалел, что не расспросил освобожденную пленницу Эмиля об этом странном месте. Возможно, ему не удастся найти Сабину до того, как Морган захочет вернуться в свое тело. А это значит, что Максим вновь отправится в свой мир ни с чем.

Неподалеку мелькнул чей-то силуэт. Человек двигался быстро, словно бы короткими перебежками. Максим прищурился и сделал шаг в направлении незнакомца. Тот, заметив его, только прибавил шагу и поспешил скрыться из виду.

Юноша замер в недоумении. Неужели его внешний вид наводит такой ужас? Или люди в этом мире попросту живут в постоянном страхе? У Максима в голове не укладывалось, как такое возможно. В его мире худо-бедно почти всегда находились лидеры, которые стремились привести мир в порядок. Каждый лидер, конечно, мнил этот порядок по-своему, но все же, чтобы довести родную реальность Максима до такого состояния, нужны были немалые старания. По крайней мере, он хотел так думать…

Сочувствие жителям «красного мира» нервно перемежалось в сознании юноши с беспокойством за Настю. Страшные сцены, где Эмиль его собственными руками причиняет девушке вред, одна за другой заставляли Максима содрогаться. Юноша скрипнул зубами и ускорил темп. Он не представлял себе, куда направляется, но стоять на месте не мог. Еще несколько минут он стремительно двигался сквозь пустынный город. Редко встречающиеся на улицах люди предпочитали обходить Максима стороной. Город, поросший высотными темными зданиями, как болезненными наростами, выглядел запущенно. В своем родном мире Максим привык чуть не на каждом шагу встречать рекламные щиты, неоновые вывески магазинов, плакаты с афишами кинофильмов, не говоря уже о большом количестве народа, находящегося на улицах в любое время суток… здесь же ничего подобного не было. Люди красного мира существовали… выживали, но никак не жили. «Жизнь» — слишком громкое слово для них. При мысли об этом сердце Максима болезненно сжалось, юноша замер и тут же возблагодарил за это судьбу — мимо него по разбитой дороге с огромной скоростью пронеслось большое темное пятно. Максим даже не сразу понял, что это было. Какое-то подобие автомобиля, не иначе. А ведь водитель едва не сбил юношу. Что-то подсказывало Максиму, что, попади он по эту темную махину, водитель продолжил бы ехать дальше, даже не сбавив скорости.

Сердце застучало быстрее от запоздалого осознания, что юноша чудом избежал смерти в чужом мире и в чужом теле.

— Ох… — выдохнул Максим, приложив искалеченную левую руку к груди.

— На твоем месте я бы не стояла так близко к дороге, — окликнул кто-то.

Юноша резко развернулся и увидел уже знакомую темноволосую молодую женщину. Она оценивающе глядела на него с легкой полуулыбкой на лице. Сабина. Единственный человек, с кем Максим мог поговорить в этом забытом богом месте.

— Идем со мной, — мягко и одновременно строго произнесла она, кивнув. Максим открыл было рот, чтобы предупредить молодую женщину, что он не Эмиль, однако осекся и предпочел промолчать. Вспомнив слова Насти, юноша решил повременить с доверием. Отчего-то ему казалось, что Сабина — хороший человек, однако то, что она водила знакомство с Эмилем, заставляло держать с ней ухо востро.

Сабина не стала ждать, пока расстояние между ней и Максимом сократится до минимального, а двинулась в путь, когда их еще разделяло метров десять. Юноша на всякий случай предпочел держать дистанцию.

Удара в спину молодая женщина явно не опасалась. Она уверенно следовала вперед и, кажется, ее не волновало, поспевает ли за ней Максим. Заговаривать с ним она также не спешила.

Юноша настороженно следовал за своей проводницей, мысленно дивясь ее красоте. В этот раз ему удалось более внимательно рассмотреть ее. Сабина обладала прекрасными формами, привлекательным оливковым цветом кожи и густыми черными волосами, спускающимися ниже лопаток. Вспоминая лицо молодой женщины, Максим все гадал, к какой народности она принадлежит. В ней словно смешалось множество кровей. Можно было уловить что-то турецкое, цыганское, европейское, азиатское… и ничего из этого одновременно.

— Запоминай дорогу, Максим, — вновь одновременно мягко и строго сказала Сабина, — в следующий раз это будет единственное место, куда тебе нужно идти.

На секунду юноша замер. Выходит, все это время Сабина знала, что видит перед собой не Эмиля?

Молодая женщина обернулась и снисходительно улыбнулась своему спутнику.

— В чем дело? Ты думал, я вас не отличу?

Юноша недоверчиво прищурился.

— В прошлый раз не отличила, — отозвался он, не спеша возобновлять шаг. Сабина вздохнула и приблизилась к нему. Его замечание она предпочла проигнорировать. Максим напрягся: чего ждать от этой загадочной женщины, он совершенно не знал, и это невольно заставило его вспомнить, что за поясом у него припрятан нож на случай нападения.

— Успокойся, — заботливо кивнула Сабина, глядя ему прямо в глаза, — я понимаю, что ты мне не доверяешь. Но мой тебе совет: сначала выслушай меня, а потом, если захочешь, схватишься за оружие. Мы оба знаем, что мне с тобой не совладать, пока ты в этом теле. В твоем собственном, возможно, и совладать — у меня есть защитное поле, но Эмиль… имеет передо мной преимущество.

На последних словах она осеклась и смущенно зарделась. Что-то в голосе и взгляде Сабины заставило Максима послушаться и не тянуться к ножу. Он действительно немного успокоился и вздохнул.

— Откуда ты знаешь, как я выгляжу в своем теле? — только и спросил юноша. Молодая женщина отвела глаза.

— Я наблюдала за тобой через Вихрь.

— Вихрь? — качнул головой Максим. Сабина примирительно склонила голову.

— Я все объясню. Только не здесь. На улицах неспокойно.

Юноша недовольно поджал губы, но решил послушаться. С тем, что на улицах неспокойно, спорить было трудно. Максим молча последовал за своей проводницей, на этот раз поравнявшись с ней.

Вскоре молодая женщина остановилась у двери одного из домов. Юноша понял, что уже видел это место раньше, когда впервые встретил Сабину. Огромная высотная постройка без окон угрожающе возвышалась над головами спутников.

Молодая женщина потянула на себя тяжелую дверь, и Максим поспешил помочь ей, пропуская Сабину вперед. Она изумленно посмотрела на него.

— Что ты делаешь? Я ведь уже открыла.

Юноша растерянно распахнул глаза.

— Я… просто… — он неуверенно пожал плечами и неловко улыбнулся, — дамы вперед.

Сабина лишь нахмурилась и вошла в подъезд, который изнутри мало отличался от подъездов в мире Максима, разве что лифт изнутри больше напоминал космический корабль из фантастического фильма. Как только пассажиры вошли в него, на стене высветилась голографическая панель.

— Назовите этаж, — донесся бесстрастный механический голос.

— Шестнадцатый, — строго сказала молодая женщина.

Максим тут же ощутил перемену давления: лифт начал двигаться с удивительной быстротой. Юноша шумно выдохнул, когда двери открылись на нужном этаже.

— Ничего себе, — только и выдавил он. Сабина не обратила внимания на его слова и вышла первой.

Лестничная клетка оказалась погружена в темноту, однако Сабину это, похоже, нисколько не смущало. Под вмонтированной в стену подсвеченной кнопкой (по-видимому, кнопкой дверного звонка) находилась черная панель, которую юноша не сразу сумел разглядеть без освещения. Молодая женщина приложила к панели руку. Раздался щелчок, и дверь открылась. Максим проследовал за своей проводницей внутрь. Он надеялся, наконец, отдохнуть от вездесущего красного цвета, однако встретил его и здесь. В апартаментах Сабины он немного перемежался с золотыми узорами.

Небольшая комната, в которую молодая женщина привела своего гостя, была плотно заставлена мебелью: стол, пара стульев, массивный книжный шкаф и потрепанное старое кресло. На полу лежал грязно-коричневый ковер, который, видимо, раньше был какого-то другого цвета, но по нему слишком часто ходили в уличной обуви. Однако больше всего внимание Максима привлекла странная высокая кушетка. Полностью металлическая, она держалась на одной массивной круглой ножке и чем-то отдаленно напоминала операционный стол. Юноша напряженно замер при входе, невольно представив, как Сабина вместе с Эмилем в этой самой комнате проводит какие-то незаконные хирургические операции, вроде забора органов (разумеется, против желания пациента).

— Что это? — строго спросил Максим, указывая на кушетку.

Молодая женщина удивилась настороженности своего гостя и ободряюще улыбнулась ему.

— Это место моей самой важной работы, — кивнула она, — место, откуда я отправляю путешественников в Вихрь.

Снова это проклятое слово. Максим недовольно нахмурился и сложил руки на груди. Сабина предвосхитила вопрос гостя и сразу пояснила:

— Вихрь или Поток — это так называемый коридор между мирами. Пространство возможностей. Точнее, даже не так, — молодая женщина задумчиво потерла подбородок, подбирая слова, — это сама возможность, существующая вне пространства и времени. Информационное поле, где содержится… все, — Сабина обвила руками помещение для пущей наглядности, — в Потоке находится эта реальность, твоя реальность и множество других. Все, что когда-либо было или будет совершено. Любой запах, звук, цвет, вся информация. Вихрь — первоначальная субстанция, из которой, по теории, появилось все живое. И куда все это живое когда-нибудь уйдет.

Максим стоял молча, уставившись на Сабину. Комментариев у него не было, однако фразу «Я потерялся, меня вытолкнуло из Вихря» он, наконец, понял.

— Именно с помощью Потока я наблюдала за тобой в твоем родном мире. Поэтому я знаю, как ты выглядишь на самом деле.

Юноша встрепенулся.

— Постой, и в этот Вихрь можно попасть прямо отсюда? А я могу таким образом вернуться в свою реальность? — спросил он. Сабина терпеливо вздохнула и скрестила руки на груди.

— Как и в любую другую, я ведь говорила, — кивнула она.

Максим приблизился к молодой женщине, решительно посмотрев ей в глаза.

— И как туда попасть? Мне нужно назад! Ты можешь отправить меня? Там моя подруга, она в опасности! Мы спровоцировали прыжок, надеялись, что я перемещусь только во времени, но я попал сюда. И теперь Настя там одна с Эмилем… — слова юноши вылетали сплошной скороговоркой. Сабина качнула головой, пытаясь осмыслить речь гостя.

— Помедленнее, Максим, я не поняла, — мягко проговорила она, — вы с подругой спровоцировали прыжок?

Юноша пожевал губу.

— Да. Настя все говорила мне про какие-то нити, про свет, который можно увидеть, если расфокусировать взгляд… мне нужно вернуться к ней, срочно! Сабина, ты можешь отправить меня назад?

Молодая женщина понимающе приподняла брови и тяжело вздохнула. Ее взгляд вдруг помрачнел.

— Могу, если ты хочешь, чтобы Эмиль убил меня, — спокойно проговорила она. Максим оторопел и несколько мгновений не мог вымолвить ни слова.

— Что?.. — наконец переспросил он.

Сабина кивнула.

— Все просто, — она развела руками, — я отправлю тебя назад, Эмиль очнется здесь в своем теле. Поймет, что я помогла тебе, а следовательно, помешала ему, — на лице молодой женщины появилась невеселая усмешка, — поверь, у него не возникнет сомнений, он избавится от меня незамедлительно. И тогда я уже не смогу ничего тебе рассказать. Эмиль в итоге осуществит свой план, и погибнет множество людей. А может, даже миров. Если тебе на все это наплевать, то да, я могу отправить тебя назад. И сделаю это, потому что в этом случае наш разговор не будет иметь никакого смысла. Выбор за тобой.

Юноша ошеломленно глядел на Сабину, которая оставалась удивительно спокойной.

— Ясно… — только и сумел выдавить он, отведя взгляд. Молодая женщина приподняла одну бровь, — хорошо, а есть способ переместиться, не подставляя при этом тебя? Если ты объяснишь мне, как, я просто сделаю это в другом месте. Самостоятельно. Я уже делал так… кажется. Сабина, мне нужно к Насте. Я обещаю, я вернусь, и мы поговорим, только…

Молодая женщина снисходительно улыбнулась.

— Ты хочешь вернуться, только чтобы проверить, цела ли твоя подруга? — спросила она. Максим кивнул. Улыбка Сабины стала шире, — тогда в этом я могу помочь тебе без перемещений в твой мир. У твоего медиума ведь есть потенциал?

— У моего кого? — недоуменно переспросил юноша.

Сабина закатила глаза.

— У девушки, о которой ты говоришь.

Максим поджал губы, давя в себе желание задать вопрос, почему Сабина назвала Настю медиумом. В сложившихся обстоятельствах он решил, что это может подождать.

— Если ты имеешь в виду радужный свет, который роится вокруг нее, то да, есть.

Сабина глубоко вздохнула, опустив глаза, и Максим не сумел понять, что именно отразилось на ее лице.

— Это плохо? — спросил он.

— И да, и нет, — неопределенно повела плечами молодая женщина, — да, потому что Эмиль забирает себе потенциал других людей, и тогда он, скорее всего, попытался напасть на твою подругу.

Юноша вздрогнул.

— Но ведь она могла и избежать атаки. А без потенциала мы не сумели бы так просто найти ее, — улыбнулась Сабина, — ты ведь видел этот свет вокруг нее, верно?

Максим кивнул. Сабина постучала рукой по металлической кушетке.

— Тогда ты сумеешь отыскать его в Вихре. Ложись сюда, я поведу тебя.

Юноша недоверчиво склонил голову. Ему отчаянно хотелось доверять Сабине, однако он не мог себе этого позволить.

— Максим, — тяжело вздохнула молодая женщина, — я понимаю твое недоверие. Но выбор у тебя невелик. Ты не сумеешь найти подругу без меня, иначе уже сделал бы это. У тебя громадный потенциал, но ты не умеешь им пользоваться. Я могу тебе помочь. Так как? Твое недоверие ко мне сильнее беспокойства за жизнь подруги?

Максим сжал кулак и вздохнул.

— Нет, — отозвался он, делая шаг к металлической кушетке, — что я должен делать?

— Ничего. Просто ложись сюда, остальное — моя забота.

Юноша послушно взобрался на высокую кушетку и вытянулся на ней, сцепив пальцы. Сердце нервно забилось. Дружественно улыбающееся лицо Сабины склонилось над ним, Максим ощутил жар дыхания молодой женщины и почувствовал, что густо краснеет.

Она же красива до сумасшествия!.. Так, о чем я думаю? Мне нужно к Насте, а я…

— Расслабься. Закрой глаза. Просто дыши и слушай мой голос.

Юноша выполнил указания Сабины, хотя расслабиться ему удалось с трудом. Нежные руки молодой женщины легли ему на виски.

— Я крепко тебя держу. Ничего не бойся. Сейчас будет немного больно, а потом ты увидишь краски. Не пугайся. Я буду рядом.

Следующий вздох действительно принес ощутимую физическую боль. Максим уже испытывал ее прежде — при каждом перемещении. В следующую секунду мир, находящийся за закрытыми веками юноши буквально взорвался и исчез. Максим ощутил себя внутри бесконечного водоворота радужных красок, переливов тысяч и тысяч звуков, голосов, запахов. Хотелось закричать, но юноша, казалось, забыл, как это делается. Страх красно-черным одеялом обволок окружающее пространство… если это, конечно, было пространством.

— Максим! — отчетливо услышал юноша среди мириад звуков. Это был голос Сабины. Каким-то образом он заглушил все вокруг, вышел на первый план, — Максим, не пугайся. Ты находишься внутри Потока. Это не опасно. Не бойся его, он не навредит путешественнику. Ты слышишь мой голос, — эти слова не были вопросом, — держись за него, как за веревку. Он вытащит тебя назад, когда будет нужно. Сейчас сосредоточься на своей подруге.

Сказать было легче, чем сделать. Сосредоточиться в таком обилии информации вокруг было практически невозможно.

Подруга… подруга… Настя! Юноша ахнул бы, если бы сумел. Однако сейчас его эмоции были красками, и светлый всполох служил восклицанием.

— Хорошо, — отозвалась Сабина, — теперь подумай о ее потенциале. Представь его себе и просто смотри в Вихрь. Попроси его подсказать тебе, где искать, и он поведет тебя.

Максим без труда вспомнил радужное сияние, которое видел вокруг подруги.

Отведи меня к ней. Покажи ее. Она жива?

Краски понеслись с неимоверной скоростью. Максим летел сквозь них, чувствуя, что подбирается все ближе к заветной цели. Впереди замаячила точка, расширившаяся в матовое окно, через которое приглушенно доносились звуки родного мира юноши.

Настя сидела на скамейке и плакала. Она явно была напугана, растеряна, расстроена, но при этом жива и совершенно невредима. Эмиля рядом с ней не было.

— С ней все в порядке, — вновь прозвучал голос Сабины, — Максим, возвращайся. У нас мало времени.

Серые краски сомнения окутали сознание юноши. Он вновь посмотрел на плачущую подругу, затем на бесконечные потоки света вокруг. Ему на ум невольно пришел вопрос, как он может здесь что-то видеть, если даже не помнит, как это делается.

Ты видишь своим потенциалом.

Внезапно пришедший ответ был взят из ниоткуда. Однако Максим ясно чувствовал, что это была не его собственная мысль. Вихрь отвечал ему. На каком языке он говорит?

Ни на одном. И на всех. Если бы у потенциала был язык, это был бы он.

Юноша захотел улыбнуться, и вокруг заплясали золотисто-желтые с розовыми всполохами краски. Это было прекрасно и удивительно. Максим не хотел покидать Поток. Здесь все мирские заботы испарялись. Не было ни боли, ни страха, ни тела. Все эмоции становились красками, все звуки и возгласы моментально рассеивались светом и уносились в бесконечные просторы Вихря. Это явление, чем бы оно ни было, являло собой истинное совершенство, не идущее ни в какое сравнение с любым вещественным миром.

— Я знаю, как тебе не хочется уходить, — вновь прозвучал голос Сабины, — но, Максим, я прошу тебя вернуться в Красный мир. Мне нужно поговорить с тобой, это очень важно. От этого зависят судьбы множества миров и бессчетного количества людей.

Юноша увидел вокруг грязно-синие оттенки досады. Он не хотел возвращаться, хотел остаться в Вихре намного дольше. Однако вид плачущей подруги и просьба Сабины заставили его забыть о своих желаниях. Незримая, сотканная из света нить почувствовала это и потянула его. Все быстрее, быстрее…

Максим вскочил с криком, лицо обливалось потом, вдох обжег легкие.

Руки Сабины обхватили его за плечи.

— Максим! Максим, дыши. Все хорошо. Смотри на меня. Ты вернулся. Молодец, — голос молодой женщины был слегка взволнованным, но звучал твердо. Когда юноша сумел сфокусировать на ней взгляд, на ее лице появилась мягкая улыбка, — ты отлично справился.

Максим в ответ смог лишь кивнуть. Голова немного кружилась, в горле пересохло.

— Можно… воды? — хрипло спросил он.

Сабина поджала губы и обернулась на стол, стоящий у дальней стены.

— Д-да. Конечно, — неуверенно отозвалась она и медленно направилась к столу. На нем стояла светлая небольшая бутылка. Молодая женщина взяла ее и с явной неохотой протянула Максиму. Юноша прищурился. Внутри сосуда плавала какая-то мутная густая жидкость, больше напоминающая соус, чем воду.

— Что это? — спросил Максим. Сабина отвела взгляд.

— Сгущенная вода. То немногое, что выдают людям нашего мира в день. То, что удается очистить.

Юноша, не раздумывая, вернул бутылку Сабине.

— Ох… я не знал, что у вас здесь проблемы с водой.

— Тебе нужно попить, — покачала головой молодая женщина, но Максим наотрез отказался.

— Обойдусь. Тебе нужнее. Как же вы живете в этом мире почти без воды?

Сабина вернула бутылку на стол и тяжело вздохнула. Юноша осторожно спрыгнул с кушетки, придержав пальцами виски: комната вновь сделала перед глазами крутой оборот.

— Красный мир… не похож на твой, — пожала плечами Сабина.

— Он так и называется? Красный мир? — нахмурившись, поинтересовался юноша.

Молодая женщина невесело усмехнулась.

— Ему подходит это название, верно? Так его называют путешественники. Условно. Доподлинно неизвестно, каким он был раньше, и в наших условиях история никого не заботит — заботит лишь настоящее. Здесь была война, Максим. Много веков назад. Она почти все уничтожила. Теперь этот мир доживает свои дни, и, думаю, его хватит ненадолго.

Максим нахмурился и тяжело вздохнул.

— Если в Вихре есть ответы на все вопросы, почему ваши путешественники не посмотрят, как исправить положение? Предотвратить войну, например, или… хотя бы восстановить нынешний мир после разрухи.

Сабина снисходительно улыбнулась.

— Потому что этого делать нельзя. В нашем мире война была «узлом». Так называются ключевые события внутри Вихря. Если путешественник своими перемещениями задевает «узел», это может привести к необратимым катастрофическим последствиям, которые затянут с собой не один мир. И предугадать их будет невозможно. Что до восстановления, то даже в Потоке нет панацеи, которая может восстановить разрушенный мир.

Максим опустил взгляд.

— То есть, ничего нельзя сделать?

— С помощью Вихря нельзя, — пожала плечами Сабина, — другими способами люди пытаются по мере сил. Основные усилия бросают на очистку воды. Я тоже посменно работаю на очистной станции.

Юноша поджал губы.

— А в остальное время отправляешь путешественников в Вихрь? — спросил он. Сабина кивнула.

— Именно так. И твоя подруга, судя по твоему рассказу, тоже умеет это делать, раз она видит нити и управляет ими. Такие люди называются медиумами.

Максим нахмурился.

— Я думал, медиум — это человек, общающийся с душами умерших, — в замешательстве пролепетал он, отчего-то обращая внимание на изуродованные руки Эмиля.

— Это лишь одна из ипостасей, — пожала плечами Сабина, — возможно, в вашем мире она наиболее раскрыта. Хотя, уверена, те, кто знают истинное предназначение медиумов, занимаются не только поиском душ внутри Вихря, но и непосредственной отправкой туда путешественников. И следят, чтобы они не повреждали «узлы».

Юноша скептически прищурился.

— Вряд ли в нашем мире есть что-то подобное.

— Это есть в любом мире, — снисходительно улыбнулась Сабина, — просто об этом не распространяются. В противном случае появилось бы слишком много желающих отправиться в Вихрь, а доступ есть далеко не у всех.

Теперь Максим понимал, о чем говорит медиум.

— Потенциал, — утвердил он. Сабина кивнула.

— Да. Потенциал есть только у путешественников и Мастеров.

— И кто из них я? — поинтересовался юноша. Сабина нахмурилась.

— Все не так просто, — качнула головой она. Максим вздохнул.

— Хорошо. Кто тогда Эмиль? И почему мы связаны?

По лицу молодой женщины пробежала тень.

— Эмиль — Мастер. Но начинал он как обычный путешественник.

— В чем различие? — прищурился Максим.

— Мастерам для перемещений сквозь Вихрь не требуется медиум, тем они и опасны. Их потенциала достаточно, чтобы самостоятельно найти путь к своему телу, если они перемещают только сознание. Но чаще всего Мастера отправляются через Поток в собственной физической оболочке.

Юноша устало потер глаза.

— Хорошо, — вздохнул он, — если Эмиль — такой сильный путешественник и может перемещаться в своем теле, я-то ему зачем? Зачем обмениваться со мной телами? И что это вообще за обменная практика? Разве просто побыть внутри Вихря недостаточно? Мне вот, наверное, на полжизни хватило! Зачем прыгать в чье-то тело, если можешь остаться в Потоке?

Сабина слабо улыбнулась.

— Остаться в Потоке нельзя. Рано или поздно потенциал закончится, и тогда Вихрь попросту расщепит путешественника. Сделает его частью себя. Другими словами, убьет. Чтобы этого избежать, нужно вернуться в свой мир и восстановить потенциал, когда тот будет на критическом минимуме.

Максим поджал губы.

— Так, — вздохнул он, потерев глаза. Пальцы, коснувшись лица, нащупали на левой щеке длинную грубую полоску шрама, и юноша нервно отдернул руку, представив, насколько же уродливым должно быть лицо его двойника, — так, с возвращением понятно. Но зачем чужие тела?

Сабина кивнула.

— Сейчас объясню. Обычные путешественники, пользуясь услугами медиума, могут отправить свое сознание через Вихрь в другие миры, чтобы меньше расходовать потенциал. Но сознанию ведь нужно тело в другом мире, правильно? Для этого существуют прототипы. Люди, начисто лишенные потенциала. Они рождаются, чтобы быть сосудами для сознания своих оригиналов. Каждый прототип связан с определенным путешественником. При этом прототипов может быть несколько, но оригинал — всегда один. Когда оригинал перемещается в свой сосуд, сознание прототипа меняется с ним местами и словно бы спит в теле путешественника, который, в свою очередь, свободно передвигается в чужом мире.

Максим нахмурился.

— Но это же… ужасно… — вымолвил он, качая головой.

— На самом деле, прототипы вовсе не считают себя несчастными. Они чаще всего пребывают в гармонии с самими собой, чувствуют, что их жизнь наполнена смыслом. Прототипы подсознательно чувствуют, что родились не просто так. Только они не знают, что нужны для того, чтобы служить сосудом для путешественника.

Юноша болезненно поморщился.

— Это все еще ужасно! — воскликнул он. Сабина вздохнула.

— Понимаю, как это для тебя звучит…

Эти слова заставили Максима вздрогнуть и распахнуть глаза. Ужас осознания настиг его стремительно, как удар молнии.

— Стой, что?! То есть, я — прототип Эмиля? — голос Максима сорвался, — поэтому он может обмениваться со мной телами? Но почему тогда сам Эмиль сказал своей пленнице, что я путешественник? И, если уж на то пошло, то почему, перемещаясь в его тело, я бодрствую, если прототипы спят?!

Молодая женщина внимательно посмотрела своему гостю в глаза, выслушав его сбивчивые восклицания. Она явно хотела задать вопрос насчет упомянутой пленницы, но подавила это желание — нынешний разговор был для нее куда важнее.

— Максим, это непросто, — тихо сказала она, — ты не обычный прототип.

Но все-таки прототип. Я — ячейка для сознания этого чудовища, специально рожденная для его перемещений!..

Юноша приподнял голову, будто бы с вызовом. Сабина виновато отвела взгляд.

— Когда Эмиль впервые пришел ко мне, у него был самый большой потенциал, который я когда-либо видела, — заговорила она, — разумеется, меня это заинтересовало. Он стал моим учеником, научился не питаться от Потока, а пользоваться им. По ходу учебы и прыжков потенциал возрастает в разы. Когда Эмиль прыгал со мной в последний раз, я даже боялась вести такую силу. В тот день он совершил невозможное, пусть это и стоило ему всего его потенциала. Он создал тебя, Максим…

Юноша думал, что готов снова услышать это, но оказалось, что к такому просто нельзя подготовиться. Слова медиума снова ранили его в самое сердце, и он поморщился, опустив глаза в пол.

— Что значит, создал? — севшим голосом переспросил Максим. Сабина кивнула и напряженно выдохнула.

— Если бы я только могла тебе объяснить, — сокрушенно прошептала она, виновато глядя юноше в глаза, — но я не знаю, как он это сделал, Максим. Знаю только, что это факт. Вы связаны. И связь эта мне непонятна. Я никогда прежде ни с чем подобным не сталкивалась.

Юноша покачал головой. На него вдруг тяжело навалилась усталость. Он подошел к старому креслу и тяжело опустился в него, потерев переносицу. Ужас осознания, только что накрывавший его с головой, вдруг словно бы отделился и стал витать где-то неподалеку. Максим попросту пока не мог поверить в реальность услышанного. Или сумел убедить себя, что не может.

— Ну и дела… — протянул он, с трудом осмысливая полученную информацию. На его лице появилась нервная усмешка, — знаешь, это не лучший способ, которым бы я хотел узнать о своей уникальности.

Сабина едва заметно улыбнулась. Максим хмыкнул.

— Но почему я тогда умею перемещаться? И почему у меня есть потенциал? Прототипы ведь его начисто лишены.

Молодая женщина кивнула.

— Я тоже задавала себе эти вопросы. Таких, как ты, больше нет. При своей функциональности прототипа, ты не просто не спишь в теле оригинала — ты в нем свободно перемещаешься! И при этом твой потенциал даже превышает первоначальный потенциал Эмиля. Ты — Мастер, Максим. И прототип. Одновременно. Это считается невозможным, однако ты наглядно доказываешь обратное.

Юноша рассеянно кивнул.

— Прямо шампунь «два в одном», — усмехнулся он, — похоже, создавая меня, — голос на этих словах чуть дрогнул, — Эмиль забыл отделить мух от котлет.

Сабина изумленно распахнула глаза.

— Постой, что? Я ничего не поняла, ты знаешь что-то о своем создании? Что такое «шампунь» и «котлет»?

Юноша поперхнулся от неожиданности. Бегло окинув взглядом чистые волосы Сабины, он невольно задался вопросом, как же жители Красного мира тогда моют голову, если не знают о шампуне? Впрочем, задавать этот вопрос молодой женщине он Максим посчитал некорректным. Отсутствие в этом мире котлет его удивило гораздо меньше. Юноша спешно замотал руками и головой, неловко улыбаясь.

— Ох, нет! Это я так… для сравнения. Это просто вещи из моего мира, не бери в голову.

— А… — опустила голову Сабина, ее щеки чуть залились румянцем. Повисла неловкая пауза. Максим пожевал нижнюю губу и попытался вернуть разговор в прежнее русло.

— Так… ты говоришь, что Эмиль, вроде как, истратил весь свой потенциал. Почему он не умер? И как может до сих пор перемещаться?

Сабина тяжело вздохнула.

— Как ему удалось вернуться после потери потенциала, я не знаю. Он сказал, что понял что-то о Потоке, понял, как отдавать до капли. Понял, как создать прототип, — молодая женщина виновато посмотрела в глаза Максиму, — но то, что он сделал, полностью высосало его. Потенциал — это ведь жизненная сила, то, что нами движет, что делает нас по-настоящему живыми.

Юноша нахмурился.

— В нашем мире это называют душой.

— В нашем тоже, — кивнула Сабина, — так вот, его душа фактически потеряна. Отдана Вихрю. Во время наших сеансов Эмиль был одержим Потоком, он проводил там все дозволенное время. И когда его потенциал иссяк, навязчивая идея владеть Вихрем поглотила его. Теперь он выискивает других путешественников и крадет их потенциал.

Максим помрачнел еще сильнее.

— То есть, крадет душу. Убивает, одним словом.

Это был не вопрос. Сабина виновато потупилось.

— Отчасти это и моя вина. От меня он частично узнал о переходе потенциала. Если кровь раненого путешественника попадет на руки другого человека, потенциал начнет переходить вместо того, чтобы уйти в Вихрь. Я и тебе не должна бы об этом говорить, но, как видишь, совершаю эту ошибку снова. И осознанно. Я верю, что ты не станешь поступать, как Эмиль, а знать ты должен.

Внутренний голос Максима тут же осудил молодую женщину. Как она могла рассказать этому чудовищу о таком способе получения потенциала?! Однако высказать вслух юноша это не решился. Один лишь взгляд на Сабину заставлял понять, насколько она сама корит себя за это. Максим вздохнул.

— Сегодня я очутился в какой-то старой пыточной камере. Там была пленная девушка. Я ее освободил. Эмиль сказал ей, что ему нужен потенциал «таких, как она». Насколько я понял, он пытается копить? Зачем ему так много чужого потенциала? В чем его конечная цель?

Сабина подняла на юношу решительный взгляд.

— Он хочет завладеть Потоком единолично, — сказала она, и Максим вздрогнул. Побывав внутри Вихря, он представил себе масштаб таких владений, — хочет закрыть его для всех остальных. Хочет… вобрать его в себя.

Юноша распахнул глаза.

— А это вообще возможно? — воскликнул он. Сабина склонила голову.

— До недавнего времени я думала, что нет. Но после того, как он осуществил Акт Творения, — молодая женщина виновато поджала губы, — я искренне испугалась, что у него получится. А это грозит уничтожением большинству миров. Только представь, сколько «узлов» будет уничтожено, случись подобное на самом деле! Я пыталась объяснить это Эмилю, но он ничего не желает слушать. В таком случае остается только один способ совладать с ним… но мне… — к глазам Сабины подступили слезы, — не хватит сил. Ни физических, ни моральных.

Только теперь Максим, казалось, понял, к чему ведет медиум. Он изумленно распахнул глаза.

— Постой, ты… хочешь, чтобы я это сделал? Чтобы я убил Эмиля Моргана?

Молодая женщина сморгнула слезы и посмотрела прямо в глаза юноше.

— Хотеть этого я не имею права. Как и просить тебя о таком. Но должна сказать: я пока не встречала еще путешественника… Мастера, способного потягаться с Морганом. Никто больше не сможет противостоять ему: он каждый день совершенствует свои умения владеть Вихрем. Вдобавок к этому он — опасный убийца, одержимый своей идеей. Если Эмиль осуществит свой план, дороги назад не будет. Я пойму, если ты откажешься помогать мне, но время на исходе, и у меня вряд ли получится найти кого-то другого, кто справится с Морганом. Вдобавок ко всему… ты ему нужен, он позволит тебе подобраться достаточно близко…

Максим отвел взгляд. Он признавался себе, что всем сердцем ненавидит своего создателя, поэтому с радостью бы убил его. Такой ненависти он не испытывал еще ни к кому. Но эти мысли пугали юношу. Тем временем Сабина продолжала:

— Но есть одна загвоздка, о которой ты должен знать, Максим, — виновато сказала она, — прототип и оригинал крепко связаны между собой. Трудно сказать, какую природу имеет ваша с Эмилем связь, но я обязана предупредить тебя: когда оригинал умирает, все прототипы гибнут вместе с ним.

Максиму показалось, что ему отвесили звонкую оплеуху. Сердце гулко ударило в грудь, юноша шумно выдохнул, обреченно взглянув на медиума. В глазах молодой женщины отражалась сильнейшая скорбь. Она многое бы отдала, чтобы как-то помочь Максиму, но это было не в ее силах.

— С этого стоило начать, — хриплым голосом произнес юноша. Сабина болезненно поморщилась, прикрыв глаза.

— Мне очень… очень жаль, Максим, — вздохнула она, покачав головой, — поэтому я и говорю, что не имею права ни о чем тебя просить.

— Тут с тобой трудно спорить, — поджал губы юноша.

— И все же, боюсь, ты единственный, у кого хватит сил остановить Эмиля. Как я уже говорила, ты нужен ему.

— Зачем? — голос Максима предательски сорвался.

Молодая женщина покачала головой.

— Этого я не знаю. Могу лишь предположить, что для достижения цели он выберет твое, а не свое тело в качестве идеального сосуда.

Эти слова вновь больно ранили юношу. Он поморщился, отведя взгляд. Такого тяжелого груза на него не сваливалось еще никогда. Выходит, ему не жить, так или иначе. Либо его убьет Эмиль, чтобы захватить тело и убрать конкурентоспособного путешественника, либо кто-то убьет Эмиля, и тогда Максим тоже умрет как прототип, связанный со своим оригиналом. Смерть уже витает над ним и скоро опустит косу на его шею. Сабина лишь предлагает ему варианты.

Максим невольно разозлился на медиума. Не только за то, что она рассказала о его печальных перспективах, но и за то, что она позволила такому чудовищу, как Эмиль, стать сильнейшим Мастером в истории… и позволила создать прототип. Максим осознавал, что не случись всего этого, он никогда бы не появился на свет, но это пугало его куда меньше, чем перспектива в скором времени расстаться с жизнью. Лучше уж совсем не иметь жизни, чем в двадцать лет узнать, что смерть стоит за спиной. Юноше искренне хотелось послать Сабину куда подальше с ее просьбой о помощи. Она сама заварила эту кашу — ей и расхлебывать! Однако вслух Максим этого не произнес. Он вспомнил о своих родителях. О Насте. О друзьях и близких. Если он откажется помочь Сабине остановить Эмиля, все эти люди погибнут. Как и многие другие — совершенно невиновные и ничего не подозревающие о существовании Вихря. Юноша никому не желал такой смерти. Если уж ему не дано выбирать, жить или умирать, то он хотя бы другим может предоставить выбор.

— Каков твой план? — хрипло спросил Максим, решительно посмотрев в темные глаза медиума. Молодая женщина сочувственно сдвинула брови, приблизившись к юноше. Она нежно прикоснулась к его искалеченной левой руке, и Максим изумленно посмотрел на нее. Только сейчас он, казалось, понял, что чувствовала Сабина к своему бывшему ученику. У юноши в голове не укладывалось, как она может так сильно любить это чудовище. При этом отчего-то он проникся искренним сочувствием к молодой женщине и сжал ее руку в ответ, стараясь подавить щемящее ощущение в груди.

— Нам нужно остановить Моргана до того, как соберет достаточное количества потенциала, чтобы открыть портал, через который он захочет втянуть Вихрь в себя. Я… заручусь поддержкой одного сильного медиума, он подскажет нам, что делать. У меня не было столь четкого плана, как ты думаешь, я ведь должна была сначала знать, согласишься ли ты помочь…

Боль в груди никуда не уходила. С каждым вздохом она лишь нарастала, преобразовываясь из едва ощутимой в довольно сильную, и юноша резко вскочил, выпуская руку Сабины.

— О, нет! — воскликнул он. Медиум ошеломленно отступила на шаг, понимая, что происходит.

— Он возвращается…

Максим стиснул зубы.

— Эмиль не должен застать себя здесь, — прохрипел юноша, бросаясь к двери. У самого выхода он обернулся и решительно посмотрел на Сабину, — я вернусь. И мы покончим с ним.

Медиум прерывисто вздохнула, ничего не сказав в ответ. У Максима не было времени ждать ее реакции. Он выскочил на темную лестничную клетку и рванул к лифту.

— Назовите этаж, — безучастно произнес механический голос.

— Первый, — выдохнул Максим, хватаясь за грудь и стараясь отсрочить прыжок. Теперь, когда он понял, что замышляет Эмиль и чем это грозит всем существующим внутри Вихря мирам, он просто не мог позволить своему злому двойнику навредить единственному человеку, который помочь его остановить. Нельзя было подвергать Сабину риску.

Оказавшись на первом этаже, Максим со всех ног рванул прочь от дома медиума. Легкие разрывало на части от боли. Сил сдерживать прыжок вот-вот не останется.

Когда боль стала невыносимой и свалила юношу на колени, он понял, что успел пробежать больше километра. Немного, но достаточно, чтобы хотя бы ввести Эмиля в заблуждение.

Глава 5 Круги на воде

Настя всегда считала, что слезы приносят приятное опустошение. Стоило как следует выплакаться, и на душе становилось значительно легче, гнетущие переживания хотя бы временно отходили на второй план. Однако сейчас, когда слез уже попросту не осталось, а коварный осенний мороз, казалось, вгрызался в самые кости, девушка вовсе не чувствовала облегчения. Лицо раскраснелось и словно бы саднило от холодных прикосновений кусачего ветра, глаза болели от пролитых слез, а тело била мелкая нервная дрожь.

Настя не знала, сколько времени провела в этом оцепенении, знала только, что на улице успело заметно потемнеть. Сгущались сумерки.

Девушка медленно поднялась со скамьи, стуча зубами от холода, и обняла себя за плечи в очередной попытке успокоиться и немного согреться. Все ее мысли были сосредоточены на Максиме. Как он сейчас? И где?

Настя не знала, сколько времени занимали предыдущие прыжки, но приблизительно прикидывала, что немного. На этот раз друг серьезно задержался в чужом мире, и это беспокоило девушку. Что, если он не может вернуться в свое тело, потому что возвращаться некуда? Что, если своим ударом Настя убила Эмиля в теле Максима?..

Ахнув, девушка закрыла лицо руками, как будто это могло ограничить доступ страшных мыслей в ее сознание.

Из тяжелых раздумий Настю вырвал телефонный звонок. Она вздрогнула и непослушными закоченевшими пальцами нашарила в кармане сотовый. На дисплее высветился номер Кирилла Румянцева — одного из хозяев комнаты в общежитии. По спине Насти побежали мурашки, и на этот раз осенний холод был не при чем. Дрожащей рукой девушка подняла трубку и ответила, сглотнув тяжелый ком, подкативший к горлу.

— Алло…

— Что, черт возьми, произошло в нашей комнате?! — возмущенно воскликнул юноша. Настя почувствовала, как кровь отливает у нее от лица. Язык едва ворочался от страха.

— Ки… Кирилл… я… мы… — невнятно лепетала девушка.

— Что вы тут устроили? Я уж молчу про разлитое вино на полу, которое вы не потрудились убрать. Но ключ валяется на тумбе, дверь нараспашку… а ничего, что у нас здесь ценные вещи лежат? Если я обнаружу, что хоть что-нибудь украли, ты мне все до копейки еще и с процентами выплатишь, поняла?!

Сердце девушки пустилось вскачь, хотя к угрозам Кирилла она осталась равнодушна. Настю заботило другое: ее обозленный собеседник даже не упомянул о Максиме. Стало быть, его нет в комнате?

— Ты меня слышала? — вновь воскликнул Кирилл.

— Д-да, — покачала головой Настя, собираясь с мыслями, — да, прости.

Грязно выругавшись, Кирилл бросил трубку. Девушка еще несколько секунд стояла с прижатым к уху телефоном, пытаясь привести мысли в порядок.

Максима не было в комнате, значит, кто бы ни находился сейчас в его теле, он сумел встать и уйти.

Из груди Насти вырвался облегченный вздох: Максиму хотя бы есть, куда возвращаться, тело живо, даже если в нем все еще находится Эмиль.

Новый звонок не заставил себя ждать. Вздрогнув, Настя едва не выронила телефон. На экране высветилось: «Максим. Институт». Девушка задержала дыхание и торопливо поднесла телефон к уху.

— Макс… — шепнула она, догадавшись, что даже если предположить, что Эмиль из другого мира умеет пользоваться местными сотовыми телефонами, вряд ли он знает, что в контактах Максима Настя записана как «Справочное бюро». Определенно, звонить мог только сам юноша.

В начале учебы девушка даже немного обижалась на друга за это прозвище. Настя сама однажды назвала себя так, когда звонки сокурсников с вопросами, в какой аудитории и какой предмет будет проходить, начали разрывать ее телефон. Максим тогда тоже задал ей один из этих вопросов, и попал под горячую руку — девушка в сердцах крикнула ему: «Я тебе не справочное бюро! Сходи и посмотри расписание!». С тех пор в адресной книге Настя была записана именно под этим прозвищем. И сейчас она была благодарна другу за то, что он не пошел у нее на поводу и ничего не поменял.

— Ох, Макс, прости меня! — воскликнула Настя, чувствуя, что слезы вновь подступают к ее глазам, — я не соображала, что делаю! Эмиль… он напал на меня, и я… я не подумала! Прости…

Юноша тяжело вздохнул. На фоне слышался звук текущей из крана воды.

— Настюш, не тараторь, я тебя умоляю, — устало произнес Максим, — и так голова раскалывается.

Девушка обеспокоенно прикрыла рот рукой.

— Боже мой. У тебя, наверное, сотрясение из-за меня. Макс, мне так стыдно!

— Ты все сделала правильно, — отозвался юноша, хмыкнув. Звук воды смолк, — не скажу, что мне нравится получать по голове бутылками и потом мариноваться в вине, но лучше так, чем если бы Эмиль тебе навредил.

Девушка не сумела ничего ответить, а лишь стыдливо опустила голову. Друг продолжил говорить, сменив тему:

— Ты, кстати, далеко убежала? Я не понял, на какой скамейке ты сидела.

Настя подозрительно нахмурилась.

— В каком смысле? Ты… меня видел?

— Долгая история, — вздохнул Максим, — если кратко, я вошел в Вихрь, чтобы убедиться, что ты жива и здорова.

— В Вихрь? — переспросила девушка.

Вновь послышался вздох.

— При встрече расскажу. Так ты далеко?

— В пятнадцати минутах, — качнула головой Настя, ускоряя шаг и направляясь к институту, — а ты где?

— В туалете в третьем корпусе, — хмыкнул юноша, — пытался привести себя в божеский вид. Получилось не очень: кровь, вроде, смыл, но вином от меня разит на всю округу. И пятна остались.

Настя смущенно потупилась.

— Прости… — вновь повторила она.

— Не извиняйся, — легко отозвался Максим, — встретимся у главного корпуса?

— Да, скоро я там буду.

— Хорошо. Пропуск я твой, кстати, забрал. Лежал на вахте. Охранник сказал, ты через турникет прыгнула. Лихо!

Девушка невесело усмехнулась.

— Как-то не до пропуска было. А охранник не удивился, что ты весь в крови? — изумилась она.

— Я капюшон накинул и немного вытер лицо. Там освещение плохое, незаметно было. Можно сказать, никто ничего не заподозрил.

«Кроме хозяев комнаты», — мрачно подумала Настя, но вслух этого предпочла не произносить.

Максим глубоко вздохнул.

— Ладно, при встрече поговорим. Я как раз доковыляю до главного корпуса, пока ты придешь.

Настя закусила нижнюю губу и хотела в который раз извиниться перед другом, однако остановила себя. В конце концов, он ведь уже дал понять, что ни в чем ее не винит.

— Я скоро буду, — отозвалась девушка, повесила трубку и быстрым шагом направилась к институту.

* * *

Сабина двигалась через непроглядный мрак лестницы медленно и осторожно, но сердце неистово колотилось о ребра, словно молодая женщина уже несколько минут мчалась без остановки: каждый отзвук собственных шагов, каждый вздох, эхом разносящийся в темноте вокруг, заставлял ее вздрагивать от страха. Уже несколько раз Сабина пожалела о том, что выбрала именно этот путь, чтобы попасть вниз. Однако только с лестницы можно было выйти из дома через заднюю дверь и избежать встречи с Эмилем, который вряд ли ожидает от своего медиума смелости, что требуется для путешествия по тридцати двум погруженным в непроглядную тьму пролетам. Такой спуск был рискованным: можно было не только оступиться и упасть, но и нарваться на весьма опасную встречу — когда-то давно поймать и ограбить жильцов на лестнице было излюбленным приемом бандитов, так как выполнялось это просто — без лишнего шума — и живых свидетелей, как правило, не оставалось. К тому же аварийное освещение включалось на лестничных клетках жилых домов только в случае пожара, в остальное время темнота для поджидающих бандитов была лучшим укрытием. Подобные нападения прекратились, лишь когда количество смельчаков, желающих выйти из дома через заднюю дверь, свелось к нулю, но и сейчас на лестницах можно было встретить одиноких бандитов (или даже беглецов-одиночек), жаждущих попытать счастье, либо устроившихся на ночлег.

Не желая нарваться на неприятности, Сабина изредка замирала и прислушивалась к темноте, задерживая дыхание. В эти секунды окружающее пространство погружалось в мертвую тишину, и тогда, убеждаясь, что вокруг никого нет, молодая женщина осторожно продолжала движение, с отвращением цепляясь за пыльные, покрытые паутиной перила, чтобы не упасть.

Спуск, казалось, длился вечность. С трудом добравшись до первого этажа, Сабина с силой толкнула тяжелую дверь, над которой болтались клочья паутины, и спешно выбежала на улицу. Сделав несколько шагов от дома, она устало прислонилась спиной к тонкому одинокому деревцу с густой бордовой листвой и перевела дух. Сердцебиение медленно успокаивалось.

Вокруг не было ни души, однако медиум все равно внимательно изучила раскинувшуюся перед глазами пустошь. Даже Эмиль с его умением скрываться, не сумел бы остаться здесь незамеченным. Сабина облегченно вздохнула: похоже, Максиму все же удалось убежать достаточно далеко от ее дома и тем самым увести отсюда Моргана, чтобы выиграть хоть немного времени до того момента, пока Эмиль придет в себя и поймет, что его предали. Надежд, что бывший ученик ни в чем ее не заподозрит, медиум не питала.

Решив не терять время, Сабина, осторожно озираясь по сторонам, направилась к цели — к дому человека, чья поддержка и помощь необходимы в сложившихся обстоятельствах. Путь проходил мимо очистной станции, от которой разносился громкий механический гул. При мысли о сгущенной воде медиум жадно облизнула пересохшие губы: за разговором с Максимом она совершенно забыла о графике питья. Что ж, придется подождать.

Чем дольше Сабина шла, тем подробнее вспоминала разговор с Максимом. Этот юноша оказался еще более сильной и удивительной личностью, чем медиум могла предположить. Она невольно пыталась сравнить его с Эмилем и к своему удивлению не находила практически ничего общего. У Сабины в голове не укладывалось, как Максим, будучи прототипом по своей сути, может так сильно отличаться от своего оригинала.

При воспоминании о взгляде юноши сердце молодой женщины болезненно сжималось. Максим смотрел на нее иначе, чем Эмиль, его взгляд был полон сочувствия, участия… чего-то естественного и человеческого, того, что Морган уже давно растерял. Сабина знала, что никогда не увидит ничего подобного в глазах своего бывшего ученика. И все же на минуту ей хотелось предаться самообману и поверить, что сегодня именно Эмиль смотрел на нее столь тепло и заинтересованно. Молодая женщина многое бы отдала за то, чтобы это было так.

Мечтания, которые Сабина с силой отгоняла от себя столько времени, захлестнули ее с новой силой. И тем ярче они были, чем сильнее молодая женщина пыталась от них отвлечься. В своих раздумьях она не заметила, как дошла до дома нужного ей человека.

Мысль о встрече с Шамиром тут же прогнала прочь все мечтания, оставив после себя лишь осуждение и неприязнь. Будь ее воля, Сабина никогда бы не пришла в этот дом.

Шамир был одним из немногих жителей нейтральной зоны, который имел отдельное жилье и не боялся посягательств бандитов. Вокруг его двухэтажного дома, в котором даже имелись окна, был выставлен мощный защитный барьер, увидеть и почувствовать который могли лишь путешественники или медиумы. Другие люди обыкновенно сюда не приходили, а если и приходили, то невидимое поле било нежелательных гостей током раньше, чем они успевали подойти к двери — другими словами оно обращало биополе человека против своего носителя. Безвредным барьер был лишь для прототипов, лишенных потенциала, но прототипы редко развивались в столь активных людей, чтобы стать бандитами или беглецами-одиночками, от которых можно было ждать вреда.

Шамир считался среди путешественников одним из самых сильных медиумов, который избирательно искал себе учеников. И даже при такой его избирательности путешественников, тренирующихся у Шамира, набралось около тысячи. Ему не требовалось работать, чтобы прокормиться — ученики приносили своему учителю все необходимое. Шамир даже из дома выходил крайне редко: его жилище было построено на одном из мест, где Вихрь был особенно активен, а оттого являлось оплотом безопасности медиума. Шамир говорил, что когда-то давно это было место «узла», поэтому выстроить здесь защитное поле и поддерживать его особой концентрацией на Потоке не составило особого труда.

Сабина скрепя сердце признавала силу и талант Шамира как медиума, однако неприязнь, которую она испытывала к нему, это перебороть не помогало.

Молодая женщина подошла к границе защитного поля, тяжело вздохнула и сконцентрировалась на Потоке. Барьер почувствовал перед собой медиума, призывающего Вихрь, и впустил гостью внутрь. Сабина скрипнула зубами от обиды: Шамир закрывался даже от нее. Не владей она своими способностями, барьер ни за что не пропустил бы ее.

Не время для злости. Тебе нужна его помощь, не забывай.

Мотивация была достаточной, чтобы проглотить обиды. Сабина нажала на рычаг на стене, и дверь беззвучно отъехала в сторону. Молодая женщина нахмурилась: никакого замка, никакой защиты — Шамир попросту не думал защищаться, он чувствовал себя в безопасности, что было непозволительной роскошью для всех жителей нейтральной зоны.

Вновь подавив в себе горькое чувство обиды и зависти, медиум прошла через прихожую в комнату. Хозяин дома был там. Услышав шаги молодой женщины, он легко поднялся с кресла, в котором сидел, его заросшее густой бородой лицо озарила добродушная улыбка.

— Шамир, — холодно произнесла гостья вместо приветствия, отведя взгляд. Как она ни пыталась, не смогла заставить себя поздороваться более дружественно.

Несмотря на неприветливый тон, улыбка мужчины стала шире. Он провел рукой по коротким темным, чуть тронутым сединой волосам и кивнул.

— Здравствуй, дочка. Прекрасно выглядишь.

Сабина прищурилась: слова отца показались ей издевкой.

— Спасибо. Ты тоже, — хмыкнула она, проходя в комнату, и деловито села на диван, при этом движения ее почти утратили привычную грацию кошки и стали больше похожи на резкие выпады обиженного подростка.

Шамир же при его внушительном росте и обманчивой грузности двигался легко, словно плыл по воздуху. Темные миндалевидные глаза мужчины с теплотой смотрели на гостью. На ярость, пылающую во взгляде Сабины, Шамир не обращал никакого внимания.

Мужчина легко опустился в кресло и поднял с небольшого столика стакан, наполненный мутно-синей жидкостью. Сабина поджала пересохшие губы, мысленно злясь, что часть воды, которую она и другие работники очистной станции превращают в питьевую смесь, подпольно идет на изготовление подобного синего пойла, резкий запах которого был знаком ей с детства.

— Рад тебя видеть, — улыбнулся Шамир, протянув стакан дочери, — хочешь?

Сабина брезгливо поморщилась.

— Я не пью эту дрянь. По мне, так это только перевод воды, которой, кстати, и без того немного. Впрочем, тебе этого не понять.

Шамир пожал плечами.

— Если тебе нужна вода, ты всегда можешь попросить, — спокойно отозвался мужчина. Не дожидаясь ответа Сабины, он поднялся, беззвучными шагами дошел до шкафа, достал оттуда одну из множества бутылок со сгущенной водой и протянул дочери, — надеюсь, ты переживешь, что она с клубничным ароматизатором? Не люблю безвкусные жидкости. Впрочем, ты знаешь.

Молодая женщина плотно стиснула челюсти, заставив себя в который раз подавить злость, но бутылку взяла и принялась жадно пить. Густая жидкость со сладким давно забытым ягодным вкусом показалась Сабине лучшим, что она когда-либо пробовала в своей жизни. Глаза молодой женщины против воли загорелись восторгом.

— Знал, что ты оценишь. В детстве тебе этот вкус больше всего нравился, — Шамир вновь расплылся в улыбке.

Сабина ожгла отца взглядом, у нее не было никакого желания ностальгировать с ним по прошлому.

— Я пришла по делу, — строго сказала она. Мужчина лишь развел руками.

— По иным причинам тебя здесь не дождешься, — отозвался он, делая еще глоток мутно-синего пойла. Верхняя губа молодой женщины презрительно дрогнула, но Шамир не обратил внимания на ее выражение лица, — что за дело?

Сабина вновь вспыхнула. В присутствии отца она совершенно теряла контроль над своими эмоциями, мысленно возвращаясь в тот день, когда он оставил ее и мать ради практики медиума. Для него семья — единственное, за что можно было держаться в этом проклятом мире — стала помехой призванию, и он, не задумываясь, сделал выбор в пользу Вихря. Сабина невольно подумала, что этот выбор, похоже, делают все мужчины, которые ей дороги. И ни один из них не раскаивается в содеянном.

Сглотнув тяжелый горький ком обиды, молодая женщина вздохнула и принялась рассказывать:

— Ты должен был почувствовать, — начала она, — что в Потоке последнее время появилась значительная нестабильность.

— Его вообще трудно назвать стабильным, — усмехнулся мужчина. Сабина кивнула, предпочтя пропустить это замечание мимо ушей.

— Видишь ли, я веду одного Мастера… — молодая женщина замялась, а Шамир гордо улыбнулся.

— Что ж, тебе очень повезло, — серьезно сказал он, — Мастера в практике медиумов встречаются крайне редко. Даже среди моих учеников. Это поразительный опыт. Есть у меня один Мастер, Ирвин. Так вот, он…

Сабина нахмурилась и поспешила перебить отца, пока тот не ушел с головой в свое хвастовство.

— Шамир, Вихрь в опасности, — строго сказала она.

Лицо мужчины резко переменилось. К подобному заявлению нельзя было не отнестись серьезно.

— Что ты имеешь в виду? — мрачно спросил он, посмотрев на дочь исподлобья. Сабина с трудом выдержала этот взгляд и, вздохнув, рассказала отцу вкратце о том, что сотворил Эмиль, избегая пока называть имя своего ученика.

Услышав о цели Моргана, Шамир едва не подскочил от ужаса. Если хоть на секунду представить, что план обезумевшего от своей зависимости Мастера может осуществиться, можно смело готовиться к концу всего живого во всех мирах.

— Это невозможно, — отрезал Шамир, прикрыв глаза и сделав внушительный глоток крепкого синего напитка. На этот раз Сабина его не осудила.

Подумав несколько секунд, мужчина вновь серьезно посмотрел на дочь и кивнул.

— Это однозначно невозможно. Вихрь не допустит, чтобы им управлял один человек. Баланс — его основа, и крушение этой основы погубит все. Поток этого не позволит. А если учесть, что твой ученик хочет властвовать над Вихрем в теле своего прототипа, можно просто смело сказать, что он помешался, и его план провалится. Как минимум потому, что созданный Мастером прототип, даже если он продержался некоторое время в жизни, чрезвычайно нестабилен и слаб, следовательно, вобрать в себя Вихрь точно не сможет.

Сабина сглотнула тяжелый ком, застрявший в горле. То, что она собралась поведать отцу, и является ее сегодняшней целью визита. Максим.

— Этот — сможет, — коротко выговорила она. Шамир недоуменно уставился на дочь.

— Поясни.

— Мой ученик не просто создал прототип. Он совершил то, что в легендах называется Актом Творения. Создал путешественника. И не простого, а с потенциалом, примерно в полтора раза превышающий его собственный первоначальный. Этот человек прыгал во времени своей реальности совершенно самостоятельно. Он полноправный Мастер.

Глаза Шамира изумленно округлились.

— Это еще не все, — Сабина заговорила виновато, — все произошедшие события были «узлом». И то, что мой ученик узнал о переходе потенциала, и…

Мужчина гневно посмотрел на дочь и сжал кулак.

— Узнал о переходе потенциала?! — перебил он. Молодая женщина вздрогнула: отец впервые повысил на нее голос за всю ее жизнь, — Сабина, ты соображаешь, что сделала?! Проклятье, с этого надо было начинать! Это ведь значит, что…

— Я знаю, — молодая женщина опустила глаза, — это значит, что план моего ученика можно осуществить. И повторяю тебе еще раз: все это было «узлом», предотвратить или изменить это нельзя. Разбираться придется с тем, что мы имеем.

Шамир вновь сделал глоток синего напитка, на этот раз осушив стакан до дна.

— Кто? — сипло спросил мужчина, обреченно глядя на дочь. Молодая женщина потупилась, и Шамир вновь повысил голос, — Сабина, кто он? Кто твой ученик?

Ей с трудом удалось поднять взгляд. Она смотрела обреченно и виновато. Сабина знала, что, произнеся это имя, заслужит в лучшем случае нецензурную брань в свой адрес. О похождениях ее ученика было известно слишком много.

— Это… Эмиль Морган, — обреченно произнесла Сабина. Лицо ее отца заметно побелело. Он словно резко постарел на несколько лет.

— Чтоб меня… — выдохнул он, глядя в неопределенную точку пространства перед собой, — это чудовище? Он ведь убийца! Маньяк! Вся безопасная зона увешана его плакатами!..

Сабина опустила глаза, чувствуя, что вот-вот расплачется. Увидев это, Шамир осекся. Он словно прочитал чувства дочери к Эмилю Моргану. Взгляд мужчины наполнился сочувствием и горечью. Он сжал руки на ручках кресла, сдерживая порыв обнять и утешить свою гостью. Шамир знал, что, скорее всего, Сабина оттолкнет его, поэтому не стал пытаться.

Он вздохнул:

— Если ты пришла ко мне и так рассказала эту историю, значит тебе известно, что ученика твоего уже не спасти. Он с этой тропы не свернет.

Сабина кивнула, не поднимая глаз.

— Знаю, — коротко сказала она.

— И ты понимаешь, что нужно сделать…

Снова кивок.

— Есть одна загвоздка, — выдавила из себя она. Продолжить Сабина смогла не сразу, и отец терпеливо ждал, пока дочь успокоится, — это его прототип. Максим. Понимаешь, если убить Эмиля, он, по законам Вихря, должен умереть вместе с ним. Но при этом Максим — единственный, у кого хватит и сил, и потенциала, чтобы… чтобы покончить с Морганом. Я уже говорила ему об этом. Он готов попробовать. Значит ли это, что он идет на верную смерть?

Сердце молодой женщины забилось чаще в ожидании ответа. Шамир задумался.

— Теоретически да, — покачал головой он, — но, если ты говоришь, что он тоже Мастер…

— Возможно, их связь не так прочна? — с призрачной надеждой спросила Сабина.

— Возможно, — задумчиво повторил Шамир. Он многозначительно посмотрел на дочь и решительно кивнул, — точного ответа у меня нет. Так или иначе, эту теорию придется проверять на практике. Если Максим знает о том, что его ждет, и все равно готов участвовать, он это понимает.

Сабина тяжело вздохнула.

— Да, кажется, понимает.

— Тогда сейчас наша основная задача — не спасти его, а понять, как ему действовать. Если Морган собрался втянуть в себя Вихрь, ему потребуется портал. Очень большой и нестабильный. Это первое, что необходимо нейтрализовать. Максим сумеет закрыть дыру и совладать с твоим учеником одновременно? Он настолько силен?

Молодая женщина закусила губу. Глядя на потенциал юноши, она не сомневалась в его силах. Однако практики у Максима почти не было. Сабина вздохнула и озвучила отцу эту мысль.

— Плохо, — кивнул Шамир, прижав кулак к губам, — значит, нужно его научить. И быстро. Пока твой ученик не набрал достаточно потенциала.

Сабина покачала головой и решительно посмотрела на отца.

— Нет, — ответила она. Шамир непонимающе прищурился, и молодая женщина кивнула, подтверждая свой ответ, — научить нужно меня. Все это начала я, значит, я не могу остаться в стороне и повесить все на одного лишь Максима. Научи меня работать с порталами. Я помогу ему.

Шамир грустно взглянул на дочь.

— Ты уверена, Сабина?

Молодая женщина прикрыла глаза и решительно кивнула.

— Да. Я уверена.

Шамиру эта затея совсем не нравилась: он понимал, насколько дочь рискует, открыто выступая против столь сильного Мастера и опытного убийцы. Однако как медиум он не мог не поддержать ее. А Сабина ведь пришла именно к медиуму, а не к отцу.

Мужчина тяжело вздохнул и кивнул, поджав губы:

— Тогда приступим прямо сейчас.

* * *

Даже недолгое ожидание выбило из Максима остатки сил, и он устало опустился на холодные ступени главного корпуса МАИ, упершись локтями в колени и уронив пылающую болью голову на руки.

Мимо проходили студенты и преподаватели, недовольно (а некоторые — понимающе) косясь на юношу в запачканной одежде, вокруг которого витал кисло-сладкий душок вина. Обыкновенно Максим довольно остро реагировал на подобные взгляды, особенно, если вовсе их не заслуживал, но сейчас ему не было до них никакого дела. По телу разливалась тяжелая свинцовая слабость. Кровотечение из рассеченной раны на голове прекратилось, однако боли это не уменьшило.

Стараясь не привлекать дополнительно внимания, юноша осторожно натянул темный капюшон на лицо и уставился на ступени.

Настя не заставила себя долго ждать и подошла ровно через пятнадцать минут, как и обещала. Увидев друга, она виновато застыла напротив него, прикрыв рот рукой, и не решилась приблизиться. Максим устало поднял на нее взгляд.

— Ты тоже, что ли, решила от меня шарахаться? — невесело усмехнулся он.

Настя поджала губы. Максим демонстративно похлопал по сумке с тетрадями подруги, которую он забрал из комнаты в общежитии, и девушка присела на нее рядом с юношей.

— Макс, тебе бы в больницу… — осторожно проговорила она.

— Нет у меня времени на больницу, — мрачно отмахнулся Максим, — к тому же, по-моему, сотрясения у меня нет.

Настя осуждающе посмотрела на друга.

— Ты же не врач, чтобы себе диагнозы ставить! Если у тебя голова не болит, это еще не значит…

— Голова у меня еще как болит, — хохотнул Максим, криво улыбаясь, — Эмилю, надо сказать, было очень больно перед тем, как он потерял сознание.

Девушка виновато потупилась.

— А говорил, что не злишься на меня… — буркнула она себе под нос, — еще как злишься. Прости, Макс, ну, пожалуйста!

Максим поспешил жестом остановить подругу, прежде чем она снова начала скороговоркой выдавать свою извиняющуюся речь.

— Тихо, без паники, — хмыкнул он, — не злюсь я. Просто шучу. Не очень умело, видимо. Не бери в голову, я же всегда такой, когда нервничаю.

Настя сочувственно улыбнулась и осторожно положила другу руку на плечо. Максим каким-то особенно опустевшим взглядом проследил за этим жестом, и у него в горле встал тяжелый ком. Желудок словно онемел под влиянием отдаленного призрака страха, витающего где-то неподалеку. Слова Сабины эхом отдавались в ушах юноши.

Подруга заметила этот взгляд и обеспокоенно посмотрела на Максима.

— Что ты узнал? — серьезно спросила она.

Юноша тяжело вздохнул и рассказал все. Разговор с Сабиной детально запечатлелся в его памяти от первого до последнего слова.

Настя слушала, изредка ахая от изумления и сочувственно качая головой, но не перебила даже тогда, когда он основательно коснулся темы медиумов и рассказал подруге о ее способностях и потенциале.

Максим утаил лишь самый конец истории — он попросту не сумел сказать девушке, что для него все, так или иначе, закончится плохо. Сам юноша не верил в призрачный шанс, что его двойственная природа прототипа и Мастера убережет его от смерти, когда прервется связь с оригиналом. Если верить ощущениям внутри Вихря и тому, что сказала Сабина, Максим был нестабильным элементом, вкравшимся в общую систему. Ошибкой, которой не должно было быть. Поток, который базируется на принципах баланса, вряд ли упустит свой шанс избавиться от этой нежелательной оплошности в лице двадцатилетнего юноши, недавно записавшегося в герои и собравшегося спасать мир… точнее, миры… впрочем, неважно — суть от этого не меняется…

Закончив свой рассказ на том, что теперь ему предстоит открытая борьба со своим создателем, Максим нервно усмехнулся.

— Так что в следующий раз, если будешь отбиваться от Эмиля, не бей по лицу. А то куда мне потом мир спасать с такой физиономией?

Настя нахмурилась, вновь ощутив укол вины, и юноша приподнял руки вместо белого флага перемирия.

— Ладно, все, торжественно клянусь, что больше не буду шутить про этот удар. Если нарушу обещание, можешь смело огреть меня еще раз.

Настя скептически приподняла бровь.

— Ты его только что нарушил, — усмехнулась она. На лице Максима растянулась обаятельная, хоть и усталая улыбка, и девушка не смогла не улыбнуться в ответ.

Некоторое время друзья просидели молча. Холодный порыв ветра заставил Настю поежиться и серьезно посмотреть на Максима.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила она, поддерживающе беря друга за руку.

Максим покачал головой, отрешенно взглянув на девушку. Ответа на ее вопрос у него, по сути, не было: разговор с Сабиной оборвался как раз в тот момент, когда она собиралась рассказать ему свой приблизительный план. Разумеется, юноша собирался вернуться в Красный мир и снова поговорить с Сабиной, однако до того момента он и сам должен был что-то предпринять. И задача у него была довольно проста:

— Я буду множить потенциал, — с готовностью отозвался он.

Настя изумленно округлила глаза и подскочила.

— Что?! Убивать путешественников?

— Говори тише, — одернул подругу Максим. Девушка продолжала недоверчиво смотреть на него, и он пояснил, — не собираюсь я никого убивать, с ума сошла? Я собираюсь развивать свой потенциал. Чужого мне не надо. Сабина сказала, что и моего собственного хватит, чтобы тягаться с Эмилем.

Настя прищурилась. Отчего-то она совсем не разделяла симпатию своего друга к таинственной женщине из Красного мира.

— Не доверяю я этой Сабине.

Максим хмыкнул.

— Ну, тогда скажи мне сама. Ты ведь тоже медиум.

— Это она тебе так сказала, — буркнула Настя.

— Но она ведь права, — пожал плечами юноша, — и вывод сделала на основе твоих способностей. Она говорила теми же словами, что и ты. Про нити, про перемещения. И она показала мне, что ты в порядке с помощью Вихря.

Настя недовольно сложила руки на груди.

— Она просто хотела, чтобы ты остался и выслушал ее. В итоге добилась своего и сбросила на тебя всю ответственность за свою, между прочим, ошибку!

Максим нахмурился. Спорить с подругой у него не было ни сил, ни желания. С трудом преодолевая слабость, юноша поднялся и решительно посмотрел на Настю.

— Так или иначе, мы теперь все в одной лодке. Да, Эмиль Морган — это, по сути, ошибка Сабины, и я не говорю, что она ни в чем не виновата. Но, что же мне теперь, принципиально отказаться, сказать, что я тут не при чем, умыть руки и наблюдать гибель всего живого?

Настя нахмурилась.

— Так себе вариант, — хмыкнула она и, вздохнув, поднялась со ступенек, — ладно, убедил. Значит, будем множить твой потенциал.

Юноша покачал головой.

— Не будем, а буду. Я — буду. Не хочу тебя еще сильнее во все это впутывать. Эмиль опасен.

— Несколько минут назад ты мне сказал, что я медиум. А значит, могу и обязана помочь. Не пытайся меня переспорить, Макс, у тебя сил не хватит, ты и так еле на ногах держишься.

Здесь юноша был полностью согласен с подругой, поэтому устало кивнул и сдался под ее напором.

— Хорошо, — вздохнул он, — но пообещай, что от Эмиля будешь держаться подальше.

Настя невесело усмехнулась.

— Дважды меня об этом можешь не просить.

* * *

Эмиль с трудом отдышался, вернувшись в свое тело: перемещение вышло резким и грубым, как у путешественников-новичков, и потратить на него пришлось гораздо больше потенциала, чем обычно. Все потому, что Максиму каким-то образом удалось зацепиться за тело своего оригинала и какое-то время удерживать его за собой — юнец не хотел, чтобы Эмиль возвращался назад. Чтобы вытолкнуть прототипа из оболочки, пришлось приложить немало усилий. Наглость мальчишки начала всерьез раздражать Моргана.

Вернувшись, беглец-одиночка обнаружил, что стоит на коленях посреди города. Тело жадно хватало воздух, как после очень долгого бега. Эмиль огляделся. Ему повезло, что поблизости не оказалось бандитов или других беглецов: сейчас Морган представлял собой отличную мишень, а в безопасной зоне его голова стоит дорого…

Мастер поднялся на ноги и отряхнул саднящие колени. Разбушевавшаяся в нем злость уступила место вопросам, один за другим всплывавшим в его голове. Сколько прошло времени? Там, в мире прототипа, он довольно долго был без сознания после тяжелого удара рыжей девчонки. При воспоминании о ней злость вновь всколыхнулась, однако одновременно Эмиль чувствовал элемент удовлетворения. Да, Мастеру-медиуму удалось застать его врасплох, однако Морган видел ее потенциал и теперь сумеет найти ее везде. Такой потенциал невозможно было забыть: девчонка была сильна! Эмилю никогда прежде не доводилось видеть такой большой потенциал среди непрактикующих Мастеров. Эта самонадеянная особа станет прекрасным экземпляром в коллекции путешественников, которую беглец-одиночка намеревался собрать для осуществления своего плана.

Вспомнив о своем замысле, Эмиль невольно подумал о пленной девушке в пыточной камере. Когда Максим спровоцировал прыжок, он выхватил Моргана именно там. А по возвращении Эмиль обнаружил себя в городе недалеко от дома Сабины. Совпадение? Вряд ли. Юнец явно хотел встречи с медиумом своего оригинала. Отчего-то Эмилю казалось, что и Сабина жаждала поговорить с Максимом. Состоялся ли этот разговор?

Незнание раздражало Моргана. Оно заставляло его чувствовать себя беспомощным, слабым, ничтожным…. Это было против его истинной природы. Так может чувствовать себя после перемещения какой-нибудь жалкий прототип, но не Мастер!

Эмиль гневно сжал кулаки. Все пытаются помешать ему! Даже его творение, которое должно быть благодарно ему за одно свое существование! О Сабине и говорить нечего — она изначально не понимала, что вся ее теория о доступе в Вихрь построена на лжи. Она ставила путешественников во главе всего и думала, что человек не может быть достоин Потока, если не наделен потенциалом. Морган же считал, что если Вихрь не может быть открыт всем желающим, то должен быть доступен только истинным Мастерам. К своему удивлению беглец-одиночка понял, что и рыжая девчонка, которую он встретил в мире своего прототипа, могла бы стать таким Мастером. Однако в планы Эмиля не входило делить Поток ни с кем.

Поняв, что слишком долго стоит посреди города, Морган бросил взгляд в сторону дома Сабины. Стоило подтвердить или опровергнуть свои догадки на ее счет незамедлительно. Решившись, Эмиль побрел к своей бывшей наставнице. Дорога показалась ему бесконечной. Тем сильнее была его злость, когда он обнаружил, что Сабины дома не было. Где она может быть? Прогуливаться по городу ее вряд ли потянуло бы. Смена на очистной станции у нее должна была быть только завтра.

Ошеломленно Эмиль подумал, что, возможно, завтра уже наступило? Могли ли с момента обмена телами с прототипом пройти сутки?

Уже решившись найти Сабину с помощью Вихря, Эмиль вдруг подумал о своей пленнице. Если подозрения оправдаются, девушка уже сутки прикована к стене в пыточной камере без еды и сгущенной воды. Морган сжал кулак: пленница серьезно истощена. Если не дать ей хотя бы воды, она может умереть раньше времени, а этого Эмилю совсем не хотелось. Потенциал девушки был весьма велик.

Сабина подождет.

Остатки потенциала Морган тратить не хотел, однако обстоятельства вынуждали беглеца поторопиться. Выйдя на лестницу, он сосредоточился на призыве Вихря. Темное пространство озарилось ярким светом и наполнилось хором множества звуков. Стало ощутимо холоднее: со вздохом изо рта Эмиля даже вырвалось облачко пара.

Точка ширилась и росла, и уже через несколько секунд превратилась в пространственно-временную дыру. На лице Моргана невольно растянулась благоговейная улыбка. В любых обстоятельствах он не мог внутренне не преклоняться перед величием Потока.

Шагнув к порталу, Эмиль опустил взгляд на перила. На толстом слое пыли в свете Вихря отчетливо виднелись стертые следы женских рук. Это незначительное зрелище настолько ошеломило Моргана, что на секунду заставило забыть о пространственной дыре. Беглец-одиночка изучающе прошел на пролет вверх, но там следов не обнаружил. Зато вниз вела целая цепочка, начинающаяся с шестнадцатого этажа.

Сомнений не оставалось: здесь была Сабина. Что побудило вечно осторожного напуганного медиума выбрать для спуска тридцать два погруженных в непроглядную тьму лестничных пролета вместо лифта? Вариант был только один: она хотела выйти через заднюю дверь. Почему? Картина складывалась сама собой. Максим был здесь и говорил с Сабиной. А когда почувствовал, что его оригинал возвращается, поспешил умчаться как можно дальше от дома медиума, чтобы не поставить ее под подозрения. Сабина же, в свою очередь, решила уйти из дома и отправиться другой дорогой… куда? Впрочем, это было неважно, теперь у Эмиля имелся ответ на главный вопрос: медиум предала его доверие. Выбрала сторону.

Целый ураган чувств, угнаться за которыми не представлялось никакой возможности, захлестнул сознание Моргана. Он сдержался, чтобы не зарычать от злости и досады. Внезапная мысль о том, что Максим был у пыточной камеры и мог слышать крики пленницы, немного отрезвила беглеца-одиночку. Нахмурившись, он шагнул в портал и через секунду вышел в пустоши у одноэтажного здания, где держал пойманную девушку.

Дверь оказалась открытой. У входа были следы двух людей, расходившиеся в разные стороны. Относительно свежие следы.

Скрипнув зубами, Эмиль вошел в камеру, широко распахнув дверь в призрачной надежде на чудо. Чуда не случилось: камера была пуста.

Кулаки Мастера сжались так, что побелели костяшки пальцев. Сейчас Морган был готов задушить свое творение голыми руками. Юнец считает, что может диктовать оригиналу свои правила, разрушать его планы, ставить препятствия. Ему предстоит горько пожалеть о своей самонадеянности!

Когда злость чуть схлынула, Эмиль вздохнул и устало потер переносицу. Максим сильно усложнял ему задачу. Если он зачастит с перемещениями и станет выпускать всех пленников из камеры, исполнение замысла сильно оттянется. Стоило сменить тактику: устроить общий сбор вместо поэтапного. Выследить потенциал, запомнить, и, когда его наберется достаточно, собрать урожай.

Решив больше не тратить силы на перемещения через Вихрь, Эмиль неспешно направился обратно к дому Сабины. Им с медиумом предстоял серьезный разговор, и даже сам Морган не знал, чем он закончится.

По дороге беглец-одиночка окидывал местность взглядом путешественника, выискивая своих будущих жертв. Помимо накоплений ему был необходим и сиюминутный доступ в Вихрь.

Стоило подумать об этом, как чей-то потенциал поманил Эмиля. На лице беглеца растянулась победная улыбка: удача сопутствовала ему. Словно хищник на охоте, Морган пошел по следу. Его походка стала легкой и смертоносной — ни одна ветка не сломалась под его весом, ни один шорох не выдал его присутствия. Здесь, в нейтральной зоне он мог вершить свои дела абсолютно безнаказанно. Впервые Морган осознал, что он — часть хаоса своего мира, и ему это нравилось.

Приближающийся потенциал был достаточно велик, и цель заполучить его оправдывала средства. Сабина подождет.

* * *

— Закрывай, Сабина! — строго крикнул Шамир.

В помещении было невыносимо холодно, однако от напряжения на лбу мужчины выступили крупные капли пота.

Сабина до скрипа стиснула челюсти. Руки ее дрожали. Она направила всю свою концентрацию на управление порталом, но высвобожденная сила Вихря не желала поддаваться молодой женщине даже при условии, что Шамир немного сдерживал портал своими силами. Поток стремился утянуть медиумов внутрь себя. Материализованный в вещественном мире, он вел себя весьма агрессивно. Сабина поражалась, как у ее отца хватало сил сдерживать мощь Вихря при столь небольшом потенциале.

— Закрывай! — снова крикнул Шамир, — я не смогу держать его дольше!

Молодая женщина бессильно застонала, выуживая из себя остатки сил. Портал диаметром всего в полтора метра чуть сузился, однако и не думал исчезать. Стоило чуть отпустить, он ширился снова и словно бы сдавливал каждую клеточку тела молодой женщины.

— Я не могу! — отчаянно выкрикнула она, — не получается!

Остатки сил покинули молодого медиума, руки безвольно опустились, ноги предательски подкосились, и Сабина тяжело рухнула на пол, больно ударившись коленями. Притяжение портала стало неумолимым. Минуту назад молодая женщина испугалась бы этого, однако сейчас от усталости ей было почти все равно.

Ахнув, Шамир взмахнул рукой. Портал резко сузился до размеров небольшой светящейся висящей в воздухе точки и через секунду исчез, оставив после себя лишь холод и частички разреженного воздуха.

Комната погрузилась в звенящую тишину, нарушаемую лишь тяжелым дыханием медиумов. Шамир устало отер пот со лба и помог дочери подняться.

На непослушных ногах Сабина с трудом добралась до кресла. Взгляд ее рассеянно гулял по комнате. Шамир налил в стакан немного мутно-синей жидкости и протянул напиток дочери. Молодая женщина поморщилась от резкого запаха.

— Нет, я не…

— Не спорь, — оборвал Шамир, мрачно окинув дочь взглядом, — это немного вернет силы. Ты выжата до предела. Ближайшие несколько часов тебе и близко нельзя подбираться к Вихрю, он тебя убьет.

Сабина обреченно посмотрела на отца.

— Мог и не говорить, — буркнула она, нехотя принимая из его рук стакан и, морщась, осушила его до дна. О том, что сейчас при первой же попытке даже простого сеанса с путешественником Поток уничтожит ее, Сабина знала и без подсказок.

— Не отчаивайся, — ободряющая улыбка Шамира вышла натянутой, — часа через три сможем повторить попытку с меньшим порталом. Рано или поздно у тебя получится.

Сабина отставила стакан и закрыла лицо руками.

— Рано или поздно! — скептически воскликнула она, — у меня нет времени на долгое обучение! Чтобы помочь Максиму, я должна закрывать порталы играючи, даже лучше, чем ты! А я не могу справиться с материализованным Вихрем даже с твоей помощью!

Глаза молодой женщины блеснули.

— Как у тебя это получается так легко? У тебя ведь потенциала меньше, чем у слабейших моих учеников!

Шамир закусил губу. Ответ на вопрос дочери у него был, но он не хотел ранить ее правдой, которая ничем не поможет. Иногда распределение Вихря бывает жестоким…

Мужчина осторожно накрыл руку дочери своей ладонью и посмотрел ей в глаза, ободряюще улыбнувшись.

— Все дело в практике, дорогая, — солгал он, — удели ты этому больше времени, я давно бы не был тебе конкурентом.

Сабина покосилась на ладонь отца на своей руке. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять: нужно отстраниться. Мужчина вздохнул, поспешно убрал руку и отошел от дочери.

— Я не сумею помочь Максиму, — отведя взгляд, пробормотала Сабина, затем с надеждой подняла глаза на отца, — никто не сможет закрыть портал так искусно, как ты.

Шамир кивнул, прикрыв глаза.

— Я готов обучить Максима работать с порталами, — спокойно произнес он. Сабина изумленно распахнула глаза и качнула головой, решив, что отец неправильно ее понял.

— Но я не о том…

Шамир нахмурился, смерил дочь задумчивым взглядом и ответил коротко:

— Нет.

— Нет?

— Я знаю, чего ты от меня хочешь. И говорю: нет. Я не выйду против твоего ученика, чтобы закрыть за ним портал. Обучить этому Максима я могу, но не более.

Сабина раскрыла рот от возмущения. Она попросту не могла поверить своим ушам.

— Ты хоть слушал мой рассказ? Понимаешь, что стоит на кону?! — выкрикнула она и резко поднялась с кресла, игнорируя легкое головокружение.

— Понимаю, — спокойно ответил Шамир, складывая руки на груди, — но я знаю свои возможности. Да, у меня, скорее всего, хватит сил закрыть обыкновенный портал. Но Эмиль Морган собирается открыть огромную нестабильную пространственную дыру, и против нее я буду так же бессилен, как ты сегодня, на это нужен большой потенциал, коим я не обладаю. А при этом твой ученик — опытный жестокий убийца. Он сразу же устранит угрозу в лице меня, и я попросту погибну. Это неоправданное самоубийство. Это глупо.

Молодая женщина метала глазами искры. Прежняя злость на отца пламенем всколыхнулась внутри нее.

— И как я вообще поверила, что от тебя можно ждать помощи? — презрительно бросила она, разворачиваясь и направляясь к двери.

Шамир сжал кулаки.

— Брось эти детские замашки и послушай! — выкрикнул он. Сабина не отреагировала, и мужчина сконцентрировался на призыве Вихря. Светящаяся точка замерцала в двух шагах перед молодой женщиной, и последняя в страхе вскрикнула, отшатнувшись назад.

Шамир закрыл не успевший открыться портал. Сабина обернулась и ожгла его взглядом.

— Ты из ума выжил?!

— Замолчи и послушай, — тихо произнес он, в голосе его звучала сталь. Молодая женщина скрестила руки на груди с мрачной готовностью выслушать отца. Шамир вздохнул, — отбрось свои предрассудки насчет меня и подумай здраво. Ни я, ни ты не сумеем противостоять Моргану. Мы будем бесполезны. Самое лучшее, что мы можем сделать, это натаскать Максима. Если при всем, что ты рассказываешь, Морган еще не уничтожил своего прототипа, значит, он этого делать и не собирается, юноша нужен ему в отличие от нас. Для нас с тобой активное участие в этой истории будет означать верную смерть.

Сабина прищурилась.

— Ты предлагаешь мне попросту свалить все на Максима и устраниться? — хмыкнула она.

Шамир выдержал ее взгляд и кивнул.

— Да. И говорю я совершенно серьезно. Можешь не верить, но я не хочу, чтобы ты погибла.

Молодая женщина презрительно фыркнула.

— Тебе не кажется, что беспокоиться обо мне нужно было несколько раньше?

— Сабина, не начинай, — закатил глаза Шамир.

На этот раз молодая женщина согласилась с отцом, решив, что от этих разговоров нет никакой пользы. Махнув рукой, она направилась к двери.

— Всего хорошего.

— Ради чего ты пытаешься собой пожертвовать? Ты хоть знаешь? — мрачно бросил Шамир в спину дочери. Сабина опустила голову, ссутулив спину от усталости, резко навалившейся на плечи.

— Просто у меня плохо получается договариваться с собственной совестью, — хмыкнула она и, не оборачиваясь, покинула дом своего отца.

* * *

— Макс, ты уверен? — мрачно спросила Настя, кутаясь в куртку и ежась от осеннего холода. Они с другом стояли посреди улицы в тени деревьев напротив небольшого клуба, где девушка когда-то работала.

Максим разглядывал в небольшое зеркальце подруги наскоро обработанную голову. Он думал, что порез гораздо глубже и серьезнее, если судить, сколько крови было вокруг, когда юноша пришел в сознание, однако ранка оказалась несущественной. До конца отмыв волосы от запекшейся крови, Максим сумел даже прикрыть ими порез.

Убедившись, что не будет одним своим видом пугать людей, юноша протянул подруге ее зеркальце и кивнул.

— Лето две тысячи шестого? — невесело ухмыльнулся он.

Настя нахмурилась и кивнула.

— Да, я уверен, — кивнул Максим.

Решив множить свой потенциал, юноша вспомнил об их с подругой идее переместиться в прошлое для изменения незначительной детали. Придумывать какое-то другое событие у Максима не было ни сил, ни желания, поэтому он решил воспользоваться идеей Насти и попросить у нее номер такси в две тысячи шестом году.

— Вход у нас был бесплатный, так что войдешь ты без проблем. Меня, думаю, тоже узнать сможешь. Переносись в четырнадцатое июля две тысячи шестого года. Это была пятница, я тогда в малом зале одна работала, так что на других официанток не нарвешься.

Юноша изумленно покосился на подругу.

— Ничего себе! Откуда такие детали? Я неделю назад-то не помню, что было…

Настя смущенно потупилась.

— Все просто. В тот день я познакомилась с Пашей.

— Ох… — Максим поджал губы, — а это не будет странно, если я заявлюсь в тот же день с тем же вопросом про такси?

Девушка рассеянно качнула головой, похоже, погрузившись в воспоминания.

— Нет, не будет. Говорю же, это нормальная практика.

Юноша пожал плечами.

— Ну, как знаешь. Тогда мне пора. Пожелай мне удачи, что ли?

Настя серьезно посмотрела на друга и вместо пожелания прильнула к нему, заключив его в крепкие объятия. Максиму некстати вспомнился разговор с Сабиной. Созданный прототип, он даже не должен был появиться на свет, что уж говорить о полноценной жизни, близких, друзьях…. Осознание того, что скоро все это исчезнет, болью врезалось в сердце юноши, и он крепко сжал подругу в объятиях, словно пытался удержаться за нее в этом мире.

Девушка отстранилась первой и внимательно посмотрела другу в глаза.

— Макс, пока ты не ушел, я хочу кое-что спросить, — серьезно сказала она. Юноша кивнул, — что еще произошло в том мире? Ты сам не свой после разговора с Сабиной, и я хочу знать, все ли ты мне рассказал, или было что-то еще, о чем ты молчишь?

Максим вздрогнул, поразившись проницательности подруги. У него были подозрения, что Настя почувствует недосказанность, однако он не думал, что это произойдет так скоро. Разумеется, юноша хотел рассказать ей всю правду, разделить с ней свои переживания, однако слова комом застряли в горле. Столько раз он слышал от Насти: «ты мой лучший друг, я без тебя не смогу», и каким-то шестым чувством понимал, что она говорит серьезно. Нет, решил он для себя, не следует перекладывать это на ее плечи сейчас. Возможно, позже, но… нет.

Поняв, что пауза затягивается, юноша криво улыбнулся и качнул головой.

— Нет, я все рассказал, — вздохнул он, — просто не каждый день узнаешь, что вся твоя жизнь — большая ошибка чьего-то скачка в Вихре.

Настя виновато потупилась. Максим взял подругу за руку.

— Ничего, я привыкну. Человек — существо такое, ко всему привыкает.

Девушка натянула ободряющую улыбку.

— Все будет хорошо, Макс. Мы справимся.

Максим кивнул, пытаясь хоть на секунду в это поверить.

Цепкий холодный ветер обжег щеки друзей, заставив юношу отстраниться от подруги. Теперь он понимал, что нужно, чтобы совершить прыжок. Главное — следовать за Вихрем к цели, и тогда ошибиться будет невозможно.

— Мне пора, — сказал Максим.

Настя кивнула и опустила глаза. Юноша сделал несколько шагов прочь и призвал Поток, воспроизводя те ощущения, что испытывал в доме Сабины. Вихрь откликнулся на удивление легко. Грудь обожгла ставшая привычной боль, юноша прикрыл глаза и сделал шаг, перенесший его в прошлое.

Настя подняла взгляд и никого не увидела перед собой. Порыв холодного ветра, дунувший в лицо, заставил ее поежиться. Девушка огляделась.

— Макс? — позвала она.

Ответа не последовало. На всякий случай девушка набрала номер друга и услышала ожидаемый ответ: «Набранный вами номер не существует». Похоже, девушка была права: со связью такое происходило во время любого прыжка.

Оставшись одна на темной улице, Настя обняла себя за плечи. Сколько продлится этот прыжок? Пять минут? Десять? Несколько часов? Девушка знала одно: она не имеет права уходить, пока друг не вернется. А значит, ей остается только ждать и надеяться, что он вернется сюда же.

* * *

Эмиль терпеливо дожидался, пока медиум откроет ему дверь. Прошло достаточно времени с момента ее предательского побега, сейчас она была дома — Мастер чувствовал это по ее биополю внутри апартаментов и ждал ее появления в дверном проеме, изредка отирая кровь, тонкой струйкой бегущей из разбитого носа. Жертва, которую он учуял на пустоши, оказалась не так проста: это был высокий широкоплечий мужчина, которому Морган уступал в весе почти в полтора раза — один из бандитов, если судить по поблекшей от времени татуировке на предплечье, изображающей голову шакала. Такой рисунок на руках имели и люди той группировки, из-за которой Эмиль лишился фаланги безымянного пальца когда-то давно. Оглядываясь назад, Мастер понимал, что для него с тех времен слово минула целая жизнь.

К удаче Эмиля, его выбранный в жертву путешественник оказался весьма неповоротливым, выбить у него из рук нож не составило труда, однако, сопротивляясь, бандит все же успел нанести своему убийце удар в лицо — первый и последний: следующим движением Морган вонзил нож в грудь путешественника по самую рукоять и получил его потенциал.

Щелкнул замок, отвлекая беглеца-одиночку от раздумий. Дверь медленно приоткрылась, Сабина застыла на пороге и ахнула при виде бывшего ученика.

— Эмиль! Что… — молодая женщина непонимающе качнула головой, хмуро глядя на его лицо, — что с тобой случилось?

Морган изучающе склонил голову. Сабина была напугана: зрачки чуть расширились, дыхание участилось, а пальцы впились в дверь чуть сильнее, чем обычно. Медиум всячески пыталась себя контролировать, но скрывать страх у нее получалось плохо.

Вместо ответа на повисший в воздухе вопрос молодой женщины, Эмиль оттеснил ее от двери и прошел в апартаменты. Сабина попятилась, недоверчиво глядя на непрошеного гостя.

— В чем дело? — нахмурившись, спросила она. В голосе ее зазвучала напускная строгость, которую она обыкновенно берегла для других своих учеников. Эмиль криво улыбнулся.

— Решил навестить тебя, — спокойно ответил он, сокращая дистанцию между собой и медиумом, и потянулся рукой к густым черным волосам молодой женщины. Сабина ахнула. Защитное поле неприятно укололо кончики пальцев Моргана, словно бы предостерегая от глупостей, но он даже не обратил на это внимания. Медиум с трудом выдерживала его пронизывающий взгляд. Она невольно задержала дыхание, когда Эмиль легко и удивительно нежно провел рукой по ее волосам. Улыбка на его лице вдруг сделалась похожей на улыбку Максима. Молодая женщина всеми силами постаралась не выдать своих мыслей, бегло окинула ученика взглядом медиума и к собственному удивлению поняла, что ошиблась. На миг ей показалось, что она снова видит собой прототипа своего ученика, но перед ней был оригинал с новой порцией украденного потенциала, который в этот раз усвоился намного быстрее.

— Эмиль, — выдохнула Сабина, совершенно растерявшись, — что ты…

— Тсс, — Морган приложил палец к губам молодой женщины. Она вновь сделала шаг назад и почувствовала, что упирается спиной в стену, — мы слишком много всегда говорили. Хватит с нас ненужных слов.

Сердце молодой женщины пустилось вскачь. Эмиль с трудом сдерживал победную улыбку. В отличие от рыжеволосой девчонки из другого мира у Сабины был опыт медиума, и она прекрасно владела своим защитным полем. Морган мог пересекать его границы, но лишь потому, что Сабина сама этого хотела. Стоит молодой женщине по-настоящему испугаться и захотеть защититься от путешественника, невидимый глазу барьер поджарит наглеца до углей, направив против него его собственный потенциал. Для начала это поле нужно окончательно нейтрализовать, и сделать это может только медиум.

На несколько секунд Морган замер, изучающе смотря на молодую женщину. Ее глаза блестели бессмертной надеждой, что бывший ученик питает к ней истинные чувства и решил, наконец, открыть их. Надежда эта была столь сильна, что Эмиль невольно прислушался к себе. Сабина, безусловно, казалась ему привлекательной, и ее предательство даже сумело серьезно задеть его чувства. Однако сама мысль о том, чтобы быть привязанным к человеку, зная, какие эмоции может принести Вихрь, казалась Эмилю низменной и пошлой.

Морган с трудом вытеснил из головы раздумья о Потоке, чтобы ненароком не выдать себя.

Резко подавшись вперед, он с силой ухватил Сабину за плечо, притянув к себе, другой рукой зарываясь в ее волосы. Защитное поле медиума обожгло путешественника, но тот не обратил внимания на боль, с жаром целуя молодую женщину. Уже через секунду барьер замерцал. Сабина закрыла глаза и подалась вперед, жадно отвечая на поцелуй Моргана. Защитное поле лопнуло, как мыльный пузырь, и осыпалось невидимыми невооруженному глазу искрящимися осколками. Руки Сабины обвили шею Эмиля. Сердце билось так часто и громко, что, казалось, его можно было услышать с лестницы.

Морган отстранился первым. На его лице играла мягкая, почти снисходительная улыбка. Сабина блестящими глазами смотрела на своего ученика, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, она мечтала об этом мгновении с первого дня их встречи. Чувства, которые она так стремилась подавить, вспыхнули с новой силой.

Мужчина вновь наклонился к лицу молодой женщины, и медиум подалась навстречу, желая вновь коснуться его губ, однако Эмиль ушел от поцелуя и прошептал ей на ухо:

— Ты предала меня, Сабина.

Понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Медиум ощутила, как холодный ужас карабкается по спине: Сабина ведь только что добровольно, по собственному желанию оставила себя без защиты от коварного одержимого Вихрем монстра, который воспользовался ее чувствами, чтобы отомстить! Он пришел, чтобы убить ее…

Из груди молодой женщины вырвался испуганный вздох, на который Эмиль отозвался усмешкой.

Ахнув, Сабина резко дернулась в надежде сбежать. Попытка казалась жалкой: жизнь беглеца-одиночки воспитала в Эмиле невообразимо быструю реакцию. Его руки мертвой хваткой сомкнулись на горле жертвы. Глаза Сабины в ужасе округлились, она отчаянно ухватила Моргана за предплечье, пытаясь вдохнуть.

— Ты сама выбрала сторону, — снисходительно произнес Мастер.

Легкие горели от удушья. Молодая женщина вложила все имеющиеся силы в удар, перед которым должна была потерять сознание и врезалась коленом в пах убийцы. Хватка Эмиля ослабла, он вскрикнул от боли, невольно отступив, и Сабина сумела вырваться.

Голова кружилась, перед глазами плясали темные пятна, ноги предательски подкашивались, и молодая женщина с трудом удерживала равновесие, однако сумела заставить себя броситься к двери.

Жадно хватая ртом воздух, Сабина отчаянно всхлипывала, понимая, как глупо дала обвести себя вокруг пальца. Мелькавшая глубоко в душе мысль, что Эмиль попросту воспользовался ее чувствами, чтобы уничтожить барьер, причиняла ощутимую, почти физическую боль. Глаза застилали слезы предательства, унижения и страха.

Морган выпрямился, гневно зарычав от злости, и бросился на свою жертву, точно разъяренный зверь. Одним прыжком он добрался до Сабины и повалил ее на пол, придавив всем весом своего тела.

— Нет! — отчаянно извиваясь, закричала молодая женщина. Успев согнуть ногу, она, застонав от усилия, сбросила с себя Моргана, перекинув его через голову ближе к двери.

Проклятье! Как через него прорваться?!

Понадеявшись на удачу, молодая женщина попыталась перепрыгнуть через упавшего противника и броситься к выходу. Эмиль повернулся, придерживая ушибленный живот, и ухватил медиума за ногу в прыжке. Сабина вскрикнула, повалившись на пол. Болезненный оглушающий удар пришелся на лицо, из разбитого носа хлынула кровь, зубы от удара глубоко прикусили нижнюю губу. На миг молодая женщина потеряла ориентацию в пространстве, безвольно распластавшись на полу.

Морган навис над своей жертвой, лицо со звериным оскалом пылало злобой. Он отвел ногу чуть назад, и в следующую секунду правый бок Сабины взорвался острой болью, послышался гулкий хруст, заставивший медиума подавиться собственным криком. Из глаз брызнули слезы.

Рука молодой женщины осторожно потянулась к правому боку. Эмиль перехватил ее за предплечье и резко дернул вверх, заставляя подняться. Сабина тяжело застонала: ребра — похоже, сломанные — отозвались дикой болью, возвращающейся с каждым лихорадочным вздохом.

В руке Эмиля свернул нож. Холодная сталь лезвия обожгла разгоряченную щеку молодой женщины, проводя по ней тонкую кровавую полосу, однако на этот раз медиум ничего не почувствовала: порез словно потерялся в общей боли, которую испытывала Сабина.

— Если б только ты поняла, — в голосе Моргана прозвучала досада в странной смеси с сочувствием, — если б только сумела обуздать свою природу!.. Это ведь было возможно, Сабина! Это бы спасло тебе жизнь.

Эмиль покачал головой, поджав губы.

— Все должно было быть не так.

Молодая женщина сконцентрировалась на призыве Потока. Занятие с Шамиром забрало почти все ее силы, но Сабина готова была рискнуть.

Как и множество раз до этого, световые нити медиума вплелись в сознание бывшего ученика, вытолкнув его в Вихрь. Молодая женщина применила к Эмилю ту же тактику, что и он к ней: медиум не может отправить путешественника в Поток без его на то согласия. Однако Морган был одержим перемещениями, оттого внутренне всегда был готов к сеансу.

Тело Эмиля безвольно пошатнулось, и Сабина перехватила нож из его ослабшей руки.

Сейчас или никогда!

Медлить было нельзя. Медиум могла спасти Вихрь и все живые миры, уничтожив главную угрозу прямо сейчас. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Правый бок при замахе ножом пронзила сильная боль, молодая женщина стиснула зубы, заставляя себя не замечать ее.

«Прости, Максим…» — подумала Сабина, метясь острием ножа в грудь бывшего ученика.

Эмиль открыл глаза за секунду до решающего удара. Среагировав, он успел отвести оружие от груди. Сабина ахнула, но не выпустила нож. Лезвие глубоко вошло в левое плечо мужчины.

Морган зарычал от боли, оттолкнув от себя медиума. Сабина потеряла равновесие и упала на пол, едва не задохнувшись от боли, пронзившей правый бок. Полный злобы взгляд Эмиля прожигал насквозь. Молодая женщина сделала отчаянную попытку подняться, но боль и призыв Потока окончательно лишили ее сил, и она безвольно упала на спину, мучительно скривившись.

Эмиль стискивал зубы, придерживая раненое плечо, из которого сочилась кровь. Взгляд медиума позволял Сабине видеть, как украденный потенциал начинает утекать из раны Мастера, и это отчего-то доставило ей удовольствие. Морган тоже чувствовал, что теряет доступ в Вихрь.

— Проклятье, — прошипел он, не решившись выдернуть нож из левого плеча.

— Можешь убить меня, — слабеющим голосом произнесла медиум, — но свой драгоценный потенциал ты потеряешь впустую.

Эмиль скрипнул зубами. Украденный потенциал идеально подходил ему. У Моргана были на него большие планы, и он не намерен был от них отступаться. Поднявшись на ноги, беглец-одиночка направился к выходу из апартаментов медиума.

— Я не доставлю тебе такого удовольствия, — хмыкнул он, небрежно переступая через обессилевшую молодую женщину, — я успею закончить с тобой позже. Ты ведь знаешь, что я тебя найду.

Не произнося больше ни слова, Эмиль скрылся в темноте лестничной площадки, и Сабина, слабо застонав, потеряла сознание.

* * *

Сколько Максим себя помнил, он никогда не любил клубы. Танцевальная музыка казалась ему однообразной, юноша быстро от нее уставал. Плотно забитые танцполы его не привлекали, стулья у барных стоек были вечно заняты людьми, которым каким-то непостижимым образом удавалось разговаривать между собой, перекрикивая громкую музыку. Максим не понимал, какое удовольствие можно испытывать, находясь в клубе, где все вокруг: громкий однообразный шум, толпа, неоправданно дорогие напитки — все было лишено комфорта.

Подходя к небольшому зданию клуба, юноша устало вздохнул и осторожно коснулся раны на голове, проверяя, не кровоточит ли она. Крови на пальцах не осталось, и Максим поднялся по ступеням к двери клуба.

— Гардероб сейчас не работает, если что, — окликнули его. Голос показался юноше знакомым, и он невольно обернулся, тут же округлив глаза от изумления.

В нескольких метрах от входа в белой футболке с нашивкой клуба и черных зауженных книзу брюках стояла Настя, опершись на стену с дымящейся тонкой сигаретой в руках. А ведь она никогда не рассказывала, что курила в выпускном классе.

Девушка была накрашена чуть ярче обычного, ее непривычно светлые, почти пепельные длинные волосы были забраны в высокий хвост на макушке, а у висков были оставлены две густые накрученные пряди. Челку Настя тогда, видимо, еще не носила.

Максиму было настолько странно видеть подругу в таком образе, что он моментально позабыл о своей легенде и изумленно приблизился к девушке.

— Настя, ты… — он качнул головой, — ты куришь?

Девушка сдвинула брови, недоверчиво покосившись на Максима.

— Мы знакомы? — вопросительно кивнула она.

Юноша вздрогнул, с трудом удержавшись от того, чтобы стукнуть себя по лбу. А ведь он же готовился к этому перемещению, продумывал, как нужно себя вести: просто зайти в клуб, найти Настю, попросить номер службы такси и уйти. Казалось бы, что в этом сложного? Однако, вместо того, чтобы четко придерживаться плана и не выделяться, юноша с первых же секунд сконцентрировал все внимание Насти на своей странной персоне.

Черт, надо было хотя бы куртку где-нибудь бросить, хоть лишний разговор бы не завязался…

Молчание затягивалось. Девушка продолжала выжидающе смотреть на странноватого посетителя в ожидании ответа на свой вопрос.

— Нет, — выпалил он. Настя криво улыбнулась, недоверчиво прищурившись, и Максим поспешил придумать объяснение, — твое имя написано на карточке. Я просто удивился, что такая юная девушка курит, только и всего.

Объяснение вышло явно состряпанным на скорую руку, но другого юноша придумать не успел.

— Да? — скептически хмыкнула девушка, — а прозвучало так, будто ты меня знаешь. Хорошее у тебя зрение, если ты мое имя с такого расстояния на бейдже разглядел.

Максим почувствовал, что краснеет, и предпочел проигнорировать это замечание. Его взгляд лихорадочно искал, за что бы зацепиться, чтобы сменить тему.

— А почему ты про гардероб сказала? — улыбнулся он, вспомнив, что разговор их начался именно с этого.

Девушка пожала плечами, затушив сигарету о борт урны, стоящей рядом.

— Просто решила, что он тебе понадобится, раз ты летом в куртке ходишь. Не жарко?

— Не жалуюсь, — буркнул Максим, на самом деле сходивший с ума от жары.

Девушка поджала губы.

— Ясно. Ну, вот поэтому и сказала. В клубе-то еще жарче, чем на улице. А мы на лето гардероб закрываем.

— Большое упущение! — картинно возмутился Максим. Настя хохотнула.

— Пожалуй. Надо будет сказать об этом менеджеру, — улыбнулась она, — только не пиши об этом, пожалуйста, в книгу жалоб в мою смену. Мало ли, оштрафуют за это. Мне другие официантки говорили, что у нас с жалобами строго.

Казалось, последние слова Настя добавила совершенно серьезно. Максим покачал головой, покосившись на двери клуба, куда в тот момент заходил длинноволосый молодой человек, отчего-то привлекший внимание юноши.

— Не напишешь? — голос Насти отвлек его от размышлений о том, где он мог видеть человека, только что вошедшего в клуб.

— Что? Нет, не напишу, — улыбнулся Максим, — если подскажешь мне номер службы такси. Я слышал, в клубах часто такое спрашивают.

Настя пожала плечами.

— Да, бывает иногда. Отчего же не подсказать! Подскажу. Могу даже вызвать. Тебя как зовут, кстати?

Юноша вздрогнул.

— Ох… нет, вызывать не надо. Я сам. Просто номер, если можно.

Настя чуть помрачнела, так и не услышав имя, но кивнула и повела юношу в клуб.

— Хорошо, как скажешь. Пойдем, я тебе визитку такси дам.

Максим облегченно выдохнул, чувствуя, что от жары в осенней куртке уже начинает обливаться потом.

Поднявшись по небольшой лестнице вслед за Настей, юноша как раз разминулся с длинноволосым молодым человеком, лицо которого показалось ему смутно знакомым. В руках он держал желтую визитку такси и попутно набирал номер на мобильном телефоне.

Где же я его видел?

Юноша начал старательно перебирать в памяти лица своих знакомых, пока Настя ушла к барной стойке за визиткой. Когда девушка развернулась, по спине Максима пробежал холодок. Он, наконец, вспомнил лицо молодого человека, только что вышедшего из клуба. Это был Паша, Настя когда-то давно показывала другу его фотографию. Этим самым вечером они должны были познакомиться здесь…

Максиму стоило больших трудов не вскрикнуть. Выходит, он только что незапланированно изменил прошлое своей подруги, причем куда значительнее, чем хотел.

— Что с тобой? Ты как будто приведение увидел, — улыбнулась Настя, протягивая юноше визитку службы такси. Максим рассеянно взял карточку.

— Можно и так сказать… — пробормотал он. Настя нахмурилась.

— Ты, кстати, так и не сказал, как тебя зовут.

Юноша лихорадочно пытался представить, какие последствия повлечет за собой устроенная им перемена, и лишь качнул головой в ответ.

— Мне пора, — бегло бросил он, спешно направляясь к выходу.

* * *

Оказавшись на улице, Эмиль устало привалился к стене дома. Назойливая острая боль в левом плече нисколько не утихала, а лишь распалялась с каждой секундой. Морган с трудом боролся с желанием выдернуть нож — ему обманчиво казалось, что это притупит боль. Останавливала его только перспектива усиленного кровотечения, а следовательно — более стремительной потери потенциала. На немедленную медицинскую помощь Эмилю рассчитывать не приходилось. Однако Морган отчего-то считал, что, окажись здесь Максим, Сабина тут же нашла бы способ помочь ему даже в своем нынешнем состоянии.

Скрипнув зубами от злости и боли, Мастер решил сбежать от своей раны в тело прототипа и предоставить юнцу возиться с его трудностями. В конце концов, Максим — творение Эмиля, должна же от него быть хоть какая-то польза! Морган уже выяснил для себя занятную подробность об этом юнце: в отличие от любого прототипа он не дублирует на себя травмы своего оригинала. В случае с другой ячейкой, от раны в плече было бы бесполезно бежать в иную реальность — точно такое же увечье появилось бы на всех копиях, но не на Максиме. Мальчишка, будь он неладен, всем отличался от остальных…

Не желая больше ни минуты терять потенциал, Эмиль сосредоточился на призыве Потока, который поспешил откликнуться. Сознание Мастера устремилось в Вихрь по проторенной световой дорожке в реальность, где его должно было ожидать тело прототипа. Однако конечный пункт перемещения был вновь потерян. Максима не было в своем времени.

Проклятье! Он ведь только сегодня вернулся из моего мира! Сколько же потенциала должно быть у этого юнца?

Эмиль вернулся в свое тело и перевел дух. Дыхание неприятно обжигало легкие. Боль в плече становилась невыносимой. Нужно было найти прототип, притом быстро. Моргану так и не довелось увидеть спектр потенциала мальчишки, и отыскать его было очень трудно. Лечение раны отнимет меньше потенциала, чем такой поиск.

Решив предпринять контрольную попытку, Эмиль вновь отправил свое сознание в Поток с призрачной надеждой, что прототип окажется в нужном времени.

* * *

Выбежав на улицу из клуба, Максим небрежно сунул карточку с номером службы такси в карман куртки. Его взгляд растерянно метался по улице в поисках Паши, которого, как назло, нигде не было. Нужно было вернуть его в клуб, заставить поговорить с Настей, исправить прошлое!.. Но как объяснить Паше, зачем ему возвращаться? Просто притащить его обратно силой? А такое воздействие не повлечет за собой еще больше проблем?

Черт, сейчас совет медиума мне бы не помешал!

Юноша невольно подумал о Сабине. Она, наверняка, знала бы, что делать в этой ситуации. В страхе Максим задумался, не затронул ли некий «узел» внутри Вихря. С каждой секундой вопросов становилось все больше. Что, если просто вернуться в свое время и посмотреть, какими будут последствия? Проявятся ли они сразу, или будут возникать постепенно, как круги на воде от брошенного камня?

Новая мысль заставила юношу ужаснуться: что, если Насти не окажется на месте в его времени? Может ли быть такое, что «невстреча» с Пашей заставит девушку и вовсе изменить свой жизненный путь? Или их с Максимом знакомство было «узлом»?

Не в силах больше гадать, юноша отошел в тень через дорогу от клуба и сосредоточился на призыве Вихря. Новый вдох был болезненным, яркие краски за долю секунду пронеслись перед глазами, и на улице вдруг стало ощутимо холоднее. В воздухе витал запах осени.

Максим огляделся.

Рыжеволосая девушка стояла к нему спиной, нервно переминаясь с ноги на ногу. Словно почувствовав его присутствие, Настя обернулась, и на ее лице растянулась облегченная улыбка. Друзей разделяло ощутимое расстояние, поэтому юноша не услышал голоса подруги, однако догадался, что она произнесла его имя.

— Настя, — облегченно выдохнул Максим, подавшись навстречу.

Дыхание участилось от волнения. Юноша нахмурился, понимая, что каждый вдох все еще причиняет боль, хотя обычно неприятные ощущения в груди после прыжка проходили мгновенно.

Сделав новый шаг к подруге, Максим замер, как вкопанный. Вздох показался ему особенно болезненным, и юноша не сумел сдержать стон, придерживая грудь руками. Невидимый удар сотряс его тело, и на лбу мгновенно выступила испарина от боли и страха. Эмиль прорывался в его тело в эту самую минуту.

— Нет… — выдохнул Максим, в ужасе поднимая глаза на приближающуюся подругу, — беги! Настя, беги!

Девушка замерла.

— Макс, что с тобой?

Юноша собирал остатки сил. Он понимал, что вряд ли сумеет отразить еще один удар. Уже через секунду Эмиль будет здесь.

— Беги, не оглядывайся! Скорее! Эмиль… — обессиленный стон оборвал речь юноши, и он рухнул на колени, теряя контроль над своим телом.

* * *

Первая же попытка проникнуть в тело прототипа обернулась провалом. Юнец отразил атаку своего оригинала, и, похоже, ему даже не понадобилось на это много сил.

Будь ты проклят! У тебя не может быть столько потенциала! Ты не имеешь права быть таким…

Злость переполнила Эмиля. Он просто не мог позволить себе снова проиграть прототипу. Это было совершенно недопустимо.

Сконцентрировавшись, Морган подготовил точечный удар и направил свое сознание в тело Максима. Юнец, в конце концов, не выдержал натиска оригинала. В следующую секунду Эмиль открыл глаза в теле прототипа.

Рана на голове, нанесенная рыжеволосой девчонкой-медиумом, назойливо болела, хотя это не шло ни в какое сравнение с болью в плече в его собственном теле.

Эмиль огляделся и понял, что стоит на коленях посреди улицы. Привычные красные краски его мира сменились темными вечерними оттенками чужой реальности с желтыми проблесками фонарей.

Впереди мелькал силуэт девушки. Взгляд путешественника безошибочно определил в ней медиума, подругу Максима. Эмиль победно улыбнулся.

Беги сколько угодно, девочка. Твой потенциал любезно подскажет мне, где тебя найти.

Глава 6 Роза ветров

Максим тяжело застонал: неожиданная резкая боль, сосредоточившаяся где-то в левом плече, красной пеленой застлала глаза. Попытка коснуться больного места лишь ухудшила состояние. Почувствовав, что от боли тело начинает бить мелкая дрожь, юноша осторожно посмотрел на левое плечо и вскрикнул, не на шутку перепугавшись: из его тела торчала рукоять ножа. Того самого ножа, который Максим обнаружил у себя на поясе, когда переместился в тело Эмиля в прошлый раз.

На лбу юноши выступил холодный пот. Ощущение инородного предмета в плече, казалось, только усиливало боль, и путешественник с трудом удержал себя от того, чтобы выдернуть нож, понимая, что если извлечет его, то вскоре потеряет сознание от кровопотери, а в этом мире это равносильно смерти.

Почему я оказался здесь? У Эмиля новый план? Поместить меня в свое раненое тело и дождаться, пока я здесь умру?

Паника едва не подстегнула Максима отправиться в Поток и вернуться в свою реальность. Однако в последнюю секунду юноша помедлил, решив, что не стоит поддаваться страхам столь скоропостижно. Морган ведь знает о способностях своего прототипа и, наверное, понимает, что Максим будет бороться за свое тело. Какой смысл в этих скачках из мира в мир? Соревнование на количество потенциала? Кто первый его истратит, тот и умрет? Юноша не верил, что его создатель мыслит так. Тут должно быть что-то другое.

Оглядевшись, Максим понял, что находится у входа в дом Сабины. Стало быть, Эмиль получил ранение, отправился за помощью к своему медиуму, но не дошел? Решил сбежать в мир прототипа? В это Максиму не верилось. Судя по рассказам Сабины, Эмиль не из тех, кто сдается на полпути. Почему же медиум тогда не оказала ему помощь?

Боль в плече сбивала с мыслей. Юноша закусил нижнюю губу и ощутил на ней вкус запекшейся крови. Он нахмурился, и переносица отозвалась неприятным ощущением. Похоже, Эмилю в состоявшейся драке неплохо досталось. Несмотря на то, что сейчас Максиму приходилось чувствовать на себе последствия всех травм своего оригинала, мысль, что Моргана избили, доставила юноше истинное удовольствие. Интересно, кому это удалось?

Задав себе этот вопрос, Максим внутренне напрягся. А ведь действительно, кому это могло удаться? Сабина говорила о Моргане, как о жесточайшем охотнике, беглеце-одиночке. У кого получится подобраться к нему так близко, чтобы нанести удар его собственным ножом? Лишь у того, кого Эмиль к себе подпустит… и от кого такой поступок станет неожиданностью.

Сложившаяся в сознании картина бросила Максима в холодный пот. Забыв о боли, он сорвался с места и опрометью бросился в дом Сабины.

Подъем в скоростном лифте на шестнадцатый этаж на этот раз показался юноше вечностью. Сердце предчувствовало беду, и Максиму оставалось лишь надеяться, что Сабина жива. Ее смерть стала бы серьезным ударом. Не только потому, что медиум — единственный человек, на помощь которого можно было рассчитывать в Красном мире, но и потому, что юноша отчего-то питал к ней искренние теплые чувства, пусть и видел ее всего дважды.

Двери лифта открылись, и Максим, преодолевая головокружение, вышел на погруженную во мрак площадку, тут же вздрогнув.

Дверь апартаментов Сабины была открыта настежь. Молодая женщина лежала на полу без движения, лицо ее было в крови. С такого расстояния невозможно было разглядеть, но на первый взгляд признаков жизни медиум не подавала.

— Ох, нет… — выдохнул Максим, морщась от боли, приблизился к молодой женщине на непослушных ногах и присел рядом с ней, — Сабина…

В душе юноши затеплилась слабая надежда, когда он оказался подле медиума: грудь Сабины едва заметно вздымалась в такт дыханию.

Слава богу, она жива!

Однако Максим понимал, что поводов для радости у него маловато. Сабина была без сознания, а какие Эмиль нанес ей травмы помимо пореза на щеке и удара по лицу, юноша определить не мог: его познания в медицине были более чем скудными. Пока молодая женщина не очнется, Максим будет не в силах ничего сделать: в этом мире он не знает, где и кто может оказать медицинскую помощь.

Нужно разбудить ее.

Игнорируя головокружение, юноша поднялся и принялся искать в апартаментах Сабины что-то вроде нашатырного спирта. Открыв нижнюю дверцу шкафа в комнате с высокой кушеткой, Максим обнаружил несколько склянок с какими-то жидкостями. Понадеявшись на удачу, он принялся нюхать их содержимое, ища самый резкий запах. У трех первых какой-либо аромат отсутствовал напрочь, а содержимое четвертого пузырька чуть не свалило Максима с ног, стоило только открыть крышку. От резкого запаха у него заслезились глаза.

Что ж, это может сработать…

Юноша не знал, не опасно ли даже нюхать содержимое этой склянки, но выбор был невелик. Необходимо было привести Сабину в чувства и узнать, кто и где может оказать ей медицинскую помощь, пока Максим еще в состоянии доставить ее в нужное место.

Подождав, пока комната перестанет вращаться перед глазами, юноша подошел к Сабине и осторожно поднес открытый пузырек к ее носу. Со следующим вздохом голова молодой женщины повернулось в сторону, изувеченное лицо чуть скривилось от неприятного резкого запаха. Максим снова поднес к ее носу склянку с сильно пахнущей жидкостью, заставляя медиума окончательно прийти в себя.

— Ну же, очнись… — прошептал юноша, склоняясь над ней.

Глаза Сабины нехотя приоткрылись. Несколько мгновений молодая женщина пыталась сфокусировать взгляд и, как только разглядела лицо склонившегося над ней мужчины, дернулась и попыталась отпрянуть. Лицо ее тут же исказилось гримасой боли, из груди вырвался тяжелый стон.

— Сабина! Сабина, успокойся, это Максим! — скороговоркой выпалил юноша, сочувственно глядя на медиума, — все будет хорошо, не бойся.

Молодая женщина измученно посмотрела на Максима, взгляд ее стал чуть рассеянным, и уже через секунду из глаз ее заструились слезы. Каждый всхлип давался ей с болью. Кулак здоровой руки юноши непроизвольно сжался от злости на Моргана.

— Максим… — дрожащим голосом произнесла медиум. Юноша осторожно коснулся ее лежащей на полу руки.

— Тише, постарайся успокоиться. У тебя, похоже, ребра сломаны, так что лучше тебе сейчас не плакать, — Максим попытался улыбнуться, — справишься?

На лице медиума мелькнула слабая улыбка. Она чуть прикрыла глаза вместо кивка. Юноша перевел дух.

— Вот и умница, — кивнул он, переждав сильную волну острой боли в плече, — теперь скажи, где в этом мире тебе могут оказать помощь? От меня в таких делах толку маловато…

Сабина осторожно вздохнула, тут же поморщившись.

— Шамир… — тихо произнесла она, — нужно к нему…

Юноша нахмурился: названное имя ему ни о чем не сказало. Расспрашивать молодую женщину, что это за человек, видя, с каким трудом ей дается каждое слово, он не стал, предпочтя задавать только самые нужные вопросы.

— Хорошо. Как к нему попасть?

— Ты должен… через Вихрь. Шамир поможет… он медиум… — пролепетала Сабина.

— Знаешь, в твоем случае, лучше бы он оказался медиком, — нервно хохотнул Максим.

Молодая женщина прикрыла глаза. Казалось, сознание снова покидает ее. Юноша снова осторожно коснулся ее руки.

— Сабина, новый обморок нам совсем не на руку. Я все еще не знаю, как попасть к этому… Шамиру, — Максим чуть помедлил, произнося непривычное имя, — дай мне хоть какие-нибудь ориентиры.

Медиум слабо кивнула.

— Призови Вихрь в мир, — ее голос был похож на призрачный полушепот.

— Что? — юноша непонимающе кивнул, поморщившись от боли в плече, — то есть, как?

— Открой портал и… — молодая женщина перевела дух, — и проведи нас через него. Внутри я укажу тебе путь. Твоего потенциала… хватит. Вихрь подскажет тебе все. Только… закрой за собой…

Длинное предложение, похоже, отняло у Сабины много сил. Максим сжал губы в тонкую линию.

— Значит, призвать Вихрь в мир. Ясно… — постаравшись обнадеживающе улыбнуться.

Ага, яснее некуда! Пойди в Вихрь, открой портал — что может быть проще, вообще?

Сосредоточиться было неимоверно трудно. Боль в плече сконцентрировала на себе все внимание. Максим скрипнул зубами, понимая, что от Сабины услышать инструкции сейчас было бы куда проще и быстрее, чем искать их в Потоке.

— Слушай, а каких-то более подробных методических указаний на этот счет не дано?.. Может, надо сказать что-то или заклинание какое-то прочитать? «Сим-сим, откройся», там, или как-то еще…

— Что за сим-сим? — угасающим голосом спросила Сабина. Сознание стремительно покидало ее.

Максим мысленно отругал себя за эти нервные шутки невпопад.

— Не обращай внимания, я пытаюсь настроиться, — виновато отозвался он.

— Ты Мастер, — прошептала молодая женщина, взглянув на него с надеждой, — Вихрь поможет тебе…

Максим кивнул, поджимая губы. Он был благодарен медиуму за напутствие, но технологии все еще не понимал, а от кровопотери держаться на ногах становилось все сложнее.

Инстинктивно чуть взмахнув правой рукой, юноша представил себе краски Вихря, какими он видел их во время своего первого путешествия.

Была — не была… ну, давай, Сим-сим, открывайся!

Максим на несколько мгновений прикрыл глаза и услышал, как помещение наполняется тысячами разных звуков. Тело обдало холодом, в воздухе словно запахло дождем. Юноша открыл глаза и ахнул от восхищения. Даже боль в раненом плече отошла на второй план.

Залитая красками и переливающимися оттенками, рядом с Максимом звучала, раскрывалась, переливалась и ширилась пространственная круглая дыра радиусом около метра. То был Вихрь, но уже осязаемый, не в сознании, а здесь, в реальности…

— Господи… — шепнул Максим, едва не расплакавшись от благоговения.

Сабина слабо застонала, заставив юношу вздрогнуть. Нельзя было терять время.

Стиснув зубы, Максим осторожно поднял медиума на руки, стараясь давать основную нагрузку на правую руку. Сабина была очень легкой, но левое плечо взорвалось болью даже от такой нагрузки, и юноша не знал, каким образом ему удалось не заорать.

Молодая женщина плотно сомкнула челюсти и тоже сумела сдержать стон, хотя лоб ее покрылся испариной. Максим слабо улыбнулся ей.

— Надеюсь, все получится, — проскрипел он, зачем-то задержал дыхание и вошел в портал. Уже миг спустя от открытой по мановению руки юноши пространственной дыры не осталось и следа.

* * *

На столе Шамира был беспорядочно разбросан целый ворох бумаг. На разных языках и из разных миров — все эти бумаги когда-то принадлежали медиумам. Собрать такую коллекцию помог один из учеников — Мастер Ирвин. Иногда во время коротких путешествий по своей и соседним реальностям ему попадались бесхозные записи других медиумов, и он спешил отдать их своему учителю. Шамир с благодарностью принимал их, и дело было не только в любопытстве: трудно было придумать для запретных знаний о Вихре более безопасное место, чем огражденный мощным защитным полем дом сильного медиума.

Отбрасывая в сторону заметку за заметкой, Шамир вглядывался даже в тексты на чужих незнакомых языках, стараясь инстинктивно отыскать хоть что-то похожее на ситуацию, в которой сейчас оказался Вихрь по ошибке Сабины. Любая инструкция или рекомендация сейчас была бы не лишней.

В помещении вдруг резко похолодало. Шамир нахмурился и обернулся к центру комнаты, понимая, что сейчас случится. К нему направляется Мастер, и идет он напрямую через защитное поле с помощью портала. Подобное из учеников было под силу осуществить только Ирвину.

Искрящаяся красками точка замерцала в пространстве, разливая вокруг хаотичную прекрасную симфонию звуков Вихря, и резко выросла в размерах. Из пространственно-временной дыры в комнату шагнул человек, неся на руках… Сабину. Узнав лицо пришельца, Шамир резко выдохнул, изо рта вырвалось едва заметное облачко пара.

— Ты… — обличительно и испуганно выдохнул медиум, не представляя, чего ожидать.

Эмиль Морган умоляюще посмотрел на него.

— Помогите… — обессиленно проскрипел путешественник, ноги его предательски подкосились, и он тяжело опустился на колени, мучительно застонав. Портал за его спиной послушно закрылся, хотя Шамир не прикладывал к этому никаких усилий — Морган справился самостоятельно. Левая рука его безвольно повисла плетью, правой он все еще поддерживал Сабину, которая, похоже, была без сознания.

Шамир ошеломленно уставился на лицо дочери, которое тяжело было узнать из-за ножевой раны и побоев.

— Помогите, прошу, — сдавленно произнес Морган, подняв на медиума глаза.

Шамир качнул головой, стараясь сбросить оцепенение.

— Ей нужна помощь, — в глазах Эмиля читались боль и отчаяние. Медиум осторожно приблизился, только сейчас разглядев, что из левого плеча незваного гостя торчит рукоять ножа.

Бегло окинув пришельца взглядом медиума, Шамир увидел огромный потенциал, сияние которого заполняло почти всю комнату. Даже Ирвин — самый способный ученик и Мастер — не обладал такой силой. По словам Сабины, Эмиль крал потенциал у разных людей. Для краденного — этот имел слишком однородную структуру: не было сомнений, что сияние принадлежало одному носителю с самого рождения, и это с трудом укладывалось в голове. Вспоминая рассказанную дочерью историю, с ошеломленно распахнутыми глазами Шамир пытался поверить, что видит перед собой прототипа, а не сильнейшего оригинала.

— Я так понимаю, вы Максим? — неуверенно спросил он. Мастер поднял на него измученный взгляд, оставляя заданный вопрос без ответа.

— Помогите Сабине, — выдохнул он, — у нее ребра сломаны, лицо ранено… и… не знаю, что еще этот подонок сделал с ней.

Шамир закусил губу и поспешил взять дочь на руки.

Максим постарался передать Сабину как можно осторожнее. Левое плечо при этом пронзила такая боль, что юноша не сдержал стон. Освободившаяся правая рука потянулась к ране, но он вовремя остановил себя, сжав кулак: прикосновение к рукояти ножа причинит только большие страдания, и Максим не был уверен, что не потеряет сознание, если боль усилится.

Шамир сочувственно нахмурился, обернувшись на гостя, пока нес Сабину к дивану, и оценивающе цокнул языком.

— Плохая рана, — констатировал он.

Максим нервно хохотнул, одновременно морщась от боли. О том, что рана плохая, он и так знал.

— Морган ее заслужил, — сдавленно отозвался юноша. Шамир хмыкнул, осторожно опустив Сабину на диван.

— Морган — да, — кивнул он, — но не вы. Сядьте в кресло, я осмотрю рану.

Максим закусил губу, чувствуя, как на лбу вновь выступает испарина. Юноша мечтал извлечь этот проклятый нож из своего плеча, надеясь, что от этого станет легче, однако в ответ лишь покачал головой.

— Сначала помогите Сабине.

Шамир изучающе посмотрел на Мастера. Где это видано, чтобы в Красном мире кто-то раненый отказывался от помощи в пользу другого человека? Особенно, имея при этом более серьезные раны.

— У Сабины нет кровотечения, а вы…

— Сначала она, — отрезал Максим. Возражать было бесполезно. Медиум устало вздохнул.

— Хорошо. Будь по-вашему. Хотя бы в кресло сядьте.

С этим Максим спорить не стал и поднялся на ноги, которые словно набили ватой. От боли кружилась голова, тело бил озноб. Сделав всего пару шагов к креслу, Максим понял, что остатки сил покинули его, перед глазами все поплыло, комната пустилась в движение, пол начал стремительно приближаться, и через секунду юноша провалился в спасительную темноту.

* * *

Эмиль понял, что ошибся, посчитав мир своего прототипа вполне заурядным местом — эта реальность была удивительной и разнообразной.

Используя украденный потенциал по назначению, ненасытный Мастер нырял в Поток, оказываясь на континенте за континентом и оставляя в пустынных безлюдных местах особые подарки для своей будущей жертвы — для венца своей коллекции.

Потенциал Мастера огромен по сравнению с обычными путешественниками, даже если первый никогда не перемещался сквозь Вихрь. Уже при первом прыжке силы Мастера вырастают в разы! Эмиля опьяняла одна лишь мысль о том, сколько потенциала можно будет получить с рыжеволосой девчонки, если она разовьет свои способности. И Морган был готов расстараться ради этого, чтобы после получить все до последней капли. Впервые ему было вовсе не трудно удержаться и не отобрать такой огромный потенциал сию минуту. Он с волнительным воодушевлением представлял, какой задел готовит себе на будущее, и сейчас вполне мог довольствоваться этим.

* * *

Максим открыл глаза и обнаружил себя сидящим в кресле. Тело было налито свинцовой слабостью, во рту пересохло. Юноша мрачно взглянул на свое левое плечо и, к своему удивлению, не увидел торчащей оттуда рукояти ножа. Боли почти не было, лишь неприятное тянущее ощущение.

Подле Максима совершенно беззвучно оказался высокий темноволосый мужчина и протянул ему стакан, наполненный какой-то мутной синей жидкостью.

От неожиданности юноша вздрогнул. От того, чтобы подскочить, пожалуй, его удерживала только разлитая по телу слабость.

Шамир дружественно улыбнулся.

— Не пугайтесь, все хорошо, — кивнул он, все еще держа стакан перед гостем, — вот, выпейте. Это придаст сил.

Максим внимательно следил за выражением лица медиума, словно пытался углядеть в нем подвох. Улыбка Шамира стала шире. Юноша неуверенно взял стакан дрожащей правой рукой и осторожно понюхал напиток. Мутная синяя жидкость немного пахла спиртом и ягодами. Решив, что вряд ли человек, залатавший рану и заботливо усадивший безвольное тело своего гостя в кресло, станет теперь травить его, юноша выдохнул и залпом осушил стакан. На секунду горло обожгло, но напиток оставил приятное послевкусие, а в груди разлилось тепло. Максим слабо улыбнулся и оценивающе покрутил в руке пустой стакан.

— Ох, — вздохнул он, — забористо. А что это?

Глаза Шамира радостно блеснули. Казалось, он не ожидал, что гость оценит предложенный напиток по достоинству.

— Я как-то не придумал этому название. Сабина всегда называла это «синим пойлом».

Чувствуя, что тянущая боль в плече еще больше притупилась, юноша расслабленно вздохнул и хмыкнул.

— Зря она так. Она еще не пробовала настоящего пойла.

Улыбка не сходила с лица медиума.

— Сабина говорит, это преступный перевод воды, которая достается с таким трудом, — Шамир чуть закатил глаза. Максим задумчиво повел правым плечом.

— Ну, в чем-то она, наверное, права, — мрачно отозвался юноша, — с водой у вас действительно проблемы. Но, по мне, так лучше это, как вы выразились, «синее пойло», чем та жижа подозрительная, которая у вас здесь водой называется. Как вы ее пьете, для меня до сих пор загадка.

Шамир расплылся в счастливой улыбке. Похоже, этим изречением Максим зарекомендовал себя самым лучшим образом.

— Только моей дочери этого не скажите, — хохотнул медиум, бесшумно шагнув к дивану и взяв стоящий рядом с ним табурет, чтобы присесть рядом со своим гостем.

— Дочери? — Максим непонимающе изогнул бровь.

На лице медиума появилась понимающая, немного грустная улыбка.

— Сабина ведь, наверное, не сказала, кем я ей прихожусь? — спросил он, ставя табурет напротив Максима.

Юноша потупился и отвел взгляд.

— Нет… то есть… она, наверное, просто не успела. Когда я ее нашел, было не до того, и…

— Не утруждайтесь объяснять, Максим. Я бы удивился, если б она рассказала. У нас, — Шамир закусил губу и пожал плечами, — сложные отношения.

Юноша перевел взгляд на диван, где лежала Сабина.

— Как она?

Медиум кивнул.

— Ее физическое состояние вовсе не так плохо, как кажется на первый взгляд, — заверил он, тяжело вздыхая и сочувственно оглядываясь на дочь, — гораздо страшнее то, что Морган разрушил ее поле.

Максим непонимающе вскинул брови.

— Поле? — переспросил он. Шамир кивнул, переводя на него взгляд.

— Да. У каждого медиума есть свой защитный барьер, который срабатывает при опасном физическом контакте. Другими словами медиум может обратить против нападающего его собственное биополе. У обычного человека это вызовет приступ боли и шок. Сильного путешественника может превратить в кучу углей.

Максим встрепенулся и вновь посмотрел на лежащую без движения Сабину.

— Что? То есть, она могла… — юноша недоуменно посмотрел на Шамира, и тот утвердительно кивнул в ответ, — но почему же она не применила это против Эмиля? Драка разве не достаточно опасный физический контакт?

Шамир вздохнул, ссутулив плечи.

— Все не так просто. Видите ли, Максим, этот барьер полностью подчиняется желаниям медиума. Сабина могла самовольно разрушить свое защитное поле, если хотела. Подозреваю, что так и случилось. К сожалению, восстановить защиту теперь невозможно.

Юноша нахмурился.

— Как она могла этого захотеть?

Шамир снисходительно посмотрел на гостя, и Максим осекся, понимая, что задает глупые вопросы.

Медиум тяжело вздохнул, вновь посмотрев на дочь.

— Думаю, Эмиль сыграл на ее чувствах и обманом заставил разрушить поле.

Максим непроизвольно сжал кулак.

— Неужели Сабина не поняла, что это ловушка?

— Велик ли спрос с влюбленной женщины? — досадливо развел руками Шамир, — так или иначе, Сабина изначально была слишком уязвима для своего ученика. И теперь Морган своего добился. Думаю, он не закончил начатое только потому, что был ранен и начал терять потенциал. По рассказам Сабины, для него не ничего важнее этого.

Максим отвел глаза. Пока что Эмиль во всем опережал его.

— Как медиумы активируют такое поле? — серьезно спросил он, — моя подруга Настя — она тоже медиум. Ей это знание может пригодиться.

Шамир оценивающе поджал губы.

— Проще будет это показать, чем объяснить, — он поднялся, выпрямившись во весь свой высокий рост, его глаза озорно блеснули, — встать сможете?

Максим неуверенно оперся правой рукой на ручку кресла, поднялся на ноги и тут же покачнулся, голова чуть закружилась. Шамир быстро подхватил его под локоть, и на этот раз юноша поморщился от боли в раненом плече.

— Я ведь спросил, — улыбнулся медиум. Максим с вызовом сверкнул на него взглядом и качнул головой.

— Я ведь поднялся, — парировал он. Шамир кивнул, отпустил его руку и развернул ладонь к потолку.

— Возьмите меня за руку, — сказал он. Юноша недоверчиво нахмурился.

— Постойте, может, не надо настолько наглядно мне все демонстрировать? По вашим словам, я могу поджариться…

Медиум снисходительно улыбнулся.

— Теоретически можете, но я ведь умею управлять своим защитным полем. Доверьтесь мне.

Юноша тяжело вздохнул, затем кивнул, взвесив все «за» и «против», и положил руку на ладонь Шамира. Ничего не произошло.

— Я ничего не чувствую, — качнул головой Максим.

— Верно. Я буду усиливать поле постепенно, чтобы вы поняли, что оно из себя представляет.

Когда медиум закончил говорить, от его ладони начало исходить приятное тепло. Оно нарастало и разгоралось, через несколько секунд Максим отчетливо понял, что ему обжигает руку. Шамир при этом, похоже, никакого дискомфорта не испытывал.

Пока юноша еще мог держать руку на ладони медиума, он посмотрел на него взглядом путешественника и увидел мерцающий купол, накрывающий мужчину, который с каждой секундой сиял все ярче. Поняв, что именно делает Шамир, Максим убрал руку.

— Это похоже на… — он задумался, как описать то, что он видел, — на концентрированное обращение к Вихрю. Не знаю, как еще сказать…

На лице Шамира растянулась победная улыбка.

— Отлично! — воскликнул он, — вы очень способный ученик, Максим, я лишний раз в этом убедился. Хотя достаточно убедительным было и ваше умение открывать и закрывать портал. Когда вы, кстати, успели так хорошо освоить эту технику?

Юноша неуверенно приподнял правое плечо.

— Да я и не знал, что освоил ее. Сабина у двери своей квартиры дала мне пару туманных напутствий, и я просто сделал то, что она сказала. Я не задумывался, как именно.

Шамир удивленно приподнял брови.

— Потрясающе, — качнул головой он, — даже мой самый способный ученик на такое не способен. Ему пришлось крайне долго учиться материализовать Вихрь. А вы схватываете буквально налету.

Максим усмехнулся.

— В своем мире я студент. Работа у нас такая — невозможное совершать.

Шамир непонимающе качнул головой, и юноша понял, что вновь ввел в заблуждение человека из другого мира. Он тут же приподнял руку в останавливающем жесте во избежание ненужных предположений.

— Не берите в голову, это термины из моего мира. К делу они не относятся.

Медиум понимающе кивнул.

— А такой портал сможете закрыть? — прищурившись, спросил он, чуть поведя рукой для наглядности. Сбоку от него начала разрастаться уже знакомая Максиму световая точка, наполненная сложной симфонией звуков Вихря. Юноша выдохнул облачко пара, поежившись от холода и сосредоточился, ожидая указаний Шамира. Когда портал достиг в диаметре примерно двух метров, медиум кивнул. Максим вздохнул и, перебрав пальцами правой руки, представил себе, как пространственная дыра уменьшается и вновь сужается до точки. Поток откликнулся на желание Мастера, и портал начал стремительно стягиваться. При этом юноша буквально чувствовал, сколько потенциала требуется на управление материализованным Вихрем. Много. Чертовски много…

Через пару секунд от пространственно-временного разрыва не осталось и следа, кроме запаха озона и неестественно низкой для жилого помещения температуры.

Шамир восхищенно улыбнулся.

— У меня нет слов! — воскликнул он, качнув головой, — а ведь Сабина не ошиблась насчет вас. С такой техникой вы через пару тренировок действительно сумеете закрыть портал, который будет необходим Эмилю, чтобы покорить Вихрь.

Максим нахмурился.

— Кстати об этом, — серьезно кивнул он, — Сабина ведь именно у вас хотела спросить, как остановить Моргана? Так, может, расскажете мне сразу, что нужно делать?

Медиум глубоко вздохнул.

— Да, разумеется, — кивнул он, — чтобы вобрать в себя Вихрь, Эмилю понадобится огромный нестабильный портал. На момент открытия Морган будет пытаться подчинить Поток себе с помощью большого количества потенциала. Нанесет грубый разрушительный удар по Вихрю. Если вы успеете закрыть портал, Эмиль на короткое время будет особенно уязвим, потому что вы резко прервете процесс установления связи. И в этот самый момент вы сможете… — Шамир осекся, взглянув в глаза своего гостя, — убить его.

Максим невесело усмехнулся.

— И умереть вместе с ним, — кивнул он. Медиум опустил взгляд.

— Это не исключено, — кивнул он, мрачно поглядев на левое плечо гостя, — причем, не только из-за вашей связи. Вы ведь понимаете, что Эмиль попытается остановить вас силой?

Максим криво усмехнулся и ненадолго прикрыл глаза, заменяя этим кивок. Шамир вернул ему усмешку.

— Жаль, конечно, что у вас такая рана. Морган к ним привычен, а вот вы…

Юноша непонимающе качнул головой.

— Что вы имеете в виду? Или вы забыли, что это не мое настоящее тело?

На этот раз пришел черед Шамира удивляться. Он вопросительно выгнул бровь, внимательно смотря юноше в глаза.

— Вы сейчас хотите сказать, что в вашем мире у вас нет такой же раны?

Максим нахмурился.

— Больше вам скажу: у меня и пальцы все в порядке, и на лице шрама нет. А должен быть?

Шамир изумленно округлил глаза.

— Вам ведь известно, кто такие прототипы, верно? — медиум дождался кивка юноши и продолжил, — и известно об их связи с оригиналами?

Максим снова кивнул, начиная понимать, к чему клонит мужчина.

— Хотите сказать, все травмы Эмиля должны дублироваться у меня?

— А они, я так понимаю, не дублируются… — хмыкнул Шамир. Юноша кивнул, и медиум задумчиво сдвинул брови, — Сабина не упоминала об этом.

— И что это значит? — Максим вовремя удержал себя от того, чтобы сложить руки на груди.

— Пока не знаю, — неуверенно качнул головой медиум, явно погружаясь в собственные мысли, — одно скажу, это нетипично для прототипа…

На некоторое время в комнате повисло тяжелое молчание. Максим шумно вздохнул.

— Шамир, у меня есть шанс выжить? — серьезно спросил он, решившись, наконец, задать мучивший его вопрос, — вы ведь медиум, вы можете посмотреть в Потоке…

Мужчина лишь виновато развел руками, внимательно посмотрев Максиму в глаза.

— К сожалению, здесь я ничем не могу вам помочь. Все дело в вашем… в Эмиле, — не успев после всего услышанного назвать Моргана создателем или оригиналом, исправился он, — я уже пытался посмотреть, но вокруг этого человека скопилось целое облако «узлов», к которым страшно даже приблизиться. Если хотите, я покажу вам. Глядите.

Не дожидаясь ответа гостя, Шамир протянул руку к его виску, и легкие Максима неприятно обожгло. Он испытал странное чувство: сознание его одновременно находилось и в теле, и внутри Потока. Внутри Вихря его взгляд (если это можно было назвать взглядом) словно бы наткнулся на скопище черно-красных туч, закрывавших собой какой-то участок.

Уже через секунду, судорожно ловя ртом воздух, юноша вновь оказался в доме Шамира. Медиум смотрел на своего гостя серьезно и сосредоточенно.

— Понимаете теперь, о чем я говорю?

Максим опустил голову.

— Понимаю…

— Я сожалею, Максим, — вздохнул Шамир, — но ваше будущее и будущее Эмиля скрыто от взглядов медиума. Вихрь сейчас особенно нестабилен, внутри него непрерывно все изменяется. И даже если смотреть вашу судьбу в картине какого-то одного мира, результат будет далек от истины. Вы и ваше с Морганом противостояние — это и есть основной «узел» на данный момент.

Юноша сжал кулак. Ему страшно хотелось упрекнуть Шамира в бездействии, однако причин для этого он не находил, потому что только что своими глазами видел облако «узлов», угрожающе закрывающих Эмиля Моргана.

На лице Максима появилась печальная усмешка.

— Выходит, даже со всеми нашими способностями мы фактически слепы и бессильны, — хмыкнул он, — куда ни кинь, везде поджидает какой-нибудь очередной «узел», который нельзя распутать.

Шамир кивнул.

— К сожалению, вы правы, — медиум вернул гостю усмешку, — как это ни парадоксально, но нам не под силу изменять или даже просматривать события, скрытые «узлами». При этом обычные люди, чьего потенциала хватает лишь на то, чтобы сохранять собственную целостность, способны проходить через «узел» совершенно свободно и менять ключевые события своими решениями. Им не дано познать Вихрь, но они способны влиять на него. Мы же можем лишь следовать правилам, иначе наши действия приведут к катастрофе. Я подозреваю, что таким образом Поток ограничил власть путешественников, чтобы соблюсти баланс.

Максим был полностью с согласен с этой теорией — другой версии у него не было.

— Похоже на то, — мрачно кивнул он.

Сабина беспокойно заворочалась на диване, медленно приходя в себя. Максим встрепенулся и приблизился к молодой женщине. На этот раз, увидев перед собой лицо Эмиля, Сабина не попыталась отпрянуть.

— Максим… — выдохнула она призрачным шепотом. Юноша сочувственно нахмурился и качнул головой.

— Не разговаривай, береги силы. Ты в безопасности, — заверил он, осторожно беря молодую женщину за руку. На лице Сабины появилось слабое подобие улыбки.

— Как… ты? — она попыталась говорить громче, но, боясь закашляться, быстро оставила попытки.

— За меня не беспокойся. Сейчас у тебя основная задача лежать и набираться сил, — Максим повернулся к Шамиру и следующие свои слова адресовал уже ему, — Эмилю ведь не придет в голову искать ее здесь?

Медиум печально улыбнулся.

— Боюсь, если Морган захочет, он вычислит Сабину где угодно. Даже у разрушенного поля медиума остается след, с помощью которого они могут продолжать практику. По этому следу Эмиль и может пойти, — вздохнул он, — но, чтобы пробраться сюда, ему потребуется много потенциала. Без него он не сможет миновать защитный барьер моего дома, а значит, хоть немного времени у нас есть.

Шамир бегло окинул дочь взглядом, в котором читалась легкая укоризна за легкомысленное обращение с ее защитным полем.

Максим решительно поднялся, посмотрев на медиума.

— Где тот нож, что вы вынули из моего плеча? — серьезно спросил он. Шамир удивленно посмотрел на него.

— На столе, — нахмурившись, произнес он. Максим кивнул, подошел к столу и среди разбросанных бумаг быстро отыскал оружие Эмиля и заложил его за пояс. Сабина и Шамир недоуменно провожали взглядом каждое его движение.

— Что ты делаешь? — тихо спросила молодая женщина.

— Ухожу подальше отсюда, — отозвался Максим и тут же поспешил объясниться во избежание ненужных уговоров остаться, — как только почувствую, что Морган возвращается, я вскрою рану на плече. Это займет Эмиля еще на какое-то время: даже если он захочет пробраться сюда, перво-наперво он будет озабочен тем, что теряет потенциал. Пускай сначала найдет, где его достать.

Лицо юноши исказила нехорошая улыбка.

Сабина умоляюще посмотрела на своего отца, беззвучно прося его вразумить гостя. Однако Шамир не высказался против предложенной затеи.

— Максим… — слабо произнесла молодая женщина, глядя юноше в глаза, — не нужно…

— Нет, нужно, — ободряюще улыбнулся он, вновь приблизившись к дивану и присев рядом с Сабиной, — не забывай, сейчас твоя главная задача — не погубить себя. Зря я тебя, что ли, спасал?

Глаза молодой женщины блеснули от слез.

— И не вздумай плакать, — улыбка Максима стала шире, — где это видано, чтобы мир спасали плаксы? Ну… может, где-то и видано, но это точно не наш случай. Так что не раскисай.

Сабина прикрыла глаза. Юноша тяжело вздохнул, поднялся и, кивнув Шамиру на прощание, направился к двери. Мужчина помедлил несколько секунд и поспешил догнать гостя.

— Максим, постойте, — тихо окликнул он. Юноша обернулся, — какая у вас группа крови? Там, в вашем мире.

Максим ошеломленно посмотрел на медиума. Услышать на прощание подобный вопрос он ожидал примерно так же, как, к примеру, вопрос о численности населения Сомали.

— Что?

— Я спрашиваю серьезно. Ответьте.

Юноша нахмурился.

— Вторая отрицательная… если, конечно, в Красном мире это так же звучит.

Шамир кивнул.

— Спасибо, — отозвался он и, развернувшись, направился к Сабине, — сконцентрируйтесь на Потоке, когда будете выходить, чтобы защитное поле выпустило вас.

Максим застыл с распахнутыми от растерянности глазами, буравя затылок медиума.

— К чему был этот вопрос, черт побери? — качнув головой, воскликнул он.

— Кто побери? — не оборачиваясь, переспросил Шамир. Юноша скрипнул зубами.

— Неважно. Так к чему вопрос?

— Я пока не могу сказать ничего обнадеживающего, — спокойно отозвался Шамир, — но на будущее хотел бы знать.

— Обнадеживающего? — вновь переспросил Максим. Эти странные недомолвки начинали порядком раздражать его.

Медиум чуть повернул голову в сторону гостя.

— У прототипов и оригиналов группа крови всегда одинаковая. Пока я зашивал рану, я взял образец крови Эмиля. У одного из моих учеников можно провести анализ. Если группа крови будет отличаться, ваши шансы на выживание могут сильно возрасти, но не спешите рассчитывать на это. Даже если группа крови не совпадет, это все еще не объяснит феномен самого вашего рождения. Поэтому я и сказал, что обнадежить вас мне пока нечем.

Сердце гулко ударило в грудь юноши. Он тяжело вздохнул, боясь вновь распалить призрачную надежду на спасение. Одновременно с тем Максим испытал разочарование: в его понимании нечто обнадеживающее само по себе должно было звучать более масштабно, чем различная группа крови или отсутствие дублированных травм.

— В любом случае, спасибо, что сказали, — бесцветно произнес он. Несколько секунд у него заняли поиски механизма, открывающего дверь. Юноша не знал, где начинается защитное поле, поэтому на всякий случай сразу сконцентрировался на Вихре, призывая свой потенциал.

Напоследок он вновь окликнул медиума.

— Шамир! — мужчина обернулся, — прошу вас, берегите Сабину. В этом мире она — единственное, за что стоит бороться.

Медиум лишь печально улыбнулся, и Максим, не дожидаясь ответа, покинул его дом.

* * *

Вопреки своему желанию, Настя не решилась отправиться домой. Она боялась подвергнуть опасности своих родителей в случае, если Эмиль захочет выследить ее и отомстить. В том, что у этого человека есть все шансы отыскать ее, девушка не сомневалась, хорошо помня рассказ Максима о разговоре с Сабиной. Максиму удалось там, в Красном мире, отправиться в Вихрь и найти подругу по ее потенциалу. Глупо было надеяться, что Эмиль не обладает подобными навыками поиска. Настю настораживало лишь то, что ее враг медлил.

Несмотря на то, что в метро было тепло, девушку била мелкая нервная дрожь. Настя сбилась со счета, сколько кругов от одной до другой конечной станции она уже проехала по своей линии, не зная, куда податься. С каждым разом людей в вагонах становилось все меньше, и девушка понимала: скоро поедет последний поезд и, вполне возможно, она окажется в вагоне совсем одна.

Снова выйдя на конечной станции, она быстро перешла платформу, остановившись как можно ближе к другим людям, которые, как назло, стремились к уединению. Пассажиры растянулись вдоль платформы мелкими группами по два-три человека на вагон, и каждый из них надеялся всю дорогу проехать в полном одиночестве. Обыкновенно Настя любила ездить поздно вечером в почти пустых поездах, однако сейчас ей страстно хотелось умоляюще кинуться к каждому пассажиру на платформе и уговорить всех ехать вместе.

Когда подъехал поезд, девушка вошла в вагон и села напротив пожилого мужчины с дипломатом. Умиротворенный вид этого человека отчего-то немного успокоил ее, дрожь начала проходить, хотя беспокойство все еще беспокойно ворочалось в глубине сознания.

Мысли Насти постоянно возвращались к Максиму. Как он сейчас? И где? Почему Эмиль вновь решил поменяться с ним местами и чего он теперь хочет? Эти вопросы не давали девушке покоя. Руки рассеянно вытащили из кармана куртки мобильный телефон, и Настя с надеждой посмотрела на экран. Сигнал сети отсутствовал.

Родители, должно быть, места себе не находят…

Подумав об этом, Настя почувствовала себя виноватой. Она не любила волновать родителей. Они были занятыми людьми и оба много работали, однако всегда принимали большое участие в жизни дочери и искренне переживали за нее.

Нервно пробежав пальцами по клавишам телефона, девушка набрала сообщение: «Мам, со мной все хорошо, ночую у друзей. Извини, что не позвонила, тут связь плохая. До завтра!».

На станции, пересекающейся с кольцевой линией, Настя дождалась наилучшего сигнала сети и отправила сообщение, немного успокоившись. Однако тревога тут же с новой силой принялась терзать девушку, заставив осознать, что вскоре предстоит выйти из метро.

Последние двадцать минут дороги Настя провела, не шелохнувшись. Больше всего она мечтала стать невидимой, хотя, казалось, и это не спасет ее от Эмиля, если он вздумает охотиться на нее.

За две станции до конечной все пассажиры, кроме Насти вышли из вагона. Девушка сжала кулаки, чувствуя, как сердце ускоряет темп. Она подозрительно озиралась по сторонам, ожидая, что Эмиль может в любой момент возникнуть перед ней буквально из ниоткуда. Однако ничего не произошло: поезд спокойно проследовал к своему конечному пункту, и записанный приятный женский голос вежливо попросил покинуть вагоны.

Станция, в отличие от многих других, располагалась над землей, пересекаясь с остановкой пригородных поездов. Обыкновенно людное и оживленное, сейчас это место казалось почти брошенным. Автобусный парк на улице пустовал, пассажирам, прибывшим на последнем поезде, предстояло уезжать домой на такси, водители которых терпеливо ждали своих клиентов, стоя у машин с зажженными сигаретами.

Настя нахмурилась, мысленно подсчитав, хватит ли у нее средств, чтобы некоторое время бесцельно ездить по городу и тем самым оттянуть возвращение домой. Как назло, денег у девушки с собой было немного.

Возможно, я смогу договориться отдать остаток суммы дома?

Не придумав ничего лучше, Настя поспешила к лестнице, как вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной. Сердце гулко ударило в грудь, девушка постаралась рвануться вниз к стоянке такси, но не смогла: сильная рука дернула ее за локоть и заставила развернуться. Перед глазами Настя увидела нехорошо улыбающееся лицо Максима.

— А я все ждал, когда же ты окажешься одна, — хмыкнул он, настойчиво обходя девушку и преграждая ей путь к отступлению. Настя ахнула от страха и сделала шаг назад, на платформу. На этот раз у нее не было против Эмиля никакого оружия, да и эффектом неожиданности вряд ли можно было воспользоваться дважды. В том, что перед ней был именно Морган, можно было увериться, даже не видя его потенциал: одного взгляда в глаза было вполне достаточно, чтобы отличить прототип от оригинала.

Девушка почувствовала, что губы ее начинают нервно подрагивать. Она вновь попятилась, выставляя руки перед собой для защиты.

— Я… я буду кричать, — Настя попыталась придать голосу твердости, однако произнесенные слова больше походили на мольбу, чем на угрозу.

Эмиль усмехнулся и безразлично передернул плечами.

— Кричи, — кивнул он, делая шаг к девушке. Она вновь отступила, стремясь увеличить дистанцию. Ее глаза судорожно искали на платформе кого-то, кто мог бы помочь. Дежурная по станции — пожилая женщина с безразличным взглядом, сидела в стеклянной будке метрах в пятнадцати от Насти и со скучающим видом разгадывала кроссворд, не обращая на молодых людей никакого внимания.

Даже если я докричусь до нее, вряд ли она сумеет помочь. Да и Эмиль совершенно непредсказуем. А что бы он сейчас ни выкинул, отвечать придется Максиму…

— Что, передумала кричать? — хмыкнул Морган, вновь приближаясь. Он даже не пытался скрывать удовольствие, которое получал при виде чужого страха.

Настя храбрилась, с вызовом глядя в глаза убийце и продолжая отходить на непослушных ногах. Эмиль остановился, оценивающим взглядом окинув девушку. Улыбка его из угрожающей вдруг перешла в снисходительную.

— Ладно, не бойся, мой дорогой медиум. Рано еще бояться. Я ничего тебе не сделаю, — криво усмехаясь, Морган приподнял руки, — я безоружен, видишь?

Девушка недоверчиво склонила голову, сделав еще шаг назад. На этот раз Эмиль не спешил сокращать дистанцию.

— Что тебе от меня надо? — бросила Настя. Морган невинно развел руками. На какую-то долю секунды он сделался совершенно неотличимым от Максима, и это отчего-то только больше напугало девушку.

— Скажем так, я пришел уладить кое-какое недоразумение, — усмехнулся Эмиль, — знакомство у нас с тобой не заладилось.

Для наглядности Морган приложил руку к голове в том месте, куда пришелся удар бутылкой.

— Ты напал на меня, — низким голосом произнесла Настя. Эмиль хмыкнул.

— Но сейчас я не нападаю, — на этот раз он все же шагнул к девушке, и она тут же отступила вновь, — сейчас я просто хочу поговорить.

— Нам не о чем с тобой разговаривать, — обличительно отозвалась Настя.

— Напротив, — качнул головой Морган, — например, можем поговорить о том, что ты вот прекрасно знаешь, кто я такой, а я о тебе не знаю ничего, помимо того, что ты медиум и Мастер. Мне очень хочется узнать больше, и я надеюсь на твое содействие. Будешь умницей — останешься целой и невредимой. Начнем с имени. Как тебя зовут?

Девушка сжала кулаки, борясь с желанием ответить Эмилю потоком нецензурной брани. Однако сейчас, один на один с убийцей, она была не в том положении, чтобы хорохориться.

— Анастасия, — сквозь зубы процедила Настя. Эмиль внимательно вслушался в каждый звук непривычного ему имени и словно бы по слогам произнес его про себя.

— Вот видишь, Анастасия, все не так сложно, — примирительно сказал он, — итак, продолжим. Как ты вышла на Максима?

Девушка усмехнулась.

— Понятие «друг» тебе знакомо? Мы с Максом друзья.

Это понятие говорило Моргану о многом… даже слишком…

Он нахмурился и сделал шаг к Насте. Девушка вновь попятилась, нога вдруг не ощутила под собой твердого пола, повиснув в воздухе, и Настя с криком едва не сорвалась с платформы на рельсы. Реакция Эмиля была молниеносной. Он одним прыжком успел преодолеть разделяющее их с девушкой расстояние. Резким движением Морган схватил Настю за руку и дернул на себя, втянув обратно на платформу.

Девушка зажмурилась и вскрикнула, мир завертелся у нее перед глазами. Уже через секунду она почувствовала, что твердо стоит на полу, а Эмиль сжимает рукава ее куртки, часто дыша. Настя поспешила отстраниться от Моргана, сделав шаг к лестнице.

— Ты… меня спас? — неуверенно спросила она, — почему?

— Умирать тебе пока рано, — пожал плечами Эмиль, — у меня есть к тебе другое предложение. Надеюсь, пока ты будешь хаотично здесь перемещаться, успеешь уловить смысл?

Настя пропустила его насмешку мимо ушей и молча посмотрела ему в глаза в ожидании продолжения.

— Ты Мастер, — кивнув, начал он, — и у тебя огромный потенциал. Я хочу, чтобы ты развила его до достойного уровня, а для этого тебе нужно несколько самостоятельных прыжков хотя бы в этой реальности. И я подготовил тебе целое поле для тренировок.

Настя недоверчиво прищурилась.

— Тебе-то какое дело до моих навыков?

— Поверь, это в моих интересах, — осклабился Эмиль, заставив девушку неуютно поежиться, — в разных уголках вашего мира я оставил открытые порталы. Пространственно-временные дыры, как эта.

Морган указал в самый темный угол платформы, где вдруг засиял яркий огонек. Настя округлила глаза от изумления. Тихая сложнейшая симфония звуков вдруг зазвучала у нее в ушах.

Эмиль решительно направился к светящейся точке, и девушка не смогла побороть желание последовать за ним. По мере приближения к порталу на улице становилось ощутимо холоднее. Настя подозрительно оглянулась на дежурную по станции, которая продолжала увлеченно разгадывать кроссворд.

— Мне нужно, чтобы ты отправилась в Вихрь через этот портал, почувствовала и закрыла все остальные, после чего вернулась.

Девушка недоверчиво качнула головой.

— Вернулась… куда?

— Куда захочешь, — пожал плечами Морган, — к себе домой, например. Дальнейшие твои передвижения мне не интересны.

Настя вновь посмотрела на ширящийся портал. Он приковывал к себе взгляд, звал, притягивал. Девушка с трудом боролась с желанием протянуть руку к Вихрю. Она поняла, что всю жизнь ждала этой встречи — встречи с Потоком.

— Я не понимаю, зачем тебе все это, — покачала головой Настя, — ради чего этот… урок?

— От этих прыжков твой потенциал возрастет в разы, — улыбнулся Эмиль. По спине девушки пробежал холодок.

— И тогда ты убьешь меня? — воскликнула она, вновь отступая от Моргана, — ты готовишь себе задел?

Эмиль пожал плечами.

— Мой тебе совет: не забегай вперед. Если ты откажешься от этого, как ты выразилась, урока, мне не составит труда убить тебя прямо сейчас и получить твой потенциал, который и без тренировок кажется внушительным. Выбирать тебе.

Настя сжала кулаки. Она не доверяла Моргану, однако сейчас понимала: он не врет. Если она откажется играть по его правилам, он попросту убьет ее. На данный момент принять его условия было меньшим из зол.

Девушка вздохнула.

— Я согласна. Что нужно делать?

Портал к этому моменту достиг в диаметре полутора метров. Морган победно улыбнулся.

— Ты медиум. Ты почувствуешь.

С этими словами он толкнул девушку в спину, и притяжение Потока довершило начатое. С криком Настя полетела внутрь портала, и Морган тут же закрыл его. На это ушло много сил, однако Эмиль знал, что потратил их не напрасно. Теперь оставалось только ждать, когда потенциал девушки станет достойным экземпляром его коллекции.

* * *

Время потеряло для Максима всякий смысл. Вопреки ожиданиям, сил тела Эмиля хватило ненадолго: рана и сопутствовавшая ей кровопотеря оказались куда серьезнее, чем юноша предполагал. Каким бы обезболивающим не пользовался Шамир, его действие стремительно заканчивалось, и левое плечо с каждым шагом болело все сильнее.

Максима мучила жажда, на плечи давила усталость, а глаза неприятно жгло, стоило хоть на секунду прикрыть их. Несмотря ни на что, юноша упрямо продолжал двигаться в неизвестном направлении, зная, что в Красном мире останавливаться посреди улицы, особенно будучи раненым и беспомощным, весьма небезопасно.

Вид красной земли и багряного неба сводил с ума, Максим не понимал, день сейчас или вечер, не имел понятия, сколько часов уже провел в этом мире, и мечтал вернуться домой, однако его концентрации не хватало на то, чтобы инициировать прыжок: отвлекали непрекращающаяся боль в плече и роящиеся в голове беспокойные раздумья. Максим предпринял несколько неудачных попыток призвать Вихрь, но, так и не сумев сосредоточиться, решил повременить с этой затеей.

Из головы не выходили слова Шамира о том, что, возможно, у юноши есть шанс на выживание. И как бы медиум ни убеждал его в том, что не стоит на это рассчитывать, Максим не мог последовать этим рекомендациям. Теперь, когда угроза скорой смерти нависла над ним, как Дамоклов меч, юноша с жаром осознал, как хочет жить, и готов был ухватиться за любую, даже самую жалкую на вид соломинку.

Раньше, задолго до того, как в его жизнь ворвался Вихрь, Максим, иногда сталкиваясь с трудностями, размышлял о параллельных мирах. Он часто воображал себе в моменты слабости, что где-то на просторах огромной вселенной живет точно такой же Максим Артемьев, у которого все получается. Которому сопутствует удача, у которого блестящие перспективы и беззаботная жизнь. Будь это возможным, юноша бы даже порадовался за своего двойника, однако никакого двойника не могло существовать априори. Максим Артемьев был создан только в одном мире — в единственном экземпляре — и осознание этого отчего-то нагоняло на него тоску, заставляло чувствовать себя одиноким и потерянным, как никогда раньше.

Запнувшись о камень, Максим едва не потерял равновесие и постарался удержаться от падения, ухватившись за небольшое деревце, растущее рядом. Левое плечо пронзила резкая боль, и юноша невольно вскрикнул, разом забывая все свои размышления. Казалось, это маленькое происшествие выбило из него остатки сил.

Тяжело дыша, юноша опустился на землю, привалившись к дереву, и запрокинул голову, глядя на алеющее небо Красного мира. Секунду назад он размышлял о нависшей над ним смерти, а сейчас ему уже было почти все равно: эти мысли сделались далекими и отстраненными, как осознание собственной природы прототипа.

А ведь если я изначально не должен был существовать, может, после моей смерти все забудут обо мне, как об исчезнувшем шраме на моей спине?

Эта мысль заставила Максима нервно улыбнуться.

Возможно, так даже лучше? По крайней мере, для всех, кто меня знал.

Какая-то часть души юноши осуждала его за эти мысли. Пока есть надежда, не стоит думать о смерти. Максим оправдывал себя лишь усталостью, одновременно думая, что Сабине все же не стоило раскрывать ему всех возможных перспектив.

Вспомнив о молодой женщине, Максим невольно представил себе ее лицо и словно почувствовал на себе взгляд ее темных глаз — сильный и пугающий, манящий и мягкий, своевольный и нежный. В памяти мелькнула их первая встреча, затем разговор у нее дома, затем… та страшная картина, когда юноше показалось, что Сабина мертва. Максим не мог объяснить даже себе самому, отчего проникся такими теплыми чувствами к молодому медиуму. Вспоминая те высокопарные слова, что он бросил напоследок Шамиру, юноша понимал, что ничуть о них не жалеет. Для него в этом мире Сабина действительно была единственным, за что стоило бороться. Возможно, не будь ее, Максиму и вовсе было бы наплевать на возможную гибель и без того умирающего мира.

Так, хватит. Эта хандра ничем и никому не поможет! Собирайся с силами и возвращайся домой. В конце концов, ты оставил Настю в одном мире с Морганом.

Эта мысль заставила Максима встрепенуться и подняться. Взгляд его невольно задержался на темно-бордовой листве дерева, под которым он сидел. Каждый лист ловил рассеянные лучи заслоненного красными облаками солнца, и свет переливался внутри искрящимися линиями. Юноша едва не ахнул, не понимая, отчего это зрелище так впечатлило его. Он вдруг понял, сколько жизни все еще теплится в этой якобы увядающей реальности. Вопреки убеждениям Максима с Красным миром не было покончено…

И со мной тоже. Со мной тоже еще не все кончено. Еще ничего не решилось.

Сжав кулак, юноша сконцентрировался на призыве Потока. Вихрь моментально откликнулся на зов, и Максим без труда совершил прыжок.

* * *

Все вокруг было соткано из света и звука. Настя пыталась кричать, но не слышала собственного голоса — цветными переливами ее слова уносились в бесконечное холодное пространство Вихря.

Обманчиво ласковый Поток ныне открыл свою хищную природу: девушка буквально чувствовала, как раз за разом что-то впивается в самую ее душу и отрывает от нее часть.

Нет! Перестань!

Настя запаниковала. Все привычные ощущения потерялись: она видела все вокруг, но словно не с помощью глаз, слышала сложнейшую симфонию звуков, но чувствовала их через цвета, будто слуха в этом… пространстве не существовало как такового. Вокруг нее все стремительно заполнялось яркими огненными красками страха. Настя попыталась вздохнуть, но здесь, в Вихре, дышать было нельзя.

Неужели это конец? Неужели так я и умру?..

Краски вновь всполошились буйством алых, оранжевых и желтых оттенков с черными всполохами, однако быстро начали переходить в тоскливые серые тона. Настя не знала, как выбраться отсюда. Она не понимала даже, в какую сторону ей двигаться, а главное, как это делать в пространстве, где все привычные бытовые законы физики умирали.

Похоже, Эмилю все-таки удалось избавиться от меня…

Что-то вновь хищно словно вырвало кусок души девушки. На этот раз вперемешку со страхом Настя почувствовала злость.

Хватит!

Краски взорвались радужными переливами и ярким белым сиянием. В один миг окружающее пространство успокоилось.

Нужно почувствовать почву под ногами…

Словно отвечая на запрос посетителя, Вихрь позволил Насте встать. Девушка все еще не видела под ногами ни пола, ни земли, ни дна, где бы заканчивался этот бесконечный свет. Однако ощущения подсказывали ей, что она стоит на твердой почве. Теперь Настя понимала, что не дышит лишь потому, что внутри Потока это не требуется.

Почему так холодно? Я хочу, чтобы было теплее…

И Вихрь вновь исполнил желание путешественницы. Девушка мысленно поблагодарила Поток, и по краскам вокруг пробежали золотистые линии. Настя отчетливо поняла, что Вихрь читает ее желания через тот самый свет, что исходит от нее — через потенциал.

Все верно.

Девушка бы вздрогнула, если бы могла. Слова «все верно» прозвучали в самом ее сознании, но мысль принадлежала не ей. Она принадлежала Потоку.

— Ты можешь говорить со мной? — мысленно спросила Настя.

Да.

— Потому что я медиум?

Потому что ты медиум и путешественница. У тебя есть потенциал, на языке которого мы сейчас говорим.

В сознании Насти пронеслись тысячи вопросов. И, казалось, на каждый из них сразу она услышала ответ. Трудно было обработать такое количество информации за раз, но девушке удалось кое-что вычленить. Она узнала, что во время прыжка Вихрь дает путешественнику возможность понимать язык, на котором говорит его прототип (или оригинал — в случае Максима). Похоже, именно поэтому у Максима не возникло с Сабиной языкового барьера.

Подумав о друге, Настя невольно обратилась к Потоку.

— Что грозит Максиму? Как мне помочь ему остановить Эмиля?

Вместо ответа Вихрь изменил краски, показав девушке скопище черно-бордовых туч.

— Что это?

— «Узлы», — был ответ. Девушка припоминала, что Максим рассказывал ей об «узлах», о которых узнал после разговора с Сабиной. Ключевые события внутри Вихря, которых нельзя касаться.

— Откуда их столько? Что они укрывают?

Линию пути человека, которого ты знаешь под именем Эмиль Морган.

— Раньше у него было другое имя?

В ответ «тучи» угрожающе вспыхнули, и Настя поняла, что не стоит злить Вихрь и даже обращаться к «узлам». Девушка вдруг вспомнила, что говорил ей Морган перед тем, как отправить в Поток.

— Эмиль сказал, в нашем мире открыты порталы.

Да.

— Их нужно закрыть?

Да. Вещественной реальности необходима стабильность. Открытый портал разрушает ее.

Настя с досадой поняла, что предпочла бы, скорее, остаться в Вихре и продолжить расспрашивать его о важных вещах, которые могут помочь в борьбе, однако некое внутреннее чутье подсказывало ей, что сохранить стабильность реальности и Потока гораздо важнее. Девушка подумала, что, возможно, это говорит в ней природа медиума и услышала положительный ответ на свою догадку.

— Покажи мне, что нужно делать.

* * *

От резкого скачка мир закружился перед глазами, и Максим понял, что теряет равновесие и падает. Стараясь избежать падения, юноша сделал несколько неуверенных шагов в сторону и чудом не угодил под колеса проезжавшего мимо и громко сигналившего автомобиля.

С трудом поняв, где находится, Максим предусмотрительно сошел с проезжей части, где только что стоял, и подождал, пока уймутся головокружение и боль после перемещения. Похоже, твердо вознамерившись вернуться в свое тело, юноша направил против своего оригинала слишком много сил, поэтому Эмиль даже не успел оказать сопротивление. Максим искренне надеялся, что у Моргана найдутся насущные дела в собственной реальности, и он исчезнет из жизни своего прототипа хотя бы на ближайшие несколько часов.

Подумав о своем возвращении, юноша невольно почувствовал себя виноватым перед Шамиром и Сабиной. Он ведь обещал им, что продержится в теле Эмиля дольше, а перед возвращением вскроет рану на плече, чтобы доставить своему оригиналу множество хлопот и с лечением, и с добычей нового потенциала. На деле же уже через пару часов после того, как Максим покинул дом Шамира, боль и усталость заставляли его думать только об одном: о желании вернуться домой. Когда действие обезболивающего прошло, юноша понял, насколько погорячился с намерением вскрыть рану на плече — вряд ли он действительно смог бы сделать это самостоятельно. Выходит, проблемы у Моргана по возвращении в Красный мир будут только с поиском нового потенциала. При обмене телами Максим почувствовал, как много сил Эмиль потерял здесь, его краденого потенциала хватило ненадолго, и теперь, вернувшись в свой мир, Морган физически не сможет прорваться через барьер Шамира, а значит, немного времени в запасе у Сабины все-таки есть…

Оставался лишь вопрос: на что у Эмиля ушло столько сил в этой реальности? Озвучив вопрос у себя в голове, Максим всерьез забеспокоился: поменявшись телами с оригиналом, он оказался в знакомом ему районе на окраине Москвы — районе, в котором жила Настя. Значит ли это, что Моргану удалось добраться до нее? А ведь у него было на это время — на улице стояло раннее утро; это означает, что Максим отсутствовал всю ночь. И все это время Эмиль мог охотиться на Настю…

Встрепенувшись, юноша поспешил к дому подруги. Попутно он нашарил в кармане куртки мобильный телефон — Эмиль, похоже, не притрагивался к нему. Набрав номер Насти и приложив трубку к уху, Максим вдруг замер.

— Набранный вами номер не существует, — спокойно объявил приятный записанный женский голос.

Максим недоверчиво поднес экран телефона к лицу, вглядываясь в номер.

Что за чертовщина? Или Настя просто…

Мысль оборвалась на полуслове: за спиной юноши на углу дома в эту самую секунду открывался портал. Теперь, когда Максим побывал внутри Вихря в собственной физической оболочке, он ни с чем не мог спутать это ощущение. Он опрометью бросился к пространственно-временному разрыву.

Когда Максим достиг нужного места, портал уже закрылся. Настя стояла спиной к другу и, казалось, просто смотрела в неопределенную точку на стене. Юноша невольно окинул ее взглядом путешественника и к собственному удивлению обнаружил, что потенциал вокруг нее теперь сиял ярче и сильнее прежнего.

Почувствовав Максима рядом, девушка обернулась. Лицо ее выглядело осунувшимся и усталым, под глазами пролегли темные круги. Однако стоило ей столкнуться взглядом с другом, губы растянулись в счастливой улыбке. Настя подалась вперед, и Максим заключил ее в крепкие объятия.

— Макс!.. — выдохнула девушка, зарывшись лицом в его куртку, — слава богу, ты в порядке.

Юноша нежно погладил Настю по голове, закрыв глаза и вздохнув с облегчением. Та секунда, когда он предположил, что Морган добрался до девушки, была одной и самых страшных в его жизни.

— Прости, — шепнул он в ответ, — прости, что позволил ему проникнуть в наш мир. Я так волновался за тебя.

— Ничего, со мной все в порядке, — Настя отстранилась и устало улыбнулась. Максим качнул головой и сжал руки подруги.

— Это большая удача, что Морган до тебя не добрался.

Девушка поглядела на друга несколько виновато.

— Ну… он добрался, вообще-то.

Максим вздрогнул. За несколько мгновений осмысления услышанного испуг в его глазах успел смениться недоумением, во взгляде застыл немой вопрос. Юноша выпустил руки подруги и невольно прикоснулся к ране на голове, прислушиваясь к себе в поисках новых повреждений.

— То есть? — переспросил он.

— Он нашел меня. Дождался момента, пока я останусь одна, и появился.

Юноша недоверчиво покачал головой.

— Тогда я не понимаю… то есть, ты не подумай, я счастлив, что ты в порядке, но… почему он не… как тебе удалось уйти от него? Будь у меня какие-нибудь новые травмы, я бы не спрашивал, — нервно усмехнулся Максим, — но их нет…

Настя хихикнула.

— Объясню, если перестанешь тараторить, — кивнула она. Максим согласно кивнул и прикусил язык, — на самом деле он и не собирался меня убивать.

Юноша непонятливо приподнял бровь.

— Серьезно? Будь я на его месте, я бы захотел заполучить твой потенциал… — Максим осекся и прикусил нижнюю губу, — в смысле, я хочу сказать…

— Я понимаю, Макс, — примирительно кивнула девушка, — но в этот раз Морган явился не с этой целью. Он хотел, чтобы я развила свой потенциал, как он выразился, до уровня Мастера.

Юноша помрачнел. Призрачная надежда на то, что Настя может не интересовать Эмиля как жертва, тут же рассеялась, и Максим набрал в грудь воздуха, чтобы предупредить подругу об этом, но она опередила его.

— Я не глупая, Макс, я знаю, что это значит.

— Он делает запас… — мрачно произнес юноша. Настя кивнула.

— И прекрасно понимает, что мне это известно. Я не хотела играть по его правилам, но мне пришлось. По нескольким причинам.

Девушка вздохнула и вкратце пересказала другу суть разговора с Эмилем. Рассказала ему об открытых по всему миру порталах, которые нарушали стабильность Вихря.

— Как медиум, я просто не могла проигнорировать это, — качнула головой Настя, — пришлось закрыть шестнадцать разрывов. Тяжело было только с первым, который был в Праге. Потом я приноровилась и даже не обратила внимания, в каких городах успела побывать за эту ночь. Пока я путешествовала, Вихрь одновременно и забирал, и взращивал мой потенциал, я это чувствовала. Это удивительно, Макс! Ты знал, что он может разговаривать?

Юноша улыбнулся.

— На языке потенциала, — кивнул он, — да, знаю, я ведь был там.

— В собственном теле? — изумилась Настя.

— В теле Эмиля, если быть точнее, — Максим вздохнул. Настал его черед рассказывать свою часть истории. Подруга в ужасе качала головой, слушая, что Морган сотворил с Сабиной. Теперь, когда Вихрь передал ей достаточное количество знаний о том, что значит быть медиумом, Настя могла понять, каково потерять свое защитное поле. Несмотря на странную неприязнь, которую девушка испытывала к Сабине, сейчас она искренне ей сочувствовала.

В своем рассказе Максим предусмотрительно опускал все детали, связанные с его возможной смертью, что давалось ему с трудом, учитывая, что это была одна из основных нитей его разговора с Шамиром. Юноша старался больше внимания уделить «узлам», укрывающим Моргана, и Настя, к счастью, сумела поддержать разговор об этом, потому что видела их своими глазами.

Диалог друзей прервал телефонный звонок. Настя с недовольным видом вынула из кармана мобильный телефон и нахмурилась, глядя на экран.

— В чем дело? — спросил Максим.

— Не знаю, номер какой-то неизвестный, — пожала плечами девушка, — я отвечу, подожди, ладно?

Сделав пару шагов от друга, Настя прочистила горло и приняла звонок.

— Алло?

Звонкий голос девушки на том конце провода позволял Максиму прекрасно слышать разговор даже на таком расстоянии.

— Настюш, привет. Ты как там? Я вчера тебе домой звонила, родители сказали, ты у друзей ночевала. А чего не сказала?

Слова вылетали у девушки сплошным потоком. Настя с каждой секундой все сильнее хмурилась, недоверчиво поднося к глазам экран и пытаясь вспомнить номер.

— А это, собственно, кто? — довольно резко спросила она.

Несколько мгновений на том конце провода молчали. Затем разразились хохотом.

— Ты, что, шутишь?

— Я говорю вполне серьезно, — отчеканила Настя, — кто это?

Вновь молчание. На этот раз заливистого хохота не последовало.

— Насть, ты чего? Это я, Вера.

Максим нахмурился, вспоминая, когда слышал от подруги это имя. А ведь она определенно произносила его.

Вера… Вера… кто же такая? Я ведь знал.

Бывшая подруга…

Максим вздрогнул и обеспокоенно посмотрел на Настю. Девушка поймала его взгляд и вопрошающе кивнула.

— Так, слушай, это совсем не смешно. Какого черта тебе от меня надо? — сквозь зубы процедила она. Максим округлил глаза и начал судорожно махать руками, приближаясь к подруге.

— Стой, погоди… не надо… вы не ссорились! — одними губами прошептал он. Настя изумленно распахнула глаза, покрутив пальцем у виска.

— И ты туда же? — так же одними губами ответила она. Максим виновато потупился.

— Просто скажи, что обозналась. Потом объясню… — шепнул он.

Настя недоверчиво прищурилась, однако что-то подсказало ей послушаться друга. Она скрипнула зубами и, вздохнув, ответила.

— Ой… Вер, прости. Я тебя перепутала с другой… неважно. Странно, что номер твой не определился. Слушай, давай я тебе потом позвоню, мне сейчас неудобно говорить.

— Погоди, у тебя все нормально? И с кем ты меня перепутала? — звонко спросила девушка, не скрывая легкой обиды в голосе. Настя предпочла проигнорировать этот тон.

— Да есть там одна… неважно. У меня все хорошо. Извини, мне надо бежать. Пока.

Не дожидаясь ответа, девушка нажала на кнопку сброса и убрала телефон в карман, тут же уставившись на Максима.

— Так, и что за комедию я тут только что ломала? Что значит «вы не ссорились»?

Юноша неуверенно пожевал нижнюю губу.

— Настя, что ты помнишь о Вере? — спросил он. Девушка скептически приподняла брови.

— Что она была моей подругой, а потом увела у меня Пашу.

Максим вздохнул.

— Похоже, никого она у тебя не уводила.

— Ты издеваешься?

Юноша качнул головой.

— Когда я переместился в прошлое, кое-что пошло не по плану. Еще до того, как Эмиль переместился в мое тело. Просто после Красного мира я как-то и думать об этом забыл…

Настя недовольно сложила руки на груди.

— Рассказывай.

И Максим в подробностях пересказал подруге историю их встречи у входа в клуб. По ходу рассказа Настя часто хмурилась, словно пыталась нащупать эти воспоминания, но не могла. Дослушав до конца, она качнула головой и заключила:

— Я ничего такого не помню. А вот Пашу помню прекрасно. Как же так могло получиться, что я его помню, если даже не встречала его?

Максим нахмурился.

— Если честно, не знаю, — пожал плечами он, — похоже, на тебя изменение прошлого не повлияло. Может, потому что ты знала о моем перемещении? И была на тот момент рядом?

Настя пожала плечами.

— Хочешь сказать, изменение прошлого может действовать выборочно? Кому-то стирать воспоминания, а кому-то нет?

— А как еще ты объяснишь то, что происходит? — парировал Максим. Девушка нервно перебрала пальцами.

— Звучит… ммм… неправдоподобно. Хотя… — она задумалась и помрачнела, — если так, выходит, Паша тоже меня не помнит? А Вера не помнит его?

— Судя по всему, так, — юноша виновато отвел взгляд, — видимо, после возвращения путешественника Вихрь строит что-то вроде розы ветров. И то, что попадает в центр — в данном случае это мы с тобой — не меняется. А все остальное поддается воздействию.

Настя задумчиво покачала головой.

— Техника не поддается. Телефон Веры у меня ведь не определился, значит, я его удалила. А сама Вера ни о какой ссоре и не подозревает… — Настя посмотрела в глаза Максиму, — хотя я при этом совершенно не помню нашего с тобой разговора у клуба. Мои воспоминания не изменились. Может, дело в том, что я медиум?

Юноша качнул головой.

— Сомневаюсь, что дело в этом. Когда я переместился на шесть лет назад и изменил прошлое, ты не вспомнила, что у меня на спине был когда-то шрам, хотя до этого видела его своими глазами. Похоже, воздействие действительно напрямую зависит от расстояния между нами.

Настя закусила губу.

— Роза ветров, говоришь, — хмыкнула она, — что ж, в таком случае похоже на правду, — из груди девушки вырвался тяжелый вздох, — не стоит нам больше перемещаться во времени. А то последствия могут оказаться плачевными.

Максим кивнул и устало потер лоб.

— Голова кругом, — пожаловался он, — а ведь мне еще предстоит остановить Эмиля…

— Почему только тебе? — нахмурилась Настя, — мы ведь, вроде, команда. Да и перемещаться, если на то пошло, теперь можешь не только ты.

Юноша покачал головой.

— Ты обещала мне, что будешь держаться от Моргана подальше, не забыла? Особенно теперь, когда он собирается забрать твой потенциал.

Настя закатила глаза.

— Если уж на то пошло, то выйти из игры у меня все равно не получится. Эмиль хочет убить меня, и умеет искать по потенциалу. Он найдет меня, где бы я ни скрывалась.

— У тебя есть поле медиума, — напомнил Максим. Подруга скептически приподняла бровь.

— Сабину оно не спасло.

— Сабина любит Эмиля. Она разрушила поле, потому что он обманул ее. Ты ведь не позволишь себя так обмануть?

Девушка прищурилась.

— Обмануть — не позволю, конечно, — хмыкнула она, — но Морган не дурак. Уверена, он сумеет найти нужные рычаги воздействия. Так что лучше уж мне быть наготове и уж точно быть в курсе твоего плана. Как остановить Эмиля?

Юноша вздохнул.

— Придется ждать, пока он начнет воплощать свой план в жизнь…

Настя качнула головой.

— Так, Макс, погоди. Давай ты рассказ у меня дома продолжишь? Я всю ночь на ногах, нужно кофе выпить.

Максим криво улыбнулся.

— С коньяком, я надеюсь?

— Мечтай, — усмехнулась девушка и направилась к своему подъезду, увлекая друга за собой.

Глава 7 Последняя лекция

— Это исключено, — холодно возразил Шамир, сложив руки на груди.

Сабина пропустила комментарий отца мимо ушей и продолжила сборы. Она осторожно открыла дверцу шкафа и медленно, придерживая правый бок, присела. Боль в переломанных ребрах все равно дала о себе знать, и молодая женщина поморщилась.

— Ну посмотри на себя, — умоляюще произнес Шамир, всплеснув руками, — ты же едва стоишь на ногах. Ты лишена поля, ранена и не можешь за себя постоять, тебе нельзя уходить. Или, хочешь сказать, Максим зря старался и помогал тебе?

Сабина осторожно взяла из шкафа отца бутылку с ароматизированной сгущенной водой и выпрямилась. Повернувшись к мужчине, она обожгла его решительным взглядом.

— Ты прекрасно знаешь, что Эмиль найдет меня, это лишь вопрос времени.

Шамир закатил глаза.

— Именно, Сабина, времени, — он приблизился к дочери и взял ее за плечи. Даже это легкое прикосновение отдалось в ее правом боку, тугие повязки помогали, но не полностью заглушали боль. Молодая женщина поморщилась, и Шамир сочувственно нахмурился, — Максим ведь пытался выиграть для тебя время. А ты сводишь все его усилия к нулю.

Брови Сабины недовольно сошлись к переносице. Она отстранилась от отца, и он понимающе убрал руки с ее плеч.

— Не пытайся давить на чувство долга перед Максимом, отец, — строго произнесла медиум, — я ничем не помогу ему, если останусь здесь. Зато на тебя я точно навлеку беду.

— Барьер… — начал возражать Шамир, но Сабина перебила его.

— Эмиль пройдет барьер, — отчеканила она, глядя мужчине в глаза, — почувствует и пройдет. Для этого ему нужно только набрать потенциал, а наберет он его быстро. Я не хочу, чтобы ты оказывался на его пути.

Шамир прищурился.

— Буквально недавно ты говорила нечто совершенно иное, — возразил он, — ты хотела, чтобы я вышел против Эмиля.

— Я хотела, чтобы ты закрыл портал, который понадобится для поглощения Вихря, — качнула головой Сабина, — потому что считала, что Максим этого сделать не сможет. И я не смогу. Но, судя по всему, у Максима хватит на это сил, а значит, твоя помощь уже не нужна. Лишней опасности я тебя подвергать не хочу.

Отчего-то слова дочери кольнули медиума. Возможно, за те годы, что Сабина открыто демонстрировала свою неприязнь к нему, Шамир привык к этому и не был готов к проявлению заботы с ее стороны.

— Я пообещал, что уберегу тебя, — тихо произнес он, — я не смогу этого сделать, если ты уйдешь.

Молодая женщина снисходительно улыбнулась.

— Папа, давай смотреть правде в глаза. Меня уже никто не сбережет. Сейчас моя основная задача — помочь Максиму, вовремя проинструктировать его, рассказать, что делать.

— Я уже все ему рассказал, мы все обговорили. Максим знает, что делать…

— Но ему нужен наставник, — печально улыбнулась Сабина, — Максиму предстоит очень важная задача. Ему предстоит спасти Вихрь. Там, в его реальности, ему никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Да никому не приходилось! А на Максима за последние дни свалилось столько всего, что он попросту теряется в обилии информации. Нужен кто-то, кто направит его, лишний раз проговорит с ним все детали, подтолкнет и не даст отступить, когда придет время.

Глаза молодой женщины загорелись. Кивнув в подтверждение своих слов, она продолжила:

— И если Эмиль найдет и убьет меня, остается лишь один человек, который может выступить наставником: это ты. Поэтому нельзя допустить, чтобы Эмиль узнал о твоем участии. А чтобы этого не допустить, я должна уйти отсюда. Сейчас это все, что я могу сделать, и мне… — Саина замялась, опустив взгляд, — мне трудно и страшно. Поэтому, пожалуйста… не спорь.

В груди Шамира болезненно кольнуло. Он сжал кулаки, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять дочь. Он знал, что этим своим действием причинит ей и моральную и физическую боль.

Ему столько хотелось сказать дочери, но что-то словно мешало словам сорваться с губ. В горле стоял тяжелый ком.

Сабина, казалось, прекрасно понимала чувства отца и была благодарна, что он ничего не говорит. Натянуто улыбнувшись, она медленно, придерживая правый бок, направилась к двери. У самого выхода она обернулась.

— Сделай одолжение, — попросила она, — сними барьер на несколько секунд. Силы понадобятся мне, чтобы добраться до дома, не хочу тратить их здесь.

— Сабина… — качнул головой Шамир, — я…

— Ты знаешь, — примирительно сказала молодая женщина, подкрепив свои слова кивком, — мне нужно уйти.

Сердце Шамира противилось словам дочери и рвалось от них на части, но как медиум он понимал, что Сабина права. Под угрозой находится Вихрь, а это гораздо важнее жизни любого человека. Ничья жизнь на противоположной чаше весов не перевесит судьбы множества миров, зависящих от Потока.

С трудом проглатывая ноющий в горле ком, Шамир коротко кивнул и сосредоточился на защитном барьере. Через мгновение он посмотрел на дочь.

— Поля нет. Ты можешь пройти свободно.

— Спасибо, — с искренней благодарностью произнесла Сабина, нажала на рычаг и вышла из дома отца, не оборачиваясь.

Комната погрузилась в мертвую тишину. Шамир несколько секунд не мог пошевелиться, затем, ссутулив плечи, побрел к дивану, на котором недавно лежала Сабина. Мужчина вдруг почувствовал себя древним немощным стариком, в груди поднималось тянущее тяжелое ощущение, на плечи резко надавила усталость. Впервые за много лет Шамир возненавидел то, что считал своим призванием.

Сейчас я не имел права быть медиумом! Сейчас я должен был быть отцом…

С болезненной тоской проведя по дивану пальцами, Шамир осознал, что вряд ли увидит дочь снова. Морган не оставит ее в живых, и ради Вихря придется смириться с этим. Прерывисто вздохнув, Шамир закрыл руками лицо и, не помня себя, зарыдал в голос.

* * *

Эмиль осушил пузырек с обезболивающим, отер рот рукой и отбросил пустой сосуд, лишний раз поблагодарив судьбу за удачу. Нашедшие и заставшие его врасплох бандиты после перемещения Максима из Красного мира сослужили ему хорошую службу, приведя связанного Мастера на свою базу. Потратив остатки потенциала на открытие портала, Морган отправил в Вихрь всех членов группировки. Хищный Поток расщепил их на части раньше, чем они успели издать свой последний вопль. Жаль только, что среди этих жалких идиотов не оказалось ни одного путешественника. Эмиль с радостью забрал бы сейчас любой потенциал, чтобы не чувствовать себя ни на что не годной пустышкой.

Вновь порывшись в аптечке, Морган убрал в карман плаща еще несколько пузырьков с обезболивающим. Раненое плечо понемногу успокаивалось, но действия лекарства вряд ли хватит надолго. А чтобы собрать весь свой урожай, Эмилю понадобятся силы.

Оглядевшись, Морган увидел припасы убитых бандитов. Аппетита совершенно не было, но беглец-одиночка заставил себя поесть, чтобы набраться сил. Несмотря на обезболивающее, рана в плече все еще давала о себе знать, и Эмиль, скрипя зубами, проклинал Сабину. Даже лишенная своего защитного барьера, она сумела доставить ему массу проблем. Одно хорошо — Максим, находясь в Красном мире, сумел найти толкового врача и хорошо обработать рану. Хотя бы с этим не придется возиться. А Морган уже успел подумать, что от юнца нет никакого проку. Впрочем, он тут же отказывался от этих мыслей, понимая, что обладать Вихрем в одиночку ему будет намного проще в крепком молодом теле своего прототипа, нежели в своем собственном.

Наевшись досыта, Эмиль, не мешкая, отправился в путь. Ему предстояло изрядно потрудиться. И хотя мысли его постоянно возвращались к Сабине, беглец-одиночка знал, что теперь его бывшая наставница от него не скроется. А значит, визит к ней может подождать.

* * *

Днем, разговаривая с Настей, Максим был твердо уверен, что завтра в собственном теле отправится в Красный мир, объясняя свое стремление тем, что, если даже Эмиль не откроет портал, стоит загодя попасть в ту реальность, чтобы защитить Сабину от убийцы. Настя слушала с нескрываемым недовольством и всем видом показывала, что не одобряет намерений друга.

— Ты уже достаточно для нее сделал, — качала головой она, — достаточно помогал ей и рисковал из-за нее. Может, уже хватит?

— Она тоже рисковала из-за меня, — возражал юноша, — и сейчас она совершенно беззащитна. В отличие от меня.

Настя знала что дальнейший спор ни к чему не приведет, поэтому предпочла согласиться. Странная привязанность Максима к Сабине отчего-то порядком раздражала ее, но высказывать это девушка считала глупым. Со своей стороны она пообещала другу, что будет нести вахту здесь — на случай, если Морган вдруг заявится в этот мир.

Однако вечером решимости и у Максима резко поубавилось. Придя домой, он понял, что, возможно, проводит в родном мире последний вечер, и осознание этого всколыхнуло холодные волны страха в его душе. Юноша, собирая все необходимые вещи для перемещения в Красный мир, пытался гнать от себя эти мысли и лелеять надежду на выживание. Однако это получалось плохо. Вместо надежды в сознании зарождалась злость — беспредметная, бессильная и всепоглощающая. В какой-то момент терпеть ее стало совершенно невыносимо.

— К черту! — прошипел Максим, в сердцах пнув ногой лежащую на полу сумку.

Схватив пачку сигарет с зажигалкой, юноша вышел на лестничную клетку, громко хлопнув дверью, встал у окна и закурил. Почему-то именно сейчас сигарета принесла небывалое наслаждение. Ноги слегка налились тяжестью, по телу распространилось приятное ощущение расслабления. Однако это состояние продлилось совсем недолго. Уже со следующей затяжкой Максим снова оказался во власти паники, злости и обиды. Он устало потер рукой лицо, пытаясь прийти в себя.

На лестнице послышались неспешные шаги. Максим со своей семьей жил в пятиэтажном доме на четвертом этаже. И хотя лифт имелся, родители с детства приучили сына по большей части пользоваться лестницей. Так они делали и сами.

Еще пару месяцев назад шаги заставили бы юношу затушить сигарету и быстро помчаться в квартиру чистить зубы, чтобы избавиться от запаха. Но сейчас ему было все равно, заметят его или нет. Родители догадывались о вредной привычке сына, но ничего не говорили, потому что ни разу не ловили его с поличным.

Через несколько секунд на лестничной клетке появился отец Максима. Он удивленно посмотрел на сына и непонимающе качнул головой. Юноша только кивнул в знак приветствия, но не счел нужным ничего говорить. Он продолжал неспешно потягивать сигарету и думал над тем, чтобы вытащить еще одну.

Мужчина тоже предпочел промолчать. Вместо замечаний он поднялся к окну, у которого стоял Максим, и молча вытащил у сына из пачки сигарету. Так же молча поджег ее и глубоко затянулся. Максим качнул головой, отвернулся к окну и хмыкнул.

— То есть сегодня роль палача выпадет маме? — саркастически спросил юноша.

— Придется ей убивать нас обоих, — Александр пожал плечами. На его лице растянулась заговорщицкая улыбка, которая быстро потухла, лицо посерьезнело, и мужчина внимательно посмотрел на сына, — что у тебя случилось?

Юноша перевел на отца удивленные глаза. Александр качнул головой.

— Я давно знаю, что ты куришь. Ничего хорошего в этом не вижу, но это личное дело каждого, так что осуждать не стану. Я видел тебя пару раз издалека с друзьями за этим занятием. Но ты никогда не делал этого при нас с мамой, и мы ничего тебе не говорили на этот счет. А сейчас ты никак не среагировал на то, что я это вижу. Тебе было все равно, как будто реакция родителей на сигареты — сущий пустяк по сравнению с тем, что у тебя происходит.

Максим потерял дар речи, уставившись на отца едва ли не с открытым ртом. Всю свою жизнь юноша думал, что родители совсем не понимают его и не способны правильно трактовать те или иные его действия.

— Поэтому я и спрашиваю, что у тебя случилось, — закончил отец. Юноша снова отвел взгляд и затянулся.

— Вряд ли ты сможешь дать мне совет, — усмехнулся Максим. Александр пожал плечами.

— Ну, куда уж мне, — хмыкнул он, — но попробовать спросить тебе ничто не мешает. За спрос, как говорится, денег не берут, так ведь?

Юноша тяжело вздохнул, затушил сигарету и зажег еще одну. Он думал, в глазах отца появится осуждение, но ошибся — взгляд Александра остался невозмутимым.

На то, чтобы собраться с силами и заговорить, Максиму понадобилось несколько секунд.

— Тебе когда-нибудь приходилось стоять перед выбором настолько тяжелым, что едва ли даже собственная жизнь может сравниться с ним по значимости?

Александр удивленно посмотрел на сына и усмехнулся.

— Это перед каким же таким выбором может стоять двадцатилетний юноша, вроде тебя?

Скептицизма в словах мужчины не было, однако Максим все равно неприятно поморщился от этих слов.

Действительно, перед каким таким выбором может стоять единственный в своем роде искусственно созданный прототип со случайными способностями Мастера, который, чтобы спасти мир и всех, кто в нем живет, должен уничтожить своего оригинала, что, как следствие, должно убить и его самого?

Разумеется, озвучить свои мысли отцу юноша не мог, поэтому лишь скрипнул зубами. Ведь для Александра он действительно был простым студентом, которого пока должна волновать только учеба, ну и по мелочи — личная жизнь, будущая карьера и прочее…

— Забудь, — тяжело вздохнул Максим.

Александр нахмурился, серьезно посмотрев на сына.

— Ладно, погоди, не злись, — примирительно сказал он, — хочешь сказать, перед тобой поставили выбор, на фоне которого даже твоя собственная жизнь не имеет значения?

— Можно сказать и так, — тоскливо повел плечами Максим.

Александр задумался.

— И, разумеется, ты не скажешь, о чем речь, — пробормотал он, скорее утверждая, чем спрашивая. Юноша только кивнул в ответ.

Александр глубоко вздохнул.

— Что ж, попытаться стоило, — улыбнулся он, затем посерьезнел и продолжил, — когда я служил в армии, мы оказались со старшим лейтенантом Комовым в доме, в котором начался пожар. Мы находились на пятом этаже, и прыгнуть вниз на растянутый ребятами брезент должны были по очереди. Огонь быстро распространялся, и мы понимали, что тот, кто останется ждать, может не выжить.

Максим заинтересованно посмотрел на отца, понимая, что слышит эту историю впервые.

— Комов боялся высоты, — усмехнулся мужчина, — и предлагал мне прыгнуть первому. Я знал, что, если он останется, то вряд ли сможет перебороть свой страх. А ведь у него было двое детей и жена…. Мы находились в одинаковой опасности, но я тогда подумал, что моя жизнь — неустроенная, непонятная — стоит меньше, чем его.

— Ты, что, выкинул его из окна? — округлив глаза, догадался юноша. Александр улыбнулся.

— Так точно, — кивнул он, — как видишь, все обошлось: я жив, мы с мамой счастливы, у нас есть ты. Но тогда передо мной встал подобный выбор. И я его сделал.

Максим опустил взгляд.

— Я ответил на твой вопрос? — поинтересовался Александр. Юноша хмыкнул и кивнул, — теперь ты ответь на мой. Что у тебя случилось?

— Скажи, пап, я был нежеланным ребенком? — неожиданно для самого себя выпалил Максим.

Мужчина едва заметно дернулся и недоверчиво приподнял бровь.

— С чего ты это взял?

— Нет, ни с чего. Просто мне интересно.

— Ремень по тебе плачет за такие интересы! — мрачно буркнул мужчина, — Максим, ты наш сын. И мы с мамой любим тебя и гордимся тобой.

Юноша покачал головой. Это не было ответом на его вопрос, однако и этих слов было достаточно.

— А когда ты выкидывал лейтенанта из окна, ты думал о своих родителях?

Александр поджал губы, задумавшись.

— Если честно, тогда я просто знал, что поступаю правильно, — он сделал паузу и тяжело вздохнул, глядя на сына, — я так понимаю, ты так не ответишь, что с тобой?

Юноша покачал головой.

— Прости, я… не могу, — виновато отозвался он. Александр тяжело вздохнул.

— Тогда я скажу тебе вот, что: в душе ты всегда знаешь, как нужно поступить. И когда поступаешь правильно, твоя совесть остается чистой. Для меня это всегда было самым главным.

— Для меня тоже, — честно согласился юноша. Александр хлопнул сына по плечу.

— А перед лицом трудного выбора спасовать может каждый. Знай только, что мы с мамой не осудим тебя, как бы ты ни поступил. Хотя твои слова о цене собственной жизни, конечно… гм… ты же не собрался… не знаю…

Максим округлил глаза, понимая, куда клонит отец, и нервно хохотнул.

— Не возникают ли у меня мысли о самоубийстве? Ты об этом спрашиваешь?

Александр хмуро посмотрел на сына, ища в его взгляде ответы на свои вопросы.

— Максим, ты, надеюсь, понимаешь, что столь радикальные решения не являются…

Юноша удержался от нервного смешка и спешно замотал руками, останавливая отца от дальнейших рассуждений.

Да я, наоборот, думаю, как спасти свою жизнь, а не завершить ее!

— Не собираюсь я сводить счеты с жизнью, — прикрыв глаза, отозвался он, — честное слово, это последнее, что могло прийти мне в голову.

Александр недоверчиво нахмурился.

— Точно?

— Пап! — возмущенно воскликнул Максим. Мужчина облегченно вдохнул.

— Хорошо, хорошо, верю. Просто ты… в общем, надеюсь, ты не вечно будешь держать от нас секреты?

Максим улыбнулся.

— Спасибо за совет, пап, — кивнул он.

Александр криво ухмыльнулся и прищурился, в глазах все еще читалось беспокойство. Мужчина с трудом подавил в себе желание продолжить расспрос — он волновался за сына, но уважал его личное пространство и понимал, что Максим обязательно расскажет обо всем, когда будет готов. По крайней мере, раньше так всегда и бывало.

— Не за что. А теперь бросай сигарету и готовься к расправе от мамы.

* * *

Сабина осторожно вздохнула и устало привалилась к двери, только что закрыв ее за вторым по счету учеником, сеанса с которым не состоялось.

Лишь взглянув на избитую молодую женщину, путешественники разворачивались к выходу и открыто заявляли, что будут искать другого медиума, что было их полным правом. Медиум, лишившийся своего защитного поля, явно сделал это по собственному желанию, а значит, пренебрег своими обязанностями. Мало какому путешественнику захочется отправляться в Вихрь со столь ненадежным наставником.

Хотя Сабина не хотела осуждать учеников, в душе ее все равно разгоралась горькая обида.

Для этих людей я никогда не была человеком. Для них я просто бездушный инструмент перехода в Поток…

Эти мысли особенно больно вонзились в сердце молодой женщины. Разумеется, они не были для нее открытием — Сабина и раньше знала, что ее личные переживания не волнуют никого из учеников. Она ведь и сама выставляла между ними и собой стену в виде непроницаемого выражения лица и напускной строгости. Так предписывали правила.

Правила… Эмиль всегда нарушал их. Он один видел во мне человека. Он хотел, чтобы я и сама увидела, чтобы переступила через себя и через правила. Эмиль надеялся, что я пойму его…

Поймав себя на мысли, что вновь оправдывает Моргана, Сабина до боли сжала кулаки, костяшки пальцев побелели, ногти впились в кожу. Молодая женщина злилась на себя, не понимая, как может испытывать хоть какие-то теплые чувства к Эмилю после того, что он сделал с ней. Морган использовал ее чувства, чтобы разрушить барьер. Да, он не сумел убить ее, но медиума в ней он уничтожил, теперь ни один ученик не придет на сеанс. Однако, сколь горячо Сабина ни злилась бы на Эмиля, на деле она понимала, что в фактическом крахе ее работы медиумом винить некого, разве что, кроме нее самой. Никогда еще ей не приходилось чувствовать себя столь ничтожной. И напуганной…

Находясь в одиночестве, Сабина вздрагивала от каждого шороха. Боль в сломанных ребрах сковывала все движения, не помогала даже тугая повязка. Молодая женщина понимала, что в таком состоянии не сможет ни оказать сопротивления, ни убежать, когда Эмиль явится за ней, чтобы закончить начатое.

При одной лишь мысли о расправе, которую Морган, должно быть, собирается учинить над ней, Сабина внутренне содрогалась, однако часть ее даже ждала этой встречи. Сама расправа казалась меньшей мукой, чем ожидание ее. Молодая женщина лишь не понимала, почему Эмиль медлит. В страхе она обращалась к Вихрю, и тот показал ей, что Морган вернулся в Красный мир, но с того момента уже прошла целая ночь. Беспокойство не давало медиуму сомкнуть глаз, по телу наперебой с болью от каждого движения разливалась неестественная болезненная бодрость. Сабине казалось, что теперь она и вовсе никогда не сумеет погрузиться в сон.

Молодая женщина поежилась и направилась в рабочую комнату. Подойдя к высокой кушетке, медиум провела по ней рукой, с тоской вспоминая, как в ее жизни все было просто и понятно до встречи с Морганом. С тяжелым болезненным вздохом из ее груди вырвалось облачко пара…

Сабина ахнула от страха и отшатнулась от кушетки. Температура в помещении резко упала, в воздухе запахло озоном, и посреди комнаты появилась стремительно расширяющаяся светящаяся точка.

Он здесь. Он пришел за мной!

Сабина мгновенно прокляла себя за то, что ждала этого. Не обращая внимания на боль, она опрометью бросилась к двери, слыша за спиной быстрые шаги Моргана. Уже через секунду он резко дернул ее за руку. Правый бок взорвался болью, и Сабина застонала, моментально потеряв остатки сил. Болезненная бодрость развеялась, как дым, не оставив после себя ни следа.

Эмиль бесцеремонно развернул молодую женщину к себе лицом. Вокруг него сиял ореол нового потенциала. На лице играла нехорошая улыбка.

— Разве правила не предписывают медиумам принимать любого путешественника с гостеприимством? — хмыкнул он.

— Эмиль… — умоляюще вымолвила Сабина. Морган лишь усмехнулся и с силой потащил медиума за собой. Молодая женщина пыталась сопротивляться, но сил не хватало. Эмиль, казалось, не обращал на ее жалкие попытки никакого внимания. Подведя Сабину к порталу, он грубо придавил ее спиной к кушетке. Из глаз медиума брызнули слезы, на миг боль ослепила и обездвижила молодую женщину, она безвольно осела в руках беглеца-одиночки. Эмиль бесцеремонно ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Сейчас я даже рад, что не убил тебя, — качнул головой он, — помнится, я хотел, чтобы ты увидела плоды своих трудов.

Сабина не отвечала. Все ее силы уходили лишь на борьбу с болью, поэтому, когда Эмиль вновь грубо схватил ее и потащил к порталу, медиум лишь прикрыла глаза и повиновалась. Уже у самого разрыва Морган остановился и внимательно посмотрел на бывшую наставницу.

— Мне особенно важно, чтобы ты увидела венец моей коллекции, — с гордостью произнес он, — на тебя это произведет неизгладимое впечатление, поверь.

Сабина безразлично отвела взгляд.

— Лучше просто убей меня, — тихо отозвалась она. На лице Эмиля появилась снисходительная улыбка.

— Успеется, дорогая, успеется, — необычайно нежно ответил он и резко поднял медиума на руки. Бок молодой женщины вновь пронзила резкая боль, и на какое-то время она провалилась в забытье.

Очнулась Сабина в почти полной темноте. Вокруг стоял неясный гул, кругом слышались сбивчивые, смешивающиеся в кашу слова, доносились отрывистые отчаянные вскрики. Молодая женщина попыталась шевельнуться, и тут же поняла, что ее руки вздернуты вверх и прикованы кандалами к стене.

— Эмиль… — позвала она, морщась от сильной боли.

Морган все еще был рядом, он возился с кандалами на ногах бывшей наставницы.

Сабина беспомощно вглядывалась в темноту, ожидая, пока зрение начнет хоть что-то различать. Несмотря на полную дезориентацию, она догадывалась, где находится. Максим рассказывал ей об этом месте — старая пыточная камера на одной из пустошей нейтральной зоны.

Глаза понемногу начали различать контуры человеческих тел в темноте, и медиум ужаснулась. Сколько здесь жертв? Явно больше десяти. От одной мысли о том, что ждет этих людей, Сабину пробрала дрожь.

Эмиль тем временем закончил с кандалами и выпрямился во весь рост. Его лицо оказалось в непосредственной близости от лица Сабины, молодая женщина ощутила его горячее дыхание.

— Рад, что ты очнулась, — в голосе убийцы звучала улыбка. Он вновь ухватил медиума за подбородок и заставил ее обвести погруженное во мрак помещение взглядом, — посмотри на мою коллекцию, Сабина. Представь себе, сколько потенциала с них можно собрать!

Эмиль говорил с фанатичным восхищением. Впервые Сабина не чувствовала к этому человеку ничего, кроме отвращения. Она с вызовом вздернула подбородок, вырываясь из его хватки, и плюнула ему в лицо, за что тут же получила звонкую оплеуху. От этого удара пыточная камера погрузилась в пропитанную страхом тишину.

— Когда ты беспомощно сказал, что тебя выкинуло из Вихря, ты нравился мне больше, — с нервной усмешкой процедила Сабина. Эмиль небрежно отер лицо и отошел от бывшей наставницы, будто мигом потерял к ней интерес.

Лишь теперь молодая женщина поняла, что боль в ее правом боку усилилась. Могло ли перемещение сквозь портал усугубить последствия перелома? Вряд ли Морган задумывался о том, чтобы нести свою жертву бережно…

— Ты как? — Сабину вдруг окликнули. Молодая женщина повернула голову и сумела разглядеть пленницу по правую руку от себя. Черты ее лица скрывал мрак пыточной камеры, однако Сабина сумела разглядеть длинные, судя по всему, светлые волосы девушки, босые ноги и залитое запекшейся кровью лицо — похоже, Морган ударил ее по голове, когда похищал, и рассек лоб. Невольно окинув незнакомку взглядом медиума, молодая женщина удивилась, увидев девственно чистый свет потенциала. Такого нетронутого материала ей еще никогда не попадалось.

В тот же миг, когда эта мысль посетила Сабину, медиум прокляла себя за то, что продолжает думать о путешественниках и Вихре. Сейчас неважно, каков потенциал собранных здесь людей. Важно только одно — всем им предстоит умереть, притом раньше, чем Сабине.

— Я в порядке, — проскрипела молодая женщина, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль, от которой лоб покрывался испариной.

Удовлетворившись ответом, светловолосая незнакомка отвернулась и досадливо прикрыла глаза.

— Наверное, дважды не повезет? — спросила она, адресуя свой вопрос в воздух, — прости меня, Максим… твои усилия прошли даром.

Сабина заметно вздрогнула — вряд ли у кого-то из пленников пыточной камеры Моргана мог найтись другой знакомый со столь нехарактерным именем для Красного мира.

— Максим? Ты знаешь Максима? — переспросила медиум так, чтобы ее могла слышать только пленница. Девушка удивленно уставилась на нее.

— Он один раз уже спасал меня отсюда, явившись в теле Моргана, — тоже сбавив тон, произнесла незнакомка. Она попыталась, насколько это позволяли путы, склонить голову к медиуму, — мое имя Паласса. Я слышала, Эмиль называл тебя Сабиной?

Молодая женщина сдержанно кивнула.

— Не самый лучший случай для знакомства, — нервно хмыкнула она, стараясь отвлечься от боли.

— Возможно, Максим еще сумеет прийти нам на помощь? — неуверенно спросила Паласса. Сабина помрачнела.

— Не думаю…

Разговор был прерван сдавленным криком. Сабина ахнула от испуга и вгляделась в темноту помещения взглядом медиума. У противоположной стены стоял Эмиль. В мертвой тишине, в которую погрузилась пыточная камера, послышался булькающий звук и стон. Морган подставил руки под сочащуюся из только что нанесенной пленному мужчине раны кровь, и вместе с ней к нему потек потенциал жертвы.

— Началось… — обреченно кивнула Паласса и подняла глаза вверх, замерев в смиренном ожидании.

Медиум почувствовала, как горячие слезы обжигают ей щеки.

По лицам остальных пленников прокатилась волна ужаса, одно только лицо Палассы осталось почти невозмутимым.

— Нет… — прошептала Сабина, в ужасе уставившись на умирающую жертву. Свет жизни пленника сиял все тусклее и тусклее, пока вовсе не угас, — нет!

В бессилии молодая женщина повернулась к Палассе, словно ища в ней поддержки или какого-то скрытого знания, однако увидела только отрешенность и смирение.

Кругом тем временем зазвучали крики, мольбы, истерические рыдания пленных мужчин и женщин. Когда Морган, не обращая ни на какие уговоры внимания подошел ко второй пленнице и нанес смертельный удар, пыточную камеру заполнил общий непрекращающийся вопль, с которым смешалась мольба Сабины.

* * *

Настя переминалась с ноги на ногу от холода, стоя у выхода из метро, и нервно поглядывала на часы на экране мобильного телефона. От волнения она приехала на условленную встречу на полчаса раньше, чем нужно. Несмотря на то, что у Максима в запасе было достаточно времени, девушка невольно злилась на вынужденное ожидание и мысленно торопила друга.

Утро выдалось холодным, уже совсем по-зимнему морозным. Мелкие лужицы покрылись коркой льда, порывы холодного ветра неприятно кусали кожу рук и лица. Настя неуютно повела плечами, стараясь унять то утихающую, то накатывающую дрожь. Она сложила руки и попыталась согреть их дыханием, выпустив заметное облачко пара.

Как дракон, ей-богу…

Странное, почти детское и столь небрежное сравнение заставило девушку улыбнуться.

А ведь часто бывает, что в самые ответственные и жизненно важные моменты в голову лезут всякие пустяки…

Вспомнив о предстоящей задаче, Настя нахмурилась и задумалась. Сегодня Максим отправится в Красный мир, чтобы защищать Сабину от Эмиля. Скрепя сердце девушка признавала, что Максиму есть, за что чувствовать себя обязанным Сабине — в конце концов, не начни она учить Эмиля, не было бы и всей этой истории, а значит, Максим Артемьев не появился бы на свет.

На короткое мгновение Настя позволила себе представить мир без своего лучшего друга. Для множества людей ничего бы не изменилось. Но у Насти от одной этой мысли болезненно сжималось сердце. Для нее мир без Максима стал бы неестественным, неправильным, пустым. Все вокруг потускнело бы без его улыбки и звонкого смеха, сделалось бы чуть более черствым без его отзывчивости и блеклым без озорного блеска его глаз.

Настя тяжело вздохнула, понимая, что лучший друг — один из самых близких и важных людей в ее жизни, и она сомневалась, что сумеет пережить его потерю, если вдруг что-то пойдет не так…

Как жаль, что Макс не хочет брать меня с собой. Он, конечно, знает о Красном мире больше, но я могла бы…не знаю… подстраховать его? Черт, как же я боюсь!

Тело девушки вновь пробрала дрожь, не имеющая ничего общего с холодом. Настя нервно поглядела на часы и раздраженно убрала телефон в карман: с последнего раза, как она сверялась со временем, не прошло и пяти минут. Секунды растягивались на часы, с каждым монотонно проползающим мимо мгновением девушка чувствовала все меньше уверенности в успехе. Она прекрасно помнила, как держался Эмиль во время их последней встречи, и на фоне этого нынешние махинации Максима казались Насте детским лепетом. От волнения за лучшего друга девушку то и дело одолевали приступы легкой дурноты.

А что, если что-то все же пойдет не так, и Максим погибнет?

Девушка резко одернула себя, осознав, что не просто не верит в победу Максима над своим создателем, но и пытается логически рассудить, кто из их маленького «передового отряда по спасению мира» первым сойдет со счетов: Сабина, Максим, или она? Куда Эмиль нанесет свой первый, сокрушительный и обязательно беспроигрышный удар?

Прекрати думать об этом! С таким настроем далеко не уйдешь.

Настя зажмурилась, будто это могло помочь ей начать думать позитивно. Она отчего-то искренне верила, что настрой играет важную роль в том, что случится в недалеком будущем.

На нос девушки вдруг приземлилась маленькая холодная снежинка, которая мигом заглушила все рассуждения, кольнув кожу морозом и тут же растаяв. Настя подняла глаза к небу и увидела, как к земле неспешно, покачиваясь на ветру, спускается множество снежинок — первых в этом году. Скоро зима, подумала девушка и невольно улыбнулась. Зима всегда вызывала у Насти образы чего-то волшебного, чудесного, светлого.

Пожалуй, стоит принять первый снег за добрый знак… должен же быть хоть один добрый знак в этой проклятой истории!

— Настя! — девушку окликнул знакомый голос. Она обернулась, и ее улыбка невольно растянулась шире при виде Максима, спешащего к ней из метро. Когда юноша поравнялся с подругой, он быстро перевел дыхание и положил руки ей на плечи, — давно ждешь? Прости, я, видимо, не уследил за временем.

Настя снисходительно улыбнулась.

— Все нормально, ты приехал даже раньше, чем нужно.

— Но не раньше, чем ты, — криво улыбнувшись, прищурился Максим. Девушка прикрыла глаза и прильнула к другу, уткнувшись лицом ему в грудь. Юноша обнял ее, с искренней нежностью прикоснувшись губами к ее волосам.

— Макс, я… — начала Настя, но Максим перебил ее.

— Не надо, — тихо произнес он, — не говори ничего.

Девушка замолчала. Через несколько мгновений она отстранилась от друга и взяла его за руку. Они молча направились вверх по пешеходной дорожке вдоль моста, ведущего к одной из проходных института. Казалось, время замерло.

Максим держался молчаливо и рассеяно, его взгляд блуждал по сторонам, жадно впитывая виды города, окутанного волшебством первого снега. Настя изредка поглядывала на юношу, но не решалась ничего спросить, хотя понимала, что у него на душе скребут кошки. Отчего-то ее не покидала мысль, будто Максим ей чего-то не рассказал.

Всю дорогу до института друзья прошли молча, никто так и не решился озвучить свои мысли и опасения. Лишь пройдя проходную и спрятавшись за углом главного административного корпуса, они нехотя разомкнули руки и даже сделали шаг друг от друга, понимая, что пора прощаться.

— Что ж, — вздохнув, Максим нарушил молчание первым, — мне нужно идти.

Сердце Насти болезненно сжалось. Она не могла бороться с нарастающим предчувствием чего-то недоброго, поднимавшимся в ее груди.

— Макс… — тихо произнесла она, вновь прильнув к другу, — я за тебя боюсь. Пожалуйста, позволь пойти с тобой.

Юноша снисходительно улыбнулся и взял подругу за плечи.

— Мы ведь уже это обсуждали. Кто-то из нас должен остаться здесь на случай, если Эмиль явится сюда. А так как я в Красном мире уже бывал, я знаю его лучше. Выбор, кто отправится туда, а кто останется, очевиден.

Настя отвела взгляд, и Максим дождался, пока подруга вновь посмотрит на него.

— Если тебе от этого легче, мне тоже страшно, — с легкой улыбкой пожал плечами юноша, — страшно оставлять тебя здесь, зная, что Эмиль хочет добыть твой потенциал.

На деле Максим был уверен, что Морган не придет за Настей. Теперь, когда его прототип отправится в Красный мир с достаточным потенциалом Мастера, девушка из другого мира ему попросту не понадобится. По крайней мере, Максим надеялся на это. Его целью было отвлечь на себя все внимания Эмиля и не дать больше никому пострадать от руки убийцы.

Тем временем Настя тяжело вздохнула и качнула головой.

— Пообещай, что будешь осторожен, Макс, — дрожащим голосом произнесла она.

— Постараюсь. И ты пообещай, — улыбнулся он. Девушка кивнула с легкой усмешкой.

— Постараюсь, — отозвалась она.

Максим огляделся вокруг и размял кисти рук, словно готовился к физическим упражнениям.

— Что ж, мне пора.

Юношу вдруг захлестнул страх. Ему отчаянно захотелось сказать Насте, как он боится смерти, как не хочет уходить в этот жестокий, полный хаоса и безумия, потрескавшийся мир. Повинуясь первому порыву, Максим заключил подругу в объятия и зажмурился, словно это могло помочь ему закрыться от мрачной действительности.

Настя, отстранившись, обеспокоенно посмотрела на друга.

— Макс, что тебя мучает? Ты мне чего-то не рассказал? — серьезно спросила она.

Максим невесело улыбнулся, покачав головой.

— Нет, просто я… дело в банальной трусости, вот и все. Пройдет, когда я окажусь в Красном мире.

Настя нахмурилась.

— Все будет хорошо, — заверил юноша, говоря это, скорее, самому себе, чем подруге.

— Я буду ждать тебя, — подруга попыталась натянуть ободряющую улыбку, и у нее на удивление правдоподобно получилось это сделать. Максим благодарно кивнул и взмахнул рукой.

Настя лишний раз опасливо огляделась, убеждаясь, что поблизости никого нет, и никто не увидит, как Поток проникает в мир.

Пространственно-временная дыра из небольшой точки быстро превратилась в полноразмерный портал, полный звуками и красками. За счет низкой температуры на улице рядом с материализованным Вихрем Настя даже почувствовала тепло.

Входя внутрь разрыва, Максим оглянулся и улыбнулся подруге.

— Увидимся, — кивнул он.

Настя сумела лишь помахать ему рукой в ответ. Портал закрылся, оставив после себя лишь легкий запах озона.

Девушка нервно прерывисто вздохнула. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.

Не зная, каким образом нести свою вахту, Настя не придумала ничего лучше, чем отправиться на лекцию. Возможно, учеба сейчас поможет хоть немного отвлечься от волнения?

Жаль, что в том мире нет сотовой связи!..

С этой мыслью девушка, нахмурившись, спешно направилась в третий корпус, мысленно молясь только об одном: «пусть у Максима все получится, и он вернется живым!

* * *

Сабина не разбирала собственных слов, отчаянными криками вырывавшихся из ее груди вперемешку с истеричными рыданиями. Они смешивались в одну неразборчивую какофонию воплей, полных страха и мольбы перед хладнокровным убийцей. Каждый вздох отдавался жгучей болью в боку, но молодая женщина не обращала на нее внимания — не могла обращать, слыша предсмертные стоны пленников Моргана.

Эмиль методично завершал один процесс перехода потенциала, и тут же приступал к следующей жертве. Молча. Бесстрастно. Беспощадно.

Убийца не обращал никакого внимания на умоляющие крики своей бывшей наставницы. Он даже не оборачивался в ее сторону. Его занимали только пленники, несколько человек из которых от страха потеряли сознание и безвольно обмякли в своих кандалах. Лишь удар ножа в живот или в грудь на некоторое время возвращал их в реальность, заставляя прожить свои последние секунды, мучаясь в предсмертной агонии. Эмиль не реагировал на мольбы, не отвечал на вопросы. Чувства, страхи и крики жертв ему были совершенно безразличны, он не получал удовольствия от мучений своих пленников — его интересовал только результат, притом быстрый. Некоторые узники цеплялись за жизнь, пытаясь изобразить смерть. Они не знали, что Морган безошибочно выявлял эту ложь по потенциалу, все еще теплящемуся в их телах. Эмиль молча наносил еще несколько ударов ножом и омывал руки кровью жертв до тех пор, пока потенциал не переходил к нему до капли.

Сабина знала, что никому не выжить сегодня в камере пыток. И ей придется наблюдать за каждой смертью, сознавая, что вся кровь, пролитая здесь в этот день, на ее совести. Медиума душили рыдания, она готова была умолять Моргана, чтобы он убил ее первой и избавил от этого зрелища. Не помня собственных слов, Сабина допускала, что уже просила об этом, но бывший ученик не слушал ее. Молодая женщина прекрасно знала, что Эмиль не исполнит ее просьбу. Он ведь хотел, чтобы она посмотрела на «плоды своих трудов». Медиуму оставалось только ждать своей очереди на расправу и невольно считать количество жертв, кровь которых она буквально ощущала на собственных руках.

Тринадцать человек. Тринадцать человек уже расстались с жизнями, и бесстрастный нож Моргана неумолимо приближался к Палассе — единственной пленнице, сохраняющей странное отрешенное спокойствие.

Сабина отчаянно посмотрела на девушку, лицо которой оставалось смиренным и практически ничего не выражало. Медиума начала бить крупная дрожь. Слезы вновь ручьями полились из ее глаз.

— Эмиль! — срывающимся от отчаяния и боли голосом закричала она, — Эмиль, остановись, прошу тебя! УМОЛЯЮ! ЭМИЛЬ, СТОЙ!!! Пожалуйста!

Морган на секунду повернулся к бывшей наставнице. На его лице мелькнула насмешливая снисходительная улыбка, однако он не счел нужным отвечать.

Новый крик прорезал комнату, и свет перехода потенциала обжег глаза Сабины. Молодая женщина зажмурилась, словно это могло помочь ей пережить эти ужасные мгновения. Она не знала, что может сделать, чтобы выиграть для оставшихся пленников немного спасительных секунд, хотя медиум понимала, что вряд ли это незначительное время хоть чем-то поможет жертвам Моргана. А потенциал убийцы продолжал расти и приумножаться на глазах. Сабина могла поклясться, что еще никогда не видела такого количества потенциала в одном человеке. Сейчас трудно было сомневаться, что Моргану действительно хватит сил подчинить Вихрь себе одному.

Нужно было сделать хоть что-то, попытаться потянуть время в надежде, что Максим успеет остановить своего создателя. Но как это осуществить, если Морган ни на что не реагирует? Как заставить его остановиться? Как отвлечь?..

Возможно, есть один способ…

— НИЧТОЖЕСТВО! — не помня себя, заорала Сабина.

Пыточная камера на миг погрузилась в тишину. Нож Эмиля, занесенный над очередным пленником замер, рука убийцы дрогнула. Бездушный взгляд, полный безумной злобы и недоумения, устремился к медиуму.

— Ты ничтожество, Эмиль! — с бешено колотящимся сердцем закричала Сабина, — бесполезный и жалкий отброс человечества! Тебе нужен чужой потенциал, чтобы казаться хоть кем-то! Мне жаль того времени, что я потратила на твое обучение, ты — ничего не стоящая пустышка! Даже твой прототип научился работать с Вихрем лучше и быстрее тебя…

Несколько секунд Морган молча слушал слова бывшей наставницы. Однако когда она заговорила о Максиме, его буквально затрясло от злости. В три шага он оказался возле Сабины и ударил ее по лицу наотмашь, а затем нанес удар кулаком в живот, выбивая из нее дух.

Молодая женщина подавилась собственным криком. Боль, взорвавшаяся в правом боку, затопила ее сознание, но Сабина не позволила себе провалиться в забытье. Нельзя было допустить, чтобы Эмиль сейчас же вернулся к другим пленникам, иначе все эти страдания можно считать напрасными. Собрав волю в кулак, медиум заставила себя тихо засмеяться сквозь приступ кашля, от которого в горле появился металлический привкус крови.

— И это… все? — с трудом выговорила молодая женщина, стараясь заменить муку в голосе на явную насмешку. Морган гневно ожег ее взглядом, и Сабина с отчаянной решимостью посмотрела ему в глаза, — все, что ты можешь? Ты жалок…

Не успев придумать новых оскорблений, молодая женщина вновь получила удар — на этот раз по другой щеке. Из глаз невольно брызнули слезы, в ушах зазвенело. Казалось, ударь Морган чуть сильнее, челюсть Сабины была бы сломана.

— Прекрати! — умоляюще воскликнула Паласса, которую вдруг покинуло смиренное спокойствие, — оставь ее!

Собирая сознание по кусочкам, Сабина изумленно посмотрела на девушку, не понимая, почему она заступилась за нее — для Красного мира подобные поступки были огромной редкостью. Медиум сомневалась, что и сама попыталась бы защитить жертв Эмиля, не будь она виновата в том, что все эти люди оказались здесь. Паласса же была пленницей, как и другие; в том, что сейчас происходит в пыточной камере, не было ее вины.

Тем временем Морган, никак не среагировав на слова Палассы, приблизился к Сабине, грубо ухватив ее за подбородок.

— Я бы с радостью убил тебя прямо сейчас, — сквозь зубы процедил он. Молодая женщина решительно смотрела в его глаза, в глубине души надеясь увидеть в них хоть что-то человеческое. Однако во взгляде Эмиля не было ничего, лишь бесконечная черная пустота. С таким же успехом можно смотреть в пустые глазницы черепа, пытаясь отыскать в них душу.

— Мне все равно, что ты со мной сделаешь, — отозвалась Сабина.

Лицо Моргана прорезала улыбка — хищная и острая, как лезвие ножа.

— Я знаю, — кивнул он, — но, как это ни прискорбно для нас обоих, тебе еще рано умирать. Я хочу познакомить тебя кое с кем, поэтому тебе придется подождать.

Без предупреждения Эмиль подался в сторону и резко вонзил нож в грудь Палассы. Девушка не успела даже вскрикнуть. Рот ее раскрылся, но она не смогла издать ни звука, лишь беспомощно и удивленно опустила взгляд на торчащую из груди рукоять ножа, словно не поняла, что произошло.

— Нет! — отчаянно выкрикнула Сабина, чувствуя, что остатки сил покидают ее.

Морган резко выдернул нож, и лицо Палассы исказила гримаса боли, девушка мучительно застонала, когда кровь обильно полилась из раны. Эмиль подставил под нее руки, закрывая глаза от удовольствия, приносимого процессом перехода потенциала.

Несколько пленников, оставшихся в живых, вновь принялись наперебой кричать, молить о пощаде или просто биться в истерике. Сабина задрожала. Правый бок горел огнем, лицо, казалось, превратилось в один сплошной ушиб.

— Нет… — только и могла шептать она, не имея больше сил кричать. Рыдания сдавливали горло, но глаза при этом отчего-то оставались сухими, будто медиум уже исчерпала запас своих слез, и больше не сможет пролить ни капли.

Кричащих людей оставалось все меньше. Эмиль старался расправиться со своими жертвами, по возможности, быстро. Лишь перед последним убийством он остановился, чтобы выпить какую-то жидкость из пузырька, вытащенного из кармана.

«Обезболивающее», — подумала Сабина, вспомнив о ране на левом плече бывшего ученика. Она мечтала о таком пузырьке. Или о забытьи. О чем угодно, лишь бы сбежать от всепоглощающей жгучей боли и страшной картины, развернувшейся у нее перед глазами. Сабина понимала: будь у нее хоть малейший шанс на выживание, образ пыточной камеры всю оставшуюся жизнь преследовал бы ее в кошмарах.

Возможно, даже хорошо, что этому не бывать…

Приняв свою участь и беспомощность, молодая женщина выдохнула и нырнула в свою боль, тут же провалившись в забытье.

Камера пыток погрузилась в тишину.

Отерев кинжал от крови, Эмиль вновь взглянул на обездвиженное тело медиума и недовольно цокнул языком. Ему не хотелось, чтобы Сабина умерла раньше времени. Морган подошел к ней и убедился, что из груди молодой женщины все еще вырывается свистящее хриплое дыхание.

— Осталось немного, — тихо произнес Мастер, взмахнув рукой. Пространственно-временной разрыв послушно раскрылся, повинуясь ему, Эмиль шагнул внутрь и тут же закрыл за собой портал. Пришла пора наведаться в мир прототипа и раздобыть венец своей коллекции.

* * *

Как ни старалась, Настя не могла сосредоточиться на лекции. После получаса тщетных попыток осмыслить хоть слово девушка отказалась от этой затеи и погрузилась в свои мысли, механически постукивая ручкой по корешку учебника.

Как там, интересно, Максим? Нашел Сабину? А Эмиля?.. А если они столкнулись, не попытался ли Морган отвоевать тело Максима, чтобы поработить в нем Вихрь? Ох, если б я только могла связаться с ним!..

Катя, сидевшая рядом, недовольно прищурилась, затем, не выдержав, толкнула подругу в бок, заставив вздрогнуть.

— Может, хватит? Здесь кое-кто учиться пытается, — прошипела она, указав кивком на постукивающую по учебнику ручку.

Настя перевела дыхание и кивнула, мысленно удивляясь, насколько же, должно быть, напряжены ее нервы, если такой пустяк мог заставить ее сердце пуститься вскачь.

— Хорошо. Извини, — коротко отозвалась она, тут же отведя взгляд.

Катя лишь качнула головой и продолжила старательно конспектировать лекцию.

Когда преподавательница принялась чертить на доске большую схему, Катя повернулась к подруге вновь и окинула ее испытующим взглядом.

— Слушай, что с тобой происходит? — спросила она, скорее требовательным, чем обеспокоенным тоном. Настя непонимающе приподняла брови. Катя закатила глаза и пояснила:

— Ты мрачная, молчаливая, задумчивая. Мысли у тебя явно не об учебе, а это в преддверии сессии на тебя совсем не похоже. У тебя что-то случилось?

«Если Эмиль преуспеет в своих планах, то у нас у всех что-то скоро случится…» — мрачно подумала девушка, однако вслух озвучить эти мысли, разумеется, не могла. Вместо этого она постаралась натянуть улыбку.

— Да нет, все в порядке. Не бери в голову, — легко отмахнулась она.

Катя нахмурилась, прекрасно видя, что подруга лжет. Еще месяц назад девушки делились друг с другом любыми проблемами, никогда ничего не утаивали. Сейчас же Катя не могла припомнить, когда в последний раз говорила с подругой о чем-то, не касающемся учебы. Последнее время Настя вообще мало, с кем тесно общалась, кроме, разве что, Максима.

Катя пристально посмотрела на подругу и подперла голову рукой.

— Насть, вы, что, с Максом поссорились? — сочувственно спросила она.

Девушка недоуменно уставилась на подругу, из ее груди вырвался нервный смешок.

— Что? Нет, — протянула она в ответ, — вовсе мы не ссорились, с чего ты взяла? Говорю же, со мной все в порядке.

— А где сейчас Максим? — не унималась Катя, — в институте я его не видела. Он опять решил перед сессией накопить прогулов, чтобы ты потом за него перед преподавателями отдувалась?

Слова подруги отчего-то больно кольнули Настю.

Знала бы ты, что Максиму приходится рисковать собственной жизнью… возможно, прямо сейчас, чтобы остановить Моргана, который грозится уничтожить все живое, ты бы по-другому заговорила!

Девушка с трудом заставила себя смолчать и не выпалить это подруге. Вместо того, давя в себе обиду и злость за несправедливое осуждение Максима, Настя вздохнула и произнесла, как можно спокойнее:

— Он… заболел.

Разговор прервал строгий голос преподавательницы.

— Девушки! Пятая парта! Я вам не мешаю? — спросила она, — хотите разговаривать — разговаривайте в коридоре, не мешайте другим заниматься.

Катя недовольно цокнула языком и демонстративно опустила глаза в тетрадь, решив вернуться к конспекту — от подруги все равно невозможно было добиться ничего дельного.

Настя тяжело вздохнула, качнула головой и, решительно поднявшись со своего места, спешно вышла из аудитории, сопровождаемая любопытными взглядами сокурсников. По пути, она слышала, как кто-то из неблизких знакомых сделал очередное предположение о ее «несчастной любви с Максимом Артемьевым». Настя и не думала, что их мнимая романтическая история заботит такое количество людей.

«Идиоты! Им, что, обсудить больше нечего?» — раздраженно подумала девушка, скрипнув зубами, — «ей-богу, тошнит от них!»

Насте просто необходимо было вырваться из аудитории — хотя бы в коридор. Сейчас сокурсники, лектор, необходимость учиться и заинтересованность друзей ее личной жизнью — все это давило на нее, не давало вздохнуть. Настя не понимала, как может сейчас посвящать хотя бы часть своих мыслей обычным студенческим делам, когда самый близкий ее человек находится в другом мире и пытается спасти все живое, рискуя никогда не вернуться домой!

Сжав кулаки, девушка спустилась на один лестничный пролет и устало опустилась на ступени, закрыв руками лицо.

Пожалуйста, Макс… — мысленно взмолилась она, — возвращайся скорее…

* * *

Проводив подругу взглядом, Катя раздраженно оттолкнула от себя тетрадь и сложила руки на груди. Хотя между ней и Настей не случилось серьезной размолвки, девушка не могла избавиться от мысли, что состоявшийся минуту назад разговор был ссорой.

Преподавательница продолжала читать важный материал, который однозначно встретится на экзамене, однако теперь Катя не могла осмыслить ни слова. Несколько раз она порывалась встать и последовать за подругой в коридор, однако отчего-то в последний момент останавливала себя.

Антон повернулся к ней с передней парты. Скучая без Дениса, пропускавшего занятия по болезни, он был только рад возможности побеседовать.

— Что там с Настей случилось? — приподняв брови, спросил он. Девушка лишь раздраженно махнула рукой, стараясь изобразить безразличие. На деле ей и самой хотелось знать, что приключилось с лучшей подругой, а главное, почему она решила держать свои проблемы в секрете.

— Пиши, давай, лекцию, — буркнула Катя Антону, надеясь заставить его быстро отвернуться. Но юноша не отворачивался, хотя уже и не смотрел на подругу. Его взгляд был устремлен в сторону входа в аудиторию.

— Это еще кто такой? — удивленно шепнул Антон, вопросительно кивая. Катя обернулась и недоверчиво приподняла брови.

По аудитории неспешным шагом шел мужчина. Довольно высокого роста, на вид лет тридцати пяти — сорока, с очень плохой, покрытой пигментными пятнами кожей, словно ему часто приходилось работать под палящим солнцем. Волосы незнакомца спутались и беспорядочно торчали в разные стороны. Длинный, видавший виды плащ был весь перепачкан в грязи и пыли, свитер и грубые матерчатые штаны также казались старыми и поношенными. Однако впечатления нищего или бездомного этот человек не производил.

Катя успела заметить, что на безымянном пальце левой руки отсутствует верхняя фаланга, а щеку пересекает старый, неаккуратно зарубцевавшийся длинный шрам. Девушка подумала, что среди разномастных людей, ежедневно пересекающих проходные института, ей приходилось видеть и более отторгающих персонажей, и она не могла понять, почему этот человек одним своим появлением заставил ее внутренне похолодеть.

Мужчина тем временем уверенно направлялся к столу преподавательницы, недоуменно замершей на месте. На лице лектора отразилось явное неодобрение, она выжидающе сложила руки на груди и недовольно цокнула языком.

Уже через секунду взгляды всех присутствующих на лекции студентов были обращены на неизвестного пришельца.

— Я вас внимательно слушаю, — строго произнесла преподавательница, поправив очки на переносице.

Незнакомец никак не отреагировал на ее слова. Его, похоже, больше интересовали студенты. Замерев на уровне пятой парты, он окидывал каждого внимательным изучающим взглядом, и в его глазах иногда вспыхивали опасные азартные огоньки. Когда цепкий взгляд темных глаз пришельца добрался до Кати, девушка неприятно поежилась и постаралась избежать прямого зрительного контакта. Отчего-то ей захотелось стать невидимой, спрятаться, чтобы незнакомец никогда ее не нашел.

— Молодой человек, — нетерпеливо произнесла пожилая преподавательница, — вы кого-то ищете? Если так, это вполне может подождать до конца лекции. У нас здесь, вообще-то занятие.

Катя напряженно переводила взгляд с незнакомца на лектора, удивляясь, что Елена Васильевна обратила на вошедшего столь пристальное внимание. Обыкновенно она продолжала читать материал, не отвлекаясь ни на кого. Исключением были лишь случаи, когда кто-то производил шум, мешающий ей вести занятие. Однако этот человек, похоже, заставил всех и каждого в аудитории почувствовать себя, как минимум, неуютно.

Тем временем незнакомец, наконец, отреагировал на обращенную к нему речь. Его лицо прорезала нехорошая улыбка, темные глаза чуть прищурились.

— Я ждал достаточно, — отозвался он. У него был низкий и звонкий голос, несмотря на то, что говорить пришелец старался тихо.

Вновь обведя аудиторию взглядом, мужчина усмехнулся и приподнял голову, будто бы с вызовом.

— Мне нужен путешественник по имени Максим и его рыжеволосый медиум по имени Анастасия, — возвестил он, тем самым заставив Катю ахнуть.

Зачем этому странному человеку понадобились Максим и Настя? И почему он использовал для их описания такие странные термины? «Путешественник»? «Медиум»? Что все это значит?

Аудитория тем временем погрузилась в звенящую тишину. Никто из студентов не решился ни задать вопрос, ни даже хихикнуть, услышав столь необычные слова в адрес сокурсников.

Реакция Кати не осталась для мужчины незамеченной. Он резко перевел на нее взгляд, продолжая улыбаться.

— Ты знаешь их, — произнес он, и это вовсе не было вопросом. Катя внутренне сжалась, сглотнув тяжелый подступивший к горлу ком. Антон, все еще сидевший вполоборота к подруге, решил выступить в ее защиту.

— А зачем они вам? — вызывающе спросил он, тут же предательски зардевшись от того, как громко прозвучал его голос.

Незнакомец перевел на юношу насмешливый взгляд и сделал два медленных шага в его сторону. Сердце Кати пустилось вскачь — от этого человека за версту веяло опасностью. Девушка дорого бы дала, чтобы оказаться сейчас как можно дальше отсюда.

Преподавательница совладала с собой и строго обратилась к незваному визитеру:

— Пожалуйста, покиньте аудиторию и не мешайте вести занятие. Вы же видите, что тех, кого вы ищите, здесь нет.

Мужчина осклабился.

— Потенциал медиума привел меня сюда. И я не уйду, пока вы не выдадите мне ее.

Антон изумленно вскинул брови.

— Псих какой-то, — шепнул он Кате, — на кой черт ему сдались Макс и Настя? Это ведь он про Артемьева и Соколову?

Девушка не отреагировала. Ее отчего-то сковал такой ужас, что она не смогла даже пошевелиться.

— Что за вздор! — воскликнула преподавательница, — немедленно покиньте аудиторию!

То, что произошло дальше, заставило Катю подумать, что все происходящее — сон. Позади незнакомца вдруг буквально разверзлось пространство, резко погрузив половину аудитории в холод. Запахло озоном. Прямо в воздухе появилась светящаяся всеми цветами радуги точка, быстро выросшая в размерах. Из этого неясного разрыва пространства сплошным потоком доносилась какая-то небывалая смесь звуков, заставляющая одновременно благоговеть и содрогаться.

Никто из присутствующих не сумел сдвинуться с места — каждый был в силах лишь завороженно наблюдать за удивительнейшим явлением, которое длилось всего доли секунды. А затем разрыв поглотил незнакомца, и тот исчез.

Катя не успела и ахнуть, как новая точка расширилась позади Елены Васильевны. Пожилая женщина только начала разворачиваться, когда мужчина вышел из переливающегося красками и звуками разрыва, но на этот раз в его руке был нож. Пришелец приставил лезвие к горлу преподавательницы и резко полоснул по нему, оттягивая шею своей жертвы назад.

Кровь фонтаном брызнула на стол. Женщина не успела даже вскрикнуть, лишь глаза ее расширились от неосознанного предсмертного ужаса, а в следующую секунду убийца небрежно оттолкнул от себя истекающее кровью и бьющееся в судорогах тело.

В аудитории воцарился хаос. Испуганные крики студентов слились в единый диссонирующий вопль. Кто-то вскочил со своего места и бросился к выходу, кто-то лишился чувств. Некоторые из тех, кто сидел в первых рядах при виде крови, брызнувшей из разрезанного горла, не сумели совладать с тошнотой. Не нашлось ни одного человека, кто бросился бы на пришельца с целью остановить его или отобрать оружие.

Время ускорило бег, стараясь поспеть за хаосом.

Катя замерла, не в силах поверить в происходящее. К горлу подкатила тошнота, глаза расширились от ужаса.

Он убил ее… как же это?.. Это просто не может быть реальностью!

Мысли девушки путались, она не понимала, что происходит.

Антон, опомнившись, вскочил со своего места и дернул подругу за предплечье.

— Уходим, скорее! — крикнул он. Катя растерянно посмотрела в его глаза: в них стоял животный, почти неконтролируемый страх. Юноша с силой дернул подругу на себя, заставив подняться.

Катя повиновалась, хотя сознание ее все еще пребывало где-то далеко. Каждое движение словно совершал за нее кто-то другой.

Антон потащил подругу к выходу, однако в следующую секунду девушку вновь кто-то с силой дернул на себя. В нос ударил неприятный металлический запах вперемешку с запахом дорожной грязи или глины. У горла сверкнула холодная сталь. Катя в ужасе вскрикнула, вцепившись в руку убийцы, невесть каким образом оказавшегося рядом.

— Катя! Нет! — воскликнул Антон, попытавшись некими беспорядочными движениями освободить подругу. Удар наотмашь в висок мгновенно пресек попытки: юноша упал, лишившись чувств. Оставалось лишь надеяться, что бегущие из аудитории в панике студенты не затопчут его насмерть.

Катя не сразу поняла, что из ее груди вырываются тихие скулящие от страха звуки. Убийца не обращал на них никакого внимания. В его горячем дыхании слышалась улыбка. Он склонился к самому уху девушки и вкрадчиво произнес:

— А теперь расскажи-ка мне, дорогуша, где прячется мой прототип со своим медиумом…

* * *

Путешествие через Вихрь между мирами в собственном теле качественно отличалось от перемещений в пространстве одной реальности, обмена телами или путешествий сквозь время и сильно напоминало плавание в шторм на пробитой лодке. Краски и звуки Потока казались кусачими хищными насекомыми, норовящими оторвать кусок от души путешественника. Максим буквально физически ощущал, как Вихрь по капле отбирает его потенциал. Теперь юноша окончательно понял, почему далеко не каждый путешественник способен на подобное перемещение. Не будь Максим Мастером, от его потенциала ничего не осталось бы уже после первых шагов внутри Потока.

Стараясь двигаться по выстланному золотистым светом коридору быстрее, юноша заставлял себя концентрироваться только на Шамире и его доме, явственно представлять комнату, непрерывно вызывать в памяти образ медиума, чтобы подсказать его Вихрю. Он не позволял себе отвлекаться на мысли о Сабине, потому что они сбивали с толку и заставляли думать в совершенно неверном направлении. Так или иначе, Максим ожидал встретить молодую женщину в доме ее отца. Там она должна была быть в безопасности хотя бы какое-то время. Юноша лишь надеялся, что времени, которое он выиграл для медиумов, было достаточно…

Впереди, в конце светового коридора замаячило окно, сквозь которое угадывались очертания интерьера жилища Шамира. Максим заставил себя двигаться быстрее и вскоре буквально нырнул в открытый портал, не забыв о защитном поле медиума. Пришлось активировать потенциал на максимум и «предъявить» его в качестве пропуска, чтобы не превратиться в кучу углей.

Хозяина дома юноша увидел сразу же — медиум стоял прямо напротив только что закрывшегося пространственно-временного разрыва и держал за лезвие нож, готовый запустить его в незваного гостя.

— Кто ты такой и как миновал барьер?! — угрожающе воскликнул Шамир.

Максим опешил, тут же подняв руки и продемонстрировав, что безоружен. В первые секунды он не понял, почему медиум задает ему эти странные вопросы, и лишь потом осознал, в каком облике явился сюда.

— Короткая же у вас память на собутыльников по «синему пойлу»… — нервно выдавил юноша. Шамир недоверчиво прищурился.

— Максим? — спросил он, тут же окинув гостя взглядом медиума и уверившись в правильности своей догадки, — это… ваш настоящий облик?

Юноша, наконец, опустил руки, поняв, что опасности нет, и криво ухмыльнулся.

— Нет, это очередной прототип прототипа Эмиля. Обычное дело для нашей ситуации, — саркастично отозвался он. Шамир нахмурился, похоже, совершенно не оценив юмор, и Максим поспешил пояснить, — ну, разумеется, это настоящий облик. Какой же еще? Как будто у меня богатый выбор!

Мужчина — на этот раз оказавшийся выше Максима почти на голову — окончательно расслабился и отложил нож на стол.

— Простите мне это недоразумение. Я не думал, что вы выглядите так. Вы совсем не похожи на Эмиля Моргана.

Юноша не успел вздохнуть с облегчением, равно как и вдохновиться словами собеседника — тревожные мысли вновь нахлынули на него. Он понял, что не чувствует в доме больше ничьего присутствия…

— Шамир, а где Сабина? — помрачнев, спросил Максим, боясь даже предположить, что могло приключиться с молодой женщиной.

По лицу хозяина дома пробежала заметная тень, горечь поселилась в глубине его глаз. Шамир виновато посмотрел на гостя и сокрушенно произнес.

— Она… ушла.

Два коротких слова прозвучали для Максима приговором. Юноша буквально почувствовал, как краска отхлынула от его лица.

— В каком смысле? — переспросил он предательски севшим голосом.

Шамир тяжело вздохнул и присел на край стола, устало потерев руками лицо. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы суметь заговорить с гостем.

— В прямом, Максим. Она покинула мой дом. По собственной воле.

— И вы ее отпустили?! — округлив глаза, выкрикнул юноша. Кулаки его непроизвольно сжались от злости.

— Если вам от этого легче, мне совершенно не хотелось этого делать, — опустил плечи Шамир.

— Это вас не оправдывает, — категорично заявил Максим, нахмурив брови, — я принес ее сюда, чтобы сберечь. Вы обязаны были за ней присматривать, обязаны были обеспечить ей безопасность! Вы обещали мне!..

Строгий взгляд Шамира ожег юношу, заставив его осечься на полуслове.

— Мы оба прекрасно оценивали риски. И пошли на них осознанно, хотя это до сих пор жжет мое сердце, — мрачно отозвался медиум.

Максим вдруг ощутил небывалую усталость. Он медленно прошел к креслу и, опустившись в него, нервно взъерошил волосы. Все это время Шамир пристально наблюдал за ним.

— Зачем было идти на эти риски? — сокрушенно спросил юноша. Медиум тяжело вздохнул и кивнул.

— Сабина сделала это, чтобы помочь вам, — произнес он.

Максим вновь ощутил, как черные клубы злости всколыхнулись в нем.

Он не смеет перекладывать на меня ответственность за это! Я ведь поручил ему простое дело — следить за раненой девушкой и не выпускать ее из дома! Неужели это было так трудно?

Однако выпалить это вслух юноша не успел — Шамир предпочел объясниться:

— Моя дочь — медиум, Максим, — с печальной улыбкой произнес он, — должно быть, это единственное, в чем мы с ней схожи. Она трезво смотрела на вещи в отличие от нас с вами, забывая про личные чувства и симпатии. Сабина не тешила себя надеждой, что я смогу уберечь ее от Моргана. Она знала, что, когда Эмиль захочет найти ее, он минует барьер и придет сюда. Вычислить своего медиума для Мастера не составит никакого труда, вы это прекрасно знаете. Поэтому Сабина и решила уйти и отвлечь Моргана на себя. Она считала, что теперь, когда ее защитное поле разрушено, единственной пользой от нее будет помощь вам. Наставление. Знание. Она хотела проинструктировать вас перед вашим сражением с создателем. Но, останься Сабина здесь, Эмиль узнал бы и о моей причастности и убил бы нас обоих. Чтобы хоть кто-то мог быть вашим наставником, рассказать вам все, что нужно, моя дочь решила…

— Пожертвовать собой, — закончил за Шамира Максим. Голос его прозвучал на удивление ровно, хотя в душе свирепствовала настоящая буря. Медиум сочувствующим понимающим взглядом сопровождал каждое движение гостя и едва заметно кивал.

— Как медиум, она была права. Мне трудно говорить это, но так и есть. Под угрозой находится сам Вихрь, и это важнее безопасности моей дочери. Важнее жизни любого из нас.

Юноше была невыносима одна мысль о самопожертвовании Сабины. Она не должна была этого делать! Ей нужно было оставаться в безопасности. Ее уход из дома отца — верная смерть, притом совершенно не заслуженная и никому не нужная!

— Я должен найти ее, — решительно произнес Максим, поднимаясь с кресла, — пока еще не поздно.

Шамир подался вперед и приподнял руки в останавливающем жесте.

— Простите, Максим, но я вам не позволю, — мягко произнес он, приведя гостя в еще большее бешенство. На лице юноши появилась нервная усмешка.

— Попробуете меня остановить? — язвительно спросил он, по взмаху руки открывая портал.

Лицо Шамира сохранило невозмутимость. Он мгновенно закрыл портал за путешественником и сложил руки на груди.

— Максим, послушайте меня. Я ведь вам не враг, помните? Мне совершенно не хочется принуждать вас к чему-то силой, к тому же у вас этой самой силы гораздо больше, чем у меня. Я лишь пытаюсь блюсти интересы своей дочери. Она не хотела, чтобы вы бросались спасать ее прежде, чем мы поговорим. Если вы хоть немного уважаете Сабину как медиума, выслушайте меня.

Максим раздраженно скрипнул зубами.

— Пока мы тут будем беседовать, Эмиль может убить ее. Это вы понимаете, черт побери?! Если еще не убил…

— Моя дочь еще жива, — с вызовом приподняв голову, ответствовал Шамир, — неужели вы думали, что я совсем не интересовался ее дальнейшей судьбой?

Юноша несколько секунд недоверчиво изучал лицо медиума, затем скрепя сердце кивнул. Он помнил, как Сабина цеплялась за жизнь — видел по увечью на теле Эмиля, как молодая женщина боролась за нее. Она однозначно не хотела умирать. У нее должны были найтись веские причины, чтобы рисковать собственной жизнью. Стало быть, эти причины у Сабины были, и, поразмыслив, Максим не счел себя вправе осуждать ее или ее отца за это. В конце концов, его собственные принципы сильно отличались от принципов, по которым жили люди Красного мира. По крайней мере, на первый взгляд…

Испытующе посмотрев на медиума, юноша вопрошающе кивнул.

— Хорошо. О чем вы хотели поговорить?

Шамир снова указал гостю на кресло, а сам направился к табурету, все еще стоявшему напротив с момента их с Максимом первой встречи.

— Присядьте, — миролюбиво предложил медиум.

Максим прищурился, нетерпеливо перебрав пальцами, но все же послушался и сел обратно в кресло.

— Я долго думал над вашей историей, — начал Шамир, — пытался понять, как такое возможно, чтобы один и тот же человек был и прототипом, и Мастером. В конце концов, это ведь подрывает то, на чем базируются основные принципы Вихря.

Максим нервно пожевал губу. У него не было никакого желания в очередной раз слушать рассказ о своей уникальности.

— Тем не менее, — развел руками юноша, — я сижу перед вами. Мастер и прототип в одном лице.

В уголках губ Шамира блеснула заговорщицкая улыбка.

— Это наше основное заблуждение, Максим, — качнул головой он.

Юноша изумленно округлил глаза. Несмотря на то, что его мысли до сих пор были заняты Сабиной, Шамиру все же удалось заинтересовать его.

— Заблуждение? — недоверчиво переспросил Максим.

— Все верно, — кивнул Шамир, — вы, Сабина, я — все мы заблуждались на счет того, кто вы есть. Вихрь всегда соблюдает собственные законы, на этом зиждутся его основы.

Максим тяжело вздохнул, понимая, что быстрого объяснения от медиума не дождется.

— То есть, я не Мастер? — прищурился он, мгновенно приготовив себя к худшему из возможных вариантов развития событий.

— Вы несколько минут назад переместились сюда из другого мира через Вихрь в собственной физической оболочке. Разумеется, вы Мастер, — ухмыльнулся Шамир. Максим недовольно цокнул языком.

Я все-таки не прототип?..

Эта мысль вновь распалила уголек надежды, но путешественник не спешил давать этому чувству волю, и собственная сдержанность по этому поводу начинала раздражать.

— Тогда, может, наконец, объясните? — сквозь зубы процедил он.

— Да, разумеется. Когда я начинал рассуждать об этом, я ставил под сомнение саму возможность создания прототипа. Морган не мог попросту вылепить вас из ничего, понимаете? Соответственно, встал вопрос, как ему это удалось.

Максим напряженно слушал медиума, которому, наконец, удалось завладеть всем его вниманием.

— По какой-то причине Моргану в вашем мире нужна была ячейка, в которую он мог бы проникать. Не знаю, зачем это понадобилось Мастеру, но, похоже, он хотел что-то этим доказать самому себе, — Шамир задумчиво пожал плечами и продолжил свой рассказ, — не в том суть. Я поразмыслил и подумал, каким образом это желание может быть осуществимо. И пришел к выводу, что только одним: привязать к себе чужую физическую оболочку. На эту мысль меня натолкнуло то, что у вас с Морганом разная группа крови. У прототипов и оригиналов это невозможно.

Юноша прерывисто вздохнул. Отчего-то его сердце начало биться чаще.

— И как же Эмиль… привязал меня к себе?

Значит ли это, что я выживу, если… убью его?

Шамир прочистил горло.

— Для этого ему пришлось проделать нешуточную работу внутри Вихря. Он собственными руками создал несколько «узлов», которые заставили встретиться ваших родителей. Изменил две судьбы, чтобы внутри Потока появилось место для совершенно незапланированного человека, то есть, для вас, Максим. Моргана не волновало, что от его воздействия история вашего мира изменила путь, и невозможно даже сейчас предсказать, как именно, ведь последствия одного лишь касания «узла» могут быть совершенно непредсказуемы, что уж говорить о его создании! Вашему миру, можно сказать, повезло, что он не погиб в год, когда Морган проделал свою работу.

Юноша нахмурился, пытаясь осознать полученную информацию.

— «Узлы» возможно создавать?..

— Как ни парадоксально, да, — кивнул Шамир, помрачнев, — ни один путешественник не должен этого знать. Мы не имеем права влиять на события Вихря и делать их ключевыми или незначительными по своему усмотрению. Это нарушает баланс. Однако при сильном воздействии потенциала событие действительно можно перенаправить, рассеять или завязать в «узел». Последствия могут быть катастрофическими. Пожалуй, одно из них — ваше противостояние с Эмилем Морганом — мы пожинаем прямо сейчас.

У Максима голова пошла кругом. Шамир объяснял доходчиво, однако сама суть его слов выходила за грани понимания юноши.

— Как же этот созданный Эмилем «узел» повлиял на меня?

— Он повлиял не на вас, а на ваших родителей. Людей, которые создали нужную Моргану физическую оболочку — сделали то, чего он сделать был не в состоянии. Но, как вы знаете, Вихрь соблюдает баланс, поэтому он стремился устранить то, чего не планировал. Ваше тело изначально не имело права на существование, поэтому, родившись, не имело души…

Максим резко посмотрел в глаза медиума. Лишь теперь юноша понял, отчего Шамир заходит настолько издалека и говорит с ним так осторожно.

Не может быть!.. НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ!!!

Сознание Максима истерически противилось догадке, которая напрашивалась сама собой.

— Нет… — выдохнул юноша.

— Послушайте, Максим…

Резкий порыв заставил путешественника вскочить со сжатыми в протесте кулаками.

— Вы хотите сказать, что я — не просто прототип Моргана?! Я — часть его души? В этом смысле он меня «создал»?!

По одному лишь взгляду Шамира можно было понять, что страшная догадка верна.

Максиму показалось, что внутри него что-то оборвалось. Он ненавидел Эмиля Моргана всеми силами своей души… той самой души, которая, по факту, даже ему не принадлежала.

Лишь узнав о Вихре, Максим и не думал, что сумеет когда-либо принять свою природу прототипа, как великое благо. Однако сейчас он считал именно так. Как атипичный прототип юноша имел хотя бы ничтожный шанс выжить, убив Эмиля. Теперь же он понимал, что это невозможно. Уничтожив Моргана, он уничтожит и себя самого.

Выходит, всю свою жизнь я прожил в долг?..

— Лучше бы вы ничего мне не говорили, — с тихой бессильной злостью произнес Максим севшим голосом, — этой правды о себе я предпочел бы не знать.

Шамир отвел взгляд.

— Мне искренне жаль, но я счел своим долгом рассказать вам. Сабина хотела бы этого.

— Теперь уже неважно, кто и чего хотел, — холодно возразил юноша, решительно глядя на медиума, — если я однозначно не смогу спасти себя, нужно попытаться спасти хотя бы все то, что мне дорого. А для этого мне нужно будет остановить Эмиля. И убить его. Я готов. Давайте еще раз проговорим, что точно, пошагово, я должен делать.

Сочувственно вздохнув, Шамир кивнул и вновь повторил юноше инструкции, к которым тот добавил свои собственные.

Найти Сабину и убедиться, что она в безопасности. Встретиться с Эмилем лицом к лицу. Постараться дать ему собрать как можно меньше потенциала. Закрыть портал, который он использует, чтобы поработить Вихрь. Воспользоваться моментом слабости своего создателя, чтобы убить его.

Хватит ли у меня смелости сделать это? Сумею ли я вонзить в Эмиля нож, зная, что умру от этого сам?

Сколько Максим ни прислушивался к себе, он не находил ответов на эти вопросы. Был лишь один способ найти их — перейти от теории к практике. И будь, что будет.

Как только Шамир закончил говорить, юноша распрощался с ним и спешно открыл новый портал, намереваясь попасть в апартаменты Сабины. Если Эмиль все еще не добрался до нее, она будет там.

Покидая дом Шамира с тяжелым сердцем, Максим надеялся только на то, что за сегодняшний день это была последняя лекция.

Глава 8 По траектории мотылька

Услышав крики, явно доносившиеся из аудитории, Настя вскочила и опрометью бросилась назад, не понимая, что могло произойти за время ее недолгого отсутствия. Девушка знала одно: что бы ни сделала преподавательница, это не заставило бы студентов так кричать…

На подходе к аудитории Настя едва успела отступить и вжаться в стену, минуя столкновение с бешеной толпой студентов, в панике выбегающих в коридор. Девушка могла поклясться, что прежде никогда не видела такого ужаса в глазах сокурсников.

Один из знакомых студентов заметил Настю и с силой потянул ее за собой.

— Уходим, быстрее! — закричал он на бегу. Девушка с трудом вырвала свою руку из хватки высокого и сильного юноши, заставив его остановиться.

— Постой, Артем, что происходит? — воскликнула она, оглядываясь на аудиторию.

— Он убил ее… — с расширенными от ужаса глазами произнес сокурсник. Настя вздрогнула.

— Ч-что? Кто… кого?..

— Он убил Елену Васильевну! Какой-то псих! Горло ей перерезал! Уходим, скорее, надо вызвать милицию… скорую… охрану. Кого-нибудь!

Девушка прерывисто вздохнула.

— Я догоню… — сокрушенно произнесла она.

— Тебе точно надо уходить. Этот сумасшедший… он иллюзионист, или маг… он пользуется… какой-то световой иллюзией, не знаю. И он искал тебя! Тебя и Максима!

Сердце Насти неистово заколотилось о ребра. Все ее существо заставляло ее поддаться общей панике и побежать прочь от того, кто находился за дверью в аудиторию. Однако Настя не могла бежать. Она знала убийцу. И знала, что он не отступится, пока не найдет ее.

По спине девушки пробежал холодок, она с трудом заставила себя сохранить самообладание.

Так, без паники. У тебя есть защитное поле. Эмиль не прикоснется к тебе, если ты этого не захочешь. А ты не захочешь, поэтому он ничего тебе не сделает.

— Говорю же, я догоню. Иди, — серьезно ответила Настя.

Артем раздраженно махнул рукой и поспешил за остальными студентами по коридору. Девушка с отчаянной решимостью посмотрела на дверной проем аудитории и скрепя сердце шагнула внутрь.

Посреди помещения стоял человек с уродливым шрамом на лице. На его левой руке отсутствовала фаланга безымянного пальца. Однако ужас вызвал даже не он сам, а пленница, у горла которой он держал нож. Катя.

— Эмиль! Отпусти ее, — внезапно найдя в себе смелость и силы, строго произнесла Настя, угрожающе нахмурившись.

— А вот и наш Мастер-медиум, — ухмыльнулся Морган, сильнее прижимая лезвие ножа к горлу своей заложницы. Катя испуганно пискнула. Настя постаралась ободряюще посмотреть ей в глаза, хотя не могла скрыть своего нервного напряжения. Она сделала два осторожных шага к убийце, с трудом сдержавшись, чтобы не ахнуть при виде бездыханного тела Антона, распластавшегося на полу. Девушка лишь надеялась, что ее друг жив и не пал случайной жертвой маньяка из Красного мира.

— Отпусти ее, — повторила Настя нарочито спокойно, — ты знаешь, она не путешественница. Она тебе не нужна.

Девушка быстро окинула своего противника взглядом медиума, подтвердив свои подозрения насчет его потенциала. Столь яркого и неоднородного сияния она не видела даже вокруг Максима.

Сколько же человек он убил, чтобы получить так много?..

— Разумеется, она не путешественница, — осклабился Эмиль, — но я бы поспорил, что она мне не нужна, дорогая. Как я вижу, она много значит для тебя.

Острие ножа угрожающе кольнуло шею Кати, под ним появилась небольшая капля крови. Пленница с силой зажмурилась, ее тело задрожало от сдерживаемых рыданий.

— А где же Максим? — с самодовольной улыбкой спросил Морган, — поблизости его нет. Решил спрятаться от меня?

Лицо Насти исказила гримаса презрения. Она невольно вспомнила рассказ Максима о любви Сабины к этому человеку.

Похоже, в Красном мире дела с романтическими отношениями обстоят совсем плохо, раз Сабина выбрала себе такого монстра!

— Я тебе расскажу, если отпустишь ее, — девушка вновь кивнула на Катю. Эмиль качнул головой.

— Ты немного не в том положении, чтобы ставить условия.

Руки Насти непроизвольно сжались в кулаки от осознания собственной беспомощности. Все то время, пока она и Максим были заняты этой историей, девушка ничего не рассказывала Кате, хотя порой очень хотела это сделать. Но она берегла подругу, оставляя ее в неведении. Только в данной ситуации неведение Кате не помогло.

— Так где Максим? — подтолкнул Морган.

— В твоем мире, — хриплым севшим голосом отозвалась Настя, — отправился искать тебя. Вы разминулись.

Улыбка Эмиля стала шире.

— Что ж, это превосходно. Все даже лучше, чем я ожидал.

Настя напряженно вздохнула.

— Я рассказала тебе, что ты хотел знать. Теперь отпусти ее.

— Куда же так торопиться? — ухмыльнулся он, — ты ведь понимаешь, зачем еще я пришел сюда…

Девушка понимала. Ему нужен был ее потенциал.

— Ты пришел убить меня, — на удивление холодно ответила она. Катя расширила глаза от ужаса и жалобно всхлипнула.

Эмиль посмотрел на Настю со снисходительным осуждением, словно ее предположение оскорбило его своей банальностью.

— У людей есть пагубная привычка ошибаться на мой счет. Я терпелив, дорогая Анастасия. И не склонен так торопить события. Твой потенциал, разумеется, будет моим, но сначала я хочу тебя кое с кем познакомить. А мы оба знаем, что я не смогу прикоснуться к тебе, пока твое защитное поле активно. Я хочу, чтобы ты добровольно избавилась от него. Сейчас.

Черт!

Внутренний голос подсказывал Насте, что она должна отказать. Защитный барьер — ее единственное оружие против Эмиля. Отказавшись от него, девушка подпишет себе смертный приговор. Однако Настя знала, что стоит ей только начать произносить «нет», как Морган убьет Катю для одной лишь демонстрации силы. Этого нельзя допустить. Настя никогда не сможет простить себе то, что позволила подруге умереть из-за нее.

— Кто даст мне гарантии, что ты не убьешь ее, если я соглашусь на твои условия?

— Никто, — осклабился Эмиль, — но я гарантирую тебе, что убью ее прямо сейчас, если ты промедлишь еще хотя бы секунду.

Морган демонстративно надавил на лезвие чуть глубже. В глазах Кати отразился ужас. Настя подалась вперед, выставив руки в останавливающем жесте.

— Стой, нет! Я согласна! — выкрикнула она. Эмиль выжидающе замер, — твоя взяла. Хорошо. Я снимаю поле. Посмотри.

Призвав Поток, Настя прикрыла глаза, заставляя поле, защищающее медиума ослабеть и вскоре рассыпаться разноцветными осколками, невидимыми для невооруженных глаз. Девушка с трудом сдержала слезы: казалось, это действие буквально физически разбило ей сердце, заставило добровольно лишиться части себя.

Глаза Моргана загорелись нехорошим азартным огнем.

— Вот и умница, — усмехнулся он, резко убирая нож от горла своей пленницы и грубо толкая ее вперед.

Катя успела лишь испуганно вскрикнуть. Она не удержалась на ногах и упала на колени, отчаянно всхлипывая. Настя приблизилась к подруге и помогла ей подняться, найдя ее взгляд.

— Беги, — строго произнесла она, — беги, не оглядывайся. Прости меня.

— Насть, я…

— Уходи! — прикрикнула путешественница, отталкивая подругу к двери, — сейчас же уходи, поняла? Беги!

Катя неуверенно побежала к двери.

Настя не успела даже вновь посмотреть на Моргана, когда он исчез в портале, и в следующую секунду появился позади нее, скрутив ей руки за спиной. Девушка вскрикнула от боли, невольно согнувшись. Катя резко обернулась.

— Уходи отсюда! — прорычала Настя, — немедленно!

Руки Кати задрожали. Она отчаянно закусила нижнюю губу и, отвернувшись, побежала прочь с криком «прости меня!».

— Удивительные у вас принципы в этом мире, — хмыкнул Морган, — понадобилось еще уговаривать ее убежать.

Настя не успела ничего ответить — перед ней разверзся портал, и Эмиль, подталкивая свою пленницу вперед, шагнул в него.

* * *

Катя бежала по коридору, и из ее груди вырывались истерические рыдания. Слезы текли ручьем, застилая глаза и размывая тушь по щекам. Несколько раз девушка задела кого-то плечом, но даже не обернулась, чтобы извиниться. Все ее мысли были заняты только одним: Настей.

«Предательница», — неустанно корила себя она, — «это из-за меня ей пришлось пойти с этим маньяком на сделку. Как я могла такое допустить? Что теперь будет?»

Катя не знала, почему при этом продолжала бежать. Ноги словно сами несли ее прочь от этой злосчастной аудитории. При одной лишь мысли о человеке со шрамом на лице ее бросало в жар от ужаса.

Кругом стояла суматоха. Вооруженные охранники института уже бежали в аудиторию, пробиваясь сквозь небольшие группы ничего не подозревающих студентов. На бегу эти люди приказывали всем немедленно покинуть корпус. Катя хотела зажать уши, зажмуриться и быстрее добраться до выхода из института. А после не останавливаться и бежать, пока мысли не оставят ее в покое.

Однако не думать об увиденном Катя просто не могла.

Кем был этот Эмиль? Как он мог совершить убийство в присутствии целой толпы свидетелей? Зачем ему понадобились Настя и Максим? Откуда Настя знала его? Почему она тоже использовала эти странные термины, общаясь с ним? «Защитное поле»… «путешественница»… И что она имела в виду, говоря, что Максим находится в мире убийцы?

Мысли лихорадочно сменяли друг друга, не принося никаких ответов. Сердце неистово стучало в висках, но Катя не сбавляла темп, продолжая бежать к выходу очертя голову. Неподалеку замаячила лестница. Девушка, не раздумывая, кинулась вниз, перескакивая несколько ступеней за раз. Ноги неустанно перебирали, словно они могли никогда не остановиться. Катя запросто могла столкнуться с кем-нибудь и сбить его с лестницы, но сейчас ее это не волновало. Она чувствовала себя машиной, которой просто был дан приказ: бежать, не оглядываясь.

При этом мысли об Эмиле все равно не давали покоя. Девушка продолжила рассуждать.

Почему Эмиль назвал Макса своим прототипом? Что это значит?

Минул первый пролет. За ним второй. Разворачиваясь, Катя едва не споткнулась, но удержалась за перила, дернув руку так, что едва не вывихнула плечо. По телу прокатилась легкая жаркая дрожь, сердце забилось еще чаще от испуга, но ноги продолжали нести девушку к выходу. К двери Катя бежала уже с такой скоростью, с какой никогда не сдавала даже стометровую дистанцию. Казалось, предела скорости, с которой она может бежать, не существует.

Еще с детства ей всегда легко давался бег. Катя приучила себя к тому, что у нее может сбиться дыхание, заболеть в правом боку, застучать в висках, но ноги — это отдельная часть организма. Катя знала, ноги всегда выведут ее на финишную прямую, она в этом не сомневалась…

Что было сил, девушка распахнула дверь и выбежала из корпуса со стороны буфета. Не замечая никого вокруг, она бросилась через проходную в сторону главного корпуса, а затем помчалась прочь от института.

В глаза бил морозный ветер, мимо проходили студенты и оглядывались на Катю. Ей было все равно: лишь бы только не останавливаться…

Вдруг выглянуло солнце и на мгновение ослепило девушку, заставив, наконец, остановиться. По телу прокатилась волна жара, несмотря на мороз, стоявший на улице. Лоб взмок от волнения и быстрого бега, дыхание стало резким и прерывистым. Катя скорбно оглянулась назад.

Здание с виду выглядело обыкновенно, от внутренней суматохи и паники не осталось и следа. Вокруг спокойно шли студенты других курсов и факультетов, знакомые и не знакомые. Никто из них еще не знал о страшном происшествии. И вряд ли их это затронет так сильно, как тех, кто был сегодня на этой злосчастной лекции. Для всех остальных приключившаяся история будет лишь захватывающей сплетней, которую начнут передавать от слушателя к слушателю, покажут в новостях и осветят по радио.

Катя сглотнула ком, подступивший к горлу. Слезы неудержимо стекали по щекам, оставляя после себя грязные следы размытой косметики, но Катя ощущала себя так, словно это были не ее собственные чувства, а какой-то непонятный механизм. Девушка и вовсе сомневалась, что после случившегося хоть когда-нибудь сможет снова что-то чувствовать, кроме вины за то, что ее подруга погибнет от рук этого страшного человека.

Она погибнет, потому что променяла свою жизнь на мою… она умрет из-за меня…

Почти физическая боль разлилась по груди Кати. Тело сотрясла нервная дрожь, к которой примешивалась дрожь от уличного мороза, прорвавшегося под кожу.

Студенты, шедшие мимо, недоуменно оглядывались на девушку, кто-то даже хихикнул, высказав своим друзьям нелепые предположения о том «что делает с девушками нервная подготовка к сессии».

Да пошли вы все к черту!

Катя пыталась справиться со злостью и отчаянием, не в силах сдержать слез. Не помня себя, девушка опустилась на колени, закрыла лицо руками и надрывно зарыдала. Студенты мгновенно исчезли из ее поля зрения, оставляя место только темноте ее рук, через которую пробивались едва заметные лучики света. Кате наивно казалось, хотя она и знала, что это самообман, что если она закроется руками и перестанет видеть всех этих людей, то и они, как по волшебству перестанут видеть ее…

* * *

Лишь во время перемещения Максим сообразил, что может столкнуться с Эмилем в доме Сабины. Он быстро вытащил из рюкзака охотничий нож, который тайно взял из сейфа своего отца, и, выйдя из портала, встал наизготовку. Сердце юноши отчаянно колотилось, тело обдавало волнами жара, несмотря на холод, царивший внутри Потока. Глаза бегло изучали комнату с высокой кушеткой в апартаментах медиума. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая только частым дыханием путешественника.

Максим сделал осторожный шаг вперед и изо всех сил напряг слух, пытаясь уловить чье-либо присутствие. В следующий миг он сосредоточился и посмотрел на апартаменты взглядом путешественника, позволяющим определить находящийся поблизости потенциал. Все эти бесконечно долгие мгновения юноша жалел о своем решении использовать против Моргана именно нож.

И почему я не додумался проникнуть в какой-нибудь оружейный магазин и украсть оттуда пистолет? В конце концов, Эмиль — опытный убийца, и нож — его любимое оружие. Владеет он им всяко лучше, чем я, и вряд ли позволит мне подобраться к себе настолько близко, чтобы нанести смертельный удар…

Где-то в подсознании путешественника мелькнула беглая мысль, что нож был выбран им, потому что они с Морганом похожи. Не просто похожи, а соединены одной душой, однако Максим старался гнать эти мысли прочь. Он подумал, не стоит ли вернуться за пистолетом в свой мир прямо сейчас, однако, поразмыслив, решил, что сначала должен найти Сабину. Тем более что встреча с создателем в этом доме ему явно не грозила: квартира была пуста.

В душе юноши заворочалось нехорошее предчувствие. Отчего-то он был уверен, что Сабина не по своей воле покинула дом.

Черт! Эмиль ведь уже был здесь… он опередил меня! Шамир говорил, что его дочь жива. Как давно он последний раз проверял это?..

Максим помрачнел, пройдясь по квартире. Взглядом он изучал каждый метр и убеждался, что Морган действительно успел побывать здесь: на полу виднелись свежие грязные отпечатки мужских ботинок. Они вели к входной двери, а потом поворачивали обратно в комнату с кушеткой.

Сабина пыталась убежать от него, но он поймал ее и повел в комнату. Унес через портал. Куда?

Юноше в голову приходило лишь одно место в Красном мире, где Эмиль мог держать своих жертв. Пыточная камера, откуда Максим освободил Палассу.

Юноша мечтал прислушаться к Вихрю и почувствовать, жива ли Сабина, как это делал Шамир, но он не представлял себе, каким образом это осуществить. Окидывать молодую женщину взглядом путешественника ему не приходилось, и он понятия не имел, каков спектр ее потенциала. Можно было попытаться найти ее по защитному полю медиума — она ведь отправляла Максима в Вихрь, следовательно, поле он бы узнал, если б Морган не разрушил его….

Тяжело вздохнув, юный Мастер понял, что любые нити связи с Сабиной для него утеряны — след поля, о котором говорил Шамир, ему не уловить: слишком мало опыта. Оставалось лишь понадеяться на удачу и пойти на поводу у своей догадки.

Пожалуйста, пусть она будет жива!

Юноша не знал, к кому взывает с этой мысленной мольбой. Судя по всему, сейчас единственным существом, властным над судьбой молодой женщины, был Эмиль.

«Что-то заставило Моргана унести Сабину через портал», — продолжал рассуждать Максим, — «если он хотел убить ее, почему не сделал этого прямо здесь? Следов крови нет. Впрочем, как и тела…»

Юноша нахмурился.

Если у нас с Эмилем одна душа на двоих, я способен думать, как он. Я… должен понять его! Должен понять, что именно ему нужно от Сабины… помимо ее смерти…

Собственные рассуждения заставили Максима похолодеть. В какой-то миг ему показалось, что он и в самом деле может понять своего создателя. Проникнуть в самую суть его природы.

Он хочет доказать ей что-то. Прежде, чем убить… он хочет заставить ее смотреть!

Юноша встрепенулся, осознав, что Шамир, возможно, не ошибся насчет своей дочери. Если Морган и впрямь хочет заставить ее смотреть, как он убивает других путешественников, стало быть, Сабина еще жива. Ведь венцом коллекции Моргана должна была стать… Настя.

По спине Максима побежал холодок. Сердце застучало быстрее, юноша с трудом поборол порыв броситься назад в свой мир на помощь подруге и заставил себя рассуждать логически.

У Эмиля не получится так просто убить Настю. Он ведь даже прикоснуться к ней не может, если только она не разрушит свое защитное поле, которое так кстати научилась активировать! В отличие от нее у Сабины никакой защиты от Моргана нет…

Понимая, что не сумеет оказаться в двух местах сразу, Максим принял решение найти Сабину. Юноша дал себе обещание проверить пыточную камеру и, если поиски там ни к чему не приведут, он вернется в свой мир за Настей и за пистолетом.

Надеюсь, я не ошибаюсь. Если Эмиль хоть пальцем тронет Настю, я себе этого никогда не прощу!

С тяжелым сердцем Максим взмахнул рукой и шагнул в послушно открывшийся портал.

По пути сквозь Вихрь юноша пытался почувствовать в этом мире хоть одного сильного путешественника поблизости от пыточной камеры. Он был уверен, что если Эмиль окажется в том месте или рядом с ним, его потенциал — похищенный потенциал — без сомнения, будет велик. А следовательно, он должен быть заметен. Если судить по пристрастиям Моргана, когда он крал, он крал много, слабый потенциал его не интересовал.

Подозрения Максима не оправдались: близ пыточной камеры не просто не было сильных путешественников — там не было никаких. Ничей спектр не попадал в поле зрения Мастера. Но если Эмиль собирал там свой «задел», камера не может быть пуста! Мог ли он выбрать себе другое место? Или…

… или все путешественники, которых он похитил, уже мертвы. И Сабина тоже…

Портал открылся и тут же закрылся внутри пыточной камеры, и Максиму понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к кромешной темноте. Сердце юноши гулко заколотилось о ребра: в погруженном в непроглядный мрак помещении стояла мертвая тишина, в нос била резкая смесь неприятных запахов, от которой к горлу подступала тошнота. Сильно пахло железом и, казалось, испражнениями.

Господи, какая вонь! Я точно верно переместился? Такое чувство, что это не камера пыток, а кабинка уличного общественного туалета! Честное слово, в прошлый раз здесь не пахло так отвратительно.

Юноша, борясь с тошнотой, зажал нос и постарался дышать через рот, чтобы меньше чувствовать царящий повсюду смрад. Стараясь отвлечься и не думать о запахе, он вновь постарался разглядеть во мраке чей-нибудь потенциал.

Никого. Никакого, даже еле-заметного человеческого свечения.

Проклятье, я должен понять, что здесь происходит. Нужно включить свет… или хотя бы дверь открыть…

… или призвать портал. Вихрь сумеет достаточно здесь все осветить.

Максим прикрыл глаза и сосредоточился на Потоке. Пространственно-временной разрыв, мгновенно заполнивший помещение сложной симфонией звуков, засиял так ярко, что юноша даже прикрыл глаза рукой. Быстро привыкнув к свету, он напряженно огляделся и не сумел сдержать испуганный крик…

В пыточной камере были люди. Много людей. И неудивительно, что потенциал не выдал ничьего присутствия — все они были мертвы. Прикованные кандалами и цепями к стенам, неподвижные, будто восковые фигуры, с безвольно опущенными головами, пленники были перепачканы собственной кровью, вытекшей из одной или нескольких ножевых ран на животе или груди.

В первые секунды Максим с бешено колотящимся от ужаса сердцем даже не мог по-настоящему осознать, что перед собой видит. Оборвав испуганный крик, он попятился к дальней стене, обернулся к ней и вновь увидел пленников. Они не были прикованы к стене за руки и за ноги, а полулежали на полу со вздернутыми вверх руками, которые сковывали тяжелые кандалы. У некоторых из них голова была склонена на бок, у кого-то запрокинута кверху. На лицах, которые довелось увидеть Максиму, застыла гримаса отчаянного предсмертного ужаса. Остекленевшие взгляды мертвых немигающих глаз словно в страхе смотрели на юношу.

Вновь вскрикнув, Максим оступился и неловко упал на пол. К горлу вновь подступила тошнота, и на этот раз рвотный позыв было невозможно сдержать. Вывернув содержимое желудка на пол, юноша постарался перевести дух, дожидаясь нового приступа тошноты, однако его не наступило.

Эмиль убил их. Убил их всех…

Первым порывом Максима было вскочить и нырнуть в портал, чтобы сбежать из этого страшного места. Лишь мысль о Сабине заставила его подняться на ноги, совладать с собой и не броситься бежать отсюда очертя голову, каким-то образом, заставив его абстрагироваться от леденящего душу ужаса, пронзающего тело при виде множества убитых людей.

Спокойно, Макс. Эти люди мертвы, им уже ничем не помочь. Но Шамир говорил, что Сабина еще жива. Прежде чем вернуться в свой мир за пистолетом, ты должен убедиться, что ее здесь нет. Или в том, что она здесь…

Юноша нервно сжал кулак, силой отгоняя от себя страшные мысли. Ему было невыносимо думать, что Сабина мертва, потому что он — Максим — пошел на поводу у Шамира и принялся выслушивать от него почти ненужную лекцию вместо того, чтобы со всех ног броситься на помощь жертвам своего создателя.

Вновь призвав взгляд путешественника, юноша пристально вглядывался в каждую пленницу, пытаясь разыскать среди убитых Сабину. Он старался смотреть на жертв Эмиля издали, боясь сделать к ним хоть один шаг. Если бы не звуки портала, Максим сошел бы с ума от звенящей мертвой тишины, зная, что его окружают одни лишь трупы…

Сколько же их здесь?

Не успев сосчитать и ответить на собственный мысленный вопрос, Максим встрепенулся и резко выпрямился. На дальней стене, скованная по рукам и ногам, с уроненной на грудь головой висела молодая женщина, под темно-синей кофтой которой угадывались толстые тугие повязки на ребрах. Ошибки быть не могло…

— Сабина… — сокрушенно прошептал Максим, отчаянно вглядываясь в потенциал медиума.

Пусто. Сияния не было. Даже едва заметного. Никакого. Это могло значить лишь одно — Сабина, вопреки словам Шамира, была мертва…

* * *

Настя очнулась, издав приглушенный стон, и с трудом открыла глаза. Несколько секунд она не могла сообразить, где находится, пока зрение приспосабливалось к раздражающему свету. Девушка поняла, что сидит на земле, упираясь спиной в дерево, и толком не может двигаться. Опустив взгляд на грудь, Настя увидела, что по всему корпусу ее стягивают тугие веревки, которые больно врезались в тело при первой же попытке пошевелиться. Свободными оставались только ноги, но помочь ей освободиться в таком положении они никак не могли.

Настя поморщилась от легкой головной боли. Она не помнила, как Эмиль привязал ее к дереву. Девушка вообще ничего не помнила с момента, как Морган утянул ее с собой в Вихрь, где она попыталась сопротивляться, но получила сильный удар по затылку рукоятью ножа и потеряла сознание. Очнувшись, Настя подумала, что глаза ей застилает кровавая пелена — повсюду буйствовали всевозможные оттенки красного: сквозь бордовые кромки деревьев мелькали коралловые облака на алом небе, а под ногами от легких порывов ветра шевелилась багряная трава.

«Добро пожаловать в Красный мир», — мрачно подумала Настя, нахмурившись. Оглядевшись, девушка поняла, что находится в небольшом перелеске, за которым неподалеку проглядывалась выжженная пустошь, переливающаяся кровавыми оттенками, будто земля и впрямь была пропитана кровью.

Наверное, я как-то так представляла себе ад…. Не нужно быть медиумом или ясновидцем, чтобы понять, насколько это ужасное место. Один этот вездесущий красный цвет кого угодно сведет с ума!

Настя нашла глазами Моргана. Убийца сидел на земле на расстоянии примерно в пять метров от своей заложницы и был полностью сосредоточен на заточке ножа. Он знал, что его пленница очнулась, однако не счел нужным заговаривать с ней. Несколько бесконечно долгих минут прошло в полном молчании, пока Эмиль вдруг не поморщился и раздраженно не достал из кармана плаща какой-то пузырек. Осушив его до дна, Морган недовольно придержал левое плечо, выжидая некоторое время.

«Обезболивающее», — подумала Настя, вспомнив рассказ Максима о том, что Сабине удалось ранить своего бывшего ученика.

— Я вижу, ты не сильно удивлена тем, что перед собой видишь, — с ухмылкой произнес Эмиль, поднимая глаза на пленницу. Девушка вздрогнула от неожиданности, — похоже, Максим много рассказывал тебе о моем мире.

Настя прищурилась.

— Он рассказывал достаточно, — небрежно бросила она, — впрочем, неудивительно, что этот мир именно такой. Только поистине ужасная реальность могла породить такого психопата, как ты!

Эмиль снисходительно хмыкнул.

— А ведь считается, что именно в Красном мире зародились первые путешественники, — осклабился он, — впрочем, я не склонен верить в эту теорию. Думаю, путешественники существовали во всех мирах с начала времен. Кстати, как и психопаты, к коим я себя не отношу. Думаешь, в твоем мире их меньше, чем здесь?

У Насти не было ни малейшего желания поддерживать философские беседы со своим похитителем. В глубине души она все еще злилась на Катю, из-за которой пришлось разрушить защитное поле медиума.

Поняв, что пленница не намерена продолжать разговор, Эмиль на время умолк и продолжил точить нож, изредка поглядывая на девушку. Настя злобно жгла убийцу взглядом, молча сходя с ума от собственной беспомощности. Через несколько минут Морган вновь заговорил с ней.

— А, знаешь, вы ведь действительно чем-то похожи, — усмехнулся он, — я не замечал, пока не начал присматриваться к тебе.

Девушка не имела ни малейшего понятия, о чем говорит Эмиль, и с трудом подавила в себе желание расспросить его.

— Поначалу я думал, что и в вашем случае Вихрь совершил ошибку, но теперь, немного изучив тебя, я понял, что заблуждался.

Настя прерывисто вздохнула.

— О чем ты, черт побери? — раздраженно буркнула она. Морган улыбнулся.

— Об ошибках Вихря, — уклончиво ответил он, — иногда даже высшая сила мироздания может совершать их.

— Сейчас я вижу перед собой только одну ошибку Вихря, — презрительно отозвалась девушка, — и это ты. Не понимаю, что двигало Потоком, когда он наделял тебя потенциалом! Ты убийца, разрушитель и конченый психопат!

Морган ожег пленницу взглядом.

— Ты ничего. Не знаешь. Обо мне, — тихо, разделяя каждое слово паузой, произнес он. Взгляд его при этом отразил такой гнев, что Настя настороженно притихла и задержала дыхание.

— Я мог бы рассказать, но вряд ли ты станешь слушать, — небрежно бросил Эмиль через несколько секунд, когда его злость немного схлынула, — ты, как и множество других, подобных тебе, видишь только одну сторону происходящего.

Настя качнула головой.

— Какую еще здесь можно увидеть сторону? Ты собираешься вобрать в себя Вихрь и уничтожить множество миров ради своей жадности. Не представляю, что могло бы оправдать такой поступок.

Эмиль закатил глаза, в уголках его губ притаилась снисходительная улыбка.

— Ты ведь медиум, — протянул он, — и прекрасно знаешь, что «уничтожение миров», как вы все так любите выражаться, далеко не является последствием «моей жадности», — Эмиль особенно саркастично надавил на последние два слова, — вобрав в себя Вихрь, я уничтожу множество «узлов», с этим не поспоришь. Однако миры от этого не погибнут. По крайней мере, не все, не сразу и даже не обязательно. На такой риск я готов пойти.

— Ты действительно психопат, — буркнула Настя, — тебя совершенно не волнует, сколько у твоей прихоти будет сопутствующих жертв…

— Сопутствующие жертвы, — пренебрежительно фыркнул Морган, — громкие слова и ничего больше. Вопросы терминологии. О ком, по-твоему, из этих сопутствующих жертв я должен сожалеть? О тех путешественниках, которых я убил? Они влачили жалкое существование в Красном мире и даже не подозревали о своем потенциале. Жили в постоянном страхе, за выживание им приходилось бороться. В какой-то степени я даже избавил их от лишних хлопот.

Настя нервно хохотнула, безрезультатно дернувшись в своих путах.

— Так теперь ты, получается, не убийца, а избавитель? — усмехнулась она. Морган нахмурился.

— Твой образ мысли выдает в тебе совсем неопытного путешественника, — пожал плечами он, — ты рассуждаешь, используя категории своей привычной жизни. «Убийца», «избавитель», «сопутствующие жертвы», — Эмиль небрежно отмахнулся от этих слов, как от назойливых насекомых, — а ведь нам, наделенным потенциалом, дана возможность мыслить совершенно иначе. С точки зрения Вихря все путешественники, которых я убил, были нефункциональными, бесполезными. Их смерть ничего не значит. Женщина в вашем мире — всего лишь человек, ее потенциала хватало лишь на поддержание собственной целостности. В масштабе Потока ее смерть значит еще меньше. О погибших прототипах нечего и говорить.

Настя не сумела сдержать гримасу отвращения.

— А смерть прототипов-то тебе зачем понадобилась? Так, ради удовольствия? — мрачно спросила она. Эмиль внимательно посмотрел ей в глаза, изучающе склонив голову. Губы растянулись в заинтересованной улыбке.

— Он тебе не сказал… — вдохновленным полушепотом произнес Морган.

Настя недоверчиво прищурилась.

— Ты снова решил поговорить сам с собой?

Эмиль не обратил на вопрос девушки никакого внимания. Он встрепенулся и приблизился к своей пленнице, заставив ее напряженно замереть.

— Давай проясним ситуацию, — улыбка не сходила с его лица, — ты действительно считаешь, что я намеренно убивал прототипов?

Настя не ответила. Она могла лишь смотреть в горящие азартом глаза убийцы и гадать, чего от него можно ожидать в следующую секунду. Однако взгляд девушки Эмиль счел достаточным ответом. Отойдя на два шага от дерева, к которому привязал свою пленницу, он вдруг от души расхохотался. Настя изумленно уставилась на него, все еще не в силах пошевелиться. С каждой секундой девушке все больше хотелось как угодно заставить его прекратить смеяться и объяснить, в чем дело. Отчего-то смех Моргана заставлял холодные щупальца страха сковывать все ее существо куда крепче веревок.

— Ох, я с радостью все тебе объясню, — воодушевленно произнес Эмиль, осклабившись, — очень кстати придется наш разговор о сопутствующих жертвах. Скажи мне, Анастасия, ты сама-то думаешь об этих самых жертвах? Прямо сейчас, когда ищешь любой удобный шанс убить меня?

Девушка задержала дыхание. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— О каких еще жертвах ты говоришь?

— О прототипах, разумеется.

Настя недоверчиво прищурилась и качнула головой. Морган кивнул и, не дав пленнице задать вопрос, решил пояснить:

— Видишь ли, дорогая, между прототипами и оригиналами существует весьма прочная связь, подобная пуповине, связывающей мать и ребенка. При этом прототип в той или иной степени является отражением оригинала. В Красном мире это мало кому будет понятно, но ты ведь знакома с зеркалами? — заговорщицкая улыбка застыла на губах Эмиля, — так вот, что, по-твоему, станет с любым таким «отражением», если вдруг оригинальный образ исчезнет? Скажем… умрет.

Глаза Насти округлились от ужаса.

— Нет… — выдохнула она, догадавшись, к чему клонит убийца.

Он хочет сказать, что сопутствующей жертвой будет Максим? Он погибнет в случае смерти Эмиля, потому что связан с ним?..

— Странно, что Максим не сказал тебе, — качнул головой Морган.

— Макс — Мастер! — отчаянно выкрикнула девушка, — он важен для Вихря, он не умрет…

На глаза узницы против воли навернулись слезы.

— Он стал важным для Потока благодаря мне, — пожал плечами Эмиль, — потому что я важен для него. Что до смерти Максима, то в ней я, как раз, не сомневаюсь. Наша связь ведь гораздо прочнее обычной связи «прототип-оригинал».

— Ты создал его… — шепнула Настя.

— Точнее будет сказать, что я создал его душу. Поделился своей. И своим потенциалом, который Максим любезно развил для меня.

По щеке девушки стекла одинокая слезинка. Морган качнул головой.

— В связи с этим я могу пообещать тебе только одно, Анастасия. Что после вашей смерти ваш потенциал не пропадет зря…

* * *

— Сабина! — отчаянно воскликнул Максим, справившись, наконец, с оцепенением. Казалось, остальные мертвые пленники Эмиля мгновенно исчезли из его поля зрения. Очертя голову юноша кинулся к медиуму, чувствуя, как что-то с силой сдавливает ему грудь.

Опоздал…

Не успел…

— Сабина… господи, нет, — выдохнул Максим, сжимая кулаки.

Юноша не знал, каким усилием воли заставляет себя держаться на ногах. Казалось, в тот самый момент, когда он понял, что потенциал Сабины никак не дает о себе знать, все силы покинули его, и лишь с невероятным трудом он заставил себя приблизиться к мертвой молодой женщине.

— Прости меня, — качая головой, прошептал Максим, — я должен был прийти раньше. Не должен был позволить Моргану сделать это с тобой…

Окинув медиума взглядом, юноша осекся на полуслове. Поначалу он не заметил, что между ней и другими пленниками Эмиля было существенное различие: на теле Сабины не было ножевых ран. С замиранием сердца Максим пригляделся к молодой женщине и с изумлением понял, что ее грудь слабо вздымается в такт дыханию.

Жива! Но почему тогда ее потенциал…

Юноша попытался отогнать навязчивые вопросы, крутившиеся в голове, и осторожно коснулся щеки медиума, убирая растрепавшиеся волосы с ее лица.

— Сабина! Сабина, ты меня слышишь? Это я, Максим.

Веки молодой женщины задрожали.

— М-максим… — сумела выдавить она, после чего ее сотряс приступ кашля.

Юноша вздрогнул и судорожно огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему открыть замки на кандалах. Искать соответствующие ключи было бесполезно: Эмиль вряд ли собирался освобождать хоть кого-то из своих пленников. Каждый из них должен был встретить здесь свою смерть.

— Тише, тише, — успокаивающе проговорил Максим, понимая, что дела у Сабины плохи: от кашля на губах ее выступила кровь, — не разговаривай, береги силы. Сейчас я… найду что-нибудь, чтобы открыть замки и унесу тебя отсюда.

Рассеянный взгляд медиума нашел Максима. Превозмогая боль, молодая женщина попыталась улыбнуться хотя бы уголками губ, однако даже эта призрачная тень улыбки вскоре помрачнела.

— Эмиль… в вашем мире… — с трудом произнесла Сабина. Даже посреди этой короткой фразы ей пришлось перевести дыхание. При выдохе в груди молодой женщины послышался свист, не предвещавший ничего хорошего…

Максим скрипнул зубами. Он принялся лихорадочно обыскивать пыточную камеру в поисках предполагаемой отмычки. Юноша не был уверен, что сумеет совладать с замками кандалов, но был обязан попытаться. И времени у него было совсем немного, потому что в его родной реальности опасность угрожала его лучшей подруге. Однако беспокоить этим Сабину Максим счел занятием бесполезным, вместо того он попытался обнадежить медиума:

— Не думай сейчас об этом. Лучше побереги силы до того момента, как я тебя освобожу. Отнесу тебя к Шамиру, он тебя подлатает, — юноша страстно хотел верить в то, что говорил, — только сделай одолжение: больше не уходи из его дома раньше времени. А желательно, никогда оттуда не уходи.

На лице Сабины появилась слабая усмешка.

— Я… должна была… — с трудом выговорила она.

— Не хочу сейчас с тобой спорить, — отмахнулся Максим, продолжая поиски, — просто прими как данность, что ты неправа. Единственное, что ты должна была сделать, это предоставить мне разбираться с Эмилем.

Медиум не ответила. Юноша раздраженно качнул головой, так и не найдя ничего подходящего, чтобы открыть кандалы.

— Черт, — прошипел он, — ничего даже отдаленно похожего на отмычку! Что же делать?..

Сабина подняла на него измученный взгляд, тут же заставивший его почувствовать себя виноватым. Максим отвел глаза, лихорадочно пытаясь придумать, как освободить единственную живую узницу.

Взгляд юноши наткнулся на еще одну знакомую ему девушку. Прежде ему уже приходилось спасать ее от Эмиля.

— Паласса… — сокрушенно прошептал Максим, приближаясь к телу.

Морган все-таки добрался до нее.

Нежным движением, точно боясь потревожить узницу, юноша закрыл рукой ее замершие глаза. Когда он отводил руку, пальцы вдруг наткнулись на тонкую шпильку, запутавшуюся в светлых волосах Палассы у самого виска.

Может сойти за отмычку!

Осторожно подцепив рукой шпильку, юноша отошел и с печальной благодарностью посмотрел на девушку.

— Спасибо, Паласса, — шепнул он.

— Это я виновата… во всем, — голос молодой женщины задрожал, и ее снова сотряс приступ кашля.

Максим опомнился, приблизился к медиуму и попытался успокоить ее, натянув на лицо притворно ободряющую улыбку, за которой стремился скрыть усиливающееся с каждой секундой беспокойство.

— Тише, Сабина, просто дыши медленнее. Не разговаривай, хорошо? Этот кашель мне совсем не нравится, поэтому прибереги, пожалуйста, это ненужное самобичевание до того момента, как окажешься в безопасности.

Молодая женщина с трудом перевела дух и устало уронила голову на грудь. Максиму на миг показалось, что она потеряла сознание.

— Сабина?.. — окликнул он. Медиум едва заметно кивнула, давая понять, что слышит его. Юноша облегченно вздохнул, — слава богу. Не теряй сознание, хорошо? Останься со мной. Честное слово, одному мне тут жутко.

Опустившись к кандалам на ногах молодой женщины, Максим осторожно вставил шпильку в замочную скважину и взмолился, чтобы у него получилось освободить Сабину.

* * *

Настя отчаянно вертела головой из стороны в сторону, не отдавая себе отчета, что заточенный нож Эмиля находится в опасной близости от ее горла.

— Нет! Убери… убери от меня свои руки! — воскликнула девушка, вновь резко мотнув головой, понимая, что это единственное сопротивление, которое она может оказать: Морган придавил ее ноги к земле, сев на них всем своим весом и сковав тем самым все ее движения. Настя кусала губы от боли, однако отвращение от того, что Эмиль находится так близко, было сильнее.

Убийца не реагировал на выкрики своей пленницы. Казалось, его забавляли ее жалкие попытки сопротивляться. Он изучающе смотрел на ее лицо, которое то и дело искажали гримасы страха, отчаяния, боли и отвращения. Нож замер наготове в его руке.

— Отстань от меня! Ненавижу! Чтоб ты сдох! — в сердцах выкрикивала Настя, тщетно пытаясь вырваться из своих пут.

Эмиль осклабился.

— А ты понимаешь, что тем самым желаешь смерти и Максиму? — заговорщицким полушепотом произнес он. Девушка отчаянно замотала головой.

— Я тебе не верю! Ни одному твоему поганому слову! — тут же отозвалась она.

Казалось, Эмилю начал наскучивать этот бессмысленный спор. Он резко схватил свою пленницу за горло, заставив ее ахнуть от испуга. Девушка принялась лихорадочно ловить ртом воздух, в страхе округлив глаза.

— Так или иначе, у тебя вряд ли будет шанс убедиться в моей правоте. Но связь прототипов с оригиналами я хочу показать тебе наглядно.

Лезвие ножа свернуло в руке Моргана, отразив алое сияние неба, и приблизилось к шее пленницы, замерев у самого подбородка.

— Нет… — одними губами произнесла она.

Эмиль хмыкнул.

— В вашем мире люди очень переживают из-за своей внешности. Особенно из-за лица. Вы уделяете ему слишком много внимания, — небрежно сказал он, проводя тонкую болезненную полосу ножом по линии нижней челюсти девушки. Настя испуганно пискнула, из глаз бесконтрольно потекли слезы, — в твоем положении глупо волноваться на этот счет. Скоро лицо тебе не понадобится.

Морган произнес это так, будто сообщал погоду на завтрашний день. Настя отчаянно всхлипнула, чувствуя, как небольшие капельки крови выступают из-под пореза на лице.

— Не скули, — строго приказал Эмиль, в его голосе зазвучала сталь, заставившая девушку притихнуть. Инстинктивно она пыталась оттянуть свою смерть, надеясь на появление Максима. Однако потенциала юноши рядом не было. Если он до сих пор в Красном мире, то явно находится довольно далеко от небольшого перелеска, где Морган держал венец своей коллекции.

Губы девушки предательски подрагивали от подступающих отчаянных рыданий, которые с каждой секундой становилось все труднее сдерживать.

Эмиль, словно удовлетворившись своей работой и временно насытившись, поднялся и отошел от своей пленницы. Он с удивительной нежностью и осторожностью провел по лезвию ножа, на котором осталась пара капель крови. Настя проследила за его действиями взглядом путешественника и увидела едва заметное белое сияние, перешедшее к Моргану в момент касания.

Переход потенциала. Значит, так он и выглядит…

Девушка закусила нижнюю губу, тело ее напряглось, как струна — она не могла даже представить, что Эмиль собирается делать дальше. Уже через несколько секунд она пришла к выводу, что убивать ее сейчас он не намерен.

— Зачем ты это делаешь? — поморщившись от боли, пролепетала Настя.

— Скоро увидишь, — осклабился Морган, убирая нож.

* * *

Работа шла из рук вон плохо. Максим безуспешно наугад крутил шпилькой в замке, однако характерного щелчка слышно не было. Юноша понимал, что возится с кандалами непозволительно долго, и, похоже, эффекта ждать не стоит.

Возможно, в этом мире замки вообще устроены иначе, чем в моем, и такой способ взлома здесь не работает?

Мелькнувшая в голове мысль заставила его по-настоящему отчаяться.

Но я ведь обещал ей, что освобожу! Я обязан это сделать… черт возьми, но как?!

Вырывая юношу из раздумий, Сабина вдруг тихо застонала от боли. Стон усилился. Максим поднял глаза на молодую женщину и увидел, что она мотает головой из стороны в сторону, словно в попытке увернуться от навязчивого насекомого.

Может, она уснула и видит кошмар?

Испугавшись, что медиум вновь зайдется кашлем, юноша поднялся, собираясь вновь успокоить узницу.

— Сабина, потерпи немного, я…

Он осекся на полуслове. Молодая женщина повернула голову в сторону, и Максим увидел, как на линии ее нижней челюсти появляется кровавая полоска, словно кто-то невидимый издевательски второй раз порезал ей лицо.

Ахнув от испуга, юноша растерянно замер, не представляя себе, что предпринять.

— Боже мой, Сабина, что происходит? Как мне тебе помочь?

Медиум лишь обессиленно вздохнула — воздух со свистом вырвался из ее груди. Несколько секунд прошло в тягостном молчании, и лишь звуки открытого портала нарушали тишину. Новых порезов на лице Сабины не появилось. Судя по тому, что она больше не морщилась от боли, они не появлялись и по остальному телу.

— Что за чертовщина? — прошептал Максим.

Порез возник сам собой. Словно это сделал кто-то несуществующий.

… или просто не с ней…

Последняя мысль едва не заставила юношу раскрыть рот от изумления. Для подтверждения своей догадки он окинул медиума взглядом путешественника и вновь не увидел никакого сияния. Хотя молодая женщина была жива и даже в сознании, с точки зрения потенциала она была мертва.

— О, господи… — шепнул Максим, — ты прототип?

Данная теория, сколь безумной она бы ни казалась, вовсе не шла вразрез с общепринятыми законами Вихря. Сабина ведь рассказывала Максиму, что можно сочетать в себе несколько функций. Так, например, любой Мастер априори является еще и путешественником. Настя сочетает в себе качества Мастера, путешественника и медиума. Он — Максим — по изначальной догадке являл собой невозможное слияние Мастера и прототипа. При этом способности медиума с природой прототипа нисколько друг другу не противоречили.

Подтверждая мысли юноши, Сабина подняла на него блестящие от слез глаза и кивнула.

— Почему ты не сказала? — качнул головой Максим.

— Я не знала, — едва слышно прошептала молодая женщина, — до этого момента…

«Зато Шамир знал», — с необъяснимой злостью уверился юноша, — «он несколько раз давал это понять, только я не придал этому значения. Похоже, он не хотел ранить дочь этой новостью… а стоило бы. Есть вещи, которые полезно знать о себе».

— Но кто же тогда твой оригинал?

— Полагаю, — Сабина устало перевела дух, — что твоя подруга.

Максим изумленно встрепенулся.

— Настя? Но… она ведь младше тебя. Как это возможно?

Медиум облизала пересохшие губы.

— Так бывает. Иногда прототипы… завершенные прототипы… связаны… — она сделала паузу, чтобы перетерпеть подступивший приступ кашля, — со своим оригиналом… ждут его… заранее. Или появляются на свет позже…

Голова Максима шла кругом. Трудно было систематизировать полученные знания о Вихре.

— Ну и дела, — только и сумел выдавить из себя юноша. Сабина сокрушенно посмотрела на него.

— Эмиль знает, — шепнула она, — он понял… это демонстрация. Твоя подруга… у него…

* * *

— Видишь ли, — улыбнулся Морган, деловито расхаживая из стороны в сторону, — связь прототипов и оригиналов поистине прочна. И не все копии похожи на изначальный экземпляр. Встречаются прототипы совершенно другой внешности, другого возраста и так далее. Те, что сильно отличаются от оригинала, считаются более завершенными. Они, — он сделал паузу, подбирая слова, — почти люди. Но это не отменяет их природы. Основные вехи жизни своего оригинала прототипы, так или иначе, копируют. В том числе и их травмы.

Настя молчала, не отрывая взгляда от Эмиля, и изредка морщилась от боли, не проходящей после пореза.

— В обыкновенном случае Вихрь составляет события так, чтобы прототип получил схожую травму с оригиналом при аналогичных обстоятельствах. Но ты — особый случай. Ты и твой прототип обе взаимодействуете с Вихрем напрямую и вдобавок находитесь в одной реальности для усиления парадокса. Поэтому эффект будет соответствующим, такой же порез на ее лице появится сам собой.

Самодовольная улыбка не сходила с лица Моргана.

— Ты говоришь… о Сабине? — глаза Насти изумленно распахнулись, — она прототип? Мой прототип?!

Эмиль только не хлопнул в ладоши от радости.

— Жаль, я не вижу сейчас ее лица, — качнул головой он, — хотел бы я посмотреть на ее реакцию, когда она сама это поняла.

— Она не знала? — воскликнула девушка, тут же мысленно пожалев Сабину. Она прекрасно помнила реакцию Максима, когда он узнал, что является прототипом Эмиля. Наверное, Сабина чувствует сейчас нечто схожее. Настя с трудом представляла себе, каково чувствовать, что на деле ты не человек, а лишь копия кого-то другого, и твоя жизнь зависит от обстоятельств, в которые попадает твой оригинал.

— Я тоже весьма долго не задумывался об этом. И, когда увидел, что у нее совершенно нет потенциала, предпочел не говорить ей. Похоже, никто из ее учеников ей не сказал.

— Какая удивительная забота, — саркастически заметила девушка. Эмиль пропустил ее замечание мимо ушей.

— Оттого я и хочу вас познакомить. Преподнести Сабине прощальный подарок — встречу с ее оригиналом. Как думаешь, ей это ведь интересно? Узнать, с какого образа Вихрь создавал ее.

— Гори в аду, — бросила девушка. Морган вновь не отреагировал. Казалось, он разговаривал больше с самим собой, чем с пленницей.

Настю же занимало другое. Сейчас Максим ищет Сабину. Стало быть, если он нашел ее, он находится там, где Морган ее держит. И когда Эмиль решит, наконец, «познакомить Сабину с ее оригиналом», Максим встретится с ним лицом к лицу. Если на тот момент он не будет готов к этой встрече, войну за Вихрь можно будет считать проигранной. Эмиль убьет Максима и одержит полную победу…

* * *

Сердце Максима заколотилось чаще. Юноша не мог избавиться от мысли, что Эмиль перехитрил его и здесь. Убийца знал, чувствовал, что его прототип отправится на помощь Сабине, и использовал это в качестве обманного маневра, чтобы подобраться к его подруге. Если не остановить Моргана, он убьет Настю, а вместе с ней и Сабину. Максим не имел права допустить этих смертей.

— Черт, — сжав кулаки, процедил юноша.

— Он захочет убить ее здесь, — с трудом произнесла медиум, — у меня на глазах… чтобы я… видела.

Черная густая злость поднялась внутри Максима, как взбаламученный речной ил, однако сделать с этой злостью юноша ничего не мог. Он понимал — стоит ему найти Настю по потенциалу и переместиться к ней, он лишь спровоцирует этим Эмиля на то, чтобы покончить с девушкой. Возможно, Морган и планировал показать Сабине смерть ее оригинала, однако, чтобы досадить Максиму, он мог и изменить план.

— Никого он больше не убьет, — нахмурившись, произнес юноша, повернувшись к открытому порталу, освещавшему помещение, — сейчас я вернусь в свой мир, добуду пистолет и убью его. Не понимаю, почему я сразу не сделал этого, а зачем-то притащил с собой нож, но это поправимо.

— Максим… — осторожно качнула головой Сабина. Юноша не дал себя перебить, продолжив рассуждать.

— Эмиль, может, и быстрый, но от пули вряд ли увернется… мне, правда, никогда не приходилось стрелять по людям… я только на военных сборах в школе стрелял, но, думаю, на Моргана у меня рука не дрогнет…

— Максим, — вновь обратилась Сабина, собирая все оставшиеся силы, чтобы придать голосу большую настойчивость, — тебе… нельзя в него стрелять.

Юноша недоуменно посмотрел на медиума.

— Что?

— Если хочешь использовать свой шанс выжить, — молодая женщина помедлила, переводя дыхание, — ты должен убить его ножом.

Максим недоверчиво нахмурился.

— Почему? — качнув головой, спросил он.

Сабина собралась начать говорить, и вдруг напряженно замерла, будто прислушиваясь к окружающему пространству. Ее полный отчаянного ужаса взгляд устремился к порталу посреди пыточной камеры.

— Он идет.

* * *

— Пора идти, — деловито возвестил Морган, — для вашей встречи с Сабиной все готово. Думаю, и Максим любезно будет ждать нас на месте.

Губы Насти напряженно сжались в тонкую линию. Эмиль испытующе заглянул в глаза своей пленнице, словно пытался понять, будет ли она сопротивляться.

Девушка же, как никогда, хотела растянуть время и тщетно пыталась это сделать. В ее голове отчаянно стучала мысль о том, что нужно как-то предупредить друга обо всем, что Эмиль рассказал ей. А на это нужно хотя бы несколько минут. Треклятые несколько минут, которыми пленница не располагала…

Эмиль неспешно обошел дерево и одним движением разрезал веревки, связывающие Настю.

А, может, я и сумею выиграть немного времени.

Вдохнув полной грудью, девушка собрала силы в кулак и рванулась вперед со всех ног, надеясь открыть на ходу портал и переместиться к Максиму.

Эмиль нагнал пленницу за пару секунд до того, как она успела выбросить руку вперед, чтобы ускользнуть в Вихрь. Концентрироваться на призыве Потока на бегу было и без того трудно, а атака Моргана вконец выбила Настю из колеи и не позволила даже начать открывать портал.

— Неплохая попытка, — хмыкнул Эмиль, повалив девушку на землю. Вскрикнув, она упала, больно проехавшись по земле всем телом, и не успела даже развернуться, когда рукоять ножа вновь тяжелым ударом опустилась на ее затылок.

* * *

Максим встрепенулся, тут же с досадой поняв, что ни при каких обстоятельствах не успеет освободить Сабину из оков.

— Беги, — с ужасом шепнула молодая женщина, — спасайся…

Взгляд медиума вдруг помутнел, голова дернулась, словно кто-то нанес ей удар, и Сабина безвольно обмякла в своих кандалах, потеряв сознание. Юноша недоуменно подошел к ней.

— Что? Сабина, ты меня слышишь?

Молодая женщина не реагировала, хотя грудь ее все еще слабо вздымалась в такт дыханию. Максим непонимающе качнул головой, затем спешно закрыл портал, погрузив пыточную камеру в непроглядную темноту.

Она сказала, что Эмиль идет. Вот-вот он будет здесь.

На то, чтобы придумать себе достойное укрытие, не было времени. К тому же Морган запросто почувствует присутствие своего прототипа по его потенциалу. Скрываться в камере пыток не было смысла. Последние секунды перед прибытием Эмиля юноша силился понять, что имела в виду Сабина, когда сказала, что нельзя применять пистолет.

Почему убить Моргана нужно именно ножом? Стоит ли слушаться? Да и ради чего? Чтобы использовать мизерный шанс на выживание? Вернее всего было бы застрелить этого выродка…

Размышления юноши прервал звук. Посреди ненадолго погруженной в тишину пыточной камеры появилась новая переливающаяся полным спектром цветов яркая точка, вновь наполнившая помещение сложным переплетением звуков разных миров.

Несколько секунд назад Максим считал, что полностью готов к встрече с Эмилем. Однако теперь внутри него вновь всколыхнулся страх. И хотя юноша только что сделал вывод, что искать укрытие в пыточной камере или поблизости от нее совершенно бесполезно, увидев сияющую точку пространственно-временного разрыва, он все же безотчетно попытался спрятаться и затаиться. Единственным более-менее пригодным местом для укрытия оказалось пространство под старым рассохшимся деревянным столом, о предназначении которого в пыточной камере Максим старался не думать. Выхватив нож, взятый из дома, юноша спешно притаился под столом, неуклюже ударившись об него. Стол при этом покачнулся, и Максим отметил, что его хлипкое укрытие имеет сильный дефект — по одной деревянной ножке проходила большая трещина. Стоит опереться один раз, и вся конструкция моментально сложится даже под небольшим весом.

Стараясь ничего не сломать, юноша осторожно сел под стол и понадеялся, что темнота на какое-то время станет его союзником, пока Эмиль не догадается обвести камеру взглядом путешественника.

Тем временем портал стремительно расширялся, запах озона, наполнявший помещение, немного разгонял вездесущий смрад. На удачу Максима, свет практически не проникал в ту область, где укрылся юноша.

Через мгновение пространственно-временной разрыв достиг в диаметре примерно двух метров, и из него неспешно вышел человек, неся на руках девушку.

Сердце Максима неистово заколотилось о ребра. Казалось, он до последней минуты не хотел верить в правоту Сабины.

Настя. Прости меня, родная, прости, что позволил ему добраться до тебя.

Девушка безвольно свисала на руках убийцы. Как и Сабина, она была без сознания.

Несколько раз за это мгновение Максим порывался вскочить и наброситься на своего создателя, застать его врасплох, однако пока он мог лишь смотреть на него, осознавая, что впервые видит со стороны его лицо, изуродованное страшным длинным шрамом. К собственному ужасу юноша сумел заметить что-то общее между собой и Эмилем. Нечто совершенно неуловимое, незаметное, ускользающее от взгляда, но неумолимо объединяющее собой две части разорванной души одного путешественника.

Максим не успел понять, что именно это была за деталь, так сильно напугавшая его — Морган закрыл за собой портал, погрузив помещение в непроглядную темноту и звенящую тишину, нарушаемую лишь звуками его шагов.

Юноша в мысленно отругал себя.

Надо было не рассматривать его, а нападать и заставать врасплох, пока был шанс! Теперь придется какое-то время ждать, пока я привыкну к темноте. Бить сослепу — несусветная глупость. Надо же было мне быть таким медлительным идиотом!..

Прислушиваясь к движениям во мраке, Максим пытался понять, что делает Эмиль. Послышалось шуршание ткани, за ним последовал слабый металлический звон, а после — четыре щелчка друг за другом. Затем звонкий удар, похожий на пощечину, и слабый девичий стон.

— Просыпайтесь, дорогуши, пришла пора знакомиться, — прозвучал голос Эмиля из темноты.

Максим затаился. Пыточная камера вновь погрузилась в тишину. Через несколько секунд Морган сделал несколько шагов — судя по всему, по направлению к Сабине.

— Приглядись к ее потенциалу, — вкрадчиво произнес он, — видела бы ты, как она храбрилась поначалу, и как заскулила, стоило чуть провести ножом по ее лицу. Тебе бы, наверное, понравилось. Ты ведь ненавидишь ее, так? Ненавидишь так сильно, как прототип может ненавидеть свой оригинал.

Сабина не отвечала. Максим все еще не мог различить черты ее лица в темноте, но слова Моргана сильно задели юношу.

Он никогда не чувствовал ничего подобного сам, но говорит о ненависти прототипов к оригиналам так, будто знает, каково это…

Сабина все еще молчала.

— Ну же, — подгонял Морган, — скажи, что ты чувствуешь, глядя на нее…

Послышался голос Насти.

— Сабина, я понятия не имела, что ты — мой прототип! Я узнала только сегодня! Я бы никогда не стала…

— Я знаю… — тихо выдохнула молодая женщина, однако не опровергла слов Моргана о ненависти. Сердце Максима сжалось.

А она ведь действительно может ее ненавидеть. Ни за что, просто потому, что Настя вообще существует. Мне знакомо это чувство, черт возьми…

— Разумеется, она знает, что ты не стала бы пользоваться ею по назначению, — самодовольно заявил Эмиль, черты которого начали понемногу проясняться во мраке. Слова убийцы на этот раз были обращены к Насте, — тебе это не нужно, ты ведь Мастер, к тому же только недавно узнала о существовании Вихря. Но это не отменяет ненависти твоих прототипов к тебе. Когда они узнают о своей истинной природе, они всегда начинают ненавидеть первоначальный образ. Ты существуешь, этого достаточно. И сегодня, когда я заберу твой потенциал и твою жизнь, умирая, Сабина будет ненавидеть тебя.

— Зачем тебе это? — сквозь зубы процедила девушка, — неужели тебе настолько нравится ее мучить?! А еще говорил, что я ничего не знаю о тебе. Да с тобой же все ясно! Ты чертов психопат, который наслаждается чужими страданиями!

Максим крепче сжал рукоять ножа.

Не провоцируй его, Настя. Подожди немного…

К счастью, Морган не отреагировал на обличительные заявления пленницы. Он лишь усмехнулся, и юноша даже сумел рассмотреть в темноте его кривую ухмылку.

— Этим я отдаю дань уважения Максиму, — вдруг произнес он. Никто не ожидал от него ничего подобного, поэтому на несколько секунд, пока Эмиль не продолжил говорить, пыточная камера вновь погрузилась в звенящую тишину, — я хочу, чтобы он знал, что я понимаю его.

Сердце гулко ударило юноше в грудь. Отчего-то слова Моргана заставили его замереть и задержать дыхание.

Эмиль медленно повернулся к столу. Улыбка — пусть и немного печальная — не сходила с его лица.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Максим, сталкиваясь со мной. Знаю и понимаю.

Глаза юноши еще не окончательно привыкли к темноте, однако он чувствовал на себе обжигающий взгляд своего создателя и ничего не мог сделать с волной нервной дрожи, прокатившейся по телу. Столб потенциала убийцы едва не пробивал дыру в потолке своим напором и сиял настолько ярко, что его отблески, казалось, были заметны даже без взгляда путешественника. Юноша не мог поверить, что один человек может вместить в себя столько…

— Довольно прятаться, Максим. Все мы прекрасно знаем, что ты здесь, — спокойно произнес Эмиль, легко взмахнув рукой. Посреди камеры вновь начал расти портал. Но на этот раз он не остановился, достигнув в диаметре человеческого роста, а продолжал разрастаться.

Не видя больше смысла прятаться, Максим поднялся, стараясь не задеть рассохшийся стол, и выпрямился во весь рост.

А он ведь все равно выше меня почти на голову…

— Я знал, что ты придешь сюда, — протянул Эмиль, склонив голову. Он старался говорить громче, чтобы перекричать звуки, доносящиеся из портала, продолжавшего расти, — знал, что прилетишь, как мотылек на огонь.

Максим с вызовом посмотрел прямо в глаза убийце, стараясь гнать от себя мысль, что даже голос Моргана чем-то напоминает ему его собственный.

Юноше с трудом удавалось бороться с бурей эмоций, бушевавшей внутри, и, казалось, Эмиль прекрасно знает и чувствует все, что происходит с его прототипом.

Одна душа на двоих… и одна смерть…

При мысли от смерти инстинкт самосохранения забарабанил в грудь Максима, заставляя его сделать шаг прочь от Эмиля, однако юноша с большим трудом все же поборол это желание. Если он хочет справиться с Морганом…

…если хочу спасти Вихрь и все, что мне дорого…

…об инстинкте самосохранения нужно было забыть.

Морган усмехнулся, видя смятение прототипа.

— Рад, наконец, снова встретиться с тобой лицом к лицу, Максим. Я долго этого ждал.

Глава 9 Прости, Максим!

Максим впился рукой в рукоять ножа так, что побелели костяшки пальцев, словно оружие было последним оплотом реальности, которая уходила из-под ног от одного взгляда на человека, что вдохнул в него жизнь. Непреодолимое чувство родства, единой крови тихо ворочалось где-то в глубине позаимствованной души юноши, какая-то часть которой знала — он создан, чтобы оригинал использовал его. Эти мысли сбивали с толку, сводили с ума.

— Снова… — тихо повторил Максим, стараясь нарушить невыносимое молчание. Ему необходимо было что-то сказать, слушать звуки растущего портала было недостаточно.

— В последний раз я видел тебя, когда держал на руках твое бездыханное маленькое тельце. В тот день я…

— Ты отдал мне часть своей души, — юноша с вызовом приподнял голову, обжигая своего создателя взглядом, — я уже знаю эту часть истории.

Морган оценивающе прищурил глаза, глядя на нож в руке прототипа. Похоже, убийца хотел, но так и не спросил, откуда у его творения взялись эти сведения. Эмиля больше волновало другое:

— И все же ты надеешься убить меня? — хмыкнул он, — ты понимаешь, что погибнешь?

— Я бы так и так погиб в ходе твоего плана, — как можно небрежнее отозвался юноша, стараясь не смотреть в сторону Насти, взгляд которой даже на расстоянии обжигал его при произнесении этих слов, — так что предпочитаю хотя бы выбрать способ. Убив тебя, я смогу защитить то, что мне дорого.

Улыбка Эмиля преобразовалась из насмешливой в ободряющую.

— Браво, Максим, — качнул головой убийца, — я горжусь тобой. Правда, горжусь. Даже не тем, что волею случая ты стал Мастером, что сильно усложнило мне жизнь. Нет, я горжусь твоим стремлением доказать, что ты лучше своего оригинала. Ты — прямое подтверждение тому, что прототипы способны на многое, и это достойно уважения, — Эмиль тяжело вздохнул, — знаешь, я был бы счастлив иметь такого человека в союзниках. Мне искренне жаль, что наши интересы настолько расходятся, и отчасти жаль, что на моем месте не находится кто-то другой, чтобы мы могли быть на одной стороне. Просто на моем месте не могло оказаться никого другого.

Максим качнул головой, предпочтя не заметить многозначительных взглядов убийцы.

Почему ему так нужно мое понимание?.. Впрочем, чего я хочу от сумасшедшего?

Юноша нахмурился.

— Мне все равно, что ты о себе думаешь и на чьем ты месте. Но это, — он вновь качнул головой и обвел свободной от ножа рукой стены пыточной камеры, — наше с тобой дело. Отпусти Настю и Сабину. И покончим с этим. Прямо сейчас.

Морган снисходительно улыбнулся.

— Отпустить? Их? — он насмешливо посмотрел на своих последних живых пленниц, — и упустить такой потенциал, каким обладает Анастасия?

То, как Эмиль произносил полное имя подруги, отчего-то резало Максиму слух. С трудом отвлекшись от этого, юноша внушительно посмотрел своему создателю в глаза.

— В ее потенциале нет нужды. Если ты победишь, сможешь получить мой.

— Почему бы мне не заполучить оба? — осклабился Морган.

— Потому что ты и так нестабилен, — холодно отозвался юноша, — потенциал еще двух Мастеров разорвет тебя на куски, и все, что ты сделал, будет напрасно.

На миг взгляд Моргана переменился. Будто бы признание его затраченных усилий на осуществление замысла, было для него действительно важно. Максим решился уцепиться за это, осторожно призывая свой потенциал, чтобы заставить портал расти медленнее.

— Столько трудов, Эмиль, — продолжил юноша, нарочито досадливо качнув головой, — ты ведь не готов бросить свою затею из простой жадности?

Морган шумно выдохнул, на губах блеснула снисходительная улыбка. Мимолетный рассеянный взгляд в сторону Максима означал, что он оценил работу потенциала своего прототипа и быстро разгадал отвлекающий маневр. Сияние вокруг Эмиля вмиг стало ярче, и огромный нестабильный портал продолжил увеличиваться в размерах с первоначальной скоростью.

— А на миг я даже поверил, что ты все понял, — досадливо цокнул языком убийца, — видишь ли, встреча нас четверых здесь изначально была одним из «узлов», скопившихся вокруг меня. В отличие от всех остальных, я не боюсь просматривать эти «узлы». Сегодня решающий день в истории существования Вихря, и каждому из нас отведена своя особая роль.

Эмиль сделал шаг к прототипу. Тело Максима напряглось, как струна, однако он заставил себя не поддаться желанию отступить. Все его внимание теперь было направлено на слежение за каждым движением врага. В руке убийцы угрожающе поблескивал в свете портала заточенный нож.

— Максим, ты был создан, чтобы стать тем самым телом, в котором я завладею Вихрем. Видя, как ты возвысился над собственной природой, мне искренне не хочется тебя убивать, — нарочито миролюбиво произнес Морган, — и я готов дать тебе шанс на выживание, о котором ты так мечтаешь…

Глаза Эмиля азартно сверкнули, он сделал еще два шага к прототипу.

— У меня два условия. Первое: ты добровольно предоставляешь мне свое тело и остаешься жить в моем. Я позволю тебе проникать в Вихрь, ведь ты достоин этого. И второе: ты сам вонзишь нож в сердце Анастасии, и мы разделим ее потенциал. Это докажет серьезность твоих намерений.

Максим недоуменно округлил глаза.

— Ты совсем спятил? — выкрикнул он.

— Загляни внутрь себя, — качнул головой Морган, вновь делая шаг к юноше, — прислушайся к той части твоей души, которая так отчаянно хочет выжить. К той части, которую ты пытаешься заглушить. Поверь, я знаю, что ты чувствуешь сейчас и чего ты хочешь. И я предлагаю тебе это. На самом деле все, что тебе дорого, находится в тебе самом. И именно это ты должен спасти. Я даю тебе шанс. Что скажешь?

Юноша перевел растерянный взгляд на Настю. Больше всего его испугало то, что какая-то его часть действительно задумалась над словами Эмиля. Разумеется, у Максима и в мыслях не было причинить подруге хоть малейший вред. Однако мысль о том, как сильно он хочет выжить, назойливо скреблась в закоулках его подсознания и не давала покоя.

Морган кивнул и развел руками.

— Посмотри на нее, — он указал на прикованную к стене девушку, — ты колеблешься, потому что привязан к Анастасии. Но на деле ты чувствуешь: она никогда не поймет тебя.

Максим скептически скривился.

Как будто ты поймешь!

Вслух юноша ничего не произнес, однако Морган словно прочитал его мысли и многозначительно посмотрел ему в глаза.

— Она оригинал, — продолжил Эмиль, — и всегда была оригиналом. А ты, сколь бы сильным Мастером ни был, всегда будешь помнить о том, что тебя создали прототипом.

Юноша молчал, чувствуя, как глаза подруги округляются от ужаса. Она ждала, что Максим опровергнет слова Моргана, однако он этого не сделал, потому что отчасти понимал — убийца прав. При любом потенциале юноша чувствовал бы себя зависимым от чужой судьбы.

Нет, стоп! О чем я только думаю? Нельзя обвинять Настю в том, что она родилась Мастером! Черт, присутствие оригинала, похоже, слишком затуманивает мой разум…

— Прототипом меня создал ты, — тихим обличительным тоном произнес Максим. Эмиль хмыкнул.

— И дал тебе жизнь, на которую ты не имел права. А сейчас предоставляю возможность ее сохранить. Неужели чужая жизнь тебе дороже собственной? — убийца усмехнулся, — никогда не поверю. Это может быть взращенным чувством героизма, столь странно распространенного в вашем мире, но оно идет вразрез с самой человеческой природой. Инстинкт выживания и размножения — на деле все, чем мы располагаем.

Настя тщетно рванулась из своих оков.

— Макс! Не слушай его! Он тянет время, чтобы дать порталу разрастись! — закричала она.

Эмиль лениво покосился в ее сторону, и Максим вздрогнул, испугавшись, что подруга привлечет убийцу и спровоцирует его на то, чтобы всадить нож ей в сердце.

Стараясь изобразить безразличие, юноша опустил взгляд на стол и тяжело вздохнул, вновь привлекая внимание своего создателя.

— Ты прав, — холодно отозвался он, поднимая глаза на Эмиля, — черт тебя дери, ты во всем прав…

— Макс! — испуганно воскликнула Настя, однако ни юноша, ни убийца не обратили на нее никакого внимания.

— Ты прав, я хочу выжить, — кивнул Максим, демонстративно бросая нож на пол. Победная улыбка озарила лицо Моргана.

— Правильный выбор, — качнул головой убийца, также отводя нож и делая решающий шаг к юноше.

Не давая своему оригиналу лишних секунд, чтобы уловить обман, Максим резко ухватил хлипкий стол и толкнул его на Моргана, наваливаясь всей своей массой.

Эмиль вскрикнул и не удержал равновесие, через секунду оказавшись придавленным к земле. Он отчаянно боролся с прототипом, однако вскоре начал хрипеть от удушья.

В висках Максима застучало.

Одна душа на двоих и одна смерть. Вот оно. Вот сейчас я почувствую…

Однако ничего не происходило. Хрипя, Эмиль выплевывал обрывочные ругательства и не оставлял попытки бороться. Максим стиснул зубы.

Нет, так не получится. Я долго не удержу, он сильнее. Нужно убить его!

Юноша попытался ногой дотянуться до ножа, брошенного на пол, но ботинок, слегка задев оружие, лишь оттолкнул его дальше.

— Черт! — прошипел Максим, повторив попытку. Его натиск на секунду ослаб, и Морган не упустил свой шанс. Он сумел оттолкнуть стол, перевернув его на бок, и вскочил, выхватив собственный нож. Максим потерял равновесие и с трудом сумел избежать падения, тут же бросившись к оружию.

Оба путешественника, тяжело дыша, встали наизготовку. Глаза Эмиля пылали яростью, уродливый шрам налился кровью. Не выжидая больше ни секунды, он рванулся вперед, атакуя противника. Максим лишь чудом сумел уйти от удара, который бы вспорол ему живот.

Настя, напряженно наблюдавшая за схваткой прототипа и оригинала, безуспешно пыталась освободиться от своих оков.

— Черт, надо что-то сделать! Надо помочь Максиму! — сквозь зубы цедила она.

— Мы бессильны… — едва слышно выдохнула Сабина. Казалось, она примирилась не только со своей участью, но и с участью миров, которые должны были пасть жертвой замысла Моргана.

— Черта с два мы бессильны! — проскрежетала Настя, внутренне злясь на свой прототип за это позорное смирение. Однако на деле не могла придумать, как вырваться из пут. Единственное, что она могла делать — контролировать своим потенциалом рост портала.

Перехватив руку Моргана, Максим потянул противника на себя и сумел повалить его на пол. Однако нож вылетел у юноши из руки и мгновенно потерялся из виду. Глаза Моргана победно блеснули. Максим ахнул и предпринял отчаянную попытку спастись — он призвал потенциал.

Вздох обжег легкие, голова немного закружилась, и юноша уже со стороны посмотрел на собственное тело, недоуменно встрепенувшееся у усеянной трупами пленников стены. Левое плечо начало болезненно пульсировать, Максим мгновенно вспомнил о ране, которую лечил ему Шамир.

Морган, как оказалось, был не против продолжать борьбу в новом теле. Воспользовавшись промедлением врага, он бросился за ножом, который обронил его прототип.

Максим кинулся на Эмиля, замахнувшись его ножом. Проблема состояла лишь в том, что у юноши, в чьем бы теле он ни находился, не было практики в драке с применением холодного оружия. В отличие от Моргана, который с легкостью сумел парировать удар прототипа поднятым с пола ножом. Каким образом Максиму удалось избежать пореза, осталось загадкой для обоих противников.

Боль в левом плече сильно мешала, и юноша побоялся, что может отвлечься на нее и совершить роковую ошибку. Он вновь инициировал прыжок и очутился в собственном теле, надеясь также хоть немного дезориентировать врага и ослабить его концентрацию на Потоке.

Настя тем временем безуспешно пыталась вырвать запястья из кандалов. Портал неудержимо продолжал расти, притяжение Вихря становилось все сильнее. Еще немного, и пространственно-временной разрыв достигнет неконтролируемых масштабов и начнет поглощать все вокруг.

Девушка вдруг замерла от поразившей ее своей простотой мысли, которая могла помочь. Воодушевившись идеей, она сосредоточилась, призвала потенциал, и уже в следующую секунду ее руки и ноги свободно прошли через четыре небольших портала, которые Настя открыла непосредственно на местах кандалов. Совершив мгновенное перемещение, девушка потеряла опору и упала на пол, больно ударившись коленями, однако за ликованием от освобождения путешественница не заметила боли.

— Есть! — воскликнула она, поворачиваясь к Сабине, — так, я тебя тоже сейчас освобожу…

— У меня нет своего потенциала, — бесцветно произнесла медиум. Настя нахмурилась и приблизилась к своему прототипу, положив руку на голень молодой женщины.

— Вихрь сначала почувствует меня. Готова?

Сабина не ответила, а лишь устало прикрыла глаза. Настя сосредоточилась и открыла четыре небольших портала на местах, где кандалы сковывали молодую женщину. Вихрь сговорчиво отозвался на призыв своего Мастера, и девушка потянула на себя Сабину — как можно осторожнее, памятуя о ее недавних травмах, но и как можно быстрее, чтобы Поток не успел заметить, что через него проходит не путешественник.

Из груди раненого медиума вырвался болезненный стон, тут же перешедший в приступ кашля, от которого на губах у нее выступила кровь. Настя осторожно помогла Сабине лечь на пол и присела возле нее. Помощи от прототипа ждать не приходилось — она была слишком слаба, чтобы даже подняться и сбежать из пыточной камеры. Настя нахмурилась.

— Береги силы. Я помогу Максу, и мы тебя вытащим, — пообещала она.

Сабина вдруг ухватила девушку за руку, вложив в это действие, казалось, все остатки своих сил. Ее блестящие глаза горели отчаянной решимостью.

— Нет… — выдохнула она, утирая кровь с губ, — портал… закрой его… Вихрь важнее Максима… важнее всех нас!

Молодая женщина вновь закашлялась. Настя наклонилась и сжала ее руку. Как человек, девушка не соглашалась со своим прототипом: «если всегда мыслить с точки зрения путешественника, можно позволить Вихрю уничтожить все, что мне дорого!». Однако как медиум, она знала, что Сабина права. Если портал разрастется до неконтролируемых размеров, закрыть его будет уже невозможно. Вихрь начнет поглощать и разрушать Красный мир, а за ним может перекинуться и на другие, потому что разрыв продолжит расширяться. Тогда единственным выходом будет позволить Эмилю втянуть Поток в себя — это временно сдержит разрушение, но один за другим начнут рассеиваться «узлы», и начнется новая деструктивная реакция, остановить которую будет не под силу уже никому. Не говоря уж о том, что доступ для перехода в другие реальности после этого будет закрыт для всех, кроме Моргана. На эти жертвы нельзя было идти ради того, чтобы выиграть время. Это было совершенно недопустимо!

Скрипнув зубами, Настя кивнула и, настороженно взглянув на сражающихся противников, направилась ближе к порталу.

Эмиль перенял тактику Максима и принялся при любом удобном случае перемещаться в его тело, как только удавалось сконцентрироваться и призвать потенциал. Он все еще хотел завладеть оболочкой своего прототипа, чтобы управлять Вихрем именно в ней.

Юношей овладел нездоровый азарт драки. О том, чтобы беречь собственное тело от ударов, он давно забыл, поэтому, даже меняясь с Эмилем местами, он старался нанести врагу как можно больше травм, ослепить его болью, вывести из равновесия, дезориентировать. Выгадав удачное положение, Максим повалил Моргана на пол, находясь в его теле, и принялся бить противника по лицу. Один удар рассек губу, другой пришелся в правый глаз, остальные распределились по корпусу. Юноша жалел лишь о том, что и он, и его соперник успели потерять свое оружие во время схватки, и теперь им приходилось вести борьбу исключительно врукопашную.

Максим старался отвлечь себя от мысли, что каждым ударом увечит собственное лицо.

Не останавливаться! Я должен добить его. На кону гораздо больше, чем я. Больше, чем он, Настя или Сабина, больше, чем все мы! Может погибнуть не один мир — что такое несколько жизней в сравнении с миллиардами!

Получив еще один удар в лицо, Морган издал сдавленный стон и, казалось, потерял сознание. Максим встрепенулся и нашел глазами нож врага. В голове мелькнули последние наставления Сабины.

Что, если есть шанс? Если убью его ножом… пусть и в чужом теле, но я смогу продолжить жить.

На раздумья ушло меньше секунды. Юноша бросился к ножу, игнорируя боль в раненом левом плече Эмиля, схватил оружие и, занеся его над грудью собственного тела, резко опустил. Рука дрогнула в последний момент. Предательская мысль, что сейчас он убьет самого себя, чуть убавила решимость, и в этот самый миг Морган пришел в себя и молниеносно среагировал, вновь призвав потенциал и переместившись назад в собственную физическую оболочку.

Болезненный вздох, и Максим успел лишь поймать нож за лезвие в нескольких сантиметрах от своей груди. Глаза Эмиля горели яростным огнем, он рычал, брызгая слюной, точно взбесившийся зверь. Ладонь юноши жгло огнем, голова кружилась от собственноручно нанесенных ударов, секунду назад предназначавшихся врагу. Максим до хруста стиснул челюсти, но он не позволял себе отпустить лезвие, понимая, что малейшая слабина сейчас может стоить ему жизни. А значит, и другим мирам тоже…

Тем временем Настя безуспешно пыталась совладать с порталом. За то короткое время, как она узнала о своих способностях Мастера, ей пришлось закрыть множество разрывов, оставленных Морганом для взращивания ее потенциала. Однако с таким порталом девушка не сталкивалась никогда. Он был открыт импульсом, который стоил жизни восемнадцати путешественникам. Пусть ни одна из жертв Эмиля не была Мастером, их суммарного потенциала хватило на то, чтобы открыть разрыв, с которым попросту невозможно справиться в одиночку. Одна Настя не могла даже немного сузить пространственно-временную дыру. Силы уходили в никуда, Вихрь нещадно пожирал потенциал девушки, и через некоторое время мог попросту не оставить ей ни капли. Усилия были тщетны…

— Я не могу! — отчаянно крикнула она, в страхе отшатнувшись от портала. Ноги самостоятельно понесли ее назад к Сабине.

Молодая женщина без сил лежала на полу пыточной камеры. Казалось, ее нынешние возможности ограничивались лишь дыханием.

— Сабина, у меня не выходит, — с трудом сдерживая слезы страха, заговорила Настя, — что мне делать? Как закрыть этот портал?

— Я… не знаю… — выдохнула медиум.

На этот раз девушка искренне разозлилась на Сабину — воистину сейчас от нее требовалось работать на пределе возможностей, как и от всех остальных.

— Проклятье, ты медиум! У тебя больше опыта, придумай что-нибудь! Должен же быть от тебя хоть какой-то толк!

Молодая женщина обожгла своего оригинала взглядом.

— Я просто твоя ячейка. Это единственный толк от меня, — произнесла она на удивление твердым голосом, и Настя обомлела. Единственным, перед чем отступала боль Сабины, была ненависть к своему оригиналу. Эмиль оказался прав насчет этого…

Тем временем Максим продолжал бороться за свою жизнь. Не было времени, чтобы призвать потенциал и переместиться снова, единственное, на чем юноша мог концентрироваться, это на том, чтобы удерживать нож, который мог вот-вот убить его.

Эмиль надавил на лезвие сильнее, и Максим не сумел сдержать стон. Ему казалось, что еще немного, и нож попросту разрежет его ладонь надвое. Юноша предпринял последнюю отчаянную попытку, извернулся и ударил своего противника ногой в бок, выбив из него дух. Морган издал резкий отрывистый звук, на миг ослабив хватку. Максим сумел отвести нож и, освободив здоровую руку, нанес Эмилю удар в лицо. Убийца потерял ориентацию, позволив юноше вскочить.

Стоило подняться на ноги, как у Максима закружилась голова от полученных ударов и обильной кровопотери. Правый глаз стремительно заплывал. Эмиль невероятно быстро пришел в себя и вновь был готов атаковать своего противника, притом намеревался сделать это, вновь поменявшись местами. Морган, похоже, не терял надежды взять Вихрь под контроль в теле своего прототипа.

Отчасти Максим был даже рад перемене мест. Раненое левое плечо неприятно тянуло при каждом движении, и все же это не шло ни в какое сравнение с тем, сколько травм уже получило тело юноши. На лицо было едва ли не так же страшно смотреть, как на изуродованную длинной полосой шрама гримасу злобы Эмиля. Казалось, убийца и вовсе не чувствует боли.

Через несколько нестерпимо долгих секунд схватки Максим понял, что ошибся в намерениях оригинала. Морган попросту стремился оказаться в позиции, более выгодной, чтобы заполучить хоть одно выроненное оружие. Эмиль уже не столько надеялся завладеть телом прототипа, сколько собирался избавиться от назойливого противника. И осуществлял он свой замысел изматывающими скачками из оболочки в оболочку. Голова Максима шла кругом, тяжело было ориентироваться в пространстве — он оказывался то выше, то ниже ростом, то более габаритным, то более подвижным. Боли также становилось то больше, и она щедро растекалась по телу, то меньше с единственным очагом в левом плече.

Пока шла драка, Максим успел несколько раз посмотреть на подругу, которая вновь пыталась предпринять несколько тщетных попыток совладать с неумолимо растущим порталом, притяжение которого заметно усилилось. Каждое движение юноши теперь было сопряжено с излишними усилиями, которые словно бы затрачивались на преодоление сопротивления воздуха.

Еще немного, и мы попросту проиграем. Вихрь поглотит тут все. Эмиль совладает с ним, и все будет кончено…

Морган тем временем успел поднять нож. Он сделал выпад, нанес полосной удар, и Максиму удалось уклониться по чистой случайности. Однако сохранить равновесие у него не вышло. До юноши долетел отчаянный крик Насти:

— Я не могу! Он расширяется!

В тот же самый миг пыточную камеру сотрясло, пол под ногами задрожал, как при сильном землетрясении. Самые мелкие предметы и инструменты начало затягивать в растущий разрыв, а затем выбрасывать оттуда небрежным плевком. Стол, который Максим изначально использовал против Эмиля, задрожал, сдвинулся с места, и его потащило в портал. При следующем всплеске энергии его швырнуло к гладкой поверхностью к стене так, что обломанная ножка превратилась в импровизированный кол. Закованные цепями руки мертвых пленников Эмиля потянулись к разрыву, притягиваемые Вихрем, у некоторых узников поднялись головы и устремили мертвый взгляд в сторону портала. От одного этого зрелища у Максима кровь стыла в жилах. Хотелось вскрикнуть от ужаса, но настоящую опасность представлял собой его оригинал.

Эмиль пошатнулся, бросив напряженный взгляд на пространственно-временной разрыв. Через мгновение он столкнулся глазами с прототипом, и Максим готов был поклясться, что если бы существовал взгляд, который и впрямь мог уничтожать, он выглядел бы именно так.

Морган зарычал, словно дикий зверь.

— У меня больше нет на тебя времени! — выплюнул он, бросившись на юношу. Максим успел лишь вздрогнуть, однако заставил себя собраться, призвал потенциал и бросился на нож врага.

Лишь в последний момент Эмилю удалось разгадать план своего прототипа и отвести лезвие чуть в сторону. Болезненный вздох обжег легкие, и Максим по инерции довершил движение, начатое врагом, нанеся полосную рану собственному телу в правый бок. Не смертельную. Но болезненную и достаточно глубокую. Эмиль поднял на противника стремительный взгляд и также ответил ему прыжком.

Оказавшись вновь в собственном теле, Максим охнул от боли, приложив руку к правому боку. Горячая кровь заструилась между пальцев. Эмиль оказался близко и, воспользовавшись промедлением юноши, снова попытался нанести удар. Максим рванулся в сторону и тут же размахнулся, когда рука оригинала опустилась ниже. Точным ударом юноше удалось выбить нож из руки убийцы. Эмиль зарычал от боли и сумел сделать прототипу подсечку, заставив его неуклюже распластаться на полу.

Перед глазами Максима заплясали цветные пятна, из груди вырвался сдавленный кашель. Сквозь звуки расширяющегося портала до юноши доносилось тяжелое дыхание убийцы. Морган вновь оказался рядом, навис над своим врагом. Полные холодной ярости глаза создателя опаляли юношу. Казалось, на мгновение время замерло, и тут же возобновило ход, когда Эмиль подпрыгнул и всем весом опустился на голень противника.

Юноша не услышал, но почувствовал гулкий хруст ломающейся кости, и уже через секунду боль затопила все вокруг. Максим запрокинул голову и заорал, словно это могло помочь уйти от реальности, раствориться в звуке собственного голоса. Ему вторил испуганный вопль Насти.

Эмиль качал головой, почти сочувственно глядя на своего поверженного врага. Теперь исход схватки можно было считать предрешенным. Со сломанной ногой Максим не сумеет помешать Эмилю.

— Веришь ты или нет, мне жаль, что все так вышло, — хрипло произнес Эмиль, криво ухмыляясь и вытирая рукавом лицо, — пожалуй, придется мне довольствоваться собственным телом. Твое теперь никуда не годится.

Стискивая зубы от боли, Максим посмотрел в глаза своему создателю. Усмешка не покидала лица убийцы.

Его замысел удался…

Юноша умоляюще посмотрел на свою ногу, будто бы мог таким образом заставить ее восстановиться. Но чуда не произошло: кость сместилась, нога застыла в неестественном положении. Максим прерывисто вздохнул от боли.

Это конец…

* * *

Шамир напряженно прислушивался к Потоку и с ужасом понимал, что нестабильность, причиной которой, судя по всему, являлся открытый Эмилем Морганом портал, не исчезает, а лишь усиливается с каждой минутой. Кусая губу от волнения, медиум метался из стороны в сторону по комнате, не в силах найти себе места.

Большую часть своей жизни Шамир провел в четырех стенах. Как только он нашел свое призвание, работа с Вихрем стала для него превыше всего, и именно ею он жил все эти годы. Никогда прежде ему не приходилось чувствовать себя беспомощным и бесполезным — опытный медиум, он всегда находил ответы на вопросы своих учеников, его сил хватало, чтобы обеспечить им длинные, полные эмоций путешествия на просторах Потока. Однако теперь… теперь Шамир впервые чувствовал себя ни на что не годным трусом, который только и знает, что отсиживается в безопасном месте, пока другие (в том числе и его родная дочь) пытаются спасти множество миров. И, похоже, попытки невольно избранных героев не приводили к успеху. Вихрь становился все более нестабильным. Неизвестно, сколько должно пройти времени, прежде чем он начнет поглощать Красный мир, а за ним по цепной реакции накинется и на другие близлежащие реальности.

Нет, я не могу остаться в стороне сегодня. Значит, вот, что Поток готовил для меня…

На лице медиума появилась печальная смиренная улыбка. Любой человек, имеющий хоть малейшее представление о Вихре, поначалу интересуется собственной судьбой. И Шамир не был исключением. Его судьбу укрывал лишь один «узел», и тот не был таким тугим, какие затягивались группами вокруг Эмиля Моргана. Медиум сумел приоткрыть завесу и узнать, как будет развиваться его дальнейшая судьба. Уже много лет он жил, зная, что день, когда он осуществит переход потенциала самостоятельно, станет последним днем его жизни. Шамир был уверен, что этого никогда не произойдет, потому что знал, что таит в себе переход потенциала. Чтобы осуществить его, нужно отнять жизнь другого путешественника. По крайней мере, так медиум думал до сегодняшнего дня, и другие варианты попросту не приходили ему в голову.

Столько лет я работал с Потоком, и надеялся обмануть его? Я ведь знал, что это невозможно! Всегда знал…

Шамир неспешно проследовал к своему столу и открыл средний ящик, где в специальном отсеке стояла пробирка с кровью.

«Эксперименты Ирвина», — с досадливой улыбкой подумал медиум, — «мой любознательный ученик всегда хотел выяснить, чем потенциал отличает путешественников от обычных людей с точки зрения физиологии. Добраться до сути, понять, что именно позволяет Мастерам перемещаться сквозь Вихрь, открывать порталы… знал бы мой ученик, что подтолкнет меня к самоубийству своими изысканиями, наверное, никогда бы не оставил мне свою кровь. Близко бы к ней не подпустил. Но он не знал».

Шамир тяжело вздохнул и извлек из ящика пробирку. Немного поводив ей перед глазами, он пригляделся и убедился в собственной правоте — от крови Ирвина исходило заметное сияние, становившееся ярче с каждой секундой, пока кровь нагревалась до комнатной температуры.

Этого точно хватит, чтобы открыть портал и приблизиться к нестабильному разрыву.

Оставив пробирку нагреваться на столе, медиум взял в руки небольшой электронный прибор, размером со спичечный коробок и нажал единственную едва заметную клавишу, под которой тут же начал мигать красный огонек.

Уставившись в неизвестную точку пространства перед собой, Шамир тяжело вздохнул и заговорил:

— Ирвин, — начал он, — к моменту, когда ты обнаружишь и посмотришь эту запись, я однозначно буду мертв. Я знал это заранее, так предрекал мне Вихрь, и я много лет старался избежать смерти, прячась здесь, однако Поток, похоже, предугадал и это, — досадливая улыбка вновь тронула губы медиума, — однако сейчас я не могу поступить, как прежде. Эмиль Морган открыл нестабильный разрыв, и скоро реакцию уже невозможно будет остановить. Я должен помочь юноше, о котором тебе рассказывал, чью кровь ты изучал. Максиму. И сейчас я отправлюсь к месту разрыва, чтобы закрыть его. Ирвин, ты давно просил меня рассказать тебе о сути перехода потенциала. Твоя догадка верна, он возможен, притом не только при переливании крови путешественника другому человеку. Можно сделать проще…

Продолжая записывать, Шамир взял со стола пробирку, потер ее в руках, давая крови дополнительные секунды, чтобы согреться, затем открыл крышку и вылил содержимое себе на ладонь.

— Достаточно просто омыть руки кровью путешественника, и процесс перехода будет запущен. Ирвин, ты мой лучший ученик. Ты дорог мне как сын, которого у меня никогда не было. Я надеюсь, что рано или поздно ты перестанешь возвращаться в Красный мир и продолжишь жить в лучшем месте, чем то, где нам суждено было родиться. Береги себя. А я вынужден попрощаться и отправиться на помощь Максиму.

Помедлив, Шамир закусил губу и добавил:

— Если увидишь Сабину… — он качнул головой, — скажи ей, что мне жаль. Скажи, что я бежал от смерти, а не от семьи. И что действительно был трусом. Она была права насчет меня…

Прислушавшись к Вихрю, медиум понял, что не имеет права больше ждать.

— А сейчас мне пора, Ирвин. Прощай. Береги себя.

Шамир спешно остановил запись, положил черный прибор на видное место среди разбросанных по столу бумаг, затем взмахнул рукой, и перед ним послушно открылся портал, нежно и одновременно хищно призывая к себе своего новоявленного путешественника.

* * *

Насте показалось, что ее мир рухнул в одно мгновение. Все ее тело содрогнулось, когда Максим запрокинул голову и закричал от боли, а нога его застыла под неестественным углом.

«Только не это! Все пропало!» — отчаянно подумала девушка, вторя крику друга. В тот момент она словно была с ним единым целым. Ей хотелось забрать его боль, поменяться с ним местами, только бы позволить ему продолжить борьбу и выйти победителем. Однако это не представлялось возможным. Настя могла лишь стоять и с ужасом смотреть, как Морган угрожающе нависает над своим прототипом.

— Веришь ты или нет, мне жаль, что все так вышло. Пожалуй, придется мне довольствоваться собственным телом. Твое теперь никуда не годится, — сквозь досаду Эмиля пробивалось его самодовольство.

«Сейчас он убьет его!» — ужаснулась про себя Настя и, судорожно оглядевшись, схватила первый попавшийся под руку предмет из тех, что лежали поблизости. Девушка даже не успела рассмотреть небольшой металлический прибор, отдаленно напоминающий гаечный ключ — о его назначении она не имела ни малейшего понятия, зато знала, как применить его сейчас. Шаги Насти заглушали звуки растущего портала. В три прыжка девушка сократила расстояние между собой и убийцей, что стоял к ней спиной, и, стараясь все еще держаться на безопасном расстоянии, с силой запустила «гаечный ключ» в затылок Моргана.

Удар вышел удивительно метким. Эмиль дернулся и рухнул без сознания, как подкошенный, придавив собою Максима. Юноша взвыл от боли в сломанной ноге. Настя ахнула, присев рядом с другом.

— Макс… сейчас мы что-нибудь…

— Портал, — простонал Максим, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы, — его нужно закрыть… ох… черт… сейчас.

Через мгновение тело юноши безвольно распласталось на полу, а Морган вдруг начал пониматься на ноги. Настя в страхе отпрянула, однако Эмиль приподнял руки, словно демонстрировал отсутствие оружия.

— Тише, Настя, это я. Это Макс. Ох… — он болезненно поморщился и потер затылок, — хорошо ты его приложила.

Девушка виновато потупилась, успев для себя подтвердить, что в оболочке Эмиля действительно находится ее друг — взглядом путешественника она узнала его потенциал. Максим обернулся и поморщился, глядя на собственное изувеченное тело.

— Не знаю, как надолго он отключился, — качнул головой юноша, — но мы должны успеть закрыть портал. Думаю, несколько минут у нас есть.

Максим, приближаясь к разрыву, сочувственно посмотрел на Сабину. Молодая женщина силилась подняться и с отчаянием в глазах смотрела в портал.

— Папа? — вдруг произнесла она. Максим непонимающе сдвинул брови.

Шамир? Сабина бредит? Его ведь здесь нет…

Юноша осекся, повернувшись к порталу: внутри Вихря действительно находился отец Сабины. И, что удивительно, у него был потенциал сильного путешественника, коего раньше Максим за ним не замечал.

Неужели он решил осуществить переход?

— Макс, там кто-то… — начала Настя. Юноша кивнул и перебил подругу, обратившись к медиуму.

— Шамир, что вы здесь делаете? И откуда у вас такой потенциал? — нахмурился он. На лице мужчины появилась слабая улыбка, которая тут же померкла.

— Нет времени на расспросы, — отрезал он, — нужно закрыть портал, пока это еще возможно.

— Хорошо, — серьезно кивнула Настя, — выходите, и закроем его вместе.

— Нет, — качнул головой медиум, — я должен оставаться внутри.

Сабине удалось, наконец, подняться. Она нетвердо держалась на ногах и была болезненно бледной. Максим, качнув головой, подоспел к ней и осторожно помог добраться до портала, предчувствуя, что ей нужно сейчас быть там, ведь эта встреча с отцом для нее последняя.

В глазах молодой женщины стояли слезы. Настя, как могла, старалась подавить к себе пренебрежительную неприязнь к своему прототипу, хотя слова молодой женщины о «всего лишь ячейке» все еще звучали у нее в памяти.

— Папа… — качнула головой Сабина, — ты не можешь остаться в разрыве… ты же погибнешь.

— Я знаю, дочка, — поджал губы Шамир, — знаю, но, поверь, так нужно. Чтобы сохранить стабильность Потока, я должен подстраховать вас с этой стороны.

— Но…

— Сабина, не спорь, — строго сказал мужчина, избегая прямого зрительного контакта с дочерью. Вместо того он многозначительно посмотрел на Максима и Настю, — нет времени. Я сдерживаю Вихрь изнутри. Вы должны подействовать на него своим потенциалом и закрыть разрыв снаружи. Может немного потрясти, будьте готовы. Только не отпускайте.

— Должен быть другой выход, — мрачно сказал Максим, — чтобы избежать вашей смерти.

— Его нет, — коротко отозвался Шамир, — моя смерть в Потоке — это «узел». Я видел его собственными глазами.

Настя хотела подтвердить слова медиума, озвучив собственную мысль: «Он прав, беспокоить «узел», особенно рядом с таким разрывом, очень опасно», однако осеклась и заставила себя промолчать. Подобная речь была бы равносильна для нее словам: «да, ваша жизнь ничего не стоит, Вихрь важнее», а данная реплика, которой так часто оперируют медиумы, все еще казалась девушке дикостью.

— Поменяйся местами со мной, — со всем жаром, на который только хватало сил, воскликнула Сабина, едва не закашлявшись вновь, — тебе хотя бы есть смысл жить дальше, а мне…

Мужчина сочувственно посмотрел на нее. Максим резко вдохнул и задержал дыхание. Настя невольно отметила для себя, насколько тяжело ее друг воспринял слова раненого медиума.

— Твоих сил ни за что не хватит, чтобы сдержать Поток, — холодный тон на удивление не сочетался с полным чувств выражением глаз Шамира.

— Но… — попыталась возразить молодая женщина.

— Сабина, хватит. Я справлюсь. Ты — нет. И, да, за это мне придется отдать жизнь. Но Вихрь важнее. Ты это знаешь. Так что отойди от разрыва.

Максим неуютно повел плечами. Для прощания с дочерью Шамир вел себя на удивление холодно и сосредотачивался только на деле.

Похоже, для жителей Красного мира смерть и последние слова перед ней не имеют такого большого значения, как у нас…

— Не стойте! Сужайте портал! — Шамир заставил путешественников встрепенуться и выйти из секундного оцепенения.

Для наглядности направив руки на разрыв, Максим и Настя сконцентрировались на призыве потенциала. Шамир стоял неподвижно, однако сияние вокруг него начало переливаться ярче, а поле медиума позволяло потенциалу уходить медленнее. Лишь по напряженному лицу мужчины можно было понять, что он ведет активную работу, и, несмотря на холод внутри Потока, по его лбу стекали крупные капли пота.

Максиму и Насте тоже пришлось приложить огромные усилия, чтобы совладать с разросшимся порталом. Однако через несколько секунд, которые, казалось, растянулись на несколько вечностей, Вихрь действительно начал поддаваться воле своих Мастеров.

Лежащее в нескольких метрах от них тело юноши вдруг зашевелилось, из груди Эмиля, пришедшего в себя в оболочке своего прототипа, вырвался болезненный стон. Открыв глаза, Морган в ярости уставился на своих противников, которым уже удалось сузить портал почти вдвое.

— Нет! — закричал Эмиль, прикрывая глаза.

Максим успел перевести на Настю испуганный взгляд и моментально ослабил воздействие на портал. Согнувшись от боли в груди, юноша сумел отразить атаку своего оригинала и не пустить его в тело.

— Наглый гаденыш! — прорычал Морган, вновь концентрируясь на призыве.

Настя ахнула, почувствовав, что без помощи Максима ей едва ли удастся совладать с Потоком. Девушка застонала от напряжения — казалось, она задействовала даже те резервы потенциала, которых у нее не было.

— Не отпускай! — перекрикивая звуки портала, скомандовал ей Шамир. Сказать было легче, чем сделать. Казалось, Вихрь всей своей мощью навалился на плечи девушки, под его напором она тяжело осела на колени, кусая губы от напряжения, однако воздействия не ослабила.

Сабина обернулась и взглянула на стену, куда прибило стол, ныне превратившийся в импровизированный кол. Стараясь дышать медленнее, молодая женщина взяла упавшего на колени Максима за руку и повлекла за собой.

— Держись, Максим… — тихо произнесла она, — давай за мной… скорее…

Сердце Сабины с силой колотилось в груди, и, казалось, каждый удар отдавался болью, щедро разливавшейся по телу. Но молодая женщина перестала замечать ее, словно в какой-то момент ее стало слишком много. Медиум знала, что сегодня умрет не только ее отец — ее существование сегодня также оборвется.

«Но Вихрь важнее. Важнее нас всех. И чтобы спасти Поток, я должна избавиться от Эмиля… должна исправить свою ошибку, неважно, какой ценой. Прости, Максим! Прости меня…»

Юноша, стискивая зубы, упорно сопротивлялся натиску Моргана. Эмиль пытался подняться, понимая, что прототип не сдается. Тем временем Настя и Шамир делали большие успехи в закрытии портала.

Сабина запрещала себе смотреть на отца. От одной мысли, что в этот самый момент его убивают, ей хотелось броситься на Настю и вырвать ей сердце голыми руками. В глубине души молодой женщины ворочалась мысль о том, что Эмиль был прав — она ненавидела свой оригинал. Ненавидела настолько, насколько это вообще возможно, за одно его существование.

«Но Вихрь превыше всего», — повторила она, стараясь верить в это, — «и если я хоть чего-то стою, я должна убить Эмиля. Ведь все это начала я. Обыкновенный, маленький прототип, который чуть не погубил все живое!..»

Пока медиум пыталась оттащить Максима к стене, каждое движение причиняло боль. Сабина боролось с приступами кашля, сковывающими горло, дыхание с угрожающими хрипами вырывалось из груди.

Эмиль сумел подняться и опереться на здоровую ногу. Избитое лицо его прототипа выражало звериную ярость.

— Ты не сможешь сопротивляться долго, — процедил он, глядя на собственное тело, — бегство тебя не спасет.

— Прости, Максим… — шепнула Сабина, подведя юношу к стене.

Портал почти закрылся. Шамир ослабил поле медиума, и теперь его потенциал с катастрофической скоростью рассеивался в Потоке.

— Закрывай, — мягко сказал он, обращаясь к Насте, — у нас получилось.

Сабина сморгнула слезы и, осторожно вдыхая, вновь зашептала Максиму.

— Впусти его прямо сейчас, — строго сказала она, — это единственный шанс, прости…

Максим краем глаза увидел острую обломанную ножку стола, находящуюся примерно на уровне груди тела Моргана. Он вздрогнул, осознав, какой у Сабины план.

Значит, убить его ножом не получится. Я умру вместе с ним… что ж… Вихрь важнее. Пора бы мне, наконец, поверить в это.

Юноша сдержанно кивнул, жалея, что сейчас нет ни времени, ни возможности попрощаться с Настей.

По крайней мере, она знает — я сделал все, чтобы спасти наш мир.

Морган вновь атаковал прототипа потенциалом, послав сильнейший импульс, ожидая сопротивления, которого не последовало.

Ожигающий вздох, и боль в сломанной ноге вновь заставила Максима громко вскрикнуть и упасть. У Эмиля была лишь секунда на то, чтобы сориентироваться.

Портал сомкнулся, запирая внутри Шамира, и пыточная камера погрузилась в непроглядную темноту. Настя, лишившись сил, тяжело рухнула на пол.

Сабина знала, как ей двигаться. Собрав в кулак остатки своей воли, она чуть разбежалась, заставив себя потерпеть боль еще несколько секунд.

«Сейчас все закончится», — подумала она. Неизвестно, откуда взялись силы. Словно молодая женщина с самого начала берегла их именно для этого… — «Вихрь знал все».

Дезориентированный после перемещения в темной пыточной камере и ослабленный после нарушенной связи с порталом, Эмиль не сумел отреагировать, когда Сабина толкнула его вперед, и что-то острое пронзило его спину насквозь. Морган инстинктивно схватил свою бывшую наставницу, и молодая женщина не сопротивлялась…

Преодолев препятствие в виде тела Эмиля, импровизированный кол пронзил Сабину в грудь и вышел наружу через спину, а медиум могла лишь с силой цепляться за рукав плаща Моргана, отчего-то чувствуя, что это опустошение, и это предательское единение — единственное, что ей осталось. Где-то в глубине ее души наряду с ненавистью и презрением к человеку, едва не погубившему все живое в пространстве Потока, все еще жило то необъяснимое безответное теплое чувство. И отчего-то Сабина была рада, что закончит свою жизнь в объятиях Эмиля.

«Это все, что я заслужила», — подумала она, когда сознание покидало ее. Боли не было. Или она попросту была повсюду, и у молодой женщины не осталось сил чувствовать ее.

Эмиль закашлялся, кровь, вылетевшая из его горла, попала на лицо медиума.

— С-сабина… ты… — выдавил он и замолчал, хотя жизнь еще несколько секунд теплилась в его груди. Молодая женщина невольно посмотрела на бывшего ученика рассеянным взглядом медиума, ожидая увидеть, как при смешении их крови происходит переход потенциала, который должен был вскоре рассеяться и уйти в никуда, однако она ничего не увидела. Тело ученика было мертво, а жизненная энергия будто бы испарилась.

«Не может быть!» — успела подумать Сабина. В тот же самый момент, подтверждая ее догадку, прозвучал сдавленный вскрик Максима. Молодая женщина набрала в грудь воздуха, чтобы озвучить своему оригиналу последнюю мысль, но не успела — звенящая тьма густо сомкнулась вокруг нее и унесла с собой все звуки, а вместе с ними — и душу медиума.

* * *

Когда Настя была маленькой, она верила в собственную неуязвимость. Любые опасности, от которых старались ограждать ее родители, будь то прыжок с качелей или бег по крышам гаражей во дворе, казались ей несущественными и далекими. Девочка всегда верила, что ничего плохого с ней не произойдет, а с жизнью она не расстанется до глубокой старости.

Скажи Насте кто-нибудь тогда, что однажды она окажется в параллельной реальности заложницей опаснейшего маньяка-убийцы и будет пытаться выжить сама и спасти мир, окруженная почти двумя десятками убитых путешественников, она бы посчитала этого человека ненормальным… сейчас же, после пережитого ужаса ей казалось, что и сама она сходит с ума.

Тьма густо окутывала девушку с ног до головы, камера пыток была погружена в звенящую тишину, за запахом озона, оставшимся после открытия портала, начинал ощущаться зловонный смрад смерти, пропитавший помещение. Настя лежала на холодном полу, не в силах пошевелиться. Тело ее волнами сотрясала нервная дрожь. Казалось, ужас произошедшего пришел только сейчас, когда девушка поняла, что может испытывать единственный выживший. Она находилась совершенно одна в темноте, прислушивалась к каждому призрачному звуку, ощущая всей кожей присутствие мертвецов. В глубине ее души все еще жил страх, что Эмиль Морган может ожить в любой момент. Однако во мраке пыточной камеры, где тишину нарушало лишь дыхание Насти, не раздавалось ни звука. Убийца был мертв, хотя поверить в это было трудно.

«Неужели все закончилось?» — опасливо думала девушка, — «от Эмиля можно ждать чего угодно… он не очнется? Не нападет снова?»

Настя видела, как Моргана насквозь проткнула ножка стола, превратившаяся в импровизированный кол, и знала, что после такого ни один человек не мог выжить — независимо от количества потенциала, которое в нем содержалось. Но девушке необходимо было убедиться…

Преодолевая истощение и нервную дрожь, она заставила себя подняться и на непослушных ногах, с трудом ориентируясь в темноте, медленно двинулась к стене. Едва различимые черты двух тел, скрепленных друг с другом колом, проступили во мраке. Настя усилием воли подавила подкатившую к горлу тошноту и приблизилась к мертвецам. Головы Сабины и Эмиля были опущены, ни один не подавал признаков жизни. Девушка дрожащей рукой потянулась к шее убийцы, стараясь прощупать пульс. Несколько секунд она пыталась убедить себя в том, что Морган умер и не могла поверить собственным ощущениям. Настя готова была вздрагивать от каждого удара собственного сердца, боясь, что на самом деле, это пульс Эмиля. Лишь через минуту она сумела овладеть собой и удостовериться, наконец, что убийца действительно мертв.

Из груди девушки вырвался прерывистый вздох, тошнота подкатила к горлу, и на этот раз рвотный позыв сдержать не удалось. Настя согнулась и позволила своему желудку вывернуться наизнанку, пережидая новый приступ нервной дрожи. На глаза навернулись истерические слезы, девушке с трудом удалось не дать себе волю и не зарыдать в голос.

Совладав с собой, Настя на всякий случай окинула Сабину и Эмиля взглядом путешественника. Сияния потенциала не было. Девушка устало вздохнула, чувствуя легкое головокружение.

Неужели мы победили?

— Неужели этот кошмар закончился, Макс? — вслух спросила она. Ответом ей было лишь молчание. Настя настороженно замерла. В памяти всплыла недавняя речь Эмиля о том, что прототипы гибнут вместе со своими оригиналами…

Глаза девушки распахнулись от ужаса.

— Максим! — севшим голосом воскликнула Настя и опрометью бросилась к другу, лежавшему без движения на полу пыточной камеры. Споткнувшись и упав на четвереньки рядом с юношей, Настя судорожно непослушной рукой попыталась прощупать его пульс и не сумела.

— О, господи, Макс… нет… — в ужасе шепнула она, беспомощно оглядываясь на Сабину, словно мертвый медиум могла подсказать ей, как быть.

Юноша выглядел ужасно. Избитый, раненый, перепачканный в крови и грязи с заплывшим глазом, он неподвижно лежал на полу, сломанная нога застыла в неестественном положении.

— Нет, нет, нет… — шептала Настя, положив руки на грудь друга и начав ритмично давить на нее, пытаясь повторить то, что не раз видела в кино, — давай же, Макс… Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Сейчас девушка искренне пожалела, что в старших классах школы не придавала должного значения урокам, где учили оказывать первую помощь пострадавшим. Ей не приходило в голову, что эти знания могут пригодиться в обычной жизни…

Юноша все еще лежал без движения. Настя несколько секунд беспомощно смотрела на друга, а затем почувствовала, что больше не может сдерживать слезы. Они хлынули из глаз нескончаемым потоком, сдавливая горло. Девушка уронила голову на грудь Максима и зарыдала в голос.

— Прости! Прости, Максим! Я не знаю, как это делается… я не знаю, как тебя вернуть! Макс…

Лишь мертвецы были свидетелями ее стенаний.

Единственная выжившая… Я не хочу быть единственной! Я хочу, чтобы он был жив!

— Макс… господи, только не это! — сквозь рыдания вскрикивала девушка. Она столько раз говорила другу, что без него попросту не сможет жить. Но Настя никогда всерьез не думала, что ей придется проверить на практике, так ли это.

Девушка потеряла счет времени. Она не знала, сколько провела у тела Максим — несколько минут, или долгие часы. Слезы высохли. Рыдания стихли. Настя продолжала лежать на груди друга и лишь дышать вместе с ним…

Стоп!

Мысль поразила девушку, словно удар молнии. Она встрепенулась, задержала дыхание и прислушалась. Грудь Максима слабо вздымалась. Сердце юноши билось. Слабо и медленно, но оно билось.

— Макс! — закричала Настя, принявшись трясти юношу, — Макс, очнись! Ты меня слышишь? Очнись!

Максим чуть повернул голову в сторону и слабо застонал. Девушка ликующе ахнула, одновременно окинув друга взглядом путешественника.

И как я с самого начала не догадалась это сделать?

Вокруг его тела все еще сиял потенциал. Его потенциал, ошибки быть не могло.

— Господи, Максим, ты жив! — не дав юноше прийти в себя, Настя крепко обняла его. Юноша пошевелился и тут же протяжно застонал.

— Мммм… нога… черт… — выдавил он. Девушка отпрянула.

— Ох… прости, Максим. Прости, пожалуйста! Просто я так… господи, ты жив! Не могу поверить. Я думала, ты…

Юноша сумел, наконец, сфокусировать взгляд на подруге.

— Эмиль? — только и спросил он. Настя поджала губы.

— Мертв, — качнула головой она, — однозначно.

Максим прерывисто вздохнул. На его губах застыл вопрос, который он хотел, но не решался задать. Настя отвела глаза, понимая, что должна сказать ему.

— Сабина тоже, Макс. Мне очень жаль…

Девушка знала, что друг испытывает к ее прототипу теплое чувство. Настя не могла этого объяснить в силу того, что у нее Сабина вызывала лишь неприязнь, но сейчас она решила отодвинуть собственные эмоции на второй план. Для Максима смерть молодой женщины была настоящей потерей, и к этому стоило отнестись с уважением.

Юноша не смог ничего сказать. Он отвернулся от подруги и некоторое время молчал. Настя также не могла выдавить из себя ни слова и могла думать лишь о том, чтобы поскорее выбраться из пыточной камеры. Затянувшееся молчание быстро стало казаться девушке совершенно невыносимым. Совладав с собой, она прочистила горло и осторожно положила другу руку на плечо.

— Макс, я… мне действительно очень жаль. Я не знала Сабину и Шамира так, как ты, но… я тоже сожалею. Прости, мне трудно сейчас как-то тебя утешить…

Юноша посмотрел подруге в глаза и постарался натянуть ободряющую улыбку.

— Нам бы желательно выбраться отсюда, — недоверчиво покосившись на сломанную ногу, сдавленно произнес он, — иначе я скоро уже начну орать в голос. Она чертовски болит.

Настя сочувственно качнула головой.

— Потерпи немного. Сейчас, — девушка сосредоточилась, выставила руку вперед и призвала Поток, хотя после недавнего нестабильного разрыва, она с опаской обращалась к нему снова.

Портал открылся, подчинившись воле Мастера. Девушка поднялась на ноги и протянула руку Максиму. Юноша осторожно ухватился за нее и оперся на здоровую ногу, закусив губу от боли. Настя осторожно поднырнула другу под плечо и медленно двинулась к разрыву.

— Если честно, — задумчиво произнес Максим, — я не рассчитывал сегодня вернуться домой. Даже объяснения для родителей не приготовил.

— Об этом мы еще с тобой поговорим, — прищурилась Настя, — ты и словом мне не обмолвился о том, что можешь умереть.

Максим криво улыбнулся.

— Но ведь не умер же, — хмыкнул он. Настя нахмурилась.

— Не пойми меня неправильно, это, конечно, лучшая новость за сегодняшний день… но почему ты выжил? Эмиль был твоим оригиналом. Он, что, блефовал, когда говорил, что ты погибнешь?

Юноша качнул головой. Настя осторожно помогла ему ступить в портал. Звуки голоса Максима растворились в Вихре, вместо них кругом заплясали разноцветные краски, и девушка без труда читала их и понимала, что говорит ей друг.

Нет, не блефовал. Сабина… — серые оттенки тоски заволокли ближайшее пространство, — предупреждала меня о том же самом. Как и Шамир. У меня был шанс выжить, потому что я подчиняюсь двум основным правилам Вихря, а не одному. Первое как раз о том, что прототипы накрепко связаны со своими оригиналами, и умирают они вместе с ними. А второе звучит так: «Вихрь никогда не покинет своего путешественника». Похоже, Поток решил, что для него я все-таки Мастер, а не прототип.

Настя кивнула и также ответила другу цветовыми переливами, трансформирующимися для него в слова.

Я до сих пор злюсь, что ты ничего мне не сказал. Почему?

Я не хотел этого делать, потому что боялся. И постоянно хотел тебе рассказать, потому что боялся. Я знал, что ты поддержишь меня в любом случае, и что будешь рядом. Но мне не хотелось, чтобы ты думала о моей смерти. Даже не так. Мне хотелось, чтобы хоть кто-то близкий мне, связанный с этой историей, не думал о моей смерти. Не верил в нее. И это не мог быть никто, кроме тебя — не только потому, что все остальные действующие лица в нашей истории знали, что меня ждет, но и потому, что ты мой самый близкий человек. Ближе тебя у меня никого нет и никогда не будет.

Девушка слабо улыбнулась.

Хорошо, считай, что ты прощен. Как бы то ни было, мне неважно, почему ты остался жив. Главное, что остался. А с Эмилем покончено.

Верно.

Настя открыла портал в родной мир недалеко от общежития за стоявшими неподалеку гаражами. Там никто не должен был увидеть двух путешественников, вернувшихся из другой реальности.

Девушка помогла другу выйти, закрыла разрыв и усадила Максима на стоявший рядом бетонный блок.

— Наконец-то дома, — она с наслаждением вдохнула морозный воздух родного мира, — сейчас, потерпи чуть-чуть. Я вызову скорую. Тебе нужно в больницу…

— Насть, — многозначительно протянул юноша, заставляя подругу посмотреть ему в глаза. Голос его звучал напряженно.

— Что? В чем дело? — нахмурилась подруга. Максим молча указал ей в сторону.

Настя обернулась и столкнулась взглядами с Катей Самойловой. По лицу девушки была размазана тушь, раскрасневшиеся от слез глаза были расширены от недоумения и испуга.

Настя выругалась про себя.

Черт! Открыла портал там, где нас никто не увидит! Как же!

Максим настороженно переводил взгляд с одной подруги на другую. Настя вздохнула и приподняла руки, словно показывая Кате, что безоружна.

— Привет… — только и смогла произнести она, не зная, что еще может сказать.

— Ты жива, — шепнула Катя.

— Да, я, — путешественница прочистила горло, — со мной уже все в порядке. Эмиль нас больше не побеспокоит.

Максим, поморщившись от боли, тут же недоуменно посмотрел на подругу.

— Она знает Эмиля?

Настя закатила глаза.

— Долгая история. Расскажу, когда поедем в больницу. Если кратко, Эмиль успел натворить бед и здесь.

Максим скрипнул зубами от злости. Катя прерывисто вздохнула.

— Я… я видела, как вы появились, — пролепетала она, — как вы это сделали? Что это было?

— О чем ты? — Настя попыталась изобразить недоумение, однако подруга лишь угрожающе сдвинула брови.

— Не делай из меня идиотку! Я знаю, что видела! Господи, да я два часа сидела здесь и была уверена, что этот псих убил тебя из-за меня! Что он, черт возьми, нес? Про медиумов, путешественников, защитное поле? Ты знала, о чем речь, я видела это. Ты заставила меня убежать, а сама исчезла, тебя никто не нашел: ни охрана, ни милиция! А теперь ты так запросто пытаешься сделать вид, что не появилась неизвестно откуда через какой-то… что это такое вообще было?! Верь я в фантастику, назвала бы это порталом!

Настя терпеливо выслушала тираду подруги и тяжело вздохнула. Одно было ясно: после того, что Катя видела и слышала, она не прекратит расспросы, пока не узнает правду.

— Макс, мы должны ей все рассказать, — вздохнула девушка, — она действительно уже узнала слишком много.

Катя сложила руки на груди и выжидающе прищурилась. Максим тяжко вздохнул.

— Хорошо, только давайте сделаем это по дороге в больницу, — он, поморщившись, покосился на свой бок, который все еще кровоточил после нанесенного Эмилем ранения, — а то мне, кажется, скоро я отключусь…

— Да, конечно. Прости, — согласилась Настя и повернулась к подруге, — у тебя сеть на телефоне ловит? Вызови скорую. Мы все объясним.

Эпилог

Часть первая

У Кати голова шла кругом от полученной информации. За один день вся ее жизнь буквально перевернулась с ног на голову. Ожидая приезда машины скорой помощи, Настя рассказала, что за способ перемещения использовал человек по имени Эмиль Морган, откуда он пришел, и как связан с Максимом. А также бегло описала основные принципы, по которым существует Вихрь. Коридор между мирами. Пространство возможностей…

Труднее всего для понимания Кате далась сложная теория прототипов и оригиналов, которую ей наперебой поведали друзья. Девушка и представить себе не могла, что нечто подобное возможно не только в фантастических фильмах и книгах, но и в реальной жизни. Разумеется, первым делом Катя поинтересовалась, какое место она занимает в иерархии путешественников. Весть о том, что она — человек, потенциала которого хватает лишь на то, чтобы быть «самой себе оригиналом», вызвала в ней нескрываемое разочарование, но, сколько раз она ни переспрашивала друзей, уверены ли они, ответ был одинаково положительным.

К разочарованию девушки невольно примешивался страх. Она знала: весь тот ужас, что ей пришлось пережить, находясь в аудитории, где Эмиль Морган перерезал горло преподавательнице на виду у целого потока студентов, еще долго будет приходить к ней в ночных кошмарах. И хотя друзья сообщили со всей уверенностью, что этот человек мертв, Кате с трудом верилось в это. Казалось, Насте и Максиму осознание смерти Эмиля давалось не легче.

— Но… я только не пойму, — задумчиво протянула девушка, — вы сказали, что…прототипы связаны с оригиналами. А этот… Эмиль был оригиналом Максима. Как же так вышло, что…

Катя смущенно посмотрела на друга и осеклась, тут же сочтя свой вопрос некорректным. Настя нервно хохотнула.

— Как вышло, что Макс выжил? Я, как ни странно, спросила то же самое. Новость, безусловно, лучшая за весь этот день, вот только она невольно наводит на мысли…

— … что Эмиль еще жив, — слабым голосом закончил юноша за подругу и крепко взял ее за руку. Настя сжала его ладонь в ответ.

— Но я лично проверяла его пульс. Не меньше минуты стояла около его тела! И посмотрела по потенциалу: пусто. Морган мертв, Максим, это точно.

Юноша облегченно вздохнул, однако на его лице, помимо усталости, читалось недоверие. Катя сочувственно посмотрела другу в глаза, понимая, что пройдет немало времени, прежде чем Максим сумеет снова жить, не вздрагивая от каждого шороха в ожидании нападения Эмиля.

Заметив взгляд Кати, юноша прочистил горло и спросил:

— Вы, кстати, так и не рассказали, что Морган успел натворить в нашем мире.

Настя кивнула и, переглянувшись с подругой, поведала историю о том, что произошло в аудитории. Катя дополнила повествование деталями, что были известны ей одной: о допросе милиции, когда территорию института обыскали, о том, какой переполох среди студентов и преподавателей вызвала вся эта история, о том, что Антон, которого Эмиль ударил по голове, жив и здоров.

Когда девушка закончила рассказывать, подоспела и машина скорой помощи.

Фельдшерам Катя и Настя наскоро сочинили версию, что юноша попал под машину, номер автомобиля никто не запомнил, а водитель скрылся с места ДТП. От того, чтобы писать заявление в милицию, Максим спешно отказался:

— Главное, что жив остался, а остальное неважно, — устало проговорил он.

В скорой Настя, представившись девушкой друга, ехала вместе с ним. Когда врачи спросили ее, откуда на ее лице взялся порез, она соврала, что ее поцарапал кот. Девушка вздохнула с облегчением, узнав, что шрама не останется.

По дороге в больницу Максим уснул. Настя поначалу чувствовала себя болезненно бодрой, однако вскоре тоже провалилась в сон — как ни странно, глубокий и без сновидений. Всю дорогу в машине скорой помощи она сжимала руку друга, боясь отпустить его.

Месяц спустя.

Укрытая снегом Москва, несмотря на оживленный темп, выглядела умиротворенной и спокойной, словно сонная кошка. Повсюду были развешены цветные гирлянды, стояли огромные наряженные ели, на каждом шагу пестрили надписи «С Новым 2011 годом!» всех форм и размеров, а на любом рекламном щите красовались громкие предложения товаров с новогодними скидками.

Максим, не спеша, шел по мосту в сторону института, опираясь на трость. Перелом на ноге, по словам врачей, срастался хорошо, однако с тем, чтобы снимать пластиковую лангету и ходить без трости, необходимо было повременить. В больнице юноше пришлось провести две недели. Родители навещали его каждый день, неизменно ведя одни и те же разговоры о том, что «слава богу, Максим остался жив», и «надо было подать заявление на того мерзавца, что сбил его и скрылся». Юноша терпеливо соглашался со всеми этими утверждениями, принадлежавшими, в основном, матери, при этом внимательно поглядывая на отца. Александр не задавал сыну вопросов, однако по его многозначительным взглядам легко угадывалось: он знал, что авария — выдумка, хотя и понимал, что правдивую историю вряд ли услышит. Улучив один единственный момент, когда мать оставила Максима наедине с отцом, юноша коротко обмолвился ему, что сделал правильный выбор. Александр понимающе поджал губы и похлопал сына по плечу.

— Знаю, что ты не расскажешь… — неуверенно проговорил он. Максим отвел взгляд.

— Я не могу.

— Говорю же, знаю, — улыбнулся мужчина, — но за твою жизнь я успел достаточно тебя изучить, чтобы понять, когда ты натворил дел, а когда действительно поступил правильно. И в тот день… ты, похоже, действительно поступил правильно. Что бы ты ни сделал, я горжусь тобой.

Эти слова много значили для Максима. Он хотел рассказать отцу о Вихре и Эмиле, но знал, что этого делать не стоит. Сабина при жизни ясно дала ему понять, что тайну Потока следует раскрывать только путешественникам, а ни мать, ни отец юноши путешественниками не были. Максим с Настей и без того нарушили правила, вынужденно поведав о Вихре Кате Самойловой. Когда Настя навещала юношу в больнице, они иногда разговаривали об этом и пытались понять, правильно ли поступили, раскрыв тайну. Только время сможет дать ответ…

К огорчению Максима, подруга нечасто навещала его, несмотря на обещание приезжать, как минимум, через день. И с каждым разом она все старательнее избегала темы Вихря, Эмиля и всего, что произошло по его вине здесь и в Красном мире. Юноша с терпимостью относился к нежеланию подруги это обсуждать, однако больше ему подобных бесед вести было не с кем. Он решился напрямую спросить Настю, почему она избегает этих тем, и разговор у друзей получился неприятный.

— Послушай, Макс, — девушка тяжело вздохнула и принялась нервно расхаживать по палате, — я на успокоительных… не могу спать. Не могу думать. Не могу концентрироваться на учебе…

Максим нахмурился.

— На… учебе? — переспросил он. Настя возмущенно всплеснула руками.

— Да, Макс, на учебе! — воскликнула она, — я, знаешь ли, хочу жить дальше. Нормальной жизнью, которая у нас была до всей этой истории.

Юноша опустил взгляд. Слова девушки неприятно укололи его, прозвучав обличительно, и Максим невольно принял их на свой счет. Он многое хотел сказать подруге в ответ на эту реплику.

Нормальной жизнью… разве можем мы теперь позволить себе жить нормальной жизнью? После всего, что с нами было, после всего, что мы узнали! Два Мастера не могут просто так взять и отречься от Вихря, забыть о нем и «концентрироваться на учебе»! У нас осталось столько вопросов… столько нерешенных дел, о которых мы, наверное, даже не знаем! Да, мы прошли через кошмар и должны жить дальше. Но не выкидывать же все это из памяти! Это было. А у тебя, Настя, между прочим, был шанс всего этого избежать. Я ведь просил — я изначально не хотел, чтобы ты ввязывалась в эту историю! Так почему же теперь ты обличительно говоришь мне о нормальной жизни, которую у тебя отняли?

Но Максим знал, что не стоит этого говорить. Он считал, что непосредственно для спасения мира его подруга сделала больше, чем он сам, и к ее нынешнему состоянию следует отнестись с уважением. Строго говоря, юноша считал, что сам ничего толком не сделал, чтобы защитить Вихрь. Портал закрыли Настя и Шамир. А с Эмилем покончила Сабина. Максим даже его пленников из пыточной камеры спасти не смог и чувствовал свою вину за это каждую минуту. Именно об этом он хотел поговорить с подругой, но, видя ее нежелание, не решался беспокоить ее своими переживаниями. Вместо этого он произнес:

— Мы путешественники, Настя. Этого нельзя изменить…

— А я хочу это изменить, — экспрессивно отозвалась девушка, заставив друга изумленно округлить глаза.

— Ты хочешь… что? Избавиться от потенциала?

Настя раздраженно отвела глаза.

— Нет, — ответила она после недолгого молчания, — но весь тот кошмар, через который нам пришлось пройти, я хочу забыть. Не хочу вспоминать то, как Эмиль держал нож у моего горла. Не хочу вспоминать, как из-за него мне пришлось лишиться защитного поля. Не хочу вспоминать лица пленников — мертвые лица, Максим. Не хочу просыпаться от собственного крика. А при этом каждую ночь просыпаюсь. Ты знаешь о том, что я сплю при свете? Я не могу находиться одна в темноте. Не после того, как лежала там, в этой пыточной камере на полу, окруженная двумя десятками трупов!

Юноша настороженно оглянулся вокруг и поджал губы. Громкий голос подруги мог привлечь ненужное внимание.

— Настюш, пожалуйста, говори тише, — осторожно попросил он, нарвавшись на совершенно противоположную реакцию: подруга вспылила сильнее.

— А в чем дело, Макс? Ты же хотел поговорить о Вихре. Так мы говорим! Разве нет?

Девушка нервно направилась к выходу из палаты. Максим подался вперед, готовый схватить костыли и броситься вдогонку за подругой. Глубокая, еще не зажившая рана на боку, нанесенная Эмилем, отозвалась сильной режущей болью, и юноша поморщился, придержав ее.

— Настя, постой, — спокойно произнес он, глотая обиду. Девушка обожгла его взглядом, — прости. Тебе действительно пришлось пройти через настоящий ужас. Даже меня эта история затронула не так, как тебя…

… кроме того факта, что в мое тело перемещался сумасшедший убийца из другого мира. Ну, да черт с ним!

— Это не так, — смягчившись, качнула головой Настя, — я пытаюсь сказать, что мы прошли через один и тот же ужас. Но тебе почему-то нравится снова и снова возвращаться в него, а я хочу это забыть.

— Вряд ли это возможно, — пожал плечами Максим.

— Я хотя бы пытаюсь. Что и тебе советую, — своим особенным мягким и поучительным одновременно тоном отозвалась девушка. Немного помолчав, она взглянула на часы и нахмурилась, — ладно, Макс, мне нужно ехать. Поправляйся. И постарайся оставить прошлое… в прошлом, хорошо?

Юноша ничего не ответил. Настя вышла из палаты и с тех пор больше не приходила. То ли не могла, то ли не хотела — Максим не знал.

Сейчас, неспешно идя по мосту к проходной института, он размышлял, как пройдет их сегодняшняя встреча. Будет ли подруга избегать его, или предпочтет вновь сблизиться? Захочет ли говорить о Вихре, или вновь будет обходить эту тему стороной? Юноша пожал плечами, не имея ответов на собственные вопросы. Волноваться было глупо. В конце концов, вскоре встреча состоится, и все станет на свои места.

Заставив себя успокоиться, Максим с удовольствием вдохнул полной грудью морозный воздух, с наслаждением созерцая виды припорошенного снегом города, занятого приятной легкой предновогодней суетой.

Наш мир все-таки прекрасен. Слава богу, у нас получилось защитить его. Не думал, что после того дня в Красном мире у меня появится возможность оценить плоды наших трудов…

Пройдя проходную, Максим направился к третьему учебному корпусу. Раньше он никогда бы не подумал, что здание находится так далеко от дороги.

Навстречу юноше шли его институтские друзья. Катя под руку с Денисом, Антон и Настя.

— Макс! — Катя заметила его первой, подбежала и легко поцеловала в щеку. Антон и Денис с улыбками пожали ему руки.

— Всем привет, — улыбнулся юноша, стараясь не смотреть на Настю.

— Как нога? — заботливо поинтересовалась Катя. Максим кивнул.

— Гарантийный ремонт почти закончен. Скоро будет, как новая. Обещали, что, вроде, не отсохнет и не отвалится, а мне того и надо.

Он не увидел, но почувствовал на себе взгляд подруги и не сумел проигнорировать его. Девушка внимательно смотрела на Максима, уголки губ тронула чуть виноватая улыбка.

— Ты к лабораторной-то готов? Скоро сессия. Настя нам уже плешь проела по этому поводу, — с нервным смешком сказал Денис, кладя руку на плечо рыжеволосой девушке.

— А вас если не пнуть, как следует, ничего делать не будете.

— Спасай, — тихо протянул Антон, тут же получив от Насти слабый удар в плечо.

— Ладно, идем, — хмыкнул Максим, — точнее, вы идите, а я поковыляю следом. К сожалению сейчас я передвигаюсь со скоростью улитки, впадающей в кому, так что…

Катя хитрым прищуренным взглядом окинула двух путешественников и спешно указала Антону и Денису на корпус.

— Давайте, вперед. Думаю, Настя Макса живым до лабораторной доведет. Пошли, пошли, чего встали?

Когда друзья, громко что-то обсуждая, отошли на достаточное расстояние, Настя сумела, наконец, посмотреть Максиму в глаза.

— Привет… — неловко произнесла она. Юноша хохотнул.

— Привет. Как ты?

— В порядке, — кивнула Настя, поджав губы. Максим неспешно двинулся в сторону корпуса.

Молчание угнетало. В глубине души юноши неприятно ворочалось ощущение, что подруге неуютно находиться рядом с ним. Похоже, во многом он оказался прав: в том, что произошедший кошмар нельзя забыть, и в том, что ничто уже не будет, как прежде. В том числе и их с Настей дружба. Эта мысль больно уколола Максима. Он поморщился, словно физически ощутил этот укол. Горькая на вкус обида щедро разлилась по его нутру.

Девушка прерывисто вздохнула и опустила глаза.

— Макс, я… — начала она, и Максим вдруг понял, что не хочет слышать ни ее новых нотаций, ни рассуждений о том, как следует жить дальше, ни даже ее переживаний. Он натянул улыбку, не позаботившись о том, чтобы сделать ее менее фальшивой, и перебил подругу.

— Я обещаю, что на эту сессию за мной не придется приглядывать. Я в учебе поднаторел, пока отлеживался. Благо, время было.

— Ох… — Настя поджала губы, — это… хорошо.

Юноша прикрыл глаза.

Столько времени я ждал нашей встречи, а теперь жалею, что она состоялась. Черт побери, лучше бы мы действительно не виделись.

Давясь собственной досадой, Максим, все еще улыбаясь, указал Насте на корпус.

— Слушай, ты, наверное, иди вперед. Я догоню.

— Макс, я думала, нам нужно поговорить.

— Мы уже поговорили обо всем, — юноша постарался, чтобы голос не выдал его настоящих чувств, — и я стараюсь следовать твоему совету. Забыть все. Жить дальше. Думать об учебе. В конце концов, нашу дальнейшую жизнь и ее становление никто не отменял.

Настя с надеждой посмотрела на друга.

— Это верное решение, Максим, — произнесла она, хотя в глубине ее глаз угадывалась грусть, — так всем будет лучше, поверь.

— Я знаю, — бегло отозвался юноша, покачав головой, — и лучший способ вернуть себе нормальную жизнь — это выкинуть из головы все, что произошло. Не думать об этом. А значит, и не говорить.

Настя нервно облизала губы.

— Макс, я хотела обсудить только одну вещь. Всего одну, и поставим на этом жирную точку, хорошо?

Юноша, борясь с негодованием, сдержанно кивнул, стремясь скорее дойти до корпуса, где друзей ждали Катя, Антон и Денис.

Настя, получив кивок в качестве ответа, глубоко вздохнула и сказала:

— Я хочу, чтобы мы договорились больше никогда не только не обсуждать, но и не использовать Вихрь.

Максим изумленно распахнул глаза.

— Настя, мы путешественники. Ты понимаешь, о чем говоришь? Рано или поздно нас попросту потянет в Поток. Мы рождены, чтобы путешествовать. Знаешь, такого бездарного применения потенциалу, пожалуй, еще никто не находил! — юноша не заметил, как вспылил, и сдерживаемая горечь вырвалась наружу, — в таком случае, у Эмиля от этого потенциала было бы больше пользы!

Девушка замерла, лицо ее вдруг стало белым, как мел. Максим осекся, внутренне отругал себя и понял, что только что окончательно испортил все. Однако он не стал ни извиняться, ни оправдываться, ни отстаивать свою позицию, ни идти на попятную. Он вообще ничего не стал делать, просто стоял и молчал. Настя покачала головой и, ускорив шаг, направилась к корпусу.

Максим тяжело вздохнул.

«Что ж…» — проговорил он себе, стараясь унять бешено колотящееся сердце, — «это ничего. Просто временные трудности. Все наладится — рано или поздно. Оно просто не может не наладиться, потому что мы выжили. А значит, и со всем остальным справимся».

Собственные мысли немного успокоили юношу, равно как и извлеченная из пачки сигарета. Делая глубокую затяжку, Максим продолжал твердить себе, что все наладится, и прилагал неимоверные усилия, чтобы в это поверить.

Часть вторая

Маркус вскочил посреди ночи, разбуженный собственным криком, его тело блестело от холодного пота, сердце бешено колотилось о ребра. Проснувшись, мужчина испуганно приложил руку к груди и сумел вздохнуть, лишь убедившись, что в действительности ничто не нанесло ему ту ужасную рану, которую он увидел во сне. А ведь боль была такой реальной, такой… ощутимой. Словно острый кол на самом деле прошил тело насквозь.

Рядом зашевелилась молодая женщина. Она сонно застонала, открыв глаза, и приподнялась на локтях.

— Милый, — молодая женщина заботливо обняла его за плечи и напряженно посмотрела на его побледневшее лицо, — милый, что с тобой?

Маркус отдышался. Сердцебиение приходило в норму, в висках переставало стучать. Мужчина виновато посмотрел на супругу и заботливо поцеловал ее в лоб.

— Прости, — качнув головой, Маркус натянул улыбку, — прости, Сабина, я не хотел тебя будить.

Молодая женщина откинула черные волосы, попавшие на лицо, и улыбнулась.

— Последний раз ты так кричал… это давно было. Год назад или полтора? Тогда тебе снился кошмар про другой мир. Где было красное небо. А сейчас? — ее темные глаза внимательно и обеспокоенно глядели на мужа, — ну же, расскажи, и тебе станет легче, вот увидишь.

Маркус виновато отвел взгляд.

— Тот же сон, — пожал плечами он, — только словно… реальнее. Живее. И я снова видел тебя и то, как ты убиваешь нас с помощью какого-то кола. А еще там был юноша. И я дрался с ним, причем мы как будто менялись телами. И еще одна девушка. Она пыталась закрыть огромную световую дыру посреди какой-то комнаты. А вокруг были мертвецы, прикованные к стенам. Множество. И у всех ножевые ранения в грудь. Черт, я чувствую себя сумасшедшим, когда рассказываю это.

Сабина внимательно слушала. Полтора года назад муж уже рассказывал ей этот сон, только в меньших подробностях.

— Никакой ты не сумасшедший, — мягко произнесла молодая женщина, — это ведь сон, во сне всякое может привидеться.

Она неуверенно нахмурилась, раздумывая, озвучивать ли мужу следующую мысль, и, в конце концов, решила сделать это:

— Я не стала тебе в прошлый раз предлагать онейроскоп… но раз сон повторился, может, ты…

— Нет, — нахмурившись, отрезал Маркус. Голос прозвучал резче, чем ему хотелось, и он устало потер рукой лицо, — прости. Просто я… понимаешь, онейроскопию психотерапевты назначают нестабильным работникам. Если я сам обращусь, это потянет за собой кучу ненужных исследований, а на работе я ведь не… я стабилен.

Сабина примирительно кивнула, взяв мужа за руку.

— Ну, хорошо, хорошо. Ты прав. Я просто подумала, что это может пойти на пользу, но если ты не хочешь… — она покачала головой и крепче сжала руку супруга, — давай лучше просто поговорим об этом сне, хорошо? В этот раз тебя там тоже звали по-другому?

— Да. Эмиль. Эмиль Морган. Не понимаю, почему.

Сабина погладила мужчину по плечу.

— У тебя напряженная работа. Вот и снится всякая жуть. Я, пожалуй, попрошу Эрика, чтобы приглядывал за тобой на службе.

Маркус снисходительно улыбнулся, вновь поцеловав жену.

Он не стал говорить ей, что вряд ли Эрик сумеет ему чем-то помочь. И не стал объяснять, почему так опасается онейроскопии — просмотр его снов, пожалуй, о многом сказал бы психотерапевту. В течение полутора лет, с того самого момента, как Маркус впервые увидел этот сон, подобные видения не прекращались. В тот день в его душе словно поселилось что-то чужое, что-то, чего не было раньше. Будто бы человек, которого звали Эмилем Морганом и впрямь забрал часть его сознания, не дал до конца вырваться из мира с красным небом. С тех самых пор периодически сны о Красном мире с завидной стабильностью посещали Маркуса. Ему снились отдельные фрагменты жизни человека, выглядевшего в точности, как он сам, только с изуродованным ужасным шрамом лицом и отсутствующей фалангой безымянного пальца левой руки. Трудно было составить общую картину о том, кто такой Эмиль Морган, однако в одном Маркус был уверен — хорошим этого человека назвать точно нельзя. Не раз во снах мелькали сцены убийств. Эмиль, орудуя ножом, как настоящий профессионал, убивал людей разного пола и возраста, которых объединяло нечто, невидимое для невооруженного глаза обычного человека. Морган называл это потенциалом…

Маркус одернул себя, заставив не погружаться в несуществующие воспоминания. Нужно было отвлечься от них. Мужчина поднялся с кровати и ободряюще улыбнулся жене.

— Куда ты? — нахмурилась Сабина.

— Не волнуйся, — кивнул Маркус, — я ненадолго. Приведу мысли в порядок и вернусь. Спи, хорошо?

Молодая женщина явно не хотела оставлять мужа одного, однако знала, что помочь сейчас ничем не сумеет. Она изредка просыпалась, когда очередной кошмар, о котором он предпочитал не рассказывать, будил его, а после Маркус позволял себе, пользуясь служебным положением, выпивать. Это случалось нечасто, но сильно беспокоило Сабину — ее огорчало, что свое успокоение Маркус ищет на дне бокала, а не в ее объятиях. Молодая женщина каждый раз хотела сказать об этом супругу, но его выражение лица говорило, что момент неподходящий. Сабина, вздохнув, кивала, проглотив обиду и улыбалась. Так же она повела себя и в этот раз.

— Хорошо, милый. Если что-то нужно…

— Спасибо, — спешно кивнул Маркус и покинул спальню.

Широкими шагами мужчина направился в ванную комнату. При его появлении в просторной ванной зажегся приятный чуть приглушенный свет. Узорчатая плитка с движущимся рисунком начала переливаться успокаивающими огоньками, иллюзорные рыбки принялись плавать по запрограммированной траектории.

Маркус приблизился к зеркалу и внимательно изучил свое лицо. Казалось, он рассчитывал увидеть уродливый шрам, бывший его неизменным спутником в Красном мире. Однако лицо выглядело, как всегда — никаких старых ран или пигментных пятен не было. Единственный шрам, которым жизнь наградила Маркуса, находился на спине — получил обломком арматуры во время облавы около семи лет назад. Других отметин на теле у мужчины не было. Однако Маркус отчего-то не верил собственным глазам. Он дотронулся до собственного лица, затем прикоснулся к зеркалу, словно мог пощупать отражение и удостовериться, что кошмар не прорвался за ним в реальную жизнь.

Проведя в ванной несколько минут, Маркус направился в кухню. Мягкий приглушенный свет проследовал за ним, сопровождая каждый его шаг. Войдя в просторное помещение, мужчина подошел к окну, поднес руку к сенсорной панели, и ставни бесшумно поднялись, открывая вид на еще темный, окутанный туманом город. Солнце только начинало свое долгое дневное шествие из-за горизонта, озаряя множественные башни небоскребов. Рассвет едва уловимо начинал пробуждать все вокруг.

Привычный вид немного снял напряжение, и Маркус облегченно вздохнул. Несколько секунд он, не мигая смотрел в окно, пока глаза не начали слезиться, затем подошел к бару и извлек оттуда дорогую початую узорчатую бутылку с янтарной жидкостью. Одной из привилегий его службы была возможность употреблять запрещенные напитки для снятия стресса. Сейчас он был искренне благодарен судьбе за это.

Плеснув горячительного напитка на дно снифтера, Маркус вдохнул терпкий аромат.

Сорок лет выдержки. И я считаю особым случаем для употребления простой ночной кошмар. Кажется, мне нужно отдохнуть…

Пригубив бренди, Маркус поморщился от непривычно резкого вкуса, однако отставлять недопитый бокал не решился. Напиток приятно обжег горло. Мужчина вздохнул и замер, глядя в неопределенную точку пространства перед собой. Сознание уносилось куда-то далеко, оставляя место чему-то чужому, иному, пока, казалось, совсем не растворилось внутри самого себя.

Точка пространства, в которую Маркус смотрел, вдруг начала переливаться всем спектром цветов. Помещение наполнила сложная тихая симфония звуков, поначалу казавшаяся совершенно беспорядочной, однако уже через секунду она обрела глубочайший смысл.

— Сабина… — вместо того, чтобы крикнуть, мужчина лишь прошептал имя супруги. Похоже, молодая женщина вновь уснула, и звуки с кухни не разбудили ее.

Маркус застыл, понимая, что сон все же проник в его реальную жизнь. Перед ним открывался портал… Мужчина от испуга задышал чаще, воздух показался ему раскаленным, словно через него пробегали мощные электрические разряды. В помещении резко похолодало, запахло озоном, как после осеннего дождя. Маркус хотел закричать от страха, но какая-то часть… какая-то чужая его часть не давала ему издать ни звука. Этой части его души портал посреди кухни казался чем-то обыденным и привычным, хотя и вызывающим благоговение.

Все еще не понимая, что происходит, Маркус ощущал, что начинает стремительно меняться внутри своего сознания. И эти перемены обдавали его то жаром, то холодом. Но вскоре ему стало от этого легче, как будто он перестал сопротивляться и принял что-то новое в себе. Он властно взмахнул рукой, и портал, словно лопнув, исчез. Снифтер с треском упал на пол и разбился на несколько крупных осколков. Сначала Маркус с досадой посмотрел на разливающуюся янтарную жидкость, а потом снова перевел взгляд на то место, где недавно сиял портал.

Борясь с собой, мужчина смотрел то на разбитый бокал, то на наступающий рассвет, то снова глядел в пространство, в тайной надежде увидеть ширящуюся точку. А затем в его внутренней борьбе кто-то взял верх, и на лице Маркуса растянулась победоносная улыбка. Слова, вертевшиеся в голове столько времени, наконец приобрели смысл, и мужчина снова огляделся вокруг.

Воистину, Вихрь никогда не покинет своего путешественника.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Потерянный

Глава 2 Инстинкты

Глава 3 Прогрессия

Глава 4 Акт Творения

Глава 5 Круги на воде

Глава 6 Роза ветров

Глава 7 Последняя лекция

Глава 8 По траектории мотылька

Глава 9 Прости, Максим!

Эпилог

  Часть первая

  Часть вторая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg