«Живое ископаемое»

Лайон Спрэг де Камп Живое ископаемое

* * *

Там, где сливались две реки, раскинулась чудесная страна — равнинная, с небольшими холмами, зеленая, теплая и влажная.

Сотни бабочек-поденок весело порхали в воздухе, и низкое вечернее солнце сияло на ярких крыльях. Ровное стрекотание цикад изредка прерывали доносящиеся из болота всплески какой-то неповоротливой туши.

Туша внезапно подняла голову и, как перископом, заворочала длинной шеей; зеленые глаза выпучились и расширились еще больше. Она явно осталась недовольна увиденным, так как тяжело встала на четыре колоннообразные ноги и с громкими чавкающими звуками устремилась к зарослям.

Показались два всадника, едущие вверх по течению; каждый вел животное, подобное тому, на котором ехал. Достигнув края болота, передний остановился и указал рукой на следы, оставленные слонообразной тушей.

— Гигантский тапир! — воскликнул он. — Ах, какой прекрасный был бы экземпляр!

— Неужели? — хмыкнул его товарищ. — А как мы доставим его в Южную Америку? Потащим на веревке?

Первый всадник хрипло рассмеялся.

— Я вовсе не предлагаю сейчас убивать его. Я только хотел отметить, что в музее этот вид совсем не представлен.

Путешественники не были людьми, хотя, безусловно, относились к антропоидам — с длинными пушистыми хвостами и густыми шубами темно-коричневого меха. На скуластом лице с большими водянистыми глазами вместо носа вглубь вели два узких отверстия. Каждый всадник весил килограммов шестьдесят. Современный зоолог по праву отнес бы их к семейству обезьян-капуцинов. Всадникам пришлось бы гораздо труднее классифицировать зоолога, так как в их дни палеонтология только зарождалась, и фамильное древо приматов не было разработано.

Бесхвостые круглоухие животные под седлами удивительно напоминали гигантских гвинейских свиней, каковыми, в сущности, и являлись.

Передний всадник спешился и стал ходить между причудливо разбросанными гранитными глыбами, среди стволов сикомор. При каждом его шаге разлетались стаи кузнечиков.

— Чьюи!

Подъехал и соскочил другой всадник.

Животные мирно принялись перемалывать густую высокую траву.

— Смотри, — произнес первый, поворачиваясь к одной из плит. — Поверхности слишком параллельны. Не может быть, чтобы это получилось случайно. По-моему, мы нашли.

— Вы имеете в виду местоположение большого города Людей?

Он шел и с явным скептицизмом пинал каменные плиты. Внезапно его голос поднялся:

— Наупутта!

Камень, у которого он остановился, был почти гладким, но если повернуть его поверхность параллельно солнечным лучам, на ней тенями проявлялись странные штрихи.

Наупутта выхватил из поклажи камеру и сделал несколько снимков, пока Чьюи поддерживал камень. Штрихи были такими:

…ТБУРГСКИЙ НАЦИО... …АНК

— Да, это надпись, — заметил Наупутта, убирая камеру. — Настоящая надпись, почти стершаяся. Не удивительно, ведь камень пролежал пять или десять миллионов лет, с тех пор, как вымерли Люди. И песок какой красный... Наверное, полон окиси железа. Люди, должно быть, использовали колоссальное количество стали в своих строениях.

— Вы не знаете, что значит эта надпись? — спросил Чьюи.

В его голосе сквозило почтение, которое испытывали капуцины к цивилизации, так высоко поднявшейся и так бесповоротно исчезнувшей.

— Нет. Специалисты попробуют расшифровать ее по моим фотографиям. Это возможно, если она сделана на одном из известных нам языков Человека. Как жаль, что не сохранилось хотя бы несколько Людей. Они могли бы ответить на многие вопросы.

— Может быть, — сказал Чьюи. — А может, и нет. Люди могли бы уничтожить нас, если бы предположили, что мы займем их место.

— Пожалуй, ты прав. Я никогда не задумывался над этим. Как хочется забрать камень с собой...

Чьюи хмыкнул.

— Когда вы брали меня в проводники, то говорили, что музею нужно лишь общее исследование. И каждый день, увидев что-нибудь весом в тонну, вам хочется увезти это с собой. Например, вчерашний медведь — он весил по крайней мере полторы тонны!

