«Запоздалая встреча»

Дмитрий Стахов

Запоздалая встреча

1

Вечерняя планерка заканчивалась. Скоро должен был начаться главковский селектор, а начальник строительно-монтажного управления Строков сидел как на иголках. Виной тому было нежданное появление в его кабинете опоясанного портупеей коренастого черноусого человека.

- Капитан Баранов, новый заместитель начальника районного управления внутренних дел. Не возражаете, если поприсутствую? - сказав это, он сел в угол и безмятежно уставился блестящими глазами на древний плакат по технике безопасности.

- Заканчиваем... Что там у нас осталось? - еще до селектора Строков хотел узнать причину появления милиции в своем кабинете.

- Мы так и не решили, как заполучить у соседей два трубоукладчика. Поймите, Андрей Николаевич, без них нам просто не обойтись: последние денечки остались... - Левченко, главный инженер управления, бросил косой взгляд на Баранова, который заявился так некстати.

- Это - ваши проблемы. Все, все, товарищи, - Строков вытащил из пачки сигарету и пытался поймать взгляд капитана: мол, какой разговор конфиденциальный или нет, но Баранов по-прежнему внимательно изучал плакат.

- Нет, не все! - сказал вдруг молчавший всю планерку заместитель по снабжению Пузырев.

- Анчоусы, что ли, в столовую привезли? - начальник изолировочной колонны толкнул локтем соседа и подмигнул всем сразу. - Люди нужны на разгрузку?

- Ты хоть знаешь, что такое анчоусы? - Пузырев расправил усы. - К поварихам прошлым вечером опять кто-то заглядывал в окошко.

О том, что к поварихам временами заглядывают в окошко, Пузырев говорил уже не раз. Но мало ли шутников среди молодых неженатых водителей трубоукладчиков? И потому новое сообщение было встречено сдержанным смешком.

- Кто-то не только заглядывал, но и стучался в окошко, - Пузырев постарался придать своему голосу тревожное звучание.

Тут капитан Баранов впервые отвел взгляд от плаката, уставился на Пузырева и заинтересованно стал вглядываться в его лицо.

- Поварихи на этот раз смогли рассмотреть его в свете луны, - заметив негласную поддержку капитана, заместитель начальника почувствовал себя бодрее. - Блондин, голубоглазый, лицо такое заостренное. И он был, был... голый он был. По пояс, во всяком случае. Понимаете?

Строков сломал сигарету, а начальник изолировочной колонны, грохоча басом, так затопал ногами, что казалось, проломит ножищами пол кабинета.

Однако капитан даже не улыбнулся. Он расстегнул полевую сумку, вынул из нее пакет, из пакета - два листка бумаги, несколько фотографий и углубился в их изучение.

- Михаил Аркадьевич! - Левченко отсмеялся первым. - На дворе - до двадцати пяти мороза...

Пузырев обиделся.

- Как знаете! - сказал он, ни на кого не глядя. - Как знаете! Мое дело - поставить в известность. На прошлой неделе со склада утащили две упаковки изоляции, каждая по двадцать кило, и бросили на лежневке. Третьего дня здоровенный кусок трубы укатили почти до сопок. А кто на сварочном стенде с подстанции колеса сорвал? И где теперь они, эти колеса?

Пока перечислялись все происшедшие за последнее время непонятные события, капитан с невозмутимым видом что-то записывал в аккуратную записную книжечку.

- Какая связь, Михаил Аркадьевич, между колесами, куском трубы и поварихами? - спросил Строков после короткого раздумья. - Валишь все в одну кучу!..

- В городке что-то происходит, - угрюмо мотнул головой Пузырев. - И что-то нехорошее! Вот и мой Трезор пропал...

- Да волки... - неуверенно протянул кто-то.

- Нет здесь волков! Повыбили с вертолетов, а оставшиеся окочурились с голоду лет десять назад. Позавчера, когда я в трест ехал, через дорогу оленей перегоняли. Вышел я поразмяться, с погонщиком поговорить. Он человека в тундре видел...

- Голого, что ли? - спросил с ехидцей начальник изолировочной колонны, но теперь никто даже не улыбнулся.

- Просто сказал: видел в тундре человека. Человек этот бежал быстрее "Бурана"... Я понимаю, чушь какая-то, но...

Рация пискнула, и все, кроме главного инженера, поднялись.

- Извините, товарищ капитан, - обратился Строков к Баранову, - но сейчас у нас селектор.

- Ничего-ничего, - капитан улыбнулся, показав белые зубы. - Я пока подышу воздухом. Через полчасика освободитесь?

Строков почесал затылок, вздохнул:

- Надеюсь...

Капитан удовлетворенно кивнул и вышел на крыльцо конторы управления вслед за Пузыревым. Ярко светила луна, в городке светились окна, от вагончика-клуба доносился голос хоккейного комментатора. Пузырев откашлялся, нахлобучил шапку и неторопливо застегнул "молнию" подбитой мехом куртки.

- Что-нибудь произошло, капитан? - спросил он. - С водителями?

- С водителями вашими все в порядке, Михаил Аркадьевич, - в руках Баранова вдруг откуда-то оказалась фотография. - Тут только это... Вот, взгляните... - Баранов взял Пузырева под локоть и собрался было уже подвести к фонарю, как раздался тяжелый грохот и со стороны сварочного стенда послышались истошные крики.

Распахнулась дверь конторы, и Строков вместе с Левченко выскочили на крыльцо.

- Что случилось? - рявкнул Строков.

- Вероятно, "пирамида" поехала, - удивляясь собственному спокойствию, предположил Пузырев.

- Это невозможно! - возразил главный инженер, как вдруг донесся отчетливый вопль: "Задавило, задавило!.." - и все четверо бросились на голос кричавшего.

Многотонные трубы, сложенные наподобие бревен в огромную пирамиду, ни с того ни с сего вдруг действительно раскатились в разные стороны, смяв по пути бытовку сварщиков и посшибав столбы.

- Задавило кого? - перекрывая общий гам, прокричал Строков.

- Там, вон там лежит, - бригадир сварщиков указал на откатившиеся дальше других четыре трубы.

Строков собрался уже было бежать туда, как капитан Баранов остановил его.

- Позвольте мне! - сказал он тоном, не терпящим возражения.

Подойдя к трубам, он увидел, что из-под ближайшей из них торчит рука. И что-то в ней сразу не понравилось капитану.

2

Шофер никак не мог поверить тому, что говорил ему Максим.

- Автостопом? Из Москвы? Быть не может! - восхищенно крутил он круглой головой. - Шутишь, да? Смеешься, да?

И Максим терпеливо, с теми же самыми подробностями, вновь принялся описывать шоферу наш путь из Москвы до последней остановки - маленького поселка, где в чайхане на окраине мы и познакомились с этим недоверчивым шофером.

- А зачем? Зачем поехали? - все выспрашивал он.

- Зачем? - переспросил Максим. - В горы...

- За мумие? - догадался шофер.

- Ну, почему - за мумие! Просто в горы... - Максим даже не улыбнулся.

Шофер недоверчиво покачал головой.

После перевала, у реки, Максим вслух прочитал табличку: "Кзыл-Суу" - и повернулся к шоферу:

- Нам здесь.

Шофер тормознул, машина остановилась, и мы быстро выгрузились.

- Ну, давайте, - крикнул шофер. - Только осторожней. Стемнеет скоро! он захлопнул дверцу.

Мы двинулись вдоль реки, которая, отчаянно сопротивляясь, втягивалась в ущелье. Скалы в этом ущелье с одной стороны были нежно-песочного цвета, а с другой - почти фиолетового. Такие же фиолетовые скалы словно наползали на нежную зелень долины, где яркими пятнами выделялись скопления тюльпанов.

- Максим! - крикнул я. - Ты посмотри - как здесь здорово!

Максим не ответил. Я обернулся и не увидел своего друга. Пройдя по тропинке немного назад, наткнулся на него за ближайшим поворотом. Максим стоял, прислонившись к валуну.

- Ты что? - спросил я, подойдя к нему и положив руку на его плечо. Плохо себя чувствуешь?

- Нет... Вспомнил тут... вдруг...

Максим явно что-то скрывал от меня, однако я ничем не показал, что почувствовал фальшь в его словах.

- Пойдем дальше? - я поправил лямки своего рюкзака.

Наконец мы дошли до удобной котловины, поставили палатку, вскипятили чай и сварили кашу. Свою кашу Максим не доел, а примерно половину оставил в котелке.

- Больше не будешь? - удивился я.

- Я... потом, - в голосе Максима прозвучали какие-то несвойственные ему неопределенные нотки.

- Потом? - переспросил я. - Потом она в камень превратится...

- Ничего, - он почему-то отвернулся от меня и поглядел в ту сторону, откуда мы пришли.

Поведение Максима показалось мне странным.

Тут он словно очнулся от воспоминаний, достал свою неизменную свирель и спросил:

- Ты готов?

- Да.

- Тогда начнем?

Устроившись поудобнее на плоском камне, я взял тамбурин и колокольчики, и мы немного поиграли вместе.

Когда Максим отнял от рта свирель, он вдруг запел:

- Да-чжи-та бу люй-ни мань-ну-ла-ти ду-ху оду-ху-ду-ху...

Тут я удивился. Мы должны были исполнять "Силу, которую трудно победить", Дхарни [дхарни (санскр.) - набор слогов или слов, составляющих формулы культовой практики некоторых школ буддизма, которым приписывается сверхъестественная сила при многократном безошибочном повторении (поют по-китайски)] третьей ступени, а Максим почему-то запел Дхарни первой "Опору на силу добродетели", но все же стал ему подпевать.

Горы, нависшие над нами, словно вдруг расступились, и я начал ощущать, что скоро весь мир запоет с нами. Мы запели Дхарни еще раз, и тут к звону колокольчиков приметался какой-то посторонний звук.

Не знаю, что со мной произошло, но я замолчал и прислушался. В палатке кто-то отчетливо звякал котелком. Максим тоже замолчал и сидел теперь с неподвижно остановившимся взглядом, губы его были сжаты, а пальцы, державшие свирель, так побелели, что казались прозрачными.

- Не оборачивайся! - вдруг резко бросил он.

3

Началось все с того, что компания "Хортер энд Лоун" предложила Тони место складского рабочего. Место это, по мнению всех его друзей, было окончательным падением, но Тони все же надел рабочий комбинезон. С неделю он приноравливался к новым ритмам жизни, но тут - это случилось во вторник - заведующий складом вышел из своей стеклянной будки и крикнул: "Эй, Стюарт! Нет, не Барри, а новенький!" При этом он выглядел весьма похожим на глубоководную рыбу, которую вытащили на поверхность. И менее чем через час Тони уже сидел в кабинете председателя совета директоров, самого Клейтона Т.Риггса.

- Мы внимательно ознакомились с вашим личным делом, мистер Стюарт, начал Риггс с лучезарной улыбкой, - и поняли, что наша кадровая служба еще весьма далека от совершенства. Вы, как и все вновь принимаемые работники, прошли проверку. Однако наши кадровики не обратили внимания на то, что вы можете принести значительную пользу, много большую, нежели простой складской рабочий. Вы ведь учились в Институте кино при Колумбийском университете, и ваш дипломный фильм был премирован. Вы, правда, недолго и всего лишь в качестве ассистента работали в рекламном бюро Эйлза. Мы просмотрели ваш фильм, поговорили с Эйлзом и решили предложить вам... Риггс протянул Тони несколько листков бумаги. - Думаю, вам не придется сожалеть...

...Он собирался было сделать еще круг по лужайке перед домом, но передумал: Риггс - хозяин огромного ранчо, пригласивший его на этот прием, - вновь поймает его за плечо, будет подводить к гостям и говорить: "Вот тот парень, который сделает для нас такой фильм, что заставит вздрогнуть самого Эйлза".

Вбив кулаки в карманы пиджака, Тони плечом толкнул дверь, прошел дом насквозь и оказался на задней веранде. Здесь его внимание привлекла укрепленная на мольберте картина, и, подойдя, он остановился возле нее.

- Это подлинник, между прочим! Когда-то он был в Италии! - раздался голос из кресла с высокой спинкой, что стояло слева от мольберта. - Дышите осторожней: каждый квадратный дюйм сего творения стоит пятьдесят шесть тысяч двести сорок три доллара семнадцать центов! - Тони увидел девушку в вечернем платье. Перед ее креслом, на столике, стояла бутылка сухого мартини и маленькая рюмка.

- Вы, стало быть, и есть тот самый Стюарт, - девушка наполнила рюмку. Очень приятно... А я - наследница всего этого... Вот видите - сторожу... девушка хмыкнула и подошла к Тони. - Меня зовут Дебора. Но, пожалуйста, только не называйте меня Деби.

- О'кэй, мисс Дебора.

- Хотите, покажу вам главное сокровище моего папочки?

Они подошли к стене, на которой висела картина с какими-то страшно знакомыми Тони фигурками.

- Не узнаете? - спросила Дебора.

- Все это напоминает мне рисунки из Наски.

- Напоминает? Это и есть пустыня Наска с высоты птичьего полета. Вот только загадка, кто же сделал это за много веков до того, как на благословенной земле Америки появились первые европейцы. Для чего это сделано? И для кого? Впрочем, чего это я? Хотите посмотреть коллекцию восточных редкостей? Как вы относитесь, например, к мумиям?

- Прекрасно, мисс Дебора, я их очень люблю. - Тони невольно улыбнулся.

- А вы, в свою очередь, покажете мне то, что наснимали под руководством председателя совета директоров. Идет?

- Если вас это интересует... Кассета в машине.

- Отлично. Я буду ждать вас на втором этаже, в холле. - Дебора двинулась по лестнице.

"Боже! - подумал Тони. - Теперь в меня впилась и дочка!"

Когда он открыл машину и просунул голову внутрь, рядом заскрипел гравий.

- Вам чем-нибудь помочь, сэр? - услышал Тони негромкий голос и, распрямившись, увидел плечистого человека в расстегнутом пиджаке. "Ты смотри, - подумал Тони, - у Риггса здесь целая служба безопасности".

- Где вы ходили столько времени? - полюбопытствовала Дебора, когда Тони принес кассету. - Вас не было целую вечность.

- Простите, но я не сразу разыскал свою машину. Ее почему-то отогнали на самый край стоянки.

- Папочкины ребята дело знают туго, - грустно улыбнулась Дебора, - но не сердитесь на них. Предосторожности. Кое-кто уже пытался преуменьшить папину коллекцию на пару-тройку экспонатов. Так что подозревают всех. Вас, меня... А главное - опять кто-то ухитрился проникнуть на ранчо, и его не засекли папины стрелки Правда, фотоавтомат сработал, и мы теперь знаем, как он выглядит. Шикарный мужчина! Ладно, хватит об этом. Давайте лучше посмотрим ваши красоты...

Материал оказался даже лучше, чем ожидал Тони. Особенно хороши были кадры, снятые с вертолета, летящего по узкому и извилистому ущелью, поросшему густым лесом.

- Ой, что это? - воскликнула Дебора.

- Камень, должно быть...

- Какой там камень! Это человек! Прокрутите еще раз!

Тони отмотал пленку, нажимая и отпуская на дистанционном пульте кнопку паузы, стал внимательно вглядываться в экран и наконец увидел...

- Тот самый, с фотоавтомата... - прошептала Дебора.

4

Гриновский сошел на платформу, вытряхнул из пачки мятую папироску и закурил. В этот поздний октябрьский вечер вместе с ним сошло немного людей - теперь они поднимались на мост. Он же - по старой памяти - подождал, когда электричка тронется с места, а как только мимо него проскочил последний вагон, спрыгнул с платформы, перешел через пути и пошел вдоль полотна. Знакомая ему тропинка начиналась от переезда и кратчайшим путем, через орешник и низкорослые посадки, выводила к цели: к бывшей его даче, проданной в самом начале лета.

...Если бы он не ершился, не отстаивал свою тему, а защищался бы, как и все остальные аспиранты профессора Тимофеева, по заданной теме, не было бы необходимости влезать в долги. И был бы он сейчас наверняка в штате института, и занимался бы спокойно своими "табличками" на досуге. Так нет - попер против всех, доказывая с пеной у рта, что "таблички" - не мистификация. Вот и получил то, что заслуживал: три года прошли, диссертации нет, а потому - иди на все четыре стороны. Тут еще вопрос с квартирой, рождение второго ребенка, болезнь жены... Он так торопился с продажей дачи, что даже не успел вывезти все книги, а кладовку не трогал вообще. И договорился, что заберет книги и вещи из кладовки в удобное для себя время.

Но после того как Витюша растолковал ему смысл всей "простыни" машинной расшифровки "табличек", Гриновский сразу примчался сюда. Если эта огромная Витюшина машина не ошиблась, то по сравнению с его, Гриновского, открытием Шлиман со всей своей Троей - никто, нуль без палочки...

Подметая сегодня утром на своем дворницком участке, он услышал хлопок дверцы машины и увидел Витюшу, издалека уже что-то возбужденно кричащего. Сначала ему пришло в голову, что его "таблички" зациклили Витюшину машину я теперь тот будет зол на него до конца своих дней. Ан, нет! Витюша прямо-таки налетел на него, выбил из рук метлу и заорал, вкладывая в крик всю свою душу: "Знаешь, что ты мне подсунул? Знаешь? Это - программа, то есть часть программы для ЭВМ!" Нет, явных признаков сумасшествия у Витюши не было заметно, покраснел только, но тем не менее пришлось осторожно спросить: "Витюш, а какое сегодня число?" - "Болван! - наконец-то разрядился Витюша. - Об этом меня уже сегодня спрашивали! Это - часть, говорят тебе, часть программы. В этом нет никаких сомнений. Что-нибудь еще относящееся к "табличкам" сохранилось?" - "Сохранилось, - отступая на шаг, сказал он. - На даче, в кладовке. Целый ларь... Постой-постой, какая программа?"

..."Таблички", как и все остальное, что лежало в кладовке, отец Гриновского привез из своей первой, оказавшейся и последней, экспедиции в труднодоступный район Каракумов. Здесь, судя по персидским источникам V века до нашей эры, находились развалины крепости древнего народа, чье имя не помнили даже персы.

Отец нашел крепость, начал раскопки. Он потом рассказывал сыну и, судя по всему, вполне серьезно, что аксакалы отговаривали его от раскопок; говорили, что если он откроет развалины дневному свету, то произойдет что-то страшное на земле. Саркофаг, из которого были извлечены "таблички", откопали двадцать первого июня сорок первого. В октябре отец ушел в ополчение и вернулся без ноги. Материалы экспедиции в те тревожные дни не были сданы в институт и остались у него на руках. А после войны от отца все начали буквально шарахаться: седой, пожелтевший, с дергающейся шеей, на костылях, он убеждал коллег хотя бы взглянуть на привезенные находки, но даже старые друзья - в лучшем случае - лишь вежливо его выслушивали. Перед смертью было составлено нечто вроде завещания, но похоже было, что отец все-таки действительно нездоров: он просил быть предельно осторожным при работе с какими-то металлическими пенальчиками.

...Сзади послышались чьи-то шаги. Гриновский подождал немного, потом обернулся и увидел, как в кусты вдруг порскнула какая-то сутулая фигура. Необычность ситуации сначала позабавила Гриновского, но потом ему стало как-то не по себе: не понравилась ему эта чрезмерная сутулость. Ну, да осталось всего ничего до дачи.

На улице было уже совсем темно, и Гриновский немало удивился тому, что на даче не увидел ни единого огонька, а ведь он по телефону договорился, когда придет за вещами. Осторожно открыв калитку, Гриновский тихо, почти крадучись, стал пробираться к дому. Неожиданно где-то в глубине дачи прозвенел звонок, потом громыхнула дверь, и на крыльце возникла чья-то тень. В лицо Гриновскому ударил луч света, раздался щелчок, и кто-то крикнул:

- Убирайся, гадина!

Гриновский поначалу едва не рассмеялся, но, приглядевшись, понял, что на него наставили двустволку.

- Э-э, поосторожней! Уберите ружье! Я - бывший хозяин дачи!

Когда ружье опустилось, он с обидой сказал:

- Я - Гриновский Алексей Аполлинарьевич. А кто вы?

- Я? - человек на крыльце даже растерялся. - Я... сторож. Михаил Кузьмич меня нанял до весны, когда начались все эти безобразия. - Сторож нервно хихикнул. - Кто-то все время шарит по даче и в кладовке...

Не слушая больше сторожа, Гриновский выхватил у него фонарь и бросился к кладовке. Замок был сорван. Коробка с пенальчиками лежала почему-то на виду. Гриновский приподнял крышку, и ему стало не по себе: четырех пенальчиков на месте не было...

5

Уже позже, когда тело пострадавшего лежало в вагончике медчасти, накрытое простыней, капитана Баранова осенило: пальцы и татуировка. Пальцы были непомерной длины, и в каждом - по четыре фаланги, а татуировка на тыльной стороне ладони изображала спираль. Спираль как-то странно поблескивала, фу-ты, черт! Баранов даже вздрогнул: померещилось ему, что ли? Вот и опять... Он еще раз внимательно посмотрел на татуировку - даже в сумраке полярной ночи был заметен ее мерцающий свет. Баранов поежился. То-то и оно... Выходит, не зря он тогда засомневался, у труб-то.

Он медленно вышел из вагончика и оглянулся. Так. Для начала надо запереть дверь и опечатать вагончик.

Теперь Баранов заставил себя не думать об этих странностях. Ему надо было решить более существенную проблему: как сообщить начальству о случившемся - радийной связи не было из-за помех в эфире. "Не иначе магнитная буря", - подумал он. Пришлось от руки написать донесение и на вездеходе отправить до ближайшего телефона.

Много проще оказалось со свидетелями. Они буквально наперебой рвались к капитану со своими показаниями. Баранов оккупировал контору и только в двенадцатом часу ночи мог подвести для себя некоторые итоги. Показания свидетелей ничего толком не объясняли. Ни того, откуда появился этот неизвестный, ни того, какие силы привели эти многотонные трубы в движение. С такими мыслями он и отправился спать.

Проснулся Баранов от громкого стука. Под окном стоял некто в расстегнутом ватнике поверх нижнего белья, в валенках и без шапки. Его голову и плечи запорошило снегом, в глазах стоял испуг, и он орал:

- Мертвец пропал! Товарищ капитан, скорее! Пропал он!

- Кто пропал? - открывая дверь, недовольно заметил Баранов. - Какой мертвец? Объясните спокойно, что там у вас случилось? И вашу фамилию - для начала.

- Прокопьев Игорь Семенович, - сразу подобрался человек в ватнике. Электрик я. Так вот... - усевшись на предложенный стул, продолжил он: Вчера-то аврал у нас был, потом эта история с трубами... Я, когда поздно ложусь, сплю плохо. В общем, проснулся, когда пяти еще не было. Слышу вдруг - громкий такой звук с улицы. Тут до меня и дошло, что это в медчасти стекло тюкнули, с той стороны звенело. Ну, я в ватник - и на улицу. Все точно - стекло в санчасти было выбито. Глянул я внутрь: простыня на полу, а жмурика нету. "Уперли", - думаю. Что делать? Сначала рванул было вам сообщить, а потом сообразил: надо же их догнать, не могли они далеко уйти с трупом-то... Ну, я по следу, завернул за вагончик, а там... Мать родная! - Электрика буквально затрясло. - Труп-то как есть живой стоит и на меня смотрит! Здесь, товарищ капитан, каюсь - потерял равновесие. В стену вагончика тут, видать, головой и тюкнулся... В общем, Санек меня подобрал, когда на работу шел. А то бы замерз совсем...

Осмотр на месте добавил к рассказу электрика немного. Вчерашний снег был плотно утоптан, а свежие следы за два часа благополучно замело.

Вроде бы дело складывалось так: какие-то преступники подбросили тело неизвестного, для маскировки его порядком изуродовали, развалив пирамиду, а потом похитили, испугавшись экспертизы. Версия получалась довольно складной, но вот маленькая деталька все портила: стекло в вагончике было выбито изнутри. И еще эти пальцы и татуировка...

Днем в городке стало шумно. Понаехали люди из треста, комиссия по технике безопасности и еще из окружного УВД.

Молодой, да, видать, из ранних, лейтенант из управления так "объяснил" Баранову, что и как произошло:

- Преступники эти - любители черного юмора. Как они лихо напугали Прокопьева ожившим покойничком! Опять же с "побегом" трупа: дверь опечатана, окно выбито изнутри. Мистика, да и только! А все очень просто ничего не стоило пробраться в мед часть через этот вот люк.

В полу вагончика действительно имелась крышка. Под ней был закреплен ящик, в котором медсестра Зоя держала кое-какие лекарства. Можно было этим путем попасть в вагончик. Можно. Но на картонных коробках с лекарствами, покрывавших дно ящика в несколько слоев, не было никаких посторонних следов. Не трогали эти коробки с места, давно не трогали. Как же лейтенант не видел этого?

Врач, которому Баранов рассказал о фалангах пострадавшего, особой заинтересованности к подобной информации не проявил: "Подумаешь, четыре фаланги! А вы видели детей некоторых алкоголиков?"

