«Обычная история»

Обычная история (fb2) - Обычная история [Planet Story-ru] (пер. Кирилл Михайлович Королев) 892K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Гарри Гаррисон

Гарри Гаррисон Обычная история

Глава 1 ССЫЛКА НА ОКОЛЕСИЦУ

Быстрее летящей пули, быстрее луча света, быстрее чего бы то ни было в Галактике — именно с такой скоростью космический дредноут «Мерзавец» рассекал вечную ночь межзвездного пространства, Черный, зловещий, размерами с приличный астероид, ощетинившийся ракетными установками и лазерными орудиями, корабль мчался сквозь мрак; позади осталась добрая тысяча планет, о чем напоминал изрядно загаженный птицами корпус звездолета. «Мерзавец» служил домом двенадцати тысячам двумстам сорока трем военнослужащим. Впрочем, какой там дом, — это была самая настоящая космическая тюрьма. Если не считать офицеров и сержантов, все военнослужащие на борту корабля были набраны по призыву и все до единого горько страдали. Хуже других приходилось рядовому По фамилии Парртс. Он был нижней разломившейся пополам ступенькой высочайшей в мире лесенки, заусенцем на ногте прокаженного, последним по порядку репьем на хвост самой дряхлой коровы с самой отсталой планеты. Словом, у него были неприятности.

— Рядовой Парртс, у тебя неприятности, — сочувственно сообщил ему старший сержант — низкорослый, с отвислым брюхом, морщинистый, как жаба, с цветом кожи, будто у мумифицированного крокодила, и бородой, что смахивала на сапожную щетку. — Я тебе нравлюсь, Парртс, верно? Хотя бы вот настолечко? — Он схватил Парртса за левую ягодицу, оставив на той кровоточащие царапины.

— Наоборот, сержант, вы мне где-то даже омерзительны.

— То же самое ты ответил доктору Блатни, нашему психиатру, — прорычал сержант. — Ну и что, что груди у нее свисают до полу, а физиономия похожа на лошадиный круп? Ты не имел права так разговаривать с офицером!

— А она имела право сманивать меня с поста? Да еще в фиолетовой ночнушке?! Она…

— Что ты делал на посту в фиолетовой ночнушке?..

— Не надо морочить мне голову, сержант. Я находился при исполнении, а она не имела права…

— Заткнись, рядовой, и слушай сюда. Прав у тебя нет. Ты солдат. Если офицер прикажет, ты должен встать на четвереньки и залаять. Ты сел в большую лужу и не вылезешь из нее, если не поцелуешь меня и не ляжешь ко мне под бочок. Усвоил?

— Нет.

— Тогда так тому и быть. — Сержант тяжело вздохнул; его вздох напоминал порыв ветра, дувшего с мусорной свалки, В уголке сержантского глаза заблестела слеза, подозрительно похожая на каплю нитроглицерина. — Ты подрывал моральный дух экипажа, разлагал товарищей…

— Они пытались меня соблазнить! Как вы сейчас.

— Заткнись, — мягко повторил сержант. — Если бы мы вели войну, тебя бы придушили или расстреляли, но до начала следующей войны никак не меньше недели. Капитан решил не дожидаться. Приготовься к высадке на планету Околесица. Отныне ты приписан к тамошней базе снабжения.

— А чем она знаменита?

— Я рад, что ты спросил. Околесица — холодная, безжизненная планета на полпути из ниоткуда в никуда. Хотя, с другой стороны, можно сказать, что она на полпути откуда-то кое-куда, то бишь расположена между матерью-Землей, которая да правит нами до скончания времен, и гнусными планетками дальнего космоса — теми, где мы учим инопланетян благам цивилизации. База снабжения на Околесице должна обслуживать утомленных битвами воинов, кормить голодных, поить истомившихся от жажды, заменять поврежденные части тела, если, конечно, есть, чем заменять. База полностью автоматизирована, а потому способна принять и самый большой линкор, и крохотный корабль-разведчик; достаточно лишь нажать нужную кнопку. За ней совершенно нет смысла присматривать. Вот почему тебя назначили именно туда.

— Выходит, я буду совсем один! — радостно воскликнул Парртс.

— И не надейся, рядовой. Знаешь, какой в нашей армии закон: солдату не положено быть счастливым. Базой командует офицер, которому мало роботов. Он требует живых солдат. Так что готовься, рядовой.

— Мне что-то невдомек…

— Сейчас поймешь. Этого офицера зовут полковник Зуботык.

Парртс завопил дурным голосом. Должно быть, так кричат в аду грешники.

— Я знал, что ты будешь в восторге. — Сержант злорадно усмехнулся и посмотрел на циферблат вделанных в пупок часов. — Тебе как раз хватит времени, чтобы написать завещание, сходить на исповедь или покончить жизнь самоубийством.

— Да чтоб вас затрахали, сержант!

— С удовольствием!

Сержант прыгнул вперед, но дверь в соседнее помещение захлопнулась прямо у него перед носом. Он испустил обреченный вздох, смахнул слезу… Та взорвалась, ударившись о палубу.

«Где справедливость? — спрашивал себя Парртс, шагая по коридору. — Где справедливость?»

Не то чтобы он на деле ожидал справедливости, вовсе нет, однако малая ее толика явно не помешала бы. Верно? Ведь воинская служба зиждется на несправедливости; Парртс неожиданно осознал, что сжился с этим, приучился воспринимать как нечто само собой разумеющееся — как этакое развлечение, которое худо-бедно скрашивает неприглядную действительность, намекает, что не стоит отчаиваться; мол, пускай дела идут плохо, они наверняка станут еще хуже. Что ж, может быть, он однажды вернется домой, разыщет тогда членов призывной комиссии и прикончит их, всех до единого.

Как ни крути, все его беды начались с призыва. Он с детства хотел стать историком, а в юности, пойдя наперекор советам доброжелателей, избрал профессию экзобиолога. Уже в пору занятий историей он столкнулся с альтернативой, которая формулировалась следующим образом: либо заниматься тем, к чему испытываешь склонность, либо идти в армию и заслужить посмертную славу. Впрочем, чтобы понять суть Соединенных Штатов Земли — псевдофеодальную, милитаристскую, насквозь пропитанную имперской и фашистской идеологиями, особых познаний в истории не требовалось; естественно, служба в армии такого государства не сулила ничего хорошего. Когда правительство ведет галактическую войну, тем более на постоянно увеличивающейся территории, нет никакой необходимости обращаться к математическому гению, чтобы установить, что число врагов, то есть инопланетян — а все инопланетяне, естественно, были врагами будет возрастать со скоростью куба в квадрате, В результате самые дерзновенные планы и самые высокие показатели призыва никак не согласовывались с запросами полевых командиров, которые наперебой, срывая голоса, настаивали на посылке все новых и новых подкреплений, Члены призывных комиссий, которые не справлялись с работой, незамедлительно оказывались в учебных лагерях, восполняя собой недостаток призывников.

В то время когда Парртс пришел к выводу, что профессия историка не для него, минимальный призывной возраст равнялся девяти годам. Тогда Парртсу как раз исполнилось восемь. Его отец был завербован в армию спустя семь секунд после зачатия сына: биоиндикатор матери замерцал красным, что означало «беременна», в то мгновение, когда отцовская сперма проникла в поджидавшую яйцеклетку. Несмотря на то что отец Парртса облагодетельствовал старые добрые СШЗ двенадцатью детьми, имел двойную грыжу и стеклянный протез вместо правого глаза, а также скакал на одной ноге, он все равно считался годным к армейской службе, ибо с тех пор, как его отчислили из армии по состоянию здоровья, призывные стандарты претерпели некоторые изменения.

На то, чтобы родиться, у Парртса ушло семь месяцев, — программа ускоренного рождения на благо армии применялась повсеместно; за этот срок стандарты изменились вновь, набор теперь не предусматривал ни половых, ни возрастных — по старости — ограничений; и матушка рядового отправилась в итоге из родильной прямиком в учебный лагерь: миссис Парртс попала в подчинение к своей собственной бабушке.

Парртс вырос в приюте для будущих солдат, в силу чего получил кое-какое представление об истинном положении дел. Вопреки государственной пропаганде у воспитанников приюта сложилось особое мнение о характере войны, что объяснялось в значительной мере внешним обликом учителей, которые все были инвалидами. Так что Парртс решил для себя, что историей можно заниматься в качестве хобби, а профессию лучше избрать такую, которая позволит не попасть в разряд пушечного мяса. Он первым из класса вызвался стать экзобиологом, то есть изучать инопланетные формы жизни. Это было интересно само по себе, однако, что гораздо важнее, экзобиологи, согласно стандартам, признавались целиком и полностью негодными к воинской службе. Армии требовались специалисты по инопланетянам, чтобы выяснить, как сподручнее расправляться с последними, а потому, как полагал Парртс, он будет в безопасности, далеко от линии фронта.

Планы, планы… Несколько лет все шло просто замечательно. Но вот однажды Парртс явился на ежемесячную проверку документов, которую проводила призывная комиссия. Прежнего председателя комиссии, как оказалось, забрали в армию — чем ближе к огню, тем сильнее жар, а его место заняла сержант запаса Аннабелла 0'Брайен. Едва Парртс вошел в помещение, где заседала комиссия, Аннабелла улыбнулась — растянула губы, которые, на первый взгляд, давно забыли, что значит улыбаться, — выгнала вон коллег и применила к Парртсу мальтийский захват. Выглядело это следующим образом: одной рукой она обняла юношу за шею и привлекла к себе, буквально вдавила в промежуток между своими увесистыми грудями, а другой принялась набирать код на магнитном замке его ширинки. Парртс трепыхался, тщетно стараясь вырваться, и вдруг коснулся пальцами стола, на котором обнаружилась чернильница с ручкой. Находясь при последнем издыхании, он стиснул ручку в кулаке и вонзил перо в толстый зад Аннабеллы. Та всплеснула руками, и Парртс, очутившись на свободе, тут же забрался под стол и, слабо отбрыкиваясь от назойливой дамы, начал жадно глотать воздух, чтобы оживить изголодавшиеся клетки. Часа через два Аннабелла наконец сообразила что к чему и в отместку, теша уязвленное самолюбие, поставила в документах Парртса отметку, означавшую, что тот годен к строевой без малейших ограничений. Парртс мгновенно очутился в коридоре, а через несколько часов уже прибыл в учебный лагерь, тогда как Аннабелла только-только успела выплакаться, залить обиду вином и разнести в пух и прах четыре городских бара.

Такова была история его жизни, обстоятельства которой менялись исключительно в худшую сторону. А теперь это назначение на Околесицу, к полковнику Зуботыку!.. Когда Парртс вспомнил, что ему доводилось слышать о полковнике, температура тела у него упала сразу на десять градусов. Хотя слухам особо доверять не следует, нужны факты…

Парртс дал взятку писцу из отдела кадров, пожертвовав своим столь долго и тщательно копившимся запасом мармелада в горошинах, и раздобыл копию личного дела Зуботыка. Чем дальше он читал, чем быстрее он перелистывал страницы, которые постепенно нагревались, тем тяжелее становилось на душе. Бумага сначала покраснела, потом побурела, обожгла кожу и вспыхнула ярким пламенем. Жаль, шантажировать писца будет нечем. Тем не менее, хотя копия сгорела, Парртс продолжал видеть мысленным взором то, что в ней было написано. Полковник Зуботык входил в…

— Внимание! Внимание! Приготовиться к посадке! — рявкнул голос из динамика. Завыли сверхзвуковые сирены; их вой проникал в самые укромные уголки корабля и размягчал кости тех, кто двигался недостаточно шустро.

К Парртсу это не относилось. Он моментально занял свой пост в двигательном отсеке у главного рубильника, встал по стойке «смирно» и замер в ожидании, дабы как можно лучше исполнить то, что от него требовалось. Между тем звездолет вошел в атмосферу Околесицы, прорвался сквозь плотный облачный слой, вынырнул на солнечный свет; взревели кормовые дюзы — корабль, паря как перышко, опускался на посадочную площадку. На панели перед Парртсом зажглась надпись «Жми!», и он немедля надавил на кнопку «Выкл», после чего вздохнул, ибо, скорее всего, выполнял свою нынешнюю работу в последний раз. Ведь из личного дела полковника Зуботыка следовало, что те, кто попадал к нему, назад не возвращались- по крайней мере, живыми.

— Рядовой Парртс! — громыхнул динамик. — На выход с вещами, живо!

Парртс закинул за спину вещмешок и направился к люку. В гордом одиночестве, если не считать сновавших по пандусу роботов, он миновал проем высотой добрых двадцать футов, остановился у автомата с водой, бросил в щель несколько монет, получил стаканчики с героинколой и гашиш-содовой. Поскольку будущее не сулило ничего хорошего — точнее, будущего не предвиделось вообще, оставалось только утешаться наркотиками. Парртс знал, что живых людей поблизости нет, однако ощутил на себе чей-то взгляд. Он повернулся — и стаканчики выпали из его внезапно онемевших пальцев.

На него смотрел полковник Зуботык. Нет, не просто смотрел — это слово никак не вязалось с тем ужасом, какой вызвал у Парртса горящий взор Зуботыка. Тот глядел на рядового, застывшего в полной неподвижности, своим единственным глазом; на месте второго, то ли выдавленного, то ли выбитого, зияла пустота ни тебе черной повязки, ни стеклянного протеза. Полковник не шевелился, будто притворяясь ящерицей, которую, кстати, весьма напоминал, — лысый, исчерченный шрамами череп, зеленоватая кожа… Он широко раздувал ноздри, этакие темные пещеры, в которые, похоже, переместились все те волосы, что отсутствовали на голове. Уши полковника, большие и оттопыренные, выглядели так, словно кому-то взбрело на ум откусить от них по кусочку. Что касается носа, его вид лучше обойти молчанием. Нижней челюсти Зуботыка позавидовал бы и неандерталец: она настолько выдавалась вперед, что желтоватые, зазубренные резцы полковника заслоняли собой губу и даже доставали до волосатых ноздрей.

— Ну, — прорычал Зуботык; голос у него был сиплый, весьма неприятный на слух, — чего вылупился? На кого ты, по-твоему, смотришь?

Ответить было попросту невозможно, поскольку наружность полковника представляла собой настоящую загадку для антрополога: неимоверно длинные, похожие на обезьяньи лапы руки, пивное брюхо, кривые ноги и. вдобавок ко всему, описанная выше физиономия.

Парртс молчал, а Зуботык придирчиво изучал его взглядом, который походил скорее на парализующий лазерный луч и словно прожигал в мундире дырки. Наконец полковник шагнул вперед; внезапно в руке у него очутился ездовой хлыст. Парртс ощутил, как стынет в жилах кровь: хлыст был изготовлен не из кожи, а из мумифицированного человеческого тела, облаченного, между прочим, в форму, на которой виднелись капральские нашивки. Зуботык обошел вокруг рядового, что-то пробормотал. Парртс испустил судорожный, со всхлипом, вздох.

— Разве я разрешал тебе дышать? — справился полковник с такой угрозой в голосе, что легкие Парртса мгновенно окаменели, словно скованные морозом.

Осмотр продолжался; над Парртсом нависла угроза смерти от удушья. В последний миг — вернее, чуточку прежде, в момент, когда интеллектуальный коэффициент Парртса понизился на шесть единиц, поскольку начали отмирать мозговые клетки — полковник произнес:

— Дыши!

Завеса тьмы над сознанием рядового приподнялась, легкие заполнились живительным воздухом, и Парртс начисто позабыл таблицу умножения на семь.

— Что ты здесь делаешь? — осведомился Зуботык.

— Назначен на вашу базу, сэр. Приказ у меня в вещмешке.

— Я запрашивал группу приговоренных к смерти, а мне прислали тебя.

— Если хотите, сэр, я могу вернуться на корабль…

— Стой, где стоишь! — Окрик Зуботыка прозвучал столь громоподобно, что почти заглушил рев двигателей стартовавшего звездолета. Утратив последнюю надежду на спасение, Парртс расслабился и приготовился к худшему. Полковник между тем проговорил: — Ну ничего, своих смертников я еще получу. А пока сойдешь и ты. Что ты слышал обо мне, рядовой?

— Ничего хорошего, сэр.

— Что ж, космос, выходит, слухами все же полнится. Ну-ка, рядовой, расскажи, что говорят обо мне солдаты, когда от нечего делать болтают по вечерам?

— Они говорят, сэр, что такого подлого, мерзкого, кровожадного сукина сына, как вы, на свет до сих пор не рождалось. Что Аттила годится вам разве что в подручные. Что вы не проиграли ни одного сражения и не оставили в живых ни единого из своих солдат. Что ваша личная жизнь — это диковинная смесь фанатизма, садизма, мазохизма, всяких прочих «измов», а так же самобичевания и жестокости.

— Значит обо мне знают. Замечательно! — Полковник довольно кивнул и с улыбкой постучал засушенной головой капрала по стальному мыску своего башмака. — Что еще? Можешь говорить откровенно.

— Слушаюсь, сэр. В вашем личном деле… — Парртс вдруг запнулся, у него отвисла челюсть. — Сэр, в вашем личном деле… ну да, так и есть… нет ни слова о сексе. — Он ухмыльнулся и протянул Зуботыку руку. — Сказать по правде, полковник, я искренне рад нашей встрече и готов служить.

Зуботык взревел, как измученный грыжей лев, и прыгнул вперед, растопырив пальцы, что заканчивались желтоватыми когтями; запах изо рта полковника напоминал ту вонь, какая исходит летом от слоновьего кладбища.

Глава 2 СПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ

— Нет! — воскликнул Парртс, тряся руками перед грудью. — Вы меня не так поняли. Вы мне нравитесь, сэр. Я рад служить под вашим началом. Я все сейчас объясню.

Озадаченный, сбитый с толку полковник Зуботык заколебался. Он впервые в жизни услышал, что кому-то нравится. Поразмыслив, он фыркнул, сунул руку в карман, извлек оттуда мини-гранату, выдернул чеку и запихнул гранату в голенище сапога рядового.

— На объяснение у тебя одна минута Если ты не сумеешь внятно объяснить что к чему, останешься без ноги, после чего я когтями раздеру тебе живот, выну твои кишки и обмотаю их вокруг твоей шеи.

— Слушаюсь, сэр. Я знаю, вы всегда держите свое слово, — произнес Парртс, на лбу которого выступил холодный пот. — Понимаете, сэр, я жил интересной жизнью, впрочем, разумеется, не такой интересной, как вы, — Он говорил все быстрее и быстрее. — Сдается мне, я обладаю весьма любопытной способностью, чем-то вроде психического излучения. Попади я в какой-нибудь университет, из меня тут же сделали бы подопытного кролика; дело в том, что я излучаю, скажем так, всепоглощающую чувственность. Другими словами, я чрезвычайно сексапилен. Сэр, умоляю, не скальте зубы, а то откусите себе нос. На первый взгляд, эта моя особенность сулит неземное блаженство, но только на первый взгляд. Если бы меня находили привлекательным лишь молоденькие девушки, я бы, наверно, не желал иной доли, но вся беда в том, что проблема куда сложнее. Меня любят все — и люди, и животные. Стоит мне показаться на улице, как к моим ногам буквально прилипают бродячие собаки. Видели бы вы, сэр, на что тогда становятся похожи мои брюки!.. Правильно, сэр, я не должен отвлекаться. Я не могу ездить верхом, потому что у всякой лошади только одно на уме. Окажись я на ферме, через десять секунд меня можно было бы отпевать. Понимаете? Самый дряхлый старик на свете, самый симпатичный ребенок — всем нужно одно и то же. Скажу откровенно, Сэр, это не жизнь, а сущий ад. Вы, конечно, можете посмеяться, но двадцать лет подряд испытывать такое на своей шкуре… Знаете, тут почти то же самое, что работать на шоколадной фабрике и ни разу не попробовать ничего вкусненького. Хотите поцеловать меня, сэр?

Зуботык яростно взревел, столь широко разинув рот, что стали видны как миндалины, так и не успевшие перевариться остатки пищи в желудке.

— Теперь вы понимаете, к чему я клоню, сэр? Вы — единственный из всех мужчин, женщин, зверей, птиц и насекомых, кому я не внушаю симпатии. Потому-то я рад служить под вашим началом. Что прикажете, сэр? Может, мне выпороть вас? Или наоборот?

Полковник задумался. Между тем в сапоге Парртса продолжал отсчитывать секунды часовой механизм. Наконец Зуботык очнулся, подцепил гранату длинным когтем, под которым накопилось изрядно грязи, и швырнул ее в сторону. Она взорвалась, ударившись о торговый автомат, из которого, пенясь и пузырясь, хлынули на пол струи разнообразных горячительных напитков.

— Так-так, — пробормотал полковник. — Добровольцев на такое дело обычно не сыщешь. Зато какое удовольствие пороть истинного мазохиста, который будет смеяться, даже когда мясо начнет отслаиваться от костей! Ты, случайно, не криптомазохист?

— Никак нет, сэр, но я готов постараться…

— Не пойдет!

— Не страшно, сэр. Из меня выйдет отличный денщик, — сообщил Парртс с самой обольстительной улыбкой, на какую был способен. — Я смою с ваших башмаков кровь, наточу стальные шипы на мысках, буду следить за тем, чтобы свинец всегда был расплавленным, а колючая проволока ржавой…

— Арргх! — прорычал полковник и двинулся прочь.

Безмерно довольный, Парртс усмехнулся, закинул на плечо вещмешок и насвистывая отправился на поиски казармы.

Так началась счастливейшая пора его жизни. Работы было всего ничего, благо база являлась полностью автоматизированной. Парртс с превеликой охотой возобновил свои исторические штудии, днями напролет просиживал в библиотеке. Когда глаза уставали от чтения, он выходил на свежий воздух. Разумеется, личному составу запрещалось покидать базу; как-то на досуге Парртс без труда отключил внутреннюю сигнализацию и проделал боевым лазером отверстие в железобетонной ограде. Снаружи было прохладно, что, впрочем, весьма способствовало проветриванию мозгов.

База располагалась на горе, верхушку которой специально срезали так, что получилась ровная и просторная площадка. Рядом высились другие горы, их вершины венчали снежные шапки; из неразличимых сверху долин поднимались клубы тумана. Местных форм жизни не наблюдалось. Поскольку на горе частенько выпадал снег, Парртс, выходя на прогулку, обычно лепил снеговика с пулями вместо глаз и гранатой вместо носа, после чего, радостный и румяный, возвращался к своим книгам. С полковником, который сиднем сидел в своих апартаментах, строя кровожадные планы, он почти не виделся. Правда, время от времени Зуботык вызывал Парртса к себе и излагал ему очередную задумку, однако рядовой добросовестно соглашался со всеми предложениями офицера, что изрядно портило тому настроение. В итоге полковник пристрастился к вину и стал раз за разом напиваться в личной камере пыток, где перебирал инструменты и улыбался, припоминая то, о чем рассказывали бурые пятна крови на стенах и на полу.

К сожалению, у ворот каждого Эдема постоянно отирается свой змей. На базу снова и снова прибывали звездолеты, большие и малые; едва заслышав рев двигателей, Парртс прятался и не выходил из укрытия, пока корабль не улетал. Однажды он заметил роскошную женщину, которая пилотировала разведывательный звездолет, и решил, что как-нибудь разыщет ее и заключит в объятия. Как-нибудь, но не теперь.

И вот змей постучался в ворота. В атмосферу Околесицы вошел транспорт, от которого отделилась посадочная капсула. Когда она приземлилась, из нее выбрался пассажир — худой, невзрачный на вид мужчина, седобородый, со множеством прыщей на лице. Пересчитав ящики с оборудованием, мужчина влез обратно в капсулу и включил терминал видеосвязи.

— Профессор Шлек вызывает командира базы. Немедленно сюда.

Полковник Зуботык, который возился с дыбой, втыкая в нее осколки разбитого стекла, с отвращением покосился на экран, а затем вызвал своего помощника.

— Жду ваших распоряжений, сэр, — отрапортовал Парртс.

— Рядовой Парртс, отправляйся на космодром и выясни, что нужно этому недоумку! Прежде всего уточни, насколько он важная птица. Если окажется, что его важность меньше тринадцати единиц, засади мерзавца в тюрьму, а вечером мы повеселимся. Начальство никогда не разыскивает тех, кто не слишком важен. Пошел!

Парртс отложил в сторону «Историю королевских союзов и вероломств с тринадцатого по двадцать второй век» и поспешил исполнить приказ. Профессор Шлек встретил его свирепым взглядом, но стоило рядовому приблизиться, как глаза Шлека расширились и он судорожно сглотнул. Парртс мгновенно распознал симптомы, а потому остановился на безопасном расстоянии.

— Чем могу служить, сэр? — спросил он. — Да, предъявите, пожалуйста, документы. Приказ командира. — Получив требуемое, он перелистал страницы. Категория «три-Б». Жаль, полковник наверняка расстроится. Но тут уж не до шуток. Продолжая изучать документы, Парртс краем глаза следил за профессором, который копался в своих ящиках. Улучив момент, Парртс зашептал в микрофон, что висел у него на воротничке. Ответом ему был рык полковника и звонкий щелчок, с которым тот прервал контакт.

— У меня правительственное задание, — заявил профессор Шлек откуда-то из-за горы ящиков. — Служба планетарной разведки поручила мне обследовать Околесицу, поскольку ваша планета до сих пор остается практически неисследованной. Я должен управиться за одни сутки, ибо завтра за мной прибудет корабль; так что мне надо поторапливаться. С вашей помощью или без, я все равно справлюсь! Учти, рядовой; если вздумаешь мне помешать, я разберусь с тобой по-свойски; а если поможешь, я, глядишь, окажу тебе какую-нибудь услугу. Я, конечно, тороплюсь, но не настолько…

Шлек выбрался из-за ящиков и встал перед Парртсом, покачиваясь на высоких каблуках. Он переоделся в чрезвычайно сексуальное черное платье с глубоким вырезом, откуда виднелись накладные груди, напялил огненно-рыжий парик и накрасил губы помадой, причем, изнывая, по-видимому, от желания, размазал ту едва ли не по всей физиономии. — Нам нужно спешить, но мы, милый ты мой рядовушка, запросто успеем поцеловаться и даже…

Кулак Парртса врезался в стеклянную челюсть профессора, и Шлек опрокинулся на спину.

— Негодяй! — возопил Шлек, потом прибавил сквозь зубы; — Ты мне за это заплатишь!

— Никак нет! — отозвался Парртс. — Наше свидание записывается на пленку. Мы вырежем все, что произошло после того, как вы упали, и распустим слух, что я нечаянно убил вас ударом кулака. На самом же деле вы погибнете иначе, поскольку я передам вас с рук на руки полковнику Зуботыку, командиру базы.

Шлек пронзительно взвизгнул и принялся срывать с себя платье. Оставшись в усеянном блестками суспензории, он смахнул слезу и облачился в мундир. Парртс наблюдал за происходящим без малейшего интереса, поскольку подобная процедура была ему далеко не в новинку. Покончив с переодеванием, Шлек взялся за работу, и через несколько минут стало очевидно, что с наладкой оборудования помощи профессору не требуется. Должно быть, разговоры о помощи служили лишь предлогом для приставания. Об инциденте не упоминалось ни словом, однако Парртс все же не спускал со Шлека глаз и на всякий случай не разжимал кулака. Профессор, впрочем, не обращал на рядового никакого внимания.

В самом крупном из ящиков оказался полностью готовый к запуску разведывательный спутник. Шлек сверился с выкладками относительно параметров атмосферы, пробормотал что-то себе под нос и ввел данные в компьютер спутника. Теперь мозг робота должен был действовать самостоятельно. Шлек захлопнул крышку блока управления, взял пульт и отошел от ящика на добрую сотню метров. Весьма заинтригованный, Парртс последовал его примеру.

— Если будешь ласков со мной, я позволю тебе нажать кнопку запуска. Это очень интересно… — Шлек не докончил фразы, испугавшись рычания, которое вырвалось из глотки Парртса, и нажал кнопку сам.

Раздался оглушительный грохот, ракета вынырнула из клубов дыма и устремилась в небо. Профессор доглядел на контрольный экран и довольно кивнул.

— Что значит автоматика! А в старину приходилось программировать каждый метр полета. Сейчас наша ракетка уже на орбите, чуть выше атмосферы, движется в направлении, которое совпадает с направлением вращения планеты, и трудится вовсю. Так-так, инфракрасное и ультрафиолетовое излучение, магнитный анализ и анализ на волнах Ксилбы, который позволяет определить залежи минералов на глубине до трех километров; сведения о температуре на поверхности, об испарении воды и… А-а-а! Ты сломал мне запястье. Я же еле дотронулся до тебя!

— Может, хотите перекусить? Или прислать полковника?

— Еда! Замечательные армейские рационы! Жаркое из переработанной собачатины! Питательный хлеб из опилок! Рядовой, ты гений!

Похоже, при упоминании о Зуботыке шарики в голове профессора со страху закатились за ролики. Парртс не стал разубеждать Шлека, решив, что раз тот алчет солдатской пищи, так тому и быть, хотя сам давно уже утолял голод исключительно теми продуктами, которые предназначались офицерам, и грезил сейчас о фазане и жареной кабанятине.

Спутник завершил разведку ближе к полуночи. К тому времени профессор Шлек весь посинел и дрожал от холода. Парртс даже проникся к нему чем-то вроде сочувствия. Спутник провел по радиомаяку коррекцию орбиты, отстрелил вспомогательные ракеты — в небе на мгновение сверкнули алые огоньки, выбросил парашют и несколько секунд спустя совершил посадку. Он упал на бок; нагретый при спуске металл тихонько потрескивал. Шлек осторожно открыл крышку и извлек из особого отделения кассеты с пленкой.

— В-в-внутрь, — пробормотал он. — Ос-с-стальное ут-тром.

Парртс прихватил анализатор и двинулся следом за продрогшим профессором. Очутившись в тепле и согревшись пинтой эрзац-кофе, Шлек оттаял настолько, что сумел вставить одну из кассет в анализатор. Тот радостно загудел, на шкалах запрыгали стрелки, на экранах замерцали цифры.

— Обычная дребедень, — проговорил Шлек. — Железо… Нам вполне хватает того, которое добывается в поясе астероидов. Золото… Его полным-полно на обессоленных планетах. Сера, медь, уран — слишком мало, чтобы стоило связываться, — свинец, лорций… Лорций! — Он подскочил к анализатору, принялся нажимать кнопки, затем схватил распечатку, — Точно! И какое богатое месторождение! Я получу премию первооткрывателя и наконец-то смогу отвалить! Ура!

— А что такое лорций? — поинтересовался Парртс.

— Ну, разумеется, что может знать о лорций остолоп вроде тебя! Это редчайший из трансплутониевых элементов. Он используется в силовых установках линкоров и дредноутов. Без него была бы невозможна всякая война.

— Сообщите, что ничего не нашли, и тогда, может статься, война закончится.

— Ты что, совсем спятил? Если война кончится, меня выгонят взашей и мне придется перебиваться с хлеба на воду. Кроме того, у пленки имеется дубликат, который находится внутри спутника. Нам с тобой доверяют одинаково.

— То есть не доверяют вообще?

— Вот именно. А теперь иди отсюда, я хочу напиться и лечь в постельку с моей резиновой куколкой. Встаем на рассвете, чтобы получше изучить местность.

Утро выдалось холодным и туманным. Парртсу, который глядел на жилистую шею Шлека, почему-то казалось, что открытие профессора перевернет его жизнь, и он вдруг подумал, а не отвести ли Шлека к полковнику и не приказать ли роботам сбросить с обрыва все профессорское оборудование? Нет, так не годится. Исчезновение Шлека наверняка не пройдет незамеченным, и на Околесицу пришлют нового исследователя.

Парртс мрачно посмотрел вслед стартовавшей ракете. Та должна была пролететь над месторождением лорция, сделать фотографии, сесть, пробурить скважину и взять образец породы.

Менее чем через два часа ракета вернулась. Шлек дрожащими от волнения руками достал образец, ткнул в него пальцем, попробовал на зуб и довольно кивнул.

— Богатая, богатая жила! — выдохнул он, — И открыл ее не кто-нибудь, а я! Ну-ка, рядовой, прикажи роботам грузить мое оборудование,

Профессор настолько разволновался, что даже не попытался пристать к Парртсу, что для последнего стало единственной радостью за целый день.

Армейское начальство, как всегда, за исключением тех случаев, когда требовалось выплатить жалованье или выдать пищевые рационы и снаряжение, действовало быстро и решительно. Приказы, инструкции и запросы буквально избороздили межзвездное пространство; Парртс не мог ни на секунду отлучиться из радиорубки. Полковник Зуботык, внимательно наблюдавший за происходящим, внезапно проявил признаки взволнованности.

— Лорций — опасная штука, — изрек он. — Радиоактивный элемент. Значит, добывать его будут преступники…

— Из числа которых мы без труда сможем подобрать пару-тройку жертв, докончил Парртс.

Полковник издал диковинный свистящий звук, который, как убедился Парртс, означал, что Зуботык заливается смехом.

— Пойду смажу дыбу и наточу шипы на «железной деве», — произнес полковник и удалился,

Последнее сообщение гласило: «ПУК прибудет в течение двадцати часов».

— Какой такой ПУК? — удивился Парртс. Поскольку в рубке он был один, ответа, естественно, не последовало.

Глава 3 ПОЯВЛЕНИЕ ПУКА

— Знаете, полковник, здоровее Транспорта я еще не видел.

— Заткнись, а то выпорю!

— Так точно, сэр. Какой принести кнут?

— Арррх! — прорычал полковник, ударил себя в живот и снова издал тот же звук, на сей раз — погромче.

Под мундиром он носил моток колючей проволоки, по которой ударял, когда был не в настроении, поскольку должен был мучить хоть кого-то.

Транспорт оказался сверкающим металлическим цилиндром размером с линкор. Его приводили в движение восемь буксиров, двигатели которых работали сейчас на полную мощность, сопротивляясь могучему притяжению Околесицы. Транспорт опускался все медленнее и наконец коснулся поверхности планеты, раздавив мимоходом половину одного из складов базы.

Со щелчком отсоединились магнитные захваты; семь буксиров рванулись ввысь и в мгновение ока исчезли из вида. Восьмой же приземлился на площадку. В борту буксира открылся люк, из которого вышел человек. Полковник Зуботык устремил на него горящий взор, который сулил вновь прибывшему муки похлеще адских.

— Ты ПУК? — справился полковник.

— Нет, — отозвался человек. Он остановился шагах в трех от встречающих, прижал к груди портфель и с подозрением поглядел на Зуботыка. — Я капитан Фриг. ПУК вон там.

— Пошли выпьем, — предложил полковник, — и ты мне все расскажешь.

— Да вы что, рехнулись? Полковник, мне прекрасно известна ваша репутация. — Фриг достал из портфеля папку с документами. — Вы должны расписаться здесь, здесь и здесь. Ну, что приняли ПУКа.

— Мы не распишемся до тех пор, пока я не увижу собственными глазами, что за чертовщину ты мне приволок.

— Как хотите, — фыркнул Фриг и тут заметил Парртса; он широко раскрыл глаза, раздул ноздри. — Эй, привет…

— Давай шагай, олух, — перебил Парртс, — не то будешь пищать таким голосочком до конца жизни.

Отвергнутый, оскорбленный в лучших чувствах, капитан приблизился к транспорту, откинул щеколду люка в борту корабля, сунул руку внутрь, нажал какую-то кнопку и на площадку с грохотом обрушился массивный пандус.

— ПУК! Выходи, малыш! — позвал Фриг и пронзительно свистнул.

Из темного нутра транспорта донесся громоподобный рев, затем послышался лязг металла. Рев становился все громче, и вот показался ПУК. Земля задрожала. ПУК соскочил с пандуса и остановился, подняв вокруг себя тучу пыли и щебня неподвижный, готовый исполнить любой приказ, пыхтящий, как охотничий пес размером с локомотив.

— Что за черт? — ровным голосом справился полковник, разглядывая бесчисленные винты, шестеренки, шарниры, приводные ремни, ведра, буры, прожектора, поршни, насосы, лазеры и прочий вздор.

— ПУК расшифровывается как Правительственный путеукладчик. Этот сукин сын не имеет себе равных в прокладке железнодорожных путей, а наблюдать за его работой — истинное наслаждение, — заявил Фриг.

ПУК развернул в его сторону микрофон и телескопический «глаз», пыхтение заметно усилилось. Где-то в вышине раздался свист. Капитан любовно пнул пыхтящую машину.

— Полностью автоматизирован. ПУК не просто робот; интеллектуальный коэффициент у него наверняка выше, чем у вас двоих, ребята, вместе взятых.

Свист повторился. Полковник с рычанием шагнул вперед, занося для удара свой ужасный хлыст. ПУК плюнул в Зуботыка сжатым воздухом: полковника развернуло и швырнуло наземь.

— ПУК знает, кто ему друг, а кто нет, — с улыбкой заметил Фриг.

Он протянул Зуботыку папку с документами, Тот выругался, но поставил свою подпись.

— Так-то лучше. Прежде чем я улечу, мне надо утрясти с вами один вопросик. Вот фотография предполагаемого месторождения лорция. По всей видимости, оно находится поблизости от Северного полюса этой жалкой планетки, постоянно покрыто снегом и выглядит, полковник, столь же привлекательно, как вы. Кстати говоря, у вашего помощника физиономия ничуть не симпатичнее.

ПУК готов взяться за работу, как только получит соответствующий сигнал. Он построит железную дорогу отсюда до самого месторождения, координаты которого заложены в его память. По окончании строительства он известит буксиры, которые приземлятся вместе с транспортом, и ПУК погрузится на борт. Вы еще не запутались, охламоны?

Полковник вскочил и ринулся на Фрига. Парртс следовал за ним по пятам. Однако не успели они сделать и двух шагов, как в камень перед ними вонзилась искусственная молния, испепелив тот в долю секунды. Нахальный капитан улыбнулся, достал сигару и прикурил от второй молнии.

— Молодцы, ребята, быстро соображаете. Итак, ПУК знает, где находится сейчас и куда ему надлежит попасть. Ответьте-ка мне на такой вопрос. Надеюсь, у вас хватит на это мозгов. Тот остолоп, который производил планетарную разведку, не удосужился изучить поверхность планеты, поэтому нам неизвестно, населена Околесица или нет. Разумеется, вы двое не в счет. Если ПУК натолкнется на аборигенов, он обойдет их поселения стороной по причинам, которые должны быть понятны даже вам. Что касается джунглей, ледников, снежных заносов, змей и всего прочего, он будет пробиваться напрямик через них. Ну, каков ваш ответ?

— Никого тут нет, — пробурчал полковник. — А теперь вон с моей планеты!

— Я однажды видел птичку, — сообщил Парртс. — Но с горы мы ни разу не спускались, так что кто его знает, что там, внизу. По-моему…

— Заткнись! — посоветовал Зуботык, — Займись лучше делом и вали отсюда, пока я добренький.

— Замечательно! — Капитан Фриг убрал в портфель папку с документами, подошел к ПУКу, похлопал того по усеянному заклепками боку, а затем ухватился за большую красную рукоятку. Слева от той было написано «Ненаселенная», справа — «Населенная». Потянув обеими руками, Фриг с трудом переместил рукоятку влево. На панели сверху замигали цифры, из лазерного орудия вырвался луч, который проделал дырку в низко нависших облаках. Пыхтение сделалось громче прежнего, гусеницы машины задрожали мелкой дрожью. Фриг отступил, раскрыл портфель, достал оттуда кость, как следует размахнулся и швырнул ее в направлении края плато.

— Ату, малыш! — крикнул он.

Зазвучали свистки, взревели двигатели, завертелись шестеренки, и громадная машина рванулась вперед, прямо к обрыву, от кромки которого до земли внизу было несколько километров.

— Грохоту будет, когда она свалится! — Лицо полковника озарилось улыбкой.

Однако ПУК, как выяснилось, с ходу принялся за работу.

В воздухе завис стальной каркас, который поддерживали рычаги. ПУК едва замедлил движение на краю обрыва и смело покатился дальше по мосту, что возник между горными вершинами словно по мановению волшебной палочки. Машина непрерывно палила из лазеров, вырезая из скальных пород подпорки для путей, а за ней стелились по мосту новехонькие рельсы. Не доехав нескольких метров до края моста, ПУК вновь выстрелил из лазера и устремился в туннель, что возник в склоне соседней горы. Долю секунды спустя он пропал из виду, сверкнув на прощание лазером, причем луч чуть было не угодил в полковника с Парртсом, которые не сговариваясь шарахнулись в разные стороны.

Наступила тишина. На площадке чернели выжженные лазерным лучом буквы; «Да здравствует ПУК, ура!»

Полковник, издав яростный вопль, круто развернулся, но опоздал: капитан Фриг, лишившись своего защитника, благоразумно запрыгнул в буксир и закрыл за собой люк. Залп из пушки, которая помещалась в голове мумифицированного капрала, пришелся в металлическую обшивку буксира.

Парртс облегченно вздохнул. Все прошло гораздо лучше, чем он смел надеяться. Рядовой отправился в библиотеку, а полковник, вдосталь наколотившись по мотку колючей проволоки, вернулся к себе в апартаменты и, чтобы поднять настроение, включил видеомагнитофон, в котором стояла кассета с его любимым фильмом.

Однако ни тот ни другой не были бы так довольны жизнью, если бы проследили за движением ПУКа по поверхности Околесицы. Возможно, огромная машина и была разумна, но вот здравомыслия ей явно не хватало. Пускай она прокладывала железные дороги аккуратнее кого и чего бы то ни было в Галактике, зато по умению разбираться в жизненных ситуациях не годилась и в подметки даже вечно сопливому трехлетнему мальчугану.

ПУК мчался вперед, безмерно счастливый тем, что наконец-то взялся за дело. Он преодолел горный хребет, понаделав в нем туннелей и понастроив мостов через долины рек, а затем двинулся вниз, продолжая укладывать лучший из возможных путей; миновал альпийский пояс, пересек вечные снега, перенесся через очередную долину, по дну которой бежал бурный поток, и углубился в утес. Вниз, вниз, под углом в двенадцать градусов. Какое-то время спустя он ощутил, что скала заканчивается, и чуть притормозил, высунув из склона нос.

Долина, плодороднее предыдущих. Ерунда, сейчас спалим деревья, чтобы не мешали, и дальше. Река — не страшно, надо только построить мост пошире на случай паводков. Все очень просто.

С победным свистом ПУК ринулся через долину и врезался в склон пологого холма. Чепуха! Чепуха?

ПУК действовал согласно приказу. Поскольку рукоятка, если можно так выразиться, населенности стояла в левом положении, мозг робота не воспринимал того, что наверняка заметило бы живое существо.

В долине, на берегу реки, располагался город. Мирные оранжевые аборигены плавали по реке в изящных лодочках, или сидели на шестах перед своими домами, играя на музыкальных инструментах в форме писсуаров, или пели что-то торжественное и скорбное на каменных ступенях храмов. И тут в эту идиллию ворвался ПУК.

Он промчался через город, проложив колею по развалинам, которые возникли на месте домов, уничтожил половину храмов, установил мостовые опоры прямо на некстати подвернувшиеся лодочки. Он стал этаким демоном разрушения, который появился и исчез в мгновение ока. Его затихающим в отдалении свисткам вторили вопли ошеломленных искалеченных аборигенов.

На Околесицу надвигалась новая эра.

Глава 4 СТАЙРИН И РАБОТЯГА

— Полковник, на связи снова адмирал Дубби. Он настаивает на личном разговоре, — сообщил Парртс.

— Пусть идет в.

— Сэр, если я передам ему ваше пожелание, я долго не проживу.

Зуботык сорвал с Парртса наушники и заблеял в микрофон этакой невинной овечкой:

— Да, адмирал. Всегда раз поболтать с вами. Нет, от ПУКа с момента последнего отчета вестей не поступало. Он докладывает каждый час и точно придерживается расписания — да, двадцать четыре раза в день. Из-за него мы никак не можем выспаться… Да, сэр, я понимаю, что вам жаль, хоть вы и говорите сквозь зубы. Так точно, сэр, мы свяжемся с вами, как только ПУК отзовется… Ах ты, гнусный ублюдок, отпрыск монгольского козла и гориллы!..

Встревоженный Парртс вскинул голову, но расслабился, увидев, что полковник отключил микрофон. Зуботык погрыз провод и произнес;

— Интересно, с какой стати Дубби так переживает за это месторождение? Лишь потому, что чем больше лорция, тем больше кораблей?

— Никак нет, сэр, ему наплевать на лорций.

— Рядовой Парртс, сегодня никаких загадок.

— Сэр, может, вам не стоит спать в вашем кнопочном гамаке?..

— Побереги советы для своей бабушки! Что там насчет адмирала?

— Я слышал, что он помешан на железных дорогах, ПУКа изготовили именно с его подачи. Это он дал распоряжение построить дорогу на Околесице, несмотря на возражения технического советника, который теперь…

— Подать его сюда!

— Я как раз проворачиваю это дельце, сэр. Хотел сделать вам сюрприз. Кстати, на нашей планете в избытке такие места, которые как нельзя лучше подходят для строительства фабрики по переработке лорция и космодрома, чем та гора, на которой мы с вами стоим. Но адмирал не желает ничего слушать. Ему нужна железная дорога, а потому…

— Говорит ПУК. Прием, прием, — раздался из динамика механический голос.

Парртс уменьшил громкость и взял в руки микрофон.

— Прием, ПУК. Мы тебя слышим,

— С момента последнего доклада проложено тринадцать километров пути. Я нахожусь под ледяной шапкой, пробиваюсь сквозь скалу. Скорость продвижения уменьшилась.

— Ты можешь сообщить нам точные данные по месторождению?

— Нет. Слишком много факторов, которые не поддаются уточнению. Оценка приблизительная.

— Слушай, ты, куча металлолома, чтоб тебя разнесло в клочья или завалило камнями! К нам пристает адмирал Дубби…

— Это другое дело. Передайте адмиралу мои наилучшие пожелания и сообщите, что его железная дорога будет проложена до конечного пункта за семьдесят восемь часов, даже если у меня сгорят все предохранители.

— Впервые в жизни встречаюсь с роботом-подхалимом, — пробурчал полковник. — Свяжись с Дубби и дай ему отчет…

Адмирал преисполнился такого восторга, что у Парртса, когда он отключил передатчик, был несколько ошарашенный вид.

— Он прилетает сюда, — выдавил Парртс, устремив на полковника невидящий взгляд.

— Ну и что?

— Он сейчас на орбите. Посадка через пять минут.

— Что?! — Взгляд полковника приобрел то же отсутствующее выражение. — Так, надо запечатать камеру пыток, найти парадный мундир, поставить в комнату для гостей кровать с золотым балдахином, отполировать роботов из почетного караула… Пять минут! Шевелись, Парртс!

Когда они завершили все приготовления, выяснилось, что до посадки адмиральского корабля остается тринадцать секунд Полковник и Парртс, а также шеренга сверкающих роботов с винтовками вытянулись в струнку, едва из облаков показался массивный корпус линкора «Невыносимый» В то самое мгновение, когда в борту звездолета открылся люк, Парртс нажал на кнопку на лампасе, и над космодромом зазвучала музыка — адмиральская тема;

Слава Дубби, что врагов

Колотить всегда готов!

Вечно бдит, не устает,

Службу весело несет.

Первый в мире и в бою,

Свято честь хранит свою.

Гимн продолжался, в нем было много строф, столь же нелепых и лживых, как начальные. Под звуки музыки на площадку, сопровождаемый штабными офицерами, СПУСТИЛСЯ адмирал.

Зуботык отдал приказ; роботы вскинули атомные винтовки и дали залп в воздух — все, кроме одного, который, будучи неисправен, снес выстрелом голову своему соседу. Грязно выругавшись, полковник процедил сквозь зубы новое распоряжение. Роботы развернулись и дружно выпалили по сломавшемуся автомату, в результате чего тот превратился в лужицу расплавленного металла.

— Такой же бестолковый, как всегда, а, Зуботык? — визгливо произнес адмирал.

— Добро пожаловать на Околесицу, адмирал Дубби.

— Больше поваров не свежевал?

— С ним вышла ошибка, сэр. Его сослали сюда…

— Ну и что, что сослали? Разве это причина, чтобы сделать из него дюжину абажуров? Какой был повар! Таких теперь не найдешь. Кстати, надень-ка повязку на свой стеклянный глаз. Двух тебе слишком много.

— Как прикажете, сэр.

— Вот именно, полковник, вот именно. Ну, как там моя дорога? — При мысли о железной дороге адмирал расцвел в улыбке. Надо признать, выглядел он довольно симпатично для такого седовласого низкорослого человечка с морщинистым личиком и бегающими глазками. Широкоплечий, подтянутый, — правда, чувствовалось, что мундир ему маловат. Он чуть ли не бегом направился к колее, что пересекала плато и скрывалась в туннеле на той стороне моста. — Ну не прелесть ли? Лейтенант Фом, деточка, вы только посмотрите!

Лейтенант Фом, растолкав адъютантов, прихвостней и лакеев, выбралась из толпы и присоединилась к адмиралу. Парртс, стоя по стойке смирно, проводил ее взглядом, и так же поступили все остальные мужчины, словно кто-то дернул за невидимую веревочку. И, между прочим, в том не было ничего удивительного.

Лейтенант Фом напоминала сложением самый изящный крейсер космофлота. Она не шла, а величаво ступала, изящно переставляя стройные ножки, покрытые по последней моде краской, которая заменяла одежду. Каждый шаг приводил в движение две аппетитные округлости, что вздымались над бедрами. Волосы, груди, губы, носик — все повергало мужчин в сладостное изумление.

Над площадкой пронесся странный звук, нечто вроде шороха с причмокиванием, — это все присутствующие плотоядно облизнулись, А затем прозвучал вырвавшийся из множества глоток стон; адмирал Дубби, объясняя девушке, для чего предназначается колея, ущипнул лейтенанта Фом за ягодицу.

Невероятно, но факт: Парртс испытывал те же чувства, что и прочие мужчины, и был тому несказанно рад. Неожиданный подарок судьбы — ссылка на Околесицу, где никто, почти никто, не набивался ему в любовники — пробудил в нем давно забытые желания. Парртс наслаждался новизной ощущений до тех пор, пока не заметил, что к нему подкрадывается толстобрюхий офицер, глаза которого блестят нехорошим блеском. Даже расстроился, причем так сильно, что лишь криво усмехнулся, когда офицер словно переломился пополам, получив коленом в пах… Все-таки жизнь — подлая штука.

— Ну ладно, хватит пялиться на лейтенанта. Займитесь разгрузкой!

Адъютанты кинулись выполнять приказ командира. Парртс переступил через искусителя, который лежал на площадке, и повел прочь уцелевших роботов. Офицер, что елозил по земле, попался на глаза полковнику Зуботыку. Тот воровато огляделся по сторонам, убедился, что на него никто не смотрит, поднял офицера, сунул под мышку и устремился прочь. Слабый вопль тут же заглох. Судя по всему, к тому времени, когда офицера хватятся — если хватятся вообще — с ним наверняка произойдет нечто ужасное.

Высоко в борту «Невыносимого» открылся грузовой люк, из которого показался пандус. Парртс с любопытством наблюдал за тем, как пандус медленно опускается на площадку, и тут перед ним остановился некто.

