«Кошкин дом»

Шумилов Павел Робертович ЖЕСТОКИЕ СКАЗКИ СКАЗКА N5 КОШКИН ДОМ

– Всю жизнь мне не хватало мощности компьютеров. Сначала память была такой крохотной, что ни о чем серьезном в принципе не могло быть и речи. Ну какую задачу можно пустить с перфоленты на сорока восьми ка ОЗУ? Однако, что-то пускал… Скупой рыцарь… Этот образ преследовал программеров той поры постоянно. Сэкономить каждое слово, каждый байт… Как иначе, если в формуле движения Луны по орбите больше тысячи членов. А тебе дается на все, про все тридцать два ка шестибайтовых слов. Однажды я провел за терминалом оба выходных, загоняя модуль системы в лист ОЗУ. Лист – это 1024 машинных слова. На диске он – зона. По-современному – кластер. Писал, конечно, на ассемблере. На автокоде – по-русски. Не влезало триста команд. Загнал. По десять минут на команду. Да-да, три тысячи минут. Но какой результат! Жаль, через десять лет списали последнюю "шестерку".

Потом наступила новая эпоха. Постепенно подтянулась память. Теперь хронически нехватало мощности процессоров. Задачи, конечно, тоже изменились. А потом появилось это семейство кластерных процессоров. И вдруг я обнаружил, что компы достигли идеала. На своей "птичке" могу промоделировать любую задачу, на которую хватит фантазии. Нет, за ИИ снова браться не буду…

Сильва лизнула лапу и принялась умываться.

– Тебе не интересно?

– Рассказывай. Я слушаю, – мурлыкнули колонки где-то в залежах старых журналов под крышкой секретера.

– ИИ – это область потенциально опасных исследований. Понимаешь, нельзя создать искусственный интеллект. Но можно создать условия для возникновения ИИ. Человеческий интеллект тоже развивается из одной оплодотворенной яйцеклетки. Вот эту яйцеклетку я и создал еще в прошлом веке. Хорошо, тогда компьютерные сети были в зачаточном состоянии. Сейчас мой Sinter натворил бы бед…

Сильва подняла мордочку

– Опять эти байки про пользу инстинктов?

– Опять, – вздохнул я.

– Времени у тебя много, – потянулась, выгнув спинку Сильва. – Заведи собаку и убеждай ее. Она будет преданно смотреть тебе в глаза и во всем соглашаться.

Конечно, во многом Сильва права. Кошки живут пятнадцать лет, люди намного больше. Пять лет из своих пятнадцати Сильва оставила за хвостом. И насчет собак права. Кошки гуляют сами по себе и смело смотрят на королей. По телевизору. Где еще увидишь живого короля? И разговор об инстинктах – как заезженная пластинка. На 33 оборота. Такой же старый и безнадежный спор. Но Сильва меня любит. Я утверждаю, что любовь – это инстинкт. И одного этого достаточно, чтоб оправдать их пользу. Что говорит Сильва? Что это чушь собачья, что это не любовь, а привычка, что лучше жить в тепле и уюте, чем голодной под лестницей. Что ей вполне достаточно, что я ее люблю. Браки по расчету самые крепкие. Мы в ответе за тех, кого приручили. И те-де. На самом деле чушь собачья. Вот сейчас сидит и заднюю лапу вылизывает. Инстинкт? Инстинкт! Линяет ведь. Потом ее шерстью рвать будет.

Кончила вылизывать лапы, попыталась вымыть за ушком и сморщила носик.

– Иди сюда, шлем сниму.

– Фффф!

– Умоешься – снова надену.

Укоризненный взгляд, и нервное подергивание хвоста. Оба смотрим на хвост. Хвост – тоже аргумент в споре об инстинктах. Поэтому он прижимается лапой и вылизывается.

Да, возвращаться к компьютерному варианту ИИ я не стал. Но как-то встретил школьного друга, разговорились, и я зашел к нему на работу. До сих пор помню дату – 12 июня 2018 года. Белые ночи, пустые коридоры, сонная старушка на вахте… Пили растворимый кофе, хвастались, вспоминали однокласников. Потом я скачал ему из сети и помог настроить пакет символьной аналитики. Объяснил, что надо сделать со сдохшим принтером/сканером. И впервые увидел кошку в нейроиндукционном шлеме. Не только увидел, но даже помог надеть и подключить этот самый шлем. Кошка была против…

На этом и конец истории, если б… Если б у меня дома не было кошки. Наш отдел снабжения до сих пор припоминает мне комплект нейроиндукторов, заказанных якобы по ошибке. Мой друг хороший парень, но он медик. Он никогда не занимался сейсморазведкой нефтяных месторождений, никогда не обрабатывал на компе результаты томографического обследования. К чему я это? Анализ трехмерки требует сложнейшей математики. То, что делал Петр – это примитив, детские игры. То же самое, что электрод в мозгу, но без самого электрода. Измерение в точке. И комп у него слабый. Новый, но с монопроцессором. Анализ трехмерки в реальном времени никогда не потянет.

Я сделал свой шлем. Десяток эластичных кошачьих шапочек без индукторов позаимствовал у Петра (У него их сотни. Кошки часто их рвут.) Нейроиндукторы заказал через отдел снабжения. Дома собрал, прокрутил на компе, матюгнулся, разозлился и неделю приспосабливал чип концентратора информации. Без этого полсотни индукторов забивали эфир и глушили друг друга. После недели труда отступать было поздно. Или стыдно. Перед собой. Такой уж у меня характер. Сильва, конечно, была против шапочки. Но я это предвидел. Кормление – только в головном уборе. И после трех разорванных "тренировочных" шлемов, двух укусов и множественных следов когтей, консенсус был найден. Пришла пора надевать шлем с электроникой.

Первичную, грубую картину нейроактивности мозга я получил почти сразу. Очень помог пакет программ сейсморазведки подводных нефтяных месторождений. Не надо удивляться. Суть та же. На множество датчиков приходит суперпозиция множества полей и волн. Нужно разобраться, откуда у какой волны ноги растут.

Разобрался. Красивые картинки на экране – и все в условных цветах. Хотел уже позвать Петра и похвастаться, но для начала решил сам поднатаскаться в терминологии. Хотите верьте, хотите нет, но то, что я сделал, тянет на докторскую. Почему? Потому что я – первый! Потому что медики не занимаются нефтеразведкой. Потому что моя картинка на три порядка превосходит то, что им когда-либо удавалось получить. Потому что я огреб такой объем информации о деятельности мозга, с которым не представлял, что делать. Даже не знаю, как объяснить. Наверно, в этой каше можно выделить и проследить результат каждого сигнала, поступившего в мозг. Вот я пальцем касаюсь кошачьего уса. И по картинке прокатывается голубоватая волна недовольства. Думаю, это недовольство. А чем еще это может быть? Вам понравится, если всякие вас за усы трогать будут?

Все понятно? К науке мои догадки никакого отношения не имеют. Наука – та, что я скачал из сети – каменный век. Да, набрался терминологии. Корка, подкорка, дендриты, аксоны, экстероцепторы, интероцепторы… То, что в учебниках, и то, что передо мной на экране – как фотография рядом со стереофильмом. Ни объема, ни динамики. Рано перед Петей хвастаться. Или совсем не стоит. Он же в этом не разберется. Не программер. Все равно ко мне пристанет. Эту инфу фильтровать и фильтровать надо. Откажу ему – подлецом буду. Подразнил конфеткой – и не дал…

Опять влез не в свое дело. Такая у меня дурная привычка – затыкать собой дырки. Влезать именно туда, где никого нет, но кто-то очень нужен. А потом из этой дыры не вылезти. Потому что я единственный и незаменимый. На меня трудовой коллектив рассчитывает и надеется…

В общем, ничего я Пете не сказал. Решил сначала сам покрутить модельки на компе, поуправлять, если получится, кошачьим менталитетом. Начал с простого. Отрицательная обратная связь. (Это когда комп через нейроиндукторы не только читает активность мозга, но и слегка ее гасит.) Положительная обратная связь. Качка. (Это когда полярность обратной связи меняется по синусоиде.) Положительная на кору, отрицательная на подкорку – и так далее. И доигрался. В детали ноу-хау вдаваться не буду, но добился… Пробудил в кошачьем мозгу интеллект силы необычайной. Почему необычайной? А вы объем кошачьего мозга с человеческим сравните. Чтоб уравнять шансы, сравнивайте не со взрослым человеком, а с трехлетним ребенком. Сильве тогда около трех было. И мозг у ребенка поменьше. Но все-таки, почти на два порядка больше кошачьего.

Думайте как хотите, но гениальность моя в том, что я распознал в поведении Сильвы пробуждение интеллекта. И именно в том режиме фильтрации/ подавления/стимуляции. Хотя вначале принял за обычную "подсадку" типа наркотической зависимости. Тем более, что в режиме подавления активности двигательных центров Сильва выглядела как нарк под дозой.

Но Сильва не только полюбила наши опыты. Она заметно поумнела. Вы когда-нибудь видели, чтоб кошка звала вас к компьютеру? А чтоб шлем приносила? Собаки хозяину тапочки приносят. Вы от кошки такого добейтесь! И без всякой дрессировки. Так что область мозга, способную стать речевым центром, я искал вполне осознанно. И нашел. Остальное – старания Сильвы. Смею надеяться, осознанные старания. Во всяком случае, она так говорит.

– Спать ложиться будешь, или опять в интернете на всю ночь?

– Буду, – вздыхаю я.

– Тогда поставь мне Сетона Томпсона.

Достаю старинный, еще пятидюймовый сидюк, задвигаю в такой же древний дpайв. У Сильвы свой комп. Малюсенький компаковский ноутбук почти двадцатилетней давности. В нем одна писиэмсиашка со внешним сидиромом и сетевичок на "маме". Только не надо на меня бочку катить, что жаба душит любимой кошке нормальный комп поставить. Проблема чисто техническая. У ноутбука клавиатура крошечная, до любой кнопки можно лапой дотянуться. Вам бы понравилось вдоль "клавы" бегать? То, что экран черно-белый, не имеет значения. У кошек нет цветного зрения. У ежиков, говорят, есть. Сильва говорит. Где-то вычитала, и теперь завидует им черной завистью.

Засыпая, вижу, как Сильва входит в сеть. У нее много друзей в сети. Я опасался, что неверной репликой Сильва выдаст свою нечеловеческую породу. Все-таки, уровень информированности пятилетней кошки отличается от уровня взрослого человека. Была разработана легенда. По легенде Сильва – прикованная болезнью к кровати семилетняя девочка-вундеркинд. Интернетом пользуется тайком от папы, поэтому в гости к ней ходить не надо. Крепкая легенда. Сильву знают в десятке чатов. Но голосовые чаты я все-таки советовал не посещать.

Босс заснул. По принятой у людей терминологии мне полагается звать его хозяином. Но душа не лежит к этому слову. Поэтому он Босс, Большой Вождь, Потомок Обезьяны, а иногда – Бесхвостая Мартышка. Но если очень меня достанет – Безносый Вонючка. Правда, вслух я этого ни разу не произнесла. Это жуткое оскорбление, Вдвойне жуткое, потому что справедливое. Обоняние у него на нуле. Он это сам знает. Но говорит, что слабое обоняние компенсируется цветовым зрением. Сомнительная компенсация, потому что зрение у него тоже слабое.

Это не злопыхательство. Это логичный и точный анализ наших сильных и слабых сторон. И сильных сторон у него больше. Я завидую ему и белой, и черной завистью, но не подаю виду. Чему завидую? Долголетию и объему головного мозга. А чтоб скрыть зависть, маскирую ее под невинный грешок. Собачусь с ним каждый день по поводу инстинктов. Якобы только холодный разум способен править миром. Глупость страшная, но сколько убедительных аргументов можно привести в ее защиту!

Заглядываю мимоходом в несколько чатов. Открываю окно "Ночного кинозала". Какой-то бесконечный сериал. Ха! В прошлой серии у хозяйки мотеля жила черная кошка, а в этой она удивительным образом превратилась в кота. Как люди смотрят подобную чушь? Переключаю на мультики. Том и Джери. Да еще на английском. Могла бы за пару месяцев выучить язык, но боюсь. До ужаса боюсь, что память переполнится. Мой мозг такой маленький по сравнению с человеческим. И я – первая. Испытатель. Если переполнится память, кем я стану? Склеротичкой, или маразматичкой?

Закрываю лишние окна и выхожу из интернета. Сегодня по плану Сетон Томпсон. "Рассказы о животных". Хотя подозреваю, что животных у него нет. Те же люди, "только рубашка другая".

Выключаю ноутбук со сложным чувством. Я забыла, какой была раньше. Больше не могу дать экспертную оценку творчеству человека. Ну и пес с ним, с прошлым! С кем поведешься, с тем и наберешься, как Босс говорит. Сладко потягиваюсь, выгнув спину. И кто выдумал, что кошки – ночные животные? Это всего-навсего вопрос воспитания. Непонятно другое – зачем я поддерживаю Босса в этом заблуждении?

Включаю свет в коридоре. Все выключатели в нашем доме расположены по буржуинскому стандарту – на уровне мужского достоинства Босса. Это его жест доброй воли. Якобы символизирует равноправие разумных видов.

Ну вот! Равноправие равноправием, а дверь в туалет опять захлопнул… Ладно, сегодня прощаю, не буду будить.

Вспрыгиваю на корзину с грязным бельем и выполняю акробатический номер. Задние лапы на корзине, передние – на дверном косяке. Теперь нажать лапой на дверную ручку… Ссыпаюсь на пол. Но задача выполнена. Дверь отошла на пару сантиметров. Выпускаю когти, открываю лапой. Как там у Войновича? Кто дерьмо сдает отлично, тот… Равноправие равноправием, но дерьмо из ящика за мной Босс убирает. Есть во всем какая-то сермяжная справедливость.

Вспрыгиваю на кровать к Боссу, располагаюсь в ногах и зеваю. Надо утром напомнить, что вискас кончается. Да чтоб картошку себе не забыл купить.

– С добрым утром, мурлыка.

– Муррр.

Люблю полчасика поваляться утром в постели. Сильва тоже любит. Мурлычет и толкает меня передними лапками, словно топчется. Но время!

– Тебе что на завтрак? Фарш или рыбки?

– Колбаски.

Мы с Сильвой любим полукопченую. Городскую или краковскую. Последний кусочек колбаски я намеревался съесть сам. Но видно, не судьба. Крошу мелкими кубиками и ссыпаю на Сильвино блюдечко. В каждом деле свои секреты. Блюдечко должно быть теплым – ошпарено струей горячей воды из-под крана. Потому что колбаса – из морозилки. А мы долго ждать не можем. Кушать хочется. Лапками перебираем от нетерпения.

Пью чай с молоком и с легкой завистью смотрю, как Сильва уминает колбаску.

– Тебе что сегодня поставить?

– Энциклопедию по медицине и Канта.

Вставляю в сидюки указанные диски.

– А память не боишься переполнить?

– Боюсь, – признается Сильва и нервно дергает хвостом.

– Не скучай. До вечера.

– Не забудь вискас, делиз-комплит и картошку.

Пока спускаюсь на лифте, размышляю, зачем Сильве Кант. Надо будет самому почитать. Потом обдумать, как уговорить Сильву переехать на дачу. Мурлыка считает себя киборгом. Половина интеллекта в голове, половина в компьютере. Хотя это неверно. Комп только помогает активизировать скрытые резервы мозга. Как массаж помогает спортсмену. Когда идет фаза подавления активности центров, мозг, поднатужившись, ищет обходные пути, активирует новые связи. Когда фаза подавления сменяется фазой стимуляции, новые связи закрепляются, активность их растет. Комп просто массажер извилин. Сотню раз объяснял это Сильве. Выключение безопасно. Я десятки раз отключал его для профилактики. Правда, выбирал моменты, когда киска спала. Но Сильва все равно боится потерять себя. Не позволяет снимать шлем больше, чем на пять минут. До дачи ехать два часа. Сначала на метро, потом на электричке. За это время эффект внешней стимуляции сойдет на нет. В первых опытах я определил длительность последействия. От пятнадцати минут до получаса. Сильва готова два часа сидеть в темноте в наглухо закрытой корзинке, если я смогу подключить шлем к ноутбуку. Но это нереально. Ноутбук слабенький. В нем обычный, не кластерный процессор.

Кроме практических вопросов типа переезда на дачу нас мучают философские. Точнее, меня мучают. Сильва все давно разложила по полочкам.

– Никакой новой цивилизации ты не создал, – утверждает она. – Ты создал киборга. Без твоего ящика я – зверь. Ящик без меня – свалка железа. Только вместе мы что-то стОим. Но заметь – обе части заменяемы. Можно взять другой комп, и можно взять другого кота. Вы, люди, никогда не будете тиражировать этот эксперимент.

– Почему?

– Гордость не позволит. Представь, надели вы шлем Буренке. Мозг у нее о-го-го какой! По интеллекту она всех вас за пояс заткнула. А рук у нее нет. Что получится? Вы ее кормите, поите, говно за ней убираете. А она за вас думает. Кто после этого царь природы, а кто раб? И на бойню вы ее не осмелитесь потом отвести. Совесть не позволит. Своих неизлечимых сумасшедших вы не усыпляете, стыдитесь. Пусть без шлема Буренка двух слов связать не может, но была разумной. Так на фига вам это надо?

Права стервочка полосатая, во всем права.

– Доброе утро, мурлыка!

– Муррр!

Смотрю, как на кошачьей мордочке меняются эмоции. Сначала растерянность, потом сердитое недовольство. Сильва соскакивает с постели, спешит к ноутбуку, вдавливает клавишу включения. Музыкально чирикнув, комп просыпается. Сильва открывает окно редактора, торопливо стучит лапкой по клавишам, оборачивается ко мне и требовательно мяучет. Давно я такого не слышал… Откидываю одеяло, сую ноги в шлепанцы.

– Что тут у тебя?

На экране надпись: "Проверь колонки!!!"

Направляю "ленивчик", на комп, давлю кнопку. Экран оживает, высвечивает окно телевизора. Идет программа утренних новостей. Что-то где-то потонуло, что-то приняли во втором чтении с перевесом в три голоса.

– Колонки работают.

Недовольство на мордочке сменяется испугом.

– "Я не могу говорить", – торопливо выбивает на клавиатуре лапка.

Сажусь за комп, вызываю NETSTAT. Интересно… Просматриваю логи.

– Твой шлем отрубился в два часа ночи.

Сильва в ужасе.

– Успокойся, пушистик. Парадокс ситуации в том, что если ты боишься, значит бояться как раз не надо. Вот если б шлем работал, а ты не могла говорить, тогда – да…

По глазам понимаю, где Сильва видела эти парадоксы.

– Иди сюда, малышка. Починю я твой шлем.

Сильва вспрыгивает ко мне на колени. В первый раз вижу, чтоб охотно рассталась со шлемом. Отстегиваю подкладку на липучке, достаю универсальный тестер… Проблема яйца выеденного не стоит.

– ТЭПка сдохла, – сообщаю Сильве. ТЭПка – это Топливный Элемент Питания. По существу, та же батарейка, только в десять раз дороже. По идее, их можно заправлять спиртом. Только после зарядки они текут и нужный ток не держат. Надежней новый купить.

– Пойду с работы, куплю.

Сильва не хочет ждать, когда я вернусь с работы. Готова на любое унижение, но ждать до вечера не может. Звоню на работу, беру пол отгула.

Когда возвращаюсь из магазина, Сильва сидит в интернете. Сразу в двух чатах. Жалуется друзьям на судьбу. Насчет ТЭПки – правда, но остальное – ее буйная фантазия. Начало диалога с экрана уплыло, поэтому не могу понять, где эта ТЭПка стояла. Все дружно ей сочувствуют и осуждают мою непрактичность. Пока меняю ТЭПку, Сильва ласкается и бодает меня головой под локоть. Надеваю шлем…

– … твою мать! Так можно заикой сделаться!

– Кто тебя ругаться научил?

– Хорошо-то как! Словно мышку поймала!

– Сильва, ты понимаешь, что произошло?

– Маленькая катастрофа. Лишний раз убедилась, насколько я завишу от твоего ящика.

– Ты десять часов жила без шлема. И себя не потеряла. Какой из этого вывод?

Сильва настораживает ушки.

– Беру с субботы отпуск и едем на дачу! Лето в разгаре, а еще грядки не вскопаны.

Сижу в электричке, по просьбе Сильвы читаю Ларошфуко. Сильва лежит у меня на плечах воротником и тоже читает. Как выясняется, она читает вдвое быстрее меня. Видимо, дело в размерах мозга. Ее мозг компактнее, импульсы доходят быстрее. В рюкзаке у меня большой комп, в одной сумке продукты, в другой – Сильвин ноутбук, паяльник, тестер и три десятка сидиромов. Называется – народ едет на природе отдохнуть.

Закрываю Ларошфуко, и Сильва недовольно фыркает. Но мне надо подумать о философских вопросах. Вопросы чешутся – сказал бы Малыш. Оказалось, что шлем нужен только на начальном этапе. Стимулированный мозг получил новое качество – разум – и не хочет с ним расставаться. Любое живое существо крупнее кошки на планете Земля – потенциально разумное. Крупных неразумных видов больше нет! Собаки разумны, коровы разумны, лошади разумны, свиньи – гении математики. Жирафы, антилопы в Африке, белые медведи, крокодилы нильские. Все они теперь – братья по разуму. И это знаю один я. Вопрос: нужно ли об этом знать всему человечеству?

Мы едим мясо. Практически, каждый день. Я люблю мясо и не намерен от него отказываться. Со вчерашнего дня я – каннибал. Ем братьев по разуму. Мы все каннибалы. Дикость! Что будет, если человечество получит эту горькую пилюлю. Проглотит, или подавится?

– Понимаешь, котенок, – объясняю я Сильве, – этот шлем очень легко изготовить. Даже сейчас комп со шлемом стоит меньше пяти тысяч баксов. При серийном производстве специализированных чипов вместо компа можно снизить стоимость в десять раз. Может, в пятьдесят раз. Сто баксов – это не деньги. Месяц-другой в шлеме – и готово новое разумное существо. Хоть кролик, хоть мишка гималайский. Захочет мишка переходить на вегетарианскую диету? А волк?

– Ты пропустил пунктик. Без шлема мы остаемся животными.

– Шлем – это мелочь. Мы учим своих детей больше двадцати лет. В яслях, детском саду, школе, университете. Со школы дети знакомы со шлемами виртуальной реальности и сложнейшими интерактивными обучающими программами. Можешь не верить, но твой шлем лишь на чуть дороже шлема виртуальной реальности. Два месяца в нейрошлеме на фоне десяти лет школы – это мелочь. Еще одна обучающая программа, не более.

– Но вы рождаетесь разумными.

– Мы рождаемся ПОТЕНЦИАЛЬНО разумными. Почитай про Маугли, Тарзана и что об этом думают настоящие ученые. А потом посмотри на себя в зеркало. Тебе всего пять лет, но стиль мышления вполне взрослый, IQ высокий. Уровень информированности пока отстает, но это дело наживное.

Сильва довольно жмурится, облизывает лапку и пытается вымыть за ушком.

– Сколько лет ты учился?

– Закончил институт в двадцать три года.

– Мрррак! Забудь о животных, думай о людях, – советует она. – Появятся, или нет другие разумные виды, зависит только от людей.

– Появятся. Куда они денутся. Понимаешь, Мурлыка, время одиночек миновало. Медицинская наука сейчас поставлена на промышленную основу. В нее вкладываются огромные деньги. Это армия ученых. Они не пройдут мимо.

– Говоришь, время одиночек прошло? В зеркало посмотри.

Оборачиваюсь к зеркалу, и не сразу понимаю, на что намекает Сильва.

– Ах, вот ты о чем?! Нет, Сильва, все не так. Я использовал то, что наработала другая армия. В нефтеразведку вкладывается куда больше денег, чем в медицину, вот она и вырвалась вперед. Но это временно.

Надолго задумываюсь о причинах отставания медицины. Нет, думать надо не об этом. Есть у нас другой путь? Можем мы сегодня отказаться от мяса? Дудки! Да, идут разговоры о биофабриках, на которых в чанах будут выращиваться культуры мяса. Говядины, китятины, медвежатины, морской львятины… Но дорого! Живая корова дешевле в восемь раз. И еще пятьдесят лет дешевле будет.

Так что человечеству в ближайшие пятьдесят лет лучше не знать о моем открытии. Оно, человечество, физически не готово. Обеспечу человечеству шок с непредсказуемыми последствиями, расцвет вегетарианства, волну самоубийств, волну холодного цинизма и – как следствие – падение стоимости жизни по всем моральным категориям.

Захочет человечество голодать и поголовно переходить на фрукты-овощи? Нет. Ели мясо, едим и есть будем. Раньше – зверей, теперь – разумных существ. Образованные разумные будут есть необразованных. Уровень образования – как отмазка от сковородки. Нет, есть еще критерий. Бычка за год откормить можно, а человеческого оболтуса – 18 лет. Экономически невыгодно. Новый критерий селекции разумных. Кстати, в обе стороны работает…

Решено! Человечество не должно знать о моем открытии. Пусть я сволочь, пусть злой гений, черный ангел, дерьмо на палочке, но пятно будет лежать только на моей совести. Сделал открытие – сделаю и закрытие. Не привыкать. Я обязан это сделать!

Тогда что у меня в активе и что в пассиве для закрытия? Разложим по полочкам.

Минусы: доступность нейроиндукторов, мощных компов и математических пакетов сейсморазведки.

Плюсы: поголовное увлечение медиков пакетом томографического и резонансного анализа. Здесь он не тянет, но это еще понять надо.

Плюсы: Отсутствие хоть сколько-нибудь значительного числа специалистов широкого профиля. Типа моего.

Минусы: Хватит и одного спеца. И эти охламоны могут объединиться в группы из двух-трех человек.

Плюсы: Моя гениальная идея прокачки мозга. Мое ноу-хау. Побочный результат пятнадцати лет занятий искусственным интеллектом. На этом я выигрываю лет десять, или около того…

Что показывают весы? Что я просто обогнал всех лет на десять. А потом придет какой-нибудь лохматый аспирант, вчерашний студент – и повторит от нечего делать мое гениальное открытие.

Вывод: замалчивать мало. Нужно активно закапывать открытие. Вот дьявол! Опять влез не в свое дело. И это дело опять меня засосало. С головой. Как вонючее болото.

Не отрывая взгляда от норки, Сильва нервно бьет хвостом.

– Она думает, у меня других дел нет! – жалуются мне колонки рядом с телевизором. Сам комп спрятан под столом.

– Забудь о ней. У меня где-то мышеловка была.

– Только попробуй! Заставлю самого съесть!

– Это моя добыча! – реву я, подхватываю Сильву и валюсь на диван.

– Дяденька, не смей обижать маленьких! – пищат колонки. Некоторое время боремся. Сильва атакует и побеждает.

У кошки четыре ноги

Позади у нее длинный хвост

Но трогать ее не моги

За ее малый рост, малый рост!

Пою я, распластанный на диване. Сильва слушает, склонив голову на бок.

– Очень правильная песня, – оценивает она. – Ты прощен! Но о мышеловке забудь! Мыши мои. Не смей их ловить или подкармливать.

– Согласен! Но птички – мои.

– Крупные – твои, мелкие – мои, – предлагает Сильва.

– Наоборот – согласен.

– Ты берешь крупных птиц и крыс сверху!

– Торг здесь неуместен! – категорически заявляю я.

– И червяков для рыбалки, – выкладывает последний козырь Сильва.

– Отдаю тебе червяков. Я себе на месте накопаю. Ладно! Ты берешь мелких птиц, а также тлей, комаров, колорадских и прочих жуков.

– Шантажист. Твоя взяла. Но голуби и крупнее – мои!

– По рукам!

– По лапам! Червяков тоже можешь забрать себе.

– Я этого не забуду, любимая. Каждая третья рыбка – твоя!

Довольная Сильва задирает мордочку, чтоб я снял шлем, слизывает с блюдечка таблетку кошачьего антисекса, подмигивает мне и идет на прогулку. Дел много. Нужно осмотреть и заново пометить участок… Или только коты метят? Надо у Сильвы спросить. Но осмотреть и объяснить соседским котам, кто есть кто – это надо… Много дел. А я приступаю к чайной церемонии. К ритуалу. Тщательно, до скрипа отмытый чайник ошпариваю кипятком. Две ложки заварки из одного пакетика, одна из другого. Перемешиваю смесь, встряхивая чайник, нюхаю запах и заливаю крутым кипятком. Теперь – накрыть колпаком и четыре с половиной минуты глотать слюнки. У меня для этого дела даже песочные часы куплены. На три минуты и на пять. На четыре с половиной песочных часов не делают.

Пока настаивается чай, распахиваю окна на веранде. Снимаю колпак, нюхаю пар из носика. Хорошо…

– Лаванда, горная лаванда… – мурлыкаю, наливая в маленькую фарфоровую чашечку на блюдечке с голубой каемочкой. Отпиваю глоток. Чудесный вкус, просто божественный. Тонкий, чуть-чуть терпкий. Маленькими глотками выпиваю всю чашку. Но тут просыпается голод. Чайные церемонии откладываются в буфет до следующего раза. Наливаю божественный напиток в граненый стакан, сверху – три ложки сахара и ложка варенья. Картину морального падения дополняет бутерброд из двух разрезанных вдоль сосисок на толстом ломте хлеба.

Только закончил перекус, как на подоконник вспрыгивает Сильва. Перепрыгивает на стол – по чистой скатерти грязными лапами! – и кладет передо мной птенчика-желторотика.

– Из гнезда выпал?

Кивает и подталкивает добычу ко мне лапкой. Мол, вы это просили – вот вам!

Вздыхаю, согреваю несмышленыша в ладонях.

– Иди, показывай.

Сильва сигает через подоконник, а я, позавидовав ей, выхожу в дверь. Ага! На моем доме появилось ласточкино гнездо. Одалживаю у соседа лестницу и возвращаю непоседу домой. На ехидной мордочке Сильвы проступает задумчивое выражение.

Могу ли я закопать открытие? Почему – нет? С искусственным интеллектом ведь удалось. Конечно, процесс требует постоянной работы, активной переписки с работающими в этой области. Стоит только ослабить внимание, как появляются новички, готовые пересмотреть аксиомы. Их нужно критиковать, ободрять, обучать, снабжать ссылками на научные труды предшественников. В общем, тихонько подталкивать в болото.

Метод в общем-то простой. Объявить опасное направление исследований тупиковым, вдоль и поперек изученным, а интересное, красивое, но неохватное – самым перспективным. Не то, чтоб это направление было полным тупиком, но на его разработку десяти жизней не хватит. Зато и выход будет безопасным. Не искусственный интеллект, а имитатор ИИ. Без творческой фантазии, но предсказуемый, и поступающий разумно в самой сложной ситуации.

Теперь мне нужно повторить то же самое в медицине. Объявить глобальное исследование мозга по моей методике пройденным этапом, разбить мозг на ряд функциональных узлов, утопить специалистов в исследовании узких тем. Пусть роют глубоко, но узко. Главное – свести к минимуму исследование общей карты мозга. Общая карта – во всех деталях – должна быть опубликована во всех источниках. Якобы, ничего нового здесь открыть уже нельзя. Надо уточнять детали.

Прекрасно! За исключением пунктика. Для этого мне придется изучить общую картину, натаскать Петю, в крайнем случае – открыться ему. Петя – поймет. Да, наверно, придется ему открыться. Тогда за нашей спиной сразу встанет авторитет института, имена трех академиков. Медицина и физиология – не кибернетика. Области консервативные, склонные к чинопочитанию. Итак… План есть. Работу, конечно, придется менять…

Зачем я влез в это дело? Спаситель человечества…

Босс опять озабочен своими проблемами. У двуногих яйцеголовых два любимых вопроса: Кто виноват, и что делать? С первым вопросом все ясно, но второй Босс варьирует. От "Что делать дальше?" до "И что теперь делать?" Его проблемы. Не хочу в них вникать. Пусть это эгоизм. Имею право. У меня своих проблем выше хвоста. Если буду собирать в голову всю мировую скорбь, переполнение памяти точно заработаю. В любом случае, при моей жизни мир измениться не успеет. И не фиг думать! Тихо!.. Та-а-к! Пират пожаловал. Видный мужик. По моей территории как по асфальту ходит… Унюхал мою метку. Эй ты! Не смей свою ставить! Хотя, ладно, ставь, кобель. Но главная здесь я. Сейчас ты это поймешь. Я спокойна, я абсолютно спокойна. Хвост спокоен. Иду знакомиться. Э-э-э… Постой, ты куда??? Стой! Стой, сукин кот!

Стыдно! Сорвалась на банальный кошачий вой. Что-то я сделала не так. Но ведь никакой агрессивности не проявляла. Только хотела подойти. Трус! Тебе же хуже. Ничего. Тут еще Черномырдин, Персик и два бездомных живут. Серенький и Отмороженное Ухо. Без мужика не останусь.

Спор насчет инстинктов проигран по всем статьям. То, что казалось бесспорным в городе, здесь рассеялось как дым. Но лицо (лицо морды, или мордочку лица) я, конечно, сохранила. Как? В городе я ходила в шлеме, а здесь – без! Шлем не только стимулировал разум, но и подавлял инстинкты. Железный аргумент.

О! Серенький идет. Не Пират, но тоже не из последних. Я дружелюбна, добра, приветлива. Хвост вверх, мурлыкаю, иду на контакт… Прстой, куда же ты? Постой, глупенький! Не убегай…

Что за чудеса? Босс рассказывал, три года назад эти сволочи гоняли меня по всему участку. Я сама помню. Смутно, но помню. Запах, метки на моей территории, страх и неуверенность. Все прощаю подлецам.

Ну ладно, ночь любви не состоялась. Будет ночь кр-р-ровавой охоты. Нет, не бойся, лупоглазая, не на лягушек. На себя посмотри – кому ты такая нужна? Холодная, склизкая… Шерстью сначала обрасти, чудовище.

Шорох… Внимание! На мягких, полусогнутых тихонько крадусь за бревном… Выглядываю из-за торца… Крыска… Не очень крупная, но… Нужны мне неприятности? Но будет забавно иметь ручную крысу.

Выхожу из-за бревна и сажусь перед млекопитающим. В первый момент крыска оскаливает зубы, прижавшись к земле. Но я не нападаю, и чешуйчатохвостая смелеет. Чуткий носик приходит в движение, а потом и сама тварь спасается бегством. Не очень быстро, сохраняя достоинство. Совсем не так, как коты. Ни следа паники. По идее, должно быть наоборот. Надо с Боссом посоветоваться. Хватит ему циклиться на своих проблемах, пусть для отдыха о моих подумает.

Тут в голову приходит любопытная мысль. Есть выход для Больших Братьев. Мышей будут есть. Фермы по разведению леммингов появятся… Мясомолочный лемминг – звучит? Мышиные окорочка. Босс зайдет в магазин и скажет: "Взвесьте мне кило мышиной вырезки". Мурр!

– Есть кто дома?

– Заходите, Марь-Семеновна.

– А я вчера вечером иду, вижу у вас свет горит.

– Вам чая налить?

Марья Семеновна – моя соседка. Вдова. Живет через дом и имеет на меня виды. Отлично готовит, видная, крепкая, все на своих местах. На пять лет моложе меня. Один недостаток. Если существует деревенское радио, то Марь-Семеновна – его радиостанция. Знает все обо всех. И исповедует в душе лозунг хакеров всех времен и народов – информэйшен маст би фри. То есть, если что узнала – через день знает весь дачный поселок. На это мы с Сильвой пойти не можем. Никак. Несмотря на…

Пою Марь-Семеновну чаем с крекерами и узнаю все местные новости. Сильва вспрыгивает на подоконник и перебирается ко мне на колени. Ласкается, изображает обычную кошку. Новости интересуют ее даже больше, чем меня. Поэтому поддерживаю беседу, задаю полагающиеся вопросы.

– Ой, засиделась у вас, а дочка просила со внуком посидеть, – спохватывается Марь-Семеновна. – Беда у нас со внуком-то. Димке два с половиной года, а еще не говорит. Доктора говорят – последствия родовой травмы, нейротомографию делать надо. А как ее сделаешь, если очередь на полгода вперед. Они, паразиты, два дня для государства работают, а пять – коммерчески. На государственной-то машине…

В голове словно триггер сработал. Мне нужно изучать мозг, а Димке нужно сделать нейротомографию. И у меня есть с собой все необходимое. Нужно только шлем чуть-чуть перекроить.

– Марь-Семеновна, томографию и я вам могу сделать. Я ж как раз подрабатываю тем, что медикам аппаратуру налаживаю. Да на Сильве испытываю. Приносите завтра внука, сделаем все в лучшем виде. Но медики вам главного не сказали. Чтоб точный прогноз дать одного сеанса мало. Нужно недели две каждый день томографироваться. Тогда вроде фильма получится – сразу видно, как мозг развивается.

Еще минут десять обсуждаем детали, показываю на экране запись работы кошачьего мозга. Картинка в условных красно-сине-желтых тонах выглядит очень убедительно. Марь-Семеновна не знает, как меня благодарить. А Сильва начинает нервничать.

– Не беспокойся, – говорю я киске, как только за соседкой закрывается дверь. – Голос не потеряешь. Я тебе вместо шлема сделаю ошейник всего с четырьмя нейроиндукторами. Для снятия речевого сигнала вполне хватит. Сможешь все время в нем ходить.

Сильва моментально успокаивается.

До утра сижу, работаю. Сначала паяльником, потом иголкой и сапожным шилом. Примеряем ошейник, и начинается критиканство. Мол, толстый, тяжелый, сам попробуй такой носить… Хоть бы оценила, что с ходу, без отладки заработал. Эх, сам себя не похвалишь – никто не заметит. Поэтому хвалю себя сам, и даже угощаю стаканом крепкого кофе. Сильва ехидничает, что кофе стаканАми не пьют.

– Буржуи не пьют, – парирую я и приступаю к переделке шлема. Тут работа чисто портняжья. Нет, поторопился радоваться. Кое-где надо провода удлинить. Все равно – просто. Проводки, конечно, тонюсенькие, работа как у часового мастера. Но это работа для рук, не для головы.

В седьмом часу гашу мощную, двухсотваттную лампу с рефлектором, выдергиваю из розетки вилку трансформатора на 36 вольт для паяльника, сдвигаю Сильву на край постели… Как разделся и лег, уже не помню.

Утром (если два часа – это утро) проверяю шлем. На себе. Долго-долго колдую с параметрами программы. Кошачьи мозги, оказывается, отличаются от человеческих сильнее, чем я думал. Это уже за пределами автоподстройки программы. Наконец, все готово. До прихода соседки остается чуть меньше часа. Приделываю к ручке громкости колонок хвостик-стрелку. Теперь Сильва может сама убрать звук, чтоб не ляпнуть что-то при гостях. Сильва опять критиканствует. Предлагает мне купить плэер и переделать его в маленькую радиостанцию.

– Зачем? – искренне удивляюсь я.

– Чтоб не спрашивали, почему у тебя вечно наушники в ушах. Или хочешь, чтоб я с тобой по сотовому общалась.

– Разумно, но лень возиться, – сообщаю я ей. – Давай, отложим.

– Давай позавтракаем, – вносит она встречное предложение.

– Давай, – вяло соглашаюсь я. – Но готовишь ты.

Сильва ехидно улыбается и сигает за окно. Через секунду возвращается с мышкой в зубах.

– Специально для тебя берегла. Молоденькая, вкусненькая!

– Спасибо, родная. Но она такая маленькая, а я такой большой… – вяло отбиваюсь я.

– Вчера крысу видела. Сейчас поймаю. Есть будешь?

– Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь. Твоя взяла.

Сильва довольно жмурится. Пока готовлю обед на двоих, Сильва излагает идею мышиных ферм. Идея мне откровенно не нравится. Хотя индейцы у Фенимора Купера крыс ели… Нет, все равно не нравится.

Ровно в шесть приходит Марья Семеновна с внучком Димкой. Я начинаю жалеть, что взялся за это дело. Внучок – явный дебил. Весь в папу-алкоголика. Про папу мы наслышаны. Наградил жену ребенком-дауном, пропил половину мебели и был с позором изгнан. Ладно, это не мои заботы. Надеваю шлем, и пока завязываю тесемочки под подбородком, Димка пускает слюни мне на руки.

– Ой, какой у нас чепчик! А смотри, какая киска, – воркует Марь-Семеновна, пока я запускаю комп и подстраиваю программу. Потом добросовестно, в течении десяти минут записываю 3-D картинку. От скуки читаю лекцию по строению человеческого мозга. Марь-Семеновна слушает и подтирает Димке слюни.

Когда она уходит, нарезаю из записи два десятка трехмерных слайдов и компоную из них нечто вроде мультфильма. Даже после такой обрезки мой мультик совершеннее того, что дает сегодня аппаратура медиков. Но это хорошо. Пусть видят, что у кого-то есть более совершенная аппаратура. Больше уважения к пациенту будет.

На ночь сбрасываю на ноутбук тексты Фенимора Купера и Карла Мая. Сильва хочет знать, кто такие индейцы, которые крыс ели.

У Сильвы проблемы. Коты чуют в ней нечто чуждое и разбегаются. Сильва в трансе. Я тоже ничего не понимаю. Но факт налицо. Не убегает один только Персик. Но он несовершеннолетний. Тинэйджер. Трехнедельным был отнят у матери и вырос среди людей. Теперь он – последняя надежда Сильвы. Моя киска приваживает его к нашему дому и гладит по головке. Лапкой. А потом еще спрашивает, чем ее поведение отличается от поведения обычных кошек. Персик принял ее за маму. Какой уж тут секс. Только следующим летом…

А я опять не сдержался. На третьем сеансе после обычной записи включил свою программу прокачки мозга. Марь-Семеновну усадил пить чай, и пока мы пили… К концу сеанса Димка впал в полусонное состояние. Голова склонилась на плечо, изо рта – слюни, из носа – сопли, мутный взгляд никуда. "Притомился, задремал", – решила Марь-Семеновна. Было видно, как ей стыдно за внука. А я припомнил, что после первых сеансов Сильва выглядела не лучше.

На следующий день Марь-Семеновна привела Соню, Димкину маму. Опять был чай, демонстрация красивых картинок, лекция по строению мозга, про функции коры, подкорки, таламуса и гипоталамуса. (Не задеть бы стимулирующей волной гипоталамус.) Потом мне была прочитана лекция про радикулит и народные методы борьбы с оным. А Димка балдел, проходя второй сеанс стимуляции мозга. Так и пошло. Я разыскал сидюк с диснеевскими мультфильмами, спустил вниз со второго этажа кушетку и устроил маленький кинозал. Пока гости смотрели мультфильмы, пили чай, одаривали меня вареньем и пряниками, Димка получал сеанс стимуляции мозга.

Ночами я сидел, изучал записи. Выделил около сорока нервных центров, сравнивал, анализировал, рылся в литературе и ничего не понимал, если честно. Опознал десяток центров. Зрение, слух, обоняние – то, что можно было синхронизировать с внешними событиями. Была еще проблема. Мозг – сложнейшая машина. При повреждении какого-то участка соседние берут на себя его функции. Зря я начал изучение с мозга идиота. Кстати, про родовую травму – это выдумки. Нету ее следов. Во всем виноват лишь папа-алкоголик. Но не буду нарушать легенду.

На седьмой день Димка перестал пускать слюни. Активность коры и подкорки значительно возросли. Я испугался и прекратил сеансы стимуляции. Только наблюдение. Но процесс пошел. Активность коры продолжала возрастать.

Через две недели Соня сказала мне, что сына не узнать. Появилась координация движений, эмоции, интерес к окружающему. Сеансы произвели на него просто волшебное действие.

– Да бросьте, при чем тут сеансы? Просто настал момент такой. Копилось-копилось и как нарыв прорвался. Вы слышали про переход количества в качество? – нес околесицу я, усаживая ее перед экраном компьютера. – Ньютон в детстве тоже отставал в развитии. Был хилым и болезненным. Вот смотрите, это первый день, это – пятый, тут девятый, четырнадцатый. Видите разницу?

– Скажите, мне теперь не нужно вести его к доктору?

– Если заметите, что мальчик развивается ненормально – обязательно сводите, – уверенно советую я. – Человеческий мозг – удивительный механизм. Обычно он использует лишь малый процент своих возможностей. Одни говорят, один процент. Другие – десять. Димкин мозг из-за родовой травмы отставал в развитии. Теперь включился защитный механизм, и в работу вступили скрытые резервы организма. Природа все делает с перехлестом. Если раньше он отставал в развитии, то теперь будет наверстывать за троих.

– Почему это началось? Что послужило спусковым крючком?

– Трудно сказать, – сочиняю я, не покраснев – Может, свежий воздух, витамины, овощи с огорода. А может, мультфильмы, которые мы тут смотрели. Или еще что-то. Мы так мало знаем о мозге.

Соня кивала головой, а я водил курсором по экрану и грузил ее научной терминологией. Потом перевел разговор на простое и понятное – игрушки, головоломки, конструкторы, кубики-рубики… Соня поддакивала и вся светилась изнутри материнским счастьем. Эх, проклятая разница в возрасте… Будь она хоть на пятнадцать лет старше… Еще девочка девочкой… Стар я для девочки.

Батюшки! А ведь у Сильвы те же самые проблемы. Рыжий малолетний Персик. Точно говорят – кошка вся в хозяина. Но с чего она решила, что я зациклился на судьбе цивилизации? Никакая это не идея-фикс. Просто размышляю вслух иногда…

… Через месяц Димка заговорил. Скоро его будут звать вундеркиндом.

– Он вдруг говорит: "Птичка!" И швырк в нее кубиком, – захлебываясь от восторга, рассказывала Соня. Я сумел натянуть на лицо улыбку. Попасть в ласточку дутым пластмассовым кубиком – это говорит не просто о хорошей – о невероятной координации движений. Не спорю, можно списать на случайность. И все же. Речь, координация… Какими еще достоинствами я наградил Димку? Не удивлюсь, если он вырастет гением. И это после семи сеансов. Всего четыре часа в шлеме…

Холодно и пусто на душе. Что мне ТЕПЕРЬ делать?

Имею ли я право скрывать такое открытие? Оно же выводит человечество на качественно новый уровень! Гениальность станет нормой. Слабоумные излечатся за несколько сеансов. Первокласники на переменках будут играть в шахматы на уровне гросмейстеров. Исчезнет само понятие – умственно отсталый. Шлемы-стимуляторы изменят наш мир.

И очень скоро кто-то догадается надеть шлем на собаку, лошадь, мишку в зоопарке… Корова посмотрит грустно в глаза доярке и скажет: "Не отнимайте у меня сына. Пошлите меня на бойню вместо него".

Что мне делать с открытием?

– Неужели так трудно решить? – интересуется Сильва, вылизывая лапку. – Всего два варианта. Похоронить, или обнародовать. А хочешь совет? Надень шлем на себя. Станешь умненьким-благоразумненьким, и все станет ясно.

Надеть шлем на себя? Нет, ни за что, никогда! Боюсь. А вдруг не стану гением? Вдруг мозг уже настолько окостенел, что дорога в светлое будущее старикам закрыта?

Или наоборот. Стану гением. Настолько же выше окружающих, насколько люди выше животных. Интересно видеть вокруг себя одну непроходимую тупость? Остаться одиноким среди толпы идиотов. Нет, это не по мне. Стар я уже для таких опытов. В компании друзей может и решусь. Но один – никогда! Только вместе со всем человечеством! А другие захотят умнеть?

Мой шлем способен вывести все человечество в гении. И превратить всех крупных животных в разумных существ. Разумные будут есть разумных. Потому что больше есть некого. Но пусть мы решим продовольственную проблему. Волки не станут есть кроликов. Антилопы не пойдут на обед к аллигаторам. Все дружно начнут плодиться и размножаться. Что станет с биосферой?

Смотрю на неумело сшитый детский чепчик с тремя десятками радиодеталек и жгутиком проводов. Эта вещь способна разрушить наш мир. Нет, не способна, а точно разрушит. Мир станет умнее, технологичнее и жестче. Но будет ли новый мир лучше?

Что мне делать с этим чепчиком?

17.10.2000 – 30.10.2000

Оглавление