«Пусть сеятель знает. Повесть»

Пусть сеятель знает. Повесть (fb2) - Пусть сеятель знает. Повесть [Журнальный вариант] 633K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Маркович Росоховатский

Игорь Маркович Росоховатский Пусть сеятель знает

ПУСТЬ СЕЯТЕЛЬ ЗНАЕТ

Загремела - кольцо о кольцо - якорная цепь. Море коротко охнуло, плюнуло брызгами, пеной.

Слава стоял у борта рядом с Валерием, вглядывался в темную воду. Где-то там скрывается ответ на загадку. Он подумал о тех двух аквалангистах… Что увидели они в морской глубине в последние минуты жизни? Их тела «сплыли на поверхность, как до того всплывала мертвая рыба, - без ран, без малейших повреждений. Только в некоторых местах на коже виднелись красные пятна, да у одного из спортсменов на лице застыла улыбка - не гримаса, а самая настоящая веселая улыбка. Что развеселило его перед смертью?

- Слава, помнишь уговор? - спрашивает Валерий.

Не поворачивая головы, Слава кивает. Но Валерий, как видно, тоже смотрит не на него, а «а воду, потому что повторяет вопрос.

- Я не меняю решений, - говорит Слава. (Это правда, и он любит это повторять.)

Ему кажется, что Валерий улыбается…

Вода тащит на гребне несколько мертвых рыбин и бросает их о борт. Ветер доносит сладковатый запах. И, как отмечалось всеми, кто побывал в бухте за последнее время, здесь почти нет чаек. Они каким-то неведомым чувством ощутили опасность и покинули бухту.

На палубу выкатился Никифор Арсентьевич Тукало и густым своим баритоном сообщил, что приготовления окончены. Через несколько минут низко над палубой повис рыбообразный, белый с продольными черными полосами батискаф.

- Пошли, - сказал Валерию Слава и направился к батискафу.

Скрипа и кряхтенья лебедок они уже не слышали. В иллюминаторах потянулись жемчужные цепочки и исчезли. Стекла словно задернулись черными шторками извне и внезапно покрылись серебристой амальгамой. Это ударили прожекторы.

Слава отрегулировал их, и мир за иллюминаторами медленно прояснился. Он казался Славе пустым и неподвижным, хоть и вспыхивал десятками оттенков под лучами прожекторов: в нем было слишком мало жизни. Не мчалась стрелой от яркого света треска, не мелькали падающими монетками сардины. Только медленно проплывали колокола медуз.

У пульта вспыхнул красный огонек, раздался сухой стрекочущий звук. Слава и Валера одновременно повернули головы. Да, это защелкал счетчик Гейгера. Он уловил невидимую опасность, не имеющую ни цвета, ни звука, ни запаха.

Валерий вопросительно взглянул на Славу, но тот успокаивающе улыбнулся. Излучение пока не страшно, количество рентген не достигло контрольной цифры.

Они продолжали погружение под нарастающий аккомпанемент счетчика. Потом пошли над самым дном, которое в лучах прожекторов выглядело особенно объемным и рельефным. Каждый камень был необычно выпуклым, различались все его выступы и впадины. И все сверкало, как нарядная елка в огнях лампочек.

Но вот среди этого выхваченного из тьмы великолепия прожектор наткнулся на металлический блеск. Слава сфокусировал лучи двух боковых прожекторов. Теперь из вечной ночи выступила вся металлическая глыба. Это был огромный ящик, на котором отчетливо виднелось несколько латинских букв и хорошо знакомый всем зловещий знак.

- Контейнер… - хрипло проговорил Валерий.

Счетчик Гейгера захлебывался щелканьем, словно собачонка лаем, вопил об опасности, мигал красным глазом.

«Как новый сигнальный орган, созданный нами против нами же порожденной опасности», - подумал Валерий.

Слава осматривал пустынное, без всякой растительности дно- Оно казалось стерильным, словно хорошо обработанная рана. Но почему? Радиоактивность здесь, если верить счетчику, не такая уж высокая, чтобы убить все живое. «Если верить счетчику…»

Ему стало жарко. Пот выступил на лбу. Он нажал на рычаг - батискаф начал подъем. Усилием воли Слава заставил себя не выпустить из отсеков всю воду, - иначе пробкой вылетишь на поверхность. Но и так батискаф удирал от контейнера слишком быстро, у обоих перехватило дыхание.

В иллюминаторе мелькнуло несколько быстрых теней. Слава почти инстинктивно выключил боковые прожекторы, а носовой притушил на девять десятых. И тени появились снова.

