«Человек»

Ленников Антон ЧЕЛОВЕК

Термоядерный взрыв пришелся точно по цели, высвободившаяся энергия взрыва прожгла двухсотметровую толщу земли, трехметровой толщины стены бункера и ворвалась, выжигая уровень за уровнем базу Биосайт. Наконец толща земли просела, погребая то немногое, что осталось от базы. На месте когда-то массивного горного кряжа осталась лишь равнина с глубокой воронкой посредине. Однако поселение самые нижние уровни базы оказались почти не повреждены, впрочем, это не сильно помогло тем немногом, что не погиб в первый момент. Автоматика отказала.

Вспыхнул пожар, а люди медленно умирали от жесткой радиации, царившей в комнатах раскаленного металла. Всего этого я не видел, я очнулся позже, когда отключилось электричество, не выдержав толщи земли, часть балок просела и погребла под собой аварийный генератор, оба реактора основной и резервный исчезли вместе с ядерной вспышкой. Я открыл глаза в зеленоватой мути геля, сквозь толстое стекло капсулы пробивался какой то красный огонёк.

Многочисленные провода и трубки, подходившие к моим венам и артериям, перестали нести питательный раствор. Силясь вырваться, я изо всех сил ударил по толстой стеклостали. Кожа на моей правой руке была зеленоватая, а пальцы заканчивались короткими чёрными когтями. Помню, я этому тогда даже не удивился. Прозрачная броня подалась не сразу, я уже начал задыхаться, когда она, наконец, треснула и хлынувший поток жидкости, в которой я находился, вынес меня из капсулы, обрывая провода и трубки. Из мест где они крепились к телу медленными толчками выбивалась тёмно красная кровь, она собиралась в лужицы, но ранки быстро подсыхали, а кровь сворачивалась, меняя свой оттенок на рыжий. Я резко выдохнул, освобождая лёгкие от жидкости, и судорожно вздохнул, закашлявшись.

— Кто я? — этот вопрос очень быстро вытеснил все прочие мысли роившиеся в моей голове. Я почти ничего не помнил. Помню, как отец устроил нам перевод на базу из-за возросшей конфронтации между Америкой и Россией, это было, после того как Куба после переворота нанесла удар по США, от Кубы сейчас ничего не осталось. Все боялись ядерной войны, но кажется, никто в неё до конца не верил потом: было что-то ещё потом уже на базе: не помню.

Я встал в растёкшейся на полу рыже зеленной луже и осмотрелся. В большом зале мигал лишь тусклый красный огонёк аварийного сигнала. Зал должен был быть погружён во тьму, но это не мешало мне видеть. Помимо танка, из которого выбрался я, стояло ещё несколько, в них в зеленоватой жидкости неподвижно застыли смутные силуэты. Большинство танков было разбито. Невдалеке за толстым стеклом багровели яркие отсветы огня, но хлеставший с потолка белый газ, быстро заглушал начавший было разгораться пожар. Что это за место? Возник вопрос и тут же из глубин сознания выплыл ответ — Биолаборатория. Я вдруг вспомнил, что отец умер здесь или в таком же месте. Он работал с опасными материалами, а герметичность скафандра оказалась, нарушена.

Чей это голос. Я вдруг забыл обо всём, в одном из силуэтов, висевших в мутном геле я узнал Кнопку, мою сестру. Я вспомнил — она звала меня Ником и всегда обижалась на Кнопку. Как же её зовут — Марина. Я даже не особенно удивился тому, что вспомнил свое имя. Я быстро подошёл, бежать я ещё не мог, всё тело было ещё напитано мерзкой быстро уходившей слабостью. Так иногда бывает, когда спишь и отлежишь во сне руку. Капсула, где была Марина, с виду была цела, я склонился над компьютером и попытался вытащить её оттуда, я уже не удивлялся неизвестно откуда всплывавшим знаниям. Я ловко орудовал клавишами, раздавался лёгкий щелчок, когда твердые когти стучал по кнопкам. Наконец компьютер выдал фразу — «Объект мёртв, причина смерти — отторжение тканей после неудачной обработки УМВ-16». До меня не сразу дошёл смысл слов. Я ещё пытался, что-то сделать, а потом разбил капсулу и долго тряс маленькое безжизненное тело. В бессильной злобе я ударил рукой по компьютеру, и он отлетел ворохом пластика и печатных схем в стене. Я кричал, мне уже не хотелось просыпаться, что-то вспоминать, но безжалостная память обрушивала на меня всё новые и новые потоки данных. Кажется, я уснул, или вернее потерял сознание. Видимо прошло какое-то время, так как огонь уже погас, побеждённый автоматикой. Теперь я вспомнил, кто я как сюда попал. Место, где я находился — секретный исследовательский комплекс, у него был, какой то длинный цифровой код мы переехали сюда с отцом, он был генетиком. Здесь было интересно, настоящая подземная база. Потом началась война. Я видел по телевизору, пока ещё передавали, панические сообщения о горящих городах, и смертельных болезнях вспыхивающих, после применения биооружия. Я вдел последние кадры из Нью-Йорка, тонущего в яркой вспышке. Вообще то я не американец, отец приехал со мной из России, когда я был маленький, тогда ещё все говорили о разоружении, дружбе между странами. Жалко, что я этого почти не помню. Я долго так сидел, вспоминая, я много чего вспомнил, вспомнил школу в Ванкувере, тогда ещё Канада была самостоятельной страной, а не колонией США. А ещё я почему — то не могу вспомнить, как же меня полностью зовут. Ником завала меня Марина. От мысли о сестре у меня навернулись слёзы. Чёрт!

