Борис Руденко Каждый выбирает свой путь
Повесть[1]
Рисунок Валерия Рулькова
То, что он принял за развалины крепости, оказалось обычным нагромождением камней. Но Сальников не пожалел затраченных на подъем часов. Вид отсюда открывался впечатляющий.
Позади — там, откуда он пришел, — лежало ущелье, узкое и темное. Будто след от сабельного удара прорезал толпу скал. А впереди толпились горы главного хребта. Иные слепили рафинадным блеском заснеженных вершин, другие скромно венчались темным кустарником. Через такой кустарник, цепкий и густой, Сальникову не однажды приходилось продираться за два дня пути.
Так далеко от долины он еще не заходил. Жаль, что и на этот раз поход оказался бесплодным.
Он в последний раз огляделся и вдруг заметил далеко впереди, меж горных склонов, поднимающийся в небо столб дыма.
«Вулкан? Гейзер?» — предположил Сальников и, скорее по привычке, отметил ориентиры, засекая направление. Пешком идти далеко, но Галицкий и Берсенев, может быть, слетают туда, когда вернутся с побережья.
В долину он вошел в полдень. На пути в поселок сделал небольшой крюк, чтобы пройти мимо Подземного Храма, надеясь встретить Кори или кого-нибудь еще из знакомых послушников, но у ворот, кроме двух дневных стражей, никого не было.
Прихрамывая на растянутую ногу, Сальников миновал рощу и вошел в поселок.
Горон, как всегда, сидел на высоком крыльце своего дома в позе глубокого раздумья, но, вероятнее всего, дремал. Тут же, во дворе, его внучок Басик изо всех сил пытался расшевелить огромную лохматую собаку, развалившуюся под навесом. Басик драл ее за уши, дергал за лапы и толстый хвост, но собака связываться с ним не хотела, делала вид, будто спит и ничего не чувствует. А может, и действительно спала.
— А, Вик-тор, — радушно сказал Горон. — Куда ходил, что видел?
— В Длинное ущелье ходил, — ответил Сальников, присаживаясь рядом. — Искал крепость, а крепости там никакой нет.
— Конечно, нет, — закивал Горон. — Откуда ей взяться?
— Если бы ты мне сразу сказал, я бы не пошел.
— Разве я не сказал? — удивился Горон. — Вот странно! Я же сам туда ходил как-то, только давно уже, когда молодой был, вроде тебя. Нет там крепости, видимость одна.
— А где же есть, Горон? — спросил Сальников, не очень-то надеясь на ответ. — Может, у Синих водопадов?
— Нет, — возразил Горон, — у Синих водопадов нет. Скорее, возле Горячих пещер.
— Где это?
— И не рассказать так просто. Далеко. Сначала нужно идти через Птичий перевал, потом левее взять, в обхват горы, через ручей, что в распадке, и опять в обхват горы, но уже другой. Как раз к Горячим пещерам и выйдешь.
— И сколько же всего нужно идти?
— Долго, — покачал головой Горон. — Три дня, а то и все четыре. Говорю, что далеко.
Пес, наконец, поднялся и нехотя поплелся мимо крыльца. Басик с радостным визгом вцепился ему в хвост, споткнулся, упал и поволокся пузом по мягкой, теплой пыли.
— Проводил бы ты меня, Горон, а? — сказал Сальников. — Не найду ведь один.
— Да, — согласился Горон, — одному тебе не найти. Завтра у Кироса праздник, — вдруг сообщил он. — Дочку замуж выдает. За Габеа из Речного поселка. Ты Габеа знаешь? Нет? Так Приходи, познакомишься. Кирос сладкой наливки наварил целый чан. Будет весело.
— Так проводишь к Горячим пещерам? — не отставал Сальников.
Горон покачал головой.
— Нет, Вик-тор, не могу. Старый стал, сил мало. Да и не крепости это вовсе, сказки одни…
Нет, что не сказки, Сальников знал точно. Здесь, на Леноре, должны были оставаться опорные базы Пришельцев. Но где они? Или то, что от них осталось, — посещение Леноры Пришельцами случилось лет триста назад.
Хорошо бы о крепостях побеседовать с Учителями из Подземного Храма, но туда Сальникову хода не было, а в поселке Учителя почти не появлялись. Вот с послушниками Сальников разговаривал часто. И с врачевателями, и с теми, кто погоду угадывает, и с воспитателями тоже. Особенно с Кори. Однако как только речь заходила о Пришельцах, все только улыбались и плечами пожимали недоуменно.
Во двор вбежала Нола — младшая дочь Горона, смуглая девушка лет восемнадцати. Увидела Сальникова, засмущалась и — в дом, только половицы скрипнули от быстрых шагов. Горон проводил ее довольным взглядом.
— Носится, как угорелая, — проворчал он. — Тоже скоро замуж пора отдавать. Так ты на свадьбу-то пойдешь, Вик-тор?
— Пойду, наверное, — ответил Сальников и уже у калитки вдруг остановился. — Да, Горон, совсем забыл спросить. Я со скалы дым видел. В той стороне, где закат, за Белым Исполином. Что там такое может быть?
Горон подумал.
— Поселок там, а больше ничего нет. Наверное, тоже варят наливку. Только дым оттуда не увидишь — больно далеко. Может, ближе видел?
— Может, и ближе, — пожал плечами Сальников.
На площади у общинного дома он встретил Кори.
— Рад тебя видеть, Вик-тор, — произнес юноша, разбивая, как и все жители долины, имя Сальникова на два слога. — Что ты узнал нового?
— Почти ничего, — махнул рукой Сальников. — Ходил в Длинное ущелье, но того, что искал, не нашел.
Они не спеша пошли рядом.
— Ты хромаешь, — заметил Кори. — Что с твоей ногой?
— Ничего страшного. Оступился, когда спускался со скалы.
— Хочешь, я пришлю к тебе Лотто? Он вылечит твою ногу очень быстро.
— Не нужно, — отказался Сальников, — я и сам ее вылечу.
— Да? — Кори взглянул на него как-то странно.
— Вот что я хотел спросить, Кори, — Сальников понял, что допустил какую-то промашку. — Со скал, что за Длинным ущельем, я видел дым. Очень далеко отсюда, за Белым Исполином, но видно хорошо. Что бы это могло быть?
— За Белым Исполином? — переспросил Кори. — Это в самом деле страшно далеко. Я никогда не был в тех местах…
Внезапно он замолчал, резко развернулся и, так и не произнеся ни слова, быстро зашагал прочь.
На свадьбу Сальников действительно решил пойти. Там будут люди из Речного поселка, может, удастся выспросить что-нибудь новое о крепостях Пришельцев. Поэтому когда Горон зашел за ним, Сальников сразу вышел навстречу.
За дедом увязался Басик. По случаю умытый и причесанный, он солидно вышагивал рядом.
Они дошли до центральной площади, когда их внезапно нагнал Кори.
— Вик-тор, — юноша слегка задыхался от быстрой ходьбы, — тебя хочет видеть Учитель!
— Зачем? — спросил Сальников, демонстрируя простодушное удивление.
Кори недовольно нахмурился. Вопросы в таких случаях задавать было не принято.
— Я только послушник, — сдержанно ответил он, — и не могу знать о намерениях Учителей. Мне нечего тебе ответить.
