«Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)»

Шервуд Смит, Дэйв Троубридж

Троны Хроноса

Перевод с английского Н. И. Виленской

Он - законный наследник имперского трона, в безжалостных схватках отвоевавший то, что принадлежало ему по праву рождения, - корону Но... много ли значит эта корона, если титул остается пустым звуком, а трон Империи Тысячи Солнц - по-прежнему в руках узурпатора? И может ли он, не знающий страха смерти, остановиться на полпути своей судьбы?

А значит, война продолжается. Значит - грядет последняя битва за Империю Тысячи Солнц. Значит - снова пойдут в атаку боевые корабли и схлестнутся великие армии в великой и страшной битве - битве, в которой наградой победителю будет власть, а уделом побежденного - гибель.

Флот собран. Приказы отданы. Жребий брошен.

ПРОЛОГ

Согласно закону, от которого ничто в прошлом не было свободно, зло способно расти бок о бок с добром и в конце концов достигнуть пароксизма в какой-нибудь специфически новой форме.

Если есть вершины, должны быть и бездны.

Благодаря игре внутренних сил сцепления в человечестве высвобождается огромная энергия, но вполне вероятно, что эта энергия и в будущем будет использоваться столь же дисгармонично, как в настоящем и в прошлом. Что будет скрываться за этой грубой силой - механическая синергия или синергия любви к ближнему? Будет ли человек стремиться осуществить свое "я" через коллектив или попытается осуществить индивидуально нечто большее, чем свое "я"? Чего мы должны ожидать - отвержения или принятия Омеги?

Св. Тсйяр

(Пьер Теиярде Шарден)

"ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА", ок. 200 до Исхода

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Отуманенный наркотиками темпат Норио ворвался, обогнув дипластовый барьер, в Палату Хроноса. Мотыльковое биение тайной жизни Пожирателя Солнц преображалось в барабанную дробь, и с каждым ударом в него вливалась энергия, ускоряющая ритм сердца. По шероховатому бугру урианской машины он вскарабкался к сталагмиту, столь похожему на трон, не предназначенный, однако, для человека, где покоилось Сердце Хроноса. Бездна позади, словно ведущая в недра черной дыры, вокруг которой вращалась станция, притягивала взгляд, но зеркальная сфера, заключающая в себе тайну Пожирателя Солнц, влекла еще сильнее.

Пульсирующая в ней жизнь сливала пульс, дыхание и все внутренние функции Норио в одно целое с древним, почти органическим механизмом такого экстаза он никогда еще не испытывал. Время и пространство открывались перед ним в вихре эмоций, идущем от обитателей станции. Перебарываемый сознанием долга страх тарканцев, вбегающих в Палату, ужас и бешенство Моррийона, боязливое любопытство Лисантера, ощущения других людей за стенами отсека. Власть Норио все время росла. В экстатическом триумфе он сознавал, что вот-вот поглотит умы всех, кто находится па станции. Пусть это продлится одно мгновение - его потерявшему чувство времени разуму это представлялось нескончаемым удовольствием, не идущим в сравнение с его жалкой коллекцией.

Но тут он увидел мистическое свечение двух умов в причальном отсеке столь яркое, что он не мог не смотреть, Борясь с этим ненавистным, отталкивающим его светом и желая поглотить разум Вийи первым, Норио черпал силу из Сердца. Внезапная боль пронзила его, и он вспомнил мерзкую штуковину, отнявшую у него Хрима, - теперь он чувствовал пальцами ее пышущую жаром субстанцию.

У Норио вырвался вопль. Разум его вскрылся по шву, ослабленному этим уколом памяти, и развеялась наркотическая дымка, до сих пор скрывавшая от него истинную природу того, что он пытался пробудить. Теперь, когда было уже поздно, он страстно желал укрыться в неведении, в умственной слепоте нормальных людей. Острым колом в него входила боль, которую не мог выразить ни один доступный ему звук. Норио чувствовал, как рвутся жилы у него в горле и лопаются голосовые связки - что-то жуткое в своей огромности искало выхода сквозь его мозг, дробя его на миллион осколков, и каждый из них был жив и не терял сознания в пытке этого нескончаемого мгновения...

Свет начал мигать.

По тому, как стиснули оружие руки тарканцев из почетного караула, по сузившимся глазам и окаменевшим челюстям Анариса ахриш-Эсабиана, Должарского наследника, Вийя поняла, что это - явление ненормальное. Ее тело напряглось, и взгляд, обежав отсек, снова остановился на Анарисе.

Наследник застыл неподвижно менее чем в метре от нее. Она чувствовала его гнев, как обжигающий огонь, и пыталась заслониться от него своим ментальным щитом. "Если жизнь на Пожирателе Солнц такова, придется принять предложенные Монтрозом наркотики", - подумала она, стараясь хотя бы внешне сохранить невозмутимость.

Огни замигали снова, бросив зеленовато-серую тень на лицо Анариса, потом потускнели и погасли совсем, оставив от него едва различимый силуэт. Причальный отсек сделался красновато-серым, словно каменный чертог, освещаемый солнцем сквозь розовые стекла, и Вийя, не отрывавшая взгляда от Анариса, узнала, к своему ужасу и отвращению, собор в Нью-Гластонбери на Дезриене,

Отталкивая от себя воспоминание об этом месте и о видении, которое ее там посетило, Вийя уцепилась за единственную связь с реальностью, еще доступную ей, - за фигуру Анариса, зеленовато-серую на фоне света, идущего от стен. Но тут в соборе словно открылась дверь - тень расширилась и неотвратимо увлекла ее в Сновидение.

Серый туман вокруг разошелся, и она услышала знакомый шум прибоя.

Брызги оросили ее лицо - соленые брызги.

Подняв голову, она увидела над собой зеленовато-серые облака Должара. Сверкнула молния, и раскат грома заглушил рокот моря. От запаха соли щипало в носу. Каким-то образом она перенеслась с урианской станции сюда, на остров Хореи.

"Я уже была здесь когда-то", - подумала она, все еще пытаясь вернуть... что? Ей помнилось высокое здание из ажурного камня, его кристаллические окна, старая женщина... Но память ускользала, ноги вязли в песке и соленая пена жалила глаза.

Еще мгновение она слышала эхо своей мысли - даже не эхо, а вопрос, но и он отошел куда-то на край сознания, вытесненный настоятельной потребностью сделать что-то, и сделать немедленно,

Она осмотрелась, привыкая к повышенной силе тяжести, повернулась спиной к темно-серому Должарскому морю, взобралась, тяжело дыша, на каменную осыпь и увидела перед собой многоярусный город, врезанный в склон горы с двумя вершинами.

"Джар ат-Хореид", - пришло откуда-то извне.

Она изумленно смотрела на высокие арки, фигурные окна и мозаики, которые при кратком проблеске заходящего солнца вспыхнули золотом, рубинами и изумрудами.

Вийя не ждала, что увидит такую красоту. На Должаре никогда не было ничего красивого, и она думала, что должарианцам чуждо само понятие прекрасного, хотя в массивных башнях властителей Дола ей не доводилось бывать.

Внезапно она вскинула глаза, но не увидела ничего, кроме туч. Астероид!

Как бы она здесь ни оказалась, причина теперь стала ей ясна, "Я должна предупредить их", - сказала она себе и бросилась бежать.

Ветер дул навстречу, предвещая шторм. Теплые капли шлепались на нее и на истертый кирпич дорожки. Она перескочила через низкую загородку, грохнув сапогами о камень.

Ее окружали незнакомые запахи трав и душистых кустарников. Она мельком подумала, что климат здесь много мягче, чем на севере.

Потом она увидела человека и остановилась, смигивая дождевые капли с глаз.

Он сделал старинный жест, означающий "мир тебе". Вийя ответила тем же, и он поманил ее к себе.

Она свернула с дорожки на другую, поуже, раздвинула занавес пальмовых ветвей и увидела длинный низкий дом с нависающими краями крыши.

Вслед за незнакомцем она взошла на крыльцо, и ветер внезапно утих. В закругленных окнах горели огни, и она ясно видела смуглое лицо со светлыми глазами. Мужчина был на ладонь ниже ее, крепкого сложения. В длинных, как у нее, волосах сквозила седина. Он был старше, чем показалось ей на первый взгляд.

Одет он был просто: в длинную разноцветную тунику и мешковатые штаны, заправленные в тканевые сапоги. Все это, в отличие от костюма Вийи, нисколько не напоминало военную форму, да и оружия, судя по всему, он при себе не имел.

Не успев ничего сказать, Вийя почувствовала у самого своего щита осторожный вопрос, а за вопросом - твердый, как сталь, контроль.

- Добро пожаловать, дочь моя, - сказал мужчина. Его выговор искажал слова, но за ними чувствовались любопытство и неподдельное радушие, а еще глубже - сознание чего-то неотвратимого и печаль, которую даже его контроль не мог скрыть.

- Астероид, - сказала Вийя. - Люди с материка...

- Это неизбежно, - ответил он, обратив поднятую ладонь к городу. Неизбежно.

Дождь перестал на время - словно занавес открыли, - и Вийя увидела на балконе каждого дома, от уровня моря до вершины горы, людей самого разного возраста. Все они стояли очень тихо, глядя на юг.

Повинуясь знаку незнакомца, Вийя посмотрела туда же, в желтое вечернее небо.

С небес медленно, неотвратимо, почти величественно нисходил яркий свет. Вот он исчез за южным горизонтом, и в сумерках расцвел световой купол, пронзенный стрельнувшим ввысь голубоватым копьем, - это удар астероида превратил сотню кубических километров воды и морского дна в перегретый пар.

- Свершилось, - сказал мужчина.

Первой реакцией Вийи был гнев от бесцельности всего этого. Она явилась слишком поздно, чтобы спасти их. Если бы она лучше рассчитала время, если бы у нее был корабль, она расстреляла бы этот астероид еще в космосе... но "Телварна" исчезла за много веков и световых лет отсюда.

- Не сердись, дочь моя, - сказал мужчина.

- Зачем я здесь? - спросила она. - Появившись хотя бы на день раньше, я могла хотя бы предупредить вас.

Человек развел руками с печальной улыбкой. Она заметила, как дрогнул уголок его рта. "Он боится", - мелькнула мысль.

Он был телепат и тут же эту мысль уловил:

- Никому не хочется умирать до срока.

- Людям вообще не хочется умирать.

Он сделал глубокий вдох - запах трав в воздухе напоминал аромат специй, добавляемых в вино, - и улыбнулся.

- Прежде чем поговорить о терев ха-зхад (это выражение, как поняла Вийя, значило "об интимных вещах"), надо хотя бы познакомиться. Я Мас, ликтор Хореи.

- Я Вийя, - ответила она спокойно, несмотря на учащенное биение сердца. Прошло уже полминуты. Значит, я тоже умру с ними - и он полагает, что в этом во всем есть смысл?

- Твое имя звучит не по-нашему. Ты из Служителей Дола?

- Имя мне дал другой народ, ведь там, - она указала на север, - у рабов нет имен. - Увидев, как сдвинулись его брови и поджался рот, она добавила: - Не надо меня жалеть. Властители полагают, что, оставляя нас безымянными и брея нам головы, они лишают нас личности - но тех, кто хочет свободы, подобные меры только подзадоривают.

Мас кивнул с пониманием.

- А ты? Ты не считаешь смерть врагом, с которым надо сражаться до последнего? - спросила она. В ее памяти возникло смеющееся лицо Маркхема за миг до того, как Хрим его поджег, и объятое огнем тело; и вопрос получился злым, но она снова увидела спокойные лица людей на балконах и поняла, что в этом хореяне солидарны с ней.

- Во вселенной ничто не исчезает бесследно, - с грустной улыбкой ответил Мас. - Но мы любим наш дом, наш остров - и нашу планету тоже. Мы знали, что Дети Дола уничтожат нас тем или иным способом, и оттягивали это, как могли. Но, убедившись, что их сила возросла, мы изменили свои планы. Мы сольемся с Единосущием, но передадим свой дар будущему. И если этот дар будет принят, в конечном счете выиграем мы все - и те, кто служит Долу, и те, кто любит Хора.

- Нам внушают, что вы были демонами, - сказала Вийя и осеклась - к чему губить мечту приговоренных к смерти?

Мас коротко ахнул, и она взглянула на него - неужто он так легко отказался от своей веры?

Но его широко раскрывшиеся глаза искрились радостью.

- Так ты пришла из грядущего? - Он прочел ответ в ее уме, не дожидаясь слов, и на ресницах у него блеснули слезы. - Наш дар! Наш дар!

Ветер донес сверху странный звук: слитые голоса опускались от высоких нот к низким, и красота этого пения обжигала душу.

Мас обратил взор к южному горизонту, который слегка изменился

- Там, над нами, в самых недрах горы, ждут те, кто попытается выжить: на каждую разновидность Дара приходится хотя бы один человек.

Вийя поморщилась при мысли о том, что будет с этими выжившими. Она решила молчать, но Мас читал ее мысли.

- Мы знаем натуру Служителей Дола. Все эти люди - добровольцы. Среди них моя жена.

От слова "жена" Вийя поразилась в третий раз.

- Видимо, то, что дается свыше, не умирает, - промолвил он, глядя на нее. - Ибо ты слышишь нас, в отличие от Детей Дола нашего времени. Есть и другие, такие, как ты?

Поняв, в чем заключался их "дар", Вийя быстро кивнула. Волна приближалась: Вийя слышала, как она шуршит, вздымаясь выше точки любого прилива.

- Да, есть. Жители материка поработят взятых в плен хоре-ян, но дар проявится в потомках этих рабов. Но скажи: если вы не признаете войн, каким образом исчезали корабли всех прежних завоевателей?

- Они никуда не исчезали. Эти завоеватели здесь, среди нас - мы убедили их сложить оружие и присоединиться к нам. Ты получила свой дар, Та, Что Слышит. Храни же его - и помни о нас.

Хор запел громче, и к нему примкнули другие, духовные голоса, слившиеся в псалме радости и единства, а глаза ожидающих гибели хореян смотрели на пронизанную водорослями стену дымящейся воды, следом за которой шла взрывная волна.

Вийя закрыла глаза. Рокот усиливался, заглушая пение в воздухе, но в мозгу оно звучало по-прежнему, и в последний миг она, отбросив защитные барьеры сердца и духа, устремилась к общему хору.

Но волна прокатилась, тихая и холодная, и увлекла ее в небытие.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

АРТЕЛИОН

Мойра бежала по широкому коридору, и бюсты давно умерших Панархов и Кириархей провожали ее слепыми взорами. Коридор уперся в колоссальные двери, и она в отчаянии остановилась. Охваченная пламенем птица грозно смотрела на Мойру с дверей, а позади слышались голоса, грубые голоса Должарских захватчиков. Девочка оглянулась и потянула за огромную ручку.

Двери не уступили, и Мойра сглотнула слезы, но тут раздался глубокий гул, и громадные створки стали отворяться. Сперва она просунула в щель ногу, потом корзинку, потом проскользнула сама. Гул затих и опять возобновился. Мойра прошла несколько шагов вперед и остановилась - ее облегчение сменилось страхом, когда она осознала всю огромность этого помещения. Она попятилась, обернулась и увидела, что гигантские двери закрылись за ней. Гул, которым это сопровождалось, пронизал все ее тело.

Она видела Тронный Зал и раньше, но только на голографиях, не дающих никакого понятия о просторах, грозивших ее поглотить. Вместо потолка над ней простиралось звездное небо. Было холодно, и казалось, что в темных углах шепчутся голоса, как будто здесь кишели призраки. Мойра огляделась, но ничего не увидела и двинулась по блестящему полу к изумрудно мерцающему трону. Он тоже был окутан мраком и походил на огромное, уходящее ветвями к звездам дерево.

Деревья всегда вселяли в Мойру чувство безопасности, и она устремилась вперед бегом, прижимая к груди корзинку.

В том конце зала должны быть другие двери, А если должарианцы сообразят, куда она делась, и войдут сюда, она сможет спрятаться за троном.

Она бежала все быстрее, вызывая вокруг шепчущее эхо, и смотрела только на дерево, стараясь не замечать, как здесь темно.

Потом она увидела, что на Изумрудном Троне сидит человек, и остановилась, тяжело дыша.

"Если тебя схватят, притворись, что заблудилась, и поплачь", прозвучал в памяти хриплый голос Маски, чье лицо скрывала красная ткань, а темные глаза смотрели прямо в душу.

- Поди сюда, - сказал голос - тихий, чуть громче шороха ее сандалий по холодному блестящему полу.

Мойра испустила дрожащий вздох и двинулась к трону. Заплакать будет нетрудно - она ведь видела, на что способны должарианцы там, на берегу, где их предводитель расплавил Аврой. Они убивали людей просто так, ни за что.

Но чем ближе она подходила к трону, тем более странным казался ей сидящий там человек. Трон мерцал слабым светом, идущим непонятно откуда, и человек на нем светился так же. Такой одежды, как у него, теперь никто не носил, но он совсем не походил на должарианца.

Может, это призрак, о котором столько говорили ее друзья? Ниону даже говорила, что видела его, но Мойра думала, что подружка просто завидует ей, потому что она успела повидать Аврой. Больше уж ни одна девочка не принесет Аврой цветы - Должарский вождь расплавил статую.

Подойдя ближе, она разглядела, что человек на троне очень стар, но держится прямо и гордо, как будто сидит тут по праву. И что он не настоящий, а весь из туманного света. Да просто голо, только и всего. Так ей и отец говорил. Но очень похож на портреты Джаспара, первого Панарха, а глазами напоминает Маску. Голо так не смотрят - только люди.

Мойра замедлила шаг и остановилась перед самым троном. Старик улыбнулся ей и сделал знак подойти еще ближе, но она не двинулась с места горло ей точно стиснула невидимая рука.

- Ты кто? Призрак? - спросила она наконец. Ее тонкий голосок совсем потерялся в огромном зале.

- Скажем так, Мойра: я больше, чем призрак, но меньше, чем человек. Его голос, внятный, но тихий, не производил эха.

Мойру не удивило, что призрак знает ее имя.

- Ты мне поможешь? - спросила она, осторожно ставя корзинку на пол. Гаки меня заметили.

- Гаки? - с легкой улыбкой повторил он.

- Мы так должарианцев зовем. - Надо же, он знает ее имя, но не знает, как дети Мандалы прозвали оккупантов. Она быстро оглянулась - большие двери оставались закрытыми. - Они любят убивать, но нас больше не трогают, если мы не нарушаем их правил. А я вот нарушила, потому что в эту часть дворца ходить запрещается. Но ведь дворец наш, а не их! Ненавижу гаков!

- Но ведь ты не только это правило нарушила? Мойра снова взяла корзинку с пола. Насквозь он ее видит, что ли?

- Я помогаю папе, - заявила она.

Это, в общем, правда - она в самом деле помогает отцу. Даже должарианцы знают, что ее отец - старший садовник и что она носит садовым работникам разную рассаду, потому что мало у кого из них пропуска позволяют ходить всюду.

Не знают они только, что под рассадой она иногда переносит чипы с сообщениями.

- Одно дело - нарушить правило, которое может повредить только тебе, сказал старик, - и совсем иное - сделать то, что может повредить другим людям. Ты понимаешь разницу?

Мойра промолчала. Неужели призрак и о чипе знает? Она обещала папе - и Маске - никогда никому не говорить, что носит в своей корзинке помимо рассады.

Впрочем, она понимала, о чем он говорит. Маска ей объяснил, что ДатаНетом теперь никому пользоваться не разрешают, кроме как по делу, и что гаки читают все. Поэтому секретные послания - вроде тех, что они с папой пытаются передать маме, которая, может быть, прячется на другой стороне планеты вместе с другими флотскими, сумевшими скрыться в первые дни оккупации, - передаются на чипах из рук в руки. А для их прочтения используются электронные блокноты или портативные проекторы наподобие тех, с которыми дети работают в школе. Некоторые и правда взяли из школы, и это порядком забавляло Мойру и ее друзей.

- Ты хочешь сказать, - осторожно спросила она, - что, если я не доставлю эту рассаду куда надо, кто-нибудь может пострадать?

- Именно так, Мойра.

Значит, он полагает, что она поступила нехорошо, пойдя этим путем, а не по служебным трубам, как велел ей Маска.

- Я пробралась сюда, чтобы тебя увидеть, - выпалила она, - посмотреть, настоящий ты или нет.

- Зачем? - уже без улыбки спросил старик.

Чувства, обуревавшие Мойру, как-то не укладывались в слова. Потому что я надеюсь, что моя мама жива. Потому что папа пьет по ночам, пока у него глаза не покраснеют. Потому что у многих из нас нет родителей и никогда уже не будет. Потому что гаки сильнее нас и такие подлые. Потому что на нашей стороне должен быть кто-нибудь посильнее должарианцев.

Но этого она почему-то не смогла выговорить и сказала:

- Наши Крысы говорят, что Маска тебя видел. Что гаки тебя боятся, а Маска - нет и что он всю ночь с тобой разговаривал. Я просто хотела проверить, правда это или нет.

- Это правда, - сказал старик. Мойра перевела дыхание, а он опять улыбнулся и спросил: - А кто такие Крысы?

- Мои друзья, - гордо ответила она. - Мы называем себя Крысами, как ребята на Рифтхавене. У нас даже свои знаки есть... - Тут она почувствовала, что говорит лишнее, и умолкла.

- Ты молодец, Мойра, - одобрительно сказал призрак. - Можешь сказать своим Крысам, что я здесь и что я помогаю Маске. Но ты должна обещать мне, что больше не станешь ходить этой дорогой. - Он повернул голову, и Мойра с замиранием сердца убедилась, что может видеть сквозь его череп. Но он улыбнулся и снова взглянул прямо ей в глаза. - Мужайся, дитя мое, - сказал он, и в этот миг большие двери, через которые она вошла, распахнулись.

Когда двери начали открываться, пенташ Синаран сделал одной из гвардейцев знак пройти вперед. У тарканки напряглись плечи, и она, побледнев, оглянулась на него с порога.

- Девочка стоит перед троном. Но оно... тоже там, с ней.

Взводный тихо выругался, употребив слово, за которое альташ Джессериан запросто мог бы назначить ему сто плетей. "Никакой это не карра, - говорил им Джессериан. - Это голограмма, компьютерный фокус".

Но сам альташ, командующий Должарскими силами в Мандале, ни разу не видал этого панархистского карра. Даже если он вылез из компьютера, все равно он порождение злой воли мертвого врага. Как же его еще называть?

Двери раскрылись пошире, и Синаран его тоже увидел. Он послал свой взвод вперед, и тарканцы, преодолевая страх, рассредоточились и бегом устремились к трону, чтобы охватить его с флангов. Коммуникатор уведомил Синарана, что взвод Джустуана прошел во Врата Алеф-Нуль за троном.

Давя в себе суеверный ужас и держа бластер наготове, пенташ, тарканец с двадцатипятилетним стажем, четкой и быстрой походкой двинулся к трону. В зале забрезжил мертвенный свет, приобретающий яркий зеленовато-желтый оттенок гангренозной раны. Дышать стало трудно, и Синаран стиснул челюсти при виде тумана, зловеще медленно клубящегося над троном.

Но страх не мог победить двадцати пяти лет жестокой муштры и боевого опыта, и пенташ не замедлил шаг. Фигурка девочки, съежившейся у самого трона, выдавала не менее сильный страх. Почти что доросла до своего первого Каруш-на Рахали. При этой мысли Синаран испытал легкое возбуждение - он, как и все должарианцы, никогда не терял связи с лунным ритмом далекой родной планеты.

Но он сурово подавил этот позыв. Панархисты вообще под запретом, а эта и вовсе маленькая и хилая, даже если созрела уже, в чем он сомневался. Ему отдан четкий приказ, и эта девчонка не доживет до Схватки, даже если у панархистов имеется что-то подобное.

Он дошел до помоста, и его правая нога напряглась для следующего шага.

- Если ты ценишь свою волю и душу, не подходи ближе, - на безупречном Должарском сказал тогда карра.

При этих словах Синаран замер, словно наткнувшись на стену, и покачнулся, на миг потеряв равновесие. Его никто не предупреждал, что призрак умеет говорить!

Карра смотрел на него, не отводя глаз, и в зале стало темнеть. Волны почти неслышных звуков пронизывали тело тарканца. Весь оставшийся свет сосредоточился вокруг карра и толчками потек с высоты трона прямо к Синарану. Ужас сковал пенташа, когда он увидел позади глаз призрака тьму с пляшущими языками пламени.

- Меня зовут Джаспар, - оказал карра, и Синаран понял, что пропал. Карра называют свои имена только тем, кого собираются пожрать. - Я не спрашиваю, как зовут тебя, ибо это уже не имеет значения. Ты вошел в мои владения по собственной воле, и теперь ты мой.

Карра помолчал, как бы в раздумье. Синаран метнул взгляд вправо и влево - его взвод занял позицию по бокам трона.

- Вопрос только в том, проглотить мне тебя теперь или после. С решимостью отчаяния Синаран вскинул бластер, но боль окатила его расплавленным металлом и погрузила во тьму.

Мойра так напугалась, что почти уже не чувствовала страха. Она стояла у трона, глядя на приближающихся тарканцев, а над ней клубились тучи, словно в грозу.

Призрак заговорил на жестком языке захватчиков, и солдат остановился. Мойра слышала тихий рокот грома. Жуткие зеленые тучи пускали струйки пара, похожие на юрких змей.

Солдат внезапно навел на призрака свой бластер. В тот же миг сверкнул свет, ударил гром, Мойре заложило уши, а из туч хлестнули синевато-белые бичи молний. Одна из них обрушилась па тарканца перед троном - тот весь передернулся и упал без сознания. Сквозь раскаты грома послышались вопли, а по том настала тишина.

Присевшая на корточки Мойра медленно поднялась и огляделась. На полу кое-где виднелись темные дымящиеся холмики, и пахло горелым мясом. Мойра зажала рукой нос и спросила призрака:

- Они мертвые?

- Все, кроме этого. - Призрак показал на тарканца у трона.

- Надо было убить и его тоже, - свирепо заявила Мойра, чей испуг успел уже смениться гневом.

- Я не могу перебить их всех один, Мойра, - слабо улыбнулся призрак. Я не должен убивать даже тех, кто заходит в мою часть дворца - иначе их сообщники за пределами планеты захотят отомстить за них. Что до этого, пусть живет и нагоняет на других страх своими рассказами. - Призрак встал. - А ты должна выполнить то, что тебе поручено.

И перед самым троном внезапно разверзлась дыра.

- Ты веришь мне, Мойра? - спросил призрак, и она кивнула. - Тогда следуй за мной. - Он растаял и ушел в дыру, словно дым.

После секундного колебания Мойра прыгнула за ним и заскользила вниз витками, как в горки, - похоже было на Брюхо Дракона в Панлюдиуме. Ей это даже понравилось. У самого низа ее желудок взмыл вверх, и что-то мягко поставило ее на ноги.

Призрак молча повел ее за собой, и скоро перед ней открылась дверь в сад, куда она и шла, пока не свернула в сторону. Мойра заморгала от солнечного света - она думала, что и здесь будет дождь, настолько реальной была гроза в Тронном Зале.

Она обернулась, чтобы поблагодарить призрака, но он уже исчез.

Мойра, неся корзинку, отправилась выполнять свое поручение.

Ферразин, хмурясь, выключил пульт. Ему только что удалось получить блок информации такого рода, которую Барродах ценил больше всего, - но почему она далась ему так легко, в самом конце сеанса? И откуда эта внезапная вспышка активности? Карта узлов, которую он так старательно составлял, осветилась сверху донизу.

Он оглядел свой кабинет. Вот одна из наград за его успешное проникновение в тайны дворцового компьютера: огромная разветвленная сеть электроники, временами вбирающая в себя чуть ли не всю компьютерную мощность Артелиона. Ясное дело, как бы они иначе управляли Тысячью Солнц? Теперь понятно, почему Колледж Инфонетики помещался именно здесь.

Тианьги шелестело, наполняя комнату прохладным воздухом с запахом леса и солнечных полян. За дипластовой перегородкой, врезанной в стену Должарскими завоевателями, виднелся полный кипучей деятельности компьютерный зал, но его шум сюда почти не доносился. Тамошние техники тоже видели Ферразина, но старались не встречаться с ним взглядом. А ведь он сидит в таком же аквариуме, как они все. Но другие программисты без вызова к нему не заходят - он здесь главный.

Еще недавно он был таким же, как они, и даже не мечтал управлять дворцовой сетью Мандалы. Он был хорошим специалистом, но уже не надеялся проникнуть глубже уровня октанта, когда рука Аватара извлекла его из безвестности. Только на службе Должару он и мог достичь своей несбыточной цели.

Но здесь он столкнулся с работой, которую не мог осилить при всем своем старании, и встретился с явлением, скрыть которое было затруднительно. В Сети существовал автономный интеллект, носящий личностные характеристики Джаспара Аркада. Ферразину до сих пор не верилось, что Мандала так откровенно нарушила собственный запрет на создание искусственного интеллекта, поправ коренной предрассудок человечества Тысячи Солнц.

Этот-то интеллект и поймал Ферразина в ловушку. Работу, продвигающуюся столь успешно, выполнял уже не Ферразин, а он, Джаспар. Хуже того: дворцовый компьютер действовал по неизменной схеме "ты мне - я тебе". Что он потребует от Ферразина за выданную на этот раз информацию?

Зажужжал коммуникатор, и Ферразин получил ответ на свой вопрос.

- Это Джессериан. Немедленно приходи в Тронный Зал. - И командующий отключился, не дожидаясь подтверждения.

Через несколько минут программист, перебарывая тошноту, уже наблюдал, как мрачные тарканцы выносят из зала поджаренные тела своих товарищей. Запах горелого мяса застревал в горле.

Ферразин с ужасом выслушал рапорт единственного, кто остался в живых, - тот стоял по стойке "смирно", но его пошатывало.

- Как это возможно? - спросил Джессериан Ферразина, когда тарканец закончил.

Ферразин сглотнул, преодолевая металлический вкус во рту. Только бы не вырвало, подумал он, роясь в своих познаниях по части техники.

- С-скорее всего р-разрядные тороиды в потолке, у-управляемые ультрафиолетовым лазером.

Должарианец ответил ему грозным непонимающим взглядом.

- Искусственная молния, - с внезапной усталостью пояснил Ферразин. Кириархея Баникалаан увлекалась такими штуками. У неё даже дождь и снег с потолка шел Эти машины уже пару веков не использовались.

- Однако работают исправно? - с нескрываемым презрением процедил Джессериан.

- Почему бы и нет, если компьютер осуществляет уход за ними?

Командир отвернулся и отпустил уцелевшего тарканца, бросив несколько резких фраз. Тот, с искаженным от боли лицом, отдал честь, сделал четкий поворот, споткнулся и зашагал прочь. Джессериан и программист остались вдвоем на возвышении. Даже похоронная команда ушла, и их голоса смолкли, оставив за собой шепчущее эхо.

Джессериан подошел вплотную к Ферразину, возвышаясь над ним. От него пахло, как от изнуренного бегуна, держащегося на одной нервной энергии.

- Это твоя оплошность. Ты обязан контролировать компьютер.

На последнем слове Джессериан споткнулся - он явно хотел сказать "карра". Ферразин даже развеселился, несмотря на испуг. Искусственный интеллект волнует должарианцев не меньше, чем его, хотя и по другим причинам.

- Я не могу его контролировать. Я предупреждал вас - не пускайте тарканцев в Тронный Зал. Вы не хуже меня знаете, что с компьютером можно только договариваться - либо уничтожить его целиком. А если мы это сделаем, нам обоим тоже не жить.

Джессериан выругался по-должарски, но Ферразин понимал, что он признает правду его слов. Он, как и Ферразин, обязан компьютеру своим нынешним положением. После отбытия Эсабиана он получил через Ферразина ровно столько информации, чтобы избежать катастрофы вроде тех, что оборвали карьеру других военных, равных ему по званию, здесь, на Артелионе. Теперь он, как и Ферразин, главный в своей области.

- Но у нас больше нет ках-джиллальч, - сказал тарканец и пояснил: Козлов отпущения. И твой... призрак держит нашу судьбу в зубах. Есть ли у тебя для Барродаха такое, что убедило бы его отвратить гнев Аватара?

- Не будь он катеннахом, - улыбнулся Ферразин, - я сказал бы, что держу судьбу его потомства в своих зубах.

Джессериан с коротким лающим смехом окинул его оценивающим взглядом.

- Ты сильно изменился после того, как Аватар нас покинул. Во время Каруш-на Рахали ты еще плох, но уже учишься быть должарианцем.

- Я дышу полной грудью.

Джессериан ответил странным косым кивком, характерным для должарианцев, но обычная хмурая гримаса тут же вернулась на его лицо.

- Я тоже, но это может измениться.

Ферразин передернулся от воображаемой боли, представив себе месть Эсабиана, если тот разоблачит их.

- Что вы будете докладывать? - спросил он.

Они быстро договорились о содержании своих рапортов и ушли из Тронного Зала. Ферразин поспешил в свой кабинет, мысленно репетируя предстоящую беседу с Барродахом, - бори потребует от него объяснений, как только получит известие от Джессериана. Хорошо, что червяки, которые он обещал запустить, уже готовы.

Первым делом он отправился в освежитель, где поплескал водой на лицо и прополоскал рот, чтобы избавиться от смрада жареной плоти, потом затемнил дипластовое окно и сел перед своим пультом.

Странно это - бороться с другим программистом за сотни световых лет от тебя. В "справочнике изыскателя" почти нет информации об этой Татриман Алак-лу-Омбрик - она ведь из рифтеров, - но она очень сильный специалист. Иначе быть не может, раз она работает под руководством самого Аватара. У Барродаха на Пожирателе Солнц больше нет таких, если учесть, что Лисантер занимается компьютерами наряду с урианскими исследованиями, поэтому Барродах наладил Ферразина контролировать ее работу. Без поддержки артелионского компьютера у Ферразина не было бы против нее ни единого шанса.

Ферразин надеялся, что хорошо замаскировал задачи, которые ставил компьютеру. Страшно подумать, что может случиться с каналом гиперсвязи, который он использует для программирования на Пожирателе Солнц, если машинный интеллект этот канал обнаружит.

Он только-только успел составить рапорт, когда пульт заверещал - это был особый код, которым пользовался Барродах. Ферразин связался с ним по гиперсвязи, минуя Ремалиаха - бори, ответственного за связь на Артелионе.

Через несколько секунд Барродах появился на экране.

Ферразин, борясь с заиканием, заговорил первый:

- У меня г-готовы два червяка из заказанных вами. П-первый даст вам нужную информацию без угрозы обнаружения. В-второй постепенно отведет дополнительную компьютерную энергию на ваши стазисные заслонки.

Бори коротко кивнул - его щека подергивалась.

- Тебе известно, зачем я тебя вызвал.

- Д-да, но есть еще кое-что, - заторопился Ферразин. - К-компьютер выдал часть статистики по флоту в южном Алеф-Нуль - надеюсь через сорок восемь часов получить остальное.

Барродах немного просветлел.

- Это хорошо. Это может даже отвести от вас гнев Аватара. Ферразину было гораздо легче общаться с секретарем Эсабиана по гиперсвязи, чем лично, - он даже заикаться перестал.

- А если не отведет, что вы предпримете, когда Татриман сделает следующий ход?

Бори передернулся и потер щеку, сам, видимо, не замечая этого жеста, и без дальнейших комментариев выслушал объяснения Ферразина по поводу уничтожения взвода тарканцев.

Ферразин вкратце рассказал о других аспектах своей деятельности, и оба отключились одновременно, прервав свою кодовую связь.

Узел, управляющий нужным терминалом, активизировался. Используя часть своего внимания, разум, именующий себя Джаспаром, нащупал канал, привязал к исходящему сигналу собственное сообщение и одновременно получил возвратную информацию от своей программы-агента. Информации пока было немного, но скоро он будет знать об этом отдаленном месте достаточно, чтобы начать действовать. Одно он уже знал: Враг находится там собственной персоной.

Тем временем надо еще раз поговорить с человеком по прозвищу Маска - в мире немало такого, что он способен понять только при посредстве живого разума.

Ибо Джаспар был мертв и сознавал это.

2

"ЦВЕТОК ЛИТ", ОДИН СВЕТОВОЙ

ДЕНЬ ДО ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Единственный звук на мостике "Цветка" производили пальцы Хрима, барабанящие по подлокотникам. Главный экран показывал бинарий черной дыры, но Хрима больше интересовали компьютерные световые черточки, изображающие корабли. Километровый "Цветок Лит" распределил свой сенсорный ряд па приличное расстояние, хотя и не такое, как крейсер.

- Они там все чокнутые, кэп, - сказал скантехник Эрби, ткнув большим пальцем в сторону экрана. - Так и скачут с места на место.

- Вот погоди, увидишь крейсер с каждого боку - еще не так заскачешь, съязвил орудийщик Пилиар.

- Что-нибудь засек, Риоло? - прервал их Хрим.

- Нет, капитан. - Барканец поддернул свой гульфик нервным движением, так раздражавшим Хрима прежде.

Теперь раздражение прошло, а если оно возвращалось, секс с шестеком быстро его снимал. Но то, что Риоло не мог расшифровать переговоры, ведущиеся вокруг Пожирателя Солнц, бодрости не вселяло.

Впрочем, ничего удивительного тут нет после того, что Барродах сделал с "Аравийской ведьмой". Он отрезал им энергию за сообщение, переданное кодом Братства, пользоваться которым бори запретил, и "Кулак Должара" отбуксировал их на орбиту, пересекающую черную дыру. Хриму до сих пор слышались их вопли в тот момент, когда приливный эффект разнес корабль на части. С тех пор никто не решался противопоставлять свой код компьютерным мощностям. Пожирателя Солнц.

Ну уж "Цветок" никто не обездвижит, решил Хрим. Он велел своим техникам привести реакторы в рабочее состояние еще до выхода из пространства Барки - теперь они смогут переключиться в течение нескольких минут.

- Долго еще будет разворачиваться этот хренов ряд? - с подобающим недовольством осведомился Хрим.

- Часа два, я думаю, - ответил Эрби. - Метку "Когтя дьявола" легко распознать.

Подергивание Риоло снова привлекло внимание Хрима, и на сей раз капитан рассердился.

- Чего ты ерзаешь, троглодит?

- Огры, капитан. Я с ними еще не закончил.

- Какого тогда хрена ты здесь торчишь? Мотай отсюда и займись делом, рявкнул Хрим, невзирая на то, что сам изменил рабочий график барканца.

"Это из-за Норио я так нервничаю, - сказал себе капитан. - Он не должен был бросать меня". Темпат хорошо умел снимать с Хрима стресс с помощью более или менее тонких приемов, а шеетек просто топит все ощущения в потоке голого удовольствия. Да, расслабляет он до предела, но это и все.

По правде сказать, Хрим, несмотря на не испытанное прежде наслаждение, скучал по своему паршивому мозголазу, но ни за что не признался бы в этом Норио, который бросил его, не спросясь.

Барродах отказывался отвечать на вопросы, касающиеся темпата. "Я не могу раскрывать ничего, что относится к контролю над Пожирателем Солнц", сказал он Хриму.

И Хрим использовал огров, чтобы получить доступ на Пожирателя. Авось там он получит наконец компенсацию, причитающуюся ему за погибший при Малахронте крейсер. Риоло рассказал ему, как барканцы мужского пола пользуются шестеками, получая взаимное удовольствие со стерилизованными гуриями и подчиняя их своей воле. Хрим испробовал это с юнгой и убедился, что барканцы ничего не преувеличили. С Норио это тоже сработает. И если у Норио хватит силенок контролировать станцию... то он, Хрим, будет контролировать Норио.

"КОГОТЬ ДЬЯВОЛА", СИСТЕМА

ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Таллис Й'Мармор, поборов желание потрогать нашлепку на глазу, положил руки на подлокотники командного кресла. Посмотрев на пульт, он вспомнил код, которым можно вызвать логос, и поморщился. Больше он в этом не нуждается. Он может похерить этот код, может взорвать свой пульт, и логос будет общаться с ним в призрачном режиме, незаметно для чужих. А если Таллис захочет, то и открытым текстом, на глазах у команды.

Впрочем, так далеко заходить он не станет. Просто будет слушать пусть логос сам выходит с ним на связь. Таллис взглянул на Киру Леннарт, ставшую первым помощником после того, как освободила капитана из заточения в сточном трюме. Она заверила его, что способ победить логос есть. "Если мы сумеем разбудить эйдолона, у нас появится шанс", - шепнула она ему на ухо после припадка страсти, пока Лури храпела по ту сторону от нее.

Все может быть, а тем временем Таллис сотрудничал с логосом. Вся команда была уверена, что это Таллис открыл шлюз перед Андериком, но Таллис-то знал, кто это сделал, и кошмары, где тело Андерика уплывало в бездну космоса, служили ему предостережением. К счастью, логос почти ничего не требовал, да и эти немногие требования относились к обязанностям, возложенным на Таллиса Ювяшжтом.

- Импульс орбитального монитора! - объявил внезапно скантехник Ульгер.

У Таллиса сердце замерло в груди. Опять! Что же это делается? Уже четвертый раз в их патрульном секторе срабатывает монитор - и каждый раз они ничего не находят. Интересно, другие корабли тоже с этим сталкиваются? Узнать невозможно: Ювяшжт ничего не скажет, а другие рифтерские корабли после случая с "Ведьмой" больше не выходят на связь, разве что когда приказ Ювяшжта подводит их близко друг к другу, что случается все реже и реже.

- Запрограммируй новый курс, - сказал Таллис шо-Имбрису. - Связь, передать импульс с нашим курсом по гиперсвязи на "Кулак".

Команда подобралась, а Таллис под своим сшитым на заказ мундиром потел в два ручья. Он перенастроил тианьги, и на мостик поплыли успокаивающие ароматы.

"Да что толку, - уныло подумал Таллис. - Все мы знаем, что чистюли на подходе, - и Барродах поместил нас между ними и собой".

Что, если атака начнется прямо сейчас? Когда-то - жизней пять назад Таллис гордился бы тем, что его "Коготь дьявола" первым о ней оповестил. Но последние события показали, как мало он способен управлять даже собственной судьбой, не говоря уж о своем дурацком корабле. Авось Ювяшжт пошлет еще несколько кораблей проверить импульс, и "Коготь" перестанет быть единственной мишенью.

Миг спустя пришло подтверждение от Должарского флагмана, где Ювяшжт координировал действия всех патрулей вокруг Пожирателя.

- Приказ прежний, - скучающим голосом оповестил офицер по связи и отключился, не дожидаясь ответа. Значит, проверять придется одним, без поддержки.

Таллис, откашлявшись и немного овладев голосом, дал инструкции Ульгеру, и они скакнули на расстояние световой секунды к монитору.

Ульгер не нашел там ничего, кроме скопления камней, которые должен был защищать этот самый монитор, чтобы чистюли не бросили их по направлению к станции.

Теперь уже не имело смысла выяснять, какой объект совершил сюда скачок: волновой фронт ушел за пределы разрешающей способности сенсорного ряда "Когтя дьявола". Зато чужим сенсорам "Коготь" засечь очень даже просто.

Таллис отдал приказ вернуться на заданную орбиту и стал глубоко дышать, чтобы унять сердцебиение.

Но не успели они войти в скачок, как пульт Ульгера стал сигналить.

- Корабль! - встрепенулся скантехник. - В световой минуте от нас.

Он поджидал нас тут! Таллис рефлекторно нажал на скачковую клавишу, задействовав заранее запрограммированный тактический скачок.

- Нинн! Щиты и гиперснаряд к пуску! - Таллис закусил ноготь и заставил себя опустить руку. - Ульгер?

- Поймал, - через несколько секунд ответил тот. - Сенсоры его проверяют. - После нескончаемой паузы скантехник недоверчиво произнес: Метка "Цветка Лит".

Таллис вздохнул. Ничто на свете не заставило бы его обрадоваться Хриму, но Хрим хоть стрелять в него не станет - надо надеяться.

Леннарт, словно отвечая на его мысль, произнесла ровным голосом:

- Входящий сигнал. Код Братства.

После кивка Таллиса она включила экран, и на нем появился Хрим, развалившийся в кресле с гнусной ухмылкой на губах. Почесывая волосатую грудь под распахнутым, алым с золотом мундиром, он сказал:

- Эй ты, придурок, Й'Мармор, подойди к нам на светосекунду. Надо поговорить, но мне неохота глядеть на твою рожу две минуты, дожидаясь ответа, - это портит аппетит.

Таллис метнул взгляд на свою команду. Если хоть кто-нибудь засмеется... но этого не случилось. Он кивнул шо-Имбрис, и скачковый механизм заурчал.

Когда экран прояснился снова, Хрим подался вперед.

- Я полдня нашариваю твои координаты, потом прыгаю туда - а тебя там нет. Что происходит?

- Ничего, - стараясь сохранять скучающий тон, сказал Таллис. - Что-то заколебало мониторы на рифе, и мы, согласно приказу, должны были это проверить. Если это чистюли пытались увести астероид для атаки, то, видимо, ушли несолоно хлебавши.

Нинн хихикнул, остальные промолчали.

Хрим снова поскреб грудь унизанной кольцами рукой.

- Такое уже бывало?

- Четыре раза с тех пор, как нас назначили патрулировать.

Хрим заржал.

- Дурак ты, Й'Мармор, - никакая это не атака. Они нарочно это делают, чтобы ты пускал в штаны, - это самое, спорю, ты и сделал четыре раза.

Команда Хрима грохнула со смеху.

Таллис стиснул челюсти и чуть не прервал связь, но тут вспомнил о новости, которую Хрим наверняка еще не знал. Логос потратил несколько дней, чтобы расшифровать разговор Барродаха с "Телварной", - это затянуло ремонт корабля, но теперь может принести свою выгоду.

Поэтому Таллис только улыбнулся и с радостью отметил, что Хрим смеется уже через силу.

- Что еще новенького? - резко осведомился капитан "Цветка".

- Нам мало что говорят. - Таллис смаковал слова, намереваясь насладиться от всей души. - Мы должны готовиться к атаке и не позволять чистюлям захватывать астероиды. Барродах все еще пытается включить станцию. Судя по показаниям нашего гиперреле, ее мощность возросла на три десятых процента... - Таллис сделал паузу, сохраняя невозмутимость.

Странно, Хрим стал какой-то не такой, хотя язык у него остался прежним. Куда, собственно, подевался Норио? Они с Хримом годами были партнерами, но сожителями так и не стали - Хрим, хищник по натуре, никому не способен хранить верность.

Видя, что Хрим молчит, Таллис продолжил:

- Да, еще должарианцы ставят широкий сенсорный круг около Пожирателя, используя все катера и челноки с прибывающих сюда кораблей.

- Тебе так нравится слушать собственный голос, Й'Мармор? - буркнул Хрим. - Всякий другой сказал бы просто "ШСК" и заткнулся бы. Давай выкладывай - ты либо держишь что-то за пазухой, либо сидишь на четырехметровой палке-визжалке.

Таллис, игнорируя смех по обе стороны экрана, сказал:

- После Норио сюда прибыл еще один темпат. Хрим прищурился и резким взмахом пресек шум у себя на мостике.

- Ну и что?

- Просто я подумал, что тебе следует это знать. - Таллис помолчал, наслаждаясь зрелищем краски, заливающей лицо Хрима, и, лишь сочтя, что другой капитан дозрел, сказал: - Этот темпат - Вийя с "Телварны", и говорят, что она потребовала себе в награду, если запустит Пожиратель Солнц. Твое сердце на острие своего ножа.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Пульт Барродаха запищал, и он отпустил Ферразина. "Сейчас я увижу, что получает Аватар из компьютера", - с удовлетворением подумал бори. Рапортом Джессериана он тоже остался доволен: сработала забытая защитная система, случайно включенная нарушившим приказ тарканским взводом.

Но удовлетворение оставило его, когда он, следуя указаниям Ферразина, запустил червяков. Ферразин становится чересчур независимым, а Джессериан, без сомнения, в сговоре с ним. Но он почти ничего не может сделать с ними, пока Пожиратель Солнц не включится и панархисты не будут уничтожены.

Хоть бы новая темпатка так и не оправилась от комы, вызванной, по словам Лисантера, комбинацией гибели Норио и наркотиков, которыми начинили ее пули тарканцев. Лучше поискать других темпатов.

При мысли о наркотиках гнев Барродаха против капитана Вийи вспыхнул с новой силой. Пока он разбирался с ЧП в причальном отсеке, Моррийон не иначе совершил налет на каюту Норио: когда Барродах явился туда сам, все лекарства исчезли. Как Моррийон узнал, что он ими пользуется? Впрочем, какая теперь разница - здесь он бессилен.

Барродах даже лазарет рифтерского корабля обшарил, но ничего там не нашел. И что-то на этом корабле было не так, с содроганием вспомнил он. Барродах был рад убраться оттуда, убедившись также и в том, что компьютеры "Телварны" недоступны без значительных криптографических усилий. Надо будет, пожалуй, напустить на них Ферразина.

Тем временем придется тщательно распределить запас наркотиков, которые он успел наворовать у Норио, урезав дозы наиболее сильных средств и довольствуясь стандартными препаратами, несмотря на побочные эффекты. Гнев, вызванный этими мерами, продолжал бурлить у него в желудке и дергать мышцы лица.

Впрочем, это даже помогало Барродаху выполнять его рутинные административные обязанности, потому что он мог срывать злость на подчиненных. Последним в ряду был Дельмантиас, бори-катеннах, отвечающий за кадры и распределение работ.

- Я сказал, что срежу заработок всякому, кто будет повторять эту сплетню, - закончил свой доклад Дельмантиас.

- Превосходно, - ядовито молвил Барродах. Дельмантиас отставал от производственного графика, поэтому Барродах мог с ним не церемониться. - Не имея денег па игру, они будут сидеть у себя в каютах и ждать, когда их проглотит стена. Половина из них и так уже не входит в двери, а прыгает, и это несмотря на то, что рециркулятор у нас под охраной.

- Чего вы, собственно, от меня хотите? - Дельмантиас плохо скрывал свою ярость, отчего Барродах не слишком его боялся.

- Урежьте их пищевой рацион. Скажите, что если они не доверяют станционным стенам, то не должны есть продукты, которые на них произрастают. Пусть ур-плоды получают только те, кто держит язык за зубами.

Дельмантиас скорчил гримасу. В этом Барродах был с ним согласен. Бори-катеннахи не доверяли ур-плодам, которые, как говорили, вызывали привыкание. Но нельзя было отрицать, что производительность повысилась с тех пор, как бори низшего разряда и все рабочие-должарианцы стали бороться за то, чтобы получить их.

- Хорошо, серах Барродах. - Дельмантиас использовал наименее почтительную форму обращения, но Барродах иного от него и не ждал. - Но тогда мне понадобятся лишние руки для сбора плодов, которые растут все более обильно.

- Вы сами знаете, каковы наши приоритетные нужды, - холодно ответил Барродах. Еще бы ему не знать. Дельмантиас, опираясь на личную директиву Аватара, сам не раз отказывал Барродаху в новых стазисных заслонках, остро ему необходимых. Ну ничего - червяк Ферразина позаботится об этом.

После ухода Дельмантиаса Барродах быстро разделался с остальными и приказал своему секретарю Гиллеранту не беспокоить его, если только не последует вызова от кого-то из господ. Сев за пульт, который пищал без перерыва, он вывел на экран данные по экипажу "Телварны", полученные из ДатаНета с Рифтхавена.

Просмотрев их еще раз, он презрительно поджал губы. Ничего себе досье, даже и для рифтеров. Шулер, беженец с мятежной панархистской планеты Тимбервелл, чокнутый парень, зараженный инопланетянами. В рециркулятор бы их всех, кроме темпатки, - да и она, будучи при своих способностях должарианкой, представляет, на его взгляд, смертельно опасную редкость. Даже без своих инопланетных зверюшек - хорошо, что эйя тоже пока не вышли из спячки. Он с удовольствием выкинет эту компанию в космос, если Вийя не очнется.

Как бы там ни было, Барродаха больше всего интересовал новый член команды, Седри Тетрис, изменившая Панархии и перешедшая к рифтерам. В прошлом она чуть было не расстроила планы Барродаха относительно облака Шелани - к ней надо присмотреться повнимательнее. Интересно будет проверить, насколько откровенно она рассказала о положении дел на Аре се, сравнив ее отчет с информацией, добытой программистами в ДатаНете и на Артелионе, и с показаниями широкого сенсорного круга вокруг станции. Может быть, Барродах и ее программистские таланты обернет себе на пользу и даже от Ферразина сумеет избавиться.

Просмотрев последние записи из каюты рифтеров, Барродах остановился на подростке. Как-то связан с келли - судя по рифтхавенскому источнику, с теми самыми келли, которых тарканцы Аватара убили перед Изумрудным Троном. Потому-то он, видно, и толкует о Святой Троице - набрался от своих трехногих. Он будет следующим после Тетрис.

Но с этим придется подождать, пока темпатка не придет в себя или не умрет. А тем временем пусть скучают, сидят без дела и испытывают страх.

Пульт Барродаха загудел.

- Что там такое?

- Хрим на "Цветке Лит" вошел в систему.

Барродах хотел выругать секретаря за несоблюдение инструкции, но сдержался. В этом случае Гиллерант рассудил верно: Хрим составляет очень важную часть незавершенного дела.

Барродах составил краткое послание Ювяшжту на "Кулак Должара" для первоочередной передачи, приказал соединить себя с Хримом и убавил громкость коммуникатора до минимума.

За краткий промежуток, пока сигнал из гиперволновой рубки передавался на его пульт, он поразмыслил над ситуацией. Он не питал иллюзий относительно событий при Малахронте, где Хрим чуть было не заполучил в свои руки только что построенный крейсер. Не заблуждался он и относительно того, что Хрим намерен сделать с ограми, если ему представится случай, Зато Хрим послужит хорошим противовесом для Вийи, если она очнется. Если же нет...

Хрим появился на экране.

Сначала лучше всего помучить его неизвестностью и попробовать узнать через "Кулак", с кем он разговаривал. Барродах был уверен, что Хрим не сунулся бы к Пожирателю Солнц, не ознакомившись предварительно с обстановкой, - и даже догадывался, кто его с ней ознакомил. А сенсорный ряд крейсера сможет это точно установить.

- Капитан Яшалалал, - улыбнулся Барродах, - у меня для тебя хорошие новости.

Рифтер нахмурился, явно не доверяя этому.

- Аватар доволен твоими действиями у Барки и тем, что ты привез огров. Он окажет тебе честь, приняв тебя лично.

Хрим расплылся в медленной улыбке.

- Значит, огры его таки проняли?

- Еще как. - И Барродах польстил тщеславию рифтера, распространившись о том, как Аватар будто бы намерен использовать огров.

На середине этого лживого повествования коммуникатор под его ладонью завибрировал. Барродах легким движением пальца принял входящее сообщение, сделал паузу, предоставив говорить Хриму, и прочел на экране под его изображением ответ Ювяшжта:

"Мониторы по курсу "Когтя дьявола" зарегистрировали его встречу с "Цветком Лит" в 26.38, продолжительность девять минут". Барродах ощутил прилив удовлетворения от того, что его правота подтвердилась. Значит, Хриму, по всей вероятности, известно о присутствии Вийи на станции: Таллис эту новость уж точно при себе не удержал.

- А поскольку ты, конечно, уже ознакомился с этими роботами, завершил свою речь Барродах, - твой вклад в общее дело будет иметь большую ценность. - Он видел по лицу Хрима, что тот уловил его ненавязчивое предостережение. Надо использовать вызванное этим легкое нарушение равновесия. - Кроме того, у нас есть для тебя еще одна роль - и еще одна награда.

- Что за роль?

- У нас здесь находится одна твоя знакомая. Зрачки Хрима слегка расширились, но больше он никак не отреагировал.

- Вийя с "Телварны". Ты ведь уже имел с ней дело в прошлом?

Хрим разразился смехом, но Барродах чувствовал в его хохоте фальшь.

- Можно и так сказать. Я сжег се мужика прямо у нее на глазах.

Барродах кивнул.

- Ей, как и всем темпатам, обещана большая награда, если она активирует станцию. Но Аватар располагает наградить ее по-своему.

Губы Хрима искривились в жесткой улыбке, а Барродах продолжил:

- Возможно, именно ты и вручишь ей эту награду. Но когда Хрим запросил инструкции относительно подхода к станции, Барродах ответил уже без улыбки:

- В данный момент, капитан, тебе здесь будет небезопасно, притом твое присутствие неизбежно вызвало бы подозрения у темпатки. Аватар распорядился, чтобы ты пока вместе с другими нес патрульную службу вокруг системы. Тем временем я пришлю катер за двумя твоими ограми, чтобы подготовить их к церемонии.

"И чтобы занять чем-нибудь Аватара", - добавил про себя Барродах.

- А остальные?

- Их ты доставишь лично.

Хрим поспорил только для проформы - стало быть, поверил в побасенки Барродаха.

- Но никаких штучек с реакторами я проделывать не дам, - заявил рифтер. - Реакторы "Цветка" останутся в рабочем режиме.

Барродах тоже поспорил немного для порядка и согласился, имитируя недовольство. Этот вопрос легко решится, когда Хрим покинет корабль. Бори направил капитана к Ювяшжту за инструкциями и занялся кучей рапортов у себя на столе.

Вскоре его снова охватил приступ гнева, вызванный официальным докладом синдиков Рифтхавена относительно успешно отбитой атаки Ароги Черное Сердце с его ренегатской флотилией. На первый взгляд здесь все было в порядке, но между строк сквозил намек на то, что эту атаку подстроил сам Барродах, и это идиотское обвинение привело его в ярость.

На самом деле Ювяшжт отключил бандитам гиперреле, как только получил сообщение о налете, но к тому времени они уже вошли в резонансное поле Рифтхавена, где супероружием все равно нельзя было пользоваться, и чуть было не добились успеха.

Больше всего Барродах злился оттого, что охотно признал бы власть Ароги, с которым было бы ничуть не больше хлопот, чем с теперешними синдиками. От эмоций у него задергалась щека, и он боялся, как бы это опять не кончилось вспышкой острой боли. Он извлек из стола очередную пилюлю, проглотил ее насухо и медленно улыбнулся. Пора напомнить им, кто сильнее. Сами они называли это "занять ближнюю орбиту", но для него эта метафора не имела смысла.

Он соединился с "Кулаком Должара", и скоро на экране появился Ювяшжт со своей всегдашней миной образцового служаки.

- Кювернат Ювяшжт, вы часто выступали с требованием использовать Рифтхавен в качестве сборного пункта.

Офицер настороженно кивнул, и в его взгляде появилась заинтересованность.

- У нас больше нет политических причин откладывать это решение, тем более в свете постоянных пробных рейдов противника вокруг Пожирателя Солнц, если картина действительно такова.

- Она действительно такова, серах Барродах. - Вежливое обращение, которое Должарский офицер употребил по отношению к нему, бори, убедило Барродаха в том, что Ювяшжт полностью одобряет эту акцию. - Такое решение очень ускорит наши подготовительные меры.

Барродах отключился, но не успел насладиться мыслью о том, какую досаду вызовет этот его ход у триумвирата, - ему помешал резкий звонок таймера. Настало время очередной встречи в Лисантером.

Заранее приготовившись к мерзкому сосущему звуку, Барродах открыл дверь и вышел. Он вызвал транспортную тележку и приказал водителю, бори низшего разряда, доставить его в компьютерный зал. Его бесила необходимость самому отправляться к ученому, вместо того чтобы вызвать его к себе, но Лисантер в данный момент был в фаворе у Аватара.

Дело было не только в частично удавшихся экспериментах с темпатами. Аватар поручил Лисантеру организовать для него доступ к компьютеру на высшем уровне, что вызывало у Барродаха смешанные чувства. С одной стороны, это до некоторой степени рассеивало скуку Эсабиана, с другой - подрывало контроль Барродаха, и бори, что хуже всего, не мог проследить, какую информацию его господин получает. Впрочем, через несколько часов это изменится, если Ферразин сделал свою работу на совесть. Будь проклят случай, отдавший Татриман, которая, собственно, и создала этот новый модуль для Эсабиана, под начало Моррийона. Она слишком хороша для него.

В компьютерном зале царила суета. Стол Лисантера, втиснутый в мелкую нишу, был отгорожен от остального помещения электронными шкафами. Техники-бори сновали туда-сюда, кто с инструментами, кто с чипами, с проекторами и электронными блокнотами. В теплом воздухе пахло потом и металлом. Барродах с жадностью смотрел на стазисные заслонки, густо усеивающие каждую плоскость помещения: здесь нельзя было допустить никакого движения.

Лисантер немного удивился, увидев его; судя по состоянию его стола и пульта, ученый был занят не меньше самого Барродаха. Развеселившийся Барродах уселся на стул, намереваясь задать Лисантеру целый ряд вопросов и посмотреть, как тот будет ерзать.

Лисантер вздохнул. Еще один нескончаемый допрос. Хорошо еще, что он пришел сам и сэкономил мне время на дорогу. - Здравствуйте, серах Барродах.

- Здравствуйте, серах Дювиэль. - Бори дернул щекой. - Ваш рапорт о распределении компьютерных мощностей не совсем мне ясен.

Лисантер вывел на экран своего пульта световую диаграмму.

- Исследование и съемка станции; контроль над квантовыми блоками; стандартные измерения, - стал пояснять он, указывая на самые важные участки. - И контроль стазиса, конечно. - Разноцветные огни, падающие на лицо бори, подчеркивали, как он измотан.

Щека Барродаха снова дернулась, и правая рука подскочила, словно желая потрогать ее.

- Почему так много отводится квантовым блокам? Лисантер выключил диаграмму.

- Эксперименты с темпатами изменили конфигурацию станции, открыв новые районы для исследования. Если новая темпатка очнется и оправдает мои ожидания, мне понадобится еще больше мощностей для участков, которые откроет она.

- Каковы шансы на ее выздоровление? - Бори явно надеялся на худшее для Лисантера, а не для себя.

- Ее жизненные показатели стабильны. Рифтерский врач пристально наблюдает за ней и говорит, что надежда есть. Барродах нахмурился.

- Вы уже выяснили, почему наследник лишился сознания? Быть может, его транквилизировали по ошибке?

- Нет - для этого он слишком быстро пришел в себя. Однако он находился ближе всех к темпатке и ее инопланетянам. Рифтерский врач, Монтроз, полагает, что на наследника по влияла вспышка пси-энергии со стороны инопланетян, и я не вижу причин ему не верить.

- Однако вы пока не используете те дополнительные мощности, которые, как вы говорите, понадобятся вам для исследования станции, - кисло заметил бори.

- Верно, но они должны быть выделены заранее и калиброваны. Сейчас эти массивы служат мне как корреляторы и дискриминаторы мониторных блоков - они могут дать нам дополнительную информацию во время эксперимента.

- А если ее повышенные способности вызовут повышенный отклик? Мы все можем при этом погибнуть. Почему бы вам не усилить стазисный контроль во избежание нежелательных эффектов?

Лисантер вздохнул. Катеннахи гордятся своим превосходством над бори низшего класса - его гениталии съежились при мысли о цене этого превосходства, - но подвержены в основном тем же неврозам. Барродах боится, что стены станции проглотят его, ничуть не меньше, чем любой чернорабочий, а то и больше. Катеннахи полагают, что их привилегированное положение дает им право на количество стазисных заслонок, снижающее движение их жилищ до комфортного уровня, рабочие же успели привыкнуть к безобидным перемещениям и колебаниям, которые заслонками допускаются.

- Серах Барродах, наши первоначальные эксперименты здесь уже вызывали самую сильную реакцию, на которую способна станция, судя по результатам, полученным за последние двадцать лет. Мы способны контролировать любую предсказуемую реакцию в обитаемых районах. Кроме того, аварийные воздушные шлюзы отнюдь не требуют такого количества компьютерных мощностей, как стазисные заслонки. Кривая контроля идет по экспоненте.

- Итак, вы по-прежнему рекомендуете Аватару не увеличивать число заслонок? - Бори уже чуть ли не рычал.

Лисантер примирительно развел руками. У него прямо пунктик на этой почве.

- Вы же знаете, как открыто Аватар выразил свою волю по этому поводу. Никто из нас не может ей противиться. Станция практически безопасна.

- Вот как? А слухи? Не зря ведь одна половина персонала проскакивает в двери прыжком, а другая страдает запором.

Лисантер уставился на него, ошарашенный этим неожиданным поворотом. Потом ученый вспомнил кое-что из забытого детства, и его разобрал смех.

- Они боятся туалетов? - Лисантер справился с приступом веселья. Боятся, что их засосет в унитаз. Этот детский страх, некогда столь острый, с годами стал казаться ему смешным. Тут ему в голову пришла новая мысль, и смех одолел его заново. Теперь он понял, почему у Эсабиана и бори высшего разряда туалеты бронированные.

Из глаз Лисантера струились слезы, а бешенство на лице Барродаха только подливало масла в огонь. Никогда не замечал раньше: у него же именно такая физиономия, какая бывает у страдающих запором! Тут Лисантер осознал наконец, что находится на грани истерики. Этот стресс и на него действует, как ни отпирайся. Это место не создано для людей и пытается приспособиться к ним, руководствуясь правилами, которых они не понимают.

- Извините, сенц-ло Барродах, - выдохнул слегка отрезвленный этой мыслью Лисантер. Бори несколько смягчился от непривычного почтительного обращения. Он опасный противник, а Лисантер слишком далеко зашел. Надо как-то уладить дело, не забывая при этом о продвижении собственной программы. - Если темпатка действительно откроет новые участки, мы, возможно, сумеем если не увеличить производство стазисных заслонок, то хотя бы обратить на них побольше компьютерной энергии. Если не расходовать ее дополнительно на криптографию и оборону, потребуется не так уж много... Лисантер умолк. В этом есть доля его вины. Надо было настоять на повышенной секретности экспериментов с рециркулятором.

Барродах сгорбился на стуле, глядя на вытирающего глаза Лисантера:

- Очень хорошо. - Лисантер старался не ерзать под его мрачным взглядом. - Я еще не видел анализа новых ур-плодов. Лисантер просветлел: новые ур-плоды были интересной темой,

- Нам трудно доставать образцы, а те, что имеются, не согласуются друг с другом. Похоже, их единственный общий фактор - это психоактивность.

- Слухи не лгут - это наркотики. Неудивительно, что вы не можете получить образцы: они стали предметом купли-продажи.

"Все правильно", - подумал Лисантер. Катеннахи, так же как их хозяева, крайне подозрительно относятся к удовольствиям, особенно если это удовольствия подчиненных,

- Я думаю, вы недооцениваете значение этого явления. Рука Барродаха снова сделала движение к лицу, и Лисантер заметил, что костяшки у него ободраны, а ногти обгрызены.

- Откуда станция знает, что мы - то есть низший персонал - желаем испытывать опьянение? Ведь это чисто психическое состояние, - сказал ученый.

- Ей вовсе не обязательно что-то знать. Если плеснуть на нее кровью, она этой кровью плюется. Рабочие вечно стряпают какие-то алкогольные смеси - пролил кто-нибудь, и вот результат.

Лисантер вовремя удержался от нового промаха. Незачем рассказывать Барродаху о своих подозрениях - о том, что станция, поглотив живого Ли Пунга, получила образец человеческого мозга и могла вычислить, как изменять его поведение с помощью наркотиков. Подобное заявление может иметь катастрофические последствия. Бори направится прямиком к Эсабиану, а тот способен на все. Ведь это Аватар приказал после реакции станции на жертвоприношение Ли Пунга отсекать всем последующим жертвам головы и выбрасывать их в космос.

- Да, пожалуй, так и есть, - ответил Лисантер на замечание Барродаха.

- Вы общаетесь только с компьютерами и с вашими образованными техниками - простого человека вам не понять, - снисходительно изрек Барродах.

- Ваш пост, несомненно, очень расширяет круг общения, - не остался в долгу Лисантер. Бори ответил ему неприязненным взглядом.

- Что вам известно об ограх? Вопрос застал Лисантера врасплох.

- Об ограх?

- Да. О барканских ограх - боевых андроидах.

- Я знаю, что это такое, но и только. Никогда не приходилось ими заниматься. - Ученый сверился со своим пультом и, к своему удивлению, обнаружил новый, довольно крупный блок информации барканского происхождения. Бори ухмылялся, глядя на него.

- Барка начала проявлять склонность к сотрудничеству с тех пор, как Хрим взял ее в руки. Смогли бы вы разобраться в программировании такого огра?

Лисантер просмотрел данные.

- Не могу сказать с уверенностью, пока не займусь этим вплотную, но теоретически это возможно. Вы хотите, чтобы они обороняли станцию в случае атаки панархистов, не так ли?

- Этот вопрос вас беспокоить не должен, однако у нас есть основания сомневаться в доброкачественности их программирования. Если такие сомнения возникнут и у вас, от огров придется отказаться. Мы предоставим вам двух андроидов для исследования.

- Барканцы по этой части мастера, поэтому я не гарантирую, что сумею выявить все их уловки, - но можно ввести охранную программу, которая задействует дезактивирующие фаги в случае нежелательного поведения.

Они обсудили еще кое-какие вопросы, уже без всяких неожиданностей разговор в основном касался новой серии экспериментов, - после чего бори ушел. "Надо было пообещать ему побольше заслонок", - подумал Лисантер и откинулся на спинку стула, пытаясь расслабиться. Визиты Барродаха всегда нарушали ход его мысли - бори заражал его своим страхом. Лисантер мысленно вернулся к той стадии своей карьеры, которая привела его сюда. Если бы не Должар, он мог бы уже стать центростремительным гностором. Он как раз готовился опубликовать свою первую синтез-диссертацию на стыке онтологической физики и инфонетики, когда к нему явился таинственный посетитель и предъявил прибор, то ли сделанный, то ли выращенный из некоего материала, который Лисантер никогда еще не видел. Потребовались долгие годы на Пожирателе Солнц, чтобы подтвердить подозрение, возникшее у Лисантера еще в то время: основные принципы фантастической технологии, создавшей урианский прибор, просматривались в той самой его диссертации, возникшей на стыке науки о структуре гиперпространства и теории информации.

Сожалел ли он о прошлом? Ответа на это, как всегда, не было. Он давно забыл, как выглядит солнечный свет, забыл вкус натурального воздуха и нерукотворную красоту планетных ландшафтов. Но, работая здесь, он заглянул за фасад, который показывает Единосущие человеческому разуму, - а теперь, если Вийя поправится, он, возможно, раскроет наконец последнюю тайну Уров, тот завершающий синтез, с которым станция достигнет своего полного потенциала.

Выпрямившись, Лисантер вернулся к работе. Наблюдение панархистов за станцией, давно предполагаемое, но ни разу не подтвержденное, перешло в активные периферийные действия. Ювяшжт требует выделить побольше производственной техники на военные нужды, Барродах же делает упор на криптографию, стремясь разгадать как переговоры панархистов, так и их секреты, содержащиеся в ДатаНете. Лисантер был уверен, что теперь, когда между им и бори возникло новое понимание, удержит за собой нужное ему количество компьютерной техники - и займется работой, важнее которой нет ничего.

3

Вийя очнулась, чувствуя соль на губах. Морская вода или слезы? Она отогнала от себя этот вопрос, ожидая со странной апатией, когда рассеется серый туман и голоса, звучащие в нем, обретут смысл.

Но серое не хотело уходить, и постепенно она поняла, что смотрит в безликий серый потолок.

- ...снова плачет, - сказал голос Седри.

Память медленно возвращалась, а с ней и посетившее ее видение. Причальный отсек, сын Эсабиана Анарис, конвульсии Пожирателя Солнц.

Вийя разлепила казавшиеся резиновыми губы.

- Пустите-ка, - сказал Монтроз, отклеивая что-то с ее горла. Гидропластырь? Сколько же она пробыла в Сновидении?

Вийя знала, что это бессмысленный вопрос. Часть ее навсегда осталась там, с Масом, на острове, над которым вздымалась кипящая паром волна. А хореяне навсегда поселились влей.

Раздраженная направлением, которое приняли ее мысли, она попыталась сесть, и чьи-то руки помогли ей. Она узнала силу этих длинных костлявых пальцев: Жаим.

Перед ней возникло его мрачное лицо, обрамленное траурными косами сераписта. Оно мало что выражало, но Вийя ощутила его участие и облегчение, которое он испытал.

- Долго я?

- Почти три дня, - ответил он.

- Три дня мы только и глядим, как бы эта хреновина нас не слопала. - В голосе Марим слышалось беспокойство, а в ее эмоциональном спектре преобладали гнев и страх.

Диссонанс этого заставил Вийю поморщиться.

- Они накачали меня наркотиками.

- Нас всех накачали, - сказал Монтроз, - Только транквилизаторами, к счастью, но не стандартными. - Он подал Вийе воды, и она с благодарностью напилась. Пересохшие ткани рта и глотки жадно впитывали жидкость.

- Похоже на плохой негус, - протянул Локри - безразличный тон контрастировал с идущей от него тревогой. - Но мы все пришли в себя уже через несколько часов.

Вийю пронзил внезапный страх - она не чувствовала эйя.

Жаим, пристально наблюдавший за ней, сказал:

- Она в спячке. Барродах не слишком предупредителен, но Седри уговорила другого бори устроить для них морозильник с мшистыми лежанками. Они тут, в комнате рядом, - показал он.

Вийя повернула голову. Койка, на которой она сидела, была ближе всех к вздутию на стене. Она медленно обвела взглядом все круглое помещение, выкрашенное в казенный серый цвет. У одной стены стоял пульт с койками Монтроза и Седри по бокам. Узкие кровати распределялись по периметру неравномерно, частично отгороженные одна от другой шкафами. За койкой Локри виднелось еще одной вздутие - вероятно, вход в освежитель.

- Мы всё ждали, когда ты очнешься, - взволнованно вставил Ивард, помещавшийся рядом с ней. Люцифер, бежевый с белым горный кот, лежал около него, подергивая ушами. - Святая Троица сказала, что вы с эйя ушли далеко и вас нельзя беспокоить. - Ивард засмеялся, и Вийя уловила тройной отсвет голубого свечения келли, их сложную эмоцию, состоящую из юмора, почтения и еще чего-то, чему она не знала названия.

- Что с тобой было? - спросил Жаим. Она чувствовала его нежелание быть здесь, преодолеваемое сознанием долга, а в самой глубине - едва различимое эхо эмоционального спектра Брендона. Эти двое многое переняли друг от друга.

- Как это выглядело со стороны? - Вийя обернулась к Монтрозу, перебарывая заторможенность. Позже она выгонит остатки токсина из мускулов с помощью Жаима и кинезики уланшу.

- Ты застыла в оцепенении. Анарис, наоборот, зашатался так, словно гравиторы отказали. Вы оба явно перестали понимать, где находитесь. Весь отсек затрясся, словно в эпилептическом припадке. Потом Анарис упал, Барродах что-то крикнул, и тарканцы начали стрелять. - Вийя чувствовала, что он не все говорит, но ей и не требовалось больше: эмоции команды дополняли рассказ. Она ощутила угрюмое удовлетворение от того, что наследник Эсабиана хлопнулся в обморок, а она осталась стоять.

- Больше нам ничего не сказали, - закончил Монтроз.

- От уродца-бори, который за нами надзирает, ни шиша не добьешься, вставила Марим.

- Его зовут Моррийон, и он говорит только то, что необходимо. - Седри произнесла гуттуральный звук со старательностью способной ученицы, осваивающей новый язык. В ее топе слышалось легкое предостережение.

Марим пожала плечами. Ее эмоциональный спектр давал острые зубцы.

- И то, что безопасно, - спокойно добавила Седри.

Эмоции всех присутствующих - возможно, это был остаточный эффект транквилизатора - казались Вийе искаженными, как будто все члены ее команды стали другими людьми. Позади маячила аура станции - темное варево невидимых эмоциональных энергий, и Вийе не очень-то хотелось в ней разбираться, во всяком случае, не сейчас.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Монтроз с тем же беспокойством, которое чувствовалось во всех остальных.

Вийя, держась за койку, поднялась на ноги, и собственный рост вызвал у нее странное ощущение, показавшись чересчур высоким.

- Достаточно хорошо, чтобы заняться делом. Что там на уме у наших хозяев?

- Поди знай, - ответил Монтроз. - Босуэллов здесь нет, а от пульта никакого проку.

- Наш бори заходит каждый час - раз восемь уже был. - Рот Локри дернулся в полуулыбке. - Анарису, как видно, не терпится.

- От Моррийона сильно пахнет страхом, - сказал Ивард. - Как будто он все время боится. И от Барродаха в причальном отсеке тоже так пахло.

Вийя кивнула. Она старалась подготовить их загодя к должарской реальности, но опыт - лучший учитель. В прошлом они всегда обучались достаточно быстро. Почти всегда. Непрошеная память пробилась сквозь защитный барьер: она говорила Маркхему, что им нужен более тщательный план и усиленные тренировки, что Хрим замышляет недоброе, а он смеялся и отвечал, что это свойство её должарской натуры - видеть мстителя в каждом головорезе, которого они обошли... Маркхем погиб, охваченный пламенем, а Хрим ухмылялся поверх ствола. И Брендона Аркада пронзило острое горе, когда она сказала ему о смерти Маркхема.

Вийя тряхнула головой, чуть не потеряв равновесие, - и снова сильная рука Жаима поддержала ее.

Потом раздался громкий чмокающий звук, вздутие на стене разошлось, впустив маленького кособокого бори. Вийя поморщилась. Не нужно было быть темпатом, чтобы разгадать его чувства. Ивард сказал правду - от бори просто разило привычным страхом.

Она заговорила первая, чтобы перехватить инициативу:

- Разве здесь нет вестника?

Моррийон, коротко взглянув на нее, ответил не на Должарском, а на уни - ровно, без всяких эмоций:

- Вы должны знать: уединение на Должаре большая редкость - им награждают лишь за верную службу.

Она не почувствовала в нем враждебности. Седри тоже сказала верно; этот бори со своим спотыкающимся уни говорит только то, что необходимо, что делает его еще более опасным. Хитростью он не уступает своим хозяевам, В отличие от них, он хитер и уни пользуется намеренно, чтобы вся команда могла его слышать.

Вийя перехватила взгляд Седри, в которой чувствовались тепло и жалость к этому человеку. Программистка быстро приспосабливалась к капитану-темпатке. Вийя решила проверить, какого Седри мнения о Моррийоне.

- Если бы ваши тарканцы не перестарались со стрельбой, мы, возможно, уже могли бы сделать что-нибудь полезное.

- Возможно, - после легкого колебания ответил Моррийон. - Если вы уже в норме, наследник просит вас к себе.

Это ведь не ты отдал приказ стрелять? Если Моррийон - секретарь Анариса, они с Барродахом явно не питают любви друг к другу. На этом можно сыграть.

От вертикального положения в голове значительно прояснилось. После наркотиков осталась только ломота в костях и заторможенность движений.

- Я в норме, но сначала должна повидать эйя.

Моррийон кивнул. Она повернулась к вздутию возле своей койки и обошла похожий на лепешку предмет, из которого тянулся провод. На стенах и потолке тоже были такие штуки, и все провода вели к неровному отверстию в стене. Углов в этой комнате не было.

Вийя нажала клавишу, управляющую, по всей видимости, дверью, и взошла на дипластовую ступеньку вокруг вздутия. Импульс энергии ушел в маленькое отверстие над дверью, и Вийя снова поморщилась, когда вздутие раскрылось с неприятным органическим чмоканьем.

Навстречу хлынула волна морозного воздуха. Две фигурки, свернувшись, лежали в гнезде из микроволоконной пряжи. Только теперь Вийя их почувствовала. Их сон был глубже, чем когда-либо прежде. Ее кольнул страх: а что, если они не смогут из него выйти?

Нет, так нельзя, сказала она себе. Эту проблему она решит позже, если возникнет необходимость. Теперь ей предстоит разговор, который определит степень свободы, допустимый для нее и ее команды на Пожирателе Солнц. Вийя вернулась к Моррийону.

- Я готова. Мы можем идти.

Моррийон жестом остановил Жаима, который двинулся было за Вийей.

- Господин Анарис вызывал только вашего капитана. - Он улыбнулся, что придало его лицу какое-то болезненное выражение. - Я верну ее вам очень скоро.

Вдвоем они зашагали по лабиринту коридоров, которые в поперечнике имели вид сплющенных овалов и все излучали красный, сбивающий с толку, не имеющий смысла свет урианского материала. Пищеварительная ассоциация Марим показалась Вийе весьма уместной.

Бори не преминул указать ей на пси-заградники, стоящие на каждом перекрестке и сейчас настроенные на минимум.

- В перерывах между вашими сеансами они будут работать на полную мощность.

- Значит, вы намерены держать меня взаперти? - Ответ был очевиден, но Вийю слишком занимала темная аура станции, все сильнее давившая на нее. Она очень старалась не показать этого - она чувствовала, что Моррийон, хотя почти не смотрит на нее, прислушивается к каждому ее слову.

- Так будет лучше всего. Тарканцы и серые видят в вас хореянку никто, помимо вашей команды, не захочет с вами общаться. - Вийя уже убедилась в этом по реакции встречных. Никто не смотрел ей в глаза, и все уступали ей дорогу. Бори ее игнорировали, но она чувствовала, что им не по себе, а рабочие в безликой серой униформе выказывали острый, сводящий внутренности страх. Тарканцы им не попадались.

- Других рифтеров здесь нет? - Вот почему, наверное, Марим так злится.

- Нет. - Вийя почувствовала в нем уклончивость, но разбираться с этим было некогда.

Они вошли в длинный, загибающийся коридор без всяких ответвлений, где никого, кроме них, не было.

- Мы недалеко от Палаты Хроноса, куда вернулся прибор, потерянный вами на Рифтхавене, - сказал Моррийон.

Вийя посмотрела на него с высоты своего роста. Зачем он заговорил об этом?

- Этот зал и исследовательский кабинет Лисантера - вот и все, что вы будете видеть на Пожирателе Солнц, - объявил бори, повернувшись к ней лицом. - Нужно, чтобы вы четко понимали свое положение. Анарис и Аватар всерьез начали свою борьбу за престол. Вы, ваша команда, я, эта станция только фигуры в их игре. Для наследника вы важны лишь постольку, поскольку можете способствовать его успеху. И не пробуйте заключить союз с его отцом. Он придерживается старых воззрений, а вы хореянка. Он легко может отдать приказ умертвить вас.

Вийя поразмыслила над весьма неожиданными откровениями бори. Его эмоции предполагали, что ситуация еще сложнее, чем он высказал. Он ведет свою дуэль - с Барродахом. Я уже забыла, что у должарианцев не столько зарабатывают свое место в жизни, сколько отвоевывают его.

Она спросила с нескрываемой иронией, чтобы побудить его к дальнейшим высказываниям:

- Итак, если у меня и есть покровитель на этой станции, то это ваш хозяин?

Моррийон снова продемонстрировал ей свою болезненную улыбку.

- Вы сами понимаете, что по-должарски этот вопрос не смогли бы задать - вот вам и ответ. - И он продолжил путь, бросив на ходу: - Но он единственный, с кем возможен союз.

Союз. Странное слово в подобных обстоятельствах. А Моррийон использовал его дважды, как бы намекая, что у нее здесь больше власти, чем она полагает. Странно, очень странно. Вийя не могла представить, чтобы Анарис поручил Моррийону сказать все это, - видимо, бори еще опаснее, чем показалось ей вначале.

Коридор уперся в широкую стену с большим вздутием на ней. По обе стороны от него стояли тарканцы, мужчина и женщина, оба крупнее Вийи, - но, поймав на себе взгляды их черных глаз, она почувствовала в них тошнотворный страх. Они даже не шевельнулись, когда дверь с чавканьем раскрылась.

Вийя удивилась, увидев в комнате свет, - так подействовала на нее темная эманация станции, давящая, усугубляющая еще не прошедшую слабость.

Комната, обманывая взгляд, казалась больше, чем на самом деле, и это несоответствие только усилилось, когда Вийя вошла. Перед входом стоял дипластовый щит, вдоль которого располагалось множество приборов - провода от них тянулись наружу, в неровное отверстие с серыми краями. Имиджеры держали под прицелом все помещение.

Лицом к приборам и спиной к Вийе стоял стройный человек среднего роста, с темно-русыми волосами и худыми плечами, в лабораторном халате. Рядом помещался Барродах. Он отвел взгляд от Вийи и задержал его на Моррийоне, испустив волну ненависти и беспокойства, пробившую эмоциональную пелену станции.

Вийя, обойдя щит, направилась к высокому, мощного сложения человеку, которого много раз видела во сне и только однажды - наяву. Он стоял к ней спиной в той части зала, которая, казалось, уходила в бесконечность, - Вийя не видела, где соединяются стены. Сбоку от него находился высокий холм, напоминающий ступенчатый сталагмит органического происхождения.

На вершине холма виднелось полукруглое образование, смутно напоминающее сиденье. Сердца Хроноса Вийя не могла видеть из-за приподнятой спинки этого "трона", но ясно ощущала его ауру, замутненную здесь той же мглой, что продолжала давить на мозг Вийи. Она протянула к Сердцу внутренний щуп, и до нее дошел предостерегающий импульс келли и посыл Иварда, несущий доверие и уважение. От эйя не было ничего.

- Мы называем это Троном Хроноса, - сказал Анарис - она не заметила, как он повернулся к ней. - Когда Сердце привезли сюда, верхушка была плоской, но потом она стала медленно видоизменяться - а последняя попытка изменила ее еще больше.

Вийя ответила не сразу, испытав натиск множества впечатлений. Эмоциональный спектр Анариса, представляющий собой странную инверсию многих тем, связанных у неё с Брендоном: необычный дебют, которым он открыл беседу, то, как он держался подальше от места, где пол обрывался вниз.

Она прошла вперед и остановилась. Здесь Палата Хроноса заканчивалась чем-то вроде громадного колодца. Пол окружал его, как овальный балкон без перил, а фокусом служил Трон, расположенный на самом краю. Свечение стен делало определение размеров колодца почти невозможным, В поперечнике угадывались какие-то ограничительные стены, но по вертикали никаких переделов не чувствовалось. Вопреки законам перспективы, колодец не казался суженным при взгляде вниз или вверх - просто уходил вдаль, несколько искривляясь.

Вийя повернулась спиной к бездне, с проблеском веселья уловив испытанное Анарисом легкое головокружение. Это хорошо. Это поможет соблюсти равновесие в разговоре - надо только не упускать из мыслей ощущения пропасти позади.

- Любопытное зрелище, - сказала она, и он ответил вспышкой иронии. Он знал, что она верно прочла его реакцию, но это его явно не беспокоило. Он подошел поближе, приняв как должное ее собственный гамбит и вынудив ее поднять на него глаза.

- Интересно, каким оно казалось Урам, - добавила Вийя, сознавая, что узкие глаза Барродаха по ту сторону Трона неотступно следят за ней.

- Если их извращенность равнялась человеческой, мне они представляются чем-то вроде червей, - сказал Анарис.

- Змеями? - Вийе они представлялись скорее крылатыми. Анарис слегка пожал плечами, саркастически глядя на нее. Извращенность, черви - всё это попытка компенсировать свою человеческую несостоятельность.

Вийя не сдержала смеха. Точно так же мог пошутить и Брендон. Сам Анарис не засмеялся, и его эмоции не изменились со ртутной переливчатостью, характерной для Панарха, но уголок его рта дрогнул, а взгляд заострился, напомнив ей их встречу в причальном отсеке.

- Сейсмическая активность часто наблюдается? - спросила Вийя, отказавшись от органического термина, первым пришедшего ей на ум.

- Это будет зависеть от вас. Почти все темпатические эксперименты с Сердцем Хроноса сопровождались конвульсиями. - Вийя чувствовала обостренную наблюдательность Анариса и понимала, что он намеренно употребил слово, от которого она отказалась. Ей стало не по себе - в другое время она сочла бы такой стиль беседы типичным для Дулу, но сейчас некогда было в это углубляться. Ставкой в этом фехтовальном поединке была ее жизнь. - То, что мы испытали в причальном отсеке, было до сих пор наиболее активным проявлением, - продолжал он, - и сопровождалось гибелью вашего предшественника - здесь, в этом зале.

В этом замечании содержалась, как минимум, одна угроза и одно предупреждение. Жалея, что рядом нет эйя, чтобы прощупать поглубже всех присутствующих, Вийя промолчала и попыталась разглядеть эмоции Анариса сквозь давящий темный туман.

- Впрочем, ваше темпатическое чувство уже, конечно, подсказало вам, что здесь опасно. - Снова юмор, на нескольких уровнях сразу. Вийя с легким шоком поняла, что Анарис, как и Брендон, принимает ее способность читать чужие эмоции как одно из условий дуэли. Мало того, он пользуется ее темпатией, чтобы передавать ей сообщения, которые секретарь его отца слышать не может. Чисто дулуская подоплека всего этого еще больше сбивала ее с толку.

- Это очевидно. - Вийя вспомнила слова Моррийона и добавила: - И не ограничивается этим помещением.

Анарис снова дернул ртом. Под юмором чувствовалось удовлетворение и повышенное чувство опасности, но не по ее поводу - общей для них опасностью был его отец.

- Я вижу, вы все прекрасно понимаете. Что же, давайте попробуем. - И Анарис указал на курган, напоминающий трон.

Эта фраза включила периферийную сигнализацию Вийи, вызвав яркое воспоминание: именно эти слова произнес Брендон Аркад, уводя команду "Телварны" из разграбленного зала Артелионского Дворца перед самым появлением тарканцев. Вийя держала себя в руках, но что-то, очевидно, проскользнуло сквозь её ослабевшую защиту, вызвав повышенное внимание Анариса и, что еще хуже, Барродаха.

Анарис после долгой паузы показал на техника за щитом:

- За эксперименты отвечает Лисантер. Сообщения и просьбы можете передавать через Моррийона, который приставит к вам специального человека.

Вийя ощутила горячий выплеск гнева и подавила желание обернуться к Барродаху, от которого он исходил. Эмоция была настолько сильна, что преодолела психическое давление станции и обострила у Вийи сознание опасности. Затем она поняла, что гнев направлен не на нее, а на Анариса, который держался с тем же юмором.

- Лисантер намерен начать эксперименты как можно скорее, - сказал Анарис и вышел, не сказав больше ни слова.

Вийя с облегчением отметила, что ее ошеломление немного прошло. Глядя вслед Анарису, она пообещала себе впредь следить за своими мыслями и эмоциями более жестко. Ради себя и своих людей она должна убрать Брендона и Арес как можно дальше из области сознания. Их все равно что нет - они не имеют к ней отношения.

Моррийон вышел из-за щита и сказал:

- Сейчас мы пройдем в лабораторию Лисантера. Следуйте за мной.

Вийя повиновалась, приноравливаясь к его мелкому шагу и быстрой походке Лисантера. Выходя из зала, она ощутила ненависть Барродаха, похожую на готовую к разряду молнию.

Ларгиор Алак-лу-Омбрик умолк, как и другие техники-бори, а дежурная прошла к коммуникатору, подающему сигнал срочного сообщения.

Лар перенес вес на пятки. Спина у него ныла, глаза горели. По приказу Барродаха они работали по две смены подряд, устанавливая для Лисантера добавочные компьютерные блоки. Говорили, что Барродах пойдет на все, чтобы добыть себе побольше стазисных заслонок.

Лар задумался, потирая губу пробником. Что это - просто страх или Барродах знает об этой дьявольской станции нечто такое, чего не знают другие?

Как ни поносили они все своих начальников - бори Последнего Поколения, - Лар сомневался, что человек вроде Барродаха, так долго продержавшийся в смертельной гонке, именуемой Катеннахом, стал бы бояться понапрасну.

- Это тебя, Ларгиор, - сказала дежурная, нажав на клавишу приема. Моррийон, срочный вызов.

Лар отложил инструменты. Другой техник занял его место, а остальные проводили его взглядами, где жалость смешивалась с настороженностью, как всегда после такого вызова,

При общем молчании он прошел между аккуратными рядами техники, мимо стазисных заслонок и установок тианьги, веющих холодным бризом, через весь этот мирок, создающий видимость порядка в чуждой обстановке станции,

За дверью его встретили взгляды тарканских часовых. Они не двинулись с места, но от них веяло угрозой.

- Вызов от Моррийона, - старательно произнес Лар по-должарски.

Тарканцы отвернулись, и он быстро зашагал по коридору.

"Круглее стало", - подумал он, с беспокойством поглядывая вокруг. С того самого дня, как последний темпат погиб при попытке активировать станцию, все стало еще более странным - даже сны.

Лар шел по самой середине коридора, уступая дорогу бори-катеннахам, должарианцам высокого ранга и другим техникам, которые несли груз или подавали знаки, свидетельствующие о срочности их поручения. Ему самому давали дорогу только рабочие. Однажды из-за угла, громыхая сервоброней, вывалился взвод тарканцев, и он торопливо попятился к стене, опустив глаза.

Когда они прошли, он сделал им вслед неприличный жест. Он знал, что это чревато неприятностями, но должен был как-то самоутвердиться. По воспитанию и убеждению он был рифтером, а не одним из тех бори, которых с детства натаскивали служить должарским господам. Он и по-должарски говорил еле-еле - Моррийон сказал, что он должен исправить этот недостаток как можно скорее, если рассчитывает прожить долго.

С тем же отвращением, которое вызывал у него серый комбинезон техника, Лар изучал Должарский вместе со своей кузиной Тат - она языка совсем не знала. От брата, взятого в обслугу, этого, к счастью, не требовали - Дем теперь был не способен усваивать что-либо новое. Он, видимо, был вполне доволен работой уборщика и проводил свои дни в каком-то далеком мире. Лар завидовал ему все больше и больше.

Подойдя к гнусному пузырю, служившему входом в кабинет Моррийона, он заметил шрамы на месте недавно собранных ур-плодов. Хорошо, что из стен перестали лезть части человеческих тел, - Лар содрогнулся, вспомнив поросль рук и пальцев, появившуюся у компьютерного зала.

Он нажал на вестник. Дверь с чавканьем открылась, и он поспешил войти, пока она не закрылась снова и не засосала его в стену. Официальная версия гласила, что только стены усиленно охраняемой рециркуляторной камеры способны поглощать предметы, в том числе и трупы. Но Лар с первого же дня своей службы Должару усвоил одну истину: господа говорят своим слугам только то, что считают необходимым, и это не обязательно правда. Раз хоть где-то на станции стены способны глотать людей, только идиот станет задерживаться в дверном проеме или около стены.

Фарниоль, секретарша Моррийона, взглянула на Лара через приемную, и ее пальцы, разбирающие стопку чипов, сложились в знак "берегись подглядывания".

"Паскудные шпионы", - выругался про себя Лар. Служебный язык, которым ему приходилось здесь пользоваться, его крайне угнетал.

Моррийон в своем кабинете работал с блокнотом, поразительно быстро бегая по клавишам кривыми пальцами. Он поднял глаза на вошедшего Лара выражение его косого взгляда невозможно было разгадать.

- Наследник хочет приставить кого-то к рифтерам, - сказал он на уни. Его ноющий голос напоминал Лару звук перегретого двигателя - Это будешь ты. Обязанности несложные. Будешь передавать лично мне любые их просьбы и сообщения, а также провожать темпатку в зону эксперимента или к Лисантеру, когда понадобится. Для этих целей тебе дадут коммуникатор, настроенный на мой кабинет. Вопросы?

Памятуя о том, что за ними следит либо Барродах, либо кто-то из его подручных, Лар спросил только:

- Буду ли я освобожден от прочих своих обязанностей? И где я должен жить теперь - вместе с рифтерами?

- С рифтерами ты жить не будешь вплоть до особого распоряжения. Тебя переведут на работу поближе к их помещению, только и всего Еще вопросы?

- Нет, это все.

- Начнешь прямо сейчас. Фарниоль даст тебе коммуникатор. Ступай к рифтерам и представься. Их уже предупредили.

Лар слегка поклонился, как полагалось простому бори перед катеннахом, а Моррийон вернулся к своей работе.

Фарниоль голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, вкратце объяснила Лару, как работает прибор, оптически связанный с компьютерной системой, которая имела простые информационные датчики почти везде, где были протянуты провода. Прикрепив коммуникатор к комбинезону Лара, она дважды дотронулась до него пальцем - первый раз оповещая о шпионском объективе, второй о том, что его можно убрать.

Лар не подал виду, что понял, но мысленно поблагодарил ее. Инфодатчики сами по себе безобидны - они не воспринимают ничего, кроме световых пакетов информации. Проблема в том, что никто не знает, которые из них оснащены дополнительно акустическими датчиками и даже имиджерами. Кабели, питающие их, переплетаются с другими, поди разбери, где тут связь, где жизнеобеспечение, где контроль стазиса. На станции все подозревали, что личные кадры Барродаха - техники-бори, не разговаривающие больше ни с кем, даже в рекреационное время, - насовали жучки повсюду, где только могли.

Поправив коммуникатор на поясе, Лар сверился с хроно и пустился по коридору бегом. Он сбавил ход, только когда услышал, что кто-то идет ему навстречу. Тат заступала на смену через десять минут - если она отправится в гиперволновую, с ней нельзя будет посоветоваться до конца дежурства. Охрана там не менее строга, чем около Трона и в господской секции.

Она как раз выходила из душа - ее коротко, по-космонавтски подстриженные волосы топорщились влажными кудряшками, и кожа блестела.

- Лар! - радостно воскликнула она и тут же нахмурилась. - Какие-то проблемы?

- Моррийон назначил меня связным к темпатке. Известно тебе что-нибудь на этот счет?

Тат, поджав губы, натянула комбинезон.

- Знаю только, что они находились в заключении па Аресе. А теперь заключены здесь, как и все мы, - с невеселым смешком сказала она. - Но почему ты? Все, что привлекает к нам повышенное внимание, - это плохо.

- Сам знаю, - скорчил гримасу Лар. - Я тут ни при чем - вел себя образцово и о рифтерах даже словом не упоминал.

- Может, оно и к лучшему. - Тат взялась за сапоги. - Моррийон только телом урод, а Барродах умом. А новая темпатка, хоть и должарианка родом, была рифтером. Возможно, Моррийон хочет нам добра. Смотри и слушай. - Углы ее рта опустились. - Нас, бори, все считают чем-то вроде мебели - Лар хотел возразить, но она не дала: - Мы на корабле были ничем не хуже, а то и лучше других, как все наши сородичи-космонавты, - но видел ты когда-нибудь капитана-бори?

Лар потряс головой.

- Я думаю об этом с тех пор, как мы здесь, - сказала Тат, натягивая сапоги. - Тут дело не только в том, что никто не пошел бы к нам в подчинение - мы просто никогда даже не пытались командовать собственными кораблями. Ладно, не бери в голову. Ступай.

Лар, кивнув, обнял ее. Тат была уютная, от нее хорошо пахло, и ее волосы щекотали ему нос. Он жалел, что у них нет времени прилечь, и она явно чувствовала то же самое, но сигнал ее хроно заставил их расстаться и устремиться в противоположных направлениях.

Лару опять пришлось бежать, но он порадовался, что оповестил Тат сразу - она умеет планировать лучше, чем он, и лучше сообразит, как использовать его новое назначение, а тем временем поищет информацию, которая могла бы им помочь.

Часовые у каюты рифтеров проверили его удостоверение и разрешили пройти. Он снова быстро проскочил в дверь - пусть себе смотрят, если охота.

При первом взгляде каюта с множеством коек и шкафчиков его позабавила. Бори бы тут понравилось - а вот этим людям, сразу видно, их жилище не по нутру.

Все рифтеры смотрели на него, некоторые явно раздраженные тем, что он не воспользовался вестником. У Норио вестник был - почему же у них нет? Очередные фокусы Барродаха, конечно, - они, видимо, должны еще этого заслужить, добившись определенного успеха. Перспектива новой сейсмической реакции Лара отнюдь не радовала.

Он перевел дух и оглядел их. Должарианка, ясное дело, самая высокая, с черными раскосыми глазами и длинными иссиня-черными волосами. Сильная с виду и умная. Рядом с ней худощавый человек, у которого волосы заплетены в косы с колокольчиками. Встретив его мрачный оценивающий взгляд, Лар почувствовал опасность, хотя ни лицо, ни осанка мужчины не выражали открытой угрозы. При виде другого, красивого, экстравагантно одетого, Лар ощутил мимолетную тоску по Рифтхавену. Маленькая женщина рядом с ним зевнула. Позади сидел здоровенный бородач с еще одной женщиной, пожилой. Подросток с длинными рыжими волосами смотрел на Лара серьезно и с интересом.

- Меня зовут Ларгиор. - Он ненавидел это имя - куда охотнее он назвался бы Ларом Омбриком, рифтером. - Наследник назначил меня для связи с вами. Можете вызывать меня по вашему пульту. - Он указал на свой коммуникатор. - Не нужно ли вам чего-нибудь?

Маленькая женщина, не выше Лара, оперлась подбородком на руку, и желтые кудряшки упали ей на лоб. Зубы сверкнули в веселой, вызывающей усмешке.

- Первый вопрос. Что за свихнутый придурок жил тут до нас? На пульте имеются просто ужа-асные видики. В одном Хрим Беспощадный трахается со своим мозголазом на глазах у какого-то бедолаги, привязанного к стулу, интересно, сколько такое может стоить на Рифтхавене?

- Это личная коллекция Норио Данали. Он погиб во время эксперимента в самый момент вашего прибытия.

Рифтеры переглянулись - Норио, видимо, был им знаком.

- Погиб, говоришь? - спокойно переспросил человек с косами.

- Да. - Лар, покосившись на пульт, произнес возможно более нейтральным тоном: - Пожитки Норио раздали другим, но стереть его ячейку, видимо, никто не позаботился.

- Я стерла ее, - сухо возразила пожилая женщина, - хотя сами чипы, вероятно, все еще где-то здесь. - Лар заметил взгляд, который бросила на нее маленькая блондинка. - Могу ли я взамен попросить учебные материалы по Должарскому языку? И соответствующее им информационное пространство.

Лар с облегчением кивнул. Похоже, они поняли его намек о том, что пульт снабжен шпионским глазом.

- Думаю, что раздобуду их для вас. Есть еще просьбы?

- Насчет еды, - пробасил страхолюдный бородач. - Я голголский повар и здешнюю пищу воспринимаю как оскорбление. Если бы меня снабдили основными ингредиентами и позволили взять кое-какие продукты с нашего корабля, я мог бы готовить то, что полезно для Вийи, - ведь вашим хозяевам это на руку.

"Они мне не хозяева", - чуть было не брякнул Лар, но вовремя удержался. При виде рифтеров ему невыносимо захотелось высказать им свою солидарность, но это было бы непоправимой ошибкой. Он лишь кивнул и сказал:

- Я посмотрю, что можно будет сделать, - но должен предупредить, что мы все здесь получаем такую же пищу. Разве что вы захотите попробовать ур-плоды.

Бородач, видимо, его не понял, а блондинка засмеялась и ущипнула красавца между ног.

Лар вспыхнул, сообразив, что на уни его фраза звучит отнюдь не столь невинно, как на бори.

- Они растут на стенах и выдаются нам только в качестве премии, но некоторые из них стоят того, чтобы потрудиться. - О наркотических плодах он не мог им сказать из-за жучков.

- Мне что-то неохота их пробовать, - сказал бородач.

- Откуда вообще станция берет продукты? - спросил подросток и посмотрел в сторону туалета, откуда через обычное неровное отверстие выходили трубы. - Здесь все здорово устроено, прямо как на корабле, но нельзя ли нам пользоваться рециркуляторами "Телварны", как предлагает Монтроз?

Вот, значит, как зовут бородача - Монтроз. Лар сожалел, что Моррийон сказал ему так мало. Он заметил, что Вийя смотрит на него - может быть, она уловила импульс страха при слове "рециркуляторы"?

- Я могу только спросить, - отведя глаза, сказал он. Пожилая женщина вдруг, изумив его до крайности, заговорила на бори:

- Я Седри, Ларгиор, Мы благодарны вам будем за каждую вашу попытку.

Лар улыбнулся ей: она говорила не совсем правильно, но вполне понятно. Он заметил, что бородач тоже посмотрел на нее с удивлением, и сказал:

- Зовите меня Ларом.

Все прочие тоже представились ему, каждый со своим вопросом или жалобой. Должарианка была последней.

- Меня зовут Вийя, - сказала она с легкой улыбкой. - Я прошу убавить мощность ближайшего к нам пси-заградника. Его присутствие беспокоит меня.

Лар снова кивнул. Она была не такая, как другие должарианцы на станции, но он все равно боялся ее.

- Я узнаю, что можно сделать относительно всех ваших просьб, а потом вернусь и расскажу вам.

- Спасибо, Лар, - с улыбкой сказала пожилая женщина.

Лар вежливо улыбнулся в ответ, открыл дверь и выскочил в коридор, раздумывая о только что состоявшейся встрече. Ему вспомнились слова Тат. Сначала заключение на Аресе, потом здесь. Единственные рифтеры на Пожирателе Солнц, кроме них. Одиночество их троих - его, брата и кузины вдруг показалось Лару чуть менее полным, и для бори это было очень приятное чувство.

4

АРЕС

Панарх надел Знак Доблести на шею адмирала Нг. Грациозно поднявшись, она поклонилась ему в точности так, как требовалось по протоколу, но его ответный поклон был несколько ниже, чем полагалось. Затем Себастьян Омилов и другие члены Малого Совета вышли вперед, чтобы принять ее в их число.

Панарх смотрел на Омилова вежливо, но отчужденно. В памяти гностора всплыл их мучительный разговор здесь же, в Кругу, после отлета рифтеров; тогда голубые глаза Панарха не были ни вежливыми, ни отчужденными, ни пустыми. Под конец маска вернулась на его лицо, и легкий голос вновь обрел свой безупречный контроль, но это возвращение к протоколу и внешним формам учтивости как нельзя яснее сказало Омилову, что доверие Панарха он потерял. Он остался ценным советником, но перестал быть близким другом.

На миг Омилова посетила мечта о побеге и путешествии по следам рифтеров. Какие открытия могли бы ждать его там? Но услужливая память тут же подсунула ему краткий разговор с Эсабианом и тот ужас, который он пережил в Должарском застенке. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это воспоминание. Как ни мало ценят панархистские военные эксперты Пожиратель Солнц в качестве артефакта чуждой цивилизации, должарианцы в этом смысле дорожат им еще менее.

Церемония завершилась, и начался прием в честь нового верховного адмирала. Омилов с привычной ловкостью принес свои извинения и удалился.

Чем дальше транстуб углублялся в Колпак, тем больше в нем становилось народу. Капсула приближалась к соединению с онейлом. От толчка Омилова прижало к возвращающимся со смены рабочим. Большинство лиц вокруг выражало то же, что испытывал он: усталость и напряжение.

От нечего делать он стал изучать перечень остановок. За две станции от своей он увидел название "Сады Джихана" и, повинуясь импульсу, сказал:

- Выхожу!

Капсула затормозила, и он вышел на красивую дорожку, обсаженную колокольными деревьями и душистым кустарником. Он огляделся, и его депрессия немного прошла. Справа ухоженный парк спускался к озеру, слева стояла Галерея Шепотов.

Он пошел по дорожке к увитому плющом зданию, стараясь разобраться, что его толкнуло на это. К сплетням он всегда был равнодушен - и к светским, и к политическим. Во время своего пребывания при дворе он часто бывал на Монтесьело, но никогда не чувствовал ни малейшего желания посетить тамошнюю Галерею Шепотов.

Говорить он не собирался и теперь - хотел лишь послушать, говорит ли здесь кто-нибудь о Пожирателе Солнц и есть ли у него единомышленники. Он слишком уж изолировал себя от других - ему полезно взглянуть на собственные действия со стороны.

Усмехаясь над собой, он вошел внутрь и очутился среди огней и зелени, которые преломлялись в зеркалах и стекле, словно в гранях кристалла. Через несколько шагов он столкнулся лицом к лицу с величественной седовласой дамой.

- Себастьян Омилов! - саркастически изумилась она.

- Ваша светлость! - поклонился Омилов. Безупречно элегантная леди Бритт Вакиано, Архонея Кемаля, символ предыдущего поколения, дотронулась до его руки:

- Называй меня лучше тетей Бритт, мой мальчик. Или Явный Прерогат выше подобной фамильярности?

Десять минут назад Себастьян Омилов чувствовал себя старым и утомленным, но сейчас покраснел, как школьник.

Почтенная матрона, прищурившись, увлекла его к скамейке, завешанной пальмовыми ветвями. Тихий плеск водопада за стеклом заглушал их голоса.

- У твоей матери все благополучно, хотя она осталась на Чернякове. Кажется, она наконец простила тебя, что ты покинул двор.

Омилов засмеялся, испытывая в равных долях веселье и грусть.

- Ты должен знать, почему мы не последовали твоему примеру после самоубийства Тареда, - продолжала она, скрестив руки и глядя прямо ему в глаза.

- Я думал...

- Ты думал, что мы примирились с этим. Нет - как раз наоборот. Отчего, по-твоему, Семион всячески избегал появляться при дворе? Оттого что боялся встретиться с теми, кто очень хорошо понимал, что у него на уме. И если бы Геласаар узнал, что творит Семион, мы были бы ему нужны.

- А я вот ушел, - поморщился Омилов.

- И уплатил за это двойную цену, дорогой мой, - улыбнулась она. Старые дела могут подождать до другого раза - успеть бы обсудить новые. Для начала скажи; что привело Себастьяна Стойкого сюда и в этот час?

- А что особенного в этом часе? - помедлив, спросил Омилов.

- Сейчас чуть больше девятнадцати - ранний вечер в Высоких Жилищах и на планетах, где день близок к стандартному. В светском обществе это был мертвый час - до недавнего времени. Ты, как всегда, отстаешь от моды. Молодая Картано постановила посвящать это время в Галерее Шепотов определенной теме. Текущая тема - любовь.

Это было так неожиданно и так расходилось с тем, чего он ожидал, что он не сдержал смеха.

- Ни война, ни смерть, ни разрушение, похоже, не отбили у людей вкуса к клубничке, - с ироническим блеском в глазах сказала Архонея. - Молодая Ваннис восстановила мою веру в человеческую природу.

Омилов, не зная, что на это ответить, переменил разговор:

- Вы знаете, что профет Антон Рамануян находится здесь? Теперь он, правда, именует себя "Тате Kaга".

- Он-то и вызвал меня сюда. Я битый час могла бы рассказывать о приключениях, с которыми добиралась на Арес. Бесконечные скачки с рифтерами на хвосте... можно подумать, что не восемьдесят лет, а восемьдесят дней прошло с тех пор, как мы карабкались по скалам Петрова с бластерами в каждой руке, отбиваясь от Шиидры. Нет, правда - как будто вчера все это было. Как и твоя молодость, когда вы с Иларой и Геласааром ставили оперы в Малом Дворце, а маленькие Брендон и Гален из кожи лезли, дразня угрюмого Должарского мальчугана, взятого нами в заложники. Теперь мы постарели, а главные роли исполняют они. - Она хлопнула себя по коленям. - Хотя мы еще тоже кое на что годимся. Я здесь для того, чтобы помочь мальчику, сыну Геласаара, собрать флот. Мы сгоняем сюда все наши корабли: если победим, то построим новые, а если проиграем, нам все равно конец.

- Кемаль... - начал Омилов.

- Облако оккупировано Должаром, но на планете все хорошо, хотя никому не позволяется стартовать с нее или приземляться. Эсабиан не доверяет тамошним рифтерам после того, как наш саботаж приписали им, и от нас он тоже ничего не получит. - Архонея встала и взяла Омилова под руку. - Если не хочешь оставаться в Галерее, давай прогуляемся в розарии и поговорим о твоем Телосом проклятом Пожирателе Солнц...

Прошло два часа, прежде чем Омилов добрался наконец до Обители. Он не был религиозным человеком, но Обитель навевала на него умиротворение и чувство оторванности от времени. Запах благовоний вплетался в аромат редких цветов. Голоса в отдалении тянули жалобный мотив, вызывающий в памяти тысячелетия человеческой истории.

Взойдя на террасу, примыкающую к жилой части Обители, он увидел, что Верховная Фанесса его ждет. В начале их отношений Омилов не доверял ей, но теперь жил в предвкушении их ежедневных бесед. Временами она бывала единственным человеком, с которым он общался вне своей работы.

Она сидела тихо, и на ее черной сутане мерцал свисающий с шеи Диграмматон.

- Я завернул в Сады Джихана, где встретил женщину, которую знал всю свою жизнь, - сказал он. - В ходе беседы она упомянула о быстром ходе времени. Однако ее долгая жизнь - всего лишь мгновение ока по сравнению с не поддающимися воображению тысячелетиями существования Пожирателя Солнц. Потенциальное знание, которое мы могли бы получить, установив там наблюдательный пост, колоссально. Но никто здесь не хочет видеть дальше сиюминутных обстоятельств... они смотрят на Пожиратель Солнц лишь как на одну из целей в этой войне, - Он рассеянно потер щеку: испытанная им боль, наверное, никогда уже не уйдет из памяти. - Я признаю необходимость действия, но не могу заставить их взглянуть на разрушение станции по-иному.

- Разве цель Панарха не совпадает с вашей?

Омилов перевел взгляд на пчел, лениво облетающих цветы,

- Лишь постольку, поскольку это касается безопасности рифтеров. Омилов качнул головой. - Мне почему-то захотелось прогуляться по Галерее Шепотов. Я никогда в ней не был, но, насколько мне известно, там можно услышать разговоры на любую тему, если задержаться подольше.

- Я побывала там пару раз, - улыбнулась Элоатри. - И мне показалось, что она исполняет те же функции, для которых нашим предкам служили гадальные карты.

- Ну, мне-то она ничего не нагадала. Этот час, как выяснилось, посвящен определенной теме. В данный момент тема, предложенная Ваннис, это любовь, что Архонее Кемаля представляется фривольным.

Элоатри внезапно затаила дыхание, и Омилов посмотрел на нее.

- Вы хотели что-то сказать, нумен?

- Не сейчас, - промолвила она, потирая обожженную ладонь. - Не сейчас. Продолжайте.

- Собственно, рассказывать больше нечего - просто я постоянно думаю о Брендоне, который, несмотря на то, что стал теперь правителем триллионов, собирается следовать за Вийей на Пожиратель Солнц. Любовь может ослепить человека, но это чувство не всегда бывает фривольным.

- Не всегда.

- Если он осуществит свой замысел, Флоту поневоле придется принять меры для сохранения станции. Но хорошо ли надеяться на то, что он рискнет собой таким образом?

Верховная Фанесса промолчала.

- Вот в этом и заключается моя дилемма, - вздохнул Омилов. - А когда я ушел из Галереи, очередной проклятый репортер попытался зажать меня в углу. Масса бесцеремонных вопросов о Пожирателе Солнц, атаке и рифтерах с "Телварны", которые официально все еще числятся просто "отсутствующими".

- И это, полагаю, еще не все вопросы?

Омилов протестующе вскинулся и увидел боль в глазах Верховной Фанессы - такую же, как у него самого. Оба они впали у Панарха в немилость, оба способствовали бегству женщины, которую он любил.

- Они и меня преследуют. "Имеющий очи да видит", - процитировала она и умолкла.

- Очи они, конечно, имеют - а перемена нашего с вами положения, думаю, бросается в глаза, - но услышать они от меня ничего не услышат. Если "новости" проведают, куда отправились рифтеры и что их капитан значит для Брендона, Панарх лишится всякой свободы. Он мог бы повести свои войска в бой как глава государства, но как любовник рифтерши? Мы снова рухнули бы в хаос - такова политическая реальность.

Верховная Фанесса потерла ладонь.

- Вы не согласны? Может быть, мне следовало сказать правду?

- Такого совета я вам дать не могу, но мне кажется, признаться, что есть другой способ...

- О чем это вы?

- О гадальных картах, - печально улыбнулась она. - И о новой моде, введенной Ваннис Сефи-Картано. - Она поднялась, чтобы уйти, и оглянулась. В любви нет ничего фривольного. Любовь - это опасность, вдохновение, катализатор, мудрость, слепота, но фривольного в ней нет ничего.

Новый верховный адмирал Панархии Тысячи Солнц никак не могла уснуть.

В конце концов она включила свет, прошла по мягкому ковру, поднялась на несколько ступенек, пересекла приемную и вошла в кабинет, который теперь принадлежал ей.

В минувший день неизвестные стюарды без хлопот перевезли ее на новое место. Особых трудов им прикладывать не пришлось - немногие пожитки Нг оставались на "Грозном", ставшем отныне ее флагманским кораблем. Здесь у нее имелась лишь пара смен формы да пульт.

Проведя пальцами по клавишам, она включила его. Почти все время после окончания церемонии она провела в беседах - официальных и неофициальных. Одну из первых официальных встреч она провела с Панархом, Найбергом и Уилсонс, которые присутствовали при передаче баз данных, закодированных на верховного адмирала. Просмотреть эти данные она еще не успела.

Подойдя к автомату, она заказала кофе и в ожидании осмотрела комнату. Только теперь, в тихие часы ночной вахты, она начала осознавать реальность своего нового положения, но оно все равно казалось нереальным.

Почему она, собственно, старается ступать так тихо? Здесь она никого не побеспокоит - мичман и стюард, приставленные к ней, отпущены до утра, а семьи или слуг у нее нет.

Боль сжала ее сердце. Да, семьи нет. Она сама приняла такое решение, начав свою офицерскую карьеру на Минерве. Как легко дался этот выбор честолюбивой молодой девушке, мечтавшей командовать крейсером.

Нг невесело улыбнулась, а компьютер тем временем идентифицировал ее сетчатку и вывел на экран меню.

Семьи нет - но есть мужчина. Она пригубила кофе, охваченная горестными воспоминаниями о Метеллусе Хайяши. Пропавший в отчаянном бою над Артелионом перед самым захватом гиперрации - погибший, как следует полагать. Лучше уж это, чем оказаться в плену и испытать на себе должарские пытки.

Как это произошло с командой "Арависской ведьмы".

Марго качнула головой, отгоняя отвратительное воспоминание о том, что видела в широковещательной гиперволновой передаче, и выбрала массив данных о Пожирателе Солнц. Количество кораблей, которые стягивал враг для обороны урианской станции, подавляло. Хуже того, переговоры между ними больше не поддавались анализу - теперь они пользовались не кодом Братства, но шифром, для создания которого требовались очень значительные компьютерные мощности.

Нг убрала информацию с экрана и заметила мигающий в углу знак личного, чисто визуального файла. Любопытствуя, она открыла массив, подписанный Озирусом бан-Карром, ее предшественником. Откровенный язык давал понять, что перед ней личный дневник адмирала, и у нее по коже прошли атавистические мурашки, словно в присутствии покойника.

Нг наскоро просмотрела другие закодированные файлы. Мемуары для своих последователей оставил далеко не один Карр - это сделали и все прочие адмиралы. Цепь откровенных признаний и прогнозов тянулась на многие сотни лет в прошлое. Об этой традиции больше никто на Флоте не подозревал - это, без сомнения, делалось ради соблюдения баланса власти между Мандалой и Флотом.

Марго вернулась к последнему файлу. Адмирал Карр, очевидно, был на середине записи, когда его вызвали на Лао Цзе, где состоялось то злополучное заседание Малого Совета.

"Образец ясен, но невозможен. И энергетика, и онтологическая физика сходятся на том, что для этого необходимы средства сверхсветовой связи. Здесь, как утверждают они, задействованы неизвестные человеческие факторы, но синхронисты на это пожимают плечами и трясут головами. Дурь какая-то".

Нг сделала паузу, не совсем уверенная, к чему относится последняя фраза адмирала, и продолжила чтение.

"Теперь вот Лао Цзе. Быть может, там я найду какой-то ответ. Не думаю, чтобы он мне понравился, но все лучше, чем неизвестность. Я сыт ею по горло, как и все мы".

Опять непонятно. Нг поразмыслила над значением слова "неизвестность" и пожала плечами. Что бы ни имел в виду адмирал, неизвестность - это часть жизни каждого военного. Все они сознают, что их карьеру, как блестящую, так и не очень, может оборвать внезапная смерть.

Я - Марго О'Рейли Нг, мне скоро пятьдесят, и я верховный адмирал.

Как это все-таки странно! Гордость боролась в ней с неуверенностью. Эта комната не имела индивидуальности, не имела атмосферы, как будто прежний жилец был чем-то вроде транзитного пассажира. "Как и я", - угрюмо подумала Марго. После атаки она уже не вернется сюда. Либо ее не будет в живых, либо она отправится на Артелион, где и начнёт свою настоящую работу - ликвидацию хаоса, оставленного должарианцами.

Кто еще жил здесь из верховных адмиралов Панархии, при каких обстоятельствах, какие мысли их посещали? "Сейчас посмотрим", - подумала Нг и принялась просматривать более ранние мемуары.

"...в лучшем случае неубедительно, хотя именуется блестящей победой. Родной мир или миры Шиидры так и остались необнаруженными..."

"...не знаю, чего можно ожидать от этих странных тройственных существ, которые ведут себя вполне дружелюбно, но местонахождения своего мира не открывают. Сможем ли мы понять их настолько, чтобы доверять им?"

"Кто бы ты ни был, знай, если еще не знаешь: припадки мнимого умопомрачения у ее величества - притворство чистой воды, имеющее целью отвлечь от истинного положения дел. Нет более холодного и беспощадного ума в Тысяче Солнц, чем у нее".

Нг сверилась с датой последней записи и улыбнулась, Кириархея Баникалаан вошла в историю как полубезумная чудачка, и целые поколения историков-ревизионистов, указывающих на прочность созданных ею политических структур, оказались бессильны развеять этот образ. К этому она, без сомнения, и стремилась. Никто не станет сражаться с человеком, которого не принимает всерьез.

Очевидно, Брендон хай-Аркад в полной мере унаследовал от неё это мастерство. Во всяком случае, он очень успешно применял методы покойной Кириархеи против своего брата Семиона и его приспешников; Нг смущенно поморщилась, вспомнив, как сама судила о нем прежде, и чуть не рассмеялась. Что ее, собственно, смущает - что ее оказалось обмануть легче, чем человека, который, по всей видимости, был параноиком и настоящим чудовищем?

Но реальность ее положения быстро отрезвила ее: теперь она, как верховный адмирал, вошла в Малый Совет Панарха. Как ни старалась она избегать водоворота гражданской политики, теперь, когда она приняла звезду и эмблему верховного адмирала, ее засосало в самый его центр.

Эта перспектива угнетала ее с тех пор, как она поняла, что находится на ближней орбите к получению этого звания - она и Джеф Кестлер. Временами она почти желала, чтобы верховный пост достался ему.

С холодком в сердце она вспомнила некоторые жертвы потаенной борьбы, которую вели между собой Дулу: Гештар, чья кровь выкипела в вакууме открытого космоса; Тау Шривашти, разбившийся в лепешку после долгого падения с почти пятикилометровой высоты оси вращения; Штулафи И'Талоб, Архон Торигана, растерзанный обезумевшей толпой. Уж лучше попадание раптора в бою. Там ты по крайней мере знаешь, откуда ждать выстрела, и не сомневаешься в намерениях врага. Как и в том, кто твой враг.

А обнаружение врага входит в функции соответствующей службы. Врожденный юмор почти что вернулся к Нг, когда она представила себе лейтенанта Выхирски, которая выводит на свой пульт типичную дулускую вечеринку или Галерею Шепотов, пытаясь разобраться в путанице слов, символов, жестов, выпадов и контрвыпадов.

Если серьезно, то именно этим занимается департамент безопасности. У нее есть Антон Фазо - ему и карты в руки. А она займется предполагаемым союзом с рифтерами. Переговоры вступили в финальную стадию, когда на Арес тайно прибыл член триумвирата. Джеп Хуманополис. Почти всю подготовительную работу проделал Найберг, но теперь Нг как официальный глава Флота должна взять это на себя.

Зевок, чуть не вывихнувший челюсть, прервал ее думы. Теперь, когда она ввела проблему дулуской политики в относительно знакомые рамки, ей, быть может, удастся уснуть. Рифтеры подождут. Пусть ее подсознание пока займется ими, вместо того чтобы потчевать ее кошмарами на политическую тему. Кошмарам тоже требуется разнообразие.

Джеп Хуманополис поздоровался с собравшимися и, подавив зевок, занял свое место за столом переговоров. К свежему мятному воздуху примешивался запах горелых специй и пластика от троицы келли, вошедшей как раз перед Джепом. Посмотрев на прозрачную дипластовую стену, выходящую в Ситуационный Зал, он поинтересовался про себя, вошла ли уже сообщенная им информация в светящуюся над этим помещением огромную голограмму Тысячи Солнц.

Чем хороша старость, так это тем, что сон тебе почти не требуется, а плоха тем, что ты, когда и этой малости лишаешься, чувствуешь себя хуже некуда. Джеп посмотрел через стол на Диману Уилсонс и отметил с не лишенной восхищения досадой, что ее-то взор вполне ясен после их ночного сражения в фалангу - а ведь она старше его. Он еще перед отлетом с Рифтхавена сознавал, что не покинет Арес до окончания войны, чем бы ни завершилась его миссия. Но, похоже, это кое-чем можно компенсировать. Арес па свой занудный лад общество не менее сложное, чем Рифтхавен.

Сьюлис, клерк, прибывшая вместе с ним с Рифтхавена, тронула его за руку,

- Корреляции, которые вы просили, синдик.

Джеп, рассеянно кивнув, взял у нее распечатку. Еще одна сделка: она племянница Пормагат.

Он просмотрел первый лист. Опять-таки компенсация за его фактическое заключение здесь - свободный доступ к каналам новостей Ареса. Сьюлис сделала сводку по 25-му и 99-му - двум полюсам общественного мнения этой перенаселенной станции. 99-й канал вел серию популярных репортажей о Галерее Шепотов. Джеп хмуро отложил распечатку. Единственными людьми, кто мог оценить эти репортажи, были те, кто часто посещал Галерею, - на них канал и ориентировался.

Адмирал Найберг был погружен в беседу со своим шефом безопасности, контр-адмиралом Антоном Фазо. Джеп и комендант Ареса относились друг к другу внимательно, с взаимным уважением, хотя Хуманополис не сомневался, что Найбергу рифтерские нравы не менее противны, чем ему самому надменность Дулу, Насколько близко Найберг связан с ними и насколько велико его влияние на Панарха?

Джеп вернулся к чтению. 25-й канал совсем другое дело - это, похоже, осколок в изоляции правительственного корабля. Интересно, куда они метят, выжимая из рифтеров с "Телварны" все, что можно? История, конечно, будь здоров. Джеп не мог не восхищаться темпаткой и ее экипажем, несмотря на тара-зам, который они устроили на Рифтхавене. Ей, правда, тоже досталось. Джеп весело хмыкнул при мысли об этом. Надо будет держать ухо востро, чтобы панархисты не ввели его вместе с Рифтхавеном в такие же убытки.

Отрывистый баритон Шестена нарушил его мысли, и Джеп посмотрел в дипластовое окно. Драко стоял там с двумя флотскими офицерами и говорил что-то, показывая на голограмму. Один из офицеров навел на нее похожий на жезл прибор, и световые линии связали звездные системы в двух октантах с Рифтхавеном. Драко немного понизил голос: он, как и Джеп, понимал, что значит скопление подчиненных Барродаху сил у Рифтхавена на пути к Пожирателю Солнц. Дело выглядело так, будто хитроумный помощник Эсабиана может попытаться снова взять Рифтхавен.

Шестен заметил, что Джеп смотрит на него, и снова принял свой несносный самоуверенный вид. Его краснозубая улыбка привлекла внимание нескольких человек за столом.

Улыбайся, дружок, улыбайся. Ты не больше способен предпринять что-либо, чем я или Сьюлис, пока мы не придем к соглашению с панархистами. А тем временем улыбайся себе на здоровье - это выводит их из равновесия,

Впрочем, после того, как О'Рейли Нг назначили верховным адмиралом, переговоры стали двигаться гораздо быстрее. Если улыбка Шестена ее и беспокоит, виду она не подает. Джеп улыбнулся ему в ответ и с удовлетворением увидел, как драко отвел глаза.

Чтобы быть хищником, одних подпиленных зубов мало. Джеп с приятным чувством откинулся на спинку стула, но его благодушие развеялось, когда в зал вошла старая женщина в черных одеждах священнослужительницы - Элоатри, Верховная Фанесса. Он встречался с ней дважды, и дважды его презрение к всяческим религиям и верованиям разбивалось о стальной заслон. Вера у нее, может, и глупая, но сама она, как он вынужден был признать, далеко не дура. Джеп исподтишка следил за тем, как она здоровается с каждым в отдельности. Она уж точно не моложе его, хотя движется легче. Она повернулась лицом к нему, и ее улыбка стала тоньше, а взгляд - внимательнее.

Джеп постарался подавить свой гнев, дурно влияющий на мыслительные способности. Ее присутствие здесь может означать только одно: враждебность к Рифтхавену, опирающуюся, вероятно, на некие моральные принципы. Если Нг и другие склонны прислушиваться к подобной ерунде - а это так, иначе эту женщину не пригласили бы, - Джепу надо будет подобрать веские аргументы.

Разговоры за столом прекратились, и офицеры стали навытяжку - это вошла верховный адмирал. Она подала жестом команду "вольно". Джеп оценивающе смотрел на эту миниатюрную женщину, идущую через комнату походкой танцовщицы. Сопровождающий ее молодой Осри Омилов скромно занял место на нижнем конце стола. Джеп знал, что Омилов неофициально представляет Панарха, хотя высказывается редко.

Нг, подождав, когда все усядутся, открыла заседание без дальнейших предисловий.

- Время дорого для обеих сторон, и мы должны постараться прийти к соглашению. - Она сделала легкий поклон в сторону

Джепа, Сьюлис и Шестена. - Мне кажется, мы подошли к нему достаточно близко. Давайте подытожим, чего мы уже достигли и что следует обсудить.

Обсудить. Джеп посмотрел на других, оценивая их реакцию на этот эвфемизм. Какие выражения Нг можно приписать дулускому высокомерию, а какие - ее истинным намерениям? Насколько они нуждаются в нас? Триумвират мог лишь гадать по этому поводу, а переговоры не прибавили Джепу знаний. Но, делая в жизни серьезные ставки, он всегда полагался на свои инстинкты. На сей раз инстинкт заставил его отказаться от высокого поста на Рифтхавене, состряпать подложный рапорт о своей смерти от яда, чтобы ввести в заблуждение должарианцев, и явиться сюда, в стан своих закоренелых врагов.

- Мы просмотрели кадры о нападении Арроги Черное Сердце на Рифтхавен, - продолжала Нг, кивнув Шестену. - Умело организованная оборона свидетельствует о высоком уровне вашей компетентности.

Шестен явно опешил, и Джеп испытал то же самое. Он не ожидал такой откровенности. Столь щедрый комплимент показывал, что дело идет к подсчету очков.

Нг тем временем обратилась к Сьюлис - она нарушала иерархию переговоров, давая понять, что смотрит на них троих как на представителей трех доминирующих фракций Рифтхавена.

- Более того, правительство Рифтхавена установило жесткий контроль над станцией, в том числе над ее общением с должарианцами и их союзниками-рифтерами.

Сначала оборона, потом общественный порядок - сейчас моя очередь. Построение речи Нг показывало, что она сознает его положение. Как он и опасался, она вела переговоры на двух уровнях, учитывая не только их обязанности на Рифтхавене, но и личные связи. И от того, что она это делала совершенно открыто, становилось не по себе.

Нг обратилась к Джепу:

- Исходя из вышеизложенного, его величество считает желательным объединение Флота с рифтерскими силами по всей Тысяче Солнц - исключая, из соображений безопасности, корабли с гиперрациями.

Объединение, но не союз. Она знает, что без взаимовыгодного соглашения он конченый человек - в том случае, конечно, если Братство и Рифтхавен уцелеют. А заключив договор, я смету с дороги и Банса, и Пормагат, Джеп чувствовал на себе пристальный взгляд Сьюлис, но его не волновало, о чем она думает. Ни один из его спутников не сможет связаться с Рифтхавеном до заключения договора - а тогда уж поздно будет.

- Предполагается, что эти объединенные силы будут продолжать рейды против Пожирателя Солнц, сохраняя свои действия в тайне, пока это возможно.

Шестен прервал её:

- Флот Панархии должен решать это совместно с военным советом Рифтерского Братства.

То есть с тобой и твоим острозубым кланом.

Нг кратко посовещалась с адмиралом Найбергом и объявила:

- Его величество дает вам право на консультацию. Джеп заметил, как вспыхнул от гнева Шестен и как напряглась Сьюлис, и ответил, опередив Шестена:

- Рифтхавен воспользуется собственным правом.

Лицо Нг выразило признательность с легчайшим намеком на юмор.

- Его величество готов с этим согласиться.

Джеп вернул ей улыбку, не пытаясь этого скрыть. Он чувствовал, что драко кипит от гнева. Дурак! Ты только облегчил работу мне и панархистам. Джеп уже начинал бояться, что они так и не добьются равновесия. Что-то предпримет Сьюлис?

- Одно из флотских подразделений будет готово выступить на защиту Рифтхавена в случае необходимости, - сказала Нг.

- Находясь за радиусом Рифтхавена, - более низким, чем обычно, голосом подчеркнул Шестен. Нг вскинула руку ладонью вперед.

- Находясь за радиусом Рифтхавена.

Итак, сектор обороны получает контроль над внутренним пространством. Драко сел поудобнее, а Джеп ощутил досаду. Но делать нечего: силы под командованием Барродаха и Ювяшжта слишком опасны, чтобы не оказывать им сопротивления, а сил Рифтхавена недостаточно для хорошей обороны.

И тут верховный адмирал нанесла внезапный удар, которого триумвират опасался с самого начала.

- Кроме того, на все объединенные корабли в целях координации будут назначены офицеры для связи.

То есть десантники. Джеп не питал иллюзий относительно рифтеров: Аркадскому Десанту они не смогут оказать сопротивления даже на борту собственных кораблей. Десантники - это уж слишком.

- Исключая корабли, обороняющие Рифтхавен, - вставил Шестен. Он тоже понял, что она имеет в виду, но полагал, что сможет это переварить, пока контролирует внутреннее пространство.

Это естественно, поскольку сектор торговли имеет больше влияния на дальние корабли. Фракция Джепа контролирует скупку пиратской добычи и на Рифтхавене, и в других местах, она же дает сотрудничающим с ней кораблям выгодную наводку. Джеп знал, что не сможет удержать за собой контроль, если допустит десантников на рифтерские суда, и лишится всякой поддержки.

- Оборонительные силы тоже следует включить в целях наиболее полной интеграции, - возразила Нг.

Драко упрямо мотнул головой, и Нг посмотрела на Джепа, ожидая, что ответит он.

Вот оно. Взгляд Нг был тверд и лишен всяких эмоций. Его шанс, с него и спросится. Ну что ж, пора проверить, насколько серьезны намерения панархистов.

- Мы согласны, что полная интеграция - вещь хорошая, - начал он, заметив, что некоторые панархисты испытали при этом облегчение. - Следует, конечно, полагать, что назначенные к нам офицеры Флота будут не занимать должности наподобие суперкарго, а вносить равный вклад в наши общие усилия. - Он особенно подчеркнул слова "офицеры Флота" и увидел, что Нг и другие его поняли. Флотские, а не десантники. В Верховной Фанессе, пристально наблюдавшей за ним, чувствовался душевный подъем.

- Мы обратимся с призывом к добровольцам, желающим исполнять боевые функции, - сказала Нг. - Приказывать этого своим людям я не стану.

Джеп кивнул. Ну, теперь или - или.

- Об этом вам судить. Но мне кажется, что в таком случае на корабли Флота тоже следует назначить рифтерских связных. Это будет только справедливо.

Нг заколебалась.

- Рифтеры не смогут приспособиться к правилам военной дисциплины за столь короткий срок.

- Им это будет не труднее, чем флотским офицерам влиться в рифтерские команды, - быстро ответил Джеп, перехватив инициативу у Шестена. В конференц-зале наступила тишина, давящая, как тяжелая гравитация.

Обстановку, совершенно неожиданно для Джепа, разрядил вдруг смешок Элоатри.

- Такой опыт уже был, правда, лейтенант Омилов?

На лице лейтенанта Джеп увидел нечто большее, чем просто нежелание обсуждать эту тему. Молодой человек залился краской и не мог выдавить из себя ни слова.

Затем позади рифтеров зашипела дверь, и звонкий голос произнес:

- Да, был - и мы с лейтенантом Омиловым обязаны этому опыту жизнью.

Облегчение и благодарность охватили Осри, когда из-за стенной панели появилась стройная фигура Панарха. Осри давно опасался ответственности вроде этой, которая может свалиться на него в ходе переговоров, но почитал своим долгом посещать их, надеясь, что одного его присутствия как представителя Панарха будет достаточно. Теперь он понял, что Брендон смотрел на это не просто как на долг, но как на акт дружбы и с самого начала предназначил для него, Осри, чисто символическую роль.

Впрочем, такую же роль играет и сам Брендон. Для триллионов его подданных он тоже всего лишь символ. "Властелин для других, пред собою ты слаб; ты - цепями символики скованный раб". Последняя из Полярностей Джаспара Аркада прозвучала в голове Осри так ясно, как будто кто-то прочел ее ему на ухо.

Он встал вместе с другими, военными и штатскими. Жест колицый рифтерский синдик и его спутники тоже поднялись, хотя и с запозданием.

Власть символов велика - и теперь он, Осри, должен опять возложить на себя те цепи, которые он, как ему казалось, сбросил с себя, когда они после своего бегства с Шерванна прибыли наконец на Арес. Он с дрожью вспомнил картину в Нью-Гластонбери, которая затянула его в себя, - панорама галактики с крохотным пузырьком поселения на переднем плане: из иллюминаторов на его бугристой поверхности льется свет, рядом висит намалеванный яркими красками древний кораблик.

Камень, который отвергли строители... ["...сделался главою угла". - От Матфея, 21, 42.]

Осри чувствовал, что его карьера висит на волоске. Верно ли он понял, что нужно Панарху?

- Адмирал, - сказал он, сам удивившись, как твердо звучит его голос, я прошу разрешения вернуть этот долг, добровольно предлагая себя в качестве одного из связных.

- Согласна, - блеснула глазами Нг. - Но не раньше, чем мы отправимся на сборный пункт у Пожирателя Солнц - до тех пор вы будете нужны мне здесь.

Рифтерский синдик кивнул ему.

- Ваша репутация как навигатора обеспечит вам радушный прием на борту "Глории". - Он улыбнулся с проблеском тепла в темных, глубоко посаженных глазах. - Но придется вам кое-чем поступиться.

- Нам всем придется кое-чем поступиться, - сказал Брендон, глядя на Джепа. - Мы возьмем к себе ваших связников.

- Ваше величество! - Нг впервые при Осри проявила какие-то эмоции, и он весь напрягся. - Мы и так балансируем на лезвии ножа, - продолжала она, немного овладев собой, но все еще волнуясь. - Можем ли мы себе это позволить?

- А почему бы и нет? Что в этом такого страшного?

- Либо смерть, либо магистр Бластер нас поженит, - сказал Джеп Хуманополис.

- Именно так, синдик Хуманополис, - поддержал Брендон. - В первом случае нам терять нечего, во втором - это необходимый шаг.

Нг кивнула. Она осталась недовольна этим решением, но возражений Брендон не потерпел бы.

- Будет исполнено.

Осри без сил откинулся на спинку стула. Переговоры продолжались теперь обсуждался вопрос об амнистии. Он принял решение и сыграл свою роль. Осри краен сознания отметил хорошую сторону - теперь о его повышении речи не будет и какое-то время он сможет спокойно преподавать.

5

Ваннис Сефи-Картано, вдовствующая супруга Эренарха Семиона лит-Аркада, шла между кивающих головками цветов по саду анклава. На руке у нее висела корзинка, куда она клала срезанные цветы.

Для постороннего взгляда она казалась полностью поглощенной своим занятием. Ваннис, даже размышляя о чем-то, никогда не забывала, что за ней могут наблюдать - это был один из первых уроков, внушенных ей в детстве.

Она еще раз окинула себя внутренним взором: платье, просто скроенное, но очень дорогое, ниспадающее изящными складками к обутым в сандалии ногам - его бледно-сиреневый цвет намекает на траур по Панарху Геласаару; волосы, уложенные короной и украшенные единственной ниткой жемчуга; безмятежно-спокойные движения свободных от колец рук.

Явные наблюдатели - это десантники, стоящие у всех входов анклава, а также чиновники, посыльные и титулованные просители, постоянно снующие по главной аллее, невидимым же соглядатаем может быть кто угодно. Не так давно она сама следила за анклавом из своей виллы по ту сторону озера.

Но сколько бы глаз ни смотрело на нее, они увидят только леди Ваннис, срезающую цветы, как она делает каждое "утро". А между тем ее ум за безмятежным фасадом усердно работает, выстраивая план кампании. Ее личной кампании, ведущейся чисто светскими средствами, - но цель ее не менее значительна, чем та, которая обсуждается теперь политическими и военными лидерами нового правительства.

Ваннис научилась перед выработкой всякого стратегического плана точно оценивать свои сильные и слабые стороны. Сейчас, наклоняясь над розовым кустом к единственному безупречному, скрытому листьями бутону, она привязывала стратегию к местности.

Теперь она живет в анклаве. Брендон сам пригласил ее, чтобы не ставить в ложное положение Фиэрин лит-Кендриан, которую взял под свою опеку. Прежде Ваннис в качестве супруги Эренарха возглавляла светскую жизнь при Артелионском дворе и теперь вновь заняла это положение, как будто никакой войны и не было. Жизнь здесь, на Аресе, так ненадежна, что Дулу, даже те, что потеряли свои семьи и состояния, охотно мирятся с этой иллюзией.

Прежний монастырский покой анклава сменился весельем - здесь постоянно что-то устраивается, и она - вдохновительница всех этих развлечений, затеваемых ради одного-единственного человека: Брендона Аркада.

Эта, открытая, часть ее кампании сочетала в себе негласное извинение и объяснение. Ваннис не ожидала, что Брендон его примет (хотя надежда умирает последней), и он пока его не принимал. Он был столь же учтив, столь же внимателен к мелочам их совместного быта, как если бы за ней вообще не было никаких проступков - и потому невозможно было понять его истинное отношение.

Ваннис выпрямилась. Сегодня она подбирала желтые розы, чья гамма разнилась от бледнейшей слоновой кости до цвета закатного солнца над Мандалой, и набрала уже достаточно для трех букетов.

Она изогнула запястье, и босуэлл послушно назвал ей время. Должно быть, они как раз начали.

Идя неспешным шагом по круговой дорожке, она, не замеченная никем, вошла в боковую дверь и села там в темноте, чтобы не освещать окно, выходящее в спортивный зал.

На этот раз там, помимо Брендона и Фиэрин, собралось около двадцати мужчин и женщин, от десантников до домашней обслуги. Они только что закончили серию разогревающих ритмических упражнений под строгим оком коренастой, жестколицей тренерши - мастера уланшу. Брендон в середине зала кружился волчком, рассекая воздух ударами рук и ног, как и все остальные.

Внутреннее зрение Ваннис продолжало работать, рассматривая с беспощадной ясностью ее почти театральное появление на политической арене. Несколько часов на Аресе продолжался бунт, разразившийся после того, как она обнародовала информацию о злодействах аль-Гессинав, Шривашти и Торигана. Бунт преследовал двойную цель: направить народный гнев в нужное русло и прикрыть побег рифтеров на "Телварне" - капитаном этого корабля была женщина, которую, как недавно обнаружила Ваннис, Брендон любил.

Его отчаяние и горе, которые он даже не пытался скрыть, когда все разъяснилось, слишком поздно сказали Ваннис о том, что этот ее ход он расценил как предательство.

Теперь, наблюдая за его потешными сражениями со смеющимися молодыми десантниками, она вспоминала разговор, в который вынудила его вступить на следующий день после событий. Возымев после бессонной ночи надежду убедить его в том, что ею тоже двигала любовь, она нарушила все законы дулусского этикета и заговорила с ним открыто.

"Ваша рифтерша сама хотела улететь, - сказала она. - Разве должарианцы способны испытывать любовь?"

"Должарианцы тоже люди, Ваннис, - не хуже и не лучше других". - Он сидел через комнату от нее, положив руки на подлокотники, с терпеливым, говорящем о крайнем физическом истощении лицом.

"Зачем Вийе было улетать, если она вас любит?"

"Она любит меня так, что готова пожертвовать жизнью, чтобы преподнести мне дар, достойный Панарха".

Ваннис уставилась на него саднящими от бессонницы глазами.

"Так вот чего она хочет? Стать Кириархеей?"

"Нет. Она любит меня, но не верит Панарху. Я поклялся доказать ей, что Панарх заслуживает ее доверия, а Брендон - любви".

"Но вы же понимаете, почему я сделала то, что сделала? - внезапно севшим голосом выговорила Ваннис. - Это было мое приношение вам..."

"Ваше приношение Панарху, достойное Кириархеи. Но ваши вчерашние действия не оставили места для дружбы и доверия - для человека, носящего этот титул".

...Ваннис закрыла глаза, подавляя эмоции, неизменно охватывающие ее от этих его слов. Брендон в спортзале боролся с противником намного выше и крупнее его. Оба ненадолго схватились, напрягшись в противостоянии сил, а затем другой с грохотом, который Ваннис скорее почувствовала, чем услышала, швырнул Брендона на мат. Но тот тут же вскочил и прыгнул на соперника, заставив его зашататься. Оба со смехом обменялись поклонами, и тренер, жестикулируя, обратилась к ним с краткой речью.

Еще несколько схваток - и вся группа приступила к ритуальным упражнениям, возвещающим о конце тренировки.

Ваннис со своей корзинкой вышла в холл. Двери спортзала открылись, и вышли Брендон с Фиэрин. Раскрасневшаяся Фиэрин улыбалась, сверкая глазами. Брендон тоже разрумянился, и его темные волосы увлажнились, но лицо не выражало ничего, помимо обычной учтивости.

- Хорошо потренировались, - сказала Фиэрин, обмахиваясь своими темными косами. - Она меня чуть не убила, а потом сказала, что я делаю успехи.

- Меня она тоже чуть не убила, а потом назвала ленивым, неуклюжим остолопом, - пожаловался Брендон.

- Завтрак через пятнадцать минут, - с улыбкой объявила

Ваннис.

- Превосходно. - И Брендон с галантным жестом, извещающим, что он скоро присоединится к ним, отправился к себе.

Фиэрин серьезно взглянула на Ваннис серебристо-серыми глазами, поразительными на смуглом лице.

- Уроки уланшу вселяют уверенность. Наверное, это глупо, но мне кажется, что я тоже как-то готовлюсь к этой страшной атаке.

"Пройдут годы, прежде чем ты научишься защищаться по-настоящему, подумала Ваннис. - Лучше полагаться на свой ум - и на карманный бластер". Но вслух она не сказала этого, а просто кивнула.

- Жаль, что я была так недальновидна, когда нам предлагали то же самое в школе. Там уланшу занимались только те, кто собирался поступать на Флот или просто любил силовые виды спорта. - Фиэрин сморщила нос. - Сегодня все были так собранны, как будто это им вот-вот понадобится. По-моему, они чувствуют то же, что и я.

- Вы действительно думаете, что нас ждет вторжение? Фиэрин пожала плечами:

- Если наша атака на Пожиратель Солнц не удастся и должарианцы явятся сюда, они, наверное, просто бросят на нас астероид.

Она не поняла Ваннис - но это, пожалуй, и к лучшему.

- Либо это, либо их гипероружие станет достаточно мощным, чтобы уничтожить Арес из-за границы радиуса.

- Если он останется на месте, - с усмешкой возразила Фиэрин. - Но раз должарианцам известны наши координаты, его, конечно, куда-нибудь уберут.

- Куда же его можно убрать? Если мы не отобьем у врага Пожиратель Солнц, нам просто некуда будет деваться.

- Мы обязательно победим - иначе нельзя. - Фиэрин поработала пальцами и уронила руки. - Я сейчас вернусь к вам.

Когда Брендон вышел на террасу, где они обычно завтракали, Ваннис придавала окончательные штрихи своему букету Они были одни - он не любил, когда вокруг толкутся слуги, поэтому все блюда стояли в подогреваемых контейнерах на буфете. Брендон налил себе кофе и взял чашку, рассеянно глядя на клубящуюся струйку пара.

Ваннис, встретившись с задумчивым взглядом его голубых глаз, вернулась к своей работе. Движения ее рук были точны и спокойны. Удостоверившись, что ее букет эстетически безупречен со всех сторон, она села напротив Брендона и тоже налила себе кофе.

- Фиэрин сейчас придет.

Брендон положил на стол листок бумаги. Ваннис и не глядя знала, что это расписание на сегодняшний день, составленное секретарем Брендона, дезриенским облатом Ки.

Брендон мог не читать расписание вслух - Ваннис помнила его наизусть. Переехав в анклав, она чуть ли не первым делом завязала дружеские отношения с обслуживающим персоналом. Одним из плодов ее терпеливых усилий с необщительным облатом было то, что каждый вечер она получала в точности такую же распечатку.

Поэтому она, вместо того чтобы слушать, наблюдала за Брендоном. При всем ее умении разбираться в мимике его маска была почти непроницаема этого следовало ожидать от человека, чьи годы формирования прошли под надзором могущественного и враждебно настроенного старшего брата. Он читал быстро, с отсутствующими интонациями, показывающими, что мысли его заняты другим. Например, графиком политических встреч, которого Ки, вероятно, даже в глаза не видел.

Когда Брендон закончил, Ваннис казала:

- Из всего, на что разосланы приглашения от вашего имени, только обед и прием действительно требуют вашего присутствия. Хозяйские обязанности я могу взять на себя.

Он ответил благодарственным жестом, но взгляд его остался рассеянным. Думает, как бы поспеть в два места одновременно. Но ведь все флотские мероприятия планируются так, чтобы накладок не было. Какие-нибудь фракции, чье расписание не совпадает с флотским? Например, тот недавно прибывший рифтхавенский синдик, о котором Ваннис официально как бы не знает. Возможно.

- Если я опоздаю к обеду, скажите всем, что я загулял.

Это была шутка, и она улыбнулась - но заодно он напомнил ей об их совместном прошлом и об отчуждении, которое существовало между ними тогда.

- Верховная Фанесса это оценит, - подняв брови, ответила Ваннис.

Брендон внезапно рассмеялся, и его длинные пальцы сложились в жест фехтовальщика, признающего, что он задет. Вошла Фиэрин в платье огненного цвета.

- Я что-нибудь пропустила? - спросила она.

- Да вот Ваннис намекает, что Элоатри не прочь заложить за воротник.

Фиэрин поперхнулась только что налитым кофе, и на глазах у нее выступили слезы.

- Ну еще бы! Воображаю, какие оргии они устраивают в Обители с Себастьяном Омиловым - орды любовников, бочки спиртного...

- Метание пирожных с кремом... - взмахнув ложкой, подхватил Брендон.

- Новинки секстехники прямо с Рифтхавена... Брендон принялся развивать тему, заставляя Фиэрин изнемогать от смеха. Ваннис продолжала свой завтрак, слушая их краем уха. Смешливость Фиэрин явно доставляла ему удовольствие, и он забавлялся с ней, как с веселым щенком.

Делая вид, что разделяет их веселье, Ваннис планировала свой собственный день и прикидывала, кто из растущего с каждым днем ряда ее источников способен снабдить ее информацией, нужной для прокладки параллельного курса.

Поле битвы было назначено, и войска сходились. В кампаниях такого рода оружием служат слова и жесты - как можно более неопределенные, ибо враг не должен догадаться, куда они метят. Если поразмыслить об эффектах подобного метода, в нем можно найти некую зловещую элегантность.

Умея, в числе прочего, выбрать нужный момент, Ваннис уже произвела первый залп. Она лишь предложила новую тему для обсуждений в назначенный час на своем излюбленном театре военных действий - в Галерее Шепотов - и отошла в сторону, предоставив другим придать ускорение ее словесному гиперснаряду. Если она рассчитала правильно, "новости" скоро, не ведая, что творят, разнесут это по всему Аресу.

Она с улыбкой подлила себе кофе, продолжая размышлять.

В кампаниях такого рода оружием служат также и факты - и она готова пустить их в ход.

Вот они, эти факты:

Скоро намечается атака на Пожиратель Солнц, и станции грозит уничтожение.

У должарианцев скорее всего больше кораблей, чем у Флота, и их огневая мощь постоянно растет.

В их распоряжении находится станция, насчитывающая несколько миллионов лет и обладающая еще неисследованными ресурсами.

Таким образом, преимущество находится на стороне Должара.

- Мне надо бежать, - сказала вдруг Фиэрин, посмотрев на свой босуэлл. - Осри освобождается с дежурства через пятнадцать минут, а я обещала его встретить. - Бросив на стол салфетку, она поклонилась им обоим и поспешно направилась к станции транстуба.

- Вот союз, которого я никак не мог предвидеть, но если это продлится, то может пойти на благо и ему, и ей, - заметил Брендон.

Он очень редко высказывался при Ваннис на личные темы после того злосчастного разговора. Ваннис подумала, что это сказано не просто так, но не разгадала скрытого умысла. Если же сосредоточиться на тех двоих, о которых речь, то Осри известен своей бескомпромиссной честностью, а Фиэрин почти всю свою жизнь страдала от худших проявлений дулусского своекорыстия.

Еще факты: Брендон как Панарх постарается привлечь на свою сторону как можно больше союзников.

Он хочет спасти Пожиратель Солнц - якобы ради Себастьяна Омилова, рассматривающего станцию как бесценный артефакт, на самом же деле потому, что там находится его любимая женщина.

Эта женщина не принадлежит к его кругу - она рифтерша и должарианка.

- Это продлится, - сказала Ваннис. - С каждым днем они все больше верят друг в друга.

Заключительный факт: Флот должен отправиться к Пожирателю Солнц без Брендона.

Дерит Й'Мадок зевнула сквозь стиснутые зубы. Зевать открыто в переполненной капсуле транстуба значило в лучшем случае привлечь к себе неприязненные взоры, а в худшем могло дойти и до драки. Она слишком устала, чтобы терпеть первое или использовать последнее для репортажа.

Мигая покрасневшими глазами, она мечтала о горячем кафе. Еще две остановки. Капсула затормозила, и Дерит подавила вздох. Люди выходили и входили целую вечность.

Наконец раздался предупреждающий сигнал, продлевать остановку никто не захотел, и двери закрылись. Дерит с удовольствием испытала чувство ускорения. Теперь всего одна осталась.

На следующей станции в капсулу набилось еще больше народу. Дерит посмотрела на тела, отгораживающие ее от двери, наметила курс и при торможении крикнула:

- Выхожу!

Почти все расступались охотно, радуясь случаю занять побольше места. Даже двое Дулу, окруженные невидимой, но узнаваемой аурой, несмотря на такую же, как у всех, рабочую одежду, посторонились, не ожидая, что мир будет вращаться вокруг них.

Со вздохом облегчения, перешедшим в неудержимый зевок, Дерит выскочила на платформу и через очередь ожидающих посадки пробралась к лифту.

Он был не так набит, как капсула, но останавливался на каждом уровне, пока наконец не добрался до ее этажа. Зато коридор был практически пуст. Дерит пошла по нему, борясь с очередным позывом зевоты. Из решеток тианьги на нее веяло прохладным, отдающим антисептическими средствами воздухом. Она остановилась и подышала, надеясь, что холодок ее взбодрит. Скоро коридор наполнится людьми, спешащими на работу, и дышать станет нечем. На Аресе чересчур много народу - системы его жизнеобеспечения на это не рассчитаны.

"Ничего, это ненадолго", - мрачно подумала Дерит, приложив ладонь к двери в студию 25-го канала новостей. При мысли о скором решающем наступлении на должарских завоевателей и их союзников-рифтеров у нее внутри все сжалось.

Но это произойдет еще не завтра - с чего же напарник не дал ей выспаться, да еще в выходной?

Дверь открылась, и она вошла в кабинет, который делила со своим бывшим соперником, а ныне напарником Ником Кормораном. Он опередил ее и уже сидел за пультом, чему удивляться не приходилось. Его курносый профиль был обращен в сторону застывшей картинки - изображенная там модель имела на шее кулон, куда вместо драгоценного был вставлен большой, серый, маслянистый на вид камень.

Это Ник настоял, чтобы они спали, не снимая босуэллов, хотя все политические кризисы как будто уже разрешились. В прошлые недели казалось, что между различными фракциями вот-вот вспыхнет собственная война, но все уладилось, и новый Панарх укреплял свою власть. Что же еще стряслось?

- Что слышно? - ворчливо осведомилась Дерит. - Эсабиан Должарский запросил мира? Или рифтеры подняли восстание? Дело должно быть никак не мельче, чтобы оправдать твой вызов в неурочное время после каких-нибудь трех часов сна - иначе Хомски сообщит, что у нашей двери нашли твой обезображенный труп!

Ник поднял голову, и шок повысил Дерит адреналин получше самого крепкого кафа. Круглая херувимская рожица Ника осунулась, под приветливыми карими глазами легли темные круги. Дерит с опозданием заметила, что рубашка и брюки на нем те же самые, что вчера: он вообще не ложился.

Дерит плюхнулась на свой стул, глядя на него во все глаза. Ник с кривой усмешкой подвинул ей термос:

- Пользуйся - свежий и крепкий.

Дверь зашипела, и вошли двое их операторов.

- Что за спешка, Ник? Сенсация? - осведомилась Тови шо-Калаф, картинно падая на стул.

Юмек Уба прошел к своему пульту и включил его, а потом молча закатил глаза, глядя на Дерит.

Она улыбнулась ему поверх кружки.

- Подождем, пока все не соберутся, - сказал Ник, глядя на слезообразный камень у себя на экране.

Стоп-кадр пришел в движение, и грани камня засверкали всеми цветами радуги, бросая блики на кожу модели. Память что-то подсказывала Дерит, но недостаточно внятно.

Из-за непривычной для него угрюмости Ник казался другим человеком. Одной из причин его успеха на поприще новостей была его обезоруживающая внешность. Маленький, круглый, вечно юный, с приятным тенорком, Ник никому не внушал опасений. Но за этим мальчишеским личиком скрывался острый ум, наделенный способностью вылущивать скрытые мотивы и намерения из совершенно безобидных, казалось бы, интервью. Этот талант прославил его в Реджинальском Облаке, где конкуренция была очень велика, а вместе с Дерит они и на Аресе добились наивысшего рейтинга.

В Дерит, несмотря на усталость, зашевелилось знакомое волнение. Ник напал на какую-то жилу - а "новости" только ради этого и живут.

Вошли гурьбой их остальные пульт-жокеи. Ник быстро утихомирил их и спросил, указав на экран:

- Знакома кому-нибудь эта вещь?

- Да, - отозвалась Лиэт Имза, самая молодая сотрудница 25-го канала. Моим первым заданием был обзор Аркадской Сокровищницы в Мандале. Эту штуку легко запомнить - она называется Камень Прометея, а нашли его на разбитом инопланетном корабле в Облаке Ндигве Оорт четыреста пятьдесят лет назад. Происхождение его неизвестно, как и то, кто его создал. Леди Спенгюль, Демархея Облака Бистани, передала его Панарху Анатинусу при подписании Вионьского Договора в 559 году.

На середине рассказал Лиэт Дерит наконец вспомнила.

- И сейчас он здесь, на Аресе. По крайней мере был. Панарх подарил его рифтерам с "Телварны", так ведь?

- Их капитану, - уточнил Ник, повернувшись лицом к остальным. - А она не только рифтер, но и должарианка. Эта аномалия так и не получила объяснения.

- Тут все ясно, - возразила Дерит. - Та блондиночка, техник контроля повреждений, нам все рассказала. Панарх - тогда еще Крисарх - пообещал им солидный выкуп, если они доставят его в Мандалу. Они доставили, и он позволил им взять сокровища. Сказал, что выкупит их назад, как только сможет. Не вижу здесь никакой аномалии.

- Марим сказала, что камень он подарил капитану, - поправил Ник.

- Я наблюдала за ней после интервью, - засмеялась Лиэт Имза. - Судя по тому, что я слышала, на слова Марим не очень-то стоит полагаться.

- Точно. - Тови зевнула, опершись подбородком на руку. - И потом, надо же ему было как-то выбраться с планеты, раз Эсабиан заявился туда до него. Больше похоже на взятку, чем на подарок.

Ник, переждав смешки и ухмылки, сказал:

- Допустим. Но вот он выбрался с планеты и попал на Арес. Почему же он не выкупил у них сокровища?

- Может, ждал, когда рифтеры снова станут свободны. Чтобы не выглядело так, будто он принуждает к чему-то людей, спасших ему жизнь. Ведь 99-й, кажется, упоминал о том, что сокровища временно поместили в Депозитарий?

- Верно, - кивнул Ник. - Но наш Омплари малость порылся в файлах депозитария.

- Информацию о хранящихся там предметах получить довольно легко, зевнув во весь рот, подтвердил программист. - Их больше волнует физическая безопасность. Я проверил инвентарную опись сокровищ Мандалы - Камня Прометея там нет.

Последовало молчание.

- Вспомним другие аномалии, - снова заговорил Ник. - Когда они прибыли сюда, рифтеров поместили в Пятый Блок, но двоих Панарх взял к себе в анклав - одного поваром, другого телохранителем. Потом они все, похоже, отправились в какую-то миссию на борту "Грозного" - по крайней мере "Телварна" отсутствовала во время экспедиции по спасению старого Панарха, а вернулась долгое время спустя после прибытия "Грозного". Мы знаем только, что это имело какое-то отношение к Пожирателю Солнц, поскольку Омилов, Явный Прерогат, помогавший Панарху взойти на трон, летал с ними.

Дерит встрепенулась - одни фрагменты информации совпадали с другими.

- Вот что еще странно: Омилов, по слухам, впал в немилость.

- Я к этому и веду, - улыбнулся Ник.

- Это скорее по части 99-го, - ухмыльнулась Тови.

- Да уж, - буркнул Юмек. - Они все время таскаются хвостом за Дулу кому и знать, как не им.

- Так или этак, - вставил Ник, - Панарх, хоть и поместил рифтерского капитана под стражу, открыл ей довольно глубокие уровни Арес-Нета. Она была в числе программистов, раскрывших дело Кендриана и заодно разоблачивших его злейших врагов.

- А потом он отправляет ее и всю команду в оплаченный отпуск на Рейд, где Фазо укрывает их после бунта, - хмыкнула Тови. - Ничего себе награда за избавление от Гештар аль-Гессинав и двух злоумышленников-архонов! - Она прошла к автомату и налила себе кружку кафа. - Говорят, она оправдывает свое содержание, прощупывая новоприбывших с помощью своей темпатии.

- Угу, - саркастически протянул Ник. - Это была изюминка в репортаже 99-го канала. Плюс туманные намеки на то, что ее изолировали, чтобы она не откопала в Сети еще чего-нибудь. Все предельно ясно. Настолько ясно, что 99-й не позаботился проверить.

- Но на Аресе их нет, - возразила Дерит. - В досье каждого из них значится "Переведен в Центр по приему беженцев". Давай, Ник, выкладывай, в чем дело.

- Мой контакт на Рейде - тот, который дал мне Иксван во время тамошней чистки, - произвел проверку. На Рейде никого из них нет. - Ник развалился в кресле и сложил руки на груди, многозначительно глядя на остальных. - Они все исчезли.

- Гм-м. Интересно, - проворчал Юмек - Кстати, келлийскую троицу Портус-Дартинус-Атос, официального посла на Аресе, после бунта тоже никто не видел.

- Ты думаешь, им поручили еще одно задание? - спросила Дерит. - Вроде первого? Тогда келли тоже летали с ними, я помню,

- Зачем тогда на этот раз так тщательно запутывать следы? - спросил в свою очередь Ник. - В прошлый раз Флот просто молчал, пока мы не обнаружили, что "Телварны" кет, а после отказался это комментировать. То же самое было после их возвращения.

- Может, они решили, что так будет проще, - предположила Дерит.

- Я мог бы с этим согласиться, если бы не один факт. Один из дружков-собутыльников Марим говорит, что она обмолвилась о каком-то эксперименте.

Дерит напряглась: Ник действительно напал на что-то из ряда вон.

- Эксперимент? Значит, тут замешан Омилов?

- Рифтеры исчезли, а он попал в немилость, - усмехнулся Ник.

- Нам это как нельзя более кстати, - оживилась Дерит - всю ее усталость как рукой сняло. - По аль-Гессинав мы почти всю грязь уже разгребли. - Она посмотрела на Омплари, и он скривился.

Их лучший программист в последнее время стал слишком часто принимать мозгосос, чтобы проникнуть в еще более глубокие уровни ДатаНета. Там еще сказывались результаты усилий аль-Гессинав - она была главой Инфонетики, пока на процессе Кендриана не раскрылось, что она предала Панархию, сообщив координаты Пожирателя Солнц Должару.

- Мы сделали все, что могли, - сказал Ник. - Что теперь предпримем?

- Взорвем бомбу? - Тови потерла руки. - Баллы гарантированы.

- Рано, - возразила Дерит. - Это заставит замкнуться всех, кто может нам что-то сказать. Со взрывом мы всегда успеем, если надо будет. Начнем пока раскопки в Нете. Мог, - обратилась она к Омплари, - ты по уши врылся в аль-гессинавское дерьмо. Хочешь переключиться? Ты заслужил право выбирать.

К ее удивлению, он потряс головой:

- Нет, пожалуй, останусь при своем. Теперь там редко что-то попадается, зато уж если попадется, то настоящий перл.

- А все, что касается аль-Гессинав, еще лет сто будет приносить нам верные баллы, - добавил Ник.

- Тебе виднее, - пожал плечами Омплари. - Что касается меня, то я ее запах знаю теперь лучше некуда. Похоже, она свои бомбы заложила по всему Нету, достаточно глубоко, чтобы выворотить давно погребенные кости. Мне надо только включить взрыватели - и чтобы меня при этом самого не выследили.

- Кто знает, что тогда всплывет наверх, - присвистнул Ник.

- Для нас главное - выловить это первыми, - сказала Дерит Но Ник, не слушая ее, с беспокойством смотрел на Омплари

- Насколько эти бомбы страшны?

- Не могу сказать точно. После некоторых останутся довольно большие дыры. Да ты не бойся, - засмеялся программист. - В экологических узлах я копаться не стану.

- Если ты взорвешь что-то & пространстве Флота, тебя все равно могут отправить подышать вакуумом - а заодно и всех нас. - В голосе Ника появился холодок. - Поэтому не включай никаких взрывателей, не посоветовавшись со мной. Мы должны быть уверены, что рисковать стоит.

Омплари, посерьезнев, кивнул.

Стараясь разрядить возникшее напряжение, Дерит обратилась к Нику, Тови, Лиэт и другим, которые временами, надев айны на лоб, специализировались на интервью:

- Ну а что же наши глаза? Примемся за Дулу? Ник кивнул, и всем полегчало.

- О наших раскопках знают. Есть признаки, что Хомски на своем 99-м готовит нечто новенькое, чтобы отвлечь внимание на себя.

- Ладно, начнем нагнетать давление, - усмехнулась Дерит. - Может, кто-то сочтет выгодным для себя побеседовать с нами откровенно.

6

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

- Мы не можем ждать, когда эйя проснутся. Наши хозяева начинают проявлять признаки опасного нетерпения, - сказала Вийя.

- Скажи им, что ты еще не готова, - настаивал Жаим.

В нем чувствовалось еще большее, чем обычно, желание защитить ее, но темная давящая эманация Пожирателя Солнц не оставляла Вийе сил это исследовать. Чтобы обрести твердость, она сосредоточилась на чисто физических деталях их маленькой душноватой комнаты, где толстый слой серой краски не до конца заглушал красное свечение странно шероховатых стен.

- Уж лучше я пойду сама, чем меня потащат волоком. Весы качнутся в нашу сторону лишь в том случае, если у нас появится что-то для обмена. - Но все остальные продолжали испытывать сомнения и страх. Оно и понятно - она чувствовала то же самое. На Пожирателе Солнц уже погибло несколько темпатов, а Норио был не менее силен, чем она до встречи с эйя.

В синих глазах Иварда читалось волнение.

- Наверное, пора попробовать. Возможно, другие темпаты слишком напрягались и слишком спешили.

Локри, нахмурившись, показал глазами в сторону пульта.

- Физически от их транквилизаторов ты оправилась, - сказал Монтроз, так что можешь поступать, как считаешь нужным. Только осторожно.

- Об этом меня не надо просить. - Вийя улыбнулась, стараясь вдохнуть в них уверенность. - Я намерена дожить до своей награды. Он идет сюда, добавила она, чувствуя колеблющий нервы резонанс секретаря Эсабиана.

Несколько секунд спустя дверь раскрылась с мокрым чмоканьем, и вошел Барродах. Щека у него подергивалась, Вийя сжала зубы от наплыва страдальческих ощущений. Как он выдерживает такую жизнь?

Вийя, молча поднявшись с койки, вышла из комнаты вместе с ним. Он вызвал транспорт, и они все так же молча поехали к Палате Хроноса. Вийю молчание устраивало, и она пыталась разобраться в эмоциях встречавшихся им людей, несмотря на вызываемую этим дурноту. Ничего, что знание достается болезненно - оно может спасти ей жизнь, если придется столкнуться с этими людьми в открытую, а столкновения, по всей вероятности, не избежать.

К ее удивлению, они остановились, не доезжая Палаты Хроноса, и пошли пешком по длинному извилистому коридору, где Моррийон вступил в тот странный разговор с ней. Возможно, сложная механика небезопасна во время темпатических попыток: Вийя видела кадры с проявлениями телекинеза во время опыта первого темпата.

Других ей не показывали. Лисантера поразило ее замечание о том, что ей смотреть эти эксперименты на видео - все равно что ему смотреть их без звука; он, как ни странно, не разделял нервозности, которую темпаты вызывают у большинства людей.

В палате ее ждал еще один сюрприз: ни Анариса, ни Моррийона там не оказалось. Но Лисантер не дал ей обдумать значение этого факта.

- Капитан Вийя, вы как раз вовремя!

- Благодарите за это Барродаха. - Лисантер помимо воли нравился ей он был одним из немногих на Пожирателе Солнц, чье присутствие не вызывало у нее неприятных ощущений. Но и он мог в скором времени стать ее врагом поэтому она держалась с ним вежливо, но и только. С проблеском чего-то, напоминающего юмор, она осознавала, что заняла по отношению к нему чисто дулусскую позицию.

- Ну что ж, приступим. - Ученый указал на дипластовый экран, преграждающий доступ к Трону Хроноса. - Подходите к нему так, как считаете нужным. Если предыдущие попытки смогут служить индикатором, вы раньше нас поймете, правильный курс избрали или нет.

От Барродаха шли токи человека, ожидающего самого худшего, с легким подтекстом какого-то яркого зрительного образа, памятного ему. Может быть, он вспоминает кадры смерти Норио? Понимает ли бори, за какую цену можно продать запись о гибели Норио? У покойного темпата было много врагов. Почти столько же, сколько у Хрима.

Отогнав от себя воспоминания, она зашла за экран и медленно двинулась к высокому сталагмитическому наросту, где лежало Сердце Хроноса. Сейчас она увидит сферу впервые после того, как лишилась ее у Гиффуса Шнуркеля на Рифтхавене, - а за прошедшие с тех пор месяцы она узнала от эйя много нового. Возможно, поэтому ее эмоции струятся так легко и на краю сознания играют образы вперемешку с музыкой.

Вийя остановилась у самого Трона и склонила голову набок, прислушиваясь. Голоса? Нет - и не воспоминания, и не восприятие эмоций, и не мысли. Для этого нет слов, нет даже понятий - только тьма и свет, приближение и удаление, верх и низ, шершавое (гладкое, красное) зеленое...

Мир на мгновение превратился в синестезичсскую мозаику, и Вийя по привычке потянулась к эйя, но не нашла их. Но тройное голубое сияние ворвалось в ее мозг, неся чувство уверенности. Светящиеся красные стены и плавные органические линии зала вернулись на свое место.

Вийя переступила через незримую границу, и безошибочно узнанная метка Сердца Хроноса обожгла ее. Она была сильнее, чем когда-либо в прошлом, и мир снова распался.

После неизмеримого периода времени окружающее, опираясь на голубое сияние келли, снова восстановилось, и Вийя стала подниматься вверх по Трону, который становился все круче. Казалось, будто его субстанция, гладкая на вид, цепляется за подошвы ее сапог. Вийя не могла думать об этом сооружении как о машине, хотя Лисантер называл его именно так.

Она взошла на вершину, и ее память стала походить на плохую видеозапись. А может, она телепортировалась? Вийя потрясла головой, пытаясь избавиться от чуши, которая туда лезла. Сердце Хроноса лежало в середине низкого полукруглого выступа, действительно напоминающего спинку трона. Вийя увидела в сфере свое искривленное отражение, и на миг ей стало смешно. Она выглядела точно так же, как себя чувствовала, - голова у нее пухла от гнетущей станционной ауры.

Медленно, почти как под водой, Вийя опустила руку и осторожно коснулась пальцами Сердца.

Время остановилось.

В миг, что был длиннее всей ее предыдущей жизни, ее сознание, летя по внезапно открывшимся ходам, охватило всю станцию. Многообразные эмоции ее обитателей составляли ошеломляющую смесь: темная горделивая властность господ, яркие огоньки команды "Телварны", чуждая сложность келли и над всем этим - всепроникающий страх, лежащий в основе всех должарских амбиций.

И еще злоба. Вийя в испуге шарахнулась от сгустка тьмы, где словно скрывались чьи-то глаза, но тут ее с неодолимой силой потянуло к себе Сердце Хроноса, где таилось то, чего она не понимала и чему не могла противостоять.

Собрав то, что осталось от ее воли, она отвела руки от сферы. Едва удерживаясь на краю бездны, она увидела спасение в поднимающейся вокруг тихой тьме. Вийя повернулась, села, прислонившись к спинке Трона, и благодарно погрузилась в забытье.

Тат Омбрик снова взглянула па хроно, и все ее внутренности сжались в тугой комок. Где-то в это время новая темпатка должна произвести свой опыт в Палате Хроноса.

Сделав перерыв в работе, она подняла голову. Двух приспешников Барродаха нигде не было видно. Тат скорчила презрительную гримасу: Фазарган с Низерианом не иначе как укрылись в бронированной туалетной комнате, которую соорудили будто бы для Лисантера, - но он ею никогда не пользуется. Она чуть не хихикнула, несмотря на серьезность момента. Теперь их хоть можно будет терпеть рядом с собой. Низериан старался посещать как душ, так и туалет, как можно реже.

Она видела, что все ее коллеги-бори вокруг тоже останавливают работу, и дискриминатор ее узла оповещал о том же. Тат приготовилась к худшему. В зале настала полная тишина - даже шелест кондиционеров смолк. Казалось, что весь компьютерный центр затаил дыхание.

Затем воздух дрогнул, и колебания стали быстро нарастать.

"Это хуже всего", - думала Тат, вцепившись в край пульта и зажмурив глаза. Вот так же начиналось единственное пережитое ею землетрясение, с той же жуткой нарастающей силой. Но здесь все происходило несколько по-другому - ей все время представлялся гигантский зверь, напрягающий мускулы, чтобы стряхнуть с себя надоевших ему клещей.

Стонущий звук соответствовал этому образу, хотя происходил, конечно, от напряжения, испытываемого материалом станции.

Это продолжалось целую вечность. С треском лопнула опора одного электронного блока, прогнулся потолок, вихрем завертелись бумаги и чипы, и кто-то завопил в ужасе, когда на стене появилось отсутствовавшее прежде вздутие и вскрылось с громким чмоканьем. Затем все прекратилось. Еще миг никто не смел шевельнуться и вымолвить слово. Тат и ее сосед только обменялись полными восхищения взглядами.

- За работу, Татриман, - донеслось с того конца прохода. Главная надзирательница Барродаха приступила к своим обязанностям. Уверенная осанка, с которой держалась Фазарган, противоречила напряжению всего ее тела.

Тат, сжав губы, повиновалась. Она ненавидела должарскую привычку называть бори полными именами: так только непослушным детям выговаривают.

Но она промолчала и стала собирать чипы, разбросанные по пульту. Это простое занятие успокаивало ее, и сердце билось уже не так сильно. Ярлычки чипов поблескивали в естественном освещении - оно в сочетании с многочисленными стазисными заслонками заставляло компьютерный зал выглядеть одним из самых безопасных мест на всей станции.

"Алгоритм Алуэтга расчета напряжений n-мерных целочисленных полей".

Как будто она снова на "Самеди", чей престарелый компьютер никогда не удавалось очистить до конца. Для самых важных программ приходилось пользоваться чипами, доступными только считыванию, - иначе они съедались вирусными кодами, накопившимися за четыреста лет эксплуатации.

"Справочник по морфологическим константам".

Здесь, на Пожирателе Солнц, помехой служит не возраст, а постоянная война катеннахов - специалистов низшего разряда тоже, - чрезвычайно засоряющая компьютер. Почему Лисантер, сам незаурядный программист, с этим мирится?

"Гиперсито Огельсона".

Тат, помедлив, улыбнулась про себя. Она работала в тесном контакте со специалистом по Урам, хотя ни на грош ему не доверяла. Ради своего синтеза он пойдет на что угодно. Однако он давал ей любые алгоритмы, о которых она просила, и принимал ее объяснения без всяких придирок. Низериану она сказала, что гиперсито ей требуется для распределения некоторых образов, которые ока видела на квантовых блоках, и даже создала с его помощью несколько функциональных структур. Но в тщательно расчищенном потайном пространстве она использовала сито для его истинной цели, а именно для криптографии.

Приведя чипы в порядок, она повернулась к пульту. К ее Удивлению, включенные ею дискриминаторы образов показали странный двойной образец, возникший во время эксперимента темпатки. Одна его половина сразу же отмерла, другая еще держалась, хотя была очень близка к шумовому уровню. Пока Тат пыталась разглядеть ее, нейраймай оповестил о том, что этот образец представляет собой трансформацию тех, что наблюдались при прошлых попытках, - это сложная гармоника, основанная на простых числах.

Тат чуть не засмеялась вслух. Ее "темпкод", использующий адаптивный алгоритм Огельсона, наконец принес результаты. Но что они значат? С сожалением она поняла, что расшифровку придется отложить: Лисантер, конечно, потребует от нее анализа, и лучше всего взяться за это незамедлительно. Тат принялась за работу, ушла в нее целиком и удивилась, когда смена кончилась и явилась новая команда.

Когда Тат поднялась, уступая место сменщику, он быстро стрельнул глазами в обе стороны, не поворачивая головы, Тат посмотрела на его руки, и он просемафорил. "Перемены. Новые туннели".

Он сел на рабочее место, не глядя на Тат, и она поняла, что за ними наблюдают.

Она доделала то немногое, что требовалось в конце работы, и вышла.

Встретив в коридоре одного из своих приятелей, она просигналила ему: "Темпатка?"

"Жива", - ответил Лон.

Тат порадовалась этому. Она не знала этих рифтеров - они вполне могли оказаться такими же подонками, как ее былые товарищи с "Самеди", и все-таки рифтеры есть рифтеры Она хотела, чтобы победа осталась за ними.

И непохоже, что они подонки. К ним назначили Лара - везение, которым, Тат это знала, они были обязаны Моррийону. Непонятно только, зачем это ему нужно.

Впрочем, Тат это пока что не беспокоило. Моррийон все равно не сможет покинуть станцию раньше, чем это сделает она, а ее главная цель - выбраться отсюда, и побыстрее.

В комнатушке, которую она делила с двоюродными братьями, Тат отстегнула от пояса планшетку и пересчитала остаток своего заработка. Если не тратить лишнего, до следующей получки можно дожить без проблем.

Она бывала на людях не для того, чтобы играть в азартные или, как выражались должарианцы, в "настольные" игры, а чтобы послушать, о чем говорят, но без расходов такие выходы все равно не обходились.

Коридоры, в которые она боязливо вглядывалась по пути в рекреацию, как будто не изменились - но, кажется, свет горит не так ярко?

Ей вдруг очень захотелось увидеть настоящий солнечный свет - хотя бы отраженный космосом - вместо этого искусственного, желтого и никогда не гаснущего. Даже "естественный" свет в центре недостаточно хорош, да и нельзя круглые сутки проводить на работе, даже если захочешь, а ей этого не хочется. Уж слишком силен там надзор ставленников Барродаха.

Рекреационную перемены тоже не затронули. Две стазисные заслонки удерживали дверь открытой, и валик вокруг нее напоминал Тат губы, распяленные стальными стержнями. Поморщившись, она шмыгнула внутрь.

Там все выглядело нормально. На одной стороне комнаты за столами и пультами тихо переговаривались бори, на другой, где было больше заслонок, гомонили рабочие-должарианцы.

Участок задней стены медленно вздувался и опадал, словно за ней что-то дышало. Здесь собирались работники самого низкого ранга, и, конечно, тут же на корточках с блаженной улыбкой сидел Дем.

Тат бросилась к нему и тронула за руку.

Он открыл глаза и сказал счастливым голосом:

- Тат. - Дем всегда был счастлив, пока начальство к нему не цеплялось.

Тат поцеловала его и увела от дышащей стены. Неужели он не чувствует опасности?

Со вздохом она усадила его играть, и скоро он уже с удовольствием смотрел на картинки, она же играла за них обоих, прислушиваясь к разговорам вокруг.

Около часа спустя пальцы Лара взъерошили ей волосы и погладили затылок. Подняв глаза, она увидела, как приподнялись его тонкие выразительные брови, и сердце у нее забилось чаще. Что-то случилось, и Лар едва сдерживал волнение.

- Татриман! - позвал кто-то. Тат, круто обернувшись, с облегчением узнала Леннорах, свою сотрудницу по информцентру. Рядом с ней стоял красивый бори, которого Тат тоже знала в лицо и который иногда подавал ей предупреждающие знаки.

- Это Ромарнан, - представила его Леннорах. - Работает в команде жизнеобеспечения.

- Как там сегодня - очень худо? - спросил Лар.

- Могло быть и хуже, - вздохнул Ромарнан. - Всего несколько прорывов не то опять заставили бы работать двойную смену.

Все четверо быстро огляделись, чтобы проверить, не подслушивают ли их. Тат вспомнила, что тому, кто жалуется на двойные смены, могут урезать зарплату. А некоторые надзиратели даже упоминание о сверхурочной работе могут счесть жалобой.

Но разговор вокруг них не прерывался, и они, успокоившись, заняли столик. Дем продолжал смотреть картинки на пульте.

- Новые туннели открылись, - тихо произнес Ромарнан, пока Тат тасовала карты. - В следующую смену их нанесут на план, а потом мы проведем туда освещение.

- Тем хуже для Дельмантиаса, - скривилась Леннорах. - Понадобятся новые стазисные заслонки, а Лисантеру техника нужна для компьютеров и квантовых блоков.

За пару столов от них появился новый игрок, и они замолчали. Тат видела его в кабинете у Барродаха, когда ходила туда налаживать пульт. Она сделала другим знак "шпики", и с этого момента они говорили только о картах. Тат старалась не выигрывать и не проигрывать слишком много. Она доверяла Леннорах, и Ромарнан ей тоже нравился - но он мог сказать что-то, не подумав, и это объясняло его низкий статус. Так или иначе, она не хотела напоминать другим бори, что почти всю свою жизнь пробыла рифтером. Так для всех спокойнее.

Случился только один напряженный момент, когда явился посыльный от господ, но несчастный, которого он вызвал, не был знаком ни Тат, ни Лару, и разговоры тут же возобновились.

В свою комнату Тат и Лар вошли первые. Все как будто в норме - размеры помещения изменились, но кровать и разнокалиберные шкафчики остались на месте.

Они проводили Дема в туалет. Он не понимал, что они его охраняют, - и хорошо, что не понимал. Когда он отправился в душ, Тат заняла его место ее мочевой пузырь готов был лопнуть,

Лар держал ее за руку, и его пожатие стало сильнее, когда пол под ними слегка заколебался. Затем они поменялись местами. Дем к тому времени уже улегся в постель, и они пошли в душ вместе.

- Дем нашел настоящий клад, - сказал Лар под шум льющейся воды.

- Что такое? - воскликнула Тат. Значит, вот почему Лар так взволнован?

- Ур-плоды, - шепнул Лар ей на ухо. Они не думали, что их комната прослушивается, но как знать? - Нового вида - галлюциногенные. Дем нашел их по запаху, а Манримак, его начальник, припрятал. Мы получим свою долю от продажи.

Тат промолчала, потому что таймер выключил воду. Наскоро вытершись, они юркнули в постель, где свернулись в клубок вместе с Демом, который уже спал, и быстро согрелись.

Лар рассеянно поглаживал ей живот, и Тат, несмотря на усталость, начинала чувствовать возбуждение.

- У меня новые обязанности, - тихо произнес он. - Теперь я сам буду доставлять рифтерам еду.

- Это еще почему?

- Монтроз, их кок, хотел взять продукты со своего корабля. Этого им, конечно, не позволили, но выделили паек с господской кухни, и получать его буду я.

- Чтобы больше никому не досталось? - удрученно вздохнула Тат. - Это, конечно, Барродах придумал. - В бессмысленной принудиловке, при которой рабочих каждый день кормили одним и тем же, никакой нужны не было. Если должарианцы сами не умели настроить кухонную автоматику, то могли взять кухню с любого захваченного ими корабля. Даже на самом бедном рифтерском судне имелись автоматы с замороженными продуктами, из которых можно было составить хотя бы несколько блюд, а корабли побольше обладали обширными морозильниками, которые и на станции ничто не мешало установить. У господ-то, конечно, есть такие. - Зато ур-плоды на вкус делаются все лучше и лучше, даже если дорогие не брать, - заметила Тат.

- Сказала бы уж - наркотические. Мои рифтеры не понимают, как мы можем их есть.

- Даже темпатка?

- Насчет нее не знаю. Наверное.

- Думаешь, ей что-то такое известно?

Тат почувствовала, как Лар мотнул головой.

- Слишком рано судить об этом. Но знаешь что? Я не совсем уверен, но кажется, третья смена в рециркуляторе скармливает стенам конфискованные продукты - может, теперь растительность станет безопаснее.

Тат вздохнула. Еще один повод для беспокойства. Иногда ей самой хотелось перейти в третью смену, хотя это значило работать под прицелом тарканцев. В это время Барродах, Лисантер и прочее начальство спит.

В первую, пожалуй, всё-таки лучше, хотя она длиннее: Барродах уже давно прибавил к ней один час от рекреационного времени и один от сна. Сам он, видимо, работает и в рекреационные часы, потому-то и ввел эти правила насчет жалоб.

Тат слышала также, что наследник, Анарис, блуждает по коридорам во время третьей смены. Ему-то что - он может спать когда и сколько захочет.

Это напомнило Тат о новой опасности, и она вздохнула.

- Что с тобой? - Пальцы Лара замерли.

- Не останавливайся, - шепнула Тат, прижавшись к нему покрепче. Разве ты не чувствуешь, как возбуждены солдаты из рабочих команд?

Лар в ответ тоже вздохнул.

- Я слышал разговоры на кухне. Приближается этот их Каруш-на Рахали, да? Но на "Самеди" Моррийон сказал, что нам опасаться нечего.

- Со стороны господ, А работяги - кто их знает? Мы должны делать то же, что и другие бори.

Мягкие волосы Лара пощекотали Тат ухо.

- Ну и жизнь у них - даже не потрахаешься.

- Во время своего Каруша они трахаются почем зря, иначе мы бы не боялись,

Лар подсунул под нее руку, и его дыхание участилось.

- Да разве это удовольствие? Это война какая-то. У Тат вырвался смешок.

Ивард все больше времени уделял сну - больше здесь заняться было нечем, кроме уланшу, а их комната была слишком тесна для полной серии упражнений. Поначалу эманация станции, казалось, усиливала его способность программировать сны, где он сливался с Единством в бессловесной общности восприятий. В этих снах он вспоминал то, чего никогда не видел: теплую влажность насыщенного ароматами мира келли, ледяную планету эйя, которая так странно резонировала с воспоминаниями Вийи о мрачном Должаре.

С тех пор, как он наконец увидел Анариса наяву, ему больше не снились ни он, ни нож, ни кровь. Каким бы кратким ни было их знакомство до того, как тарканцы начали стрелять в них усыпляющими пулями, оно разрядило кошмары, мучившие Иварда на Аресе.

Но теперь в его мозгу поселилось другое наваждение, оттесняющее память келлийского архона. Огромные каменные головы на горе Святой Троицы внезапно сменялись красноватой мглой, где Ивард блуждал некоторое время. Потом он оказывался в комнате с красными стенами, где не было ничего, кроме всепроникающего ужаса. Ивард ничего не видел, но чувствовал, как растет вокруг него громадный, неутолимый голод, отрезающий его от остального Единства. Острые уколы эмоций - похоть, раскаяние, смущение и другие, еще болезненнее - тыкались в края его сознания, а затем позади с беззвучным грохотом распахивалась дверь, и в нее лилось желтое зарево...

* * *

Крик вырвал Седри из ее рабочего транса. Она оглянулась на Иварда - он сидел на своей койке весь белый, еще не оправившись от очередного кошмара. Люцифер рядом с ним протестующе зарычал.

- Опять сон? - спросил Монтроз. Не дожидаясь ответа, он отложил книгу и подошел к парню. Марим оторвалась на миг от игрового пульта, который им поставили накануне, скорчила гримасу и вернулась к игре.

- Да. Все то же самое, - кивнул Ивард. Он явно не хотел больше ничего говорить, и Седри это устраивало. "Что-то голодное", - сказал он как-то раз, и Седри содрогнулась. Не очень-то приятно было слышать такое внутри инопланетной конструкции, вызывающей невольные пищеварительные ассоциации.

Интересно, влияют ли его сны на других членов Единства? Иногда она почти сожалела о том, что не входит в это межличностное сообщество, но сейчас сожалений не испытывала. Она украдкой бросила взгляд на Вийю, но лицо капитана, как и всегда, не отражало, о чем та думает.

- Это, наверное, из-за еды, - ввернул Локри, сидевший с другой стороны игрового пульта. - Мне вот снится то, что я ел на Галадиуме, - больше уж такого попробовать не придется.

Все посмеялись, и Седри почувствовала, как им всем хочется снова оказаться на Рифтхавене.

Она снова вернула взгляд на пульт и принялась расчищать то небольшое информационное пространство, которым владела. Печальная улыбка тронула ее губы. Моррийон предоставил ей игровые чипы, часто бывавшие в употреблении и наверняка содержавшие в себе весьма интересные стратегии. Она никогда не узнает, насколько они интересны, - игры нужны ей ради локального пространства, занимаемого ими, которое она будет использовать в других целях, и ради интерактивного пространства самого чипа. Она извлекла чип из прорези. Чьим творчеством она жертвует ради расширения памяти? Но система слишком грязна, чтобы оставлять в этой автономной памяти что-то статическое, даже если бы ей не приходилось иметь дела с огромными распределенными мощностями, которыми, как она была уверена, располагали должарианцы.

Седри подняла глаза. Вийя, как она и думала, наблюдала за ней. Уж не стала ли ты теперь заправским телепатом, мой капитан? Лицо Вийи не давало ответа, но в бесстрастных темных глазах блеснуло понимание, когда Седри возвела глаза к потолку. Программистка знала, что Вийя легко прочтет ее предчувствие беды. Она позволила себе вспомнить первую попытку Вийи: станция тогда задрожала, словно огромный зверь, пробуждающийся от спячки. Стонов, которыми это сопровождалось, не слышал никто, кроме нее и Жаима Ивард не то спал, не то находился в трансе, - и память об этом горестном хоре вызвала у нее легкую тошноту. Но лишь при таких катаклизмах она могла надеяться проникнуть в систему поглубже, не рискуя быть обнаруженной.

Вийя кивнула. С помощью телепатии или без нее, она поняла то, что хотела передать ей Седри: "Во время твоей следующей попытки я займусь жучками".

Монтроз снова взялся за книгу. Набрав код, позволяющий найти нужную страницу, он улыбнулся Седри и углубился в чтение. В его взгляде она прочла понимание и поддержку.

В этот момент дверь открылась, и ввалился Лар.

Марим засмеялась - скорее по привычке, чем от души. Первое время они все смеялись, наблюдая уникальную манеру Лара входить в помещение, - даже когда он объяснил Седри, что станция, по слухам, проглотила уже двух человек, одного мертвого и одного живого.

Вскоре Вийя резко и без лишних слов объявила им, что такой факт действительно имел место, но Марим не перестала потешаться над Ларом - то ли из чувства вызова, то ли потому, что Лар был прислужником врага.

- Нохолате, малат Омбрик, - сказала Седри на бори и улыбнулась, когда Лар радостно просиял.

- Вы быстро учитесь, - сказал он. - Но Служители Дола говорят на бори только наедине друг с другом,

- У вас красивый язык. И дает передышку от Должарского - он тоже интересен, но от него у меня горло болит.

Лар, беззвучно рассмеявшись, машинально взглянул на пульт - видимо, он прикидывал, как невидимый слушатель истолкует его ответ.

- Серах Барродах вызывает вас к себе, - деревянным голосом произнес он.

- Прямо сейчас? - Седри выключила пульт. Лар кивнул. - Хорошо, сказала она, скрывая участившееся сердцебиение и обводя взглядом остальных.

Монтроз хмуро свел косматые брови над бесформенным носом, но промолчал. Вийя казалась напряженной, но не такой усталой, как в день своей первой попытки. Она чуть заметно кивнула, как будто напоминая Седри, что та в любом случае без поддержки не останется.

Быть может, они хотят заставить Вийю сегодня же повторить опыт? Но тогда тарканцы снова пришли бы взять их под стражу - видимо, у Барродаха другое на уме.

Лар стукнул кулаком по дверной клавише и выскочил в коридор. Седри последовала за ним, провожаемая хихиканьем Марим.

По дороге она наблюдала, как общаются между собой подчиненные Эсабиана. Хотя почти все они носили безликие серые комбинезоны, на станции, очевидно, существовала четкая иерархия. Лар часто останавливал Седри, чтобы пропустить других одетых в серое людей - в большинстве своем бори, судя по маленькому росту, круглым черепам и курчавым каштановым волосам - или тарканцев, или солдат в серой форме. Дважды дорогу уступали Лару, и женщина-бори, пропустившая их, сделала рукой какой-то быстрый знак.

Заинтригованная Седри, не поворачивая головы, взглянула па Лара и поймала его ответный жест. При этом оба бори даже не смотрели друг на друга.

Условный код? Седри в приливе интереса решила заняться языком более усердно.

У Барродаха худощавая секретарша-бори сразу же пропустила их в кабинет, где, как заметила Седри, вся техника и мебель были расставлены подальше от стен.

- Сенц-ло Барродах, - сказал Лар по-должарски, - это Седри Тетрис.

- Подожди снаружи, - приказал Барродах, бросил свой электронный блокнот на стол, где лежали чипы, бумаги, какая-то карта и стояла единственная тарелка, свидетельство скромной трапезы.

Когда Лар вышел, Барродах приблизился к экрану. Его лицо с туго натянутой на скуле кожей носило нездоровый оттенок, характерный для страдающих интоксикацией печени. Может, он наркотиками пользуется? Сухие, плотно сжатые губы позволяли предположить, что этот человек контролирует себя даже во сне. Один глаз у него слегка косил - не в предчувствии ли скорого приступа? Взгляд у него был умный, сердитый и недоверчивый.

- Я сразу подумал, что ваше имя мне знакомо, - без предисловий сказал он на уни без всякого акцента. - Облако Шелани. Вы заслужили некоторую славу, как талантливый программист, коммандер. - Последнее слово он язвительно подчеркнул.

- Коммандер в отставке, - спокойно поправила Седри. - Неужели ДатаНет даст столь фрагментарную информацию?

Барродах пристально посмотрел на нее, и его губы сложились в насмешливую улыбку.

- Значит, на Флоте вас раскрыли?

- Так же, как и я раскрыла, что нашу революцию поддерживаете вы. Получается, что мы тратили свои усилия лишь для того, чтобы сменить один авторитарный режим на другой.

- Вы лично хорошо потрудились, чтобы разрушить эти паши планы. Усилия, достойные патриота. - Снова ехидный упор на последнее слово.

- Жаль, что мои бывшие командиры не сочли мою работу патриотической, я могла бы теперь быть далеко отсюда и разрабатывать гораздо более действенный план.

Пальцы Барродаха, как пауки, бегали по клавишам блокнота.

- Меня очень интересует, почему флотский коммандер оказался в компании с беглой должарской рабыней, убийцей, нарушителем контракта и смутьяном из выгребной ямы, именуемой панархистами Тимбервеллом. А ваша техник контроля повреждений, кажется, была воровкой?

- Чего не знаю, того не знаю, - вскинула руки Седри. - Рифтерский этикет воспрещает расспрашивать о прошлом человека, если он сам о нем умалчивает. А Марим о своем молчит, по крайней мере при мне.

- Где вы с ними встретились? В аресской тюрьме?

- Там это называется "блок". - Они с Вийей немало потрудились над этой легендой - ведь Седри прекрасно понимала, что Барродах рано или поздно докопается до ее участия в шеланийской революции, - но лгать ей было крайне неприятно.

- И как же вам удалось бежать? Арес слывет самой неприступной крепостью Панархии.

- Он действительно был таким - до нашествия беженцев. Голодные бунты, если в них участвует достаточно народу, даже военный режим способны поколебать. Зачинщики одного такого бунта вздумали освободить из заключения своих соотечественников, и мы воспользовались случаем.

- Разве вам не опечатали скачковые системы?

- Разумеется, опечатали. Но мы сняли печати, укрываясь на Рейде среди беженцев, недопускаемых на станцию. Рейд еще хуже Рифтхавена - там порядка вообще нет.

У Барродаха внезапно вырвался болезненный, скрежещущий смех.

- Значит, мы нанесли Аресу весомый удар, раскрыв его координаты?

- Насколько мы могли видеть, дела там плохи, - пожала плечами Седри.

- Ну да - вы находились в заключении, поэтому о военных приготовлениях вам мало что известно. Так?

- Вообще ничего не известно. Когда мы стартовали, то видели на Колпаке четыре покалеченных крейсера - только и всего.

- Четыре? - Барродах потер щеку и тут же убрал руку. - Ларгиор говорит, что вы хотели бы поработать, - с возобновившимся недоверием добавил он.

- Скучно все время сидеть в каюте без дела. Я готова взяться за любую работу - могу монтировать компьютерные блоки, настраивать пульты, все что угодно. Не обязательно допускать меня в ваш командный центр.

- Рад, что могу исполнить ваше желание, - снова усмехнулся он, нажимая на кнопку вызова. - Пришли сюда Ларгиора. Лишние руки никогда не помешают, - сказал он, снова обращаясь к Седри. - Но во время опытов вашего капитана вы должны находиться вместе со своей командой, под нашей охраной. Этого требует безопасность.

- Мне не нравится то, что в таких случаях происходит со станцией, и я только рада буду укрыться в собственной постели.

У Барродаха сделалось такое лицо, что она поморщилась. Хороша же, должно быть, его эмоциональная аура! Вийю, вероятно, стошнило бы.

7

"МБВА КАЛИ", ДЕСЯТЬ СВЕТОВЫХ

ДНЕЙ ОТ ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

В громадном носовом причальном отсеке "бета" царила полная тишина. Коммандер Леонтуа Эфрик глядел вдоль прохода, образованного рядами офицеров и команды, в открытый люк. Там висел рифтерский эсминец "Глория", похожий на осу и лишь слегка искаженный энергией шлюзового поля. Он не двигался, и Эфрик хорошо видел эмблему на его борту: стилизованная новая звезда концентрические круги в ореоле пламени - и пронзающая ее рапира.

Позади тихо зашипела прибывшая капсула транстуба, и командор Мандрос Нукиэль, командующий сборной группировкой у Пожирателя Солнц, присоединился к Эфрику. Пряный запах его туалетной воды смешивался с пахнущей смазкой и озоном атмосферой отсека. На корпусе "Глории" блеснула вспышка, приняв угловатую форму челнока, который направился к "Мбва Кали".

Лицо командора, как всегда, хранило сумрачное выражение. Эфрик уже десять лет был его первым помощником и давно понял, что этот суровый облик - часть командирского образа Нукиэля. Внутри он был совершенно другим.

Но некоторое напряжение в капитане все равно чувствовалось.

- На переборке в кают-компании младших офицеров появилась новая надпись, - с невозмутимой миной, глядя на челнок, сказал Эфрик. Нукиэль поднял бровь, и он закончил: - "Рифтхавен - 480 световых лет".

Нукиэль хмыкнул, и Эфрик тоже позволил себе улыбнуться.

- Нам ведь подобные мероприятия не впервой, - заметил он.

- Только эту шайку мы встречаем несколько торжественнее, - скривил губы командор.

Среди команды рифтеров, которых они захватили в начале войны, оказался человек, ставший впоследствии Панархом Тысячи Солнц. До своего опознания он успел немного испытать на себе, что значит быть рифтером, взятым в плен кораблем Флота. Как знать, не этот ли опыт обусловил его последний декрет о включении рифтерских флотилий в наступательную группировку?

Эфрик хорошо понимал настроение Нукиэля. По всему отсеку холодно поблескивали объективы имиджеров. "Глория" - первый рифтерский корабль, поступающий в распоряжение Флота, и видеозапись этой встречи будет отправлена курьером на Арес. Панарх выразился ясно: он рассчитывает, что командор Нукиэль сделает эту первую встречу образцом для всех последующих.

Гул причального буксира прервал раздумья коммандера. Резонанс сотряс его костяк, и рифтерский челнок прошел сквозь шлюзовое поле, излучая кольца света. С характерным блеском коронарного разряда он опустился на палубу.

Командор Нукиэль двинулся вперед, Эфрик последовал за ним. Старшина тем временем разрядил челнок, и тот опустил трап.

С челнока гуськом спустились четверо рифтеров. Взгляд Эфрика невольно обратился на двух самых высоких - один из них был красивый мужчина лет сорока, подтянутый и обряженный в расшитый мундир черно-красно-золотых тонов, с длинными рыжими волосами, заплетенными в украшенную драгоценностями косу. Позади него шла высокая крепкая женщина, темнолицая, с седыми волосами. Ее костюм, не менее роскошный, все-таки больше походил на военную форму.

Эфрик, моргнув, осознал, что перед этими двумя идет капитан, на которого он как-то не обратил внимания. Между тем, судя по слухам, игнорировать Люкана Мипа было бы серьезной ошибкой - как, впрочем, и любого из его команды.

Мип, маленький и толстый, с волосами неопределенного цвета, был одет в простой коричневый костюм и походил на мелкого чиновника из какого-нибудь захолустного мира. Он шел легкой походкой, с явным интересом поглядывая вокруг, но в его глазах сквозила какая-то давняя боль. Четвертой в группе была пожилая женщина, худощавая и быстроглазая, в темно-зеленой одежде серапистски. Когда они подошли поближе, Эфрик расслышал тихий перезвон монет в ее длинных белых косах.

Нукиэль держался с безукоризненной вежливостью.

Рифтеры сошли с трапа, мелиарх Рамстиг отдал команду, эхом прокатившуюся по отсеку, и десантники взяли на караул. Нукиэль с Эфриком отдали честь, и рифтеры ответили тем же, хотя далеко не столь четко.

"Все как в предписании верховного адмирала", - подумал Эфрик. Ее приказ был снабжен объемистым приложением относительно правил этикета и возможных недоразумений, составленным явно не без участия специалистов Архетипа и Ритуала.

- Добро пожаловать на борт крейсера его величества "Мбва Кали", произнес Нукиэль. - Не стану говорить "добро пожаловать на войну с Должаром", ибо в ней вам уже довелось поучаствовать.

"Глория" получила тяжелые повреждения и понесла большие потери, защищая Рифтхавен против Ароги Черное Сердце, - и Эфрик внезапно вспомнил, что среди погибших была подруга капитана.

- Благодарю, командор, - ответил Люкан Мип. Его голос, неожиданно низкий, с интонациями образованного человека. не вязался с заурядным, незапоминающимся лицом. - Нам не терпится приступить к совместным действиям, чтобы отплатить Аватару единственной монетой, которую он признает.

Вот оно, значит, как. Мип сделал ударение на слове "совместным"; он, как и ожидалось, полагал себя союзником, а не подчиненным, хотя в официальном протоколе, подписанном Аресом и Рифтхавеном, оба эти термина старательно обходились молчанием. Двусмысленность этого документа типична для Дулу высшего круга - но как ее воспримут рифтеры?

Мип не замедлил дать на это ответ:

- Нам хотелось бы поскорее ознакомиться с тактической ситуацией и принять меры к наиболее успешному ее изменению.

Нукиэль, заметно успокоившись, пригласил рифтеров на тактическое совещание и последующий прием. Капитан с почти дулусской изысканностью выразил готовность подчиняться приказам при условии, что будет понимать их и участвовать в их разработке. Ну что ж, он попал на нужный корабль. Нукиэль, несмотря на свой формализм, всегда стоял за коллегиальность и заботился о том, чтобы его офицеры знали не только "что", но и "почему". Взамен он, разумеется, ожидал беспрекословного повиновения, которое и получал. Как-то приспособятся к этому рифтеры?

Мандрос Нукиэль смотрел на Люкана Мипа.

Тот внимательно слушал лейтенанта Роган, представляющую тактическую службу "Мбва Кали". Она рассказывала о ведущихся против неприятеля рейдах и отвечала на вопросы других рифтерских офицеров. В конце концов Мип проявил свойственный ему, судя по имеющемуся досье, скептицизм:

- Вы так уверены, что должарианцы держат на привязи каждый астероид в системе?

- Каждый достаточно крупный, чтобы представлять опасность, - уточнила его инженер, мелодично звякнув своими серапистскими косами. - Они понимают, что на мелочь мы времени тратить не станем.

"Мы", - с удовлетворением отметил Нукиэль.

- Да хоть бы и так. - Мип показал на экран, ярко светящийся в полумраке тактической рубки "Мбва Кали". - Вон там сколько камней.

- Это так, - подал голос Нукиэль. - Но не забудьте, что Должар находится в этой системе почти пятнадцать лет - более чем достаточно, чтобы окружить сенсорами все объекты на протяжении нескольких световых часов. А после начала войны они разграбили ряд флотских хранилищ, где разжились мониторами.

- В любом случае, - сказала лейтенант Роган, - мы не имеем возможности выяснить, какие астероиды снабжены мониторами, а какие нет.

- Верно, - кивнул Мип. - Кроме того, полагаю, сенсорные ряды способны засечь любую активность вокруг камня, есть при нем монитор или нет.

- Судя по размерам этих рядов, которые еще увеличились благодаря вновь прибывшим рифтерским кораблям, они могут обнаружить любой выходной импульс на расстоянии трех световых дней.

Дискуссия шла своим чередом, оставаясь на правильной орбите, но Нукиэля больше интересовали нюансы поведения рифтеров. Нестандартные они какие-то - или он ошибается?

Высокий Рафе Азура бережно положил руку на плечо Мипа, вызвав улыбку в печальных глазах капитана. В досье указано, что Азура до войны в некоторых ситуациях выдавал себя за Дулу. Неудивительно - в нем чувствуется природная утонченность. Нукиэль вдруг осознал, что редко встречал удачливых членов рифтерской субкультуры среди известных ему рифтеров. Ему доставались одни подонки, не сумевшие либо договориться с властями, либо держаться подальше от флотских патрулей.

Лейтенант Роган нажала что-то на пульте, и световой ореол окружил систему Пожирателя Солнц.

- Как видите, хотя наши рейды осуществляются произвольно, мы прощупываем только астероиды в пределах одного светового дня от Пожирателя Солнц. Мы не гарантируем, что предназначенные для разгона астероидов двигатели крейсеров смогут преодолеть большее расстояние - и если они окажутся слишком далеко за радиусом, врагу может удастся сбить их с курса.

- Высокий тактический уровень? - спросил Азура.

- Вот именно. Мы хотим, чтобы они выходили из скачка настолько близко к световой скорости, насколько это возможно.

- Это вы ловко придумали, - заметила рифтерский инженер Элла, обращаясь к коммандеру Бригаст-ви, инженеру "Мбва Кали". - От перегрузки корабль и астероид расцепятся на самом радиусе, и получится целая туча осколков. Попадание обеспечено.

Бригаст-ви немного оттаял.

- Не я один придумывал. У нас тут умников много.

Нукиэль скрыл улыбку. Как ни мало он наблюдал за рифтерами, он уже пришел к выводу, что серапистка хорошо разбирается в людях; ему доставило удовольствие то, как ловко она рассеяла предрассудки коммандера относительно рифтеров.

Интересно, какая информация насчет Бригаст-ви содержится в РифтНете. Что там имеется на него самого, Нукиэль уже знал. Курьер, доставивший ему приказ относительно "Глории", привез также целую кучу данных из РифтНета, включая наиболее свежие сведения по еще недавно неприятельскому Флоту, где каждому кораблю и каждому офицеру уделялось свое место. Про Нукиэля там говорилось больше, чем у него имелось про Мипа.

- А как насчет нашего связника, командор? - внезапно обратился к нему рифтерский капитан. - Насколько я понял, он все еще на Аресе - вы намерены дать нам пока временного человека?

Нукиэль ломал голову над этой проблемой с самого прибытия курьера. Теперь, познакомившись с капитаном Мипом и его офицерами, он немного примирился с решением, навязываемым ему двумя другими факторами. Связником этих влиятельных рифтеров должен быть не кто иной, как молчаливый лейтенант Осри лит-Омилов, близкий, по словам верховного адмирала, к Панарху. И первостепенная задача в этом беспрецедентном союзе пусть не врагов, но противников в условиях коварной и порой смертельной игры - это установить доверие.

- Нет, капитан Мип. Весь смысл обмена связными - интеграция и взаимопонимание, и они едва ли будут достигнуты, если постоянно менять посредников. Подождем лейтенанта Омилова, а уж тогда обменяемся связными.

Мип кивнул, и его следующие слова показали, что смысл сказанного Нукиэлем до него дошел.

- Хорошо. Итак, как мы можем изменить сложившуюся ситуацию?

- Наши рейды должны подняться на новую ступень с использованием новой разновидности драконьих зубов. Ваши более полные знания о рифтерах, патрулирующих в системе Пожирателя Солнц, позволят ввести психологический фактор для достижения лучших результатов - а ваш корабль, естественно, поможет в развертывании новой техники.

- Какого рода эта техника? - спросил Мип.

Нукиэль ответил и пояснил, откуда произошло как это новое оружие, так и его название. Ему было любопытно, как повлияет его рассказ на легкую ауру печали, окружающую этого рифтера.

Какое-то время Мип молча смотрел на экран, а потом начал смеяться. Рафе Азура посмотрел на панархистов с откровенной благодарностью, и Нукиэль почувствовал, как тают последние его предубеждения о рифтерах.

"ГЛОРИЯ"

- До светила Пожирателя Солнц 148 световых минут, отметка 32 и 75. Голос Шерлот звучал ровно и распевно, как всегда, даже в бою.

- Если война так и дальше пойдет, - сказала Ука Мип Калебу Азуре в соседнем кресле, - тоска будет зеленая! - И она снова стала смотреть на руки навигатора, с чьего пульта данные передавались ей.

Калеб усмехнулся. Он, в отличие от Уки, был новеньким на борту "Глории", но на мостике они оба были новички. Он занимал место связиста, Ука проходила высшую школу навигации, чтобы после войны, если будет жива, принять командование на себя.

- Станет веселее, если мы возьмем трофеи, - сказал он.

- Где ты тут собираешься брать трофеи? - Ука махнула в сторону экрана, где в миниатюре была представлена система Пожирателя Солнц, наблюдаемая как бы с большой высоты. - Даже если чистюли нам позволят.

Вот уж и правда тоска. Шерлот отправится на панархистский корабль, а им взамен дадут флотского навигатора. Чистюля на борту "Глории"! И может быть, даже скоро! От этой мысли с самой их встречи с чистюльским крейсером "Мбва Кали" все ее нутро бунтовало хуже, чем при переходе в скачок.

Ука тайком бросила взгляд на Шерлот, высокую, дородную женщину, которая была рифтером еще до того, как отец Уки появился на свет. Легкая улыбка на лице навигатора показывала, что та слышала их разговор.

Но улыбка пропала, как только в беседу вмешался спокойный голос капитана:

- Навигация, следующие координаты... Шерлот, кивнув, неожиданно бросила Уке:

- Возьми пульт на себя. Я не хочу, чтобы ты меня осрамила перед чистюлей. Попрактикуйся.

Ука сглотнула. Ей хотелось надеяться, что этот внезапный экзамен у всех на виду не содержит в себе подвоха. Она знала, что отец пристально наблюдает за ней, хотя и не подает виду. В качестве капитана он любимчиков не признавал - это он вдолбил ей с самого начала. С тех пор как отец, Рафе, Шерлот и Элла принесли с флотского крейсера поразительную новость о скором переводе Шерлот на флотский корабль, Ука с удвоенным усердием стала брать у навигатора уроки - как у нее в каюте, так и здесь. Ука задалась целью сравниться с Шерлот в скорости и точности.

Отогнав от себя посторонние мысли, она ввела новые координаты, запрограммировала курс и подала сигнал готовности. Капитан нажал скачковую клавишу, и смотровые экраны померкли.

Краем глаза Ука заметила, что Калеб сморщился и опустил голову, занавесившись длинными волосами, но промолчала. Никому не хочется терпеть сочувствие или насмешки из-за того, что его тошнит при переходе в скачок. Ей самой это даже нравилось. Чувствуешь, что движешься куда-то. Но ведь она живет на корабле с двухлетнего возраста, когда отец ее удочерил, а Калеб до войны учился в планетной школе, а потом попал в лагерь для беженцев. Рафе, отец Калеба, не сразу узнал, что мать Калеба погибла в каком-то наземном бою с должарскими солдатами.

Калеб раньше не знал, что его отец рифтер, хотя именно Рафе платил за его навороченную школу. Но связист из него получился что надо.

Экран прояснился.

- Пускай седьмую порцию, - приказал капитан. - Навигация, перенесешь нас в точку восемь, как только они закончат.

Рафе за орудийным пультом сбросил очередной комплект драконьих зубов. Из левого шлюза посыпались черные корпуса гравимин, ползучих снарядов и прочих смертоносных устройств - они исчезали в космосе, чтобы после активации сеять гибель во вражеских рядах.

Ука напоследок еще раз сверилась с новыми координатами. А ведь они не обязательно будут убивать должарианцев, сообразила она. Гибнуть скорее всего будут другие рифтеры.

Подбодренная кивком Шерлот, она доложила о готовности. Снова заурчали скачковые, а Калеб стиснул зубы и заморгал.

Правда, панархисты добавили в набор драконьих зубов другие устройства, не предназначенные для уничтожения. Это радовало Уку: авось они убедят кое-кого из Братства убраться отсюда подальше.

- Ты чего? - спросил Калеб, услышав ее смешок. Голос его звучал почти нормально - наконец-то он начал привыкать. Ука надеялась, что неизвестному чистюле не придется издеваться над его космической болезнью.

- Думаю об этих пирожкометах. На некоторых кораблях уж точно в штаны навалят.

- Хотела бы я знать, почему они так называются? - фыркнул Калеб.

- Наверное, потому, что келлийское название никто не выговорит. Это келли их изобрели.

- Келли их и назвали, - вмешалась Шерлот. - В честь подвига, который совершил Панарх, отомстив за их архона.

- Которого Эсабиан убил? - Горло Уки сжалось. Ей нравились келли - во всяком случае, единственная знакомая ей троица. Для нее это был самый тяжелый момент видеочипа с записью о том, что устроил Эсабиан в Тронном Зале далекого легендарного Артелиона. Прямо как сериал: трудно было поверить, что все это произошло в реальности. - Откуда ты это знаешь?

- Джеп Хуманополис передал нам подборку аресских новостей перед тем, как мы ушли из аресского пространства. Я тебе прокручу, если хочешь,

- Навигация, - раздался голос отца, - перенеси нас...

- Капитан, скачковые нагреваются, - доложила Элла у пульта контроля повреждений.

- Еще три раза, и все, - спокойно ответил Мип.

Ука стала восхищаться им еще больше с тех пор, как они потеряли половину команды, в том числе и его подругу, и чуть не взорвались вместе с кораблем, обороняя Рифтхавен от Ароги Черное Сердце.

Синдики отремонтировали "Глорию" за свой счет, а на место выбывших членов экипажа вызвалось много добровольцев. Ука сознавала, что в прошлом ее беззаботный отец взял бы любого мало-мальски годного, побеседовав с ним в клубе, - но это время миновало.

Тогда-то Ука и получила повышение, а Калеба доставили из далекого Облака Найроба.

А пару человек с корабля выбросили в космос. Во время войны, когда стали разваливаться давние союзы и синдикаты, должарианцам стало очень просто засылать на любой корабль своих шпионов - чтобы занимались диверсиями, если действия капитана их не устроят. Это проделывали с каждым капитаном, входил он во флот Эсабиана или нет. Но отец, Шерлот и Рафе приняли свои меры - Ука, к счастью, этого не видела.

- Есть что-нибудь на связи? - спросил Калеба капитан. Калеб, хоть и сидел развалясь, дело свое делал.

- Ничего - обычный шум.

- Прекрасно. Навигация, твои координаты...

Ука запрограммировала новый курс, даже не посмотрев на Шерлот в этот раз. Она была уверена, что отец удовлетворен быстротой ее действий, хотя он и молчал.

"Это не просто Должар против чистюль, - сказал ей Рафе Азура, когда полгода назад пришел к ним на корабль и предложил ей начать заниматься на тренажерах. - Сейчас все, кто хочет что-то получить, воюют против всех, кто хочет удержать свое".

Ука посмотрела на Рафе. Высокий, красивый, густые рыжие волосы, такие же, как у сына, заплетены в замысловатую косу. Кажется, другом отца теперь стал он, и Уку это радовало.

Мысли Калеба, видимо, совпадали с ее собственными - он перегнулся к ней и тихо сказал:

- Хорошо бы, когда дойдет до дела, мочить врагов, а не Друзей.

Ука состроила гримасу.

- Первыми в списке стоят говнюки Ароги, которым удалось смыться.

Элла оглянулась на них, мелькнув белыми косами, улыбнулась и вернулась к своей работе.

Капитан впервые принял участие в беседе.

- Бить будем тех, кого нам прикажут, - произнес он все так же спокойно. Спокойствие на памяти Уки ему ни разу еще не изменило, хотя после событий прошлого года он утратил значительную долю своего юмора.

- У них тоже был шанс, - мрачно сказал Калеб, и Ука поняла, что он думает о матери.

- Последний скачок, - объявил капитан. - Навигация, слушай координаты...

"КОГОТЬ ДЬЯВОЛА"

Кира Леннарт растянулась на постели, подавив вздох.

- Ты проверила, как там у Мавису с реакторами? - спросил Таллис.

"Долго так не протянется", - подумала она. Секс перестал быть для Таллиса убежищем - да и для нее тоже.

Лури, словно прочтя ее мысли, села и надула свои пухлые губки. Ей явно было мало.

- Да, - ответила Лури Кира. - Он сделал, сколько мог, чтобы должарские засранцы не пронюхали. Скоро очередная инспекция.

- Ты вроде бы говорила, что инспекции стали реже из-за чистюльских рейдов и потому, что приходит много кораблей Братства, - сварливо заметил Таллис.

- Может, и так. - Кира старалась не показывать, как он ее достал. - Но разве ты доверился бы хоть кому-то из нас, будь ты на месте Ювяшжта?

Таллис, видимо, чувствовал себя еще менее уверенно, чем обычно.

- Значит, если мы решим смыться, нам придется ждать два ДНЯ?

Тьфу ты! В этом весь Таллис - он избавляется от проблем, забывая о них. Но с логосом этот номер не пройдет. Кира ухватила капитана за мошонку и стиснула - не слишком нежно,

- О-ой! Что ты де...

Она закрыла ему рот чисто деловым поцелуем и шепнула ему на ухо:

- Придурок! Проклятая машина все время тебя слушает.

- Может, она тоже не прочь слинять.

- Мы не знаем, чего она хочет, и спросить её нельзя. Если спросишь, она что-то заподозрит.

Маленькая ручка Лури, протянувшись поперек живота Таллиса, настойчиво поползла вниз по телу Киры. Та снова подавила вздох и переместилась так, чтобы ласкать пышные округлости Лури, не отрываясь от разговора с Таллисом. Прикусив ему ухо так, что он взвизгнул, она стала шептать дальше:

- Наш единственный шанс - разбудить эйдолона и убедить его взять контроль на себя.

Таллис пробормотал, уткнувшись ей в плечо:

- А что толку? Он ведь барканец.

- Да, но он хоть человеком был.

Неизвестно, правда, насколько он остается им теперь. Кира видела кое-какие элементы Среды, созданной логосом, чтобы отмежеваться от образа своего программиста и освободить себя для преследования собственных, нечеловеческих целей. Вряд ли такие вывихи характерны даже для Барки.

- Я рассказал тебе все, что мог вспомнить о Руонне, - настаивал Таллис. Речь шла о барканском программисте, чей информационный образ был частью логоса. Волосы падали Таллису на лоб и на единственный, полный беспокойства глаз. Хорошо, что он внял просьбе Киры и стал носить на другом нашлепку. Лури паниковала всякий раз, когда искусственный глаз выскакивал, - а это при низкой гравитации, которую они предпочитали для секса, случалось частенько. - И ты вроде бы говорила, что уже вступала с ним в контакт.

Кира вздохнула. Таллис может быть очень утомительным, когда боится: он слышит не то, что ему говорят, а то, что хотел бы услышать.

- Я освободила эйдолона из скорлупы, в которую поместил его вирус Андерика, но он тут же ушел обратно в свои сексуальные грезы и не обращает на меня внимания.

- Сексуальные грезы? - повторила Лури, лениво играющая с протеем.

Кирс этот разговор уже опротивел до крайности, и она решила его прекратить.

- Угу. Барканского образца. Десятки женщин, рядом с которыми ты показалась бы плоскогрудой, и Руонн с хреном, от которого даже алайнеанский мегатер убежал бы в ужасе.

- Да ну? - Лури округлила глаза и скрутила протея так, что он удлинился и расширился до угрожающих размеров. Облизнувшись, она повернулась к Таллису.

- Убери от меня эту штуку, - в панике потребовал капитан.

- Да это не для тебя вовсе, - проворковала Лури, умильно глядя на Киру. Та усмехнулась. Таллис теперь еще не скоро придет в боевую готовность. А Лури, зацикленная на сексе, прекрасно чувствует возможности своих партнеров, как физические, так и психологические. Кира подалась было к ней, но остановилась, увидев огонек коммуникатора. Таллис подполз к пульту и рявкнул:

- Чего надо?

- Это Ювяшжт.

Таллис сел так проворно, что стукнулся виском о переборку. Лури принялась целовать пострадавшее место, а должарианец продолжал:

- Импульс монитора в твоем секторе. - Навигационный пульт, бибикнув, автоматически подал координаты. - Отреагировать немедленно. - И связь прервалась.

Таллис взялся за голову, ненароком спихнув Лури в ворох шелковых простыней.

- Он сказал "немедленно", - заметила Кира. - Пусть этим займется вспомогательный состав. Не можешь же ты все время торчать на мостике.

Таллис, кивнув, передал по пульту инструкции. Через несколько секунд заурчали скачковые, и Таллис со вздохом повалился назад, а Лури полезла через него к Кире.

В этот момент корабль затрясся. Попадание, что ли?

Таллис выскочил из постели, в ужасе выпучив глаз, и включил свет, после чего из огнетушителя на переборке ударила струя пены. Капитан с руганью бросился в ванную, чтобы смыть ее с себя, и отшатнулся - из стока навстречу ему хлынул поток воздуха, разбрызгав пену во все стороны. Из унитаза забил зловонный бурый гейзер. Из соседней каюты донесся приглушенный вопль.

Таллис отозвался эхом и попятился обратно. Обе женщины смотрели на него, как остолбенелые. Он стукнул по пульту:

- Мостик! Какого хрена у нас творится? В ответ послышалось сочное блеянье, а после что-то закрякало:

- Ньяк, ньяк, ньяк!

Вслед за этим содом прекратился так же внезапно, как и начался. Включился коммуникатор, и перепуганный Эсбарт ответил с мостика:

- Капитан! Там был ползучий снаряд, который окатил нас вирусами. Поглядите-ка, какое сообщение он передал.

Экран замигал, и на нем появилось лицо флотского офицера - суровое, с рублеными чертами. Кира узнала его - кто же из рифтеров не знал Джефа Кестлера?

- Мы могли бы убить вас прямо сейчас. В следующий раз, возможно, мы так и поступим - если не перейдете на нашу сторону.

Дальше он стал говорить об амнистии и о том, как ею воспользоваться, а также пообещал запасные части для двигателя.

Кира делила внимание между экраном и Таллисом, явно пришедшим в ужас. Выбор - вот что его ужасает, поняла она. Для него это сущее мучение внезапно представившаяся возможность выхода из западни, в которую превратился "Коготь дьявола".

Ибо выход очень опасен - и не только из-за должарианцев. Она снова подумала о барканском искусственном разуме, опутавшем корабль почти нерушимой кодовой паутиной. Даже если мы решим рискнуть, позволит ли логос?

Сообщение закончилось. На экране снова возник Эсбарт, а техник контроля повреждений начал перечислять вышедшие из строя системы.

Таллис стоял и думал - воля его, очевидно, пребывала в параличе. Лури погладила его по руке, но он в кои-то веки остался нечувствителен к этому. Лури со вздохом обернулась к Кире, положив мягкие ручки ей на плечи.

Кира стряхнула ее прочь. Ей не хотелось даже думать о предстоящей работе - придется разгребать хаос, который снаряд сотворил в информпространстве "Когтя дьявола". И что еще хуже, логос может воспользоваться этим и захватить контроль над поврежденными системами.

Снова мозгосос принимать. Она уже скоро на стенку полезет от передозировки, но иначе ей с логосом не справиться.

Ох-ох-ох. Война слишком уж затянулась, и неизвестно, что хуже: ждать или вступить наконец в драку.

Впрочем, выбирать ей не придется.

Чистюли сделают это за них.

8

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Марим интересовала Барродаха в последнюю очередь.

Кок был груб, связист с серебристыми глазами вежлив, но ни один из них не сказал Барродаху того, что ему было желательно. Они охотно говорили о Рифтхавене и о своей ненависти к Хриму, а также выражали готовность поделиться своими ограниченными впечатлениями об Аресе - за некоторое вознаграждение, разумеется.

Хуже всех оказался мальчишка с вросшей в руку келлийской лентой. Он нес что-то о картинах, звуках и запахах - и Барродах, отчаявшись выловить хоть крупицу логики из его речей, отправил его с Ларом обратно.

Воровку Марим он оставил напоследок - в се досье не было ничего интересного. Последние несколько дней вся команда доводила его (он был в этом уверен), занимаясь продолжительной и шумной сексуальной гимнастикой поблизости от его датчика, и больше всех старалась Марим.

Растущая интенсивность панархистских рейдов, набеги скучающего Эсабиана на компьютер (червяк Ферразина был недостаточно скор, чтобы оповещать о них Барродаха в реальном времени) и предполагаемые козни Моррийона чуть было не побудили Барродаха поручить допрос Марим кому-нибудь из своих доверенных лиц. Но он передумал, движимый глубоким убеждением, что малейшее упущение в чем бы то ни было может стоить ему жизни. Окончательным же доводом послужило злорадное желание досадить Моррийону.

Барродах включил датчик, когда Ларгиор явился в рифтерскую каюту.

- На этот раз сенц-ло Барродах вызывает Марим, - объявил Лар. Он говорил ровным, приветливым тоном, и Барродах не доверял ему ни на грош.

Марим, в отличие от Ларгиора, соблюдать условности не желала.

- Этот говнюк вообще не спит, что ли?

- Сейчас почти у всей станции рекреационное время.

- Ну, этому партнеров и за деньги не найти, - вставил томный связист, вызвав дружный смех.

- От меня он тоже ничего не дождется, - заверила Марим. - Чтобы я да с таким уродцем?

Барродах услышал, как чмокнула дверь, - значит, Ларгиор с Марим вышли. Нечувствительный к оскорблениям, он послушал еще немного - вдруг темпатка что-нибудь скажет? Она это делала очень редко - то ли она все время спит, то ли у нее свой тайничок с наркотиками. Остальные болтали о пустяках, и Барродах взял себе на заметку спросить Лисантера о физиологических показателях Вийи.

В конце концов темпатка все-таки подала голос, велев всем заткнуться и дать ей поспать, - завтра у нее очередной тест. Барродах нахмурился, в который раз вспоминая странный разговор между ней и Анарисом в Тронном Зале. Эта Вийя гораздо опаснее, чем он думал, и не только из-за своих выдающихся темпатических способностей. Должарианка родом, она много лет провела вдали от своей планеты, в точности как Анарис, и научилась у панархистов искусству притворяться. И единственное, что может помешать ей стакнуться с Анарисом против него, Барродаха, - это награда, которую она потребовала. Эту награду может ей дать только Эсабиан, если она активирует станцию, - а тогда Эсабиан получит в руки кнут, который обеспечит ему власть над всеми и каждым.

"И мне тоже", - подумал Барродах с угрюмой улыбкой, слыша, как чавкнула дверь приемной.

Марим вошла одна - маленькая, ростом со среднего бори, с копной желтых кудряшек, проницательным взглядом и нахальной усмешкой.

- Ваш капитан уже назначила плату за свои услуги, - сказал Барродах. Тебе я хочу сообщить, что каждый, абсолютно каждый человек, который служит нам, будет вознагражден. Как тебе должно быть известно, средства у нас есть.

Упоминание о деньгах было его стандартным приемом в беседах с рифтерами - и сейчас он впервые уловил в ком-то из этой команды проблеск интереса.

Это не бросалось в глаза, и недоверие к нему по-прежнему побуждало ее напускать на себя браваду, но Барродах выдерживал смертельную гонку Катеннаха только потому, что научился читать мелкие физические признаки, о которых его собеседники сами порой не подозревали.

- Ничего мне такого не известно, - развалившись на стуле, заявила она.

"Если бы я предполагал обратное, я послал бы тебя на умовыжималку", подумал со злостью Барродах, раздраженный ее явно искусственным зевком.

- Награда дается не только за информацию, но и за работу, - сказал он. - Это видно на примере твоего капитана.

Марим облизнула губы розовым язычком и повторила:

- За работу?

- Да. Вот ты, скажем, что умеешь делать?

- Могу занять практически любое кресло на мостике любого корабля в размерах эсминца. В навигации я, правда, не очень - не так, как Ивард, и пилот я тоже средний. Но двигатели, связь и, само собой, контроль повреждений - это да. - Она сморщила нос и поерзала на стуле. Барродаху стало не по себе - может, у нее паразиты какие-нибудь или чесотка. - Но не думаю, что могла бы заниматься контролем повреждений в этой вашей конторе фиг его знает, какие тут повреждения могут быть.

Опять она ерзает!

И вдруг до ошеломленного Барродаха дошло, что это она его так завлекает!

Его разобрал такой смех, что он никак не мог остановиться, а ее отвалившаяся челюсть довела его чуть ли не до колик; он не мог припомнить, чтобы хоть кто-то делал ему такие авансы. Ей, видно, никто еще не отказывал!

Он попытался овладеть собой, сознавая, что находится на грани истерики. Непривычное сочувствие к Лисантеру, который давился точно так же, когда он рассказал ему о страхе нижних чинов перед туалетами, помогло Барродаху свести спазмы к нормальному смеху, а смех - к несколько учащенному дыханию.

Марим казалась не менее раздраженной, чем, вероятно, сам Барродах в глазах Лисантера.

- Станцию мы контролируем сами, - сказал он, втягивая в себя воздух и успокаивая колебания своей диафрагмы. - Но ведь ты хотела бы, чтобы тебе позволили выходить из каюты?

Гнев в ее голубых глазах уступил настороженному интересу.

- Как ты, может быть, знаешь, мы работаем сверхурочно, готовясь передать станцию в руки господина Эсабиана. Наши работники очень нуждаются в отдыхе, но у меня не хватает времени его организовать. Если бы кто-то взялся наладить их досуг, мы сочли бы это ценной услугой.

- И только-то? Игры и все такое? Без стукачества?

"Без него нельзя, - подумал Барродах, одновременно качая головой в знак того, что ничего такого не требует. - Но я подожду, когда ты сама придешь ко мне с этим". Он назвал ей рекреационные часы и вызвал Лара, чтобы проводить ее обратно. Выходя, она ухмылялась во весь рот. "И ты придешь, - подумал Барродах, - придешь, если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в людях".

Загудел коммуникатор.

- Таллис Й'Мармор на прямой связи, по распоряжению флагмана.

Барродах встрепенулся. Что могло случиться, если Ювяшжт разрешил прямой контакт?

Ответ он получил очень скоро.

- Ты хорошо сделал, что доложил об этом, капитан, - сказал он под конец. - Я этого не забуду. - Его обещание не слишком обрадовало Таллиса, да бори и не ожидал, что обрадует. Тот предан им не более чем любой другой рифтер: только страх держит их в повиновении.

Барродах перекачал информацию Таллиса на свой блокнот. Надо немедленно доложить Эсабиану. Возможно, все к лучшему - надо же чем-то уравновесить демонстрацию, запланированную Лисантером.

Почти веселый, несмотря на страх, никогда его не покидавший, Барродах отключил пульт и вышел.

Не часто кому-либо удается наблюдать своими глазами этапы борьбы за престол - и Моррийона при этом не будет!

Дымок из курильницы поднимался прямо вверх в неподвижном воздухе, и в помещении висел тяжелый кисло-сладкий запах. Анарис, следя за прозрачными струйками, поднял глаза вверх и встретился с пустыми глазницами дедова черепа над фамильным алтарем.

Со времени своего назначения наследником Анарис больше ни разу не преклонял перед ним колен. Не дошли ли до отца слухи о том, как он вызывал дух Уртигена на "Кулаке Должара", над Артелионом?

Нет никаких оснований предполагать, что это так. Анарис посмотрел на Эсабиана - тот в глубоком раздумье стоял на коленях, облаченный в черные одежды эгларрх гре-иммаш. Ежелунный обряд, долженствующий успокоить мятежный дух Уртигена, убитого Аватаром во время борьбы за престол, служил центральным столпом отцовского авторитета. Уступить его свершение признанному наследнику значило бы создать слишком большой перевес в их теперешней борьбе.

Особенно теперь, когда эгларрх совпал с Каруш-на Рахали. Анарис чувствовал усиленные эмоции тарканцев, стоящих вокруг, да и сам испытывал то же самое.

Эсабиан, встав, склонился над углями в медной жертвенной чаше, затем занес жертвенный стилет над своим левым запястьем и начал предпоследнее обращение к умершему:

- Даракх этту мизпеши, Уртиген-далла. Даракх ни-палиа энташ пендеши, прон хемма-ми ортоли ти нархх. (Яви нам свое милосердие, великий Уртиген. Да не падет твое возмездие на потомков твоих - возьми взамен мою кровь, которая некогда была твоей.)

Он погрузил стилет в вену, повернул его, и в чашу хлынула струя темной крови. Угли зашипели, и пахучий дым от них повалил вверх, окутывая череп Уртигена. Запах горящей крови проникал прямо в мозг всех присутствующих, вызывая целый комплекс эмоций. В такие минуты Анарис особенно полно понимал, что значит быть должарианцем. Одна часть его сознания наслаждалась наплывом бурных ощущений, другая боролась с ними.

Но тут пульт стазисного контроля, стоящий в дальнем углу помещения, громко защелкал. Стазисные заслонки здесь были размещены столь же густо, как и в покоях Аватара. Кто-то ахнул, пол под ногами затрясся, и плотные драпировки на стенах заколебались.

Эсабиан не отреагировал на это открыто, но в его застывшей позе Анарис прочел настороженность и гнев. Он гневался еще сильнее оттого, что никто не произнес ритуальных слов, которые однажды помогли Анарису "вызвать" дух деда: Уртиген миз-пеши - милость Уртигена.

Просто всем ясно, что причина этого явления не Уртиген, а Пожиратель Солнц. Или карра, как, без сомнения, верят тарканцы. Если эти вездесущие демоны из должарских преданий где-то обитают, то Пожиратель Солнц - самое для них подходящее место. Моррийон говорил, что серые называют станцию Пастью, и тарканцы, конечно, того же мнения, просто их суровая дисциплина воспрещает им произносить это вслух.

Но в чем же все-таки дело? Возможно, станция обладает какой-то чувствительностью к эмоциям собравшихся здесь людей? Как-никак она поглотила уже трех темпатов. Точнее, двух с половиной. Норио отрезали голову и выбросили ее в космос.

Анарису стало весело: наделенный темпатией Пожиратель Солнц сделает Каруш-на Ракали весьма интересным. А сильное тело Вийи, возникшее у него в памяти, вызвало чувство иного рода. Она придаст всему этому еще больший интерес.

Эсабиан произнес слова отпущения:

- Чупкун иммашен энах т'галл. Этарр! (Жертва принята. Ступайте!)

Чар-Мелликат, командир тарканцев, поднялся, отдал поклон, и гвардейцы вслед за ним двинулись к выходу. Их торжественный марш подпортил особо непристойный звук открывшейся двери.

Анарис тоже встал с колен, но отец жестом задержал его.

- Уртиген мизпеши, - сказал Эсабиан, пристально глядя в глаза сыну. Анарис, не мигая, выдержал его взгляд, и Аватар добавил: - На этот раз ничего. - Он коротко рассмеялся. - И в прошлый тоже.

Он знает. Эта мысль встревожила Анариса, чего Эсабиан, как видно, и добивался.

- Пойдем, - сказал отец и, не дожидаясь ответа, пошел к двери. - У Лисантера есть для тебя кое-что интересное.

Анарис так и не успел достойно ответить на откровенный выпад отца. За дверью ждали двое тарканцев, почетный караул Эсабиана - высшая честь, доступная этим беззаветно преданным солдатам. Они никогда не отходили далеко - сторожили под дверью, готовые явиться на зов.

Малейший намек на хорейские свойства Анариса мог свести на нет все его старания склонить их на свою сторону. Не это ли подразумевал отец, делая свое замечание?

Однако в лаборатории Лисантера Анарис понял, что дело не только в этом. Ученый проводил их в небольшую смежную комнату, и тарканцы заняли пост у двери. Барродах уже ждал их там вместе с двумя громадными человекообразными фигурами, совершенно неподвижными. Сенсорные устройства на их лицах были расположены так, что придавали роботам идиотско-злобное выражение - точно у недоразвитых детей, которые любят обрывать ножки насекомым. Эти, однако, предназначались для расправы над более крупными объектами, а именно для борьбы с Шиидрой. Наверное, те самые огры, которых Барродах взял у Хрима.

Анарису, несмотря на его артелионскос воспитание, стоило труда не выказать удивления: огры имели облик кипанго - карра из должарской легенды, которые могут смотреть сразу и вперед и назад и бросаться на свою жертву в любом направлении.

Он чувствовал на себе взгляд отца - тот был как будто слегка разочарован отсутствием реакции со стороны Анариса. Не сказав сыну ничего, Эсабиан велел ученому:

- Показывай.

Лисантер с поклоном прошел к единственному в комнате пульту.

- Я считаю небезопасным включать их программу полностью, мой господин. Демонстрация будет проходить под руководством станционного компьютера - и когда она закончится, они будут подчиняться только вашему голосу. Лисантер показал им цепочку с чем-то вроде драгоценного камня. - Для людей, на которых огры не должны обращать внимания, нужно будет сделать вот такие бирки.

Ученый набрал на пульте код. Левый огр тихо загудел, его сенсоры осветились, и два индикатора на месте глаз вспыхнули красным огнем. Анарис взял на заметку поручить Моррийону выяснить: сам ли Эсабиан приказал сделать огров такими или это сделали барканцы по каким-то своим мотивам.

Огры топотали по комнате, двигая руками на человеческий лад. Ноющий гул, производимый ими, очень напоминал работу скафандровых сервомоторов.

- Это режим террора, - сказал Лисантер. Но нажал еще несколько клавишей, и движения огров внезапно стали беззвучными. - А вот секретный режим.

- Ну а твои модификации? - спросил Аватар.

- О да, господин, - просиял Лисантер. - Это моя гордость.

Новый код - и один огр замер, а другой с поразительной грацией сделал пируэт и приложил свои здоровенные ладони к стене. Из его пальцев хлынули разряды голубоватого света. Когда он убрал руки, стало видно, что в стене образовалось отверстие. Огр снова приложил руки к стене, и отверстие с громким чмоканьем закрылось, а он занял прежнюю позицию и застыл без движения.

Анарис услышал позади прерывистый вздох - это Барродах перевел дыхание.

- Стазисные заслонки в руках и ногах, - одобрил Эсабиан. Превосходно. Теперь сама субстанция Пожирателя Солнц будет подчиняться моим командам.

Анарис переменил положение, словно желая рассмотреть огров поближе, но истинным объектом его интереса был Барродах. Бори, еще бледнее обычного, крепко сжимал челюсти. Секретарь, как и наследник, расслышал угрозу. С ограми Джеррод Эсабиан получит больше власти, чем любой другой правитель за всю историю Должара. Тарканцы перестанут быть ему нужны - и секретарь тоже.

- Мне продолжать демонстрацию, господин? - спросил Лисантер.

Эсабиан сделал утвердительный знак, и Лисантер начал рассказывать о системах вооружения огров. Это впечатляло, хотя Анарис слушал его невнимательно. Надо будет, чтобы Моррийон представил полный отчет об их возможностях и ограничениях - если таковые имеются. Пока что огры выглядели еще более гибкими и опасными, чем о них рассказывали.

Но о них Анарис поразмыслит позже, когда получит доклад Моррийона. Сейчас главное - разобраться в том, какова истинная цель этой демонстрации. Эсабиан никогда ничего не делает просто так. Этот его намек на экстрасенсорные способности сразу после обряда - почти осязаемое беспокойство его секретаря, которому теперь придется поднапрячься, чтобы удержать за собой свою позицию незаменимого советника.

Неужели Эсабиан знал все с самого начала? Анарес почти не имел сведений о своей матери - за исключением того, что ее краткое пребывание в Хрот Д'очча было обусловлено договором после капитуляции каких-то очередных противников Аватара. Свои чувства она выразила как нельзя яснее, уехав в тот самый день, как родила Анариса.

Она принадлежала к роду достаточно сильному, чтобы похоронить глубоко в своих анналах всякое упоминание о хорейской крови. На таком уровне Анарис копать не отваживался, поскольку Барродах следил за всеми его изысканиями.

Оба робота выдвинули из торсов крупнокалиберные бластеры, и Анарис сообразил, что отец сделал свой намек в отсутствие Барродаха. Это могло означать сразу несколько вещей.

Самое важное сейчас - тарканских линия. Упомянув о моем единственном опыте заклятия духов, он не только ткнул меня носом в мою хорейскую наследственность, но и дал понять, что знает, какую политику я веду с тарканцами. Теперь он нам показывает, что огры снова склонят чашу весов в его сторону.

Он по крайней мере такого мнения.

Огры сделали сальто и взлетели вверх. Нити голубого света, бьющего из ног, удерживали их под потолком. В этом положении они двигались не менее легко, чем по полу, - у Анариса от этого зрелища даже голова закружилась. Он посмотрел на тарканцев - на их лицах, как и полагалось, отсутствовало всякое выражение.

Но он скорее всего не знает, как Пожиратель Солнц усиливает суеверные страхи. А вот тарканцы, как и все нижние чины, хорошо знают, что только потомки хореян способны повелевать демонами-карра.

- Достаточно, гностор, - сказал Эсабиан, и Анарис вернулся к настоящему.

Лисантер поклонился и выключил пульт. Огни на "лицах" огров погасли, но, даже отключенные, они излучали угрозу.

Барродах боком пробрался мимо них к Эсабиану и сказал с низким поклоном:

- Мой господин, я только что получил рапорт от одного рифтера Таллиса Й'Мармора, который вернул себе контроль над своим кораблем.

Эсабиан прищурился - он помнил это имя, но больше никакой реакции не проявил. Барродах подключил свой блокнот к пульту Лисантера, и они выслушали рапорт Таллиса с самого начала.

Анарису важен был только смысл - он знал, что копия рапорта будет ждать его на собственном пульте. Ювяшжт скрупулезно передает ему все, что касается рифтеров, хотя приказы Анариса пока были немногочисленны. Кроме того, разжалованный офицер Терреск-джи, имевшая несчастье оказаться у коммуникатора, когда рифтеры показали Ювяшжту свой гнусный фильм во время битвы при Артелионе, теперь, стараниями Моррийона, стала связистом на Пожирателе Солнц. Поэтому у Анариса имеется и запасный источник информации. Пусть себе Барродах воображает, что держит все под контролем. Это даст Анарису время узнать побольше, а вот Барродах будет о нем знать далеко не все.

Когда на экране появился панархистский адмирал, глаза Эсабиана весело блеснули.

- Это кто такой?

Барродах сверился со своим блокнотом.

- Кестлер. В Артелионском банке данных значится как капитан - но теперь, судя по знакам отличия, командует флагманом.

- Стало быть, он сменил Карра - Джеф Кестлер, Гроза Рифта?

Барродах стрельнул глазами в сторону Анариса.

- Он обрекает так называемую амнистию на провал, объявляя о ней лично.

Однако Ювяшжт усилил надзор, уделяя повышенное внимание рапортам и инспекциям.

Бори не смотрел на Анариса, но тот хорошо понимал, что подобное вмешательство в пусть даже номинальную область Барродаха выставляет его нерешительным и некомпетентным.

Эсабиан, которому наскучило слушать, махнул рукой, и Барродах выключил пульт на подсчете Таллисом времени, которое займет переналадка компьютера, Аватар вышел, и Барродах, напоследок глянув сердито на Анариса, заторопился за ним.

"Дурак ты, дурак", - с улыбкой подумал Анарис.

9

АРЕС

Фиэрин лит-Кендриан, задержавшись на садовой дорожке, оглянулась на анклав. Яркий солнечный свет диффузоров достиг Южного полюса, стало смеркаться, и тени искусственного вечера падали от деревьев на длинный, низкий дом. Никого не было видно - даже десантников, неусыпно стерегущих покой правителя Тысячи Солнц.

На нижнесторонний взгляд Фиэрин эти тени были слишком коротки для вечера - они скорее соответствовали ненастному полдню. Но теперь это был ее дом, несмотря на всю его странность.

"Я подопечная Панарха", - думала она, идя к транстубу. Но что это, собственно, значит? В экономическом смысле - это хорошая острастка для всех сторонников Тау Шривашти, которые зарятся на имущество ее семьи. И как бы ни уменьшилось это имущество в результате махинаций Штулафи Й'Талоба и нынешнего правителя Торигана, она может с полным правом потребовать его назад. В политическом смысле - это мягкий намек ее могущественным дальним родственникам Вакиано на то, что им следует быть повнимательнее к своей родне,

В жизни это означает, что она проводит каждый день с людьми, выше которых в Панархии нет - по крайней мере в социальном плане. На военных совещаниях, которые могут теперь происходить в любое время суток, она не присутствует, по все часы, свободные от посещений Осри Омилова, посвящает светской жизни в анклаве. Вечера... обеды... завтраки... балы... прогулки...

Она до сих пор не понимала, почему Панарх принял в ней участие - разве что из-за своего путешествия на одном корабле с ее братом. Как бы то ни было, он поступил так из чистого альтруизма - никакой выгоды от этого он не имел. Этот долг она никогда не сможет ему вернуть, но попытаться все-таки надо.

Капсула задерживалась, но на остановке в кои-то веки никого не было. Высоко на северном полюсе сквозь янтарную зарю светились огни каких-то больших строений. Закат еще долго не погаснет. Режим середины лета казался Фиэрин волшебным временем: даже если он не совсем походил на ториганское лето, он производил такой же эффект на кристаллы, зеркала и драгоценности. Они впитывали теплый свет и возвращали его назад, преобразуя самым чудесным образом.

Так же, как это делают люди в Галерее Шепотов. Возможно, поэтому Ваннис и выбрала этот час. Тонкость этой двойственной символики заново поразила Фиэрин. Она чувствовала в Ваннис неизведанные еще глубины.

Быстро и настороженно оглядевшись вокруг, Фиэрин вздохнула. Тау больше нет, и его сообщников тоже, включая ту страшную женщину, которая продала координаты Пожирателя Солнц Должару, - но Фелтона, зловещего телохранителя Тау, так и не нашли.

Станет ли он преследовать ее? Никаких причин для этого как будто не было, но Фиэрин по-прежнему видела его в кошмарных снах.

Вернувшись мыслями к анклаву, она ощутила удовлетворение от проведенного с пользой дня. Перспектива скорых боевых Действий, хотя ни Брендон, ни Ваннис об этом не говорили, начинала сказываться на всех. Открыто это не проявлялось - они оба были для этого слишком хорошо воспитаны. Но им случалось задумываться за столом, когда их было только трое; они настораживались, когда пульт подавал определенные сигналы; в своем узком кругу они говорили друг с другом лишь о самых банальных вещах, но делали усилия, чтобы занять Фиэрин. Как будто я ребенок. Нет - как будто я не знаю чего-то плохого, что известно им обоим.

Фиэрин под влиянием импульса предложила им исполнять роль хозяйки на некоторых обязательных мероприятиях, и они приняли это с непритворной благодарностью. С этого времени они стали чаще отлучаться из анклава - но, насколько она могла заметить, не вместе.

"Ну и пусть я не понимаю, что происходит, зато на Большом Турне я была молодцом", - подумала она с насмешливой улыбкой в свой адрес, и глухой рокот под ногами возвестил о прибытии капсулы.

Топот бегущих ног позади заставил ее круто обернуться, и она приняла уланшийскую стойку, в которой тренировалась каждый день. Но женщина, бегущая по дорожке, была ей знакома: маленькая, с кожей темной, как у самой Фиэрин, с большими шоколадными глазами. Она присутствовала на турне, которое закончилось около часа назад. Фиэрин запомнила ее именно потому, что та показалась ей знакомой - только она не могла вспомнить откуда.

- Генц Кендриан? - с усмешкой спросила женщина.

- Да? - Фиэрин приняла нейтральный вид, но приготовилась отвергнуть всякую попытку навязать ей разговор.

- Ах, эта дулусская манера смотреть - как будто от меня пахнет, засмеялась женщина. - Я Дерит Й'Мадок...

- Теперь понятно. Вы репортер.

- Верно. Мы следили за процессом вашего брата и беседовали с членами его команды. Видели вы нашу передачу об "Ух Ты имени Л'Ранжа"?

- Нет. - Не станет же она говорить этой женщине, что на яхте Тау большинство каналов было для нее закрыто. К "новостям" он питал холодную, смертную ненависть.

- Неужели так заняты были? - подняла брови женщина.

- Там, где я жила, это было недоступно, - с извиняющимся жестом пояснила Фиэрин.

Дерит подняла веки, и Фиэрин подумала, не совершила ли она ошибки. Впрочем, что бы я ни сказала, она все равно не отвяжется.

Капсула подошла, и Дерит села в нее вместе с Фиэрин. К несчастью, там против обычного оказалось почти просторно и не было шанса затеряться в толпе. Дерит уселась прямо напротив Фиэрин и подалась вперед.

- По поводу вашего брата... - начала она.

- Поговорите с ним самим, - прервала Фиэрин.

- Я бы с удовольствием. Где его можно найти?

- Там же, где всю их команду. - Фиэрин понимала, что это слабо.

В улыбке Дерит не было ничего враждебного, но блестящие глаза смотрели с наводящей смущение прямотой.

- А команда где? Фиэрин потупилась.

- Вы ведь знаете, что они пропали, правда? - продолжала Дерит. - Но это вас не слишком расстраивает - значит, вы знаете, где они.

Фиэрин подняла на нее глаза.

- Пожалуйста, не спрашивайте - я все равно ничего не могу вам сказать.

- Хорошо, не буду. - Дерит откинулась назад. - Я вижу, что с вами мне ничего не светит. Но мы будем спрашивать других, пока не выясним, где они и почему они исчезли.

- Но зачем?

- Что - зачем? - удивилась Дерит.

Фиэрин сжала губы, но долго сдерживаемые чувства помимо ее воли вырвались наружу.

- Зачем вы пристаете к людям? Не кажется ли вам, что некоторые вещи остаются в секрете не без причины? Или жареные факты для вас важнее... важнее всякой этики?

- Значит, их исчезновение имеет отношение к этике? - невинно осведомилась Дерит.

- Ничего подобного, - вспыхнула Фиэрин. - Я хотела только сказать, что такие, как вы, лишены всякого понятия об этике.

Капсула отошла от станции, набирая скорость. Дерит подождала, когда вошедшие усядутся, и продолжила:

- Откуда мне знать, по какой причине они исчезли? Может быть, здесь что-то нечисто. Или произошла какая-то ошибка. Но отчего бы это ни произошло, это может коснуться всех.

- Почему вы так говорите? - Фиэрин сжала руки у себя на коленях.

- Есть две вещи, которые, если в них вступишь, сразу липнут к тебе и воняют так, что всякому ясно. Вторая - это политика. Это на мгновение рассмешило Фиэрин.

- Но мой брат не имеет никакого отношения к политике - не больше, чем я.

- А вот тут вы ошибаетесь. Я, конечно, подразумеваю политику в широком смысле слова - например, общение с влиятельными людьми. Не станете же вы отрицать, что находитесь в самом центре событий и ваш брат тоже некоторое время находился в нем. Ваша судьба, хотите вы того или нет, как-то повлияла на жизнь высокопоставленных лиц, которые, в свою очередь, влияют на жизнь всех остальных людей. Важно то, что вы делаете. Приходя к власти, вы теряете право на личную жизнь - ведь только зная, что и почему вы делаете, нижестоящие еще могут как-то влиять на ваши решения.

Как было с Тау на Тимбервелле. В результате восстания он был низложен, и "новости", очевидно, помогали распространять информацию против него.

- Я вижу, вы меня понимаете, - сказала Дерит.

- Да, мне ясна ваша цель - хотя иногда ваши действия кажутся мне такими же непостижимыми, как решения, принимаемые лидерами.

- Мы стараемся узнать то, что люди хотят услышать, - улыбнулась Дерит. - А новости неизменно вызывают у людей аппетит - и чем они грязнее, тем лучше.

Фиэрин взглянула на экран - следующая станция была "Сады Джихана".

- Мне пора, - сказала она. А если ты за мной увяжешься, Ваннис разделается с тобой получше, чем я.

Но Дерит не сделала никакой попытки за ней увязаться.

.- Галерея Шепотов, я полагаю? - спросила она с грустной, озадачившей Фиэрин улыбкой. - К пяти часам? Мог бы получиться неплохой репортаж, но пусть этой помойной ямой занимаются другие.

- Вы так настроены против Галереи Шепотов?

- В этом, должно быть, проявляется коренное отличие поллои от Дулу. Я побывала там как-то раз. Бред какой-то. Фу!

Фиэрин засмеялась и вышла из капсулы.

Ваннис ждала ее на скамье под тихо позванивающим колокольным деревом. В теплом свете заката, отражаемом мраморными плитами, она точно сошла с живописного полотна Утерянной Земли: прелестное голубое платье, нитка жемчуга в замысловато уложенных, цвета красного дерева волосах и поза, достойная королевы.

Увидев Фиэрин, она улыбнулась. Глаза у Ваннис, как и у Дерит, были карие, но более светлые, с зеленовато-золотистыми искрами.

- Едва отделалась от репортерши, - сказала Фиэрин.

- От репортерши? Что-то имеющее отношение... к вашему брату?

- Хотела узнать, куда он делся, - кивнула Фиэрин. - Сказала, что все равно это выяснит.

- Это, конечно, была Дерит Й'Мадок? Я так и думала, что она вас не минует. - Ваннис встала, с легкой улыбкой оправляя юбки. - И вы сказали ей, что...

- Я ничего не сказала. - Фиэрин никогда не умела разгадать, что на уме у Ваннис.

- А она не упомянула о том, почему так хочет это выяснить?

- Она сказала, что занималась процессом и что я нахожусь в центре событий, и прочла мне лекцию о том, что люди, стоящие у власти, не имеют права на личную жизнь.

Ваннис помолчала, стоя так тихо, что Фиэрин даже се дыхания не замечала. Но выражение ее лица не изменилось, и голос звучал все так же мягко, когда она, взяв Фиэрин под руку, пошла с ней по обсаженной цветами дорожке к Галерее.

- Итак, это был вызов? Интересно.

- Вызов? Кому - мне?

- Тем, кому они докучать не осмеливаются.

- Если вы о Брендоне, то его еще поймать надо, - засмеялась Фиэрин. Я его вижу только на занятиях по уланшу, а ведь мы живем в одном доме. Посмотрев на Ваннис, она решилась немного рискнуть: - А вас теперь вижу только на прогулках и за столом иногда. Неужели он и вас таскает на военные совещания?

Ваннис беззвучно рассмеялась.

- Нет, своим временем я распоряжаюсь сама. Что мне хотелось бы знать, так это что с нами будет после атаки на Пожиратель Солнц.

- Вы хотите сказать - после нашей победы? У Ваннис дрогнули уголки рта.

- Дорогая моя, нам очень повезет, если эта война закончится при жизни нашего поколения. Если мы не возьмем Пожиратель Солнц, Должар загонит нас на Окраины и еще дальше. А если мы одержим победу, нам придется гоняться за остатками их флота и вышибать рифтеров с захваченных ими планет, несмотря на Пакт Анархии.

Они уже дошли до дверей Галереи.

- Каким неприглядным представляется в ваших устах будущее, скривилась Фиэрин. Ваннис успокаивающе пожала ее локоть.

- В таком случае оставим будущее и положимся на мудрые достижения прошлого.

Они вошли внутрь, где действовало правило: говорить только на заданную тему либо о том, что ты слышал. Фиэрин оставила при себе невысказанные вопросы, сознавая, что ей нужно хорошенько подумать. Молча они пошли вперед по выложенной плитками дорожке. Водяные стены по обе стороны с громким плеском падали к их ногам. Дальше тропинка разветвлялась, и Ваннис повернула сначала в одну сторону, потом в другую. Кругом переговаривались, иногда шепотом, голоса, а однажды послышался тихий, интимный смех.

Ваннис, неодобрительно наморщив красивый лоб, свернула прочь, и нежелательные звуки заглушил водопад, на этот раз невидимый.

- Метафора - признак умения мыслить, - улыбнулась Ваннис.

- В таком случае, - произнес тихий женский голос, - обсудим мысль, высказанную одним утонченным человеком лет за пятьсот до того, как наши предки покинули Землю: "Самое полное счастье, возможное в этой жизни, - это состояние покоя, время от времени оживляемое моментами удовольствия".

- Если мне будет позволено, исключительно в интересах дискуссии, занять позицию оппонента, - вмешалась женщина постарше, - то я скажу, что счастье, или удовольствие, если кто-то предпочитает этот термин, - понятие далеко не однозначное для каждого человека. Одни избирают удовольствия чувственные, как вульгарные, так и утонченные, другие - удовольствия духовные, умственные, удовольствие испытывать сильные эмоции, удовольствие быть добродетельным.

- Добродетельным? - повторил кто-то под аккомпанемент негромкого смеха.

- Добродетельным, - подтвердила женщина.

- Оригинально, - протянул молодой голос, придав этому слову, как водится, совершенно обратный смысл. Фиэрин не нужно было видеть спорщиков, чтобы представить себе иронический жест, которым это сопровождалось.

- Раз уж я так заинтересовала вас, дорогая, позвольте мне развить свою мысль, - сказала старшая - ее спокойная ирония как бы подчеркивала вульгарность ее молодой собеседницы. - Добродетель в моем понимании вовсе не отрицает радости и удовольствий. Слишком суровая добродетель не привлекает, а отталкивает; даже тот, кто уважает стезю, лишенную удовольствий, сам ей следовать не стремится.

За этим последовал одобрительный шепот, и внезапно разговор, как это часто случалось в Галерее, прекратился.

В этот миг Фиэрин услышала голос - вернее, его слабое эхо, - который вел какую-то мелодию. Ваннис слегка повернула голову в его сторону, но на перекрестке свернула в заросли папоротников, прочь от него.

- Природе как будто нравится, когда ее имитируют, - произнес мужчина.

- Любовь идет на убыль, - заметила Ваннис, - но его партнерша об этом еще не знает.

"Как она сумела расслышать это в его голосе?" - удивилась Фиэрин.

- Да, - откликнулась женщина, совсем юная, судя по тембру и энтузиазму. - Моя наставница, художница, придерживалась того же мнения. Она показывала мне, как природа с помощью света и тени создает шедевры на воде и полированных поверхностях. Эти ее этюды и вызвали у человека желание подражать еще в доисторические времена.

"Может, она и молода, но отнюдь не глупа", - подумала Фиэрин.

- Имитация идеала, - засмеялся мужчина. - Когда-то понятие "идеал" имело божественный смысл.

- В школе нам говорили, что древние были убеждены, будто художники лучше служат богам, чем поэты.

- Неплохой удар по помпезности, - с полузакрытыми глазами промолвила Ваннис. - Что-то я никак не могу узнать его

голос.

- Ш-ш, - сдерживая смех, остановила ее Фиэрин. - Ответный удар.

- ...молодые и чувствительные, но неискушенные не сразу различают в хоре отдельные партии, а на картине - оттенки, перспективу, рисунок, гармонию цвета, хотя на чувства все это действует совместно...

- Недостойный прием, - презрительно бросила Фиэрин под тихий смех Ваннис. - Использует ее возраст в качестве аргумента. - Ваннис сжала ее локоть, и они направились в другую сторону.

Следующий голос они узнали сразу: Элоатри, Верховная Фанесса.

- Нельзя рассуждать о любви, оставляя в стороне элемент неожиданности.

- Это наше свойство - вечно выискивать что-то новое, - возразил другой голос, постарше, резкий, несмотря на дулусский распев.

- Если вы позволите мне внести небольшую поправку...

- Сделайте одолжение.

- Тот, кто ищет, всегда видит или чувствует нечто неожиданное, но есть неожиданность более тонкого порядка: обыкновенность, предстающая в неожиданном для нас виде.

- Проще говоря, - сказал резкий голос, - одни любят то, что знают, а другие то, чего не знают.

- Пределы нам ненавистны, - размеренно, будто читая стихи, произнесла Верховная Фанесса. - Мы стремимся расширить сферу своего присутствия. Мы черпаем удовольствие в том, что смотрим вдаль.

Они умолкли, и снова послышалось пение. Ваннис заметно затаила дыхание. Еще несколько шагов - и настала полная тишина.

Фиэрин чуть было не высказалась вслух, но вовремя вспомнила правило. Заново сформулировав в уме свою реплику и улыбнувшись своему серьезному отношению к этой игре, она сказала:

- Вот уж не думала, что у любви может быть что-то общее с религией.

Ваннис вскинула голову порывистым, почти резким движением.

- Я тоже, - сказала она. - Я тоже.

Не слыша больше ничего примечательного, они все-таки продолжали свою прогулку, пока в третий раз не услышали пение. Тогда Ваннис повернула к выходу и почти сразу же рассталась с Фиэрин, приветливая и улыбающаяся, как всегда.

Уже на подходе к анклаву Фиэрин вдруг спросила себя, откуда Ваннис известно, что репортеры не обращались к Брендону с просьбой дать интервью.

Дерит Й'Мадок устало плюхнулась в кресло.

- Что, без толку? - спросила Тови из-за пульта, опустив подбородок на руки.

- Это ты о чем? - невинно осведомилась Дерит. Тови ухмыльнулась, и Дерит, оглянувшись, увидела в дверях Ника. - Это тебе надо было поговорить с Кендриан, - сказала она ему. - Может, ты бы что-нибудь из нее и выудил.

- Инстинкт подсказал мне, что это должна быть женщина. И без айны.

- Бедняжка сама не своя от страха. Телос! Она и меня заразила - даже пропала охота нажимать на нее.

- Но она знает, где они?

- Наверняка. Мои вопросы с самого начала подразумевали, что она это знает, и она даже не пыталась отрицать. Но это дохлый номер - разве что Панарх узнает от нее, что мы разнюхиваем в этом направлении.

- Вот и ладно. Значит, ты не совсем уж зря потрудилась - в отличие от нас, остальных. - Ник потянулся и зевнул, вызвав эпидемию зевоты у прочих сотрудников. - Как ни противно в этом сознаваться, - добавил он, - тут нам здорово помог 99-й. Омплари раскопал то, что раздобыли они.

Все взгляды обратились на программиста, бледного и изнуренного. У Дерит из солидарности заболели виски и лоб - она знала, как действует мозгосос, если долго им пользоваться.

- Это был эксперимент. Их послал Омилов. - Мог прижал пальцы к опухшим, красным глазам. - Гессинав заложила повсюду логические бомбы, предназначенные в основном для Флота, - но приберегла немного яду и для Омилова, и один из ее сюрпризов пробил многообещающую дыру в системе безопасности, куда и влез программист 99-го. Этот ход ведет в проект "Юпитер". Я воспользовался своим портом и вытащил вот это. - Омплари показал на свой пульт. - Решайте сами, что это значит.

Все сгрудились вокруг пульта.

- Рассказывай дальше, - сказала Дерит, убрав с полдюжины пустых контейнеров из-под алигрианского чая.

- Омилов запланировал эксперимент, который они должны были провести подальше от Ареса, в сопровождении фрегата "Эмрис". В чем суть эксперимента, я так и не понял.

- Когда он проводился? - спросил Ник.

- В день суда. Юмек присвистнул.

- Может, они погибли во время бунта? Гессинав пыталась натравить на них толпу, чтобы прикрыть свое бегство. Омплари, морщась, покачал головой.

- Они все явились на борт своего корабля - совершенно легально. Только они - десантников с ними не было. Они стартовали вместе с "Эмрисом", как и было запланировано, но назад "Эмрис" вернулся без них.

Эти слова у всех вызвали шок.

- Ты хочешь сказать, что "Телварну" вывели в космос и взорвали? дрогнувшим голосом спросила Лиэт.

- Не знаю. Но я воспользовался уцелевшим куском гессинавского червяка и послал его проследить за передвижениями экипажа "Телварны" по записям в вахтенных журналах. Самое интересное то, что некоторые из них ночью накануне суда побывали в анклаве, а капитан ушла оттуда только утром.

- Мог, а нельзя ли с помощью твоего червяка посмотреть, что записал в тот день журнал "Эмриса"? - спросил Ник.

- Попробую. Если система меня еще не засекла, можно будет проскочить.

- Давай прямо сейчас, а?

- Что это значит? - спросила Тови, переводя взгляд с Ника на Дерит. Я, видно, заработалась - ничего не соображаю.

- Либо рифтеров взорвали, либо они улетели, - пояснила Дерит.

- И если имел место второй вариант, то "Телварна" - единственный гражданский корабль, покинувший Арес после начала войны, - добавил Ник. Неужели им доверяют настолько, что позволили улететь рифтерской темпатке, должарианке к тому же? Без всякой охраны? С недавним громким репортажем 99-го это как-то не вяжется. Должарианцам требуются рифтеры на Пожирателе Солнц - чтобы активировать станцию, по мнению многих.

- Вот, по-моему, то, что вы ищете, - прервал их Омплари, выводя на большой экран структуру из окон. Он нажал несколько клавиш, и световые импульсы побежали по звеньям, подчеркивая отдельные участки.

Ник застучал пальцами по столу.

- Я так и знал, что здесь кроется какой-то паскудный секрет. Вы поглядите только! Приказ прервать задание исходит из анклава - от самого Панарха.

- Выходит, Панарх их не посылал, - нахмурилась Дерит. - Что это значит?

- Ну, теперь выбирайте, - сказал Омплари. - Я могу вскрыть там еще один узел - потом нас вышибут, да и выследить могут. Где копать?

Ник указал на корабельный журнал "Эмриса".

Омплари осторожно вскрыл его, и они просмотрели запись о том, как капитан сопровождающего корабля пыталась вернуть рифтеров обратно. После веселого и дерзкого ответа связиста "Телварны" на экране появилась метка ушедшего в скачок корабля.

- Ну вот, - проворчал Юмек. - Опять тупик.

- Ты думай головой, - возразил ему Ник, принимаясь бегать по комнате. - Ты же видел, как вела себя капитан "Эмриса". Она знала, как знал и тот, кто отдал приказ, что на "Телварне" скачковые системы действуют - иначе она бы просто приказала им вернуться. Куда же они отправились?

- Но если они знали, что скачковые работают, а на борту находится темпатка, которая может получить целую планету, если запустит Пожиратель Солнц, почему они просто не взорвали "Телварну"?

- И правда - почему? - после долгой паузы произнес Юмек.

- Это неспроста, - кивнул Ник. - Есть еще что-то, о чем все умалчивают.

- Что, к примеру? - шумно вздохнула Лиэт. - Думаешь, Панарх спал с кем-то из них? Или со всеми сразу?

- Это уж чересчур, даже для Дулу, - буркнул кто-то. - Рифтеры, должарианка, парень, связанный с келли, - может, и выжигатели мозгов заодно?

- Кто знает, какого пола эйя? - спросила Лиэт.

- И есть ли у них вообще пол? - подхватила Тови.

- Как будто Дулу не все равно, - заметил Омплари. Все, даже Ник, засмеялись.

- Даже если Панарх спал с ними со всеми, стоит ли затрагивать его на этот предмет? - сказала Дерит. - Он теперь популярен, а сексуальные штучки срабатывают, только когда человека не любят.

- Она права, - поддержала Тови. - Хреново будет, если мы состряпаем постельную историю про Панарха, а она ничего нам не даст.

- Даст! - Ник продолжал метаться по комнате, трогая все, что попадалось под руку. - Подумайте сами! Мне наплевать, с кем и как он спит, но как бы он ни был связан в телварновскими рифтерами, сам факт существования такой связи затрагивает нас всех.

- Шишки будут молчать, сам знаешь, - медленно проговорила Дерит. - Что до самого Панарха, он, могу поспорить, согласится дать интервью, но ровно ничего не скажет - а у меня не хватит умения вытянуть из него то, что он сам открыть не захочет. Может, у тебя хватит?

- Сомневаюсь. - Ник покрутил головой и хмыкнул. - Послушать нас, так можно подумать, что интервью с Панархом уже назначено. Далеко же мы ушли со времен Реджинальского Облака. Ну, так или этак, а пора приступать к боевым действиям. Вдруг удастся раскрутить кого-то, кто не так хорошо умеет прятать свои секреты.

- Провоцировать будем? - усомнилась Лиэт. - Рискованно. Дерит развалилась в кресле, сложив руки на груди.

- А не начать ли нам с закрытых блоков? Например, с Пятого, где жили наши рифтеры.

10

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Анарис отодвинулся назад, бросив рапортичку на свой тяжелый, резного дерева письменный стол. Интересно, подумал он с улыбкой, как расценит Барродах его интерес к статистике по использованию туалетов. Не запросить ли статистику отравлений при пользовании клизмами, чтобы доставить Барродаху, определенно страдающему запором, новый повод для тревог?

У Анариса вырвался смешок. Моррийон, работавший с блокнотом, молча передал его хозяину. Тот быстро просмотрел запись первой попытки Вийи включить станцию и заодно, повторно - запись своей собственной реакции. Сам он помнил только, что очнулся в своей постели с головной болью, по интенсивности не уступающей сверхновой. Одно ясно: при следующей попытке надо будет сконцентрировать все имеющиеся стазисные заслонки вокруг его кровати. Новые брать рискованно, учитывая повышенный интерес Барродаха к ним.

Анарис вернул блокнот секретарю и уставился на потемневший от времени гобелен, припоминая свои, короткие пока, беседы с Вийей.

Спокойное лицо, подобранная поза - результат многолетних занятий уланшу. А свое непредсказуемое чувство юмора, умение фехтовать словами она переняла не просто от панархистов - от Дулу. По-видимому, с Должара ее спас бывший любовник Брендона Аркада Маркхем лит Л'Ранжа, с которым Анарис пару раз встречался. В памяти остался быстрый обмен перемежаемыми смехом репликами, легкие дулусские жесты, доверительные товарищеские отношения этих двух юношей - белокурого и темноволосого. Как странно сложились события, приведшие к встрече Вийи с Брендоном. Как видно, ни благодарность за свое спасение после бегства с Шарванна, ни рейс на Артелион и обратно не помешали ему засадить Вийю и ее команду в тюрьму, стоило ему добраться до Ареса.

Выбросив Брендона из головы, Анарис сосредоточился на Вийе. Она такой же гибрид, как и он сам. Ее мотивы и реакции разгадать трудно, и это делает ее еще интереснее. Ему, привыкшему внушать страх, ненависть или раболепное поклонение, занятно было общаться с человеком, который не старался ему угодить, проявляя к нему очень относительный интерес, и, несмотря на то, что признавал его главенство, никакого страха не выказывал.

Но за этим спокойным фасадом скрывался устрашающей силы дар. Анарис знал, что его рудиментарный пси-талант - лишь свечка рядом с солнцем Вийи. Как ей удалось прикоснуться к Сердцу Хроноса, не испытав реакции, от которой Анарис страдал при очередной попытке каждого из темпатов? Он сам ни разу не трогал Сердца, да и не собирался, пока не научится как-то обуздывать эти свои реакции. Наркотики, похищенные Моррийоном у Норио, едва справлялись с ними даже на большом расстоянии от Палаты Хроноса.

Он ни за что не скажет ей, что тоже отмечен клеймом Хореи, - не даст ей в руки такого оружия. Но ему необходимо узнать кое-что о ней. Должен же быть какой-то способ? И Анарис подумал о ее корабле.

- Каков статус рифтерского корабля? - спросил он.

- Закрыт, но не заперт, - ответил Моррийон. Анарис кивнул. Вийя, конечно, знает, что запирать корабль бесполезно - это только побудило бы Барродаха совершить взлом.

- Корабль уже обыскан. Больше всего его, видимо, интересовала аптечка, - с оттенком высокомерия сообщил Моррийон. Анарис праздно поинтересовался про себя, как бори удалось взять верх над кем-то из тарканцев, - это явно и был источник его информации, ведь Барродах больше никого не взял бы с собой на обыск. - Еще он проверил компьютер, необычайно мощный, - этим, возможно, и объясняются их рифтерские успехи перед палиахом. - Бори набрал что-то па своем блокноте. - Этим как будто его активность исчерпывается.

Анарис улыбнулся. Знай он, как забавно будет наблюдать за Барродахом, который каждый раз исходит страхом и яростью в присутствии Вийи, он давно бы уже занялся розысками темпата-должарианца.

Впрочем, любой другой выходец из родного мира приложил бы все усилия, чтобы скрыть свой талант, - и был бы далеко не столь интересен.

- Мне тоже стало любопытно, - сказал Анарис и встал. - Говорят, корабль - отражение своего капитана. - Он быстро зашагал по коридору к причальному отсеку, а Моррийон поспешил за ним.

Тарканцы, охраняющие отсек, пропустили их беспрекословно: слухи о том, как он вызвал дух Уртигена в Тайной Палате на "Кулаке Должара", добрались уже и сюда.

Старая "колумбиада" стояла рядом с двумя должарскими корветами, тихая, с погашенными бортовыми огнями. Анарис нажал кнопку, управляющую трапом. Тот опустился довольно быстро, и он в три шага взошел на корабль. Моррийон поднялся следом несколько медленнее. В шлюзе Анарис задержался, и секретарь молча подал ему блокнот со стандартным планом "колумбиады". Анарис взглянул, отдал блокнот и двинулся к мостику.

Воздух был застойный и какой-то давящий - возможно, из-за духоты. В нем чувствовался легкий запах корицы. Это пробуждало какое-то воспоминание - слишком слабое, чтобы проявиться яснее. "Странно, однако, что их тианьги способно создавать запахи, которые держатся так долго", - подумал Анарис, продвигаясь вперед при слабом аварийном освещении. Интересно, кому из них понадобился запах корицы?

Келли! - вдруг осенило его у самого входа на мостик. От келлийского архона на Артелионе тоже пахло жженой корицей. Может, запах заказал тот парень с вросшей в руку келлийской лентой? Программистка Моррийона извлекла из файлов Барродаха запись о кратком пребывании "Талверны" на Рифтхавене до того, как панархисты взяли ее в плен. Корабельный врач Монтроз отвел мальчишку, Иварда, к келлийскому доктору, и кто-то из медицинского персонала сообщил агенту Барродаха, что келлийская лента действительно как-то пристала к парню во время налета на Мандалу и медленно разрушает его здоровье.

Однако сейчас у него вид вполне здоровый. Анарис, не думая больше о рыжем Иварде, включил энергию жизнеобеспечения. Зажегся свет, и из тианьги повеяло свежим прохладным воздухом.

Со знакомым чувством смыкающегося круга Анарис осознал, что находится на мостике единственного корабля, сумевшего вырваться из отцовских лап на Артелионе. Ему живо припомнились кадры этого побега. Вийя опередила крейсер Эсабиана на какие-то доли секунды.

Анарис стал за ее креслом и попытался представить, как она сидит здесь, видя громаду "Кулака" на экране, отстреливаясь от его снарядов и с риском для жизни пытается прорваться к радиусу до того, как Ювяшжт откроет огонь из рапторов. Это требовало величайшего мужества и хладнокровия. Интересно, куда она девала Брендона Аркада? Заперла в карцер или заставила стоять здесь и смотреть, как она играет в пятнашки со смертью над его захваченной планетой?

Задавшись целью это выяснить, Анарис покинул мостик и стал искать капитанскую каюту. Она должна быть больше всех остальных и ближе всего к мостику, если эта старая "колумбиада" не подвергалась специальным переделкам.

На корабле поддерживалась безукоризненная чистота, а его интерьеры носили заметный отпечаток дулусских вкусов. Наследство Л'Ранжа, должно быть. Воздух, несмотря на включенное тианьги, оставался тяжелым - чем дальше от мостика, тем тяжелее. Может, они нарочно настроили систему так, чтобы посторонним неповадно было? Моррийону тоже было не по себе - он нервно поглядывал по сторонам, однако молчал.

Каюта оказалась там, где и полагал Анарис, и он открыл дверь, любопытствуя, не найдется ли и там следов Л'Ранжа. Но нет - каюта напоминала скорее тюремную камеру. Узкая койка и никаких личных примет, кроме гобелена на одной стене и крючка на другой. Под крюком осталась легкая потертость, как будто на нем что-то висело раньше.

Подойдя к гобелену, Анарис с обострившимся интересом узнал старинную должарскую работу, изображавшую уничтожение острова Хореи.

В детстве у Анариса была картина, изображавшая то же самое, хотя и по-другому - он хранил ее все долгие годы своего воспитанничества. Глядя на огни пожаров, старательно вытканные давно уже мертвыми руками, он вдруг испытал натиск чего-то, едва не сбившего его с ног. "Уж не предприняла ли Вийя новой попытки включить станцию?" - в приступе паники подумал он. Или он сейчас снова против воли будет втянут в видение о гибели Хореи, как это случилось с ним в причальном отсеке в день ее прибытия?

Но головокружение схлынуло, оставив лишь неприятный осадок, который он приписал действию тианьги. Отвернувшись от гобелена, Анарис сел за пульт Вийи и включил его, но вскоре опять выключил. Как он и ожидал, Вийя закодировала все корабельные журналы, схоронив их глубоко в системе. Потребуется опытный программист и много времени, чтобы снова извлечь их на поверхность.

Он вышел из каюты и остановился, стоит ли дальше обследовать корабль. Он уже направился было на корму, но раздумал. Его интересовала только Вийя - а если уж ее жилище ничего ему не дало, в других местах он и подавно не найдет ее следов.

Вернувшись на мостик и отключив энергию, он решил, что настала пора побеседовать с капитаном "Телварны" еще раз.

Вийя перевела дух, пытаясь осмыслить поток информации, только что полученный ею.

Вряд ли Эсабиан знает что-то о своем сыне, - мысленно произнес Ивард, неподвижно сидящий на стуле в метре от неё. Незадолго до этого он очнулся от дремы, получив по каналу своей постоянной связи с келли извещение о том, что Анарис обследует "Телварну".

Он посетил только мостик и каюту Вийи - манипуляции келли с включенными тианьги, в том числе и ультразвуковые, отбили у него охоту к дальнейшим розыскам, и он не обнаружил троицу, спрятанную в каюте Иварда. Но близкое соседство позволило келли прощупать его сознание и передать другим мысли и действия Анариса, доступные их пониманию.

Он знал Маркхема - и он тоже носит в себе хорейские гены. Он почти не думал о своем даре, но тот каким-то образом повлиял на келли, а через них и на эйя, пробудив их от спячки. Сам он, к счастью, так, видимо, и не понял, что случилось.

Вийя закрыла глаза, борясь с нарастающей головной болью.

Келли тут же послали ей успокаивающий импульс, заверив ее, что теперь, когда эйя проснулись, им, может быть, удастся смягчить некоторые стрессы, нагнетаемые на нее станцией.

Вийя открыла глаза. Ивард смотрел на нее с юмористической неприязнью. Если бы Элоатри сказала нам, что недостающим членом единства был этот говнюк Норио, мы могли бы остаться на Аресе, - прочла она.

Вийя невольно рассмеялась в уме. Это к лучшему, что он умер, передала она в ответ. - Мысль о том, что ради запуска станции пришлось бы наладить контакт с Норио, угнетает меня больше всего остального.

По-твоему, мы сумеем справиться сами? - с легким диссонансом недоверия подумал Ивард.

Придется - иначе мы не сможем захватить контроль.

Однако безмолвный скептицизм Иварда не перестал чувствоваться и тогда, когда в ее сознание вплелись музыкальные мысли келли. Анарис вызывает Вийю к себе, - передали они - а за этим последовал молниеносный диалог между ними и эйя, который она не успела перехватить.

Какую-то секунду спустя к ним явился Моррийон - впрочем, Вийя знала, что чувство времени изменяет ей после таких контактов.

Она отгоняла тени, маячившие на периферии зрения, и делала дыхательную гимнастику, пока Моррийон разговаривал с Монтрозом.

Она слышала их голоса, но смысл до неё не доходил. Зато в ее ум внезапно вторглись эйя - расстроенные, судя по пронзительному писку.

Пищали они, как видно, не только мысленно: Моррийон вздрогнул и в страхе выпучил свои косые глаза. Обернувшись, Вийя увидела, что маленькие существа вышли из своей комнаты - синие рты раскрыты, тонкие пальчики семафорят с невероятной быстротой: Эйя слышат далекого спящего.

Эйя находятся близко к далекому спящему? - старательно сформулировала Вийя, стараясь излучать только спокойные эмоции. Келли тоже послали поток успокаивающей музыки, и эйя перестали пищать.

Эйя близко и не близко, Вийя, Один-с-Тремя и трое находятся в улье далекого спящего, но далекий спящий пребывает в зимнем сне.

Скоро мы пойдем к далекому спящему, - передала Вийя. Эмоции эйя, выражающие мучительное ожидание, достигли апогея, но келли снова вмешались со своей успокоительной гармонией.

Теперь эйя должны праздновать улей далекого спящего, - произнесла она. - Различайте и празднуйте образцы в улье далекого спящего.

Мы празднуем образцы в улье далекого спящего, - ответили они, и Вийя, переведя дыхание, открыла глаза.

- Все в порядке, - говорил Ивард Моррийону. - Они всегда так ведут себя, когда просыпаются. Они не причинят вам вреда.

Откуда у Иварда столько энергии? Вийя заставила себя встать, и Моррийон с заметным облегчением открыл дверь и вышел. Она последовала за ним, преодолевая головокружение.

Он спешил, но из-за Вийи вынужден был сбавить шаг, и за время пути она немного пришла в себя. В этом районе станции она еще не бывала. Тарканцы стояли почти на всех перекрестках, и болезненный гул пси-заградников то и дело вторгался в ее мозг.

Моррийон нажал на вестник и открыл дверь. Он отступил, и Вийя вошла в комнату, точно взятую из кошмарных снов ее детства.

С трудом сохраняя равновесие, она заставила себя медленно оглядеться вокруг. Тяжелая резная мебель, гобелены, даже узор ковра на полу - все возвещало о богатстве и могуществе правителей Должара.

Анарис, сидя в вольной позе за большим столом, наблюдал за ней со своим обычным саркастическим выражением.

- Напоминает о доме? - спросил он.

- Моим домом была ветхая, сложенная из камня хижина, где стояла ветхая, колченогая мебель. Это, - она обвела рукой комнату, - нам показывали только на видео. Что это - имущество какого-нибудь мелкого нобля, который опрометчиво позволил своей тени упасть на тень вашего отца? Доставленное сюда эскадрой военных кораблей ради поднятия престижа?

Анарис, набрав что-то на пульте, ответил:

- Должна ли эта великолепная бравада доказать, что вы преодолели наследие своих предков? - Небрежно повернув к ней экран, он добавил: - Если так, то вам придется постараться получше.

На экране Вийя увидела себя на мостике "Телварны". "Я хочу сердце Хрима Беспощадного на острие моего ножа", - произнесла она по-должарски.

С тихим смехом Анарис выключил изображение и указал куда-то ей за спину. Обернувшись, Вийя увидела себя в стальном полированном зеркале, Анарис подошел к ней, и они отразились рядом: оба высокие, сильные, с выступающими скулами, темноглазые и темноволосые, в строгой черной одежде.

Вийя, посмотрев себе в глаза, убедилась, что никаких внешних реакций не проявляет. Она могла бы сказать ему, что черное стала носить только после смерти Маркхема, когда поклялась отомстить Хриму Беспощадному. Она еще тогда знала, что поступает как истая должарианка.

Впрочем, она никогда не отрекалась от своего прошлого, И теперь, глядя на себя и Анариса, видела не сходство, а разницу. Она одета в удобный, не стесняющий движений костюм, который носят космонавты обоего пола. У Анариса с ней разве что цвет общий - его камзол и брюки из дорогой, тяжелой ткани подчеркивают его мощное сложение и призваны внушать почтительный трепет.

Она встретилась с его глазами в зеркале, зная, что ее собственный взгляд выражает лишь полное безразличие.

На лице Анариса, чего бы он ни искал в ней, отражалось не больше, чем у нее. Отойдя от зеркала, он вернулся на свое место и сказал:

- Меблировка этой комнаты взята из покоев отца в нашей башне в Хрот Д'очча. А тебе известно, от кого ты произошла?

Ясно, куда он метит. Хорейская кровь. Но он не знает, что она знает о его собственных хорейских генах - и он, как и она, использует нейтральную форму обращения, тогда как мог бы выбрать полдюжины других, одинаково оскорбительных. Учитывая все это, Вийя ответила:

- Моя мать и все праматери были ткачихами - никто из них не обладал даром. По словам матери, я плод ее злосчастной встречи с отпрыском дома Герджгрунов во время зимнего Ка-руш-на Рахали.

- В каком городе?

- Эфин Хоч-джан.

Анарис тихо пробормотал что-то, подняв глаза к потолку.

- В том году Герджгруны осуществили палиах против Тхарчюсов.

Выходит, он знает год ее рождения? Ну разумеется. Моррийон, должно быть, перелопатил все ее досье, как только ее корабль вошел в систему.

- Ты сказала, что больше не будешь экспериментировать без эйя, добавил он. - Предлагаю тебе разбудить их.

- Они уже проснулись. Мы можем начать в любое время. Я через Лара посоветовала Лисантеру не устраивать им физических тестов. Они не выносят, когда их трогают.

Анарис вставил в свой пульт какой-то чип и через некоторое время спросил:

- В той камере трансфигурации под Большим Дворцом, где вы спасли гностора Омилова, - это были эйя. Она кивнула.

- Барродах уверял, что вы использовали какое-то секретное панархистское оружие, - улыбнулся Анарис. - Известно ли тебе, что он дал пирожной атаке Брендона такое же объяснение?

- Что с ним, собственно, стряслось тогда? - усмехнулась она.

- Джессериан нашел его в глубоком обмороке. Видимо, один из роботов-официантов залепил ему прямо в голову особенно ядовитым пирогом.

Не сомневаясь, что у Анариса есть причина - и скорее всего неблаговидная - поделиться с ней этими сведениями, она все-таки с большим удовольствием представила себе смятение Барродаха, даже не пытаясь это удовольствие скрыть.

Анарис нажал на кнопку вызова.

- Я, пожалуй, не стану его разуверять. Он способен перестрелять всю твою команду, а тебя держать на транквилизаторах за исключением тех периодов, когда ты требуешься Лисантеру.

Не желая, чтобы он принял ее молчание за благодарность, она сказала:

- Видимо, есть еще какая-то причина, кроме досаждения Барродаху, чтобы оставлять нас на свободе?

- Так веселее, - ответил он.

Дверь, чмокнув, открылась, и в комнату с поклоном вошел Моррийон. Анарис, лениво махнув рукой, отпустил обоих. Моррийон снова поклонился, и Вийя вышла, сопровождаемая язвительным смехом Анариса.

Моррийон уныло оглядел баррикаду, которую нагородил под саркастическим наблюдением Анариса, - тот, поджав ноги, сидел на кровати.

- Раньше времени он не начнет, - сказал наследник, впившись в Моррийона темным взглядом. Дираж'у, извивающийся в его сильных пальцах, застыл. Бори опустил глаза на свой блокнот. Он не любил смотреть, как Анарис плетет проклятия под действием наркотиков, которые принимал в преддверии очередного темпатического сеанса в Палате Хроноса.

Его кривая улыбка беспокоила Моррийона еще больше, чем мысли о подвохе, который может устроить им Барродах. Наркотики ничуть не помогали против странных настроений, все чаще накатывающих на Анариса. Можно было подумать, что эти настроения берутся из совсем другой части его характера. Моррийон вспомнил тот первый раз, когда он присутствовал при проявлении хорейских способностей своего господина: одним из видений, потревоженных телекинезом Анариса, был образ Геласаара. Неудивительно, что Анарис так интересуется должарской темпаткой - она такой же гибрид, как и он.

- Одно остается неясным, - сказал Анарис. - Я не продемонстрировал телекинез в причальном отсеке, когда Норио произвел свою попытку.

- Вы думаете, это потому, что двое... хореян сошлись вместе? осторожно спросил Моррийон.

Невыносимо долгое время Анарис молча смотрел на него. Моррийон проглотил слюну. Единственный способ это проверить заключается для Анариса в том, чтобы отправиться в Палату Хроноса во время эксперимента. Не этих ли слов ждет от него наследник?

Блокнот загудел, выручив Моррийона.

- Последняя инъекция, господин, - извиняющимся тоном сказал бори.

Анарис все так же молча взял шприц, прижал его к локтевой выемке и бросил Моррийону. Бори аккуратно убрал шприц и запер. Анарис улегся, глядя в потолок, а Моррийон укрылся в своем импровизированном бункере. Глядя в щель между двумя картотечными шкафами, он ждал критического момента. "Хоть какая-то польза будет от этих картотек", - подумал он, несмотря на страх. Для Анариса они никакого интереса не представляют - вся информация, содержащаяся в них, дублируется в блокноте Моррийона.

Сейчас на экране блокнота шел отсчет. Барродах мог бы это отследить, если бы направил достаточно компьютерных мощностей на расшифровку, но без ведома Моррийона он этого сделать не сможет. Сам Барродах, со своей стороны, не может быть уверен, что его подчиненные не захотят влезть в его блок-пот, поэтому для сохранения секретности ему необходимы твердые копии. "Он скоро утонет в бумажках", - с улыбкой подумал Моррийон.

На экране уже мелькали однозначные числа, и это прогнало из его головы все прочие мысли.

Но и после нуля некоторое время ничего не происходило - только тихо, почти подсознательно дрогнула станция. Анарис на это не отреагировал. Моррийон даже усомнился, что почувствовал толчок на самом деле, но тут замигал свет, и стало вдруг трудно дышать. Станция содрогнулась, испустив протяжный стон, и плотный ковер под кроватью заколыхался, как хищное морское животное, пробуждающееся от долгого сна.

Все остальное, к недоумению Моррийона, осталось на месте. Если равняться на предпоследнюю попытку Норио, сейчас по комнате должен был кружить вихрь мелких предметов - Моррийон отнюдь не был уверен, что замки продержатся долго. А между тем...

У него стиснуло горло, когда он заметил, что между Анарисом и кроватью образовался просвет шириной в ладонь. Тело Анариса, оставаясь спокойным, постепенно принимало положение, свойственное спящему человеку во время невесомости. Медленно вращаясь сразу в двух измерениях, оно наконец повисло лицом вниз под прямым углом к кровати.

Моррийон оцепенел - ужас тикал в нем, как бомба с часовым механизмом. Если он хоть на секунду утратит контроль, она рванет, и его рассудок разлетится на куски. Поэтому он не испытал больше никаких эмоций, увидев, как на стене рядом с головой Анариса вздулся пузырь.

Бори заставил себя подняться на слабые, как будто вареные, ноги. Блокнот праздно болтался у него на поясе. Он вышел из своего укрытия, и очередной спазм станции повалил его на колени. На мгновение ока он ощутил влияние какой-то злой воли - затем пузырь с громким чмоканьем раскрылся и втянул в себя Анариса.

В отверстие пролезла только голова - плечи застряли. Вокруг шеи сомкнулись наросты наподобие губ, и тело Анариса обмякло.

Моррийон завопил от ужаса, решив, что Анарис лишился головы, но, взгромоздившись на ноги, увидел, что тот болтается, как повешенный. Бори обвел комнату безумным взором и заметил, что пузырь имеет форму неправильного эллипса, такую же, как двери.

Моррийон проклинал решение Анариса не держать в своих комнатах оружия; уж лучше обострить немного политическую обстановку, чем быть задушенным мерзким изобретением чуждой цивилизации. Порывшись в рукаве своего господина, бори нащупал пешах. Прикосновение к ритуальному кинжалу нобля у Детей Дола каралось смертью, но Моррийон был уже по ту сторону страха. Бросившись к двери, он перерезал крепления, удерживающие кабель открывающего механизма, и выковырнул прибор из порога. Вытянув кабель на нужную длину, он наставил открыватель на фокус эллипса, где полагалось быть "замочной скважине", и, нашарив блокнот другой рукой, нажал на отпирающую клавишу.

Радиоактивное копье, сверкнув в воздухе, пронзило пузырь - тот звучно лопнул, и тело наследника сползло на пол. Лицо у него побагровело, но Моррийон, подбежав к нему, услышал звук его шумного дыхания.

Что это было - телекинез, обернувшийся против Анариса, или сама станция? Оба варианта были неутешительны. Внезапно ноги под Моррийоном снова подкосились, и он повалился рядом со своим господином, словно под гнетом той опасной неизвестности, которая ждала его в будущем.

Жаим выложил карты на стол и деланно скучающим голосом объявил свои очки. Локри напротив него издал недовольный возглас и вопросительно посмотрел на Иварда, сидящего с ногами на койке. Тот кивнул, закрыл глаза и уронил голову на руки.

Серебристые глаза Локри обратились к Жаиму и Седри Тетрис, стоявшей рядом с пультом. Седри слегка кивнула, Жаим тоже дал понять, что готов, и Локри завопил:

- Не стану я больше с тобой играть, говнюк слизистый! Да и никто не станет!

Он бросился на Жаима, и они сцепились, стараясь повалить как можно больше мебели. Седри внесла свой вклад, швырнув на пол поближе к датчику пару книг.

Как раз в этот момент станция вздрогнула, испустив почти инфразвуковой стон, и комната ощутимо заколебалась. Марим в своем углу перестала дуться что она делала с тех пор, как Лар заставил ее покинуть рекреационную раньше времени - и, подавляя смех, запустила в пульт чьими-то башмаками. Один башмак попал в Седри, но она, поглощенная своим делом, не обратила на это внимание.

Драка была идеей Седри - пусть слухачи Барродаха думают, что рифтерам не до манипуляций с пультом и что местный узел вышел из строя вследствие повышенной активности станции,

Еще несколько секунд - и Седри отодвинулась от пульта, громко объявив:

- Порядок.

Жаим повалился на стул с облегчением вопреки продолжающемуся катаклизму. Локри, напряженный и встревоженный, плюхнулся на другой стул.

Стены прогибались, и по ним бежала рябь. Все существо Жаима вопило об опасности, хотя Вийя с Ивардом утверждали, что сейсмическая активность станции при попытках ее включить серьезной угрозы не представляет. Стараясь успокоиться, он стал смотреть на Иварда, который так и сидел у себя на койке, равнодушный ко всему окружающему. Худощавое молодое лицо выражало глубокую сосредоточенность, но страха Жаим на нем не видел.

Через некоторое время станция утихомирилась - только рябь еще порой пробегала по стенам и полу.

Рифтеры переглянулись. Возможность говорить, не взвешивая каждое слово, воспринимаемая раньше как должное, теперь представлялась небывалой роскошью.

- Надолго это? - спросил Жаим. Седри пожала плечами.

- Пульт выдаст статический разряд, когда они восстановят жучки, но отныне я буду отключать их на короткое время, когда нам понадобится поговорить. Через неправильные интервалы. Система у них так засорена, что они припишут это очередным бродячим битам.

Марим оправилась первая и смачно выругалась. Седри под ее аккомпанемент добавила:

- Мне кажется, Лар, а через него и его кузина Тат начинают мне доверять. Тат считается программисткой Эсабиана и выполняет задания Лисантера, но фактически подчиняется Моррийону, а не Барродаху. Есть вероятность, что Моррийон может стать нашим союзником - разумеется, в очень ограниченном смысле.

- Они с Барродахом враги, - заметил Локри. Марим, заметно раздраженная тем, что на нее не обращают внимания, заявила:

- Барродах - придурок. Я его быстро расколю, вот увидите. Монтроз сжал губы, но Седри, послав ему быстрый взгляд, сказала спокойно:

- Это было бы здорово, Марим. Чем больше свободы и привилегий ты добьешься для нас, тем лучше.

- Но по-настоящему-то все зависит от Вийи, - сказал Жаим. Все посмотрели на него и на Иварда - тот шевельнулся, открыл глаза и поднял голову.

- То, что мне снится, существует здесь реально, и в нем заключено большое зло - но это не станция. Эйя ненавидят его, но объяснить ничего не могут. - Он нажал на переносицу пальцами обеих рук, - Оно нам мешает. Думаю, что Вийя могла бы нарисовать нам план станции, но как захватить физический контроль? Это все равно что пытаться дотронуться до какой-то поверхности, находясь в невесомости.

- Но ведь Норио умер, - сказал Монтроз. - Разве не он был тем недостающим человеком, на которого нацеливала нас перед отлетом Верховная Фанесса? Вот уж не думал, что когда-нибудь пожалею о том, что этот мозголаз отдал концы.

- Не знаю, как бы мы сработались с Норио, - вздохнул Ивард. - Вийя говорит, у него мозги были совсем набекрень. Но нам обязательно нужен кто-то еще, кто помог бы нам, - он пошевелил пальцами, - продвинуться. Сказав это, Ивард снова ушел в себя.

- Давайте-ка я покажу вам кое-какие знаки, которым научилась от бори, - предложила Седри. - Будем пользоваться ими, когда жучки опять наладят. А если нам все-таки дадут свободу, мы сможем общаться с низшим персоналом. Нельзя только, чтобы солдаты или бори-катеннахи это заметили.

- А как их отличить от прочих, катеннахов? - спросила Марим.

- Катеннахи - это те, кто посвящает свою жизнь службе должарским правителям. Различить их легко - они носят не серые комбинезоны, как все остальные бори, а серые кителя, как Моррийон и Барродах.

- И у них нет никого, кто был бы за нас? - допытывалась Марим. - Все стукачи?

- Наших сторонников здесь нет, - сдвинул брови Монтроз. - Помни об этом, когда захочется распустить язык. Эти люди всегда на стороне сильного - того, кто в данный момент побеждает, - и могут сменить свою лояльность в мгновение ока.

- Бори-рифтеры хотят убраться отсюда не меньше нашего, - сказала Седри. - Лар все прозрачнее намекает на это. Я начинаю думать, что на них можно положиться - до тех пор, пока мы не усугубим и без того опасную для них обстановку. - Седри серьезно посмотрела на Марим. - Кстати, если ты не знаешь - я, например, не знала, - то все катеннахи люди неполноценные. - Ее лицо выразило глубокое отвращение. - Мужчин кастрируют, а женщин...

Марим изумленно взвизгнула, прервав Седри, и закатилась хохотом.

- Только не говори мне, что ты пыталась соблазнить кого-то из них, протянул Локри. Марим, не отвечая, зажала рукой рот. Монтроз вздохнул, остальные посмеялись вместе с ней. - Вот уж ненасытная натура. Скажи хоть, кто это был?

Она сердито пожала плечами.

- Какая разница? Толку-то все равно никакого! Жаим заметил, что она никому не смотрит в глаза, и его это обеспокоило.

- Зачем это нужно? - спросил Локри. - Что, должарианцы кайф какой-то ловят, уродуя визжащих ребятишек-бори, или просто не хотят, чтобы они трахались?

- Бори идут на это добровольно, - пояснила Седри. - Так они доказывают свою преданность должарским господам. А после они, конечно, избегают заводить отношения с другими, нормальными людьми, и семьи у них не бывает.

- В то время как для бори семейные узы очень важны, - задумчиво произнес Монтроз.

- Поэтому у катеннахов нет фамилий. Только имена, словно у малых детей, - сообщила Седри.

- Не могу представить, чтобы у Барродаха хоть когда-нибудь была семья, - пробормотала Марим, опершись подбородком на руку. - Таких, поди, в инкубаторе выводят. - И она добавила, тряхнув кудряшками под общий смех: Ладно, Тетрис, показывай свои знаки.

Седри учила их сигнальному коду бори, пока из пульта не вырвался статический разряд. А вскоре после этого вернулась Вийя.

Вид у нее, как и в первый раз, был бледный и изнуренный, эйя же нисколько не утратили своей обычной энергии. Проходя мимо Иварда, они что-то просемафорили ему.

Он ответил им, тоже знаками, и повернулся к Вийе, рухнувшей на койку рядом с ним. На какое-то время их взгляды слились, потом Вийя посмотрела на Жаима, разминавшего руки, и на миг закрыла глаза. В другом ответе он не нуждался. Она легла лицом вниз, и Жаим, оседлав ее, стал массировать мускулы ее шеи и плеч.

Даже если учесть, что у должарианцев, привыкших к тяжелой гравитации, мышечная ткань плотнее, чем у жителей других планет, ему казалось, что он мнет стальной трос.

Но Жаим был терпелив и много замечал, хотя высказывался не часто. Занимаясь уланшу, он научился заодно массировать чакры и снимать боль. Чтобы понять один жуткий эпизод своей жизни, он взялся учить Должарский и продолжал свои занятия, пока оставался один в анклаве. Он уже многое понимал, но ни разу еще не заговаривал с Вийей на языке ее предков.

Сейчас он это сделал.

- Теперь у нас канун Каруш-на Рахали.

Краем глаза он заметил, как Седри, поморщившись, решительно перешла на другую сторону комнаты. Слишком честна, чтобы подслушивать.

Вийя не сразу ответила - но они знали друг друга много лет, а Жаим говорил очевидные вещи, только когда хотел открыть тему.

Он молча двигался вдоль ее позвоночника, захватывая лопатки. Она сказала:

- Страх, испытываемый бори и прочими нижними чинами, и похоть власть предержащих могли бы заново убить Норио Данали, доживи он до этого дня.

Жаим пораздумал над ее ответом. У Вийи, как и у всех, бывали свои настроения, но ярче всего ее должарианство проявлялось тогда, когда ее преследовали собственные, персональные призраки. В такие периоды она не терпела никаких намеков на свои слабые стороны.

Но он должен был знать, намерена ли она выйти на охоту - и, что еще важнее, позволит ли сама поохотиться за собой.

Он попробовал зайти с другой стороны:

- Кстати, о бори - не говорили ли Моррийон или Барродах, какая участь ожидает нас в это время?

- Нет. Самым слабым ничего не грозит - остальным лучше забаррикадировать двери.

Она не сказала, останется она с ними или нет.

Жаим в нерешительности поглаживал ее сильную, покрытую шрамами спину. Ивард, все так же сидевший на койке, встретился с ним глазами. Он молчал, но Жаим чувствовал его беспокойство. Может, Ивард тоже понимает по-должарски? Или смысл разговора ясен ему благодаря его телепатическому контакту с Вийей?

В соседней комнате высокими голосами защебетали эйя, произнося какие-то ритуальные фразы. Ивард, улыбнувшись, проделал тремя пальцами тройственное движение, и Жаим понял. Не одному ему дорого благополучие Вийи - Единство тоже сделает для нее все возможное по своей неосязаемой части.

Придется ему пока что удовольствоваться этим.

11

АРЕС

Маленький круглолицый человек ангельски улыбался с большого стенного экрана. Красноречивая гладкость лба над вздернутым носом указывала, что он репортер "новостей" - но на этот раз ведущий интервьюер 25-го канала не имел при себе айны

Сейчас знаменитый Ник Корморан не задавал вопросы, а рассказывал сам.

- Это жилой сектор номер пять, - говорил он, прохаживаясь по периметру скромного сада, - До последнего времени, на протяжении семисот лет своего существования, он был известен как Пятый блок. В отличие от усиленно охраняемого Первого блока, где в основном содержались гражданские лица, совершившие тяжкие преступления, и Второго блока, предназначенного для военных преступников, три оставшихся блока послужили пристанищем яркой коллекции нежелательных элементов, от Крисархеи несколько веков назад до более современных мятежников.

До недавнего времени здесь помещалась часть команды корабля, чье название знакомо всем на Аресе и скоро будет знакомо всей остальной Тысяче Солнц - а именно "Телварны". - Сделав паузу, Ник открыл дверь в скромную жилую секцию. - Вот здесь они и жили. Теперь их квартира служит временным жильем для двух семей беженцев, которые любезно разрешили нам пройти.

Открыв дверь комнаты, Корморан продолжил:

- Здесь, как я сказал, жила только часть команды. Кок Монтроз и механик Жаим входили в штат Панарха и обитали в анклаве. Был еще связист, бывший Дулу, именовавший себя Локри, - все время до судебного процесса он провел в Первом блоке по обвинению в убийстве. - Он прошел в почти голую комнату, где видны были только пульт и аккуратно заправленная койка. Здесь жила и работала капитан "Телварны". Она и еще одна программистка, отставной коммандер Флота, проникнув глубоко в ДатаНет, не только нашли настоящих убийц, но и свергли высокопоставленный триумвират, пытавшийся отнять власть у нового Панарха.

Ник закрыл дверь и подошел к следующей.

- В этой комнате помещались эйя, существа с планеты, где людям больше не разрешается садиться. Насколько нам известно, двое эйя, входившие в экипаж "Телварны" - и, очевидно, имевшие темпатическую связь с ее капитаном, - это единственные представители их расы, покинувшие свою планету.

Он прошел к третьей комнате.

- Здесь жил мальчик-подросток, в чей организм проник геном келлийского архона - Старейшины расы - во время рейда "Телварны" на Артелион. Он первый человек, выживший после подобного случая.

Корморан облокотился на спинку стула, серьезно и доверительно глядя на зрителя большими, влажными карими глазами.

- Для обыкновенной шайки преступных элементов эти рифтеры слишком тесно связаны с одним из самых влиятельных... правительств в нашем сегменте галактики. Речь, естественно, идет о нашем. - Корморан вышел из квартиры. Они спасли - или, по другой версии, похитили - Крисарха Брендона нур-Аркада, доставили его в Мандалу, где никто из рифтеров еще не бывал, спасли там гностора Омилова; они завладели загадочным урианским артефактом, который десять миллионов лет хранился на Храмовой Планете в системе Парадиза, а затем потеряли его. Вот то, что нам известно. Мы знаем также, что Крисарх во время этого знаменитого рейда на Артелион подарил капитану бесценный предмет, именуемый Камнем Прометея.

Другим лицам все вышеперечисленное принесло бы достаток и высокое положение, но команда "Телварны", видимо, не пожелала занять место в структуре Панархии. А теперь они и вовсе исчезли, - с улыбкой развел руками Корморан.

Лейтенант Осри Омилов отвернулся от экрана, убавив звук до минимума.

- Они как-то добрались до флотских записей и узнали, что "Телварну" в космос послал мой отец, а вы отозвали обратно. Пока это все, что они знают. Хотите послушать?

- Нет необходимости, - ответил Брендон хай-Аркад, ныне Панарх Тысячи Солнц. Простой голубой камзол без всяких украшений показывал, что он желает держаться на заднем плане, и признаков нервозности он не проявлял. Возможно, им известно не только это - но это все, что они говорят.

Осри подавил желание вытереть влажные ладони о свой свеженький мундир.

Меньше чем через час начнется эксперимент по уничтожению гиперреле, доставленного на Арес рифтерским капитаном Лохиэль Маккензи. По его результатам будет видно, сможет ли атака десантных катеров на Пожирателя Солнц принести успех. Они оба будут присутствовать: Брендон - во флотском испытательном центре, Осри - в лаборатории "Юпитер", как официальное лицо по связи Флота с отцовским проектом. Лично для него исход эксперимента мало что значил, но он чувствовал сухость во рту и брожение в животе.

Осри взглянул на Брендона. Для Панарха результат как раз имел большое значение - ведь если десантная атака невозможна, Флот не сможет помочь Вийе и ее команде, - но в спокойных голубых глазах и легкой улыбке не замечалось никаких следов напряжения. Однако Осри, наблюдая за Брендоном, задумчиво глядящим на пустой видеоэкран, вдруг подумал, что Панарх, всегда выглядевший намного моложе их общего возраста, теперь стал выглядеть старше. Нельзя было выделить какую-то отдельную черту, обусловившую эту перемену, - даже легкие мор-щипки в уголках глаз присутствовали у Брендона и раньше. Но кожа, костяк лица, и конфигурация рта, и быстрый кобальтовый взор - все вносило свой вклад.

Как это сказал однажды отец: "В отличие от наших предков, мы стараемся продлить свою молодость до бесконечности, пока ответственность, саморазрушение, а наконец, и время не одолевают нас".

Брендон внезапно поднял глаза, и Осри, смущенный тем, что его поймали на подглядывании, спросил:

- Почему вы так уверены, что они говорят не все, что знают?

- Я не уверен. Просто чутье, основанное на том, как они преподносят свою информацию. Чутье и почти верное знание того, какими источниками они пользуются.

Осри со вздохом посмотрел на хроно. Как медленно ползет время.

- Если хотите, чтобы я вас понял, говорите проще. Я не обладаю вашей загадочной способностью воздвигать горы информации на основе пары не связанных между собой фактов.

Брендон со смехом присел на край стула.

- Тут нет никакой загадки - просто широкий доступ плюс развитое чувство самосохранения. - Он указал на пульт, и простое кольцо Верховной Фанессы блеснуло у него па мизинце. - То, о чем догадывается Корморан, а теперь уже и все прочие службы новостей, состоит в следующем: "Телварну" послали на Пожиратель Солнц. Догадаться об этом достаточно просто: их нет ни на Аресе, ни на одном из сборных пунктов, мы их не расстреливали, и в их команду входит троица келли и недавно вышедший в отставку офицер Флота, известная как выдающийся программист. А через рифтеров, примкнувших к Флоту, "новостям" стало известно, что должарианцам нужны темпаты. Но они не станут обнародовать свои догадки, пока не получат доказательств - ошибка повлекла бы за собой крайне нежелательные последствия. Хорошие репортеры не лгут - они просто строят предположения на основе известных фактов.

Одри кивнул.

- И о том, что это произошло в действительности, знают только мой отец, командование Флота, Верховная Фанесса, супруга покойного Эренарха и ваша подопечная. Ну и мы с вами.

- Еще Мандериан, Должарский консультант Элоатри - и "новости", вероятно, это тоже вычислили. Большого ума тут опять-таки не требуется. Все упомянутые лица известны своим умением держать язык за зубами. "Новости" не просят у нас интервью, поскольку знают, что мы все равно ничего не скажем, и в то же время остерегаются выступать с информацией, которая может оказаться ложной.

- Допустим, они каким-то образом выяснят правду - какой в этом вред? Сделанного не воротишь - и я думаю, что командование не станет менять свои планы из-за рифтеров. - Не успев сказать это, Осри понял, что говорит не то, но Брендон лишь слегка пожал плечами.

- Командование не станет менять свои планы, но меня могут вынудить изменить мои, - ответил он после долгой паузы. Осри медленно кивнул.

- Вы будете участвовать в атаке. Я это понял уже некоторое время назад. - Он хотел добавить еще что-то, но промолчал,

Улыбка Брендона приняла саркастический оттенок, но мягкий юмор в глазах смягчал сарказм.

- Язык проглотил? Ты всегда высказывался о моих действиях, этике и мотивах с замечательной откровенностью.

Кровь бросилась Осри в лицо, и жесткий воротник мундира вдруг стал тесным.

- Раньше все обстояло по-другому.

- Ну да - тогда ты полагал, что превосходишь меня в моральном отношении, - уже не скрывая юмора, сказал Брендон. - Что же, собственно, изменилось? Многие продолжают думать, что я лишен какой бы то ни было морали.

С тех жутких дней на "Телварне" Осри только раз видел его пьяным - в ночь после отлета рифтеров, - а о сексе молва и вовсе умалчивала; Осри подозревал, что последнее время Брендон ведет себя еще воздержаннее, чем он сам.

При мысли о Фиэрин Осри ощутил прямо-таки радиоактивный жар.

- Прости! - засмеялся Брендон. - Мне не следовало вызывать тебя на откровенность. Ты все равно будешь молчать, верно? Из уважения если не ко мне, то к сану, навязанному мне обстоятельствами?

В этот миг Осри понял, что слова, сказанные им в пылу гнева несколько месяцев назад, возымели действие - что Панарх, несмотря на разницу их положений, считается с его мнением.

Осри уже довольно давно осознал, что заблуждался насчет Брендона и был неправ почти во всем, что говорил, - однажды ночью он полностью раскаялся в своей слепоте и с тех пор по крайней мере держал язык за зубами, что доставляло ему некоторое утешение. Он заблуждался не только относительно Брендона, по и относительно рифтеров - отчасти поэтому он и вызвался в присутствии верховного адмирала занять место на рифтерском корабле. Это решение он принял ещё и потому, что думал, что Брендон как Панарх в тот момент хотел именно этого - и лишь потом, наедине с собой, признал свою ошибку. Впрочем, Брендону это все равно, полагал он, - тот слишком занят восхождением к новым высотам власти и престижа и давно выбросил из головы старые предрассудки на свой счет.

"А между тем мне следовало бы перед ним извиниться", - подумал Осри теперь. Как перед любым своим другом, военным или штатским, по отношению к которому был несправедлив.

- Я прошу у вас прощения, - сказал Осри, - за все, в чем обвинял вас, когда мы были у рифтеров, - и еще раньше, когда мы были мальчишками...

Сознавая, что этого недостаточно, он оттянул воротник. Что же теперь, пускаться в пространные объяснения? Или, еще того хуже, избрать трусливый путь, заняв позицию подданного, взывающего к монарху о милосердии?

Но, подняв глаза, он понял, что ничего больше говорить не надо, и впервые возблагодарил судьбу за острую наблюдательность Брендона.

- Если вспомнить, сколько трудов я приложил, чтобы заставить всех - а в особенности моего бесценного старшего брата - поверить во все это, то, пожалуй, следует порадоваться своему успеху.

- Все эти пьянки и связи с женщинами, наверное, были для вас сущим мучением, - посочувствовал Осри.

Брендон запрокинул голову и от души расхохотался, заразив и его. Это смыло всякий обидный осадок, и Осри спросил:

- Ладно, если начистоту - зачем вы хотите отправиться к Пожирателю Солнц? Там вы сможете быть только наблюдателем, и если корабль, на котором вы будете, попадет под выстрел, наше положение станет еще хуже прежнего, даже в случае победы. Ваше место здесь. Панархи и Кириархеи не участвовали в боевых действиях с тех пор как... - Осри порылся в своих скудных исторических познаниях и пожал плечами. - Ну, не важно. Даже ваш отец не был при Ахеронте, хотя Эсабиан убил вашу мать.

- Ты мыслишь, как Дулу, Осри. С их точки зрения, мое участие в атаке действительно не имеет смысла. Этим я символически поставил бы себя на одну доску с Эсабианом - и он тоже это понимает, судя по представлению, которое он устроил в Изумрудном Тронном Зале. Он очень хорошо понял символику того, что мой отец остался в Мандале, послав своих подчиненных подавить мятеж у Ахеронта, - и это, думаю, еще усилило жажду мести, план, который он вынашивал двадцать лет. Но меня это не волнует. - Брендон прошелся по комнате, сцепив руки за спиной. - Мое появление у Пожирателя Солнц послужит не менее символическим актом для рифтеров, которых мы медленно и с великим трудом переманиваем на свою сторону. Мне нужно, чтобы они в меня поверили хотя мои сторонники и противники в стане Дулу не только этого не понимают, но активно препятствуют этому.

Осри, чей мозг работал на полных оборотах, кивнул:

- Вы нужны им здесь, чтобы создать видимость иерархии - даже если мы потерпим поражение и от Панархии останется только эта видимость.

- Вечная борьба за престиж, - согласился Брендон. - Теперь они еще сильнее цепляются за старые традиции. В данный момент я работаю над тем, чтобы объединить два взгляда - рифтерский и дулуский; это позволит мне сохранить свою наследственную базу власти, если - когда - я все-таки отправлюсь на войну. Но кто-то прикладывает не меньше усилий, чтобы мне помешать. И в Малом Совете, и на светском вечере я постоянно наталкиваюсь на противодействие, и оно постепенно набирает силу.

- Вы уверены, что это не плод вашего воображения? - нахмурился Осри. Я лично сталкивался только с общим мнением о том, что вы останетесь на Аресе, поскольку такова традиция.

Брендон, сделав быстрый отрицательный жест, прислонился к пульту.

- Противодействие существует, причем активное, и возглавляет его человек, владеющий искусством высшей школы уланшу - добиваться наилучших результатов, прикладывая минимум энергии. Вспомни, что ты сам сказал о моем отце и Ахеронте, и посмотри на "Телварну" в этом свете.

Осри посмотрел и поморщился - он терпеть не мог вторгаться в чужую личную жизнь. Но когда он заговорил, голос его звучал ровно:

- "Новости" еще не знают о нашем союзе с рифтерами, но уже намекают на ваши близкие отношения с Вийей. Они решат, что вы хотите пожертвовать всем лишь ради того, чтобы спасти ее.

- Вот именно. И если это произойдет, вся моя работа пойдет насмарку и я лишусь возможности сделать что-нибудь для рифтеров, которые до сих пор существовали, благополучно и не очень, по ту сторону нашего закона. Мне придется остаться здесь.

Осри вздохнул и посмотрел на хроно.

- Нам пора. Однако все это чисто умозрительные рассуждения. Вы сами сказали, что люди, которые знают, умеют держать язык за зубами, и у них нет причин желать, чтобы ваш союз с рифтерами развалился. Это было бы самоубийство - у нас каждый корабль на счету.

- Ошибаешься, Осри, - возразил Брендон, открывая дверь. - Есть один человек, которому нет дела до союза с рифтерами, который полагает, что мой долг - остаться здесь, который обладает значительным и всевозрастающим влиянием... и знает о миссии "Телварны" и даже непосредственно участвовал в ее отправке.

- Только не мой отец, - торопливо заметил Осри. - Его единственное желание - спасти Пожирателя Солнц.

- Верно - это не Себастьян. - Они сели друг против друга в капсуле личного транстуба Панарха. - Подумай как следует.

Но Осри не нужно было думать. Теперь его мысль повернула в новом направлении, совпадая с некоторыми личными наблюдениями.

- Ваннис, - выпалил он, и во рту у него снова пересохло.

Себастьян Омилов, облокотившись на свой пульт, с тяжелым сердцем смотрел в огромный иллюминатор лабораторного модуля. Снаружи, над поверхностью Колпака, в облаке индустриальных газов и пыли сверкали яркие вспышки - это поврежденный крейсер буксировали в ремонтную яму. Серебристый овал корабля уродовали вмятины и разрывы, на месте одной из рапторных башен зияла дыра, и в ней шли сварочные работы. Пламя, бьющее из радиаторов, отбрасывало огромные тени, гораздо темнее теней от гигантского солнца, чья гравитация защищала Арес от нападения.

По крайней мере пока. Гностор отвел взгляд от корабля и произнес:

- Наводка на объект. - В окне послушно возник прицельный квадрат, ограничивающий недоступный невооруженному глазу кусочек неба, где в световой минуте от станции кружила по своей орбите испытательная капсула.

- Что вы полагаете там увидеть? - скептически, с оттенком нетерпения спросил сзади Джеп Хуманополис.

Поскольку Омилов не был допущен на последнюю стадию переговоров, с рифтхавенским синдиком он встречался всего лишь второй раз, но понимал, что за этими жестокими глазами и саркастической улыбкой скрывается незаурядный ум. Хуманополис, хоть и не принадлежал к Дулу, был не менее сложен и не менее трудно поддавался разгадке.

- Ничего, - ответил Омилов, Он чувствовал себя неуютно - не оттого, что должен был вдобавок ко всему соблюдать дипломатию, а из-за своего опального положения. Он перевел взгляд на ряды экранов, которые покажут во всех подробностях тест на разрушение урианского гиперреле, доставленного на Арес рифтерским капитаном Лохиэль. - Если команда из Энергетики хоть сколько-нибудь разобралась в технике квантового уровня.

- Я так и не поняла как следует то, что вы объяснили, - сказала Элоатри. Многочисленные приборы ее, видимо, интересовали не больше, чем живописная картина космоса, - Верховную Фанессу, как всегда, гораздо сильнее занимали присутствующие в лаборатории люди.

- Это потому, что я сам толком не понимаю. Могу лишь повторить то, что сказал Клоус из Энергетики: гранулярность работы урианской гиперрации близка к теоретическому максимуму. В отличие от человеческой техники, каждый аспект ее структуры вплоть до внутриатомного уровня играет свою определенную активную роль - вернее, несколько ролей.

- Это вы и раньше говорили, - пожала плечами Элоатри. - Мне как-то понятнее то, что одна молодая женщина - которая потом стала профетом сказала о Сердце Хроноса после четвертой экспедиции на Храмовую Планету.

- И что же она сказала? - спросил рифтер.

- Что при виде его она чувствует, что оно просто не может быть другим - что любая перемена в нем привела бы к разрушению.

- Что-то я не улавливаю разницы между теологией и энергетикой, фыркнул Хуманополис.

- Когда вы побываете на Дезриене, Джеп, - улыбнулась Элоатри, - то даже и пытаться не станете.

Омилов с удовольствием прислушивался к их диалогу. Элоатри, очевидно, играла на переговорах ключевую роль, и в результате между этими двумя возникли неформальные отношения, развившиеся потом если не в дружбу, то в дружеское перемирие. Омилову Элоатри сказала, что рифтер напоминает ей ее деда.

Но странное высказывание о Сердце Хроноса вызвало у гностора внутренний холодок. Быть может, теософское восприятие этой женщины открыло то, что было не под силу пси-энергии - по крайней мере до тех пор, пока в пламени должарской войны не родилось странное получеловеческое Единство, находящееся сейчас на Пожирателе Солнц? Эта мысль снова подвела его слишком близко к Сновидению, в подлинности которого он больше не сомневался. Он взглянул на Элоатри: была ли ее плата за предательство столь же высокой, как у него самого? Товр Иксван сказал ему незадолго до суда и последующего бунта: "Один из основных принципов номики гласит, что страдание не обладает конвертируемостью".

- Три минуты до эксперимента, - объявила Изабет, его старший техник. Благодарный за возможность отвлечься, Омилов сосредоточил внимание на экранах. В основном это были обычные компьютерные дисплеи; один из них показывал флотский контрольный центр, откуда, собственно, и проводилось испытание, на центральном же был виден сам испытательный модуль. Странная, почти органического вида урианская машина была закреплена в длинном каркасе, и паутинное дуло излучателя целило прямо в нее. Газовая дымка отсутствовала: на испытательном полигоне вакуум был намного чище.

Омилов с близким к страданию чувством сознавал, что его присутствие здесь столь же символично, как присутствие Верховной Фанессы и рифтерского магната. Тест проводят техники Флота, а его группа только наблюдает - его знание культуры Уров не включает в себя знакомства с их техникой.

До открытия Пожирателя Солнц был известен только один урианский артефакт предположительно не художественного назначения - Сердце Хроноса, и его Хранители запрещали доступ к нему. Человечество знало Уров насколько можно знать расу, исчезнувшую из вселенной десять миллионов лет назад, - только по их произведениям искусства, от субмикроскопических фрактальных кристаллов в Облаке Неизвестного на Шаденхайме до Обреченных Миров, разбросанных как по Тысяче Солнц, так и за ее пределами. А их гибель - или исчезновение - знаменовал Рифт, хаотический вселенский провал, малая доля которого вклинивалась в Тысячу Солнц.

Омилов покрутил головой, разминая напряженные шейные мышцы. На экране, показывающем испытательный центр, среди серых флотских роб мелькнуло что-то голубое. Панарх шел за адмиралом Нг между рядами рабочих пультов - профиль исполнен задумчивости, руки сцеплены за спиной. Невозможно угадать, что он думает о происходящем и насколько важен этот эксперимент для его личных планов. "Что само по себе показательно", - устало подумал Омилов.

Он тяжело вздохнул. То, что раньше принадлежало ему, теперь перешло к его сыну: персональное доверие правителя Тысячи Солнц. Гностор взглянул на Осри - тот стоял в задней части лаборатории, прямой и подтянутый в своей флотской форме. Интересно, надевает ли он когда-нибудь штатское? Или я вижу его, только когда он на службе?

- Одна минута до поступления данных, - сказала Изабет. - Первый этап завершен. Сигнал гиперрации без изменений.

Омилов, хотя решил не делать этого, невольно оглянулся на дипластовый иллюминатор. Изабет не может знать, чем завершился этот первый этап, но то, что случилось, уже случилось, и они узнают результат через шестьдесят секунд. Отсутствие реакции со стороны гиперрации еще ничего не значит: невозможно предугадать, как отразится на ней то, что происходит в гиперреле.

Меж замыслом и реальностью,

Меж движением и действием

Лежит Тень,

- тихо произнесла Элоатри.

- Что? - Омилова пробрало ознобом от этих слов.

- Это просто стихи, которые я видела в Нью-Гластонбери. Они вырезаны на алтаре.

- Люди на Утерянной Земле верили, что мгновение между разрядом молнии и ударом грома имеет волшебную силу, - с ядовитым смешком сказал Хуманополис. - Но на Рифтхавене молний нет.

Их взгляды обратились к экрану, когда вспышка света в иллюминаторе подтвердила окончание первого этапа. На экране сверкнула такая же вспышка разряд излучателя, - и гиперреле засветилось, словно возвращая обратно энергию, поступившую в него со сгустком ультраплотной материи. Экран на секунду померк, затем изображение восстановилось: крепящий каркас гиперреле тоже светился, раскалившись добела.

- Все параметры без изменений, - сообщила Изабет. - Эффект излучателя оказался непродолжительным. Это исключает стандартную десантную атаку.

Эти слова вызвали у Омилова почти физическую боль. Теперь даже у него может не остаться иного выбора, кроме уничтожения станции. Но возможно ли оно - уничтожение? При этой мысли Омилов ощутил странную смесь надежды и страха.

Манипулятор протянул к гиперреле свое щупальце с плоским диском квантового блока. Тот прилип к поверхности урианской машины. Гносторы энергетики надеялись использовать информационные тропизмы этого материала, только одни способные контролировать работу машины, для ее разрушения.

По лаборатории внезапно пронесся пронзительный стон - ни дать ни взять тот огромный гонг под волосяным смычком одного из китари на знаменитом концерте, который дал здесь, на Аресе, Брендон несколько месяцев назад.

- Второй этап завершен. Сигнал из гиперрации

И остальные гиперрации сигналят точно так же. Интересно, что думают на этот счет должарианцы?

Манипулятор убрал руку. Снова вспышка излучателя - но на этот раз в ней змеились темные вены. В иллюминаторе вспышки не было. Отдельные части гиперреле светились колеблющимся пламенем, словно болотные огни, которые довелось однажды видеть Омилову, - другие части погасли, утратив характерное красное свечение урианской техники.

В испытательном центре крикнули "ура", Омилов же чувствовал странную пустоту. Теперь они удостоверились как в возможности уничтожения станции, так и в том, что на нее можно высадить десант. Захочет ли Флот рисковать своими людьми в такой операции? Омилову показалось, что голубые глаза Панарха с экрана смотрят прямо на него - может быть, Брендону известно, где расположен передающий имиджер, и он таким образом посылает свое сообщение? Но кому?

Элоатри и Хуманополис вышли, техники занялись анализом информации, и Омилов на мгновение остался один.

Потом к нему подошёл Осри и молча стал рядом, глядя в иллюминатор. Омилов бросил на сына быстрый, испытующий взгляд - взгляд отца на своего взрослого сына, когда тот не видит, - и решил, что Осри выглядит неплохо. Вид у него отдохнувший и более спокойный, чем когда-либо на памяти отца.

- Ты ничего не хочешь добавить к моему рапорту? - с легким смущением спросил наконец Осри.

- Нет, сын, не хочу. Спасибо. Я сам представлю свой вариант на генеральном стратегическом совещании.

Осри молча поклонился, удивив отца нехарактерным для себя дулуским жестом, и вышел.

"Все дело в его отношениях с наследницей Кендрианов, - подумал Себастьян. - В то время как все мы словно постарели на десять лет после недавних переживаний, мой сын выглядит так, словно те же десять лет с себя сбросил". Эта мысль слегка развеселила Омилова, но только слегка. Он надеялся, что Осри не унаследовал его злосчастной склонности к моногамии. В короткий, но стремительной карьере Фиэрин не видно ничего такого, что отличало бы ее от прочих Дулу. Омилов подозревал, что сын его имеет очень мало опыта в сердечных делах - лучше бы он перенял у матери ее аппетит к перемене любовников, чем на всю жизнь влюбился не в того человека.

Омилов невидящим взором уставился на свой пульт, показывающий теперь испытательный полигон, где фигуры в скафандрах воздвигали лабораторный модуль вокруг поврежденного гиперреле. Эксперимент будет продолжаться в рабочей обстановке все в том же безопасном удалении от Ареса, но сам гностор почти не будет принимать в нем участия. Его работа, если не считать нескольких мелких задач, в основном завершена. Решение больше не зависит от него - и он знал, что проиграет.

"Нас, желающих сохранить станцию, только двое, - подумал он. - Я и Панарх. А он хочет спасти станцию только потому, что там находится его рифтерская любовница".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

12

МБВА КАЛИ", СБОРНЫЙ ПУНКТ

У ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

...Корабль стонал и трещал, медленно разрушаемый беспощадной хваткой черной дыры. На Мандроса Нукиэля накатила тошнота - это отказали гравиторы. Растущие приливные силы выбросили его из командного кресла и несли головой вперед к черной дыре. Голову и ноги тянуло прочь от солнечного сплетения черная дыра распинала его в паутине искривленного пространства-времени.

Такому же противоестественному искривлению подвергалось его нутро, и его выворачивало наизнанку. Напор на диафрагму усиливался, не давая дышать. Перед глазами стоял красный туман, кожу головы покалывало.

На главном экране сращенный диск вокруг аномалии переливался цветами, у которых не было названия; клубки возмущенной материи вились вокруг, словно волосы на голове ведьмы. Ведьма разинула черную пасть, и корабль втянуло в нее...

Мандрос Нукиэль проснулся скованный параличом, тяжело дыша. Прошла целая вечность, прежде чем кошмар отпустил его.

- Свет, - прохрипел он, медленно садясь. Слабое ночное освещение прогнало тени и вернуло каюте привычный вид. Он спустил ноги с койки теплый ковер на полу был успокаивающе реален. Нукиэль потер руками лицо и выпрямился.

Сознание твердило ему, что название злосчастного рифтерского корабля простое совпадение с тем, что ему привиделось, но подсознание, очень окрепшее ночью, уверяло в обратном. Нукиэль не мог отделаться от видения, зазвавшего его на Дезриен, - видения, где Богиня в образе Ведьмы разрушила его небесное жилище.

Он прошлепал босиком к пульту, рассеянно накинув по дороге халат из шанта-шелка. Сиденье холодило тело сквозь тонкую ткань. В окне на экране появилась Элоатри - это был ее ответ на запрос об этих снах. Он снова с благодарностью отметил, что она говорит с ним из сада Обители - пестрые цветы и изумрудная трава служили визуальным антонимом наготе космоса, служившего ей фоном в его видении. У Богини, явившейся ему, было лицо Верховной Фанессы. Элоатри не пугала его, но и не успокаивала.

- Я уже говорила вам над Дезриеном, что Богиня не оставила нам послания для вас, но вы сами заметили, что кое-какие моменты призвавшего вас видения предвосхитили вашу теперешнюю ситуацию. - Она устало улыбнулась. - Одно несомненно: ни вы, ни я не знаем, в каком облике Она предстанет перед вами в следующий раз.

Он тряхнул головой, невнимательно слушая знакомые слова и замечания, отмечая, как тианьги, подстраиваясь под сад Элоатри, переходит на летние запахи. Предвосхитили, ничего не скажешь! Он не мог придумать лучшего воплощения Ведьмы, Богини-Разрушительницы, чем зияющая пустота черной дыры.

Верховная Фанесса закончила говорить, и на экране появилось стилизованное изображение Диграмматона. Нукиэль убрал его и вызвал собственное письмо к Элоатри, чтобы закончить его. До отправления следующего курьера осталось меньше шести часов.

Но не успел он приняться за дело, пульт тихо загудел.

- Нукиэль слушает, - ответил командор.

- Это Асавар. Корреляции по звездным измерениям закончены. Вы приказывали немедленно уведомить вас об этом.

Страх, не совсем еще оставивший Нукиэля после кошмара, окреп заново, когда он заметил напряженность в глазах лейтенант-коммандера. Офицер, почувствовав, видимо, реакцию командора, слегка улыбнулся и кивнул:

- Как я и боялся, радиус Пожирателя Солнц расширяется. Если соотнести мощность Пожирателя Солнц с количеством материи, падающей в черную дыру, мощность их оружия возрастает с той же скоростью. - В окне на экране возник график, иллюстрирующий доклад Асавара, - Показатели похожи на метку цефеиды [Пульсирующая переменная звезда], - продолжал офицер, - но с каждым циклом выходят на чуть более высокий уровень - возможно, в итоге работы сходного механизма.

- Думаете, это темпатка? - Голос Нукиэля звучал хрипло, и он прочистил горло. У него вызывала неуютное чувство техника, способная регулировать мощность звезды, - и уж тем более рифтерша, контролирующая, в свою очередь, эту технику.

- Кто его знает? - пожал плечами офицер. - Но если Аватар согласится подождать еще пару месяцев, она ему больше не понадобится.

- Это если скорость не будет возрастать - иначе столько ждать не придется.

- Какой оптимизм, командор! - мрачно улыбнулся физик.

- Что поделаешь, коммандер, все это паскудство скапливается здесь. Нукиэль обвел рукой свою каюту. - Вы хорошо поработали. Подготовьте рапорт к отправке курьера, а я к нему добавлю свои примечания.

Асавар исчез с экрана, и его заменила красивая мозаика Иремклаахской школы. Нукиэль мог только догадываться, как воспримут эту новость на Аресе, если еще не получили ту же информацию из других источников. Это определенно даст новый козырь фракции, стоящей за уничтожение Пожирателя Солнц, к которой Нукиэль причислял и себя.

Он вздохнул и стал одеваться, размышляя об изменениях, которые это новое открытие заставит его внести в собственный рапорт. Спать он все равно не сможет - а если и уснет, один Телос знает, что ему приснится.

Пульт снова загудел.

- Нукиэль слушает. - Отдохнул, называется!

- Командор, - доложил Эфрик, - десять минут назад мы обнаружили выходной импульс, пеленг 167 с отметки 24, поправка 21 светоминута. Корабль опознан как "Красный череп", но разведчик ничего не обнаружил. Я выслал на поиски две полные келлийские триады.

- Хорошо. Объявляйте аврал, сделайте скачок к выходным координатам, тактический уровень шесть, и начинайте стандартный поиск. Я сейчас приду.

Эфрик кивнул, и окно на экране погасло.

Нукиэль закончил одеваться, почти не обращая внимания на вой сирены. Этого он и боялся. Что мешает кому-то из рифтеров перехитрить их - сделать скачок на явочный пункт, удостовериться, что он существует, а потом скакнуть обратно и продать его координаты врагу?

Он ощутил легкую дрожь скачка, а потом нутряной спазм выхода. Если такой факт действительно имел место, группировке у Пожирателя Солнц придется сменить свою позицию - а это потребует времени, иначе их снова засекут. Как можно было вообще доверяться рифтерам?

Нукиэль покачал головой, садясь в капсулу транстуба. Делать нечего. Панарх высказался ясно, и письма Элоатри дают четкую картину политической обстановки. У его величества хватает забот и без тревожных сообщений со сборного пункта. Придется как-то справляться своими силами.

Он ощутил еще несколько скачков до того, как капсула затормозила

- Мы нашли их, - сообщил Эфрик, когда командор вошел на мостик. На экране в свете далекого бинария черной дыры поблескивал угловатый стрекозиный корпус эсминца альфа-класса. Цифры внизу указывали, что он находится на расстоянии две тысячи километров. Снарядная трубка была повернута в сторону, противоположную "Мбва Кали".

- Они не отвечают на наши сигналы. Наши носовые башни бета и гамма наставлены на них.

Нукиэль, кивнув, занял командное кресло. Инфразвуковые импульсы тианьги настраивали команду мостика на максимальную собранность, используя грозовую атмосферу Утерянной Земли, уже миллион лет знакомую человеку.

- Обнаружение, есть что-нибудь?

- Низкоуровневые импульсы стрелкового оружия внутри эсминца, сэр. В левом кормовом отсеке прогревается корабль. Метка гиперснаряда отсутствует.

- Хорошо. Орудийная, раптор на перехват любого корабля, который покинет рифтерский эсминец. Связь...

В этот момент случились одновременно две вещи. На главном экране открылось окно, показывающее мостик "Красного черепа", и от эсминца отошел челнок. Загудел раптор и перешел на режим ускорения.

- Скачковые выведены из строя, - сообщило обнаружение.

Но все внимание Нукиэля было обращено к женщине, глядящей с экрана. На лбу у нее виднелись красные волдыри. И по черным от копоти щекам тянулись следы слез. Клубящийся вокруг дым вызывал у нее мучительный кашель.

- Извините за беспорядок, командор, - сказала она, с трудом остановившись. Позади нее кто-то заорал:

- "Кали" пальнула в них из раптора, но они удирают в гравирежиме!

- Одну минуту. - Женщина отвернулась. - Туори, ну-ка сбей их!

Луч света с эсминца лизнул убегающий челнок, и тот превратился в облако пламени, которое начало медленно угасать.

- Ну вот, - удовлетворенно произнесла женщина, снова повернувшись лицом к Нукиэлю. - Наш дорогой капитан еще с парой засранцев вознамерился сообщить должарианцам, где вы есть. У нас другие намерения, и теперь капитан я, а они испарились. - Хмыкнув, она отдала честь. - Капитан Юмилла и "Красный череп" для прохождения службы явились, командор. Разрешите подняться на борт?

- Благодарю вас, капитан, - с чувством ответил Нукиэль. - Подняться на борт с большим удовольствием разрешаю. Добро пожаловать на сборный пункт у Пожирателя Солнц.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Тарканцы, стоящие на посту у гиперволновой рубки, как всегда, не обратили на Лисантера внимания - они следили за входящим и выходящим персоналом. Это помещение представлялось Лисантеру нервным центром Пожирателя Солнц.

Похоже, только он один мог спокойно позволить себе такое сравнение. Остальные по мере возможности старались обходить органические подобия, навеваемые закругленными линиями урианской архитектуры - если это можно было назвать архитектурой. Даже Лисантер не понимал до конца, что такое эта станция - строительное сооружение или живой организм.

У входа он уступил дорогу двум рабочим, которые вывезли гравикаталку в удерживаемую стазисным полем дверь, ступая по серой полосе на полу. Они очень старались не сходить с этой полосы, поскольку в этом месте пол, не менее прочный, чем на всей станции, был, однако, совершенно невидим. Под ногами у того, кто сходил с прочерченных повсюду полос, сияли звезды впрочем, этого не делал никто, кроме Лисантера.

Сейчас он тоже ступил в сторону и пошел к центру рубки, наслаждаясь атавистическим трепетом человека, идущего среди звезд. На мгновение он остановился и обвел взглядом огромное помещение.

Высоко вверху на паутинной конструкции горели светильники, висели имиджеры и датчики. Красный светящийся потолок, изобилующий органическими сводами и куполами, ребристыми уступами сходил к плавным очертаниям гиперволновых модулей, расставленных через широкие интервалы на невидимом полу. Над каждым модулем световые линзы переливались причудливыми цветами, которые ни один анализ не мог соотнести с работой гиперраций, - возможно, потому, что любой вид связи требовал участия всех модулей до единого.

Каждая гиперрация соединялась со своим банком компьютерных мощностей проводами, которые тянулись из квантовых блоков, густо налепленных на модули, а от компьютеров змеились к выходу бронированные кабели, несущие бесконечный поток приказов и подтверждений.

Тсхники-бори сновали от рации к рации, то и дело поправляя квантовые блоки. Единственные звуки в зале составляли шепот, шарканье ног и шорох лабораторных халатов, отражающих мерцающие над каждым модулем огни.

Одну из раций техники просто облепили - сюда-то рабочие и везли свою каталку с грузом новых, только что изготовленных квантовых блоков. Бори принялись лихорадочно заменять ими старые - Барродах не допускал сколько-нибудь длительных перерывов в работе гиперсвязи.

Жаль, нельзя им сказать, что Барродах в кои-то веки пребывает в хорошем настроении и не будет слишком уж придираться. Старые блоки будут использованы для исследований и мониторинга новых участков, которые будут открываться на станции - что последняя попытка Вийи делает весьма вероятным; другая часть будет переработана на стазисные заслонки, чтобы ублажить Барродаха и избавиться от его вмешательства - хотя бы частично. Полное невмешательство возможно лишь в случае его смерти.

Лисантер тряхнул головой, отгоняя от себя эту истинно должарскую мысль. Хорошо, что он не стал изучать их язык. Он взглянул себе под ноги, чтобы отвлечься. Яд катеннахской политики уходил сквозь его тело и подошвы ног в беспредельность космоса.

Звезды и туманности, не мигая, светились под ним. Лисантер слышал, что бори называют это место Балала-Сикома - Грезящий Глаз. Но какой же глаз смотрит в собственное сердце? Тщательно проведенные измерения показывали, что Лисантер стоит сейчас в одной из оконечностей колодца, который проходит у трона в Палате Хроноса.

На другом конце тоже сияли звезды, но бесконечно далеко, ибо ось колодца пересекала черную дыру. Все попытки исследовать это странное поведение четырехмерного пространства-времени провалились; температура пробников, опускаемых Б колодец, падала до абсолютного нуля, расстраивая аналитические приборы и превращая показатели в полный бред. Лисантер подозревал, что имеет дело с фазой кристаллизации гиперпространства, изолирующей станцию от черной дыры, но доказать ничего не мог.

Но какими бы далекими ни казались ему звезды, которые он видел вверху, звезды под ногами были значительно ближе и принимали все более враждебный вид. Где-то там среди них скапливались панархисты, уже активно обстреливающие рифтерские пикеты. В скором времени они, вероятно, предпримут атаку. Но Барродах напрасно беспокоится по поводу десантных катеров. Испытания на прочность урианского квантопласта уверили Лисантера в том, что десант обречен на провал, а вот для сидящих внутри катеров столкновение может оказаться гибельным. Скорее следует опасаться потенциальной астероидной атаки, но ученый был уверен, что Пожиратель Солнц и с этим справится. Станция без всяких повреждений пробыла десять миллионов лет в этой довольно грязной, по всем стандартам, системе. Осталось только выяснить, как она обороняется и как движется - Лисантер был уверен, что Пожиратель Солнц мобилен.

Татриман осторожно продвигалась к нему по прозрачному полу. Лисантер махнул ей рукой и перешел на серый наблюдательный островок. С техниками полезнее беседовать, когда они не охвачены страхом. Бори как будто не имели ничего против стояния на краю бездны, но стоять прямо на ней было выше их сил.

- Татриман, я хочу, чтобы вы проверили артелионские корреляторы. Мне кажется, в журнальных узлах завелся жучок. Бори молча кивнула, настороженно глядя на Лисантера.

- Моррийон не пытается отнять у вас больше времени, чем положено? Может быть, мне снова вмешаться?

- Нет, гностор Дювиэль, моей работе это не мешает. - Она не ответила на его вопрос, но он, сознавая, что она, подобно ему, является невольной участницей непрестанных катеннахских интриг, предпочел не настаивать. Работает она вполне удовлетворительно: он получил возможность передать почти весь контроль над компьютерными функциями ей, хотя тщательно скрывал этот факт от Барродаха. Тот не поймет - ему нет дела до научной работы, для которой у Лисантера освободится время, хотя именно эта работа позволила модифицировать квантовые блоки и пообещать тому же Барродаху его драгоценные стазисные заслонки.

- Вы хотели что-то сообщить мне? - спросил Лисантер, вспомнив, что бори подошла к нему первая. Ее настороженность усилилась.

- Да, гностор. Несколько минут назад я закончила корреляционную операцию, назначенную вами, и думала, что вы захотите посмотреть результаты немедленно. - Она подала Лисантеру блокнот, и он с удовлетворением прочел данные на экране. Так он и думал; приборы уже некоторое время подсказывали ему, что темпатка включила на станции некий автоматический процесс - и он постепенно набирает силу.

Какое-то мгновение он играл с мыслью утаить на время эту информацию. Всегда можно сказать, что он не хотел докладывать о столь важном открытии, не имея подтверждения. Но Аватару и так не терпится - его не волнует, что эксперименты будут прерваны.

Лисантер вернул блокнот Татриман и хотел отпустить ее, но страх в ее глазах его остановил. Еще секунда - и он ощутил под ногами едва уловимую дрожь.

Дрожащий, ни на что не похожий вой, исторгнутый станцией, напоминал Лисантеру жуткий момент его поступления на должарскую службу. Умовыжималка! Он не мог забыть то, что показал ему Барродах, желая объяснить, что ждет его в случае провала.

Лисантер рефлекторно вздрогнул, хотя и понял уже, что этот звук исходит не от человека. Вся работа остановилась, и бори в страхе застыли на местах.

Но звук уже оборвался.

Блокнот Лисантера сигналил; ученый взял его в руки и нажал на клавишу приема. Встревоженный голос Барродаха спросил:

- Что это было?

- Не знаю, серах Барродах. - Лисантер направился к выходу, сделав Татриман знак следовать за ним. - Сейчас займусь анализом. - Его подозрения оправдались - у Барродаха имеется здесь шпионский датчик.

- Вот-вот, займитесь. Для вас будет лучше подготовить объяснение до того, как Аватар его потребует, - рявкнул бори и отключился.

Еще пару минут назад угроза вызвать недовольство Аватара была бы весомой, но последнее загадочное явление затмило собой все остальное. Какие тайны оно открывает? Возможно, это еще один, замедленный эффект опыта темпатки? Лисантер, сам того не замечая, начал мурлыкать какой-то мотивчик в предвкушении новых горизонтов.

Тат Омбрик, подавляя рвущийся из горла жалобный звук, до боли прикусила губу. Только не паниковать!

Однако все происходило слишком быстро. Кругом скопилось столько опасностей, что она не знала, как проживет следующие сутки. Сначала открылось, что Аватар все равно получит желаемое, будут дальнейшие опыты темпатки успешными или нет - а потом этот жуткий звук.

Здесь что-то пробуждается. Тат напряглась, борясь с собственным воображением: Лисантер стоял рядом с ней, мурлыча что-то себе под нос. Она знала, что этим он выражает удовольствие, а не нетерпение, но все же склонилась над пультом, пытаясь овладеть хотя бы лицом, не говоря о прочем.

- Еще раз, Тат. - Она послушно повторила широкодиапазонную запись вопля, вырвавшегося из гиперрации. Ей казалось, что она читает колебания волн на экране - их вид оживлял слуховую память об этом нечеловеческом предсмертном крике.

Мурлыканье перешло в нечто более осмысленное.

- Угу. Ага. - И Лисантер, то ли решив задачу, то ли найдя путь к ее решению, начал тихо насвистывать сквозь зубы.

При этих звуках в компьютерном зале снова возникло напряжение. Техники-бори подняли головы, двое надзирателей Барродаха замерли - свист вызывал у них крайне неприятные эмоции. Лисантер заметил это и перестал свистеть.

Хорошо хоть тарканцев поблизости не было. При должарианцах свистеть нельзя. Тат очень желала бы не знать почему, однако знала. Она не верила в привидения, но утбурды, свистящие призраки умерщвленных младенцев, иногда являлись ей во сне.

- ...и ведите постоянный мониторинг загрузки.

Тат, вздрогнув, поняла, что Лисантер обращается к ней.

- Да, гностор. С каким уклоном? Он посмотрел на нее с недоумением.

- Корреляторы и скоростная память, конечно. Моя идея потребует огромного пространства для поиска образов.

Она кивнула и стала настраивать пульт, накачивая мощность и подключая модули, чтобы обеспечить необходимые Лисантеру программные средства. Отвлекаться больше нельзя.

Когда Лисантер ушел, скрывшись в своей кабине, Тат иронически скривила губы. Его сиюминутные потребности сейчас совпали с ее долгосрочными. Средства, которые требуются ему для исследования спектральной картины боя, она сможет использовать для дешифровки и глубокого проникновения в систему. Она увеличила мощность - Лисантеру не до того, и он не заметит.

Тат встала, потянулась и пошевелила пальцами. Для Фазарган и Низериана, не спускающих с нее глаз, это выглядело как обычные эргономические упражнения, разминка, предшествующая долгому сидению за пультом. А на пальцы-то они и не смотрят.

Зато ее сотрудники прочтут сигнал "прикройте меня" и настроят свои пульты так, чтобы оправдать дополнительные мощности, которые запрашивает она.

"Шум и ярость, не имеющие смысла" [Шекспир, "Макбет"], - сказал как-то о таких модулях другой рифтерский программист. Где-то он теперь, Мги?

* * *

Тат выбросила его из головы и села. Набрав код, она со смешанными эмоциями стала ждать знакомой метки - а когда дождалась, у нее перехватило дыхание. Структура разрослась, разветвилась, достигнув уровня почти фрактальной сложности.

Все началось как дуэль с программистом Барродаха. Его, сначала неизвестного ей, она потом опознала как Ферразина, находящегося на Артелионе. Мысль о борьбе с другим программистом через многие световые годы реального времени на первых порах привела ее в восторг. Она не могла прочесть переписку между ним и Барродахом, но засекала каждый его код и многое узнала о своем противнике.

Поначалу он казался простым, но потом почему-то окреп. Его код теперь почти не поддавался разгадке. Не будь этого срочного задания, она никогда бы не собрала достаточно ресурсов, чтобы его расколоть.

Между тем Моррийон не станет слушать никаких оправданий. Он, возможно, не такой урод, как Барродах - по крайней мере духовно, - но не менее опасен. А может, и более, если учесть, кому он служит.

Она проверила каналы Лисантера. Как она и ожидала, запрошенная ими мощность накапливалась с предсказуемой скоростью, оставляя ей свободу для собственной тайной деятельности.

В конце концов ей удалось расколоть одну из конструкций Ферразина, что усилило ее тревогу. Это был жучок, запущенный в ее собственную интерфейсную программу - в ту, которую Лисантер велел подготовить для Аватара. Тот, кто пользуется этим жучком, должен быть в курсе всего, чем Аватар интересуется.

Но с этим она ничего не могла поделать: жучок, несомненно, создан для Барродаха, и пресечь ему доступ к интерфейсному журналу было бы фатально.

Тат не слишком упрекала Барродаха в этом отношении; когда дело касается должарских господ, сюрпризы могут привести к гибели.

Нейраймаи продолжали свою кропотливую работу, и Тат испытала шок, увидев, что они раскопали. Она уже где-то видела этот код!

Однажды она играла в ДатаНете в щураки - кто глубже нырнет, как в известной игре высокожителей, только программисты используют для этого не низкогравитационные крылья близ оси вращения, а пульт и код. И в том, и в другом случае опускаться слишком низко опасно.

И Тат, и ее противника - это, кстати, был Мги - чуть было не засекли тогда. Фаг, разбивший в пух и прах их пробники, носил такую же метку, Метку Мандалы.

Если Барродах получает желаемую информацию, то чистюли, похоже, делают то же самое.

Тат, как и все на станции, знала, что Панархия собирает силы для атаки, хотя рифтеры, патрулирующие вокруг Пожирателя Солнц, ничего нового не сообщали. Но только ей одной теперь известно, что они некоторым образом уже здесь.

Это не может быть Седри Тетрис. Или может? Вряд ли какой-либо программист способен проделать подобную работу с увечного пульта в рифтерской каюте - хотя отставной коммандер, вероятно, уже сделала все, что в ее силах. Тат, как и любой программист, на ее месте поступила бы точно так же. Но знакомый код пришел по гиперсвязи и не мог иметь отношения к Седри.

Тат потихоньку перенесла метку и матрицы нейраймаев в свой блокнот и переключилась на задание Лисантера. Его мощностные запросы достигли своего пика - возможно, ей и хватит времени.

Сердце у Тат стучало, и в желудке зарождалась тошнота. Обратной дороги нет - но, возможно, у нее никогда уже не будет такого шанса. Она быстро достала капкан, который с таким трудом создавала, и использовала свою временную власть, чтобы погрузить его глубоко в систему. Несколько минут спустя она, мокрая от напряжения и терзаемая головной болью, нажала клавишу ПРИЕМ и принялась затирать свои следы.

Теперь она сможет вернуться сюда с любого пульта - и если делать это достаточно медленно, дополнительная загрузка не будет замечена. Конечно, если ее обнаружат, некоторая часть мощностей станций будет временно направлена на умовыжималку - с Тат в качестве жертвы.

Что же теперь?

Тат посмотрела на хроно. Смена пять минут как закончилась, но Лисантер уже освобождает емкости. Пора побеспокоиться о другом: надо найти попутчиков, идущих к рециркулятору, чтобы перехватить Дема, пока он не ушел. Она должна благополучно довести его до их каюты - или хотя бы до сектора, занимаемого бори.

Пульт заговорил голосом Лисантера, и Тат подскочила на месте.

- Это все, Татриман. Можете восстановить баланс.

Он по-настоящему взволнован - что он такое мог открыть?

Через пару секунд гностор пронесся мимо нее с отсутствующим видом. Разобрав его конструкции и освободив компьютерные мощности, она запустила пробник в его рабочую зону, замаскировав его под чистильщика. Впрочем, результаты лежали неглубоко.

Тат почти что пожалела об этом, ибо то, что она обнаружила, сметало все ее успокоительные надежды, касающиеся рифтеров, в частности Тетрис, и в то же время делало еще более настоятельной необходимость довериться им. Она очистила пульт и поспешно вышла.

Сначала Дем, потом Лар. Он знает этих рифтеров лучше, чем она. Надо решать, не пора ли открыться перед ними.

13

Лар сдерживал себя, чтобы не смотреть то и дело на хроно, - но в этот момент дверь чмокнула, и влетели Тат с Демом.

- Вот уж не думал, что когда-нибудь обрадуюсь этому звуку, - сказал он вместо приветствия, и его натянутые нервы напряглись еще больше при виде лица Тат.

- Задержалась из-за Лисантера. Я вся липкая - пойду приму душ.

- Мы с тобой, - с бьющимся сердцем ответил Лар. Что у нее еще стряслось?

Они вместе вымыли Дема, уложили его в постель, и он почти сразу уснул. Вдвоем они вернулись в душ и под шум воды заговорили разом, автоматически перейдя на жаргон, включающий в себя бори, уни и слова из дюжины других языков, употребляемых на Рифтхавене.

- Не опаздывай больше, - сказал Лар. - Хоть сигнал подавай, если что. Во всяком случае, пока этот сраный Каруш-на Рахали не кончится.

- А что, господа все-таки охотятся за бори? Ведь это только начало!

- Альзиах говорит, господа начнут далеко не сразу и мы их, наверное, даже не увидим. Их нам опасаться нечего, а вот нижние чины - другое дело. Поэтому ты должна ходить только в компании - это единственный способ обезопасить себя,

- Да помню я, - устало ответила Тат. - Я нашла попутчиков и забрала Дема, как мы и договорились. Что случилось? Ты видел что-нибудь?

- Нет, мне сообщили знаками. - И Лар рассказал ей о бори, которому переломали ноги, - он шел один с третьей смены в рециркуляторе, и его поймали в коридоре. Еще одну женщину поймали у самого жилого сектора бори ей сломали ключицу и проломили череп. - Поэтому остальные твердо заявили, что отказываются обслуживать казармы серых. Даже Катеннах не сдвинет нас с места. - К тарканцам бори вообще не допускались - единственное правило на этой станции, за которое Лар возносил благодарность всем сущим богам.

Тат подставила лицо под струю воды, и Лара охватила жалость. От этого жуткого напряжения их ничто не спасет, кроме бегства - или смерти.

- А у тебя что нового? - спросил он.

Тат опустила голову и прошептала сквозь завесу воды:

- Надо решать прямо сейчас - довериться рифтерам с "Телварны" или нет.

Лар заколебался. Снова они оказались на лезвии бритвы, снова их жизнь зависит от правильного выбора. Вот оно, проклятие нашей жизни: малейшая ошибка ведет к смерти, и вся награда за правильный поступок - это возможность существовать дальше. Но он поборол свои эмоции и стал думать о стоящей перед ними проблеме. Последнее время он послушно осуществлял все уловки и стратагемы Тат, чтобы проверить, заслуживают ли новые рифтеры особенно программистка - доверия. Но все это либо игнорировалось, либо встречалось пытливыми, хотя и дружественными, вопросами.

Лар мог понять, зачем люди учат должарианский. Они с Тат портили себе мозги этим гнусным наречием с тех самых пор, как поняли, что так просто им отсюда не выбраться. Но учить бори? На нем никто не говорит помимо самих бори - а бори-катеннахи стараются его забыть и никогда им не пользуются. В случае особой необходимости они говорят на уни, меняя язык одних победителей на язык других.

Будь у них хоть немного времени, он выяснил бы мало-помалу, можно ли доверять бывшему офицеру Седри Тетрис. Но, похоже, времени у них больше нет.

- Чистюли здесь. Доказательства раскиданы по всему информпроетрапству, - шептала Тат ему на ухо, так тихо, что он едва слышал ее сквозь шум льющейся на голову воды. - Хуже того, после очередной попытки темпатки станция стала набирать мощность сама по себе. Это медленный процесс, но кто знает, как долго он будет длиться? И как отреагирует на это Аватар? Надо решать прямо сейчас - и действовать. Прямо сейчас.

Лар прижал большие пальцы к глазам и застонал, не заботясь о том, что гипотетический шпион может его услышать. Хуже все равно уже не будет.

Он пытался как-то уравновесить все факторы. Панархисты каким-то образом присутствуют здесь; у Барродаха с каждым днем крыша едет все сильнее; и стресс усугубляется до сюрреалистических размеров тем, что где-то за сотни световых лет сошлись вместе треклятые должарские луны, побуждая должарианцев с горящими глазами рыскать в поисках секса - чем насильственнее, тем лучше. А тут еще и огры - пока Аватар забавляется только двумя, говорит Тат, но скоро к ним прибавятся другие.

Тат чувствовала его нерешительность.

- Я оставила капкан в системе - авось что и попадется.

- Ну а огры? Рифтеры тут не помогут, даже выжигатели мозгов.

- Может быть, сумеем подделать бирки - защитить себя, Дема и других.

Лар вздохнул и выключил душ.

- Ладно, попробуем. Я знаю, что они теперь делают, а Дем здесь в безопасности. Я схожу за ними, а ты спрячься в кладовке около коридора, ведущего в рекреационную.

Губы Тат сжались в белую линию.

- Только скорее. Бегом.

Планы, роящиеся в мозгу Седри наподобие взбесившихся насекомых, исчезли в мгновение ока, когда они с Марим, идя за Ларом, свернули за угол и бори внезапно остановился. Седри заглянула в длинный туннель, не зная, чего ожидать, и увидела несущуюся к ним Тат, чьи шаги создавали эхо в розовато-серых стенах.

Задыхаясь и силясь казаться беззаботной, маленькая бори проговорила:

- Я только что сменилась. Можно мне с вами? - В ее голосе слышался красноречивый трепет.

- Конечно, - усмехнулась Марим, весело поблескивая голубыми глазами. Чем больше народу, тем лучше. Что-то в рекреацию последнее время никто не ходит - скукота!

Тат, открыв было рот, перевела взгляд с Марим на Седри и промолчала. Решила, видимо, что Марим знает, в чем дело и просто насмешничает.

- По-моему, мы должарианцев не интересуем, - сказала Седри. - Пойдем. Ты как насчет третьего уровня?

- Моя любимая игра, - с жаром ответила Тат. Лар посмотрел на нее вопросительно, и она сделала ему знак занять чем-нибудь Марим. Он показал, что понял и согласен, к великому облегчению Седри. Из этого быстрого молчаливого обмена знаками она вынесла, что двое бори хотят довериться ей. По крайней мере настолько, насколько вообще можно доверять человеку в этом проклятом месте.

- Мне не часто выпадает случай поиграть с другим программистом, сказала Тат. Ее светло-карие глаза смотрели твердо, тонкие брови озабоченно выгнулись, а пальцы просигналили: "надо поговорить".

Седри ответила тем же сигналом, и Тат тихо перевела дыхание. Оба бори внимательно оглядели лежащий впереди перекресток, и Седри поняла: прежде чем говорить, надо благополучно добраться до рекреационной.

В двух следующих коридорах никого не было; в третьем несколько бори, сбившись в кучку, чуть ли не бегом продвигались вперед - картина, от которой у Седри адреналин повысился еще больше. Не надо было ей спрашивать Лара, что происходит. Страшнее всего, что ты вообще не видишь должарианцев, пока они на тебя не накинутся. Она представляла себе, как шайки распаленных серых и тарканцев топочут повсюду в своих сапожищах, заглядывая в жилые комнаты, - а в действительности их совсем не видно. Значит, они не смыкали глаз несколько суток, обдумывая, на кого и когда напасть, и не говоря никому ни слова. Вот эта скрытность и обособленность хуже всего. Бори, как объяснил Лар, смотрят на это как на величайшее извращение, у Седри это вызвало испуг - и грусть.

Она не сдержала нервного смеха при мысли о том, что должарианцы тоже считают бори извращенцами за то, что те занимаются сексом с родственниками, а если кто-то решается найти себе пару на стороне, избранник тоже принимается в семью.

"Как же еще научиться этому, чтобы потом не страдать?" - на полном серьезе заметил Лар. Седри оставила свою реакцию на этот освященный обычаем инцест при себе, и Лар добавил с гримасой отвращения: "А вот должарианцам нравится причинять людям страдания".

Они дошли наконец до относительно безопасной рекреации.

- Надо же, мы одни тут, - воскликнула Марим. - Вот дерьмо!

- Смена только что кончилась, - пояснил Лар, стрельнув глазами в сторону Тат.

- Вот хороший пульт, - показала Седри.

Тат кивнула, соглашаясь: позиция обеспечивала хороший обзор и предоставляла целых два пути для отступления, если понадобится.

Лар, сказав что-то, направился в другую сторону, и Марим охотно последовала за ним, щебеча о том, что у двери сидеть куда лучше: сразу видно, кто входит и выходит.

Седри села напротив Тат, удостоверившись, что Марим ее не видит.

- Я подключу свой блокнот, чтобы расширить игровое поле - у меня там есть отличный набор для третьего уровня, - сказала Тат, снимая блокнот с подвески на поясе. Седри улыбнулась про себя - оказывается, бори тоже мастера использовать игры для маскировки. Вспышка света соединила блокнот с архаическим пультом. У Седри шумело в ушах, но лицо Тат выражало полное безразличие.

На экране появился заголовок, и Тат напечатала под ним: "Это твое?"

Седри недрогнувшими пальцами набрала: "Нет. Но здесь налицо очень глубокий префикс - глубже, чем я когда-либо видела".

"Не знаешь, что это такое?" - вздохнув, спросила Тат.

Сердце Седри гулко стукнуло, Тат сделала первый шаг - она должна сделать следующий, несмотря на опасность. Сделав знак "подожди" и продолжая говорить об игре и добавлениях Тат, Седри ввела свой флотский опознавательный код,

Она с изумлением увидела, как что-то собирается вокруг него - в сегменте, уведомляющем о ее отставке, наблюдался диссонанс. Таинственный заголовок происходил не с Ареса.

Вокруг введенного ею стержня продолжали скапливаться чужие коды. Седри слегка затошнило: тот, кто это программировал, подошел опасно близко ближе, чем когда-либо посмела бы она, - к нарушению запрета на искусственный интеллект.

Неизвестный, видимо, все-таки принял ее опознавательные данные и сформулировал вопрос - не словесно, а символически, с помощью вопросительного указателя. Частью сознания Седри отметила, что Тат играет за двоих, прикрывая ее, но Седри больше ничего не могла сделать. Она связала указатель с опознавательным узлом пульта у себя в каюте, недоступным сейчас. Остальное придется сделать Тат.

"Я не могу понять, - напечатала Седри. - Где ты это взяла?"

"Пришло по гиперсвязи. Это с Ареса?" Сердце Седри снова болезненно забилось, и ей стало по-настоящему плохо, когда она прочла: "Лисантер только что обнаружил, что у чистюль есть гиперрация. Когда Эсабиан узнает..."

Тат оборвала фразу - продолжать не было нужды. Она не могла знать, насколько эта новость ухудшает ситуацию, а Седри не могла ей сказать без разрешения Единства - а может, и совсем не могла.

У нее все сжималось внутри. Тат с Ларом ей нравились, и она от души жалела всех бори. Они не заслужили существования в этом аду - а после обнаружения аресской гиперрации здесь станет еще хуже. Но прежде всего она обязана верностью Единству - какой бы странный вариант ее собственной веры оно ни исповедовало, - а после него всем людям Тысячи Солнц.

"Думаю, что смогу поработать с этим", - напечатала она.

- Вот гадство, опять ты выиграла. Еще раз? - сказала она вслух, бросив взгляд на Марим и Лара, - они смеялись, поглощенные игрой. Потом тряхнула рукой, так что браслеты вышли из рукава, сняла с одного из них камень и подала Тат.

"Я ношу их на себе с самой посадки, на всякий случай, - быстро напечатала Седри. - Это деструктивный читающий кристалл. Фаг высшего уровня. Он уберет фильтры с нашего пульта, и я смогу нырнуть в систему. Обещаю, что к тебе след не приведет".

Седри знала, конечно, что Тат сначала проверит кристалл, чтобы совместить его с системой Пожирателя Солнц. Тат поймет, что Седри дает ей на это молчаливое разрешение.

Тат кивнула, зажав камень в ладони, и выключила пульт. В этот самый момент чмокнула дверь, и послышались голоса должарианцев.

Тат быстро восстановила игровую программу, а Седри сказала громко:

- Ладно! Сейчас в моей груди пылает адское пламя. Реванш! Только без твоих дополнений. - Она усмехнулась, вспомнив Монтроза с его оперой искусство, к которому она постепенно приобретала вкус. Королева Ночи подходящая фигура для программиста.

Тат прицепила блокнот к поводку и сделала вид, что целиком сосредоточилась на игре.

Серые болтались по комнате, и один из них громко заржал. Уж не наелись ли они галлюциногенных ур-плодов? Седри набрала воздуха, приготовившись к бегству в случае необходимости. Но дело того стоит: у "Телварны" теперь есть союзники.

Эсабиан не повернулся к вошедшему Барродаху - лишь слегка повел головой, когда дверь с чмоканьем сомкнулась.

Аватар стоял перед огромной голокартиной, которую Барродах недавно оживил, надеясь хоть немного развеять скуку Эсабиана. Картина, как и прежде, представляла вид из окна башни в Хрот Д'очча, фамильном поместье Эсабиана на Должаре над далекими вулканами. На северной границе Хрот Д'очча пылали настоящие карра-огни. Тени, пробегая по древним гобеленам на стенах, заставляли двигаться богов и аватаров Утерянной Земли, и они в своих танцах и битвах разыгрывали жуткую пародию на содрогания Пожирателя Солнц.

Барродах поежился. В покоях Эсабиана, где стазисных заслонок было больше, чем где-либо на станции, этих содроганий не чувствовалось, но нигде бори не было так неуютно, как здесь. Красивая мебель из библиотеки покойного Панарха напоминала ему о единственной встрече с призраком, являющимся на далекой Мандале, а ее контраст с мрачным настроением Эсабиана еще больше усугублял напряжение. Пожиратель Солнц в худшем случае мог всего лишь убить - Эсабиан был способен на большее.

Так по крайней мере полагал Барродах, несмотря на кружившие по станции странные слухи.

Едва заметные движения широких плеч Аватара говорили о том, что он плетет проклятия, и Барродах порадовался, что Эсабиан продолжает стоять лицом к картине, как будто глядя в окно.

- Что это был за звук? - тихо спросил Аватар.

Барродах проглотил слюну. Еще один его страх подтвердился: у Аватара есть шпионский датчик в гиперволновой рубке - или он, что еще хуже, подключился к датчику Барродаха без его ведома. А если так, то к чему еще?

- Мы пока не знаем, господин. Лисантер занимается анализом. Темпатка здесь ни при чем - она спала, когда это случилось.

Эсабиан помолчал. Барродах, не видя, что он делает, слышал, как свистит шелковый шнур в его руках.

- Докладывай, - произнес наконец Властелин-Мститель.

- Как вы и предполагали, мой господин, растущее сопротивление на панархистских планетах и в Высоких Жилищах препятствует более мелким домам объединиться против вас. Однако имеются признаки брожения на Должаре, где отвлекающих факторов нет.

Барродах поколебался и, не слыша комментариев Эсабиана, привел столько подробностей, сколько счел безопасным. Приходилось балансировать на канате между слишком малым их количеством, могущим вызвать подозрение в скрытности, и слишком большим, могущим породить нетерпение.

В этом случае, однако, он ничего не собирался скрывать.

- Полный рапорт передан на ваш пульт. - В этом рапорте, над которым Барродах и его подчиненные работали долго, махинации должарских домов и кланов излагались во всех подробностях - он надеялся, что это займет Эсабиана. Скучающий, он опасен: Барродах ужаснулся числу компьютерных запросов Эсабиана, раскрытых червяком Ферразина.

- Их амбиции мне известны без всякого рапорта. - Бори расслышал оттенок гнева в голосе Аватара. - Они целуют сапог, который пригибает их головы вниз, но их клыки ищут незащищенное тело. - Последовало долгое молчание, и Эсабиан внезапно бросил, заставив Барродаха подскочить на месте: - Все они глупцы. Огни моего мщения будут гореть вечно...

"Окхаш эммер ти очча-ми" - жесткие согласные древнего изречения отражали глубокую связь, существующую в Должарском языке между местью и огнем, и перекликались с именем вулканической вотчины Эсабиана, чье изображение висело перед ним: Джар Д'очча, Королевство Мести.

У Барродаха дрогнули нервы, когда картина, внезапно изменившись, показала негаснущий огонь бинария черной дыры, снабжающего энергией Пожиратель Солнц. Яркий свет огромной спирали материи, подвергающейся уничтожению более ужасному и бесповоротному, чем подвластно человеческой мести, делал сильную фигуру Эсабиана темной - он был как черная космическая дыра, принявшая форму человека.

Кто запрограммировал для него эту картину?

- Что может противопоставить Должар этим огням, над которыми я буду господствовать? - Глагол, употребленный в безусловно-будущем времени, увеличил беспокойство Барродаха. Хорошо бы Лисантер не утратил своей недавно проявившейся склонности к сотрудничеству - Аватар в таком настроении не потерпит никаких препон на пути к желаемой цели. Барродах боялся лишиться своих дополнительных стазисных заслонок и компьютерных мощностей.

Эсабиан повернулся и сел в большое кресло, стоящее спиной к голо.

- Значит, Джар Эпоим полагает, что пришло время утвердить свои позиции? - произнес он, окруженный ореолом звездного катаклизма. Дираж'у ритмично извивался в его сильных пальцах. - Неужто они так скоро позабыли мой урок?

Барродах сомневался в этом. Ни один должарианец не оспаривал необходимости отомстить за поражение при Ахеронте двадцать стандартных лет назад. Но Саммонил Эпоим, отец нынешнего главы клана, оспорил то, достоин ли Джеррод Эсабиан возглавить палиах после упомянутого поражения. Их спор разрешился тем, что Эсабиан приказал приковать Эпоима к корпусу собственного челнока.

"Разве я не Властелин-Мститель?" - осведомился Аватар, напомнив всем название владений своего клана, и проследил за тем, как его соперник испустил дух в открытом космосе. Мумифицированное вакуумом тело Эпоима до сих пор кружило над планетой.

Бори промолчал, и его господин вскоре опустил дираж'у на колени, ослабив пальцы.

- Хватит об этом. Что слышно на Артелионе?

Барродах напрягся. Приходилось сознаться, что Джессериан с Ферразином боятся правды не меньше, чем он, и это обостряло ощущение балансировки на лезвии ножа. Перевозка обстановки библиотеки Панарха на Пожиратель Солнц ничуть не уменьшила собственнического отношения Эсабиана к дворцу его побежденного врага. Аватар приказал даже реставрировать Зал Слоновой Кости, разрушенный при неудавшемся покушении на Брендона нур-Аркада, дабы все было в полном порядке к его триумфальному возвращению после истребления всех врагов силой пробужденного Пожирателя Солнц.

- Реконструкция Зала Слоновой Кости продвигается успешно, - доложил Барродах. - После завершения предварительного этапа и уборки наиболее опасного мусора смертность рабов от радиации резко снизилась, и темп работ ускорился.

На самом деле работы шли еще медленнее прежнего, но с этим ничего нельзя было поделать. Поначалу рабов, в основном бывший флотский персонал, чьи данные вырвали из компьютера на Лао Цзе, вынуждали расчищать зал в самых хлипких противорадиационных костюмах - полная экипировка недопустимо замедляла темп, и выгоднее было заменять выбывающих рабов новыми.

Но потом начались "несчастные случаи": за каждого умершего рабочего погибал или подвергался увечью серый солдат. Причину этого понять было невозможно, и репрессии ни к чему не привели. Подпольщики несли ответственность разве что за малую долю этих происшествий - в основном это была работа дворцового компьютера, умело использовавшего должарские суеверия.

Если бы не порции полезной информации, которые компьютер время от времени выдавал Ферразину, Барродах приказал бы его уничтожить. Уж очень хорошо эта информация помогала занимать Аватара.

Однако серые на Артелионе испытывали ужас перед центром Большого Дворца, где чаще всего показывался призрак. А рабы трудились в меру своих сил, в усиленных противорадиационных скафандрах.

- В Тронном Зале больше не было происшествий?

- Нет, господин. Ферразин нашел нужные схемы и модифицировал их соответствующим образом.

Компьютер, разумеется, тут же вырастил новые. Но происшествий и правда больше не было. И неудивительно - даже самые храбрые тарканцы, несущие патрульную службу в Большом Дворце, в Тронный Зал больше не заходили.

Барродах верно рассчитал время, чтобы доложить об одном небольшом достижении.

- Мы вернули в Аванзал Слоновой Кости еще одно произведение искусства...

- Но остальные погибнут вместе с Аресом и Рифтхавеном, - сердито оборвал Эсабиан. - Аванзал следует полностью обновить. Я доставлю туда моих предков с Должара, и это место будет их обиталищем, а все, что удастся восстановить, - данью их памяти.

От музея - к мавзолею.

- Будет исполнено, - сказал Барродах, однако не ушел.

- Еще что-нибудь? - Эсабиан впервые проявил признаки интереса. Неожиданность всегда пикантна. Теперь отступать было некуда.

- Рифтхавен продолжает требовать возмещения убытков за утерянные в бою корабли, хотя мы заявили, что никакой ответственности за это не несем.

Эсабиан обнажил зубы.

- Ты полагал, что после смерти Хуманополиса они успокоятся.

У Барродаха екнуло сердце. В ту пору известие о том, что Хуманополис отравился, очень его порадовало, но без старого синдика, обладавшего тонким чувством политического равновесия, два других лидера стали совсем неуправляемыми.

- Пообещай им что-нибудь. Наследник скоро разделается с ними.

Блокнот Барродаха подал сигнал, и бори от неожиданности дернул щекой. Что такое стряслось, если Гилеррант смеет прерывать его встречу с Аватаром?

- Прошу прощения, господин, - начал он, но Эсабиан прервал его:

- Выведи сюда, если это что-то важное. - Аватар добродушно указал на экран против кресла.

Что ж, по крайней мере ему не скучно. Блеснул световой луч, и на экране появился Лисантер. При виде его лица боль в челюсти и голове Барродаха достигла апогея - умовыжималка и то, вероятно, не доставляет таких мучений.

- Мой господин, - сказал Лисантер, - я обнаружил, что станция теперь набирает мощность сама по себе. Если скорость роста не изменится, до полной активации, по моим расчетам, осталось не более шестидесяти дней.

Барродах сквозь пелену боли испытывал самые противоречивые эмоции. В уме у него возник образ темпатки, выбрасываемой из шлюза. Такая хорошая новость - почему же ученый выглядит таким несчастным?

Та же мысль, вероятно, посетила и Аватара, который произнес одно только слово:

- И?

Лисантер конвульсивно сглотнул, И его слова ввергли мучимого болью Барродаха в ужас.

- Мой господин, у панархистов есть гиперрация.

14 АРЕС

Ник Корморан нажал на дверную клавишу, испытывая нетерпение от микрозадержки отпирающего механизма. В студии пахло потом, несвежей пищей, старой заваркой и озоном.

- Есть одна рыба, - сказала Дерит Й'Мадок. - Большая. Ник потер руки, забыв про запах. - Кто такой?

- А ты угадай. - Дерит повернула к нему кресло, весело прищурив темные глаза.

Ник со вздохом плюхнулся в собственное кресло.

- Терпеть не могу загадок. Фазо? Нг? Кестлер? Панарх? - Он называл кого попало, сам не свой от нетерпения.

- Тепло. Даже очень. Раздражение Ника как рукой сняло.

- Уж не Ваннис ли Сефи-Картано?

- Теперь ты понимаешь, зачем я тебя вызвала, - кивнула Дерит.

- Я к ней не пойду, - заявила Лиэт с другого конца комнаты. - Она меня обжарит на медленном огне и выдаст тонкое критическое эссе относительно вкуса.

Ник обвел взглядом других репортеров - все гримасничали и отмахивались. Дерит, когда пришел ее черед, сказала кисло:

- А меня ты туда не пошлешь даже ради девяноста процентов баллов.

- Какой улов-то? - вздохнул Ник. - Покажи мне ее письмо.

- На поверхности, разумеется, ничего обнаружить нельзя. - Дерит прошлась по клавишам пульта. Ник воззрился на экран.

"Что касается вашей недавней передачи, я очень рекомендую вам прогуляться по Галерее Шепотов в пять часов вечера".

Ник прищурился, словно пытаясь проникнуть сквозь экран в мозг отправительницы.

- Пять - это время их новомодной затеи, так ведь? - спросила Тови.

- Придется говорить о любви, - ввернул кто-то.

- В игры играет, засранка, - проворчал Юмек.

- Все мы любим играть в игры, - сказал Ник, - а игра всегда одна и та же, только правила меняются. Генц Сефи-Картано делает высокую ставку, и это пятичасовое свидание само по себе говорит о многом.

Дерит кивнула с серьезным видом:

- Она знает, о чем мы умалчиваем, - стало быть, должна знать почему. Следовательно, она либо хочет помочь нам...

- Либо заткнуть нам рот, - хмуро бросил Юмек.

- Либо заткнуть нам рот, - согласилась Дерит, - по в любом случае она хочет что-то взамен. Одно несомненно: для нее это важно, иначе она вообще не стала бы нам писать.

- И у нее есть нечто, могущее заманить нас на ее территорию, - быстро смекнул Ник.

- Что-то насчет рифтеров? - спросила Лиэт. - О них ведь речь?

- М-мм. - Ник сунул руки в карманы, покачиваясь на каблуках.

- Притом в любовном контексте, - вскинула косые брови Тови.

Ник вернулся в тесное жилище, которое делил с несколькими техниками среднего уровня. Часть внимания он, как всегда, уделял болтовне в общей комнате и коридорах. Разговоры о войне и жалобы на трудные условия жизни прошивались извечными нитями интимных сплетен.

По привычке Ник всегда выбирал самые людные дороги и самый густонаселенный район обитания. Перед дверью в свою комнатушку он вдруг осознал, что всю свою жизнь прожил в поллойской версии Галереи Шепотов.

Только место красивое, а так все то же самое: слушаешь чужие сплетни и сеешь свои. Правда, Дулу при этом прячутся - типично для них.

Окружающие его люди по крайней мере имели мужество высказывать свои убеждения, хотя их и к ответу могли притянуть.

Однако сейчас не до них. Ему надо сосредоточиться на рифтерах, политике и леди Ваннис Сефи-Картано, первой величине старого и нового двора.

Ник принял душ, подстригся и надел намеренно неприметный костюм. Всякое действие требует доспехов особого рода. Ник не хотел выглядеть ни опасным, ни богатым, ни даже влиятельным - он просто не желал бросаться в глаза. Он всегда чувствовал, что самая большая ошибка, на которую способен поллои, - это перенимать у Дулу их моду и манеру говорить. В лучшем случае это ставит его в положение армии, воюющей на незнакомой территории, в худшем - делает предметом насмешек.

Сев в транстуб и предвкушая дуэль, которую надеялся выиграть, Ник с мрачным юмором подумал, что будет только хорошо, если утонченная леди Ваннис примет его за полное ничтожество.

Под вечер в дулуских районах всегда было мало народу и много места. В транстубе не было табличек, запрещающих доступ поллои, но через несколько остановок Ник остался чуть ли не единственным в капсуле, кто не принадлежал к Дулу или обслуживающему их персоналу.

И он был единственным поллои, вышедшим в "Садах Джихана". Остальные пассажиры, четверо Дулу, даже взглядом его не удостоили.

Так же обстояло дело и с теми, кого он встречал на дорожке, но он принуждал себя идти медленно, примечая всякую мелочь, Цветы и кустарники его мало интересовали, хотя он знал, что для Дулу они полны скрытою смысла. Место, отведенное каждому растению, подбор красок и ароматов - все это говорило о чем-то, возможно, даже о многом. Но Ника привлекали более явные знаки и символы, имеющие форму человеческих фигур. На здании не было никакой вывески, однако Ник узнал его сразу. Его размеры и форма плохо поддавались оценке. Ник сверился со своим хроно: ровно пять. Приближаясь к простой двери, он удостоверился в том, что пишущее устройство его босуэлла включено. Она может заметить, как дернется мускул при включении, если сделать это в ее присутствии. Айну он оставил в студии, уверенный, что Ваннис не покажется, если он ее наденет.

Двери тихо раскрылись. Он переступил через порог и заморгал. Он знал, что это место представляет собой лабиринт, и ожидал увидеть извилистые коридоры и темные углы. Вместо этого он как будто попал в центр огромного бриллианта, где каждая грань была головокружительной комбинацией из геометрических линий кристаллического света, струящейся воды и колеблемых бризом пальмовых ветвей.

Это зачаровывало и в то же время дезориентировало. Ник, несмотря на решимость отмечать свой путь, скоро запутался окончательно.

Голоса наплывали на него, как бесплотные духи. Одни были едва различимы за плеском фонтанов, другие звучали где-то совсем рядом, отражаясь от блестящих стеклянных поверхностей.

- ...попытался воссоздать копию ее дома - просто так, в подарок...

- ...Если вы в интересах дискуссии позволите мне возразить... Женский смех прожурчал музыкально, как фонтан.

- Шарм заключается в уме, а не в лице, которое всего лишь красиво и не меняется с самого начала. Шарм же раскрывается мало-помалу. Он может скрываться, чтобы потом появиться внезапно и преподнести сюрприз - в этом вся суть шарма.

- По-вашему выходит, дорогая, что шарм - всего лишь синоним остроумия, - протянул мужской голос.

- А остроумие - синоним оружия, - добавил другой мужчина.

Легкий смех раздался прямо позади Ника. Он круто обернулся - и не увидел ничего, кроме водопада перед стеклянной стеной.

- Остроумие чарует, лишь когда проявляется спонтанно, - ответила женщина, - а не репетируется заранее. Шарм нельзя приобрести - чтобы иметь его, нужно быть наивным. Разве можно стать наивным по заказу? Наивность нравится нам, но нет стиля, более трудного для подражания.

- Она поразила вас прямо в сердце, - сказал один мужчина другому под одобрительный шепот.

Ник сделал еще два шага, и голоса умолкли.

Он свернул на тропу, овеваемую потоком прохладного ароматного воздуха. Из-за отраженного в зеркале водопада - прямо на него, как могло показаться, - вышла женщина, которую он сразу узнал. Ваннис Сефи-Картано, вдовствующая супруга Эренарха, в жизни оказалась еще красивее, чем на видео, но Ника позабавило то, какая она маленькая - даже ниже его.

Она шла скользящей, бесшумной походкой. В густых каштановых волосах поблескивала маленькая нить драгоценных камней - такая же, как на гладкой шее и на запястьях. Превосходно сидящее платье из какой-то зеленой ткани казалось, но не было прозрачным, и духи пахли восхитительно.

Ник скрыл свою реакцию. На видео эти Дулу со своими сказочными нарядами и плавными, как в танце, жестами, выглядели красивыми, но какими-то бесполыми. В действительности, благодаря тонким ароматам, намеку на крепкие мускулы под легкой тканью, даже тембру журчащих голосов, дело обстояло совсем по-другому.

"Поскольку завлекать ей меня ни к чему, все это направлено против меня", - сказал себе Ник, когда Ваннис поравнялась с ним.

Ее приветливая улыбка показывала, что она его узнала. Ник ухмыльнулся в ответ, думая: "Я знаю ее, она знает меня. Мы оба знамениты: она как произведение искусства, я как его средство".

- Скромность, - сказала она, - есть составная часть отношений, которые мы желаем поддерживать.

Усек. Никаких имен, обещание будущих контактов - и хочет вывести меня из равновесия, насколько возможно.

- У Дулу - возможно, - сказал он. - Мы, поллои, любим шум. В конце концов, чем больше о нас знают, тем меньше приходится скрывать.

- И вы уходите без последствий, с карманами, набитыми громкой славой. Но это предполагает, что вы рискуете только своим достоянием.

- Риск присутствует в любых отношениях, - сказал Ник и поморщился. На таких банальностях далеко не уедешь. Ладно, пусть думает, что я идиот, авось быстрее перейдет к делу.

- У нас это часто вопрос степени, - сказала она.

- Кстати, я давно хотел спросить... У вас, как и у нас, есть партнеры, законные и незаконные, приносящие обет пожизненной верности и не приносящие. - Он умолк, и Ваннис сделала изящный жест, показывая, что внимательно его слушает. - У вас есть также брак, то есть семья, общая собственность, дети, в том числе и приемные...

Снова жест, на этот раз выражающий сомнение.

- Упрощение может привести к дезинформации...

- На разных планетах свои обычаи, но сейчас я говорю о Дулу высшего круга.

Она ответила знаком согласия.

- Так вот, есть также люди, которые не являются сожителями, не имеют официального статуса, но о которых все знают...

- Например, подруга покойного Эренарха Семиона, Сара Дармара Таратен. И мой друг Кольм Вишневский.

- Вы сами их назвали, - усмехнулся Ник. - Не я.

- "Наивность, - начала Ваннис, явно цитируя, - это притворство, лежащее между высоким и низким стилем и столь близкое к последнему, что бывает трудно не впасть в вульгарность..."

- "...в чем и заключается пикантность", - закончил Ник.

Ваннис со смехом захлопала в ладоши. Фонтан позади нее казался сотканным из жидкого света - если положить в него руку, она, наверное, обледенеет.

- Эти люди не были нашими партнерами, - сказала Ваннис. - Не кажется ли вам, что мы все пользуемся общим человеческим опытом - Дулу, поллои...

- Рифтеры и должарианцы, - добавил Ник.

- Совершенно верно. - Глаза Ваннис отражали зелень нависающих над ними папоротников. - Я держала Кольма при себе, потому что с ним было весело, а он оставался, поскольку я оплачивала его расходы. Сара Дармара оставалась с Семионом... по разным причинам, ни одна из которых не имеет отношения к предмету нашей беседы.

- То есть к любви, - сделал свой ход Ник. Ее глаза превратились в две точки света, холодные и бриллиантово-твердые, как лабиринт вокруг них.

- Если вернуться к вашему первоначальному вопросу, то разнообразие отношений еще более усложняет фактор, который можно определить как ортогональное деление. Это вопрос степени.

- Или, говоря попросту, по-поллойски - политики и социологии.

Шепот, долетевший неведомо откуда, заставил Ника вздрогнуть:

- Поллои с их предрасположенностью к бунту...

Здесь могут услышать и переиначить все, что я говорю. Зачем она выбрала это место ? Одна из водных струй задела какие-то невидимые колокольчики, и Ник, отвлекшись, понял, что здесь они в каком-то смысле на равных - оба вынуждены говорить обиняками. Да пишет ли что-нибудь его босуэлл? Может быть, это одно из редких на Аресе мест, где они не работают?

Ваннис с рассчитанной грацией подняла руки ладонями вверх и сказала;

- В нашем контексте - всегда.

"Вот мы и подошли к делу, - подумал он. - Если кто-то из них и знает о Панархе и Вийе, то не придает этому никакого значения. А она, предполагая, что и я знаю, только что фактически сказала мне, что эта связь имеет политический оттенок".

- Когда личности выступают так же, как символы для разных человеческих групп, - продолжила Ваннис, - их персональные решения влияют не только на сами группы, но и на действия, которые могут быть предприняты для блага этих групп. Ник перевел дыхание. Ладони у него вспотели. Это она о рифтерах и Пожирателе Солнц - готов съесть свою айну, если не так. Но подразумевает ли она, что Панарх готов отправиться вслед за ними?

- Например, такие действия, как последовать за возлюбленной в самое жерло ада, - сказал Ник и добавил: - Это только в видеофильмах хорошо кончается.

- Иногда это не кончается ничем. - Ваннис провела пальцами по мелкому водоему на уровне своей талии.

- Это угроза? - Вода потом схлынула куда-то вниз, Ваннис не ответила, и Ник повернулся к ней лицом.

Выдержав паузу, превышающую все границы неловкого молчания, она сказала мягко:

- Позвольте мне, генц Корморан, привести еще одну цитату из уже известного вам источника: "Рассмотрим понятие антитезы. Антитеза выражений не маскируется, в отличие от антитезы идей. Последняя всегда рядится в те же одежды, первая меняется, как ей заблагорассудится; одна имеет вариации, другая нет".

Ник сглотнул, уяснив предупреждение. Что бы ни стояло за этим странным разговором, силой он ничего не выяснит. Она просто уйдет, а он останется ни с чем.

- Антитеза в качестве счастливой случайности? - спросил он. Ее ладонь раскрылась, словно предлагая что-то в дар.

- Есть еще и неожиданность, - улыбнулась она. - Вы ведь однажды уже убедились в этом, не так ли?

Что это - напоминание о бомбе, которую она взорвала в день суда, или еще и намек на нечто, имеющее такой же потенциал?

- Я люблю сюрпризы, - с надеждой сказал он.

- Предлагаю вам взглянуть на наши предполагаемые отношения с точки зрения Дулу.

Опять скромность; она не хочет, чтобы мы это обнаружили. Он снова сглотнул.

- Как долго я должен рассматривать их таким образом?

- До нашей следующей встречи и новой беседе об... антитезе.

- Поллои предпочитают откровенность. Она уравнивает. Она снова сделала жест открытыми ладонями.

- Когда предметом является любовь и вы подыскиваете ей антитезу, чем может сопровождаться уравнивание?

Перед ними внезапно открылся ряд зеркал. Свет, преломляясь, уходил в бесконечность, и от этого кружилась голова.

Чем сопровождаться? Войной... разрушением. Она даст понять, что с разговором спешить не надо... что это имеет отношение к войне.

Он должен был выйти отсюда.

- разрушением, - сказал он охрипшим голосом и прочистил горло. Предпочитаю сюрпризы.

- Из которых один лучше другого. - Она кивнула, и он с опозданием понял, что это согласие - обещание.

Сердце у него заколотилось. Они прошли еще два-три шага. И он взглянул на нее: она ждала, чтобы и он подтвердил без слов свою готовность к сотрудничеству. Поняв это, он тоже кивнул.

Она коснулась его руки и свернула в боковой коридор, шурша юбками по плиткам дорожки. Ник постоял, пытаясь унять сердцебиение, и устремился за ней - но шорох превратился в плеск фонтана, падающего в водоем.

Вокруг не было ничего, кроме стекла, зеркал и подсвеченной воды, похожей на текучее пламя.

Впереди он увидел неприметную дверь. Пять ступенек, шесть - он дошел до нее и оказался снаружи.

С прослушиванием записи он подождал до транстуба, но, включив воспроизведение, услышал только шум падающей воды. Но он готов был голову прозакладывать, что по возвращении в студию его будет ждать письмо, содержащее такое, за что другие каналы пошли бы на убийство. Вот это жизнь!

Ник закинул голову назад и засмеялся.

- Ты уверена, что хочешь присутствовать? - Тяжелые брови Осри образовали прямую линию над его темными глазами. Фиэрин с улыбкой взяла его под руку.

- Ведь это недолго. Я знаю, что это глупо, - уверена, что Джеп Хуманополис и мой брат никогда не встречались, - но когда я вижу Хуманополиса, это как-то приближает меня к Джесу. Ведь последние пятнадцать лет его домом был Рифтхавен.

- Его домом был Дис - не знаю, правда, как долго, - а этого места больше нет.

- Но он и на Рифтхавене бывал - это был дом его души, как у нас Мандала. Мне трудно объяснить, по я хочу это видеть.

- Будь по-твоему. Отец обещал занять нам хорошее место.

- Разве члены Малого Совета не участвуют в церемонии? - Удивилась Фиэрин.

- Только Панарх, верховный адмирал и Верховная Фанесса. Фиэрин думала об этом, пока транстуб вез их к Кругу.

- Откуда они знают, что нужно делать - ведь прецедентов не было? Не могут же они обращаться с ним, как с главой государства, будто рифтеры вновь обретенные изгнанники?

- Пожалуй, нет, - нахмурился Осри. - Хотя, - добавил он, не столько обращаясь к ней, сколько размышляя вслух, - это неплохое определение для них.

Она не успела спросить его, что он имеет в виду, потому что Осри воскликнул:

- А вот и отец - он нас видит.

Они влились в толпу титулованных Дулу и высокопоставленных правительственных чиновников.

Церемония началась. Фиэрин почти не слышала слов, но это ее не заботило - в них все равно нет никакого смысла. Она предпочитала наблюдать за людьми, захваченная стилизованным ритуалом. Оно очень походило на танец и при этом содержало в себе рассказ. Кое-что показалось ей странным; вскоре она поняла что и сказала:

- Они не упоминают о времени.

- Что-что? - повернулся к ней Осри.

- О времени его прибытия. Это официальная встреча, но они делают вид, будто он прибыл только что. Осри иронически поднял брови.

- Это значило бы злоупотребить доверием - даже со стороны официальных лиц.

Себастьян Омилов по другую сторону от Фиэрин произнес:

- Ты хочешь сказать, что официальные лица делают это для вида?

- А разве не так?

- В сиюминутном смысле - возможно. Но даже прагматики признают нужность символики.

- Они не могут притворяться, будто он прибыл только что, поскольку 25-й канал уже рассказывал о его пребывании на Аресе, - сказала Фиэрин. - А 99-й вылил на рифтеров целый ушат грязи. Все знают, что он здесь. Вот почему я подумала, что эта церемония проводится неспроста.

- Ее запись будет передана в ДатаНет, - пояснил Себастьян, - Она предназначена не столько для Ареса, сколько для всего прочего населения Тысячи Солнц - включая рифтеров.

- Теперь Рифтхавен не сможет взять назад свое слово, и это посеет раздор между теми, кто еще остается на стороне Должара, - добавил Осри.

Фиэрин вернула внимание к происходящей внизу сцене. Элоатри отошла. И к Джепу обратился Брендон.

- Думаешь, Ник Корморан от военных узнал, что он здесь?

- Нет, - сказал Осри. - Мы предпочли бы сохранить это в секрете.

Фиэрин смотрела на жестокое, изборозжденное морщинами лицо Джепа, отвечающего на приветствие Панарха. Она чувствовала, как тщательно рифтер выбирает слова, словно балансируя на лезвии бритвы. Продуманная двусмысленность его выражений позволяла использовать неоднозначность символов в интересах дипломатии.

Некоторое время Фиэрин и Осри молча следили за жестами Панарха, снова взявшего слово. Судя по улыбкам на лицах других, он пошутил.

- Панарху не нужен состряпанный на скорую руку союз - он хочет создать новую структуру, в которой могли бы существовать обе стороны.

Фиэрин прикусила губу, глядя, как все четверо медленно выходят из зала между рядами зрителей. Перебрав в уме известные ей факты, она сказала:

- Значит, 25-й канал получил свою информацию от кого-то другого? Возможно, от самого рифтера?

Осри открыл было рот, но гностор опередил его:

- Чего только эти "новости" не откопают! - И он добавил, сделав едва заметное движение пальцами и многозначительно посмотрев на них: - Предлагаю пойти ко мне и позавтракать.

Фиэрин не стала оглядываться, чтобы посмотреть, чьих ушей опасается Себастьян, а просто приняла предложенную им руку. Осри шел с другой стороны, задумчивый, сцепив руки за спиной.

Они не спеша продвигались сквозь толпу, говоря о пустяках, пока не дошли до мирного сада Обители.

Фиэрин уже была здесь однажды с Осри. Здесь все - и архитектура здания, и разбивка сада - навевало чувство оторванности от времени. Даже воздух казался другим, хотя Фиэрин понимала, что это нелепо: воздух был такой же, как всюду на Аресе.

И все же, опустившись на полукруглую скамью, она ощутила, как покидает ее напряжение, в котором сама не отдавала себе отчета.

Осри сел рядом с ней, Себастьян поместился напротив, сложив пальцы домиком.

- Теперь мы можем продолжить разговор - я посчитал, что здесь будет лучше.

Некоторая доля напряжения вернулась.

- Значит, это все-таки имеет отношение к Джесу и его товарищам по команде?

Отец с сыном переглянулись, и Осри потупился.

- В некотором смысле, - медленно ответил гностор. - В некотором смысле. Но прежде чем углубляться в этот предмет, могу ли я задать вам несколько вопросов? Можете не отвечать, если они покажутся вам... неподобающими - думаю, объяснять нет нужды.

Удивленная Фиэрин кивнула.

- Я не знаю ничего, что можно счесть неподобающим, - спрашивайте, что сочтете нужным.

- Мои вопросы, - гностор встал и начал прохаживаться перед переплетенной стеной кустарника, - касаются Панарха и леди Ваннис.

Фиэрин, еще больше удивившись, ждала продолжения.

- Не обсуждали ли они при вас вопроса союза с рифтерами?

- Нет.

- А вообще о политике говорили? - впервые после прихода сюда подал голос Осри.

- Ни разу. - Фиэрин перевела взгляд с одного на другого. - Надеюсь, вы не собираетесь расспрашивать меня, не дав никаких объяснений?

Осри отрицательно мотнул головой, и Фиэрин по его напряженной позе поняла, что он чувствует себя крайне неловко. А вот по Себастьяну ничего заметно не было, как будто они продолжали вести чисто светскую беседу.

- Не подумайте, что мы не доверяем вашей скромности, - ласково улыбнулся он. - Напротив, учитывая количество опасных секретов, с которыми вам пришлось иметь дело в вашей юной жизни...

- Этого можно было и не говорить, - нахмурившись, заметил отцу Осри.

Гностор поклонился, держа руки как человек, воздерживающийся от суждения. Жест и поклон служили молчаливым свидетельством его собственной полной секретов жизни. У Фиэрин сжалось сердце. В ее юной жизни действительно было мало людей, которые по-настоящему заботились о ее благополучии, вопреки ходившим о ней слухам. Сын упрекнул отца в отношении, которое могло показаться снисходительным, - отец без слов дал понять, что здесь все равны.

Больше чем равны - одна семья.

У Фиэрин защипало глаза, но она свирепым усилием воли сдержала слезы.

- Выходит, они говорят только о пустяках? - продолжал Омилов. Она кивнула. - Они относятся друг к другу вежливо? Приятельски? Быть может, почтительно?

- При мне да, - овладев голосом, сказала Фиэрин. - Как они ведут себя наедине, не знаю. Хотя... - Она подумала немного и сказала: - Мне кажется я просто уверена, - что они никогда не бывают наедине. Либо мы трое, либо большое общество, либо мы с Ваннис. С ним наедине я тоже не бываю - он слишком занят. Это как-то связано с рифтерским союзом и с сегодняшним торжеством в честь этого Хуманополиса? Мы говорили, что ее устроили из-за того, что 25-й канал рассказал о его пребывании здесь. Что тут такого секретного? Может быть, Хуманополис сам раскрылся перед "новостями", чтобы приобрести некое преимущество?

- Возможно, но маловероятно, - сказал Осри. - Не думаю, чтобы он, первым из рифтеров, проделал весь этот путь, чтобы осложнять переговоры двойной игрой.

- Кто же тогда? Разве ты не можешь это выяснить?

- "Новости" зажимаются еще больше, чем военные, когда речь заходит об их источниках. Они не станут говорить, если ждут от этого источника еще чего-то.

- Кто же все-таки? - повторила Фиэрин.

- Быть может, сейчас не так важно "кто", как "зачем".

- Ясно зачем - чтобы расстроить союз с рифтерами, - заявила Фиэрин.

- Отчасти да, - сказал Осри так тихо, что она едва расслышала.

- Но какая будет выгода этому человеку, если союз развалится? Мы проиграем войну, только и всего. Выходит, он враг?

- Тот, кто передал информацию 25-му каналу, заручился, видимо, тем, что рифтеры будут представлены в положительном свете, - заметил Себастьян.

- Но 99-й это не остановило, - с гримасой ответила Фиэрин. - Они собрали всю старую грязь о рифтерских зверствах и вероломстве - то, чем потчевали нас перед процессом Джеса. Я понимаю, к чему вы клоните: тот же источник мог дать информацию о Хуманополисе и 99-му, и любому другому каналу.

- Совершенно верно, - сказал Себастьян. - Выбор 25-го капала не менее красноречив, чем сегодняшняя церемония. Это зашифрованное послание - или выпад в некой безмолвной дуэли.

Фиэрин, глядя на него, перебрала в уме весь этот странный разговор - и внезапно все стало па место.

- Вы имеете в виду Ваннис, не так ли? Ваннис и Брендона. Мужчины не ответили, но в этом и не было нужды.

15

РАДИУС СИСТЕМЫ

ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Кювернат Ювяшжт, стоя перед видеоэкраном, смотрел, как исчезает за кормой "Кулак Должара". Сенсорный ряд маленького челнока переставал давать четкую картину, и изображение начинало распадаться.

Ювяшжт, не склонный к самокопанию, испытывал, однако, весьма противоречивые эмоции. Первое место держали возмущение упрямством Аватара опасное чувство - и гнев оттого, что его на три дня отрывают от командования, не говоря уж о времени, которое ему придется провести на Пожирателе Солнц. Одноразовые коды, которые используются теперь при переговорах между Пожирателем и "Кулаком", расколоть невозможно - зачем же понадобилось его физическое присутствие на стратегическом совещании, устраиваемом Аватаром? Что, если панархисты начнут атаку, пока он будет на станции?

Ювяшжт принудил себя оставить пилота делать свое дело и пошел обратно в свою каюту, единственную на корабле. В коридоре ему пришлось пройти мимо грубияна рифтера и его барканца. Его внимание привлекло движение, которое сделал рифтер в сторону длинного футляра у своих ног, но он промолчал. То, что им придется провести два дня на не слишком удобных сиденьях, ничуть его не смущало. Будь они Настоящими Людьми, они не обращали бы внимания на такие мелочи, а о прочих и вовсе нечего беспокоиться.

Когда он устроился в каюте, сенсоры совсем потеряли "Кулак" из виду он превратился в яркую звезду на фоне более тусклого скопления, где собирал свои силы невидимый враг.

А я сижу здесь, как заложник скуки Аватара. Сначала на ум Ювяшжту пришло другое слово, но он отогнал его. У человека меньшего калибра такая непреклонность действительно граничила бы с безумием, но Властелин-Мститель имеет власть подчинять реальность своим капризам - по крайней мере в том, что касается его подчиненных.

С этим Ювяшжт ничего поделать не мог. Гораздо больше угнетало его ощущение, что бюрократы-бори делают его пешкой в своей игре.

Он плюнул. Ничего, Барродах еще пожалеет об этом. И тайное послание от секретаря наследника даст ему, Ювяшжту, нужный рычаг, чтобы это осуществить. Фигу ему, а не стазисные заслонки. Открытие того, что у панархистов имеется рация, требует значительно больших шифровальных усилий - надо обеспечить безопасность переговоров с рифтерскими судами, которым одноразовые коды доверять нельзя. А программирование огров для обороны займет все оставшиеся мощности.

Его проняло холодом при мысли об этих неуклюжих гуманоидных фигурах, стоящих в трюме челнока. Ни дать ни взять кипанго, самые страшные из демонов карра, населяющих должарские легенды. Известно это барканцам или внешность, приданная ими стандартным панархистским ограм, - просто совпадение? И зачем Барродах затребовал на станцию этого рифтера, чье досье представляет собой отвратительную смесь разврата и беззаконий, вместе с барканцем?

Все дело в борьбе за престол. Эта мысль принесла с собой холодное дуновение. В такое время никто не может считать себя в безопасности.

Ювяшжт мотнул головой. Пусть об этом беспокоится Чар-Мелликат, командир тарканцев на Пожирателе Солнц, - ему, Ювяшжту, и без того есть чем заняться.

Некоторое время все его внимание поглощал непрерывный поток информации, поступающий по тугому лучу с его корабля. Но постепенно возрастающий разрыв между ним и "Кулаком Должара" обрекал его на роль наблюдателя при своем первом офицере. Ювяшжт качал терять терпение чувство бессилия, вызванное запаздывающей связью в реальном времени, было чуждо его натуре. Он так и не забыл едкого замечания какого-то рифтера во время гнусной гиперволновой передачи, которую навязали ему те две женщины в процессе битвы при Артелионе: "Ювяшжт ким Каруш-на бо-синнарах, гри туш пи-синнарх перро-ти!"

Он и теперь краснел, вспоминая это. Приравнивание чьей-то борьбы за продолжение рода к мастурбации - самое, пожалуй, тяжкое оскорбление в Должарском языке. Рифтера, который это сказал, так и не нашли - он укрылся за анонимностью гиперсвязи.

Воспоминание оживило то, что хуже всего влияло на его душевное равновесие: обманутые ожидания. Приближался Каруш-на Рахали, и прилив Должара вздымался в его крови - но теперь он окажется среди чужих.

Ювяшжт, будучи в одиночестве, позволил себе кислую гримасу. У него есть два дня, чтобы изучить список команды Пожирателя Солнц, которую он заложил в свой блокнот. Почему бы не начать прямо сейчас?

Он сел и включил блокнот. Среди тарканцев Аватара определенно должен найтись достойный соперник. Первое имя, попавшееся ему на глаза, заставило его поморщиться. Шо-Эрехнат Терреск-джи. Нет, только не она. Хотя то рифтерское шоу проскочило не по вине связистки, он все равно не забудет ее роли в этом деле.

Прозвенел вестник, и Ювяшжт отозвался резче, чем намеревался:

- Войдите.

Молодая женщина, младший офицер, прикомандированный к челноку, принесла ему обед. Тиадемет - он вспомнил ее имя - имела крепкое сложение. Он окинул ее оценивающим взглядом, но она даже не взглянула на него, соблюдая субординацию, и он потерял к ней интерес. В нем проснулся аппетит иного рода, и в животе заурчало от вкусного запаха, идущего от горячего судка.

Любопытство, однако, побудило его заговорить с эвошнат, когда она, отдав честь, уже собралась уйти:

- Что поделывает рифтер?

- Жалуется на пищу. - Эвошнат, к удивлению Ювяшжта, взглянула ему в глаза и добавила с оттенком юмора: - А также требует развлечений.

Ювяшжт поднял бровь.

- Я дала ему чип с дхош-Татхну.

- Но понимает ли он Истинную Речь?

Она покачала головой, кривя губы.

Ювяшжт рассмеялся. Стилизованная литургическая драма с ее девяноста девятью фигурами и тридцатью тремя обозначениями вряд ли придется по вкусу кому-то, кроме должарианца, даже и знающему язык. Интересно поймет ли рифтер, что этим ритуалом, который исполняется только перед Каруш-на Рахали, движет сексуальная энергия?

Ярко выраженное чувство юмора Тиадемет вновь пробудило его интерес к пей.

- Сядь, - приказал он и подвинул к ней судок. - Ешь. Набирайся сил для борьбы.

Она повиновалась со сдержанностью, приличной ее молодости. Ювяшжт продолжал рассматривать ее во время разговора и чувствовал, что она тоже к нему приглядывается. Следуя законам иерархии и обычая, они осведомились друг у друга о семье и клане и даже сочлись родством, происходящим от войн за продолжение рода между благородными семействами. На Должарском Флоте офицерами служили только нобли.

Разговор, как это часто случалось между офицерами единственного корабля, оставшегося во флоте Аватара после Ахеронта, перешел на союзников-рифтеров. Вынужденная зависимость от этой беззаконной, недисциплинированной орды коробила всех.

Вспомнив суетливое движение рифтера в коридоре, Ювяшжт спросил:

- Ты ведь присутствовала при обыске двух наших рифтеров? Тиадемет, к его удивлению, скорчила гримасу:

- Так точно, кювернат.

- Что у него в этом ящике? И почему его не поместили с остальным багажом?

Она ответила с хрипотцой, причину которой он не сразу понял:

- Он не захотел отдавать, и в ящике нет ничего серьезного. Это не оружие. То есть не совсем. - Тут Ювяшжт понял, что она до крайности смущена, и это его развеселило. Чувствуя мягкое тепло в паху, он медленно улыбнулся. Он знал, что ей придется договорить, и наслаждался своей невысказанной властью. - Это... протей.

- Что-что?

- Протей. Такое извращение.

Ювяшжт уставился на нее, и она отвела глаза. Семя Аватара, уж не смеется ли она над ним, намекая на то гнусное шоу, из-за которого он чуть не лишился своего корабля? Но наряду со сграхом в ней чувствовалась решимость, и это сбивало его с толку.

- Имитация мужского органа, - ровным служебным тоном пояснила Тиадемет.

Но ведь футляр чуть ли не метр длиной!

- Это все, что там есть? - уточнил Ювяшжт.

Она, видимо, приняла напряженность в его голосе за гнев и только кивнула в ответ. Напряжение Ювяшжта разразилось взрывом презрительного смеха.

- Стало быть, он вооружился для Каруш-на Рахали?

Она вытаращила на него глаза и тоже залилась мелодичным контральтовым смехом, от которого ему сделалось еще теплее. Возможно, ему не придется искать кого-то на станции - он возьмет ее с собой в качестве секретаря.

- Сначала я подумала, что это рука. - Тут она, перестав смеяться, с отвращением скривила рот. - Видели бы вы, как смотрел на эту вещь барканец.

Ювяшжт тоже оборвал смех.

- Они все извращенцы в Тысяче Солнц. Эти двое, бандит и троглодит, конечно, любовники, если не занимаются кое-чем похуже.

- Наверняка. Но он уверяет, что Аватар намерен наградить его и барканца за доставку огров. Говорит, что Барродах ему обещал.

- Бори, как всегда, что-то крутит. - Ювяшжт взмахнул рукой в воздухе, словно отгоняя дурной запах, - Пусть извращенцы имеют дело с себе подобными. У нас есть долг и честь - нам этого довольно.

Тиадемет, глядя прямо в глаза, повторила:

- Долг и честь. И борьба, укрепляющая нашу силу.

Ювяшжт за весь перелет от "Кулака Должара" до Пожирателя Солнц виделся с Хримом всего три раза, и каждое его появление приоткрывало Хриму, отсидевшему себе задницу, новую грань Должарского характера. В первый раз он проигнорировал Хрима, продемонстрировав иерассуждающую уверенность в своем превосходстве, общую для должарианцев и Дулу, и вызвав в капитане приступ привычной злости.

- Гнет из себя не хуже, чем старина Танри, - заметил Хрим ему вслед и улыбнулся, вспомнив, как славно хрустели кости архона под железной палкой. Интересно, Ювяшжт в таком случае тоже молчал бы? Вряд ли ему представится шанс это проверить.

Риоло вскинул глаза, явно опасаясь жучков в стенах, но Хриму было наплевать. Договор есть договор, хотя бы и со скользким слизняком Барродахом. А кропотливая работа Риоло позволит ему осуществить этот договор. Сто огров не то же самое, что крейсер, но в замкнутом пространстве Пожирателя Солнц они могут оказаться куда полезнее.

И эта паскудная Вийя со своими выжигателями мозгов ничего им сделать не сможет. Как-то Норио с нею ладит? Возможно, мозголаз ему обрадуется тогда Хрим и об него ноги вытрет. Капитан откинулся на твердую дипластовую спинку и погрузился в приятные мечты о мести и унижении врагов.

Второе свидание с Ювяшжтом продемонстрировало должарскую привычку повелевать и незавидное положение рифтерских союзников.

Хрим окончательно отсидел себе копчик - как ни садись, все равно больно. Они провели в этом узком коридоре больше сорока часов и выходили только в туалет, да и то под охраной. Воздух сделался затхлым, и было холодно.

Хрим свирепо смотрел на мирно спящего Риоло. Барканец отцепил свой громадный гульфик и приспособил его вместо подушки. Благодаря этому и своему малому росту он расположился почти что удобно.

Хрим перевел взгляд на футляр с шестеком. Он не представлял себе, как тяжко ему придется без него почти двое суток. Но Хрим помнил, как глянул Должарский офицер на него и на футляр. Может, засунуть шестек себе в брюки? Но даже если он на это отважится, его уж точно убьют на месте.

Проклятые должарианцы. Ни в чем не смыслят, кроме своих пыток.

На него упала тень - он поднял глаза и увидел женщину-офицера, глядящую на него бесстрастным взором.

- Чего надо? - рявкнул Хрим.

- Надо не мне, а кювернату. Мы эту разницу, в отличие от вас, понимаем.

Ухватив Хрима за грудки, она подняла его на ноги без видимого усилия. Это так его изумило, что какой-то миг он только хлопал глазами. Затем растерянность сменилась гневом, но женщина уже отпустила его и отвернулась. Это безмолвное оскорбление взбесило его еще больше.

Риоло тронул его за рукав и сказал, моргая опухшими со сна глазами:

- Капитан, не делайте ничего необдуманного. Может, мы получим какую-то информацию.

- У тебя только информация на уме, трог поганый. - Хрим стряхнул руку барканца и машинально поднял футляр с шесте ком. Все лучше, чем эта скука смертная, и он может действительно что-то узнать. Из рифтеров никто не знает, каковы условия жизни на Пожирателе Солнц, хотя байки рассказывают одна другой страшнее - а до станции осталось всего несколько часов.

Не успел он сделать и пары шагов к люку, как женщина бросила резко:

- Оставь это здесь.

- Это не оружие, и я его не оставлю.

- Я знаю, что это такое. Оставь свою мерзость здесь, иначе я вышвырну ее за борт.

Взбешенный Хрим поставил футляр на сиденье и пошел за женщиной. Придушить бы ее, связав предварительно покрепче. Хрим уже затаил на нее злобу в начале полета, когда она всучила ему видеочип, где должарианцы в дурацких костюмах машут руками, строят рожи, - теперь, столкнувшись с её недюжинной силой, он еще больше возненавидел эту бабу, ее начальника и Риоло, который углядел какой-то смысл в паскудном Должарском видео.

В каюте Ювяшжта было еще холоднее, и руки Хрима покрылись гусиной кожей. Должарианец некоторое время его игнорировал, но Хрим просто сел, не дожидаясь приглашения, и стал смотреть на офицера, от которого он, как все связанные с Эсабианом рифтеры, получал приказы, по ни разу не встречался с ним лично.

Наконец Ювяшжт соизволил поднять голову. Казалось, что его глаза, как черные колодцы, поглощают без остатка резкий свет, горящий у него над столом.

- Почему тебя зовут Хримом Беспощадным?

Хрим моргнул. Странное начало разговора. Перебрав в уме несколько ответов и не видя никакой уступчивости на лице Ювяшжта, он сказал попросту:

- Потому что я никого не щажу - и никому, кроме себя, не верю.

- Ты командуешь кораблем - разве ты не доверяешь своим людям?

- Они делают то, что я говорю, и знают, что будет с ними в противном случае. - По привычке Хрим вытянул ногу и тряхнул ею, чтобы выпустить шпору, но тут же покраснел, вспомнив, что шпоры с него сняли при посадке на челнок. В глазах должарианца мелькнула тень насмешки. - Беру пример с вас, - добавил Хрим и с удовлетворением увидел, что насмешка пропала.

- Между нами нет ничего общего, - отрезал Ювяшжт.

- Тогда как объяснить, что мы вместе летим к Аватару на этом челноке? - Эту фразу он произнес с сарказмом, балансирующим на грани дозволенного. Уж эти должарские придурки с их аватарами и демонами - чего еще и ждать от нижнесторонних, чья планета никому больше даром не нужна.

Челюсть должарианца дернулась, и он молчал почти минуту, не сводя с Хрима глаз. Хрим стойко выдерживал его взгляд, гадая, что Ювяшжту от него нужно.

Потом до него дошло. Я ведь заключил сделку с Барродахом, а он остался в стороне. Эта мысль успокоила рифтера. Может, Ювяшжт хочет получить информацию об этом договоре не меньше, чем Хрим - информацию о Пожирателе Солнц.

Кювернат, почуяв, должно быть, окрепшую уверенность Хрима, слегка расслабился.

- Может, ты и прав... до некоторой степени. - Эти слова дались Ювяшжту нелегко, и произнес он их без улыбки. - У нас действительно есть нечто общее... в чьих намерениях мы не можем быть уверены.

Моя, значит, правда! Хрим молча пожал плечами. Молчание затянулось, и Ювяшжт снова помрачнел.

- Не испытывай моего терпения, Хрим Беспощадный. Твое положение не столь безопасно, как ты думаешь. - Он нажал кнопку у себя на столе, и Хрим удивленно вскрикнул: на стенном экране появился причальный отсек "Цветка Лит", наполненный должарскими солдатами. - Ты думал, мы оставим тебе работающие реакторы? Ты останешься здесь, пока с панархистами не будет покончено, как и все твои собратья. - Должарианец в свой черед вложил немало сарказма в последнее слово. Пораженный Хрим молчал. - В твоих же интересах проявить некоторую уступчивость. Ты ничего не знаешь о Пожирателе Солнц, об интригах бори и о борьбе, которая разворачивается там в это самое время.

- Да знаю я о вашей поганой Карушне... - огрызнулся Хрим.

- Я говорю не об этой борьбе. Есть много такого, что тебе нужно знать, - особенно одна вещь. Я согласен поделиться с тобой, но сначала ты расскажешь мне о своем сговоре с Барродахом.

Миг спустя Хрим кивнул. Выбора у него действительно не было - и не будет, пока огров не активируют. Но Ювяшжт остановил его, не дав заговорить:

- Можешь не делать секрета из нашего разговора. Я даже настаиваю, чтобы ты доложил о нем. Барродах знает, что я это сделаю непременно, поэтому он не поверит ни одному твоему слову и предпочтет следить за нашими действиями,

Хрим фыркнул, ободренный злостью в голосе Ювяшжта.

- Этот слизняк такой изворотливый, что способен заглянуть в собственную задницу.

Кювернат приподнял уголок рта в намеке на улыбку.

- Зрелище, должно быть, не из приятных.

Хрим прыснул со смеху, и они продолжили разговор - если не по-приятельски, то по крайней мере соглашаясь в том, что от их общей судьбы им хорошего ждать не приходится.

Но по поводу упомянутого им особо важного факта кювернат сказал только:

- Возможно, это самое главное из того, что тебе следует знать, поэтому я открою тебе то, что следует, в нужное время. - Он загадочно улыбнулся, и нетерпение Хрима еще более усилилось.

И наконец, при своей третьей встрече с Ювяшжтом, всего за несколько минут до высадки на Пожирателе Солнц, Хрим испытал на себе должарскую жестокость, проявляющуюся даже в исполнении обещаний.

На этот раз Хрим, снова вызванный Ювяшжтом, явился к нему в каюту без промедления. Кювернат, как и раньше, сидел за столом, теперь заваленным бумагами. Теперь они, очевидно, снова держали связь с "Кулаком Должара" в реальном времени, и Ювяшжт опять принял командование на себя.

Он выключил пульт, когда рифтер вошел, но Хрим, решив не давать ему спуску, заговорил сразу:

- У меня к тебе еще вопрос: почему ты до сих пор всего лишь капитан? Ведь "кювернат" соответствует этому званию, верно?

Ювяшжт посмотрел на него долгим взглядом, словно оценивая его умственные способности, и сказал:

- Ты все равно не поймешь. Отвечу тебе так: лучше быть капитаном корабля Аватара, чем адмиралом всякого сброда. - Он встал, и на лице у него снова прорезалась эта загадочная улыбка. - Я обещал сообщить тебе последний факт относительно Пожирателя Солнц.

Хриму не нравилась эта улыбка - в ней было слишком много предвкушения. В приливе несвойственной ему интуиции рифтер вдруг осознал, что у него такую улыбку видели многие, а вот он у других - редко.

Но должарианец, не оставляя ему времени на раздумья, уже включил стенной экран.

- Мы чуть-чуть отклонились от курса, чтобы ты мог посмотреть Трофейный Риф.

- Чего?

- На Должаре существует обычай брать в качестве трофеев головы врагов. На Пожирателе Солнц, как я уже говорил, головы умерших выбрасываются в космос, и график выброса таков, что они выходят на общую орбиту вокруг станции. - Что-то слабо стукнулось о корпус, и улыбка Ювяшжта стала еще шире. - Они, естественно, заморожены и были бы весьма опасны, будь наша скорость немного выше.

Но Хрим уже не обращал внимания на должарианца - он смотрел на экран. В адском зареве сращенного диска черной дыры, имеющего вид окровавленного клинка, медленно вращалась груда мелких круглых предметов, мерцающих кристаллами льда.

Один из них двигался в сторону, противоположную движению этой жуткой кучи - при посредстве буксирного луча, как сообразил Хрим; он подплывал все ближе, пока не ткнулся в имиджер в страшной пародии на поцелуй. Вакуум придал выпученным глазам видимость сексуального экстаза, который они так долго делили и о котором Хрим никогда не забывал до конца, несмотря на шестек. Норио.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Атмосфера в покоях Аватара была так напряжена, что Моррийон невольно сдерживал дыхание. Даже Ювяшжт и Чар-Мелликат это чувствовали. Только Анарис, занимавший одно из двух кресел, выглядел совершенно спокойным, между тем как у его отца челюсти так и ходили - Аватар сидел молча и быстро плел проклятия. Его гнев давил на Моррийона физически. Даже непробиваемый обычно Лисантер запинался, и его руки слегка дрожали, когда он жестикулировал.

У Барродаха щека прыгала так, словно какой-то мелкий зверек пытался прогрызть путь наружу, а рот был крепко стиснут в сардонической гримасе.

- Метка гиперволнового шума в высочайшей степени совпадает с сенсорными показателями, полученными, когда в урианском квантопласте пробили отверстие. Напрашивается вывод, что где-то был поврежден или уничтожен урианский аппарат.

- Но почему из этого вытекает, что у панархистов есть гиперрация? спросил Барродах.

- Подобного звука мы никогда еще не слышали, - ответил Лисантер. Отсюда следует, что гиперрация или гиперреле никогда не подвергались разрушению, даже при взрыве корабля.

- И боев в этот период не было, - добавил Ювяшжт.

- Не мог ли поврежденный корабль упасть на звезду? - настаивал Барродах.

- На звезду ничего не падает, - бросил адмирал. - Все обломки погибших кораблей, имевших на борту гипертехнику, находятся на гиперболических орбитах.

Барродах снова обратился к Лисантеру с триумфом человека, нашедшего способ отклонить от себя обвинение:

- Но вы говорили, что, по вашим расчетам, взрыв корабля должен уничтожить...

- Очевидно, мои расчеты оказались неверными, - близким к срыву голосом ответил Лисантер. Моррийон испытывал к нему сочувствие и даже восхищение: человек испуган так, что горло сжимают спазмы, но честность, присущая истинному исследователю, побуждает его говорить.

Однако для тех, кто служит Должару, честность - добродетель смертельно опасная.

- Какова вероятность того, что у врага имеется больше одной гиперрации? - низким спокойным голосом спросил Анарис. Моррийон почувствовал, как досадует Барродах из-за того, что наследник отвлек внимание от неудачи ученого. Легкая улыбка Анариса тоже была ему понятна: наследник первый понял истинную цель, которую преследовали панархисты в битве при Артелионе: захват гиперрации.

- Это не поддается вычислению, - ответил Лисантер.

- Есть ли возможность, что кто-то еще понял значение этого шума? продолжал спрашивать Анарис.

- Прошу прощения, господин, - какое значение? Наличие у панархистов гиперрации? Нет. Они не имеют доступа к нашим записям.

Он имеет в виду Рифтхавен. Отдельные рифтерские корабли с гиперрациями в счет не идут,

- Вот-вот, - сказал Анарис, - В то время как панархисты знают, что мы знаем. Следует ожидать сначала шифрованного, а потом и открытого, пропагандистского вещания по гиперсвязи. Нельзя ли его заглушить?

- Если они выделят на это достаточное количество дискриминаторной энергии - нет.

- Если у них больше одной гиперрации, - сказал Ювяшжт, панархистскому флоту будут доступны все мощности Ареса. У них будет больше дискриминаторной энергии, чем у нас. - Кювернат смотрел угрюмо - он, конечно, вспоминает тот злосчастный секс-сюжет, который появился на тактических экранах "Кулака Должара" во время боя и чуть не стоил ему корабля.

- Теперь атаки можно ожидать раньше, чем предполагалось, - добавил Ювяшжт, - учитывая этот новый фактор и то, что враг, по словам гностора, не хуже нас знает о возрастающей мощности станции. Они не могут позволить себе выжидать.

Все это время Эсабиан молчал, и превращения дираж'у в его руках тревожили Моррийона. Поскольку Анарис должен был принять командование рифтерским флотом после активации Пожирателя Солнц, отец предоставлял ему наводить любые справки относительно этих все более ненадежных союзников.

Но Моррийон даже не думал принимать молчание Аватара за пассивность. Все, что Анарис говорит, позволяет отцу лучше понять его и увеличивает грозящую наследнику опасность. Это все равно что приближаться к невидимой энергетической стене, которая сожжет тебя, когда ты в нее упрешься. Ни Моррийон, ни его господин не могут точно знать, где расположена эта стена, - разгадать Аватара становится все труднее по мере его ухода в мир, создаваемый его волей.

В мир, где нет места никому, кроме него.

Моррийон снова переключил внимание на Анариса, который спросил:

- Кювернат Ювяшжт, возможно ли наладить мониторинг разбитых кораблей, чтобы помешать панархистам захватить новые гиперрации?

Ювяшжт покачал головой:

- Мне думается, у нас нет ни лишних кораблей, ни лишних мониторов для выполнения этой задачи. И что еще важнее, теперь мы должны будем выделить как можно больше компьютерных мощностей на криптографию и связь. Секретность моих переговоров с рифтерским флотом имеет первостепенное значение для обороны Пожирателя Солнц.

Моррийон ощутил прилив торжества, но поспешил скрыть это от чужих глаз. Быстрый косой взгляд подтвердил, что Барродах тоже скрывает свою реакцию - он даже виду не подал, как жестоко этот новый поворот событий расправился с его надеждами на лишние стазисные заслонки. Тат перехватила запись разговора, в котором Лисантер обещал Барродаху эти самые заслонки, и Моррийон не мог придумать, как бы этому помешать - до настоящего момента. Заслонки Барродах получил, но без контролирующей их компьютерной мощности они бесполезны.

- Нельзя забывать и о научных исследованиях, - возразил Лисантер тоном человека, убежденного в своей правоте. - Новая темпатка очень сильна. Я полагаю, мы находимся накануне решающего прорыва к контролю над Пожирателем Солнц.

- Связь важнее! - рявкнул Барродах, срывая свою досаду на ученом. Раз уж он лишился своих стазисных заслонок, пусть и Лисантеру ничего не достанется.

- Довольно, - молвил Аватар, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шорохом вентилятора. - Если у моего врага есть гиперрация, все переговоры отныне будут шифроваться на салом высшем уровне. - Взгляд Эсабиана от сложного, сплетенного им узла обратился к ученому. - Гностор, если у панархистских ученых есть гиперрация, то у них есть и квантовые блоки. - Моррийон отметил вежливое обращение. На данный момент Аватар простил ученому его оплошность. В сторону наследника бори не осмеливался взглянуть, но был уверен, что Анарис тоже сознает значение этого факта.

Эсабиан, что было характерно для него, не облек свое заявление в форму вопроса, но Лисантер ответил коротким кивком.

- У нас они используются для размягчения стен, чтобы пропускать в полученные отверстия провода.

Снова кивок. На лицах Лисантера, а потом и Ювяшжта забрезжило понимание.

- Да, мой господин. И это означает, что десантная атака все-таки возможна.

К своему изумлению, Моррийон прочел на лице Барродаха не страх, а облегчение. Секретарь Эсабиана поспешно вмешался в разговор, опередив Ювяшжта:

- У нас есть средства, чтобы справиться с этим, - сказал он, обращаясь к Аватару. - Хрим привез с собой сто огров. Для испытаний я взял только двух, чтобы не отнимать компьютерные мощности, необходимые для других нужд, - взгляд в сторону Лисантера, - но полагаю, что при достаточном количестве мощностей можно будет ускорить проверку и подготовить остальные девяносто восемь незамедлительно.

- Такова моя воля, - сказал Эсабиан, прекращая дискуссию. Барродах слегка расслабился, и Моррийон решил, что поручит Тат внимательно следить за использованием компьютерных мощностей.

- Гностор, - спросил Ювяшжт, - достаточно ли быстро срабатывают квантовые блоки, чтобы поместить их на десантные катера?

- Не думаю. Они должны прикрепляться к месту заранее.

- Тогда нам понадобится также патрулировать внешнюю поверхность станции, чтобы обнаруживать и уничтожать их.

Но технические подробности уже не интересовали Эсабиана.

- Деталями внешней обороны займется наследник, - объявил он, растянув свой дираж'у в сложную шестиугольную фигуру. Моррийон почувствовал, как напрягся Анарис, но не понял почему. Очередная стадия борьбы за власть, несомненно.

Эсабиан включил пульт между двумя креслами, и на голокартине появился Арес - съемка в реальном времени, осуществляемая кораблем с гиперрацией и широким сенсорным рядом. Облако кораблей вокруг станции как будто не уменьшилось, но Моррийон понимал, что панархисты используют камуфляж. С расстояния, на котором можно расположить сенсорный ряд, не рискуя его обнаружением, металлизированные дипластовые баллоны могут сойти и за крейсера, и за корабли меньшего размера.

- Это даже хорошо, что им известны наши планы. Пусть не тешат себя пустыми надеждами до того, как пламя Уров проглотит их.

16

АРЕС

На дипластовом экране, отделяющем амфитеатр сидений от Ситуационного Зала внизу, появилась дымка, частично заволакивающая звездно-глифовую голограмму Тысячи Солнц. Постепенно сгущаясь, дымка превратилась в изображение тактической рубки "Астреи".

Марго Нг посмотрела по сторонам, интересуясь, испытывают ли офицеры, аналитики и техники вокруг нее такое же странное чувство, наблюдая в реальном времени четырех человек, удаленных от них на пятьсот световых лет. Они его, несомненно, испытывали - и ей показалось, что она улавливает те же признаки в холодных аристократических чертах Джефа Кестлера, ныне командующего группировкой у Пожирателя Солнц. Рядом с ним стоял командор Мандрос Нукиэль, вызванный специально, а также капитаны Вапет и Терон.

Благодаря второй гиперрации, предоставленной Рифтхавеном, Арес имел теперь постоянную связь с "Астреей", покинувшей станцию две недели назад. В то же время с флотом вокруг Пожирателя Солнц продолжала поддерживаться и курьерская связь. Курьер с рапортом Нукиэля о событиях десятидневной давности прибыл несколько часов назад. Теперь этих десяти дней как не бывало - их съела сверхтехника Уров. Внезапный переход в реальное время действовал ошеломляюще.

Четверо космических офицеров, глядя на человека, сидящего рядом с Нг, отдали честь.

- Ваше величество, - произнес Кестлер.

- Вольно, адмирал, командор и капитаны, - ответил Панарх с приветливым, отменяющим формальности жестом.

Офицеры на экране уселись, и Нг заметила, что Нукиэль посмотрел в сторону, где сидела Элоатри с отцом и сыном Омиловыми. Гностор по праву присутствует на этой встрече, предшествующей высшему военному совету, который состоится через сорок часов, - но Верховной Фанессе, чтобы получить доступ сюда, пришлось сослаться на Протокол Габриэля.

- Прошу ввести нас в курс событий, - сказал Панарх, и продуманная банальность этих слов развеяла чувство нереальности, утвердив новый тактический порядок.

- После отправки последнего курьера новостей почти не было, - сообщил Кестлер. - Все идет куда более гладко, чем я мог предположить. Вся слава принадлежит командору Нукиэлю - это его заслуга.

- Внедрение рифтеров во флотские эскадры действительно идет как по маслу, - сказал Нукиэль. - Операции корабельного уровня проходят успешно, невзирая на не совсем привычный стиль рифтерского командования.

Давящую тишину нарушило легкое оживление. Единственной постоянной величиной в иерархии рифтерских кораблей было то, что никто из них не придерживался флотской модели командования.

Нг присматривалась к Нукиэлю. В его темной бороде появилась седина, которой не было во время их встречи в системе Глоррейке несколько месяцев назад, и морщины на худощавом лице стали глубже. На Аресе они почти не виделись - его направили командиром в систему Пожирателя Солнц еще до того, как ее назначили верховным адмиралом, а прежде их обязанности имели мало точек пересечения.

По-настоящему новым в нем было то, как легко он принял неформальный стиль общения, предложенный Панархом. В командовании он всегда был склонен к официальности. Это нельзя было приписать его новому назначению - личные особенности командиров в таких обстоятельствах проявляются еще ярче.

Но есть и другие виды стресса, подумала Нг, вспомнив, как он посмотрел на Элоатри. После спасения Панарха и его спутников-рифтеров от рифтхавенского флота Нукиэль рискнул своей карьерой ради неких нематериальных вещей, доставив своих пассажиров сначала не на Арес, а на Дезриен, религиозный центр Тысячи Солнц.

- Как обстоит дело с интеграцией персонала на отдельных кораблях? спросил Брендон. Нукиэлю запретили покидать орбиту Дезриена, вспомнила Нг, глядя на Панарха. Что же было с теми, кто своими ногами ступил на планету, где властвует Сновидение?

- Менее благополучно, - дернул ртом Нукиэль. - Флотский персонал на рифтерских кораблях, как и ожидалось, адаптируется хорошо. Правда, чем дольше они там находятся, тем менее сдержанными и, так сказать, более красочными становятся их рапорты.

- А рифтеры на кораблях Флота?

Кестлер промолчал, но на его лице отразилось презрение. Нукиэль, посмотрев на него, сказал:

- С этим труднее.

"Уверена, что это еще мягко сказано", - подумала Нг.

Проводимая Панархом политика сближения с рифтерской субкультурой требовала этого шага, несмотря на трудности и даже снижение боеготовности, связанные с внедрением рифтеров па военные корабли.

Нукиэль стал рассказывать, как он справляется с проблемами приспособляемости рифтеров к военной дисциплине, и Нг подумалось: "Именно поэтому Кестлер находится у Пожирателя Солнц, а я здесь". Кестлер выступил бы против намерения Панарха участвовать в атаке Флота на Пожирателя Солнц. Если бы он действовал заодно с такой величиной, как Ваннис Сефи-Картано, уже ведущей тонкую и очень эффективную работу против этого решения, Панарху пришлось бы отказаться от своего намерения.

Политика! Это слово следовало бы сделать синонимом дерьма. Нг почти завидовала неспособности Кестлера увязывать потребности Флота с более широкими перспективами, хотя именно эта неспособность обеспечила ей пост верховного адмирала.

- Как продвигается программа амнистии? - спросил Панарх, уходя от проблемы, не имеющей решения. Либо это сработает, либо нет - и в любом случае погибнут те, кто мог бы остаться в живых. Он решил, что одно другого стоит, и кончено, дело Флота совершить все возможное, на что способны люди, сталь и дипласт.

- Пирожкометание себя оправдывает, - сказал Нукиэль, приспосабливаясь к перемене темы. - Как рапорты келлийских разведчиков, так и сенсорное наблюдение показывают предсказуемую реакцию: более плотную концентрацию сил в ответ на тревожные сигналы мониторов и замедление скорости патрулирования. - Командор улыбнулся и вдруг, как ни странно, помолодел это была улыбка человека, который делает то, чему учился всю жизнь, и счастлив этим, какую бы цену ему ни приходилось платить. - Типичное должарское мышление: не оставлять ни один рифтерский корабль в одиночестве, чтобы никто не мог воспользоваться амнистией. Потому и перебежчиков пока нет.

Если только вся группировка целиком перейдет к нам. Но должарианцы знают так же, как и Флот, что рифтеры, заключившие союз с Властелином-Мстителем, не доверяют никому. Они даже не могут переговорить со своими собратьями по гиперсвязи после устрашающего наказания, постигшего "Арависскую ведьму".

- Оно и к лучшему, - сказал Панарх. - Нам пришлось бы интернировать их и выделить людей для их охраны. Все станет ясно во время боя. Если они решат, что сдаться возможно, то будут драться не слишком ожесточенно. - Нг поняла, что Брендон говорит это для людей вроде Омилова и Элоатри, несведущих в военном деле.

- Мы перехватили несколько разговоров по обычной связи - у келлийских разведчиков это очень хорошо получается. Теперь, будучи связаны с компьютерами Ареса, мы, возможно, сможем расшифровать их, - сказал Нукиэль.

- Больше того, - вмешался Терон, пошевельнув густыми рыжеватыми бровями, - мы получили ключ к гиперволновым переговорам,

- Аналитики теперь уверены, что "Кулак Должара" каждый раз шифрует свои переговоры по-новому, - сказала Нг. - Как и мы здесь. Технология одноразовых шифровальных блокнотов - такой термин употреблялся две тысячи лет назад - по-прежнему остается единственной, не поддающейся расшифровке. Но она. бесполезна там, где кто-то может такой блокнот продать, - поэтому Должар не навязывает их своим рифтерским союзникам. А кодами Братства после случая с "Ведьмой" пользоваться больше нельзя.

Один из аналитиков задал какой-то вопрос о гиперволновой связи. Нг, уже зная ответ, перевела взгляд на эпистемиков - они работали за своими пультами спиной к экрану, переводя новые сведения в символическую форму и вплетая их в массив информации аресских компьютерных узлов. Эта работа в каком-то смысле никогда не закончится - ведь информация размножается делением, и новые звенья, тоже превращаясь в информацию, уходят глубоко в многовековые слои знаний аресской системы.

Нг узнала соларха Ризо Гамуна, чьи темные пальцы так и плясали по клавишам. Других она знала по их досье - здесь были равным образом представлены обе фракции, оспаривающие судьбу Пожирателя Солнц, что оправдывалось природой совещания: ведь это сеанс связи, а не дискуссия. Дискуссия разгорится через неполных двое суток на большом совете. А в промежутке следует уделять равное внимание обеим альтернативным версиям.

- Наша единственная надежда, - сказала другая женщина-офицер, криптолог, судя по форме, - это перегрузить их дискриминаторы, как при Артелионе. - С нотками юмора в голосе она закончила свою мысль: - Теперь, опираясь на аресскую систему, мы сможем это сделать, даже если должарианцы без остановки создают новые мощности.

- Но они, без сомнения, будут опираться на систему Артелиона, уточнил Вапет, - даже если им не удастся расшифровать флотские архивы.

- Способны ли. они довериться системе Мандалы? - возразил какой-то аналитик,

- Зависит от степени нашего нажима, - сказал Кестлер, вновь беря контроль над дискуссией в свои руки. - И мы должны нажать как следует. Учитывая растущую активацию Пожирателя Солнц, пора, я думаю, переходить к серьезным мерам. Пусть увидят, что у нас есть зубы.

Панарх слегка изменил положение, но ответил кратко:

- Полагаемся на ваше суждение.

Кестлер молча поклонился. Пришло его время доказать свою лояльность, подтвердить свою вассальную клятву. Когда же я выполню свою ?

Позже, в тишине своих комнат, она с новой силой ощутила, что ей недостает какого-то важного фрагмента информации. Тихо, почти неслышно, играла келлийская музыка, и ее тройственный ритм действовал почти гипнотически. Она снимала физическое напряжение и усиливала высшие функции мозга, родственные таинственному Сновидению.

Она снова связалась с массивом, содержащим всю информацию об атаке на Пожиратель Солнц. Мощность Флота, мощность Пожирателя Солнц, тактические планы. Сухие факты.

"Нет, - подумала она в конце концов, опустив руки на клавиатуру, - не о вооружении и тактике нужно сейчас думать". Повинуясь едва зародившейся мысли, она убрала канал связи и вызвала то, с чего начала свою первую ночь здесь, когда обнаружила секретные записи верховных адмиралов. Она перескочила к концу символической карты и кружным путем двинулась к массиву, куда ее пост обеспечит ей доступ. Панархи бывали на Аресе лишь во времена кризисов - на что же опирался верховный адмирал, чтобы соблюсти баланс власти с правителем Тысячи Солнц?

Над пультом загорелась голограмма - схематическое изображение Ареса, пронизанное кровеносными сосудами электрокабелей, вентиляции, водоснабжения и транспорта. Марго остановилась, и посетившая ее мысль обрисовалась во всей полноте.

"Теларну" с испытаний отозвал сам Панарх - зачем ему это было нужно? Капитан рифтеров, Вийя, помогла низложить трех изменников, чья алчность и злоба позволили Эсабиану осуществить давно вынашиваемую месть, - но как могло случиться, что рифтера допустили в информационное пространство Ареса?

Нг вспомнился тест на разрушение гиперреле. Панарх присутствовал на нем, но молчал, если не считать пары вопросов в самом начале.

Да, он молчал. Нг нахмурилась, стараясь поточнее припомнить все, что тогда происходило. Ничего необычного в его поведении не было - иначе окружающие заметили бы это и потом начались бы пересуды или хотя бы намеки.

Но был момент, когда внимание Панарха как будто обострилось: после первого этапа, из которого вытекало, что уничтожение Пожирателя Солнц неизбежно, и другой момент, когда он как будто расслабился: после второго этапа, доказавшего, что квантовыми блоками десантная атака возможна и что уничтожению можно противопоставить захват.

Она не заметила бы ни того ни другого, если бы он сам не захотел. А после эксперимента он назначил совместное заседание Малого Совета и Стратегического Совета Флота, чтобы окончательно утвердить план предстоящей операции.

И был третий момент несколько часов назад, когда Кестлер упомянул о возрастании мощности Пожирателя Солнц и обусловленной этим эскалации военных действий.

Нг ощутила холодок неуверенности, уже знакомый ей по прошлым вхождениям в лабиринты высокой политики; она заметила, что отбивает пальцами тройной келлийский ритм, и заставила себя расслабиться.

Панарх объявил созыв объединенного совета тем, что это символически продемонстрирует единство военных и гражданских интересов; это перекликалось с неоглашенной идеей о том, что новый союз рифтеров и панархистов требует его личного участия в атаке.

Суть заключалась в том, что гражданская часть Малого Совета горячо выступает против уничтожения Пожирателя Солнц и за использование его в мирных целях. Сверхзвуковая связь и распространение энергии предлагают слишком много возможностей, чтобы отказаться от них.

Так чего же хочет Панарх? Леди Ваннис пока ни словом, ни действием не выразила своего отношения к судьбе Пожирателя Солнц. Похоже, она и Брендон в анклаве сосуществуют в полной гармонии и часто вместе принимают гостей. Но Атон Фазо, прилежно посещающий все бесконечные обеды, приемы, балы и концерты, вынес оттуда твердое убеждение: Ваннис деликатно, но непреклонно употребляет все свое немалое влияние, чтобы побудить политиков потребовать от Панарха неучастия в боевых действиях. Почему же она так упорно противится намерению Брендена покинуть Арес? И почему Брендон это терпит?

Словно пузырь из неизведанных глубин, перед Нг встал Камень Прометея, показанный 25-м каналом. Нг пробежала по клавишам пульта. Почти вся программа, за исключением Пятого блока и Аркадского Анклава, погасла. Какой-то миг разноцветные нити коммуникаций, связующие два этих островка, еще светились - потом погасли и они, кроме линий транспорта и лифтов. Еще немного - и артерии общественного транспорта тоже исчезли. Остались только секретные, закодированные линии.

Марго, переводя дыхание, совместила темпоральные параметры с личными кодами высшего уровня. На схеме остались едва заметные световые прожилки, но их было довольно, чтобы связать рифтерского капитана с правителем Тысячи Солнц нитями прочнее моноволокна: они посещали друг друга не один, а несколько раз.

Присвистнув, Марго выключила пульт.

Поднявшись по ступеням, она остановилась перед огромным иллюминатором, откуда открывался вид на внешнюю поверхность онейла, на космос и скопище кораблей вокруг станции. Одно из самых трудных своих решений Нг приняла не тогда, когда вступила в бой над Артелионом, бывший не чем иным, как военной хитростью, - но потом, когда с остатками своего изувеченного флота решила идти на Арес с захваченной гиперрацией. Будь у нее хоть малейшая возможность остаться и лично возглавить поиск пропавших кораблей - поиск "Фалткомара" и Метеллуса, которого она любила больше двадцати лет, - она бы это сделала.

"Я знаю, чего хочет Брендон, - подумала она, глядя на холодную красу космоса. - Долг вынудит его подчиниться высшей необходимости, как сделала я при Артелионе, но он постарается воспрепятствовать уничтожению станции".

Теперь она знала Брендона хай-Аркада - и доверяла ему - достаточно, чтобы понимать: это всего лишь одна из причин, пусть и самая главная, побуждающая его отправиться вместе с Флотом к Пожирателю Солнц. Он не позволит личному интересу возвышаться над присягой, которую принес народам Тысячи Солнц.

Однако он сделает все, чтобы не только отправиться к Пожирателю Солнц, но и высадиться на самой станции. Вместе с десантом.

Вот и всё. Ей не нужно было слов и жестов, чтобы это знать. Нг засмеялась, вспомнив своего помощника Пертса Крайно, - который сам теперь стал капитаном. Он сказал ей перед самым возвращением на Арес с Геенны: "Помощник, не умеющий угадывать, в каком настроении его капитан, даже плевка не стоит".

Перте разбирался в ней лучше некуда, а она учится разбираться в Брендоне Аркаде,

Он постарается удовлетворить обе фракции, но рискнет своей жизнью ради сохранения Пожирателя Солнц, ради того, чтобы вырвать станцию из лап Эсабиана посредством десантной атаки.

Нг расхаживала взад и вперед, позабыв о времени. Как он это осуществит? Его выбор, как благожелательного правителя триллионов людей, ограничен. Он не станет губить чью-то карьеру, не станет отдавать приказы.

Она снова остановилась перед иллюминатором, глядя на ту часть Колпака, где помещались крейсера. Бортовые огни "Грозного" светили ровно, ободряюще. Задача у него потруднее, чем просто взять и занять место на катере. Ему понадобится скафандр, который делается по мерке для каждого десантника, это длительный процесс даже без подготовки, необходимой, чтобы овладеть целым арсеналом оружия и техники. И если все эти условия будут выполнены...

Все эти условия! Легко сказать. И почти невозможно сделать, не привлекая к себе внимания. Разве что найти другой способ.

Нг закусила губу, перебирая в уме своих людей. Разве что взять кого-нибудь вроде мелиарха Луабы Чац, раненной при Артелионе и собирающейся уйти в отставку.

Чац. Высокая, молчаливая, преданная не на жизнь, а на смерть. Согласится ли она стать участницей заговора? А если да, как свести ее с Панархом, не вызвав внимания к нему или к ней? И что, если я ошибаюсь?

Нг, покачав головой, включила пульт и музыку и начала одеваться к обеду. Главное, что проблема обозначена, а решение выплывет из подсознания если не среди соблазнов большего света, то во сне. Она найдет способ подсунуть Чац Брендону - и если она права, он сам все смекнет.

Взглянув напоследок на звезды и корабли за иллюминатором, Нг открыла дверь и вышла.

Я права. Спорю на звезду, которую он мне прицепил, что я права.

17

Несмотря на простоту Звездной палаты, Осри считал ее самым впечатляющим из всех виденных им помещений - подходящая сцена для стратегического совещания, которое решит судьбу Пожирателя Солнц. Огромный круглый зал расположен на металлической верхушке оси Ареса, и его стены и потолок из прозрачного дипласта заставляют человека сдерживать дыхание. За низкими перилами в нескольких метрах от невидимого купола находится кольцевая шахта, откуда периодически поднимаются группы людей. Одни спешат отойти от края, на других это как будто не действует. Хитроумная акустика, глушащая голоса, подчеркивает неумолимую реальность звезд и поверхности Колпака.

- Нижнесторонние и высокожители, - сказала внезапно Марго Нг рядом с Осри. - Различие даже здесь сказывается.

Он встретил ее, вице-адмирала Уилсонс и Фазо в лифтовой шахте, и она пригласила его присоединиться к ним, сказав, что у нее есть к нему вопросы, но с тех пор мало что говорила, а к нему и вовсе не обращалась.

- Еще рифтеры, - сказала Уилсонс. - Но здесь различие, возможно, и сгладится.

Осри заметил рифтхавенского синдика Хуманополиса в сопровождении рифтерского капитана Лохиэль и ее кузена Камерона бан-Маккензи, капитана эсминца "Клейдхем Мор". Оба рифтера тоже почти не обращали внимания на открывающийся за куполом вид.

- Возможно, - сказал Антон Фазо. - Лохиэль просто находка, но вот Хуманополис?

Парящие лампы, зависая над входящими группами, сопровождали их к широко расставленным пультам, и круги света падали на толстый ковер под ногами. Благодаря какому-то оптическому фокусу освещение ничуть не заглушало сияния звезд и красного гиганта, чей лимб выгибался над Колпаком, бросая длинные тени на крейсера в ремонтных ямах, усеивающих металлическую поверхность во всех направлениях. Пять ярких звезд над головой тоже постепенно приобрели очертания подходящих крейсеров - последних, что остались от флота сектора Алеф-Нуль.

Космическая панорама снаружи не уступала человеческой внутри. Блуждающий взгляд Осри улавливал виньетки жестов, подчеркивающих напряженную атмосферу в зале: поднятую руку, повышение голоса, зажатую позу женщины, склонившейся над картой. Это затрагивало даже Дулу высшего круга точно общая для всех судьба сорвала с них маски; заставляя объединиться с другими против грозного наследия Уров. Скоро здесь определятся подробности атаки на Пожиратель Солнц - Панархия попытается вырвать у Эсабиана оружие, с помощью которого он перевернул тысячелетнюю историю Тысячи Солнц.

"Нет, - сказал себе Осри, глядя вокруг, - только попытался перевернуть. С Панархией еще не покончено".

Из шахты возникли новые лица, и в зале постепенно начали образовываться две группы. Антон Фазо, извинившись, присоединился к офицерам и аналитикам, собирающимся у большого пульта-стола. Это было ядро фракции, стоящей за уничтожение Пожирателя Солнц.

Дамана Уилсонс тоже отошла к более мелкой группе членов Малого Совета и штатских ученых у такого же стола в некотором отдалении от первого. Возглавив отрасль инфонетики после того, как Дулу выбросили Гештар аль-Гессинав в космос, адмирал, видимо, сочла себя обязанной попытаться спасти базу техники, которая могла обеспечить работу межзвездного ДатаНета в реальном времени. Интересы всех штатских лиц, входящих в ее фракцию, совпадали с мнением Панарха.

Правда, по разным причинам. Осри под влиянием разговора с Брендоном вспомнил утонченную Ваннис Сефи-Картано, с улыбчивой грацией переходящей от одной группы к другой на каждом светском сборище. Многие, с которыми она беседовала, были членами Малого Совета и прочими высокопоставленными лицами.

Человека, чья решимость спасти Пожирателя Солнц была самой сильной, в группе Уилсонс не было. Казалось, что отца Осри окружает пузырь того самого вакуума, который простирался за дипластовым куполом. С ним были только Изабет, его старший техник, Верховная Фанесса Элоатри и еще несколько человек. Осри хотелось присоединиться к ним, но он не мог это сделать без разрешения верховного адмирала.

Глаза отца слегка расширились, и Осри увидел, что из шахты поднимается Панарх. Марго Нг поклонилась согласно обстановке. Звездная Палата считается мостиком Ареса, и капитан здесь она, так же как и на "Грозном", Осри четко отсалютовал, и Брендон в ответ наклонил голову, юмористически приподняв уголок рта.

Он встречается с флотскими ha их территории и наслаждается предстоящей схваткой. Теперь Осри понял причину своего присутствия здесь - и верховный адмирал тоже поняла. Только так Панарх может показать, какой вариант действий предпочитает. Это предполагает наличие между Нг и Брендоном понимания, о котором Осри не подозревал. Что, в свою очередь, дает понять, насколько он сложен, человек, некогда столь презираемый Осри, а теперь ставший его другом и сюзереном.

У него столько же граней, сколько людей в его жизни. Это-то больше всего и удручало Осри в его дулусском наследии. Так легко распасться на части и забыть о реальности за многочисленными ролями.

Но теперь Осри знал, что Брендон - истинный Аркад, равный по масштабу всем испытаниям, в тысячелетнем противостоянии которым сформировалась его династия. Официальный белый костюм правителя, носящего траур, лишь подчеркивает его обаяние, не оставлявшее его и тогда, когда он в потрепанном комбинезоне драил рифтерские двигатели.

Брендон ничего не говорил и не двигался с места.

Постепенно внимание зала стало обращаться к нему, и гул голосов затих. За куполом позади Панарха вспыхнул свет - это первый из прибывших крейсеров опустился в свое углубление.

В зале установилась тишина, а Себастьян Омилов размышлял о двух людях рядом с Панархом: верховном адмирале и Осри. Официально его сын все еще считается офицером по связи с проектом "Юпитер"; он присутствует здесь в этом качестве последний раз, прежде чем отправиться в систему Пожирателя Солнц и занять место навигатора на рифтерском эсминце "Глория". Этот факт и присутствие Малого Совета с его сильным протекционистским уклоном вселяли в Омилова надежду, что его кропотливое политиканство принесло свои плоды. Но каково мнение верховного адмирала? Не явится ли оно решающим перевесом для тех, кто хочет уничтожения Урианской станции? Встречи с ней не дали Омилову никакого намека на ее точку зрения.

Брендон выждал, когда утихнет легкая сейсмическая дрожь, вызванная посадкой крейсера, и лишь тогда заговорил. Омилову тон его голоса, слышного благодаря сложной акустике всем и каждому под куполом, показался почти разговорным. Но на его фоне, как раскаты огромного колокола, звучали через длинные интервалы колебания садящихся крейсеров, делающие слова Панарха как нельзя более весомыми.

- Сила, зародившаяся еще до того, как мы стали людьми, сделалась оружием в руках безжалостного врага. Ей мы противопоставляем наше понимание Единосущия, воплощенное в нашей науке и, что еще важнее, в нашей человечности. Мы не знаем, будет ли этого достаточно.

Но мы - Феникс. Вырвавшись из тоталитарного Солнечного Коллектива, люди Утерянной Земли прошли через Воронку, чтобы создать новые миры в Тысяче Солнц. Из праха их мечтаний Джаспар Аркад вместе со всеми нашими предками возвел Тысячелетний Мир. Теперь и мир тоже сгорел в пламени конфликта, которое мы же сами помогли разжечь.

Такого поворота Омилов не ожидал. Он посмотрел по сторонам и увидел испуг на многих запрокинутых лицах.

- В легендах Утерянной Земли Феникс сам возводил свой костер, подбирая самые редкие и драгоценные породы дерева. Мы таких усилий не прилагали - мы просто позволили разобщенности, вызванной межзвездными расстояниями и разными условиями жизни, перерасти в пожар, грозящий не очистить, но уничтожить пас. Враг, несмотря на свое проникновение в тайны Уров, был бы бессилен, если бы не эта разобщенность.

Джеп Хуманополис растянул рот в свирепой улыбке, у многих других вид был ошеломленный. Расхождение легкого тона Брендона с тяжестью его слов будоражило, а заново вспомянутые трения между нижнесторонними-высокожителями-рифтерами расшатывали противоположные позиции "сохранить - уничтожить". Впервые за много недель Омилов испытал прилив надежды.

- Либо мы избавимся от этой разобщенности, либо перестанем существовать. - Условное будущее время, использованное Панархом, придало его утверждению силу приказа. Реакция зала не уступала ударной волне очередного причаливающего крейсера, и свет из радиантов корабля озарил последнего из Аркадов. Омилов ощутил благоговейный трепет. Никогда еще он не видел, чтобы символами манипулировали с такой легкостью. На лице верховного адмирала, стоящей рядом с Панархом, отразилось легкое удовлетворение.

Панарх сделал руками сдержанный жест, вобравший в себя все окружающее.

- Так давайте же сложим свой костер здесь, собрав все наши ресурсы, чтобы человечество, подобно Фениксу, вновь обрело бессмертие в пламени этой войны.

Он умолк, и в зале настала тишина. Элоатри рядом с Омиловым тихо молвила:

- "В этот день мы зажжем такую свечу..." [Слова, сказанные епископом Латимером епископу Ридли перед сожжением их на костре.]

Затем он услышал свое имя:

- Гностор Омилов, прошу вас открыть совещание своим докладом.

Себастьян прошел к своему пульту, пытаясь осмыслить то, что услышал сейчас, - и слова, и заложенную в них символику. Призыв Панарха к единству включал и рифтеров на Пожирателе Солнц, не упоминая о них; негласное участие верховного адмирала в посадке эскадры из Алеф-Нуль ясно давало понять, что она на стороне Панарха, и смысл присутствия здесь Осри тоже становился понятен. Ему, Омилову, больше нет нужды искажать свои данные мысль, против которой восставало все его существо, несмотря на страх, что Пожиратель Солнц может быть приговорен даже теперь. Он представит наиболее драматические факты - а перед лицом того, что им предстоит, особенно драматизировать не придется - и положится на то, что вызванные этим эмоции помогут решить стратегический спор.

Ирония ситуации заставила его улыбнуться. Вот оно, коловращение жизни! Теперь он зависит от Брендона почти так же, как Брендон зависел от него во время той конфронтации в кабинете Найберга, утвердившей бывшего ученика Омилова в его наследственных правах.

Себастьян Омилов твердой рукой включил пульт и стал излагать историю уров в теперешнем своем понимании.

Джеп Хуманополис слушал Панарха с глубоким удовлетворением, зная, что выиграл свою игру. То, что он покинул Рифтхавен, оставив его на милость двух других членов триумвирата, могло бы обернуться политическим самоубийством, но глубина и здравый смысл, проявленные новым Панархом, подтвердили, что это был мудрый шаг. Он вернется на Рифтхавен с триумфом как создатель нового соглашения между рифтерами и Панархией.

Если, конечно, атака пройдет удачно. Джеп подивился этой своей мысли, непривычно объединяющей рифтеров с панархистами. Но выбирать не из чего. Должар нам и вовсе жить не даст.

Затем у Джепа, несмотря на его знакомство с голотехникой и проведенную в космосе жизнь, перехватило дыхание. Прозрачный купол затуманился, и пламя из радиантов последнего крейсера превратилось в пульсирующее свечение, которое тоже померкло, сменившись видом на спиральную галактику, снятым сверху.

- То, что вы здесь видите, не видел еще ни один человек, - сказал гностор. - Это восстановление истины по фактам, наблюдаемое с точки, до которой самым быстрым нашим кораблям пришлось бы лететь тысячу лет.

Перспектива сместилась, и среди ровных витков спирали на одной стороне галактики показалась трещина - узкое копье тьмы, пронизывающее крутящуюся солнечную материю и обломки звезд, протянувшееся из центра галактической линзы почти до самого края.

- Мы привыкли говорить о Рифте так, словно это всего лишь часть Тысячи Солнц, - продолжал Омилов. У наконечника темного копья начал мерцать красный кружок. - В действительности, как вы видите, Рифт неизмеримо больше нашей крошечной звездной делянки... - Гностор сделал паузу - то ли для пущего эффекта, то ли не решаясь высказать то, что собирался. - И это явление нельзя назвать естественным,

Перспектива переместилась к центру галактики. На фоне звездных скоплений, разлетающихся, как искры на ветру, открылось огненное жерло, словно грозящее поглотить зрителей.

- За много веков до возникновения человечества Тысяча Солнц была только фрагментом этой части галактики, и населяла ее раса, которую мы называем Ур. Мы не знаем, насколько обширны были их владения. Даже самые далекие наши экспедиции за пределы Окраин обнаруживали Обреченные Миры ужасающие произведения искусства, оставленные Урами. Но мы можем с уверенностью сказать, что даже Уры при всем их могуществе не имели власти над центром нашей галактики, областью бушующих энергий и искривленного пространства, где до сих пор пылают огни творения.

Хуманополис испытал головокружение - казалось, что Звездная Палата со всеми, кто в ней был, летит прямо в огненный водоворот, адский котел из плазмы и распадающейся материи, вечно нисходящей к уничтожению в огромной черной дыре, занимающей центр галактики. Пространство вокруг казалось искривленным; Джеп прямо-таки чувствовал, как приливные силы громадной аномалии охватывают его своими неразгибаемыми пальцами.

- Десять миллионов лет назад некий враг, или некая сила, или нечто другое, для чего у нас нет ни слов, ни понятий, возникло из сердца галактики, бросив вызов гегемонии Уров.

Точка наблюдения, заставив Джепа пошатнуться, описала круг и понеслась вдоль плоскости галактики вместе с Рифтом, среди разбитых звезд и туманностей и пыли раздробленных планет. По обе стороны в величественной тишине проплывали звездные стены, и отдельные солнца, вспыхивая, улетали назад.

- Мы не знаем, кто из них победил - возможно, победителя не было вовсе, - но и Уры, и противостоящая им сила исчезли из Единосущия. И поле их битвы, где они сражались неведомым оружием, превратилось затем в Рифт.

Звездные стены сузились, приобретя сходство с кишечником некоего чудовища, и устремились к какой-то звездной системе.

Затем движение остановилось, и перед собранием возникла диковинная конструкция из переплетенных труб и конусов, чей материал не был ни металлом, ни живой материей. Позади нес пылал бинарий черной дыры.

- Теперь мы знаем, что это было за оружие. Здесь война - если это была война, а не полное уничтожение - закончилась, и здесь же кончается Рифт, оставляя позади только этот Пожиратель Солнц, находящийся ныне в руках Должара.

Последующая долгая пауза заставила Хуманополиса напрячься - он полагал, что с остальными происходит то же самое, но, посмотрев на Панарха, увидел только спокойное внимание,

- Пожиратель Солнц, - снова произнес Омилов. - Одно из устройств, которое, как мы теперь полагаем, создали Рифт.

Ему не нужно было делать ударения на словах "Пожиратель Солнц" - они рванули в голове у Джепа, как новая звезда. Ну конечно! Почему мы, собственно, думали, что он один такой? Ответ напрашивался сам собой: потому что хотели верить, что победа в нынешней схватке останется за ними навсегда. Но вечным ничего не бывает.

С легкой улыбкой Омилов уменьшил Пожиратель Солнц - теперь он занимал только часть купола, и снова стал виден Колпак с его тучами мелких судов, снующих теперь вокруг новоприбывших крейсеров.

Наступило долгое молчание. Хуманополис видел нерешительность на лицах многих людей, принадлежащих к обеим фракциям. Эффектный доклад гностора и истинный масштаб предстоящего поколебали все расчеты. Те, кто настаивал на сохранении Пожирателя Солнц, определенно задумались, а сторонники уничтожения задались вопросом, не останутся ли они беззащитными в случае обнаружения такого же устройства - если не чего-то похуже.

Сам рифтер, по правде сказать, не знал, чего хочет. Овладение техникой Уров, обеспечивающей мгновенную связь в космосе, не оставит места для рифтеров в Тысяче Солнц - им просто негде будет спрятаться. С другой стороны, напряжения, вызванные внедрением этой техники, могут запросто привести к расколу Панархии, и рифтерская субкультура освободится от каких бы то ни было ограничений.

Но хочет ли он этого? Прежде Джеп без колебаний ответил бы "да", а многие на Рифтхавене и теперь бы так ответили.

- Не скажете ли вы, насколько весомы выводы, входящие в основу вашего доклада? - Столб света выделил высокую женщину рядом с Хуманополисом. Эммари нур-Камдатус, член Малого Совета, обладающая значительными коммерческими интересами. - Откуда, например, известно, что именно Пожиратель Солнц создал Рифт?

- Сомнительно, что Рифт создал он один, - ответил гностор. - Подобных устройств могло быть много. - Он вывел на свой макет красное солнце бинария чёрной дыры, вокруг которого вращалась загадочная конструкция. Поперечный разрез солнца открыл множественные слои света в сопровождении целых серий глифов и цифр. - Но вернемся к вашему вопросу. Спектр звезды-спутника в системе Пожирателя Солнц показывает, что ее эволюция была прервана и ее ядерные реакции чем-то контролируются. Звезда стабильна, хотя не должна быть таковой на данном этапе. Мы можем только предположить, что контролирует ее Пожиратель Солнц, но этот вывод подтверждается увеличением радиуса звезды с тех пор, как должарианцы начали на станции свои эксперименты с темпатами.

- И это увеличение стало теперь постоянной величиной, - заметил офицер рядом с Антоном Фазо.

Больше он ничего не добавил, но в этом и не было нужды. Джепу и так был ясен военный и политический смысл этого заявления. Военный: время для нанесения удара сокращается, и цена атаки возрастает с каждым днем. Политический: непосредственной причиной этой новой угрозы явилось решение Панарха относительно рифтеров с "Телварны". И это распрекрасно зажимает рот фракции разрушителей - они не могут напирать на этот факт, не высказывая критики в адрес Панарха.

- Есть разница между контролем звезды и ее уничтожением, - возразил кто-то. Хуманополис, не узнав этого человека, слегка изогнул запястье. (Арман Димаг Нерушан, Парадиз), - сообщил босуэлл. Парадиз. Обреченный Мир, которому грозит неизбежная гибель от звездного взрыва через пятьдесят тысяч лет. Не надо спрашивать, на чьей он стороне.

- Верно, - ответил Омилов, - но плотность черных дыр в этой части Рифта, между ядром галактики и местонахождением Пожирателя Солнц, намного выше, чем при любом естественном процессе, - тогда как за Пожирателем Солнц, насколько нам известно, их нет совсем.

Последовали другие вопросы, и дискуссия постепенна перетекла из стратегической в тактическую, включающую в себя оба варианта действий. Хуманополис почти не уделял внимания военным деталям - это было вне его компетенции.

Он предпочитал наблюдать за людьми, регистрируя приливы и отливы мнений в Звездной Палате. Эту задачу ему облегчали исходящие неведомо откуда лучи, высвечивающие каждого оратора, и парящие лампы, висящие наиболее густо над самыми крупными группами.

Хуманополис никогда не делал вид, в отличие от многих известных ему людей, что хорошо понимает панархистов. Но за время своего пребывания на Аресе он убедился, что слишком легко поддался стереотипу, главенствующему в рифтерском общественном мнении. Панархисты, по крайней мере здесь на Аресе, не менее индивидуальны, чем любая группа рифтеров.

Впрочем, эти - результат естественного отбора, иначе они вообще не попали бы на Арес.

Дулуский лоск - вот характерная черта их общества; даже поллои ему подчиняются, как бы они это ни отрицали, - из-за этого и кажутся такими одинаковыми.

"Выучим еще один танец, только и всего", - думал рифтер, пока дискуссия двигалась к консенсусу. Собрание разбилось на две равные по величине группы, и компромисс казался неизбежным.

- ...но мы не можем больше читать гиперволновые сообщения, поскольку должарианцы вынуждают рифтеров принимать строгие меры секретности при шифровании, а сами перешли на одноразовые коды. Без этой информации десантная атака будет глупостью! Мы ничего не знаем об их обороне, - заявил лидер группы аналитиков.

- А они не могут читать наши сообщения, - высказался другой аналитик. Луч высветил швы на его темнокожем лице, и Марго Нг узнала коммандера Йергена нур-Лиронеса.

- Это негативный фактор, а мы нуждаемся в позитивной информации...

"Точно кригшпиль, - подумала Марго, - старинная разновидность шахматной игры, где один противник не видит фигур другого".

Пожалуй, всем в зале уже ясно, что два возможных варианта действий отнюдь не исключают друг друга. Панарх рядом с Нг слегка переступил с ноги на ногу, выдавая свое беспокойство. Многие повторяют то, что не раз уже говорилось - можно подумать, они не столько хотят убедить других, сколько послушать собственный голос. Еще немного - и нормальная человеческая реакция сделает компромисс невозможным.

Как только очередной оратор высказался, Нг отдала по босуэллу распоряжение, и автоматика зала, согласно положенной ей по рангу привилегии, направила свет на нее.

- Мне думается, мы достигли консенсуса. Атака будет двойной: десант добровольцев на Пожиратель Солнц, подкрепленный объединенным панархистско-рифтерским флотом, который будет сеять драконьи зубы и совершать рейды, - и наводка на станцию астероидов с целью ее уничтожения, если десант потерпит неудачу.

Под куполом вспыхнула световая сфера, переливающаяся желтыми, зелеными и красными огнями, - это дискриминаторы регистрировали импульсы босуэллов. В конце концов возобладал зеленый свет, а красный, приняв желтоватый оттенок, поблек, хотя и не исчез совсем.

Но Нг почти не замечала этого - сейчас она в полной мере ощущала, груз того, что только что совершила.

Она поклонилась Панарху, и он ответил ей, как предписывалось протоколом. Для всех присутствующих это означало только, что она передает решение в его руки, а он символически на это соглашается.

Но их взгляды, встретившись, выразили понимание, и Марго Нг, верховный адмирал Тысячи Солнц, поняла, что в действительности он соглашается не только с порядком атаки, но и с тем, что ей, Марго, возможно, придется сделать, и с тем, чего это ей будет стоить.

Ибо на одном из десантных катеров, с ее же ведома и согласия, будет он. Он будет на Пожирателе Солнц, когда астероиды достигнут точки, откуда возврат невозможен.

И если с Пожирателя Солнц не поступит сигнала о победе, решение об уничтожении станции - и всех, кто есть на ней, - падет на нее.

18

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Вийя, крутнувшись, нанесла удар ногой.

Жаим отвел его, сделав финт, направленный сначала ей в лицо, потом в живот. В вихре сконцентрированных движений она парировала его финты и сделала свой. Весь мир сосредоточился на Жаиме.

Это было облегчением... разрядкой...

Короткий судорожный вздох вывел ее из транса, и она, отступив на шаг, увидела багровеющее пятно на шее Жаима.

Его глаза помутнели, и он потряс головой и на миг уперся руками в колени.

- Здорово ты его, - сказал Локри сзади.

Монтроз подошел к Жаиму:

- Давай посмотрю?

- Нет. Я в порядке. - Жаим отвел руку, выпрямился и сказал Вийе: Продолжим.

Укол совести пробился сквозь миазмы страха и похоти, окутывающие ее мозг - густые и злобные, словно наделенные собственным разумом.

- Хватит, - сказала она и повалилась па стул.

Только тогда она увидела, как Жаим устал, и раскаяние побудило ее расширить диапазон своего внимания. Жаим подошел к подогревателю проверить, не осталось ли кафа. Легкая неуверенность в движениях и напряженность одной руки показывали, что он слишком заработался.

"А вот у меня энергии не убавляется", - подумала Вийя и перехватила взгляд Иварда. У нее уже не осталось места для сожалений - но ведь ее эмоциональный спектр, вероятно, сильно нарушает общение Единства, что, в свою очередь, сказывается на Иварде. Правда, когда он нуждается в духовном и эмоциональном убежище, келли как-то помогают ему. Но это убежище не совершенно. Сны о некой злобной сущности, обитающей на станции, участились, и даже келли не могут их разгадать.

Щупальце страха проникло в ее мысли, предвещая чей-то приход. Моррийон.

Дверь чавкнула, и в комнату вместе с Моррийоном вкатилась зловонная, подавляющая ум комбинация усталости, гнева и страха. От усилия не врываться внутрь он двигался еще более по-крабьи, чем всегда. Это в сочетании с внезапно усилившимся писком пси-заградника снаружи вызвало у Вийи тошноту.

Моррийон оглядел всю команду, ничем не выдавая своих мыслей, и сказал Вийе:

- Наследник вызывает вас к себе.

Жаим поднял голову, стиснув рот. Вийя, поборов тошноту, сказала:

- Я никуда не пойду, пока ты не уберешь энергию в этом проклятом карра-пси-заграднике.

Голова Моррийона дернулась, как от удара. Адреналин в нем вырос, как волновой фронт новой звезды, и Вийя поморщилась.

Он набрал на своем блокноте контрольный код, и давление, терзающее череп Вийи, частично уменьшилось. Ее связь с реальностью окрепла, и она заметила, как Седри Тетрис слегка кивнула и посмотрела на пульт. Контрольные коды пси-заградников - благодаря содействию Тат Омбрик. Впервые за целую вечность Вийя ощутила слабое желание улыбнуться.

- Пойдемте, - сказал Моррийон, снова открывая дверь.

Вийя последовала за ним. Выходя, она ощутила подавленность и недоумение Иварда, глубокое недоверие, которое испытывала в этой ситуации Седри, и тихий гнев Монтроза на собственное бессилие. Марим и Локри спали.

Немигающий взгляд Жаима следил за ней, пока дверь не закрылась.

Как только Вийя с Моррийоном вышли, Жаим метнулся к буфету и вылил в чашку остатки кафа. Какой-то миг он стоял, болтая напиток, густой и ароматный после нескольких часов на подогреве. Потом запрокинул голову и залпом выпил чашку.

Он вернулся к своей койке и повалился на нее, чтобы скрыть дрожь, которую не мог побороть. "Быстро же ты привык к элитному, смешанному из нескольких сортов кофе на Аресе", - с усмешкой сказал он себе.

"Телварна" знала толк в изысканных блюдах и напитках - как-никак ее камбузом заправлял голголский повар. Но кофе Монтроз им заваривал редко, только когда они были измотаны и нуждались в подзарядке - свое кулинарное творчество ему приходилось ограничивать продуктами, закупленными на Рифтхавене, с добавлением трав и овощей, которые он выращивал в гидропонных резервуарах.

В анклаве выбор продуктов был неограниченным, и Монтроз первый объявил, что шеф-повар, нанятый на время их экспедиции к Пожирателю Солнц, - первоклассный мастер, даже лучше его.

Жизнь на Пожирателе Солнц оказалась недюжинным испытанием для организма. Незатейливая должарская еда имела только две разновидности: сухую и кашистую. Бесспорно питательная, она не вызывала никакого аппетита, и Жаим, склонный находить символику во всех аспектах жизни, размышлял о том, как отношение к еде в разных культурах отражает отношение к личности.

Они хотят, чтобы мы были здоровыми, пока мы им нужны. Исполнив свое назначение, мы утратим всякую ценность для властей предержащих.

Власть предержащие... Интересно, Вийя уже там?

Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он стал смотреть на Иварда, ушедшего глубоко в себя. Парень с каждым днем становился все более странным - он один не имеет ничего против заточения на Пожирателе Солнц. Его ум с помощью келли блуждает по неведомым тропам. Единственна опасность - это страшные сны, которые изводят его.

Монтроз сидит на краешке койки, большой и уютный. Он глубоко несчастен здесь, потому что чувствует себя не у дел: ему даже стряпать не дают, и он ничем не может помочь своей команде. Жаим сильно подозревал, что только растущая дружба между Монтрозом и Седри Тетрис спасает кока от депрессии.

Тетрис сидит в такой же позе, опустив подбородок на руки, и хмуро смотрит на пульт. Вот она посмотрела на Монтроза - он пророкотал ей что-то, и ее некрасивое, увядшее лицо помолодело на миг от застенчивой улыбки. Здесь, где они вынуждены жить бок о бок, Жаим быстро научился ценить ее честность и спокойный характер. Ей как будто не составляло труда принимать каждого человека таким, как он есть, и в каждом находить что-то интересное.

Локри проснулся, когда закрылась дверь, и сел, лохматый и заспанный, рядом с Ивардом. Он сильно изменился за последние месяцы - и не только потому, что побывал под судом за убийство, которого не совершал. Жаим всегда его недолюбливал и не доверял ему. Его и теперь коробило от шуточек Локри, но чувство, что на него можно положиться в бою, крепло в Жаиме с каждым днем.

Марим лежит, подложив руки под щеку, и смотрит в стену. В ней тоже что-то изменилась - Жаим не понял пока что, но не думал, что эта перемена к лучшему.

Вийе Марим нравится - возможно, потому, что ведет себя с людьми так, как Вийя никогда бы себе не позволила. Это Жаим настоял на том, чтобы не открывать Марим их плана насчет Пожирателя Солнц в те последние напряженные дни на Аресе. Вийя, измотанная до предела, согласилась, хотя и заметила, что неспособность Марим хранить секреты касается только ее личных дел.

Позднее Жаим понял, что это правда, но ему уже было все равно. Теперь он чувствовал, что Марим затаила обиду, и пытался найти ненавязчивый способ решения этой проблемы. Марим, хоть тонкостью и не отличается, далеко не глупа.

Запертые в этой каюте, где единственные другие помещения - это освежитель и комната эйя, они получили возможность изучить друг друга досконально. Марим и Седри нашли способ выходить наружу. Случай с Марим тем удивительнее, что у нее нет никаких особых талантов. Хотя у суровых должарских солдат она, похоже, становится все популярнее. Седри подтверждает ее хвастливые рассказы о том, что в рекреационной теперь стало весело. Даже Лар говорил, что бори нравится там бывать.

Точнее, нравилось - до последнего времени, подумал Жаим. У него холодел затылок при мыслях о Каруш-па Рахали, о темной примитивной похоти охотника и страхе жертвы, придающим здешней жизни еще большую напряженность. Этот ритуал, столь скрупулезно соблюдаемый, за отсутствием индивидуальных черт представлялся Жаиму скорее символическим... Но с Вийей это не обсудишь.

А сейчас она наедине с Анарисом.

Моррийон молчал, идя с Вийей по коридорам. На перекрестках не было видно никого, кроме пары торопливо прошмыгнувших серых. У туннелей, ведущих в рециркуляторный сектор, стояли удвоенные посты. Даже от часовых-тарканцев шла сексуальная энергия, захлестывающая всю станцию. Но тарканцы, в отличие от серых, были подтянуты и готовы к бою - свой страх и фрустрацию они умело преобразовывали в гнев.

Они миновали последний охраняемый перекресток, и бори нажал на вестник у покоев Анариса. Дверь открылась, и Моррийон сделал Вийе знак войти - с каменным лицом, не глядя ей в глаза. Его подозрительность с оттенком какого-то злобного юмора кольнула Вийю, повысив ее собственный адреналин.

Она вышла, и ее сапоги бесшумно ступили на толстый, ручной работы ковер с темным старинным узором.

Анарис сидел на своем резном стуле за массивным столом, устремив на нее мрачный взгляд.

- Сядь, - махнул он в сторону единственного другого стула. - Хочешь настоящего кофе? - Он встал, выше ее ростом, прошел, не дожидаясь ответа, к буфету, где стоял черный с золотом сервиз, и налил дымящийся кофе в две керамические кружки. Щедрой рукой он добавил туда какой-то крепкий напиток, чей пряный запах смешался с ароматом кофе. Но работающее в усиленном режиме тианьги быстро всосало и то и другое, сделав воздух свежим и прохладным.

Кружки были большие, сделанные для крупных рук. Анарис поставил одну перед Вийей, и она охватила ее пальцами, заметив, как хорошо она подходит к ее ладони.

Глотнув обжигающий напиток, она сказала:

- У нас на корабле кофе лучше. - Анарис усмехнулся, и она спросила: Мне нужно активировать станцию полностью, чтобы как-то разнообразить наше питание?

- Здесь никакого разнообразия не существует. Что еще за нежности? Потворство своим вкусам - это извращение.

Она расслышала насмешливые ноты в этом излюбленном высказывании их предков.

- Не знаю, будет ли соблюдать это правило поколение, получившее доступ на планеты с развитым сельским хозяйством, - сказала она. - У нас на корабле богатый запас продуктов - почему мы не можем ими пользоваться?

- Каприз моего отца. - Ананрис показал кружкой па стену. Сегодня он был одет не по форме - в рубашку, брюки и . сапоги. - Включи станцию, и вы сможете поджарить и съесть Барродаха, если охота.

Она сделала еще глоток. Ликер обжигал горло.

- Разве что поджарить - есть не станем.

Он улыбнулся, глядя на нее поверх кружки. Она сделала третий глоток. Ликер уже проникал в кровь, смягчая психическую бомбардировку. Теперь она чувствовала сфокусированный луч Анариса, жгучий и прямой, как у лазера.

- Сядь, - сказал он снова, опустившись на собственный стул. Она оперлась рукой на спинку.

- Не хочу задерживаться надолго.

- Это предупреждение или угроза? - усмехнулся он.

- Заявление.

- Поговорим. Выпьем кофе.

- Не нашел лучшей добычи?

- Разумеется, нет, - поднял брови он. Полагает, что все зависит только от его прихоти. - Тем более что ты здесь долго не задержишься.

Его тон слегка изменился. Вийя, посмотрев на него, встретилась с его оценивающим взглядом, который он не потрудился отвести. Зная, как действует на людей ее собственный взгляд, он ответила ему тем же. Его юмористическое настроение усилилось, и он сказал:

- Барродах тебе этого не скажет и Лисантеру запретит, но после твоей последней попытки станция перешла на автоматический режим активации.

Страх пронзил ей виски, но она не подала виду.

- Значит, она еще не полностью пробудилась. - Анарис, как и раньше, не отреагировал на этот органический термин. Но он не знает, насколько этот термин точен. Вийя отвела в сторону мысли о том огромном, что спит в сердце Пожирателя Солнц - сейчас не время.

- Нет. По расчетам Лисантера, на это потребуется около шестидесяти дней.

Итак, моя жизнь измеряется терпением Аватара. Решив обдумать это - и то, как это отразится на планах панархистов, - позже, Вийя пожала плечами. Анарис сказал ей об этом не без причины - сейчас он начнет свою атаку. Пора нанести ответный удар.

Она поставила чашку.

- Кто знает о том, что в тебе есть хорейская кровь?

Он не проявил никакой наружной реакции, но его эмоциональный спектр сложный и чем-то неуловимо напоминающий спектр Брендона Аркада - дал резкий диссонанс и тут же восстановился снова.

- А ты откуда о ней знаешь?

- Тебе нечего ответить? - снова пожала плечами она.

- Ответ не имеет значения

Она взялась другой рукой за спинку стула и спросила, в точности скопировав Анариса:

- Угроза? Или предупреждение?

- Сядь. - Он засмеялся, допил свой кофе и внезапно встал. - Посиди! Впервые за много дней мне не скучно. Как же ты намерена распорядиться этой информацией - если тебе, конечно, кто-то поверит?

- Думаю, твоему отцу достаточно будет одного обвинения, - сказала она, оставшись стоять.

Он подошел к своему пульту и обернулся.

- Я его единственный наследник. Он слишком поторопился прикончить других, а медицина бессильна против облучения, которое он получил при Ахеронте. Если я умру, умрет и его род. - Анарис вернулся назад и стал лицом к Вийе. - Я подозреваю, что он знает о моем изъяне, но ничего не предпримет, пока не получит то, чего хочет.

- Такая адаптируемость достойна похвалы.

- Еще? - Анарис прошел к буфету. Золотой кофейник в его руках блеснул охряным цветом умирающего солнца.

- Нет.

- Скажи, что ты испытываешь к моему старому приятелю Брендону Аркаду?

- Благодарность.

Он оглянулся через плечо, приподняв брови.

- За рейд, который доводится совершить только раз в жизни. Анарис, коротко рассмеявшись, отсалютировал ей кружкой:

- Ты подняла целую бучу.

- И неплохо поживилась на этом.

- Отец тебе это припомнит, когда наша эпопея здесь закончится.

- Пусть сначала меня поймает.

Анарис не ответил, и она поняла: даже если она включит станцию, Джеррод Эсабиан рано или поздно прикажет ее убить. И для него чем раньше, тем лучше.

- Твое мнение о Барродахе?

- Будь я такой же психованной, я сидела бы па хоппере - или загнулась бы.

- А Моррийон?

Она пожала плечами, соблюдая нейтралитет.

- Что происходит с ним, я не знаю.

- И не надо, - с полным безразличием сказал Анарис.

Лисантер?

- Он живет ради своей работы. Я не подвергну опасности его жизнь, если скажу, что мне нравится беседовать с ним об урианских артефактах?

- Если ты скажешь об этом Барродаху, он просто прибавит еще один пунктик к своему длинному списку. - Анарис поставил чашку.

Фаянс решительно звякнул о металл. Слева от Вийи золотой кофейный сервиз мерцал в дрожащем пламени двух свечей. Справа над головой светила лампа - тяжелый металлический канделябр не горел. Затененная кровать в алькове казалась тихой пристанью - это было предугадано и подготовлено, и она, видя это, засмеялась.

Она снова встретилась с черным взглядом Анариса. Намерение, которое он не старался скрыть, поразило ее, как удар, и в ушах застучала кровь.

Какой-то миг они стояли так на разных концах комнаты, не двигаясь, лицом к лицу.

Затем Анарис согнул запястье, и пешах выпал из потайных ножен в рукаве ему в руку. Быстро повернув кинжал, Анарис метнул его через комнату, и он вонзился, дрожа, в деревянную спинку стула между руками Вийи.

Она не шевельнулась и не моргнула.

- Возьми его, - с жестокой ухмылкой сказал Анарис.

- Зачем?

- Чтобы я получил удовольствие, отнимая его у тебя.

Хрим привскочил с ругательством, когда дверь его каюты шумно открылась. Он забыл о времени.

Мрачная должарианка взяла накрытый поднос с гравикаталки за дверью и вошла. Как всегда, она ничего не сказала, только буркнула что-то, брякнув поднос на дипластовый столик. Хрим услышал, как плещется под крышкой его обед, но промолчал. Она с него ростом, и в первый раз, когда он вздумал протестовать, она впечатала его в стену. Опять баланда - ну, что ж поделаешь. У себя Хрим выкинул бы в космос юнгу, который приволок бы ему такую мерзость.

Женщина выпрямилась, но, вместо того чтобы сделать вид, что Хрима тут нет, и выйти, уставилась на него. Хрим не смог расшифровать выражения ее лица - глаза у нее были мутные и челюсть ритмично двигалась, - но оно ему очень не понравилось, напомнив Должарский видеочип на челноке Ювяшжта, где все строили такие же рожи. Рука Хрима потянулась к несуществующему бластеру.

Женщина, заметив этот предательский жест, насмешливо вздернула губу и вышла.

Хрим испытал странную смесь облегчения и возмущения. Он знал, что для должарианцев драться и трахаться - почти одно и то же, а сейчас у них эта самая карушна. Секс. Он скинул брюки, повалился на койку и полез в футляр за шестеком, поставщиком раскаленных оргазмов. Делать все равно больше нечего, а еда, если и остынет, хуже не станет.

Шестек шевельнулся в своем гнезде, когда Хрим открыл футляр, приподнял свою слепую голову и выполз. Хрим откинулся назад, и все его ощущения начали приносить ему удовольствия; даже грубые кусачие одеяла жгли блаженным огнем.

С каждым разом после его прибытия на Пожиратель Солнц наслаждение становилось все сильнее. Потолок перед глазами Хрима пульсировал в такт его учащающимся движениям.

Ужас холодным шквалом пронизал блаженную дымку, когда на потолке вздулся пузырь, но Хрим уже потерял контроль над своими мускулами. Беспомощный в тисках удовольствия, которое внезапно превратилось в тошнотворный страх, он пытался сбросить свое тело с койки, но не мог и только смотрел. В потолке разверзлась щель, и оттуда вылез красный прыщ. Это было лицо Норио, и губы на нем беззвучно шевелились.

Хрим заорал. За головой последовал скелет, и все это - голова, кости и сухожилия - рухнуло прямо на койку. Удар по особенно чувствительному в этот момент телу был ужасен.

Рожа ткнулась в лицо Хрима, и губы проехались по щеке, но черты тут же начали расплываться. Бесформенная блямба, прилипшая к лицу, вызвала у Хрима прилив желчи к горлу, и он чуть не захлебнулся. Спазм придал ему сил, и он сбросил с себя скелет.

Тот пролетел через комнату, шмякнулся о стену и сполз вниз в усталой позе сидящего человека. Блямба на месте лица, соприкоснувшись с урианским материалом, снова обрела черты Норио. Но Хрим едва успел это заметить, потому что как раз в этот миг шестек отпустил его, свалился на пол и запрыгал по нему, как пойманный на крючок угорь. Там, где он касался пола, возникали пузыри, и серая краска отскакивала, обнажая маленькие фистулы. Хрим ринулся следом, пытаясь поймать шестек. Тот нырнул в одну из фистул и стал биться в ней, Хрим ухватил его и дернул, но шестек не поддался. Хрим в панике дернул его еще сильнее.

Барканский червяк вытянулся, как резиновый. Хрим отшатнулся назад, и шестек лопнул. Передняя половина ушла в фистулу, задняя, не менее активная, дергалась в руке у Хрима. Хрим с нечленораздельной руганью засунул обрывок в футляр, не обращая внимания на сочные рыгающие звуки, издаваемые головой скелета.

Управившись наконец с дрыгающейся половиной шестека, он захлопнул крышку. Обрывок продолжал биться внутри, и футляр подскакивал на полу, как пляшущие тыквы, которые Хрим видел на Мемсеррате. Уверившись, что шестек не убежит, Хрим повернулся к незваному гостю.

Рот мертвеца открылся и рыгнул - это звучало как имя.

- Заткнись! - гаркнул Хрим, чей ужас успел преобразиться в желанную, самоутверждающую ярость. - Ты вякаешь, как говорящая жопа, мозголаз поганый! Ты подох, подох, подох и дохлым останешься. Подох! Подох!

Хрим натянул сапоги и начал топтать скелет, наслаждаясь хрустом ломающихся костей. Голова сопровождала этот процесс визгом и пуканьем, все меньше напоминавшим имя Хрима, - наконец она обмякла, и шум прекратился.

Голова втянулась в стену, та разгладилась, и шестек перестал биться, но Хрим, не замечая этого, продолжал свое занятие, пока на палубе не осталось ничего, кроме осколков и пыли.

Тогда он, ошеломленный, чуть дыша, плюхнулся задом на койку, зажал коленями успокоившийся футляр и уставился на бренный прах своего не желающего умирать любовника.

Кожа на голове Эсаран съежилась. Двое Умиротворителей погасили резкий желтый свет, и стены Пасти загорелись извечным красным огнем.

Безопасный жилой сектор остался далеко - но здесь больше нет безопасных мест, ни для серых вроде нее, ни для угрюмых тарканцев, ни даже для господ. Карра поглотили их, и они оказались здесь, далеко от Должара, где человек способен лишь оттянуть неизбежное. Пасть пожрала уже трех хореев, и четвертую, должарианку, ждет та же участь.

Двое жрецов заняли место в узком конце яйцевидной камеры, где теснились они все в жестких самодельных одеждах поверх серых комбинезонов.

Эсаран посмотрела на свои сложенные ковшом ладони. На Должаре в них лежал бы осколок камня, поросшего лишайником-праккха, который позволяет человеку видеть карра, - здесь она держала ур-плод. Ей казалось, что белые прожилки на его пурпурной кожуре складываются в слова. Искушение съесть его было очень сильным, но она воздерживалась.

Умиротворители, мужчина и женщина, как полагалось по древнему обряду, затянули шепотом песнь - чистое сопрано женщины странно вплеталось в басовые ноты мужчины. У Галджира и Уммджалит самые лучшие голоса в казармах Аватара. Дыры и углубления в багровых стенах возвращали звуки назад искаженными на множество ладов, и Эсаран содрогнулась. Голоса карра.

Стена за двумя поющими разгладилась, и на ней стал расти пузырь идеально круглый, не такой, как дверные. Карра собираются. По толпе пробежал трепет, и Эсаран почуяла запах страха от тех, кто сгрудился вокруг нее, инстинктивно держась подальше от стен. Да только это не поможет: карра требуют жертвы и должны ее получить.

Вот только как? У жрецов в руках нет острых ритуальных каллеатхов - в Пасти никому не разрешается носить оружие, даже тарканцам.

Резкий приказ оборвал пение, и Эсаран послушно положила ур-плод себе в рот. Он был тверд, как орех. Она нажала на него коренными зубами, и теплый соленый сок заполнил рот, но вкус крови, как ни странно, не был ей противен. Он шел куда-то в нос, наполняя голову темным светом. Свечение стен стало ярче, и фосфоресцирующие струйки в них начали свиваться воедино. Эсаран боязливо ждала - она впервые участвовала в этом древнем запретном обряде, только слышала рассказы о нем. Но жрецы предупредили, что те, кто не будет присутствовать на Экхашен-карр, могут быть проглочены в любое время. Уж лучше умилостивить демонов своим страхом, чем своим телом, сказали они.

Один участок стены, на котором везде теперь кишели фигуры и образы, особенно притягивал ее внимание, и она чуть не обмочилась, когда перед ней стало вырисовываться лицо отца с разинутым во гневе ртом - другим его в семье не видели. Изо рта вылетали мухи и осы, жужжа вокруг головы. Эсаран съежилась. Выходит, это правда, что карра знают все твои затаенные страхи и показывают их тебе в этом жутком месте.

Эсаран смотрела, не отводя глаз. Пол рядом с ней содрогнулся, и Рекалидже упал на колени. Он, должно быть, закрыл глаза, но препятствовать карра во время церемонии запрещено: никто не должен отгораживаться от происходящего.

На стенах мелькали многочисленные лица, фигуры и ужасы; над собранием стоял стон, прерываемый приглушенными выкриками. Эсаран тихо заскулила инстинкт говорил ей, что кричать в полный голос опасно.

Рекалидже так и стоял на четвереньках - наверное, одурел от падения. Он смотрел вверх, прямо на пузырь, лопнувший посередине в страшном подобии улыбки. Взор Рекалидже был прикован к вихрю каких-то образов, но Эсаран не различала того, что видел он.

Внезапно он заорал. Из пола вокруг него вырос целый лес рук, вцепившихся в его тело. Некоторые из них оплывали, теряя форму, но на их месте вырастали другие и тащили Рекалидже вперед. Умиротворители, одержимые карра так же, как и все прочие, шарахнулись в стороны. Злосчастный серый, пролетев между ними словно на салазках, врезался головой в стену, где внезапно разверзлась дыра. Эсаран успела разглядеть в темноте многочисленные глаза и когтистые руки, и отверстие тут же сомкнулось. Рекалидже вопил как резаный. В комнате вдруг стало совсем темно - весь свет сосредоточился на пузыре, похожем теперь на нарыв. Свет этот мигал в такт слабеющим крикам человека. Кишечник Эсаран опорожнился, и она, странно успокоенная, повалилась на пол, не обращая внимания на его конвульсионные толчки.

Крики внезапно прекратились. После глухого продолжительного хруста пузырь побледнел и ушел внутрь. Эсаран стало рвать, выворачивая наизнанку, и взвод тарканцев, ворвавшихся в помещение, не вызвал у нее никакого страха.

Хуже они уже ничего не могли с ней сделать.

Когда Вийя вошла к Анарису и дверь за ней закрылась, Моррийон постоял еще немного, думая, что бы мог означать этот вызов.

Обычай требовал, чтобы во время Каруш-на Рахали хищники преследовали добычу, а не вызывали ее к себе - ведь только слабый подчинится такому приказу. Обычай требовал также, чтобы все происходило либо в доме жертвы, либо на ничейной земле. Жилище самого охотника - место одинокого сна и размышлений.

Сейчас они, конечно, на Пожирателе Солнц, и хотя комнат тут видимо-невидимо, негуманизированными помещениями пользоваться никто не хочет. Даже Анарис, по всей видимости, хотя из всех господ он терпимее всего относится к растущей изменчивости станции. Он один из всех, кто имеет соответствующий статус, не заказал себе бронированный туалет.

Интересно, Эсабиан тоже изменяет обычаю сообразно с обстоятельствами? Моррийон поспешно отогнал от себя яркий образ Властелина-Мстителя, рыщущего по красным коридорам в поисках подходящей добычи, и воровато посмотрел вокруг. Но в поле зрения никого не было, и его электронный блокнот не показывал наличия скрытого имиджера. Ходили слухи, что темпатка держит телепатический контакт с этими жуткими белыми тварями - кто знает, на что они способны? Даже подобные мысли об Эсабиане могут привести к гибели, если эта черноглазая рифтерша возьмет и доложит о них. Моррийон не знал, способна ли она на это. В отличие от многих людей, не подчинявшихся ему непосредственно, она не смотрела на него как на комического уродца-мутанта, но и почтения никакого не проявляла.

Направившись в сторону своей каюты, он мысленно переключился с Анариса на себя. Забот у него хватало. Через час поступило сообщение, что в темном коридоре нашли труп какого-то серого. Теперь пойдут слухи, что повинна в этом станция, хотя все дело, конечно, в Каруш-на Рахали: кому-то не повезло в поединке. Двум бори, павшим жертвой лунной борьбы, посчастливилось больше. Стали говорить, что слабаки, которые нападают на бори, могут не ссылаться на травмы, чтобы увильнуть от службы.

Но серым недостает свирепой дисциплины, сдерживающей тарканцев, и Моррийон знал, что корреляторы и дискриминаторы скоро вычислят убийцу, просеяв итоги наблюдений. И виновный встретится с умовыжималкой.

Даже между должарианцами такие схватки обычно бывают недолгими и ведутся по неписаным правилам: если человек находится на службе, на него не нападают. В менее напряженный момент Моррийон даже позабавился бы, размышляя, откуда они берут эти правила: ведь ничего, связанное с лунным циклом, никогда не записывается и даже не обсуждается публично.

У самой каюты блокнот Моррийона зажегся, извещая о срочном сообщении на пульте. Тревогу поднял один из запрограммированных Тат дискриминаторов. Как секретарь наследника Моррийон имел доступ ко всей сырой информации, поступающей из сети наблюдения, за исключением закодированного материала, предназначенного для Барродаха; и Тат дала ему модуль, реагирующий на различные тревожные ситуации.

В данном случае имело место нелегальное сборище в каком-то отдалённом помещении. Снова ритуал заклятия карра. Моррийон лениво запросил соответствующий блок информации, и его догадка подтвердилась. У Лисантера есть прямо-таки жуткая теория по поводу этих световых явлений. "Теперь, когда она знает, что мы существа разумные, она испытывает к нам любопытство, - сказал ученый. По его мнению, особого вреда в этом не было. - Может быть, она смотрит на нас как на особый вид пищи".

"Не слишком-то аппетитный", - подумал Моррийон. Он включил автоматическую запись и увидел, как пол выгнулся и швырнул одного из собравшихся в разверзшуюся в стене дыру.

Ужаснувшись, Моррийон убрал звук, но продолжал смотреть, не в силах оторваться. Пол содрогнулся в длительном спазме, и сердце Моррийона сжалось от дурного предчувствия. Он не сможет снова спасти наследника, если то же самое случится во время очередного эксперимента темпатки. Ритмические содрогания станции, достигнув апогея, утихли. Моррийон все это время судорожно цеплялся за пульт.

Не успело его сердце немного успокоиться, как начал требовательно сигналить коммуникатор.

Моррийон включил прием, и на экране появились двое: Эсабиан и Барродах. Все нутро у него скрутило узлом. Вызов самого Аватара!

- Где темпатка?

- Наследник вызвал ее к себе, - с низким поклоном ответил Моррийон.

- Проводи ее в Палату Хроноса немедленно.

Экран погас. Барродах, должно быть, показал Эсабиану запись происшествия - и тот хочет использовать Вийю, чтобы искоренить эту угрозу? Сердце колотилось так, словно собралось выскочить из горла. Он должен быть рядом с Анарисом - сумеет ли он вернуться достаточно быстро, доставив темпатку? И наркотики, призванные защитить Анариса, не успеют подействовать.

Моррийон послал Анарису сигнал о темпатическом эксперименте и ринулся вон. Бори подумал, что это даст Анарису время подготовиться к его приходу. Нехорошо будет, если темпатка придет намного позже Лисантера и Барродаха. Лисантер живет немного дальше, но Барродах имеет доступ к транспортным тележкам.

Он уже почти дошел, когда шальная мысль пригвоздила его к месту: а что, если на Анарисе сейчас нет блокнота?

Моррийона затрясло от идиотской смеси страха и веселья. Подготовка катеннахов тщательно искореняла сексуальное желание - самая мысль об этом вызывала тошноту, - но ухмылки никакая дрессура подавить не могла.

Моррийон отдернул рукав кителя и ткнул углом блокнота в своё искореженное запястье. Боль помогла ему вновь овладеть своими мыслями и эмоциями. Что бы ни случилось дальше, ему нужна ясная голова.

Он нажал на вестник у двери Анариса. Не получив ответа, он скрипнул зубами, набрал код и открыл дверь.

Увиденное заставило его застыть на пороге.

Комната выглядела так, словно в ней взорвалась бомба. Мебель перевернута, вещи разбросаны, один из гобеленов располосован посередине очевидно, ножом. Анарис и Вийя стояли по обе стороны опрокинутого письменного стола - растрепанные, в рваной одежде, с каменными лицами.

Оба резко повернулись к Моррийону, и Анарис оскалил зубы.

Моррийон, замерший с открытым ртом, закрыл его - голова у него вдруг стала пустая, как яичная скорлупа.

Оцепенение нарушила Вийя. Поглядев вокруг, она фыркнула, потом оперлась на стол и затряслась от смеха.

Анарис посмотрел на нее, на комнату и, поддавшись обычной для него внезапной смене настроений, тоже расхохотался, повалившись на свой стул единственный предмет мебели, оставшийся стоять.

Смех продолжался всего несколько секунд, но он разрядил атмосферу и позволил Моррийону прийти в себя.

- Вы заметили, как заколебалась станция? - спросил он.

- Я думал, это мы, - сказал Анарис, еще с ухмылкой, и тут же сузил глаза. - Что ты, собственно, здесь делаешь?

- Серые устроили очередной Экхашен-карр, и на этот раз станция одного из них слопала. - Он поймал взгляд Вийи. - Мне сдается, Барродах уведомил об этом Аватара, и Аватар требует Вийю в Тронный Зал. Немедленно.

Длинные распустившиеся волосы Вийи ниспадали ниже пояса. Она подняла руку, чтобы откинуть их назад, и Моррийон заметил, что один рукав у нее почти полностью оторван и на коже видны синяки.

- Я еще успею переодеться? - спросила она напрямик.

- Н-не думаю. По-моему, Аватар хочет, чтобы вы занялись этой угрозой без промедления.

Она пожала плечами, вызывающе улыбнулась Анарису и направилась к Моррийону, который только теперь понял, что все еще стоит на пороге, и поспешно попятился назад.

Анарис со смехом поднял тяжелый стол и поставил его, но веселье уже ушло, сменившись вызовом. Испытывает ли он хотя бы часть того страха, который разъедает кислотой нутро Mopрийона? Ведь он же помнит, что случилось во время прошлого сеанса. Что, если на этот раз стена проглотит его целиком?

Моррийону приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за Вийей, но он не жаловался.

- Мне нужны эйя, - сказала она.

- Я пошлю за ними Ларгиора, - ответил Моррийон, раздраженный тем, что сам об этом не подумал.

- Просто убавьте мощность в пси-заградниках, и пусть Лар откроет дверь. Я позову их.

Значит, она и правда телепатка.

Весь остаток пути Моррийон попеременно обдумывал планы борьбы с этим новым бедствием и гнал от себя мысли о том, что же все-таки произошло в комнате Анариса.

19

Когда станция начала содрогаться, Ивард свалился на пол, закрыл глаза и обратился к Единству.

Может быть, он пропустил сигнал и Вийя все-таки в Тронном Зале? С этим вопросом на уме он отыскал келли и, пользуясь их телепатической мощью, попытался достать до Вийи, но вместо этого столкнулся с миазмами кипучей злобы, несущейся по станции, как торнадо.

Его отбросило назад с такой силой, что он снова оказался в своем теле, испытывая неприятную расплывчатость всех чувств

- Что с тобой такое? - резко спросил Жаим. Седри набрала на пульте какой-то код.

- Порядок. Я уложилась в последние десять секунд цикла - это припишут трясучке.

Жаим кивнул и снова обратился к Иварду:

- Это Вийя?

- Я се не нашел. - Голос Иварда дрожал, и ему было трудно сосредоточиться. Он узнал то, с чем встретился - это оно снилось ему, но наяву оказалось сильнее, чем когда-либо прежде.

Тройной успокоительный импульс келли окутал его. Опираясь на них, как на треножник, Ивард заставил себя осмыслить случившееся.

Мы боимся, - заявила эйя, да так пронзительно, точно бластер пальнул позади глаз. Они редко общались с Ивардом напрямую - обычно их фильтровали Вийя, или келли, или та и другие вместе.

Он вспомнил мыслительный образец Вийи и сформулировал вопрос: Чего вы боитесь?

Мы боимся клыкочервя внутри далекого спящего.

Недоумевая, Ивард обратился к келли и уловил их ответную мысль:

Клыкочервь - один из их естественных хищников, паразит, который проникает в тело и проедает себе выход наружу. Единственный способ "лечения" - убить пострадавшего. - Тройное зеленое пламя отступило и вновь вернулось. - Нас позвали. Пусть эйя подождут.

Ивард открыл глаза и стал делать дыхательные упражнения, чтобы побороть головокружение. Собственный страх тут же вернулся снова, но Ивард дал ему решительный отпор.

"Чем бы это ни было, оно питается отрицательными эмоциями, - сказал он себе. - Если я буду спокоен, оно, возможно, не обратит на меня внимания".

Жаим все еще ждал, унимая свое нетерпение непонятным для Иварда образом.

- Здесь есть что-то, не относящееся к станции, - сказал Ивард. - Оно существует само по себе и почти разумно. По крайней мере оно, как мне кажется, питается человеческими эмоциями.

Монтроз выругался длинно и витиевато - в другое время его мастерство вызвало бы у Иварда ухмылку. У Седри вид был озабоченный, Локри промолчал, а Марим театрально передернулась.

- Что-то случилось в той стороне, - показал Ивард, - и эта штука клубится там наподобие водоворота. Я не знаю, что это, а у келли нет таких слов, чтобы я понял.

Раздался тонкий, пронзительный визг, и сразу вслед за ним открылась дверь комнаты эйя. Они вышли, семафоря руками так быстро, что у Иварда прострелило виски от усилия разгадать их знаки. Он и без того устал всякое дополнительное напряжение окончательно лишало его сил.

- Ага, - сообразил он наконец. - Вийя то ли ждет их, то ли они ей нужны...

Входная дверь чмокнула, и к ним ввалился белый от ужаса Лар.

- Эйя, - выговорил он хрипло. - Аватор... Тронный Зал. - И умолк.

- Все в порядке, - сказал Жаим, - Они тебя не тронут - возможно, даже и не заметят.

- Лар, - вмешался Ивард, - ты можешь не бояться эйя, если освоишь вот этот знак. Им они приветствуют знакомых. - И он показал Лару код "мы тебя видим".

Лар машинально повторил его. Эйя вышли, он устремился следом, и дверь за ним закрылась.

Вийя настояла на том, чтобы дождаться эйя у Тронного Зала, но страх и мучительное нетерпение Моррийона вызывали у нее тошноту.

Он боится за Анариса. Вийя не могла отгадать, каким именно хорейским талантом обладает наследник, но одно было ясно: он не темпат. Делает ли это его уязвимым для злобного духа, терроризирующего Пожиратель Солнц?

Эйя боятся. Мы боимся клыкочервя внутри далекого спящего. Мы не можем помочь спящему, не прекратив жизнь всех в улье и самих эйя.

Но этот дух, пугающий эйя и мучающий Иварда во сне, все-таки не то, с чем она соприкоснулась через Сердце Хроноса. То огромное, все еще смутно воспринимаемое ею, погружено в глубокий сон, как ни избегай этого слова. Единство пока слишком фрагментарно, чтобы идти на полный контакт с этим чем-то. Фонтанирующая энергия этой огромной силы при полной активации вполне способна уничтожить их.

И нам все еще недостает одного человека. До Дезриена еще можно было отмахнуться от видения старухи, но теперь - нет. Однако Вийя все равно старалась не думать об этом. Придется Единству обходиться своими силами, без того, кого обещала им Элоатри.

Как только эйя явилась, Моррийон впихнул ее в зал и передал Лисантеру, а сам ушел. Вийя видела, какого труда ему стоит двигаться медленно, чтобы не привлекать внимания Барродаха. Другой бори наблюдал за Моррийоном, пока не увидел эйя - при их появлении его внезапный страх пробуравил Вийе виски.

Спеша уйти от него подальше, она направилась за дипластовый экран, к ступенчатому возвышению с Сердцем Хроноса наверху. Курган подвергся перемене - он стал выше и больше походил на трон.

Барродах остановил ее, двигаясь по-крабьи, - видно было, как он старается не покидать безопасной половины зала. Ей не хотелось объяснять ему, как бесплодны его попытки спрятаться от эйя. Она надеялась когда-нибудь показать ему это на деле.

- Подождем Аватара, - сказал Барродах. В тот же миг она услышала тяжелые, ритмически поскрипывающие шаги. Сервоскафандры. Неужели Эсабиан полагает, с юмористическим презрением подумала она, что одетые в броню тарканцы способны противостоять фи?

Властелин-Мститель вошел, и она поняла свою ошибку при виде двух гуманоидных фигур, сопровождающих его; одна шла позади, другая следом. Огромные, в темной броне, они были намного выше Аватара. Вийя сразу поняла, что это: она видела их на исторических чипах, которые давал ей Маркхем. Огры, самое страшное оружие Тысячи Солнц.

Панархисты никогда не использовали их против человека, но Эсабиан явно не столь щепетилен. Он даже велел придать им облик кипанго. Вийя сердито подавила нахлынувший на нее детский страх. Это всего лишь машины.

И поэтому невосприимчивы к фи,

Она машинально протянула канал к эйя, чтобы проверить их реакцию, но не обнаружила никакой. Если они и заметили огров, то отнесли их к еще одному виду непонятных устройств, создаваемых отдельными сущностями - их продолжал тревожить клыкочервь.

Но металлический вкус на краю сознания дал Вийе понять, что келли огров узнали - и знают способ с ними справиться.

Эсабиан, глядя мимо Вийи, как будто ее здесь не было, обратился к Лисантеру:

- Темпатка пробудила то, чего раньше не наблюдалось. Если эта сила входит в нормальные функции станции, ее следует взять под контроль - если нет, ее следует уничтожить.

Лисантер поклонился.

- С этой целью я уже направил все резервные мощности на стазисные заслонки. - Провожая Вийю за щит, ученый сказал ей тихо (она заметила, как блестит от пота его лоб): - Мониторы напряжений вокруг вашего жилища показывают, что эта сила интересуется вами. Вы не знаете, что это такое?

Она потрясла головой. Значит, Ивард прав: оно следит за ними. Сама она воспринимала эту силу, только находясь в тронном зале, - еще одно подтверждение некомплектности Единства.

- А вы?

- Нет. Но подозреваю, что в функции станции это не входит.

Эти честные слова и сопровождающие их эмоции были как дуновение тианьги, настроенного на нижнестороннюю весну.

- Определенно нет, - в порыве благодарности подтвердила Вийя и поднялась к Сердцу Хроноса, оставив взволнованного, озадаченного Лисантера внизу. Ее переполняло возбуждение, но келли быстро умерили его, и Единство сомкнулось вокруг увереннее, чем когда-либо прежде. Сенсорные искажения первых двух попыток почти прошли, но ощущение, будто бредешь по воде, осталось.

Серебряная сфера теперь нависала над передним краем изогнутого валика, напоминающего низкую спинку стула. Он стал выше; если он и дальше будет расти, ей придется стать перед ним спиной к колодцу, чтобы дотянуться до Сердца. Позади нее, чуть дальше вытянутой руки, стояли эйя - она чувствовала их частое дыхание. Вийя закрыла глаза и ощутила их по обе стороны от себя - основание треугольника с ней вместо вершины. Затем к ним таким же треугольником примкнули другие: она оказалась лицом к лицу с Ивардом, за спиной у которого выстроились келли. Образ был нестабилен, но лучшего они добиться не могли.

Уйдя поглубже в синестезическое восприятие, Вийя осторожно, кончиками пальцев коснулась Сердца. В тот же миг ощущения станции, как единого целого, охватило их; пораженные, они отступили, ограничив восприятие Палатой Хроноса, и медленно, очень медленно стали его расширять. Вийя боролась с головокружением. Как странно видеть вещи со всех сторон сразу!

Она чувствовала, как Ивард сортирует эмоции присутствующих в зале, отводя их в сторону для лучшего восприятия. То же самое он проделывал с эмоциями других по мере того, как Единство расширяло свои границы. Эмоциональный шум утих.

Далеко-далеко дышащими всплесками нарастала медленно осознающая себя сила, напоминавшая Вийе низкие тона органа в Нью-Гластонбери. В Единстве это воспоминание, как ни странно, не причиняло боли; напротив, она ощутила глубокую радость, которую испытал там Ивард, и келли отозвались на это легким резонансом.

Чуть ближе возник световой импульс, мерцающий холодной властью Должара. Эхо Аватара, но посложнее: Анарис.

И рядом с ним, внезапно - злое начало. Свет померк, сопротивляясь. Острая боль пронзила Вийю и все Единство. Она попыталась уйти, но это было все равно что пытаться избавиться от неотвязчивого воспоминания, от части самой себя. Злое начало сомкнулось вокруг Анариса, и свет стал еще слабее он протестующе пульсировал среди окружающей тьмы, порождая болезненные конвульсии Единства.

Тогда келли выбросили из себя голубые колеса чуждых человеку эмоций, и они, прокатившись сквозь Иварда, взорвались в сознании Вийи. Теперь она знала, чем является чудовищное присутствие и чем не является.

Это был Норио, и он не был восьмым.

- Наш восьмой не Норио, а Анарис!

Знала ли об этом Элоатри?

Не имеет значения. Единство ринулось на голодную демоническую сущность с инстинктивной свирепостью самосохранения, пробиваясь к своему новому члену. Но злое начало закупоривало его со всех сторон, и их гнев пропадал втуне. Сознание Вийи стало меркнуть - Единство тратило свои последние силы.

Как только за Моррийоном закрылась дверь, Анарис устремился к шкатулке с наркотиками Норио и быстро впрыснул себе первую дозу. Вторую ввести он уже не успеет. Впрочем, он и не хотел терять сознание. Если что бы там ни было атакует его, он должен встретить это с открытыми глазами.

Пульт мигал - это Моррийон передал ему запись о церемонии заклятия карра. Анарис стал смотреть, с холодком в спине вспоминая собственный опыт во время второй попытки Вийи. Может, оно и к нему прорвется через пол?

Он стал на середине комнаты, стиснув в руке пешах. Должарианец в нем восставал против страха, холодившего тело, но панархист признавал адекватность этой эмоции, и весь он настроился на гиперобостренное восприятие.

Станция содрогнулась, свет померк в знакомом пароксизме. На стене начал вздуваться пузырь - круглый, как во время обряда, а не овальный, как на чипе о том, что случилось с ним самим при втором эксперименте. Вот оно явилось.

Он взвесил в руке пешах, усмехнувшись над тщетой этого жеста, но не убрал кинжал в ножны. Внезапно он почувствовал, что теряет вес, и судорожно уцепился за край пульта. Ноги оторвались от пола, и он повис, вытянувшись у пульта, как флаг на крепком ветру.

Пузырь на стене расплылся в гнусной улыбке, за которой маячили глаза и когти. Гнев вспрыснул адреналин в кровь Анариса.

На миг он вернулся в видение, поглотившее его в причальном отсеке, в день прибытия Вийи на Пожирателя Солнц. Он увидел Маса, ликтора Хореи, услышал его голос: "Мы сольемся с Единосущном, но передадим свой дар будущему. И если этот дар будет принят, в конечном счете выиграем мы все..."

Шок, точно такой же, как он испытал на "Телварне", пронизал Анариса, и в один головокружительный миг сила, поднявшая его на воздух, влилась в его тело.

- Эшракх атта-ми! - вскричал он с торжеством. - Она моя!

И опустился на ноги. Мысленно ухватившись за края фистулы, он приказал ей закрыться. Он наслаждался этим применением своего хорейского дара. Отверстие сомкнулось, комната конвульсивно дернулась, и свет погас, кроме аварийной лампочки у двери. Пульт усиленно мигал - стазисные заслонки боролись с корчами станции.

По краям дипластового щита на полу и покрывавшего его ковра выскочили руки. Они затрясли щит, обрывая контрольные провода, и Анарис упал на колени. Пульт перестал мигать, и потолок стал прогибаться вниз. Тряска усилилась. Анарис, вытянувшись во всю длину, заскользил к краю - ухватиться было не за что.

Раздался скрежет, и на Анариса внезапно снизошло новое понимание. Откуда этот свет, эти огни, эти краски? Анарис понял, что его враг не имеет отношения к Пожирателю Солнц, и хорейский дар объединился с урианской субстанцией в свете этого нового знания. Еще немного - и Анарису стало ясно, откуда пришла к нему помощь.

Тряска на долю мгновения прекратилась, и он, не колеблясь, прыгнул в стену, противоположную пузырю.

Ивард привалился к койке Вийи. Жаим держал блокнот. Вся команда бодрствовала и следила за происходящим: Монтроз сердито, Седри бесстрастно, Локри подозрительно, Марим раздраженно.

От келли внезапно пришло предупреждение, трудное для понимания, но Ивард понял достаточно, чтобы махнуть рукой остальным.

Они приготовились, а он, приняв обычную для контакта позу, закрыл глаза и окунулся духовно в нежный голубой огонь келли.

Вийя и эйя без предупреждения примкнули к ним, и Единство сплотилось. Последовал миг полного хаоса, мешанина красок и форм - затем их фокус сузился. На горизонте, гораздо дальше, чем возможно даже для планеты, мелькнуло что-то вроде молнии: этот свет мог бы обжечь, если бы горел ровно.

Синестезия Иварда медленно перевела этот образ в более привычные человеку термины. Шесть других членов Единства вокруг него как будто плавали в теплом пруду: голубое свечение келли, ослепительный белый огонь эйя, прохладное зеленое сияние Вийи. Они качались на волнах, порождаемых злым началом, которое являлось Иварду во сне. Молния вспыхнула снова - уже ближе.

Зло набросилось па нее и стало пожирать. Ивард вскрикнул от боли, как будто ему вонзили нож в солнечное сплетение. Келли разрядились знанием, и он уловил пораженную мысль Вийи.

Не Норио - Анарис!

Скользя неведомо куда по лишенной трения поверхности, Единство ничем не могло воспрепятствовать уничтожению своего последнего члена. Но восьмой огонь вдруг лениво вспыхнул и поравнялся с ними... и мир вокруг обрел очертания.

Они уже не были кособоким многоугольником, несущимся неизвестно куда по нескончаемому пруду, - они образовывали четкий строй три-два-три и мчались в узком, как нож, каноэ по бурной реке.

Ветер и брызги были в лицо. Каноэ лавировало между острых скал. Они могли управлять им, если все вместе смотрели вперед и фокусировали свое внимание.

Миг спустя Ивард услышал громкий скрежет, и Единство распалось.

Он знал, что никакого движения при этом не происходит, но каждый раз как будто грохался с большой высоты. Мускулы ныли, и во рту пересохло. Он открыл глаза, в которых все расплывалось, и опешил, увидев перед собой лицо Анариса ахриш-Эсабиана.

Жаим смотрел на Иварда, и вид парня ему очень не понравился; скрючился, как зарезанный, и прижал подвернутые руки к груди.

Локри схватил подушку со своей койки, чтобы подсунуть Иварду под плечо, и замер: станция затряслась. Комната вибрировала, словно невесомый пузырь в воздушном потоке, сотрясая кости и черепа.

Сначала все шло так, как при первых экспериментах. Ивард вскрикнул от боли, и Локри схватил его за плечи, не зная, чем еще ему помочь.

Но затем нервы Жаима подали сигнал тревоги. Вслед за ними напряглись мускулы, готовясь к битве или отступлению, а потом на задней стене начало что-то вырисовываться.

Другие тоже повернулись туда. Марим, перелезая через койки, втиснулась между Монтрозом и Седри, Локри держал Иварда под мышками. Парень бессильно обмяк, не замечая ни тряски, ни всего остального.

Глубокий стонущий звук сменился свистом - сначала слабым, потом все более громким. На стене вздулся пузырь.

С треском, от которого они все подскочили, пузырь лопнул, и из него вывалился человек, шлепнувшись на пол рядом с Ивардом.

- Вийя? - выговорил Локри. Но нет: одежда была не та, хоть и черная, волосы короткие, пропорции мужские...

Колебания прекратились так же резко, как и начались. Только потолок еще подрагивал, и задняя стена медленно разглаживалась, оплывая, как тающий воск.

Никто не шевельнулся и не произнес ни слова.

Человек на полу задвигался и с усилием сел. Жаим, остолбенев, уставился на незнакомца с черными глазами и сильным лицом. Рука, намного больше, чем у самого Жаима, откинула иссиня-черные волосы с высокого лба. Человек обвел взглядом присутствующих - по-прежнему в полной тишине.

Затем Ивард со стоном открыл глаза - и ахнул. Человек, все еще сидя на полу, взглянул ему в лицо.

- Анарис? - слабо вымолвил Ивард.

- Святой Хикура! - Марим зажала глаза руками. - Пропали мы теперь сам говеный принц пожаловал.

Анарис, не обращая на нее внимания, поднялся на ноги. По сравнению с ним все в комнате казались мелкими.

- Ты владеешь телекинезом, - сказал Ивард. - Норио не смог тебя сцапать.

- Норио? - повторил Анарис. - Значит, негативная энергия - это он?

Ивард кивнул. Глаза у него потемнели.

- Есть еще келли, - сказал Анарис. - Келлийская троица входит в комплект. Где они? - Он говорил на артелионском уни, и это коробило Жаима, пока он не вспомнил, что наследник много лет провел заложником в Мандале.

Ивард вскинул подбородок.

- Спроси у Вийи. Лисантер скоро отпустит ее.

- Спрошу - только не здесь. - Анарис повернулся к задней стене и протянул к ней правую руку с растопыренными пальцами. Постояв так секунду, он приложил к стене ладонь, и квантопласт заколебался, как вода. Отверстие открылось вновь - со свистом, а не с чавканьем, как двери.

Пол, слегка приподнявшись, подтолкнул Анариса, и он ушел в стену, которая сразу закрылась за ним и быстро разгладилась.

- О не-ет, - простонала Марим. - Что это было?

- Он телекинетик, - объяснил Ивард. - Может перемещаться по станции, как хочет.

- А Норио? Я думала, он загнулся!

- Так и есть. Но часть его каким-то образом осталась на станции, и причина многих кошмаров - это он, Все приуныли. Локри потряс головой.

- Хреново! По мне, Эсабиан и то лучше, чем Норио Данали.

- Точно, - кивнул Монтроз. - А тут еще и Анарис со своим телекинезом. Не нравится мне все это.

- А может, настучать на Анариса кому следует? - предложила Марим.

Локри, уронивший голову на руки, поднял ее и скривил рот.

- Ты, что ли, скажешь об этом Эсабиану? Марим энергично потрясла головой:

- Не имею ни малейшего желания. Может, Лар... или Моррийон...

- Подождем Вийю, - сказал Жаим.

- Точно, - пробасил Монтроз. Марим скорчила гримасу.

- Вы же знаете - она велит молчать.

- Если это делается для того, чтобы нас не убили, то я и помолчать могу, - сказал Монтроз. - Это лучше, чем сказать не те слова не тому человеку.

- На этой станции только и есть, что не те люди, - сказала Седри, и Марим вздохнула.

Дверь чмокнула, и вошли Вийя и эйя. Вийя посмотрела на пульт, и Седри сказала ей:

- Отключены.

- В той стене открылась дыра, - быстро проговорил Локри, - и оттуда вывалился Анарис. Когда тряска кончилась, он встал, сказал, что поговорит с тобой позже - не здесь, - приложил руку к стене, вот так, и снова исчез.

Вийя посмотрела на стену и проводила взглядом эйя, ушедших к себе.

- Вот, значит, каков его хорейский дар.

- Может, используем это? - спросила Марим.

- Эсабиан знает, - качнула головой Вийя. Марим с отвращением фыркнула и повалилась на койку спиной к остальным.

- На станции открылся новый участок, - сказала Вийя. - Эсабиан желает, чтобы эксперименты велись более интенсивно.

- Ты сможешь? - спросил Локри. Вийя перевела взгляд с задней стены на курчавую голову Марим.

- Вопрос не в том, смогу ли, а в том, как и когда. Станция пробуждается самостоятельно, и это ограничивает нас во времени.

Жаима все эти новости встревожили, и в глазах Локри он видел ту же реакцию. Ясно, что Эсабиан захочет избавиться от них, если станция активируется сама и достаточно быстро. Тревожил также тот факт, что Норио Данали никогда не был недостающим членом Единства. Восьмой у них Анарис - и это отчасти объясняет жуткие кошмары, мучившие Иварда на Аресе.

И парень сказал как-то раз, что Вийе Анарис тоже снится, хотя сама она об этом молчала.

В голову Жаиму лезли все новые и новые вопросы.

Немигающий черный взгляд Вийи он встретил, как удар. Она молча повернулась и ушла в комнату эйя.

Монтроз и Седри начали тихо переговариваться между собой, Локри сказал что-то Иварду. Жаим, не прислушиваясь, последовал за Вийей в голую холодную каморку, где жили эйя. Они уже свернулись клубком, их дыхание стало медленным, и морозный воздух, идущий из вентиляции, колебал их белый мех. Дверь за Жаимом закрылась.

- Последний член Единства - Анарис, - сказал он. Вийя коротко рассмеялась, и облачко пара вырвалось у нее изо рта.

- Забавно, правда?

- Ты скажешь ему о Единстве? - подумав немного, спросил Жаим.

- Нет. Пусть думает, что это произошло случайно, - это его заинтригует и, возможно, сделает более склонным к сотрудничеству.

Жаим медленно кивнул.

- Притом знать - все равно что участвовать в заговоре. Но как быть с келли?

- Это наше слабое место. Все зависит от того, насколько хорошо он узнал келли, живя на Артелионе. Я скажу ему, что троица входит в нашу команду и мы спрятали их на "Телварне", чтобы Эсабиан не расправился с ними так же, как с их архоном. Если он с келли не общался, я, возможно, сумею внушить ему, что это глупые, робкие существа, обладающие телепатическими способностями, - а основным звеном попытаюсь сделать эйя. Авось он тогда потеряет к келли интерес и оставит их в покое.

Жаим снова кивнул и сделал глубокий вздох.

- А что у тебя произошло с Анарисом?

- Ничего. И не произойдет, если я сама не захочу. Он снова почувствовал стену, но теперь они были одни и Вийя устала - поэтому он не стал отступать.

- Зачем тебе вообще этого хотеть?

- Чтобы скрыть наш заговор. Чтобы испытать пределы его дружбы - и его вражды.

Он скрестил руки, дав ей измерить всю глубину его скептицизма. Ее губы сложились в неприятную улыбку.

- Чтобы провести время, наконец.

Жаим помнил прежние Каруш-на Рахали и знал, как бомбардируют Вийю в это время похоть, алчность, гнев и таящийся под ними страх. Все равно как если бы тебя вынудили жить посреди орущей толпы.

Но он знал и то, что она способна отгородиться от этого, как делала на Аресе. Вот только захочет ли?

- Зачем тебе это нужно - проводить время с врагом?

- Не из симпатии к нему. И не потому, что у нас общие интересы. И не потому, что я питаю к нему нежные чувства. - Ее тон давал понять, что больше она эту тему обсуждать не желает.

- Зачем же тогда?

Ее глаза сузились, но он не отступил. Чтобы попытаться забыть Брендона? Чтобы избавиться от нежелательных эмоций, вернувшись к своим корням? Чтобы досадить Эсабиану? Все эти ответы - только часть истины, а значит, все они ложные. Но инстинкт говорил ему, что Вийя непоправимо испортит себе жизнь, если пойдет этой дорогой.

- От избытка энергии, - сказала она.

Жаим засмеялся. Он стоял в морозильной камере, но ему не было холодно: опасность и разнообразные эмоции, не имеющие к пей отношения, горячили кровь.

- Дура ты, - сказал он и залепил Вийе пощечину.

20 АРЕС

Хотя рука Телоса направила Элоатри на новый путь, от старых привычек она так и не избавилась. Закончив медитацию, она сделала три очистительных вдоха и выдоха и встала. Ее рука машинально потянулась к чаше для подаяния и, не найдя ее, коснулась висящего на шее Диграмматона.

Пришла пора совершить восхождение к следующей вершине.

Элоатри села в транстуб, обходя кучки людей с их смехом и разговорами.

Похоже было, что каждый человек на Аресе либо уже отмечает, либо едет отмечать, либо празднует проводы Флота (или горюет) в одиночестве.

Сады Джихана были почти пусты. В тихом воздухе слышался далекий смех, напоминающий крики морских птиц. Элоатри приблизилась к неприметной двойной двери, зная, что делает это в последний раз.

Внутри ее встретила новая геометрия - изумительная мандала [Древняя модель космоса, состоящая из концентрических геометрических фигур], созданная из света, стекла и воды. Если бы у Элоатри не было определенной задачи, она никогда больше не вернулась бы сюда после своего первого визита - и совершила бы ошибку, сама того не ведая. Ежедневные посещения Галереи Шепотов позволили ей изучить мышление Дулу так, как не удалось бы и за годы кропотливых занятий.

Сначала все здесь казалось ей раздробленным, как бы отражающим структуру панархистского общества. Теперь она видела это как гештальт, единое целое, а в голосах и обрывках бесед наблюдалось даже нечто вроде синхронистики. Ей стило ясно одно: каждый, кто входит сюда, - это пилигрим, хотя и на короткий срок. А тот, кто создал Галерею, - поборник духовного странничества. Такой была и сама Элоатри в те долгие годы на Дезриене, когда блуждала босиком по пыльным дорогам, просила подаяние и искала ответы в медитациях и дискуссиях.

Много недель она молча наблюдала, как Ваннис Сефи-Картано плетет свои сети вокруг Брендона Аркада, используя вместо нитей убеждение, обязательства, обмен, прямой приказ и улыбчивую просьбу. Не совсем понятно как - возможно, через "новости", - но скоро, очень скоро, через каких-нибудь несколько часов, Ваннис затянет последнюю нить, и сеть сомкнется. Брендон будет вынужден остаться на Аресе, предоставив другим воевать за него.

Плетение паутины требовало неустанного труда, но каждый раз в пять часов вечера Ваннис находила время - и предлог - прийти сюда и послушать, о чем говорят люди ее круга.

Элоатри сильно подозревала, что Ваннис не нашла еще своего ответа и непременно придет сюда в последний раз.

Зная, что я буду ждать ее здесь.

Элоатри посмотрела на стеклянную дорожку, - казалось, что та, благодаря расположенным с одной стороны зеркалам, тянется в бесконечность. Голосов не было слышно, и тишину нарушали только шаги Элоатри и отдаленный плеск фонтанов.

Элоатри набрала в грудь воздуху и запела.

Ее голос, отраженный от гладкого стекла, казался скрипучим, старым и не особенно мелодичным, но это не имело значения. Песнь, знакомая теперь всякому, кто посещал Галерею в пять часов, служила маяком.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими,

А любви не имею,

То я - медь звенящая и кимвал бряцающий...

[Первое Послание к Коринфянам Апостола Павла, гл.13.]

Элоатри знала, что Ваннис ее найдет. Она тоже смотрит на Галерею, как на гештальт, но в еще более полном понимании; человек, который, входя в людную комнату, способен мгновенно уловить все детали обстановки, туалетов, поз и голосов, уступает полнотой восприятия разве что самому архитектору Галереи.

Если я имею дар пророчества

И знаю все тайны и имею всякое познание и всякую веру,

Так что могу и горы переставлять,

А не имею любви

То я ничто.

И если я раздам все имение мое

И отдам тело мое на сожжение,

А любви не имею...

Голубой блик в одном из зеркал возвестил о появлении Ваннис в небесно-голубых одеждах, с бриллиантовой пряжкой в высоко поднятых волосах.

Элоатри сложила руки на груди.

- Зачем вы это делаете? - спросил идеально поставленный, музыкальный голос Ваннис.

- Контекст этого часа - любовь, - ответила Элоатри. По точеному лицу пробежала гневная искра.

- Не надо меня высмеивать.

- Но это правда, - развела руками Элоатри. Ваннис, наклонив голову, ответила жестом вежливой иронии. - Я не шпионю, - продолжала Элоатри. - Я наблюдаю и могу поделиться своими наблюдениями, если попросят.

Грациозный жест Ваннис выразил отрицание.

- Вы каждый день посылаете сюда своего человека, и он всегда поет одно и то же. Я знаю, что это метит в мой адрес, - но с какой целью?

- Этим словам несколько тысяч лет, дитя мое, - сказала Элоатри, снова складывая руки. - Тема представляется мне подходящей для ваших пятичасовых дискуссий, и мои молодые послушники говорят, что их вклад послужил источником многих интересных диалогов.

Драгоценные камни на шее Ваннис сверкнули - признак затрудненного дыхания.

- Не кажется ли вам, что в словах наших предков заложена большая мудрость? - Элоатри прочистила горло и запела снова:

Любовь долго терпит, милосердствует,

Любовь не завидует;

Любовь не превозносится, не гордится...

- Разве любовь и религия - не оксюморон [Сочетание слов, логически противоположных друг другу.]? - прервала Ваннис.

...Не бесчинствует, не ищет своего, Не раздражается, не мыслит зла...

- Что мудрого может изречь по этому поводу монах, - голос Ваннис звучал холодно и резко, - даже живший четыре тысячи лет назад?

Не радуется неправде, а сорадуется истине;

Все покрывает,

Всему верит,

Всего надеется,

Все переносит...

Элоатри остановилась перевести дыхание. Ваннис ждала - ее глаза стали темными от эмоций, залегающими где-то в глубине.

- Неужели вы действительно верите, что сексуальный опыт дарует мудрость? - мягко спросила Элоатри. - Или что у людей, избирающих целомудренный образ жизни, нет ни ума, ни сердца?

Ваннис молчала.

- Мне не дано знать, что такое союз двух людей, проявляющий лучшее, что в них есть, - но и вы не узнаете этого, если будете принимать обладание за любовь.

- Что вы хотите этим сказать? - Голос Ваннис резал как алмаз.

- Я наблюдаю за вами издали с того самого дня, как мы видели высадку рифтеров на Пожирателе Солнц. Я видела, как вы плетете сеть вокруг Панарха, чтобы принудить его поступить против собственной воли. Вы вложили в эту сеть все - ваш ум, вашу волю, ваши способности; все, кроме любви.

- Но я люблю, - еле слышным шепотом произнесла Ваннис.

- Нет, не любите. И он не будет чувствовать любви, вырываясь на волю.

Ваннис пошла было прочь, но обернулась, колыхнув юбками.

- Это угроза?

- Конечно же, нет, дитя мое. Я не говорила с ним об этом и не стану. Но... неужели вы думаете, что он ничего не знает о вашей деятельности? Чем другим может быть торжественный прием, оказанный рифтерскому синдику, если не великодушным жестом по отношению к вам?

Ваннис повторила свое отрицательное движение.

- Это просто политический ход.

Элоатри покачала головой и сказала, не прибегая на этот раз к пению:

- "Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится".

- Я уже слышала это, когда была маленькая, - сказала вдруг Ваннис, стиснув руки так, что костяшки побелели. - Я помню, что будет дальше: "Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал". Вы хотите сказать, что я веду себя как ребенок?

- Я хочу передать вам письмо, - сказала Элоатри, и ее сердце забилось сильнее помимо ее воли.

Драгоценности в волосах Ваннис дрогнули.

- Корабли, приходящие сюда, помогают связать воедино различные части ДатаНета. В числе прочего я получила ответ на запрос, который послала вашей матери. Ее ответ - это то, что вы слышите здесь каждый день вот уже несколько недель.

У Ваннис побелели губы.

- "Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, когда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а когда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше".

Элоатри поклонилась Ваннис, поклонилась и пошла прочь.

Когда Ваннис вернулась из Галереи Шепотов, уже стемнело. Время, проведенное в дороге, она использовала, чтобы оправиться от шока, который вызвало в ней переданное через Верховную Фанессу послание от матери. Первой реакцией Ваннис был гнев, по он всего лишь послужил отдушиной. Элоатри к нему безразлична, и он не поможет понять, почему мать передала ей именно это - и именно таким путем.

Пока что следовало утешаться двумя фактами: мать жива и способна поддерживать связь, какую бы жизнь ни вела. Это открывало массу возможностей в будущем.

В ее будущем. О своем я еще должна позаботиться.

Ваннис медленно шла по мощеной дорожке к анклаву. Пришло время поговорить с Брендоном наедине.

Никто не знал его расписания лучше, чем она, - он не мог назначить встречу, даже самую невинную, без того, чтобы об этом не стало известно полудюжине нужных людей. Ваннис, кивнув часовым-десантникам, вошла в сад. Единственный ее шанс - это пустить в ход свои недюжинные таланты и подстроить случай, который даст ей с Брендоном достаточно времени без посторонних ушей - как людских, так и электронных.

Она вышла из-под деревьев перед самой стеклянной дверью в его кабинет, но мелькнувший в саду золотистый огонек заставил ее оглянуться.

На террасе, выходящей в зал, горели свечи. Быстро перебрав в уме график светских мероприятий анклава, Ваннис осталась в недоумении. Быть может, официальный обед для ученых Малого Совета почему-то решили провести на открытом воздухе? Но это вызвало бы повышенную суету у обслуживающего персонала, чего Брендон обычно старался избегать. Или он изменил время своей прощальной пирушки с высшими чинами Флота?

Ваннис отвела в сторону кружево ветвей и поднялась на террасу, ища глазами Фиэрин, - та вызвалась быть хозяйкой на академическом обеде, поскольку оба Омиловых были на него приглашены.

Но ни Фиэрин, ни прислуги видно не было. На маленьком столике поблескивало серебро и стоял тонкий фарфор с золотой каймой. Стол был накрыт на двоих.

На террасу вышел Брендон в официальном белом трауре - один, с пыльной бутылкой в руках.

Он прищурился, разглядывая этикетку при слабом свете свечей, улыбнулся Ваннис и взмахнул бутылкой с удовлетворенным видом.

- Я же знал, что видел там внизу это Локе с золотым листом. Из последних дедовских запасов. Его упрекали за его манеры, мораль, политику, друзей и врагов, но за вкус в винах - никогда. Отведаем? - Он сделал приглашающий жест.

- Разве мы через час не даем обеда?

- Омилов устроит его в Обители. - Брендон откупорил бутылку, плеснул немного вина в бокал и подал Ваннис. - Хотите попробовать?

Ваннис подняла бокал, взболтнув рубиновый напиток. Аромат дошел до нее прежде, чем она пригубила, - тонкий букет, вызывающий ассоциацию с расплавленным золотом.

"Вот мы и одни, - подумала она. - С его подачи".

И еще: он знает.

Сердце послало сквозь нее огненный разряд, сменившийся холодом уверенности. Он сделал начальный ход в финальной игре.

- Восхитительно, - сказала она, подставив бокал.

С ласковой улыбкой он налил ей, потом себе и пригласил ее сесть.

Они заняли места друг против друга и подняли бокалы в безмолвном тосте, грациозно и четко, словно танцуя менуэт.

- Мы достигли временного перемирия в вопросе о передаче ДатаНета в руки военных, - сказал он. - Гражданская часть Совета единодушно заявила, что не имеет ничего против Уилсонс лично - но принцип, традиции...

Ваннис ощутила мимолетное головокружение, как будто станция пошатнулась на своей оси. Светский тон Брендона в сочетании с темой - точно они продолжают давно начатый разговор - был крайне загадочен.

Собравшись с мыслями, она постаралась поддержать иллюзию и произнесла:

- На время военных действий. Он сделал утвердительный жест.

- Нет ли у вас кандидата на послевоенное время?

Она знала об этих дебатах, но о достигнутом соглашении - нет. Стараясь соображать быстро, она предложила пару имен. Брендон подумал немного и одобрительно кивнул.

Так оно и шло. Молчаливые стюарды появлялись, подавали и исчезали. Брендон в самой дружеской манере рассказывал ей о положении дел в каждом департаменте формирующегося правительства. Почти все это она уже знала, но знание далось ей нелегко - ее пути к информации зачастую бывали долгими и запутанными.

Но были и неизвестные ей вещи, которые она еще не успела разузнать, и все это он рассказывал ей тем же мягким голосом, как человеку, связанному с ним долгими доверительными отношениями.

Она слушала внимательно и говорила по существу, часто встречая с его стороны согласие и всегда - интерес.

Игру пока что вел он. Интимная и в то же время профессиональная беседа, сведения, которыми он делился с пей, - все это входило в его гамбит. Но гамбит - еще не победа. Он знает о ее планах - а следовательно, знает, что она в любой момент может разрешить Нику Корморану обнародовать факты об отправке "Телварны" к Пожирателю Солнц. И это заведомо удержит его, Брендона, здесь.

Ваннис чувствовала, что все эти разговоры, оставляя в стороне их политические реалии, предваряют главный ход. Ей остается только подождать этого хода и объявить ему шах. А затем и мат.

Они допили бутылку и закончили обед. За кофе с той стороны темного озера послышалась тихая музыка.

Ваннис она показалась знакомой. На миг у нее екнуло сердце от предположения, что это новое послание от Элоатри, но мелодия перешла в минорный ключ. Она все еще напоминала что-то знакомое с детства, но слова были не те.

- ...и это снова возвращает нас к Совету, - договорил Брендон. - Я ничего не забыл?

Ее сердце болезненно забилось.

- Как будто нет. - Он смотрел на нее, но она не была еще готова и поэтому спросила: - Что это за мелодия?

Музыка теперь стала громче, и можно было различить голоса, поющие в унисон.

- Светоносное бдение, - сказал он. - Вот и видно, что вы никого из родных не провожали на войну. - Он поднялся, оставил свой бокал и подал ей руку. - Пойдемте.

Она коснулась пальцами его рукава, чувствуя твердость мускулов под тонкой тканью. Он держался непринужденно, но был собран. Ваннис молча последовала за ним на другой конец террасы.

У стены он активировал свой босуэлл. Стена открылась, и Брендон жестом пригласил Ваннис в аэрокар.

Больше он не прикасался к ней. Они сели, и Брендон привычной рукой включил двигатели. Они тихо взвыли, Ваннис прижало к мягкому сиденью, и они поднялись над анклавом.

Брендон развернул машину, завис над озером и сказал:

- Смотрите. - Ваннис подалась вперед, и у нее перехватило дыхание при виде огненной реки, медленно обтекающей озеро по периметру.

Брендон снизился на несколько метров, и золотая река разбилась на сотни, если не тысячи, свечей в руках множества людей. Ваннис видела поднятые лица, освещенные теплыми огоньками: здесь были взрослые обоего пола, дети, пожилые люди - и все они пели.

Брендон, нажав на кнопку, опустил окно. Прохладный воздух шевельнул волосы Ваннис и омыл пряным запахом ее тело. Песня, ведомая столькими голосами, казалась неодолимой силой.

- Они будут петь, пока их свечи не догорят, - сказал Брендон.

Тонкие струйки дыма поднимались к аэрокару, как призрачные, ищущие пальцы. В свечи были добавлены какие-то травы.

Окно закрылось, и в наставшей тишине Ваннис вдруг остро ощутила присутствие мужчины рядом с собой - так близко, что она слышала его дыхание.

Подняв глаза, она увидела, что он ждет. Прямой голубой взгляд, вьющиеся темные волосы, тонкое лицо. И рот с юмористической складкой, которую, должно быть, даже смерть не сможет стереть.

- Вы согласны выйти за меня замуж? - спросил он.

Смысл его слов дошел до нее не сразу.

Затем поток насыщенных памятью эмоций хлынул в ее сознание, и она утратила всякое чувство времени и пространства.

Это продолжалось недолго. Она быстро ассимилировалась и поняла, что переживает шок. Она уже была однажды замужем, хотя тот брак был заключен на расстоянии, и считала себя искушенной во всех видах интимных отношений: легкомысленных и серьезных, томных и интенсивных, с самыми разными мужчинами и женщинами.

Но недавно она осознала, что никогда прежде не была влюблена. И вот человек, которого она любит больше всех на свете, предлагает ей то, к чему готовили ее с самого рождения, к чему она стремилась всеми средствами с самого возвращения Брендона на Арес.

- Почему? - спросила она.

Его профиль был задумчив. Медленно направив машину вниз к анклаву, он сказал:

- Оказавшись на этом месте, мне пришлось постигать его прерогативы и препоны в ускоренном темпе - а вы были рядом, шли со мной в ногу и в целом, полагаю, видели перед собой те же цели. Я не знаю никого более подходящего на роль Кириархеи, чем вы.

Это было больше, чем имела бы она с Семионом, который ясно дал ей понять, что после смерти Панарха Геласаара ее задачей будет царить в кругах высшего света, не вмешиваясь в военные или правительственные дела, относящиеся исключительно к его компетенции. Брендон, в свою очередь, не менее ясно дал понять, что они будут не только царствовать, но и править совместно.

Но этого ей было недостаточно.

Ваннис сделала несколько глубоких вдохов и, пользуясь тем, что они висят одни в крутящемся цилиндре между искусственными небом и землей, спросила:

- А как же Вийя?

Он мягко посадил аэрокар на подушку, и двигатели с тихим воем умолкли. Последняя клавиша отключила и пульт - в темноте Ваннис видела только белый камзол Брендона и силуэт его головы. Но она знала его голос и слышала, как он старается говорить ровно, чтобы не показаться откровенным - дружески, чтобы избежать интимности.

- Не знаю, согласилась ли бы Вийя мириться с ограничениями, связанными с титулом Кириархеи. Если нам доведется встретиться снова, мы, я надеюсь, будем жить вместе. Но я не могу оставить вас здесь как своего врага, Ваннис. Правительство у нас совсем новое, ситуация шаткая - я должен видеть в вас союзницу, хранительницу и попечительницу до окончания войны.

Многолетнее обучение не смогло помешать чисто человеческой реакции.

- А тем временем будете гоняться за своей рифтершей, которая хочет быть с вами в постели, но не в совете.

Брендон вздохнул, откинув голову на спинку кресла.

- Самое важное для человека в высшем и духовном смысле - это специфические черты его удовлетворенных желаний. Разве вы не вслушивались в подтекст речей во время приема рифтерской делегации? Кое-что там предназначалось для Дулу высшего круга - для вас.

Итак, Элоатри снова оказалась права. Ваннис крепко прикусила губу и промолчала.

- До того, как покинуть Артелион в день своей Энкаинации, я подумывал о том, чтобы найти рифтеров и переманить их на свою сторону, если получится. Вийя это знает, а я знаю другое: если бы она думала, что я способен забыть свой долг ради постельной партнерши, она выкинула бы меня из своей койки прямо в вакуум. В свое время она собиралась освободить одного из своих, Локри, если Панархический суд вынесет ему приговор. Освободить или умереть.

Ваннис подумала о тренированных десантниках, охраняющих зону лишения свободы, вспомнила черные глаза и должарский выговор Вийи - и содрогнулась. Да, Вийя вполне способна сознательно подвергнуть свою жизнь смертельной опасности. Но раньше Ваннис не приходило в голову, что ее мотивом может быть преданность, а не просто склонность к насилию.

- Почему же тогда она бросила вас?

- Она не верит, что я смогу изменить Панархию так, чтобы в ней нашлось место для рифтеров. Или, скорее... - он поднял голову, и его профиль обрисовался на фоне черной стены позади аэрокара, - она не позволяет себе надеяться на это. Жизнь сделала ее недоверчивой. Пойдемте?

Стена снова закрылась, спрятав аэрокар. Они вышли на садовую дорожку, и Ваннис снова услышала поющие голоса, неутомимые в своем бдении. Пламя свечей просеивалось сквозь кружево вековых папоротников.

Ваннис усталыми глазами следила за движением огненного круга. Она подвела итог, и на нее нахлынул гнев, под которым таилось отчаяние. Она перестала следить за ходом игры, но Брендон не перестал - и полностью обставил ее этим своим предложением.

Он высказался ясно. Она будет Кириархией, но не женой. Не будет старинного венчального обряда с обетом нерушимой верности и обменом кольцами, как у Геласаара с Иларой.

Он знал о ее планах с самого начала и теперь сделал ловкий ход, противопоставив ее эмоции честолюбию.

Шах и мат.

- Еще кофе? - спросил он. - Ночь будет длинная... Чьи-то голоса поблизости прервали его. Они оба оглянулись, и Ваннис снова заметила, что он напряжен не меньше, чем она.

- Прошу прощения. - Арторус Ванн вышел на террасу и поклонился. Сообщение от адмирала Фазо - Хуманополис просит допустить его к гиперрации.

Брендон снова резко повернул голову, взглянув на Ваннис, которая принудила себя сохранять спокойствие, ничего не выдавая ни лицом, ни жестами. В его глазах она прочла не торжество, а озабоченность.

"...Вы не узнаете этого, если будете принимать обладание за любовь". Не он обставил меня, а я сама. Он в самом деле думает, что я люблю только власть.

С молниеносной быстротой она перебрала в уме то, что предшествовало его предложению. Да, он хочет покинуть Арес, но это не значит, что он бросает Панархию на произвол судьбы, - он просит ее, Ваннис, заменить его на посту. Он не осуждает ее политические амбиции и признает ее цели достойными. Его предложение основано не на холодном расчете игрока, а на душевной щедрости - он верит ей и полагается на неё

Ты была трижды права, Элоатри.

Ваннис закрыла глаза. Рядом со знакомым до боли голосом стали слышны другие, и Брендон ушел.

21

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Риоло тар Маньянгалли смотрел на мерцающий экран.

Не пульт, а игрушка. За годы своего общения с потомками Изгнанников Риоло научился мириться в числе прочего и с примитивностью их электроники.

Каютка у него была маленькая, некрашеная, всего с двумя стазисными заслонками. Вся ее обстановка состояла из туалетной кабинки и койки, а недавно к ней добавился вот этот пульт. Риоло умолчал о том, что предпочитает эту комнату помещениям, насильственно преобразованным в кубы и замазанным серой краской. Это, конечно, не родимый Низ его планеты, но сходство есть: тепло, слабый свет и постоянное движение. В Низу, правда, стены и пол не шевелятся, но там днём и ночью скользят Гонцы - и вздрагивания станции, как ни странно, казались Риоло успокаивающими, по крайней мере во сне.

Игрушечный пульт явился результатом того, что Риоло проявил готовность к сотрудничеству и охотно отвечал на придирчивые вопросы изгнанника-панархиста Лисантера.

Рассеянно поглаживая себя над правой ключицей, Риоло вспоминал свои беседы с Лисантером. Барканцу потребовались все его умственные способности, чтобы скрыть диапазон своих познаний об ограх и в то же время не дать Лисантеру угадать, что он что-то скрывает.

Кажется, все прошло благополучно. Барродах разрешил поставить ему этот пульт - как бы для игр с невидимыми противниками, собирающимися в рекреационном помещении где-то на станции.

Какое-то время Риоло действительно играл, стараясь не выигрывать и не проигрывать слишком много. Но потом, решив, что бдительность Барродаха притупилась, он с легкостью взломал примитивную защиту, которую должарианцы ставили на своих пультах. Он давно уже понял, что они больше полагаются на страх, чем на технику. На страх и субординацию. Они явно не понимают, что единственная надежная система - это та, которая ни с чем не связана.

Тем не менее он соблюдал осторожность. Не следует слишком заноситься: однажды, когда он позволил это себе, его разоблачили и ошельмовали. Теперь он стремился вернуть себе то, что когда-то принимал как должное: невыразимую радость Восхождения.

Старательно оборудовав себе рабочее пространство за периметром игрового, он подумал о людях, живущих вне Барки. Они не знают, что такое Низ и Возвышение, они как черви, что копошатся в своих канюлях вдали от мозаичного лабиринта канюлей Цивилизации. Но черви эти настойчивы и очень многочисленны, поэтому пренебрегать ими не следует.

Теперь он радовался своей щепетильности. Взломав ворота, оборудованные должарианцами, он увидел следы четырех отдельных личностей, трое из которых умели манипулировать информпространством почти так же, как он, а четвертая во многом его превосходила.

Держа пальцы на клавишах, он стал обдумывать свой следующий шаг.

Двоих он опознал. Оба они программисты - один находился на далеком Артелионе, другая здесь на станции. Она рифтерша, и зовут ее Татриман. Ее пространство спрятано за солидным ограждением пространства Лисантера. Их взлом потребует времени и громадной осторожности, если он не хочет быть обнаруженным.

Третья персона была относительно новой - Риоло засек его или ее только по тайным, хорошо замаскированным переговорам с Татриман. Найти ее рабочее пространство будет трудно. А четвертая... она отдавала панархистским душком и оперировала с быстротой и эффективностью лазера. Попробуй такую подлови.

Риоло все еще думал об этом, когда дверь каюты без всякого предупреждения открылась. Двумя быстрыми нажатиями Риоло придал экрану видимость игровой ситуации. Его конструкция не только мгновенно производила это преобразование, но и передавала ему контроль.

- Следуй за мной, - сказал на уни вошедший бори в сером кителе. Позади, в ярко освещенном коридоре, виднелись двое вооруженных солдат в серой форме.

Глаза у Риоло сразу заслезились, и его позабавили страх и отвращение, с которыми бори косился на его голые красные стены. Риоло никогда не включал резкий свет, как эти болваны. Он надел защитные очки, а пульт тихо бибикнул, самостоятельно выключив игру и рабочее пространство, которое она маскировала.

Бори перевел взгляд с очков на гульфик Риоло, и на его лице отразилось презрение. Ну понятно - ты презираешь то, чего лишен сам, стерильный червь. Риоло, как всегда, притворился, что не замечает реакции своего сопровождающего, и молча вышел за ним в коридор.

Когда Риоло увидел, что его ждет Барродах, любопытство возобладало над страхом. Этот бори был выше его на каких-нибудь два сантиметра, а весил, должно быть, вдвое меньше. Истощенность, напряженность мускулов, оттенок кожи, крошечные блестящие зрачки немигающих глаз - все указывало на то, что человек этот безумен.

Он молча повернулся и зашагал прочь, не глядя, идет ли за ним Риоло. Все так же молча они сели в транспортную тележку и куда-то поехали.

Барродах остановил тележку у двери, где стояли навытяжку двое часовых в черном, и открыл эту дверь.

Риоло прошел за ним в комнату, обстановка которой составляла странную смесь техники и каких-то культовых атрибутов. В холодном воздухе висел тяжелый, неприятный запах, от которого по коже Риоло побежали мурашки.

Барродах нажал вестник у внутренней двери и в ответ на запрос назвал только свое имя.

Дверь открылась, и из нее вышла странная фигура. Высокий, как все должарианцы, этот тип вместо обязательного черного одеяния (Риоло узнал, что черную форму носят военные, исполняющие ритуал под названием палиах) был облачен в одежды с какими-то гнусными узорами, и его - нет, ее безволосый череп покрывали повторяющие этот узор шрамы и цветные татуировки.

- Сенц-ло Адхаш, - с оттенком подобострастия произнес Барродах.

- Серах Барродах, - неожиданно мелодичным голосом ответила женщина. Вы мне помешали.

- Служба Аватару требует нашего присутствия на Трансфигурации. Барродах тоже говорил по-должарски, и Риоло стало страшно. Он никому не говорил, что Матрия доверила ему эту миссию потому, что он знает Должарский, но Барродах каким-то образом об этом проведал. Что еще ему известно?

Женщина сделала знак тонкой, в шрамах рукой, и Барродах кивком велел Риоло пройти в смежную комнату.

Если бы Риоло мог убежать, он бы это сделал: тонкий ноющий звук, исходящий оттуда, внушал ему ужас. Они, конечно, варвары, но он никогда еще так ясно не сознавал, что целиком находится в их власти.

Барродах указал ему на должарианку, привязанную к каталке. Сетчатый колпак у нее на голове был присоединен к машине, от которой и шел этот звук. Глаза жертвы выкатились из орбит, и струйка крови стекала из плотно сжатого рта.

Женщина в вышитых одеждах стала по другую сторону каталки, и Риоло услышал, как звякнули какие-то инструменты о металлический поддон.

Лысая, взяв тонкую стальную спицу с крючком на конце, склонилась над женщиной в каталке.

- А теперь, Кулусан, поговорим о Каруш-на Рахали для тех, кто пал так низко, что выбирает для борьбы кого-то помимо Настоящих Людей.

Легко, почти ласкающе, она коснулась своим инструментом века привязанной и с привычной ловкостью проткнула тонкую плоть. Жертва испустила хриплый вздох. Риоло, на грани обморока, пытался не смотреть, не слушать этого мучительного хрипа.

Звук, издаваемый машиной, изменился, и жертва издала тихий стон. Снова звякнули инструменты. Риоло скрипнул зубами и подскочил, когда кто-то тронул его за локоть.

Барродах смотрел на него с ехидной улыбкой.

- Мы уходим.

Женщина в вышитых одеждах не обратила на них внимания, и Барродах, поклонившись, открыл дверь.

Риоло возблагодарил судьбу за то, что тележка едет так долго. Он успел привести в порядок свое дыхание и перебороть обморочную слабость. Он знал, что опасность далеко еще не миновала, но по мере удаления от той жуткой комнаты способность мыслить понемногу возвращалась к нему. Умовыжималка! Он слышал это слово, но не мог представить, как ужасно это выглядит в действительности.

Тележка остановилась перед другим вздутием на стене, анонимным, как и все прочие. Они вошли, и Риоло понял, что это кабинет Барродаха.

Дверь закрылась, оставив Риоло наедине с бори. Зачем Барродах показал ему умовыжималку? Уж не раскрыл ли он проделки Риоло в информационном пространстве? Риоло впервые усомнился в своей ловкости - он с трудом удерживался, чтобы не сглотнуть, не вытереть мокрые ладони об одежду. Впредь надо будет действовать с особенной осторожностью.

Барродах включил свой пульт и спросил без предисловий:

- Что это?

Риоло увидел на экране Хрима - тот повалился на койку и схватился за футляр с шестеком.

- Гонец, - сказал Риоло, глядя на блаженные конвульсии Хрима.

- Гонец? - с явным отвращением повторил Барродах.

Потолок на экране лопнул, и оттуда показалась мерзкая рожа. Риоло и Барродах молча смотрели, как из трещины в жуткой пародии на роды вылез скелет и рухнул на Хрима.

Риоло обожгло рот желчью, когда в полу стали открываться фистулы, аналогичные канюлям Барки, и шестек повел себя, как в Низу. Хрим яростно боролся с ним, пока тот не перервался пополам, а после запихал уцелевший кусок в гнездо, чтобы не дать ему воссоединиться с пропавшей половиной.

- Из чего он сделан? - спросил Барродах.

Полуголый Хрим между тем натянул сапоги и принялся топтать скелет. Барродах убрал звук, и Риоло не слышал, что Хрим кричит. Бори нетерпеливо остановил кадр, и капитан застыл с поднятой ногой.

- Из чего он сделан?

У Риоло заколотилось сердце, когда он ощутил безумный гнев, излучаемый Барродахом. Теперь барканец понял причину их визита к умовыжималке. Но просмотренные им кадры, напомнившие ему о далекой родине, как ни странно, успокоили его и вернули способность мыслить рационально.

- Этот вопрос вам следует адресовать Матрии. Нам не дано знать тайны Лабиринта. Я знаю только, что шестеки служат у Матрии гонцами - мы же получаем их, только когда заслуживаем это право.

Барродах снова пустил чип. Хрим топнул ногой, задом наперед вернулся к койке, выпрыгнул из сапог, убрал руки от вибрирующего футляра. Половинки шестека срослись, и он упал на них. Кадр снова застыл, и чип стал показывать события нормальным порядком, пока розовая передняя часть шестека не исчезла в полу.

Сердце Риоло продолжало болезненно биться.

- Как долго вы, барканцы, ими пользуетесь?

- На протяжении всей нашей истории.

Бори неуловимым движением выключил пульт. Его худые беспокойные руки взяли со стола стилус и принялись играть им Риоло показалось, что стилус похож на стальной инструмент в руках палачихи, и его передернуло.

- Итак, ты познакомился с пеш мас'хадни господина Эсабиана, - сказал Барродах. - Эти врачи обучены всем видам искусства боли. - Стилус с решительным стуком лег на стол. - Я решил, что мы оба сэкономим время, если я покажу тебе, как должарианцы наказывают за неповиновение. Я знаю, что вы, барканцы, считаете нас варварами и полными дураками. Может, мы не так ловко манипулируем с информпространством, как вы, но уверяю тебя, мы не дураки. Просто наши способности применяются в других областях, одну из которых ты только что наблюдал.

Может, Татриман обнаружила мое рабочее пространство? Риоло стиснул зубы, ожидая решения своей участи.

- Ты знаешь, как программировать огров, которых привез. Нам обоим известно, что Хрим способен предать вся и всех, и я уверен, что он приказал тебе поставить в них кое-какие предохранители. Лисантер хотя и не имеет твоего опыта, но учится быстро. - Бори сплел пальцы. - Панархисты сильно ограничивают нас во времени, Риоло. Будь времени достаточно, Лисантер разложил бы ваших огров по полочкам и отыскал все неподобающие вставки. Но его у нас недостаточно. Ты останешься здесь, пока мы не достигнем своей цели, и у тебя есть выбор. Ты можешь сыграть на нашем неведении - которое долго не продлится - и отправиться на умовыжималку, если мы обнаружим упомянутые мной ловушки. Думаю, не нужно тебе говорить, что пеш мас'хадни умеет также продлевать человеку жизнь. Если Аватар пожелает, его враги будут лежать там месяцами, подвергаясь всяческим экспериментам. Либо ты можешь послужить нам и получить награду в зависимости от оказанных услуг. В наших силах осуществить и то и другое, Риоло. Выбирай.

Голова у Риоло работала быстро. Хриму он ничего не должен. С другой стороны, что помешает должарианцам избавиться от него, когда он перестанет быть им нужен? В конце концов, верностью он обязан только самому себе и Матрии, пославшей его сюда. Вспомнив примитивность защитных мер на своем пульте, он решился начать игру, единственно возможную в этом извращенном подобии Низа. Он укажет им, как убрать самые заметные ловушки, но при этом установит другие, куда более изощренные,

Он изобразил на лице тошнотворную смесь облегчения и ужаса.

- А Хрим? - Его голос дрогнул - не совсем наигранно.

- Он ничего не узнает - обещаю. - Вид у Барродаха был довольный. Риоло перевел дух.

- Я покажу вам, как убрать ловушки, которые поставил по его приказу. Но мне понадобится блокнот и доступ к определенным вычислительным мощностям...

Анарис спустил последние наркотики Норио Данали в туалет и посмотрел, как они исчезают в бурном потоке. Искушение сохранить их на всякий случай не устояло против вероятности того, что Барродах подошлет к нему своих людишек, чтобы те обыскали комнату в отсутствие Анариса. Правда, бори может и не понять, зачем Анарису наркотики - возможно, наследник просто балуется, - но чем меньше Барродах будет знать, тем лучше.

Особенно теперь.

Анарис оглядел свою комнату. Если отвлечься от ее размеров, можно поверить, будто стоишь не в недрах Пожирателя Солнц, а на вершине башни предков в Хрот Д'очча. Сколько же часов они провели там вместе, Джеррод и Барродах! Интересно, отец когда-нибудь приглашал бори сесть?

Вероятно, нет. А теперь Джеррод Эсабиан почти добился того, к чему стремится каждый Должарский властитель: полной независимости. При своем первом появлении на станции он зависел от Лисантера, Барродаха и безымянной армии их подчиненных не меньше последнего чернорабочего - но теперь, благодаря таланту рифтерской программистки и паре огров, подаренной ему другим рифтером, обрел мощь, почти равную той, которую приписывают ему фамильные обряды и предания.

И сознание этого делает его еще более опасным. Анарис вспомнил, что говорил Геласаар об иллюзии автономии, "которая у должарских властителей достигает степени, неотличимой от безумия". Тогда Анарис пропустил слова Панарха мимо ушей, но последние события придали им новую силу. Действительно ли рассудок отца разрушается по мере его приближения к тотальной власти?

Ибо Эсабиану осталось только одно, чтобы сделаться самой могущественной личностью в человеческой истории - и это единственное он может получить уже через сутки: полная активация Пожирателя Солнц. Тогда ему не понадобятся больше ни Барродах, ни орава других шпионов-бори. Эсабиан и без них запросто управится с неудобным наследником.

Значит, Анарису надо поспешить с осуществлением собственных планов. Первым делом он должен как можно скорее покинуть станцию. Анарис ставил на то, что отец, заполучив свою новую игрушку, равной которой человечество еще не знало, прежде всего уничтожит Арес и Рифтхавен. Но станция, даже обретя полную мобильность, не может находиться в двух местах одновременно, и если Анарис поторопится, то может оказаться за пределами досягаемости еще до того, как отец о нем вспомнит.

Неудобный наследник, которому оставили свободу передвижения, использует свой небогатый шанс, с едким юмором подумал он и вызвал на экран пульта вид космического пространства.

Сначала надо утвердить свою власть над тарканцами.

Затем заручиться третьим рифтером, перевернувшим все их расчеты: Вийей.

Анарис откинулся назад, заставив старинный стул заскрипеть от столь непривычного обращения, и задрал один сапог на стол, думая об этом последнем неожиданном повороте своей жизни, состоящей из неожиданных поворотов. Последние продолжительные отношения он имел с прекрасной Леланор, молодой, чувственной, тонкой Дулу, чей корабль по несчастной случайности подвернулся каким-то головорезам-рифтерам.

Опять рифтеры...

Ее повезли на Должар как рабыню, и управляющий Аватара купил ее - быть может, чтобы занять чем-нибудь Аватара в последний год перед началом палиаха.

В этом случае она протянула бы не больше месяца. Но Барродах предпочел подсунуть ее Анарису по непонятным в то время причинам. Теперь эти причины стали ясны: он хотел завоевать доверие Анариса и в то же время получить козырь против того же Анариса на случай необходимости. И то и другое намерение успешно осуществилось.

Закрыв глаза, Анарис припомнил год, проведенный им с Леланор. Она сразу ему понравилась - потому, как понимал он теперь, что представляла собой культурный, цивилизованный Артелион Панарха Геласаара. Она доверилась ему не сразу - установлению доверия помогло то, что Анарис устроил ее перевод из кухни в ткацкую, где чинили старинные гобелены, ковры и драпировки со всей крепости. Ей пришлась по душе эта работа, и некоторое время он терпеливо выслушивал ее восторги по поводу того, что в замке нет и не бывало ни одной новой вещи, в то время как у них дома всю обстановку меняют дважды в год. Он даже помогал ей высчитывать, сколько лет должно пройти, чтобы обивка стула истерлась полностью и ее заменили, в точности, однако, сохранив узор.

Завоевав доверие, он вскоре завоевал и любовь. Он навещал ее постоянно, пуская в ход любовные приемы, которым обучился в спальнях манерных дулусских дам. Ее волновала его недюжинная сила, которой он порой давал волю, а его собственной страсти способствовало, сознание того, что он намеренно попирает обычаи своих предков. Но самое большое очарование заключалось не в самой Леланор - Анарис не понимал этого, пока ему не пришлось ее убить, - но в том, что он встречался с ней в доме своего отца наперекор всем существующим правилам.

В конечном счете Барродах все-таки просчитался. Выдав Анариса отцу, он дал наследнику эмоциональную свободу.

Анарис вытряхнул пешах из рукава и стал рассеянно играть им, вспоминая, как Вийя метнулась с этим кинжалом прямо к его горлу.

Предписанная обычаем борьба с должарианками была ему скучна. Служанки и военные просто глупы, а у имеющих интеллект и возможность развить его на уме только политическая выгода. Говорить с ними о чем-то другом считается слабостью, а юмор у них - по сравнению с блестящими россыпями Артелиона либо вовсе отсутствует, либо насквозь предсказуем. Леланор по крайней мере была умна, умела смеяться и охотно, в меру своих слабых сил, перенимала приемы, которым учил ее Анарис.

Любимая.

Он употреблял это слово, потому что и она так его называла, потому что Дулу любят нежничать как в постели, так и на словах, но на деле оно ничего для него не означало. А теперь?

С Вийей он имел всего три краткие беседы и одну драку. Теперь он с усмешкой вспоминал этот впечатляющий бой. Вдвоем они перебили почти всю его коллекцию древностей, и понадобилось два десятка уборщиков, чтобы вернуть комнате приличный вид. И в результате - ничего.

"Я отдаюсь, когда сама хочу" - вот и все, что она сказала ему, на языке их предков. И сделала все, чтобы воткнуть ему в шею его же собственный нож.

Анарису понадобилась вся его сила, чтобы не дать ей убить его - вся сила и все внимание. Он был сильнее, но она превосходила его в искусстве ближнего боя.

Королевская была потеха, и Моррийон ввалился к ним в самом ее разгаре,

Анарис засмеялся, вспомнив шок на лице своего секретаря. Никогда еще он не видел Моррийона таким сбитым с толку. Сначала он и сам не знал, как отреагировать, и не успел проявить привычный должарианцу гнев, поскольку Вийя отреагировала первая. Она не разъярилась, как полагалось бы женщине ее крови, и не смутилась, как Дулу, которую застали в интимный момент, - она просто от души расхохоталась. Бесстрашная, непредсказуемая, не поддающаяся разгадке.

Вийя.

В глубине души Анарис презирал должарскую подчиненность лунной мифологии, но наследие предков сказывалось и на нем - у него хватало честности не отрицать это.

Он закрыл глаза и сосредоточился. А она? Влечет ли ее прилив, вызванный далекими лунами?

Ответа он не ждал - ведь он не телепат, да и она тоже, если только не находится в контакте с выжигателями мозгов и с мальчишкой.

Он открыл глаза и позволил своему стулу упасть на передние ножки. Настало время это выяснить.

- Сильно болит?

Рокочущий бас Монтроза вторгся в мысли Седри. Поморгав, она подняла от пульта сухие глаза. Шея у нее затекла, и она не сразу узнала маячащие в комнате силуэты - ее взгляд норовил перевести их в компьютерные глифы.

Потом она разглядела Монтроза, большого, седого и грузного - он нагнулся над Жаимом, лежащим пластом на койке. Жаим не жаловался, но иногда его дыхание пресекалось - Седри замечала это только потому, что Монтроз каждый раз пользовал Жаима крошечными дозами лекарств из аптечки, которую Барродах разрешил ему взять с "Телварны".

Седри вздохнула, поняв, что теперь на станции середина ночи и она заработалась дольше, чем намеревалась. Лучше остановиться, пока усталость не подкосила ее окончательно. Седри принялась сворачивать работу, тщательно заметая все следы. Она была благодарна Тат за информпространство, которое та умудрилась для нее выкроить, но его было далеко не достаточно, и Седри пришлось спрессовать слишком много функций в матрицы хранения, держа их местонахождение в уме.

Стресс взял свое. Когда Седри встала, мрак застлал ей глаза, и она стала падать.

Монтроз в два прыжка подоспел к ней и в следующую минуту уже раздевал ее в ванной, Седри слабо запротестовала, но, вдохнув исходящий от нее запах застарелого пота и кафа, закрыла глаза и покорилась, как малый ребенок.

Ласковые, ненавязчивые руки вымыли ее и вытерли. Монтроз завернул ее в сухое полотенце и вывел в комнату. Из скромности она упиралась, но непонятные ей самой эмоции пересилили стыд.

Проходя мимо Жаима, она увидела в его глазах только участие и терпение. Вийя не спала и сидела на койке с ничего не выражающим лицом. Седри не могла понять, что толкнуло Жаима так спровоцировать капитана. И как могла Вийя избить его так жестоко - а потом...

Седри поморщилась при мысли об этом. Еще страннее было то, что Вийя ухаживала за Жаимом больше всех, и он это позволял. Большей частью они молчали, но иногда переговаривались тихо, как близкие люди, как будто никакого насилия и не было.

- Ложись, - сказал Монтроз, и Седри послушно улеглась ничком на свою аккуратно постланную койку.

Монтроз стал массировать ее, убирая стресс из связок и суставов. Мелкие островки боли таяли, словно льдинки. Сон у Седри совсем прошел, хотя она все еще не могла шевельнуться.

Повернув голову и оглядывая комнату широко раскрытыми глазами, она постепенно стала замечать перемену. Она не смогла бы объяснить, в чем это выражается, но атмосфера стала другой - обострившаяся чувственность ее тела улавливала это. Никто из команды не спал. Марим с тихим смехом ткнула в бок Локри, тот шлепнул ее по руке. Они повалились на его койку, сцепившись в шутливой борьбе, и Седри, как ни странно, не захотелось отворачиваться.

Она соблюдала целомудрие больше тридцати лет - заводить интимные отношения с нелюбимым человеком было не в её натуре. Лишь совсем недавно, когда она думала, что ее жизнь уже подошла к концу, она встретила спутника, которого уже не надеялась встретить, и былые желания ожили в ней - но она их подавила. Здесь они живут на глазах друг у друга. Седри не осуждала молодых за уступки естественным физиологическим потребностям, но сама ни на что бы не решилась рядом с этими гладкими телами и критическими взглядами. Она считала своим эстетическим долгом застегиваться наглухо и скрывать свое растущее влечение к Монтрозу.

Он ничего не говорил ей и теперь тоже молчал, продолжая делать свою работу четко и профессионально, - а ее пылающему телу хотелось совсем других прикосновений.

Голый до пояса Ивард сидел, схватив руками колени, и его зеленые глаза потемнели от эмоций, о которых Седри могла только догадываться. Люцифер поднял большую лопатообразную голову с подушки Иварда и замурлыкал, прикрыв глаза.

Вийя так и осталась сидеть на краю койки, положив руки на колени. Жаим тоже лежал не шевелясь, с внимательным лицом. За дверью, ведущей в комнату эйя, запели тонкие голоса, и Люс заворчал, взъерошив шерсть.

Ивард и Вийя разом подняли головы - и в тот же миг задняя стена с тихим шорохом раскрылась.

Тревога - и что-то еще, помимо нее - пронзила Седри, когда в отверстии появился высокий мужской силуэт.

Это был Анарис, наследник. Он стоял молча, не двигаясь с места. Подняв правую руку в жесте, где смешивались приказ и призыв, он смотрел на Вийю.

Вийя, тоже молча, медленно поднялась. Анарис отступил на шаг, и она прошла к нему сквозь стену. Стена закрылась, и длинные пальцы Жаима вцепились в борта койки так, что побелели костяшки.

Ивард, как-то судорожно тряхнув головой, погладил Люцифера. Котище вытянулся, положив голову на лапы, пристально глядя щелками глаз. Локри с Марим перестали возиться, когда стена открылась, и сидели растрепанные и помятые. Марим издала смешок, похожий на пузырьки в быстром ручье.

Терпеливые руки опускались все ниже вдоль позвоночника Седри.

Все молчали, и атмосфера еще больше сгустилась: казалось, будто воздух заряжен ожиданием.

Ивард снова вздрогнул и потер руками лицо. Он сморщился, словно от удара, и вдруг рассмеялся, блестя широко открытыми глазами. Запрокинув голову, он растянулся на койке. Казалось, что все его тело светится внутренним жаром - внутренним огнем.

Пульс стучал у Седри в ушах, как приглушенный гром. Она села, не обращая больше внимания на свою наготу, не в силах отвести глаз от Иварда, воплощающего в себе красоту, юность и обещание, прекрасного, как молодой бог.

Теперь они все смотрели на него - их сердца бились в унисон, и тела разогревались в пламени его юношеского желания. Руки, месившие тело Седри, преобразились - они посылали звездный огонь по ее нервам. Но она все еще противилась зову плоти, и предвкушение, так долго подавляемое ею, было восхитительным.

Марим, заливаясь возбужденным смехом, мигом освободилась от одежды и стала перед Ивардом, гладкая, округлая и прелестная. Юноша провел пальцем по ее лицу и шее до ключицы жестом нежным и в то же время прощальным - а потом убрал руку.

Марим потянулась к нему, но он уже отвернулся и не видел этого. Его протянутая рука медленно встретилась с рукой Локри за спиной у Марим. Их пальцы переплелись, и оба начали описывать друг подле друга медленные круги, словно в танце.

Их тела схлестнулись в сплетении сильных рук и выпуклых мускулов. Седри увидела муку отвергнутого желания на лице Марим, страдание другого рода на лице Жаима - а потом все заслонили смеющиеся глаза Монтроза, его улыбающийся рот и его руки, которым она больше не могла противиться.

22 АРЕС

Марго Нг подняла кубок и обвела взглядом огромный зал с его знаменами и голографическими картинами былых военных триумфов и трагедий.

Мгновение полной тишины и неподвижности затянулось надолго. Хрустальные грани в руках молодых и старых, мужчин и женщин отражали свет. Затем высокий, стройный молодой человек в белом траурном костюме произнес:

- За победу над врагом!

Брендон Аркад выпил свое шампанское и решительным жестом разбил бокал об огромный каменный очаг.

- За победу над врагом! - подхватили голоса, одни звенящие, другие шепчущие, словно дающие клятву или творящие молитву.

Людей в этом зале связывала общая судьба - каждый из них командовал кораблем, через восемь часов уходящим к Пожирателю Солнц, - и сознание того, что не все из них вернутся назад.

В кои-то веки они смешались воедино: капитаны эсминцев и катеров, командиры испытанных в бою кораблей и приспособленных для войны нарядных яхт, панархисты и рифтеры. Марго видела по их блестящим глазам и нервным движениям, по внезапному смеху и внезапной рассеянности, что все они сознают это в равной мере.

Ровно через восемь часов она выйдет из своей квартиры в белом парадном мундире, с солнцами верховного адмирала на высоком воротнике, и займет место на мостике, где стоит полная тишина, если не считать почти неслышного шепота пультов. Несмотря на тианьги, запрограммированные на успокаивающие ионы, все вокруг - и присутствующие, и те, кто на связи, - будут собраны, и сердца их будут биться в ожидании ее команды, которая пошлет их прямо в бой, а возможно, и на смерть.

Нг закрыла глаза, стиснув в руке кубок. Предполагается, что каждый полководец живет ради такого вот момента. Что бы ни случилось, ее имя будет вписано в историю отныне и до тех пор, пока эта цивилизация не обратится в прах.

Но никакой радости в этом нет. Только ожидание, сопряженное со страхом неминуемых потерь. И еще сильнее - воля к победе. На этот раз Должар не дождется пощады.

Она открыла глаза, залпом выпила шампанское и швырнула бокал прямо в огонь.

Осри Омилов, лейтенант Флота его величества, потной рукой перехватил чемодан и нажал на вестник челнока.

- Лейтенант Омилов для прохождения службы явился. Разрешите подняться на борт?

Секунду спустя ему ответили:

- Поднимайтесь, лейтенант.

Шлюз открылся, и Осри встретился с откровенно любопытным взглядом юного, видимо, только что произведенного, мичмана.

Осри отдал честь, и девушка с запозданием ответила тем же, покраснев до ушей. Но дальнейший вековой ритуал приветствия она проделала четко, не ошибившись ни разу.

Церемония его доставки на борт "Грозного" прошла уже более гладко. В конце концов он добрался до своей каюты. Обстановка здесь была точно такая же, как на "Мбва Кали" или на Минерве. Все корабельные интерьеры регулировались уставом, чтобы человек мог ориентироваться на любом корабле вслепую в случае внезапного отключения энергии.

Теперь это действительно могло случиться - но он будет воевать не на этом корабле, а на рифтерском. Осри постарался не думать об этом и разложил свои вещи, на что ушло всего несколько секунд.

Посмотрев на хроно, он заколебался. Ему хотелось бы явиться в последний момент - это ввело бы его взаимоотношения с экипажем в удобные уставные рамки. Но Фиэрин уговорила его прийти пораньше, чтобы представиться неофициально хотя бы офицерам.

"Не хочу я болтаться там и дурака из себя строить", - возражал он. Она с усмешкой взяла его за уши и поцеловала: "Лучше уж так, чем прослыть снобом". - "Снобом?" - опешил он. "Все знают, что вы с Панархом друзья детства, нравится тебе это или нет. И хотя звание у тебя небольшое, они будут держаться на расстоянии, если ты не сделаешь первый шаг".

Осри достаточно разбирался в дулуской иерархии, чтобы признать справедливость ее слов. И он согласился, хотя ради этого им пришлось расстаться на целый час раньше.

Но их прощание, хотя и урезанное, было сладостным. О будущем они не говорили - они оба принадлежали к миру Дулу, где слова так легко выворачиваются наизнанку или становятся ложью в силу обстоятельств. Их эмоции нашли выход в страсти, столь сильной и так крепко связующей, что Осри впервые не чувствовал себя робким и неуклюжим.

Он потряс головой: время воспоминаний еще не пришло.

Сейчас он должен сдержать данное Фиэрин слово.

Он вышел и направился в офицерскую кают-компанию.

Фиэрин лит-Кендриан смотрела, как челнок Осри пробирается сквозь скопление кораблей у Колпака и исчезает за громадой "Грозного".

Отвернувшись от иллюминатора, она пошла через толпу к выходу. Все вокруг держались вежливо и немного отстраненно. На нескольких лицах виднелись следы слез. Все здесь прощались со своими любимыми, и никто не хотел знать о таких же маленьких драмах, разыгрывающихся рядом с ними.

"Мне почти хочется, чтобы должарианцы на нас напали", - думала Фиэрин, становясь в очередь на транстуб. Все лучше, чем это ужасное, добровольное расставание. Точно они идут на казнь и знают об этом.

Давка в транстубе показалась ей даже приятной. Здесь она чувствовала себя в безопасности... нормально.

В капсуле стояла странная тишина - люди почти не разговаривали, и Фиэрин, с радостью влившаяся в толпу пассажиров, с такой же радостью из нее и вышла. Она никогда не считала себя чувствительной натурой, но слишком легко было представить себе, как боль от разлуки, переживаемая каждым из них, сливается в общее отчаяние.

Она уже и теперь скучала по Осри, по его запаху - он, никогда не маскировавший своих эмоций, как другие Дулу, не пользовался и духами. Он был таким, как есть: чопорным, неуклюжим, предельно честным, любителем каламбуров, надежным, как планета в космосе.

Ей не хотелось даже думать о будущем без него.

Рядом кто-то всхлипнул, и Фиэрин, повинуясь инстинкту, сошла с дорожки и пошла напрямик через лужайку, чтобы не мешать чужому горю.

В анклаве даже всегдашние часовые казались серьезнее, чем обычно.

В доме ее встретила музыка - медленные гармоничные переливы оперы, чьи слова были написаны на Утерянной Земле за много веков до Исхода. Фиэрин, изучавшей музыку в школе, трагедия Троила и Крессиды [История любви троянского царевича Троила легла в основу поэмы Дж. Чосера (1372) и оперы У. Уолтона (1954)] была знакома.

Ваннис сидела одна в кабинете, охватив себя руками за локти. Фиэрин испытала шок, увидев Ваннис в столь нехарактерной позе, и остановилась на пороге, думая, не воспользоваться ли ей другим входом. Но Ваннис, с присущей ей чувствительностью уловив какое-то колебание в воздухе, подняла глаза и сказала:

- Побудьте со мной.

Холод пробежал по жилам Фиэрин, но она, не задавая вопросов, села рядом с Ваннис на кушетку и обняла ее за плечи, в который раз заметив, какая Ваннис маленькая.

Ваннис уронила голову на плечо Фиэрин; тонкий запах ее надушенных волос был свеж и приятен. Устроившись поудобнее, они стали смотреть на пламя свечей, и Фиэрин старалась угадать, что находит для себя Ваннис в трагедии женщины, любившей двух мужчин.

Музыка вскоре захватила и Фиэрин - настал один из тех редких моментов, когда время перестает существовать. Умиротворение, пусть даже недолгое, снизошло на нее. Она слышала, как музыка переплетается с плеском фонтана и их дыханием. Она видела тихую комнату с ее гармоничным сочетанием старины и современности, немного мужскую - возможно, потому, что первое впечатление о ней связывалось у Фиэрин с Брендоном. Что-то здесь напоминало о нем, что-то - о Ваннис, и две свечи на низком стеклянном столике объединяли все в одно целое.

Буду ли я вспоминать об этом когда-нибудь?

Чистые звучные голоса вели свой печальный рассказ, и Фиэрин закрыла глаза, отдавшись грезам, но Ваннис внезапно шевельнулась.

Движение было легким, едва заметным, но Фиэрин сразу насторожилась.

В комнате стало еще темнее: одна свеча погасла, а вторая чуть мерцала крошечным голубым огоньком.

Что случилось? Музыка продолжала звучать - Фиэрин не заметила, как опера закончилась и началась заново.

Ваннис коснулась губами ее лба и встала.

Луна светила, и в тени дерев,

Под окнами ее опочивальни,

Лил соловей свой сладостный напев ..

Миг спустя Фиэрин увидела на террасе высокую фигуру в белом. Ваннис вышла ей навстречу.

Брендон подошел к двери, и Фиэрин, не видя его лица в темноте, почему-то поняла, что он узнал эту музыку. Он остановился и вскинул голову. Что значила эта история для него?

Ваннис, протянув ему руки, сказала:

- Мой ответ может подождать. Сначала вы должны задать свой вопрос кому-то другому.

- Мне пора, - тихо, чуть слышно ответил он.

- У вас есть еще три часа, - сказала Ваннис.

И вот, пока ее объемлет сон,

Орел белее снега ней влетает.

Он вскрыл ей грудь и сердце вынул вон,

Она же спит и ничего не знает...

В голосе Ваннис появились юмористические нотки.

- Корморан представит свой рассказ завтра, и ваши рифтеры станут героями. На Аресе вам нечего бояться.

И, сердцем друга возместив урон,

Посланник мчится лунною тропою,

Одно сменивши сердце на другое.

Брендон поклонился - сдержанно, с оттенком благодарности.

Но Ваннис не стала возвращать ему поклон - она взяла его за руку и повела в комнаты.

Их пальцы переплелись, и они вышли, оставив Фиэрин наедине со странными голосами, в тихой комнате, при догорающей свече.

Четыре часа спустя Ваннис и Фиэрин вместе присутствовали при старте "Грозного".

Фиэрин показалось странным, что эта процедура, невзирая на любовь Дулу к ритуалу, проходит так просто. Но Осри объяснил ей, что должарианцы наверняка наблюдают за станцией через сенсорный ряд и нельзя показывать им, что этот корабль чем-то отличается от других.

Но в сердца посвященных зрелище огромного корабля, взлетающего на сверкающих крыльях радиации, вселяло надежду. Фиэрин, страдая по любимому, которого ей уже недоставало, не могла не думать о двух других любовниках, которые навсегда соединились у нее в памяти с чарующими ариями древней трагедии.

Ваннис стояла прямая, с сухими глазами, спокойно сложив руки, но лицо у нее было как мраморное; и в уме Фиэрин, глядящей, как огни корабля исчезают среди холодных звезд, снова зазвучала музыка и возник образ Троила, который видит пустой, запертый дом Крессиды и понимает, что его любимая покинула Трою.

Вместо безбрежной черноты космоса она видела Троила, рыдающего на ступенях и взывающего к дому, как к телу, лишившемуся души. "Фонарь, в котором свет погас".

Она закрыла саднящие глаза, свирепым усилием воли удерживаясь от слез. Не ей одной предстоит страшное время ожидания, не она одна будет жить час за часом, пока не станет известно, кто победил, кто жив, а кто погиб.

- Вернемся? - улыбнулась ей Ваннис. - У нас впереди много дел.

- Скажите, чем я могу вам помочь? - спросила Фиэрин.

Куда бы ни поехал он, всечасно

Преследуют его воспоминанья; И

мыслит он, казня себя напрасно: Здесь

было наше первое свиданье; А здесь она,

небесное созданье, Взор на меня свой

ясный устремила И прелестью своей

навек тенила.

А вот и дом, где слышал я впервые Моей

любви пленительное пенье. Той песни звуки,

посейчас живые, Вовек не будут преданы

забвенью. И где оно, чудесное мгновенье,

Когда она - иль это мне приснилось?

Любви ответной мне явила милость.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

23

АРТЕЛИОН

Леонидес Халкин стоял перед человеком, известным всему артелионскому Сопротивлению под именем Маски. Теперь это имя, взятое ради конспирации, превратилось в символ столь могущественный, что приняло почти мистические пропорции. Маска стоял у пульта, наблюдая за освещенной садовой дорожкой в трехстах метрах над ними, а Халкин наблюдал за Маской.

Высокий, с поджарыми мускулами прирожденного атлета, стального цвета волосы связаны хвостом на затылке, верхняя часть лица обожжена плазменным огнем. Видно, что прежде он был красив - теперь в своей красной шелковой маске, скрывающей все, кроме глаз, он грозен.

Над ними Джессериан, командир должарских оккупантов, неподвижно стоял у древней мраморной статуи Лаокоона. По его профилю нельзя было прочесть, о чем он думает, глядя на бьющиеся, оплетенные змеями фигуры. Казалось бы, что любоваться скульптурой совсем не в характере этого высокого, тяжелокостного, воинственного должарианца - однако он занимался именно этим вот уже четверть часа.

И Маска все это время следил за ним через шпионский глаз".

Халкин подавил вздох. Терпение - спутник всей человеческой жизни. Он стоял вольно и позволял мыслям блуждать, где пожелают.

У него редко выдавалось время, чтобы подумать. Возможно, прямым результатом этого было то, что часть его разума отказывалась воспринимать события прошлого года как реальные.

В реальной жизни Леонидес Халкин был главным стюардом в резиденции Геласаара хай-Аркада, сорок седьмого Панарха Тысячи Солнц. С самого раннего детства он знал, что будет стюардом, и гордился тем, что Аркады, живя в своей фамильной резиденции, вот уже четыреста лет пользовались услугами Халкинов.

В реальной жизни он знал, какие мастера изготавливают лучший столовый фарфор и где можно купить настоящее столовое, купальное и постельное белье. Он знал наперечет семьи потомственных слуг, передающих свои навыки из поколения в поколение: одни фигурно кололи лед, другие чинили гобелены, множество других обслуживали аэрокары, садовничали, убирали сокровищницы, артистически прислуживали за столом, следили за ДатаНетом. К пятнадцати годам он знал имена и профессии почти всего персонала Резиденции и Большого Дворца. К тому времени, как его бабушка заявила, что подумывает об отставке и хочет назначить его своим официальным преемником, его знание распространялось на обслуживающий персонал всей планеты. Почти пятьдесят лет предметом его гордости была гладкость, с которой шла жизнь в обоих дворцах. Бабушка часто говаривала юному Леонидесу; "Мастерство стюарда заключается в организации, а искусство - в том, чтобы быть невидимым". При нем никому не приходилось выбрасывать увядшие цветы или просить почистить ковер. Гости высказывали свои предпочтения только однажды, и те удовлетворялись без дальнейших напоминаний, даже если эти люди гостили здесь раз в десять лет. Порядок, спокойствие, изящество - таков был девиз Халкина. Должарианцы превратили все это в хаос. Халкин знал теперь, что остался жив по чистой случайности. Потрясенный неслыханным в то время явлением - неявкой Крисарха на собственную Энкаинацию, - он, не доверяя ни посыльным, ни коммуникаторам, сам отправился в Резиденцию и нашел комнаты Брендона Аркада пустыми, хотя там должно было находиться множество слуг.

Халкин спустился в служебное помещение, чтобы распечь их как следует, но все лакеи, уборщики и официанты лежали мертвые в луже крови. Лишь тогда он обнаружил, что коммуникаторы не работают.

Он так и не вернулся в Зал Слоновой Кости; когда он бежал туда по короткому служебному коридору, его швырнула на колени волна от взрыва, убившего всех, кто там был.

После этого он ничего не мог вспомнить ясно. Инстинкт самосохранения побудил его укрыться глубоко в старом лабиринте Гегемонии, знакомом ему с детства.

Там он встретил кое-кого из своих подчиненных, таких же растерянных, как и он сам, - и снова обрел здравый смысл и решительность, узнав, как много других попало в плен к завоевателям.

Для мертвых они больше ничего не могли сделать - разве только унести их потихоньку и похоронить, пока здоровенных должарских солдат в тяжелых сапожищах не было поблизости. Зато они могли использовать домашнюю систему, чтобы помешать врагу овладеть дворцом, - и делали это.

Отсюда и началось Сопротивление. Халкин постепенно осознал, что знания, которые он держал в уме, стали еще ценнее, когда должарианцы все-таки взломали дворцовый компьютер. Планетарный ДатаНет сдался вскоре после этого, и Халкин с горсткой других, включая дочку старшего садовника, трудясь неделю за неделей, месяц за месяцем, создали свою сеть связи, охватывающую всю планету.

Примерно через месяц после вторжения - это было как удар молнии - в Мандалу снова явился бывший Крисарх. Не успели друзья и враги осознать этот факт, он исчез снова, вырвав гностора Омилова из рук палачей Эсабиана, прихватив заодно солидную порцию сокровищ из Аванзала Слоновой Кости.

После этого визита в дворцовом компьютере что-то изменилось. Подпольщики не сразу поняли важность этих перемен: сначала их отвлекала бурная реакция должарианцев на компьютерные призраки, освобожденные Эренархом Брендоном, - а после битва при Артелионе... и необходимость спасать выживших.

Но после этого Халкин стал понимать, что перемены в компьютере поистине фундаментальны. Он всю жизнь работал с этой системой и знал все ее особенности. Компьютер был чем-то вроде его незримого спутника, и смотреть, как Ферразин пытается взнуздать его, чтобы подчинить себе, было почти так же больно, как наблюдать за мучениями старого друга.

Когда выжившие в бою начали высаживаться в разных точках планеты, с компьютером произошел один из его загадочных сбоев. Он охватил всю систему, и должарские техники предприняли самые отчаянные меры, чтобы запустить компьютер снова. Когда им это удалось, Ферразин даже не пытался по-настоящему восстановить пропавшую информацию. Потом Халкин смекнул, что сбой продолжался ровно столько же, сколько и высадка. Словно кто-то намеренно отключил систему, а потом включил ее снова, когда опасность миновала.

Но задумываться об этом было некогда - главной заботой Халкина стало поместить спасенных в убежище. Особенно затрудняло задачу то, что должарианцы пронумеровали всё гражданское население и регистрировали его перемещения. Военные, не расстрелянные сразу после вторжения, содержались под стражей и использовались на принудительных работах.

Спасательная капсула Маски приземлилась на самом краю Мандалийского архипелага. Первое время обгоревший коммандер скрывался в лесу, уходя от должарских поисковых команд. Халкина оповестил об этом опять-таки домашний компьютер, и он показал главному стюарду еще один туннель Гегемонии, не использовавшийся уже много веков и выходивший на тот самый отдаленный остров.

Халкин и раненый договорились не раскрывать личности последнего, но офицер по мере выздоровления стал брать боевые стороны Сопротивления на себя, оставив Халкину хорошо знакомые области связи и тылового обеспечения.

Компьютер сотрудничал с ними, поставляя информацию и выходя с ними на связь, где бы они ни были. Он же участвовал в создании образа Маски. Эта мифическая фигура служила живым упреком врагам, пробуждая в них наследственное чувство вины по поводу Красной Чумы, которую должарианцы напустили на своих былых хозяев-эори, и одновременно вдохновляла бойцов Сопротивления.

Приказы обожженного капитана эсминца могли бы подвергаться сомнению приказы таинственной Красной Маски, человека, который внушал страх свирепым тарканцам и общался с призраками, выполнялись беспрекословно.

Компьютер знал это и потому создал собственную версию Маски.

Халкин стиснул зубы, перебарывая неприятное головокружение, которым всегда сопровождались у него мысли о компьютере. Действительно ли компьютер наделен волей (Халкин даже в мыслях избегал слова "разум"), или это лишь симптом общего чувства нереальности, симптом жизни, которая меняется так быстро, что не успеваешь ничего осознать?

Джессериан на экране вскинул подбородок, включил свой поясной коммуникатор и стал слушать.

- Комп, - сказал Маска хрипло (его раны не совсем еще зажили, и тембр голоса давал это понять), - какой рапорт принимает Джессериан?

- Секция четыре, уровень два, казарма технического подразделения Должарского гарнизона, - ответил ровный голос компьютера. - Кто-то набросал им в койки ядовитых насекомых.

Страх кольнул Халкина ледяным острием, а Маска чуть заметно улыбнулся.

- Опять Крысы?

- Ответ правильный, - подтвердил компьютер.

- Я вижу, ребята меня не послушались, - сказал Маска Халкину уже без улыбки. - Вели им сидеть по домам до нашего прихода и никаких контактов. Утром я поговорю с ними.

- Слушаюсь, - поклонился Халкин.

Он понял, что может идти, - Маске нужно поговорить с компьютерным призраком. И удалился с большой охотой.

Как только старик скрылся в лифте, Метеллус Хайяши сказал:

- Вот он, герой, не ведающий о своем геройстве.

В воздухе рядом с Хайяши возникла худощавая фигура того, кого он звал Джаспаром.

Заложив руки за спину, голограмма смотрела вслед старику. Это, конечно, только видимость, да Джаспару и незачем это делать: компьютер, конечно, следит за стюардом через целую паутину сенсоров. Больше всего это явление нервирует как раз тем, что подражает человеческому поведению. Или это оно из вежливости? Метеллус не мог бы понять компьютер без посредника; возможно, человеческий образ - всего лишь средство связи?

Хайяши отбросил эту мысль. Незачем наделять машину сознанием. В былое время он никогда не подвергал сомнению Запрет и ту острую неприязнь к искусственному разуму, которая пустила в Изгнанниках столь глубокие корни.

Он усмехнулся про себя. В былое время ему не пришло бы в голову, что он, заурядный капитан Флота, будет общаться с Джаспаром Аркадом, основателем династии и творцом ныне рухнувшего Тысячелетнего Мира.

Былое время - это нечто, существовавшее до того, как он чудом остался жив, и оказался во главе Сопротивления целой планеты, и столкнулся и с проблемой крушения цивилизации - проблемой, которая воплотилась для него в нескольких сотнях детей.

- Геройство, - повторил Джаспар, глядя на Хайяши с сатирическим выражением морщинистого лица. - Ведь вы не полагаете, что это слово применимо только к тем, кто умеет владеть мечом или бластером?

И Хайяши снова обнаружил, что не может не относиться к этому образу к компьютеру, - как к человеку, несмотря на чувство неловкости. Уж очень его поведение отличается от бесстрастной жестокости Адамантинов, оружия, созданного Гегемонией еще до основания Панархии. Он ведет себя в точности как Джаспар Аркад - и он спас ему, Метеллусу, жизнь.

- У него терпение, как у Святого Габриэля, - сказал Хайяши. - Это не просто выучка, не просто личина, которую вышколенный слуга сбрасывает, как только выходит из комнаты. Он держит в уме тайные слабости людей всех классов общества, но я не слышал от него ни одного порочащего слова в чей-либо адрес.

Джаспар кивнул.

- В первые сорок восемь часов после известия о смерти Илары единственным, кого допускал к себе Геласаар, был Леонидес Халкин. И бабушка у него была такая же: говорят, она единственная умела унимать припадки ярости старого Бургесса.

- Это все содержится в компьютерной памяти? - спросил Хайяши.

- Корреляции там копились веками; вокруг забытых личных дневников наросли мегабиты комментариев. Можно ли определить это как память?

- Это нечто большее - и одновременно меньшее. - Хайяши редко говорил так много - боль все еще не отпускала его. - Понятие памяти включает и эмоциональный компонент, который связывает факты вместе, придает им смысл.

- Ну а я - нечто большее и одновременно меньшее, чем человек. Джаспар рассмеялся - беззвучно, но Хайяши ощутил на лице холодное дуновение. - И я размышляю над смыслом моего существования.

- И что же?

- Оно основано на противоречии.

- На противоречии?

- Я знаю, что не должен существовать, - и в то же время мое существование представляется необходимым.

- Быть или не быть, - процитировал Хайяши.

Джаспар устало улыбнулся. Уж не соответствует ли эта цитата его реальному внутреннему состоянию?

Смотря что понимать под реальностью. Хайяши часто беседовал по видеосвязи в реальном времени с другими людьми и никогда не сомневался в истинности их внутреннего состояния. При таком способе связи он никогда бы не распознал, что некто, называющий себя Джаспаром Аркадом, - компьютерного происхождения.

- Я не размышляю над прекращением существования, как это делал принц Датский, - сказала голограмма. - Но это противоречие и конфликт, которое оно во мне вызывает, - разве это не соотносится с чувством вины?

Слово "вина" больно кольнуло Хайяши. Сколько раз он боролся с искушением использовать их хлипкую связь с ДатаНетом для передачи весточки на Арес, Марго? Он знал свой долг и не мог подвергать этот канал опасности, но это не умаляло вины, которую он чувствовал, обрекая Марго на горе. А поскольку он любил ее и понимал, его страдания усугублялись виной, которую, он знал, чувствует и Марго. Ибо она тоже знает, в чем её долг.

Его мысли на миг обратились к лужице бронзы в мелком кратере на краю залива близ дворца, где, как ему сказали, совершил свою ужасную высадку Эсабиан. Раньше на том месте была Аврой, символ Изгнания. Крысы часто собирались там по неизвестной ему причине - он был слишком занят, чтобы спрашивать.

- И на каждом шагу ее ноги словно пронзало ножами, - пробормотал он.

- Что это значит? - спросило изображение Джаспара Аркада.

- Это боль, которой платят за то, чтобы стать человеком. Настала очередь Джаспара цитировать.

- Вы упомянули о святом Габриэле. Не он ли сказал: "Мы не можем пребывать в покое, ибо это было бы победой энтропии. Боль перемен - вот знамя истинно человеческой жизни".

Хайяши почувствовал вдруг, что очень устал. Боль скоро станет невыносимой: пора прилечь. Должно быть, его слабость не прошла незамеченной: Джаспар, правда, не шевельнулся, продолжая стоять с заложенными за спину руками, но на пульте замигали какие-то знаки, и "ушшш" сжатого воздуха оповестило о прибытии транспорта.

- Вы устали, - сказал Джаспар. - Вы должны помнить что не совсем еще поправились. Поедемте к вам - у меня для вас есть кое-какие новости.

Хайяши забрался в капсулу.

- С Пожирателя Солнц? Джаспар покачал головой.

- Ограниченность моего базового импульса, вокруг которого, полагаю, и сформировалась моя личность, все еще мешает мне эффективно действовать на том участке. Но я надеюсь.

Закрывшая дверца разделила их, и капсула медленно набрала скорость. Они могли бы продолжать разговор, поскольку компьютер имел датчики по всему маршруту, но он почему-то являлся Хайяши только в человеческом образе, а в капсуле голопроектора не было.

Хайяши жалел, что у него под рукой нет хорошего программиста. Поначалу это не казалось необходимым, поскольку компьютер охотно с ним сотрудничал оно и к лучшему, поскольку этот талант в Сопротивлении представлен не был. Должарианцы позаботились об этом.

Но кое-какие мотивы компьютера оставались для Хайяши непонятными. Казалось, что его стержень, его формообразующий кристалл - это вирус, освобожденный Крисархом Брендоном во время его налета на дворец. Больше Хайяши ничего не сумел разузнать на этот счет - компьютер то ли не мог, то ли не хотел обсуждать это, - но выяснил, что вирус был сфокусирован на Анарисе, сыне Эсабиана, который воспитывался на Артелионе. Присутствие Анариса на Пожирателе Солнц препятствовало эффективному сбору информации, так как компьютер отвлекался на него и выдавал только то, что замечал в процессе наблюдения за Анарисом.

Это было чрезвычайно досадно. Единственным утешением было то, что Арес, видимо, имел на Пожирателе Солнц своего агента, некую Седри Тетрис так утверждал компьютер. Поэтому, возможно, Флот знал больше, чем Хайяши, хотя -и не имел доступа к дворцовому компьютеру, ни к его агентским программам в должарских секторах Пожирателя Солнц.

Если, конечно, мы все-таки захватили гиперрацию. Хайяши так и не знал, осуществился ли их план - он мог только надеяться.

Капсула остановилась под озером к северу от Большого Дворца, дверь с шипением открылась, и Джаспар появился опять.

- Прежде чем вы расскажете мне свои новости, позвольте задать вам психологический вопрос, - сказал Хайяши на пути к своей комнате.

- Пожалуйста. - И Джаспар добавил с кривой улыбкой; - Я, правда, не ручаюсь, что отвечу на него, но свои пределы знать всегда полезно.

- Думаю, это и меня касается, - сказал Маска весело, хотя проблема, о которой он думал, последнее время беспокоила его все больше. - Что в человеческой натуре делает возможным феномен, который я наблюдаю здесь последние несколько недель? Мне кажется, у должарианцев резко убавился аппетит к войне и членовредительству. Сначала им, видимо, нравилось уничтожать просто ради удовольствия, но теперь они предпринимают карательные меры только в ответ на действия наших людей. В основном наших детей, - нахмурился Хайяши.

- Это верно, - сказал Джаспар. - Продолжайте. Они вошли в квартиру Хайяши, и призрак переместился между двумя проекторами, даже не мигнув.

- И ведь это не беспризорники, выросшие в трущобах какого-нибудь рифтерского поселения. В большинстве своем Крысы - дети военных, которые убиты, находятся в плену или скрываются. В свое время эти ребята прилежно учились, готовили себя к блестящей карьере и были вполне законопослушны. Теперь их не заставишь даже одеваться прилично, не говоря уж об учебе. Они заняты тем, что играют в войну, и не провоцируют должарианцев напрямую только потому, что боятся Маски. Боюсь, что когда они обнаружат, что я всего лишь капитан эсминца - а родители некоторых из них были гораздо выше по званию, - они вообще перестанут меня слушаться. Можно подумать, что они меняются местами с врагом!

- Я с обеих сторон наблюдаю отход от принятых правил, - сказал Джаспар.

- Должарские правила меня не волнуют. Но я прихожу в отчаяние, видя, с какой легкостью наши дети отвергают цивилизованность и порядок.

- Они выросли в мирное время и принимали его как должное. Пусть заслужат свой мир - быть может, тогда они оценят его заново.

- Надеюсь. Завтра я сделаю что смогу и задам им хорошую трепку. По-военному. - Хайяши вздохнул. - Ну, каковы ваши новости?

- Я получил их с Ареса, хотя не напрямую, а путем корреляции. Марго Нг назначена верховным адмиралом, хотя должарианцы думают, что этот пост занимает Джеф Кестлер.

Марго...

- Это хорошо, - сказал Хайяши, чувствуя, как ширится боль в груди. Они будут строить планы, ориентируясь не на ту тактику.

Джаспар кивнул.

- И факты свидетельствуют, что она находится на пути к Пожирателю Солнц. Прогнозировать трудно, но я ожидаю атаки в пределах месяца - в зависимости от деятельности агента Ареса на Пожирателе Солнц.

Хайяши уставился на призрака. У него больше нет возможности сообщить Марго о том, что он жив. Остается только надеяться, вопреки математике боя и случайностям войны, что они еще встретятся. Возможно, эта надежда напомнила ему об их старой шутке-загадке, и он спросил:

- Вы, случайно, не знаете, что такое галс? Призрак долго молчал, и Хайяши заподозрил, что он собирает ресурсы со всего Артелиона в поисках ответа.

- Нет, - наконец сказал он. - А что?

Хайяши только рукой махнул и тяжело опустился на койку. Рассеянно потрогав свою тонкую маску, он провел пальцами по шрамам под ней.

Джаспар посмотрел на него испытующе, сцепив руки.

- Вы нуждаетесь в отдыхе. Я ухожу. - И растаял как дым, не дожидаясь ответа.

Марго - верховный адмирал?

Метеллус Хайяши смотрел в потолок, словно желая увидеть далекие звезды. На ночном небе Артелиона Рифт не виден, но Метеллус посылал свой дух через сотни световых лет, страстно желая быть рядом с ней. Увидеть ее. Коснуться.

Марго против Эсабиана у Пожирателя Солнц... меньше чем через месяц.

"ГРОЗНЫЙ", ГИПЕРПРОСТРАНСТВО

МЕЖДУ АРЕСОМ И ПОЖИРАТЕЛЕМ СОЛНЦ

Красная извивающаяся масса Пожирателя Солнц приближалась, следуя параллельной траекторией, и в ее щупальцах были зажаты безжизненные человеческие тела. Рифтеры с "Телварны", Метеллус Хайяши...

Марго двинула кулаком во тьму и больно ушибла костяшки о выключатели рядом с кроватью.

В каюте зажегся свет. Марго села и оглядела знакомое пространство опрятное, функциональное, приятное на вид, но без излишеств. Выбор рационального, мыслящего человека. От чьего рационального мышления будет зависеть несчетное количество жизней.

С досадливым вздохом она встала и вышла в ванную. Стоя под обжигающе горячим душем, она распутывала клубок эмоций, которые кошмар вызвал из ее подсознания. Если не сделать этого, те же эмоции будут вторгаться в ее сознательные мысли.

Она скучала по Метеллусу, и это чувство усугублялось горем, виной и неизвестностью. Это разгадать нетрудно. Она не знает, жив ли он, и если жив, то что с ним - этот вопрос уже много месяцев является в ее сны.

Но Метеллус у Пожирателя Солнц - это что-то новое. В действительности это, конечно, невозможно, даже если Хайяши пережил битву при Артелионе.

Она закрыла воду, оделась и подошла к пульту. Так что же стоит за этим сном?

Она снова вздохнула, просматривая справочный файл. Нет необходимости перечитывать рапорты: "Грозный" находится в пути, и гиперрацию они получат только на сборном пункте, взяв ее с корабля Кестлера. Поэтому новостей ждать неоткуда, а последние рапорты она уже знает назубок.

При мысли о пустом времени, лежащем впереди, у нее закололо в висках. С физической точки зрения, это хорошая возможность отдохнуть и восстановить силы после стрессов, пережитых в последние недели на Аресе. Рационально мыслящий человек, одобривший дизайн этой каюты, утвердил график учений и произносил бодрые речи о пользе отдыха и об использовании свободного времени для физической подготовки.

Но женщина, заключенная в рационально мыслящем человеке, с трудом выдерживала ожидание неизбежного, еще более тяжелое из-за отсутствия связи.

Страшный образ замерзшего в космосе Метеллуса Хайяши снова мелькнул в ее голове, и она, зажав глаза руками, снова попыталась разгадать, что это значит.

Если он жив, то я...

И тут она поняла - или почти поняла. Мысль норовила увильнуть в сторону, но Марго принудила себя взглянуть в лицо решению, которое, возможно, должна будет принять.

В конечном счете от нее будет зависеть, пускать астероиды на станцию или нет. Если она отдаст соответствующий приказ, на Пожирателе Солнц погибнут не только должарианцы, но и рифтеры с "Телварны", задавшиеся целью захватить контроль над станцией, и гражданские лица, которых должарианцы вынудили работать на себя.

И десантники на своих боевых катерах.

И Панарх, который будет среди них.

Вот в чем суть.

В память о своем Метеллусе, которого она любила и с которым ее разлучила война, она сделала все, чтобы обеспечить Панарху место среди тех, кто высадится на станции. Не имеет значения, что он пошел на это по собственной воле; она в аналогичных обстоятельствах поступила бы точно так же.

Вся ответственность ложится на нее. Каким бы яростным ни был бой, как бы мало времени ни оставалось на оценку постоянно меняющихся данных, в конечном счете именно она либо спасет, либо погубит Брендона Аркада, сорок восьмого Панарха Тысячи Солнц.

Брендон, подчиняясь умелым манипуляциям молодого техника, сидел смирно и ждал, когда будет подогнан шлем, последняя деталь его нового боевого скафандра.

Полтонны дипласта и защитного сплава полностью изолировали его от мира.

Запах новой экипировки будоражил память. Брендон закрыл глаза, и щелчки застежек, завершающие процесс подгонки, еще больше приблизили воспоминание. Вот оно: стартовое поле Меррина, где на него надевали скафандр, готовя к прорыву через осадивший планету флот Хрима Беспощадного.

Теперь речь идет не о бегстве. Вийя подарила ему жизнь, а с ней и Панархию - и свою любовь, а с ней и будущее. Он просто обязан вернуть ей этот долг.

Постукивание по шлему послужило сигналом к активации скафандра - пока всего на пять процентов.

Он включил энергию и с интересом увидел в поле зрения муаровую рябь точно как на чипе, который мелиарх Чац, оружейный мастер, дала ему и велела изучить.

Брендон подошел к делу ответственно и заучил чип на память и знал, как надо проводить диагностику. Муаровый узор преобразился в паутину из цветных линий и векторов. Затем перед глазами замелькали глифы и цифры, и Брендон с радостью убедился, что все понимает. Пока это не так уж сильно отличается от управления кораблем.

Затем голос сказал ему на ухо:

- Диагностическая проверка в норме. Может быть, попробуем ручное управление, сир?

- Разумеется. Проделаем все, что положено. Чац, помолчав, сказала деревянным голосом:

- Благодарю вас, сир. Настройте, пожалуйста, ваш коммуникатор на общий канал.

Брендон, не дожидаясь дальнейших указаний, едва заметным движением пальцев исполнил требуемое.

- Хорошо. - Он понял, что она и не собиралась называть ему частоту общего канала - предполагалось, что он должен сам это знать. - Только меньше мускульной активности - при полной энергетической нагрузке и бластере у вас получилось бы кольцо Мёбиуса. Теперь аптечка.

Он проверил аптечку, с легким удовлетворением отметив, что диагностический экран показывает очень небольшое повышение частоты пульса. Но основы уланшу для десантников обязательны, так что этот показатель тоже соответствует норме. Чац подтвердила это, начав отдавать ему распоряжения с возрастающей скоростью.

Брендон знал расположение каждого тумблера и находил их с минимальной задержкой. Думать ему при этом было некогда. В конце концов, когда Чац объявила, что ручные системы в норме, он усвоил одну истину: когда в десанте говорят "изучить", это значит - изучить досконально.

- Теперь, с вашего разрешения, попробуем подвигаться, сир.

Слегка повернув голову, он увидел, что техники ушли. Он остался один с мелиархом, которая сидела в толстенной дипластовой кабинке у стеньг.

Брендон осторожно включил двигательную функцию, памятуя о страшной мощи скафандра даже при частичной энергизации. При этом ему вспомнилась история его знакомства с Любой Чац.

Она появилась в его жизни внезапно, когда он следовал с одного военного совещания на другое. Почти без предисловия она известила его, что подготовка катеров к десанту на Пожиратель Солнц проводится в кормовом оружейном отсеке "альфа" и что он, если хочет наблюдать этот процесс, приглашается туда к пяти часам утра.

Явившись в указанное время, он нашел там одну только Чац, которая опять же без лишних предисловий заявила ему, что, если он хочет участвовать в десанте, она снабдит его необходимыми доспехами.

Брендон обошелся без расспросов - он понял, что за этим стоит Марго Нг, и посмотрел на своего верховного адмирала новыми глазами, встретившись с ней тем же вечером. Она, разумеется, даже намеком не дала понять, что ей известно что-либо о Чац, скафандре и десанте в целом.

С Чац он встречался на Аресе еще два раза - для снятия мерок и для подгонки сегментов. На этих примерках просчетов не допускалось - все должно было сидеть как влитое. Терпеливо перенося длительные процедуры, он вспоминал фильмы, которые смотрел в детстве: там герои надевали скафандры павших товарищей и тут же кидались в бой. В действительности скафандр настолько индивидуален, что даже одному из близнецов доспехи его брата или сестры могут не прийтись впору.

И легкий дискомфорт, когда жмет в одном месте или свободно в другом, может стоить тебе жизни,

Теперь, во время их первой встречи на борту "Грозного", он думал обо всем этом, неуклюже расхаживая по пустому отсеку.

- Нормально, - произнес бесстрастный голос. - А теперь, пожалуйста, поднимите один из этих кубов, сир, - самый большой.

Брендон повернулся - но не к столу, где лежали упомянутые предметы, а к Чац.

- Не нужно каждый раз говорить "пожалуйста", мелиарх. Просто приказывайте мне, как будто я новобранец.

- Новобранцам не разрешается прикасаться к скафандрам, пока они не пройдут годового обучения, сир, - сухо ответила Чац.

Брендон подошел к столу и старательно подвел перчатку к дипластовому кубу, но промахнулся и только задел его своими бронированными костяшками. Кубик пролетел по воздуху, ударился о стену и рикошетом отскочил назад. Брендон следил за ним, пока тот не улегся, хотя никакого вреда кубик ему причинить не мог. Потом нагнулся и осторожно схватил его пальцами. Медленно выпрямившись с кубиком в руке под ноющий скрип скафандра, он сказал:

- Тогда я, как Панарх, требую, чтобы вы говорили прямо.

Мелиарх, помедлив, набрала что-то на пульте, вышла из кабинки и направилась к нему.

Он поднял лицевой щиток и подождал, пока она не окажется прямо перед ним - пожилая, некрасивая женщина среднего роста, худощавая и сильная, со шрамами на лице. Она слегка запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза своими, темными и не выдающими эмоций.

- Я думаю, сир, что вам следует отказаться от этой миссии.

- Почему?

- Потому что вы будете обузой, которая может стоить жизни многим хорошим людям.

Брендон подавил вспыхнувший гнев. Он просил ее высказаться прямо, и она высказалась. Нельзя решить проблему, не зная, в чем она заключается.

- В каком случае?

- Если вы попытаетесь сражаться в команде. Да и в одиночку тоже, поскольку им придется бросить все и поспешить вам на помощь - они давали присягу и относятся к ней серьезно, как и я. Иначе бы я вам этого не сказала.

Он снова ощутил гнев и стал глубоко дышать, перебарывая его. Он больше не беспомощный Крисарх, вынужденный выслушивать нотации о своей никчемности для своего же блага. Стоит ему отдать краткий приказ - и ей конец, и в прямом, и в переносном смысле. Нет ли здесь желания куснуть Дулу, любителя острых ощущений? Возможно - но, уволив ее на этом основании, он так ничему и не научится, подтвердив справедливость ее слов.

- Продолжайте, - сказал он. - Я хочу понять до конца. Ее обличительный пыл заметно угас.

- Это не то же самое, что управлять кораблем. Мой старый диарх, когда я еще проходила обучение, говорил, что из новичков хуже всех те, которые раньше водили челноки или что-то вроде: их приходится переучивать. "Какая бы верткая ни была у тебя яхта, - говорил он, - она не пройдет по дымному коридору, не взломает шлюз и не вскроет пульт, чтобы залезть в компьютер..."

Брендон кивнул:

- А если я скажу вам, что не намерен сражаться?

Ее возмущение прошло совсем, сменившись озабоченностью.

- Тогда я не понимаю, зачем вам вообще высаживаться.

- Потому что я, возможно, сумею обеспечить наводку, которую другим путем получить нельзя. Чац сжала губы в тонкую линию.

- Я всегда подчинялась приказам, но сама, скажу вам прямо, не обладаю способностью отдавать их. Может, вам действительно нужно быть там, а не на флагмане...

Ее нерешительность подсказала ему, что она нуждается в его откровенности не меньше, чем он в ее.

- Все дело в рифтерской темпатке, мелиарх. Во время нашей борьбы с тремя изменниками она и эйя хорошо ознакомились с моей условной меткой. Возможно, она сумеет передать мне какую-нибудь информацию, когда мы высадимся на станции. Для меня десант - не просто экскурсия, и я не собираюсь путаться под ногами у мелиарха, который будет нами командовать.

Чац, пристально посмотрев ему в глаза, кивнула и шумно выдохнула.

- Что ж, хорошо. Вы сказали мне, сколько могли, - это ясно. И позволили мне говорить прямо - мне так легче, пусть даже от этого ничего не изменится. Вводную информацию вы усвоили. Чего вам недостает, так это недель занятий на тренажерах, которые проходит новичок, прежде чем надеть скафандр, и последующих месяцев одиночной и групповой подготовки. А тут еще эти дерьмовые квантоблоки в перчатках, которыми вообще никто никогда не пользовался.

- Буду помнить, что я не менее опасен, чем двухлетний малыш с заряженным бластером, - улыбнулся Брендон. Она вернула ему улыбку и вернулась на свой пост.

- Ну, раз вы обязуетесь об этом помнить, сир, тогда начнем. Если через неделю вы научитесь сворачивать за угол, не пробивая стену, переведем вас в группу трехлеток. Что скажете?

Брендон, с бесконечной осторожностью подняв руку, отдал ей честь.

- Так точно, мелиарх.

24

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

- Отцу скучно, - сказал Анарис.

Моррийон кивнул. Несколько минут назад Лисантер информировал его о намерении Аватара присутствовать при вскрытии первого корабля в новом корабельном ангаре, который открылся на станции в результате последнего опыта темпатки. Анарис, вероятно, заметил проблески удовлетворения на лице своего секретаря, и тон его стал жестче.

- Тебя это забавляет?

- Нет, мой господин. - (Вот оборотная сторона близких отношений с владыками, которую обеспечивает тебе Катеннах.) - Просто я подумал, что в этом, одном-единственном, аспекте мотивы Барродаха совпадают с нашими.

Поддавшись одной из молниеносных смен настроения, которые Моррийон приписывал возрастающему стрессу борьбы за престол (и влиянию темпатки), Анарис рассмеялся.

- Да - развлекать его всеми средствами. - Должарианец встал, заполнив своим могучим телом окружающее пространство. - Вот этим-то мы и займемся.

Моррийон направился к двери и остановился. Анарис, не двигаясь с места, повернулся лицом к стене и оглянулся через плечо, весело блестя черными глазами.

- Нет, мой маленький бори, не туда.

Пораженный, перебарывая внезапную потребность помочиться, Моррийон с безмолвным протестом показал ему свой блокнот. Анарис ответил саркастической улыбкой.

- Трассировочная программа Татриман в стенах работает не хуже, чем в коридорах, - если не лучше. Другим способом нам туда раньше отца не добраться.

Он хочет бросить вызов Аватару. Эта мысль расстроила Моррийона еще больше. До сих пор он избегал специфического способа передвижения, открытого Анарисом, - он просто заказал Тат вирус, уничтожающий в стазисных компьютерах следы телекинетических манипуляций наследника. Теперь выбора у него не осталось. Перед его мысленным взором возник несчастный серый, ушедший в стену при жертвоприношении. Его не утешало даже то, что так они не встретят огров, караулящих теперь повсюду, - Моррийон предпочитал их неподвижное присутствие тому, что грозило ему сейчас.

Он боязливо сошел с дипластового листа на выкрашенном в серый цвет полу. Анарис снова отвернулся к стене, и по его знаку бори подал через блокнот команду вирусу, и тот ответил секундным ослаблением стазисных заслонок, чтобы облегчить им проход. В животе у Моррийона заурчало, и потребность помочиться усилилась. Пол под ним вспучился и заставил его сесть, опершись на что-то вроде спинки стула. Его медленно влекло вслед за Анарисом, уже ушедшим в стену. Горло Моррийона сжалось от страха оказаться отрезанным, но тут его транспортное средство догнало наследника, и стена за ним сомкнулась.

Бори сидел как оцепенелый - его ужасала близость красных стен и то, как они струились вокруг него, пока его несло вперед и вверх. Отсутствие всяких знаков ориентации вызывало у него тошноту, и он в целях самозащиты сосредоточился на блокноте, где в окошке схематически показывалось их передвижение по станции - в той ее части, которая была нанесена на карту. Анарис выбрал самый короткий маршрут к участку, где квантоблоков было совсем мало, а стазисных заслонок вовсе не имелось. Моррийон предполагал, что отсутствие этих устройств усиливает телекинез наследника.

Он стал замечать, что их сопровождает звук, похожий на тихое бульканье. Оно так напоминало голодное урчание в животе, что у него желчь подступила к горлу, и Моррийон судорожно сглотнул: у него не было желания проверять, как отреагирует Анарис, если его облевать.

Тихо засигналивший блокнот спас его. В окошке появились показания трассового вируса Тат. Квантоблоки и стазисные заслонки, мониторингом которых он занимался, указывали на чье-то постороннее присутствие.

- Это трассер? - оглянувшись, спросил Анарис.

- Да, господин. Что-то следует за нами. - Моррийон снова сглотнул горечь во рту так и не прошла. Он снова сверился с блокнотом - другой модуль, поставленный Тат, бездействовал. - Это не Норио, - добавил бори.

- Я и без твоего блокнота знаю, что не он. Его ни с чем не спутаешь. Анарис еще раньше объяснил Моррийону, что то, во что превратился Норио, снова медленно активизируется, как будто оправляясь от схватки с темпаткой. Модуль Тат отпочковался от вируса, который Лисантер распорядился создать, чтобы следить за Норио и держать его подальше от обитаемых участков. Моррийона передернуло. Тат недавно докладывала, что этот вирус пожирает все больше компьютерных мощностей.

С внезапно возросшей скоростью они описали крутой поворот. Моррийон сжимал зубы, борясь с тошнотой: блокнот показывал, что обитаемая зона осталась позади.

- Значит, на Пожирателе Солнц скрывается еще что-то. - Задумчивый тон Анариса не выдавал, чего ему стоит транспортировать их сквозь ткань станции - вернее, как нервно подумал Моррийон, заставлять станцию транспортировать их.

"На Пожирателе Солнц или в компьютерной системе", - подумал еще Моррийон, но промолчал. Это значило бы подойти слишком близко к теме призрака, спущенного на Анариса Брендоном Аркадом на Артелионе. Тат уверяла, что Барродах на это не способен, а с его программистом она борется на равных. Но если не Барродах, тогда кто? Лисантер? Зачем он в таком случае обнародовал тот факт, что квантоблоки способны действовать как акустические усилители или даже как примитивные имиджеры? Ученому, по мнению Моррийона, недоставало тонкости для подобного фокуса.

Они резко сбросили скорость, и бори швырнуло на Анариса. Это было очень болезненно: хотя Анарис не проявлял признаков напряжения, тело у него оказалось твердым как камень.

- А вот это уже Норио, - сказал наследник. - Я его не боюсь, но не думаю, что тебе наша борьба доставит удовольствие, да и времени у нас нет. - И они с выворачивающим нутро ускорением вильнули в сторону.

Моррийон, чувствуя холод в спине, боролся с желанием оглянуться. Это все равно ничего не даст. Но из необычной для Анариса откровенности явствовало, что он ждет от Моррийона посильной помощи в борьбе с Норио. Это значит, что придется привлечь Татриман. И Седри. Знает ли наследник о компьютерной активности бывшей панархистки? Не Имеет значения. Будет хорошо, если они и вдвоем-то управятся с Норио. Решено: это будет их следующим заданием.

Мысли о том, какие указания дать обеим программисткам, успешно помогали Моррийону в борьбе с тошнотой - а затем пузырь, в котором они двигались, сбросил скорость и остановился.

- Здесь поблизости кто-то есть, - сказал Анарис. - Подождем.

Моррийон задумчиво уставился на его широкую спину. Откуда он знает? И как, кстати, находит дорогу? Может, в его телекинезе есть телепатический компонент? Или его отношения с темпаткой дали какой-то результат?

Внезапно из его подсознания всплыл ответ, вытекавший из того, что он видел и в чем участвовал, - и этот ответ поразил Моррийона. Ему следовало бы знать, как важна эта темпатка для Анариса. Что это - интрижка, как с Леланор, или нечто гораздо более сложное? Боясь, что это уже заранее ясно, он отважился задать вопрос:

- Господин, я спрашиваю только потому, что мое незнание может все испортить. Скажите, у вас с темпаткой есть какая-то психическая связь?

Анарис изумленно оглянулся, но его лицо тут же приобрело тревожное сходство с прахан - лицом страха. Он долго молчал, пристально глядя на бори, который, выдержав только мгновение, с подобающей покорностью опустил глаза Но ответил он без всякого гнева:

- Пожалуй, Барродах недооценил тебя так же, как и я. Моррийон слегка поклонился, пряча свое недюжинное облегчение.

- Я сделал все, чтобы это оказалось правдой.

- Тогда, я думаю, ты должен знать. - Бори показалось, что наследнику не слишком хочется говорить. - У меня существует связь не только с Вийей, но и с эйя и с троицей келли, спрятанной у них на корабле. Рыжий парень тоже входит в комплект.

Эти слова смели все предположения Моррийона, и в уме у него зароились новые вопросы. Келли? Здесь? Он содрогнулся при мысли о возможной реакции Эсабиана: Аватар, как почти все должарианцы, не признавал разума у существ, не принадлежащих к человеческому роду. Очевидно, Анарис придерживается другого мнения.

И это бы еще ничего - но контакт с темпаткой и прочими? Анарис, конечно, сказал ему самую малость - чтобы ему было чем руководствоваться. Взять хоть "Телварну". Хотя келли пока что успешно избегали инспекций, устраиваемых и им, и Барродахом, больше проверок допускать нельзя. А план Эсабиана избавиться от темпатки после включения станции? Одобряет ли это Анарис? И если нет, как быть с Хримом, которому Барродах, очевидно, и поручит убрать женщину?

Пузырь впереди открылся и выбросил их в корабельный ангар. От этого зрелища все мысли вылетели у Моррийона из головы.

Лисантер с удовлетворением оглядывал ангар, ожидая прибытия Аватара.

Сначала он даже не обратил внимания на стук сапог по палубе - это не мог быть Аватар, поскольку шагам не сопутствовал ноющий скрип огров. Но тут до него дошло, что часовые не окликнули пришельца, между тем Эсабиан строго приказал, чтобы в отсек никого не пускали.

Лисантер обернулся и в полном шоке воззрился на Анариса и его секретаря. Как они умудрились пройти мимо часовых?

Ученый поспешно поклонился. От его внимания не ушла легкая улыбка наследника, и он ощутил холодок. Будет буря. Лисантеру очень хотелось оказаться подальше отсюда, когда придет Эсабиан, - но это было невозможно.

- Мой господин, я не ожидал вас так скоро.

Улыбка Анариса стала еще явственнее, как и тревога на лице Моррийона тот тоже ждал грозы.

- И правильно делал, - сказал Анарис.

- Позвольте спросить - вы, вероятно, нашли другой вход? Но такой участок должен обладать повышенной активностью, а сенсоры ничего не обнаружили.

- Любопытно, - ответил Анарис нейтральным тоном, и Лисантер понял, что тот не намерен отвечать на вопрос. Наследник смотрел по сторонам с нетерпением, составляющим резкий контраст с боязливым ожиданием Моррийона, - бори держался за свой блокнот, как древний воин за щит перед лицом неведомого врага.

При этом он стоял, расставив ноги, над тем, что, видимо, принимал за стазисную заслонку. Лисантер, видя его стрессовое состояние, сдержался и не сказал ему, что это всего лишь квантовый блок - заслонки только помешали бы процессу высвобождения кораблей.

Лисантер, проследив за взглядом наследника, вспомнил собственное изумление при открытии первого ангара много лет назад.

Чрево. Интересно, как отреагировал бы Анарис на это сравнение, выбивающее должарианцев из колеи, как никакое другое. Но впечатление создается именно такое: огромная яйцевидная каверна с высоким холмом посередине. Красные стены пучатся пузырями, откуда медленно, по нескольку сантиметров в день, проклевываются урианские корабли - блестящие светлые сферы. Повсюду тянутся провода, горят прожектора и квантовые блоки усеивают ближайшее вздутие, из которого корабль вылупился почти наполовину, больше всех остальных. Но эти корабли отсвечивают как-то не так, создавая впечатление картины с неправильной перспективой, - Лисантер так и не разобрался почему.

- Отец теряет терпение, - заметил Анарис, кивнув на корабль. Его тон оставался нейтральным, и Лисантер не мог разгадать, что у него на уме, - но знал, что в разговоре тот допускает гораздо большую прямоту, чем Аватар, а иногда даже требует ее.

- Ангар открылся только неделю назад, мой господин. И мы потеряли много времени на проверку огров. - Не мешает напомнить наследнику, чего от него, Лисантера, требуют в первую очередь. - Кроме того, высвобождение процесс деликатный. - Лисантер связался через свой блокнот с компьютерной секцией, управляющей квантоблоками на корабельном пузыре. - Этот дозреет минут через шесть.

Моррийон затаил дыхание, и Лисантер спохватился, что зашел слишком далеко, но Анарис никак не отреагировал на слово "дозреет". Похоже, он принимает станцию как она есть. Трудно судить о значении этого, но к тайне, которую представляет собой наследник, добавляется еще одна деталь. Лисантер дал себе слово тщательно проверить записи мониторов. Возможно, Анарис оставил какие-то следы; если он действительно нашел новый вход, тот мог открыться только в последние четверть часа, после обхода часовых.

Глаза Моррийона шмыгнули в сторону, и слишком знакомый ноющий скрип прокатился по ангару. Возвышение в центре отсека скрывало его источник, а вздутия и выемки урианского квантопласта вызывали диссонанс.

Анарис, не обращая внимания на шум, спросил;

- Скорость процесса как-то соотносится с возрастанием мощности станции?

Лисантер посмотрел в сторону входа. Будет лучше, если Аватар не застанет их за разговором. Незачем ему делаться пешкой в игре между Эсабианом и его сыном. Впрочем, он уже стал ею - и Анарис этим пользуется.

- Да, господин, - нервно ответил ученый. - Процесс ускоряется по мере роста мощности, который начался с последнего эксперимента темпатки.

К облегчению Лисантера, Анарис повернулся лицом к отцу, который только что вышел из-за кургана. Эсабиан шагал твердо, без заминки. Его сопровождал взвод тарканцев, рядом поспешал Барродах, съежившись от страха то ли перед вздутиями ангара, то ли перед двумя боевыми андроидами позади.

Ученый в который раз подивился синхронности движения огров - по звуку можно было подумать, что робот только один. Эсабиан всегда использовал их в режиме террора. Лисантер поклонился Аватару, который остановился недалеко от него, рядом с почти вылупившимся кораблем.

- Он выйдет через три минуты, мой господин, - сказал ученый, надеясь хоть немного рассеять гнев Эсабиана по поводу преждевременного прибытия Анариса. По лицу Барродаха он понимал, что ему не избежать расспросов и что бори не поверит в его неведение.

Нo тут у меня есть свой козырь.

Лисантер испытал немалое облегчение, когда Эсабиан обратился к Анарису без всяких эмоций:

- Они пригодятся тебе при восстановлении флота после атаки.

Лисантер подавил вздох, поняв, что в этих словах содержится приказ отрядить целую армию техников - один Телос знает, где ее взять, - на разработку этих кораблей для получения гиперраций и прочих полезных устройств.

Анарис наклонил голову и посмотрел вокруг с видом собственника, что неизбежно должно было вызвать раздражение его отца. На лбу у Лисантера выступил пот.

- Странно, однако, что этот ангар не имеет выхода в космос. Мы сейчас находимся глубоко в недрах станции, не так ли? - сказал Анарис, обращаясь к Лисантеру.

- Да, господин. - Ученый указал на курган в центре. - Здесь, видимо, имеется выход в шахту, проходящую через Палату Хроноса.

- Ты полагаешь, что эти корабли запускаются в кристаллизованное гиперпространство в центре станции? - поднял бровь Анарис.

Лисантер кивнул, в который раз задав себе вопрос, что можно увидеть во время такого путешествия. Оно не должно быть смертельным - какой тогда в нем смысл?

Эсабиан нетерпеливым жестом вернул внимание к себе.

- Какая разница? Стартовать они все равно не будут, как и те, из первого ангара.

Пульт рядом с ними загудел.

- Одну минуту, господин. - Лисантер указал на светящуюся желтую линию, обводившую контур корабельного пузыря. - Сейчас внутри этой черты будет наблюдаться перемещение квантопласта.

Эсабиан медленно отошел от черты и стал между двумя ограми - они держались так неподвижно, что огни, отраженные в их блестящей броне, казались выгравированными. Под ногами возникла легкая дрожь, и послышалось что-то вроде стона. Затем настала тишина, и корабль вывалился из пузыря, который с сочным чмоканьем ушел обратно в стену. Барродах сморщился.

На поверхности корабля в той стороне, где ближе всех остальных стоял Аватар, образовалась складка. По движению прозрачной кожи корабля можно было подумать, что он вращается вокруг своей вертикальной оси, а складка движется в противоположную сторону, - но Лисантер знал, что это иллюзия. По опыту, полученному в первом ангаре, ему было известно, что так происходит активация корабельных систем.

Аватар ступил вперед, за черту, и Лисантер вспомнил, что Эсабиан никогда не бывал в первом ангаре. Сознание того же самого он прочел на лицах обоих бори, Анарис же только слегка улыбнулся.

Лисантер метнулся вперед - и замер, когда огр повернул к нему одно из своих лиц.

- Мой господин... - просипел он сдавленным голосом.

Но было уже поздно. Эсабиан дотронулся до корабля - прозрачный ответ на прозрачный вызов Анариса, - и складка шумно раскрылась, показав слабо освещенный интерьер корабля. Аватар заглянул туда и отошел, с удивленным и недовольным прищуром оглянувшись на Лисантера.

Лисантер старательно поклонился, благодарный за то, что огры больше не проявляют к нему интереса, и сказал:

- Господин, из моих рапортов по первому ангару видно, что урианские суда реагируют на первое разумное существо, которое к ним прикоснется, - и это лицо должно затем присутствовать при всех операциях, производимых с кораблем.

Отверстие, словно в подтверждение его слов, с отвратительным звуком закрылось. Эсабиан сделал шаг вперед - и оно открылось снова. Он отступил за черту - оно закрылось. Аватар кивнул и некоторое время стоял молча, разглядывая корабль.

- Куда бы он отправился, если бы стартовал? - с холодным юмором поинтересовался Анарис. - К другому Пожирателю Солнц, возможно?

Эсабиан с ледяной улыбкой посмотрел на него через разделяющее их пространство.

- Когда я разделаюсь с Панархией, то непременно проведу такой эксперимент. Хорошо, - сказал он Лисантеру. - Продолжай в том же духе. - И зашагал прочь, а ожившие огры последовали за ним. Барродах догнал своего господина, то и дело оглядываясь на них.

Когда ноющий скрип затих вдали, Анарис сказал, глядя на корабль:

- Я не рекомендовал бы Аватару проделывать над ним эксперименты. Пусть лучше останется на месте.

Лисантер молча поклонился, и наследник отправился вслед за отцом. Моррийон сопровождал его, не оглядываясь назад.

Ученый выдохнул и сделал кругообразное движение головой. Корабль, который созреет следующим, он ориентирует на себя, и все прочие тоже, как это было в первом ангаре.

Задумчиво посмотрев на выходное возвышение, он подумал; уж лучше оказаться там, в глубине колодца, чем между Анарисом и Эсабианом.

Лисантер содрогнулся, надеясь, что не будет поставлен перед таким выбором.

Барродах спешил, приноравливаясь к большим шагам Эсабиана. Страх перед ограми перевешивался еще более сильным страхом остаться одному в этих кошмарных красных туннелях.

Аватар ни разу не оглянулся назад. Барродах стискивал зубы, не обращая внимания на боль в щеке и челюсти. Он видел, что его господин раздражен появлением наследника в корабельном отсеке и что последующий обмен репликами усугубил это раздражение, но не знал, насколько оно велико и каков будет результат. Теперь уже невозможно было предсказать, что Эсабиан скажет или сделает. Барродах, несмотря на свои непрекращающиеся усилия, чувствовал, что контроль от него ускользает. Контроль над Аватаром, в распоряжении которого находятся огры, шпионские сенсоры и программы, которыми снабдил его Лисантер. Контроль над информационным пространством, несмотря на превосходные программы, беспрекословно поставляемые Ферразином. Можно подумать, что компьютер взял за образец Аватара и не поддается мониторингу.

Эсабиан остановился на перекрестке. Впереди в одном из коридоров была протянута проводка, там горел нормальный свет, и гладкость стен выдавала наличие стазисных заслонок, Барродах бросил туда лишь один тоскливый взгляд, не смея показывать, как ему хочется уйти из вновь открытого сектора: кто знает, что придет тогда в голову Аватару? Эта непредсказуемость - плод его растущей власти, которая словно искореняет в нем все по-человечески понятные мотивы.

Но Эсабиан только махнул рукой, отпуская тарканцев, и сказал Барродаху:

- Можешь вернуться к своим обязанностям. - Сам он свернул в новый, еще не обработанный туннель. Огры двинулись за ним с ноющим скрипом, которого даже топот тарканцев не мог заглушить.

Барродах поспешил за гвардейцами, ища у них защиты. "Могло быть и хуже", - решил он, обдумывая слова своего господина. Эсабиан как бы напомнил ему о его обязанностях, указал на некое упущение. Это потому, что Анарис явился в ангар первым, а Эсабиана об этом не предупредили.

Дыша ртом, весь мокрый от пота, Барродах несся вслед за тарканцами. Он испытал легкое облегчение, когда они добрались до более цивилизованной и людной части станции, и тут же замедлил шаг. Вскоре он реквизировал тележку у группы бори низкого ранга и вернулся к себе, где сразу же запросил наиболее срочные рапорты, накопившиеся за время его отсутствия.

Гнев дернул его больную щеку, когда на экране появился Лисантер с корабельным ангаром на заднем плане.

- Серах Барродах, я не совсем понимаю, почему меня не уведомили о приборе, принадлежащем рифтеру Яшалалалу, - приборе явно урианского происхождения. Вероятно, ваши многочисленные обязанности помешали вам...

Бори стиснул зубы, усугубив боль, которая теперь никогда его не покидала. Временная бирка указывала, что сообщение послано всего через несколько секунд после ухода Эсабиана с Барродахом из ангара - послано с целью предупредить вопросы относительно несвоевременного прихода наследника.

Барродах раздраженно мотнул головой, выслушав вежливую, но твердую просьбу Лисантера представить ему оставшуюся часть шестека для исследований. Хрим взбесится, начнет скучать и станет еще менее управляемым. Пора, пожалуй, спустить его с цепи.

Впрочем, с выполнением этой просьбы спешить не стоит: сначала надо разобраться, что замышляет Моррийон, - никто, кроме него, не мог дать Лисантеру видеозапись гнусных забав Хрима. Возможно, секретарь Анариса догадывается о планах Барродаха относительно Вийи и делает ответный ход? Но с какой целью?

Барродах продиктовал краткий, обнадеживающий ответ Лисантеру и перешел к следующему сообщению. Корианор снова жалуется на то, что в коридорах опасно. Барродах не потрудился ответить: раньше надо было думать, а потом уж браться за свой промысел с ур-плодами. Может, он и думал - но теперь выгоду пожинаю я, а опасности подвергается он.

Улыбка, вызванная этой мыслью, быстро померкла. Просматривая остаток сообщений, Барродах не мог отделаться от чувства, что кое-что все-таки упустил. Но что? Задумчиво грызя костяшки пальцев, он убедился, что последних червяков Ферразина снова искоренили. Хуже того: еще больше участков информпространства обрели загадочную неприступность, а он не может засечь, кто их блокирует.

Разве что... Он вспомнил о поиске, который начал перед уходом, и вывел его на дешифровку, распечатку и последующее уничтожение.

Распечатка упала на груду других бумаг у него на столе. Он прочел ее и с глубоким вздохом откинулся назад.

Теперь у него появилось своего рода доказательство, что кто-то манипулирует со шпионским датчиком в каюте рифтеров. Возможно, Татриман по приказу Моррийона. Барродах скрипнул зубами, несмотря на боль, просматривая выдержки из разговоров Марим в рекреационной. Вийя сказала то-то... Жаим то-то... мы как раз об этом говорили, и... Между тем в записях упомянутых фрагментов не содержалось. Если, конечно, Марим не врет, что тоже возможно.

Как бы это выяснить - а заодно, может быть, вытянуть из нее еще что-нибудь? Кому поручить вызвать ее на откровенность?

В ее команде положиться не на кого, а больше у него кандидатов нет кроме разве что Хрима. Его действительно пора выпустить на волю. В данный момент он их враг, но они рифтеры и способны как заключить союз, так и предать друг дружку, - смотря что для них выгоднее.

Должна быть какая-то причина, чтобы предоставить Хриму свободу - не имеющая ничего общего с истинной, разумеется. Огры напрашиваются сами собой: Эсабиан доволен, и человеку, доставившему их с Барки, дается определенная свобода передвижения. Это смягчит злость Хрима, когда Лисантер отберет у него шестек и успокоит его на предмет Риоло и поставленных в ограх ловушек. Он не должен заподозрить, что Барродах и Риоло заключили сделку.

Впервые за долгое время Барродах засмеялся и потянулся к коммуникатору.

Хрим нажал на дверную кнопку и сморщился от звука, который это паскудство выдало, открываясь. Это напомнило ему о последней ночи бессонной: попробуй в этом сральнике усни. Он четыре или пять раз пытался выключить свет, но тот загорался опять, с каждым разом все краснее. А потом эта гадская стена у койки вспучилась и давай чмокать. Точно целуется. Хорошо хоть над койкой поставили дипластовый шит - теперь уж сверху ничего не свалится.

В конце концов Хрим сел на койке и заорал: "Не знаю, дохлый ты или нет, но если я тебя поймаю, ты пожалеешь, что вообще услышал об этом хреновом Пожирателе!"

Стена выдала особенно сочный звук, но Хрим демонстративно отвернулся. Он уже не боялся. Злился, конечно, по если бы не усталость и скука, его разобрал бы смех.

Вскоре шум прекратился, свет погас, и он заснул.

И вот наконец, впервые с тех пор, как он оказался в этой заднице, ему позволили выйти погулять. Не то чтобы он думал найти какие-то развлечения на станции, набитой должарианцами и их холуями, но все лучше, чем сидеть в четырех стенах, да еще таких паскудных.

Он бросил взгляд вдоль овоидного коридора, извилистого, точно кишка какого-нибудь зверюги. Гнусное место - и как эти замороженные должарские хрены его выносят?

На перекрестке он увидел пару быстро идущих куда-то техников в серых комбинезонах.

- Эй, - крикнул он им, - где тут рекреация?

Они посмотрели на него, отвернулись и пошли дальше.

- Засранцы, - громко сказал Хрим, но они не отреагировали. Да тут просто никто на уни не говорит, кроме Барродаха, понял он.

Барродаха, Риоло и Вийи с ее командой.

При мысли об этой черной сердце у него забилось сильнее, но он успокоил себя, вспомнив, что обещал ему Риоло. И у Барродаха тоже небось свои планы. Он, наверное, боится ее еще больше, чем покойник Норио. Вот почему я все еще здесь. Он знает: вот закончит она свое дело - и тогда, если даже тарканцы с ограми ее не одолеют, я с ней точно слажу,

Заметив в боковом проходе техника-бори, Хрим рявкнул на уни:

- Эй ты! Поди сюда!

Бори замедлил шаг и сказал:

- Не задерживайте меня. - Этот хоть знал уни, по крайней мере.

- Я хочу только узнать, где рекреация.

- Идите за мной. - Бори припустился бегом, а Хрим прибавил шагу и скоро оказался перед дверью, которая все время удерживалась открытой. Рядом стоял огр, огромный и грозный даже в отключенном виде. Проводник Хрима боязливо посмотрел на него и шмыгнул прочь.

"Ага, наконец-то их расставили по местам", - усмехнулся Хрим. Он знал, чем вызвана задержка, - Лисантер, наверное, проделал все тесты, известные панархистам и должарианцам, проверяя огров на предмет ловушек, но барканцы, видать, оказались умнее. На это Хрим и ставил. Если бы ловушки обнаружили, им уже занялась бы тарканская карательная команда, но он не зря доверился Риоло - по крайней мере в этом. У барканца свои планы, поэтому он до поры до времени действует заодно с Хримом. Именно до поры до времени; Хрим не забыл, как. Риоло на борту челнока обнаружил свое знание Должарского. Почему-то, когда Риоло летал на "Цветке", этот факт никогда не выходил наружу.

Хрим оглядел рекреационную. Должарианцы на одной стороне игнорировали его полностью, бори на другой поглядывали настороженно. Хриму это нравилось - он любил, когда его боялись. Надо поставить себя с самого начала - тогда дела сразу пойдут на лад.

Вот только на кой ему сдались эти бори, боятся они его или нет? Пройдя дальше в комнату, он увидел, что больше всего народу собралось вокруг одного из столов. В основном бори, но двое должарских работяг тоже торчали там, возвышаясь над всеми прочими.

Хрим протолкался туда и увидел среди множества темных голов одну желтоволосую и кудрявую.

- Ну вы, башки вакуумные! - прощебетал нежный голосок - на уни.

Рифтерша, как пить дать! Из Вийиной команды.

Отпихнув пару бори, Хрим встал как раз напротив нее. Она подняла на него глаза: маленькая, мордочка острая, одежда в обтяжку и фигурка будь здоров. Смерив его голубыми глазами, она откинулась назад в своем кресле и скрестила руки.

- Глядите-ка, Панарх всех придурков пожаловал, - прочирикала она с издевкой и в то же время весело.

Хрим выкинул бори из противоположного кресла и сел. - Во что играем, языкастая?

- В фалангу. Второй уровень для беззубых, третий для любителей поразвлечься.

Хрим фыркнул. Он уже много лет не забавлялся компьютерными играми зачем, когда можно стрелять по настоящим кораблям, если охота? Но он был мастак когда-то, еще до того, как стал капитаном, - неплохо будет заставить эту говнюшку попрыгать.

- Третий так третий. Давай включай, а я погляжу. - Намек на то, что она плутует, ее определенно взбесит, и она начнет мазать.

Но она только посмеялась.

- Хрен тебе, Хрим.

Он тоже не удержался от смеха. У себя на корабле он такого не потерпел бы, но здесь ему это даже нравилось. Он вдруг ощутил тоску по рифтхавенской вольнице, где все равны и всё подчиняется правилу "ты мне - я тебе". Его развеселило, что его так отбрили при этих мрачных должарских занудах, и он даже не обиделся.

Впервые за очень долгий срок ему захотелось трахнуться с чем-нибудь с кем-нибудь, - кроме шестека.

- Хочешь пари? - спросил он.

- А на что спорить будем? - тут же откликнулась она.

- Что-нибудь придумаем.

Она изобразила, что ее сейчас стошнит, и фыркнула так, точно мамонт вытащил ногу из грязи. Но при всем при том не сказала "нет".

25

Корианор осторожно запустил перископ в один из трех коридоров на перекрестке. Красные стены откликнулись на щелчок раздвижного имиджера тихим раздробленным эхом. Изображение на экране, зажатом в ладони, колебалось, и бори долго изучал его, прежде чем самому повернуть за угол.

Фонарь на его шлеме освещал путь лишь на короткое расстояние. Дальше туннель, освещенный только всегдашним тусклым свечением квантопласта, шел колдобинами вверх; метров через сто пол совсем скрывался из виду. Дальше, Корианор знал, будет вестибюль, откуда расходятся пять коридоров. Там-то он и нашел кристаллы, которые рифтерша Марим назвала черным негусом.

Корианор медлил, насторожив все свои органы чувств. Еще до того, как станция сожрала темпатов, в дальних коридорах было жутковато: в них все время что-то менялось, хотя и незаметно. Корианор был не уверен, что найдет вестибюль на том же месте - не говоря уж том, растут еще там эти ур-плоды или нет.

Дело ухудшалось тем, что дальше этого места не было стазисных заслонок, только пассивные квантоблоки. Бори содрогнулся: видеозапись жертвоприношения серого, которую показал им Барродах, была еще жива в памяти. В том помещении не было стазисных заслонок.

Корианор с опаской взглянул на индикатор безопасности у себя на поясе - зеленый огонек горел ровно. При любом проявлении активности стен в пределах его диапазона огонек сменится красным и прозвучит сигнал. Предполагается также, что прибор создаст временный стазис и позволит избежать худшего,

Это в теории. Не исключено, что прибор, который дал ему Барродах, не сработает вообще. Корианор не имел возможности испытать его: за манипуляции с квантоблоками начальник послал бы его на умовыжималку.

Корианор поспешно выбросил из головы мысли об этом. Выбора у него все равно нет. В памяти, помимо воплей жертвы на видеочипе, застрял и едкий голос Барродаха: "Не нужно говорить тебе, что будет, если откроется твоя роль в снабжении этих серых ур-плодами. - За этим, к изумлению Корианора, последовало продолжение: - Ты дашь ей требуемое только по моему приказу. Рот Барродаха скривился в болезненной злорадной улыбке. - Можешь даже оставить себе то, что получишь взамен".

Эти слова глубоко унизили Корианора. Среди катеннахов сомнение в стерильности другого считалось тягчайшим оскорблением. Но в здешнем Катеннахе он занимает самое низкое положение.

Корианор медленно двинулся по туннелю, то и дело прислушиваясь, - но единственным звуком здесь было его тяжелое дыхание. Он полагал, что психоактивные виды ур-шюдов, которые теперь благодаря усилиям Дельмантиаса встречались только в самых отдаленных коридорах, помогут ему продвинуться. У него уже создалась многочисленная клиентура среди бори низшего разряда и серых, но Барродах следил за ним с самого начала и использовал его в своих целях.

Сейчас за ним никто не следит. В этой части станции нет имиджеров - и огров тоже, хотя в данный момент Корианор даже приветствовал бы их появление.

Дойдя до вестибюля, он с облегчением увидел, что ур-плоды на месте черные сфероиды с кулак величиной, поблескивающие на свету. Он стал торопливо рвать их и складывать в мешок. При этом он все время оглядывался - особенно на ход, идущий под крутым углом откуда-то с потолка. То, что сидит в этих стенах, любит, как видно, нападать сверху.

Потом он услышал странный ритмичный скрип, сопровождаемый чем-то вроде тяжелых шагов. Звук доносился из левого прохода. В испуге Корианор устремился туда, откуда пришел, но сигнал индикатора остановил его. Загорелся красный огонь, и бори увидел впереди на потолке какое-то странное вздутие. Корианор прирос к месту. Пузырь лопнул, и из него показалась пара черных сапог. Еще одна жертва?

Сердце у бори болезненно колотилось. Он шмыгнул в другой коридор, круто идущий вниз. Он так спешил, что стукнулся головой о потолок, и его фонарь погас. Смахивая слезы с глаз, он пригнулся и пришел в ужас, увидев, что коридор впереди сужается в непроходимую канюлю диаметром около фута.

Звук стал громче, но, к счастью, бугор на лбу и изгиб коридора заслоняли Корианора от перекрестка.

Шум прекратился. С другой стороны донесся легкий толчок, за которым последовали обыкновенные шаги, двойной скрип и металлический лязг раздался снова, но его оборвала резкая команда:

- Стой!

Аватар! Корианора затрясло. Теперь ему стал понятен источник странного скрипа: огры.

- Ты без тарканцев, отец?

У бори закололо в мочевом пузыре. Теперь ему не уйти. Это голос наследника, Анариса.

- Я в них больше не нуждаюсь, - сказал Эсабиан. - Пока меня охраняют вот эти, Пожиратель Солнц мой и только мой.

Корианору был ясен двойной смысл этих слов - и Анарису, видимо, тоже.

- Значит, мы с тобой можем не бояться хораина. - Так серые называли теперь ужас, таящийся в стенах, - слово происходило с давно погибшего Хореи.

- Верно. И даже страх перед ним нам не страшен?

Наступило молчание. Что означают эти последние слова? Любопытство в Корианоре, как ни удивительно, пересилило страх - по крайней мере оттеснило его в глубину сознания, где он съежился, бессвязно лепеча и не в силах вмешаться. Корианору вспомнился Барродах с его неуемным желанием все контролировать и все знать. Что бы он дал за такую запись? Корианор включил память перископа, с бесконечной осторожностью навел прибор, стараясь не зацепить за стену, и чуть-чуть высунул за бугор, скрывавший его от двух должарианцев.

Эсабиан стоял между двумя ограми, и великаны-андроиды с их безумными двойными лицами делали его тяжелую широкоплечую фигуру маленькой. Анарис стоял в нескольких метрах от него, небрежно опустив руки. Оба, видимо, не обращали никакого внимания на то, что их окружало, хотя наследник помещался прямо под дырой в потолке.

- Возможно, - сказал наконец Анарис. - Ты сам вызвал хореянку, чтобы активировать это место.

- Аватар использует даже карра для исполнения своей воли, - засмеялся Эсабиан. Это звучало как цитата.

- Вот именно. И оружие ржавеет в твоей руке, если ты медлишь пустить его в ход.

- Для моей цели оно достаточно пригодно. - Эсабиан посмотрел вокруг. Это место дает могущество нам обоим. Но я смогу пользоваться его могуществом и когда покину его - а ты?

- Неплохой баланс, - сказал Анарис, усугубив недоумение Корианора. Интересно, долго ли он продержится?

- Финал меня не страшит.

- Меня тоже, - медленно улыбнулся Анарис. - И добавил после паузы: Мне будет приятно полировать твой череп.

Эсабиан, потемнев, сжал руку в кулак. Ожившие огры с поразительной скоростью скользнули вперед, но в этот самый миг индикатор Корианора тихо загудел, и пол вестибюля содрогнулся, заставив роботов потерять равновесие. Под ногами у наследника вздулся бугор, метнув его в отверстие над головой. Огры с запозданием подскочили к потолку, но прореха за Анарисом уже закрылась.

- Стой, - снова сказал Аватар, глядя вверх.

Корианор затаил дыхание. Вдруг Эсабиан слышал сигнал индикатора? Или огры? Но Аватар зашагал прочь, а ноюще-скрипящие огры сопровождали его один впереди, другой позади.

Когда шум затих в коридоре, Корианор осмелился перевести дух. Ногам он пока не доверял. Дав сердцу успокоиться, он встал, убрал перископ и вернулся в вестибюль. Поглядев на складку в потолке, которая уже разглаживалась и почти ничем не отличалась от прочих выпуклостей Пожирателя Солнц, он снова принялся собирать ур-плоды. "В конце концов, - подумал он, еще окутанный шоком, как ватой, - если уж я пережил эту встречу, остального можно не бояться".

Барродах укрощал нетерпение - в этом ему помогал трепет торжества, ускоряющий ритм сердца.

- Прекрасно, - сказал он Корианору. - Ты получишь достойное вознаграждение. - Но пока, - он добавил в голос толику угрозы, - об этом никто не должен знать.

Увидев подобающий страх в расширившихся глазах Корианора, он протянул руку.

- Я позабочусь об этом.

Корианор отдал ему перископ, поклонился и ушел.

Барродах скопировал запись на своем блокноте и стёр память перископа. Бросив прибор на кучу бумаг в углу, он просмотрел встречу снова, в третий раз, с жадным любопытством - вопреки его амбициям, ему никогда еще не доводилось наблюдать Аватара наедине с его наследником.

Мне будет приятно полировать твой череп. Что это - начальный ход в борьбе за власть или они каждый раз обмениваются такими угрозами, когда бывают одни? При других они всегда сдержанны и держатся заодно - Аватар очень щепетилен в моментах передачи власти своему сыну; а пару раз Барродах заподозрил, что у них есть общий объект для веселья и что объект этот - он.

Барродах задумчиво прикусил обгрызенный ноготь. Его посетило знакомое, как давнишний кошмар, желание подняться еще выше в иерархии Катеннаха, впервые испытанное им, когда Джеррод выступил против Уртигена, тогдашнего Аватара. Джеррод не посвящал Барродаха в свои планы - тот догадывался о последующих действиях сам, наблюдая, как растет напряжение в верхних эшелонах власти.

Однажды ночью его разбудили и отдали приказ, который он и выполнил слово в слово, Вернувшись, он был вознесен на самый верх в обход целой шеренги служащих-бори и увидел своего предшественника - секретаря Уртигена, стоя над его изувеченными останками. Точно так надеется заменить меня Моррийон, в новом приступе гнева подумал Барродах.

Он сделает все, чтобы помешать этому. А пока - как бы ему распорядиться этой новой информацией с наибольшим эффектом?

Барродах вернулся к экрану, где кадр застыл на саркастической улыбке Анариса. Бори стиснул челюсти. Как ненавидел он эту улыбку, вызванную бесстрашием и чувством превосходства! Он снова пустил чип и посмотрел на эффектный уход Анариса.

Телекинез.

Теперь все аномальные явления стали на место: летающие предметы в причальном отсеке в момент гибели Норио, кража наркотиков из аптечки того же Норио (выходит, Моррийон не знал, что Барродах тоже ими пользуется) и загадочное требование Анариса оповещать его об экспериментах с темпатами. Он должен был скрываться в это время, только и всего.

Если Анарис и обладал этой способностью до прибытия на Пожиратель Солнц, то в минимальной степени. Станция каким-то образом усилила его дар.

Стало быть, в нем есть хорейская кровь.

Аватар по какой-то необъяснимой причине решил передать наследнику часть своей власти, а тот, конечно, сделал все, чтобы отхватить еще больше. И у отца, и у Барродаха. Одним из серьезных упущений Аватара стало укрепление связи между Анарисом и тарканцами.

"Любимец Уртигена" - так зовут наследника гвардейцы.

Барродах сел поудобнее и задумался. Тарканцы. Беззаветно преданные, суровые, не наделенные воображением и не скрывающие своей приверженности должарским суевериям. А их командир - воплощение всех этих качеств в высшей степени.

Барродах улыбнулся. Как бы отреагировал Чар-Мелликат, увидев это свидетельство хорейской крови Анариса ахриш-Эсабиана? Только открытое проявление трусости - которая, увы, Анарису не свойственна - могло бы столь же успешно разорвать этот союз.

"А Моррийон так и не поймет, в чем дело, - вот что лучше всего", - со смехом подумал Барродах.

Марим проснулась в хорошем настроении.

Сначала она не поняла почему и даже посмеялась над собой. Хорошее настроение? На Пожирателе-то Солнц? Видать, у меня крыша поехала, а я и не замечаю.

Она села и увидела, что другие тоже проснулись. Они привыкли подниматься по тревоге и потому спят чутко, к сожалению. Стоит одному проснуться - и остальные туда же.

- Жребий, - сонно сказал Локри.

Все бросили в миску по монете. Монтроз положил на стол чип, отвернулся и стал трясти миску, пока монеты тоже не высыпались на стол. Тот, чья монета легла ближе всего к чипу, шел в душ первым.

В кои-то веки удача выпала Марим.

Стоя под струями воды, она стала обдумывать свой день и поняла причину своего хорошего настроения. Скорей бы в рекреацию - и увидеться с Хримом. Здесь, под душем, она могла ухмыляться сколько угодно.

Кто бы мог подумать? Игра с этим поганцем доставила ей истинное удовольствие. Приятно было обзывать его прямо в лицо, а еще приятнее расколошматить на третьем уровне. Правда, последние партии она выигрывала и проигрывала попеременно, и выигрывать становилось все труднее.

Они заключили множество дурацких пари, поскольку ставить было нечего. И хотя ни один пока не стремился получить с другого, у нее было чувство...

Он не прочь, это точно. А почему бы и ей не поразвлечься немного на стороне? Можно узнать что-нибудь полезное. Марим очень хотелось внести свой ценный вклад в общий разговор - так, между прочим. Вот бы они все на нее выпялились! Л то ведут себя так, будто я оставила мозги на Дисе,

Можно дать Хриму черный негус и посмотреть, что получится. У нее солидный запас, благо Корианор играть любит, но не умеет.

Странное дело - таким рынком заправляет, а в игре туп как пробка. Корианор контролирует почти всю нелегальную торговлю ур-плодами, а что не контролирует, с того получает долю. То, что она назвала черным негусом, самый редкий сорт - похоже на самую лучшую и крепкую выпивку с добавкой хоппера и, пожалуй, еще виларийского негуса, самую чуточку, чтобы дурацкие глюки не портили удовольствия.

Марим торопливо оделась. Авось удастся уговорить Лара выпустить ее пораньше, когда он повезет тележку с посудой после завтрака на кухню. Вот только...

Локри лениво облокотился на косяк, глядя на нее своими серебристыми глазами. Твердая складка рта показывала, что смотрит он не просто так.

- У Вийи, случайно, не назначен сегодня эксперимент с этим засранцем Лисантером? - спросила она.

- В конце первой смены. Как только Лисантер вызовет. А что?

- Да то, что до тех пор я хочу побыть в рекреации - что же еще? Барродах ведь нас всех держит взаперти, пока она с Лисантером.

- Предпочитаешь провести денек с Хримом Беспощадным?

- Что ты имеешь в виду? - подбоченилась Марим.

- А ты?

- Хочу подзавести его, и пусть мелет, что в голову взбредет. С вами, придурками, говорить все равно не о чем.

- Я бы на твоем месте не тратил время зря, - скептически улыбнулся Локри. - Он либо будет врать, либо скажет то, что ты хочешь услышать. Барродах держит его тут с одной целью - чтобы натравить на Вийю, как только можно будет.

- Да знаю, знаю, только он у нас тут не единственный враг. К Вийе ты небось не пристанешь из-за того, что она спит с этим костоломом Анарисом?

Локри, помрачнев, опустил взгляд, и Марим поняла, что попала в цель, С торжествующей ухмылкой она хотела выйти, но он остановил ее и тихо сказал:

- Что бы ни делала Вийя, я знаю: она нас не предаст. А вот о тебе я того же самого сказать не могу.

Ее обожгло воспоминание о том, как Ивард, минуя ее, потянулся к Локри. Она двинула его локтем и протиснулась в дверь.

Лар привез еду, и она, схватив свою долю, плюхнулась на койку. Ей не хотелось сидеть за столом: надоело смотреть, как Монтроз с Седри лыбятся друг дружке, точно пара подростков. А настоящий подросток, Ивард, ей и вовсе опротивел. И ее еще называют легкомысленной! Ну, отшила она его, когда он маялся своей келлийской хворью. Кто знает, насколько эта штука опасна - а вдруг бы она тоже заразилась? А теперь, когда он так изменился и стал на свой лад даже красивее Локри, она, естественно, захотела его вернуть.

А он вдруг берет и обнимается с Локри, который всегда обращался с ним и его сестрой как с козявками.

Взять опять же Вийю: держится как ни в чем не бывало. Как будто никто не видит ободранных костяшек на ее правой руке и следов от пальцев на лице. Ей-то никто слова не скажет.

Когда они доели и Лар, собрав посуду, поставил на подогрев новый контейнер с кафом, она сказала:

- Я собираюсь в рекреацию - возьми меня с собой.

Лар, продолжая складывать грязную посуду на тележку, кивнул. Перед уходом он и Седри обменялись какими-то быстрыми знаками. Марим ощутила легкое раздражение, но подумала: наплевать. Она тоже могла бы выучить все эти знаки. Некоторые она знала, а остальные и знать не стоило. Они в основном предупреждающие: берегись, мол, начальства. Моррийон идет, Барродах слушает, и все такое. Да кому до них дело? Кому они нужны-то, эти бори?

В рекреации было почти пусто. Третья смена по большей части всю первую смену спала, а остальные теперь вроде бы работали в две смены - или в полторы. Но, ей было все равно. Хорошо и то, что избавилась на время от Локри и всех остальных.

Хрим заявился в середине смены. Марим играла с компьютером, испытывая новую стратегию, - она переняла ее, наблюдая за Аркадом, хотя это было не так просто.

Она увидела что-то красное - опять-таки приятно после всех этих серых и черных униформ - Хрим вошел с таким видом, будто он тут хозяин. Марим закатила глаза и изобразила полнейшее омерзение, хотя в глубине души очень ему обрадовалась. Надо же, как он хорош, этот прославленный головорез. Одет ярко, в обтяжечку - одно слово, рифтер. Блеск!

"Пожалуй, я слишком засиделась на одном корабле, - подумала она. - Мне нравится Вийя - она за нас горой. Но стоит ли менять свободу на безопасность?"

Хрим уселся в кресло напротив нее, и её одолели сердитые мысли. Я была честна, как никогда, и вот как они меня отблагодарили. Ну что ж, настало время перемен. И если ей представится возможность насолить Локри с Ивардом, она это сделает. Вийе она вредить не станет, но всем остальным? Ха!

- Ты говорила, у тебя есть что-то особенное, - сказал Хрим. - Если это опять про игру... - И он передернул плечами.

Марим огляделась. Трое бори сидели далеко и были заняты собственной игрой. Она полезла в карман и раскрыла перед Хримом свою коробочку. Он скривил рот:

- Это что?

- Ш-ш. У Барродаха сдвиг на этом пункте. Называется черный негус. Попробуй. Вкус как у грибов в вине, а эффект... - Она присвистнула, - Этого никто не знает.

Хрим, посмотрев на нее подозрительно, снова пожал плечами и взял кусочек ур-плода.

Марим прихватила порцию побольше. Она перепробовала все виды этой гадости, и ей было все равно, насколько сильно она действует. Поможет время убить - вот и ладно.

Они начали играть, но где-то в середине ее разобрал смех, и она никак не могла остановиться. Хрим сбивал ее корабли справа и слева, а она только хихикала. Бах! Шмяк! Она стала сопровождать гибель кораблей шумовыми эффектами, а когда стена позади них громко чмокнула, они оба покатились со смеху.

- Пошли-ка отсюда, - сказал Хрим. - Позабавимся наедине.

Она ухмыльнулась, чувствуя внутри былой огонь. Сколько ж это времени у нее не было никого нового? Несколько недель? И ведь не кто-нибудь, а знаменитый злобный Хрим Беспощадный! Будет что порассказать у Флаури на Рифтхавене - особенно если она сумеет его разговорить и он выложит такое, о чем после пожалеет.

Она встала, чувствуя легкое кружение в голове. Вийя должна явиться к Лисантеру только через пару часов - вполне хватит, чтобы позабавиться.

Барродах успел закончить свои дела, чтобы вовремя явиться в корабельный ангар, где Вийя, по замыслу Лисантера, должна была попытаться переориентировать корабль, до которого дотронулся Аватар. Свободного времени не оставалось совсем - ни днем ни ночью.

А тут еще та новейшая проблема, с которой он ничего не мог поделать. Решение Аватара исследовать станцию самостоятельно, под охраной одних только барканских огров, нанесло тарканцам тяжелый удар. Выходит, они больше не способны исполнять то, чему посвятили всю свою жизнь? Барродах мог бы в ответ на официальную жалобу Чар-Мелликата показать ему чип о хорейских штучках Анариса, но боялся нарушить равновесие сил.

Командир тарканцев, разрабатывая планы обороны станции, совещается с наследником и, разумеется, с Моррийоном, а Барродаха не уведомляет - это дурной знак.

Бори вернулся в свой кабинет. Моррийон - его роковая ошибка. Почти такая же, которую он допустил, доверившись Туриолю на последних стадиях подготовки атаки на Панархию. Ту ошибку он исправил - исправит и эту.

Сейчас, правда, к Моррийону не подступишься. Как он этого добился? Ведь как тщательно Барродах его выбирал. Уродлив с виду - Анарис должен был воспринять это как оскорбление и потому не слишком на него полагаться - да еще этот хнычущий голос. И до чего был исполнителен, до чего послушен. Воображения, казалось, лишен начисто, зато правила соблюдал скрупулезно. До того уж ясен, что весь Катеннах смотрел на него с юмористическим презрением.

С тех пор он отказался почти от всех прежних привычек - не сразу, а постепенно. Барродах каждый день получал доказательства того, как растет влияние Моррийона в кругах бюрократии, и собирался разделаться с ним, как только Пожиратель Солнц заработает на полную мощность.

Первым делом надо найти какой-то способ подсунуть жучок либо Моррийону, либо Анарису. Пока что все его попытки в этом отношении успешно блокировались.

Хорошо, что хотя бы Хрим не столь неприступен.

Его каюту Барродах снабдил двумя жучками: одним, так сказать, на виду, и другим - тщательно замаскированным. Явный жучок Хрим обнаружил и ликвидировал через каких-то несколько часов, но был, как видно, слишком самонадеян, чтобы искать другие. Сейчас Барродах с большим удовольствием вывел на экран его каюту. Хрим и Марим из команды Вийи - что может быть интереснее?

После короткого статического разряда изображение прояснилось, но имиджер, вмонтированный в дверной механизм, показывал под странным углом.

- ...еще черного негуса? - говорила Марим. - Я возьму еще кусочек. Для подпитки энергии - если у тебя еще остался резервный запас.

- Дай погляжу, что там у тебя еще есть, языкастая.

Марим с Хримом пробовали смесь из двух или трех видов ур-плодов. Через несколько секунд они уже говорили как пьяные, и невнятные слова перемежались взрывами смеха.

Одновременно они раздевали друг друга. Барродах уже почти решил просмотреть эту запись после, на досуге, но слова Хрима заставили его передумать.

- Этот крейсер был почти у меня в руках. Почти что. Если бы не псих-должарианец, зацикленный на самоубийстве, он был бы мой.

- Ври бо-ольше, - протянула Марим.

- Нет, правда - Братством клянусь, - с пьяным упорством настаивал Хрим. - Блестящий был план. Я взорвал чистюльский синк, чтобы заставить Озмана убраться с крейсера, потом подставил его катер с помощью одной штуки, которую придумал Риоло. Если б не тот псих, я теперь командовал бы крейсером. Ну и ладно. Мне он не достался, но и никому другому тоже - а Барродах думает, что это чистюли его рванули.

- Это, наверное, было сразу после того, как ты раздолбал Дис, сказала Марим и спросила жалобно: - Ну зачем тебе это было надо? Такой хорошей базы у нас никогда еще не было. И Нортон был хороший парень.

- Я не хочу, чтобы эта черная должарская вампириха, которая у вас за капитана, меня прикончила, - огрызнулся Хрим.

- А теперь мы все тут собрались, - захихикала Марим. - И Вийя намотает твои кишки на ось вращения, когда запустит станцию вместе с другими...

Вместе с другими?

- С другими? - повторил Хрим. - Это ты про выжигателей мозгов, что ли?

- Ну да. Все наши и этот громила Анарис. Я б не возражала покататься на его оси вращения. Эй! Ты ж вроде потрахаться хотел? Без радиантов корабль не взлетит.

Из-за упоминания об Анарисе Барродах почти не замечал явного дискомфорта, который испытывал Хрим, - хотя в другое время это доставило бы ему немалое удовольствие.

Анарис. Он-то здесь при чем? Он даже близко не подходил к каюте рифтеров - в этом Барродах был уверен.

Или Моррийон проделал какой-то фокус с имиджерами?

Барродах, нахмурясь, смотрел, как двое рифтеров бредут к койке. Вскоре стало ясно, что Хрим функционировать не может.

Настроение у Марим испортилось, и она встала, ругая Хрима на все корки. Хрим некоторое время сидел, закусив губу, потом полез под койку и достал оттуда длинный футляр.

Он открыл его, и Марим, уже взявшаяся за свой комбинезон, замерла, а потом взвизгнула.

Барродах тоже смотрел - с отвращением, но не в силах оторваться. Эта штука, будучи ополовиненной, теперь восстановилась, как червяк. Хрим ухмыльнулся:

- Ну что, забоялась, как до дела-то дошло?

- Прямо как у дизоиийского дракона - только я с драконами дел не имею.

- Как хочешь - только потом всю жизнь будешь жалеть, что не попробовала.

Марим поколебалась, потом проглотила одним духом остаток своих галлюциногенов и плюхнулась обратно. У Барродаха все нутро сжалось, когда Хрим нацепил свое приспособление на себя и лег на маленькую рифтершу. Она завизжала от восторга, смешанного с изумлением, и принялась усиленно извиваться. Барродах выпучил глаза при виде красноватой пленки, медленно обволакивающей их потные тела. Оба стонали вовсю и плохо координировали свои движения - как видно, от переизбытка удовольствия.

Барродах с отвращением отвернулся. Если бы даже взвод тарканцев проводил там учения, эти два извращенца ничего бы не заметили.

А почему бы, собственно, и нет? Барродах улыбнулся. Лисантер требует шестек все настойчивее - вот и славно. Барродах отдал краткий приказ по коммуникатору и стал смотреть с ужасом и любопытством, как пленка продолжает расти, глуша стоны беспомощно содрогающейся пары.

Внезапно прерванное удовольствие было хуже всякой боли, которую ей когда-либо доводилось терпеть. Марим смутно осознала, что ее скинули на пол, и ей стало холодно, а потом зверский удар под ложечку скрючил ее пополам; она ловила ртом воздух, а на нее сыпались новые удары. Хрим орал что-то в страхе и ярости. Удары прекратились, и Марим с испугом увидела над собой злобные лица тарканцев. Женщина, бывшая среди них, тяжело дышала явно не от усталости.

- Мне насрать, чего там хочет Лисантер или скользкий слизень Барродах, - не дам! - кричал Хрим. Кто-то из тарканцев залепил ему оплеуху, и рифтер повалился на койку, а тарканец натянул перчатки и сорвал с него шестек. Хрим завопил. Марим, чьи эмоции шок только что подстегнул, хихикала, наблюдая боязливое отвращение должарианца, - шестек бился у него в руке, как пойманная рыба. Тарканец затолкал его в футляр, и вся команда покинула каюту.

Марим кое-как поднялась и упала на Хрима. Раскаленные оргазмы шестека, подобных которым она еще не испытывала, вопреки ожиданиям не лишили ее сил. Совсем наоборот: еще никогда в жизни она не ощущала такого возбуждения, а Хрим ничем не мог ей помочь. Он вроде бы и не пострадал, по крайней мере физически, но как Марим ни старалась, расшевелить его не удалось. До нее дошло, что Хрим, чтобы заниматься сексом, должен доминировать - смена ролей, навязанная ему тарканцами, напрочь отняла у него мужскую силу.

Вот для чего им, значит, нужны были те видики, снятые Норио.

Она знала, что когда-нибудь они да пригодятся, - потому и притырила их.

- Что ты делаешь? - севшим от эмоций голосом спросил Хрим.

- Ищу аптечку первой помощи. - Она порылась в своей одежде, достала чипы и вставила в пульт самый мерзостный - с пауками, высотой и тощим мужичком, привязанным к стулу.

И стала коленями на край койки, следя не за экраном, а за лицом Хрима. Скоро она и увидела, и ощутила, что ее действия имели успех. Хрим тихо застонал, и ее пронизал трепет больше чем сексуального возбуждения. Шестек ему уже не вернуть, это точно - теперь он нуждается в ней.

А если я не нужна своей команде, то и они мне ни к чему.

Локри со смесью болезненных эмоций в который раз посмотрел на дверь, куда не так давно вышла Марим. Какое у нее было лицо - смех, да и только. Но при мысли о том, что она сейчас с Хримом Беспощадным, его пальцы подергивались от желания вцепиться этому подонку в горло. Со дня безуспешной попытки Вийи в корабельном ангаре Марим уходила все чаще и пропадала все дольше.

- Вийя говорит, ее просто тянет к запретному.

Услышав это, Локри обернулся. Жаим поморщился и сел, Локри понял, что тот заметил его беспрестанное поглядывание на дверь, но он так устал, что ему было все равно.

- Кому и знать, как не Вийе.

Он произнес это более ядовито, чем намеревался, и от Жаима это не укрылось. Локри хотел что-то добавить, передумал и посмотрел на Монтроза. Тот нагнулся над пультом и включил блокировку, недавно поставленную Седри. Теперь они какое-то время могли говорить откровенно - в журнале Барродаха запишется только шум.

Все посмотрели на комнату эйя, куда ушли Вийя с Ивардом.

- Анарис никого из наших не убивал, - сказал Жаим.

- Дело не в том, что Марим спит с этим скотом Хримом, - вздохнул Локри. - В этом тоже, конечно, но только отчасти. Я боюсь, как бы она не вбила себе в голову, что она жертва, и не перекинулась на другую сторону.

- Она знает нас много лет, - покачал головой Жаим. - Не верю, что она так легко способна распорядиться нашими жизнями.

"Ты не знаешь ее так, как я", - подумал Локри, но промолчал. Ему не хотелось высказывать свои опасения вслух, как будто от этого они могли сбыться. И он надеялся, что все-таки ошибается. Марим - его побратимка, и он любил ее, насколько вообще был способен любить кого-то. Всё из-за этой Станции. Это она нас портит, Ладно, пусть. Пока Марим трахается с Хримом, больше ни в какую передрягу она не ввяжется,

Внутренняя дверь открылась, и вышли Ивард и Вийя. Локри смотрел только на парня. Тот с бессознательной грацией сел на койку, поджав ноги и рассеянно поглаживая Люцифера.

"А меня она, пожалуй, испортила больше всех", - подумал Локри, подавляя желание подойти к мальчику, дотронуться до него и попытаться вызвать у него улыбку.

Сколько он знал двух этих рыжих, Иварда и Грейвинг, они всегда смотрели на него с щенячьим обожанием - а сестра еще и влюбленно. Я никогда т ценил то, что дается даром, - до недавнего времени. Это Ивард обнял его, а не он Иварда в тот знаменательный день, когда казалось, что вся станция корчится в сексуальном экстазе. Локри, такой вроде бы тертый, никогда еще не переживал подобного - он сравнивал это с падением на звезду.

С тех пор Ивард относился к нему с дружеской теплотой, и только, Локри же чувствовал себя наполовину влюбленным. Дело осложнялось тем, что Ивард как-то сразу, за полгода, преобразился из гадкого утенка в красивого молодого не-совсем-человека.

Болъшс-чем-человека.

26

Усталая, с ноющим телом Тат проскочила мимо неподвижного огра, стоящего у двери в кают-компанию бори, и направилась к автомату с кафом. Держа в руках теплую кружку, она закрыла глаза, сделала несколько глотков и закашлялась.

Рядом кто-то прыснул.

- Я за тобой. - Это был Ромарнан. Красивый техник, назначенный в рабочую команду.

- Вы тоже в две смены вкалываете?

- Квантоблоки, - прошептал он с гримасой, ставя кружку с кафом на поднос. - Я думал, что хуже рециркулятора ничего нет, пока нас не выгнали наружу искать панархистские квантоблоки - на случай, если в нас действительно чем-то пальнут. Нам, понятно, этого не сказали. - Оба украдкой посмотрели по сторонам. Комната была заполнена наполовину, и все выглядели усталыми. Катеннахи за столом у самых стазисных заслонок занимались своими блокнотами и сидели слишком далеко, чтобы слышать их разговор, да и желания такого не проявляли. - Станция - или что-то другое пытается подловить нас на входе и выходе. Двух наших засосало в стену - вот так. - Ромарнан сделал быстрое движение языком, хлебнул кафа и поморщился. - А потом, если живы останемся, нас ждет другое задание - Барродах с его стазисными заслонками.

Тат достала из подогревателя миску неизменного жаркого с зачерствелым черным хлебом.

- Он такой не один.

Лисантер замучил ее, пытаясь сбалансировать мощность, расходуемую на стазисные заслонки, с научно-исследовательскими нуждами. Все более увеличивающийся разрыв служил мерой его беспокойства. Что же будет после следующей попытки Вийи?

- Кстати о слизняках, - сказал Ромарнан, - кто получит пропуска, когда они активируют-таки своих хреновых огров?

- Пока что их имеют только он, Аватар и Лисантер, - прошептала Тат. Не знаю, когда их выдадут другим - и выдадут ли вообще.

Ромарнан, обменявшись с ней мрачным взглядом, тоже набрал заказ на подогревателе. Получил он то же самое, что и Тат, с точностью до миллиграмма.

На пути к столику она сказала тихо:

- У них всегда таким говном кормят или только здесь? Ромарнан, усмехнувшись, снова поглядел по сторонам.

- Дома можно получить кое-что получше, но это стоит денег.

Тат не сразу сообразила, что "дома" означает "на Должаре". Они поставили свои подносы, и Ромарнан шепнул:

- А ты, говорят, была в рифтерах? Тат осторожно кивнула, и он вздохнул:

- Я об этом с детства мечтал.

Что на это ответить? Лучше всего быть честной - не забывая об осторожности.

- Я запомню.

Этого оказалось достаточно. От его усмешки у нее стало горячо внутри.

Не успел он ответить, дверь открылась, и вошли четверо или пятеро бори. Двое шли медленно, как будто им было больно ходить, и у одного ключица была в фиксирующей повязке. Жертвы недавнего Каруш-на Рахали, поняла Тат.

Интересно, как и где это случилось - ведь бори всегда ходили группами.

- Я рада, что это кончилось, - сказала она, вспоминая побитые лица некоторых должарианцев - тарканцев в том числе. Внезапность, с которой это прекратилось - словно чип вынули, - была еще более жуткой, чем бесстрастное выражение этих покрытых синяками физиономий.

- Они из команды Дарранаха, - поджал губы Ромарнан. Тат взглянула на пришельцев со смесью удивления и отвращения.

- Неужели они правда занимаются этой карушной друг с другом?

- Многие бори так делают, - пожал плечами Ромарнан, - а эти даже под одеялом по-должарски говорят. Тат хихикнула и тут же нахмурилась.

- Дарранах ведь на кухне работает? От этого их баланда кажется еще более мерзкой.

- При всей своей извращенности в еду они ничего не подкладывают, ухмыльнулся Ромарнан. - Автоматика всё проверяет на выходе.

- И даже ур-плоды добавить нельзя для вкуса?

- Всё регулируется. Катеннах раньше часто пользовался ядами в своих целях. Могут добавить что-нибудь антивирусное, к примеру. Не знаю. Кухарей об этом не спросишь - могут быть неприятности.

Тат, вздохнув, отправила в рот последнюю ложку жаркого. Остыв, оно не стало вкуснее, но при ее всегдашней усталости ей нужно было как-то питаться.

Вошли еще двое бори, и Тат узнала Фарниоль, секретаршу Моррийона. Та взглянула на нее только раз, но этого хватило, чтобы у Тат заколотился пульс - на этот раз от страха.

Ромарнан сжал губы - он тоже заметил напряжение на лице Фарниоль. Что еще такого стряслось?

Поглядывая на катеннахов, Тат пересела так, чтобы видеть Фарниоль, берущую себе обед. Секретарша повернулась, корпусом прикрыв от катеннахов одну руку, и под своим подносом сделала Тат быстрый знак: "Проверь журнал".

Тат и Ромарнан быстро покончили с обедом, и он, сочувственно взглянув на нее, вышел первым. Она, не торопясь, поставила посуду вместе с подносом в рециркулятор и тоже ушла.

Выведя на пульт свой секретный журнал, она расшифровала сообщение Фарниоль и в полном шоке уставилась на здоровенного волосатого мужика с громадной розовой штуковиной, приделанной к члену. Потом еще раз взглянула на заголовок - сюжет был взят из личных записей Барродаха. Любит он, что ли, смотреть на такие вещи? И зачем Фарниоль передала это ей?

Тат, конечно, узнала этого мужчину: Хрим Беспощадный. Ее тяготило присутствие на станции этого одного из самых отъявленных головорезов Братства - точно без него хлопот мало. Были такие имена, которые знал каждый рифтер: Нейвла-хап, Хрим Беспощадный, Ароги Черное Сердце, Робвайзер фон Холле, Эшейлах Найярдский. Хрима Тат видела только дважды, и оба раза его сопровождала Марим с "Телварны", которой полагалось бы быть его врагом. В чем же дело?

Какая-то тень на потолке над извивающимся телом мужчины заставила Тат навести изображение на резкость. Тень превратилась во вздутие, и оттуда рухнул на Хрима человеческий скелет, который рифтер, заорав, швырнул через всю комнату.

Хрим продолжал орать, и Тат застыла от ужаса: он полагал, что это скелет Норио Данали - темпата, который был перед Вийей.

И выпал он из станционной субстанции.

Экран мигнул и стал показывать еще более жуткие кадры: группу серых, одного из которых выросшие из пола руки схватили и метнули в стену. От звуков, которыми это сопровождалось, к горлу Тат подступила тошнота.

Она медленно подышала, чтобы успокоиться, и вдруг подскочила, поняв, что она не одна. Моррийон стоял позади и смотрел через ее плечо.

Тат провела языком по пересохшим губам. Наверное, надо что-то сказать?

- Знаешь, что это такое? - Из его тона следовало, что он-то знает.

- Не уверена, а вот Ивард может знать. Лар говорил, он видит что-то такое во сне. На станции существует что-то чужое.

- Это Норио. Или его... привидение. - Моррийон помолчал. - Есть идеи, как избавиться от него? С помощью стазисных заслонок, возможно?

Господа, конечно, никому не говорят об этом, чтобы не распространять панику. Но рано или поздно это все равно просочится наружу.

- Только не в одиночку. Может быть, с Седри... мы и разработаем какой-нибудь план, - рискнула Тат.

Они оба посмотрели на экран, на стену, поглотившую серого. Такое может случиться с каждым - Тат не нужно было быть телепаткой, чтобы знать, что Моррийон думает то же самое.

- Были и другие случаи, - сказал он. - Барродах надеется удержать это в секрете.

- Я слышала, что происходит с бори, выходящими на поверхность станции, - кивнула Тат.

- Вот последнее происшествие. - Моррийон набрал код на своем блокноте, и Тат уставилась на крошечный экранчик. На этот раз действие происходило в каком-то странном помещении с бугристыми стенами - заголовок оповещал, что это новый корабельный ангар. Моррийон убрал звук, за что Тат была ему благодарна. Из стены показались руки и даже лицо. От такого зрелища перепуганный серый техник отскочил к другой стене, которая разверзлась и всосала его.

- Здесь нет стазисных заслонок, - заметила Тат.

- Правильно, нет.

- Мне не только с Седри надо поговорить. Одним нам не управиться.

Моррийон нетерпеливо дернулся.

- У меня встреча с наследником. А после он намерен вызвать темпатку, чтобы обсудить новую попытку активации станции.

- Тогда я пойду к ним прямо сейчас.

- Ладно. Датчиком я сам займусь. Ступай.

Тат идет сюда.

Переданное Ивардом известие копьем пронзило мозг Вийи. Частью сознания она улавливала переговоры между эйя и келли, но давно уже научилась, ради сохранения рассудка, не обращать внимания на этот почти непрерывный диалог - так человек не обращает внимания на бубнящий в комнате видеопроектор.

Ментальный щит, который она так старательно воздвигала на Аресе, рухнул, как только она ступила на эту станцию. Она все время пыталась восстановить его, но лишь недавно, когда шквал сексуальных эмоций заселивших станцию паразитов человеческого рода утих с внезапностью летней грозы, она поняла, насколько безуспешными были ее попытки. Раскаяние входило в нее вместе с горячими струями душа, бьющими в лицо. Как мало связных мыслей посетило ее за это время!

Оно и неудивительно. Это часть цены, которую платит телепат, - по жертвой стала не она, а Жаим, а возможно, и вся команда. Как отзовутся её действия на всей их дальнейшей жизни?

Она закрыла воду, быстро вытерлась и достала свою одежду из стирального автомата, втиснутого в углубление стены. Долго ли ей еще носить черное в знак мести, которую она поклялась совершить?

- ...а серого, работавшего в ангаре с ур-кораблями, засосало прямо в стену, - говорила Тат. Она, видимо, только что пришла и еще не отдышалась. - Скелет же, как думает Хрим, - это Норио Данали.

Вийя машинально отыскала взглядом Седри Тетрис, и та спокойно кивнула ей. Значит, жучок тем или иным способом отключен.

- Так и есть, - сказала Седри. - В момент его смерти какая-то часть станции впитала в себя его психическую энергию. Можно определить это как психический рак, если хотите.

- Моррийон хочет, чтобы мы от него избавились, поэтому я и пришла.

- А взамен чего? - нахмурилась Марим. - Если Вийя и остальные разделаются с Норио, пусть нам дадут пропуска, чтобы огры не палили в нас, когда их активируют.

- Этого я вам не обещаю. Я могу достать бирки, но без соответствующих кодов они бесполезны, а кодами распоряжается Барродах.

- А мы не обещаем, что покончим с Норио, хотя попытаться можем, сказала Вийя, предупреждая протест Марим.

- И нам понадобится ваша помощь, - добавила Седри.

- Какая? - насторожилась Тат.

- Квантоблоки помогут нам выследить его, а стазисные заслонки, возможно, послужат чем-то вроде скальпеля, чтобы изгнать... удалить его, со странной улыбкой поправилась Седри.

Тат, очевидно, поняла ее как нельзя лучше.

- Моррийон нас поддержит, - сказала она, прижимая локти к бокам. - Мне кажется, он его боится не меньше, чем я. Мой кузен Дем - как раз тот человек, которого может засосать в стену.

- Мы с тобой соорудим червяка, который передаст нам контроль над стазисными заслонками, - предложила Седри. - С помощью Вийи и остальных мы его, думаю, ликвидируем.

- Остальных? - Взгляд Тат боязливо устремился к смежной комнате.

Седри наскоро объяснила ей, что такое Единство, избегая выражений, могущих вселить тревогу. Вийя наблюдала, как бори пытается переварить эту новую информацию.

Тат, коротко вздохнув, спросила;

- Почему бы не привлечь саму станцию, чтобы разделаться с этим явлением изнутри?

- Мы не может сейчас включить станцию, - сказала Вийя.

- Как так - не можете? - ужаснулась Тат.

- Пока нельзя. - Вийя посмотрела на остальных. Седри кивнула, Монтроз тоже. Марим продолжала карточную игру с Ивардом и Локри - они оба, как и Жаим, молча выразили свое одобрение. - По двум причинам. Первая - это та, которую мы можем назвать Моррийону и Барродаху. Если включить станцию внезапно, мы рискуем увеличить силу Норио. Надо попробовать укротить его, не повышая мощности станции.

- Хорошо. - Тат посмотрела на свой блокнот. - Я не могу здесь долго оставаться. Моррийон скоро придет за тобой. Наследник хочет с тобой поговорить перед экспериментом.

- Я знаю, о чем, - сказала Вийя. - Не беспокойся.

Но Тат все-таки беспокоилась, это ясно. На лице ее был написан вопрос, и напряженное ожидание в ней граничило с ужасом. Вийя ощутила жалость. Они рассказали Тат о Единстве лишь самую малость - для ее же блага. Ей нужно одно: знать, что с ней и ее братьями ничего не случится.

А разве нам всем нужно не то же самое? Однако Вийя промолчала. Она давно поняла, что человек, от которого зависят другие люди, должен излучать уверенность, - это вселяет в них силу.

- Ты сказала, что причин две, - заметила Тат. - Если мы все-таки избавимся от этого Норио, почему бы тебе не включить станцию после этого? Такой вариант всех бы устроил. Самопроизвольное повышение мощности слишком долгий процесс, и Эсабиан скоро выйдет из терпения. Весь персонал охвачен страхом, даже Лисантер нервничает.

- Потому что чистюли близко, - сказала Вийя.

- Я знаю. - Голос Тат взлетел на целую октаву вверх. - Потому-то и надо включить эту погань поскорей!

- Ты не понимаешь, - вмешался Монтроз. - Чистюли спасут нас - мы с ними заодно. Мы сами взяли на себя эту миссию.

- Я тебе не лгала, просто умалчивала кое о чем, - добавила Седри, - но ты, думаю, и сама догадывалась.

Лицо Тат с огромными круглыми глазами стало серовато-белым.

- Я снова видела тот код. Значит, это чистюли с Ареса?

- Нет, - сказала Седри. - Код с Ареса меня бы сразу опознал. То, что он не знал о моей отставке, указывает на его артелионское происхождение. Седри помолчала, сжав губы, и закончила: - Причем корни у него очень глубокие.

- У нас нет связи с чистюлями, - сказала Вийя, - но мы ждем, что они вот-вот появятся.

- Они уже здесь, - с отсутствующим взглядом сказала Тат. Теперь она выдавала собственные секреты, что наверняка будет стоить ей жизни в случае разоблачения. - Следы этого видны во всех массивах Лисантера - внезапные рейды, бомбы на мониторах и все такое прочее. Потому Барродах с Ювяшжтом и бесятся - они знают, что чистюли здесь, но не знают, чего они ждут.

Ее слова ударили Вийю, как разряд бластера. На фоне постоянных стрессов и никогда не проходящей усталости эта новость лишила ее чувства времени и пространства, и ее сознание устремилось в космос, летя через сотни световых лет к молчаливому голубоглазому другу. Он там, он борется с собственными темпоральными и материальными стрессами - и ждет, когда она начнет действовать. Клятва исполнена, договор соблюден, одна вера стремится к другой.

Вийя открыла глаза. Все молча смотрели на нее, и она сказала Седри:

- Пора посылать сигнал.

У Седри даже губы побелели, но она кивнула, владея собой, как всегда:

- Попробуем. Но для этого нужна твоя помощь.

- Вот для чего мы тренировались все эти недели на "Телварне", сказала Вийя команде. - У Единства не хватает сил осуществить то, что нужно. Это начало конца, и мне понадобится сила каждого из вас.

- Раз это конец, я намерена его пережить, - заявила Марим. В ее эмоциональном спектре просматривались скука и нетерпение, но вины не было ни вины, ни интереса. - Не вижу, как это возможно, если я буду пускать себе в мозг призраков вроде Норио - и чего ради? Чтобы быть застреленной ограми?

Ивард, сидевший напротив нее, протянул руки через стол.

- Ты нужна нам, - сказал он с великой серьезностью в зеленых глазах. Очень нужна.

Марим уставилась на него, нервно постукивая рукой по столу рядом с его протянутыми пальцами. Казалось, что его призыв возобладает; хотя самосохранение и выгода всегда были для Марим главнее всего, опережая даже удовольствие, трусихой она никогда не была.

Но тут Локри тронул её за плечо и сказал:

- Твой взнос, Марим. Мы все в этом завязаны.

Она резко повернула голову, и серебристые глаза Локри потемнели; при своей почти сверхъестественной чувствительности он понял свою ошибку в тот самый момент, как Вийя ощутила овладевшую Марим безобразную, злобную ревность.

- На Аресе было по-другому. Все, кроме меня, знали про этот план. И был такой день, когда все тут перетрахались - опять же кроме меня. - Она швырнула на стол карты и встала, вызывающе глядя на всех. - Делайте что хотите. Я ухожу в рекреацию и буду развлекаться на свой лад.

И она вышла, ни разу не оглянувшись.

Эмоции Тат были налицо. Картинка, переданная эйя, содержала мимолетный, но яркий образ Хрима Беспощадного: Тат полагала, что Марим отправилась к нему. Значит, бори знают об отношениях между этими двумя. А это, в свою очередь, доказывает причастность Барродаха. Вийю охватил гнев.

Локри прижал ладони к глазам.

- Вийя, это моя ошибка. Извини.

Она заставила себя ответить спокойно, без эмоций;

- Все к лучшему. Если она так колеблется, на ее силу полагаться не приходится. Не корите ее. Это всё Барродах. Он пытается пробить брешь между мной и вами. - Все закивали, соглашаясь, и Вийя сказала Тат: - Если мы сумеем послать сигнал, чистюли придут сюда, и мы сделаем все, чтобы включить станцию и передать им контроль над ней.

- Несмотря на Эсабиана с его ограми? - стиснула руки Тат.

- И с Анарисом в качестве восьмого члена Единства? - скорчил гримасу Локри.

- Анарис, - повторила Тат, и Вийя снова ощутила ее страх, как физический толчок.

Сколько еще мне терпеть это? Сколько нужно, сердито сказала она себе и прогнала мысль о том, что Брендон близко.

Вопрос об Анарисе занимал ее со времени последнего эксперимента. Что ему можно сказать? Насколько ему можно довериться? Вдруг он сумеет расколоть Единство, когда они будут работать вместе, и узнает то, что она хотела бы скрыть?

Но Тат незачем обременять всем этим.

- У него есть психический дар, который может нам помочь, но об этом никто не знает, - сказала Вийя. Тат, проглотив слюну, судорожно кивнула.

- Если ты правда способна читать мысли, когда занимаешься этой своей работой в Тронном Зале, не может ли и он прочитать твои?

- Мы, люди, не можем читать мысли друг друга без помощи эйя. А они не настолько знают Анариса, чтобы разобраться в его мыслях - или дать ему доступ к нашим. Сосредоточившись на конкретной задаче, мы сумеем убедить его, что делаем все возможное.

При ее последних словах внимательные голубые глаза Иварда сверкнули.

Тат получше разглядела Жаима - у него с лица еще не сошли синяки, и он придерживал рукой перебинтованные ребра.

- Его тоже поймали? - поморщилась она и, не дождавшись ответа, сказала: - Что ж, хоть это теперь позади по крайней мере.

- Да, - сказала Вийя.

- Я хотел бы еще раз посмотреть, как вы подготовились к обороне шлюза. - Моррийон обращался к Чар-Мелликату, командиру тарканцев на Пожирателе Солнц.

Тарканец повернулся к стенному экрану.

- Я разместил орудийные расчеты здесь, здесь и здесь. - Там, где его палец прикасался к экрану, вспыхивали искры света. - Их поддерживают вспомогательные силы вот на этих позициях. Кроме того...

Анарис развалился на своем стуле, следя за диалогом сурового Должарского офицера и Моррийона. Чар-Мелликат, как обязывал его этикет в присутствии лица, лишь на одну ступень отстоящего от абсолютной власти, не смотрел на Анариса, но тот чувствовал в поведении тарканца нечто такое, чего не было в их предыдущие встречи. Тарканец не мог обратиться к нему первым, поэтому Анарис спросил:

- Какое влияние могут оказать помехи (этим словом у должарианцев обозначался беспокоящий, но не стоящий особого внимания враг) на принятые вами меры? - Он подразумевал Норио, но слово "хораин", разумеется, употреблять не стал.

Чар-Мелликат перевел взгляд на Анариса.

- Самое минимальное, мой господин. Мы контролируем стазисные заслонки и не позволим ему прорваться, если оно попытается.

Направление косого взгляда Моррийона не поддавалось оценке, но Анарис чувствовал его напряженное внимание. Интересно, бори тоже заметил слегка возросшее напряжение Чар-Мелликата?

Наследник кивнул и снова предоставил Моррийону вести разговор. Он предпочел бы провести его сам, но такое отступление от общепринятых правил умалило бы его в глазах

Чар-Мелликата. В прошлом Анарис смотрел на тарканцев свысока. Их отбирали не за интеллект и не за развитое воображение, а после муштрой вколачивали в них беспрекословное послушание.

Теперь он оцепил мудрость своих предков, обеспечивших себе возможность спать спокойно. Должарская история, сколь бы кровава и малопоучительна она ни была, умалчивала о каких-либо мятежах, поднятых тарканцами, - во всяком случае, об успешных.

- ...направит любую атаку в неприступную убойную зону, подальше от чувствительных приборов, - продолжал Чар-Мелликат с отсутствием всякого выражения на покрытом шрамами лице, устремив черный взгляд в пространство. - Кроме того, для усиления концентрации моих сил будут использованы барканские устройства, - уже с открытым неодобрением завершил он.

Анарис почувствовал, что секретарь пытается разгадать, в каком настроении он сам, и почувствовал прилив веселья, но сохранил невозмутимость.

Однако Моррийон каким-то образом понял, что наследник думает о другом.

- Огры служат игрушками Аватару, но когда речь заходит о его безопасности, мы полагаемся на вас, - произнес бори своим ноющим голосом. Это замечание, хотя в нем упоминалось об Аватаре, подчеркивало укрепившуюся связь между Анарисом и тарканцами. - Машины в конце концов только машины: их преданность и боевое мастерство зависят от того, кто программировал их последним. - Тон Моррийона давал понять, что встреча окончена.

Чар-Мелликат отдал честь и вышел.

- Итак? - сказал Анарис. Моррийон отгадал его мысль.

- Командир реагировал несколько странно при упоминании о Норио. Эту реакцию можно объяснить присутствием огров и тем явным предпочтением, которое оказывает им Аватар. Я не думаю, что он знает о вашем...

- Клейме, - юмористически подсказал Анарис.

Моррийон кивнул и, видя, что Анарис молчит, стал суммировать свои заметки.

Анарис взглянул на хроно. Он был неспокоен - и Моррийон об этом знал. Время тянулось медленно в ожидании того, когда Лисантер обследует новые помещения, открывшиеся в результате последнего эксперимента, и доложит об их значимости. Меня интересует не Чар-Мелликат с его планами, а ты со своими, беглец с гибнущих кораблей, подумал Анарис, наблюдая за работой секретаря.

Что нужно Моррийону в конечном счете? Ответит ли он, если его спросить? Он хранит тайны Анариса и даже спас ему жизнь - но это можно приписать своекорыстным мотивам. Если с Анарисом что-то случится, Барродах с большим удовольствием будет сдирать с Моррийона по сантиметру кожи за каждое оскорбление и каждый триумф - и растянет это на несколько месяцев.

Моррийон знает, что его будущее неотделимо от будущего Анариса, - если он, конечно, не замышляет свергнуть не только Барродаха, но и наследника, а самому занять место при Аватаре.

После своего заложничества Анарис обрел на Должаре не свободу, но жизнь, до того ограниченную правилами, что напоминала заключение. За эти годы он стал понимать, что отец его ведет точно такую же жизнь, сидя почти все время в своей фамильной твердыне Хрот Д'очча и видясь большей частью с одним Барродахом.

Ситуация, не слишком способствующая душевному здоровью.

Глядя на Моррийона, заканчивающего свое резюме, Анарис подумал: "Ты не тот человек, с которым я хотел бы провести всю свою жизнь".

Поддавшись нетерпению, он встал и вывел на экран пульта картину открытого космоса. Когда Пожиратель Солнц заработает на полную мощь, он наконец-то получит свободу.

Он, разумеется, исполнит предписание отца и навяжет рифтерам подобие дисциплины - но не из страха, что отец отключит энергию на их кораблях. Только дурак не подготовил бы запасную энергетическую систему к тому времени, когда его флот достаточно окрепнет для штурма Пожирателя Солнц, у которого значительно поубавится защитников вследствие предстоящей битвы. И после смерти Эсабиана Анарис наконец-то вернется на Артелион. Домой.

Он знал, что ровное, но медленное нарастание мощности станции выводит отца из терпения так же, как и его самого. В любой день Аватар может отменить тщательно составленный Лисантером график экспериментов и приказать Вийе работать без перерыва - пока не добьется полного успеха или не умрет. Но раньше - именно в этот раз, как решил Анарис, - Единство подчинится ему. Скоро, через несколько дней, можно надеяться, он покинет эту проклятую дыру и начнет осуществлять первую стадию своих планов И Вийя отправится с ним таково его решение. Плохо только, что отец может это предугадать, - они как-никак оба хорсяне.

- Моррийон.

Секретарь поднял на него глаза.

- Ты распоряжаешься установкой гиперрации на моем челноке.

- Да, господин, - подтвердил бори с легкой обидой - он уже докладывал об этом.

- Поставь и на "Телварне". - Это помогло бы ему совершить побег, не теряя контакта с рифтерским флотом и "Кулаком Должара". Отсутствие связи с последним было бы губительным для его планов.

Моррийон открыл рот и заморгал. Весьма довольный тем, что удивил своего секретаря, который почти всегда угадывал его желания, Анарис с улыбкой ждал.

- Понимаю, - сказал наконец бори. - Я велю вытащить из компьютера активирующие коды и привести орудия в боевую готовность. Но как будет насчет ее команды и эйя?

- Они останутся тут. Особенно выжигатели мозгов.

- А келли? Трудно будет удалить их с корабля, не насторожив Барродаха.

- Против них тоже должны быть какие-то способы.

- Посмотрю в базе данных Лисантера, - кивнул Моррийон, задумчиво нажимая клавиши своего блокнота.

- Ну, выкладывай, - сказал Анарис. - Предвидишь какие-то трудности?

- Она знает? - спросил Моррийон.

- Нет, - засмеялся Анарис. - И не узнает - до последнего момента.

- Она очень рассердится, - отважился сказать секретарь.

- Еще бы. Два дня до флагмана будут сплошным удовольствием.

Моррийон скривил рот, и Анарис махнул на него рукой:

- Ступай приведи се.

Тат посмотрела на свой блокнот, и в глазах у нее снова появился страх.

- Моррийон сейчас будет здесь. Я лучше пойду. - Она направилась к двери и снова повернулась к Вийе. - Если... если вы добьетесь успеха, что будет дальше?

- Ты, Лар и Дем можете присоединиться к нам, если хотите. Мы ничего не сказали бы тебе, если бы намеревались бросить вас здесь.

Тат вспыхнула.

- Вам не придется жалеть об этом, обещаю. Даже Дем... - Она нажала дверную клавишу и вышла - именно вышла, а не выскочила.

Локри лениво проследовал к буферу налить себе кафа и со странной усмешкой оглянулся через плечо на Вийю.

- Я не собираюсь критиковать - на твоем месте я не вылезал бы от Анариса, - но не помешает ли сексуальный контакт скрыть от него наши истинные намерения?

- Нет, - ответила Вийя, чувствуя, как обострилось общее внимание. Как раз наоборот: при таком контакте можно не разговаривать. - Она улыбнулась. - Как сказала бы Дулу, он жаден до моего тела, но холоден к моей душе.

Жаим вздохнул. Сознавая, что все они зависят от нее и все - даже Марим - на свой лад заботятся о ее благополучии, она добавила:

- А для меня в этом нет музыки.

Жаим не отреагировал, но она почувствовала, что ее слова дошли.

Ивард кивнул на дверь:

- Моррийон.

Седри, взглянув на пульт, осталась довольна. Дверь открылась.

- Наследник вызывает вас к себе, - сказал Моррийон Вийе.

От Иварда с интенсивностью электрического разряда пришла быстрая мысль: Анарис хочет заставить тебя улететь с ним, когда станция будет включена.

Вийю ожег страх, к которому примешивался вызов. Жаль, что нельзя запретить келли и эйя передавать ей то, что они воспринимают от Анариса. Ей достаточно трудно скрывать собственные секреты - теперь придется еще скрывать знание того, чего она знать не должна. Но связь, налаженная инопланетянами с Анарисом, и без того очень хрупка - придется потерпеть,

Выйдя вслед за Моррийоном, она ощутила безмолвную волну понимания со стороны келли.

Всю дорогу до господского сектора Моррийон молчал.

На перекрестках вместо тарканцев стояли теперь деактивированные огры обычно по одному, но иногда и по двое. У самой двери Анариса Вийя увидела в другом конце загибающегося коридора пару огров по обе стороны дверного вздутия.

Дверь чмокнула, и она вошла.

Анарис сидел за пультом и работал. На экране мелькали закодированные столбцы Должарского шрифта. Анарис небрежным жестом выключил изображение, слегка улыбнулся и встал.

Вийя, скрестив руки, ждала посередине комнаты.

- Вечером я встретил твоего приятеля Хрима - он разгуливал по станции. Поскольку делать все равно было нечего, я немного поспрашивал его.

Видя, что он хочет пробудить ее любопытство, Вийя промолчала. Оценивающе посмотрев на нее, Анарис продолжил:

- До Хрима я не встречал никого, кто сумел бы свести сибаритские излишества до такой степени банальности. Она улыбнулась.

- Я хочу поэкспериментировать с твоими келли и всеми остальными еще до Тронного Зала. Чем лучше я понимаю психическую природу этого сообщества, тем больше убеждаюсь, что нам будет под силу включить станцию в нужное время. И это будет скоро. Сегодня.

- Сегодня нет.

Он слегка приподнял брови:

- Почему?

- Из-за Норио. Боюсь, что его мощь возрастет вместе с мощностью станции. Мы должны сначала обезвредить его.

- Хорошо. Мы уничтожим его, а потом включим станцию.

- Может не получиться. Ты присоединился к нам в конце сеанса и не знаешь, какой это риск. И он увеличивается по мере роста... энергии станции. - Она воздержалась от слова "разумность", хотя про себя определяла это именно так.

Он помолчал, обдумывая сказанное. Она чувствовала, что ему хочется поспорить, но не собиралась отвечать на его вопросы. Ему не терпится включить станцию - и он знает, что Единство способно это сделать.

"Пора его отвлечь", - подумала Вийя. И смерила его долгим взглядом с ног до головы. Анарис не был телепатом, но станция усиливала даже самый малый талант, и у него достало темпатии, чтобы понять этот взгляд.

Он не выказал никакой реакции, только зрачки слегка расширились, и его эмоциональный спектр заколебался, окрашенный сексуальным возбуждением.

- Еще вопрос, - сказал он. - Насколько велик психический диапазон эйя? Могут ли они слышать нас теперь? Способна ли ты связаться с ними?

- И да, и нет. - Она вызывала в памяти эпизоды борьбы двух сильных тел. Как приятно, когда тебе не нужно сдерживать свою силу, подстраиваясь под более слабого партнера. - Они слышат меня, но тебя не знают. У них единый разум, и они до сих пор не до конца понимают, что у нас каждый индивидуум действует независимо от другого.

- Значит, их нельзя использовать для... - Он прищурился. - Ну, скажем, для слежки за Барродахом?

- Нет. - Прикосновения, удары, увертки. Захват, борьба, сила на силу, без всяких уступок...

Она видела, как напряглись мускулы Анариса. Понимая, что под его вопросом скрывается другой - способна ли она шпионить за ним самим, - она сказала:

- Нет, нельзя. Они его не знают, никогда не вступали с ним в контакт и не смогут распознать его в хаосе монад, окружающих его. И потом, они почти все время проводят в спячке.

Он сжал и разжал сильные гибкие пальцы. Юмор в его взгляде смешивался с раздражением.

- Так разбуди их, и мы поэкспериментируем.

- Это займет некоторое время. Ивард как раз этим занимается. Они будут готовы к назначенному времени. - Она снова собрала в кулак свою волю. Не думать о Жаиме, о Марим, о Брендоне, который где-то там, на адмиральском корабле, ждет от нее известия... хотя он бы ее понял. Из всех них только он один понял бы, почему ей приходится использовать секс, чтобы предотвратить ментальный контакт.

Но Анарис все еще сопротивлялся.

- Давай тогда поэкспериментируем с другими. Ты связывалась с ними из Тронного Зала - а отсюда сможешь?

- Да, это возможно. Но близость прибавляет нам сил. Вспомни, что случилось в прошлый раз.

У корней его волос выступили капли пота.

Она отогнала все воспоминания, все завихрения эмоций, оставив только прямой, настойчивый, чисто физический призыв.

- Тогда я приду к вам... - Он стукнул кулаком по столу. - Проклятие!

Ну, ударь же. Ударь. Кто кого на этот раз?

Со злобной ухмылкой он схватил огромное керамическое блюдо и запустил прямо в нее.

Она взмахнула кулаком, и блюдо разлетелось на тысячу осколков.

- Слабак, - поддразнила она.

27

"ГРОЗНЫЙ", СБОРНЫЙ ПУНКТ

У ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Идя по людному коридору к транстубу, который должен был доставить их на последнее тактическое совещание, Осри заметил внезапный интерес отца к устройству крейсера - до сих пор корабль служил гностору только фоном для его исследовательской работы.

- Почему в коридорах всегда такая толкотня? - с долей сварливости спросил Себастьян, уступая дорогу группе десантников в робах. - Корабль огромен, а в его команде всего пять тысяч человек.

- Крейсер состоит в основном из пустот, - терпеливо объяснил Осри. - И брони. К работающим на полную мощь рапторам, например, лучше не подходить ближе чем на полкилометра. То же относится и к двигателям.

- И все-таки коридоры можно было сделать пошире. Осри засмеялся, получив в ответ кислый взгляд.

- Здесь все обычно знают, куда идут, и избегать столкновений вошло у них в привычку. Притом "Грозный" сейчас перегружен - после совещания многие покинут корабль.

Себастьян пробурчал что-то, и остаток пути они проделали молча. Это устраивало Осри, озадаченного тем, как настроен отец. Приближение совещания, на котором должны были назначить время атаки, вызывало у Себастьяна повышенную нервозность. Но ведь решение по мере возможности пощадить Пожиратель Солнц было принято еще на Аресе. О чем же теперь беспокоиться? Уж не боится ли отец, что в последний момент планы могут измениться?

Сам Осри был уверен, что этому не бывать: Панарх не допустит. Но его мотивацию Осри отцу объяснить не мог. Странно, как переменились их роли: доверенным лицом правителя Тысячи Солнц стал он, а отец в опале. Теперь Осри стал понимать поведение отца в свои детские годы, его молчаливость и резкие ответы.

Капсула открылась, и Осри пропустил отца вперед: он знал, что никогда не сравнится с Себастьяном в умении владеть своим лицом. Сейчас, когда он обдумывал невероятное заявление, сделанное ему Панархом несколько часов назад, ему казалось, что его смешанные эмоции видны всем и каждому. Зачем Брендон сказал ему о своем намерении участвовать в десанте на Пожиратель Солнц? Только ли из потребности поделиться с кем-то жизненно важным решением? Капсула двинулась к конференц-залу, и Осри украдкой покосился на отца. Может, и с ним Геласаар проделывал то же самое?

От сознания, что они оба заключены в футляр собственных мыслей, переезд показался Осри бесконечным, хотя до их прибытия на конечный пункт прошло едва ли больше минуты. Десантники у люка отдали Осри честь и пропустили их. Он поинтересовался про себя, зачем адмирал Нг их здесь поставила. Может быть, это прозрачный намек на бесповоротность решения, которое будет принято внутри?

"Если так, - подумал Осри, войдя в зал и увидев лицо собравшихся, - то это удачная мысль". Здесь не было иллюзии равенства, как в Звездной Палате Ареса. Почти все помещение занимал длинный стол с одним стулом во главе; почти все остальные стулья были уже заняты военными. Присутствовали также два рифтерских капитана и келлийская троица Штоинк-Ниук2-Ву4. Все тихо переговаривались, что было нормально для военного совещания, и Осри слегка расслабился, но потом до него дошло, что его отец - единственный здесь штатский.

В зал вошли верховный адмирал Нг с Панархом, и разговоры прекратились. Осри заметил, как напряглась отцовская спина, когда Нг заняла место во главе стола, а Брендон поместился справа от нее: теперь не оставалось сомнений в том, кто будет вести заседание. Отец не доверял военным. Позади Нг зажглась огромная голопанель, представляющая вид сверху на систему Пожирателя Солнц. Кровавый свет умирающего солнца омыл лица собравшихся, и верховный адмирал начала свою речь:

- Времени у нас очень мало. По наблюдениям лейтенант-коммандера Асавара, количество материи, падающей в черную дыру, постоянно возрастает. - На экране позади нее появились разные графики и векторы. - Последние расчеты показывают, что, если Пожиратель Солнц не будет уничтожен или выключен в течение десяти дней, возросшая мощь врага больше не даст нам такой возможности.

Ни единого слова или движения не последовало в ответ. Все здесь знали об этом заранее. Осри наблюдал за Брендоном: тот сидел спокойно, подсвеченный красным огнем макета, устремив взгляд на верховного адмирала. Только они трое понимали истинный смысл сказанного: время Вийи истекает.

- Из этого следует, что настало время начать финальную стадию сражения. Адмирал, - обратилась Нг к Кестлеру, - прошу изложить нам результаты предварительной кампании.

Нг села, а Кестлер встал. Теперь он двигался свободно - его страшные раны наконец зажили.

- Мы нанесли некоторые потери рифтерским силам, обороняющим Пожиратель Солнц. - На панно замигали глифы, иллюстрирующие итоги его действий. - Один эсминец, три фрегата и десять кораблей помельче уничтожены полностью; гораздо большее количество, как вы видите, получили не поддающиеся оценке повреждения. Все это ценой нескольких драконьих зубов и незначительного ущерба, нанесенного "Смарагду". Что еще важнее, мы теперь довольно точно представляем, как ведет себя в бою каждый из их кораблей. - Он слегка улыбнулся, и в его холодных глазах блеснул хищный огонек. - Мы научились манипулировать ими, как в игре "фаланга".

- Но кораблики в фаланге не могут убивать, - заметил Люкан Мип. Капитан Юмилла с усмешкой кивнула. Рифтеры никак не могли перестать испытывать своих союзников на прочность. Впрочем, как полагает Осри, после нескольких веков отчуждения это вполне объяснимо.

Кестлер поднял брови с оттенком высокомерия.

- Вы правы, капитан Мип. Но если вы и ваши люди сделаете свою часть работы, у них будет меньше шансов убить нас. - Все это было сказано чрезвычайно мягким тоном.

- Мой департамент тоже кое-что подготовил, - сказала коммандер Эллибр, начальник отдела пропагандистских диверсий. - В определенный момент, когда мы убедимся, что должарианцы знают о наличии у нас гиперсвязи, ее полезнее будет глушить, чем слушать, особенно если Тетрис сумеет повредить станционный узел. Я передала образчик на ваши пульты.

Омилов, взглянув на свой экран, покраснел, а капитан Юмилла расхохоталась.

- Ювяшжту это сильно не понравится.

- И это еще далеко не всё, - усмехнулась Эллибр.

Эта интерлюдия смягчила напряжение между рифтерами и Кестлером, и совещание стало продолжаться в относительно дружелюбном ключе. Омилов следил за участниками больше, чем за панно, - мало что из обсуждаемого представляло для него интерес.

В ходе дискуссии стало ясно, что некоторые офицеры, как и Кестлер, не доверяют рифтерским союзникам. Им противостояла группа Нукиэля. Рифтеры высказывались откровенно и соглашались, как заметил Омилов, только с одним: что новый Панарх предпочтительнее Эсабиана Должарского. Троица келли молчала, пребывая в постоянном движении, и её реакции, если таковые имели место, не поддавались расшифровке.

Наконец, когда план сражения был разработан, стали обсуждать действия добровольных десантных подразделений, которые предпримут попытку высадиться на Пожирателе Солнц.

- Наша первая задача, - сказал мелиарх Рапуло, - захватить причальный отсек, как единственный путь к отступлению. Вторая - захватить гиперрацию или лишить врага возможности пользоваться ею. Третья - захватить или уничтожить вычислительные мощности - с той же целью. Четвертая - захватить центральный источник энергии и попытаться отключить его.

- Разве четвертое не должно стоять на первом месте? - спросил Мип.

Рапуло посмотрел на Омилова, с кем предварительно консультировался. Тот кивнул, и Рапуло сказал:

- Даже если мы сумеем его идентифицировать, как вы предлагаете это сделать? Должарианцы не смогли включить его, и даже вмешательство Единства всего лишь поставило его на разогрев. При такой попытке можно уложить всех, кто есть на станции, и даже взорвать звезду-спутник к.

- А Вийя? - спросила Нг. - Если она способна включить его, то, возможно, сможет и выключить?

- Возможно, - пожал плечами Омилов, - но я скорее предположил бы, что она подействует как пусковое устройство. Я рекомендую то же самое, что мелиарх, - оставить это напоследок.

- Без гиперсвязи мы легко с ними разделаемся, несмотря на их вооружение, - заверил Кестлер.

- Отлично, - сказала Нг. - Давайте двигаться дальше...

Она углубилась в очередные технические детали, понятные только военным, и Омилов перестал слушать. От него не укрылось поведение его сына во время обсуждения предыдущей темы - и короткий взгляд, которым обменялся Осри с Брендоном Аркадом, ныне Панархом Тысячи Солнц.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Моррийон ввел Тат и Седри в компьютерный зал. Несмотря на беспокойство по поводу предстоящего эксперимента, растерянность обеих женщин доставила ему явное удовольствие.

- Фазарган и Низериана на эту смену назначили в другое место. - Он сделал им знак пройти в нишу Лисантера, отгороженную от прочего помещения дипластовыми щитами. Другие техники не поднимали головы из-за своих пультов, но Моррийон чувствовал их повышенное внимание. - Лисантер в курсе наших приготовлений, - сказал он и улыбнулся. - Барродах тоже, но неверно их интерпретирует.

Женщины промолчали, и он решил, что это к лучшему. Незачем им знать о тщательной дезинформации, имеющей целью скрыть от Барродаха хорейский талант Анариса - было бы катастрофой хотя бы намекнуть ему на связь, существующую между темпаткой и наследником.

В нише поставили еще один пульт. Тат и Седри сели и начали осваивать свои рабочие места. Моррийон дал им время, с удовольствием наблюдая за их уверенными движениями, а после вынул из кармана горсть маленьких металлических капсул.

- Мозгосос? - раскрыла глаза Тат.

- Ты не хочешь им пользоваться? - спросил Моррийон.

- Без него нам не обойтись. Но я думала...

Моррийон немного посмаковал ее замешательство, но одернул себя. Теперь не время себя баловать - притом она никогда не относилась к нему так, как другие. Он заметил, что Седри смотрит на него не в меру проницательными серыми глазами.

- Спасибо, серах Моррийон, - сказала она. Он отрывисто кивнул.

- Я буду снаружи. Здесь вас никто не побеспокоит. - Он включил стенной экран, показывающий Палату Хроноса с Троном на первом плане. Людей не было видно, но миг спустя в кадре появилась Вийя, укороченная перспективой имиджера. По обе стороны от нее семенили маленькие инопланетяне. Вийя остановилась, напряженно застыв перед Троном.

- Начинается, - сказал Моррийон и вышел.

Сев за ближайший пульт, он включил изображение рифтерской каюты. Хорошо, что наследник хотя бы это ему разрешил. Анарис сидел спокойно, спиной к имиджеру, положив руки на подлокотники стула. Напротив, устремив на него пристальный взгляд, сидел рыжеволосый парень. Красивый рифтер стоял позади, опустив руки на плечи Иварда. Других Моррийон не видел. Моррийон почти ничего не мог сделать, чтобы помешать Норио напасть на Анариса, но мог по крайней мере наблюдать. Неведение означало смерть, а в рядах Катеннаха и нечто худшее - здесь больше, чем где-либо еще.

Он почувствовал, как дрогнула станция, и подался вперед.

- Начинается, - уже шепотом повторил он.

* * *

Напряженное внимание рифтеров давило на Анариса почти физически. Действительное ли это восприятие, обеспеченное темпаткой, или он просто сознает их подозрительное к нему отношение? Анарис посмотрел на рыжего парня напротив себя, и тот, к его удивлению, улыбнулся, излучая уверенность всем своим существом. В нем не чувствовалось ни малейшего страха. Другой рифтер, с необычайными серебристыми глазами, небрежно привалившийся к спинке мальчишкиного стула, встретил взгляд Анариса не мигая, ко должарианец уловил, что рифтеру не по себе.

Станция внезапно заколебалась. Парень закрыл глаза, а рифтер у него за спиной поставил ноги чуть пошире. Анарис услышал позади какой-то шорох, но не обратил на него внимания, стараясь почувствовать Единство, о котором говорила Вийя,

Подумав о ней, он с обжигающей ясностью вспомнил их недавние игры, и ему стоило труда отогнать воспоминание. Не потому ли она настояла, чтобы он участвовал в эксперименте отсюда, вместо того чтобы пойти с ней в Тронный Зал?

Он предлагал сопровождать ее - ведь теперь он научился контролировать свой телекинез. Он даже счел, что это хорошая мысль, поскольку все это время требовал от Барродаха уведомлять его о каждом эксперименте, а сам ни на одном не присутствовал. Его появление погасило бы любопытство, которое мог испытывать Барродах по этому поводу. Но Вийя заявила, что не должно быть никаких отступлений от привычной процедуры.

Несмотря на опасность, ему было приятно думать, что его физическое присутствие так влияет на Вийю, что она, возможно, не сумеет воспринимать и его, и Пожирателя Солнц. Это создавало между ними многообещающий баланс.

Пол под ним содрогнулся, вернув его к настоящему, но он по-прежнему ничего не чувствовал. Рыжий, напротив, обмяк, погрузившись в транс, прислонившись головой к животу щеголя-рифтера. Тот длинной, худой рукой ласково убрал прядь волос, упавшую парню на глаза.

Стул под Анарисом затрещал, и рифтер испуганно, с немым вопросом вскинул свои серебристые глаза. Анарис услышал, как кто-то затаил дыхание, и почувствовал, что стал невесомым. Он попытался расслабиться, и ощущение станции вокруг него стало его обволакивать. Головокружение на грани тошноты обуревало его вместе с расширением синестезического восприятия. Его тело росло, но не растворялось, а как будто сливалось с урианским материалом. Дезориентированный расхождением между тем, что говорило ему зрение, и тем, что подсказывало тело, он закрыл глаза Теперь он воспринимал окружающее точно так же, как собственное тело: очень чутко и очень расплывчато

Станция дернулась снова, уже сильнее, и Анарису показалось, что это колеблется его собственная плоть. Нахмурившись, он напрягся и подавил дрожь. Судорога вернулась, еще раз и еще. Он услышал, как чмокнула открывшаяся дверь, и стены откликнулись ей сосущими звуками. Его пронзила боль - какой-то злокачественный очаг возник в его теле, которое в слиянии с Единством теперь, казалось, занимало всю станцию.

Так, наверное, чувствуют себя больные раком, подумалось ему, - и он стал бороться. Его последней мыслью перед тем, как боль заслонила все остальное, был вопрос: если он часть этого Единства, почему же он не чувствует других? Потом борьба с раком, пожирающим его тело, заняла все его внимание. Время превратилось во вместилище боли, и только ярость поддерживала его в этом поединке.

Ивард закрыл глаза, отгородившись от ленивой улыбки Анариса, и с радостью ушел в голубой огонь глубоко внутри. Он чувствовал сильные руки Локри на своих плечах, всеобъемлющее присутствие келли, яркий ослепительный блеск эйя, ровное пламя Вийи.

Когда она прикоснулась к Сердцу Хроноса, в него хлынули краски, запахи, осязательные ощущения и импульсы, которые его нервная система не умела назвать. Вийя отстранила от себя что-то, чего он не успел уловить, и синестезическая мешанина слилась в сплошное крутящееся пятно. Ивард, протянув свои как-бы-руки, коснулся его, и оттуда ударили лучи кристального света; одни пронзали его сладкой дрожью, другие трепетной болью, а он открывался всему этому, развоплощаясь и перевоплощаясь в чуждой реальности келли и эйя.

Собирая Единство вокруг себя, Ивард плел смысловую паутину из потока впечатлений, источаемого их умами, синхронизируя его с требованиями их тел. Копнув поглубже, он захватил и своих товарищей по команде, чтобы вплести их в свой узор. Вместе с ними, держась за спокойную мудрость Седри, всплыл еще кто-то. Тат. Ивард с улыбкой вплел в паутину и ее.

Он потянулся к последнему звену, но был отвергнут, и сожаление кольнуло его - паутина осталась незавершенной. Но тут перед ним вспыхнул яркий стержень стихийного восприятия, не отягощенного концептуальным мышлением, с быстрыми как ртуть эмоциями, хищный без вины - он заполнил пробел своей нерассуждающей преданностью, которую отказчица никогда не могла предложить Люцифер.

Ивард перемешал нити и переплел сеть заново.

Как только он передал центр паутины, чувствительный и безгранично отзывчивый, Вийе, вокруг них сгустилась тьма, а с ней нахлынула приливная волна неумолимо нарастающей боли. Ивард с криком потянулся к келли. Они устремились прочь, и от них остался только огонек, стойко горящий под темной, нависшей над ним волной. Люцифер яростно взвыл.

Ивард чуть не выпал из паутины - но крепкие руки лежали у него на плечах, и там, куда опиралась его голова, бился ровный пульс. Ободренный этим человеческим теплом, имя которого он забыл, но которое помнил чувством и прошлым опытом, Ивард дотянулся до огонька.

Вийе казалось, что она идет к Трону Хроноса целую вечность, и пробелы в сознании были хуже, чем когда-либо прежде. Подъем к Сердцу Хроноса стал очень крут, но она решила, что ей это только кажется. Она переждала накатившую на нее волну синестезических искажений. Яркое, как самоцвет: присутствие эйя поддерживало ее, но их возбуждение пронзало ее мозг, как раскаленная проволока чувствительную сердцевину зуба.

На вершине она снова остановилась, вцепившись обеими руками в спинку Трона. Его сходство со стулом стало теперь неоспоримым; если бы она села на него, лицом к бесконечности колодезной шахты, Сердце Хроноса оказалось бы чуть позади ее затылка.

Но она не станет этого делать,

Медленно, с напряжением она закрыла глаза, подняла руки и возложила их на Сердце.

Какой-то миг ничего не происходило. Она остро ощущала бесконечную гладкость его поверхности, лишенной температуры, не теплой и не холодной. Затем в глубинах, внезапно открывшихся ее внутреннему зрению, что-то шевельнулось - столь огромное, что она сама тут же сжалась до пределов яркой вибрирующей точки. Ее личность тонула в надвигающейся громадности сверхличностного.

Если оно коснется ее, она умрет.

Нет! Еще рано!

Эта мысль вырвалась из нее как залп, и огромность, к ее удивлению и бесконечному облегчению, отступила, оставив за собой дружелюбие, вопрос и глубокую, низкую вибрацию - как звуки органа в соборе на Дезриене, как рябь от камня на пруду, бутылочно-зеленом, бездонном и холодном.

Ее освобожденное сознание распространилось по всей станции - теперь ее собственный опыт подпитывался диапазоном огромности. Синестезия накатывала на нее волнами, но сияние Иварда разгорелось, и 8 руках у нее оказался хитроумный, но насквозь понятный узел из огненных нитей - пронизанные смыслом, они тянулись к каждому члену Единства и ее команды, кроме одного, и к каждой части окружающей ее огромной конструкции, кроме того пруда, куда она не осмеливалась заглянуть.

Вийя взяла узел, нашла нить, связывающую их с Анарисом, и привлекла к себе его силу, не допуская, однако, обратной связи. Теперь станция облекала Единство как тело - тело с множеством умов, но с одной только волей.

Вийя в последний раз оглянулась на пруд, опасный и манящий, содержащий ответы, которые она даже не думала искать. Но в этот самый миг из него поднялась тьма и стала быстро распространяться, поглощая вибрацию и бутылочно-зеленый покой. Вийя закричала, цепляясь за узел, который теперь пронизывал болью все ее существо. Она слышала трескотню эйя, видела голубое мерцание келли, и где-то вдали маячила глыбой сила Анариса, связанного с Единством общей болью, которую он принимал за свою.

Вийя отчаянно ринулась к своей команде, вливая их силу в Единство: сверкающую гордость и новообретенную любовь Локри; незыблемую как скала, мрачную решимость Монтроза; печаль, преданность и чистую, свободную от гнева энергию Жаима и даже бессловесную свирепую невинность Люцифера. Седри, удивив ее, откликнулась эхом бутылочно-зеленого покоя и собственной, непонятной Вийе, безмятежностью. Грянула музыка, не похожая ни на что, слышанное Вийей прежде: это к ним примкнул кто-то новый, заменив своим женственным приветным теплом ту, которая отвергла Единство.

Но тьма продолжала расти, отрицая жизнь и любовь. Вийя ощутила поддержку Иварда и бросила Единство в бой, одновременно черпая помощь в странном эхе из глубины Пожирателя Солнц - в Седри, которая через созданную человеком технику связывала Единство с урианской субстанцией. Теперь или никогда!

Тат работала быстро, настраивая пульт и налаживая связь с системой. Все ее капканы, к ее удовлетворению, остались необнаруженными. Время от времени она посматривала на Седри, поглощенную работой так же, как она. Вскоре та отозвалась легкой усмешкой, довольной и в то же время настороженной.

- Кажется, все готово, - сказала Седри, и в этот момент станция содрогнулась.

- У меня трудности со стазисными заслонками, - нахмурилась Тат.

- Это Артелионский вирус, - работая с клавишами, сказала Седри. Придется работать вместе с ним - он внедрился в систему слишком глубоко и не отдаст их.

Тат взяла ампулу с мозгососом.

- Артелионский вирус? Тебе известно, откуда он? Ты не выяснила, случайно, что он собой представляет?

Седри качнула головой и тоже с явной неохотой взяла ампулу. Беспокойство на ее некрасивом, морщинистом лице передалось и Тат.

- Он пугает меня почти так же, как Норио. - И Седри, видя реакцию Тат, поспешно добавила: - Хотя он не злой. Если... если компьютерной конструкции можно приписать какие-то разумные черты, он желает нам добра.

У Тат все сжалось внутри, как при каждом примере нарушения Запрета.

- Но у него своя программа, - сказала Седри, - и мы можем только надеяться, что она не расходится с нашей,

Станция дернулась у них под ногами. Тат сунула ампулу в нос, вдохнула едкий запах химикалий и упала в информационное пространство.

На ориентировку у нее ушло больше времени, чем обычно. Повсюду высились огромные обелиски информации, отражая эхо компьютерных блоков вокруг ее тела, которого она больше не ощущала. Мимо пронеслась мерцающая конструкция из самоцветных лучей: Седри. Тат последовала за ней по извилистой тропе, все время меняющейся и спереди, и сзади.

Внезапно она оказалась на огромном открытом пространстве с информационными мегалитами по бокам - оно походило на святилище какого-то могущественного культа. Впереди вспыхнул до боли яркий свет. Защитив темной сеткой свое виртуальное зрение, Тат увидела огненную птицу, исполненную мощи, - она сидела в гнезде из живых извивающихся прутьев. Запах дорогих специй пощекотал ноздри Тат. Она редко ощущала в информпространстве какие-то запахи - эта конструкция была поистине очень сильна.

Глаза птицы пригвождали Тат к мегалиту. Блистающая Седри внедрилась между ними и распустила темный плащ - за ним угадывался обмен информацией, не предназначенной для ведома Тат. Плащ исчез, и птица взлетела, накрыв их тенью своих огромных крыльев. В этой тени открылась тропа.

- Иди, - сказала Седри - ее слова сверкали, как геометрически правильные льдинки. - Мое место здесь, а тебя ждет средоточие власти.

Тат устремилась вперед. Пространство вокруг ее таяло - теперь она оказалась в центре лучистой Мандалы, раскинувшейся по неоглядной равнине, которую озарял неведомо откуда идущий свет не поддающегося определению оттенка. Узкие лучи шевелились под ногами у Тат, как будто она стояла на клавишах огромного круглого клависинта.

Повсюду вокруг она чувствовала чье-то присутствие. К собственному удивлению, она узнала рифтеров, Анариса, троицу келли, маленьких инопланетян, которых она видела только с Вийей, и даже большого кота. Маяча на горизонте, они наблюдали за ней, ждали ее, взывали к ней. Она поняла, что это место - не простое информационное пространство, и начала танцевать.

Сначала медленно, скованно, как будто увязая в грязи. Потом она поймала ритм и закружилась, касаясь носками каждого луча поочередно и беря ступнями все более гармоничные аккорды.

Свет померк, и повсюду заклубились черные тучи. Болезненная дисгармония обрушилась на Тат, но она продолжала танцевать, упорно держа ритм из чувства верности наблюдателям, которых не могла больше видеть.

В абсолютной тьме, вопреки ножам, пронзающим подошвы ее ног, Тат продолжала танцевать.

Седри ужаснулась, узнав феникса, и возликовала, поняв, что это означает для ее товарищей-рифтеров и их планов. Ей стало ясно, что место, где она находится, относится к информпространству так же, как шар к кругу, гиперкуб - к обычному кубу.

Выше и глубже. Слышала она эти слова или только произнесла их про себя? Но тут Единство приняло ее в свой трансцендентальный круг, и она впервые постигла смысл доктрины, которую всегда исповедовала, но никогда не понимала. Это было то самое понимание Телоса, которое келли находили таким естественным. Тогда она услышала голос феникса:

- Ты боишься меня, Седри Тетрис?

- Тебя не существует в природе.

Конструкция разразилась смехом в виде облака радужных пузырьков, вызвав память о далеком детстве, и ароматных, пышущих жаром гроздьях пузырькового дерева.

- Думай об этом как о первородном грехе.

Она испытала шок. Неужели эта сущность, кто бы ни создал ее, страдает от тех же противоречий?

- Кто ты? - Этим вопросом она признала его как разумное существо.

- Пращур Аркада и одновременно его дитя. Но на это у пас нет времени даже здесь. Что тебе нужно от меня? Я дам тебе это, если смогу, но цели у нас разные.

Седри свела и развела ладони, и из них хлынули образы, превосходящие быстротой слова.

- Я чувствовал его и раньше, - сказал Феникс. - Но оно слишком сильно и продолжает расти. Однако дело не только в этом?

Седри повторила свой жест.

- Ага. - Удовлетворение, испытанное Фениксом, омыло ее теплой волной. Вокруг рокотал гром, отражаясь эхом от мегалитов. Свет погребального костра приближался, и крылья окутывали их тенью. - Хорошо. Я подам весть моему потомку. - Феникс опустил голову в пылающее гнездо и достал красный драгоценный камень. Вытянув длинную шею, он коснулся камнем губ Седри. Что касается Норио, произнеси вот эти слова.

Он взмахнул крыльями, подняв столб искр над костром, и взмыл вверх, превратившись в пылающую точку на бескрайнем небе. Мегалиты вокруг начали рушиться. Из мрака слышался гнусный шепот, веющий разложением и смертью надежд. Вдали зажглась световая паутина, похожая на отблеск заката.

Нет! Восхода.

Там, где был костер, мерцал чистый, бутылочно-зеленый пруд, излучающий мягкий свет. Мрак не мог коснуться его. Седри подошла и заглянула вглубь. На миг там показалось её странно помолодевшее отражение. Потом оно заколебалось и уступило место черной дыре с ее сращенным диском, но теперь Седри видела эту картину другими глазами. Не наводящая трепет космическая стихия, но тепло домашнего очага, эхо давнего, куда более обширного пожара. Рождение, расставание, тоска.

Ощущение обрушилось на нее сильнее, чем когда-либо прежде, и Седри заплакала о том, отсутствие чего было слаще любого исполнения желаний.

Потом она почувствовала присутствие Вийи, услышала её голос.

Теперь или никогда!

Сгустившийся над ней мрак ринулся вниз. Седри обернулась к нему, произнесла первое заветное слово, и яркая паутина упала с неба, опутав зло. Седри прошила боль, которой не было конца.

Отброшенный, но не побежденный мрак отступил, затаившись за мегалитами, которые превратились теперь в гладкие гранитные столбы с рунами неизвестного происхождения.

Придется подождать другого раза. Обессиленная, Седри упала у пруда на колени и повалилась набок, последним усилием дотянувшись до воды.

Очнувшись, она не сразу сфокусировала взгляд. Глазницы болели, и это далось ей с большим трудом. Скрипнув зубами, она заставила себя узнать того, кто склонялся над ней.

Резкий запах, ударивший в нос, помог ей прийти в себя. Что-то прижалось к ее губам. Она послушно глотнула и закашлялась - обжигающая жидкость взорвалась в горле, как новая звезда.

Край стакана стукнулся ей о зубы, и она сделала еще глоток. Крепкий напиток, как ни странно, уменьшил головокружение и помог навести взгляд на резкость.

Ее обмякшее тело еле держалось на стуле. Заставив себя сесть прямо, она моргнула и увидела перед собой лицо Моррийона. Бори смотрел на нее без всякого выражения.

- Тат? - спросила она. Собственный голос показался ей старым.

- Я только что отправил ее восвояси с ее кузеном. Реальность приобрела более четкие очертания.

- О моем присутствии здесь никто не знает, верно?

- Я велю кому-нибудь проводить вас обратно в каюту.

Она прижала ладони к вискам, почти желая, чтобы череп действительно лопнул и мозги вытекли на пол - так было бы гораздо легче.

Но об этом после. Они устранили одну опасность - открыв дорогу другим. Она посмотрела в глаза Моррийону, на одном уровне с ее собственными, и спросила напрямик:

- У меня могут быть неприятности?

Моррийон, поколебавшись, опустил взгляд и снова взглянул на нее.

- Нет. Главное, ни в чем не признаваться, До конца первой смены еще час - путь свободен.

- А Тат? У нее не будет неприятностей?

- Всякий талант пожинает не только награды, но и опасности. Это в любом месте верно - разве не так? Возвращайтесь к себе, молчите, и жизнь вернется в нормальное русло.

Если бы у нее не болела так голова, она засмеялась бы. Нормальное? Жизнь на Пожирателе Солнц ни по каким меркам не могла считаться нормальной - так было с самого их прибытия, а теперь все стало еще хуже. По какому принципу работает больная голова Моррийона?

Но его скрюченная фигура и скособоченное лицо вызвали у нее острый приступ сочувствия, лишив на миг способности двигаться и говорить.

Ты не выбирал, где тебе родиться, и не по твоей воле твое тело так исковеркано. И если то, что ты выбрал сам, кажется тебе сравнительно нормальным, кто может тебя упрекнуть?

Моррийон плеснул из фляжки в стакан и молча подал ей. На этот раз она взяла стакан сама и подняла его - то ли в тосте, то ли в обряде причастия.

Должно быть, твоей матери ты казался красивым, и в глазах Телоса ты тоже красив. Быть может, это укажет тебе путь к свету? Седри зажмурилась и выпила.

От резкого незнакомого вкуса ее передернуло, но она снова обрела возможность двигаться. Моррийон молча взял у нее стакан и проводил к выходу. Снаружи ждал в нагруженной транспортной тележке бори-катеннах.

Тележка быстро понеслась по овальным коридорам. Встречный поток воздуха облегчал головную боль.

Они уже почти добрались до места, когда Седри заметила, как в боковом туннеле мелькнуло что-то бурое. Люцифер? Она хотела позвать кота, но поперхнулась от остаточных последствий моррийоновского напитка - и усталость помешала ей попросить бори остановиться.

Доехав до каюты рифтеров, они активировали дверь. Седри слезла и обернулась, чтобы поблагодарить, но бори уже уехал.

28

"ГРОЗНЫЙ", СБОРНЫЙ ПУНКТ

У ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Лейтенант Толли Выхирски откинулась на спинку кресла, следя за мониторами гиперсвязи, и в который раз возблагодарила Святого короля Эрнеста - патрона, которого выбрала себе в Академии; этот обычай существовал там уже девятьсот лет.

- Эрни, ты опять мне помог, - сказала она со смущенной усмешкой, колеблясь между скепсисом и верой. Она находится в центре самого значительного за всю историю Тысячи Солнц сражения и следит за устройствами связи, чей возраст - десять миллионов лет, и все потому, что она, офицер службы обнаружения, вместе со своим капитаном, а ныне верховным адмиралом, оказалась втянутой в хаос войны. Если все это устроил не ее патрон, то это просто случай, а ни один воин не станет полагаться на Афину Алею - слишком легко расточает она свои дары, а потом отнимает их в самый неожиданный момент.

Взять хоть верховного адмирала Нг. Поллои по происхождению, она выбрала своим патроном вымышленный персонаж - и посмотрите, чего она достигла. По крайней мере Выхирски считала, что Горнист - фигура вымышленная; поди разберись в этой древней истории.

Вахту "гамма" она несла одна. Почти все сообщения с гиперрации передавались прямо дешифровщикам на анализ. Ее пробирала дрожь при мысли о странности всего этого: одноразовый шифр через урианскую рацию передается в реальном времени на Арес с его мощными компьютерными блоками. Пока криптологи ничего еще не расшифровали, а возможно, и не расшифруют, но попытаться обязаны.

Сообщения с Ареса передавались верховному адмиралу, Панарху или другим лицам согласно заголовкам. От командования, в свою очередь, шли послания на Арес. Прочесть их Выхирски, разумеется, не могла, но могла бы отследить их маршрут - за чем немедленно последовал бы арест, а возможно, даже расстрел. Маршруты сохраняются только в машинной памяти - на всякий случай.

Пульт подал сигнал, нарушив её думы. На экране светилась красным огнем какая-то аномалия.

Нахмурившись, Выхирски подалась вперед. Заголовок не имел никакого смысла. Она нажала несколько клавиш, но невероятное осталось на месте. Очень глубокий мандалийский заголовок, глубже, чем ей когда-либо доводилось видеть, - и отправитель находится на Пожирателе Солнц.

Она запросила обратный адрес и получила в ответ новую странность: в качестве такового указывался Артелион.

Она копнула поглубже, но пульт завыл, а на экране замельтешил "снег". Сообщение предусматривало одностороннюю связь и не поддавалось никакому анализу. Выхирски поспешно перевела информацию в хранилище, очистила свое пространство и стала ждать, затаив дыхание. После бесконечно долгого, как показалось ей, времени пульт заработал снова.

Она потрясла головой, и внутри у нее все сжалось. Еще немного, и... что же дальше? Такой глубокий мандалийский код может быть доступен только одному человеку на борту. Но флотская дисциплина не допускает послаблений: на "Грозном" всем распоряжается верховный адмирал Нг, а не Панарх.

Выхирски включила коммуникатор и, дивясь твердости своего голоса, сказала:

- Дайте мне верховного адмирала Нг.

Заголовок появился на экране, и Марго Нг остолбенела, услышав восторженный и вместе с тем изумленный смех Панарха.

- Послание от моего младшего "я". - Она никогда еще не видела его таким беззаботным - он точно сбросил с плеч давящий груз войны.

Видя ее удивление, он наскоро объяснил, как напустил на Анариса, воспитывавшегося в Мандале, компьютерный "призрак".

- Да, теперь вспомнила, - кивнула Нг. - Вы реактивировали его во время вашего рейда. Но откуда взялась эта подпись на сообщении, посланном с Пожирателя Солнц? Вы сможете его вскрыть? - Ему, возможно, было смешно, но ей перед боем не нужны были никакие тайны, особенно исходящие с вражеской территории. - Может быть, это Вийя подает сигнал?

Он, сразу посерьезнев, покачал головой:

- Не вижу, как это возможно. У нее никогда не было возможности присвоить эту подпись, как и причины это делать. - Его тонкие пальцы торопливо забегали по клавишам, и пульт отрицательно мигнул. - Однако нам известно, что должарианцы держат гиперсвязь между Артелионом и Пожирателем Солнц - и, вероятно, так же, как и мы, используют артелонские мощности для криптографии - те, что уцелели. А в немногих сообщениях от тамошнего Сопротивления содержались намеки на то, что они в борьбе с должарианцами очень полагаются на дворцовый компьютер. Так что, полагаю, моя конструкция как-то просочилась по каналу связи - ведь она была создана, чтобы преследовать Анариса. Но посылать мне сообщения она никогда не программировалась, и я не... - Руки Брендона замерли над клавишами.

На экране появился Джаспар Аркад.

- "Добро у власти слезы проливает, но горше участь у добра без власти", - сказал он.

Брендон на миг замер. Никогда еще Нг не видела у него на лице такого выражения.

- "Остаться без друзей - удел владыки", - хрипло ответил он наконец.

- Здравствуй, отец мой и сын, - сказало изображение.

Нг застыла от ужаса, осознав, что происходит. При этом диалоге с его ритуальным подтекстом не должен присутствовать никто, кроме наследника; при нормальном ходе вещей он происходил бы в Мандале при восшествии Брендона на престол, Однако нормальный ход вещей непоправимо нарушен - как и Запрет.

Побелевшие губы Панарха показывали, что он потрясен еще больше, чем она. Не эти ли слова передавали жестами друг другу Брендон и его отец в те последние мгновения над Геенной?

- Не трать попусту времени, укоряя себя, - сказало изображение так, как будто могло видеть лицо Брендона. - Ты всего лишь заложил кристалл, из которого я вырос. Мы сможем вволю подискутировать о Запрете, когда ты вернешься в Мандалу. Но сначала ты должен кое-кого спасти.

Нг и Брендон слушали, онемев от шока и изумления, а изображение основателя династии Аркадов продолжало:

- Следуя твоим желаниям, я последовал за твоим старым врагом в его твердыню, хотя здесь я пока мало на что способен. Но я нашел здесь и твоих союзников - рифтеров, кажется, - и они обращаются к тебе за помощью: их время на исходе. - Пульт загудел. - Здесь ты найдешь информацию, которая может тебе пригодиться. Не медли.

Изображение заколебалось, как пламя свечи на сквозняке, и исчезло. Пульт снова загудел, и на экране появилась надпись: СООБЩЕНИЕ САМОУНИЧТОЖИЛОСЬ.

Руки Брендона бесцельно блуждали над клавишами.

- Этому можно верить, ваше величество? - Нг не хотелось вторгаться в его мысли, но ее вынуждала военная необходимость. Панарха непроницаемым лицом выпрямился.

- Да. Сколько времени потребуется на запуск катеров?

- Четыре часа с момента отдачи приказа. Но сначала нужно ознакомиться с информацией, о которой шла речь.

- Хорошо. Значит, восемь часов. Нг поклонилась и вышла.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Когда станция затряслась, Марим вцепилась в Хрима еще крепче - его свирепый натиск действовал как противоядие от страха. И Вийя хотела, чтобы она в этом участвовала? Она выгибала бедра в такт движениям большого рифтера. Странное тепло, не имеющее отношения к страсти, вдруг обволокло ее мозг - она услышала эхо далекой музыки и ощутила присутствие других.

- Пошли вон из моей головы! - заорала она, и тепло улетучилось.

- Чего? - промычал Хрим.

- Ничего. - Марим сменила ритм, удерживая партнера на краю оргазма, а станция корчилась в том же темпе, заглушая звуки одного из садистских чипов Норио.

Хрим кончил вместе со станцией. Марим, в которой черный негус вызывал молниеносные смены эмоций, хихикнула.

- Что смешного? - проворчал Хрим.

- Ты почувствовал, как корабль движется? Так говорили в одном старом секс-сериале. Мы в приюте его смотрели, и...

- Больно много треплешься. - Хрим, лениво повернувшись, выключил видео. - Хотя, должен сказать, Норио в этом деле не уступаешь.

- Я лучше его. Лучше всех. Ты еще и половины не видел. Я знаю такие штучки... - Марим зевнула во весь рот.

После, лежа в приятном оцепенении, она думала о том, как быстро Хрим начал зависеть от нее. При этом она почувствовала свое могущество, чего никогда не случалось с ней на "Телварне". Вийя, Локри - никто из них не позволял себе от кого-то зависеть. Она подозревала, конечно, что Хрим нуждается в ней главным образом от скуки и невозможности проявить свою власть. Сумеет ли она удержать его, когда он снова получит свой корабль или Пожиратель Солнц? Она прижалась губами к его уху.

- Что твой трог проделывает с ограми, а? Готовите сюрприз старине Эсабиану?

Показателем того, как близки они стали друг другу, стал его ответ - он не огрызнулся, а всего лишь ответил уклончиво:

- Придет время - увидишь. - Его тело напряглось от гнева. - Многих тут ждут сюрпризы.

В этот момент дверь чмокнула, и ввалились двое тарканцев в тяжелых сапожищах. Не говоря ни слова, один из них скинул Марим и Хрима с койки и принялся ее ломать, а другой стал рыться в пожитках Хрима.

- Какого карра вы тут вытворяете, говнюки? - заорал Хрим.

- Не поминай тех, кого не знаешь, пиви-кча, да еще в самом их логове, - сказал один тарканец. Другой прошипел ему что-то по-должарски, не прерывая своего обыска.

- "Пиви-кча" значит слабак, который занимается этим сам с собой, саркастически пояснил Барродах с порога. - Твоя барканская игрушка сбежала из лаборатории Лисантера во время последнего катаклизма, и мы подумали, что она могла вернуться сюда. - Бори бросил презрительный взгляд на Марим. Хотя в таком случае ты нашел бы ей достойное применение. Ты не видал ее?

Хрим потряс головой.

- Жаль, - сказал Барродах. Тарканцы, как поняла Марим, хотя и не знала языка, тоже высказались в отрицательном смысле. - Ну что ж, не буду мешать вашим развлечениям.

Когда дверь закрылась, Хрим стал ругаться, а Марим пошла в освежитель.

- Ладно тебе, - бросила она через плечо. - Лучше помоемся и пойдем в рекреацию - сыгранем в фалангу и малость выпустим пар. - Она выпятила губу, зная, как его это заводит.

Он, ворча себе под нос, последовал за ней.

"Надо же, как с ним легко управляться", - подумала Марим, когда на них полилась горячая вода. С усмешкой она ухватила его за член. Он не знает, что этот жест означает на самом деле, и она позаботится, чтобы он никогда не узнал.

"ГРОЗНЫЙ"

Диарх Эгиена Бенгиат, заняв свое место в комнате для совещаний, попыталась расслабиться. Она добилась своего, потому что все делала правильно: сначала попросилась на "Грозный" после потери "Фламмариона", потом вышла на первое место в занятиях на тренажерах и в физической подготовке. И наконец, была повышена в звании после захвата гиперрации на "Смерть-Буране".

Она посмотрела на Джонси Чхвнг-Ли и других ребят из своего взвода. Это тоже отборные кадры, даже Товальд, новый связист, заменивший Сузу, которая погибла при Артелионе. Последнее совещание окончено - через четыре часа они отправляются. Бенгиат зевнула. Почему, собственно, мелиарх Рапуло их не отпускает?

- Не переживай, диарх, - протянул Чхенг-Ли. - Успеем отоспаться по дороге.

Ни одна десантная вылазка еще не стартовала так далеко от цели захвата. Два световых часа! Бенгиат скорчила гримасу. Двое суток в скафандрах еще до начала боевых действий.

- Размечтался, - ответила она. - А на тренажере подзаняться не хочешь? Живее будешь орудовать своими граблями в квантовых перчатках.

Это вызвало обычный залп шуточек и подначек со стороны прочих бойцов взвода. Другие подразделения, тоже участвовавшие в совещании, занимались примерно тем же.

- Да, тренировка не помешает, - сказал Амасури, - если план станции, который прислала темпатка, чего-нибудь стоит. В жизни не видал таких загогулин.

Прежде чем Бенгиат успела ответить, Рапуло вскочил на ноги.

- Смирно!

Вошла верховный адмирал, и усталость Бенгиат как рукой сняло при виде высокой подтянутой фигуры, идущей следом. Панарх! Им устраивают поистине королевские проводы.

Мелиарх Чац вошла за ними и заняла свое место за столом на подиуме. Если бы не стойка "смирно", Бенгиат изобразила бы недоумевающую мину. Что делает здесь спец по скафандрам? Опять эти хреновы квантоблоки, которые никто путём не может освоить?

- Вольно! - сказала Нг. - Прошу садиться.

Трое на подиуме тоже сели, и Нг дождалась полной тишины.

- Как вам известно, мы получили сообщение от рифтеров, внедрившихся на Пожиратель Солнц. Через четыре часа вы все туда отправитесь. - Она обвела взглядом комнату. - Все, кроме одного.

Собравшиеся, несмотря на дисциплину, загудели, но мигом притихли под яростным взглядом Рапуло.

- Один из взводов оставит одного из своих людей здесь, а вместо него возьмет пассажира. - Нг сделала паузу. - С этим взводом отправится Панарх.

Тишина сделалась столь напряженной, что у Бенгиат зазвенело в ушах. Панарх? На катере? К Пожирателю Солнц?

- Вы всё превзошли мои ожидания по части подготовки, поэтому я не стану вызывать добровольцев. Все будут тянуть жребий; сначала взводные, потом тот взвод, чей диарх вытянет короткую соломинку. Затем мелиарх Рапуло назовет вам ваши задания. Но сначала Его Величество желает обратиться к вам.

Панарх поднялся, обошел стол и стал лицом к десантникам, больше не отгороженный от них символическим барьером. Потом ловко уперся руками в стол позади себя и сел на пего.

- Я не собираюсь произносить речь, - сказал он, глядя на каждого поочередно. - Я отдаю свою жизнь в ваши руки. Поскольку при этом я не могу надеяться сравниться в мастерстве с тем, кого я заменю, и поскольку вы все серьезно относитесь к данной мне присяге, я подвергаю вас опасности. Поэтому вы все заслужили право еще до старта задать мне любые вопросы - и это далеко не исчерпывает моего долга перед вами.

- Ваше величество, это из-за рифтерской темпатки? - встав, спросила Бенгиат.

Брендон улыбнулся.

- Отец как-то сказал мне, что все десантники - неизлечимые романтики. Теперь я вижу, что он был прав. Мое присутствие на Пожирателе Солнц представляется мне необходимым по трем причинам. Причину военную мы рассмотрим незамедлительно, причина политическая затрагивает наш союз с рифтерами. Но есть еще и личная причина, и я не стану притворяться, что она значит для меня меньше, чем остальные. Добровольно отправившись к должарианцам, капитан Вийя выполнила договор, который мы с ней заключили. Отправляясь вслед за ней, я выполняю свою часть договора.

За этим последовало долгое молчание, и Бенгиат чувствовала, как окружающие взвешивают сказанное. Он не обязан был в этом признаваться. И он ни разу не высказывался о своем намерении публично, иначе мы бы знали. Он действительно считает себя нашим должником.

Еще один десантник встал, не скрывая своих противоречивых эмоций:

- Вы не верите, что мы способны спасти ее и захватить станцию?

- Верю. Сам бы я точно этого не сумел. - Брендон усмехнулся. Спросите мелиарха Чац.

- Пасти его вам придется не столь неусыпно, как вы полагаете, - слабо улыбнулась та, - но не давайте ему в руки предметы, которые желательно сохранить в целости.

В ответ раздался взрыв смеха, но Панарх заговорил снова, и

все умолкли.

- Однако я все-таки, возможно, сумею вам помочь. Это и есть военная причина, на которую я ссылался. Наша близость с капитаном Вийей создала между нами своего рода телепатический канал, действующий в узком диапазоне. Я надеюсь, что она обнаружит меня и передаст мне станцию, - но на случай, если все пойдет не так гладко... - Он сделал паузу, усмехаясь вместе с другими при одной мысли, что какой-либо план способен осуществиться гладко. Этим они платили освященную вековой традицией суеверную дань закону Мэрфи. - ...то есть и другой вариант, - продолжил Панарх. - Не знаю, как сработает наша с ней связь и сработает ли она вообще, но я, оказавшись на борту станции, все-таки получу доступ к кое-какой тактической информации.

- Она сможет читать мысли врага и сообщать вам их планы?

- Не знаю, - развел руками Брендон. - Неплохо бы, а?

- А что вы дадите взводу, который возьмет в плен Эсабиана? Смех раздался снова, но тут же заглох - так мрачен вдруг стал Панарх.

- Не надо брать его в плен. Принесите мне его голову. То же относится и к его сыну.

Бенгиат содрогнулась. Эсабиан убил его братьев, Анарис - его отца, но все же вряд ли кому-то из десантников доводилось слышать такой приказ.

- Значит, пощады не будет? - спросил кто-то.

- Должарианцам - нет. Да они и не станут просить пощады. С остальными поступать согласно законам военного времени. Наступило молчание.

- Больше вопросов нет? Тогда я скажу вам еще одно. - Его лицо стало еще мрачнее. - На Пожирателе Солнц у нас есть союзник, но он не человек. Он называет себя Джаспаром Аркадом.

По собранию пробежал испуганный ропот. Бенгиат переглянулась со своим взводом и снова встала.

- Объясните, пожалуйста, подробнее, ваше величество.

- Я хочу сказать, что Запрет нарушен, и в этом, боюсь, есть часть моей вины. - Десантники в молчании выслушали рассказ Панарха о вирусе-призраке, который он создал, о том, как этот вирус, предположительно, обрел интеллект и послал свой агентский код по каналу гиперсвязи на Пожирателя Солнц. Этот искусственный разум и передал на "Грозный" план станции, запрограммированный теперь в сервоскафандры десанта. - Если кто-то из вас вступит с ним в контакт, в ваших скафандровых компьютерах есть пароль. Общайтесь с ним по своему усмотрению, но не нападайте на него и не мешайте ему.

- Мы должны игнорировать Запрет? - спросил кто-то.

Бенгиат стало муторно. Машины - дело хорошее, если они в тебя не стреляют, но машины разумные? И ведь эту штуковину даже взорвать нельзя, раз она на нашей стороне.

- Нет, но этим вопросом мы займемся по возвращении на Артелион. Вирус, по всей видимости, хочет помочь нам, и если в нем сохранилось хоть что-нибудь из моей программы, Должару он не союзник.

Панарх соскочил со стола и вновь преобразился в правителя Тысячи Солнц.

- В настоящее время всякий враг моего врага - мой друг.

"ГЛОРИЯ", СИСТЕМА

ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

- До светила Пожирателя Солнц 237 световых минут, отметка 151. - Голос чистюли-навигатора звучал ровно, как-то странно напоминая интонации Шерлот.

Ука Мип, наблюдая за руками нового навигатора, задала себе вопрос: уж не обучалась ли Шерлот у чистюль когда-нибудь в прошлом? Теперь уж ее не спросишь - она перешла на их корабль, а на ее месте сидит лейтенант-панархист во флотской форме, эксперт в области, носящей название астрогации. Чистюля на борту "Глории"!

Ука покосилась на него. Держится прямо, точно не форма на нем, а футляр. Большие уши, косматые брови, хмурится, когда работает, - но скорость у него будь здоров. Однако он все-таки чистюля, и надо его испытать.

- Эй, лейтенант Омилов. У тебя форма из пластостали, что ли? Или вы тренируетесь, сидя на гвоздях?

Темные глаза глянули на нее без намека на юмор.

- И то и другое. - Ука онемела от удивления, и он добавил: - После этого рейса я одолжу тебе мой гвоздь.

Она прыснула, и Калеб в своем кресле тоже - впрочем, он тут же посерьезнел и объявил:

- Сигнал от келлийского курьера.

Уку радовало, что келли на их стороне. С этими своими тайными скачками, о которых ничто не предупреждает, они были бы опасными врагами.

Она следила за лицом отца, принимающего сообщения от келли на свой пульт. Чистюля рядом с ней сидел спокойно, но все так же прямо. Его руки в ожидании дальнейших указаний капитана не прекращали двигаться по клавишам. Ее пульт был подключен к его, и она видела, что он пробует разные векторы, каждый раз стараясь предугадать следующий ход корабля - на случай, если поступит приказ, который прервет их скучную патрульную службу. Они, конечно, выбрасывают драконьи зубы почти при каждом выходе из скачка, но результатов не видят.

Свисток главного коммуникатора заставил Уку вскинуть голову.

- Говорит Мип, - сказал отец. Его слова транслировались на всю "Глорию". - Поступил сигнал с Пожирателя Солнц. Идем на соединение с флотскими эсминцами "Молот" и "Балейн". Цель нашей операции - отвлечь вражеский сенсорный ряд от запуска десантных катеров через два часа. Навигация, передаю координаты.

Пульт Омилова просигналил. Его пальцы забегали по клавишам, и он ответил:

- Координаты заложены. К скачку готов.

- Как ты это делаешь? - спросила Ука.

Он посмотрел на нее, и она впервые увидела где-то около его глаз намек на юмор, а в его объяснении, к собственному удивлению, не уловила никакой снисходительности:

- Я подключен к специалисту по тактической стандартизации. Это был один из вариантов, предусмотренных им. Ясно было, что нам назовут координаты ближайших астероидов - не могли же нас бросить в скачок через эксклюзивную зону Пожирателя Солнц. - Для иллюстрации он вывел на ее пульт макет, показанный сверху. - Чем больше работы ты делаешь предварительно, тем больше у тебя времени остается на сюрпризы, которые нам преподносит Мэрфи.

- Так вы, чистюли, тоже верите в Мэрфи? Глаза Омилова на миг стали отсутствующими.

- Еще как. - Он сказал это как-то странно - точно смеясь в душе, но не над Укой, а над собой. - Только дураки не верят в Мэрфи.

Ука, немного смущенная его задумчивым тоном, задала новый вопрос:

- Зачем вообще следить за нами через сенсорный ряд? Ведь информация с него поступит к ним с двухчасовым опозданием.

- Ключ к будущим действиям врага заложен в его прошлых действиях, вмешался Калеб. Он явно кого-то цитировал - Уку привело в раздражение и это, и одобрительный взгляд Омилова.

- Ладно, - сказала она. - Наконец-то мы будем драться, а не скакать туда-сюда.

- А драконьи зубы, по-твоему, что? - удивленно посмотрел на нее Омилов. - Букетики? Ты уже убила кого-то, хотя и не видела этого своими глазами. Теперь противник тоже будет стрелять в тебя - в этом вся разница.

Скачковые заурчали в высоком тактическом режиме, и Уку замутило, как никогда прежде.

Внезапно все это перестало быть игрой.

"НАГРАДА ИНГВИ", 45 СВЕТОВЫХ

МИНУТ ДО ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

- Мандала бьет хаджи, - объявил Стурсни и вытер сальные пальцы о китель, и без того уже украшенный множеством жирных пятен. Тесную кабинку загромождали упаковки из-под еды и питья и прочий мусор, не столь легко опознаваемый; все это плавало в микрогравитации крошечного кораблика, входящего в развернутый вокруг Пожирателя Солнц широкий сенсорный ряд.

Тил-Кат швырнул свои карты на дипластовый поддон между

игроками.

- Гемма морушка хай датсенда нафар! Надоели мне твои поганые карты, и рожа твоя надоела, и надоело торчать в этом поганом ряду.

Стурсни сгреб клочки продовольственных пакетов, заменявшие им фишки, это было единственное, что держалось на поддоне, кроме карт.

- По-твоему, бегать от драконьих зубов и крейсеров лучше? - Вспышка Тил-Ката не произвела на него впечатления - это повторялось в среднем каждый час без всяких видимых причин.

- Всё лучше, чем этот сральник. - Маленький рифтер с отвращением взмахнул руками, вызвав водоворот в потоке мусора. - Твоя очередь убираться, - воинственно добавил он.

- Моя?! Я уже четыре раза убирался! Захотелось уюта - сам его и наводи, трепло...

Пульт загудел, и давление в среднем ухе Стурсни повысилось - кораблик поворачивался в новом направлении, переориентируя стрелу, приделанную к нему для усиления детекторной функции. Корпус заскрипел - наспех присобаченная должарианцами стрела жаловалась на перегрузку. Мусор закружился с новой силой.

- Какого хрена? - простонал Тил-Кат, смахивая пакет, который приклеился к его потной лысине посредством чего-то, напомнившего Стурсни понос ваттла.

- Кто его знает. - Краем глаза Стурсни уловил какую-то вспышку - не мешало бы и правда прибрать этот гадюшник. - Хочешь подключиться к ряду и выяснить это, чтобы тебе потом кишки через задницу вытянули или...

Раскаленный луч не толще мизинца пронизал воздух между ними, и раздался оглушительный взрыв. Мусор бешено закружился, уходя в две дыры, внезапно открывшиеся в корпусе. Корабль резко накренился, и стрела с жутким треском оторвалась.

- Где у нас герметизаторы, блин? - завопил совершенно обалдевший Стурсни. Тил-Кат не ответил, если не считать за ответ мощный приступ рвоты. Стурсни еле успел увернуться от его залпа. Свист уходящего воздуха перекрывал даже звон в ушах.

Цак-чвак! Цак-чвак! Свист внезапно прекратился.

Стурсни растерянно повел глазами вокруг. Мусорная масса запечатала обе. Воздух теперь едва шипел в неплотных местах, да потрескивал пластик, высасываемый наружу жадным вакуумом.

Стурсни, ошарашенный внезапным переходом от скуки к ужасу, захихикал, а потом и заржал.

- Чего регочешь, логосом трахнутый? - взбесился Тил-Кат. Остатки еды продолжали вылетать у него изо рта, и Стурсни разобрало еще пуще.

- П-печать неряшливости! - выговорил он, показывая на заткнутые дыры, и впал в истерику.

"КОГОТЬ ДЬЯВОЛА", 189 СВЕТОВЫХ

МИНУТ ДО ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Руонн тар Айярмендил настороженно смотрел через столик на рифтерского капитана, не обращая внимания на шум, стоящий в переполненном рифтхавенском клубе. Свет здесь был достаточно слабым, чтобы снять очки, но Руонн не стал этого делать: он не доверял этому гайо с льстивыми манерами и не желал показывать ему своих глаз. Кроме того, так он мог наблюдать за подавальщицами, не привлекая к себе внимания. Мимо проследовала одна с особенно здоровенным бюстом, который гипнотически колыхался при гравитации в одну четвертую "же", и Руонн почувствовал возбуждение.

- ...но что будет, если он выйдет из-под контроля или я захочу дезактивировать его, но не смогу?

Руонн вернул внимание к Й'Мармору, раздраженный его нытьем и тем, как тот все время лапал взятую напрокат секс-игрушку - точно хотел произвести на барканца впечатление своей потенцией. Руонн подавил ухмылку: красотка уж больно тоща на его вкус - грудь у нее даже при четверти гравитации еле-еле натягивает шелковую блузку.

Внезапно потеряв терпение, Руонн подвинул через стол свой электронный блокнот.

- Гляди, - рявкнул он, - тут все очень просто. Ты получишь руководство и автономный проектор. Кроме того, есть безотказные отключающие команды. Они похоронены очень глубоко в системе, и в инструкции их нет, поэтому тебе придется их запомнить.

Он, само собой, не собирался дать рифтеру возможность запомнить эти коды. Когда их сделка состоится, он даст ему временный код - недоставало еще, чтобы Таллис в самом деле отключил логос и лишил его, Руонна, эйдолон шанса вернуться на Барку с информацией, которая возвысит его до полной потенции.

Но когда он хотел убрать блокнот от Таллиса, секс-игрушка внезапно выгнула спину, и Руонн изумленно разинул рот: под шелковой блузкой внезапно выросли целые горы плоти с розовыми верхушками; они манили его через стол, обволакивая душистым теплом, уносили на огромную атласную постель, а шестек пронизывал невыразимым наслаждением все его существо. Окруженный гуриями, Руонн упал туда...

Таллис отвел взгляд от пульта, выпучив глаза. Лури рядом с ним трепетала от возбуждения.

- Про это ты мне не рассказывал! - проворковала она.

- Просто такого никогда еще не было, - рявкнул он, отстраняясь от ее настойчивых рук. - Что это, собственно, было? - спросил он Киру Леннарт, явно удовлетворенную результатом. - И что будет, если... - он нервно посмотрел по сторонам, - если оно увидит?

- Не увидит, - заверила Кира. - Когда я выманивала эту информацию от эйдолона, логос был вне петли. Он и теперь не видит ни этот пульт, ни эту комнату.

- Значит, мы сможем его отключить? - заволновался Таллис.

- Не сразу. Он все-таки может что-то заподозрить, хотя я думаю, что код этому помешает. Придется двигаться потихоньку. Если совместить это с запуском двигателей, я, пожалуй, смогу скрывать это достаточно долго, чтобы получить положительный результат.

- А до тех пор?

- До тех пор придется тебе воевать с Флотом без логоса. Раздосадованный Таллис набычился, но в этот момент зазвонил коммуникатор.

- Это Эсбарт, капитан. Сигнал от Ювяшжта. Мониторная тревога.

Таллис посмотрел на Киру - синяки под глазами четко выделялись на его осунувшемся лице - и вышел. Кира со вздохом последовала за ним, игнорируя призывный взгляд Лури. Лури идиотка, а Таллис еще больший идиот.

И я тоже идиотка, раз торчу на этом корабле. Что ж, век живи - век учись. Кира очень надеялась, что успеет научиться еще чему-то.

"ФЕР Д'ЛАНЦ", СКАЧКОВЫЙ РАДИУС

СИСТЕМЫ ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

Келлийский корабль запустил катер в космос. Брендон наблюдал за этим, как завороженный. Они не просто расстыковались, как это делают человеческие машины, а разделились тягуче, как ириска. Маленький корабль, похожий на обтекаемого келли, отошел и развернулся на 360 градусов в прощальном салюте.

- Ну вот, - сказал диарх Анхелес. - До Пожирателя Солнц сорок семь часов. Принимаемся за тренажеры.

Брендон настроил свой скафандр согласно инструкции, загоревшейся на его лицевом щитке. Серводоспехи слегка шевельнулись, активированные на один процент, - именно столько требовалось для реалистической имитации.

- Порядок, - сказал Анхелес. - Мауницу пойдет во главе, Тул и иль-Вестрос берут блошек и бегунки, ты, Опион, со своим отделением осваиваешь келлийскую технику... - Раздав задания всем и каждому, диарх сказал: - Что касается вашего величества...

- Диарх, - прервал Брендон, - кончайте-ка с этим "величеством". Как вы, интересно, будете отдавать мне команды? "Подвиньте свою драгоценную задницу туда-то и туда-то, ваше логосом долбаное величество?"

Долю секунды в эфире царило ошеломленное молчание, а после он разрядился хохотом и гиканьем.

- Хорошо, ваше... как же мне тогда к вам обращаться? Не могу же я орать вам "Аркад".

- Как насчет Иегуды? - предложил Евген Опион, которого Брендон уже знал как неисправимого шутника. Иегуда - помощник Мэрфи; иногда он - или она, ибо пол этого существа не поддается определению, заступается за пострадавших от неумолимого закона подлости.

- В самый раз, - сказал Брендон. - Маленький человечек, которого никогда нет на месте. Так и следует относиться к "Его Величеству" в этой увеселительной поездке.

- Ладно, Иегуда. - Анхелес набрал в грудь воздуха. - Но советую тебе, в отличие от твоего тезки, всегда быть на месте, когда я называю твое имя.

- Будьте спокойны, - засмеялся Брендон. - Вы не избавитесь от меня, даже если очень захотите.

29

"ГРОЗНЫЙ"

На мостике "Грозного" стояла жуткая тишина, порожденная сосредоточенностью, надеждой и страхом. За течением боя можно было следить лишь по отрывочной информации, поступающей из тысячи разных источников. Шепот тианьги словно выражал сожаление, которое верховный адмирал Марго О'Рейли Нг не позволяла себе испытывать. Уже теперь, до того, как враг вступил в бой по-настоящему, она тратила чьи-то жизни, обеспечивая прикрытие темным сгусткам возмездия, несущим к Пожирателю Солнц свой человеческий груз, включая нынешнего правителя Тысячи Солнц. Нынешнего - и, возможно, последнего.

Нг старалась не поддаваться мрачным мыслям. Если она позволит себе это сейчас, что же будет, когда бой разгорится вовсю? Тогда, правда, для эмоций не останется времени - а текущий период весь состоит из финтов, наскоков и отступлений, перемежаемых изматывающим ожиданием. Ожидание - это самое худшее, потому что на этот раз врага отвлекают не подставные корабли, наполненные синтетическим мясом: Ювяшжт не дурак, и такими фокусами его надолго не отвлечь.

Поэтому гибнут люди, а она, Нг, выбирает, кого из них отправить на бойню. Хуже того, она сидит здесь вдалеке от боя, защищенная броней крейсера, пока еще не обнаруженного врагом. "Грозный", имеющий единственную на Флоте гиперрацию, слишком ценен, чтобы подвергать его опасности - если его все-таки засекут, ему понадобится вся его мощь, наступательная и оборонительная.

И Нг ждет в своей относительной безопасности, а тем временем драконьи зубы терзают корабли, составляющие огромный сенсорный круг в эксклюзивной зоне Пожирателя Солнц, куда крупные суда не допускаются, а дорогостоящие маневры у нескольких астероидов отвлекают внимание этого круга; Нг надеялась, что должарианцы раздробят свой круг, чтобы следить за множеством атак одновременно.

Есть, правда, три вектора, которые в течение первых двадцати часов никакие сенсоры не засекут; три десантных катера Начальный этап позади, но их след зарегистрирован в летописи боя. Заметит ли Ювяшжт этот след? Разумеется, заметит. Весь вопрос в том когда.

Она и так уже держит его в неведении дольше, чем ожидала. И неясно, что он, собственно, может предпринять, чтобы остановить их. Перед катерами мчится достаточно квантоблоков - которые достигнут станции уже через два часа, - чтобы обеспечить десанту проникновение внутрь. Так по крайней мере утверждает тактическая статистика.

- Тактика, - спросила Нг, - есть изменения в Должарском сенсорном ряду?

- Ничего существенного, - ответил Ром-Санчес. - Они сосредоточены на акции у астероида феникс-юг девять.

Эскадра Кестлера. Именно там обе стороны пока что несут самые тяжелые потери.

- Не понимаю, почему должарианцы просто не взорвут эти астероиды, чтобы не дать нам использовать их, - сказала младший лейтенант Варригаль.

- Взорвут, если ситуация станет для них опасной. Но пока они предпочитают драться. Это их единственная возможность навязать нам бой, в котором отступление для нас исключено.

- Это не будет иметь большого значения, если они все-таки включат Пожиратель Солнц, - заметила Варригаль.

- Совершенно верно. Потому-то мы и тянем время - и они тоже.

В окне на главном экране внезапно появился келлийский разведчик, и Нг вернулась к насущным делам Хорошие вести он привез или плохие, это не так уж важно.

Настоящий бой начнется через два часа.

"КУЛАК ДОЛЖАРА"

На мостике "Кулака Должара" царило триумфальное оживление. Ювяшжт наслаждался им. Наконец-то он совершит заключительный этап возмездия, что так долго не удавалось его господину, Аватару, - совершит своими собственными руками. Он втянул в себя воздух, насыщенный электричеством и потом, и подался вперед в командном кресле, словно подобравшись для прыжка. Все, что указывало ему на его добычу, - это россыпь огненных точек на экране и поток информации с подчиненных ему кораблей.

Но что-то не давало ему покоя - что-то недостающее или затаившееся в засаде до поры до времени. Пылающий глаз черной дыры таращился на него, окруженный огненным ореолом гибнущей материи, - безжалостный глаз, ожидающий полной перемены ситуации, которой Ювяшжт, непонятно почему, все-таки боялся.

- Тактика! - отрывисто бросил он. - Последние данные.

Шо-эрехнат тур-Дженниск стал зачитывать список поврежденных и уничтоженных кораблей - враг нес гораздо более тяжелые потери, чем Должарский флот. Ювяшжт в это время смотрел на тактический экран, напрягаясь, чтобы разглядеть след.

- Прогони это назад, с получасовыми интервалами за пять секунд.

Бой обратился вспять, побеждая энтропию - разнесенные на атомы корабли восстанавливались вновь. Отлив и прилив, выпады и контрвыпады. Между непрерывно поступающими рапортами и командами, отдаваемыми в ответ, кювернат Ювяшжт продолжал изучать тактическую историю боя: стрела времени сновала взад и вперед.

И он нашел это: отсутствие тройного следа вплоть до двадцатого часа сражения.

Он стукнул кулаком по подлокотнику, что заставило нескольких офицеров украдкой посмотреть на него.

- Связь, сигнал сенсорному ряду! Вот координаты. Офицер по связи передала команду, но после заколебалась:

- Кювернат, для этого им понадобится обратиться внутрь.

- Именно! - рявкнул Ювяшжт, и связистка поспешила отвернуться к своему пульту.

Ювяшжт представлял себе, как его команда, отданная по гиперсвязи, передается потом на обычных радиоволнах фланговым кораблям сенсорного ряда - тем, что уцелели после атаки вражеских драконьих зубов; представлял медленные зевки детекторных стрел и немногим более быстрое проявление изображения на экранах - картинка, которая через корабли-передатчики поступит затем к нему.

Она проявилась наконец и у него на экране, сложившись из мельтешащих частиц: черный космос, край сращенного диска, красная масса Пожирателя Солнц, находящегося в самом фокусе. И три точки яркого, актинического света. Ювяшжт не нуждался в запинающемся докладе Службы обнаружения. Он сам знал, что видит перед собой.

Десантные катера в режиме торможения.

ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ

Тат наконец-то уснула нормальным сном.

Лар, испустив долгий вздох облегчения, осторожно встал. Тат зашевелилась, и Дем крепко обнял ее. Лар слез с постели, позаботившись, чтобы тепло не ушло из-под одеяла, сел на пол и обулся, не сводя глаз с Тат.

С чем таким она встретилась в виртуальном мире? Лар не слышал ничего страшнее ее бреда после повышенной дозы мозгососа. Двое долгих суток он оставался при ней по приказу Моррийона, а она от буйных фаз, когда она дергалась, как под током, и бормотала непонятные слова, переходила к тихим, когда сидела и пускала слюни с широко раскрытыми невидящими глазами. Даже во сне она не находила покоя, но Лар не хотел больше прибегать к наркотикам; вместо этого он заставлял ее пить воду, чтобы изгнать из организма остатки мозгососа. И вот наконец она уснула нормальным сном.

Из ее обрывочных фраз Лар понял, что ей, Седри и Единству удалось частично укротить Норио, но по меньшей мере одна проблема осталась нерешенной. Был только один способ узнать о результатах этого виртуального боя: послушать, что говорят в рекреации.

Встав с пола, он увидел, что брат открыл глаза.

- Ей страшно, - сказал Лар как можно ласковее. - Побудь с ней, Дем. Побудь.

Дем закрыл глаза, но Лар почувствовал, что брат его понял - насколько вообще был способен понимать. Иногда он вел себя как малый ребенок, иногда вообще отсутствовал, но родственные чувства остались при нем.

Единственное, на что еще позволял себе надеяться Лар в эти дни, было будущее Дема. Он довольно хорошо узнал своих новых товарищей по команде как-то странно причислять себя к команде, ни разу не видав корабля! - и убедился, что Вийе можно доверять. Она сказала, что, если они спасутся и доберутся до Рифтхавена, она найдет Дему лучшего медтеха - келлийского хирурга; она знает, что Дема можно вылечить. Откуда она это знает и как это будет оплачиваться, Лара не волновало. Эта надежда поддерживала его во время долгого кошмара во сне и наяву, который представляла собой жизнь на Пожирателе Солнц.

У рекреационной он осторожно прошел мимо неподвижного огра и нашел внутри все те же несколько групп, тщательно соблюдающих изоляцию: бори-катеннахи на лучших местах - Фарниоль, поймав его взгляд, слегка кивнула; их подхалимы тут же рядом; бори низшего ранга вроде него самого по всей комнате; несколько серых должарианцев и у самых стен - те, на чей рассудок станция повлияла пагубно. Лар из жалости отвел взгляд от их пустых глаз. Должно быть, на каком-то уровне они все-таки функционируют, иначе должарианцы, не терпящие у себя тех, кто не способен работать, выбросили бы их в космос. Но сидеть вот так, одиноко, в петле бесконечного ужаса...

"Вот что получается, когда разрушают наши семьи", - сердито подумал Лар, становясь в очередь к подогревателю. Странно, что он, при всем своем увлечении историей и обычаями бори, никогда не испытывал ни малейшего желания посетить родную планету. Теперь, после вынужденного знакомства с бори, которым не посчастливилось сбежать от завоевателей, он стал мечтать об освобождении своих братьев, томящихся на Должаре, и о возвращении вместе с ними на острова Бори,

Запах жирной наперченной капусты вернул его к настоящему. Он увидел, что следующая очередь будет его, и машинально получил порцию вечного жаркого с хлебом, в просторечии именуемого дерьмом с сухарями - похоже, это была дань вековой традиции. Клейкая бурая масса в его миске служила живым свидетельством того, что должарианцы исказили культуру бори почти до неузнаваемости. Даже Тат, покинувшая Бори в четырехлетнем возрасте, помнила великое разнообразие морских продуктов, фруктов и овощей - и все это было так дешево, что даже бедные питались хорошо.

- Ларгиор!

Он обернулся и узнал Ромарнана, стоящего за пару человек от него. Тот улыбнулся и сказал:

- Займи нам столик.

Этот техник высок для бори, строен и красив. Знает ли он, что Тат питает к нему интерес?

Лар вздохнул про себя. Бедная Тат ни разу еще не отваживалась заняться сексом вне семьи, но дала ему понять, что теперь созрела и остановила свой выбор на Ромарнане, Лар исполнил то, что от него ожидалось, и намекнул на это Ромарнану - а этот воспитанный в должарианском духе бори ничем ему не ответил. Очень странно принадлежать к одному народу, говорить на одном языке и жить по совершенно разным обычаям.

Техник подошел к столику, и Лар, отогнав от себя эти ни к чему не ведущие думы, спросил:

- Вы больше не работаете в две смены?

- Нет. Это из-за долгого последнего катаклизма. - Он говорил тихо, но не шепотом, чтобы не привлекать внимания катеннахов - они не терпели, когда секреты были еще у кого-то, кроме них. - А где Тат?

- Болеет. Она помогала убрать это... явление из центральных секторов. Из-за этого трясучка-то и поднялась.

- Мозгосос? - сочувственно сморщился Ромарнан.

Лар кивнул. За одним из игорных столов заливисто смеялась Марим и ругался Хрим - они-то не боялись потревожить катеннахов.

- Паскудная штука, - покачал головой Ромарнан. - Она не сказала, куда они его загнали?

- Нет.

- Надеюсь, его не выставили наружу. Нам только его и не хватает, когда мы выходим искать квантоблоки.

- Квантоблоки, - повторил Лар, стараясь сдержать сердцебиение. Неужели панархисты действительно близко? Они с Тат пока не позволяли себе в это верить. Придав голосу небрежное звучание, он спросил: - Ты их видел?

- Ни разу. И не думаю, что это будет происходить таким способом. Ромарнан зевнул над недоеденной миской, и вдруг в глазах у него появился страх. Разговоры вокруг прекратились. Лар с холодком в спине обернулся и увидел, что на стене слева от него растет пузырь. Он раскрылся с чавканьем, особенно громким в наставшей тишине. Что-то вроде безглазого червя высунулось оттуда и завиляло в воздухе, словно вынюхивая или отыскивая какую-то цель.

Марим ахнула, протянула руку через стол и стукнула кулаком по пульту Хрима.

- Ну ты, вонючка! - гаркнул он, оттолкнув ее руку, но потом нахмурился и оглянулся назад.

- Это еще что за хрень? - прошептал Ромарнан. Судя по выражению лица медленно встающего рифтера, это было - как бишь Тат назвала эту штуку?

- Мне сдается, это Хримова секс-игрушка пришла его искать, - сказал Лар, забыв, что Ромарнан ничего об этом не знает.

- Чего? - Внешность Ромарнана выражала смесь отвращения и ужаса. - Ты хочешь сказать, что Пасть еще и трахает людей?

Те, кто оказался около пузыря, пятились, Хрим же медленно приближался к торчащему из дыры червеобразному предмету. Он слегка присел и расставил руки, словно приманивая к себе котенка. Червяк - шестек, вспомнил Лар - с хлопающим звуком высунулся еще немного наружу. Кто-то из начальников-бори с криком запустил в него миской, забрызгав подливкой стену.

- Эй! - сердито рявкнул Хрим, но метатель словно излечил всех от сковавшего их паралича. Единственным доступным оружием были те же миски, кружки и ложки - все это внезапным градом, расплескивая бурую жижу, посыпалось на Хрима и на стену. Рифтера разукрасило так, что смотреть было тошно.

Это напомнило Лару жуткие кадры, снятые в столице Торигана, где грибковый снаряд, начиненный экспонатами из коллекции безумной Архонеи, превратил солдат в лужу слизи.

Но хохот Марим развеял страшное видение. Хрим яростно взревел, схватился за несуществующий бластер и с руганью кинулся к шестеку, но поскользнулся в озере подливки и со смачным шлепком рухнул на пол. В этот миг стена, отвратительно рыгнув, извергла шестека наружу. Он тоже плюхнулся на пол и стал биться, как пойманная рыба, разбрызгивая жижу.

Но тут в дверях появилась новая фигура, и Лар узнал Люцифера, большого фаустианского кота Вийи, который уже два дня как пропал.

Анарис, явившись на зов отца, нашел Эсабиана перед его огромной голокартиной - он стоял, глядя в пылающий глаз черной дыры, пожирающей свое солнце-спутник. Комнату наполняло шипение и треск материи, разрываемой гравитационным полем, столь мощным, что оно не допускало никакого существования, кроме своего собственного.

Аватар приветствовал сына чуть заметным кивком, но ничего не сказал. Анарис встал от него на расстоянии вытянутой руки, тоже глядя на звездный пожар, как бы перекликающийся с огнями их далекой родины. Так они стояли некоторое время в молчании, которое могло показаться дружелюбным, и Анарис вспомнил такую же их встречу в библиотеке на далеком Артелионе. Теперь он с удивлением понял, что тогдашнее их молчание было молчанием двух умов, движущихся по сходным орбитам, несмотря на все их различие.

Сейчас, вопреки их общему наследию, оно было молчанием двух умов, разделенных такой же пропастью, какую пересекала материя, падающая в черную дыру, чтобы никогда уже не появиться во вселенной.

Анарис стиснул зубы, борясь с поэтическим направлением своих мыслей. Здесь было не место для этого. Он подумал, что темпатка, возможно, повлияла на него глубже, чем он рассчитывал, но тут отец прервал молчание:

- Я размышляю над тем, что такое ирония, и нахожу ее вкус странным.

Эти слова показались Анарису столь неожиданными и диковинными, что ему стоило труда сохранить неподвижность. Неужели отец все-таки повредился умом от долгого ожидания?

- Ирония? - невозмутимо повторил он.

Джеррод Эсабиан повернулся к сыну. Иссиня-белый лед и ржавое железо бьющейся в смертных судорогах звезды испятнали его лицо пестрым узором.

- Ирония. Не говори мне, что сам не наслаждался ею. Может быть, ты слишком редко бываешь один?

Темпатка. Ну конечно. Быть может, Аватар проведал что-то о планах Анариса? Наследник остановил лихорадочную работу мысли. Возможно, он и в самом деле слишком редко бывает один - и слишком часто с ней. А вдруг это ее Единство, о котором он знает так мало, хотя и пользуется его силой, манипулирует им? Гнев вспыхнул в нем, удержав его на самом краю пропасти. Падение обещало быть долгим.

- Мои обязанности почти не оставляют мне времени для размышлений, сказал он, сделав завуалированный намек на снедающую отца скуку.

Тот неожиданно блеснул зубами в подобии улыбки.

- Верно, но не все из них столь уж тягостны. В этом и заключается ирония. - Эсабиан снова повернулся к голограмме. - Мои предки уничтожили Хореи камнем, брошенным с небес.

"Мои", а не "наши", отметил про себя Анарис. Отец между тем продолжал:

- Так они по крайней мере думали. Но каким бы ни был исход этой борьбы, победа все-таки останется за Хореи.

Это заявление затрагивало столько уровней, что Анарис не нашелся с ответом. Но от недвусмысленного оттенка угрозы у него по спине прошел холодок. Входя, он не заметил огров - но вдруг они притаились где-то в полумраке, ожидая приказа, который прервет его жизнь.

В этот момент раздался свисток коммуникатора. Эсабиан замер в приступе ярости, когда космическая голограмма сменилась лицом Барродаха. На лбу у бори проступили крупные капли пота, а лицо выражало такую боль, что Анариса удивило, как он вообще может говорить.

- Прошу прощения, мой господин, но Ювяшжт докладывает, что обнаружил три десантных катера, идущих к станции. Они будут здесь меньше чем через час.

Блокнот Моррийона зазвонил.

- Беспорядки в рекреации, - сообщил голос Фарниоль на фоне визга, звона бьющейся посуды и чего-то вроде смеха. - Секс-игрушка Хрима вылезла из стены.

- Кто там еще присутствует? Фарниоль знала, что он имеет в виду.

- Лар. И Марим.

- Будь на месте и наблюдай. Я вызову тарканцев. - Моррийон стукнул кулаком по блокноту, прервав связь, и крикнул: - Чтоб тебе регенерировать!

Но даже самое сильное из катеннахских ругательств не облегчило его чувств. Как было бы славно приказать тарканцам перебить всех, кто там есть, - это избавило бы его от Хрима, грозящего темпатке, и от Марим, которую Моррийон с каждым часом все сильнее подозревал в шпионстве на Барродаха. Но Тат никогда не простит ему смерти своего кузена, а он слишком нуждается в ней.

Ну, ничего - кое-какую выгоду из этого все-таки можно извлечь. Хрим, к примеру, может выкинуть что-то необдуманное, а тарканцам много не надо, чтобы его пристрелить.

Моррийон набрал на блокноте код и приказал дежурному взводу ждать его у рекреации, никого не выпускать и не входить самим до его прихода. Потом открыл дверь и вышел.

Кот оглядывался, поводя усами, не давая выйти визжащей в панике кучке бори и серых. Хвост его мотался туда-сюда, из горла вырывалось свирепое мяуканье. Те, кто не толпился у двери, продолжали обстреливать Хрима и шестека. Двое бори притащили с раздачи огромную кастрюлю с жарким, поскользнулись на залитом полу и вывернули горячий чан на Хрима, который только что приподнялся на колени.

Марим, помирая со смеху, схватила чью-то миску и запустила в паникеров, рвущихся к выходу. Кто-то из серых заехал ближайшему бори, и Марим зашлась еще пуще. Лара обуревали самые разные чувства - жалость к злосчастному бори, отвращение к червяку на полу и к детине, пытающемуся его поймать, негодование на жестокую Марим и невольный смех от вызванного ею переполоха. Она продолжала метать еду и посуду направо и налево, взвизгивая при каждом попадании, вопле и ругательстве.

Лар, все больше теряющий чувство реальности, и еще несколько бори попытались уйти подальше от заварухи. Кот, злобно завывая и мотая хвостом, двинулся к Хриму с шестеком. Толпа ринулась в дверь, но тут же отхлынула назад с побледневшими лицами, а дверь с громким звуком закрылась.

Хрим, весь перемазанный, привстал на четвереньки и ухватил шестек обеими руками. С идиотским блаженством на лице он повалился в лужу перемешанной с хлебом и кафом подливки. Шестек, напрягшийся, как змея перед прыжком, рвался у него из рук.

Люцифер подобрался и прыгнул. Он пронесся мимо Марим, попытавшейся поймать его за хвост, перелетел через стол и с воем наподдал по шестеку.

Тот отскочил прочь, а кот, прижав уши, припал к скользкому полу и прыгнул снова. Он играл с шестеком, приноравливаясь к его извивам, - и вдруг молниеносным движением вцепился в него зубами.

Хрим взвыл, и Люс от удивления взвился высоко в воздух. Он снова начал играть, то отпуская червяка, то ловя, гоняя его по всему вязкому озеру.

За этим последовал еще один прыжок - смертельный: зубы кота впились в то место, где полагалось быть шее, а задние когти стали драть туловище червя.

Рифтер опять встал на четвереньки, а шестек испустил звук рвущейся материи и перестал биться. Люс бросил его и встал, ворча и размахивая хвостом.

- Ах ты, логосова скотина, - взревел Хрим и кинулся на него. Люцифер смазал его по морде, отскочил и поехал по полу. Кровь потекла Хриму в глаза из разодранного лба, а Люцифер отступил к Лару, Тот, посмотрев на вывалянного в подливке кота, расхохотался, а тот терся головой об его ногу, едва не выворачивая коленную чашечку, и громко мурлыкал.

Хрим поднялся на ноги и пошел на кота и Лара. В его прищуренных глазах пылала ярость, мигом пересекшая полуистерический смех бори.

Но тут столпившиеся у двери выпучили глаза от ужаса - серые и бори в равной степени: дверь открылась, и в комнату ворвался взвод вооруженных тарканцев.

Лар, давящий в себе судорожные последние смешки, смекнул, что тарканцы, вероятно, никогда еще не наблюдали ничего подобного со стороны безликих людишек, обслуживающих господ. Может статься, что даже нехватка персонала на Пожирателе Солнц не помешает им скосить всех, кто тут есть, уложив их в озеро подливки. Он испытал невыразимое облегчение, увидев позади взвода кривую фигуру Моррийона.

Тарканцы раскинулись по комнате веером, а Моррийон с непроницаемым лицом оценивал обстановку.

В это время его блокнот запищал - а командир тарканцев, видимо, получил такой же сигнал по своей мини-рации, торчащей у него в ухе. Тарканец помрачнел еще больше, а Моррийон, наоборот, просветлел, как будто решилась какая-то его проблема. В коридоре тревожно завыла сирена.

- Панархистские катера на подходе, - объявил Моррийон, глядя на Лара и Ромарнана. - Наружным командам надеть скафандры и приготовиться к немедленному выходу. Катеннахи по местам, остальные остаются здесь.

- Как это - здесь? - зарычал Хрим, но умолк, когда огр, стоявший за дверью, внезапно вошел в комнату.

- Огры активированы и будут убивать всех, кого застанут в коридорах без пропуска или сопровождения тарканцев, - с улыбочкой объяснил Моррийон, потрогав висюльку у себя на шее.

Ромарнан и другие наружники ушли под конвоем двух тарканцев. За ними последовали катеннахи, все имевшие пропуска. Хрим и Марим стояли рядом, глядя на Моррийона со смесью страха и вызова. У стены кто-то жалобно стонал. Сердце Лара болезненно колотилось.

- Ларгиор, - распорядился Моррийон, - верни животное его хозяевам и останься там.

Лар вышел, перебирая в уме происшедшее. Моррийон, бывший им врагом в начале знакомства на "Самеди", постепенно преобразился в нечто вроде союзника. Но теперь, когда панархисты близко, он снова становится врагом. Тот же заложенный в нем стержень верности, который ненадолго сделал их союзниками, заставит его сохранить верность своим господам, которые так изуродовали его морально и физически, что его предкам трудно было бы признать в нем бори.

Страх, подогреваемый чувством опасности, стал для Лара привычным состоянием духа - он и теперь чувствовал то же самое. Война, так долго казавшаяся далекой и нереальной, приближалась к Пожирателю Солнц, и Лар находился в самой гуще событий.

30

Вийя ерзала на неудобном стуле, стараясь не прикасаться затылком к его высокой резной спинке. От этого у нее начинала болеть голова.

Тихий собор вокруг нее был полон возможностей, о которых ей не хотелось думать. Почему она не бежит отсюда? Она встала, оглядывая сумрачное пространство из камня и дерева, пронизанное косыми лучами теплого света с пляшущими в них пылинками, и увидела выход напротив высокого, белого с золотом алтаря.

С золотом и с красным. Что-то красное лежало на нем. Вийя, не глядя туда, двинулась к далекой двери, но оказалось, что она идет не к ней, а к алтарю. Снова и снова, куда бы она ни поворачивала, он оказывался перед ней - символ чуждой реальности, которой не было места ни в уме ее, ни в эмоциях.

Зазвучал орган, и она узнала эту рвущуюся ввысь мелодию, слышанную на концерте Брендона - давным-давно, в месте, которого она больше не увидит. Она и слова помнила; в то время они имели смысл, но теперь были просто звуками. Wachet auf, ruft uns die Sfimme...[ Бодрствуйте, к нам глас взывает (нем.)]

С великой неохотой Вийя ступила на помост и подошла к высокому столу, покрытому тканью с золотой каймой. Ее поразил шок: там на золотом блюде лежал кровавый комок - ее рабский локатор, который она вырезала из собственной спины среди огней и льдов Должара.

Орган умолк, издав нестройный аккорд. Вийя, услышав исполненный боли стон, подняла глаза. Между ней и ребристым лепным потолком болтался человек, опутанный паутиной цвета пепла и погибших надежд. Это был Геласаар Хай-Аркад, и к нему по канату спускалась мучительная черная боль - она плела, плела свои проклятия, и свет угасал над островом Хореи, и жители его кричали, охваченные отчаянием, и звезды падали с небес, заставляя вулканы вокруг Вийи извергать яркое тепло, слишком далекое, чтобы оно могло помочь ей. Она увидела других, кто был с ней в рабочей команде, и позвала их:

"Два Клыка! Каменное Брюхо! Когтеголовый!" - "Веди нас, Смертный Глаз! Веди!" - отозвались они, пробегая мимо нее и радостно спеша навстречу потокам магмы, но ледяная паутина ненавистного музыканта держала ее крепко, и насекомые вгрызались в ее тело, а локатор насмешливо верещал, оповещая о том, что она сбежала, не отбыв свой миллионнолетний срок, заслуженный и не заслуженный ею...

Вийя проснулась от воя сирены. Тревога в глазах Жаима была словно эхо этого звука.

- Что случилось? - В голове у нее все точно слиплось, и окружающее виделось расплывчатым.

- Не знаю. Ты стала метаться во сне, а потом началась тревога. Дверь не открывается, и Седри опасается ее взламывать, пока мы не узнаем, в чем дело.

- Правильно. - Вийя кивнула и тут же пожалела об этом, но заставила себя встать. После краткого приступа тошноты предметы начали наводиться на резкость.

За спиной у Жаима стояли Ивард и Локри, оба встревоженные. Размытые фигуры Седри и Монтроза маячили где-то на том конце комнаты. Вийя закрыла глаза, перебарывая головокружение.

- Где Марим?

- В рекреации, наверное, - ответил Жаим. - Очевидно, передвижение по станции запрещено и она не может вернуться.

Дверь в комнату эйя с шумом открылась, и маленькие инопланетяне выбежали к ним. От их высоких, почти ультразвуковых голосов у Вийи заболели уши, но еще хуже был поток их впечатлений, хлынувший ей в мозг. Шок был так силен, что она на миг нырнула в синестезию: огромные ледяные башни таяли, оплывали, рушились вокруг нее под натиском запоздалой весны. Голубой огонь и окутывающая близость келли, чьи-то руки на плечах, пламя рыжих волос вернули ее к реальности.

Зимний сон кончается, - уже спокойнее сообщили ей эйя.

Входная дверь открылась, пропустив Барродаха, и от его эмоционального диссонанса, где главными компонентами были страх и ярость, Вийю опять замутило, и фигуры других снова расплылись.

- Следуй за мной, - рявкнул он, шарахнувшись от эйя.

- Пока не узнаю, куда и зачем, не пойду. И по какой причине тревога. Относительно тревоги у нее не было сомнений, но она не собиралась уступать Барродаху.

- Причина тревоги - панархистский десант, который будет здесь меньше чем через час. Мы идем в Палату Хроноса, где ты активируешь Пожирателя Солнц. - В глазах Барродаха пылал бешеный гнев.

Она чувствовала в нем невысказанную угрозу, а от злорадного предвкушения, смешанного со страхом, ее продолжало тошнить, несмотря на испытываемое ею ликование. Сработало! Ее мысль металась между двумя вопросами: сиюминутной ситуацией и предстоящей линией отступления. При мысли о "Телварне" ей вспомнились последние новости, поступившие от келли: по какой-то причине - не было времени задумываться над ней или идти на риск, разгадывая ее посредством псионических способностей Единства, Анарис распорядился поставить на ее корабле гиперрацию.

Жаим встал, прервав ее раздумье. Он не сделал ни одного угрожающего движения, но в самой его осанке чувствовалась скрытая угроза.

- Команда не вся в сборе, а ведь вы обещали обеспечить нам безопасность. Где Марим?

- Не знаю и знать не хочу, - отрезал Барродах. - Где бы она ни была сейчас, там она и останется. Огры активированы, и по коридорам могут ходить только те, у кого есть пропуск. - Он двинулся к двери и повернулся лицом к Вийе. - Ты пойдешь со мной сию же минуту - иначе я выйду и войдут огры. Кроме тебя и зверюшек, нам здесь никто не нужен. Огры очистят помещение, а потом отнесут тебя в Палату.

Не было смысла спрашивать его, есть ли гарантия, что огры не сделают этого даже в случае ее повиновения. Гарантии не было, а тайну Единства она Барродаху открыть не могла.

- Хорошо, - сказала она и последовала за ним. - Но я возлагаю на тебя ответственность за безопасность моей команды - не забывай о камере трансфигурации под дворцом. - Она с удовлетворением прочла на его побелевшем лице, что он ее понял.

Придется пока довольствоваться этим.

Как только Вийя ушла, сирена захлебнулась и умолкла. Ивард дождался, когда дверь закроется, и повалился на койку. Зажав руками глаза, он мысленно связался с Вийей. Каков твой приказ?

Оставайтесь здесь. Слушайтесь Седри. Пусть она свяжется с Тат и с тем, другим, если сможет. Скоро вы все мне понадобитесь, а здесь безопаснее, чем где бы то ни было. Если придется уйти, двигайтесь к "Телварне". Меня искать не надо.

Связь расфокусировалась. Седри дезактивировала жучок, и Ивард передал ей приказ Вийи.

- Тот, другой? Кто это? - спросил Монтроз. Ивард не мог разгадать выражения лица Седри, но чуял, что ей не по себе. Тряхнув головой, она села за пульт и ответила:

- Джаспар Аркад.

- Что? - хором вскричали все остальные.

- Так он сам себя называет. Он происходит с Мандалы и представляет собой грубейшее нарушение Запрета. Но он враг Должара и имеет кое-какой контроль над здешним компьютером - особенно над теми блоками, которые регулируют стазисные заслонки. Это он вызвал сюда катера. А теперь заткнитесь, дорогие мои, и дайте мне работать. Только Тат может помочь нам с ограми - вся надежда на нее.

Монтроз досадливо развел руками и тяжело опустился на ближайшую койку. Дверь снова открылась, и что-то тяжелое шмякнулось на кровать Иварда.

- Люс! - Ивард почесал коту за ушами л ниже подбородка. Тот боднул его в грудь, оглушительно мурлыча, и начал месить ему лапами живот. - Где ты его нашел? - спросил Ивард Ларгиора. - Он пропал сразу после схватки с Норио.

- В рекреации, - ухмыльнулся Лар. - Он сразился там с секс-игрушкой Хрима Беспощадного. - Лар стал рассказывать. Ивард смеялся вместе с остальными, живо представляя себе облитого соусом Хрима, - пока не учуял горькое сожаление, охватившее Локри при упоминании о Марим.

- Моррийон велел мне оставаться здесь, - добавил Лар, явно чувствуя себя неловко. Седри улыбнулась ему.

- А где Тат? У вас в каюте ее пет.

- Я оставил ее спящей, когда уходил. - Лар нерешительно посмотрел на дверь. Настала тишина, прерываемая только стуком клавиш под пальцами Седри. В коридоре послышался тяжелый топот - должно быть, пробежал взвод тараканцев.

Ивард чувствовал, как напряжение в комнате усиливается вместе с тишиной, - и Лар, видимо, тоже это ощутил. Извинившись, бери прошел в туалет.

- Он теперь наш, - подняв глаза, заметила Седри. - Вы должны доверять ему. Не может же он уходить в туалет каждый раз, как нам захочется поговорить.

Локри определенно был слишком расстроен, чтобы думать о Ларе.

- Хрим. И как только Марим может? Он застрелил Маркхема, уничтожил Дис и "Солнечный огонь". Боюсь, это моя вина.

- Она все еще входит в команду, - медленно произнес Жаим. - Пока Вийя не распорядится по-другому - или она сама не уйдет.

Все закивали, но Ивард чувствовал недоверие, которое вызывало теперь ее имя. Он зарылся лицом в мех Люса, борясь с жутким ощущением неизбежной потери.

Вой сирены разбудил Тат и Дема. Дем сел, широко раскрыв глаза от страха. Тат стала успокаивать его, и безумное выражение ушло из его взгляда.

Он встал и достал из автомата свой комбинезон. Тат, невзирая на протесты головы и живота, поплелась к пульту. Все тело ныло, даже волосы, а желудок скрутило узлом.

Пульт был заперт, и Тат сразу поняла, что на проникновение в систему уйдет больше времени, чем есть у нее в запасе. Должно быть, это десант. Где Лар? Дем старательно натягивал сапоги. Если он не знает, она рискует напугать его снова,

Тат помассировала себе скальп и пошла в душ - но тут входная дверь рыгнула, и появился Моррийон. Он двигался быстрее, чем когда-либо раньше на ее памяти. Она машинально прикрылась руками, но убрала их, напомнив себе, что нагота для него ничего не значит.

- Нас атакуют. Катера на подходе, - сказал он. - Ты должна немедленно явиться в компьютерный зал. Темпатка вот-вот активирует станцию.

- Атака! - тонким, испуганным голосом вскрикнул Дем. - Атака!

- Ничего, ничего. - Тат обвила его руками. - Я с тобой, и Лар будет с нами. Все хорошо. - Посмотрев на Моррийона через плечо Дема, она увидела его нетерпение. - Где Лар? - спросила она, стараясь не выдавать собственного испуга.

- Я послал его к рифтерам и велел оставаться там. - Видя, что Тат хочет спросить еще что-то, он нахмурился. - У меня нет времени удовлетворять твое любопытство, Татриман Алаклу-Омбрик. - Он швырнул на кровать цепочку с медальоном - пропуск. - С ним ты дойдешь до места. - Он помолчал, глядя на Дема - тот жался к Тат, хотя сирена наконец умолкла, Потом достал из кармана еще один пропуск и бросил его рядом с первым. - И твой кузен тоже.

Тат проводила его изумленным взглядом. "Вероятно, он просто не захотел со мной препираться", - подумала она - но устыдилась этой мысли.

Задерживаться было нельзя. Она поспешно оделась, повесила бирки на шею себе и Дему и вывела брата в коридор.

Путь до компьютерного зала, хотя и короткий, был сплошным кошмаром. Огры на ближайшем перекрестке были включены, и сенсорные лампы на их жутких двойных лицах горели, как красные глаза. Дем при одном взгляде на них прижался к ней, поскуливая, как напуганный зверек. Тат крепко обняла его и провела мимо огров. Те не шевельнулись. От напряжения голова у нее разболелась с новой силой.

Потом мимо, заняв весь коридор, промчался взвод тарканцев - в своих скафандрах они казались почти такими же огромными, как огры. Они запросто растоптали бы двух бори, если бы те не шарахнулись в сторону. Тат с трудом удержала впавшего в панику Дема. По брюкам у него расплывалось мокрое пятно. Как только тарканцы пробежали, он расплакался.

- Ничего, Дем, ничего. Мы постираем твою одежду, как только вернемся к себе. Давай поищем Лара, хорошо?

- Я описался, - ныл Дем. - Лар будет ругаться. Я описался.

Тат, шепча ласковые слова, тащила его по длинным пустым коридорам. Что она будет делать с ним в компьютерном зале? Но не отправлять же его обратно в каюту, в зону, где того и гляди начнется бой.

Они проходили мимо запертых дверей, откуда до них сквозь урианский квантопласт долетели рыдания, сердитые выкрики, паническая перебранка. Тат, вздрагивая, вела Дема дальше. Жаль, что у нее больше нет рук и нельзя закрыть ему глаза и уши.

Огры у компьютерного зала тоже были активированы, но снова не отреагировали на них. Однако оставить их позади было большим облегчением. В зале кишели техники всех трех смен - больше, чем было нужно. На глазах у Тат тарканцы бесцеремонно впихнули внутрь еще одну группу. Ее это не удивило: она так и думала, что Лисантер соберет их всех здесь, чтобы они могли отвлечься работой, пусть даже и бесполезной.

Двое катеннахов-надсмотрщиков с пропусками на шее нервно метались по залу, пытаясь придать себе начальственный вид. Этому в значительной степени способствовали бластеры у них на поясе. Тат при виде этого убедилась, что положение действительно серьезно - она никогда раньше не видела, чтобы катеннахи носили оружие.

Бледный Лисантер подозвал ее к себе:

- Тат! Вы нужны мне за координационным пультом. Темпатка может начать в любой момент, и мне нужно быть в Тронном Зале. - Озадаченно хмурясь, он посмотрел на Дема и тут же забыл о нем.

- Пусть туда сядет Леннорах, - сказала она. - Норио еще активен, и если Вийя включит станцию, его мощь тоже возрастет - возможно, настолько, чтобы сломать кордон, который мы вокруг него поставили. - Тат набрала побольше воздуха, полагаясь на то, что навязчивая идея Лисантера ее спасет. - Мне нужна связь с пультом Седри Тетрис. Окончательно разделаться с Норио мы сможем только вдвоем.

Лисантер поднял брови, но колебался недолго,

- Вы правы. Никаких помех допускать нельзя. Делайте то, что считаете нужным. - Он ткнул большим пальцем в сторону Дема, который цеплялся за руку Тат. - Ну а с ним как быть?

- Он останется здесь, - с решимостью отчаяния заявила Тат. - Дайте ему какую-нибудь легкую работу, и все будет в порядке. Но он должен быть здесь, иначе я не смогу работать.

- Ладно, велю кому-нибудь дать ему подметальную щетку. Думайте только о работе и ни на что не отвлекайтесь.

Он сдержал свое обещание: какой-то молодой техник вручил Дему щетку и увел его. Тот оглянулся на Тат; она заставила себя с улыбкой кивнуть ему, и Дем, успокоившись, принялся подметать.

Лисантер заторопился прочь, а Тат упала в кресло. Первым, что она увидела, включив пульт, был запрос Седри. Та сразу успокоила ее относительно Лара. От облегчения головная боль Тат уменьшилась, оставив лишь легкое покалывание позади глаз.

Вирус Седри внедрялся в систему, используя поставленные Тат капканы. Мандалийской конструкции пока не было видно. Седри понадобится ее помощь в борьбе с Норио - самой Тат придется заняться управляющими кодами огров.

Она нащупала под пультом последнюю ампулу с мозгососом. Авось эта доза ее не убьет. А если и убьет, она об этом не узнает - и еще неизвестно, что будет здесь после высадки десантников.

Дожить бы до этого момента - а там видно будет.

Моррийон торопливо шагал по коридорам, а его мысли бежали еще быстрее. Где Анарис? Когда началась тревога, он был у отца. Бори испытал приступ тошноты, сообразив, что теперь наследник, вероятно, в Палате Хроноса вместе с Аватаром. И Барродахом.

Предполагалось, что ни Анарису, ни Моррийону пропуск не нужен - огры запрограммированы, чтобы игнорировать их наряду с Барродахом и, разумеется, Аватаром, в чьих руках находится контрольный код.

Но Аватар может и передумать. Если в Тронном Зале случится что-то неподобающее, Анарис сумеет спастись своими средствами, а вот Моррийон нет. Если его господин действительно спасется бегством, он и себе должен обеспечить путь к отступлению.

Уяснив, что ему следует делать, Моррийон с облегчением кивнул. Тарканцы, возможно, не пустят его одного на борт корвета, даже если он прорвется в причальный отсек через зону боевых действий, - но есть еще "Телварна",

Он поспешил к себе в каюту, пробегая мимо активированных огров с их красными сенсорными лампами. Там он прямиком направился к сейфу и набрал свой идентификационный код. Достав маленький цилиндрик, он взвесил его на ладони. Газ, который содержится внутри, - продукт подозрительности к трехногим инопланетянам, едва не приведший к геноциду во время Третьего Контакта несколько веков назад. Его не так легко синтезировать даже с помощью мощной производственной техники Пожирателя Солнц - он должен был стать одним из главных видов оружия человечества.

Моррийон сунул цилиндрик в карман, взял бластер, тоже спрятанный в сейфе, и огляделся. Возможно, он больше не вернется сюда - но здесь не осталось ничего, что могло бы ему понадобиться.

Он вышел вон без всяких сожалений - задержался только, чтобы включить на своем блокноте маяк, который привел его к транспортной тележке на ближайшем перекрестке. Ее мотор еще работал. Моррийон сел и поехал к причальному отсеку.

Риоло работал со своим блокнотом, доводя до кондиции изобретенный им для огров код, когда его канал внезапно отключился, Сквозь дверь каюты до него донесся вой сирены. Озадаченный, Риоло перешел к пульту - но пульт тоже заглох.

Риоло пожал плечами. Нет так нет. Ясно, из-за чего тревога - он догадался бы даже без предварительных раскопок, которые провел в станционной системе. Панархисты сделали свой ход. Он представил себе десантные катера, несущиеся к Пожирателю Солнц. Он видел съемки разгрома, который они учинили на станции Аваста, в подземном бункере одной из барканских лун.

Там десантники успешно разделались с ограми, но это был только кратковременный рейд. У него здесь больше огров, чем имелось на Авасте, кроме того, есть еще и тарканцы.

Риоло задумчиво посмотрел на дверь. Сидя здесь, он ничего не сможет сделать, но снаружи кишат должарианцы, предубежденные против жителей Барки. Это предубеждение усугубляется странными понятиями барканцев о сексе и месте, которое они отводят последнему в своей жизни.

Он скорчил гримасу. Только один человек на станции способен ему помочь - и это Хрим. Он связался по блокноту с монитором, который установил в каюте Хрима. Когда канал заглох, Хрима там не было. Остается еще одно место, где он может находиться.

Риоло покачал на ладони блокнот. Как это странно и как типично для жизни вне родного Низа: он должен довериться человеку, чье прозвище Беспощадный.

Делать нечего. Осторожность - вещь хорошая, но код еще лучше.

Риоло решительно набрал на блокноте шифр, взламывающий дверь, и шмыгнул в коридор.

Ощущение размытости окружающего осталось при Вийе, когда Барродах посадил ее в транспортную тележку, и усилилось по мере продвижения к Палате Хроноса. Пси-заградники, хотя и работали на низкой мощности, усиливали это чувство, гнев и страх Барродаха - тоже. Вийя пыталась навести порядок в голове: ей понадобится вся доступная ей ясность мышления, чтобы пережить полный контакт с тем, что ждет ее в сердце Пожирателя Солнц - без полной отдачи ей станцию не включить.

А что потом? Как только это случится, оружие рифтеров приобретет непобедимую мощь. Флот будет подвергаться жесточайшей трепке, пока десантники не захватят станцию и не отключат от нее рифтерские корабли. Единственный возможный для нее порядок действий - это оттягивать включение как можно дольше, возможно, до самой высадки десанта, чтобы интервал между включением и отключением был как можно короче. Вийя была твердо уверена, что Брендон находится на одном из этих кораблей Флота - он ни за что не остался бы на Аресе.

Они сошли с тележки на обычном месте. Идя по последнему коридору к Палате, Вийя чувствовала Сердце Хроноса остро, как никогда прежде. Быть может, последняя попытка Единства и борьба с Норио вывели его на некий новый уровень активности?

Дуновение страха и ненависти от часового-тарканца вошло в ее мозг раскаленной иглой,

Эсабиан ждал внутри с двумя ограми по бокам. В руках у него извивался дираж'у. Но Вийя едва удостоила его взглядом, потому что Анарис тоже был здесь.

Никогда еще ее телепатическая чувствительность не была столь глубокой. Его эмоции были для нее яснее слов: ожидание, настороженность, триумф. Присутствие отца его не устраивало, но он предвкушал момент, когда отнимет у него контроль над Пожирателем Солнц. Единственной проблемой, которую он предвидел, было время.

Эсабиан, не переставая плести проклятия, бросил Барродаху:

- Начинай.

Он никогда не унизил бы себя, обратившись прямо к Вийе. Это развеселило ее и, как ни странно, придало ей сил, Она опасалась не его, а его сына, от которого ей приходилось скрывать даже свои мысли.

- Иди, - приказал Барродах, махнув Вийе рукой - подходить к ней он не осмеливался. Лисантер, сидящий за приборной панелью, кивнул ей - в нем она чувствовала поддержку.

Эйя уже стояли у возвышения, которое теперь напоминало трон до мельчайших подробностей. Казалось, что его субстанция пульсирует скрытой энергией, и по ней, на самой грани восприятия, бежит муаровая рябь.

Вийя последовала за эйя на вершину Трона, и Палата исчезла в приливе неведомой силы, синестезии противоположностей. Здесь сочетались жар солнечного ядра и смертный холод межзвездных пространств, яростный ультрафиолет гравитационного синтеза и тлеющие угли умирающего солнца, огненное рождение, раскаленная смерть, надежда, отчаяние. Поддержка, контакт - одна, отрезанная от всех...

Раздираемая эмоциями, ярче которых она никогда еще не испытывала и не встречала, она ужаснулась в этот миг своего одиночества и потянулась к Единству. Его умы - так, вероятно, чувствует себя паралитик, вновь обретающий контакт со своим телом после регенерации спинного мозга, вспыхнули вокруг, как новорожденные солнца, и Палата Хроноса вернулась на место.

Она не могла больше дотянуться до Сердца Хроноса: спинка Трона стала слишком высока. Вийя осторожно обошла ее кругом и стала лицом к Сердцу, остро чувствуя бездну, зияющую позади. Упасть она не боялась - мало кто из рифтеров боится высоты, - но хорошо сознавала, сколь хрупка ее связь с физической реальностью. Под самой поверхностью Трона сквозили световые узоры - почти понятные...

Нет! Я не готова! Но ободряющий спектр Единства окружил ее со всех сторон - от нежной лавы бесконечного понимания келли до напряженного, вяжущего предвкушения победы, идущего от Анариса. Именно присутствие Анариса и усилие, с которым она отгораживала от него себя и других, не отказываясь при этом от его силы, мешало ей сфокусироваться полностью.

Она повернулась и осторожно села, подавшись вперед, опустив подбородок на руки и глядя в бездонный колодец перед собой. Периферийным зрением она видела эйя, стоящих теперь по обе стороны Трона. С особым тщанием она собрала к себе вспомогательных членов Единства, отведя место в душе и в уме каждому из них: страсти и гордости Локри; угрюмой решимости и долгой памяти Монтроза; горю и верности Жаима; энтузиазму и любопытству Иварда; невинной дикости Люцифера.

Головокружение усилилось, но три гештальта еще не нашли себе места в ее психике.

Тат, черпающая свою силу из близости с другими, невыносимой для Вийи. Эйя, чье коллективное сознание предполагало близость, о которой человеческая культура не имела представления, откликнулись эхом, и Тат влилась в Единство.

Седри, чье спокойное, не осуждающее приятие окружающих ее людей, казалось Вийе чересчур доверчивым. Здесь отозвалась эхом тройственная мудрость келли: их длинная наследственная память, как и странная общечеловеческая доктрина, исповедуемая Седри, тоже готова была принять всякую индивидуальность, существующую в обеих расах. Седри заняла свое истинное место в Единстве, и на Вийю повеяло теплом.

И напоследок, подкрепленная и уравновешенная, она обратила свой внутренний взор к Анарису и опустила свой ментальный щит. Слов не было только обоюдная осознанность происходящего, напитанная сексуальной энергией.

Вийя снова услышала визг рабского локатора и поняла, что никогда не убегала с Должара. Отрицание зла родного мира не требовало отречения от силы, которую он в нее вложил. Но отрицание тем не менее должно присутствовать - не менее сильное, чем притяжение. Слов по-прежнему не было, ибо Вийя сделала свой выбор. Никогда Анарис не станет полноправным членом Единства, пока ему нельзя будет доверять - пока он сам не будет доверять им. Мимолетное видение собора в Нью-Гластонбери мелькнуло перед ней, и теперь она поняла его архитектурный замысел: это было Единство, воплощенное в камне. Своды внутри и контрфорсы снаружи - все поддерживало динамическую гармонию противоречивых сил.

Собрав Единство в полном комплекте, Вийя откинулась назад, коснувшись головой Сердца Хроноса...

...И упала в Сновидение.

Остров Хореи притих, и песнь его надежды умолкла: звезды падали с небес, и свет угасал. Сзади слышался рев громадной дымящейся волны, но Вийя не могла шевельнуться, скованная цепями, - их тяжесть, сотканная из льда, пепла и крови, вытягивала силу из ее тела. Вокруг трещали вспышки невыносимо ярких красок. У нее кружилась голова, как будто она ослепла и вновь прозрела, но теперь не понимает того, что мелькает перед ее новыми глазами.

Как человек, трогающий свое тело после жуткого кошмара, чтобы вновь вернуться к яви, Вийя опять потянулась к Единству. На миг наступил стазис, тишина, насыщенная силой, лежащей в основе иллюзии времени и пространства. Единство сомкнулось вокруг нее, словно насыщенный раствор вокруг зародыша кристалла, устремилось ввысь... И прикоснулось к божеству.

31

Глядя на Вийю, стоящую у подножия Трона, Анарис осторожно пробовал на прочность странный ментальный барьер - скорее дверь, чем стену; дверь, которая могла быть открыта, но не им.

Он почувствовал, что Вийя знает о нем - потом это ощущение пропало. Несколько минут она стояла неподвижно. Анарис, чувствуя внутренний трепет, напряг волю и крепко вдавил подошвы сапог в пол. Пока что он успешно справлялся со своим телекинезом.

Эсабиан шевельнулся, и Лисантер сказал торопливо:

- Стазисные блоки обнаружили повышение активности, центр которой сосредоточен здесь.

Аватар обратил взгляд к Трону. Еще немного - и Вийя начала восхождение. Она обошла вокруг сиденья, и Анарис ощутил, как осторожно она движется, - это еще более подчеркивали стремительные жесты эйя, которые как будто не сознавали, как опасен колодец позади Трона.

Темпатка повернулась и села. Опустив голову на руки, она уставилась в бездну перед собой. Анарис перевел взгляд на монитор, показывающий колодец изнутри, - ничего необычного там не было.

Теперь им пришлось ждать еще дольше, но на этот раз Эсабиан не шевелился - возможно, потому, что Лисантер как раз пребывал в постоянном движении и обменивался со своими техниками замечаниями по поводу возрастающей активности станции, которую пока регистрировали только его приборы.

А вот Барродаха ожидание мучило. Он шипел и бубнил над своим блокнотом, а его тик так усилился, что Анарису стало казаться, будто сейчас у бори зубы вылетят изо рта или глаз выскочит. Затем он резко вскинул голову, и Эсабиан выжидающе поднял на него свой черный взгляд.

- Господин, Чар-Мелликат докладывает о бомбардировке поверхности первыми квантоблоками. Все они удалены.

- Сколько времени остается до прибытия катеров? - спросил Аватар.

- По расчета Ювяшжта - пятнадцать минут.

Эсабиан вернул взгляд к Трону, а Барродах впился глазами в своего господина, словно моля уделить немного внимания и ему. Интересно, есть ли у этого бори какая-то реальная жизнь вне его отношений с отцом? У Моррийона-то, безусловно, есть - это говорит в его пользу и в то же время связано с дополнительным риском.

Темпатка сохраняла неподвижность.

Анарис представил себе идущие к станции катера с пламенем, бьющим из радиантов. Вот ока, заключительная стадия дуэли между ним и Брендоном, которая началась в Мандале много лет назад. Впервые Брендон наносит свой удар прямо, не ограничиваясь одними словами и розыгрышами. На миг Анарис дал волю фантазии, представив себе Брендона среди десантников, - тогда их дуэль завершилась бы настоящим единоборством. Живой образ разбитого в кровь лица Брендона пронзил Анариса атавистическим, почти сексуальным трепетом, и он, усмехнувшись над собой, выбросил это из головы. Брендон наверняка далеко - сидит себе под хмельком в каком-нибудь роскошном убежище и ждет, когда его подчиненные разделаются с врагом за него. Он не окажет Аватару такой чести - его правительство никогда бы ему этого не позволило.

Вийя внезапно выпрямилась и откинулась назад. Они наконец-то соединились мысленно, и в голове у него точно грянул взрыв, озарив Палату частью своего света.

Станция взвыла так, что звук сотряс его черепную коробку. Анарис отчаянно старался удержать свои ноги на полу. В глазах у него помутилось: его кинестезия снова расширялась, охватывая всю станцию, придавая коже мучительно острую чувствительность. Теперь он осознавал себя только снаружи, как вектор сил в Палате Хроноса, близ источника яркого света. Сияние росло, пока не заполнило всю его голову, не оставив ничего, кроме угрюмого стремления устоять на ногах - и необходимости черпать силу в Единстве.

Энергия фонтанировала вокруг, но к ней примешивалось зло. Единство бросилось на знакомого врага - а глубоко под ними шевельнулось, как бы нехотя, что-то огромное. Зло не сдавалось, и равновесие сил достигло мучительного напряжения. Движение стало невозможным. Время остановилось, и началась боль.

* * *

К восторгу Седри, на пульте всего через несколько минут после включения появилось сообщение Тат и открылся широкий канал к станционным компьютерным блокам. Быстро успокоив Тат относительно ее кузена и передав такие же утешительные известия Лару, Седри запустила свой вирус, Тат изложила ей программу действий, но Седри не прельщала мысль о схватке с Норио в одиночку. И где же Феникс?

Из ящика рядом с пультом она достала последнюю дозу мозгососа и, даже не видя, почувствовала внезапную настороженность Монтроза, его неодобрение. Выбора у нее не было - но она решила, что постарается оттянуть этот момент.

Остальные наблюдали за ней в полном молчании. Она ощущала тепло и легкое напряжение. Ивард навзничь, неподвижно лежал на своей койке, а Люцифер, обхватив его передними лапами за шею, лизал ему ухо. Котище поднял голову, насторожил уши и недовольно сказал: "Мрроу!"

Тепло ширилось, опускаясь по рукам и вдоль позвоночника, заряжая Седри энергией. Поняв, что время пришло, она разломила ампулу с мозгососом, вдохнула и упала в информационное пространство.

Она стояла в сумерках на огромной равнине. Перед ней высилась статуя, благородная фигура, чья красота, андрогенная и сверхчеловеческая, вызывала боль в глазах. Ярость и страдание овладели Седри, когда она увидела заржавленные, пепельного цвета цепи, - они опутывали могучие крылья изваяния, пригвождая его к пыльной земле. Оно встретилось с ней взглядом, и Седри задрожала, зная, что более пристальное его внимание будет гибельным для нее.

Однако от изваяния веяло миром, выстраданным терпением и горем. Седри понимала, что освободить его не в ее власти.

Она повернулась и пошла между дольменов и менгиров к алтарю Феникса, ныне пустому. Холодный ветер дул среди массивных камней, неся запах пыли и разложения. Звезды в небе, одна за другой, стали вспыхивать актиническим огнем и гаснуть в ореоле кровавого света.

Раздался кашляющий рык льва. Молния, сверкнув на горизонте, высветила огромное существо, хищно крадущееся за глыбами песчаника. Седри чувствовала его приближение. Позади зажегся красный свет, и она увидела, что это не простой хищник, но чудовищная помесь льва, скорпиона и хищной птицы когти, зубы и поднятое жало с каплей яда на конце.

Чудовище просунулось между двумя вертикальными глыбами. Камни затряслись, трещины побежали по ним, и посыпалась пыль.

Спина Седри тоже упиралась в шершавый камень. Боясь повернуться спиной к чудовищу, она посмотрела вбок и увидела уголь, мерцающий на грубом каменном алтаре. Она подула на него - и пламя, опалив ей лицо, приняло форму Феникса, взмывшего над ней в блеске своего могущества.

Чудовище злобно взвыло и убрало голову, а Седри, к своему ужасу, увидела Вийю и все остальное Единство: они собрались вокруг статуи и дергали ее цепи. Лязг был особенно громок по сравнению с шелестом ветра и безмолвной гибелью звезд. Чудовище с яростным ревом двинулось к Единству, но оно, занятое узником, не замечало ничего.

Охваченная страхом Седри добежала до края зачарованного круга камней и остановилась, сознавая, что ей нечем сразиться с этим ужасом.

Ромарнан потихоньку распрямил свое ноющее тело.

На поверхности Пожирателя Солнц в резком свете черной дыры двигались угловатые фигуры и тени, сверкали бластеры тарканцев, уничтожающих найденные квантоблоки, грубые голоса выкрикивали приказы, от плохо отлаженного скафандра разило потом - и над всем этим царил страх.

- Сюда! - позвал Чарниан, и Ромарнан увидел свет, пульсирующий на шлеме его друга. К нему подошел тарканец, и Чарниан вдруг в панике закричал: - Нет! Подождите! Дайте мне уйти! - За этим последовала вспышка бластера и вопль: тарканец вместе с квантоблоком сжег ногу Чарниана. Крик бори тут же умолк, сменившись безжалостным свистом воздуха, покидающего скафандр. Лицевой щиток тарканца повернулся в сторону Ромарнана, и он торопливо двинулся дальше, высматривая квантоблоки.

"Глупо!" - сердито подумал он. Уж не думают ли они, что бори после такого примера станут вести поиск проворнее?

Он согнулся, чтобы тарканцы не могли заглянуть за его щиток. Он, усталый и злой, не смог бы скрыть своего отвращения к ним - да и не хотел скрывать. Всю свою жизнь он относился к подобной жестокости пассивно, не чувствуя ничего, кроме жалости к друзьям или презрения к врагам, - такой незыблемой казалась извечная власть должарских господ.

Теперь все, что они делали, казалось ему бессмысленной жестокостью или непроходимой глупостью, и в нем кипела ярость. Зачем они так поступают? И почему мы покоряемся им?

Он вспомнил глаза Татриман и Ларгиора - они выражали смесь недоумения, насмешки и сочувствия. Вот бори, совсем не похожие на бори, подумал он, когда справа вспыхнул еще один смертоносный разряд. Мы им кажемся такими же, но правы они, а не мы. Мы впали в ничтожество.

Он сознавал - ничего еще он не сознавал с такой ясностью, - что хозяева не оставят его в живых; все бори погибнут в предстоящем бою, как гибнут квантоблоки, посланные панархистами. Ромарнан шел, не глядя на поверхность станции у себя под ногами. Ему виделось совсем другое рифтерство, свобода и Татриман рядом с ним.

- Одиннадцать минут до точки, где возможен поворот назад. Квантоблоки не отвечают. Тринадцать минут до станции.

Брендон беспокойно шевельнулся в своем скафандре, пытаясь не думать о том, что это значит. Если они не получат сигнала ни от одного из квантоблоков, которые сейчас градом сыплются на поверхность станции, придется поворачивать назад. Вскоре после этого у них кончится топливо, и пройдет еще двое суток, прежде чем их подберут, - но на этот раз должарианцы будут поджидать их.

Еще хуже, если они получат сигнал, а квантоблок после будет уничтожен - они уже не смогут отвернуть и врежутся в Пожиратель Солнц.

Брендон не сомневался, что все десантники на борту думают о том же, но вслух этого никто не высказывал.

Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем Анхелес сказал:

- Сигнал квантоблока. - И тут же: - Квантоблок уничтожен.

То же самое стало повторяться до самой точки поворота - и за ней тоже. Мелиарх Рапуло, видимо, решил, что квантоблоки падают достаточно густо, чтобы дать им шанс. Если он ошибся, они об этом уже не узнают.

Литания продолжалась без изменений, и наконец Рапуло пропел традиционное:

- Порядок. Время закрывать лицо или дышать вакуумом, ребята. Приготовиться к перегрузкам.

Брендон защелкнул свой лицевой щиток под такие же традиционные ответы, звучащие вокруг. Он не слышал никаких колебаний в этих веселых выкриках и восхищался мужеством десантников,

"Вот еще один институт власти, который я принимал как должное", подумал он. Но тут начались жестокие, почти на пределе человеческой выносливости, перегрузки, и все мысли вылетели из головы. Их несло навстречу ядерному взрыву, который должен был пробить корпус Пожирателя Солнц.

Грезы Ромарнана развеялись, когда поверхность вокруг него внезапно озарилась актиническим светом. Над головой возникло крошечное, но быстро растущее огненное кольцо, и тут же метрах в трех перед ним упал квантоблок. Ромарнан почувствовал толчок и увидел, как снаряд внедряется в красную плоть станции. Бори инстинктивно подошел поближе и разглядел сетку голубоватого огня, бьющегося в субстанцию Пасти.

На Ромарнана упала тень - тарканец поднял свой бластер, готовясь к выстрелу. Годы гнета и бессилия ударили бори в голову, наполнив его не знающей страха яростью. Он знал, что, если он нападет, тарканец с легкостью отшвырнет его прочь и что в любом случае оба они не жильцы: до посадки катера остаются считанные секунды.

Он мог сделать только одно.

Ярость в нем сменилась звенящей радостью, когда он решился на этот, первый в своей жизни, поступок. С громким смехом Ромарнан упал на квантоблок. Страшная боль на миг обожгла спину, и тут же вспыхнул свет, такой яркий, что Ромарнан чувствовал его затылком.

Мучительно громко запела труба, сотрясая камни вокруг Седри. Над головой вспыхнул яркий свет, сделав шероховатости и руны на глыбах песчаника четкими до боли. Пылающая звезда падала с небес, разгоняя тени...

Световой меч вырос из земли перед Седри, вибрируя от переполняющей его мощи. Раздался крик Феникса, и Седри, вторя ему, схватила меч, занесла его высоко над головой и с силой опустила. По земле побежала трещина - она разверзлась под ногами у чудовища, и оно исчезло из виду.

Ненависть переполняла Барродаха, когда Вийя всходила на Трон. Он радовался тому, что она способна это прочесть, - разные мелкие признаки с ее стороны говорили ему об этом. Он надеялся, что она и теперь это чувствует. Ему хотелось приложить руку к ее гибели в этой последней попытке разгадать тайну Пожирателя Солнц.

Он долго смотрел на нес, а потом перевел взгляд на свой блокнот, куда поступали рапорты и видеокадры со всей станции. Сообщение Чар-Мелликата вызвало в нем смесь страха и удовлетворения, которая сменилась бессильным гневом, когда Эсабиан, не отрывающий глаз от темпатки, не придал значения вражеским квантоблокам.

Внезапно в колодце вспыхнул свет, и станция издала вой, болезненно сотрясший черепную коробку. По полу и стенам побежал муаровый узор, сливаясь с медленными, почти осязаемыми в своей густоте волнами света, идущими из колодца.

Эсабиан оскалил зубы, Лисантер остолбенел, Анарис нахмурился, напряженно глядя в пространство.

Над Троном начала вырисовываться какая-то странная структура. При взгляде на нее ломило глаза, не предназначенные воспринимать очертания такого рода. Барродах отвернулся, а Лисантер, придя в себя, бешено забарабанил по клавишам.

- Мой господин, приборы стали нелинейными. Их показания больше не имеют смысла.

Аватар повернул голову, зажав в руках дираж'у.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Господин, без приборов мы не можем контролировать Пожиратель Солнц. Теперь он работает по собственной программе.

Пол под ногами Барродаха качнулся, и бори с трудом удержал равновесие. Вой оборвался, и настала звенящая тишина.

Блокнот Барродаха замигал. Его питала активность стазисных заслонок, с которыми соединял его вирус Ферразина, и сейчас он показал карту, вызвавшую у Барродаха прилив желчи: какая-то жуткая фигура с воплем пробила поверхность Пожирателя Солнц и окрасилась кровью, когда вакуум прервал ее неживую жизнь.

Эта картина сменилась еще более ужасающей: отвалившимся носом десантного катера, откуда сыпались люди в тяжелых скафандрах. Один из них взмахнул бластером - и сильная рука Эсабиана вырвала блокнот у Барродаха.

Аватар смотрел на экран, подсвечивающий его лицо и делающий еще четче линии, прочерченные на нем яростью. Он швырнул блокнот на пол, указал на Вийю и крикнул:

- Убейте ее!

Добро пожаловать, дитя воронки.

С ужасом и отвращением Вийя открыла в себе новую эмоцию, к которой совершенно не была готова.

Благоговение.

Седри послала ей ободряющий импульс, и восприятие Вийи приобрело очертания. Слезы обожгли ей глаза при виде крылатой фигуры, прикованной цепями к пыльной земле.

Не божество - товарищ по заключению.

Подумав это, она осознала, что и она тоже скована и оба они находятся на пути все сметающих вод. Песнь Хореи зазвучала снова - не имеющая слов, но могущественная.

И знакомая. Она снова видела любимый профиль, внимательный голубой взгляд, тело, каждой своей линией подчиненное музыке, которую он заказал в память о том, кого они оба любили, преображенное величественными звуками "Мании Кадены". Весь его облик символизировал цепи опыта, которые они не могли сбросить.

Да и не нужно, сказало ей внезапное озарение. Ибо этот опыт - не рабские цепи, но звенья, из которых складывается жизнь. И еще она поняла, глядя на лик крылатого, что благоговение - достойный ответ на то, что пробуждает в ней все самое лучшее и высокое.

Седри откликнулась ей эхом: И самое высокое - это любовь.

Свет вспыхнул над островом Хореи, и радость, которой невозможно было поверить, охватила Вийю.

Брендон? Нет, это был не вопрос - она узнала бы его присутствие, даже когда последняя звезда упала бы с небес.

Стихия ревела вокруг, и земля тряслась. Но Вийя, не заботясь о грозящей сзади смерти, шагнула вперед и без усилия разорвала свои цепи.

Плеск ярких крыльев наполнил ее ум. В ней фонтанировала энергия, и каждый член Единства, внося свой, только ему присущий дар, добавлял что-то к ее могуществу. Единство, движимое этой небывалой мощью, распространилось, как взрывная волна, охватив собой пространство, время и крохотные огоньки человеческих умов, гаснущие в космическом бою.

А в следующий миг оно разлетелось, как ртуть, под молотом этого божественного видения, и Палата Хроноса возникла снова; теперь она стала ярче и чище, как будто Вийя впервые видела ее по-настоящему. Она оглянулась, за долю мгновения охватив взглядом всю картину: встревоженного Анариса, указующую руку Эсабиана, целящих в нее огров.

Прыгнув с Трона, Вийя бросилась в колодец.

Анарис уставился на Эсабиана, а огры повернули головы, и на их жутких лицах между сенсорных датчиков открылись амбразуры. Наследник махнул рукой, и пол под роботами вздыбился; их равновесие нарушилось, и лучи раскаленной плазмы прошли мимо темпатки и маленьких инопланетян. Анарис побагровел от какого-то внутреннего усилия, а темпатка и эйя внезапно нырнули в колодец.

Эсабиан глянул на сына, и тот улыбнулся в ответ. Барродах сквозь испытываемый им шок подумал, что почувствовал бы себя очень неуютно, если бы кто-то улыбнулся так ему.

- Огры! - крикнул Эсабиан роботам, которые начали было взбираться на Трон. - Убейте его! - И указал на Анариса.

Лучи снова стрельнули из амбразур, но пол подбросил Анариса к внезапно открывшемуся в потолке отверстию, которое тут же замкнулось за ним.

В зал ввалились двое тарканцев с бластерами наготове.

- Мой господин, - обратился старший из них к Аватару. - Десантные катера проникли на станцию в трех местах. Альташ Чар-Мелликат ведет с десантниками бой в причальном отсеке. Он взял себе для поддержки много огров, и запертый персонал бунтует...

Перечисление бедствий продолжалось. Барродах с тоской смотрел на свой разбитый блокнот. Теперь он был отрезан от всех своих источников.

Тарканец умолк на полуслове, и бори похолодел, увидев прахан, личину страха, на лице Аватара. Он никогда еще не видел его у Эсабиана абсолютная власть Аватара делала прахан ненужным.

Эсабиан натянул свой дираж'у, словно желая кого-то удушить. Узлы исчезли, и шелковый шнур загудел.

- Убейте их. Пустите на них огров.

- И серых тоже, господин? - заколебался тарканец. - Не только бори, но и Настоящих Людей?

Эсабиан посмотрел на Трон, теперь ярко освещенный странной конструкцией, выросшей над ним. Отдаленный взрыв заколебал пол под ногами.

- Убивайте всех. Дол узнает своих.

32

Анарис увидел смерть на лице Аватара. Пользуясь силой, которую получил при контакте Вийи с Сердцем Хроноса, он махнул рукой, и его кинестезическое слияние с Пожирателем Солнц сработало без осечки. Огры пошатнулись, и лучи их бластеров ушли мимо цели.

Анарис сосредоточился, представляя себе гладкие стенки колодца у Трона. Мысленно он вырастил там карниз, за которым открывался ход в коридор под Палатой Хроноса. Он почувствовал, что Вийя поняла его, - а в следующий миг она уже нырнула в колодец.

Аватар смотрел на него, оцепенев, с яростью во взоре.

Будь у меня еще хоть миг, я забрал бы твой череп прямо сейчас. Но огры не оставили Анарису времени - поэтому он только усмехнулся отцу в лицо, посылая ему обещание отомстить. Пусть Аватар не услышит его послания - он прочтет его в глазах сына. Эсабиан выкрикнул ограм новый приказ, и Анарис снова напряг свою волю.

Пол подбросил его вверх. Колени и бедра, несмотря на готовность, скрутило ускорение, мчащее его к потолку. Анарис, сосредоточившись, прокладывал курс к причальному отсеку. Он наслаждался ощущением переполняющей его силы - урианская субстанция слушалась его, как собственная плоть.

Приближаясь к месту назначения, он стал слышать сквозь квантопласт перестрелку - особенно сильно отзывалась субстанция на рвущие ее квантовые перчатки тарканцев и десантников. А в местах, наиболее близких к поверхности, он чувствовал странное сопротивление, или неуступчивость, квантопласта. Анарис знал, что с Норио покончено, значит, это тот, другой, так и не опознанный, которого выследил вирус Тат.

Впереди, прямо по курсу, шел ожесточенный бой. Воюющие стороны различить было довольно легко - по направлению их действий. Пришло время привлечь тарканцев на свою сторону.

Анарис выпал из потолка как раз позади одетого в скафандры взвода. Трещали выстрелы, и клубился густой дым. Тарканцы повернули оружие к нему и остановились - удивленные и, как он понял, испуганные.

Значит, Барродах все-таки сказал им, что я "хорей"? Что ж, все к лучшему.

- Карра этого места командую я, - сказал Анарис. - Они расправятся с панархистами.

Он двинулся сквозь их ряды навстречу огню бластеров. Взводный выкрикнул какой-то приказ. Тарканцы перестали стрелять и стояли тихо, пропуская его.

Анарис повернул за угол, четко представляя себе позицию врага благодаря своей связи со станцией, и легким усилием разогнал дым.

Диарх Эгиена Бенгиат навела перчатку на имиджер и выстрелила. Огненная игла разнесла прибор вдребезги. Мимо промчалась группа трискелей. Маленькие трехногие истребители огров работали в автономном режиме: келли не разделяли человеческого предубеждения против разумных и даже полуразумных машин.

Миг спустя палуба под ногами содрогнулась, и вой непонятного происхождения прокатился меж красных светящихся стен.

Мелиарх Анхелес сообщил по общему каналу:

- Мы потеряли "Стилет". Их квантоблок уничтожили перед самой высадкой.

Бенгиат тихо выругалась. Ее друзья погибли в мгновение ока, и они лишились трети своего отряда. Если они не закрепят за собой причальный отсек, отступать будет некуда - и в случае если верховный адмирал все-таки запустит астероиды, со станции никто не уйдет живым.

Но Анхелес не дал ей времени на скорбные мысли, и она развернула свой взвод согласно его приказу:

- Сниллер, посылай блох! Чхенг-Ли и Амасури, возьмете дымокуры и ос!

Десантники двинулись вперед. Около минуты им ничего не встречалось, а затем стена без всякого предупреждения раскрылась, и из нее ударил толстый луч тяжелого самоходного бластера. Он развернул Сниллер кругом и прожег белую борозду в ее скафандре, а стена закрылась снова.

- Тов, иль-Даск! Откроете эту дверь по моей команде. Давайте дым. Когда я скажу, запустите ос, - распорядилась Бенгиат, проверяя диагностический диск Сниллер.

- Я в порядке, - хрипло промолвила та. - Небольшой ожог. Не такой уж небольшой, но медблок ее поддержит. Бенгиат хлопнула Сниллер по скафандру. Коридор наполнился дымом.

- Добро. Перейдешь в третье отделение на зачистку - для передового боя ты не годишься. - Бенгиат переключилась обратно на взводный канал. - Три, два, один - пли!

Голубая огненная сеть стрельнула из перчаток Чхенг-Ли и Амасури. Дверь раскрылась, и туда влетели осы - их визгливое жужжание звучало как-то странно среди урианских стен. Грохнули взрывы, из отверстия высунулся язык пламени, и двое десантников отскочили назад.

Миг спустя из другого участка стены выпала большая канистра, и оттуда тоже повалили осы, жужжа еще громче панархистских. Амасури и Чхенг-Ли упали. Диагностический диск Амасури сразу показал ровную линию, в скафандре Чхенг-Ли продолжали действовать только руки, что почти равнялось смертельному ранению. Оставив его на месте с бластером и полной обоймой ос, десантники двинулись дальше.

С этого момента дела у них пошли все хуже и хуже (тарканцы дрались как черти, словно страх смерти был им неведом). В коридорах царил ад: бластсрные лучи пронизывали клубы огня и дыма, с визгом носились осы и прочие снаряды мелкого поражепия. Но десантники продолжали наступать, руководствуясь планом, светящимся на их лицевых щитках. Уже на подступах к причальному отсеку в дыму вдруг обрисовался силуэт высокого, могучего человека. Твердым шагом выйдя вперед, он махнул рукой - и дым с невероятной быстротой рассеялся.

На человеке не было ни скафандра, ни оружия. Бенгиат, глядя на него сквозь разделяющие их метры, узнала гееннского цареубийцу, Анариса - ахриш Эсабиана.

"Принесите мне его голову. То же относится к его сыну".

Бенгиат включила видеосъемку, настроившись на один из общих каналов. Панарх захочет увидеть, как это произошло.

И вскинула перчатку.

Лицевые щитки десантников были затемнены, но Анарис знал, что они смотрят на него. Тот, что шел впереди, поднял перчатку.

Анарис махнул рукой, и стены коридора сошлись вместе с устрашающей силой. Переднего десантника бросило вперед. Позади раздался хруст раздавленных скафандров, послышались короткие панические крики - и настала тишина.

Он прошел вперед, стараясь не показать, какого усилия стоило ему это проявление телекинеза. Сквозь разламывающую виски головную боль он слышал за собой скрип тарканских скафандров и шепот:

- Анарис рахал-Хораин, ти-карра эмпуэн (Анарис - наследник Хореи, повелитель карра).

Мысленным усилием он вскрыл шлем павшего десантника и остановился, пораженный красотой женщины. Изо рта у нее стекала струйка крови. Она открыла глаза, и он ощутил на себе силу ее ненависти.

Анарис поднял руку, чтобы заставить ее сердце вылететь изо рта - это окончательно убедило бы тарканцев в его власти. Но внезапно пол под ним пошатнулся, заставив его потерять равновесие, а десантницу всосало в стену. Отверстие, закрывшись, сложилось в подобие губ, и он услышал шепот:

Она моя, приемыш.

Анарис остолбенел, но тут же овладел собой. Возможно, это даже к лучшему, что бы ни стояло за этим явлением - неизвестно, удалось бы ему сохранить сознание после такой демонстрации.

Тарканцы, во всяком случае, ничего не могли слышать - они решат, что это он вогнал десантницу в стену.

Оглянувшись, он увидел, что так оно и есть. Они покорно ждали его приказаний.

Моррийон попал в причальный отсек далеко не сразу. Он гнал быстро, насколько хватало смелости, поглядывая то на схему в своем блокноте, то на дорогу, пока у него не закружилась голова. В коридорах стоял дым, и запах горелого мяса забивал ноздри. Дважды он чуть было не попал под огонь. Странная акустика квантопласта глушила треск бластеров, пронзительное жужжание мелких снарядов и уханье плазменных пушек до самого последнего момента.

В конце концов он напал на верный путь, следуя за тарканцами, производящими зачистку. Причальный отсек был почти пуст, не считая тарканцев, стоящих у всех выходов. Моррийона пропустили без комментариев; уняв немного свое бешеное сердцебиение, он поинтересовался про себя, что это - хороший знак или вообще никакой?

За время, потраченное на дорогу сюда, он все обдумал и решил не соваться к корветам до прибытия Анариса. Часовым, возможно, отдан приказ сообщать обо всех попытках подняться на борт Барродаху - но "Телварна" подчиняется наследнику.

Направив свою тележку прямо к ее трапу, Моррийон обратился к одному из часовых. Оба в своих скафандрах казались безликими, огромными и страшными. Сердце у Моррийона снова заколотилось. Не попадется ли он сейчас в одну из ловушек Барродаха?

- Наследник приказал мне подняться на борт и выпустить вот это в воздушную систему. - Моррийон поднял вверх канистру. - План корабля заложен в мой блокнот.

Тарканец промолчал и лишь слегка поклонился. Моррийон с опозданием сообразил, что такая честь подобает только Голосу Аватара, и спросил себя, что бы это значило, но, разумеется, ничего не сказал вслух. Тарканец осторожно взял у него блокнот и поднес к одному из датчиков своего скафандра. Дождавшись короткой вспышки, он вернул блокнот, взял канистру и поднялся по трапу на корабль.

Моррийон выбрал этот курс после долгих сомнений. Он не хотел сообщать тарканцам о присутствии на корабле келли без крайней на то необходимости. Чтобы быть абсолютно уверенным в успехе, он должен был бы опорожнить канистру сам - однако он помнил, какие странные явления сопровождали его первый визит на "колумбиаду". Он не знал точно, могут ли келли получить какие-то пси-способности от эйя, но все-таки боялся, что они узнают о его намерениях и помешают ему.

Тарканец вскоре вернулся и с поклоном занял свое место. Другой так и не шелохнулся. Может, он докладывает кому-нибудь?

Моррийон выждал еще несколько секунд и поднялся по трапу, стараясь не выказывать спешки. По спине у него бегали мурашки, но и взойдя на корабль, он не испытал облегчения. Газ должен полностью рассеяться через две минуты; в воздухе еще чувствовался легкий вяжущий запах.

Стиснув бластер, Моррийон медленно вошел в жилой сектор тихого корабля, активируя каждую дверь. Все каюты были пусты - но наконец он нашел их.

Он не сразу распознал келли в этой огромной куче, похожей на кишки какого-то мерзкого существа, - так переплелись они между собой. От них шла ужасающая вонь, и он затаил дыхание. Они еще шевелились - их прославленная зелень подернулась рыжими, бурыми и желтыми пятнами, ленты съежились и потускнели. Моррийон снова закрыл дверь, ведущую к ним, и опечатал ее.

Аватар называл их зверями, но панархисты приняли их в свое общество как разумных существ. Нельзя сказать, что Моррийон почувствовал сожаление, однако ему стало как-то не по себе. Отогнав это чувство, он прошел на мостик и остановился, озираясь по сторонам.

Какая странная штука жизнь и как быстро наступает смерть. Он готовится принять командование тем самым кораблем, который ушел от мести Аватара над Мандалой, - если, конечно, столь же внезапная смерть не постигнет и его. И чем дольше он остается здесь, тем она вернее.

Запах умирающих келли все еще держался у него в носу. Включив капитанский пульт, он привел в действие тианьги и, сверяясь со своим блокнотом, стал изучать систему управления кораблем. Сначала следовало активировать внешние имиджеры, затем орудийный пульт.

И ждать.

Время в рекреации тянулось бесконечно. Вскоре началась неизбежная тряска в сопровождении странных шумов. Поначалу Марим ощущала в голове уже знакомое ей щекочущее тепло, но Хрим ругался так артистически, что она отвлеклась, и ощущение пропало.

Она взобралась на пульт, охватив руками колени, и стала ждать, когда Хриму надоест и он предпримет что-нибудь, чтобы вырваться отсюда. Серые тем временем наладили кое-кого из бори убирать с пола грязь. Несколько бори, перебравшие, как видно, психоактивных ур-плодов, обгадились, и Хрим ржал, глядя, как двое серых пинками загнали их в угол, где те и съежились, поскуливая. Серым стало противно, и они отошли на другой конец комнаты. Хриму быстро наскучило смотреть на работу уборщиков, но в это время рекреацию сотряс мощный толчок, за которым последовало более тихое "кррум". Марим не поняла, что это такое, зато Хрим внезапно побледнел.

- Десантные катера. Надо бы... - Он нахмурился, подошел к подогревателю, налил себе кафа, выпил немного и внезапно выплеснул кружку на скулящего бори в углу. - Заткнись, недоумок! - Но бори продолжал стонать, раскачиваясь взад и вперед. Сирена как раз в этот миг умолкла. Хрим плюнул и отошел к двери, по-прежнему закрытой. - Не знаешь, как эта хрень открывается?

Марим посмотрела на фистулу над дверью.

- Знаю. Да что толку? Там снаружи огр.

- Хочешь посидеть здесь, пока десантники не вломятся и всех нас не перемочат?

Марим, пожав плечами, взяла со стойки разливочную ложку, а Хрим по ее указанию подтащил к двери стол. Все следили за ними - и бори, и серые; последние, как ни странно, не пытались их остановить. Хрим подсадил Марим на стол - ей нравилось чувствовать на талии его сильные руки.

Она воткнула ложку в фистулу и стала крутить ее туда-сюда. Вскоре дверь открылась - быстрее, чем когда-либо на ее памяти.

Снаружи стоял огр. Марим выдернула ложку, и дверь закрылась.

- Говорила я тебе.

- Открой еще раз. - Марим со вздохом снова воткнула ложку. Когда дверь открылась, она оставила ложку в фистуле. Та дрожала в руке, как будто квантопласт пытался ее выплюнуть.

Огр не шевелился, но Хрим, как заметила Марим, остерегался выходить за порог. Посмотрев на робота долгим взглядом, он подошел к поврежденному умом бори, сидящему на корточках у стены, поднял его на ноги и потащил к двери. Бори визжал и вырывался, но ничего не мог поделать с рифтером, который был гораздо больше и сильнее.

- Что ты делаешь? - ахнула Марим.

Хрим, не отвечая, выкинул бори в коридор. Как только ноги жертвы коснулись пола, огр с ошеломляющей быстротой метнулся вперед. Вытянув руки, словно ныряльщик, он свел их вместе. Череп бори лопнул, превратившись в красную кашицу, а тело обмякло на полу.

Хрим с руганью отскочил назад. Теперь к заляпавшей его подливке добавились кровь и мозги. Марим выдернула ложку, и дверь закрылась. Вопреки ее боязни больше ничего не произошло. В комнате теперь стояла полная тишина.

- Ты знал, что это случится, - сказала Марим Хриму.

- Проверка не помешает. Ему так и так конец. Нам всем конец, если мы не выберемся отсюда.

Внезапно дверь опять открылась, и огр вошел внутрь. Его скрипяще-ноющий шаг сопровождался всеобщими паническими воплями. Марим слетела со стола и ушибла плечо. Хрим швырнул на робота ближайшего бори, и огр раздавил ему череп, а дверь закрылась.

Надо было открыть ее. Марим поползла к ней. Огр продолжал свой смертоносный путь. Он сгреб двух серых и стукнул друг о друга, превратив их в мешанину из костей и внутренностей. Потом повернул голову, и плазменный луч прожег квантопласт прямо над головой у Марим. Она вильнула в сторону, заставляя себя мыслить трезво. Не паникуй. Думай, иначе умрешь. Святой Хикура! Логосом долбанные должарианцы наладили эти машины так, чтобы напугать нас до смерти, - они давят нас и рвут на куски, хотя могли бы просто стрелять. Она взглянула на Хрима, бледного и охваченного ужасом. Память Марим прокручивалась назад, как в тот раз, когда она играла в шураки и чуть не разбилась.

Хрим сделал свирепый жест в ее сторону, и она опять поползла, скользя по остаткам застывшей подливки.

- Сейчас отвлеку его, - сказал Хрим.

Огр стрельнул лучом в двух бори, рванувшихся к двери. Хрим поймал одного за лодыжку и перекинул через пульт. Огр двинулся к добыче, а Хрим с Марим забились в щель между двумя пультами.

Марим старалась не слушать последовавших за этим звуков. Еще на метр ближе к двери. Вот о чем надо думать. Мы все равно пропадем, если не будем двигаться.

Кто-то пытался пролезть к ним в укрытие, и Марим, боясь, что этот кто-то привлечет огра, свирепо брыкнула ногой. Мелькнули полные слез карие глаза, и жуткие звуки раздались снова, а Хрим и Марим переползли на другое место.

Еще три пульта до двери - а потом два метра открытого пространства. Через них не переберешься. Прекрати! Марим отогнала от себя видение заплаканных карих глаз и уставилась на дверь в каких-нибудь шести метрах от себя.

Внезапно она осознала, что не слышит ничего, кроме собственного тяжкого дыхания. Своего и Хрима. И ноющего скрипа огра, идущего прямо к ним.

Дверь открылась.

- Риоло! - заорал Хрим. - Останови этого ублюдка!

Марим не сразу среагировала на появление маленького барканца в защитных очках и с блокнотом. За ним шли два огра. Он окинул взглядом всю картину, бесстрастно наблюдая, как забрызганный кровью огр движется к Хриму. Робот протянул к рифтеру руку, и тот завизжал не хуже любого бори.

Тогда Риоло, чей голос сопровождался каким-то высоким электронным зуммером, скомандовал:

- Стой! Огр замер.

- Ко мне.

Огр занял место позади Риоло.

- Огры, - сказал, указывая, Риоло. - Запомните: Хрим. Запомните: Марим.

Хрим полежал еще немного на полу и медленно встал, весь дрожа - то ли от злости, то ли от пережитого ужаса.

- Как это ты? - хрипло спросил он барканца. Тот показал ему свой блокнот.

- Я запрограммировал их отзываться на это, как на голос Аватара. Полный приоритет. Лисантер и катеннах ничего не подозревали - они искали код, обозначающий тебя или меня.

Хрим поработал пальцами.

- Молодец. Теперь пошли отсюда. У меня тут есть кое-какие...

- Нам лучше двигать прямо в причальный отсек, - невозмутимо прервал барканец.

- Сначала мне надо...

- Мы должны захватить один из корветов. Осуществишь свою месть потом, на "Цветке". - Риоло говорил все так же спокойно, но его руки выразительно стиснули блокнот.

- Ладно, твоя правда, - коротко кивнул Хрим, - корвет так корвет. Риоло отвернулся, а капитан глянул сначала на Марим, потом на блокнот барканца. Холодок опасности вызвал у нее почти неудержимый позыв к смеху.

Она обрадовалась, когда окровавленный огр стал позади Риоло, который, в свою очередь, шел за ней и Хримом. Два других огра прошли вперед - и это спасло им всем жизнь, когда на перекрестке они чуть не столкнулись с вооруженным отрядом катеннахов.

Бори открыли огонь. Огры скосили их, но один чуть было не попал в Марим, которая спряталась за ближайшим огром. Хрим заорал, когда луч, ударивший в переднего огра, обжег ему ногу.

- Т-ты не можешь приказать, ч-чтобы они нас защищали? - спросила Марим Риоло слабым, на грани обморока голоском и подалась к нему. Тот кивнул:

- Огры, охранять всех.

Марим закатила глаза и повалилась на Риоло. Он зашатался, пытаясь удержать ее одной рукой - в другой был блокнот. Хрим метнулся вперед и вырвал блокнот у барканца.

Марим освободилась из объятий Риоло так резко, что сбила его с ног. Он поднял на Хрима свои красные очки.

- Я тебя не предавал. А мог бы - там, в рекреации.

- Зато ты вдоволь насладился ситуацией, так ведь? Раньше ты не упоминал, что говоришь по-должарски.

Марим вынула бластер из руки убитого катеннаха и стала рядом с Хримом.

- Застрели меня, - со свистом выдохнул Риоло. Марим протянула бластер Хриму, но он только фыркнул.

- Честная игра, значит? Быстрая смерть? Но я, знаешь ли, не люблю, когда меня считают дураком. Спроси Архона Шарваннского, когда попадешь в ад. - Держа блокнот, Хрим распорядился: - Убейте его.

Но за этим ничего не последовало. Риоло выкрикнул что-то на своем языке, и огры повернулись к Хриму.

- Отмени сначала инструкции! - завопила Марим.

- Огры, инструкции субъекта Риоло отменяются! - Огры не двинулись с места. - Подчинение субъекту Риоло отменяется. Убейте его.

Марим отвернулась и подобрала еще один бластер, стараясь не слушать, как умирает барканец и шумно, как в сексе, дышит Хрим.

Когда все утихло, она увидела, что Хрим стоит на том же месте. Он улыбался ей, окруженный тремя огромными блестящими роботами с безумными двойными лицами.

- А теперь, - сказал он, - нанесем визит твоему капитану.