Лейтенант Фом! Глаза рядового широко раскрылись. Девушка смотрела на него в упор, ее длинные ресницы напоминали две темные вуали. Изящные ноздри слегка раздувались, кончик алого язычка то и дело касался еще более алых губ.

— Меня зовут Стайрин, — проговорила девушка хрипловатым, чувственным голосом. — А как твое имя, красавчик?

— Рядовой Парртс, мэм.

— Да, они у меня есть — надеюсь, тебя природа ими тоже не обделила. Мне нравится твоя смелость. Взгляни-ка сюда.

Она медленно расстегнула китель, и Парртс увидел две розовые грудки, округлые, с набухшими сосками ни дать ни взять два дирижабля в одном ангаре.

— Ныряй, — пригласила Стайрин.

Парртс сложил руки лодочкой и шагнул вперед, словно и впрямь готовился нырнуть под китель лейтенанта.

— Фом, перестаньте соблазнять солдат и идите сюда! Голос адмирала походил на визг циркулярной пилы. Дирижабли спрятались обратно в ангар, дверь тут же захлопнулась. Стайрин, покачивая бедрами, пошла к Дубби. Парртс моргнул и помотал головой.

Неужели это случилось? Неужели он наконец разделил чье-то чувство? Ну да, так и есть. Здорово! Выходит, вот чего ему не хватало столько лет.

— Эй, солдат! Ты, ты, с разинутым ртом! Хватайся-ка за веревку. Я не хочу, чтобы из-за тебя что-нибудь случилось.

В голосе адмирала отчетливо прозвучали командирские нотки, Парртс, не раздумывая, схватился за веревку, что болталась поблизости; только потом он догадался поднять голову — и разинул рот шире прежнего.

— Красавец, правда? — произнес адмирал. Эти слова относились к точной копии паровоза «Юнион Пасифик 4-8-8-4», самого крупного из локомотивов той эпохи. Разумеется, в копию внесли кое-какие улучшения, — в частности, установили атомный двигатель, — однако в машине все же применялся и пар — для подачи звукового сигнала. Адмирал продолжал исторгать восторженные эпитеты, говоря главным образом для себя, поскольку обожал слушать собственный голос. Однако Парртсу быстро надоело слушать.

Рядовой дернул за веревку, прервав адмирала на полуслове.

— Так, — произнес Дубби, — что мы тут имеем? Какой славный паренек, а? Ах ты, мой милый.

Он ущипнул Парртса за ягодицу, которая была вся в шрамах от ласк былых ухажеров. В этот миг на глаза адмиралу вновь попался паровоз. Чувствовалось, что Дубби разрывается на части. В итоге адмирал поступил по-адмиральски: отверг оба искушения разом.

— Подойди к начальнику моего штаба и скажи, что я назначил тебя своим помощником. Я буду машинистом, а ты — кочегаром. Хорошо придумано, а?

— Сэр, я приписан к базе полковника Зуботыка.

— Ты только что получил новое назначение. И потом, Зуботыку не до тебя, он занят моим казначеем Бабкисом. Уверен, он не скоро про тебя вспомнит, а что касается Бабкиса, туда ему и дорога. Мой мальчик, нас ожидают грандиозные приключения! Мы с тобой поведем по этим замечательным рельсам первый поезд на Околесице! Ты только представь себе!

Парртс представил… лейтенанта Фом, и глаза его зажглись почти тем же самым светом, какой сверкал в глазах адмирала.

— Согласен, сэр. Прикажете бежать за вещами?

Глава 5 РАЗНЫЕ ВСТРЕЧИ

Поезд выглядел несколько необычно, впрочем, необычно — это слабо сказано. Паровоз принадлежал к поколению могучих работяг, что трудились на компанию «Юнион Пасифик»; для пущей важности его позолотили, а атомный двигатель, который был на нем установлен, развивал мощность, достаточную для того, чтобы протащить через болотистую равнину внушительных размеров морское судно. За паровозом следовал тендер, а далее тянулась вереница пульмановских вагонов, скопированных один к одному с тех, в которых ездили когда-то президенты и главари мафии. Вагон-ресторан, вагон-кухня, вагон-салон с прозрачной крышей, служебный вагон, вагоны-рефрижераторы…

Парртс не скрывал своего удивления. Он удивился еще сильнее, когда узнал от лейтенанта Фом, которая появилась перед ним в одежде служащей железной дороги, что она назначена кондуктором.

— Кондуктор из тебя шикарный, — прошептал он хрипло, нагибаясь, чтобы заглянуть в судовой журнал, что лежал в сумке, которая висела на плече Стайрин.

— А ты чудесный кочегар, — проговорила она в ответ. — Какое пламя ты зажег в моей груди!

Внезапно Парртсу стало до невозможности жарко, захотелось скинуть пилотку, сбросить с себя комбинезон… Он начал было раздеваться, но тут прозвучал паровозный гудок.

— По вагонам! — крикнула Стайрин, решив, должно быть, что служебные обязанности важнее утех Купидона. — По вагонам!

Она дунула в свисток, махнула флажком. Парртс выругался и побежал к паровозу.

— Поехали! — Адмирал-машинист Дубби дернул за какой-то рычажок, и окрестности вновь огласились пронзительным гудком. — Сначала подадим назад, чтобы обеспечить надежность сцепки. О, я прочел все книги по паровозам, какие только есть на свете! Так, теперь открываем дроссельный клапан, и наша железная лошадка ожила!

Чокнутый, подумал Парртс, самый настоящий псих. Хмуро поглядел на цилиндры, из которых вырывался пар, затем уставился на трубу — из той поднимался дым, вернее, не дым, а пар, поскольку дыму взяться было неоткуда. Впрочем, какая разница? Главное, чтобы ему удалось сойтись поближе с лейтенантом Фом. Стайрин! Стайрин!..

Под хриплые гудки, стук колес и скрип пружин поезд пересек плато, прокатился по мосту и исчез в черном зеве туннеля.

— Старый добрый ПУК просто молодец, — произнес с усмешкой Дубби, когда состав миновал очередной мост и влетел в следующий туннель.

В общем и целом путешествие начало приобретать в глазах Парртса известную привлекательность. Он где-то даже восхищался столь архаичным способом передвижения — особенно когда на какое-то время забывал о роскошных формах Стайрин Фом. Чем ниже опускался поезд, тем становилось теплее; залитые солнечным светом долины изобиловали разнообразной растительностью. После самого длинного из всех туннелей, сквозь которые они проезжали до сих пор, местность стала ровнее, и поезд наконец-то вырвался на поверхность Околесицы, оставив позади горный хребет.

Вдруг адмирал выпучил глаза, словно пытался изобразить из себя бородавочника, и схватился за грудь, как если бы с ним случился сердечный приступ.

— Что такое? — пробормотал он и, судорожно сглотнув, прибавил: — Что здесь происходит?

Ответ на адмиральский вопрос представлялся совершенно однозначным. Из разрушенного города навстречу составу бежали аборигены, а с развалин храмов доносились призывные возгласы жрецов.

— Назад! — воскликнул Парртс. — Задний ход! Сэр, надо уносить ноги!

— Никогда! — прорычал Дубби. — Мы не нарушим расписания. Почта будет доставлена в срок! Адмирал прибавил скорость.

— Да вы спятили! — взвыл Парртс. — Какое расписание? Какая почта?

Его причитания не возымели успеха: Дубби не желал ничего слышать, поскольку, похоже, и впрямь сошел с ума; судя по всему, адмирал страдал ярко выраженной манией величия.

Окутанный клубами пара, издавая непрерывные гудки, паровоз, за которым, естественно, следовали вагоны, устремился вперед. По всей видимости, катастрофы было не избежать.

Впрочем, вскоре выяснилось, что Парртс несколько преувеличил опасность. Аборигены отличались некоторой хрупкостью сложения, их копья были не слишком остры; вдобавок, им, как ни странно, не пришло в голову разобрать пути, что лишний раз доказывало ущербность сознания инопланетян по сравнению с человеческим.

Состав, все убыстряя ход, промчался через уничтоженный город под градом копий и грязных ругательств. Пассажиры прильнули к окнам вагонов, с ужасом наблюдая за тем, что творилось снаружи. В следующее мгновение поезд очутился за пределами инопланетного города и покатил дальше по долине.

Населенных пунктов больше не попадалось, если не считать возникавших порой руин на тех местах, где когда-то стояли фермы, однако адмирал, по-видимому, решил не рисковать: он вел состав на максимальной скорости.

Показалась широкая река, через которую был переброшен мест, напоминавший очертаниями лондонский Тауэр-бридж. Только теперь, оказавшись на значительном расстоянии от разгневанных аборигенов, Дубби нажал на тормоз. Поезд остановился.

Адмирал кинулся в свой личный вагон, чтобы посоветоваться с врачом. Тот прописал Дубби замену крови и настройку метаболизма, а лейтенант Фом поднесла адмиралу стакан антаресианского грога со льдом. Дубби стиснул стакан дрожащими руками, запрокинул голову и залпом проглотил половину огненной жидкости.

— Парртс, — выдавил он, — что все это значит?

— Аборигены, адмирал. По-моему, им не понравилось, как ПУК обошелся с их городом.

— Пораскинь-ка своим вшивеньким умишком и попытайся объяснить мне, с какой стати ПУК поступил подобным образом.

— Слушаюсь, сэр. ПУКу сообщили, что Околесица необитаема, несмотря на мое предложение провести сначала разведку, — отрапортовал Парртс. Он прослужил в армии достаточно долго для того, чтобы усвоить великий жизненный принцип: главное — собственная шкура, а товарищ пусть заботится о себе сам. — Полковник и профессор Шлек высмеяли меня, хотя я, сэр, старался убедить их изо всех сил.

— Я не верю ни единому слову! Вы все трое пойдете под трибунал и будете расстреляны из атомной пушки! Но первым делом нам необходимо выбраться отсюда. Пожалуй, дам-ка я задний ход.

— Не глупи, дружочек. — Стайрин пощекотала адмирала под подбородком, чтобы поднять боевой дух. — Знаешь, я была в хвостовом вагоне и заметила, что аборигены наконец взялись за ум и стали разбирать колею.

— Вот как? Ах ты, бесеночек мой ласковый! — пробурчал Дубби и шлепнул девушку по руке. — Не распускай рук, пока мы не выпутаемся; мне сейчас не до того. Вызови по рации пару линкоров. Я хочу домой!

— Ничего не получится, сэр, — возразил Парртс, намеренно приводя самые простые доводы. — Мы не захватили с собой рации, чтобы не нарушать очарования эпохи.

— Что-что? Какой идиот сморозил этакую глупость?

— Вы, сэр. Вы сказали, что раз на настоящих паровозах раций не было, то и нам она ни к чему.

— Выходит, ошибся, но ни за что этого не признаю! Во всем виноват ты, Парртс! Тебя казнят, как только мы выберемся из лужи, в которую ты нас посадил. Что же нам делать?

— Можно ехать дальше. Выбора у нас все равно нет. К тому же на месте будущей шахты должен совершить посадку бот, который доставит проходческую технику На нем мы и улетим.

— А иначе никак?

— Нет, сэр.

— Тогда поехали, — проговорил адмирал, сокрушенно вздохнув. — Я, пожалуй, надену парадный мундир со всеми орденами. Надо вдохновить остальных.

Он снял куртку машиниста, а заодно — накладные плечи и мускулы, без которых, тщедушный, с пивным брюхом, что нависало над ремнем, производил не слишком внушительное впечатление. Правда, плечи вернулись, когда Дубби облачился в китель. Стайрин помогла ему одеться, а оказавшись за спиной адмирала, закатила в притворном ужасе глаза, после чего устремила горящий взор на Парртса. Тому пояснений не требовалось; температура тела рядового подскочила сразу градусов на двадцать, и он стал лихорадочно прикидывать, как бы очутиться наедине с девушкой в самом укромном уголке и не вылезать оттуда как можно дольше.

— Если ты, Парртс, думаешь о том, в чем я тебя подозреваю, то можешь считать себя РМом, что на армейском жаргоне означает «разжалован и мертв»;

впрочем, жаргон тебе, должно быть, известен.

— Сэр, я думаю о поезде, — возразил Парртс, однако возражение получилось не совсем убедительным, поскольку голос рядового сорвался на писк.

— Неужели? Это из-за поезда ты так разволновался, что запел фальцетом?

— Меня тревожат аборигены, сэр. По-моему, с ними нужно держать ухо востро. — Голос Парртса наконец-то зазвучал, как полагалось. — Так что, сэр, трогаемся?

— Нет. Тут мы более-менее в безопасности; вдобавок, вот-вот наступит ночь. Мы продолжим путь на рассвете, когда сможем различить, куда нас несет. Полагаю, мы вполне можем угодить… э-э… еще не в одну столь же любопытную переделку.

— Знаете, сэр, ваш ПУК — глупец из глупцов. Ему приказали двигаться, и он себе прет…

— Ладно, ладно, я все понял. Созовите мой штаб. Надо выставить часовых. Кстати, пришлите сюда моего повара: пусть приготовит что-нибудь этакое, чтобы я мог слегка отвлечься. Лейтенант Фом, деточка, после ужина надень платьице попрозрачнее, принеси килограммчик гашиша и пару трубочек, и мы с тобой забудем о всяких неприятностях…

Впечатление было такое, что именно слово «неприятности» накликало беду. Едва адмирал произнес его, как все началось по новой. Что-то с грохотом обрушилось на крышу вагона, затем донесся пронзительный вопль. Парртс подскочил к окну, а Дубби проворно спрятался под стол.

— Что там? — прохрипел он.

— Летучие твари, сэр, а на них отвратительные аборигены. Они пикируют на поезд, бросают…

— Бомбы?

— Никак нет, сэр. Дерьмо, Можно сказать, они нас дерьмят.

— Хватит изощряться, Парртс! С какой стати они на нас напали?

— Они прилетели с той стороны, куда ведет колея, сэр…

— Заткнись, рядовой! — предложил Дубби.

— Атака закончилась, сэр. Они улетают. Я пойду проверю повреждения.

— Иди, иди. Лейтенант Фом, крошка, налей мне того же самого.

Повреждений оказалось всего ничего; правда, состав стал смахивать на статую, что простояла в парке добрую сотню лет. Те часовые, которые во время бомбардировки дежурили снаружи, выкинули форму в реку, выкупались, и затем их накачали успокоительным, чтобы они не умерли от шока. Да, дерьмовее участи не придумаешь,

Внезапно, когда над Околесицей поднялась луна, бомбардировка возобновилась. Проснувшийся Парртс накинул плащ, вооружился зонтиком и, рискуя собственной жизнью, побежал к паровозу. Он 'запустил двигатель, и поезд тронулся, что существенно снизило точность бомбометания; тем не менее оно продолжалось, пока состав не влетел под свод туннеля, черный зев которого за мгновение до того выхватил из темноты луч установленного на локомотиве прожектора.

Несмотря на усталость, Парртс принял душ, а затем возвратился в адмиральский вагон. Дубби, пьяный в доску, пребывал в бесчувственном состоянии. Однако перед тем, как вырубиться, адмирал запер дверь на ключ, причем вместе с ним взаперти очутилась и Стайрин. Парртс в ярости пнул дверь вагона; Стайрин, движимая теми же чувствами, последовала его примеру, только с другой стороны. Дверь устояла; тогда Стайрин отправилась спать, а Парртс вернулся в вагон-ресторан, в котором было непривычно пусто, и съел адмиральский ужин. Надо признать, вполне съедобный.

С первыми проблесками рассвета проводники в чине младших лейтенантов принялись будить заспавшихся путешественников. Самый младший по званию, помощник судомойки, вызвался провести разведку. Его забинтовали с головы до ног и вытолкали наружу. Вернувшись, он доложил, что все как будто в порядке. Адмирал, посвежевший ото сна и двух перекачек крови, открыл дроссельный клапан, и поезд покатил дальше. Могучий двигатель без труда тянул состав по равнине, покоя которой, похоже, ничто не собиралось нарушать. Сначала светило солнце, потом пошел дождь — весьма кстати, поскольку поезд нуждался в хорошем душе, — после чего с неба посыпался град, окончательно соскобливший с локомотива и вагонов следы ночного нападения. Адмирал Дубби распевал старые железнодорожные песенки весьма вдохновляющего содержания; в них то и дело упоминались взорвавшиеся котлы и ошпаренные кипятком машинисты. Допев песню, он приказал принести сандвичей с устрицами и шампанского.

— Вот это жизнь, кочегар! — воскликнул он. — Простая пища, прямая колея, на все плевать…

Колея между тем свернула в сторону, огибая холм, и взорам путников открылась узкая долина, перегороженная высокой каменной стеной.

Глава 6 ДИКОВИННЫЕ СОЮЗЫ

Адмирал истерически завопил и дернул за тормоз. Раздался оглушительный скрежет, который сопровождался заунывным воем: то скользили по рельсам колеса вагонов. Затем послышался грохот изнутри — люди попадали на пол, на них обрушились всевозможные тяжелые предметы, кому-то на ноги выплеснулся горячий суп из кастрюли… Машинист и кочегар, отчаянно желавшие превратиться вновь в адмирала и рядового, беспомощно взирали на каменную стену, которая неотвратимо приближалась. Скоро стало возможно различить отдельные камни и слой известкового раствора между ними. Ближе, ближе… Локомотив уткнулся в стену… и замер, причем послышался некий хруст.

— Сдается мне, прожектор разбился, — выговорил Парртс.

— Задний ход! — пролепетал адмирал в то самое мгновение, когда по золотому корпусу паровоза застучали стрелы.

Неожиданно высоко вверху прозвучал восторженный вопль, и по кабине забарабанили камни. Состав двинулся в обратном направлении, доехал до поворота. Погони не наблюдалось.

Очутившись в безопасности, адмирал перестал дрожать и преисполнился гнева; он осушил бутылку шампанского и швырнул ее в стену, но не добросил. Тогда Дубби разразился древними армейскими проклятиями. Тем временем из вагонов повысыпали пассажиры, все в крови и супе.

— Что нам делать? — простонал какой-то мичман.

— Расстрелять этого труса! — распорядился Дубби. — Хотя нет, подождите. Он вызвался возглавить штурм стены.

Угроза неминуемой смерти, как оказалось, заставила мозги мичмана шевелиться вдвое быстрее обычного, и юнец предложил собственный шедевр стратегического искусства.

— Господин адмирал, вместо штурма, который я был бы счастлив возглавить, но который, возможно, не приведет к желаемому результату, предлагаю разрушить стену лазерами. Заодно мы покончим с теми, кто швырялся в нас копьями.

— Торопись, мой мальчик, времени у тебя & обрез.

— Слушаюсь, сэр… Видите ли, я отвечал за погрузку снаряжения. У нас имеются запасные рельсы и шпалы, болты, инструменты — словом, все, что нужно на случай, если дорогу размоет или завалит…

— Да уж, завалить ее завалило!

— Кроме того, сэр, у нас есть строительные лазеры. Они не такие мощные, как боевые, но запросто справятся с этой стеной.

— Хорошо, Бери лазер и пятерых из моих телохранителей и займись делом. Начинай сверху и не отступайся, пока не дойдешь до низу, но смотри не расплавь колею! Нижнюю часть кладки разберем вручную. Пошел!

Мичман поспешил исполнить приказ. Операция представляла собой захватывающее зрелище. Установленный вне досягаемости вражеских стрел, лазер принялся методично уничтожать стену под вопли разъяренных аборигенов, которые подозрительно смахивали на пилотов вчерашних дерьмовозов. Телохранители отстреливали их одного за другим из своих бластеров. Поняв, что проиграли, аборигены исчезли со стены задолго до того, как от нее остался один-единственный ряд камней. Пыхтя от натуги, непривычные к столь тяжелому труду адъютанты отвалили в сторону последние валуны; обнажились рельсы, кривые, а местами расплющенные.

— Молодцы, — похвалил адмирал, который спустился на землю только после того, как патрули доложили, что в радиусе километра врагов не обнаружено. Надо заменить колею. Ну и ну, прямо как в старые добрые времена! Никаких подручных средств. Я сделаю из вас настоящих железнодорожников!

Вскоре все убедились, что Дубби слов на ветер не бросает. Удели он делам военным хотя бы толику того рвения, с каким отдавался своему увлечению, вполне возможно, что война давным-давно бы завершилась полной и окончательной победой.

Бригада ремонтников сняла покореженные рельсы, разровняла насыпь, уложила на нее шпалы, после чего, вооружившись громадными клещами, с ворчанием водрузила новые рельсы и затянула болты на стыковых накладках, — причем все происходило под бдительным оком адмирала, хотя и без его непосредственного участия.

— Неплохо, а? — справился Дубби, потягивая прохладительный напиток в тени зонтика, и с улыбкой окинул взглядом распростертые на земле, палимые солнцем тела. — Объявляю вам благодарность. Каждый получит по кружке пива, бесплатно. Видите, какой я щедрый! Ну ладно, поехали,

Ремонтники со стонами поднялись и, передвигаясь точно зомби, заняли свои места в вагонах. Адмирал дал гудок, и поезд тронулся. Парртс мрачно глядел в окно и размышлял о том, как долго будет продолжаться это безумие.

Состав вкатился в джунгли; при каждом гудке в небо взмывали стайки крохотных летучих ящерок. Парртс следил за ними с некоторым беспокойством, ибо они подозрительно смахивали на вчерашних дерьмовозов, разве что были гораздо меньше по размерам.

К сожалению, его беспокойство оправдалось. Поезд вынырнул из джунглей на открытое пространство; куда ни посмотри, всюду виднелись поля, где трудились те же самые ящерицы — они шагали за плугами, в которые были впряжены некие гнусные зеленокожие твари. Изредка попадались хозяйственные строения. Ящерицы грозили пассажирам поезда мотыгами и лопатами, некоторые швыряли в окна комья земли.

— Шиш вам, зеленюки тупоголовые! — Адмирал злорадно усмехнулся. — Сущие дикари; каменный век, да и только! Спорю, они покраснели от зависти, когда впервые увидели наш локомотив! Им такого и не снилось.

— Насчет каменного века, сэр, это вы верно подметили. Стена, которой они перегородили долину, была как раз из камня.

— Что? Эти вот ползуны?

— Так точно, сэр. И бомбардировали нас тоже они. Их можно охарактеризовать как вилкообразных ящеровидных с зубчатой…

— Знаешь, Парртс, я, пожалуй, расстреляю тебя как шпиона. Для простого солдата ты слишком умен.

— Понимаете, сэр, я и впрямь слишком умен для простого солдата. Я ведь экзобиолог, насильно завербованный в армию благодаря злобной…

— Можно подумать, других вербуют иначе! — Адмирала явно шокировала тирада Парртса, — Экзобиолог, говоришь? Ну-ка опиши мне, что там за окном.

— Деревни постепенно приобретают городской вид. Наблюдаю нечто вроде пригорода. Повозки, влекомые крокодилами, сады, в которых копошатся гномы. Рискну предположить, что скоро мы окажемся в крупной урбанистической агломерации…

— Скажи уж проще, в большом городе. Судя по тому, что мы видели по дороге, этот остолоп ПУК проложил колею прямо через него.

— Правильно, сэр. Для человека в вашем чине у вас необыкновенно острый ум. Если начнете тормозить, то мы остановимся как раз перед городом, который, похоже, расположен за следующим поворотом…

Город производил весьма внушительное впечатление — этакая столица процветающего государства. Правда, эффект слегка смазывался тем, что городские улицы пересекала железнодорожная колея; как ни странно, она пребывала в целости и сохранности. Вдобавок, путешественников явно ждали. Остановив состав на границе города, адмирал выдавил:

— Парртс, ты видишь то же, что и я?

— Так точно, сэр, если вы видите громадное здание размерами с разведывательный звездолет. Мне кажется, его собираются обрушить нам на головы.

— А вон с тех башен нас наверняка начнут забрасывать камнями, а то и польют маслом. Нет, нужно проложить колею вокруг города, иначе…

— Ничего не выйдет, сэр. Во-первых, нам не хватит рельсов. Во-вторых, даже если бы они у нас были, мы бы вряд ли смогли проложить их под вражеским огнем. В-третьих…

— В-третьих, умник, мне надо было застрелить тебя при первой встрече. Ты завлек меня в ловушку!..

— Может быть, сэр, — проявил покладистость Парртс. — Но я вас и выведу. В вашем штабе найдется экзолингвист?

— Разумеется.

— Тогда вступим в переговоры. Перекинемся с аборигенами парой-тройкой фраз. Заключим сделку, понадарим бус, заплатим репарации.

— Мы должны сражаться!

— Сэр, если мы потерпим поражение, нас съедят. Лично мне как-то не хочется угодить в вонючую пасть с гнилыми клыками.

— Экзолингвиста сюда! — рявкнул адмирал в интерком. — И большой белый флаг с моими инициалами, вышитыми золотом в углу. Живо!

Через несколько минут в кабине локомотива появилась лейтенант Фом с адмиральским знаменем. Парртс усилием воли заставил себя отвести взгляд от Стайрин и посмотрел на дверной проем.

— А где экзолингвист?

— Я тут, — ответила Стайрин.

— Милая, — пробормотал Парртс, осев сразу сантиметров на пять из-за того, что его коленки превратились в студень. — Какое тело, какая головка…

— Парртс! — взревел адмирал. — Слушай, ты, недоумок озабоченный, хватит пороть чепуху. Прибереги сальности для увольнительной. Отправляйся вместе с лейтенантом и как угодно, но выкрутись. В качестве поощрения обещаю, если справишься, повысить тебя до капрала. Кстати, учти, что тебе в затылок будет нацелена винтовка с телескопическим прицелом: если оплошаешь, тебя пристрелят на месте.

— С таким командиром, как вы, не нужно никаких врагов. — Парртс вздохнул. — Пошли, лейтенант. Чему быть, того не миновать.

Он взял у Стайрин флаг, и они строевым шагом направились туда, где высились сооружения аборигенов. Их ладони встретились, пальцы переплелись они вздрогнули, словно от разряда электрического тока.

— Стайрин, — пролепетал Парртс.

— Парртс, — отозвалась девушка.

— Может, здесь?

— Конечно, дорогой.

— А не жестковато?

— Помнишь пословицу: «Жестко стелет, да мягко спать»?..

— Вы, двое! — раскатился над местностью усиленный мегафоном голос адмирала. — Никаких оргий на глазах у аборигенов! Продолжайте движение!

Подойдя к ближайшему зданию, Парртс и Стайрин замедлили шаг, и тут же в землю перед ними воткнулось несколько стрел.

— Мир! — крикнул Парртс и принялся махать флагом. — Мир, дружба, жвачка! Стайрин, милая, скажи им, что мы не замышляем ничего дурного.

— С удовольствием, мой пончик, вот только на каком языке? Под гипнозом я могу говорить на шестистах пятидесяти семи языках. Ты не знаешь, какой именно у них в ходу?

— Может, никакой? — пробормотал Парртс, разглядывая оскаленные морды аборигенов. — Поскольку это первый контакт, вряд ли они говорят на каком-нибудь из известных галактических наречий. Они похожи на хесткуинцев, однако прикус у них, как у васкебьорнов.

— Я знаю оба эти языка, — гордо заявила девушка.

— Конечно, радость моя, конечно, однако… А-а-а-а!

— Я что, слишком сильно сжала твою руку? — с беспокойством спросила Стайрин.

— Ерунда! Раздави меня, проглоти, по… — Парртс ошарашенно помотал головой. — Что я сказал?

— Ты сказал «а-а-а-а-а!»

— Ну да, а по какому поводу?.. Вспомнил! Смотри, вон там, на стене. Видишь? С цепью на шее? Смахивает на горништильфа, верно?

— Ты про того, кто похож на раздутого рака с избытком клешней?

— Точно.

— Не знаю, не знаю. В жизни не видела ни одного горништильфа, хотя, разумеется, говорю на их языке, как на родном. — Стайрин изящно содрогнулась. — Надеюсь, выгляжу я немножко иначе…

— Да что ты! Экзоскелет… — Парртс запнулся, ибо в мысок его левого башмака ударилась стрела. — Начинай, пока не стало слишком поздно!

— Ку ви аудас мин? — крикнула девушка и помахала рукой. — Ни эстас амиког кай дезирас пароли…

— Экморту, филине де ундиио, форнику вин анкау!

— Что он сказал? — справился Парртс.

— С добрым утром. Как поживаете?

— Гляди, ящерицам не нравится! Бедняга, и копьем-то его колют, и за цепь дергают! Жаль, что с нами нет полковника. Он бы порадовался.

— Попробую еще раз.

Горништильф, по всей видимости, отнюдь не горел желанием вступить в беседу, однако ящерицы, похоже, понимали, о чем речь, и одергивали пленника, награждая его уколом копья, стоило тому перейти на оскорбления. Мало-помалу горништильф сообразил, что лучше подчиниться. Люди приблизились к стене, с опаской поглядывая на оружие в руках аборигенов, и приступили к переговорам.

— Мы пришли с миром, — произнесла Стайрин.

— Не очень-то похоже, — пробурчал пленник. — Даже эти тупоголовые ящерицы видят, во что превратила их город ваша машина.

— Скажи, что все произошло совершенно случайно, что всему виной неудачная программа. Мы согласны заплатить репарации, выдать со склада одеяла и эктоплазму для раненых, сделать подарки чиновникам.

Ящерицы не скрывали своей подозрительности. Как ни странно, подарки их не прельстили.

— Но ведь что-то им нужно, — прошептал Парртс на ушко Стайрин, — иначе они вообще не стали бы с нами разговаривать.

— Мы скоро узнаем, — прошептала девушка в ответ. — Я подслушивала, о чем они говорят с горништильфом. Мне кажется, я могу общаться с ними без переводчика.

— Милая, как ты быстро учишься.

— И не только учусь…

— Я все вижу и слышу, — донесся издалека голос адмирала. — Не отвлекайтесь!

— Почтенный король Хроакр, — проговорила Стайрин, пытаясь правильно произнести непривычные звуки, — мы предлагаем вам и вашему чудесному зеленому народу дружескую помощь.

— Вы говорите по-слимиански? — удивился король, шевельнув глазными усиками.

— Я изучила ваш язык, слушая, как вы беседуете с пленником.

— Прекрасно, детка. — Король отвернулся и крикнул стражникам: — В кастрюлю его! Сегодня у нас на обед раковый суп!

Стражники захохотали и поволокли горништильфа, который сыпал проклятиями, к желобу, что спускался в огромный чан с кипятком. Король снова повернулся к Стайрин и одарил девушку благосклонной улыбкой, обнажив три ряда острых красных зубов.

— Значит, вы готовы заключить сделку?

— Да, король, мы за тем и пришли. Мы вовсе не хотели уничтожать ваш прекрасный город…

— Не переживайте по пустякам. Ваша машина прошлась в основном по рабочим окраинам и избавила нас от хлопот по планировке, Я как раз собирался проложить новую дорогу. Однако нам кое-что от вас нужно. Вы согласны?

— Я всего лишь переводчица, и решать не мне, а моему командиру, адмиралу Дубби, которому я в точности передам ваши слова.

— Пожалуй, я загляну к нему сам. Терпеть не могу разговаривать со всякими подручными. Хотя… можете передать, что колея за поездом разобрана, так что если вы притронетесь ко мне хотя бы пальцем, вас зажарят и съедят. Ну, пошли.

Адмирал, который по контрольному лучу подслушивал, о чем речь, быстро сообразил что к чему. Парртс и лейтенант Фом отправились обратно, все под тем же белым флагом, в сопровождении почетного эскорта и короля Хроакра, которого несли на золотом троне шесть высокорослых ящериц. К тому времени, когда процессия достигла поезда, возле него уже успели разбить шатер, понаставили внутрь ведер с шампанским и, получив некоторое представление о королевских пристрастиях в еде, разложили по тарелкам холодных раков.

— Слимианский король Хроакр, — представила своего спутника лейтенант Фом, оказавшись в непосредственной близости от шатра.

— Какой, какой? Обезьянский?

— Слимианский, сэр. Эта страна называется Слимианией.

— Замечательно. Переведи, что я рад его видеть.

— Маленькие у вас раки, — заметил король, втянув глазные усики. Переведите.

— Маленькие, но вкусные, — заверил адмирал. — Попробуйте.

Дубби отломил клешню, снял с нее вилкой мясо и сунул в рот. Король внимательно наблюдал, потом вдруг схватил самого крупного рака, подкинул в воздух и раскрыл пасть. Люди попятились, поскольку королевская пасть напоминала размерами железнодорожный туннель, утыканный, вдобавок, громадными клыками. Рак провалился в глотку, челюсти сомкнулись, король сглотнул и потянулся за добавкой.

— Верно, адмирал, маленькие, но вкусные. Ладно, перейдем к делу. Ваша машина испоганила мой город, изуродовала окрестности, прикончила пару сотен моих подданных и вообще натворила кучу всяких безобразий.

— По чистой случайности, ваше величество.

— Разумеется, разумеется. Я согласен забыть о причиненном мне ущербе и пропустить ваш поезд туда, куда его несет. А в награду за столь редкостное великодушие прошу вас об одной услуге.

— Договорились, дружок.

— Отлично. Завтра мы отправляемся на битву с нашими врагами. Вы пойдете первыми, и перед нами никто не устоит. Подайте-ка мне ведро, что-то в горле пересохло.

Глава 7 АТАКА С ВОЗДУШНОГО ШАРА

Два офицера поддерживали скорчившегося адмирала, в то время как третий колотил Дубби по спине — адмирал подавился раком и никак не мог прокашляться. Слимиане проявили к происходящему громадный интерес, о чем свидетельствовали вытянувшиеся во всю длину глазные усики. Парртс и Стайрин, впервые за весь срок своего знакомства лишившись адмиральского присмотра, немедленно исчезли в вагоне, где вошли в тесное соприкосновение, установив рекорд скорости для вооруженных сил.

Наконец адмирал выпрямился, явив любопытным взглядам побагровевшее лицо; глазные усики тут же укоротились, а Парртс и Стайрин выпрыгнули из вагона и приблизились к остальной компании, причем их глаза сверкали едва утоленной страстью.

— Битва? — прохрипел адмирал. — Я не ослышался?

— Ему надо выучиться нашему языку, — изрек король. — Какой великолепный акцент! Да, я так и сказал.

— С кем?

— С ними! Со съедобными врагами! С горништильфами, которые спускаются с небес на огненных ладьях. Они пытаются выжить меня с моей собственной земли!

— Объясните мне кто-нибудь, о чем толкует этот крокодил! — хрипло прорычал Дубби.

Парртс смело шагнул вперед и отдал честь, ощущая себя великаном десяти футов росту, готовым сразиться с барсумскими рысями.

— Горништильфы, сэр, одними из первых встретились нам в космосе, когда мы начали расширять сферу своего влияния. Их не интересуют блага цивилизации и взаимовыгодное сотрудничество. Война с ними была затяжной и велась на уничтожение. В конце концов, выяснив, что они не прислушиваются к нашим доводам, мы сбросили на их планету бомбу. В результате поверхность расплавилась на два километра в глубину. Теперь планета имеет грандиозное альбедо.

— То есть мы их уничтожили. Выходит, они переселились сюда?

— Так точно, сэр. Горништильфы не сдаются ни в каком случае. Те, кто находился на планете, погибли, а прочие, которые составляли гарнизоны баз, разбежались кто куда. Мы до сих пор охотимся за уцелевшими. Как правило, они перебираются на самые отдаленные планеты.

— Другими словами, подыскивают себе захолустье вроде Околесицы.

— Совершенно верно, сэр. Получается, что они прятались у нас под носом. Должно быть, те, кто прилетел сюда, захотели покорить планету.

— И сколько их тут?

— Сейчас узнаем, сэр. Вернее, чуть позже, когда начнется битва.

Дубби пригубил шампанское и погрузился в размышления, от которых у него побагровело не только лицо, но и шея, а также руки до кончиков пальцев.

— Мы поможем вам, ваше величество. Вы расправитесь со своими врагами, а мы сможем выбраться из этой кучи дерьма. Но сперва надо разработать стратегию, составить план…

— Конечно, — согласился король, запивая шампанским последнего рака. Времени у вас предостаточно, сидите хоть целый день. Я оставлю своих ребят, они вас покараулят. Только без шуток, толстячок, не то пойдешь мне на обед.

Он расхохотался, широко разинув пасть. Людей обдало такой вонью, какая обычно стоит над болотной трясиной.

По приказу адмирала была организована разведывательная группа, в которую вошли Парртс — в качестве историка и экзобиолога, лейтенант Фом — в качестве переводчицы и майор полиции, имевший поручение следить за влюбленной парочкой и не допускать с их стороны никаких вольностей. Все трое страшно удивились, когда увидели, на чем им предстоит отправляться.

— Воздушный шар! — изумился Парртс.

— Чего вылупился, приятель? — пробурчал пилот и громко клацнул зубами, Подумаешь, эка невидаль! Мы народ цивилизованный; у нас есть воздушные шары, унитазы с бачками, шариковые ручки, черви с жареным картофелем и много чего еще, о чем ты и не слыхал в своем болоте.

— Фью! — пробормотал Парртс. — Стайрин, милая, скажи этому чучелу, что я не хотел его обидеть. Если встречу других крокодилов, направлю их сюда. Тут для них самое подходящее место. Ну что, полетели на экскурсию?

Слимиане, гортанно покрикивая, установили шар на стартовую площадку. Пилот запустил двигатель и рявкнул на рабов, которые послушно взялись за весла. Пропеллер завертелся, и шар величественно воспарил над крышами домов.

— Если бы сам лично не видел, ни за что бы не поверил, — пробурчал Парртс, глаза которого, казалось, вот-вот выскочат из орбит от изумления. Он попытался ущипнуть Стайрин, однако майор ударил его по пальцам рукояткой пистолета, Парртс сунул руку в рот и мрачно уставился на укрепленное плато, Которое виднелось впереди внизу.

— Вот оно, — проговорил пилот. — Близко я подлетать не стану, противовоздушная оборона у них что надо. Огнеметы и все такое прочее. Мы просто не в состоянии справиться с ними, пока они прячутся за стенами. Но даже паршивым ракам хочется есть, поэтому они совершают набеги на наши фермы, и тогда нам выпадает случай поразвлечься. Они превосходят нас оружием, а мы их числом. Первыми идут батальоны рабов, которым все равно, что жить, что умирать; потом ударные войска, при поддержке артиллерии и дерьмовозов. — Он нахмурился, и вид у него стал настолько угрюмый, насколько это вообще возможно для ящерицы. — Правда, обычно у нас не ладится, и мы терпим поражение. Но теперь, когда здесь вы со своими пушками, все будет иначе. Вы проделаете брешь, в которую ворвемся мы, и все кончится шикарным банкетом!

— Скажи-ка, чего тебе хочется больше, — спросил Парртс, — победить врагов или полакомиться ими?

Пилот криво усмехнулся, оскалив острые зубы, и подмигнул Парртсу; в тот же миг в воздухе перед шаром вспыхнуло пламя, и пилот заложил крутой вираж.

— Оборона и впрямь ничего, — признал майор, мрачно разглядывая укрепления горништильфов. — Может, попробуем с другой стороны?

— Мне кажется, лучше с этой, — возразил Парртс, — Джунгли подходят вплотную к утесу, да тут он и положе…

— Осторожно! — сладкозвучно возопила Стайрин. Она перебрала шесть языков, прежде чем произнесла ту же фразу, чтобы понял пилот.

Тот вновь заложил вираж — настолько крутой, насколько позволяло архаическое средство передвижения, и они увидели летящего робота, на котором восседал злобный горништильф. Рабы замахали веслами с такой скоростью, словно сошли с ума. Враг выстрелил из огнемета. К крикам Стайрин присоединились голоса остальных; молчал только майор, который, будучи прирожденным садистом, обожавшим убивать живых существ, прицелился, хладнокровно подпустил робота поближе, а затем угостил его выстрелом между глаз. Робот задымился, из него посыпались искры и разнообразные детали, и он устремился по спирали к деревьям внизу. Горништильф погрозил обидчикам на прощанье кулаком.

— Отличный выстрел, — похвалил Парртс.

— Рак тоже не промахнулся, — пробурчал пилот. — В баллоне пробоина, мы снижаемся. Не будь я холоднокровным, я бы вспотел от страха. Нужно постараться не угодить в джунгли.

Однако, несмотря на все усилия рабов, у них ничего не вышло. Под треск ломающихся веток и громкие крики людей и ящериц шар прорвался сквозь завесу

листвы; пассажиры вылетели из корзины и очутились в колючих кустах.

— Наши окопы вон там?

Струсивший пилот явно был не прочь возглавить отступление.

— Слишком поздно, — отозвался майор, который вне себя от радости принялся расстреливать надвигающихся горништильфов. — Пускай я погибну, но мне составит компанию целый батальон этих чертовых крабов!

Битва была кровопролитной; положение изрядно осложнялось тем, что сражаться как следует мешали многочисленные деревья и лианы. Со всех сторон раздавались вопли, стоны, хруст панцирей и грохот выстрелов. Парртс потянул Стайрин за собой, но был вынужден остановиться и принять бой с ордой горништильфов. Дело явно шло к тому, что они падут смертью храбрых на поле брани, но тут, по счастью, началась контратака слимиан. Парртс сражался, не щадя ни себя, ни врагов, и ни на секунду не выпуская из ладони перчатку, в которой пряталась ручка Стайрин.

— Перекур! — объявил он, посмотрел на перчатку и с ужасом обнаружил, что руки в той нет и в помине. — Любовь моя! — простонал Парртс и кинулся вдогонку за слимианами.

По дороге его перехватил майор.

— Не торопись, приятель, эта передышка нам только на руку. Понимаешь, инопланетяне всегда утаскивают девиц. Ты что, забыл обложки комиксов? Теперь мы пойдем по следу, разыщем, куда ее уволокли — скорее всего, в тот же самый туннель, из которого на нас напали. Верно?

— Верно. — Парртс утвердительно кивнул, а затем ткнул пальцем за спину майору. — Вон они!

Майор обернулся, и Парртс огрел его по голове рукояткой пистолета, после чего перепрыгнул через распростершееся на земле тело и, не обращая внимания на вопли слимиан, устремился в джунгли — на поиски возлюбленной. Издалека доносился топот вражеских ног, к которому примешивался визг земной девушки ту ожидала не смерть, а нечто гораздо худшее. Парртс ринулся в погоню, бормоча на бегу проклятия и грязные ругательства. Внезапно все стихло, если не считать тех звуков, какие были обычными для джунглей, и сердце Парртса со страху нырнуло в пятки. Неужели он опоздал?

К сожалению, так оно и было. Выбравшись из джунглей, Парртс увидел перед собой травянистую полянку, которая достигала подножия скалистого утеса. Он приблизился к утесу, принялся высматривать, где тут может быть проход, то бранился, то стонал от отчаяния. Он рыскал у подножия скалы на протяжении нескольких часов, однако ровным счетом ничего не добился. Опечаленный, Парртс вернулся к тому месту, где вышел из джунглей, сел на бревно, уронил голову на руки; его терзала скорбь по утраченной возлюбленной. Увы! Увы!

Неожиданно он услышал какой-то скрежет и, издав радостный вопль, вскочил, сжимая в руке пистолет. В утесе образовалась трещина, которая продолжала расширяться, и вот часть отвесной каменной стены повернулась, словно дверь на петлях — точь-в-точь как в плохих приключенческих фильмах. Итак, он дождался своего! Да, он уничтожит тех, кто выйдет из пещеры, заберется внутрь и освободит любимую.

Из прохода высунулась голова первого мерзавца горништильфа, и Парртс выстрелил. Ему повезло — он никогда не отличался особой меткостью.

— Ничего не скажешь, теплый прием, — протянула Стайрин, приглаживая волосы, в которых появился новый, проделанный лучом бластера пробор.

— Милая, дорогая, я не знал, прости меня! — заюлил Парртс и поцеловал обожженный локон. — Аррх! А вот этого я убью!

Он поднял бластер и прицелился в горништильфа, который вылез из пещеры следом за девушкой, Стайрин ударила ребром ладони по запястью Парртса, и тот выронил оружие.

— Послушай, глупенький, хватит стрельбы. Может, ты соблаговолишь заметить, что он в кандалах и идет на цепи, другой конец которой — в моей руке? По-моему, все настолько ясно, что сообразить что к чему должен даже ты с твоим недоразвитым умишком!

— Что?.. Как?.. — выдавил Парртс.

— Сейчас объясню, только, если не возражаешь, по дороге. За нами наверняка пошлют погоню. — Стайрин двинулась в сторону слимианских окопов, волоча за собой пленника. — Когда меня схватили, я сразу догадалась, чего можно ждать, потому что много раз видела обложки комиксов. Я кричала, даже разорвала китель, чтобы были видны груди — в общем, как положено. Меня отвели к королю, которого ты видишь перед собой. Он похотливо ухмыльнулся и уже простер клешню, но я с ходу заявила, что не собираюсь заниматься экзобиологическим смешением кровей принародно, поскольку в такие моменты не владею собой. Он пошел мне навстречу, выгнал своих присных, и тогда я применила один старый добрый приемчик…

— Какой именно? Из дзюдо?

— Нет, из кулинарного искусства. Понимаешь, я работала в ресторане, который специализировался на рыбных блюдах и всем таком прочем. В общем, справиться с ним было делом техники…

— А ну, пригнитесь! Я держу его на прицеле! Сейчас он у меня получит!

— Заткнитесь, майор, — высокомерно произнесла Стайрин. — Этот горништильф — мой пленник. Если вы приглядитесь, то наверняка заметите на его панцире звезды, то есть перед нами — один из высших чинов. Мы отведем его к слимианам, будем пытать…

— Могу помочь, — тут же вызвался Парртс. — Я многому научился у своего полковника.

— Он раскроет нам все секреты, и мы без труда проникнем в крепость и одержим победу.

Слимиане, которые сопровождали майора, разразились восторженными воплями, подхватили людей и поспешили вернуться к поезду.

Глава 8 КОСА НА КАМЕНЬ

— Так-так, и что же мы имеем? — проговорил адмирал Дубби, откидываясь на спинку дивана.

Во рту у него торчала сигара, набитая вместо табака гашишем.

— Сплошное надувательство, — отозвался горништильф, продемонстрировав прекрасное знание чужого языка, и щелкнул клешнями, вследствие чего цепи, в которые он был закован, рухнули на пол.

— Не двигаться! — приказала Стайрин, выхватив из кобуры бластер. Опустите шторы и заприте дверь, чтобы слимиане не смогли подглядеть, что здесь происходит. — Адъютанты торопливо исполнили приказ, поскольку стоять под дулом бластера было не слишком приятно. — Хорошо. — Стайрин сунула оружие в кобуру, провела рукой по волосам и вздохнула: — Ну и денек выдался!

— Детка, будь добра, объясни, что все это значит, пока я не бросил тебя в топку, — попросил адмирал.

— Слушаюсь, сэр. Нашего пленника зовут Трезвоном, он старший офицер. У него есть предложение, которое вас наверняка заинтересует.

— Точно, — подтвердил Трезвон и принюхался. — Может, угостите папироской? А то с утра во рту ничего не было. — Адмирал протянул Трезвону сигару, которую тот мгновенно проглотил. — Блеск! Короче, дело обстоит так. Ящерицы, в лапы которых вы попали, отъявленные негодяи, они вам все наврали. После того как мое подразделение успешно избежало благожелательного геноцида чудовищ-землян, то есть вас, мы перебрались на эту планету, чтобы сохранить нашу древнюю, мирную культуру, которую вы почему-то вознамерились уничтожить. Мы спрятались у вас под носом, ибо знали, что вы настолько тупоголовы, что ни за что нас не найдете. Все шло просто замечательно, мы прекрасно уживались со всеми аборигенами, за исключением слимиан, которые хотели только одного. Мы предлагали им искусство, живопись, науку, а они взамен приглашали нас в кастрюли с кипятком. В конце концов мы оказались в окружении, из которого не можем вырваться; рано или поздно мы все до единого попадем на слимианский стол. Потому-то я и предлагаю вам сделку.

— Никаких сделок, — отрезал адмирал. — Мы уже заключили одну со слимианами, хватит! Нам бы поскорее развязаться со всеми вами и улететь к чертям собачьим с вашей полоумной планеты!

— Мне жаль вас. После того как вы им поможете, они вас арестуют, национализируют вашу дорогу и отпразднуют это событие пирушкой. Кстати сказать, питаются они всем подряд.

— А что предлагаешь ты? — тоненьким голоском поинтересовался адмирал.

Он столь решительно пыхтел сигарой, что на кончике той вспыхнуло пламя.

— Вот что. — Трезвон выхватил изо рта Дубби пылающую сигару и сунул ее себе в пасть. Мгновение спустя у него из-под панциря повалил дым. — Взгляните. — Он достал карту. — Видите, ваша дорога проходит через джунгли, которые тянутся по долине до самого плато. Вы посоветуете ящерицам разобрать путь в джунглях и в тайне проложить рельсы сюда, в долину.

Суть плана такова: вы едете по дороге как будто в джунгли, потом вдруг сворачиваете в долину, застаете нас врасплох и проделываете брешь в наших укреплениях. В эту брешь затем устремляются слимиане, и нетрудно угадать, кто кому пойдет на обед. Чтобы отвлечь наше внимание от поезда, слимиане должны организовать нападение на крепость, однако основные их силы последуют за вами. Да, упирайте на то, что вы не замышляете бегства — ведь колея будет идти лишь до плато.

— Замечательная мысль, — похвалил адмирал, даже не пытаясь скрыть иронии в голосе, — Сдается мне, мы с вами угодим в один горшок. Вот слимиане обрадуются!

— Неверно. Теперь я перехожу к главному. Как только они разберут путь & джунглях, мы проложим его снова, а на самой дороге установим стрелку. Тогда все произойдет следующим образом: вы, паля из пушек, помчитесь по долине, а за вами по пятам поскачет крокодилья кавалерия. На стрелке вы свернете в джунгли, проедете их насквозь и Сделаете слимианам ручкой. Они придут в бешенство и кинутся за вами в погоню, но настичь не смогут, а пока вы будете играть в догонялки, мы спокойно выберемся из окружения.

— Неплохо, — произнес адмирал, прикидывая, по всей видимости, чего в плане больше — преимуществ или недостатков. Неожиданно он обратил на Трезвона исполненный подозрительности взгляд. — Но можем ли мы доверять тебе?

— Как ты мне надоел, пивной бочонок! — воскликнул Трезвон, раздраженно прищелкнув клешней. — В общем, как хотите. Если желаете, можете оставаться со слимианами, только не пеняйте на нас, когда попадете в какой-нибудь салат. Пойми, олух, мы и вправду стремимся выручить вас. Ваше появление дает нам возможность спасти и собственные шкуры. Даю вам пять минут на размышление; если согласитесь, тогда займемся проработкой деталей.

Трезвон вытащил из коробки добрую дюжину сигар, сунул в пасть и принялся методично пережевывать, а покончив с этим, сел в уголке; судя по колыханию сяжков, он никак не мог успокоиться.

— Мы должны согласиться, — сказал Парртс. — Старине Трезвону можно верить, потому что до тех пор, пока мы с ними не расправились, горништильфы были самым культурным, самым цивилизованным, самым вежливым и честным из всех народов Галактики, какие нам только встречались.

— Ты не одобряешь наших действий? — пробурчал адмирал.

— Так точно, сэр. Мне кажется, настало время выбирать. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше для нас.

Слимиане с превеликой охотой изъявили готовность исполнить то, что требовалось от них, и захихикали, прикрываясь своими зелеными лапами, при мысли о предстоящем пиршестве. Они даже помогли людям отнести в джунгли рельсы и шпалы, а вдобавок безо всяких возражений оттащили туда большой ящик с надписью «Запчасти», в котором всю дорогу что-то громыхало. Когда на джунгли опустилась ночь, Трезвон, который, как вы наверняка догадались, прятался в том самом ящике, без помех добрался до плато. Люди проводили его пожеланиями удачи и налегли на спиртное, дабы забыть о всевозможных неприятностях,

Утро выдалось ясным. Войска заняли свои позиции, а двое командующих правели последнее совещание.

— Приятно сотрудничать с истинным джентльменом, — солгал в открытую адмирал Дубби.

— Взаимно, — отозвался король Хроакр и якобы дружелюбно улыбнулся.

Они по-братски разделили вареного рака и бутылку вина, после чего похлопали друг друга по плечу и поклялись в вечной дружбе.

— Надеюсь, мерзавец ты этакий, больше мы с тобой не увидимся, — проворчал адмирал в спину королю, который двинулся к своей армии.

— Этот человек уже нафарширован раками, — сообщил король своему придворному, — а потому должен достаться лично мне. Начинаем!

С дальней стороны плато донеслось пенье труб, к которому примешивалось едва различимое на таком расстоянии бряцание оружия. Ударные слимианские войска укрылись в джунглях и изготовились к атаке. Локомотив стоял под парами, в атомном двигателе сновали туда-сюда истосковавшиеся по делу нейтроны. На крышах вагонов были установлены лазеры, из окон торчали стволы винтовок. Вооружился даже повар, который сжимал в руке огромный тесак, выбранный по причине, известной лишь ему одному. Вот впереди, на окраине города, появилась зеленая фигурка, которая трижды взмахнула флажком.

— Сигнал! Поехали!

Локомотив тронулся с места, миновал город, прокатился под грозными башнями, которые уже не представляли опасности, выволок состав в долину и вскоре достиг поворота в джунгли. Там поезд поджидал король Хроакр; венценосец приветствовал адмирала взмахом лапы и заулыбался.

— Увижу тебя на тарелке, — пробормотал он, продолжая улыбаться.

— Пожалуй, я все же вернусь. Из твоей шкуры выйдет отличная сумка, пробурчал Дубби, выглядывая из окна кабины и расплываясь в столь же неискренней улыбке.

Развязка приближалась. Состав двинулся вверх по долине, мимо боевых порядков слимиан, обогнул последний косогор. Люди затаили дыхание. За поворотом открылся тупик. Дальше пути не было.

— Нас обманули! — воскликнул адмирал, дергая за тормоз.

— Нет! — крикнул Парртс не менее громко и ударил по руке Дубби.

Все ближе, ближе… Адмирал, бранясь себе под нос, поглаживал ушибленное запястье; Парртс встревожился настолько, что уже хотел было начать торможение, но тут из-за дерева выступил горништильф, который перевел потайную стрелку. Состав рванулся в джунгли. Стрелочник помахал им клешней.

— А ну наддай! — гаркнул адмирал, открывая на полную дроссельный клапан.

Слимиане поразевали пасти. Они не верили собственным глазам. До поры до времени все шло по плану — машина лакомых союзников с пыхтением вкатывалась в долину. И вдруг паровоз издал гудок, прибавил скорость и вместе с вагонами исчез в джунглях. Король Хроакр едва не закрякал от изумления.

— Что за околесица на Околесице? — выдавил он, заскрежетав зубами, осколки которых полетели в разные стороны.

Войско ящериц остановилось, не зная, как быть дальше. Какое-то время спустя возвратился посланный на разведку воздушный шар, пилот которого доложил, что поезд движется через джунгли к выходу из долины.

Месть! Армия развернулась под прямым углом и кинулась вдогонку за беглецами.

Между тем адмирал Дубби, находившийся в кабине локомотива, поздравлял себя с успехом блестящего плана.

— Получилось! — Он насмешливо фыркнул. — Ловко мы их одурачили, а? Фьюить — и ищи ветра в поле!

— Похоже, они обиделись, — произнес Парртс, который, высунувшись из окна, наблюдал за преследователями, что мчались за поездом — кто на своих двоих, кто верхом, кто по воздуху, кто ползком.

— Не волнуйся! — усмехнулся Дубби. — Им нас не догнать!

Поезд миновал поворот, и адмиралу в очередной раз пришлось дернуть за тормоз, ибо на путях громоздилась огромная куча валунов, на одном из которых висела табличка с надписью:

«Вы не должны чересчур отрываться от слимиан. На разборку завала уйдет всего несколько минут, однако ящерицы решат, что вот-вот добьются своего, а потому продолжат погоню и забудут о нас. Не медлите! Искренне ваш, Трезвон».

— За работу! — распорядился адмирал и подал своим подчиненным прекрасный пример, выскочив из кабины и ухватившись за первый попавшийся валун. — Все вон!

Парртс, издав воинственный возглас, присоединился к Дубби.

Люди дружно взялись за дело, подгонять их необходимости не было, поскольку с этим превосходно справлялись слимиане, которые неумолимо приближались, испуская хриплые победные вопли. Первыми беглецов настигли воздушные шары и дерьмовозы, которые немедля приступили к бомбардировке.

Но вот препятствие оказалось разобранным, и поезд рванулся вперед, причем запыхавшиеся солдаты едва успели вскочить в вагоны, последний из которых, предназначенный для служебных целей, походил теперь на дикобраза, ибо на него обрушился ливень стрел.

— Не заплатишь — не поедешь, — ласково пояснила лейтенант Фом, топнув стройной ножкой, и те немногие из слимиан, кто успел повиснуть на задней площадке хвостового вагона, разжали лапы и рухнули наземь,

Победные вопли сменились горькими стонами, а поезд все убыстрял ход. Наконец слимианская армия остановилась. Никому из ящериц не пришло в голову пожелать людям доброго пути. Стайрин сделала слимианам ручкой, но те никак не прореагировали на жест девушки. По всей видимости, весть о неудачном исходе погони дошла до короля — вражеское войско развернулось и двинулось в том направлении, откуда прибыло.

— Счастливо оставаться! — проговорила Стайрин и, не дожидаясь, пока ее о том попросят, открыла охлаждавшуюся в ведре со льдом бутылку шампанского и направилась в кабину локомотива.

— Милая, ты так внимательна. — Парртс плотоядно облизнулся.

— Весьма кстати, — Адмирал выплюнул изо рта песок и налил себе до краев огромный стакан шипучего вина.

За окном мелькали фермы, тянулись поля, затем по обе стороны колеи раскинулась равнина, почва которой становилась все более сухой, а какое-то время спустя равнина сменилась пустыней, что простиралась до самого горизонта,

— Какая ровная! — восхитился Парртс. — Однако я вижу какой-то черный холм с туннелем.

— Это не туннель! — взвизгнула Стайрин. — Это… Она потеряла сознание и упала на руки Парртсу.

Глава 9 ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

Состав резко затормозил. Адмирал с нескрываемым ужасом уставился на громадную омерзительную тварь, что лежала поперек колеи, — этакий холм с многочисленными мохнатыми лапами и разинутой пастью, в которую уходили сверкающие рельсы.

— Что это такое?

— Будучи обыкновенным рядовым, не имею ни малейшего представления, произнес Парртс голосом исправного, туповатого служаки, растирая запястья

Стайрин.

— Ты же назвался экзобиологом!

— Разве рядовой может быть экзобиологом? — лукаво поинтересовался Парртс. — Ведь экзолингвист, даром, что она в обмороке, имеет чин лейтенанта.

— Ишь, умник выискался! Нет, надо было тебя расстрелять. Встань на колено, рядовой. Поднимись, лейтенант.

— Слушаюсь, сэр! — Парртс вытащил из кармана золотые нашивки, прикрепил те булавками к кителю и встал по стойке «смирно». — Я узнаю это чудище.

— Да неужели, сукин ты сын, шантажист-самоучка?! Ну и?..

— Сэр, перед нами одна из наиболее опасных инопланетных форм жизни, Вам доводилось слышать об омерзительном дюнокате?

— Разумеется.

— Так вот, мы столкнулись с тем, кому дюнокат не годится и в подметки. Сэр, вы видите дюнокарта. По слухам, он способен, на стадии зародыша, перелетать с планеты на планету; совершив посадку в пустыне, он откладывает яйца. Его панцирь выдерживает залп из лазерной пушки, а питается он металлом.

— Выходит, он уписывает наши рельсы? Прекратить!

— Сэр, я бы посоветовал не горячиться. Понимаете, дюнокарт способен плюнуть ядовитой слюной на сотню метров. Если он разбушуется, нам не обойтись без атомной бомбы…

— Ага! Сделаем так: положим атомную бомбу в металлический ящик, который поставим на колею. Твой дюнокарт сожрет ящик вместе с бомбой, взлетит на воздух, и мы поедем дальше…

— Замечательный план, сэр, У него только один недостаток: мы не захватили с собой атомной бомбы.

— Вечно ты все портишь, — проскулил адмирал.

— Поздравляю с повышением, лейтенант Парртс, — проговорила Стайрин с улыбкой, широко раскрывая чудеснейшие на свете глазки, улыбаться которыми, надо признать, было несколько затруднительно.

— Спасибо, лейтенант Фом. Поскольку мы теперь в одном звании, можно называть вас по имени? А, Стайрин?..

— Заткнитесь, Парртс! — рявкнул адмирал. — Подумай лучше, как нам выбраться из лужи, в которую ты нас снова усадил!

— Все очень просто, — заметила Стайрин, поглядела на гигантское насекомое и изящно икнула. — Надо его объехать.

— Как?

— А уж это ваши трудности, сэр, благо вы помешаны на железных дорогах. Как вспомню, сколько мне пришлось прослушать лекций об изобретательности проходчиков прошлого…

— Тихо! — Адмирал поглядел по сторонам, подумал и усмехнулся. — Мы объедем его. Здорово я придумал, верно? Снимем часть пути позади поезда, проложим ветку вокруг дюнокарта и так доберемся до того места, где колея продолжается.

— Похоже, нам предстоит уйма работы, — пробормотал Парртс.

— Ты прав, приятель. Вы будете работать, а я — следить за тем, как продвигается дело. Иди-ка распорядись.

Солнце село и взошло снова, и так повторялось не один раз, пока солдаты разбирали путь и таскали по нагретому за день песку рельсы и шпалы. На худых руках вспухли могучие бицепсы, кожа покраснела, затем почернела, — подобное произошло со всеми за исключением негров, которые и без того были черными. Адмирал изрядно растолстел, что было вполне естественно, поскольку он не вылезал из кабины локомотива, где уплетал сандвичи и читал древние железнодорожные расписания. Но даже величайшей пустыне рано или поздно приходит конец, даже громаднейший в мире дюнокарт далеко не необъятен. Шаг за шагом люди продвигались вперед и достигли-таки места, от которого продолжалась нетронутая колея, Ради такого события адмирал кое-как выбрался из кабины и собственноручно заколотил золотой костыль, после чего все расселись по вагонам, и поезд покатил в направлении манящего горизонта, причем никто из людей и не подумал оглянуться на дюнокарта. Состав остановился лишь с наступлением темноты — до того все были возбуждены и наслаждались скоростью, и адмирал распорядился организовать праздничный банкет. Вино лилось рекой; как ни удивительно, Дубби несколько воспрял духом — настолько, что не заметил, как отключился упившийся до чертиков в глазах майор полиции. Оказавшись предоставленными самим себе, Парртс и Стайрин обменялись под столом рукопожатием и вперили друг в друга горящие взгляды.

— Мы теперь в одном звании, — простонал Парртс, — Мы можем пожениться, заключить военный брак под скрещенными лучеметами.

— Как романтично!

— А потом, когда появится возможность, мы дезертируем, найдем заброшенную планету, поселимся на ней и будем день и ночь…

— Не продолжай, — пролепетала Стайрин, — а то мы не выдержим, и адмирал велит расстрелять нас обоих.

— Ты как всегда права, Стайрин.

— Парртс, милый, у тебя нет другого имени? — Он покраснел и потупился. Что с тобой?

— Есть, только я его никому не открываю.

— А мне?

— Ты будешь смеяться.

— Ни за что!

— Меня зовут… Персиваль.

— Персиваль Парртс… Как здорово! Милый, можно я буду звать тебя Перси?

— Да, если ты позволишь называть тебя Стайри…

— В жизни не слышал такой бредятины, — произнес очнувшийся майор. По-моему, меня сейчас стошнит.

Поезд катил дальше на север, и ночи становились все холоднее: пустыня мало-помалу сошла на нет, колея вела теперь через лес, в котором росли исполинские деревья высотой за сотню метров. Из окон открывалось великолепное зрелище, пассажиры наслаждались природой, что, естественно, должно было пробудить подозрения, но, к сожалению, не пробудило, а потому, когда лес кончился и вновь начались возделанные поля, все испытали нечто вроде шока.

— О, нет! — простонал адмирал, синея на глазах от страха. — Неужели нам не достаточно?

— По всей видимости, сэр, — отозвался Парртс. — Прикажете объявить тревогу?

Состав замедлил ход; перед каждым поворотом все изготавливались к бою, сжимали дрожащими руками оружие и нервно оглядывались по сторонам.

— Похожи на крыс, — заметил Парртс, разумея существ, которые трудились на полях, — только вот лап многовато.

— Ну что ты лезешь со своими комментариями?!

— Мне кажется, они настроены дружелюбно, — проговорила Стайрин, которая принесла Дубби утреннюю порцию гашиша. — Посмотрите, они кланяются, когда мы проезжаем мимо.

— Может, они нас так оскорбляют? — предположил адмирал, закуривая сигару.

За очередным поворотом появилось то, что просто не могло не появиться обнесенный стеной город, прямо через центр которого пролегла железнодорожная

колея.

— Я слишком стар для таких переделок, — взвыл адмирал. — Скажите на милость, разве этот идиот ПУК не мог обойти хотя бы один город?

— Здесь все иначе, сэр, — произнес Парртс. — Я вижу ворота, здание вокзала, флаги, толпу встречающих. Нас встречают музыкой!

— Хватит с меня здешнего гостеприимства. Я сыт им по горло!

Под непрерывные гудки состав устремился к городу; люди вновь взялись за оружие. Ничто не вызывало у них доверия: ни бурлящая толпа, ни разноцветные флажки, ни визг волынок, ни грохот барабанов. Ближе к станции Дубби сбросил скорость, и поезд буквально подполз к перрону, на котором в полном составе выстроился комитет по встрече, причем все члены комитета были в парадном облачении. Как ни странно, рельсы за вокзалом оставались свободными, их не загромождала ни груда камней, ни какое-то иное препятствие.

— Помаши рукой, но не останавливайся, — велел адмирал.

— Так не честно! — возразила Стайрин. — Они приложили столько сил, чтобы оказать нам честь, построили вокзал, и вон как принарядились.

— И что с того? Вперед!

Однако, рыкнув на непокорных подчиненных, Дубби тут же был вынужден дернуть за тормоз, ибо на путях откуда ни возьмись возник неимоверно древний паровоз. Поезд остановился у застеленного алой ковровой дорожкой перрона; послышались радостные возгласы. Из толпы встречающих выступило богато разодетое существо.

— Добро пожаловать, могучие ездоки, добро пожаловать в Кру!

— Для крысы у тебя отличное произношение, — подозрительно заметил адмирал.

— Благодарю за комплимент, адмирал. Не хотите ли присоединиться к нашему празднеству?

— Откуда вам известно, кто я такой? — справился Дубби, не сдвинувшись с места.

— От наших добрых друзей, благородных горништильфов. Они просили передать, что сумели с вашей помощью очутиться в безопасности, так что плотоядные мерзавцы-слимиане обойдутся теперь без традиционного пятничного пиршества. Горништильфы говорили о вас только хорошее, если не считать, конечно, что вы уничтожили их планету. Они также просили передать, что собираются улететь отсюда, поэтому вы можете их не искать. Извините, я слегка заболтался. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Я — король Крысе, это моя супруга, королева Шиппчи, а вокруг наши подданные.

— Половина за столом, а другая — точит ножи, — прошептал адмирал. — Не доверяю я этому грызуну.

— У него такой чудесный мех, — проговорила Стайрин.

— А лап сколько! Как хотите, я ему не верю. Как вскоре выяснилось, банкет оставлял желать лучшего — избыток речей, угощение, которое состояло из высохшего сыра и корочек хлеба… Впрочем, вино оказалось просто отличным, и все не преминули как следует набраться. Король Крысе под занавес решил произнести еще одну речь.

— Уважаемые земляне и незаконченные алкоголики! — Зазвучали одобрительные восклицания, зазвенело разбитое стекло, — Банкет получился поистине восхитительным, однако, как говорится, всему хорошему приходит конец. Вдобавок, я подустал от шуток вроде той: почему, чтобы приготовить поп-корн, нужно пять грызунов — потому, что четверо трясут печку, и прочее в том же духе. Предлагаю пожелать нашим гостям счастливого пути. Расскажите у себя на Земле, как по-королевски вас здесь принимали, и убедите, пожалуйста, своих правителей, что мы — никакие не враги, а посему не надо сбрасывать на нас бомбы. Можете также присовокупить, что мы обязуемся взимать с поездов, которые будут проезжать по нашей территории, минимальную плату,

— Чего? — переспросил адмирал.

— Кру населяют честные торговцы, которые не ищут выгоды в обмане инопланетян. Поскольку вы, земляне, верите в налоги, пошлины и другую ерундистику, мы вынуждены верить в то же самое. Вдобавок, мы пользовались железной дорогой задолго до появления вашей машины, а потому искренне обрадовались, узнав об усовершенствованиях в технологии путеуложения.

После вашего отбытия мы займемся модернизацией своих поездов, а потому мы охотно принимаем вашу помощь и заранее благодарим за содействие.

— Чего? — повторил адмирал и часто заморгал.

— Мы решили поменять поезда. Ваш состав перейдет к нам, мы его изучим и непременно внедрим у себя все те новинки, какие только обнаружим. Взамен вы получите другой поезд. Таков наш девиз: все меняется, все меняется в Кру! Мы вас больше не задерживаем,

— В поезд! — рявкнул адмирал, вскакивая из-за стола. — Приготовиться к отражению вражеской атаки! Едва люди расселись по вагонам, из свежепрогрызенных дыр в полу появились многочисленные твари, которые, применив приемы каратэ, обезоружили землян, не причинив тем, впрочем, никакого вреда.

— Как невежливо! — прицокнул языком король Крысе. — Вот и заключай с вами после этого деловые соглашения! Я наложил на вас пошлину в размере стоимости поезда и конфисковал тот за неуплату вышеназванной суммы. Только по причине моего великодушия да еще памятуя о бомбах, я отдаю вам наш быстроходнейший поезд «Могучая мышь». Припасы уже погружены, так что желаю вам приятного путешествия.

Землян вывели на перрон, позволив взять с собой только личные вещи. Лишь теперь люди заметили, что у копий, какими был вооружен почетный караул, весьма острые наконечники.

— Это разбой! — воскликнул адмирал,

— Вот квитанция на ваш поезд, — проговорил король, протягивая Дубби документ, текст которого был отпечатан на официальном бланке.

— По-вашему, это поезд? — простонал адмирал, однако ответа не получил, ибо грызуны исчезли с перрона в мгновение ока, оставив после себя лишь хлебные крошки. Из окна диспетчерской будки высунулась острая мордочка.

— Валите отсюда! Через десять минут прибывает «Мохнатый летун», а катастрофы нам ни к чему. Пошли прочь!

Локомотив стоял под парами. Парртс подбросил в топку дров, адмирал потянул за ржавую цепочку. Вместо ожидаемого гудка послышался режущий ухо свист.

— Пожалуй, не стоит, сэр. Давление упало на десять единиц.

Окутанный облаком пара, что сочился, вперемешку со ржавой водой, из всех и всяческих труб, стуча колесами, дымя перегретыми буксами, «Могучая мышь» отошел от платформы и пополз на север.

Глава 10 ЗАПЕЧАТАНО ПОЦЕЛУЕМ

— Холодно. — Стайрин поежилась.

— Подбрось в топку дровишек, — злорадно посоветовал адмирал. — Если хочешь ехать в тепле, тебе придется поработать, чтобы заслужить эту привилегию. Как там с протечкой, Парртс?

— Вроде ничего, сэр. Я приготовил герметик из твердого сыра и зачерствелого хлеба. Приклеился намертво.

— Их еда ни на что другое не годится. Вот стервецы, не оставили даже маленького бочонка с устрицами. Я чувствую себя просто ужасно.

— Так точно, сэр, и выглядите не лучше. Про нас можно сказать то же самое, — поторопился добавить Парртс, перехватив испепеляющий взгляд Дубби. Продуктов нет, ни минуты на перекур, холод собачий… Говорю вам, это сущий ад!

— Сам выбрал. — Адмирал с подчеркнутым безразличием зевнул. — Дрова на исходе. Надо остановиться в следующем лесу. Распорядись, чтобы дровосеки приготовились.

Когда поезд затормозил, со всех сторон послышались жалобные стоны: грязные, оборванные, небритые штабные офицеры поспрыгивали на промерзшую землю и разобрали топоры. Как выяснилось, старинные паровозы потребляли громадное количество горючего материала.

— Вода, — проговорил Парртс, мрачно посмотрев на палку, которую вынул из водяного бака. — Четыре человека за снегом! Хорошо хоть этого добра тут полным-полно.

Над безжизненной местностью завывал ветер, снова пошел снег.

Заполнив бак и засыпав дровами тендер, люди забрались в вагоны — и замерли, скованные невыразимым ужасом,

— Ч-что тт-т-такое? — содрогнувшись, пробормотала Стайрин.

— Сдается мне, вой, более злобный, душераздирающий и омерзительный, чем мне когда-либо доводилось слышать, — предположил Парртс.

— Какое же существо может издавать такие звуки? — спросила Стайрин и подышала на замерзшие пальцы.

Ответ пришел довольно быстро, — ведь они находились на Околесице, где все дела шли хуже некуда. В снежной пелене замаячили гигантские серые тени, которые, продолжая завывать, постепенно обрели материальность; разинутые пасти, острые зубы, крючковатые когти, поблескивающие алым глаза — словом, все как обычно. Дроссельный, клапан мгновенно оказался открытым на полную, благо к нему протянулись одновременно три руки,

— Поведу я! — прохрипел адмирал.

Парртс и Стайрин убрали руки. Поезд медленно тронулся.

Волки, похоже, не собирались так легко отказываться от добычи. Пассажиры отбивались, как могли, замахивались на волков лопатами, которые те без труда перекусывали и проглатывали. Людей выручила только скорость, вернее, то сопровождавшееся скрежетом и лязгом движение, на какое была способна «Могучая мышь». Какое-то время спустя стая отстала, однако люди понимали, что погоня наверняка не закончилась.

— Что случится, если мы остановимся, чтобы нарубить дров? — весело справился Парртс.

— Заткнись, недоумок! — злобно бросила Стайрин.

Дабы она снизошла до того, чтобы снова начать с ним разговаривать, Парртсу потребовалось целых пять минут простоять на коленях, умоляя о прощении. Между тем адмирал глядел на затянутое тучами небо и напряженно размышлял. Заледеневшие синапсы изрядно затрудняли процесс мышления.

— По-моему, Парртс прав, — заявил он наконец, — Поэтому прежде, чем остановиться, мы выкинем кого-нибудь из поезда. Начнем, разумеется, с младших по званию.

— Это низко и подло! — выдавила Стайрин.

— Может, начать с лейтенантов? — криво усмехнулся адмирал.

— Ваш план неплох, сэр, — признала девушка. — Но почему бы нам сперва не попробовать хлеб с сыром?

— Разумно. Может статься, хоть волки его едят. Таким образом мы сохраним личный состав, который нам еще пригодится,

Замысел Стайрин оказался удачным: многие из волков поплатились в тот день кто вывихнутой челюстью, кто сломанным зубом. Клыки, которые запросто расправлялись с костями и камнями, не выдержали соприкосновения с пищей грызунов. Осыпая людей проклятьями, волки вновь устремились в погоню. Состав, который притормозил, чтобы пополнить запас дров, тронулся в путь за мгновение до того, как стало слишком поздно.

— Долго так продолжаться не может, — изрек Парртс. — У нас или кончатся припасы, или мы угодим в занос, или что-нибудь еще.

— О, ты сегодня необычайно остроумен! Займись лучше топкой.

С наступлением темноты люди совсем пали духом. Еда вся вышла, а позади по-прежнему виднелись преследователи, число которых, вдобавок, как будто возросло. Дрова в очередной раз были на исходе, а нарубить новых не представлялось возможным, поскольку состав двигался по безлесой степи.

— Начинайте топить сиденьями!

Из трубы снова повалил черный дым, но на душе у всех было скверно. Внезапно в темноте впереди показалось некое еще более темное пятно.

— Туннель! — воскликнул адмирал. — Мы спасены!

— Вряд ли, — принялся пророчить Парртс. — Они последуют за нами, а в туннеле не найти ни дров, ни воды, и если они нас нагонят… Подождите! крикнул он, когда адмирал и Стайрин схватили его за руки за ноги и приготовились вышвырнуть из кабины: должно быть, им надоело слушать, как он накаркивает беду. — Подождите! У меня есть план! Туннель будет нашим спасением. — Переглянувшись, Дубби и девушка отпустили Парртса. Тот рухнул на пол, схватился за какую-то трубку и поднялся на ноги. — Я ведь пошутил, ха-ха, Слушайте, надо поджечь хвостовой вагон, а перед туннелем отцепить, пусть себе торчит снаружи. А пока он прогорит, мы будем уже далеко.

— План, рожденный отчаянием, — произнес адмирал. — Что ж, выбора у нас все равно нет. Давай действуй.

Из хвостового вагона забрали все, что представляло хотя бы малейшую ценность, и бросили туда факел, Весело затрещало пламя.

Парртс перебежал в следующий вагон, улегся на площадку и стиснул в руке стальной стержень, который был вставлен в архаичную муфту.

— Туннель! — крикнула Стайрин. — Пора! Поезд покатил дальше, а вагон остался позади. Объятый пламенем, он закупорил вход. Послышался обескураженный волчий вой.

— Спасены! — восторженно воскликнула Стайрин.

— Как только пламя погаснет, они… А-а-а-а! — возопил Парртс.

Сытая по горло всяческими пророчествами, Стайрин столкнула его с поезда. Он кинулся вдогонку, крича на бегу и споткнулся в темноте. Наконец любовь победила отвращение. Девушка замедлила ход состава, и Парртс вскочил в последний вагон. Сами понимаете, после этого случая он, как правило, предпочитал помалкивать.

Теперь они состязались в скорости со временем, если, конечно, можно назвать состязанием болтанку при двадцати километрах в час. Люди гадали, что кончится раньше — туннель или горючие материалы. Поезд становился все короче, поскольку топка требовала новых и новых жертв; вот он сократился до двух вагонов, потом до одного, а конца туннелю до сих пор не предвиделось. Был подожжен и единственный уцелевший вагон — чтобы хоть немного задержать волков, которые давным-давно возобновили преследование. Пассажиры взобрались на паровоз и сгрудились в быстро пустеющем тендере. Внезапно, когда кое-какие дрова еще оставались, адмирал дернул за тормоз. На плечи Дубби обрушился град не слишком сильных ударов, а еле слышные голоса на все лады убеждали его продолжать путь.

— Не могу, — возразил адмирал. — Рельсы кончились.

Люди спустились на стылую землю и увидели, что колея впереди и впрямь резко обрывается. В слабом свете прожектора можно было прочитать надпись, вырезанную в каменной стене туннеля:

«Извините, рельсов больше нет. Вам нужно пройти всего лишь пять километров. Прогулки пешком полезны для здоровья. Наилучшие пожелания моему дорогому другу адмиралу Дубби. ПУК».

— Твой дорогой друг, когда выберется отсюда, отправит тебя на свалку! процедил сквозь зубы адмирал. — Ладно, пошли. Сдается мне, я слышу вой.

Этих слов оказалось вполне достаточно. Люди торопливо двинулись в темноту — все, кроме Парртса.

— Иди, милая, — сказал тот, — а я чуток задержусь.

— Что ты задумал? — взвизгнула Стайрин.

— Ступай, ступай. Я вас догоню.

В сердце девушки сражались между собой вечная любовь и свойственное любому человеку стремление выжить. Мгновение спустя Стайрин устремилась за остальными. Те шли быстрым шагом, то и дело спотыкаясь и вздыхая, — и вдруг застыли как вкопанные, когда по туннелю заметалось эхо оглушительного взрыва. Люди стояли, не в силах пошевелиться, и прислушивались к топоту ног и свистящему дыханию, которые становились все громче.

— Поспеши, волк, — произнесла Стайрин, — я тебя жду.

— Это я, — выдохнул Парртс. — С волками покончено. Я прикрепил цепочку к предохранительному клапану и побросал в топку все дрова, какие оставались, выждал, пока волки подойдут поближе, а потом закрыл клапан и дал деру. Разумеется, котел взорвался.

— Ты у меня гений, — прошептала со вздохом Стайрин.

— Ноги болят, — пожаловался адмирал. — Пошли, а не то я свалюсь где-нибудь по дороге.

Снаружи бушевала пурга, но это ничуть не смутило толпу изнеможенных, но счастливых оборванцев, которые выскочили из туннеля и увидели вдалеке космический буксир. Вопрос стоял ребром; либо добежишь, либо замерзнешь. Добежали, естественно, все, — ввалились гурьбой в шлюз и без чувств попадали на пол. Впрочем, вино и пища восстановили их силы, и адмирал обрел прежний командирский тон.

— Пилот!

— Здесь, сэр!

— Типовой барачный корпус уже построен?

— Так точно, сэр. Построен, набит под потолок продуктами и стоит в спартанской простоте посреди вечных снегов, ожидая беднягу, которого назначат заведовать складом.

— Никаких проблем, Лейтенант Парртс, шаг вперед'. — Адмирал схватил Парртса за китель — послышался треск, и лейтенантские нашивки упали на пол. Рядовой Парртс, слушай мою команду. Мы улетаем, а ты остаешься тут куковать в одиночестве и присматривать за роботами.

— Вы не можете так поступить!

— Неужели?

— Лучше застрелите меня, как грозились.

— Мало ли что грозился… Я просто удовлетворял свои садистские наклонности. Твоя невеста Стайрин Фом станет теперь моей.

Дубби прижал дрожащую девушку к своему животищу и приказал пятерым солдатам вышвырнуть Парртса вон из корабля, после чего оттащить рядового на склад и бросить там.

Парртс сыпал проклятиями, которые слышались даже в закрытом шлюзе и заглохли лишь в реве стартовавшей ракеты. Для него это был конец, тем более что; вскоре после отлета буксира рядового вызвал на связь радист звездолета.

— Прошу прощения, суперинтендант, но у меня дурные вести. На борту произошло самоубийство. Покойник оставил для вас записку в шлюзе и открыл наружный люк.

— Что же тут дурного? — злорадно хихикнул Парртс. — Надеюсь, адмирал перед смертью изрядно помучился. Что он там написал?

— Адмирал здесь ни при чем. Самоубийство совершил некий лейтенант по фамилии Фом. — Парртс пронзительно завопил, однако радист продолжал говорить, торопясь сложить с себя малоприятную обязанность и поскорее возвратиться на свою койку, под бочок к резиновой кукле и к бутылке со спиртным. — В записке сказано: «Дорогой! Это конец, Я не могу вынести мысли о вечности вне твоих объятий, в лапах жирной свиньи Дубби. Моя любовь неугасима. Люби и помни. Твоя Стайри». Отбой.

Итак, для Парртса это был конец, с какой стороны ни посмотри. Да, он мог бы жить дальше, храня память о любимой и занимаясь привычной работой, однако то был бы уже не человек — вернее, не полноценный человек, а некое существо с выжженной душой, этакий пьянчужка, который и не замечает, что бутылка у его губ пустым-пуста. Словом, вот он, последний человек в мире, сидит, покинутый всеми, в холодной комнате…

Неожиданно в дверь постучали.

— Волки, — пробормотал Парртс. — Или слимиане, а может, раки или крысы. Да кто угодно! Всех разорву! — Он рывком распахнул дверь, и на руки ему упала прелестная Стайрин Фом. — Ек! — выдавил Парртс.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — прошептала девушка. — Жизнь без тебя показалась мне такой скучной! Я стащила скафандр с микродвигателем, написала записку и прыгнула. Приземлилась совсем рядом. Я бы пришла раньше, но мне надо было снять этот гнусный скафандр, причесаться и подкрасить губы. Я ведь догадывалась, что ты волнуешься…

Парртс пинком захлопнул дверь и…

И здесь мы, пожалуй, опустим занавес. Мне кажется или в ваших глазах и впрямь блестят слезы? Не стыдитесь, ибо я тоже плачу. В нынешние дни галактических войн, сумасшедших налогов, кровопролитных стычек футбольных фанатов, разбавленного пива и цирроза печени разве не приятно узнать, что где-то на краю Вселенной, на полюсе холода далекой планеты, обрели счастье двое — он и она? Давайте помечтаем вместе с ними. Давайте надеяться, что в будущем для каждого юноши найдется своя Стайрин Фом, а для каждой девушки свой рядовой Парртс.

Оглавление

Глава 1 ССЫЛКА НА ОКОЛЕСИЦУ

Глава 2 СПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ

Глава 3 ПОЯВЛЕНИЕ ПУКА

Глава 4 СТАЙРИН И РАБОТЯГА

Глава 5 РАЗНЫЕ ВСТРЕЧИ

Глава 6 ДИКОВИННЫЕ СОЮЗЫ

Глава 7 АТАКА С ВОЗДУШНОГО ШАРА

Глава 8 КОСА НА КАМЕНЬ

Глава 9 ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

Глава 10 ЗАПЕЧАТАНО ПОЦЕЛУЕМ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg