«Девушка из «Сфинкса»»

Алексей Евтушенко Девушка из «Сфинкса»

Теряя остатки человеческого достоинства и приличного вида, я вывалился из переполненного автобуса на февральский тротуар. И тут же, разумеется, поскользнулся. Чтобы удержаться на ногах, мне пришлось совершить какое-то невероятное по сложности телодвижение, в результате которого руки намертво вцепились в планшет из фанеры, прибитый к забору близлежащей стройки.

«Предсказание будущего» — машинально прочитал я и сделал шаг назад.

Забор был зеленый, планшет — оранжевый, и к нему какой-то шутник прикрепил кнопками газетный лист. Крупная, в половину листа, реклама на этом листе гласила:

АО «Сфинкс» предлагает следующие виды услуг:

1. Психофизическая разгрузка.

2. Общее оздоровление и омоложение организма.

3. Предсказание будущего и разработка моделей настоящего.

4. Практическая помощь в осуществлении мечты. Мы помогаем сразу.

Тут же имелся адрес АО «Сфинкс» и несколько телефонов, по которым в случае нужды следует немедленно звонить.

Хорошо бы как-нибудь на досуге психофизически разгрузиться, — подумал я, отлипая взглядом от газеты, и пошел навстречу злющему ветру.

Не знаю, как для вас, а для меня приход весны — это всегда неожиданное событие. То есть уже вовсю лопаются почки, из-под замусоренной земли городских газонов лезет новая трава, поют всякие там птицы, и, конечно же, пригревает солнце. Тут-то я и выпадаю из привычной круговерти дел и — вдруг — осознаю, что сижу, например, на сухой и теплой лавочке какого-нибудь бульвара или, скажем, парка, а вокруг меня все эдак нежно и тревожно. И девушки, оказывается, давно сменили шубы и дубленки на весенние пальто и плащи, распахнутые полы которых неожиданно открывают пытливому взору какие-нибудь весьма соблазнительные ноги и соскучившуюся за зиму по солнцу и мужским взглядам грудь…

…И тут наваливается откуда-то и совершенно неожиданно вязкая усталость пополам с тоской, хороший весенний день стремительно тускнеет, а прожитая уже жизнь кажется никчемной, очень скучной и до отвращения пустой.

«Чем я занимаюсь? — думалось мне. — На что трачу годы, месяцы и недели, не говоря уже о днях и часах — своего, как доподлинно известно, — единственного и неповторимого существования? А ведь есть, кажется, и способности, и здоровье, и молодость еще не совсем прошла. Бросить все к черту… Заняться главным… А что — главное и что именно бросать? Где она, цель жизни, да и была ли вообще?» Я стиснул зубами сигарету и напряг образную память.

Ну?!

Громадный зал, полный народа, цветы, летящие на сцену, крупные заголовки газет с моей фамилией на первой полосе, хрустящие пачки денег, иноземный, сверкающий лаком и краской автомобиль за сотню тысяч долларов, какой-то умопомрачительный особняк суперсовременной архитектуры на берегу то ли моря, то ли океана, разнообразные, казалось бы, девицы, но все почему-то одинаково длинноногие и светловолосые, вечное лето, шампанское в ведерке со льдом, яхта…

О черт, все — не то. Стандартный набор дорогих атрибутов, мать их. Эрзац-счастье. Душа и сердце заставлены и завалены этими неисчислимыми и завораживающе блестящими атрибутами-пустышками. И только где-то в самой середине, в самом что ни на есть центре этой середины — маленькая комната со свежевымытым дощатым, чуть рассохшимся полом и деревянной мебелью простой, но ручной работы. Стол, обширный и прочный, а на нем — лист бумаги девственной чистоты, и свет падает откуда-то сверху и сбоку. Эдакий веселый, но неназойливый поток света явно не искусственного происхождения. И, возможно, шум сосен за распахнутым окном, и воздух, который можно пить, и женщина, зовущая ужинать…

Да, что-то в этом роде. Непонятно, правда, и, если подумать, тоже достаточно скучно. К тому же, если лезть дальше, в глубь образа, вовсе полная чепуха в голове начинается и полный бред. Типа шумного выводка внуков и небольшой толпы вежливых представителей средств массовой информации. Поодаль. Они, значит, поодаль и ждут, когда мэтр соизволит к ним спуститься… Н-да. Уж лучше, пожалуй, яхта и десяток одинаково длинноногих девиц.

Так. На фиг. Отбросить все лишнее. Лишнее все отбросить.

Я отбросил потухшую сигарету, поднялся с теплой сухой скамейки и вновь обрел способность видеть и ощущать реальный мир.

И немедленно увидел.

Двухэтажный особняк начала прошлого века тихо сиял бело-голубым фасадом в глубине двора за кованой чугунной решеткой на противоположной стороне бульвара. По обе стороны от парадного входа на постаментах возлежали гипсовые копии древнеегипетского Сфинкса.

Уменьшенные.

Я мысленно ухватился руками за оранжевый планшет на зеленом заборе февральской стойки.

Вспомнился тут же и разговор, слышанный что-то с месяц назад то ли в троллейбусе, то ли в трамвае о том, что угадывают, угадывают они в этом самом «Сфинксе» прошлое. И будущее тоже знают — доподлинно известно, и якобы даже кто-то из очень — понимаете, очень! — высоких начальственных сфер, чуть ли не САМ, посетил этих сивилл и кассандр, и сказали ему там такое…

Я пересек бульвар.

Толкнув резную высокую дверь, я очутился в обширном и светлом холле. Паркетный пол, широкая лестница на второй этаж, мягкий свет с подвесного потолка, несколько хороших кресел вокруг низкого столика с десятком глянцевых журналов на нем, стойка охраны и секретаря, аппарат с питьевой водой. Стандартный и не очень дорогой, но и не из совсем дешевых набор. Подобный интерьер можно встретить в какой-нибудь весьма успешной стоматологической клинике.

Откуда-то сбоку ко мне скользнул молодой человек спортивного вида с нарисованной улыбкой и внимательным льдистым взглядом голубых глаз.

— Здравствуйте. Вы по какому вопросу?

Он стоял так, что вольно или невольно загораживал проход к лестнице.

— Здравствуйте. Собственно, я предполагал стать вашим клиентом, — внутренне усмехаясь, произнес я заранее заготовленную фразу. — Хотелось бы, знаете ли, узнать свое будущее. Опять же, практическая помощь в осуществлении мечты не помешает…

…Дверь за моей спиной хлопнула, меня сильно толкнули, и человек в кожаном плаще, стремительно огибая моего собеседника, кинулся к лестнице и на ходу крикнул:

— Готовы?!

— Однако! — сказал я громко в его спину. Кожаный плащ уже ухватился за перила и прыгнул через две ступеньки, когда сверху послышался шум и на лестничной площадке, причудливо освещаемой витражным арочным окном, появились трое: двое мужчин и девушка.

За те две-три секунды, в течение которых молодой и спортивный отвлекся на происходящее, я успел ее разглядеть.

Она спускалась по лестнице и держала под руки мужчин в одинаковых серых пальто.

У нее были великолепные ноги с маленькими круглыми коленками, черные, видимо, очень густые волосы и яркий синий взгляд. Коричневое вязаное платье и светлый плащ нараспашку эффектно подчеркивали…

— Извините, но мы все должны срочно выехать по неотложному делу и не можем вас сейчас принять. Позвоните завтра или послезавтра по телефону, указанному на рекламном щите при входе.

Я вдруг понял, что меня мягко, но неуклонно выпихивают за дверь. Подчиняясь напору, я вышел сам и тут же увидел, как по асфальтовой дорожке на меня быстро идут человек шесть-семь здоровенных «братков». У двоих — резиновые дубинки в руках…

…Что я успел, так это отскочить в сторону на молодую травку газона, и тут же началось кино.

Девушка и четверо ее спутников уже успели выйти из особняка. Надо сказать, что быстрее всего оценил ситуацию молодой и спортивный — он прыгнул вперед, загораживая девушку, и ударил первым. Замелькали руки, ноги и дубинки. Упал кожаный плащ и двое из нападавших. В следующее мгновение кто-то отшвырнул девушку прямо на меня. Я машинально обхватил тонкую талию, вдохнул чистый вкусный запах ее —действительно! — густых волос и близко-близко увидел ярко-синие и какие-то неподвижные глаза с длинными, чуть подкрашенными ресницами.

— Что это?! — громко прошептала она. Отвечать было некогда — на меня уже летел один из нападавших, замахиваясь дубинкой. Спрятав девушку за спину, я сделал шаг вперед и ударил прямым навстречу в голову. Резко заныли костяшки пальцев, «браток» на секунду замер в позе удивленной статуи и медленно опустился на травку. Пора было сматываться. Я схватил девушку за руку и потянул за собой. Этот район я знал, и где-то здесь, помнится, был проходной двор…

— Куда ты меня тащишь?

— Туда, где не бьют по голове. Ты что, не видишь, что сейчас дойдет до смертоубийства?

Мы обогнули особняк, оставляя за собой ругань и вопли, и наткнулись на кирпичный забор, полуразрушенный в одном месте. Перелезть можно.

— Лезь первая.

— Куда? Я же так не вижу! Ты… кто?

— Черт его знает, кто я. Потом разберемся. Давай руку!

Я вскарабкался на пролом в верхней части забора и втащил ее за собой. В движениях моей спутницы ощущалась некая неуверенность, хотя ее тело — я чувствовал это — было ловким и сильным. Я спрыгнул вниз, принял девушку в объятия и перевел на другую сторону переулка. С соседней улицы вывернуло такси. Кажется, свободен… Я поднял руку и назвал водиле первый пришедший мне в голову адрес — свой, как потом выяснилось.

В такси я почему-то продолжал обнимать девушку за плечи. Я уже понял, что она слепа, но все никак не мог сообразить, что мне следует делать дальше. В голове царил великолепный и какой-то цветной кавардак.

— Куда ты меня везеш-шь? — ее «ш» был излишне длинным и свистящим, но голос радовал слух приятным тембром.

— Пока к себе. Но если ты…

— Нет. Едем, едем.

Мы вырвались из центра.

Таксист гнал машину, ловко обгоняя медлительных и неумелых, и удачно попадал всю дорогу на «зеленый».

Хорошая езда меня всегда успокаивает. Я расслабился. И тут же заныли пальцы правой руки. Осторожно сжал и разжал кулак — суставы вроде не выбиты, — только кожа содрана с костяшек. Ну и сильный ушиб, конечно. Давненько, однако, я не бил никого по лицу голой рукой…

— Больно? — она повернула ко мне лицо.

Я снова увидел ее неподвижные, полные яркой синевы глаза и вздрогнул от неожиданности.

— Ерунда. Суставы, главное, целы.

— Я вылечу, когда приедем. Ты умеешь драться?

— Э-э… как тебе сказать… вообще-то в серьезной драке я профан, но один-два раза попасть смогу. Сейчас налево, пожалуйста.

В моем однокомнатном жилище совершенно случайно был относительный порядок — два дня назад, стиснув зубы, я провел генеральную уборку и даже умудрился забросить в холодильник кое-какие продукты.

— Есть хочешь? — я бережно усадил гостью в единственное кресло. — Или кофе?

— Нет. Сядь рядом и дай мне руку.

Послушно пододвинув табурет, я сел и отдал ладонь в ее длинные пальцы. Они ощупывали, оглаживали, нажимали, и шло от них тепло — ровное и сухое тепло, которое медленно проникало в мою руку от кисти к предплечью и дальше — к сердцу.

Я легонько вздохнул, и она быстро, четко заговорила, устремив недвижимый синий взгляд поверх моей головы:

— Тебе двадцать семь лет. Отец умер… четыре года назад. Мать и старшая сестра живут в другом городе. Женат не был, детей нет. Один раз ты уже любил. Трудно переживал разрыв. Она вышла замуж за деньги и квартиру. Ты не местный. В этот город приехал пять лет назад. Собой недоволен. Устал. Последнее время часто пьешь, но это не помогает. Работать умеешь и любишь. На многое способен. Очень на многое. Будущее. Будущее…

Она умолкла. Я глядел на нее, не отрываясь.

— Ты относишься к тем, кому будущее лучше не сообщать, — вымолвила она наконец. — Делай его сам. Если захочешь, конечно. Сил у тебя на это должно хватить. ,

И убрала руку. Все сказанное ею было чистой правдой.

— Лихо, — пробормотал я. — И сколько же «Сфинкс» платит тебе за такую работу, если не секрет?

— Не секрет, — засмеялась он чуть лукаво. — Но ты ведь понимаешь, что я не могу увидеть цифру на платежной ведомости, — и неожиданно добавила: — Можно я сегодня останусь у тебя?

Ну чего вы еще ждете? Руку она мне, разумеется, вылечила. Утром я отвез ее к старинному двухэтажному особняку, на входе в который стоял милиционер, похожий на сфинкса, а внутри нас ждали вежливые люди в штатском. Мне почему-то показалось, что она давно их всех знает и рада встрече.

Почему меня отпустили тогда? Кто она, девушка из «Сфинкса»? Почему я даже не узнал ее имени? Эти вопросы долго не давали мне покоя, пока в один прекрасный день я не получил на них два совершенно одинаковых ответа.

Случилось так, что я слегка загулял по поводу получения довольно крупной суммы денег в одном из районов старого города, где у меня полно друзей. Вначале веселье шло в мастерской моего друга-художника. Дело было в субботу, и, как водится, на огонек и стаканчик вина зашли несколько человек, среди которых был один мой давнишний знакомый — офицер достаточно компетентных органов, как мне было доподлинно известно. Улучив минуту, когда нас никто не мог слышать, я рассказал ему свою историю и спросил насчет девушки. Кто она, мол? Знакомый мой, окаменев лицом и посерьезнев взглядом, медленно выцедил сквозь зубы:

— Этого тебе никто и никогда не скажет. И, советую, брось все эти поиски и расспросы. Добра ты этим не наживешь. Это я могу тебе обещать совершенно точно.

Я ему, как ни странно, поверил. Поверил, но поздно вечером, будучи в изрядном подпитии и попав уже в совершенно иную компанию, где гулял всякий алкогольный и приблатненный люд района и где меня тоже неплохо знали, спросил одного моего также хорошего знакомца, местного, так сказать, авторитета. Спросил о том же. Знакомец моментально отвердел лицом и, сузив темные глаза, выпил одним глотком полстакана водки. Потом закурил «Приму» и медленно, разделяя слова, сказал:

— Молчи об этом. Жить хочешь — молчи. И запомни — ты мне ничего не говорил.

И я снова поверил. Настолько поверил, что даже протрезвел.

С тех пор прошло два года, в особняк с двумя сфинксами у входа въехала редакция богатого глянцевого журнала, а я с тех пор так и не встречал ни разу рекламу АО «Сфинкс». Нигде.

А вы?