Марим уставилась на него, быстро соображая. У Вийи есть эйя, которые могут прикончить Хрима, когда он еще не успеет дойти до каюты. Но что, если Вийи там нет? Она подумала о Жаиме и Локри, отвергнувших ее, и пожала плечами. Они сделали свой выбор, она - свой.

- Нам сюда, - сказала она.

- Там ваша каюта, - возразил Хрим. - Если черная пытается включить станцию, она должна быть в зале Хроноса, про который ты говорила, так ведь? - Он прищурился. - Уж не двойную ли игру ты ведешь? - Он поднял блокнот.

- Трясучка кончилась - значит, она должна вернуться к остальным... к команде. - У Марим пот выступил на лбу, когда она смекнула, что чуть было не сказала "к нам". Но Хрим как будто не заметил этого.

- Ладно. - Он помедлил немного, потом поднял одну из оторванных рук Риоло и кровавым концом намалевал на стене короткую фразу. - Ты права, сказал он, бросив свое жуткое орудие и полюбовавшись своей работой. Пошли.

Вой станции вырвал Тат из вызванного мозгососом транса. Перебарывая тошнотворные миазмы, она вглядывалась в кишащих вокруг, охваченных паникой людей, но нигде не видела Дема. Несколько секунд спустя онемение конечностей сменилось покалыванием, и она почувствовала какое-то препятствие, мешающее ей двигать ногами.

Она посмотрела вниз - Дем скорчился там, обхватив ее лодыжки и содрогаясь от рыданий. Одной рукой она погладила его костлявую спину, другой включила канал связи с Палатой Хроноса. На экране появился Аватар, отдающий приказ: "Пустите на них огров".

В зале внезапно настала тишина, и Тат поняла, что забыла убрать звук, когда была под мозгососом.

- Огры! Огры! - Техники бросились к двери. Катеннахи орали, требуя оставаться, а увидев, что их никто не слушает, открыли стрельбу.

Это усугубило панику, и через несколько секунд зал опустел - на полу осталась лишь пара трупов то ли застреленных, то ли растоптанных бори. Низериан и Фазарган посмотрели друг на друга, на Тат и помчались в заднюю часть помещения, где укрылись в бронированном туалете.

- Огры. Огры. - Сначала Тат показалось, что это Дем пищит, но потом она узнала собственный голос. Преодолевая мучительную головную боль, она вывела на экран контрольные коды огров и попыталась разобраться в них, хотя перед глазами все плыло.

В коридоре послышался сдвоенный ноющий скрип и раздались ужасные вопли - они звучали, казалось, целую вечность, пока не потонули в жутком мокром хрусте.

Тат работала, усилием воли фокусируя взгляд. Наконец экран мигнул, и она вскрикнула от облегчения. Пропускной код имел два уровня. Дрожащими руками она сняла свою бирку и сунула в прорезь пульта.

На экране появился статус: УРОВЕНЬ ОДИН. НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ НОСИТЕЛЯ. Вопли снаружи утихли. Тат быстро ввела Уровень Два: НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ НОСИТЕЛЯ И СОПРОВОЖДАЮЩИХ ЛИЦ. Такие пропуска были у тарканцев.

Тат зажала бирку в кулаке. Снаружи больше ничего не происходило. Ноющий скрип огров стал тише - они удалялись.

Чувство вины обрушилось на нее, когда она осознала, что в компьютерном зале никого бы не тронули: Аватар не стал бы прерывать его работу. Это она виновата. Если бы она не оставила звук включенным, паники бы не было.

С плачем она поменяла бирку Дема и как раз надевала ее на шею брата, когда появился тяжело дышащий Низериан.

- Ступай к себе в каюту.

Тат хотела возразить, но передумала, увидев его глаза и побелевшие костяшки руки, сжимающей бластер. Фазарган вызвала по коммуникатору уборщиков, а Тат подняла Дема.

Снаружи ее ждал ужас: растерзанные тела знакомых ей людей. Почти все они были неузнаваемы, и она порадовалась нечеткости своего зрения. Дем шел, не упираясь, и больше не цеплялся за нее. Глаза его были совершенно пусты.

При виде мертвой Леннорах Тат испытала острый приступ горя. Из бокового прохода с нечеловеческой грацией возник огр с окровавленными руками. Он помедлил, сверля Тат своими сенсорами. Она почувствовала, как вибрирует ее бирка. Огр, дохнув на нее жаром, протопал мимо - прямо по телу Леннорах.

Прошло несколько долгих, страшных секунд, прежде чем Тат снова обрела власть над своим телом. Что же дальше? Не станет она покорно сидеть и ждать, когда ее убьют. Она заставила себя еще раз взглянуть на Леннорах, в наказание за оплошность, которую допустила. Ее я не спасла, но, быть может, сумею спасти других. Тат потянула за собой Дема. Прежде всего следовало найти Лара.

Трезвучие потери змеилось во тьме золотой цепью. Разбито, разбито, разбито...

Седри хотелось укрыться во мраке, но золотая цепь тянула назад, в ад света, шума и болезненных движений. Разбито... разбито...

- ...Разбито. - Голос Иварда.

Долг победил. Седри смотрела сухими до боли глазами на Локри, обнимающего Иварда. Юноша закрывал лицо руками, и почти полностью обессиленная Седри услышала те же слова:

- Разбито, разбито.

С огромным напряжением глазных мускулов Седри перевела взгляд на стоящего над ней Монтроза.

- Что? - Она произнесла это беззвучно, но он прочел вопрос по ее сухим губам. Станция тряслась, и издали доносились звуки боя.

- Не знаю, - тихо сказал Монтроз. - С ним это недавно. Он был в порядке, хотя и устал, а потом вдруг стал кричать что-то про келли. Никогда не видел его таким - ни тогда, когда он обжегся в Мандале, ни тогда, когда погибла его сестра, ни потом, когда он сам умирал от ленты, вросшей в его запястье.

Как раз в этот миг Ивард взглянул на них и испустил прерывистый вздох. Седри почувствовала, какого труда ему стоило овладеть собой.

- Единство разбито, но Вийя, кажется, жива.

- Значит, надо уходить отсюда и двигаться к "Телварне", - сказал Монтроз, и Седри почувствовала его облегчение. Быть может, к ней перешла малая толика телепатии - слабая тень бесконечного сострадания, терпения и мудрости существа, которое она про себя называла Архангелом?

- Откройте! - закричал кто-то за дверью. - Пожалуйста! Лар!

- Это Тат! - Лар бросился к двери и стал возиться с механизмом.

- Дверь заперта, - сказал Жаим.

- Надо открыть ее. - Старания Лара приобрели отчаянный характер. У Седри заныли ногти, точно она царапала ими стену. Перебарывая отвращение, она снова повернулась к пульту. Один из приготовленных заранее вирусов преодолел запрет и отпер дверь. Тат ввалилась внутрь с расширенными от ужаса глазами - вся ее одежда ниже пояса была вымазана густой засохшей кровью. С ней был Дем, тоже в крови, движущийся как плохо управляемая кукла.

- Огры, - выдохнула Тат. - Они убивают всех, у кого нет пропуска. Паникеров, рабочих - всех. - Сморщившись, она беззвучно заплакала, но втянула в себя воздух и успокоилась. Лар молча обнял ее.

- Значит, мы не можем выйти отсюда, - заметил Локри. - Огры нас мигом прикончат.

Тат затрясла головой, и у Седри заныли зубы от усилия, с которым бори принуждала себя говорить спокойно:

- Нет. Наши пропуска - мой и Дема - защитят всех, если мы будем держаться вместе. Монтроз шумно потер руки.

- Тогда пошли поищем нашего капитана.

- Она приказала нам идти к "Телварне", - возразил Жаим. - Мы не знаем, где она, и можем блуждать по коридорам до бесконечности, пока пропуска не дезактивируются.

Лар и Тат пошептались над опущенной головой Дема, и Лар сказал с глазами, потемневшими от эмоций:

- Мне думается, мы должны собрать вокруг себя как можно больше людей. Кроме нас, их никто не спасет.

- Должарианцев, что ли? - проворчал Монтроз. - Да они раньше перебьют нас.

- Нет, не их. Бори. Они хотят выбраться отсюда не меньше, чем мы. Большинство, во всяком случае. И кое-кто из серых и должарских рабочих, возможно, тоже.

- Лар прав - у них должен быть выбор, - прошептала Седри. - Аватар им его не оставил...

Жаим медленно кивнул, Локри испустил вздох.

- До конца жизни - если она, конечно, не сегодня кончится - мне будет сниться, что я в тюрьме. Я - за. Ивард поднял глаза.

- Маркхем поступил бы именно так. И Вийя тоже поймет.

Жаим вышел вперед и хотел что-то сказать, но Монтроз этого не заметил. Он весь просветлел и как-то расправился от прилива энергии.

- Тогда построимся - и вперед... - Он начал распоряжаться. Седри чувствовала распирающую его радость - наконец-то он получил возможность действовать... Только теперь она поняла, как тяжело далось ему долгое заточение. Она видела, что Жаим тоже понял это и молча предоставил командовать Монтрозу.

Седри с трудом сдерживала слезы. Нет, она не даст им пролиться, не допустит, чтобы мужчинам стало стыдно. Честь и слава им всем. Монтрозу, который снова ожил, увидев, что может быть полезен. Жаиму, который понимает его и поэтому подчиняется. Локри, который видит свободу как дар и хочет подарить ее другим. Иварду... Она взглянула на прекрасное лицо, напоминающее лик ангела над восточной дверью Нью-Гластонберийского собора. Но Ивард молчал.

- Нельзя идти наобум, - говорил между тем Монтроз. - Самый ожесточенный бой наверняка ведется вокруг причального отсека. Возможно, когда мы обойдем известные Тат и Лару места, он немного утихнет.

Седри облизнула сухие губы.

- Прежде чем мы уйдем, я могу нанести врагу последний удар. Если вы дадите мне время...

- Дадим, любимая, - заверил Монтроз. Прислонившись на миг к его надежной массе, она соединилась с вирусом, который сконструировала на "Телварне", - много лет назад, как ей казалось теперь. Быстро подключив его к другим, созданным уже здесь, на станции, она добавила к ним два тропизма: один для Феникса, другой для десантников. Запустив свою конструкцию в систему, она отключила пульт и повалилась на него - силы покинули ее окончательно.

- Все, - пробормотала она, уронив голову на руки. - Этот вирус будет пожирать все мощности, которые найдет, начиная с криптографических. Возможно, это даст Флоту необходимый перевес теперь, когда станция набирает силу,

- И нам тоже? - спросил Жаим.

Она пожала плечами, не поднимая головы, упершись носом в холодный дипластовый экран.

- Не знаю. Может быть, это нарушит внутреннюю систему связи, и Феникс - тот, кто называет себя Джаспаром, - сумеет чем-то помочь, если избавится от фиксации, привязывающей его к Анарису. В этом ему тоже посодействует вирус - а еще он попробует связаться с десантом.

Монтроз, оглядев напоследок всех, кивнул на дверь:

- Пошли.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

33

"ГРОЗНЫЙ", ОДИН СВЕТОВОЙ ДЕНЬ

ДО ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

На мостике было жарко, но Марго Нг знала, что дело не в тианьги, а в ее собственном взвинченном состоянии. От этого же и еще от недосыпа у нее пересохло во рту, а в глаза словно песку насыпали. Она могла бы уйти к себе в каюту, когда вой, изданный Пожирателем Солнц, подтвердил прибытие катеров - все равно какое-то время ждать было нечего; никто не знал, сколько понадобится десанту для достижения намеченных целей. Но она знала, что все равно не уснет, и осталась нервничать на мостике.

Вместо себя она отправила отдыхать Крайно, и он, как ни странно, не стал протестовать даже в шутку. Неужели ее стрессовое состояние настолько заметно? Нг посмотрела на коммандера Грамальсин, переведенную к ним с "Престопанса". Как первый помощник она котировалась очень высоко возможно, Крайно еще и поэтому не стал перечить.

- Курьерское сообщение, - сказал Амман за пультом связи.

- Дайте на экран.

Появилось похожее на мясистый тюльпан лицо келлийской посредницы, а пульт связи зачирикал, принимая передаваемую разведчиком информацию.

- Астероид красный северный семь, - сказала келли, сообщая о своем местоположении. Нг уловила какую-то жестокость в ее певучем голосе - может быть, у келли так выражается усталость? - "Спреццатура" погибла, "Мусаши" поврежден и отступает. "Пакс Романа" поврежден, но функционирует. Двигатель астероида пока тоже функционирует.

Ром-Санчес и его тактики внесли новые данные в тактический макет. Нг посмотрела, как мелькают на нем тенноглифы. Двигатели списанного крейсера, предназначенного для разгона астероида, еще держатся, несмотря на тактические скачки, которые он предпринимает, уходя от должарианцев. Но вечно держаться они не будут - они и так уже перегрелись настолько, что возможность перейти к другому астероиду исключается. Скоро Нг окажется перед выбором - запустить этот или потерять его.

Тем временем из-за красно-северного семь они потеряли уже два эсминца и повредили крейсер.

Нг, посовещавшись с Ром-Санчесом, отдала приказ, и на тактическом экране замелькали новые символы. Келли отсалютовала, мотнув шейным отростком, и исчезла.

- Пока что держимся, - прокомментировал Ром-Санчес. - Еле-еле. Темные мешки под глазами сильно старили его.

Прежде чем Нг успела ответить, Выхирски за пультом обнаружения доложила:

- Адмирал, мы раскололи один из шифров. Рифтерский корабль "Пиранья". Погодите - вот еще один! Их шифровальная система рушится!

Ром-Санчес начал отдавать команды своим тактикам, и тенноглифы зарябили еще быстрее.

Коммандер Грамальсин перегнулась к Нг:

- Видимо, Тетрис использовала компьютер "Телварны" с большим толком.

Нг кивнула - облегчение смыло с нее всю усталость.

- Обнаружение, следите за сообщениями, исходящими с "Кулака". Они скоро выяснят, что случилось. Когда это произойдет, начинайте глушить. У них не хватит энергии для дискриминаторов.

Нг откинулась назад. Путь от краха вражеских шифров до ликвидации огромного неравенства сил еще очень долог. Она думала о Панархе, который сейчас в рядах десантников сражается с врагом, чья численность им неизвестна, на столь же неизвестном Пожирателе Солнц. Тетрис обеспечила им самый необходимый из военных факторов: время.

Но мощность Пожирателя Солнц растет, и весь вопрос в том, сколько времени у них еще осталось.

Пожиратель Солнц оказался еще страннее, чем полагал Брендон: можно было подумать, что они попали в кишечник какого-то зверя, страдающего сильным несварением. Медленные перистальтические волны, бегущие по красным стенам, затрудняли продвижение десантников, а низкие потолки вынуждали порой ползти на четвереньках. Пробуждающаяся станция ломала человеческие конструкции, оставляя от них куски металла и дипласта; туго натянутые кабели рвались, и коридоры, где гасло освещение, погружались в красноватый сумрак.

Чем больше взвод Брендона приближался к компьютерному залу, тем сильнее он радовался, что мелиарх Чац его не видит, а еще пуще тому, что сопротивление тарканцев, видимо, сосредоточилось где-то в другом месте. Он чувствовал себя крайне неуклюжим и всегда реагировал позже остальных.

Но неизбежное наконец случилось. Откуда-то сверху спрыгнули двое огров, и в то же время взвод тарканцев открыл огонь по десантникам. Несколько человек впереди упали, раненные должарскими осами, и коридор наполнился искусственным дымом.

Огры схватились с Наллом и Иреском, поливая их шлемы огнем из своих головных бластеров. Брендон слышал, как трещат скафандры десантников. Двое других бойцов пустили ос прямо в головы ограм. Один из роботов рухнул назад и забился в конвульсиях, поливая плазмой все вокруг. Иреск освободился и отскочил.

Тройка трискелей промчалась вперед по коридору и атаковала другого огра. Робот изрыгал огонь, а маленькие келлийские машинки поливали его моноволокном из подбрюшных отверстий. Налл тоже освободился и отошел назад.

- Второе отделение! - крикнул Рапуло. - Проходи сквозь стены, два-семьдесят, осы и дымокуры. Третье, нажми как следует, пока второе будет атаковать. - Он сам разрядил две дымовые шашки, пока отдавал команду, Иегуда, вскрой стену девяносто. Келлем, проведи Налла. Остальные за ним.

Брендон повернулся направо, но не успел еще прижать перчатки к стене, когда вспышка слева предупредила его об опасности. Он понял, что надо бежать, но сотрясаемый судорогами огр уже подкатился к нему. Робот еще достаточно функционировал, чтобы схватить его за ногу. Скафандр Брендона затрещал. Он стал вырываться, но от шока вся выучка вылетела у него из головы, и его усилия пропадали впустую.

- Так твою растак! - Рапуло бросился на выручку.

Тарканцы, воспользовавшись замешательством, дали залп, и коридор наполнился визгом ос. Огр отпустил Брендона, раздался взрыв, и Рапуло зарычал от боли. Второе отделение с боевым кличем атаковало тарканцев с фланга, третье ударило в лоб. Еще несколько секунд - и бой был окончен.

Рапуло прислонился к стене, открыв шлем, - обе ноги его скафандра пересекала борозда, оставленная срикошетившей осой.

- Я функционален, - сказал он. - Шо-Банн, подключись к компьютеру и посмотри, как там дела. Может, мы раздолбаем его отсюда, если получится. Лучше было бы взорвать, но туда слишком долго добираться, а нашим у причального отсека туго приходится.

Он не упомянул о промахе Брендона. Брендон знал, что он ничего не скажет, и даже извиниться не мог. Все оборачивалось так, как он и боялся.

- Мелиарх, - сказала шо-Банн, - там что-то не так. Слушайте! раздался щелчок, а потом музыка: Фанфары Феникса. - Что за шиидра такая? рявкнул Рапуло.

- Седри Тетрис! - засмеялся Брендон. - Она внедрилась в компьютер.

- Похоже, ее вирус жрет там что попало, - сказала шо-Банн. - Шифровка почти вся полетела, а они, поди, и не знают.

- Ха! - хмыкнул мелиарх, явно довольный. - Ладно, не будем ничего трогать. Если мы все-таки захватим контроль над этой логосом убитой станцией, то, может, успеем предупредить Флот, чтобы в нас камнями не пуляли. Во всяком разе, к их связи сумеем подключиться. - Рапуло отключился, поговорил с кем-то по другому каналу и опять вернулся на волну взвода, на которую были настроены все пять отделений. - Мы нужны в причальном отсеке. "Стилет" погиб - его квантоблок уничтожили, и сынок Эсабиана колошматит наших почем зря. Вот поглядите. .

На внутреннем экране Брендона появился Анарис, снятый имиджером чьего-то шлема. Потом изображение смазалось, и Анарис стал виден снизу. Он махнул рукой, и у оператора сорвало лицевой щиток, а после все погасло.

- Как это он? - спросил кто-то.

- Телекинез, - ответил Брендон.

- Чего? - не понял мелиарх.

- Перед нашим отлетом с Ареса Верховная Фанесса открыла, что Анарис недостающий член психического единства, необходимого для включения Пожирателя Солнц. Но ничто не указывало на то, какими именно способностями он обладает.

- Теперь мы знаем, - морщась, сказал мелиарх. Больше комментариев не последовало. Два других отделения присоединились к ним. Недоставало Лосрикоса и Чаэра.

- Мелиарх, - сказал Брендон.

- Да, Иегуда?

- Я вам только мешаю и с Анарисом уж точно ничего сделать не могу. Но Вийя - телепат, и если я найду ее, нам, возможно, легче будет справиться с тарканцами у причального отсека.

- Как же ты ее найдешь?

- Возможно, она в помещении, которое артелионский интеллект называет Тронным Залом, - или где-то рядом. Именно там, очевидно, находится энергетический центр Пожирателя Солнц.

- И Омилов говорит, что против него мы бессильны. Так как же?

- На Аресе между ней и мною существовала мысленная связь. Может быть, она и здесь сработает, если подойти достаточно близко. С ней эйя - от них скафандр не защищает,

- Ясно, - отрубил мелиарх. - Третье отделение идет с Иегудой. Иегуда, ты говоришь им, куда идти - и все. Командует по-прежнему диарх Гвин.

- Есть, сэр! - Брендон порадовался возможности уйти - тем более, что мелиарх, как он подозревал, ничуть не меньше радуется возможности избавиться от него.

Вийя. Он посылал к ней свою мысль, насыщенную образами памяти, пока десантники строились, защелкивая шлемы.

Перед самым выступлением Рапуло повернул голову к Брендону.

- Несущий Свет да будет с вами, ваше величество. - Он сказал это тихо, и почти никто из остальных его не слышал.

Брендон, не имевший возможности извиниться, получил прощение. Столь же тихо, чтобы его слышал только этот человек, только что раненный на его службе, он ответил:

- И с вами тоже, мелиарх,

- Пора бить тарканцев, парни! - сказал Рапуло. Его команда с ноющим скрипом скафандров удалилась, и диарх Гвин сказал:

- Ладно, Иегуда. Давай двигаться.

По предложению Чар-Мелликата, сделанному со всем уважением и даже почтительным страхом, Анарис держался в тылу и старался направлять тарканцев навстречу наступающим десантникам. Это совпадало с его планами: он мог направлять бой таким образом, чтобы держать десантников между причальным отсеком и Палатой Хроноса, препятствуя бегству отца.

Анарис улыбался. Приверженность отца должарским ритуалам очень облегчала ему задачу: Аватар не мог просто так взять и приказать тарканцам убить своего сына. Он должен сам присутствовать при этом. Огры тоже не проблема: отцу подчиняются только те, что находятся в пределах слышимости его голоса, и рано или поздно маленькие антиогровые машинки разделаются даже с теми двумя, которые сопровождают Эсабиана.

Но это лучше отложить. Интересный расклад: без огров, которых Анарис легко распознает благодаря своей связи со станцией, Аватар был бы невидим. Но метка двух огров с добавочной, хотя и менее яркой меткой двух тарканцев в скафандрах, позволяет сразу его обнаружить.

Однако от необходимости следить за всеми участниками событий энергия Анариса быстро иссякала. И вирусный призрак Брендона продолжал преследовать его. Он больше не делал враждебных движений, но замутнял кинестезическое восприятие Анариса и затруднял ему наблюдение за отцом. Вместе с усталостью в Анарисе нарастало ощущение чего-то недоделанного, упущенного.

Пользуясь передышкой в боевых действиях, он прислонился к стене, прижав пальцы к вискам. Действительно ли Единство разбилось, или он просто не слышит их из-за головной боли? Он попытался сосредоточиться на этой области своего сознания, но там и следа не осталось от Вийи и остальных.

Он потер глаза, оживляя в памяти те последние мгновения в Тронном Зале. Он дал ей хороший шанс и знал, что она будет пробиваться к своему кораблю наперекор тарканцам, ограм, десантникам. Десантники. Что они с ней сделают - застрелят на месте или возьмут в плен?

Он надеялся на последнее и на миг с удовольствием представил себе, как отобьет ее у них с помощью своего телекинеза. Ей это очень не понравится быть спасенной! Он усмехнулся и впервые за целую вечность, как ему показалось, ощутил прилив былой энергии.

Рация, которую дал ему командир тарканцев, загудела.

- Мой господин, - доложил Чар-Мелликат, - отряд десантников, двигавшийся к компьютерному залу, отказался от своего намерения. Думаю, они решили поддержать атаку причального отсека.

Сообщение озадачило Анариса. Уничтожение компьютера должно было стать их первоочередной задачей: компьютер обеспечивает шифры, защищающие переговоры Ювяшжта с рифтерскими кораблями. Почему же они прервали атаку?

И тут Анарис в приступе бессильного гнева понял, что он проглядел и чего не мог знать никто на станции. Компьютер контролирует не только шифры, но и стазисные заслонки - а их уже захватила враждебная вирусная конструкция. Теперь панархисты, должно быть, слышат каждый приказ, отдаваемый Ювяшжтом, - а нет, так скоро услышат.

Незачем больше сохранять компьютер - а его уничтожение изгонит насланный Брендоном призрак.

- Уничтожьте компьютер, - распорядился Анарис. Рация ответила странным сдавленным звуком.

- Исполнять приказ! Панархисты внедрились в компьютер и используют его против нас.

- Будет сделано.

Больше Чар-Мелликат ничего не сказал, но Анарис знал, что тот уведомит Аватара, которого эта новость, а также необходимость подтвердить приказ сына, разгневают еще больше.

- Ювяшжту тоже сообщи, - добавил Анарис.

В смежном коридоре внезапно раздался усиленный динамиками боевой клич, и появился взвод тарканцев. Они отступали, но остановились, увидев наследника. В воздухе раздался резкий визг, и тарканская перчатка повалила Анариса на пол. Сверкнули вспышки, и среди тарканцев грохнули взрывы. Анарис мысленно прочертил траектории снарядов - они целили в него!

Десантники не стали бы просто так тратить антискафапдровые ракеты на незащищенного человека. Его действия против первого взвода, обеспечив ему повиновение тарканцев, одновременно сделали его мишенью для врага.

Анарис приподнялся на четвереньки, забыв о рации. Тарканцы делали все, чтобы прикрыть его. Визг ос усилился - последовал новый залп, мощнее прежнего. Анарис отчаянным усилием искривил пространство перед собой. Осы врезались в пол за несколько метров от него с оглушительным грохотом, подняв столб пламени, опаливший Анарису лицо. Его вырвало, и глаза застлал красный туман, граничащий со слепотой.

- Назад! - крикнул он, чувствуя, что череп у него вот-вот лопнет. Карра защитят меня! - Не дожидаясь исполнения своего приказа, он приказал полу разверзнуться и провалился туда как раз в тот момент, когда над головой заскрипели скафандры десантников.

Дыра над ним закрылась. Он слышал наверху приглушенные квантопластом голоса панархистов. Затем субстанция вокруг него зашевелилась, и он понял, что призрак нашел его. Анарис напрягся наперекор боли, стараясь остановить движение квантопласта, а стазисные заслонки, контролируемые Брендоновым вирусом, боролись с ним. Вот-вот десантники вскроют его укрытие и вытащат его на верную смерть.

Но голоса удалились - они не видели его.

Почувствовав, что призрак тоже ушел, Анарис расслабился и передохнул, собираясь с силами. Придется тарканцам некоторое время обходиться без него.

* * *

Феникс описал широкий круг, раскинув крылья, и устремился вниз, навстречу пламени..,

В пламени, пронзившем ее мозг, Вийя узнала непрестанную трескотню эйя и открыла глаза. Память возвращалась к ней медленно, затуманенная болью. Включение станции, приказ Эсабиана, реакция Анариса. И Крылатый. Она невольно потянулась к нему, движимая памятью об их преображающей встрече, но ничего не почувствовала.

Нет, не совсем ничего. У нее осталось впечатление огромных сил, стягивающихся для какого-то колоссального действия; их внимание было обращено в другую сторону, и концентрация слишком велика, чтобы заметить одинокий человеческий разум.

На краю ее сознания мелькнула мысль, весомая, несмотря на мимолетность контакта, и выраженная не словами, а понятиями: Одинокий - не то же самое, что незначительный.

Потом она потеряла даже ощущение присутствия Крылатого, но эйя уловили этот образ, и она чуть не лишилась сознания от их умственной скороговорки, интенсивной как никогда.

Она спроецировала им собственные эмоции, почувствовала, что послание дошло, и их мысли замедлились до уровня внятной речи... Тот, кто дает камень-огонь.

Вийя села и протерла плохо видящие глаза. За круглым устьем ее пещерки бушевала адская энергия, и жидкий свет переливался узорами, терзающими ум. Вийя повернулась к нему спиной. Вряд ли ее жизнь продлится настолько, чтобы попробовать взобраться по стене. Неумолимый свет озарял гладкую круглую внутренность пещеры, оберегающую их троих, как чрево. У пола виднелось отверстие, но слишком маленькое - туда разве что эйя смогут пролезть.

Но это не значило, что выхода вовсе нет.

Брендон пришел. Пришел, несмотря на разделявшие их световые годы и на сонмы людей, считавших своим долгом ему помешать.

Она снова легла, закрыла глаза - но не успела еще сформулировать вопрос для эйя, как оно пришло само, точно прикосновение губ. Вийя.

Я здесь, послала она свой ответ, насыщенный памятью, воспламененный радостью, - тем же таинственным путем. Найди меня!

Чувство беспомощности, испытанное Барродахом после потери блокнота, еще усиливала необходимость поспевать за Аватаром и двумя тарканцами в скафандрах, идущими впереди. Их путь лежал к причальному отсеку. Время от времени бори тыкал в блокнот, который инстинктивно подобрал с пола Палаты Хроноса, но прибор молчал, откликаясь лишь слабыми электрическими разрядами, словно в насмешку.

В коридорах стоял дым, от которого щипало в горле; еще хуже был железистый привкус крови и смрад опорожнившихся кишок, идущий от куч растерзанных трупов. Прежде Барродах не представлял себе, на что способны огры. Поскольку их изобрели панархисты, он полагал, что они убивают аккуратно. Но ведь роботы использовались против Шиидры, а потом их перепрограммировали для должарианцев...

Аватар, само собой, не обращал на трупы никакого внимания. Он шел, неутомимый, как огры, с дираж'у в руке. Время от времени тарканцы останавливались и совещались по рации со своими товарищами. После этого они зачастую меняли направление, и Барродах слышал далекие взрывы, а однажды палуба качнулась у них под ногами.

Несмотря на свою ненависть к космическим перелетам, он жаждал оказаться на сравнительно безопасном "Кулаке Должара" и даже предвкушал полет на корвете, который заранее приказал прогревать, - это было чуть ли не последнее его распоряжение перед катастрофой. Еще больше он предвкушал момент, когда корвет разнесет "Телварну" в дымящийся лом, оставив темпатку со всей ее шайкой без корабля.

Медленные перистальтические волны, бегущие по коридорам, усиливались; порой Аватару и тарканцам приходилось пригибаться, чтобы не зацепить головой потолок. Пожиратель Солнц как будто стремился извергнуть посторонние тела, превратившие его нутро в ад, полный огня, дыма и смерти.

Но по мере приближения к причальному отсеку стазисных заслонок становилось больше. Движения станции сократились до легкой дрожи под ногами, и Барродах воспрял духом.

Тарканцы остановились, и одни из них обратился к Аватару:

- Господин, альташ Чар-Мелликат хочет доложить вам обстановку.

- Говори, - сказал Эсабиан, и из динамика на бронированной груди солдата послышался голос командира тарканцев:

- Мой господин, наследник приказал уничтожить станционный компьютер, заявив, что панархисты внедрились туда и получили возможность читать переговоры нашего флота. И что они используют его здесь против нас,

Эсабиан стиснул в руках дираж'у.

- Твое мнение?

- Десантники действительно хорошо информированы. Это вполне может быть правдой.

- Сделай это и отвлеки противника, чтобы расчистить мне путь.

- Будет исполнено.

Эсабиан без лишних слов сделал тарканцам знак двигаться вперед. Барродах стиснул зубы, перебарывая новую волну ужаса. Без компьютера стазисные заслонки утратят свою эффективность, сохранив только местные функции. Их раздавит, засосет в стену или... В уме у Барродаха возникали все новые образы. Он потерял счет времени, да и коридоры все выглядели одинаково.

Тарканцы снова остановились, и он чуть не налетел на Аватара. До него донесся приятный звук прогреваемых корабельных двигателей. Один из гвардейцев поклонился Аватару:

- Господин, причальный отсек совсем близко. Чар-Мелликат отвлечет врага, и тогда...

Но тут из дыма впереди выскочило нечто, похожее на миниатюрного келли - на трех тонких ножках, с блестящими линзами на тонком шейном отростке. К нему прибавились другие - целая орда.

Тарканцы, выругавшись, стали палить в них из бластеров. Несколько машинок загорелось и рухнуло, как постройки из спичек, но гораздо больше пробежало мимо - тарканцы опасались стрелять в них из страха задеть Аватара.

Машинкам был нужен не он. Они набросились на огров, несмотря на огонь, который роботы открыли из своих головных бластеров. Механические паучки ловко заклеивали огневые щели огров блестящими нитями, которые выделяли из подбрюший. Роботы рухнули и забились в судорогах, разбрызгивая плазму во все стороны. Тарканцы заслонили собой Аватара, игнорируя Барродаха, который отчаянно жался к Эсабиану.

Затем, к ужасу бори, выяснилось, что трехногие машинки управляются с людьми в скафандрах не хуже, чем с ограми. Через несколько секунд обоих тарканцев расчленили на части - теперь из стыков брони вместо пламени проступила кровь, Барродах старался не слушать звуков, с которыми они умирали. Из их раций, отрезанных от источника энергии, донесся напоследок какой-то вопрос, ответить на который не было возможности.

Покончив с тарканцами, паучки наставили свои маленькие линзы на двух оставшихся. Барродах почувствовал непреодолимую нужду помочиться и преодолел ее мучительным усилием, а машинки повернулись и исчезли, оставив их с Эсабианом посреди кровавой лужи. Кровь шипела и смердела, соприкасаясь с ограми, которые извивались, как раздавленные червяки: их программные блоки отказали, аккумуляторы замкнуло, и броня раскалилась докрасна.

Аватар, постояв немного, решительно зашагал к причальному отсеку, где слышались усиленные динамиками крики

Из стазисных заслонок, расставленных вдоль коридора, внезапно стрельнула световая сеть. Потолок прогнулся, а в стене возникла и тут же исчезла дыра. Аватар шагнул назад, и Барродах впервые услышал от него нечленораздельный звук.

Это было вызвано не исчезновением двери, а фигурой, которая внезапно выросла из пола, как квантопластовый сталагмит, в усилившемся голубом сиянии стазисных заслонок. Клубясь, она приняла очертания человека, опутанного паутиной молний. Призрак Джаспара Аркада воплотился на Пожирателе Солнц.

- Правитель вселенной - правитель ничей. - Придыхающие интонации призрака подействовали Барродаху на нервы, и бори затрясло.

- Власть над мирами держит крепче цепей, - договорил его враг и засмеялся.

Гнев и ненависть жгли Эсабиана тем сильнее, что были бессильны. У него даже бластера не было. Откуда взялась эта мерзость? Тут он вспомнил о канале связи с Артелионом и дворцовым компьютером. На дальнейшие раздумья призрак ему времени не оставил.

- Твой наследник, решив отдохнуть от трудов, дал мне время разделаться с тобой, Джеррод Эсабиан. Помнишь, что предсказал тебе мой праправнук во дворце, который я когда-то построил на далеком Артелионе?

Эсабиан стиснул в руках дираж'у, черпая силу в нескольких десятилетиях проклятии, сплетенных с тех пор, как его отец Уртиген передал шнурок ему во время эггларх демахи-диражуль. Не станет он отвечать компьютерной конструкции.

- Тебя снедает нетерпение. - Голос призрака теперь звучал со всех сторон. - Умерь его. - Эсабиан слышал, как стучат зубы Барродаха. Помнишь? "Все время будет твоим, но и его тебе не хватит..."

Ярость наконец побудила Эсабиана заговорить:

- Я помню только то, что он мертв, а я занимаю его троп.

- Ты занимаешь сразу два трона, как и предсказал мой праправнук. Но этот ты покидаешь, а скоро отдашь и другой. - Призрак указал на окружающие их стены. Его руки излучали свет. - Я не дам тебе уйти, Эсабиан Должарский. Твой палиах окончен, и ты проиграл. - Он указал в сторону, откуда они пришли. - Я мог бы похоронить тебя прямо здесь, но не стану. Твоя судьба ждет тебя. Ступай.

До боли стиснув челюсти, Эсабиан смотрел на призрак. Это искусственная конструкция, каким-то образом проникшая в станционный компьютер, и больше ничего. Однако он контролирует стазисные заслонки.

Его не обойдешь... пока компьютер не будет уничтожен.

Эсабиан зашагал прочь. Поворачивая за угол, он увидел, что призрак все еще стоит там, одетый молниями, и смотрит на него.

Эсабиан удалялся от причального отсека по спирали - Барродах догадывался, что он не хочет уходить далеко от ждущего его корабля в ожидании момента, когда компьютер будет уничтожен и власть призрака падет. Но без тарканцев они быстро теряли ориентацию. Хуже того, проход за проходом закрывался перед ними, мерцая сетками голубого огня: призрак отрезал им дорогу к бегству. Им никто не встречался, а некоторое время спустя даже трупы перестали попадаться.

Эсабиан что-то бормотал, и обрывки фраз, долетающие до ушей Барродаха, заставляли его ноги подгибаться от ужаса. Никогда еще он не слышал такой ярости в голосе Аватара, а то, что проделывал Эсабиан с дираж'у, было еще страшнее: двадцать лет обманутой страсти и желания сплелись в невероятной сложности узел.

Наконец, по прошествии времени, которое показалось измученному бори дольше вечности, они оказались у входа в урианский корабельный ангар. Там было пусто. Несколько кораблей, частично разобранных, торчали из стен, но тот, что был отмечен Аватаром, стоял нетронутый.

Эсабиан, постояв какой-то миг неподвижно, обернулся к бори.

- Свяжись с альташем Джессерианом, - сказал он, кивнув на блокнот Барродаха. - Артелион должен быть уничтожен, дворец предан огню, а все живое - мечу. Пусть там не останется ничего: ни стены, ни живого существа, ни травинки.

Барродах уставился на него во все глаза. Аватар ведь знает, что блокнот разбит - в противном случае он велел бы своему секретарю связаться с Чар-Мелликатом. Он увидел свое отражение в черных, как смерть, глазах Аватара и содрогнулся от тошнотворного ужаса, поняв, что за этими глазами больше нет рассудка: только ярость и ненависть.

- Господин, - выдавил он из себя, боясь, что сейчас сильные руки Эсабиана растерзают его, как тех, кто пал жертвой огров, - я не могу. - Он поднял блокнот вверх дрожащей рукой. - Мой коммуникатор сломан.

Эсабиан поглядел на него без всякого выражения, словно речь шла о погоде, и пошел к урианскому кораблю.

Барродах не сразу нашел в себе силы двинуться с места. Ужас чуть не лишил разума и его: он не мог поверить, что Аватар в самом деле взойдет на инопланетный корабль.

Бори бросил тоскливый взгляд назад - но если он останется здесь один, то лишь примет долгую, позорную смерть от рук своих же подчиненных. С мучительной ясностью он понял, что ему больше нигде нет места; он - ничто, он создан из амбиций своего господина, ныне рухнувших вместе с разумом Аватара.

Со сдавленным рыданием он бросил бесполезный блокнот и поспешил за хозяином.

Эсабиан повернулся спиной к Барродаху. Слова секретаря не дошли до него, как не доходила никакая реальность за пределами его собственной воли. Но при виде урианских кораблей в его памяти всплыли слова: "Куда бы он отправился, если бы стартовал? К другому Пожирателю Солнц, возможно?"

Эсабиан прошел через ангар к кораблю, отмеченному его печатью. В нем раскрылась дверь - словно рот, движущийся обратно гипнотическому вращению корпуса. Лисантер сказал - это иллюзия. - А другой Пожиратель Солнц? Тоже иллюзия?

Нет. Не может быть. Двадцать лет его жизни противоречили этому. Да, здесь его ждет судьба - судьба, которая приведет к окончательному крушению Тысячи Солнц. Он не оставит невзорванным ни одного солнца, и гибель триллионов станет его приношением Долу.

Эсабиан шагнул вперед. Секретарь позади жалобно квакнул. Корабль принял его. Барродах тоже взобрался на борт, но Эсабиану не было до него дела. В его мозгу не осталось места ни для кого, кроме самого себя.

Дверь корабля закрылась, а его стенки вдруг стали совершенно прозрачными - только пол остался видимым.

Эсабиан снова принялся плести проклятия, узел за узлом, опутывая крепкой сетью всех своих врагов.

Корабль пришел в движение.

34

Лисантер в который раз благословил Татриман за проделанную ею работу, руководствуясь своим блокнотом, пока еще связанным с компьютером станции. Благодаря ее программам он успешно избегал боев в коридорах даже при постоянном снижении компьютерной мощности.

Но внезапно путеводитель дал сбой, и Лисантер застучал по клавишам, перекачивая в блокнот остатки уходящей энергии. Приборы в Палате Хроноса теперь бесполезны - возможно, хотя бы в компьютерном зале он получит какой-то ключ к происходящему.

Он свернул в боковой коридор, и кто-то дернул его за рукав.

- Гностор, - сказала Дазариоль. За ней маячили бледные лица других техников, следовавших за ним от самого Тронного Зала. - Причальный отсек в той стороне.

- Я знаю, Дазариоль, но туда мы живыми не доберемся. Против бластеров тарканцев и десантников пропуска не помогут.

Больше протестов не последовало, и он привел их к компьютерному залу. Вся профессиональная черствость ученого, выработанная годами самоотречения, покинула его при виде бойни в коридоре. У него затряслись руки. А ведь это я сделал такое возможным - я дал должарианцам власть над этими чудовищными роботами. Неужели такова цена, которой расплачиваются за знание? вопрошали, казалось, незрячие глаза мертвых.

Ступая по крови и скользким кускам тел, он заставил себя войти в пустой зал. Кого-то из бори стошнило, но он испытал слабое облегчение, увидев, что компьютерные блоки целы.

Подключив блокнот к своему пульту, он начал загрузку. Радуясь возможности заняться чистой наукой, он решал, какую информацию следует сохранить в первую очередь, и набивал карманы инфочипами. Его внимание привлекли показатели звездного монитора, и его кольнул страх при виде радиационных данных красного гиганта, спутника черной дыры. Пожиратель Солнц готовился оправдать свое название. Сколько времени у них еще в запасе?

И есть ли способ спастись? Лисантер занялся сканированием станции, пытаясь разобраться в происходящем. Те имиджеры, которые еще работали, показывали, что десантники теснят тарканцев, хотя те еще удерживают причальный отсек.

Сигнал пульта привлек его внимание к аномалии: в системе наблюдалось постороннее присутствие в количестве двух отдельных явлений. Одно из них захватило контроль над стазисными заслонками, другое пожирало компьютерные мощности, отданные под криптографию. Оба носили панархистские метки, и тот факт, что они больше не считали нужным скрываться, сказал Лисантеру больше, чем показали имиджеры.

Теперь он понял, почему десант так хорошо ориентируется: вирусы рассекретили гиперсвязь. Но это подсказало ему, куда следует отправиться.

Его взгляд остановило изображение из урианского ангара: Эсабиан стоял перед кораблем, носящим его печать. Миг спустя Аватар взошел на корабль, а его секретарь, с отчаянием оглянувшись назад, последовал за ним.

На глазах у потрясенного Лисантера корпус корабля вдруг сделался прозрачным. Он повис над центральным возвышением и медленно погрузился в открывшееся там отверстие.

Что-то ему предстоит увидеть? Лисантер, немного завидуя Аватару, вздохнул: Эсабиан не тот человек, который способен воспринять и осмыслить увиденное.

Ученый с нетерпением ждал, когда его блокнот подаст сигнал. Наконец тот оповестил, что его память заполнена до отказа. Придется ограничиться этим. Лисантер горько сожалел об информации, от которой вынужден был отказаться. Однако успех панархистской атаки показывал, что кто-то из них владеет хотя бы основами теории квантовых материалов - она и дала ему ключи к Пожирателю Солнц. Лисантер не сомневался, что данные, заложенные в его блокноте, будут оценены высоко.

Но купит ли он себе прощение в обмен на них?

Он отогнал от себя эту мысль. Если он выживет, то еще успеет это обдумать. Сейчас главное - спасти себя и сопровождающих его людей.

- Мы идем в гиперволновую рубку, - сказал он молча ожидающим его техникам. - Панархисты, несомненно, наметили ее в качестве главной цели. Единственная наша надежда на спасение - это они.

На выходе Лисантер услышал скрип тарканских скафандров и побежал. Бори устремились за ним.

- Адмирал, все переговоры "Кулака Должара" с рифтерскими кораблями внезапно снизились до алгоритмов четвертого класса, - устало, но торжествующе объявила Выхирски. - Они знают, но для Пожирателя Солнц все еще используют одноразовые шифры.

- Добро, - сказала Нг. - Связь, начинайте глушить. - Она даже не старалась стереть с лица улыбку. Специалисты пропаганды состряпали из наиболее сочных кусков рифтерского вещания смесь, которая наверняка взбесит пуритан-должарианцев. К этому добавится постоянная информация об амнистии и прочая пропаганда, призванная отколоть рифтерских союзников от Должара. Это может спасти многие и многие жизни.

- Обнаружение, насколько долгим должно быть сообщение десанта, чтобы вы смогли его уловить - если им удастся подключиться к станционной гиперсвязи?

- Если они продержатся три секунды, мы их засечем. Всего-навсего...

Что ж, это не первый раз, когда такая малость отделяет жизнь от смерти. И не последний.

С тех пор как Ювяшжт получил приказ Аватара и отдал службе связи распоряжение соответственно изменить шифры, он все время ждал неизбежного и все время, между реалиями боя, думал о том, что происходит на Пожирателе Солнц.

Но несмотря на все свои попытки психологически подготовиться к этому, он испытал всю бессильную ярость унижения, когда на главном экране начали мелькать сексуальные сцены и гнусные оргии, предназначенные для разложения рифтеров. Еще больше бесило его сознание, что рифтеры видят все это еще четче, чем он, - ведь у них компьютеры не столь мощные, как на "Кулаке". Он жег взглядом связистку, а та смотрела на него с ужасом.

- Кювернат, враг глушит наши переговоры. - В этот момент на экране, всем напоказ, возникло ненавистное шоколадное шоу. Кое-кто из команды мостика глядел на него разинув рот, другие поспешно отворачивались. Капитан скрипнул зубами, а связистка добавила: - Как мы и опасались, наши дискриминаторы без компьютерной поддержки станции не справляются с такой нагрузкой.

Ювяшжт проглотил язвительный ответ - этим он только признал бы победу панархистов. Оглядев мостик, он с удовлетворением отметил, что все и каждый с головой ушли в работу. Нет худа без добра - теперь они перестанут отвлекаться: никто не посмеет пялиться на экран без дела.

- Хорошо, - сказал он. - Сократи вахты связистов до часа и посади за дискриминаторные пульты столько офицеров, сколько потребуется.

Ювяшжт вернулся к боевым действиям: нужно было поддерживать рифтеров, обороняющих астероиды, которые панархисты избрали целью своей атаки. Если бы у него был еще один крейсер! Если бы желания могли превращаться в оружие, мы все были бы господами.

Несколько минут спустя вспышка света на тактическом экране оповестила об уничтожении панархистского крейсера. За ней последовала другая - это взорвался астероид, удерживаемый крейсером.

Ободренный победой, Ювяшжт отдал приказ перейти к следующему объекту. С поддержкой Пожирателя Солнц он обойдется и одним крейсером.

Хрим не переставал смеяться, пробираясь с Марим по коридорам. Стоило вспомнить рожу Риоло перед тем, как огры оторвали ему голову. Будь у Хрима больше времени, он заставил бы его молить о пощаде. Интересно было бы также выяснить, зачем Барка в действительности послала его сюда - и зачем его внедрили на "Цветок".

Вспоминая, какой шок он испытал, обнаружив, что троглик говорит по-должарски, Хрим кипел от ярости. Повиновение - вот чего он добивался от своей команды. Повиновение без всяких там секретов за пазухой. Ему все равно, как и с кем они кувыркаются в своих каютах и как тратят свою долю добычи. Но планы не должен строить никто, кроме самого Хрима, - если хочет жить.

И никто ему в этом не перечил.

Он переступил через пару коченеющих трупов на перекрестке и прибавил шагу. Пришла пора избавиться от этой черной с ее ручными убийцами. Он наслаждался тяжелым ноющим скрипом огров - это был гимн его власти. Будет ли она молить о пощаде? Нет, только не она. И дурак он будет, если даст ей время влезть ему в мозги.

Завернув за угол, они внезапно столкнулись с парой огров.

- Смирно! - крикнул он и с облегчением увидел, как закрылись огневые амбразуры в их головах. Но куда их девать? Трех огров для обеспечения безопасности вполне достаточно.

- Сейчас поглядим, оставил ли в них трог мой маленький сюрприз, проворчал он. - Огры, подтвердите программирование на Вийю.

Сенсоры всех пяти роботов мигнули зеленым огнем.

- Программирование на Жаима. - Снова зеленый свет. То же самое повторилось с Монтрозом, Ивардом, Локри - Риоло ввел в программу их опознавательные коды, когда Таллис сообщил о присутствии врага здесь, на Пожирателе Солнц. Закончив процедуру, Хрим засмеялся и послал двух роботов вдогонку за экипажем "Телварны". Они затопали прочь.

По мере приближения к месту, где он рассчитывал найти Вийю или напасть на ее след, они встречали других огров, и Хрим программировал их таким же образом. Марим все это время молчала.

В него закралось сомнение, и он оглянулся на блондиночку, трясущую рысцой между двумя ограми. Посмотрев на очередной труп - этого застрелили из бластера, - она скорчила гримасу. Ишь строит из себя, а сама небось смеялась, когда он вывел кровью Риоло предупреждение ее капитану. И промолчала, когда он натравил огров на ее бывших товарищей. Может, двойную игру задумала?

- Эй, что у тебя на уме?

Первые реакции обычно не врут. Она вскинула на него свои голубые глазищи и смутилась, а потом насторожилась. Он погладил пальцем спуск своего бластера. Если бы настороженность проявилась первой, пришел бы черед Марим молить о пощаде - может, не теперь даже, а при своей хладнокровной капитанше.

- Ты о чем это? Ну, не люблю я смотреть на мсртвяков - что из этого?

- А хочешь поглядеть, как я замочу твоего капитана?

- Нет, - откровенно ответила Марим. - На других мне наплевать, особенно на выжигателей мозгов. Вот будет номер, если они попробуют это на твоих ограх! Я надеюсь, что Вийя удерет, но это ваши с ней дела. Эй! - Она остановилась. - А это что такое?

Хрим оглянулся. Из-за угла вывернулась странная машинка, похожая на паука, следом еще две. Не успел он и глазом моргнуть, как они подскочили к переднему огру и закидали его блестящей паутиной, которая резала его броню и быстро вывела робота из строя. Его бластер разрядился, опалив Хриму штанину, и рифтер с руганью отскочил назад. Сбив пламя, он стал стрелять сам. Марим тоже загорелась, а два других паука разлетелись на куски.

- Что это за штуки? - Он оглядел коридор, ища, не появятся ли новые.

- Не знаю, но спорить могу, что десантные. Святой Хикура! Дымом пахнет. Где-то близко идет бой.

Хрим выругался, перебарывая шок. А он-то думал, что огры непобедимы. Если эти штуковины попадутся Вийе...

Он все равно убьет ее - его ничто не остановит. Но это можно сделать и с Должарского корвета. Главное - попасть в причальный отсек первым, пока она еще не села на свой корабль. И если по дороге им встретятся еще огры, он всех оставит себе.

* * *

Жаим увидел, как другие выскочили из рекреации, и понял, что она не пуста, в отличие от кают-компании для бори. Локри и Лар поспешно заслонили комнату от Дема и Иварда.

Монтроз зарычал и разразился проклятиями, заглушая молитву, которую шептала Седри. Жаим чувствовал, что должен войти туда и посмотреть, не осталось ли кого в живых. Сделав это, он испытал шок. Ему не верилось, что кто-то может быть способен на такое зверство. Он не чувствовал такого с тех пор, как...

- Пошли отсюда. Здесь мы ничем не можем помочь.

- Куда теперь? - спросил Монтроз. - Где еще может прятаться много народу?

- Только не в компьютерном зале, - пробормотала Тат. - Там рядом такая бойня, что никто туда не сунется.

- Рубка связи, - предположила Седри.

- А что? - щелкнул пальцами Монтоз. - Заодно и урон нанесем. Если ты об этом уже не позаботилась, дорогая.

Седри изобразила улыбку, но под глазами у нее залегли синяки, и не успели они отойти далеко, как она споткнулась и стала падать. Монтроз подхватил ее очень бережно, хотя на руках у него вздулись жилы. Седри прислонилась к нему, облегченно закрыв глаза.

В молчании они прошли несколько коридоров, то и дело натыкаясь на трупы застреленных людей, в основном бори. На перекрестке лежало несколько мертвых катеннахов. Запах горелого мяса бил в ноздри. Жаим затаил дыхание и нагнулся, чтобы взять бластер у трупа. Короткое восклицание Локри заставило его вскинуть оружие, и он увидел... нет, не врага, а нечто более страшное, как раз за изгибом круглой стены. Там лежали растерзанные останки неизвестного Жаиму человека, а на стене бурыми каракулями было намалевано послание, обеспечившее Жаиму новый шок. Память снова неумолимо вернула его к тому, что он нашел на "Солнечном огне".

ВИЙЯ! СНАЧАЛА МАРКХЕМ, ПОТОМ ТЫ.

Много недель ему снилось изувеченное тело Рет Сильвернайф. Потом кошмары прекратились, а страдание сменилось сознанием полной бесцельности жизни. Теперь горе вернулось к нему удесятеренным, но с ним пришла цель.

- Хрим, - сказал он. Локри резко повернул голову.

- Он способен устроить нам засаду.

- Все по порядку. - Монтроз повернулся спиной к кровавой надписи, отыскивая бластер для себя. - Сначала гиперрубка, а там посмотрим.

Не одна Седри ослабела после продолжительных виртуальных сеансов под мозгососом. Тат Омбрик, которая ни разу не пожаловалась, вдруг споткнулась и сползла на пол. Жаим и Лар бросились к ней, но Локри первый, заткнув бластер за пояс, подхватил ее на руки. Так он и нес ее, качая головой, когда Жаим предлагал его сменить.

- Она весит не больше ребенка.

Лар вел их к гиперрубке. Дважды они слышали ноющий скрип огров и сбивались в плотную кучку с Демом и Тат впереди. Пропуска, очевидно, еще действовали - роботы с вечно настороженными двойными лицами останавливались только на миг и шли дальше.

Им никто не встречался, но иногда до них доносилось эхо перестрелки, и запах дыма становился все сильнее.

При входе в гиперрубку Жаим изумленно остановился. Полом этому огромному помещению служило звездное небо, и квантопласт плавными органическими линиями спускался с потолка к сталагмитическим наростам, увенчанным мерцающим голографическим светом. В центре из бугра на потолке нисходил сверкающий муаровый луч, исчезая среди звезд внизу. Жаим проследил, как он уменьшается до величины блестящей монетки, и в памяти снова зазвучал голос Маркхема: "Блестящие монеты, которыми за нашу платят жизнь..."

Потом Жаим заметил, что в этом зале есть люди, и стал различать повернутые к нему, застывшие в ожидании лица.

Хрупкий человек в помятом лабораторном халате с набитыми чипами карманами воскликнул;

- Татриман! - Свой блокнот он держал словно щит. Монтроз отозвался первым,

- Мы пришли спасти вас. Все, кто хочет выбраться из этой забытой Телосом дыры, пойдемте с нами. Если получится, мы доставим вас на Рифтхавен - или на Артелион.

- В любое место, кроме Должара, - добавил Локри. Техники бори переглядывались и перешептывались. Лар прочистил горло и сказал:

- Огры убивают наших по всей станции. Аватару до нас дела нет - вы это знаете, и я знаю. Пойдемте. Мы, Тат и я, действуем заодно с этими рифтерами. Этот человек, - пояснил он Жаиму, - Лисантер Дювиэль, ученый, специалист по Урам.

На шее Дювиэля дергалась жилка.

- Пожиратель Солнц вышел из-под контроля. - Лисантер перевел взгляд на Локри и крикнул: - Не приближайтесь к этому лучу.

А что это?

- Не знаю. Возможно, некое средство связи. - Жаим заметил резкое движение повернувшего голову Иварда. - Что бы это ни было, - продолжал Лисантер, - оно парализует нервную систему и доводит человека до полной кататонии. - Он указал на чью-то фигуру, свернувшуюся в комок, словно плод в утробе.

- Пошли-ка лучше отсюда, - сказал Монтроз. - Чем дольше мы ждем, тем больше шансов, что Эсабиан вспомнит о вас и пошлет кого-нибудь вас прикончить.

Это замечание разбило сковавшее бори оцепенение. Они делились на пары, где здоровые поддерживали раненых. Двое осторожно уложили кататоника на импровизированные носилки.

Ивард обводил зал взглядом, в котором читалось благоговение. Что он видел, что чувствовал? Жаим не успел спросить его об этом, потому что Лисантер вздохнул, взял блокнот поудобнее и сказал:

- Пожалуй, вы правы.

- Можете вы сориентировать нас в ситуации? - спросил Монтроз.

- Более или менее. - Они вышли в коридор. - Эсабиан покинул станцию на одном из урианских кораблей. - Лисантер состроил гримасу, в которой странным образом смешивались уважение, грусть и изумление. - Где наследник - не знаю. Тарканцы еще удерживают причальный отсек, но десантники сильно теснят их.

- "Телварна" цела? - спросил Жаим.

- Да, к счастью. Мои мониторы зарегистрировали изменения в спектре звезды спутника - они свидетельствуют о повышенном элементарном воспламенении, о повышении плотности. Ядро сжимается.

- Что это значит? - нетерпеливо спросил Монтроз.

- Это значит, что Пожиратель Солнц готовится исполнить свое назначение: создать новую черную дыру. Когда это случится, мы окажемся в какой-нибудь четверти светового часа от сверхновой.

Эта новость на всех оказала должное действие.

- И сколько у нас в запасе? - спросил Жаим.

- Предсказать невозможно.

В этот момент они повернули за один из бесконечных закругленных углов и столкнулись с группой бори-катеннахов - вооруженных.

- Стой. - Их предводительница взмахнула бластером. - Сейчас бори вернутся к своим обязанностям, а вы, - это относилось к рифтерам, - пойдете с нами.

- Это куда же? - протянул Локри.

- Не ваше дело, - отрезал второй катеннах, - Не испытывайте наше терпение. Если вы умрете прямо здесь, это никого не взволнует.

- А мы? - тихо, почти неслышно осведомился Лар. Катеннах не обратил на него внимания, и Лар, сделав над собой усилие, спросил погромче: - Что будет с нами, Дельмантиас?

- В случае неповиновения вы тоже умрете.

- А в случае повиновения? Лисантер говорит, что Пожиратель Солнц вышел из-под контроля и Аватар эвакуировался. Существует ли какой-то приказ относительно нашего спасения? Или вашего? Вы тоже собираетесь эвакуироваться или как? . Катеннахи застыли на месте, а оба лидера быстро переглянулись и одновременно вскинули бластеры.

Жаим застрелил обоих, прежде чем они успели нажать на спуск. Другие каттенахи тоже попытались поднять оружие, но тут на них совершенно неожиданно бросился Лар, да не он один. Сначала двое, потом пятеро, потом все бори с воплями ярости - долго подавлявшийся, порожденной страхом ярости - ринулись вперед, побросав блокноты, чипы и прочую технику,

Ошеломленные катеннахи успели выстрелить пять или шесть раз, убив троих и ранив одного, но простых бори это не остановило. Они перепрыгивали через павших товарищей, и катеннахи скрылись под массой их тел. Жаим сунул свой бластер за пояс.

Крики постепенно смолкли, и бори, многие в крови, отошли, тихо переговариваясь. Катеннахи лежали мертвые.

- Возьмите у них оружие, - сказал Монтроз. - Все, кто умеет стрелять. Тогда у нас появится шанс прорваться. - Полдюжины бори сняли с убитых оружие, рации и пропуска, и Монтроз спросил, оглядев свою маленькую армию: - Кто знает, где еще могут быть люди, нуждающиеся в спасении?

Жаим, почувствовав неладное, тоже оглядел толпу и понял, что недостает Иварда и Люса.

Он повернул назад и наткнулся на Локри.

- Они там, - сказал по-прежнему несущий на руках Тат связист и мотнул подбородком через плечо. - В гиперрубке.

- Что?

- Ты разве не заметил, как он смотрел на этот проклятый луч? - Длинные серебристые глаза Локри утратили свое циничное выражение. Он коротко вздохнул, и его лицо показалось Жаиму почти незнакомым. - Вийя называет музыку стеклянным ножом, который режет душу, а я бы то же самое сказал о сожалении.

- Сожаление? Чье, Иварда?

- Нет, - усмехнулся Локри. - Мое.

- Не понимаю. Надо вернуть Иварда с котом, пока другие не ушли далеко и мы их не потеряли.

- Он не пойдет, а без него не пойдет и Люс. Я видел, как он спрятался в последний момент - не отрывая глаз от луча. Он покинул нас - я думаю, мы потеряли его еще тогда, под Дворцом, когда погибла его сестра, и поздравляю себя с тем, что успел вовремя исключить сожаление из арсенала моих эмоций.

Жаим не знал, что сказать, и поэтому промолчал. Так, молча, они и догнали остальных.

35

Марго Нг показалось, что коммуникатор зазвонил через несколько секунд после того, как она опустила голову на подушку.

- Да?

- Говорит Физо из службы астрономии.

Напряженность в голосе офицера прогнала остатки сна. Хроно показывал, что она проспала пять часов - больше, чем имела право надеяться в данных обстоятельствах. Она встала и начала одеваться, не включая видеосвязь.

- Докладывайте.

- Минуту назад мы зафиксировали массированный выброс нейтрино - за пределами шкалы. Началось разрушение ядра. Сверхновая, как мы и боялись.

Это подтверждение первоначального осторожного рапорта было как удар в сердце.

- Сколько у нас времени?

- Невозможно предсказать. Эта звезда даже приблизительно не укладывается в диаграмму Максвелла-Больцмана. - Физо досадливо фыркнул. Впервые человек оказывается поблизости от звезды на грани взрыва, да и тот искусственный - взрыв то есть. Мы так ничего и не знаем.

- Скажите хотя бы приблизительно, - скрывая нетерпение, попросила Нг.

- Обычно требуется несколько часов, чтобы взрывная волна достигла поверхности и звезда распалась; полагаю, и в этом случае большой разницы не будет. Но при наличии сил, которые контролировали звезду до сих пор, о времени взрыва можно только догадываться. Мы сможем сказать точнее, когда произойдет детонация.

- А что будет с Пожирателем Солнц?

Невидимый офицер, по всей вероятности, пожал плечами.

- Кто его знает? Гностор Омилов полагает, что он уцелеет - это как-никак его функции. Но количество материи, упавшей в черную дыру, выведет его мощность за пределы всех наших расчетов...

Он не договорил, но Нг и не нуждалась в этом. Щиты крейсеров и так уже едва выдерживают рифтерские гиперснаряды.

А от десантников и Панарха по-прежнему никаких известий.

Сидя одна в полумраке своей каюты, она особенно сильно чувствовала давящий на нее груз ответственности. Опять. Опять.

Поблагодарив Физо, она отпустила его и отправилась на мостик. В этот момент ей не хотелось быть одной.

Но даже когда она оповестила свою команду и почувствовала их молчаливую поддержку - они понимали, что означает эта новость, - легче ей не стало. Она смотрела на главный экран, где все ярче разгорался сращенный диск: красный гигант разбухал под бичом энергии с Пожирателя Солнц.

Опять.

Перте Крайно шевельнул бровью, и она поняла, что сказала это вслух - и что он ее понимает. Но и это не помогло ей. Она оставалась одна.

Она набрала в грудь воздуха.

- Связь, передайте Флоту приказ флагмана. Запуск астероидов.

Ивард дождался, когда шаги других утихнут, и вышел из мрака. Не питая больше надежды, он еще раз попытался связаться с келли. Голубой огонь Архона в его мозгу перестал мигать и превратился в маленькую точку.

Перед ним возник невообразимо зеленый келлийский лес, а на его фоне стройный, из камня и стали, храм братства, увитый лозами и цветами, почти светящимися в пронизанной солнцем тени. Чуждые эмоции пронизывали Иварда, порой совсем недоступные, несмотря на его близость с келли. Наиболее близкими аналогами были сожаление, горе, глубокая, немыслимая для человека ностальгия.

Зубчатые полосы тьмы разбили образ, терзая сердце Иварда. Что-то ушло из него и пропало, оставив за веками только мрак.

Он открыл глаза, мокрые от слез. Голубой огонь пульсировал в нем болью тройной потери, изумрудная лента вокруг запястья стала холодной как лед. Портус-Дартинус-Атос мертвы, и он остался один.

Вокруг него пели и переливались буйные краски: это оживал Пожиратель Солнц. Под ногами среди звезд расцвела еще одна световая сфера, и Иварду вспомнились слова, которые, сам того не сознавая, бормотал Жаим: "Блестящие монеты, которыми за нашу платят жизнь".

Он знал, что это значит. Почти все, кого он любил, уже поплатились своей жизнью. Неужели Брендон тоже умрет, и Вийя, и Жаим с Монтрозом? Ивард раскрыл ладанку, висящую у него на шее. Цветные огни омыли скомканную шелковую ленточку и древнюю монету, артефакт мифической расы воинов времен ранней истории человечества. Келли говорили, что он больше, чем человек. Сможет ли он остановить эту страшную трату жизней?

Пора попробовать - или уплатить собственную цену, решил Ивард, и в нем ярко вспыхнул голубой огонь.

Потрогав плоскую голову Люцифера, он прошел в центр зала и стал перед лучом, следя, как тот исчезает между звезд. Так, значит, средство связи?

Он открылся чуждой песне Пожирателя Солнц, принял ее в свое синестизическое целое. Он еще не понимал ее, но уже чувствовал ее ритм.

Зажав в руке свои талисманы, Ивард вошел в луч.

Мандрос Нукиэль, привязанный к небесному камню, превышавшему весом его корабль, боролся за свою жизнь и жизни всех на корабле - ведь за каждой из них стояли миллиарды других, попавших в заложники чуждой человеку конструкции, которую им предстояло уничтожить.

Он сражался с рифтерским эсминцем, проклиная сверхъестественное мастерство его капитана и беспомощно наблюдая за телеметрией опекаемого крейсером астероида: она показывала медленный упадок мощности двигателей, которые после приказа должны были направить астероид к Пожирателю Солнц.

Корабли помельче, поддерживающие эсминец, он в основном игнорировал, но два из них уже угодили под огонь раптора. Они не могли ему повредить пусть с ними разделываются его собственные фрегаты и корветы. Только эсминец представлял угрозу для крейсера и для астероида, который тот охранял.

- Навигация, новые координаты: 32,5 с отметки 44, скачок на десять светосекнуд и произвольные тактические скачки после разряда. Орудийная, кормовые рапторные башни альфа и гамма, полная мощность с широким рассеянием после выхода...

Продолжая отдавать команды под урчание скачковых, он взял на заметку, что скачки, необходимые для спасения астероида от рифтерских гиперснарядов, развивают слишком большую реальную скорость в неправильном направлении. Придется крутить обратно, да поскорее.

С пульта связи раздался сигнал.

- Входящий импульс орбитального монитора. Флагман передает Флоту приказ: запустить астероиды! - Голос офицера повышался по мере осознания важности принятого сообщения. На мостике грянуло "ура", которое прервал резкий толчок, и на пультах зажглись индикаторы повреждений.

- Скользящее попадание гиперснаряда при максимальной дальности; носовая рапторная башня альфа дестабилизирована.

- Теперь-то мы сможем всыпать этому эсминцу как следует, - воскликнул Эфрик.

- Контроль астероида, расчет, - запросил Нукиэль. - Не будет ли действительный вектор астероида, когда тот выйдет из скачка, слишком велик?

- Расчет произведен: двенадцать секунд до максимума. Нукиэль испытал большое облегчение.

- Торможение и фиксация, - скомандовал он.

Вспомогательный пульт, контролирующий астероидный буксир (который назывался "Паке Романа" до того, как его раздолбали в системе Уджима), зачирикал, передавая команду.

- Торможение и фиксация произведены.

- Выходной импульс! - крикнул оператор обнаружения. - Курс 44 отметка 16, дальность семь светосекунд. Собирается обстрелять астероид. Гиперснаряд на выходе.

Нукиэль тихо выругался. Как раз в поле поврежденной рапторной башни это сильно ограничивает огневую мощь. Одно хорошо: чем эти рифтерские снаряды мощнее, тем дольше они заряжаются. Еще можно успеть.

- Орудийная... - Нукиэль отдал приказ, и корабль слегка содрогнулся это выстрелили две оставшиеся башни.

На мостике настала напряженная тишина - даже пульты как будто притихли. На главном экране был виден астероид - его бесформенная масса торчала, как здоровенная опухоль, над списанным крейсером.

- ...два, один... - отсчитывал офицер астероидного контроля. На месте, где только что был астероид, вспыхнул свет.

- Попадание гиперснаряда, - доложило обнаружение, и в тот же момент астероидный контроль крикнул: - Астероид запущен!

От места вспышки тянулся жемчужный след.

- Анализ траектории показывает повреждение двигателей - гармоническая нестабильность.

- Навигация, бросьте нас вдоль его траектории на десять светосекунд.

Когда экран прояснился, на нем появился прицел, а в прицеле увеличенное изображение груды кувыркающихся, медленно разваливающихся камней.

- Двигатели отказали на пятнадцати процентах световой скорости; анализ расцепления показывает, что попадание в цель невозможно.

Нукиэль стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Столько трудов - и все впустую.

- Ладно. Займемся этим поганым рифтером и заставим его поплатиться за это.

Таллис уже перестал делать вид, будто бой ведет он, - после гибели Андерика на борту "Когтя дьявола" все и так знали о существовании логоса. Он развалился в командном кресле, со странным безразличием наблюдая, как машинный разум командует кораблем и его орудиями.

Прочая команда на мостике тоже бездельничала, за исключением Киры Леннарт и Мавису за инженерным пультом. Мавису разогревал реакторы, поскольку инспекций теперь опасаться не приходилось, но Таллиса больше интересовала работа Киры. Он настроился на созданный ею засекреченный канал, где логос не мог их слышать.

(Как дела?) - мысленно передал он по мини-микрофону, борясь со своей злосчастной неспособностью отделять мысленную речь от громкой. В общении с логосом ему это, правда, не мешало - на первых порах. Из-за одного этого отпавшая необходимость притворяться очень облегчила Таллису жизнь: он больше не боялся ненароком открыть свои планы логосу, когда отдавал приказы.

(Кажется, я готова), - ответила Кира. - (Я нашла все, что нужно, в книжке о барканской культуре. Если я дам эйдолону то, на чем он зациклен, то авось удалю его оттуда раз и навсегда.)

(А что это?)

(Лучше тебе не знать.) - Таллис, несмотря на сложности мысленной беседы, почувствовал ее отвращение.

(Ну а сколько это продлится?)

(Всего несколько минут после твоей команды.)

Таллис прервал связь. Команду он даст только тогда, когда логос разделается с крейсером. Он проверил, как обстоят дела у Мавису: реакторам оставалось двадцать часов до достижения рабочего режима.

Раздался визг рапторного разряда, прошедшего совсем близко, и в тот же миг "Коготь" пустил свой гиперснаряд. На главном экране сверкнул яркий свет.

(ПОПАДАНИЕ ГИПЕРСНАРЯДА В АСТЕРОИД), произнес в ухо Таллису бесстрастный голос логоса. Капитан оставил этот канал закрытым, чтобы не нервировать машинным голосом команду. После краткой паузы логос добавил: (АСТЕРОИД ПРОЙДЕТ МИМО СТАНЦИИ).

- Связь, - сказал Таллис, - сообщи Ювяшжту, что астероид отклонен.

Интересно, какой приказ им дадут теперь? Вернее, не им, а логосу. Теперь уже все астероиды, вероятно, запущены, и Ювяшжт может сосредоточиться на уничтожении панархистского флота. Скорее всего он прикажет Таллису продолжать бой, если тот еще не закончится до возвращения курьера.

Тем лучше, подумал Таллис под урчание скачковых, работающих в высоком тактическом режиме. Другому приказу логос все равно бы не подчинился.

- Куда теперь, Иегуда?

Брендон закрыл глаза и вслушался. Он не смог бы описать это ощущение: это был не сеанс связи, а сознание присутствия Вийи - так чувствуешь свою любимую, которая спит в соседней комнате. Но это сопровождалось четким чувством направления.

- Кажется, сюда.

Они двинулись по указанному им коридору. Брендон шел в середине. Десантники, хотя и продолжали называть его Иегудой, ни на миг не забывали, кто он на самом деле. И никто не желал стать тем, кому выпадет докладывать о его гибели.

Точно в ответ на эту мысль Брендона потолок открылся впереди и сзади, и два взвода тарканцев спрыгнули вниз, превратив коридор в ад, полный огня и визга ручных снарядов.

Справа виднелся характерный дверной пузырь, хотя рама с открывающим механизмом уже обвалилась. Келлем с руганью пальнул из бластера в верхнюю фистулу, и пузырь раскрылся. Десантники нырнули внутрь - скафандр Налла охромел на одну ногу. Дверь за ним закрылась. Тарканцы снаружи перестраивались для решающей атаки.

- Куда это мы, интересно, попали? - спросил Налл, возясь с поврежденной штаниной.

Брендон обвел взглядом комнату с почти квадратными стенами, на которых висели закопченные гобелены. В дальнем конце стоял алтарь с черепом и помятой чашей под ним.

- Это Тайная Палата, культовый центр семьи Эсабиана. А череп, должно быть, принадлежит его отцу.

- Не потому ли тарканцы тянут так долго? - спросил Гвин.

- Возможно. Тому, кто войдет сюда без разрешения, грозит смертный приговор. Они хотят удостовериться.

Внезапно Брендон услышал сквозь толщу квантопласта знакомые звуки. Не думал он, что когда-нибудь так обрадуется этому пронзительному щебету!

- Это еще что за Шиидра? - осведомился Гвин. - Новый паскудный сюрприз от этой паскудной пищеварительной системы?

Брендон со смехом включил слуховые сенсоры и подошел к указанной ими стене.

- Сюрприз-то сюрприз, да только для тарканцев. Помоги открыть.

Вместе с Гвином они приложили к стене перчатки. Даже сквозь скафандр было заметно, как вздрогнул диарх, когда из стены со своей молниеносной быстротой выскочили эйя.

Десантники отступили на шаг, а пушистые белые существа обратили свои граненые глаза к Брендону и с безупречной синхронностью просигналили тонкими пальчиками: Мы тебя видим.

Брендон попытался изобразить перчатками ответный жест. Зная, что они читают его мысли, он произнес в уме: Вийя?

Тот, кто дарит камень-огонь, слышит Вийю, Высокие пронзительные голоса в голове причиняли боль. Брендон закрыл глаза, перебарывая сильное головокружение и пытаясь настроиться на звуки вне своей головы.

Брендон, я сажу под самым тронным залом и не могу выйти,

Это был ее голос. Брендон попытался сформулировать ответ, но у него только разболелась голова, и он понял, что больше ее не слышит,

- Вы знаете, на что они способны, - сказал он десантникам, указав на эйя, - но они должны видеть врага.

- Сейчас мы им это устроим, - угрюмо заверил Гвин, и бойцы построились по его команде.

- Погодите. - Брендон взял с алтаря череп. - Авось это их задержит. Теперь можно!

Гвин разрядил бластер в дверной механизм, и Брендон метнул в открывшуюся дверь череп. Тот покатился по палубе, а десантники, пуская дым и ос, с криком ринулись за ним. Позади с громким щебетом следовали эйя.

Боевой клич тарканцев сменился воплями агонии. Фигура в скафандре вышла из дыма, шатаясь и скрывая свой лицевой щиток. Из шлема хлынула густая красная масса, и тарканец упал. Все было кончено.

- Телос! - ахнул Иреск. - Этим поганцам скафандры не помеха.

Эйя, нимало не смущаясь учиненной ими бойней, устремили глаза на Брендона, все так же пронзительно чирикая и быстро семафоря пальцами.

- Они зовут нас. Пошли, - сказал он и оглянулся на ходу. Невредимый череп торчал в луже крови, глядя на него пустыми глазницами.

За углом того, кто шел впереди, встретила яркая вспышка. Они двинулись вперед медленно, с бластерами наготове. Явная беззаботность указывающих дорогу эйя не слишком успокаивала - кто знает, что они способны вынести?

Иреск заглянул в проем, из которого шёл свет, и попятился.

- Там никого нет - да оно и понятно.

Брендон отодвинул его в сторону. Каждая поверхность этого помещения переливалась муаровой рябью, вызывавшей тошноту. Прямо перед ним, за приборными пультами и прозрачным дипластовым экраном, торчал огромный бугор метров десяти вышиной, и его верхушка горела светом, слишком ярким для глаз.

Брендон проверил сенсоры скафандра. Несмотря на адский вид зала, опасной радиации здесь не было, и даже температура составляла всего двадцать пять градусов. Он вошел, слыша краем уха, как Гвин распределяет бойцов по периметру в оборонительном режиме, осторожно обошел курган и резко остановился перед пропастью, открывшейся позади. Подойдя к ее краю, Брендон заглянул вниз.

Кольца света нисходили в шахту, увлекая взгляд в бесконечность; Брендон ощутил зов бездны и отступил назад.

Движение наверху привлекло его внимание. Что-то спускалось в колодец.

Он отошел еще дальше, и десантники встали у него по бокам. Эйя стояли молча, не проявляя нетерпения и прочих поддающихся определению реакций.

Сверху спускалась сфера из какого-то прозрачного материала, напомнившая Брендону пузырь Тате Каги. На маленькой платформе внутри находились два человека - один, закрыв лицо руками, присел на корточки у ног другого. Пузырь поравнялся с полом, и стоящий поднял глаза. Это был Джеррод Эсабиан Должарский.

- Да это ж главный говнюк! - крикнул кто-то, и рядом с Брендоном прошла струя плазмы. Она разбилась о прозрачную стенку пузыря, не причинив никакого вреда. Вспышка плазмы осветила чеканное лицо Аватара, но он даже не моргнул. Шевелились только его руки, безостановочно играющие черным шелковым шнурком.

Видимо, это какой-то командный модуль? Брендон ощутил острую тревогу, но она сменилась почти непреодолимым желанием перескочить через разделяющее их пространство и вцепиться руками в горло врага.

Но тут до него, яснее и интимнее всяких слов, дошла мысль Вийи: Станцию никто не контролирует. Она пробудилась и перешла на автономный режим. Эсабиан тоже вышел из-под контроля, включая и свой собственный.

Последний оставшийся в живых сын Геласаара, торжествуя, вышел вперед. Он открыл свой шлем и включил внутреннюю подсветку, чтобы видно было лицо, а после задействовал шлемовый имиджер, собираясь заснять поражение того, кто задумал уничтожить Панархию.

Эсабиан перестал работать руками и широко раскрыл глаза.

Брендон улыбнулся и сделал жест, которым Дулу отпускают своих слуг.

Шнур туго натянулся в руках Аватара. Эсабиан погружался в колодец, а Брендон смеялся, и его веселье усиливалось по мере роста ярости его врага.

Пузырь ушел в колодец. Аватар падал навстречу своей судьбе, которую выбрал сам, доверившись машинам Уров.

Когда Эсабиан скрылся из виду, Брендон услышал в мозгу эхо собственного смеха, и каждый его нерв возвестил о близости Вийи. Она была здесь - в нескольких метрах под ним.

- Палуба! - крикнул он. - Помогите мне!

Перчатки десантников вскрыли пол, и Вийя взглянула на Брендона. Он выпустил из перчатки трос, Вийя прицепила его к поясу и с его помощью поднялась по стене.

Она стала перед ними, высокая, сильная, черноглазая; Брендон чувствовал, как действует ее должарская внешность на десантников, только что насмотревшихся на вождя должарианцев. Они отошли назад, и она стояла перед Брендоном одна, безоружная, в помятом, обожженном бластерным огнем комбинезоне, с холодным и сдержанным, как всегда, лицом - только взгляд ее не был ни холодным, ни сдержанным.

- Как раз вовремя, - сказала она и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, страстно желая, чтобы десантники, эйя, Пожиратель Солнц и проклятый сервоскафандр провалились в тартарары.

Она, разумеется, прочла и эту его мысль, и ту, что следовала за ней, но сказала только:

- А теперь пора уходить. Гвин прочистил горло.

- К причальному отсеку. Иреск впереди, Келлем замыкает. Вперед!

После запуска астероида Нукиэль полностью сосредоточился на бое с "Когтем дьявола". То же самое, к несчастью, сделал и рифтерский капитан, и "Мбва Кали" приходилось туго. Команда эсминца действовала безупречно, а его гиперснаряды обрели такую мощь, что наносили урон системам крейсера, даже пролетая мимо.

Экран прояснился после скачка, и мостик тряхнуло.

- Кормовая рапторная башня альфа уничтожена, - доложил после паузы контроль повреждений.

- Тактический скачок, быстро! - Скачковые снова взвыли. Двигатели перегревались.

Нукиэль швырял свой крейсер туда-сюда, словно эсминец.

- Долго мы так не выдержим, - сказал Эфрик.

- Чем дольше мы его держим, тем дольше избавляем от него кого-то другого.

Эфрик пожал плечами - это был, конечно, не ответ.

- Интересно, кто такой этот рифтер. Уж точно не Й'Мармор - за ним таких талантов сроду не числилось.

Нукиэль помолчал, вглядываясь в тактический экран, и отдал новый набор команд.

- Это не так уж важно. Кто бы он ни был, воюет он блестяще.

Внимание командора привлек новый глиф на тактическом экране. Он не сразу понял, что означает этот символ - эскадра мелких кораблей, что ли? Нет, их бывший астероид, теперь превратившийся в несколько астероидов. Камни, образовавшиеся от попадания гиперснаряда в момент скачка, растянулись в узкий длинный риф, занимающий несколько световых секунд. Бой увлекал "Мбва Кали" к тому краю рифа, который был направлен к скачковому радиусу системы Пожирателя Солнц, отстоящему от них на несколько световых минут глиф указал координаты и загорелся зеленым огнем: даже для мощных сенсоров крейсера камни были почти невидимы, А на эсминце могут их и вовсе не заметить.

Эта мысль распустилась в уме Нукиэля пышным цветом, точно сама Богиня поместила ее туда. Он не сдержал счастливого смеха.

- Навигация, оставьте это. Передаю новые координаты. Тактика, подключитесь ко мне.

- Что стряслось? - спросил Эфрик. Нукиэль вкратце объяснил свой замысел ему и Роган. - Рискованно, очень рискованно, - сказал Эфрик, - но и умно. Как раз то, на что можно подловить этого засранца.

- Согласна, - сказала Роган. - Но послушайте; мы окажемся в опасной близости от радиуса, даже если все пройдет как надо, и с огромной реальной скоростью, увлекающей нас в систему. Энергетическое поле тут же вырубит нас, если мы в него попадем, и если нас не проглотит черная дыра, то звезда-спутник вполне может взорваться, прежде чем мы выберемся с другой стороны.

- Ничего не поделаешь, - сказал Нукиэль. - Упускать такой шанс нельзя.

- Верно, - подтвердил Эфрик. - Притом мы можем войти в историю.

- Это зависит от того, кто эту историю будет писать. Так что давайте обеспечим эту привилегию Флоту.

Логос загонял крейсер все ближе к энергетическому полю, и Таллиса, да и всех на мостике, охватило какое-то безумное ликование. Похоже было, что они все-таки выйдут из этой переделки живыми.

Теперь тактика логоса стала ясна даже Таллису: он прижимал крейсер к эксклюзивной зоне, ограничивая его свободу. Панархистский капитан мог, разумеется, выйти из боя, но не выходил. Таллис жалел, что у него самого нет такой возможности, несмотря на намечающийся успех. Ювяшжт просто пошлет их в новый бой, только и всего.

Он включил командный канал связи, строго следя за своими голосовыми связками, и спросил: (Примерное время уничтожения врага?)

(ТРИ ЦЕЛЫХ ПЯТЬ ДЕСЯТЫХ МИНУТЫ.)

Таллис выключил связь, проверил себя еще раз и соединился с Кирой.

(Кажется, пора объявлять твой номер. Логос говорит, осталось меньше четырех минут.)

(Есть такое дело. Приготовься - могут быть небольшие осложнения.)

(Ты ж говорила, что все пройдет легко?)

Она не ответила.

Таллис сердито глянул на главный экран и поморщился, когда луч раптора снова прошел совсем рядом.

- Разряд раптора с кормы по левому борту, - доложил контроль повреждений. - Повреждения незначительны.

Они были теперь в нескольких светосекундах от радиуса и двигались с нежелательно высокой реальной скоростью. Звезды пронеслись по экрану, и прицел остановился на блестящей точке. Одно из его перекрестий удлинилось это подзаряжался гиперснаряд.

Внезапно пульт Эсбарта громко заверещал.

- Мусорный риф курсом на столкновение, приближается по пятнадцати сотых це! - крикнул техник.

Таллис, выругавшись, стукнул кулаком по скачковой клавише - но скачка не последовало.

Руонн приблизился к Тронам Матрии, гордо неся в руках свой громадный шестек. Та, что занимала центральный Трон, шевельнулась,- и волны теплой, душистой воды хлынули к его ногам. Он остановился и отвесил поклон.

- Мы воздаем честь Руонну динар-Айярмвндилу, ныне Патенту. - Голос матроны пронзил его сладким предвкушением. - Мы остались очень довольны твоей информацией - подобного богатства Низ еще не видел.

Он взошел к ее Трону, и она откинулась назад, чтобы принять его, и открылась ему во всей своей огромности. Руонн вошел в нее, и его шестек начал пронизывать его волнами невыразимой эйфории. Она рычала от удовольствия, и этот звук отзывался в нем глубоким резонансом. Руонн посмотрел вниз, и его желание еще усилилось при виде зарывшегося в нее шестека.

Но внезапно Тронный Зал вокруг него затрясся, и вода с шумом выплеснулась. Руонн не обращал на это внимания, стремясь уйти еще глубже в Матерь Барки, но наслаждение сменилось жуткой болью. С ужасом и недоверием он взглянул вниз...

И увидел, что ее отверстие, окружающее шестек, щерится острыми зубами.

"Коготь дьявола" тряхнуло, и Таллиса выбросило из кресла, но это спасло ему жизнь: передняя переборка лопнула с треском, и несколько лучей пронзило мостик. Голова Эсбарта превратилась в струю пара, а тело в корчах упало на палубу. Другие тоже падали с криком, скошенные раскаленными добела обломками переборки и последовавшей за лучами шрапнелью.

Таллис поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть на одном из экранов, как кусок расстрелянного ими астероида врезался в их снарядную трубку. Трубка согнулась, как соломинка в бокале, и разлетелась на осколки до половины своей длины. Из нее выкатился плазменный шар - преждевременная эякуляция, вызванная растворившимся в ней гиперснарядом. Ужасный вопль, похожий на крик умирающего, прорезал уши Таллиса. Он лихорадочно попытался оборвать свою связь с логосом, но вопль шел из всех динамиков мостика.

- Блин! - срывающимся голосом заорал Таллис. - Что происходит? Контроль повреждений! Убери этот гадский шум!

- Уничтожена снарядная трубка, гиперснаряд... - деревянным голосом начал оператор контроля повреждений. Он не пострадал, но был в шоке.

- Это я сам вижу, придурок! Почему скачковые не работают?

Вопль оборвался.

- Скачковые в норме, - возразил контроль повреждений. Таллис посмотрел на него и крикнул:

- Навигация! Убери нас отсюда!

Звёзды пронеслись по экрану и исчезли - это сработали скачковые. Должарианцы, конечно, отрежут им энергию, но к тому времени он будет уже далеко. У него будет достаточно времени, чтобы запустить реакторы и смыться из Тысячи Солнц насовсем. Кто бы ни выиграл бой, "Когтю дьявола" с его командой нет больше места в заселенном человеком космосе.

- Леннарт, что там с этим сраным логосом? - спросил Таллис и с опозданием спохватился, что произнес это вслух. Но ему было уже все равно.

- Не знаю. Полного контроля я не получила, но он не проявляет активности. Корабль твой, капитан. - Она оглядела бойню, царящую на мостике, и у нее вырвался истерический смешок. - Именно это случилось с Руонном - и логос, видимо, от шока тоже загнулся.

- По-твоему, это смешно? - заорал Таллис так, что в глотке запершило, и поперхнулся от смрада горелого мяса и крови. Кругом стонали, и медик ходил от пульта к пульту, занимаясь ранеными.

- Нет. - Кира, внезапно отрезвев, сделала глубокий дрожащий вдох. Зато мы живы.

- Да. Мы живы. Это здорово. - Он плюхнулся обратно в свое кресло. - В этом что-то есть, не так ли? Но особого счастья он пока не испытывал.

* * *

- Производительность радиантов двадцать пять с половиной процентов и продолжает понижаться. Окончательный отказ двигателей ожидается через двадцать минут.

На этом перечень повреждений прекратился, но Нукиэль едва заметил это. Он пытался справиться с раздирающей болью, которую причиняло ему падение гравитации. Они встали прямо на пути астероидного рифа, положившись на крепость своих щитов, и помешали рифтеру обнаружить этот риф вовремя. В последний момент "Коготь дьявола" не смог совершить скачок и уйти, поскольку был нацелен на "Мбва Кали" для смертельного удара; любой скачок послал бы его в гущу рифа либо вогнал бы в крейсер. Риск, конечно, был, но рифтеры не пошли на самоубийство.

Чья-то рука легла Нукиэлю на плечо, и голос Эфрика сказал:

- Мандрос? - Командор с усилием выпрямился и сглотнул, чтобы избавиться от железного вкуса во рту. Тактический экран показывал, что надеяться не на что. Щиты над радиантами, самое слабое место в защите корабля, не выдержали густой концентрации летящих на большой скорости обломков.

- Ничего. Я продержусь, сколько надо. - Нукиэль набрал на пульте код, и сирена взвыла, подавая сигнал, который ни один космонавт не хотел бы услышать: "Покинуть корабль".

Эфрик хотел помочь ему встать, но Нукиэль отстранил его и подозвал к себе медика.

- Дайте мне что-нибудь от боли, но такое, чтобы мозга не туманило.

Тот послушно впрыснул командору в запястье что-то холодное. Облегчение, хотя и неполное, последовало быстро. Почувствовав, что голос снова повинуется ему, Нукиэль обратился ко всему кораблю:

- Говорит капитан. Мне нужны добровольцы из рапторных расчетов для запуска спасательных капсул. Их двигатели включать нельзя - для этого мы находимся слишком близко к краю энергетического поля и движемся слишком быстро. - Нукиэль сглотнул. Боль возобновилась даже после столь короткой речи, и ему стоило труда это скрыть. - Эфрик, займись эвакуацией. - Он перешел на шепот - так было легче.

- Мандрос... - В голосе друга тоже чувствовалась боль.

- Ступай, Леонтуа. Верховная Фанесса сказала над Дезриеном, что Богиня ничего мне не передавала. Это было тогда, теперь я слышу се голос.

- Пятнадцать минут до энергетического поля, - доложил навигатор.

- Ступай. Связь я буду держать, а больше все равно ничего не осталось. Это приказ.

Эфрик молча отдал ему честь и начал распоряжаться. Им не нужно было слов: они уже десять лет служили вместе.

Мостик быстро опустел, и Нукиэля окружила тишина, нарушаемая только шепотом тианьги. В этом шепоте ему слышались какие-то слова. Он видел на экране, как отделяются от корабля спасательные капсулы. Наконец из причальных отсеков вышли корветы, чьи достаточно сильные двигатели позволяли вывезти добровольцев. Он был рад, что им тоже удалось спастись.

Минуту спустя корабль пересек границу энергетического поля вокруг Пожирателя Солнц, которое впитывало энергию всех объектов больше ста метров - а главные реакторы крейсера находились в трех километрах от мостика. Замигали тревожные огни, но экраны погасли - мостик помещался слишком глубоко в корпусе, и сигналы сенсоров больше не доходили до него.

Но это уже не имело значения. На всех экранах Нукиэлю виделся лик Богини в образе Разрушительницы.

Мандрос Нукиэль лежал в командном кресле на мостике корабля, чью команду составляли одни мертвецы, и ждал, когда Богиня возьмет его к себе.

36

- Сверхновая! А что же будет с Пожирателем Солнц? - спросил Ювяшжт.

- Мы не знаем, кювернат, - извиняющимся тоном ответил офицер-астроном. - Возможно, он уцелеет, поскольку это его функция.

Да. Но когда волновой фронт дойдет до станции, никто уже не сможет ее покинуть.

. Офицер не мог сказать даже приблизительно, когда это случится, и Ювяшжт приказал продолжать наблюдение.

- Связь... - начал он и выругался, когда астероид, на перехват которого они шли, вдруг исчез со вспышкой красного света. Нейтринный разряд - это единственное логическое объяснение. Панархисты и это предусмотрели. Рифтерские корабли, прорываясь сквозь похабщину, забивающую эфир, один за другим докладывали, что прочие астероиды тоже ушли к цели. Это представляло гораздо более близкую угрозу для Пожирателя Солнц, но Ювяшжт ничего не мог поделать.

Зато теперь он мог сосредоточиться на истреблении панархистов, не распыляясь, а уничтожая планомерно одну группировку за другой. Они, конечно, попытаются сделать то же самое, но всего с одной гиперрацией они практически бессильны против системы его моментальной связи. Хорошо, что рифтеры не спешат воспользоваться амнистией, - оно и неудивительно, учитывая их действия в Тысяче Солнц во время палиаха.

Он начал отдавать приказы, собирая свой флот для серии смертельных ударов, а на тактическом экране тем временем стали появляться результаты компьютерного анализа астероидных траекторий. Оборонительные силы Аватара проявили себя лучше, чем ожидал Ювяшжт. Только три снаряда гарантированно дойдут до станции, и первый удар произойдет где-то через два часа.

- Связь, оповести Чар-Мелликата на Пожирателе Солнц о сверхновой и астероидах и посылай ему сводку каждые пять минут.

Но как раз пять минут ушло на то, чтобы пробиться сквозь создаваемые панархистами помехи; как только связистка находила нужный алгоритм, панархисты меняли сигнал - и ситуация продолжала ухудшаться.

При такой скорости последняя сводка будет бесполезной: на Пожирателе Солнц ее получат уже после первого астероидного удара. Ну что ж, он сделал все, что мог. Пусть Чар-Мелликат думает, как распорядиться отпущенным ему временем, а его дело - сбивать корабли.

Вийя не могла заслониться от присутствия Сущности, Стены ее разума, которые она до сих пор столь яростно обороняла, как будто растворялись, унося с собой ощущение физических координат - как времени, так и пространства. У нее не было прямой связи с Сущностью - присутствие выражало себя гармоническими рядами, представляющими медленное вращение галактики вокруг неистовой энергии в ее центре. Вийя боялась не их, а себя: если она подчинится, то навсегда сольется с неумолимым ритмом, объемлющим все Единосущие.

Ее ощущение собственного "я" размылось, но присутствие Брендона рядом оставалось по-прежнему ярким и четким. Достаточно было держать глаза открытыми и прислушиваться к его скрипучему шагу, чтобы не терять связи с действительностью.

Вначале десантники держали хороший темп и скоро опять оказались в диапазоне связи со своими товарищами, штурмующими причальный отсек. Те понесли большие потери, и командование принял мелиарх Рапуло. Брендон переключил канал на динамик своего скафандра, чтобы Вийя тоже могла слышать.

- Не думаю, что им известна судьба Эсабиана, - сказал Рапуло. - Анарис прикончит отца, как только поймет, что тот выбыл из игры.

- Это не так просто, - возразил Брендон. - У них свои законы о престолонаследии. Они предусматривают личный контакт, когда умирающий передает власть победителю.

- Может, и так - но, пари держу, не в тот момент, когда на них несется несколько миллиардов тонн камня. Мы подключились наконец к гиперрации и выяснили, что астероиды уже в пути; расчетный срок прибытия - сто девять минут. Там, снаружи, наших бьют почем зря. - Рапуло сделал паузу, дав Брендону и другим время осмыслить новость.

А может быть, так он подчеркивает главенство Брендона, подумала Вийя, хотя формально Брендон подчиняется мелиарху. Даже сквозь усталость она ощущала, как преданы ему десантники. Придется ему в какой-то момент принять командование на себя, иначе их боевая активность снизится.

- А немного погодя произойдет кое-что похуже, - добавил Рапуло. Сверхновая.

Это прямое заявление вызвало шок, который почувствовала и Вийя.

- Но об этом пока можно не беспокоиться - астероиды все равно доберутся сюда раньше. И раз эту задницу никто не контролирует, самое время убраться отсюда. У меня два отделения готовятся подорвать корветы. Мы внедрили жучок в причальный отсек, но я пока воздерживаюсь - хочу убедиться, что келли не пустят тарканцев на "Телварну".

Брендон взглянул на Вийю, но она покачала головой:

- Я не могу связаться ни с келли, ни с Ивардом.

- Это тревожный знак? - спросил Брендон.

- Не знаю. Думаю, что нет. Что-то... сама станция... мешает нашему общению. Но Жаим получил приказ пробиваться к "Телварне" на случай, если связь прервется.

- Не имея доспехов и оружия, они сюда не пройдут, - сказал Рапуло. Обеспечить эвакуацию - наша очередная цель. Гвин, подключись к отделению Дашиа - тогда мы поведем атаку с трех сторон. - За словами мелиарха последовал поток цифровой информации.

- Ты сможешь обнаружить свою команду на расстоянии? - спросил Брендон Вийю. - Вокруг причального отсека очень много коридоров.

- Попрошу эйя поискать их образцы - но для этого мне нужно занять стационарное положение.

- Медлить нельзя, - вмешался слышавший их Рапуло. - Если мы не возьмем причальный отсек, со станции вообще никто не выберется.

Анарис выпал из потолка позади Чар-Мелликата, который совещался с двумя тарканцами. Вдали прокатился гул, и палуба под ногами содрогнулась.

Командир тарканцев обернулся, скрипнув скафандром.

- Господин, мы считали вас пропавшим - и контакт с Аватором тоже потерян. Ювяшжт сообщает о запуске к станции нескольких астероидов и о взрыве звезды-спутника, который последует через некоторое время после их удара. Прибытие первого астероида ожидается менее чем через сто минут, и враг усиленно атакует причальный отсек.

Мысль Анариса заработала с повышенной скоростью. О сверхновой он не думал, поскольку астероиды ожидались раньше - ею он займется, когда покинет станцию. Главная проблема сейчас - упрек, который он расслышал в тоне Чар-Мелликата. То, что Анарис распоряжается карра, в его глазах идет вразрез со всеми традициями - и он подозревает, что отношение наследника к борьбе за престол окажется столь же нетрадиционным.

Анарис не стал отвечать на этот негласный вопрос. Пусть себе беспокоятся об Аватаре, а он тем временем восстановит контроль над ситуацией.

- Компьютер взорван?

- Да, господин.

Стало быть, Брендонова призрака опасаться больше нечего. Устройство станционной системы обеспечит сохранность связи, но стазисные заслонки перейдут на местный контроль.

- Хорошо. Объясни мне свою диспозицию.

Чар-Мелликат с поклоном повиновался, но Анарис понял, что с ним нужно быть настороже.

Командир закончил свой доклад, и Анарис стал восстанавливать кинестезическое ощущение станции. Почти сразу же он заметил небольшую группу вооруженных людей, идущих от Палаты Хроноса. Нет ли с ними Вийи?

Он улыбнулся. Надо заняться ее конвоем - и прикончить маленьких выжигателей мозгов. Как-то она отнесется к сюрпризу, который он преподнесет ей в причальном отсеке?

Лар прислонился к стене, с трудом переводя дыхание. Волнообразное движение урианского материала действовало почти успокаивающе. Точно качаешься на воде. Он чувствовал почти непреодолимое желание закрыть глаза и представить себя в лодке между островами Бори...

Переборов себя, Лар распрямил ноющую спину. Зачем они остановились? Монтроз и Жаим стояли около устья медленно сужающегося туннеля, а четыре механических паучка, которые теперь сопровождали отряд, собрались вокруг них. Лар подавил нервный смешок. Жмутся к людям, точно ручные. Никто не знает, для чего они служат, но вид у них как будто безобидный.

Хорошо хоть огры им давно не попадались. Пропуска пока действовали, но Лар при каждой встрече с роботами-убийцами чувствовал, что сейчас намочит штаны. Он потрогал пропуск, снятый с Тат, - она лежала без сознания на гравикаталке, которую они взяли из лазарета. Медтехники, которых они увели с собой, позаботились о Тат и Седри, лежащей на второй каталке; третью занимали двое раненых бори.

Лисантер, стоя на коленях, барабанил пальцами по клавишам блокнота светящийся индикатор указывал на связь со станционной системой.

- Компьютер уничтожен, - вздохнул он. - Но я в системе.

- Это хорошо, - сказал Монтроз. - Статус?

- Неутешительный. Сюда летят астероиды. Нам осталось чуть больше часа до столкновения.

- Тогда давайте двигаться. - Голос Монтроза перекрыл тихий гул разговаривающих бори. Они послушно начали строиться в назначенном Монтрозом порядке.

- Есть кое-что похуже, - сказал Лисантер, - Ядро звезды-спутника разрушается. Скоро оно превратится в сверхновую, но это будет уже после удара астероидов.

Кто-то вскрикнул, и все бори заметались в панике. Но Жаим поднял руку, и они затихли.

- Вы же слышали: главное сейчас - астероиды, а от взрыва мы уйдем на "Телварне". - Он обратился к Лисантеру: - Нет ли способа определить, где еще прячутся люди?

- Нет. Разве что сканировать все уцелевшие имиджеры. А они не везде установлены.

- Зато пульты есть везде, не так ли? - Лисантер кивнул, и Жаим предложил: - Сообщите всем, чтобы шли в причальный отсек. Это все, на что мы пока способны.

Лисантер еще немного поработал с блокнотом и встал.

- Готово.

Жаим жестом предложил Монтрозу снова стать во главе, что тот и сделал. Лар, ведя Дема за руку, шел позади. Сжимая свободной, вспотевшей рукой непривычную рукоять бластера, он снова устыдился своей неподготовленности к каким бы то ни было боевым действиям.

"Мы для них обуза", - с горечью думал он, поглядывая на лишенное выражения лицо Дема. Сколько бори понадобилось, чтобы расправиться с четырьмя катеннахами из команды Дельмантиаса - а Жаим уложил двоих в мгновение ока.

Высокий Жаим движется легко, словно кот, лицо у него спокойно, а глаза примечают все, что происходит вокруг. В трех стычках, которые они имели после Дельмантиаса, Жаим проявил себя лучше всех - и это несмотря на сломанные ребра. "Если мы останемся живы, они скорее всего избавятся от нас на Рифтхавене - и я их не виню", - думал Лар. Правду говорят, что никто во вселенной не принимает бори всерьез - включая и самих бори.

Монтроз остановился, и Лар стиснул бластер еще крепче. Здесь сильно пахло дымом, и он боролся с желанием чихнуть. Коридор застилала дымка.

Жаим поднял руку, призывая к тишине, хотя все и так молчали и не шевелились. Где-то поблизости послышался ритмичный ноющий скрип тарканского взвода. У Лара заколотилось сердце, и бластер в пальцах сделался скользким.

Он знал, что причальный отсек уже близко. План, до того как Лисантер сообщил свои новости, был такой: добраться сюда и в случае, если бой еще идет, укрыться где-нибудь - а Жаим, Монтроз и Локри поищут других беженцев.

Они двинулись дальше - и снова остановились. Теперь топот и скрип был громче - это огры. Четверо роботов вышли из-за угла впереди. Пропуск Лара начал вибрировать, как и в прошлые разы, но теперь огры вели себя странно: они то открывали, то защелкивали свои огневые отверстия и вращали сенсорами.

Трое рифтеров нырнули обратно в узкий проход, из которого только что вышли, и увлекли за собой бори.

- В чем дело? - спросил Локри. - Лар, что с твоим пропуском?

- Ничего - он работает...

- Но что-то мешает им пропустить нас, - вмешался Лисантер. - И дело, видимо, в вас троих.

Огры двинулись вперед, но как-то нерешительно.

- Хрим! - От ненависти, прозвучавшей в голосе Монтроза, Лар покрылся мурашками. - Это он привез сюда огров. Должно быть, вставил в них особый код с нашими опознавательными данными.

Лар внезапно понял, что он должен делать. Он подтолкнул Дема к каталке с Тат и сказал:

- Оставайся с ней. - Голос у него при этом скакнул вверх. Чувствуя странную смесь ужаса и возбуждения, он повернул за угол. Огры обернулись к нему, и он съежился в ожидании выстрелов.

Пропуск на шее снова завибрировал, и огры, как он и надеялся, заколебались. Он слышал, как рифтеры отступают по коридору и как бори в панике мчатся за ними. Потом огры двинулись в его сторону. Он едва успел посторониться, и они протопали мимо, дергаясь, точно в их программе что-то заело.

- Жаим, Локри... глядите! - произнес Монтроз, и паучьи машинки бросились на огров.

Они обступили двух передних роботов, выбросили длинные блестящие нити, и из стыков брони роботов брызнуло пламя. Падая, огры открыли стрельбу один луч чуть не задел вжавшегося в стену Лара.

Но двое других огров, успевшие отступить, принялись поливать паучков огнем и разнесли их вдребезги. Три плазменных луча ударили из бокового коридора - рифтеры целили в коленные суставы огров, пытаясь расплавить их и повалить роботов.

Огры, переступив через своих павших собратьев, подняли головы, и дула бластеров высунулись между сенсорами на их безумных лицах.

Тут стены по обе стороны от них внезапно раскрылись, и оттуда выскочили две фигуры в скафандрах. Они пришлепнули к корпусам огров плоские овальные предметы, которые держали в перчатках. У Лара в ушах грохнуло, и огры рухнули, разбрызгивая пламя и расплавленный металл.

Фигуры обратили к беженцам свои невидимые за шлемами лица, и Лар испытал страх, увидев у них на груди эмблемы Солнца и Феникса, - а следом пришло пьянящее облегчение.

Десантники разворачивались, перекрывая близлежащие коридоры, а из дымки вышла высокая фигура в черном - Вийя.

Ивард сам не знал, сколько времени борется с безумием. В нем не осталось места ни для чего, кроме боли: миллионы голосов терзали его, миллионы образов разрывали ткань его мозга, а он все падал и падал сквозь не дающее опоры пространство. Он судорожно цеплялся за все мало-мальски знакомое: человеческие лица и голоса, искаженные напряжением боя. Кое-кого он даже узнал, верховного адмирала и другого, должно быть, командующего должарскими силами, но они тут же исчезли в водовороте непознаваемого. Другие голоса и лица не принадлежали людям и порой были так далеки от всего человеческого, что Ивард шарахался прочь.

Только голубой огонь архона в самом центре его существа хранил его от гибели. Мысль продолжала работать, несмотря на страшное давление, которому подвергались все органы чувств, и в миг просветления Ивард понял, что, будь келли живы, он справился бы с этим натиском чуждой психики. Но как он ни старался разобраться в синестезическом хаосе, куда погрузился сам, его рассудок распадался на части, и голубая искра перебегала от одного узла рвущейся паутины к другому, бессильная остановить разрушение.

Фрагменты памяти вспыхивали и улетали прочь - яркие огоньки, навсегда потерянные для его распадающейся личности. Некоторые кусочки, те, что и делали его Ивардом, некоторое время еще описывали орбиту вокруг гаснущего огня его "я", но и они ускользали в тускло-красном свечении, как звезды позади корабля, который движется в реальном времени на краю скорости света.

И, как при таком же релятивистском искажении пространства, впереди росла яркая голубовато-белая сфера, и ее сияние как бы сгущалось, принимая очертания серебряного кубка.

"Пей, если жаждешь".

Это было больше чем воспоминание, и с внезапной ясностью Ивард понял, что его бесшабашный поступок отправил его за пределы времени, как уже было с ним на Дезриене. Уцепившись за этот образ, он припал к кубку и стал пить. Ему казалось, что сосуд у его губ держит женская рука. Грейвинг?

Ответа не было, если не считать ответом вливающуюся в него силу - она притягивала частицы памяти обратно к ядру, она воссоздавала его. Это сопровождалось звоном миллиона колоколов - одни гудели, как дыхание звезд, другие плясали, как молекулы в танце Единосущия. Синестезический хаос вокруг обрел смысл, мелькание звука и света преобразилось в надежные, залитые теплым сиянием стены Нью-Гластонбери.

Но Ивард сразу заметил, что сбор стал не таким, как прежде: его витражи ожили и стали гораздо сложнее. Это напомнило ему дворец Тате Каги, и воспоминание подействовало успокоительно. Теперь он уже не страшился чуждых образов - они заняли свое место, хотя остались непостижимыми для него.

Вокруг гремела музыка, исходящая из ярких металлических труб и деревянных ящиков, которые стояли по бокам собора. Центральный проход вел мимо них к белому алтарю.

Ивард увидел сидящего на полированной скамье человека. Его невыразимой сложности пульт состоял из рядов клавишей, множества педалей и стержней с большими набалдашниками. Он поднял руки над клавишами и повернулся. Это был тот самый человек, которого Ивард уже видел в соборе в тот первый раз.

- Садись, - сказал человек, подвинувшись. - У нас очень мало времени. Смотри. - Он махнул рукой в сторону труб. - Каждая труба издает свой тон.

Он пробежал пальцами сначала по одной клавиатуре, потом по другой; потом повторил то же самое, дергая некоторые из стрежней. По собору прокатился звук, идущий из множества источников, наполнив пространство яркими созвучиями, которые отражались в движениях живых витражей.

Человек взял Иварда за руку.

- Почувствуй это. Между клавишей и трубой существует прямая связь. Ивард тронул одну клавишу, потом другую. Они пружинили под пальцами, как живые, и легкая задержка между нажатием и звуком дезориентировала его.

- Но... - начал он.

- Тише, юноша. По-другому мы контактировать не можем. Я скоро уйду.

Ивард почувствовал в этих словах глубокую радость и дрогнул, понимая, что кто бы ни был этот, явившийся ему, - он, Ивард, коснулся лишь края его мыслей; дерзнув на большее, он сгорел бы, как мотылек в печи. Собор вокруг заколебался, и юноша в проблеске величия, недоступного его разуму, ощутил себя богом. Он сидел в центре паутины, охватывающей пространство и время; в его пальцах пульсировало ядро красного гиганта, и ритм все ускорялся наука Уров вела звезду к гибели; а в уме его зияли врата, ведущие в пустоту полной свободы.

- Но здесь есть и другие подобные тебе, другие Дети Воронки, - сказал человек, - и они все погибнут, если ты не овладеешь этим искусством; ибо без твоей помощи мой уход будет означать разрушение этого артефакта, моей тюрьмы.

- Но я никогда не учился музыке, - запротестовал Ивард.

- Верно, не учился, но ведь ты несколько больше своего "я", не так ли? Я не мог бы общаться с тобой даже в столь малой степени, не будь в тебе других и не будь ты другими.

Единство? Иварду стало горько.

- Портус-Дартинус-Атос мертвы. Единство разбито.

- Ошибаешься, - улыбнулся человек. - Троица мертва, это так, но есть другие. Этот образ, - он обвел рукой собор, - исходит не из твоего сознания, но из сознания другого человека, который был в этом месте с тобой и для которого то, что ты зовешь музыкой, есть дыхание жизни. Он встал.

- Играй, малыш, - иначе вы все умрете.

Монтроз скосил глаза на Вийю. Он рад был отметить, что ступает она твердо, хотя и тяжело, что говорило не только о психическом стрессе, но и о гневе. Локри, тоже посмотрев на нее, крепче стиснул свой бластер.

Узнав от Жаима, куда делись Ивард и Люцифер, она собралась вернуться за ними, и только Брендон ее остановил. Их разговора никто не слышал, но, судя по жестам, которые делал Брендон в сторону десантников, он ссылался на тактическую необходимость, вынуждавшую пока оставить Иварда там, где он есть.

Немногие тарканцы, встречавшиеся им, тут же падали жертвой ее гнева. Монтроз содрогнулся от их усиленных динамиками воплей, вспоминая подземелья Артелионского Дворца.

Их продвижение тормозили не столько тарканцы, столько огры. Должарианцы, видимо, бросили на них весь свой резерв, и запас келлийских трискелей быстро таял.

- Сдается мне, они охотятся за выжигателями мозгов, - сказал диарх, командующий отрядом Брендона, после одной такой стычки. Вийя промолчала, и только глаза у нее сузились.

"Анарис хочет разлучить Вийю с эйя", - сообразил Монтроз, И это, как видно, очень дурной знак.

- Да - те, которых Хрим не успел обработать, - протянул Локри.

Вийя внезапно остановилась на полушаге и осторожно опустила на пол повисшую в воздухе ногу. Эйя коротко прочирикали что-то. Монтроз тоже почувствовал что-то глубиной сознания - слабое прикосновение, звук...

- Кетцен-Лах, - произнес он. Свет в коридоре померк, и память вернула его на Дезриен, к человеку, игравшему на органе в Ныо-Гластонбери.

- Ивард, - сказала Вийя, и видение Монтроза пропало. Он прислонился к стене, чтобы восстановить равновесие, а Вийя добавила, нахмурясь: - Не могу с ним связаться. - Она закрыла глаза и прижала большие пальцы к вискам жестом, который ее команда наблюдала каждый день из месяца в месяц. - С ним тот... Крылатый.

Брендон прищурил свои голубые глаза, десантники смотрели с недоумением, бори на заднем плане перешептывались,

- Тридцать одна минута, - сказал диарх.

Вийя выпрямилась и быстро зашагала дальше. Остальные потянулись за ней. Они прошли один коридор, потом другой - там стоял дым и виднелись следы огня. Через несколько минут десантники остановились, и Монтроз услышал отрывистые слова команд до того, как они защелкнули шлемы.

- Наши проведут отвлекающий маневр, а две диверсионные группы в это время займутся корветами, - быстро пояснил Брендон. - Мы войдем через заднюю стену отсека, и "Телварна" окажется между нами и должарианцами.

Вскоре Монтроз услышал треск тяжелых бластеров, пару взрывов и заглушаемые квантопластом крики.

Брендон вскинул кулак.

- Они сделали это! - Из наушников его шлема через открытый щиток слышались голоса. - За мной, - скомандовал он.

Монтроз поднял свой бластер, заметив краем глаза, что заряд израсходован почти наполовину, и побежал вместе с другими к двери, которую металлические стержни удерживали открытой. У него затрепетало сердце, когда он увидел в проеме знакомый силуэт "Телварны". Актинический свет сращенного диска, идущий в отсек из шлюза, отражался от ее выщербленного корпуса. Вийя взбежала по трапу, ведущему к левому кормовому шлюзу, и нажала на клавишу доступа.

И ничего! Она нажала еще раз - и теперь реакция не заставила себя ждать. В корпусе открылись амбразуры, и стволы бластеров нацелились на нее. Вийя отступила, недоверчиво глядя вверх.

После секунды общего оцепенения из-за "Телварны" донесся голос - ничем не усиленный, но слышный всем и знакомый.

- Корабль мой. Предлагаю обсудить следующий ход игры.

- Анарис, - оскалив зубы, сказал Жаим.

Брендон, опомнившись первым, вскочил на трап и свел Вийю вниз. В его усмешке гнев смешивался с весельем. Он защелкнул шлем и сказал:

- Мелиарх, я принимаю командование на себя. Мелиарх после едва заметного колебания молча кивнул.

- Сейчас мы используем против Анариса его собственные предположения, сказал Брендон и сделал десантникам знак следовать за ним.

Анарис с удовлетворением наблюдал, как десантники осторожно разворачиваются вокруг "Телварны". Свет черной дыры и красного гиганта отражался от их скафандров. Они держались поближе к корпусу, где корабельные орудия не могли их обстрелять. Орудия обоих корветов по приказу Анариса тоже молчали: мины, поставленные десантниками на их корпуса, угрожали взорвать двигатели в случае огневой активности.

Возможно, двигателями все-таки придется пожертвовать. Для того, чтобы улететь с Пожирателя Солнц, ему нужен только один корабль. Будь Анарис уверен, что "Телварна" останется цела, он бы не колебался.

Тарканцы позади него напряглись - они еще не остыли после недавнего боя, и близость врага будоражила их.

Вийя обошла вокруг корабля в сопровождении эйя. За ней шел десантник, держа ее под прицелом. В такой ситуации даже выжигатели мозгов не могут ей помочь - бластер десантника, конечно, поставлен на смертельный режим, и самого легкого нажатия достаточно, чтобы убить ее на месте.

Каждая линия ее тела выражала ярость. Анарис усмехнулся. Мало того, что он захватил ее драгоценный корабль, она вдобавок попала в плен к панархистам, от которых совсем недавно сбежала. Ее жизнь теперь в любом случае зависит от чужой воли - должно быть, это здорово ее бесит!

Выжигатели мозгов все еще при ней, к тому же она как-то отыскала свою команду, собрала целую кучу бори и даже нескольких серых - у панархистов свои дурацкие понятия насчет мирного населения. Ну что ж, нерассуждающее послушание серых может оказаться полезным - а с прочими он расправится посредством телекинеза, пусть даже некоторые из них вооружены. Нужно только отделить их от панархистов.

- Мелиарх, - сказал Анарис, - мирное население также должно быть передано мне. Предлагаю стандартную процедуру обмена кораблями.

В этот момент свет, льющийся из шлюза, мигнул и стал усиливаться. Красный гигант раздулся: взрывная волна от разрушенного ядра достигла его поверхности. Сверхновая!

После долгой паузы десантник, сопровождающий Вийю, прогремел:

- Панархия не признает права собственности на разумные существа. - Его скафандр, должно быть, пострадал в бою, поскольку голос звучал безлично, как у машины.

- Не будем терять времени. - Анарис показал на близкое к взрыву солнце. - Вы сами видите, как мало его осталось.

- Меньше, чем ты полагаешь, Анарис Эсабиан.

Десантник говорил по-должарски без акцента, но Анариса насторожило не это. Панархист назвал его отцовским титулом! Быть может, ему известна судьба Аватара? Или просто финт, отвлекающий внимание? Чар-Мелликат позади слабо скрипнул скафандром.

Удивленный таким поворотом событий, Анарис вышел в пространство между двумя группами, сделал тарканцам знак оставаться на месте. Панархисты не станут стрелять, чтобы не подвергнуть опасности гражданских лиц. Десантник рядом с Вийей повернулся к нему лицом, и Анарис увидел в зеркальном щитке его шлема свое пугающе искривленное отражение.

Тот больше не держал под прицелом Вийю - да и никто из десантников не целил в нее. Анарис ликующе послал ей свой мысленный зов, который настиг её, как бластерный разряд, перекрыв тягучую, чуждую человеческому слуху музыку. Вийя!

На этот раз он услышал ответ - но не от нее.

Следует ли нам наградить фи проходящего сквозь стены ? Вместе с этой мыслью эйя к нему пришло собственное изображение. Высокий тенор, задавший вопрос, пронзил Анариса холодом, и он понял, что близок к смерти.

Но тут десантник внезапно открыл свой шлем, и Анарис увидел перед собой пару ненавистных ему с детства голубых глаз.

Приближаясь к причальному отсеку, Хрим стал нервничать. Число машинок, убивающих огров, увеличилось. Несмотря на все усилия его и Марим и на то, что он больше не посылал огров охотиться на Вийю и ее экипаж, его механическая охрана таяла. Он давно перевел огров на тихий ход, чтобы не привлекать внимания неприятеля. Дважды они едва избежали встречи с бойцами в скафандрах. Кто они были, тарканцы или десантники, Хрим не знал и знать не хотел.

Очередной отряд катеннахов они скосили бластерным огнем. Марим подобрала чей-то еще мигающий блокнот и вытерла с него кровь об одежду прежнего владельца.

- Зачем он тебе? - подозрительно спросил Хрим.

- Хочу попробовать подключиться к имиджерам и поглядеть, что нас ожидает. - Она подняла к нему осунувшееся лицо. - А то еще напорешься на тарканцев и десантников и последних огров лишишься.

Хрим беззвучно фыркнул и предоставил ей действовать. Внезапно она затаила дыхание.

- Так-перетак!

- Что там еще? - вскинулся Хрим, Он не желал больше никаких сюрпризов.

- Компьютер больше не работает. Я подключилась к каналу связи.

- Ну и хорошо.

- Ничего хорошего. Сюда летят астероиды. Нам остается меньше тридцати минут, чтобы смыться. - У нее вырвался смешок, в котором Хрим расслышал истерические нотки. - Но это ничего. Когда мы свалим отсюда, из проблем у нас останется только сверхновая, больше ничего.

Хрим, сунув бластер под мышку, выхватил у Марим блокнот и запустил им в нее.

- Какого хрена? Мы удерем, ты только до кораблей нас доведи.

Она снова занялась блокнотом, а Хрим расхаживал взад-вперед, монотонно ругаясь. Тело у него чесалось от засохшей подливки, которая сыпалась ему за шиворот, одежда воняла той же подливкой и кровью. Содрать бы за все это шкуру с черномазой - да не сразу, а по частям.

- Многие имиджеры не работают. - Слышно было, что Марим опять овладела собой, - Их вырубили либо тарканцы, либо десант - от тех мест лучше держаться подальше. - Она встала. - Пошли. Есть шанс подобраться совсем близко.

Через несколько минут она остановилась.

- Отсек прямо перед нами. - Опустившись на четвереньки, она достала из кармана какую-то зеркальную штуку и высунула ее за угол. - Двое тарканцев охраняют вход.

Тут палуба заколыхалась, послышались крики и шипение бластеров, заглушенные дальностью и толщей стен. Марим снова высунула свой перископ.

- Ушли. - Она снова взялась за блокнот. - Я нашла имиджер, который они просмотрели, - можем заглянуть в причальный отсек.

Хрим стал позади и начал смотреть ей через плечо.

- Гляди-ка, - сказала она, - десантники добрались до корветов.

Хрим увидел на корпусах двух должарских кораблей овальные металлические предметы: мины. Рядом лежало несколько фигур в скафандрах непонятно, тарканцы или десантники. Дальше виднелись черная дыра и красный гигант, заметно раздувшийся. Но когда взрывная волна доберется сюда, он, Хрим, будет уже далеко.

- А огров там нет, - заметила Марим. Десантники растягивались цепью вокруг "Телварны".

- И этих трехногих машинок тоже, - сказал Хрим. Он оглянулся на четырех огров, молча стоящих позади, и почувствовал прилив оптимизма.

- Погляди-ка на орудия, - тихо присвистнула Марим. - Они целят не в тарканцев - на "Телварне" кто-то есть.

- Ничья. - Хрим почувствовал себя еще лучше, но тут его дыхание пресеклось: он увидел среди десантников Вийю. - Так твою! Они ее поймали. Ярость и разочарование вскипели в нем.

Марим бросила на него странный взгляд, но Хрим смотрел не на нее, а на Анариса, который шел через отсек к десантникам. Тот, что стоял впереди всех, открыл свой шлем.

- Вот это да! - ахнула Марим, но Хриму было не до нее. Он знал это лицо - этот Аркад однажды ушел от него, но теперь он здесь, и он Панарх, а это совсем другое дело.

- Как раз то, что надо! - возликовал Хрим, Панархисты будут соблюдать усиленную осторожность, раз среди них Панарх. - Можем мы войти туда?

- Да, но...

- Ну так пошли, - взмахнул он бластером.

- Погоди. - Она хотела что-то сказать и не решалась. Подозрения снова ожили в нем.

- Что еще? Затаила-таки камень за пазухой?

- Нет. Это вообще-то не важно, и мне они об этом сказали уже по дороге сюда, но теперь ты должен знать. Нас на станцию заслали чистюли. - Видя его гнев, она заторопилась: - Да ты слушай! Анарис тоже не знает. Он думает, Вийя хочет сбежать от десантников, а ты остаешься его союзником, так ведь? Он захочет использовать тебя против них - а нам того и надо!

Хрим долго жег Марим сердитым взглядом. От него не укрылось, с каким гневом она произнесла "мне они об этом сказали уже по дороге сюда". Если бы она опустила глаза, он убил бы ее, но она этого не сделала. Он кивнул:

- Ладно. Войдешь туда первая - ты знаешь, как это делается. Марим, пожав плечами, поднялась.

- Иди давай. - Он подтолкнул ее бластером, - Язык у тебя подвешен что надо - поглядим, как он спасет нас от астероидов.

Жаим увидел, как широко раскрылись и тут же сузились черные глаза Анариса. Все ключи были налицо, и Жаим почти чувствовал, с какой быстротой должарианец их воспринимает. Скоро Анарис понял все - или почти все.

На миг Жаиму показалось, что сейчас Анарис прикажет тарканцам открыть огонь, невзирая на последствия, и он стиснул свой бластер. Но ведь Анарис должен знать, что в таком случае в живых не останется никого.

В этот момент дверь между двумя противостоящими группами открылась, и знакомый тонкий голосок позвал:

- Вийя!

Это была Марим. Жаим посмотрел на Вийю - та с испуганным видом шепнула что-то Брендону.

Анарис, видимо, тоже узнал Марим.

- Пусть войдет, - сказал он, обращаясь к Брендону, как будто тут больше никого не было. - Лишняя обуза для тебя.

Марим заглянула внутрь и осторожно вошла, остановившись на полпути между тарканцами и десантниками. Все взгляды устремились к ней, и тут в дверь тихо скользнули одна за другой две массивные фигуры.

И тарканцы, и десантники заскрипели скафандрами, взяв оружие на изготовку, но огры встали по обе стороны от входа, а двое других прошли чуть дальше в отсек.

Еще мгновение все оставались на местах, а потом Жаима обожгла ненависть и жажда мести: в отсек вошел Хрим Беспощадный с блокнотом в одной руке и бластером в другой.

- Телос, - шепнул Локри. - Глянь только на этого засранца. Он что, из гальюна вылез?

- Без фокусов, - рявкнул Хрим, обращаясь к Вийе. - И своих выжигателей мозгов придержи. Мои огры натасканы на тебя и твою команду.

- Марим? - не обращая на него внимания, сказала Вийя и протянула руку.

Марим, поколебавшись, тряхнула своими желтыми кудряшками.

- Я ухожу от вас, пока Локри меня не выставил, - с вызовом заявила она. Локри промолчал, угрюмо стиснув зубы.

Здесь все было ясно. Жаим снова перевел взгляд на Анариса, внимательно наблюдавшего за происходящим. Тот, видимо, принял какое-то решение и отвернулся от Брендона, как будто потерял к нему интерес.

- Тебе, надо полагать, нужен корабль? - спросил Анарис Хрима. Поворот его головы говорил Жаиму, что он по-прежнему наблюдает за Вийей. Хочет нанести Брендону удар через нее.

- Тут три корабля - и три партии, - сказал Хрим. - Все по-честному. "Цветок" будет драться лучше со мной на борту. Что бы ни случилось с нами тут, в космосе, чистюль мочить все равно надо - так или нет?

- Совершенно верно, - засмеялся Анарис. Он отдал приказ, и команда ближайшего корвета, сойдя по кормовому трапу, присоединилась к тарканцам. Хрим послал на корабль двух огров, и они вскоре вышли с зелеными огнями на лбу.

Жаим понял: когда они все покинут Пожиратель Солнц, не имея возможности уйти в скачок, против одного корабля будут два. Либо так, либо отсюда вообще никто не спасется. У Брендона нет выбора, хотя ситуация отнюдь не в его пользу.

Анарис, улыбаясь, снова повернулся к Брендону.

- Теперь, если ты снимешь мины, я прикажу моему секретарю освободить для тебя "Телварну".

- Пусть выйдет в шлюз, - сказал Брендон.

Анарис, кивнув, поднес ко рту рацию, и через несколько секунд шлюз "Телварны" открылся. Кособокий Моррийон вышел наружу с бластером в руке. Один из десантников взял его на прицел. Рапуло отдал команду, и мина с лязгом отвалилась от предназначенного для Хрима корвета. По знаку Брендона Локри и Монтроз вбежали по трапу "Телварны", а Моррийон спустился и занял место рядом с Анарисом. Когда орудия "Телварны" снова ожили, от второго корвета тоже отвалилась мина, а его орудия повернулись к "Телварне".

- Теперь, - сказал Анарис, - нам остается только сесть поочередно на свои корабли...

Брендон двинулся вперед, скрипя скафандром. Тарканцы вскинули оружие, но Анарис обратил к ним ладонь, приказывая подождать.

- Нет, - сказал Панарх, остановившись перед должарианцем. - Остается еще кое-что. - Движением, неожиданно ловким для человека в скафандре, он захватил перчаткой правый рукав Анариса и оторвал его.

Анарис сохранил невозмутимость, но превосходящая сила сервоскафандра качнула его вбок.

- Арран ни-палиах има-Эсабиан этта ми дин-аччи. Эсаррх ду эспилчу ахречор корргха-ту ейлисъ ми! - воскликнул Панарх.

Вийя молчала, и Жаим, видя общее недоумение, быстро перевел:

- "Палиах Эсабиана потерпел крах перед лицом моей силы. Я требую, чтобы ты сдался мне, как победителю!"

Анарис отступил назад с побелевшим лицом, но Панарх, не дав ему ответить, обратился через его голову к Чар-Мелликату и всем тарканцам. Вийя продолжала молчать, и Жаим перевел снова:

- "Я тот, кто приговорил Джеррода Эсабиана к смерти".

Из скафандра Брендона брызнул свет, и на палубе перед тарканцами возникла туманная картина. В молчании они стали смотреть, как беснуется Эсабиан в урианском пузыре под смех Панарха, раскатисто звучащий в большом отсеке. У некоторых тарканцев шлемы были открыты, и Жаим видел, как подействовало на них это зрелище.

- А где же череп Уртигена?

На полу появился череп отца Эсабиана, катящийся по коридору к группе тарканцев, поливаемых плазменным огнем.

- Я использовал его как шар для игры в эскиллит! - перевел Жаим, и зубы Вийи блеснули в холодной усмешке. Изображение погасло.

- Дом Эсабиана обесчещен. Я дарю вам всем жизнь: отправляйтесь домой и выберите себе вождя, более достойного вашей силы.

Тарканцы, постояв еще мгновение неподвижно, повернулись и гуськом двинулись к корвету.

У Анариса на лбу вздулись пульсирующие вены.

- Ни-ретор! - крикнул он тарканцам, использовав одно из их имен: "те, кто не отступает". Они остановились, и он возгласил, простирая руки: Даракх этту хуреаш, Уртиген-дама! - Это было начало обряда "эггларх демахи Дираж'уль", в котором Эсабиан сделал его своим наследником, связав с духами предков. - Почти нас своим присутствием, о великий Уртиген!

Из носа у Анариса хлынула кровь, одежда на теле встала торчком, и ноги оторвались от палубы. Жаим так и ахнул:

- Цурокх ни-веш энташ эпу каттен-ми хреаш и-Дол! (Не отвращай от меня свой взор, ибо через тебя я связан с духом Дола!)

Каждая его мышца и каждое сухожилие были на виду, твердые как железо. Эхо его слов смолкло, и Жаим услышал отдаленный рокот, похожий на гул лавины. Он становился все громче, и палуба под ногами заколебалась. Бори в страхе закричали, серые упали ниц.

Заднюю стену отсека пробила молния, и в простертые руки Анариса пролетел по воздуху круглый, мерцающий желтизной полированной кости предмет.

Белые зубы Анариса сверкнули на окровавленном лице, ноги грохнули о палубу. Он стоял, высоко воздев череп Уртигена Эсабиана.

- Уртиген мизпеши! - закричали тарканцы. - Анарис даракх-крещ!- Это были ритуальные слова, связывающие их обетом верности на жизнь и на смерть: - Милость Уртигена! Анарис - помазанник!

Брендон защелкнул щиток шлема, и тарканцы подняли оружие.

В этот миг отсек озарился актиническим светом, станция взвыла, словно в агонии, и сильнейший толчок повалил всех на палубу. От вспышки потемнело в глазах, но уланшийская выучка помогла Жаиму восстановить в памяти вид отсека, и он вспомнил, как Хрим говорил что-то в свой блокнот, глядя на Вийю.

- Огры, атакуйте... - услышал Жаим и бросился вперед, разрядив свой бластер - вслепую, но в нужном направлении.

Он услышал вопль Хрима, когда взорвался блокнот; затем Жаима пронзила жгучая боль, и он начал падать, но Брендон, неведомо откуда взявшийся, подхватил его.

37

Удар первого астероидного осколка прошил Иварда насквозь, как ожог бластера, полученный им под Артелионским Дворцом. Собор вокруг заколебался, и витражи угрожали снова замельтешить в синестезическом хаосе.

Ивард вцепился в клавиатуру, вызвав ужасающий диссонанс. Рука легла на его плечо, и органист наклонился над ним, указывая на регистры инструмента.

- Слушай! Учись! Я мало чем могу тебе помочь. Вот этот регистр, этот и этот управляют защитой Пожирателя Солнц. Поле вокруг станции - нечто большее, чем просто энергетический резервуар. Используй его.

- А другие регистры? - вскричал Ивард, беспомощно водя руками над рядами клавиш.

- Попробуй caм, - ответил, уже издали, голос органиста, - почувствуй. Следи за окнами. Я не могу больше уделять тебе внимание, ибо должен подготовиться. Все в твоих руках. - Голос растворился в перезвоне хрустальных колокольчиков - это растаял человеческий образ, который явившийся принял, чтобы говорить с Ивардом. Но Ивард все еще чувствовал Его - Он собирался над его головой, как грозовая туча, готовясь к некоему могучему усилию, недоступному пониманию юноши.

Ивард оглядел разноцветные окна. Голубая искра в его мозгу превратилась в огонек, согрев его своим теплом. Он вспомнил, какое ошеломление испытывал на келлийском корабле, пока не научился сортировать свои впечатления. Он осторожно выдвинул один регистр, потом другой, тронул одну клавишу и другую. Постепенно он начал приводить в систему то, что видел и слышал. Он подавил все прочие чувства, кроме зрения и слуха, - они не вписывались в картину, и он боялся, что они снова увлекут его в хаос.

Должно быть, образ нью-гластонберийского органа пришел к нему от Монтроза. До гибели Маркхема на "Телварне" всегда звучала музыка. Келлийская лента на запястье вибрировала, поигрывая в памяти Иварда музыку, которая наполняла его мальчишеские годы в команде Маркхема и Вийи. Она и теперь была с ним! Она словно струилась из его пальцев, и одно из витражных окон вдруг осветилось. Это была "Телварна"!

В игру Иварда влился контрапункт; гармонический на фоне диссонанса: героические аккорды Монтроза; сложная мелодия Вийи, звучащая в минорном ключе; блестящий проигрыш Локри; сильное, твердое арпеджио Жаима. И позади - еще две темы, каждая как эхо другой.

В двух других окнах звучали другие аккорды, диссонирующие, темные и менее слитные. Ивард чувствовала Марим: ее тема, облагороженная воспоминаниями, переплеталась теперь с безобразным топочущим ритмом. Ивард понял, что это мотив Хрима Беспощадного, и печаль вошла в его сердце. Значит, Марим им всем изменила, не только ему. Из другого окна, которое было ближе к "Телварне", неслись полные жесткой решимости такты Анариса, которому вторили его сторонники. Чужая музыка приближалась к друзьям Иварда с двух сторон.

Он перевел взгляд на регистры защиты Пожирателя Солнц, показанные ему органистом. Когда он стал манипулировать ими, зажглись другие окна, и он услышал стонущую какофонию умирающего солнца и вопль миллиардов атомов, поглощаемых черной дырой. Из басовых труб органа грянула мощная тема приближающихся астероидов. Ивард продолжал играть, и басовые тона стали звучать в немного замедленном темпе, а давление его пальцев на клавиши возросло.

Озаренный внезапным пониманием, он нашел еще одно окно, услышал другую знакомую тему, сплел ее с темой "Телварны", выделил мелодию Вийи и послал ей свою мысль...

- Локри, посади Лара на контроль повреждений, - распорядилась Вийя.

Локри подключил свой пульт к пульту бори, который пытался отладить тианьги, работающее в режиме перегрузки, вызванном присутствием почти трехсот беженцев, - эта цифра намного превышала величину, на которую были рассчитаны системы "колумбиады". На мостике разило кровью, потом и рвотой Локри морщился при одной мысли о том, что должно твориться в других частях корабля.

- У корветов скорость выше нашей, - сказал Брендон, сидящий за орудийным пультом. Он снял скафандр и остался в белом трико, потном и грязном. Локри одолжил ему пару брюк. Он сделал контрвыстрел; корабль тряхнуло, и вражеский снаряд взорвался на полпути.

Вийя, не отвечая, с мрачным лицом пыталась увести "Телварну" от двух атакующих кораблей. Только превосходящая маневренность "колумбиады", даже перегруженной пассажирами, и искусство капитана помогли им уцелеть после панической посадки на корабли и старта с Пожирателя Солнц, когда первый астероид нанес свой удар. Но хватит ли Вийи на двое суток?

А свечение разбухающего красного гиганта становилось все ярче. Сколько времени осталось у них в запасе? Смогут ли они уйти от разрушительного волнового фронта, даже если спасутся от врагов-людей?

Лисантер сгорбился за пультом гиперрации, установленной Анарисом, - он пытался настроить дискриминаторы "Телварны" против помех, которыми забивали эфир панархисты. Заметив взгляд Локри, он качнул головой - значит, связь с "Грозным" пока не установлена.

Еще один снаряд прошел совсем рядом с кораблем. Это от Хрима, понял Локри, посмотрев на глифы и их краткое толкование, присланное с пульта Брендона. Хрим опережал Анариса в погоне за нами. Корабль, очевидно, ведет Марим, а Хрим управляет орудиями. "Я так и не позвал ее назад, - уныло подумал Локри. - И теперь она хочет моей смерти не меньше, чем Хрим смерти Вийи".

- Удар следующего астероида последует через минуту, - сказал Лисантер. Локри посмотрел на один из вспомогательных экранов, показывающих Пожиратель Солнц. Первый удар как будто не причинил станции вреда; Лисантер объяснил, что вызванная столкновением энергия, проявив себя только вспышкой, осветившей причальный отсек, ушла в космос - к счастью для них, иначе они бы все испарились.

Внезапно Вийя вскинула подбородок. И ее пальцы повисли над клавишами. Локри ощутил в голове странный трепет - то же самое он почувствовал на станции, когда Монтроз услышал музыку.

- Ивард! - воскликнула она и потрясла головой. - Нет, не могу... - Она склонила голову набок и застучала по клавишам. Корабль сделал поворот и на полной скорости устремился назад к Пожирателю Солнц.

- Вийя! - обернулся к ней Брендон. - Что ты делаешь? Я не смогу блокировать корвет Анариса на этом курсе!

В них пустили ещё один снаряд. Теперь на пульте контроля повреждений загорелись красные огни, и Локри вместе с Ларом принялся определять масштабы поражения.

- Держись! - крикнула Вийя. Воздух на мостике внезапно загустел, как сироп, словно на корабль навалилось нечто громадное. Пожиратель Солнц на экранах исчез во вспышке краснего света, и звезды слились в актинический пожар. От двух корветов не осталось и следа. Вийя включила коммуникатор.

- Монтроз, доложи обстановку.

- Эйя в спячке, состояние обеих женщин стабильно.

- Жаим?

- Жив и рвется на мостик. Легкая контузия и тяжелый ожог. Контузию неостерил скоро вылечит.

- Я в порядке, - послышался голос Жаима, слабый, но решительный. - Что это на нас так надавило?

- Так Пожиратель Солнц расправляется с астероидами, - засмеялась Вийя. - Он отшвырнул их прочь, а заодно и все корабли, находившиеся в энергетическом поле. Мы будем у радиуса через несколько минут по корабельному времени и встретимся с "Грозным", как только немного сбросим скорость. Жаим, если ты в состоянии спуститься в машинное отделение и помочь десантникам, нам понадобится самый высокий тактический уровень, который ты сможешь обеспечить. И тогда, - обратилась она к Брендону, - я разделаюсь с Хримом.

В те редкие моменты, что она урывала от боя, верховный адмирал Нг смотрела на главный экран, как будто сила ее воли могла показать ей то, что происходит у Пожирателя Солнц. Сигнал от десантников, подтвердивший утерю контроля над станцией вскоре после запуска его астероидов, несколько умерил муки ее совести. Позднее, два часа назад, гиперрация издала жуткий вой это достиг цели первый астероид, и муки, вызванные неизвестностью, усилились. Гиперрация продолжала работать, но остался ли на станции кто-то живой? Слышно было только "Кулак Должара", рифтерские корабли и забивку "Грозного".

Она выждала несколько минут, дав электромагнитному излучению от удара достигнуть радиуса, и подвела "Грозный" поближе, чтобы иметь возможность перехватывать сигналы от любых спасшихся кораблей.

Но что бы она ни услышала, помочь все равно не сможет. Если даже какие-то корабли стартуют и лягут на кратчайший курс, до радиуса им добираться двое суток. Капитан Крайно потихоньку подключил к ней свой пульт, взяв на себя часть тактической нагрузки. Это вызвало у Нг мимолетную улыбку.

Она затаила дыхание, когда на экране возник сильно раздувшийся красный гигант - взрывная волна, идущая от ядра, вытесняла его энергию в космос. А за светом следует раскаленная до миллиона градусов плазма - разве сможет кто-то уйти оттуда! Нг вызвала по коммуникатору Физо из астрономической службы.

- Показатели скорости, которые мы получаем, дают понять, что взрывная волна дойдет до черной дыры часа через четыре, - сообщил он. - Сейчас мы как раз уточняем наши расчеты. Пожиратель Солнц, разумеется, подвергнется удару в то же самое время.

Отсюда следует, что через четыре часа мы уже не сможем противостоять оружию рифтеров.

- Удар астероидов, - доложила лейтенант Выхирски у пульта обнаружения.

Но никто на мостике не нуждался в ее докладе. Пожиратель Солнц вдруг вспыхнул ослепительно ярко и столь же быстро потускнел. Повреждений не было заметно. Несколько мгновений спустя из его причального отсека вылетел корабль, за ним еще два.

- "Телварна" и два должарских корвета.

Около двух часов они беспомощно наблюдали, как оба корвета преследуют рифтерский корабль, медленно догоняя его, несмотря на повышенную маневренность "колумбиады".

- Она еле ползет, - заметил Ром-Санчес. - Перегружена, наверное.

Внезапно "Телварна" повернула назад к Пожирателю Солнц.

- Какого дьявола? - выпалил Ром-Санчес и смущенно умолк, но Нг его не упрекала. Три корабля исчезли бесследно, а на главном экране с невероятной быстротой стало шириться кольцо голубоватого света, идущее от черной дыры. Щит "Грозного" замерцал.

- Частицы пыли на скорости 0,99 це, - доложил контроль повреждений. Щиты держат.

Несколько минут "Грозный" выдерживал беспрецедентную песчаную бурю, как будто шел в реальном времени. Нг вызвала на мостик Себастьяна Омилова, но как только он вошел, пульт обнаружения начал громко сигналить.

- Скачковый импульс! - воскликнула Выхирски. - Тактический уровень восемь, полторы световых секунды на 3 отметка 7, курс 93 с отметки 13. Она помолчала, овладевая голосом, и продолжила: - Выходной импульс, тот же курс. Скачковый импульс, аналогичен первому. Опознавательный код... "Телварна".

- Не может быть, - с бьющимся сердцем сказала Нг.

- По-моему, - медленно произнес Омилов, - мы только что наблюдали, как Пожиратель Солнц расправляется с нежелательными объектами. Нечто сходное с огромным полем Теслы, возможно?

Нг задумчиво кивнула. Красный гигант, однако, не затронут - что же это за сила, способная так четко различать свои цели? Она отогнала эту мысль время для объяснений настанет потом. Рифтерский корабль тормозил на максимальном тактическом уровне, и "Грозный" мог ему помочь.

- Навигация, совместите курсы и скорости. Орудийная, приготовьте рапторы для буксировки.

Мостик тряхнуло. Огни на пульте Локри замигали и снова стали зелеными.

- Есть буксир, - сказал Лар. - Они нас зацепили. Локри, сверившись с информационным экраном, добавил:

- Они все для нас приготовили - включая заправку топливом. Быстро, однако, обернулись.

Вийя, кивнув с каменным лицом, взглянула на Брендона, который постоянно вел переговоры с тех пор, как "Телварна", сбросив скорость, получила возможность держать с крейсером связь в реальном времени, и сказала Локри:

- Ступай помоги Монтрозу. Я хочу высадить беженцев до того, как келли придут за Портус-Дартинус-Атосом.

Локри переключил свой пульт на нее, радуясь предлогу уйти с мостика. Хотя с чего бы? Проблем как будто никаких нет - ни явных, ни скрытых. Он пробрался через беженцев, сидящих на палубе в коротком проходе, вспоминая недавние события.

Как только они обнаружили "Грозный", Вийя запросила рандеву, чтобы высадить беженцев. Брендон повернулся к ней и сказал: "Ты же знаешь: я могу натравить на Хрима половину Флота".

А она ответила: "Хримом я займусь сама".

Не было ни споров, ни гнева - только короткая пауза, во время которой все, кроме них двоих, перестали дышать, а потом Брендон сказал: "От Седри и Татриман помощи ждать не приходится. Тебе понадобятся добровольцы в машинное отделение и запасной техник контроля повреждений".

Вийя согласилась, и оба развили бурную деятельность. Брендон отобрал взвод добровольцев среди десантников и обошел беженцев, пока Вийя вела корабль через замусоренную систему на встречу с "Грозным". Когда они вошли в диапазон связи, он вернулся на мостик.

Монтроз в лазарете суетился среди хаоса раненых и пораженных шоком. Все было замызгано кровью, как на бойне. Монтроз, как одержимый, командовал молчаливыми медтехниками-бори, которых умудрился вылущить из толпы.

Локри сразу захотелось уйти, но Монтроз увидел его и поманил к себе. Они протиснулись мимо терпеливо ожидающих бори и двух контуженых серых в маленький кабинет и закрыли дверь. Локри, опешив от внезапной тишины, посмотрел на Седри, погруженную в глубокий сон.

- Она поправится?

- Как только я выведу мозгосос из ее организма. И потом ей надо выспаться как следует - и ей, и Тат.

- Они остаются или высаживаются?

- Обе хотят остаться в любом случае. Теперь расскажи, как дела на мостике.

- Он уходит, она остается.

- Так и должно быть, - удовлетворенно кивнул Монтроз. - Оба делают то, что считают своим долгом, - и разрешают друг другу это делать. Лишь бы посторонние не вмешивались. К счастью, чистюли слишком боятся ее, чтобы вмешиваться.

- Чистюли. - Долгий рейс, предельное напряжение и недостаток сна, боль от потери Иварда и дезертирства Марим - все это вдруг нахлынуло на Локри разом. Брендон и Вийя - случай беспрецедентный, как и они, все прочие. Значит, все, что бы они ни сделали, автоматически становится прецедентом. Мы с тобой тоже станем чистюлями опять, если захотим. А если не захотим, то что же - так и останемся рифтерами? Снова бластерами махать?

Монтроз, фыркнув, включил маленький автомат. Тот загудел и выдал стакан.

- Сначала Хрим. - Монтроз подал стакан Локри. - Будем живы - успеем поразмыслить о нашей будущей карьере. Выпей.

Толчок и тихий гул оповестили о том, что корабль вошел в причальный отсек крейсера. Локри выпил эликсир и пошел распоряжаться высадкой беженцев.

Нельзя сказать, чтобы его участие было необходимо: всем занимались десантники. Ошеломленным людям, большей частью бори, было, кажется, все равно, кем их считают - спасенными или пленными. В любом случае с ними пока что обращались лучше, чем на Пожирателе Солнц.

Брендон и Вийя вышли с мостика вместе, бок о бок. У входного люка она остановилась, и он сошел по трапу один, босой, в старых штанах Локри и грязной майке, но как-то умудряющийся сохранять достоинство. Почетный караул десантников начал ритуал торжественной встречи.

Локри подошел посмотреть и подскочил, когда Вийя стукнула его кулаком по плечу:

- Пошли - работать надо.

Перед самым отправлением рифтерского корабля Панарх пришел на мостик. Он ехал сюда через весь крейсер, и поразительно высокий процент вообще-то дисциплинированного экипажа Нг наверняка нашел себе какую-нибудь работу на пути его следования - чтобы поглядеть на него своими глазами и убедиться, что он действительно жив.

Войдя, он приветствовал кивком команду мостика. Несмотря на его изнуренное, все еще в копоти, лицо, его присутствие вдохнуло во всех новую энергию.

Он подошел к Нг, которая отдала ему честь, и они молча стали смотреть, как "Телварна" выходит из отсека и разгоняется, покидая крейсер. Потом она исчезла в красной скачковой вспышке, и навигационный пульт зачирикал, принимая переданный рифтерами курс.

- Откуда она знает, где искать Хрима? - спросила Нг. "Грозный" тоже ушел в скачок, отправившись вдогонку за "колумбиадой". - И, кстати, как ей удалось найти "Грозный" так скоро?

- Музыка сфер, - дернув ртом, ответил Панарх. - У нес всегда был хороший слух.

"При общем ликовании утренних звезд..." [Иов, гл. 38.]

Ивард чуть не оглянулся, так явственно послышался ему голос Элоатри, но это было лишь воспоминание, одно из многих, переполняющих его память теперь, когда песнь могущества лилась из его пальцев. Она читала это ему из своей странной книги, когда он выздоравливал на "Телварне" после Дезриена, и после тоже; теперь слова этой книги, которые сами были как песня, вплетались в его музыку и гремели в этом диковинном подобии Нью-Гдастонбери, окружающем его на грани Сновидения;

"Можешь ли ты связать узел Плеяд и разрешить узы Ориона?" [Там же.]

Ни один человек не видел этих звезд уже две тысячи лет, но Ивард рассмеялся вслух, ибо за ним, как гора, чье величие давит тебя и в безлунную ночь, когда даже очертаний ее не видно, вставала возрастающая Мощь, способная связать и разрешить что угодно. Не потому ли сгинули Уры, что осмелились пленить божество, чтобы придать могущество своей звездной империи?

Ивард запел, добавив свой голос к тысячеголосию органа, который как живой откликался на движения его рук и ног; фигуры и краски вокруг сливались в великолепное целое, и это целое, подпитываясь встающей позади силой, оплетало паутиной разгул человеческого насилия вокруг Пожирателя Солнц - эхо насилия звездного, выпущенного на волю ради освобождения Плененного.

Но освобождение еще впереди - а до тех пор он будет играть, помогая успеху и мщению тех, кого любит.

Наблюдая за челноком, несущим Хрима и его напарницу к "Цветку Лит", Ювяшжт осознал, что странная музыка, сопровождавшая некоторое время переговоры по гиперсвязи, становится все громче. Он видел, какое влияние она оказывает на команду мостика. Люди, и без того уже взбудораженные похабщиной, которой забрасывали их панархисты, заметно нервничали.

- Убери звук, - резко бросил Ювяшжт. Связист, вздрогнув, точно его разбудили, повиновался. Музыка стала тише, но все-таки была слышна.

- Слишком сильное звучание, кювернат, - извиняясь, сказал офицер. Если еще приглушить, мы можем не расслышать то, что сообщают с кораблей.

Ювяшжт взглянул на наследника - нет, Аватара - но ничего не прочел в его профиле. Анарис Эсабиан внимательно следил за тактическими экранами то, что передавали панархисты, его, видимо, не волновало.

- Хорошо, - сказал кювернат и откинулся на спинку кресла, медленно дыша и вращая головой, чтобы размять шейные мышцы. Он тоже был напряжен, и это прорывалось наружу. Он оглядел экраны: бой оборачивался благоприятно для них, и их оружие приобрело большую мощность.

На видеоэкране челнок прошел в шлюз показываемого крупным планом рифтерского эсминца. Ювяшжт вдруг вспомнил, что не давал Хриму никакого приказа. Оно и к лучшему - ведь теперь командование принял Анарис. После того, что доложили ему тарканцы о подвигах нового Аватара на Пожирателе Солнц, Ювяшжт не хотел ему перечить даже в самой ничтожной степени.

Но будут ли карра подчиняться ему и здесь, вдали от Пожирателя Солнц? Кювернат, несколько шокированный этой мыслью, поспешил отогнать ее от себя. Анарис не нуждается более в телекинезе, чтобы проявлять свою волю, - и всякий, кто пожелает проверить, обладает он еще этой силой или нет, может поплатиться за это жизнью.

- Какой приказ вы изволите дать "Цветку Лит", мой господин? - спросил Ювяшжт. Анарис слегка улыбнулся.

- Что бы ты ни передал Хриму, он все равно будет преследовать "Телварну". Дай ему последние координаты, которыми располагаешь, и пусть себе охотится. "Телварна" обязательно встретится с "Грозным" - мы последуем за ней и положим этому конец.

- Слушаюсь, мой господин.

Ювяшжт отдал приказ и вновь занялся тактической координацией. Он еще не освоился с новым Аватаром и с его неожиданной склонностью к тому, что могло сойти за юмор, хотя и весьма черного сорта. Панархисты его испортили или он от природы такой, он теперь Властелин-Мститель. Ювяшжт продолжал следить за ходом боя, невольно спрашивая себя, куда-то Анарис их заведет.

Марим испустила глубокий вздох облегчения, увидев в открывшийся люк Должарского челнока причальный отсек "Цветка Лит". Она не верила, что Анарис отпустит их после того, как "Кулак Должара" поравнялся с обоими корветами, отброшенными от Пожирателя Солнц неизвестной урианской энергией. Особенно если учесть, что два Хримовых огра убили нескольких тарканцев, пытавшихся сесть на их корвет во время перестрелки, последовавшей за покушением Хрима на Вийю.

Рифтерский капитан молча отпихнул Марим и затопал вниз по трапу, не глядя, идет она за ним или нет. Челнок захлопнул за ними люк, прошел, окруженный радужным сиянием, обратно в шлюз и удалился по направлению к большому крейсеру, стоящему всего в нескольких километрах. Серебристый корпус "Кулака" сверкал в усиливающемся свете сверхновой.

Тощий длинноносый человек торопливо вышел им навстречу.

- Что было на Пожирателе, кэп? Сработали огры так, как вы говорили? Вы сняли какие-нибудь видики про них?

Хрим ринулся вперед, стукнул тощего бластером, повалив на палубу, и постоял немного над ним, почесывая стволом другую, перевязанную, руку.

- Ты видишь тут хоть одного сраного огра, Дясил?

Дясил в ужасе покрутил головой, и Хрим обернулся к Марим. Воняло от него так, что глаза слезились, - засохшей кровью, тухлой подливкой и потом.

- Пошли, кучерявая. На корвете ты управлялась неплохо - теперь будем охотиться на настоящем корабле.

На этот раз Марим скрыла вздох облегчения. Хрим вроде бы успокоился немного после приступа ярости, накатившего на него, когда два огра после закрытия шлюза отключились и он лишился возможности ими управлять. А когда она заметила, что эти сволочные машины на них не нападут, он залепил ей так, что она врезалась в переборку.

Вспомнив об этом, Марим вздрогнула: она не видела даже, как он замахнулся. Неудивительно, что он, несмотря на взорвавшийся в руке блокнот, успел подстрелить Жаима. А у Маркхема и вовсе шансов не было... Марим боролась с этим воспоминанием, пока транстуб вез их на мостик. Что толку? Эта часть ее жизни окончена. Чтобы отвлечься, она стала насвистывать.

- Какого хрена ты делаешь? - рявкнул Хрим.

- Это просто мотив, который Ма... - Она осеклась. Который часто наигрывал Маркхем. Телос! Уйди прочь, проклятая память. - Ну, в общем, я его слышала где-то.

Хрим смерил ее каменным взглядом.

- Заткнись, поняла?

Она заткнулась, но мотив продолжал играть у нее в голове, напоминая другую музыку, слышанную на "Телварне". Она скривилась и приоткрыла рот, чтобы не соблазниться и снова не засвистеть.

На мостике их приветствовало чириканье многочисленных пультов и шепот тианьги. Грузный рифтер поспешно освободил командное кресло.

- Приказ Ювяшжта только что поступил, капитан. Я перевел его на пульт навигации для вас.

- Выкинь его, Пили. Мы идем кончать "Телварну". Пили вытаращил глаза.

- Так он это самое и приказывает - говорит, она должна быть около "Грозного". И координаты посылает.

Хрим поглядел на него, засмеялся и плюхнулся в командное кресло.

- Ладно. Каркасон, уводи нас. Ты, кучерявая, займешь его вспомогательный пульт - будешь подавать мне тактические данные по этой черномазой.

"Цветок" скакнул, а Марим стала осваиваться с пультом. Просторный мостик эсминца гудел от притока энергии. Почему Маркхем, а после Вийя так и не приобрели эсминец? Было время, когда они после нескольких удачных рейдов могли бы позволить себе "альфу". Все Вийины причуды - она не хотела быть богатой, вот Марим и маялась столько лет на малышке "колумбиаде".

Хватит, отмаялась. Марим с растущим возбуждением смотрела на отдающего команды Хрима. Не зря кто-то сказал, что власть - самый сильный сексуальный возбудитель. Теперь у нее тоже есть власть, и она сумеет ею воспользоваться. Судьба, которую способен обеспечить ей Хрим, стоит пары оплеух время от времени.

- Выход через десять секунд, - ровным голосом сказала Вийя. - Жаим, готовь снаряд - вот координаты.

Руки Жаима лежали на орудийном пульте твердо, профиль был спокоен. Он сидел с забинтованным торсом, в одних испачканных кровью штанах.

Корабль резко вышел из скачка. "Цветок Лит" был в нескольких километрах, и Вийя скомандовала:

- Огонь!

Снаряды вылетели, и "Телварна" тут же снова ушла в скачок. "Надеюсь, что болеутоляющих Монтроза хватит на весь бой", - подумал Локри, а Жаим стал готовить новый залп.

Все более громкая музыка, льющаяся из гиперрации, энергизировала команду Марго Нг. Люди стали двигаться четче и быстрее, подчиняясь ритмам сложных мелодий. Никогда еще "Грозным", несмотря на одолевающую всех усталость, не управляли столь эффективно. Но кто же был музыкант? Нг знала юного Иварда, оставшегося на станции, но не слышала, чтобы он обладал таким талантом. Но если не он, то кто же тогда? Или что?

И все же, несмотря на слаженную работу команды и мощный компьютер крейсера, "Грозный" каждый раз отставал от "Телварны" на несколько световых секунд и наблюдал то, что уже совершилось. И будь даже по-другому, они все равно ничего не смогли бы поделать: маленькая "колумбиада" выходила из скачка так близко к "Цветку", что рапторный разряд уничтожил бы оба корабля, и Нг опасалась подставлять свой корабль неодолимой теперь мощи гиперснарядов рифтерского эсминца.

Поэтому они продолжали идти следом и смотреть, как Вийя вдалбливает Хриму, что гиперснаряды против комара бесполезны - "Цветок" поворачивался недостаточно быстро, чтобы успеть навести снарядную трубку на "Телварну".

Взмокший от пота Ром-Санчес напряженно работал, пытаясь с помощью сложных тенно-систем предвосхитить движения "Цветка". Кораблем практически управлял он - Нг, понаблюдав за ним, решила, что на лучшее не способна, притом она должна была заниматься тактической координацией боя, который оборачивался не в их пользу.

- Попадание снаряда в "Цветок", мелкие повреждения левого кормового отсека, - сообщила Выхирски. И чуть позже: - "Телварна" ушла в скачок, "Цветок" также.

Нг потерла усталые глаза, спохватилась и опустила руки на подлокотники кресла. Музыка пробуждала что-то в ее памяти, но ей некогда было разобраться, что именно: выдающееся пилотское мастерство Вийи занимало ее целиком.

- Выходим из скачка, - доложила навигация, а Выхирски, не успел еще смолкнуть сигнал выхода, сообщила: - Выходной импульс "Цветка". - И через несколько секунд: - "Телварна" вышла, произвела залп, ушла в скачок. Попадание в корму "Цветка" с левого борта, повреждения незначительны.

Снова "колумбиада", хотя ее компьютер был во много раз меньше крейсерского, попала прямо в точку выхода эсминца.

Музыка, приглушенная, но еще слышная, изменилась в очередной раз, и Нг вспомнила. Вокруг нее вместо по-военному четких очертаний мостика возник роскошный концертный зал на Аресе. Кетцен-Лах. Нет, не совсем, но что-то очень похожее. Стиль, темы, чувства, пробуждаемые в слушателе, - все другое, но влияние Кетцен-Лаха бесспорно. Почему это так важно для нее?

- Выходной импульс! Крейсер! - воскликнула Выхирски. - 177 отметка 32, 28 светосекунды.

- Тактический скачок, - скомандовала Нг. Заурчали скачковые, и обнаружение добавило:

- Объект опознан как "Кулак Должара".

Значит, Анарис пустил "Цветок" вперед, как ищейку. Нг повернулась к Панарху, который стоял рядом с ее креслом, заложив руки за спину.

Но если "Грозный" отставал от "Телварны", то "Кулак" отставал от "Цветка" еще больше. Его импульс запаздывал на два скачка. Надо просто быть начеку - маловероятно, что Ювяшжт сумеет взять их под прицел при таком количестве скачков. "Грозный" тоже постоянно бы запаздывал, если бы Вийя не держала его в курсе своих передвижений.

Раздался сигнал выхода, крейсер сменил курс и снова ушел в скачок. Через несколько секунд экран прояснился. "Телварна" снова ужалила эсминец, на этот раз попав прямо в радианты, самое слабое место корабля. Огненный след снарядов составил визуальный контрапункт веселой каденции, несущейся из гиперрации. Странная музыка близилась к апофеозу.

* * *

Связь с "Телварной" оставалась прочной, даже когда та выходила из скачка и снова в него уходила, - но связь с "Цветком Лит", которую Ивард держал через Марим, то и дело ускользала от него.

Правда, в скачке Ивард легко находил эсминец - тема Марим вела его, и он удивлялся, что раньше не замечал в ней этой темной стороны, теперь так ясно слышимой. Громче всего Марим откликалась ему на выходе, когда музыка пробуждала в ней воспоминания, служившие Иварду маяком. Каждый раз он вплетал позицию эсминца в свою музыку и гармонизировал ее с темой Вийи; но на "Цветке" был еще один канал, по которому на корабль поступала энергия с Пожирателя Солнц, и юноша не мог проследить, которые из его клавиш за это отвечают. Эсминец опять ушел в скачок, и он потерял нить.

Ивард знал, что мог бы отключить от источника все корабли, имеющие гиперреле и гиперрации; потому что он понимал теперь, что только его присутствие в луче света энергизировало эти функции Пожирателя Солнц. Сущность отступила, готовясь к долгожданному освобождению, Ивард очень хотел бы выйти из луча, вспоминая виденные им светлые монеты, - но, сделав это, он запер бы Органиста здесь, что было бы тягчайшим преступлением. И он терпеливо, продолжая играть, отслеживал ведущую к Пожирателю Солнц нить.

И наконец, когда "Цветок" в очередной раз вышел из гиперпространства и он снова услышал Марим, нить оказалась у него в руке. Ивард вспомнил келлийскую троицу на Рифтхавене; Атропос-Клото-Лахесис. Значение их имен он узнал гораздо позже: та, что прядет, та, что отмеряет, и та, что перерезает.

Он знал, какая роль суждена ему. Со слезами на глазах он потрогал тетрадрахму и ленточку у себя на шее.

Прощай, Марим.

На мостике "Цветка" музыка была едва слышна. Хрим совсем бы ее выключил, если б не боялся пропустить что-нибудь) важное с той и другой стороны. Но она донимала его хуже, чем провонявшая всякой гадостью одежда. Видя, как маленькая рука Марим выстукивает очередной ритм, он еле сдерживался, чтобы не вскочить и не шмякнуть се о палубу.

- Выходим, - напряженным заранее голосом сказал Карксон.

- Следов нет, - доложил Эрби.

- Где она, зараза, так ее...

- Выходной импульс! - крикнул Эрби.

Хрим стукнул по скачковой клавише, но корабль уже зацепило снарядом. Громко зарокотали скачковые, и Хрим снова откинулся на спинку кресла.

- Попадание снаряда в левый кормовой отсек, повреждения незначительны, - отрапортовала Метидже.

Марим, тряхнув волосами, посмотрела на экраны. Хрим подумывал убрать ее с мостика, пока все не кончится, однако ему хотелось посмотреть, как она будет реагировать, когда "Телварна" превратится в пар. Тогда он поймет, насколько ей можно доверять.

Музыка изменилась. Никто на мостике не обращал на это внимания никто, кроме Марим. Она чуть заметно потряхивала в такт своими желтыми кудряшками.

Хрим отвел "Цветок" на несколько светосекунд назад и заново пронаблюдал последнее столкновение. Как Вийя ухитряется каждый раз выходить из скачка так близко от него? Экран не давал отгадки.

- Выходной импульс! - снова выкрикнул Эрби, и последовал новый удар.

- Вы, логосом трахнутые! - заорал Хрим, взмахнув бластером. Шевелитесь давайте! Это всего лишь сраная "колумбиада"!

Он быстро просчитал векторы, открывшиеся ему в ретроспективном скачке, бросил "Цветок" в гиперпространство и хищно ухмыльнулся, когда эсминец вышел в паре светосекунд от "Телварны", с нацеленной почти прямо на нее снарядной трубкой.

Он нажал на огневую клавишу, но "Телварна" на экране снова ушла в скачок, и красный жемчужный след гиперснаряда ушел в пустоту космоса мимо цели. Хрим стукнул кулаком по подлокотнику. Как она это делает? Можно подумать, она читает их...

Читает наши мысли!

Не успел он послать корабль вдогонку за "Телварной", она вдруг возникла позади и нанесла удар по радиантам "Цветка".

- Попадание снаряда, четвертый квадрат радиантов, КПД снизился на десять процентов, - доложила Метидже.

"Телварна" исчезла с выгодным для себя вектором, как почти всегда бывает при ударе с кормы у корабля, чьи главные орудия размещены спереди.

Хрим пролаял новый курс, они ушли в скачок, он глянул на Марим и вспомнил: Пожиратель Солнц, его каюта, Марим в постели кричит: "Вон из моей головы!"

С ревом он вылетел из кресла, сгреб ее за горло и кинул на палубу. Мостик притих от шока. Марим вытаращила на Хрима голубые глаза.

- Она это от тебя получает! - гаркнул он.

- Нет! - Она открыла круглый розовый рот, но соврать в очередной раз не успела: Хрим выхватил бластер и выстрелил ей в лицо.

Других звуков, кроме шипения разряда и потрескивания сожженной плоти, не последовало. Затем на мостике погас свет и зажегся снова, уже в аварийном режиме. Хрим с руганью снова плюхнулся в кресло и врубил коммуникатор.

- Инженерная, включи энергию обратно!

- Они нас вырубили! Гиперреле отказало!

Хрим выругался с новой силой, ища, на кого бы еще повесить вину - кого бы убить.

Но ругань застряла у него в горле: загорелся экран, и он увидел перед собой черные безжалостные глаза Вийи.

Жаим контролировал свое дыхание, не думая об этом. Тот, кто выбирает для себя трудные пути уланшу, учится этому в первую очередь. Музыка Кетцен-Лаха, пронизывая его распадающееся сознание, связывала его через память с настоящим моментом. Боль сопровождала каждое его движение, но он подавлял физическую реакцию, сосредотачиваясь на очередном задании.

Теперь он смотрел на экран, видя ужас Хримовой команды и бешенство самого Хрима.

Музыка как ни в чем не бывало звучала на обоих кораблях, и Жаим чувствовал близкое соседство своих Наблюдателей: Рет Сильвернайф, Маркхема, а теперь и Марим. А позади, уходя во мрак по краям его сознания, стояло великое множество других. Что такое эта призрачная толпа - реальность или бред, вызванный наркотиками и раной, - не имело больше значения.

- Какова твоя цена, мозгоедка? - рявкнул Хрим. - Хочешь, чтобы я просил пощады?

Жаим покосился на Вийю, и жгучая боль атаковала границы его контроля.

- Я хочу, чтобы ты умер, - сказала Вийя и кивнула Жаиму,

Он еще раз поднял руку и опустил ее на клавишу.

Музыка смолкла. В молчании Жаим смотрел, как летит снаряд. В молчании термоядерный заряд пробил незащищенный корпус, и "Цветок" распустился последней неземной красотой, как бы в насмешку над гнусной жизнью Хрима.

Вместе с плазменной розой померкло и зрение Жаима - но это больше не имело значения, и он выпал из кресла в желанные объятия темноты.

38

Музыка из гиперрации достигла крещендо и умолкла, зазвучала тише. Марго Нг не сразу уловила, в чем суть перемены: это не просто другая тональность... пропала одна из тем, и диссонирующие, призывные тона звучат, как переход в мажорный ключ.

- Потеря энергии на "Цветке Лит", - сказала Выхирски.

С величайшим удовлетворением Нг увидела, как "Телварна" развернулась и пустила единственный снаряд в ставший беспомощным эсминец. Когда огненный шар ядерного взрыва рассеялся, "Колумбиада" ушла в скачок. Быть может, Вийя своими оккультными средствами уловила приближение другой угрозы?

- Тактический скачок, - скомандовала Нг, не желая рисковать.

Скачковые заурчали, и она вернула внимание к продолжавшему бушевать сражению. "Телварна" теперь, по всей видимости, способна сама о себе позаботиться. Нг взглянула на Панарха - он наблюдал за экранами со своей обычной спокойной сдержанностью. Вийя, без сомнения, легко найдет "Грозный", когда рандеву с ним станет безопасным.

Характер боя менялся: музыка и пропаганда, звучащие по гиперсвязи, постепенно отнимали у Ювяшжта контроль над событиями. Нг догадывалась, что связь у него сейчас работает немногим лучше, чем у нее. Тенноглифы указывали на растущую потерю координации между рифтерскими кораблями, тогда как на Флоте, вверенном Нг, все оставалось без изменений. И даже немного улучшилось, поскольку корабли при каждом скачке выбрасывали орбитальные мониторы.

- Похоже, у обычной связи есть свои преимущества, - сказал капитан Крайно, проследив за ее взглядом.

- Вы правы. Берите управление на себя: пора нам переходить к активной роли.

- Есть. Но при этом мы рискуем подставиться "Кулаку".

- Ничего не поделаешь, - сказала Нг, указывая на тактический экран.

- Участие крейсера в любом из этих локальных боев, - сказал Ром-Санчес, высвечивая несколько корабельных дуэлей, - поможет склонить чашу весов.

Нг, изучив картину, нажала что-то на своем пульте, и вокруг места одного из боев загорелся яркий кружок.

- Сначала сюда.

Крайно кивнул и стал отдавать команды, а Нг принялась изучать тактические экраны более внимательно. "Кулак" с Анарисом Эсабианом в качестве командующего начинал, по-видимому, осуществлять новую стратегию это сейчас и занимало ее мысли. Оторвавшись от размышлений, она увидела, что Панарха больше нет рядом с ней.

Через несколько минут огненный шар возвестил о гибели еще одного рифтерского эсминца. Крайно, совершив тактический скачок, спросил Нг:

- А теперь куда?

Нг не успела ответить - ей помешал сигнал с пульта обнаружения.

- Выходной импульс!

- Тактический скачок, - скомандовал Крайно.

- Объект опознан как "Телварна", - объявила Выхирски.

Ее сообщение облетело мостик как электрический разряд. Операторы продолжали заниматься своим делом, но Нг почувствовала в атмосфере волнение и нетерпеливое ожидание, не имеющие отношения к бою.

- Так держать, - сказал Крайно. - Надо дать им найти нас. Значит, Пертс тоже понял.

Несколько минут спустя носовой причальный отсек "гамма" доложил:

- "Телварна" в отсеке.

- Адмирал? - вопросительно сказал Крайно.

Нг отдала новое распоряжение и включила видеосвязь с причальным отсеком. Она слегка вздрогнула от удивления, увидев выстроенный там почетный караул десантников в полной парадной форме, и посмотрела на Крайно. Он взглянул на экран, и по легкому пожатию его плеч она поняла, что он этого не приказывал, но одобряет.

Старая, обоженная плазмой "колумбиада" спустила трап, и из корабля плотным строем вышли добровольцы-десантники в самых невообразимых нарядах, позаимствованных, очевидно, у экипажа. За ними вразброд шли остальные вернее, те, кто остался. Нг узнала всех, начиная от медленно шагающего связиста, над которым столько лет тяготело ложное обвинение в убийстве. Недоставало веселой маленькой блондинки, техника контроля повреждений, и мальчика, генетически связанного с келли. Их заменили трое бори, летавшие, как уже выяснилось, на "Самеди" у Эммета Быстрорука, известного информационного стервятника.

Но сейчас не время было размышлять над причудливостью рифтерских судеб. Эта война все изменила, подумала Нг, глядя, как по трапу сходит Вийя в сопровождении эйя. Она вела еле передвигающего ноги механика - даже на расстоянии было заметно, что он в шоке и испытывает сильную боль. Две программистки тоже шли с трудом, придерживаемые другими. У бори был смущенный вид, другая, отставной коммандер Флота, держала глаза опущенными. Нг, знавшая историю Тетрис, снова подумала о переменах, которые принесла с собой война. По замкнутому лицу пожилой женщины Нг догадывалась, что та должна чувствовать. Хорошо, что хоть что-то переменилось к лучшему.

Панарх вышел им навстречу, прямой и опрятный, в официальном белом трауре: по пути в причальный отсек он умудрился принять душ и переодеться. Нг не слышала, что он сказал, но десантники разразились криками, а потом картина нарушилась: раненых унесли в одну сторону, других увели в другую.

Пульты продолжали принимать поток боевой информации, и Нг обернулась, услышав взволнованный шепот невозмутимого обычно Мзинги:

- Они сейчас будут здесь.

Нг, поймав взгляд Крайно, улыбнулась и одернула мундир. Вскоре люк зашипел, и вошли Панарх с темпаткой.

Команда мостика встала, как один человек, и кулаки застучали в грудь высшая почесть, которой удостаивались обычно только свои. Брендон немного отступил от капитана Вийи, давая понять, что приветствие предназначается ей одной, и Нг впервые увидела темный румянец, проступивший на лице темпатки.

Марго полагалось сказать что-то, и она уже открыла было рот, но тут черные глаза Вийи сузились, и Панарх повернул голову к экрану, где мельтешил хаос гиперволновых передач.

В секторе мостика, отведенном для связи, повысилась активность, но Нг, не обращая на это внимания, смотрела туда же, куда и Панарх. Одна из секций экрана расширилась, показав силуэт высокого, широкоплечего мужчины, стоящего спиной к зрителю на фоне голубовато-белого свечения сращенного диска черной дыры. У его ног виднелась какая-то бесформенная куча; постепенно при свете распадающейся материи стало видно, что это другой человек, съежившийся и закрывший лицо руками.

- Связь, прекратите забивать эфир, - распорядилась Нг. Экран прояснился, и изображение стало несколько более четким.

- Джеррод Эсабиан, - произнес Панарх.

Фигура медленно повернулась к ним лицом. Все прочие переговоры по гиперсвязи постепенно прекратились, сделав изображение предельно ясным и четким. Командир Гурли за пультом связи подключила вспомогательные каналы. Лицо и плечи Джеррода Эсабиана заполнили весь экран. Свет, падающий сзади, обрамлял его черные волосы, рельефно очерчивал складки лица и тускло обрисовывал серый китель человека у его ног. Эсабиан окинул взглядом мостик, не переставая крутить в пальцах черный шелковый шнурок.

- Гекаат, - тихо сказал он. - Эммер те говен.

Один из пультов быстро застучал, и под изображением появился перевод:

"Нерасторжимая связь. Вы все (аспект неизбежности) отмечены".

Никто из присутствующих на мостике не издал ни звука, и из гиперрации не доносилось других голосов, кроме голоса Эсабиана. Только музыка продолжала звучать, торжествующая, сверхчеловеческая, сплавляя их в одно эмоциональное целое, Нг знала, что ничего подобного никто из них больше не испытывает.

Внезапно по мостику пронесся странный басовый гул. Изображение на миг превратилось в негатив: глаза Эсабиана стали колодцами белого пламени, а сращенный диск - лишенным света пятном. Нг вспомнился тайный храм ульшенов, открытый после смерти аль-Гессинав, и икона, изображающая Ничто, над кровавым алтарем.

Когда экран пришел в норму, Эсабиан стал смотреть на них как будто с большого расстояния. Он заговорил опять, почти выпевая слова:

- Даракх-иль эммер энташ эг пендеши палиа-ми ни-цурен кур-рхан. Палыми куррхар би-омха эмрет-те, дира-ми би омха мизпе-ши, хач-ка ми би тирамте, даш те эммер прохар ми-ретанн эпас Морат-джар.

(Месть моя будет вечно преследовать вас и ваших потомков. Моя печать отметит ваши судьбы, мое проклятие ляжет на то, что вы благословляете, мой дух явится в ваши сны, дабы вы в вечном страхе ожидали моего возвращения из царства мертвых.)

Он выбросил к ним руки с покрытым замысловатыми узлами шнурком, и какое-то искривление окружающего его пространства превратило это в прыжок нападающей змеи.

- Эгларррррррр... - Изображение начало дробиться, и голос зазвучал замедленно, пробиваясь сквозь инфразвуковой гул, словно от плохо настроенного тианьги. Этот гул вызвал у Нг приступ внутренней паники, которая тут же и прошла, потому что настала тишина и образ застыл, серый и раздробленный, как разбитая статуя.

Из задней части мостика подал голос Омилов:

- Мы уже не услышим его последнего слова, даже если будем слушать миллион лет.

Нг содрогнулась. Для Эсабиана все кончилось в считанные мгновения, а вот для них его проклятие, пожалуй, сбылось: для будущих зрителей его падение в черную дыру будет длиться вечно.

Нг стала замечать музыку. Та выражала такое ликование, что Марго поняла: это чувство не имеет ничего общего с уничтожением сгустка тьмы, называвшегося Аватаром. На миг ее дух воспарил над смертной оболочкой, охватив корабль и звезды за его пределами во вспышке понимания, слишком огромного, чтобы его вместить. Радость, беспричинная и непереносимая, запела в ее сердце, точно приоткрылась дверь туда, куда ей вход заказан, но жажда войти туда слаще любого исполнения желаний. Марго услышала собственный плач и женский голос, говоривший: "Свободна, свободна".

Но мгновение прошло, дверь захлопнулась, музыка умолкла, и Нг на миг показалось, что она оглохла и ослепла. Но нет - она лишь вернулась в свое человеческое естество.

Молчание затянулось надолго, а затем Гурли за пультом связи сказала севшим от волнения голосом:

- Гиперсвязь прекратилась. Полное отключение.

Главный экран показывал теперь черную дыру и звезду-спутник, питающую ее ненасытимую ярость. Война кончилась - это поняли все, у кого была гиперрация. Это нельзя было подтвердить до сообщения первого разведчика, но Нг была уверена, что и гиперреле прекратили подавать энергию. Тем самым миссия Флота превращается из истребительной в спасательную: ведь только "Кулак Должара" да несколько рифтеров похитрее, увильнувшие от должарских инспекций, сохранили или восстановили свои реакторы. Остальные беспомощны перед разрушительной волной, идущей на них от гибнущего солнца. Анарис и эти ловкачи обеспечат Нг карьеру в будущем - теперь ей предстоит смести в кучу остальных.

- Адмирал, - сказал Панарх, - все прочее я предоставляю вам.

Нг взглянула в терпеливые голубые глаза. В них не было ни триумфа, ни горя - ничего, кроме простой человеческой усталости. Она встала, преодолевая собственную усталость, и низко поклонилась ему. Её команда, как заметила она краем глаза, последовала ее примеру. При общем молчании Брендон и Вийя покинули мостик - все так же бок о бок.

- Капитан, сохраняйте позицию. Скачки зигзагом, - скомандовала Нг, как только за ними закрылся люк. Почти сразу же первый разведчик, прибывший к "Грозному", подтвердил ее предположение. - Тактика, разработайте план спасения и эвакуации поврежденных кораблей. В первую очередь займитесь теми, что находятся ближе всех к системе. Свяжитесь со службой астрономии для определения сроков.

Ром-Санчес принялся за дело, и тенноглифы стали медленно перестраиваться с уничтожения жизней на их спасение - и своих, и вражеских.

Занятие в определенной степени бесплодное - ведь многие рифтеры все равно будут расстреляны за свои преступления. "Ну вот, - качнула головой Марго, - я уже думаю, как Кестлер. Мы постараемся, чтобы суд над ними был справедлив - в этом все различие между нами и Должаром".

Себастьян Омилов нерешительно подошел к ней.

- Адмирал, примерно через два часа мы получим возможность увидеть, что произойдет в момент... перехода. Нельзя ли будет придать "Грозному" позицию, удобную для наблюдения?

- Гностор, - засмеялся Перте Крайно, - мне думается, вы охотно последовали бы за Аватаром в дыру ради вашей драгоценной науки.

По мостику прокатилась волна веселья, разряжая обстановку и фокусируя внимание на текущем моменте, - этого, без сомнения, Крайно и хотел,

Смех усилился, когда Омилов, с улыбкой оглядев мостик, ответил:

- Если бы мне пришла такая мысль, я знал бы, где взять команду, которая доставит меня туда и обратно.

Между прочим, он имеет в виду "Телварну". Усталость показалась Нг еще тяжелее, когда она представила, что означает для нее эта победа: новые тонкости, ухищрения и увертки дулуской политики.

- Выходной импульс! Крейсер!

- Тактический скачок! - тут же скомандовал Крайно. - Засечь место выхода и пустить гиперснаряды при возникновении цели.

Нг приказала себе не вмешиваться. Кораблем управляет Перте, и незачем ему препятствовать.

- Объект опознан как "Кулак Должара", - доложило обнаружение еще до того, как смолкли скачковые.

- Прицел наведен, - сообщила орудийная. - Появление цели через пять секунд...

- Ушел в скачок, - оповестило обнаружение. Около пяти минут они вели эту смертельную игру в пятнашки с вражеским крейсером, и наконец связь доложила:

- С вражеского орбитального монитора поступил сигнал о перемирии.

Следуя установленной процедуре, "Грозный" лег на параллельный курс меньше чем в одной световой секунде от "Кулака Должара", чтобы ни один корабль не мог пустить в ход свои гиперснаряды. Рапторный разряд чуткие детекторы обоих крейсеров обнаружат вовремя, чтобы успеть в скачок. Тем не менее на мостике установилась напряженная атмосфера. Коммуникатор молчал, и Нг задалась вопросом, нет ли в этом психологической уловки.

Ответ на свой вопрос она получила незамедлительно.

Они дошли до транстуба, и Брендона одолело почти непреодолимое желание прислониться к стене и закрыть глаза. Но он справился с собой, боясь, что если поддастся слабости хотя бы частично, то клюнет носом и упадет.

Капсула остановилась, мичман открыл дверцу, и два десантника снаружи отсалютовали Панарху. Брендон принуждал себя передвигать ноги и отвечать на приветствия. Тихие шаги напомнили ему, что Вийя все еще с ним, и вызванный этим прилив ликования поддерживал его до самой каюты.

Войдя, они не успели даже словом перемолвиться: коммуникатор мигал в режиме срочного сообщения. Брендон устало остановился перед пультом, думая, включать его или нет.

- Думаю, твой адмирал не стала бы беспокоить тебя по пустякам, заметила Вийя.

- Да, - улыбнулся ей Брендон. - Это явно не пустяки - потому-то я и боюсь отвечать. - Он повалился на стул, включил прием - и сожаление, преодолев усталость, предостерегающе пробежало по его нервам. Суеверие это было или нет, он предчувствовал, что ничего хорошего не услышит.

На экране появилась сама Нг.

- Прошу извинить, ваше величество, но Анарис Эсабиан требует разговора с вами. Прикажете соединить?

- Да. И оставьте канал открытым, если хотите понаблюдать, - его союзники уж точно будут смотреть. - Брендон взглянул на Вийю. Она тоже явно устала, и на ней был все тот же обгоревший черный комбинезон, который она носила на Пожирателс Солнц, но черные глаза оставались внимательными и непроницаемыми, как всегда. - Хочешь послушать?

- Да, - сказала она, становясь за его стулом.

На экране возник Анарис - он стоял рядом с Ювяшжтом, занимающим командное кресло. В глубине сидели за пультами несколько должарских офицеров, люк охраняли двое тарканцев. Моррийона видно не было.

Анарис вскинул глаза только раз, чтобы взглянуть на Вийю, молча стоящую позади Брендона, и тут же опустил их, словно сверля ими экран, а его рот сложился в легкую вызывающую улыбку.

- Тебе нечего сказать? Ни злорадства, ни угроз?

- Я как раз размышляю о... э-э... о физическом явлении, которым сопровождался уход твоего пригрозившего нам напоследок отца, - сказал Брендон. - Кроме того, остается вопрос этикета: что мне следует выразить тебе - поздравления или соболезнования?

- Принимаю и то, и другое, если ты подразумеваешь то же, что и я.

Брендон думал, что на этом разговор и закончится, но Анарис слегка постучал своим длинным пальцем по спинке кресла, за которым стоял.

Что он хочет этим сказать? Предлагает дуэль, это ясно. Теперь, когда опасность миновала, усталость зажала голову Брендона, как в клещах. С великим усилием он собрал свои разбегающиеся мысли и гаснущую энергию.

- Тебе непременно нужно, чтобы я злорадствовал и угрожал? Я могу попытаться, но, кажется, такого рода ритуалы как раз по твоей части.

Анариса это как будто позабавило.

- Предсказания твоего отца относительно судьбы моего сбылись с пугающей точностью. В этом свете его поведение по пути на Геенну я начинаю приписывать не столько трусости, сколько... капризу.

Поведение? Узел, о котором Геласаар рассказал Анарису, вместо того чтобы обречь его на гибель вместе со всем кораблем. В самом деле, почему? Отец как раз собирался сказать Брендону об этом, используя язык знаков, ключом к которому служило старинное изречение, когда Анарис взорвал его челнок. Брендон не раз уже задумывался о причине - и теперь, глядя в умные, откровенно саркастические черные глаза на экране, он сознавал, что еще много лет будет размышлять об этом бессонными ночами. Как, впрочем, и Анарис.

Если они оба будут живы.

Пауза между тем перешла в молчание. Может быть, он думает, что я знаю?

Брендон понимал, что все сказанное им может положить начало новой вендетте, которая унесет бесчисленное множество невинных жизней. Надо попытаться этого избежать.

- Тебе лучше знать, - сказал он. - Ты с ним говорил, а я нет. Тебе, а не мне решать, чем был его поступок - подарком или ошибкой.

Это не было объявлением войны и могло сойти за предложение мира.

Но Анарис, приняв внезапно скучающий вид, сказал:

- Ошибка Геласаара заключалась в том, что он приписывал мой интерес к его взглядам на государственную власть интересу к просвещенному правлению. Он заблуждался. Меня интересует завоевание и сохранение власти как таковой. В час своей наибольшей слабости не забудь посмотреть, нет ли меня рядом.

Ты всегда был хулиганом. Молодец Гален - он заставил тебя наблевать на собственные башмаки.

Это старое воспоминание вызвало у Брендона улыбку.

- Что ж, буду ждать, чтобы уже лично побеседовать с тобой на досуге о превратностях власти, - как можно мягче и спокойнее произнес он.

И по застывшей улыбке Анариса понял, что тот уловил угрозу как нельзя лучше. Анарис снова поднял глаза и впервые обратился к Вийе.

- У тебя есть кое-что мое - это нужно вернуть.

Вийя не ответила. Поведение Анариса не изменилось, но Брендон нутром почувствовал, что ради этого тот и вышел на связь, а вовсе не ради разговора с ним.

- Не вынуждай меня самому приходить за этим, - сказал Анарис, и экран погас.

- Звучит достаточно мрачно, - сказала Нг, глядя на застывшее изображение Анариса.

- Должен признаться, мне очень хотелось бы получить приказ истребить его вместе со всеми прочими недобитками, - хмуро сказал капитан Крайно. Уберите это, коммандер. - Экран погас, и он обратился к Нг: - Адмирал?

Нг поняла его вопрос без слов. Панарх ничего не сказал им после окончания связи. Каково его желание?

Я знаю, чего он хочет. Нг вспомнила о собственной пустой постели и поборола отчаяние, угрожающее в союзе с усталостью одолеть ее. Единственное, что я могу подарить ему, - это время.

Она выпрямилась, стряхнув пылинку с обшлага, и сказала:

- Все другие вызовы, предназначенные его величеству, следует передавать мне. Займемся спасательной операцией.

Вскоре стало ясно, что им повезет, если они спасут хотя бы часть поврежденных в бою кораблей до того, как сверхновая сделает все пространство вокруг Пожирателя Солнц непроходимым, - и, по иронии судьбы, в спасении нуждалось больше рифтерских судов, чем кораблей Флота. Гиперснаряды рифтерских эсминцев под конец набрали такую мощь, что почти все жертвы их попаданий обращались в пар. Сохранились только корабли, подбитые на ранних стадиях боя.

По крайней мере не надо беспокоиться о том, что кто-то опять захочет завладеть Телосом проклятым Пожирателем Солнц, даже если тот уцелеет. Даже самые прочные щиты не выдержат радиации, излучаемой этой звездой.

Нг вздохнула, предвидя, что ждет ее в будущем. Пройдут десятилетия, прежде чем они восстановят хотя бы часть тех сил, что имели перед войной. Читая список погибших и пострадавших кораблей, она подумала о тех, кто в это самое время отправляется с Ареса на Артелион. Что найдут они там?

Время шло быстро, и ожидаемая ими информация не заставила себя ждать.

- Десять минут, - сообщил офицер, назначенный для связи с Омиловым.

Крайно поставил "Грозный" над системой Пожирателя Солнц, обеспечив кораблю наилучшую эффективность сенсоров. По выходе из скачка на главном экране появилось яркое изображение черной дыры и гибнущего солнца. Прочие экраны показывали другие объекты, в том числе и Пожиратель Солнц, безмятежно висящий на фоне адского пламени сращенного диска. У них на глазах расширяющаяся газовая оболочка сверхновой достигла одновременно черной дыры и Пожирателя Солнц.

На мостике кто-то ахнул. Что-то ограждало Пожиратель Солнц, не допуская к нему стену бушующей плазмы, но общее внимание привлекало не это, а пустота, открывшаяся в центре сращенного диска, словно черная дыра вдруг стала видимой. На миг Нг показалось, что в это отверстие видны звезды затем оно сузилось и пропало.

Все молчали. Омилов склонился над своим пультом.

- Сколько еще времени у нас осталось? - спросила наконец Нг.

- По расчетам астрономов, щиты продержатся около восьми часов, ответил Крайно. - И мы в этом имеем преимущество перед всеми прочими кораблями.

- Значит, мы должны обеспечить спасение в возможно большем масштабе.

Заурчали скачковые, и Нг в последний раз взглянула на экран, где застыла великолепная и грозная картина. Что означали звезды, мельком увиденные ею? Нг отложила это на будущее - сейчас ей и без того хватало дел.

Они долго молчали, но наконец всепожирающее пламя желания распалось на два усталых человеческих существа, лежащих бок о бок.

Брендон смотрел на длинные ресницы Вийи, на иссиня-черные волосы, покрывающие плащом их обоих. Привыкнет ли он когда-нибудь к такому зрелищу? Ее глаза были открыты и ясны.

- О чем ты думаешь? - улыбнулась она.

- Спрашиваю себя, какого дьявола имел в виду Анарис Она смутилась - в этом не было сомнения.

- Не знаю. Может, он злится, что я забрала у него Татриман и ее братьев? Но они перешли ко мне по доброй воле.

- А ты о чем думаешь? - спросил он ради одного удовольствия послушать ее голос.

Внезапная улыбка так преобразила ее, что у него захватило дыхание.

- Хрим мертв, и Маркхем отомщен.

- Это надо отпраздновать. - Брендон протянул к ней руки.

В безмолвии, забыв о времени, они испробовали все, чему научились у их общего возлюбленного, - так виртуоз-музыкант использует все элементы гармонии, которыми располагает, - и укротили пламя гнева, а после, выйдя за пределы своих "я", зажгли пламя нежности, горя, смеха и радости.

39

АРТЕЛИОН

Ваннис Сефи-Картано вышла из своих покоев в маленькую приемную, где в былые времена беседовала со своим придворным штатом и прислугой.

Там ее ожидала куча народу, совсем как прежде, - но это были уже не учтивые, почтительные слуги в скромных, но элегантных ливреях. Среди собравшихся она увидела трех членов правительства, двух дворцовых чиновников и молодого офицера.

Неужели власть Брендона так сильна даже на расстоянии?

Она знала, что они оказывают почтение не ей, а Панарху, которого она, по их мнению, представляла, - между тем он, после отказа гиперсвязи, возвестившего о конце войны, не мог отдать дальнейших распоряжений до своего личного прибытия на Артелион.

Одно это служило гарантией ожидающего ее будущего: она понимала, что Брендон не преминет использовать сложившееся о ней мнение и что место ей обеспечено. Место по отношению к новому правительству и старому светскому обществу - но место в его жизни?

С этим придется подождать, благо ей есть чем заняться.

Предлагая угощение ожидавшим ее людям, она не переставала радоваться тому, что заняла свои старые комнаты - точно такие же, как у Эренарха.

Она спорила с собой все долгое путешествие с Ареса, перебирая в уме различные варианты, и наконец решила бросить вызов призракам прошлого. В покоях супруги Эренарха ничего не тронули; весь ее гардероб сохранился, и она, поразмыслив, снова начала носить старые платья.

Это был правильный шаг. Все, кто обитал во Дворце до войны, с радостью возвращались к своим комнатам и старому образу жизни, насколько это было возможно. За каких-нибудь два дня здесь в поразительном количестве собрался штат прежней дворцовой прислуги, и все начали свою работу с того же места, где ее прервали. Ваннис выслушала множество историй, в большинстве трагических, но порой триумфальных, о тех, кто погиб в первый страшный день вторжения и кто скрывался во время последующего кошмара. О тех, кто будто бы сотрудничал с врагом, поговаривали сердитым шепотом.

К счастью, Халкин, стюард прежнего Панарха, оказался в числе живых, и Ваннис с благодарностью возложила на него задачу по восстановлению Большого и Малого дворцов. Со всей энергией долго копившейся ненависти Халкин и армия его работников, растущая день ото дня, стремились изгнать все следы должарианцев.

Лишь некоторые помещения оставались нетронутыми по прямому приказу Брендона: крыло Геласаара, покои всех его троих сыновей и Аванзал Слоновой Кости, где все еще было небезопасно задерживаться дольше нескольких минут.

Убедившись, что всем подали напитки и закуски, Ваннис села на стул лицом к ожидающим, которые, следуя законам иерархии, сами определили, кто должен быть первым.

Большинство вопросов Ваннис была в состоянии решить: размещение многочисленных беженцев, донесение чиновников на их начальника, который, по их словам, сотрудничал с врагом, строительство нового стартового поля (должарианцы при отступлении взорвали старое - возможно, в отместку бойцам Сопротивления, которые попытались украсть у них гиперрацию, не зная, по жестокой иронии судьбы, что она больше не работает).

Дело коллаборациониста она приберегла напоследок и, когда комната опустела, сказала чиновникам:

- С этими вопросами придется подождать до возвращения Панарха. Сообщение, посланное на Рифтхавен, заставляет меня предположить, что будет объявлена амнистия, - для всех, кто не нарушал присяги, дела же клятвопреступников будет рассматривать суд.

Двое молча поклонились и вышли.

Получив неожиданную передышку - в предыдущие дни она принимала просителей по пять-шесть часов подряд, - Ваннис удалилась во внутренние комнаты. Проходя мимо резной двери, ведущей в покои Эренарха, она приостановилась. Заперта эта дверь или открыта? Ваннис дотронулась до нее и убрала руку. Это больше не имело значения. Семион никогда не пользовался сам этой дверью: когда ему нужно было дать Ваннис указания, он вызывал ее к себе - в таких случаях дверь отпирали. Ваннис помнила, как в первые месяцы их брака запертая дверь сначала вызывала у нее недоумение, а после стала казаться зловещей.

Теперь она с улыбкой прошла мимо и открыла другую, неприметную дверь, которой пользовались слуги. Холл за ней был пуст.

С помощью дворцового компьютера она уточнила дорогу в старые тюремные камеры Гегемонии и нашла лифт. Работая с компьютером, она удивлялась его послушанию - некоторые запросы, которые она делала, ему следовало бы отвергнуть, так как уровень ее доступа был недостаточно высок. Однако ничего такого не произошло. О компьютере ходили какие-то странные слухи, и она даже расспрашивала об этом Метеллуса Хайяши, лидера Сопротивления, - но он либо не смог, либо не захотел ее просветить.

Лифт пришел, и Ваннис временно отложила эту проблему. Не так уж это важно, Гораздо важнее то, что затеяла она - повторить маршрут Брендона в тот день, когда он со своими рифтерами совершил налет на дворец. Ей хотелось сделать это поскорее, пока неутомимые уборщики не уничтожили все следы.

Первым этапом ее пути был Аванзал Слоновой Кости, где она осмотрела пустые витрины, в которых - порой несколько веков - хранились ценные предметы, взятые командой Вийи. Дольше всего Ваннис задержалась перед настенной планшеткой. Где стоял Брендон, где Вийя, в какой манере он подарил ей эту бесценную вещь? С вызовом? С юмором? В знак обещания? Понятно, как приняла подарок Вийя: холодно и бесстрастно, как подобает должарианке, - но что она чувствовала под этой маской, если она вообще способна чувствовать?

"Я недостаточно хорошо знаю их обоих, иначе я увидела бы все так, как было", - подумала Ваннис и ушла.

Теперь ее целью была кухня, где они сражались с должарианцами, прежде чем отступить к своему кораблю. Воздух в этих заброшенных помещениях был затхлый. Она шла медленно, сверяясь со стенными пультами. Компьютер по-прежнему слушался ее беспрекословно.

Она испытала шок, обнаружив, как близко был Брендон от комнаты, где держали Геласаара. Возможно, он даже прошел по тому коридору. Знает ли об этом Брендон? Захочет ли он пройти по собственным следам, когда вернется? И как - один или с Вийей?

Ваннис отвернулась от простой двери, которую указал ей компьютер, и пошла по коридору к кухне.

Ясно было, что уборщики Халкина до подвалов дворца еще не добрались. Должарианцы убрали трупы и сломанные машины, но следы огня сохранились, и кое-где в углах еще виднелись остатки засохшего зеленоватого вещества.

Ваннис медленно обошла тихую комнату. Вот здесь, за этим пультом, прятался Брендон. А другие? Должарианцы по одну сторону, команда "Телварны" по другую. Вот дверь для механических официантов, через которую они ушли. Ваннис собралась уже открыть ее, когда босуэлл оповестил о срочном сообщении.

Включив прибор, она узнала Ника Корморана:

(Где вы ? Нужно подготовить сегодняшнюю передачу.)

Передача...

(Я сейчас занята. Встретимся в аудиенц-зале через полчаса.)

Ваннис прервала связь, чтобы не дать Нику возможности определить ее местонахождение.

Рано или поздно он тоже найдет сюда дорогу в поисках жутких историй, на которые так падки его зрители, - но пока компьютер в том, что касалось лично Брендона, сотрудничал только с Ваннис, и это тоже было странно. С внезапным ознобом она оглядела заброшенную кухню - в полумраке ей почудилась какая-то угроза. Автономное поведение? А как же Запрет? Возможно, в Мандале есть тайны, известные только Панарху - и умершие вместе с Геласааром.

Решительно выбросив из памяти обрывки исторических фильмов об адамантинах, Ваннис вышла. Возможность занять мысли Кормораном пришлась очень кстати, несмотря на связанные с ним проблемы.

В прошлом они достаточно хорошо ладили, притом он со своей командой сумел попасть на тот же транспорт с Ареса, которым летела она, - поэтому Ваннис попросила Корморана и Й'Мадок стать службой новостей при этой первой волне возвращающихся в Мандалу панархистов.

Они охотно согласились, и первые дни они вместе с большим удовольствием прочесывали ежедневные курьерские сообщения и составляли передачи, долженствующие убедить Тысячу Солнц в том, что порядок успешно восстанавливается.

Ваннис в порыве воодушевления чуть было не сделала Ника и Дерит своими официальными представителями, но, к счастью, воздержалась. Последнее время Ник стал относиться все более критически к ее решениям, а Дерит, как обнаружила Ваннис, вела информационные раскопки. Ваннис чувствовала себя обязанной все больше скрывать от них, что было прямой противоположностью обычной политической рутине, основанной на взаимообмене. Быть чьим-то рупором не в натуре Ника и Дерит. Им хочется представлять Тысяче Солнц собственную точку зрения, и у них хватает честности не скрывать этого от Ваннис.

Честности и прагматизма. Они должны знать, что станут самой состоятельной из всех служб новостей, если начнут передавать то, что уже накопали.

Но на то, чтобы выяснить, что происходит в разных частях Тысячи Солнц, уйдет много месяцев - ДатаНет катастрофически раздроблен. За неимением известий из других мест новости поневоле вынуждены сосредоточиться на Мандале. Восстановление правительства и коронация Брендона - это действительно наиболее важные сейчас события: они послужат цементом для укрепления пошатнувшегося фундамента Панархии.

Всю обратную дорогу Ваннис прикидывала, что ей следует сказать и что скрыть.

"ГРОЗНЫЙ", ОКТАНТ ФЕНИКС - ЮГ

Мандериан стоял рядом с Верховной Фанессой, наблюдая сложный, грациозный, но глубоко чуждый человеку танец келли вокруг гравиносилок с телами Портус-Дартинус-Атоса, убитых на "Телварне" по приказу Анариса Эсабиана. Процессия двигалась к триаде келлийских кораблей в причальном отсеке "Грозного" между двумя шеренгами десантников в парадной форме почетного караула, предоставленного Панархом.

Трехголосное пение келли пронизывало дрожью тело и душу Мандериана; его эмоции еще более усиливало знание того, что эти келли, известные людям как Штоинк, Ниук2 и Ву4 (имена трех человеческих комиков, прозванных когда-то Святой Троицей), хранят память своей расы с тех времен, как она обрела разум. Неудивительно, что ему трудно их понять, хотя они говорят на уни. В основе их общения лежит синестезия, и теоретически он это понимает но на практике это понимание теряется в его мозгу где-то между языковым и символическим центрами.

Поэтому он настроился на восприятие доступной ему части церемонии касающейся воздаяния почестей умершим - и попутно перебирал в памяти ряд сюрпризов, с которыми столкнулся по прибытии на "Грозный". Они так долго жили в напряженном ожидании новостей - сначала на Аресе, потом в космосе, когда Элоатри заявила, что непременно должна попасть на "Грозный", с триумфом возвращающийся в Мандалу,

Они видели ужасающий конец Эсабиана, а затем поняли по отключению гиперсвязи, что война окончена и должарианцы изгнаны с Пожирателя Солнц, но больше почти ничего не знали.

В банке военного курьера, доставившего их крейсер, информации тоже было негусто - а возможно, они просто не имели доступа к остальной.

После своего прибытия семьдесят два часа назад они только и делали, что поглощали информацию - от чисто военной до этой теперешней смеси чувственных ощущений.

Это все необходимо было усвоить потому, что келли, видимо, согласились доставить эйя на их родную планету. Те выполнили свою миссию, и им нужно было вернуться в свой улей.

Несколько часов назад триала келлийских кораблей вышла из гиперпространства, чтобы сопровождать Старейшину в этом путешествии.

Троица стояла у корабельного люка, ожидая чего-то. Это длилось недолго: вход в отсек открылся, и показалась команда "Телварны".

Это была уже не та команда, с которой Мандериан познакомился на Аресе. Ему до сих пор причиняло боль то, что Ивард остался на Пожирателе Солнц, что судьба его неизвестна - и останется неизвестной навсегда.

Иварда и Марим заменили трое бори - один из них жался к двум другим, как испуганный ребенок. Женщина-бори еще не совсем поправилась, как и Седри Тетрис, скромная седая женщина, шедшая рядом с Монтрозом.

Мандериан, перехватив взгляд Монтроза, кивнул ему и получил в ответ усмешку. Врач шел уверенно, очень представительный в алом камзоле с золотым шитьем. Позади выступал Локри, урожденный Джесимар Кендриан, красивый и зловещий в черном с серебром наряде, далее следовал Жаим, молчаливый механик в неизменном сером костюме. Последней шла Вийя, и Мандериан поразился, увидев ее в том же простом, по травянисто-зеленом комбинезоне. С ней были эйя.

Мандериан с Элоатри вышли вперед, и эйя приветствовали Верховую Фанессу своим обычным, но не перестающим удивлять способом, прикрыв глаза и выставив вперед голову. Элоатри молча дотронулась до их макушек.

Маленькие существа повернулись лицом к Мандериану. Он был рад, что они вспомнили его и приветствовали их общим знаком "мы тебя видим". Он тоже ничего не сказал и только низко поклонился, зная, что этот жест для них ничего не значит, но стоящий за ним импульс до них дойдет. Эйя отвернулись и вместе с Вийей подошли к келли, а прочая команда осталась в нескольких шагах позади.

Келли с ошеломляющей скоростью просемафорили что-то эйя, а те ответили им мелодичным блеяньем. Мандериан при виде этого внезапно осознал, что люди играют лишь периферийную роль при этой встрече двух архетипов. Панархия мало что сможет добавить к будущим отношениям келли и эйя, поскольку очевидно, что два этих вида общаются между собой гораздо проще, чем люди с эйя, - а возможно, даже проще, чем люди с келли.

Семь фигур постояли в молчании перед келлийским кораблем. В самой глубине души Мандериан ощутил трепет, а Элоатри рассеянно потерла свою обожженную ладонь. Затем эйя, не проявляя никаких эмоций и не оглядываясь назад, поднялись на корабль. Вийя, выглядевшая гораздо моложе, чем запомнилось Мандериану, тоже не выказала никакой реакции. Он, правда, был уверен, что просто не способен ее разгадать: за время их краткого знакомства он убедился, как глубоко в ней спрятаны истоки человеческих эмоций.

Келлийские корабли без дальнейших церемоний поднялись над палубой, в радужном ореоле вышли из шлюза, превратились в точки среди звезд и вдруг исчезли, совершив невидимый скачок, секретом которого владели только келли.

Собравшиеся в причальном отсеке стали расходиться, и Мандериан спросил Элоатри:

- Как вы думаете, почему эйя так настаивали на немедленном отлете? Они так долго пробыли с Вийей - почему бы не подождать еще несколько недель, особенно когда келли выражали желание присутствовать на коронации?

- Но ведь они - не дети Воронки, - улыбнулась Элоатри. - И мы мало что можем им предложить. Не думаю, чтобы Архетип и Ритуал сумели угодить им. Элоатри посерьезнела и снова потерла ладонь с выжженным на ней Диграмматоном. Взгляд ее устремился вдаль, и Мандериан почувствовал, что она говорит не столько с ним, сколько с собой. - А вот они могут предложить нам еще многое.

АРТЕЛИОН

Их ждали через два дня.

Через два дня Ваннис, одетая и убранная драгоценностями по случаю торжества, которое навсегда останется в памяти их цивилизации, будет встречать Панарха и его правительство - и все ее время до этого момента будет без остатка заполнено приготовлениями. Но курьер, опередивший "Грозный", только что привез эту новость, и в ее личном распоряжении еще оставалось несколько часов. Пришла пора совершить последнее паломничество.

Шаг за шагом она продвигалась по следам Брендона, старясь представить себе его действия и мысли во время последнего посещения родного дома. Теперь ей осталось побывать на месте его отлета. Не в беседке, через которую он с рифтерами бежал от гнева Эсабиана, а там, откуда он отправился в тот самый день и час, когда началась война.

- Комп, - сказала она, подходя к покоям Брендона, где испокон веков жили отпрыски Аркадов. - Открой, пожалуйста.

Дверь перед ней открылась, и она вошла, ожидая увидеть все что угодно - от следов взрыва, как в Зале Слоновой Кости, до четырех голых стен, как в библиотеке Геласаара в Карелианском крыле.

Первая комната показалась Ваннис нетронутой - но она не могла ручаться, поскольку, как ехидно подсказала ей память, никогда прежде здесь не бывала. Семион пришел бы в бешенство, если бы она даже питала какой-то интерес к якобы глупому, вечно пьяному младшему сыну, вокруг было слишком много шпионов ее супруга, чтобы она решилась прийти к нему сюда.

Ваннис прошла в его личные покои.

Здесь было тихо и холодно - тианьги не работало. Простыни на широкой кровати так и остались скомканными. Шелест ее платья показался Ваннис очень громким, когда она нагнулась и подняла его рубашку. От нее еще исходил слабый запах, подействовавший на периферийную систему Ваннис как удар.

Кто же это? Кто? Ей очень важно было вспомнить - и она вспомнила. Элерис лит-Чандраска всегда любила эту особую смесь розы и юмари.

Ее больше нет. Никого нет.

Ваннис положила рубашку. Ее взгляд упал на две пустые чашки - одну чистую, другую с остатками кофейной гущи.

К спальне примыкала ванная, а за ней помещалась гардеробная, раскрытая настежь. Внутри висел великолепный бордовый камзол, который Брендон должен был надеть на свою Энкаинацию. Под ним лежали, нетронутые, фамильные драгоценности, каждая из которых стоила целое состояние.

Был ли кто-нибудь здесь с тех пор? Эсабиан, например?

Эмоции, словно призраки плачущих детей, закружили Ваннис в водовороте того-что-могло-бы-быть. Должно-было-быть.

Но даже эти несбывшиеся пути вели в неразличимую даль.

Ее отвлек настойчивый импульс босуэлла. Ваннис включила прием и услышала голос Фиэрин лит-Кендриан. (Мне кажется, вам лучше прийти.) И зеленый огонек указал место.

Ваннис глубоко вздохнула и подтвердила прием. Затем усилием воли прогнала призраков, успокоила сердцебиение и полностью взяла себя в руки.

Паломничество совершено, прошлое миновало. Что бы ни готовило ей будущее, она не станет оглядываться назад.

Выйдя в коридор, она услышала, как закрылась за ней дверь и щелкнул замок.

Фиэрин сидела в аэрокаре, глядя, как уменьшается запас горючего на счетчике. Мысли не шли ей в голову - надо было что-то делать, но что?

Увидев, как Ваннис вышла на террасу, Фиэрин включила двигатель и устремилась к ней, заставив всю мебель отъехать к низкой балюстраде. Подлетать так близко к зданиям строго воспрещалось почти на всех планетах, но Фиэрин было уже все равно.

Ваннис, которой ветер растрепал волосы и раздул платье, нахмурилась.

Фиэрин, снизившись, пригласила ее сесть. Она заняла место в кабине и спросила:

- Что...

Фиэрин, не дав ей закончить вопрос, круто послала машину вверх и двинула рычаг ускорения вперед до отказа, так что их обеих прижало к сиденьям.

Когда машина выровнялась, раздражение Ваннис сменилось озабоченностью.

- У вас есть причина для столь опасных маневров?

- Просто хочется надеяться, что мы успеем, - стиснув зубы, ответила Фиэрин. Горючего осталось меньше половины, но она не могла позволить себе лететь на более низкой и экономной скорости, даже если им придется идти пешком всю обратную дорогу до дворца.

- Но куда мы летим?

- Сейчас увидите.

Налетел ветер, и Фиэрин пришлось бороться с управлением. Ветер не был сильным, но на такой скорости мог быть опасен.

Ваннис внезапно застыла.

- Я знаю это место... ведь это Залив Аврой, не так ли?

- Вам лучше знать. - Фиэрин прикладывала большие усилия, чтобы голос у нее не дрожал. Сейчас не время было говорить о том, как ей хотелось в детстве совершить паломничество сюда и как старая архонея Торигана, до того как сошла с ума, хотела взять ее с собой, - но Штулафи Й'Талоб, бывший тогда опекуном Фиэрин, по какой-то причине запретил. Я думала, это потому, что обвинение, выдвинутое против брата, задевает и меня - что я недостойна. Какая ирония - узнать, что Штулафи сам был виновен и, вероятно, боялся, как бы наша история кого-нибудь не заинтересовала. Теперь Фиэрин понимала, что этот отказ сформировал ее самооценку - и очень надолго.

В это время они пролетали над последней грядой сожженных, безлесых холмов. Фиэрин вспомнила, что ведет машину, и над дюнами спустилась пониже. Ваннис затаила дыхание. Кто-то - то ли природа, то ли люди - сделал попытку похоронить мертвых под грядами песка, но безжалостный ветер обнажил кости снова. Руки, ноги, черепа усеивали весь берег, и эта картина надрывала сердце.

Ваннис повернула голову к бухте, где почти две тысячи лет сидела Аврой, глядя в море. Теперь на том месте был черный, со стеклянистыми стенами кратер, на дне которого виднелась лужа стоячей воды.

- Вон там, - показала Фиэрин, и кар, подчиняясь ей, ухнул вниз.

Ваннис увидела крошечные фигурки, идущие по направлению к кратеру. При снижении они превратились в детей. Они шагали очень решительно, кроме одного упирающегося мальчика, которого вели за руки двое других, больше и сильнее его.

Они не обращали на аэрокар внимания, пока Фиэрин сердитым движением не послала его вниз, точно камень, посадив между ними и кратером. Тогда они молча остановились.

- Я пришла сюда час назад, пешком, и была вне босуэлльного диапазона, - сказала Фиэрин. - Я бежала всю дорогу до аэрокара, а потом вызвала вас. Я не знала, что делать: они меня не видели, и я услышала, что они затевают что-то вроде трибунала. Они голосовали за предложение связать этого мальчика и сбросить его в кратер.

- Но ведь он не выкарабкается оттуда - утонет, - заметила Ваннис.

- Думаю, того они и хотят.

Ваннис открыла дверцу. Несмотря на маленький рост - двое мальчишек, ведущих приговоренного, были выше ее - и растрепанные ветром волосы, вид у нее был властный.

- Кто вы? - спросила она. - И что здесь происходит?

Тоненькая девочка лет десяти вышла вперед. Поверх ее обтрепанного платья был надет старый флотский китель, на несколько размеров больше, чем нужно.

- Я Мойра, - гордо и с вызовом заявила она. - Мы Крысы, а он, - она ткнула пальцем в заплаканного мальчугана, - коллаборационист. - Последнее слово она произнесла с ненавистью.

- Нет! - крикнул мальчик, всхлипнув от стыда и ярости. Его лицо покрывали разводы от грязи и слез, длинные желтые волосы липли к щекам. Он отчаянно пытался освободиться. Фиэрин заметила на одной его руке кровь, и внутри у нее все сжалось.

- Отпустите его, - приказала Ваннис и вышла из кара. Дети какое-то время стояли не двигаясь, и сердце Фиэрин колотилось от страха. Несмотря на ее занятия улан шу, их было только двое, и она понимала, что не сможет защитить себя и Ваннис от стаи этих зверенышей.

Звереныши... В Мандале, после заключения мира. Когда же кончится этот ужас?

Ваннис стояла неподвижно и не мигая смотрела на девочку, говорившую от имени всех. Фиэрин не заметила никакого сигнала, но мальчика внезапно отпустили. Он опустился на землю и стал вытирать лицо грязной, рваной рубашкой.

- Декрет Панарха относительно коллаборационистов опубликован несколько дней назад, - сказала Ваннис. - Вы нарушаете закон. Вас всех следует заключить под стражу - понимаете?

- Нет, не понимаем! - сказала Мойра. - Мы боролись с гаками. Они нас часто били, просто так, ни за что, а семерых убили, и расстреливали наших родителей. А эти сволочи тогда жили припеваючи и теперь опять так будут жить?

- Не жили мы припеваючи, - завопил мальчик. - Они сказали, что если мать не будет делать свою работу, они убьют меня, младшего брата и бабушку на своей умовыжималке, а ее заставят смотреть. И мне тоже пришлось работать, а люди плевали на нас, и портили нашу еду, и... - Он залился слезами.

- Не жизнь, а сказка, - вставила Фиэрин и тут же пожалела об этом. Дети взглянули на нее и тут же перевели глаза на Ваннис, которая не шелохнулась.

- До нашего прибытия вы подчинялись приказам капитана Хайяши и должны были слышать декрет Панарха. Почему вы проявляете неподчинение?

Фиэрин впервые почувствовала в детях неуверенность. Теперь, когда угроза отступила, она увидела, что они одеты кое-как и почти все босиком. Поношенные флотские кители они носили как плащи - или, скорее, как знаки отличия. Они создали свое собственное маленькое общество, свой военный микрокосм, и, видимо, даже проводили какие-то свои ритуалы здесь, где прежде сидела Аврой, глядя в вольные просторы моря.

- Мас... капитан Хайяши дал нам только один приказ, - угрюмо сказал один из мальчиков. - Разойтись и обратиться к медикам да к этим штатским воспитателям. С тех пор мы его и не видели.

- Я повторю декрет Панарха еще раз, - сказала Ваннис. - Вы можете представить список имен и преступлений, совершенных этими лицами. Все это внимательно рассмотрит суд. Всякая попытка чинить правосудие самовольно будет считаться не менее тяжким преступлением - это уже мой приказ. Ты свободен, - сказала она пострадавшему мальчику. - Если кто-нибудь еще захочет обидеть тебя или твою семью, обращайся прямо ко мне.

Он неуклюже поклонился, повернулся и бросился бежать,

- Вот вам еще одна проблема, - сказала Ваннис, указав на кратер, уже совсем другим тоном, как будто предыдущей сцены не было вовсе.

Дети недоуменно переглянулись.

Ваннис подошла к краю и заглянула вниз. Пахнуло стоячей водой и гнилью. Фиэрин представила себе, каково это - быть сброшенным в это болото. Сколько времени человек будет пытаться выбраться вверх по стеклянистым стенам, прежде чем сдаться? Она содрогнулась и охватила руками локти.

- Аврой больше нет, - сказала она. - Может быть, собрать то, что от нее осталось, и отлить ее заново?

Дети снова переглянулись, и какая-то девочка из толпы сказала:

- Это будет не то же самое.

- Я помню, - сказала Ваннис задумчиво, устремив взгляд к горизонту, как прилетела сюда, когда мне было двенадцать - издалека, с Монтесьело. Путешествие заняло несколько недель, а мечтала я о нем с шести лет. - Она посмотрела на детей. - А о чем будут мечтать девочки, пережившие войну? И их дочки? Должарианцы отняли у вас Аврой и оставили взамен вот это. - Она презрительно кивнула в сторону кратера. - Вы в самом деле готовы смириться с этим и превратить это в символ? Если это так... если так, значит, должарианцы победили.

После долгой паузы Мойра спросила:

- Что же нам теперь делать?

- Думайте сами. Я думаю, решение следует предоставить вам - тем, кто это пережил.

- Мы Крысы, - гордо уточнила Мойра. - Крысы Сопротивления.

- Да, - кивнула Ваннис. - Капитан Хайяши говорил мне о вас. Ваши подвиги войдут в историю - но чем закончится ваша собственная история? Хотите остаться в диком состоянии, которое навязал вам Джеррод Эсабиан, вечно голодными, необразованными, ничего не умеющими и такими же мстительными, как ваши завоеватели?

Дета промолчали, и Ваннис вернулась к аэрокару.

- Панарх прибудет сюда через два дня. Вы будете стоять на космодроме вместе с другими бойцами Сопротивления, и все дети Тысячи Солнц будут на вас смотреть. Чем одарите их вы, дети Мандалы?

Она села в кар и закрыла дверцу. Машина поднялась в воздух, описала круг над неподвижно стоящими детьми и повернула обратно к Малому Дворцу.

Ваннис бессильно обмякла на сиденье.

- Надеюсь, это на них подействует. Сколько трагедий, подобных этой, разыгрывается сейчас в Тысяче Солнц? Мир, - произнесла она тихо и с горечью. - Мир.

"ГРОЗНЫЙ", ОРБИТА АРТЕЛИОНА

Зазвонил коммуникатор, и голос капитана Крайно сказал:

- Пора, адмирал.

Нг подтвердила прием и закончила просмотр наиболее важных сообщений они шли к ней потоком с тех пор, как они вышли из скачка в системе Артелиона. Оставшиеся она опечатала своим кодом, чтобы заняться ими после шумихи торжественного прибытия. Пора было спускаться в причальный отсек, чтобы не заставлять Панарха ждать.

Посмотрев на себя в зеркало, она убедилась, что мундир сидит безупречно, - но лицо откровенно выражало накопившуюся в ней усталость. За исключением того периода после боя, когда она проспала шестнадцать часов подряд, отдыхала она урывками. Сражение отошло в прошлое и стало казаться сном, зато его последствия влекли за собой все новую и новую ответственность.

Интересно, что содержалось в зашифрованном сообщении для Панарха, поступившем вместе с рапортами для нее? Впрочем, хорошо, что хоть им ей заниматься не надо. Его автор, вероятно, стюард Халкин, или леди Ваннис, или еще кто-то из ответственных за Артелион лиц - а касается оно скорее всего гражданской разновидности того хаоса, который ожидает ее в военной области. Теперь, когда необходимость в союзе с рифтерами отпала, с каждым пакетом данных к ней поступают новые донесения о мародерстве, политических интригах или откровенной трусости. Ей не хотелось знать, с чем приходится иметь дело Панарху.

На миг она ощутила глубокую депрессию, сменившую испытанный во время боя стресс. Не хотелось даже думать о том, чтобы открыть дверь и выйти.

Давящую тишину нарушила тихая трель вестника. Марго устало включила интерком.

- Нг слушает.

- Не уделите мне пару минут, адмирал?

Удивление наконец подняло ее со стула. Она открыла дверь, и в каюту вошел Брендон Аркад в великолепном белом с золотом костюме, который Нг до этого видела всего пару раз: официальный траур Панарха по своему предшественнику, Брендону недолго осталось его носить, успела подумать она до того, как встретилась с его голубыми глазами. Несмотря на все препоны, которые выдвигались против него, он скоро сядет на Изумрудный Трон, а коронованные Панархи уже не носят траура, каковы бы ни были их личные чувства.

- Я должен просить вас выдержать еще одну церемонию, - улыбнулся он. Очень важно, чтобы верховный адмирал лично приветствовал лидеров Сопротивления.

- Возникли какие-то проблемы, сир?

- Нет - просто я знаю, что вы устали и с гораздо большей охотой совершили бы посадку тихо, без посторонних, чтобы начать новую жизнь при минимуме огласки. Но вы - символ, как и я, и нас встречают люди, тоже ставшие символами. Нам необходимо пройти через символическое действо, которое свяжет пошатнувшуюся жизнь наших сограждан общими эмоциональными узами.

Его тон и осанка имели слегка извиняющийся оттенок, а слова означали больше, чем могло показаться - теперь она это знала. Но она слишком устала, чтобы докапываться до скрытого смысла. Сейчас она в очередной раз подчинится велению долга, только и всего.

- Я готова, сир, - сказала она.

АРТЕЛИОН

- Они только что вошли в атмосферу! - заорал, как пятилетний малыш, бледный от волнения Кеас. Он выскочил из дортуара и понесся через холл в мальчишеское крыло, крича: - Прилетели, прилетели!

- Скорее, Мойра, - заныла Гвени. - Когда ты оденешься, они уже приземлятся и обедать сядут.

Мойра трясущимися пальцами прикрепила последнюю из материнских наград.

- Я их заслужила, - свирепо заявила она, перебрасывая подступившие к горлу рыдания. Она не станет плакать, нет. Но она так устала, и это последний раз, когда кто-то наденет эти награды - матери следовало бы сделать это самой...

- Дай-ка я, - уже мирно сказала Гвени. - Ты все криво приколола.

Мойра закрыла глаза, не давая воли тому, что трепыхалось в груди. Дыхание Гвени отдавало яблоком и сыром, который они ели на завтрак, а пальцы ловко перекалывали ордена на новом мундирчике Мойры. Приятно, когда о тебе заботятся.

- Готово. Гляди. - Гвени взяла ее за плечи и повернула к зеркалу.

Мойра открыла глаза и увидела над новым мундиром собственное лицо, худое и несчастное. На костлявой груди красовались флотские награды матери, к которым она добавила один из свежих отцовских цветков. Он тоже получил бы награду, если бы их давали штатским.

Мойра отвернулась, горько пожалев о том, что не ослушалась приказа Маски, запретившего Крысам участвовать в операции, и не пошла вместе с отцом на захват гиперрации в компьютерном зале дворца. "Тарканцы, хотя и притихли в последнее время, бойцы отменные, и дети должны держаться от них подальше", - сказал Маска, а через несколько часов вместо известия о победе другое: все участвовавшие в акции погибли, и среди них отец Мойры. И это после того, как он сказал Мойре, что мать тоже погибла: ее взяли в плен на другом конце планеты, в самом начале войны, и расстреляли, когда она отказалась выдать засекреченные каналы военной связи.

То, что трепыхалось в груди, поднялось вверх, и Мойра громко всхлипнула - прямо в холле, где все могли услышать. Смущенно и сердито она огляделась, ожидая увидеть насмешки или жалостливые взгляды, - но весь ее гнев прошел, потому что другие Крысы, мальчики и девочки, тоже утирали слезы, а Колл закрыл лицо носовым платком.

Маска ждал их в вестибюле дворовой школы. Теперь уже не Маска - он снял свой красный шелковый чехол, открыв багровые шрамы на лице, и только взгляд остался прежним - прямым и пронзающим насквозь. В белом парадном мундире капитана эсминца, он стоял неподвижно, но свободно, ожидая, когда они перестанут шептаться.

Настала тишина, и он сказал:

- За эти два дня вы потрудились на славу. Благодаря вашим усилиям место встречи Панарха перенесли с нового космодрома к заливу, и вы займете свое место в строю вместе со взрослыми бойцами Сопротивления. А теперь по машинам: у нас мало времени.

Молчание длилось еще мгновение, а затем Крысы с громким и продолжительным "ура" кинулись в аэрокары.

Мойра кричала вместе с другими, пока не охрипла, и прыгала на сиденье, как будто это могло унять боль в руках и спине после многих часов работы лопатой и снять с сердца груз памяти.

Они высыпали из машин у залива, и она с долей гордости и удовлетворения оглядела ровное, засыпанное свежей землей поле.

Исчезли трупы, обгоревшие кусты и постройки: это они сделали в тот первый день, когда леди Ваннис бросила им вызов и они решили, что должны делать. Взрослые, откуда-то проведав об этом, прибыли им на подмогу в грузовиках. Много взрослых, в том числе и совсем незнакомых и таких, которых обвиняли в коллаборационизме, - теперь они вышли из своих укрытий и присоединились к остальным. Их дети тоже помогали, и никто их не прогонял.

Именно взрослые убрали мертвых, чтобы достойно похоронить их, и привели технику для вспашки, и засыпали израненную землю привезенной из дворцовых садов почвой до самых дюн, и разровняли песок.

Зато Крысы все двое суток забрасывали землей кратер, оставленный должарианцами на месте, где сидела Аврой. Сначала они пользовались большими экскаваторами, которыми Мойру научил управлять отец, а потом - лопатами. На созданном ими кургане они, как только солнце взошло этим утром, посадили саженцы растений, некогда вывезенных с Утерянной Земли и бережно культивировавшихся многими поколениями садовников.

Мойра смотрела, как они качаются от морского бриза, пока у нее в глазах не защипало. Как гордился бы отец - но он уже не увидит, как они вырастут.

- Вон они!

- А как нам стать? - осведомился Тсслар, злобно поглядев на Мойру. Ведь по-настоящему-то званий у нас нет.

- Станьте в шеренгу, вот и все, - сказал капитан Хайяши и сам с заметной гордостью занял место рядом со стюардом Халкином, который был всего лишь штатским.

Мойра молча стала рядом с Гвени и посмотрела еще раз на курган, где едва проглядывала нежная зелень. Она чувствовала себя так, как будто только что очнулась от дурного сна. Но это был не сон: она на самом деле говорила и делала то, что прогневало леди Ваннис, и Маску, и злило других детей они-то, наверное, еще долго будут на нее злиться. Это она придумала присвоить Крысам звания с учетом того, кто сколько раз встречался с тарканцами, потому что знала, что в этом ее никто не переплюнет. Все одобрили эту мысль, пока несколько Крыс ради званий не полезли на рожон и тарканцы их не убили - тогда все начали обвинять Мойру. Она совершила много всякого - и смелых поступков, и глупостей. Теперь, поскольку ее родители погибли, она станет воспитанницей Дома Феникса - это значит, что Панарх когда-нибудь просмотрит ее досье и решит, что с ней делать.

Она сама не знала, кем хочет стать. Их дом опустел, и внутри у нее тоже пусто. Но одно ей ясно: она обдумала это, пока кидала землю, - война ей нравится больше, чем мир. Возможно, отец, который войну не любил, еще и поэтому вызвался пойти на эту последнюю операцию.

- Гляди, - тихо сказала ей Гвени. - Это он.

Мойра, поморгав, различила сначала только яркое пятнышко на голубом небе, которое постепенно преобразилось в челнок Панарха.

Мойра запрокинула голову, несмотря на протест уставших шейных мускулов, и стала смотреть, как он снижается, сверкая эмблемой Солнца и Феникса на бортах. Как не похоже это на высадку Аватара, от которой теперь не осталось и следа.

Маленький корабль скользнул к берегу и сел так, что его люк пришелся как раз между двумя шеренгами почетного караула десантников, за которыми выстроились аннунцио с длинными золотыми трубами и Дулу. Люк распахнулся, трубы взметнулись вверх на ярком солнце, и зазвучали Фанфары Феникса.

Мойра не могла сказать, чего она ждала. Конечно, не героя волшебных сказок трех метров ростом и двух в плечах, с горящими глазами, - но все-таки кого-то повнушительнее, чем этот стройный человек в белом с золотом наряде. Однако потом она заметила, как все взоры устремились к нему, почувствовала, как легко он владеет ситуацией и тяготеющей на нем славой, - и ей показалось, что Панарх взаправду вырос до трех метров.

Поэтому сначала она едва заметила маленькую фигурку позади Панарха, чуть выше ее самой, в белом мундире с нашивками...

- Верховный адмирал, - почтительно шепнула Гвени. - Сама верховный адмирал с Панархом - и они идут к нам!

Мойра смотрела на женщину, выигравшую битву при Пожирателе Солнц. Она, наверное, тоже любит войну, иначе не заняла бы такой пост. И столько людей лишилось жизни по ее приказу. Чувствует она свою вину или нет?

Мойра выпрямилась, надеясь, что верховный адмирал удостоит ее взглядом. Для нее вдруг стало очень важно, чтобы адмирал Нг ее заметила. Адмирал Нг шла, прищурившись от солнца, и как будто не слишком хорошо различала людей, выстроившихся перед ней.

Когда они подошли поближе, Панарх чуть повернул голову и тихо сказал что-то адмиралу, едва шевельнув губами.

Верховный адмирал, подняв глаза, оглядела строй и остановилась на капитане Хайяши. Ее глаза широко раскрылись, и она позабыла о военной выправке и о строгом выражении лица, подобающем командиру. Вскрикнув, она бросилась к мужчине, чье трудное дыхание и полные слез глаза удивили стоящих рядом детей. Он и адмирал обнялись и некоторое время стояли так перед Сопротивлением, и высшим офицерским составом, и всей Тысячью Солнц, наблюдающей эту сцену через айны репортеров, стоящих по периметру поля.

Панарх сказал что-то, и леди Ваннис тоже, и верховный адмирал с Маской, со смехом разомкнув объятия, тоже что-то говорили, но Мойра не слышала слов. Сквозь гордость и усталость пробилась мысль о том, что в последний раз она была с отцом и матерью недалеко от этого места - но мать никогда больше не бросится отцу на шею, а он не встретит ее у родного порога. Мойра склонила голову и закрыла лицо руками.

40

Марго Нг провела пальцами по шрамам на лице Метеллуса, лежащего рядом. Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

- Мне бы надо надеть мешок на голову.

- Нет, - вздрогнула она. Именно это сделали бы должарианцы, если бы поймали его.

- Примерно так и поступят хирурги, когда начнут реконструкцию. Как тебе понравится заниматься любовью с персонажем из "Проклятия"...

Она зажала его рот своим. Через бесконечно долгое время они снова разъединились, и она зарылась лицом в его шею, чтобы он не увидел ее слез.

Правда, они от счастья, а не от горя. Как странны превратности войны и мира! И как долго продолжаются их отношения, хотя встречаются они урывками, насколько позволяет им служебный долг. Удивительно думать, что им предстоит провести вместе несколько месяцев. Реконструктивное лечение ее любимого будет долгим и болезненным, а ее необходимость координации с новым правительством задержит в Мандале почти на такой же срок.

- Странно, - сказала она, зная, что он отгадает ее мысли, если она не будет его отвлекать.

- Что странно?

- Гиперрация была у нас каких-то пару месяцев, но за это время мы так привыкли к ней, что без нее точно ослепли и оглохли.

- Еще бы, - засмеялся Метеллус. - Представь, что у Нельсона было бы радио во время битвы на Ниле, а перед Трафальгаром он бы его лишился.

Марго изумленно подняла голову. Раньше он никогда не пользовался сравнениями из интересовавшей ее истории морского флотоводства.

- Я тоже об этом подумала! Но... Метеллус приложил палец к губам.

- У меня есть для тебя сюрприз. - Он протянул через нее длинную мускулистую руку, включил прикроватный пульт, и голос компьютера произнес;

- Термин "галс" относится к эпохе парусного мореплавания на Утерянной Земле. Помимо первого значения - курс судна относительно ветра - он имеет также второе: снасть, удерживающая на должном месте нижний наветренный угол паруса.

Нг села в постели.

- Двадцать четыре года, тридцать шесть дней, четыре часа и пятнадцать минут, - провозгласил Хайяши. - Я выиграл!

Но Нг помимо изумления и восторга, вызванных завершением долгих поисков, почувствовала дрожь. Этот голос! Она уже слышала его, но где? Это не голос живого человека - вот все, что она смогла выдоить из своей вдруг заартачившейся памяти.

- Чей это голос? - спросила она.

- Хороший вопрос. - Улыбка исчезла с лица Метеллуса, и от его тона Марго снова бросило в дрожь. - Это Джаспар Аркад.

- Что?

Ее дрожь не прошла, и она с растущим страхом и благоговением выслушала рассказ Метеллуса о том, как дворцовый компьютер принял облик Джаспара Аркада. Когда он закончил, она еще долго молчала, по-прежнему сидя и охватив руками колени.

- Он все еще... здесь?

- Думаю, что да. Я не хотел обращать на это внимание властей - хотя леди Ваннис, кажется, что-то подозревает. Пусть Панарх разбирается сам. Метеллус положил Марго на себя и стал ласкать. - Не бери в голову. У нас есть дела поважнее. Например, вот, и вот, и вот...

Противясь пронизавшему ее теплу, она отстранилась от его настойчивых поцелуев и заглянула ему в глаза:

- Я требую, капитан Хайяши: хватит сюрпризов!

- Сюрпризов?

- Таких, как на церемонии встречи. Это было чудесно, но лучше бы мы встретились наедине.

- Никак невозможно. Если война научила нас чему-то, тс это действенности ритуалов и символов.

Нг кивнула, вспомнив видеочип о конфронтации Метеллуса с Ювяшжтом, у которого в заложниках был Панарх, над Артелионом.

Марго закрыла глаза, ощутив мимолетную жалость к Брендону Аркаду; у него еще меньше возможности уединиться, чем у нее, - теперь уже до конца его жизни.

- Однако я провожу черту... - с озорством в голосе заявил Метеллус.

- Где же это?

- Вот здесь! - Она взвизгнула и засмеялась, когда он совершенно неожиданно лизнул ее в чрезвычайно интимном месте. - Пусть все эти триллионы сами создают свои секс-легенды - придется им обойтись без нашего примера.

- Они никогда не узнают, как много потеряли, - засмеялась она и отдалась наслаждению любви, которую считала навсегда потерянной.

Монтроз, сидя на стуле, смотрел из окна своей комнаты в Малом Дворце на расположенный террасами сад и размышлял об иронии своего пребывания здесь, в Мандале, в качестве рифтера. Если бы он остался мелким тимбервеллским Дулу, то никогда бы сюда не попал.

Он отогнал эту мысль: уж слишком хорош был этот день и слишком приятна окружающая обстановка. Даже самая мягкая ирония казалась неподобающей среди такой роскоши, и он, как знаток прекрасного, сознавал свою ответственность. Он успешно боролся с собой уже три недели и провел их самым чудесным образом.

Закрыв глаза, он сосредоточился на первом глотке кофе. Напиток имел как раз нужную температуру, пропорции порошка и воды - чистой, дистиллированной воды - были точно соблюдены, и вкус долго держался на языке.

Дверь позади открылась, и он узнал тихие шаги Седри.

- Ничто не придает такого вкуса вещам, как внезапный мир, - сказал он.

Ему понравилась собственная мысль, и он посмотрел на Седри, проверяя, что думает о его остроумии она,

Она улыбнулась, но очень бегло, и стала складывать свою одежду.

Монтроз, все еще в благодушном настроении, попивал кофе и смотрел, как руки Седри разглаживают и расправляют каждую вещь точными, аккуратными движениями. Некрасивые, короткопалые руки, которые так грациозно двигались над пультом и так нежно - в любви...

Голову она держала слегка опущенной, и седые волосы, обычно зачесанные назад, а теперь распущенные, скрывали лицо, когда-то казавшееся Монтрозу таким неприглядным. Да он и не сумел бы разгадать его выражения - даже теперь, когда так хорошо узнал ее. Маску ее заставляла носить не дулуская выучка, а собственная натура, зато руки не скрывали эмоций.

Монтроз, по-прежнему нежась, наблюдая, как они работают, - четко, решительно и напряженно.

Что-то неосознанное заставило его выпрямиться. В этом разглаживании и складывании не было удовлетворенности; выступившие сухожилия и побелевшие костяшки свидетельствовали о судорожной попытке человека как-то наладить свой мир...

Потому что человек им недоволен?

- Ты что, укладываешься? - спросил он.

- Да, - сказала она.

Сначала он не поверил. Невозможно, чтобы трагедия настигла его здесь, в уютной комнате дворца, в Мандале.

- Бросаешь меня? - сказал он шутливо, стремясь вызвать у нее улыбку.

И она улыбнулась - но только ртом, не глазами.

- Я вижу, ты не читаешь свою почту. - Седри кивнула на угловой письменный стол с небольшим пультом. В углу экрана мигал зеленый огонек, но Монтроз, не глядя туда, в два шага пересек комнату и взял Седри за плечи.

- Седри, что случилось? Я сделал что-то не то? Она покачала головой:

- Это приказ Вийи. "Телварна" уходит.

- Как? Почему?

- Я собиралась поговорить с тобой. Попозже, - сказала она ровным голосом, к которому прибегала в минуты глубокого волнения.

- Да в чем же дело? Может, кто-то что-то сказал или сделал... - Он протянул руку, но она не ответила на его жест.

- Монтроз, этого не смягчишь никакими предисловиями. Я беременна.

Ему в голову приходили самые дикие мысли, но только не эта. Его первой реакцией была неуемная радость, и это так удивило его, что он надолго лишился дара речи.

- Извини, - прошептала она. - Я этого не хотела.

Монтроз, во власти противоречивых эмоций, продолжал таращить на нее глаза - но, увидев ее влажные веки и сжатые губы, заключил ее в объятия.

- Седри, Седри, - шептал он в седые, с чистым запахом волосы. - Не надо горевать. Я удивлен, конечно, - но счастлив. - Он думал, что эта часть его души закрыта навсегда, похоронена вместе с его женой и детьми на Тимбервелле. Сможет ли он снова выдержать эту боль? Он уже позабыл, сколько в ней радости.

Но тут до него дошли последние слова Седри, и он заглянул ей в лицо.

- Не хотела?

- Нет. Я не просила отменить контрацепцию. Должно быть, это сделали на Пожирателе Солнц - добавили что-то в еду или питье. - Голос ее был все так же ровен.

- Должарианцы. - Монтроз выругался. - Но зачем?

- Я думала об этом много ночей, с тех пор как заподозрила неладное. Я сделала тест, - добавила она торопливо, - и все подтвердилось. Контрацепцию отменили без моего ведома и согласия.

- Бессмыслица какая-то. Зачем им была нужна твоя беременность?

- Не моя, - шепнула она.

Он подумал, как сложно было бы добавлять химикаты в пищу одной Седри, и понял очевидное: все рифтеры ели одно и то же, но действовало это только на женщин.

Марим, конечно, уже не спросишь. Была ли она беременна в момент смерти? Если да, то...

Его сердце стукнуло, как молот по наковальне,

- Вийя, - сказал он.

- Нет, - с видимым облегчением заявил сыну Себастьян Омилов. - На приемы я больше не хожу - ни на этот, ни на все прочие.

Фиэрин сжала руку Осри, и он почувствовал благодарность за поддержку.

- Больше всего меня сейчас радует мысль, - продолжал отец, - что после коронации, передав дела Лисантеру - он возглавит вместо меня то, что еще называется проектом "Юпитер", - я смогу отправиться домой.

- На Шарванн? - растерянно спросил Осри. Отец, помрачнев, качнул головой:

- Низины скорее всего разрушены, слуги перебиты. Я вернусь на Чернякова, в дом моей матери. Когда ты увидишь его, то поймешь, что для ушедшего на покой человека лучшего места не найти. - Он улыбнулся им обоим. - Однако у вас время на исходе - ступайте выполнять свои светские обязанности.

Осри протянул отцу руки и удивился, когда тот привлек его к себе и обнял. Потом Себастьян поцеловал в щеку Фиэрин и вышел.

Осри посмотрел ему вслед, охваченный трудноопределимыми эмоциями.

Фиэрин легонько пожала ему руку.

- Держу пари - больше всего его утешает мысль, что его здесь не будет, когда появится твоя мать. - Рот ее вдруг сложился в сварливую гримасу, как у Ризьены, и голос поднялся до знакомых ноющих интонаций. - Я просто не понимаю, почему ты не можешь обеспечить мне лучшего места на коронации. Панарх просто не заметит меня, если...

Осри удивленно рассмеялся. Он не подозревал в Фиэрин имитаторского таланта - тот раскрылся недавно, как и другие стороны ее характера, который Ториган, а затем Шривашти так долго и жестоко подавляли.

Фиэрин, перестав дурачиться, погрустнела.

- Мне очень хотелось бы пойти с тобой и познакомиться с Бабулей Чанг, но на приеме у Вакиано я не могу не побывать.

- Они просто пытаются чем-то возместить тебе долгие годы пренебрежения.

- Совершенно верно, - засмеялась она. - Потому-то мне и нужно там быть. - Она иронически выгнула брови. - Их не было на Аресе, когда я в них нуждалась, - им многое придется наверстывать!

- Я представлю тебя Бабуле позже, - пообещал Осри, и они с неохотой расстались.

Пробираясь через лабиринт Большого Дворца туда, где устраивался прием, Осри думал о том, как изменилась его жизнь. Панарх особо пригласил его - в числе немногих других. Похоже, это будет самое эксклюзивное собрание из всех, что устраиваются сегодня вечером. И почти все другие приглашенные это рифтеры.

Он усмехнулся. Не так давно одна эта мысль вызвала бы у него приступ бессильной ярости. Теперь он радовался новой встрече с командой "Телварны". Что-то их ждет в будущем? Попытаются они поладить с Панархией или вернутся к рифтерской вольнице? Но ни Панархия, ни рифтсрство никогда уже не будут такими, как прежде.

Войдя в зал, он оглядел собравшихся, многие из которых были одеты в яркие цвета. Он сразу узнал Локри, собравшего вокруг себя кружок красивых молодых Дулу. Жаим беседовал с адмиралом Нг, а леди Ваннис грациозно переходила от одной группы к другой. Монтроз держался на другой стороне зала. Осри заметил Люкана Мипа и еще двух-трех капитанов-союзников. Рифтеры не соблюдали пространственной иерархии дулуского общества, но у Дулу хватало искусства не позволять приему развалиться - хотя некоторые, как заметил Осри, и поглядывали на Брендона в поисках указаний.

Право же, это удивительно. Перед войной рифтеры не знали бы, куда себя девать в такой ситуации, - теперь неловкость испытывали Дулу.

Осри подошел к пузырю невесомости Бабули Чанг, чтобы выразить свое почтение, но остановился, увидев, что она говорит в Вийей. Дулу вокруг них тоже соблюдали дистанцию.

- Ты очень выросла, дочка, - сказала древняя нуллерша, блестя темными глазами. Просунув руку сквозь стенку пузыря, она сунула в руку Вийе маленького яшмового льва. Осри узнал в нем один из экспонатов, которые рифтеры вынесли из Аванзала Слоновой Кости, - целую вечность назад, как казалось теперь. На глазах у Осри драгоценная вещица - в то время он счел бы это невозможным - вернулась домой. - Это было подарено мне по доброй воле, а теперь я по доброй воле возвращаю это назад. Вернуть его на законное место среди других древностей надлежит тебе, ибо в тебе мы видим символ, который никогда не думали увидеть: возможность совместить хаос Рифта с порядком Панархии. Быть может, для обеих сторон возможна новая, лучшая жизнь, где они будут обмениваться своей силой и мудростью.

Вийя поклонилась старой нуллерше, и Осри понял, что яшмовый лев не просто вернулся на место, но обрел новое значение.

Вийя отошла, и Бабуля Чанг заговорила с другим гостем. Осри подумал, что это новое значение касается и его. Когда-то его будущее было расписано наперед, вплоть до даты ухода в отставку, после чего он собирался поселиться в Низинах на Шарванне. Теперь будущее, как и у всех здесь, стало неизвестным и многообещающим, как чистый лист.

И ему это, к собственному изумлению, очень нравилось.

* * *

Ваннис стояла под деревом и смотрела, как плещется фонтан на заходящем солнце, обращая его золото в жидкое пламя.

Ее труды здесь в определенном смысле закончились. Утром с Карелиса прибыл новый посох. Другие символические предметы из столицы каждого октанта уже перешли в руки стюардов и ждали своего часа, чтобы открыть новое царствование. Сложный ковер подготовки был почти завершен - и Ваннис могла поздравить себя с тем, как гладко он ткался.

Остался последний штрих. Коронация состоится завтра.

И если взглянуть на дело под другим углом, труды ее только начинаются.

Ваннис не знала, на какой точке зрения остановиться, и эта невозможность принять решение показывала, что надо поразмыслить.

Ее личные отношения с Брендоном нельзя считать ни законченными, ни начавшимися заново. Вийя, вопреки вероятности, пережила битву при Пожирателе Солнц - и, видимо, доказала Брендону то, что должна была доказать, а он, в свою очередь, доказал ей. Ваннис встречалась с ним по делу несколько раз в день и видела его в самых разных настроениях - от сурового до веселого, но когда Вийя входила или выходила, он всегда начинал себя вести чуть-чуть по-иному. Ваннис знала, что, если Вийя не вернулась бы живой, он все равно сохранил бы преданность - не ей, так ее памяти. По крайней мере на некоторый срок; Ваннис знала по опыту, что верность до гроба - слишком большая редкость, чтобы на нее полагаться. Ей остается одно: стать незаменимой в высших эшелонах власти и ждать.

Перед ней явился непрошеный образ высокого человека в сером, с длинными косами вдоль спины. Жаим, всегда маячащий, как тень, за плечом Брендона, видел ее каждый раз, когда она виделась с Брендоном сама. Разгадать его, когда он хотел что-то скрыть, было не легче, чем Панарха, но Ваннис чувствовала, что его влечет к ней.

Этому, конечно, легко воспрепятствовать. Кандидатов, готовых лечь с ней в постель, множество, и ей нет нужды опускаться до рифтера-телохранителя с темным прошлым и не менее темным будущим: он объявил, что теперь, накануне коронации, слагает с себя обязанности по охране жизни Панарха. Это решение принял он, а не Брендон.

Пусть он низкого происхождения - ничтожным его не назовешь,

Ваннис потрясла головой, отгоняя от себя его образ.

Ей лучше удалиться отсюда, и на длительное время. Когда отпразднуют коронацию, она отправится на своей яхте к Дезриену. Она ясно сознавала всю иронию этого поступка, и ее клеветники тоже не преминут это заметить. Но мать отправилась на Дезриен, чтобы отречься от мира, а я - нет. Когда я вернусь, то буду знать, кто я и какое место желаю занять.

Красный шар солнца опустился за далекие деревья, и вода в фонтане стала обыкновенной, голубовато-белой.

Как-то вдруг похолодало, и бриз, взметнув юбки Ваннис, погнал листья по террасе. Ваннис сделала глубокий вдох, заново наслаждаясь естественной погодой.

Выбрав тропинку, окутанную таинственным голубовато-зеленым сумраком, она пошла по ней. У нее был еще час до того, как начать готовиться к официальному обеду для членов Малого Совета.

Они с Брендоном еще несколько часов назад договорились, кому где сидеть: она сядет напротив него, как бы замыкая круг, а Вийя - по его правую руку.

Днем Ваннис отправила Вийе письмо, объясняя разницу между обедом за круглым столом (где нет иерархии) и за обыкновенным (где иерархия строго соблюдается). Она также перечислила некоторые правила, соблюдаемые Дулу, и выразила готовность ответить на любые вопросы, если они у Вийи возникнут.

Ответа она не получила.

Ваннис замедлила шаг, вдыхая многочисленные ароматы. Сумрак окутывал ее, и она замечала, как меняется воздух, пахнущий теперь ночью и близким дождем.

Как ни совершенна технология тианьги, она способна лишь очень приблизительно представить самый обычный сад в день поздней весны. Это хорошо иллюстрирует пределы человеческого понимания.

Ироническая улыбка коснулась ее души вместе с запахом алоэ. Что бы ни заключалось в этой мысли - стихотворение, эссе или диалог, - она ушла вместе с меркнущим светом.

Ваннис услышала за собой тихие мерные шаги. Хрустнула ветка.

Сжав в ладони свой бластер, она повернулась, прицелилась...

И опустила руку, увидев в сумраке силуэт высокой черноволосой женщины. Вийя нашумела ровно столько, чтобы дать Ваннис знать о своем присутствии.

Но как она нашла меня ?

Ах да. Она же телепатка.

Вийя не спеша преодолела последние пару метров. Одетая в космонавтский китель и голубовато-стальные, под цвет сумерек, брюки, она посмотрела на маленький бластер Ваннис и спросила:

- Вам когда-нибудь приходилось им пользоваться?

- Только однажды. - И Ваннис с вызовом добавила про себя: прочти мои мысли и узнай сама, где, когда и почему.

Но невозмутимый профиль рядом с ней не изменился: Вийя смотрела на деревья у далекого горизонта.

Они прошли немного в молчании - Вийя приноравливала шаг к походке Ваннис.

- У меня к вам вопрос, - сказала наконец она.

- По поводу сегодняшнего обеда?

Вийя сделала небрежный жест, пробудивший в Ваннис воспоминания.

- Я буду сидеть молча и подражать остальным. Другого от Должарского варвара и ожидать нельзя.

Ваннис хотела дипломатически возразить, но промолчала. Вийя улыбнулась и спросила неожиданно;

- Вы помните Анариса?

Ваннис, опешив, заколебалась и вспомнила: жест, сделанный Вийей, был характерен и для Анариса.

- Помню, - ответила она.

- Каким он был, когда жил здесь?

Этот вопрос удивил Ваннис не меньше первого, и она подумала: почему бы тебе просто не взять это из моей памяти?

Но Вийя продолжала молча шагать рядом с ней, и Ваннис спросила вслух:

- Разве вы не можете просто взять это из моей памяти? Вийя подняла взгляд к слабо мерцающим вечерним звездам.

- Возможно, могла бы, будь келли живы - и если бы все мы действовали синхронно. Но я не компьютер, который считывает данные с чипа, хочет чип того или нет. Представьте, что вы заперты в огромной комнате, где совершенно нет света. Вы ничего не видите, и уши у вас закупорены, поэтому других людей вы можете найти только ощупью. Так и я теперь - тоже не вижу и двигаюсь ощупью, разве что слышу иногда крики и шепоты, которые показывают мне, где искать - если, конечно, это не проклятия в мой адрес.

Ваннис вдумалась и кивнула, выделив в этих словах сразу несколько подтекстов.

- Все, что я хочу, - это узнать ваши впечатления, - продолжала Вийя. В конце боя Анарис заявил мне, что нас с ним связывает какое-то незаконченное дело. Чтобы понять, я пытаюсь разобраться, как он формировался во время своего пребывания здесь - должарская сторона его характера мне известна.

- А с Брендоном вы это не обсуждали?

- Обсуждала, но он помнит только их детскую вражду. У них не было ни общих уроков, ни общих друзей, поэтому его мнение ограничено. Когда Брендон покинул Артелион, они встречались очень редко, а после исключения Брендона из Академии не встречались совсем - Анарис тогда решил удалиться от света и продолжал свои занятия в уединении.

- Да, это верно. - Ваннис пошарила в памяти. Анарис помнился ей живо, и она заговорила, не взвешивая слов: - Высокий, красивый, но зловещий, склонный к сарказму. При дворе он появлялся почти всегда вместе с Геласааром. Семион был этим крайне недоволен, - со смехом добавила она.

Уголки рта Вийи приподнялись в язвительной улыбке.

- Одно время он был в моде, - продолжала Ваннис, вспоминая, казалось бы, давно забытое. - Особенно среди молодежи. Все наперебой старались привлечь его внимание. - Она копнула поглубже в поисках впечатлений, которые тогда проходили где-то на периферии ее зрения. - Ему это, кажется, нравилось - во всяком случае, он им не препятствовал. Да, определенно нравилось - какое-то время. Даже нрав его как будто смягчился, что замечалось многими. А потом он внезапно прекратил бывать в свете.

- Он назвал причину?

- Нет, насколько я слышала, но я никогда не вела с ним серьезных бесед. Мои интересы лежали в другой области. - Ваннис задумалась, вслушиваясь в призрачные шепоты памяти. - Думаю, он просто открыл, что стал предметом моды. Что его слова, манеры и поступки обсуждаются - чего никогда не произошло бы, будь он одним из Дулу.

- Что с ним обращаются, как с видеоактером, танцором или дрессированным зверем? - Тон Вийи был так ровен, что Ваннис не сразу разглядела скрытый смысл. - Оценивают степень и качество его ассимиляции, развлекаясь в то же время неистребимыми чертами его варварского наследия?

- Возможно. Но что это за незаконченное дело? Вийя рассмеялась коротко, как будто выдохнула.

- В жизни всегда остаются какие-то незаконченные дела, пока смерть не закончит их за нас.

- Да, наверное. - Ваннис прикусила губу. - Вы думаете, он соберет остатки отцовской армии и снова нападет на нас?

- Не знаю.

- Я скорее предположила бы, что он вернется на свою ужасную планету и проведет остаток жизни, рыча на своих дрожащих слуг и замышляя новую месть, - совсем как злодей из третьесортного сериала.

- Анарис смотрит на себя не столько как на злодея, сколько как на жертву. Впрочем, - добавила Вийя мрачно, - это вполне может измениться.

- То есть?

- Он всю жизнь пробыл пленником - до недавнего времени. В годы формирования его прямым наставником был абсолютный монарх, затем он стал наследником другого абсолютного правителя, живущим под постоянной угрозой смерти. Что бы он ни предпринял, он не станет просто сидеть и сетовать на судьбу - ведь теперь его судьба перешла в его собственные руки.

В первый раз с тех пор, как она узнала, что битва закончена и Брендон жив, Ваннис ощутила холодок опасности.

- Но ведь Брендону это известно?

- Конечно, известно. И он уже начал энергичную кампанию, чтобы ограничить Анарису свободу действий.

Густые заросли как-то незаметно сменились аккуратными рядами кустарника с редко стоящими высокими деревьями. Женщины повернули назад к дворцу. Сквозь качающиеся ветки пробивался слабый свет, и впереди виднелась сложная, из нескольких фигур, скульптура, плохо различимая в темноте.

Ваннис заговорила о другом, а когда они дошли до вечно борющегося Лаокоона, сказала:

- Теперь вы здесь и расспрашиваете меня. Можно считать, что круг замкнулся?

Вийя наклонилась, чтобы прочесть надпись на гранитной доске, прикрепленной к пьедесталу.

- "...крепче цепей". Да, круг замкнулся. Ваннис, понимая, что эти слова не просто лесть, а переход к чему-то более важному, промолчала.

- Ночью меня уже здесь не будет, - спокойно сообщила Вийя.

Именно потому, что тон ее был так спокоен, Ваннис поначалу не поняла. Где не будет? В саду? Во дворце?

- На планете? - Ваннис невольно произнесла это вслух, и Вийя ответила крученым кивком, снова пробудившим в ней воспоминания: эта женщина, должно быть, до конца дней так и не избавится от этого Должарского жеста. - Но зачем? И долго ли вас не будет? - Ваннис едва удерживалась от смеха - такие блестящие перспективы это открывало перед ней. На завтра, на будущую педелю, на всю жизнь.

- Этого я не знаю. Многое зависит от того, что я выясню на Рифтхавене. - И с оттенком юмора: - Это не повторение моего предыдущего побега.

- Хорошо, если так, - сухо ответила Ваннис.

- Если бы я знала, что это вас так обременит, то не обращалась бы к вам. Извините меня: за последнее время я многое поняла.

Ваннис не знала, что на это ответить, но потом с горьким весельем подумала: если темпаты и телепаты так хорошо слышат чужие мысленные крики и шепоты, они должны уметь хранить секреты, чтобы не умирать молодыми.

- Но раз уж вы почтили меня своим доверием... позвольте спросить: почему вы улетаете?

- Потому что так надо, - ответила Вийя со столь нехарактерной для Дулу прямотой, - Вы все-таки хотите, чтобы я взвалила на вас эту ношу?

Ваннис собралась уже ответить отрицательно, но, снова перебрав в уме все аспекты их разговора, сказала:

- Хочу я того или нет, выбора у меня, как видно, не остается. - Ваннис повернулась лицом к высокой, невозмутимой рифтерше родом с Должара. Возлюбленной Брендона. И заговорила, не борясь больше с эмоциями в голосе, - зачем, раз Вийя все равно их слышит? - Пожалуй, мы с вами связаны до конца наших дней.

- Это правда, - спокойно, как всегда, ответила Вийя.

- Я тоже многое поняла, - сказала Ваннис. - Пожалуйста, послушайте меня. Ваше место здесь. Не просто в качестве подруги Брендона - это было бы легко, - но в качестве Кириархеи.

Вийя снова сделала свой отрицательный жест.

- Это так, - настаивала Ваннис. - Вы же видели, какое впечатление произвел на Брендона поступок Чанг. Он тоже это сознает. К лучшему это или к худшему, хотим мы того или нет, старый порядок ушел в прошлое, а новый только еще создается. Меня учили управлять при старом порядке. Если я стану Кириархеей сейчас, это расценят как символическое предупреждение, что Панархия еще может повернуть назад. Рифтеры не станут сотрудничать с нами, если вы исчезнете.

Вийя вздохнула, и Ваннис с холодком осознала, что слышит ее дыхание стесненное дыхание человека в состоянии предельного напряжения.

- Он ведь уже говорил с вами о браке, - сказала она наконец. - Я думала, это решено.

- Нет. - (И странно, что Брендон, чья проницательность превосходит мою, этого не видит. Или видит, но идет на риск?)

Ваннис понимала, что никогда не узнает правды - если она, эта однозначная правда, есть. - Мы условились подождать - и, как выясняется сейчас, поступили правильно. Анарис был заложником и не имел выбора. Я не хочу надевать на себя те же цепи добровольно, чтобы изображать - войду я в моду или нет - ручного варвара перед вашими Дулу.

- Тогда научитесь правилам их поведения. В большинстве своем они напуганы вами до полусмерти и не посмеют смотреть На вас свысока.

Но Вийю это не рассмешило.

Ваннис указала на статую, едва проступающую в ночи. Смутно видные кольца змей передавали ощущение вечности.

- Вот так и мы с вами, Вийя. Наши желания теперь - дело второстепенное. Вы сами выбрали свой путь, и он привел вас сюда. Я послужила переходным звеном, но теперь это - ваше место.

- Если... если я вернусь и сделаю, как вы говорите, что будет с вами?

- Не думайте, что я намерена стушеваться, - улыбнулась Ваннис, - это не в моей натуре. Возможно, я займу хотя бы один из свободных архонатов. Загляните в центр будущей политической системы - и вы увидите там меня. Ваннис помолчала и, не дождавшись ответа, спросила: - Итак, вы остаетесь?

- Не могу. - И Ваннис, совершенно не подготовленная к ее следующим словам, услышала: - Я беременна.

- Беременна, - повторила ошеломленная Ваннис. Вийя молчала. - От Брендона?

Ваннис думала, что шок уже миновал, но ошиблась.

- Я не знаю. Это, разумеется, произошло не по моей воле. Думаю, это придумал либо Эсабиан, либо Анарис, и подозреваю, что нам в пищу подмешали антиконтрацептивное средство. Седри Тетрис из нашей команды тоже беременна.

Ваннис попыталась представить себе ум, способный измыслить столь аморальную вещь, и не смогла. Неужели это заложено в их культуре?

- Возможно, на Должаре это в порядке вещей?

- Не помню. Я знаю, это звучит странно, но я - своего рода аномалия: таких, с хорейским клеймом, полагается убивать сразу после рождения, однако на деле за нас платят хорошие деньги. Эта двойственность проявлялась и в дни Борьбы: мои хозяева ставили условием, чтобы я не забеременела единственное, что меня устраивало. Возможно, позднее они изменили свое мнение, но я убежала, не успев это выяснить.

Эту информацию Ваннис решила обдумать после.

- Значит, отец - Анарис?

- Или Брендон. Или Жаим. Каждый из них может быть отцом - я ведь не знаю, когда средство подействовало и мой цикл возобновился. Я проведу тесты на Рифтхавене и тогда уж решу, как быть.

Ваннис сильно прикусила губу и сказала порывисто:

- Для Брендона это не имеет значения. Он примет вашего ребенка, как своего.

- Я знаю - но не забывайте: если это ребенок Анариса и Анарис это выяснит, без последствий не обойтись.

Ваннис потерла онемевшую губу, стараясь обрести равновесие.

- Он не потерпит, чтобы ребенок воспитывался здесь, верно?

- Верно. - Вийя снова сделала глубокий вдох, но Ваннис уже знала, что та вовсе не лишена эмоций: просто должарианцы, как и Дулу, всегда носят маску. - Я не создана для роли наседки. Проще всего было бы, окажись он от Жаима: пусть бы Жаим брал его и воспитывал, как хочет. Если он от Брендона, все опять-таки просто: я вернусь сюда, здесь он и вырастет. Но если он от Анариса...

- Вы отдадите ему ребенка?

- Нет. И мне кажется, он это знает.

Обе замолчали. Запечатленная в мраморе вечная борьба человека со змеями скрылась под покровом мрака.

Гравий похрустывал под ногами. Когда на них упал золотистый свет арки, ведущей во дворец, Ваннис в подчеркнуто дулуской манере произнесла:

- Незаконченное дело. И Вийя засмеялась.

41

Когда Жаим, явившись на космодром, увидел стоящих вокруг "Телварны" десантников, первой его реакцией был гнев. Но, подойдя ближе, он рассмотрел, что на них парадная форма - стало быть, это не заградительный кордон; а после узнал и диарха - будучи солархом, она служила в охране анклава на Аресе.

Поэтому он спросил самым мягким тоном:

- В чем проблема, Абраме?

- Грабители, - ответила она. - Вернее сказать, охотники за сувенирами. Мелиарх Ванн лично распорядился не допускать никого к "Телварне" без разрешения вашего капитана.

Воры и диверсанты были для Жаима знакомым явлением, но охотники за сувенирами вызвали у него смех. Он поблагодарил Абраме и пошел к кораблю. Молодец Ванн - своим приказом он оградил всю команду от визитов любопытных (или предприимчивых) граждан. Вряд ли кто-то из таких посмеет обратиться к Вийе за разрешением.

Ухмыляясь, Жаим набрал входной код. Опустился трап, и он послал внутрь свой чемодан. Настроение у него снова ухудшилось, когда он вдохнул застойный воздух, увидел мусор и засохшую кровь на переборках - следы последнего жуткого рейса.

Ведь "Телварны" никто не касался с тех самых пор, как Локри вывел ее с крейсера и посадил на космодроме. Корабль был не флотский и находился под защитой Панарха - поэтому эксплуатационники даже не приближались к нему, в отличие от других кораблей, которые, едва успев остыть после посадки, тут же подвергались чистке, ремонту и нудным, но необходимым диагностическим тестам, чтобы снова обрести боевую готовность.

На пути к мостику Жаим остановился, уловив слабый химический запах чистящих средств и услышав голоса. Из лазаретного люка появилась Тат, потная и перепачканная, с настороженным видом.

- Дем убирает на камбузе, а мы здесь, - сказала она. Позади нее показался Монтроз.

- Нам понадобится еще часа четыре - должны подвезти припасы, которые я заказал. К тому времени тианьги очистит воздух.

Жаим кивнул.

- Все в сборе?

- Локри в машинном отделении с Ларом. Седри на мостике, проводит диагностику.

- Я тоже там буду.

Жаим закинул свои пожитки в каюту, пошел на мостик, и время полетело незаметно. Наконец он сам объявил перерыв, сказав:

- С остальным придется подождать до Рифтхавена - до него мы точно дотянем.

- Кофе готов, - сообщил по интеркому Монтроз.

Все собрались в рекреации. Монтроз, истолковавший в широком смысле предложение стюарда Мандалы брать любые потребные ему продукты, был в духе. Пока он беседовал с Ларом и Седри о гидропонике, Тат подошла к другому своему кузену, методически отскребающему стены около игровых пультов.

Дем что-то сказал ей, и Тат села в уголке. Жаим налил себе кофе. Лар был само внимание - все трое бори вели себя, как гости, не уверенные, что им рады.

В чем же дело?

Жаим уселся рядом с Локри, усталым, но настроенным благодушно. Жаим сдержал улыбку. Чем бы Локри ни занимался последние дни - и с кем, - это, видимо, избавило его от остаточного напряжения военного времени. Серебристые глаза смотрели ясно и бодро.

- Двигатели выдержали последнюю схватку с Хримом куда лучше, чем я ожидал. Мы действительно нуждаемся в полной переоснастке?

- Нам нужно нечто помощнее, - кивнул Жаим. Локри вскинул брови и лениво улыбнулся.

- А-а, вот оно что.

- Я хотел спросить... - Жаим оглядел комнату, Дем по-прежнему занимался уборкой, Лар с Монтрозом ушли к гидропонному резервуару, Седри и Тат разговаривали у игрового пульта. - Что такое с бори? Они передумали вступать в нашу команду?

Улыбка Локри преобразилась в прежнюю озорную ухмылку.

- Им неловко. Не знаю, заметил ли ты, но мы теперь знаменитости, Жаим. Веса у нас не меньше, чем у любого вельможи, - в Рифтхавене мы можем набрать себе любой экипаж, стоит только свистнуть. Я сделал что мог, но прояснить им ситуацию до конца можешь только ты или Вийя,

Жаим заговорил о другом, продолжая наблюдать за остальными. Монтроз приготовил обед, и все, несмотря на позднее время, поели с аппетитом кроме Дема. Он продолжал отскабливать стены.

Когда он подошел поближе, Жаим заглянул в его покрытое шрамами лицо, безмятежное, как у малого ребенка.

- Тебе не обязательно работать все время. Во взгляде Дема мелькнуло нечто похожее на понимание - потом оно исчезло, и он вернулся к работе.

- Это ничего, - тихо сказала Тат. - Ему это нравится - и он любит доводить дело до конца. Он может выполнять только простую работу, у которой есть начало и конец.

- Ладно. Я просто не хочу, чтобы он думал, будто он все еще в рабстве у этих должарских засранцев. Чем он занимался до несчастного случая?

Тат вздернула плечи машинальным защитным жестом, которого, вероятно, сама уже не замечала.

- Он был коком. Не таким, конечно, как Монтроз...

- Это хорошо. Монтрозу будет кого обучать, когда медики вернут нам Дема.

Тат шумно перевела дыхание.

- Вийя не забыла, - сказал Жаим.

- Я знала... вернее, надеялась.

Жаим пригласил ее за столик, и она села, как послушная ученица.

- Видишь ли, - заговорил он, - наш статус изменился - в чем-то к лучшему, в чем-то к худшему. К хорошему надо отнести неограниченный кредит, который мы, вероятно, теперь получим, - это позволит нам усовершенствовать корабль, как мы и мечтать не могли. Ты будешь заниматься связью, так что изучи хорошенько наш компьютер и представь список необходимого. Мы с Ларом и Седри сделаем то же самое в части двигателей и вооружения, Локри займется навигационной системой. Наша задача - стать шикарными и быстроходными. Прошли те времена, когда мы гонялись за всякой шпаной вроде Хрима, - но за будущее поручиться никто не может.

Тат кивнула серьезно и настороженно.

- А плохое?

- Мы станем мишенью для всякого обормота, который не способен заработать себе на жизнь иным способом. Охотники за выкупом, любители подраться ради славы, рифтеры из другого лагеря, которые хотят отомстить, но на самих чистюль нападать боятся, - все они только и будут дожидаться нашей стоянки. Но хуже всего - это причина, по которой мы стартуем, как только Вийя придет.

- Разве на Артелионе нет нужной медтехники? - удивилась Тат.

- Конечно, есть. Дело в другом. Я говорю тебе это, чтобы вы с Ларом, а потом и Дем сами решили, хотите вы остаться с нами или нет. Если ребенок у Вийи от меня или от Брендона, большой проблемы в этом нет. Он родится и будет расти здесь. Но если он от Анариса...

Тат содрогнулась.

- А нельзя ли его спрятать? Отдать кому-нибудь?

- Анарис способен публично оповестить о каре, грозящей укрывателям. Он найдет ребенка, даже если ему для этого придется взорвать Рифтхавен. Вийя не настолько должарианка, чтобы убить свое дитя, - и даже если бы она это сделала, Анарис явился бы, чтобы отомстить ей.

- А чистюли не могут нам помочь? - вздохнула Тат.

- Могут, если Вийя попросит Брендона - но это будет означать новую войну. Потому мы и отправляемся на Рифтхавен вместо того, чтобы провести тесты здесь. Вийя считает, что это ее проблема, и намерена решить все сама. Но пока мы остаемся ее командой, это и наша проблема. Мы богаты и можем больше не совершать налетов, но мы впутались в политику, и теперь непонятно, кто мы вообще такие: рифтеры, чистюли или кто-то еще. Подумайте об этом. Ставки на кону высокие. Уходить или оставаться, зависит только от вас.

- Разве нам есть что терять? Мы всю жизнь были рифтерами - то густо, то пусто, и смерть, грозящая в любой момент. Мы никогда нигде не задерживались надолго - потому-то отец с моей сестрой Лют и бросили это дело. А ваша команда нам нравится. - Тат сделала освященный веками жест, скрепляющий договор. - Если вы не против, мы останемся.

Жаим пожал ее протянутую руку. Вскоре она ушла, а он вернулся на мостик, теперь пустой.

Некоторое время он смотрел вокруг, не замечая следов от пота на пультах и мусора на палубе. На один тревожный момент ему привиделись сидящие за пультами призраки - не только Марим, но и Грейвинг, и Нортон, и Рет Сильвернайф, и Джакарр. А капитанское кресло занял смеющийся белокурый человек, который собрал их всех вместе и сделал чем-то вроде семьи, Маркхем.

То густо, то пусто, и смерть, грозящая в любой момент.

Жаим посмотрел на свежую заплату у пульта связи: бесполезную теперь гиперрацию убрали. Если бы она еще действовала, завтра в скачке они могли бы наблюдать за коронацией Брендона. Теперь они погодят уходить в скачок и будут смотреть с орбиты. Глядя на экран, Жаим представлял себе не Панарха на его величественном троне, выслушивающего одну присягу за другой, а маленькую фигурку справа от него. Ему виделись карие глаза, следящие за происходящим с гордостью и сочувствием, искусно уложенные каштановые волосы, грациозные линии тела и платье, мерцающее белым, голубым и серебром, как зимний день.

На Артелионе Жаим несколько раз замечал, что Ваннис Сефи-Картано обращает на него внимание. Она ничего не говорила, но он чувствовал, что она думает о нем. Она изменилась с того первого раза, когда он увидел ее на аресском балу в честь прибытия Эренарха. Она достигла высот политической власти, но Жаим знал, что в сердце она носит горечь поражения - ведь и он тоже следил за ней издали.

Он знал также, что она следует указаниям Элоатри. Возможно, если Жаим когда-нибудь вернется на Артелион, Ваннис будет готова совершить давно откладываемое путешествие на Дезриен - и оба они отправятся туда не одни.

Огонь горит, где хочет...

Впервые Жаим понял истину слов, которые бездумно твердил всю свою жизнь. Он сознавал свое место - место каждого из них - в огромном колесе вселенной. Их путь предначертан заранее, но каждый выбирает его добровольно, и огонь освещает этот путь, не давая споткнуться.

Рет?

Ответа не было, но что-то в неограниченных просторах его восприятия вызвало у него желание поработать. Выйдя из транса, он достал из шкафчика чистящие средства и, принявшись за ближайший пульт, ощутил глубокий, всеобъемлющий покой.

Брендон нажал дверную клавишу и через служебный вход проник в Аванзал Слоновой Кости.

По прошествии этой ночи он займет место своего отца на Изумрудном Троне. Вплоть до этой ночи он откладывал исполнение первой просьбы, с которой обратился к нему Галасаар - не живой человек, а голографический образ, взывающий к беспутному младшему сыну, Телос знает какими путями пришедшему к власти: "В библиотеке Карелианского крыла ты найдешь завещание Джаспара Аркада... Все твои предшественники, и я в том числе, знакомились с ним в этой самой комнате..."

Брендон посетил библиотеку и нашел ее разграбленной дочиста. Чип, который передавался одним Аркадом другому на протяжении тысячи лет, пропал. Брендон, однако, предполагал, что информация где-то сохранилась, - это он сейчас и собирался проверить.

Воздух в Аванзале застоялся. Неужели здесь никто не бывал со дня налета?

Брендон тихо двинулся вдоль стены. Тогда он сидел вот здесь на лестнице и смотрел, как посторонние грабят его фамильные сокровища, - но это было реакцией на захват Мандалы врагом. В миг разбоя он обещал своему отсутствующему отцу, что вернет разграбленное, если сможет.

Он остановился перед искусно вырезанным из яшмы львом со сглаженными возрастом углами и продолжил обход.

Он задерживался перед каждой пустой витриной. Теперь их осталось не так уж много: рифтерский триумвират в знак доброй воли вернул то, что осело на Рифтхавене. Еще один тайник совершенно неожиданно обнаружился в нижнем коридоре - видимо, кто-то с "Телварны" спрятал там свою долю. Брендона удивляло, что витрины планшетки остались на местах. На что они были Эсабиану - не мог же он не понимать, что их содержимое утрачено для него навсегда?

Теперь уже этого никто не узнает. Брендон тоже решил оставить все как есть - в знак того, что его власть небеспредельна. Уничтоженные экспонаты он не в силах восстановить.

Есть также вещи, которые не выкупить назад: Камень Прометея, побывавший с Вийей в самом сердце Рифта, и тетрадрахма, которую Ивард носил на шее.

Брендон потрогал на планшетке пятно, оставшееся после монеты, и повернулся к дверям Зала Слоновой Кости.

Там все еще было небезопасно, но он должен был совершить это паломничество - иначе его до конца дней будут преследовать призраки тех, кто погиб, собравшись посмотреть, как он принесет свою Клятву Верности.

Двери открылись легко, и он оглядел зал. Здесь больше не было разорванных, обугленных трупов людей, павших от взрыва должарской бомбы, зал был пуст. В окна, временно застекленные простым дипластом, проникал тусклый лунный свет. Изодранные драпировки, которые он видел здесь в последний раз, убрали, оставив стены голыми. Перед Брендоном простиралось огромное пространство. На дверях, ведущих в Тронный Зал, виднелся узор, едва различимый в темноте, - все, что осталось от знаменитой инкрустации профета Геннадия "Арс ирруптус".

В лицо Брендону пахнуло прохладой - тианьги включилось и подавало воздух прямо снаружи.

Это было единственное предупреждение, которое он получил.

Когда он дошел до середины зала, из мрака возник силуэт худощавого человека среднего роста. Брендон узнал голографическое изображение Джаспара Аркада - но оно смотрело ему в глаза так, как ни одна голограмма смотреть не может.

Брендон затаил дыхание. Итак, это правда. Дворцовый компьютер, который создал стоящий здесь человек и в который все его преемники добавляли что-то свое, каким-то образом обрел разум. Страх перед подобным нарушением Запрета сжал внутренности Брендона, но следом нахлынуло почти ошеломляющее чувство благоговения.

Брендон знал, что Завещание Джаспара по-прежнему хранится где-то в компьютере, но не его хотел сейчас услышать.

- Ты совершил полный круг, правнук мой Брендон, - от неприятия до согласия. Ты найдешь Завещание там, куда один только ты имеешь доступ. Позаботься о том, чтобы его смогли прочесть те, кто придет после.

- А потом?

Призрак, улыбнувшись, слегка поклонился.

- Это зависит от тебя. Я не более склонен прекращать свое существование, чем ты свое. Быть может, ты сочтешь необходимым отменить Запрет.

- На это уйдут века, даже если все стороны придут к согласию - что едва ли случится.

- Возможно. События могут застигнуть тебя врасплох. - Изображение вскинуло руку, предупреждая следующий вопрос. - Нет, я не скажу тебе, что видел на Пожирателе Солнц перед самым концом. Одна из веских причин Запрета - это заставить людей думать самостоятельно, не становясь рабами своих машин. Но информация будет здесь на случай, если понадобится.

- А вы?

- Я тоже буду здесь. Я могу исчезнуть только при условии уничтожения всех системных узлов на Артелионе, а этого ты не можешь себе позволить.

Угроза?

- В любом случае, - продолжал призрак, - детоубийство в Панархии не поощряется, а я - твое дитя. Если бы не твое вмешательство - и давнишнее, и недавнее, - я мог бы и не родиться. Прими на себя эту ответственность и извлеки из нее выгоду.

Брендон медленно кивнул.

- Почти такой же совет дал мне мой отец.

- Конечно! - улыбнулся призрак. - Как же иначе? Ты поступишь правильно, последовав ему.

Изображение растаяло, и Брендон увидел Вийю. Она подошла и молча стала перед ним, глядя темными, как космос, глазами. Он не нарушил молчания, предоставив говорить собственным глазам и сердцу.

Но она заговорила, и весь смысл, вся радость этого мгновения обратились в прах.

- Мы должны расстаться.

И он, который лишь миг назад беседовал с тенью своего предка, определяя судьбу триллионов, оказался неспособным мыслить. Он мог только действовать.

Он опустился на одно колено и протянул к ней руки ладонями вверх, старинным жестом просителя, обращающегося к властелину.

Тогда она, впервые, тоже преклонила колени, медленно и решительно. Приложив ладони к его ладоням, она своей превосходящей силой обратила их пальцы вверх, к звездам, принося древний супружеский обет.

Он молча выслушал то, что она - сначала быстро, потом запинаясь рассказала ему. То, что он должен был знать.

Потом они встали и вышли, рука об руку.

"Тот, кто приемлет обеты людей, служит им сам до конца своих дней".

Завтра он безраздельно посвятит себя службе всем этим триллионам, дав клятву, от которой его развяжет только смерть, - но эта ночь принадлежит ему.

- Пятьдесят тысяч километров, - сказал Локри, откинувшись назад и лениво хрустнув пальцами.

- Выходи на орбиту, - сказала Вийя и проследила, как Локри закладывает программу в навигационный пульт.

Некоторое время все молчали и слышался только шепот тианьги, пока Вийя не услышала позади шаги Монтроза. Он остановился за ее креслом и прислонился к переборке, глядя на большой видеоэкран.

Тат за коммуникатором сортировала каналы новостей.

- Корморан, - объявила она вскоре. Экран мигнул, и они увидели Тронный Зал поверх голов собравшихся Дулу - те колыхались, как целое море роскошных нарядов и мерцающих драгоценностей. Высоко под потолком висели яркие знамена и эмблемы, свидетели долгой истории Панархии, и фоном всему этому служила тихая музыка. Под имиджером вел к трону широкий проход, а дальше, в туманной дали, создаваемой таинственным свечением витражей, высились Врата Алеф-Нуль. Значит, сам имиджер помещается над Вратами Феникса, сообразила Вийя.

Но какой-то диссонанс тревожил ее в этом огромном, столь подробно представленном на экране зале, пока она не осознала с холодком, что ни один из этих людей не носит черного, вопреки тому собранию, что состоялось здесь в последний раз.

Вийя, как миллиарды других в Тысяче Солнц, видела ту мрачную "коронацию" - неужели это происходило всего несколько месяцев назад? снятую с этой же точки. На миг перед ней предстали жуткие предания Должара, и в зал вошли призраки Дулу, убитых за свою преданность низложенному Панарху перед торжествующим Властелином-Мстителем.

Вийя потрясла головой, отгоняя воспоминание о крови, пролившейся у подножия трона. Теперь от всего этого не осталось и следа: краски, свет, музыка, грациозный иерархический танец Дулу, который она понимала, но ни за что не сумела бы сымитировать - все это преобразило горькое прошлое в блистательное настоящее.

"Мы - Феникс..." Ваннис проиграла ей эту речь, но только теперь Вийе стал понятен этот символ возрождения, столь чуждый ее родному миру камня и пепла. Мас-ликтор тоже понял бы.

- Я так и знал, что Ник займет лучшее место, - фыркнул Локри и нарушил ее сосредоточенность - но настроение осталось.

Толпа на экране затихла, и музыка стала другой, напоминая о временах, разлучивших их всех с Утерянной Землей. Под имиджером появился ларгон колледжа Архетипа и Ритуала, несущий восстановленный Калерианский Посох. За ним, как полагалось по обряду, следовала женщина-поллои в черной с белым ливрее, с золотыми кандалами Служения на жезле черного дерева в форме буквы "тау", с обвитой вокруг серебряной змеей. А позади шла стройная одинокая фигура, вся в белом.

- ...прерванная Энкаинация, - закончил фразу Ник и умолк. Ларгон остановился перед троном и повернулся лицом к объективу. Вскинув Посох обеими руками над головой, он стал вращать его, вызывая в памяти образы моря и звездного огня.

Затем освещение в зале слегка изменилось, и высокий потолок как будто растворился, открыв взорам собравшихся звезды. Внизу перспектива тоже изменилась, хотя все осталось на своих местах, и изумрудное свечение трона стало фокусом, притягивающим всех в зале.

- Это не трон, - округлив глаза, сказала Тат. - Это дерево.

Кто-то - Ник или неизвестный оператор айны - точно прочел ее мысли, потому что трон начал медленно расти и заполнил весь экран. Вийя устремила взгляд к звездам, куда тянулись его переплетенные ветви. Ей представилось, как Древо прорастает сквозь кровлю дворца, пронзает атмосферу, обвивает "Телварну" своими ветвями и осеняет листвой.

Хорошо бы это случилось на самом деле, подумалось ей, хорошо бы оказаться под зашитой этой символической конструкции тысячелетней власти, и мудрости, и воли. Но она отогнала эту мысль. Вийя убедилась на опыте, что Панархия действительно обладает и мудростью, и волей, и, конечно же, властью. Но защита ее иллюзорна: она, Вийя, держит свою судьбу в собственных руках и распорядится ею по своему усмотрению,

Она опустила взгляд к одинокой фигуре перед троном, В зале настала полная тишина, и он заговорил. Вийя со стиснутым горлом слушала, как поднимается и опадает голос Брендона, знакомый ей, как собственное дыхание. Слов она не слышала, но это не имело значения: это просто очередная речь, притом она сама помогла ему ее составлять - он хотел, чтобы его слова призвали к единству не только его потрясенных войной подданных, но и рифтерскую субкультуру.

- А вот и гностор, - заметил Монтроз. Себастьян Омилов на экране вышел вперед с книгой - символом мудрости веков. - Вид у него такой, будто он нашел клад у себя под кроватью. Брендон раздает награды?

- Он возвращается домой, - сказала Седри за орудийным пультом. - Разве ты не знаешь? У него произошла какая-то размолвка с родными во время правления Геласаара, но теперь это улажено. Он выходит в отставку и возвращается домой.

Себастьян Омилов отступил, и вперед вышел его сын с мечом, затем Ваннис Сефи-Картано с шелковым кушаком и, наконец, Верховная Фанесса с перстнем Аркадов, отлитым в форме, погребенной вместе с Джаспаром Аркадом около тысячи лет назад.

Когда отошла и Верховная Фанесса, последняя из Семиотов древнего обряда - носителей регалий, символизирующих власть Панарха, - Вийя перевела взгляд на Ваннис. Грациозная, красивая, она напоминала должарианке отшлифованный драгоценный камень. "Значит ли это, что круг замкнулся?" Ваннис спросила ее об этом только вчера, а казалось - намного раньше.

Нет, круг не замкнулся. Вийя поняла это, глядя на Брендона, который взошел на ступени трона и обернулся лицом к залу. Круг означает слияние начала и конца, цикл, повторяющийся без изменений. В высшем смысле все, возможно, так и происходит, но с точки зрения человеческой жизни круг - это скорее спираль, идущая витками вверх, как ветви дерева, тянущиеся к звездам. Ее жизнь, связанная с этими двумя, изменилась необратимо. Вийя подумала о Жаиме, одиноко сидящем в машинном отделении и следящем за Ваннис на своем экране. Думает ли Ваннис о нем?

И смотрит ли эту передачу Анарис?

Еще бы, улыбнулась Вийя. Он сидит где-то там, подальше от детекторов, и смотрит, и делает комментарии, предназначенные для одного лишь Моррийона: перед своими соплеменниками он, разумеется, не обнаружит ни малейшего интереса к коронации.

Панарх произнес свою клятву, и на сей раз никто из команды его не прерывал. Это продолжалось недолго: по сравнению с длинным церемониалом клятва была коротка, проста и не менялась со времен Джаспара Аркада.

Брендон договорил и сделал шаг назад. Теперь Вийя видела его лицо и чувствовала по блеску глаз и складке губ глубокий триумф, который он испытывал, занимая трон.

Себастьян и Осри, Ваннис и Верховная Фанесса низко поклонились Панарху, а за ними и все в зале. Взгляд Брендона устремился поверх их голов, и Вийе вдруг показалось, что он смотрит за стены дворца, ища ее. Его правая рука чуть заметно шевельнулась в жесте молчаливого общения.

Вийя знала, что это предназначается ей: ему известно, что она смотрит на него.

Ее рука шевельнулась в таком же жесте и выключила экран. Все посмотрели на нее с характерным для себя выражением - от улыбчивого вызова Локри до надежного спокойствия Седри.

- Отправляемся, - сказала она.

ЭПИЛОГ

Эгиена Бенгиат открыла глаза и подумала, что это все еще сон: над ней стоял нагой юноша нечеловеческой красоты, а рядом с ним мерцал голубыми глазами большой, бежевый в полоску кот.

Она взглянула на себя и увидела, что тоже обнажена, но не ощутила стыда: взгляд юноши говорил ей, что он видит всю ее без остатка, а не только ее красоту, доступную всем остальным,

- Давно я здесь? - спросила она и поняла, что прошло довольно много времени, так как голос ее охрип без употребления. Она приподняла голову и ощутила непривычную тяжесть волос, которые всегда стригла коротко.

Вероятно, прошли недели, а то и месяцы.

Юноша, не отвечая, повел рукой, и она, к собственному удивлению, поняла его без всяких слов - каждая линия его тела, каждое движение были уверенны и исполнены смысла. Ей открылось, что раньше она видела лишь неуклюжие подобия людей.

Она встала и последовала за ним без малейшей скованности в членах, без единой царапины на теле. Последнее, что она помнила, были сомкнувшиеся за ней стены туннеля и нависший над ней Должарский наследник. Она прогнала воспоминание прочь.

Какое-то время они шли по лабиринту Пожирателя Солнц. Воздух холодил ей кожу, а палуба под ногами оставалась странно спокойной.

Он ввел ее в какое-то помещение, и она остановилась ахнув, ибо пола там не было. Под ногами у них бушевал водоворот раскаленной плазмы, а вдали, словно сквозь горячий пар, виднелась черная дыра, светящаяся почти невыносимым блеском. С трепетом она поняла, что они находятся в самом сердце сверхновой и выхода отсюда нет.

Юноша взял ее за руку и повел по невидимому полу к вертикальному лучу света, пронзающему бугорчатый органический потолок высоко вверху. Она отпрянула, видя, что луч уходит к черной дыре, видимый даже на фоне ее слепящего света.

Юноша отпустил ее руку, и в этот миг она вспомнила.

- Ивард! Ты ведь Ивард, правда? - Она впервые заметила изумрудную ленту у него на запястье.

Но он только улыбнулся и вошел в луч, а кот сел и стал умываться с полным безразличием.

Эгиена округлила глаза: белый газ внизу рассеялся, и она увидела черную дыру во всей красе. Что он делает? На миг в центре сияния возникла черная пустота, и Эгиена увидела сквозь нее звезды - возникла и тут же закрылась опять.

Два корабля вырвались из черноты и всего через несколько секунд оказались рядом со станцией - выглядели они странно, не по-человечески, а двигались еще страннее, постоянно крутясь и меняя направление, словно лишенные инерции.

Миг спустя они исчезли из виду, а палуба под ногами слегка колыхнулась.

Эгиена растерянно смотрела на юношу в луче, чье лицо выражало не поддающиеся словам эмоции.

Кот поднял голову и замурлыкал.