«Ты мне не пара. Прода»

Ли В Б Ты мне не пара. Прода

Не водя руками, даже не приближаясь вплотную к столу, мысленным напряжением создал режущий луч ментальной энергии на нужном месте. Под его давлением кожа, а затем ткани под ней разошлись без разрыва кровеносных сосудов - не пришлось их пережимать, как при обычных операциях. Постепенно углубился до искомого предмета - четко видел его контуры сквозь слой ткани, охватил отсекающим полем, после понемногу начал двигать наружу. На глазах всех окруживших стол врачей и медсестер бригады из раны появился краешек окровавленного предмета, вскоре он вышел весь. Его тут же подхватил пинцетом ассистирующий мне Ярославцев, осторожно положил в подставленный медсестрой поднос. Я же взялся за восстановление поврежденных тканей, а потом закрыл рану регенерирующим полем. Увиденное поразило всех - от Ярославцева до операционной сестры. Хотя они с моих слов представляли, как будет проходить операция, но все равно - их изумление было как явлению чуда. Профессиональная дисциплина сдерживала их эмоции в ходе оперативного вмешательства, но когда оно закончилось, а пациента увезли в палату, выплеснули свои чувства. Кто-то более открыто, во всеуслышание выражая свое пораженное воображение, другие менее, но все соглашались в одном - мой опыт удался, операция проведена безукоризненно. Прошла аккуратно, почти бескровно, заняла считанные минуты - в несколько раз скорее, чем обычными средствами. Наши операторы прокрутили еще снятый фильм - вся бригада наблюдала за ним, не отрывая глаз, только изредка обменивалась короткими восклицаниями. На следующую мою операцию пришла целая делегация - больничное руководство, врачи с других бригад, ведущий персонал отделений. Она также записывалась камерами - после первого фильма, показанного начальству, нашим операторам разрешили снимать все мои процедуры с ментальным полем. На этот раз оперировал мениск - предполагалось удаление из-за разрушения хрящевой ткани и разрыва его тела, я же предложил восстановление. Так и приняли, работал по продуманному с Ярославцевым плану. Осторожно, стараясь не задеть капсулу сустава, вскрыл мениск, сшил разрывы тканей, а потом взялся за разрушенный хрящ. Регенерировал его по долькам до исходной структуры, работал с полным вниманием - подобная процедура мной еще не проводилась. В завершение операции проверил состояние всего сустава - каких-либо отклонений от нормы больше не заметил. Рентген коленного сустава, результат которого с нетерпением ожидали собравшиеся в операционной зрители, подтвердил планируемый результат - полное восстановление мениска. Многие коллеги до начала операции просто не верили в такую возможность - в обычной практике при подобной патологии шла речь только об удалении этого органа. По-видимому, судя по высказанным ими эмоциональным суждениям и недоумению - их поразил больше не феномен бесконтактной операции, а ее исход. Но как бы то ни было, никто не усомнился в успехе выполненной работы, поздравляли нас - кто-то искренне, а кто-то и кривя душой. После этой операции руководство дало нам добро на подобные процедуры, могли проводить их на свое усмотрение. Теперь те оперативные работы, которые поручал мне наставник, вел именно таким образом, почти без использования хирургического инструмента. Только изредка, когда считал более рациональным, брался за скальпель или пинцет, но и тогда перемеживал с манипуляцией полем. Начальное любопытство у коллег сменилось более сдержанным наблюдением - так что излишнее внимание не отвлекало нас от своей работы. Правда, нагрузки на других врачей бригады выпало гораздо меньше, чем при обычных наших операциях, но они не расслаблялись, оставались наготове. У меня редко, но все же случались неудачи - как было с выправлением паховой грыжи и заворотом кишок, мне на помощь приходил Ярославцев. С опытом их становилось все меньше, как правило, справлялся сам, даже в сложных операциях. Ни в больнице, ни в институте не афишировали мои операции - посчитали их экспериментальными, наработкой клинической практики. Но слух о них постепенно пошел среди медицинского персонала других клиник - время от времени к нам наведывались гости, чтобы своими глазами увидеть невероятные вещи. Да и среди больных они вызывали прямой интерес, кое-кто из них вызвался сам пройти оперативную процедуру у меня. И таких становилось все больше - наверное, наслушались небылиц, приукрашенных историй от моих прежних пациентов. Сам я к большинству недугов не был готов - практика у меня все же небольшая, но с помощью Ярославцева их круг расширялся. Тому способствовало больничное руководство - шло навстречу важным людям, пожелавшим оперировать своих близких именно у меня. Так постепенно росла моя слава, я уже становился в городе известным врачом, пользующимся спросом если не в элитных кругах, то приближенных к ним.

Глава 15

В сентябре поступил в аспирантуру нашего института. Вступительные испытания, как и предполагал Мельник, стали больше формальностью. Приемная комиссия по основной специальности - в ее состав вошел и мой руководитель, - задала пару несложных вопросов и этим ограничилась. Экзамены по предметам кандидатского минимума - иностранному языку, истории и философии - также прошли без затруднений, к ним я подготовился более основательно. Дальнейшая учеба шла по подготовленной Мельником и утвержденной ученым советом программе. Тему будущей кандидатской диссертации мы выбрали связанную с моей нынешней работой - ментальными процедурами хирургического характера, научное руководство принял на себя Мельник. После каждой операции я составлял подробный отчет со всеми деталями - от описания начального состояния пациентов, их патологии до характеристики применяемой модификации поля. Постепенно набиралась база данных с демонстрационными видеоматериалами. Ее разбор и анализ помогали мне самому систематизировать накопленный опыт, лучше подготовиться и проводить аналогичные операции. По моим записям учились и другие менталисты - кроме Саши и Лены способности к оперированию ментальным полем выявились еще у троих из моей учебной группы. С разрешения Ярославцева, допустившего их в операционную, они наблюдали за ходом моей работы. После в ординаторской проводил им подробный разбор своих действий по снятому фильму, показывал в ментальном плане манипуляции с полем. До самостоятельных операций учеников дело не дошло - ни мой наставник, ни я на такое пойти не могли, не столько из-за инструкций, а больше их неготовности, прежде всего психологической. Один из моих учеников также, как и я, проходил ординатуру, правда, по другой специальности - кардиологии, к хирургии же особой тяги не испытывал. Планировал применять свои способности именно по своему профилю. Более серьезное намерение заняться ментальными операциями выразила Лена, на следующий год - после окончания института и поступления в ординатуру на хирурга, собиралась приступить к такой практике. Заручилась согласием Ярославцева принять ее в нашу бригаду вторым ассистентом, а сейчас при каждой возможности приходила в нашу смену на операции. Первую статью о работе ментальным полем в хирургической практике подготовил в конце года. В ней дал анализ проведенных к тому времени операций, привел самые важные на мой взгляд исходные материалы и наблюдения, дал свои выводы. Работа получилась объемная, с детальным разбором и иллюстрациями. Мельник не стал сокращать ее, в таком виде и отправили в различные издания нашего профиля, среди них и американского биофизического общества. Вскоре, после ее первой публикации в межведомственном сборнике, пошли отзывы как от научных учреждений, так и медицинских институтов и клиник. Их реакция оказалась намного живее, чем на статью о нашем открытии. Сомнений в существование ментальной энергии в них не высказывалось - по-видимому, уже свыклись с этим нововведением в современную биофизическую науку. Больший же спор вызвал сам факт наших операции над больными - как же можно на живых людях испытывать еще не изученное достаточно явление, без долгих исследований на лабораторных объектах? Высказывались обвинения в бесчеловечности, даже преступности подобных вмешательств. Но и находились выступления в нашу защиту - ведь когда-то все равно надо начинать работать с больными. Нет ничего плохого, если с достаточными мерами предосторожности помогли людям, причем с таким обнадеживающими результатами, превосходящими традиционные операции. Для проверки выраженных в открытой печати суждений и установления правомерности наших действий Минздрав направил к нам представительную комиссию с привлечением ученых-медиков. Она работала в больнице почти две недели - ее сотрудники наблюдали за операциями, изучали документацию - как мои отчеты, так и отделения, расспрашивали врачей и больных, проследили состояние наших прежних пациентов. Итогом инспекции стало пространное заключение на нескольких листах, с которым ознакомили руководство больницы и нас - непосредственных исполнителей нашумевших операций. Мы опасались разгромного приговора комиссии, вплоть до прямого запрета, но обошлось. Хотя и отметили в выводах несколько замечаний с порядком допуска посторонних, проведения с ними инструктажа о мерах безопасности и стерильности, другие незначительные нарушения, но в целом они подтвердили эффективность и надлежащую организацию самих операций. Признание официальной медицины привлекло к ментальной практике новых сторонников и последователей, пожелавших изучить и перенять наш опыт. К нам приезжали учиться ученые и врачи из других городов, представители научных и лечебных учреждений. Для них руководство больницы и института психологии организовали специальный учебный центр. Вели занятия вместе со мной мои первые ученики - демонстрировали на семинарах обучающие видеофильмы с комментариями каждого действия, проводили тренировки по развитию нужных способностей, видению и манипулированию ментальной энергией. На моих операциях слушатели курсов проходили реальную практику ее применения, пока только наблюдая за моей работой. Но уже продумывались варианты с прямым их участием в оперативном вмешательстве. В начале мая стал дважды отцом - Кира родила кроху-дочку. Перенесла вторую беременность гораздо легче и спокойнее, чем с Севой. Не переживала так сильно, занималась домашними и своими делами без излишнего страха, что они могут навредить будущему ребенку. Да и с первенцем как-то угомонилась, не тряслась над ним по любому поводу. В положенный срок у жены начались схватки. Я в этот день отдыхал дома после ночной смены, так что без промедления отвез ее в роддом. Не стал дожидаться, пока Кира разродится, вернулся домой присматривать за сыном. Только поздним вечером, когда вернулась с работы Катя, оставил ей Севу и отправился караулить жену. Не успел войти в приемный покой, как мне выдали новость - Кира только что родила. Роды прошли без осложнений, мама и дочь сейчас в порядке. Сам я так и думал, что у жены не должно возникнуть трудностей. Но все равно, беспокойство оставалось, не находил себе места, пока дожидался Катю. Теперь же, услышав от дежурной медсестры добрую весть, обрадовался за Киру и вздохнул с облегчением. Написал записку для супруги, передал медсестре с приготовленными Катей гостинцами и уже со спокойной душой отправился домой. Последующие дни прошли в хлопотах к встрече Киры с ребенком. Мне помогала Катя, она отпросилась на эти дни, пока жена находилась в больнице. Смотрела за Севой, когда я навещал роженицу, отрабатывал смену, сама ездила за нужными принадлежностями для новорожденной. Что-то осталось от старшего сына, взяли еще пеленок, подгузников и других мелочей, еще то, что заказала нам Кира. На выписке держал на руках дочь и млел от нежности к этому крохотному созданию. Сам не ожидал от себя такой душевной слабости, расчувствовался, глядя на спящую малышку. Уже дома, когда перепеленали ее, а жена покормила грудью, принял на руки дочь и ходил с ней по комнате, пока она не заснула. С сыном прежде подобного душевного размягчения я не испытывал. Наверное, тогда еще у меня не проснулась отцовская привязанность, она пришла позже, когда сын немного подрос и я больше стал с ним проводить времени. А сейчас, когда держал на руках пахнущую молоком и каким-то особо родным духом малышку, проявилась в самом нежном виде. Кира заметила своим материнским сердцем мои чувства к крохе, не преминула высказаться: - Сережа, ты прямо таешь от дочи! Смотри, не избалуй ее, а то подрастет немного и будет вертеть тобой. А ты не сможешь отказать ей ни в чем! Конечно, жена говорила не всерьез, в ее довольном тоне не чувствовалось какого-либо осуждения. Напротив, она радовалась такому чувству, сродному тому, что она сама испытывала к ребенку. Маша, такое имя дала дочери еще в роддоме, связала нас общим переживанием и заботой, как и Сева. Дети объединили нас в одну семью, даже если в остальном у нас с Кирой общих интересов и взглядов почти и не осталось. Теперь, когда меня дома ждали два маленьких родных сердца, тянулся душой к ним, в свободную минуту вспоминал о них и все заботы отступали в сторону. Больше внимания и заботы отдавал дочери, но старался не обделять ими сына. Сева сам тянулся к сестренке, по-видимому, ему нравилось ухаживать за малышкой. Казалось, откуда мог бы знать двухлетний карапуз, что нужно крохе. Но он как-то чувствовал - стоило Маше закряхтеть или ворочаться, как тут же подходил к ней, подавал игрушки или соску, разговаривал, а она в ответ радостно угукала. Дочь росла, уже стала различать нас и как-то особенно потянулась именно к Севе. Мне казалось - больше, чем ко мне или матери. Иной раз Кира оставляла детей одних ненадолго, поручая сыну присматривать за сестренкой. Тот же не отходил от нее, играясь и забавляясь. Настолько увлекались общей игрой, что не замечали возвращения матери. А когда летом стали выезжать на отдых за город, то забав им добавилось - вместе перебирали листочки, возились с букашками и жучками или барахтались в прибрежной воде на озере. Настал срок, когда мне пришлось решать в своей семье с данным более четырех лет назад обещанием. Катя перешла на последний курс университета и напомнила о нем и нашем намерении пожениться. Откладывать больше с ним она не захотела - ей уже пошел двадцать третий год, пожелала своего женского счастья. Видел, как она иной раз глядела с тоской на наших с Кирой детей - наверное, представляла вместо них своих, еще не родившихся. Баловала малышей новыми игрушками, игралась ими со старшим, возилась с младшей, изливая на них будущую материнскую любовь. Кира же ревновала ее, правда, не столь явно, как после рождения Севы. То, что ей не совсем приятно, как дети тянутся к Кате, отзываются на ее ласки и подарки, не составляло для меня тайны, но вида она не подавала. Разговор с Кирой о разводе, пусть и формальном, вышел трудным. Она вначале застыла от моих слов, как будто не могла поверить им - ведь между нами нет разлада, почему же надо разводиться? На упоминание прежней договоренности расплакалась, после заявила, что развода не даст, прежде всего, из-за наших детей: - Как же так, Сережа, ты же любишь их! Почему же ты должен уйти от нас, оставив детей без отца? Пусть она уходит, эта разлучница! Мои увещевания, что никуда я от них не ухожу, все останется по прежнему, только формально перестанем быть мужем и женой - Киру не успокоили. Она как-будто забыла, на каких условиях мы поженились, предъявила мне ультиматум, шантажируя детьми: - Катя с нами больше жить не будет, пусть уходит. Если ты без нее не можешь, то уходи с ней. Но учти, детей тебе не дам, не разрешу даже видеться с ними. Так что забудь, что они у тебя есть. Выбирай - или останешься с нами, или уйдешь со своей ненаглядной босячкой! То, что после такого разговора жить с Кирой невозможно - для меня не составляло вопроса, но я терял детей и эта мысль рвала сердце острой болью. Минуту сидел молча, закрыв глаза, пока не переборол немалым усилием воли эту боль, заставил себя забыть о ней. После высказал свое решение спокойным тоном, насколько он мне дался: - С тобой я не останусь, даже ради детей. Забыть их также не хочу - буду навещать, насколько это будет возможно. Добром или злом - но я настою на том. От тебя же зависит, чтобы наши раздоры не навредили детям. На следующий день утром мы с Катей покинули особняк, не один год бывший нам родным домом. Теперь же он давил на нас, заставлял не задерживаться лишней минуты. На прощание поцеловал сына и дочь, прижал к своей груди и ушел, не оглядываясь. Мама ждала нас дома - накануне вечером я предупредил ее о нашем возвращении. На ее расспросы - что случилось, почему, - не стал распространяться, ответил кратко: - Объясню дома. Встретила мама в тревоге, едва мы переступили порог, как принялась расспрашивать о происшедшем. Объяснял недолго: - Я развожусь с Кирой. Она не захотела, чтобы Катя жила с нами дальше. Дети остаются с ней, будем решать, чтобы я смог навещать их. Пока же Кира против - придется, по-видимому, разбираться с ней через суд. Мама от расстройства даже взмахнула руками: - Как же так, Сережа, ведь у тебя с ней все было нормально! Что же случилось? И как теперь будут жить малыши, без родного отца? Особенно Маша - она ведь совсем еще кроха! - Мама, когда-то, еще перед свадьбой с Кирой, говорил тебе, что брак с ней временный, пока Катя учится в университете. Мы еще с Кирой условились, что будем жить вместе и после развода. Теперь же она отказалась разводиться, даже формально, и потребовала, чтобы Катя ушла от нас. А насчет детей мне трудно сейчас сказать, как с ними сложится. Но я их не оставлю, позабочусь о них. Видно по недовольному лицу мамы, что мои слова ее нисколько не успокоили, но не стала дальше терзать меня и без того мучительными вопросами. Приготовила с Катей завтрак - наверное, наедине с ней на кухне с пристрастием выпытывала какие-то подробности, судя по смущенному виду подруги. Немногим позже ушла в школу, оставив нас с Катей наедине. Та снова завела речь о том, что мы обсуждали еще вчера: - Сережа, может быть, лучше все же остаться тебе с Кирой? Обо мне не переживай - я вытерплю, ради твоих детей. Не стал повторять высказанные прежде слова, только ответил: - Нет, Катя. Менять свое решение не стану. Надо теперь обдумать, что нам предстоит сделать в ближайшее время. Скоро мне нужно ехать в институт, а потом на смену, завтра же займусь разводом. Мы обсудили с Катей наши дела и планы, после собрались и поехали на работу. Отвез ее к издательству, а затем отправился в институт заниматься с учебной группой. Отставил в сторону мысли и переживания о произошедшем, с полной отдачей взялся за текущие работы. В последующем много времени и нервного напряжения потребовал от меня бракоразводный процесс. Он занял два месяца - Кира так и не дала согласия на развод и свидания с детьми. Наши разногласия разбирались судом и он вынес постановление ограничить мое общение с детьми до минимума - один раз в месяц и то на несколько часов. По-видимому, не обошлось без влияния отца Киры. Со стороны бывшей жены даже выставили иск о лишении меня родительских прав, но на такое явное нарушение законного порядка судья не пошел. Я обжаловал постановления суда в высших инстанциях, пока не добился более приемлемого решения - разрешили свидания с детьми уже раз в неделю, причем на весь день. Подключил все возможные каналы и связи, среди них и влиятельных лиц из числа своих пациентов, они и помогли мне. Как только получил на руки новое постановление суда, в ближайший выходной поехал в прежний свой дом забрать детей. За месяцы судебных тяжб, когда Кира наотрез отказала мне видеться с ними, соскучился по сыну и дочери до боли в сердце. Во сне они приходили ко мне - видел улыбающиеся лица, тянущиеся руки, - а потом таяли, как в тумане, и я не мог их удержать. Просыпался от таких снов, долго лежал, стараясь забыться, а сердце все ныло от не дающих покоя мыслей Началась уже зима, снег накрыл землю свежей порошей, а легкий морозец не давал ему растаять. Подъехал в условленный с бывшей женой час к воротам особняка и позвонил. От волнения дрожал палец, нажимающий на кнопку. Встряхнул себя - возьми себя в руки, нечего раскисать! Помогло от собственного внушения, как-то успокоился, хотя бы внешне. Открывшая калитку Кира нехотя ответила на мое приветствие, но все же позвала в дом, коротко бросив: - Дети уже собраны. Сева бросился ко мне, едва я вступил в детскую комнату: - Папа пришел! Поднял сына на руки, прижал к сердцу, слезы сами подступили к глазам. В горле встало комом, не мог сказать и слова. Сева продолжал торопливо выговаривать: - Папа, я так сильно тебя ждал, а ты не приходил. Теперь ты же будешь со мной и Машей, да, папа? Сглотнул, только потом ответил сыну, с надеждой смотревшему мне в глаза: - Я буду к вам приходить часто, Сева. И я тоже соскучился по тебе и Маше. Дочь же дичилась в первые минуты - отвыкла от меня, а потом все же признала и пошла на руки. Держал обоих на руках и не мог насмотреться на них. А они прижались к моей груди, пока Кира не поторопила нас: - Сева, одевайся, пойдешь с папой гулять, - потом ко мне: - Сережа, отпусти Машу, надо ее одеть. Дома детей встретила мама, обняла и поцеловала их, а потом принялась снимать с них теплую одежду. Накормила наготовленными с утра пирожками, а потом смотрела, вытирая незаметно слезы, как я играю с ними, рисую, читаю книжки. Катя присоединилась к нам, рассказывала детям сказки, пела им песенки. После мы вместе собрались на улицу, покатали малышей на санках, лепили с ними снеговика. После обеда они поспали, а потом до вечера я занимался с ними познавательными и подвижными играми. Отвез Кире уставших от впечатлений и беготни детей, они даже заснули в машине. С тех пор по выходным ждали моего приезда - даже малышка Маша, только вставшая на ноги, а потом весь день, с перерывом на послеобеденный сон, игрались со мной и Катей, бегали, прыгали, возились во дворе, а я отводил душу с ними. В марте мы с Катей поженились. Свадьбу провели скромно - пригласили самых близких нам людей и друзей, коллег. Прежде с родственниками Кати мы почти не общались, даже с ее мамой - жена не простила происшедшее с ее попустительства насилие. Но на свадьбу все же позвала, вместе с братом. Особой церемонии не придерживались, обошлись даже без выкупа невесты. Наши мамы благословили нас, после сразу из дома отправились небольшим кортежем в ЗАГС. Катя заметно волновалась - лицо покрылось румянцем, да и вела себя беспокойно. Сам я почти не переживал за предстоящую процедуру, только старался поддержать невесту, сохранить в ее памяти этот день лучшим праздником. Не оставлял без нужды ни на минуту, так вместе под руку провели весь день. Слушали торжественную речь сотрудницы ЗАГСа, обменивались кольцами, нас поздравляли - а мы радовались друг другу, необычное, какое-то светлое чувство новой жизни, связало нас еще крепче. Вскоре после свадьбы провел Кате операцию - устранил небольшой, но доставивший ей немало неприятностей, дефект шейки матки. С подобными гинекологическими отклонениями и патологиями я уже сталкивался, меня привлекли к оперативным вмешательствам не только нашего отделения, но и других - онкологии, торакальной хирургии, а также гинекологии. Сложностей с Катей не возникло, выправил шейку и немного ее удлинил - по размеру своего детородного органа. Результат моей работы оценили уже через день - испробовали близость во всевозможных позах, причинявших прежде Кате боль. Наверное, мужчинам трудно представить глубину женского счастья, но то, что я видел и чувствовал от Кати, иначе назвать невозможно. Она плакала, вновь сливалась со мной в объятиях, и так раз за разом до полного изнеможения. Еще через месяц Катя поведала мне о своей беременности - она уже сходила в женскую консультацию, там подтвердили ее предположение и поставили на учет. Разделил испытываемый ею восторг, даже ликование, сказал нужные, как считал слова: - Я рад за тебя, любимая. Уверен, что наш малыш, сын или дочь - все равно, вырастет красивым и умным, будет счастлив. А мы дадим ему свою любовь и заботу. По счастливой улыбке Кати видел радость новой жизни, зародившейся под ее сердцем, исполнению давней мечты, сдерживаемой не один год. Теперь, когда она носила свое дитя, отдалась без остатка счастью материнства. А я берег ее и будущего ребенка от лишних тревог, позаботился о предстоящих хлопотах. Мы с Катей уже думали о своем доме - большом и уютном, где могла жить без тесноты наша растущая семья. Катя хотела много детей, а я поддержал ее - заботиться и возиться с малышами мне самому нравилось. С такой перспективой искали лучший вариант среди возможных предложений. Нашли в нашем же районе - просторный крепкий дом с большим участком. По цене он нам подходил - укладывались с моими и мамиными накоплениями. Единственно, что требовалось - его благоустройство. После покупки дома взял ссуду в банке, нанял бригаду мастеров, закупил нужные материалы и оборудование. Прошел еще месяц, пока рабочие провели от центральной сети газ, отопление, водопровод и канализацию, поставили ванну с санузлом, провели небольшой ремонт по всему дома. В июне, вскоре после успешной защиты и получения диплома Катей, мы переселились в свой новый дом. В первый день жена ходила по комнатам и не могла нарадоваться - все выглядело красиво и аккуратно, еще пахло свежей краской. После ездили по магазинам, закупали мебель, посуду и другие нужные вещи, а потом обставляли наше гнездышко. И у меня, и у Кати возникло особое чувство своего места: никогда прежде у нас не было собственного дома, а теперь он есть - красивый и уютный, со всеми нужными удобствами и обстановкой.

Оглавление