Когда Баранов заговорил о необычайной татуировке с экспертом, тот прочитал ему целую лекцию, из которой следовало, что старые виды татуировок и методы их нанесения (в них-то Баранов и сам неплохо разбирался) уходят в прошлое, а на смену им...

Словом, всем хотелось объяснить необычное обычным, и чисто по-человечески это было понятно. А потому, когда Баранов подавал рапорт о ходе следствия, майор Манохин попросил его дружески: "Убери ты, капитан, это место, про пальцы. Тела-то все равно нет, а мне с таким докладом к начальству, сам понимаешь..."

6

Размышляя о своем желании принести пользу всему живущему, я тащился по пыльной немощеной дороге к густому кустарнику на самой окраине поселка. Придя на искомое место, я, как и договорились, свистнул два раза. На мой призыв тут же объявился Максим.

- Ну? - коротко осведомился он.

- Вот... - я протянул ему сверток. - Костюм и ботинки. Пришлось поторговаться на толкучке. Есть еще майка, лыжная шапочка, шарф, солнцезащитные очки. - И чувствуя, что прямо-таки начинаю дрожать от волнения (я боялся, как бы Максим не воспринял мой вопрос свидетельством авидхъи [авидхъя (санскр.) здесь - невежество]), решился спросить: - А тебе не кажется, что мы делаем ошибку?

- Нет, не кажется, - ответил Максим жестко.

- _Правильно_ ли мы поступаем? - все же уточнил я.

Максим усмехнулся:

- Поступки совершает каждый из нас. Стань сам владыкой над собой, не будет над тобой владык!

- Хорошо, - согласился я. - Но если у нас возникнут какие-то отношения с _ним_, - я ткнул пальцем в сторону кустов, - в нас появится привязанность, потом страсти и страдания. Ведь так, кажется, говорит Будда?

- Не все ли равно? Нельзя жить по заданной схеме, - прекратил прения Максим и исчез в кустах.

Мне всегда хотелось думать, что и я значительно продвинулся по Восьмеричному Пути [Восьмеричный Путь - одно из основных положений буддизма, так называемый "путь к освобождению от уз перерождений и обретению нирваны" (санскр.), буквально - угасание, остывание], приблизился, как минимум, к шестой ступени [шестая ступень - так называемое "правильное волевое усилие", то есть полный самоконтроль], но вид нашего нового товарища, внезапно появившегося передо мной и облаченного в кошмарный фиолетовый костюм, в шапочке с надписью "KIWI", бросил меня в дрожь. Даже огромные солнцезащитные очки, почти в пол-лица, не могли скрыть неандертальского облика нашего спутника.

- Федор! - гордо и торжественно, даже, как мне показалось, с какой-то тайной гордостью, представил его Максим. Обретший имя поправил очки и приветливо откликнулся:

- Уу-у-ух!

Затем по его телу пробежала короткая судорога. Федор расправил плечи, руки его словно укоротились, и на короткий миг я увидел перед собой как бы самого себя. Я вспомнил первый вечер нашего с Федей знакомства. Тогда он тоже вытворял подобные штучки, только давались они ему с заметным трудом, и полного сходства со мной достичь ему так и не удалось.

- Прекрати, Федя, - остановил его Максим. - Нам предстоит долгая дорога, и не надо, чтобы кто-нибудь видел, как ты меняешь свое тело.

И Федя послушно превратился в человека, чей облик не слишком бросался в глаза.

До Гульчи мы добрались в кузове автомашины. Сидевшие на тюках рабочий геодезической партии и его начальник не заметили в Федоре ничего особенного. Да наш товарищ и не особенно афишировал себя: сидел у борта, укрывшись от ветра, держал перед собой старый журнал "Советский экран" и временами удовлетворенно гукал. И в рейсовом автобусе никто не обратил на нас внимания. Только в поезде, уже за Ташкентом, едва не случился прокол. Ночью очки сползли с носа Федора, и страдавший бессонницей старик на нижней полке утром с дрожью в голосе обратился ко мне:

- Что это с другом твоим? Глаза у него, ох, какие глаза!

- Болеет друг, - поспешил я его успокоить, мучаясь от того, что приходится лгать. - Конъюнктивит.

Старик понимающе покачал головой.

Когда поезд подходил к Москве, я все-таки еще раз спросил Максима:

- _Правильно_ ли мы поступаем?

- Опять это "мы"! - Максим хлопнул меня по плечу. - Успокойся! Конечно, правильно. Это - карма! [карма (санскр.) - действие, дело, жребий; здесь влияние совершенных действий на характер настоящего и последующего существования]

Меня кольнула интонация, с которой Максим произнес слово "карма".

7

Тони тоже было что сказать Деборе об этом человеке.

...Здорово они гульнули тогда. Как все расходились, Тони помнил смутно, потому что его не без труда уложили на диван гостеприимные хозяева. Он проснулся от жажды, с трудом добрался до кухни и здесь увидел Роджера. Тот стоял у окна и в предрассветных сумерках казался молочно-белым и почему-то очень высоким. На нем ничего не было, если не считать плавок из искусственного меха под леопарда.

- Так и пойдешь? - спросил Тони.

- Что? - не понял тот и подошел ближе. Это оказался не Роджер: светлые волосы и совершенно незнакомое лицо. Тони тут же подумал, что всех гостей он мог и не запомнить.

А утром прибежал Рой, сын хозяина дома, славящийся своей феноменальной забывчивостью.

- Пенальчик... - произнес он глухо. - Ну, помнишь, я всем вчера показывал пенальчик... из коллекции древностей моего старика.

Пенальчик валялся на полу, распавшийся надвое. И совершенно пустой.

- В нем же был камень такой губчатый, - бормотал Рой. - Главное, сидел так плотно. Как он выпал? Кошмар! Этого старик мне не простит...

Вдвоем они исползали в поисках камня весь дом, но даже и следов его не нашли.

- Дорогой камень? - участливо осведомился Тони.

- Старик говорил - большие деньги отвалил. Средняя Азия. Пятый век...

- Вспомнил, - сделал над собой волевое усилие Тони. - Я уронил этот пенальчик, а поднять поленился. Потом... Потом на кухне я застал кого-то в плавках. Высокого такого блондина...

- Не было у нас никаких блондинов, - отрезал Рой.

- Значит, это был вор. Но почему - в плавках?

...Все это случилось полгода назад, но сейчас, стоя перед экраном, Тони до мельчайших подробностей припомнил ту историю. Потому что он тоже узнал этого человека. Ладно бы только рост и светлые волосы - на нем были те же самые дурацкие леопардовые плавки.

- Это он! - Дебора вдруг перешла на шепот. - Его ни с кем не спутаешь. Да, пойдемте, я покажу вам снимки.

Снимки - это всегда интересно. Но пока они шли по коридору, Тони как бы невзначай решил спросить:

- Ваш отец, как я понял, собирает не только картины, но и всякие экзотические штучки. У него нет случайно таких, знаете, небольших металлических пенальчиков? Их, кажется, привозят из Аравии...

Выстрел был сделан навскидку, но заряд попал точно в цель.

- Есть один у папочки. Уверяет, что большая редкость.

Тони вошел в комнату и машинально, не дожидаясь приглашения, сел в кресло. "Значит, этот высокий охотится за пенальчиками", - подумал он, как тут же услышал вопль:

- Фотографии исчезли!

Стоявшая у секретера Дебора обернулась к нему и с тревогой прошептала:

- Тони! Мне страшно... Здесь кто-то был.

Стюарт поднялся, чтобы успокоить девушку, но теперь Дебора уже смотрела куда-то поверх его, и в ее глазах он прочитал подлинный ужас. Тони стремительно обернулся: из-за портьеры выглядывал тот самый блондин. Не успел Тони отреагировать на происходящее, как распахнулось окно, и в комнату проникли двое с револьверами, затем еще один.

- Ты, парень, стой, как стоишь! - приказал тот, кто появился последним. По-видимому, он был главарем. - А ты, девочка, сейчас поедешь с нами.

Тони сразу почувствовал себя лишним в этой компании и понял, что его сейчас просто прихлопнут. Но блондин вдруг показал на него пальцем:

- Он тоже поедет с нами.

- О'кэй, - сразу согласился главарь, после чего вместе с блондином скрылся в коридоре. Когда они вернулись, главарь тащил на себе объемный узел, а блондин - картину.

- "Наска", - тихо обронила Дебора.

Владелец леопардовых плавок положил картину на кресло, а затем аккуратно завернул ее в сорванную с окна штору. Главарь подал знак, и двое других грабителей стали дулами револьверов ласково подталкивать Дебору и Тони к окну. Им помогли спрыгнуть вниз, во влажную прохладу вечернего сада. Потом все шестеро быстро прошли через калитку, возле которой Тони заметил лежащего без движения охранника.

На проселочной дороге, в тени деревьев, стояли две машины. Главарь сложил добычу в багажник первой машины и сел за руль. Вторую повел блондин. Тони посадили рядом с ним, а Дебора оказалась между двумя грабителями на заднем сиденье. Меж собой те сразу завели такой разговор, как будто в салоне машины, кроме них, никого не было.

- Джим, - сказал тот, что сидел слева от Деборы, - а как ты узнал, что Вайлди может нам помочь?

- Я наблюдал за ранчо целую неделю, - самодовольно ухмыльнулся Джим, а этот парень появился всего три дня назад. И вот вчера, рано утром, он вдруг попер к дому прямо через ворота. Риггсов "дятел" заорал ему: "Стой!", а он идет себе и идет. Тогда охранник вытащил свою пушку. Тут Вайлди просто посмотрел на него, и охранник, представь себе, свалился на землю бездыханный. Когда выскочил второй, все повторилось вновь. Потом Вайлди повернул назад.

- Почему?

- Почему ты это сделал, Вайлди? - обратился к блондину Джим.

- Цель пропала, - лаконично ответил тот.

- Вот видишь - цель пропала. А у нас не пропала. И я объяснил ему, что нам тоже туда надо, что мы можем помочь друг другу. Он согласился. Мы даже подружились. И я дал ему имя. Скажи, Вайлди, у тебя раньше было имя? Нет? Вот видишь - он совсем дикий, но все равно отличный парень. Я же говорю Вайлди [от английского wild - дикий].

Тони осторожно покосился на "дикаря", обладавшего даром гипноза. И тут его взгляд остановился на правой руке блондина. Точнее, на татуировке, напоминавшей паучка. Эта татуировка странно светилась... Холодок пробежал по его спине. Все случившееся казалось бредом, но, несомненно, таило в себе скрытый смысл.

Машины тем временем остановились у бензоколонки, на развилке шоссе. Здесь стоял автофургон, шофер которого, как выяснилось, ждал именно их. Главарь пошел открывать багажник, но картину у него перехватил неведомо как подоспевший Вайлди.

- О'кэй, парень, давай и ее сюда, - одобрил его действия главарь.

- Нет, - возразил Вайлди. - Она - моя...

- Ты что это задумал, парень? - вытащил револьвер главарь.

И тут глядевший в окно Тони увидел, как револьвер взметнулся в воздух. То же самое произошло и с револьвером водителя автофургона, когда тот попытался направить его в сторону Вайлди. Тут же, синхронно, открылись обе задние дверцы их машины, и оба бандита беззвучно рухнули на дорогу.

Вайлди с картиной под мышкой направился к машине. Аккуратно положил ее в багажник, неторопливо захлопнул крышку, затем сел за руль, включил зажигание и сказал своим пассажирам:

- Вперед, ребята!

Остолбеневший хозяин бензоколонки так ничего и не понял.

8

В холле первого этажа корпуса травматологии, куда вызвали Гриновского по внутреннему телефону, было сумрачно и холодно. На улице шел снег.

- Алексей Аполлинарьевич? - от стены отделился невысокий плотно сбитый человек и направился к Гриновскому, тяжело опиравшемуся на палку. - А я вас сразу узнал. Моя фамилия - Синюкаев. - Человек говорил, почти не разжимая губ. - Волею судеб я оказался на столь памятном теперь для вас повороте шоссе как раз в тот момент, когда... когда вы были так неосторожны.

Дальше, дальше!

Дальше? Когда я понял, что в моей помощи не нуждаются (водитель положил вас на заднее сиденье), то пошел к автобусной остановке. И тут наткнулся на сумку. Вашу сумку...

У Гриновского перехватило дыхание.

- Да не волнуйтесь вы так, Алексей Аполлинарьевич, - проговорил Синюкаев. - Сумка ваша в порядке. Все на месте: документы, вещи, ключи...

- Где она? - сорвался на крик Гриновский.

- Вас ведь выписывают на будущей неделе? Вот я вам и позвоню домой. Чтобы, значит, встретиться... Но только чтоб все было по-честному! Понимаете?

Гриновскому удалось наконец поймать взгляд Синюкаева. Ему показалось, что это был взгляд человека, который всегда добивается своего.

...Когда в тот вечер на даче Гриновский, положив в сумку коробку с пенальчиками, собирался уходить, сторож сначала не хотел его отпускать, а потом попросил взять с собой. "Будь прокляты все деньги, - твердил он. Здоровье и покой дороже!"

Гриновский, как мог, успокоил его, пообещав вернуться на дачу чуть ли не первой же утренней электричкой.

Он быстро шел в темноте, прислушиваясь к собственным шагам. Так он чувствовал себя увереннее: что ни говори, а вокруг этой дачи в самом деле происходит что-то неладное. Уже подходя к шоссе, где можно было успеть к последнему рейсовому автобусу, Гриновский вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Ему показалось, что кто-то преследует его. И он... побежал. Тот, сзади, тоже прибавил ходу. И когда лунный свет все же пробился сквозь плотную пелену облаков, Гриновский решил посмотреть, кто же за ним гонится. Присмотревшись, Гриновский с ужасом понял, что тот как две капли воды походил... на самого Гриновского. Но вот глаза! Они были огромны, безжизненны и красны, как схваченная морозцем рябина. И эти глаза невидяще уставились на Гриновского. Тот оцепенел и беспомощно замер, не в силах отвести взгляда от пугающих красных зрачков. Незнакомец качнулся и слегка шевельнул рукой. Гриновский опомнился. Отчаянно взвизгнув, ничего уже не видя вокруг, он кинулся прочь и через минуту, задыхаясь, вылетел на шоссе. И тут страшный удар бросил его на асфальт.

Все оставшиеся до выписки дни Алексей Аполлинарьевич не находил себе места. Он был близок к тому, чтобы позвонить в милицию и сообщить о Синюкаеве, потом хотелось обратиться к Витюше, своему единственному другу. Но что-то останавливало его.

Через неделю за ним в больницу заехал Витюша и в машине сообщил нечто несуразное:

- Петров за это дело посадил своего аспиранта, а я - своего. Ребята они толковые: вот и выдвинули идею, что это программа ввода-вывода данных. Идея не бог весть какая, но мы все же пытаемся кое-чем ее подкрепить. Отлаживаем программу-переводчик, возимся с кодировкой твоих "табличек". И получили ЧП. Когда вчера работали, программа-переводчик аварийно завершилась, да так, что сложилось впечатление - шурует какая-то закодированная программа и забирает при этом девяносто восемь процентов процессорного ресурса... Одним словом - ничего не понятно!

Гриновский пожал плечами. Витюша посмотрел на него в зеркало заднего обзора:

- Вот-вот! Ты плечами пожимаешь, а нам-то каково!

Только они вошли в квартиру, как раздался телефонный звонок.

- Это я, Синюкаев, - услышал Гриновский знакомый голос. - С выздоровлением, значит, вас...

- Ты, часом, не подвинулся рассудком, дружок? - спросил Витюша, когда через полчаса они остановили машину в условленном месте. - Или у тебя смещение фаз? С чего ты, дурень, будешь отдавать? А потом - что мне сказать жене по поводу "мебельных" денег?

- Потом. Все потом... Вот он, вот он идет, - Гриновский открыл дверцу машины и сделал несколько шагов навстречу Синюкаеву, который вынырнул из-за табачного киоска.

- Проверьте, все ли на месте. Ведь все должно быть по-честному, не так ли? - произнес Синюкаев, протягивая Гриновскому сумку.

Тут что-то заставило Гриновского оторвать взгляд от сумки. Как из-под земли появилась еще одна фигура. В ней не было ничего особенного - одна из тысяч и тысяч! - но вот лицо. Лицо! Подбородок" часть носа мужчины закрывал широкий мохеровый шарф, а глаза скрывались под непроницаемыми черными очками. Словно раздвигая серый декабрьский вечер, он медленно приближался к Гриновскому, и что-то неясно знакомое почудилось ему в этом человеке...

- А-а-а! Так ты с ними заодно! - Алексей Аполлинарьевич одной рукой потянулся к сумке, а второй занес палку над головой Синюкаева.

9

Стемнело. Костер догорал, и к смолистому аромату дыма стал примешиваться густой запах диметилфталата. Здесь, в тундре, геологи применяли его в чистом виде: ничто другое не действовало на местный свирепый гнус.

- А вы обратили внимание, братцы, - заметил один из парней, уютно устроившийся с подветренной стороны костра, - что местных ни комары, ни даже мошка не трогают?

- А как же Голый? - не согласился с ним коллектор Лугов. - Он-то, по всему видать, не из местных. Который день бегает по тундре да и спит, наверное, под открытым небом... И хоть бы что - не кусают!

- Кстати, о Голом, - вспомнил начальник партии. - Был я вчера в Кызиме и говорил о нашем приятеле в милиции. Так вот, капитан Баранов обещал непременно быть сегодня к вечеру, но вот что-то задерживается. Похоже, серьезное наворачивается дело...

Все замолчали. Вдруг в тишине послышались шаги, доносившиеся со стороны дороги, и вскоре у костра появился крепко сбитый мужчина в милицейской форме.

- Капитан Баранов, - представился он и, пожав всем по очереди руки, сообщил: - Мы разыскиваем...

Не успел он закончить фразу, как словно из-под земли в круге света возник Голый. На нем действительно не было даже намека на одежду, и комары, похоже, в самом деле не обращали на него никакого внимания.

Капитан милиции с профессиональной наблюдательностью отметил немалый свыше двух метров - рост неизвестного, его рельефную мускулатуру, твердый взгляд голубых глаз и... длинные пальцы с четырьмя фалангами.

- Есть хочу! - протянул неизвестный жалобно, совсем как ребенок.

- Скорее, что там у вас есть на предмет ужина, - заторопил геологов Баранов. - И еще... - Он замялся: - Принесите ему одежду, хоть какую-нибудь.

В тесной и короткой для него спецовке неизвестный выглядел несколько комично, хотя и старался держаться с достоинством. Ему принесли хлеба, тушенки и холодной картошки, оставшейся от ужина. И когда он ел, Баранов увидел, что пищу Голый поглощал довольно странным образом: почти не разжевывая.

Отведя в сторону начальника партии, Баранов начал расспросы, но ничего существенного для себя так и не выяснил. Немногое дал и разговор с гостем. Имя он, подумав, назвал Вася, а что касается фамилии, то в ответ пожал плечами, будто никогда не слышал такого слова. Вопрос о годе рождения поверг его в полнейшее недоумение. И вообще: он всегда жил в тундре, сколько лет - не помнит, а продукты брал, потому что хотел есть. Где раньше добывал, до геологов? А раньше есть не хотелось. Когда у него спросили, почему всегда приходил только в полночь, простодушно объяснил, что это было "время наибольшего благоприятствования". Никто не стал уточнять, что, собственно, это означает, потому что такой ответ вполне вписывался в общую абсурдную картину... Короче, капитан Баранов решил забрать Васю с собой.

Шагая к шоссе, Вася вдруг начал задавать капитану вопросы, например, не видел ли Баранов других, таких же, как он. Потом спросил, сколько людей на планете.

Под единственным фонарем у поворота дороги - в месте весьма приметном машины не оказалось. Баранов заподозрил неладное и потянулся за пистолетом. Он старался сделать это так, чтобы Вася не заметил, но тут сзади раздалось насмешливое:

- Не лапай пушку, мент!

Баранов резко обернулся и, крикнув Васе: "Ложись!", падая, выхватил пистолет. Но его опередили: встречный выстрел грохнул чуть раньше, а вслед за ним - еще один, откуда-то сбоку. Пули не задели капитана, но Вася вдруг тяжело осел на траву...

И дальше случилось то, что и сам Баранов не смог бы толком объяснить, хотя все происходило на его глазах. Когда в свете фонаря показались двое в телогрейках с пистолетами в руках, Вася вдруг привстал и взмахнул руками, словно дирижер перед оркестром. И будто повинуясь его команде, эти двое выронили оружие и рухнули на землю, молча и даже как-то торжественно.

Когда Баранов подошел к Васе, тот сидел на корточках и, расстегнув перепачканную кровью спецовку, деловито выдавливал пулю из грудной мышцы.

- Кто это? - кивнув на недвижно лежавших людей, спросил вконец растерявшийся капитан.

- Мои друзья, - безмятежно сообщил Вася.

- А сам-то ты кто?!

- Еще точно не знаю, - виновато ответил он. - Уверен только, что на этой планете я всего лишь гость...

Однако капитану Баранову было не до шуток...

10

Все человечество Артем Пересадов делил на две части: он сам, Артем Пересадов, и те, кого облапошивают. Конечно, можно было подумать, что этот молодой человек был слишком уж высокого мнения о собственной персоне, но среди малых, средних и крупных торговцев антиквариатом он слыл если не богом, то, во всяком случае, человеком более чем удачливым. И так было до того злополучного дня, когда...

В тот день Пересадов ехал в полупустом трамвае, и его внимание привлек один парень в лыжной шапочке. Но, если быть точным, Артем заинтересовался не столько парнем, сколько неким предметом, который тот держал в своих руках. Предмет был цилиндрической формы, чуть меньше ладони, из темно-серого, с отливом в синеву, металла с мелкой тщательной огранкой. Мало ли какие предметы могут везти в трамвае парни в лыжных шапочках, но Пересадов не был бы Артемом Пересадовым, если бы не почувствовал, что здесь определенно что-то есть! Он тут же пересел на свободное кресло позади парня, еще раз взглянул на предмет и спросил:

- Не дашь посмотреть?

Парень обернулся, и Артем увидел, что его глаза были скрыты непроницаемыми черными очками, подбородок укутан в мохеровый шарф, а шапочка закрывала лоб по самые брови. Какой-то жутью повеяло на Артема от одного вида этого парня. Однако тот с готовностью вложил предмет в протянутую ладонь Пересадова.

Рассмотрев цилиндрик, Пересадов сразу же понял, что он точно такой же, как и три других, с которыми его приятель Кунин провернул свое самое выгодное дельце за последние два года. Единственное отличие этого цилиндрика состояло в том, что на нем не было выдавлено никаких знаков.

- Хорошая вещь... - одобрил Пересадов и поднял глаза. На миг ему вдруг показалось, что он встретился со своим собственным отражением, но только на мгновение: в следующий момент пред ним предстала все та же жуткая физиономия. - Может, продашь? - проникновенно спросил Пересадов.

- Как это? - удивился парень.

- Да очень просто, - ласково ответил он. - За десять рублей...

- Как это? - недоуменно повторил парень, и Пересадов понял, что тут церемониться нечего. Он положил цилиндрик в карман своего плаща и протянул парню смятую десятирублевку, на которую тот уставился с явным любопытством...

Кунину он позвонил из первого же таксофона. Небрежно сказав, что у него появилась уникальная книга по шаманизму, вроде тех трех, что были ранее у Кунина, Артем замолк, с нетерпением ожидая, как откликнется его коллега на высказанное эзоповским языком сообщение. К удивлению Пересадова, тот только вяло бросил: "Приезжай!"

...Когда открылась дверь, Артем не сдержал возгласа удивления: перед ним стоял седой измызганный старикашка, лишь отдаленно напоминавший Кунина - средних лет человека, который всегда с особой тщательностью следил за своей внешностью.

- Это ты, Леха... это вы, Алексей...

- Чего тебе? - перебил его старикашка. - Говори сразу, что надо? повторил он, едва Артем переступил порог.

- Сразу? Пожалуйста! - не растерялся Пересадов. - Есть у меня тут одна штучка... Похоже, из тех, что ты мне показывал. Помнишь, спираль, жучок, стрелки! Цилиндрик такой... Только без рисунка...

Артем осекся: Кунин смотрел на него с нескрываемым ужасом.

- Где? - со свистящим шепотом выдавил он из себя: - Где он?

- В одном... месте лежит... спокойненько себе... - неуверенно промямлил Артем.

Кунин облегченно вздохнул и вдруг истошно завопил:

- Убирайся! Убирайся сейчас же!

- Ты что, Леха, ты что? - не понял Пересадов своего коллегу по антиквариату. - Какая муха... - Не успел закончить он свой вопрос, как Кунин сгреб его в охапку, вытащил на лестничную клетку и...

"Совсем с ума Леха сошел от денег! - злобно подумал Артем, очутившись на улице. - Надо же такому быть - спустить с лестницы старого приятеля... Вот что значит - шальные тысячи!" У Артема появилось предчувствие чего-то неприятного, даже опасного. А своим предчувствиям он привык доверять.

Таксисту он велел остановиться неподалеку от дома: следовало сначала изучить обстановку. На первый взгляд все было тихо. Никаких примет того, что за ним приехали "оттуда", не наблюдалось.

Если бы в его любимом кресле оказался майор из ОБХСС, что совсем недавно вызывал Артема для беседы, было бы еще ничего. Но он увидел, что в кресле возлежал, положив ноги на журнальный столик, весьма похожий на майора блондин. Блондин этот был абсолютно наг. От изумления Артем остолбенел. И виной тому было не отсутствие одеяния у незнакомца, а его улыбка. Улыбка была словно приклеена, глаза не смеялись.

И тут Артем Пересадов, выйдя из оцепенения, попытался что-то сделать. Он двинулся было к блондину - и вдруг завис в воздухе, не доставая ногами до пола.

11

До ближайшего светофора ехали молча. Потом Дебора не выдержала:

- Куда мы едем?

- Не знаю, - безмятежно ответил Вайлди.

- Тогда - стоп! - распорядился Тони. - За руль сяду я.

- А вы знаете, куда ехать? - осведомилась Дебора.

- Есть идея... - пробурчал Тони.

- Слишком туманно, - тон Деборы не предвещал ничего хорошего.

- А все, что было у вас на ранчо, не туманно? Кто были эти люди? Чего они хотели? - огрызнулся Тони.

- Это достаточно скучная история. - Дебора, казалось, давно ждала этого вопроса и потому говорила гладко, словно провела множество репетиций. Те, что нас увезли, люди Олссона, а значит - люди наркомафии. Папочка одно время имел какие-то дела с Олссоном, а потом решил выйти из игры. И для того, чтобы его оставили в покое, припрятал кое-что против своего бывшего дружка. И вот старый пес все время мечтает вернуть это "кое-что". Похищение "Наски", видимо, совершенно в целях шантажа. Так же, как и мое. Вот так. А теперь - ваша очередь. Откуда вы знаете Вайлди?

- Ну, это еще более скучная история. Однажды, с полгода назад, я случайно увидел Вайлди в доме своего приятеля. И тогда он был в точно таком же виде, что и сегодня: в этих леопардовых плавках.

- Вы это серьезно?

- Он это серьезно, - подтвердил Вайлди.

- Отличная парочка! - рассмеялась Дебора. - Парни, а вы мне нравитесь!

Имя Тедди Грина, сотрудника одной из калифорнийских газет, еще не было известно Америке, однако редкое чутье на сенсации давало ему основания полагать, что это произойдет в самом ближайшем будущем. Вот почему Грин искренне порадовался внезапному появлению в своем доме школьного приятеля в компании с дочкой Риггса, а также Вайлди и картиной "Наска" в придачу.

- В общем так, Тони... - выслушав маловразумительное повествование одноклассника, подытожил он. - Надо браться за работу. Быть может, времени у нас совсем мало, поскольку не исключено, что придется иметь дело как минимум с ребятами Олссона, со службой безопасности Риггса и с полицией штата. А в такой ситуации быть на виду - всего выгоднее. Хватит вхолостую языком молоть: поработай с моей видеокамерой, пока я порасспрашиваю этого чудака.

И пошла съемка довольно странного диалога:

"Представьтесь, пожалуйста, нашим зрителям". - "Вайлди". - "Простите, а фамилия?" - "Грин". - Что, действительно - Грин?" - "Нет. Просто я подумал, что вам это будет приятно". - "Да, конечно... Скажите, откуда вы попали к нам?" - "Вот этого я, к сожалению, еще не знаю". - "Очень интересно. Но ведь вы являетесь представителем..." - "Нет, я вообще не являюсь..." - "Что вы этим хотите сказать?" - "Пока не знаю". - "Ну, хорошо. А зачем вам картина "Наска"? Вы взяли ее по собственной инициативе или?.." - "Пока не знаю..."

- Все это напоминает разговор врача с больным, который еще не полностью оправился после шока, - прокомментировал съемку Тони.

Тэдди полностью согласился с ним и даже высказал сомнение:

- Может, он и вправду сбежал из психушки, а вовсе никакой не пришелец или мутант? - Потом посмотрел на абсолютно безучастного к их разговору Вайлди: - Вот что: без науки тут не обойтись. Надо позвонить Джону.

- Знаете, Тони, - сказала Добора, когда Грин вышел, - по-моему, ваш Тэдди взял неправильный тон. Ведь Вайлди ведет себя, в сущности, совсем как ребенок.

- Правильно, я веду себя как ребенок, - оживился Вайлди. - Так и должно быть.

- Почему? - спросила Дебора.

- Потому что мой интеллект сформировался еще не полностью, - словно заученную цитату произнес Вайлди.

- А когда он сформируется полностью, вы сообщите нам? - вежливо поинтересовалась Дебора.

- Теперь уже скоро. Вот эта карта помогла мне понять мою цель.

- И какова же она - ваша цель? - Тони незаметно включил камеру, а вошедший Грин замер у двери, боясь спугнуть разговорившегося Вайлди.

- Моя цель - восстановление и наладка психофизических коммуникаций Большого Интеллекта, - словно школьник на уроке, начал Вайлди. - В настоящее время Большой Интеллект разбросан по всей планете, а каждый Малый Интеллект в отдельности - ничто. Только соединение их в единое целое дает возможность для движения и контакта. Для достижения поставленной цели мне необходимо... необходимо... Дальше не помню, - произнес он виновато. Теперь Вайлди походил на актера, забывшего роль, и Грин закричал:

- Стоп! Все сначала! Черт, ну дайте же ему текст!

Тут Вайлди обиделся:

- Ничего не буду повторять! Хочу быть с картой! Один! А то мне здесь мешают!

- Разумеется, разумеется, Вайлди, - сконфузился Тэдди. - На втором этаже вам будет отведена целая комната. - И когда проходил мимо Деборы, сказал ей шепотом: - Пойдемте с нами. Попробуйте уговорить его на новую съемку. У вас это здорово получается...

Когда Тэдди вернулся через полчаса, вид у него был довольный.

- Может выйти неплохой материальчик, - удовлетворенно сказал он. Кассету сейчас запрячем: никогда не оставляю на виду ценную информацию, даже в собственном доме. Обо всем этом говорить еще рано, но в чем я точно уверен, так это в том, что Джону наши записи понравятся.

- А кто этот Джон? И почему ты решил посвятить его в наши дела?

- Джон Заборски работает в НАСА и одновременно - редкое сочетание! является фанатиком по части всяких там летающих тарелок... Он уже едет сюда.

Тони хмыкнул:

- Боюсь, что кто-то может после твоего телефонного разговора оказаться здесь гораздо раньше твоего Джона.

И, словно в подтверждение его слов, дверь с грохотом распахнулась.

- Руки за голову! Встать лицом к стенке! - раздался сзади скрипучий голос.

12

Гриновский лежал на продавленном кожаном диване, а Витюша безостановочно расхаживал по узкой, со скошенным потолком, дворницкой.

- Ты, старик, - выговаривал Витюша, - и сам свихнешься и других под монастырь подведешь. Скажи на милость, ну зачем ты устроил эту безобразную сцену?

- Тот, в шапочке... - попытался объяснить Гриновский, но Витюша замахал на него руками.

- Да пойми ты, голова садовая, что человек просто вышел за сигаретами. А когда увидел, что киоск закрыт, направился к подземному переходу. И он не виноват, что ты со своим Синюкаевым оказались у него на пути...

- Но ведь Синюкаев... - начал было Гриновский, однако Витюша опять не дал ему говорить.

- Слушай меня внимательно! - с непривычной для него суровостью вновь перебил его Витюша. - Когда ты устроил драку, мне с большим трудом удалось отстоять тебя от праведного гнева милиции... Что же до Синюкаева, то, вероятно, он не врет, что пенальчиков в твоей сумке не было. Поди проверь! Однако самое главное - недостающие таблички - он принес. - Витюша потер ладони одна о другую. - Ну теперь держись! Сделаем такую работу, все закачаются... Да, сколько там было пенальчиков?

- Три с рисунками, - подумав, ответил Гриновский. - И один чистый.

- Очень интересно, - отметил Витюша. - Значит, спираль, жучок, стрелки... Так-так... Ладно. Я побежал в контору, а ты давай домой, в семью. И никакой самодеятельности. Вечерком забегу...

Только Гриновский решил последовать совету друга, как в дверь сначала постучали, а потом на пороге дворницкой появился молодой человек в джинсовом облачении.

- Добрый день, - вежливо наклонил голову вошедший. - Не могу ли я видеть Алексея Аполлинарьевича Гриневского?

- А по какому вы, собственно, делу? - осведомился Гриновский, пытаясь в тусклом свете лампочки разглядеть молодого человека. У него были очень длинные, собранные на затылке в хвост волосы.

- Видите ли, - начал вошедший, - наши дачи находятся рядом...

- Я свою продал...

- Точнее, дача моих родителей и ваша...

- Постойте, постойте, - пригляделся Гриновский. - Я, кажется, вас узнаю. Вы - Максим, Максим Киселев. Сын Петра Андреевича. Как, кстати, его здоровье?

- Спасибо, хорошо... Но дело у меня вот какое. Понимаете, в силу нашего, ну пусть уже сейчас не нашего, но все равно - соседства, я оказался в курсе ваших... дел. Я имею в виду пропажу ценных... м-м-м... материалов вашу... м-м-м... травму. И еще историю с Синю...

- Откуда вы знаете о Синюкаеве? - резко перебил его Гриновский.

- Я бы мог рассказать, но боюсь, что вы не поверите. Я это лучше сделаю позже. А сейчас мне просто необходима ваша консультация. Вы ведь историк, специалист по...

- Я - дворник! - выкрикнул Гриновский. - Дворник! Так что по интересующим вас вопросам обращайтесь к профессору Тимофееву. А я... Пока не скажете, как, когда и при каких обстоятельствах узнали о моих... делах, разговаривать с вами не буду!

Не произнося ни слова, Максим показал рукой на окно. И Гриновский через немытое стекло разглядел того самого человека, видеть которого он желал бы меньше всего на свете.

- За что? - прошептал он непослушными губами. - За что?

13

Капитан Баранов вошел в сени и с удовольствием вдохнул запахи родного дома. Постояв немного, он направился в кухню и, увидев мать, хлопотавшую возле печки, громко произнес:

- У нас сегодня гость. Ставь-ка, мама, самовар.

Вася стоял чуть сзади и с удивлением вертел головой, словно пытался рассмотреть и запомнить новые для него предметы.

...Когда там, у шоссе, к месту стычки прибежали геологи, Вася долго объяснял им, что ранение у него пустяковое и никакая помощь не нужна. Затем лежавших без создания преступников - все считали, что это капитан так ловко уложил их приемами самбо, - погрузили в "Ниву", стоявшую, как выяснилось, неподалеку, в кустах.

По пути к дому Вася пояснил капитану, что нападавшие очнутся не ранее, чем через два часа, а потом, отвечая на вопрос, рассказал, как подружился с ними, случайно встретив в тундре. Слушая его рассказ вполуха, Баранов лихорадочно перебирал в памяти лица людей, на которых был объявлен всесоюзный розыск: что-то знакомое почудилось ему в облике одного из нападавших. Точно. Еще раз взглянув на безмятежно посапывающего во сне человека, он утвердился во мнении: этот человек был один из трех, что бежали из мест заключения как раз незадолго до того, как начались эти таинственные события в поселке газопроводчиков. Двое других были найдены вскоре замерзшими. И вот теперь третий... Еще раз взглянув на его лицо, Баранов вдруг поймал себя на мысли, что беглец и Вася походят друг на друга, словно братья-близнецы.

При воспоминаниях о тех нелегких для него днях Баранов усмехнулся: и чего только он тогда не передумал, чего только не предпринимал, чтобы прекратить будоражащие поселок слухи. Ведь кое-кто всерьез считал, что бежавшие из лагеря намечали устроить какую-то каверзу: потому и заглядывали в окна, пугая поварих, сняли колеса и похитили изоляцию, чтобы сбить с толку людей. Пропавший Трезор, решили некоторые из умников, стал жертвой ожившего покойника, что ночью бродит по тундре, весь в крови и голый...

Теперь же история сильно осложнялась. Оживший и сбежавший покойник оказался пришельцем.

Да, разобраться во всем этом можно, только как следует порасспросив Васю. И чтобы сделать это без помех, ему, капитану Баранову, пришлось в РУВД, куда он сдал преступников, скрыть все, что касалось пришельца: ехал-де к матери, а по дороге подвергся нападению. Правда, конечно, все равно должна будет раскрыться, но это произойдет позже. А сейчас, пока он в отпуске, Баранов надеялся понять загадку иного разума и войти в историю цивилизации первым человеком, вступившим в Контакт. Все остальное в сравнении с этим виделось ему мелким, незначительным. Даже невыполнение служебных обязанностей.

- Проходи, внучок, садись, - обратилась мать капитана к гостю, после того как обняла и расцеловала сына.

- Какой же он тебе внучек, мать? - усмехнулся Баранов. - Зачем себя старишь? Вася тебе и в сыновья годится.

- Что ты, Коленька, он же совсем еще мальчик, - не сдавалась она. Вишь, как высматривает, словно все в первый раз видит.

Эта мысль матери показалась капитану забавной. Ничего себе мальчик! Так лихо расправился с двумя нападавшими, а до того очень ловко "заготовлял" им продукты по деревням. Впрочем, у геологов он вел себя как сопливый мальчишка, а в поселке и вовсе куролесил, словно щенок на воле: повсюду лазил, хватал что попало, тащил куда-то... Хорош младенец, раскатавший многотонные трубы, как сухие полешки.

После чая, в домашней обстановке, капитана разморило. Укладываясь в свежезастеленную постель, он сквозь слипающиеся веки видел, как Вася, устроившись в постели напротив, странно двигал руками и бормотал что-то невнятное, а чудная его светящаяся татуировка разгоралась все ярче и ярче. Впрочем, Баранов не поручился бы, что все это ему не привиделось.

А когда он проснулся на закате, то был неприятно поражен, услышав слова матери:

- А Вася-то твой ушел куда-то.

- Куда ушел? Зачем ушел? - не понял Баранов.

- Просто ушел. Взял и ушел, даже не попрощавшись.

Надо было что-то делать. Капитан отправил подробное донесение о случившемся. Этот его рапорт начальство рассматривало как шутку, а один коллега даже покрутил пальцем возле виска.

И тогда Баранов решился. Купив билет на самолет, он отправился в Москву. Если он, капитан милиции из заштатного городка, понимает всю важность встречи с Васей, то Центру сам бог велел заняться этим Контактом.

Дежурный на Огарева невозмутимо выслушал его и записал на прием к начальнику одного из отделов. Правда, принять Баранова смогут только через два дня.

- В гостиницу вы не попадете, - заверил дежурный. - Лето сейчас, добавил он солидно, как будто зимой все номера гостиниц свободны для любого приезжего. - Рекомендую поехать в загородное общежитие МВД. На электричке всего полчаса. Я туда позвоню.

Измученный дальней дорогой и томительной неизвестностью, Баранов задремал в электричке. И когда его разбудили слова: "Спим, милиция? В Бирюлево приехали. Тебе не здесь выходить?" - он не сразу понял, где находится. Еще не пришедший в себя ото сна, Баранов рассеянно повел глазами и вдруг автоматически задержал свой взгляд на руке мужчины, который держался за спинку сиденья. Было в этой руке нечто особенное... И внезапно Баранов понял, что его внимание было привлечено татуировкой. Нет, то была не спираль, как у Васи, а какая-то стрелочка. Но она тоже - тоже! - странно мерцала. И, помимо воли, у него выдавилось хриплое: "Вася!"

Высокий блондин с татуировкой на руке недоумевающе уставился на капитана милиции.

- Извините, обознался, - пробормотал Баранов, но его натренированный глаз уже уловил несомненное сходство незнакомца с Васей.

И когда блондин сошел в Бирюлеве, Баранов, помедлив, вышел за ним.

14

Мы поселили Федора на даче, и пока не начался учебный год, в основном возился с ним Максим. Потом нашего друга - моя квартирная хозяйка не возражала - перевезли ко мне. В быту Федор был тих, малозаметен, любил лежать на диване и слушать джатаки [нравоучительные новеллы-притчи, главным героем которых является Будда]. За город выезжали только по выходным.

Случилось это в один из вечеров в середине сентября. За окном уже стемнело, шел мелкий занудливый дождь, и Федору вдруг взбрело в голову прогуляться. Мы с Максимом сидели у электрокамина, беседовали, и нам вовсе на хотелось менять эту уютную обстановку. Так что Федор отправился на прогулку в одиночестве. Сначала все было тихо и спокойно, а потом от соседней дачи донеслись до нас истошные вопли. В тревоге мы выскочили на крыльцо и тут же увидели, как Федор, неуклюже подпрыгивая на бегу, несется по тропинке в сторону станции: он явно кого-то преследовал. Мы помчались следом, и скоро догнали его у мостика.

Федор был крайне возбужден, пытался вырваться и продолжать погоню. Знаками, уханьем он старался нам что-то объяснить, потом задрожал - как тогда в горах - и вдруг вместо Федора на нас уставилось совершенно незнакомое и, надо признаться, удивительно наглое лицо мужчины лет тридцати пяти.

Мы опешили от изумления.

- Кто это? Ты его знаешь? - наконец вымолвил я, обращаясь к Максиму.

- Может, это новый хозяин дачи Гриновского? - неуверенно ответил он.

Лицо незнакомца, меняясь на глазах, преобразилось, и он опять стал походить на нашего Федора.

Мы повели его обратно, напоили чаем и уложили спать. Казалось, что Федор, послушно исполнявший все наши приказания, успокоился. Однако утром он наотрез отказался уезжать с дачи. Делать было нечего - переубедить его мы не смогли - нам с Максимом, сменяя друг друга, пришлось жить на даче. Как выяснилось позже, Федору только это и было нужно.

Теперь каждый вечер Федор отправлялся на прогулки, причем всегда один. Решив проследить маршрут его передвижений, я убедился, что он постоянно кружит около соседской дачи.

На ней появился сторож - отставной пожарник из поселка. Он, как мне стало ясно, был человеком нервным, напуганным и вскоре вооружился двустволкой, оборудовал дачу сигнализацией и прожекторами. Но все эти меры оказались напрасными, потому что однажды вечером дачу все же обокрали. И что мне показалось странным: в тот же вечер Федор устроил сразу две погони с интервалом в каких-нибудь полтора часа. После первой он продемонстрировал нам все то же наглое лицо, после второй - два других.

- Вот этих я знаю! - воскликнул Максим. - Первый - это Гриновский, второй - Синюкаев, бывший рабочий из поселкового магазина, который сейчас, кажется, живет в Москве, хотя иногда и наезжает сюда к своим дружкам...

- Все это очень интересно, - недовольно заметил я, - но что нам теперь делать?

Но оказалось, что Федор решил вернуться в город. Случилось это после того, как появился у него металлический пенальчик, который Федор никогда не выпускал из рук и временами оглаживал, печально гукая.

В городе Федор теперь не слушал джатак, не смотрел телевизор. Он буквально не находил себе места, все время рвался на улицу. Однажды он вернулся совершенно убитый горем, без пенальчика, но зато с червонцем под погончиком куртки. Когда я спросил его о судьбе пенальчика, Федя затряс головой и продемонстрировал новое лицо, четвертое по счету. Только тогда до меня дошло, что деньги были платой за пенальчик.

Я позвонил Максиму, и он неожиданно очень серьезно отнесся к происшедшему, словно пенальчик был парибхогикой [какая-либо вещь, принадлежавшая Будде].

- Надо искать, - потребовал Максим.

- Кого? - изумился я.

- Того, кто купил у него пенальчик, - сказал Максим твердо. - Положись на Федора. Он, я уверен, знает, кого искать и где...

Я с сомнением посмотрел на Федора и поразился: только что он был чуть ли не в отчаянии, а тут преобразился. Наверняка прочитал мои мысли.

Метод поисков, предложенный Федором, показался мне странным. Мы приезжали в район Беговой улицы и прогуливались. От меня требовалось идти на полшага позади Федора и не отвлекаться. Постепенно мы стали ходить вокруг одних и тех же домов, и я начал ловить на себе внимательные взгляды старушек, выходивших подышать свежим воздухом.

Не знаю, сколько бы еще продолжались такие прогулки, если бы в один прекрасный день не произошло следующее. Было около половины третьего, и я уже собирался заглянуть в ближайшую пельменную, как Федор внезапно схватил меня за локоть. Я проследил за его взглядом: он смотрел на двух человек, садившихся в такси. Одного из них я узнал сразу - это был "четвертый", который, вероятно, и купил пенальчик. Однако Федор уставился на высокого блондина с идеальной атлетической фигурой и рекламно красивой, хотя и несколько надменной физиономией.

Блондин, вероятно, почувствовал на себе взгляд Федора. И случилось неожиданное. Когда он повернулся к нам лицом, то застыл подобно манекену или роботу из фантастического фильма, и тогда Федор... заговорил. Его речь была очень тихая, напоминающая писк, на границе ультразвука, но всего удивительнее было то, что блондин не только слышал Федора шагов с тридцати, но и понимал!

15

Три блестящих черных "линкольна" мчались сквозь ливневый поток, оглашая визгом тормозов притихшие ночные улочки мелькавших городков. Все двенадцать мужчин, команда полковника Хэйра, угрюмо молчали. Им предстояла серьезная работа. Никто из них, включая и полковника, не верил в реальность инопланетного вторжения, но они были обязаны всерьез готовиться к встрече с "зелеными человечками". Такова их работа. "Марсиане, русские или просто шутники из того же Фриско - какая разница? - думал Хэйр. - На то нас и содержит правительство".

...На столе у доктора Заборски лежала газета на русском языке.

Переведенная из нее статья "Опять снежный человек" была отповедью на заметку, появившуюся в местной прессе где-то в глубине России. Все это было бы заурядным явлением, если бы не фотография, иллюстрирующая статью. Джон Заборски смотрел на нее, и его сердце бешено колотилось. Он мог бы поклясться, что точно такое же лицо видел недавно в одной калифорнийской газетенке, сообщавшей о появлении странного блондина, ускользавшего от полиции самым невероятным образом.

Поверх русской газеты лежал неясного предназначения пенальчик из коллекции чудака Риггса, решившего, что эта игрушка неземного происхождения. Накануне этот экспонат прислали Джону на экспертизу. Доктор Заборски машинально взял пенальчик в руки, повертел его в задумчивости и рассеянно опустил в карман.

И тут ему позвонил Тедди Грин.

Заборски жил в десяти милях от Грина, но что-то подсказывало, ему, что нельзя терять ни минуты. Едва положив телефонную трубку, он кинулся к вертолету, стоявшему наготове на территории научной базы НАСА, расположенной рядом. И дальнейшие события показали, что эта сверхспешка не была напрасной. Едва Заборски сбросил веревочную лестницу напротив единственного светящегося окна во втором этаже дома Тедди, как увидел, что там начали орудовать какие-то люди, по виду и повадкам своим удивительно напоминающие гангстеров. Тут Джону довелось воочию убедиться в необыкновенных способностях рослого блондина, которого его друг называл Вайлди. Против его невероятных гипнотических способностей самое современное оружие гангстеров казалось безобидной хлопушкой. Уложив всех нападавших одним движением руки, он охотно воспользовался веревочной лестницей, любезно предоставленной Заборски. Вслед за ним на борт вертолета поднялись некто Тони и его подружка Дебора. Для самого же Тедди места в салоне не оказалось, и охотник за сенсациями смирился с этим. Правда, лишь после того, как взял обещание с Джона держать его в курсе всех событий.

Улетели беглецы вовремя, потому что по шоссе, ведущему к дому Джона, неслись подозрительного вида три черных лимузина, а на светлеющем утреннем небе появились темные точки вертолетов.

Спецотряд ФБР, прибывший в дом репортера Грина с целью задержания подозрительного субъекта, обнаружил вместо него целую группу людей во главе с самим Олссоном - все шестеро находились в невменяемом состоянии и потому не были способны отвечать даже на самые простые вопросы. А хозяин дома, Теодор Грин, рассудок которого тоже, по-видимому, слегка помутился, подтвердил, что пришелец Вайлди и два его друга внезапно исчезли через окно второго этажа. И так как следов на земле под окном обнаружить не удалось, получалось, что удрали они прямо по воздуху.

Поиски этой троицы ни к чему не привели, зато сотрудники авиационной базы НАСА в штате Мэн заявили о таинственном исчезновении доктора Заборски, который вместе с приписанным к базе вертолетом должен был вернуться сутки назад. Полковник Хэйр никак не предполагал, что в это же самое время в аэропорту Шереметьево-2 появилась необычного вида группка людей, прибывших рейсом Нью-Йорк - Москва. Впереди шел высоченный блондин в леопардовых плавках с большой картиной под мышкой, за ним двигался маленький лысеющий брюнет в очках и с "дипломатом", а замыкали шествие молодой человек с видеокамерой и девушка в изрядно помятом вечернем платье.

Блондин в плавках протянул строгому пограничнику свернутый в трубочку листок, который тот развернул и внимательно изучил. И хотя это был всего лишь рекламный проспект знаменитой фирмы по производству пылесосов, коротко произнес:

- Проходите.

16

Пересадов мог бы уже давно отойти от дел, ведь почти десять лет кропотливой работы (за вычетом трех, пришедшихся на совершенно случайную отсидку без конфискации) давали ему возможность наконец-то воспользоваться плодами рук своих. Но не тут-то было! Да и сам Пересадов был человеком азартным, и интересовал его всегда не столько результат, сколько процесс, предшествующий блестящему финалу. К тому же дело его было таким, что так просто не отойдешь: и конкуренты, и ОБХСС вместе с розыском, и горе-друзья вроде Кунина никуда тебя так просто не отпустят. А уж после появления в его квартире блондина Артем Пересадов не ушел бы на покой ни за какие коврижки.

Опуская ненужные подробности, можно сказать, что Пересадов вдруг стал обладателем и руководителем феноменального разработчика неизменно успешных операций и одновременно неуязвимого защитника, способного справиться с любым количеством противников вне зависимости от того, вооружены они или нет. Нельзя сказать, что Артем Пересадов и раньше был мало загружен, но теперь заимел множество дел, мотаясь по всей Москве, чтобы потом передать полученную информацию блондину, который мгновенно переваривал ее и передавал Пересадову в легко усвояемой форме. Артем в точности следовал этим указаниям, и удача неизменно сопутствовала ему.

И вот однажды Пересадов вместе со своим "консультантом-охранником" должен был встретиться с одним из давних клиентов. Предварительная работа была практически завершена и оставалось передать последнюю часть коллекции монет и получить вознаграждение в конвертируемой валюте. Каким образом потом клиент вывезет эти монеты за рубеж, Пересадова не волновало. Как говорится, встретились и разошлись, предварительно обменявшись свертками. Однако сразу после этой встречи Артем Пересадов вдруг понял: все далеко не так здорово, как ему представлялось ранее.

Лишь только он с блондином вышел из подъезда и направился к ожидавшему такси, Пересадов всем своим нутром понял: за ними следят! Специфика работы научила его определять не только сам факт слежки, но и - самое главное! кто именно из появившихся в поле зрения людей этим занят.

"Так-так..." - подумал Артем Пересадов, открывая дверцу такси. Блондин должен был сесть на заднее сиденье чуть позже него. Артем бросил косой взгляд на трамвайную остановку. Так и есть: за ним следит тот самый жуткий парень, у которого был приобретен пенальчик. И парень был не один - с ним рядом торчал новомодный, с косичкой, волосатик. Этой волосатой публики Артем Пересадов не опасался, но вот поведение блондина заставляло кое над чем задуматься...

Но дело - прежде всего. Встретившись в условленном месте и обменявшись свертками, Артем Пересадов уже повернулся, чтобы удалиться, как клиент задержал его. Протянув Пересадову какой-то журнал в яркой обложке, он, волнуясь, сказал:

- Там, в журнале, слова о твой новый друг. Be careful [будьте осторожны (англ.)], - и указал на сидящего в такси блондина.

По дороге домой Пересадов нашел в журнале нужную страницу и быстро пробежал текст. Все казалось дутой сенсацией" если бы на фотографии не был изображен его "новый друг".

- Слушай, - обратился он к блондину, - покажи мне свою левую руку...

Как показалось Пересадову, обычно бесстрастное лицо блондина на миг стало насмешливым, даже ироничным. Тем не менее он с готовностью протянул Артему руку.

"Нет, - облегченно вздохнул Пересадов, - это не он. Татуировки на руке нет, а по статье должны быть стрелочки..."

- Ты что, по руке гадаешь? - хмыкнул таксист.

- Учусь, - небрежно ответил Артем, а блондин, по обыкновению почти не разжимая губ, вдруг сказал:

- Стрелочки - это очень опасно! Be careful!

17

"По словам чудом оставшегося в живых сержанта дорожной полиции Гарри Уизлока, преступник расстрелял патрульный автомобиль из автоматического оружия. Он неожиданно выскочил на дорогу в десяти ярдах от того места, где сержант со своим напарником остановили "мустанг" с двумя молодыми людьми за превышение скорости. Огонь был открыт после того, как второй полицейский сказал: "Ты шутишь, парень?", обращаясь к пассажиру задержанной машины, но, по мнению Уизлока, фраза была произнесена так тихо, что преступник никак не мог ее расслышать. Никаких данных о внешности преступника сержант сообщить не мог, так как во время открытия огня он вел переговоры по рации.

Застрелив водителя и пассажира "мустанга", нападавший, завладев машиной, скрылся.

На месте происшествия не обнаружено стреляных гильз, отсутствуют пробоины в патрульной машине, в телах убитых пули не найдены.

Описание внешности предполагаемого преступника получено полицией через несколько дней после нападения на мотель в пригороде Сан-Бернардино. Его видели несколько человек, а кроме того, он был совершенно случайно заснят частным детективом, ведшим наблюдение за мотелем.

Как и в первом случае, гильзы, следы от пуль и сами пули не обнаружены.

Фотография преступника передана прессе, показана по телевидению.

В середине июня полицией были получены сообщения о вооруженной стычке на границе Гондураса и Никарагуа. По имеющимся данным лицо (лица?) использовало то же самое неизвестное оружие, что и при нападении на территории США.

Последние известия о новых акциях в Новом Свете получены из Колумбии. Стычка произошла возле усадьбы, владелец которой находился на подозрении у властей как один из главарей наркобизнеса. Как стало известно, после стычки бесследно исчез один из самолетов, принадлежавших владельцу "усадьбы".

- Все-таки я никак не пойму, - прервал читавшего полковник Михалев, - к чему все эти истории?

- А вы взгляните. - Старший лейтенант Полунин положил журнал рядом с информацией, полученной от Интерпола.

- Как будто одно лицо, - сказал Михалев, сравнив фотографии.

- Да, товарищ полковник, одно лицо. Но это не все. Сегодня утром я видел этого человека около Центрального телеграфа. Он был не один: его приятель ловил машину...

- Чей это журнал? Американский? Что ж, переводи дальше...

18

Как видно, аспиранта, которым руководил Виктор Павлович Коньков, а по-простому - Витюша, меньше всего волновала заветная для многих кандидатская "корочка". И можно было бы только приветствовать его бескорыстие, если бы все машинное время принадлежало этому неуемному парню. Возникавшие прежде конфликты Витюша умело гасил, но вот когда произошло несколько ЧП с аварийными остановками ЭВМ, пришлось принять экстренные меры.

- Знаешь что, мой милый, - сказал Витюша своему подчиненному после последнего визита к директору НИИ, - пора кончать со всем этим. Материалов у нас не на одну диссертацию. Так что давай описывай, оформляй...

- Не буду ничего описывать, - набычился аспирант. - Не буду ничего оформлять. Тут надо еще кое с чем разобраться.

- Будешь, еще как будешь... - мечтательно протянул Витюша. - Кто тебе позволит...

- Вот, - протянул аспирант густо исписанные листки. - Имеющаяся у меня гипотеза по поводу этих самых ЧП настолько необычна, что, боюсь, даже вы ее не примете.

- Где уж нам! - Витюша с интересом посмотрел на аспиранта.

- Я установил, что начало всех ЧП с точностью до долей секунды... аспиранту почему-то не хватило дыхания, - совпали с...

Витюша взглянул на листок: ЧП-1 - ураган на Северном Урале, ЧП-2 тайфун Кэри у берегов Флориды, ЧП-3 - землетрясение в Калифорнии, ЧП-4 многочасовая сильнейшая гроза над Москвой.

- Он его палкой по голове, и пошел дождь, - согласился Витюша.

- А вы знаете о вчерашней аварии в Москве? - Аспирант явно не хотел сдаваться. - Весь центр вчера был обесточен. И именно вчера у нас было ЧП-5. Чтобы проверить свою гипотезу, я специально устроил его и теперь знаю, что наши ЧП продуцируют после непонятной природы...

19

В последние дни новый друг Пересадова стал вести себя чрезвычайно странно: подолгу сидел один в темноте, на вопросы не отвечал. Дальше больше. Неожиданно он замирал в какой-нибудь необычной позе, и когда однажды Артем любопытства ради потрогал его, то почувствовал необычный холод тела.

- Анабиоз... - прошептал он, припомнив одно из прочитанных некогда фантастических произведений. - Теперь-то я уж точно влип! Вот тебе и дружок!

Надо было что-то срочно решать, что-то срочно предпринимать. А что тут можно сделать, когда у тебя дома в кресле сидит, отключившись, здоровенный парень, ничего не ведающий о своем прошлом, но зато умеющий читать чужие мысли и которого, судя по зарубежной публикации, разыскивает полиция всего западного мира. Предпримешь в свое спасение что-нибудь самое безобидное, а он тебе в ответ такое устроит!..

"Если его начнут искать и наши, - с тоской подумал Артем Пересадов, тогда мне крышка. Пособничество международному и межпланетному терроризму! Такой статьи в Уголовном кодексе, правда, нет, но там что-нибудь придумают, и загремлю я как пить дать. Да, недаром, выходит, Леха Кунин тогда перепугался. Связаться с ним, что ли?"

20

Странно выглядел этот огромный блондин со стрелочкой на запястье. Словно неживой, словно кукла. Баранов не сразу догадался, что именно спервоначалу привело его к такой мысли. Потом понял: руки Васиного двойника недвижно висели вдоль туловища и при ходьбе даже не покачивались. При этом шел блондин как-то мягко, пружинисто, словно хищный зверь, готовый к прыжку в любой момент.

Капитан "вел" его на почтительном расстоянии. Часа два парень, казалось, кружил без цели, никуда не заходя, но и явно не пытаясь избавиться от "хвоста". Потом, остановившись у винного магазина, блондин стал внимательно изучать шумящую очередь. До закрытия оставались минуты, и у дверей назревал традиционный скандал.

И тут на Баранова что-то нашло. Он решительно направился в гущу событий - о, солидарность! - чтобы помочь изнемогающему под натиском страждущих сержанту. Забыв о блондине, он продвигался плечом вперед и вдруг столкнулся лицом к лицу с преследуемым. Блондин не мигая смотрел прямо в глаза Баранову. - Зачем? - лаконично спросил двойник инопланетного друга Васи.

- Что "зачем"? - опешил Баранов.

- Зачем? - с угрозой переспросил блондин и правой рукой сделал едва уловимое движение.

Страшный удар лишил капитана сознания.

21

- Послушай, - обратился Заборски к Вайлди, - Москва, конечно, хорошо. Но ты можешь наконец объяснить, почему притащил нас в этот город?

- Еще не знаю почему, - виновато ответил Вайлди. - Я знаю только... Он вдруг замолчал и, ко всеобщему удивлению, заговорил на каком-то тарабарском диалекте.

- Ты что-нибудь понимаешь? - поинтересовался Тони у Деборы.

- Абсолютно ничего, - откликнулась она.

- Мне кажется, что это какой-то кодированный язык, - подумав, предположил Джон. - Я имею в виду - не человеческий...

Они сидели все трое в номере гостиницы и размышляли, что делать дальше. Однако все было в руках Вайлди, а тот смотрел на картину "Наска" и, как в трансе, лепетал, быстро и непонятно.

- Вайлди, - не выдержал наконец Тони, - что ты нашел в этой картине? Или этого ты тоже "еще не знаешь"?

- Это - знаю, - вышел из транса Вайлди. - На этой картине часть той программы, по которой я должен действовать. Но только часть. А без второй части я ничего не могу. Она где-то здесь, она то включается, то...

И Вайлди снова ушел в себя.

22

- Как вы не можете понять, Максим, что это невозможно? - Гриневский мерил шагами дворницкую, стремясь при этом не приближаться к тому углу, где - в этом ему не откажешь! - вполне по-людски сидело приведенное Максимом существо.

- Почему? - вяло спросил Максим.

- Потому что это противоречит всем имеющимся у науки фактам, - весомо отрезал Гриновский.

- Но ведь я тот самый факт и есть! - подало вдруг голос существо. - О чем же тогда спор? Дело надо делать, помогать, а вы тут...

- Федя! - первым пришел в себя Максим. - Что ж ты раньше-то молчал?

- Да у меня переводчика не было, - ответил Федор.

- А сейчас есть?

- Есть. Не мой, правда, но есть.

- Откуда же он взялся? Кто он? - подал голос Гриновский.

- Сказать не могу, - отрезал Федор. И, помедлив, продолжил: - Но сейчас я ему мешаю, а моя бригада мешает всем. Вот он и боится, что из-за нас и им заинтересуются.

Затрезвонивший телефон буквально резанул по нервам.

- Старик! - услышал Гриновский Витюшин голос, когда снял трубку. - С тобой говорит преступник против рода человеческого.

"Еще один свихнулся", - подумал Гриновский.

- Ты меня слышишь? - продолжал звучать в трубке голос. - Так вот: мы запустили программу, которая стала оживлять твои пенальчики, и из них вылезают такие милые ребята, что просто жуть берет. И все со стрелочками на запястье. Ну да ладно, сейчас приеду и все объясню.

- Приезжай, - согласился Гриновский. - Только я тут не один...

Максим в это время спрашивал у Федора:

- А чем он занимается, твой переводчик?

- Он пытается понять, в чем смысл прихода бодхисаттвы с юга, - ответил Федор. - Ты, кстати, не знаешь - в чем?

23

Баранов пришел в себя в комнате, увешанной знакомыми плакатами, изображавшими приемы самбо. "Хоть в нормальном отделении, а не где-нибудь на альфе Центавра" - это первое, что пришло ему в голову.

- Дежурный по отделению лейтенант Светлов, - над ним склонилось симпатичное молодое лицо. - Вы капитан Баранов?

- Да, - подтвердил капитан, осторожно трогая распухшую бровь.

- Вас разыскивают по всей Москве. По приказу полковника Михалева.

- А где этот?.. - Баранов нашел в себе силы встать с топчана.

- Нападавший на вас? - Лейтенант оказался понятливым. - За ним приехали и увезли. - И таинственно улыбнулся.

24

От своего собрата-блондина Федор узнал нечто такое, что его совершенно преобразило. С одной стороны, он стал печальнее, чем обычно: знание, даже просвещение близко соседствуют с печалью - эту истину я знал еще до знакомства с Максимом; с другой - у него появились вспышки активности, во время которых он, используя свои способности менять облик, демонстрировал целые галереи лиц, сопровождая показ бурной жестикуляцией.

Я понимал, кто ему нужен. Ему был нужен Гриновский. Более того, я понимал, как он вычислил Гриновского, но, пусть это будет жестоко, не торопился помочь. Меня интересовало: как будет Федор себя вести, что предпримет в своих действиях. Ведь если бы не Максим, не цепь совпадений, Федор вряд ли бы оказался в Подмосковье, вряд ли узнал то, что узнал. А кроме того, я имел запрет на помощь. И уж тем более - Федору.

25

Тони начал уже терять терпение, когда Вайлди неожиданно сказал:

- Пошли!

- Куда? - кисло улыбнулся Тони.

- Я покажу, - охотно откликнулся Вайлди. - Очень важное дело...

Однако еще в лифте он начал скисать. И на улице лишь выдавил из себя:

- Машину. Я покажу, куда...

26

Лейтенант Полунин отличался не только знанием иностранных языков. При некоторых усилиях он мог вспомнить любую виденную ранее вещь, деталь. И конечно, для него не составило особого труда вспомнить номер такси, в которое садился разыскиваемый Интерполом блондин. Остальное было делом техники, достаточно простой.

- Отлично, Сережа. - Полковник Михалев не скрывал своего удовлетворения после доклада Полунина. И только тут обратил внимание на мрачное лицо своего подчиненного. - Что случилось?

Вместо ответа лейтенант вынул из папки и положил перед Михалевым "информушку" о незаконном переходе государственной границы: нападение на заставу, перестрелка, погоня и непонятное исчезновение нарушителя, несмотря на все принятые меры для задержания.

- Крупная рыба, - отметил Полунин. - Пожалуй, не для нас она предназначена.

- Не скажи. - Михалев после некоторого раздумья потянулся к телефонной трубке.

27

При всей своей дотошности Витюшин аспирант, однако, не заметил, что ЧП-3 состояло как бы из двух эпизодов: сначала был сбой в программе, после которого она была "отмотана" назад и оставлена в покое ввиду отсутствия машинного времени и собственно самого ЧП. Сбой не совпал ни с каким катаклизмом в стране, хотя пострадавший все-таки имелся.

И этой чести удостоился приятель Пересадова - Кунин. Он оказался единственным из землян (тут не повезло даже Заборски!), который наблюдал в самых обычных условиях появление из пенальчика своего двойника, а потом возвращение его, подобно джинну, в место своего былого заточения. Но прежде чем вернуться в исходное состояние, этот новоявленный "джинн", сверкая стрелкой на запястье, сказал ему: "Смотри у меня", - и крепко взял татуированной рукой за горло, чтобы продемонстрировать свою материальную сущность.

Как оказалось, Кунин не был подготовлен к таким "явлениям". Он мгновенно поседел, тело его как-то сморщилось, пожелтели и раскрошились зубы.

Злополучный пенальчик забрали на следующий день, и Кунин отказался, к большому изумлению клиента, от "презента". Он дал себе слово никогда не вспоминать об этой истории, а потому без лишних слов и спустил своего друга Пересадова с любимой лестницы.

Когда же Пересадов по телефону решил выяснить причины содеянного, Кунин не успел бросить трубку: словно из воздуха возникший "джинн" схватил его за лацканы пиджака и порекомендовал:

- Договаривайся о встрече.

- Еду к тебе! - закричал Кунин.

- Мы едем! - поправил его блондин.

28

- Здравствуйте, товарищ Баранов, - приветствовал смущенного капитана полковник Михалев. - Хорошо, что вы все-таки успели.

Еще не закончив фразы, полковник нажал незаметную кнопку на столе, и в кабинет вошли сначала двое в форме, затем кто-то в штатском. Чуть отстали от них драчун со "стрелкой" и... Вася. Точно, Вася со своей мерцающей спиралью. Баранов было растерялся, но Вася улыбнулся ему как лучшему другу, с которым нечаянно встретился.

- Мы вас вызвали, товарищ Баранов... - обратился к нему полковник, но, видимо, ничего не понимающий в субординации бандит-"стрелочник" резко бросил: "Пора!" И направился из кабинета.

29

Пока Максим с Федором вышли на улицу проветриться, Гриновский решил немного вздремнуть. И уже сквозь сон он услышал какую-то возню. "Наверное, крысы", - подумал он, плотнее смыкая веки. Но тут до него дошло, что шорох раздавался из того угла, где лежала коробка с пенальчиками. Это его несколько встревожило, и он открыл глаза, бросил взгляд в угол. И едва не закричал от ужаса. На него уставились три одинаковых и три очень голых субъекта...

Счастье, что на пороге появился Витюша. Его почему-то не удивили субъекты в более чем странном виде, однако же он на всякий случай спросил:

- Ты знаешь, кто это такие, Алексей?

Но Витюше так и не удалось услышать ответ своего приятеля, потому что с шумом раскрылась дверь, и в дворницкую ввалилась целая процессия во главе с полковником милиции. Трое из вошедших почему-то говорили по-английски, отчаянно при этом жестикулируя. Еще двое прошмыгнули в дворницкую неслышно, как мышки. А четверо... Четверо, хоть и были одеты с иголочки, но зато как две капли воды походили на трех обнаженных близнецов, все так же молча и неподвижно стоявших в углу.

30

- Итак, - подвел итог дебатам Джон Заборски, - основные точки зрения всеми сторонами высказаны. Но я все же продолжаю настаивать на том, что мы не должны упускать уникальную возможность для Контакта...

- Как же ты смел, нехороший человек, пенальчики на Запад загнать? зашипел Пересадов на своего "коллегу". - Да я тебе за это... - Артем чувствовал себя на высоте: как-никак его "коммерция" не шла ни в какое сравнение с "предательством" человечества как представителя разума в ближайшей Вселенной.

- А сам-то иконы в Сибирь, что ли, продавал? - не сдавался обозленный Кунин.

- Граждане, с вами мы еще разберемся, - солидно заверил их полковник.

Несмотря на некоторую неразбериху, Гриновский довольно успешно справлялся с переводом, а Тони ухитрялся зафиксировать на видеопленку наиболее существенное, несмотря на недовольные взгляды представителей властей.

- И все же мы не вправе принимать здесь какое-либо решение, - стоял на своем Баранов. - Я полностью согласен с товари... господином Заборски, что это вопрос исключительно международного значения. С этим, кстати, согласны и представители... компетентных органов, присутствующие здесь.

- Друзья! - вмешался в разгоревшийся спор Федор на удивление хорошо поставленным дикторским голосом. - О чем вы спорите? Как вы не можете понять, что мне надо улететь?! Обязательно надо улететь. Но для этого мне нужна бригада обслуживания, которую Виктор Павлович, сам того не зная, вывел из строя. По всем межгалактическим нормам - моральным, юридическим, каким угодно! - он просто обязан, понимаете - обязан! - дать мне ключ от программы, заключенной в табличках. Без этого ремонтники не смогут подготовить к полету мое транспортное средство, охранники пальцем никого не тронут, а навигатор-координатор, которого вы называете Вайлди, даже со своим межвселенским планшетом "Наска" будет просто бездействовать. Надеюсь, это-то вам ясно?

Все земляне невольно обратили свои взоры на совсем уже сонную семерку блондинов - бригаду наземного обслуживания межвселенского транспортного средства, залетевшего на их планету для проведения ремонта. Никто из людей не мог даже и предположить, что представители внеземной цивилизации предусмотрительно создали и законсервировали перевалочный пункт. Это было столетия назад в районе Каракумов, где жили древние земляне, внешность которых и скопировал Федор.

Потом все снова загалдели. Витюша уверял, что он ни в чем не виноват... Гриновский требовал понять, что прежде всего... Заборский продолжал настаивать на оповещении и Контакте ученых мира... Баранов говорил о необходимости согласовать отлет инопланетянина хоть с кем-нибудь... Пересадов и Кунин обменивались друг с другом самыми едкими замечаниями... Михалев и Полунин предлагали разобраться с блондином, который с боем прорвался через границу... Тони продолжал снимать на видеопленку свой фильм... И только Дебора кричала чуть не плача:

- Но ведь ему действительно надо лететь! Дайте ему улететь спокойно! Какое вы имеете право вмешиваться в его дела?

Но Дебору никто не воспринимал. Некому было ее слушать. И Гриновский даже не переводил ее слова на русский...

31

Я вошел в дворницкую, когда страсти были более чем накалены. Приветственно кивнув своему другу Максиму, я, многократно увеличив скорость передачи и приема информации, спокойно переговорил с Федором. Все земляне при этом застыли, как в знаменитой немой сцене из "Ревизора".

Пришлось еще раз напомнить Федору, что по существующему Положению, утвержденному Советом, планеты, на которых работали сотрудники или аспиранты Межвселенского университета, были закрыты для любых других посещений. Исключение составляли лишь аварийные посадки, но и то только с разрешения Совета. У Федора такого разрешения не было, и теперь он стал упрашивать меня не сообщать в Совет о его оплошности. Я колебался: нет ничего тайного, что в конце концов не станет явным. Потом все же решил, что какая это, в сущности, чепуха в сравнении с тем, что я узнал на Земле, с тем, какой интерес моя работа вызовет в университете.

А для себя, вернее, для ближайших своих друзей, я оставлю рассказ о том, что же все-таки тут произошло.

Сначала я перехватил автоматический маяк "Федора". Выяснив, что лично с ним все в порядке, мне пришлось потом разыскивать недостающие пенальчики, исчезнувшие с дачи Гриневского: все-таки каждый свой специалист в чужом мире на счету. Когда выяснилось, что четырех пенальчиков на месте не оказалось, я сделал темпоральный сдвиг и установил, что их похитил небезызвестный Синюкаев. Не зная, что это такое, он обменял один из них за "пару банок" подгулявшему в Москве рабочему строительно-монтажного управления. Два пенальчика - из-за совершенно непонятного предназначения приобрел у него "коллекционер" Кунин, чтобы затем продать их своему очередному "клиенту". Вот так и появились в Америке Вайлди и блондин со стрелкой на запястье, а в Сибири - Вася.

В спешке покидая дачу Гриновского, Синюкаев обронил один из пенальчиков: его-то потом и нашел "Федор" на участке.

Я понимал, что Федору одному не справиться с ремонтом поврежденного комплекса, когда под рукой нет помощников, потому и дал команду пенальчикам на "оживление", напомнив каждому члену ремонтной команды, чтобы их действия не нарушали естественного хода событий на планете. Каждый добирался до места встречи как мог. Труднее всех пришлось второму "американцу", но ведь он все-таки был охранником и владел всеми навыками и средствами борьбы с гипотетическим противником...

- Ладно, - сказал я Федору. - Тебя я не видел, ничего такого не слышал. Забирай команду, ремонтируйся и улетай. И если задержишься, пеняй на себя!

Федор не заставил себя долго уговаривать и тут же удалился, используя все тот же темпоральный сдвиг.

Я остался в дворницкой и подумал: "Что же мне теперь делать с этими землянами? Просто все стереть в их памяти? То-то потом им будет весело выяснять, как они попали в эту дворницкую. И что теперь делать мне? Ну и задал же ты мне задачку, дорогой Федор!"