— Но ведь это новый подвид! — возмутился Наупутта.

— Ну разумеется, — съязвил проводник. — Совсем другое дело! Новые подвиды вовсе не тяжелые — они только кажутся такими. Эх вы, ученые! Ну ладно, я вижу, вы тут целый день собираетесь бродить. Надо разбивать лагерь.

Скоро он вернулся.

— Что ж, место я нашел. Только мы здесь не первые. Неподалеку кострище.

— Значит, не только мы так далеко углубились в Восточные леса... Кто это может быть?

— Не знаю. Какой-нибудь изыскатель из Колонии. Они не желают полагаться только на свои соль и серу и ищут новые ресурсы...

На следующий день они повернули к востоку, потому что Наупутта хотел перед возвращением добраться до видневшихся на горизонте гор. Здесь им преградила дорогу река. Когда они почти уже переплыли ее, из подкравшейся сзади черной тучи хлынул ливень, сильный и короткий.

Ученый принюхался.

— Что-то горит, — сказал он.

— Либо это наш таинственный друг, либо мы прибыли как раз вовремя, чтобы остановить лесной пожар, если дождь не сделал это за нас, — согласился проводник и тронул свое животное.

В шорохе заканчивающегося дождя они незамеченными подъехали к капуцину, жарящему на костре пищу.

Треснула ветка, незнакомец обернулся и схватил тяжелую винтовку.

— Ну? — произнес он бесстрашным голосом. — Кто вы такие?

Исследователи автоматически потянулись за своими винтовками в седельных сумках, но замерли, глядя в неподвижное дуло. Наупутта представил себя и проводника.

Незнакомец расслабился.

— А, ученые охотники за жуками! Простите, что напугал вас. Устраивайтесь поудобней. Я — Нгуой цу Чоу, изыскатель из Колонии. Мы... я приплыл сюда на лодке.

— Мы? — повторил Наупутта.

Плечи изыскателя тяжело поникли.

— Я только что похоронил товарища. Нарвался на змею. Его звали Яуга, Яуга цу Шрр. Такого хорошего напарника не было ни у одного изыскателя... Простите, вы не могли бы дать мне немного порошка против блох? Мой весь вышел.

Втирая порошок в мех, он продолжал:

— Эта река идет от самых гор. Там великолепная страна — косули, медведи, гигантские кролики, утки...

Он долго еще рассказывал, а потом лег спать и рано утром следующего дня уехал.

После его отъезда Чьюи почесал себе голову.

— Боюсь, что подцепил блох от нашего друга. Но интересно, почему он держал нас на мушке, пока не узнал, кто мы такие?

— Остался один и боялся, — предположил Наупутта.

Чьюи продолжал хмуриться.

— Почему он схватился за винтовку, я понимаю, — к нему мог подкрасться и лев. Но он держал нас на мушке, даже увидев, что мы — иму. Впрочем, возможно, я просто с подозрением отношусь к обитателям Колонии... Хотите взглянуть на «великую страну»?

— Да, — ответил Наупутта. — Мы можем идти вперед еще неделю и все равно успеем вернуться до холодов.

Несмотря на мех, капуцины были очень чувствительны к холодам, и именно поэтому география, ботаника, зоология и все прочие науки, связанные с путешествиями, заметно отставали по сравнению с другими элементами их цивилизации.

— Описания Нгуоя сходятся с тем, что видел Шмргой со своего воздушного шара, хотя, как известно, пешком ему дальше пройти не удалось. Он приземлился в сорока милях ниже по реке и оттуда спустился к Колонии.

— Скажите, — задумчиво произнес Чьюи, — а будут у нас когда-нибудь машины, летящие по нашему желанию, а не туда, куда дует ветер, как эти шары?

— Лишь когда у нас будет гораздо более легкий двигатель. После того, как мы загрузим аппарат полностью — топливом, водой, оборудованием — взлететь остается столько же шансов, как у гранитной скалы. Существует гипотеза, что у Людей были летательные машины. Они, должно быть, применяли двигатели на минеральных маслах, которые выкачивали из почвы. Они выкачали почти все, оставив нам один уголь.

* * *

Это была действительно великая страна, согласились исследователи, увидев ее. Путь оказался нелегким. Им пришлось буквально прорубать себе дорогу сквозь густые заросли. Впереди шел Чьюи, орудуя топором с искусством опытного лесоруба. Каждый удар стали рассекал мягкое дерево. За ним, зажав хвостом поводья первого животного, шел Наупутта.

— Что это за шум? — внезапно спросил он.

В наступившей тишине отчетливо послышались ритмичные глухие удары, доносящиеся, казалось, из-под земли.

— Понятия не имею, — признался Чьюи. — Может быть, стучат стволы? Но ветер слишком слаб.

Они продолжали идти. Неожиданно Наупутта закричал. Чьюи обернулся и увидел, что ученый склонился над какими-то костями.

Десятью минутами позже он все еще изучал их.

— Ну, — нетерпеливо заметил Чьюи, — вы не посвятите меня в тайну?

— Прости. Сам себе не могу поверить. Это кости Человека. Не ископаемые — свежие кости! Судя по дыре в черепе, можно предположить, что его застрелил наш друг Нгуой. Я собираюсь во что бы то ни стало добыть целый экземпляр!

Чьюи вздохнул.

— Когда речь заходит о новых видах, кровожаднее вас не сыскать. Причем утверждаете, что не терпите насилия!

— Ты не понимаешь, Чьюи, — возразил Наупутта. — Если хочешь, называй меня фанатиком. Охота ради забавы возмущает меня до глубины души. Но сохранение и изучение нового вида во имя науки — совсем другое дело!

— О, — только и произнес Чьюи.

* * *

Они смотрели на Человека сквозь густые заросли. Он был для них странным существом, почти безволосым; на желто-коричневой коже виднелись шрамы. Сжимая в руке палку, Человек осторожно ступал по мягкой хвое, принюхивался, часто останавливался. Солнце поблескивало в бронзовых волосах на подбородке.

Наупутта нажал на курок, и выстрел оглушающе разорвал тишину. Звук отразился от дальних холмов и вернулся с падением тела.

— Здорово! — воскликнул Чьюи. — Прямо в сердце! Я бы не смог лучше. Но они так похожи на иму...

— Я иду на это во имя науки, — произнес Наупутта, доставая камеру, измерительную ленту, записную книжку и скальпель.

Прошло несколько часов, а он все еще препарировал свою добычу и делал зарисовки. Чьюи убивал время, хвостом пытаясь подобрать с земли одиночную иголку хвои.

— Я, разумеется, понимаю, как ужасно отсутствие у нас цистерны с формальдегидом, — не выдержал наконец Чьюи. — Но раз ее нету и никогда не было, чего тянуть?

Зоолог иногда раздражал его. Причем он понимал точку зрения ученого, и сам был хорошо начитан, и питал любовь к естествознанию. Но, целые годы проводя в экспедициях, Чьюи давно уже свыкся с фактом, что всего с собой не возьмешь.

Внезапно он выпрямился и прошипел:

— Тс-с-с!

Метрах в пятнадцати впереди из-за веток выглянуло и исчезло человеческое лицо. Волосы на шее Чьюи поднялись. Никогда в жизни он не встречал такой яростной ненависти, сконцентрированной во взгляде.

Ветки шевельнулись, и среди деревьев мелькнула желто-коричневая кожа.

— Лучше поспешите, — встревоженно посоветовал Чьюи. — Эти твари могут быть опасны.

Наупутта пробормотал что-то насчет нескольких минут. Обычно он был не менее чувствителен к опасности, чем проводник, но в присутствии научного чуда весь окружающий мир съеживался в маленький комочек где-то на задворках мозга.

Чьюи, все еще вглядываясь в лес, произнес:

— Интересно, почему Нгуой не предупредил нас? Неужели он хотел, чтобы нас съели... И зачем это ему? Послушайте, вам не кажется, что эти глухие удары становятся громче? Бьюсь об заклад, что Люди подают сигнал. Если Нгуой желал избавиться от нас, то нашел замечательный способ. Он убивает нескольких Людей, а когда они возбуждены и жаждут крови иму, появляемся мы. Надо уходить!

Наупутта торопливо закончил работу. Они упаковали кожу и скелет Человека, навьючили поклажу и тем же путем направились назад, нервно вглядываясь в тени.

Исследователи проехали уже пару миль и немного успокоились, когда в воздухе просвистело что-то массивное и ткнулось в землю. Это был грубый деревянный дротик. Чьюи выстрелил в чащу. Было тихо.

Они наконец вышли из зарослей и стали спускаться по косогору в лощину.

— Мне не нравится, что они будут выше нас, — заявил Наупутта.

— Другого выхода нет, — сказал Чьюи. — Склоны ущелья слишком круты. Мулы на них с таким грузом не поднимутся.

Внезапно раздались крики. Из леса выскочили безволосые твари и с протяжным завыванием бросились к ним.

Чьюи выругался и спрыгнул на землю. Наупутта последовал его примеру и выстрелил одновременно с проводником; вся лощина наполнилась оглушающим грохотом огня. Стреляя и перезаряжая оружие, Наупутта думал о том, что он будет делать, когда опустеет магазин.

Люди, вопя от испуга, повернули к спасительным зарослям и исчезли. Двое остались неподвижно лежать на земле, а третий ворочался в кустах и выл.

— Не могу смотреть, как он мучается, — произнес Наупутта и выстрелил. Человек затих, но из глубин леса донеслись крики ярости.

— Они не поняли этот акт милосердия, — сухо заметил Чьюи, садясь на мула.

Крики Людей сопровождали их путь, но сами они не показывались.

— Черт подери, — сказал Наупутта низким голосом, не сводя глаз с леса. — Еще бы немного, и... Неужели никто не изобрел винтовку, которая перезаряжалась бы автоматически, чтобы скорость стрельбы зависела только от частоты нажимания на курок?

Чьюи хмыкнул.

— Да, в прошлом году в Колонии показывали такую винтовку. Я сам попробовал, и она добросовестно работала. Возможно, когда-нибудь они станут практичны, но на сегодняшний день я предпочитаю свою старушку. Вы, очевидно, хотели спросить, что бы с нами стало, если бы Люди продолжали наступать? Я... Смотрите! — Он остановил свое животное. — Наверх смотрите, на скалу!

— Этих глыб на вершине не было, когда мы ехали сюда, — медленно проговорил Наупутта.

— Когда мы будем проезжать самой узкой частью лощины, они скатят их на нас. Сами же будут защищены от выстрелов скалой. Другого пути нет... Булыжники нас задавят.

Наупутта задумался.

— Но надо же нам пробраться через это бутылочное горлышко! Через несколько часов стемнеет.

Оба замолчали.

Потом Чьюи произнес:

— Здесь что-то не так... Я имею в виду Нгуоя и его товарища. Если мы выберемся...

Наупутта оборвал его.

— Слушай! Я переплыву реку и залезу на дерево на той стороне. Тогда я хорошо буду видеть вершину скалы и не дам Людям подойти к валунам, пока ты не проведешь мулов через сужение. А ты найдешь такое же дерево ниже горловины и прикроешь меня.

— Правильно! Когда буду готов, выстрелю три раза.

Наупутта твердо обхватил оружие хвостом и направил животное в воду. Уже на дереве, выбрав удобный упор, он махнул проводнику, и тот повел караван, по узкой кромке берега вдоль бурлящих вод.

И, разумеется, на вершине скалы появились Люди. В прицеле винтовки они казались еще меньше, чем ожидал Наупутта; слишком маленькими, чтобы служить целью. Он дважды выстрелил в скопление копошащихся розовых точек. Двойной грохот отразился от северной стены ущелья! Попал ли он в кого-нибудь, видно не было, но крошечные фигурки исчезли.

Он стал ждать. Солнце давно уже скрылось за горным кряжем, но несколько косых лучей пробивались из-за хребта. В этих лучах клубами дыма носилась мошкара. На юг пролетела вереница гусей.

Услышав три выстрела, Наупутта переплыл речку и направился вниз по течению. Над ним почти вертикально высились темные стены ущелья. В реве порогов он услышал один выстрел, затем другой... Мул вздрогнул, но шел вперед. Стрельба продолжалась. Видимо, сейчас Люди были настроены во что бы то ни стало добиться своей цели. Наупутта считал — семь, восемь... Огонь прекратился, и зоолог понял, что Чьюи перезаряжает винтовку.

Посыпались камни. Колоссальный валун, раздутый, словно воздушный шар, появился над его головой, ударился о выступ, пронесся над Наупуттой и упал в воду, окатив его и мула тучей брызг. Наупутта отчаянно ударил животное, и оно устремилось вперед, на повороте чуть не скинув всадника в реку.

Ученый недоумевал, почему Чьюи не начинает стрелять. Он взглянул наверх и увидел, что весь воздух, казалось, насыщен камнями. Они росли на глазах, и каждый падал прямо на него. Он пригнулся; мелькнула мысль: «Почему же он не стреляет?» Но было уже поздно.

Лавина камней настигла его, и вода сзади забурлила. Один обломок пролетел так близко, что ветер взлохматил Наупутте волосы. Обезумевший от страха мул рванулся вперед. И тут они выехали на солнце, и зигзагообразные прыжки мулов перешли постепенно в ровный галоп.

Наупутта подъехал к дереву Чьюи.

Проводник уже спускался, держа винтовку в хвосте.

— Вы не ранены? — закричал он. — Я уж думал, что вам конец. Когда перезаряжал, в казенник попала веточка.

Наупутта хотел его успокоить, но обнаружил, что не может произнести ни звука.

Чьюи поднес к глазам бинокль.

— Быстрее! Надо пройти прорубленную нами тропу прежде, чем они приблизятся к чаще.

* * *

Наупутта зевнул, потянулся и сел. Они находились в лагере Нгуоя; Чьюи сидел у костра, держа винтовку на коленях. Оба еще не пришли в себя после бессонного бегства вниз по реке. Они выстроили четырех животных в колонну и поочередно ехали на замыкающем, ожидая атаки. Но хотя глухие барабанные удары продолжались. Люди больше не показывались. В лагере Нгуоя изыскателя не было; но он явно еще не возвращался.

— Пока вы спали, я думал об этом Нгуое. Мне кажется, он не рассчитывал, что мы вернемся, хотя ничего доказать не могу, — произнес Чьюи. — Любопытно, каким образом его компаньон умер... в такой удобный момент для Нгуоя. Одному вверх по течению не подняться. Но, достигнув цели, спуститься можно без посторонней помощи. Ну а после находки ценнейшего соснового леса этот несчастный Яуга оказался явно лишним. По возвращении в Колонию Нгуою ни с кем не придется делить славу и награду за находку.

Наупутта поднял брови и, не говоря ни слова, достал из тюка лопату.

Через полчаса он исследовал бренные останки Яуги цу Шрр. Запах от них был омерзительным.

— Вот! — воскликнул ученый. — Два отверстия в черепе. Никакая змея их сделать не могла. Тут явно поработала пуля четырнадцатого калибра.

Наступило молчание. Порыв ветра донес слабые ритмичные удары.

— Задержим его? — спросил Чьюи. — До Колонии путь долгий.

Наупутта задумался.

— У меня есть лучшая идея. Пока труп надо снова закопать.

Наупутта уложил тело в могилу. Звук ударов приблизился.

Среди деревьев раздалось легкое посвистывание.

— Быстро! — прошептал Наупутта. — Набросай сверху листьев. Потом заговори с ним, отвлеки его внимание.

Свист прекратился, и появился изыскатель. Если он и был удивлен путешественникам, то не подал виду.

— Привет! — воскликнул он. — Ну как, удачно?

Он замолчал и принюхался. Исследователи поняли, что упустили одну вещь, которую нельзя спрятать в могиле.

— О, вполне, — откликнулся Чьюи самым дружелюбным тоном и пустился в длинный рассказ о великолепии лощины.

Глухие удары стали еще громче, но этого, казалось, никто не замечал.

— Нгуой, — внезапно спросил Наупутта, — вы не видели в лесу живых Людей?

Изыскатель фыркнул.

— Не валяйте дурака. Люди вымерли миллион лет назад. Как же я мог их видеть?

— А вот нам посчастливилось...

Ученый замолчал. Тишину нарушали только резкие удары. Или были слышны еще и слабые крики?

— Более того, мы только что видели останки вашего компаньона...

Снова наступило молчание, прерываемое шумом приближающихся Людей.

— Вы собираетесь нам отвечать? — спросил Наупутта.

Нгуой ухмыльнулся.

— Конечно.

Он прыгнул к дереву, у которого оставил винтовку.

— Вот этим! — Он схватил оружие и нажал на курок.

Раздался металлический щелчок. Наупутта разжал кулак, показывая пригоршню патронов. Затем спокойно взял собственную винтовку и направил ее на изыскателя.

— Чьюи, забери у него нож, топор и остальное снаряжение.

Проводник, пораженный решительными действиями своего обычно спокойного и непрактичного товарища, молча повиновался.

— Теперь, — велел Наупутта, — привяжи мулов к лодке Нгуоя. Мы едем.

— Но... — неуверенно начал Чьюи.

— Объяснять буду позже. Поторапливайся! — прорычал зоолог.

Когда путешественники грузились в каноэ, изыскатель пробудился к жизни.

— Эй! — закричал он. — Вы меня не берете? Сейчас сюда придут Люди и меня съедят! Они пожирают даже друг друга!

— Нет, — произнес Наупутта. — Мы не берем тебя.

Лодка отошла от берега, и животные покорно следовали за ней. Плавать они умели прекрасно, и Наупутта не боялся, что они утонут.

— Эй! — заорал Нгуой. — Вернитесь! Я признаюсь!

Каноэ набирало скорость.

Среди деревьев началось внезапное движение. Уже знакомые крики Людей смешались с отчаянными воплями изыскателя. Вопли вскоре прекратились, а голоса Людей перешли в ритмичную песнь, которая была слышна долго после того, как лагерь скрылся из виду.

Чьюи, медленно гребя, безмолвно смотрел на воду перед собой. Наконец он повернулся и решительно произнес:

— Это самый подлый поступок в моей жизни. Оставить его беззащитным на съедение дикарям...

Выражение убежденности исчезло с лица Наупутты; ученый выглядел разбитым и опустошенным.

— Ты порицаешь меня? Я этого опасался. Но другого пути не было.

— Почему же?

Наупутта глубоко вздохнул и отложил весло.

— Нгуой убил своего партнера и возвращался в Колонию с известием о находке соснового леса. Он хотел убить нас руками Людей, а когда это не получилось, не колеблясь, убил бы нас сам, если бы я не разрядил его винтовку. Колония выслала бы сюда целую банду лесорубов. Сосна — прекрасный строительный материал, ты это знаешь. Через несколько лет чудеснейший лес был бы уничтожен, а с ним и вся дикая жизнь, включая Людей — отчасти на питание, отчасти из самообороны, отчасти потому, что мы любим стрелять.

Чьюи слушал. Наупутта продолжал:

— Считалось, что Человек вымер миллионы лет назад, распространившись перед тем по всему миру и достигнув уровня цивилизации не менее высокого, чем наш, или даже выше. Люди, которых мы видели, вполне могут оказаться последними представителями вида. Ты очень практичен, и я не знаю, поймешь ли ты чувства биолога к живому ископаемому. Для нас они просто бесценны, и мы не пожалеем ничего, чтобы сохранить их. Если мы вернемся в Южную Америку раньше, чем новости о сосновом лесе дойдут до Колонии, я успею нажать кое на кого, чтобы этот район сделали заповедным, и пусть тогда они отправляются за лесом, куда угодно. Но если Колония будет первой, у меня не останется ни одного шанса.

Чьюи слушал.

— Но есть вопрос большего значения, чем Нгуой и Люди. Известно, что Человек был очень расточителен со своими богатствами. Примером является истощение запасов минеральных масел. И обширное вымирание крупных млекопитающих перед последним ледниковым периодом было тоже его деянием, по крайней мере частично. Мы уверены, что он виноват в исчезновении некоторых видов китов, и подозреваем, что именно он истребил почти все виды слонов. Большинство сегодняшних млекопитающих эволюционировало за пару миллионов лет из форм, которые в человеческие времена могли уместиться на ладони. Нам неведомо, почему его род вымер. Возможно, причиной явилось сочетание войн и болезней; возможно, сыграло роль истощение естественных ресурсов. Я поставил целью своей жизни не допустить повторения этой ошибки... Мы, капуцины разумные, не можем идти по их пути. Теперь понимаешь, почему я должен был так поступить?

Чьюи молчал.

— Пожалуй, да, — наконец проговорил он. — Не скажу, что одобряю... Но я буду думать.

Каноэ бесшумно скользило по реке.

Оглавление