«Опасность - человек!»

Гордон Диксон Опасность — человек!

* * *

Космический корабль бесшумно приземлился прямо в прохладную темную ночь, какие бывают в Нью-Хемпшире поздней весной.

Луна едва светилась, и извилистая тропа, бегущая через небольшие заросли елей и смутно видневшееся пастбище, казалась длинной полоской светлой материи, небрежно брошенной и забытой.

Двое инопланетян остановили корабль. Зависнув в пятидесяти футах над пастбищем, он был почти невидим на фоне низких туч. Затем эти покрытые шерстью, похожие на медведей существа присели на задних лапах, пояса на их униформах слегка мерцали в отраженном свете приборной доски.

Они переговаривались шепотом.

— Неплохое место, — говорил младший по званию, не отрывая взгляда от земли под ним.

— Чем же? — поинтересовался старший.

Младший не ответил. Слегка качнувшись, он сказал:

— У меня вскоре должны появиться дети. Я только что получил сообщение.

— Сколько их?

— Трое... так считает доктор. Для первых родов это неплохо.

— У моей жены было только двое.

— Знаю. Ты говорил мне.

Молчание длилось несколько секунд. Космический корабль почти незаметно раскачивался на волнах ночи.

— Смотри... — вдруг произнес младший. — Он идет, как и должно быть по плану.

Начальник взглянул и увидел высокую темную фигуру, появившуюся из-за деревьев и идущую по тропинке. Небольшой лучик света, пляшущий по тропе, освещал его путь. Старший сосредоточился.

— Займись-ка регуляторами, — приказал он. Небрежность в его тоне пропала. Голос стал резким и непреклонным.

— Регуляторы готовы, — доложил второй тем же деловитым тоном.

— Сшиби его.

— Есть.

Космический корабль как бы припал к поверхности. Последовал необычный — негромкий и без вспышки света взрыв — словно пришла откуда-то взрывная волна. Фигурка опустилась на землю, фонарь выпал из ее руки и исчез в невысокой траве. Космический корабль приземлился, и двое инопланетян вышли из него.

В сумраке ночи они маячили над неподвижной фигурой. Это был худой смуглый мужчина лет тридцати, одетый в застиранные вельветовые брюки и клетчатую шерстяную рубашку, какую носят лесорубы. Он потерял сознание, но дыхание его было глубоким и ровным.

— Я возьму его за голову, — сказал старший, — а ты бери с другого конца. Взяли! Пошли в корабль.

Они поднялись наверх через открытый люк корабля, слегка кряхтя под тяжестью своего груза.

— Кажется, он скользкий, — заметил младший.

— Чепуха! — отрезал старший. — Ты излишне впечатлителен.

* * *

Элдридж Тимоти Паркер дрейфовал в сонном забвении между пробуждением и глубоким сном. Он заметил, что созерцает свое собственное имя. Элдридж Тимоти Паркер. Элдридж-Тимоти-Паркер. Элдриджтимотипаркер... Он чувствовал, что лежал на чем-то твердом и прохладном. Его правая рука висевшая плетью слегка шевельнулась, ощупывая ложе. Под ним был металл. Сталь? Он попытался сесть и ударился лбом о потолок, замигав глазами в темноте...

Темнота?

Он развел руки, как бы ища что-то и чувствуя, как страх поселился в его душе. Костяшками пальцев он стучал по стене.

Он был замурован, окружен, заточен.

Полностью.

Как в гробу.

Похоронен... Он начал кричать...

Значительно позже, окончательно проснувшись, он обнаружил себя в незнакомом месте, где в воздухе плавала целая масса предметов. Сам он скользил среди каких-то механизмов, и они постоянно тыкались в него. Он ощущал горячие и холодные прикосновения. Незнакомые шумы и звуки разных тональностей то возникали, то исчезали. Ему послышались голоса, задававшие вопросы:

— Кто вы?

— Элдридж Паркер... Элдридж Тимоти Паркер...

— Что?

— Я Элдридж Паркер.

— Расскажите о себе.

— Рассказать что? Что?

— Расскажите о себе.

— Что? Что вы хотите знать? Что?

— Все.

— Но я...

— Расскажите.

— Ну хорошо. Думаю, что я был похож на любого из мальчишек нашего города... Я был довольно хорошим стрелком и часто выигрывал... ...Я также играл в хоккей. В наших краях, знаете, часто стоит довольно холодная погода, по утрам зимой так зябко, когда делаешь первый шаг за порог... Это хорошая свободная страна, Новая Англия, и там так много запахов... ароматы сосны и травы, и особенно мне запомнился запах кухни. И кроме того, дубовые скамьи в церкви также издают запахи, когда становишься на колени, касаясь носом скамьи впереди...

...И рыбная ловля в наших краях хороша. Я люблю рыбачить, но никогда не тратил времени попусту в будние дни. Знаете, мы пресвитериане. У моего отца была ферма, и он также вкладывал деньги в землю в округе. Мы никогда не жили бедно, но моя мечта иметь мотоскутер так и не сбылась... ...я никогда не считал, что ненавижу немцев, по крайней мере не думал, что ненавидел. Хотя я был в Европе, мне не пришлось принимать участие в боях: я служил в автопарке, где всегда стоял запах бензина... ...Я люблю работать руками — это совсем не то, что служить в пехоте... ...У меня есть право выступать в городском совете, как и у любого другого... Никого не касается, за кого я проголосовал на последних выборах... И мой банковский счет... Но у меня есть право вмешиваться в дела города, наравне с крупнейшими землевладельцами...

...Я не посещал колледж, так как не считал это необходимым. «Слишком много образования может превратить в дурака любого», — говорил я своему отцу. Уж я-то знал, как получить достаточное количество учености. Я фермер и всегда буду фермером, я буду обучаться сам и узнаю, как что происходит, без пустой траты времени и денег ради того, чтобы повесить клочок бумажки на стене...

...Конечно, я знаю об атомной бомбе, но я не ученый и это не мое дело... Я избираю людей, которые могут нанимать специалистов, разбирающихся в подобных вещах, и люди, которых я избираю, услышат от меня... Если же не все будет идти так, как мне нужно... Почему я никогда так и не женился — это не ваше дело. Почему я никогда не был... хотя пару раз я все-таки был, и я все еще могу, если Дженни Линд...

...Я верю в Бога и в Соединенные Штаты Америки...

* * *

Элдридж Паркер постепенно просыпался. Он находился в комнате, напоминавшей помещение офиса, где стояли что-то вроде ящика с дверцами из тех, которые обычно служат для размещения картотеки, и стол, похожий на письменный, несмотря на необычный тонкий стержень в центре. Однако здесь не было стульев — лишь маленькие, плоские кушетки, на которых сидели и молчаливо наблюдали за ним трое огромных, покрытых шерстью существ, напоминавших медведей.

Сам Элдридж сидел на стуле. Как только неведомые твари заметили, что глаза его открылись, они сразу же отвернулись от него и повели разговор между собой. Элдридж Паркер покачал головой и замигал, он замигал бы ушами, если бы мог, так как звуки, издаваемые существами, не были похожи на все те, которые он слышал раньше, и тем не менее он понимал все, что они говорили. Это было странное ощущение, как двойной аудиообраз, ибо он слышал незнакомые звуки, вылетавшие из их ртов, и в то же мгновение что-то в его голове преобразовывало их в совершенно понятный английский язык. Но это было еще не все. Прислушиваясь к беседе странных созданий, он начал воспринимать также двойной зрительный образ. То есть, он все еще видел похожее на медведя существо за столом, но от звуков его голоса или от чего-то еще в уме Элдриджа постепенно вырисовывался образ худощавого, довольно измученного седоволосого мужчины одетого во что-то, похожее на униформу, хотя это и не был мундир. Он напоминал армейского генерала в гражданском двубортном пиджаке со звездами и офицерским поясом. Другое такое же существо, сидевшее рядом с первым у стола, преобразовалось в сознании Элдриджа в молодого черноволосого мужчину, окруженного лабораторными приборами, а третий их собеседник, сидевший дальше у стены, показался ему грузным пожилым мужчиной с обличьем книжного мудреца.

— Видите, командор, — произнес молодой человек с черными волосами, — он прекрасно восстановился. По меньшей мере на физическом и ментальном уровнях.

— Хорошо, доктор, хорошо, — слова, произносимые существом, сидящим за столом, Элдридж понимал без труда. — И вы говорите, оно... он... будет способен понимать?

— Конечно, сэр, — ответил доктор-психолог, или кем он там был. — Идентификация абсолютная.

— Но я имею в виду понимание... охват... — существо за столом приподняло лапу. — Следите за его реакциями.

Доктор повернул свою медвежью голову к третьему в группе, очевидно, старшему. Тот медленно заговорил глубоким низким голосом.

— Общая культура позволяет. Конечно.

Командор слегка поклонился старшему.

— Конечно, академик, конечно.

Все они посмотрели на Элдриджа, который встретил их взгляды с большим интересом. Каждая сторона рассматривала другую с откровенным, неприличным любопытством.

На мгновение воцарилось молчание. Казалось, что оно наполнено до краев какими-то эмоциями. Ясно было, что никто из незнакомцев напрямую не решался обратиться к чужаку.

— Оно... он... ему удобно? — спросил командор, оборачиваясь к доктору. — Думаю, да, — медленно ответил тот. — Как нам известно...

Снова повернувшись к Элдриджу, командор сказал:

— Элдриджтимотипаркер, я полагаю, вы хотели бы знать, где находитесь?

Привычка к осторожности сковала язык Элдриджа.

Он так долго колебался, отвечать ему или нет, что командор в отчаянии повернулся к доктору, который успокоил его легким движением головы.

— Говорите, — приказал командор, — мы сможем понять вас точно так же, как вы понимаете нас. Ничто не обернется вам во вред, и что бы вы не сказали, это не будет иметь ни малейшего влияния на ваше... эээ... положение.

Он снова помолчал, глядя на Элдриджа. Паркер все еще хранил молчание, одной рукой он бессознательно шарил в своем нагрудном кармане.

— Моя трубка... — произнес наконец Элдридж.

Все трое взглянули друг на друга, затем обернулись к Элдриджу.

— Она у нас, — пояснил доктор. — Потом мы вернем ее вам. Но сейчас... мы не можем позволить... это вас не устроит.

— Вам помешает дым? — спросил Элдридж с некоторой хитринкой.

— Это не мешает нам.

— Но это просто... безвкусно, — туманно объяснил командор. — Давайте продолжим. Я хочу сообщить вам, что вы находитесь в мире, отчасти похожем на ваш, но находящийся на расстоянии многих... — он заколебался, взглянув на академика.

— Световых лет, — подсказал низкий голос.

— Световых лет, имея в виду то, что для вас значит год, — продолжал командор. — На расстоянии многих световых лет от вашего дома. Мы доставили вас сюда не из-за какой-либо личной неприязни или вражды, а лишь с целью...

— Исследования, — закончил доктор. Командор повернулся, слегка кивнул ему, и получил в ответ такой же поклон.

— Исследования, — повторил командор. — Итак, вы понимаете, что я говорил вам до сих пор.

— Я слушаю, — сказал Элдридж.

— Очень хорошо, — согласился командор. — Тогда продолжу. Мы очень заинтересованы в том, чтобы узнать нечто важное о вашем народе. Мы провели некоторые исследования и намереваемся их продолжить, но до сих пор — я признаю это совершенно откровенно — мы еще не узнали того, что хотели, причем, наши лучшие умы пришли к выводу, что вы и сами не знаете, что это. Соответственно, мы надеемся... сделать так... помочь вам самим открыть это для себя. И для нас.

— Эй... — выдохнул Элдридж.

— О, с вами будут хорошо обращаться, уверяю вас, — поспешно добавил командор. — С вами и до сих пор хорошо обращались... вы просто этого не знали. Я имею в виду, не чувствовали...

— Можете ли вы вспомнить о каком-либо дискомфорте с тех пор, как мы забрали вас? — спросил доктор, наклоняясь вперед.

— Зависит от того, что вы имеете в виду...

— Вы не почувствуете никакого... — доктор повернулся к командору. — Возможно, я забегаю вперед?

— Возможно, — сказал командор. Он сделал поклон и повернулся к Элдриджу. — Мы надеемся, что вы сможете объяснить... узнать ответ для нас. Мы только хотим, чтобы вы сделали это сознательно. Поэтому мы решили рассказать вам все. Во-первых, о проблеме. Академик?

Старший поклонился. Казалось, что его бас заставил стены завибрировать.

— Взгляните сюда, — сказал он.

Элдридж повернул голову. Старший поднял лапу, и стена позади него превратилась в паутину линий и точек.

— Вы знаете, что это такое?

— Нет.

— Это, — объяснил старший, которого называли академиком, — карта известного нам мира. У вас нет опыта, чтобы прочитать ее во всех четырех измерениях, как это необходимо. Вам придется принять мои слова на веру... итак, это карта. Карта, охватывающая расстояния в сотни тысяч ваших световых лет и время в миллионы ваших лет.

Он взглянул на Элдриджа. Тот молчал.

— Продолжаю. То, что мы знаем о вашей расе, основывается на двух источниках информации: истории и легенде. История неполна... Во многом она основана на археологических открытиях. Легенда еще более фрагментарна и, кроме того, фантастична.

Он сделал паузу. Элдридж все еще придерживал язык за зубами.

— Вкратце скажу следущее. Существует раса, которая уже трижды пыталась вырваться за пределы этого района нашей галактики и господствовать над другими цивилизованными народами, но какой-то внутренний дефект или слабость индивидуумов не давали возможности осуществиться этим планам. Эти попытки всегда оказывались гибельными для расы, о которой я говорю. Они оканчивались мощными потрясениями, планета подвергалась опустошению, материальная культура предыдущей цивилизации уничтожалась, однако тайные общины сохраняли семена знаний, из которых в конце концов пробивались ростки нового возрождения через несколько тысяч лет. И эта раса, — завершил академик, кашлянув... или, по крайней мере, что-то прозвучало как кашель в его голосе, — это вы, землянин.

Элдридж осторожно наблюдал за ним, не двигаясь.

— Мы представляем себе вашу расу, продолжал академик, — как средоточие великих природных талантов, которые сочетаются с огромным пороком. Этот порок — неукротимая жажда владеть вещами. Приобретать и потреблять! Это не такая уж уникальная черта, — пожал плечами академик. — Она имеется и у других рас, но не до такой степени, чтобы стать угрозой для сосуществующих культур. Но это еще не вся правда. Если бы дело было только в обыкновенной жадности, объединение других рас было бы способно сдерживать ваш народ. В галактике постоянно поддерживается природный баланс таких вещей. Но, — произнес академик и вдруг замолк, взглянув на командора.

— Продолжайте, продолжайте, — поощрил его тот. Академик поклонился.

— Нет, все это не так просто. Путеводителем в наших исследованиях нам служит легенда, которая гласит, что ваша цивилизация возрождается вновь и вновь после каждой гибели и при том становится более развитой. Мы внимательно изучали ваш мир и пришли к выводу, что им движет какой-то гений, какая-то способность, превосходящая обычные, благодаря чему ваша раса и делает такие фантастические успехи. Но легенда говорит и об опасности, исходящей от человека. Она содержит предупреждение: вашу расу лучше не трогать. Однако пока мы не нашли ничего, что бы подтвердило это предупреждение.

Он вздохнул. Так по крайней мере трансформировалось в восприятии Элдриджа проявление глубокой усталости академика.

— Благодаря стечению обстоятельств, которые вряд ли будут вам понятны, именно нашей расе выпало решить эту проблему в интересах всей Галактики. Что нам делать? Мы не имеем права равнодушно наблюдать, как вы наберете силу и снова станете опасными для других цивилизаций. Но легенда остерегает нас от каких-либо действий, направленных против вашей расы. Поэтому мы и решили взять одного... но это уже ваша сфера, доктор...

Они обменялись поклонами. Доктор продолжил лекцию, обращаясь к Элдриджу живо и выразительно.

— Вы были избраны нами для углубленного изучения проблемы. В то время как вы спали, напичканный лекарствами, во время полета на эту планету, мы тщательно исследовали ваше умственное и физическое состояние. Не буду вдаваться в детали, так как мы не хотим ввергнуть вас в депрессию. Я просто хочу сообщить вам тот факт, что мы ничего не нашли. Абсолютно ничего. Никакой особой мощи или способностей какого-либо рода — таких, о которых говорит история и намекает легенда. Я упомянул об этом, чтобы вам был понятен ход наших дальнейших действий. Командор?

Существо, сидевшее за столом, поднялось на ноги. Двое других тоже встали.

— Вы пойдете с нами, — распорядился командор.

Окруженный ими, Элдридж вышел из комнаты на яркое солнце и, пройдя по короткой бетонной полосе, очутился у небольшого яйцеобразного корабля со смешными маленькими крылышками.

— Внутрь, — приказал командор.

Они вошли. Коммандор присел у приборной панели, потянул за обыкновенный рычажок, и корабль мягко взмыл в воздух.

Они летели около получаса — Элдридж расположился у верхнего иллюминатора, чтобы увидеть как можно больше — и затем приземлились на площадке, казалось, вырубленной среди небольшой горной гряды. Двигаясь через взлетно-посадочное поле, Элдридж заметил несколько огромных коралей и большое количество небольших, похожих на тот, в котором они прибыли. Множество покрытых шерстью инопланетян передвигались целенаправленно, без какой-либо спешки. Внезапно раздался мощный клокочущий звук, исчезнувший так же внезапно. И Элдридж, который сразу инстинктивно пригнулся, поднял голову и увидел, как один из громадных кораблей падал — подобрать другое слово было бы трудно — в небо с такой невероятной скоростью, что исчез из поля зрения в считанные секунды.

Все четверо подошли к неглубокой открытой траншее шириной с фут и переступили через нее. Элдридж заметил, что траншея окружает квадрат территории площадью в пятьсот ярдов. Территория — абсолютно пустынная, — очевидно, была запретной зоной. Прямоугольное строение в центре площадки, похожее на бетонную стену, тоже казалось совершенно пустым. Они подошли к дверям этого здания, и те сами открылись перед ними. Пол внутри помещений образовывал небольшой остров, почти полностью занятый большой клеткой, стены и потолок которой были сделаны из металлических прутьев толщиной с большой палец. Вокруг острова был устроен широкий ров, заполненный темной жидкостью со слабым, но неприятным запахом. Двое стражей, с перевязей которых свисали короткие черные трубки, стояли с внешней стороны рва. Перекидной мостик был переброшен через ров, ведя в открытую дверь клетки.

Они все прошли по мостику и вошли в клетку. Затем, став кружком, трое инопланетян уставились на Элдриджа, и командор заговорил.

— Отныне это будет ваш дом, — сказал он, указывая на клетку, в которой стояли койка и стул, напоминающий земной, и некоторые другие предметы. — Мы постарались, чтобы вам здесь было удобно.

— Почему? — взорвался Элдридж. — Почему вы закрываете меня здесь? Почему?

— Пытаясь решить все еще существующую проблему, — мягко произнес доктор, — мы вынуждены держать вас под наблюдением в надежде, что время будет работать на нас. Мы также надеемся повлиять на вас таким образом, чтобы вы сами искали решение.

— А если я узнаю... что... — кричал Элдридж.

— Тогда, — сказал командор, — мы будем обращаться с вами более мягко, наш план это допускает. Возможно даже, мы сможем возвратить вас в ваш мир. Или, если вы нам окажетесь не нужны, мы сделаем так, чтобы вы были быстро и безболезненно уничтожены.

Элдридж едва сдержал дрожь.

— Убить меня? — он задохнулся от негодования. — Вы полагаете, это заставит меня помогать вам? Надежда быть убитым?

Они посмотрели на него почти с состраданием.

— Дело в том, — пояснил доктор, — что смерть может стать для вас весьма желанной, как избавление от жизни, от которой вы устанете. Взгляните... — он обвел рукой вокруг, — вы будете заключены в клетке, не имея ни малейшего шанса совершить побег. Клетка будет освещаться днем и ночью. Когда мы уйдем, мостик уберут, и единственным предметом, пересекающим этот ров, будет механическая рука, два раза в день подающая вам пищу. За рвом все время будут находиться двое охранников, но даже они не смогут открыть дверь этого здания. Она открывается только после того, как оператор убедится с помощью своего видеоэкрана, что внутри все в порядке.

Он показал на оконце в стене.

— Взгляните сюда.

Элдридж взглянул. Невысокая траншея за зданием, освещенная лучами солнца, была пустынна. Над ней возвышалась вертикальная стена... мерцавшая волнообразной кривизной, словно барьер из живых волн.

— Это защитная стена, последнее слово военной науки. Она буквально сожжет вас, если вы ее коснетесь. Она будет отключаться только на несколько секунд, и с величайшими предосторожностями, чтобы дать возможность смениться охране.

Все наблюдали за ним.

— Мы делаем все это, — объяснил доктор, — не только потому, что вы кажетесь нам опасным, но и для того, чтобы убедить вас в своей беспомощности. Тогда вы постараетесь помочь нам.

— И вы полагаете, — хрипло выдохнул Элдридж, — что все происходящее заставит меня захотеть вам помочь?

— Да, — ответил доктор, — так как есть еще одно обстоятельство. При вашем пленении вас разъяли на атомы, а затем снова собрали. Мы добились больших успехов в органическом синтезе. Теперь вы бессмертны и необратимо здоровы. Это навсегда ваш дом и ничто не принесет вам освобождения.

Они повернулись и вышли.

По приказу с далекого дистанционного пульта дверь здания начала автоматически закрываться. Он слышал, как она щелкнула и закрылась. Мостик уже был снят.

* * *

Экран засветился, и покрытое шерстью лицо внимательно осмотрело внутренность здания. Дверь дома открылась, вошли новые охранники и заняли свои места друг против друга, не сводя глаз с Элдриджа и держа наготове оружие. Дверь здания снова закрылась. Мерцавшая снаружи стена на секунду пропала и снова появилась.

На все это сооружение тихо опускался теплый летний полдень. Раздавались мерные шаги часовых. Элдридж молча стоял, вцепившись руками в прутья, и смотрел через окно вдаль. Он все еще не мог поверить в случившееся. Он не мог поверить в это еще долгое время, когда дни составлялись в недели, а недели в месяцы. Но после того, как сменились времена года и пошел второй год, он начал медленно осознавать реальность своего положения. Снаружи можно было наблюдать признаки течения времени, но внутри его клетки оно не ощущалось. Лампы всегда горели наверху, охрана постоянно бодрствовала. Вокруг всегда светился барьер, еда неизменно подавалась на кончике большой металлической руки, которая протягивалась над рвом сквозь небольшой люк, открывавшийся автоматически. Регулярно, дважды в неделю, приходил доктор, проверял состояние его организма, оставаясь при этом совершенно бесстрастным, и снова уходил вместе со сменяющейся охраной.

Элдридж ощущал невыносимость своего положения, словно чья-то рука туже и туже день за днем скручивала пружину внутри него. Он яростно принимался ходить взад-вперед по камере, пока ему не начинало казаться, что пол качается у него под ногами. Он лежал, бодрствуя почти напролет, уставясь прямо в равнодушный свет, лившийся с потолка. Затем он поднимался и шагал снова. Доктор приходил и обследовал его. Он обращался к Элдриджу с вопросами, но тот не отвечал.

В конце концов наступил день, когда он начал выть и биться о прутья. Охрана переполошилась и вызвала доктора. Тот пришел и вошел в клетку с двумя охранниками, которые связали землянина, положив на пол. Затем они сделали с ним что-то странное: прокололи ему шею, и он провалился в забытье.

Когда он открыл глаза снова, первое, что он увидел, было заросшее лицо доктора, склонившееся над ним, — он научился узнавать это лицо так же, как пастух в конце концов отличает каждую овцу в стаде. Элдридж был очень слаб, но спокоен.

— Вы пытались вырваться отсюда... — сказал доктор. — Но убедились, что не можете этого сделать. У вас нет иного пути, чем тот, который предлагаем мы.

Элдридж улыбнулся.

— Прекратите! — приказал доктор. — Вы нас не одурачите. Мы знаем, что вы абсолютно разумны.

Элдридж продолжал улыбаться.

— О чем вы думаете? — потребовал объяснений доктор.

Элдридж счастливо смотрел на него.

— Я собираюсь домой, — ответил он.

— Извините, но это невозможно.

Он вышел из клетки. Элдридж повернулся на бок и погрузился в глубокий сон — впервые за несколько месяцев.

Однако, несмотря на всю свою уверенность, доктор был встревожен. Он удвоил охрану, но больше ничего не происходило. Проходили недели, месяцы. Элдридж, очевидно, полностью выздоравливал. Он все еще проводил большую часть времени, вышагивая по клетке, и иногда сжимал руками прутья, словно пытаясь их вытащить, — но ярость его первых прогулок уже улетучивалась.

Однажды он передвинул свою койку поближе к небольшому люку, который открывался, чтобы принять механическую руку с пищей. Доктор почувствовал что-то неладное и поделился своими сомнениями с командором.

— Ладно, — ответил командор. — Что вы подозреваете?

— Не знаю, — признался доктор. — Но я виже его чаще чем вы, и он меня беспокоит. Возможно, я просто слишком чувствителен.

— Беспокоит вас?

— И даже пугает. Хотел бы я знать, правильный ли способ обращения мы выбрали с ним.

— Мы выбрали единственно правильный путь. — Командор издал звук, который у его расы был эквивалентен вздоху. — Мы должны получить сведения. Что вы делаете, доктор, когда изучаете какой-то, возможно, опасный вирус? Вы прежде всего изолируете его. Слишком рискованно пытаться изучать его вблизи. Именно это мы и делаем сейчас. Вы утратили объективность, доктор. Не взять ли вам короткий отпуск?

— Нет, — мужественно ответил доктор. — Нет. Но все-таки он меня пугает.

* * *

Время все так же шло, и ничего не происходило.

Элдридж расхаживал по клетке и лежал на койке, прижав лицо к прутьям люка, вглядываясь в окружающий мир. Прошел год, еще один. Удвоенная охрана была снята. Доктор постепенно приходил к выводу, что человек смирился с фактом своего заточения. Он начал чувствовать симпатию к своему подопечному.

Он пытался поговорить с ним во время своих регулярных визитов, но тот не проявлял к беседе никакого интереса. Элдридж лежал на своей койке, наблюдая за доктором, когда тот осматривал его, и в глазах его появлялось такое выражение, словно он всматривался в него издалека, из своего мира, где он чувствовал себя спокойно и уверенно.

— Вы, как всегда, здоровы, — резюмировал доктор, закончив осмотр. Он помолчал, рассматривая Элдриджа.

— Мы не жестокий народ, вы знаете. Мы не любим делать то, что делаем с вами.

Он опять выждал. Элдридж, не шевелясь, смотрел на него.

— Если вы признаете этот факт, — продолжал доктор, — то, я уверен, вам станет легче. Возможно, у вас создалось ложное впечатление о вашем положении. Мы заявили, что вы бессмертны. Конечно же, это не совсем так. Просто теперь вы способны жить очень и очень долго.

Он на минуту задумался, после чего заговорил снова:

— Но ваша жизнь не будет продолжаться вечно. Этого не может быть по законам природы. Даже у целой расы время существования ограничено. Нет, это только вопрос времени, в конце концов все должно когда-либо кончиться... это неизбежно.

Элдридж молчал. Доктор вздохнул.

— Может быть у вас есть какие-нибудь просьбы? — спросил он. — Мы можем чем-нибудь помочь вам?

Элдридж наконец открыл рот.

— Дайте мне лодку, — поросил он. — И удочку. Хочу также бутылку яблочного.

Доктор печально покачал головой. Он повернулся и сделал знак охране. Дверь клетки открылась, и он вышел.

— Дайте мне пирог с тыквой! — кричал Элдридж ему вслед, садясь на койку и зажав в руках прутья. — Я хочу зеленой травы!

Доктор перешел мост. Мост поднялся, и экран монитора засветился. Заросшее шерстью лицо увидело, что все в порядке. Медленно открылась внешняя дверь.

— Дайте мне сосновые деревья! — продолжал кричать Элдридж вслед. — Дайте мне распаханные поля! Дайте мне горы и равнины! Дайте мне все это!

Дверь за доктором захлопнулась, и Элдридж разразился смехом, вцепившись в прутья и повиснув на них.

— Я бы хотел отказаться от этой работы, — обратился доктор к командору, появившись с докладом в офисе.

— Извините, — сказал командор. — Но мы не можем освободить вас от ваших обязанностей. Никто больше не обладает опытом обращения с заключенным, который находится под вашей опекой. Извините.

Доктор поклонился и вышел. Медведеподобной расе были известны некоторые безвредные гасящие эмоции снадобья. Доктор принял их. Между тем, Элдридж лежал на койке, улыбаясь. Он занимал удобную позицию, позволявшую ему видеть из окна за колыхавшимся вокруг здания барьером посадочную площадку. Через некоторое время приземлился один из больших кораблей, и, когда Элдридж увидел, как три члена экипажа покинули его и, похожие на муравьев, направились к группе зданий в дальнем конце, он снова улыбнулся.

Он закрыл глаза. Казалось, пару часов он дремал, а, когда звук открывавшейся двери указал на то, что настало время обеда, он сел на койку в ожидании еды.

Мост не опускался — им пользовались только тогда, когда ожидался приход кого-либо из окружающего мира. Поднос с пищей потянулся через наполненный кислотой ров, достиг клетки и под наблюдением заросшего лица на светящемся мониторе двухдюймовый люк открылся, чтобы дать возможность просунуть его в клетку.

Улыбаясь, Элдридж взял поднос. Рука выдвинулась из клетки, и тут же люк захлопнулся. За пределами клетки охрана, разносчик еды и оператор у монитора расслабились. Разносчик пищи повернулся к двери, оператор опустил глаза на свою невидимую панель, и внешняя дверь открылась. В одно мгновение Элдридж вскочил на ноги, и его руки вцепились в прутья люка. Послышался хруст металла — невероятно, но он вырвал прутья и бросил их на пол! Затем нырнул сквозь отверстие люка, перекувырнувшись, подобно гимнасту, и вскочил на ноги на внутреннем краю рва. Запах кислоты ударил ему в ноздри. Он прыгнул вперед с вытянутыми руками — и его цепкие пальцы ухватились за край металлической руки, которая была в этот момент на середине своего пути в исходное положение. Металл заскрипел и согнулся, Элдридж едва не коснулся кислоты, но изогнувшись, удержался над поверхностью, из-под рукавов рубашки показались сильные мышцы. Он пролетел через ров ногами вперед и попал одному из охранников в лицо — они оба упали на землю. Несколько секунд они боролись, затем охранник затих, и Элдридж привстал на одно колено, держа в руках его оружие. Слепящий язык пламени уложил на месте второго стража. Элдридж вскочил на ноги, повернувшись ко все еще открытой двери. Она уже закрывалась, но испуганный разносчик пищи, безоружный, бросился бежать. Молния из оружия Элдриджа ударила его в спину. Он упал головой вперед через порог, и дверь, наткнувшись на его тело, не захлопнулась. Перепрыгнув через тело, Элдридж протиснулся в узкую щель. И очутился под открытым небом. Сигналы тревоги разрезали воздух. Элдридж побежал...

* * *

Доктор находился уже под влиянием наркотиков — но не настолько сильно, чтобы не отреагировать, когда новости достигли его ушей. Ведомый страшным предчувствием, он первым вошел в тюрьму, чтобы изучить сломанную решетку и согнутую механическую руку. Следы Элдриджа привели его на взлетно-посадочную площадку, где он нашел командора и академика на выгоревшей темной полосе бетона. Они хмуро ему поклонились.

— Он захватил здесь корабль? — спросил доктор.

— Он захватил здесь корабль, — эхом откликнулся командор.

Последовало короткое молчание.

— Ну что ж, — сказал академик, — мы получили ответ.

— Получили ответ? — командор глядел на них растеряно. — У него не было никаких шансов... Люк не мог сломаться. Как ему это удалось?

Доктор покачал головой. Он чувствовал легкое головокружение и какую-то невесомость, но обычные процессы мышления не были затронуты наркотиком.

— Петли люка, — объяснил он. — Металл был разъеден кислотой.

— Кислотой? — командор изумленно уставился на него. — Откуда он мог достать кислоту?

— Он использовал процесс собственного пищеварения: отрыгивал и сплевывал прямо на петли. Он накапливал гидрохлор. Не очень кислый, но с течением времени...

— И все же... — в отчаянии произнес командор. — Я полагаю, что все это просто случайность.

— И вы в это верите? — спросил академик. — Проанализируйте хронометраж события, выбор момента, когда механическая рука находилась в нужной позиции, а дверь была открыта под нужным углом. Учтите его решительность и уверенное использование оружия... Все это могло произойти только в результате тщательной подготовки. А его выбор момента, когда полностью заправленный корабль с неостывшим двигателем оказался на взлетном поле? Нет, — он потряс своей покрытой шерстью головой, — у нас есть ответ. Мы поместили его в тюрьму, из которой невозможно убежать, — и он убежал.

— Но это невозможно, — вскричал командор.

Доктор засмеялся тихим, притупленным наркотиком смехом. Он уже собирался что-то сказать, но академик опередил его.

— Важно не то, что он сделал это, важно то, что он сумел это совершить. Ни один из представителей других известных нам культур не мог бы даже представить себе такой возможности. Разве вы не понимаете: он просто игнорировал тот факт, что бежать невозможно? Именно эта способность и делает его расу столь опасной. Уверенность в том, что нет ничего невозможного, снимает все барьеры перед их ищущим разумом. И это ставит их выше нас — на тот уровень, который мы никогда не сможем достичь.

— Но это ложное предположение, — запротестовал командор. — Они не могут нарушить законы природы. Они, как все, подчинены физическим законам Вселенной.

Доктор снова рассмеялся. Его смех прозвучал несколько диковато. Командор взглянул на него.

— Вы пьянены, — заметил он.

— Да, — легко согласился доктор. — И собираюсь опьянеть еще больше. Я предвижу конец нашей расы, нашей культуры, нашего порядка.

— Истерия! — поставил диагноз командор.

— Истерия? — отозвался доктор. — Нет... чувство вины! Разве не мы совершали все это, все трое! Легенда запрещала нам трогать их, это все равно что подносить огонь к взрывоопасным веществам. А мы очертя голову пустились на этот эксперимент — вы, и вы, и я. И теперь мы послали врага вперед — в безопасный полет в безопасное место в космосе, на корабле, который может пересечь всю Галактику и на котором пищи хватит на годы, поместив в тело, которое никогда не умрет, со звездными картами, которые помогут ему найти свою родину, и всеми ключами к пониманию нашей культуры, с жаждой знаний, пробужденной нами.

— Я хочу сказать, — неуверенно произнес командор, — что он все же не так опасен... пока. В конце концов он не сделал ничего такого, что не смог бы сделать любой из нас... Он не выказал способностей, превосходящих обычные.

— Разве? — глухо спросил доктор. — А как же наш защитный экран — наше наиболее ужасное оружие, способное испепелить любого при одном прикосновении?

— Но... — возразил командор, — экран был, конечно, выключен, чтобы дать возможность войти разносчику пищи, и дверь была открыта...

— Я проверил, — сказал доктор, его горящие глаза неподвижно уставились на командора. — Экран был включен снова, прежде чем он вышел...

— Но он же вышел! Что вы имеете в виду... — голос командора задрожал и стих.

Все трое застыли, оцепенев. Медленно, словно ведомые за ниточки марионетки, они как один подняли головы, глядя в пустое небо.

— Вы имеете в виду... — снова зазвучал голос командора и тут же умолк.

— Верно! — шепнул доктор.

* * *

Где-то в Галактике дитя удивительной расы заплакало и вцепилось в мать.

— Я видел страшный сон, — захныкал ребенок.

— Тише, — успокаивала его мать. — Тише.

Сама она лежала тихо, уставясь в потолок. Она также видела сон.

...А где-то Элдридж улыбался звездам.

Оглавление