Он повернулся и, не оглядываясь, зашагал по дороге. Сальников кивнул на прощание Горону, потрепал по затылку Басика и пошел следом.
Воротами Храма служили легкие плетеные створки, навешенные на темное отверстие в известковой скале. Здесь начинался подземный лабиринт, обитель Учителей. Посохи стражников разомкнулись. Сальников хотел пропустить вперед Кори, но тот отрицательно покачал головой, показывая, что Сальников должен идти один.
Дневной свет сменился мягким полумраком. В нишах короткого тоннеля стояли светильники, обозначавшие путь в небольшой круглый зал, освещенный так же скупо. Вдоль стен зала были расставлены грубо сколоченные скамьи, на одной из которых сидел человек. Повинуясь знаку, Сальников опустился на скамью рядом с ним.
Учитель был стар. Гораздо старше Горона. Возможно, впрочем, это впечатление возникло из-за аскетической худобы его лица и скудости освещения, лишь подчеркивавшего впалость щек и густую сетку морщин.
Молчание затягивалось, но Сальников не пытался его нарушить, сидел неподвижно, ждал, вслушиваясь в непривычную, неживую тишину.
— Я знаю, ты собираешь сказки, — сказал наконец Учитель. — Зачем ты это делаешь?
Голос его, слегка глуховатый, сохранял, тем не менее, гибкость и выразительность.
— Сказки — часть нашей жизни. — Сальников был готов к этому вопросу. — Они рождаются людьми и для людей. Если забываются одни, появляются новые. Но, забывая, мы всегда теряем что-то безвозвратно, и я хочу, чтобы сказки не исчезали из памяти. Кроме того, сказки дают мне хлеб и кров.
— Твое занятие не приносит плодов, как труд землепашца, но оно развлекает людей. Что ж, наверное, это тоже необходимо, — произнес старик после короткого раздумья. — Ты часто уходишь из долины в горы. Не пытаешься ли ты и там искать сказки?
Спокойная ирония прозвучала в его голосе, но Сальников подумал, что отвечать в том же тоне не следует.
— Я ищу там истоки сказок, — серьезно проговорил он. — Легенды жителей долины говорят о каких-то чужаках, что построили в горах свои крепости. Может быть, это не только легенды?
— Может быть, — отвечал старик, и Сальников не понял: безразличие скрывалось в его ответе или что-то иное.
Он ждал продолжения, но старик уже заговорил о другом.
— Ты говорил послушнику, что видел дым в горах?
— Да, — кивнул Сальников.
— Сможешь ли ты показать это место?
Сальников снова ответил утвердительно.
— Я хочу, чтобы ты проводил туда послушника Кори.
— Путь туда долог, — покачал головой Сальников, — не меньше трех дней. Дорога трудная, а у меня еще не прошла нога, которую я повредил в горах. Может, кто-нибудь из жителей поселка сумеет сделать это вместо меня?
— С тех пор, как жители долины перестали добывать пищу при помощи убийства, они не ходят далеко в горы. А последние охотники слишком стары и немощны, чтобы быть проводниками. Лучше тебя никто не сможет показать дорогу. Но я понял: ты чего-то хочешь за это? Говори.
— Я провожу Кори, — с облегчением произнес Сальников. — Но когда мы вернемся, я хочу, чтобы мне показали крепость чужаков.
Старик едва заметно усмехнулся.
— Хорошо, — он легко поднялся со скамьи, показывая, что разговор окончен. — Горон скажет тебе, как найти крепость.
Солнечный свет резанул по глазам, привыкшим к полумраку, и Сальников на секунду зажмурился. Открыв глаза, увидел, что Кори чуть поодаль беседует с двумя мужчинами. Они не были жителями поселка, прежде Сальников их никогда не встречал. Их одежда была пыльной, лица изможденными, и Сальников слегка забеспокоился: не с побережья ли они пришли в долину? Если так, его положение может здорово осложниться. Придется что-то придумывать, менять легенду.
Окончив разговор, Кори проводил собеседников до входа в Храм и вернулся к Сальникову.
— Откуда пришли эти люди? — спросил Сальников. — Я никогда не встречал их в поселке.
— Издалека, — ответил Кори. — Это жители гор.
— Им тоже нужен совет Учителей?
— Ты пойдешь на свадьбу? — уклонился от ответа Кори. — Идем вместе.
Свадьба давно началась, но Сальникова и Кори встретил сам хозяин дома и усадил к большому столу, накрытому прямо во дворе, на почетную сторону — лицом к восходу солнца. Справа от Сальникова сидел Горон, соседкой Кори оказалась Нола. Отчего-то Кори сразу сделался очень серьезным, смотрел прямо перед собой, почти не поворачивая головы в ее сторону.
Кирос протиснулся между Гороном и Сальниковым, протянул чашу с вином.
— Выпей, чужеземец, — проговорил он чуть заплетающимся языком. — Это вино так же сладко, как твои сказки, но пьянит куда больше.
Он рассмеялся, довольный своей шуткой.
— Вчера ты вернулся с гор, — заговорил он, едва чаши опустели. — Не видел ли ты там чего-нибудь странного?
Горон в это время был увлечен спором с соседом слева и не слышал вопроса. Сальников уже собрался ответить, как вдруг почувствовал легкое, но настойчивое прикосновение локтя Кори.
— Нет, — помедлив сказал он. — А что странного можно увидеть в горах?
— Не знаю, Сказочник, — весело закричал Кирос. — Много небылиц ходит по свету, но, в отличие от твоих, они вовсе не так интересны.
Он вдруг вскочил и закричал еще громче:
— Тихо! Сейчас мы услышим о волшебных приключениях, о славных богатырях и страшных чудовищах! Вик-тор будет рассказывать сказку!
Шум утих. Сальников достал из чехла лютню и провел пальцами по струнам…
Они вышли засветло, и когда солнечные лучи окончательно прогнали ночные тени, уже были на перевале. Разговаривали мало потому, что идти приходилось друг за другом, да к тому же Сальников, рассчитывавший добраться до цели скорее, чем в первый раз, взял довольно высокий темп.
К вечеру он увидел, что Кори заметно устал, и решил сделать привал. Поев, они завернулись в плащи и легли по обе стороны костра, но спать не хотелось ни тому, ни другому.
— Послушай, Кори, — сказал Сальников. — Расскажи мне об Учении. Я уже два месяца живу в долине, но не знаю о нем почти ничего. Или об этом тоже не полагается говорить с чужеземцами?
— Ты просто не спрашивал, — ответил Кори. — Учение открыто для всех. Смысл его прост, цель ясна. Человек должен быть чист в делах и помыслах перед лицом Великого Судии, и тогда дети его детей достигнут истинного могущества.
Учителя Подземного Храма знают мудрость минувших дней, приумножают ее и передают всем желающим безвозмездно, требуя лишь одного: соблюдения главных заветов. Их немного, но они стали законами нашего маленького мира: ни одно знание не должно нести зло, лишь то знание истинно, что отмечено печатью доброты; случайно причиненное, неумышленное зло не заслуживает отмщения; зло намеренное — влечет изгнание того, кто его совершил; убийство не должно служить источником существования, способом продолжения жизни…
— Подожди, Кори, — прервал его Сальников, — но ведь раньше среди жителей долины было немало охотников?
— Да, — согласился тот, — правда, я уже не помню того времени. Когда-то жители долины охотились, чтобы прокормить себя, и Учителя не запрещали этого, потому что иного способа выжить не было. Но однажды накопленное знание родило новое. Учителя показали людям, как сделать поля всегда тучными. Они раздали чудесные семена, взращенные с помощью Великого Судии, и урожаи сделались вдвое обильнее. Они указывали лучшее время для начала сева и сбора урожая, что делать для того, чтобы земля не истощилась. Тогда в каждом доме еды стало вдоволь, и исчезла необходимость убивать.
— А те, кто не захотел принять Учения?
— Такие ушли из долины. Им нечего здесь было делать. Остальные отвернулись от них. Они переселились далеко в горы или к океану…
— Что дает постижение Учения?
— Некоторые из посвященных умеют излечивать раны и внутренние болезни, иные предсказывают погоду, другие становятся хранителями памяти прошлого и решают споры между жителями долины.
— А ты бы хотел стать Учителем? — не удержавшись, спросил Сальников?
Кори помолчал, потом произнес строго.
— Учитель — это не занятие. Можно хотеть стать пастухом, кузнецом или, — он слегка усмехнулся, — собирателем сказок, и желание твое, возможно, исполнится. Но хотеть сделаться Учителем бессмысленно, желание здесь не имеет никакого значения, потому что Учитель — это сущность.
«Ну что ж! — размышлял Сальников. — Пожалуй, Учение не совсем религия и не совсем философия — скорее нечто среднее. Учителя избавили долину от угрозы голода (выходит, они всерьез занимаются селекцией), лечат, разрешают споры. Наконец, проповедуют ненасилие. Минусы? Отсутствие очевидных признаков прогресса. Но это с нашей, земной точки зрения. Чего, например, стоит одна их медицина! Даже нам не грех поучиться. Да ведь они и телекинез осваивают.
Мир, спокойствие и умеренное изобилие. Не так уж плохо. Разве не к этому стремилось человечество во все времена? Прямо рождественская картинка!»
Однако что-то в этой картинке Сальникову не нравилось, хотя и не мог он пока понять, что именно.
…Он проснулся внезапно, сразу, от ощущения давящей тревоги и рывком вскочил на ноги, озираясь спросонья. Кори тоже не спал, стоял у потухшего костра в такой же напряженной позе. Значит, причина их пробуждения одна и та же.
В чем эта причина, Сальников узнал уже в следующую секунду. Утреннюю тишину расколол хриплый рев. Ярость и голод звучали в нем. Сальников торопливо сунул руку в карман куртки, пальцы нащупали тонкую трубочку парализатора — единственное оружие, которым он мог воспользоваться в самом крайнем случае. В том, что такой случай настал, Сальников не сомневался.
Рев раздался снова, и зверь выпрыгнул из кустарника на поляну. Впервые он видел хищника так близко и не мог не содрогнуться, глядя на это налитое тяжелой, свирепой мощью тело.
Выхватив парализатор, Сальников шагнул вперед.
Внезапно на его плечо легла рука Кори и легонько оттолкнула в сторону.
— Не бойся! — проговорил Кори, и в голосе его не было трепета.
Кори встал прямо перед зверем, подобравшимся для прыжка. Сальников увидел, как закаменело лицо юноши, взгляд сделался неподвижным. Медленным, плавным жестом он протянул к зверю ладони.
Хищник опять зарычал, но в рычании теперь слышалась какая-то неуверенность. Прошла долгая минута, напряженные для прыжка мышцы расслабились, по телу волной прошла дрожь — зверь повернулся и тяжелой рысцой побежал прочь. Скоро он скрылся в лесной чаще.
Руки Кори бессильно упали, лицо стало серьезным. Он тяжело опустился на землю. Сальников вспомнил, что до сих пор держит в руке парализатор, и незаметно спрятал его в мешок.
— Что это было, Кори? — тихо спросил он.
Прежде чем ответить, его спутник несколько раз глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь плотно сжатые губы.
— Это Учение, — сказал он, и в голосе его звенело торжество. — Оно защищает нас от диких зверей. Гарпанг не может причинить вреда тому, кто постиг Учение. Убивать совсем не нужно…
Ему понадобилось время, чтобы окончательно прийти в себя, и в путь они тронулись лишь через полчаса.
От неба осталась узкая голубая полоска, все прочее пространство занимал серый, холодный камень. В некоторых местах стены ущелья сходились настолько близко, что и три человека не смогли бы пройти в один ряд. Через Длинное ущелье лежал единственный путь к долине со стороны главного хребта, и Сальников подумал, что оборонять ущелье мог бы совсем небольшой отряд.
Он усмехнулся своим мыслям. От кого станут обороняться жители долины?
Поворот находился в самом узком месте, и заметить его можно было лишь приблизившись почти вплотную. Впечатление тупика было настолько полным, что Кори, шедший сейчас впереди, растерянно замедлил шаги.
Сальников догнал его и легонько подтолкнул в спину, а еще через несколько метров они увидели выход и невольно пошли быстрее, стремясь поскорее вырваться из этой огромной каменной щели.
Миновав ущелье, Сальников остановился.
— Куда мы пойдем дальше? — спросил Кори.
— Нам нужно идти вот так, — Сальников показал рукой направление движения. — Но там уже нет дыма, Кори.
— Это не важно, — ответил тот. — Веди туда, где ты его видел.
Теперь идти приходилось медленно и очень осторожно. Естественная каменная тропа внезапно исчезла, и огибать скалу пришлось по траверсу, цепляясь за щели и выступы. Сальников добрался до плоской площадки, оглянулся и увидел, что Кори висит над бездной, с трудом удерживаясь на руках. Сальников сбросил с плеч мешок с едой и поспешил к нему на помощь.
К Кори он успел вовремя. А вот летящий в пропасть мешок, в который он переложил парализатор, удалось лишь проводить взглядом.
Они спустились по крутому щебенчатому склону, обошли выступ горы и увидели долину. Она была совсем маленькой. По дну долины протекал ручей, на берегу стояли дома. Вернее, скелеты того, что прежде называлось домами.
Деревня была сожжена. Дым от пожара Сальников и видел в прошлый раз.
Медленно и настороженно они вошли в деревню. Пепелище уже остыло, зола была прибита к земле дождем или разнесена ветром.
«Куда делись люди?» — подумал Сальников, повернулся к Кори и замер с вопросом на губах. Его спутник, страшно побледнев, неподвижно смотрел в какую-то точку расширенными от ужаса глазами. Сальников взглянул туда же.
— Что это? — прошептал он и тут же понял все сам. — Гарпанг? — приглушенно спросил он.
Кори коротко дернул головой и с усилием отвел взгляд в сторону.
— Это не гарпанг, — сказал он, облизнув пересохшие губы, и повторил еще раз: — Не гарпанг…
Они обошли всю деревню, еще дважды видели мертвые тела у сожженных домов и ничего больше.
— Идем отсюда, — проговорил Кори, стиснув руку Сальникова, — здесь нам нечего делать.
Он дрожал, как в лихорадке.
— Те двое, которых ты видел у Подземного Храма, принесли весть, что в горы пришли чужие. Они появляются небольшими отрядами и убивают всех, кто попадается на пути. Ты сам видел только что. Учитель хотел, чтобы я убедился в этом, увидел своими глазами. Теперь нужно возвращаться в долину.
— Разве ты не хочешь узнать, кто эти чужие? И зачем они сжигают деревни?
— Учитель приказал только увидеть и сразу идти назад. Он знает…
По-видимому, Учителям Храма было известно то, чего не знали ни Сальников, ни Кори. Теперь они не останавливались ни разу, но близилась ночь, а до входа в Длинное ущелье было еще далеко. Пришлось сделать привал.
…За ночь небо затянула белая пелена облаков. Сальников открыл глаза, сел, растирая мышцы, онемевшие на каменном ложе, и совсем рядом увидел еще одно облако — дыма. Оно выползло из-за небольшой горы, цеплялось за склоны, путалось в кустарнике. Сальников потряс Кори за плечо.
— Смотри, Кори, дым! Снова дым!
Взглянув туда, куда указывал Сальников, Кори тут же вскочил на ноги.
— Совсем близко от нас. Идем скорее! Мы должны возвращаться!
Сальников посмотрел на него с удивлением.
— Ты хочешь уйти, не попытавшись узнать, что произошло? Может быть, там кому-то нужна помощь?
— Все равно мы не сможем помочь, — нахмурившись, заявил Кори. — А если с нами что-нибудь случится, некому будет рассказать Учителю об увиденном.
Сальников рассердился.
— В конце концов, я должен был только показать тебе дорогу. Обратный путь ты найдешь и сам. Это очень просто. Когда выйдешь из Длинного ущелья, нужно все время держать на солнечный восход. Так что можешь меня не ждать. Прощай! — он повернулся и зашагал прочь.
Очень сейчас хотелось Сальникову, чтобы Кори догнал его, окликнул, но шагов за спиной не было слышно, а когда спустя несколько минут он оглянулся, то не увидел на месте ночевки никого.
— Ну и черт с тобой, — в сердцах выругался Сальников по-русски.
По дороге он подобрал сухой и крепкий обломок ствола — какое-никакое оружие — и побежал по склону, рассчитывая выбраться из кустов как раз над местом пожара.
Кустарник поредел и кончился. Сальников упал в траву и осторожно подполз к краю карниза. Внизу горела какая-то одинокая лачуга. Около нее молча стояли люди в огромных квадратных шлемах и черных доспехах. Что-то в их облике неприятно поражало, но из-за расстояния Сальников не мог понять, что именно, как ни напрягал зрение.
Перед горящим домом лежала темная бесформенная масса. Один из черных шлемоносцев, ступая мелко, как бы с опаской, подошел к ней и ткнул коротким копьем. Масса дернулась, и Сальников понял, что это человек. Шатаясь, человек встал. Черные тут же выстроились полукругом и, выставив перед собой копья, начали наступать на него такими же маленькими шажками. Сальников слишком поздно понял задуманное ими — только когда жертва, не в силах перенести жар пламени за спиной, в отчаянии прыгнула вперед, грудью на копья…
Внезапно до Сальникова донесся человеческий крик. Он отполз от края карниза и снова нырнул в кустарник.
Несколько минут стремительного бега, и он выскочил на другой склон. Прямо под ним трое черных вели к месту пожара пленника со скрученными за спиной руками. Один из конвоиров с каким-то тупым, механическим усердием через равные промежутки времени ударял в спину пленника острием копья.
От воинов у горящего дома их отделял сейчас горный склон, удобнее момента не будет. Сальников бросился вниз, наперерез, перехватив поудобнее свою дубинку. В этот момент пленник пошатнулся и упал. Казалось, черный солдат ждал именно этого. Он медленно подошел к жертве и так же равнодушно дважды погрузил копье в распростертое тело.
Сальников был уже совсем рядом, один из конвоиров обернулся, и тут Сальников налетел на него, опрокинул ударом дубинки, сразу же сбил с ног другого, оставшись с последним один на один.
Очень экономным и в то же время каким-то неестественным движением, словно руки его произвольно изгибались в суставах, противник выставил перед собой копье. Он был на голову ниже Сальникова и гораздо уже в плечах. Шлем его походил на большую уродливую маску с прорезями для глаз и рта. Все это отложилось в сознании моментальным кадром, особо разглядывать времени не было.
Удар копья, направленный в грудь, Сальников легко отбил и, в свою очередь, обрушил дубинку на черный шлем. Слабая попытка парировать этот выпад не имела успеха. Солдат рухнул к ногам Сальникова.
Отбросив дубинку, он подбежал к пленнику, осторожно перевернул его и убедился, что опоздал. Пленник был мертв.
Он медленно, отступил, вернулся к поверженным противникам, внимательно пригляделся и содрогнулся. Еще не веря до конца, прикоснулся к черному шлему и отдернул руку. Пальцы ощутили шероховатую роговую поверхность твердой, но живой плоти. Существа эти не были людьми.
Шершавый панцирь, покрывавший головогрудь как у ракообразных, смыкался с кольцевыми хитиновыми сегментами нижней части торса. Суставчатые верхние конечности оканчивались тремя длинными и гибкими пальцеобразными отростками. Нижние — более мощные — имели в конце утолщения, похожие на сплющенные копыта. Посредине туловища Сальников увидел рудиментарные отростки третьей пары конечностей, маленьких и слабых, плотно прижатых к телу. В тех местах, где панцирь был поврежден ударами Сальникова, из тел существ сочилась клейкая, беловатая жидкость. Кожистая пленка, прикрывающая глаза, небольшое утолщение на месте носа и прямая линия ротового отверстия придавали существам жутковатое карикатурное человекоподобие.
Одно из них вяло зашевелилось. Не совсем еще отдавая себе отчет в том, что собирается делать, Сальников подошел к нему и попытался приподнять. Существо оказалось сравнительно легким. Внезапно решившись, он вскинул существо на плечи, задыхаясь от напряжения, взобрался по голому, каменистому склону наверх, на террасу, окруженную обросшими лишайниками валунами, огляделся и снял существо с плеч. Даже если остальные будут его искать, раньше, чем через час, этого места они не обнаружат. Во всяком случае, он сумеет заметить погоню издалека.
Существо, кажется, уже полностью пришло в сознание. Кожистые веки раздернулись вверх и вниз, как шторки, глаза с вертикальными зрачками с холодным безразличием следили за Сальниковым.
Хотя он не был уверен, что существа использовали те же средства общения, что и люди, но все же спросил на языке жителей долины: «Кто ты?», а потом повторил этот вопрос на двух известных ему диалектах океанского побережья.
Ответом ему было молчание.
— Попробуем, — озабоченно бормотал Сальников, — попытаемся. Чтобы два разумных существа не поняли друг друга… Нет, брат, такого не бывает…
Он легонько массировал виски и затылок, сосредотачиваясь для ментообмена. Подумал: Кори, вероятно, тоже пригодился бы сейчас. Жаль, что нет под рукой ментоусилителя — с ним бы дело пошло на лад скорее. Кто бы мог предположить, что ментоусилитель здесь понадобится! Теперь же приходилось рассчитывать лишь на собственные возможности.
Сальников придвинулся поближе и погрузил взгляд в немигающие глаза существа. Медленно и осторожно он устремил сознание к партнеру, пытаясь нащупать путь, перекинуть хрупкий мостик к пониманию. Странное и неприятное ощущение заполнило его — словно царапает он ногтями по каменному монолиту, отыскивая впотьмах узкую щель.
В какой-то момент ему показалось, что он близок к успеху. Руки существа беспокойно зашевелились, вертикальные зрачки расширились. Казалось, нужно лишь малое усилие. В каменной стене обозначилась трещина, но из нее вдруг плеснуло нестерпимым холодом, обожгло, отбросило прочь. Сальников отпрянул, почувствовав резкую головную боль. То, что открылось ему в этот миг, показалось нелепым и страшным. Сознание существа было не просто иным. Оно было совершенно чужим. Существо даже ненависти к Сальникову не испытывало — только холодное и бесконечное отвращение.
— Ничего, ничего, — вслух успокаивал себя Сальников, вновь собираясь с силами. — Кое-что все-таки у нас получилось. Я же тебя услышал, как ты ни сопротивлялся. Теперь послушай меня. Послушай, не повредит…
Он глубоко вздохнул и принялся не спеша перебирать в уме образы, плетя из них тонкую мысленную вязь.
От сильного напряжения он прикрыл глаза и оттого не увидел, как существо, пошарив вокруг себя трехпалыми конечностями, нащупало на земле каменный обломок и занесло над головой…
Когда Сальников пришел в себя и попытался приподняться, чьи-то руки легонько придержали его за плечи.
— Полежи немного, — сказал Кори и склонился над ним, отирая лицо мокрым платком. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — хрипло буркнул Сальников, отвел его руки, сел и охнул от боли. — Ничего, сейчас пройдет.
Осторожно потрогал голову. Кожа около лба содрана, и шишка, кажется, будет огромная.
— Значит, ты все-таки не ушел, Кори?
— Я тебя ждал, — хмуро проговорил Кори. — Потом пошел искать. Увидел, как отсюда бежит этот… поднялся и нашел тебя лежащим. Я же говорил: не ходи!
— Говорил, говорил… говорить проще всего, — огрызнулся Сальников.
— Ты сможешь идти? — обеспокоенно спросил Кори. — Тот, что убежал, может вернуться и привести с собой других.
— Смогу, — Сальников поднялся. Боль и головокружение быстро проходили. — Ты видел, что там… внизу?
— Видел, — односложно ответил Кори. — Обопрись на мое плечо.
— Не нужно, я сам. Все в порядке.
Сальников очень надеялся, что гнаться за ними никто не станет. Но погоня была. Они заметили ее через час. Четырнадцать черных капель насчитал Сальников на голом склоне. Преследователи шли уверенно, не задерживаясь и не сбиваясь с направления, и Сальников понял, что уйти будет нелегко.
Облачная пелена постепенно наливалась свинцовым оттенком. Тучи спускались все ниже — вершины гор уже были скрыты ими. Ветер с каждой минутой набирал силу, гнал мелкую водяную пыль. Видимость резко ухудшилась. Кори начал спотыкаться все чаще, иногда Сальников почти тащил его, ощущая, как у самого иссякают силы.
Пронизанная холодом ревущая мгла накрыла их на голом склоне, вмиг ослепила, оглушила, заставила упасть на мокрые камни. Преодолевая напор ветра, Сальников кое-как поднялся, нащупал руку Кори, потянул за собой.
Опираясь друг на друга, они побрели в оглушающей тьме. В какие-то моменты сознание будто уплывало от Сальникова, но когда вновь возвращалась боль, он ощущал, что продолжает двигаться и что Кори рядом.
Рука нащупала вертикальную шероховатую поверхность, и Сальников поднял голову. Скала преграждала путь, уходила вправо и влево, уже через несколько шагов исчезая в клубящейся мгле.
Сальников схватил Кори за шиворот и потащил вправо, надеясь найти хоть какую-нибудь щель, трещину, нишу, сознавая, что если вместо укрытия там окажется пропасть, они просто полетят вниз, что не будет времени и сил удержаться или повернуть. Но когда скала словно раздалась, открыв темную полость пещеры, Сальникова еще хватило на то, чтобы впихнуть туда Кори, потом влезть самому, и лишь после этого он потерял сознание.
Стены и потолок пещеры испускали слабое голубоватое сияние. Сальников осторожно дотронулся до стены. Пальцы ощутили на камне слизистый налет, и он понял: светящаяся плесень. Однако сырости в пещере не ощущалось. Песчаный пол был ровным и сухим, словно в прибрежном гроте. Это удивило Сальникова: откуда взялась такая пещера высоко в горах?
Где-то там, снаружи, за каменными стенами, с прежней свирепостью выла буря. Здесь же было тихо и относительно тепло. Буря спасла их от преследователей, пещера спрятала от бури.
Он поправил плащ, укрывавший Кори, и двинулся вдоль стены, на всякий случай считая шаги — осторожность не помешает, хотя на лабиринт пока не очень похоже.
Ход изгибался почти с математической точностью, описывая окружность. Сальников даже замедлил шаги, опасаясь наступить на спящего Кори, когда ему показалось, что круг вот-вот замкнется. Однако Кори здесь не было, и если Сальников действительно совершил полный оборот вокруг невидимой оси, то путь этот он проделал по спирали.
А еще через несколько шагов перед Сальниковым открылся круглый зал диаметром метров двадцать. Весь он был уставлен плоскими эллипсообразными каменными блинами. Присмотревшись, Сальников увидел, что в расположении камней присутствует строгий порядок. Тот или те, кто занимался их расстановкой, преследовали, кажется, цель вместить возможно большее количество камней, оставляя между ними одинаковые проходы. По-видимому, камней здесь было не меньше двухсот.
Сальников пошел между рядами, осматривая странные камни. Взгляд задержался на обрывках какого-то материала, напоминающего тонкую, полупрозрачную слюду. Клочок этого материала рассыпался в пыль, едва Сальников к нему прикоснулся. И он вдруг понял, что напоминал ему этот зал. Кладку яиц, только огромных, длиной в метр.
Он еще раз огляделся и внезапно заметил у дальней стены какой-то темный предмет на каменном постаменте. Не отводя взгляда, Сальников направился к нему, аккуратно ступая в узких проходах…
— Вик-тор! — негромко позвал Кори, но не услышал в ответ даже собственного эха, словно светящиеся стены поглощали звук.
Острое ощущение одиночества пронизало Кори. Вик-тор пропал, исчез без следа, унесенный бурей или схваченный чужими, и ничто теперь не спасет Кори от беды.
— Вик-тор! — закричал он изо всех сил и тут же смолк, покрывшись потом от мысли, кто его сейчас может услышать.
— Ты чего кричишь? — раздался спокойный голос Сальникова. — Не бойся, кроме нас тут никого нет.
— Да, — неуверенно ответил Кори, смиряя частые удары сердца. — Я думал… мне показалось…
— Ты знаешь, Кори, а ведь мне неожиданно повезло, — сказал Сальников. — Догадываешься, где мы сейчас находимся?
Кори пожал плечами.
— Так я тебе скажу. Мы в крепости.
— Где? — не понял Кори.
— В крепости. В той самой крепости, о которых рассказывают ваши легенды, которую видел много лет назад Горон. Впрочем, он не эту видел, другую.
— А-а, — произнес Кори довольно равнодушно.
Сальников усмехнулся, поглядел на него искоса, но говорить ничего не стал.
— Вот что, — предложил он спустя некоторое время, — буря еще долго не кончится. Давай-ка займемся полезным делом. Поедим как следует и будем отдыхать, сил набираться. У тебя в мешке чего-нибудь осталось?..
Буря действительно бушевала всю ночь, но когда наступил день, солнце вновь светило с чистого голубого неба. Однако самым главным было то, что на всем открывшемся пространстве Сальников не заметил никаких следов вчерашних преследователей, либо бежавших от бури, либо уничтоженных ею.
Отправляясь из поселка, Сальников перевел компактблок личной связи в автоматический режим. Однако катушка записи осталась совершенно чистой. Берсенев и Галицкий на связь не выходили.
За время их отсутствия в поселке что-то изменилось. Люди словно ждали больших перемен, но ожидание не содержало в себе тревоги. То было ожидание неведомого, случайного и необязательного.
Сальников шел по улице. Воротца одного из домов отворились, и на мостовую выкатилась тележка. Сальников посторонился. Обитые железом колеса грохотали по камням, владелец тележки толкал ее одной рукой, а другой придерживал огромный куль, свесившийся на сторону.
— Помог бы, Сказочник, — подмигнул он.
Сальников подошел, уперся рукой, шагая рядом.
— Далеко ли? — поинтересовался он.
— В Храм везем, — отвечал хозяин тележки с затаенной гордостью. — Дочку в ученицы берут. Прежде никогда баб не брали. Вот ей запас на первый год и везем, Учителя велели.
Он поправил немного куль и продолжал, понизив голос.
— А вчера еще многих взяли — и дочку мою, и у Фирена тоже, многих… Запаса Учителя просили давать не жалеючи.
Кирос и Горон встречали Сальникова у калитки. Лица у них были встревоженные и какие-то потерянные.
— Здравствуй, Вик-тор, — сказал Кирос, — новости у нас неслыханные. То все разговоры да разговоры, а тут уже не до разговоров — своими ушами! И верить не хочется, и не верить нельзя. Ты сам вчера оттуда, скажи: правда ли?
— Подожди ты, — прервал его Горон. — Сначала хоть объясни, в чем дело.
— А я что делаю? — оскорбился Кирос. — Я и говорю: пришел в поселок чужак. Ночью пришел, как раз к моему дому. Говорит: с гор. А кто его знает, откуда он.
— Раз говорит, значит, так и есть, — снова встрял Горон. — Ты не тяни, рассказывай.
— Я-то его утром на крыльце нашел. Сам удивляюсь, как он добрел. Весь в крови, чуть живой и бормочет все — слушать страшно. Я, конечно, не знаю, откуда он взялся…
— Зато я знаю, — перебил Горон. — Селение у двухглавой горы. Бывал я в тех местах не однажды. Давно было…
— Это уж в другой раз поведаешь, — сварливо огрызнулся Кирос. — Тебе бы только перебить да с толку сбить… Ты послушай дальше, Сказочник. Говорит он про темную тучу, что пожжет всех нас и вытопчет. Мои молодые-то только смеются, какая туча, говорят, никто ничего не знает. А если бы и туча. Учителя беду отведут. Может, и отведут, думаю, а может… Что же там, в горах? А, Сказочник?
— Где он? — спросил Сальников.
— Кто? Этот-то? В доме лежит. Утих сейчас, видно, умаялся.
— Хочу на него посмотреть.
— Пойдем, — повел его Кирос, — только плохо он разговаривает. Сил совсем мало. Едва можно разобрать, о чем.
Пришелец лежал, раскинувшись на кровати возле открытого окна. Голова его и рука были перевязаны чистым белым полотном, через которое проступали темные пятна крови.
— Чего же за врачевателями не послали? — удивился Сальников.
— Да я хотел, — пожаловался Кирос, — а Горон говорит: подожди, успеешь, пусть сначала Сказочник придет.
— Он сейчас вне опасности, — хмуро пробурчал Горон, — раны его я осмотрел, понимаю кое-что, бывало всякое. А если придет врачеватель, то сразу велит нести в Храм. Сейчас всех, кто приходит, сначала в Храм зовут, а потом потихоньку из долины провожают — и не расспросить. Да ведь ты, Вик-тор, не хуже врачевателей сам лечить умеешь.
— Откуда ты знаешь? — удивился Сальников.
Горон заговорщицки подмигнул.
— А кто Гико из речного поселка живот поправил? Я-то знаю. В долине ничего не укроется.
— Смотрите, просыпается, — торопливо проговорил Кирос.
Глаза лежащего раскрылись. Он повел перед собой невидящим взглядом и вновь сомкнул веки. Сальников нагнулся к нему, вслушиваясь в едва различимый шепот.
— Они идут… смерть… — шептал раненый, — …нет числа… все погибнут, все… не спастись…
— Что ты на это скажешь, Вик-тор?
Помолчав с минуту, Сальников заговорил.
— Там, в горах, мы с Кори видели чужих. Это они сожгли поселок за Белым Исполином.
— Кто они? Откуда пришли в наши края?
— Не знаю. Может быть, из пустыни, что лежит за горами, а может, их дом гораздо дальше… Они не похожи на людей, Горон. Это чужие, совсем чужие.
— Ты мне сказал вчера, что нашел крепость, — задумчиво проговорил Горон. — Я тоже видел крепость и знаю…
Окончить фразу он не успел. Дверь распахнулась, в комнату вошел Кори, а с ним еще два послушника.
— Почему ты не сообщил в Храм, что нашел раненого? — сказал Кори, обращаясь к Киросу и будто не замечая Сальникова и Горона. — Разве ты сумеешь помочь ему, как врачеватель? Если этот человек умрет, вина падет на тебя.
В первую секунду Кирос смутился, но смущение тут же сменилось гневом.
— Не рано ли ты взялся учить стариков? — сердито крикнул он. — Уж не тебе ли я должен давать отчет в своих поступках? Я не звал тебя сюда, мальчишка!
Кори покраснел, глаза его засверкали обидой. Он шагнул вперед, и Сальников сделал невольное движение, чтобы его удержать.
— Хозяин дома прав, — прозвучал с порога глуховатый голос. Все обернулись. В дверях стоял старик с худым, покрытым густой сетью морщин, лицом. Сальников узнал его. Этот Учитель беседовал с ним накануне путешествия в горы.
— Учение взывает к долгу гостеприимства, однако и гость обязан уважать хозяина. Но молодой послушник тоже прав. Пусть пахарь займется пашней, оставив заботы о больных врачевателям. Ты поступил неразумно, Кирос, не призвав их к раненому.
Он повернулся к послушникам.
— Унесите его в Храм и помогите превозмочь болезнь.
Подождав, пока послушники вынесли на легких носилках больного, Учитель посмотрел на Сальникова.
— Я хочу говорить с тобой, чужеземец.
Кирос и Горон один за другим вышли из комнаты и прикрыли дверь. Учитель сел на табурет, подобрав длинное платье.
— Большая опасность грозит жителям долины, — сказал Сальников. — Беда, гибель. Кори рассказал, наверное…
— Послушай моего совета, Сказочник, — произнес старик, твердо встречая его взгляд, — уходи из долины. Еще не поздно это сделать. Ты сумеешь избежать опасности.
— А остальные? Они тоже уйдут?
Старик медленно покачал головой.
— Им некуда уходить. Разве тебе неизвестно, что такое зима в горах? Ветер и стужа погубят всех даже раньше, чем кончатся запасы пищи. Но еще раньше их убьют чужие. Ты ведь еще не знаешь, что они заняли все проходы в горах. Их отряды уже вышли почти к самому побережью. А ты… Ты сможешь пройти, потому что ты один, и еще потому, — старик сделал паузу, — …потому, что ты и сам чужой, хотя и не отличаешься от нас внешне.
— Что же станет с жителями долины? — с возрастающим недоумением спросил Сальников. — Как спасутся они?
— Учение защитит нас, — спокойно сказал старик. — Учение и Великий Судия. Жизнь не прервется в нашей стране. Тебе многое неизвестно, чужеземец. Например, ты не знаешь, что чужие уже приходили в долину много поколений назад. Правда, тогда их было гораздо меньше… Жители долины укрылись в Храме, а пришельцев истребила долгая, холодная зима. Память об этом храним мы, Учителя.
Именно сейчас для Сальникова все стало окончательно ясно. Все факты, наконец, заняли свои места.
— Вам известно многое, но отнюдь не все, — холодно проговорил он. — Знаешь ли ты, что такое крепости в горах? Те самые крепости, которые я так долго искал?
Старик равнодушно пожал плечами.
— При чем здесь крепости? Пришельцы строили их много лет назад, когда надеялись захватить горную страну…
— Совсем не то! Они родились в этих крепостях. Это… это… — он мучительно подыскивал подходящее слово, не нашел и произнес по-русски, — это инкубаторы, кладки яиц, как в земляных гнездах. Крепости строили те, кто занес пришельцев из… невероятной дали. Тогда, в первый раз, родившись на свет в новом, чужом для них мире, они не были готовы к встрече с ним. Теперь все иначе. Теперь они пришли, чтобы остаться навсегда.
Старик легко поднялся на ноги и заговорил с неторопливой торжественностью.
— Мы, Учителя, хранители духа своего народа, не допустим, чтобы сделанное пропало втуне, чтобы народ, находящийся на пороге постижения великих истин, исчез с лица земли. Учение помогает нам предвидеть грядущее. Подземный Храм сбережет достигнутое.
— Достигнутое, — с тоской повторил Сальников. — А людей кто сбережет? Я же знаю. Вы уже избрали тех, с кем запретесь в Храме. По одному из каждого десятка. Разве не так?
Старик молчал, не спуская с него глаз.
— А остальные? Женщины, дети? Все те, кто не попал в число избранных?
— Подземный Храм не сможет вместить всех, — печально ответил старик, вновь опускаясь на табурет. — И мы никогда не перестанем скорбеть об остающихся. Но мы должны сохранить лучшее. Мы сбережем зерна для последующих всходов и тем самым сохраним Учение.
— Не скорбеть нужно, а защищать! — крикнул Сальников. — В долине много молодых, крепких мужчин. Неужели они станут безропотно дожидаться гибели? Нужно что-то делать. Вы не должны пропускать чужих через Длинное ущелье. Другого пути в долину нет!
Зрачки старика внезапно расширились. Какое-то время он боролся с подступившим волнением.
— Ты собираешься научить наш народ убивать, чужеземец, — проговорил он. — Хочешь отбросить нас далеко назад, во тьму зла и насилия, из которых его вывело слово Великого Судии.
— Не убивать, — тряхнул головой Сальников, — а защитить себя, своих детей, свое будущее.
Сальников стиснул челюсти, закрутил головой, тщетно пытаясь найти слова, что помогли бы, заставили понять… Случайно — впервые за все время разговора — его взгляд упал на открытое окно. Там, обратившись в слух, неподвижно стояли Кирос, Горон и Кори. Возможно, они оказались здесь случайно, но отойти были уже не в силах и напряженно вслушивались в каждое слово.
— Никому не подняться к сверкающим высотам по мертвым телам покинутых в беде, — сказал Сальников. — Те, кто запрется вместе с вами в подземелье, — смогут ли они забыть, какой ценой выжили?
— Я вижу, чужеземец, ты считаешь живущих в Храме подобными ночным кровососам, — устало произнес старик. — Есть и другой путь для всех нас. Покинуть Храм, не пытаться спасти тех, кого возможно, и умереть всем вместе. Учителя равно готовы и к этому, и не запретят избрать этот путь тем, кто пожелает. Однако пойми, чужеземец, — и это главное! — каждый имеет право распоряжаться собственной жизнью, но никто не вправе — жизнью всего народа. Народу мы сохраним будущее во что бы то ни стало. Нам ничто не должно помешать. Поэтому никто не должен более знать о приближении опасности до самого последнего часа. Ни те, кто уйдет, ни те, кто останется.
Учитель смотрел на Сальникова потускневшими, старыми глазами.
— Ты хочешь изменить движение судьбы, проливая потоки крови. Хочешь победить несметные силы зла при помощи того же зла. Уходи. Уходи туда, где ты был рожден, и живи по законам своего народа. Но не пытайся переменить или уничтожить не постигнутые законы чуждой тебе жизни.
Он с трудом поднялся, старчески покряхтывая, шагнул к двери.
— Я никуда не уйду, — сказал Сальников, ощущая, как от бессилия, непонимания его охватывает отчаяние. — Я останусь здесь. Законы у моего народа простые — это законы совести. По ним и живем. И дальше жить станем! И вам, дуракам, не дадим помереть! — заорал он что было сил в закрывшуюся дверь.
Постоял мгновение, потом подбежал к окну.
— Кори! Ты-то что молчишь! Может, ты так до самого конца собираешься молчать? И Ноле ничего не скажешь? Уйдешь в свое подземелье, да так и промолчишь?
Опустив глаза и отвернув лицо, Кори поддерживал под руку спускающегося с крыльца Учителя.
Слов Сальникова он словно бы и не слышал.
…Царапины на плече и кисти немного саднили. Пустяки, всего лишь царапины. Кровотечение само прекратилось, Сальникову не понадобилась даже перевязка, хотя Нола пыталась к нему подступиться. С ним все в порядке, если, конечно, копья человеконасекомых не отравлены какой-нибудь дрянью.
С Габеа вот гораздо хуже. Лежит Габеа без сознания, стонет. Копье вошло меж ребер на ладонь ниже сердца. Кровь пузырится на губах — значит, задето легкое.
Горон тоже очень плохо выглядит. Совсем серый. Нужно его в третью линию поставить, на прикрытие.
Позиция у них отличная — то самое место в Длинном ущелье. Чужие наступают по трое в ряд — больше не умещается. Да еще валуны перегораживают проход. Настоящая стена. Крепость. Отбили уже четыре приступа. Самый тяжелый — третий. Тогда все были ранены, кто еще не успел получить раны в двух предыдущих. И Габеа как раз тогда… Своих раненых и убитых чужие вытаскивают. Это хорошо, а то бы через некоторое время лежали вровень с валунами. А может, у них убитых нет? Может, их вообще нельзя убить? Регенерируют, как дождевые черви.
Что за глупости лезут в голову! Не о том надо думать. Хватило бы сил. Надолго ли хватит у восьмерых, из которых одна девушка да двое стариков, чтобы сдерживать этот безмолвный и бесконечный черный поток?
Вот она, космическая экспансия в чистом виде. Корабль-термостат с сотнями (или тысячами?) зародышей добирается до выбранной заранее цели. Время роли не играет — кладка яиц сохраняется сколь угодно долго. Потом спуск на планету, поиск удобного места и строительство инкубатора. Этим, вероятно, тоже занимаются автоматы — иначе бы не случилось той, первой осечки из-за неверного выбора климатической зоны. В инкубаторе яйца развиваются, потом личиночная стадия, окукливание — то мумифицированное существо в полупрозрачном коконе, что он увидел в инкубаторе-крепости, более всего походило на куколку.
А уже вслед за этим начинается планомерный захват территории с полным истреблением возможных конкурентов. Полным и беспощадным.
Непонятно только, почему у них такое примитивное оружие? Космическая раса — и вооружение средневековья. Или все заранее предусмотрено — чтобы захватить Ленор, хватит и копий, незачем знакомить аборигенов с лучеметами. Вдруг они сами сумеют ими воспользоваться…
Подошла Нола, протянула деревянный ковшик с водой.
— Попей, Вик-тор.
Сальников облизнул сухие губы.
— Спасибо, не хочу пока. Лучше поберечь.
— Пей, я еще наберу. Совсем недалеко родничок в камнях отыскала. Ма-аленький, струйка едва брызжет, но набирается.
Из-за выступа скалы вышел Кори, за ним еще с десяток мужчин. Каждый держал в руках какое-то подобие оружия — топор, вилы или просто железный стержень.
— Вик-тор, — сказал Кори, — мы очень боялись опоздать…
Он увидел Нолу, несколько мгновений молча смотрел на нее, не отрываясь, потом подошел и взял за руку.
Один из послушников, хмуро созерцавший эту картину, хмыкнул и покрутил головой.
— Меня зовут Гилль, — деловито сообщил он Сальникову. — Мы ушли вперед, очень торопились. Остальные не поспели за нами. Но скоро они подойдут.
— Много еще людей идет за вами? — спросил Сальников.
Гилль не успел ответить, потому что у входа в Длинное ущелье началось движение темных тел с уродливыми шлемообразными головами. Гилль, слегка потеснив Сальникова, встал между ним и Ронтаром, неумело выставив перед собой топор.
— Ты молодец, Нола, — сказал Сальников и с наслаждением выпил воду.
Не подвело бы оружие. Оружие у них, конечно, будь здоров. Хорошо еще, что Ронтар в своей кузнице успел отковать кое-что. Пластины эти на грудь и на руку вроде щита, наконечники для копий. У него — топор. Удобный, на длинной рукояти. Не сломалась бы рукоять. У самого Ронтара — молот. Повезло им с Ронтаром. Если бы он с ними не пошел, может, сейчас уже все бы закончилось. Не дубинками же воевать…
Габеа шевельнулся, протяжно застонал.
…Все равно это закончится — рано или поздно. С Ронтаром или без него. И чего же он добился? Все равно будет именно так, как предвидели мудрые старцы. В долине вырежут всех, кроме ушедших в лабиринты Подземного Храма. Может, и сумеют выполнить старцы свои духовные программы. Обучат народ всяким чудесам — телепортации, телекинезу. Чему там еще? Тогда им никакие чужаки нипочем — в случае чего телепортируют их в пустыню или еще дальше. Гуманно, бескровно, без этого тошнотворного крошева. И, главное, окончательно. А Сальникова будут поминать в легендах, как дьявола-искусителя. Горон, Кирос и Ронтар с остальными — те просто заблудшие души, их и по имени не запомнят. Вот Кори несомненно праведником окажется — устоял перед искушением. Так что, получается, куда ни кинь — кругом Сальников неправ. Может, не намеренно, а из-за духовной отсталости. Недоразвитости. Из-за непонимания значения Великой Цели. Несчастный недоумок.
И вся-то логика этого недоумка сводится к нежеланию, чтобы женщины и дети погибли раньше, чем помрет он сам. И разница-то всего в нескольких днях или часах, итог-то все равно один. Но — не желает.
Одно утешение — не он один такой. Мудрецы всего не знают. Только здесь их почти десяток набрался. А страшно далеко отсюда, в нескольких парсеках, куда Сальникову уже никогда не возвратиться, — еще шесть миллиардов.
Внезапно в тишине каменной теснины обостренный ожиданием слух уловил звук шагов. Сальников вскочил на валун, но врагов не увидел и впервые за сегодняшний день испытал настоящий страх: звук приближался с тыла.
Он увидел, как побледнел Ронтар, как поспешно поднялся на ноги Горон и остальные, как Нола замерла в тревожной позе, склонившись над Габеа, словно прикрывая его своим хрупким телом.
Все это было уже бесполезно. Через несколько секунд из-за поворота выльется черно-панцирный безмолвный поток, такой же поток ринется с противоположной стороны, они сомкнутся, захлестнув, растоптав, разодрав в клочья горстку людей, затем, покружившись над их телами, вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее, поток потечет в долину.
— Спина к спине, — скомандовал Сальников хрипло и необязательно.
Хруст песка раздавался все громче, грохотал, оглушал и внезапно стих.
Из-за выступа скалы вышел Кори, за ним еще с десяток мужчин. Каждый держал в руках какое-то подобие оружия — топор, вилы или просто железный стержень.
— Вик-тор, — сказал Кори, — мы очень боялись опоздать…
Он увидел Нолу, несколько мгновений молча смотрел на нее, не отрываясь, потом подошел и взял за руку.
Один из послушников, хмуро созерцавший эту картину, хмыкнул и покрутил головой.
— Меня зовут Гилль, — деловито сообщил он Сальникову. — Мы ушли вперед, очень торопились. Остальные не поспели за нами. Но скоро они подойдут.
— Много еще людей идет за вами? — спросил Сальников.
Гилль не успел ответить, потому что у входа в Длинное ущелье началось движение темных тел с уродливыми шлемообразными головами. Гилль, слегка потеснив Сальникова, встал между ним и Ронтаром, неумело выставив перед собой топор.
ВИЗИТКА
Борис Руденко родился в 1950 году, окончил Московский автомобильно-дорожный институт, работал инженером, сотрудником милиции, журналистом. Сейчас — заведующий отделом журнала «Наука и жизнь». Публиковать фантастику начал в 1977 году. Ему принадлежит около трех десятков фантастических и приключенческих рассказов, повестей, опубликованных в центральных журналах, книжных сборниках. Многие из них переведены за рубежом.
КАКОВ ВОПРОС — ТАКОВ ОТВЕТ
«ПАРУС»: Как Вы думаете, готово ли человечество к встрече с братьями по разуму?
Б. РУДЕНКО: Были ли готовы папуасы Новой Гвинеи ко встрече с Человеком-с-Луны — Миклухо-Маклаем? Или народ государства ацтеков — с Кортесом? Дело в том, что ни тех, ни других, в общем-то, об этом никто не спрашивал, как не спросят, по всей видимости, и нас. Полагаю даже, что такая постановка вопроса папуасов и ацтеков немало бы озадачила. Поэтому остается уповать, чтобы подобная встреча (буде она все же произойдет) носила преимущественно познавательный характер. К такого рода встречам человек готов с того самого момента, как поднялся с четверенек на ноги. Папуасам, к примеру, понравилось: Брат по Разуму — Миклухо-Маклай — привез с собой много красивых стеклянных бус.
Примечания
1
Журнальный вариант.
(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Каждый выбирает свой путь», Борис Антонович Руденко
Всего 0 комментариев