«Прозрачные воды южных морей»

Прозрачные воды южных морей (fb2) - Прозрачные воды южных морей 1083K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Артур Иванович Прядильщик

Прядильщик Артур Иванович Прозрачные воды южных морей

Глава 1

Где-то через пару дней мои родители не выдержали сырого копчения на пляже (ну, потому что умные люди ездят сюда, в Юго-Восточную Азию, в одиночку или моногендерными сплоченными коллективами, а не парочкой… да еще с любимыми чадами!) и отправились на экскурсии…

Вот во время одной из экскурсий весь автобус с десятком русских туристов и «накрыли» боевики какого-то там «Аль Насри Через Голови» (честно, не запомнил).

Правда, эти боевики оказались едва ли не большими лохами, чем туристы из пасмурной России, соблазненные «горячими турами» в не совсем спокойные места. Но ЭТИ уже обманули себя сами — о факте своих художеств террористы сообщили только и исключительно в полицию Мьянмы. И все!

Ну, не идиоты ли? А где информационная поддержка? Где прикормленные гандоны-журналисты? Где слезливые правозащитники? Где вездесущий Гринпис, защищающий всех животных без разбора? Где, наконец, хоть какой-нибудь личный сайтик с говно-дизайном на каком-нибудь говно-блоге? А?

Уже через час в окрестностях деревни, которую «Аль Насри…» использовало в качестве базы, врубили какую-то военную РЭБ. Мобильники, рации и телевизоры сдохли тут же. А стационарных телефонов тут и не было никогда. И теперь даже о своих справедливых требованиях борцы за свободу не могли поведать миру.

Кажется, боевики «Аль Насри…» стали что-то подозревать. До них дошло, что им только что вынесен заочный смертный приговор, который совсем скоро будет приведен в исполнение. А заложники… Ну, бывает…

Командир… или кто там был главный у этих идиотов — принял решение: боевики делятся на мелкие группы, берут в зубы по паре заложников и прорываются в разные стороны. А потом, добравшись до «цивилизации», сообщают всему миру о вероломстве и подлости властей Бирмы.

Я даже готов согласиться, что какое-то рациональное зерно в этом плане было. Не в смысле «предъявить и разоблачить», а в смысле прорваться. Большую скученную группу бандитов расколошматят с помощью ракет, мин и станковых пулеметов, а маленькие группки по пять-шесть человек — попробуй, найди в местных джунглях.

Цацки с заложниками (а до этого никого и пальцем не тронули… ну в разумных пределах) тут же прекратились: у нас тут же отобрали всю наличную электронику, кто-то был избит, попытавшись заступиться за свой айфончик. А папа получил прикладом в лицо, когда попытался заступиться за маму, которая пыталась сграбастать меня в охапку, чтобы я попал в одну с ней группу.

Не вышло.

«Малышню» — меня, Сашку из Ростова и Таньку — отобрали в одну группу с командиром «воинов Аллаха» и еще тремя головорезами. Ни фамилии, ни города, откуда родом Таня, я не знал — ей типа шестнадцать и малолетки, вроде нас с Сашкой, ее не интересовали — держалась особняком. Взрослая типа. А всего-то год разницы со мной, и два — с Сашкой.

Взрослых — по одному-двое — раскидали по другим группам.

И началось: корни деревьев, мошкара, болотная жижа, хлюпающая под… точнее, не «под», а вокруг сандалий. Комары (хоботы, как гвозди), пауки и гусеницы (совершенно безопасны, но противны… вначале — потом-то на них и внимания не обращал), змеи (относительно безопасны — в основном попадались «душильщики», а не ядовитые гады)…

Подзатыльники от сопровождающего, чтобы двигался быстрее. Лицом — в болото, когда над головами проревели турбины вертолета. Канонада (теперь-то я знаю, насколько убедительное и веское действо скрывается за этим словом!) вдали за спиной. Многочасовое нытье моего ровесника Саши-ростовчанина… я не запомнил его фамилию. Короткий вскрик сзади и смачное чавканье входящего в тело ножа — это Саша опрометчиво отказался идти дальше. Спортом, в отличие от меня, он не занимался, а вот кушал много — был пухленький, как и его родители… и тяжелый. Так что никто его на себе тащить не пожелал…

Визг Таньки. Звонкий удар хлесткой пощечины и ее тихий скулеж…

Таню боевики берегли: всячески помогали, под локоток поддерживали, через высокие препятствия передавали друг другу, пихали в попу на подъемах и вытаскивали из оврагов… Радоваться с ее стороны (или, упаси бог, завидовать — с моей) было бы глупо: ей не повезло — она была симпатичной, стройной и фигуристой. И все это джентльменство ничего хорошего ей в дальнейшем не сулило.

Ну, а вы думали! Пагубное влияние интернета, с помощью которого простые российские школьники легко узнают о примерах вопиющего цинизма и жестокости взрослых.

И, судя по отчаянию на лице девушки, в интернете она лазила не меньше меня. И воображение у нее было, видимо, не хуже.

А то, что прирезали толстого Сашу — это, скорее всего, рефлекс. Могли бы и в живых оставить. Правда, в джунглях это было бы то же самое. Наверно. Не знаю.

Трое суток безостановочного движения с короткими десятиминутными привалами и двумя стоянками на три часа, чтобы поесть галет и вздремнуть. Меня выручала хоть какая-то физподготовка (мой тренер компенсировал недостаток знаний обильным «физо»… и до земли я ему за это готов теперь поклониться!), а Таню… ну, я уже сказал — ее тянули.

Только сейчас в голову пришло — Сашку могли убить для того, чтобы припугнуть нас с Танькой. Если так, то приходилось признать действенность метода — все это время Танька ныла и плакала, но упорно шла вперед.

Четвертые и пятые (а может, шестые и седьмые) сутки я помню очень смутно — теперь уже меня тащили на закорках… странно, что не прирезали, как Сашку. Наверно, сориентировавшись на местности, поняли, что все-таки пересекли границу Мьянмы с Таиландом, а, значит, оторвались. И ценный ресурс, заложников (или товар), вполне можно и поберечь.

К тому же я щуплый и невысокий. Еще переживал, что никак мышцами не обрасту. Хотел еще бросить секцию каратэ, в которую ходил аж пять лет, и приобщиться к «железу». Как правильный пацан. Чтоб, значицца, были «банки», «крылья», «кубики» и «бычья шея»… ну и штабеля девчонок.

Потом, кажется, была грязная однокомнатная квартира. Тоже — смутно. Я бредил, температурил. Не уверен, но, кажется, слышал неясное барахтанье, гомон голосов и смех Таньки. Потом — ее же всхлипывания. Не уверен — чего не привидится и не прислышится в бреду.

На короткое время пришел в себя в какой-то куче бытовых отходов, наполовину засыпанный мусором. На улице, не в здании — в уши ударил шум крупного города. И снова отрубился. Говорят, перед смертью такое просветление — обычное дело.

Как мне потом сказали, меня трясло, я бредил и звал маму… это на любом языке можно распознать… Типичная простуда под соусом каких-то местных вирусов, от которых у северянина не было иммунитета — решается одной-двумя таблетками антибиотика и обильным питьем. Но… никто ведь и не ожидал, что боевики «Аль Как-то там» вызовут для меня доктора — добрались до города, устроились, вышвырнули на улицу умирающего, чтоб не возиться, и ушли на дно.

Удивительно, что они меня не прирезали — видимо, сильно неразвит у них оказался соответствующий рефлекс… Или стало жалко — тащили-тащили, а теперь резать… Или Танька отвлекла.

Еще одно «просветление»…

Полумертвый трупик за ногу легко тащила за собой крохотное воздушное создание. Потом сердобольная девочка представилась, изящно коснувшись пальчиком своего носа:

— Чоу Йонг.

Такая девочка-одуванчик. Лет эдак десяти. Если на глазок.

Я еще не знал, что эта соплюшка могла, не моргнув глазом, взрослого мужика прирезать или придушить руками (или сделать это несколькими десятками других способов). Наверно, в ее десятилетних мозгах «взрослый мужик» — злой и нехороший большой-большой орангутанг, а вот этот жалобно стонущий и зовущий маму худенький подросток, залитый кровью — явно хороший и добрый!

Видимо, возомнив себя героиней манги, девчушка притащила окровавленного мальчика-героя (ну, а кем еще мог быть израненный парнишка?) домой…

Чоу Йонг стойко выдержала дома скандал со стороны «тетушки» Чоу Дунг. У Йонг, как выяснилось, был хороший «боевой» опыт: я был у нее не первый — на боевом счету юного ангела-хранителя были еще три котенка, один щеночек и один пьяница.

В наказание девочке приказали лечить «это» самостоятельно. Ха! Напугали! Девочка старательно принялась за мое лечение. Раздела, помыла, одела, обобрала, обогрела… Ну, и вылечила, конечно же — ласка и забота вылечат любого приблудного котенка-щеночка! Там и лечить-то было — тьфу! Одной инъекции какого-то антибиотика, двух инъекций аскорбиновой кислоты и двух лимонов, выдавленных крохотной, но очень-очень сильной ручкой прямо мне в рот (на меня уселись сверху, зажав руки коленями, и зажали нос), оказалось достаточно…

Информация к размышлению: девочке-ромашке Чоу Йонг, оказывается, было всего одиннадцать лет!

Ну, а потом маленькая юная волшебница в традиционном китайском брючном ципао салатового цвета попыталась пообщаться со спасенным прынцем. При моральной и технической поддержке всей огромной, как вдруг выяснилось, семьи Чоу, с явным интересом до этого наблюдавшей за процессом лечения.

Общение не задалось — уровень моего английского не позволял ни вызвать консула, ни посла, ни кого другого из какого-нибудь российского торгового представительства. Или кого там обычно в фильмах зовут провалившиеся военные атташе? И уж тем более, я был не в состоянии рассказать о том, что в плену у бандитов осталась русская девочка Татьяна.

Единственное — смог обозначить собственную нацпринадлежность, сказать пресловутое «май нейм из…» и криками «Ай нид полис!», «Ай нид хелп полис!», «Май френд нид хелп!» — попытался попросить о помощи. Увы, меня не поняли. Или сделали вид…

Суки-учителя — если б не наша «англичанка» с ее шепелявым прононсом, гнусавым голосом и скучными уроками — может быть и смог бы сейчас «родить» что-нибудь внятное и понятное. Ну, знал бы, где «упаду» — учил бы языки прилежнее без этого жлобского «да зачем оно мне надо?!» и без попыток сейчас переложить свою вину на плечи бедной «англичанки», которой ЭТО, вот уж воистину, не нужно было совершенно!

Что-то переклинило в мозгах гостеприимной семьи Чоу, и меня из комнаты старались не выпускать. Видимо, посчитали буйным.

Мой опекун и персональная сиделка, крохотная (мне по плечо) юная Чоу Йонг, с легкостью сбивала меня с ног, как только я пытался вырваться в коридор. Брала на болевой и, как пушинку, забрасывала в постель. Проблем в семейной жизни у девочки Чоу Йонг явно не предвидится. И при этом говорила что-то увещевающее и успокаивающее, гладила по голове. Слезы-сопли не утирала — они у меня кончились еще в джунглях. После Сашки.

«Моя» комната находилась на втором этаже немаленького здания, у которого был, если судить по тени, еще и третий этаж. В здании полным ходом шел ремонт с сопутствующими запахами краски, визгом инструментов, стуком молотков, беготней людей в спецовках в клубах пыли и регулярным подвозом стройматериалов и увозом строительного мусора.

Чоу Йонг честно старалась выдавить из меня хоть какую-то информацию, насилуя мой крайне ограниченный словарный запас английских слов. Тщетно.

* * *

Ближе к вечеру появился «переводчик» — веселый дядька в строгом деловом костюме, в черных очках, в черных замшевых дорогущих туфлях… слегка измазанных в побелке. Видимо, где-то в коридоре все-таки вляпался. Эдакий юго-восточный денди. Ну, во всяком случае, теперь я их себе представляю именно так.

Хоть и в очках был, но видно было — азиат. А уж кореец, китаец или японец — кто их разберет?

Во время разговора тишина в доме стояла полнейшая — наконец стал слышен шум с улицы — редкие проезжающие машины и разговоры между прохожими… на английском, кажется, языке.

— Товарищ Ченг меня звать! — На хорошем русском весело представился денди, вольготно развалившись на стуле перед моей кроватью.

За его спиной безмолвной скалой застыл второй «узкоглазый» в таком же черном деловом костюме. Помощник? Референт? У двери сидела азиатка, на возраст которой указывала только седина в волосах, убранных в пучок. То ли «тетя», то ли «бабушка» малышки Йонг.

В дверь заглядывала сверхлюбопытная мордашка моей спасительницы. Заглядывала и время от времени пропадала под возмущенный шепот домочадцев, периодически отгонявших малолетнего ангела-хранителя от комнаты подопечного.

— Виктор Крашенинников. — Представился я.

— Виктор Краша… Крыша… ше-ша-ши… м-да… — Ченг откровенно почесал в затылке. — Ну, пусть будет просто Виктор, да. Это пока, это пока… Красивое хорошее имя настоящего мужчины! Товарищ Виктор, да! Баба с возу — лошадке легче, да!

Русский язык Ченга был хорош. Говорил он с ощутимым акцентом, но — за словом в карман не лез и предложения составлял правильно и влет.

— Ну, товарищ Виктор, откуда ты взяться, такой хороший-красивый, да?

И я принялся рассказывать. Ченг сочувствующе цокал в нужных местах, успокаивающе хлопал меня по руке, хмыкал и осуждающе качал головой, хлопал кулаком в ладонь и яростно рычал «Сволочи, да! Гады, да!». Чудо, а не собеседник!

— Молодец, товарищ Виктор! — Восхищенно выдохнул он, когда я дошел до эпизода романтической встречи ангела и больного принца на свалке. — Мужик! Такое пройти… да-а-а… Круть! Мужик! Давай посмотреть, правильно я тебя запомнял… понял… запомнил. Когда вы прилететь… Когда?

— Тринадцатого числа.

Ченга помотал головой:

— Какое число нехороший! Тц-тц-тц! Нет-нет-нет, день недели скажи, да? Ага. Понедельник. А как аэропорт называть? Нет. Тот, из которого лететь… Ага… Когда? Логично-логично. Воскресенье — лететь, понедельник — прилететь… Ц-ц-ц… в рабочий день, м-да! Еще и тринадцатого… Это вы зря, это вы зря… Феншуй такого не прощай! А терминал зеленый или желтый? Терминал — такая штука… такая штука… как же описать? Черти с ним, с терминал. Такси в этом городе… как он, кстати, называться? Вот-вот… какого цвета такси в замечательном городе Янгон? Ага… ну, они везде желтый, да… А отель называться…? Ага… А номер какой? Тоже не помнишь? Ну-у-у, товарищ Виктор, так нельзя! Я обязательно запомнить бы номер, да! Вдруг я потеряться — как дорогу спрашивать? На экскурсию — куда? Модель автобуса? «Никогда таких не видел»? Ага… У них спереди пишут, на морда лица. А-а-а, «какие-то непонятные закорючки»… Логично-логично. А водитель правый? Левый?

Приступ амнезии у Ченга закончился через час. И он, посетовав на свою дырявую память, попросил повторить рассказ еще раз. Я повторил. В конце еще раз напомнил про полицию и русское посольство… Но Ченг приложил к губам палец («Тс-с…») и достал телефон:

— Привет-привет! — Весело поздоровался он, выбрав абонента из списка. — Ты не в засаде куковать, да? Нет? А почему? Ладно-ладно. Я — всегда по делу, луноликая моя, да! Ну, сама догадайся, почему луноликая, хе-хе-хе… Ну, к делу, так к делу! Хочешь, я тебе сеанс ностальжи устрою, да?

После этого он перешел на английский, на котором, видимо, говорил еще лучше… Все-таки, русский — не самый распространенный язык в мире. Чудо, что кто-то вообще тут его знал на таком хорошем уровне! А его собеседница, получается, русская. Во всяком случае, тоже понимает этот великий и могучий…

— Велкам! — Закончил он разговор и отключил связь.

Широкая белозубая улыбка, торжественно спрятанный мобильный, Ченг смотрит на меня поверх черных очков — в глазах веселье… Он чуть повернул голову, помощник вставил в губы сигарету, щелкнул зажигалкой, и Ченг с удовольствием затягивается, пуская вокруг себя облака дыма. Хм… или ему плевать на то, что он в помещении с подростком… только что переболевшим, между прочим… или ему просто плевать.

— Господин Ченг…

— Товарищ. — Поправил он. — Товарищ Ченг, товарищ Виктор, да!

— Товарищ Ченг, а как же Таня… Надо в полицию сообщить. Срочно!

— Все в порядке, товарищ Виктор! — Ченг был доволен и улыбался широко. — Все в порядке. Я спихнуть проблема на мой партнер. Лучше полиции. Лучше посольство. Куда лучше! Проблему решат, да. Не волновайся! Забей!

Передать не могу, какое облегчение я испытал! Товарищ Ченг говорил так, что ему не просто «хотелось верить»… ему верилось! Без всяких «хотелось»!

Ченг недоуменно оглянулся в сторону двери. Громко топая по полу, моя маленькая спасительница, Чоу Йонг, с непреклонным и возмущенным выражением на лице, протопала мимо остолбеневшего Ченга к окну и резко распахнула створку. В комнату ворвался шум и раскаленный воздух с улицы.

— Оу!

Товарищ Ченг грустно посмотрел на свою сигарету, зажатую в пальцах. Вздохнул. Помощник тут же вытащил карманную пепельницу, в которой Ченг затушил сигарету. Правда, Ченг ехидно улыбнулся и бросил в спину уже гордо удаляющейся Йонг какую-то фразу на непонятном мяукающем языке.

Девочка застыла, уши ее раскалились и — пф! — она исчезла из комнаты, только платье в дверях мелькнуло. Ченг весело фыркнул.

* * *

Двое бойцов в серых комбинезонах с закрытыми черными масками лицами, разгрузках поверх бронежилетов с короткими автоматами в руках решительно просочились в квартиру. Распахнутая дверь на лестничную площадку несколько раз бессильно стукнулась о стену, вращаясь на хорошо смазанных петлях. В конце концов, один из двух бойцов, прикрывавших квартиру из коридора, подхватил какой-то брусок и подоткнул ее. Снайпер с наводчиком контролировали окна с крыши противоположного здания, а еще четверо бойцов на двух машинах блокировали подъезд к дому.

В двухкомнатной квартире грохнул одиночный выстрел, послышались звуки короткой потасовки, сдавленный детский или девичий крик… и воцарилась тишина.

Дружинин осторожно, но крепко прижимал к полу стройную девушку-подростка со снежно-белыми волосами в салатовых шортиках и розовом топике с зайчиком, составленном из блесток. Рядом валялся ржавый «Калашников», из дула едва заметно поднимался дымок.

— Туалет, кухня — чисто. — Напарник уже стоял в дверях комнаты и с неопределенным выражением рассматривал распластанную на полу лицом вниз девушку. — Трупы — в ванной. Кучкой. Все трое. Двое — ножевые в глазницу. Один — по горлу с контролем под ребро сзади.

— Вы русские?! — Девушка дернулась под Дружининым уже после первых слов. — Русские?!

— Русские, русские. — Пробормотал Дружинин, осторожно «расплетая» захват на шее девушки. — Пока не вставай, красна девица, а то наследишь… Хотя ты тут и так уже наследила, мама не горюй. Придется огнем чистить.

Ладонь с затылка девушки, впрочем, не убрал. Мало ли…

— Хорошо. Лежу. Не встаю. — Согласилась девушка.

Без истерики, без криков. Только улыбнулась блаженно и расслабилась. Ан, нет — вот, слезинка по лицу покатилась.

— Ого! — Восхитился напарник. — Вот это нервы!

— Девочка… Чистая формальность — фамилия, имя, отчество?

— Похомова. Татьяна Алексеевна. — Четко отрапортовала девушка и почувствовала, как крепкая рука убралась с затылка.

— Боевая ты девка, Татьяна Алексеевна. — Похвалил Дружинин, легко поднимая ее на ноги. — Дим, готовь зажигалки. Жмуров тащи в комнату — в ванной гореть нечему.

— Помочь? — Неожиданно спросила Таня.

— Охренеть… — Оценил Дмитрий. — Помощница…

— Стой уж, валькирия. — Дружинин отвесил девушке легкий шелбан. — Развоевалась тут… Дим, чуть не забыл: по карманам у этих похлопай — мало ли…

— Документы, деньги и мелочи лежат в большой тарелке на кухне. — Снова подала голос Таня.

— М-да… — Дмитрий почесал лоб мушкой автомата. — Если б не присутствие ребенка, я б выразился более категорично. Но если вкратце — я влюбился!

— Эй, красавица! — Дружинин коснулся голого предплечья девушки. — Особые пожелания, ценные вещи, подарки?

— Да! — Встрепенулась та. — Если можно, нож хочу забрать, пожалуйста!

Она показала Дружинину нож с наборной рукояткой. Под черной маской не было видно выражение лица Дружинина, но глаза его округлились:

— Ты куда его прятала, звезда моя?!

— Наш человек! — Хохотнул Дмитрий и окинул девушку оценивающим взглядом. — Кстати, прятать уже есть куда… Танечка, а вашей маме зять не нужен? Ой… — И хлопнул себя по лбу.

— Дурак ты, Дима! — Согласился Дружинин, увидев, как погрустнела Татьяна.

Через несколько минут напарник сообщил, что все готово — на диване валялось три тела, рядом лежала уже пустая канистра, прямо на полу стояла сноровисто разобранная работающая микроволновка и показывала на экранчике «4:20», продолжая обратный отчет… и в квартире стоял ядреный запах бензина.

— Понял. — Дружинин тронул тангенту рации. — «Ноль первый», мы закончили! Цветочек забрали. Цветочек цветёт. Начинаем отход… Время до точки «Д» — Взгляд на работающую микроволновку. — Четыре — десть.

Через секунду в квартире никого не было. Через полминуты двор покинули две машины — серая легковая и белый фургончик без надписей. Вскоре в квартире пиликнул таймер микроволновки, закоротило контакты, и квартира полыхнула глухим взрывом.

Никто из соседей так и не вышел на лестничную клетку, никто так и не позвонил ни в полицию, ни в службу спасения… специфика этого района. Лишь через пятнадцать минут, когда наблюдателям на противоположной крыше стало понятно, что огонь не оставит в квартире никаких лишних следов, в пожарную часть поступил анонимный звонок. Анонимный собеседник дежурного пожарной части даже сообщил, что особо торопиться не нужно:

— Минут через… да, минут через десять подъезжайте — будет в самый раз.

Это уже была специфика всего города.

* * *

На следующее утро меня навестил другой человек. Русский. Представился Константином Георгиевичем. Просто Константин Георгиевич. Без фамилии, без должностей… Но я и не спрашивал — как-то даже в голову не пришло что-либо уточнять — настолько рад был увидеть эту заурядную и классическую «рязанскую рожу» в простом светло-бежевом тонком костюме-двойке и широкополой шляпе, которую он аккуратно повесил на полочку у входа как только вошел:

— Кондиционер… лепота-а-а…

Константин Георгиевич сразу сообщил, что Татьяна Алексеевна Похомова жива, здорова, чувствует себя отлично и шлет привет своему спасителю. Скупо улыбнулся в ответ на мою счастливую искреннюю улыбку и…

И сразу приступил к делу — продолжил процесс моего дальнейшего приобщения к взрослой жизни.

На стол был водружен включенный ноутбук.

— Какие новостные сайты вы обычно читаете, Виктор Александрович?

— Э-э-э…

— Понятно. Социальный нигилизм и аполитичность современного подрастающего поколения. — Констатировал он, осуждающе покачав головой. — Я в вашем возрасте, Виктор Александрович… Впрочем, оставим. Мы сейчас заглянем на самые официальные сайты нашей далекой Родины. Вот по этому адресу зайдем… Обратите внимание, Виктор Александрович — название домена, никакого обмана, агентство РИА… Читайте.

На мониторе в обрамлении рекламных баннеров появился фрагмент карты с красным кружочком, фотография перекореженного автобуса и текст:

«В Мьянме, в провинции Танинтайи в окрестностях города Тавой упал в ущелье автобус, в котором находились 12 российских туристов и несколько граждан этой страны.

Автобус сорвался в ущелье с высоты 51 метр и загорелся. Выживших нет. Погибли все, находящиеся в автобусе.

Скорее всего, водитель транспортного средства не справился с управлением. В результате…

Глава МЧС заявил, что…

Телефон горячей линии для родственников…

Последняя авария с участием автобуса, перевозившего отдыхающих россиян в Мьянме…

Компенсации семьям погибших…»

— Вы понимаете, Виктор Александрович? — Спокойным голосом спросил Константин Георгиевич.

— Другой сайт можно посмотреть? — Таким же голосом спросил я.

Мужчина дернул бровью и кивнул. Чуда, увы, не произошло. «Интерфакс», «Вести», «Лента» сообщали об одном и том же.

— Понимаете? — Вкрадчиво повторил он.

Я отказывался понимать. И Константин Георгиевич спокойно стал мне объяснять: инцидент замяли, кто-то очень-очень высоко в правительстве родного отечества получил очень-очень большую взятку от правительства Мьянмы, которое всеми силами старается замять само существование каких-то там повстанцев, так как сейчас все силы брошены на развитие туристического сектора в экономике… Разумеется, взятки никто прямо не заносил, а вот «борзыми щенками»… В общем, суть ясна.

Виктора Крашенинникова официально нет в живых. И никто не жаждет его среди живых обнаружить. Возможно, что даже дальние родственники не испытают радости от «воскрешения» Вити. Ведь они получат огромную компенсацию от разорившегося турагентства, не успевшего опустошить свои счета…

«И в нагрузку — необходимость гасить кредит, который взял отец для этой поездки» — Со злорадством добавил я про себя.

— Ваши родители… погибли, Виктор Александрович. — Довольно спокойно сообщил Константин Георгиевич. — Соболезную.

И сообщил главное: среди живых меня особенно не захочет видеть родное государство в лице одного или нескольких очень высокопоставленных лиц, выступать против которых — фактически выступать против государства.

— И что мне делать дальше? — Задал я закономерный вопрос.

— Взять вас к себе мы не можем… по ряду причин, озвучивать которые я не имею права. Кроме того, мы приняли под свою опеку Татьяну Алексеевну. Мистер Ченг предложил вариант: вы остаетесь с семьей Чоу… Удивительно, но они хотят вас усыновить. Поверьте, это очень серьезно. Новые документы, новая личность… Что касается Татьяны Алексеевны… Как вы понимаете, ее официально тоже нет в живых, так что будет хорошо, если вы забудете это имя. Имя, но не человека. Пройдете карантин… адаптацию к местным условиям — и обязательно встретитесь. Она очень хотела вас увидеть…

После этого Константин Георгиевич по просьбе Ченга (оказывается) просветил меня относительно моих дальнейших действий — примерно до обеда меня отвезут в офис Ченга. Странно. Можно подумать, для этого меня обязательно надо было предупреждать.

После этого он позвал кого-то из семьи Чоу (угадайте с трех раз, кто ошивался у двери… правильно, малышка Йонг!) и что-то сказал. А мне объяснил, что оставшееся время я буду учиться этикету. А именно — как надо кланяться «мистеру Ченгу». Заодно объяснил, что мистер Ченг вовсе не переводчик и даже не посредник, а очень важный и очень большой человек! И кланяться ему надо очень-очень-очень глубоко и уважительно! Особенно, в присутствии посторонних.

— Перестаньте называть его «товарищем Ченгом», Виктор Александрович. Теперь для вас он — «мистер Ченг». Временно. Лучше еще раз дождитесь его разрешения. Конечно, детям многое прощается, но… Вы уже не совсем ребенок. Так-то он человек очень демократичный и современный. И, на первый взгляд, простой. Но очень многие обожглись, посчитав, что мистер Ченг — «свой парень».

Константин Георгиевич снова встал, одернул пиджак (мне почему-то показалось, что он либо военный, либо полицейский), вытащил из кармана визитку, черкнул на обороте какую-то закорючку и протянул мне:

— Всегда можете рассчитывать на мою помощь. Либо звоните, либо пишите на мыло, либо покажите визитку таксисту — он довезет вас до офиса… бесплатно.

«Hotel Moscow Ltd. Konstantin G. Gromov. Law Consulting Dept.» Телефоны, мейлы, сайт, адрес.

После этого еще раз что-то сказал Йонг, кивнул мне и собрался уже уходить, но я его остановил:

— Забыл спросить у мистера Ченга… А где я сейчас?

— Вы в Роанапра.

— Это город?

— Разумеется. Он не на слуху, конечно — тут нет ни одного туристического маршрута. Это Южный Таиланд. Граница между провинциями Транг и Сатун… Вы хорошо держитесь, Виктор Александрович.

Приятно, конечно, когда тебя считают таким крутым, но… я показал на пустой стакан на столе:

— Мне показалось, что газировка отдает валерьянкой… или мелиссой. Мама перед сном часто пила что-то подобное. Со стрессом боролась.

— Все равно неплохо. — Покачал головой Константин Георгиевич. — Не так круто, как Татьяна Алексеевна, но — все равно — очень неплохо.

Что ж там Танька учудила-то?

Глава 2

В офис Ченга меня отвезли через час после ухода Громова. Половину этого времени Йонг потратила на обучения меня «правильному поклону», а другую половину — на примерку брюк, рубашки и туфлей…

Офис занимал несколько верхних этажей бизнес-центра. Помещения были… честно говоря, так себе. Например, московский офис компании, в которой работал отец, выглядел ощутимо богаче даже на мой неискушенный взгляд. Но, возможно, здешним помещениям не надо было выполнять представительские функции и пускать пыль в глаза.

Приемная… обычная приемная — секретарша, компьютер, сейф, шкаф с бумагами, несколько стульев для посетителей, кадка с какой-то пальмой.

Мой сопровождающий — в уже привычном строгом костюме с черным галстуком — указав мне на один из свободных стульев, замер возле входной двери, сложив руки на животе и устремив бессмысленный взгляд в окно. Секретарше, пожилой азиатке, он не сказал ни слова. А та ничего не спросила.

Посетителей было несколько — азиаты и один европеец. Азиаты меня проигнорировали, продолжая сидеть на своих стульях с выпрямленными спинами, будто палки проглотили, а вот европеец постоянно косился на пятнадцатилетнего пацана. Видимо, сильно его удивлял подросток в приемной рядом с серьезными людьми…

Ждать, кстати, не пришлось — как только из кабинета, пятясь задом и мелко кланяясь, вышел посетитель, секретарша что-то тихонько сказала — видимо, в гарнитуру, которая обнаружилась у нее в ухе — встала, прошла ко мне, тронула за плечо и указала на дверь в кабинет…

Вот теперь и остальные посетители не выдержали и окатили меня очень внимательными, хоть и быстрыми, взглядами. Я даже поежился от почти явственного ощущения ледяной крошки, высыпанной за шиворот.

В кабинете был мистер Ченг и кто-то из его подчиненных-помощников.

Помощник водрузил на стол высоченную, штук на двадцать, стопку каких-то книг в ярких обложках с иероглифами на корешках.

— Мистер Ченг… — Я поклонился… надеюсь, что правильно поклонился.

— А! Привет, Виктор! Ты у нас скоро Чоу будешь, да? Ты, кстати, как? Согласен, нет? А то даже не спросили — некрасиво, да!

— Согласен, мистер Ченг! Я горд, что семья Чоу готова принять меня!

— Гордый — это хорошо! — Серьезно ответил Ченг. — Но придется тебе постараться, чтобы это доказать. Что гордый.

— Я готов!

— Отлично! — Ченг хлопнул ладонью по высокой стопке книг. — Книги! Учебники! Справочники! Словари! Семье Чоу не нужон неуч-варвар! У тебя время — пять месяц! Экзамен сдавать — лично мне!

Охренеть!

— Они на китайском языке?

— А ты думал! Семья Чоу — уважаемый китайский семья! Не боись! — Он подхватил один из учебников и показал мне яркую обложку. — Сань-цзы-цзин… Букварь! — Подхватил другой. — Русско-китайский словарь! Сам по нему учиться! А помогать… — И пакостно улыбнулся. — Будет Йонг! И еще, Виктор…

— Мистер Ченг?

— Оценить твой… твою гордость я могу этим лишь. — Он еще раз хлопнул по стопке книг. — Для остального ты мал… молод. Только по этому я смогу заценить, что значить твое «я горд». Других критерий нет пока! Ты понимать, да?

— Да, мистер Ченг, я понимать… э-э-э, я понимаю!

— Виктор…

— Мистер Ченг?

— Если управишься за четыре месяц, я снова разрешить называть себя «товарищ Ченг»!

Очешуеть!

* * *

— Йо, Балалайка! Шо ты, девушка, невесел, что головушку повесил?

Нейтральных территорий в Роанапра нет в принципе. Их, кроме Антарктиды и Луны, наверно, нигде нет. К тому же, «нейтральность» — настолько относительное понятие, что…

По отношению к «Отелю Москва» и Триадам… А еще точнее, по отношению к ГРУ и Второму управлению Генштаба НОАК… А если еще точнее, то по отношению к Балалайке и Ченгу. Так вот по отношению к этим двум субъектам верхний зал ресторана «Белый дельфин» являлся относительно нейтральной территорией.

Балалайка сидела за столиком и меланхолично пускала дым к потолку, подперев голову рукой.

— А, Ченг… — Лениво отреагировала она, стряхивая пепел с сигары прямо на пол.

— «А, Ченг…» и все? Чего грустишь, красывый русскый дэвушка? Радоваться надо! У тебя там, я слышал, такое пополнение интересное и многообещающее, хе-хе…

— Заболело пополнение — через час после доставки на базу свалилась с лихорадкой.

— Ай-яй-яй. — Ненатурально посочувствовал Ченг. — Очень похоже на моего, правда?

— Твоего? Собственник, как и все мужики… Еще неизвестно, чье ЭТО…

— Побеседуем? — Хмыкнул Ченг, щелкая замками кейса, водруженного прямо на белоснежную скатерть.

— Давай…

Оба протянули руки вперед и — хором:

— Камни! Ножницы! Бумага!

— Тц… — Огорчилась женщина. — Как-то неправильно день заканчивается…

Ченг тем временем возился с прибором в кейсе, старательно закрывая крышкой содержимое от собеседницы. Впрочем, та и не интересовалась — все так же дымила, смотря в сторону.

— С моей стороны чисто. — Наконец вынес он вердикт, закрывая кейс.

Теперь ту же операцию повторила Балалайка, вытащив из-под столика чуть больший по размеру чемоданчик, но — цвета хаки, а не хромированный, как у Ченга.

Убедившись, что чужой прослушки, скорее всего, нет, оба, наконец, приступили к разговору.

— Может, поменяемся? — Предложила Балалайка без особого напора. — Мальчика мне, девочку тебе…

— Ни-ни-ни… мы ж договорились! Кроме того, мальчика должен воспитывать мужчина, а девочку — женщина! Тем более такая… такая… Вах!

— Ну-ну… — Пожала плечами собеседница. — Что думаешь… вообще?

— Это ты мне сказать должна. Это ж ваши… изделия.

— Странное что-то вытанцовывается. Ты говоришь, что он не знает английского. Напрочь. Вот это и странно. Танька, кстати, тоже не знает — убогий школьный курс английского языка для галочки. Такое не подделать. Видимо детишки были натасканы исключительно для внутреннего использования. Причем, судя по внешности, конкретно в центральных и северных регионах.

— А что они тогда делают тут? Такие блондинчики, как они, знаешь ли, будут выделяться, как… этот… ну, с парашютом… на площади Тяньаньмэнь. Штирлиц, да?

— Знаешь основную проблему моей страны, Ченг?

— Дураки?

— Не-а…

— Дороги?

— Не-а… Воруют.

— Тюююю! — Разочарованно протянул Ченг. — Так это у всех! Что-нибудь другое придумай, чтобы подчеркнуть уникальность великого русского народа!

— Воруют, Ченг. — Повторила Балалайка. — Воруют! Все и всё воруют! И даже такие изделия могут украсть.

— Не бьется! — Развел руками Ченг. — Я понял мысль, но — не бьется. Виктора, конечно, будут еще проверять, но уже сейчас ясно, что воспоминания у него заменены очень-очень качественно — мелкие подробности, детали. Это раз. Второе — почему легенда основывается именно на этой турпоездке в Мьянму? Получается, их нахождение тут — все-таки запланировано? Во всяком случае, тем мозголомом, который их программировал.

— Согласна, — Подхватила Балалайка. — Легенда, записанная им в мозги, сделана на высочайшем уровне… На высочайшем техническом уровне — образы, «картинки», голоса. Но! Но при этом шита белыми… даже не нитками, а веревками! Канатами! В Бирме нет никаких террористов… тем более, таких идиотов. Сам знаешь, там тишь да гладь. Люди с их фамилиями не прибывали в аэропорт Янгона, ни в одной гостинице русские с такими фамилиями не останавливались. — Балалайка прицелилась в Ченга сигарой. — Ты можешь представить себе такое, Ченг? Виртуозная работа мозголома, за которым может стоять ТОЛЬКО государство, с одной стороны. И — полный оглушительный провал в агентурной части с другой! Четвертое. Детишки совершенно не приспособлены для работы в здешних условиях — ни языка, ни знаний, ни навыков, ни внешности… Им даже прививок не делали от местных болячек! Не знаю, как у вас, а у нас так дела не делаются. Даже сейчас.

Помолчали. Ченг думал. Бездумно достал и закурил сигарету. Официант инстинктивно дернулся к столику, чтобы принести пепельницу, но был тут же остановлен одним из сопровождающих Балалайки… Сник. Видимо, этот его порыв был пресечен охраной самых влиятельных людей Роанапра уже не в первый раз.

Ченг последовал примеру Балалайки и стряхнул пепел на пол. Балалайка тоже молчала… Официант в двадцати метрах тихонько стонал…

— Теперь ты и мне испортила настроение. — Признался Ченг. — Вырисовывается следующая картина. Кто-то выпустил детишек столь изощренным способом в полностью автономное плаванье. Вышвырнул. Записал им противоречивые воспоминания, чтобы рано или поздно у них случился… этот… ну, как там…

— Когнитивный диссонанс. — Подсказала Балалайка. — Разрыв шаблона…

— Вот-вот. Дал им в сопровождающие совершенно некомпетентных наемников… Откуда, кстати, наемники?

— Хорваты. — Поморщилась Балалайка.

— А, ну туда им и дорога. Идиоты ж. Зверушек, подобных нашим детишкам, надо перевозить в намордниках и наручниках! И, желательно, в ящиках или клетках. Кстати, как удачно тот автобус сковырнулся… — Цинично заметил китаец.

— Удачно. — Согласилась Балалайка. — Только он рухнул три месяца назад. Если б мальчик был более внимателен — тебе бы не поздоровилось.

— Ну, — Довольно улыбнулся Ченг. — Это не я ему спагетти на уши вешал, а твой человек.

— Ну, крышу-то мальчику сорвет именно в твоем хозяйстве… — Равнодушно возразила Балалайка.

— Не сорвет. Я смотрел запись разговора, когда он понял, что якобы родители якобы мертвы, и домой он не вернется. Очень спокойный парнишка… если не пытаться его убить. Нервы — канаты. А как ты с девочкой выкрутилась?

— А никак. Я ж сказала — заболела она. Сейчас с температурой валяется. К тому же, как ты правильно заметил, «нервы — канаты». Если не пытаться убить. Как придет в себя — скормлю ей ту же байку… А чуть попозже, когда противоречия будут бросаться в глаза… ну, что-нибудь про память предков, боевой транс в критической ситуации.

Снова помолчали.

— Думаешь, личная инициатива мозголома? — Поинтересовался Ченг.

— Я не романтик. — Отмахнулась Балалайка. — В широту души профессионального вивисектора не верю. Хотя, кто его знает — непрофессионалы иногда такое в чужих областях отмачивают.

Ченг вопросительно поднял бровь и поскреб пальцем по скатерти, Балалайка кивнула, и он призывно махнул рукой. Заказали у подскочившего официанта по легкому ужину. Балалайка добавила к заказу бокал сухого красного, а Ченг — кружку пива. Ужин прошел в молчании — только приборы звякали о посуду, да Ченг нарочито чавкал, делая вид, что не понимает этих европейских заскоков, предписывающих пережевывать пищу, не открывая рта.

Выпив за один раз две трети огромной кружки и отдышавшись, спросил:

— И как же мы назовем наших детишек… дорогая?

— Их родство скрывать бесполезно — они явно близнецы или погодки от одних родителей. Здесь это особенно будет бросаться в глаза. Так что фамилия у них будет одна, чтобы не вызывать вопросов. А вот какую бы фамилию… Есть идеи?

— Балалайка, ты меня удивляешь! Это не ты у меня, а я у тебя спрашивать должен! Блондины, светлая кожа, прямые волосы, серые глаза, лептопросопия, североевропейская внешность. Это ж типичные немцы! А вот фамилию ты им сама придумывай — вы, русские, к немцам как-то поближе будете. А что насчет имен?

— Ну, пусть будет Маргарита и… — Балалайка задумалась. — Ну-ка, быстро — любую букву латинского алфавита!

— Джей.

— На «джей» отлично подходит Йоган. Ну, значит, Йоган!

— Хм… вообще-то мои уже имя ему подобрали. — Ченг сделал вид, что смутился. — Суеверные они у меня…

— Китайское. Или корейское. — Уверенно предположила Балалайка. — Немец с китайским именем — это будет весело. Пластику ему будешь делать?

— А смысл? Пара лет и его будет не узнать — загорит, подрастет, возмужает… Со своей что делать будешь? Пластику?

— Еще чего не хватало! На первое время подобью девочку на смену имиджа. Прическу укоротим, волосы покрасим… макияж ей подберу — девочки в этом возрасте любят с тушью и помадой возиться. А потом — как ты и говорил — через пару лет никто и не узнает.

Ченг неопределенно хмыкнул. Балалайка вспомнила:

— Кстати, пришлю тебе нормативы на рационы для детей и подростков в тропической и экваториальной зоне.

— Это еще зачем?

— Да потому, что вы, по своему обыкновению, будете его своей дурацкой кухней пичкать! Ты, например, знаешь, что мои люди каждый день выпивают по бокалу красного вина, чтобы восполнить нехватку микроэлементов, теряемых с потом в этом гадком климате? Ну, так вот детишкам посольств, чтоб ты знал, каждый вечер в обязательном порядке прописана рюмка «Кагора»… это вино такое.

— Ну, чисто мамаша-наседка! — Ченг фыркнул. — По-моему, нечего над будущим мужиком трястись, женщина! Он не девочка! Не-е-е, Балалайка, мы с тобой точно размякли. Смотри, сожрут нас…

— Твои проблемы. — Хмыкнула Балалайка. — Мои взаимоотношения с подчиненными диктуются уставом и нормальным человеческим уважением, а не правилами «закрытых мужских коллективов»…

Но Ченг был не согласен. Он смотрел на пустое дно своей кружки и пытался определить, почему принимает такое участие в судьбе этих беловолосых близнецов. У босса не должно быть привязанностей — это плохо влияет на ведение дел.

— А вот я что-то размяк… Со стороны посмотреть — так родных детишек обсуждаем! Встряхнуться бы нам надо… Вот например… Какого хрена ты лезешь в дело с «Эйл Натикус»? Хочешь перехватить выкуп?

— Что-то ты слишком заботишься об этой ржавой лоханке, которая все равно шла пустой… — Внешне лениво отозвалась Балалайка, но в голосе появилась угроза. — Может, моим людям стоит заглянуть в некоторые «пустые» контейнеры… особенно те, у которых отправитель «Индия Каллакус Инк.»?

После этих слов Ченг побагровел. Охрана обоих, почуяв повышение температуры разговора, встрепенулась. Завязалась очень жаркая дискуссия. Пустой бокал улетел куда-то в стену, на стол было извлечено оружие, и метрдотель, решивший заменить официанта и обслужить важных гостей сам, побледнел и непритворно схватился за сердце. Ченг тушил бычки прямо в скатерть, а старый ожог на лице Балалайки налился красным.

Через сорок минут…

— Балалайка…

— А?

— А у тебя в закромах родины этот «Кагор» найдется? Бутылочек десять… Не за «спасибо», разумеется!

— «Спасибо» тут, действительно, не поможет… Могу дать бесплатно — только пообещаешь, что он не будет чавкать за столом!

— Эй-эй! Ты совсем…! Мое слово стоит куда дороже, чем каких-то десять бутылок вина! Давай — ящик!

— Вино в коробках развозят, неуч! Это двенадцать бутылок.

— Что ты мне рассказываешь, женщина! А то я не видел этих коробок — там двадцать четыре бутылки!

— Хрюсло у тебя хряснет от двадцати четырех бутылок! — Отмахнулась Балалайка. — Ничем, кроме оружия и проституток не торговал, что ли? Ящики с твоим вонючим пивом — на двадцать четыре бутылки, да. А ящики для хорошего вина — двенадцать бутылок! И не больше!

— Эй-эй! Ты мне не заливай! Я могу наши китайские ГОСТы поднять! То, что у вас их перестали соблюдать — это целиком ваши проблемы! Я же помню — двенадцать, двадцать и тридцать бутылок!

— Ну, вот и используй вино, сделанное по вашим бракодельным китайским ГОСТам! А «Кагор», чтоб ты знал, только в стране балалаек и медведей делают!

— Вот же ж! — Ченг зашел с другой стороны. — Совсем ты дешево ценишь хорошие манеры мальчика! Ну и будет чавкать за столом как правильный китайский мужик!

* * *

Маленькая Йонг, узнав, что ей доверили готовить «старшего братика» к вступлению в семью Чоу, взялась за дело с огромным энтузиазмом. Правда, как всякая умная девочка, она не только вспоминала, как обучали ее, но и слушала советы старших. Ну, старшие ей и насоветовали…

Например. Берется конденсаторная подрывная машинка, крутится рукоятка динамо, экзаменуемый берет в каждую руку по оголенному проводу, экзаменатор задает вопрос. Если ответ правильный — задается следующий вопрос. Если ответ неправильный — нажимается кнопка и экзаменуемый подпрыгивает, получая неслабый разряд тока…

Процесс можно сделать более увлекательным с помощью секундомера и лимита времени на ответ.

Материал усваивается ударными темпами, мозг, стимулируемый таким насилием, поддерживает концентрацию часами, а не пресловутые двадцать минут. Память, когда пальцы зажимают оголенный провод, становится кристально чистой и работает со скоростью мощного компьютера… А волевое усилие, заставляющее не выпустить провода из рук (и ведь никто не заставляет!), когда ожидаешь решение о правильности своего ответа, сравнимо с волевыми усилиями скалолаза, ползущего на вершину Эвереста.

Не понимаю, как люди раньше без КПМ-3 умудрялись языки учить!

Через три дня умельцам семьи Чоу пришлось приварить к концам оголенных проводов короткие металлические трубки, чтобы их было удобно брать всей ладонью — от частых разрядов на подушечках указательного и большого пальца вскочили волдыри-водянки.

Через неделю я уверенно и бегло говорил на мандарин. Тысяча слов активного словарного запаса!

Через три — медленно читал почти без словаря.

Через два месяца смог медленно-медленно писать, делая конспекты на китайском… с этим было тяжелее всего: моторику пальцев не наработаешь даже электрошоком — только многократное повторение одних и тех же движений.

Спал я по три-четыре часа в сутки. Наверно. Кормили очень скудно. Не от жадности или пренебрежения со стороны членов семьи Чоу, а для того, чтобы переваривание излишне тяжелой пищи не мешало умственной работе — почти все блюда были приторно сладкими, а порции — малюсенькими.

Поили какими-то отварами, по консистенции напоминающими сироп. И по вкусу, такое впечатление, почти наполовину состоящие из меда. После некоторых микстур меня ощутимо «вштыривало».

С периодичностью, которую я не запомнил — примерно раз в двое-трое суток — заставляли есть таблетки и порошки — витамины, что-то для иммунитета, что-то для мозгов, что-то для других частей тела. Каждый день давали рюмку какого-то сладкого (опять!) терпкого красного вина.

Все шумные ремонтные работы в здании были прекращены… позже я узнал, что и улицу перекрыли, чтобы машины под окнами не ездили, затеяв какое-то копошение в земле — типа коммуникации меняли. В мою комнату срочно установили кондиционер, выдали нам с Йонг теплую одежду и уронили температуру до восемнадцати градусов. Чтоб мозги лучше работали.

Даже грозная мадам Чоу Дунг, накинув на плечи шаль и занося в комнату еду, передвигаясь на цыпочках, и так же тихо, не проронив ни слова, уносила опустевшую посуду.

* * *

Мистер Ченг осторожно заглянул в приоткрытую в квартиру дверь. Картина, которую он наблюдал — умиляла. «Найденыш» Виктор-Йоган сладко спал, крепко прижав к себе тихо посапывающую маленькую Чоу Йонг, лежащую на кровати к нему спиной.

Когда Ченг отошел по коридору к лестнице, мадам Чоу, ждавшая его там, посчитала нужным объяснить:

— Я сказала девочке, что он не только старший брат, но и кандидат в ее Хранители.

— Вы уверены, мадам Чоу?

— Вполне, мистер Ченг! Палачи Триад, как никто другой, верят в Судьбу. Встреча Йонг и Виктора — это судьба! Жаль, что нам не удалось заполучить еще и ту русскую девочку! Два Хранителя — это было бы великолепно!

— Такова цена договоренности с русскими и такова цена равновесия в этом веселом городке, мадам Чоу. — Объяснил Ченг и усмехнулся. — Вы ведь верите в судьбу?

— Да, мистер Ченг. — Понятливо улыбнулась Чоу Дунг. — Я вас поняла. Я согласна. Видимо, так распорядилась судьба.

* * *

Я перестал следить за временем, целиком отдав контроль над выполнением учебного плана Чоу Йонг. Неделя, месяц или месяцы… Сколько их уже прошло — понятия не имею. Постоянная зубрежка и муштра не располагала к отслеживанию времени.

За все это время я ни разу не видел, чтобы Йонг спала или клевала носом. Ни разу! Я закрывал глаза — она сидела за столом и корректировала план занятий. Я открывал глаза — она приглашающее отодвигала стул от стола… Феноменально ответственная и серьезная девочка… когда дело не касается котиков и щеночков.

Кстати, образование маленькой Йонг было где-то на уровне восьмого-девятого класса. Кажется, девочка вошла во вкус — чувствую, ждет меня железобетонное закрепление всего школьного материала, а не только то, что «задал» мистер Ченг! Высшая математика с КПМ-3 — это будет что-то с чем-то!

В семье Чоу меня стали называть Сеунг. Но это имя — только для внутрисемейного обращения. И это — корейский вариант «Виктора». Дело в том, что Чоу — клан китайцев корейского происхождения, а не чисто китайский, семейный клан. Так что в «Ста фамилиях» искать фамилию «Чоу» бесполезно. Чоу Сеунг… чувствую себя попаданцем в какую-то мангу.

А мое «настоящее» имя теперь — Йоган. Просто Йоган. Фамилии еще нет, так как документы еще не готовы. Или Ганс, или Ханс. Правда, в присутствии посторонних мистер Ченг предпочитает называть меня Гензель — «маленький Ганс»…

Мои осторожные попытки показать, что имя «Йоган» нравится мне куда больше, а вот «Гензель» — не нравится совершенно, были проигнорированы — это мистер Ченг и с этим ничего не поделаешь. «Он тут босс». И с этим тоже ничего не поделаешь.

А Таню теперь зовут Маргаритой. С ней я так и не встретился за все это время. Впрочем, я помнил слова Громова, и его аргументы казались мне убедительными. Да и что нам с ней обсуждать? В плену не было ничего веселого, над чем можно было бы посмеяться, и ничего хорошего, о чем можно было бы с удовольствием вспомнить. Тем более, ей повезло (на этот раз, действительно, повезло!) — она попала к соотечественникам в какую-то компанию, занимающуюся гостиничным и, наверно, ресторанным бизнесом в Роанапра, и имеет возможность говорить на родном языке, а не изучать ударными темпами китайский язык с помощью подрывной машинки.

Время экзамена «подошло» незаметно. Вечером Йонг сообщила, что я готов и завтра буду сдавать экзамены — мистер Ченг уже поставлен в известность. Я был вымотан, глаза слипались… Йонг, умница, выбрала идеальный момент для сообщения новости, от которой в другой раз я стал бы волноваться и дергаться. А так — кивнул, скинул с себя одежду и юркнул в постель, натянув на себя два шерстяных одеяла. Смущения перед Йонг я не испытывал — во-первых, несколько месяцев в одной комнате, во-вторых, все-таки младшая сестра… будущая.

Щелк — и я сплю. Вот уж чем я не мучился в последнее время, так это бессонницей.

* * *

Экзамен проводился в офисе в центре Роанапра и начался в восемь утра. Пять часов мистер Ченг никого не принимал и, не глядя, сбрасывал звонки на своем телефоне.

«Сто фамилий». «Тысячесловие». Прочесть наизусть. Потом прочесть с конца. Записать на бумаге.

Диктант на мандарине — фрагмент из книги какого-то китайского классика, что-то про встречу с прекрасной незнакомкой в сливовом саду — на пять листов. Изложение на мандарине по только что написанному диктанту. Время написания ограничено — тридцать минут… а там целая страница о том, как она веером и так и эдак играла и глазками всячески стреляла («Неправильное слово, Гензель! В исходном тексте использована более уместная форма — „постреливала“!»)! И как ЭТО описать в изложении?!

Диктант-перевод: мистер Ченг диктовал на русском и надо было сделать письменный перевод на китайский… то же самое — обратно, с китайского на русский.

История Китайской Народной Республики, основы конфуцианства, буддизма, ислама и христианства, история Коммунистической партии Китая, история и структура Народно-освободительной армии Китая… Хорошо, что в виде рассказа, а не письменно. Хотя структуры, схемы и графики, разумеется, приходилось рисовать. Всё — на китайском, разумеется.

Оуян Киао, секретарь Ченга, несколько раз приносила кофе. Без сахара и без сливок. И без печенек. Все это время мистер Ченг не выкурил ни одной сигареты. Ни одной! Доставал пачку, недоуменно смотрел на нее — и прятал обратно.

— … с результатами двадцатого съезда КПК мы разобрались. Впечатляет. Ты не заучивал наизусть, а рассказал своими словами. Но, судя по декомпозиции в твоем конспекте, некоторые тезисы ты истолковал превратно. Суть решений родной Партии не может быть искажена! Это недопустимо! Преступление! Впрочем, мы еще побеседуем с тобой о руководящей роли Партии в жизни простого китайского народа. Побеседуем, побеседуем… Следующий вопрос. Что означает имя «Йонг»?

— «Смелый»… «смелая», мистер Ченг!

— Что означает имя «Сеунг»?

— «Победитель», мистер Ченг!

Мистер Ченг некоторое время с неопределенной миной меня рассматривал поверх черных очков. В его кабинете впервые за эти пять часов установилась тишина. Я затаил дыхание…

Ченг хлопнул ладонями по столешнице и поднялся. Я вскочил следом, вытянув руки по швам.

— Поздравляю с успешной сдачей экзамена, Чоу Сеунг!

— Благодарю, мистер Ченг! Разрешите спросить… я не знаю, какое сегодня число.

— А-а-а… — Хитро прищурился мистер Ченг. — Прошло четыре с половиной месяца… Но! — Он поднял палец. — Ты знаешь, что малышка Йонг восхищена прилежанием своего старшего брата?

Странно. Что-то особого восхищения я не заметил. Энтузиазма — хоть отбавляй. А вот восхищения… иногда «малышка Йонг» явно сдерживалась, чтобы не отвесить бестолковому старшему брату подзатыльник. Мистер Ченг что-то путает. Или утрирует по своему обыкновению. Или прикалывается… по той же причине.

— Она восхищена тем, Сеунг, что во время тестов ты не позволял себе выпускать из рук электроды!

Не понял, это настолько круто?

— По этому — поздравляю еще раз! Разрешаю по субботам и воскресеньям обращаться ко мне «товарищ Ченг»!

— Благодарю… а какой сегодня день недели?

— Пятница. — С едва заметным сочувствием ответил Ченг.

— Благодарю, мистер Ченг!

Улыбающийся Ченг протянул руку, и я с поклоном ее пожал… и меня знакомо тряхнуло током! Что за…?! Еще шире заулыбавшийся Ченг продемонстрировал ладонь с оранжевым диском электрошокера-прикола, надетым на указательный палец электродами внутрь.

Ну, да — это мистер Ченг — человек со своеобразным чувством юмора.

В дом семьи Чоу меня снова отвезли на машине. По улицам Роанапра я пока не гулял — не было времени. Да и не выпустили бы меня, пятнадцатилетнего, в незнакомый город. И правильно делали — документов-то у меня никаких нет. А называться Виктором Крашенинниковым в свете того, что я узнал о событиях в Мьянме, опасно.

— Ну? — Хмуро спросила мадам Чоу, внимательно изучая мое лицо.

Она стояла у входа в белом длинном переднике поверх синего ципао, скрестив руки и привалившись к косяку. Лишь небрежным кивком ответила на почтительный поклон моего сопровождающего, сдавшего меня с рук на руки и теперь уходящего прочь.

— Сдал, госпожа Чоу! — Руки по швам, легкий поклон старшему в семье.

Кажется, она искренне переживала… во всяком случае, облегченно всплеснула руками, быстро обняла, отстранилась и подтолкнула к лестнице:

— Вечером будет праздничный ужин. И чтоб переоделся в нормальную одежду! У Танга заберешь свой парадный костюм! И чтоб обязательно забежал ко мне — я одобрю! Бегом марш!

— Слушаюсь, госпожа Чоу!

Мадам Чоу была в Семье Чоу одной из главных — на этот счет меня тоже просветили почти сразу после того, как я стал хоть чуть-чуть понимать окружающих.

Поднявшись в свою… теперь уже свою комнату, я отворил дверь и застыл… Йонг, свернувшись калачиком, спала на моей кровати, плотно замотавшись в одеяло.

Я впервые видел спящим «своего ангелочка». Кавай! Невыносимый десятимегатонный корейско-китайский кавай!

Осторожно, чтобы не разбудить… стараясь даже не дышать… я осторожно подошел к столу, нашел пульт от кондиционера, поднял температуру в нашем «холодильнике» до безопасных двадцати четырех и присел прямо на пол рядом с кроватью… до вечера еще уйма времени. Веки с лязгом захлопнулись, как тяжелые металлические жалюзи, весящие под десяток килограмм. Я мгновенно провалился в сон.

Смутно помню, как меня за шкирку затащили в кровать и прижались к спине… Кажется, в комнату несколько раз заходили, но разбудить нас никто не пытался. Так и проспали до вечера.

* * *

Грохот марширующих по брусчатке сапог, громкие гортанные команды. Зловещие аккорды «Адского марша»…

Ченг, закинувший ноги на стол и, кажется, задремавший, приоткрыл один глаз.

Секретарь подхватила мобильный (он находился вне досягаемости рук владельца… а владелец, кажется, не был расположен к совершению лишних телодвижений) и поднесла его к боссу.

— Ну? — Голос Балалайки в трубке.

— Сдал. — Зевнул Ченг. Ему показалось, что на том конце провода кто-то облегченно перевел дух. — На четверочку. Свои дети — это, оказывается, так утомительно… волнуешься за них, переживаешь. — Поддел он и забеспокоился. — Может, не стоит об этом по телефону?

— А без разницы. Ты сидишь? Отлично! Приготовься услышать удивительную новость…

Ченг снял ноги со стола и подобрался…

— Их никто не ищет, Ченг. Вообще, никто. Ни ориентировок, ни расследований, ни суеты, ни паники. Будто их никогда не существовало… А вот все остальное нам лучше обсудить в «Дельфине»… И помолись Будде (или ты конфуцианец?) — будем проверять на прочность твою картину мира.

— Все настолько плохо?

— Я сказала «плохо»? — Удивилась Балалайка. — Ты вроде молодой еще — на слух жаловаться не должен… беби!

* * *

Через тридцать минут он встретился с Балалайкой в «Белом Дельфине». Ченг успешно сдерживал нетерпение, а Балалайка, будто издеваясь, тянула время и обсуждала вопросы, которые можно было решить не просто по телефону, а через подчиненных… Но Ченг быстро понял — сейчас решались вопросы, от которых он до этого успешно отлынивал. По этому он поставил ультиматум — либо они приступают к интересующей их обоих теме, либо он уходит — дел у него за сегодняшнее утро накопилось очень много из-за экзамена Виктора.

Балалайка с готовностью переключилась — ей удалось решить даже больше вопросов, чем она рассчитывала:

— … во-первых, наемники. Паспорта Республики Хорватия. Печати, водяные знаки, уровни защиты и прочая ерунда. Если и подделка, то очень качественная. Вот только настоящие паспорта Хорватии выглядят по-другому. В мелочах отличаются. Герб чуть-чуть другой, рисунок другой, узоры другие… Тебе известно государство с таким названием, как «Демократическая Республика Восточный Тимор»?

— Тимор? Остров такой есть… Оно?

— Такого государства нет, Ченг. И никогда не было. Есть остров Тимор, принадлежащий Индонезии. Так вот в одном из паспортов была виза в этот Восточный Тимор.

— Ерунда какая-то…

— Во-вторых… Детализация воспоминаний. Я девочку загоняла — пыталась заставить ее вытащить настоящие воспоминания. Ничего не вышло. Зато она стала вспоминать такие подробности своей прежней жизни, которые не смог бы запрограммировать ни один мозголом: звук — да, картинка — да… но не запахи, не тактильные ощущения.

Балалайка помолчала, ожидая, что Ченг что-то скажет, но тот тоже помалкивал. С каменной физиономией ждал продолжения…

— Конечно, расправу над наемниками можно было бы списать на случайность. Стащила с кухни нож, дождалась, когда наемники заснули, и убила. И выкрутасы твоего подопечного можно на это списать — лихорадка, бред, раскрытие пресловутых скрытых способностей человеческого организма… дескать, себя не контролировал.

Она снова замолчала, давая Ченгу возможность высказаться. Но Ченг молча снял очки и стал их протирать. Балалайка решила подтолкнуть:

— Ты своего как… не пытался расшевелить?

— Нет. Не до того ему было. Правда, с помощью электрошоковой терапии получилось освежить его память. Под видом сочинений он довольно подробно описывал свою жизнь…

— И? — Нажала Балалайка.

— Та же картина. — Вздохнул Ченг, водружая очки на место. — Чрезвычайно и пугающе связный бред. Но такие подробности про наемников я не знал. Это целиком меняет дело. Я уж начал бояться, что ваши мозголомы дошли до полного замещения личности, а не блокировки воспоминаний и записи фрагментов ложных. — Он помолчал и чуть раздраженно ответил на немой вопрос Балалайки. — Не знаю я! Я не читаю фантастику — у меня и так жизнь веселая и увлекательная! И в суррогате я не нуждаюсь!

— Как и я… Но раз уж ты упомянул фантастику — концепция произошедшего тебе более-менее понятна?

— Путешественники по параллельным мирам? Альтернативная реальность? Мечи, магия, драконы и пачки доступных принцесс-эльфиек? — Усмехнулся Ченг. — Экая глупость!

— Путешественники — это те, кто хоть как-то управляют процессом. А наши — скорее, невольные попадальщики. Правда, произошедшее — гораздо сложнее, чем…

— Почему? — Встрепенулся Ченг. И поспешил уточнить. — Именно потому, что в эту чушь я не верю.

— Попробуй расшевелить своего — поймешь.

— Намекни, добрая русская девушка!

— Как я сказала, произошедшее в самом начале, когда мы их нашли, можно списать на случайность. Но. Я смогла хорошенько напугать девочку…

— Ну! — Поторопил Ченг.

— … и она чуть не вынесла Бориса.

— В смысле?

— В прямом. Чуть не убила. Голыми руками. Стокилограммового мужика, мастера прикладного Эр-Бэ, одетого в тренировочные протекторы.

— А когда это было? — Лениво поинтересовался Ченг.

Балалайка хмыкнула, легко раскусив причину показной небрежности собеседника:

— Два месяца назад. Да — шрам на лице Бориса — работа Таньки. Она, кстати, сама перепугалась — слезы, сопли… Вот почему я и говорю, что не все так просто. Эти боевые навыки не укладываются в простую схему «путешествия меж мирами».

— Ну, там всякие могущественные сущности представляют бонусы и плюшки этим путешественникам. Поскольку у писателей не хватает мозгов интегрировать своих героев в чужой мир без читерства… — И спохватился, увидев удивленно-насмешливый взгляд Балалайки, заговорил раздраженно. — Ну, да — я прочел парочку книжек! Чисто, чтоб знать, чего ждать от этого жанра… Совершенно точно могу сказать — никакой художественной ценности эти разновидности мысленного онанизма не представляют!

Балалайка, проявив несвойственную ей деликатность, решила не развивать эту тему. Спросила другое:

— Что будем делать с детишками… дорогой?

— Окружать заботой и вниманием! — Ченг все еще не успокоился и говорил резко. — Чтобы они нас с тобой однажды не замочили. Ну и осторожненько подводить к правде… Вообще-то, нам повезло… если не напортачим в дальнейшем.

— Поясни.

— Мы получили высококлассных специалистов определенного профиля. И, если твоя теория верна, то у них в этом мире нет никаких корней и привязанностей… кроме нас.

— «Если не напортачим…» — Напомнила Балалайка. — Кстати, дай своему пострелять… Тебя будут ждать незабываемые впечатления!

Глава 3

Мистер Ченг задал мне вопрос. На английском языке. И мы с ним недоуменно уставились друг на друга.

— А про английский-то мы и забыли, Сеунг! — Всплеснул руками Ченг, сделав большие глаза — Сколько тебе нужно времени…?

— Месяц, если самостоятельно, мистер Ченг. Или две недели, если госпожа Йонг будет помогать.

— Хорошо, Сеунг! У тебя месяц… Через месяц ты должен знать немецкий и английский. А на английском ты должен говорить с немецким акцентом. И — твои документы готовы. Заодно изучишь свою легенду, чтоб от зубов отскакивала!

— Э… мистер Ченг…

— Тесты будет принимать Йонг! Цени, Сеунг, я даю тебе нешуточную фору! Вместо двух недель — месяц!

— А… добавить к выходным понедельник, мистер Ченг? — Намекнул я на расширение времени, когда я могу обращаться к нему «товарищ Ченг».

Вообще-то, это наглость. Но я, кажется, научился чувствовать, когда можно наглеть, а когда — совсем не нужно. Вот и сейчас мистер Ченг не отбрил зарвавшегося молокососа, а задумался:

— Ну, понедельник — день тяжелый. Так что добавим пятницу. С семнадцати ноль-ноль. По берлинскому времени… чтоб в тему изучения языка было!

— Благодарю, мистер Ченг! — Я поклонился.

— Да ладно тебе! — Отмахнулся Ченг. — Все сам! Все сам! Причем тут я?

* * *

— А ты молодец, камрад Вайс!

Тот, кто подбирал мне фамилию, не напрягал фантазию. Вообще. Вайс. Йоган Вайс. «Белый».

— Слушаюсь, товарищ Ченг! — Согласился я… и, да, сегодня была суббота. — Позвольте уточнить, товарищ Ченг, а почему?

Я немного нервничал. В кабинете кроме Ченга находились другие люди — китайцы и один… кажется, кореец. Теперь я более уверенно их различал, и они не были для меня на одно лицо. А нервировало меня то, что одна из присутствующих — молодая китаянка — была в белом докторском халате. И рядом стоял подозрительный чемоданчик с красным крестом на боку.

Стояла девушка чуть сзади остальных и ее от меня прикрывали спинами два мордоворота с добродушными харя… лицами Боло Янга. И такой же комплекции.

— А молодец ты по тому… Хм… Какой первый вопрос ты задал себе, когда узнал, что уважаемая семья Чоу решила тебя усыновить?

Я ответил без запинки:

— «А на кой это нужно уважаемой семье Чоу?», мистер Ченг.

— Вот! — Вздернутый палец. — Именно. А молодец потому, что не стал задавать этот идиотский вопрос! Целых полгода терпел! Молодец, камрад Вайс! Партия гордится тобой! Но теперь я разрешаю тебе задать этот идиотский вопрос!

И в ожидании воззрился на меня, вопросительно подняв брови.

— Почему именно я, мистер Ченг? — Со вздохом озвучил я этот «идиотский вопрос».

— А я тебе расскажу! — Обрадовался Ченг. — Когда тебя нашла наша добрая и отзывчивая Чоу Йонг, ты, больной и окровавленный с головы до пят… — Мистер Ченг платочком промокнул глаза под стеклами очков. — Лежал в мусорной куче и умирал… А в сорока метрах… — Драматичная пауза, мистер Ченг снимает очки и серьезно смотрит мне в глаза. — В сорока метрах лежал труп одного из ваших похитителей с выцарапанными глазами и разорванным горлом… Горло рвали зубами. Человеческими… Тебе, кстати, надо к стоматологу сходить — у тебя кариес на коренном правом верхнем намечается… Зубки… их надо смолоду беречь! А не тащить в рот всякую гадость!

* * *

— Девятка — одна. Восьмерка — одна. Остальные — десятки. — Мистер Ченг оторвался от окуляра подзорной трубы на штативе и с непонятным интересом покосился в мою сторону. — Итого — шестьдесят семь из семидесяти… Сеунг, а давай-ка еще магазинчик. Вдруг случайность?

— Да, мистер Ченг!

Ченг включил лебедку, чтобы сменить «бумажку» на мишени. Собственноручно! Дело в том, что инструктора, обслуживающего этот тир, он предварительно попросил «погулять» («Надо с молодым человеком кое-что перетереть»). Инструктор — пожилой европеец с изуродованной правой кистью и многочисленными шрамами на лице и руках — почему-то посмотрел на меня с жалостью… будто прощался с котенком, которого собираются утопить, хмуро смерил взглядом Ченга, его телохранителей и, молча развернувшись, вышел на улицу.

Так что мишени мистер Ченг менял сам — даже никого из своих «торпед» не стал об этом просить… приказывать.

Телохранителей сегодня было четверо: «Небольшие разногласия на подотчетной территории и споры хозяйствующих субъектов. Не обращай на ребят внимания, Сеунг».

А мне оставалось с привычным удивлением (и удовольствием!) наблюдать, как моя правая рука сама, без участия мозга, «выбрасывает» магазин из пистолета, пальцы левой подхватывают падающий магазин, обхватывая его горловину. А пальцы правой руки (пистолет уже лежит стволом в сторону мишеней на столике) быстро подсовывают под большой палец левой руки толстые увесистые «бочонки» сорок пятого калибра. Семь щелчков — магазин заполнен.

Тут, главное — не мешать рефлексам собственного тела криками: «Да что ж это творится-то, люди добрые!». Не надо мешать! Мешать вообще плохо! Суперменские способности — они такие.

И — наблюдать и запоминать ощущения, чтобы потом использовать ЭТО сознательно…

Пистолет — в руку. Ствол — в сторону мишени.

Щелк! — вставлен магазин. Клац! — затвор встал на место и утянул за собой патрон в патронник.

— К стрельбе готов! — И вот это, по-русски, тоже вырывается неосознанно, на полном автомате.

Мистер Ченг, если судить по умильной улыбке, наблюдал за процессом с не меньшим удовольствием. Сегодня он был в своем знаменитом (как оказалось) пальто с белым шарфом. Возникал вопрос: как можно ЭТО носить в такую жару? Вопрос снимался, если знать, что под плащом — бронежилет какого-то высокого класса защиты. Ну, «небольшие разногласия…», понятно.

— Валяй, Сеунг! Валяй!

Ощутить пистолет… хер знает, как оно получается: ощущение, как от чего-то с длинной-длинной невесомой спицей, уходящей по оси ствола вперед и где-то там, в районе мишени, постепенно раскрывающейся в бледный туманный конус… Чем дальше — тем более контуры этой спицы-конуса размыты, а диаметр — больше.

Траектория вероятного полета пули, как нетрудно догадаться.

С секундной задержкой ощущается цель — металлический щит с бумажной мишенью на тонких крючках-гвоздиках… Облупившаяся краска, многочисленные выбоины и ровные, будто сверлом, отверстия — кто-то из автомата или винтовки лупил. Не глазами это вижу, а… ощущаю, как дополнительную часть тела.

Плавно соединяю две системы — «тело-держащее-пистолет» и «цель» — в одну — «тело-пистолет-цель». Палец мягко выбирает слабину спускового крючка.

Выстрел и несильный толчок в плечо, точно назад. «Кольт» сорок пятого калибра — он такой. Не пистолет, а идеально сбалансированная килограммовая сказка. Ощущение цели… да, «девятка» на восемь часов. Корректировка для подсистемы «тело-пистолет»: чуть склониться вправо. И — выстрелы уже в режиме очереди.

Две девятки, остальные — десятки. Бинокль Ченга мне не нужен — я и так чувствую цель. Хрен знает, как, но… ах, да, уже говорил.

Кладу на столик пистолет, ставший вдруг… некрасивым, негармоничным из-за застывшего в крайнем положении затвора. И из-за пропавшей «спицы». Логично: стрелять-то уже нечем, откуда ж взяться визуализации полета пули, да и в руках я его не держу. «Логично» в рамках логики, позволяющей мне видеть эту самую «спицу».

Я, сцуко, теперь стрелок-супермен! Робокоп, епрст!

И с трудом удерживаюсь от отчета на русском: «Стрельбу закончил!»

— Где-то так… — Говорю на китайском.

Мистер Ченг отрывается от подзорной трубы.

Мистер Ченг смотрит на меня… наверно, так в китайских богатых семьях смотрят на официальное, подписанное председателем китайского правительства, разрешение завести еще одного ребенка. Например, за особые заслуги или за подвиг пред лицом благодарного китайского народа и компартии… Ну, чтобы ген героизма передался потомкам.

Мистер Ченг почему-то вздыхает:

— Неплохо, Сеунг! — И неожиданно спрашивает, тыкая пальцем в лежащий на столике и чуть-чуть дымящийся пистолет. — Прицельная дальность Кольта девятнадцать-одиннадцать?

— Семьдесят метров, мистер Ченг!

Мистер Ченг почему-то злится:

— Разочаровываешь босса, Сеунг!

Мистер Ченг одним лишь тоном вытягивает меня по стойке смирно. Крут, мужик! Даже телохранители, которым положено по сторонам смотреть и не отвлекаться, невольно руки по швам тянут.

— Никак нет, мистер Ченг! Вы спросили про Кольт девятнадцать-одиннадцать! А показали на «Макросс Эм Сорок пять», мистер Ченг!

— И?

— Прицельная дальность «Кольта 1911» — пятьдесят метров, а ЭТОГО пистолета — семьдесят, мистер Ченг!

— Значит, семьдесят… — Палец мистера Ченга указывает в сторону мишени. — А расстояние?

— Сто один метр, мистер Ченг!

— И-и-и? — Брови под солнцезащитными очками вопросительно взлетают… кажется, мистер Ченг чем-то недоволен.

Не знаю, что ответить, поэтому с губ автоматически срывается:

— Не могу знать, мистер Ченг!

Минуту Ченг рассматривает меня, косится на ошарашенных телохранителей и веско цедит:

— Давай уговоримся так, Чоу Сеунг. Если четыре раза из пяти подряд сможешь набирать «сто сорок восемь» из «ста пятидесяти» на дистанции сто — подарю тебе пистолет… — Мистер Ченг даже снимает очки, чтобы придать дополнительный вес своим словам. — А если то же самое, но — «сто сорок девять» — разрешу называть себя «дядя Ченг». Время тебе — две недели.

Да, дополнительный вес такому обещанию даже придавать было не нужно!

— Слушаюсь, мистер Ченг!

В этом месте, видимо, уместно будет описать ошеломленных… нет… обалдевших… снова не так… охреневших — да, именно это слово! — охреневших телохранителей. Я и сам понимаю, что называть «дядей» одного из реальных боссов этого крупного портового города будет крутовато. Особенно, для почти шестнадцатилетнего сопляка. Вся надежда на «детям многое прощается».

* * *

— А твоя на сколько бьет, Балалайка?

— На семьдесят метров…

— Тюююю! А мой — на сто один!

— … на семьдесят метров из ПМ. Как «замечательно» сочетается «Макаров» и целевая стрельба — ты ведь знаешь? Рассказывать не надо? А твой, наверно, из какого-нибудь «Кольта»…

— Кхм… Ну, ладно. А по очкам?

— Семьдесят восемь — семьдесят девять из восьмидесяти.

— Ну, примерно так же… Что еще раз доказывает — не в пистолете дело, а в том, кто из него стреляет!

— Конфуций?

— Ченг. Просто Ченг.

* * *

Сначала я подумал… А потом еще раз подумал… А потом я подумал еще раз и — на этот раз — очень-очень тщательно подошел к этому процессу.

И на экзаменационных стрельбах через две недели «заработал» на пистолет, но похерил сомнительное счастье называть мистера Ченга «дядей Ченгом».

Ну, да — убедившись, что могу доводить результативность стрельбы из «Беретты» до сухого счета в пяти попытках из пяти, я решил «слить» экзамен…

А оно мне надо — запанибратское обращение с таким сложным человеком? Пользы от права называть «дядей Ченгом» босса местных «нехороших парней» — никакой. Ну, разве что самолюбие потешить, да взрослого человека посмешить. К тому же, мне и «товарища Ченга» хватает по выходным (плюс один час до полуночи в пятницу… ловко он меня тогда «нагрел» с призом за английский и немецкий — на разницу в часовых поясах я внимания тогда и не обратил!).

А вот проблем, о которых я могу только догадываться — можно огрести очень много. И именно тот факт, что я даже не могу внятно сформулировать их все — говорит о том, что рановато мне пока идти в «племянники» к боссу Ченгу. Вот где-то так… коряво, но основной смысл понятен.

«Слить» экзамен оказалось нетрудно. И получилось все так естественно — комар носа не подточит! Мои помощники — кузен и какой-то троюродный брат — видели и, наверняка, докладывали, кому следует, о моих результатах. Но. Экзамен проводился на природе, за городом. То есть — легкий ветерок, изменяющаяся освещенность… какающие птички.

А ведь я тренировался и изнасиловал три «Беретты» и один «Кольт» (ресурс у них и так был не ахти — повезло еще, что в руках не взорвались… но тут отдельная благодарность помощникам, новым родственникам, помогавшим чистить пистолеты после тренировок — они вовремя замечали трещины, сколы и вздутия в стволах и в механизмах) не на природе, а в тире в черте города — огороженный со всех сторон. Полный штиль в «огневой зоне», мощные лампы, освещающие мишень, удобная «огневая точка» — со столиком, лампами, наушниками и чаем со льдом, таскаемого улыбчивой молоденькой помощницей «сержанта Бауэра» — того самого шрамированного европейца с увечной рукой. И — да — никаких птичек!

Отдельных слов заслуживает та самая, видимая только мне, «спица-конус», выходящая из стволов моих пистолетов. Здесь, на природе, она была ЖИВОЙ. Слегка изгибалась, следуя за слабыми порывами ветра, колебалась, диаметр конуса «гулял».

Так что, в итоге, «наградной пистолет» от мистера Ченга в таких тяжелых погодных условиях я честно заслужил. А вот слишком панибратское общение — нет. Достаточно было позволить себе совершить во время экзамена пару мелких и незаметных небрежностей.

* * *

Я быстро и уверенно вливался. Видимо, благодарить нужно пластичную подростковую психику — я спокойно принимал все сваливающиеся на меня факты, больше похожие на чудеса, сказку и абсурд. Новая жизнь… чертовски нравилась! Я был доволен. И о том, что было, не жалел. Да и о чем жалеть-то? Даже мои воспоминания о том, что, якобы, было, как оказалось — подделка!

Постоянные тренинги и учеба, инициированные неугомонным мистером Ченгом и скрашиваемые его своеобразным чувством юмора? Ну, надо быть крайне глупым человеком, чтобы не оценить пользу от всего того, что я узнал и чему научился (или вспомнил). Ну, кто еще в моем возрасте уверенно и бегло говорит на четырех языках, снайперски стреляет из пистолета, гоняет по залу учителя-китайца по кемпо и аж минуту держится против разозленной Йонг!

Что-что? Роанапра — фактически, преступная столица этой части мира? Ну, и что? Это же замечательно, что все «сливки» преступности со всей юго-восточной Азии собраны в одном месте, а не размазаны по всему материку!

Что? Семья Чоу — вовсе не прачечную, гостиницу и два ресторанчика (и до черта закусочных) держит? Ну, ТАК даже интереснее: быть усыновленным обычными прачками, и быть усыновленным Семьей, занимающейся какими-то темными делишками — это, знаете ли, две большие разницы! Тем более, здесь, в Роанапра. Это еще и увлекательно! Это ж мечта всех мальчишек… чтоб им там в школах не втирали про сверкающие латы благородства, милосердия и гуманизма, и чтоб они там не писали в сочинениях на заданную тему! Романтика большой дороги — и никуда от этого не деться!

Как-как? Где-то в джунглях Мьянмы и Таиланда обыкновенных русских школьников, Витю К. и Татьяну П., то ли покусали какие-то особые комары (или осы, или мухи-мутанты, или змеи-пришельцы), то ли подменили на боевых андроидов, и теперь у Вити (и у Тани, судя по информации от Ченга), как в сказке, проснулись суперспособности? Ну, как-либо возражать против этого бонуса было бы с моей стороны очень уж глупо! Тем более, «андроид» Йоган получился хорошо и в пубертатном возрасте не «застынет» — волосы и ногти растут, тело воспринимает загар, царапины и синяки заживают.

Сестра-андроид Таня? В последний раз я ее видел в джунглях, когда нас тащили террористы, и дальнейшая ее судьба мне была известна только со слов Громова и Ченга. Но беспокойство о ее судьбе было… слабым. Точнее, не было этого беспокойства вовсе.

Даже учитывая то, что я узнал об «Отеле Москва». Даже учитывая то, что она мне, судя по всему, биологическая (или как там, у андроидов?) сестра. На ее счет я не переживал даже после объяснения некоторых особенностей бизнеса семьи Чоу, когда мне, в нагрузку, поведали об остальных крупных «игроках» этого веселого города.

«Отель Москва», оказалось, не имеет к гостиничному бизнесу никакого отношения. Это — на минуточку! — пресловутая «русская мафия»! К тому же, все в один голос признавали, что девочке там ничто не угрожает, поскольку дисциплина у русских железная, а руководит «Отелем» женщина. «Та еще штучка…» — с непонятной мечтательно-восхищенной интонацией протянул Ченг.

* * *

Мадам Чоу на мой день рождения организовала небольшой праздник. Ориентировались, разумеется, на дату рождения в новом паспорте.

В шесть вечера, когда я, Йонг… а так же полтора десятка моих моих братьев, сестер, кузин, кузенов, племянников и племянниц (родственников у меня теперь — тьма, и чтобы всех запомнить и никого не обидеть — пришлось постараться) только рассаживались за столами, у дверей ресторана остановилась неприметная белая «Тойота» (тут большинство машин — светлых цветов… только идиот будет пользоваться в тропиках и на экваторе машинами темного цвета). Из салона выпорхнула симпатичная рыженькая европейка в красных сапожках, короткой красной юбочке и пиджачке.

Вначале не узнал.

Нордическая модифицированная версия Алисы. Не той, которая с кроликом, а той, которая с роботом Вертером. С теми самыми ямочками на щеках и лукавыми большими глазами, о которых с придыханием рассказывал отец, когда вспоминал молодость и поддразнивал мать. Правда, оба родителя — результат ложных воспоминаний, но на чем-то ведь они основаны?

Татьяна Пахомова, здрасьте! Впрочем, нужно отвыкать от ее настоящего имени. Теперь — Маргарита. Маргарита Вайс. Старшая (разница в год) сестра.

Оказалось, много ли женщине нужно: сменить стрижку, покраситься и — вуаля! — совсем другой человек. Стрижка-каре, рыжие волосы… И — она, оказывается, ниже меня ростом! По воспоминаниям о злосчастном забеге по джунглям мне казалось, что она должна быть выше меня. А на самом деле — разница в росте не то, чтобы подавляющая, но все-таки есть! И — в мою пользу. Правда, с учетом низких каблучков ее сапожек — вровень. Впрочем, с моей ли «ложной памятью» удивляться!

До этого даже в воспоминаниях (даже ложных) не помню, чтобы Таня-Маргарита улыбалась — поводов улыбаться по тому сценарию ни у кого из нас не было. Ну, что можно сказать… Ложный папа! Я тебя понимаю и так же понимаю, почему половина страны была влюблена в Алису Селезневу! Эти ямочки на щечках… Ах!

Ее сопровождающий — кто-то из боевиков «Отеля» — кивнул охране на входе в семейный ресторанчик «У хитрого Чоу», наклонился к уху Маргариты, что-то шепнул и вернулся в машину, отогнав ее на другую сторону улицы… Ну, понятно: зал «Хитрого Чоу» сейчас охраняет пятерка боевиков мистера Ченга (во взаимоотношениях семьи Чоу и мистера Ченга я так до конца и не разобрался — понятно, что Семья то ли подчиняется Ченгу, то ли сотрудничает с ним… а вот кого представляет загадочный мистер Ченг — непонятно), а в машине — кондиционер!

— Охайё, спаситель! — Прокричала «Алиса Селезнева» по-русско-японски, еще издали помахав рукой.

В этот момент пола коротенького кирпично-красного пиджачка (такие пиджачки матадоры носят) взметнулась и «засветила» рукоять пистолета подмышкой…

«ПМ» — Мгновенно определил я. И даже успел пожалеть Маргариту: классический Макаров — тот еще геморрой. Даже с нашими суперспособностями. Представляю, как выглядит «спица-конус» при стрельбе из этого ужаса!

«Гостья из будущего» повисла у меня на шее, расцеловала по-братски в щеки и отпрыгнула назад:

— Вау! Какой ты красавчик! — Прижала она ручки к груди и ринулась на меня снова — уже тискать по-настоящему.

Да уж… у меня теперь волосы длинные, как у девочки. Их как раз хватает, чтобы соорудить нормальный такой некуцый «конский хвост». Хорошо, бантик вставлять не стали — ограничились какой-то раритетной заколкой-зажимом, на которую во время «инсталляции» даже дышать боялись… И носить мне теперь эту серебряную заколку с маленькими дракончиками всегда! Потому что оказалось, что это — подарок мадам Чоу!

С учетом белого парадного френча со стоячим воротником и золотыми пуговицами (мадам Чоу — жуткий консерватор и человек старой закалки — никакую другую одежду для официальных мероприятий, кроме глухих пиджаков и френчей, она не признаёт… и это мне еще повезло, что в ходе примерки выбор не пал на френч-«суньятсеновку» — неизвестно, что послужило тому причиной — ужас на моем лице или отвращение на лице Йонг — но мадам Чоу, ностальгически повздыхав, обратилась к более современным фасонам), выгляжу, как… ну, даже не знаю… Ближайший аналог — клерик Тетраграмматона Престон. Но я, увы, ростом не вышел. А так — один-в-один… минус рост, минус прическа, минус белые перчатки. И пистолетов нет.

Кстати, жалеть Маргариту я рановато начал — вблизи оказалось, что у нее не ПМ, а ПММ. Самых последних серий: со свистелками и перделками — планками Пикатини, светящимися мушками-целиками, увеличенным магазином, навороченными рукоятками и красивым покрытием. Ну, чуть-чуть получше, но… Но все равно — не айс.

— А если бантик вплести? — Глаза у девушки стали мечтательными. — Ой. — Она спряталась за меня. — Брат! А почему эта девочка так на меня смотрит?

Дурачится, зараза — отыгрывает роль старшей сестры… Вот бы еще она догадалась на немецкий перейти, чтобы соответствовать легенде. Я оглянулся и успел увидеть, как Чоу Йонг заканчивает экстренно придавать своему лицу выражение «я-маленькая-кавайная-девочка-и-ничего-такого-не-замышляю».

А ведь это может стать проблемой — если они с Танькой сцепятся, будут трупы. И, если кто не понял, защищать я буду именно Йонг — к Таньке у меня ни братских, ни романтических чувств нет — почти чужая, хоть и очень красивая, девушка. И почему-то мало на мое к ней отношение влияют: совместный «турпоход», одинаковая фамилия, похожая внешность и, предположительно, одинаковые гены. А вот Йонг… к ней я привязался и порву за нее любого. Видимо, настоящую память мне стерли начисто, раз к родной сестре ничего не чувствую, кроме обычного дружеского… даже приятельского расположения. Ну и некоторого мужского интереса, если быть до конца честным.

— Тетя Марго, а в книжках написано, что неприлично говорить на языке, который гости не знают! — Поучительно заметила по-английски Йонг. — Госпожа Балалайка не обучила вас эки… эта… этикету? Чему вас там только учат!

Если Маргарита отыгрывала «старшую сестру», то Йонг беззастенчиво играла «младшую», наивную девочку-соплюшку, которой в силу возраста должна прощаться любая бестактность и прямолинейность. И играла успешно. К тому же, «играла» — это очевидно для меня, более-менее изучившего маленькую язву с весьма стервозным (в случае необходимости… или какой другой «хотелки») характером. А вот Маргарита почему-то «повелась»:

— Слушай, мелкая… — Мгновенно стала заводиться она.

Маргарита набычилась, а Йонг совершенно естественно встала за один из стульев и, чуть наклонив его от себя, подвела стопу под ножку… а еще на столах горы всякой посуды и столовых приборов… в том числе и европейских — ножей и вилок (их тут разложили именно в расчете на визит старшей сестры именинника — Маргариты Вайс). И кидает столовые приборы моя младшая — виртуозно. Я тоже могу, но не так — в режиме пулемета и пробивая полудюймовые доски.

Нет, точно, если не вмешаюсь — будут трупы! А остальные братья и сестры Чоу Сеунга и Чоу Йонг очень грамотно рассредоточились в стороны, невзначай встав за тяжелые столы, которые в случае опасности можно опрокинуть и использовать в качестве укрытия. Типа, ты у нас «старший брат» и, вообще, именинник, вот ты и разруливай! В конце-концов, это ж твои ОБЩИЕ сестры, а нам эта «немка» — никто. И ведь не возразишь!

Я быстро встал между девушками:

— Тань, не трогай Йонг… пожалуйста! — Тихо попросил я по-русски.

— Оп-па! — Она удивленно на меня воззрилась и мгновенно успокоилась. — Без проблем, Вить.

Правда, была… была в ее голосе и легкая обида — ну, да это уже ее проблемы. Если умная — поймет: семье Чоу я обязан гораздо сильнее, чем «ложным воспоминаниям» о сестре. К тому же, мне в семье Чоу дальше жить, а она к своей Балалайке под крылышко упорхнет. Ну, а если дура… Как я уже сказал — в любом случае, защищать я буду Йонг. Но постараемся обойтись без драки.

Уже на английском она спокойно добавила:

— Госпожа Чоу Йонг! С вашего позволения, не «Марго», а «Маргарита». Или Рита. Или Грета… Или другие производные от имени Маргарита. — И все-таки не удержалась от шпильки. — Если вы, конечно, знаете немецкий.

— Мы договорились, фрау Гретель. — На немецком ответила Йонг. — Вас ведь устроит имя Гретель?

Таня слегка поморщилась, но кивнула.

— Слушай, Рита. — Я повернулся к «сестре». — А чем тебе «Марго» не угодило?

— Сержант zaebal этим именем. — По-английски буркнула она. — Говорит, в боевой обстановке чем короче имя, тем лучше. Но он это «Марго» ТАК произносит… Еще чуть-чуть и у меня будет рефлекс на это имя — рука сама к пистолету потянется!

— А «Рита»?

— Сержант сделал вид, что не услышал… — Вздохнула она. — Не может шрам простить… А я еще сдуру остальным похвасталась — его теперь свои же подкалывают. И от Капитана влетело — за подрыв авторитета и за нарушение субординации. Ну, подрыв авторитета — ладно, согласна, виновата, искуплю. А нарушение субординации-то откуда?! Уже и «дядя Боря» нельзя называть?! Во внеслужебной, прошу заметить, обстановке!

Ну, по-крайней мере, мы нащупали интересную для всех присутствующих тему — вопросы тренировок и боевых занятий. Даже Йонг заинтересованно прислушивается… и сдерживается, чтобы не начать задавать уточняющие вопросы по существу.

* * *

— С днем рождения, Йоган! Извини, что без цветов, но, надеюсь, ты не по этой части! Держи подарок!

— Спасибо, мистер Ченг! — Я поклонился, принимая продолговатый увесистый футляр-кейс размером с дипломат, обвязанный красной лентой с бантиком… и с трудом сдерживая нетерпение. — Вы позволите, мистер Ченг?

— Конечно, Йоган! — Мистер Ченг лучился довольством. — Это ж теперь твои… игрушки!

Я знал, что находится внутри. Но в самых общих чертах — я не знал ни марку, ни модель того, что находится внутри кейса… Ну, это как если б вам сказали, что подарят машину, но не сказали, какую — могут «БМВ» подарить, а могут и «Оку»…

Там внутри должна находиться мечта любого «носителя яиц». Пистолет! Настоящий! Боевой!

Поставил чемоданчик на стол, развязал ленту, щелкнул замками… Подарок нужно внимательно осмотреть в присутствии дарителя. Надо же уважить «большого человека» — «серый кардинал» города, чай, не каждому имениннику на день рождения подарки СОБСТВЕННОРУЧНО дарит!

Обе сестры — Йонг и Рита — тут же обнаружились за моими плечами и уже внимательно инспектировали содержимое кейса.

— «Вальтер»! — С завистью выдохнула Маргарита на русском. — Охренеть!

Ну, еще бы! Это ж, как «Мерс» в исполнении «люкс» по сравнению с «ладой-девяткой» в тюнинге…

— «Пи восемьдесят восемь». — Пробормотала Йонг. — Под «парабеллум»…

— «Пи восемьдесят восемь компакт»! — Тут же ввернула Маргарита, не отрывая, правда, взгляда от пистолета, лежащего в своей ячейке. — Чему вас только учат!

Йонг хмыкнула, но промолчала.

Вопреки моим робким надеждам, девушки друг с другом не только не подружились (это было бы, согласен, слишком круто), но даже не смогли отнестись друг к другу нейтрально — ни одна не упустила ни одного шанса побольнее ущипнуть оппонентку. Остальным гостям (особенно, взрослым, подтянувшимся к приезду Ченга) — развлечение, а вот мне — сплошная морока и головная боль — я тут был единственный, кто старался их растащить по разным углам ринга.

Сейчас, правда, испепеляющим взаимным взглядам (и, возможно, разрушительным взаимным действиям) мешал открытый кейс с пистолетом, который притягивал девичьи взоры… ну и мужские, чего уж тут кокетничать.

Я, наконец, с трудом оторвался от разглядывания, осмотра, ощупывания… и чуть ли не облизывания подарка и поднял голову, чтобы поблагодарить Ченга (заодно этих осадить… временно), но того уже и след простыл — слишком долго мы медитировали над оружием — он уже махал рукой с улицы, от дверцы машины.

М-да, нехорошо получилось: не поблагодарить за такой шикарный подарок — это с моей стороны полное свинство и черная неблагодарность. Придется завтра его в офисе вылавливать… А без приглашения сделать это крайне тяжело — в офисе Ченг появляется не так часто.

— Братик! — Пролепетала Йонг, подергав меня за рукав. — Когда гости разойдутся, — она стрельнула глазами в Маргариту. — Пойдем, постреляем?

И, язва такая-сякая, сказала это НА РУССКОМ! Маргарита фыркнула:

— Девять-девятнадцать Парабеллум. — Напомнила она по-английски и оценивающим взглядом окинула скромную фигурку маленькой Йонг. — Братец, ты только детям пистолет не давай — а то отдачей снесет… nahren.

Йонг еле слышно зашипела, а я поторопился обратиться к мадам Чоу. Та не возражала и взмахом руки отпустила именинника и его сестер на задний двор, где можно было пострелять. И небрежным жестом «отсекла» от нас остальных младших Чоу, намылившихся было отправиться следом. Чтобы не пострадали в случае обострения ситуации?

— Я первая! Потому что старшая!

— Вообще-то, фрау Гретель, вы — в гостях! И не гоже в гостях…

Я прокашлялся и решительно оборвал зарождающуюся перепалку:

— Вообще-то, это мой подарок. И первым буду стрелять я!

— А…?

— А после меня будет стрелять та, кто будет вести себя тише.

Видимо, пострелять из хорошего пистолета хотели обе, так как замолчали, прожигая мою спину взглядами… Ну, хоть какой-то нейтралитет. Пусть в роли временного общего врага — я. Но ведь подарок, действительно, мой!

* * *

— Ты чего творишь!!! — Рявкнули из телефонной трубки.

— Ой, а шо такое? — Протянул улыбающийся Ченг.

— Зачем ты его так балуешь! Мне теперь своей что — тоже дорогую игрушку дарить?! Она мне весь мозг вынесла своими восторгами! «Какой милашка!» «Какая лапочка!»

Ченг даже отнес телефонную трубку от уха — Балалайка разошлась не на шутку и не сдерживалась.

— А почему нет? — С улыбкой поддел он. — У правильного мужика и ствол должен быть… правильный! Восторги твоей это доказывают — произвел нужное впечатление на девочку!

— Нельзя так баловать ребенка! Привыкнет к дорогим подаркам — кем потом вырастет?

— Требовательным и амбициозным бизнесменом! — Мечтательно предположил Ченг. — Акулой бизнеса. Белой. Людоедом.

— «Не в пистолете дело, а в том, кто из него стреляет!» Кто говорил, а? Да хотя бы обычную «Беретту» подарил бы — их вокруг до жопы и в глаза они не бросаются. Надежная, красивая, запчасти можно у других отобрать… Или «Глок» — их до черта наклепали для «гражданки»! Ты, вообще, мог подобрать менее дорогую модель «Вальтера»? Ну, хотя бы «девяносто девятый»! Более новый, красивый, навороченный…

— Вот-вот. Не пистолет, а сплошной маркетинг. А «Глоки» я не люблю — бабские они. А «Беретты» я уже дарил — не люблю повторяться.

— Так-так-так… «Уже дарил»… И я даже помню, кому… И дарственную надпись, конечно же, сделал?

— Ага. — Еще шире улыбнулся Ченг. — На стволе. После первой чистки увидит. И придется ему хинди изучать.

— Так-так-так… Учти, «Лагуна» хоть и выполняет мои задания, но в подчинении у меня не находится — так что проблемы между ним и Македонской я решать не собираюсь!

— Да не будет никаких проблем! — Отмахнулся Ченг. — Стерпится — слюбится! У меня уже все готово!

* * *

Датч, вернувшийся поздним утром в офис «Лагуны», застал привычную картину: Бенни что-то строчил на своем ноутбуке, а Реви, чуть помятая, с синяками под глазами, «залипла» на диване над большой кружкой кофе, которую обхватила обеими ладонями. Взгляд девушки — бессмысленный — сопровождал какую-то муху, ползущую по стене.

— Реви…

— Она не пингуется. — Усмехнулся небритый блондин в очках. — Сеть исправна — я проверял. Попробуй рестартануть службу…

— Реви! — Датч внял совету и встал прямо перед Реви.

— Чё надо, мля! — Китаянка недовольно подняла взгляд на Датча.

Датч, не ожидавший такой реакции, некоторое время чуть удивленно ее рассматривал, и обратился за помощью зала:

— Бенни…?

— Обычная ревность. — Тот покосился на Ребекку, встал и бочком, как бы случайно, переместился за широкую спину босса. — Мистер Ченг прилюдно подарил пистолет одному из своих. Слухи о новом виртуозе стрельбы вчера обсуждались в «Желтом Флаге». Ты как раз ушел к Мадхур. Бауэра напоили до поросячьего визга и стали пытать. Кстати, сержант, действительно, какой-то дерганный в последнее время. Когда инфу от него дезассемблировали, Реви выцедила бутылку и стала доказывать, что по-прежнему отлично стреляет…

— С-с-стукач… — Тихо прошипела девушка. — С-с-сука…

— Бао уже прислал счет?

Блондин, находящийся за спиной Датча, кивнул, а Датч каким-то образом это понял:

— Реви! — Возмутился он и задал ожидаемый вопрос. — Какого хера!

У Реви от резкой головной боли включилась защитная реакция:

— Ну, а чё, бля! Ну, постреляла немного — там это каждый второй вечер происходит…

— … по бутылкам за спиной Бао. — Тихонько шепнул Бенни.

— … ну, погоняла макаронников…

— … заставила их танцевать, стреляя в ноги. — Добавил Бенни. — И не итальянцев, а колумбийцев.

— Да какая, нах, разница!

— Детский сад. — Вздохнул Датч. — Сколько?

— Две штуки. — Ответил Бенни. — Картель отстреливался… да и остальные в стороне не остались — какое-никакое, а развлечение.

— А почему Бао им счет не выставил? — Удивился Датч.

— А они ушли на своих двоих. — Фыркнул Бенни. — И утащили тех, кто танцевал плохо. А Реви там заснула…

— Они первые начали! — Возмутилась Реви. — Подкалывали меня!

— … а я с ней остался — чтобы Бао не воспользовался ее состоянием и не взял плату самым естественным образом… которым постоянно нам грозится.

— Детский сад. — Повторил Датч. — Ясли. Отобрали ведерко и ударили совочком по головке. — Он помолчал. — Вечером у нас встреча с мистером Ченгом. Видимо, будет работа. Так что, Реви, приводи себя в порядок — чтоб к восемнадцати ноль-ноль была в норме. И чтоб руки не тряслись.

— О-о-о… — Протянула Реви мечтательно и зловеще. — К Ченгу, да?

— Даже не думай! — Осадил Датч. — Если сорвется работа, то Бао заплатишь из своего кармана! Или… — Датч широко улыбнулся. — Тем самым способом.

— В первый раз, что ли… — Она увидела заухмылявшиеся лица мужчин и спохватилась. — Э-э-э, я про «из своего кармана»… Расслабься, Датч! Не собираюсь я там разборки устраивать… но кому мистер Ченг подарил пушку — я все-таки узнаю!

* * *

— Доброго утра, госпожа Оуян! — Я поклонился секретарше Ченга. — Мистер Ченг у себя?

Оказалось, что нет. И когда появится — неизвестно. А просить пожилую китаянку связываться с боссом и уточнять… ну, это не совсем правильно: это ведь я должен благодарить мистера Ченга за шикарный подарок, а не мистер Ченг — ждать меня и изыскивать в своем плотном графике время, чтобы принять мои благодарности… за свой же подарок! Так что, как я и предполагал, придется мне его вылавливать…

Оуян Киао приветливо улыбнулась и, наклонившись ко мне (так, чтобы ждущий в приемной молодой индус-клерк не услышал), шепнула:

— Вечером будет, Сеунг! Около шести. — И подмигнула.

Все-таки, не зря я ее ванильными и коричными печеньками из ресторана «Хитрый Чоу» на Темную Сторону склонял! Не знаю, может, кто и увековечил уже эту мудрость в веках, но — попробуем сформулировать еще раз: «хорошие отношения с секретарями не менее полезны, чем с их боссами»!

А индус-клерк, видимо, провинился перед непосредственным руководством — вот и послали в приемную большого босса помариноваться… А может, это он так от работы отлынивает — вон, кемарит потихонечку.

Глава 4

Особого умиления заслуживал крайне разочарованный вид Маргариты, когда после часа безостановочной стрельбы по камням, банкам, бутылкам на заднем дворе ресторана мы вернулись в зал, уже освободившийся от моих гостей (тоже ведь по свински поступил — оставил гостей, пришедших на мой день рождения… правда, терпеть взаимное рычание и шипение девушек друг на друга было еще хуже). Зал уже был заполнен обычными посетителями ресторана… которые на стрельбу на заднем дворе не обращали ни малейшего внимания.

Маргарита убежала к своему сопровождающему с явным намерением отпроситься чуть ли не на ночь, но тот покачал головой и постучал ногтем по часам на запястье… обида, обида и еще раз обида. Кажется, она готова была даже расплакаться, но покорно села в машину и уехала.

Йонг с трудом удержалась от довольной улыбки, когда белая «Тойота» скрылась из виду. Что ж они так друг дружку невзлюбили-то?! И что мне делать, чтоб не было жертв и разрушений?!

Потом мы с Йонг всю ночь разбирали пистолет, чистили, собирали, снова разбирали…

— Хинди, наверно. — Неуверенно предположила сестра, когда мы стерли нагар со ствола и увидели надпись, выгравированную по его поверхности. — Будешь учить, брат?

— А есть варианты? — Удивился я.

— Не-а. — Помотала она головой. — Я тоже хинди не знаю… но, наверно, имеет смысл изучить.

Мы тщательно протирали тряпочками, капали из масленок в нужные места механизма. Йонг помогала подгонять кобуры — в «подарочном наборе» их оказалось несколько типов, подобрали нужный размер рукояти…

Эх, мальчишечья радость!

В общем, уснули где-то в начале четвертого в одной постели. И не надо похабно ухмыляться — девочке всего двенадцать! Влечение к Йонг у меня отсутствовало напрочь — наверно, так же реагирует (точнее, НЕ реагирует) старший шестнадцатилетний брат на младшую двенадцатилетнюю сестру. Ну, речь, конечно, идет о психически здоровом старшем брате, вполне себе «разгруженном» физически и морально во время регулярных и частых тренировок, изматывающих занятий, или тяжелым физическим трудом.

И, кстати, со стороны новых родственников тоже не было никаких нареканий и замечаний. А ведь они были прекрасно осведомлены о нашем совместном… сне. Правда, были у меня сильные подозрения, что мадам Чоу, хоть и была довольна такими отношениями между мной и Йонг, но видела эти отношения в будущем несколько по-другому… более близкими. Но это, мне думается, проблема мадам Чоу. И надо сделать так, чтобы это не стало моей проблемой.

А новенький пистолет я, как ребенок — любимую игрушку, сунул под подушку!

* * *

— У себя. — Шепнула секретарь, когда ровно без одной минуты шесть я прискакал в офис Ченга. — Сказал, что как только ты появишься — тут же зашел!

Ситуацию можно описать одним словом — «Ой!» Теперь, получается, даже для благодарности за подарок я прибыл к мистеру Ченгу по его же приказу! Некрасиво. Невежливо вчера, на дне рождения, получилось!

Но подарок был… закачаешься! Оторваться было невозможно!

Вошел в кабинет. Поклонился Ченгу.

Мистер Ченг находился в обычной своей ипостаси «большой босс, но свой в доску парень» — ноги на столе, в зубах сигарета, руки за головой, на лице выражение мечтательной скуки…

— А-а-а! Гензель! Заходи-заходи! Кстати, знакомься! Представители транспортной компании «Лагуна»…

В кабинете уже присутствовали посетители — трое… Более несочетаемую компанию — поискать. По росту… хотя — нет — они сидят в креслах, так что «по росту» не получится. По весу!

Итак, по весу.

— Мистер Датч…

Огромный лысый негр в «очках газосварщика». С небольшой бородкой. В набедренной кобуре — огромный револьвер (названия не знаю — почему-то на револьверах мои суперспособности пасовали — стрелять из них я мог, спицу-конус видел, но марки — так же легко, как у пистолетов — называть не мог). Поменять этому негру зеленый жилет-разгрузку на кожаный с цепями, снять очки, добавить фуражку — и получится один занимательный персонаж, к которому спиной поворачиваться ни в коем случае нельзя.

«Датч»? Хороша кличка! Ну, если эта большая лысая черная обезьяна — голландец, то я… Хотя, белокожему блондину Чоу Сеунгу в этом месте лучше помолчать.

— Мистер Бенни…

Небритый щуплый светло-русый европеец. В гавайке. Весь такой небрежный и распи… раздолбайский. Видимого оружия нет, и нет от него опасности, которую я ощущал от трех четвертей жителей этого города. Волосы убраны в хвост, как у меня… Правда, у меня прическа выглядит куда аккуратнее и прилизаннее — волосок к волоску. Ну, это понятно — меня-то женщины Чоу причесывают. На мою прическу, не поверите, очередь есть из сестер, тетушек, племянниц и прочих родственниц из семьи Чоу. А этому кто поможет? Вряд ли — негр (хотя, кто их знает). И уж точно — не третий присутствующий…

— И прекрасная мисс Ребекка… Надеюсь, вы подружитесь, и она позволит называть себя «крошка Реви»!

Азиатка — японка или китаянка — с некоторой примесью европейской крови слабо усмехнулась. Каштановые волосы тоже убраны в простой хвост, короткий черный топик (похоже, что раньше это была майка, но жизнь у этой майки была очень бурной и непростой), «сбруя» с двумя хромированными «Беретта» в подмышечных кобурах, сверх-короткие джинсовые шорты и армейские ботинки с высокими берцами… «Одета» девушка так, что ничего иного не остается, как описать все остальное: высокую полную грудь, сильные руки (правая покрыта какой-то абстрактной татуировкой-узором), кубики на животе, отменные длинные ноги с хорошо видимыми мышцами… Качается?

«Ребекка». Еврейское, кажется, имя. Ну, на еврейку она похожа, как… впрочем, опять-таки, корейцу с немецким именем Йоган лучше не возникать.

Красивая. Но что-то в выражении приятного скуластого лица настораживает. И взгляд… жесткий, колючий. «Не влезай! Убьет!» Когда она таким же оценивающим взглядом окинула меня, я сам торопливо отвернулся к мистеру Ченгу, перешедшему в «гендо-стайл» и наблюдающему за происходящим с огромным интересом.

Так что ну ее на хер! У меня широчайший выбор из симпатичных сестер-сверстниц — одной настоящей и девяти или десяти названных. Для начала. А там еще племянницы, двоюродные, троюродные и тети. И они не смотрят на меня так, будто я им «косарь» «торчу»!

Но красивая, зараза!

Китаянка и негр тоже дымили сигаретами. Насколько я знаю, в кабинете босса Ченга курить в его же присутствии — наглость. Если только они не получили персональное разрешение на это.

Все трое по виду — наемники. Как-то я навострился уже в Роанапра определять примерный род занятий окружающих по одному лишь внешнему виду. Так вот эти трое — чистые наемники. Даже европеец-очкарик. Он, может, и не по силовой части, но, допустим, патроны подносит, пулеметные ленты меняет, оружие чистит, на координации сидит…

По большому счету, конечно, все Роанапра — наемники, но эти трое совершенно точно не телохранители и не охранники. Они больше по «наступательной» части.

Вот как-то так. Сумбурно, но дело ведь касается ощущений, а не строгой классификации, которой у меня и нет…

А вот троица удивлена — у них, наверняка «прокачан» такой же полезный инстинктивный навык — примерно оценивать род преступной деятельности. Но что по мне скажешь? Низенький блондин-европеец. Сопляк. Белая рубашка с короткими рукавами демонстрирует худенькие ручки, светло-бежевые брюки-капри тоже на мускулистых бедрах не лопаются. Кроссовки. Оружия нет. И глазки наивные — хлоп-хлоп.

(Про глазки, это мне Йонг сказала… и мадам Чоу наябедничала, так что взгляд этот мне теперь приходится перед зеркалом отрабатывать… «чтоб не забыть, когда вырастешь и поумнеешь»)

— А это Гензель! — Торжественно возвестил мистер Ченг, когда мы тщательно друг друга осмотрели.

— Очень приятно, господа! — Поклон в сторону гостей кабинета. Один на всех. Не слишком низкий — перебьются — но и не пренебрежительный — неизвестно, с какой целью мистер Ченг нас знакомит.

— Ну, вот и чудно! Вот и познакомились! — Потер ладонями мистер Ченг. — Датч! Готовься к отплытию… прости, к отбытию — все время забываю. Как только пассажир поднимется на борт — отправляйтесь. Когда доберетесь?

— Триста миль, мистер Ченг. — Пробасил негр. — Тридцать узлов. Десять часов. Элементарная арифметика… Ну и плюс-минус час на неизбежные в море случайности.

— Отлично! Ну, вы идите, а тебя, Гензель, я попрошу… ну, понял, да?

Гости поднялись и, еще раз обмазав меня взглядами, вышли. Особенно, меня «обмерила» девушка. Может, ее на молодых тянет? Ей-то самой лет двадцать. В любом случае — на фиг ее, на фиг!

А я понял, что буду, видимо, непосредственным участником заплыва на триста миль… Что у нас тут в радиусе трехсот миль по морским маршрутам? На юго-восток — малазийский Куала-Лумпур и индонезийский Медан (но Медан, кажется, ближе, чем триста миль миль), а на север — граница с Мьянмой, будь она неладна. Так что речь идет, все-таки о…

* * *

— Что думаешь, Сеунг? — Полюбопытствовал мистер Ченг, когда двойная дверь за визитерами закрылась.

— Куала-Лумпур?

— Куала-Лумпур… — Покивал тот. — Красивый город. Твоя Чоу Йонг получила задание сделать маленькую работку в этом замечательном красивом городе. А твоя работа, насколько я понимаю — оберегать маленькую наивную девочку в большом, полном опасностей, городе. И все!

— Хм…

— Не волнуйся! — Махнул рукой мистер Ченг. — Тебя прямо на пристани встретит человек и представится, как Чоу Кин… Твой родственник, между прочим. Он тебя, кстати, в лицо знает. Там тебя и переоденут, если потребуется, и оружие дадут, если потребуется, и документы, если потребуется… И, вообще, все объяснят. Если потребуется. Можешь не переодеваться — езжай так.

— Слушаюсь, мистер Ченг!

— И что… — Удивился тот. — Никаких вопросов?

— Вопросы я могу задать Йонг, мистер Ченг. Когда ее увижу. Или Чоу Кину… Вот, разве что… на каком языке там говорят?

— Государственный язык — малазийский. Но четверть населения — китайцы, а английский является языком универсального общения. Ну и туристов там очень много. Не пропадешь, Сеунг! Кстати, Йонг отправляется другим маршрутом и другим транспортом… А уж как там дальше — не знаю. Если что — звони!

Я не стал говорить, что телефона у меня нет. Правда, номер телефона Ченга я знал. Послушаем, что скажет Чоу Кин.

* * *

Она хваталась за пистолеты, а я ныл, что безоружный и как ей не стыдно.

Она показывала мне надписи на своих стволах, а я хныкал, что не знаю японского (ха-ха-ха! Надписи были то ли на тайском, то ли на хинди, как и у меня).

Она приставляла ствол (поставленный на предохранитель и без патрона в патроннике) к моей голове, а я закрывался руками и выдавливал слезу.

И все это время я не забывал делать «хлоп-хлоп» глазками.

Для пущей достоверности еще можно было бы обмочить «от страха» брюки, но это уже было бы слишком.

Я не ошибся — подействовало! Реббека тут же смягчилась, отвесила щелбан, что-то сказала ласково-грубое, типа, «Не боись! Солдат ребенка не обидит!» и, довольная, умотала на мостик.

Нет, так-то она ничего — красивая, фигуристая, с каким-то своим кодексом чести… ребенка не обидит, хоть и будет зверские рожи корчить. Но тараканов у нее в башке — мама, не горюй! И легко управляема, если кто ключики подберет.

А я остался (а куда я отсюда денусь?) и стал думать.

Какую «шабашку» могли подкинуть Йонг? Тут, наверно, и думать особо не нужно — навыки маленькой машины убийства были заточены под одно — под убийство… Ну, или припугнуть кого-то. Вот, допустим, кто-то нехороший денежку зажал, а тут к нему такая девочка, милый кавайный котенок, приходит, охрану топчет и вежливо так говорит: «Мистер, не забудьте вернуть долг, пожалуйста»… допустим. Как в «Школе убийц» или в «Леоне» — в исполнении меланхоличной Йонг смотреться будет шикарно!

Нет, так не интересно! Так можно до чего угодно додуматься!

Тогда другой вопрос — а зачем меня к этому приплетать? Нет, то, что хватит сидеть на шее семьи Чоу и пора приносить пользу «общему делу» — это нормально, это правильно. Против этого я даже не возражаю. Согласен…

За переборками грохнул выстрел… Пистолет. «Беретта», судя по всему — вряд ли монстр-револьвер, который был у негра… а другого оружия я у них не видел — Бенни, например, без оружия ходит. И правильно — не умеешь пользоваться, лучше даже не прикасаться к стволу.

Видимо, испортили девушке ее радужное настроение. А я так старался…

Ну, так, вернемся ко мне замечательному. Зачем было привлекать меня? Тут может быть несколько причин.

Например, «повязать кровью», как это, если судить по книгам, делается в преступных группировках. Честно? Я не против. Вот так вот. И грызите табуретки, господа моралисты! Не против. Сделаю.

Второе — безусловно, проверить меня «в поле». И проследить за реакцией в особо щекотливых ситуациях. Как я себя поведу, что буду делать…

Третье…

* * *

Реви вальяжно поднялась по трапу с нижней палубы из того помещения, что на исходном торпедном катере задумывалось, как «запасная каюта с постоянной койкой». Реви была довольна, она была расслаблена, она лучилась добротой и… В общем, было девушке хорошо!

— Это он! — Промурлыкала она, появляясь в ходовой рубке.

— Уймись, Реви! — Сразу начал «прессовать» Датч, не разобравшийся в значении улыбки, блуждающей по лицу напарницы. — Задание от мистера Ченга — доставить «груз» до места! В целости.

— А я о чем? — Реви упала в кресло, снятое с какой-то дорогой яхты во время одного из удачных (для «Лагуны») рейдов. — Доставим. Это он, Датч. Но он — никто! Ноль. Зеро. Дырка от бублика. Мистер Ченг, действительно, подарил ему пистолет… но он даже не смог вспомнить марку! «Что-то на „Ве“…» — Передразнила она. — Обычные их бизнесменские штучки — подарочки, презентики… ути-пуси… Тьфу! Ты видел, как он выглядит! Волосы в хвостик, заколочка пижонская! Какой-то мальчик для утех! Тряпка, а не мальчик! Ни одного шрама, лицо гладкое, как персик… Все, Датч! Я не желаю говорить об этом гомике!

— Реви! — Бенни оттолкнулся от стола, и его кресло по специальным полозьям отъехало назад. — Так мне теперь тоже лысину инсталлировать? Как у Датча?

— Ты нормальный… — Отмахнулась Реви. — Года не проходит, как ты набираешься смелости подкатить ко мне с предложением перепихнуться…

— О! Ты ведешь подсчет! Я польщен! Как насчет сегодняшнего вечера?

— Придурок… — Реви явно собиралась подремать. — Мне другие нравятся. Такие, как Ченг. Ресе… рапсе… рес-пек-табельные! Костюмчики, галстучки… — Бенни было открыл рот, но Реви его тут же «срубила». — С пушками что б управляться умели… Так что не забывай дорогу к мамаше Мадхур! Бери пример с настоящих мужиков! Вон — Датч регулярно к Мадхур ходит!

Датч едва заметно ухмыльнулся, отвернувшись к приборам.

— Не буду я за это платить! — Возмутился блондин. — Это не любовь!

— Ну, тогда дрочи… — Равнодушно бросила Реви, закрывая глаза. — Потому что я тебе не дам, даже если мы останемся на Земле одни, и надо будет возрождать человечество.

— «Минус десять» к мужской привлекательности, «минус пятьдесят» к самооценке и самолюбию… Харизма вообще у плинтуса. Очень сильный дебаф. — Горестно вздохнул блондин и вернул свое кресло на место. — Качаться надо эльфу… качаться… — И совсем тихонько добавил. — И кому ты вообще дала за всю свою жизнь…?

Грохнул выстрел, пуля взвизгнула по переборкам.

— Че ты сказал?!

— Ничего я не сказал! — Бенни вжал голову в плечи. — Датч подтвердит! — И еще тише буркнул. — Это был глас уязвленной мужской гордости.

— Придурок! Все настроение испортил!

— Минус сотня баксов. — Пробасил ухмыляющийся Датч.

— С какого ху…?!

— За испорченную переборку!

— … дожника. — Реви задумалась. — В следующий раз надо будет в «мясо» стрелять — переборки целые останутся. А я тряпочкой пройдусь, если чё.

— Попортишь груз или зацепишь Бенни — выгоню нах! Я слышал, Роуэн Джекпот тебе глазки строит и к себе зазывает — на шесте танцевать. Бенни, а если ты будешь ее провоцировать… ну, не знаю… наверно, забуду о своих принципах и стану Черным Властелином! — И тихо прошептал. — Детский сад, епрст!

* * *

Тишина.

Темнота.

Шепот:

— Ближе, Риточка… Ближе, моя хорошая.

— Да, Лен… — Тоже шепотом.

— Вот так… Прижмись крепче. Обхвати рукой. Да-да-да, вот так… Не так грубо — с ней надо чуть-чуть поласковее… Да, вот так… Хорошо. Чуть вбок… еще… и вверх… а теперь осторожно работай пальчиком. Нежнее-нежнее… Да-а-а-а… Умница моя!

Сухой щелчок.

— Меняем позицию. Цель условно поражена. В живот. Очень хорошо.

Рита и Балалайка, с разрисованными специальной мазью лицами, в маскхалатах с накинутыми капюшонами, щедро обвязанные соломой и веточками, медленно отползали от «огневой точки». Рита осторожно тянула за собой СВДС с ночным прицелом, а Балалайка — столь же осторожно тянула свою «Канарейку» и какой-то навороченный прибор ночного видения.

В четырехстах метрах находился ярко освещенный дворик перед смутно белеющим в темноте зданием монастыря Церкви Насилия. Во дворе монастыря какие-то люди возились с разгрузкой армейского грузовика.

«Снайперская подготовка рядовой Вайс» длилась уже пятый час. И все это время они скрытно выдвигались к объекту, готовили «огневую точку», ожидали нужного момента для «выстрела»… и сделали только два «выстрела» — «условно уничтоженными» теперь считалась женщина с оперативной кличкой «сестра Эда» и неустановленный человек в сутане послушника, недисциплинированно куривший в десяти шагах от крыльца. У ног последнего стоял пулемет, направленный в сторону дороги.

Рита, разумеется, не стреляла боевыми патронами. Даже не стреляла холостыми! На стволе ее винтовки был закреплен специальный прибор, работающий по принципу лазерной указки. Он включался на короткое мгновение, а специальный прибор в руках наводчика в тот же момент делал фотографию, на которой была видна точка-зайчик от «пули».

— Новая цель. — Зашептала Балалайка, когда на новой «точке» Рита расположила винтовку стволом в сторону здания и застыла, изготовившись к стрельбе. — Мать-настоятельница. Псевдоним — Иоланда. Старая одноглазая волчица. Опытный и хитрый боец. Опасна. Решительна. Осторожна. Характер — уравновешенный… — Балалайка помолчала «усвоения материала для» и неожиданно спросила. — Какая дальность стрельбы из пистолета «Дезерт Игл»?

— Пятьдесят. — Шепнула Рита.

— Если бы… сорок четвертым калибром из «Дезерт Игл» с одной руки эта су… нехорошая самка собаки… поражает грудные мишени на дистанциях до ста метров.

Маргарита еле удержалась от присвистывания. А Балалайка решила:

— Вижу, что со снайперской работой ты, Рит, справляешься. Так что сейчас — полностью сама. От и до.

— Есть.

Полчаса полной тишины. Шепот-скороговорка со стороны Балалайки:

— Первый, вижу цель! Право, шесть. Женщина, повязка на глазу, черная длинная одежда. Подтверждаю цель.

— Цель принята. Ветер?

— Левый-косой, два в секунду. Порывы до трех.

— Принято. Работаю.

* * *

Сестра Эда возвратила водителю в промасленном военном комбинезоне уже подписанную накладную на планшете и направилась к настоятельнице.

В этот момент матушка Иоланда вздрогнула и вскинула голову — мурашки прокатились по затылку, рука дернулась к поясной кобуре с пистолетом… и бессильно упала. Остро заболел отсутствующий глаз…

Эда, увидев это, метнулась в сторону, выплевывая бычок, и спряталась за колесами машины, вытащив пистолет:

— Сестра! Ты чего?!

Водитель недоуменно смотрел на происходящее. Впрочем, ничего уже не происходило. Старая настоятельница молчала, напряженно всматриваясь единственным глазом в темноту между освещенным кругом монастырского двора и далекими огнями Роанапра, а молодая монахиня тихарилась за колесом его машины с пистолетом в руках и лихорадочно осматривалась, выискивая опасность.

— А… чё…? — Выдавил он, оглядываясь.

Матушка Иоланда прислушивалась к своим ощущениям. Странно — ее только что убили. Во всяком случае, таким было… «послевкусие». Такое бывает после того, как тебя подстрелили, но боль еще не пришла — ты понимаешь, что тебя переиграли, что точка, за которой ты еще можешь что-то сделать, пройдена… Впрочем, мать Иоланда никогда не пыталась разобраться в этом чувстве, она лишь запоминала его, считая, что так Всевышний предупреждает свою верную последовательницу о некоторой преждевременности окончания земного существования.

Но сейчас это было не предупреждение, а… уведомление? И опасность больше не ощущалась.

— Ты че, сестра?! — Повторила Эда.

— Ничего. — Спокойно ответила Иоланда. — Что-то сердце прихватило. Господь говорит мне, что нерадива я стала в служении Ему…

— Ха! — Фыркнула Эда, поднимаясь и пряча пистолет подмышку. — А все про вред бухла нам втираешь! Пошли, тыдыщнем по вискарику — моторчик сразу заработает по-прежнему! В каком-то псалме об этом так и говорится!

Стыдно признаться, но Иоланда боялась пошевелиться. А вдруг, стоит ей двинуться с места, и она почувствует боль от пули, УЖЕ находящейся в теле? Где-то в груди, кажется. Ну, как в том анекдоте про чемпионат палачей-виртуозов: «- И всё? — Да, всё. — А почему я все еще живой? — А ты головой кивни…»

— Господь наш милостив! — Иоланда сложила руки. — Пойду, вечернюю прочту.

Эда неопределенно хмыкнула. Иоланда наконец сдвинулась с места и направилась ко входу в церковь.

— Сестра, следующий прием или отгрузку товара производить в темноте. И кого-нибудь с «ночником» и пулеметом посади в колокольню. Что-то мы слишком много возлагаем на Него… а у Него ведь и свои дела есть!

— Поняла, сестра. — Кивнула Эда.

— Господь наш простит своему ревностному слуге маленькую слабость. — Иоланда уже поднималась по ступенькам. — Набулькай мне стопарик, сестра!

Разожженная сигарета выпала из открывшегося рта ошеломленной Эды, разбрасывая искры по плитам дворика.

* * *

— Цель условно поражена. Левая сторона груди. Начинаем отход.

— Принято.

Две едва заметные из-за темноты и мешковатых маскировочных халатов фигуры медленно и осторожно отползли от «огневой точки», встали и короткими перебежками, прикрывая друг друга, добрались до дороги. Через две минуты рядом тормознул закрытый белый фургончик, в котором и скрылись оба снайпера.

— … А она меня почувствовала! Прямо дернулась вся! И глазом своим — зырк-зырк! — Взахлеб рассказывала Рита внимательно слушающим бойцам «Отеля Москва». — Ой, я так испуга-а-алась!

«Испугалась она, как же…»

Балалайка оттирала салфеткой c лица маскировочный крем и думала:

Может, таким образом довести одноглазую до кондратия? Естественная смерть — мы не при делах. Бог дал — Бог взял… А кто тогда за нее будет? А если свернут деятельность? Такой канал поставки накроется… Вот-вот. Так что придется оставить этот вариант на самый крайний случай… Жаль, что у тех, кто действительно мешает, интуиция даже рядом не стояла — а можно было бы парочку естественных смертей организовать… Заодно, девочку поднатаскать…

Кто там теперь на очереди? Картель или итальянцы? Системы охраны у них примерно одинаковы… Хм, а может на Ченга поохотиться? Мало ли, как там в будущем сложится — вдруг, пригодится…

— Действительно, ОНА почувствовала только после акции? — Тихо спросил Борис, подавая командиру расческу.

— Да.

— Феноменально…

* * *

К малазийскому берегу они пристали в пять сорок. Датч крикнул пассажиру, что прибыли. Легкие шаги протопали по трапу за его спиной и стихли на палубе. Реви юркнула на палубу еще раньше, мечтательно улыбаясь… чуть ли не потирая ручки.

— Может, тоже ноги размять? — Вслух подумал Датч.

Ему не понравилось слишком уж радужное настроение выспавшейся Реви.

Но еще больше ему не нравилось спокойствие пассажира, который должен был вести себя, как униженный подросток с растоптанным самолюбием, которое «опустила» красивая девушка. Но, нет, пассажир, пока Реви похрапывала в удобном кресле, шастал по катеру, приставал к Бенни — «а какой процессор?», «а память?», «а есть что посмотреть?», «а поиграть?», «а давай в Контру срежемся!» — или к Датчу — «дядя, дай сигаретку! Ну, дай! Ну, дядя!»

На палубе ничего нового для себя (бывал он тут часто) Датч не увидел.

Заброшенная деревушка находилась в сорока километрах от сияющего, как новогодняя елка, Куала-Лумпур. И была обшарпанной и облезлой. Наверно, для контраста. Суда-визитеры, подобные катеру «Лагуны», тут были частыми гостями — контрабандисты, пираты, наемники…

Утренний туман, стелющаяся над водой и просачивающийся между деревьев на противоположном берегу. Причал из полусгнивших досок, с многочисленными дырами и немногочисленными следами краски. Присчал полностью соответствовал деревне — дома были такими же обшарпанными, а дороги и дворы — заброшенными и полуразрушенными… Их старательно не чинили. Ни дома, ни дороги. Жителей в домах не было. Во всяком случае, официально.

Деревушка была чрезвычайно удобна — к ней можно было добраться по одной из многочисленных речек, впадавших в Малаккский пролив. И — поскольку находилась она в семи километрах от береговой линии — не маячить на виду у сторожевых катеров Королевских морских сил Малайзии.

Белый внедорожник (из дорогих городских «паркетников»), блестящий и новенький (видимо, тоже для контраста), стоял у самого причала. Рядом обретался какой-то азиат в черной официальной «двойке» с черным галстуком.

Реви, вынырнув из-за надстройки над машинным отделением, хотела отвесить несильный подзатыльник этому сопляку, Гензелю (она сама не могла объяснить, что на нее нашло — настроение было… игривым?), но тот неожиданно легким движением увернулся от чиркнувшей по воздуху ладони правой руки… тут же увернулся от левой… снова от правой…

Реви после первого подзатыльника даже не поверила себе, когда попала по воздуху! А уж когда вся «тройка» «ушла в молоко»!

… и легко спрыгнул на причал.

Парень поколебался, что-то взвешивая и измеряя расстояние до машины, обернулся к озадаченной Реви. И окинул ее настолько похотливым раздевающим взглядом, что девушка застыла и неожиданно для себя почувствовала, как жаром обдало щеки и уши!

Весело оскалившись, Гензель с огромным чувством показал ей средний палец. Даже не показал, а… вставил.

И на приличной скорости рванул по настилу причала. Секунда — и вот он уже скрылся за внедорожником. Еще секунда, и хлопнула дверца. Хладнокровный водитель только проводил его взглядом, ни слова не говоря, залез в машину и завел мотор…

Реви несколько секунд находилась в полном ступоре, беззвучно разевая рот. Но, наконец, взбеленилась:

— Ах, ты…!

Она дернула руку к пистолету.

Датч дернулся к Реви.

Бенни дернулся скрыться в палубной надстройке…

— Маленький гавнюк!

Пистолет она все-таки выхватила, но стрелять благоразумно не стала — стрелять было уже поздно — «маленький гавнюк» находился внутри машины и скалился из-за профиля невозмутимого водителя. Стрелять — только машину портить… а машина такая, что сотней баксов не отделаешься. В-третьих, Датч смотрел на нее очень красноречиво и многообещающе.

Наконец, Датч не выдержал и рассмеялся — вид возмущенной и, одновременно, ошарашенной Реви того стоил. Отсмеявшись, предупредил… понимая, правда, что — бесполезно:

— Я бы с ним не связывался, Реви… Мутный мальчик.

— Да пошел он…! Все настроение испортил, маленький паршивец! Ублюдок! ГОМИК! — Проорала она на всю деревеньку. — ПЕДИК!!!

— Мик! Дик! Мик! Дик! — Ответило эхо на рекой.

— «Ноль. Зеро. Дырка от бублика». — С удовольствием повторил Бенни и юркнул в ходовую рубку прежде, чем разъяренная Реви обернулась в его сторону. — Моя мужская гордость отомщена!

Датч снова расхохотался.

Реви бессильно рычала — преследовать Бенни, на котором — единственном из всех присутствующих — можно было бы сорвать злость, было бесполезно. Он сейчас запрется в каком-нибудь отсеке и задраит дверь… Еще и от Датча влетит — ходить в этих водах с радарами, за которыми никто не следит — чистое самоубийство. А она на компьютере даже «Каунт энд Страйк» (ну, чисто, чтоб поржать) запустить без посторонней помощи не могла.

Глава 5

Попрыгав полчаса по проселочным дорогам, машина выбралась на неожиданно приличное шоссе, и кореец влился в поток, очень жиденький по причине раннего утра. Только после этого «родственник» приступил к инструктажу.

Слушал я корейца и оху… был несколько озадачен — никаких иносказаний, никаких хождений вокруг да около, никаких скидок на мой возраст. Возможно, что перед такими акциями никто словами и не жонглирует — идет сугубая конкретика:

— Цели Черного Веера (так он называл Йонг) находятся на этой вилле…

В руках я держал здоровенный планшет… какой-то «нонейм», слизанный с известного бренда… ну, дык, Малайзия ж! Карта района с несколькими пронумерованными маркерами.

И все это надо очень хорошо запомнить!

Я представил, что держу в руках электроды от подрывной машинки… пульс тут же подскочил, дыхание участилось. Йонг еще говорила, что в этот момент у меня раздуваются ноздри, чуть бледнеет кожа, а зрачки расширяются. Возможно, что и так — не знаю — в этот момент отсекается все лишнее и восприятие сосредотачивается на изучаемом объекте… не до праздных изысканий и рефлексий. И уж точно не до самолюбования в зеркале.

Я постарался впитать в себя все, что говорит и показывает «инструктор».

— Метка «один» на карте района. Задача Черного Веера — убить главную цель и несколько сопутствующих. Задача Хранителя (это, как нетрудно догадаться, он имел в виду меня) — защитить Черный Веер. Любой ценой. Потери среди посторонних лиц — допустимы… на усмотрение Хранителя. Планы виллы — нажми на вкладку «План».

Нажал. План территории особняка. Вид со спутника. Листнул — план графический с подписями. Листнул — первый этаж здания. Листнул — второй этаж. Еще листнул — ого! — третий этаж. Живут же! Зажмурился и проверил — да, запомнил…

— Черный Веер руководит проникновением в поместье. Задача Хранителя — не участвовать в уничтожении целей, а защищать Веер. — И еще раз повторил. — Любой ценой.

Он замолчал… видимо, ждал вопросов.

— Отход? — Спросил я о самом животрепещущем.

— На карте района в точке «два» — белая «Тойота» с номерами «Шесть-Один-Три-Девять», пароль «Отвези к зеленым драконам Поднебесной», отзыв «Если заплатишь юанями по дойч-курсу». В точке «три» — серая «Тойота» с номерами… пароль… отзыв… В точке «четыре» — белый «Фольксваген» с номерами… пароль… отзыв… Выполнять приказы людей, назвавших пароли… Снаряжение находится в точке «десять» — недостроенное и заброшенное здание. Второй этаж, следовать по меткам… синяя спортивная сумка завалена стройматериалами. Там же — баллончики с «горючкой» — уничтожить старую одежду.

С раннего утра и до самого вечера он меня драконил по «пройденному материалу» в маленьком номере какой-то дешевенькой гостиницы. А поскольку все это время я в своем воображении держал в руках электроды… Родственничек, мать его! Хорошо, что позавтракали, пообедали и поужинали. А многократно повторенная фраза «Задача Хранителя — любой ценой защитить Черный Веер» начинала выбешивать.

В одиннадцать вечера я встретился с Йонг. Она, оказывается, только что приехала в Куала-Лумпур с сопровождающим (который, наверно, так же выносил ей мозг предстоящим заданием) из Роанапра на машине, а дальше — поменяв несколько такси и рейсовых автобусов… Почему, интересно, нас вместе не отвезли? Либо по суше, либо по морю?

В полночь нас выпустили из номера гостиницы — дальше мы должны были действовать в автономном режиме.

* * *

В условленное время отключилось электроснабжение всего района. Насколько нам объяснили: в этот момент, раскуроченный какой-то доброй душой распределительный щиток не позволил включиться бензиновому генератору в подвале главного особняка. У «доброй души» будут неприятности (если ее найдут), но то уже не наша забота.

Отчет времени пошел. У нас было ровно восемь минут: «блекаут» в этом дорогом пригороде дольше не продлится — даже при том, что сейчас начало четвертого ночи, все равно найдется пара-тройка разгневанных граждан, которые будут обрывать телефоны аварийных служб. Ну, мало ли — «пати» у них в самом разгаре или деньги при свете свечи пересчитывать не комильфо.

Копчик почувствовал неприятности, как только мы перемахнули не очень высокий забор. Йонг кивнула, принимая к сведению, когда я в двух словах описал ей свои ощущения.

— Задница — это серьезно… — Попыталась она пошутить.

Лица ее я не видел из-за тканевой сетки, но чувствовал — судя по всему, малышка нервничает. То ли ее пятая точка тоже о чем-то таком сигнализирует, то ли… первый раз? Хм… а меня ли решили «погонять» в полевых условиях? Может, тест-драйв предназначался для Йонг? Ну и меня заодно решили… потестить.

Бесшумными тенями мы пролетели по первому этажу особняка. Взлетели по лестнице на второй этаж и застыли возле одной из дверей.

— Дальше я одна. — Шепнула Йонг.

Она взялась за ручку и посмотрела на меня, ожидая ответа. Я кивнул. Трудно, что ли, кивнуть? Обманывать, конечно, тоже нехорошо, но оставлять ее одну я не собирался. Во-первых, это противоречило приказу «любой ченой защищать Черный Веер». Во-вторых, «задница — это серьезно».

Но не спорить же с ней сейчас? И с Йонг, и, самое главное, с копчиком.

Йонг открыла дверь и скользнула внутрь. Я прокрался следом. Заработал яростный взгляд из-под сетки. Ладно-ладно, можешь потом порвать меня на лоскутки, когда вернемся…

В следующую секунду я сбил Йонг с ног, так как увидел четыре «спицы-конуса» — два нащупали ее, два — уперлись в меня. Четыре одновременных выстрела. Правда, мы уже были на полу и откатывались в разные стороны, так что пули застряли где-то в стене. «Спицы» следовали за нами, но не успевали. Еще четыре выстрела, но на этот раз — вразнобой. И тоже мимо.

А потом Йонг отмочила…

Прыжок вверх, оттолкнулась от потолка руками чуть в сторону и метнулась к стене. Короткий свист и — чей-то вскрик и хрипение — черная стрелка в чьей-то шее. Толчок от стены в середину комнаты.

Йонг на мгновение застыла, притягивая к себе «спицы» чужих пистолетов… уже трех. Новый рывок в сторону. Три выстрела ожидаемо мимо. И — фьють! Глухой звук попадания. Знакомый. У меня с таким же звуком втыкались в доску метательные ножи, позаимствованные у Йонг для тренировки.

«Спиц» уже две. Йонг снова застывает — одна из «спиц» послушно следует за ней, но другая оказывается хитрее и ловит то место, куда Йонг собирается метнуться… Фьють! Новое хрипение. Но вместо того, чтобы уйти в сторону, под ту самую «спицу», Йонг… падает вниз и откатывается в сторону… увы, в ту же сторону, куда целится последний стрелок.

И она явно не успевает — «спица» неотвратимо опускается на девушку…

Хранитель Черного Веера, ваш выход!

Вскидываю китайскую копию ТТ с глушителем в сторону «основания» «спицы», ощущения от Цели — чьего-то тела — приходят мгновенно… Пистолет — чуть вверх, туда, где голова Цели.

Тихий хлопок (выстрел-то первый, глушитель еще не изношен).

Сухой треск там, куда я стрелял.

Короткая боль в правом глазу — такая острая и неожиданная, что слезы из глаз брызнули. Я даже невольно всхлипнул.

Всё? Всё!

Ай, нет! Не всё!

В этот момент комнату заливает яркий свет от включившихся плафонов. Совсем замечательно! Значит, никто подстанцию из строя не выводил — тупо тумблером щелкнули. А сейчас — щелкнули еще раз.

Комната, в которой мы «веселились»… Довольно большая. Спальня хозяев. Только обстановка совсем не та, что была на плане: тумбочки у полностью стеклянной стены с выходом на балкон аккуратно составлены в баррикаду, кровать сдвинута туда же, освобождая пятачок, на котором мы прыгали… Из-за баррикады торчат чьи-то руки и ноги. На стене за баррикадой — огромная красно-серая клякса.

Чья-то нога дергается. Йонг подходит, наклоняется, тихий хруст… и нога дергаться перестает.

Оборачивается ко мне. И я понимаю, что она растеряна и не знает, что делать дальше. Вот такие, брат, дела! Правда, она тут же встрепенулась:

— Брат… ты плачешь! Ты ранен?!

Я быстро подхожу к стене, нахожу выключатель и выключаю свет.

Ну, вот… у растерявшейся маленькой девочки на старшего брата вся надежда, а старший брат тут сопли и слезы распускает! И как только разглядела мое лицо под сеткой?!

— Ранений нет. Все в порядке. — Я уже ощупал лицо и убедился, что оно цело и невредимо — глаза видели ОБА. Заодно приказал себе собраться. — Башкой стукнулся, когда упал… Бежим в окно?

— Снайперы. — Засомневалась Йонг.

— Они только внизу — вблизи ни одного подходящего здания для размещения снайперских позиций. А за дверь нам сейчас лучше не выходить. Так что окно — единственный выход.

Топот в коридоре, команды, пресловутое «Гоу! Гоу! Гоу!». Ну, совсем, бля, хорошо! Засада! К тому же, нас даже не собираются брать живыми — сразу стрелять начали. А поговорить? Не то, что б мы стремились сдаться, но как-то оно… огорчает. Ни «руки вверх!», ни «бросай оружие! полиция!»

Кажется, Йонг успокоилась. В то время, когда я подпираю двери в коридор огромной кроватью, показавшейся мне в этот момент невесомой, она заканчивает обирать трупы. Кинула мне пистолет… «Беретта-93» с удлиненным магазином. И два магазина.

Ну, и правильно: выданный мне ТТ, конечно, чудо, как хорош, но, во-первых, патронов в нем сравнительно мало, во-вторых, глушитель приварен намертво. Из-за глушителя, кстати, перед каждым выстрелом пришлось бы передергивать затвор вручную, о чем меня и предупредили заранее. Этот пистолет планировалось оставить на месте преступления из каких-то там соображений, о которых нам ничего не сказали. Без проблем — вот прямо сейчас и оставим. Отпечатков на нем (во всяком случае, моих) нет — нам с Йонг отдельно было приказано обработать ладони и пальцы каким-то спреем из той самой синей сумки. Этот спрей застывал на коже почти неощутимой пленкой. Как сказал «родственник», такие же спреи криминалисты используют, чтобы своих отпечатков не оставлять на месте расследования. А перчатки… перчатки, дескать, это «вчерашний день криминалистики», ага.

— Я прыгаю с балкона, ты прикрываешь. — Шепчет Йонг. — Потом ты прыгаешь — я прикрываю. Прорываемся к малым воротам. Там ближе всего к спальному району…

Ну, какой-никакой, а план.

Я выстрелил несколько раз в дверь, за которой происходило подозрительное шебуршание. Оттуда тут же раздались крики, призывающие бросить оружие, выходить с поднятыми руками и каяться. Интересно, а если б они начали с этого — каковы были бы наши действия? Подозреваю, что в этом случае Йонг действовала так же… ну и я — за ней.

— Понял. Много не стреляй — скорое всего, там будет оцепление, понадобится большое количество патронов.

— Ты, брат, сейчас — основная огневая сила. — Даже чуть-чуть удивляется Йонг. — У тебя — самая большая пушка. Я постараюсь вообще не стрелять без дела.

— Умница. И как только я скажу «Падай» — ты должна упасть. Ладно?

Йонг кивнула. Просто чудо, какая послушная!

Темнота. Ярко освещенное пространство за окнами. То ли фары, то ли прожекторы — бьют в окно, но — снизу. Силуэт маленькой девочки в мешковатом комбинезончике с большой пушкой в руке.

Законы жанра, мать его… Но все равно — красиво!

* * *

Двумя часами позже в одном из переулков мы с Йонг освобождали желудки от содержимого. Я делал это мощно и громко, как положено настоящему мужику, а Йонг — деликатно и тихонько, будто стесняясь, как положено скромной девушке. От адреналина не осталось и следа — наваливалась липкая усталость, апатия и, мать ее, депрессия!

Первые убитые. И у меня, и, я таки угадал, у нее.

Когда читал об этом — даже приблизительно не представлял, почему главные герои боевиков и «приключалок» мучаются из-за такой «ерунды». Оказалось, не ерунда. Надо быть полным отморозком или роботом, чтобы не ощутить последствий от убийства.

Дело даже не в страхе перед наказанием, которое общество накладывает на тех, кто убивает его членов. Дело в ощущении от перехода за черту, отделяющую от всего остального человечества. Мы ведь социальные существа и, что б мы там ни говорили, вне общества жить не сможем. А убийство себе подобного — это добровольное, своими руками, самовыведение себя за рамки общества. С его компьютерами, машинами, клубами, кино, телевизорами, чипсами с пивом, ежедневной работой, регулярной зарплатой и уикендом.

Это — чудовищный по силе удар молотом по фундаменту собственной цивилизованности и мировоззрению. По всему тому, что делает нас современными людьми.

А бегство…

Бегство удалось, ага. Прошлись по трупам, что называется.

Я снял двух снайперов и пятерых автоматчиков — благо, балкон был длинный и я смог перемещаться по нему, пока они пытались меня выцелить. После каждого убитого или раненного я ожидаемо ощущал короткий и резкий приступ боли. В том же месте, куда попадал.

После третьего (попал ему сбоку в печень — видимо, бронежилет неплотно застегнул) — стал стрелять в голову… Точнее, в лицо — из-за касок. Боль сильная и острая, но — быстро-проходящая… В отличие от ранений, боль от которых держалась, пока я «держал» цель. А целей, как оказалось, я мог «сопровождать» несколько.

После того, как я «зачистил» площадку перед балконом, вниз прыгнула Йонг и, еще находясь в воздухе, как-то извернулась и убрала еще двоих, находящихся под балконом.

Все противники, находящиеся внизу, были упакованы, как антитеррористическое подразделение — шлемы, разгрузки, черные комбинезоны, укороченные автоматы…

… и бронежилеты с надписью «Полиция». Плохо. Очень, очень, ОЧЕНЬ плохо! После убийства такого количества полицейских нас будут искать старательно и долго-долго…

А вот в спальне люди были хоть и в бронежилетах, но — поверх гражданской одежды…

Потом — забег через малые ворота. И, как и ожидалось, оцепление. Вот оцепление мы, прорвали, как нож — бумагу. Я только «прошелся» по фонарям и фарам, «добив» первый магазин.

Мы, мать его, просто супермены какие-то! Ни одной царапины! Зато у противника — чудовищные потери. Теперь вот, блюём-с… Нагибаторы, бля…

Самое паршивое, что все те каналы эвакуации, что дал мне Чоу Кин (и тот, кто инструктировал Йонг), отныне могли считаться недействительными — если на нас так удачно сделали засаду, то от машин, что должны были нас ждать — сейчас остались одни воспоминания. Точнее, машины-то стоят, но водители в них сидят совсем-совсем другие.

— Сестренка, у тебя есть какие-нибудь контакты, кроме тех, что нам здесь дали?

Йонг, аккуратно промокая губы салфеткой из аптечки, покачала головой.

— Может, позвоним тетушке? — Предложила она. — Или кому-нибудь из семьи…

— А как? Денег на таксофон нет… Мобильный у кого-нибудь украсть — так он тут же будет заблокирован, а кому с него звонили — отследят… Подставим своих.

— Зачем красть, братик?! — Йонг сделала большие глазки. — Можно же просто попросить!

Видимо, на моем лице отразилась нечто непотребное, так как Йонг снисходительно-разочарованно покачала головой и вышла из переулка. Через минуту девочка остановила какого-то служащего, спешащего на работу и, скромно и застенчиво улыбаясь, попросила телефон — она, де, потерялась… отбилась от группы туристов.

Хлопать глазками она умела не хуже меня, а вот пользовалась этим, как выяснилось, куда лучше. Так что уже через минуту отстучала эсемеску: «На два километра ближе от высадки С. С наилучшими пожеланиями. Й.»

И двумя руками протянула с поклоном мобильный телефон отзывчивому прохожему, смотревшему умильно на маленькую заблудившуюся туристку.

Довольный свершением с самого утра доброго поступка, служащий пошел по своим делам, а мы — по своим.

Предстояло кого-нибудь ограбить, чтобы разжиться средствами на автобус до деревушки. При этом надо умудриться ограбить так, чтобы это не выглядело слишком уж явным объявлением — «кто-то срочно хочет переодеться!» Чтобы в ходе расследования никто не связал серийное убийство десятка полицейских и несколько мелких краж — одежда и чуть-чуть денег.

По этому: больше никаких трупов, никаких разбоев и, в идеале, никаких обращений в полицию.

* * *

Малайзия Радио-1.

«… Только что полиция Куала-Лумпур сообщила об убийстве, совершенном на улице Патарири в домовладении 10.

Найдены убитыми господин Тун Лал Сангалиту, сенатор Верхней Палаты Парламента, член партии „Малазийский Индийский конгресс“ и его супруга. Известно, что чета известного политика вместе с детьми находилась в гостях у друзей семьи.

Почти одновременно было совершено разбойное нападение на одну из вилл господина Тун Лал Сангалиту в Куала-Лумпур. О размерах причиненного ущерба не сообщается.

Убийство связывают с политической деятельностью господина Тун Лал Сангалиту и его бескомпромиссной борьбой с коррупцией и преступностью.

Других подробностей пока не сообщается. Мы будем следить за развитием событий.

К следующей новости…»

* * *

— Мистер Ченг? Я вас разбудила? Прошу меня извинить за беспокойство…

— И?

— Небольшие сложности с пассажироперевозками в Малайзии.

— Почему?

— Недооценили и перехитрили сами себя — не учли, что после срыва контракта наемные работники-практиканты посчитают неблагонадежной ВСЮ информацию, полученную от посредников. Включая эвакуационный транспорт…

— А знаете, я б на их месте решил так же!

— Мои глубочайшие извинения, мистер Ченг!

— Ну, не надо, не надо… Я смотрел утренние новости — звонко получилось. Именно так, как вы хотели.

— Благодарю, мистер Ченг! К счастью, практиканты смогли связаться с нами.

— Хм… дайте, угадаю — они предложили место первой высадки? Морским маршрутом?

— Совершенно верно.

— А вот это, кстати, прокол с их стороны. Если вся информация известна конкуренту, то и ЭТА — тоже.

— … на два километра ниже по течению.

— О-о-о… получается, я их тоже недооценил! Хорошо, мадам Чоу! Я приму меры. Мы что-нибудь решим с логистикой.

— Спасибо, мистер Ченг! Семья Чоу никогда не забудет вашей помощи, мистер Ченг!

— Ну-ну-ну… не надо меня так смущать! Что у нас с грызунами?

— Служба санитарной обработки уже работает. Смеем надеяться, что выявлены все очаги распространения заразы.

* * *

— Реви, крошка! Распинай Датча, будь так любезна — у меня к нему дело на пару тысяч! Датч? Ты не занят? Сможешь привезти пассажиров из той точки, куда вы в последний раз гоняли, но на два километра ближе? Разумеется. Ага. Эй-эй! А почему это двойной тариф? Что? С чего ты взял, что это срочно? А-а-а… радио слушал. Ну, какой же ты жадный, Датч! Ну, так же нельзя! Ну, хорошо-хорошо… один и четверть! Тут всего-то триста миль! Один и четверть — и это мое последнее китайское предупреждение!

* * *

В четыре часа утра Датч «припарковал» катер в устье реки, не доходя четырех километров до деревни. На воду спустили резиновую лодку, завели мотор и отправили дальше уже одну Реви — встретить и привезти пассажиров, которые должны были находиться между ними и деревней.

Датч предполагал сложности, предвидя, что их пассажиром, скорее всего, будет этот самый «мутный мальчик», к которому Реви испытывает слишком горячие чувства, но то, что произошло по возвращению Реви… все равно удивило.

Через час из скрипнувшей резиной по борту лодки первой поднялась Реви. Какая-то потерянная… и слегка потрепанная. С пустыми кобурами!

Следом появился этот паренек — Гензель. Злой и мрачный. В смокинге с бабочкой! И с пистолетами Реви в руках!!! Снятыми с предохранителя и направленными в сторону Реви!

При этом девушка — удивительно! — относилась к нахождению своего оружия в чужих руках относительно спокойно и вела себя тихо и покладисто… если не сказать — застенчиво! Не ругалась, не огрызалась…

За Гензелем на борт легко запрыгнула девочка лет двенадцати-четырнадцати. Маленькая, юркая, но какая-то отрешенно-равнодушная. В скромненьком коричневом с черными вставками платье до колен, открывающим тоненькие ножки в черных чулках и туфельках на невысоких каблучках.

В руках милая крошка держала два пистолета — обычную «Беретту-92» и «Беретту-93» с удлиненным магазином. Держала уверенно и хватко.

— Мистер Датч! — Обратился Гензель к капитану катера. — Мы с мисс Ребеккой договорились, что пока пистолеты побудут у вас…

Он ловко крутанул пистолеты на пальцах и рукоятями вперед протянул их Датчу. Тот, захлопнув, наконец, рот, оставил в покое свой «Смит и Вессон» и принял пистолеты, покосившись на смущенно (!) отвернувшуюся Реви…

И в этот момент он случайно зацепился глазами за лицо третьего члена экипажа…

Из-под очков механика-электронщика-программиста катилась одинокая слезинка, губы, дрожа, расползались в идиотской улыбке.

— Эй, Бенни… — Забеспокоился Датч.

— Бо-богиня! — И уже громче, но все еще заикаясь. — М-м-милая де-девушка! А вы н-н-не п-п-пробовали носить оч-ч-чки?!

Гензель немного удивленно смерил взглядом Бенни, обернулся и внимательно посмотрел на свою спутницу, ответившую столь же озадаченным взглядом. Потом подошел к ней и разделил волосы надо лбом на две челки, убрав их за уши…

— Черт! А ведь верно! Очки для завершения образа мы-то с тобой и забыли, Йонг! Браво, господин Бенни!

— Как скажешь, братик! — Скромно потупилась девочка. — Как только вернемся домой…

— «Братик»… — Всхлипнул Бенни и тут же вскинулся, затараторил не заикаясь. — У меня есть! У меня есть! Без диоптрий! Без оправы! Сейчас…

— Не одолжите, Бенни-они-сан? — Скромно попросила девочка.

Датч только глазом моргнул, а Бенни уже не было на палубе. Моргнул еще раз — и вот, Бенни снова на палубе! Стоит на одном колене и, как колечко невесте, протягивает на вытянутых руках девочке очки без оправы с тонкими дужками.

— Спасибо, Бенни-они-сан!

Бенни всхлипнул, счастливыми глазами наблюдая, как девочка, отдав один из пистолетов (тот, что больше) Гензелю, аккуратно надевает очки, опускает свободную руку вдоль тела, изящно отставив пальчики в сторону, и поднимает пистолет на уровень головы стволом вверх.

Чуть поворачивает голову…

— Что скажете, Бенни-они-сан? — И изящно поправляет очки пальчиком.

— Йаху! — Разнесся над рекой крик абсолютно счастливого человека.

— Отправляемся! — Буркнул Датч, впервые понявший, что своих подчиненных он знает, оказывается, не настолько хорошо, как ему думалось.

* * *

В каюте гудело и поскрипывало. Уже двадцать минут назад, судя по усилившейся качке, катер вышел из устья реки в воды Малаккского залива. Судя по вибрации, скорость была набрана приличная. А судя по сильной качке — шли вдоль берега, скрываясь от радаров береговой охраны.

— Мелкая, а почему ты сказала, чтобы я за тобой не ходил? Там, на вилле?

Йонг, сидящая у меня на коленях, и ждущая, когда я расчешу ей волосы (у этого еврейского лоликонщика, оказывается, был полный набор «Моэ-очки», включающий не только несколько видов очков, но и расческу, и гребешок, и зажимы, и скрепки для волос) смутилась и едва слышно пролепетала:

— Не хотела, чтоб ты видел, братик. У меня это был… — Она спрятала лицо в ладонях. — … первый раз.

Вообще-то, двенадцатилетние девочки не должны уметь издеваться. Рано им еще. И до шуток с интимно-сексуальным контекстом им еще расти и расти. А вот Йонг… Может, она тоже продукт какой-нибудь генной инженерии? И у нее уже половое созревание началось и гормональная перестройка детского организма — полным ходом? А старший брат-то и не знает… А спрашивать что-то и не хочется…

А может, это я воспринимаю невинные слова в таком ключе? У меня-то сейчас половое созревание как раз в самом разгаре!

— Братик…

— А?

— Мне нехорошо… пойдем наверх, братик?

Вот так. У Черного Веера, суперубийцы, «обыкновенной китайско-корейской школьницы с пистолетами», оказывается, морская болезнь! Пока шли по устью реки, было незаметно, а как вышли в открытое море — Йонг стала зеленеть. Вот, оказывается, почему ее отправили по суше. Правда, в таком случае укачивать в автобусах и машинах тоже должно. Может, дело в силе качки? И почему ее не снабдили таблетками от укачивания?

Будем надеяться, что с возрастом это у нее пройдет — море тут является основной транспортной магистралью, и только по суше передвигаться ей будет крайне неудобно. Да еще и при нашей профессии, будь она неладна!

Когда мы проходили через рубку на палубу, в спину буркнула Реви, заработав несколько удивленный взгляд своих коллег — Датча и Бенни:

— Жилеты оденьте! А то булькнете за борт — оправдывайся потом перед Ченгом…

Вот, кстати… с чего она такая притихшая и заботливая? Не похоже, чтобы затаила обиду на меня за то, что скрутил ее на берегу, когда она на Йонг поперла. Тогда в чем дело? Может, внутри она не такая уж страшная?

Ага… белая и пушистая. Только от ее пистолетов несет жутью. Наверно, так должны «пахнуть» артефакты у некромантов в мирах фэнтези.

Датч ей, между прочим, уже вернул пистолеты, но карать нас она не торопилась.

— Спасибо, мисс Ребекка! — выдавила из себя вежливая, но зеленая Йонг.

На палубе она тут же пристроилась у ограждения правого борта и стала пугать дельфинов. После чего привалилась спиной к ограждению у торпедного аппарата и уставилась вдаль — говорят, помогает при «морской болезни» смотреть на горизонт — вестибулярный аппарат ненадолго приходит в норму.

Небо было чистым, солнце только-только оторвалось от горизонта. По правому борту, метрах в трехстах, действительно, был берег. Пальмы, постройки, пляжи с уже проснувшимися туристами, белые яхты с фотографирующимися в различных местах девицами в купальниках…

Йонг фыркнула и перебралась к левому борту.

— Еще помогает две спички пососать, ногами потопать… это Бенни нашел.

— А где сам извращенец? — Равнодушно спросила Йонг.

— Сидит за монитором и бормочет, что не имеет права видеть богиню в таком непотребном состоянии — богини, оказывается, должны писать радугой и какать бабочками. А тошнить богиням не положено.

Йонг слабо улыбнулась… Но тут ее глаза расширились, и она снова свесилась за борт. Интересно, а чем, по мнению Бенни, богини должны делать «бхуэ»?

* * *

— От них несет кровью. — Сообщила Реви, наблюдая в боковой иллюминатор за тем, как Гензель заботливо вытирает салфеткой бледное лицо девочки. — Даже от… этой. От этой — особенно.

— От них несет ПЕРВОЙ кровью. — Поправил Датч и на всякий случай повторил. — Не лезла б ты к нему. Особенно, сейчас.

— Да поняла я! — Поморщилась Реви. — Поняла!

Бенни благоразумно промолчал, хотя так и подмывало напомнить Реви заявленные ею ТТХ нравящихся ей мужчин — костюмчики, галстучки, респектабельность и умение обращаться с пушками. То, что девушка, по своему обыкновению, не врала, подтверждал тот факт, что она как-то слишком уж подозрительно поглядывает на Гензеля. Бенни давно уже составил «диаграмму эмоций» Реви… но вот этого странного выражения лица в его коллекции еще не было ни разу.

«Неужели, любовь?» — Бенни перевел взгляд поверх монитора. — «Нас всех посетила любовь!»

За монитором на металлической переборке был приклеен календарь «Gunslinger Girl», уже полгода открытый на Июле. Девочка с черными волосами по пояс, в очках, наивным взглядом с легкой беспомощностью смотрела вбок, баюкая на руках пистолет-пулемет «Хеклер и Кох» в самой короткой модификации.

«Моэ! Один Датч — неприкаянный. Черствый грубый приземленный человек! Несчастный Датч!»

* * *

В Роанапра вошли после обеда.

Вернули Бенни его моэ-очки («Никто, кроме меня, не должен видеть богиню!»), спрыгнули на причал и пешком добрались до ресторана «Хитрого Чоу». Там нас моментально посадили на такси и отправили в «Дом Чоу». Отремонтированное здание, в котором я впервые очнулся, и в котором у меня была своя однокомнатная квартирка (маленькая, как и положено немце-китае-корейцу), являлось теперь гостиницей «Дом Чоу». Или доходным домом.

И — ни-че-го! Нас ни о чем не спрашивали. Нам ничего не рассказывали. Не хвалили. Не ругали. «Разборы полетов» не устраивали.

Мы попали в спланированную засаду? Имело место предательство? Была утечка информации? Судя по всему, это мало кого интересовало и, совершенно точно, никого не беспокоило.

Нам не устраивали усиленных тренингов, не мариновали физподготовкой, не гоняли на рукопашном бое силами трех-четырех инструкторов одновременно. Ну, то есть не делали ничего того, чем, судя по книгам и фильмам, некомпетентное руководство пытается «прикрыть» собственную некомпетентность, когда требуется оправдать провал задания хоть чем-то?

Мадам Чоу приветливо кивнула и вернулась к своим делам — медитация над какой-то электронной таблицей на мониторе. Видимо, что-то финансовое. Рядом лежал калькулятор с огромными кнопками…

Не обидно (ни в коем случае!), но… странно.

Йонг пожала плечами, подергала меня за рукав и попросила братика не беспокоиться. Тоже мне, «опытный сержант-наставник успокаивает молодого бойца»!

Вечером в маленьком ресторанчике при «Доме Чоу», уничтожая свою «семейную порцию», она тронула меня под столом коленом и показала глазами на экран работающего телевизора.

Восьмичасовые новости. «Новость часа»: подробности убийства какого-то политика в Куала-Лумпуре. Видеоряд, в котором мелькнула крупным планом явно «парадная фотография» какого-то дородного мужчины, одухотворенным взором смотрящего в светлое будущее родной страны.

— Моя цель! — одними губами прошептала она.

Вот такая «новость часа»… Оказывается, никакой это был не провал, а хорошо спланированная операция прикрытия. Нами очень достоверно подкрепили какую-то дезинформацию. Мы помогали полиции думать, что нападение будет именно в особняке этого… с непроизносимым длинным именем, а тем временем кто-то более компетентный, чем мы, сделал свое дело и тихо-тихо «утек»… а мы «утекали» громко, оттягивая на себя всю полицию Куала-Лумпура.

Разозлиться? Ах, какие нехорошие — использовали детишек в качестве приманки! А ведь детишки вполне могли погибнуть! Ай-яй-яй…

Я подумал (опять — очень-очень хорошо, и — несколько раз) и решил, что злиться глупо. С незабвенной Сьюзан («нужно не бояться, а злиться!»), конечно, спорить тоже глупо, но в данном конкретном случае лучше даже не злиться, а спокойно делать выводы. Впрочем, немного разозлиться тоже не помешает.

Во-первых, нужно учитывать, что любая следующая операция с моим участием (а они будут, будут… куда я денусь!) может явиться разменом пешек. При этом в роли пешки будем мы с Йонг. Из этого следует, что необходимо готовить в таких случаях собственные пути отхода. Более того, следует готовить собственные «золотые парашюты» — нами ведь могут пожертвовать не только по принципу «выплывут — хорошо, не выплывут — и Будда с ними», но и пожертвовать… окончательно. Не в тактическом смысле, а — в стратегическом. Разменять, продать, откупиться Черным Веером и его Хранителем. И придется уходить не только от полиции или мафии на месте проведения акции, но и скрываться от своих.

Кстати, могут это проделать и только с одним Хранителем, повесив на него всех собак. Да хотя бы банально обвинить его в провале очередной операции… Или, нет, раз уж мы работаем на какую-то китайскую мафию, то не «операция», а «дело». Мафиози и бандиты «ходят на дело», а не «проводят операцию».

Другими словами, необходимо готовить новые документы, продумать пути и способы изменения внешности, сделать себе тайники с документами, деньгами и оружием. Продумать маршруты убегания куда-нибудь в северные страны, где моя внешность не будет столь явно бросаться в глаза. М-да… сплошной боевик, мать его!

Конечно, произойдет это не сегодня-завтра — все-таки такие супермены, как я, тут валяются не под каждым кустиком — но когда-нибудь такое может произойти. Если судить по первой же акции, в которой мы с Йонг участвовали. Как там… Опус операнди? Модус операнди? В том смысле, что стиль решений организации, в которой я оказался, именно таков.

И об этом не должна знать даже Йонг! Во всяком случае, не обо всем. Паршиво!

Во-вторых… во-вторых, нужно слушать свою интуицию. Задницу, жопу, попу, копчик. Ведь чуть ли не прямым текстом предупреждали они меня! Хором! И, Йонг, видимо, тоже!

Интересно, что о произошедшем думает она?

— Где бы разжиться комплектом документов? — Пробормотал я себе под нос так, чтобы из всех родственников, ужинающих сейчас, меня услышала только Йонг, выкладывающая палочками на тарелке смайлик из двух кукурузных зернышек и одной длинной макаронины.

Младшая сестренка у меня — просто умница! Потому что так же тихо шепнула:

— Я знаю, у кого их делает семья. Но лучше найти самим… самому…

Все-таки она у меня — чудо!

И — что это? Йонг подхватила одну пару макаронин из моей тарелки и теперь аккуратно выкладывала на своей тарелке… смайлик с очками!

Глава 6

Датч, вернувшийся ранним утром в офис «Лагуны», застал непривычную… даже пугающую картину.

Бенни гипнотизировал постер, который повесил рядом с настенным телефоном. На постере была нарисована голубоволосая девушка в фиолетовом платье-пачке на фоне брутального мужика в черном плаще. Мужик был в ярко-белой маске с фиолетовой вертикальной линией, и с огромным ножом — неудобным и крайне непрактичным даже на вид, но очень страхолюдным. Бледно-розовые глаза девушки смотрели несколько отстраненно, наивно и даже чуть-чуть бессмысленно.

А Реви… Реви мечтательно рассматривала потолок, чему-то слабо улыбаясь. И, самое невероятное, ее губы были накрашены! Неумело, но — накрашены! Ярко-красной помадой!

Датч даже на секунду растерялся, не зная, к кому обращаться за справкой — необычно себя вели оба компаньона. Наконец, привычка победила, и он бросил Бенни:

— Вообще-то, тут офис серьезной логистической компании, а не дом отаку или аниме-студия…

— Это искусство. — Отрезал Бенни, не отрываясь от созерцания больших бледно-розовых глаз.

Вот так… «Это искусство, невежда!» И ведь ничего не возразишь — твоим филологическим высшим образованием подотрутся, твоим строительным высшим накроют сверху, а твой богатейший жизненный опыт воткнут тебе же в… И обзовут черствым человеком, чайником, плебсом, люмпеном или буржуа, чуждым прекрасного! Впрочем, Датч был вынужден признать: конкретно эта девушка на плакате была — как там у них? — кавайной?

— Смена ориентации? Теперь — мужики в масках? И где же большая пушка у этой маленькой девочки?

Бенни откликнулся с готовностью:

— Мужик в маске — лишь жестокий фон, на котором лучше раскрывается невинная… я бы даже сказал, неземная безэмоциональность. — Бенни, не отрывая взгляда от плаката, прошелся к кофе-автомату. — А большие пушки, Датч — это вчерашний день! Сейчас мейнстримом являются экстраспособности и высокие технологии — энергетические удары, бякуганы, молнии из рук, хай-тек-доспехи и прямое подключение к виртуальной реальности!

Датч неопределенно хмыкнул — он следил за тем, как Бенни наливает себе кофе — отточенными выверенными скупыми движениями… не глядя. Он даже поймал себя на том, что с нетерпением ждет, когда «механик-программист» неловко двинет пальцами или рукой, или споткнется…

Напрасно — Бенни благополучно пристроился перед плакатом с уже полной кружкой горячего кофе, не расплескав ни капли. Чувствовался недюженный опыт — «сын ошибок трудных» — в пролитии литров живительной коричневой жидкости на десятки клавиатур компьютеров и ноутбуков.

Краем глаза Датч наблюдал за Реви — та никак не реагировала на диалог мужчин. И это было плохо. Очень плохо! Что б она да упустила случай «покусать» Бенни, реализуя детское желание лишний раз утвердить свое место в их маленькой иерархии.

— Ну, допустим. А почему Реви… такая? Подключилась к виртуальной реальности?

— Как специалист по «хай-теку», могу предположить, что в ее процессах появилась лишняя задача, транслирующая на системы ввода «гифку» смокинга, бабочки и больших пушек… и белоснежных волос, убранных в хвост. Мое мнение, как специалиста — это вирус.

— Твои рекомендации, Бенни-бой?

— Надо лечить. Либо ставить соответствующее антивирусное ПО, либо обновлять имеющееся… Хотя лично я предпочитаю форматирование с последующим восстановлением из бекапа. Я всегда так делаю. Либо оставить, как есть — пусть перепихнутся — кто-нибудь кого-нибудь в процессе обнулит и все успокоятся…

— То есть…

— Да! — Гордо покивал Бенни. — Я вовремя распознал у себя симптомы вирусной активности и перезалил себе жесткий диск. Теперь — никаких девочек с пушками! Теперь только истинные богини — Юки, Рей, Инь…

— Да я не про тебя! — Фыркнул Датч. — Что с Реви делать будем? В таком состоянии боец из нее, как из говна пуля.

При этих словах Реви поморщилась.

— О! Пинг есть! — встрепенулся Бенни, отвлекшись, наконец, от плаката. — Ну, тогда лечение напрашивается само собой…

— «Желтый флаг»? — Помрачнел Датч. — Я еще не оплатил счет от Бао. Надо будет вычесть из призовых Реви. — Датч подождал реакции Реви. Не дождался и посмурнел еще больше. — Плохо. Очень плохо.

— Да не расстраивайся, Датч! — Махнул рукой Бенни. — Хорошее кошерное похмелье — это та же переустановка операционной! Ни одному вирусу не выжить!

* * *

Видимо, новизна прошла, или я наконец-то устал от новостей, или, что более вероятно, убитые мною люди заставили немного просветлеть розовые очки… Мрачно? Да, именно мрачно я воспринял то, каким видит наше будущее семья Чоу вообще и мадам Чоу в частности.

Через неделю (наверно, чтобы успел проникнуться) после нашего возвращения, мне предложили стать Хранителем Черного Веера — Палача Триад. Круто звучит, да? Наводчик, «второй номер», охранник, помощник, подноситель патронов, заряжальщик пистолетов, чистильщик стволов, телохранитель, врач… возможно, согреватель постели и, возможно, супруг.

Про последнее, про постель и супруга, мне сказали открытым текстом… в присутствии Йонг, с отсутствующим видом смотрящей в окно!

Я мрачнел не от того, что Хранитель — это лишь «спутник Главного Героя» и он теперь на вторых ролях. Нет. Дело в самой сути «профессии»… Контрабанда, кражи, даже разбой и пиратство — все эти декларируемые статьи доходов семьи Чоу (как второй уровень легенды) я был готов воспринимать. И даже участвовать. И даже стрелять в процессе в живых людей, переводя их в разряд «неживых», если что-то пойдет не так.

Но вот работа палача — целенаправленный поиск и устранение неугодных (неугодных даже не лично тебе, а тому, кто «заказывает музыку» и «танцует девушку») — никакого восторга не вызывало. Даже если непосредственно нажимать на курок или держать нож будет Йонг… А может, именно потому, что «нажимать» и «держать» будет девчушка, которую я серьезно считаю младшей сестрой.

Видимо, одного раза хватило, чтобы понять, что романтикой там и не пахнет.

Кстати, о родственной любви. Я вполне допускал, что в семье Чоу ко мне тоже привязались и, кажется, даже искренне любили: например, когда я назвал мадам Чоу «матушкой Чоу», то вечером сияющая гроза местных морей собственноручно приготовила ужин с вполне аутентичными русскими блюдами — толченая картошка, мясные котлеты, черный (черный!) чай с сахаром. Правда, это могло быть своеобразной дрессурой по выработке у меня условного рефлекса — но углубляться в эти изыскания откровенно не хотелось… во избежание сохранения душевного равновесия.

Да и отношение остальных родственников было… нормальным — где нужно, подскажут, где надо, помогут, где необходимо, отвесят бодрящего подзатыльника или вспомнят богатую китайско-корейскую лексику.

И не тряслись надо мной родственники, как и над любым из моих новоприобретенных братьев и сестер. Условия обучения, когда перекрыли улицу… это отдельный разговор и — это же была учеба, нужная в хозяйстве вещь! И наигранностью в этих отношениях, кажется, не пахло — ведь далеко, далеко не все из моих новых родственников осведомлены о моей роли. Им просто сказали: «наша семья приняла нового человека». Всё.

Опять-таки, были и обратные случаи. Например, будучи в плохом настроении, я обозвал мадам Чоу «бабушкой Чоу». Понятно, что не такая уж и старая женщина взбеленилась, а я отхватил плетей: была вызвана Йонг, ей указали на меня и приказали отвесить десять штук. Но сначала — поймать. Знатно мы тогда по кварталу побегали. Свои десять я получил — Йонг очень исполнительная и очень быстро бегает — скрыться от нее нереально.

Что касается должности «супруга», то мое положение в семье Чоу в этом гипотетическом случае не станет более высоким, чем сейчас — мне достаточно оставаться Хранителем Черного Веера и этого будет достаточно для сохранения высокого статуса в иерархии Семьи. Ведь обучение и «эксплуатационное обслуживание» Палачей Триад для семьи Чоу является основным родом деятельности. Даже при том, что подавляющее большинство членов семьи об этом и не догадывается, обеспечивая основную легенду — гостиницы, ресторанчики, транспортные компании… и — «второй уровень» — контрабанду… Хотя, возможно, о чем-то и догадываются. Но в таких семьях свои догадки принято держать при себе.

Короче, положение Хранителя в Семье (для знающих людей) куда выше положения супруга Черного Веера.

Так что на особое отношение принц-консорт может не рассчитывать… если таковой у Йонг в будущем вообще появится. К тому же: что супруг, что Хранитель все равно будут какими-нибудь официантами, мойщиками окон или охранниками-вышибалами — у Триад очень популярна методика конспирации под нечто совершенно безобидное и непристижное — сидит себе эдакий старичок-одуванчик, хихикает униженно, закуску и выпивку клиентам какой-нибудь забегаловки разносит, тумаки получает, насмешки терпит… а на поверку — хлоп! — оказывается каким-нибудь Самым-Самым главным… Молодые Семьи, правда, отходят от этой традиции, предпочитая на полную катушку использовать имеющиеся власть и деньги, но, как вздохнула мадам Чоу, «это их проблемы».

Возвращаясь к планам Семьи на меня…

Как убеждала меня мадам Чоу, удовлетворение сексуальных потребностей Черного Веера именно Хранителем необязательно. Хотя и «крайне-крайне желательно, Сеунг!» Никто не настаивает. Всё — по взаимному согласию. И — «не сейчас, не сейчас, конечно!», «это дело отдаленного будущего!», «никто не торопит и в спину не подталкивает!»

Да-да-да… Чоу Сеунг и Йоган Вайс может, и верят в сказки, но вот Виктор с непроизносимой русской фамилией — уже почему-то не очень. В период полового созревания будет достаточно, чтобы он (каждое утро начинающий с борьбы с прыщами перед зеркалом), находился рядом с мучающейся гормонами Йонг и — оп-па! — как по волшебству, наше взаимное согласие у семьи Чоу будет в кармане!

Кстати, я сходу могу назвать как достоинства подобного «союза», так и его недостатки. Именно в контексте работы девушки-киллера. А вот с учетом моего все усиливающегося желания «смазать лыжи» давление на меня или на Йонг через «вторую половинку» — то, что доктор прописал!

Я согласился на предложение мадам Чоу, разумеется. Буду Хранителем Палача Триад. Честь-то какая… всю жизнь мечтал.

Вот так в жизни и заканчиваются «арки». А что! Все главные персонажи живы и здоровы. И даже чуть-чуть счастливы. Купаются во взаимной любви или страдают — от безответной. Ружья висят, пистолеты смазаны. У главного героя, наконец-то появилась цель — вылезти из этой жопы самому и, в идеале, вытащить оттуда Йонг.

Красота, мать ее!

* * *

— А я те г'в'рю… крсавчик! Глазки — во! Хв'стик — во! И кстюмчик! Пид… пид… пижачок! А как он взял м'и п'столеты! О-о-о…

— Так я не поняла — ты его трахнула, сеструха?

— Эда, фу! — Реви грозно нахмурилась. — Фу, Эда! У н'c… пл… плтни-чес-кие отншения! Эда! Ты б его вдила!

— Я б ему вдула! — Хлопнула сестра церкви Насилия по столешнице.

Она выпила не меньше Реви, но выглядела куда более трезвой, чем американская китаянка… Ну, у китайцев — вечная проблема с крепким алкоголем, им много не надо…

Датч, не выдержавший этих разговоров с так некстати подвалившей за их столик сестрой Эдой из Церкви Насилия, перебрался за барную стойку. Он бросил взгляд на расслабленно улыбающегося Бао и тихо спросил:

— Ну, я-то — понятно… а вот ты чего лицом изображаешь?

— Реви уже хоро-о-ошая — разрушений не будет. Не тот у нее настрой!

А вот у Датча настроение было — так себе. Поэтому он не отказал себе в удовольствии испортить его ближнему своему:

— Если пьяная Македонская — это как блондинка за рулем БТР, то влюбленная Македонская — это обезьяна с пятью гранатами в двух руках.

Но Бао был тертым калачом:

— Да мне положить! Счет оплачивает тот, кто остается последним. А кто не спрятался — я не виноват! А кому не нравится — может обратиться к моей krisha!

Бенни, сбежавший из-за столика еще раньше Датча, заметил:

— Кажется, болезнь прогрессирует… Если за Гензелем начнет охотиться Эда… чисто из спортивного интереса… Роанапра превратится в филиал «Фоллаута» — нам «отцы»… и «матери» спасибо за такое не скажут!

— Эй! — Вот теперь Бао уже забеспокоился. — Харэ меня пугать! Чё за Гензель-Хрензель?

Грохнул выстрел — одна из бутылок за спиной Бао разлетелась вдребезги.

— Ты чё сказал, нах! — Реви, набычившись, стала подниматься. — Ты как его назвал, нах!

— Ничего-ничего, Реви-чан! — Заулыбался Бао. — Тебе послышалось… Вот, Датч подтвердит.

И перевел умоляющий взгляд на Датча. Тот, постаравшись не улыбаться слишком широко («Выздоравливает, девочка! Выздоравливает!»), вопросительно поднял бровь в сторону пустого места на полках и выразительно потер большим и указательным пальцем. Бао обреченно вздохнул и кивнул.

— Реви, тебе послышалось! Правда! — Подтвердил довольный негр.

Когда инцидент, на который, кстати, почти никто из посетителей бара не обратил внимания, был замят, Бао наклонился к Датчу:

— Ну, так что за… ну, ты понял, да?

Датч зашептал ему на ухо:

— Есть один чувак… Бабы ему пистолеты отдают подержать… Сами! Делай выводы, Бао!

— Пиз#ец! — Выдохнул владелец «Желтого флага», натурально схватившись за сердце.

— Но об этом — никому! — Постаравшись не улыбнуться, погрозил пальцем Датч.

— Могила, чё! — И, наклонившись к уху Датча, прошептал. — А на Балалайку его напустить пробовали?

* * *

Этот девятнадцатиметровый катер в плане автономности был, конечно, не настолько крут, как торпедный 25-метровый «Элко» «Лагуны» (такие катера, как «Элко», в годы Второй Мировой, говорят, Атлантику спокойно пересекали). Но для не совсем законных целей семьи Чоу — подходил идеально. Небольшие грузы, десяток пассажиров — все это запросто.

Вначале катер был выведен из состава Советского ВМФ и передан Китаю. А потом — столь же благополучно списан и там. Короче на пять метров и легче на сколько-то тонн, чем «Элко» «Лагуны». Скорость, даже с дизелем, имел ощутимо больше, чем «Элко» и мог спокойно оторваться от очень многих…

Мореходность, правда, не та… совсем не та — всего-то четыре балла, но тут, в Малаккском проливе, этого хватает за глаза.

И размеры помещений… совсем не «лагуновский» «Элко». Правда, нам, неприхотливым китайцам, много квадратных метров, как известно, и не нужно.

— Глиссирующий реданный торпедный катер! — Важно повторяла мадам Чоу. — Проект 123-К! Камазамолез!

Мое новое рабочее место. Полуофициальное.

Официальное в том смысле, что законы Таиланда позволяли шестнадцатилетнему немцу-гастарбайтеру работать в фирме «Перевозки Чоу» в должности курьера.

И неофициальное… Если досмотровые группы или береговая охрана обнаружат меня на борту, то я тут же считаюсь простым пассажиром. Курьер же. Ну, сидит себе в пассажирской каюте — и чего вы прицепились, господин офицер? По делам куда-то едет — запись в судовом журнале есть, документы в порядке, и вам спокойного моря, до свидания…

Фактически я выполнял функции охранника катера. Эдакий секьюрити. В набедренной кобуре — «Беретта-93» (конечно, не та, трофейная из Куалу-Лумпура, а другая, сравнительно «чистая»), в четырех местах по всему борту рассованы дополнительные магазины.

— Просто делай свое «Хлоп-хлоп», Сеунг. Разговоры разговаривать буду я.

Тоже часть работы, видимо. Стою за спиной и чуть сбоку от ругающейся с оппонентами мадам Чоу и делаю свое «хлоп-хлоп». Даже улыбаюсь иногда. Странно, но помогает — оппоненты ведут себя хоть и шумно, но за оружие не хватаются. Как-то странно ко мне люди относятся. Я имею в виду, посторонние, не из семьи Чоу.

* * *

Я крутею…

Как многие великие открытия, это было сделано случайно, но — после длительной предварительной работы.

Каждую неделю я приходил в тир сержанта Бауэра и делал упражнение «еженедельные полторы сотни». Между прочим, платил двести баксов за одно посещение: пятьдесят — за патроны, а остальное — за аренду пистолета. Свой «Вальтер» я светить не собирался и изнашивать — тоже (хватало отстрела одного магазина каждую неделю), так что пользовался арендованным стволом.

В самом конце выполнения упражнения, на последнем магазине, сорвался с троса щит с закрепленной на нем бумажной мишенью. Но я-то на эту мишень уже настроился. Я-то ее чувствовал. И упала она крайне удачно — тяжелый металлический лист воткнулся в грунт, а не упал плашмя на землю. И «десятка» мишени оказалась загорожена щитком, прикрывающим прожектор в семидесяти метрах от меня и в тридцати — от мишени. То есть между мной и мишенью.

А я к тому моменту застрелялся — всего-то последний магазин «добить» и бежать на работу. Ждать, когда повесят новую мишень было лень…

Ну, это как дали надкусить бутерброд (с маслицем и икорочкой), ты туда уже зубы погрузил, слюна выделилась, из желудка кричат «Давай же его! Давай сюда!», ты весь застыл в ожидании приятных ощущений от вкусовых рецепторов…

… а бутерброд вдруг выхватывают у тебя из рук! А на нем уже даже отпечаток твоих зубов имеется, и слюной твоей он щедро полит! И вообще, организм уже считает его законной добычей твоего желудка!

Не успел сообразить, как совершенно естественным усилием подправил «спицу-конус», чтобы она проходила над щитком прожектора, загораживающего цель. И нажал на спусковой крючок. После третьего выстрела сообразил, что происходит… и уже сознательно сделал еще три выстрела. И прочувствовал каждую пулю, вколоченную в «десятку»… закрытую от меня броневым листом!

А потом включил мозги, и оставшиеся пули вбил в дальнюю стену тира, добив магазин до конца…

Сержант Бауэр кинулся с униженными извинениями. Понятия не имею, кем он меня считает, но стелется передо мной, как… даже не знаю, как. Передо мной так никто не унижался. Неприятно. Только какому-нибудь моральному уроду, закомплексованному по самые уши, может быть приятно такое уничижение взрослого человека… даже пресмыкание.

— Извините, сержант. — Я положил пять зеленых «десяток» на столик. — Я вам мишень сломал. Если будет недостаточно, пришлите счет мадам Чоу. Я предупрежу ее, что у вас сегодня набедокурил.

Сержант Бауэр стал меня убеждать в том, что ничего страшного не произошло, что это просто оборудование старое, износившееся… И это, вообще, он, Бауэр, во всем виноват! В общем, полный аналог «Не извольте беспокоиться, ваш-высок-благородие! Холоп Бориска все починит и сделает в лучшем виде! И плетей сам себе всыплет!»

Вот почему он так себя ведет? Видно же — ветеран, тертый человек. И — не сломавшийся, не опустившийся, с чувством собственного достоинства. К тому же, взгляды на Ченга — тогда, в первый мой визит в этот тир — он кидал вполне независимые и угрюмые… Ченга он не боялся, а вот меня… Неприятно, повторюсь.

Деньги, кстати, взял… Не то, чтобы мне было их жалко — деньги я особо ни на что не трачу — за квартиру не плачу, завтраками-обедами-ужинами меня бесплатно кормят во всех заведениях семьи. Но, все равно — как-то неприятно.

Через неделю, когда я возвратился из рейса, то взял машину и уехал за город, чтоб ни одна живая душа… Боялся, что мне почудилось, приснилось. Где-то час сидел и успокаивался. Потом просто отстрелял четыре магазина по мишени в прямой видимости… Для разогрева.

А потом «захватил» своим «наградным» «Вальтером» цель, сместился вбок так, чтобы холмик чуть-чуть, самым краешком, закрыл от меня банку, представил, как «спица» изгибается. И она послушно искривилась, будто начался сильный боковой ветер. И выстрелил!

И рванул к мишени! А зеленая баночка из-под пива — лежит, родимая! С аккуратной дырочкой в самом центре красной звезды. Куда я и целился. После этого я отстрелял шесть магазинов.

Дурачок. Я.

Свалился от внезапной слабости где-то через минуту. И провалялся так часа полтора — голова чугунная, мысли путаются, перед глазами кружочки, звездочки и искорки, в ногах-руках будто вату вместо мышц набили.

А я чего ожидал? Что искривление «спицы» — это в ухе поковырять? Получается, нет. Получается, для этого делается какое-то усилие, использующее резервы организма.

Это сколько выходит? Шесть магазинов — восемьдесят четыре выстрела. И ведь наверняка затрачиваемое усилие будет зависеть от степени искривления «спицы». А если попытаться такой трюк с штурмовой винтовкой провернуть — два рожка и я овощ.

… и никому о своей новой крутизне я не сказал — это же Роанапра.

* * *

На следующий же день я начал тренировки на выносливость. Ну, как я их понимал — беготня на беговой дорожке, велотренажер, плавание. Я бы и бег трусцой подключил, но в Роанапра нет ни одного спортсмена или физкультурника, никто тут по утрам не бегает… разве что убегает или догоняет. Со стрельбой и матами.

Мыслил я прямолинейно и, возможно, тупо — если искривление «спицы» использует резервы организма, то надо сделать так, чтобы организм мог эти резервы выдавать с меньшими… последствиями. Или, чтоб резервы были побольше. Жирком, что ли, обрасти?

* * *

— Мальчик занялся физической подготовкой? Разве это плохо? — Удивился Ченг.

— Это очень-очень хорошо! — Объясняла мадам Чоу. — Он не только сам принял решение, согласившись с нашим предложением, но и искренен в своем стремлении! Если судьбе будет угодно, то мы получим два Веера в паре, вместо обычной пары Веер — Хранитель. Такое в истории происходило крайне редко!

— Мадам Чоу, не нагружайте меня этим тонкостями ремесла вашей уважаемой семьи! — Поморщился Ченг. — Объясните, что плохого в том, что мальчик решил заняться физической самоподготовкой?

— Он может себя испортить, мистер Ченг. Привить себе неправильные навыки, забить мышцы, которые нельзя забивать. Он же сейчас наверняка, как всякий современный юноша, потянется к презренному металлу — этим гантелям, гирям и штангам!!! И наверняка, порвет связки, растянет мышцы!

«Ты еще добавь: Караул, что творится-то!» — хмыкнул про себя Ченг, а вслух спросил:

— Что от меня требуется?

— Не требуется! — Даже чуть испуганно замотала головой мадам Чоу. — Просто наш инструктор — слишком односторонний человек. И слишком зациклен на боевых искусствах. И неправильно видит их применение в реальной жизни! И совершенно не разбирается в нашей специфике. Ему только спортсменов готовить в национальную сборную, чтобы они там красиво ногами размахивали! Или боксерским мешком для Веера и Хранителя работать! Ну, понимаете, он же у нас тут для прикрытия. А наша… методическая база — она не собрана… малышку, вот, натаскали, а на появление в столь скором времени кого-то еще — не рассчитывали!

— Ближе к делу, мадам!

Мадам Чоу заискивающе заулыбалась и стала тереть ручки:

— Вот если бы получить настоящего специалиста, который разбирается во всех нюансах нелегкой работы Черного Веера…

— Ага! Значит — обмен опытом?

Мадам Чоу горестно вздохнула:

— Да какой там обмен опытом, мистер Ченг! Того опыта у детишек — крохотное зернышко! Это будет чистая передача опыта. — И подошла, наконец, к сути проблемы. — Но отвлекать специалиста такого уровня от работы… увы, не в силах семьи Чоу! Мы — лишь жалкие слуги Веера! А это ведь очень занятой человек, работа которого очень-очень важна очень-очень большим людям!

— То есть, нужно использовать служебное положение? — Покивал Ченг. — К сожалению… точнее, к счастью… и моими скромными стараниями, конечно же — в этом милом городке нет работы для того специалиста, которого вы хотите сюда… «выписать».

— Ну-у-у… отдых? — Предложила мадам Чоу.

— Специалист, как я слышал, неплохо отдыхает и на Тайване. Там один сплошной курорт! Для моего руководства этот повод будет неубедителен.

— Хм… взять помощников для… дела?

— Как правило, этот специалист работает один. — Возразил Ченг.

— «Как правило». — Зацепилась за уточнение мадам Чоу. — Приказать? Взять помощников для обучения и передачи опыта? Работа опасная, специалистов мало — то да сё… нужен резерв на случай непредвиденных… ну, вы понимаете…

— Хм… может сработать. — Задумался Ченг. — В последних решениях Съезда Партии что-то такое говорилось про интенсификацию работы с молодыми кадрами с целью устранения негативного и тлетворного влияния Запада на подрастающее поколение…

* * *

— Приводи девочку в порядок! — Приказала мадам Чоу, ткнув пальцем в направлении стола.

На высоком операционном столе лежала избитая в хлам Чоу Йонг. Ее только что вынесли из подвала, в котором она не на шутку схлестнулась с новым инструктором. Инструктору, которого я еще даже не видел, судя по обмолвкам мадам Чоу, тоже перепало, но не так сильно. Чуть ли не слегка.

Старый инструктор, прочтя нам с Йонг зажигательную и вдохновенную лекцию о самосовершенствовании и следовании по Пути Познания Истины — собрал вещички и куда-то вчера уехал.

Новый инструктор приехал сегодня утром, сразу спустился в подвал и тут же затребовал к себе Йонг — я его даже еще не видел. И судя по тому, как отходили Йонг — к нам приехал ее более старший коллега.

А еще у меня есть нехорошее подозрение, что следующим после Черного Веера у нового инструктора будет Хранитель уже избитого Черного Веера. И, глядя на избитую сестру, мне тоже можно начинать готовиться к экзекуции.

Я осторожно стал снимать с Йонг спортивный костюм. Дрожащими руками. М-да, сделать тут ничего нельзя — такие тренировки у палача Триад будут только усиливаться и ужесточаться. Во всяком случае, пока не закончится рост тела. А девочке Чоу Йонг еще расти и расти… хотя, как я вижу, кое-какие подвижечки в районе груди появились…

— Ты собрался перевязку поверх нижнего белья делать?! — Возмутилась мадам Чоу, внимательно наблюдавшая за процессом.

— Никак нет, мадам Чоу! — Сразу открестился я. — Но она же девочка… как я с нее трусы и лифчик сниму?

— Она твоя сестра! И ты — ее Хранитель! В чем проблема? — Негодовала мадам Чоу. — Пару дней назад на пляже ты вымя своей старшей с огро-о-омным энтузиазмом кремом обмазывал! Еще и улыбался при этом, как идиот! А тут в чем проблема? Или ты что-то такое, кроме братской любви к малышке ощущаешь, охальник?!

Мадам Чоу злилась. Была в гневе. М-да. Еще не хватало, чтобы за моей нравственностью тут, чисто по-родственному, следить стали. Чтобы де, берег себя для ненаглядной младшей сестрички! Интересно, будет ли лекция в офисе мистера Ченга о недопустимости разгульного образа жизни и проповедование идеалов настоящей китайской семьи? Так-то мистер Ченг редко вмешивается в мое воспитание — разве что один-два раза в месяц озадачит изучением очередного предмета и потом экзамен примет, но — мало ли, на что его мадам Чоу подобьет…

И кто, спрашивается, нас с Риткой «спалил»? Хотя, парочка белогривых близнецов (Маргарита опять перекрасилась) — слишком приметна, чтоб остаться незамеченной даже в толпе отдыхающих со всего света. А Ритка еще и хороша собой — попробуй такую не заметить и не запомнить. Да и я — тот еще бисёнен. К нам даже какие-то молодожены из Германии на пляже подкатили — предлагали совместно провести ночь.

Тьфу! А ведь специально в другой город ездили! Правда, с моей стороны, наверно, наивно было думать, что я останусь без присмотра, и за мной не будет установлено наблюдение…

И почему «как идиот»?!

— Братик! Фу! — Подала голос Йонг. — Как тебе не стыдно! Со старшей сестрой! Фу! — И тут же «срубила» обрадовавшуюся было проявлению ревности мадам Чоу. — Между нами не может ничего быть! Я же твоя младшая сестричка!

Умничка! И до того натурально детский наивняк включает! Ну и — молодец, конечно — в таком состоянии язвить умудряется! И — красота какая! — не ревнует. Во всяком случае, без разрушительных последствий.

Самое интересное, что мадам Чоу «купилась» на троллинг и помрачнела — она-то рассчитывала, видимо, на немного другую реакцию на факт моих отношений с Маргаритой (с которой у Йонг сложились, увы, взаимные неприязненные отношения), а получила нечто диаметрально противоположное.

Интересно, каковы будут дальнейшие действия мадам Чоу? Подсунет девочке мангу определенного жанра про отношения братика и сестрички? Мультики? Фильмы? Даст задание написать литературное эссе по этому жанру? Потому что уроки полового воспитания с показом картинок у нас уже были.

Оп-па… а вот, кстати, и причина возросшей активности мадам Чоу. Волосики. У девочки начинается. Судя по всему, очень скоро Йонг столкнется с таким неприятным явлением, как ПМС. Точнее, если учитывать, что в силу своей подготовки Йонг легко может размазать меня тоненьким слоем по полу, то столкнусь с этим явлением как раз я…

— И ты должен подавать пример пристойного поведения, братик! А не смотреть так на меня голенькую!

Классная у меня младшая сеструха, да? С ней не заскучаешь.

Глава 7

— Ты типа не девочку по попке гладишь! — Издевался инструктор. — Типа сильней бей!

Инструктор, бывший у семьи Чоу до этого, и в подметки не годился новому. Новый инструктор…

— О! А типа хочешь меня по попке погладить? Если дотянешься, дам помацать от души, типа того! А попень у меня — будь здоров! Типа сам видишь!

… новый инструктор совершенно спокойно, не сбивая себе дыхания, издевался над бедным Чоу Сеунгом. Новый инструктор не пытался нападать, а, совершенно не напрягаясь, ловил любую мою атаку и отправлял меня кувырком на пол. И добавлял «на засыпку» пинком или подзатыльником.

— Плохо стараешься, типа того! Будешь так к сиськам тянуться — девственником останешься, типа того! Ну, что это за удар! Что это за удар, типа того!

Новый инструктор бил не смертельно, но очень больно и очень-очень обидно.

В таких случаях обычно говорят что-то про «последнее издыхание»… Не-е-ет, на последнем издыхании я уже был десять минут назад. Вот ведь парадокс — какой-нибудь физкультурник может часами бегать трусцой, прыгать со скакалкой, толкать от груди стокилограммовую штангу… А дойдет дело до драки — именно драки! — и сдохнет этот физкультурник на второй-третьей минуте!

— Одно хорошо, дыхалка есть, типа того! — Будто прочел мои мысли инструктор.

«Дыхалка» у меня была до пятой минуты. И это было обидно. Бывший до этого инструктор мог меня запинать, только подключив трех-четырех родственников. Я был банально быстрее. Вот как этот… ЭТА стерва — по отношению ко мне. Она даже не ускорялась — она просто видела, куда и как я буду бить в следующий миг!

О! А вдруг она видит какой-то аналог моих «спиц», но — от рук и ног противника?

«Она». Новый инструктор — женщина. Китаянка. Красивая, яркая, эффектная.

Она даже переодеваться не стала, дрянь такая, перед тем, как меня бить! Белый короткий пиджачок с золотой вышивкой поверх красного китайского ципао с разрезами аж до талии, красные туфельки… и кружевное черное белье, «сверкающее» в разрезах платья.

И ноги у нее классические — «от ушей»! И красивые.

Общее впечатление портил только фингал под правым глазом… Ну, Йонг — она прыгучая. Как хорек. Или тушканчик.

— Потому что есть общая выносливость, а есть специальная выносливость! Типа того!

И — удар пальцами под ребро… больно, бля!

А еще у нее не было стиля. Вообще. Она не вставала в стойки, не держала руки в положении готовности… Она передвигалась совершенно естественно, будто манекенщица дефилировала, демонстрируя свои «бедра от ушей». Красиво передвигалась, сука улыбчивая! Идеально для того, чтобы… Я озвучил свои подозрения:

— Тетенька Шеньхуа, а вы — тоже Черный Веер?

А еще я понял, что совершил одну большую ошибку. Не в самой догадке, а в способе ее подачи.

— Ты кого типа «тетенькой» назвал, маленький паршивец? — Ласково и тихо спросили меня.

Вот, почему женщины так остро на это реагируют?! Почему, а?!

Мой организм, распознав смертельную опасность, сам перешел в режим «Полный Пэ». Будто на глаза красные очки одели — предметы стали монохромными, и теперь вокруг были только оттенки красного. И думать я перестал вообще. Оценивать, сравнивать, планировать. Но главное — перестал бояться…

* * *

— Неплохо-неплохо, типа того! — Бойко клевал в левый висок знакомый высокий голос.

— Кажется, ничего не сломано… — Пощекотал спокойный голос Йонг правый висок.

Лежал я на чем-то твердом. Сверху сквозь зажмуренные веки лупил яркий свет. Ну, можно предположить, что я валяюсь на операционном столе, на котором утром обрабатывал раны и синяки Йонг. А рядом — вершина логики! — находятся Йонг и наш новый инструктор, Шеньхуа.

И меня раздевали. Там раздевать-то было: обычное кимоно для тхэквондо — тобок — куртка и брюки…

Кстати, тобок — подарок старшей сестры. Рита мотается по всему региону, выполняя какие-то поручения Балалайки и время от времени что-нибудь мне привозит… Костюм она привезла из Кореи. Из какой — Северной или Южной — не сказала, ссылаясь на секретность поездки. У них, у русских, вообще какой-то бзик с этой секретностью! Можно подумать, в Северной Корее можно купить тобок для занятий тхэквондо с лейблами южнокорейской «Моото».

Ну и очередная шпилька для Йонг — ничего поделать с их взаимной «симпатией» я не могу, а засунуть подарок под кровать и никому не показывать — как-то оно… Пытался уже поговорить и с Йонг и с Ритой, а в ответ большие глаза и удивление — «да о чем ты вообще!» От обеих!

— Ты за кого меня принимаешь! Конечно, не сломано! Как я его завтра, типа того, тренировать буду, если сегодня что-то ему сломаю! Всего-то пару типа синячков поставила твоему типа того, а ты уже вся такая злая!

— А вы будете его тренировать, тетенька Шеньхуа? — Неподдельно удивилась Йонг.

— Не зли меня, блоха! — Прошипела Шеньхуа. — Конечно, я буду его тренировать! Не могу понять, чему его учил этот лысый — никаких навыков! Дерется, типа дикий кот — если б когти и зубы были, это имело бы смысл, типа того! Он меня типа загрызть решил? Зацарапать типа? Ну, мистер Ченг не зря отправил этого лысого на материк! Бесполезный человек, типа того! Одни понты! А я бы отправила рыбку покормить, типа того!

С меня неотвратимо снимают трусы. Сняли. Кстати, зачем? Ноги-руки в синяках, грудь в шишках, лицо саднит… но там у меня, слава богу, все в порядке!

— Ух, ты! Неплохо-неплохо, типа того! Типа взросленький! Эй! А ну, типа того, глазки открывай! — И судя по тому, что по щекам меня хлопает Шеньхуа, последнее с меня стаскивает… стащила Йонг. — Хватит тут типа того… изображать!

Продираю глаза. С трудом. Ну, все, как я и определил вначале: я — в чем мать родила (или родное государство сделало… если принять за теорию, что мы с Маргаритой — андроиды какие-нибудь), Йонг хладнокровно рассматривает мои семейные трусы, которые изящно держит перед собой пальчиками (лихорадочно вспоминаю, свежие ли?), и Шеньхуа… с ДВУМЯ «фонарями».

Мишка Коала!

— Поулыбайся, типа того! — И обращается к Йонг. — Если за полгода у него не появятся нужные рефлексы, я его у тебя заберу! Мой Хранитель типа вообще никакой! Типа махнемся!

Вот же сука! Йонг меня теперь вообще убьет!

— Поняла. — Спокойно кивнула Йонг, аккуратно несколько раз складывая мои трусы до размеров спичечного коробка. — А где вы вторым глазиком так ударились, госпожа Шеньхуа?

Та молча посмотрела на меня… Не понял, это что — типа мое «творчество»?!

* * *

Сижу я в темнице…

Помещение было большим — где-то шесть на десять — и находилось оно в подвале «Дома Чоу». В одном углу лежал тюфяк, в другом — стоял биотуалет. Потолок высокий — даже допрыгнуть до него я не смог. Больше тут ничего не было. Кроме меня.

И было тут абсолютно, глаз выколи, темно! Ни лучика, ни огонька. И — тихо-тихо. Я слышал только свое дыхание, шум крови в ушах и звуки, которые издавал, когда передвигался или что-то делал… например, посещал туалет. Ну и галлюцинации всяческие, когда время прошло.

Нет, я ни в чем не провинился. Я не обзывал мадам Чоу ни «бабулей», ни «старухой», ни «старой каргой/развалиной/перечницей». И не пытался грязно домогаться Шиньхуа — это она скорее меня постоянно в тонусе держала своим излишне раскованным поведением.

Началось с того, что Шеньхуа, довольно щурясь своими сильно пожелтевшими фингалами, пообещала нам феерическую тренировку, после которой мы обязательно станем ее «типа падаванами»! Нас с Йонг развели по двум комнатам в подвале и закрыли за нашими спинами тяжелые металлические двери. И Йонг сейчас, наверняка, находилась в такой же комнате, что и я.

Разумеется, за временем тут следить было невозможно. Поэтому я не знаю, сколько часов прошло прежде, чем очнувшись от очередной полудремы на тюфяке, я услышал знакомый голос:

— Темнота — типа друг молодежи! Как настроение, типа того?

Голос помолчал и с легким беспокойством добавил:

— Эй, Сеунг! Ты там типа того с ума не сошел еще? Типа, без хранителя нас с блохой оставить решил?

— Нет. Нет. — Ответил я на поставленные вопросы.

Состояние мое было странным — слишком спокойным, слишком наплевательским, равнодушие было тотальным. Вообще. Было плевать на санкции от Шеньхуа, на перспективу стать или не стать ее Хранителем (хотя, в обычном своем состоянии я бы обязательно сказал бы про себя что-нибудь вроде «нафиг-нафиг!»… ну и ответил бы соответствующе).

— Вот и отлично! Слушай типа задачу! Сейчас я буду тебя бить! Несильно, но больно, типа того. А ты — ну типа постарайся, чтобы я тебя не достала! А если не сможешь — будет больно. Типа того. Понял?

— Да.

— Ну, тогда типа поехали!

И меня стали бить. Несильно, но больно, как и обещали. И моя апатия мгновенно закончилась — началась паника. Передвигалась Шеньхуа абсолютно бесшумно. Я не слышал ее дыхания, не слышал шороха одежды, не слышал шагов. Лишь получал болезненные удары из темноты сзади, спереди, сбоку… снизу, бля!

Через некоторое время избиение прекратилось. Меня пару раз слабо пнули (нежно погладили, если сравнивать с тем, что было до этого) по ребрам и легко подняли за шиворот с пола, поставив вертикально.

— Как и ожидалось — полный ноль. Типа того. Отдыхай. Вот вода. — Мне в руку ткнулось что-то… бутылка. — Пей сейчас. Типа того.

Пить хотелось неимоверно, и я выдул всю воду в бутылке прежде, чем ее у меня отобрали. О том, что надо пить маленькими глотками, катая воду во рту — об этом я даже не подумал…

— Пойду типа блох погоняю. Не скучай тут! Еще увид… встретимся, мой сладенький! Типа того! А можешь сказать, что боишься темноты. — Что-то объемное и жарко дышащее на ухо прижалось ко мне. — И тогда красивая тайская девушка типа останется с мальчиком и подержит его за ручку… И типа мальчиком ты пробудешь недолго, мой сахарок! Матрасик у тебя большой, двуспальный — сама выбирала!

— Я не боюсь темноты.

— Тц! Плохой падаван! Плохой! Будешь юнлингом! Иди тогда на свою подстилочку один, раз такой типа смелый! И гоняй свои типа мидихлорианы в одиночестве.

Но это потому, что рядом Йонг нет. Была бы Йонг, Шеньхуа б уже не только висела на мне, но и шарила руками под моей рубашкой, кусала б за уши и постреливала б глазками в сторону старающейся быть хладнокровной Йонг.

Хлопнула дверь. Кстати, даже из коридора не прорвалось ни лучика.

Я остался один, нашел угол с тюфяком и, как подрубленный, свалился. Все тело болело — во время боя… точнее, избиения, это не так ощущалось. Что там? Возбуждение, адреналин, эндорфины? Ну, не важно! Важно, что сейчас действие всей этой замечательной химии закончилось, и я стал ловить массу незабываемых ощущений — Шеньхуа старалась, дрянь улыбчивая!

Потом был сон, посещение туалета, бессмысленное разглядывание пустоты, снова сон и нарочито громкий скрежет отпираемого замка двери. А ведь в первый раз я ее даже не услышал — тихонечко открывала!

— Ну что, юнлинг! Типа раскрасим эту ночь красками!

— А мне вас бить можно, Дарт Шеньхуа?

— О-о-о… типа знаешь, что нравится девушкам моего типа! Не так ли, мой чупа-чупсик? Не «можно», а «нужно»! Если сможешь… типа того.

* * *

Шеньхуа приходила еще много раз. После шестого раза я перестал считать ее визиты. И ждать перестал. Иногда она начинала с разговора, заставляя отвечать на какие-то вопросы. Иногда поднимала меня с тюфяка пинком, не проронив ни слова. Всегда приносила бутылку с водой и — иногда — тюбик со сладковатой кашицей. Три или четыре раза от нее сильно разило спиртным, два раза — перегаром… На ее невидимость и неощущаемость это никак не влияло.

Момент, когда я начал «ловить» ее удары, я не отследил. Вначале — один из десяти. Потом — один из пяти. Потом — один из двух. Помню только, что перед первым «поймал!» была мысль: это не Шеньхуа наносит удар, а темнота, что меня окружает. Вот как только я вычеркнул из того, что меня окружает, саму Шеньхуа… точнее, сделал ее частью темноты — вот тогда и появился хоть какой-то прогресс, и моя ладонь впервые безошибочно шлепнула по запястью Шеньхуа.

Я ее по-прежнему не видел. Не открылся третий глаз, картинка перед глазами не стала подобием зеленоватого или красноватого экрана прибора ночного видения. Но иногда я стал предвидеть, куда и по какой траектории будет нанесен удар, где находится сама Шеньхуа, в какой точке комнаты нахожусь я сам.

Ловить КАЖДЫЙ удар или уклоняться — так и не получилось. Как только счет становился «один-один», Шеньхуа то ли увеличивала скорость, то ли наносила более изощренные удары. И я опять ловил в лучшем случае один удар из десяти.

И ни разу мне не удалось зацепить ее саму…

* * *

— Не считай себя типа крутым, Сеунг! — Шеньхуа покачивала перед моим носом своей роскошной ляжкой.

Сейчас я просто отжимался. На ладошках («чтобы на костяшках даже намека на мозоли не было, типа того! К тому же, отжиматься на кулаках — это типа сачковать. Типа, выиграть пять сантиметров по высоте!»). Йонг считала количество, но мне не говорила. Сам я в счете доходил максимум до тридцати, но Шеньхуа всегда сбивала меня со счета разговорами и вопросами. Количество отжиманий (приседаний с выпрыгиванием, подтягиванием и прочего), на котором можно остановиться, знала только Йонг. Она и командовала окончание упражнения.

Три месяца прошло с момента, когда под повязку, заботливо повязанную на глаза подвального сидельца (перед тем, как одеть мне ее на глаза, Шеньхуа не преминула меня еще раз избить), резко ударил свет ночного города. В подвале я просидел, как оказалось, всего три недели.

Все последующее время было отдано «физухе», как назвала ее Шеньхуа. Монотонное выполнение физических упражнений. Упереться в стол руками и — отжиматься от него в течение часа, двух, трех… До команды «Пошли типа пообедаем, мои сладенькие!» А после обеда — подтягивание себя на низкой перекладине, с упором ног о землю. Каждый день стол все ниже, а перекладина — все выше…

— Не считай себя типа крутым, Сеунг! — Объясняла Шеньхуа, развалившись на шезлонге под тентом на крыше «Дома Чоу». — То, что ты сейчас можешь выполнить это упражнение типа шестьсот раз («Сколько?!!!»), ни о чем не говорит. В голове типа блок. У каждого. В школе типа научили, что отжаться двадцать раз — типа хорошо, а тридцать — отлично. И любой нормальный человек дохнет на пятидесяти. Если б мы с детства ходили на руках, то встать на ноги — было бы для нас типа невыполнимое акробатическое упражнение! Ну, типа того.

Она тянула из высокого бокала какой-то коктейль, принесенный снизу одним из работников ресторана при гостинице. Для всех членов семьи Чоу она была… ну, еще одной дальней родственницей. Не самой главной — до мадам Чоу не дотягивала — но и не полотер какой-нибудь, а очень полезная для Семьи родственная единица, занимающаяся какими-то темными делишками, о которых никто, конечно, знать не должен. Никто и не спрашивал — мы, Чоу, очень дисциплинированные и деликатные!

Отношения в моей семье были запутанными. Как, наверно, в каждой большой семье — в зависимости от «контекста» одного и того же родственника можно было в одних случаях послать подальше, а в других — выполнять любые его пожелания раньше, чем он их озвучит…

— Шампанское с утра пьют только… — По-русски начала Йонг.

Все-таки женщины — удивительные существа! Вот как они умудряются вполне сносно выполнять целых четыре дела? Считать количество моих отжиманий, подкалывать Шеньхуа, следить за разговором и чистить ножичком яблоко?! Ну, вот как?!

— Не отвлекайся от счета, блоха. — Расслабленно отмахнулась Шеньхуа. — Я чувствую, что ты какую-то гадость хотела мне сказать. Наверно, что-то про алкоголь утром. Мне плевать на твое мнение — у тебя всего пара жмуров на счету… и ни одной исполненной Цели…

Йонг насупилась. Так-то по ней не видно — лицом нечто отсутствующее и флегматичное она изображает всегда (котятки и щеночки, напоминаю, исключение), но вот внутри она не такой пофигист, каким пытается казаться. Девочке только двенадцать… уже скоро тринадцать, а она уже научилась обманывать окружающих — ай-яй-яй, давайте напишем сочинение на тему «Тяжелая жизнь маленького наемного убийцы»!

— … но ты не расстраивайся, — Шеньхуа говорила с предвкушающей улыбкой. — Задание уже получено! Прямо, как для вас создано! Цель — пальчики оближешь! Если ты ее успешно исполнишь, у тебя будет право сказать мне эту типа гадость на нормальном языке великого китайского народа. Может быть, я даже прислушаюсь к твоим словам. Типа того. — Она помолчала и спросила. — Сколько там?

— Четыреста восемнадцать. — Откликнулась Йонг.

— До пятисот дойдет — и хватит на сегодня.

Как только они это сказали, и как только я осознал их слова, в руках у меня появилась резкая боль, в них будто разом поменяли мышцы на глину, руки перестали меня держать, и я рухнул на пол…

— Тц… вот видишь. — Шеньхуа уже была на ногах и тыкала меня носочком туфельки под ребра в такт словам. — Слишком сильный психологический блок. — Голос ее стал задумчивым. — К «наведенке» не имеющий никакого отношения…

А где же ее «типа того»?

— … Типа того. Послезавтра отправляемся в Пхукет, оттуда плывем на «пассажире» в Ченнай, оттуда — в Джакарту, оттуда — в Манилу, оттуда — в Гонконг. — Она вздохнула. — Типа путаем следы. — И встрепенулась. — Кстати, блоха…

— Да, тетенька «типа того»? — Йонг мрачнела все сильней, слыша каждый последующий перевалочный пункт… точнее, предполагая транспорт, которым придется до него добираться.

Но Шеньхуа снова не обратила внимания на хамство:

— … твоя «морская болезнь» — это типа тоже психологический блок. По моим расчетам, к Маниле это до тебя дойдет, и ты перестанешь маяться дурью. Типа того. Будешь мне должна, блоха! А ты, красавчик, отжимайся. И пока до пятисот не дотянешь — на обед типа не пойдешь! Ну, а нам с блохой принесут, если что…

* * *

Датч крепко зажмурился, секунду посидел так, открыл глаза и… Тщетно — наваждение не исчезло. Реви поработала с тушью, тенями, помадой и… ну, понятно, да? Самое интересное, что в целом получилось неплохо — Датч подозревал, что его компаньонка усиленно тренировалась, тратя некоторую часть гонораров на модные журналы и косметику.

Но поскольку до откровенного идиотизма — раскрашивания пистолетов в розовый цвет — пока не дошло, он по этому поводу не переживал. Но на людях Реви в «боевой раскраске» появилась впервые.

Рядом застыл изваянием Бенни, отставив расческу, с помощью которой пытался соорудить из волос на своей голове что-то приличное.

— Странно. Действительно, действует. — Пробормотала Реви, разворачиваясь и снова скрываясь в ванной комнате, из которой только что вышла.

«Всего сто двадцать миль. — Успокаивал себя Датч, прислушиваясь к звукам льющейся воды. — Всего сто двадцать миль, чтобы доставить людей Ченга в Пхукет… В конце концов, даже Реви не успеет натворить за это время… Хотя-я-я… Сто двадцать миль — это шесть часов на двадцати узлах экономичного хода… А за шесть часов они мне катер разнесут! Решено! Идем на тридцати шести! Три с половиной часа хода, сильная качка… у этой мелкой Чоу наверняка начнется морская болезнь — Реви будет не до того, чтобы подкатывать к пареньку, ухаживающему за девочкой. А с Ченгом как-нибудь обсудим перерасход горючки — в конце концов, честно объясню ему ситуацию!»

* * *

— Не могу я тебе его «отдать» или «не отдать»! — Мистер Ченг развел руками с извиняющейся улыбкой. — Во-первых, я не могу отобрать его у крошки Йонг! Во-вторых, я вообще не лезу в ваши дела! Не мой вопрос! Я ж вам не босс, сама знаешь!

Шеньхуа продолжала ныть и жаловаться, но делала это по инерции, не всерьез. И сама понимала, что вопрос с принадлежностью Йогана Вайса придется либо решать (и решать радикально!) с Йонг, молодым Черным Веером, либо ждать, когда Хранитель останется без своего Веера… естественным (для их ремесла) образом.

И тот и другой способ противоречили этике Вееров, который намертво и в первую очередь вбивался в маленьких палачей Триад. А второй вариант был еще и крайне маловероятен — Хранители на то и Хранители, чтобы защищать свой Веер до последнего… у Шеньхуа их уже сменилось четверо, а она все еще жива! Так что она могла хоть совратить Йогана, хоть изнасиловать — это не сделает его автоматически ее Хранителем. И так понятно, что за малышку Йонг он готов умереть, а вот за кого-то другого — вряд ли.

— А о его подготовке что скажешь, Шеньхуа? — Спросил мистер Ченг.

И стал с вялым интересом слушать ее рассказ. Равнодушно кивал, неопределенно хмыкал, щелкая мышкой и поглядывая время от времени в монитор… Но опытного палача Триад он обмануть не смог — Шеньхуа видела, что один из боссов Роанапра слушает ее с тщательно скрытым интересом.

«И какой же интерес у тебя к нашей белобрысой кавайке? — думала во время рассказа Шеньхуа, пытаясь отследить, какие именно моменты в ее рассказе особенно интересны Ченгу. — Несостоятельность версии о наведенных воспоминаниях для тебя не новость. Мои трения с Йонг тебе неинтересны… они тебя веселят. Мое желание заполучить к себе мальчика тебя тоже развлекает, и по большому счету тебе на это плевать… А вот упоминание о сообразительности Йогана для тебя хоть и не новость, но — приятное подтверждение твоих наблюдений. Та-а-ак… А его старательность? Тоже приятно. А то, что он готов всех порвать за Йонг? А вот это чуть-чуть огорчает. А виртуозная стрельба? Приятный довесок, но — ничего такого. Слабые успехи в пробуждении рефлексов Веера? Monopisualno».

— … ни-ни-ни, детка! — Покачал ладонью Ченг. — Мне ваша кухня неинтересна. Она мне даже вредна! Меньше знаешь — лучше спишь! А лучше спишь — крепче здоровье! Ты их как…? Надолго забираешь?

— Месяца три-четыре.

Мистер Ченг удивился:

— А я думал, что у мистера Ванга свидание с предками намечено на конец июня.

Шеньхуа тоже удивилась, но — осведомленности Ченга. Однако, не стала напоминать Ченгу его же слова о том, что «вредно» лезть на «кухню» к палачам Триад. Просто запомнила, что мистер Ченг (как и ожидалось от босса его уровня) внимательно следит за всем происходящим в регионе.

— Типа того. Но еще месяц — на «отлёжку». Поваляемся на пляжике на каком-нибудь курорте — пока наши люди будут проверять, не вышел ли какой-нибудь особо пронырливый типа полицейский на наш след.

— Это хорошо… на всякий случай учти — он мне понадобится в октябре-ноябре… Скорее всего, вместе с Йонг. Месяца на три-четыре.

Шеньхуа уезжала из офиса Ченга со стойким ощущением, что мистер Ченг видит в Йогане чуть ли не своего преемника.

«Раз так — мальчик далеко пойдет. Если выживет…»

Но пока Шеньхуа гнала от себя ссанными тряпками мысли о том, что можно попробовать «зацепиться» за Йогана и осторожненько отойти от дел — она уже не девочка ножами размахивать, да головы откручивать… А с помощью мистера Ченга, если он решит вывести Йогана из орбиты палаческой работы, задуманное вполне может получиться. Только осторожненько надо… осторожненько.

«Значит… — Думала она, смотря, как Сеунг-Йоган в сотый или двухсотый раз запрыгивает и спрыгивает на бортик крыши. — Значит, нужно найти еще как минимум двух детишек, склонных к работе Веера. Ну, один, допустим, на примете уже есть. Подставить его — ерунда-вопрос — жить на богатой ценными ископаемыми земле и не пытаться на этом нагреться — исключительно глупо со стороны его родителей. А вот второго… второго придется поискать. А иначе я буду являться слишком ценным сотрудником, чтоб меня так просто отпустили…»

Во все эти глупости про то, что «от нас — только ногами вперед», Шеньхуа не верила — она лично знала двух престарелых Черных Вееров, вполне себе живых, здоровых и отошедших от дел. Максимум, что от них изредка требовалось бывшими работодателями — поднатаскать «молодежь» или поработать переговорщиками… В последнем случае использовался авторитет и загадочно-зловещий ореол Черного Веера, а не боевые навыки.

Смысл упражнения, которое сейчас выполнял Йоган, был, кстати, не в количестве повторений упражнения, а в постоянно мелькающей внизу в шестидесяти метрах улице — двадцать первый этаж. У «беленького», как поняла Шеньхуа, была боязнь высоты… а про металлизированную сетку, натянутую двумя этажами ниже, Йоган, разумеется, не знал.

* * *

Пожалуй, только два человека из шести получили истинное наслаждение от короткого рейса «Роанапра-Пхукет» — Шеньхуа и Датч.

Для начала, я появился на причале с Шеньхуа на шее и лицом, измазанным ее помадой. Я-то понимаю, что это она Йонг пыталась расшевелить и отвлечь (хотя, черт ее разберет — когда Шеньхуа серьезна, а когда нет) — малышка была крайне мрачная от перспективы провести весьма длительное морское путешествие сначала в Индию, а потом — в обратную сторону, до Гонконга. Да еще и в компании этой вечно веселящейся улыбчивой стервы.

Но плаката, уведомляющего окружающих об этом, на Шеньхуа не висело. Так что Ребекка «Македонская», вышедшая встречать пассажиров на палубу катера, застыла, а ее руки медленно потянулись к пистолетам…

Руки Шеньхуа тут же разжались, выпустив мою шею, и нырнули за спину под пиджак. Там у нее такие тесаки спрятаны… Мы с Йонг рефлекторно отскочили подальше от нашего инструктора — что она из себя представляет с клинками в руках, мы примерно представляли.

Руки Ребекки застыли. Сейчас друг напротив друга застыли два крайне опасных существа. И если одна из них выхватит пистолеты, а другая — ножи… То, что я у Ребекки тогда сумел отобрать пистолеты — чистая удача — она не ожидала такой прыти от того, кто показался ей вначале «тряпкой»… правда, и я тогда был разозлен и находился под впечатлением от нашей миссии в Куала-Лумпур — видимо, какой-то «блок» с меня тогда и слетел…

Ну, Йонг можно сгрести в охапку и прыгнуть с ней в воду… если она сама не сообразит. Датч… Датч, скорее всего, юркнет в рубку — она бронированная. А вот Бенни вряд ли успеет. Хотя, с его чутьем и у него есть шансы.

Положение спас Датч. Он легонько толкнул Ребекку в плечо, выводя из этого ее нехорошего состояния, и отправил ее «на берег» по какому-то делу… вроде как забыл какие-то документы в офисе в доках. Вот что значит опыт!

Кстати, выглядела она гораздо лучше, чем в последний раз, когда я ее видел — посвежела, глаза стали менее пугающими… Мне откровенно не хотелось задумываться о причине этой метаморфозы — пугало то, что я могу узнать.

Ребекка, ворча, спрыгнула на причал и, старательно делая вид, что не замечает Шеньхуа, направилась куда-то к крытым ангарам…

Она как раз проходила мимо меня, невзначай двинув меня бедром… Слабый аромат парфюма… Да она же накрасилась! Честное слово, она накрасилась!

— Она накрасилась. — Эхом отозвалась Шеньхуа. Если б я не знал нашего «инструктора», то подумал бы, что она самую чуточку… потрясена!

Ни-ни-ни! Не думать об этом!

Шеньхуа тут же подскочила ко мне, взяла мое лицо в ладони, посмотрела так, посмотрела эдак, поворачивая его в стороны…

— Однако… — Протянула она с радостным изумлением. — Так вот ты, оказывается, какой северный типа жеребец!

И перевела взгляд на хладнокровного Датча.

— И давно это у нее, шоколадный мой зайчик?

Тот усмехнулся.

— Достаточно, чтобы понять, что — всерьез и надолго…

— А сам?

— Хоть по мне и не скажешь, но я не любитель кавайных мальчиков! — Он повернулся в сторону рубки и гаркнул. — Бенни! Все в порядке! Можешь вылезать — мисс Йонг сегодня без очков и без пушек!

Глава 8

Сорок девятый этаж 56-этажного небоскреба «Инди-хоум» в Гонконге…

Тут сегодня праздновали восемнадцатый день рождения Ванессы Ванг, приемной дочери магната Чо Ванга. Чем он там управлял и чем владел — долгий и неинтересный вопрос с длинными списками и перекрестными ссылками, но… Главное (и мало кому известное) — Чо Ванг был «Головой дракона», «Мастером горы»… другими словами — главой одного из кланов, входящих в Триады. Или, если совсем по понятному — шишкой, большим человеком в этой веселой организации.

Обилие яркого света, хрусталь, позолота. Красные с золотом стены. Квадратные колоны и ажурные арки в китайском стиле. В многочисленных нишах, подсвеченные лампами — высокие фарфоровые вазы, старинные доспехи, чучела животных. Маленькие столики с закусками тут и там.

Ну и многочисленные гости, конечно же…

— Да, сэр? — Всем своим телом, от кончиков волос до ногтей на ногах, изображаю внимание и готовность услужить.

— Один бокал с «Шелло» — даме! — Небрежно бросает мне молодой парень. — Один «Гарауа» — мне. Бегом!

— Слушаюсь, сэр!

— Какой милый мальчик-зайчик! — Тихонько шепчет девушка в красивом черном с красным платье, явно желая поддразнить спутника. — А какое у него имя красивое — «Июнь».

М-да… Не об этом ли ты мечтал всю жизнь, Витя?

«Милый мальчик» — это, как нетрудно догадаться, я. «Июнь» — имя на моем бейджике. А парень и девушка — гости. Одногруппники Ванессы Ванг. Ирвинг Стеррис и Мэй Джи Куо. Краткую справку на всех, кого только могла пригласить младшая Ванг, мы с Йонг выучили наизусть. Оба — дети «мелочи пузатой» и приглашены сюда для массовки (и потому, что служба безопасности клана Ванг ничего на них не нашла), но на праздновании, как и ожидалось от молодых да неопытных, надувают щеки и раскидывают пальцы.

«Детишки»… а ведь они старше меня!

Бегом, так бегом. Пулей лечу к распорядителю — я понятия не имею, чем «Шелло» отличается от «Гарауа»… могу только предполагать, что это какие-то пафосные вина пятисотлетней выдержки в бочках из красного дерева с золотыми… нет, платиновыми краниками. Или вычурные коктейли из ста одного компонента каждый.

Распорядитель — человек умный, ему за это денежку платят. Вот пусть Джоу Хинь и ткнет пальцем в нужную бутылку… А я сегодня — «маленький милый мальчик-зайчик», с извиняющейся чуть заискивающей и наивной улыбкой. Ну, и не забываем мое волшебное фирменное «Хлоп-хлоп»…

Такой способ праздновать дни рождения был для меня непривычным: собралось где-то полтора десятка университетских друзей и подруг Ванессы (менее чем полностью составляющие деток «нужных людей», Ирвинг и Мэй — чуть ли не единственные, кто не может похвастаться родителями с «мохнатыми лапами»). И три десятка — дяди и тети «далеко за тридцать». Совсем не студенческого возраста И примерно столько же рослых парней от двадцати до тридцати лет в строгих костюмах с квадратными узкоглазыми лицами. «Боло Янги», как я их теперь называю — клоны тех, что таскаются за мистером Ченгом.

Никаких веселых застолий. Под фоновую легкую музыку (что-то джазовое) гости обеспечивали броуновское движение в комплексе залов на сорок девятом этаже «Инди-хоум».

Выше — пятидесятый этаж и до самой крыши — это пентхауз, принадлежащий семье Ванг. Да-да, включая крышу. Собственный лифт на собственную подземную парковку, крытый трехуровневый сад на крыше и прочие мелочи, столь милые сердцу любого нормального олигарха.

А вот — и сама именинница. Симпатичная девушка. Ничего выдающегося, но все равно — симпатичная. Вечернее кремовое платье на ней шикарное — иного и не ожидалось. Стоит в центре зала и принимает поздравления — к ней постоянно кто-нибудь подходит… Миленькая, в нужных местах выросшая, на личико приятная… ну, так восемнадцать-то лет! И — не забываем — массажисты, визажисты, косметологи, диетологи и собственные тренеры.

Разумеется, вокруг именинницы наибольшая концентрация сверстников. И не только гостей, кстати. Обслуживающий персонал — официанты и официантки — тоже стараются потереться рядом. И дело не в чаевых, которых тут сегодня никто не получит. Дело в слухе, пущенном кем-то особо умным: дескать, наемный обслуживающий персонал не просто так состоит из молоденьких и симпатичных юношей и девушек. Дескать, предполагается, что обслуживание дорогих гостей будет производиться не только в залах торжеств, но и в маленьких гостевых комнатках и, классически, за портьерами. За соответствующее щедрое вознаграждение, само собой! Более того, особо удачливые юноши могут рассчитывать на благосклонность самой именинницы, находящейся сейчас в самом соку!

Чушь, конечно. Сам распространял. Специально для того, чтобы молодняк, еще месяц назад перебивавшийся случайными заработками на улицах Гонконга, крутился вокруг именинницы и ее гостей, строя глазки и демонстрируя чудеса услужливости, а не отирался в прочих помещениях этого этажа.

* * *

— Ой! Лен, а что это?

Маргарита с интересом рассматривала увесистую коробочку из какого-то материала, напоминающего коричневый мрамор. Эбонит, кажется? Сбоку на коробочке была маленькая ручка, как на старинных телефонах, а сверху — крупная кнопка.

— КПМ-3, младший сержант. — Балалайка выделила звание Маргариты Вайс, указывая на недопустимость фамильярности в текущей обстановке. — Конденсаторная подрывная машинка. Вот это вращаем, вот так проверяем заряд, вот так отдаем команду на подрыв.

— У меня мурашки от этой штучки. — Призналась Маргарита. — А что мы будем подрывать, товарищ капитан?

— Ничего… Навыки сапера — в хозяйстве юной защитницы отечества вещь, конечно, нужная, но не с нашей спецификой. Слишком шумно. Да и специалистов вокруг хватает. В том числе и одноразовых. Что особенно удобно с нашей спецификой. А вы, младший сержант, будете учить японский. И становиться хорошим секретарем-референтом большого японского начальника.

* * *

Нас — четырнадцать тинейджеров. Именно четырнадцать, а не двенадцать, как можно было бы предположить, посмотрев на наши бейджики с названиями месяцев. Два «Июля» и два «Июня». «Лишние месяцы», как нетрудно догадаться, это — мы с Йонг. А по документам, действительно, торжество обслуживают двенадцать молоденьких официантов и официанток. Но кто их считает, верно?

На каждом из нас, кроме обычной и незатейливой белой униформы — белые перчатки, белая полумаска, закрывающая верхнюю часть лица и белый платок с ушками (у мальчиков — заячьи, у девушек — кошачьи), скрывающий волосы. По легенде — для поддержания антуража празднества. А на самом деле… ну, тоже понятно — маскировка, чтобы спрятать две «паршивые овечки». Снимать маски категорически запрещено. Все мальчики — моего роста и комплекции, все девочки — изящные крохотульки ростом с Йонг. Зайчики и кошечки.

Целый месяц будущих официантов натаскивали: за спиной клиента не стоять, всегда (всегда, блджард!) улыбаться, подавать клиенту напитки, только находясь справа от него, правильно двигаться, правильно отвечать… и еще сотни «официантских» мелочей, фишек и примочек.

Позади три месяца подготовки к акции. Три! Через подставных лиц была создана фирма, предоставляющая услуги персонала для обслуживания банкетов. С нуля. Сколько на взятки пошло — страшно себе представить! Были куплены помещения в небоскребе рядом с «Инди-хоум». Проведена разведка и сбор информации, подкуплены нужные люди. Месяц назад — набраны вот эти парни и девчонки буквально с улицы.

И занимались этим мы с Йонг.

Шеньхуа, лениво развалившаяся в номере, или спускающая деньги в казино, или вышвыривающая очередного «бой-френда» из номера — только показывала пальчиками и давала ценные советы. И постоянно приговаривала, что тру-Веер — это не мое умение метко стрелять, и не умение Йонг отправлять к предкам с помощью лампочки накаливания девятью разными способами («А какой — девятый, госпожа Шеньхуа?» — округлила глазки Йонг). Тру-Веер — это умение раствориться в окружении Цели, как сахар растворяется в горячем чае. Умение делаться незаметным. Тенью.

«Усекли, мои сладенькие?»

И это только три месяца при нашем непосредственном, как будущих исполнителей, участии. А все остальное — квартиры, документы, легенды, информация — собиралось в Гонконге «на всякий случай» годами! Не для этой конкретной операции, а на случай похожей акции.

Чем дальше, тем отчетливее я видел масштабы Организации…

Триады? Ой, не смешите мои тапочки! От идеалистов-патриотов, боровшихся когда-то за независимость вначале Китая, а потом уж и Гонконга, не осталось и следа! Крепчайшая спайка банкиров, бизнесменов, политиков, полиции и даже армии! Это уже даже не организованная преступность… и даже не правительственная организация, а… ну, до пресловутого Мирового Правительства эта «Организация», конечно, еще не дотягивает — все-таки только Юго-Восточную Азию контролирует — но где-то уже близко.

И чем дальше, тем отчетливее я понимал: от ЭТОГО так просто мне не уйти. Во всяком случае, у меня пока еще нет таких навыков конспирации, как у, допустим, Штирлица или тезки, каноничного Йогана Вайса, чтобы суметь мастерски лечь на дно. И что б ни одна живая душа… А ведь мне еще и Йонг надо постараться вытащить!

* * *

Улыбка Ванессы была натянутой и чуть нервной. Самое время пожалеть опечаленную девочку-богачку. Ввернуть что-нибудь про «богатые тоже плачут», про «золотую клетку», про отсутствие друзей, про то, что «все охотятся за ее богатством» и никому не нужно ее большое доброе сердце и чистая невинная душа.

Может быть, кто-то даже поищет причину «грусть-печаль» девушки в упорных слухах, намекающих на излишне близкие, не дочерние, отношения с приемным отцом…

Тоже, кстати, чушь — зачем это ему? К услугам одного из самых богатых холостяков страны — широчайший выбор из самых дорогих и роскошных гетер Гонконга… да и мира. Щелкнуть пальцами — и какая-нибудь известная «звезда» на букву «Пэ» прилетит на частном самолете и САМА запрыгнет к нему в постель. Тем более, что жениться его никто не принуждает — наследница есть, все наследство прописано, все «чин-чинарем»! Гуляй — не хочу! — никто и слова не скажет!

Так что девочку было совсем не жалко. Тем более, я знал некоторые подробности. А подробности…

Сегодня под прикрытием дня рождения приемной дочери, господин Чо Ванг «забил стрелку» для нескольких своих оппонентов. Оппоненты, конечно, тоже относились к Организации, но были рангом пониже. Ребята оказались несговорчивыми, и господин Чо Ванг решил их замочить. Не именно сегодня, а — вообще. Просто сегодня они все соберутся вместе, сплоченным зубастым коллективом акул бизнеса.

И господин Чо Ванг обратился к Палачам Триад.

Эти самые оппоненты, сделавшие очень многое для Организации, и в перспективе имеющие возможность сделать еще больше, решили чуть-чуть ослабить клан Ванг и отправить Чо Ванга на досрочное свидание с предками.

И обратились к Палачам Триад.

Находящаяся в «возрасте бунтарства» Ванесса Ванг решила грохнуть своего приемного папочку, пообещав взамен поступиться в будущем некоторыми интересами клана. В уши ей очень грамотно шептал Чжимин Ванг — племянник папочки и «Красный Жезл» клана — человек, отвечающий за внутреннюю безопасность.

Как со знанием дела сообщила Шеньхуа: в уши типа молоденьким типа невинным типа девочкам очень удобно шептать в постельках этих самых девочек. Так что не очень умная девушка Ванесса Ванг, прочно сидящая (почти во всех смыслах этого слова) на «Красном Жезле», тоже…

… обратилась к Палачам Триад.

Кто-то где-то в руководстве Организации почесал репу и постановил: решать вопросы бизнеса, «заказывая» оппонентов — неспортивно. И, вообще — Чо Ванг «беспределит»! Не «по понятиям», слышь!

И обратился к Палачам Триад.

Так что после сегодняшнего праздничного вечера в живых из упомянутых людей должна была остаться одна только Ванесса Ванг… без любовника, разумеется. Эдакое соломоново решение по южноазиатски, после которого, по замыслу вышестоящих, должно вернуться относительное равновесие.

Вот такая, понимаешь, занимательная арахнология…

* * *

Но и это — не вся правда, — намекнула Шеньхуа.

Просто этот «кто-то где-то» планирует прибрать к рукам часть активов, когда Ванесса Ванг останется в одиночестве. И не исключено, что с «красного жезла» она пересядет на другой…

И это не ваше дело, мои сладенькие! Типа того! Сеунг, метнись за пивом! Ну метнись, Сеунг!

* * *

«Боло Янги» подходят к некоторым гостям и что-то тихо шепчут на ушко. Кивки, улыбки… почти каждый из приглашенных встряхивается, готовясь к предстоящим событиям, небезосновательно считая, что оппонент не переживет предстоящих «переговоров»… Впрочем, люди тут тертые — и вполне допускают, что сложиться может по-всякому. И к неожиданностям ЭТИ люди психологически готовы. Ну, как они считают…

Рядом появилась Йонг-Июль. Пальчик скользит по маске, отдавая условный сигнал. Да, все правильно — нам уже пора.

Мы одновременно оказываемся рядом с распорядителем — толстеньким мистером Джоу Хинем — кстати, самым настоящим ресторатором, никакого отношения к организованной преступности не имеющего… просто дела в последнее время шли плохо и хороший опытный ресторатор согласился стать управляющим новой фирмочки.

Один из «Боло Янгов» подходит к Джоу Хиню. Все по плану — гостям в переговорном зале нужно принести напитки. Уж не знаю, какие интриги провернулись, чтобы дело не поручили штатным слугам семьи Ванг — тем более, что «переговоры» планируется проводить этажом выше — на территории Ванг. Но, как я и говорил, один из «клиентов» — «Красный Жезл», заведующий безопасностью. Пусть он и «косвенный» клиент, через Ванессу Ванг.

Джоу Хинь зорко осматривается… а рядом с ним из официантов только мы с Йонг. Удачно, правда?

— Июнь! Июль! Взять четыре «меню шесть» и отнести за этим человеком! И оставайтесь там, если потребуется!

«Меню шесть» — это безалкогольные и алкогольные легкие напитки. Никакого дорогого вина, никаких сложных коктейлей. Много-много-много маленьких тарелочек с крохотной соленой и сладкой закуской…

Кстати, стоило мне скривиться, когда мы узнали, что будем официантами — Шеньхуа тут же задумчиво проговорила, что в следующий раз Сеунг будет мальчиком по вызову для страдающих от одиночества старых педиков… и где-то месяц будет постигать азы нелегкой профессии «мальчика по вызову»… и совсем не в роли сутенера. Типа того. Сеунг благоразумно заткнулся, Сеунг понимает намеки. И Сеунг знает, что Шеньхуа лучше не провоцировать — фантазия у этой девушки крайне богатая и весьма извращенная. Что уж говорить о ее так называемом чувстве юморе…

* * *

Когда охранник ввел нас в просторный переговорный зал, на нашу парочку почти не обратили внимания. Хоть официанты и находятся в «группе риска», которую обязаны в первую очередь проверять службы безопасности, но против воли взгляд с этих людей соскальзывает. Как и с полотеров, уборщиков, мусорщиков и прочей «обслуги». Тем более, нас привела сюда как раз та самая служба безопасности… Так что, наверно, зря я на этих людей наговариваю.

Зал немаленький. По центру — шестиметровый стол-кольцо, символ демократии, равенства и этого… плюрализма. Дорогущий символ из пластика, стекла и хромированного металла. Или анодированного? За столом уже сидят ровно десять человек и тихонько между собой переговариваются. Все — азиаты. Совсем молодых нет — люди собрались солидные, зрелые, даже пожилые.

В стенах — ниши, в которых стоят такие же сверхдорогие вазы, что и внизу, и прочие символы статуса и элементы дорогого декора — доспехи, старинное оружие, скульптуры…

Одна из стен целиком закрыта шторами. От стены до стены. От пола до потолка. Тяжелые темно-синие с золотым рисунком — вездесущие драконы и тигры. Там, за шторой, огромное окно — потому столь тщательно и занавешено.

Взгляд Йонг быстро «мажет» по шторам. Она искоса смотрит на меня — заметил или не нет? Я-то заметил, но пока нам это не мешает. С человеком, прячущимся за шторами, разберемся позже. Так что я только успокаивающе прикрываю глаза:

«Работай, Йонг! Хранитель дает добро!»

Ну, вошли официанты и вошли — обносят гостей напитками… На нас по-прежнему не обращают внимания. Ну, не более того внимания, что заслуживают какие-то подносо-разносильщики и тарелко-бокало-убиратели.

Вот один из гостей, к примеру, даже ласково погладил меня по заднице. И знаете, ни черта внутри не ворохнулось! Вообще! Ни возмущения, ни злости, ни смущения. Как о камушек запнулся. Или о какой-нибудь другой неодушевленный предмет. Ну, потрепал без трех минут труп меня за ягодицу… и что? Не переживать же по такому пустяковому поводу! А даже если и не труп. Да плевать…

Никто даже не обратил внимания на то, что маски на «официантах» немного другие. Уже в коридоре, мы аккуратно, так, чтобы не сверкнуть лицом на камеры, их поменяли. Теперь это настоящие маски, закрывающие лицо полностью. Остались лишь узкие прорези для глаз на гладкой белой поверхности и столь же узкая прорезь у рта, чтобы не затруднять дыхание…

Правда, у такой невнимательности присутствующих тоже есть своя причина — весь костюм «официанта» от бандан-ушек до мягких тапочек подобран так, что полная маска подходит ему даже больше, чем полумаска.

— Господин Чо Ванг! — Сунувшись в приоткрывшуюся дверь, возвестил один из охранников, пропуская сухопарого китайца лет пятидесяти с длинной с проседью бородкой.

И захлопнул за вошедшим дверь. И повернул ключ. Я даже поморщился под маской — слишком громко и нарочито охранник это сделал. Видимо, что-то личное накипело в душе простого труженика рации и пистолета. С чувством он это сделал. Со смаком. Или человек такой злорадный, или какие-то претензии к главе семьи. Ну, оно и понятно — вряд ли «Красный Жезл» поставил бы к дверям в «переговорную» людей, лояльных к главе клана.

Чо Ванг сориентировался мгновенно — его рука дернулась к пистолету за поясом.

Все-таки, чутье у подобных людей потрясающее! Но не настолько, чтобы вообще не сунуться в этот зал. Ну, это типа отдельная «фича» палачей Триад — они работают, как типа хорошие мясники — «мясо» ничего не чувствует до последнего момента. Типа того. (Ну, да… Шеньхуа. Кто ж еще мог это объяснить столь доходчиво и образно).

Послышались злорадные смешки и едкие комментарии некоторых присутствующих — кто-то все-таки сообразил, что происходит…

Носил Чо Ванг пистолет по-пижонски: спереди, за ремнем брюк. Все-таки, самому ему отстреливаться не приходилось уже очень и очень давно. Именно «отстреливаться», а не «стрелять»… стрелять-то дяде Вангу приходилось — картинно голову прострелить кому-нибудь, кого охрана крепко держит, или просто пулю над ухом пустить из хромированной блестящей пушки для устрашения и доходчивости аргументов.

Вот и нет у дядечки стимула носить пистолет так, как это положено для оперативного применения и быстрого извлечения.

Но он мог его держать в руке заряженным и даже направленным в нашу сторону — это ничего не меняло. В Куала-Лумпуре Йонг уже доказала, что и просто удержать ее на мушке крайне сложно.

Короткое шуршание по воздуху, еле различимое из-за гудящего кондиционера. Глухой стук. Мотнувшаяся назад голова Чо Ванга. Во лбу главы клана, бешено виляя красной кисточкой в навершии, появляется позолоченный метальный нож…

Все-таки — глава клана. Обычным оружием такого убивать неприлично. Только вот такой позолоченной цацкой с гравировками, узорами, шелковой красной кистью и четырехчасовым хоровым пением над этой цацкой крайне серьезных жрецов в каком-то храме, куда даже нас отвезли, завязав глаза…

Труп с открытыми глазами стоит пару секунд, а потом сползает вниз по запертой двери, зацепившись и щелкнув «по пути» дверной ручкой. Из-за запертой двери, понятно, никакой реакции — охранники там затихарились, как мышки.

К трупу грациозно подходит-проскальзывает Йонг. Вниз, на тело, даже не смотрит — она на сто процентов уверена, что «правки не требуется». Взгляд направлен на сидящих за полукруглым кольцом-столом людей. Во взгляде нет ничего угрожающего — Йонг просто определяет, кто является целью, а кто — нет. Ничего личного — работа такая.

Наверно, из-за отсутствия во взгляде каких-либо эмоций, никто за столом и не дергается. Да они, по-моему, даже испугаться не успевают!

Йонг исчезает, и вот — она уже в центре стола-кольца. И закрутилась юлой. Новое шуршание метательных ножей по воздуху, короткие вскрики. Не от боли — от неожиданности. Семь глухих ударов. Семь трупов.

Йонг застыла, скособочившись. Будто выключенный в процессе перемещения робот.

Вот теперь начинается моя работа: теперь нужно защитить ее от тех, кого не было приказано убивать. Трое. Всего трое из десяти. Двое — члены семьи Ванг, искренне считавшие, что на предстоящих переговорах нужны их консультационные экспертные услуги. И один — такой же консультант со стороны «гостей». Взятый для отвода глаз. Случайный человек. «Гости» и не предполагали пользоваться его услугами.

Правда, за пистолет именно этот случайный человек и схватился. То ли самый глупый, то ли самый умный. Неужели так трудно сообразить, что все уже закончилось? А хотя, да — трудно — после убийства главы клана Ванг и семерых его гостей прошло едва ли больше пяти секунд. Пока дойдет…

Мужчина ничего не успел сделать — тычок в локтевой сгиб, глухой удар упавшего на ковер пистолета (хорошие нынче пистолеты делают — никакого самострела!) Ну и завершающий удар креслом под коленные чашечки — чтобы дядя сидел в этом удобном кресле и не дергался больше…

Что-то кажется подозрительным, и я запускаю руку ему за пазуху: ключи, документы… оп-па! Бляха! Полицейский! Или какой другой спецслужбист. А следовательно — что? Следовательно, придется ему помочь, иначе на рожон полезет — обязанность у них такая!

Короткий удар ребром ладони под основание черепа сзади — переодетый полицейский обмякает в кресле. Если не дурак — спасибо мне потом скажет!

Краем глаза я заметил, как Йонг косится в сторону штор. Явно примеривается, как бы сподручнее запустить туда метательный нож. У нее чувствительность куда выше моей и она наверняка выделила не только человека, но и то, как он там стоит, куда повернулся, какие уязвимые места у него открыты. Возможно, что даже узнала, если это кто-то знакомый… или на такие финты только Шеньхуа способна?

— Стой! — Командую ей.

И Йонг послушно отходит мне за спину.

Вот что мне нравится, так это огромные возможности Хранителей. Если мне что-то не понравится, я могу тормознуть Черного Веера и приказать ему не убивать Цель. Ну, это чисто теоретически — потом-то придется как-то отбрехиваться. Или, наоборот, приказать убить того, кто Целью не является.

Впрочем, это мне одновременно и не нравится. Пьянит. Сводит с ума. «В моих руках хладнокровная машина-убийца Йонг и я не побоюсь ее применить!»

Очень дисциплинированная девочка. Иногда, когда в голову ударяет дурь, приятно представить себя Хранителем Шеньхуа. «… А в другом кармане у меня бой-баба Шеньхуа — и вам всем пи…ец!» И как эта улыбчивая стерва вот так же беспрекословно будет выполнять мои приказы. Любые. Даже… Кхм… Ну, любые и любые… Я ж говорю — дурь в голову лезет.

Но сейчас речь идет явно не о цели. Все цели мы с Йонг уничтожили. «Мы с Йонг…». «Мы пахали»

Я подошел к шторам, закрывавшим окно.

— Вылезай…

Штора шевельнулась и на свет появился… появилась «киска» — одна из наших официанток. Которые, по идее, в данный момент ВСЕ должны быть этажом ниже — обслуживать сгорающую от беспокойства Ванессу Ванг.

Так-так-так… «Апрель». Мэй Цзян. Пятнадцать лет. Род занятий до того, как Йонг вывела на нее наш «отдел кадров»: днем — посудомойка в мелкой забегаловке; а ночью — квартирная воровка и начинающая клофелинщица. Как раз на последнем и погорела — неправильно рассчитала дозу (или ошиблась с выбором «химии») и «клиент» попал в реанимацию. После этого ее стали усиленно искать. Нашли, повязали и… «клиент» получил некоторую сумму, забрал заявление (тут, оказывается, тоже так можно!), девочке в полицейском участке дали пинка под зад и «выкинули на мороз». Ну, а там ее уже ждали с предложением, от которого она не могла отказаться. В том числе и из-за высокого жалования.

— И что ты тут делаешь? — Только и оставалось мне спросить.

В общем-то, не критично. Наличие или отсутствие свидетелей для нас некритично. В лицо никто из персонала «Джоу: Банкеты и торжества» нас не видел, прямо сейчас никто в полицию не бросится: народ тут с этими самыми «понятиями» — почти весь, поголовно…

Можно было бы лишить Мэй сознания, пережав ей шею пальцами, и не разводя лишних разговоров. Но что-то меня беспокоило.

— Карманы… — Подсказала «ожившая» Йонг, спокойно подходя ко мне, оставив за спиной сидящих за столом. И с интересом рассматривая «находку».

Двойка оставшихся в живых сидела тихонечко среди трупов и боялась лишний раз вздохнуть. (Ну, почему не дергался третий — понятно) За пистолетами никто уже не тянулся, за мобильными — тоже.

О Палачах Триад здешние были наслышаны и рисковать не хотели. Понимали, что если они видят Черного Веера и по-прежнему живы, значит, Черный Веер пришел не по их душу… Пафосно, но именно так и обстоит — Палачи Триад окутаны флером тайны и мистики, о них ходят легенды и байки. Какие они всюду-просачивающиеся, сурово-пафосно-загадочные, зря-никого-не-убивающие. Ах, да — неотвратимые, само собой! И так далее, и тому подобное…

Да, действительно, карманы. Вот что меня, оказывается, беспокоило. Я быстро вывернул карманы тихонько поскуливающей от страха Мэй Цзян и ознакомился с содержимым.

М-да… Простите, но — о-хре-неть! Скомканные бумажки банкнот — местные доллары, часы наручные — три штуки, массивные часы-луковица на цепочке — одна штука, нефритовая фигурка лягушки с золотой старинной монеткой во рту, Серебряные ложки — три штуки, бриллиантовая запонка — одна штука, заколки для галстука — две штуки, колечки и перстни — пять штук…

— Ого… Апрель, мы тебе, кажется, хорошую добычу обломали, да?

Мэй всхлипнула чуть громче, и неуверенно кивнула, подтверждая. И шалея от своей смелости, наверно.

— Ты, главное, не волнуйся — убивать тебя не будем… Всех, кого нужно, мы уже убили. Понимаешь?

Мэй снова неуверенно кивнула. Уровень громкости скулежа стал ниже. Глазки ее тут же зашарили вокруг, подмечая детали. Кремень-девица!

— Ты мне только одно скажи, Апрель… — Я показал ей часы-луковицу. — Как ты умудрилась «Патек Филипп» у господина Ванга отжать?

Мэй Цзян смущенно (простите, но снова — о-хре-неть!) потупилась, а нижняя часть ее лица, видимая из-под маски кошки, залилась краской! Артистка…

— Берем с собой? — Догадалась Йонг.

— Ага.

Я осмотрел оставшихся в живых, тихонько сидевших за столом. Среди них был тот самый любитель крепких задниц молоденьких официантов. Живой.

Увидев мой взгляд, престарелый шалунишка вспотел, побледнел и, кажется, готов был хлопнуться в обморок. А я решал сложную криминалистическую задачу: возможно ли опознать человека по тактильным ощущениям от ощупывания его задницы? По всему выходило, что нет.

Хоть и есть у меня убеждение, что задница человека — штука индивидуальная и уникальная. Взять хотя бы попку Йонг, ягодицы Маргариты или «корму» Шеньхуа… или шортики Ребекки…

Ну, вот — опять! Опять дурь! Надо срочно принимать меры — иначе мадам Чоу таки добьется своего!

Когда я обернулся к Мэй Цзян — меня ждал сюрприз. Девушка уже была «упакована» — во рту кляп, руки связаны. Глаза сухие — в глазах жгучий интерес и ни капельки страха. Может, подстава? Может, тюкнуть ее, да тут оставить? Но если б подстава — она хотя бы пыталась страх изобразить, хотя бы глазки прятала бы…

— Ты взял на себя ответственность — тебе ее и тащить. — Пожала плечами Йонг, поймав мой недоумевающий взгляд.

Не понял. Йонг решила, что я эту девочку для личных постельных утех забираю?! Хорошего ж она мнения обо мне!

После этого была скучная и неинтересная эвакуация прямо из окон небоскреба. Скучная и неинтересная потому, что азы скалолазания нам уже преподали — именно для этого и арендовали комнату на шестидесятом этаже небоскреба в двух кварталах.

Вытащить из тележки, в которой мы перевозили посуду для сервировки, веревку и карабины. Быстро зашнуроваться. Йонг открыла окно и хладнокровно полезла вперед. Несмотря на слова про «взять на себя ответственность», Мэй Цзян спускалась вместе с ней — все-таки они в сумме легче, чем я вместе с кем-нибудь из них. А рисковать там, где без этого можно обойтись — глупо.

Я все это время спокойно действовал на нервы двум оставшимся членам семьи Ванг. Писк в гарнитуре и голос:

— На земле. Чисто. Спускайся.

Хотелось сказать остающимся господам что-нибудь пафосное на прощание, но — удержался. Потому что глупо. Подошел к ним поближе (они и не дернулись — так как до этого я и так ходил туда-сюда, типа нервничал), взмах рукой — оба валятся вперед, на стол.

Ничего смертельного — металлические шарики от подшипника. Дюймовые. С десяти метров спокойно заколачиваю гвозди с их помощью. Так что можно сказать — эквивалент удара молотком. Несильный. Ну, не оставлять же этих в сознании. Вдруг кто-нибудь захочет погеройствовать и попытается обрезать трос, когда я буду спускаться?

И полез в окно. Посмотрел вниз… страшно. Около полутора сотен метров. И я не знаю, какие блоки нужно снимать, чтобы не бояться такой высоты! А Шеньхуа, например, цокала каблучками по бортику крыши. Триста семьдесят четыре метра. Триста семьдесят четыре! И хоть бы хны! Она, правда, в тот момент была чуть-чуть косая, но вряд ли это умаляет ее силу воли и то, что принято называть «железными яйцами».

* * *

Десять минут перемещений по самым глухим подворотням — и мы остановились в узкой щели между ресторанчиком и магазинчиком. Чем хороши такие подворотни — люди сюда выходят только по надобности — покурить, мусор выкинуть, товар разгрузить. А не когда приспичит левой задней пятке, как в жилых домах. А уж вечером не выходят вообще.

Я снял с Мэй Цзян маску и бандану с кошачьими ушками. Ну — так себе. На мой вкус — слишком широкоскулая, глаза посажены далеко друг от друга, нос… не очень, слегка приплюснутый. И зубы — кривые… ну, так девочка не на курорте росла — питалась, чем придется, зубы чистила далеко не каждый день. Точнее, росла-то она на курорте, но не в качестве туристки. И волосы под косынкой свалялись. И… вообще — Йонг гораздо симпатичнее и милее. А уж Маргарита… А уж Шеньхуа… И Реббека… ну, не будем о грустном.

После этого освободил ее от веревок. И приказал присесть на корточки. Сел рядом и разложил перед ней на ее же бандане добычу — в Гонконге даже ночью светло так, что можно читать газету. Даже в такой подворотне. Так что все было прекрасно видно.

— Смотри, Цзян. — Я подвинул к ней наручные часы. — Вот эти часы — дешевка. Всего-то по двадцать-тридцать тысяч баксов за штуку. Ну и продать ты их сможешь, максимум за две-три тысячи. А вот эти часики… — Я поднял за цепочку часы-луковицу покойника Ванга. — Стоят четыре миллиона долларов…

Глазки Мэй Цзян почти явственно зажглись и добавили в цвета ночного мегаполиса зеленоватые оттенки (под цвет самых желанных банкнот в мире, наверно). Мэй с надеждой посмотрела на меня — отдаст или не отдаст? Я с широкой улыбкой (которую, правда, она не могла увидеть под маской) протянул ей часы и уронил в инстинктивно подставленную ладошку:

— … И долларов не гонконгских, а нормальных, американских. Называются они «Платиновое мировое время», сделаны домом «Патек Филипп»… А то вдруг тебя перекупщики обмануть захотят!

А вот мое подмигивание она разглядела. Зарделась, заулыбалась, закланялась:

— Спасибо, господин!

Черт! Даже неудобно себя чувствую! Даже какой-то стыд в душе ворохнулся!

— Беги, Цзян! Беги!

Быстро собрав добычу, девочка буквально испарилась из подворотни.

— Не понравилась? — С совершенно искренним сочувствием спросила Йонг, снимая маску и расстегивая сумку с одеждой.

* * *

Йонг постоянно забегала вперед и заглядывала мне в лицо своими большущими наивными глазами. Наконец, я не выдержал и объяснил:

— В этой девушке было что-то странное. Мне показалось, что будет правильным «отложить» ее на некоторое время.

— Ее личность быстро установят. — Возразила Йонг. — Ее наняли официально, со всеми документами. А как только она продаст часы, разрекламированные тобой — найдут в два счета. И не полиция, а наша «зачистка».

— Вот заодно посмотрим — есть ли у нее мозги. — Кивнул я. — Но если умудрится продать часы Ванга хотя бы за четверть цены и не попасться, то сможет залечь на дно надолго — денег у нее на это хватит. К тому же — это дополнительный ложный след в никуда. Вдобавок к тем, что мы оставляли до этого.

— Братик! — Воскликнула Йонг. — Ты такой умный!

Издевается, мелкая… По-доброму, но — издевается.

— Ага. Шеньхуа меня похвалит. Типа того.

Йонг не удержалась и скривилась. А потом обиженно на меня посмотрела. Не удержался — потрепал по голове.

Мы спокойно и незаметно смещались от делового центра города к спальным районам. Как обычные горожане, используя метро и автобусы.

* * *

Вообще, в глобальном смысле, Шеньхуа — это в чем-то даже хорошо. Она является таким наглядным доказательством, что палачи Триад все-таки доживают и до такого возраста. Так что Йонг из «школьницы с пушками» имеет шансы вырасти в «студентку с пушками», а потом и во «взрослую красавицу с пушками». Ну и стать в перспективе китайским Джеймсом Бондом в юбке. А если она еще и получит такие же внешние ТТХ, как и Шеньхуа…

К тому же («а вот тебе другая польза!») Шеньхуа — это предупреждение о том, каких тараканов в голове можно вырастить.

Правда, есть и минусы. Шеньхуа во всю со мной флиртует. Я обратил внимание, что почти изнасиловать она меня пытается только в присутствии Йонг, а в ее отсутствие… ну, так… слегка. Чтоб не расслаблялся. А еще она напивается, расслабляется, веселится и ведет жизнь очень дорогой эскортницы…

Но стоит щелкнуть пальцами — выполнит любое распоряжение. Потому что Хранитель Веера.

Ей бы отмороженности поменьше… уж я б не щелкал!

* * *

— А-а-а… это вы! — Шеньхуа открыла дверь в одном прозрачном беленьком пеньюарчике, который даже ягодицы только на половину «прикрывал» (скорее всего, был верхней частью комплекта).

После этого нас с Йонг обдало волной ядреного перегара.

Ну, вот — сглазил!

— Отстрелялись? — Она зевнула. — Типа того?

Это было странно — от Шеньхуа разило перегаром, но была она адекватна и достаточно вменяема.

Зашли в квартиру. Эту квартиру Шеньхуа сняла в самом начале операции. И квартира эта была «чистой» — она задумывалась, как последняя наша база в Гонконге.

За спиной Шеньхуа виднелась залитая кровью спальня.

— А это что? — Я ткнул в ту сторону. — Развлекалась? Зачем взяла работу на дом?

Вообще-то я разозлился. И не скрывал своей злости. Но — это же Шиньхуа:

— Ну, не ревнуй меня к этому «мясу», мой сладенький! — Простонала она, повиснув на мне и чуть не свалив. — Как бы я еще сняла похмелье, если б хорошенько типа не потрахалась, а? А ты был в этот момент где-то далеко-о-о… И блоха на меня так смо-о-отрит… Типа ревну-у-ует ко мне моего типа сладенького! — Плаксиво стала жаловаться она, но посерьезнела. — Не… уже не блоха. Говори, Йонг.

— По утрам — не пить спиртного! — Твердо потребовала Йонг, исподлобья смотря на пьяную наставницу. — Ты обещала!

— Жесто-о-окая! — Заныла Шеньхуа. — Сеунг! Не женись на ней — она зла-а-ая! На мне женись — я типа хорошая! Я тебя по девочкам отпускать буду. А хочешь — по мальчикам! Типа того.

С повисшей на мне Шеньхуа, я все-таки добрел до двери в спальню и заглянул внутрь.

М-да… сурово. И к вопросу о величине тараканов в голове Шеньхуа.

Голова «Красного жезла», Джемин Ванга, стояла в вазочке с фруктами на прикроватной тумбочке, а обнаженное обезглавленное тело, раскинув в стороны руки и ноги — валялось на огромной разобранной кровати. Из одежды — одни носки.

Джемин Ванг решил отметить удачное устранение главы клана. И, возможно, алиби себе обеспечить хотел — якобы, с дорогой проституткой в это время кувыркался. Так, на всякий случай. А может, просто не смог устоять перед напористой сексуальностью Шеньхуа. Так и было задумано. Но я не предполагал, что Шеньхуа притащит его сюда, а потом устроит такой мясной цех!

— Умывайся и одевайся. Семь минут.

Во время выполнения работы Хранитель Веера может приказывать что угодно и кому угодно. И — что характерно — его приказы будут выполняться. Почти беспрекословно. В том числе и номинальным наставником — Шеньхуа. Сама Шеньхуа, кстати, об этом и рассказала. С большим-большим намеком постреливая глазками.

— Ага… — Шеньхуа не преминула лизнуть меня в ухо. — Ща. Только лизну своего сладенького… Типа того. В щечку. А если хочешь, то могу и не в ще…?

— Три минуты.

Руки разжались, и Шеньхуа молча исчезла в ванной. Зашумела вода.

Да, это опьяняет, как я уже и говорил. Крышу такая покорность машины для убийства сносит только так…

Одно является для меня спасением — фантомная боль от попадания пули в чужое тело. Эта боль не даст мне возможности ощутить себя неуязвимым нагибатором и, самое главное, не даст мне стать отморозком, опьяненным собственными суперспособностями. Или моральным уродом, думающим, что чужие жизни — это так, пшик.

Я уже видел, как работает «в поле» со своими ножами-кукри Шеньхуа. И мне тогда поплохело. Не потому, что она делала это мастерски (хотя, вытворять ТАКОЕ двумя черными железками обычному человеку не под силу), а потому, что делала это как-то слишком просто и обыденно. «Хрусть!» между пластинами бронежилета — и пошла себе дальше, покачивая крутыми бедрами, не оглядываясь. Как от мухи отмахнулась. И нож озабоченно так рассматривает — не поцарапала ли? И пиджачок — не испачкался ли? Фух, чистенький — какое облегчение!

Меня тогда порадовала реакция Йонг — она смотрела на Шеньхуа безо всякого восхищения. Но и без брезгливости. Хмуро смотрела. И это было правильная реакция.

Правда, была и тут лазейка, которая позволит мне легко превратиться в эталонную паскуду. Можно смалодушничать и стать сверхосторожной сволочью, убивающей только с помощью Йонг и Шеньхуа. Тогда самому на спусковой крючок нажимать не придется.

Глава 9

Старший инспектор полиции Ченг Вэй обтекал. Не в том смысле, что его облили помоями. Хотя, фигурально и в каком-то смысле — очень близко. А в том смысле, что в данный момент обильно обливался потом.

Правда, метафорически его сейчас, действительно, обливали помоями, да.

Он стоял навытяжку, поедая глазами огромный белый цветок с пятью лепестками на красном круге — герб Гонконга. И пытался вспомнить, что же это за растение. Под гербом сидел его начальник. Но на начальника Ченг Вэй смотреть очень не хотел — в конце концов, под мышкой увесисто греется его верный «Кольт» и если он посмотрит вниз, под герб, то может и не сдержаться.

Очень уж тогда захочется ему выхватить ствол и жахнуть в чуть одутловатую злую рожу главного инспектора полиции Марка Ву, а потом… А что потом? А потом, наверно — сунуть еще горячий ствол в рот и жахнуть уже в другую сторону — иного выхода не будет.

Как бы еще герб Гонконга не заляпать — герб-то ни в чем не виноват. Да и красивый он, герб.

Ну, не объяснять же коллегам, которые влетят в кабинет после выстрелов, что все они проданы и куплены по нескольку раз и все, на что их хватает — ловить мелких воришек и тех, на кого укажут «дядюшки». Чего объяснять-то — все и так это знают!

И уже несколько самострелов было. И записки офицеры оставляли, и видеообращения на ютубу выкладывали, и… много чего делали. Результат — нулевой.

А сейчас старшего инспектора Ченг Вэя песочили. С чувством, толком, расстановкой. С извращенным начальственным удовольствием.

Не исключено, кстати, что Марк Ву тоже хотел выхватить свой табельный, и тоже хотел жахнуть. Но — вот ведь — сдерживается человек! Терпит! Берите пример, старший инспектор!

Ченг Вэй, как и положено настоящему китайцу, на которого кричит начальник, широко улыбался.

Прямо его обвинить было не в чем. Но очень-очень-очень хотелось! Это желание было огромными иероглифами написано на грозном челе Главного Инспектора… на которое Ченг Вэй смотреть не хотел.

Итак, первое! Ченг Вэй «пролез без мыла», когда семья Шикай искала консультанта по финансовым вопросам.

Но ведь прямо ему никто этого не запрещал! Он даже запись в журнале дежурного по Управлению сделал. И рапорт подал! Ну, да, не за семь рабочих дней, как требовалось по правилам, а за три часа. Но что было делать, если решение надо было принимать мгновенно! Так что утритесь, господин капитан! Виновата бюрократия!

Второе. Присутствовал при убийстве Чо Ванга и управленческой верхушки семьи Шикай.

Но мог и не присутствовать, и тогда полиция не имела бы права врываться в «Инди-хоум» (частная собственность, отсутствие «сигнала») и изымать чистые и нетронутые записи с камер наблюдения и исследовать переговорный зал, заполненный трупами, пока его «случайно» не затоптали хозяева. Дело, господин капитан, так и так заводить бы пришлось! А сейчас фактологическая база куда как обширнее, так как семья Ванг ничего «под ковер» замести не успела — группы спецназа в сопровождении представителей Прокуратуры (ну, Ченг же не дурак — звонить только в родное полицейское управление… он еще анонимный звонок куда следует сделал!)

Третье. Не смог предотвратить убийство восьмерых (восьмерых!) очень-очень высокопоставленных людей…

Инспектор Ченг вспомнил изящную фигурку, ее стремительно-плавные движения, невероятную гипнотизирующую пластику. А так же скорость, нефиксируемую глазом, и ужасающее ощущение, как смерть пронеслась мимо, собрав нужный ей урожай. Но пронеслась мимо не потому, что ты такой крутой, ловкий и изворотливый, а потому, что — как тот индеец Джо — никому оказался не нужен. Не за тобой приходили.

А потом он вспомнил, как его тело само выронило пистолет, само рухнуло в кресло, а чьи-то руки очень быстро и профессионально обшарили его… А потом — щелк — и темнота.

А ведь тот, второй, практически спас его! Полицейский Ченг не сдержался бы — полез бы на рожон. И плевать, что перед ним Палач Триад! Плевать! Полез бы с пальбой и лег бы там же с метательным ножом во лбу… Это ж полицейский рефлекс, который ничем не вытравишь! Спасибо этому, второму! Огромное человеческое спасибо! И ведь он разобрался сходу, врубился как-то! Понял, что у полицейского в его положении просто не будет иного выхода!

А капитан все бушевал и начинал терять берега…

Четвертое. Непутевый младший брат несколько лет назад пошел по кривой дорожке.

Связался (предположительно) не с теми людьми, подставился (возможно), убил (Не доказано! По перерезанному горлу ведь не узнаешь, кто это сделал!) напарника, поубивал (опять-таки — предположительно! Калибр не соответствовал табельному пистолету инспектора полиции Чанга Вайсана) еще несколько невинных человек, включая тогдашнего начальника управления и двух его замов. У невинных людей, правда, откуда-то был чемодан, забитый аккуратными пакетиками с неустановленным порошком белого цвета… И был там еще один чемодан, плотно набитый какими-то зелеными бумажками. Но это уже мелочи. К тому же, второй чемодан пропал. Вместе с младшим братом. Потом чемодан и брата искали всей полицией Гонконга. Даже с материка оперативную бригаду прислали. А этот хитрец…

Ченг Вэй даже нарушил данное себе слово и все-таки посмотрел на капитана. Предупреждающе — тема про младшего брата была запретной. Против Ченга Вайсана не осмелились выдвинуть никаких обвинений, оформив «пропал без вести, возможно похищен». Только благодаря этому его старший брат, Ченг Вэй, смог дальше служить в полиции. Но отстраненным от дел просидел, конечно, полгода, пока велось расследование… больше похожее на китайскую оперу — столько там было пафосных жестов, героических поз, грозных взглядов и велеречивых монологов-отчетов.

И когда кто-то в присутствии Вэя поднимал эту тему, то рисковал заработать совсем не аплодисменты.

… сейчас тискает красоток в какой-нибудь Флориде или в Австралии, прожигая ворованные у наркодельцов денежки!

Капитан осекся, поймав построжевший взгляд своего подчиненного. Но тут же нашелся и постарался набрать прежний напор.

Пятое. Примет преступников практически нет.

Вообще-то, старший инспектор Ченг был в плохом настроении, к шуткам не располагавшим. Но все равно приложил массу усилий, чтобы не рассмеяться в голос: по описанию свидетеля, хоть что-то сумевшего рассказать, искать сообщника убийцы, действительно, будет тяжеловато. А больше про этих двоих сказать никто ничего не мог — совершенно усредненные официанты, похожие на остальных.

Шестое. До сих пор не удается найти Чжимин Ванга…

Вэй снова посмотрел на капитана, но на этот раз, как на идиота. Откровенно и не скрываясь. Причем тут он, Ченг Вэй? Вот уж тут к нему, Вэю, даже косвенных претензий быть не должно! Он тут вообще не при делах! Чжимин Ванг исчез с концами за три часа до убийства, а Ченг Вэй его вживую даже и не видел — только на фотографиях из досье.

Все это была лирика. Капитан Марк Ву орал на подчиненного потому, что часом раньше кто-то другой по тому же поводу орал на самого капитана. Ченг Вэй не знал, кто конкретно орал на капитана, но в самом факте не сомневался. Но, все равно, не испытывал к Марку Ву ни капли сочувствия.

* * *

Пляж в километре от вьетнамского городка Ха-Тьен. Очищенный от мусора и просеянный песок, пальмы, многочисленные кафе, крохотные магазинчики, здание отеля в ста метрах от берега.

Прозрачная чуть зеленоватая вода Сиамского залива, легкий ветерок, шум накатывающих на берег волн — сегодня было неспокойно, волнение под четыре балла.

Неплохой сервис, предоставляющий любые напитки, тенты, лежаки, тапочки, очки… Водные развлечения: гидроциклы, катамараны, «бананы», «таблетки», акваланги, яхты… Сговорчивые девочки (для одиноких туристов), услужливые мальчики (для скучающих туристок). Все включено!

Мы валялись на лежаках в тени пальм. Просто валялись. Ни тренировок, ни лекций, ни избиений от Шеньхуа. Последняя, строго исполняя обещание, данное Йонг, не пила по утрам.

Она пила по вечерам. Бухала, квасила. В дымину, в дупель, в умат. А утром мучилась головой и печенью, и говорила, что лучший способ снять похмелье у «молодой красивый китайский девушка» — как следует оттрахать, типа того! «Спаси меня, моя белочка! Мой беленький Вайсик!»

Вокруг тут же закрутились местные парни по этой самой части… специалисты по лучшему способу снимать похмелье с девушек. Другие мужчины-туристы, ясное дело, в качестве «анальгина» «не канали» — рыхлые бледные европейцы, такие же рыхлые, хоть и смуглые, китайцы… Ну, а местные ребята хотя бы поддерживали форму тяжелым физическим трудом на ниве туристического бизнеса.

Хорошо, что номера в гостинице у нас были отдельными. По билетам и документам мы с Йонг тут вообще отдельно от Шеньхуа находились.

Городок Ха-Тьен был выбран неслучайно — всего два километра до границы с Камбоджи. В случае каких-либо проблем можно будет сдернуть в неспокойные джунгли Камбоджи прямо с пляжа. А там, в джунглях, уже припрятан контейнер с одеждой, оружием, документами и деньгами. Но при плановой эвакуации этот герметичный контейнер не понадобится — будет лежать дальше, дожидаясь своего часа.

В данный момент проблема была только одна — переживающая жесточайшее похмелье «молодой красивый китайский девушка», Шеньхуа. Она лежала в паре шагов от нас с Йонг и с особой жестокостью и цинизмом морально уничтожала очередного хахаля. А поскольку в процессе у нее болела голова, то за своим словарным запасом она не следила — туристы с детьми перемещались подальше, а другие, напротив, придвигались поближе в надежде на мастер-класс изящной китайской словесности.

Но, на мой взгляд, морали и самоуважению этого жалкого существа, по ошибке обладающего яйцами, ничто уже не угрожало. По причине отсутствия. Ну, откуда взяться этим качествам у откровенного альфонса и нахлебника, который стал клянчить деньги на следующее же утро, едва Шеньхуа продрала глаза? Еще и дурак — его коллеги уже позавчера смекнули, что с богатой красивой китаянки ничего стрясти не удастся… Шеньхуа, по-моему, сама кого-то из них раскрутила то ли на ужин, то ли на завтрак. Чисто из принципа.

И поскольку свою дозу антиопохмела девушка утром не получила…

— Йоган! Рассолу! — Застонала Шеньхуа, когда расстроившийся молодой вьетнамец убрел куда-то в сторону отеля. — Рассолу, типа того!

Я уже говорил, что семейные отношения в клане Чоу крайне запутанны и сложны? Вот именно сейчас я чувствовал, что не могу послать в пешее эротическое путешествие своего «дальнего родственника» и наставника, Черного Веера Шеньхуа. А если попытаюсь, то это ей будет только в радость. И пойдет она по указанному маршруту в моем сопровождении. При этом я буду идти впереди и показывать дорогу. Еще и Йонг может попасть рикошетом.

Мне оставалось только вздохнуть, подхватиться с лежака, поправить широкополую шляпу, которая сползла с головы дремлющей Йонг, и отправиться в сторону пляжного кафе.

В кафе сегодня утром была смена одного из немногих нормальных местных ребят, не промышлявших откровенной проституцией — Тон Ван Бао. Мой ровесник. Тезка бармена из «Желтого флага», между прочим. Ну, и его соотечественник заодно. Но глупых вопросов о родстве я задавать не стал — разумеется, никаким боком не родственник. Всего лишь имя совпадает. Сплошь да рядом…

— Красивый девушка — голова бо-бо?! — Приветствовал он меня на неплохом английском. — Почему не вылечишь красивый девушка? Тем самым способ, о который мечтает весь пляж?

— Рассол подходит для этих целей лучше.

— Ай-яй-яй! Йохан! Такой девушка протягивает тебе свой любовь. А ты отталкивать любовь такой девушка! Уж сколько она тебя просить-умолять, — Бао протянул одну руку вперед и тоненьким голосом передразнил. — Вылечи, Йохан! Вылечи меня скорее!

Тем не менее, он уже споро начал готовить какую-то смесь. Быстро и сноровисто. Могу предположить, что смесь эта пользуется тут особой популярностью. Наверно, на каждом курорте есть какая-то своя особая дрянь для подобных случаев.

— Иди-иди, Йохан! Успокаивай девушка! Коктейль я сам принесу…

— Сам иди! Я лучше тут подожду. Она мне мозг выест, выясняя, когда же я принесу ее антиопохмел…

— Не умеешь ты с женщинами…

— А то ты умеешь. — Хмыкнул я.

— Умею! — Он стукнул себя кулаком в грудь. — Но не хочу! — Уточнил он прежде, чем я успел открыть рот для логичного предложения прогуляться к Шеньхуа вместо меня. — Моя Ди Тхи Зунг такая… такая…

Старая история. Ну и ладно — послушаю еще раз. Лучше послушать безобидные эротические фантазии студента Хошиминского университета медицины и фармацевтики, чем слушать нытье Шеньхуа, по своей противности соперничающие с криками чаек.

Какой-то турист, растекшийся по барной стойке, захрюкал, пытаясь скрыть смех. Это он зря — насколько я успел узнать Бао, теперь в коктейлях этого господина будут совершенно случайно присутствовать лишние ингредиенты.

Не злите бармена! Особенно, если он — студент-фармацевт на подработке!

— Вот такая же кроткая и маленькая, как твоя подружка. — Мечтал Бао. — Та, которая поменьше, разумеется. И такая же вежливая и добрая. А еще ласковая, отзывчивая…

Отключив органы слуха, я подпер голову кулаком и стал следить за отдыхающими Йонг и Шеньхуа. Мужчины обходили их (точнее, Шеньхуа) по огромной дуге.

И это несмотря на внешность Шеньхуа! Которая сейчас вполне успешно косплеила принцессу Лею, залетевшую к хаттам на подтанцовки. Смотрелась наставница Черного Веера шикарно: смуглая атласная кожа, сильное гибкое тело (при этом — ни одной резко очерченной мышцы), черные волосы, убранные в длинную косу…

На ее фоне, увы, терялась маленькая девочка Йонг в закрытом простом зеленом купальнике — соперничать с Шеньхуа она не могла ни по одному из параметров.

Разумеется, время от времени я не забывал кивать, угукать и агакать на слова Бао, рассыпающегося соловьем в комплиментах к Йонг. Нормальный парень — воспылал чувствами не к роскошной Шеньхуа, как подавляющее большинство окружающих самцов, а к маленькой скромняге Йонг. Сразу видно — наш человек!

Кстати, некоторые перлы не мешало бы и запомнить. На будущее. Когда Йонг вырастет и все у нее вырастет таким же (а может и лучше!), как у Шеньхуа… Или когда будет не в настроении — в качестве средства к спасению.

С запотевшим бокалом я вернулся к девушкам. Йонг на своем лежаке свернулась калачиком, уронив шляпку на песок. Поставив бокал на столик рядом с Шеньхуа (звякнув при этом, чтоб это действо не осталось незамеченным), я поднял шляпку и укрыл девушку огромным цветастым полотенцем — все-таки она китаянка и для нее местная жара совсем не пекло, как для меня.

Сзади неопределенно хмыкнула Шеньхуа, а когда я обернулся к ней, открыла рот с явным намеком:

— А-а-а…

Мысленно ругнувшись, я подхватил бокал и поднес соломинку к ее губам… Минус полчаса. Придется теперь стоять над ней и держать этот чертов бокал! Потому что она, зараза такая, будет тянуть и тянуть удовольствие! И под удовольствием я подразумеваю не только вкус рассола, но и издевательство над подопечными…

Иногда я даже забываюсь и начинаю мысленно возмущаться, почему это она к Йонг так не докапывается, как до меня! Хоть это и плохо с моей стороны, и несправедливо — Йонг тоже перепадает от щедрот наставника.

А я-то хотел, пока Йонг спит, на гидроцикле погонять!

Наконец, огромная тайваньская комариха соизволила высосать бокал до дна. Даже льдинки не уцелели. Но моим планам покататься по волнам на «водном мотоцикле» сбыться было не суждено…

— Я сегодня ухожу. — Послышался абсолютно серьезный и спокойный голос Шеньхуа, когда я аккуратно стал отступать от вроде бы задремавшей женщины. — У меня типа своя работка образовалась. Сеунг, ты мне про эту Мэй Цзян все рассказал?

— Абсолютно. — Удивился я.

Еще раньше я удивился неподдельному интересу, проявленному Шеньхуа к гонконгской девушке-воришке, умудрившейся отжать часы у самого Чо Ванга.

— Йонг! — Шеньхуа бросила свою шляпу в Йонг… попала, разумеется, точно в нос. — Хватит типа притворяться — сначала понаблюдай за своими спящими сверстницами, а потом типа изображай тут!

— Понаблюдаю… — Промямлила якобы заспанным голосом Йонг. — Я за Сеунгом понаблюдаю. — И с непонятной интонацией, смотря прямо на Шеньхуа, добавила. — Он когда спит — такой лапка!

Наверно, она хотела сказать что-то неприятное для Шеньхуа, но та даже бровью не повела:

— Что ты скажешь про эту Мэй Цзян?

— Странная. — Пожала плечами Йонг. — Боялась нас, но как-то странно. Будто заставляла себя бояться. А на самом деле ей было пофиг.

— Сеунг!

— А?

— Ты, блин, не мог ее типа пораньше найти, а?! — Совершенно неожиданно взъярилась Шеньхуа.

— В смысле?

— Годика три-четыре назад! Типа того!

Я чего-то сильно не понимаю. Посмотрел на Йонг, и та ответила мне таким же удивленным взглядом. И, не стесняясь Шеньхуа, покрутила пальцем у виска.

* * *

Дверь в кабинет капитана закрылась за спиной, и Ченг Вэй смог вздохнуть полной грудью. Перевести, так сказать, дух. Коллеги заинтересованно косились, не забывая, впрочем, заниматься своими делами.

— Как ваше самочувствие, господин старший инспектор? — Вежливо осведомился Брюс Ганг. — Ничего нигде ниже спины не болит? Могу порекомендовать замечательный почти волшебный эликсир от моей бабушки, достопочтенной Лунь Ганг! Боль пройдет, как не бывало!

Ченг Вэй щелчком сбил со своего мундира воображаемую пылинку и широко улыбнулся. Эта белозубая улыбка была визитной карточкой центрального полицейского управления Гонконга и красовалась на обложке майского ежемесячника «Гонконг: солнце над городом». Правда, было это в позапрошлом году.

— Не знал, что ваша достопочтенная бабушка, старший инспектор Ганг, занимается традиционной медициной!

— Ну, что вы, что вы, старший инспектор! — Брюс Ганг замахал руками. — Моя достопочтенная бабушка, хвала предкам, пока еще владеет автомастерской! Семейный, так сказать, бизнес. Я, собственно, и хотел предложить вам новинку китайской химической промышленности — машинное масло «Квид-400-Дино»! Синтетика. Длительная и активная защита. Прекрасно подходит как дизельным, так и бензиновым двигателям с турбонаддувом! Впрочем, и без турбонаддува отлично справляется. А какие там присадки и компоненты — м-м-м! — Брюс Ганг даже закатил глазки.

— Длительная и активная защита… — Задумчиво повторил Ченг Вэй.

Он краем глаза наблюдал за любопытными лицами остальных коллег, с неподдельным любопытством прислушивающихся к разговору. И с энтузиазмом «вспомнил»:

— А знаете, господин старший инспектор, мне известно, кому может понадобиться длительная и активная защита! Только что, вот буквально минуту назад, я разговаривал с человеком, испытывающим непереносимые боли чуть пониже спины. Во всяком случае он так жалостно стонал и кричал… Ах! Так кричать можно только когда что-то сильно болит! Пониже спины!

Коллеги зафыркали: насчет стонов неизвестно, а вот крики — да — крики слышались отлично из-за неплотно закрытой двери кабинета — Ченг, когда входил, «забыл» ее притворить до конца… чисто на всякий случай.

— Да-а-а… — Довольно покивал Брюс Ганг. — Нам ли, специалистам по болям пониже спины, не знать, какое это мучение! Так вы считаете, господин старший инспектор, что мне следует предложить чудесное средство господину главному инспектору?

— Попробуйте, господин старший инспектор, попробуйте. В конце концов, специалисты по болям пониже спины издревле славились тем, что САМИ находили источник для этих болей на свои задницы…

— О-о-о! — Брюс Ганг похлопал в ладоши. — Как всегда, господин Ченг, вы радуете окружающих знанием древней китайской философии. Ли Цюань или Лао-цзы? У Конфуция я подобного изречения что-то не припоминаю!

— Эй, Ченг! — Окликнул отсмеявшийся вместе со всеми Ю Лонгвей. — А ты когда начнешь ощупывание задниц подозреваемых?

Аудитория, «греющая уши» — где-то пятнадцать офицеров полиции — застыли в ожидании ответа на подколку.

— Да вот прямо сейчас и начну, — Мечтательно улыбаясь, откликнулся Ченг. — И начну я, пожалуй, с криминалистического отдела!

Он смотрел на один из столиков, за которым сидел, пожалуй, единственный человек, не заинтересовавшийся разговором.

Фрида Сойер. Начальник отдела криминалистики и дактилоскопии. Худенькая и маленькая, как девочка, женщина лет тридцати с холодными глазами на скуластеньком лице под короткой стрижкой. От мужских стрижка отличалась лишь чуть большей длиной волос и чуть большей элегантностью и аккуратностью.

Европейка. Впрочем, в Гонконге это не было таким уж редким случаем, как в материковом Китае.

Женщина, в отличие от большинства присутствующих, была не в полицейском мундире, а в «гражданке» — фиолетовом платье под черным пиджачком со средней длины пышной юбочкой, открывающей вид на маленькие, но стройные ножки в невысоких фиолетовых туфельках.

Ножки были задраны на спинку соседнего кресла, но дама по этому поводу не комплексовала: во-первых, она увлеченно работала с документами, во-вторых, на ногах были чулки. Полосатые черно-фиолетовые. В-третьих, на мнение окружающих, формирующееся только на основании того, как ей удобно сидеть, ей было плевать. Хотя нет, не «в-третьих», а «во-первых».

Стоит заметить, что связываться с ней не рисковал даже капитан Марк Ву. Тем более, что придраться формально было не к чему — соблюдение дресс-кода инспекторами и детективами было обязательным, а вот наемных специалистов «эти ваши задвиги для офисного планктона» не касались — и одевались они, как придется.

— Не поняла. — Сойер, ощутив изменение обстановки и общее внимание, направленное на нее, оторвалась от какой-то бумажки и вздернула бровку. — Проблемы, мальчики?

— … Ведь в показаниях свидетеля четко указано. — Громко сообщил всем Ченг Вэй. — «Попка подозреваемого была упругой и крепкой, словно молодое яблочко». Поэтому, у меня не так уж и много кандидатов… кандидаток на пальпацию. Во всяком случае здесь, в Управлении…

Когда хохот утих, а невозмутимая Сойер вновь уткнулась в свои бумаги, на некоторое время восстановилась деловитая тишина. Шуршали бумаги, постукивали клавиатуры компьютеров (кое-кто даже умудрялся печатать всеми десятью пальцами не глядя на клавиатуру! Правда, судя по мерзкой ухмылке, делал это не работая с документами, а общаясь на форуме или в чате), щелкали мышки, тихо зуммерили телефоны, велись разговоры — вполголоса, чтобы не мешать остальным…

— Эй, Ченг! Ченг, я на тебя телефон переключаю! — Сообщил один из инспекторов.

Ченг кивнул и взял трубку на своем столе, некоторое время внимательно слушал.

— Понял. Скоро буду… — Он поднялся из-за стола, сдернул со спинки кресла свой китель. — Госпожа Сойер! Позвольте пригласить вас на деловой обед!

— Не хочу. — Равнодушно отозвалась женщина, не отрываясь от чтения какой-то тетрадки. — У меня сегодня выходной. И вообще, на мою упругую и крепкую, словно яблочко, кпопку, — Она для наглядности звучно шлепнула себя по бедру, заставив некоторых присутствующих вздохнуть. — Есть другие кандидаты. Менее сомнительные и подозрительные, чем ты…

— Хотите, госпожа Сойер! Еще как хотите! — Хохотнул ни капли не обидевшийся Ченг. — Вы же желаете своими глазами увидеть расчлененный труп нашего «потеряшки» — Чжимин Ванга?

Вот теперь Фрида Сойер заинтересованно повернула голову в сторону Ченга и даже спустила ноги со второго кресла к вящему огорчению близсидящих инспекторов и детективов. Собственно, равнодушных в помещении к этому моменту не осталось ни одного.

— Нашли? — Ахнул Брюс Ганг. — Расчлененного?! Старший инспектор Ченг, госпожа Сойер! Могу недорого продать пакетики для особо впечатлительных… как раз в наш семейный автосервис завезли партию. Так и называются — «пакетики от укачивания». Очень удобные — рекомендую! Недорого. Десять баксов за упаковку!

Ченг Вэй снисходительно посмотрел на Брюса, а Сойер фыркнула:

— Сосунки! Настоящей «расчлененки» вы не видели! — Некоторые сотрудники, в основном служащие в Управлении недавно, поежились от мечтательного тона, которым были произнесены эти слова. — Ченг! Это официальное приглашение?

— Ага! — Довольно улыбался Ченг. — Только ты и я. Интимная обстановка арендованной уютной квартирки на окраине, комната залитая кровью. Мяско. Все, как ты любишь, май дарлинг! Сейчас штампик в журнал тисну — и все у нас с тобой будет официально!

— Настоящий китайский мужик! — Показал большой палец Брюс. — Всегда знает, чем растопить ледяное сердце неприступной красавицы!

— Договорились! Оформляй! — Сойер схватила телефонную трубку со стола. — Сейчас девочек с оборудованием вызову!

— Групповуха! — Схватился за голову Брюс. — Ну, везет же некоторым, а!

— Везучих не бывает — бывают подготовленные! — Возразил Ю Лонгвей.

— Лао-цзы? Или Конфуций?

* * *

Казалось бы, отдыхай сколько влезет!

Шеньхуа, перед тем, как уехать на такси в Хошимин, даже денег нам щедро оставила — сунула руку в сумку, пошебуршала там, кинула две пачки пятидесятидолларовых банкнот мне и одну — десятидолларовых («Мелочь — типа на мороженное и соки») — Йонг. И про сроки ничего не сказала…

А раз не сказала, то действовать мы можем, как хотим, верно?

А вот хрен!

Вечером шестого дня на мобильный телефон Йонг позвонил лично мистер Ченг, и елейным голосом осведомился, как нам там отдыхается, все ли в порядке, не нужно ли чего… Внимательно выслушал короткий и четкий отчет Йонг, порекомендовал нам вдвоем понырять с аквалангом («Ты себе не представляешь, Йонг, какие у женщин под водой красивые волосы! Никакой мужик перед тобой не устоит!»), пожелал приятного отдыха…

И все! Положил трубку!

Ничего не приказывал, ничего не требовал, ничего не рекомендовал (ну, кроме дайвинга)… Но — вдумайтесь! — один из боссов, держащий за яйца целый город, являющийся криминальной столицей Юго-Восточной Азии, выкраивает минуточку, чтобы позвонить двум киллерам-малолеткам и узнать, как у них дела! Ну, прям папочка беспокоится, как там детишки поживают, ага!

Намек ясен, нет?

Так что тем же вечером с телефона на стойке администрации я позвонил по одному номеру, поболтал с какой-то тетей и, среди прочего, произнес кодовую фразу. Тем самым запуская процесс нашего отъезда.

А утром приступили к выполнению неявного приказа. На пляже арендовали катер, акваланги и инструктора, искренне обрадовавшегося двум небедным клиентам. И часа четыре мы ныряли. До заложенных ушей, головной боли у меня и носового кровотечения у Йонг.

Ну, что я могу сказать: мистер Ченг знает толк в извраще… женской красоте! Йонг с аквалангом, в синем закрытом купальнике и с распущенными черными волосами под водой смотрелась, как маленькая юркая русалочка! Которая меня вот-вот спасет!

Вернувшись в отель, мы плотно пообедали, сдали номер, и на такси доехали до автобусной станции в Ха-Тьене. Там взяли частника, который отвез нас обратно, но — к другому отелю, гораздо дальше по трассе. Расплатившись с водителем, мы потопали, разумеется, не в отель, а на побережье.

Вышли в нужное место. Купаться тут невозможно, слишком скалистый берег — только загорать (а какой смысл тут загорать, если в километре есть благоустроенные пляжи?) или нырять с аквалангом.

У самого края грунтовой дороги стояла «Тойота»-пикап. Без водителя. И людей рядом никого. Я сверил номер — да, нужная нам машина. В багажнике — три комплекта аквалангов и амуниции. Ну, понятно — планировали эвакуироваться втроем. Кто ж знал, что Шеньхуа куда-то свинтит.

И это совсем не те дешевенькие комплекты, в которых мы ныряли сегодня утром, а дорогущие, навороченные. В каждом комплекте — в дополнение к основным, по два дополнительных мини-акваланга — аварийных резервных источников воздуха. Более того — каждый комплект точнейшим образом уже подогнан под каждого из нас! Ну и всякая мелочевка, в сумме набегающая на пару-тройку тысяч баксов на комплект — удобные ножи, наручные компьютеры-глубиномеры, шарк-шилды. А уж гидрокостюмы… К таким гидрокостюмам бабочку прицепить и можно выходить «в свет». Во всяком случае, цена у них соответствующая.

Быстро переодеваемся. Проверяем друг у друга снаряжение. Я подхожу к водительскому месту и два раза нажимаю на звуковой сигнал.

Ласты — в руки и топаем к кромке прибоя.

Йонг украдкой снимает резинку для волос.

* * *

— Йоган! Давай трахнемся! — Громко выпалила Ребекка Македонская и зажмурилась.

Нет, это не сон. И не горячечные фантазии поллюционирующего подростка. И никто не настучал Йогану Вайсу по голове… а жаль.

Это самая настоящая твердотельная реальность! Относящаяся к классу «кошмары наяву».

Антуражем кошмара служил борт катера «Элко», принадлежащий «Лагуне». Нам всего-то и надо было пересечь Сиамский залив и пристать у города Сонгхла — восточного берега самой узкой части Малаккского полуострова. Там нас уже будет ждать машина. Час-полтора — и мы на западном побережье, в Роанапра. А там, возможно, мистер Ченг объяснит, зачем мы ему так срочно понадобились.

Ну, а «Лагуна» поплывет по своим надобностями — какие-то у них дела в Сингапуре.

Во всяком случае, так задумывалось… И все относились к этим планам исключительно серьезно…

Например, Датч шел не экономичным ходом, как ожидалось, а полным! Такое впечатление, что огромный негр вспомнил свои лихие годы во времена Вьетнамской войны и жег сейчас горючее не жалея. Шли всего два часа. И идти было еще часов семь или восемь.

И тут Ребекка, все это время кусающая губы и жалобно на меня смотревшая, выдала:

— Йоган! Давай трахнемся!

Громко, внятно. Во всеуслышание.

Бенни окаменел перед своим компьютером, и какие-то монстры на мониторе в клочья разорвали его остроухого эльфа-персонажа, увешанного блестящими доспехами.

Датч поперхнулся дымом, закашлялся. Тяжко-тяжко вздохнул и потянул рули хода вниз. Катер ощутимо упал носом, болтанка прекратилась, а скорость снизилась до того самого экономичного хода.

— А чего уж теперь горючку-то жечь. — Как-то очень-очень печально вздохнул он и зажег новую сигарету.

А Йонг… Йонг почему-то смотрела не на Реви, выдавшую эту глупость, а на меня! Дескать, я жду объяснений — что это тут творится, братик?

Все, на что меня хватило, это задать вопрос:

— Что… прямо сейчас?

Ребекка осторожно приоткрыла один глаза и судорожно кивнула.

— Прямо на катере? — Я все еще тупил. Честно говоря — отказывался верить.

— Каюта. Койка. Запремся.

Ну, да. Со стороны смешно. А теперь представляем варианты.

Первый. Мы с ней переспали. А теперь представляем Ребекку Македонскую в роли любовницы. Представляем-представляем, не отлыниваем! Вот-вот. Да я лучше с Шеньхуа пересплю, чем с этой реактивной маньячкой!

Второй. Я гордо отказываюсь и отнекиваюсь. А Ребекка стоит, обтекает и все это терпит. При этом — сказанула такое перед своим компаньонами! А нам плыть еще восемь часов! Ну, уже гораздо дольше — Датч на экономичный ход перешел. Но даже если он снова начнет жечь горючее на полном ходу. Пусть. Восемь часов! Восемь! Без возможности куда-то деться с этой металлической коробки!

— Ну, пойдем… Реви.

Датч качает головой и украдкой крестится. Бенни кладет голову щекой на клавиатуру, не обращая внимания на то, что при этом творит его перс на экране.

А Йонг встает на цыпочки, достает с металлической полки какую-то потрепанную книжку, садится на скамейку, приваренную к переборке, и звучно переворачивает страницу. И углубляется в чтение.

«Эмили Дикинсон. Геометрия волшебства»

Ребекка снова кивает, разворачивается и деревянной походкой ведет меня куда-то в недра катера… Стараясь при этом вилять бедрами!

* * *

— Бенни… — Тихо позвал Датч.

Ответа не последовало. Бенни все так же лежал на клавиатуре и бессмысленно смотрел куда-то в район Индийской тектонической плиты.

— Бенни! — Повысил голос Датч.

Бенни выпрямился и крайне спокойным голосом нараспев ответил:

— Чего тебе надобно, Датч?

— Там засветок на радаре нет? Таиландская береговая охрана, заблудившиеся во времени пираты мадам Вонг, Третий Флот США?

— Чисто.

— Значит, не судьба… Пивка принеси из холодильника. И сухариков… Чего уж теперь…

— Я тоже…

— Да без проблем. Только сначала богине помолись. — Датч кивнул на плакат с фиолетовоглазой девочкой.

* * *

Ребекка была настроена очень решительно. Втянув меня в каюту (я был в гидрокостюме, так что втягивать меня куда-либо было не так уж и просто) и задраив дверь, она потянулась к застежкам моего гидрокостюма. Пришлось ее тормознуть — сумасшедший план уже оформился в голове. Был он, наверно, ничем не лучше первых двух вариантов, но уж точно не хуже.

— Сначала ты, Реви. — Я постарался говорить ласково.

Ребекка всхлипнула и стала яростно срывать с себя одежду, до крови закусив губу. Натурально до крови!

О пол грохнула перевязь с пистолетами. Сверху упал топик и шорты вместе с трусами, которые она не стала снимать по отдельности, а стянула вместе.

Картина… Да уж, картина передо мной была достойной. Обнаженная учащенно дышащая, как после стометровки, девушка… в берцах на ногах. И фигура у нее… да-а-а…

Ладно. Надо решаться!

Я осторожно привлек к себе Реви и… нет, ласкового поцелуя не получилось — в мои губы вцепились… разбив, кажется, нижнюю губу. Я не специалист, конечно, но даже мне показалось, что девушка совершенно, абсолютно, полностью неопытна!

Она все-таки нащупала застежку моего гидрокостюма и, чуть не разрывая материал, рванула ее вниз. Секунда — и ее руки уже у меня за пазухой.

Ну, придется это потерпеть… Еще буквально минута…

* * *

— Я подумываю перезагрузить себе религию. — Как-то слишком спокойно говорил Бенни. — И накатить сверху скил владения большими пушками. Думаю, в Церкви Насилия с пониманием отнесутся к новому прихожанину…

— Та-а-ак… — Еще сильнее нахмурился Датч.

Техник-электронщик ему был нужен, как воздух, а вот еще один стрелок — и даром не сдался!

Он щелкнул каким-то тумблером на пульте (видимо, авто-штурвал) и почти бегом направился вниз. Назад он появился тоже очень скоро, держа в руках две банки пива и бутылку с чем-то маслянисто-оранжевым.

— На-ка, полечись. — Он почти насильно впихнул в руки блондинчика бутылку. — Ром — он все лечит…

— «Узревший бога — умрет». — Неожиданно процитировала Йонг.

Мужчины одновременно вздрогнули. Датч пришел в себя первым:

— О! Слышал, что оракул сказал! Не время тебе религию менять. Да пей же ты! — Горлышко откупоренной бутылки оказалось во рту Бенни, и тот закашлялся, невольно делая глоток.

Через десять минут Бенни с осоловевшими глазками отказался от планов смены религии и немного пришел в себя… если можно такое сказать о человеке, высосавшим без закуски треть бутылки «Батавиа Аррак».

— «Безумье радости узнать — ищущим не дано. Пир воздержания пьянит сильнее, чем вино». — Снова процитировала Йонг, болтая ногами на скамеечке.

Мужчины всерьез задумались, пытаясь постичь смысл. Первым сдался Бенни и спросил чуть заискивающим тоном:

— Э-э-э… госпожа Чоу…

— Просто Йонг, господин Бенни!

— Спасибо. Йонг… Скажи, а твои процессоры не напрягает происходящая сейчас инсталляция принадлежащего тебе оборудования, на которое ты обладаешь эксклюзивными правами, во всякие левые девайсы китайско-американского производства?

— Конечно, меня это беспокоит, господин Бенни! — Возмутилась Йонг.

— А… э-э-э… ты ведь не будешь препятствовать всяким нелицензионным… даже пиратским попыткам копирования на наш… э-э-э… носитель?

— А что это изменит, господин Бенни? — Йонг вновь открыла томик стихов. — К сожалению, мои действия никак не решат главную проблему…

— Э-э-э… проблему? — Очень тихо, почти шепотом переспросил Датч, напрягаясь и готовясь в случае чего дать полный ход, чтобы девочка-терминатор с томиком стихов великой американской писательницы не поубивала тут всех… сразу. — А у нас есть какая-то проблема?

— Да. — Так же тихо зашептала Йонг и всхлипнула. — Дело в том, что у братика нет с собой презервативов! И я сомневаюсь, что они есть у госпожи Реббеки!

— Ну. — Купился уже сильно поплывший Бенни. — У меня есть парочка. Но я туда не сунусь!

— Я тоже. — Расслабившийся Датч, стараясь не улыбнуться, снова поставил катер на авто-штурвал и развернул свое кресло к центру рубки. — Но заставлять идти туда ребенка мы не можем, Бенни. Придется положиться на волю случая… Как там…? — Он почесал лысину. — А! Вспомнил:

Невозможность — словно вино —

Подхлестывает кровь

С каждым глотком. Возможность

Пресна. Но к ней добавь

Случайности хоть каплю —

И проникнет в смесь

Очарованья ингредиент

Так же верно — как смерть.

И ответил чуть смущенно на заинтересовано-уважительный взгляд Йонг:

— Это ближе к концу томика. Ты еще не дочитала.

* * *

Реви постанывала и что-то тихонько бормотала. Я даже не прислушивался. Просто перенес ее на ту самую койку (узкая! Как она думала заниматься ЭТИМ на такой узкой койке?!), аккуратно уложил и накрыл обнаруженным тут же одеялом.

И принялся стягивать с себя гидрокостюм, чтоб уж полностью соответствовать легенде.

И сел в изголовье, привалившись спиной к бортику койки и подстелив костюм под себя.

В общем, рыпаться уже поздно — свой ход я сделал. Фактически, восстановил статус кво. Во время любовных ласк девушка потеряла сознание. По независящим от нее обстоятельствам. Перевозбудилась, допустим. Ну, или еще что.

А мне теперь сидеть тут и очень-очень осторожно и аккуратно вырубать ее каждый раз, когда она будет в себя приходить. И так — до самой высадки. А там уж пусть у Датча голова болит… правда, у Реви она тоже болеть будет.

Если очень повезет — она решит, что я, как настоящий невоздержанный самец, воспользовался ее состоянием и отымел во все доступные в таком состоянии щели.

Я оглянулся на обнаженную девушку, разметавшуюся на койке… Соблазн велик, чего уж там…

Ни-ни-ни! Ни в коем случае! Держи себя в руках, Йоган Вайс!

Кстати, выяснить этого наверняка она не сможет… А уж я постараюсь сделать так, чтобы в наши следующие встречи вокруг были посторонние люди — надеюсь, что хотя бы при них у нее не начнется этот приступ прямоты и честности, когда она ляпнула «Давай трахнемся!»

Я откинул голову назад с желанием хоть чуть-чуть вздремнуть. В затылок тут же кто-то жарко задышал. Ни-ни-ни! Даже не думай!

Пришлось пересаживаться к ней в ноги.

… и посторонние люди вокруг должны быть «в авторитете». Те, кого Ребекка хоть чуть-чуть уважает — миссис Балалайка, мистер Ченг, мадам Чоу… Хм, что-то маловато получается.

Ну и с ужасом ждать, когда работа Хранителя Веера вновь занесет меня на катер «Лагуны»…

* * *

Кто-то тихонько скребся в двери каюты. Я еще раз проверил положение спящей Реви, осторожно отвернул ее лицо в сторону переборки, сдернул с нее одеяло и обернул вокруг бедер какую-то большую тряпку, содранную с переборки.

За дверью в каюту стоял, держась за поручни, в зюзю пьяный Бенни и протягивал мне… коробок спичек.

— Йо! На!

— А что это?

— Пезе… резе… г'ндоны эт! — Промямлил он.

— Спасибо, Бенни! Ты настоящий друг!

Бенни бросил взгляд внутрь каюты, увидел голую Реви на койке и, кажется, на пару секунд протрезвел.

— Муж'к! Уважа!

И, используя боковую качку в качестве естественных импульсов, двинулся к трапу.

Не сломал бы голову!

Убедившись, что в коробке, действительно, спички, а не те самые резинки, я подхватил Бенни за плечи и постарался точнее направить его к трапу в рубку. Из люка протянулась огромная черная лапа, сцапала Бенни за шиворот комбинезона и осторожно втянула в люк.

— Спасибо, Йоган! — Пробасил сверху Датч. И, помявшись, спросил. — Как там… Реви?

— Спит, мистер Датч.

— Точно… спит?

— Глаза закрыты, реакции на раздражители нет… дышит.

— Ага… Понятно. — Сделал какие-то выводы огромный негр. И добавил. — Йоган.

— Да, мистер Датч?

— Вообще-то, как гость Таиланда, ты поступаешь не очень красиво.

— Простите?

— Ну, — Негр ехидно улыбнулся. — Использовать герб Таиланда в качестве набедренной повязки — это слишком эксцентрично. Хотя, должен признать, расположил ты его очень симметрично. Строго по центру. Прямо, как специально.

М-да… А что мне еще оставалось делать? Хорошие гидрокостюмы одеваются на голое тело. Особенно, когда в них надо проплыть несколько километров под водой. А в каюте больше ничего не было. А одеяло немного занято.

— Мистер Датч?

— Что?

— А как там моя Йонг?

— У нас вечер литературного чтения. — Похвалился Датч. — Очень начитанная девочка. Бенни потому к вам и приперся — не выдержал пытки стихами. Что с него взять — технарь!

Глава 10

— Молокосос! Кретин! — Хрипел господин Фудзивара. — Что это такое?! — Брызнул он слюной на склонившегося перед ним в поклоне Окаджима и, судя по звуку, замолотил ладонью по раскрытой папке с бумагами, лежащей на столе.

— Анализ данных геологоразведки, Фудзивара-сан! — Заторопился вспотевший Окаджима. — Особое внимание я бы просил вас обратить на исследования возле Маланеже. Это Ангола, Фудзивара-сан! Мне было поручено…

— Когда?! Когда тебе это было поручено, безмозглый сосунок!

— Двенадцатого числа, Фудзивара-сан! — Растерялся Окаджима. — Вы сами дали мне это задание.

— А сегодня?!

— Шестнадцатое число, Фудзивара-сан!

— Вот спасибо! Вот огромное тебе спасибо, что ты мне об этом напоминаешь! Неделя! Неделя! Чтобы приготовить какой-то сранный отчет! На готовых данных!

— Данных было недостаточно, — запротестовал Окаджима. — Глубина бурения — только до двадцати метров, плотность проверки — тридцать пять процентов площади, никакой радиометрии…

— Ты хочешь сказать, — прошипел Фудзивара. — Что Сеньё-сан предоставил нам неполную информацию?!

Окаджима побледнел — каким бы он ни был зеленым новичком в «Асахи Индастриз», но прекрасно понимал, что сомневаться в эффективности работы департамента, которым лично руководит один из членов Совета Директоров… не просто глупо, а — самоубийственно!

— Вы не так поняли… — но, перехватив озверевший взгляд начальника, поперхнувшись, торопливо поправился. — То есть, я… я не так выразился, Фудзивара-сан! Отсутствующие данные не так значительны, однако, влияют на точность анализа. И получить их было нетрудно — но, к сожалению, служба курьеров не смогла вовремя доставить образцы… Ну, вы знаете — там какие-то небольшие сложности у «Асахи Индастриз Лоджистик»…

Окаджима действовал наверняка… к тому же — не совсем благородно и, уж точно «некрасиво» — департамент транспорта и логистики переживал сейчас не лучшие времена, у «логистов» сейчас были огромные проблемы, на них сыпались многочисленные претензии и из-за этого происходили периодические «залеты». И сейчас этот департамент не пинал только самый ленивый или глупый сотрудник «Асахи Индастриз»… или сотрудник, совсем не озабоченный собственной карьерой в этой корпорации.

— … Зато результаты анализа — ошеломляющие, Фудзивара-сан! Я потребовал провести радиометрию на местности, но пока они доставили нужное оборудование, пока нашли специалистов-радиометристов… именно японцев и именно штатных работников «Асахи Индастриз»… к тому же… к тому же, я взял на себя смелость не ставить пока в известность департамент урановых месторождений, Фудзивара-сан! — С намеком закончил Окаджима.

Его начальник перестал быть красным, как свекла, и медленно принял прежний нормальный цвет, как только уяснил, что — вот он! — отличный аргумент, объясняющий задержку в подготовке отчета, который он, Фудзивара, может сунуть в глаза уже своему руководству.

А уж когда шеф сообразил, что именно раскопал Окаджима… Поправив криво сидящий на расхлябанной фигуре распахнутый пиджак (тщетно — краешек рубашки так и остался торчать, выбившись из-под ремня брюк и оголяя бледную полоску кожи на животе-барабане) начал стремительно успокаиваться.

Уже на тон ниже (но все так же сурово и с недовольной миной на лице) он потребовал от Окаджима краткую выжимку из отчета, ознакомился с выводами, пробежал глазами пятидесятистраничный отчет, полюбовался графиками, диаграммами, таблицами.

И отправил Рокуро восвояси, даже не поблагодарив!

Ну, что тут поделаешь — вот такой вот управленческий стиль у его непосредственного начальника!

Окаджима закашлялся и помотал головой, старясь даже мысленно не оскорбить руководителя. В конце концов, он — Окаджима Рокуро — молодой амбициозный неглупый японец! Дисциплинированный, старательный, многообещающий! Пусть и закончил госуниверситет лишь полгода назад. Более того, это ж замечательно! У него еще вся жизнь впереди! А опыт… опыт приложится!

А этот отчет… Это был блестящий отчет! Более того, Окаджима на девяносто процентов был уверен, что в том районе есть урановая руда! Просто обязана быть! В количествах, делающих ее добычу рентабельной! А это не просто подарок родной компании! Это — отличные перспективы карьерного роста! Всего через полгода работы!

Он поднял данные не только в архивах «Асахи», но и связался с базами данных родного университета! Там не могли отказать одному из лучших студентов… правда, попросили прочесть коротенькую профильную лекцию первокурсникам. Как-нибудь на следующей недельке. Что-нибудь воодушевляющее и напутствующее. Ерунда!

А ведь лишь полгода назад Окаджима Рокуро оценили по достоинству — после первого же собеседования, когда он еще диплом не защитил, уже пригласили в «Асахи Индастриз»! После первого же! Да все бывшие сокурсники и друзья поверить не могли такой удаче! Завидовал каждый! Ха! Глупцы! Какая, к демонам, «удача»?! Он, как проклятый, учился, а не ерундой страдал, бессмысленно прожигая время в столичных клубах!

А уж какую сморщенную мордашку Симидзу Каяо сделала на последней встрече после вручения дипломов, когда поняла, что перед ее бывшим парнем открываются головокружительные перспективы карьерного роста в одной из самых крупных корпораций не только города Асахи, но и всей префектуры Тиба! Причем — точно по профилю! Геологоразведка!

А вот не надо было уходить от него к этому Икэда! Этого альфо-мачо до сих пор, как рассказывали по скайпу бывшие сокурсники, со всех собеседований вышвыривают! Ха! Единственный жизненный успех — Икэда все-таки женился на первой красавице курса… правда, его заслуги в этом не было ни-ка-кой — «первая красавица» сама затащила его в храм. Ну, нашли друг друга два одиночества! Возможно, теперь у них мозгов как раз наберется на одного полноценного более-менее сообразительного человека.

Так что: волю в кулак! Слюни и сопли — подтереть! Спину выпрямить! С лица это жалостливое выражение — стереть! Он — настоящий японец! Самурай! Во всяком случае, бабушка что-то такое рассказывала… Он, в конце концов, УМНЫЙ!

И пусть коллеги, украдкой на него сейчас поглядывающие, думают, что в кабинете руководителя его похвалили и выписали премию!

Не вышло… Из двери в отдел вырулила группа сотрудников из департамента обеспечения безопасности… и в составе этой группы была Имаи Кику.

— Ты чего такой грустный, Окаджима-кун? — Ну, да… пройти мимо эта суч… нехорошая женщина не могла. — А-а-а… Шестнадцатое число! Тебе ж сегодня кредит за квартиру гасить, да? Как там твои однокомнатные хоромы поживают?

Удар был нанесен безошибочно! Болезненный и неприятный — нормальную квартиру за эти копейки он купить так и не смог, пришлось довольствоваться маленькой однокомнатной. «Дрянь… кошка дранная… шлюха…» — Без особого запала, как-то даже обреченно, подумал Окаджима.

Эта курносая сука с миленьким кукольным личиком, большими глазками и стройной миниатюрной фигуркой, переспав с ним пару раз и точнейшим образом измерив его платежеспособность (и, наверняка, социальные перспективы), а также вытянув из него массу информации — тут же «бортанула» «молодого специалиста». Еще и по самолюбию неплохо так прошлась… дрянь.

Тихонько захихикали некоторые из коллег. Лизоблюды! Не все, конечно. Рокуро очень сильно надеялся, что были и те, кто относился к нему сейчас с сочувствием — все-таки у общеизвестной ветрености (если мягко говорить) Имаи Кику была и оборотная сторона — в свое время эта штучка побывала в постелях многих. И многим от нее досталось. Так что кто-нибудь когда-нибудь обязательно приветливо и услужливо… ткнет ее в спину, когда под ней зашатается земля.

— Хорошо поживает, Имаи-сан! — Со всей возможной приветливостью и услужливостью ответил Рокуро.

Трогать или задирать эту… нехорошую падшую женщину было крайне опасно и недальновидно. Во всяком случае, сейчас. Пройдя по головам… точнее, по постелям, эта стервочка устроилась в «Асахи Индастриз» очень неплохо — служба безопасности. И даже возглавила небольшой отдел документооборота Службы.

«Ничего, дря… нехорошая женщина! Как только результаты моего отчета станут известны, ты по-другому на меня смотреть будешь! Вот тогда я над тобой поизмываюсь! Вот тогда мы еще раз проверим, такой ли у меня маленький…»

* * *

— А где Йоган? Мог бы и разбудить — попрощаться…

Датч открыто любовался редчайшим зрелищем — видом смущенно и деланно-обиженной компаньонки. Неумело надутые губы «уточкой» на лице прирожденного убийцы… м-да.

Реви проснулась через двадцать минут после того, как катер «Лагуны» отчалил от берега, высадив Йогана и Йонг.

Смущенная Реви — то еще зрелище. Мило покрасневшая девушка прятала глаза и от открыто усмехающегося Датча и от жалостливых опухших глазок Бенни, которыми тот, шмыгая носом, пытался «найти совесть» на лице Реви. Разумеется, добился прямо противоположного эффекта — женская гордость лишь еще выше задрала свой носик, а градус удовольствия повысился на пару делений.

— На толчок… в гальюн… Тц! В дамскую комнату схожу, короче! — Она развернулась и, грохоча ботинками, исчезла на нижней палубе.

— Она еще не знает… — Многообещающе поведал Датч тумблерам и рулю на приборной доске.

Бенни секунду подумал и щелкнул ручкой люка на палубу, раздраив его.

Через пять минут она появилась. И компаньоны подивились произошедшей перемене. Если вниз уходила симпатичная чуть смущенная, но втайне очень довольная девушка, то сейчас в проеме двери стояла… Смерть!

— Где. Этот. Урод?!

— А? — Растерялся Бенни, так как Реви обращалась к нему.

Он медленно обернулся к двери на нижнюю палубу, мгновенно оценил обстановку и столь же молниеносно наметил целых три безопасных маршрута на случай, если рука этой вестницы Смерти хотя бы на миллиметр дернется к рукояти пистолета.

— Что случилось, Реви? — Спросил Датч.

Внешне огромный негр был абсолютно спокоен, но рука, невзначай положенная на цевье «Ремингтона» под приборной доской, свидетельствовала — никаких иллюзий насчет своего партнера директор «Лагуны» не питает и готов к любому развитию событий.

Простой, казалось бы, вопрос заставил девушку сбавить обороты и снова жгуче покраснеть. И перестать быть похожей на модернизированную персонификацию Смерти.

— Ничего. — Буркнула она. — Вернуться можем?

— Без проблем. — Широко ухмыльнулся Датч. — Только у причала их ждала машина. И было это полчаса назад. Если мы возьмем такси, то догоним их через час. Уже в Роанапра… Как раз успеем до обеда устроить маленькую войнушку с семьей Чоу и до ужина — самозахорониться на их семейном кладбище… довольно большом, если верить слухам.

И с интересом стал ждать ответа Реви, с удовлетворением констатируя, что девушка успокаивается куда быстрее, чем обычно. А это мысль! Надо будет свести ее с этим «волшебным пареньком» еще раз — общение с ним творит с его компаньонкой чудеса!

— Хер с ними! Земля круглая — еще встретимся. — Реви отвернулась к иллюминатору.

— Так что там между вами случилось, голубки? — Датч уже выделил вопрос, которым можно будет троллить Реви где-то в течение месяца.

— Отъебись, Датч! — Рыкнула Македонская, занимая второе кресло. — Эй, Бенни! Вруби что-нибудь зажигательное! Тему из «Рокки», там! Или из «Терминатора»! И метнись за баночкой!

— Я те чё, молодой?! — Слабо возмутился Бенни, пытаясь расшифровать тайные знаки Датча.

В следующую секунду Реви произнесла невозможное и невероятное:

— Пожалуйста!

И процедила она это слово так, что блондинчика буквально снесло из-за компьютера, а Датч не выдержал и расхохотался, молотя лапой по подлокотнику кресла.

* * *

Старший инспектор Ченг задумчиво рассматривал водительское сиденье своей машины. Снаружи. Через закрытое стекло. И не торопился открывать дверь и залезать внутрь.

На водительском сиденье его «Шевроле» лежал чужой телефон. Небольшой серебристый аппаратик. Дешевенький. С минимумом функций, с крохотным экранчиком. Экранчик сейчас светился синей подсветкой от входящего вызова. Кто-то очень хотел с ним, Ченгом, поговорить.

Кто-то из семьи Ванг? Да, скорее всего. А телефон…

Старший инспектор Ченг, разумеется, не торопился. Потому что много было и тех, кто разговору с ним, старшим инспектором, предпочтет маленькую статейку-некролог в еженедельнике «Закон и порядок Гонконга». С его, само собой, фотографией в черной рамочке.

Одна из излюбленных штучек наемных убийц, выполняющих акции мести — связаться с Целью за секунду до того, как машина взлетит на воздух, и злорадно сообщить — кто и за что. Картинно, непрофессионально, глупо… но — это было настолько в духе тех, с кем иногда приходилось иметь дело инспектору департамента «Б», Ченгу Вэю…

Он внимательно осмотрелся и версию о подложенной бомбе отмел — он специально поставил машину в такое место, в котором наблюдателей — сотни: стройка с одной стороны, жилые многоэтажки с другой. И видеокамеры над входом в продуктовый магазинчик. Так что незаметно заминировать его автомобиль не получилось бы никак…

Правда, есть еще фанатики, идиоты и сумасшедшие, которые о таких вещах не думают. Были среди его «клиентов» и такие.

М-да… Дилемма. Но узнать, кому и что от него понадобилось — очень-очень хочется. Просто до ужаса любопытно!

Наконец, Ченг решился. Отошел на несколько шагов от машины, разблокировал издалека центральный замок, подождал секунду, подошел, подхватил вибрирующий телефон с сиденья и, не захлопывая дверь, быстро отошел, почти отбежал, от машины подальше.

Ничего не произошло, машина не взорвалась, снайпер не выстрелил…

Ченг пристроился под навесом-козырьком 3магазинчика так, чтобы уж наверняка попасть в объектив камеры и, одновременно, скрыться от возможных взглядов из окон жилого дома. Еще раз глубоко вздохнул и нажал на зеленую кнопку…

— Йо! Чего так долго не подходишь! — Радостно поприветствовал его чей-то веселый голос.

— Курил. — Кратко ответил инспектор, лихорадочно пытаясь понять, почему голос кажется знакомым.

— Оп-па! А ты еще не бросил?

Ченг, наконец, вспомнил. Сжал зубы и процедил:

— Ты никак ожил, давным-давно сдохший брательник?

— А уж как я рад тебя слышать, старшой! — Расхохотались в трубку.

— Ну и… — Ченг приказал себе успокоиться и задать самый важный на текущий момент вопрос. — Какого хера?

— Ты какой-то недобрый, братец Вэй! Радоваться должен, что с младшеньким все в порядке! Что жив…

— Дерьмо не тонет.

— Ай-яй-яй! Как был грубияном, так грубияном и остался…

— Еще раз — какого хера?

— Узнать, как здоровье…

— Не дождешься.

— Здорово! А жена-дети?

— Не обзавелся.

— Прекрасно! Карьера?

— Начальник — дегенерат, подчиненные — кретины, коллеги — такая же шваль, как и ты.

— Великолепно! — Восхитился голос. — Жизнь бьет ключом! Рад за тебя, братец Вэй!

— Сам-то как? — Вздохнул Вэй, понимая, что этот фирменный железобетонный оптимизм внезапно объявившегося младшего братца ему ничем и ни за что не проломить. — Здоровье, семья-дети, карьера?

— Здоровье — так себе. — Вздохнули на том конце «провода». — Пока все осколки вытащили, пока все пули выскребли… В правой ягодице до сих пор железка какая-то — постоянно на рамках в аэропортах звенит, хе-хе-хе… Зато пальцпацию в этом случае разрешаю только женщинам-полицейским. Красота!

Ченг Вэй дернул щекой — получается, что тогда младшему брату не удалось «соскочить» без потерь, и шкуру ему все-таки попортили… Впрочем, с Вайсана станется наврать ему, старшему брату, с три короба, чтобы «придавить на жалость».

— Это тебе, наверно, вместо твоего знаменитого шила. — Усмехнулся Вэй.

— Женщина… — Продолжал Вайсан… голос его почему-то стал задумчивым и даже слегка растерянным. — Хм… Женщина… Женщина есть. Огонь, а не женщина! Живем душа в душу! Хозяйство совместное, ага! Дня не проходит, чтоб не поругались! А уж когда она берет в свои нежные ручки Стеч… э-э-э… сковородку! Вах! Глаза горят! Румянец на щеках! Настоящая хозяйка! А какая у нее шикарная грива! Я строго под каблуком!

— Спиногрызы?

— Есть! — Брат, такое впечатление, действительно, продолжал чему-то сильно удивляться, будто бы то, что он сейчас говорил, несказанно удивляло и его самого. — Мальчик и девочка. Миленькие очаровательные детишки. Ангелочки. Сто шестьдесят девять из ста семидесяти на дистанции… э-э-э… оценки в школе замечательные! Отличники! Круглые! Хм… это что же, получается, и семья есть?

Ченг Вэй усмехнулся — характерная семейка у его брата, судя по намеренным оговоркам. Ой, характерная!

— … Карьера… Да все, как у тебя, Вэй! Дегенераты, кретины и шваль. Вот не так давно, должность освободилась из-под одной швали. Ну, ты должен быть в курсе…

Ченг напрягся — судя по всему, его младший брат, наконец-то, подобрался к тому, ради чего позвонил впервые за столько лет.

— … кто-то считает, — продолжал Вайсан. — Что все пройдет без сучка и задоринки — имущество кретина поделят по-свойски. Но…

— Прежде, чем ты мне это расскажешь, братец, — поторопился прервать младшего брата Вэй. — Ответь на вопрос — а на кой это тебе? Судя по исполнителям, задание было спущено с самого верха. Вашего верха. И наше, — он выделил интонацией слово «наше», имея в виду полицию. — Вмешательство не предусмотрено. Оставишь вдовой свою… огонь-бабу!

— Все учтено. — Серьезно ответил Ченг Вайсан. — Мне это нужно. Тебе это нужно. А еще это нужно на материке очень высоким и большим людям с золотыми звездами на плечах…

— На материке… — Повторил Ченг Вэй, покрываясь липким холодным потом.

Брат только что довольно толсто намекнул ему на то, что работает он не на наркомафию… и даже не на Триады. Хуже. Страшнее. Он действует в интересах спецслужб материкового Китая, с которым у родного Гонконга были сложные и крайне запутанные отношения.

— А у тебя… — Осторожно спросил он. — Много ли звезд?

Конечно, то, чем пахло это дело, на государственную измену не тянуло — все-таки Гонконг официально считался специальным административным районом Китая. Но вот статус этого района был настолько скользким и непонятным… и уже столько кровушки пролилось — с обеих сторон — чтобы этот статус сделать более определенным. В ту или в эту сторону.

— Да так… ерунда. Две серебряных.

Две серебряных? Это, получается, подполковник. Или майор, если брат имел в виду оба плеча.

— И как денежное довольствие? Жена и детишки в обносках не ходят? Говорят, маловато платят на «материке». Даже «серебряным звездам».

— Маловато, да… — Вздохнул Вайсан. — Никакого сравнения с жалованием инспектора полиции Гонконга. Приходится крутиться самому, держать свой маленький скромный бизнес. На маленькую плошечку риса с кусочком мяса пока хватает. Ну, ничего — вот сыночка замуж выдам, дочку женю… или наоборот? Ну, не важно! Вот тогда — заживу!

Ченг фыркнул, представив себе памятную улыбку довольного кота «на том конце провода».

И одновременно — решился. Видимо, авантюризм и какая-то степень нонконформизма — это у них с братом семейное:

— Я тебя слушаю. Ну, так что насчет швали…?

— Не-не-не… — Рассмеялся младший брат. — Не по телефону. К тебе на почту ссылочка придет — сам сообразишь, как открыть. Надеюсь, не забыл еще день рождения человека, который учил нас правильно стрелять? Там все, что нужно, чтобы стать если и не заместителем комиссара полиции, то уж старшим помощником заместителя — точно!

«Даже так!» — Ченг Вэй допускал, что за ним сейчас наблюдают через какую-нибудь мощную оптику, поэтому приложил все усилия, чтобы лицом ничего такого не выдать…

— Ну, не сразу — не сразу, конечно! — По-своему истолковал его молчание Ченг Вайсан. — Годика через три-четыре. Или пять, если осторожно.

Собеседники помолчали примерно минуту.

— Ну, бывай! — Весело попрощался младший брат. — Как-нибудь, может быть, когда-нибудь возможно встретимся — на пикник всей семьей съездим, постре… э-э-э… шашлычок покушаем, детишками похвастаемся…

«Шашлычок?» — Мысленно постарался запомнить Вэй. — «К какой кухне относится это блюдо? Это явно какая-то подсказка или намек!»

— Ну, все-все! К демонам долгие расставания! Что с телефоном делать — сам знаешь, не маленький, хе-хе-хе! Пока!

Зазвучал сигнал отбоя.

Да, Ченг знал, что делать с телефоном. А поскольку служил он инспектором… старшим инспектором полиции, то знал несколько больше, чем обычные граждане. Поэтому он не только вытащил из телефонного аппарата сим-карту, но и, уйдя из-под наблюдения наружных видеокамер в какую-то подворотню, аккуратно и тщательно раскрошил каблуком сам аппарат… А потом еще не поленился поковыряться в получившейся кучке и найти нужную микросхему. Крохотный белый квадратик присоединился к сим-карте в кармане пиджака.

Где-нибудь по пути в Бюро он выбросит их из окна машины. Или сожжет в пепельнице. Или в камине. Зависит от уровня паранойи и настроения, которые у него будут на тот момент.

* * *

Мы с Йонг «поймали» мистера Ченга в холле его главного офиса. Один из телохранителей как раз открыл перед одним из боссов Роанапра стеклянную дверь на улицу. Босс был в своем фирменном длинном пальто с белоснежным шарфом.

Встреча, на которую собирался мистер Ченг, была серьезной — он отправлялся на нее в сопровождении аж шести телохранителей, а перед входом я увидел аж три машины!

Вряд ли этих телохранителей предполагалось сегодня использовать по прямому их назначению — скорее всего, огромные парни с профессионально-зверскими рожами просто обозначали статус одного из боссов Роанапра. Или демонстрировали серьезное отношение Ченга к предстоящим переговорам. Или посылали какой-то там другой дополнительный «месседж» другим участникам переговоров — я в этом разбирался откровенно слабо, хоть и нахватался кое-чего, когда изучал последнюю нашу Цель.

Такое впечатление у меня сложилось из-за несколько небрежной их «работы». Как значительная часть жителей Роанапра, я начинал все четче и точнее подмечать подобные нюансы. Застегнутые пиджаки (минус пара секунд на обнажение оружия), чуть рассеянный несобранный взгляд, чуть небрежное построение, слишком чистые и необмятые пиджаки и вычищенная до блеска без единой пылинки обувь.

— Уже вернулись? — Почти искренне удивился мистер Ченг, останавливаясь. — Быстро вы!

Было видно, как под темными очками он сделал большие глаза.

И? Судя по всему, сейчас мистер Ченг не расположен объяснять нам с Йонг, зачем мы ему так срочно понадобились. Говоря простым языком, Мистер Ченг «включил дурочку». Переглянувшись с Йонг, мы пришли к молчаливому согласию — настаивать и пытаться выяснить, что же Ченгу от нас понадобилось — это будет для нас крутовато.

— Да, мистер Ченг! — Поклонился я. Сзади поклон повторила Йонг. — Я хотел поблагодарить вас за совет.

— Какой? — С интересом спросил Ченг.

— Под водой длинные женские волосы — великолепное и волнительное зрелище, мистер Ченг! Я не мог оторвать взгляд от этого великолепия! Я очень-очень благодарен вам за этот совет!

Ну, почему бы и сестре приятное не сделать, верно? Вот, слегка покраснела и взгляд отвела… Хотя, для постороннего наблюдателя — все такая же флегматичная и безэмоциональная маленькая девочка…

— Молодец, Гензель! — Обрадовался босс. — Фотки покажешь?

Я растерялся, а Ченг, хохотнув, чуть отвернул голову в сторону, получил от одного телохранителя сигаретку, от другого — «огонек» («Ну, кто так делает?! — невольно возмутился я. — Кто так делает?! Это ж непрофессионально! Телохранители должны векторы перекрывать, а не на цирлах перед боссом прыгать!»)

— Молодец, Гензель! — Повторил он, хлопнув меня по плечу. — Такое зрелище — это для одного! Эх! Молодость-молодость! Да-а-а…

Он с наслаждением дыхнул дымом в табличку, запрещающую курить (ну, да — эта зараза и сюда добралась!) и решил:

— Давайте, со мной в машину, детишки! Подброшу вас до матушки Чоу. Нечего молодым людям без дела по городу слоняться: «безделье и праздность не только ведут к невежеству, но и являются причинами болезни!»

«Спасибо, что поделились с нами вашей мудростью, мистер Ченг!»… но этого я, разумеется, говорить не стал.

— Да, мистер Ченг! — одновременно и хором, с поклоном. — Спасибо, мистер Ченг!

Ченг вышел на улицу сквозь услужливо распахнутую телохранителем дверь.

Ну, блин! Ну, что ж они делают, а?! Ну, не привратники они! Не привратники! Ну, не дело телохранителя — двери перед подопечным открывать и вперед, как барышню, пропускать!!!

А как только он оказался на улице и бодро зашагал к машине, перед ним, где-то в полуметре на уровне груди, вдруг проявилась спица-конус.

Кто-то целился в Ченга из огнестрельного оружия! Спица начиналась на крыше здания за два квартала.

Снайпер!

Помню, я подумал что-то вроде: «Эй! Я пока не собираюсь лишаться такого покровителя!» с возмущенно-разозленным оттенком.

После этого я, больше не размышляя, рванул вперед, к Ченгу.

* * *

Йонг с легким удивлением наблюдала, как Сеунг метнулся к мистеру Ченгу. Тот, почуяв неладное, начал разворачиваться к Сеунгу, сунув руку за отворот расстегнутого пальто.

В следующее мгновение, целиком доверяя своему названному брату, Йонг подкинула тело в воздух, залепив ногами по рукам особо ретивого телохранителя, шедшего справа и тоже потянувшегося за оружием, а руками, соединенными в замок — по затылку второго, который шел слева. Этот, второй, тормоз, ничего такого делать не собирался — просто Йонг решила вырубить его… chisto na vsyakiy pozarniy.

А Сеунг тем временем, легким ударом по локтю парализовав руку Ченга, smachno залепил ему локтем в живот. Мистер Ченг согнулся пополам и упал бы на колени, но Сеунг быстрым рывком за отвороты пальто, с треском разрываемой ткани, швырнул его через себя обратно во все также распахнутую дверь, все также удерживаемую застывшим в растерянности телохранителем.

Мистер Ченг изрыгающим ругательства снарядом пролетел мимо вежливо посторонившейся Йонг, кубарем прокатился по мраморному полу и, кое-как сгруппировавшись и закрыв руками голову, приложился боком о стойку администратора, которая покосилась от удара.

На улице загрохотали выстрелы. Это Сеунг палил из «Кольта», который в ходе короткой потасовки как-то умудрился вытащить у Ченга. Удерживая пистолет двумя руками, он направил ствол куда-то вправо и вверх.

Телохранители кинулись к Ченгу, сгрудились вокруг него, прикрывая подопечного своими телами. Они все уже успели достать оружие и направили стволы в сторону входной двери… И ни одному из них, почему-то, не пришло в голову направить ствол на Йонг, с независимым видом рассматривающей зеркальный потолок холла. У ног Йонг слабо ворочался один из бодигардов.

Она тихонько хмыкнула. Правда, что делать дальше — пока не знала. Оставалось надеяться, что старший брат устроил этот цирк не просто так и хоть немного думает о последствиях. Она ограничилась тем, что быстро вытащила пистолет у отрубившегося телохранителя, щелкнула предохранителем, передернула затвор и спрятала пистолет за спину, чтобы лишний раз не нервировать охрану, и так находящейся на взводе.

— Снайпер на крыше! — Вваливаясь в холл под стволы охраны, выдохнул Сеунг.

Сейчас на побелевшем осунувшемся лице отчетливо выделялись раздувшиеся ноздри и почти целиком черные, как у охотящегося кота, глаза. Разряженный пистолет слабо дымился в руке.

— Какого…?! — Прохрипел Ченг из-за спин охранников, вздохнул-выдохнул, и спросил с тихой угрозой. — И как? Попал?

Охранники, начиная что-то соображать, осторожно отводили стволы в сторону от Сеунга, НАКОНЕЦ-ТО, распределив между собой все возможные направления атаки.

— Попал. — Досадливо отмахнулся парень, все так же, видимо, пребывающий в лихорадочно-возбужденном состоянии. — А толку?

Йонг тихонько вздохнула — удастся ли вывести брата из-под гнева босса Роанапра без сильного ущерба?

— Четыреста семьдесят шесть метров! — Продолжал Сеунг. — Разлет пуль — около метра! Убойная сила — тьфу! Патроны-то гражданские! Максимум, синяк останется!

— Ай-яй-яй! — Хладнокровно посочувствовал мистер Ченг, схватился за протянутую руку одного из телохранителей и выпрямился, морщась, потирая живот. — Надо будет военными боеприпасами разжиться. И тебе что-нибудь длинноствольное купить… — И задумчиво протянул. — Неужели, мистер Вироччио настолько не хочет со мной встречаться?

Йонг перевела дух и незаметно вернула временно изъятый пистолет на место и, стараясь оставаться такой же серенькой мышкой, отступила к стене. Удар у Сеунга… особенно, в таком его состоянии, лишь немногим уступал ее удару ногой с разворота. Так что Ченг имел все основания разозлиться очень-очень сильно — вряд ли даже бронежилет полностью погасил всю силу от удара. Да еще и локтем…

* * *

Удивительно, но мистер Ченг ни на секунду не усомнился в моих словах! А ведь ни одного выстрела от снайпера так и не прозвучало! А ему еще и не слабо в расслабленный живот двинул. Это ж не только урон престижу босса! Это еще и чертовски больно! Даже через броник!

Когда я направил пистолет, накрыв широкой воронкой спицы-конуса место лежки снайпера, тот практически сразу стал отползать. Я его, конечно, поймал своей «спицей», но… расстояние. Кажется, в плечо попал. И куда-то в поясницу. В ответ получил ощущение, будто кулаком не очень сильно двинули. И все!

С одной стороны, хорошо — не пришлось испытывать «приятные» ощущения от серьезного ранения или смерти убийцы. А с другой — не настолько я в жизни устроился, чтобы терять такого покровителя, как Ченг. А оставлять в живых киллера — значит, оставить «вопрос открытым».

Разумеется, ничего этого я говорить мистеру Ченгу не стал.

— Гензель… — Позвал меня босс.

Телохранители в четыре руки обхлопывали его, сбивая пыль с пальто и брюк.

— Мистер Ченг?

— Пистолетик… может, отдашь? А?

— Конечно, мистер Ченг! — Я подошел и двумя руками с поклоном протянул пистолет.

— Наклонись-ка пониже… — Попросил он небрежно.

Хм… подзатыльник? Или фингал подвесит? Или нос расквасит? Ну, типа «глаз за глаз»? Не то, чтобы «не имеет права», но… обидно будет. И несправедливо. Хотя, кто их знает, какие заморочки у больших боссов мафии и какие порядки там, наверху, царят?

Меня погладили по голове!

— Пепел от сигареты… — Объяснил Ченг. — Я как раз очень точно его тебе на макушку стряхнул, когда ты мой пресс проверял. Хорошо, не затлела — тонзура тебе вряд ли будет к лицу… Хотя, мать ее Иоланда не отказалась бы от такого послушника… хе-хе-хе…

Фух! Кажется, пронесло!

Из-за пазухи Ченга послышались гортанные крики и звуки марша.

— О! Надо ж! Не сломался! Вот что значит настоящее китайское качество! — Ченг поднес телефон к уху. — Привет, красивая русская девушка! Как твое… — И отнес трубку подальше от уха, с недоумением посмотрев на нее.

Даже я слышал, как кто-то… Впрочем, не кто-то, а Балалайка — «Хелл марш» был установлен на ее номер. Так вот Балалайка что-то орала в трубку, ругалась и материлась.

— Погоди-погоди, красавица моя! — Искренне забеспокоился Ченг. — У тебя там все в порядке? Может, прислать королевскую конницу и королевскую рать?

И снова отставил трубку от уха, переживая новый взрыв эмоций на том конце провода. Через некоторое время Балалайка успокоилась и Ченг что-то там для себя уяснил:

— Так… ага… ай-яй-яй. Девочки, как вам не стыдно! Ага! Так. У-у-у… Даже мамашу Иоланду?! Надо же! Ух, ты! И весь комсостав базы звездно-полосатых?! Да ладно! Не может быть! Там же километр! Вау! Охренеть! Правда?! Вот это да-а-а! И запись есть? Покажешь? Ага… ага… так… ага… — Наконец, Ченг протянул телефон мне. — Гензель, тебя хочет твоя Гретель!

Я прижал трубку к уху:

— Йоган? — Спросил знакомый голос… с очень многообещающими интонациями.

— Рита?

— Придурок! — Рявкнули прямо в ухо. — Баран! Мелкий паршивец! Белобрысая бестия! Фашист!

Я, как Ченг несколько секунд назад, отнес телефон в сторону и посмотрел на крайне довольного Ченга:

— Женщины, Гензель! — С непередаваемой интонацией развел тот руками. — Эх, женщины! Привыкай!

— Рита, погоди… — Я кое-как вклинился в непрекращающийся поток брани… все-таки, чисто мужской коллектив «Отеля Москва» не очень хорошо влияет на манеры и воспитание девушки! — Погоди, Рит. Ты чего?

— Я из-за тебя… на «Лучшего снайпера Отеля Москва»… не сдала! — это Рита говорила уже сквозь слезы, всхлипывая. — Лена обещала мне в подарок «Лайт Фифти» достать! Гад ты, Йоган!

Я перевел ошарашенный взгляд на Йонг, неведомо как оказавшейся у меня за спиной и приложившей ухо к телефону с другой стороны.

— Рит! — До меня, наконец, дошло. — Так это была ты?!

— Сеунг! — Покачала головой Йонг. — Нельзя обижать девочек! Плохой!

— Да, Гензель! — Согласился Ченг, сочувственно похлопав меня по плечу. — Девушку до слез довел! Ц-ц-ц…

Я не ответил. Я находился в прострации, пытаясь представить себе фигурку Маргариты Вайс с полутораметровой пятнадцатикилограммовой крупнокалиберной винтовкой Баррет М82.

— А еще ты мне мой плащ порвал… — Вздохнул Ченг. — Ну, нельзя же так! У тебя сегодня просто день косяков, товарищ Вайс!

* * *

Машина уже пять минут назад отвалила от «Дома Чоу», где Ченг высадил «молодежь». Сейчас он разговаривал с Балалайкой.

— … Ну, теперь понятно, как девочка умудряется без оптики работать снайперской винтовкой на такие дистанции! И что, она эту «нитку» даже ночью видит?

— Она ее не видит, Ченг, а ощущает. И еще ощущает цель, представляешь! А ночь или день — это несущественно.

— Ага! Так вот как, получается, он смог из «Кольта» достать ее аж за четыреста метров!

— Это да… Повезло. Нам с Риткой. Будь в пистолете армейские боеприпасы, были бы ранения. А если в голову или в органы — то смертельные…

— Какой молодец!

— С чего это он молодец?! — Возмутилась Балалайка. — Это не его заслуга! А… бонус. Ну или врожденное что-то…

— Да, нет, Балалайка! Ты не поняла! Молодец, что хитрость и осторожность у него врожденные! И молодец, что никому об этом ничего не сказал! Кажется, даже Йонг ничего не знает! Наш человек! Эх, ему бы внешность нормальную — вырос бы отличный партийный работник! Претворял бы решения Партии в жизнь на местах… А там, глядишь, в центральный аппарат попал бы, вел бы великую страну к великому будущему… Ну, и о нас с тобой, стареньких, кхе-кхе, не забывал бы…

Он помолчал и спросил:

— Как там девочка? Успокоилась уже?

— Еле-еле успокоила. — Призналась Балалайка. — Форменная истерика была. Ну, а ты чего хочешь — переходный возраст!

— М-да… — Усмехнулся Ченг, еще раз посмотрел на зеленый огонек на криптофоне и спросил. — От своей авантюры не отказалась?

— Это у тебя авантюры. У меня — тщательно спланированные операции!

— Ну, не придирайся к словам, дорогая! Задачу поставишь ты?

— Первую ее часть. С тебя — специалисты по Японии и легендирование поездки.

— Без базара! Кое-кто в Японии давно напрашивается на визит вежливости Черного Веера.

* * *

«Сейчас напьюсь» — Решил Рокуро, грустными глазами смотревший на новую кружку пива, заботливо поставленную перед ним его коллегой — таким же «молодым специалистом», работавшим, правда, в другом департаменте — геодезии и картографии — Ёсида Такаюки.

Благодарно кивнув, Рокуро, опустил нос в пену, чувствуя, как тело немного наливается жаром… Да, действительно, сегодня вечером он напьется.

Пятница, вечер. Что еще делать обычному японскому служащему, освободившемуся с работы неслыханно рано (аж в двадцать один — тридцать!), как не пойти в одну из многочисленных пивных Асахи и не отведать знаменитого на весь мир пива? Вот-вот. Тем более, если у ОЯСа настроение такое… такое… Ну, какое сейчас было у него, у Окаджима Рокуро.

Его начальник, господин Фудзивара, поступил вполне ожидаемо. Просто Рокуро, в силу недостаточности своего жизненного опыта, о вероятности такого поступка непосредственного начальника даже не подумал: господин Фудзивара нашел на файл-сервере исходный документ отчета (ссылку-то ему Окаджима, разумеется, отправил почтой заранее), спокойно затер фамилию автора, вставил фамилию одного из своих протеже и закрыл к этому файлу доступ. Вуаля!

Итог. «Асахи Индастриз» бурлит, Совет Директоров радостно улыбается, господин Фудзивара радостно улыбается, господин Мори радостно улыбается… И все — дерьмо! — радостно улыбаются, кроме непосредственного автора эпохального отчета — Окаджима Рокуро, который целую неделю в мыле носился по всей префектуре, давал обещания, уговаривал, искал информацию… Еще и лекцию эту в родном универе читать надо будет — обещания надо выполнять!

А что получил взамен? Ни-че-го! Нагоняй и… штраф! Штраф за затягивание работ!

Обидно. Очень обидно.

Конечно, можно было с жалобой обратиться напрямую к высшему руководству через голову Фудзивара. Тем более, что и доказательства добыть элементарно просто — наверняка, этот старый закостенелый карьерист не озаботился залезть в свойства файла и не поменял создателя этого файла… Более того, Рокуро сильно подозревал, что в системе ведется журнал работы с документами.

И? Вот пойдет он с кляузой на свое непосредственное начальство. И? Сколько он после этого проработает в «Асахи Индастриз»? И кто согласится взять под свое начало того, кто «капает» на свое непосредственное руководство? А если выгонят, то наверняка позаботятся, чтобы найти такую же хорошую и престижную работу ему было очень и очень сложно…

Так что об этой истории с отчетом Окаджима рассказал только одному человеку — своему собутыльнику, Ёсида Такаюки — такому же «молодому специалисту на птичьих правах», что и он. Как раз «история под чашечку сакэ» получилась…

— Расслабься, Окаджима! — Чуть покачивающийся Ёсида хлопнул Окаджима по плечу. — Расслабься!

— Расслабиться, Ёсида? — Заплетающимся языком спросил Окаджима. — Это зачем? Чтобы не было больно?

— Ага! — Радостно улыбаясь, ответил Ёсида. — Именно! Умные опытные люди, не чета нам с тобой, еще и всякие смазки используют! Их нынче в любом магазине купить можно! Гы-гы-гы!

Окаджима с некоторым усилием подавил жгучее желание врезать в улыбающееся лицо веселящегося собутыльника. Пересилил себя, конечно же — после средней школы он ни разу не дрался — всегда умудрялся свести любой острый конфликт к шутке… ну или незначительному ущербу для собственного достоинства.

Да и с какого боку тут Ёсида? Он тут вообще ни с какого боку. К тому же, если честно, если подумать, то здравое зерно в совете есть. Расслабиться, да? Вот сейчас он и расслабится. Полиция и обыватели Асахи с пониманием относятся к валяющимся на чистеньком тротуаре или газоне пьяным людям… были б эти люди прилично одеты — галстучек, костюмчик… У нас же свободная страна, верно?

— Ба! Какие люди! — Женский голос из-за спины.

Окаджима сжал зубы, чтобы не выругаться в голос. Имаи Кику. Собственной блядской персоной!

Надо сказать, что тут, в центре Асахи, женщины в антураже пивных — брутальных вотчин мужчин-японцев — смотрелись вполне органично и никого не удивляли. Даже в качестве клиентов. Так что в появлении тут Имаи Кику ничего удивительного не было. Удивительным было другое- от головного офиса «Асахи Индастриалз» тут было три или четыре автобусных остановки! Простым совпадением и не пахло!

— Добрый вечер, Имаи… — сан. — Выдавил он.

— А почему Рокуро-кун должен расслабиться? — С огромным интересом спросила девушка. — Рокуро-кун чем-то напряжен? И кто же напрягает нашего Рокуро?

Окаджима метнул предупреждающий взгляд на собутыльника, но — тщетно: тот восхищенными глазами поедал выдающиеся достоинства классической японской бизнес-леди. Окаджима был вынужден себе признаться, что выглядела Имаи, действительно, отлично — талантливый макияж, ни капли не пострадавший в течении рабочего дня, коричневый в вертикальную мелкую полоску деловой костюм, весьма короткая, совсем не как у какой-нибудь секретарши или бухгалтера, юбка, высокие каблуки…

— Ты же нас познакомишь, Рокуро-кун, да? — Мило и наивно заулыбалась эта стерва, без всякого разрешения присаживаясь за их столик (а кому бы хватило смелости ей запретить?!)

«Дерьмо! Минута-две, и дурачок выложит ей весь наш разговор! Впрочем, ты был таким же дурачком — так что молчал бы уж, Рокуро-кун!»

Глава 11

«Эды нет! Придется самой нажираться! — Огорчилась Реви, но тут же приободрилась. — Даже хорошо — не проболтаюсь ей о своем позоре! Только надо будет Бенни позвонить, чтоб потом забрал — а то что-то стремно мне в последнее время отрубаться при посторонних! Ну, сука белобрысая, только попадись мне!»

Девушка внимательно осмотрела зал «Желтого флага». Половина присутствующих, спинным нервом что-то почуявших, уткнулись в столы и не встречались с ней взглядами («Эт правильно! Потому, что настроение у меня сейчас — пипец!» — С каким-то мазохистским удовольствием подумала она).

А другая половина — неплохо уже набравшаяся… или просто отмороженная «выше средней температуры по Роанапра» — радостно поприветствовала Македонскую, предвкушая какое-нибудь развлечение со стрельбой («Поклонники… Фанаты-на!»).

Бао, когда Реви подошла к стойке, определил безошибочно:

— У тебя — пипец настроение! Если опять бар мне разнесешь, я возьму винтовку и… ну, ты поняла, короче. — Он толкнул к Реви бокал и бутылку виски. — Кстати, у меня есть «Калаш». Ржавый-ржавый. И какая у него мушка на стволе — ты знаешь, ага? Так что хотя бы во имя чистоплотности — держи себя в руках!

— Какая тебе разница-на? — Огрызнулась Реви. — Балалайка тебе все оплатит…

— Но перед этим вытрясет эти деньги из тебя… включая «за беспокойство». — Хохотнул Бао и пояснил. — Но мои потрепанные нервы эта плата не включает. А «моральный ущерб» я в наш уговор с «Отелем» включить забыл… Так что помни о большой-большой мушке на моей большой-большой пушке, хе-хе…

Реви, сделав вид, что пропустила привычную угрозу мимо ушей и еще раз напомнив себе о необходимости позвонить Бенни, окинула взглядом зал еще раз, выискивая компанию потрезвее и поприличнее. Кажется, нашла. Вот эти…

Она двинулась к одному из столиков, за которым сидели трое мужчин. Галстуки, белые рубашки, пиджаки, блестящие туфли… Обильно черноволосые, даже кучерявые, со жгучими черными глазами, с лицами с тонкими, даже мелкими, чертами.

Тут даже гадать не надо — сицилийцы. Они, единственные, кому хватает дури носить на лацканах своих пиджаков небольшой значок с этим вырвиглазным гербом Сицилии — три голых человеческих ляжки, прикрепленных к центру — оскалившейся волосатой маске.

Где-то на середине пути она прихватила свободный стул и теперь тащила его за собой одной рукой, противно скрежеща по полу. Шум в «Желтом флаге» стал стихать, многие посетители застыли в предвкушении… или в готовности опрокинуть столы, если потребуется защита от летящих пуль. «Пиджаки» настороженными взглядами следили за приближающейся девушкой, расположив руки рядом с пистолетами, выложенными на стол.

— Господа, простите за беспокойство. — Реви постаралась сделать голос исключительно вежливым. — Будьте любезны… за этим столиком свободно? — И после короткого раздумия добавила. — Пожалуйста… Спасибо… Всего хорошего…

Теперь в зале воцарилась полная тишина — присутствующие переваривали неожиданную и невероятную вежливость со стороны одного из самых опасных боевиков Роанапра. В установившейся тишине послышалось короткое шипение — это в бокал с каким-то пойлом шлепнулась сигарета, выпавшая из открывшегося рта одного из макаронников.

Через секунду столик был свободен, а итальянцы под озадаченным взглядом Реви, постоянно на нее оглядываясь круглыми глазами, уже торопливо двигались к выходу. Некоторые компании, после быстрого перегляда и тихих консультаций, тоже поднялись и направились к выходу, делая вид, что столь скорый уход является плановым и никакого отношения к Ребекке из «Лагуны» не имеет.

— Вообще-то я имела в виду кое-что другое. — Пробормотала искренне удивленная Реви, занимая столик. — Придется в одну харю бухать… Надо ж! А я и не верила, что вежливость может быть так эффективна!

Много ли одному надо? Уже через полчаса Реви рассматривала бутылку и пыталась решить сложный философский вопрос: бутылка на половину пуста, или на половину заполнена? Глаза плыли, в ушах шумело, организму было хорошо-о-о, организм не думал о завтрашнем дне и требовал добавить, чтоб ему, организму, стало еще лучше…

И тут в «Желтый Флаг» вошли…

— Чу-у-удно… — Протянула девушка, оскалившись.

Видимо, белые зубки в темноте сверкнули слишком ярко, так как после этого заявления некоторые близстоящие столики, за эти полчаса успевшие заполниться новыми посетителями, снова начали пустеть. А Бао, стоически вздохнув, стал убирать с полок бутылки с особо дорогими ликерами, пряча их за бронированную стойку.

— Ну-с… — Девушка глубоко вздохнула и «хлопнула» для храбрости еще один стаканчик. — Приступим! Для начала попробуем сделать ЭТО вежливо-на!

И, на всякий случай, налила себе еще. Про запас.

— Вежливость… вежливость творит чудеса! — И гаркнула на весь зал. — Стоять, нах! Большое спасибо!

* * *

— Йоган! Какой ты сегодня красивый! — Всплеснула руками Балалайка. — Тебе очень идет этот китайский костюм!

В расположении (термин, часто употреблявшийся Ритой) «Отеля Москва» я оказался не в первый раз — раньше я уже заходил в гости. Самая закрытая, самая дисциплинированная и самая сильная (в огневом и профессиональном отношении) группировка Роанапра базировалась тупо… в отеле! Правда, в этом заведение никогда не было свободных мест (ну, наверно, как и в «Доме Чоу») К тому же, гостиница называлась «Ко Сукон», а не «Москва». Но последнее… это уж было бы слишком! Даже для этого города!

А вот в своем новом амплуа госпожа Балалайка предстала передо мной впервые.

Свободный домашний костюм-пижама — бледно-розовая майка с длинными рукавами с изображением анимешного котенка с блестками вместо глаз на животе и белые свободные брючки с рисунком из серых мелких сердечек — и пушистые белые тапочки (с мордочками белых котят, опять-таки).

Балалайка смотрелась уютно и по-домашнему, но впечатление несколько смазывал ПММ в наплечной кобуре.

ПММ — это, насколько я понимаю, «домашний облегченный вариант» обычного ее арсенала. Оно и правильно — со «Стечкиным» под мышкой домашними делами особо не позанимаешься…

— Блинчики будешь, Йоган? Со сметанкой!

Охренеть!

— Премного благодарен, госпожа Балалайка! — Поклонился я по своей клановой привычке. — Мадам Чоу так меня накормила буквально несколько минут назад, что кушать я не смогу, наверно, до завтрашнего ужина. Прошу простить!

Это было правдой. Как только машина Ченга скрылась за поворотом, мадам Чоу развела вокруг нас с Йонг бурную деятельность. Мы были отправлены в душ, потом — переодеваться, потом — мыть руки. И — за стол! Хотя я, если честно, лег бы спать — многочасовое бдение над спящей голой красавицей, потом волнения с этим «тренировочным» покушением на Ченга… Количество еды, выставленное мадам Чоу на стол: будто какая-то огромная компания заказала в ресторане столик, а потом отказалась от банкета. А еда… ну, не выкидывать же! Так что кушайте, кушайте! Под умильными взглядами мадам Чоу и под ее классическое а-ля-добрая-бабушка причитания о том, какие мы худенькие и какие мы бледненькие (Еще бы — спать хотелось зверски!), нам пришлось изрядно потрудиться палочками, ложечками, шпажками, пальцами, ножами.

— Ну, что ты, как неродной! — Балалайка накуксилась (!), надув губки. — Давай, ты меня будешь «тетей Леной» называть. В приватно-интимной, так сказать, обстановке. Хорошо?

— Да, тетя Лена. — Ошарашено признал я текущую обстановку «приватно-интимной».

Ну, что… «дядя Ченг» сорвался, так что теперь будет «тетя Лена»? Авансы на меня так и сыплются… Кто, интересно, будет следующий? Впрочем, после подобных «заяв» авансы от других крупных «игроков» Роанапра никакого впечатления на меня уже не произведут — после Ченга и Балалайки другие как-то «не тянут»!

— Вот и отлично! — Заулыбалась она. — Может быть, просто чаю?

Хм, а когда она улыбается — она ничего так… даже ожог этот не так в глаза бросается! Я кивнул, невольно тоже заулыбавшись.

Анимешный котенок на животе застенчиво посматривал вверх из-под весьма крупных выпуклостей босса «русской мафии», а мягкая ткань пижамы так обтягивала тело, что… М-да… За мистера Ченга остается только порадоваться! Разумеется, назвать госпожу Балалайку «миленькой» ни у кого язык не повернется, но что-то в ней было такое, что заставляло вспоминать такие эпитеты, как «роскошная», «роковая», «зрелая», «сочная». «Женщина с шармом», так сказать. Ну, и с пушками, конечно.

Романтический интерес моего покровителя, мистера Ченга, мало для кого в городе был новостью. Разумеется, окружающие понимали и специфику этих отношений и все сопутствующие сложности — эти двое вполне могли наброситься друг на друга. И вовсе не для того, о чем можно было подумать. И с голыми руками, и с пистолетами. Что неоднократно, судя по слухам, и делали. В ходе решения каких-либо разногласий.

Но с другой стороны — оба все еще живы! А это о многом говорит!

Но главное — упоминать об этом и даже намекать на это никто в городе не рисковал, даже «за глаза» — перманентная непредсказуемость Ченга и строго контролируемая отмороженность Балалайки как-то не располагали к неодбуманной болтливости… А идиоты в Роанапра надолго не задерживаются — теория Дарвина в этом замечательном городе действует безотказно!

— А как у тебя с японским языком, Йоган? — Неожиданно спросила Балалайка.

— Никак, тетя Лена. — Удивился я.

Меня разговор начинал напрягать. Несмотря на приветливость Балалайки. Она такая женщина, что… Как бы это описать… Она — тяжелая. Железобетонная. Чугунная. Вроде и говорит ласково, и улыбается мило, и вся такая домашняя и симпатичная, и котик этот на плоском животике под двумя серьезными выпуклостями, и котятками на длинных сильных ножках, и фигура — весьма и весьма… зрелая и женственная. «И все дела», как говорится…

А все равно — напрягает. Заставляет нервничать и дергаться. Во всяком случае — меня. Подозреваю, что дело в моем чутье настоящего жителя Роанапра. Это сколько я уже здесь — полтора года, два?

Интересно, что господин Ченг такого дискомфорта в общении у меня не вызывает. Хотя, он не менее опасен, чем дама его сердца. Видимо, дело в том, что я «хожу под Ченгом», а не «под Балалайкой». Разные эгрогоры, так сказать. Пусть и дружественные друг к другу. Временами. Местами.

— Это плохо, Йоган! Очень плохо! — Балалайка поставила передо мной чашку с черным сладким чаем.

Да где ж Ритку-то носит, а?! Мне этот разговор все больше и больше не нравится!

Полчаса назад по телефону в «Доме Чоу» от меня в ультимативной форме потребовали прибыть «в расположение „Отеля Москва“ и искупить свою вину». Узнав у мадам Чоу, что пока нет никаких планов по использованию Йогана ни в качестве Хранителя Веера, ни в качестве «курьера», я отпросился на вечер. Мадам Чоу недовольно поджала губы — к моим контактам с Маргаритой она относилась резко отрицательно (хотя стабильно и технично «съезжала с темы», когда я начинал троллить ее вопросом «Плохая компания? Почему, МАТУШКА Чоу?») — но почему-то сегодня возражать не стала. Уложив спать осоловевшую после сытного ужина Йонг (вот она, кстати, никак и никогда не возражала против моих встреч с Риткой, хотя, казалось бы, был наиболее заинтересована в моей изоляции «по этой части»), и опрометью кинулся сюда.

Прилетел в мыле, готовясь дать отпор Маргарите, разозленной провалом экзамена… А встретила меня одна Балалайка! Это ж-ж-ж неспроста! А где Ритка?

— Почему, тетя Лена? — Осторожно спросил я.

— Потому что следующее ваше задание, насколько я знаю, будет в Японии.

Вот так новости! Ни Ченг, ни мадам Чоу мне об этом не сказали, а Балалайка откуда-то знает!

Она сделала глоток чая из своей чашки:

— Ни в суть, ни в детали, ни в цели вашей работы в Японии я не посвящена, как ты понимаешь, но у меня будет ма-а-аленькая просьба… Кстати, — Спохватилась она. — Ченг… мистер Ченг, в курсе моей просьбы. И он это тебе подтвердит, разумеется.

— Да, тетя Лена. — Мне оставалось только кивнуть — первое, что стоило уяснить любому жителю Роанапра: от Ченга и Балалайки не может быть просьб — только приказы! — Конечно, я выполню вашу просьбу. — И поторопился уточнить. — Когда это не будет мешать основной работе.

— Вот и отлично! — Все-таки, улыбается она очень приятно и мило… если желает понравиться. — Риточка с вами поедет. — Огорошила она меня еще одной новостью. — У нее там будет свое задание. Присмотри там за ней, Йоган. И помоги, если потребуется. И если не в ущерб твоей… вашей работе. Хорошо?

— Ну, разумеется! — Я недоумевал все больше. — Я присмотрю… за сестрами.

Балалайка и вовсе расцвела:

— Прекрасно! В тонкости своего задания сестра посвятит тебя сама. Заодно, подумаете втроем, как можно синхронизировать свои операции. Чтобы одно не мешало другому.

— Да, Бала… тетя Лена!

— Спасибо, Йоган! Огромное тебе человеческое спасибо!

— Тетя Лена, мож… разрешите вопрос?

Балалайка удивилась. Видимо, уточняющие вопросы не предусматривались сценарием.

— Должен ли я в рамках этого дела знать что-то, чего не знает Рита?

Некоторое время Балалайка задумчиво меня рассматривала. Задумчивый взгляд Балалайки — это… это опять сложно. Что б там ни утверждали любители красного словца, сложных аналогий и витиеватых аллегорий, а мало кому удавалось по-настоящему ощутить себя лягушкой, распятой на прозекторском столике. Взгляд вивисектора на бледно-зеленое брюшко обреченного земноводного — вот что такое «задумчивый взгляд Балалайки».

Впрочем, я допускаю, что все это результат моего воображения. Я ведь человек пристрастный — я знаю, что собой представляет Балалайка, во главе какой организации стоит, на что способна (впрочем, о последнем, слава богу, я знаю только из слухов… даже не от Маргариты — та молчит о делах «Отеля», как партизан)… Ну, это как просьба высказать свое мнение о незнакомом человеке по одной лишь фотографии. При этом предварительно говорят, что вот на этой фотографии — убийца и насильник, а вот на этой — детский врач… А на самом деле — наоборот.

— Что ж… — Медленно, все еще о чем-то размышляя, тянула Балалайка. — Ранее такого не предполагалось. Однако… человеку, который задал такой вопрос… Да, такому человеку, пожалуй, будет полезно узнать кое-что сверх того, что знает Риточка…

Я облегченно перевел дух — меня, кажется, отвязали от виртуального прозекторского столика и отпустили порезвиться в пруд к друзьям и подружкам…

Балалайка отставила свою едва пригубленную чашку в сторону и оперла подбородок на сцепленные пальцы.

— Задачей Риточки будет внедрение в одну японскую корпорацию. В качестве иностранного специалиста. Ей необходимо будет «провести» своего босса от его нынешнего положения в иерархии к более высокому. Способ проведения — на усмотрение Риты. А вот то, для чего это необходимо и о чем Риточка не знает: в будущем этот человек, распоряжающийся ресурсами крупной международной компании, не сможет отказать «Отелю Москва», когда нам потребуется неожиданно появиться там всей труппой и чуть-чуть почикать пирог тамошнего теневого бизнеса… Вот… где-то так.

В губах Балалайки откуда-то уже была до половины выкуренная сигарета. Тяжелый клуб дыма медленно поднимался к вытяжке.

— У тебя еще есть вопросы, Йоган?

— Никак нет, тетя Лена!

Кажется, я — дурак! Нашел, чему радоваться — Балалайка посчитала меня достойным узнать дополнительную информацию! Даже с моим небогатым опытом понятно, что люди, обладающие такой информацией, живут интересно, но недолго. Придурок! Какого хера я лез с этим вопросом?! Захотел себя умным показать?! Ну, вот — показал! Мудак! «Синдром ботаника» — это все-таки клиника!

Балалайка тряхнула гривой и достала с полки рацию:

— Боря! Можете заканчивать. И скажи ей, что до утренней переклички она получает увольнительную. Нет, пусть до утреннего развода. — И со вздохом объяснила невидимому собеседнику. — Потому что обещала — терпеть не могу, когда она сырость разводит!

Через семь минут (я в это время все-таки был вынужден попробовать блинчики… не пожалел, кстати — блины с красной икрой — это сказка!) в пятикомнатный номер Балалайки влетела Рита, неся с собой ароматы шампуней и гелей. Только что из душа после какой-то тренировки?

И тут же попыталась отвесить мне подзатыльник. Я легко увернулся. После сидения в подвале Дома Чоу это было элементарно. Попытка «наказать» брата была тут же повторена. А поскольку я увернулся и в этот раз, подзатыльники посыпались один за другим, и стали модификациями — «подреберник», «подшейник», «подсра…»

Балалайка с задумчивым видом наблюдала за потасовкой, не пытаясь вмешиваться или комментировать.

В конце концов, мне это надоело, и Ритка, пискнув, улетела на диван.

«Одна десятая от Шеньхуа, одна пятая от Йонг» — Примерно оценил я.

Ничуть не обидевшись и не расстроившись, Рита принюхалась:

— Лен! — Возмутилась она. — Ты опять курила в номере! Ну, мы же договаривались, Лен!

Завязалась перепалка, в которой я, разумеется, не участвовал, почувствовав себя на несколько минут третьим лишним.

— Йоган! — В меня с дивана ткнули пальчиком. — Ведешь меня в «Желтый флаг»! Пираты, флибустьеры, ром водопадами, небритые подозрительные личности, шушукающиеся за столиками и, в финале, кабацкая драка!

— Риточка… — Слабо запротестовала Балалайка.

— Ну, Ле-е-ен! — М-да… такой капризной я Ритку еще не наблюдал… пипец ее бой-френду, если он когда-нибудь у нее появится. Себя в этом качестве я старался даже не рассматривать. — Я хочу в «Желтый флаг»! Я там никогда не была! Тем более, мы же их крышуем… Ты же обещала, ну Ле-е-ен!

И еще минут десять уговоров, аргументов, контраргументов, угроз, обещаний и клятв — «буду хорошей девочкой», «слова не скажу», «вообще молчать буду», «офицерский норматив в ОсНаз ГРУ сдам»…

Не понимаю я Балалайку! Хлопнула бы по столу и приказала — в чем проблема-то?! И Ритка тоже хороша — разговаривает с таким опасным человеком, как с какой-нибудь подружкой!

— Идите, куда хотите! — Балалайка махнула рукой. — Я дам сопровождающих — нечего девушке в одиночку бродить по таким аморальным местам!

Мне оставалось только следить за лицом — Балалайка сдалась и не настояла на своем?!

— Я не в одиночку — со мной будет Йоган! — Обрадовалась Рита.

— Разумеется! — Даже удивилась Балалайка. — Именно поэтому в сопровождении будет «двойка», а не «пятерка», как было бы в противном случае! Пойдете пешком? Или возьмешь машину?

— Пешком разумеется! «Желтый Флаг» — только конечная точка маршрута! Хочу пройтись с молчелом под ручку по вечерним улицам южного городка!

Я, конечно, могу и ошибаться, но, кажется, в Роанапра появился человек, вьющий веревки из железного босса «Отеля Москва»! И — сто процентов — кроме «двойки», нас обязательно будет прикрывать «пятерка»… а то и две. Слишком уж у Балалайки отношение к Ритке… личное.

— Йоган! — Снова этот приветливый голос «тети Лены», от которого страшно становится. — Ты ведь с оружием? А то могу дать пару стволов.

Я поколебался, но — все-таки ответил честно:

— Спасибо, тетя Лена. У меня всё с собой.

И поймал внимательно-хитрый взгляд Риты, когда назвал Балалайку «тетей Леной».

— Молодец! — Кивнула Балалайка. И тут же объяснила причину похвалы. — А я и не заметила! Молодец! Видимо, на поясе, под пиджаком?

— Не только.

— Какой умница! — Умилилась она. — Вот, Риточка, учись у брата! Йоган, ты уж присмотри там за ней, ладно?

Рита лишь фыркнула неопределенно. Интересно, она представляет себе, насколько это круто — вить веревки из Балалайки? И насколько это опасно в таком «южном городе», как Роанапра…

* * *

— Ченг, кто учил Йогана драться? — Вкрадчиво поинтересовалась Балалайка.

— А шо такое? — Улыбнулся Ченг в трубку криптофона.

— Кто. Научил. Его. Драться.

— Красивый русский девушка, от чего ты расстроена? Почему груссть-печаль?

Балалайка представила себе, как улыбка Ченга стала шире, но привычно не позволила пробиться наружу раздражению — на Ченга, увы, женские контролируемые истерики не действовали. Приходилось действовать твердо и последовательно:

— Не придуривайся, Ченг! Ну, так кто?

— Нэ, а шо такое? И вообще, как вы посмели обидеть ребенка?!

— Так получилось… И никого мы не обижали! Это он Ритку скрутил, когда ее наезды ему надоели…

— Ай, молодца! — Восхитился Ченг. — Показал, кто в доме хозяин! Настоящий мужик!

— Просто он так характерно это сделал… — Разумеется, на провокацию Балалайка не купилась и продолжала гнуть свою линию. — Ченг, не переводи стрелки. Кто научил его драться?

— Да никто! Как-то так само собой получилось…

— Врешь!

— Вру…

Балалайка чуть не сорвалась, представив, как этот… нехороший китайский мужчина пакостливо улыбается. Ну, она и не рассчитывала, что удастся так просто, «наехав», «расколоть» Ченга. Не тот человек. Поэтому спросила прямо:

— Ты отдал его этой сучке?

— О-о-о! Из твоих уст это сойдет за похвалу и признание заслуг! Чем ты так недовольна? Драться умеет — так это ж хорошо! Настоящий мужик должен уметь постоять за себя! А уж как это потом в семье пригодится!

— Она испортит мальчика!

— Если она сможет испортить мальчика, то туда мальчику и дорога. — Неожиданно жестко ответил Ченг. — Будет обычным отморозком-головорезом, каких тут сотни. И которому рано или поздно кто-нибудь открутит голову…

— «Все, что не убивает — делает сильнее», да? — Поджав губы, прокомментировала Балалайка. — Мне не нравится твой подход к воспитанию наших… нашего молодого пополнения. Но — ладно. Вернемся к… Я довела информацию до Йогана. В том числе и раскрыла ему одну из целей акции — отжать немного японских денежек.

— С ума сошла?!

Теперь жестко улыбалась Балалайка, невольно максимально точно скопировав интонации Ченга:

— Если эта информация толкнет мальчика на неправильные поступки, то туда мальчику и дорога. «Отелю» это не угрожает — мы сможем действовать даже в условиях прямого противодействия властей. Пусть и с большей тратой ресурсов.

— Эгоистка! — Возмутился Ченг, совершенно явственно представив холодную улыбку Балалайки. — Кста-а-ати! — Елейно заулыбался он. — Как он вел себя за столом?

— Сносно. — Была вынуждена признать Балалайка. — Блинчиками не чавкал. Даже ложкой и вилкой пользовался.

— И-и-и?

— Можешь забирать себе этот дурацкий «Боинг». — Вздохнула Балалайка. — Завтра утром тебе занесут документы.

— Тц-тц-тц…

— … и приведут пилотов! — Балалайка поморщилась.

— Балала-а-айка! — Протянул Ченг. — Зачем мне пилоты? Среди пассажиров было двадцать химиков из исследовательской группы «Сион Дайнемикс». Ты обещала мне именно их! А пилотов можешь себе оставить! — И, правильно истолковав молчание собеседницы, радостно воскликнул. — Спасибо-спасибо! Пусть тебе сегодня ночью приснится Ченг, май дарлинг!

— Мне только ночных кошмаров не хватало…

* * *

— Ты вспомнил? — Шепнула Рита, сильно прижавшись ко мне всем телом.

Сзади, строго в восьми метрах — не ближе и не дальше — шли наши сопровождающие. Прохожие кидали мимолетные взгляды и тут же отводили глаза — это все-таки Роанапра и тут глазеть на других не просто неприлично, а опасно. Тем более (тем более!), если объекты наблюдения выглядят невинно и безобидно, будто влюбленная парочка.

— О чем? — Осторожно уточнил я.

Осторожно, потому что — кто их, женщин, разберет! Еще обидится, если выяснится, что я забыл какое-то свое обещание.

— Значит, не вспомнил еще… А, забудь! — Легкомысленно махнула она рукой. — Когда вспомнишь — поговорим…

И? Что это сейчас было?

— Мороженое! — Воскликнула она. — Йоган! Хочу пломбир! Или шербет! Пли-и-из! Поухаживай за красивой немецкой фройляйн!

И захлопала глазками. Ну, это «хлоп-хлоп» у нас, видимо семейное — и действует одинаково на всех.

* * *

— Стоять, нах! — Рыкнули в наступившей тишине из-за дальнего столика и добавили то, что повергло меня в короткий ступор. — Большое спасибо!

Как там говорят: «Это я удачно зашел!», да? Вот то же самое, но — наоборот.

Убегать было поздно — «спица» из хромированной «Беретты» упиралась мне точно в центр груди. Поверх ствола посверкивали мрачные глаза Ребекки.

Она была бухая — об этом свидетельствовала не только наполовину пустая бутылка виски, стоявшая перед ней, но и плывущий взгляд, и покачивающееся тело… Но «спица» из ее пистолета почти не дрожала.

И жгла. Ну, хоть это ощущение и было для меня новым, но тут не надо быть титаном мысли, чтобы понять, что жжение скорее всего означает наличие патрона в патроннике и снятый предохранитель. И, возможно, готовность выстрелить.

Паршиво!

Волосы на затылке, кажется, встали дыбом от набежавших мурашек, тело закололи маленькие иголочки, полумрак бара будто осветили мощными софитами и, одновременно, цвета поблекли, будто я смотрю через светофильтр… с эдаким красноватым оттенком. В пальцы обеих рук слабо ткнулись острия лезвий метательных ножей, выпав из зажимов на запястьях (про шарики для тех же целей я даже не подумал в этой ситуации!).

Стоп-кадр.

Рита, только что висевшая у меня на руке, была уже справа в пяти шагах от меня, в тишине зала бродило эхо от щелчка предохранителей, а в Македонскую упирались уже три «спицы» — от пистолета Риты и из пистолетов ее сопровождающих.

При этом две спицы — сопровождающих — подрагивали и гуляли по телу Реви, иногда соскальзывая «в молоко», а одна — застыла, как влитая, «прилипнув» к солнечному сплетению Македонской.

Ну, предположение можно считать доказанным — моя сестра тоже может пользоваться этой «спицей»… Как, впрочем, и ожидалось. Выяснить бы еще, на каком уровне. Или не стоит? Умеешь считать до десяти — сосчитай до пяти. А в Роанапра — лучше сделать вид, что неграмотный и считать вообще не умеешь.

Кстати, «спица» из «Беретты» Реви дрожала куда меньше, чем «лучи любви и дружбы» из пистолетов наших сопровождающих. Правда, эта спица не была такой… эластично-монолитно-упругой, как Ритина или моя. Но все равно — интересно. Очень интересно.

— Садись… Присаживайся… пожалуйста. — Реви положила пистолет на столешницу и лихим «хоп!» опустошила свой стакан. — Пока вежливо…

Я осторожно присел напротив Македонской. Рядом, снова ко мне прильнув, устроилась Рита, а сопровождающие заняли один из свободных столиков, которых вокруг оказалось непривычно много…

Странно, я ожидал от Реви смущения или прилипчивого заигрывания. А тут какая-то злость и ненависть, приправленная нешуточной обидой. Неужели, она как-то прознала о том, что тогда я всего лишь вырубил ее и потом даже пальцем не дотронулся, чего не допустило бы большинство жителей Роанапра, считающих себя мужчинами.

Но как?!

Вряд ли Бенни — он совсем косой был и уже не отличал виртуальность от хорошенько проспиртованной реальности, в которой белобрысый парень в одной набедренной повязке открыл перед ним дверь в каюту. А в той каюте полностью обнаженная девушка лежала на койке, стыдливо отвернувшись к стене. Так что «реальность» Бенни не включала в себя такие сложные вещи, как «мистификация» и «обман» — должен был принять все за чистую монету.

Может, Датч проболтался? Да нет, тоже вряд ли он — зачем ему меня так подставлять? — он с Йонг на почве поэзии неплохо сошелся. Столько книжек ей надарил… А может он — педофил или лоликонщик — и хочет «оторвать» меня от Йонг?

Может, Реви — девственница и по этому смогла определить, что к чему? Тем более — вряд ли. Не может такая девушка, как она, до двадцати лет (или сколько ей там?) не попробовать хотя бы разочек. Впрочем, не исключено…

Что за бред в голову лезет после адреналиновой встряски!

Некоторое время мы молчали. Кажется, Реви не знала, с чего начать. Тем более, в присутствии Риты, на которую кидала подозрительные и враждебные взгляды.

— Ты чё без пушки, херувимчик? — Наконец, мрачно поинтересовалась она. — Совсем е%%нулся по Роанапра без оружия ходить! В подворотню затащат и по кругу пустят такого беленького и смазливого…

Заботливая какая!

Я, разумеется, не стал «лезть в бутылку» и говорить, что сейчас Реви пытается транслировать на безобидных горожан Роанапра собственные комплексы и собственные скрытые желания в моем отношении… или в своем?

Также, я не стал ей говорить, что, во-первых, пистолет у меня надежно спрятан на поясе под полами китайского пиджака, а, во-вторых, в экстренной и неожиданной ситуации я больше полагаюсь на метательные ножи, позаимствованные у Йонг и закрепленные на внутренней стороне предплечий. И между лопатками, чтобы преподнести сюрприз тому, кто попробует скомандовать мне «руки за голову!»

И пусть метаю я их на порядок хуже, чем Йонг и на два порядка хуже, чем Шеньхуа, но для окончательного решения девяноста пяти процентов могущих возникнуть в Роанапра проблем — более чем достаточно. Мало никому не покажется. А в оставшихся пяти процентах мне и пистолет вряд ли поможет.

Я лишь мотнул головой в сторону Риты, сноровисто спрятавшей свой странный пистолет в наплечную кобуру, объяснив таким образом, что затащить меня в подворотню довольно затруднительно — кое-кто будет против. Угловатый, будто рубленный, дизайн пистолета и, в то же время, явственно ощущаемая функциональность — однозначно выдавало поделку русских оружейников.

— «Багира». — Объяснила Рита, перехватив мой заинтересованный взгляд. — Модификация на десять патронов. Ле… Балалайка сказала, что если я не смогу решить свои проблемы десятью пулями, то она во мне ошиблась.

— Что? Тоже пистолет подарили? Балалайка? — Процедила Реви, переведя пьяный взгляд с меня на Маргариту.

И попыталась изобразить этим взглядом угрозу и пренебрежение. Получилось плохо. Рита ответила лучезарной улыбкой, захлопав глазками…

— Сестра. — Догадалась Реви. — Я тя видела, нах… у Балалайки…

— Да-да, госпожа Ребекка! — Прощебетала Рита. — Нас, к сожалению, так и не представили! Маргарита Вайс!

— Ребекка! Просто Ребекка.

Реви решительно протянула ладонь… в сторону стоявшего за стойкой Бао. Тот дернулся и чуть не выронил бокал. Гневно, как таракан, зашевелил своими усиками, шепотом матерясь. Реви ввела поправку, учла направление ветра, силу притяжения, и ее ладонь оказалась где-то примерно над серединой стола.

— Очень приятно! — Рита пожала протянутую ладонь.

— Марга… Марга… Марго?

— Рита. — Улыбка сестры поблекла. — Просто Рита.

— А-а-а… — Македонская сделала головой сложное восьмерко-образное движение-кивок в мою сторону. — Ты ж не против, что я… с твоим братом?

— Даже не знаю, госпожа Ребекка! — Рита откровенно развлекалась. Я видел, каких усилий ей стоило не расхохотаться. — Такая классная девушка, как вы. И такой тормоз, как мой младшенький! Неужели не нашлось кого получше?

Реви некоторое время переваривала сказанное, пытаясь постигнуть смысл, и призналась:

— Не… — Она пьяно помотала головой. — Получше — не. Когда пистолет наводит — мурашки в… ну… везде, короче. И там… Сильные. Вот…

Кто-то очень-очень пьяный, гораздо более пьяный, чем даже Реви, пьяно заржал за соседним столиком:

— Македонская, а чё эт тя на малолеток потянуло-то? — Крупный толстый мужик в бело-красной гавайке, озвучив эту умную мысль, заржал из-под проститутки, сидевшей у него на коленях.

— Чё вякнул, козел?! — Реви пальнула впритирку, так, что у обоих — жиртреста и «феечки» — взметнулись волосы.

— Ай! Моя прическа! — Неожиданно низким голосом отреагировала путана. — Реви, ну, зачем же так грубо, а!

Кажется, работница (или работник? есть тут такие… на любителей) койки даже испугаться не успела. Или Реви в нее (него?) регулярно пули посылает.

Но Реви не слушала. С непередаваемым удовольствием она громко поведала всему залу:

— Какие, нах, малолетки! Вот этот беленький ангелочек так меня трахнул, что я вырубилась, нах!

В зале воцарилась потрясенная тишина. Македонская — ни хрена не пьяная, а трезвая, как стеклышко! — широко и ласково улыбалась, с мстительным и непередаваемым удовольствием рассматривая мое пунцовое лицо.

Тихое журчание — кто-то лил пиво мимо рта, себе за шиворот.

У Бао из рук таки выскользнул стакан (разумеется, бармен не может стоять за стойкой просто так — он должен что-нибудь ПРОТИРАТЬ!), но не разбился, а покатился по стойке, докатился до края… и — да! — против законов жанра не попрешь — все-таки разбился!

У русских нервы оказались покрепче. Городничев высказался тихо, емко и кратко, а тот, кого Рита называла Димой, поведал громким шепотом, тоже по-русски:

— Херасе! А по виду и не скажешь! Слышь, Андрюх! Прямо гордость берет за соотечественников, да?

Зал медленно приходил в себя. Опытные наемники, хладнокровные бандиты и безжалостные убийцы смущенно и вполголоса пытались вернуться к прерванным разговорам. Пока получалось так себе. К тому же, общее замешательство усугубляло поведение многочисленных тружениц коек — их взгляды то и дело возвращались ко мне, что-то измеряли, что-то прикидывали… примерялись и, кажется даже, планировали.

А Реви поднесла наполненный стакан к моему лицу, чокнулась с моим носом, наклонилась близко-близко и тихо прошептала:

— Дурачок… ты мог хотя бы тампон вытащить, а?

Глаза ее в этот момент были такие… такие… Что я невольно пообещал, пролепетав:

— Прости, Реви… в следующий раз… обязательно… правда!

Глаза Реви сузились:

— А может, я чего-то не знаю? — Шептала она. — И ты сделал это… жестким и противоестественным способом?

Рядом хрюкнула Рита, она уже была не красная, а пунцовая от попыток сдержать хохот. А Реви наполнила стакан еще раз, по извилистой и запутанной траектории (опять играет? Или умеет в случае необходимости трезветь на короткое время?) поднесла его к губам и медленно выцедила, будто простую воду.

— Или… — Она мелодично рыгнула, но говорила все так же тихо. — Ты промахнулся и попал не в то отверстие… НЕЧАЯННО?

Рита все-таки не выдержала и… нет, не засмеялась, и не расхохоталась, а — ЗАРЖАЛА!

— Ой… чу… ха-ха… чудесное… хо-хо-хо… замечательное завершение… ха-ха-ха… романтического вечера! — Колотила она рукой по столешнице.

— Эй, сестра… а чё у тя за пушка-то? — Заплетающимся языком спросила Ребекка. — Дай позырить-на… эти русские понапридумывают оружия-на…

* * *

— Йоган! Может, тебе помочь? — В четвертый или пятый раз спросил Дима.

Я молча помотал головой (Македонская была не такой легкой, какими полагается быть этим прекрасным воздушным созданиям, женщинам — так что я старался экономить силы), а вот Рита ответила с мечтательной улыбкой:

— Дим! Я даже не буду обращать твое внимание на морально-этические аспекты твоего неприличного предложения. Я лишь спрошу: что с тобой будет, когда кто-нибудь шепнет госпоже Македонской, что кто-то, кроме моего очаровательного замечательного и сексуального младшего братика, посмел прикоснуться к ней, когда она была в беспамятстве?

Городничев одобрительно хохотнул, подмигнул Рите и хлопнул растерявшегося Диму по плечу.

— Мы тебя тут подождем. — Сказал он мне, когда мы подошли к дому, в котором снимали квартиры все члены «Лагуны». — Ну, или не будем ждать… А то вдруг кто-нибудь шепнет госпоже Македонской, что Йоган Вайс ушел от нее всего через пару минут…

Очень смешно, да. А вот что мне теперь делать, а?

* * *

Приблизительное место, где прячется Мэй Дзян, было обнаружено ночью. Девушка легкомысленно засветилась на камерах наблюдения ночного супермаркета. Почему-то непрофессионалы продолжают считать, что ночь — более безопасное время для беглецов от властей.

Но в современном городе — тем более таком высокотехнологичном, как Гонконг — это совсем не так. Напротив, ночью куда меньше людей, и специальным программам распознавания изображений нужно гораздо меньше времени, чтобы идентифицировать искомое лицо и сообщить о находке оператору-человеку. А освещения… освещения в ночных современных городах более, чем достаточно!

Через полтора часа удалось локализовать многоквартирный дом, в котором пряталась важная свидетельница по делу об убийстве главы одной из самых богатых семей Гонконга. И еще через пятнадцать минут — определить нужную квартиру.

Вэю позвонили в три часа ночи, когда он, несколько ошалевший от свалившейся на него информации, уничтожал десятую или одиннадцатую чашку кофе, дочитывая материалы, присланные братом.

Нет, это была не «информационная бомба». Эту информацию нельзя было опубликовать и «взорвать систему» — обыватели в этих данных все равно ни черта не поймут. Тут нужны специалисты, разбирающиеся в вопросе и способные к маленькому абзацу «между К. и П. прошла беседа, в которой рассматривались следующие вопросы:…» составить грамотную справку-комментарий, вскрывающий не только факт обычной коррупции, но и факт сознательной и намеренной сдачи государственных интересов аж премьер-министром! При том, что ни «господин К», ни «господин П» к глубокоуважаемому высшему чиновнику прямого отношения не имели.

— Отлично! — Ответил он сержанту. — Никаких действий — только наблюдение!

Ну, и как теперь сделать так, чтобы из этой девочки ничего лишнего не вытащили? Убирать ее — не метод. Он еще не настолько отморозился и оскотинился, чтобы ТАК решать подобные вопросы.

Выход остается самым очевидным — делать все самому! К тому же — нелишне выяснить, а знает ли вообще эта девочка хоть что-нибудь? Исходя из того, что суперпрофи-убийцы Триад оставили ее в живых, ни черта она не знает.

В любом случае, лучше удостовериться в этом лично!

* * *

— Это чё у нас тут? — В полумраке лестничной клетки негр сверкал белозубой улыбкой и двумя белками глаз.

— Это мисс Ребекка, мистер Датч.

— Шо, опять? — С непередаваемой интонацией воскликнул Датч. — И все еще «мисс»? Ай-яй-яй…

Я почувствовал, что краснею.

— Тут совсем другая ситуация, мистер Датч!

— Йо, Датчи! — Прохрипела внезапно проснувшаяся Реви, подняв голову, которая до этого моталась у меня на плече. — Меня опять поимели, нах!

И, выдав эту глупость, снова отрубилась!

Огромный негр издал горлом какой-то хрюкающий звук:

— Ну, ты прямо секс-машин, парень! У меня тут где-то фуражечка завалялась — могу подарить. Будет твоей по праву! Подхватишь, так сказать, эстафетную палочку… жезл…

Посмеиваясь, он распахнул перед нами бронированную дверь пошире и сделал гостеприимный жест:

— Заноси! Вон туда неси — там ее квартира… Не-не-не, обувь можешь не снимать — выронишь еще. Вон ее квартира. М-да, срач тут у нее… Спальня — вот. Клади. Ну, а раздевать кто будет? Или прямо так и положишь бедную девушку в грязной одежде на девственно беленькие простынки девичьей кроватки? Да-да, парень — спит она уж точно не в шортах, так что придется тебе и их снимать. Ну, не мне же! И не в майке, как ты понимаешь, так что — тоже снимай! Ага… Ха-ха! А ты думал, у нее там лифчик? Не-е-ет, Реви у нас — высококлассный натурпродукт! Все натуральное — никого ГМО и силикона! Даже жалко в чужие руки отдавать! Ну и — чего уж там — труселя тоже стягивай, ага… Снявши голову, как говорится… Что, не снимаются? Ну, так я тебе по секрету скажу, что раздевать жертву надо начинать с обуви! Это тебе совет на будущее от более опытного товарища… КОЛЛЕГА!

Глава 12

Погрузка контейнеров уже подходила к концу. В паре десятков метров, удерживаемый телохранителями Ченга, нетерпеливо пританцовывал какой-то клерк с планшетом наготове.

— Как у нашей девочки с японским? — Спросил Ченг у курившей рядом Балалайки.

— «Нашей»? А ты не охренел ли, простой китайский юноша?! — Возмутилась Балалайка, пыхнув дымом и полыхнув глазами. — Еще не хватало, чтобы такой жук, как ты, занимался воспитанием моей девочки! Твой мальчик даже вилку держать не умеет! А столовым ножом, как кинжалом, пользуется! Не чавкает — и то хлеб!

— Ну-ну-ну, не обижайся, Балалайка! Это я так… к слову! И вообще, уговор был только на это глупое ограничение — не чавкать за столом! — Ченг помолчал. — Ну, так как? Твоя девочка уже говорит на этом презренном языке?

— Да. И вполне бегло.

— Ясно. — Вздохнул Ченг. — Значит, придется переучивать!

— Еще раз…? — Угрожающе попросила-процедила Балалайка.

— Это ж японский язык, май дарлинг. — Развел руками Ченг. — Вы наверняка гоняли ее по вашим методичкам «Полевой экспресс-допрос японского военнослужащего»? «Имя! Звание! Сколько военнослужащих в поселке? Сколько единиц бронетехники?» Ну, так этого недостаточно. Я тебе скину пару небольших статеек. Из наших ДСП. Поймешь, о чем я.

— В смысле? Даже китайцы считают японский язык таким проблемным? — Удивилась Балалайка.

— Еще каким! — Воздел палец Ченг. — Сотни лет самоизоляции — там такой культурный паноптикум образовался. Даже полсотни лет американской оккупации ничего сделать не смогли!

Балалайка поморщилась:

— Американцы никогда не умели правильно оккупировать! Понатыкают своих баз и высовываются оттуда только для развлечения — выпивка, бар, женщины. Или тупо — сафари на «цивилов» устроить, если с культурной программой — совсем напряг.

— О, да! — Хохотнул Ченг, искоса поглядывая на босса «Отеля Москва». — А вы, значит, умеете правильно оккупировать?

— Ну, разумеется! — Балалайка даже удивилась вопросу. — Кроме военных баз мы строили еще детские сады, школы, университеты и больницы! Мы же — прирожденные оккупанты!

Она призывно махнула рукой. Охрана, даже не ожидая подтверждения от Ченга, пропустила клерка. После подписания документов Балалайка спросила Ченга:

— И как будем решать проблему с языком? Считаешь, одной подрывной машинкой не обойдемся?

— Тут нужно комплексно подходить. Специалиста я уже нашел — человек в свое время круто облажался, когда служил в УИИ МИДа.[1] — И, поймав заинтересованно-прицельный взгляд Балалайки, поспешил уточнить. — Даже не думай! Это не мой контакт — это я из закромов Родины достал! И придется положить его обратно — в целости и сохранности!

— Ладно-ладно… — Деланно равнодушно отмахнулась Балалайка.

— Даже не думай! — Повторил Ченг еще раз. — Русский оккупант!

* * *

Мэй Дзян колотил страх.

Уже две недели прошло с момента, когда под ногами девушки и в прямом и в переносном смысле разверзлась бездна. И она увидела не только улицы Гонконга «с высоты птичьего полета», но и поучаствовала (пусть и в качестве свидетеля) в убийстве очень-очень большого человека… у которого, к тому же, стянула эти дурацкие часы!

Разумеется, на «развод» того парня, Июня, она не «повелась» и не стала пытаться сбыть эти сверхдорогие часы — обошлась всей остальной мелочевкой. Хотя, вырученных за часы денег хватило бы не только на лечение зубов, на которое она давно и старательно собирала, но и на все остальное — машину, квартиру… Но — удержалась.

И «хату» она нашла самостоятельно, без всяких посредников. И телефон свой выбросила, перестала выходить на улицу. И остались только анонимный интернет (только просмотр новостей без попыток зайти в свою почту или в соцсети), телевизор… и медленное зверение от вынужденного безделья.

Было страшно — казалось, что на улице, в моменты редких вылазок в ближайший супермаркет за продуктами, из-за каждого угла кто-то внимательно следит за ней, отслеживает каждый шаг. Она оборачивалась… нет — всего лишь камеры видеонаблюдения.

Вот и сейчас, сидя за ноутбуком — дорогим, навороченным (денег с этого последнего дела она «подняла» немало… даже за вычетом этих злосчастных часов) — она испуганно обернулась. Показалось, что кто-то дышит в затылок. В квартире! За запертой дверью! На одиннадцатом этаже! Докатилась!

Захотелось встать и включить свет — настольная лампа освещала только кусочек у стола, а все остальное пространство комнаты тонуло в полумраке. Темнота — самый лучший друг Мэй — сейчас пугала.

Нельзя сказать, что страх сковывал ее или лишал воли. Вовсе нет! Более того, чувство страха было привычным. И не в первый раз она боялась. И реакция на опасность у нее была, как она считала, правильной — жажда кипучей деятельности, тихая истерия, лихорадочный поиск путей вспасения. То есть, в ступор, как большинство нормальных людей, она при этом не впадала.

К тому же днем гнетущие ощущения исчезали, и она могла спокойно поспать.

Она не видела, как у плотно задернутого шторой окна слабо шевельнулась тень, обзаведясь рукой с зажатым в ней метательным ножом…

По нервам Мэй Дзян резанул дверной звонок.

… Тень у шторы снова шевельнулась и рука с ножом опять слилась в единое размытое пятно-облако.

Мэй вскочила от неожиданности, чуть не опрокинув кресло, но тут же постаралась взять себя в руки. И быстро мысленно «просмотрела» основные пункты, которые уже не раз и не два обдумывала.

Или полиция, или убийцы — других вариантов не рассматривалось. Если убийцы — возле двери есть «тревожная кнопка». Кнопку, конечно, можно вырубить, обрезав провод в электорщитке в коридоре, но электричество в квартире в этом случае тоже исчезнет… а оно есть.

Так что и тут просто — достаточно заглянуть в глазок. Если глазок окажется «нечаянно» залеплен жевательной резинкой или закрыт пальцем — она сразу нажмет на «тревожную кнопку». И тогда появится… полиция.

Полиция. И что? Ну, арестуют ее. Мелкое воровство — максимум. Которое практически невозможно доказать. Обыск в квартире не даст ничего — она ж не дура, держать «хабар» на «хате». Пачек с банкнотами тоже нет — все вырученные деньги на нескольких анонимных карточках… которые тоже далеко не все при ней. Убийство ей не пришьют при всем желании — некоторые свидетели убийства, она совершенно точно это помнила, остались в живых и всё подтвердят, если потребуется.

Она выглянула в глазок. Коридор перед дверью был ярко освещен. Один человек в форме. Все-таки полиция.

То, что киллеры могут надеть полицейскую форму — этот вариант она отмела сразу: для Гонконга, города с одной из самых эффективных в мире полиций, это будет крутовато.

— Кто там? — Спросила она, прекрасно зная ответ.

Но чужой мужской голос из-за двери поставил ее в тупик, спросив в свою очередь:

— А там кто?

Мэй подвисла, что неудивительно. Если это не полиция, ее дело — труба. За дверью прекрасно поняли затруднение юной воровки и со вздохом признались:

— Полиция это, полиция. Спасать тебя пришла. А ты кого-то другого ожидала?

— Нет… — Призналась она и спохватилась. — То есть, вообще нет! Я никого не ожидала! Я законопослуш…

— Бла-бла-бла… — Смешок из-за двери. — Ладно. Давай, по всей форме! — За дверью прокашлялись и сказали в полный голос так, что в соседних квартирах, если не спят, тоже услышат. — Гражданочка! Полиция! Откройте дверь!

Да, это точно полиция — убийцы не стали бы устраивать подобный спектакль и уж точно сразу бы представились по форме, пытаясь сойти за настоящих полицейских… если б хватило наглости нацепить полицейскую форму.

Она щелкнула замком. За дверью стоял улыбающийся полицейский в форме с погонами старшего инспектора.

— Старший инспектор полиции Ченг Вэй. — Представился он уже нормальным голосом, продемонстрировав бляху. — Северозападный округ. Госпожа Мэй Дзян? — Вопросительная интонация была на самом-самом «донышке». — Я могу войти?

«Симпатичный… хоть и немолодой… но все равно — милый, — Оценила Мэй Дзян, невольно отвечая на открытую дружелюбную улыбку инспектора, и вдруг узнала его! — Ой, мамочки! Да это ж один из сидевших тогда за столом в Инди-хоум!»

Она ошарашено кивнула и пропустила инспектора в квартиру. Инспектор Ченг снял фуражку, разулся и, уже не спрашивая ни на что разрешения, деловито направился в гостиную.

— Кстати, — Уже оттуда сообщил он, щелкнув там выключателем верхнего освещения. — В тот раз у меня часики пропали… Случайно не в курсе?

«Ой! Это я, получается, умудрилась обчистить полицейского при исполнении!» — Прыснула про себя Мэй, следуя за гостем.

— Да, ладно — я не в обиде. — Усмехнулся инспектор. — Они дешевые были — как раз для таких дел «под прикрытием». У меня обычно вот, — Он продемонстрировал руку. — Наградные. С дарственной надписью!

«Двести-триста американских долларов. — Автоматически оценила Мэй. — К тому же, если он говорит, что они с подписью, то хрен такие продашь… еще и перекупщик, козел, наверняка, сдаст, если поймет, что это часы полицейского»

— Чаю? — Она была вынуждена признаться себе, что общество этого мужчины ей приятно. Невзирая на обстоя

тельства. Он как-то умудрился парой фраз и несколькими улыбками расположить ее к себе и полностью убрать настороженность. И манера себя держать — та самая уверенность, за которую любая нормальная женщина хочет спрятаться, как за стенку.

— А давай! — Кивнул тот. И пока Мэй суетилась на кухне, пытаясь найти чистую кружку, продолжил. — Надо ж чем-то три литра кофе разбавить… Сразу тебе скажу, твои делишки меня не интересуют. Все эти часики, цепочки, колечки… Меня интересуют только то, что произошло в «Инди-хоум»…

Мэй молча внесла в гостиную две кружки. Подумала и распечатала пачку с печеньем.

— Ну… рассказывай! — Потребовал Ченг, сделав глоток. — Стоп! — Он достал из кармана диктофон и повозился с кнопками. — Наш разговор будет записываться — сама понимаешь. — Он отставил в сторону чашку и заговорщицким шепотом пояснил. — При исполнении — нельзя. Потом допью. Кхм. Итак. Беседа по делу об убийстве господина Чо Ванга. Беседу со свидетелем, госпожой Мэй Дзян, ведет старший инспектор полиции Ченг Вэй. Госпожа Мэй, позвольте ознакомить вас с вашими правами и с ответственностью за дачу ложных показаний…

И началась беседа. Действительно, беседа — никакого нажима, никаких угроз, доброжелательно и вежливо. Мэй, конечно, понимала, что все это — их полицейские уловки и расслабляться ни в коем случае нельзя, но — ничего с собой поделать не могла: Ченг Вэй, чем дальше, тем сильней вызывал симпатию и расположение девушки.

«Наверно, отбоя от женщин у старшего инспектора нет вообще. — Думала она. — Интересно, он женат? Колечка, вроде бы, нет. Но их многие и не носят. А как он улыбается… Ах, как он улыбается!»

Она приступила к обстоятельному рассказу. Разумеется, стараясь плавно обходить, вопросы своего заработка. Ченг Вэй кивал, поддакивал, задавал уточняющие вопросы. Мэй все никак не могла понять, как он отнесся к полученной информации — доволен, нет?

Когда Мэй рассказала о том, как вышла из переулка, оставив там двух убийц — Июнь и Июль — Ченг Вэй поднял ладонь:

— Интервьюирование свидетеля Мэй Дзян по делу об убийстве Чо Ванга в здании «Инди-хоум» завершено. — И нажал на кнопку. И выдал неожиданное. — Дурочка ты, Мэй Дзян!

— Э?! — Это было не столько неожиданно, сколько… обидно. От такого мужчины услышать, что ты дурочка — это… это… ну, просто до слез обидно! В самую душу плюнул!

— Дурочка, говорю! Ты чего так просто меня в квартиру-то пустила, а?

— Ну, вы ж полицейский… — Пролепетала растерявшаяся Мэй. — И вы там тоже были — своими глазами все видели!

— О-хо-хо… — Вздохнул Ченг, прикрыв глаза («А ведь он устал, бедненький!» — подумалось Мэй). — Коррупционер. Слышала такое слово? А вдруг я — этот самый коррупционер, который теперь ходит и зачищает хвосты из тех, кто видел его не в том месте и не в то время, а?

Мэй дернулась и прижала пальчики ко рту.

— М-да… Чего ж теперь дергаться-то. — Махнул Ченг рукой. — Сиди уж. В таких делах, если сразу подушкой не задушили, значит, и не будут этого делать… до следующего залета. Сидел бы я тут… — Он посмотрел на свои наградные часы. — Ох, ты ж…! Шесть-тридцать уже! Так вот, светился бы я тут два с половиной часа, если б собирался тебя к предкам отправить…

Он душераздирающе зевнул, и Мэй едва удержалась от того, чтобы предложить ему остаться и поспать — дескать, вот и диван тут есть — «располагайтесь, господин инспектор!»

— Сразу скажу, чтоб ты не дергалась. — Продолжал Ченг. — Ничего особо интересного ты не знаешь. Ну, единственное: «мужчина», «красивые серые глаза», «приятный голос», «по-китайски говорит без акцента»… «Лет семнадцать-двадцать»… Это все не то. На хлеб не намажешь. Кстати, а что ты об этом думаешь?

Мэй ответила совершенно честно и откровенно… и, вообще, все более привлекательной стала казаться ей идея оставить этого крайне надежного и симпатичного мужчину «поспать на диване», будь он хоть трижды «легавым»!

— Думаю, что это очень хорошо…

Ченг хмыкнул:

— Я поторопился, извини: ты не дура, хоть и наивняк. Молодец! Это именно, что «очень хорошо». Потому что в противном случае мы б тебя уже не нашли. Ну, я пойду, пожалуй. Спасибо за чай и за беседу…

Мэй так и подмывало сказать про диван, про уставшие глаза. А офицер наверняка при этом начнет отнекиваться и мотать головой. И тогда она прямо ему скажет, что ей страшно оставаться одной, а с ним так надежно и спокойно. Такие мужчины обычно бессильны перед женской беспомощностью. А если она еще и всплакнет (придется постараться, конечно, чтоб слезу из себя выдавить) — так и вовсе…

Она уже решительно набрала в грудь воздуха, но Ченг ее опередил:

— Слушай! А можно я у тебя на диване придавлю минут на двести-триста? Вторые сутки не сплю — ловлю этого… с твердой, как молодое яблочко, попкой.

Они этого не видели, но тень за упомянутым диваном еле удержалась от того, чтобы не выругаться в голос.

* * *

Реви бессмысленно смотрела на муху на стене. Муха, будто пригвожденная застывшим взглядом, не двигалась… В офисе «Лагуны» витал резкий запах канифоли — это Бенни раскурочил какое-то электронное устройство и сейчас с напряженным лицом что-то в нем паял. Прямо на журнальном столике — только газетку подстелил.

— Датч. — Позвала Реви и, поскольку компаньон не отозвался, повысила голос. — Датч!

Датч сейчас занимался самым нелюбимым делом — работал с бумагами: «Лагуна» была вполне легальной и официальной фирмой грузоперевозок. И даже ввиду лояльности и коррумпированности портовых и городских властей Роанапра все равно требовалось периодически готовить довольно солидный пакет документов с подписями и печатями. Иногда удавалось привлекать к работе с бумажками Бенни, но сегодня утром пришлось выбирать — либо на катере будет рабочий эхолот, а не «экранчик, показывающий день рождения бабушки», либо будут в порядке документы за текущий отчетный период. Да что там — даже Реви иногда удавалось привлекать к бумажной работе! Но в этом периоде ее перманентных сердечных переживаний — просто опасно подпускать ее к бухгалтерской отчетности!

Негр с готовностью оторвался от документов, пробормотав:

— Надо клерка завести… только где ж нормального найдешь в этом городе — только стрелять да резать умеют. Чего тебе, Реви?

— Кто меня принес вчера ночью?

— Сегодня. Сегодня ночью. — Поправил Датч. — Йоган Вайс тебя принес. Он легко и бережно, будто дорогую фарфоровую вазу, нес тебя на руках. Довольно миленькая картина — мое чувство прекрасного было полностью удовлетворено!

Ну, это было ожидаемо. Как зубоскальство Датча, так и «транспортное средство»… Но, все равно, Реви почувствовала, как против воли начинает краснеть. Покосившись на Бенни, навострившего уши, она все-таки набралась духу и задала главный вопрос:

— А кто меня…? — Вот тут она все-так запнулась.

Но Датч легко понял партнера:

— Он тебя раздел, и он тебя уложил в кроватку. — И, сука такая, широко заулыбался. — Полюбовался прекрасным видом, укрыл, заботливо поправил одеялко, поцеловал в лобик, а может и в… я не разглядел — он ладошкой прикрылся. Честно говоря, удивлен его выдержкой и самообладанием — я б набросился на ТАКОЕ, аки зверь какой!

— А ты, как обычно, наблюдал со стороны и давал свои дурацкие советы? — Небрежно, но с хорошо заметным напряжением, уточнила девушка.

— Реви! — Обиделся Датч. — Во-первых, я отвернулся, как только он начал жадно срывать с тебя одежду. Ну, чтобы не смущать его, если вдруг что… Еще не хватало мне над вами свечку держать! Во-вторых, мои советы вовсе не были дурацкими! Напротив, это были очень полезные и своевременные советы пока еще неопытному молодому человеку, сексуаль… э-э-э… взрослая жизнь которого только-только начинается! И эти советы обязательно пригодятся ему в дальнейшем! Я делился с ним самым сокровенным — ОПЫТОМ! В-третьих, было непохоже, чтоб мои советы ему нужны — парень производит впечатление человека, понимающего такие вещи инстинктивно. Ну, он из тех, кому «природа подскажет» в случае чего.

Он помолчал и добавил:

— Ах, да! Когда он тебя принес, ты была одета. Хоть и утверждала обратное…

И в удивлении округлил глаза — Реви после этих слов вдруг вскинулась, будто что-то вспомнила, сорвалась с места и скрылась в направлении туалета.

Датч и Бенни переглянулись. Блондин пожал плечами и вернулся к прерванному занятию. Датч, обреченно вздохнув — тоже. Муха на стене дернулась и неуверенно поползла куда-то вверх, а через секунду, будто оклемавшись, все-таки смогла оторваться от стены и взлететь с натужным «з-з-з».

— Странно. — Пробормотал Бенни, осторожно пинцетом вставляя в очищенные разъемы какую-то крохотную деталь. — Вроде опохмелялась… да и организм молодой. Может, Бао ей паленный вискарь подсунул?

— О, да! — Задумчиво покивал негр. — Вьетконговцы, они такие — мстительные и коварные твари! Уж я-то их повидал в свое время…

Хлопнула дверь. Реви появилась из туалета. Легкая улыбка, чуть покрасневшее лицо. Чем-то она была очень довольна.

— Случилось что-то хорошее? — Поинтересовался Бенни.

— Ничего. — Смущенно буркнула Реви и добавила. — Маленький беленький засранец… Это я не про тебя, если что…

— Ну, да! Какой же я маленький! — Гордо ответил Бенни.

— О! — Округлил глаза негр. — Так вы уже помирились, голубки? Хе-хе-хе… А то слухи по городу ходят всякие…

— Какие… какие слухи? — Осторожно уточнила Реви.

— А ты не помнишь, что говорила вчера в «Желтом Флаге»?

Реви честно попыталась вспомнить. Она помнила, как ей в голову пришла замечательная идея, когда она увидела вошедшего в «Желтый флаг» Йогана с какой-то «левой» девицей. Она, кажется, даже узнала, что это была за девица. Но… она помнила, КАК пришла идея, но не помнила саму идею!

Черт! Кажется, способность, не раз выручавшая ее в критические моменты, в этот раз вылезла боком.

— Ну, тогда слушай… — Правильно расшифровав озадаченный вид компаньонки, расплылся в предвкушающей улыбке Датч.

* * *

Уже в обед мы были в Японии. Все трое — я, Йонг и Маргарита. Расселили нас в каком-то частном двухэтажном доме с крохотным — буквально четыре на три — садиком. Всех троих — на втором этаже. Но Маргариту — отдельно, а меня и Йонг, под возмущенно-насмешливое фырканье Риты, вместе, в одну комнату. Хотя, казалось бы, логичнее наоборот: девочки — отдельно, мальчики — отдельно.

Урок японского языка начался, едва мы бросили спортивные сумки в своих комнатах…

Наш наставник — сморщенный сухонький старичок-японец с козлиной бородкой. Весь такой безобидный, постоянно улыбающийся и кланяющийся. Круглые маленькие очечки делали его похожим на японского Антона Павловича Чехова. Или на состарившегося японского Гарри Поттера, отрастившего козлиную бородку. Сейчас он, вытянув руки по швам, стоял у стены с вывешенным настенным экраном.

Вводная часть. Японец говорил на очень грамотном английском языке без малейшего следа акцента (насколько я, полиглот эдакий, мог понять):

— … в процессе речевого общения японцу, который должен считаться с этой довольно сложной и противоречивой иерархией, каждый раз приходится решать — разумеется, интуитивно, бессознательно и мгновенно — задачу на старшинство иерархических признаков собеседника. Конечно, любой взрослый японец в подавляющем большинстве случаев решит эту задачу верно. А вот иностранцы, даже хорошо освоившие язык во всем остальном, легко могут ошибиться и попасть в неприятную и неудобную ситуацию…

Он почти строевым шагом промаршировал к столу возле окна.

— … исходя из этого, примем за аксиому: изучение тонкостей японского этикета возможно только и исключительно на интуитивном уровне! Я вам больше скажу — только так и возможно изучить японский язык! А единственный способ развития интуиции — накопление собственного опыта в нужной сфере знаний! А самый лучший и быстрый способ усвоения полученного опыта — это…

Он торжественно сдернул салфетку, скрывавшую какие-то предметы на столе…

Какие-то полоски кожи. Ремни. Или… собачьи ошейники?

Рядом едва заметно поежилась Йонг. Хм… я чего-то не знаю?

— … неприятное болезненное сенсорное или эмоциональное переживание, которое в несколько раз увеличивает способность мозга к запоминанию, усвоению и к тому, что принято называть интуицией! Боль! — Японец вежливо улыбнулся. — Средства обучения… — И неожиданно рявкнул. — Надеть!

Вот такой безобидный и постоянно улыбающийся старичок…

Оказалось, что это, действительно, собачьи ошейники. Для дрессировки крупных пород собак. С электрическими разрядниками.

Кажется, скоро я начну ненавидеть электрофизику и все, с нею связанное.

Бедные собачки!

* * *

— Как поспали, мистер Ченг! — Смущенно спросила Мэй.

— Сойдет. — Зевнул Ченг, потягиваясь.

И с удивлением себя осмотрел.

Свидетель по делу об убийстве Чо Ванга была смущена не просто так — инспектора, пока он спал, раздели. Стянули носки, расстегнули ремень на брюках, сняли форменную рубашку и, разумеется, галстук. Все было аккуратно сложено на стуле.

И? Как она умудрилась это сделать? Да еще и так, что Ченг, который научился спать очень чутко, даже не дернулся?

С кухни доносились приятные запахи.

— Я приготовила обед, мистер Ченг!

— О! И что же у нас на обед, госпожа Мэй?

За веселым тоном Ченг попытался скрыть запоздалый страх — его пистолет в наплечной кобуре тоже висел на спинке стула.

«Совсем старый стал… — С неудовольствием думал он. — Размяк, что ли? Ну, тогда, выходит, брат сделал неправильную ставку. Не один ко дну пойду — хоть какое-то утешение!»

— Свинина в кисло-сладком соусе…

Ченг изумленно посмотрел на Мэй. Судя по досье, готовить девушка не умела совершенно — не то воспитание у воровки на доверии.

— … С овощами. — Мэй вздохнула, правильно поняв изумление инспектора, и пояснила. — Полуфабрикаты в супермаркете взяла.

— Уже не боишься днем на улицу выходить? — Усмехнулся Ченг, ни капли не смущаясь (а чего теперь-то смущаться?), одеваясь.

— Ну, вы же меня уже нашли. — Пожала плечами Мэй. — Кстати, господин констебль внизу просил передать, что вам звонили из управления, а ваш телефон не отвечает. Он у вас, действительно, сел — я поставила его заряжаться. Но не включала. И господин констебль был так любезен, что помог мне донести сумки. Я удивлена — полиция Гонконга, оказывается, может быть очень вежливой!

«Глупышка. — Усмехнулся Ченг. — Это он таким образом хотел убедиться, что со мной все в порядке, и что ты не попытаешься удрать»

— … наверно, хотел убедиться, что с вами ничего не случилось. И что я не попытаюсь удрать.

«М-да… очень обманчивая девушка. Зачем же убийцы Триад тебя с собой потащили и почему в живых оставили? Случайность? Или именно для того, чтобы я сейчас над этим голову ломал?»

* * *

Две недели нас продержали в доме. Преподавали основы японского языка и культуры. Только и исключительно. Разумеется, с использованием электрошока, так хорошо себя зарекомендовавшего в лингвистическом обучении не только для нас с Йонг, но и, как оказалось, в случае с Маргаритой…

От Риты мы узнали, что именно от русских мистер Ченг и слямзил этот «педагогический» метод. И, как я предположил, умудрился подсунуть его Йонг. А уж мы с Маргаритой настолько убедительно доказали действенность метода, раскалывая чужие языки, как орехи, что… Кажется, наши покровители уверились в нашей гениальности и не успокоятся, пока не впихнут нам в головы словари десятка-другого языков.

Ватанабэ-сенсей. Или, говоря по-русски — учитель Иванов. Другими словами, нарочито ненастоящая фамилия. Зверь и садист. С постоянно приклеенной улыбкой. Мы стали его тихо ненавидеть уже к вечеру первого дня — он использовал пульт разрядников при малейшем подозрении, что кто-то из нас слушает невнимательно. Использовал, сука такая, для всех троих! Кнопка была одна на всех. Принцип коллективной ответственности во всей своей красе. Урод!

Через две недели нам дали деньги и отправили по магазинам. Порядок практикума был следующий: вначале в магазин входил «доктор Менгеле». После этого, всей тройкой, запускались мы.

Мистер Ватанабэ указывал на товар, который мы должны были купить. Для каждого — свой. А после этого надо было просто расплатиться за купленное на кассе, или попросить товар у продавца, если это был не магазин самообслуживания.

После получения заслуженных электрических звиздюлей, начинался быстрый «разбор полетов». Чего у «доктора Менгеле» было не отнять — так это таланта объяснять понятно и доходчиво.

Оказалось, что слова, их порядок и интонации в этом гадском языке зависят не только от того, кто говорит — девочка или мальчик. Но и от того — кому и что говорит! Различия между «мужской» и «женской» речью в японском языке — это «все и так знают» и это, как шепнула нам огорченная Рита, оказывается, ерунда! Если б дело было только в этом, этому было б несложно научиться.

Но на практике дело обстояло куда сложнее…

… Йонг должна была говорить одно, а Рита — другое. Потому что она не только старше, но и — внимание! — иностранка!

А Йонг вполне сойдет за местную. С Окинавы, скорее всего — потому что «кавайная смуглянка». Правда, классические (в соответствии с местными штампами) «девушки с Окинавы» — эдакие гиперактивные простушки, веселые непосредственные «обезьянки» и даже чуть-чуть пошлячки. А с этим был облом — Йонг со своей флегматичностью и хладнокровием «рвала шаблон» и не собиралась изображать шебутной «электровеник».

… В магазине продуктов к продавцу надо было обращаться иначе, чем в магазине журналов и манги. Более того, я еще должен был изобразить легкое смущение, так как — внимание! — в книжном магазине покупал журнал для взрослых. И возраст у меня не настолько большой, чтобы не испытывать при такой покупке чувство легкого — «легкого, Йоган-кун!» — стыда. От этого форма слов и построение фраз должны были быть другими.

… С аптекаршей я — мать-перемать! — оказывается, просто обязан был начать флиртовать, так как, во-первых, кольца у девушки не было, и, во-вторых, девушка явно показала (Вот не заметил как-то! Совершенно! Честно!), что беловолосый няшный гайдзин-бисёнен ей симпатичен, и она не против услышать от него пару комплиментов и, возможно, вполне логичный вопрос о том, чем она займется после работы. При этом почти наверняка, она ответит возмущенным отказом… Правда, последнее, как задумчиво добавил Ватанабэ-сенсей, это уже не только японская «фишка».

— Бортануть — это у них интернациональное! А меня не волнует, что она не в вашем вкусе, Йоган-кун! Это, в конце-концов, элементарная вежливость! Вот смотрите запись: видите, она, передавая вам сдачу, смущенно опустила взгляд и постаралась коснуться вашей ладони! А вы просто оскорбили в лучших чувствах хорошую девушку своим пренебрежением! К тому же, Йоган-кун, девушка была без кольца, так что ваши перспективы были не такими уж и плохими! Еще раз — меня не волнует, что вам не нравятся полненькие — вы, в конце концов, просто молоды и ни черта не понимаете в настоящих женщинах!

… Рита обязана была покраснеть и молча («Молча, Маргарита-кун! Молча!») потупиться, когда продавец-мужчина в овощном киоске похвалил ее «прекрасные снежные» волосы. А не со смехом отвечать, что это вы рано поседели из-за безответной любви. Потому что — гайдзинка! И должны знать свое место! Вас же теперь засмеют, как невоспитанную женщину! Так себя могла повести только какая-нибудь гулящая женщина! Конечно, адекватные японцы прекрасно понимают, что вы — иностранка и вам многое прощается, Маргарита-кун, но — подсознательное впечатление останется! И закрепится мнение, как о некультурной иностранке!

Рита, кстати, японский знала ощутимо лучше нас с Йонг — Балалайка дала своей любимице трехмесячную фору в изучении языка. Там, правда, не только и не столько японский был, сколько делопроизводство и всякие офисные штучки… и, наверняка, детали операции.

Но даже эта фора не подготовила девушку к живому общению с носителями языка. Более того, у нас с Йонг была мощная база в виде знания китайского, и коллективистские японские обычаи мы с Йонг воспринимали куда легче.

Йонг, как китаянка-кореянка, и вовсе легко переучивалась японским обычаям. К тому же четырнадцатилетняя девочка могла чувствовать себя в привилегированном положении: к детям тут совсем другое отношение — полная и безоговорочная вседозволенность и всепрощение: хоть к Императору «Акихито-тян» обратись — окружающие только умильно улыбаться будут и говорить «Ах, какая миленькая девочка! Каваии!»

Правда, в плане наказаний моей младшей сестре это никак не помогало. Потому что, как я уже сказал, кнопка у нас была общая. И за косяки одного получали все. Чертов японский коллективизм!

И — самое паршивое — в Асахи очень, ОЧЕНЬ много различных магазинчиков, лавок, аптек и супермаркетов!

* * *

В час ночи мы с Йонг проснулись от шума и возмущенного голоса Риты из соседней комнаты.

Что б там ни случилось, но с Маргаритой, кажется, все было в порядке. Во всяком случае — жива. Вон, как ругается! Так что мы, не особо торопясь, нашли свои тапочки и направились к соседке.

Картина… наверно, любой мужик на моем месте от такой картины должен был закусить удила и порвать кое-кого на кусочки…

Маргарита была полностью обнажена — видимо, привыкла спать голышом. Странно: вроде в «Отеле Москва», да и в Роанапра, во главе угла стоит возможность быстро отреагировать на любую опасность в любое время дня и ночи. А в «Отеле», как я знал от Риты, в большом почете еще и периодические «учебно-боевые тревоги». Правда, вот Реви тоже спит голой…

Стоп! Только сейчас в голову пришло: а не поглумился ли надо мной Датч, навешав лапши на уши? С этого чернокожего тролля станется!

Ватанабэ-сенсей висел рядом с дверью, пригвожденный к стене за шею вытянутой рукой Риты. Едва касался носочками пола. И тихонько хрипел.

А Рита разъяренно шипела ему в лицо что-то про то, какой он, Ватанабе-сэнсей, нехороший человек.

В самых различных вариациях и с привлечением очень разнообразной и талантливо скомпонованной ненормативной лексики. В том числе на немецком и английском.

И что лапать ее безнаказанно — это каким же идиотом надо было уродиться!

И что лапать ее безнаказанно может только один человек (это она увидела нас на пороге своей комнаты и решила чуть-чуть скорректировать требования).

И что она сейчас оторвет руки, а потом — ноги, а потом — то, чем Ватанабэ-сенсей думает. Потому что если б Ватанабэ-сенсей думал головой, то ему в эту самую голову ни за что не пришла бы идея прокрадываться в комнату к незамужней девушке.

И даже если Ватанабэ-сенсей — скрытый мастер джиу-джицу, каратэ и айкидо — ему это нихрена-нихрена-нихрена не поможет! Потому что упомянутая незамужняя девушка готова сейчас не то, что какого-то там Миямото Мусаси в клочья порвать, но даже трех, а то и четырех брутальных русских десантников загрызть! А это куда круче, Ватанабэ-сенсей!

— Если вы его задушите, фройляйн Вайс. — Заметила Йонг, выглядывая у меня из-под мышки. — То нам долго придется ждать равноценную замену такому хорошему специалисту. Мистер Ченг говорил, что другого такого специалиста найти будет тяжело…

— Ар… ри… гато. — Прохрипел Ватанабэ, слабо шевеля ногами.

— Рит, если будешь убивать — постарайся обойтись без крови. — Попросил я. — К тому же, в этой Японии спрятать тело — такая морока… Придется расчленять — а единственная известная мне специалистка по расчлененке сейчас где-то по миру шляется.

Панический взгляд Ватанабэ-сенсея.

— С другой стороны, я считаю, — быстро сориентировалась Йонг. — Что пытаться лапать спящих девушек — это неправильно! — И на всякий случай уточнила. — Я имею ввиду — чужих спящих девушек!

— Вы… вы… — С трудом прохрипел Ватанабэ, уже даже не дергаясь. — Не так поняли! Я все объясню!

Рука разжалась, и Ватанабэ стек по стеночке на пол.

— У тебя две минуты… минута уже прошла!

Ватанабэ, задыхаясь, торопливо принялся объяснять.

Оказывается, Рита неправильно спит! Приличной девушке нельзя так спать, госпожа Вайс! В древности в самурайских семьях девочкам даже связывали ноги, чтобы они привыкали спать в одном положении — на спине, ножки вместе, ручки вдоль тела.

Японка должна быть женственной и красивой всегда! Всегда! Абсолютно! Был даже случай, когда работницы супермаркета, будучи только в легких халатах, отказались выпрыгивать из окон горящего здания, так как мужчины-пожарники могли увидеть то, что для них, мужчин, не предназначалось! И некоторые из этих достойных женщин даже погибли в огне!

Более того, госпожа Вайс не может спать голенькой! Ни в коем случае! Тем более, что в рамках легенды, о которой знает он, Ватанабэ-сенсей, госпожа Вайс будет жить в женском крыле общежития «Асахи Индастриз» для молодых специалистов. Ночнушка или длинная майка, как минимум, госпожа Вайс!

— Йоган! — Рита требовательно протянула руку. — Твою майку!

Ватанабэ снова залопотал. Мужская майка — это снова неприлично! Так поступают либо замужние женщины, либо устоявшиеся парочки, которые вот-вот поженятся!

Рита отмахнулась. Вот она сейчас… вот прямо тут… переспит с братом! Вот прямо тут — на глазах у публики! Она специально узнавала — близкородственные браки в Японии хоть и не поощряются, но относятся к ним гораздо терпимее, чем в других странах!

В этом месте Йонг заинтересованно вылезла у меня из-под руки и потребовала у Риты подробностей.

Между моими сестрами завязалась дискуссия, которую я слушал со все возрастающим удивлением.

Мне оставалось только удивленно хмыкать, не забывая при этом искать в сумке более-менее длинную майку или рубашку. Не то, чтобы романтические поползновения моих сестер в моем отношении были для меня новостью — но «обострения» я ожидал куда позже. Куда позже! Конечно, Йонг по-прежнему залезает в постель уже к семнадцатилетнему парню, типа брату. Но пока ей удавалось делать вид, что у четырнадцатилетней девушки никаких таких задних мыслей нет… и она искренне не понимает, почему «старший братик» отворачивается к стенке и пару часов не может уснуть, скрипя зубами и горестно вздыхая.

А еще напрягало: Ватанабэ-сенсей не выглядел сильно расстроенным. Более того, он, кажется, тщательно скрывал удовлетворение от проделанной «диверсии»! Может, увидел голой красивую девушку и никак не может «отойти»? Или… А не дал ли ему хитрый мистер Ченг какого-то дополнительного задания, а?

* * *

— Молокосос! Кретин! — Хрипел господин Фудзивара. — Что это такое?! — Брызнул он слюной на склонившегося перед ним в поклоне Окаджима и, судя по звуку, замолотил ладонью по какой-то бумаге, лежащей у него на столе.

«Дежа-вю» — Грустно усмехнулся про себя Рокуро.

— Фудзивара-сан! — Прокричал он «по уставу» по-прежнему согнувшись в поклоне. — Прошу удовлетворить мою просьбу! Я вас подвел! Я виноват! Прошу позволить мне загладить свою вину перед «Асахи Индастриз» и вами лично!

Праздничное настроение в «Асахи Индастриз» царило недолго. Ровно до того момента, когда выяснилось, что урановая руда в ангольской провинции Маланеже, конечно, есть, но, во-первых, запасы не такие уж и большие, а, во-вторых, этих запасов явно недостаточно, чтобы сделать разработку месторождения рентабельной в условиях начавшихся народных волнений в Луанде, столице этой африканской страны.

В общем и целом, по мнению Окаджима, справедливость восторжествовала. Правда, как это обычно с ней бывает — досталось всем: и правым, и виноватым.

Господину Фудзивара хорошенько начистили его жирное рыльце в Совете Директоров, припомнив, что его отдел, вообще-то, занимается Южной Америкой, а не Африкой.

А еще вынудили уволить его протеже, Мори-сана. Хотя, Рокуро был вынужден это признать, Мори-сан тут был совсем «не при делах» — Фудзивара даже не спрашивал Мори-сана, когда вписывал его фамилию в авторы этого скандального отчета вместо Окаджима.

Потом, уже когда Мори заносил в кабинет Фудзивары должным образом оформленное «Прошу уволить меня по собственному желанию…», господину Фудзивара позвонили и сказали, что не настаивают на увольнении ценного и хорошо зарекомендовавшего себя специалиста, очень ценного для «Асахи Индастриз».

И намекнули, что разобрались в ситуации: оказывается, произошла досадная ошибка и Мори-сан не является автором злополучного аналитического отчета. Правда, столь же «тонко» намекнули, что сотрудник на самом деле составивший этот отчет, заслуживает скорее премии, чем наказания, так как молодые специалисты в столь юном возрасте составляющие такие хорошие отчеты — корпорации нужны, как воздух. И не вина этого «молодого специалиста», что у Фудзивары-сана не нашлось подчиненного, который перепроверил бы работу неопытного молодого коллеги. Намек ясен?

Окаджима Рокуро трогать тоже нельзя, ага…

Ну, господин Мори — опытный и квалифицированный работник — понял, что делать ставку на своего начальника бесполезно — либо он его снова подставит, либо подставится сам и утащит на иерархическое дно и его, Мори… Так что Мори-сан тут же сориентировался: скомкал заявление об увольнении, отправил его в короткий полет в урну для бумаг и тут же, на столе начальника, написал новое — прошение о переводе в «Асахи Индастриз Лоджистик».

Рокуро тоже не зевал.

Во-первых, помянул добрым ласковым словом «эту шлюху», Имаи Кику — в этот раз приходилось признать, что эта… нехорошая гулящая женщина оказала ему скорее хорошую услугу — вытащила на свет божий историю с подделкой автора отчета.

Во-вторых, по подсказке этой же… явно вставшей на путь исправления, женщины, набрался смелости и тем же вечером пригласил Мори-сана в пивную, где нижайше попросил старшего коллегу поделиться опытом. Коллега, хитро улыбнувшись, поведал, что при положении Рокуро в иерархии «Асахи Индастриз» будет «не по чину» писать заявление о переводе в другой отдел, но есть один неплохой вариант…

Утром Окаджима Рокуро написал прошение с просьбой назначить его в ближайшую экспедицию. Формулировки были — не подкопаешься: «в поисках необходимого для дальнейшей работы опыта», «для увеличения компетенций хорошего работника „Асахи Индастри“», «дабы предотвратить появление ошибок в своей работе впредь»…

В свете произошедшего, в Отделе Кадров к этим двум заявлениям должны будут отнестись с пониманием: отдел геологоразведки по южно-американскому направлению уверенно шел к тому, чтобы отобрать «лавры неудачника» у опального департамента транспорта и логистики. К тому же, департамент транспорта был обеими руками за то, чтобы заполучить такого хорошего специалиста, как Мори-сан.

Поскорее бы уехать в экспедицию! Куда угодно! Хоть в Сибирь, хоть в Гренландию. Куда угодно! Но — подальше от руководства! Подальше! Год, полгода… да даже три-четыре месяца — этого достаточно, чтобы другие проблемы затмили для Фудзивара-сана этот провал с ураном в Анголе.

— … а там еще неизвестно, останется ли у отдела прежний начальник, Окаджима-кун! — Подмигнул Мори-сан и с наслаждением «добил» свою кружку пива…

Сегодня вечером уже он «угощал» Рокуро. Это было правильно: в конце концов, заявление этого неопытного парнишки оказалось очень «в кассу» — опытные работники «Асахи Индастриз» поймут, что под начальником Департамента Геологоразведки «трещит кресло». К тому же парня нельзя упускать из виду — перспективный, судя по тому отчету, работник! К тому же, этот маленький скандальчик ни за что не забудет отдел геологоразведки по африканскому континенту, вполне справедливо посчитавший, что Фудзивара, начальник южно-американского направления, имел наглость влезть не в свое дело. Так что «мальчик» далеко пойдет…

* * *

— Извините! Скажите, как пройти к станции?

— К какой, молодой человек? — Уточнила старушка. — Метро? Монорельс? Автобусная?

Карга старая, просто скажи ближайшую! Или пальцем ткни, развалина древняя!

— Прошу прощения, бабушка! — Кланяюсь. — Станция Ватису.

Тихий треск, меня передергивает от удара током. При этом надо следить за лицом, чтобы никто посторонний не заметил, что беловолосого «гейдзина» кто-то дрессирует током. Сзади тихонько прошипела Рита.

Тихий голос Ватанабэ-сенсея в наушнике:

— Йоган-кун, ну ты вообще… кто ж даме говорит о ее возрасте?! Да еще и использовать при этом такую пренебрежительную форму обращения, как «ксабаба»! Да еще и с обращением «прошу прощения», да еще и с поклоном!

Новый разряд током.

— Это же очень далеко! — Женщина продолжает улыбаться, но я-то вижу, что улыбка стала… недовольной. М-да, я действительно слажал. — Вниз по улице — дойдете до автобусной остановки. Сядете на автобус… Там схема висит.

Коза престарелая! А то трудно догадаться, что «гайдзин» вроде меня по указателям разве что ближайшую заправку найти сможет! Лучше бы пальцем ткнула в направлении Ватису! И что такое «вниз по улице»? Улица, блджард, идет горизонтально и уклонов что-то не видно!

— Огромное спасибо! — Кланяюсь.

Новый разряд тока.

— «Огромное спасибо! Простите за беспокойство!» — Поясняет Ватанабэ-сенсей.

Я торопливо добавляю:

— Простите за беспокойство!

— Ах, какой вежливый молодой человек! — Восхищается женщина, опасно сузив глаза.

Ну, бля, а теперь-то что не так?!

Разряда тока не последовало, но Ватанабэ не замедлил с объяснениями:

— Не может забыть, как ты назвал ее «чертова бабка», разумеется! Гайдзин бескультурный!

Уже четвертый час мы продвигаемся от станции Акихико-Надой к станции Ватису. Пользоваться навигаторами в телефонах, или картами, или схемами — запрещено. Пользоваться транспортом — запрещено. Своими ножками. Можно только спрашивать дорогу у прохожих. Двигаемся втроем. Выпытывать информацию из прохожих — строго по очереди!

У Ватанбэ-сенсея обнаружился еще один талант, кроме садистско-педагогического — он виртуозно прячется и скрывается и в огромной толпе, и на безлюдных улицах. И умудряется вовремя лупить нас током, как только мы подходим близко к схемам и картам, или допускаем проколы в общении с местными.

* * *

— Ченг! Этот твой специалист не перегибает палку?

— Ты о чем?

— Я говорила с девочкой. И у меня сложилось впечатление, что этот твой суперспециалист из УИИ готовит детишек чуть ли не к агентурной работе в тылу противника в разгар холодной войны!

— А-а-а… ты верно подметила! Наследие холодной войны и есть! У старичка стереотипы и пунктики — сорок лет подряд он ловил советских шпионов и китайских разведчиков — вот и не перестроится никак. Это клиника — это не лечится, сама понимаешь! Кстати, весьма удачно ловил!

— А не будет в ущерб делу? Все-таки на это уходит время… Да и не имеет смысла — и так видно, что они иностранцы — с них будет достаточно, если просто будут язык понимать!

— Дай джобу!

— А?

— «Не волнуйся» на языке условного противника.

— А что собираешься с мальчиком и Македонской делать? Город бурлит уже несколько дней, обсуждая сенсацию.

— А что тут можно сделать? Ты себе представь, какая парочка получится!

— Ты себе лучше представь, что с ним или с ней сделает моя Рита! Или эта твоя Йонг!

— Ну, а что ты предлагаешь?

— Ничего. Хотела узнать, собираешься ли ты что-то предпринимать по этому вопросу. Как я поняла — ничего.

— А ты…?

— «Дай джобу!» Правильно? Думаю, девочки разберутся с этой маленькой проблемой самостоятельно.

— Эй-эй! Я, между прочим, тоже пользуюсь иногда «Лагуной» — это позволяет моим не борзеть и держать средние цены на грузоперевозки! Если они удавят Македонскую…

— Дай джобу, Ченг! Риточка знает, что оставить меня без «Лагуны», моей разъездной лошадки для мелких неофициальных поручений — это будет неправильно. Уверена, что они решат вопрос более мирным путем…

— Ага. Либо кастрацией, либо стерилизацией, хе-хе-хе…

— Дай джобу, Ченг! Думаю, первый пункт мальчику не грозит, так что без наследника ты не останешься… как ты там говоришь — «хе-хе-хе»? Да?

— У тебя тоже открывается способность к языкам, Балалайка! Может, это заразно?

— К сожалению, нет.

— А я думаю, к счастью — иначе ты в Роанапра всех конкурентов перестреляешь.

— Начиная с тебя.

— Тц-тц-тц! У тебя не поднимется рука на единственного мужчину, который тебе нравится! Хе-хе-хе…

Глава 13

Ченг Вэй, совершив кратковременный грех прелюбодеяния со свидетельницей по делу об убийстве, только что ушел на службу. На робкий вопрос девушки о возможности повторного визита последовала отработанная многолетней холостяцкой практикой загадочная улыбка. Правда, эта улыбка чуть-чуть померкла, обзаведясь капелькой интереса и лишившись крохи покровительственного превосходства, когда Мэй, хитро стрельнув глазками, обмолвилась, что, возможно, вспомнит что-нибудь еще полезное.

Инспектор задумчиво пообещал, что, возможно, им придется встретиться еще раз, чтобы уточнить некоторые детали дела…

А девушка, пребывая в мечтательной задумчивости и прикидывая, какие перспективы открываются с любовником, служащим старшим инспектором полиции, решила все-таки заняться своими зубами. Она до сих пор помнила едва заметное осуждающее покачивание головой этого… Июня тогда, когда она пыталась улыбнуться.

Вот она и направилась к столу, на котором стояли ноутбук и телефон. Теперь можно не скрываться — ее все равно уже нашли… и ничего страшного не произошло!

Так что пора посмотреть, какие клиники есть в округе и сколько они захотят содрать с бедной законопослушной девушки за приведение ее зубов в порядок. Ну и узнать заодно, сколько денежных средств бедной законопослушной девушке придется дополнительно… заработать.

— Типа стоять и типа не двигаться! — Послышался сзади тихий шепот.

Мэй застыла посреди комнаты, чувствуя, как внутренности покрываются ледяной коркой. Хоть и тяжело по шепоту понять половую и возрастную принадлежность «шептальщика», но, кажется, шептала женщина. Откуда-то со стороны дивана.

— А вот бояться немного поздно, типа того! — Перед Мэй появилось лицо, закрытое серым платком — одни глаза. Черные большие. Красивые. — Оп-па! А ты типа и не боишься! Типа хорошая девочка!

Визитерша была среднего роста. Из-за мешковатого балахона цвета серо-коричневой пыли единственное, что можно было о ней сказать — это женщина и она выше Мэй примерно на голову. И все. Ни лица, ни фигуры… Одни эти глаза. Красивые. Хотя, когда женщина двигалась, создавалось впечатление, как от чего-то грациозного, змеиного, стройного. Так что, наверно, и фигура у незваной визитерши была такой.

— Садись. Типа.

Мэй осторожно присела на краешек стула перед столом.

— Я сейчас не очень добрая. — Призналась женщина доверительно уже нормальным голосом. — Я даже злая, типа того! «Клиенты» перед отправкой, бывало, трахались, но не так же долго!

Мэй сжала кулачки и уперла глаза в стол. Кажется, она поняла, кого под «клиентами», а что под «отправкой», подразумевала эта страшная женщина. И кем она являлась. Киллер. Убийца. Правда, удивительно, но опасности от нее Мэй не чувствовала — такое впечатление, что женщина развлекается. Как те двое тогда — Июнь и Июль.

И вовсе недолго они с инспектором занимались… ЭТИМ! В самый-самый раз, если на вкус Мэй. Она же понимает, что господин Ченг — уже не молодой жеребец из второразрядного «порно» — а занятой госслужащий! Ему на работу, в конце концов, надо было!

Обидно-то как! Вначале — те двое ее не тронули, потом — инспектор Ченг даже подписок никаких с нее брать не стал, сказав, что ценность ее, как свидетеля, не такая уж и высокая («К счастью, Мэй… к твоему счастью!»). И тут, когда «жизнь стала налаживаться» — появляется ЭТА…

— И злиться — тоже поздняк! — Женщина внимательно и точно отслеживала эмоции Мэй. И отвесила легкий подзатыльник. — Баксы типа нужны?

— А? — Подобный вопрос, да еще и заданный деловитым спокойным голосом, Мэй ожидала в самую последнюю очередь. — Баксы?

— Ну, типа «капуста», «лавэ», «лут», «бабки», «зелень»! Ты — дура, что ли?

— Нет. — Замотала головой Мэй и спохватилась. — То есть да! То есть нет, не дура! И да — деньги нужны! Очень! Да!!

— Отлично! — Кажется, под маской женщина довольно улыбалась. — Тогда делаем так: сейчас идем на станцию Чай Кан, ты достаешь эти часы, а я помогаю тебе их сбыть…

— А откуда вы… про то, где я их прячу? — Эта новость — что о тайнике кто-то узнал — Мэй тоже не обрадовала.

— Ну, ты типа дура! — Женщина молниеносно щелкнула ее по носу. — А то не помнишь, как этот коп после того, как тебя оттрахал, вытащил из тебя всю необходимую ему информацию? Типа того?

— Ой!

Это, действительно, вылетело из головы Мэй! Полчаса ДО и полчаса ПОСЛЕ — они были подернуты некоей сладковатой дымкой, которую хотелось вспоминать только по эмоциям и ощущениям, что их тогда сопровождали, а не «раскладывать» пошагово — кто что делал, кто что говорил. И уж точно не вспоминать, что она там лепетала… Но теперь, когда женщина об этом сказала…

«М-да… а я, дуреха, еще и думала тут, какие могут быть выгоды от любовника-инспектора… а это было всего лишь продолжением допроса. Ну и приятным бонусом для мужика. Ой, дура я, дура!»

Мэй пригорюнилась. Не то, чтоб козлистость мужчин была для нее новостью, но этот инспектор… ну, он же был таким классным — надежным, сильным, нежным, добрым, ласковым, осторожным, опытным…

— А ну, не плакать! — Новый щелчок по носу. И, до того болезненный, что слезы из глаз брызнули, но не от обиды, а от короткой боли.

Мэй бросила взгляд на компьютер.

— Даже не думай! — Снова испугала ее сеансом чтения мыслей женщина-убийца. — То, что у тебя хватило ума включить веб-камеру перед тем, как он завалил тебя на диван — это ты, типа, молодец! Но использовать эту запись для шантажа — при твоей профессии типа глупо. Да и не повредит это ему никак… — Женщина поколебалась, но все-таки объяснила. — Максимум — «строгача» влепят. Типа того! Тем более, все у вас по согласию было — а это у них не особо возбраняется… именно для того, чтобы их шантажировать было нельзя. И ты совершеннолетняя типа. А этот инспектор — неженатик. Типа того. Так что типа пролетаешь, подруга!

— А вам… зачем? — Настороженно спросила Мэй, от радужного настроения которой не осталось и следа.

Вряд ли этой женщине нужны деньги, вырученные за часы — она находилась в этой квартире несколько часов и ни Мэй, ни полицейский (который, наверно, в этом покруче какой-то там воровки будет) ее не почуяли. Следовательно, она — профессионал высочайшего класса и связываться со сбытом краденного такая вряд ли будет… С другой стороны, два миллиона долларов (ну, будем оптимистами!) на дороге не валяются.

— Ты типа сделаешь то, что я скажу. Не сейчас. Типа через пару месяцев. Так что «клавиши» свои починишь и — добро пожаловать к доброй тетеньке Шеньхуа!

Про зубы-то она как узнала?! И имя свое назвала — совсем плохо: слышала Мэй легенды про этих убийц — был у них такой обычай, называть свои имена либо тем, кого собираются убить, либо…

— Я же сказала. — Усмехнулась под повязкой женщина. — Поздняк метаться! Задавила бы свою клептоманию в Хоум-Плаза — сейчас бы горя не знала! А так — каждый куец своего счастья, типа того!

Шеньхуа заставила ее позвонить инспектору Ченгу и поинтересоваться, можно ли ей на время уехать, «съездить к родителям». Правда, родителей у нее давно уже не было, а тех, кто таковыми считался по документам, посещать не хотелось категорически. И инспектор Ченг, наверняка ознакомившийся с ее досье, об этом прекрасно знал.

Но разрешил ей уехать. Это ее удивило. И, чего уж там, обидело! Еще и зачитал, будто рядом кто-то стоял и слушал, какой-то там параграф, не позволяющий ограничивать свободу перемещения законопослушных граждан Гонконга. Разумеется, попросил не менять телефон, быть на связи, «не забывать», «звонить»…

«Да пошел ты, козел!» — Хотелось ей крикнуть в трубку, но Шеньхуа, легко читавшая, казалось, даже мысли юной воровки, отрицательно и неодобрительно покачала головой.

Уже вечером на руках у Мэй были деньги за часы. И это были НАСТОЯЩИЕ деньги…

— Минус четверть — типа комиссионные! — Шеньхуа небрежно переправила пять пачек в свой рюкзачок. — Типа посреднические! Типа привыкай к честному ведению бизнеса: когда будут предлагать меньше — значит, хотят обмануть! Ну, типа в наших делах — именно так.

Семьдесят пять «кусков»! Полторы тыщи «улиссов грантов»! Пятнадцать увесистых пачек зеленых хрустящих вкусно пахнущих бумажек! Охренеть! Это же… это же… Это такие БАБКИ!!! Йаху-у-у!

Разумеется, и речи не могло идти о «миллионах», которыми ее соблазнял тот парень, Июнь. Таких денег у перекупщиков никогда не было и быть не могло. Это Мэй прекрасно понимала. Так же она понимала, что эти сверхдорогие часы висят на ней мертвым грузом. Впору было их выбросить в океан, но — жадность. А тут — сотня тысяч американских долларов! Сказка! Ну, не сотня, а семьдесят пять… но все равно — сказка!

— У тебя две недели, типа того… — Шеньхуа бесцеремонно взяла сияющую Мэй за подбородок и каким-то хитрым нажатием куда-то в щеку легко заставила открыть рот. Всмотрелась. — Как раз пару протезов поставишь и пяток пломб, и эти… ну, типа выпрямители зубов… как же их там?

— Можно выпрямлять брикетами, а можно капами! Я больше склоняюсь к… — Зачастила почти счастливая Мэй, но Шеньхуа щелкнула ее по носу.

— Не волнует, типа того! У тебя две недели! Я тебя сама типа найду! Тогда и отработаешь… И не экономь — работать на меня будешь не бесплатно, типа того! А ты мне нужна кусачая! С зубами, типа того!

* * *

Четыре дня назад Ватанабэ-сенсей торжественно снял с нас ошейники!

Утром нам было приказано следовать за ним. С вещами. Мы вышли со своими сумками на улицу и потрусили за ловко ввинчивающимся в толпу пожилым японцем. Подошли к ближайшей автобусной станции.

— Средства обучения — снять! — Скомандовал он негромко.

— Хай, сэнсэй!

Ватанабэ старательно демонстрировал свое неудовольствие — оказывается, мы по-прежнему ведем себя, как жалкие «гейдзины»! Ну, а он на что рассчитывал? Что мы с Ритой перекрасимся в черненьких и сделаем себе «пластику»? Или по мановению волшебной палочки уберем акцент?

Ватанабэ закинул ошейники в сумку, висящую у него на плече, и вытащил оттуда два мобильных телефона. Один — черный без украшений — вручил мне, другой — розовый с рисунком, составленным из разноцветных мелких страз — Маргарите… И, сделав поклон с вежливым «Сайонара!» (мы торопливо и практически на полном автомате ответили положенными словами и телодвижениями), развернулся и исчез внутри здания автобусной станции, к которой нас привел.

А наша троица осталась стоять и смотреть ему вслед с некоторым недоумением…

Телефоны были обычными — одна из самых популярных тут моделей раскладушек с поворотным экраном от «Хитачи»: встроенный много-много-пиксельный фотоаппарат, какой-то супер-пупер волшебный звук, куча поддерживаемых протоколов и стандартов беспроводной связи, огромный экран… ничего особенного.

А вот проводные гарнитуры к этим телефонам…

Мы с Йонг с такими устройствами уже работали в Гонконге. Это были изменители голоса. Хотя, если быть точным, то не «изменители», а «исказители» — все-таки голос они не подделывали, а искажали, убирая какие-то там «характерные» особенности. И делали это так, что даже автоматические системы не могли идентифицировать говорившего.

Судя по отсутствию логотипов и какой-либо маркировки на «изменителях» — это были некоммерческие модели. Для спецслужб и для военных.

(На мой вопрос: «А зачем военным нужны изменители голоса?» Шеньхуа только пожала плечами: «А хер их, типа того, знает! Одно слово — сапоги! Сеунг, сгоняй за пивом! Ну, сгоняй! Ну, Сеу-у-унг!»)

Использование этих устройств «по работе» для нас было строго обязательным — современные правоохранительные органы в информационно-развитых государствах не только имеют на вооружении системы, автоматически распознающие отдельные слова во время телефонных разговоров, но и системы, идентифицирующие голоса, которые столь же уникальны, как отпечатки пальцев.

Мы с Йонг, конечно, вряд ли состоим в какой-нибудь «картотеке голосов» любой из спецслужб — возрастом и «стажем» пока не вышли — но береженного бог бережет.

К тому же, в «картотеках» могут находиться голоса наших собеседников. Следовательно, чтобы нашим собеседникам не подставить нас, они воспользуются изменителем голоса. А тут — штука такая — факт использования «изменителей голоса» тоже очень легко засекается. Вот и получается, что внимание спецслужб обратится на обе стороны телефонного разговора.

Разумеется, это нехорошее «явление» распространенно только в информационно-развитых государствах региона, типа Японии, Китая, Гонконга, Сингапура и им подобных. А вот в родном Таиланде пока можно не забивать голову этими предосторожностями. И я был на сто процентов уверен, что как только такая система заработает в Таиланде — мы узнаем об этом одними из первых. И — есть некоторая уверенность, что государство с таким городом, как Роанапра, на своей территории еще очень нескоро обзаведется такой прослушкой — вряд ли влияние криминальных боссов Роанапра ограничивается чертой города…

Вначале зазвонил телефон в руках Риты. Судя по тому, как она обращалась с «изменителем», с ним она тоже была знакома. Ну, неудивительно — она ж по региону уже помоталась изрядно — наверняка, уже пользовалась подобными устройствами.

Что ей говорили, непонятно, так как все общение с ее стороны заключалась в «Так точно!», «Никак нет!», «Есть!», «Слушаюсь!». Ну, по крайней мере, ясно, с кем она говорит — так тянуться она может только перед одним-единственным человеком — старшим сержантом Борисом Горбуновым. Хотя, какой он, к черту, сержант! Лейтенант — минимум!

Вытрясти из нее подробности разговора тут же, на месте, я не успел — зазвонил «мой» телефон. Йонг быстро сунула вторую пуговку наушника в ухо и ладошками показала мне — «Прошу! Телефон дали тебе — так что и разговор ведешь тоже ты!»

— Привет-привет! Вас хвалили и почти не ругали! Ну, меньшего от наших детишек и не ожидалось!

Голос было не узнать, но построение фраз и словечки свидетельствовали — мистер Ченг на связи! Сделанная пауза не оставляла сомнений в той реакции, которую от нас ждали:

— Премного благодарен! Огромное спасибо! — Без имен, разумеется. Мы с Йонг сделали одновременный поклон, хотя собеседник нас и не видел.

А я поймал себя на мысли: вот, дескать, что Ватанабэ-сенсей с электроошейниками животворящий делает! Совсем мы с Йонг ояпонились — вид людей, кланяющихся телефону во время разговора, в Японии никого не удивляет. Это тут в порядке вещей — сразу видно, что разговор идет с начальством. К тому же, тут очень широко используется видеосвязь.

— Ну-ну-ну! — «Засмущался» голос. — Не надо — не надо! Все сами! Все сами! Своим трудом и старанием! Молодцы! Вернемся к заданию! Автовокзал перед вами — ячейка в камере хранения номер шестьсот одиннадцать. Код — «95490». Вся информация — там. Этот телефон — только для служебного использования. Вопросы?

Вопросов не было.

И мы двинулись к автовокзалу. Втроем. Ритина ячейка, как нетрудно догадаться, находилась там же. Но, наверняка, где-нибудь подальше от «нашей», чтобы попами не толкаться, когда доставать будем, и лишнего внимания не привлекать.

Очень надеюсь, что в вещах в камере хранения будет еще один телефон для Йонг. Ну, или нормальные документы японки (для Йонг, само собой — мы-то с Риткой по фейс-контролю при всем желании не пройдем). Потому что покупка мобильного телефона иностранцем в Японии — это ад! Например, задание от Ватанабэ — купить себе по сотовому — мы завалили! Такое впечатление, что Ватанабэ просто нашел «законный» повод побить нас током.

Когда достали «богатства», оказалось, что Ритке повезло куда больше, чем нам с Йонг.

Она открыла сразу ТРИ ячейки в камере хранения, достала оттуда ШЕСТЬ огромных чемоданов… посмотрела на всю эту кучу, подумала секунду, с сомнением посмотрела на нас с Йонг (две небольших спортивных сумки, бывших до этого, и только одна — вытащенная сейчас из ячейки), хмыкнула, покопалась в ячейке еще чуть-чуть, вытащила дамскую сумочку и, сделав нам ручкой, побежала ловить такси.

Роль «богатая девочка-иностранка по протекции устраивается на фирму».

Балует ее Балалайка. Балует.

Кстати, мобильник для Йонг — беленький слайдер с пушистой беленькой висюлькой — в сумке был.

* * *

— Окаджима, ты новенькую видел? — Теребил его Ёсида. — Нет, ты ее видел?

— Новенькую? — Без особого интереса переспросил Окаджима.

— У «безопасников». Стажерка. Переводчица. Иностранка. Блондинка. Красивая. Стройная. Ножки ровные, а не как у наших…

С каждым новым словом глаза коллеги разгорались, и в них появлялся фанатичный блеск.

Про новенькую Окаджима тоже слышал краем уха. Но значения этому не придал — он четко разделял работу и личную жизнь. Хоть это и не уберегло его от внимания Имаи Кику. И не принесло в холостяцкую личную жизнь никаких изменений — после окончания рабочего дня жизнь как бы заканчивалась — сидеть в своей «однушке» и тупо смотреть телевизор, или сидеть в пив-баре и тупо смотреть телевизор…

Ну, и? Как в этих условиях продолжать славный род Окаджима? А главное — с кем?!

Ну, пришла новенькая — и что? Каждую неделю происходит либо увольнение, либо прием на работу — внимания на это обращать — так когда-то ж и работать надо!

Так что, видя такой настрой коллеги, Окаджима не стал рассказывать, что ему, в принципе, плевать на красавиц из «Асахи Индастриз» — от слабого пола могут быть только проблемы и неприятности. И головная боль. Со слабым полом можно «мутить», когда добрался до места заместителя начальника. Со слабым полом можно мутить, когда есть собственный кабинет. Со слабым полом можно гулять, когда выплачены деньги по кредиту. Слабый пол можно обхаживать, когда зарплата позволяет посещать рестораны, магазины, аттракционы, фитнес-центры, бассейны…

Проговорив все это мысленно и не найдя логических изъянов, Окаджима вздохнул и вернулся к прерванному занятию — работе.

Фудзивара-сан вполне ожидаемо завалил проштрафившегося работника нудными заданиями. И раньше-то интересными заданиями его не баловали, а уж сейчас и вовсе, такое впечатление, Фудзивара эту работу стал для него придумывать.

Но Окаджима радовался этой начальственной глупости. Будь Фудзивара чуть умнее — наоборот, оградил бы Окаджиму от выполнения каких бы то ни было работ, а в конце месяца представил руководству отчет с эффективностью работы сотрудников. И прости-прощай престижная работа в «Асахи Индастриз».

С другой стороны, будь Фудзивара умнее, всего этого и не случилось бы: Окаджима получил бы нагоняй, когда его отчет был бы перепроверен еще на начальном этапе, как это и сделал бы нормальный начальник. Но — для Фудзивара-сана — слишком много «бы»…

А так — Мори-сан тысячу раз прав! — надо набраться терпения и ждать, когда начальник полетит вниз. Самостоятельно. По собственной дурости. И постараться, чтобы это падение не затронуло тебя самого. Так что, как ни крути, а эта «опала» может даже пойти ему на пользу.

Как там у русских? «Поближе к кухне, подальше от начальства»?

— Смотри! Смотри! — Локоть Ёсида врезался в ребра так, что Окаджима даже зашипел от боли. — Каваи-и-и!

Окаджима поднял взгляд. И поторопился вскочить и согнуться в поклоне, не забыв ответно пнуть под ребра сослуживца.

— Ты чего? — Тихо прошипел товарищ. Что, однако, не помешало ему тоже вскочить и поклониться: ну, еще бы он остался сидеть — весь отдел вскочил и почтительно застыл в поклонах.

— Кагеяма-сан! — Прошептал Окаджима.

— А, зам по безопасности. Да ну, ерунда! — Прошептал Ёсида тихо. — А вот если он меня сейчас тут увидит… — И Ёсида склонился еще ниже, чтобы спрятать лицо. — Мелкие начальники — они такие…

«Да кому мы нужны!» — Подумал Рокуро, продолжая мысленно составлять формулировку для справки по исследованным образцам, от которой пришлось оторваться на все эти ритуальные телодвижения.

«Неудивительно, что в европейских и американских офисах с работы уходят четко по расписанию — они успевают все сделать в течение рабочего дня, а не тратят львиную долю времени на эти дурацкие расшаркивания! Эх! Вот бы перевестись куда-нибудь в Штаты!»

Восемь человек. Все «безопасники». Во главе с Кагеямой. Сразу за заместителем шефа «безопасников» шла Имаи Кику (высоко взлетела, су… нехорошая самка собаки!) и беловолосая белокожая девушка в светлом костюме. Собственно, она в первую очередь и бросалась в глаза на фоне официальных черных или серых деловых костюмов.

Когда процессия миновала, Окаджима разогнулся и быстро, но внимательно осмотрел новенькую, которая сейчас почему-то отстала…

И? На что тут смотреть?

Девушка внезапно круто обернулась на каблуках. И посмотрела точно в глаза Окаджима. Взгляд был острым, кинжальным. Иностранка буквально «нанизала» его на этот взгляд…

Ксо! Что он не так сделал! Когда он успел этой иностранной мажорке дорогу перейти! В первый раз ее видит! Может, не так посмотрел? Ну, так Ёсида, стоящий рядом, смотрит и вовсе уж неприлично! Чуть ли не глазами пожирает — мачо недоделанный! А она на Ёсиду — ноль внимания, а вот его, Окаджима, взглядом буравит!

Окаджима на всякий случай поклонился еще раз. Мало ли…

Да, блондинка выделялась среди японцев. Симпатичное острое личико, белоснежные волосы, стройное, но не тощее, телосложение под светло-серым деловым костюмом с уставной юбочкой «на ладонь выше коленок», белая кожа и огромные серые глаза, обрамленные белым пушком ресниц.

Но. По его, Окаджима, вкусу — так Имаи Кику ничем не хуже! Более того — она… ну… побольше в некоторых местах будет! Ощутимо побольше этой тощей иностранки!

А вот, кстати, и она. Видимо, подошла поинтересоваться причиной задержки…

Имаи Кику наклонилась к уху новенькой и что-то зашептала, тоже поглядывая на недоумевающего Окаджима. Обе девушки захихикали, прикрыв пальчиками губы.

Орган, ответственный за раннее оповещение о надвигающихся неприятностях, ощутимо заныл и начал подавать сигналы, похожие на завывания сирены на побережье, где жила бабка: «Внимание! Опасность цунами! Пожалуйста, срочно покиньте прибрежную зону!» Он эту сирену до сих пор помнит — и до сих пор по спине мурашки бегут от этих воспоминаний.

— И как ее зовут, ты, конечно же, уже разузнал? — Небрежно спросил Окаджима у Ёсиды, когда за группой «безопасников» наконец-то сомкнулись двери лифта.

— Ага! — Обрадовался тот. — Понравилась? Я так и знал!

— Угу. — Соврал Окаджима. — И как же ее зовут?

— Вайс. Малагалита Вайс.

— Маргарита. Маргарита Вайс. — Автоматически поправил Окаджима. — Странно.

— В смысле? — Удивился коллега.

— А, не бери в голову! — Отмахнулся Окаджима. — Просто, если она европейка, то зовут ее «Маргарита». Скорее всего.

— Говорят, дочка директора европейского бюро! Прикинь!

Но имя — черт с ним! А вот фамилия «Вайс». Странная фамилия. Такое впечатление, что кто-то без особой фантазии подобрал для девушки фамилию по внешности. Ну, как девушку в белых одеждах в телеспектаклях называют «Широ», а персонажа в черном — «Куро». Но там-то постановка — там это можно…

— А как она на тебя посмотрела-то! — Стучал его по плечу Ёсура. — М-м-м… везучий ты парень, Окаджима! Такая девушка на тебя внимание обратила!

Придурок! Вот только шашней с этой цыпой ему для полного счастья не хватало! В духе школьной романтики!

— А может, ты с ней знаком? А, Окаджима-кун? — С усмешкой поинтересовался один из коллег. — Ну, там обещание, данное в детстве, друзья-тополя, тили-тили-тесто… и все такое…

— Не… — включился в разговор другой коллега. — Окаджима-кун переходил дорогу, и его сбила красивая большая машина. Очнулся в больнице, ничего не помнит, а у кровати сидит беловолосая гайдзинка!

И оба заржали…

М-да. А он еще «придурком» Ёсиду обозвал. Нехорошо: на фоне Ёсиды, которому такие бредовые предположения даже в голову не пришли бы, эти двое… Каждому — по сороковнику, а в головах — манга вместо мозгов! Вон, даже Ёсида — и тот улыбаться стал натянуто после этих глупостей от «старшего поколения»!

«И с этих людей нас заставляют брать пример! Эх, жаль, что Мори-сан перевелся в другой отдел! Мировой мужик!»

* * *

Мы с Йонг сняли квартиру на четвертом этаже одного из многочисленных «доходных домов» в «спальном районе» Асахи. Хотя плотность и архитектура застройки тут такие, что нет особой разницы между спальными и неспальными районами.

Две крохотные комнатки. Кухни, как таковой, не было — раковина, электроплита и небольшой столик занимали треть одной из «жилых» комнатушек. Ванна… Удивительно, но ванна не только была, но и была лишь чуть-чуть меньше комнаты.

На те деньги, что были в нашем распоряжении, можно было бы снять «-дцати»-комнатный просторный номер в каком-нибудь отеле, но тогда довеском бы шли: обслуживающий персонал, более строгая проверка документов, видеокамеры на каждом шагу… А мы, увы, не джеймс бонды, так что снимать пентхаусы нам никак нельзя. Соответственно, никаких крутых «тачил», роскошных апартаментов, доступных женщин… правда, буду до конца справедливым, красивые и доброжелательные женщины в наличии… Но мне почему-то кажется, что у агента 007 таких проблем с женщинами не было. И — это сложный вопрос.

Даже болезненный…

— Йо-га-а-ан! Хочу мороженного!

Я поморщился — когда Рита врубала стиль «избалованная капризная девица», ощущения у меня были, будто кто-то ведет ножом по стеклу. Как она так делает?

— Сходи и купи. Могу денег дать.

— Ну-у-у, Йо-о-оган! — ныла она. — Ты же сам говорил, чтобы я не высовывалась!

Это точно, говорил. Рита уже получила «по ушам» (фигурально) за то, что пришла на нашу «конспиративную квартиру». Ведь в этой квартире прячутся будущие потенциальные преступники!

И пусть все «ключевые» видеокамеры в радиусе ста метров выведены из строя… И пусть она утверждает, что никто за ней не следил, когда она сюда шла, но… При ее внешности, да при любви «местных» фотографировать на свои мобильные все, что шевелится и не шевелится…

И, зараза такая, не «кололась», как смогла нас найти! А это, между прочим, очень важно!

А хотя… ее дело! Она, в отличие от нас с Йонг, находится тут более-менее легально. Пусть ее Балалайка потом воспитывает.

Я сейчас просматривал материалы на нашу Цель. Фотографиями и распечатками был завален весь стол и пол небольшой комнатки.

Цель. Какой-то бизнесмен, имеющий очень тесные взаимоотношения с якудза. Надо было прийти тихо, сделать дело и тихо-тихо уйти. И устранить Цель надо красиво и артистично — как я понял, это задумывается, как акция устрашения. В назидание, так сказать. Для демонстрации неотвратимости наказания.

— А где моя младшенькая? Куда ты ее дел?

— Моя младшая сестра осматривает место акции. Нормальных бандитов тянет на место преступления ПОСЛЕ, а вот мы туда приходим туда ДО.

— Ну, это правильно. — Рита переместилась мне за спину, через мое плечо рассматривая лицо на фотографии. — Чтоб потом время на это не терять. Это его вам надо… погасить?

Горячее дыхание защекотало затылок… Хм. А может и не плохо, что она пришла… в отсутствие Йонг.

— Да.

— И вот так… просто? Щелкните и убьете? — Промурлыкала она мне на ухо, щекоча горячим дыханием. Руки оплелись вокруг шеи.

— Не просто.

— Ты понял вопрос, Виктор! — Она перешла на русский.

Ого! Чем-то она разозлена…

— Ты хочешь услышать, как мне это не нравится? Как я страдаю, кого-то убивая?

Я осторожно подхватил ее за руку и переместил, усадив к себе на колени. Мои руки сами скользнули под блузку.

— А ты страдаешь? — Поинтересовалась она.

Я поколебался, но все-таки соврал:

— Нет. Йонг делает. А я ее прикрываю.

Она мазнула губами по моей щеке и прошептала на ухо:

— Ты вспомнил, Виктор?

М-да… Кажется, нужно спросить прямо:

— Что я должен вспомнить?

— Когда вспомнишь — поймешь. — Она шлепнула меня по рукам, забравшимся под лифчик, но вскакивать с коленей не спешила. — Не обижайся, но что-то у меня на мужиков в последнее время не стоит. Или правильнее будет сказать — «не вставляет»? — Она всерьез задумалась и продолжила удивлять. — За свою Йонг не беспокойся, а вот Ребекку я бы попробовала… Насколько я понимаю, ты к ней — без всякого энтузиазма, а? Короче, вспомнишь — поймешь.

— А до этого…? — Я затруднился с формулировкой вопроса. — Ну, тогда? На Пхи-Пхи?

— Ох, дурачок! — Рита быстро меня поцеловала… вполне по-братски. — Тогда я просто не помнила. Ну, а в тот момент было не так уж и плохо — для первого своего раза мы с тобой справились просто отлично! Так что не парься! Еще раз, для особо одаренных: вспомнишь — поймешь!

— А подсказать? — Я постарался игнорировать жар, заливший лицо (представляю, как я покраснел!). И обиду попытался задавить.

— Пф! — Она состроила смешную гримаску. — Обойдешься…

— Тогда слазь! Мне работать надо!

— А что? — Рита, зараза такая, со значением поерзала и сделала вид, что обиделась. — Ты больше приставать не бу-у-удешь?

Что-то прошуршало у двери. В следующее мгновение Рита летела к своей сумочке, а я выхватывал пистолет из поясной кобуры. Через секунду «спицы» из наших пистолетов одновременно уперлись в Йонг, стоявшую на пороге и хладнокровно нас рассматривающую.

— Братик! Это аморально — заниматься сексом с сестрой. С родной сестрой.

Вот честное-пречестное, следующие слова сорвались с моих губ абсолютно автоматически:

— Йонг, ты не так поняла!

Рита, ставя свой пистолет на предохранитель, хрюкнула.

— Братик! — Йонг почти натурально всхлипнула, в лучших местных традициях промокнув глаза краешком рукава. — Как тебе не стыдно, братик! Бака! Хентай!

— Йоган… — Подала голос Рита. — Купи нам мороженое!

— Мне — фруктовый лед! — Мгновенно подхватила Йонг.

Мне оставалось только подозрительно посмотреть на них. Понятно, что меня выгоняют. Понятно, что Рита о чем-то собирается поговорить с Йонг. Понятно, что и Йонг не прочь поговорить с Ритой.

Но. Непонятно, насколько безопасно оставлять их наедине? В случае опасности Йонг не только сможет постоять за себя, но и с легкостью порвет Риту. Но как думает Йонг — иногда загадка даже для меня: вполне может статься, что она не будет защищаться даже в случае угрозы для своей жизни — ведь Рита — «старшая сестра Сеунга». И что и как там в голове у нее повернется…

— Иди-иди, Йоган! — Рита сделала «кыш-кыш» руками. — Мы пообщаемся без использования колюще-режущих и огнестрельного…

«Да она тебя и голыми руками сделает…»

* * *

— Ну и чего мой замечательный младшенький братик, спрашивается, тормозит? — Задумчиво пробормотала Рита, откровенно рассматривая Йонг, когда за явно сомневающимся Йоганом закрылась дверь. — Така гарна дывчина без хлопца чахнет…

От внимания Риты не укрылось то, что Йоган и Йонг обменялись какими-то знаками перед тем, как Йоган все-таки ушел. Беспокоится? Ну, это понятно — все-таки ситуация, в которой их застала Йонг, была слишком уж двусмысленной.

— … А уж что несовершеннолетняя и вроде как «сестра»… — продолжала она, явно предлагая Йонг включиться в дискуссию. — Ну, так в нашей веселой ситуации, которую я бы назвала «детишки с пушками», уже немного поздно обращать внимание на подобные морально-этические мелочи. Даже глупо. Как считаешь?

Йонг в свою очередь спокойно рассматривала Риту — кажется, старшая сестра Сеунга никак не могла решиться и приступить к тому, ради чего его выпроводила. Поэтому Йонг сказала по-русски:

— Короче. — Во всяком случае, в исполнении Сеунга это слово безотказно действовало на ее родственников. Иногда — даже на госпожу Чоу!

Рита чуть удивленно хмыкнула.

— Ну, короче, так короче. — Она достала тоненькую, как спичка, папироску. — Не возражаешь?

Йонг картинно закатила глаза и распахнула окно. Шум улицы ворвался в комнату. Рита правильно поняла намек, подошла к окну, села на подоконник и щелкнула зажигалкой:

— Вообще-то, это сигареты для астматиков. Индийские. Одна трава — ни капли никотина. Вкусненькие. Все в рамках легенды! Так что зря глазки закатываешь… — И задала неожиданный вопрос. — Как тебе эта… Ребекка Македонская?

Йонг молчала. Она не знала, как ответить на вопрос — слишком он был общий и расплывчатый. Ребекка ей не нравилась — слишком непредсказуемая и… шумная. Не говоря уж о том, что виснет на брате. Брат, конечно — взрослый мужчина, и должен сам решать, какие женщины ему нравятся, но, кажется, и у него эта неуравновешенная особа особого энтузиазма не вызывает — смотреть смотрит, как всякий нормальный мужчина, даже чуть-чуть любуется, но — не более того.

— Вот именно. — Кивнула Рита, что-то такое разглядев в невозмутимых глазах Йонг. — Асоциальный холерик с реактивным психозом. И как ты отнесешься к тому, что твой Сеунг будет тратить на нее свое время? Или я совершаю трагическую ошибку, предполагая в своих планах, что у тебя на него есть стратегические виды?

Йонг внимательно посмотрела на Риту, пытаясь понять, к чему идет разговор. «Виды» были. Не отличающиеся оригинальностью, но ни Реви, ни даже Рите места в этих планах не было. Шеньхуа? Пока неясно — кажется, Йоган научился ею управлять, так что насчет Шеньхуа Йонг пока не решила. Наконец, она ответила нейтрально:

— Твои предложения?

— Есть один многообещающий вариант. Костюмчик, галстучек, смазливое личико — все, как любит наша Македонская.

— В Роанапра? — Слегка удивилась Йонг. — Смазливое личико?

— Нет, здесь в Асахи. Но я все продумала: если сделаем правильно — «костюмчик» будет в Роанапра. Как два пальца!

— А где тут твой интерес?

— Иногда я думаю, что ты старше нас с Йоганом. — Вздохнула Рита. — Мой интерес… не поверишь — но почти никакого. Ну, разве что… не хочу менять историю, — добавила она непонятное. — И делать свою дальнейшую жизнь слишком уж непредсказуемой.

Что-то заставляло Йонг думать, что ответ Маргариты абсолютно честен и откровенен…

* * *

Мэй не знала, сколько она просидела в подвале, прежде, чем Темнота приказала из темноты:

— Вылезай, типа того…

Мэй протянула руку и взяла то, что протягивала ей Темнота. Тряпка? Платок?

— На глаза надень. — Объяснила Темнота. — Наверху сейчас полночь, но света предостаточно — зенки типа болеть будут.

— Зачем все это? — В сотый раз спросила Мэй.

Сегодня Шеньхуа не стала игнорировать вопрос. Ответила прямо:

— Для работы.

— Сколько? — Мгновенно отреагировала Мэй, переступая порог подвала.

Шеньхуа, что Мэй уже даже не удивляло в последнее время, прекрасно ее поняла:

— В полтора раза больше, чем за часы.

— С комиссионными? — Загорелись глаза юной воровки под повязкой.

— Сто пятьдесят — твои.

— А твои? — Настороженно спросила Мэй, помня правило: «Если берут меньше четверти — хотят обмануть»

— Ноль. — Усмехнулась Темнота. — Это я плачу. «Без посредников», типа того.

Достоверности обещанию придавало это «полтора». Не «столько же», не «в два раза больше», а именно «в полтора». И пусть от денег, вырученных за часы, после нескольких посещений зубной клиники осталось немало для комфортной жизни где-то в течение года даже в таком городе, как Гонконг, но — деньги лишними не бывают!

Вот только пообещать — это одно, а дать эти деньги…

— Задаток — четверть. — Легко угадала ее сомнения Шеньхуа. — Сорок кусков. Я типа щедро округлила.

— Наличными? — Все еще сомневалась Мэй.

— Да.

И? Вот получит она эти наличные и что? Куда она их денет? В тумбочку положит? В саду закопает?

— Можешь счет в банке открыть — мне типа параллельно… — Снова угадала Шеньхуа.

— И кого нужно убить? — Осторожно поинтересовалась Мэй.

Шеньхуа насмешливо фыркнула:

— У тебя типа пупок развяжется кого-то серьезного убить. Нет. Надо кое-что взять. И типа тихо унести…

Хм. «Работа» как раз по профилю Мэй. И теперь понятно, почему Шеньхуа не берет «четверть» — видимо, возьмет добычу. И, может быть, даже оставит в живых, раз задаток дает и позволяет им воспользоваться.

— И что нужно взять? Учти, я не главгероиня из этих фильмов про суперворов и супершпионов — обходить современные охранные системы не умею.

— Там охрана — ерунда. — Отмахнулась Темнота-Шеньхуа. — Кстати, повязку можешь снимать. В этой комнате окна закрыты жалюзи. Ляжешь спать, а когда проснешься — проморгаешься.

— А почему ты тогда сама не возьмешь? — Мэй, несмотря на достаточно «твердые» условия оплаты своей будущей работы, все равно сомневалась. — Раз там «охрана — ерунда»?

— А я буду в это время заниматься другой работой — раз. — Вздохнула Шеньхуа, забирая повязку у Мэй. — И мне нельзя отсюда уезжать — два. Типа того.

— Хм… то есть взять нужную вещь надо где-то в другом месте?

Шеньхуа ткнула пальцем в какую-то бумажку. Даже несмотря на открывшуюся в подвале способность видеть в темноте, будто кошка, Мэй с трудом смогла идентифицировать открытку или фотографию. Кажется, там были горы, поросшие лесом. А уж что там было написано — она разобрать не смогла.

— Красивое местечко, приятные люди, отличный климат. Типа того. Одна туда поедешь.

— То есть я сама туда буду добираться? — Изумилась Мэй.

Это что же получается — Шеньхуа практически отпускает ее, даруя почти полную самостоятельность? Не обязательно, конечно, что одну…

— Не маленькая уже. Деньги получишь. Английский знаешь. Паспорт в порядке. Визу помогу получить. Туристов там много. В том числе и узкоглазых, как ты…

— Сама-то…

Вот чего нельзя было отнять у Шеньхуа — она никогда не злилась. Вообще. Мэй, когда осмелела и поняла, что сразу убивать ее не будут, старалась выяснить границы, за которые могла выходить ее наглость и хамство. Оказалось, что границ этих не существует — пока это не касалось дела, она могла поносить Шеньхуа последними словами. Стыдно вспоминать, что она выкрикивала в темноту, когда Шеньхуа гоняла ее во мраке подвала.

Вот и сейчас Шеньхуа усмехнулась совершенно спокойно:

— У меня типа «чистые огромные глазки олененка Бэмби — наивные и доверчивые»… Это не я придумала, это я типа подслушала. А источник — типа избалованный по этой части — глазок этих вокруг него… Так что верить ему можно. Типа того.

Она не стала приводить полную фразу из подслушанного разговора Сеунга и Йонг: «У нее чистые огромные глазки олененка Бэмби — наивные и доверчивые. А зная, кто она такая на самом деле, можно сказать — это крайне опасная сука! У меня от нее мурашки по коже, Йонг!» И, разумеется, она не стала признаваться, что приятна ей была вся фраза ЦЕЛИКОМ.

— И вот так вот… отпустишь? — Усомнилась Мэй. — Типа одну?

— Типа того. — Улыбнулась Шеньхуа. — С добычей ты меня не нагреешь — ты же хочешь получить оставшиеся три четверти от полутора сотен «кусков», а?

Глава 14

Кажется, Мэй поняла, почему Шеньхуа не захотела выполнять эту «работу» сама — это было чертовски скучно и утомительно.

Четыре часа перелета и ожидание в транзитной зоне японского Нарита. Пятнадцать часов — над океаном…

«Типа поддержать легенду! Чтоб совсем уж белыми нитками не была шита!»

До этого Мэй никогда не покидала Гонконг. Она даже на самолетах никогда не летала! Да она даже не представляла себе, какая это громадина вблизи — «Боинг 747–300»!

Так что вначале было интересно и весело (а уж беспечность некоторых пассажиров, никогда не слышавших, такое впечатление, о карманниках — и вовсе умиляла). Но прошел час полета. Другой. Мэй шикарно позавтракала. Еще пара часов. Столь же шикарно пообедала… Ей принесли фрукты. Потом — кальян… Еще час…

И она заскучала. За иллюминатором ничего интересного не происходило: гладь океана от горизонта и до горизонта, унылая плоскость крыла с какой-то аббревиатурой и цифрами… О хоть каком-то движении свидетельствовали только редкие облака, проплывавшие внизу. Целым событием оказался крохотный силуэт судна на темно-синей поверхности океана.

Ску-ко-та!

А потом самолет пересек терминатор, солнце быстро скрылось за горизонтом, и стало совсем грустно, так как блики от освещения в ее отсеке не позволяли увидеть даже звезды.

Она озверела от безделья настолько, что решилась бы сейчас даже поболтать с кем-нибудь незнакомым! Но и поболтать — тоже не с кем! Пассажиров рядом не было — ее место находилось в «первом классе»…

«Комфорт и отдых в нашем деле — типа очень важно! Пренебрегать нельзя, типа того!»… Шеньхуа сама купила ей билет, когда Мэй впала в ступор, не зная, чем, кроме многочисленных нулей в ценах, отличаются друг от друга «бизнес-классы», «эконом» и «первые классы»

… Первый класс состоял из отдельных крохотных кают — ячеек. Комфортабельных, слов нет, но — отдельных одноместных. И — с дверьми-шторками.

Она прошлась в туалет… тщетно — потенциальные собеседники, как один, все закрыли дверцы в свои «отсеки».

Такое впечатление, что опытные путешественники, в отличие от нее, просто смирились с неизбежным, и вычеркнули этот день из своей жизни, впав в спячку.

Ну, хоть бы ребенок чей-нибудь в проходе играл бы! С ним можно было бы всякие ути-пуси совершить и не выглядеть при этом глупо! Неа… глухо. То ли дети тоже были опытными путешественниками, то ли опытные путешественники, продемонстрировав изрядное благоразумие, детей с собой не брали.

А еще зубы… Зубы ныли нещадно. Врач, устанавливавший в стоматологической клинике брекеты, ее об этом предупреждал. Да и она была в курсе — читала на форумах. Но в подвале эта ноющая боль не мешала — там приходила Шеньхуа, и становилось не до болевых ощущений. Во всяком случае, не до жалкой боли каких-то там зубов. А вот сейчас…

Она прибегла к безотказному, как ей казалось, средству — достала из сумочки диск с мультфильмами. Так-с… это смотрела… это смотрела… это — вообще, сопли… это — совсем уж для детей. А! Вот оно! «Бэмби» и «Бемби 2». То, из-за чего она и купила этот диск в аэропорту Гонконга.

Два часа спустя по большому экрану, вмонтированному в стену каюты, поползли финальные титры.

И что дальше?

«Гадская Шеньхуа!» — без особого, впрочем, запала, подумала девушка. Ее нанимательница запретила пользоваться мобильным телефоном до прилета и приказала сдать ноут в багаж… «ot greha podalshe» Даже в Интернет не выйдешь! А он тут есть! Халявный! Вон табличка с параметрами подключения! Ну… как халявный — за те огромные деньги, что были заплачены за билет было б странно увидеть тут ПЛАТНЫЙ Интернет.

Тогда Мэй отправилась в туалет (Это — в который уже раз? Получается, пятый?), стараясь не обращать внимание на попытку стюардессы скрыть понимающую и снисходительную улыбку. Или они тут «бортпроводницами» зовутся?

Перед зеркалом в туалете она попыталась сделать «чистые огромные глазки олененка Бэмби — наивные и доверчивые».

Вроде, получилось.

А если с улыбкой?

Ой, а вот с улыбкой — пока лучше не надо. И еще долго-долго «не надо». Сколько там врач сказал носить эту дрянь? Три-четыре месяца?

Видимо, все-таки придется смотреть фильмы, предлагаемые авиакомпанией — ширпотреб и старье — никаких новинок.

Или рекламные проспекты турфирм полистать, от которых ломились кармашки и столики каюты? Кстати, за такие деньги могли бы и избавить пассажиров первого класса от подобного «спама»!

А ведь впереди еще пять (пять!) часов перелета, пятнадцать (пятнадцать!) часов ожидания в аэропорту Майями и, наконец, сущая ерунда на фоне предыдущей пытки — три часа до места назначения. Аэропорта «Ла Чинита» в Маракайбо!

* * *

— Венесуэла? — На секунду инспектор Ченг даже растерялся.

С ним связались минуту назад из департамента «Д» — службы, занимающейся в гонконгской полиции информационно-техническими вопросами. В том числе и слежкой. Технической, в основном — «топтуны» у каждого департамента были свои. Не то, чтобы исчезновение свидетеля Мэй Цзян кого-то особо сильно насторожило или взволновало…

Нет. Расследование убийства ожидаемо зашло в тупик (как и подавляющее большинство дел, связанных с верхушкой Триад), показания свидетелей никаких зацепок дать не смогли, шутка про «твердую, как яблочко, попку» уже приелась и успела всем надоесть (непонятливые даже получили по шее за ее многократное повторение… и совсем не от Ченга, кстати). Ну, и — самое главное — ничего интересного свидетель Мэй Цзян не знала. К тому же — предупредила об отъезде заранее. Так чего беспокоиться-то? Ну, встала бывшая воришка на путь исправления — и хвала Будде!

— Так точно, сэр! — Кивнул человек на экране. — После месячного отсутствия мобильный телефон Мэй Цзян включился в Маракайбо. А именно, в аэропорту Ла Чинита. Это Венесуэла.

— Разговоры?

— Ни входящих, ни исходящих. Ни голосовых, ни текстовых сообщений. Объект даже в интернет вышел только для того, чтобы загрузить погоду, точное время и новости. Но это, скорее всего, автоматические действия «операционки» на ее телефоне.

— Купила сим-карту на месте? — Предположил Ченг.

— Если и купила, то вместе с аппаратом, за наличный расчет и без проверки «а позвонит ли он на мой старый номер?» Так как ее старый номер продолжал находиться в сети, а модель у нее рассчитана на одну сим-карту. — Собеседник Ченга помолчал. — Далее, сэр. В течение следующих трех суток телефон абонента перемещался по Маракайбо. Обычный туристический маршрут — деревня Санта-Роза-де-Агуа, расплатилась кредитной карточкой в ресторане «Уль-Модеро-де-Маракайбо», расплатилась ею же за номер в одноименном отеле, городок Чорони, снова ресторан, оплата четырех часов на пляже Плайас-де-Гранде… ну и так далее. Точную расшифровку переходов по «сотам» и действий объекта я вам выслал на почту. У вас там какой принтер? «ПРН-973»? Сейчас полезет бумажка с подробной картой маршрута…

Рядом, действительно, засвистел принтер. Зашипел, застонал, лязгнул, и через минуту на руках у Ченга была карта. Цветная, со стрелочками, пометками и сносками… Ченг всмотрелся в карту с маршрутом и маркерами времени. Уточнил кое-что по вылезшему следом листку с таблицей. Вчитался еще раз, надеясь, что ему мерещится…

Идиоты!

— … Вилья дель Росарио, — продолжал тем временм «ай-тишник». — Мачикес, Сан-Кристобаль. В Сан-Кристобале телефон снова был отключен. Это было неделю назад. С тех пор никаких данных о перемещении объекта нет — к своим счетам она не обращалась, родственникам не звонила. А, да… перед отъездом сняла со своего счета все свои деньги — две тысячи двести американских долларов. Обналичила, короче…

— Сержант… — Елейным голосом начал Ченг, поднимая листок с картой на уровень веб-камеры. — Я правильно понимаю — вот эта точка — Сан-Кристобаль?

— Совершенно верно, сэр. — Не чуя подвоха, кивнул тот. — Столица штата Тачира. Триста тысяч жителей…

— А вот это. — Палец Ченга царапнул листок с картой чуть левее. — Какая-то Кукута? Тут, по-моему, километров двадцать-двадцать пять будет, да?

— Так точно, сэр. Кукута. Административный центр департа…

— А какое государство? Тут, вроде как граница, да?

— Совершенно, верно, сэр! Это граница с Колумбией…

Несколько коллег Ченга, краем уха слушающие разговор, вскинулись. Даже Фрида Сойер, закинувшая по своей неискоренимой (но горячее приветствуемой коллегами) привычке ноги на стол Ченга, отставила пилочку для ногтей в сторону и изящно выгнула бровку.

— А-а-а, Колумбия… — Хлопнул себя по лбу Ченг и поинтересовался. — Сержант… а вы давно на службе?

— С утра, сэр. — Удивился собеседник.

— Нет. Вообще.

— Полтора года, сэр.

— Ого! Скажите, сержант, а за эти полтора года вы слышали такое словосочетание, как Медельинский Картель?

— Э…

— А вы загуглите. — Любезно посоветовал Ченг и неожиданно жестко процедил. — Сержант, какого хера я только через неделю узнаю о том, что свидетель по делу об убийстве «головы дракона» дома Ванг снова пропадает из зоны вашей видимости подозрительно близко с гнездом самого большого нарко-картеля в мире? А?!

* * *

BelloMerZoStb: Нужен перечень частных армий, работающих в нашем регионе!

Виолончель: Это нетрудно. Будет тебе перечень. Еще что-нибудь?

BelloMerZoStb: *YES* еще — у кого из них есть на вооружении штурмовые вертолеты?

Виолончель: Именно штурмовые? Ладно. Еще?

BelloMerZoStb: «Стрелу»! Или «Иглу»! Хочу!

Виолончель: Рит, давай, я тебе сразу «Шилку» подгоню. Или «Тунгуску»!

BelloMerZoStb: Ой! А можно?!

Виолончель: Да без проблем! «Шилка» и «Тунгуска» — просто необходимая мелочь в сумочке любой девушки!

BelloMerZoStb: *YAHOO*

Виолончель: Разумеется, я пошутила.

BelloMerZoStb: Ну, Леееееееен!!!!!1:~((((((((

Виолончель: Давай, пока остановимся на «Стингере». Он дешевле и его хотя бы теоретически можно достать. Ты мне лучше скажи — зачем? Может, есть другой вариант… более дешевый? И вообще… он именно тебе нужен?

BelloMerZoStb: *NO*

Виолончель: Брату?

BelloMerZoStb: *NO*

Виолончель: Ну, я так и думала. Вы бы заказали что-нибудь крупнокалиберное и длинноствольное… И кому же это понадобилось?

BelloMerZoStb: Друзьям.:)))

Виолончель: Риточка, мне для друзей ничего не жалко! Но ты знаешь, сколько стоит один «Стингер»?

BelloMerZoStb: *DONT_KNOW*

Виолончель: 40К. Ну, я за 35 или даже за 30 смогу достать. А сколько стоит один выстрел из «Стингера», знаешь?

BelloMerZoStb: Подозрения есть нехорошие…:(((

Виолончель: Совершенно верно. Один выстрел из этой гадости стоит 70К

BelloMerZoStb: %)

Виолончель: И это — устаревший ржавый «Стингер»! А уж современная «Игла» стоит пипец каких денег! Не говоря уж про то, что достать его быстро просто нереально. Давай подробности. Попробуем удешевить — может, сойдет FN-6? Тут кое-кто никак продать эту рухлядь не может… почему-то никто не верит в «прекрасное китайское качество»…;)

BelloMerZoStb::)))

Виолончель: Для начала — что требуется «посадить» и на какой дистанции? Истребитель? Пассажир?

BelloMerZoStb: Надо отмахнуться от вертолетика… желательно, с концами. Скорее всего, одного… Метров двести-триста. Без тепловых ловушек.

Виолончель: Ага… Так-так-так… На этом фоне интересным выглядит твой вопрос о наемниках с штурмовыми вертушками… Кстати, из работающих в нашем регионе, мне особенно не нравится частная армия ЭОК.:-X Но эт я так, на всякий случай говорю. Но, к сожалению, у них не просто штурмовая вертушка, у них — «крокодил»!

BelloMerZoStb: А из чего можно «крокодила» хлопнуть?

Виолончель: Ну, вы с братом из «Баррет» или «Корда» вполне осилите — главное, в нужные места попасть. Есть еще один способ — крупнокалиберные пулеметы… К тому же — гораздо дешевле, чем ПЗРК.

BelloMerZoStb: Точняк! «Вулкан»! Или «Миниган»! *DANCE*

Виолончель: Отставить радоваться! Ты знаешь, какая скорострельность у этого убожества?

BelloMerZoStb: Почему «убожества»?! Конечно, знаю! 4–6 тысяч в минуту! Это же круто! Ни у одного пулемета такой нет!!!1

Виолончель: Эк тебя массовая культура испортила… Сколько стоит один 20-мм бронебойный патрон?

BelloMerZoStb: Хз…

Виолончель: ]:-> Ну, мы ж с тобой смотрели, Рит! Ты сама эти «пульки» в руках крутила и мозг той бедной американской продавщице выносила… ну, в смысле, насиловала. Вспоминай! Полгода назад. Индия. Дели. Выставка «Дэфэкспо».

BelloMerZoStb: 20 за штуку…:((((

Виолончель: Вот именно. Умножаем и получаем, что «минута удовольствия» на этих монстрах стоит от 80 до 120 К…

BelloMerZoStb: Убожество!:-!

Виолончель: *THUMBS UP* Вот! Это был правильный ответ! Так что нужно что-нибудь проверенное временем и менее скорострельное. И более точное. Какие будут условия применения?

BelloMerZoStb: В море. С катера.

Виолончель: А-а-а. Ну, тогда станковый пулемет — ДШК, КПВ или Браунинг. А кто, кстати, будет охотиться на «крокодила»?

BelloMerZoStb: Двурукая.

Виолончель: А-а-а… Ну, тогда — к черту пулемет! Пулемет — это вчерашний день! И против «крокодила», между нами девочками — не комильфо! Берем РПГ!

BelloMerZoStb: 8-O

Виолончель: Ты себе не представляешь, Рит, сколько вертушек насбивали из нашей героической «семерки»! В одном Вьетнаме — полторы сотни! Славная история боевого применения! *IN LOVE*

BelloMerZoStb: 8-O

Виолончель: Но это все — только «семерка». А она уже старенькая. Есть поновее. Смотри таблицу [ссылка]. Выбирай, что нравится!

BelloMerZoStb: РПГ-32! Хочу! Гы… «Баркас»…

Виолончель: *WALL* Блин, ты на цену посмотри! И достать такое новье будет тяжело и небыстро. И, вообще, ориентируйся на дальность. По вертушкам стрелять, это тебе не по танкам со ста метров!

BelloMerZoStb: Ой… ну, тогда РПГ-29. Вампир… звучит многообещающе…

Виолончель: Ну, уже получше. Но даже Двурукой может потребоваться пара-тройка выстрелов. Так что — РПГ-16 или РПГ-7Д. Проверенное временем качество, многочисленные отзывы оставшихся в живых пользователей… И дальность прямого выстрела — полкилометра! Ну и пара сотен — если стрелять под углом вверх. К тому же — очень хорошая кучность даже по сравнению с «классикой». Как раз для Двурукой.

BelloMerZoStb: Вау! Лен, ты столько знаешь!

Виолончель: Вообще-то, это ты должна знать… вернешься — будет зачет по вооружению пехотных и воздушно-десантных подразделений стран вероятного противника — меня уже заколебали эти твои инстинктивные неполные знания.]:->

BelloMerZoStb::'(

Виолончель: И, разумеется, будет практикум. Со стрельбами.;)))

BelloMerZoStb: *YAHOO*

* * *

— Вайс-сан, зайдите! — Высунулся из кабинета начальник Кагеяма.

Это было неожиданно. Для находящихся в соседних закутках-кабинетах. Что касается Риты, то на кнопку «Очистить историю» в аське своего ноутбука она нажала еще три секунды назад. Главная проблема — не улыбаться во время переписки с Балалайкой слишком широко и слишком часто. В «Асахи Индастриз», этом оплоте деловой серьезности, фанатичной субординации и каменных физиономий, данная проблема была решена легко — стоило вспомнить об ударах тока из ошейника в случае «неподобающего выражения лица», и физиономия принимала нужное выражение, подобающее настоящей японской служащей большой и уважаемой корпорации.

Как бы еще избавиться от электробоязни после окончания этого задание, когда она покинет гостеприимные Острова? Хотя, Йоган рассказывал, что даже научился извлекать пользу из них, мобилизуя психику в нужные моменты.

— Ха-а-ай! — Со всей возможной готовностью отозвалась она.

Господин Кагеяма был в «Асахи Индастриз» одним из «продвинутых начальников» — некоторое время он руководил американским филиалом где-то в Колорадо. Оттуда и набрался западных управленческих замашек. Потому и высунулся из кабинета сам, а не воспользовался селектором. Потому и следующие слова ни для кого в отделе неожиданностью не стали:

— Вы ведь сейчас свободны, Вайс-сан?

Вот, дескать, какой у нас демократичный и правильный босс — не хочет сотрудников от выполнения ими их должностных обязанностей отвлекать!

— Да, Кагеяма-сан!

Впрочем, замашки японского управленца все равно никуда не делись, и в кабинете подчиненным приходилось стоять. Кагеяма, правда, тоже не всегда при этом сидел — в отличие от большинства японских начальников, он предпочитал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину, а не принимать доклады, сидя за столом, на своем «директорском троне».

— Я подумал еще раз над предложенным вами планом. Не слишком ли рискованно?

— В чем вы видите риск, Кагеяма-сан?

Вопрос был задан слишком прямолинейно и не очень почтительно для обычного подобострастного японского служащего, но Кагеяма не обратил на это внимания — серьезные люди на такие мелочи не обижаются, когда на кону стоит куда большее.

— Если материалы попадут адресату — это, в перспективе, может стать опасным. Станет опасным, не побоюсь этого слова, для всего мирового сообщества и системы равновесия, складывающегося в мире годами. Это ведь даже не технологии двойного назначения! — Впрочем, маска радетеля «за мировое равновесие» быстро слетела при следующих словах. — При этом есть опасность раскрытия источника появления этих технологий у заказчика.

— Риск минимален. Материалы к заказчику не попадут… по независящим от «Асахи» причинам.

— Идея «пропустить» ЭТО через отдел геологоразведки мне нравится — руководство этого подразделения нуждается в некотором обновлении…

Кагеяма как раз находился за спиной Риты и, чуть поколебавшись, взял в ладонь прядь ее волос, стал их осторожно перебирать. Зарылся в них носом…

— Кагеяма-сан. — Рита усмехнулась, и Кагеяама застыл… чутье, чутье. — Я, в принципе, не против: вы — мужчина видный и привлекательный («только бы годочков так двадцать сбросить бы…»). Существует одна проблема — в силу моего характера, я смогу выполнять только одну функцию — либо мы будем любовниками (переспать и забыть — это, простите, не для меня), либо я буду вашим консультантом-переводчиком… в том деле, ради которого тут появилась.

Кагеяма несколько секунд всерьез раздумывал, взвешивая варианты. С сожалением выпустил белую прядь из пальцев и вернулся к окну. Постоял, задумчиво рассматривая улицы Асахи. Сейчас, осенью, смога не было из-за частых дождей. По той же причине не было и солнца. Так что выглядел Асахи достаточно уныло и серо. Скучно. Тем более, в середине дня, когда город не украшали хотя бы огни реклам.

— Концепция понятна. — Кивнул он, не поворачиваясь к Рите. — Надеюсь, мы вернемся к этому вопросу после выполнения вами вашего задания, Вайс-сан. Признаться, мне импонирует ваша целеустремленность и преданность делу. А так же откровенность и прямота.

— Спасибо, Кагеяма-сан! — Поклонилась Рита. Не очень глубоко.

— Я согласен с планом. — Кагеяама вернулся к обсуждаемому вопросу. — Правда, мне не нравится цена вопроса. Кого вы думаете сделать… курьером?

«Да чего уж там, Кагеяма-сан. Говорите уж прямо — „смертником“, „камикадзе“»

— Уверена, Фудзивара-сан совершенно очевидно выберет вполне определенного сотрудника. — Мило улыбнулась Рита. — Тем более, сейчас даже до этого… несколько замедленного человека дошло, что следует напрячь все доступные ресурсы подчиненного ему отдела. Так что его выбор — самый очевидный. Он ткнет пальцем в самого бесполезного человека. Самого бесполезного на его взгляд.

Кагеяма отвернулся от окна, и некоторое время внимательно рассматривал невинно улыбающуюся Риту. Задумчиво произнес:

— Говорят, есть такой паучок — «Черная Вдова». Самки съедают самцов после спаривания… Говорят, среди людей тоже попадаются такие… самки. Слышали о таком?

— Слышала. — Рита сделала улыбку еще более милой и обворожительной. — Есть еще богомолы. Правда, слухи о наших с Окаджима отношениях — лишь зависть и попытка психологической проекции. Кстати, Кагеяма-сан. — Теперь улыбка стала проказливой. — Аналогия с самками пауков и богомолов — лишний повод задуматься, а стоит ли связываться с такими опасными… насекомыми.

— Окаджима — многообещающий молодой сотрудник «Асахи Индастриз». — Гнул свою линию снова отвернувшийся к окну Кагеяма, не обращая внимания на подначку. — Что б там ни думал его непутевый начальник. К тому же, у Окаджима — родители, сестра. Младшая, кажется…

Рита, разумеется, не стала говорить о том, что Окаджима выживет. Ведь с точки зрения «Асахи Индастриз» «многообещающий молодой сотрудник», действительно, будет потерян для компании. А уж умер он, или сам ушел — кого это волнует?

— Чем-то приходится жертвовать. — Равнодушно пожала плечами она.

— М-да. — Искоса посмотрел на нее Кагеяма. — Вы заставляете меня со всем вниманием отнестись к знаниям о насекомых рода «Лактродексус Мактанс».

— О, Кагеяма-сан! — Легко рассмеялась Рита. — Правило обращения с этими паучихами очень простое — их не нужно трогать!

Кагеяма с сожалением окинул взглядом ладную фигурку девушки:

— Всего лишь… Как просто.

Рита ничего не ответила.

— Возвращаясь к нашим… баранам. Инициатива должна исходить не от меня.

— Разумеется. Это я возьму на себя. Ваш… наш руководитель, Накагава-сан давно уже вынашивает идею «поднять» немного денег на продаже кое-каких технологий кое-каким заграничным… не совсем законопослушным организациям и сделает это, наверняка, обратившись к коллегам, пребывающим в шатком положении.

— В таком случае, почему бы ему не сделать это через департамент логистики и транспорта?

«Да-а-а… — думала Рита. — Высшее руководство „Асахи“ оказалось впечатлено аналитикой молодого сотрудника куда сильнее, чем пытается показать. Вон как ты пытаешься вывести Окаджима из-под удара… Только такой умный мальчик нам и самим нужен!»

— Потому что это слишком очевидно, Кагеяма-сан. Отправка секретных и «вонючих» материалов через наших «логистов-транспортников» — это слишком предсказуемо. Поэтому он обратится к тем, на кого подумают в последнюю очередь, и к тем, кто не сможет ему отказать, находясь в несколько ущемленном положении из-за недавнего скандала.

— Да не было там никакого скандала. — Чуть поморщился Кагеяма. — У мальчика оказались неполные данные. Ну и опыт, опыт — если б он учел политическую обстановку в Анголе… Хороший аналитик. Очень хороший.

— Чем-то приходится жертвовать, Кагеяма-сан! — Рита даже по-европейски развела руками. — А если подумать о перспективах… кстати, что вы знаете о Васиминэ?

— Местный клан якудза? — Удивился неожиданному вопросу Кагеяма.

— В свете некоторых будущих потрясений в этой глубокоуважаемой семье я бы рекомендовала что-нибудь купить… или продать. Ну, я в этом не разбираюсь. Тут нужен специалист. Такой, как вы, Кагеяма-сан.

— Потрясений? — Кагеяма смотрел на свою подчиненную с большим подозрением. — А поподробнее?

— Увы. Как говорится: «за что купила — за то и продаю». Но меня сильно беспокоит здоровье главы клана Васиминэ…

— Спасибо, Вайс-сан. Я обдумаю.

— А основной план…? — Напомнила Рита.

— Не возражаю. Начинайте. Можете идти.

* * *

Уже неделю, с того самого момента, когда она сошла по трапу самолета («крутой тачки» к самому трапу на этот раз, увы, не было — последний перелет совершался в обычном «экономе»… но Мэй это понравилось куда больше, чем «одиночка» «первого класса»), Мэй была очарована гитарой.

Тут на гитаре играли все!

Обычный посетитель маленького кофе в здании аэропорта тихонько перебирал струны. Водитель рейсового автобуса лениво теребил свою старую гитару, надвинув широкополую шляпу на глаза. Человек на улице, сидя в тенечке, тоже играл. Играл что-то веселое и зажигательное. А люди стояли вокруг, пели, хлопали и притопывали в ритм музыке — монетки ему никто не кидал. Тот человек играл, такое впечатление, для себя и окружающих. Просто так. Бесплатно.

Как играют на гитаре, она слышала и раньше — в Гонконге были уличные музыканты, которые играли в том числе и на гитарах. Но здесь… здесь играли не для заработка, а для удовольствия. Самозабвенно, отрешенно, вдохновенно, с чувством.

Фламенко. Оно доносилось ото всюду. Оно провоцировало надеть широкую пышную юбку, украсить прическу красной розой и ударить каблучками по камням старых улочек, вскинув над головой руки с кастаньетами.

Вот и сейчас мастерский гитарный перебор доносился из раскрытых окон второго этажа старенького особняка.

Правда, это было совсем не фламенко, к которому привыкла за неделю Мэй, а что-то более сложное, но и очень-очень красивое.

Особняк на окраине Сан-Кристобаля, перед которым она сейчас стояла и слушала невидимого гитариста, был не просто старым, а — древним. За давно не крашеной решеткой забора кое-где, в просветы между виноградными листьями, была хорошо видна белая стена особняка. Особняка обшарпанного, засиженного птицами, с отвалившейся местами белой штукатуркой, которая кое-где даже обнажала деревянную дрань.

Вместе с тем, дворик, в который сейчас тихонько прошмыгнула Мэй, был чисто убран, трава — аккуратно подстрижена, сорняков в многочисленных клумбах не наблюдалось. А пергола — тоже увитая ярками цветами — была даже по-совему уютна!

А мелодия все не кончалась… Мэй ждала уже пятнадцать минут. Вряд ли, конечно, это время можно было считать потерянным или упущенным — невидимый гитарист играл виртуозно. Но… сто десять тысяч баксов — они просто вопили над самым ухом о необходимости грубо прервать эти волшебные звуки!

Мэй тяжко вздохнула, в десятый раз заглянула в местную газету, которую держала в руке. Сверила адрес в объявлении с тем, что был на доме. Нет, ошибки не было — именно этот особняк.

— Буэнос диас![2] — Собственно, этим ее знания испанского и ограничивались, и дальше она говорила по-английски. — Есть тут кто?

Гитара смолкла. Обострившимся чувствами Мэй «видела», как человек с сожалением отставил гитару куда-то к стене. Открыл дверь и стал спускаться вниз. Вот он уже на первом этаже. Подходит к двери. Стоит перед дверью зачем-то… медлит.

Дверь отворилась.

Очкастая служанка вопросительно взирала на визитершу. Симпатичная. Очень симпатичная — оценила Мэй. Испанка, скорее всего. Ну, или метиска во втором-третьем поколении, если судить по сравнительно светлой коже. Стройная. Лет двадцать — двадцать пять, наверно. Черное платье с широкой юбкой, белый передник, белый чепец, белые перчатки… и не жарко ей в такую жару?

И на гитаре, получается, играла именно она?

— Буэн диа де хечо. Эскуче устед, сеньорита![3]

— Простите, а можно по-английски? — Запаниковала Мэй. Ведь служанка могла и не знать английского!

— Что-то хотели, сеньорита? — Спокойно переспросила служанка по-английски.

— Я по объявлению! — Мэй помахала газетой, свернутой в трубочку.

— Проходите, сеньорита. Я доложу о вас. — Тихо сообщила служанка, отступая в полумрак холла.

Уже через три минуты Мэй разговаривала с хозяином поместья — седовласым усатым кабальеро. Благородный породистый идальго. Глава семьи. Между прочим, как раз во вкусе Мэй — ей такие нравились. Хотя, если судить по блестящим глазкам служанки, которая стояла за плечом хозяина, ТАКИЕ мужчины не могут оставить равнодушной ни одну женщину!

И кабинет был красивым. Правда, предметы в нем были не столько дорогими, сколько… ценными. Мебель из очень старого дерева, фотографии, портреты, старинное оружие на стенах (в углу — так вообще стоял полный доспех рыцаря!). Но не было ни позолоты, ни картин-пейзажей.

Как и говорила ей Шеньхуа, семья Лавлес переживала не самые лучшие времена. Таких даже грабить как-то неспортивно! («Не переживай — им эти документы вообще типа не нужны — сидят на этих ископаемых, как собака на сене! Сдались им эти земли под виноградники, типа того!»)

Дон Диего Сан Фернандо Лавлес. Или Дон Диего. Для краткости.

— Нет-нет-нет, сеньорита. — С усмешкой качал головой седовласый красавец. — Не «дон Лавлес», а «дон Диего». А вот если вы используете «сеньор», то надо вместе с фамилией — сеньор Лавлес. Не переживайте: испанский язык — один из самых легких в изучении. Тем более для того, кто уже знает один неродной. Вы по объявлению, не так ли?

Вместо ответа Мэй протянула дону Диего газету. Это заставило поморщиться служанку, которую хозяин поместья почему-то не стал отпускать после того, как та привела гостью в кабинет. Она, кстати, едва заметно поменялась — сейчас в ее поведении, когда рядом был Лавлес, ощущалось что-то преданно-собачье, услужливое. Любовница хозяина? Вполне возможно, хотя Шеньхуа про это ничего не говорила («Меньше знаешь — труднее засыпаться по легенде „типа случайный человек“»)

— Хм… — Дон Диего внимательно просмотрел англоязычную газету, купленную Мэй в Сан-Кристобале. — Странно, сеньорита. Наше предложение, — он показал на обведенное карандашом объявление. — Явно, не самое привлекательное для молодой сеньориты. Жалованье — раза в четыре меньше, чем вот тут, — он ткнул в другое выделенное тем же карандашом объявление. — Или тут…

— Гитара, сеньор Лавлес. — Объяснила Мэй. — На седьмой странице — объявление о частных уроках игры на гитаре.

— О! — Дон Диего удивился. Сильно. Быстро пролистал и стал смотреть обведенные карандашом объявления на указанной странице. — Хм… действительно. Ого. Почти половина жалованья! Так, телефон, адрес… «Спросить Роберту». — Он вопросительно посмотрел на служанку. — Роберта?

— Я могу давать частные уроки игры на гитаре, сеньор. — Торопливо объяснила она, затеребив краешек передника.

— Что ж… — Дон Диего снова обратился к Мэй. — Думаю, мы сможем взять вас на работу, сеньорита Мэй…

— Дзян. — Облегченно поправила Мэй, снова вызвав неудовольствие своего будущего учителя игры на гитаре. — Мэй — это фамилия, сеньор Лавлес.

Дон Диего широко улыбнулся — видимо, непосредственность маленькой китаянки его веселила.

Ах, как он улыбается! Как он улыбается! Два… нет три! Три «улыбки инспектора Ченга»! М-м-м…

* * *

Когда новиспеченная служанка ушла забирать вещи из гостиницы, дон Диего внимательно посмотрел на Роберту.

— Не хватает денег? — Тихо спросил он.

— Не извольте беспокоиться, сеньор! — Чуть даже испуганно ответила девушка. — Вам не нужно было нанимать эту китаянку — я прекрасно справляюсь с работой!

— Ты обратила внимание, как она одета?

— Да, сеньор Лавлес! Более того, ее зубы…

— И что думаешь?

— Девочка разбогатела совсем недавно, сеньор Лавлес — не умеет носить дорогую одежду, мешает ее с дешевой. Судя по сапфировым брикетам на зубах — она богата и ей незачем наниматься горничной! Ее подослали ваши враги, сеньор Лавлес! Это совершенно определенно!

— А не твои? — Усмехнулся дон Диего.

Роберта стушевалась и потупила взгляд:

— Мои враги не станут строить таких интриг, сеньор Лавлес. Как только будет обнаружено мое местоположение, меня тут же попытаются убить.

— Ей понравилось, как ты играла, Роберта. — Без всякой связи с предыдущим, заметил дон Диего.

— Спасибо, сеньор Лавлес! — Зарделась девушка. — Мне достаточно, что это нравится вам и нравится молодому господину, сеньор Лавлес!

* * *

— Поехали!

Эта белая… Эта европейская блондинка стояла перед его столом уже ровно в шесть ноль-ноль, ни капли не смущаясь, и не обращая никакого внимания на заинтересованные взгляды служащих-коллег.

— Куда, Вайс-сан? — Неуверенно улыбнулся Окаджима.

— Будешь патроны подносить! — Чем-то она была очень-очень довольна.

И это Окаджима сильно не нравилось. Что, если она его сейчас затащит в какой-нибудь ресторан? Или торговый центр? Денег и так — тьфу! И премию он вряд ли теперь увидит в ближыйшие полгода…

— Пошли-пошли!

М-да, и ведет себя совершенно невежливо, как и положено гейдзинке! Никакой деликатности!

— Я плачу, если чё!

Вот! Ну, разве можно такие вещи при всех говорить?!

— Пойдем-пойдем… — Пробормотал он обреченно. «А то ты еще что-нибудь ляпнешь!».

* * *

— А… это что?

— РПГ-7!

— Нет, это-то понятно… Но мы что, правда, стрелять будем?

Вообще-то, Окаджима и сам понимал, что вопрос звучит глупо. Холмы, окружающие полигон какого-то явно стрелкового клуба. Судя по припаркованным машинам — для богатеньких клиентов. Ну, не для наблюдения же за птичками они сюда приехали!

Гранатомет, который раньше Окаджима видел только в компьютерных стрелялках и в видеоряде новостных блоков, лежал на длинном верстаке под тентом. Возле него рядочком лежали гранаты. Целых десять штук!

Инструктор — седовласый японец в камуфляже — глубоко кланялся Маргарите Вайс и довольно улыбался — та успела снискать уважение старого солдата, за несколько секунд сделав неполную разборку и сборку гранатомета… глядя при этом в глаза пожилого воина, посмевшего пренебрежительно усмехнуться при виде очередных богатых бездельников, приехавших сюда поразвлечься.

— Не «мы», а «я». — Показала язык эта… нет, все-таки стерва. — Платила за развлечение я, так что стреляю тоже я… ну, тебе дам разочек бабахнуть, ладно.

— Это тоже понятно. — Окадижма старался оставаться спокойным. — Я и не знал, что в Японии такое возможно.

— Пф! Это ж капитализм, бака! Были б деньги! Заплати деньги — и тебя даже на Ф-22 покатают!

— Ну, не скажите, барышня. — Морщинистое лицо сержанта Фукуда (хотя, чего там было больше — шрамов или морщин — Окаджима сказать бы затруднился) сморщилось еще сильнее — это он так улыбался. — На Ф-22 даже такую красавицу, как вы, не пустят. К тому же он одноместный. А вот на Ф-16Б — запросто!

— М-да… — Окаджима почесал в затылке.

— Как я и говорила — будешь подносить патроны! — Безапелляционным тоном приказала Рита. — Только вот объяснить, как это делать, я не смогу. — И широко улыбнулась сержанту. — Сержант, ни у кого лучше не получится сделать инструктаж! На вас вся надежда!

— И не надейся, красавица! — Усмехнулся тот. — Тебе я инструктаж тоже прочту — правила есть правила! И по паре выстрелов учебными гранатами вы у меня сделаете. Оба.

Рита, было возмутилась, но сержант оказался непреклонен. Уперся. Правила и правила. Инструкции. Наставления. Ничего не знаю. Первый раз вижу. Никак нет. Так точно.

А Окаджима смотрел и недоумевал — сержант говорил с временной подружкой (на счет перспектив своих отношений с этой богатой иностранкой Окаджима не обольщался) уважительно, как с равной. А вот с ним, Окаджима, старый сержант говорил, как с маленьким ребенком. Не обидно — нет. Правильный японский служащий на такое не ошибается. Но — странно. Очень странно.

— Ну, очки — ладно, согласна. — Сдалась, наконец, Рита. — Но наушники… они записаны в эти ваши правила, сержант?

— Никак нет, Вайс-сан! Формулировка довольно обтекаема — «средства индивидуальной защиты».

— Прекрасно! — Обрадовалась Рита. — В таком случае, стреляем без наушников!

Да что же это!? Впечатление такое, будто уважения к Вайс у старого сержанта только выросло!

— Ну, вообще-то… — Вкрадчиво произнес он, слегка наклонившись к Рите. — Очки тоже можно не надевать. Хватит и халатов. Вообще, все эти финтифлюшки — это для обывателей. Людям опытным они не нужны. — И подмигнул!

«Опытным?» — Окаджима осторожно покосился на девушку.

— А вот шапочки на свои великолепные белые волосы, пожалуйста, наденьте, барышня! — Погрозил сержант… и одобрительно прицокнул языком, когда хитро улыбающаяся девушка вытащила из сумочки пеструю косынку. — Ну-с, тогда приступим… Молодой человек! Вот эти хреновины — реактивные гранаты! Реактивная граната — это, чтоб вы знали, такая штучка…

Глава 15

Эта операция отличалась от гонконгской. Материально-техническое и финансовое обеспечение было на Организации, а вот все остальное — включая разведку на местности и планирование — на нас с Йонг. И, разумеется, никаких подсказок от не пойми куда пропавшей Шеньхуа.

Невооруженным взглядом было видно, что нас «натаскивают», попутно, разумеется, решая какие-то местные тактические задачи. Я сейчас вожу карандашом по плану поместья клана Васиминэ, а кто-то так же ставит галочки против пунктов: «Проверка психики в экстремальных условиях — выполнено, оценка удовлетворительно», «Задание под присмотром наставника — выполнено, зачет», «Задание низкого уровня сложности без наставника — выполняется»…

Видимо, одним из следующих будет пункт «Задание без обеспечения». Скорее всего, нам предоставят обзаводиться оружием и снаряжением самостоятельно. Финансирование? Ну, уж финансирование точно не перекроют. Хотя… Хотя и к этому надо быть готовым. И в плане медленного накопления капиталов для личных нужд — в том числе.

Казалось бы, здесь мне уже есть, чем похвастаться. Откладывал по чуть-чуть. И не на какие-нибудь там банковские счета, а — по старинке — наличностью в тайники. Радовался, какой я умный и предусмотрительный…

А потом Шеньхуа показала нам с Йонг несколько тайников и схронов Организации…

Посмотрел я на них и понял, что мои тайники даже не переделывать нужно, а бросать на радость будущих кладоискателей и даже близко к ним не подходить. Потому что поведение и намеренные оговорки Шеньхуа свидетельствовали — скорее всего, в моих кустарных «нычках» уже все банкноты помечены, в одежду вставлены маячки, а вокруг раскидана сигнализация. Я не учел массу элементарных вещей: защиту от поисковых собак, защиту от простого простукивания стен, в моих доморощенных тайниках отсутствовали «сигналки» и «контроли»… Да и само расположение оставляло желать лучшего.

Вот, наверно, Шеньхуа надо мной, дурачком, и сжалилась — показала, как надо.

Потерял примерно полсотни тысяч долларов. Ну, будем считать это платой за мастер-класс от Шеньхуа. Даже, не от Шеньхуа, а от Организации. А о пятидесяти тысяч за практикум от такого профи глупо жалеть!

И оставался еще открытым вопрос с новыми документами. Самый сложный и болезненный вопрос, к которому я даже не знал, как подступиться. Дело в том, что все «умельцы» находились «под колпаком». Сами по себе, без «крыши», эти люди никогда не работали… точнее, я о таких, «бесхозных», не знал. Да и откуда? Не в интернете ж они объявления размещают!

То же касалось и пластических хирургов. Над ними всегда кто-нибудь стоял. И не могли они взять работу без ведома вышестоящих. И бесполезно рассчитывать на «зачистку хвостов» после выполнения ими их работы — они ведь тоже не дураки, тоже фильмы и боевики всякие смотрят, в которых свидетелей убирают направо и налево. И о своих клиентах уведомляют вышестоящих до того, как взяться за работу.

Приходило понимание, что нашу с Йонг проблему нужно решать другим способом. Либо красть специалиста, а потом устранять его… но такие методы энтузиазма не вызывали.

* * *

— Камера. Камера. — Карандаш тупым концом глухо шлепал по листу с планом поместья. — Датчик объема. Снова камера. Здесь — «лазерная сетка». Как в фильмах! Они там японское ядерное оружие хранят, что ли? Или золотой запас Японии?

— Божественные императорские реликвии. — Фыркнула Рита, перекладывая голову с одного моего плеча на другое.

Она пристроилась сзади, обхватив меня руками, положив подбородок на плечо и крепко прижавшись к спине. Ну, ввиду местной промозглой погоды это в чем-то даже удобно. Тепло, во всяком случае. А уж ввиду фигуристости Риты и приятного аромата дорогих духов…

Я этого не замечаю, но, возможно, что это внешность или поведение Йонг провоцируют окружающих меня женщин заявлять на меня какие-то права. Не в последнюю очередь, чтобы позлить девочку…

Или это моя внешность «мальчика-зайчика», которого хочется потискать, виновата?

Почему-то кажется, что именно второй вариант правильный. И почему «виновата»?

Рита настояла на своем присутствии во время «мозгового штурма»: «Посмотреть на нелегкую жизнь настоящих киллеров!» Но мне казалось, что по какой-то причине она не хочет ночевать в «Асахи». Ей там скучно? Или поссорилась с соседями? Да, эта — может.

Йонг хладнокровно с хлюпаньем втянула в себя «бородку» лапши из тарелки с раменом и невнятно заметила:

— Я шмотрела — они вше видны ш уличши.

Кстати, мое тлетворное влияние — научил есть, не отрываясь от чтения или работы. И то, что Йонг говорит с набитым ртом — тоже моя заслуга. Как говорила моя вымышленная виртуальная матушка: «Все плохое — от пап, все хорошее — от мам».

Пару секунд я потратил на то, чтобы догадаться, что предлагает мой Черный Веер. Сзади, судя по обрадованному фырканью — тоже поняли мысль:

— Пф!

Прямо в ухо! Вот зараза! Вот зачем она это делает?! Ну, не хочет — не хочет, зачем же меня продолжать драконить и провоцировать?! Я ж не железный! У меня ж — гормоны! И возраст! Или женщинам это — «по приколу»?!

— На вооружении спецчастей есть спецвинтовки. — Вспомнила Рита. — Для ювелирной и тонкой работы. У них прицельная дальность — не больше ста метров. Но точность — просто сказка! — половина МОА! А звук — не громче хлопка по колену.

Да, это может сработать.

— Модели какие? — Уточнил я. — Я в этом не разбираюсь… «Винторез» или ВСК? Или как там? — И взмолился. — И слезь с меня, пожалуйста!

— Пф! Для того, что предлагает Йонг, «Винторез» и «ВСК» — это кувалды! Грохота от попадания будет — на всю округу! Нет. Нужна машинка класса биатлонной винтовки. Под малоимпульсный патрон где-то двадцать второго калибра. Без автоматики. С удобным быстрым затвором, магазинным заряжанием не менее, чем на пять патронов, и, разумеется, с глушителем. Ну и патроны… не ваши, китайские, хе-хе…

М-да… Честно говоря, я даже близко не знаю, какая винтовка подходит под эти запросы. В винтовках я — ноль. А двадцать второй калибр… это… это же «мелкашка» получается? По воронам и кроликам стрелять!

Рита все-таки слезла с меня и пристроилась рядом, прижавшись бедром… ну, это уже полегче:

— Я бы предпочла СВ-99. Во-первых, я тогда смогу забрать ее себе — а она разбирается до размеров небольшого чемоданчика. Во-вторых, она — просто прелесть!

— Ты что, хочешь поучаствовать? Одного наблюдения за «настоящими киллерами» тебе мало?

— Ну, ты-то наверняка не захочешь сидеть снаружи. Обязательно внутрь попрешься, да?

Самому рискнуть и лечь за винтовку? Нет, почему-то не хочется. Хранитель должен быть подле своего Веера. Не потому, что это записано в каких-то там свитках или негласных правилах — ничто не запрещает Хранителю прикрывать своего Веера дистанционно. Кроме моей личной «хотелки». Просто, мне не хочется оставлять Йонг один на один с этой… «работой». Такое вот иррациональное желание. Так что тут Рита угадала. Или просчитала.

— Разумеется, я пойду с Йонг.

На лице Йонг не дрогнул ни один мускул — она сосредоточенно уничтожала лапшу. Но мне показалось, что она довольна.

Если снайпером будет Рита… Она ведь едва не сдала этот их норматив на «лучшего снайпера Отеля Москва». И я уверен, что она тоже эту спицу видит — очень уж четко ее «спица» тогда в Ребекку упиралась. Так что, ее умений хватит, чтобы нам помочь. Главное, что стрелять по людям ей не придется… ну, если по уму все спланируем.

— А ты справишься без наводчика?

— Легко! Посмотрю на схемы, пару раз проедусь мимо места «работы»… на такси, разумеется… за сутки — получить инструмент для пристрелки и не менее тысячи качественных патронов на сепарацию…

— Тысяча патронов?! Зачем тебе столько?!

— Чтобы отобрать из них пару десятков, разумеется! — Пожала плечами Рита. — Марку патронов я скажу.

Ясно — какие-то их снайперские заморочки. Наверно, как Том Беренджер в «Снайпере» будет их надфилем всю ночь подтачивать… Но, вроде бы, серьезно к делу подходит. Может быть, даже проблем с ней никаких не будет.

— Ну, так что, господа-убивцы? Берете меня «на дело»? — Широко улыбаясь, задала Рита риторический вопрос.

Хм… кажется, я ошибаюсь — и проблемы с ней все-таки будут. Но снайпер такого класса, как Ритка, да еще с нашими способностями — от таких подарков не надо отказываться… Тем более, платить ей не нужно — судя по всему, из чистого интереса хочет поучаствовать.

А с другой стороны — это-то и плохо. Я-то привык к беспрекословно слушающимся меня Йонг и Шеньхуа, а своенравная старшая сестра еще может взбрыкнуть в самый ответственный момент… Ну, значит, все время до операции буду капать ей на мозги насчет субординации и беспрекословного выполнения приказов. Должны же ей были в «Отеле Москва» привить хоть какую-то дисциплину.

О! Точно! А чуть что не так — скажу, что «сержанту Борису» наябедничаю!

* * *

«Косплей, такой косплей!»

Мэй рассматривала себя в зеркале с огромным удовольствием. Ей, определенно, шло. Хм. А если сделать «глаза олененка Бэмби»? Вау! Какая ж я милашка!

Рядом стояла меланхоличное олицетворение наемного домашнего труда. Равнодушная ко всему, что не касалось дона Диего и дона Гарсия, старшая горничная семьи Лавлес, Роберта. Да, теперь, когда в семье Лавлес появилась Мэй Дзян, Роберта стала «старшей горничной». Но, судя по виду, «повышение» ей было абсолютно безразлично.

— С шести до двенадцати — «буэнос диас». — Инструктировала Роберта тихим голосом. — С двенадцати до восемнадцати — «буэно диа». С восемнадцати до полуночи — «буэнос тарде». С полуночи до шести утра — «буэнос ночес». Повтори!

Мэй повторила. «Правильно», «неправильно» — высеченное, будто из камня, красивое лицо старшей горничной ничем не выдавало ее отношения к ответу Мэй.

Работы было не просто много, а тот самый «непочатый край». Чем тут, интересно, Роберта все это время занималась?! Хозяина ублажала?

Впрочем, Мэй была вынуждена себе признаться, что думает так от вредности и из-за инстинктивной неприязни к «непосредственному начальству» — у нее не было никаких оснований в чем-то подозревать Роберту, кроме ее «собачьего взгляда» на сеньора Лавлеса. Ну, Мэй и сама не прочь так смотреть на хозяина… даже невзирая на пессимистичный перевод его фамилии. Такой мужчина…

— Кабальеро. Идальго. — Со вкусом произнесла она тихонько. И уже громче спросила. — А на гитаре… когда?

— Когда выполнишь работу по дому, разумеется. — Блеснули очки.

«То есть снова в первом-втором часу ночи… И? Когда ж мне дело делать?»

* * *

Вначале погас фонарь над стоянкой. Просто погас. Видимо, перегорела лампочка. Не было ни осколков стекла, ни щелканья кусачек… После этого погас следующий фонарь. И — следующий. Вообще-то, три подряд негорящих фонаря для Японии — событие. Но сейчас, в четыре часа ночи, некому было сообщить в местный муниципалитет об электрическом беспределе…

Спустя десять минут после отключения последнего, третьего, фонаря, по улице проехался цветастый фирменный фургончик службы доставки одного из самых крупных сетевых магазинов Японии — «Матсуги». Фургончик остановился в строго отведенном для стоянки месте, аккуратно сдал назад и пристроился между двумя малолитражками. Фары погасли, двигатель заглох, и оказалось, что фургон находится как раз под средним неработающим фонарем. В самом темном месте.

От фургончика отделились две бесшумные фигуры, тихо метнувшиеся в спасительную тень у забора и тут же в ней растворившиеся.

— Первый, второй. На исходной.

— Третий. Еще полминуты.

На крыше фургончика, рядом с каким-то брезентовым свертком, беззвучно откинулся люк, показалась голова в темной балаклаве и осторожно развернула ткань, обнажив винтовку на сошках с неестественно маленьким глушителем на стволе. Ткань тут же была натянута стрелком на себя сверху, и вот — на крыше снова какой-то едва заметно шевелящийся сверток брезента, из-под которого едва виден кончик ствола, направленный сейчас в сторону поместья.

Десять секунд шевеления — стрелок устраивался поудобнее и раскладывал перед собой снаряженные магазины…

— Тройка готова.

— Начали!

Где-то в течение трех минут ничего не происходило. Разве что слышалось тихое резкое щелканье, едва различимое в городском шуме — в одной улице отсюда проходила довольно оживленная магистраль.

— Тройка. Фаза А пройдена. Без проблем.

— Принял. Начинай отход.

Вот так за три минуты оказался выведен из строя весь южный сегмент системы охраны поместья Васиминэ. Ни одной целой видеокамеры, ни одного исправного датчика движения. Погашены пять особо неудобных фонарей.

* * *

Мы уже осторожно крались по энгава главного здания поместья, когда Йонг тронула меня за рукав… да, действительно, кто-то шел из-за угла дома. Как обычно, Йонг почуяла его раньше меня.

Вряд ли это наша Цель, скорее, кто-то из домашних или из охраны. А заказ был только на Дзюро Васиминэ, так что всем остальным очень сильно повезло. Чуть шевельнул рукой, открывая клапан потайного кармана, и один из металлических шариков упал в подставленную ладонь…

Сейчас кто-то схлопочет шариком прямо в лоб!

И тут я увидел «спицу», которая проходила с улицы, поверх забора, и упиралась во что-то за углом. Там, где шел невидимый пока человек. Какого черта Ритка тут делает?! Мы же решили, что после уничтожения аппаратуры она вернется на базу, переоденется и пойдет в свою чертову «Асахи»!

— Тройка, не с…!

Не успел. В полной тишине спица характерно дрогнула и пропала, и мы с Йонг рванули за угол, чтобы подхватить падающего японца в серой хакама и не дать ему загреметь по доскам настила. Крохотная мелкокалиберная пуля вошла человеку точно в глаз… Винтовка для «тонкой работы», м-да… Куда он шел? Покурить? Отлить? Теперь и не узнаешь…

Кто-то тихо взвизгнул в эфире и заныл.

— Тройка, что там?!

Молчание…

— Тройка! Тройка!

Черт, если с Риткой что-то случилось, то надо сворачивать операцию и делать ноги. И почти наверняка, следующая попытка устранения Цели будет в сто раз сложнее — охрана будет уже настороже.

— Все в порядке… — Наконец, отзывается Рита, кажется, всхлипнув. — Гильза, зараза, за шиворот улетела.

Врет. И даже не скрывает этого. Гильзы должны улетать в специальный мешочек, а не за шиворот. Не значит ли это…?

— Все нормально, Первый.

Ага, сейчас. Все бросил и поверил.

— Тройка, тест-проверка. — И посмотрел на часы. — Четыре ноль девять.

Если сейчас ответит неправильно — все бросаем и уходим по запасному маршруту. Ну и думаем, как вытащить Риту, если ее взяли.

Секундная заминка. Или вспоминает условные коды или, действительно, залетела.

— Шорох прибоя навевал сон…

Смотри-ка, правильно. На девятую минуту у нас, действительно, «сон» в любой фразе.

— Тройка. Отходи на базу. Потом поговорим.

— Поняла. Отхожу.

Тихо рыкнул мотор, сверкнули включившиеся фары. И как я раньше не обратил внимания, что машина не ушла?! Увижу Ритку в следующий раз — ремень о ее задницу измочалю! У нас вообще не должно было быть лишних трупов! Вообще! Только Цель!

Ох, чую, она и в Роанапра постарается мне на глаза не попадаться… И от Балалайки мне теперь влетит…

Ну и сам, конечно, виноват — не проконтролировал! Если до мистера Ченга дойдет — весь мозг мне выест. Он готов простить все, кроме огрехов в управлении…

* * *

Окаджима был счастлив. По-настоящему.

Соленые брызги в лицо, конечно, не летели — все-таки шесть метров от ватерлинии! Но — свежий ветер с ярким запахом йода, ослепительное солнце, о котором он и думать забыл в мрачном зимнем Асахи, легкое дрожание палубы под ногами — это многотонный металлический монстр на двадцати пяти узлах легко разрезает острым носом водную гладь Южно-Китайского Моря.

И вокруг — простор!

А внутри — восторг! И всякие мысли глупые в голову лезут. В такие моменты кто-то невидимый переключает тумблер с «простой японский служащий» на «мечтатель… просто мечтатель».

Вот, например, сейчас Окаджима всерьез задумался: сколько километров до видимой линии горизонта? Вспомнил формулу. Рассчитал. Получается, четыре километра, да? Странно, как-то маловато получается! Он читал, что там около двадцати пяти миль… И тут же чуть не хлопнул себя по лбу — дурак, не учел высоту наблюдения и высоту наблюдаемого объекта! Там, кажется, какой-то график нужен по типу номограммы… А это надо в интернет лезть… Да и черт с ним, с графиком. Допустим — двадцать пять миль! Это же…

Окаджима представил себе крохотную восьмидесятикилометровую окружность на карте Южно-Китайского моря… Это же почти точка! Потрясающе!

Всего двое суток прошло с момента, когда его начальник, Фудзивара-сан, с плохо скрываемым удовлетворением швырнул на стол перед Окаджима большой конверт из плотной коричневатой бумаги. Рокуро даже успел порадоваться своей выдержке: совсем не испугался, хотя это вполне могло быть выходное пособие по увольнению. Но Фудзивара (слегка расстроенный отсутствием предсказуемой реакции) сообщил, что ЭТО всего лишь нужно доставить и передать определенному человеку. Хоть он, Фудзивара, и сомневается, что такой никчемный служащий, как Окаджима Рокуро, сможет справиться с таким «сложным» заданием.

Поручение — для какого-нибудь курьера из департамента логистики и транспорта «Асахи». Обычно они этим и занимались. Значит, личное поручение кого-то из руководства. Ну, ни для кого не секрет, что высшее руководство (во внеслужебное время, конечно же) обтяпывает свои маленькие делишки. Да и грех (ну, чиста между нами, офисным планктоном!), сидя на таких потоках, не воспользоваться представившейся возможностью и не сделать свою старость несколько более обеспеченной и приятной, направив от этого потока в свой карман то-о-оненький финансовый ручеек!

А Фудзивара всерьез думает, что это поручение — в пору для обычного курьера из департамента логистики и транспорта. Дурак, прости Ками! То самое «высшее руководство» обязательно поинтересуется, кто это так хорошо выполнил личное поручение. Потому что, это — личное «шкурное» дело и, чтобы не плодить посвященных, указанная высокопоставленная персона постарается теперь вести дела с ним, Окаджима, напрямую… а этого Фудзивару просто будут ставить в известность… Хм… Неужели… неужели, его заметили и он, наконец-то, обзаведется покровителем? Ха! Попробовали бы они его не заметить после того отчета! Вот уж, воистину, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!

Да-а-а… это задание надо выполнить — кровь из носу!

К тому же, непонятное поведение Маргариты Вайс. Этой оружейной маньячки. Очень богатой, судя по всему, оружейной маньячки. И очень подозрительной оружейной маньячки.

Каждый день (каждый!) она таскала его в этот элитный стрелковый клуб. У этого клуба даже сайта своего не было! Потому что не нуждался в рекламе. Окаджима был вынужден научиться разбирать «Калашников», «Макаров» и ТТ. Ну и стрелять из них, разумеется.

И их непонятные отношения… Только раз Рокуро попробовал опустить руку на крепкую попку девушки… ну, таких твердых попок он никогда не трогал — да… секунда темноты… через секунду он, почем-то сидя на полу лестничного пролета между этажами, смотрит снизу вверх на близко наклонившуюся к нему девушку, тихо со спокойной и милой улыбкой объясняющую ему, глупенькому маленькому Окаджима, что он немного превратно понял их взаимоотношения:

— Поберегите себя для настоящей женщины, Окаджима-кун! — Ласково потрепала его по голове эта… белая сука, и помогла подняться, пока не появился кто-нибудь из вездесущих коллег. — Поверьте своему маленькому Нострадамусу — очень скоро в вашей жизни появится такая шикарная женщина, м-м-м!

И противно захихикала. Ну, недаром эта Вайс так хорошо сошлась с Имаи Кику — даже смеется так же! Правда, последняя, по мнению Окаджима, хорошо сходилась со всеми, кто даже теоретически мог помочь ее продвижению по карьерной лестнице.

В любом случае, чем дальше он будет находиться от этих двух, тем лучше! Это он мог сказать точно!

И еще ему очень не нравился запах сгоревшего пороха!

* * *

На квартире (или на «базе») нас ждало целых два «сюрприза».

Первый «сюрприз» в данный момент находился в ванной.

Туфельки Риты стояли в коридоре. Туфельки, топик, штанишки, бюстгальтер, трусики-ниточки (они там у девушек ничего не натирают?) — дорожкой «вели» в ванную. В ванной сейчас горел свет, и слышалось тихое всхлипывание.

Старшая сестра не побоялась меня — такого злого и раздраженного — и осталась на «базе», хотя завтра… нет, уже сегодня — ей на работу.

А я был зол и раздражен. И от ремня Ритку не уберегут какие-то там всхлипывания! Хоть и выполнена была задача — Цель даже проснуться не успела, как во лбу образовался золоченный ножик. Но вот этот дополнительный труп… Образ неотвратимого и загадочного Палача Триад получился совсем не таким убедительным, как мною планировалось. «Грязно» сработали, чего уж там… Можно было, конечно, «зайти» с другой стороны и подобно Шеньхуа залить все поместье Весиминэ кровью, но оставим это Шеньхуа…

Кстати, о ней, о Шеньхуа.

Второй «сюрприз» сидел в гостиной.

Она расположилась за столиком и рассматривала «дорожку» из трусиков и топиков. Шеньхуа снова была в своем любимом ципао. Интересно, она в нем и по здешним улицам ходит? Наставница была — удивительное дело — трезва и вешаться на меня, кажется, не собиралась.

Осмелюсь предположить, что пришла она сюда позже Риты. Либо, пряталась, и Рита ее не заметила. Потому и сидит сейчас, как мышка.

Я принюхался… нет, ни кровью, ни характерным запахом распоротых внутренностей не пахнет. Так что можно надеяться, что трупов в квартире пока нет.

Увидев нас, Шеньхуа встрепенулась, подхватилась из-за столика, скользнула ко мне, и все-таки повисла на шее (ну, да — сглазил), горячо зашептав в ухо:

— Я типа плохо повлияла на моего сладенького? Почему мой сахарок теперь тоже девочек снимает направо и налево во время дела? Типа того? Ах ты, негодник! А как же я? Есть же я, типа того! Ну, или, на худой типа конец, Йонг!

— Это Рита, старшая сестра Йогана. — Спокойно объяснила Йонг.

Казалось, присутствие тут наставницы ее ничуть не удивило и не обеспокоило.

— Сестра? — Переспросила Шеньхуа и протянула непонятное. — Во-о-от оно что… Ну, иди, брательник, утешай свою сестру… а то утопнет, типа того.

— В смысле?

— Ну, Йоган… ты ж не дурак, типа того… У девочки был ПЕРВЫЙ раз. Иди… лечи, типа того.

Наверно, правильно будет назвать себя идиотом… И как я раньше не догадался! Рита впервые убила человека! Она не только получила фирменный «обратный удар», когда в ослабленном варианте чувствуешь ту же боль, что и жертва, но и впервые… Дурак. Идиот!

Стоп! Мне же говорили, что она троих хладнокровно зарезала еще тогда, когда мы только появилась в Роанапра… Ай, нет, Йоган, шалишь! Тебе вот тоже сказали, что ты того урода загрыз… и как, много подробностей ты помнишь? Вот именно.

Так что иди, идиот — утешай девушку!

* * *

Рита лежала в остывающей воде и бессмысленно рассматривала трещины на противоположной стене. Время от времени что-то приходило ей в голову и она издавала тот самый тихий всхлип… И снова — как загипнотизированная — смотрела в стену.

На полу стояли две полулитровые бутылки из-под местного сакэ — одна пустая, другая ополовиненная. Даже в магазин сбегать успела, надо ж. Аромат спиртного ударил в нос вместе с горячим влажным воздухом. «А когда тут купается Йонг — пахнет шампунями, гелями и карамелью!» — вспомнилось ни к месту и ни ко времени.

— Отмокаешь?

Честно говоря, я не знаю, с чего начинать такие разговоры. Ну, вот с чего?

«Как дела?» «Все в порядке?» «Ты как?»

Дела зашибись! Все в ажуре! Я чувствую себя замечательно, только что убив человека!

Да ладно «начинать», а как их дальше, эти разговоры, вести? О чем говорить-то?!

А чего бы мне хотелось тогда, в Куала-Лумпур, после бурного посещения поместья того политика и почти десятка убитых полицейских?

Я подошел к ванне, присел на эту их дурацкую низенькую табуреточку и притянул мокрую Риту к себе. На груди всхлипнули. Вода из заполненной почти под самый бортик ванны плеснула на брюки. Рита тихонько заплакала. Потом разрыдались в голос…

— Тогда на квартире… что было… я ж не помню. Начисто. Бредовые картинки… Какие-то… Я ж ничего… и Ленка сказала… Ик! защитная реакция… Ну, не в себе была… и что у меня лихорадка началась — тоже… защитная реакция… Ик!

Ну, вот, еще и икота началась. Самое обычное дело после этой рисовой дряни — сакэ — которую местные пьют.

— … Мне только говорили… что я всех троих… а я не помню, как… совсем… а тут… сейчас… Ик! Как иглой голову прошило… но хоть сразу… ему же не больно было? Это же, воображение, наверно? Да? Ик! Ему ведь не было больно? Он ведь даже испугаться не… Ик!

Я ничего не говорил, только гладил по мокрой белой шевелюре и видел в зеркале на стене, как две любопытные мордашки — Шеньхуа и Йонг — выглядывают из-за приоткрытой двери.

— Козел бородатый… сморчок… эр-пэ-ге… шутер… «стреляете и трахаетесь»… ублюдок с трубочкой, Сталин недоделанный, он же… Ик! Он же знал… паук… ик! Паук чертов! А я… я… дура набитая… повелась… как лохушка… «стреляете и трахаетесь, набегайте и грабьте»… Ик!

Это она о чем? Чую, что это как-то связано с ее вопросом «Ты вспомнил, Йоган?» Но задавать этот вопрос сейчас, когда сзади торчат две любопытные моськи…

Через полчаса я внес задремавшую Риту, завернутую в длинное полотенце, в комнату.

В комнате меня ждал третий сюрприз — непривычно тихая Шеньхуа заканчивала расстилать футон. Как раз сейчас аккуратно взбивала маленькую подушечку. Чего это она?

— Оп-па! Шень… ху… ху… хуа! — Заплетающимся языком выдала Рита, сонно проморгавшись, когда я уложил ее и укрыл одеялом. — Как жи… живая, тип… того!

Мы с Йонг переглянулись — где это Рита успела пересечься с Шеньхуа? Впрочем, ошарашенный вид самой Шеньхуа (если, конечно, она не играла), говорил, что наставница удивлена не меньше нашего. Точнее, моего. Пробить такой мелочью Йонг, казалось, было невозможно.

— Прыгай сюда, ма… моя сладенькая! — Промямлила Рита, похлопав по футону. — Прыгай кх… к мамочке!

Что за хрень?! Шеньхуа большими и даже испуганными глазами смотрела на меня. Все признаки удивления на лицо. Не похоже, чтоб она играла.

— Прыгать? — Тихо спросила она у меня.

Да я-то откуда знаю?!

— Как хочешь… — А что я еще мог сказать?

— Отвали! — Пьяно приказала мне Рита. — Не змуяй… не смущай девочек… Вали, Йо… Йоган!

— Йонг! — Позвал я. — Хочешь в Баскин Робинс? Тут круглосуточный есть…

— Да!

О! Хоть какие-то эмоции моя младшая изволила продемонстрировать.

— А это… — Слабым голосом позвала меня Шеньхуа. — Мне… типа того… раздеваться? Нет? Ну, типа того…

Ну, надо ж! Я впервые вижу испуганную чем-то Шеньхуа!

— Как хочешь! — Хладнокровно ответила за меня Йонг, уже в туфельках ждущая меня у двери.

* * *

Мэй крепко держали за шиворот. Все-таки, хорошие и добротные костюмы покупали горничным семьи Лавлес — ее держали на весу, и ее туфельки лишь самыми носочками касались пола, но ткань даже не трещала!

— Там, внутри, — Роберта, держа ее на вытянутой руке, сделала легкое плавное движение, как бы указывая на сейф. — Что-то интересное?

Голос старшей горничной был все таким же тихими и шелестящим. И никакого напряжения в нем не чувствовалось.

— Я всего лишь протирала пыль в кабинете сеньора Лавлес! Пусти меня, дылда очкастая!

— Из сейфа торчат отмычки.

— Отмычки? Так эти смешные проволочки — отмычки?! Первый раз об этом слышу! Эти проволочки и палочки тут уже торчали, когда я пришла. Это, наверно, ты их тут оставила! А я тебя спугнула! Так вот чем ты занимаешься, делая вид, что работаешь на сеньора Лавлеса! У-у-у, коварная сука! А еще и делаешь вид, что влюблена в этого достойного кабальеро! В нашего замечательного благородного хозяина!

Увы, все, чего ей удалось добиться — едва заметного легкого смущения «старшей горничной».

— Думаю, лучшим выходом будет тебя… удалить. — Задумчиво блеснули в темноте городскими огоньками очки. — Удавить… удушить…

— А мой трупик куда спрячешь? — Полюбопытствовала Мэй.

— Это не так тяжело, как тебе кажется. — Равнодушно сообщила Роберта. — Десять… — Она смерила взглядом миниатюрную Мэй и поправилась. — Пять… пять минут работы мачете.

Мэй содрогнулась, представив процесс… Кстати, несмотря на свою миниатюрность, она была не такой уж и легкой — пятьдесят восемь с половиной кило при росте сто пятьдесят один (эти цифры она знала точно — специфика «профессии»)! Следствие чисто мясной двухлетней диеты: почти сразу после ее удочерения приемные родители разорились — у кур на их ферме нашли какую-то несерьезную болячку, из-за которой мясом нельзя было торговать. И пришлось медленно забивать всю куриную ферму («нелегальная» продажа мяса шла очень плохо). Два года подряд вся семья ела только куриное мясо, яйца и овсянку (овсом кормили этих чертовых кудахчущих недоптиц). Рыба, овощи и фрукты были тогда мечтой — мяса было много, а денег на что-либо другое — ни юаня.

Так что, получается, сейчас Роберта на вытянутой руке спокойно держит полцентнера веса! Представив себе мачете в руках человека с такой силищей, Мэй содрогнулась еще раз.

Кстати, этот монструозный ужасный тесак как раз висит на стене в кабинете сеньора Лавлес в многочисленных рядах прочего холодного оружия.

(«Это мачете, сеньорита Мэй! Данный конкретный экземпляр — мачете армии США образца сорок третьего года. Очень популярная модель в годы Вьетнамской войны, между прочим… Пыль с него смахивайте осторожно — я все оружие содержу в примерном состоянии… даже то, что кажется вам древним… да-да, даже эти доспехи и эти пищали»).

— Ну, давай, я тебе за уроки буду в два раза больше платить!

— В четыре.

— Эй! Это беспредел! И вообще, любопытная девочка просто смотрела красивую резьбу на этом непонятном железном ящике! Ты ничего не докажешь! Давай, в три раза.

— … и завтра ты берешь расчет.

— Ты чего! Меня же убьют, если я ничего не принесу! Куда я из вашей дыр… замечательной Венесуэлы денусь — языка не знаю, за душой ни гроша!

— Либо тебя убьют те, кто тебя сюда послал, либо тебя убью я. — Такое впечатление, что Роберта вот-вот уснет — настолько у нее был сонный, тихий и слабый голос. — Но они — далеко, а я — близко. Мачете — это такой широкий тяжелый нож. Почти сабля. При вхождении в тело получаются непередаваемые чавкающие звуки. Отсекает руку у взрослого мужчины с одного удара. Но я — простая слабая горничная — с одного раза у меня не получится… так что начну я с пальчиков… потом запястья, потом локтевой сустав… Конечно, не сразу — а то загнешься от болевого шока. Где-то завалялась орухо. Неплохое обезболивающее, кстати.

— Врешь! У тебя в тайничке «Бейлиз» стоит! Алкоголичка!

Роберта едва заметно вздрогнула, рука на загривке сжалась. Но говорила она все так же тихонько и невыразительно:

— Ничего… и орухо сгодится для этих целей. А я в это время, так и быть, буду пить свой «Бейлиз».

— А давай, ты меня отпустишь. И я тебе расскажу, кто и зачем.

— Это я и так узнаю. В любом случае. Пару зубов тебе выковыряю — сама все расскажешь.

— Эй! Не трожь мои зубы! Знаешь, сколько бабок я на них уже потратила! Давай, договоримся!

— Переговоры — это когда все важные и солидные в костюмах и по разные стороны стола? Но я — всего лишь простая слабая горничная семьи Лавлес…

«Переговоры зашли в тупик» — Подумала Мэй, промолчав.

— Ты… совсем не боишься? — поинтересовалась Роберта. — Ты больная?

— Ага. — Кивнула Мэй, но тут же замотала головой. — То есть нет. То есть не боюсь, но — сама ты больная!!!

Честно говоря, для смелости были некоторые основания. И, нет, это была не только ее фирменная легкомысленность (вот, кстати, Шеньхуа эту ее легкомысленность всецело одобряла и поддерживала! Потому что «типа prikolno»!). Дело в том, что за дверью в коридоре стоял сеньор Лавлес. И недавно приобретенное чутье говорило — он тут отдельно от этой Роберты. А такой… такой мужчина просто не допустит, чтобы кто-то обижал маленькую и беззащитную Мэй! Просто обязан не допустить!

Правда, почему-то он не вмешивается… А вдруг он всецело одобряет действия Роберты? Вдруг — это он специально, чтоб потом сказать полиции, что ничего такого не видел и — ни сном, ни духом? Хотя, какая там полиция — у нее гостевая виза кончилась уже неделю назад!

Но вмешаться сеньору Лавлесу все-таки пришлось…

По коридору, цокая нестриженными когтями и делая носом хрюкающие «Чух-чух-чух» не скрываясь (а чего ему, собственно, тут скрываться?), трусил «сеньор Лазло» — чистокровный «англичанин». Вот он остановился в том месте, где стоял сеньор Лавлес и столь же шумно, как до этого «чухал» по коридору, втянул аромат хозяйских носков. Тихое шлепанье — это сеньор Лавлес потрепал бульдога по загривку.

«Сеньор Лазло» благожелательно хрюкнул и зацокал в кабинет — принимать почести от прочих своих подданных — других обитателей имения Лавлес.

— Лазло, фас! — Скомандовала Мэй. — Плохая Роберта! Плохая! Фас! Кус-кусь ее! А я тебе пузико почешу!

Тонна фирменного бульдожьего высокомерия подобно вязкой патоке залила кабинет. С королевским равнодушием пес уронил зад на пол и зевнул, чавкнув огромной пастью, высокомерно рассматривая не поделивших что-то горничных, умильно двигая бровями и косясь на дверь в кабинет.

— Сеньориты, вы свет не хотите включить? — Поняв, что скрываться далее бесполезно, спросил дон Диего, входя в кабинет следом. — Роберта, все эти новые молодежные веяния… Ну, я — человек широких взглядов, но вы бы могли заняться этим в одной из своих комнат. Поставь сеньориту Мэй на пол, пожалуйста. Сеньорита Мэй, вы мне ничего не хотите рассказать?

«Плакала моя сотня тысяч баксов!» — Вздохнула Мэй и, поправив чепчик и оборочки (Тихий голос-шелест Роберты в ушах: «Служанка всегда должна быть образцом чистоплотности и элегантности»), приступила к рассказу. К рассказу о том, как бедную гонконгскую девочку запугали и принудили выкрасть документы у сеньора Лавлеса… и о том, что не в силах противиться мужскому обаянию дона Диего, маленькая девочка Мэй сама, вот завтра, вот сегодня, уже хотела во всем ему признаться…

И — не забыть включить «глаза олененка Бэмби»!

* * *

Картина была замечательной. Взять бы фотоаппарат, сделать пару фоток — и какой-нибудь журнал отвалит кучу денег за такую «эротику».

На футоне спала голая Рита, крепко вцепившись, как в длинную большую подушку (есть тут такие — и «для мальчиков», и «для девочек»), в Шеньхуа.

Шеньхуа не спала. И была полностью одета. (Странно, почему меня беспокоит — голышом с Ритой спала Шеньхуа или нет? Какие-то выверты мужского эго?) Видимо, решила не раздеваться… впрочем, нет, три перевязи с метательными ножами и два больших черных кукри аккуратно лежали рядом с футоном в пределах досягаемости рук. Так что можно сказать, что в каком-то смысле Шеньхуа все-таки обнажилась.

Наставница как-то отстраненно смотрела в потолок и отреагировала на наше появление довольно вяло.

— Как типа мороженное?

— С орешками и ванилью — вкусное. А с ягодами и клубникой — отстой. — Отчиталась Йонг. — С шоколадной крошкой — рекомендую.

— Мы с собой принесли пару баночек. — Добавил я. — Будешь?

— Ага.

— Шень, ты зачем приехала? — Задал я главный вопрос.

— Подстраховать.

— Значит, ты была в поместье?

— Типа того.

Удивительно, но шумная и разбитная в остальное время, сейчас Шеньхуа вела себя тихо и — бред! невероятно! — кажется даже прилагала какие-то усилия, чтобы не разбудить спящую Риту!

— И как?

— Сойдет… типа того.

Вот и поговорили. Но получается, никаких претензий по проделанной работе к нам нет. Следовательно, и Рите не попадет. Хотя, если б были претензии, то они высказывались бы к нам. А так — «сойдет… типа того».

— Ей к девяти на работу. — Намекнул я.

— А прогулять — типа никак? — Продолжала удивлять Шеньхуа.

— Это Япония, Шень.

— Тц! Иди, готовь кофе. Типа с мороженным. А я пока… выпутаюсь. Типа того.

* * *

Окаджима был несчастлив. По-настоящему.

— Реви! — Огромный негр подтолкнул его к очень красивой девушке с красивыми сильными длинными ногами… и с двумя пистолетами в подмышечных кобурах. — Пошарь на предмет диска, а я дам общие напутствия джентльменам из команды.

Диск! Окаджима мгновенно покрылся холодным потом. Если диск сейчас у него найдут…

Девушка, будто заранее зная, где он спрятал заветный футляр с диском, проигнорировала его набедренный кошелек-сумочку и — раз! — рванула у него на груди рубашку (оторванные пуговицы крупой ссыпались на палубу) — два! — в руке щелкнул и сверкнул лезвием небольшой, в ладонь, нож — три! — шнур на шее натянулся и тут же лопнул. И вот — потайной кошелек уже в руках девушки.

(«Лучшее решение от карманных воришек, покупатель-сан! Для туриста — незаменимая вещь! Особенно там, где в ходу наличные деньги! Очень рекомендую, покупатель-сан! Ни одного негативного отзыва от других покупателей!»).

— Бинго! — Девушка открыла кошелек, двумя пальцами извлекла из него футляр с диском и продемонстрировала негру, что-то веско объясняющему сидящей на корточках команде. — Дилетанты!

Пустой нагрудный кошелек шмякнулся к ногам Окаджима.

— Нет! Пожалуйста… — Запоздало прошептал Окаджима.

Разумеется, на него даже внимания не обратили. Мало кого интересует мнение человека, стоящего с поднятыми вверх руками… ну, разве что этому человеку был задан какой-нибудь вопрос. Но это явно не тот случай. Впрочем…

Ксо-о-о, накаркал!

— Господин японец. — Белозубая улыбка и сверкнувшие черные очки-консервы. — Это тот диск, который нам нужен?

— Откуда я зна…

Бац! И Окаджима сидит на палубе. И — ерунда, что он получил слабый тычок кулаком в челюсть. В школе и институте бывало и пожестче. А вот то, что в данный момент его «держали на мушке»…

Это вам не фильмы, это вам не книги. Когда черный зев огромного револьвера, внутри которого вы даже успеваете увидеть «звездочку» нарезки, направляется вам точно в грудь (потому что это не книги и не фильмы, и потому что профессионалы, оказывается, целятся туда, куда легче попасть и что труднее всего убрать с линии выстрела) — это незабываемые ощущения!

Сразу начинаешь понимать, что такое «поджилки» и как они «трясутся», как ощущается та самая «душа», которая рушится вниз… Правда, оказывается, что «душа» уходит не в пятки, а куда-то в район ануса… Ах, да, все ближе ощущение, что еще минута и ты начнешь понимать, что такое «обделался».

— Господин японец. — Громила сел перед ним на корточки и задал неожиданный вопрос. — Ты кем работаешь?

— Я… геолог. — Выдавил из себя Окаджима.

— О! — Восхитился собеседник. — В земле копаешься и камушки собираешь?

— Н-нет. Результаты геологоразведки. Обработка и аналитика.

— О-о-о! Настоящий «белый воротничок»! То есть ты даже не в курьерской службе?

— Нет.

— Ага. Давай-ка я еще раз уточню на всякий случай. Может быть, ты работаешь на службу безопасности вашей конторы?

— Н-нет.

— Имеешь отношение к каким-то правоохранительным органам?

Окаджима помотал головой.

— К спецслужбам?

Окаджима замотал головой еще яростней.

— Тогда почему ты изображаешь стойкого оловянного солдатика и разыгрываешь сценку «Я вам ничего не скажу, можете резать меня на кусочки»?

Ответа на этот вопрос Окаджима не знал. Он вдруг со всей отчетливостью понял, что аргументы, связанные с важностью этой миссии для его дальнейшего карьерного роста и места в штатной таблице транснациональной корпорации, для ЭТОЙ аудитории — не аргументы вовсе! Более того, почему-то и ему самому сейчас все эти аргументы стали казаться незначительными и неубедительными.

Негр совершенно правильно понял его молчание.

— Итак, господин японец. — Новая белозубая улыбка. — Это тот диск, который нам нужен?

— Д-да…

— Молодец! — Его дружески стукнули кулаком в плечо. — Так бы сразу и сказал!

Окаджима покосился на остальных членов команды захваченного судна, которые на корточках, положив руки на затылки и уткнув глаза в доски палубы, сидели рядочком в десяти метрах у палубной постройки. Вряд ли они услышат…

— Можно… с вами?

Огромный пират даже чуть отодвинулся от него, демонстрируя нешуточное удивление. Но быстро догадался:

— А-а-а… Сынок, ты сильно разочаруешься, когда поймешь, что твое геройство никому не нужно, и никто его не оценит. Людям важен результат, понимаешь? К тому же, мы — не самая лучшая компания для морского путешествия.

— Датч, чё ты с ним возишься? — Вступила в разговор красивая девушка.

— Реви, не мешай мне общаться с интеллигентным и образованным человеком! — Отмахнулся негр. — С тобой только о пушках можно поговорить, а Бенни…

Неожиданно оба, Датч и Реви, чуть подняли головы, будто к чему-то прислушивались.

«Гарнитуры, да еще и специализированные, с ларингофонами. — Понял Окаджима. — Продвинутые нынче пираты…»

— Понял тебя! — Произнес в пространство негр. И, обращаясь к Окаджима, добавил. — Мы тебя можем подбросить до одного городка. Но вот беда — мы отчаливаем уже сейчас — там на радаре кто-то светится. А ты без документов и без денег… У нас нет времени ждать, когда ты сходишь за вещами.

— У меня с собой. — Окаджима хлопнул ладонью по набедренному кошельку.

— О! Опытный путешественник! — Одобрил негр.

Ну, еще бы! Все благодаря Мори-сану, который выкроил минутку, чтобы проинструктировать молодого коллегу перед путешествием: «Все твое должно быть всегда с тобой, Окаджима-кун! И это „все“ обязано уместиться в маленькой сумочке!»

Кстати, огорченным негр не выглядел.

«А чего ему огорчаться-то? Если что не так пойдет — за борт и нет проблем!»

— Ну, тогда пошли.

— Датч! — Возмутилась красавица-пиратка. — Ну, нахуя?!

— Это будет весело. — И новая белозубая улыбка.

* * *

Шеньхуа, как кошка, поводила ушами, встала и тихонько вышла, закрыв за собой входную дверь. Каблуки поцокали куда-то в направлении лифта. Не прощалась ни со мной, ни с Йонг… А-а-а, понятно. По какой-то причине не хочет встречаться с проснувшейся только что Ритой.

Через минуту из спальни вышла покачивающаяся девушка в моей рубашке. Я тут же сунул ей огромную кружку с кофе, над которой она и застыла в прострации.

— А где… чудное видение? — наконец, спросила она.

— Тебе, видимо, приснилось…

— Я про Шеньхуа.

— Кто такая Шеньхуа?

— Шеньхуа — наемная убийца с двумя большими черными ножами и внешностью дорогой тайской «эскортницы»… и соответствующим поведением.

Хм. В досье у Балалайки есть даже такие подробности?

— Первый раз слышу.

Как и ожидалось, Рита не обиделась — такой ерундой вывести ее из себя было тяжело. К тому же она еще не проснулась окончательно…

— Это сакэ — такая дрянь, оказывается…

Это точно.

— … но язык развязывает — любо-дорого посмотреть!

— Кто такой Паук? — Спросил я.

Рита от этого вопроса скривилась:

— Насекомое такое противное. Паучью сеть плетет. Мух-дур в нее ловит…

Ясно, ничего интересного не узнаю. Связать бы ее и залить бы в нее несколько бутылок сакэ. Раз уж они так на нее действуют. Но — ей на работу и выполнять ее собственное задание. Балалайка, если узнает, за такое меня по голове не погладит. Может, просто спросить? В конце-концов, иногда это действует!

— Ты много интересного мне вчера рассказала…

— Ой, не надо… — Поморщилась Рита. — Я прекрасно помню, что рассказывала вчера тебе… и этой… «типа того». Так вот тебе я ничего интересного не рассказывала. Так что не надо «ля-ля»…

— Я правильно понял: все «интересное» ты рассказывала Шеньхуа?

Рита глубже «нырнула» в свою кружку и буркнула:

— Типа того.

— А мне…?

— Нет. — Сказано было твердо и решительно. — Не волнуйся — что узнала Шеньхуа, никому не повредит… из нас. А то, что знаю я — тебе нахер не нужно…

Интересное уточнение.

— Я — в ванну! — Рита поднялась и пошлепала босыми ногами в сторону душевой.

— На месте Ватанабэ-сенсея. — Впервые подала голос Йонг, сидевшая до этого мышкой. — Я бы рекомендовала вам, онее-сама, добавить обязательное: «И не вздумай за мной подглядывать, бака!»

— Я — в ванну! — Повторила разозлившаяся, кажется, Рита. — Йоган, потрешь мне спинку?

— Ну, или так. — Хладнокровно кивнула Йонг.

— Йоган, я серьезно! Встал и пошел!

— Не хочу. — Я лениво водил ложечкой в своем кофе. — Что-то у меня в последнее время на тебя не стоит…

Дверь в ванну за Ритой громко захлопнулась. Нестрашно: сейчас семь утра — во всем доме двери хлопают. А вот то, что мы только что неслабо поссорились — это плохо.

— Они-сама! Ну, нельзя же так с девушками!

— Нельзя. — Мне оставалось тольк овздохнуть.

— А мне спинку потрете, они-сама? Или… — Она шмыгнула носом. — У вас… на меня… тоже…?

Маленькая зараза! Но своего она добилась — я рассмеялся. Тихо рассмеялся, чтобы Ритка в ванной не услышала. А то подумает, что над ней смеюсь — обидится еще сильнее.

Глава 16

Блондин-европеец казался Року единственным нормальным и адекватным парнем на катере. Во-первых, он был без оружия. Во-вторых, очень сноровисто работал с компьютером. В-третьих, нормально разговаривал.

Но потом Бенни сообщил по общей связи:

— Датч! Засечка на радаре! Судя по скорости и размеру — вертушка! Идет четко на перерез.

И все бы ничего, так бы и продолжал казаться нормальным человеком, но в конце он выдал в эфир радостное и предвкушающее:

— Йа-ху-у-у!!!

Вот это вот «Йа-ху-у-у!» мгновенно вывело Бенни (а ведь утверждал, что Оксфорд заканивал!) за рамки остального человечества, к которому опрометчиво приписал его Окаджима Рокуро — нормальный, пока еще, человек.

Что такое «атакующий вертолет»? Кроме банальностей «это страшно» и «это ужасно» в первую секунду ничего в голову не приходит. Да чего уж там — в первые секунды в голову вообще ничего не приходит! И, вообще, мозги в этот момент превращаются в липкий дрожащий от ужаса студень.

В то же время, никто спорить не собирается — это и страшно, и ужасно. А первое, что так и подмывает посоветовать: «попробуй сам». Эдак, со злостью и со смысловой нагрузкой «отъе…»… «отстань!» Потому что вспоминать об этих минутах особого желания никто не испытывает.

Дробный грохот лопастей и свист двух турбин бьют не только по ушам, но и сотрясают внутренности. Черный дракон, расставив короткие крылья с «когтями» подвески, по всем правилам военной науки заходит со стороны солнца, грохот и свист нарастают. И вот рев прижимает к палубе, когда огромная туша металлического «дракона» проносится буквально в тридцати-пятидесяти метрах над головой.

Ну, что тут скажешь? Это страшно. И это ужасно. Может, добавить обсценной лексики? Во-первых, она сама напрашивается после пролета «дракона», во-вторых… говорят, очень помогает в передаче эмоциональных оттенков. Ну и нервы успокаивает хотя бы чуть-чуть. Но настолько «чуть-чуть», что упоминания в виде отдельного пункта — не заслуживает.

Хладнокровная Реви («Еще раз назовешь меня „госпожой Ребеккой“ — отстрелю руку!») удобно развалившаяся на спине в башенке и расположившая огромное длинное ружье между коленей, хладнокровно нажала на спуск — оглушительно грохнул выстрел.

«Как же так? Он ведь даже не атаковал! Ну, пролетел угрожающе… Но стрелять после этого?!»

— Датч! — Послышался ее спокойный голос в наушнике.

Окаджима непонятно за что пожаловали гарнитуру… правда, без микрофона — только наушник. И очень дальновидно и правильно поступили, кстати: еще несколько секунд (Рокуро это чувствовал) и он не выдержит — зайдется в испуганном крике. И будет засорять своими воплями эфир, мешая настоящим профи — Датчу, Реви и Бенни.

— С этим калибром — бесполезно… — С досадой посетовала Реви. — Уже три прямых попадания в стекло! И — нихуя…

Последнее бранное слово было сказано настолько равнодушно, задумчиво и отстраненно, что Окаджима понял: да! Эти люди, видимо, достигли какого-то уровня просветления и истинно-буддийского спокойствия!

— Это не стекло, детка!

Вот! Вот опять! Тон Бенни снисходителен и чуть высокомерен. Будто Мори-сан объясняет несмышленышу-Окаджима тонкости политики в «Асахи Индастриз».

— Вертолет Ми-24. Эпичная советская вундервафля… Лобовое бронирование, как у БТРа. Бронестекло держит пули от ДШК… Так что с нашей пукалкой того же калибра…

— Датч! — Позвала Реви. — У нас есть что-нибудь посерьезнее?

— Неа. — Все тот же почти равнодушный голос. — Мистер Окаджима, будьте любезны зайти в ходовую рубку — на палубе сейчас будет неуютно.

Рок с готовностью юркнул в помещение рубки. Он даже совершил маленький подвиг, не забыв задраить за собой люк!

Реви вздохнула, как мамаша, чей сыночек только что в сотый раз звезданулся на землю… ну, то есть брючки у малыша грязнее уже не станут, но пожурить малыша надо:

— А ведь я тебе говорила, Датч! На правильном кошерном катере нужна правильная кошерная зенитка!

— Реви! Ну, какая зенитка? На дворе таки двадцать первый век, и мы будем ходить до первого же военного корабля и его досмотровой команды! И это — в лучшем случае! В худшем нас примут за пиратов и таки потопят издали, чтоб не возиться с бумажками!

«А то вы не пираты!» — Сжал зубы Окаджима.

— Кстати, почему он не стреляет? — Спросил Бенни. — Может, пустой?

— Вряд ли. — Реви. — Если так долго над нами крутится, значит, горючки ему не жалко… Полундра!!!

Ботинок больно стукнул Рокуро в плечо и в ухо, а следом, хлопнув люком, по лестнице скатилась Реви. Сразу после этого что-то защелкало по броне рубки. Датч тут же дернул катер в сторону, и пустил винты в раздрай.

— Ну, настил все равно скоро менять. — Позитивно мыслил Датч, комментируя летящие во все стороны щепки на палубе, которые хорошо было видно в лобовой иллюминатор. — Но все равно — лишние расходы…

— Бенни! — Возмутилась Реви. — Это ты сглазил! Сколько раз тебе говорить — не каркай!

— Ты путаешь причину и следствие! — Веселился Бенни. — Я не каркаю, я — ПРЕДСКАЗЫВАЮ! Друид-оракул шестидесятого уровня, чё!

— Реви, что у него за пушка? — Вмешался Датч.

— Что-то на двенадцать и семь. Ерунда, короче — рубку не пробьет. Еще и под углом. Главное, по курсу его не держи — иллюминатор не выдержит…

Негр усмехнулся, потянул какой-то рычаг и снаружи на стекло опустились бронепластины, оставив узкую щель как раз на уровне глаз сидящего за штурвалом человека.

— Ну, или так… — Согласилась Реви. — Двигло и баки у нас тоже прикрыты, а с бортов у него будут рикошеты… — Она послушала новый дробный стук по рубке. — Ты не поверишь, Датч, но у него даже не бронебойные! Он на прогулку собрался, что ли?! Но булки все равно не расслабляй — у него там еще два блока НУР на подвеске.

— Хм… — Вслух подумал Датч. — Ну, раз денег на горючку ему не жалко, значит, надо исходить из того, что блоки чем-то да заряжены.

В этот момент, в полном соответствии с канонами и штампами, впереди вспухли два огромных фонтана взрывов, будто иллюстрируя правильность выкладок Датча. Катер сильно тряхнуло.

— О! Точняк! — Усмехнулась Реви. — «Чем-то» они точно заряжены…

— Развлекается?

— Ага. Видишь, зовет меня наружу… Намекает, что без Реви он начнет пулять ракетами… — Невероятно, но в ее голосе было нечто, отдаленно напоминающее нежность! — Тц-тц-тц, какой нехороший ма-а-альчик!

— Ну, тогда не дай ему заскучать, Реви. У нас еще минут десять — на большее ему не хватит горючки. Следовательно, после этого он долбанет ракетами уже по нам. А я буду мысль думать… С патронами у тебя как?

— Патронов дохера, Датч… Если б еще кто мне магазины снаряжал…

— Ну, придумай что-нибудь, Реви… Вон, наш пассажир без дела слоняется…

Девушка кивнула и ящерицей юркнула наверх, в бронированную башенку. Снова грохнул люк. А спустя пять секунд — новый выстрел.

— Сэр, можно я скажу… пожалуйста… — Чувствуя себя очень неуютно, в том числе и из-за того, что не мог справиться с дрожащим голосом, вылез Окаджима.

— Можно было ограничиться обычным «Датч». — Усмехнулся негр, стараясь решить одновременно две взаимоисключающие задачи — увести катер из-под обстрела, и не мешать Реви стрелять.

— На остановке в Дунгуне вы приняли на борт ящики… маркировка на них… вы знаете русский язык?

— Я не знаю русский язык, парень. — Поморщился Датч. — Но если мы откроем эти ящики, кое-кто нам оторвет голову…

— Датч! — Весело вмешался в разговор Бенни. — Вообще-то, если мы не вскроем эти ящики — нас забанят уже сейчас.

— Согласна с блондинчиком! — Отозвалась Реви.

— О! Реви, можно пригласить тебя сегодня на ужин?

— Пшлнах! — Вместе с новым выстрелом отозвалась Реви.

— Реви, Бенни. А представьте себе картину, мы открываем ящик с надписью «RPG-7», а там — совсем даже не то, что нам нужно, а то, за что откручивают головенки не в меру любопытным. Например, какие-нибудь пакетики с белым порошком…

— Датч, не пытайся уйти от ответственности… (Бах!) И не вихляй так катером, Датч! Балалайка не занимается наркотой…

— Она не занимается наркотой в Роанапра. А вот за его пределами — очень даже может быть…

— Ты гонишь на нее, Датч! — Возмутилась Реви. — Балалайка — правильная торговка оружием! Мировая тетка!

— Давай, ты будешь заниматься тем, что у тебя лучше всего получается — метко стрелять! А я буду умно думать.

— Эй, Рок! — Чтобы он не сомневался в том, чье имя только что сократили столь вопиющим и возмутительным образом, на голову вместе со словами больно упал пустой пластиковый магазин. — Там такие железные штучки лежат, прямо под трапом… э-э-э… под лестницей. В цинковой зеленой коробке. Там еще надпись большими цифрами — «12,7». Надо их засунуть вот в эту пластмассовую фиговину… Бенни! Оторвись на секунду от своих шарманок. Покажи Року, чтобы тем концом вставлял…

— Ща! — Бенни расстегнул ремни, которыми фиксировался в своем кресле. — Эй, Реви! Я тебе показывал фотку с «яржал. ком», как одна дура магазин снарядила? Она патроны вниз пулей и вверх капсюлем в магазин засунула! Как булавки в подушку.

— Да, ладно! — Восхитилась Реви и задумчиво добавила. — Есть же счастливые люди на земле, надо ж…

— Ага! Кстати, поместилось даже больше, чем обычным способом! Прикинь!

Бенни, с трудом удерживая равновесие, держась за специальные многочисленные перила, подобрался к Рокуро. Тот молча показал ему уже наполовину заполненный магазин. Бенни кивнул и вернулся на свое место:

— Все нормально, Реви! У нас явно не тот случай… У чела где-то пятый-девятый левел в «контре»! Ну, явно не нуб. И потом — инсталлировать «двенадцать и семь» в магазин вертикально — это задача явно не для нэт-тролля десятого левела — это вам не кунаи бросать — тут опыт и смекалка нужны!

На голову Окаджима успело упасть еще два расстрелянных магазина, прежде, чем Реви захлопнула люк и рванула вглубь катера, безо всяких церемоний потащив за собой Рокуро.

Тот уже понял, куда они направлялись — два помещения были отданы под грузовой трюм. Туда он помогал затаскивать тяжелые деревянные ящики, выкрашенные в зеленый цвет с русской маркировкой «РПГ-7. 3 шт.»

— Датч! Датч! — Завопила Реви, взломав один из ящиков.

— Что там? Пальчик уколола? — Тем не менее, чувствовалось, что Датч напрягся.

— Датч! Давай купим у Балалайки один, а!?

— У китайцев можно купить дешевле.

— Ты не понял, Датч! Ты не понял! — Реви, не думая о том, что Датч ее не видит, размахивала руками. — Это не «седьмые»! Это «Семь-Дэ-три»! «Семь-Дэ-три», Датч! Датч! Я хочу такой! Ну, купи! Ну, Датч!

— Семь-Дэ? — Судя по голосу, Датч заинтересовался. — Для десанта? Разборные?

— Да-да-да! — Веселилась Реви. — Новенькие! Из последних серий!

* * *

— Значит так, Рок! Вот эти хреновины — реактивные гранаты! А реактивные гранаты — это…

— Знаю! Отвали! — Огрызнулся Рок.

Да, теперь, наверно, все-таки именно «Рок», а не «Рокуро». Видимо, гены прадедушки наконец-то вышли из спячки… И не дедушки-рыбака, а настоящего дедушки, на которого так любила намекать бабушка!

Рок отодвинул удивленную и начинающую закипать Реви в сторону. Подхватил гранату, разорвал пластиковый пакет, свинтил крышку-предохранитель со дна, отложил, вытащил пенал, вскрыл его, вытряхнул пороховой заряд. Быстро завинтил в гранату. Сильно, но аккуратно, чтобы не повредить гильзу из ружейного картона, дожал. Не глядя, сунул снаряженный выстрел в руки Реви и взялся за следующую гранату…

Пять секунд — сержант Фукуда был бы доволен. Ну, адреналин в крови, испуг, мобилизация всех систем организма… и все такое.

Раздражение Реви моментально улетучилось, осталось только удивление, скрывать которое девушка не считала нужным — она сообщила в эфир, крутя в руках полностью снаряженный — осталось только чеку из взрывателя вытащить и колпачок снять — выстрел к РПГ:

— Зацени, Датч, какое нынче разносторонне образование у «белых воротничков»!

— Ну, что там у вас ТЕПЕРЬ? — со вздохом поинтересовался Датч.

— Оно снаряжает выстрел к гранатомету. САМО!

На это пренебрежение Рок только крепче сжал зубы. Впрочем, едкие комментарии, полученные от сержанта Фукуда, свое дело сделали — он не позволил нелестной характеристике из уст красивой девушки трансформироваться в перетяжку порохового заряда второго выстрела.

— Не недооценивай работников умственного труда, Реви! — Возмутился в эфире Бенни.

— Ну, снаряжает и снаряжает… Поторопитесь! Кажется, этот уродец расстрелял весь боезапас к пулемету и начинает терять терпение.

* * *

— Датч, мне нужно сто метров!

— Трах-тиби-дох! — Фыркнул Датч. — Жаль борода короткая, и я не всегда могу исполнить ваши пожелания, дети мои! Но попробую, чего уж там…

Рок, крепко вцепившись в лестницу двумя руками, с силой прижимал всем телом задницу и ноги девушки к лестнице. Она сейчас закинула РПГ на плечо и ловила прицелом вертолет, высунувшись по пояс из башенки над рубкой. Обе ее руки были заняты, и равновесие она удерживала только благодаря Року.

— Рок! — Крикнула она, высовываясь из-за бортов башенки по пояс. — Молись, чтобы он был пристрелян!

И выстрелила.

«Эй! — Рок даже возмутился мысленно. — Я не успел помолиться!»

Выстрел из РПГ — он шуршащий. Бух-шс-с-с… Рок уже приготовился вытаскивать из-за пояса второй выстрел, так как не услышал взрыва. Хотя, это ни о чем не говорило — на фоне работающего двигателя катера он не слышал даже звука лопастей вертолета. Но тут Реви завопила:

— Есть! Есть! Датч! Я крута! С первого выстрела ему в лобешник! Там у них сейчас мясо! Прожаренное с корочкой! — Она даже чуть-чуть пританцовывала на ступеньке, елозя по лицу Рока своими крепкими ягодицами. — Рок, харе меня облизывать! Убрал живо грабки!

— Даже не думал… — соврал Рок, пытаясь в качестве успокоительного определить — брызги, прилетевшие ему за шиворот — это катер волну «снял», или с вертолета все-таки успели выстрелить неуправляемыми ракетами, но промахнулись.

Рок разжал руки, которыми вцепился в трап, и Реви, выскользнув из этих своеобразных «объятий», вылезла на крышу рубки полностью. А он вышел на размочаленные доски палубы через боковой люк.

— Парень! — Послышался в наушнике голос Бенни. — Как же я тебе завидую! Обязательно запомни эти ощущения твердости и упругости, потому что на большее высокоуровневые эльфы, вроде нас с тобой, могут не рассчитывать!

Вертолет уже был в воде — но не тонул, а подпрыгивал на волнах, как большой поплавок, завалившись на правый борт. Никаких внешних повреждений на нем видно не было, и даже лобовое стекло отсюда выглядело целым… Но это ни о чем не говорило — от кумулятивного снаряда там оплавленная дырочка, максимум, в палец диаметром. Ну и дыма тоже не было. Во всяком случае, открытого огня. Только пар — видимо, морская вода залила что-то горячее — двигатель, или турбину, или что-то там у него?

— Не тонет, зараза… Рок! Второй выстрел!

Она сверху наклонила к нему трубу гранатомета. Рок воткнул в трубу выстрел, чуть поворачивая, чтобы зафиксировать, выдернул из гранаты чеку, сорвал пластиковый колпачок и большим пальцем показал, что можно стрелять.

— Датч! Подойди на кабельтов. Я окончательно утоплю это дерьмо!

— Старика Хоттабыча никто никогда не благодарил за сотворенные им чудеса. — Вздохнул Датч.

— Датч! Датч! — Продолжала веселиться Реви. — А что во Вьетнаме кричали, когда Ми-24 гранатометом сбивали?

— Во Вьетнаме не сбивали Ми-24, Реви! Там сбивали «Ирокезы». И при этом не кричали, так как рядом были очень сердитые мы, и могли их услышать. Ми-24 сбивали афганские моджахеды. В Афганистане, как легко догадаться…

— А…?

— … А кричали они, как ни банально, «Алах Акбар!»

— Алах Акбар! — Завопила Реви и выстрелила.

Сравнительно небольшое («Кумулятивный заряд» — отстраненно подумал Рок) облачко вспухло в борту вертолета у самой воды и было тут же снесено ветром. Спустя несколько секунд по борту поползли языки пламени и стал подниматься черный дым («В бак попала»).

— Замечательно. — Хмыкнул Датч. — После таких воплей «Лагуну» объявят террористической группировкой и будут ловить всем миром…

— Датч! Датч! — Встрепенулся вдруг Бенни. — Ты не шаришь! Это же финансирование! И мировая известность! А всего-то делов — два взрыва и пяток фрагов! Тем более, если Реви засейвит убердевайс до следующего данжа. Ты не шаришь, Датч!

— Ладно-ладно, я сейчас позвоню своему куратору из Кей-Джи-Би и получу инструкции…

— Сумасшедший дом. — Пробормотал Рок…

И во второй раз порадовался отсутствию микрофона — обитатели сумасшедших домов не всегда терпимо относятся к тем, кто правдиво называет их место обитания тем, чем он на самом деле является.

* * *

— Какие-то проблемы, Датч?

— Как обычно.

— Это хорошо. Не люблю неожиданности. Кроме тех, что готовлю сама. Ну… рассказывай!

— Ты мне четыре ящика скинула… Один мне пришлось открыть.

— Ай-яй-яй! Датч, у тебя ведь железная репутация! Случая не было, чтобы ты не доставил груз! И что же нам теперь с тобой делать! Эти ящики, знаешь ли, недешевые! И я людям обещала.

— Хм… понимаю. Я готов заплатить.

— Ну-у-у, Датч…

— Со штрафом, разумеется.

— И каковы потери груза?

— Пя… шесть единиц того, что было в ящике. Плюс пусковая установка.

— А-а-а! Так вот, кто потопил тот злосчастный паром!

— Ни-ни-ни… Бенни говорил только о пяти фрагах. Так что нет, Балалайка, мы тут не при делах — на такие громкие дела наша террористическая ячейка не подписывается.

— А что же вы тогда потопили?

— «Напильник». Без опознавательных.

— И на это ушло аж шесть «подарков»?!

— Ну, ты же знаешь моего партнера — ей иногда очень трудно вовремя остановиться…

— Ей понравилось?

— Еще как!

— Я рада! Ну, тогда нужную сумму я вычту из вашего вознаграждения. Не возражаешь?

— Нет, конечно! И прости, что так вышло.

— Ничего-ничего, Датч! Я же понимаю — иногда бывают неожиданности, которых никак не ждешь! Кроме того, я совершенно точно помню, что предупреждала тебя о том, что диск попытаются уничтожить, не считаясь с потерями. Так что и я не чувствую себя виноватой. А это главное! Кстати, что там с диском?

— Везу.

— Прекрасно! Его надо доставить в Пхукет. Восьмой причал порта Пхукет-транспортный-второй.

— Почему не дома?

— Покупателю, когда до него дойдет, что диск очень трудно уничтожить и проще его выкупить, надо находиться близко от аэропорта, чтобы успеть на рейс обратно… Эти япошки — такие шугливые. Подъезжай, Датч. Кстати, дай угадаю — одну «шайтан-трубу» вы, конечно же, «сломали»? Или «потеряли»?

— Ты всегда восхищала меня своей проницательностью, Балалайка!

— Опыт, мой дорогой товарищ Датч. Опыт! И сломанную пусковую предъявить вы, конечно же, тоже не сможете? А то вдруг мы ее починить сможем… штраф меньше будет, опять-таки…

— Увы. Избавились от улик.

— Ну, скажи Двурукой, что три из шести «подарков» — термобарические, а не кумулятивные, как можно подумать по их виду. Уверена, это ее порадует.

— Это точно.

— И — главное, Датч. Предупреди ее… Просто предупреди, чтобы дома она с ними… не игралась! Мы с Ченгом очень не любим бомбистов.

— Кхм… учту, Балалайка. Учту. Кстати…

— Да?

— Япошки… не такие уж они и шугливые — среди них попадаются приличные люди.

— О-о-о… познакомишь?

— В Пхукете. На втором причале.

— Тц-тц-тц… Двурукой, действительно, надо научиться останавливаться вовремя.

— Кхм… ну, стыдно признаться, это была моя инициатива, а не ее.

— Ай-яй-яй, Датч… что ж ты так! Похищения — это очень-очень скользкая тема! Знаешь, сколько террористических ячеек погорело на этом!

— Это другое, Балалайка! Кадровый вопрос. Сама знаешь, как дома обстоят дела на рынке труда мирных специальностей…

* * *

Катер шел на автопилоте. Или что там у катеров? Автоштурман? Автокапитан? Рок сидел на перфорированной пулями палубе перед ходовой рубкой, прислонившись спиной к горячей от солнца броне. И бессмысленно смотрел вперед, полностью сосредоточившись на ощущении соленого ветра, бьющего в лицо.

Его двинули в плечо, и он скосил глаза: рядом пристраивался Датч, протягивая открытую пачку сигарет.

— Аналитик? Бумажная работа?

— Ага. — Отстраненно отозвался Окаджима, засовывая кончик сигареты в зашипевшую зажигалку.

Ну, вот… Сейчас начнутся расспросы, где он так навострился обращаться с РПГ…

— И давно работаешь? — Продолжал допытываться негр. — Год?

— Ага.

Окаджима с наслаждением выпустил клуб дыма, тут же унесенный назад набегающим ветром.

С самым настоящим непередаваемым наслаждением. Раньше курение для него было лишь данью корпоративной моде (бросать курить, нарочито и напоказ, полагалось на определенной ступеньке иерархии — начальник или зам начальника отдела). И почти никакого удовольствия это занятие (которое даже привычкой назвать было нельзя) не приносило — лишь противное послевкусие во рту и неприятный запах, который, к тому же заставлял морщиться девушек.

Но сейчас дым дешевого табака ворвался сладкой волной в легкие и опьянил, подобно хорошему молодому вину… Молодого вина Окаджима в жизни не пробовал, но теперь с уверенностью мог сказать, как мягко и ласково оно бьет в голову и ноги.

Он даже вытащил изо рта бычок, высосанный им, оказывается, уже на половину, и внимательно его осмотрел — не подсунул ли этот огромный негр «косячок» с «травкой»? Да нет: по виду — обычная сигарета с оранжевым пятнистым фильтром. «Мальборо». Нормальная сигарета для нормального пирата…

Как ни странно, негр прекрасно понял состояние «добровольного пленника». На коричневом лице сверкала белозубая улыбка:

— Хорошо пошла?

«Хороший дантист… — Лениво тянулась мысль. — Видимо, зарабатывает эта негрилла очень прилично»

— Ага…

— Это нормально. — Доверительно поделился негр. — После таких встрясок хорошо начинаешь различать вкусы и ощущения… А уж как секс идет — м-м-м!

Под очками было не очень заметно, но, кажется, негр подмигнул. Раньше после таких слов Окаджима обязательно постарался бы отодвинуться от «подозрительного незнакомца», да еще так… многозначительно выглядящего, как этот огромный негр. Но сейчас — было плевать.

— Ага…

Рокуро отрешенно рассматривал напрягшиеся икры, бедра и ягодицы Реви, которая прошла на нос катера, раскинула руки, привстала на носочки, выпрямилась в струнку, будто собирается прыгнуть в воду, и подставила ветру лицо. Со спины было не видно, но почему-то Рок подумал, что сейчас девушка, зажмурившись, блаженно улыбается. Ну, просто с мечтательной улыбкой на красивом лице эта картина будет завершенной, гармоничной.

— Секс — это здорово… — Согласился он задумчиво. — Ага.

— Слушай, Рок… — Мягко и вкрадчиво пробасил Датч, проследив за взглядом Рока. — Есть дело. Не на миллион, конечно. Хотя, если в этих ваших йенах… Если коротко, то есть такая маленькая скромненькая транспортно-логистическая компания «Лагуна»…

* * *

Реви передала бармену «Желтого флага» «двадцатку» с тихим вопросом, который Рок смог услышать только потому, что находился совсем рядом:

— Ну?

— Не появлялся… — Столь же лаконично и тихо ответил бармен, убирая деньги под прилавок… Року показалось, что бармен как-то застыл лицом, будто опасается выпустить на него некую эмоцию. — В городе его никто не видел.

— А…

— Известий — никаких. Китайцы — молчат. А мистер Ченг, как ты понимаешь, мне не докладывается…

— А…

— Тоже — никаких. Русские — молчат. Ну, они всегда молчат. И Балалайка тоже не отчитывается, v nature… Так что его сестру тоже никто не видел.

— Ясно. — Вздохнула Реви и занялась выпивкой.

А Рок думал. Он, наконец-то, понял, что его беспокоило с того самого момента, когда схлынуло напряжение морского боя. Напряжение это прошло не сразу, а где-то через час после того, как в качающемся на волнах вертолете, наконец, что-то взорвалось, образовалась пробоина и он быстро скрылся под морской поверхностью, пшикнув напоследок бессмысленно потушенным пожаром.

Бармен тем временем переместился к Датчу и наклонился к уху негра. Окаджима, опять-таки из-за того, что сидел рядом, смог расслышать:

— Никак алименты вытрясти не может, да? — И едва заметно кивнул в сторону ушедшей в себя Реви.

Датч хрюкнул, и пена из кружки с пивом полетела в ловко отпрыгнувшего бармена. Негр закашлялся. Бенни, не отрываясь от своей игровой консоли, постучал своего темнокожего начальника кулаком по спине. Бармен был доволен, будто только что сделал какую-то хорошенькую пакость, за которую ему ничего не будет.

— Реви! — Позвал Рок, решившись. И заработал панический взгляд испугавшегося бармена.

Реви, такое впечатление, в своих мыслях была где-то далеко и сейчас вынырнула оттуда с большим трудом.

— Эта… Балалайка… — Начал Окаджима. — Ну, торговка оружием…

Бац! Окаджима клюнул головой вперед, чуть не влетев носом в свою кружку. Он недоуменно всем корпусом повернулся к девушке, отвесившей ему только что крепкий подзатыльник… Ни злости, ни даже сильного неудовольствия он в себе ощутить не смог. Удивительно, но, кажется, он стал привыкать к ее манере общения. Хотя рука у нее, следовало признать, очень тяжелая. Ну, это как стихийное бедствие, которое надо терпеть и стараться усмирить, используя разрушительную силу себе на благо — мельницу соорудить, гидроэлектростанцию построить и электричество получать.

«Мюнхенский синдром? Или стокгольмский? Или как там?»

— «Госпожа»… «госпожа Балалайка», Рок! Не рискуй так в этом городе, называя очень-очень-очень уважаемого человека «торговкой»!

— Ладно… — покладисто кивнул Рок и повернулся к Датчу. — Датч!

— А?

— Эта… ну, ты понял… которая оружием…

Датч почти открыто усмехнулся, когда Реви возмущенно засопела — на этот раз формального повода придраться к Року у нее не было.

— Ящики, ну один из которых мы вскрыли… явно новые. Маркировка этого года. Ну… я имею в виду, что это не со складов украдено — новье с военных складов никто воровать не осмелится. А маркировка — на русском. И наставление там лежало — тоже на русском. Это даже не из экспортной партии… а тебе сказали, что — на продажу.

Датч очень внимательно посмотрел на Рока.

— Я тебя понял, парень… Я тебя понял. — Задумчиво проговорил он, покосившись на бармена, навострившего уши. — Я буду думать. Но в следующий раз, будь любезен, говори такие вещи, только когда рядом не будет больших ушей всяких вьетконговцев…

— А чё сразу я? — Возмутился Бао. — И чё сразу «вьетконговец»?! Я, к твоему сведению, из Южного Вьетнама! И к «чарли» никакого отношения не имею! Я, вообще, космополит!

— Врё-ё-ёшь… — Ласково протянул Датч с широкой улыбкой, от которой бармен почему-то сразу увял. — Я вашу вьетконговскую породу хорошо-о-о изучил. За километр чую! И на ста метрах — под землей!

— Что там у вас с катером? — Спросил насупившийся Бао. — Обстреливали по навесной траектории?

— А… — Отмахнулся Датч. — Боевой вертолет. Ерунда. Нашел с кем связываться — с «Лагуной»! Грохнули и дальше пошли.

— Вы че, «боевую вертушку» сбили?! — Открыл рот бармен. — Чем? Пулеметом?

— Бао, ты в своем уме?! Ми-24 сбить пулеметом?! Это же летающий БТР!

— Мы в Афганистане сбивали… — Пожал плечами Бао и осекся, сообразив, о чем только что проговорился.

Датч сделал вид, что не заметил оговорки бармена:

— Нет. Торпедой мы его сбили. — С крайне серьезным видом сказал он. И смутился. — Нет, вру. Двумя. Он нас обстреливает, глумится, чуть ли не ручкой из кабины нам машет и скалится. Вообще, всерьез нас не воспринимает! Реви чуть до слез не довел!

— Звиздишь, Датч! — Зевнула Реви. — Он меня до смеху довел — такая летающая дура, и без бронебойных на борту! Да он ох…ел!

— Во-во! — Кивнул Датч. — Думал, что нам ему ответить нечем. Ну, так же нельзя! А нам уже терять нечего — у него горючка кончается и скоро он нас своими ракетами — хлоп!

Датч звучно шмякнул кулаком в ладонь. Заслушавшийся Бао даже вздрогнул.

— Что делать? Заходим от солнца, вынуждаем снизиться до отметки пятьдесят, берем разгон, ловим волну, прыгаем где-то на пять метров… а там уж не знаю — то ли он подумал, что камикадзе (хлопок по плечу ушедшего в себя Рока) на таран идут, то ли блики от воды в глаза словил — дернул он ручку. И — явно не на себя. Ну и просел где-то до десяти-пятнадцати. Тут-то я не зевал: первый левый-правый — пли! Ну и представь — стальная дурында с тонну весом, выброшенная пневматической катапультой, влетает в пилотскую кабину… С такими алюминиевыми огурцами, торчащими спереди, особо не полетаешь, знаешь ли. Вот он и нырнул, чиркнул винтом по воде и все! — Датч развел руками. — Нету «крокодила»!

— Гонишь! — Возмутился Бао. — Ты же сам говорил, что в торпедных аппаратах у тебя учебные торпеды, купленные у американцев! У них еще распродажа была!

— Ага… то есть против возможности попасть торпедой в вертолет ты не возражаешь… И мало ли, что я говорил, Бао! — Многозначительно воздел палец Датч и придвинул пустую кружку. — Конспирация. Дезинформация. Слышал такие слова?

— Да кто в такую туфту поверит! Ты гонишь! Сбить вертолет торпедой…

— Двумя, Бао! Двумя! — Датч сделал еще один глоток и поднял ладонь, будто дает показания в суде. — Факты и ничего, кроме фактов! — Он стал отгибать пальцы. — Первое. Вся палуба катера в следах пуль. Видно, что стреляли сверху — наверняка, с вертолета. Так? Так. Второе. Катер в порту, а не на морском дне. Так? Так. Третье. Мы — в полном составе, еще и, — Кивок в сторону отрешенно цедящего пиво Рока. — С добычей. Так? Четвертое. В передних торпедных аппаратах сорваны заглушки и внутри нет торпед. Так? Так. Ну, и? Какие выводы? Очень простые: нельзя наезжать на «Лагуну»! «Лагуна» — серьезная логистическая компания!

Бао задумался, автоматически поскрипывая полотенцем по доведенному до невидимости бокалу. Реви медленно, но методично уничтожала стакан за стаканом. Рок и Датч задумчиво тянули пиво. А Бенни двигал плечами, что-то невнятно восклицая — играл на какой-то консоли — то ли Плей-стейшн, то ли какой-то похожей… и время от времени прикладывался к трубочке, торчащей из бокала с зеленым коктейлем.

Рок вдруг что-то почувствовал. Нет-нет, об интуиции и речи не идет. Он лишь увидел и услышал, как в окружающем пространстве зала стали происходить изменения: чьи-то голоса вдруг протрезвели, кто-то, громко хохотавший или разговаривавший, неожиданно замолк, а кто-то — вдруг рассмеявшийся — зафальшивил, кто-то на кого-то шикнул, зазвучали отодвигаемые стулья, заскрипели сдвигаемые столы… и залязгали и защелкали затворы и взводимые курки.

— Реви… — Позвал тихо Датч. — Реви!

— А? — Реви поболтала льдинками по пустому стакану и с сожалением отставила его. — Небольшая неприятность, Датч. Профи, но без руководства. И все на нервах. Снаружи. Не парься — у нас еще куча времени. Они вначале что-нибудь слезоточивое сюда забросят… Уверена, у них даже кошерных светошумовых гранат нет! Нищеброды! А мы их, наверно, по миру пустили, Датч — вертолет-то, наверняка, им принадлежал, ага?

После этого Датч действовал не сомневаясь и молниеносно. Сгреб за шкирку Бенни и Рока, сидевших по разные стороны от него, и одним движением зашвырнул их за барную стойку.

Рок, больно ударившись о какой-то тупой угол, ошалело крутил головой. Рядом Бенни обеспокоенно рассматривал свою приставку, которую так и не выпустил из рук:

— Чё? Опять перестрелка, да?

… и снял игру с «паузы», на которую, оказывается, успел ее поставить!

Вопреки ожиданиям бармен, находящийся тут же, не возмущался. Зыркнув недовольно на двух членов команды «Лагуна», он вытянул из-за стойки помповый дробовик и толкнул задницей дверь в подсобное помещение:

— Валите туда! Там выход!

— Эй! Не вздумайте! — Послышался голос Реви. — Даже у дилетантов может хватить ума перекрыть все выходы. Бао, ты чему детей учишь, нах?!

— О! Клевяк! — Бенни, подорвавшийся было ринуться в подсобное помещение, запустил руку на стойку, снял оттуда свой чудом уцелевший бокал, сделал богатырский глоток… и поднял консоль к глазам, явно намереваясь доиграть.

«Ну и нервы!» — Восхитился Рок.

— Машинки у них хорошие, с глушителями. — Очень спокойно, но довольно громко сказала Реви. — Но кривульки растут четко из задницы… Джентльмены! Уступите девушке место!

Кто-то в зале засмеялся. А кто-то возмутился:

— Реви, твою китайскую маму или папу! Опять без веселья оставишь! Не по понятиям, слышь!

— О-о-о… — И Рок от этого голоса поежился. — А если я скажу волшебное слово… ПОЖАЛУЙСТА?

— Ну… — очевидно, невидимый собеседник испытал те же затруднения. — Бао!!! Бао!!!

— Чё? — Иденферентно отозвался Бао, сидящий рядом с Роком. Он задумчиво рассматривал стойку с бутылками.

— Сколько она выпила?

Бао на секунду прикрыл глаза, что-то подсчитывая:

— Ну, она уже horoshaya.

Человек в зале выругался по-итальянски, но других контраргументов не последовало. И Реви подвела черту переговорам:

— Спасибо, джентльмены!

В зале что-то хлопнуло, зашипело, послышался звон стекла. И началась пальба. Сверху посыпалась штукатурка и, изредка, осколки бутылок.

— Кохлуа — одна бутылка. — Зажав дробовик между коленями, Бао что-то строчил в блокнотике. — Бакарди — одна. Бурбон… нет, лучше, Джим Бим… две бутылки…

Рок и сам не смог бы сказать, что на него нашло, но он, вытянув из-под стойки пустую чистую кружку, протянул ее бармену:

— А… можно еще пива?

— Да без проблем! — Пожал плечами Бао, забирая кружку.

«Сумасшедший дом». — С очень сложным чувством, в котором было понамешано столько, что и разбираться некогда, подумал Рок.

* * *

На причале стояли ромбом четыре огромных внедорожника грязно-зеленого цвета.

— Нам туда. — Показал подбородком Датч на внедорожники.

Дверцы открылись, и из машин показались вооруженные люди. Экипировка была одинаковой — бейсболки, песочного цвета комбинезоны, высокие ботинки, бронежилеты и укороченные «Калашниковы». Особенно выделялся боец, лицо которого пересекал заметный шрам.

«И как он при таком ранении глаза умудрился сохранить…» — удивился Рок.

Вооруженные люди быстро и без единой команды рассыпались в стороны от машин, заняв явно оговоренные заранее позиции. Оказалось вдруг, что экипаж катера очутился внутри охраняемого периметра.

Странное, но уже знакомое чувство сладкого холодка заворочалось в животе — Окаджима даже передернул плечами.

Следом за рассредоточившейся охраной появилась женщина с шикарными русыми волосами, волнами спадающими до самой талии. Ее можно было бы назвать красивой… даже очень красивой. Дорогой бордовый брючный костюм — явно не из магазина, а, минимум, из ателье, а, скорее всего, от портного — без единой складочки, демонстрировал грациозность и женственность фигуры.

Но, увы, даже шикарный костюм и великолепная зрелая фигура не могли полностью оттенить крупный ожог на правой стороне лица.

А еще, с тем же холодком, Окаджима почувствовал, что и костюм с трудом скрывает агрессивную тяжеловесность и нешуточную опасность, которые исходили от этой женщины…

«Странно, — подумал Окаджима. — Этот ожог можно было бы успешно скрыть с помощью прически»

И тут же смог ответить на свой же вопрос: волосы будут мешать целиться… из во-о-он того пистолета, рукоять которого торчит из огромной кобуры-приклада, повешенной, аки дамская сумочка, на плечо.

— О, Датч! Ты, как всегда, вовремя! — Почти пропела женщина на английском.

Никакого акцента Рок услышать не смог — по-английски она говорила куда лучше, чем он. Правда, с его-то «практикой» даже сравнивать смешно.

— Точность — вежливость… и все такое. — Пробасил Датч. — Держи.

Он протянул диск.

— Спасибо за доставку, Датч! Плюс тридцать, как договаривались. И минус двадцать… как договаривались. Верно?

Но Датч не спешил соглашаться. Он задумчиво наклонил голову:

— Балалайка… кем нужно быть, чтобы утащить с военного склада поставку вооружений нынешнего года?

Балалайка чуть удивленно посмотрела на Датча, но быстро сообразила:

— Во-о-от оно что… — Чтобы потянуть время, она достала сигару, щелкнула гильотинкой, старательно прикурила от спички и выпустила огромное облако дыма. До Рока донесся одуряющий аромат дорогого табака. — Вот оно как… Минус пятнадцать? — Сделала она новое предложение.

— За один РПГ-7 и шесть выстрелов к нему? — Возмутился Датч. — Побойся бога, Балалайка!

— Не просто «семерка», Датч! А «семь-дэ-три»! Настоящее русское качество наших оружейников! Новенький, как ты правильно заметил, без пробега, с сошками, ТО проведено, десантный вариант с разъемным стволом… и сошка тоже снимается, растамож… э-э-э, пристрелян! Это тебе не какая-нибудь китайская подделка за два килобакса!

Насколько успел понять из дальнейшего торга Рок, внимательно прислушивающийся к разговору, сторговались на семи с половиной тысячах. Рок отметил, что торгуются оба не только со знанием дела, но и с удовольствием.

Внимательно слушать разговор у него были причины — Датч уже озвучил предложение: работа обычным клерком, ничего для него нового. Правда, город своеобразный, не говоря уж о его жителях… И, разумеется, «серая зарплата» и никакого трудового договора — еще не хватало, чтобы «Лагуна» платила налоги в полном объеме! И, само собой, некоторые дела будут не совсем законными.

Остальные члены команды «Лагуна» отнеслись к перспективе работать с новым сотрудником по-разному, но явного неудовольствия не высказали. Реви равнодушно пожала плечами и поставила обязательное условие, что за пиццей будет ходить Рок. А Бенни просто кивнул, не отрываясь от консоли. Такое отношение почему-то понравилось Року куда больше, чем фальшивые улыбки и показной энтузиазм бывших коллег в «Асахи». Честнее. Но…

Но своего согласия он пока не дал. Он колебался. Спокойная размеренная жизнь — на одной чаше весов, и бешенная карусель-аттракцион с пальбой и фейерверками взрывов — на другой…

— Хочешь посмотреть на покупателя, Датч? — С интересом переспросила Балалайка. — Зачем? Твое любопытство выйдет тебе боком… когда-нибудь.

Голова Датча дернулась, будто он хочет обернуться к Року, но негр себя сдержал:

— Скажем так, мне нравится наблюдать, как ты ведешь дела, Балалайка!

— Льстец! — Рассмеялась женщина и позвала. — Михаил!

Один из бойцов что-то ответил ей по-русски. Балалайка перевела:

— Уже подъезжают. У тебя — пунктуальность, у них — жесткое расписание… Японские бизнесмены. — Ее взгляд мазнул по подобравшемуся Року. — Господин Окаджима Рокуро, не так ли?

— Совершенно верно, госпожа Балалайка. — Ответил Рок.

От властного взгляда тело само захотело согнуться в поклон подчиненного руководителю, но неимоверным усилием воли Рок заставил себя скопировать легкий кивок Датча. Судя по отсутствию какой-либо негативной реакции, он поступил правильно.

— О тебе хорошо отзывались, господин Окаджима…

«Не понял!»

— Рок, госпожа Балалайка. — Возразил осмелевший Окаджима. — С вашего позволения — просто Рок.

— Р-р-рок. — Попробовала она на вкус. — Неплохо. Я была впечатлена твоим докладом, Рок. Если убрать политическую составляющую, которую, впрочем, ты и не должен был разрабатывать — так просто великолепно!

«Этот гребанный отчет! Мне им теперь до конца жизни будут в глаза тыкать?!»

— Спасибо, госпожа Балалайка!

Еще одна машина — серая представительская «Тойота» — плавно вырулила из-за контейнеров и остановилась в тридцати метрах.

В следующую секунду ошеломленный Рок открыл рот — из машины показался узнаваемый топороподобный профиль господина Кагеяма! Во имя всех богов, что здесь делает заместитель начальника службы безопасности «Асахи»?!

Но и появление представителя корпорации — это было не все. Из другой двери на бетонные плиты выпорхнула… Рита Вайс!

И, ладно б она скромно, как положено, пристроилась бы за спиной начальника, сложив перед собой ручки. Нет! Она вприпрыжку понеслась к джипам, раскинув руки! У Рока даже мелькнула шальная мысль, что сейчас Рита повиснет у него на шее… ну, как в фильмах или манге. А он такой, весь героический, пропахший порохом, потом и гарью…

Реальность, разумеется, не пожелала соответствовать ожиданиям романтически настроенных японских офисных служащих низшего звена. Рита бежала не к Року, а к Балалайке. Бойцы у нее на пути старательно отводили стволы и даже освобождали дорогу!

Но вот почему-то бег девушки замедлился, она перешла на шаг… В чем дело? А дело в холодном взгляде Балалайки, на который напоролась Рита. И вот совсем медленно, чуть ли не крадучись, она подходит к Балалайке…

Бац!

Голова Риты резко мотнулась в сторону, а кобура на боку Балалайки закачалась.

— Вау! — Тихонько оценила Реви, стоявшая рядом с Роком.

Рита схватилась за щеку, не отрывая удивленно-обиженного взгляда от хладнокровной Балалайки.

— За что ты сейчас была наказана? — Холодно поинтересовалась Балалайка.

Рита шмыгнула:

— За распиздяйство, товарищ ка…

Бац! Новая пощечина и:

— Сержант! — Крикнула Балалайка.

— Ya, tovarisch capitan! — Отозвался тот самый громила со шрамом.

— V raspolozhenii est hozyastvennoe milo?

— Tak tochno!

— Mladshiy serzhant pered otboem moet svoy yazik s milom! Prosledit!

— Est!

— В машину, младший сержант! — приказала Балалайка уже по-английски.

— Есть, товарищ капитан! — Рита пулей метнулась в один из джипов.

«Меня не заметила? — Подумал Рок. — Или сделала вид, что мы незнакомы? Впрочем, судя по всему, у нее какие-то проблемы с начальством… с настоящим начальством. Вряд ли у нее было время смотреть по сторонам. И обстоятельства для „Привет, Рокуро! Как поживаешь, дорогой?“ не совсем подходящие. Вон, как она руки по швам тянула и глазами начальство ела».

Рокуро не мрачнел и не огорчался. Легкость, с которой его списала «Асахи» (а как еще расценить тот вертолет и ту перестрелку в «Желтом Флаге»?) — не ужасала и не потрясала. Прикоснувшись к самому краешку другого мира — мира контрабандистов, наемников и пиратов — он вдруг понял… да многое он понял, чего уж там — всего и не перечислишь. Что-то еще не оформилось в слова, которые можно озвучить. Что-то озвучивать совсем не хотелось, дабы не расстаться с последними иллюзиями.

Картинка сложилась со звучным шлепком, до подозрительности напоминающий пощечину, которую Рите влепила Балалайка. Собственно, именно это действие — «воспитательная пощечина» своему подчиненному — и было завершающим фрагментом паззла. Завершенная картина — что может быть прекраснее?

Осталось узнать некоторые незначительные детали и нюансы.

Мистера Кагеяма так просто к Балалайке не пропустили. Один из бойцов старательно обыскал японца с помощью какого-то ручного сканера и отошел в сторону, показывая, что визитер «чист».

— Прошу простить за эту безобразную сцену, господин Кагеяма. — Безо всякого сожаления объяснила Балалайка. — Работа с личным составом должна вестись постоянно — днем и ночью.

— Понимаю, госпожа Балалайка… — Кагеяма помолчал. — Хоть это и не в наших традициях, но я буду благодарен, если мы опустим некоторые пункты делового этикета. Время — бесценно.

— Конечно…

Балалайка с милой улыбкой передала Кагеяме тот самый диск. А Кагеяма взамен передал Балалайке «дипломат» с какими-то документами, которые та быстро просмотрела.

— Прекрасно, господин Кагеяма. Все, как мы и договаривались. Приятно вести с вами бизнес.

— Взаимно. Надеюсь, это не последнее наше предприятие. Не так ли?

— Конечно же… я всегда буду иметь вас ввиду, когда речь зайдет о деловом японце, с которым можно вести бизнес.

— Спасибо.

Кагеяма повернулся к Року и чуть неодобрительно покачал головой — что ни говори, а в данный момент Окаджима даже близко не мог служить иллюстрацией к плакату «Образцовый офисный служащий, одетый с иголочки». Он мог бы молчать — Рок и сам прекрасно представлял, что и как будет сказано сейчас Кагеямой.

Должность второго заместителя начальника департамента собственной безопасности («Ага! Значит, сейчас Кагеяма — уже не заместитель, а руководитель департамерта…»), повышение оклада, двадцать человек подчиненных… Кстати, эта должность гарантированно уложит к нему в постель Имаи Кику — ведь он теперь будет на ступеньку выше. Но эта мысль, про Имаи Кику, промелькнула где-то на периферии и благополучно исчезла.

Все это было заманчиво, чего уж скрывать…

В этот момент особенно пронзительно крикнули чайки, не поделив рыбешку. И ветер как-то по-особому взлохматил волосы. И Рок вспомнил ту затяжку «после вертолета». Вспомнил блаженство, растекшееся по телу. Ну и Реви, застывшую перед ним в позе алертности, будем до конца честными, тоже вспомнил…

Он достал сигарету из пачки, позаимствованной у Датча, прикурил. Кагеяма прищурил глаза: этот невозможный для японского служащего жест — закурить в присутствии вышестоящего начальника — был однозначным ответом.

— Благодарю, Кагеяма-сан. — Чуть поклонился Рок. — Всего хорошего, Кагеяма-сан.

Он этого не видел, но когда Кагеяма, ни жестом ни словом не выразивший огорчения, направился к своей машине в одиночестве, Рита, напряженно следившая за происходящим через затемненное бронированное стекло машины, облегченно выдохнула и расслабленно откинулась на мягкие подушки.

— Ты не влюбилась ли, деточка? — Усмехнулся сержант Борис и, когда она возмущенно фыркнула, протянул ей мешочек с сухим льдом. — К моське приложи, а то несимметричная будешь. Хотя, капитан, с двух сторон воспитывала. Но с правой у нее любовь поставлена куда лучше.

* * *

Балалайка бушевала. Кажется, не только я впервые видел хорошенечко разозленного командира «Отеля Москва» — Рита тоже испуганно сжалась в комочек и скукожилась на стульчике. Да и подчиненный Балалайки, огромный «сержант Борис», бочком-бочком переместился от начальства на пару шагов.

Лишь Ченг чувствовал себя в своей тарелке — он вольготно развалился на диване рядом со мной, раскинув руки по спинке, и выстреливал время от времени вверх клубами табачного дыма.

За пятнадцать минут мы с Ритой узнали о себе… не то, чтобы что-то новое, но — много неприятного: отвратительное планирование операции, вопиющее невыполнение приказов, неуставные взаимоотношения до, во время и после выполнения задания, поставили под угрозу всю миссию, на которую были — на минуточку! — затрачены годы работы тысяч людей и миллионы-миллионы долларов…

— А ты… ты чему усмехаешься?! — напустилась Балалайка на Ченга.

— Хотел тебе только напомнить, май дарлинг, что Йоган — не твой боец, а мой. Ага?

— Вот и отлично! Тут как раз находится его непосредственный командир, которому тоже не мешало бы заняться воспитанием личного состава! Он чуть не угробил моего человека! Что в этом смешного?!

Каким бы неприятным ни было последнее обвинение, каким бы несправедливым оно мне не казалось, но следовало молчать в тряпочку… К тому же, если покопаться и поскрести, то — да! — виноват, не уследил.

— Во-о-от… именно над этой реакцией я и усмехался… — Довольно оскалился Ченг.

В следующую секунду в Ченга полетела тяжелая хрустальная пепельница. Но тот лишь отмахнулся от нее, как от мухи — в руках у него как-то оказался пистолет, и Ченг разбил летящую в него пепельницу рукоятью.

Хрустальное крошево засыпало ковер на полу, застучало по голому паркету под письменным столом и под диваном.

— Ну, что ты пылишь… — Ченг спрятал пистолет и примиряюще выставил ладони, глядя в ствол «Стечкина» Балалайки, упершегося в его переносицу. — Все нормально. Живы — здоровы. Даже чуть-чуть поумнели. — Он скосил глаза на меня. — Можешь идти, Гензель. Я тут…

— Младш… Рита. — Балалайка отвела ствол пистолета. — Имей в виду — вечером у тебя торжественная чистка языка хозяйственным мылом. До этого момента — свободна!

— Есть!

Рита вскочила и пулей вылетела из кабинета. Я встал, поклонился и вышел следом. За дверями меня подергали за рукав:

— В «Желтый флаг»… — Чуть (чуть!) смущенно предложила Рита. — Сходим, а?

Вообще-то, с педагогической точки зрения это не совсем правильно. Но — мириться-то надо.

— Пойдем… У боссов под ногами сейчас лучше не путаться.

— Эт точно. — Поддержал «сержант Борис», которого «попросили» из кабинета вслед за нами. — Ступайте себе, голубки. О сопровождении я распоряжусь… Да-да, Марго, я помню — одна оперативная «двойка» сопровождения, не «пятерка».

Марг… Рита скривилась и помрачнела.

* * *

— Ро-о-ок, ты как девочка! — Довольным голосом поддела Реви. — Хватит пить эту мочу, девочки! — Она хлопнула Бенни по плечу и тот досадливо крякнул, проиграв очередной поединок с каким-то монстром на игровой консоли.

Пять минут издевательств и подколок. Рок, как человек новый, этого не выдержал и затребовал крепкой выпивки, намереваясь показать этой женщине, что он тоже не пальцем деланный!

Датч и Бенни на подначку, разумеется, не «повелись» — сели за стойку с намерением насладиться зрелищем.

— Чем бы дитя ни тешилось… — Хмыкнул Датч, закуривая.

* * *

Первое, что я увидел, войдя в «Желтый флаг» — огромное скопление публики вокруг одного из столиков. Видимо, очередное, глупое соревнование «кто больше выпьет». Довольно популярное тут соревнование.

Рита почему-то юркнула мне за спину, схватила за рукав и потянула куда-то в сторону… Чего это она? Увидела кого-то знакомого?

А потом я рассмотрел участников: в зюзю пьяная Реви и какой-то молодой японец в брюках и белой рубашке с синим галстуком. Тоже пьяный. Они висели друг на друге со стаканами в руках и собирались… поцеловаться?!

Я от себя не ожидал такого. Честно! Будто Реви меня снова на мушку взяла — глаза залило красным и… ну, «полный Пэ» — он самый.

Будто со стороны я с удивлением и даже потрясением наблюдал за взбесившимся внутри зверем:

«Как?! Как эта невнятная размазня в белой рубашечке смеет тянуться своими оладьями к МОЕЙ женщине?! Я его сейчас разорву! Голыми руками!»

«Погоди-погоди… Я же сам ее динамил! У меня Йонг есть! И Рита есть… хоть она и кочевряжится в последнее время. У меня даже Шеньхуа есть, если вдруг острых ощущений захочется!»

«Ну, и что, что динамил?! Ну, и что?! Это был элемент нашей игры, как ты не понимаешь?! Я же не всерьез! Я же шутя! Я — могу ее динамить. Она меня — не имеет права! Ну, Йонг, Рита, Шеньхуа — они и так на мази! Пальчиком помани — твои будут! А эта…»

«Так эту тоже пальчиком помани — твоя будет!»

«Ну и поманил бы! Какого хера она сейчас от нас на сторону собралась?! Да еще с ЭТИМ!»

«И че? Шеньхуа тоже чуть ли не на наших глазах направо и налево…»

«Не считается! Она такая порочная — изначально! А у Реви ЭТОТ будет впереди нас и, возможно, ПЕРВЫМ!»

Кто-то вцепился в рукав костюма, и я резко обернулся… Рита испуганно отдернула руку и замотала головой — ни-ни-ни, ничего такого в виду не имела…

Вот и правильно. Вот и не мешай.

* * *

Рок вздрогнул. На него смотрело чудовище. Древний йокай из легенд родной Фукусимы — белая кожа, белый шелковый костюм, белые длинные волосы, раздувшиеся ноздри. На секунду даже показалось, что глаза чудовища горят красным… но это, конечно же, иллюзия — наверняка, освещение бара виновато.

И тихий рокот, как от работающего двигателя хорошей дорогой машины. Спустя секунду Рок сообразил: это оно… РЫЧИТ!

Алкоголь стремительно выветривался из головы. А вот Реви, которая минуту назад повисла на нем… Ей — хоть бы хны!

— А-а-а… Йо… Йо… Йоган! — Пьяно поприветствовала она. — Та… та… таки п'явился… Появился т'ки… А мы тут… вискариком… балуемся… Бушь?

— На брудершафт, Реви? — очень тихо рыкнуло чудовище.

— Вау! Брудершафт! Брудершафт! — вяло захлопала ладошками Реви. — А то с Роком брудершафт какой-то… не такой…

Року вдруг очень сильно захотелось залезть под стол… А потом он бросил беспомощный взгляд вокруг и понял, что это желание возникло не только у него: во-первых, многочисленные болельщики куда-то подевались, во-вторых, столики, непосредственно примыкающие к их столику, оказались пусты, в-третьих, сидящие за другими столиками сели так, чтобы не находиться к их столику спиной, в-четвертых, Датч и Бенни сидели у стойки, а Бенни даже показывал интернациональный жест «большой палец чиркает по горлу».

— Я… пойду… к Датчу. В туалет… тоже. — Выдавил он.

— Ой, уже… уходишь, милашка? — пролепетала Реви. — А как же твоя Реви?

«Замолчи, дура! Что ты мелешь! Он же меня сейчас…»

— Конечно, — прошипел монстр. — Нельзя. Сдерживаться. Долго. Возможен запор. Мистер…?

— Окаджима. Окаджима Рокуро! — Рок даже на секунду забыл о своей принципиальном и твердом желании впредь и всегда называться исключительно «Рок».

— Очень приятно. — «Ты — труп… медленно и мучительно умерщвленный труп». — Очень приятно, Окаджима Рокуро-сан.

— Йо-о-ога-а-ан! — Капризно (!) протянула Реви. — Бри… Бля… Брудершафт! С тобой! Хочу! Тут!

Опомнился Рок только у стойки. Он недоуменно моргнул — в руке был стакан с водой. Благодарно кивнув Датчу, позаботившемуся таким образом о сотруднике, Рок залпом осушил стакан… и вытаращил глаза — ведро гвоздей было высыпано ему прямо в горло. Да это же водка!

Грохнули разбитые бокалы. Рок обернулся и увидел, как Реви висит в воздухе. В первую секунду ему даже показалось, что вернулись детские сказки-страшилки — белый они[4] пожирает девушку…

Чуть плывущими глазами Рок все-таки заставил себя присмотреться. Белогривое красноглазое чудовище крепко прижимало девушку к себе, удерживая ее за талию и плечи, впечатав ее губы в свои. Ну, в каком-то смысле, действительно, он ее… «пожирал». По залу «Желтого флага» разливалась мертвая тишина. Стало даже слышно, как мерно что-то щелкает в изношенном механизме потолочного вентилятора.

— Бао! — Крикнул Йоган, оторвавшись от закрывшей глаза мечтательно улыбающейся Реви. — Бутылку виски! И один соленый огурец!

«Желтый флаг» кое-как оттаивал. Разговоры возвращались в прежнее русло, хотя, что-то подсказывало, что тема в различных компаниях поднимается одна и та же. Столики, вокруг парочки (молча напивающейся в режиме конвейера), медленно заполнялись посетителями.

— А… кто это? — Тихонько спросил Рок у Датча спустя какое-то время и пару кружек пива.

— Йоган. Йоган Вайс. — С удовольствием наблюдая за происходящим в зеркальной поверхности за бутылками, ответил Датч. — Еще одна достопримечательность Роанапра. Новодел, конечно, но — очень многообещающий. Хоть по виду и не скажешь, но — чистокровный китаец.

— Не может быть!

— Сынок. — Вмешался Бао. — Если мистер Ченг назовет меня негром… э-э-э, прости, Датч, афроамериканцем… то я буду именно афроамериканцем. Запомни на будущее, да. О! — Расплылся он вдруг в подобострастной улыбке. — Госпожа Вайс! Чего изволите-с?

— Как обычно! — Между Роком и Датчем на высокий табурет забралась… Рита Вайс!

Йоган Вайс. Рита Вайс. Вайс. Рок еще раз вызвал в памяти образ белокожего белогривого, сравнил с девушкой-блондинкой, которая сейчас сидела рядом… М-да. Интересный, все-таки, город.

— Паршивый день! — Фыркнула Рита, заглядывая в какой-то высокий бокал с коктейлем. — Опять в одну харю эту гадость пить…

— И не говорите, барышня! — Пробасил Датч. — Если не возражаете, с радостью составил бы компанию одинокой девушке.

— А-а-а… «Лагуна» в полном составе. И что вам сегодня в офисе не сиделось, а? Мистер Датч, если не ошибаюсь? Совсем не похож, если между нами… Насчет компании… Вон то чудо видите? — Она указала большим пальцем себе за спину. — Это брательник. Классическая собака на сене. И я не пугаю, нет. Я лишь констатирую. Знаете, что такое «собака на сене», мистер Датч?

— Ни себе, ни людям?

— Вот-вот. А еще собака на сене — это такая скотина, которая начинает шевелить задницей только тогда, когда ей кажется, что его сено кто-то хочет украсть…

— О-о-о… — Датч протянул зажигалку к сигарете, которую девушка зажала в губах. — Мои соболезнования… сену.

— Спасибо, мистер Датч. Спасибо.

И было непонятно, то ли поблагодарила за «огонек», то ли за соболезнования «сену».

— Это вам спасибо, госпожа Вайс, за своевременное предостережение! — Церемонно ответил Датч.

— Ерунда, мистер Датч! Я уверена в вашем благоразумии! Вот вы — ни за что не станете провоцировать этого коб… эту собаку!

— Еще раз спасибо, госпожа Вайс! — Усмехнулся Датч безо всякого огорчения.

— Рита. — Позвали сзади почти спокойным голосом.

За спиной Риты стоял Йоган Вайс… через плечо, как сверток с какой-то одеждой, была перекинута… Ну, судя по знакомым шортикам и мускулистым ножкам в высоких «джанглах», Реви.

Теперь во внешности Йогана не было ничего угрожающего, и Рок смог его хорошенько рассмотреть. Лет восемнадцати-двадцати, одного с Роком роста… может быть даже чуть пониже. Белокожий, серые глаза (и как они могли почудиться ему, Року, красными?), острые, как и у Риты, черты лица.

Ну, и Реви, висящая на плече, как добыча.

«Видимо, тут женщин так и принято добывать — бац по голове и — в свою пещеру»

— Уходишь? — Вздохнула Рита.

— Да. — Йоган стоял на ногах твердо, но взгляд ощутимо блуждал. — Господин Датч… нет-нет, я помню дорогу — провожать меня не нужно. Я хотел спросить, где у Реви, — Он слегка тряхнул «трофеем». — Хранятся ключи от квартиры.

— Ключи находятся у консьержа. — Ответил Датч, с интересом рассматривая композицию. — Но…

— Не волнуйтесь, мистер Датч. С консьержем я договорюсь.

— А…

— Не волнуйтесь, мистер Датч. Я помню, что Реви перед сном снимает шорты и ботинки. Не беспокойтесь.

— Хм… ну, раз так — удачи, парень!

— Спасибо, мистер Датч! — Йоган все-таки чуть покачнулся и чуть не упал, попытавшись изобразить вежливый поклон.

— Я тебя провожу. — Решила Рита. — Не волнуйся, свечку держать не буду. Некогда — мне перед сном еще язык с мылом мыть…

— Я не…

— Знаю-знаю. — Поморщилась Рита. — Ты сейчас бухой — целая бутылка вискаря. С одним маленьким солененьким огурчиком…

— П-пополам!

— Огурчик — да — пополам, а вот вискарь… — Рита слезла с кресла и одернула на брате задравшийся пиджак. — Поэтому поговорим завтра.

Рок только сейчас заметил, что под пиджаком у парня, оказывается, была скрыта кобура-фиксатор с пистолетом. И некоторый беспорядок в одежде был: на белоснежном пиджаке отчетливо виднелись две желтоватые дорожки — видимо, пронес один из стаканов с виски мимо рта.

Йоган потоптался чуть неуверенно, но потом решительно развернулся и бросился догонять сестру. За спиной у него болталась голова и руки Реви — вправо — влево, вправо — влево.

Удивительно, но Бао даже не заикнулся об оплате… «У семьи Вайс тут, наверно, кредит?» — Подумал Рок.

— Да-а-а… семейные отношения — они такие запутанные. — Ухмыльнулся Датч и хлопнул Рока и Бенни по плечам. — Ну, что, парни… Настоятельно рекомендую не торопиться с возвращением домой… Предлагаю скоротать время у мамаши Мадхур. Как раз к полуночи освободимся.

* * *

Если честно собрать статистику, то окажется, что у большинства нормальных людей вкусы и пристрастия совпадают с большинством тех, кого принято называть ненормальными людьми. Вот, например, Датч. Датч, оказывается, тоже любил утренние часы! Как и большинство нормальных людей.

Правда, в последнее время утро приносило ему множество неоднозначных открытий и новостей. И хоть были у него надежды, когда он вчера вечером с готовностью уступил уговорам Мадхур и остался у индуски на ночь, что вот придет он утром домой, а там — все уже разрулилось и само собой решилось…

Увы. Ничего само собой не разруливается, и само собой не решается.

Начать с того, что вокруг дома было непривычно много народа. Гуляющего. Прогуливающегося. Праздношатающегося. Утром. В Роанапра. Понимаете? Уже это напрягло Датча. А кого бы это в Роанапра не напрягло?

Общий холл, в который выходили квартиры сотрудников «Лагуны», был заполнен народом. И каким!

Рок сидел в кресле, курил и сверлил мрачным взглядом подручную Балалайки — Маргариту Вайс.

В другом кресле, рядом с Роком, сидела китаянка Шеньхуа из семьи Чоу. И тоже сверлила взглядом белокожую блондинку.

Та выглядела загнанным в угол белым зайчиком. Другими словами, крайне опасным диким животным, которое вот-вот бросится на тех, кто загнал его в угол. И не факт, что «загонщики» уйдут без серьезных увечий и потерь в «комплектации». Она с ногами забралась на диван и настороженно следила за этими двумя поверх подушки, которую выставила перед собой, как щит.

Датч еще раз пересчитал присутствующих. Что-то не сходилось… Наконец, он сообразил, в чем дело. В обстановку холла очень органично вписалась Чоу Йонг, младшая сестра виновника переполоха. Так, что ее сразу и не заметишь. Девушка молча сидела на стуле со спинкой у самой двери на балкон. На ее глазах были очки с красными дужками. На коленях — раскрытая книга.

Девушка сидела боком к Бенни, который был незаметен по причине полного своего отсутствия здесь, в Роанапра… и, возможно, что даже на Земле. Блондин расположился прямо на полу у ног девушки и пожирал ее влюбленным глазами. В руках он тоже держал книгу, правда, закрытую… Датч даже смог разглядеть обложку: Дэн Симмонс, «Восход Эндимиона».

— Ну? Как? — Напряженным голосом спросил Бенни у Йонг.

— Великолепно. — Тихим ровным голосом после продолжительной паузы ответила девушка.

Это простое слово возымело на Бенни ошеломляющее действие — блондинчик откинулся назад, упал на пол, его взгляд тупо уставился в потолок, из глаз, кажется, полились слезы:

— Всё… всё… — Тихо всхлипывал он. — Я видел в этой жизни все, что можно пожелать… оставьте меня… я счастлив… прочь… прочь…

Датч решил мыслить позитивно: вот, например — один из несомненных плюсов сегодняшнего утра — трупы… А именно — трупов тут нет… Это же — позитив?

— Йога-а-ан… — Ласково позвала Шеньхуа в направлении закрытой металлической двери в квартиру Реви. — Выходи-и-и… типа того… Я же знаю, что ты уже проснулся, мой сладенький…

… пока еще. Пока еще нет.

«А может, ну его? — Засомневался Датч. — Схожу к Мадхур еще раз — она будет рада».

Примечания

1

УИИ МИД, Управление информации и исследований МИД Японии — специальная служба при японском МИД, занимающаяся сбором и анализом данных из посольств Японии. Фактически, одна из основных служб внешней разведки Японии

(обратно)

2

исп. «Доброе утро»

(обратно)

3

исп. «Вообще-то, добрый день. Слушаю вас, сеньорита!»

(обратно)

4

Они — демоны в японской мифологии, очень уважающие человеческое мясцо. Большие злобные клыкастые и рогастые

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg