«Благое намерение»

Айзек Азимов Благое намерение

Читатели часто спрашивают, совпадают ли изложенные в повести взгляды со взглядами автора. Отвечаю: «Не обязательно». Тем не менее, следует добавить короткую фразу: «…но чаще всего – да».

Когда я пишу повесть, в которой противоположные характеры выражают противоположные взгляды, я делаю все, что в моих силах, чтобы дать каждому из них возможность высказать свою точку зрения.

Немногие готовы заявить, как Ричард III в пьесе Шекспира:

«Раз не дано любовными речами Мне занимать болтливый пышный век, Решился стать я подлецом и проклял Ленивые забавы мирных дней».

Неважно, каким злодеем может показаться Том Дику, наверняка найдутся аргументы, при помощи которых Том сумеет убедить себя, что на самом деле он человек добрый. Таким образом, мне представляется нелепым заставлять злодея вести себя по-злодейски (если, конечно, вы не обладаете гением Шекспира и умеете изобразить что угодно. Боюсь, что не могу сказать этого о себе).

И все же, как бы я ни старался быть справедливым и честно представлять различные точки зрения, я не в силах принудить себя излагать взгляды, которые не разделяю, столь же убедительно, как те, в которые верю. Кроме того, развитие моих рассказов обычна происходит так, как мне самому того хочется, и победа в любом случае достается полюбившимся мне героям. Даже если все заканчивается трагически, общий смысл произведения – терпеть не могу слова «мораль»! – как правило, меня удовлетворяет.

Короче, если вы опустите мелкие детали любого моего рассказа и посмотрите на него в целом, думаю, вы испытаете то же чувство, что и я. Речь не идет о сознательной пропаганде; просто когда я испытываю определенные чувства, не в моих силах сделать так, чтобы они не проявились в повествовании.

Но бывают и исключения.

В 1951 году мистер Рэймонд Ф. Хили, известный составитель антологий, решил издать сборник научно-фантастических рассказов и обратился ко мне с просьбой написать для этого сборника рассказ. Хили ограничился единственным пожеланием. Ему был нужен оптимистический рассказ, такой, который бы я, в своей упрощенной манере, назвал бы «рассказом со счастливой концовкой».

Счастливую концовку я придумал, но, следуя врожденной привычке из чистой бравады нарушать установленные правила, я попытался сделать так, чтобы читатель до самого конца не понял, в чем же заключается счастливая концовка.

Только после того как я удачно (как мне кажется) справился с этой задачей и рассказ был опубликован, я понял, что мое увлечение технической стороной проблемы существенно повлияло на содержание. Получилось, что именно этот рассказ, под названием «Благое намерение», не отражает моих собственных чувств.

Покойный Гроф Конклин, проницательнейший критик научной фантастики, как-то заметил, что рассказ ему понравился, хотя он не согласен с его философией. Вынужден со смущением признать, что именно так отношусь к «Благому намерению» и я.

В Великом Суде, представляющем собой тихий оазис посреди пятидесяти сумасшедших квадратных миль, занятых небоскребами Объединенных Миров Галактики, есть одна статуя.

Она поставлена так, чтобы ночью ей было видно звезды. Есть и другие статуи, они стоят по кругу, но эта одиноко возвышается в самом центре.

Статуя не очень удачная. Чересчур благородному лицу недостает жизни. Брови чуть выше, нос чуть симметричнее, а одежда чуть аккуратнее, чем бывает на самом деле. В результате статуя кажется слишком святой и ненастоящей. Наверное, в реальной жизни этот человек мог нахмуриться и икнуть, но статуя всем своим видом демонстрировала, что подобного никогда не случалось.

Все это, конечно, вполне понятная суперкомпенсация. При жизни этому человеку статуй не возводили. Последующие поколения взирали на него с исторической перспективы и терзались виной.

Надпись на пьедестале гласит: «Ричард Сайама Альтмайер». Ниже идет короткая фраза, рядом вертикально стоят три даты. Фраза звучит так: «Благое намерение не знает неудач». Даты таковы: 17 июня 2755 года, 5 сентября 2788 года, 21 декабря 2800 года; по летоисчислению того периода, начиная с первого атомного взрыва, случившегося в 1945 году прежней эры. Ни одна из приведенных дат не соответствует рождению или смерти этого человека. Не соответствуют они также ни свадьбе, ни вообще какому-либо значительному событию, каковым могли бы гордиться жители Объединенных Миров. Они символизируют вину и скорбь.

Указанные даты означают дни, когда Ричарда Сайаму Альтмайера бросали за его взгляды в тюрьму.

17 июня 2755 года

Несомненно, в возрасте двадцати двух лет Дик Альтмайер был способен испытывать ярость. Волосы его тогда имели темно-коричневый цвет, и усов, которые позже стали неотъемлемой принадлежностью его облика, он еще не отрастил. Конечно, у него и тогда был тонкий нос с горбинкой. Пройдет немало лет, прежде чем все усиливающаяся худоба щек превратит его нос в настоящий хребет, который навсегда западет в умы миллиардов школьников.

Грегори Сток стоял на пороге и взирал на учиненный другом погром. Круглое лицо и холодный цепкий взгляд уже узнавались, а вот военная форма, в которой ему предстояло провести остаток жизни, была еще не пошита.

– Великая Галактика! – воскликнул он.

– Привет, Джеф, – поднял голову Альтмайер.

– Что происходит, Дик? Я думал, твои принципы, дружище, противоречат всякого рода разрушениям. А этот вьюер, похоже, сильно пострадал. – Он поднял с пола обломок.

– Я держал вьюер в руках, когда мне сбросили на приемник официальное извещение. Сам знаешь какое.

– Знаю. Я получил такое же. Где оно?

– На полу. Сорвал с катушки, как только его изрыгнули. Подожди, сейчас я брошу его в атомную мусорку!

– Эй, остынь. Мы не можем…

– Почему?

– Потому, что так ты ничего не добьешься. Каждый обязан отслужить свой срок.

– Ты так и не понял моих мотивов.

– Не будь ослом, Дик.

– Клянусь космосом, это дело принципа.

– Глупости! Нельзя сражаться со всей планетой. Твоя болтовня о коварных правителях, втягивающих невинных людей в войну – самая настоящая звездная пыль. Думаешь, если сейчас объявить всеобщее голосование, большинство не поддержало бы войну?

– Это ни о чем не говорит, Джеф. Правительство контролирует…

– Средства пропаганды. Да, знаю. Ты мне все уши прожужжал. Только я не понимаю, почему ты так настроен против службы?

Альтмайер отвернулся.

– Во-первых, – продолжил Сток, – ты можешь просто не пройти медицинскую комиссию.

– Пройду. Я был в космосе.

– Не обольщайся. Если доктора пропустили тебя на лайнер, значит, у тебя нет явных сердечных заболеваний и отека легких. Для воинской службы этого недостаточно. Вдруг ты действительно не пройдешь?

– Речь о другом, Джеф. Я ведь не боюсь сражаться.

– Надеешься остановить таким способом войну?

– Было бы здорово. – Голос Альтмайера задрожал от волнения. – Я верю в то, что человечество должно объединиться. Нам не нужны ни войны, ни вооруженные до зубов космические армады. Галактика готова открыть свои тайны объединенным усилиям человеческой расы. Мы же целых две тысячи лет враждуем сами с собой и отдаем Галактику другим.

Сток рассмеялся:

– В этом мы преуспели. На сегодняшний день существует более восьмидесяти независимых планетных систем.

– Мы забыли, что существуют и другие разумные цивилизации.

– Вспомнил своих любимых диаболов? – Сток прижал кулаки к вискам и покрутил указательными пальцами.

– И твоих тоже, – огрызнулся Альтмайер. – У них одно правительство контролирует больше планет, чем драгоценные восемьдесят независимых, вместе взятые.

– Правильно. Не забывай, что их ближайшая планета находится в полутора тысячах световых лет от Земли. В любом случае они не смогут жить на кислородных планетах.

Теряя дружеское расположение духа, Сток резко добавил:

– Послушай, я, собственно, заглянул, желая сообщить тебе, что на следующей неделе прохожу медкомиссию. Идешь со мной?

– Нет.

– Твердо решил?

– Абсолютно.

– Ты ничего не добьешься. Пламя на Земле не возгорится. И миллионы молодых людей не пойдут за тобой на антивоенные выступления. Тебя просто упекут в тюрьму.

– В тюрьму, так в тюрьму.

Так и вышло. Ричард Сайама Альтмайер угодил за решетку. 17 июня 2755 года атомной эры после короткого судебного заседания, на котором он отказался от всякой защиты, его приговорили к заключению сроком на три года – или на время военных действий, смотря по тому, что продлится дольше.

Он отсидел немногим более четырех лет и двух месяцев. Ровно столько потребовалось, чтобы сантаниане потерпели серьезное, хотя и не окончательное поражение. В результате Земля установила контроль над несколькими спорными астероидами, получила определенные коммерческие привилегии и добилась ограничения сантанианского космического флота.

Общие потери составили чуть больше двух тысяч кораблей с экипажами плюс несколько миллионов человек, погибших при бомбардировке планет из космоса. Космические флоты обеих сторон достаточно успешно справились с защитой, вынуждая противника расстреливать боезапасы на дальних подступах к Земле и Сантане.

Благодаря войне Земля стала считаться сильнейшей военной диктатурой.

Джеффри Сток воевал от начала до конца, не раз принимал участие в боевых действиях, но, несмотря на это, остался жив. Войну Джеффри закончил майором. Он участвовал в первой дипломатической миссии, отправленной с Земли в цивилизацию диаболов. Это был его первый шаг в большой военной и политической карьере.

5 сентября 2788 года

Они были первыми диаболами, ступившими на поверхность Земли. Федералистская партия старалась разъяснить драматизм ситуации тем, кто его еще не прочувствовал. На проекционных плакатах и в выпусках новостей снова и снова прокручивалась хронология событий.

Впервые исследователи с Земли столкнулись с диаболами в начале века. Это была разумная раса, вступившая в эру межзвездных перелетов независимо от людей и немного раньше их. К моменту описываемых событий они контролировали большую, чем человечество, часть Галактики.

Регулярные дипломатические отношения между диаболами и представителями крупнейших человеческих колоний начались двадцать лет назад, сразу же после войны между Землей и Сантаной. Уже в то время опорные пункты диаболов находились на расстоянии двадцати световых лет от наиболее отдаленных центров человечества. Диаболы бороздили космос во всех направлениях, перехватывали выгодные торговые контракты и получали концессии на разработку незанятых астероидов.

И вот они прибыли на саму Землю. Правители крупнейшего человеческого центра Галактики принимали их как равных, а может быть, даже и лучше. Федералисты надрывались, трубя о страшной статистике. А факты были таковы: несмотря на то что люди численно превосходили диаболов, человечество колонизовало за пятьдесят лет всего пять новых миров, в то время как диаболы захватили почти пятьсот.

– Сто – один в их пользу, – кричали федералисты, – потому что у них единая политическая организация, а у нас их сто.

Тем не менее мало кто на Земле, а тем более в других частях Галактики, обращал внимание на призывы федералистской партии к созданию Галактического Союза.

Вдоль улиц, по которым пятеро диаболов почти ежедневно добирались от специально оборудованного в лучшем отеле номера до министерства обороны, выстраивались толпы землян. Между тем общее настроение было отнюдь не враждебным. Люди приходили в основном из любопытства, хотя многие испытывали к пришельцам откровенное отвращение.

Смотреть на диаболов было неприятно. Крупнее и массивнее землян, при ходьбе они опирались на четыре толстые ноги, помимо которых у чужаков имелись по две руки с подвижными и гибкими пальцами. Одежды они не носили и ничем не прикрывали морщинистых складок кожи. С точки зрения землян, их широкие, плоские лица не имели никакого выражения, зато над глазами с огромными зрачками росли короткие рога. Благодаря последним эти существа и получили свое прозвище. Поначалу их попросту называли чертями, затем перешли на более вежливый латинский эквивалент.

На спине у каждого была закреплена пара цилиндров, из которых тянулись к ноздрям гибкие шланги. Плотно закрепленные на ноздрях трубки были заполнены гашеной известью, поглощающей ядовитый для инопланетян углекислый газ. Они явно страдали от нехватки серы; время от времени стоящие в первых рядах зрители улавливали смрадный запах выдыхаемого диаболами сероводорода.

В толпе находился и лидер федералистов. Он стоял чуть поодаль, дабы не привлекать особого внимания полиции. Стражи порядка натянули вдоль пути следования гостей веревки и смотрели за порядком с небольших роллеров, на которых они могли мгновенно рассеять любую толпу. У лидера федералистов было худое лицо, тонкий, выдающийся нос и прямые седеющие волосы.

– Не могу смотреть. Противно, – произнес он и отвернулся.

Его спутник отозвался более философски:

– По духу они ничуть не уродливее некоторых наших красавцев-политиков. Эти, по крайней мере, соответствуют своему виду.

– К сожалению, ты прав. У нас все готово?

– Полностью. Ни один из них не вернется домой живым.

– Хорошо! Я останусь здесь и отсюда подам сигнал.

Диаболы тоже вели между собой беседу. Люди этого заметить не могли, даже те, кто стоял совсем рядом. Натянутая между рогами кожа пришельцев обладала способностью быстро вибрировать с помощью мышц, аналогов которым в человеческом теле не имелось. Возникающие при этом колебания воздуха могли уловить лишь самые чувствительные земные приборы. Так или иначе, в тот момент на Земле об этом еще не подозревали.

При помощи вибрации прозвучал вопрос:

– Все знают, что именно эта планета – родина двуногих?

– Нет, – ответило несколько вибраций, после чего одна вибрация поинтересовалась:

– Ты понял это благодаря тому, что освоил их способ общения?

– Кстати, этим делом не мешало бы заняться нам всем, вместо того чтобы в один голос твердить о бессмысленности двуногой культуры. Я не говорю о том, что с двуногими гораздо легче иметь дело, когда хоть что-то о них знаешь. У них жуткая, но интересная история. Я не жалею, что довелось повидать все своими глазами.

– Предыдущие контакты с двуногими свидетельствуют, что они не знают, с какой планеты они произошли, – возразила другая вибрация. Во всяком случае, никакого почтения этой планете, они не оказывают. Не существует посвященных ей торжественных ритуалов. Между прочим, отсутствие ритуалов и тот факт, что Земля менее всего напоминает святыню, вполне понятно в свете истории двуногих. Живущие на других планетах двуногие не признают первенства Земли. Они рассматривают ее лидерство как ущемление собственной независимости и достоинства.

– Непонятно.

– Я тоже не сразу разобрался, пришлось несколько дней почитать их прессу. Теперь, кажется, начинаю кое-что схватывать. Похоже, до начала межзвездных полетов двуногие имели единое политическое устройство.

– Естественно.

– Только не для двуногих. Это был как раз необычный период в их истории, который, кстати, долго и не продлился. Стоило образовавшимся в различных мирах колониям окрепнуть, как они тут же старались порвать с родным домом. К этому периоду относится первая волна межзвездных войн двуногих.

– Ужасно. Просто каннибалы.

– Иначе и не скажешь. Когда я все это читал, у меня даже аппетит испортился, а отрыжка несколько дней горчила. Как бы там ни было, колонии завоевали независимость, и сложилась нынешняя ситуация. Все эти королевства, республики и прочие государственные формирования двуногих на деле представляют собой крошечные миры, каждый из которых состоит из главенствующего образования и нескольких подчиненных. При этом подчиненные миры без конца пытаются оторваться от главного или перейти в другое подчинение. Земля является сильнейшим миром, хотя контролирует менее дюжины прочих образований.

– Даже не верится, что эти существа настолько слепы к своим собственным интересам. Разве у них не сохранилось традиции единого правительства, которое существовало в тот период, когда они обитали на одной планете?

– Я уже говорил, им это не свойственно. Единое правительство просуществовало несколько десятилетий. А раньше они даже на одной планете умудрились создать несколько враждующих политических формирований.

– Никогда ни о чем подобном не слышал. – На время колебания нескольких существ заглушили друг друга.

– Удивительно, но такова природа этих тварей.

Тут пришельцы подошли к министерству обороны.

Пятеро диаболов рядком выстроились возле стола. Они стояли, поскольку не могли сидеть в силу своего анатомического устройства. По другую сторону стола, также стоя, находились пятеро землян. Людям было бы естественнее сидеть, но им не хотелось еще больше усугублять недостаток роста.

Стол был довольно широк; собственно говоря, шире достать просто не удалось. От ширины стола зависело самочувствие и настроение людей, ибо от диаболов исходил почти незаметный при дыхании, но весьма сильный при разговоре запах сероводорода. С подобными сложностями дипломатам прежде сталкиваться не приходилось.

Как правило, встречи длились не более получаса, после чего диаболы без церемоний заканчивали беседу и удалялись. На этот раз, однако, произошла задержка. В зал вошел человек, и пятеро ведущих переговоры землян тут же посторонились, уступая ему место.

Он был высок – выше, чем любой из присутствующих людей – и носил военную форму с легкостью, которая приходит лишь с годами. У него было круглое лицо и холодные, цепкие глаза. Черные волосы начали редеть, но седина их еще не тронула. Неровный шрам пересекал челюсть и убегал за высокий коричневый воротник – такие шрамы остаются от удара лучом из ручного стрелкового оружия. Скорее всего он получил эту рану в давно забытом бою в одной из пяти войн, в каковых принимал активное участие.

– Господа, – торжественно произнес главный из ведущих переговоры землян, – позвольте представить вам нашего министра обороны.

Диаболы несколько растерялись, хотя по выражению их лиц заметить этого было нельзя. Звуковые пленки на лбах завибрировали. Они уважительно относились к служебной и официальной иерархии, которая оказалась неожиданным образом нарушена. Понятно, что этот министр всего-навсего двуногий, но по принятым у двуногих стандартам он превосходил их в звании и должности. Они не могли вести с ним переговоры на официальном уровне.

Министр понимал их смятение, но не имел другого выбора. Диаболов требовалось задержать хотя бы минут на десять, и это был единственный способ.

– Господа, – обратился он к пришельцам, – я прошу вас сегодня ненадолго задержаться.

Стоящий посередине диабол ответил на сравнительно неплохом английском; лучше, наверное, с его голосовыми связками сказать было невозможно. Фактически диаболы имели по два рта. Один помещался на конце челюстной кости и использовался при еде. Людям редко приходилось видеть эту процедуру, поскольку диаболы предпочитали есть исключительно в своей компании. Более узкое ротовое отверстие, не превышающее, по сути, двух дюймов, служило для произнесения звуков. Когда диаболы открывали рот, в глаза землянам бросалось отсутствие передних резцов. В процессе речи рот оставался постоянно открытым, необходимые для произнесения согласных преграды формировались при помощи неба и спинки языка. В результате получались грубые, плохо различимые звуки, но общаться было можно.

Диабол произнес:

– Вы нас извините, нам уже трудно. – При помощи пластинки на лбу он передал: – Они решили уморить нас в своей вони. Пора заказывать ядопоглощающие цилиндры большего размера.

– Я с сочувствием отношусь к вашей ситуации, – сказал министр обороны, – но боюсь, у нас не будет другой возможности для общения. Надеюсь, вы окажете нам честь и отобедаете с нами.

Стоящий рядом с министром землянин не сумел побороть гримасу отвращения. Быстро набросав на листике несколько слов, он передал его министру.

Записка гласила: «Ни в коем случае. Они жрут пропитанное серой сено. Мы задохнемся». Министр скомкал листик и бросил его на пол.

– Это честь для нас, – ответил диабол. – Если бы мы только могли дольше переносить вашу необычную атмосферу, мы бы с радостью приняли ваше приглашение.

Лобной пластинкой он раздраженно передал:

– Они сами не пойдут на то, чтобы мы ели вместе. Мы же увидим, как они пожирают трупы мертвых животных. Я всерьез опасаюсь за свою отрыжку. Она навсегда потеряет сладость.

– Мы уважаем ваши проблемы, – улыбнулся министр. – Давайте поговорим о деле. В ходе переговоров нам так и не удалось добиться от вашего правительства, каковое вы здесь представляете, ответа на вопрос о границах вашего влияния. Мы выступили с целым рядом предложений.

– В отношении всех земных территорий мы давно определились и четко высказали свою позицию, – ответил диабол.

– Надеюсь, вы понимаете, что этого недостаточно. Границы Земли и ваши владения нигде не пересекаются. До сего времени мы ограничивались лишь констатацией данного факта. Однако вопрос гораздо серьезнее.

– Не совсем ясно. Вы предлагаете обсудить наши границы с Вегой? Это королевство населено людьми, но оно давно обрело независимость от Земли.

– Именно так.

– Это исключено, сэр. Вы, безусловно, понимаете, что все моменты, касающиеся нас и независимого мира Веги, не имеют к Земле никакого отношения. Мы намерены говорить о них только с Вегой.

– В таком случае вам придется вести сотни переговоров с сотней населенных людьми мировых систем.

– Ничего не поделаешь. Отмечу лишь, что эта необходимость продиктована не нами, а сложившейся природой ваших человеческих взаимоотношений.

– В этом случае круг обсуждаемых вопросов резко сужается, рассеянно произнес министр обороны. Казалось, он прислушивается не к собеседнику, а к происходящим на улице событиям.

Снаружи действительно что-то происходило. Сквозь толстые стены здания доносился едва различимый гул голосов, далекий треск лучевых пистолетов и рев полицейских роллеров.

Диаболы хранили полное спокойствие. Это могло быть либо очередным проявлением воспитанности, либо доказательством того, что, обладая повышенной чувствительностью к ультразвуку, они плохо слышат в обычном диапазоне.

Ведущий переговоры диабол произнес:

– Я искренне удивлен. Мы считали, что это все вам известно.

В дверях появился человек в полицейской форме. Министр обороны повернулся в его сторону, Едва заметно кивнув, полицейский исчез.

Тогда министр неожиданно громко и энергично сказал:

– Ну и отлично. Я просто хотел лишний раз убедиться. Надеюсь, вы готовы возобновить наши переговоры завтра?

– Разумеется, сэр.

Один за другим, медленно, как и подобает наследникам вселенной, диаболы покинули зал переговоров.

– Хорошо, что они отказались с нами есть, – пробормотал землянин.

– Я знал, что они откажутся, – задумчиво произнес министр. – Они вегетарианцы. При одной мысли о поедании мяса им становится дурно. Я ведь видел, как они едят; кстати, не многие могут этим похвастаться. Так вот, едят они наподобие нашего скота. Сваливают еду в кучу, становятся кругом и задумчиво пережевывают собственную отрыжку. Возможно, при этом они общаются неизвестным для нас способом. Жуют так: нижняя челюсть описывает горизонтальные круги…

В дверях снова появился полицейский.

– Всех взяли? – поинтересовался министр.

– Так точно, сэр.

– И Альтмайера?

– Да, сэр.

– Хорошо.

К тому моменту когда диаболы появились на ступеньках здания министерства обороны, вокруг снова собралась толпа народа. График никогда не нарушался. Ежедневно, ровно в три часа, инопланетяне покидали свой номер в отеле и тратили пять минут на дорогу до министерства. В три тридцать пять они выходили из здания и возвращались в отель по охраняемому полицией пути. Они торжественно и чинно шествовали по широкому проспекту. Со стороны казалось, что в поступи их есть что-то от механических роботов.

Когда позади осталась половина пути, раздались шум и крики. Толком было непонятно, кто и почему кричит, но треск лучевых пистолетов и бледно-голубые разряды над головами заметили все. Полиция тут же устремилась к месту происшествия, роллеры подлетали в воздух футов на семь, после чего плавно опускались в толпу, никому, однако, не причиняя вреда, и снова взмывали вверх. Народ бросился врассыпную, все потонуло в шуме и гаме.

Посреди этого беспорядка диаболы продолжали механически топать в нужную им сторону. Либо они действительно ничего не слышали, либо обладали поистине завидным самообладанием.

У дальнего края площади, напротив того места, где начались беспорядки, довольно потирал нос Ричард Сайама Альтмайер. Строгая пунктуальность диаболов позволяла рассчитать акцию до секунды. Первые беспорядки преследовали своей целью отвлечь внимание полиции. И вот сейчас…

Он произвел оглушительный, но безвредный выстрел в воздух.

В ту же секунду со всех сторон загремели залпы разрывных снарядов. С крыш стоящих вдоль дороги домов заработали снайпера. Пули пробивали тела диаболов и разрывались у них внутри, разнося на куски все органы. Один за другим пришельцы ввалились на землю.

Неожиданно, откуда ни возьмись, появилась полиция. Альтмайер изумленно уставился на кинувшихся к нему офицеров. Мягко, ибо за двадцать лет он утратил всю свою ярость, Альтмайер произнес, показывая на разорванных пришельцев:

– На сей раз вы сработали оперативно, но все равно опоздали.

В толпе началась паника. Подоспевшие в рекордно короткие сроки дополнительные подразделения полиции направляли потоки бегущих по безопасным направлениям.

Схвативший Альтмайера полицейский имел чин капитана.

– А мне кажется, вы ошиблись, мистер Альтмайер, – жестко произнес он. – Не показалось ли вам странным, что на убитых нет крови? – При этом он тоже махнул рукой в сторону лежащих на земле диаболов.

Альтмайер вздрогнул и побледнел. Пришельцы валялись на земле, некоторые были разорваны на части, лоскуты кожи болтались на погнутых ребрах каркаса. В одном капитан полиции оказался прав. Не было ни крови, ни мяса.

Белые, окаменевшие губы Альтмайера не могли выговорить ни слова.

Капитан усмехнулся:

– Правильно догадались, сэр. Это роботы.

В этот момент из дверей министерства обороны показались настоящие диаболы. Полиция дубинками расчистила им путь в противоположную сторону, чтобы гостям не пришлось проходить мимо искалеченных чучел из пластмассы и алюминия, которые в течение трех минут исполняли роль живых существ.

– Рекомендую вести себя разумно, мистер Альтмайер, – произнес капитан полиции. – С вами желает переговорить министр обороны.

– Я готов, сэр. – На Альтмайера начало наваливаться каменное безразличие.

Джеффри Сток и Ричард Альтмайер вновь увидели друг друга спустя четверть века. Встреча состоялась в частном кабинете министра обороны. Обстановка удивляла суровостью: стол, кресло и два стула. Темно-коричневая мебель была обита губчатой пленкой; удобно, но без лишней роскоши. На столе лежал микровьюер и небольшой ящик, в котором могли поместиться несколько десятков кассет. На противоположной от стола стене красовалось трехмерное изображение «Бесстрашного» первого корабля, которым довелось командовать министру обороны.

– Нелепая у нас получилась встреча, – смущенно пробормотал Сток. – После стольких лет… Мне жаль.

– Чего тебе жаль, Джеф? – попытался улыбнуться Альтмайер. – Мне вот ничего не жаль, кроме того, что я попался на твою удочку с роботами.

– Трюк не хитрый, – сказал Сток, – и прекрасная возможность потрясти твою партию. Не сомневаюсь, что после такого прокола она надолго потеряет авторитет. Пацифисты пытаются развязать войну; апостол мягкости покушается на убийство.

– Войну с истинными врагами, – печально уточнил Альтмайер. – Но ты прав. На такое можно пойти только с отчаяния. Кстати, откуда ты узнал о моих планах?

– Ты по-прежнему переоцениваешь человечество, Дик. Слабость любого заговора заключается в людях, которые его замышляют. У тебя было двадцать пять сообщников. Неужели тебе не пришло в голову, что по крайней мере один из них информатор, а может, и мой агент?

Щеки Альтмайера загорелись пунцовым огнем.

– Кто? – спросил он.

– Извини. Он нам еще пригодится.

Альтмайер устало откинулся на спинку стула.

– Ну и чего ты достиг?

– Сам-то ты чего достиг? Такой же непрактичный, как в последний день нашей встречи. Помнишь, когда ты решил отправиться в тюрьму, вместо того чтобы записаться на военную службу?.. Ты не изменился.

Альтмайер покачал головой:

– Истина не меняется.

– Если это истина, – нетерпеливо перебил его Сток, – объясни мне, почему у вас все всегда проваливается? Ты отмотал срок, но ничего не добился. Война все равно началась. Ни одной жизни ты не спас. С тех пор ты основал политическую партию, но все ваши начинания тоже пошли прахом. И заговор твой лопнул как мыльный пузырь. Тебе скоро пятьдесят, Дик, а чего ты достиг? Ничего.

– А ты отправился на войну, – сказал Альтмайер, – дослужился до командира корабля, затем получил портфель в правительстве. Поговаривают, что ты станешь следующим Координатором. Ты-то добился многого. И все же успех и неудача не могут существовать сами по себе. Да и успех ли это? В чем? В дальнейшем развале человечества? Неудача в чем? Благое намерение не знает неудач, речь может идти только об отсрочке успеха.

– А если тебя казнят за то, что ты сегодня сделал?

– Даже если меня казнят. Мое дело продолжит другой, и его успех станет моим успехом.

– И как же ты его себе представляешь? Неужели ты действительно веришь в союз миров, Галактическую Федерацию? Неужели ты хочешь, чтобы сантаниане занимались нашими вопросами? Или чтобы вегийцы диктовали, что нам следует делать? Скажи, неужели ты согласишься, чтобы судьба Земли зависела от случайной комбинации политических сил?

– Мы будем зависеть от них не больше, чем они от нас.

– За исключением того, что мы богаче их всех. Они будут нас грабить, чтобы поддержать разрушенную экономику миров Сириуса.

– Мы легко рассчитаемся за счет средств, сэкономленных на не случившихся войнах.

– У тебя на все вопросы есть ответы, Дик?

– За двадцать лет мне задали все вопросы, Джеф.

– Тогда ответь мне, как ты заставишь свой союз выступить против врагов человечества?

– Для этого я и хотел убить диаболов. – Впервые с начала разговора Альтмайер проявил раздражение. – Это привело бы к войне, в которой все человечество объединилось бы против общего врага. Все наши политические и идеологические разногласия отошли бы на второй план.

– Ты в самом деле так считаешь? Между прочим, диаболы еще ни разу не ущемили наших интересов. Они просто не могут жить в наших мирах. Они вынуждены обитать на планетах с сернистой атмосферой и океанами из сернокислого натрия.

– Человечество само разберется, Джеф. Диаболы переползают с одного мира на другой, как раковая опухоль. Они блокируют полеты в регионы с незанятыми кислородными планетами, такими, которые подходят нам. Они думают о будущем, о расселении грядущих поколений бесчисленных диаболов, в то время как мы забились в угол Галактики и бьемся друг с другом смертным боем. Через тысячу лет мы станем их рабами, через десять тысяч лет вымрем совсем. Поверь, они наш общий враг. И человечество об этом знает. Ты поймешь свою ошибку раньше, чем думаешь.

– Твои партийные активисты без конца твердят о Древней Греции доатомной эры, – сказал министр обороны. – Утверждают, что греки были прекрасными людьми, самым культурным и образованным народом своего времени, а может, и всех времен. Древние греки вывели человечество на дорогу, с которой, оно окончательно не, сошло до сих пор. У них был лишь один недостаток: они не могли объединиться. Потом их завоевали, а сами они вымерли. И мы следуем их путем, так?

– Ты хорошо усвоил урок, Джеф.

– А ты, Дик?

– Что ты имеешь в виду?

– Был ли у греков общий враг, против которого им следовало объединиться?

Альтмайер молчал.

– Греки сражались с Персией, могучим общим врагом. При этом немало греческих государств сражались на стороне персов.

– Да, так, – промолвил наконец Альтмайер. – Некоторые считали победу персов неизбежной и хотели оказаться на стороне победителя.

– С тех пор люди не изменились, Дик. Почему, по-твоему, диаболы прибыли к нам? Что мы с ними обсуждаем?

– Я не вхожу в правительство.

– Не входишь, – прорычал Сток. – А я вхожу!.. И знаю, что Лига Веги вступила в союз с диаболами.

– Не может быть! Никогда не поверю!

– Может. И есть. Диаболы согласились предоставить им пятьсот кораблей в любой момент, как только они вступят в войну с Землей. Взамен Вега отказывается от всех притязаний на Нигеланское звездное скопление. Так что, если бы тебе удалось убить диаболов, война бы, конечно, началась, но половина человечества сражалась бы на стороне так называемого общего врага. Мы пытаемся этого не допустить.

– Я готов к суду, – медленно проговорил Альтмайер. – Или меня казнят без него?

– Как был дураком, так дураком и остался! – всплеснул Сток. Если мы тебя расстреляем, ты станешь мучеником. А вот когда мы расстреляем всех твоих помощников, тебя заподозрят в сотрудничестве с государственными службами. Как предатель, ты будешь для нас совершенно безвреден.

Таким образом, пятого сентября 2788 года Ричард Сайама Альтмайер после короткого тайного судебного заседания был приговорен к пяти годам тюремного заключения. Он отбыл полный срок. В год, когда он вышел на свободу, Джеффри Сток был избран Координатором планеты Земля.

21 декабря 2800 года

Симон Девуар не находил себе места. Это был маленький человечек с песочными волосами и покрытым веснушками румяным лицом. Он произнес:

– Жаль, что я согласился встретиться с вами, Альтмайер. Вам это не принесет никакой пользы. А мне может навредить.

– Я уже старик, – ответил Альтмайер. – Никакого вреда я вам не причиню.

Он и в самом деле стал стариком. К началу нового века он прожил две трети столетия, но выглядел гораздо старше; да и внутренне изрядно поизносился. Одежда болталась на нем, как на вешалке. Не постарел лишь его нос – по-прежнему тонкий, аристократический, хищный нос Альтмайера.

– Я боюсь не вас, – поморщился Девуар.

– Почему? Может, вы думаете, что я предал своих людей на процессе восемьдесят восьмого года?

– Нет, конечно, нет. Просто времена федералистов прошли.

Альтмайер попытался улыбнуться. Он был голоден, ибо за весь день так и не успел перекусить. Значит, времена федералистов прошли? Наверное, со стороны многим именно так и кажется. Движение осмеяли. Провалившийся заговор и «безнадежное дело» нередко привлекают романтиков, о нем помнят спустя многие поколения; главное, чтобы проигрыш оказался достойным. Но открыть пальбу по чучелам, дать обвести себя вокруг пальца, выставить себя на посмешище – это погибель. Это хуже, чем предательство, ошибка и грех. Не многие поверили в то, что Альтмайер купил себе жизнь, выдав товарищей, но всеобщий смех добил федерализм.

Лишь Ричард Альтмайер хранил упрямое достоинство.

Он произнес:

– Времена федералистов никогда не пройдут. Движение будет жить, пока живет человечество.

– Слова, – нетерпеливо перебил его Девуар. – В молодости я еще мог ими увлечься. Сейчас я устал.

– Симон, мне нужен выход на всегалактическую систему.

Лицо Девуара окаменело.

– И ты вспомнил обо мне… Извини, Альтмайер, я не позволю тебе использовать мои передачи.

– Ты же был федералистом.

– И что теперь? – огрызнулся Девуар. – Это было давно. Теперь я… теперь я никто. Девуарист, может быть. Я хочу жить.

– Под пятой диаболов? Хочешь жить, пока они тебе позволяют, и умереть по их приказу?

– Слова!

– Ты одобряешь всегалактическую конференцию?

Девуар покраснел гуще своего обычного розового цвета. На мгновение Альтмайеру показалось, что в его собеседнике слишком много крови.

– А почему бы и нет? Неужели так важно, каким способом мы установим Федерацию Человека? – ядовито поинтересовался Девуар. – Если ты остался федералистом, ты не можешь выступать против объединенного человечества.

– Объединенного диаболами?

– Какая разница? Человечество не способно объединиться своими силами. Пусть нам помогут, хотя бы на первоначальном этапе. Мне это все надоело, Альтмайер. Мне надоела наша бестолковая история. Я устал быть идеалистом, когда нет никаких идеалов. Люди остаются людьми, и это самое неприятное. Наверное, нам действительно нужен хороший кнут. Если так, то я не возражаю, чтобы его применили диаболы.

– Ты поразительно глуп, Девуар, – мягко произнес Альтмайер. Настоящего союза не получится, пойми! Диаболы созывают конференцию, чтобы выступить в роли арбитров в межчеловеческих распрях и сохранить за собой функцию верховного суда навечно. Они не заинтересованы в образовании реального единого человеческого правительства. Все пойдет по-прежнему, населенные людьми миры будут отстаивать каждый свои интересы. Зато мы начнем привыкать по малейшему пустяку обращаться за помощью к диаболам.

– С чего ты взял, что все будет именно так?

– А как еще может быть?

– По-разному, – Девуар пожевал нижнюю губу.

– Посмотри в окно, Симон. Мы потеряем последние остатки независимости.

– Много нам было проку с той независимости? А потом, в чем смысл? Мы все равно ничего не сможем изменить. Не думаю, чтобы Координатор Сток радовался этой конференции больше тебя, но и он здесь бессилен. Если Земли откажется участвовать в работе конференции, союз будет сформирован без нас, после чего нам придется воевать с остальным человечеством и диаболами. Это, кстати, грозит всем проигнорировавшим конференцию мирам.

– А теперь представь, что все правительства откажутся в ней участвовать! Тогда конференция лопнет сама по себе!

– Хоть раз было такое, чтобы все человеческие правительства сделали что-нибудь вместе? Ты так ничему и не научился, Альтмайер.

– Появились новые факторы.

– Какие например? Я знаю, что спрашивать глупо, но все равно расскажи.

– В течение двадцати лет большая часть Галактики была закрыта для пилотируемых людьми кораблей. Тебе это известно. Никто из нас не имеет малейшего понятия о том, что происходит на контролируемой диаболами территории. Между тем внутри их сферы влияния есть человеческие колонии.

– Ну?

– Время от времени жителям этих миров удается вырваться в свободные зоны. Правительство Земли получает сообщения, которые оно боится публиковать. Однако не все члены правительства готовы вечно терпеть подобную трусость. Я кое с кем встречался. Разумеется, имя должно остаться в тайне. Так вот, у меня есть документы, Девуар, надежные, официальные, достоверные.

– Какие? – пожал плечами Девуар и повернул настольные часы так, чтобы Альтмайер мог видеть сверкающий металлический циферблат, на котором резко выделялись светящиеся красные цифры. Часы показывали 22:31; когда он их поворачивал; единичка погасла, а на ее месте засияла двойка.

– Существует планета, – сказал Альтмайер, – которую ее обитатели называют Чу Хси. Население ее невелико: может быть, миллиона два. Пятнадцать лет назад диаболы захватили прилегающие к ней миры, и за все пятнадцать лет ни один пилотируемый людьми корабль не приземлился на поверхности этой планеты. В прошлом году на ней высадились сами диаболы. Они привезли с собой гигантские грузовые корабли, полные сернокислого натрия и бактериальных культур, свойственных их родным мирам.

– Что?.. Ты не заставишь меня в это поверить.

– А ты постарайся, – иронично заметил Альтмайер. – Все просто. Сернокислый натрий растворится в океане любого мира. Затем в сернистом океане начнут расти и размножаться соответствующие бактерии. Они будут выделять сероводород, который заполнит все моря и атмосферу. После этого диаболы смогут поселить там свои растения и животных, а потом поселятся и сами. Еще одна планета окажется пригодной для диаболов и непригодной для людей. Конечно, потребуется время, но время у них есть. Они представляют собой объединенный народ и…

– Послушай! – Девуар раздраженно покачал пальцем. – Эти россказни не проходят. У диаболов множество планет, они даже не знают, что с ними делать.

– Сегодня – да. Но диаболы – это раса, которая думает о будущем. У них высокая рождаемость, и рано или поздно они заполнят Галактику. Представь, насколько им будет легче, если кроме них во вселенной не будет другого разума.

– То, о чем ты рассказал, невозможно чисто с технической точки зрения. Представь, сколько потребуется миллионов тонн сернистого натрия, чтобы создать в океанах нужную им пропорцию?

– Очевидно, планетный запас.

– Правильно. Что же, по-твоему, они разорят один из своих миров, чтобы создать новый? Это бессмысленно.

– Симон, Симон, в Галактике миллионы планет, по атмосферным условиям, температуре или силе притяжения не подходящих для жизни ни людей, ни диаболов. И многие из них чрезвычайно богаты серой.

– А что с людьми, которые жили на той планете?

– На Чу Хси? Их подвергли эвтаназии, всех, за исключением немногих, кто успел вовремя смотаться. Полагаю, все произошло быстро и безболезненно. Диаболы не проявляют ненужной жестокости, они просто деятельны и исполнительны.

Альтмайер ждал. Девуар сжимал и разжимал кулак.

– Опубликуй эту новость. Распространи ее по межзвездному эфиру. Передай документы в приемные центры различных миров. Ты сможешь это сделать, и тогда межгалактическая конференция лопнет.

Кресло Девуара резко заскрипело. Он вскочил на ноги.

– У тебя есть доказательства?

– Ты сделаешь это?

– Я хочу видеть доказательства.

– Пойдем, – улыбнулся Альтмайер.

Его ждали в небольшой меблированной квартирке, где он проживал последнее время. Он ничего не заметил. Он даже не обратил внимания на небольшой автомобиль, который медленно сопровождал его на почтительном расстоянии. Альтмайер шел опустив голову, подсчитывая сколько времени потребуется Девуару, чтобы протолкнуть информацию через космические глубины; как скоро приемные станции на Веге, Сантане и Центавре распространят страшную новость по всей Галактике. Так он и вошел в подъезд, даже не взглянув на дежуривших на лестнице парней в штатском.

И только повернув ключ в замке, он почувствовал неладное, но люди в штатском были уже за его спиной. Альтмайер вошел в комнату и сел, неожиданно осознав, какой же он старый. Надо любой ценой задержать их на час десять минут, лихорадочно думал он.

Сидящий в темноте человек вытянул руку и щелкнул выключателем. В мягком, струящемся из стен свете его круглое лицо и лысеющая седая голова показались Альтмайеру до боли знакомыми.

– Кажется, сам Координатор оказал мне честь, – мягко сказал он.

– Мы с тобой старые друзья, Дик, – произнес Сток. – Правда, встречаемся редко.

Альтмайер промолчал.

– У тебя хранятся кое-какие правительственные бумаги, Дик, сказал Сток.

– Если ты в этом уверен, Джеф, тебе придется их поискать.

Сток устало поднялся с кресла.

– Давай без героики, Дик. Хочешь, я тебе расскажу, что это за бумаги? Это донесения о сульфации планеты Чу Хси. Не так ли?

Альтмайер взглянул на часы.

– Если ты собираешься тянуть время, то будешь сильно разочарован. Мы знаем, где ты был, знаем, что бумаги у Девуара, и точно знаем, что он собирается с ними делать.

Альтмайер окаменел. Тонкая кожа на его щеках задрожала.

– Давно знаете? – произнес он.

– Столько же, сколько и ты, Дик. Ты очень предсказуемый человек. По этой причине мы тебя и использовали. Неужели ты думаешь, что Фиксатор мог в самом деле прийти к тебе без нашего согласия?

– Не понимаю

– Правительство Земли, – сказал Сток, – не заинтересовано в продолжении межгалактической конференции. Между тем мы не федералисты и знаем истинную цену человечеству. Что, по-твоему, произойдет, когда остальная часть Галактики узнает, что диаболы занимаются перегонкой соленых океанов в серно-кислые?

Не надо, не отвечай. Ты же Дик Альтмайер, и я не сомневаюсь, что сейчас ты закипишь благородным негодованием и провозгласишь, что все человеческие миры тут же покинут конференцию, объединятся в любящий, братский союз, дружно навалятся на диаболов и, конечно же, одолеют их.

Сток сделал длинную паузу, и Альтмайеру показалось, что он больше не заговорит. Но Координатор добавил, перейдя почти на шепот:

– Чепуха. Другие миры скажут, что правительство Земли, преследуя собственные корыстные цели, запустило фальшивку и изготовило поддельные документы с целью срыва конференции. Диаболы станут все отрицать, для большинства человеческих миров окажется выгоднее поверить не нам, а им. Они вспомнят о порочности и лживости Земли, забыв о порочности и лживости диаболов. Надеюсь, ты понимаешь, что мы не можем выступить с подобным обвинением.

Альтмайер почувствовал себя выжатым и ненужным.

– Значит, вы остановите Девуара. Ты всегда думаешь о людях настолько плохо, что даже самые…

– Подожди! Разве я сказал, что собираюсь останавливать Девуара? Я только сказал, что правительство не может выступить с подобным обвинением, и мы действительно не станем этого делать. Но обвинение все равно прозвучит, разве что сразу после него мы арестуем тебя и Девуара и начнем все отрицать еще активнее, чем диаболы. Тогда дело примет другой оборот. Правительства населенных людьми миров решат, что ради достижения собственных эгоистических целей мы пытаемся скрыть действия диаболов и не иначе как вошли с ними в особый сговор. Этого они испугаются по-настоящему и тут же заключат против нас союз. Против нас – и против диаболов. Они станут настаивать на том, что предъявленное обвинение истинно, документы настоящие… и конференция не состоится.

– Это будет означать новую войну, – устало проговорил Альтмайер, – причем не с нашим истинным противником. Снова люди станут убивать друг друга, а победа, кто бы не победил, достанется диаболам.

– Войны не будет, – отрезал Сток. – Ни один мир не рискнет напасть на Землю, пока диаболы будут на нашей стороне. Они просто порвут с нами отношения и изменят пропагандистский уклон. Они начнут раздувать ненависть к диаболам. Позже, если нам придется воевать с диаболами, они, по крайней мере, сохранят нейтралитет.

«А он сильно постарел, – думал Альтмайер. – Мы все стали стариками. Пора на покой».

– С чего ты взял, что диаболы поддержат Землю? Ты можешь обмануть остальное человечество, сделав вид, что стараешься скрыть факты, касающиеся планеты Чу Хси, но диаболов ты никогда не проведешь. Они ни на секунду не поверят, что Земля в самом деле считает документы подделкой.

– Представь себе, поверят. – Джеффри Сток поднялся. – Видишь ли, документы на самом деле фальшивые. Диаболы только замышляют провести сульфацию планеты, но, насколько нам известно, еще не приступили к реализации проекта.

21 декабря 2800 года Ричард Сайама Альтмайер был посажен в тюрьму в третий и последний раз в своей жизни. Не было ни суда, ни определенного приговора, да и самого заключения в буквальном смысле этого слова тоже не было. Ему ограничили право передвижения и разрешили общаться только со строго определенным кругом чиновников. В остальном его удобства не нарушались. Разумеется, Альтмайера лишили доступа к средствам информации, таким образом, он не знал, что на втором году его третьего заключения разразилась война между Землей и диаболами. Все началось неожиданной атакой земной эскадры на флот диаболов в районе Сириуса.

В 2802 году Джеффри Сток посетил находящегося в неволе Альтмайера. Старик удивленно поднялся поприветствовать неожиданного гостя.

– Хорошо выглядишь, Дик, – сказал Сток.

Сам он этим похвастаться не мог. Лицо Координатора посерело. Он по-прежнему носил форму космического флота, но тело его давно утратило военную выправку. Он должен был умереть через год, о чем знал и к чему относился спокойно. «Я прожил все эти годы, теперь пришло время умереть», – то и дело повторял про себя Сток.

Выглядевшему старше Альтмайеру предстояло прожить еще более девяти лет.

– Рад тебя видеть, Джеф, – воскликнул он, – тем более что на сей раз ты не сможешь меня арестовать! Я уже в тюрьме!

– Я пришел тебя освободить, если хочешь.

– С какой целью, Джеф? Ты ведь все делаешь с какой-то целью. Нашел способ меня использовать?

– Есть идея, – по губам Стока скользнула улыбка. – Думаю, тебе понравится. Мы воюем.

– С кем? – Альтмайер вздрогнул.

– С диаболами. Война идет уже шесть месяцев.

Альтмайер сцепил руки, пальцы его нервно переплелись.

– Ничего об этом не слышал.

– Я знаю. – Координатор заложил руки за спину и удивился, ибо они дрожали. – Мы с тобой проделали нелегкий путь, Дик. У тебя и у меня была одна цель… Нет, дай мне закончить. Я часто хотел объяснить тебе свою позицию, но ты ни разу не выслушал меня до конца. Тебя могли убедить только результаты. Мне было двадцать пять лет, Дик, когда я впервые попал на планету диаболов. Еще тогда я понял: либо они – либо мы.

– Я с самого начала это утверждал, – прошептал Альтмайер.

– Утверждать мало. Ты стремился к объединению человеческих правительств против диаболов, что было политической утопией. Более того, это оказалось бы нежелательно. Люди не диаболы. Среди диаболов индивидуальная совесть является крайне слабым, почти несуществующим понятием. У нас она играет довлеющую роль. У них нет такого понятия, как политика, у нас нет ничего другого. Они не знают противоречий, у них не может быть двух правительств. Мы никак не можем прийти к соглашению; даже если бы мы жили на одном острове, мы бы разделили его как минимум на три части.

Однако в наших разногласиях заключается и наша сила! Твоя федералистская партия некогда много рассуждала о Древней Греции. Помнишь? Но вы всегда упускали самый важный момент. Греция не смогла объединиться, и из-за этого ее в конце концов покорили. Но даже в состоянии раздора ей удалось разбить гигантскую империю персов. Почему?

Да потому, что в течение столетий греческие города-государства воевали друг с другом. Они были вынуждены совершенствовать свое боевое мастерство и достигли не доступного персам высочайшего уровня. Это понимали даже персы, укомплектовывавшие в последнее столетие существования их империи наиболее боеспособные, элитные войска греческими наемниками.

То же самое можно сказать и о небольших национальных государствах доатомной Европы, которые за столетия непрерывных сражений довели свое воинское искусство до того уровня, который позволил им сдерживать многократно превосходящие их в численном отношении азиатские орды.

Это в равной степени относится и к нам. Диаболы, владеющие гигантскими галактическими просторами, никогда не воевали. Их огромная военная машина не имеет опыта. За последние пятьдесят лет они с грехом пополам построили военный флот, пытаясь использовать опыт некоторых населенных людьми миров. Человечество, с другой стороны, ожесточенно совершенствовалось в военном искусстве. Правительства из кожи вон лезли, чтобы опередить соперников в военной науке. У людей не было выбора! В результате наша разобщенность привела к тому, что едва ли не каждый из человеческих миров мог на равных сразиться с диаболами, при условии, что ни один из других миров не выступил бы на их стороне.

Именно на предотвращение подобного хода событий и была направлена вся земная дипломатия. До тех пор пока не существовало гарантии, что остальные миры сохранят нейтралитет, Земля не могла начать войну с диаболами. По той же причине мы не могли допустить единения человеческих миров, надо было поддерживать военное соперничество. Как только мы убедились, что после провала конференции, которая должна была состояться два года назад, остальные миры не вступят в конфликт на стороне диаболов, мы стали искать повода к началу военных действий. Сегодня идет война.

Казалось, что Альтмайер застыл. Прошло немало времени, прежде чем он смог заговорить.

– Что, если диаболы все-таки победят? – спросил он наконец.

– Не победят, – спокойно сказал Сток. – Две недели назад в бой вступили основные силы. Армады врага были полностью уничтожены, мы практически не понесли никаких потерь. Это при том, что они значительно превосходили нас в численности. Мы будто сражались с торговым флотом. Наше оружие оказалось мощнее и во много раз точнее. Мы почти в три раза превосходим их в скорости, поскольку у нас имеются антиакселерационные устройства, неизвестные диаболам. После сражения с добрый десяток других населенных людьми миров решил присоединиться к побеждающей стороне и объявил войну диаболам. Вчера диаболы запросили перемирия. Война практически окончена, впредь диаболам придется проживать исключительно на собственных планетах, а их дальнейшее распространение будет осуществляться под нашим строгим контролем.

Альтмайер пробормотал что-то нечленораздельное.

– И вот теперь возникла необходимость в союзе. После разгрома Персии греческие города-государства продолжали междоусобные войны, и это их сгубило. Македоняне, а потом римляне завоевали их территории. После того как Европа колонизировала Америку, отсекла часть Африки и завоевала Азию, серия внутренних войн привела к полному упадку Европы.

Разобщенность до победы, после нее – союз! Теперь заключить его несложно. Пусть мы добились успеха своими силами, плодами должны воспользоваться все человеческие миры. Древний писатель Тойнби первым указал на различие между так называемым «доминирующим меньшинством» и «творческим меньшинством».

Теперь мы стали творческим меньшинством. Различные человеческие правительства почти одновременно выступили за создание организации Объединенных Миров. Более семидесяти миров заявили о желании принять участие в первой сессии, на которой будет принята хартия Федерации. Другие присоединятся позже, я в этом уверен. Мы хотим, чтобы ты вошел в состав делегации Земли, Дик.

Из глаз Альтмайера потекли слезы.

– Я… я ничего не понимаю. Это… правда?

– Все обстоит именно так. Ты был гласом вопиющего в пустыне, Дик. Ты призывал нас к объединению. Твои слова имеют огромный вес. Помнишь, как ты сказал однажды: «Благое намерение не знает неудач».

– Нет! – воскликнул Альтмайер с неожиданной энергией. – Это твое намерение оказалось благим.

– Ты никогда не понимал человеческой природы, Дик. – Окаменевшее лицо Стока не выражало никаких эмоций. – Когда Объединенные Миры станут реальностью и новые поколения мужчин и женщин обратят сквозь столетия спокойствия и мира свои взоры к сегодняшнему дню, они забудут, что я шел к той же, что и ты, цели. Для них я буду символизировать войну и смерть. А вот твой идеализм и призывы к союзу запомнятся им навсегда.

Он отвернулся, и Альтмайер едва разобрал последние слова Координатора:

– Они прославят историю в статуях, но мне не поставят ни одной.

В Великом Суде, представляющем собой тихий оазис посреди пятидесяти сумасшедших квадратных миль, занятых небоскребами Объединенных Миров Галактики, есть одна статуя…

Оглавление

17 июня 2755 года

5 сентября 2788 года

21 декабря 2800 года

Реклама на сайте