«Когда спящие просыпаются»

Род СЕРЛИНГ

КОГДА СПЯЩИЕ ПРОСЫПАЮТСЯ

Две колеи Объединенной Тихоокеанской змеились, прокладывая себе путь от Невадской магистрали к югу, и уползали в безбрежные, иссушенные солнцем пространства Мохавской пустыни. И когда раз в день сверкающий, обтекаемой формы курьерский поезд «Город Сент-Луис» с громом проносился по этим рельсам мимо торчащих иглами вулканических утесов, мимо далеких, похожих на зубья пилы, вознесенных в небо гор, мимо мертвого моря шлака и зарослей ломкого, пропитанного креозотом кустарника, его появление каждый раз казалось вторжением чего-то чуждого в этот мир и его время.

И однажды… только однажды… невозможное случилось. Стальная связь, смыкавшая поезд с землей, распалась. С грохотом низвергнулся он с порванной нитки колеи и врезался в покатый песчаный бок бархана, и гул взрыва заставил содрогнуться эту тихую пустыню. Вслед за локомотивом и вагоны рухнули с насыпи, громоздясь друг на друга, как кошмары во сне. «Город Сент-Луис» агонизирующим железным зверем с пятнадцатью раздробленными позвонками распростерся на подиуме пустыни…

Крытый грузовик с натугой карабкался по склону на границе пустыни и гор по направлению к нависшему скалистому карнизу. Мотор его стонал и задыхался в раскаленном воздухе. За грузовиком впритык следовал небольшой «седан». Выбравшись на карниз, грузовик отвернул влево и пропустил вперед легковой автомобиль, который остановился через несколько футов. Водитель грузовика дал задний ход, покуда машина не пришлась кузовом ко входу в пещеру. Двое мужчин вышли из кабины грузовика и двое из «седана». У заднего борта грузовика все четверо сошлись. Они напоминали группу тихих генералов, которые собрались, чтобы проанализировать ход едва отгремевшего решительного сражения, потные, смертельно усталые, но победившие.

Только что совершенное ими и в самом деле было победой. Они провели операцию, которая требовала точности хронометра, помноженной на скрупулезный расчет, логику и мощь массированного нашествия. И все сработало, превзойдя их самые смелые, самые оптимистические надежды. Ибо в кузове грузовика, аккуратно сложенные в тяжелые, недвижные штабеля, находилось два миллиона долларов в золотых слитках.

Высокий мужчина с тонкими чертами лица и спокойным, умным взглядом был похож на профессора из колледжа. Его звали Фаруэлл, и он был доктором физико-химических наук, специалистом по ядовитым газам.

– Чистая работа, джентльмены, – сказал он с тонкой улыбкой.

Следующего звали Эрбе. Он был почти одного роста с Фаруэллом, но хрупкие покатые плечи и бледное, ничем не примечательное лицо молодили его. Эрбе был экспертом в области механики и конструирования.

С ним рядом стоял Брукс. Широкоплечий и коренастый, с заметной лысиной, заразительной улыбкой и техасским акцентом, он знал о баллистике больше, чем почти любой другой из живущих на земле. Кто-то однажды заметил, что, мол, у Брукса мозги из пороха, ибо этот человек был буквально прирожденным гением во всем, что касалось взрывчатых веществ и оружия.

А справа от него стоял Декраз – маленького роста, неугомонный, как ртуть, черные волосы непокорной гривой падали на слишком глубоко посаженные, темные его глаза. Декраз был экспертом по саперным работам. Он был мастером разрушения.

Два часа назад эта четверка, соединив талант, точнейший расчет времени и тонкость техники, совершила ограбление, равного которому еще не знали анналы криминалистики. Декраз разместил пять фунтовых толовых шашек, которые подорвали пути и сбросили поезд под откос. Эрбе едва ли не голыми руками собрал эти два автомобиля из частей дюжины других с тем, чтобы нельзя было установить их происхождение. Брукс изготовил гранаты. А Фаруэлл наполнил их усыпляющим газом. И ровно через тринадцать минут каждый пассажир поезда спал, два машиниста – вечным сном. Затем четверо быстро и тихо проникли в один из вагонов, чтобы вынести оттуда мешки со слитками золота.

Декраз первым перемахнул через борт и принялся перетаскивать сокровище поближе к заднему краю кузова.

– Ну и урожай! – воскликнул Эрбе и широко улыбнулся, когда, подняв один из слитков, потащил его в пещеру.

Брукс тоже взял слиток и погладил его пальцами.

– Урожай неплох, – согласился он. – Но мы еще ничего с него не имеем.

Декраз помолчал и задумчиво кивнул.

– Брукс прав. Два миллиона золота, а я по-прежнему в этих грубых штанах, и в кармане у меня доллар и двадцать центов.

Фаруэлл довольно засмеялся и подмигнул им.

– Только сейчас, сеньор Декраз! Сегодня – это. – Он указал на задний борт грузовика и затем кивнул на вход в пещеру. – Но завтра! Завтра, джентльмены, каждый из нас будет Крезом! Мидасом! Рокфеллером и Джоном Пирпонтом Морганом, вместе взятыми! – он нежно провел рукой по золоту, лежавшему у заднего борта. – Безукоризненность, джентльмены. Хотите знать, как вы действовали? Безукоризненно!

– Вполне естественно, – сказал Декраз. Голос его звенел, глаза горели. Он гордо ткнул себя пальцем в грудь. – Когда я взрываю полотно, то я его взрываю!

Брукс внимательно взглянул на него. Были в этом взгляде какая-то глубокая неприязнь и неприкрытое презрение.

– Дайте мне литейную, Декраз, – сказал он, – и я отолью вам медаль.

Уравновешенный Фаруэлл перевел взгляд с одного на другого. Жестом он предложил Декразу снова забраться в кузов. Они продолжали перетаскивать золото из грузовика в пещеру. Было мучительно жарко, и десятидюймовые кубики мертвенной тяжестью оттягивали им руки.

– Ну и ну! – воскликнул Брукс, втаскивая в пещеру последний слиток. Он поставил его на кучу других, рядом с глубокой ямой, которую они вырыли еще несколько дней назад.

– Ах ты, тяжелый, подонок! Ты тут не один такой?

Эрбе встал рядом.

– Тут таких, как он, на миллион девятьсот восемьдесят тысяч зелененьких. – Он повернулся к Фаруэллу. – Все получилось как раз так, как вы обещали, – полный вагон золота, поезд сошел с рельс. От усыпляющего газа все отключились… – Он взглянул на болтающийся у пояса респиратор и добавил многозначительно: – Кроме нас.

Фаруэлл кивнул.

– Кроме нас, мистер Эрбе. Там нам не спать нужно было, а обогащаться. – Он кинул быстрый взгляд на часы. – Ну, ладно, джентльмены, золото в пещере. Следующее, что нам предстоит сделать, – это уничтожить грузовик, а легковую машину мистер Эрбе обернет космолином.

Он прошел через всю пещеру в ее дальний конец. Там в ряд аккуратно стояли четыре ящика со стеклянными крышками, каждый размером с гроб.

– А теперь, – шепотом сказал Фаруэлл, – piece de resistence[1]… по-настоящему высшая точка всего… высшая степень искусства!

Трое стояли за его спиной в полумраке пещеры.

– Одно дело, – продолжал тихим голосом Фаруэлл, – остановить поезд на пути из Лос-Анджелеса в Форт-Нокс и украсть его груз. Но совсем другое дело – умудриться остаться на свободе, чтобы тратить обретенное.

Декраз подошел к стеклянным ящикам. Он глядел на них с нескрываемым трепетом.

– Рип Ван Винкли, – сказал он. – Вот мы кто. – Он повернулся к остальным: – Мы четверо Рип Ван Винклей. Я не уверен, что…

Фаруэлл перебил его:

– В чем вы не уверены, мистер Декраз?

– В этой затее со сном, мистер Фаруэлл. Просто лечь в эти стеклянные гробы и уснуть… Я хочу знать, что я делаю!

Фаруэлл улыбнулся ему.

– Вы знаете, что делаете. Я объяснил вам это в чрезвычайно точных выражениях. – Он повернулся так, чтобы обращаться ко всем. – Мы четверо будем находиться в анабиотическом состоянии. Затяжной, гм, отдых, мистер Декраз. А когда проснемся, – он указал рукой на яму и сложенные вдоль нее слитки, – вот тогда-то наше золото и послужит нам.

Декраз отвернулся от стеклянного ящика и взглянул на Фаруэлла.

– А по-моему, каждому следует забрать свою долю прямо сейчас, а дальше уж на свой страх и риск!

Брукс вытащил большой складной нож, поблескивающий в полумраке пещеры.

– Это по-вашему, Декраз. – Голос его был тих. Но мы с этим не согласны. А согласны мы с тем, что все золото мы закопаем здесь и потом будем делить его так как скажет нам Фаруэлл. До сих пор он не ошибался. Ни в чем. И поезд, и золото, и газ – все получилось. Все произошло, как он говорил. Единственно, что нам пришлось делать, – это перешагивать через лежащих людей и переносить сокровища с такой легкостью, будто это не золото, а сахарная вата.

– Аминь, – сказал Эрбе.

– Ясно, аминь, – горячо сказал Декраз, – но как вот насчет этого? – Тыльной стороной руки он сильно хлопнул по одному из ящиков. – Неужели никто из вас не возражает против того, чтобы лежать здесь беспомощным, взаперти?

Очень медленно Брукс подошел к Декразу, по-прежнему держа нож в руке.

– Нет, мистер Декраз, – мягко сказал он. – Никто из нас не возражает.

Двое мужчин стояли лицом к лицу. Декраз первым не принял вызова и отвернулся.

– Как долго это продлится, Фаруэлл? – спросил он уже другим тоном.

– Как долго? Я точно не знаю, – мягко ответил Фаруэлл. – Могу только предполагать. Я бы сказал, что все мы проснемся в пределах одного и того же часа – не больше. Это должно случиться приблизительно через сто лет, считая с этого дня.

Остаток дня ушел у них на то, чтобы сложить золото в яму и прикрыть его землей. Грузовик взорвали оставшейся толовой шашкой. «Седан» закатили в пещеру, обернули космолином и еще укрыли сверху большим куском брезента. А затем Фаруэлл задвинул гигантскую стальную дверь, прикрывающую вход в пещеру; внешне она была замаскирована камнем так, чтобы ничем не отличаться от окружающих вход скал.

Четверо мужчин стояли в тусклом свете фонарей, расставленных по пещере, и глаза их были прикованы к четырем стеклянным ящикам, которые ждали их молчаливо и приглашающе.

По сигналу Фаруэлла каждый забрался в свой ящик, задвинул крышку и запер ее изнутри.

– Отлично, джентльмены, – сказал Фаруэлл по переговорному устройству, связывающему все четыре ящика. – Я хочу вам рассказать последовательно, что теперь произойдет. Во-первых, вы должны проверить замки герметизации, расположенные справа. Нашли?

Каждый посмотрел на указанное место – оно было чуть повыше уровня глаз.

– Отлично, – продолжал голос Фаруэлла. – Красная стрелка должна стоять против надписи «закрыто и заперто». Теперь пусть каждый из вас очень медленно считает до десяти. Когда закончите счет, протяните левую руку к полочке как раз над головой. Там есть маленькая зеленая кнопка. Все нашли?

В трех остальных «гробах» произошло какое-то движение.

– Вам надо нажать эту кнопку. Когда вы это сделаете, то услышите слабый шипящий звук. Это газ начнет поступать к вам под крышку. Вздохните неглубоко три раза, а на четвертый всей грудью – основательно и неспешно. Тотчас вы почувствуете неодолимое желание уснуть. Не сопротивляйтесь ему. Продолжайте равномерно дышать и старайтесь лежать как можно спокойней. Неплохо было бы начать обратный отсчет с двадцати. Это займет ваши мысли и отвлечет от ненужных движений. К моменту, когда вы дойдете до восьми или до семи, вы потеряете сознание.

Снова пауза.

– Ну, ладно, – продолжал Фаруэлл. – Сначала проверьте герметизацию, джентльмены.

Трое последовали его указанию, после чего три пары глаз из-под стеклянных крышек устремили взгляд через пространство пещеры на первый ящик.

– Теперь начинайте считать, – послышался голос Фаруэлла, – и на счете десять пустите газ.

Губы задвигались в безмолвном отсчете, а затем очень медленно в каждый стеклянный ящик полилась молочная струя газа. И больше уже не было ни движений, ни звуков. Лампы по стенам пещеры догорели, и все исчезло в темноте.

В четырех стеклянных ящиках четверо мужчин дышали глубоко и равномерно, не зная ничего ни об этой тишине, ни о тьме, не замечая теперь и времени, текущего за стенами этой пещеры в девяноста милях от разбитого поезда в Мохавской пустыне…

Фаруэлл открыл глаза. Некоторое время вид у него был недоуменный, но постепенно лицо приняло осмысленное выражение. Тело казалось ему тяжелым и вялым, и прошло некоторое время, прежде чем он смог пошевелиться. Затем он очень медленно сел и потянулся за фонариком, который лежал рядом с ним. Фаруэлл снабдил его батарейками собственной конструкции, поместив их в сварной кожух, сделанный из стали и магния. Когда он нажал на выключатель, к потолку пещеры рванулся столб света. В линии ящиков возникло какое-то движение, откинулись еще две крышки, и стали видны Брукс и Декраз, сидящие в своих гробах. Последний в ряду ящик оставался закрытым.

Декраз выбрался из своего ящика, чувствуя, что ноги затекли и не повинуются ему.

– Ничего не вышло. – Голос его дрожал. Он потрогал свое лицо, затем вверх и вниз провел ладонью по телу. – У нас нет бород, – сказал он. – Ногти даже не выросли. – Он обвиняюще взглянул на Фаруэлла. – Эй! Разумник вы этакий с кучей мозгов, у вас на все есть ответы. Почему ничего не вышло?

– Должно быть, все-таки вышло, – ответил Фаруэлл. – Система была совершенна. Все функции тела остановились – вот почему не выросли волосы, ногти и тому подобное. Говорю вам, система сработала. Она не могла не сработать!

Декраз двинулся через темноту пещеры и начал шарить по стене. Гигантский рычаг, на который он наконец наткнулся, был наполовину завален обломками скалы. Послышалось позвякивание заржавевших цепей, и спустя минуту стальная переборка сдвинулась. В образовавшуюся щель хлынул дневной свет, заставив всех троих зажмурить глаза. Прошло несколько мгновений, прежде чем они привыкли к свету. Тогда Декраз вышел на широкую площадку перед пещерой и посмотрел на горизонт.

– Глядите, – сказал он дрожащим голосом, – вот оно, это чертово шоссе. Оно не изменилось! Оно не изменилось ничуть! – Он стремительно обернулся и схва тил Фаруэлла за рубашку. – Умник-разумник! Супермозг! Выходит, вместо ста лет прошел, может быть, какой-то час – а у нас на руках преступление!

Фаруэлл откинул руку Декраза и, повернувшись, пошел в пещеру.

– Эрбе, – сказал он. – Мы забыли про Эрбе.

Трое мужчин подбежали к ящику Эрбе. Фаруэлл первым увидел, что случилось. Он поднял обломок скалы и уставился на него. Взглянув вверх, на свод, он перевел глаза на трещину в стеклянной крышке гроба.

– Вот кто все это натворил, – тихонько сказал он. – Эта штука разбила стекло, и газ улетучился…

Он посмотрел на скелет в стеклянном гробу.

– Мистер Эрбе доказал мою правоту, джентльмены. Он определенно доказал ее… трагическим образом.

Трое мужчин вышли на солнечный свет.

– Теперь следующий шаг, а? – Голос у Декраза был настойчив. – Переносим золото в автомобиль и отвозим его в первый же город, который нам встретится. Там мы либо находим подпольного скупщика, либо каким-то образом переплавляем металл. – Он обернулся к Фаруэллу. – На том и порешим, верно?

Фаруэлл посмотрел Декразу в глаза, потом перевел взгляд на его руки. Было в этом взгляде что-то такое, что заставило Декраза опустить руки по швам.

– Почему это так, мистер Декраз, – спросил его Фаруэлл, – что жадные люди всегда самые бескрылые… на прочь лишенные воображения… самые тупые? Впервые, Декраз, впервые за всю историю человечества мы взяли столетие и сунули его себе в задние карманы. Мы взяли жизнь в аренду и далеко пережили наш срок. Наш пирог при нас, но его предстоит еще съесть. – Его голос стал тише и задумчивей. – Нас ждет необычное, мистер Декраз. И, несмотря на то, что вы несколько нечувствительны к необычному, оно от этого не перестает существовать. Там мир, которого мы никогда не видели. Новехонький, с иголочки мир, в который мы войдем.

Черты лица Декраза исказились.

– И с золотом, Фаруэлл, – сказал он. – С золотом на два миллиона долларов! Вот какими мы войдем в этот мир.

– Разумеется, – тихо сказал Фаруэлл. – Разумеется. – Он не отводил взгляда от бескрайнего пространства пустыни. – Интересно, что это за мир…

Он повернулся и медленно двинулся через площадку к пещере, переживая всем своим существом этот невероятный момент; ощущение почти безмерного богатства охватило его, когда он осознал, что они первыми из всех людей победили время.

Для Фаруэлла золото вдруг потеряло значение. Он посмотрел, как те двое складывают один на другой слитки, а затем убрал с автомобиля космолиновую обертку. Был напряженный момент, когда Декраз сел за руль и повернул ключ зажигания. Мотор с ревом ожил. Он ровно застучал, словно машина была поставлена на стоянку всего какой-нибудь час назад, – еще одно запоздалое свидетельство способностей мертвого Эрбе.

Декраз выключил зажигание.

– Все готовы? – спросил он.

– Уже погрузили? – посмотрел на него Фаруэлл.

Декраз кивнул.

– Машина готова. – Он отвернулся, чтобы спрятать безмерно лживый взгляд. – Может быть, мне покататься немного вперед и назад. Посмотреть, все ли у нее в по рядке? – предложил он.

Брукс, обнаженный по пояс, обливающийся потом, сделал шаг по направлению к «седану».

– Нет, вы посмотрите только на этого шустрого паренька, который когда-либо появлялся на свет! Хочешь, значит, ее немного покатать, да? – передразнил он Декраза. – И посмотреть, все ли в порядке? Просто ты – и золото. Да я бы не доверил тебе и золотую пломбу из зуба твоей собственной матери! Нет, голубчик, когда мы отсюда тронемся, мы тронемся все вместе. – Он повернулся к Фаруэллу. – Где бак с водой? Его тоже нужно бы погрузить в машину.

Фаруэлл показал – бак стоял в сотне футов.

– Вон там, где мы похоронили Эрбе, – сказал он.

Брукс кивнул и пошел по песку к металлической канистре, которая стояла возле свеженасыпанной могилы.

Декраз следил за ним, сузив глаза. Осторожно и незаметно он включил зажигание и запустил двигатель.

Фаруэлл закрывал вход в пещеру, когда увидел, как автомобиль рванулся через всю площадку. В тот же миг его увидел и Брукс, и первоначальное его изумление сменилось диким испугом, когда он понял, что автомобиль, словно какое-то злобное чудовище, надвигается на него.

– Декраз! – закричал он. – Декраз! Ты тупой подонок…

Декраз по-прежнему смотрел прямо перед собой через ветровое стекло. Он видел, как Брукс в отчаянном прыжке метнулся в сторону, но было уже слишком поздно. Он услышал глухой удар – это металл бил, сминал и разрывал человеческое тело. И тотчас раздался вопль раздавленного. Декраз, не сняв ноги с акселератора, прогнал машину вперед, затем оглянулся и увидел Брукса – тот лицом вниз лежал на песке в ста футах позади машины. Он убрал газ и нажал на тормоз.

Ничего не произошло. У Декраза перехватило горло, когда он увидел, что край площадки перед ним всего в каких-нибудь нескольких метрах. Он снова резко нажал на педаль тормоза и в отчаянии схватился за рукоятку ручного. Слишком поздно. Автомобиль был приговорен, и оставались уже секунды до его падения в пропасть, когда Декразу удалось открыть дверцу и выброситься из машины. От толчка у него захватило дыхание, а рот забило хрустящим песком. И в тот же миг он услышал, как в нескольких сотнях футов внизу автомобиль расшибся о скалы.

Декраз поднялся на ноги и подошел к краю площадки, глядя вниз на машину, которая теперь походила на игрушку, разломанную ребенком в приступе гнева. Он оглянулся на Фаруэлла, стоявшего над исковерканным телом Брукса. Глаза их встретились, и Фаруэлл подошел к нему.

– Декраз… Декраз, что это, во имя господа! – Фаруэлл взглянул вниз на автомобиль, лежащий на боку, потом перевел глаза на мертвеца. – Зачем? – прошептал он. – Ответьте, зачем?

Декраз напряженно смотрел Фаруэллу в лицо.

– Брукс нечаянно попал под машину. Несчастный случай… разве вы не заметили?

– Почему с ним произошел несчастный случай? Зачем вы это сделали?

Декраз небрежно кивнул в сторону автомобиля.

– Этого я не хотел. Мне нужно было, чтобы мертвым был Брукс, а не автомобиль.

Он улыбнулся, уголки его тонкогубого рта поднялись, и Фаруэллу снова бросилось в глаза, какое злобное у него лицо.

Фаруэлл демонстративно отвернулся и направился к пещере.

– Я продолжаю недооценивать вас, Декраз, – проговорил он на ходу.

– Фаруэлл! – закричал Декраз. – Мы теперь все будем делать, как я скажу, верно? Соберем все, что сможем уложить в два рюкзака, и отправимся пешком!

– В данный момент я не вижу альтернативы, – сказал Фаруэлл.

Двое мужчин уже несколько часов двигались по песчаным откосам вниз, к шоссе. Они брели молча; у каждого за спиной был рюкзак, полный золотых слитков; каждый ощущал жар, изливаемый на них солнцем. Вскоре после полудня они вышли на шоссе номер 91. Оно пересекало плоское сухое пространство озера Айвенпа, уходя на восток и на запад. Фаруэлл и Декраз сделали короткий привал на обочине, после чего Фаруэлл махнул рукой к востоку.

Часом позже спотыкающийся Фаруэлл вытянул руку вперед и, едва держась на ногах, остановился. Лицо его превратилось в красную маску боли и мертвящей усталости.

– Погодите, Декраз, – выговорил он, тяжело дыша. – Я должен отдохнуть…

– Как дела, Фаруэлл? – осведомился Декраз с загадочной усмешкой.

Фаруэлл, не в силах говорить, только мотнул головой; глаза его остекленели от перенапряжения.

– По карте… по карте до следующего города двадцать восемь миль. При нашей скорости мы доберемся туда не раньше, чем завтра к вечеру…

Декраз все улыбался.

– При нашей скорости вам, возможно, вообще туда не добраться.

Фаруэлл взглянул вдоль бесконечной ленты шоссе, и глаза его сузились.

– Ни одного автомобиля, – задумчиво произнес он. – Ни одного. – Глаза обшарили далекую цепь горных вершин, и в голосе послышались нотки зарождающегося страха. – Я не подумал об этом… Мне даже это в голову не пришло. Что, если…

– Если что? – резко спросил Декраз.

Фаруэлл посмотрел на него.

– Что произошло за эти последние сто лет, Декраз? Что, если была война? Что, если была сброшена бомба? Что, если это шоссе ведет в… – Он не закончил. Он просто опустился на песчаную обочину и снял с плеч рюкзак, качая головой из стороны в сторону, словно хотел стряхнуть тяжкий груз жары, солнца и отчаянной усталости.

– Прекратите это, Фаруэлл! – придушенно сказал Декраз. – Прекратите, я вам говорю!

Фаруэлл взглянул в грязное, потное лицо этого человека, который был близок к истерике, и покачал головой.

– Вы испуганный маленький человечек, верно, Декраз? Вы всегда были испуганным маленьким человечком. Но меня не страх ваш беспокоит. Ваша жадность. Из-за своей жадности вы не способны ценить иронию. Совершенно не способны. А разве не было бы самой смешной шуткой тащиться, пока не лопнет сердце, со всем этим золотом?

Декраз подошел к рюкзаку и взвалил его на плечо. Затем нагнулся, поднял свою флягу, отвинтил крышку и, булькая, надолго припал к ней так, что ручейки воды полились у него по подбородку. Не отрываясь от этой благодати, он скосил глаза на Фаруэлла и ухмыльнулся.

Фаруэлл опустил было руку к поясу и теперь смотрел вниз, на цепочку, на конце которой не было ничего. Он поднял глаза. Голос его дрогнул.

– Я потерял флягу, – сказал он. – Должно быть, оставил ее там, в дюнах, во время последнего привала. У меня совсем нет воды…

Декраз еще выше подкинул на спине рюкзак.

– Это трагично, мистер Фаруэлл, – сказал он, не переставая ухмыляться. – Это самая печальная история, которую мне привелось услышать за весь день.

Фаруэлл облизнул губы.

– Мне нужна вода, Декраз. Мне отчаянно нужна вода.

Лицо Декраза приняло выражение преувеличенной озабоченности.

– Вода, мистер Фаруэлл? – Он оглянулся вокруг, как плохой актер. – Ну что ж, я убежден, что здесь где-то есть вода, которую вы могли бы пить. – Он посмотрел вниз, на свою собственную флягу, с озабоченностью, переходящей уже в фарс – О, да ведь вот вода, мистер Фаруэлл! – сквозь трепещущий от жары воздух он взгля нул на иссушенное лицо своего пожилого попутчика. – Раз напиться – слиток золота. Такова цена.

– Вы сошли с ума, – сказал Фаруэлл внезапно осипшим голосом. – Вы совсем спятили!

– Раз напиться – один слиток золота. – Улыбка слетела с губ Декраза. Таковы были его принципы.

Фаруэлл пристально посмотрел на Декраза, а затем медленно потянулся к своему рюкзаку и вынул из него слиток. Он швырнул его на дорогу.

– А вы, оказывается, удивительно предприимчивый человек, – сказал он.

Декраз пожал плечами, отвинтил с фляги колпачок и протянул ее Фаруэллу.

Фаруэлл начал пить, но после нескольких глотков Декраз потянул флягу обратно.

– Раз напиться – один слиток золота, – сказал он. – Такова цена на сегодня, мистер Фаруэлл. Завтра она может подняться.

В четыре после полудня Фаруэлл почувствовал, что больше не может дышать.

Декраз, который шел в нескольких метрах впереди, обернулся и подарил ему улыбку.

– Что случилось, Фаруэлл? – осведомился Дек раз. – Уже идете ко дну? Черт побери, да ведь нам еще четыре или пять часов ходьбы до темноты.

– Стойте… – проговорил Фаруэлл заплетающимся языком. – Я должен остановиться… Мне нужна вода, Декраз… Мне обязательно нужно попить. – Он стоял раскачиваясь, глядя глубоко запавшими глазами.

Декраз ответил ему широкой улыбкой. Ситуация достигла той точки, когда золото, в общем, ничего для него уже не значило. Главным было преимущество. Положение лидера и подчиненного, диктуемое теперь не умственным превосходством, а чем-то гораздо более простым. Он стоял над Фаруэллом, упиваясь агонией этого человека.

– У меня осталось еще с четверть фляги, Фаруэлл, – сказал он. Подняв флягу, он встряхнул ее, потом отпил несколько глотков. – Ох, хорошо! – сказал он, и вода сочилась у него из уголков рта. – Ох, как здорово!

Фаруэлл протянул трясущуюся руку.

– Прошу вас, Декраз, – едва выговорил он потрескавшимися губами, с трудом выталкивая распухшим язы ком непокорные, изувеченные слова. – Прошу вас, помогите мне…

Декраз демонстративно поднял флягу.

– Стоимость обмена несколько изменилась сегодня в полдень, мистер Фаруэлл. Теперь за один глоток – два слитка.

У Фаруэлла подогнулись ноги, и он рухнул на колени. Медленно, с болью снял он с шеи рюкзак и неимоверным усилием выбросил из него два золотых слитка. Осталось четыре. Он был не в состоянии поднять оба сразу одной рукой, и кончилось тем, что стал толкать их по песку тому, другому. Декраз легко поднял их и положил в свой рюкзак. Под тяжестью слитков рюкзак треснул, но Декраза это не озаботило. Он перевел взгляд на лицо Фаруэлла. В глубине этих усталых глаз он увидел ненависть, и, странное дело, это ему польстило.

Ночь они проспали, а в семь утра снова тронулись в путь. Выносливость Декраза не изменилась ничуть, и он сознательно взял темп, слишком быстрый для Фаруэлла, который шаткой походкой, спотыкаясь, брел за ним. Несколько раз Декраз останавливался и с ухмылкой глядел через плечо. Дважды он прикладывался к фляге, не отрываясь от нее, красуясь, выставляя напоказ утоление, пока Фаруэлл не догонял его. Тогда он завинчивал колпачок и спешил вперед.

Фаруэлл стал похож на привидение – мертвые, потерявшие блеск глаза на грязном, запорошенном песком лице, губы и кожа потрескавшиеся, словно древний пергамент.

В полдень солнце огромным куском огня пламенело над головой. Фаруэлл внезапно побелел и упал на колени. Декраз подождал было его, но вскоре понял, что на этот раз старику не подняться. Он подошел к нему и толкнул ногой.

– Фаруэлл! – окликнул он своего попутчика. Возникла пауза. Фаруэлл выглядел безжизненным. – Пойдемте, пойдемте, Фаруэлл! Нам нужно одолеть еще несколько миль.

Лежащий на земле издал протяжный стон. Он приподнял голову, глаза его были закрыты, рот разверст, распухший язык вывалился на сторону.

– Нет… – Голос его напоминал голос какого-то жи вотного. – Нет, – снова сказал он. – Я дальше не могу. Мне нужна вода.

Декраз довольно ухмыльнулся и протянул ему флягу.

– Один глоток, мистер Фаруэлл. Один глоток.

Руки у Фаруэлла тряслись, когда он схватил флягу и поднес ее ко рту. Ему слышно было, как вода плещется внутри, и все его инстинкты, все его желания, абсолютное условие его дальнейшего существования сосредоточились в одном движении – поднести флягу к губам. Рука Декраза опустилась твердо и быстро, отведя флягу в сторону. Горлышко ее черкнуло по больным губам Фаруэлла, и на губах выступила кровь. Не веря себе, он поднял глаза.

– Мы не заключили контракта, мистер Фаруэлл, – сказал Декраз. Глаза у него были, как два темных булавочных острия. – Цена сегодня снова подскочила.

Глаза у Фаруэлла были почти закрыты, когда он с трудом снял с плеч рюкзак и бессильно уронил его наземь. Потом подтолкнул его к Декразу ногой.

Декраз расплылся в довольной улыбке и опустился на колени, чтобы поднять его. Тем временем его собственный рюкзак остался на дороге, и один из слитков вывалился на дорогу. Стоя на коленях спиной к Фаруэллу, Декраз принялся вытаскивать золото. Фаруэлл смотрел на него, поражаясь тому, как он мог в эту минуту испытывать ненависть, испытывать хоть что-то еще, кроме собственного страдания. Но ненависть пробудила в нем сознание того, что это его последний момент, его последняя возможность.

Он посмотрел на широкую спину Декраза, ненавидя его молодость, ненавидя эти мускулы, что бугрились под рубашкой, ненавидя сам факт, что Декраз должен был выйти победителем из всего этого в то время, как он будет побежден.

Он почувствовал, как в нем зреет гнев, и на короткий момент этот гнев придал ему сил и решительности. Его пальцы сомкнулись на золотом слитке, и он медленно оторвал его от земли. Затем, поднявшись на ноги, неизвестно уж каким образом, он ухитрился высоко поднять слиток. Он обрушился на Декраза сбоку как раз в момент, когда тот взглянул на него. Фаруэлл выронил слиток из рук. Слиток упал и ударил Декраза в висок. Декраз коротко вздохнул и опрокинулся навзничь. Глаза на залитом кровью лице раскрылись. В них застыло последнее, что испытал этот человек. Удивление. Полное, невероятное удивление.

Фаруэлл почувствовал, как к нему возвращается слабость. Он стоял пошатываясь, ноги его подгибались, будто резиновые, все тело как огромное вместилище боли. Он повернулся и, спотыкаясь, подошел к фляге, лежавшей на боку. Вода из нее пролилась в песок. Фляга была пуста.

Фаруэлл заплакал, слезы текли по его грязному, небритому лицу. Он упал на колени, плечи у него тряслись, пальцы бережно трогали пустую флягу, словно он надеялся выдоить из нее хоть какое-то количество жидкости.

Некоторое время спустя он поднялся на ноги, взглянул на разбросанные вокруг него золотые слитки и покачал головой. Бессмысленные куски металла, мертвый груз. Но он знал, что это все, что у него осталось. Снова опустившись на колени, он вступил в борьбу со слитками, сначала пытаясь поднять их, потом подтолкнуть по песку поближе к рюкзакам. Но сил больше не было, и лишь сверхчеловеческим напряжением ему удалось в конце концов поднять один слиток, прижав его к телу, словно ребенка, обеими руками. Этот слиток он понес по шоссе – шаткая, спотыкающаяся тень человека, бредущего только по инерции. Ни в горле, ни во рту у него не осталось больше влаги, и каждый его вздох, словно горячий прут боли, пронизывал его тело. Но он шел и шел так почти до самого вечера.

Потом он потерял сознание, падая вперед, одной стороной лица ударился об обломок скалы. Он просто лежал, закрыв глаза, ощущая, как сонное умиротворение обволакивает его. Затем с огромным трудом заставил себя открыть глаза, потому что услышал звук. Сначала это было далекое, неразличимое пение, которое затем превратилось в шум автомобильного мотора. Фаруэлл хотел было шевельнуть руками и ногами, но они не повиновались ему. Жизнь теплилась только в глазах. Он попытался повернуть голову, но двинулись лишь зрачки, и уголком глаза ему видно было, как приближается автомобиль – низкий металлический жук, который с пронзительным визгом мчался к нему и вдруг замедлил ход, резко оборвав звук мотора.

Он услышал чьи-то шаги через шоссе и взглянул. Это был высокий мужчина в каком-то просторном костюме, но фигура его расплывалась. Фаруэлл никак не мог заставить двигаться распухший свой язык и потрескавшиеся губы. Ужас охватил его, когда он понял, что не может произнести ни единого слова. Но вслед за тем откуда-то из глубины его существа раздался голос. Звук его был похож на тот, который издает пластинка, замедляющая вращение. Слова были гротескными и почти бесформенными, но все-таки они звучали.

– Мистер… мистер… здесь у меня золото. Настоящее золото… Отвезите меня в город, и я отдам его вам… И если вы дадите мне воды. Мне обязательно нужна вода. – Он с напряжением двинул руку по песку так, чтобы она указывала на то место, где в нескольких футах от него валялся последний слиток. – Золото, – снова зазвучал го лос. – Это настоящее золото… И оно может быть вашим. Я отдам его вам. Я отдам его вам…

Пальцы его конвульсивно сжались, и внезапно рука раскрылась. Он непроизвольно дернулся, и потом все застыло.

Человек опустился на колени и прислушался к биению сердца Фаруэлла. Поднявшись, он покачал головой.

– Бедный старикан, – сказал он. – Хотел бы я знать, откуда он здесь взялся.

Женщина в автомобиле поднялась с сиденья, чтобы взглянуть, что происходит.

– Кто это, Джордж? – спросила она. – Что с ним?

Мужчина вернулся к автомобилю и сел за руль.

– Какой-то старый бродяга, – сказал он, – вот кем он был. Он мертв.

Женщина посмотрела на слиток золота в руке мужа.

– Что это такое?

– Золото. Он так сказал. Хотел дать мне его за то, чтобы я отвез его в город.

– Золото? – женщина наморщила носик. – Что же это он делал с золотом?

– Не знаю, – пожал плечами мужчина. – Не в себе был, должно быть. Если кто-то тащится по пустыне пешком в этот час – уж точно не в себе. – Покачав головой, он поднял слиток. – Можешь себе представить? Предлагал мне его, как будто оно чего-то стоит.

– Ну оно же стоило когда-то, верно ведь? Разве люди не использовали его как деньги?

Мужчина отворил дверцу.

– Ну да, лет сто назад или около того, пока не научились делать его искусственно. – Он взглянул на кусок тяжелого, тусклого металла в своей руке, а затем швырнул его на обочину и закрыл дверцу. – Когда приедем в город, нужно сообщить в полицию, чтобы они вернулись сюда и подобрали старика.

Он нажал кнопку на приборной доске, включив автоводитель, затем взглянул через плечо на тело Фаруэлла, который лежал на песке, напоминая сваленное ветром пугало.

– Бедный старикан, – задумчиво сказал он, когда автомобиль медленно тронулся с места вперед. – Хотел бы я знать, откуда он.

Женщина нажала еще на какую-то кнопку, и стеклянная крыша надвинулась, отрезав их от жары. Автомобиль помчался по шоссе и мгновение спустя исчез.

Через пятнадцать минут прибыл полицейский вертолет, покружил над местом, где лежал Фаруэлл, и сел. Двое в мундирах подошли к телу, осторожно уложили его на носилки и понесли к вертолету. Начальник патруля записал в небольшом блокноте все необходимые данные: «Неопознанный мужчина. В возрасте приблизительно шестидесяти лет. Смерть от солнечного удара и истощения». Три едва нацарапанных строчки в блокноте полицейского составили некролог некоего мистера Фаруэлла, доктора физико-химических наук.

Несколько недель спустя нашли и тело Декраза, почти разложившееся, а еще через некоторое время тело Брукса и скелет Эрбе.

Полиция не смогла раскрыть тайну появления всей четверки. Тела были преданы земле без траура. Золото оставили там, где оно лежало, – раскиданное по пустыне и кучей наваленное на заднем сиденье разбитого старинного автомобиля. Оно скоро стало неотъемлемой частью пейзажа, заросло шалфеем, полынью, жемчужницей и вечным кактусом. Подобно Фаруэллу, Эрбе, Бруксу и Декразу, оно не имело никакой цены. Никакой.

Примечания

1

Основное блюдо обеда (фр.). Здесь – самое важное, самое главное.

Оглавление