«Меч грядущего»

Меч грядущего (fb2) - Меч грядущего [Sword of Tomorrow-ru] (пер. Белла Михайловна Жужунава) (Генри Каттнер. Романы, повести) 133K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Генри Каттнер

Меч грядущего

1

Опиум облегчал его страдания. Он впадал в наркотическое беспамятство, из которого его не могли извлечь никакие пытки. Поначалу он цеплялся за два воспоминания: свое звание и армейский номер. Сосредоточив затуманенное болью сознание на этих крохотных кусочках действительности, он был способен сохранять рассудок.

Потом настало время, когда он пожалел, что не потерял разум.

В японском тюремном лагере люди выдерживали год, максимум два. Они становились калеками, душевнобольными, но продолжали жить и помнили свои имена.

Поначалу он часто говорил вслух в сырой мгле камеры.

— Этан Корт,— шептал он, обращаясь к черным, неразличимым во мраке стенам.— Этан Корт. Таймс-сквер. Тиффани. Статен-айленд. Стадион «Янки», попкорн, виски с лимонным соком, Гринвич-виллидж!

Но вскоре он перестал узнавать собственный голос и после этого разговаривать почти перестал. Самым ужасным было бездействие. Постепенно он погружался в состояние, напоминающее летаргический сон. Время от времени Корта водили на допрос к японским офицерам, но и это случалось все реже.

Он знал, что находится где-то на оккупированной территории Китая. Он был пилотом и совершил вынужденную посадку. А потом его схватили и долго везли куда-то кружным путем. Должно быть, это временная штаб-квартира, расположенная, скорее всего, в каком-нибудь бывшем китайском городе в горной части страны. Японцы, конечно, ничего ему не объясняли, только задавали вопросы.

Они понятия не имели, что именно Корту известно, но, поскольку выбирать им не приходилось, стремились выжать из него все возможное. Его упорное молчание выводило их из себя. Начальником гарнизона был желчный самурай, семья которого попала в немилость у нынешних властей. Постепенно японец убедил себя в том, что между ним и Кортом существует личная вражда, что-то вроде дуэли японского и американского офицеров, где оружие одного противника — абсолютное бездействие, а другого, напротив, беспощадное действие.

Время тянулось медленно. Над Японией все громче и чаще ревели бомбардировщики, и японцам пришлось отзывать войска из Бирмы, Таиланда и островов к северу от Борнео. Но все эти бурные события штаб-квартиры не касались. Хоть она и находилась в стратегически важном месте, она была тщательно изолирована. Яростные приливы войны то накатывались, то снова отступали, не касаясь ее. Радио не приносило начальнику гарнизона хороших новостей. Японский император хранил молчание.

Рано или поздно любой пленник заговорит, нужно лишь время. Томясь вынужденным бездействием, начальник гарнизона посвятил себя тому, чтобы сломить волю американца. От пыток японец перешел к проверенному веками средству — опиуму. Наркотик стали подмешивать Корту в пищу, и со временем у пленного развилось привыкание. Японский офицер постепенно увеличивал дозу. Разум Корта мало-помалу охватывало тупое оцепенение.

Однажды в камеру к Корту поместили монгола по имени Кай Сьенг. Он тоже был пленником и знал лишь несколько английских слов. Корт догадался, что на оккупированных территориях произошло восстание. Тюремные камеры форта были переполнены. Кай Сьенг оставался с ним месяц, и за это время Корт ближе познакомился с обманчивым Маковым миром.

Странные беседы вели они в темноте — немного на английском, чуть-чуть на китайском, а больше на смеси языков, понятной им обоим. Монгол был фаталистом.

Рано или поздно все умирают, говорил он. А пока не настал его смертный час, Кай Сьенг успел убить очень много японцев. Издевательства и пытки, через которые он прошел, никак на него не подействовали. Японцам так и не удалось вытянуть у него, где прячется главарь китайских партизанских отрядов.

— Им меня не достать,— говорил монгол Корту.— Часть меня, настоящий я, не здесь. Настоящий я — в бездонной глубине, где царит мир и покой.

Да, признавал Кай Сьенг, он курит опиум, но дело не только в этом. Он побывал в Тибете, в ламаистском монастыре. Там он приобщился к тайному знанию, позволяющему на время разлучить душу и тело.

Корту стало интересно.

На офицерских курсах им рассказывали про психонамику, необычный способ психологической защиты, который, в сущности, сводится к самогипнозу. И теперь здесь, в тюремной камере в Китае, провонявший прогорклым жиром монгольский партизан рассказал ему о похожей науке. Точнее, о похожем мистическом учении.

Корт признался Кай Сьенгу, что боится сойти с ума или не выдержать пыток. Под воздействием конопляного зелья его воля слабела, и он опасался, что в конце концов заговорит.

— Обрати их оружие против них самих,— посоветовал ему монгол.— Маковый дым открывает врата. Я научу тебя тому, что умею. Ты должен научиться полностью растворяться в спокойствии Вселенной.

Да, это было учение, далекое от науки, но по сути оно во многом совпадало с основами психонамики. Жаль только, в камере не было свечи, чтобы медитировать, сосредоточившись на язычке пламени. К тому же Корт был болен телом и душой и никак не мог отбросить все тревоги, обрести внутренний покой.

Стоит ему хоть раз открыть рот, и он выболтает все. Японцы и не догадывались, что ему известна крупица военной тайны. На всем Восточном театре военных действий лишь Корту и еще нескольким генералам с тремя звездочками на погонах была ведома подлинная важность этих сведений. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы враг узнал о них. Покончить с собой Корт не мог, для этого за ним слишком тщательно следили. И потому он добровольно шагнул в капкан, расставленный его мучителями, и стал наркоманом.

Кай Сьенг показал ему выход. Японцы радовались, что Корт идет у них на поводу, а он между тем обрел Маковый мир. Однако монгол открыл ему не только преимущества дурмана, но и еще кое-что — секрет психонамической защиты, какой ее видели тибетские ламы. Поначалу Корту было трудно, но опиум служил хорошим подспорьем.

Корт рисовал в своем воображении море, глубокое, спокойное, бескрайнее, и позволял себе утонуть в его бездонных глубинах. Чем глубже он погружался, тем меньше его волновал внешний мир. Насыщенный опиумом разум Корта пребывал в безбрежном океане, а он сам — в сине-зеленой бездне, и тюрьма с каждым днем отодвигалась дальше и дальше. Это была методика работы с сознанием, методика высочайшего порядка, но начальник гарнизона об этом не догадывался. Он думал, что Корт становится все более податливым и совсем скоро превратится в отупевшее, безвольное существо, покорно отвечающее на все вопросы.

Кай Сьенга увели и расстреляли. Сквозь дымку забытья Корт смутно понял, что произошло. Однако для него это не имело значения. Ничто не имело значения.

Только лазурное море было реально, бездна, которая приняла его в свои объятия, убаюкивала и давала ощущение безопасности.

Ему перестали давать опиум — японцы что-то заподозрили. Но они опоздали. Как сильно ни страдало тело Корта без наркотика, это не смогло пробудить его от сине-зеленого сна. Самые бесчеловечные и безжалостные пытки оказались не способны зажечь искру жизни в его глазах. Он ушел древним тибетским путем, ушел далеко и обрел мир.

Но он не умер. Бездействующее тело требовало все меньше и меньше пищи. Оно простаивало, словно опустевший дом, потому что разум Корта блуждал далеко от него. Подобно гималайским ламам в голубых одеяниях, которые, по слухам, живут до тысячи лет, Корт продлил срок своей жизни, дав телу отдых. Организм — машина, поддерживающая его материальное существование,— работал вхолостую. И лишь в глубине этой машины тлела крошечная искорка жизни.

Он не осознавал этого. Он больше не помнил своего имени, не помнил ничего. Он спал, убаюканный прозрачной сине-зеленой бесконечностью, а в это время армии проносились по лику мира, над пылающими городами кружили самолеты с хищными акульими мордами и дома взлетали на воздух, превращаясь в дымящиеся руины. Он не проснулся, когда здание наверху обрушилось и орошенные кровью японцев обломки отрезали его камеру от внешнего мира. Безжизненные дымящиеся развалины — все, что осталось от японской крепости.

Этан Корт покоился в полной темноте, без доступа воздуха. В тибетских монастырях ламы тоже впадали в подобное состояние, а потом просыпались и, в конце концов, умирали. Земля мчалась сквозь пространство, описывая гигантские круги вокруг Солнца, и со временем воюющие народы успокоились.

Воцарился мир… Впрочем, ненадолго.

На пробуждение ушло много-много лет. Приспособившееся к тем или иным условиям человеческое тело – хрупкий и невероятно сложный организм. Человек, проспавший целые эпохи, не может бодро вскочить, как если бы просто прилег вздремнуть на полчасика. Кроме того, специфический метод, благодаря которому Корт погрузился в сон, также замедлил его возвращение к жизни.

Толчком к пробуждению послужил воздух. Он просачивался сквозь трещину в погребенном под развалинами потолке камеры и проникал в ноздри Корта. Бездействующие легкие стали понемногу усваивать кислород, снабжая им почти застывшую кровеносную систему. Красные кровяные тельца разносили кислород по организму, и искра жизни медленно, исподволь, разгоралась все ярче.

Однако разум по-прежнему оставался безмятежен. Океан глубок. В нем возникло легкое волнение, да… но почти незаметное.

В конце концов Корта нашли люди.

Он не видел смуглого бородатого лица того, кто первым заметил его, не видел, как факел опустили пониже, чтобы лучше разглядеть неподвижное тело. Не слышал возгласов изумления на незнакомом языке, не чувствовал, как его на грубых носилках несут в деревню, приютившуюся среди горных пиков.

Одежда на нем давным-давно истлела, но металлические солдатские медальоны сохранились, хотя цепочка проржавела да и сами жетоны пострадали от времени. Люди, которые его нашли, положили крошечные пластинки в священное место и, по приказу местного жреца, стали ухаживать за Кортом. Возможно, сквозь века до них дошел какой-то отголосок знания о святых тибетских ламах, поскольку люди восприняли сон Корта как нечто мистическое и священное.

Они мыли его и осторожно натирали истощенное тело маслом. Они по каплям вливали ему в рот теплое молоко харама, животного, которого не существовало в двадцатом столетии. А иногда молились ему.

Сам жрец подолгу разглядывал его усталыми, мудрыми глазами — и удивлялся. У его народа не существовало письменной истории, только устные предания, за многие годы обросшие выдумками. Сказания говорили о том дне, когда боги уничтожили мир. Боги-колоссы шагали по земле, сея на своем пути разрушение и оставляя позади лишь бушующее пламя. Жрец не мог понять, как этот человек пережил конец света и уцелел.

Между тем мирная жизнь кочевников шла своим чередом. Они вели меновую торговлю и охотились, и со временем среди них появилась исхудавшая фигура Этана Корта, небритого, в нелепой туземной одежде. Однако, хотя глаза его были открыты, дух его по-прежнему пребывал далеко.

Психиатр наверняка догадался бы, что причиной тому была душевная травма, вызванная сильным потрясением. Синее море, в безмятежных глубинах которого парила душа Корта, не давало ране закрыться. Но часть его разума все же пробудилась. Слово за словом, Корт учил чужой язык — это оказалось несложно — и играл в тихие игры с детьми. Голубоглазый и бородатый призрак прошлого… Постепенно он влился в жизнь племени и его перестали считать святым. Однако относились к нему дружелюбно, и жрец потратил немало часов, пытаясь найти ключ к душе удивительного человека.

Потом пришли перемены. В темном зеркале затуманенного восприятия Корта отразилось новое лицо, а вслед за ним и другие пугающе непривычные вещи. Он бросился искать спасения в сине-зеленых глубинах, то есть снова попытался спастись бегством. Новизна страшила его. Он едва замечал свое изменившееся окружение — сияющее разнообразие цветного пластика и приглушенную музыку. Его сознание отторгало болезненные уколы крошечных иголок, которые впивались ему в руки и ноги.

Однако что-то беспокоило бездонные воды. Что-то неумолимо тянулось вниз, к нему, ощупывая, захватывая, вытаскивая на поверхность.

Голоса разговаривали с ним на языке, который он выучил в племени. Они теребили его… будто пытались найти кого-то. Кого? Они утверждали, что он знает. Они приказывали ему вспомнить… что?

Имя.

Чье имя?

Синее море постепенно мелело. Волны странной, вызывающей беспокойство музыки захлестывали Корта. Краски и свет трепетали перед его недоумевающим взглядом.

Имя… Корт. Этан Корт!

Сине-зеленое забвение схлынуло, разлетелось клочьями, словно туман. Оно ускользало все дальше, пока не исчезло совсем, и на его место обрушились воспоминания о человеке по имени Этан Корт.

Память вернулась. Теперь он проснулся по-настоящему. И сразу понял, что попал в совершенно новый мир.

2

Его окружали тревожные лица, но вдруг все они, как одно, просветлели. Раздались изумленные и радостные возгласы. Обводя взглядом комнату, Корт непроизвольно нахмурился. Он полулежал в странном громоздком кресле, его тело кольцами обвивали какие-то светящиеся трубки. Тесно обступившие кресло незнакомые люди с любопытством рассматривали его.

Он поджал губы.

— Что происходит? — спросил он по-английски.— Где я?

Абсолютно лысый человек в белой одежде, плотно облегающей худощавую фигуру, жестом велел уйти, добавив на языке, который Корт недавно выучил в племени:

— Оставьте меня с ним наедине. Он очнулся. Свяжитесь с Бар леном. Известите Трон. Уходите же!

Часть стены бесшумно поднялась, и люди торопливо удалились. Корт выбрался из кресла, сверкающие кольца трубок потускнели. Тело было послушным и надежным, как старый друг. После частичного пробуждения Корт долгое время, сам не осознавая того, заставлял его двигаться, и теперь оно было в хорошей форме. Оглядев себя, он обнаружил, что одет в коричневую с синим узорчатую куртку из мягкого материала и такие же шорты. На ногах были удобные туфли из полупрозрачного пластика.

Комната имела непривычный, экзотический вид. Стены мерцали абстрактными узорами мягких, пастельных тонов. Это мерцание успокаивало. Мебель состояла из нескольких кушеток и заставленного разнообразными предметами стола. Никогда прежде Корт не видел ни такой комнаты, ни такой мебели.

Лысый человек подошел к нему. Корт, все еще хмурясь, попытался объясниться с ним на новом языке:

— Что это? Я спрашиваю, где я? Я пленник?

— Нет, вы не пленник,— ответил человек.— Вы были больны. Я — Тор Кассел. Вы хорошо меня понимаете?

Корт кивнул, но настороженность не покидала его.

— Что это за место?

— Мой дом,— ответил Кассел. Поколебавшись, он спросил: — Вы помните свое имя?

— Разумеется. Но больше почти ничего.

— Правда? — Темные глаза пристально вглядывались в лицо Корта.— Воспоминания не вернулись?

Корт устало покачал головой.

— Все путается в голове. Я ожидал чего-то другого. Но это, наверное, естественно.

— Конечно,— мягко сказал Кассел.— Чтобы окончательно вернуться к жизни, вам предстоит еще многое

узнать. Что касается вашего здоровья, оно в полном порядке. Вы провели здесь, на моем попечении пять месяцев. Давайте посмотрим, точна ли моя теория. Прежде всего, вы хотите пить? Или есть?

— Нет. Я хочу только знать, где я.

Тор Кассел положил тонкую руку на стол.

— Вы находились в подземелье и там уснули. Вы сами вызвали этот сон. Загипнотизировали себя.

— Опиум,— внезапно сказал Корт по-английски.

Кассел удивленно посмотрел на него.

— Опиум?

— Наркотик. Он помогал мне впадать в сон. Возникло привыкание.

— У вас больше нет наркотической зависимости,— успокоил его Кассел.— Поверьте мне на слово. В общем, вы погрузились в сон, находясь в уединенном, хорошо защищенном месте, и провели там много времени. Очень много.

Корт начал злиться.

— Это мне и без вас понятно. Я не маленький. Сколько я проспал? Тысячу лет?

Только когда предположение сорвалось с его губ, он почувствовал, насколько неправдоподобно это звучит.

Кассел заколебался.

— Точно не знаю. Если бы вы сообщили нам хоть что-то о своей эпохе… скажем, положение звезд в ваше время. Наша история началась всего тысячу лет назад.

— Кто вы? Что за раса?

— Мы лиранцы. Это ведь ни о чем вам не говорит,верно?

— Нет.— Корт задумался.— Тысяча лет… всего-навсего? Какой сейчас год? Наверно, трехтысячный с чем-то?

— Семьсот восемьдесят четвертый,— ответил Кассел.— Мы ведем летоисчисление от подписания Первого Пакта, когда объединились несколько кочующих племен.

— Ладно. Возможно, я не очень хорошо вас понимаю.

— У вас варварский акцент, и вы не знаете наших разговорных выражений,— сказал Кассел.— Однако вы

очень хорошо выучили язык, живя с кочевниками-моранами. Вы провели в племени несколько лет, и все это время ваш разум спал.

— Дайте мне зеркало,— потребовал Корт.

Лысый человек шагнул к одной из мерцающих стен и сделал какое-то движение рукой. Овальный участок поверхности стены потускнел и приобрел серебристый оттенок.

— Вот,— сказал Кассел.

Корт неуверенно подошел. Конечно, он не ожидал увидеть прежнего Этана Корта. Впрочем, как и хмурого бородатого дикаря. Да, он постарел. На висках появились седые пряди, смуглое лицо осунулось. Возле губ пролегли глубокие складки морщин. Из-под сердито нахмуренных темных бровей недоверчиво смотрели пронзительно-голубые глаза.

Кассел подошел к нему.

— Наши этнологи и историки обнаружили вас в племени моранов. Выяснили, что смогли, касательно вашей истории. Кочевники нашли вас, полуживого, под землей, среди древних развалин. Они отнесли вас в свою деревню и ухаживали за вами.

— Это я помню,— сказал Корт.— Да, помню.

Его пальцы неуверенно коснулись губ. Эта плоть… все еще теплая, живая… хотя прошло больше тысячи лет? Возможно, больше… десяти тысяч! Трудно поверить.

Кассел держал в раскрытой ладони что-то маленькое, блестящее.

— Это нашли при вас. Конечно, наши ученые не смогли прочесть, что тут написано, однако узнали некоторые буквы и цифры. Очень древний язык… Он давно уже мертв, от него осталось лишь несколько записей на металле, которые мы не можем расшифровать.

Он вложил предметы в ладонь Корта. Заново отполированные, они выглядели удивительно родными. Внезапно Корт ощутил их как единственную реальную вещь в этом чуждом ему мире. Имя… группа крови… прививка от брюшного тифа… личный номер.

— Потом вас перевезли сюда,— продолжал Кассел.— Мы догадывались, что наша находка может иметь огромное значение. В наши дни мы умеем вызывать временное замедление биологических процессов, но то, что это было возможно и в вашу эпоху, стало открытием. Когда этопроизошло?

— В тысяча девятьсот сорок четвертом году. Или тысяча девятьсот сорок пятом. Не знаю.

— Боюсь, это ни о чем мне не говорит. У нас другая хронология. Кем вы были?

Смысл вопроса был ясен.

— Сначала художником. Потом солдатом.

На безволосом лице Кассела внезапно проступило выражение облегчения.

— Хорошо. Художники есть и сегодня, а вот солдат нет. У нас мир. Корт, вам необходимо как можно больше узнать о нашем времени.

Дверь открылась, и вошел очень крупный румяный человек с окладистой золотистой бородой и густой гривой светлых волос. На его высоких скулах блестели капли пота. Одет новоприбывший был ярко, даже кричаще.

— Тор Кассел, я пришел за пациентом,— быстро сказал он.— Значит, он проснулся!

— Да, он пришел в себя.

— Прекрасно! Эй, вы, идите за мной! Живо!

Глаза Кассела вспыхнули.

— Какого дьявола вы тут распоряжаетесь? Это мой дом, Барлен! А этот человек, которого, кстати, зовут Корт,— мой пациент. И он пойдет с вами, только если я разрешу. Понятно?

Корт переводил взгляд с одного лица на другое.

— А мое мнение вас интересует? — спросил он.

Барлен изумленно посмотрел на него.

— Конечно,— кивнул Кассел.— Выбор за вами. И я прослежу, чтобы на вас не оказывали давления.— Он

сердито взглянул на крупного мужчину.

Барлен обнажил зубы в усмешке.

— Что ж, придется в очередной раз просить прощения. Приношу вам… друг мой… и вам, Тор Кассел, свои извинения. Простите, я слишком нетерпелив. Однако вам, Кассел, придется признать, что у меня есть для этого основания.

— Возможно. Да, согласен. Тем не менее Этан Корт по-прежнему мой подопечный.

— Нет, он нечто несравненно большее.— Барлен снова усмехнулся.— Им интересуется Трон.

— Я известил Трон.

— Тогда чего мы дожидаемся?

— Я всего лишь хочу, чтобы вы не забывали о вежливости! — взорвался Кассел. Взяв себя в руки, он повернулся к Корту и уже другим тоном продолжил: — Трон… наш правитель… очень интересуется состоянием вашего здоровья и настаивает на встрече. Но вам нельзя перенапрягаться, поэтому вы отправитесь к Трону только тогда, когда почувствуете в себе силы.

Корт не смог сдержать улыбки.

— Я ведь здоров, Кассел?

— Конечно.

— Что ж, меня донимает любопытство. Я готов встретиться с ним хоть сейчас.

— Что еще вам нужно, Кассел? Чтобы я упал перед ним на колени? — нетерпеливо спросил Барлен.— Моя машина ждет снаружи.

— Мне нужно всего лишь, чтобы вы проявили немного уважения,— пробормотал врач.— Даже если затронуты национальные интересы, медицина остается в своем праве.

— Идемте, Корт,— сказал Барлен.— Если вы и впрямь готовы.

Сжимая в руке свои медальоны, Корт в сопровождении Кассела вышел вслед за Барленом. Они прошли по спиральному спуску мимо светящихся, издающих негромкую музыку стен и оказались во дворе, где стояла

машина, похожая на огромную гладкую ванну. Изнутри «ванну» опоясывала обитая мягким скамья, а в центре возвышалась простая, на первый взгляд, тумба управления, до которой легко можно было дотянуться с любого места. Барлен забрался в машину, остальные последовали за ним. Взмахом руки он указал на сиденья.

— Мы умеем летать,— заявил он Корту с простодушной гордостью.

— Мы тоже летали,— ответил Корт, и великан бросил на него удивленный взгляд.

— Что ж…— Он взялся за рычаги.— Смотрите.

Машина заскользила во тьму.

Они окунулись в прохладный, свежий ночной воздух, насыщенный запахами растений, и машина совершенно беззвучно стала набирать высоту. Корт замер, глядя на раскинувшийся внизу прекрасный город. Город, созданный словно из роз и перламутра.

«А чего ты ожидал? — мысленно спросил он себя.— Это будущее. Естественно, все изменилось. Иначе и быть не может».

Валира, центральный город Лиры, раскинулась на невысокой горе. Окраины виднелись вдали, на границе темноты у подножия возвышенности. Город испускал теплое сияние, которое очерчивало изящные изгибы куполов и освещало мостовые. Воплотивший мечты сотен архитекторов, он был прекрасен, как сон. Все изгибы зданий и повороты улиц мягко направляли взгляд к центральной горе.

Там, на вершине, стоял увенчанный куполом дворец, сверкающий и хрупкий на вид.

— А такое у вас было? — спросил Барлен с плохо скрываемым самодовольством.

— Нет,— признал Корт.— Ничего подобного у нас не было.

Он сильнее стиснул в кулаке медальоны — вид волшебного города подавлял и пугал его. Пропади оно пропадом все это совершенство. Корт скучал по грязным домам Шестой авеню, домам из бетона, гранита, кирпича и стали. По раздражающему гулу подземки, по запаху хот-догов, которые жарятся перед кафе Недика. С какой радостью он променял бы этот прекрасно спланированный город на что-нибудь типа Нью-Йорка, Питсбурга или Денвера, с их такими привычными, безыскусными названиями, где простые дома из известняка соседствуют с роскошными небоскребами, а тележки уличных торговцев — с дорогими лимузинами…

Зачем ему все это? Так нечестно. Он был как все. Грянула война, и он отправился воевать. А дальше все пошло не так. Не должен он был впадать в китайской тюрьме в таинственный беспробудный сон, чтобы проснуться спустя тысячи лет. Это неправильно.

Розы и перламутр — ха! Для какого-нибудь героя это, возможно, в самый раз, но он, Этан Корт, никакой не герой и никогда не хотел им быть.

Все, что он видел вокруг, напоминало ожившую сказку, а простому солдату в сказке не место. Этот гигант с золотистой бородой, сидевший рядом с ним, наверное, с детства питался исключительно романтическими историями. Но Корту такая диета была не по нутру.

Он закрыл глаза, отчаянно сжимая свои медальоны. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вновь оказаться в знакомой желтой слякоти Китая. Да где угодно, только не в этом городе, будто выточенном из тончайшего льда, и не в этом времени, таком чужом и чуждом.

— Осторожно, Барлен! — услышал Корт голос Кассела.— Вон та машина летит что-то уж слишком близко.

— Идиоты! — пророкотал Барлен.— Они же врежутся в нас…— Здоровяк вдруг оборвал себя на полуслове и закричал: — У них захваты! Задержи их, Кассел! Я позабочусь о Корте.

Могучие руки обхватили Корта и подняли его с сиденья. Он успел лишь мельком заметить напряженные

смуглые лица чужаков и серебристые стержни, которые, словно щупальца, потянулись во все стороны от чужой машины. Потом Барлен перевалился через борт, прижимая Корта к своей широкой груди, и они полетели вниз сквозь пустоту ночи.

3

Корт машинально попытался дернуть кольцо парашюта, которого при нем, естественно, не было. И совершенно автоматически начал вслух вести отсчет. Падая, они медленно вращались, при этом Барлен все так же крепко прижимал к себе Корта. Неосвещенные машины наверху быстро потерялись на фоне неба.

Корт почувствовал, что Барлена закрутило быстрее. Город с пугающей быстротой надвигался на них и был уже так близко, что стали видны отдельные детали. Однако могучее тело Барлена вращалось, и Корт то и дело терял из виду сверкающие переливы красок. Железные руки крепко держали Корта. Затем последовал рывок, такой сильный, что Корт едва не вывихнул шею, но после этого они поплыли вниз уже медленнее, утопая в море света.

Потом быстрее… еще быстрее…

Приземление вышло жестким, перед глазами Корта вспыхнули и погасли разноцветные пятна. Великан рывком поставил его на ноги и быстро огляделся по сторонам.

— Они могут преследовать нас. Вон туда, быстро!

— А Кассел? Что с ним?

— Не знаю. Либо погиб, либо захвачен в плен. Поторопитесь!

Они приземлились на мерцающий бледно-розовый купол. Вслед за Барленом Корт осторожно соскользнул на карниз и стал осторожно пробираться в сторону овального окна, забранного каким-то удивительным материалом, очень похожим на перламутр. Барлен ударом ноги пробил в окне дыру, бросил еще один взгляд на небо и полез внутрь, потянув за собой Корта. Они оказались в огромной, до неприличия роскошной комнате.

Барлен зашагал к двери. Панель скользнула вверх, и на пороге возник человек средних лет, с черными густыми волосами. Глаза его были широко распахнуты от испуга.

— Кто вы? Что все это значит?

— Я действую в интересах Трона,— ответил Барлен.— Где ваш визор?

— Там. Я покажу вам, идемте.

Человек повел их по коридору. Барлен тащил Корта за собой. Визор выглядел как черный овал в стене. Барлен встал перед ним и взмахнул рукой. Овал зажужжал, на нем появился тонкий узор, похожий на персидскую вязь.

— Опознание произведено,— произнес невыразительный голос.— Докладывайте.

— Вражеский авиамобиль в настоящий момент прямо над нами.— Барлен повернулся к хозяину жилища.— Где мы?

— Сектор сорок, гамма три.

— Сорок гамма три. Возможно, это шпионы. Не лиранцы, по-моему. Доктор Тор Кассел пытается задержать их. Действуйте.

— Сообщение принято,— произнес голос, и свет в овале погас.

— На место происшествия пришлют авиамобили, но, скорее всего, они уже никого не найдут,— сказал Барлен.

— А что с Касселом? — спросил Корт.

— У нас есть враги, и они безжалостны. Им нужны вы. Каким-то образом информация о вас просочилась наружу.— Барлен посмотрел на брюнета.— Друг мой, вы не отвезете нас во дворец? Или пошлите с нами одного из ваших слуг. На карту поставлены интересы Трона.

— С радостью,— последовал ответ.— Вы не пострадали, Ден Барлен?

— О, вы меня узнали. Нет, я не пострадал. Где машина?

— Туда, пожалуйста.

— Поедем по земле,— объяснил Барлен, когда похожая на ванну машина понеслась по сверкающим ули-

улицам.— Так безопаснее. Мой антиграв разряжен.

— Антиграв?

— Ну да, это была антигравитация, то, что не дало нам разбиться. Не слишком совершенное устройство — вы наверняка почувствовали рывок — и требует очень точного расчета. Нельзя включать, пока не окажешься в двухстах футах над землей. Если сделать это раньше, заряда не хватит, чтобы опуститься медленно. Конечно, есть более совершенные антигравы, но они достаточно громоздки и используются в основном на авиамобилях. А карманный вариант маломощен. И требует перезарядки после каждого использования.

— Кто были те люди? — спросил Корт.

Брюнет обернулся, на миг отвлекшись от управления машиной.

— Враги, кто же еще,— зло ответил он.— Скорее всего, деккане. Я прав, Ден Барлен?

— Не исключено. Хотя не уверен. Я не разглядел их как следует.

— Точно, деккане. У них везде шпионы.

— Ну, деккане это или нет, но им нужны вы, Корт,— сказал Барлен.— Я предпочел бы остаться с Касселом и вступить в бой, однако ваша жизнь важнее.

— Почему?

Великан заговорщицки подмигнул и взглядом указал на водителя.

— Вот и дворец. Спасибо, друг. Сегодня вы помогли Трону.

— И, надеюсь, навредил декканам.

Машина остановилась. У входа во дворец стояло несколько охранников. Барлен что-то сказал одному из них, тот ответил, и их пропустили внутрь. Корта поразили огромные размеры дворца и яркие краски. Потом они с Барленом ехали в лифте, который быстро скользил вверх. Кабина остановилась, они вышли и оказались в просторной комнате, где их ждал худощавый невысокий человек. В его умном, по-своему красивом лице было что-то лисье; он улыбался, нервно проводя рукой по рыжим волосам. За его спиной начинался спиральный пандус, ведущий к хрустальной двери высоко наверху.

— Привет, Барлен,— сказал человек.— Это и есть Корт?

— Да. Прошу прощения, но Трон ждет.

— Я отведу его.

— Идите к дьяволу, Хардони! — воскликнул Барлен.— Занимайтесь своей тайной шпионской сетью, а с

этим делом я и сам справлюсь.

Хардони перестал приглаживать волосы.

— Знаете, это и мое дело.

— Это военные проблемы, а не шпионаж. Идемте, Корт.

Откуда-то донесся сердитый женский голос:

— Прекратите препираться! Барлен! Хардони! Пусть Корт поднимется один.

Мужчины отвесили поклоны в сторону хрустальной двери наверху. Барлен взмахнул рукой, давая понять

Корту, чтобы тот шел вперед.

— Поднимайтесь вверх,— с улыбкой сказал он.— Не нервничайте. Вам не о чем беспокоиться.

Корт сжал губы и медленно зашагал по спиральному подъему, чувствуя, что мужчины внизу не сводят с него глаз. Значит, Трон — женщина. Очередной дешевый эффект в стиле роз и перламутра. Криво усмехнувшись, Корт коснулся белой пряди на виске. Ну, если она ждет прекрасного принца, то придется ее разочаровать.

Хрустальная дверь открылась. Пространство за ней было тускло освещено и бледнело перед зрелищем раскинувшейся внизу Валиры. Это была самая высокая точка дворца, стоящего на вершине горы. Стены и крыша огромного зала были из прозрачного, как стекло, материала.

Дверь за спиной Корта со щелчком закрылась.

— Я незнаком с правилами,— внезапно охрипшим голосом сказал он.— Должен ли я поклониться или упасть ниц?

— Диалект у вас варварский,— ответил голос.— И ведете вы себя так же. Хотя, возможно, я слишком многого от вас требую. Вы ведь так долго проспали. Постойте.

Под куполом начало медленно пульсировать и разрастаться голубое мерцание. Потом оно приобрело холодный розоватый оттенок и быстро затопило весь зал. Раскинувшийся внизу город померк и казался теперь почти призрачным.

Зал был таким огромным, что выглядел почти пустым, несмотря на богатство меблировки. Хрупкое изящество скульптур и занятных, порой очень необычных мобилей[1] резко контрастировало с массивными тяжелыми столами, огромными резными шкафами и мраморными колоннами.

Тем не менее убранство зала подчинялось единому замыслу, в нем не было ни одной диссонирующей ноты. Стены и крыша представляли собой прозрачный стеклянный купол. Пол был разделен на разноцветные сектора, краски которых непрерывно менялись, бледнели и ярко вспыхивали снова.

Лицом к Корту на расстоянии нескольких футов расположилась девушка — очень красивая девушка — с

золотисто-рыжими волосами и пристальным взгядом голубых глаз. Предельно короткое платье тускло-серебристого цвета не скрывало стройности ее фигуры и совершенства форм. Если не считать роскошного наряда, ничто не свидетельствовало о ранге незнакомки.

Она сидела на тахте, оценивающе разглядывая Корта.

— Я видела вас спящим,— сказала она.— Тогда вы выглядели иначе. Теперь вы проснулись.

Корт смотрел на нее, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение, причины которого он не понимал. Алые губы незнакомки изогнулись в мягкой улыбке. Окружающий ее ореол необычности исчез. Теперь это была просто девушка, человек, с которым можно запросто поговорить, а не правительница чуждой Корту цивилизации.

— Меня зовут Ирелла. Ваше имя я знаю. Если вы в состоянии, мы поговорим.— Она улыбнулась.— Можете сесть, если хотите.

— Да.— Корт сел рядом с ней.— Да, давайте поговорим.

— Как вы себя чувствуете?

Он заколебался на мгновение.

— Вполне здоров. Но мне не по себе.

В голубых глазах мелькнуло сочувствие.

— Кассел говорил мне, чего можно ожидать. Вы мало что помните, конечно. Вы заснули так давно и вдруг — раз! — проснулись в совершенно новом мире. Я понимаю, Корт. Вам сейчас нелегко.

Ее сочувствие развязало ему язык.

— Да, это трудно. Мне доводилось читать о подобных вещах, но это были выдумки, не имеющие ничего общего с реальной жизнью. И вот это случилось со мной. Правда, пока я не увидел здесь ничего особенного. Наука существовала и в наши дни. Антигравитация — не чудо. Чудо в том, что я-то не изменился.

В этом все дело, думал Корт. Он не соответствовал новому окружению. Он был настроен на другую волну — тысяча девятьсот сорок пятого года. А эта новая эпоха с ее розовыми городами, с незнакомыми обществом и культурой заставляла его чувствовать себя беспомощным и обделенным. Давным-давно в его жизни была цель, основанная на идеалах двадцатого столетия. Теперь этих идеалов больше нет. Они утратили всякий смысл, и даже фундаменты городов, где он жил когда-то, рассыпались в прах.

А здесь все другое, это цивилизация, о корнях которой ему ничего не известно.

Ирелла, видимо, поняла его состояние.

— Но вы изменитесь, поверьте мне. Я не психолог, но вполне могу представить себя на вашем месте. Сейчас вы даже не знаете, чего хотите. Правда?

Корт провел пальцами по диванной подушке, и та начала гудеть и вибрировать от его прикосновения. Он быстро отдернул руку и встретился с Иреллой взглядом.

— Что-то в этом роде.

— И вас мучают подозрения. Вам многое непонятно, и это вызывает возмущение и обиду. Не стоит обижаться, Корт. В особенности, вам.

Она не сводила с него заинтересованного взгляда.

— Я что, превращусь в любопытный экспонат? Или буду читать лекции в каком-нибудь университете?.. Если здесь, конечно, есть университеты.

«Есть, наверное,— подумал он про себя,— иначе в языке не существовало бы такого слова. Тем не менее они могут очень, очень отличаться от Йельского и всех тех, что были в мои времена».

Ирелла прикоснулась к одному из мобилей. Пластиковые изгибы принялись скользить и вращаться, и мобиль принял вид причудливого маленького водопада.

— Вот. Он приобретает смысл, только когда движется. Тогда становится понятна его цель. С вами будет то же самое, Корт, когда вы начнете действовать, подчиняясь определенному плану.

— Какому плану?

— Как мне сейчас не хватает Тора Кассела…— вздохнула она.— Он гораздо больше меня знает о тайнах разума. Барлен и Хардони — прекрасные стратеги, но тонкости не для них. Те, кого мы послали на место происшествия, не нашли и следа нападавших. Обнаружили лишь неуправляемую машину Барлена. Кассел исчез, скорее всего, его захватили в плен. Им нужна информация…

— Кому «им»?

Ее глаза вспыхнули.

— Послушайте. Думаю, вы сумеете понять. Вы были солдатом, не так ли? Что ж, сейчас солдат нет.

— И войны тоже нет?

— Пока нет,— мрачно ответила Ирелла.— Но скоро будет. И когда это произойдет, мы окажемся беспомощными. Вы видели, на что способны шпионы… деккан. Они каким-то образом узнали о вашем существовании и захотели захватить вас или уничтожить. Барлен спас вас. Он готов сражаться, чтобы защитить Лиру. Но что он сможет без оружия? Да и Хардони тут бессилен, хотя его Корпус шпионов хорошо организован.

— Без оружия? — переспросил Корт.— А почему у вас нет оружия?

— Это вам лучше объяснил бы Кассел,— сказала девушка.— Но я постараюсь…— Она сделала глубокий

вдох.— Мы не можем делать оружие — ни для защиты, ни для нападения. Именно не можем, не способны. Наше сознание отказывается воспринимать саму идею. У нас есть ученые. Какое-то время назад они открыли антигравитацию. Однако нечто, очень глубоко укоренившееся в нашем сознании и в наших душах, держит на замке дверь к этому запретному знанию. Мы — творческие люди, мы можем создавать все… кроме средств уничтожения себе подобных.

— Все равно не понимаю,— сказал Корт.— Даже я вижу, как антигравитацию можно использовать для создания мощного оружия.

— Вы солдат, Корт. А мы — дети катастрофы. По словам Кассела, это условный рефлекс, передающийся по наследству. В общем, нечто, произрастающее в нашем сознании из семени, которое посеяно до начала нашей истории. Это случилось после того, как закончилось ваше время, и задолго, очень задолго до начала моего. Существует легенда о Троих в Саду, плодом этого древа и была война.

Ее лицо омрачилось.

Корт почувствовал, как по спине пробежал озноб. Как никогда прежде он ощутил пугающую неизвестность, которая таилась в глубине внешне прекрасного мира роз и перламутра. Зловещий барабанный бой прошлого, грохочущий глубоко под землей.

Волшебный город… На чьей крови он построен?

— Да, существует легенда,— почти шепотом продолжала Ирелла.— Бог отдал в распоряжение человека сад и сказал: «Только не ешь плод вот этого древа». Однако человек ослушался. Тогда Бог сказал: «Чтобы зло не завладело тобой целиком, дарую тебе забвение». И Он коснулся разума человека, и в месте Его прикосновения… что-то умерло.

4

Только сейчас Корт по-настоящему начал осознавать случившееся, и это осознание потрясло его до глубины души. «Я в будущем»,— повторял он про себя. Однако «будущее» — это всего лишь слово, смысл которого казался знакомым и вполне прозрачным, пока Корт напрямую не столкнулся с тем, что стоит за ним. Синее море, которое столь долго давало ему приют, не сразу отпустило его разум. Лира, ее столица, летающие машины — до сих пор он принимал непривычное ему окружение, но смотрел на него отстраненно, будто оно не имело к нему отношения.

Но теперь он начал понимать, что все это происходит с ним на самом деле. Понимание обрушилось на него, словно жестокий удар. До тех пор, пока Корт не был вовлечен в эту фантастическую жизнь, держался в стороне от нее, он был в безопасности. Нет, не совсем так. Он подсознательно лелеял надежду, что стоит лишь проснуться — и новый мир исчезнет.

Освещенное неярким светом лицо Иреллы, такое человечное и прекрасное, было совсем рядом. За ее спиной, тускло мерцая, ронял свои воды хрустальный мобиль, преображенный в журчащий водопад. Еще дальше высилась огромная прозрачная стена, а за ней перламутрово-розовыми огнями переливалась Валира, где люди жили, растили детей, ели и принимали ванны.

В груди разливалась сухая, мучительная боль. Корт знал ее причину. Он хотел домой. Хотел видеть города, за спасение которых сражался и которые пережил без надежды увидеть когда-нибудь снова. Это было хуже смерти.

Нью-Йорка больше нет. Чикаго больше нет. Маленькие озера Висконсина, где рыба выпрыгивает из воды, блестя в солнечном свете; белый пунктир дорожной разметки, ярко проступающий в свете фар; оживление и суета в вестибюлях отелей — все исчезло. Это была… ампутация. Хирург-время произвел операцию безупречно, однако люди способны чувствовать боль в отрезанной ноге.

«После войны,— думал Корт,— я собирался вернуться в Штаты. Там была моя семья, моя работа, мой дом — все, ради чего я трудился, за что сражался. Оказывается, я трудился и сражался напрасно. Ничего больше нет».

Вместо этого перед ним лежал новый, совершенно чужой мир. Корту был глубоко безразличен и этот мир, и его неурядицы.

Что-то умерло. Что ж, ничего не поделаешь.

— Итак, вы рассказали мне легенду,— хрипло сказал он.— А какова истина?

Ирелла откинулась назад, и на ее лице отразилось непонятное Корту облегчение.

— Истина? Мы не знаем. Наша история начинается с тех времен, когда мы были кочевниками. Все оставшиеся в живых люди скитались по земле, и их единственной целью была борьба за существование. О прошлом ничего не известно. Тогда это никого не волновало, все были слишком заняты. И теперь мы знаем лишь то, что прежний мир погиб. Вероятно, это была война, но в наши дни такую страшную войну невозможно даже вообразить. Целые континенты были разрушены.

Ирелла сделала жест, и на полу между ними возник медленно вращающийся шар — объемная карта мира.

— Узнаёте, Корт?

Никаких знакомых очертаний. Ни Африки, ни Америки, ни Евразии, ни Австралии. Совсем новый мир.

— У нас остались только предания,— продолжала девушка.— Рассказы о невероятно огромных, могущественных демонах, вооруженных молотами, которые обрушивали на землю гром и огонь. Когда все кончилось, уцелела лишь горстка людей.

«Даже в мое время,— думал Корт,— существовали молоты, перед которыми ничто не могло устоять. Какая война погубила цивилизацию? Третья мировая? Четвертая? Пятая?»

Новое оружие! Новое дьявольское оружие!

— Это было время безумия,— рассказывала Ирелла.— Разрозненные племена бродили среди руин. Ничто не уцелело, кроме самой жизни. Жизни, исполненной ужаса и страха. Когда, спустя много лет, снова появилась наука, выяснилось, что люди неспособны создавать оружие. Они боятся. Кассел называет это психическим блоком. Люди забыли то, чего не хотели помнить. Подсознание имеет огромную власть над нами. Сколько люди ни старались направить свои способности на создание оружия, ничего не получалось.

Корт кивнул. Он видел солдат, переживших в бою такое сильное нервное потрясение, что ужасные сцены, свидетелями которых они были, начисто стерлись у них из памяти. Так действуют защитные механизмы психики. В мире, почти полностью уничтоженном неслыханной войной, вполне могла развиться передающаяся по наследству частичная амнезия. Да, теперь он начал понимать, что произошло.

— Но если у вас нет оружия, откуда оно взялось у деккан?

Ирелла покачала головой.

— Да, у них есть оружие. Они всегда были воинствующей расой и угрожают нам на протяжении уже многих лет. А теперь собираются напасть. У нас есть сведения, полученные от разведчиков Хардони. Послушайте, Корт. Мы хотим мира, но иногда от войны никуда не деться.

— Да. Это мне известно.

— Мы нуждаемся в оружии, чтобы защитить себя, но не в состоянии создать его. Точнее, мы смогли бы его изготовить, но не сконструировать. Сама идея нам недоступна. Так утверждает Кассел. Вот вы говорите, что можно использовать для этой цели антигравитацию. А ведь нам на протяжении тысячи лет такое и в голову не приходило. Мы нуждаемся в вашей помощи.

— Человек, генерирующий идеи,— сказал Корт.— Я начинаю понимать, чего вы от меня хотите. Но мне это не нравится.

— Ясно,— вздохнула Ирелла.— Дело в том, что вы пока не чувствуете, насколько все серьезно. Но для нас это действительно вопрос жизни и смерти. Вы нам поможете? Пожалуйста, не спешите отказываться. Приглядитесь к нашему миру, постарайтесь его понять. Я спрошу вас позднее. Никто не будет оказывать на вас давления, обещаю. Все, чего я хочу от вас,— это чтобы вы оценили ситуацию беспристрастно.

Корт заколебался.

— Ну… не знаю. Мне не хотелось бы заниматься чем-то подобным.

Девушка встала, Корт тоже. Она подвела его к огромной прозрачной стене. Внизу раскинулся сияющий город, иссеченный узкими извилистыми улочками и широкими дорогами.

— Валира жива,— сказала Ирелла.— А вот вы, по-моему, мертвы, Корт. Вы не желаете просыпаться, верно?

Это была правда. Он страстно мечтал о глубоком синем море, баюкавшем его на протяжении долгих эпох.

— Вы забыли, что такое жизнь? — Девушка приблизила к нему свое пылающее гневом лицо.

Корт поцеловал ее, грубо, с дерзостью и злостью, которая должна была показать, что он вовсе не испытывает нежных чувств. Да, он мертв, а мертвую плоть нелегко оживить.

Однако прикосновение губ Иреллы вернуло его к жизни. Не полностью, конечно. Возможно, какая-то

часть Этана Корта не проснется уже никогда, навсегда затерявшись в голубом море прошлого.

Потрясенный, он наконец отстранился от девушки.

— Вы этого добивались? — спросил он.

— Я не раздаю свои поцелуи просто так,— сказала она.— Я попыталась ответить на свой вопрос за вас. И как, мне это удалось?

Этан Корт удивленно смотрел на Иреллу. Под ее мягкостью, дружелюбием, ее лучистой красотой на миг проступила сталь. Доведенная до отчаяния, она могла быть непреклонной… даже безжалостной и жестокой. Однако Корта это не удивило. Она ведь королева, а королевам свойственно высокомерие. Да он и сам не раз бывал жесток и беспощаден — в бою.

Он отвернулся.

— Не знаю. Может быть. Не знаю.

— Я никогда больше не поцелую вас,— сказала она.— Помните это. В конце концов, я — Трон. Мне доложат, когда вы примете решение. Пока же вы вольны делать все, что пожелаете.

— А если я скажу «нет»? — спросил он.— Предположим, я не стану помогать вам в создании оружия. Меня убьют?

— Тогда мы окажемся в отчаянном положении.— Ирелла перевела взгляд на перламутрово-розовый город внизу.— Но нет, вас не убьют. Просто я пойму, что Кассел так и не сумел пробудить вас от долгого сна. Я буду знать, что вы уже мертвы, Корт. Умерли давным-давно, в своем старом, забытом мире.

Выходя, Корт задел плечом мобиль, и тот рассыпался ослепительным водопадом сверкающих капель.

Шли дни, Корт старался приспособиться к новой жизни. Когда-то давно ему доводилось видеть фантастические фильмы. Если судить по этим картинам, что мог он встретить в будущем? Ну, скажем, гигантские машины и идеально гладкие ленты скользящих дорог, по которым с поручениями разъезжают сверкающие роботы. Однако на деле все оказалось иначе. Это была другая реальность, да, однако весьма далекая от совершенства.

Машины здесь имелись, но не такие уж большие, и порой они пахли горелым пластиком и смазкой, а то и вовсе ломались. Корт не был ни механиком, ни техником. Но, хотя он и не понимал, как все это работает, он осознавал, что технических приспособлений такой сложности в его мире не существовало. Тем не менее технические новшества оставили его равнодушным. В конце концов, это всего лишь машины.

Опекать его поручили великану Дену Барлену, и Корт постепенно проникся симпатией к этому бесцеремонному, нетерпимому военачальнику. Барлен имел одно ценнейшее свойство — не знающую сомнений преданность. Были у него, однако, и другие черты, казавшиеся Корту странными. К примеру, сентиментальность. С точки зрения Барлена, Лира была больше, чем страна; он воспринимал ее как живое существо. Когда он рассказывал старые народные предания, в глазах у него стояли слезы. В Лире действительно присутствовало некое особое очарование, сказочная атмосфера, и это временами сбивало Корта с толку. Хотя, конечно, не только это.

В основном страна была земледельческая, но кроме столицы, Валиры, в ней имелось больше десятка крупных городов. Существовали и заводы, что неизбежно заставило Корта задуматься над такой проблемой, как источники энергии. К его удивлению, атомной энергии тут не знали. Зато использовали в высшей степени эффективное жидкое и сжатое порошкообразное топливо. Однако особый интерес у Корта вызывали антигравитационные механизмы.

На авиамобилях устанавливались особые генераторы, а портативные антигравы, которыми пользовались в случае аварии, накапливали энергетический заряд, как аккумуляторы накапливают электричество. Лиранцы умели сжимать большие объемы энергии, помещая их в металлические контейнеры, причем мощность заряда ограничивалась лишь их размерами.

Как-то незаметно получилось, что Корт стал смотреть на Лиру глазами стратега.

Страна не имела никаких укреплений, и оборонять ее было бы нелегко. С учетом этого, возможно, лучшим способом защиты было бы нападение. Вражеский воздушный флот, даже вооруженный бомбами двадцатого века, очень быстро мог сровнять страну с землей. Фугасные бомбы разрушат заводы и дома. Зажигательные бомбы станут бичом для сельскохозяйственных построек и полей. Такие воздушные налеты даже не потребуют риска — сбросил бомбы и улетай, не боясь, что тебя обстреляют.

Оружия и впрямь не было — никакого. Не раз и не два Корт замечал идеальные места для размещения противовоздушной артиллерии, прекрасно замаскированных аэродромов, ракетных установок. Однако огромные заводы производили исключительно мирные изделия, тут ковали орала, но не мечи. При других обстоятельствах все это очень походило бы на утопию. И все же для утопии здесь было слишком неспокойно. По всей Лире ходили слухи об угрозе и опасности, о декканских шпионах, выискивающих слабые места для удара, о неумолимо приближающихся врагах.

Конечно, оружие существовало, но только примитивное — мечи, жезлы и кинжалы с рукояткой в виде змеи; последние использовались шпионами Хардони и служили одновременно знаком воинского отличия. Во времена Корта этот символ — змеи Эскулапа, обвившиеся вокруг жезла,— свидетельствовал о принадлежности к медицине, а теперь он относился исключительно к, так сказать, «хирургическому вмешательству» в жизнь общества. Корт обнаружил, что люди Хардони хорошо обучены. Они опутали всю Лиру шпионской сетью и были фанатично, самозабвенно преданы Трону. Однако, похоже, самого Хардони они недолюбливали.

Барлен тоже не слишком благоволил к рыжеволосому начальнику шпионской службы.

— Не доверяю я ему,— говорил он Корту.— Хардони ни во что не верит и любит подчеркивать это. Он циник и очень жестокий человек. Нанести удар из темноты — вот его стиль.

И Барлен прятал злую усмешку в свою золотистую бороду. Да, он ненавидел Хардони.

5

Со временем Корт все больше склонялся к мысли, что Барлен относится к Хардони предвзято. У главы шпионского Корпуса были и положительные стороны. Так, несмотря на свой цинизм, он, как ни странно, не был склонен кривить душой. Они часто беседовали, хотя и не так долго, как хотелось бы, потому что Барлен под любым предлогом стремился помешать им. Вскоре Хардони начал приглашать Корта для участия в той или иной операции, иногда и по делам Трона.

— Город лучше всего узнается по винным погребкам,— рассуждал рыжий лис однажды ночью, когда они с Кортом сидели в тускло освещенной таверне, где было не продохнуть от густого благоухания.

Зал был огромный, с низким потолком; белая ароматическая пыль плавала в воздухе, точно завеса, и отовсюду доносилась непривычная музыка. Напитки тоже были незнакомые, но хмельные. Хардони не спускал взгляда с заливающегося смехом фатоватого, разодетого в шелка юноши, который сидел на ближайшем помосте.

— Вот этот человек, к примеру,— продолжал Хардони.— Что вы о нем думаете, Корт?

— Он нервничает. С тех пор как мы вошли, он ни разу не взглянул в вашу сторону. Он не так уж пьян, просто притворяется.

Хардони кивнул.

— Но ему известно, кто я такой. Ему шепнула девушка, которая сидит рядом. Впрочем, я его не знаю. Он или гость из другого города, или декканский шпион. Вы когда-нибудь задумывались, почему кто-то — или я, или Барлен — всегда рядом с вами?

— Нет,— ответил Корт.— Охраняете меня?

— Правильно. А почему, не догадываетесь?

— Из-за деккан?

— Один раз они уже пытались вас захватить. Они не дураки. По правде говоря, по законам естественного отбора у них больше шансов уцелеть, чем у нас. Они узнали о вас почти сразу же, как вы у нас появились. И, естественно, хотят вас заполучить — с целью либо использовать ваши знания, либо уничтожить.

— Какие кровожадные…— заметил Корт.

Хардони пригладил рыжие волосы.

— Таковы обстоятельства. Я сам убил бы вас не задумываясь, если бы не видел другого способа не отдать вас врагу. Но в этом нет… ничего личного. Простая логика.

— Мне понятен ваш подход,— усмехнулся Корт.— Только учтите, я буду сопротивляться.

— Если бы все рассуждали так, как вы, было бы проще.— Хардони пригубил голубоватый напиток, пронизанный извивающимися золотистыми прожилками.— Однако люди разные. Среди наших граждан бытуют различные мнения, как и в любом обществе. Чтобы править нами, нужна твердая рука. По счастью, Трон передается по наследству, и люди верны Ирелле. Преданность Трону у них крови. Однако в остальном они склонны изобретать собственные взгляды на жизнь. Многие, например, ненавидят меня — за то, что я очень хорошо понимаю необходимость разветвленной, могущественной шпионской сети. Нельзя формовать глину с помощью глины. Для этого нужен нож. Я и есть нож.

— А Барлен?

— Тупой нож,— ровным тоном ответил Хардони.— Не занимай он пост, равный моему, он был бы полезным орудием. В настоящей же ситуации его докучливая военная машина вступает в конфликт с моей организацией при любой возможности. Мои люди не любят меня, однако они мне подчиняются. Это вынужденная преданность, но меня она устраивает. А люди Барлена во всем подражают своему начальнику. Они меня ненавидят. Что, впрочем, не имеет значения, пока сильная рука сохраняет единство Лиры. А вот если начнется хаос, декканам не составит труда взять над нами верх.

— Пока что я не вижу никаких признаков хаоса.

— И не увидите. Хаос не показывается на поверхности. Но он подбирается к нам.— Хардони поморщился.— Барлен романтик. По его представлениям, Лира — страна молочных рек с кисельными берегами, где повсюду сладкая музыка, розовые младенцы и цветочки. Я же знаю, что скрывается за этим. Думаю, вам это тоже известно. Человеческие существа несовершенны. Они хищники, с инстинктами и повадками диких зверей. Лиранцы ничем не лучше любой другой расы. И деккане тоже. Не стоит удивляться тому, что они меня ненавидят.— Он криво усмехнулся.

— Тем не менее вы прекрасно делаете свое дело,— сказал Корт.— Интересно, почему?

— Чтобы отличаться от остальных хищников.— Хардони прикончил свой стакан.— Мне не улыбается мысль пресмыкаться в грязи вместе со всеми. Мои ноги созданы для того, чтобы стоять на них.

— И шагать по головам, если понадобится?

Хардони бросил на Корта быстрый взгляд.

— Кто, кроме меня, в состоянии возглавить Корпус шпионов? Барлен? У него на это ума не хватит. Он непременно напортачит, и однажды, когда деккане будут готовы, Лира потерпит сокрушительное поражение. Пусть наша страна далека от совершенства, но другой у нас нет. И я сделаю все, чтобы такой она уцелела.— Он устремил на Корта проницательный взгляд.— Вы здесь уже несколько недель и, подозреваю, уже сходите с ума от скуки.

— С чего бы это?

— Быть зрителем неинтересно.

Корт молчал, задумчиво вертя бокал между ладонями.

Хардони пожал плечами.

— Пора идти. У меня этой ночью есть еще одно дельце. Если хотите, можете поучаствовать. Вам будет интересно.

— Согласен.

Распыленные в таверне ароматические смеси оказывали легкое наркотическое воздействие, и Корт был совсем не прочь уйти. Вслед за Хардони он стал пробираться к выходу, лавируя между помостами, на которых стояли столики. В сумраке зала негромко звучала музыка.

Чей-то резкий крик нарушил спокойствие. Корт обернулся и замер. Крупная, одетая в черное фигура, опрокинув столик, рванулась вперед с криком:

— Хардони! Осторожно!

Человек бежал к помосту, где сидел фатоватый молодой человек. Сейчас тот рывком поднялся на ноги, радужные шелка окутали его разноцветным вихрем. В руке он держал что-то голубоватое, блестящее и боролся с девушкой, которая повисла на нем. Вокруг них клубилась завеса розовой пыли, и Корт с трудом различал парочку.

Все произошло очень быстро. Корт даже не успел опомниться от удивления. Молодой человек в шелковом одеянии высвободил руку. Из оружия вырвался сверкающий белый луч и ударил девушке в грудь.

Она замерла, откинув назад голову и открыв рот в беззвучном крике боли.

А потом упала и осталась лежать без движения.

Человек, который выкрикнул предупреждение Хардони, уже бежал, чтобы схватить убийцу. Но он не успел. Снова вспыхнул белый луч, во все стороны полетели клочки темной одежды и смуглой кожи.

По инерции человек пробежал еще несколько шагов, врезался в помост и с предсмертным криком обрушился на него.

Розовая завеса искажала все вокруг, и фигура юноши казалась несоразмерно высокой. Сверкая глазами, он оглядывался, словно ища кого-то, пока его взгляд не остановился на Корте.

— Этан Корт! — закричал убийца и вскинул свое оружие.

Низко пригнувшись, Корт метнулся вперед, хоть и понимал, что не успеет добраться до противника.

Что-то просвистело у него над головой. Сквозь обманчивую дымку благовоний Корт увидел стремительный росчерк света, который промелькнул в воздухе и вонзился убийце в лоб.

Молодой человек упал без единого звука.

В зале поднялся переполох. Корт выпрямился и увидел бегущего мимо Хардони с инфразвуковым свистком во рту. Оказавшись около убийцы, разведчик первым делом с плотоядной усмешкой подобрал оружие и сунул его в карман. Затем опустился на колени рядом с телом и поманил к себе Корта.

— Что, черт побери, происходит, Хардони?

— Не знаю. Счастье, что я не промахнулся.— Хардони вытащил из тела убитого свой кинжал с обвивающей рукоятку змеей, убрал его в ножны и кивнул на рану во лбу распростертого на полу молодого человека.— Вы оказались правы. Наш друг был не так уж пьян.

Быстрым движением Хардони разорвал куртку молодого человека, взял со стола стакан с остатками спиртного, плеснул на обнаженную грудь и растер жидкость куском шелка.

На коже проступил призрачный символ — крест, заключенный в круг.

Столпившиеся вокруг люди ахнули.

— Декканин,— прошептал кто-то.

— Это декканский знак, Корт,— объяснил Хардони.— Значит, это шпион.

Он поднялся, сосредоточенно хмурясь.

Со всех сторон, на ходу отдавая распоряжения, к ним проталкивались люди в форме — шеф разведки вызвал подкрепление при помощи свистка. Хардони подозвал одного из своих подчиненных.

— Корт, идите с этим человеком. Он отведет вас в безопасное место.

— Я останусь.

— Не глупите. Если понадобится, я применю силу. Вы беззащитны против оружия деккан. Вполне возможно, этот шпион был не один. Уходите немедленно.

Чья-то твердая рука легла Корту на плечо. Понимая, что сопротивление бесполезно, он позволил увести себя к выходу. Мускусные ароматы таверны сменил свежий ночной воздух.

Очутившись в комнатах, которые выделили ему под жилье, Корт принялся нервно вышагивать из угла в

угол. Очень хотелось курить, на душе становилось все тревожнее. У двери стояли охранники. Прежде они, по крайней мере, старались не попадаться ему на глаза. Прошел час, другой, и Корт почувствовал, что его терпение на исходе. Наконец дверная панель плавно заскользила вверх. Он резко обернулся, готовясь излить накопившееся раздражение на Хардони… Но это оказался Ден Барлен.

Его золотистая борода была всклокочена, голубые глаза пылали. Он обрушился на охранников с проклятиями.

— Я поговорю с Хардони лично! С каких это пор Ден Барлен не имеет права войти туда, куда пожелает? — Он быстро подошел к Корту и обхватил его за плечи.— С вами все в порядке? Вы не пострадали?

Однако меньше всего Корт сейчас нуждался в сочувствии.

— Я сам в состоянии о себе позаботиться,— буркнул он, высвобождаясь из объятий Барлена.— Если у вас достаточно полномочий, скажите охранникам, чтобы выпустили меня отсюда.

— Нет,— ответил Барлен.— Это единственное, в чем Хардони прав. Во всем остальном — нет. Позволить вам уйти… без охраны… в очередной погребок, где вас запросто могут пырнуть ножом! Какой цинизм! Этот негодяй не в состоянии защитить вас. Все, на что он способен, это вынашивать свои порочные, грязные планы.

— Говорю же, я не пострадал.

— Однако могли. Я прибыл сразу же, как только получил сообщение. С этой минуты вы будете находиться исключительно под моей защитой.

Потемнев от гнева, Корт посмотрел в лицо великану.

— С меня хватит,— с трудом сдерживаясь, заявил он.— Я взрослый человек, не какой-нибудь беспомощный младенец. Три недели вы носились со мной, показывая то одно, то другое. Словом, вели себя так, точно я калека. Ха! Меня, знаете ли, не нужно кормить с ложечки! В следующий раз, увидев плетущегося за мной охранника, я выбью ему зубы.

Барлен, похоже, растерялся. Он стоял, бормоча что-то себе под нос и теребя бороду.

— Вы… Ну, может, вы и правы. Мне понятна ваша точка зрения. Однако не забывайте, Корт, вы находи-

находитесь на особом положении.

Корт поморщился.

— В вашем мире я всего лишь новичок, который очень долго спал,— и ничего больше.

— Нет, есть и кое-что еще. Вы не гений и не великий ученый, это так. Знаете, на Лире и своих умников хватает. Однако у вас есть то, чего начисто лишена наша раса,— творческий и одновременно агрессивный дух. Лира похожа на заправленную горючим машину, не хватает только искры, чтобы воспламенить смесь. Вы и есть эта искра, Корт. Если в самое ближайшее время машина не начнет двигаться, ее сотрут в порошок.

— Или она сама взорвется под напором внутреннего напряжения,— произнес чей-то голос.

В комнату с насмешливой улыбкой на лице вошел Хардони. Рыжие волосы вспыхнули на свету.

— Корт, вы либо спасете Лиру, либо ее погубите. Что именно, я пока не уверен.

Щеки Барлена побагровели.

— Это все ты виноват, рыжий лис! Я не удивлюсь, если ты сам задумал убить Корта.

Хардони тяжело вздохнул.

— Не будь дураком, Ден Барлен. Пожелай я убрать Корта, это не составило бы особого труда. Только я не хочу. Он должен создать для нас оружие.

— Что случилось сегодня ночью? — спросил Барлен.— Декканский шпион в «Зеленой таверне»?

— Да. Он пытался убить Корта, чтобы не дать ему осуществить наш замысел. Что ж, он потерпел неудачу. Однако ему удалось убить женщину и одного из моих людей.

— И какое оружие у него было? — поинтересовался

Корт.

Хардони недовольно фыркнул.

— Не знаю. Его передали нашим ученым для анализа, но оно взорвалось, как только с ним начали работать. Один погиб, двое серьезно ранены. А шпион… конечно, жаль, что не удалось его допросить, но вряд ли ему было что-либо известно. Кто-то дал ему эту штуку и приказал убить Этана Корта — вот и все.

— И ты взял Корта с собой в «Зеленую таверну»!

Хардони пожал плечами.

— По крайней мере, ясно одно — нам необходимо поторопиться. Везде неспокойно. Ходят разные слухи, и людям известно о Корте. Это грязное Подполье — они действуют по указке деккан, а деккане велели им разжигать смуту. Да что там говорить, Барлен! Твои люди готовы сцепиться с моими агентами по самому ничтожному поводу.

— Что это за Подполье? — спросил Корт.— Я что-то слышал о них, но очень мало.

— Тайная организация,— ответил Хардони.— Предатели и преступники. Их необходимо уничтожить, и

я это сделаю.— Глава шпионского Корпуса засучил рукав, показав пропитанную кровью повязку выше локтя.— Это произошло на улице, когда я шел сюда. Да, в стране нарастает смута.

— Кто же на вас напал? — спросил Корт.

— Не знаю. Он скрылся.

— Это мог быть кто угодно,— язвительно прокомментировал Барлен.— Любой, кто узнал тебя.

Какое-то время они с Хардони сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Потом Хардони опустил рукав и рассмеялся.

— Думаю, вам пора принять решение, Корт. Мы не можем обещать вам постоянную защиту. Не сегодня-

завтра на нас нападут деккане, а если даже и этого не произойдет, то гражданская война почти неминуема. Или кто-нибудь просто решит убить вас за то, что вы отказываетесь нам помочь.

— Но этот декканский смертоносный луч…— неуверенно начал Корт.— Я ведь понятия не имею, как можно сделать такое оружие.

— Вздор! — Бар лен стиснул ему плечо.— Нам сгодится любое. Пока что у нас нет никаких шансов, так что мы обрадуемся даже малому. Если придется, мы будем сражаться и мечами…

Корт вспомнил девушку, безжалостно убитую декканским шпионом. Его все еще трясло при мысли об этом.

— Трон желает видеть вас,— сказал Хардони.— Вы готовы?

— Почему бы и нет?

В глубине души Корт уже принял решение.

6

…И не изменил его, пока в сопровождении Хардони и Барлена летел во дворец. Снизу наплывала музыка Валиры, но в мелодичном пульсе города отчетливо проступало растущее напряжение, некий диссонанс, способный в любой момент спровоцировать взрыв ярости. Страна, которой угрожало вторжение, достигла предела прочности и желала только одного: заполучить оружие.

Ирелла ожидала в одном из больших приемных залов, битком набитом пестро одетой лиранской знатью. Во дворце тоже ощущались напряженность и тревога. Ирелла разговаривала с невероятно толстым человеком, облаченным в развевающиеся красные, фиолетовые и зеленые шелка. Корту подумалось, что в таком наряде толстяк сошел бы за придворного шута, какие были у королей Средневековья.

— Мне нужны зарядные устройства,— печально говорил толстяк. Его полные красные губы резко выделялись на фоне обвисших бледных щек.— Они у меня закончились, а я без них не могу. Хоть на какой-то минимум комфорта может рассчитывать человек?

— Ничем не могу помочь,— терпеливо отвечала Ирелла.— Вы же знаете, Фарр, зарядные устройства нужны всем.

Фарр оттянул кисточку на своем объемистом животе.

— Ну, всего несколько штучек! Никто и не заметит, а мне будет приятно.

Барлен хлопнул толстяка по спине.

— Приятно, Фарр? Ты хочешь, чтобы тебе было приятно? Да у себя в замке ты только и делаешь, что наслаждаешься. Хотя, по правде говоря, я тебе не завидую. Что заставило тебя оторваться от своих снов? — В голосе Барлена отчетливо слышалась насмешка.

Фарр попытался втянуть живот.

— Мои удовольствия никого не касаются,— резко ответил он.— Я ни в чьи дела не вмешиваюсь. Прошу только оставить меня в покое и дать мне зарядные устройства.

— Они нужны всем,— повторила Ирелла.— Не забывайте, кроме вашего мира грез существуют и другие. Полагаю, Лира важнее.

— Но мне нужно так немного!

— Довольно! — отрезала Ирелла.— Барлен, Хардони, Корт — следуйте за мной.

Она повернулась и повела их за собой в меньшее помещение, примыкавшее к залу.

— Так что же? — спросила она, когда они остались вчетвером.

Хардони развел руками.

— Теперь все зависит от Корта. Я сделал все, что мог. Мои люди готовы, но нет оружия.

— И мои люди готовы,— заявил Барлен.

Ирелла перевела взгляд на Корта.

— Я слышала, что случилось сегодня ночью. И пойду на все, лишь бы спасти Лиру. Даже на то, чтобы применить пытки.— Взгляд ее голубых глаз был тверд.

Корт молчал.

— Послушайте,— сказала Ирелла, обращаясь только к нему.— До сих пор вы отказывались дать нам оружие. Вы пришли из прошлого, из мира, настолько мерзкого, что он уничтожил сам себя. И вы еще смеете осуждать нас! Лиру! Вы что, бог? — В ее голосе послышались визгливые нотки; чувствовалось, что она с трудом сдерживает ярость.

— Нет,— ответил Корт.— Нет, я не бог.

— Тогда… в чем дело?

— Я помогу вам. Больше ничего не остается, теперь я понимаю. Земля еще не готова для мира. Я проснулся слишком рано.

Барлен восторженно выругался, его брань барабанным боем ударила о гулкие своды комнаты.

— Отлично, Корт! Отлично! Вы были солдатом, остаетесь им и сейчас. С оружием у нас есть шанс одолеть деккан.

На лице Хардони появилась невеселая улыбка.

— Долго же вы раздумывали,— сказал он.— Но, возможно, это к лучшему. Сейчас Лира доведена до белого каления, ее легко перековать. Как только люди узнают, что вы с нами… В общем, у вас и в самом деле есть шанс стать богом.

Корт не сводил взгляда с Иреллы. Жесткая линия ее рта смягчилась, огонь в глазах погас. Теперь она опять выглядела как девушка, которая подарила ему поцелуй, а не как властная правительница, угрожающая пытками.

— Значит, вы все-таки живы,— тихо произнесла она, и только Корт понял, что она имеет в виду.

Спустя полчаса он в одиночестве прогуливался по террасе дворца, ожидая и размышляя. Над ним мерцали холодные звезды чужого неба, в сравнении с суетными делами рода человеческого неизменные, как сама вечность. Внизу, под балюстрадой раскинулась Валира — розово-перламутровое пятно на фоне ночи. Дворец за спиной бурлил от возбуждения.

Совсем скоро здесь соберутся ученые и технические специалисты, которые давно ждали этого дня.

— От вас не потребуется никаких речей,— сказал Корту Хард они.— Они хотят расспросить вас. Им нужно понять основы, чтобы начать работать. Сейчас даже одна-единственная проведенная впустую ночь может обернуться бедствием.

Корт не знал, о чем будет говорить. Как описать мир, в котором он когда-то жил? Совсем немногое сохранилось в его памяти отчетливо — обсаженные деревьями улицы, где даже в солнечный летний день зелень дышит прохладой; дети, которые с веселыми криками бегают по этим улицам; тележка с мороженым, медленно едущая по тротуару; звон колокольчика. Ему не хотелось говорить с лиранскими учеными об оружии. Ему хотелось рассказать о других, совсем мирных вещах…

Все бесполезно. Войны, похоже, будут всегда. Неужели другое решение невозможно? Он поднял взгляд на безответные звезды. Скорее всего, войны будут и здесь. Хардони прав: люди — хищники.

Нет, все-таки Хардони ошибается. Где-то есть и другой выход. Нужно лишь найти его, и его непременно найдут — когда-нибудь, в далеком, еще не родившемся будущем, в стране и времени, которые будут потом. Сам Корт, конечно, этого не увидит. Он проспал не одно тысячелетие, однако даже сейчас в крови людей пульсирует страстное стремление воевать и убивать себе подобных. Война едва не уничтожила человечество, но люди позабыли об этом. И снова вытащили из ножен пламенеющий меч.

На этот раз он обрушится на землю, которой нечем от него защититься.

— Наука,— с горечью прошептал Корт.— Снова она будет работать на войну. И это будущее!

— Война — ужасная глупость,— произнес чей-то голос.

Из полутьмы выступила тучная фигура и, неуклюже переваливаясь, двинулась вперед. Сумерки скрадывали яркие краски одежды Фарра, но лицо и общие очертания были различимы.

— Война — ужасная глупость,— повторил Фарр.— Но я не имею привычки спорить с глупцами. Трон правит, и пусть себе правит, говорю я — пока мне не мешают жить своей жизнью. Но нет. Они отказывают мне в оборудовании, которое необходимо мне, чтобы быть счастливым.

Корт отвернулся, собираясь уйти, но толстяк с удивительной прытью преградил ему дорогу.

— Пожалуйста, подождите,— в высоком голосе Фарра звучали нотки беспокойства.— Вы можете оказать

мне огромную услугу. Ирелла к вам благоволит, а у меня есть одна скромная просьба. Это для меня чрезвычайно важно. Не уходите, выслушайте меня.

— Ну, в чем дело? — не заботясь о вежливости, спросил Корт, недовольный тем, что его уединение нарушено.

— Разве человек не имеет права быть счастливым, если он никому не мешает? Мне требуется кое-какое оборудование, совсем немного, а они отвечают, что оно требуется всем. Однако несколько зарядных устройств ничего не значат для Лиры. Я, знаете ли, очень полезный друг, Корт, и прошу об очень маленькой услуге. Замолвите Ирелле словечко за меня, и дело будет сделано.

— Улаживайте свои проблемы сами,— проворчал Корт.— Кстати, для чего вам нужно это оборудование?

— Для счастья,— ответил Фарр.— Я создаю сны.

— Что?

— Я создаю сны,— повторил толстяк.— Науку можно повернуть совсем в другую сторону, не на службу войне. Много лет назад я удалился в свой замок и с тех пор создаю собственные миры. Там я могу делать все, что пожелаю. Я разработал, в некотором роде… науку снов. Но я не ученый, я художник.

— Правда? — сказал Корт.— Когда-то давно я тоже считал себя художником.

Фарр улыбнулся.

— Тогда вы меня поймете, не сомневаюсь. Красота и необычность новых миров помогает мне забыть о тревогах и недостатках нынешнего. Наука способна дать искусству жизнь. Если вы можете шагнуть в нарисованную вами картину, это замечательно.

— Ну, это только красивый образ.

— В том-то и дело, что я могу,— воодушевился Фарр.— Я рисую с помощью определенной… силы или

энергии, способной трансформировать материю на уровне реальности так, как хочет художник. И более того — эта вновь сформированная материя не статична. Из семени цвета, замысла и звука она развивается и растет как растение.

— И что, специалистам известно об этом? — с сомнением спросил Корт.

— Конечно. Некоторые из них даже разрабатывали для меня основные принципы… Ну, как мастер-техник может создавать музыкальный инструмент. Однако играю на нем я.

В душе Корта скептицизм боролся с любопытством.

Вдруг тут тоже есть что-то, что можно превратить в оружие?

— И как ваша система работает? — спросил он.

Фарр извлек из складок своего одеяния черный шар размером с апельсин.

— Человека всегда привлекали образы, представляющие собой материализацию его подсознания… говоря точнее, его истинного «я». Каждому интересно воплотить в жизнь собственные мысли, облечь их в цвет, форму, звук… Создать свою, личную, реальность. Думаю, в ваше время люди тоже делали нечто подобное.

— Да. Иногда им это очень неплохо удавалось.

— Лишь искусство совершенно,— продолжал Фарр,— потому что с его помощью человек достигает состояния абсолютной свободы. Он — пленник своего тела, ограниченный пятью чувствами. Однако сознание способно простираться в бесконечность и творить чудеса. Если ты не связан оковами плоти, если создаваемые твоим разумом миры стали реальностью — хотя бы для тебя одного, тогда ты достиг совершенства! Тюремные стены падут. Свободный разум, воплощающий собственный замысел и таким образом реализующий себя. Здесь, сейчас, в цвете и звуке.

Волосатый палец Фарра прочертил на шаре линию, и тот стал молочно-белым. Потом в глубине сферы возникло медленное вращение красок, напоминающее спиральную туманность. Оно сменилось чисто абстрактным узором — быстро мелькающие цвета, которые растворялись друг в друге, становились то бледнее, то ярче, ослепительно вспыхивали…

— Конечно, это не предел моих возможностей,— снова заговорил Фарр.— Так, портативная модель, которую я ношу с собой для… для восстановления сил. В замке у меня есть более совершенное оборудование. Теперь вы понимаете, зачем нужны зарядные устройства, в которых мне отказывают,— и, поверьте, это важнее, чем создание какого-то там оружия. Это цвет, Корт — но он не совсем реален. В некотором роде он обладает свойством хамелеона. Вытаскивает образы, которые скрываются в вашем подсознании.

Крошечный, мерцающий, зачаровывающий мир радуг ожил в ладони Фарра. Янтарный и перламутрово-белый, сапфировый и агрессивно-красный — цвета струились, смешивались, быстро сменяли друг друга. Узоры возникали и исчезали, на их месте тут же появлялись новые. В этой игре красок было нечто бесконечно чуждое, хотя в то же время удивительно знакомое. И еще в ней чувствовался необычный ритм, захватывающий, точно музыка Равеля. Когда-то, в свою эпоху, Корту  доводилось видеть мобили, которые точно так же завораживали его. Но шар Фарра производил гораздо более сильное впечатление, он был почти что само совершенство.

Словно в водовороте, кружились осколки и грани медово-золотистого цвета. Ослепительно вспыхивали лучи, напоминающие ярко-голубые и зеленые павлиньи перья. Наплывали бархатисто-фиолетовые облака, плотные, почти осязаемые. Цвета и ритмы внутри маленького шара плясали, изменялись, перетекали друг в друга, точно живые…

И вдруг они исчезли. Шар потемнел.

— А сейчас я покажу вам мои настоящие миры, Корт,— это был всего лишь скромный образец,— раз-

раздался голос Фарра.

Корт оглянулся — и не поверил своим глазам: ни перламутрово-розового отсвета Валиры внизу, ни зеленой листвы террасы за спиной Фарра больше не было. Вместо них появилась гладкая как стекло стена… стена какой-то комнаты.

Он был не на террасе. Он находился в пустой комнате с голыми стенами. Низкий потолок тускло светился.

— Вы у меня в замке, Корт, в темнице,— с улыбкой сообщил Фарр.— С тех пор как вы погрузили взгляд в мой разноцветный шар, прошло почти пять часов. Вы очень далеко от Валиры, и даже Хардони не придет в голову заподозрить, что глупый толстый Фарр захватил вас в плен.

7

Корт метнулся вперед, чувствуя, как напряглись мышцы ног. Фарр покачал головой.

— Вам до меня не добраться. То, что вы видите перед собой, всего лишь мое изображение. Во плоти — а плоти у меня, как вы знаете, немало — я сейчас нахожусь на одном из верхних этажей. А вы, Корт, заперты в помещении, которое я много лет назад приготовил для себя.

Изображение Фарра выглядело удивительно реальным. Однако, когда Корт, заподозрив обман, ткнул в толстяка рукой, она без малейшего сопротивления прошла сквозь мираж.

— Ну, теперь вы мне верите? — усмехнулся Фарр.— Что ж, раз так, вы делаете успехи.

Корт оглянулся, увидел кушетку и опустился на нее, не сводя взгляда прищуренных глаз с Фарра.

— Значит, я в плену. Вы декканин?

— Декканин? Старый толстяк Фарр, который безвылазно сидит в своем замке, создавая сны? Нет, я уроженец Лиры. Однако по духу я космополит, обитатель множества миров. Правда, ненастоящих.

— Зачем вы привезли меня сюда?

Корт обшаривал взглядом стены, но не обнаружил на гладкой поверхности никаких признаков двери.

— Вы нарушаете мои планы. Похитить вас оказалось нетрудно. Мой авиамобиль стоял на террасе дворца, и никто не заподозрил Фарра в том, что он собирается украсть человека. Я без труда доставил вас сюда, и, поскольку я противник убийства, здесь вы и останетесь.

— И каким же планам я помешал?

Крошечные глазки Фарра хитро заблестели.

— Вы поверили тому, о чем я рассказывал вам на террасе? Мир любой ценой? Нет, Корт, нет! — Толстяк

расправил плечи и, казалось, даже стал выше ростом.— Прежде, в те времена, когда я строил этот замок в угоду своим прихотям, я действительно так думал. Тогда мне хватало снов, ничего больше меня не интересовало. Однако я не мог не заметить тень, которая сгустилась над Лирой, поскольку этот сумрак проник даже в мои миры.

— И что дальше?

— Если война неизбежна, Лира должна быть к ней готова, это я понимаю. Но мне известно кое-что еще. Опасность исходит не от Декки. У меня есть свои надежные источники информации. Враг притаился внутри, и если бы вы, Корт, помогли создать оружие, это было бы ему на руку.

— Кто же этот враг?

— Не важно, ведь оружие не будет создано,— ответил Фарр.

Корт с горечью посмотрел на толстяка.

— Прекрасно. Но когда придут деккане, вам тоже придется несладко.

— Они не придут.

— У них есть оружие.

— Неужели? Что ж, я понимаю, что к войне надо подготовиться заранее, и обещаю, что как только Декка и впрямь задумает нападение, я пробужу вас от сна и вы создадите свое оружие. Тогда оно и в самом деле будет необходимо, и предатель, который жаждет лишь власти и побед, не сможет использовать его исключительно в собственных интересах. Вот почему, Корт, я привез вас сюда. Вы в потайной камере, в глубоком подземелье моего замка, и ключ есть только у меня. Вы не будете нуждаться ни в пище, ни в воде, потому что свет, который вы видите, содержит в себе энергию. Вы проведете в этой темнице долгие годы, состаритесь и, в конце концов, умрете. Однако вы не будете чувствовать себя несчастным, поскольку сможете жить в мирах, несравненно более прекрасных, чем Земля.

В горле у Корта пересохло.

— По-моему, Фарр, вы сошли с ума.

Толстяк захихикал.

— А вы взгляните на это с другой стороны. Возможно, миры безумца куда интересней и содержательней, чем тот, который от него не зависит. Вам выпадет редкий шанс стать творцом, Корт.

— Может быть.

— Вам не удастся избежать своей участи, даже не мечтайте. Энергия вашего разума будет создавать картины… живые картины. Картины, где вы будете жить. Вы забудете Лиру, Трон и прочие глупости — все это перестанет иметь для вас значение — и будете счастливы.

— Я…

— До меня вам не добраться. Я оказываю вам огромную услугу, позволяя стать создателем чудесных снов и самому погрузиться в них. Ни один человек еще не удостаивался такой чести. А теперь прощайте.— Тучная фигура стала таять в воздухе, но маленькие глазки продолжали с любопытством взирать на Корта.— Ах, еще кое-что напоследок. Ложитесь на кушетку. Она мягче пола.

Корт выругался, однако Фарр уже исчез, остались лишь голые стены, отражающие искрящийся свет. Свет, который, по словам толстяка, заменит пленнику и пищу, и воду.

Черт побери!

С искаженным от бешенства лицом Корт вскочил на ноги. С каким удовольствием он сомкнул бы сейчас пальцы на толстой шее Фарра!

Он перевел дыхание и попытался успокоиться. Ему хотелось биться головой о стену, но этим делу не поможешь. Тогда Корт начал ощупывать стены, тщательно, фут за футом, надеясь найти хоть какой-то намек на выход. Но нет, дверь была замаскирована надежно.

И тут он почувствовал, что засыпает.

Им овладела паника. Он яростно тряс головой и таращил глаза, борясь со сном, который, казалось, дождем лился с потолка вместе с золотисто-песочным светом. Корт начал ходить из угла в угол. Ноги норовили ступать в такт какому-то ритму.

Туда и обратно, туда и обратно. Пока удается не спать…

И вдруг оказалось, что он сидит на кушетке, привалившись спиной к стене!

Корт вскочил, но теперь ноги вовсе не держали его. Он уже по бедра погрузился в теплый золотистый песок, который медленно заполнял комнату и в конце концов заставил его снова опуститься на кушетку. Корт до крови прикусил губу, но боль мгновенно перетекла в ощущение острого удовольствия…

Он безвольно лег.

Он больше не чувствовал под собой твердой кушетки. Падающий сверху песок постепенно засыпал его с головой. Корт летел вниз, сквозь сияние теплого света. Из песка начали складываться узоры… папоротник… пальмы… застывшие кристаллы…

Он стоял в стеклянном лесу.

Воздух был прозрачен, как на картине Руссо[2], и, в точности как у Руссо, вокруг возвышались живые растения. Они выглядели узорчатыми, точно папоротник, и прозрачными, словно хрусталь.

Корт прикоснулся к мерцающему листу, и тот завибрировал. И запел.

Пиццикато хрустального звона… Шепот и шелест стеклянного леса… Звуки, невесомые, как лучи света, пели на тысячи ладов, ветви грациозно покачивались, вспыхивая на солнце. Музыка отзывалась трепетом в теле Корта. Он стал частью сверкающих джунглей, их песня была его песней…

Что-то теплое ласково коснулось ноги. Он посмотрел вниз. Непонятно откуда прихлынуло голубое озеро и, точно слезы Ниобеи[3], стало подниматься все выше и выше. Корт вспомнил. Синее море! Синее море, которое укачивало его на всем долгом пути сквозь время!

Однажды он уже боролся за то, чтобы вырваться из-под гипнотической власти лазурных глубин, и сейчас это прикосновение наполнило его гневом и ужасом. Сине-зеленая безмятежность, когда-то сулившая мир и покой, теперь означала для Корта забвение смерти.

Он ринулся вперед, сокрушая хрустальный лес.

Прозрачная страна чудес оказалась хрупкой. Причудливые ветки легко ломались, когда Корт продирался сквозь них. В хрустальном пении послышался диссонанс, звенящий крик протеста. Песок под ногами скрипел и похрустывал. Все закружилось в ослепительном водовороте, сжалось до размеров далекой световой туманности. Звук усилился, перешел в рев, и…

Все исчезло.

Вокруг была безбрежная серая пустота. Потом, откуда ни возьмись, в ней явилось что-то громоздкое, асимметричное, странно угловатое, ярко-желтое.

Оно росло.

Оно стало величиной с башню. Оно выбрасывало бледно-коричневые протуберанцы, огромные грибовидные отростки. От основания «башни» к ногам Корта, словно ковер, протянулась янтарного цвета дорожка.

Пятна света с невероятной скоростью превращались в ядовито-оранжевые сферы с бледно-серыми пятнами. Они кружились в чудовищном танце, отступали, надвигались снова, улетали вдаль и возвращались.

Вокруг, словно деревья, росли кубы и многогранники.

Янтарная дорожка заскользила к «башне», унося Корта в самый центр дьявольской свистопляски.

Громоздившиеся вокруг абстрактные фигуры падали, разбивались и исчезали. Какая-то алая чаша наверху устремилась вниз, издавая оглушительный вой,— казалось, рушится само небо.

Мир, который сам порождает себя и сам себя воплощает…

В какой-то глубоко запрятанной и потому нетронутой части разума Корта сложилась мысль: «Это видения, извлеченные из моего подсознания. Дьявольский механизм Фарра делает так, что для меня они становятся реальностью».

Этот мир был пугающе настоящим, и страшнее всего было приятное возбуждение, поднимающееся внутри Корта. В геометрическом танце он уловил определенный смысл, начал ощущать, что кроется за символами абстрактного кубизма, живыми и звучащими. Желтые кольца складывались в спираль и поднимались ввысь, издавая пронзительно-высокий звук, их визг сливался с глубоким басом бесформенного фиолетового пятна, которое извивалось и корчилось, точно амеба.

Корт чувствовал, что постепенно становится частью этой неистовой пляски форм и цвета, дышит ей в такт.

Желтое с пронзительным визгом превращалось в красное… красное с пением в оранжевое… оранжевое с журчанием в зеленое. Гудящий хор изумрудного треугольника перерастал в синее...

Синее сворачивалось кольцами и вздымалось, маня, увлекая в бездну безвременья…

В синее море вечности!

Корт бросился с кулаками на «башню», на чудовищные, угловатые фигуры вокруг и увидел, как они рушатся под его ударами, проваливаются во тьму, которая постепенно растекается, пожирая краски и звуки.

Он стоял один в темноте.

Мрак был почти полный. Корт скорее чувствовал, чем видел скользящие сквозь него тени, еле различимый намек на форму…

И вспыхнул свет.

Буйная растительность джунглей окружала его со всех сторон. Целая цепочка солнц, словно ожерелье, тянулась по небу, такому бездонному, какого никогда не бывает на Земле. Своей яркостью и пестротой джунгли тоже превосходили земные.

Слишком разноцветные, чересчур пышные, они как будто стремились произвести впечатление. В сочной зелени огромных листьев извивались вены, по которым текла алая кровь растений. Фантастически яркие цветы достойны были украшать сады Соломона. Никакой художник не нашел бы красок, чтобы изобразить их, но они не были нарисованы. Чаши сияющего серебра проливали жидкое золото, которое пенилось на плодородной почве. Из семени, брошенного здесь, могло вырасти только чудо.

В тени деревьев — в глубокой, бархатистой тени — мелькали желто-черные тела тигров. Их глаза следили за Кортом. С текучей плавностью хищные тела скользили среди сверкающего, поразительного буйства джунглей.

Мир, который сам себя порождает… Самозарождающийся мир…

На этот раз Корт вовремя заметил голубую воду и отпрянул в сторону. Блестящий, точно полированный, цветок опустил свою чашу, проливая на человека пламенный нектар. Над Кортом склонились женские фигуры, с белой как снег кожей. У одной из них были рыжевато-золотистые волосы и потрясающе красивое лицо. Ирелла!

Тигры растаяли, точно миражи… Впрочем, они ведь миражами и были. Однако один тигр не исчез — оказалось, Корт сидит на его спине. Корт почувствовал, как плавно сократились мышцы на боках зверя, когда тигр на мгновение присел и бросился вперед.

Холодный ветер высушил пот на щеках. Вцепившись одной рукой в покрытый мехом загривок хищника, другой Корт прикрывал глаза от пламени, внезапно вспыхнувшего впереди.

Он несся сквозь огонь. Его тигр оглушительно рычал от возбуждения удивительно звучным и чистым басом, и Корт, вовлеченный в эту мистерию звериной мощи и бешеной скачки, закричал тоже.

Они мчались и мчались… пока впереди не показалась морская синь.

Корт спрыгнул со спины тигра, поток встречного ветра тут же стих. Не осталось ничего, только серая пустота вокруг.

Эту серость медленно пересекала причудливо изогнутая прерывистая линия.

Навстречу ей поползла вторая, тонкая, черная.

Потом появилось еще несколько.

Вокруг не было ничего, кроме серой пустоты и разбросанных по ней линий, в которых Корт не видел ни никакого смысла.

Может, это и есть чистая сущность изобразительного искусства? Несколько линий, символизирующих ритм и узор… Узор, который художник может искать всю свою жизнь, но так никогда и не найти.

Корт долго стоял, глядя на причудливо сплетающиеся линии.

И к нему снова начало подступать синее море.

В следующем видении не было ни света, ни звука — вообще ничего сравнимого с тем, что способны воспринимать человеческие органы чувств. Это был едва ли не самый странный мир изо всех, и, однако, Корт оставался там дольше, чем где бы то ни было. Он видел этот мир с помощью какого-то загадочного внутреннего взора, и упоение стремительного движения сквозь пространство и время заставило его надолго задержаться.

Потом были новые видения.

Свободный разум, воплощающий собственный замысел…

Безгранично свободный, не связанный путами плоти, Корт наконец ощутил среди ошеломляющего разнообразия миров что-то… живое. Оно пыталось ускользнуть, но он не отставал.

Он больше не был человеком в полной мере, и все же узы, привязывающие его к той Земле, которую он знал когда-то, все еще оставались сильны. Гипнотические оковы, которые навсегда сковали бы любого лиранца, были не вполне властны над Кортом. Ведь он не принадлежал к этой расе, что на протяжении всей своей истории боролась за выживание. И возможно, часть его разума была неподвластна чарам. Та часть, которую до сих пор не отпустило синее море…

И здесь, в этом невероятном мире чистого пространства-времени, за пределами реальности, Корт почувствовал чужую жизнь и бросился за ней в погоню.

Он узнал ее.

Это был… Фарр.

Немыслимая встреча, встреча двух разумов! Однако Корту важно было лишь, что некая часть Фарра здесь, в пределах досягаемости, и он метнулся к ней…

Метнулся — и поймал. Схватил — и подчинил своей воле.

Фарр отчаянно сопротивлялся, но Корт был сильнее. Наконец он почувствовал, что враг покорился. Корт сражался за то, чтобы вырваться из непостижимого космоса вокруг, чтобы вернуться к теплу и знакомым вещам — он не сомневался, что его родной, знакомый мир не исчез, что он существует. В такой битве проиграть было нельзя. Не в этот раз.

Скорее! Надо бежать!

Вращаясь в водовороте пространства и времени, Корт уходил все ниже и ниже, все быстрее и быстрее, сжимаясь из безмерности вселенского разума во что-то маленькое, ограниченное, знакомое…

И в конце концов упал в помещение с голыми стенами, тесную комнату, где лежала на кушетке маленькая фигурка, заключенная в темницу жалких пяти чувств. Упал, оставив позади невиданное великолепие, которого он никогда не знал прежде и никогда не узнает вновь.

Этан Корт пробудился.

8

Дверь в стене была открыта, на пороге стоял Фарр с металлическим ключом в руке. Жизнь медленно в возвращалась в его затуманенные глаза. Он раскачивался вперед и назад, как болванчик, и ошалело тряс головой.

Корт встал, чувствуя слабость в коленях, с трудом шагнул вперед, выхватил ключ из пальцев Фарра и сунул его в карман.

Это заставило толстяка очнуться. Не делая попыток вернуть себе ключ, он лишь непонимающе смотрел на Корта.

— Боги! Вы проснулись! Что вы за человек такой?

— Я слишком сильно хотел вцепиться вам в глотку, Фарр,— ответил Корт.

Впрочем, он не спешил двигаться с места, ожидая, пока к нему вернутся силы.

Фарр потер лоб.

— Никогда не думал, что такое возможно. Вы… вы вытащили меня из сна и заставили открыть дверь своей темницы!

— Ага. Гипноз,— сказал Корт, хотя знал, что дело не только в этом.

— Не понимаю. Что вы сделали?

— Мы оба спали и встретились… где-то в мирах. Остановимся на этом объяснении.

Толстое тело Фарра заколыхалось.

— Я сделал глупость. Мне не следовало уходить в мир снов, где вы могли дотянуться до меня. Но откуда мне было знать, что у вас такая сила воли?

— Ниоткуда. К счастью для меня и к несчастью для вас, Фарр.— Корт сделал шаг вперед.

— Постойте! — всполошился Фарр.

— Сколько времени я находился без сознания?

— Недолго. Несколько часов.

Корт почувствовал облегчение; его мучили опасения, что видения продолжались много дольше — дни или даже недели. Он стиснул дряблое плечо Фарра.

— Мы сейчас же возвращаемся в Валиру, вместе. Вы — заложник. Если поведение ваших людей вызовет у меня подозрения, это обернется для вас очень скверно. Вы нужны Валире. У меня возникли кое-какие идеи относительно этих ваших наведенных снов. Не исключено, что на их основе можно создать оружие.

Вытаращив глаза, Фарр попытался вырваться.

— Нет, Корт! Нет! Я сделал глупость, теперь это ясно. Следовало с самого начала рассказать вам правду, но я боялся, что не смогу вас убедить.

— Какую еще правду?

— У меня не было выбора, Корт, поверьте! Вы не понимаете, почему я привез вас сюда!

— Ну и почему же?

— Я действительно хотел помешать вам создать оружие, это правда. Но отнюдь не из эгоистических соображений. Я — глава Подполья.

— Мир любой ценой, да? Мир, даже если деккане нападут на Лиру и завоюют ее?

— Нет! Декка хочет мира, по причинам, которые я не могу вам открыть. Декка не вооружается втайне от нас. Если бы она готовилась к войне, поверьте, я действовал бы совершенно иначе. Тогда я, конечно, помог бы вам в изготовлении оружия. Однако моим шпионам удалось кое-что выяснить. Корт, на Лире есть человек, который хочет захватить власть и развязать войну. Вот кто настоящий враг! У деккан нет оружия. Они не способны его создать по той же причине, что и мы.

Корт хрипло рассмеялся.

— Черта с два! Ваша ложь шита белыми нитками. Чтоб вы знали, один декканин пытался убить меня с

помощью каких-то смертоносных лучей.

— Пытался убить вас? С помощью смертоносных лучей? — Фарр прикусил толстую губу.— Никогда не слыхал ни о каких лучах. Полная чушь. Наше Подполье поддерживает постоянную связь с Деккрй. И мы, и они делаем все возможное, чтобы сохранить мир.

— Вас легко могли обвести вокруг пальца. Но я думаю, что вы лжете, Фарр.

На обрюзглом лице толстяка отразилось отчаяние.

— Я забыл еще кое о чем. Существует конвенция.

— Какая конвенция?

— Помните Тора Кассела? — спросил Фарр.— Врача, который вернул вас к жизни?

— Того, которого захватили деккане?

— Да. Сейчас он здесь, в моем замке. Поговорите с ним, Корт. Это единственное, о чем я прошу.

— Хотите заманить меня в новую ловушку? Нет уж, благодарю. Мы немедленно возвращаемся.

— Вы должны повидаться с ним!

Пальцы Корта стиснули плечо Фарра сильнее.

— Давайте, выводите меня отсюда. Если возникнут хоть какие-то осложнения, я сверну вам шею. Для этого мне никакого оружия не потребуется.

Плечи Фарра беспомощно опустились.

— Ладно. Но вы совершаете ошибку.

— Смотрите, сами не просчитайтесь. Вперед! — приказал Корт, не отпуская плеча Фарра.

Тот повернулся к двери, вышел в крошечную комнатку и нажал кнопку в стене. Комната — по-видимому, лифт — начала быстро подниматься. Наконец она остановилась. Открылась дверь.

В холодном зеленом свете перед Кортом маячила фигура худощавого, невысокого человека с блестящей лысиной. Корт дернул Фарра за локоть и спрятался за толстяком.

— Можете свернуть мне шею, если хотите, но сначала вы должны поговорить с Тором Касселом,— сказал Фарр.— Он знает правду и все вам расскажет.

На какое-то мгновение они замерли, словно живая картина: Тор Кассел, стоящий с выражением безмолвного вопроса на лице, и Корт, прикрывающийся Фарром, точно щитом.

— Ладно, я вас выслушаю,— сказал Корт.— Только давайте покороче.

Спустя несколько минут все трое расположились в удобных пневматических креслах. Перед ними лежала копия какого-то документа, которую Кассел достал из тайника в стене. Корт внимательно прочел документ и ткнул пальцем в подпись.

— И Администратор Декки подписал это, а?

— Это заверенная копия,— ответил Фарр.— Оригинал несколько недель назад был отослан Трону.

— Попал он в руки Трона или его перехватили — остается только догадываться,— сказал Кассел.

Корт покачал головой.

— Все равно не понимаю. Если Декка не собирается нападать, к чему вся эта суета в Лире?

— Декка никогда не хотела войны,— ответил Фарр.— Нам в Подполье это доподлинно известно, потому что мы тесно сотрудничаем с ними. Именно от нас они узнали о том, что сейчас творится в стране. Вы, Корт, представляете собой угрозу — как человек, знающий принципы изготовления оружия. Однако попытка декканских шпионов похитить вас окончилась неудачей. Вместо этого они захватили Тора Кассела.

— Я провел в Декке несколько недель,— заговорил Кассел.— И узнал многое, о чем прежде даже не догадывался. Они не больше нашего способны создать оружие. Тот же психический блок, возникший еще в давние времена. Однако они знают о милитаристских настроениях Лиры и, как могут, пытаются разрядить обстановку. Эта конвенция — их последнее предложение, но и оно, по-видимому, останется без ответа.

Корт перелистал страницы.

— Они предлагают открыть все декканские лаборатории и заводы — фактически всю Декку — для посещения лиранцев. Хм-м… «Мир возможен лишь при условии полного доверия и взаимопонимания… Мы готовы снять все барьеры, чтобы дать возможность даже самым недоверчивым лиранцам убедиться в отсутствии у Декки воинственных намерений».— Корт негромко присвистнул.— Если это правда, дело принимает совершенно новый оборот. Почему же Лира так убеждена, что Декка готовит вторжение?

Взволнованно всплеснув руками, Фарр подался вперед.

— Ответственность за это лежит на одном безжалостном человеке, которому чужда сама идея доброты и великодушия, который считает людей хищниками и без стеснения совести использует окружающих, чтобы удовлетворить свое стремление к власти. Вы знаете, кто это, Корт.

— Хардони. Да, возможно, это он. Но не Ден Барлен. Барлен честный человек.

— Я думаю, Хардони скрыл существование конвенции от Трона,— сказал Кассел.— Не знаю, каковы его планы. Возможно, он хочет свергнуть Иреллу.

Корт встал.

— Подождите,— заговорил Фарр, не спуская с него пристального взгляда.— Подумайте еще вот над чем: в подчинении Хардони находится разветвленная шпионская сеть. Конечно, такая служба порой бывает необходима. Но она чем-то напоминает огонь: когда ее становится слишком много, когда она выходит из-под контроля, то становится опасна. Зачем нужна контрразведка, по размерам не уступающая армии Дена Барлена?

— Сам удивляюсь,— ответил Корт.— Да, это подозрительно.

— Не спорю, нужно всегда быть начеку,— продолжал Фарр.— Но почему бы Трону не попробовать разобраться в истинных намерениях деккан? Почему на протяжении долгих лет Лира практически отрезана от Декки? Ответ прост. Имея в своем распоряжении мощную шпионскую сеть, да еще и оружие, Хардони сможет завоевать весь мир. И уж он позаботится о том, чтобы все средства уничтожения оставались у него одного. Человек, который снова создаст оружие и применит его, может быть втянут в опасную игру. Теперь послушайте. Двери Декки открыты для любого лиранца. Отправляйтесь туда и убедитесь сами. Если на Декке обнаружатся признаки хоть какого-то оружия, можете назвать меня лжецом.

— Есть более легкий способ узнать истину,— хмуро проговорил Корт.

Фарр взволнованно наклонился вперед.

— Что вы имеете в виду?

— Если за всем этим стоит Хардони, если он в ответе за волну пропаганды, втягивающую Лиру в войну, я выведу его на чистую воду.

— Он очень могущественный человек,— предостерег Корта Фарр.— Его агенты вездесущи.

Корт зло прищурился.

— Значит, способность создавать оружие была вытравлена из сознания человеческой расы. Это не помогло, Кассел! Природа подавила следствие, но не причину. Источник все еще существует — врожденное стремление человека к власти и завоеваниям. Возможно, такие люди будут всегда.

Кассел промолчал, однако на пухлой физиономии Фарра появилось неприязненное выражение.

— А человечество всегда будет бороться с убийцами,— упрямо заявил он.— Прежде чем мы уйдем отсюда, ответьте мне, Корт: нам удалось убедить вас? Вы все еще собираетесь создавать оружие?

— Для Хардони — нет.

— Не стоит его недооценивать,— предостерегающе сказал Кассел.— Прежде чем вернуться в Валиру, где он всевластен, нужно принять меры предосторожности. Я отправлюсь с вами. Мое имя кое-что значит, и, возможно, мне удастся вам помочь.

— Нет, я полечу один. Я не доверяю никому из вас. Мне нужен авиамобиль, Фарр.

— Это безрассудство!

— Если хотите, чтобы я вам поверил, дайте авиамобиль.

Толстяк задумчиво кивнул.

— Хорошо, Корт. Пусть будет по-вашему. Я могу лишь посоветовать вам соблюдать осторожность.— Он грузно выбрался из кресла.— Идите за мной.

Оставив Кассела молча провожать их взглядом, они двинулись прочь через длинные анфилады огромных комнат. Все залы были обставлены скудно, почти аскетически.

— Чтобы купаться в роскоши, у меня есть мои сны,— негромко пояснил Фарр.

Проходя мимо одной из арок, он кивком указал Корту на маленькую комнатку, как две капли воды похожую на его недавнюю темницу. Здесь тоже стояла кушетка, а рядом в стене была серебряная панель с двумя тумблерами.

— Одним движением руки я создаю собственные миры,— продолжал Фарр.— В цепь вот этого тумблера входит таймер, который будит меня в заданное время.— Он криво усмехнулся.— Ко второму тумблеру таймер не подключен, поскольку он связан с темницей, откуда вы недавно сбежали. Я приготовил ее на тот случай, когда слишком устану от этого мира. Там я смогу уснуть и спать долго-долго, до самой смерти, обитая в собственных вселенных… Вот крыша, Корт, и вот авиамобиль. Вы умеете им управлять?

Корт кивнул, перешагнул через низкий бортик и проверил аппарат. Тот завибрировал, оживая под его руками.

— В каком направлении Валира?

— Летите на север. Удачи вам. Возможно, мы увидимся скорее, чем вы рассчитываете.

Но Корт уже не слышал его. Авиамобиль взмыл в ночное небо. Силуэт Фарра на крыше быстро уменьшался, вскоре и он, и сам замок исчезли из виду. Внизу темнела земля, над головой сияли звезды.

Взглянув на компас, Корт направил машину на север и до предела увеличил скорость. Ледяной ветер обжигал ему щеки, однако никакой холод не мог погасить тлеющее в душе Корта пламя сомнений: кто лжет, а кто говорит правду?

Чем дольше Корт размышлял, тем больше верил в двуличие Хардони. Главе шпионской сети несложно посеять в стране воинственные настроения. Ирелла доверяет Хардони, Барлен — нет, однако поделать Барлен ничего не может. Тем более что он и не подозревает измены. Однако все это справедливо лишь при условии, что Фарр не лгал. А может быть, конвенция — просто искусная фальшивка… Тор Кассел? Но почем знать, что ему можно верить?

Тем не менее, вспоминая холодную улыбку Хардони, его беспощадное презрение к человеческому роду, Корт проникался уверенностью, что именно рыжий враг, с которым ему предстоит встретиться лицом к лицу.

Но если это правда, как убедить Трон? Хардони наверняка позаботился о том, чтобы не оставить никаких улик.

Прошел час, за ним второй. На горизонте уже забрезжило тусклое свечение Валиры, а Корт так и не пришел к решению. Было далеко за полночь, однако над розово-перламутровым городом мерцало облако света — городские огни по-прежнему горели. Валира никогда не погружалась в ночь.

Но большая часть жителей Валиры спала. Добравшись до дома Дена Барлена, Корт обнаружил, что тот тоже спит. Охранник узнал Корта, отсалютовал и отвел в приемную, где спустя несколько минут появился Барлен в ночном халате, с взъерошенной бородой.

— Корт! — воскликнул он.— Где вы были? Мои люди обыскали весь город. Да что там город, всю страну! С вами все в порядке?

Корт искоса взглянул на охранника.

— Мы можем поговорить наедине, Барлен?

— Что? Ну… да, конечно. Идемте.— Он повел Корта к себе в спальню.— Что случилось?

— Я точно не знаю,— медленно заговорил Корт, тщательно подбирая слова.— Единственное, в чем я уверен, это что вы преданы Трону, Барлен.

Великан непонимающе посмотрел на него.

— В чем дело? — с тревогой спросил он.

Корт протянул ему копию декканской конвенции.

— Вы уже видели этот документ?

Пока Барлен читал, его брови все сильнее сходились к переносице.

— Подписано Администратором Декки. Странно…

Нет, я впервые вижу эту конвенцию. Где вы ее взяли?

— Пока мне не хотелось бы объяснять. Скажем так, документ дал мне человек, имеющий тесные отношения с Деккой. Я предпочел бы обсудить с вами другое.

И Корт начал торопливо излагать свою теорию. Барлен некоторое время слушал его, а потом нетерпеливо махнул рукой.

— Говорите, говорите, я пока оденусь. Возможно, придется действовать немедленно.

На мгновение Корт похолодел от страха. Что, если предатель не Хардони, а Барлен? Вдруг он, Корт, ошибся и пришел не к тому, к кому следовало?

Тут Барлен с чувством выругался и заметил:

— Доказать что-либо будет очень нелегко, но вообще это похоже на Хардони. Неужели у Декки и вправду нет оружия? С ума сойти можно…

Услышав это, Корт немного успокоился.

— А как же смертоносные лучи?

— Ну, не знаю… Возможно, и этому найдется объяснение. Быть может, все подстроил Хардони. Допустим, он был уверен, что Трон никогда не увидит конвенции. Заметьте, он все время пытается ослабить мою организацию, а свою, наоборот, всячески укрепить. Что, если он собирается начать войну, завоевать Декку, а потом захватить власть в стране?

Да, такого нельзя было исключить. Есть над чем подумать…

— Но как нам выяснить правду? — спросил Корт.— Чтобы уже не сомневаться?

— Есть только один путь.— Барлен на мгновение заколебался.— Декка действительно засылает в Лиру своих шпионов, хотя теперь я не уверен, что причиной тому воинственные намерения наших соседей. Нескольких шпионов мы захватили. Они в штаб-квартире Хардони.

Вероятно, они смогут рассказать нам об истинных планах Декки.

— Если захотят.

— Захотят,— угрюмо ответил Барлен. Он накинул плащ, повесил на пояс меч и зашагал к двери.— Но нам придется действовать быстро, чтобы выяснить все раньше, чем Хардони сообщат, что мы вторглись в его квартиру.

Барлен отдал распоряжения. Его голос гулко отдавался в коридорах. К тому времени, когда они с Кортом добрались до главного выхода, к ним присоединились полтора десятка вооруженных солдат.

Воздушные машины стремительно понесли небольшой отряд к молчаливому темному зданию — цитадели Хардони. Самого рыжего лиса там в этот ночной час, по расчетами Барлена, не должно было быть. Однако у входа дежурил часовой, одетый в красную униформу Корпуса, и он потребовал пропуск. Как некстати! Пока они будут пререкаться с часовым, Хардони могут сообщить о неожиданных визитерах.

— Тебе известно, кто я такой? — рявкнул Барлен.

Охранник поклонился.

— Ден Барлен. Конечно, я узнал вас. Однако я служу в Корпусе.

— Ты служишь Трону! Как и я! Еще слово, и я перережу тебе глотку! Где арестованные деккане?

— Ден Барлен, я не вправе пропустить вас.

Барлен жестом отдал приказ. Два его солдата бросились вперед и схватили часового за руки, третий приставил нож к его горлу.

— Ну, теперь отведешь нас к пленникам? — спросил Барлен.

Это, похоже, убедило часового. Потирая шею, он молча возглавил процессию и двинулся в глубь здания, украдкой поглядывая на незваных гостей.

Вскоре они оказались на пересечении коридоров, и провожатый свернул налево. Один из солдат потянул Барлена за рукав.

— Ден Барлен, он ведет нас не туда,— прошептал он.— Я как-то слышал, как агенты Корпуса говорили, что левый коридор выводит прямиком в офис Хардони.

— Понятно,— сказал Барлен.— Убей обманщика.

— Нет! Не надо! — в ужасе закричал агент, услышав его слова.— Я отведу вас к арестованным! Клянусь!

— Прекрасно. Приставь меч к его горлу. Если этот парень снова вздумает шутить — прикончи его,— приказал Барлен своему солдату и снова обратился к пленнику: — Итак, друг мой, ты, кажется, сказал, что здесь нужно повернуть направо?

Дальше они шли по коридорам в молчании, тишину нарушал лишь негромкий звук шагов. Спустившись по спиральному пандусу, они оказались в еще одном узком коридоре, который, после поворота, вывел их в ярко освещенную комнату, где сидели четверо агентов, коротая время за игрой в карты. Увидев чужаков, они лишь на мгновение растерялись и тут же вскочили на ноги. Однако солдаты Барлена оказались проворнее, и вскоре к шее каждого из агентов был приставлен меч.

— Все-таки решил пошутить? — спросил Барлен у провожатого.

— Нет, нет! Клянусь, я понятия не имел, что тут кто-то есть!

— Барлен! — окликнул Корт.

— Ну?

— Вон тот человек! — Корт указал на одного из агентов.— Я его знаю. Это декканский шпион, который пытался убить меня в «Зеленой таверне».

— Что? Декканин?

— Ага,— усмехнувшись, подтвердил Корт.— Вот только теперь на нем почему-то форма Корпуса. Странно, правда?

С трепещущими от гнева ноздрями Барлен в несколько шагов пересек комнату и, видимо, побрезговав использовать меч, просто опустил тяжелую руку на плечо агента и сжал пальцы. Человек вскрикнул от боли.

— Говори! — Из глаз Барлена глядела сама смерть.— Говори, или я расплющу тебя в лепешку. Кто ты? Человек Хардони?

— Хардони приказал мне! — выпалил тот.— Я просто выполнял приказ. И никому не причинил вреда — оружие было ненастоящее.

— Смертоносные лучи? — удивленно спросил Корт.— Ты же убил двух человек. Я сам видел, как они упали.

— Хардони нанял их,— корчась от боли, отвечал агент.— Я… Ох, мое плечо! Это… это оружие совершенно безвредно. Просто световой луч. Потом, как велел Хардони, я спрятался здесь.

— Неплохой способ убедить меня создать оружие для Лиры,— заметил Корт.— И он сработал. Я собственными глазами видел, как декканин безжалостно убивает с помощью смертоносного луча. Да, все вышло так, как и было задумано… почти все.

— Теперь поговорим с пленниками,— сказал Барлен.— С настоящими декканами.— Его улыбка напоминала волчий оскал.

Четверть часа спустя Барлен и Корт снова мчались на авиамобиле по ночному небу. Внизу с обманчивой безмятежностью сверкала огнями Валира.

— Теперь у меня нет никаких сомнений,— заявил Барлен.— Действовать нужно решительно. Мои люди готовы к бою. Я прикажу арестовать Хардони и всех руководителей его Корпуса.

— А Трон?

— Нет времени сообщать Ирелле. Хардони вот-вот станет известно о нашем визите в его штаб-квартиру. Нужно нанести удар прежде, чем он очухается.

9

Стоя рядом с Барленом, Корт смотрел, как тот отдает приказы по домашнему визору. Сейчас Корт был всего лишь зрителем, он бездействовал и ждал… чего? Он не знал, но остро чувствовал, как в воздухе сгущается напряжение.

— Найдите Хардони! Арестуйте его за измену, по моему приказу и в интересах Трона. Арестуйте всех руководителей Корпуса. Действуйте!

Прекрасно обученные люди в тысячах отдаленных штаб-квартир услышали приказ Барлена. Щелкнув выключателем, он разорвал связь и повернулся к Корту.

— Ждите здесь. Я лечу к Хардони домой. Свяжусь с вами позже.

— Я с вами.

— Нет, оставайтесь здесь, где вам ничто не грозит. Вы ведь еще не все мне рассказали, и ваши свидетельские показания могут сыграть важную роль. А значит, вы должны выжить. Не стоит рисковать.

Не дожидаясь ответа, Барлен вышел, оставив недоумевающего и раздраженного Корта в одиночестве.

Долго ждать ему не пришлось. Спустя десять минут экран визора снова ожил, и на нем появилось лицо

Иреллы.

— Где Барлен? — требовательно спросила она, не спуская с Корта взгляда голубых глаз.

— Отправился на поиски Хардони, чтобы арестовать его за измену.

— Значит, это правда,— проговорила Ирелла.— Паранойя Барлена наконец перевесила доводы рассудка.

Что ж, его приказы отменяются. А вы оставайтесь здесь. Я пришлю за вами.

— Подозрительность Барлена? — возмутился Корт.— Хардони — предатель. У Барлена есть доказательства. И у меня тоже.

Корона золотисто-рыжих волос закачалась из стороны в сторону.

— Не верю. Хардони предан мне. Ручаюсь жизнью.

— Что ж, в таком случае вы рискуете потерять ее. Хардони хочет развязать войну с Деккой.

— Вы сошли с ума.— Ирелла протянула руку, собираясь прервать связь.

— Подождите, Ирелла!

— Что еще?

— Вам не нужно посылать за мной людей. Я сам приду к вам и принесу с собой доказательство, неоспоримое доказательство того, что Хардони собирался свергнуть вас и занять ваше место.

Тень сомнения затуманила ее голубые глаза.

— Какое доказательство? У вас его нет.

— Уделите мне пять минут. Если я за это время не сумею вас убедить, тогда действуйте.

— Не вижу смысла ждать.

— Я лечу во дворец! — отрезал Корт и отключился.

Он вышел и сказал охраннику на входе:

— Мне нужен авиамобиль.

— Вы не можете уйти отсюда, Этан Корт.

— Мне приказано явиться к Трону с докладом.

— Ах, к Трону…

Человек подал сигнал, и к пандусу, на котором они стояли, бесшумно скользнул авиамобиль.

— Мне сопровождать вас, Этан Корт? — спросил охранник.

Не удостоив его ответом, Корт поднял машину в воздух и полетел к сверкающему дворцу на горе. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Корт добрался до места. Однако он все еще не решил, что станет делать. Нужно убедить Иреллу не отменять приказы Барлена, но как?

Не существовало ни доказательств, ни бесспорных свидетельств, которым Хардони не нашел бы какого-нибудь невинного толкования. Но Корт верил, что, когда Барлен нанесет удар и его люди захватят всех руководителей Корпуса, такие доказательства появятся. Нельзя допустить, чтобы Хардони ускользнул из ловушки.

Корт торопливо поднялся в огромный зал под прозрачным куполом. Ирелла была там — тоненькая фигурка в серебристом платье, замершая в кресле перед визором.

Она обернулась и тихим голосом велела сопровождавшему Корта охраннику оставить их. Когда дверь за ним закрылась, Ирелла встала.

— Я ждала. Где ваше доказательство?

Корт отдал ей декканскую конвенцию, и Ирелла принялась внимательно изучать документ. Спустя некоторое время она подняла взгляд.

— И что?

— Декка никогда не собиралась нападать на Лиру,— ответил Корт.— У них нет оружия. Это Хардони убедил всех в воинственных настроениях деккан.

Ирелла задумчиво смотрела на бумаги.

— Откуда мне знать, что это подлинный документ,

посланный нам Деккой?

— Вы не получили его, это верно. Хардони помешал этому. Он жаждет войны, потому что война даст ему такую власть, какой он никогда не добьется в мирное время.

Глядя в отрешенное лицо Иреллы, Корт торопливо рассказал ей все, даже больше, чем собирался.

И, закончив, понял, что проиграл. Ирелла молчала.

— Вы верите мне?

— Нет. Декка хочет войны, Корт. Тому слишком много доказательств. Единственный путь спасти Лиру — подготовиться и дать отпор захватчикам.

Корт застонал. Неужели его слова ничего для нее не значат?

— Но у них нет оружия!

— Это всего лишь ваши слова… Но даже если его нет сейчас, рано или поздно оно появится. Нации могут жить в мире лишь в том случае, если их силы равны.

— Мы тоже так рассуждали когда-то,— угрюмо сказал Корт.— И ничего хорошего из этого не вышло. Надо добиваться доверия и понимания, а не нагромождать по обе стороны границы горы оружия, пока однажды оно не рванет.

— Вы трус, Корт? — спросила Ирелла.

— Может быть,— ответил он после недолгой заминки.— Есть вещи, которые меня пугают. Рассказать вам об одной из них?

Он взял ее за руку и подвел к прозрачной стене купола. Металлический обруч на голове Иреллы поблескивал в тусклом свете.

Глядя вниз на прекрасную, розово-перламутровую Валиру, Корт представил, как ее хрупкие мосты и купола рушатся под ударами падающих с неба бомб, и содрогнулся от ужаса.

— Это ваш город, Ирелла. Сейчас он встревожен, но по-прежнему прекрасен. В нем живут славные люди. Однако их легко можно превратить в нечто прямо противоположное — в загнанных животных, которые боятся, ненавидят и жаждут убивать, потому что им кажется, что другого выхода нет. В зверей, ослепленных болью и гневом и забывших, что любая жестокость вызовет жестокость в ответ. Вы сожжете города деккан, а они сделают то же самое с вашими. Вы будете мстить им, но, если вы не уничтожите всех деккан до последнего, Лира рано или поздно тоже погибнет.

Люди ничего не забывают, Ирелла. Последняя война на Земле была давным-давно, и вам трудно представить, что это такое. У вас есть сверкающие города, красивая форма и блестящие мечи. По-вашему, война — это что-то вроде дуэли?

Она хотела отодвинуться, но Корт сильнее сжал ее.

— Кто возьмет в руки меч, тот от меча и погибнет. В свое время я воевал против тех народов, которые не понимали этого, за что и понесли заслуженное наказание. Да, я был солдатом, Ирелла. Возможно, это вас привлекает, ведь ваши представления о войне сводятся к блестящей форме и сверкающим мечам. Вы не знаете, что такое оружие на самом деле.

От темного неба, от далеких звезд, что равнодушно смотрели за Землю уже много-много лет, казалось, повеяло могильным холодом. Однако Ирелла оставалась бесстрастной, словно мраморная статуя.

— Вы не видели, на что способно настоящее оружие,— продолжал Корт.— От него не спрятаться, не спастись. Вы слышите гул и падаете ничком в грязь, а порой прямо на изуродованные, окровавленные человеческие останки. И ждете. Вы одиноки, абсолютно, бесконечно одиноки. Не имеет значения, герой вы или трус, правитель Лиры или испуганный ребенок. Потому что не в ваших силах остановить бомбы, а они падают не только на поля сражений. И убивают не только солдат. Бомбы будут дождем сыпаться на Валиру, Ирелла, на мирных жителей, прямо сюда! Если вам повезет и бомба упадет далеко от вас или ее осколок всего лишь проделает дыру в вашем теле, вы, может, и выкарабкаетесь. Но потом вами будет владеть одно желание — убивать тех, кто сбросил эти бомбы.

Корт мягко развернул Иреллу лицом к себе.

— Вы по-прежнему хотите, чтобы я сделал бомбы, которые упадут на Декку?

В ее глазах, сейчас потемневших, почти фиолетовых, метался страх. На мгновение оба замерли на фоне ламутрово-розового города, а потом слились в долгом поцелуе. Недавно Ирелла обещала Корту, что никогда больше не поцелует его. Теперь она нарушила свое слово.

Напуганная его рассказом, она в страхе прижималась к нему. Однако это длилось всего лишь мгновение. Корт знал, что так и будет. Потом он услышал звуки приближающихся шагов и в отчаянии понял, что все его усилия были напрасны — ему не удалось убедить ее.

Ирелла отстранилась, взмахнула рукой, и свет вспыхнул ярче. Вошли двое: Хардони со взъерошенными рыжими волосами и кривой усмешкой на лице, а следом, тыча мечом ему в спину, Барлен.

Дверь скользнула вниз.

— Не шевелись, подлец,— проворчал Барлен.— Ты предал Трон, пусть Трон и примет решение. Думаю, ты заслуживаешь смерти.

— Вы нашли доказательства? — быстро спросил Корт.

— Мне не требуется никаких доказательств, чтобы перерезать этому изменнику глотку! — рявкнул Барлен.— У деккан нет оружия и никогда не было. Хардони рассчитывал развязать войну и стать правителем. Что, будешь отрицать, рыжий лис?

Ирелла подошла к ним и встала рядом с Хардони. Повернув голову, он встретился с ее спокойным взглядом.

— Ну, так что, Хардони? — спросила она.

— С какой стати мне отрицать? — усмехнулся он.— Все правда, кроме одного. Я не собирался предавать вас.

Я сделал бы вас правительницей мира.

— Слышали? — воскликнул Барлен.— Он хотел войны!

На губах Иреллы мелькнула легкая улыбка.

— А ты, военный, выходит, стремишься к миру?

— Война для меня — дело чести, а не способ извлечь выгоду,— ответил Барлен.

Корт слишком поздно сообразил, что происходит.

Ирелла подошла к Барлену и вдруг резким движением выхватила из складок платья кинжал. Сверкнув на свету, клинок вонзился Барлену в спину.

Великан выпрямился во весь рост и повернулся к Ирелле, на лице его застыло удивление. Меч выпал из его руки.

Барлен открыл рот, чтобы что-то сказать, но оттуда хлынула кровь.

Военачальник упал ничком и больше не двигался.

Ирелла подняла меч и рукоятью вперед протянула его Хардони. Корт рванулся к ним, но стальное острие мгновенно взлетело вверх, подрагивая от желания нанести удар.

— Не глупите, Корт,— сказал Хардони.

— Вы убйли его! — прошептал Корт, потрясенно глядя на Иреллу.

Он был просто не силах поверить в случившееся.

Ирелла взяла Хардони за руку и потянула назад. Тот попятился, не опуская оружия. Корт шел за ними, хотя меч по-прежнему был нацелен ему в сердце.

— Ирелла… остановитесь.

— Нет.

— Почему?

Продолжая вести за собой Хардони, она улыбнулась, и на ее лице отразилось непонятное Корту торжество.

— Потому что я все знала, Корт,— знала о намерениях Хардони. Декканская конвенция… Я сама умолчала о ней. Хардони должен был сделать меня правительницей Декки, а потом и всего мира.

— Какая глупость! — воскликнул Корт.

— Может быть. Знаю одно — я должна покорять. Покорять и властвовать. Еще ребенком я грезила о власти. Голоса в крови нашептывали мне о былом величии и грядущих победах. Я должна править!

Теперь сквозь мраморную красоту ее лица проглядывало чудовищная, безумная жажда власти.

— За дверью солдаты Барлена, Ирелла,— сказал Хардони.

— Мы уйдем через террасу.

Она что-то сделала, и участок прозрачной стены купола скользнул в сторону. Ирелла и Хардони вышли на террасу.

— Когда Барлена найдут, я предпочитаю быть в окружении своих людей. Хотя…— Она обернулась к Корту.— Я скажу, что это вы убили его, и никто не усомнится в словах Трона. А потом, когда вы окажетесь в темнице, мы придумаем способ заставить вас создать оружие.

Корт шагнул вперед. Еще немного — и Ирелла с Хардони растворятся во тьме. Стряхнув с себя оцепенение, Корт метнулся к проходу в стене и выскочил на террасу. За парапетом сверкали городские огни.

Он увидел две бегущие человеческие фигуры и какой-то громоздкий силуэт…

Авиамобиль на крыше! Вот только — чей?..

Потом тени впереди, казалось, начали какой-то нелепый танец. Корт услышал негромкий предостерегающий крик и бросился вперед, туда, где шевелился клубок трудно различимых во тьме борющихся тел. Неистовое возбуждение охватило его. Может быть, ему еще удастся спасти страну!

Корт видел, как Хардони пронзил кого-то мечом. Как тот, смертельно раненный, из последних сил вцепился в эфес, не давая вытащить меч из своего тела.

А потом Корт оказался рядом с Хардони.

Его кулак с силой обрушился на лицо рыжего лиса, раздробив кости. Хлынула кровь. Хардони с криком отшатнулся, но быстро пришел в себя и заозирался в поисках оружия.

Ирелла метнулась к Корту и повисла на нем. Она отчаянно царапалась и лягалась, ее волосы ярко пламенели в темноте.

Корту некогда было с ней церемониться. Наотмашь, раскрытой ладонью, он ударил ее по щеке. Он не видел, как она упала, потеряв сознание,— все внимание Корта было сосредоточено на Хардони.

Тот метнулся в сторону, но это была лишь уловка — рыжий лис попытался проскочить мимо Корта обратно в зал под куполом. Однако Корт оказался проворнее. С окаменевшим от гнева лицом и застывшим взглядом он бросился наперерез, и его руки сомкнулись на горле врага.

Хардони сопротивлялся что было сил, несколько раз ударил Корта кулаком в лицо, а когда это не помогло —сделал подсечку и опрокинул его. Корт не ослабил хватки даже в падении, его руки лишь еще крепче вцепились в горло противника.

И тогда Хардони охватил ужас. Он попытался закричать, но не смог; попытался вырваться, но и это ему не удалось.

— Корт! — прохрипел он.— Не… не надо!..

— Ты хотел войны,— ответил Корт.— Ну так вот тебе война.

В конце концов он разжал пальцы, и безжизненное тело Хардони упало к его ногам. Борясь с подкатывающей к горлу тошнотой и невесть откуда взявшейся слабостью, Корт повернулся к человеку, которого Хардони пронзил мечом.

Это оказался Фарр, и он был еще жив. Его пухлое лицо исказилось от боли. Он поднял взгляд на Корта.

— Полетел… вслед за вами…— Фарр говорил с трудом, хватая ртом воздух.— Думал… как-то… помочь. Вот и помог! — Его хриплый смех перешел в стон. Превозмогая боль, Фарр протянул руку и сжал пальцы Корта. В маленьких глазках застыл вопрос.— Корт… Корт, вы спасете Лиру?

— Да. Никакого оружия мы делать не станем. Я расскажу правду, и конвенция с Деккой будет подписана.

— Но если… Ирелла… не согласится?..

— Войны не будет, я вам обещаю.

Фарр с облегчением кивнул и испустил дух.

Прекрасная, как никогда, она безмятежно лежала на кушетке в крошечной комнатке в подземелье замка Фарра: серебристое платье аккуратно расправлено, золотисто-медные волосы рассыпались по подушке. Металлический обруч на голове девушки тускло мерцал в неярком свете.

Корт склонился над ней. Горло у него перехватывало от слез.

— Думаю, всегда были и будут такие люди, как ты, Ирелла,— наконец заговорил он.— Безумие бродит в твоей крови, тебя нельзя переубедить. Однако можно остановить. Завтра Лира получит нового правителя. Это будет не Этан Корт, но человек, который тоже хочет мира.

Длинные ресницы на фоне бледных, как слоновая кость, щек даже не дрогнули. Корт сжал кулаки, до боли вонзив ногти в ладони.

— Слышишь ли ты меня, Ирелла? Нет. Ты уже на пути в собственные миры. В снах ты будешь всемогущей, ты будешь сама создавать их такими, какими захочешь. И все в них будет настоящим. Однако отныне ты никому не причинишь вреда. Ты никогда не проснешься, я позабочусь об этом. Нет, ты никогда не проснешься. Еще сорок лет, может, пятьдесят, я буду приходить сюда и смотреть на тебя, но ты не почувствуешь, что я здесь. Ты состаришься и умрешь, но не осознаешь этого. Ирелла… любовь моя!

Этан Корт наклонился ниже и в последний раз коснулся губами нежных алых губ спящей девушки.

— Мне следовало убить тебя, Ирелла,— прошептал он,— но такая смерть легче. Хотелось бы знать, понимала ли ты, что я любил тебя?

Голубые глаза Иреллы оставались закрыты. Корт повернулся и вышел из комнаты, пошатываясь, словно пьяный. Закрыл за собой тяжелую дверь, запер ее ключом Фарра и прижался лбом к холодному металлу.

Как много нужно успеть сделать! Иначе все, завоеванное с таким трудом, пропадет втуне. Но отныне больше никто не стоит у человечества на пути, и ведет этот путь к миру, а не к войне.

Лифт быстро нес Корта наверх, обратно к жизни и надеждам на будущее. Внизу, в коморке с голыми стенами, осталась Ирелла. Она никогда не проснется. Он не оставил ей ничего. Одни лишь сны.

Примечания

1

Подвижная скульптура, чаще всего абстрактная или полуабстрактная.

(обратно)

2

Вероятно, имеется в виду не Теодор Руссо, французский живописец XIX века, чьи картины можно увидеть в Эрмитаже, а его однофамилец Анри Руссо (1844-1910), один из известнейших представителей примитивизма.

(обратно)

3

В греческой мифологии — дочь Тантала, жена царя Фив Амфиона, в наказание была превращена Зевсом в каменное изваяние, из глаз которого продолжали вечно литься слезы.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg