«Око за око»

Чарльз БИРКИН

ОКО ЗА ОКО

Четыре свечи в старомодных стеклянных подсвечниках мягко освещали столовую, наполняя темные углы комнаты смутными колеблющимися тенями.

Джимми Клинтон посмотрел на своих гостей. Справа от него сидела мисс Джеральдина Виктор. Ее внешность была весьма примечательной: темно-красное бархатное платье оттеняло великолепные, цвета воронова крыла волосы, тщательно расчесанные и затянутые в тугой узел на затылке. Ей было около тридцати пяти лет, и она считалась одной из наиболее удачливых романисток "изысканного стиля".

Рядом с ней сидела жена Джимми, Наоми. Миниатюрная блондинка, чья внешность великолепно контрастировала с таинственной красотой писательницы. Сидя на стуле, Наоми наклонилась вперся" постукивая пальцами левой руки по полированной поверхности стола.

- Но, Джимми... Если полиция знает, кто это сделал, почему они его не арестуют?

- Потому что нет решающих улик, дорогая.

- Понимаете, миссис Клинтон, - вмешался в разговор сэр Генри Мэтью, человека можно лишь раз привлечь к суду за убийство, и полиция вполне резонно считает, что рано или поздно он себя выдаст.

- Или недостающее звено в цепи улик будет восстановлено, - заключал Джимми.

- Абсолютно верно. - И сэр Генри во второй раз наполнил бокал портвейном.

- Как бы ни было, я уверена, что преступление совершил шофер, и нахожу просто скандальным факт, что убийца останется безнаказанным, - упрямо повторила Наоми.

- Конечно, убийство совершил он. Как жаль, что я не имею права выносить приговоры, - добавила Джеральдина с какой-то злобой.

Сэр Генри улыбнулся Джимми: "А еще говорят, что женщины - слабый пол".

- Но ведь это было ужасное преступление. Бедная девочка. Мне сказали, что подробности слишком ужасны, чтобы быть опубликованными. Знаете, ей было всего шестнадцать. Таких людей нужно казнить каким-то особым, более жестоким способом. Их мало лишь повесить, - настаивала Джеральдина.

- Должен вам сказать, что я знаком с доктором Питерсом уже много лет. - Тихие слова сэра Генри прозвучали как-то завораживающе на фоне неистовых реплик Джеральдины.

- Вы хорошо его знали? И девушку? Как интересно! - Наоми охватило возбуждение.

- Да, я знал Анджелу. Правда, не сказал бы, что очень хорошо. Она была прелестнейшим созданием. Я с трудом могу поверить всем этим ужасам, описанным в газетах. Но когда вы доживете до моих лет, моя дорогая юная леди, вас ничто уже не сможет удивить.

- Разве вы не думаете, что преступление совершил шофер, его фамилия, кажется, Ярроу?

- Без сомнения, - ответил Мэтьюз. - Но раз улики неубедительны, мы ничего не можем поделать.

- Я думаю, что это преступление - позволит ему скрыться. Он совершит что-нибудь подобное еще раз. Такие люди не могут остановиться, - сказала Наоми. - Кто-то должен наказать его - в этом нет никаких сомнений.

- Ты можешь быть уверена, что в следующий раз они до него доберутся.

- Хотелось бы верить. Но платой за это может быть еще одна бесполезная жертва.

- Ну, хорошо, Наоми, что, по-твоему, я должен сделать?

- Я не говорю, что ты должен что-то сделать, но кто-либо другой просто обязан. Отец девушки, или брат, или еще кто-нибудь.

- Анджела была единственным ребенком в семье.

- Скажите, сэр Генри, этот Питере не тот самый доктор Питере? спросил Джимми.

- Именно он.

- Человек, который творит чудеса со щитовидной железой? Но тогда почему, - драматично спросила Джеральдина, - местом жительства он выбрал Уимблдон?

Сэр Генри засмеялся.

- Да потому что, - сказал он, - с возрастом человек начинает ценить тишину и спокойствие, мисс Виктор.

- Довольно странно, что люди считают, что если бы он не жил возле такого пустынного места, как Коммон, то его дочь была бы жива.

- Надо сказать, что безлюдных мест хватает и на полпути к Гайд-парку.

- Давайте больше не будем говорить об убийствах, - передернув плечами, сказала Наоми, - если вы согласны, Джеральдина, то мы предоставим возможность им одним насладиться жуткими деталями преступления.

Джимми встал, чтобы открыть им дверь. На пороге Наоми обернулась и сделала напоследок замечание:

- И не занимайтесь этой мерзкой болтовней слишком долго, Джимми, иначе мы опоздаем в театр.

Оставшись вдвоем, мужчины немного помолчали, размышляя об ужасной трагедии, интерес к которой в обществе не угасал последние несколько дней.

- Бренди?

- Нет, спасибо, лучше немного этого отличного портвейна.

Джимми налил себе крепкого бренди и повернулся к гостю.

- А как вы думаете, что теперь ждет этого Ярроу? Ему будет чертовски трудно найти работу, не правда ли?

- Исключительно трудно. Наверняка, он постарается начать новую жизнь где-нибудь в колониях.

- Или изменит свое имя?

- Не думаю. Если он сделает это, он все равно не сможет скрыть свою тайну. Поэтому, попав под подозрение, очень немногие убийцы прибегают к этому способу. Я думаю, что в один прекрасный момент он просто скроется.

- Да, грязное дело.

- Более грязное, чем вы думаете, Джимми. Как выразилась мисс Виктор, детали слишком отвратительны, чтобы о них узнала публика. Девушке было всего шестнадцать...

- Джимми! - позвала Наоми из холла.

- Ну, ладно. Иду, дорогая! - крикнула ответ Клинтон. - Извините за то, что вынужден вас прервать, - обратился он к сэру Генри, - я думаю, что Наоми очень хочет увидеть поднятие занавеса.

Джордж Ярроу сидел на кровати в маленькой комнате, которую он снимал в доме № 77 по Элдетон-роуд в Уимблдоне. Комната была небольшой и необыкновенно скучной на вид, но плата за нее составляла всего восемь шиллингов в неделю, и хозяйка поддерживала ее в относительной чистоте. У Джорджа до сих пор не прошло потрясение от того испытания, через которое ему пришлось пройти. Суд был настроен враждебно, и вина его для всех была очевидна. И он знал свою вину, и сознание этого и придавало ему такую отчаянную храбрость. А его защита была так слаба. Он утверждал, что во время совершения преступления прогуливался по Гайд-парку, и никто не мог этого опровергнуть. Человек, который обвиняется в преступлении, считается невиновным, пока вина его не будет доказана в английском суде. И у Джорджа были все основания радоваться этому. Но был момент, когда его положение показалось критическим. Никогда за тридцать лет своей жизни Ярроу не испытывал такого глубокого ужаса, который он почувствовал, когда против него одна за другой стали приводиться проклятые улики.

Вокруг него была атмосфера полного отчуждения и неослабевающей враждебности, которая его пугала, безжалостные глаза, изучавшие его лицо, насмешки толпы, ожидавшей, когда он выйдет из здания суда.

Две истеричные девицы вскрикнули: "Браво, Джордж!" Он их не знал. Ему было даже интересно, кто они такие. Наверняка, им понравилась его внешность. Он улыбнулся, взглянув на свои широкие плечи и грудь атлета. Да, он никогда не будет страдать от недостатка девчонок.

Но беспокойство его еще не покинуло, и он нахмурил брови, вспомнив выкрики в толпе: "Убийца!", "Грязная свинья!", "Линчевать его!"

Тогда он поспешно забрался в машину.

Одно удивляло Джорджа. Старик Питере его не уволил. Да Джордж сам не был уверен, что так уж хочет уехать. Конечно, он думал, что лучше всего спрятаться где-нибудь в Канаде или Австралии, но опять же это выглядело бы подозрительно. Нет, в любом случае придется на некоторое время остаться у старика. Под его нынешним именем ему было бы сложно найти работу, и даже поменяй он фамилию, наверняка, выискался бы какой-нибудь чертов любитель совать нос в чужие дела, который посчитал бы своим долгом сообщить об этом "кому следует".

Он снял туфли, забросил ноги на кровать и растянулся на ней, нащупывая рукой пачку сигарет. Ярроу закурил. Нужно все обдумать, чтобы избежать опасностей, подстерегающих его. Боже, кажется, все это произошло совсем недавно. У него возникло неприятное ощущение, будто виселица находится где-то рядом. Сквозь сигаретный дым, прищурив глаза, он выглянул в окно. Перед глазами у него непрерывно проходили события того рокового вечера.

Во время допроса он стоял, стиснув свои большие, красные кулаки, стараясь произносить как можно меньше слов и продолжая твердить, что он не в состоянии пролить свет на это преступление, что у него был свободный вечер и он прогуливался по Гайд-парку. Вовсе не его вина в том, что его никто там не видел. Ярроу почувствовал, что на его теле выступил холодный пот, когда он вспомнил, с какой надеждой искал в переполненном зале суда лицо Нелли. Но ее там не было, и он не мог этого понять. Ведь она хорошая девушка, Нелли, и влюбилась в него сразу же.

После того как "это" произошло и рассудок его прояснился, единственной мыслью Джоджа стало желание побыстрее скрыться. Он направился к ближайшей улице, по которой ходили автобусы. Нелли он заметил, стоя на автобусной остановке среди небольшой кучки людей. Он поспешно отвернулся, но Нелли, заметив Джорджа, ускорила шаг. Они были знакомы уже несколько недель и ей ужасно хотелось поговорить с ним. Нелли подошла к Джорджу и тронула его за укав. Она подумала, какой он красавец. А он, казалось, испугался, увидев ее, и был озабочен лишь тем, как бы поскорее от нее отделаться.

- Джордж, мне нужно с тобой поговорить.

- Да. Что такое? - Джордж выглядел угрюмым, и сердце его было охвачено паникой.

- Почему ты так жесток со мной? - она запнулась на слове "жесток", - у тебя другая девушка? Но ведь у меня есть все права на тебя, Джордж, - и она бросила на него острый взгляд, полный подозрения.

Тут Джордж увидел, что приближается автобус. Ему было все равно, куда ехать, и, грубо стряхнув ладонь Нелли со своей руки, он вскочил на подножку.

Автобус набирал скорость, а она стояла, застыв на месте и глядя ему вслед. Нет, просто так он от нее не отделается. Она ему покажет. Она выбежала на дорогу, не обращая внимания на предупредительный возглас женщины позади. А потом она почувствовала сильный удар, будто тараном, - и потеряла сознание.

Вскочив в автобус, Джордж даже не оглянулся назад. Черт!

Такая удача встретить Нелли как раз тогда, когда ему могли бы понадобиться доказательства, что он находился далеко от места преступления. Он подумал, что придется ее как-нибудь задобрить, если на него падет подозрение. Прогуляться с ней куда-нибудь вечерком. Он улыбнулся, предвидя готовность, с которой она примет его приглашение. Она была красивой девушкой, с большими темными глазами и мягкими пышными волосами. Сейчас он считал, что после того, как все газеты опубликовали описание его внешности, своим молчанием она подтвердила ему свою верность.

Ярроу раздавил сигарету. Да, теперь ему нужно обязательно увидеться с ней и договориться обо всем; он был уверен, что знает, как это сделать.

Старый Питере велел ему выйти на работу на следующее утро, но он подумал, что будет лучше явиться сегодня вечером. Выразить, так сказать, свое сочувствие и понимание горя. Понимание! Если бы старикашка только знал! И еще нужно одеть шоферскую униформу.

Он быстро поднялся с кровати и расстегнул куртку. Пятью минутами позже, облачившись в форменные темно-синие пиджак и брюки, он, нагнувшись, застегнул на своих массивных, мускулистых, как у футболиста, ногах черные сияющие краги, а потом подхватил фуражку. Фу-у! Весь этот ужас все еще стоит перед глазами. Он поправил галстук и, глянув напоследок в зеркало, небрежной походкой вышел из комнаты.

Доктор Питере сидел в глубоком кресле в своем кабинете у пылающего камина. Он выглядел усталым, ж его ссутуленные плечи без труда выдавали глубочайшую печаль. События последних недель заметно состарили доктора. Анджела была его единственным ребенком. Даже сейчас он еще никак не мог поверить, что с ним произошел весь этот кошмар. Он не сомневался в том, что Ярроу виновен. И поэтому, считал он, будет лучше всего, если тот останется в его поле зрения. Тогда он всегда сможет его найти. Если бы только был свидетель, видевший Ярроу возле места преступления! Но надежные свидетели обычно очень осторожно относятся к тому, чтобы обвинить других людей, ведь от их показаний зависит жизнь последних. Глаза доктора расширились, когда он вгляделся в яркое пламя пылающего камина.

Жизнь Ярроу! Он без тени жалости раздавил бы его собственными руками, как раздавил бы ядовитое насекомое, В суде он сделал все, что мог, чтобы не позволить ненависти отразиться на своем лице, когда видел перед собой плотный силуэт шофера. Когда-нибудь, думал он, цепь улик будет дополнена недостающим звеном. А до этого придется выжидать и, выжидая, ..размышлять.

Доктор встал и нажал на кнопку звонка у камина. Через несколько секунд в комнату вошел Смит, дворецкий, служивший у него уже много лет.

- Вы звонили, сэр?

- Да. Принеси мне, пожалуйста, виски с содовой. Кстати, Смит. Завтра ко мне на службу возвращается Ярроу.

- Ярроу, сэр? Но...

- В вердикте суда сказано, что человек или люди, совершившие убийство, не найдены. И это значит, что Ярроу невиновен. Только это имеет теперь какое-либо значение.

- Конечно, сэр.

Когда дворецкий направился в комнату для слуг, лицо его было невозмутимым. Каковы бы ни были его собственные мысли, он будет уважать желания своего хозяина. И проследит за тем, чтобы они выполнялись.

Доктор Питере мрачно усмехнулся, посмотрев на огонь. Да, сейчас он, наверно, самый несчастный н замученный непрекращающейся болью человек на Земле, и, тем не менее, в этот самый момент ему завидуют тысячи людей. Он был "удачливым" и сумел достигнуть выдающихся высот в своей профессии. Он больше, чем кто-либо, знал обо всех секретах человеческого тела: о сложном механизме работы мозга, о функционировании желез. Его слово было законом для восторженных коллег; его решения, мнения не вызывали ни малейших споров. Так он воспользовался даже представившейся возможностью отклонить предложенный ему титул баронета, и никто его не осудил за это. Зачем ему титул? У него не было сыновей - лишь Анджела. Острая боль исказила его лицо. Он не должен думать об Анджеле.

Нелли Торр открыла глаза. Где она? Голова ее болела, и Нелли не могла даже повернуть ее на подушке, чтобы посмотреть, откуда шел приглушенный звук голосов. Она лежала на узкой белой кровати и видела перед собой часть побеленной и лишенной всяких украшений стены. Еще один острый приступ ослепляющей боли, казалось, расколол ее голову надвое, и она снова погрузилась в бессознательное состояние.

Когда Нелли очнулась в следующий раз, в комнате было темно и тихо. Она снова попыталась повернуть голову, и опять ей что-то помешало. У кровати она услышала легкий шелест, и медсестра в накрахмаленном головном уборе заговорила с ней.

- Ну что, моя дорогая? Как мы чувствуем себя сегодня?

- Голова. Она ужасно болит! А что произошло? Где я?

- Ну-ну, не беспокойся и не задавай вопросы. Выпей это, а потом постарайся хорошенько поспать.

Она поднесла стакан с какой-то розоватой жидкостью к губам Нелли.

Нелли вдруг неожиданно для себя обнаружила, что ее мучает жажда, и с благодарностью выпила. Последнее, что она запомнила, перед тем как опять потерять сознание, была умелая рука медсестры, мягким жестом пригладившая подушку и поправившая простыни.

На следующее утро Нелли проснулась, уже воспряв духом, но все еще с болью во всем теле. Она знала, что попала под машину и была доставлена в госпиталь, где находилась без сознания два дня. Если она не будет разговаривать и будет исполнять все, что ей велено, добавила медсестра, через неделю-две она полностью выздоровеет.

- Но, знаешь, столкновение было очень неприятным, дорогая. Как говорится, тише едешь - дальше будешь.

Она весело улыбнулась и поспешила в соседнюю палату. Комната, которую занимала Нелли, была одноместной, так как девушке были необходимы абсолютные тишина и покой. Нелли действительно чувствовала себя в этой комнате очень спокойно. Она лежала, глядя прямо перед собой и размышляя о случившемся. Вспомнила свою встречу с Джорджем, его холодность и собственную ревность. Ну что ж, она покажет этой дряни.

- Не хочешь посмотреть какую-нибудь газету, дорогая? - спросила у нее мягким голосом медсестра однажды утром.

- Нет, спасибо. Какие новости?

- Ничего особого. Новый фильм Шевалье на этой неделе, какое-то стихийное бедствие в Болгарии или еще бог знает где. А, еще это ужасное убийство в Уимблдоне.

- Уимблдоне? Это же мой родной город. И кто жертва? В душе Нелли шевельнулось любопытство, ведь она, может быть, даже знала убийцу или жертву.

- Какая-то девушка. Говорят, тело ее было ужасно изувечено.

- А тот, кто это сделал, арестован?

- Еще нет. Но они подозревают, кажется, какого-то шофера. Или лакея. Это кто-то из прислуги.

- Интересно, знаю ли я его. Некоторые из моих знакомых парней тоже в прислуге. Ужас, что происходит в наши дни, не правда ли? Я больше никогда не почувствую себя в полной безопасности, - она как-то глупо хихикнула.

- У меня есть еще кое-какие новости для тебя, - продолжала медсестра. - Доктора говорят, что уже после обеда ты сможешь ненадолго встать с постели. Если ты будешь поправляться с такой скоростью, ты сможешь выписаться из больницы уже на следующей неделе, может, даже в понедельник. - И она суетливо прошлась по комнате, опустила штору и поставила стаканы на стол у кровати.

- Сегодня утром домохозяйка прислала для тебя кое-какие вещи, сказала она на прощание..

Нелли было немного жаль покидать больницу. Ей здесь было очень хорошо, и скорая перспектива возвращения на работу в душный магазин, торговавший чаем, вовсе не выглядела привлекательной.

Мыслями она вернулась к Джорджу. Даже с ним она как-нибудь помирится; если же нет, дальше будет видно.

В воскресенье после полудня, накануне выписки из больницы, Нелли сидела на кровати и болтала с медсестрой. Та принесла с собой очень популярную воскресную газету, тираж которой достигал нескольких миллионов. Газета каждую неделю проводила среди читательниц конкурс, в котором они оценивали всевозможные наряды; как известно, все женщины считают себя специалистами в этой области. Медсестра принесла номер недельной давности, чтобы показать Нелли, какой она сделала выбор. Вместе они тщательно рассмотрели все наряды, среди которых иногда встречались просто фантастические, и распределили их по степени возрастания их достоинств. Когда они пришли к окончательному решению, медсестра бросилась искать перо и чернила, чтобы заполнить бланк опроса.

Оставшись одна, Нелли листала страницы газеты недельной давности. Внезапно глаза ее остановились на плохо отпечатанной фотографии, изображавшей красивое улыбающееся лицо. Внизу она прочитала:

"ДЖОРДЖ ЯРРОУ, ЧЕЛОВЕК, ДОПРОШЕННЫЙ ПОЛИЦИЕЙ".

С большим напряжением, но очень внимательно Нелли прочитала его объяснение, что во время совершения убийства он гулял по Гайд-парку и полностью отрицал, что находился возле Коммона.

Нелли держала газету в руке и смотрела на сообщение. Она думала о том, с какой поспешностью пытался он улизнуть от нее, и о том.., как он ее обманул. Пойти в полицию? Ей нужно было время подумать.

На следующий день Нелли выписалась из больницы, но на душе у нее было неспокойно. Что делать? Полиция? Нет, не известно, к чему может привести общение с полицией, думала она, да и зачем девушке связываться с уголовным кодексом. Но кому же тогда рассказать? Доктору Питерсу?

И в пол-одиннадцатого вечера она направилась к дому доктора Питерса. Дорога была долгой, и решимость Нелли постепенно улетучивалась, по мере того как она шла по ярко освещенным, шикарным улицам. А вдруг в доме она встретит Джорджа и он узнает все, что она на него наговорила! Она проходила мимо ослепительно оформленного входа в кинотеатр "Сплендид", и из него после сеанса неспеша выходили люди. Как утверждали афиши, на этой неделе шли "Трепещущие сердца".

Нелли с болью заметила, что из кинотеатра выходят в основном парочки. Одна из них остановилась у входа. Девушка улыбалась сопровождавшему ее парню. На лице у нее был большой слой "штукатурки", наложенной с полным отсутствием вкуса, отметила Нелли. Казалось, девушка о чем-то спорила с высоким молодым человеком. Он повернулся лицом к Нелли, но был явно занят тем, что убеждал в чем-то девушку, склоняясь над ней. Руки он держал глубоко в карманах брюк.

Это был Джордж. Нелли остановилась и, сделав вид, будто рассматривает витрину, украдкой поглядывала на него уголком глаза. Поля его шляпы были лихо заломлены, а на пурпурном галстуке красовалась яркая булавка, подаренная ему Нелли. Всю его широкую грудь между верхними карманами жилета пересекала массивная золотая цепочка для часов. Его, пожалуй, чересчур остроносые, из желтой кожи туфли блестели. Нелли по своему опыту поняла, что он нарочно так оделся, чтобы произвести впечатление.

- Нет, но я действительно не могу, - застенчиво протестовала блондинка. - Что скажут люди? Ты что!

Они повернулись и пошли, Джордж держал ее под руку, и они все еще лениво спорили.

Если что-то и нужно было Нелли, чтобы укрепить ее решимость, то она это получила. Она быстро зашагала вперед, горя желанием поскорее осуществить задуманное. Она ему покажет! Она покажет и ему и этом разряженной кукле!

Нелли дошла до аллеи, ведущей к дому доктора Питерса и ступила на засыпанную гравием и обсаженную деревьями дорожку.

Сидя в кресле, доктор Питере посасывал свою трубку. Он повернулся к Нелли.

- И вы уверены, мисс Торр, что видели именно Ярроу. Вы не могли ошибиться?

- Ошибиться? Пожалуй, нет. - Она резко засмеялась. Не думаю, что кто-то может знать Джорджа Ярроу лучше меня. Один раз.., я знала его настолько близко, насколько это возможно.

- И вы поклялись бы в этом под присягой?

- Конечно, доктор Питере, если вы ставите вопрос так. Но прошу вас заметить, что мне не хотелось бы связываться с полицией.

- Вам и не придется, даю слово. Никому не говорите о том, что вы видели. Вы можете быть уверены: дело в надежных руках. Вы согласны?

- Конечно, доктор. Ну, мне пора. И помните, вы мне пообещали, что Джордж не узнает, что это я донесла на него.

- Я уже дал вам слово, мисс Торр. - Он позвонил, чтобы Смит проводил Нелли до двери. Дворецкий проделал это с надменным и снисходительным видом. Закрыв дверь за Нелли, он вернулся в кабинет.

- Принести что-нибудь, сэр?

- Не надо, Смит. Я хочу поговорить с тобой. Сколько ты уже служишь мне? Пятнадцать лет?

- Шестнадцать, сэр.

- И ты любил мисс Анджелу, не правда ли?

- Вы знаете, что я чувствую, сэр. Если бы она была моей собственной дочерью...

- Хорошо. Послушай меня.

Они откровенно беседовали в течение двух часов. Закончив разговор, Питере встал.

Они церемонно пожали друг другу руки.

- Да, Смит... Позвони мистеру Картеру и скажи, что я был бы весьма признателен отобедать с ним сегодня вечером. Скажи, что это очень важно. Все. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, сэр.

Питере еще долго сидел в кабинете, и огонь в камине отбрасывал блики света на его белоснежную манишку. Да, Тони Картер должен обязательно присутствовать при этом. Тони, который в прошлом году в Кембридже стал чемпионом в тяжелом весе. Он, Тони и Смит втроем справятся. Око за око...

Смит постучал в дверь хирургического кабинета. За ним стоял Ярроу, державший в руках чемоданчик с запчастями.

- Да? - раздался голос доктора.

- Ярроу здесь, сэр. Он осмотрит лампы.

- Хорошо. Одну минуту.

Ярроу был раздражен. Он всегда считал, что одиннадцать часов вечера не самое подходящее время для подобных поручений. У него как раз было свидание с девушкой, и он вынужден был его пропустить, не имея, естественно, никакой возможности вовремя его отменить. К тому же, ему снова пришлось надевать свой форменный костюм, который он уже снял. Ведь он знал, что этот чертов старик щепетилен относительно разных условностей.

Открылась дверь, и дворецкий отступил в сторону, пропуская Джорджа вперед. Ярроу с интересом огляделся вокруг: раньше ему никогда не доводилось бывать в этом кабинете.

Доктор Питере был в своем белом "рабочем" халате. Ярроу стоял перед ним, в одной руке держа фуражку, а в другой - чемоданчик. Дверь за шофером закрылась.

- Подними руки, - рявкнул позади мужской голос. Ярроу инстинктивно обернулся и увидел направленное на него дуло револьвера и пристальный взгляд Тони Картера.

- Что все это значит? Что здесь за игра? - хрипло спросил Ярроу.

- Мы узнали, что убийца - это ты, - тихо сказал Питере. - Несколько дней назад мне в руки попала недостающая улика. Я мог бы передать тебя полиции, и тебя бы повесили, но такую свинью, как ты, мало повесить. У меня есть свидетельство, сделанное под присягой одним из людей, хорошо тебя знавших, что ты находился тоща возле места преступления.

Смит выступил вперед и щелкнул наручниками на запястьях Ярроу.

- Что вы собираетесь со мной делать? - спросил он, на этот раз действительно испугавшись. На неподвижных лицах трех окружавших его людей не отразилось ни тени жалости. Питере подошел к шоферу с тампоном в руке. Ярроу почувствовал сладкий тошнотворный запах. Он начал отбиваться, но Картер бросил его на пол.., ему стало душно... Он задыхался.., он услышал приглушенное ворчание и проклятие, когда один из его беспорядочных ударов достиг цели, но звук казался очень слабым и далеким.

Придя в себя Ярроу обнаружил, что лежит на длинном белом столе. Он попытался пошевелить рукой, но что-то удерживало ее, будто она была в тисках. Ноги его были также привязаны к столу с помощью толстых кожаных ремней. Он, абсолютно нагой и беспомощный, лежал под ослепительно яркими лампами, висевшими над операционным столом. Насколько он мог видеть, в операционной никого не было, кроме него. Он чувствовал тошноту, буквально заполнявшую его тело. Ярроу напряг мышцы, и они тугими узлами выстудили из-под ремней. Повернув голову налево, он увидел свою одежду, сваленную в кучу на полу. Свой пиджак и жилет, брюки, массивные ботинки, краги и форменную фуражку.

Ему не о чем беспокоиться, уговаривал себя Ярроу, старый Питере блефует. Он, небось, рассчитывал, что Ярроу начнет паниковать и сознается. Хорошо, он покажет старому негодяю, кто из них лучший обманщик.

Он не верил, что у старика есть доказательства. Он еще привлечет Питерса к суду за это, пусть тот не сомневается.

Ремни до боли сдавили руки и лодыжки. Ярроу начал думать, где же старик и какой дьявольский план он задумал. Он ждал момента, когда придет Питере, и это ожидание действовало ему на нервы. Потянул за ремни, но это движение причинило еще большую боль. Лицо его покраснело, а на лбу и на волосатой груди выступил пот; дыхание сбилось, так как он прикладывал все силы, чтобы освободиться от пут.

Вдруг он услышал, как открылась дверь, и по направлению к нему послышались мягкие шаги. На докторе Питерсе был все тот же белый халат, и он катил тележку, на которой рядами были уложены хирургические инструменты и какие-то странные, искривленные зонды.

- Эй, ты, будь ты проклят, ты не сделаешь этого со мной. Я заявлю в полицию. - Ярроу был в ужасе.

- Не думаю, что вы сумеете это сделать, приятель. Я вовсе не собираюсь вас убивать. А вот если вы пойдете в полицию, они, без, сомнения, вас повесят.

- Но говорю вам, я не виноват. Клянусь, я не делал этого.

Питере не обратил внимания на эти слова. И снова Ярроу почувствовал у рта тампон, вызывающий тошноту.

В последующие часы Ярроу чувствовал себя так, как будто попала ад. Полностью не приходя в сознание, но окончательно и не потеряв его, он ощущал, что все тело раздирает ослепляющая боль. Время от времени он погружался в обморочное состояние, но приходя в себя испытывал еще большие мучения. Он потерял ощущение времени, и мир стал для него сосредоточением непрекращающейся пытки; нервы его молили о передышке, а мозг кричал, что больше не выдержит. Иногда он забывался, и это были моменты истинного блаженства для Ярроу, но за ними всегда следовали приступы нечеловеческой боли, по силе превосходящие предыдущие.

Доктор Питере работал ,как одержимый. В ход было пущено все его громадное знание человеческого тела. Никому, кроме Смита, не позволялось входить в лабораторию. Слугам было сказано, что доктор занят жизненно важными экспериментами, и было ведено ни по каким причинам его не беспокоить. В последующие месяцы доктор Питере много времени проводил в операционной'. Она была отделена от основного здания и соединялась с ним лишь закрытым коридором, что обеспечило доктору полную секретность того, чем он занимался. Некоторое время спустя даже дворецкому было запрещено входить в комнату. - Он лишь регулярно носил своему хозяину подносы с едой и оставлял их у двери.

Ярроу исчез в июне, а сейчас уже январь держал Лондон в своих холодных объятиях.

Однажды Смит шел по коридору, чтобы забрать поднос после завтрака. Дверь в лабораторию была на несколько дюймов приоткрыта и Смит услышал щелканье кнута, гулко звучавшее среди голых стен. Он увидел, что Питере склонился над какой-то фигурой, припавшей к полу. Существо было приковано цепью к скобе, вбитой в стену. Оно рычало и вертелось на месте, всячески пытаясь увернуться от кожаной плети, безжалостно стегавшей его. Смит не верил своим глазам. Кем могла быть эта жалкая пародия на человека, этот уродец, пресмыкающийся у ног доктора Питерса? Ладони его были стянуты ремнями, ноги - согнуты. Его передние конечности были неестественной обезьяноподобной длины и свисали, как плети. У существа было по-старчески сморщенное, испуганное лицо, но в его слезящихся глазах было что-то хитрое и даже коварное. Существо вызывало одновременно и ужас, и жалость.

Исчезновение Ярроу всеми было воспринято однозначно: побег убийцы. Ведь никто из прислуги, вместе с которой он работал, не верил в то, что он не виновен; и до этого в "кухне" никто практически не сомневался, что Ярроу сбежит при первой же возможности.

Джимми и Наоми Клинтон сидели в своей машине (длинной низкой "инвикте") и нетерпеливо ждали. Они опаздывали на обед. Пробка на Тоттенхэм Корт-роуд могла привести в отчаяние кого угодно. Наоми глазела на прохожих.

- Джимми, посмотри! Какое отвратительное зрелище! Как ты думаешь, что это такое?

- Вероятно, что-нибудь из шоу в " Олимпии", - он взглянул на причудливую фигуру, трусившую по тротуару. Спешившие на ленч люди расступались и оставляли для него коридор такой ширины, какая только была возможна в этой давке.

- Мне его жалко! Зачем только таким существам дана возможность жить?

- Бог его знает! - Джимми был раздражен задержкой. - Мы опаздываем, дорогая.

Наконец, пробка рассосалась, и "инвикта" тронулась с места. Наоми оглянулась вслед той странной обезьяноподобной фигуре, которая одиноко пробиралась в толпе, отвергнутая всеми раз и навсегда. Наоми подумала, как ужасно, что это существо так никогда и не познает радости человеческих отношений, в лучшем случае, оно вызовет только жалость и сочувствие либо смех и любопытство.

Наоми поразило то, насколько слепы законы судьбы. Зачем таким уродцам была дарована возможность жить? Без всякой связи ее мысли обратились к тому ужасному убийству в Уимблдоне. Интересно, поймали ли убийцу? Она повернулась к Джимми.

- Послушай, дорогой, ты не знаешь, нашли ли убийцу в той уимблдонском деле?

- Он остался безнаказанным. - Глаза Джимми были прикованы к дороге. Никто не знает, что с ним произошло после. Возможно, он не мог найти работу. Но если не считать этого маленького неудобства, то в целом ему повезло.

Машина остановилась у отеля "Риц".

- Поторопись, дорогая, мы и так уже опоздали. Не занимайся макияжем слишком долго.

Их жизнь продолжалась.., а Ярроу, тащившийся по Тоттенхэм Корт-роуд, по-прежнему страдал от своего "маленького неудобства".