Но кто я, Николай, Никита, Николсон? Впрочем, какая разница Ник так Ник. Здесь мне было больше нечего делать. Почему-то ужасно хотелось есть. А ещё неплохо бы найти какую-нибудь одежду. Не то что бы мне было холодно, но ходить голым было несколько неудобно. Тем более по битому стеклу. Дверь из лаборатории открылась легко, я зашёл в шлюзовую камеру нажал несколько кнопок из ламп на потолке полился жёсткий ультрафиолет.

— Объект обеззаражен. Сообщил глухой дребезжащий голос. Когда я вышел из шлюза, автоматика сообщила.

— Тревога! Утечка биоактивных материалов. Сперва я испугался, что могу, чем-нибудь заразиться, но спустя несколько минут понял, что система этими материалами считает меня.

Главная дверь которая, насколько я помнил, соединяла лабораторию с остальной базой не работала. Гидравлика оказалась разбита.

Открыв аварийный блок мне, наконец, удалось приоткрыть одну из створок, так что щель была достаточна, что бы протиснуться. За дверью я увидел свисающие с потолка провода и два трупа, одни из них был явно охранником, он был в энергоскафандре, но это не спасло его — в пробитом шлеме торчал железный прут. Тело второго обогрело до неузнаваемости, кажется, это был учёный. Всё вокруг было обогревшим и оплавленным, металл был ещё горячий, наверное, отсек с лабораторией был единственным местом базы куда не добрался ядерный удар. Отвратительно воняло паленой плотью, меня слегка затошнило. Я принялся стягивать скафандр с охранника, шлем был разбит, но всё же это лучше чем ходить голым. Не то что бы я часто одевал бронескафандр, приходилось, конечно, на курсах по гражданской обороне, и сейчас я таки — натянул серебристую, эластичную, но необычайно прочную ткань. Я долго ещё бродил по остаткам базы. Нашёл продовольственный склад, где стояли кучи пепла, что раньше был продуктами и нестерпимо воняло гарью.

Правда, я всё — таки нашёл несколько банок с консервами ещё горячих от чадящих углей. Система вентиляции не работала, и я быстро ушёл из остатков склада, предварительно прочно закрыв дверь, опасаясь отравиться угарным газом. А консервы были вкусные, я быстро научился открывать их когтем большого пальца, мягкая жесть легко поддавалась. Сгущенное молоко получилось варёным, отчего-то пронеслась дурацкая мысль, что не каждый может похвастаться, что ел сгущенное молоко, сваренное ядерным взрывом.

Я очень испугался, когда нашёл в одном из шкафчиков чудом уцелевший счётчик Гейгера, он зашкаливал, потом я правда рассудил, что если радиация не убила меня сразу то, скорее всего, счётчик просто поломался. Я часто натыкался на тела, точнее белый пепел, имевший форму человеческих тел. Изредка попадались охранники, но больше ни одного целого скафандра я так и не нашёл, все они были оплавлены. Я очень хотел найти зеркало, меня беспокоило, что-то, со мной было очень не в порядке, я видел слишком широко, а зеленоватая кожа на правой руке, а когти?

Впрочем, когти как раз не мешали, особенно когда я научился их втягивать, тогда рука становилась почти нормальной, если только не считать зеленоватой кожи. Зеркало я нашёл в административном комплексе, одну из комнат чудом пощадил огонь, здесь я увидел мёртвую женщину, на ней не было ран, только кровь стекала из ушей и носа я, где-то читал, что так бывает когда человек подвергается очень сильному радиоактивному облучению. Я даже сперва подумал, что она без сознания, но её глаза были открыты и невидящий взгляд уставился в потолок. Мне всё время казалось, что она смотрит на меня, глупость конечно, но тело я оттащил в коридор. Зеркало я нашел где то через час, правда оно было разбито и немного помутнело от жара, но довольно большой осколок с острыми краями сохранился. Я долго смотрелся в него, снял скафандр и осмотрел всё тело, а потом раздавил осколок руками, не чувствуя боли от порезов.

Я сидел так долго без мыслей и чувств, сколько — не знаю. Потом я всё же встал, вытащил из запёкшихся ранок на руке осколки, отёр рыжую кровь и слёзы, вновь надел скафандр и пошёл искать путь наверх. Лифты не работали и поэтому пришлось пробираться через полуразрушенную шахту, уровнем выше мне удалось найти целый шлем от скафандра и пистолет. Пистолет был хороший — полуавтоматический Люгер. Шлем с фильтром очень мне помог на верхних уровнях, где ещё бушевал пожар. Там я ничего не нашёл, даже тел. Только лужицы серебристого металла указывали, что когда-то здесь был человек в скафандре. Некоторые ещё не остыли, о них легко можно было обжечься:

* * *

Над землёй нависли тяжелые свинцовые тучи, шёл снег, снежинки медленно опускались, но не долетая нескольких сантиметров до земли таяли от тепла ещё горячего пепла, в который спеклась когдато плодородная земля. Невдалеке виднелась глубокая воронка, над которой клубился воздух от поднимавшегося тепла. Со дна воронки поднялся человек в странной серебристой одежде и массивном шлеме. Если бы кто-нибудь мог видеть его вблизи, когда он снял шлем, то сразу бы стало ясно, что это не человек. Но никого не было в этих выжженых ядерным огнём и радиацией местах, никого на двести миль вокруг. А существо, которое можно было бы принять за человека, если бы не вертикальные зрачки его жёлтых глаз осмотрелось и направилось быстрым шагом к горам видневшимся вдали. Под его шагами вздымалась в воздух сожженная земля. На серой почве оставались чёткие, но быстро заметаемые лёгким ветерком следы ребристых подошв. И меньше чем через час уже ничто не напоминало, что кто-то побывал в этой радиактивной пустыне.