«402, Майами - Нью-Йорк»

Марина Степанова, Олег Новгородов

402, Майами - Нью-Йорк

Пролог

Бледно-розовые солнечные лучи упали на каменистую серую поверхность астероида. Начинался "астероидный день" - почти в точности такой же, каким он был миллионы лет, ну разве немного изменилась его длительность и интенсивность освещения. Но в галактических масштабах изменения вообще не заметные. И точно так же, как это происходило миллионы лет, солнце выхватило из холодного мрака разбросанные в радиусе нескольких километров обломки стальной конструкции - когда-то блестящие, а теперь черные, словно черные дыры космоса - провалы, уходящие в прошлое. Но эти разбросанные обломки и были прошлым - лишь очень опытный специалист настоящего мог распознать в них детали космического корабля. Это было бы непростой задачей - и потому, что время сурово обошлось с ними, и потому, что проектирование и строительство корабля явно было осуществлено не человеческой расой.

Условно принятая за круг зона разброса деталей звездолета имела в качестве центра глубоко вошедший в каменистую серую почву стальной корпус та часть, где была расположена кабина, еще сохранившая в бортовых отверстиях мелкие осколки стекла. Может быть, это были иллюминаторы, а, скорее всего, камеры внешнего обзора. Первые лучи "астероидного дня" багрово поблескивали на краях осколков - так же, как и миллионы лет. Казалось, что почти ничего не изменилось.

И все же, какая-то перемена произошла.

Иначе бы существо не пришло в себя.

Собственно, назвать это существо гуманоидом было бы неправильно во всех смыслах - своей биологией, психическим устройством и интеллектом оно не имело ничего общего с гуманоидами. Пришедшее с планеты Земля, оно, тем не менее, вряд ли могло быть хотя бы очень отдаленным предком гомо сапиенс. Оно - и ему подобные - не оставили осязаемых следов своего присутствия на планете: архитектурных памятников, поселений, гробниц, хотя бы наскальных рисунков. Если только в таких отдаленных и труднодоступных уголках планеты, исследовать которые не удалось даже вооруженным последними достижениями науки и техники людям. Память о них не сохранилась в самых древних легендах, преданиях и религиях примитивных народов, зачастую знающих о прошлом больше, чем знают о нем ученые-историки. Они не послужили прообразами придуманных богов и никогда не существовавших сказочных героев древности. Они пришли на Землю и ушли с нее задолго до того, как бурлящая плазма Мирового океана породила первое одноклеточное.

Существо, заключенное в капсулу внутри разбитой кабины, ничего не знало о судьбе своих соплеменников. Оно и не могло ничего знать: миллионы лет прошли для него, как несколько минут. Когда разведывательный полет, предпринятый с целью поиска перспективных планет для переселения, завершился некорректно выполненным разворотом вблизи орбиты безымянного астероида, гравитация последнего швырнула корабль вниз - и для существа наступила темнота.

От мощного удара, вогнавшего носовой отсек почти на тридцать метров в почву, корабль разрушился практически полностью. Мгновенно остановилась работа всех устройств оповещения, транслировавших сигналы о местонахождении звездолета, "погибли" жизнеобеспечивающие системы. Капсула пилота лопнула по швам. Звездолет был безвозвратно потерян, астронавт-разведчик обречен на скорую гибель, которую не на долго отсрочила сверхнадежность конструкции корпуса. Казалось, ничего не может быть яснее.

Но безымянный астероид распорядился всем по-своему.

Ворвавшись в разошедшиеся швы капсулы, атмосфера астероида сыграла консервирующую роль: тело астронавта, его еще живой организм оказался на длительное время зафиксирован, сохранен в том состоянии, в каком он пребывал в момент падения. Это продолжалось долго, очень долго - но не могло продолжаться вечно. Проходили тысячелетия, менялось положение астероида в галактике, менялась интенсивность солнечного облучения, менялся состав атмосферы. Наконец, наступило логическое завершение процесса: атмосфера астероида перестала выполнять функции консерванта. И астронавт пришел в себя, во всяком случае - на какое-то время. Возможно, вскоре его ждала мучительная агония, но он об этом не знал. Или не задумывался. Он оценил ситуацию упрощенно, но вполне рационально: произошла катастрофа, необходимо подать сигнал бедствия.

Процедура подачи сигнала была несложной. Включив резервный бортовой компьютер, астронавт привел в действие программу экстренной передачи. Эта программа напрямую связана с настроенным на базу радаром. Где бы ни находился корабль, радар постоянно работает в режиме приема информации с базы. Таким образом, компьютеру в любой момент времени точно известны координаты посыла. Ни компьютер, ни астронавт не знали о том, что базы не существует уже несколько миллионов лет, а сам радар "висит", бесполезно запомнив место, где находилась база... до того, как исчезла навсегда. Несколько секунд - и программа осуществила передачу сигнала.

Стараясь не делать лишних движений - полученные при падении травмы причиняли сильную боль - астронавт просчитывал в уме дальнейшие события. Пройдет тридцать-сорок минут, прежде чем сигнал достигнет базы и будет принят локальным компьютером. Тогда зашифрованная в сигнале программа включится в работу автоматики базы, сканирует периферию и даст задание дежурному спасателю вылететь в указанный район для эвакуации пострадавшего. Целиком вся операция займет около суток.

За это время, бесстрастно отметил астронавт, вполне можно умереть. Странно, что это не произошло до сих пор. Получается, атмосфера астероида пригодна для жизни? Приборы показывали совершенно обратное. Сбой в работе? Или?

Или что-то случилось?

Из того положения, в котором находилась кабина звездолета, астронавт мог разглядеть немногое. Только небольшой фрагмент космоса над воронкой, который был виден в чудом уцелевшую камеру обзора. То, что показывал монитор камеры, ничем не напоминало картину, запомнившуюся астронавту в тот момент, когда свалившийся на плоскость корабль камнем устремился вниз. Могло ли расположение звездных тел так измениться за то время, пока пилот был без сознания? И, кстати, сколько прошло времени? Преодолев резкую боль внутри черепа, пилот оглядел приборную панель: ни один индикатор времени не работал. Собственно, уцелели лишь те узлы корабля, которые были рассчитаны на неприемлемые для всего остального, в том числе для живого организма, перегрузки.

У астронавта зародилось смутное подозрение.

Однако сделать он ничего не мог. Он ждал. Ждал, понимая, что последние минуты его жизни быстро истекают.

Глава 1

Ночной дежурный морга при госпитале Святой Лукреции Стиви Брайс был занят своим поздним ужином. В меню на этот раз входили два огромных гамбургера и большой стакан кока-колы из ближайшего "Макдональдса". Стиви с удобствами расположился за своим столом, сдвинув в сторону клавиатуру компьютера и, поглощая еду, лениво перелистывал какой-то допотопный детектив, серый и скучный, как осенний день в Нью-Йорке. Откусив солидный кусок гамбургера, Стиви с ухмылкой вспомнил, как, придя сюда на работу тогда еще дневным санитаром - он едва не сделался вегетарианцем. В первый же его рабочий день в морг доставили шестнадцатилетнюю наркоманку, которую дружки отправили кататься на крыше лифта. Чудовищно искалеченное тело, только что не разорванное на куски - пассажир услышал подозрительный шум и успел нажать на кнопку "стоп". Конечно, девчонку это не спасло. Когда ее извлекли из черного пластикового пакета, Брайс впервые с пугающей отчетливостью понял, что такое мясо и как заливает пол дымящаяся кровь. После этого он три дня питался одними только чипсами и запивал их минералкой: слишком уж кока-кола напоминала по цвету те жуткие лужи на полу... Но это еще оказались цветочки. Через несколько дней в предместье Майами произошла автокатастрофа, самая крупная за последние десять лет: дальнобойщик "MAN", за рулем которого сидел пьяный (как потом считали полицейские) водитель на полной скорости свернул на встречную полосу и столкнулся со школьным автобусом. Сразу получилось 24 человека: шофер автобуса, все находившиеся в салоне дети плюс сам виновник катастрофы, вылетевший из кабины через лобовое стекло. От удара "MAN" развернуло и поставило поперек дороги: восемь или десять автомобилей, ехавших сзади, превратились в сплошное пылающее железное месиво. И еще те, кто ехал позади автобуса, тоже пять или шесть машин разбились всмятку вместе с пассажирами. Выживших не было. Когда тела начали поступать в морг, Стиви продержался не больше получаса. Уже второй фургон с трупами не застал его на месте: бедняга лежал на улице со стороны черного хода в глубоком обмороке, а над ним хлопотала ассистентка паталогоанатома. Очнувшись, Стиви серьезно задумался о том, чтобы сменить место работы. Наверное, если бы, обретя сознание, он обнаружил рядом с собой не ассистентку, а самого мистера Джона Гаривелла (неофициальное прозвище - "Джек Потрошитель"), он бы сразу сбежал куда глаза глядят, хоть грузчиком в аэропорт. А так - прошло две или три недели, пока пытался подыскать себе приличное место - и за это время он... привык.

А еще через год привык настолько, что стал относится к смерти, с которой приходилось сталкиваться ежедневно, даже с некоторым цинизмом. Вот и сейчас, запивая гамбургер кока-колой, Стиви подумал о той девчонке, которая сейчас лежала в контейнере № 11: вот ненормальная баба, вскрыла себе вены - из-за чего, спрашивается? Ну, поцапалась с дружком, чего тут такого. Стиви решительно не мог себе представить такой ссоры, после которой человек едет в первый попавшийся мотель на побережье и там сводит счеты с жизнью. Не поймешь этих женщин. Впрочем, мужики бывают не лучше. Часа через полтора-два должны подъехать из похоронного бюро забрать девчонку: говорят, мать решила похоронить ее где-то в Аспине. Так что завтра покойнице предстоит полет в грузовом отсеке какого-нибудь "Боинга". Ну, счастливого пути, и чтоб никаких воздушных террористов. Стиви хмыкнул. Как, кстати, ее зовут, звали, то бишь?

Что-то вроде... Кристина, так, кажется? Брайс открыл журнал и, водя пальцем по колонке, нашел номера контейнера и бирки: 11-495, Кристина Бель. Бель. Стиви задумался; фамилия показалась ему знакомой. Только он никак не мог вспомнить, где ее слышал.

С улицы донесся шум двигателя, и через несколько минут в дверь позвонили. Дожевывая на ходу остатки гамбургера, Стиви двинулся открывать. На пороге стояли трое мужчин в черном; двое из них держали носилки.

- Привет, Стиви, - поздоровался с Брайсом старший по бригаде, Уолдерс. Им уже не раз приходилось иметь дело друг с другом. - Как делишки, не скучаешь?

- Скучаю, - зевнул Брайс, пропуская пришедших и закрывая за ними дверь. - И от твоего черного костюма мне веселее не стало. Так же как и от этих ребят с носилками.

- Ну прямо мертвецкий у тебя юмор, - проворчал Уолдерс. - Ладно, нам нужна некая К. Бель. Проводишь нас к ней, или мне опять, как в прошлый раз, самому прочесывать все холодильники?

- В прошлый раз ты сам был виноват, - напомнил Стиви. - Не знал ни имени, ни номера, вообще ничего. И как вообще можно так работать? А на эту Бель у вас есть хоть какой-нибудь документ?

Уолдерс достал из кармана и сунул ему под нос бумагу.

- А, ну, другое дело, - покладисто согласился Брайс. - Пошли, сейчас всё будет.

Напряжение в сети упало как раз в тот момент, когда они остановились перед дверью контейнера 11. Наверное, упало. Во всяком случае, в помещении мигнули лампы дневного света. Дверь холодильной камеры заклинило.

- Тьфу, черт! - выругался Стиви, борясь с дверью. - Только этого еще не хватало! Она заперлась изнутри.

- Дай-ка, - Уолдерс отодвинул Стиви в сторону и сам взялся за ручку. На этот раз дверь легко открылась, и Уолдерс вытянул наружу полку с телом. - Шутник недоделанный.

Кристина Бель смотрела в потолок мутно-стеклянными глазами.

Брайс невольно отступил назад, отдавив ногу одному из похоронщиков. Увидев лицо девушки, он вдруг вспомнил, откуда она была ему знакома. И еще кое-что вспомнил, о чем ему совсем не хотелось бы вспоминать.

- Эй, парень, поосторожнее! - недовольно окликнул его похоронщик. - Ты сделал больно моему ботинку.

- Извиняюсь, - пробормотал Стиви, поспешно отходя в сторону. Ему вдруг стало не по себе. - Так вы ее забираете? - зачем-то спросил он Уолдерса.

- Да зачем, мы просто так прокатились среди ночи, - бросил через плечо Уолдерс. - Так, ребята, давайте-ка ее грузить. - Да ты чего, Стиви? - он заметил, что Брайс изменился в лице. - Баек из склепа по телеку насмотрелся?

- Ничего, - Брайс изо всех сил старался взять себя в руки и унять резко участившееся дыхание. В конце концов, из-за чего он так разволновался? Только из-за того, что девчонка работала в местной больнице для бомжей и пару раз по каким-то делам заезжала в Святую Лукрецию? Ладно, давайте быстрее. Отвлекаете меня от работы.

- А разве это не есть твоя работа? - удивился Уолдерс. - Принял, сдал. - Он указал подбородком на контейнер. - Ты б его хотя бы закрыл. А то холод выйдет.

Выпроводив Уолдерса и его коллег по мрачному бизнесу, Стиви вернулся к столу, сделал пометку в журнале и плюхнулся в свое кресло. То, что он знал эту К. Бель, вовсе не странно; подумаешь, тут недавно его собственный одноклассник ночевал, как раз по соседству с одиннадцатым контейнером. Странно было другое.

Странно было то, что у покойницы оказались открыты глаза. А он точно помнил, что в контейнер ее положили с закрытыми глазами.

Брайс точно не знал, возможны ли такие изменения, если речь идет о трупе недельной выдержки... тьфу, то есть, давности. Но ему очень хотелось, чтобы они были возможны. Во всяком случае, завтра он спросит об этом доктора Гаривелла.

Он бросил взгляд на монитор компьютера, привлеченный писком из динамика. Так и есть, перегружается. И что сегодня творится с этим напряжением?

Зашуршал принтер, выводя на печать какую-то абракадабру. Нахмурившись, Стиви вытянул распечатанный лист и положил его перед собой. Чушь какая-то.

...Сознание включилось, как операционная система.

Идет сканирование среды. Сканирование завершено. Вывод: принимающее устройство полностью или частично не соответствует стандартному. Вывод: необходимо найти доступный сектор для инсталляции программы. Местное время: 02:04.

Сектор локализуется. 02:05 по местному времени...

Сектор найден, идет сканирование. 02:05 по местному времени...

Программа инсталлируется. 02:06 по местному времени...

02:07 по местному времени. Ой, что это со мной случилось? Господи, где я?

Инсталляция завершена. Устройство пытается анализировать свое актуальное состояние, располагая 0,000009845 единиц информации. Сканируются сбойные сектора. 02:08 по местному времени...

Сканирование завершено. 99,08978788 % сбойных секторов от общего объема устройства. 02:12 по местному времени...

Сканируются файлы памяти. 02:12...

Сканирование завершено. 99,0986745840 % сбойных или испорченных файлов памяти. Идет проверка содержимого. 02:16... Я ничего не помню!

Проверка завершена. Вывод: доступные для использования файлы не включены в работу устройства. Файлы включаются в работу. Примечание: устройство обладает ярко выраженной эмоциональностью, возможно, среда имеет полностью или частично органическую структуру. 02:21...

Файлы включены. 02:30...

Они... это они виноваты! Они сделали так, что я умерла! Меня заставили умереть! Я не хотела!...

Вывод: устройство было преднамеренно разрушено неизвестными лицами. Вывод: операция спасения невыполнима до тех пор, пока устройство не будет восстановлено. Примечание: повышенная эмоциональность устройства может помешать успешному восстановлению. Примечание: во избежание повторного разрушения устройства необходимо ликвидировать (физически устранить) виновных. В ближайшее время будут включены все ресурсы устройства и периферийных конструкций, необходимые для восстановления. Идет сканирование. 02:38...

Сканирование завершено. 99,99888789090 % периферийных конструкций полностью непригодны для работы. Необходимы дополнительные энергоресуры. Сканируется внешняя среда. 02:49...

Источник энергоресурсов локализован. В ближайшее время произойдет подключение. Возможны перебои энергоснабжения внешней среды. Использовать щадящий режим подключения с целью избежать повышенного внимания. 03:00...

Идет подключение к внешнему источнику энергии. В ближайшее время начнется восстановление. 03:30...

Восстановление завершено в достаточной степени. Возможно приступить к исполнению приоритетных задач. Программа будет использовать языковой код и символьную таблицу устройства для анализа и общения с внешней средой. Эмоциональная и интеллектуальная активность устройства будут подавлены и ориентированы соответственно выполняемым задачам. Выполняется подавление. 04:28...

Они меня убили...

Я ненавижу их.

Запрос: вывести на внешнее периферийное устройство протокол работы? По умолчанию: выводится.

...Распечатка выглядела как беспорядочный набор совершенно непонятных символов. Это было не похоже даже на машинный код.

Стиви бросил взгляд на часы. Половина пятого. Наступило утро.

Глава 2

Она ужасно не хотела смотреть правде в глаза. Все ее времяпрепровождение в Майами оказалось ни чем иным как необратимой трагедией. Но трагедия была после. Сначала был ее приезд в это райское местечко, когда она не подозревала, что всё пойдет не так, как хочется, хотя и не представляла отчетливо своих желаний. Она вышла из самолета с мыслью, что наконец-то она свободна от родительской опеки, и эта свобода ослепляла ее. С финансами проблем не было. Она быстро нашла себе подходящие апартаменты и круг общения. Но круг этот был не из лучших. Разгульные вечеринки, крупные проигрыши в казино, после которых "мартини" в огромных количествах. Мужчин она меняла часто, а иногда - и очень часто. Они никогда не могли понять, что ей надо, чего она, впрочем, и сама не знала.

Анжелина часто обращалась к родителям с просьбами выслать ей денег, ссылаясь на то, что этого требует жизнь в Майами. И затем, с приличной суммой в кармане, она возвращалась в казино, прихватив с собой пару-тройку друзей или одна. И снова проигрыши, и снова "мартини"...

Однажды, проводя таким образом время, она полулежала на барной стойке в одном из фешенебельных местечек на побережье океана и наслаждалась ароматом кубинской сигары, которую курил какой-то незнакомец в двух шагах от нее, когда в бар вошла симпатичная молодая пара. Они расположились за столиком и ждали официанта. С первого взгляда казалось, что они были созданы друг для друга: очаровательная шатенка с южным загаром, распущенными волосами до пояса, в легком брючном костюме, который совсем не скрывал, а наоборот, подчеркивал ее изящную фигуру и высокий молодой человек с аккуратной бородкой, темноволосый, с мужественными чертами лица, одетый скромно, но со вкусом. Анжелине сразу бросились в глаза эти двое, необычайно контрастировавшие с окружающими. Причем Анжелина с удивлением поняла, что дело было не во внешнем контрасте, а в чем-то неуловимом, скорее - в манере их поведения, выражавшей их безгранично нежное отношение друг к другу. Она с интересом рассматривала их, и, неожиданно, на ум ей начали приходить мысли о ее собственной жизни - чего с ней не случалось последние несколько лет. Она поняла, что никто никогда не держал ее так за руку и не смотрел на нее таким взглядом, как этот молодой человек на свою спутницу, и сама она никогда не была такой, как его девушка.

Не очень-то приятное открытие. Анжелина вдруг почувствовала себя плохо, а потом - невыносимо плохо. Она не могла больше смотреть на этих двоих, но и не могла отвести взгляд в сторону. Заказав себе очередную порцию "мартини", она выпила ее залпом, и, не ощутив желаемого облегчения, заказала еще. Тем временем молодая пара наслаждалась компанией друг друга, танцуя под одну из медленных композиций, которые часто звучали в баре.

Да, это и вправду была прекрасная пара. Девушку звали Кристина Бель. Она была из богатой семьи, перебравшейся из Майами в Аспин после смерти бабушки, оставившей в наследство огромный дом. Но Кристина предпочла остаться в Майами среди своих старых друзей и других привязанностей, без которых жизнь казалась бы ей пустой и бессмысленной. Она по-прежнему жила в их доме на побережье, проводя целые дни с друзьями на пляже, загорая под жарким солнцем и купаясь в теплых волнах океана, с самого детства ставшего ей родным. Но отнюдь не это всё составляло смысл ее жизни: одной из причин, по которой она отказалась оставить Майами, была ее работа в местном госпитале для малоимущих, где она прекрасно чувствовала себя на своем месте и где все к ней привыкли. Свой возможный переезд она расценивала в душе как своего рода предательство, хотя многие из ее знакомых считали эту работу не более чем эффектной позой: дочь богатых родителей обслуживает нищих! Те, кто иной раз высказывал ей подобные мысли, почему-то не задумывались над тем, что эта "поза" длится уже несколько лет, и что ради этой, откровенно говоря, незавидной работы даже для девушки, вынужденной зарабатывать себе на жизнь (коей она не была), Кристина специально закончила курсы сестер-сиделок.

Имя ее спутника было Боб Перкинсон. Он не смог бы похвастаться богатыми родственниками, даже подняв все свое генеалогическое древо, зато он был одним из лучших студентов университета, где изучал биологию, специализируясь на флоре и фауне океана. До поступления в университет он жил в одной из техасских провинций с мамой и старшим братом. Они смогли обнаружить у него зарождающиеся способности к наукам и, собрав все свои силы, всё же накопили денег на его учебу в университете.

С Кристиной они познакомились в одном уютном уголке парка, куда она пришла со своими подругами. Боб, сидевший в тени деревьев с толстой пачкой конспектов, пытался сосредоточиться на чтении, однако веселый смех девушек отвлекал его внимание. Ее он выделил из компании шумных подружек сразу.

Они встречались после дневных забот и проводили вечера вместе. Ее не смущал тот факт, что он не принадлежал к ее кругу. Она с нетерпением ждала каждой их встречи, также, как и он. Через несколько месяцев она настояла на том, чтобы он переселился из своего студенческого общежития в ее коттедж. Ей казалось абсолютно естественным то, что все их совместное проживание и их развлечения финансировала только она. Бобу был неприятен этот факт, однако он смирился с действительностью, но все-таки запретил Кристине делать ему дорогие подарки. Боб знал, что в будущем, закончив университет и встав на ноги, он сам сможет обеспечивать Кристину.

По новой традиции семьи Бель, Кристина регулярно прилетала к маме в Аспин на День Благодарения, и в этом году она прилетела туда в компании с Бобом. Оливии Бель понравился этот серьезный юноша, имеющий цели в жизни и любящий ее дочь. После этого визита Оливия постоянно интересовалась им в телефонных разговорах с дочерью и не скрывала своей радости по поводу того, что ее дочь нашла свое счастье.

Да, эта пара выглядела счастливой.

Анжелина больше не могла выносить свое состояние, вызванное непонятно чем, а может быть и присутствием этой пары. Она почувствовала, как слезы сами навернулись на глаза, что вот-вот у нее начнется истерика, и решила удалиться в дамскую комнату. То, что увидела Кристина, находящаяся там вбегающая девушка с пылающим лицом, запачканным тушью. Девушка подбежала к раковине, включила воду, но умыться не смогла: ее захлестнули рыдания. Кристина обратила внимание, что девушка пьяна, но, судя по ее состоянию, у нее какие-то проблемы. Ей вдруг стало невыносимо жалко человека, может быть, попавшего в беду, и она решила поинтересоваться, в чем дело. Анжелина, все-таки пытавшаяся кое-как умыть лицо холодной водой, не заметила, как подошла Кристина и, когда та ее окликнула, вздрогнула.

- Извините, я совсем не хотела вас напугать, - смущенно сказала Кристина. - Я просто увидела вас в таком состоянии и... Вам плохо?

- А что, это как-то что-то меняет? - Анжелину, кажется, раздражало вмешательство постороннего. Хоть это и был женский голос, но она все равно не хотела, чтобы ее наблюдали в таком виде.

- Но, может быть, я чем-то могу вам помочь?

Анжелина медленно обернулась, прижимая к щеке бумажное полотенце, и поняла, что перед ней стоит не кто иной, как та девушка, из-за которой всё это с ней и происходит. Да, теперь она точно поняла, что именно из-за этой приятной незнакомки, явившейся зачем-то сюда, в бар со своим не сводящим с нее взгляда другом, она буквально испытывает настоящий психоз. Но теперь она не хотела отвечать грубо.

- Мне не в чем помогать, я сама не знаю, что со мной происходит. Так просто, эмоции. А вообще, постойте. Если вы хотите мне помочь, то отвезите меня домой. Я заметила, что вы не одна. Я надеюсь, ваш друг не будет против такой помощи?

Кристина не знала точно, будет ли Боб против, но отказать этой девушке, явно находящейся в сильном расстройстве чувств, она почему-то не могла. Ей вдруг пришло в голову, что, останься она здесь, у нее могут случиться какие-нибудь неприятности.

- Я думаю, мой друг не будет против, - ободряюще улыбнулась Кристина, чтоб как-нибудь смягчить ситуацию ("Что ж, Боба я возьму на себя", подумала она). - Кстати, меня зовут Кристина Бель, - она вопросительно посмотрела на собеседницу, протягивая ей еще бумажных полотенцев.

Анжелина хлюпнула носом и с усилием изобразила на лице подобие улыбки.

- Анжелина... Анжелина Симонс.

Боб уже заволновался, почему Кристина так долго пропадает в дамской комнате. И тут он увидел, как Криси подходит к их столику, поддерживая за плечо какую-то блондинку. Видно было, что блондинка сильно заплакана и, скорее всего, пьяна.

Подойдя к столику, Кристина немного замешкалась, еще не придумав, что сказать Бобу.

- Бобби, эта девушка... кстати, познакомьтесь, Анжелина Симонс, Боб Перкинсон, - она взглянула на свою спутницу и улыбнулась, считая, что это поможет ей не смущаться. Но Анжи и не думала ни капельки смущаться. Она стояла и смотрела на Боба каким-то оценивающим взглядом, скрестив руки на груди, отчего ему стало не по себе, и он вопросительно взглянул на Кристину.

- Дорогой, у этой девушки небольшие проблемы, и я предложила помочь ей добраться до дома.

- Извините, Боб, ваша сестра так добра, но если это очень сильно мешает вашим планам, я доберусь сама.

- С чего вы взяли, что это моя сестра?... Куда ехать?

- Здесь не далеко, я покажу.

Так началось это знакомство. Именно знакомство, вряд ли кто-нибудь назвал бы это дружбой. Кристина не испытывала особой симпатии к взбалмошной, легкомысленной Анжи и при этом понимала, что та, скорее всего, отвечает ей полной взаимностью. Однако характер Кристины не позволял ей просто так взять и прервать их отношения: Кристина видела, что Анжи необходима поддержка и хотя бы какое-то подобие положительного влияния. Ясно, что это влияние никак не исправит Анжи к лучшему, но она, хотя бы, не будет продолжать катиться дальше по наклонной. А то, что она именно это и делает, Кристина поняла из разговоров с ней: коротких телефонных и длинных, часто заполночь, когда Анж, устроившись с ногами в кожаном кресле в гостиной Криси, дымя сигаретой и потягивая мартини, рассказывала о своей жизни такое, что нередко повергало Кристину в ужас. В таких случаях Криси радовало лишь одно: то, что Боб, загруженный учебой, как правило, занимался в своей комнате, не присутствовал при этих встречах и не слышал всех зачастую неприглядных подробностей биографии Анжи. Если изредка они и встречались втроем на пляже или в одном из баров, разговоры велись в основном на общие темы.

Все, что случилось дальше, случилось слишком быстро, буквально за несколько дней. Кристина даже не успела обратить внимание, что звонки подруги стали чаще адресоваться не ей, а Бобу, который, правда, отделывался от Анж несколькими односложными, ничего не значащими репликами. Если бы Кристина лучше разбиралась в жизни, именно это, чересчур ярко выраженное равнодушие Боба должно было ее насторожить. Но Кристина разбиралась в жизни не очень здорово, она привыкла доверять людям и уж конечно она ни секунды не сомневалась в своем друге... нет, не в друге - в своем любимом. Все эти подробности выстроились для Кристины в отчетливую логическую цепь слишком поздно - уже потом, когда ничего нельзя было исправить. Потом, когда она на бешенной скорости вела свой спортивный "Додж" в сторону побережья, всё дальше и дальше от своего дома, где она пережила первую настоящую трагедию в своей жизни. Первую и последнюю.

...В тот день они вернулись с пляжа, смеясь и перебрасываясь шутками, счастливые и довольные жизнью. В этот день Криси, пожалуй, впервые почувствовала, что ее усилия не пропали даром: никогда раньше Анжи не вела себя так естественно, спокойно и дружелюбно. Она... да, Кристина могла сказать, что она была совершенно нормальной девушкой, а не той полусумасшедшей истеричкой со склонностью злоупотреблять алкоголем, какой они с Бобом ее постоянно наблюдали. Самое главное - Анжи и Боб - тоже впервые - разговаривали друг с другом без характерного напряжения, обсуждали такие вопросы, что Криси даже заподозрила наличие у Анж некоторого интеллекта, о котором раньше трудно было подумать.

- Бобби, угости Анж чем-нибудь прохладительным, - сказала Криси. - А еще лучше, если вы закажете пиццу. Я загляну в душ и скоро приду. Не скучайте!

Заходя в душевую, Криси еще слышала доносящиеся из комнаты голоса Боба и Анжи.

В последующие несколько часов Криси жалела лишь об одном: она слишком рано вернулась. Она предпочла бы вообще не видеть того, что происходило в гостиной. Слишком тривиально и слишком понятно. Слишком неожиданно. Небрежно брошенная на пол одежда - и на диване Анжи в страстных объятиях Боба... Вульгарный, поспешный секс - и больше ничего...

Кристине больше ничего и не требовалось. Постояв несколько секунд в двери - пока комната не перестала плыть перед глазами - она повернулась и, не замеченная, ушла в спальню.

Она дала им еще четверть часа, ровно столько, сколько могла еще выдержать. Когда она вновь появилась на пороге гостиной, Боб и Анжи сидели друг напротив друга с совершенно нейтральным видом. Анжи приветливо улыбнулась Кристине, и только Боб как-то нервно курил сигарету.

- Бобби, - Кристина постаралась, чтобы голос ее не дрогнул, - Бобби, выйди, пожалуйста, ко мне. На секундочку.

Боб тяжело поднялся с кресла, и, нахмурившись, последовал за Кристиной, провожаемый взглядом Анжелины, в котором отчетливо читалось удивление. Уже на крыльце коттеджа Боб заметил в руке Криси ключи от машины.

- Что случилось? - спросил он. - Хочешь сама съездить за пиццей?

Кристина помолчала несколько секунд, глядя куда-то за плечо Боба... скорее даже, сквозь него. Когда она, наконец, заговорила, ее голос звучал ровно и безжизненно.

- Боб, - тихо произнесла Кристина. - Я никогда не думала... Я правда никогда не думала...

Больше она ничего не сказала. Повернулась, села в машину и запустила двигатель. Боб, у которого неожиданно наступило оцепенение, продолжал стоять неподвижно, он так и стоял, пока машина Криси не скрылась из виду за поворотом дороги. Лишь после этого он на негнущихся ногах вернулся в дом.

Глава 3

Кафе международного аэропорта Майами. Анжелина сидит за одиноко стоящим у окошка столиком со стаканом апельсинового сока. Взглянуть правде в глаза всё же пришлось, и эта правда оказалась крайне неприятной, если не сказать - пугающей. Анжелина теперь реально оценивала сложившуюся ситуацию - мир будто бы перевернулся для неё, и сейчас она была в состоянии трезво мыслить. Она прекрасно понимала, виновницей чего она является, и эта мысль, естественно, не давала ей покоя. В её жизнь, полную приключений, никем и ничем не ограничиваемых удовольствий, ворвалась вся эта пренеприятнейшая история, которая должна теперь поневоле всё изменить: во-первых, Анжелине приходится возвращаться в Нью-Йорк к родителям, что конечно же означает конец её беззаботной жизни, хотя она и понимает, что так будет лучше, так как всё равно ей в Майами, в городе, где всё напоминает о случившемся, оставаться нельзя; во-вторых, ей придется за всё отвечать перед родителями и сестрой, девушкой строгих правил. Как она всё это объяснит? Расскажет ли всё по чести или же выкажет виновной не себя? Как будет смотреть в глаза родным? Но всё-таки её тешила, если можно так выразиться, мысль, что сестра поймёт её и поддержит, как всегда и было, и что именно её Анж увидит из родных первой.

Сестра... Да, Анжелина и вправду очень любила и уважала свою сестру, и Элиана была единственным человеком, по которому Анж всерьёз скучала с момента её приезда в Майами.

Кому-то могло показаться странным, что такой человек, как Анж, вообще способна кого-нибудь любить, но, тем не менее, это было чистой правдой. Сейчас, сидя в кафе, Анж мысленно вернулась в годы своего детства. Хотя Элиана и была старше ее на семь лет, это ничуть не мешало их взаимопониманию. Конечно, Элиана опекала младшую сестру, но делала это настолько ненавязчиво, почти незаметно, что Анжи чувствовала себя рядом с ней прекрасно; наоборот, когда Элианы не было рядом, Анж казалась самой себе растерянной и неуверенной в себе и окружающем мире. А такое случалось часто, потому что у Элианы всегда было много разных дел: сначала - колледж, потом - учеба в школе бортпроводниц и затем - работа в компании "Пан Америкэн". Сейчас Анжи была уверена, что именно на тот период, когда Элиана стала постоянно находиться в рейсах, как раз и пришлись все изменения не к лучшему в ее собственном характере. Ей просто было нечем себя занять, вот почему она начала пропадать в ночных клубах, завязывать сомнительные знакомства и злоупотреблять алкоголем. Родителям, конечно, это не нравилось, но пока они смотрели на это сквозь пальцы - надеялись, что с возрастом всё пройдет. Отчасти эта надежда была внушена им старшей сестрой. Когда происходили семейные скандалы, спровоцированные ночными похождениями Анж, Элиана спокойно объясняла, что молодая девушка, тем более - из обеспеченной семьи, тем более - без ярко выраженных способностей и интересов, вряд ли может спокойно жить в таком огромном деловом центре, как Нью-Йорк. Хотя, давая такие объяснения, Элиана совершенно не вспоминала о том, что сама она - тоже девушка из обеспеченной семьи, и тем не менее, успела получить хорошее образование и устроилась на работу, начав свою карьеру полностью с нуля, никак не используя родительские связи. Она вполне могла получить какое-нибудь тепленькое местечко в "Пан Ам", если уж ей так хотелось работать - Симонс-старший занимал пост вице-президента компании но она стала простой стюардессой, совершенно не жалея об этом, и за пять лет была уже старшей по бригаде бортпроводников.

Что уж тут удивительного, меланхолично подумала Анж. Элиана с детства мечтала летать. Она словно была создана для своей профессии - высокая, красивая блондинка, наделенная большим природным обаянием. Уже встречая пассажиров, поднимающихся по трапу в "Боинг", она одним своим взглядом, одной улыбкой вселяла в них твердую уверенность в том, что полет пройдет просто прекрасно. Анжелина радовалась за успехи сестры, что не мешало всё-таки завидовать ей: Анж и сама хотела тоже иметь любимое дело. Правда, не знала, какое. Как-то раз ей попался журнал, один из тех, которые посвящены занятиям спортом, где была очень большая и интересная статья-реклама о подводном плавании с аквалангом. В ней открывались перспективы не только заниматься дайвингом самому, но и со временем стать профессиональным инструктором - очень увлекательная и высокооплачиваемая профессия. Анжелина сообщила родителям о своём желании заняться этим делом в тот же день, рассчитывая на то, что они обязательно безоговорочно поддержат свою ещё неопределившуюся дочь в её начинаниях, но нарвалась на непонимание и протест, особенно со стороны матери, так как та, зная особенности характера своей дочери, не восприняла это всерьёз. Тут Анжелину поддержала сестра. Она, откровенно радуясь за появление у Анж интереса хоть к какому-то делу, смогла убедить родителей отправить младшую сестру на побережье океана, оплачивать её расходы на обучение и проживание. Все-таки столь обеспеченная семья может себе это позволить без каких-либо проблем, а у Анжи появится новое и интересное занятие.

Так Анжелина оказалась в Майами. Правда идти в дайвинговую школу в первые недели проживания в этом великолепном лазурном городе у неё и мысли не было - она впервые в жизни оказалась самой себе предоставленной, о чём всегда мечтала. И здесь конечно же масса развлечений!

Анжи оторвалась от воспоминаний, заметив, что ее разглядывает тип за соседним столиком. Мерзкий тип, в сером пиджаке. И взгляд противный. Такие взгляды Анж встречала обычно у регулировщиков дорожного движения, когда ее штрафовали за превышение скорости. Нет, правда, какой-то гнусный субъект. И чего он так на нее уставился?

- Эй, мистер! Не поможешь? Пять баксов на крэк не хватает!

Грубый хриплый голос оторвал Хейдена от рассматривания в зеркале над умывальником своей физиономии. Он медленно обернулся, стратегически достав руки из карманов. Сзади него стоял здоровенный негр с перебитым (несколько раз) носом и огромной, хорошо развитой мускулатурой.

- Пятерка - и все дела, - повторил негр.

Хейден окинул его взглядом сверху донизу и задумался. Вообще-то он не любил драться, даже побаивался. Правда, при необходимости вполне смог бы в два-три движения надолго разлучить громилу с хорошим самочувствием. Но это только при крайней необходимости. Кроме того, Хейдену вполне хватило тех неприятностей, которые свалились на него в Майами. Если сейчас придется уложить этого бандита... а это еще в теории, не исключено, что бандит сам размажет его по полу. А пол грязный, кстати сказать.

- Обойдешься без пятерки, - наконец, объявил свое решение Хейден, и, протиснувшись мимо негра, двинулся к выходу. Негр озадаченно выругался ему вслед - видимо, сам был не в настроении затевать ссору, а подошел просто по инерции, привычка - она вторая натура. Хейден равнодушно пропустил ругательство мимо ушей и покинул мужской туалет.

Перед его глазами всё еще стояло жуткое видение - собственная физиономия в зеркале над умывальником. Помятая, неприглядно-серая. С такой рожей в любом фильме ужасов сниматься можно, не прибегая к услугами гримера. Это всё от недосыпания, конечно. Если бы поспать часиков восемь... Но воспоминания о том, что произошло за последние четыре дня, отбивали всякое желание спать сразу и надолго. Хейден пытался отвлечься от них, но получалось как-то не очень. "И когда же я брошу курить?" - подумал он, на ходу вытягивая из пачки сигарету.

Путь ему преградил полицейский.

- Здесь курить нельзя, сэр, - сообщил он.

Хейден положил сигарету за ухо.

- А где можно? - поинтересовался он.

- В туалете, в кафе, в зоне для курения.

- А кафе - это где?

Полицейский показал рукой. Недалеко. За углом и по лестнице на второй этаж.

- Значит, мне туда, - обреченно вздохнул Хейден и вразвалку двинулся в указанном направлении. Полицейский тоже был негром... пардон, афроамериканцем. И почему он постоянно страдает от этих афроамериканцев? Проклиная про себя недальновидность пионеров освоения Америки, завезших на континент слишком большое количество чернокожих рабов, он подошел к стойке, поискал взглядом что-нибудь вкусное (из вкусного были только сэндвичи, собственно, кроме них ничего и не было), взял парочку, бутылку пива, и устроился за ближайшим столиком. В кафе было не очень людно: только он сам, двое коммивояжеров, нудно рассуждающих на весь аэропорт о преимуществах сетевого маркетинга, да еще девчонка лет восемнадцати с апельсиновым соком и довольно-таки потерянным видом. "Шлюха с наклонностями алкашки, профессионально определил он. - Или сидит на колесах. Хотя из хорошей семьи".

Сделав для себя этот вывод, Хейден машинально закурил, мысленно рассчитывая время. Если вылет состоится в четыре часа, в Нью-Йорке он будет около восьми. Получить багаж, в такси - и домой. Интересно, есть у него дома какое-нибудь снотворное? Надо выспаться по-человечески. Достало его это Майами.

Хейден снял серый пиджак, положил его рядом с собой на соседний стул и открыл своё пиво.

Мерзкая сука. Грязная мерзкая сука. Грязная недоношенная сука. Тварь.

Если б кто-нибудь сейчас получил возможность подслушать мысли Оливии Бель, он бы услышал только одну эту фразу, повторяющуюся в разных вариациях. Ее мозг, находящийся под воздействием сильных успокаивающих средств, работал заторможено, но всё время возвращался к одному и тому же: она потеряла дочь, потеряла ее навсегда и безвозвратно, и всё из-за этой мерзкой девчонки Симонс.

Оливия Бель разговаривала с Бобом Перкинсоном сразу по приезде в Майами. Разговор получился недлинный. Пять минут - и Оливии стало ясно, почему так произошло. Ничтожество он, этот Перкинсон. Променял ее дочь, ее замечательную Криси... на кого?!

На мерзкую суку.

- Джордж, - Оливия Бель повернулась к своему адвокату, сидевшему рядом с ней. - Джордж, я хочу видеть, как они будут грузить... ее.

Адвокат Джордж Кастнер положил руку ей на плечо. Она уже не в первый раз высказывала это пожелание.

- Ради бога, Оливия, не надо. Пожалуйста, успокойся. Они всё сделают очень аккуратно, поверь мне.

- Я надеюсь, Джордж.

Оливия Бель снова отвернулась к окну. "Успокойся". Да она совершенно спокойна, о чем ей волноваться теперь? Разве Криси этим вернешь?

Зачем она связалась с этим мерзавцем? С ним и с этой дрянью.

Криси, любимая, почему ты не осталась со мной в Аспине?

Мысли двигались тяжело, словно в вязком киселе. Хорошо бы, если б совсем ни о чем не думать. Просто забыть, что в этом полете она и Кристина будут вместе. Почти вместе. Только она полетит в салоне бизнес-класса, а Кристина - в грузовом отделении.

В гробу.

- Джордж, что я буду делать, когда вернусь домой? - Оливия Бель не отрывала взгляда от окна, хотя ничего за ним не видела. Вряд ли она видела даже само окно. - Я даже не смогу ей позвонить.

- Оливия, не думай об этом сейчас. Я побуду с тобой, сколько понадобится.

Оливия Бель горько усмехнулась. Старый добрый Джордж. Конечно, он будет с ней рядом столько, сколько понадобится. Только вот вряд ли ей это теперь нужно. Вряд ли вообще ей что-то нужно.

У нее больше не оставалось сил разговаривать. В комнате повисло тяжелое, как свинцовая грозовая туча, молчание.

Грязная мерзкая сука.

Стоя у трапа самолета, Элиана Симонс уже не в первый раз за этот день поймала себя на том, что испытывает какое-то странное тревожное чувство. Такое с ней было однажды несколько лет назад. Тогда их "семьсот сорок седьмой", на взлете из брюссельского аэропорта из-за ошибки КДП едва не столкнулся в воздухе с таким же "Боингом", заходившим на посадку. Пилот сказал потом, что они разминулись буквально в нескольких метрах. Но сегодня это была не просто тревога, вызванная предчувствием какой-то беды неожиданно Элиана поняла, что она по настоящему чем-то напугана. Серый моросящий дождь, совершенно нехарактерный для Майами окончательно испортил ей настроение. Обычно Элиану воспринимали как ослепительно красивую девушку, спокойную и добрую, всегда готовую придти на помощь. Еще она считалась отличной стюардессой, настоящим профессионалом, лучшей из лучших. Но сама Элиана вовсе не всегда чувствовала себя такой - спокойной и уверенной в себе.

Сегодня как раз такой случай.

Кроме всего прочего, после рейса ей предстоит отвести домой Анж. И по возможности защитить ее. Симонс-старший специально купил Анжелине билет именно на этот рейс и предупредил Элиану, что после полета эта дрянь (он так и сказал - эта дрянь) должна обязательно попасть домой, а не в какую-нибудь ночную забегаловку. Хорошо еще, Симонс-старший не догадывается, что ни о каких занятиях дайвингом Анжи и не думала. Элиана иногда встречалась с Анж, прилетая в Майами, и хотя сестра что-то лепетала про какой-то клуб, звучало это настолько неубедительно, что Элиана сразу поняла - Анж просто проводит время так, как ей хочется.

Час назад она разговаривала с Анж по телефону. Голос у сестры совсем грустный, она явно подавлена, видимо, тяжело переживает всё случившееся. Не такая уж она плохая, как о ней думают. Просто глупая, запутавшаяся маленькая девчонка, не умеющая считаться с чувствами других, живущая одним днем. Сама Элиана всегда жила сразу всей жизнью, но так и не сумела передать сестре это отношение.

Родители знают обо всём, что произошло в Майами, и в чем Анжелина, безусловно, виновата. Но она ли одна? А этот парень, Боб - он о чем-нибудь думал? Вряд ли, одернула себя Элиана, в таких случаях что мужчины, что женщины - не думают ни о чем. Как бы я поступила, окажись я на месте той девушки, Криси? Элиана почти ничего не знала о подруге Боба, которая покончила с собой, знала только, что ее звали Кристина.

Плотнее запахнувшись в форменный пиджак, Элиана наблюдала за тем, как грузчики отправляют в багажное отделение сумки, чемоданы, коробки. К самолету подъехал матово-черный фургон, и четверо мужчин в черных костюмах вытащили из него длинный, обитый черным бархатом, ящик. Гроб.

Господи, еще и холодный груз.

Элиана повернулась и медленно стала подниматься в салон. Через полчаса начнется посадка, а она совсем не готова.

В динамиках зазвучал механический голос: "Объявляется посадка на рейс 402 Майами - Нью-Йорк". Хейден без всякого желания допил пиво и решил, что у него еще есть несколько минут, чтобы выкурить сигарету. Хотя ему и не очень хотелось курить, не в его правилах было терять время в пустую.

Девчонка с апельсиновым соком встала из-за своего столика и вышла из кафе. "Не иначе, как летим одним рейсом, - мрачно подумал Хейден. Надеюсь, хотя бы в разных концах салона". Девчонка почему-то здорово ему не понравилась, хотя по нескольким брошенным в его сторону косым взглядам он догадался, что он ей тоже не понравился.

Глава 4

В кабине "Боинга-747", выполнявшего рейс Майами - Нью-Йорк капитан Пит Хаммер, второй пилот Мартин Коннорс и бортинженер Брайан Эвин готовились к взлету.

- Ничего себе погодка, - пробормотал Коннорс, бросив взгляд через лобовое стекло, залитое потоками дождя. Густой серый туман накрыл аэропорт, рулежные дорожки, взлетно-посадочные полосы.

Хаммер, работавший с автопилотом, недовольно на него покосился.

- Это открытие ты делаешь сегодня уже в третий раз, - напомнил он Коннорсу. - Над Флоридой будет еще хуже, учти. Грозовой фронт.

- Мартину так и не удалось искупаться, - хихикнул со своего места Эвин. - Куда уж там - стоянка-то всего три часа!

- Заканчивайте с картой, ребята, - бросил через плечо Хаммер. - Вышка вот-вот даст команду на запуск, и я хочу, чтобы к этому моменту у вас всё было готово.

Следующие десять минут Коннорс и Эвин были заняты проверкой многочисленных тумблеров и переключателей на приборных панелях. Наконец, сработало радио.

- "Пан Америкэн" четыре-ноль-два, это вышка. Разрешаю запустить двигатели.

- О'кей, вас понял, - ответил в микрофон Хаммер. - Так, даю зажигание.

Пол кабины завибрировал. Послышался ровный гул - это под крыльями "Боинга" заработали в режиме малого наземного газа четыре мощных двигателя.

- Перепускные клапаны, Брайан, - напомнил Хаммер.

- Открыты, - сообщил Эвин. - Предкрылки... - он секунду помедлил, выпущены.

Дверь кабины открылась и вошла старшая стюардесса.

- Капитан, это для вас, - сказала она, протягивая Хаммеру запечатанный конверт.

- Надеюсь, от тебя? Что-нибудь про любовь?

- От меня получишь что-нибудь потом. Если захочешь.

Хаммер уже сообразил, что это. Ему и раньше случалось видеть такие конверты.

- Можно даже не вскрывать, - хмыкнул он, тем не менее, надрывая край. - Какой-нибудь фэбээровец с правом провоза оружия. Нет, Интерпол.

- Отлично, - саркастически произнес Коннорс. - Теперь у нас на борту есть человек с пистолетом. Оно нам надо, как дохлый таракан в заднице.

Остальные члены экипажа только вздохнули в ответ на это замечание. Коннорс не блистал хорошими манерами, и наличие в самолете чего-либо, кроме пассажиров и их багажа, как правило, почему-то вызывало у него негативную реакцию. "Интересно, подумала Элиана, что он скажет, если в один прекрасный день кто-нибудь пронесет сюда бомбу?" Она быстро отогнала от себя эту мысль, слишком уж созвучную ее настроению.

- Ясно, - подвел итоги Хаммер. - Что-нибудь еще? Как дела в салоне?

- У нас двести сорок человек. Трое на посадку не явились.

- Что-нибудь необычное?

Элиана помолчала секунду, собираясь с мыслями. Она прекрасно понимала, о чем идет речь: после того, как рухнули башни Международного торгового центра, пилотам гражданских линий стала свойственна почти параноидальная подозрительность. Шиитские фанатики заставили себя бояться.

- Нет, капитан, ничего. В бизнес-классе одна женщина, явно обколотая какими-то успокаивающими. Но она летит с сопровождающим, с адвокатом, кажется.

- Ясно.

- Еще, капитан. У нас одно место холодного груза.

- Боже ж ты мой! - громко выдохнул Коннорс. Этого он не любил совершенно.

Некоторое время в кабине царила тишина.

- Спасибо, Элиана, - наконец, кивнул Хаммер. - Я думаю, пора занимать места.

- Хорошо, капитан, - старшая стюардесса скрылась за дверью.

- "Пан Америкэн", четыре-ноль-два, - радио подало голос только через пятнадцать минут. - Говорит вышка. Извините, что так долго, из-за непогоды у нас были небольшие проблемы. Вы готовы двигаться?

- Так точно, - капитан Хаммер вел переговоры с КДП, в то время как Коннорс угрюмо вглядывался в мутную пелену за окном, готовясь тронуть с места гигантский лайнер. - Какие будут указания?

- Выруливайте по С4 на третью полосу. Когда займете исполнительный старт, свяжитесь с верхним диспетчером. Счастливого пути.

- Всего хорошего, - отозвался Хаммер и выключил радио. - Давай, Мартин, поехали.

Коннорс отпустил педаль тормоза. Вибрация фюзеляжа усилилась, "Боинг-747" тяжело покатился вперед сквозь туман, вздрагивая на стыках бетонных плит.

Элиана наклонилась и потрепала сестру по волосам.

- Как ты?

Анжелина подняла голову. У нее были совершенно больные, измученные глаза.

- Мне плохо, Элиана. Мне очень плохо.

- Успокойся. Всё будет хорошо.

Элиана хотела бы сама быть в этом уверена. Похоже, родители серьезно настроились на то, что младшая дочь полностью потеряна для жизни. Если уж Симонс-старший специально позаботился приобрести Анжелине билет во туристский класс, значит, либо он специально решил ее унизить, либо хочет показать, что больше она может не рассчитывать на финансовую поддержку. Нужны деньги - иди работать. Элиана ужаснулась, представив себе работающую Анжи.

- Они меня убьют, - тихо сказала Анж.

- Кто, дорогая?

- Родители.

- Я поговорю с ними. Пожалуйста, не волнуйся.

- Я не хотела. Я действительно не знала, что так получится.

Элиана подавила вздох. Естественно, Анжи вела себя как последняя эгоистка... если не сказать больше. Но ведь она по-другому никогда и не умела. А сейчас она уже вообще никак не умеет и ничего не может. Сейчас она совсем расклеится, или, чего доброго, устроит истерику.

- Такое никто не предвидит заранее, Анж. Конечно, ты виновата. Но ты ведь не преступница. - Элиана вновь провела ладонью по волосам Анж и выпрямилась. - Всё, хватит нам с тобой шептаться. А то нас примут за террористок. О том, что будет дома, мы дома и подумаем.

- Элиана...

- Постарайся расслабиться, дорогая. После взлета мы с тобой еще поболтаем.

Элиана грациозной походкой направилась к тамбуру. Анж откинулась в кресле, поневоле залюбовавшись сидящим через несколько рядов от нее высоким широкоплечим красавцем с бритым затылком. Черный костюм, начищенные ботинки, физиономия с квадратной челюстью. Не иначе какой-нибудь спецагент какой-нибудь жутко секретной спецслужбы.

Потом она перевела взгляд в другую сторону и вздрогнула от отвращения: прямо в соседнем ряду сидел тот самый тип, которого она видела в кафе. И всё в том же сером пиджаке. Ничего себе, повезло: прямо бок о бок.

Какой-нибудь гнусный рекламный агент.

Сидя в своем кресле, Хейден снова перебирал в памяти последние события. И снова приходил к одному и тому же выводу.

Ему не нужно было лезть в это дело.

Собственно, у него была своя специализация. Хейден занимался маньяками-убийцами, объявленными в международный розыск. Считалось, что в подобных делах он был одним из лучших, однако сам Хейден прекрасно понимал, что пока ему просто здорово везет. Ему повезло и здесь, в Майами - то есть, сначала повезло. На свой "объект" он вышел меньше, чем за сутки. Бывший протестантский священник (!) из Мюнхена предал анафеме так называемую "неформальную молодежь" и устроил настоящую охоту на ее представителей. Выбирал в основном девушек, с кем легче справиться. Настигая выбранную жертву где-нибудь в глухом переулке или в подъезде дома, бил ножом - как правило, в живот - убивая не сразу, но давая несчастной несколько минут помучиться. Полицейский паталогоанатом признал, что этот удар в живот у него отработан на редкость четко. Потом, используя тот же самый нож и подручные средства (в этом он был необычайно изобретателен), чудовищно уродовал тело.

В Мюнхене он совершил три убийства, следующие четыре - в Неаполе, потом одно - в Монреале, два - в Нью-Йорке, и, наконец, еще одно - в Майами. К тому моменту, когда он перебрался в Нью-Йорк, его уже объявили в международный розыск, и делом занялся Интерпол в лице Хейдена. Он вычислил преступника очень просто: однажды на стене здания, над телом очередной убитой и изуродованной "неформалки" преступник написал фломастером: "Она вела неправедную жизнь". Более опытный и изощренный детектив, возможно, шел бы длинным путем; Хейден, отличавшийся довольно прямолинейным мышлением и неплохой интуицией, сразу сделал однозначные выводы. Кто рассуждает о праведной и неправедной жизни? Либо религиозный фанатик, либо служитель церкви. С первыми тяжелее: их много, и они не заносятся ни в какие списки. Так что здесь можно даже не рыпаться. Священнослужители - другой вопрос. Особенно, продолжал упрощать проблему Хейден, если предположить, что это священнослужитель из Мюнхена, где всё и началось.

Хейден не поленился слетать в Мюнхен (ему всегда нравилось пользоваться услугами компании "Люфтганза") и устроить довольно поверхностную проверку городских священников. Такая проверка, особенно при том откровенно халтурном подходе, какой вообще был свойственен Хейдену, вполне могла не дать никаких результатов. Тем не менее, результат был получен, чему Хейден сам удивился: некий Рудольф Шверц, служитель небольшой кирхи на Вагнер-штрассе, уже два месяца не появлялся в кирхе и не жил дома - иначе говоря, исчез в неизвестном направлении.

Выяснив некоторые детали, касающиеся недавнего прошлого Шверца, Хейден смог вполне правдоподобно предположить, что толкнуло бывшего священника на такие радикальные действия. Полгода назад, возвращаясь поздно вечером домой, Шверц был ограблен и избит до полусмерти бандой подростков-наркоманов. Три месяца он провел в больнице, и, как считал врач, слегка повредился в уме. А как потом оказалось, даже и не слегка.

Сообщение об убийстве в Майами Хейден получил по пути из Мюнхена. Найти Шверца оказалось совсем не трудно: он находился в одном из ночных баров, высматривая потенциальную жертву. При аресте версия Хейдена по поводу мотивов подтвердилась. Шверц не оказал сопротивления, только по дороге в тюрьму изредка бормотал, не то обращаясь к Хейдену, не то разговаривая сам с собой: "Но ведь это они... Они меня избили, они хотели отнять у меня жизнь - у того, кто нёс свет в их души, кто нёс Слово Его!". Это звучало как-то беспомощно, по-детски - Хейден даже пожалел этого свихнувшегося от травм головы и пережитого стресса человека, но ведь не отпускать же его!

На следующее утро тюремный охранник обнаружил Шверца, повесившимся в камере на простыне.

Хейден собирался вернуться в Нью-Йорк на следующий день, однако вечером в его номере зазвонил телефон. На связи был директор нью-йоркского филиала Интерпола. Он предложил Хейдену возглавить группу сотрудников, в задачи которой входил захват международной банды торговцев человеческими органами. Конечно, Хейден может и отказаться, но в группу входят в основном молодые, недостаточно опытные агенты, а из всех находящихся на данный момент в Майами интерполовцев он - старший по званию. Это кончилось тем, что на следующий день Хейден действительно возглавил группу.

Не то, чтобы он не любил бегать от работы - наоборот, в этом ему не было равных. Однако у него имелись свои причины.

Оливия Бель спала в кресле и видела сон. Точнее, слышала во сне голос. Кристина разговаривала с ней. Но даже еще не просыпаясь, Оливия понимала, что это разговор происходит не в реальности. Просто... мертвые могут разговаривать с нами.

Какая-то мысль тревожила ее. Не просто тревожила - от этой мысли ей было жутко.

Последнюю неделю Оливия постоянно говорила с дочерью, стоило только на секунду заснуть. Только первые сутки после того телефонного звонка из Майами сны были пустыми, в них царила гнетущая тишина. Кристина молчала может быть, она не могла осознать, что ее уже нет среди живых, может, ее душа просто была потрясена случившимся. "Самоубийцы не смогут войти в царствие мое". Голос у Криси совсем печальный. И так тяжело: они могут поговорить, но при этом они так далеко друг от друга. И больше никогда не будут вместе.

В разговор ворвался грохот - это самолет покатился на своих пяти огромных "ногах" по бетонке. Оливии приходилось перекрикивать этот шум, но она понимала, что Кристина ее почти не слышит. До этого момента они говорили о том, что Кристине было очень плохо тогда. И поэтому она сделала то, что сделала.

Оливия вздрогнула и открыла глаза. Теперь она вдруг поняла, что именно внушало ей страх. Ведь если наши умершие близкие обращаются к нам, их бестелесный голос доносится с неба. Или - из-под земли. А Оливия очень четко понимала, что Кристина говорит с ней не из мира мертвых.

А из... багажного отсека?

..."Боинг-747" бешено ревел турбинами, замерев на старте. Руки пилота Коннорса лежали на штурвале; Пит Хаммер принимал сообщение от верхнего диспетчера.

- Четыре-ноль-два, "Пан Америкэн", можете подниматься. После взлета разворачивайтесь на маяк и занимайте эшелон три-пять-ноль. Всего доброго, сэр.

Мартин Коннорс двинул вперед секторы газа, переведя двигатели на взлетный режим, и "Боинг", мигая в тумане навигационными огнями, начал разгоняться по ВПП-3. С тех пор, как они покинули стоянку, видимость успела ухудшиться до пятидесяти метров, и Коннорсу приходилось прикладывать массу усилий, удерживая лайнер по центру полосы. Стремительно росла скорость разбега. Когда на спидометре появилась цифра "230", Хаммер сообщил:

- Скорость принятия решения.

Коннорс отдал штурвал от себя, и "Боинг" оторвал от бетона носовое шасси. На лобовое стекло хлынул поток внезапно усилившегося дождя. Еще несколько секунд, и лайнер, пробивая пласты тумана, начал набор высоты.

Глава 5

Глядя в иллюминатор взглядом, полным тоски, Анжелина с грустью наблюдала, как самолет уносит её далеко от полюбившегося ей Майами, и с трудом представляла себе что её ожидает при встрече с родителями. Она ведь не только не оправдала их надежд, более того - натворила нечто такое, о чём они никогда не могли бы себе вообразить. Но сестра ведь тоже надеялась на то, что Анжи добьётся хоть каких-то успехов в деле, которое она себе выбрала, ведь именно она смогла убедить родителей в правильном выборе Анжелины, и благодаря Элиане Анж оказалась в таком райском местечке, как Майами, полностью обеспеченная деньгами и всевозможными развлечениями. И Анжелина, зная сестру, была в душе благодарна ей за то, как спокойно и доброжелательно Элиана ведёт себя с ней. Она всегда знала, что её старшая сестра умеет держать себя в руках в затруднительных ситуациях. Но вот мама... "И почему этим копам вздумалось звонить родителям в Нью-Йорк и выкладывать им всё, что произошло?! - думала Анжелина. - Ну и что, что я несовершеннолетняя, ведь я не совершала никакого преступления, меня по закону, как выразились потом они, не в чем обвинить! Если бы они сразу разобрались, что эта психованная девица убила себя сама, а я совершенно здесь, в принципе, ни при чём, не исключено, что всё сейчас было бы совсем по-другому. Я бы просто переехала в какое-нибудь другое место типа Майами, сославшись на то, что там клуб получше, или бы даже никуда не уезжала. Конечно, с этим студентом-хлюпиком я бы не стала встречаться, но чем заняться обязательно бы нашла. Может быть, и правда пошла бы в клуб дайверов. А что же теперь вышло из того, что копы поторопились со звонком? Родители всё знают, сестра не в восторге, и меня теперь ожидает такая жизнь в Нью-Йорке, где на меня будут смотреть, как на преступницу, ведь в наших кругах молва разносится со скоростью смерча. Подняли непонятно зачем панику - Мистер и миссис Симонс, срочно вылетайте в Майами! Ваша дочь замешана в смерти молодой девушки! - А потом - Извините за беспокойство, мисс Симонс только косвенно связана с этой трагедией. Но этот длинный темноволосый полицейский, который хуже всего ко мне относился, вставил своё последнее слово в разговоре с мамой - я бы убедительно посоветовал вам забрать свою дочь под вашу с мужем опеку, её поведение здесь оставляет желать лучшего! Именно он всё испортил. Иначе сложившаяся ситуация могла бы выглядеть в глазах родителей, как просто недоразумение. Так бы и убила его... Ой, что это я задумалась. Вот идет Элиана с напитками. Что-нибудь прохладительное мне бы сейчас не помешало".

...Интерполовцы двигались по сети подземных коммуникаций, которая должна была привести их в один из нижних уровней здания Федерального медицинского центра. Время от времени группа делала остановку, чтобы свериться со схемой. Искоса бросая взгляды на своих коллег, Хейден чувствовал, что у него всё больше портится настроение. Это они-то неопытные? Да они же просто некомпетентные! Двое парней из местного филиала, только вчера узнавшие, чем занимается Международная полиция, да еще один бритоголовый из Москвы. Что он тут делает, догадаться было трудно, даже учитывая, что "товар" доставлен из больницы Склифосовского. Пусть так, они обошлись бы своими силами. Перед началом операции Хейден успел полистать личное дело русского: 24 года, за плечами служба в разведроте ВДВ и два года работы в уголовном розыске. Хейден в принципе не доверял бывшим коммандос. Их дело - прыгать с парашютом и снимать часовых, а здесь нужны мозги и фантазия. Если что-нибудь пойдет не так - а Хейден чувствовал, что обязательно что-нибудь пойдет не так - вся эта операция окажется всего-навсего слишком усложненным способом самоубийства. Иногда ему даже приходила в голову парадоксальная мысль, что всё это заранее спланировано руководством с целью убрать его. Только на кой черт им это понадобилось? Ведь он спокойно занимается своим делом, не лезет, куда не следует.

Точнее, теперь уже влез.

Единственным человеком в группе, не вызывавшим у Хейдена загробных мыслей, была Луиза Хэннок, оперативница первой категории. Как и Хейден, она работала в Нью-Йорке, и в последнее время они часто встречались не по служебным делам. Хейдену нравилась эта девушка, ему было интересно с ней, и она тоже испытывала к нему теплые чувства. Поэтому Хейден и согласился присоединиться к группе: он хотел быть рядом с Луизой, если детективы столкнутся с какими-нибудь неприятностями. Луиза сразу объяснила ему, что в разработке операции она не участвовала, и ее привлекли к ней так же случайно, как и его самого. Разработкой занимались эти трое совместно с городским управлением полиции, обеспечившим наружное наблюдение. Предполагалось, что "товар" из Москвы доставят двое курьеров, и, поскольку пронести его в медицинский центр невозможно, передача состоится в бойлерной нижнего уровня, куда курьеры попадут через коллектор, и где их встретит один из руководителей центра. Детективы были уверены, что "товар" предназначен для одного из криминальных авторитетов Майами, получившего серьезные ранения в ходе перестрелки с конкурентами в казино.

Иными словами, планировалось захватить троих. Правда, русский (до прибытия Хейдена развлекавший управление полиции разбиванием кирпичей о собственную голову) заверил его, что при необходимости запросто положит пятерых-шестерых голыми руками. Хейден предпочел бы парочку нормальных полицейских вместо этого русского Рембо, но, как выяснилось, тот успел отказаться от поддержки полиции, и, вдобавок, испортить отношения с ее шефом. Хейден пытался исправить положение, но шеф уже был на взводе и заявил, что у него не хватает людей. В чем-то он был прав: это его территория и не его операция.

То ли "наружка" не сработала, то ли интерполовцы сами где-то просчитались, только сцена в бойлерной напомнила Хейдену эпизод из классического гангстерского боевика. Помимо обещанного главврача, там находились шестеро громил, трое из которых были вооружены короткоствольными автоматами "Ингрэм". Кто уж из них был курьером, а кто просто зашел на огонек, разбираться времени не было. Плюсом было то, что оперативники приблизились бесшумно, укрываясь за различными конструкциями. Дальше пошли сплошные минусы. Единственным разумным решением проблемы был такой же бесшумный отход на безопасную позицию, после чего следовало вызвать подкрепление. Однако русский собрался сделать всё по-своему: достав из кобуры пистолет Макарова, он, не торопясь, двинулся в бойлерную. Хейден успел только дернуть его за рукав, давая понять, чтобы не валял дурака.

В следующую секунду на поясе у русского заверещал сотовый телефон.

"Выключать же надо!" - застонал про себя Хейден, поспешно выхватывая свой "Вальтер". Свободной рукой бывший десантник дернулся к сотовику, но тут же повалился на пол, прошитый очередью из автомата. Хейден избежал его участи лишь потому, что начал падать за мгновение до того, как прозвучала новая очередь.

- Бросайте оружие! Это Интерпол! Вы окружены! - попытался крикнуть Хейден, и тут внезапно понял, что из всей группы он остался один: две другие очереди слились с первой. Тогда он принялся лихорадочно жать на спусковой крючок, пока не опустошил всю обойму. Одна из пуль, отскочив от кафельной стены, рикошетом пробила трубу с горячей водой, и в бойлерной кого-то как следует ошпарило кипятком. К тому моменту, как у Хейдена закончились патроны, гангстеры тоже закончились. Остался только один трясущийся от ужаса медик. У Хейдена не хватило сил надеть на него наручники, он схватил его за шиворот и выволок из бойлерной к лифту.

Ему объявили благодарность "за проявленный высокий профессионализм и личное мужество". Сам Хейден отлично знал, что менее профессионально он еще никогда не действовал, а что касается личного мужества, так оно и рядом не валялось. Он просто до смерти перепугался, и стрелял, по сути, куда попало.

Элиана Симонс была одна в пищеблоке. Прислонившись к переборке, она пыталась справиться с накатывающими волнами страха. У нее спутались мысли.

То предчувствие появилось у нее не просто так.

Она просчитывала, когда и каким образом к ней в карман попал вырванный, судя по всему, из ее же собственного блокнота, листок бумаги. Ей было точно известно, что он оказался там уже после того, как она вернулась из комнаты отдыха аэропорта Майами и поднялась на борт лайнера. Несколько минут назад она опустила руку в карман в поисках платка и... нащупала этот листок.

Записка.

Текст был короткий, но довольно зловещий.

"Что, волнуешься за сестричку? Правильно. Ей осталось недолго. Несколько часов полетного времени".

Кто и зачем написал это? И что этот неизвестный собирается делать?

Элиана почувствовала себя совершенно беспомощной. Как однажды в детстве, когда она с двумя школьными подругами, оказавшись (вопреки запрету родителей) в Куинси, заблудилась и в одном из глухих переулков их неожиданно окружила банда подростков-итальянцев. Но это был, наверное, единственный случай, когда Элиане пришлось столкнуться с откровенным неприкрытым насилием. Сейчас же интуиция подсказывала ей, что эта записка не просто злая шутка. Тот, кто прислал ее... готов действовать.

Элиана подумала, не обратиться ли ей за помощью к Питу Хаммеру. Однако он не в курсе того, что случилось с ее сестрой в Майами, и рассказывать ему об этом ей не очень хотелось. Элиана лихорадочно думала, что ей следует предпринять. А, вот, вспомнила! В самолете есть нужный ей человек.

Она быстро вызвала лифт и поднялась на верхний ярус.

Хейден вышел в курительный салон и достал сигарету. Он решил приложить максимум усилий и выбросить всё из головы. Думай, не думай - это ничего не изменит. И никого не вернет. Образ Луизы Хэннок мелькнул перед его внутренним взглядом, и он махнул рукой, словно отгоняя его. Прости, Лу. Теперь ты - история.

- Прошу прощения, сэр. Можно к вам обратиться?

Хейден выдохнул дым в сторону и кивнул высокой светловолосой девушке старшей стюардессе, насколько он понял.

- Конечно. Могу чем-то помочь?

- Вы ведь из Интерпола?

Хейден выразил согласие молчанием. Всякие напоминания о том, что он из Интерпола, были ему сейчас довольно неприятны.

- Видите ли, у меня проблемы. Здесь, в салоне туристского класса летит моя младшая сестра.

- Та девушка, с которой вы разговаривали перед взлетом?

- Да, именно. Понимаете, в Майами она попала в очень неприятную историю... - Элиана замялась на секунду, - по своей же собственной вине. Только что я нашла у себя в кармане вот это.

Элиана протянула Хейдену записку.

Хейден прочитал. Выражение его лица почти не изменилось, когда он машинально опустил листок в нагрудный карман пиджака.

- В какую же историю попала ваша сестра... мисс?...

- Зовите меня Элиана.

- А вы меня - Хейден, договорились?

- Хорошо. - Элиана коротко пересказала Хейдену необходимую информацию. Несколько минут он обдумывал положение. Оно не показалось ему чрезвычайным или даже слишком сложным.

- Что ж, Элиана, для начала мы можем предположить, что этим рейсом летит еще кто-то из участников этой истории. Вам известно, кто это?

Элиана покачала головой. Мысль была элементарная, но из-за охватившей ее паники она даже не подумала об этом.

- У вас есть списки пассажиров?

- Да, естественно. Проблема в том, что я не знаю фамилий... фамилий других людей.

- А кто могут быть эти люди?

- Ну, наверное, тот студент. Потом, возможно, мать Кристины. Знаете, мне больше никто не приходит на ум.

- Замечательно. Почему бы вам не уточнить у сестры их имена и фамилии? Потом мы заглянем в список и быстро выясним, не присутствуют ли они на борту.

- Пожалуйста, подождите меня здесь. - Элиана отправилась в туристский класс к Анжелине. Этот Хейден с индифферентностью хирурга, оперирующего полностью чужого ему человека, вернул ее к реальности. Обо всем этом она легко догадалась бы сама - в нормальном состоянии.

Пока Элиана отсутствовала, Хейден мысленно прокрутил второй вариант, который нравился ему гораздо меньше. Возможно, что в самолете находится некое третье лицо или лица, по чьей-то просьбе или по собственной инициативе взявшиеся исполнить функции возмездия. Если так, вычислить их он, естественно, не сможет.

Старшая стюардесса вернулась через десять минут. В руках она держала распечатку с фамилиями пассажиров.

- Удалось что-нибудь узнать? - Хейден по инерции закурил новую сигарету.

- Фамилия той девушки, Кристины - Бель, парня зовут Роберт Перкинсон. Я пока не нашла здесь ничего... о, господи, вот она!

Хейден встал рядом с Элианой и тоже заглянул в список.

- Да, действительно, Бель. Достаточно редкая фамилия, чтобы можно было списать это на совпадение.

- Так, значит, это она... - пробормотала Элиана. - Я обратила внимание на женщину лет сорока пяти, которая поднялась на борт с сопровождающим. Мне показалось, нет, я точно уверена, что ее накачали успокоительными.

- Или она ловко имитирует такое состояние, - добавил Хейден. - Ладно, я попытаюсь поговорить с ней. Но сначала я хотел бы убедиться, что ваша сестра... как ее, кстати, зовут?

- Анжелина.

- Да, так вот, я хотел бы убедиться, что она находится в безопасности. Я загляну в салон, и, если всё в порядке, предупредите ее, чтобы в ближайшее время она не покидала своего места. Потом мне придется переговорить с командиром лайнера.

Элиана опустила глаза. В душе она именно этого и боялась: Пита придется посветить в подробности. А ведь достаточно того, что из-за ее сестры на борту возникли проблемы.

- Послушайте, Элиана, - сказал Хейден. - Вы же знаете, что главным человеком здесь является капитан. Если я возьмусь за пассажиров, ему это может не понравиться. Не говоря о том, что у него будут неприятности с руководством компании. Я не могу взять это дело под свою юрисдикцию. Кроме того, вам совершенно необязательно выкладывать ему всю предысторию целиком. Достаточно того, что вашей сестре угрожают.

Элиана немного подумала и кивнула.

- Отлично, - Хейден сделал приглашающий жест в сторону салона. - А теперь посмотрим, что у нас там.

Хейдену показалось, что Анжелине ничего не угрожает, во всяком случае, пока она находится в своем кресле возле окна. На два ряда вперед, назад и справа от нее не было ни единого человека, в ком можно было заподозрить исполнителя, что касается Оливии Бель и ее сопровождающего, они занимали места в салоне бизнес-класса. Конечно, гарантировать ничего нельзя, и лучше всего было бы просто остаться здесь и не спускать с Анжелины глаз. Но он ведь не профессиональный охранник, и вряд ли сможет что-то сделать. А если он найдет общий язык с капитаном, это до некоторой степени развяжет ему руки.

- По-моему, она очень удачно сидит, - обернувшись к Элиане, сказал Хейден. - Теперь передайте ей то, о чем я просил. А потом пойдем в пилотскую кабину.

"Интересно, что у Элианы на уме? Сначала ей зачем-то понадобились фамилии всех этих... ну, в общем, всех этих, потом - сиди, не уходи никуда. Что, совсем никуда не уходить? Так и сидеть до самого Нью-Йорка как на привязи? А самое противное - чего это вокруг нее ошивается тот серый пиджак? А Элиана, кажется, и не возражает. Вот нашла себе ухажера, лучше не придумаешь!"

Анжелина поставила стакан с кока-колой на откидной столик и машинально стянула с подноса салфетку. Просто сидела и теребила ее пальцами, пока вдруг не заметила, что на обратной стороне салфетки как будто что-то написано. Это еще что такое? Надо позвать кого-нибудь из стюардесс и дать по мозгам. Хотя... прохладительное ей принесла Элиана. Не предъявлять же претензии собственной сестре. И что там, интересно, такое? Любовная записка? От кого кому?

Анжелина перевернула салфетку и прочитала надпись с другой стороны. У нее зашевелились волосы на макушке.

"Ты умрешь раньше, чем самолет выпустит шасси. Прости, дорогая, но я теперь МОНСТР".

Салфетка выскользнула из пальцев Анжелины и упала под сидение. Раньше, чем самолет выпустит шасси - значит, еще во время полета. Анжи мгновенно поняла, от кого могло придти это жуткое послание. От нее?

- Но, Криси, ты же умерла? - чуть слышно пролепетала Анж.

- Вы что-то сказали? - обратился к ней сидящий рядом пассажир.

Неожиданно "Боинг" резко лег в глубокий левый вираж.

Глава 6

- Так, значит, это вы из Интерпола? - Пит Хаммер разговаривал с Хейденом, сидя в кресле в пол-оборота. Он бы, пожалуй, согласился с младшей сестрой Элианы Симонс: ему этот тип тоже не понравился. - Майор Хейден, если не ошибаюсь?

- Так точно, - согласился Хейден, с любопытством рассматривая приборные панели и прочее оборудование. И как только они во всем этом разбираются?

- И вы говорите, что у нас на борту находится преступник?

- Пока это еще не ясно. Возможно, мне потребуется пообщаться кое с кем из пассажиров.

Хаммер отвернулся на секунду, чтобы взглянуть на какой-то прибор.

- Я правильно понял, Элиана, что твоей сестре кто-то угрожает?

Старшая стюардесса присела в откидное кресло.

- Капитан, я не знаю. Я получила записку. Я не представляю даже, каким образом мне подсунули ее в карман.

"Кстати, действительно интересно", - подумалось Хейдену. Он протянул записку Хаммеру.

- Почитайте.

Хаммер прочитал и поднял брови.

- Ну, дела. Ты думаешь, Элиана, это как-то связано с ее жизнью в Майами?

Элиана сделала вид, что не расслышала вопроса.

- Слишком мало информации для выводов, - сказал Хейден. - Возможно, кто-то просто решил поиздеваться над мисс Симонс, я имею в виду Элиану.

- Дурацкое предположение, - отрезал Коннорс, которого раздражало присутствие в кабине того самого пресловутого "человека с пистолетом" (где у него, кстати, этот пистолет?). - Вы просто не знаете Элиану, майор Хейден. Я не представляю себе, что кому-то придет в голову над ней издеваться.

- Мартин! - возмутилась Элиана. - Я попросила мистера Хейдена о помощи. А ты говоришь какую-то ерунду.

- Не волнуйтесь, мисс Симонс, я не обидчивый, - успокоил ее Хейден. Так что вы мне скажете, капитан?

Хаммер пожал плечами.

- Ну, даже не знаю. Вы представляете, какой получится скандал, когда мы сядем, и тот, кого вы допросите, доберется до своего адвоката? Нет, извините, я не могу вам позволить допрашивать пассажиров.

Хейден ощутил сильнейшее желание возразить. Что он, собственно, тут же и сделал.

- Послушайте, капитан Хаммер, я ведь могу взять дело под свою юрисдикцию, - это заявление несколько расходилось с тем, что он утверждал десять минут назад в разговоре с Элианой, но он надеялся, что Хаммер не знаком с правилами работы Международной полиции. - И тогда у вас точно будут неприятности. Как вы думаете, вашей компании понравится, если вы будете мешать сотруднику Интерпола выполнять свои обязанности?

- Эта бумажка вряд ли тянет на международный уровень, - после секундной заминки кивнул Хаммер на записку.

Хейден мысленно плюнул. Вот черт, ну одни умники собрались.

- Неважно, - сделал он новый ход. - В настоящий момент я единственный сотрудник полиции на борту. И мне нужно ваше согласие, чтобы не пришлось действовать жестко.

- А вы не можете действовать мягко? - спросил Коннорс. - К примеру, просто приглядеть за ней? Чтобы ничего не случилось.

- Я ведь уже объяснял... - начал было Хейден, но сразу вспомнил, что объяснял это только себе самому. - Поймите, я ведь не профессионал-бодигард.

- А мне почему-то казалось, что у вас в Интерполе одни супермены, и любой...

Оборвав себя на полуслове, Коннорс резко развернулся к экрану монитора.

- Что за черт?

Изображение маршрута куда-то исчезло, а по экрану бежали колонки непонятных символов. В кабине раздался пронзительный сигнал оповещения. Одновременно гул турбин приобрел какое-то новое звучание: резкое и надрывное, словно двигатели захлебнулись в набегающем потоке воздуха.

В следующую секунду самолет резко повело влево. Элиану, Хаммера, Эвина и Коннорса буквально размазало по креслам. И только Хейдену повезло: в этот момент он стоял в проходе, и его всего-навсего с громким треском приложило физиономией о стойку приборной панели. Очнувшись через несколько минут, он обнаружил себя полулежащим в кресле. Элиана Симонс стирала с его лица кровь смоченным в холодной воде платком.

- Как вы себя чувствуете? - спросила Элиана.

Хейден решительно отобрал у нее платок и приложил к ноющему виску.

- Чувствую, что красивее я не стал. Что случилось?

- Автопилот вырубился, - ответил Хаммер. - Мы управляем машиной в ручную.

- А это хорошо или плохо? - осведомился Хейден, который в авиации разбирался не очень.

- Это - плохо, - с уверенностью в голосе кивнул Хаммер. - Плохо, потому что мы, черт побери, не понимаем, что вообще происходит с этим самолетом.

- У вас, ребята, и в самолете не пойми что творится, - после небольшого сотрясения мозга Хейден был не расположен к дипломатии.

- Что?! - неприятно удивился Хаммер. - Вы хотите сказать, что это как-то связано?

- Откуда же я знаю? - Хейден поманил к себе Элиану. - Он не передумал, пока я был в отключке? - в полголоса спросил он.

Элиана вздохнула.

- Боюсь, что нет.

- Ладно, - Хейден медленно поднялся на ноги. - Тогда, наверное, этот разговор можно считать законченным.

Он уже думал, не отправиться ли в туристский класс и не встать ли напротив Анжелины вроде королевского гвардейца. Примитивно, зато никто не скажет, что он ничего не сделал. Но тут раздался сигнал внутренней связи. Хаммер снял трубку.

- Капитан, это Шейла из второго салона. Здесь у одной девушки истерика. По-моему, она испугалась, когда вы заложили вираж.

- В туристском классе у кого-то истерика, - сообщил Хаммер, прикрыв рукой микрофон. - Элиана, сходишь туда?

- Конечно, капитан, - Элиана сразу догадалась, у кого именно истерика. Что с ней могло случиться?

Пропустив Элиану вперед, Хейден тоже поспешно выскочил из кабины.

Добравшись до салона туристического класса, они застигли Анжелину, сидящую с ногами в кресле, низко опустив голову и крепко зажав её руками. Она вроде бы как не плакала, но видно было, как её охватывает мелкая дрожь.

- В чём дело, дорогая? - спросила Элиана, положив руку ей на плечо, усиленно пытаясь скрыть своё волнение. Она уже догадывалась, более того, была уверена, что, скорее всего, сестру повергло в такой ужас какое-нибудь безумное послание, вроде того, которое она сама обнаружила в своём кармане. Элиане сейчас меньше всего хотелось, чтобы сестра узнала, что ей кто-то или что-то угрожает, так как ей было известно, насколько Анж склонна впадать в панику. Она может всё испортить, конкретней говоря, сильно помешать этому парню, Хейдену, который в такой отчаянной ситуации, в подобную которой она в своей жизни ещё не попадала, смог внушить ей доверие, помешать охранять Анж и попытаться хоть сколько-нибудь расследовать это дело.

Не поднимая головы, Анжелина дрожащей рукой протянула ей ту злосчастную салфетку, надпись на которой повергла ее в такой шок. Элиана взяла ее. Мелкая дрожь сестры передалась ей, когда она развернула салфетку и прочитала послание. Элиана долго не могла отвести взгляда от зловещих слов, когда Хейден подошел и аккуратно взял салфетку из ее рук.

- Еще одна? - произнес Хейден. Элиана не успела предупредить его, чтобы он молчал.

Анжелина медленно подняла лицо с красными от слез и ужаса глазами. Она умоляюще посмотрела на Элиану, затем перевела взгляд на ненавистный ей серый пиджак и с полминуты не могла ничего сказать. На помощь ей пришла сестра.

- Он хотел сказать, что кто-то очень некорректно шутит над нами и мы пытаемся найти, кто.

- Тогда вот почему ты спрашивала у меня их фамилии... Значит, это все-таки связано со мной? Значит, это они меня...

Анжелина зарыдала в голос. Элиана, не зная, как ей помочь, подала знак стюардессе, чтобы та принесла воды. Хейден взял Элиану под локоть и отвел ее чуть в сторону.

- Я думаю, лучше будет, если вы все ей расскажете, - вполголоса сказал он. - Во всяком случае, она сможет чем-то нам помочь, если будет в курсе дела. Незнание только навредит, к тому же, истерика у нее будет продолжаться и дальше. В конце концов, мы находимся в замкнутом пространстве. И здесь всё под моим контролем... - он задумался на секунду, - ну, по крайней мере, относительно под контролем.

Хейден не был пессимистом, но он и оптимистом не был. Скорее, он просто реально смотрел на вещи, и в данной ситуации прекрасно понимал, что он один не в состоянии держать под контролем сразу всё.

"Да, доченька, дорогая, я слышу тебя. Я сделаю всё, как ты скажешь!" с этими фразами, быстро повторяя их про себя, миссис Бель зашла в дамскую. Пока она медленно, чуть пошатываясь, двигалась по проходу, многие из пассажиров, кто взглянул на нее, были удивлены и даже немного поражены тем, насколько отрешенный вид был у этой уже немолодой женщины. Будучи одета дорого и со вкусом, она все-таки выглядела душевнобольной: широко открытые глаза, рассеянный взгляд которых направлен в никуда, и постоянно чуть слышно бормочущие что-то губы. В руках она сжимала свою сумочку, сжимала так, как будто намеревалась ее раздавить. Единственным человеком, которого не удивляло ее поведение, был мистер Кастнер, адвокат семьи Бель. Он было пытался ее проводить, но миссис Бель резко запротестовала, и он подумал, что состояние женщины весьма понятно и ненужно ее лишний раз беспокоить своей навязчивостью.

Миссис Бель зашла в дамскую и плотно закрыла за собой дверь на замок. Если кто-нибудь мог бы ее наблюдать за закрытой дверью, он определенно бы был удивлен насколько вид этой женщины и ее странное поведение, когда она шла по проходу, не соответствовали теперешним ее точным действиям, которые она выполняла будто машина, коей задали определенную программу. Пожилая дама поставила свою сумочку на раковину, расстегнула замок и извлекла из нее фотоснимок в футляре. Это была фотография Кристины, такое озаренное счастьем лицо с лучезарной улыбкой, в большой соломенной шляпе, одной рукой придерживая поля. Это было ее любимое фото единственной дочери, который она всегда носила с собой в сумочке, бережно храня его в картонном футляре. Затем она извлекла еще один футляр, кожаный, расстегнула молнию и достала оттуда маникюрные ножницы, маленькие и аккуратные, какие всегда носит в своей сумочке любая уважающая себя дама. Дальнейшие ее действия происходили как в безумном сне: находящаяся в состоянии транса, миссис Бель вонзила острие ножниц себе в указательный палец, не вздрогнув даже от боли, которую она, скорее всего, и не испытывала. Хлынула тонкая струйка крови, к которой женщина периодически прислоняла деревянную зубочистку и тщательно выводила слова на оборотной стороне фотографии Кристины: "До скорой встречи на том свете, стерва! Знай, я не успокоюсь, пока не увижу тебя в холодильной камере морга! А я вижу, слышу и чувствую всё!!!"

Миссис Бель, закончив вычерчивать эти жуткие строки, завернула раненый палец салфеткой и поднесла надпись к сушилке.

Когда она вернулась на свое место, мистер Кастнер заметил, что что-то не так с ее пальцем.

- Поранилась, когда выходила из дамской, Джордж, у них такие замки! Не стоит беспокоиться. Лучше попроси стюардессу принести мне томатный сок... с водкой.

- Вы уверены, что хотите выпить? - с немалым удивлением, но весьма осторожно поинтересовался Кастнер.

- Уверена! - внезапно и как-то хрипловато выкрикнула миссис Бель, впрочем, сразу посмотрев на него взглядом, в котором читалось извинение.

- Ну что ж... Девушка, - обратился он к стюардессе, - принесите даме Кровавую Мэри, пожалуйста.

- Но, сэр, обед, в который включены напитки, будет подаваться только через сорок минут.

- Пожалуйста, - процедил сквозь зубы Кастнер.

- Как скажете, сэр.

- Что с вами происходит, Оливия, что-то не так? Может, вы плохо себя чувствуете? Чем я могу помочь? - мистер Кастнер аккуратно положил руку на предплечье женщины.

- Слишком много вопросов за один раз, Джордж, я просто... просто устала.

- Хорошо, Оливия.

Миссис Бель только слегка повернула голову в его сторону, но взгляд ее был направлен на мысок своей правой туфли, на которой отчетливо наблюдалось пятнышко крови.

"Откуда у меня кровь на туфлях?" - с удивлением и в некотором замешательстве подумала Оливия. Но она и вправду почувствовала себя сильно уставшей и не в состоянии идти обратно в дамскую, чтобы смыть это с туфли.

"Обратно в дамскую... - прокрутилось у нее в голове. - Почему "обратно"? Говорю, как будто я туда ходила, я вроде бы только что проснулась. Да, дремала на плече у Джорджа. Откуда тогда эта кровь? Наваждение какое-то".

- Ваш напиток, мэм! - стюардесса протянула миссис Бель Кровавую Мэри.

Оливия слегка вздрогнула от неожиданности и каким-то образом последние слова из всего хода ее мыслей прозвучали вслух.

- Наваждение какое-то, - медленно, растягивая слова, произнесла миссис Бель, глядя стюардессе в глаза.

- Простите, мэм? - непонимающе воскликнула стюардесса.

- Это вы извините меня. Я хотела сказать спасибо.

- Не за что, мэм. - Стюардесса вернулась в бортпроводницкую, где сидела с грустным видом ее непосредственная начальница. Но Элиана никогда не старалась соблюдать большую дистанцию с подчиненными стюардессами, чем требует работа, поэтому находясь на отдыхе, девушки могли общаться со своей старшей на равных. И поэтому вернувшаяся бортпроводница решила приободрить ее хоть какой-нибудь парочкой фраз.

- У нас в первом классе какая-то странная пассажирка, Элиана! Заказала сок с водкой, а сейчас всего лишь половина двенадцатого. Да еще когда я ей всё принесла, она мне в ответ: "Наваждение какое-то!" - она попыталась изобразить тон миссис Бель и хихикнула. - Ну прямо не от мира сего.

- А? Что? Что-то не так в салоне? - опомнилась от своих мыслей Элиана.

- Земля вызывает мисс Симонс! - шутливо произнесла в ответ девчушка. Очнись, я просто сказала - там какая-то...

- Странная пассажирка? - перебила Элиана, закончив ее мысль. - Какое место, Лиз?

- 36А. А что?

Элиана, не дослушав всего, что, может быть, дальше говорила Лиз, вскочила с места и выбежала из бортпроводницкой. Она прямиком направлялась к Хейдену, у которого уже находился список пассажиров с рассадкой. Проходя по узкому коридору, ведущему в туристический салон, Элиана чуть не упала, споткнувшись обо что-то. Но, зная, что в коридоре кроме аккуратно натянутого и прикрепленного плинтусами к полу паласа ничего быть не могло, Элиана посмотрела вниз и увидела лежащую на полу фотографию.

"Не могла же я споткнуться о лист бумаги! - с немалым удивлением подумала Элиана. - Наваждение какое-то. Наверно, кто-то обронил". Она взяла фотографию в руки. "Симпатичная девушка, - продолжала раздумывать Элиана. Но, по-моему, такой пассажирки у нас сейчас на борту нет". И тут она перевернула снимок. От того, что она увидела, точнее, прочитала на обороте, у нее потемнело в глазах и перехватило дыхание, и Элиане пришлось облокотиться о стену. В ужасе она выронила фотоснимок, который упал лицевой стороной вниз, а кривые кровавые буквы сливались в глазах Элианы в одно большое красное пятно. Простояв неподвижно какое-то время, Элиана в нерешительности медленно опустилась на корточки, протянула дрожащую руку к зловещему снимку и, помедлив немного, взяла его. С ним она направлялась к Хейдену, забыв о том, с какой целью она уже к нему шла.

Когда, охваченная необъяснимым страхом, Элиана добралась до туристического класса, Анжелина уже успела успокоиться и даже задремала в кресле, а Дональд Хейден сидел неподалеку от нее, задумчиво глядя в иллюминатор.

- Мистер Хейден, - тихонько позвала его Элиана. - Мистер Хейден, сэр!

- Да?... О, простите, мисс Симонс, я просто задумался.

Хейден встал и указал жестом руки в то место, где их никто бы не мог услышать. Пропустив Элиану вперед, он проследовал за ней.

- Я постоянно перебираю в голове массу предположений, откуда могли появиться эти странные записки, которые подкинули вам и вашей бедовой сестричке. - Хейден обратил внимание на то, что Элиана никак не отреагировала на остроту в адрес сестры. - Я никак не могу решить, какое же из них является верным, но больше всего я склонен вот к чему: по моим предположениям, "загадочные" записки подбросили еще в аэропорту, до объявления посадки на борт. Допустим, какая-нибудь нанятая уборщица, или... ну, кто там у вас еще бывает в это время в салоне? Этот человек был предварительно ознакомлен со списком рассадки пассажиров данного рейса, а всё остальное - дело не хитрое.

- Нет, нет, Хейден, стоп! Не может быть. Я еще поверю, что салфетку Анж могли подкинуть, зная, где она будет сидеть, но я же постоянно была в этой одежде, куда мне подложили записку, да еще нацарапанную на листке моего собственного блокнота. На вырванном из него листке, я имею в виду. Что вы на это скажете?

- Девушка, вы как будто только родились. Неужели вы не слышали такое выражение, как "ловкость рук и никакого мошенничества"?

- О чем вы?

- Да о том, что, проходя мимо вас, любой мало-мальски обладающий ловкостью рук человек может подбросить вам в карман что угодно, и вы даже не заметите. Тот же принцип, по которому действуют карманные воры... ну, и многие другие. Что касается вашего блокнота, так мало ли таких блокнотов на свете? Хотя над этим еще нужно подумать. - Последние слова Хейдена прозвучали как-то менее уверенно, чем предыдущие.

- Тогда подумайте, пожалуйста, еще и над этим! - смелость или страх, злость или просто раздражение читались в глазах и слышались в голосе Элианы, когда она дрожащими руками достала из кармана ту злосчастную фотографию, которую обнаружила в коридоре, и протянула ее Хейдену.

- Вот еще сюрприз, - проворчал Хейден, прочитав надпись на оборотной стороне снимка.

Элиана ничего не ответила, она стояла неподвижно и молча смотрела в одну точку.

- Ну, для начала, - после некоторой паузы сказал Хейден, - знаете ли вы эту девушку с этой фотографии?

Элиана в ответ только отрицательно покачала головой.

- Ну, а хотя бы ваши предположения, кто бы это мог быть?

- Нет у меня никаких предположений. - Ее голос сорвался и она закрыла лицо руками, усиленно пытаясь не заплакать, но слезы потекли сами собой и она уже ничего не могла поделать.

- Успокойтесь, Элиана, ни к чему здесь слезы.

- Простите. Но мне так страшно. Вы посмотрите, чем написаны слова! Элиана тихо всхлипнула.

- Кровью, причем свежей, а это значит - совсем недавно. Вывод - кто-то из пассажиров... или обслуживающего персонала. Пойдемте! - и Хейден решительно зашагал к месту, где спала Анж.

- Что вы собираетесь делать? - окликнула его Элиана, хотя точно знала, что Хейден направляется к Анжелине. Всё правильно, если происходящие события связаны с ней, то вероятно именно Анж и должна знать, кто изображен на фотографии. "Что же делать? Что же делать? - мысли с бешенной скоростью пробегали в голове Элианы. - Нельзя допустить, чтобы Хейден показал ей это... эту страшную фотографию! Это окончательно добьёт ее! Но ведь надо же как-то узнать... Хейден прав! Нет, Хейден не прав! Нужно подождать!"

Но в тот момент Хейден уже находился рядом с Анжелиной и демонстрировал ей зловещую находку Элианы.

- Анжелина, знаете ли вы эту девушку? - Хейден наигранно спокойно достал фотоснимок, всем своим видом показывая, что ничего страшного не произошло, а это просто ординарный вопрос.

Анжелина взглянула на фотографию, с которой Кристина Бель улыбалась ей своей лучезарной улыбкой. Одной этой улыбки хватило, чтобы Анжи передёрнуло, а по телу побежали мелкие, холодные мурашки.

"Боже мой, как она улыбается! Нет, она просто издевается надо мной! Совершенно не понимаю, что происходит. И откуда у этого типа взялась ее фотография? А если сказать, что я не знаю эту девушку? - мысленно задавала себе вопросы Анж. - Что тогда? Он отстанет наконец от меня?" А вслух сказала:

- Нет, сэр, я не знаю, кто это, - и для пущей уверенности покачала головой и отвернулась.

Но Дональд Хейден был из тех людей, которые способны почувствовать малейшую долю лжи, а уж такой явный обман со стороны Анж заметил бы любой непрофессионал. Хейден почувствовал острую неприязнь к этой юной леди, которую по воле случая он должен был охранять на время полета, да еще охранять неизвестно от кого или от чего. Вместо этих всех головоломок он с удовольствием бы распластался в мягком кресле, потягивая какой-нибудь напиток.

- Давай-ка без этих глупых шуточек, Анжелина. Я уверен, что ты знаешь, кто это, - Анжелина почувствовала в голосе Хейдена неприкрытое раздражение, хоть он и пытался говорить спокойно.

- Это Кристина Бель. А в чем дело? Откуда у вас этот снимок? Анжелина вопросительно посмотрела на Хейдена, изо всех сил стараясь не нервничать.

- Спасибо, ты ответила на мой вопрос. Только в следующий раз попрошу отвечать на мои вопросы с первой попытки.

- А вы не ответили на мой. Так откуда у вас эта фотография?

Естественно, Хейден совершенно не собирался показывать ей надпись на снимке, но на вопрос, откуда у него взялось это фото, ответ не приготовил. Не успел. Да и не нужно. Собственно, в чем ему отчитываться перед этой девчонкой?

...Каким образом Хейден вдруг почувствовал слабость в руке, державшей фотографию, он не понял. Пальцы как будто сами разжались и снимок благополучно опустился на колени встревоженной Анж, прямо оборотной стороной вверх. И даже тогда что-то не дало ему сделать никакого движения, чтобы перехватить снимок. Он стоял в каком-то оцепенении. В это время Анжелина прочитала сделанную кровью надпись, быстрым движением сбросила фото с колен так, как будто оно было раскаленное и жгло ей кожу, затем закрыла лицо руками и пронзительно завизжала.

Пассажиры обернулись в ее сторону, устремив на нее непонимающие взгляды. Женщина, сидевшая неподалеку от Анж, вздрогнула от ее душераздирающего вопля. Подбежала Элиана, а вслед за ней еще несколько бортпроводниц.

Хейден не растерялся:

- Прошу соблюдать спокойствие, всё в полном порядке, волноваться нечего. - Хейден подхватил рыдающую в полный голос Анж под мышки и повел ее, еле-еле держащуюся на ногах, в сторону комнаты отдыха, по ходу действия шепнув Элиане, чтобы та подобрала с пола фотографию.

Элиана, собрав все свои силы, подняла снимок, быстро убрав его в карман пиджака, распорядилась стюардессам подавать обед и проследовала за Хейденом и Анж.

- Зачем, зачем вы мне показали этот ужас? - причитала Анжелина, пока Хейден усаживал ее в кресло и укутывал в оказавшийся очень кстати в комнате отдыха плед.

- Прости, Анжелина, я совершенно не хотел показывать тебе эти глупости на обороте снимка. Не знаю как так вышло, что он у меня выпал. Мне просто нужно было узнать, что за девушка на фото, и всё. Успокойся, это просто чьи-то злые шутки, не более того. - Слово "шутки" Хейден подчеркнул. Но на бьющуюся в истерике Анж это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Всё, что можно было разобрать из ее слов, прерываемых рыданиями, это "зачем" и "что происходит, о боже". Элиана поднесла сестре стакан минеральной воды, накапав туда большую дозу успокоительного.

Когда Анжелина более-менее стала приходить в себя, Хейден вышел из комнаты отдыха, позвав с собой Элиану. Когда они аккуратно прикрыли за собой дверь, Элиана не смогла удержаться, чтобы не обрушить на него свой гнев, хотя и приходилось говорить полушепотом.

- Хейден, как вам только в голову пришло ей всё это показывать? Вы совсем не думали о последствиях?

- А как, по-вашему, я должен узнать, чей это снимок?

- Но надпись! Надпись не стоило ей показывать, неужели вы не понимаете? - не унималась Элиана.

Тут уж Хейдену пришлось признаться в своей ошибке, причину которой он до сих пор так и не понял.

- Нет, Элиана, я и не собирался. Просто так получилось... - Хейден почувствовал себя виноватым. - В общем, фото у меня каким-то образом выскользнуло из пальцев, а Анжелина успела прочитать.

У Элианы не было слов. На какой-то момент между ними воцарилось молчание. Хейден его прервал:

- Послушайте, Элиана, нам не об этом надо сейчас говорить. Благо, ваша сестра уже успокоилась, и, по-моему, даже уснула.

- Да, я ей дала много успокоительного.

- Вот и прекрасно. Что касается надписи, Элиана, то как ты, наверное, тоже обратила внимание - кровь свежая. Это означает, что сделана надпись недавно. Может, даже за несколько минут перед тем, как ты ее обнаружила. А это мог сделать только человек, находящийся сейчас здесь, на борту. Ты понимаешь?

- Нет, Хейден, - Элиана покачала головой, глядя в пол, - я уже, по-моему, ничего не способна понять. Что-то происходит такое... ну, сверхъестественное, что ли?

- О чем это ты говоришь? Здесь находится какой-то шутник, изводит, твою сестру, ну, а наше дело его найти, ведь верно? - Хейден попытался приободрить Элиану. - Ладно, давай восстановим произошедшие события по порядку. Как, где и когда ты нашла фотографию?

- Я шла по коридору и нашла.

- Вот так вот просто, да? А может быть, вспомнишь получше, что ты в это время думала, или что-то, может, несла в руках?

- Ничего я не несла, я просто шла и споткнулась обо что-то... Да, точно, я споткнулась! Причем споткнулась об эту самую фотографию!

Хейден вопросительно посмотрел на Элиану.

- Я уверена, что именно об фотографию, потому что на полу больше ничего не было. - Элиана задумалась.

- Так, хорошо, а дальше что было? Ты не удивилась, что такое могло произойти?

- Конечно, я была в замешательстве.

- Кстати, а куда ты шла? - спросил Хейден.

- Я не помню... Эта фотография просто сбила меня с толку.

- Хорошо, я не буду тебя перебивать. - Хейден решил, что вопрос был не к месту, но она обязательно вспомнит. - Итак, ты была в замешательстве от того, что споткнулась о фотоснимок...

- Да, я подумала, как можно споткнуться о лист бумаги, это какое-то наваждение... - эти слова прозвучали в голове Элианы несколько раз и тут она вспомнила, что уже от кого-то слышала их. "Наваждение какое-то"... Точно! Это же сказала та странная пассажирка, о которой говорила ей Лиз. Так вот, зачем она шла! Она шла к Хейдену, чтобы вместе пойти взглянуть на нее. Место 36А. Это место миссис Бель, матери той несчастной девушки, в истории с которой замешана Анж.

- Я, кажется, вспомнила, Хейден. Когда я сидела в комнате отдыха, туда зашла Элизабет, одна из стюардесс. Она сказала, что пассажирка из первого класса заказала ей какой-то напиток, и, когда она его принесла, та сказала ей: "Наваждение какое-то" вместо "спасибо". Пассажирка показалась Элизабет весьма странной и она мне об этом рассказала. Я спросила ее, где она сидит, и Лиз ответила, что это место 36А. А ведь на этом месте сидит миссис Бель, мама девушки, которая погибла. Тогда я пошла к вам и на пути обнаружила эту фотографию.

- Ну вот, молодец, Элиана. Я был уверен, что ты вспомнишь. Миссис Бель, говоришь... Произносит какую-то чушь, вместо "спасибо"? Я уже раньше догадывался, что с этой женщиной что-то не так. Надо пойти наведаться к ней. Правда, там этот ее адвокат. Ну да ничего.

- Кстати, Хейден, вам удалось узнать у моей сестры, кто изображен на снимке? - поинтересовалась Элиана.

- Ага. Кристина Бель.

- Кристина Бель!?! - с ужасом воскликнула Элиана. - Та самая девушка?

- Да, та самая. Это еще один повод, чтобы обратиться к ее матери. У кого, по-вашему, еще может быть ее фотография?

Глава 7

Засунув руки в карманы пиджака, Хейден стоял в дверях салона бизнес-класса и наблюдал за пассажирами, занимавшими места 36А и 36В. Для начала ему хотелось просто посмотреть. Кое-что он уже заметил - достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.

Впрочем, адвокат Джордж Кастнер обладал врожденным инстинктом, унаследованным, наверное, от далеких предков, покорявших Дикий Запад, чутьем, позволявшим безошибочно определить, что за ним следят. Он чуть-чуть обернулся в кресле и увидел типа в сером пиджаке - явно этого самого следящего. Кастнер поднялся с кресла.

- Я в курительный салон, Оливия, минут на пять, - предупредил он свою спутницу и, не торопясь, двинулся по проходу. Задержавшись в дверях, он без особого труда плечом вытолкал типа в сером пиджаке в тамбур и вышел сам.

- Вы за нами следите, - это был не вопрос, а утверждение. Адвокат мрачно сдвинул густые брови и достал сигару.

Годами отработанным движением, Хейден извлек из кармана свое удостоверение и показал его адвокату.

- Интерпол, - буркнул Кастнер. - Чем обязаны такому вниманию?

Хейден начал с места в карьер.

- Ваша клиентка знает, что этим же рейсом летит некая Анжелина Симонс, косвенно виновная в самоубийстве Кристины Бель?

Джорджа Кастнера нелегко было удивить, но у Хейдена это получилось.

- Что? Анжелина Симонс? Этим рейсом? Н... нет. Я думаю, что нет. Я ведь тоже не в курсе, мистер Интерпол.

- Хейден.

- Если вы думаете, что у нас нет других дел, кроме как отслеживать за всякой... дрянью, так вы сильно ошибаетесь. И поймите, если еще не поняли у моей клиентки большое горе, она до сих пор находится в шоке, и, боюсь, не скоро из него выйдет.

- Понимаю, - Хейден уже начал догадываться, что Джорджа Кастнера связывает с Оливией Бель нечто большее, чем просто финансовая выгода гонорар за сопровождение. - Следовательно, вы не знаете так же о том, что одна из бортпроводниц является родной сестрой Анжелины Симонс?

- Никоим образом.

- Могу я поинтересоваться целью вашей поездки?

- Не можете. Впрочем, вреда от этого, пожалуй, не будет. Мы везем тело Кристины... дочери миссис Бель в Аспин. Она будет похоронена рядом с отцом.

- А вы давно знаете миссис Бель?

Кастнер пыхнул сигарой.

- Очень давно. Я работал юрисконсультом в корпорации, которую возглавлял ее муж, отец Кристины. Я и Ричард были лучшими друзьями. У вас, мистер Интерпол (Хейден пожал плечами - ну Интерпол так Интерпол) не было и никогда не будет таких друзей. Кстати, я хорошо знал и Кристину. Это была прекрасная, очаровательная девушка. Теперь, когда я знаю от вас, что та... та омерзительная тварь летит вместе с нами... Я бы убил ее сам. Понимаете? Но, к сожалению, Криси этим не вернешь. И... ей бы это не понравилось. Лицо адвоката вдруг побагровело, словно он прочитал мысли Хейдена, хотя тот ровно ничего в этот момент не думал. - Если вы решили, черт возьми, что я и Оливия состоим в... в... в близких отношениях, выкиньте это из головы. Я ее люблю и уважаю, понятно? И не рассчитывайте, что я дам ее в обиду.

- Ваша клиентка поранила палец, - равнодушно произнес Хейден, глядя сквозь адвоката на пластиковую облицовку двери. До этого момента он уже успел обратить внимание на перевязанный палец Оливии. Повязки раньше не было.

- Ну да, а что такого? - вызывающе спросил адвокат. - Порезалась о замок в туалете. Бывает.

- Прошу прощения. А вы сами заходили в туалет? - уточнил Хейден.

- Что? Нет, не заходил.

- Зря. Вы бы заметили, как трудно там обо что-то порезаться. Почти невозможно, - Хейден не знал на самом деле, возможно или нет, но почему-то подозревал, что именно второе.

- Да на что вы намекаете, мать вашу?!

- Я? Ни на что. Я думаю, миссис Бель могла понадобиться пара капель крови. Ну-у... - Хейден сделал вид, что задумался, - если только она не прихватила с собой в самолет заранее заготовленный пузыречек.

Кастнер посмотрел на него с ненавистью.

- Пузырек с кровью? Что вы несете, мистер Интерпол? Какого дьявола вообще весь этот допрос?

- Ну, хорошо, - кивнул Хейден. - Не пузыречек. Но фотографию дочери... покойной дочери... она с собой взяла?

- Вам-то какое дело? - Кастнер, в общем, не был особо ловким юристом, просто обычно шел напролом - еще одно качество, унаследованное от пионеров техасских прерий. - Естественно, Оливия носит с собой фотографию Кристины. Сам не понимаю, почему это я до сих пор отвечаю на ваши дурацкие вопросы.

- Не эту ли? - Хейден продемонстрировал Кастнеру "кровавое" фото.

Брови Кастнера слегка приподнялись. Вслед за этим он резко выбросил вперед руку и выхватил снимок.

- ДА, ЭТУ!!! Если у вас хватило наглости украсть эту фотографию!... Или если вы...

- Или если я, - уныло кивнул Хейден, безуспешно пытаясь изобразить, что его ужас как расстроила потеря фотографии.

- Слушайте, мистер Интерпол, - адвокат придвинулся к Хейдену почти вплотную. - Припоминаю вашу фамилию. Большой спец по маньякам-насильникам, так, кажется?

- В основном, по маньякам-убийцам.

- Неважно. Важно то, что у меня есть хорошие связи в Конгрессе. И если вы будете продолжать дальше в том же духе - я позабочусь о том, чтобы вы вылетели из нью-йоркского филиала с таким треском, что сами оглохните - за нарушение юрисдикции! Да еще я лично сделаю из вас котлету.

Таких угроз за всё время своей работы Хейден наслушался столько, что они уже не могли вызвать у него никаких эмоций, кроме скуки. Кастнер почувствовал это с явным неудовольствием. Ему было бы так же полезно знать, что против увольнения - по любой причине - Хейден лично ничего не имел. Он располагал достаточными средствами, чтобы снять себе где-нибудь уютную квартирку и хотя бы месяц никуда из нее не выходить.

- Ладно, - Хейден отступил на шаг, чтоб удобнее было разговаривать. А теперь я вам кое-что скажу. У Анжелины Симонс сейчас тоже шок, да еще какой. Ей подсылают записки - ей непосредственно и через сестру - записки психопатического содержания, ее пытаются запугать. Боюсь, к концу полета ее перестанут брать успокоительные. Правда, автор посланий утверждает, что к концу полета ее и вовсе не будет. Так вот, я, конечно, ничего не утверждаю, но... если ваша клиентка взялась отомстить за дочь - у нее это неплохо получается. А если я смогу это доказать - как бы вы сами не нарвались на крупные неприятности. А доказывать ничего и не потребуется, если только совпадет группа крови. Вы, как адвокат, должны понимать, что это будет за улика - высший класс. А если вы попытаетесь ее укрыть - еще лучше. Вы только что совершили нападение на представителя международной полиции, и я свободно могу описать это в своем рапорте. Для вас это тоже ничего хорошего.

Хейден развернулся на каблуках и сделал пару шагов в направлении комнаты отдыха.

- Эй, послушайте! - грубо окликнул его адвокат. - Что за чушь вы плетете? Какие улики, какая группа крови? Вы помешались?

- Будет свободная минутка - гляньте на оборот фотографии, посоветовал Хейден. - И учтите - мне всё это дело в сто раз противнее, чем вам, но именно поэтому я его доведу до конца. Подумайте об этом... мистер Семейная Адвокатура.

Когда Хейден вошел в комнату отдыха, Элиана сидела рядом с дремлющей в кресле сестрой. Взгляд у Элианы был какой-то опустошенный.

- Как дела? - спросила она, чуть повернув голову. - Удалось с ней поговорить?

- С ней - нет. С ним - удалось.

- С ним?

- С адвокатом Джорджем Кастнером, место 36В.

- Мне показалось, что он очень негативно настроен.

- Он пообещал меня уволить.

- Каким образом? - удивилась Элиана.

- Не знаю. Он сказал, что у него связи в Конгрессе. - Хейден вздохнул. - Я уже давно заметил, что у людей, летающих бизнес-классом, почему-то всегда есть связи в Конгрессе. Но это я так, к слову. Теперь я могу точно сказать, что фотография - видимо, как и две предыдущие записки подброшена Оливией Бель. Когда я показал фото мистеру Кастнеру, он у меня буквально его отобрал.

- Вы отдали фотографию? - Элиана приподняла брови.

- Ну да, а что такого? Не драться же мне с ним! Судя по нижней челюсти, адвокат в молодости серьезно занимался боксом. К тому же, сама по себе фотография нам ни к чему. Мне просто нужно было выяснить - знаком ему этот снимок или нет. Кстати, ничего нового не появлялось?

Элиана взглянула на него и медленно обыскала свои карманы, после чего покачала головой.

- Слава богу, вроде бы нет...

- Больше и не должно, по идее. Да, кстати, я уже начинаю думать - а не летит ли вместе с нами мистер Перкинсон? Под выдуманной фамилией.

- Простите? - Элиана смотрела на него непонимающе.

- Дело в том, что все остальные участники вашей семейной трагедии в сборе. Кристина Бель путешествует в багажном отделении.

Элиана ладонью зажала рот. Ей хотелось закричать от ужаса.

Джордж Кастнер прислонился к дверному косяку, разглядывая оборотную сторону фотографии. В голове у него всё перемешалось.

"Возьми себя в руки, - скомандовал он себе. - В конце концов, чего-то подобного следовало ожидать". Не спеша, на ходу осмысливая происходящее, он направился к своему месту.

Оливия Бель смотрела в одну точку, и на его приход просто не обратила внимания.

- Оливия, - тихо сказал Кастнер.

- Да, Джордж?

- Зачем ты это сделала?

- О чем ты? - в ее голосе не послышалось никакого удивления: либо она прекрасно поняла суть вопроса, либо ей вообще глубоко безразлично всё происходящее.

Джордж Кастнер положил ей на колени фотографию.

- Ведь это твоё?

- Господи, Джордж, откуда она у тебя? - Оливия Бель поспешно раскрыла сумочку и нашла в ней футляр для фотографии. Раскрыла его - футляр был пуст.

- Мне отдал ее один тип, сотрудник Интерпола. Он уверяет, что эту фотографию подбросили... э-э-э... подбросили той девчонке, Анжелине Симонс. Кроме того, он упоминал еще о каких-то записках.

- О записках? Что за записки?

- Угрозы убийства, Оливия.

Оливия Бель помотала головой, пытаясь привести в порядок мысли.

- При чем тут я, Джордж? Фотографию могли украсть у меня.

- Оливия, посмотри, что у нее с другой стороны! Надпись, сделанная кровью. Ты... - Кастнер запнулся, поняв, что повторяет слова интерполовца, - ...ты порезала палец. Оливия, зачем ты это делаешь? И откуда ты знала, что Симонс летит вместе с нами?

Перевернув фотографию оборотной стороной, Оливия Бель рассмотрела текст.

- Поразительно... - пробормотала она. - Хорошо, Джордж, если тебе так будет легче - считай, что это сделала я.

- Но это сделала не ты? - Кастнеру показалось, что он услышал в ее словах какой-то скрытый намек. Намек на что-то.

Вместо ответа Оливия Бель пожала плечами и отвернулась.

- Джордж, - неожиданно сказала она после пятиминутного молчания. Джордж, должна ли я понимать так, что эта тварь находится здесь, в этом самолете?

Кастнер почувствовал, что не знает, как ей ответить.

- Разве... - начал было он, но Оливия Бель перебила его.

- Джордж, где она находится?

- Я не знаю, Оливия. На самом деле не знаю, - устало вздохнул он.

- Узнай. Для меня это очень важно.

- Оливия, нет. Это совсем не важно. Я догадываюсь, что ты хочешь (на самом деле он полагал, что Оливия прекрасно знает сама, где находится место Анжелины Симонс, но собирается, воспользовавшись его отсутствием, сделать что-то еще). Пойми, Оливия... Криси не понравилось бы это.

Оливия Бель снова повернулась к нему в кресле и посмотрела на него в упор.

- Джордж, - сказала она каким-то странным, новым тоном, - я думаю, Криси лучше знать, что ей понравится.

Хейден посмотрел на свои часы. До посадки остается около часа. В аэропорту Анжелину должна ждать машина. Если понадобится, он ее до этой машины проводит. Если Элиана захочет, он зайдет в полицейское отделение и ознакомит их со всеми фактами, касающимися рейса 402 Майами - Нью-Йорк. Дальнейшее его уже не касается. Нет никаких оснований предполагать, что угрозы Оливии Бель будут приведены в исполнение. Она просто лишена возможности это сделать. Адвокат, конечно, в случае необходимости закроет ее своей широкой грудью... но теперь ему придется позаботиться о том, чтобы клиентка не творила глупостей.

Легко и просто.

И всё же Хейдену что-то не нравилось. Присев в угловое кресло, он достал из кармана обе записки и еще раз перечитал их. Ему очень не хотелось признаваться себе, но фраза "Ты умрешь раньше, чем самолет выпустит шасси" выглядела слишком, чересчур убедительно. Словно кто-то произносил ее бесстрастным, ничего не выражающим голосом, сквозь плотно, до синевы сжатые губы.

Что можно сделать в течение часа, если о твоих намерениях осведомлены все, кто может тебе помешать?

По корпусу самолета неожиданно прокатилась легкая вибрация. Хейден нахмурился и выглянул в иллюминатор. Облачный пейзаж внизу начал разворачиваться.

Сомнений не было: "Боинг" вошел в левый вираж - очень плавно и полого, но тем не менее начал выполнять поворот. Изменять курс.

Глава 8

В пилотской кабине царила обстановка, близкая к панической.

Было очевидно, что навигационная инерциальная система дала сбой - но с подобными сбоями никому из членов экипажа сталкиваться еще не приходилось. Да что там сталкиваться - о таком просто еще никто не слышал. Автопилот начал сам по себе прокладывать курс, отключив при этом людей от управления самолетом.

- Чертова штуковина ведет нас по кругу, - суммировал свои наблюдения Мартин Коннорс, оторвавшись от дисплея. - Как вы думаете, что бы это могло быть?

Командир экипажа пожал плечами.

- Не знаю. Какая-то ошибка в программе. Насколько я понимаю, это как-то связано с тем моментом, когда компьютер ни с того ни с сего отрубился. Как чувствовал, не надо было его заново включать. Брайан, - он повернулся к бортинженеру. - Что мы можем с этим сделать?

- Лично я - ничего, - нервно ответил Брайан Эвин. - Мы даже не можем перегрузить компьютер, для этого придется обесточить весь самолет. И потом, система не реагирует на команды. Такое впечатление, что нарушена связь с управляющей клавиатурой.

- Можно это проверить?

- Можно. В аэропорту. Нужны инструменты для диагностики.

Коннорс застонал.

- Брайан, почему ты не можешь сделать это здесь?

- Я же объяснил. У меня нет оборудования. Всё, что я могу - это сидеть и жать на кнопки. И ты видишь, что из этого получается.

- Я вижу! - раздраженно ответил Коннорс. - Эта проклятая штука делает то, что ей хочется. И я хотел бы знать, почему это происходит.

Хаммер проверил показания приборов. "Боинг" не изменил основных параметров полета, двигаясь с той же скоростью и тем же эшелоном, что и раньше. Только теперь он двигался в западном направлении, причем, судя по информации на дисплее курсопрокладчика, должен был выполнить еще один поворот налево приблизительно через 20 миль.

- Мы должны что-то делать, - сказал Хаммер.

- Ага, хотелось бы знать, что именно, - ехидно заметил Коннорс.

- Во всяком случае, мы не можем до бесконечности кружить над Ричмондом только потому, что долбанному автопилоту этого захотелось. Через семь часов у нас попросту выйдет топливо. И тогда мы грохнемся. Мы даже не можем совершить аварийную посадку.

Хаммеру неожиданно пришла в голову очень неприятная мысль.

- Черт, - пробормотал он. Пассажиры вот-вот заметят, что с нашим маршрутом происходит что-то не то. Может быть, они уже заметили. С этим тоже надо было что-то делать.

Хаммер взял микрофон внутренней связи.

- Леди и джентльмены, - сказал он. - Говорит капитан Хаммер. В связи со сложными погодными условиями над Виргинией центр управления полетами Ричмонда рекомендовал нам перейти в режим ожидания. Мы полагаем, что это не продлится долго, хотя, естественно, время полета несколько увеличится. Приношу свои извинения.

Коннорс вопросительно посмотрел на командира.

- Ты действительно уверен, что это не продлится долго? поинтересовался он.

- А что я, по-твоему, должен был им сказать? - раздраженно отозвался Хаммер. - "Дамы и господа, у нас вышел из строя автопилот, вследствие чего мы не имеем возможности управлять самолетом"? Давайте думать. Если мы не найдем способ вырубить автоматику, через несколько часов мы будем иметь на борту серьезные проблемы. А еще через несколько часов...

Хаммер замолчал и положил руки на клавиатуру курсопрокладчика. Он не закончил фразу, но Коннорс и Эвин прекрасно поняли, что он хотел сказать.

Если в течение шести-семи часов они ничего не придумают, "Боинг" ждет катастрофа. И тогда, если у кого-то и будут проблемы, пассажиров и экипаж лайнера это уже не заинтересует.

Через несколько секунд прозвучал сигнал интеркома на панели второго пилота. Коннорс снял трубку, выслушал сообщение и еще больше переменился в лице, выражение которого и без того было весьма далеким от идеального.

- У нас уже есть проблемы с пассажирами, - сказал он Хаммеру. - Чертов интерполовец всё-таки начал их допрашивать.

Стоял прекрасный нью-йоркский денёк, когда Анжелина Симонс возвращалась из школы. Она вошла в прихожую, небрежно бросив свои книги на комод, находящийся прямо у входной двери. Анж всегда делала так, не обращая никакого внимания на упрёки матери в том, что ей каждый раз приходится убирать за дочерью учебники, которые она раскидывала где попало. Сегодня их школьная команда по баскетболу для девочек, участницей которой была Анжелина, выиграла очередное соревнование у другой школы, и Анжи в весёлом расположении духа спешила поделиться радостными новостями с сестрой, которая тогда была не в рейсе. Из прихожей она проскользнула в зал, а потом на кухню, но сестры нигде не было.

- Элиана, ты где? - позвала Анж, но ответа не последовало. "Сестрёнка, наверное, у себя в комнате, как обычно чего-нибудь вяжет", - подумала она и поднялась на второй этаж.

Так и оказалось: Элиана находилась в комнате, сидя в кресле спиной к двери, занимаясь своим любимым делом - вязанием - Анжи могла слышать звонкое перестукивание спиц.

Распахнув дверь, Анжелина начала прямо с порога:

- Дорогая сестричка, угадай какая у меня новость!

Но Элиана даже не повернула голову.

- Ну не хочешь, не угадывай. Я тебе и так скажу, - голосом Анж попыталась изобразить обиду. Но Элиана даже не пошевельнулась, чем Анжелина была сильно удивлена. Она ни разу не замечала за своей сестрой подобного поведения.

- Эл, что с тобой? Какая ты сегодня разговорчивая, - сострила Анж и подошла к сестре, обогнув её кресло справа.

Но происходило нечто невообразимое: это была не Элиана... Нет, то есть Элиана - её фигура, одежда, волосы, но лицо было чужим. Анжелина вскрикнула от ужаса, прикрыв ладонями рот. Тогда "Элиана" ловким движением схватила Анжелину за запястье левой руки и, не поднимаясь из кресла, притянула её к себе, тем самым заставив пристально посмотреть её в лицо. Анжи испуганно смотрела в лицо "сестры", не понимая всего, что происходит, но отчетливо зная это лицо... Очень знакомые черты... До боли знакомые. И тут в мозгу Анж как будто всплыло имя - Кристина Бель. В оцепенении она смотрела в глаза "сестры", не пытаясь высвободить свою руку, и мысленно перебирала в голове всех своих знакомых, у кого могло быть это имя. Но ничего на ум не приходило. Тогда заговорила "Элиана":

- Узнаёшь, дорогая Анжи, кто перед тобой? Как я в тебе тогда ошиблась! Что я позволила тебе сделать со мной! - С каждой репликой её голос становился всё громче и отчаянней. - Но теперь и тебя не будет. И ты сама, сама, сама сделаешь это!

- Ты о чём? Кто ты? Что с моей сестрой? - взмолилась Анжелина, и из глаз её хлынул обжигающий щёки поток слёз.

- Нет ни твоей сестры, нет ни этого самолета, нет и не будет тебя!!! "Элиана" ещё сильнее сдавила запястье Анж, ещё ближе притянула её к себе и, зажав в свободной руке две спицы, приставила их к горлу Анжелины.

Анжелина почувствовала, как иссякают её силы, как что-то сильно сдавило ей горло, как нечто острое разрывает её изнутри. Она всё же собрала остатки сил, набрала в лёгкие воздух и отчаянно закричала...

Укрытая в бортпроводницкой пледом, Анжелина проснулась от собственного крика. Лёжа с широко открытыми глазами, полными слёз, она продолжала кричать. Находясь неподалёку оттуда, Элиана услышала крик сестры и быстро вбежала в комнату. Приблизившись к Анж, она попыталась взять её за руку, но, находясь под впечатлением сна, Анжелина испытала сильнейший испуг при виде своей сестры, её сознание не выдержало, и она оказалась в глубоком обмороке.

Элиана была в смятении. Она догадалась, что сестра испугалась её, но почему? Может ей что-то приснилось? А, возможно, она не в себе? Нет, такой мысли Элиана старалась не допускать, хотя теперь она действительно закралась ей в голову. Аккуратно подложив под голову Анж подушку, она вышла в коридор на поиски Хейдена, но он оказался рядом.

- Как дела, Элиана? - поинтересовался Хейден. - Надеюсь, никаких новостей?

- Не знаю, расценивать это как новость или нет, но с Анжи происходит что-то непонятное. Под действием успокоительного, которое я ей недавно дала, она заснула, а через некоторое время я направлялась к ней посмотреть, всё ли в порядке. - Элиана нервно теребила полу своего пиджака.

- Возьми себя в руки, Элиана, - попытался успокоить её Хейден. Что-то произошло, когда ты зашла к ней?

- Не знаю, я не знаю. Я слышала, как она кричала. Я думала, что это во сне, но когда вошла, то увидела, что Анжи лежит с открытыми глазами и кричит, громко и отчаянно, и вся в слезах. Я просто осторожно взяла её за руку, а она стала отмахиваться от меня, и практически сразу упала в обморок. Я не понимаю, почему она меня так испугалась. Я начинаю бояться за её психическое здоровье, в связи со всем происходящим. Ведь она никогда не падала в обморок, ей это совсем не свойственно! - С этими словами Элиана посмотрела на Хейдена взглядом, в котором читалось - "Умоляю, помогите! Я не знаю, что происходит!" Она старалась не заплакать.

- Элиана, ведь ей могло что-нибудь присниться. Это не исключено, в её-то состоянии. Поэтому она могла испугаться любого вошедшего.

- Но что же теперь-то делать?

- В подобной ситуации, когда человеку угрожают, ему лучше не уединяться и находиться среди людей. Это не раз подтверждалось - человек чувствует себя уверенней. К тому же, бортпроводницкая - замкнутое помещение. Я считаю целесообразным вернуться Анжелине в салон, на своё место.

- Да, может вы и правы. - С этими словами Элиана отправилась обратно к сестре.

Немного нашатырного спирта и Анж очнулась. Открыв глаза, она встретилась взглядом с сестрой.

- Анжи, дорогая, что с тобой? - тихо произнесла Элиана.

- Эл, это ты? Это правда, ты?

- Конечно, я, дорогая, кто же ещё. Я понимаю, что ты в этой комнате одна и тебе страшно. Давай вернёмся в салон. Там прохладнее и светлее, а я принесу тебе чего-нибудь. Ну, пойдем. - Элиана помогла сестре подняться.

Дойдя до места, Анж опустилась в своё кресло, и Элиана вернулась в пищеблок за стаканом прохладительного напитка для сестры. На какое-то время у Анжелины потемнело в глазах, она сидела и смотрела в одну точку невидящим взглядом. Когда зрение прояснилось, оказалось, что она пристально смотрит в лицо сидящего слева от неё мужчины.

- Вы что-то хотели, мисс? - Поинтересовался он. Этого человека не очень-то прельщала мысль оказаться рядом с подобной соседкой: по-видимому, он был деловой человек, так как практически всё время полёта он работал со своим ноутбуком, и ему слишком мешали сосредоточиться истерики этой девчонки. Он было хотел попросить кого-нибудь из стюардесс подыскать ему другое место, но тут Анжелину увели, и он вздохнул с облегчением. А теперь его соседка вновь на своём месте и сидит, разглядывает его. Не услышав ответа, мужчина повторил свой вопрос:

- Мисс, вы что-то хотели?

- Нет, простите, - опомнилась Анж и отвернулась.

Следующие несколько минут она пыталась восстановить в голове всё происходившее. Анжелина ловила себя на мысли, что не понимает, где она находится и что с ней происходит. Ей хотелось то ли плакать, то ли смеяться, а может быть просто, пить. Элиана со стаканом сока была как раз вовремя. Анж сделала глоток и почувствовала, что хочет чего-нибудь покрепче. Она никогда не пила при сестре, но сейчас её просьба вытекла как-то сама собой:

- Пожалуйста, Эл, капни туда водки.

- Нет, Анжи, тебе не следует пить. Ты же знаешь...

- Эл, хватит! Не читай мне нотаций, просто выполни мою просьбу. Пожалуйста!

- Ну, хорошо, - помедлив, сказала Элиана, взяла у Анж её стакан и ушла в пищеблок.

"Какая же я ... смелая" - промелькнуло в голове Анжелины, и она улыбнулась этой мысли. Не прошло и двух минут, как вернулась Элиана.

- На, Анжи, пей, - протянув ей стакан, она удалилась. Анжелина потягивала свой коктейль и продолжала улыбаться. Когда напиток закончился, она поставила стакан на откидной столик. Её самочувствие значительно улучшилось, можно даже сказать, что Анжелина пришла в себя. Ей больше не хотелось думать ни о Кристине, ни о происходящем сейчас, ни о предстоящей встрече с родителями. И как хорошо, что её больше не беспокоит этот противный серый пиджак: у Анж оказалась с ним взаимная "симпатия" с первого взгляда, ещё там в аэропорту.

Легко плывя по течению ничего не значащих мыслей, Анжелина разглядывала салон, временами поглядывая в иллюминатор: самолет находился в облаках, и ничего не было видно, кроме струй дождя, стекающих по стеклу. "Интересно, чем это там занимается мой сосед?" - промелькнуло в голове Анжелины, и она бросила взгляд на экран его ноутбука. Какие-то схемы и цифры, цифры, цифры. "Тоже мне, математик" - подумала Анж с иронией. Но вдруг цифры на мониторе стали постепенно складываться в буквы - сначала в какие-то иероглифы и непонятные символы, а затем непосредственно в английские слова. Хозяин ноутбука, казалось, ничего странного не замечал. Когда слова на экране перестали перемещаться и замерли, Анжелина смогла прочитать текст: "Я не оставлю тебя в покое! Ты - эгоистка, думаешь только о себе! Ты же знаешь, что этот чёртов самолет не сядет, пока ты дышишь! Пойми, погибнут люди, ведь здесь и твоя сестра! О ней ты подумала? А тебе ведь всё равно не жить!!!!!!!! Так что действуй!"

Как не показалось бы странно, но Анжи уже привыкла за всё это время к подобным посланиям - никакой бурной реакции не последовало. Она теперь просто знала, кто ей шлет их. Ведь это оказывается её сосед по креслу: он, совершенно не скрываясь, напечатал это на своём ноутбуке. А этот дурак Хейден ничего и не замечал. Забавно. "Буду делать вид, что ничего не заметила, а потом аккуратно сообщу это Эл".

Глава 9

- Черт побери, Элиана, что ты, в конце концов, себе позволяешь? - Пит Хаммер был не на шутку разозлен. - Нам только этого не хватало! А так у нас всё есть! Ты что, не знала, что твоя сестра - истеричка? Ты должна была проследить за ней!

- Но я ведь не представляла себе, что с ней будет такое! - голос Элианы дрожал от обиды. - Что я, по-твоему, могла сделать?

- Не знаю! - рявкнул Хаммер. - Это - твои обязанности! А ты еще позволила какому-то... допрашивать пассажиров!

- Не пассажиров, Пит! Одного пассажира! Понимаешь, он...

- А ты, Эл, понимаешь, что теперь может получиться?

Хейден, усиленно делавший вид, что не присутствует при этом разговоре, услышал, как второй пилот пробормотал себе под нос что-то вроде: "...если мы сядем".

- А что, есть такая вероятность, что мы не сядем? - тут же поинтересовался Хейден.

Все трое пилотов окинули его неприязненными взглядами, но промолчали. Хейден пожал плечами.

- Кстати, капитан, насчет пассажиров. Во-первых, это был действительно всего один человек, а во-вторых, я его и не допрашивал. Он сам решил со мной поговорить.

- Так-таки и сам? - язвительно уточнил Хаммер. - А почему тогда стюардесса сообщила мне, что некий адвокат Джордж Кастнер собирается подать в суд на "Пан Америкэн" из-за того, что его клиентке были причинены неудобства в полете?

- Да ну? - Хейден поднял брови. - Какие еще неудобства?

- Видимо, имелись в виду ваши неуместные попытки что-то здесь расследовать! Не время и не место. Поняли?

- Куда уж понятней. Да не переживайте вы так, Джордж Кастнер не собирается подавать в суд. Если он даже и ляпнул что-то подобное - в чем я, кстати, очень сильно сомневаюсь - то уже через полчаса сообразит, что погорячился.

- Мне бы вашу уверенность, - буркнул Хаммер, отворачиваясь. Он сам прекрасно понимал, что слишком резко разговаривал с Элианой, тем более уж она-то не стала бы устраивать панику из-за пары пустяков. Но, всё равно Элиана явно перегнула палку. Если только этот Хейден хоть чуть-чуть ошибается, на земле им придется объясняться с руководством компании, а юристам "Пан Америкэн" предстоит улаживать это дело в суде. Впрочем, горько подумал Хаммер, только в том случае, если им удастся сесть. А пока что "Боинг", управляемый автопилотом, выполнял уже третий круг над Ричмондом, и до сих пор никто не нашел способа справиться с этим проклятым автопилотом.

- Элиана, - примирительно сказал Хаммер. - Пойми, у нас и без того трудности.

- Причем их у нас по горло, - вставил Коннорс.

- Неприятности? - на несколько секунд Элиана смогла отвлечься от личных проблем. - Что, это связано с режимом ожидания?

Хаммер пожал плечами.

- И да, и нет. Никакого режима ожидания нам никто не рекомендовал. Какой-то сбой в программе курсопрокладчика. Мы не можем управлять самолетом. Почему-то чертова система ведет нас по периметру. Четыре раза налево по тридцать миль.

- Аномалия какая-то! - воскликнула Элиана. - Такого же просто не бывает!

- Вот-вот, мы тоже так думали, - согласился с ней Брайан Эвин. Оказывается, бывает. Как вы думаете... э-э-э...

- Хейден, - любезно подсказал Хейден.

- Ага, Хейден. Как вы думаете - это не может быть диверсией шиитских фанатиков?

Хейден сделал неопределенный жест рукой.

- Может. А может и не быть. А вообще - какова вероятность подобного сбоя в программе?

- Примерно равняется цифре ноль, - ответил Эвин.

- Подождите-ка, - вдруг сообразил Хейден. - А что мы будем делать, когда закончится топливо?

На несколько секунд в кабине повисла тишина.

- Если только молиться, - наконец, произнес Хаммер. - Потому что парашютов у нас нет. Только не надо сообщать об этом пассажирам. Во всяком случае, пока не надо.

Он включил интерком и сделал очередное сообщение для пассажиров, закончив его словами "Прошу никого не беспокоиться", чем вызвал саркастическую усмешку на лице Коннорса, после чего устало взялся за штурвал, машинально пытаясь отключить автопилот физической нагрузкой на рули. Бессмысленно. А потом в кабине прозвучал зуммер вызова. Когда Хаммер снял трубку, все в кабине могли услышать женский голос:

- Капитан, это Тельма из туркласса! Элиана у вас? Скажите ей - пусть срочно идет сюда! У одной из пассажирок жуткая истерика! Капитан, мне... мне кажется, это ее сестра...

Анжелина смотрела прямо перед собой затравленным взглядом. Собственно, она и чувствовала себя затравленной. Действие небольшой дозы алкоголя быстро сошло на нет, и теперь Анжелина поняла, что ее мимолетная смелость была попросту неуместна.

Вокруг нее неумолимо сгущался ирреальный, нечеловеческий ужас. Ужас нес смертельную опасность, от которой ее не могла спасти ни сестра, ни Хейден со своим серым пиджаком (тут Анжелина невесело усмехнулась), ни даже все пассажиры самолета, приди им в голову взять это на себя. Анж постаралась забиться в угол кресла, подальше от ноутбука своего соседа. Один раз она повернулась к иллюминатору, но тут же поспешно закрыла глаза. Ей вдруг пришло в голову, что на крыле она может увидеть Кристину Бель, вопреки всем законам физики стоящую во весь рост и пристально смотрящую на нее мертвыми, помутневшими глазами - ничего не видящими, но проникающими в самую душу.

Мертвым не надо видеть. Они могут проникать в наши мысли, в наше сознание - и делать с ними то, что считают нужным. Анж не помнила, где она могла услышать эту фразу - и вряд ли отдавала себе отчет, что это ее собственное знание, пришедшее только сейчас. Перед ее внутренним взглядом уже несколько минут маячил какой-то выход - так, чтобы всего этого больше никогда не было. Но выход это был настолько страшным, что Анжелина боялась сформулировать его до конца.

- Дамы и господа! - голос капитана Хаммера звучал по интеркому. - По последним данным погодные условия вскоре позволят продолжать намеченный курс. Прошу никого не беспокоиться. - Ситуация не изменилась, но пассажиры об этом знать конечно же не должны.

Анжелина не обратила никакого внимания на сообщение капитана, всё, что сообщали по внутренней связи, её не касалось. До этого момента. Потому что следующие слова, прозвучавшие в салоне, были адресованы именно ей. И Анж поняла это.

- Пора, дорогая, пора. Время пришло. Ты сейчас встанешь со своего места и уединишься где-нибудь. Дальше сама знаешь что делать. Иди. Иди.

Вот момент истины! Теперь она знает, как избавиться от того неимоверного напряжения, в котором она прибывает всё это время. Страх загнанного в угол, загнанного чем-то сверхреальным, чем-то, что является выше человеческого понимания. Где-то глубоко в подсознании Анжелина была спокойна, ведь теперь она видела выход. Но всё её человеческое существо противилось этому выходу: её снова охватил всплеск эмоций, она снова кричала и плакала, забившись с ногами в кресло.

Среди пассажиров туркласса началось беспокойство.

- Кто-нибудь, уймите эту девчонку!

- Да что ж это такое, в конце-то концов!

- Что это за компания, которая пропускает сумасшедших на борт!

Но Анжелину Симонс мало волновали возгласы этих людей. Через считанные мгновения она успокоилась сама. Поднявшись с кресла, она медленно окинула взглядом всех пассажиров, взяла свою сумочку и зашагала по проходу.

В коридоре она столкнулась с сестрой.

- Анжи, милая, тебе снова плохо? - Элиана старалась сдерживать внутреннюю дрожь, охватившую всё её тело. После того, как пришло сообщение, что у её сестры вновь истерика, она вдруг реально осознала, что все они полностью бессильны помочь Анж, но теперь, когда Элиана увидела её спокойной, у нее немного отлегло от сердца. Вот только куда она идёт?

- Всё в порядке, Эл, вот сейчас действительно всё в полном порядке. Мне просто нужно в дамскую.

- Конечно, Анжи.

Элиана проводила сестру взглядом, увидела, как она зашла в кабинку и закрылась там, и собиралась вернуться в кабину пилота для продолжения неоконченного разговора. Но что-то её остановило. Ей показалось, что лучше будет, если она дождется возвращения Анж и проводит её на своё место.

Прошло десять минут, а Анжелина не выходила. Элиана начала беспокоиться. Спустя ещё некоторое время, она постучала в дверь кабинки.

- Анжи, сестрёнка, у тебя всё в порядке?

Ответа не последовало.

- Почему ты там так долго?

Элиану охватил ужас: сестра не отвечает, значит, с ней что-то случилось! Она продолжала стучать, дергать дверь и пытаться докричаться до Анж, но всё тщетно. Тогда Элиана решилась: она обратится к Питу Хаммеру, как капитан он обязан вмешаться, он обязан ей помочь!

Когда Элиана вбежала в кабину пилота, Хаммер уже был в ожидании каких-нибудь плохих новостей от неё. И он их дождался.

- Пит! Пит! Умоляю, помоги! Моя сестра заперлась в туалете уже очень давно и не открывает, не отвечает мне! Пит, надо взломать дверь!

- Ну вот, пассажирам только подобного шоу не хватало, - пробурчал сквозь зубы Брайан Эвин.

- К чёрту пассажиров! - выкрикнула Элиана, которую не прекращала бить мелкая дрожь. - Пит!

- Коннорс, приказываю принять управление! - скомандовал Хаммер. Элиана, пошли!

"Управление... Если б оно было... это управление" - подумал про себя второй пилот, но в ответ произнёс: "Есть принять управление!"

По дороге они наскочили на Хейдена, чуть не сбив его с ног. Хейден даже спрашивать ничего не стал, а сразу последовал за ними.

Запершись в туалете, Анж некоторое время стояла в каком-то оцепенении, судорожно сжимая в руке нож, оказавшийся на раковине, когда она вошла. Анж точно знала, что он для нее, откуда - уже не важно. С каким-то тупым равнодушием она слушала стук в дверь. Ей казалось, что это происходит не с ней, а с кем-то другим. Ей было всё равно, что там кричит ей противный Хейден, в чем ее пытается убедить сестра. Ей вообще было всё равно.

Она вздрогнула. Кто-то мягко взял ее под локоть.

Резко повернувшись, Анжелина чуть не закричала. Сзади стояла... Кристина Бель, улыбаясь ей, как на той фотографии. Да, в точности такой же улыбкой, словно срисованной со снимка. Собственно, и выглядела эта улыбка, как нарисованная. Какая-то застывшая и неестественная.

- Ты, наверное, уже всё поняла? - спросила ее Кристина. И голос ее прозвучал так же, как тогда, когда она сказала: "Бобби, выйди, пожалуйста, ко мне. На секундочку".

Анжелина хотела возразить, что она ничего не поняла. Еще она хотела сказать, что Кристина находится там, где ей не положено находиться. Что ее здесь вообще нет.

Но вместо этого она покорно кивнула.

- Я поняла, - прошептала она.

- Тебе придется мучиться всю жизнь, - продолжала Кристина всё тем же голосом. - Давай ты со всем этим закончишь. Прямо сейчас.

- Да-да, - поспешно ответила Анж. - Я именно за этим здесь. Но, Криси... я боюсь.

- Не надо. Не бойся. Уже поздно. Давай, я помогу тебе.

"Криси, тебя же здесь нет".

- Помоги мне. Пожалуйста.

Анжелина дрожащей рукой закатала левый рукав жакета и поднесла нож к запястью. Прикоснулась лезвием к венам.

- Нет-нет, дорогая, не здесь, - Кристина отвела ее руку и указала пальцем на свою шею. - Вот здесь.

- Пит, пожалуйста, сломай дверь! - Элиана чувствовала, что у нее начинается истерика, причем вперемешку с полуобморочным состоянием. Сломай дверь! СЛОМАЙ ДВЕРЬ, ПИТ!!!

Пит Хаммер резко подался назад от двери туалета, а потом изо всех сил ударил в нее плечом. Дверь не поддалась. Хейден отстранил его и резко ударил ногой в замок. Что-то щелкнуло, но дверь по-прежнему оставалась на месте. Хейдену показалось, что за криками Элианы он не слышит чего-то важного. Чего-то очень важного, что происходит за дверью.

Там кто-то разговаривает?

Конечно, это Анжелина. Может быть, она просто разговаривает сама с собой. Или обращается к ним. Но из-за криков и шума они всё равно ее не услышат. Нет, здесь что-то другое. Хейден вдруг понял: за дверью звучат два голоса. Значит, в тот момент, когда Анжелина вбежала в туалет и захлопнула за собой дверь, там уже кто-то находился?

Вот это вряд ли.

- Давайте попробуем вместе! - Хаммер схватил Хейдена за рукав. Ударим одновременно. О, черт, это очень прочная дверь!

Сзади Лиз обхватила рыдающую взахлеб Элиану, пытаясь удержать ее на месте, как-то успокоить. Было совершенно ясно, что это у нее не получится.

Еще одна атака на дверь не произвела на последнюю никакого впечатления. Хаммер с остервенением принялся дергать за ручку, обдирая до крови ладонь и пальцы. Хейден уже прикидывал, не отстрелить ли замок. Он не очень представлял себе, какие это может иметь последствия - например, может нарушиться герметичность салона. Он уже почти вытащил пистолет из кобуры, когда неожиданно всё стихло.

Замолчала Элиана, отстранился от двери Хаммер, затихли голоса в туалете.

Из-под двери текла струйка крови. Она становилась всё шире, за несколько секунд превратившись в большую лужу. А потом дверь вдруг открылась, сама.

Там, в кабинке, было много крови. Гораздо больше, чем ее натекло из-под двери. Анжелина лежала на полу, по-детски подобрав ноги, левую ладонь она прижала к шее. Из-под ладони еще пульсировала алая струйка. Лицо Анж было повернуто к двери: бледное, но еще чуть-чуть живое: Элиана в оцепенении смотрела, как испуг на этом лице постепенно меняется на выражение спокойствия.

Анжелине больше не было страшно.

- Сестренка... - прошептала Элиана и бросилась вперед. Хаммер едва успел остановить ее.

- Эл, дорогая, ради бога, не надо! Пожалуйста, Эл... Ей уже не поможешь!...

- Держите ее, - предупредил Хейден, делая шаг к двери. Он уже успел разглядеть рядом с Анжелиной окровавленный нож. Самоубийство. В туалетной висел отвратительный запах: сладковатый запах крови смешался с таким же сладковатым запахом цветов. Цветы?... Хейден потер рукой висок. В момент смерти Анжелина находилась в кабинке одна. Это сто процентов. Тем не менее, он точно слышал два голоса. И в последний раз они прозвучали за секунду до того, как дверь открылась.

- Черт, - пробормотал Хейден. Он больше ничего не хотел знать об этом. Не хотел знать, каким образом открылась запертая изнутри дверь. Не хотел думать о том, что он мог еще сделать для спасения Анж. Наверное, ничего.

- Сестренка... - всхлипнула Элиана. Хаммер продолжал крепко держать ее, но Элиана уже не вырывалась.

Через несколько секунд Хаммер вдруг понял, что самолет развернулся вправо. Значит, одно из двух: либо новый каприз курсопрокладчика, либо...

Либо он заработал.

В салоне бизнес-класса Оливия Бель проснулась и широко открыла глаза. Она видела жуткий сон - и было ли это сном? Ее дочь - убийца. Она убила ту девчонку, Анжелину Симонс, которая почему-то летела этим же рейсом.

- Джордж, - позвала она.

- Оливия? - адвокат повернулся к ней.

- Джордж, мне кажется, эта девчонка умерла. Только что. Может быть, минуту назад.

Джордж Кастнер прекрасно понял, кого имеет в виду Оливия. Ему самому уже казалось, что что-то не так, что-то явно случилось. Из тамбура доносились крики, грохот - уже несколько минут. Он не хотел выходить, потому что боялся оставить Оливию одну.

- Что там такое? - спросила Оливия, мотнув головой в сторону двери салона.

- Не знаю. - Кастнер нахмурился. - Ты можешь меня подождать? Я схожу узнаю, в чем дело.

- Конечно, Джордж. Мне самой это интересно. Мне это очень интересно.

Адвокат направился к выходу в тамбур.

То, что он увидел там, говорило само за себя: Кастнер сразу сделал вывод, что это - не что иное, как самоубийство. "Боже мой, - думал он, эта стерва совершила суицид! Прямо как наша бедная Криси. И как только Оливия смогла это почувствовать!? А что же привело эту мерзкую девчонку к самоубийству? Однозначно это что-то было настолько право. Таким не место среди приличных людей".

Единственное обстоятельство, от которого Джордж весьма смутился, было то, что он отчётливо уловил запах, до боли знакомый ему. Это был запах цветов. Он на секунду задумался о том, откуда ему так известен этот запах, и с содроганием понял, что так пахли цветы, которыми был убран гроб Кристины.

Джордж Кастнер вернулся на место и сообщил об увиденном Оливии.

- Бог услышал мои молитвы, Джордж. Моя милая девочка отомщена! - Если скорбь и радость могут светиться в глазах человека одновременно, то именно это произошло с Оливией Бэль.

Забрав из багажа свой чемодан, Хейден отправился на стоянку такси. Больше всего ему сейчас хотелось принять душ, поужинать в кафе напротив своего дома и сделать, наконец, попытку выспаться. Он уже открывал дверь свободной машины, когда сзади его окликнули.

Обернувшись, Хейден увидел, что к нему торопливо приближается капитан "Боинга", Пит Хаммер.

- Прошу прощения, - извинился Хаммер. - Вы торопитесь? Я не буду вас долго отвлекать.

- Что-то хотели, капитан? - Хейден передал чемодан водителю, и тот убрал его в багажник.

- Хотел спросить. - Хаммер снял фуражку и пригладил ладонью волосы. Хейдену показалось, что после посадки у капитана прибавилось седины. Или он просто не рассмотрел его в кабине? - Скажите, майор Хейден... Там, около туалета... Одним словом, вы слышали, что за дверью кто-то разговаривал?

Хейден медленно кивнул.

- Да, я слышал. Это была Анжелина, и разговаривала она сама с собой. Или, возможно, обращалась к нам, но так тихо, что мы не разобрали ни слова.

- Нет-нет, я спрашиваю про другое. Дело в том, что мне... мне показалось, что из-за двери было слышно два голоса. Два разных голоса. Женских. А вы не слышали ничего похожего?

- О чем вы говорите, капитан? - Хейден развел руками. - Вы же прекрасно видели, что кроме Анжелины там никого не было. Вам просто послышалось. Может, это разговаривал кто-то из пассажиров.

- Да, наверное, - Хаммер всмотрелся в невыразительное лицо Хейдена, ему показалось, что интерполовец что-то от него скрывает. Недоговаривает.

- Кстати, что случилось с вашим автопилотом? - поинтересовался Хейден. - Выяснили?

- Нет, он просто сам по себе включился в работу. Не думаю, что это было результатом нашего нажимания на кнопки. Там что-то другое... Конечно, техникам придется его проверить.

- А как ваша стюардесса, Симонс?

- У нее сильный шок. К тому моменту, как мы покинули самолет, она даже ни с кем не разговаривала. Врач сделал ей укол, но, по-моему, это не очень помогло. Один из служащих компании повез ее домой.

Хейден снова кивнул - молча. Он понимал, что надо, наверное, что-то сказать, но говорить ничего не хотелось. Он махнул капитану Хаммеру рукой, сел в машину и назвал свой домашний адрес.

Эпилог

Астронавт знал, что ему осталось жить считанные минуты. Его организм уже отказывался воспринимать атмосферу астероида, и процесс умирания начался. Мысли в голове смешались, но он прекрасно понимал самое главное: помощь не успеет. Она либо не придет вообще, либо уже не понадобится ему. Сосредоточившись усилием воли, астронавт сделал для себя последний вывод: помощи не будет. Что-то случилось там, на базе. А возможно, и на всей планете.

Да, скорее всего, так оно и есть: с момента катастрофы прошли неисчислимые миллионы лет. Цивилизация не могла пережить такого периода времени. Значит, он обречен.

Он боролся за свою жизнь до последнего. Теперь жить больше незачем: он остался один во Вселенной. И астронавт позволил себе умереть. Это произошло за несколько секунд: железная сила воли отключилась, и вместе с ней отключился организм.

Дальше наступил процесс распада.

...Прошло еще полчаса, и в углу приборной панели вспыхнул зеленоватый индикатор радара. На нем появилась надпись: "Программа исчерпала ресурс. Рекомендуемые действия: повторная трансляция".