Слава приостановил батискаф.

Он уже был убежден, что счетчик не врал и особой опасности нет. Почему пришла така» убежденность, понял позже, когда в иллюминаторе на большом расстоянии увидел стадо рыб. А потом боковое окошко закрыла бесформенная, иссеченная морщинами и складками масса. Показалось щупальце с присосками, поводило по стеклу. Затем в иллюминаторе появились глаза, а за ними и вся голова, беззубый с клювом рот, часть туловища и воронка. Даже для осьминожьих глаза были необычны. Их выражение менялось, становилось слишком осмысленным, даже проницательным. А в глубине их, за всей сменой выражений, сгустилась боль, какой-то мучительный вопрос.

Валерий издал нечленораздельный возглас,, не в силах оторвать взгляда от этих глаз, и в тот же миг голова исчезла.

Слава напрасно прождал некоторое время, включая и выключая свет, затем продолжил-подъем.

«Собственно говоря, пока ничего не удалось определить - думал он. - Радиоактивность недостаточно высока, чтобы быть ответом на загадку. Тем более на той глубине, куда могли добраться люди с аквалангами. Может быть, осьминоги напали на них?»

Он вспомнил о присосках на щупальцах.. Обычно они не очень сильные, во всяком случае человека не удержат. А легенды о страшных осьминогах - выдумки. Но увиденный ими экземпляр уж очень необычен…

Сразу же после возвращения на палубу корабля Слава рассказал товарищам о своих наблюдениях. Решили, что через несколько часов батискаф начнет второе погружение. На этот раз в нем будут ихтиологи Косинчук и Павлов.

Но и второе, и третье погружения батискафа не обогатили экспедицию данными. Ихтиологи подтвердили только, что осьминог, встреченный Славой и Валерием, - какой-то незнакомый вид. Не дальневосточный octopus dofleini.

Слава больше всего боялся вернуться ни с чем из первой доверенной ему экспедиции. Он представлял себе недоброе торжество - оно могло бы мелькнуть на лице Ивана Герасимовича, - укоризненный взгляд директора, молчание сотрудников, которое он бы принимал за что угодно, только не за простое молчание. А он не терпел по отношению к себе ни жалостливого, сочувствия, ни равнодушия.

За прошедшие дни Слава сильно похудел, пропах потом и солью, пиджак на нем провисал между лопатками, даже большой Мясистый нос несколько заострился. Впрочем, все участницы экспедиции утверждали, что перемены пошли Славе на пользу: он стал интереснее… Что же касалось дела, то Слава не обходил вниманием ни одного предположения сотрудников о тайне бухты, даже самого фантастического. А из его собственных уст гипотезы сыпались, как из рога изобилия. Он даже во сне придумывал гипотезы - кстати, спал он не больше четырех часов в сутки, и днем его часто покачивало на ходу. И если он все же не слег, то держался в основном на черном кофе и ущемленной гордости.

Когда Тукало заметил, что мясо мертвой рыбы, выловленной в бухте, имеет странный запах, Слава сам проверил мясо в судовой лаборатории. Сначала он ничего не установил, но затем проверял до тех пор, пока в конце концов не нашел причину: в клетках мяса мертвых рыб не сохранилось некоторых аминокислот с богатыми фосфорными связями.

Слава до изнеможения проверял результат анализа, потом - правильность проверки и был так возбужден, что не чувствовал усталости.

И сейчас, когда они с Валерием опять опускались в батискафе, в голове Славы все еще кружился хоровод гипотез - настолько ярких, что из-за одного этого он уже должен был остерегаться их.

Время от времени они поглядывали на прикрепленную к батискафу сеть, где находились рыбы и крабы, служившие приманкой.

«Если постепенно исключать все, что не могло быть причиной гибели аквалангистов, то останутся лишь увиденные нами животные. Конечно, это только гипотеза, но когда не остается ничего другого…» - сказал Слава на совещании и предложил вот эту самую ловушку.

Батискаф плыл над самым дном, но осьминоги не появлялись. «Возможно, мы сбились с курса?» - подумал Слава. Он убедился в этом, когда увидел дно. Оно отнюдь не было пустынным. Перед ними раскинулись настоящие джунгли, жизнь являлась здесь отовсюду, лезла из всех пор, из щелей между камнями, из расселин скал. По-весеннему жадная, изобильная, сочная, она разбрасывала свои дары направо и налево, кому угодно, как угодно, не замечала потерь, не подсчитывала доходов, убивала и друзей и врагов, оживляла и тех и других, предавала то, что ее порождало, превозносила большое и презирала малое, чтобы тут же поступить наоборот, погибала в. невероятных муках и снова рождалась, как бы доказывая что-то самой себе.

Валерий и Слава были поражены этим расточительным буйством рядом с мертвой зоной.

- Смотри! - вдруг крикнул Слава.

В иллюминаторе появился осьминог. Он плыл, как торпеда, выталкивая воду из воронки, сложив щупальцы, похожие теперь на стабилизаторы. За ним плыло несколько его сородичей. Они подплыли к сети, прошли вдоль нее, будто обнюхивая. Один протянул щупальце и провел по ячейкам сети. Его движения были осторожными. Осьминог словно интересовался самой сетью, а не тем, что находится внутри ее. Он ненадолго исчез из поля зрения, затем в иллюминаторе показалась его голова. Огромные глаза внимательно разглядывали людей, остановились на Славе. Над глазами появились рожки. Осьминог изменил цвет, стал линять, переливаться разными оттенками и вдруг расцвел радугой.

- Приветствует руководителя экспедиции, - пошутил Валерий.

- Типичная реакция, - совершенно серьезно заметил Слава.

- А может быть, он хочет поговорить с нами? - продолжал острить Валерий.

Осьминог вытянул щупальце и, как в первый раз, поводил им по стеклу.

- Однако он заслоняет нам сеть, - нахмурился Слава и изменил направление движения батискафа.

Осьминог исчез, сеть снова стала видна. Рыбы и крабы остались нетронутыми, а осьминоги уходили строем, подобным журавлиному клину.

- Никогда не слышал, чтобы они плыли строем, - пробормотал Слава.

Он потянул на себя ручку глубины, бросая батискаф в погоню. Надежды на успех почти не было: он не мог предугадать, куда направятся осьминоги, а батискаф явно уступал живым торпедам и в скорости, и особенно в маневренности. Славу вела лишь интуиция, и рассчитывал он только на счастливый случай.

Он догнал их у самого дна. Успел заметить,, как быстрые тени скользнули в узкое подводное ущелье.

«Словно знают, что батискаф туда не пройдет», - подумал Слава и повел корабль в обход.. Несколько виражей - и он увидел осьминожью стаю, растянувшуюся теперь цепочкой. Моллюски, как по команде, рванулись ко дну и исчезли. Слава включил на полную мощность прожекторы и ахнул от удивления.

Перед ним блистал, сверкал, лучился всеми оттенками радуги осьминожий город. Слава вспомнил знаменитую книгу Кусто и Дюма, но французские исследователи описывали сравнительно простые сооружения из камней, хотя и с подвижными валами и барьерами из различного строительного мусора, включая обломки кирпича и панцири крабов. А здесь громоздились многоэтажные постройки с лабиринтами улиц и круглой площадью в центре.

- «Октопус сапиенс»! - прошептал Слава. - Вот это было бы открытие…

- А почему бы и нет?! - воскликнул Валерий. Он смотрел на город, вытаращив глаза, пытаясь получше разглядеть удивительные сооружения, сложенные, казалось ему, из обтесанных камней. - Новый вид - осьминог разумный! Разве -это в принципе невозможно? Что мы совсем недавно знали о дельфинах?

- Погоди, погоди, - досадуя на свой неосторожный язык, остановил товарища Слава.- Мы же еще ничего не знаем…

Из ближайшей постройки стремительно выплыл осьминог, помчался прямо на батискаф. Слава притушил прожекторы. Осьминог остановился у иллюминатора, заглянул, как прежде,, внутрь корабля. Его огромные осмысленные глаза встретились с глазами людей. И Слава и Валерий почувствовали немой призыв. Осьминог отпрянул от стекла и медленно, словно приглашая за собой корабль, поплыл вдаль. Слава повел за ним батискаф.

Осьминог уверенно плыл по известному ему пути, делая многочисленные повороты и время от времени останавливаясь, чтобы подождать корабль.

Ожил счетчик Гейгера, защелкал, фиксируя микродозы облучения. Его треск неуклонно усиливался, замигала первая контрольная лампочка, потом - вторая. Если включится третья - в зоне находиться нельзя.

Впереди показалась темная металлическая глыба контейнера. Осьминог вытянул щупальцы, словно указывая на нее, развернулся, толчком выбросил воду из воронки и поплыл почти по вертикали. Батискаф направился за ним.

Осьминог привел их к месту, которое заметили с высоты летчики и обозначили на карте. Здесь вода была красноватой из-за обилия планктона.

- Так вот оно что! - с торжеством произнес Слава. - Сильвестров прав, радиоактивным излучением можно вызывать цветение планктона. Понимаешь связь: контейнер и цветущий планктон?

- Понимаю, - медленно сказал Валерий, .думая о другом.

- Но ведь это как раз то, что может здорово пригодиться людям! Обилие планктона - обилие пищевого белка…

Валерий смотрел на красноватую воду с каким-то непонятным беспокойством. В подсознании бродили воспоминания, не в силах пробиться на поверхность.

Днем и ночью горел свет в судовой лаборатории, не выключались термостаты, гудели центрифуги, в бешеной карусели осаждая раствор. Микротомы нарезали зеленую ткань на мельчайшие пленки толщиной в тысячные доли миллиметра, чтобы затем эти срезы легли на стеклышки микроскопов. Одновременно исследовалась вода в полупрозрачных колонках, обрабатывалась кислотами и щелочами.

Спустя несколько дней, худой, с красными от бессонницы глазами, но выбритый. Слава собрал сотрудников. Коротко и деловито сказал:

- В этой бухте мы наткнулись на локальный островок планктона. Исследование выявило несколько повышенную радиоактивность живой массы, что наталкивает на связь между контейнером и интенсивным размножением планктона. Вот данные.

В каюте потух свет. На экране замелькали колонки цифр.

- Как видите, Сильвестров прав, и Никифору Арсентьевичу придется с этим примириться,- подытожил Слава, когда демонстрация данных окончилась.

- Отнюдь нет, - возразил Тукало, быстро вскакивая со стула. - Хоть вы и свято храните «верность битому Сильвестрову, проблема не решается так, как вам хочется!

Тукало забегал взад-вперед, выставив круглый живот.

- Да, всем теперь известно, что человечеству- хочет оно того или не хочет - придется привыкать к необычной пище. Сегодня мы даем планктонные пастбища рыбе, моллюскам, чтобы затем питаться ими. Но нам предстоит самим -ластись на планктоне - и это совсем не плохо. Наоборот, это экономично, и вкусно. Процесс уже начался. Первые плавучие фабрики, эти механические «киты», заменившие живых, перерабатывают планктон, приготовляя из него настоящие деликатесы…

Слава попытался было заметить, что Тукало увлекся вступлением и пора переходить к деловой части, но ему не удалось вставить ни слова. Если уж Никифор Арсентьевич садился на своего конька, то немедленно пускал его в галоп.

- Не подлежит сомнению, что уже сегодня нужно думать о том, как повысить урожаи планктона. Но, юный друг мой, облучение планктона с помощью изотопов, предложенное Сильвестровым, глубоко ошибочный путь. Воздействуя радиацией, мы выведем новые сорта с пониженным содержанием белка. Кормовой массы будет больше, а ее питательность понизится. К тому же существует опасность радиоактивного заражения массы, как это вы только что убедительно показали…

Тукало сделал глубокий вдох и почти выкрикнул:

Этого вы хотите?! А ведь достаточно применить те же высокие энергии для перемешивания вод, поднять на поверхность воду с глубин в триста - пятьсот метров, где так много питательных веществ,- и проблема решена. Небывалые урожаи планктона, обилие рыбы, морских животных…

- Но механизмы для перемешивания вод будут созданы еще не завтра,- наконец-то бросился в атаку Слава,- а метод Сильвестрова применим уже сегодня. Допустимые дозы облучения можно определить так, чтобы не повредить людям и в то же время ускорить размножение планктона, его «цветение»…

И вдруг Валерий вспомнил. Ну, конечно: цветение! Он же сам готовил в номер газеты материал зарубежного корреспондента. Цветение воды, непонятная вспышка размножения планктона, убивает драгоценные жемчужные устрицы в Японии. Это бедствие известно давно. Древние писания говорят, что вода в Ниле иногда приобретала цвет крови, и тогда погибали животные, испившие ее. Но если это так… Выходит, и аквалангисты, и рыба погибли потому, что… Мысль была невероятно простой и поэтому настораживала, она была слишком легкой разгадкой тайны бухты. Неужели же он догадался о том, что не могли понять ученые, специалисты?

- Простите,- сказал он, слегка заикаясь.- Все же я должен сказать…

К нему обернулись. Слава - с досадой: дескать, молчал бы, не то сейчас брякнешь лишнее, а мне потом отдуваться; Тукало - с откровенным изумлением перед журналистской наглостью, остальные - с удивлением. Но Валерий все же заговорил:

- Когда-то я готовил статью одного иностранца о том, что цветущий планктон убивает животных… На калифорнийском побережье умирали люди, те, кто употреблял в пищу отравленные ракушки… Я хорошо помню статью, честное слово…

- Черт возьми! - закричал Тукало.- А ведь он прав! Жгутиковые способны вырабатывать смертельный алкалоид. Этот ваш контейнер,- он сделал ударение на слове «ваш», хотя контейнер не был ни лично Славиным, ни вообще экспедиционным имуществом,- вызвал цветение планктона, «красную чуму». Вот что хотите вы вкупе с Сильвестровым преподнести людям!

Слава подбежал к Валерию, обнял его, просиял, потом нахмурился и наконец высказал вывод, уже сделанный мысленно журналистом:

- Возможно, именно поэтому погибли и аквалангисты, и рыба. Необходимо провести дополнительное исследование воды в бухте.

Он смотрел на Валерия и думал: «Это похоже на фокусировку луча: чем он уже, тем все более мелкие камушки, песчинки освещает на пути, но оставляет в темноте скалу, если она высится немного в стороне. Процесс закономерен. Мы уходим в глубину, сужая пространство для поиска. Но вот к чему это приводит. Два человека глядят в окуляры микроскопов и спорят о том, являются ли песчинки частицами скалы, а третий без микроскопа видит всю скалу. Он, дилетант, делает открытие именно потому, что не углубился, не потонул в море сведений. Широты взгляда - вот чего нам не хватает…»

Снова уходил в море батискаф. Снова работали центрифуги, микроскопы, химические анализаторы… Слава ходил яростный, худой, неустающий. В очередной раз поругавшись с Тукало, он направился в радиорубку. По дороге его перехватил Валерий.

- Послушай, старик,- обиженно заговорил он,- ну я-то имею право знать, подтвердилось ли мое предположение…

Слава посмотрел на него невидящими глазами, затем его взгляд прояснился.

- Извини, дружище… Дело в том, что твердого ответа пока нет. Алкалоид мы обнаружили, но. растворен он в очень малых дозах. Человек отравится им, лишь если выпьет по меньшей мере литра два морской воды. Допустим, что у одного из аквалангистов кончился кислород и он успел так наглотаться… А второй? Два одновременно - невероятное совпадение!.. В общем, тут еще много «почему». Нужно расширить исследования и в первую очередь заняться осьминогами. А для безопасности следует оттащить контейнер куда-нибудь в глухую морскую впадину, пока его стенки окончательно не разъела вода. Поэтому я и вызываю специальную подлодку-буксир…

Слава заметил, как вытянулось лицо Валерия, и вздохнул:

- Ничего не поделаешь, в науке всегда так - разгадка только кажется близкой. Будем искать.

Он смотрел мимо Валерия в иллюминатор напротив. Там подымалась и опускалась изогнутая изумрудная линия волны, где два момента - падение и взлет - с таким постоянством переходят друг в друга.

Валерий услышал за дверью своей каюты шум, .голоса, топот ног. Он вышел в коридор и наткнулся на Славу.

- Подлодка обыскала всю бухту - контейнера нет…. Ты помнишь место, где мы его видели?

- Конечно, помню,- сказал Валерий.- Там недалеко есть характерный выступ скалы.

- Пошли! - загорелся Слава.

Они вышли на палубу. На талях, готовый к спуску, висел батискаф. Невдалеке, будто спина металлического кита, выступала из воды длинная подводная лодка-вездеход. Она была начинена столькими механизмами, что во время движения у пульта управления дежурило по три человека одновременно. Эти трое едва успевали управляться с десятками кнопок и ручек, следить за лампочками - сигнальными, контрольными, обратной связи, аварийными. Зато подлодка могла выполнять самые различные операции. Она имела танковые гусеницы, ползла, если требовалось, по дну океана, вскарабкивалась на скалы, выбиралась на берег и там развивала скорость до сорока километров в час. Она была оснащена радарами, аппаратами ультразвуковой связи под водой, приборами инфракрасного видения.

К Валерию и Славе подошел коренастый человек с широким лицом и расплюснутым носом- командир подлодки. Он отозвал Славу в сторону, тихо сказал:

- Только что получил шифровку. Недалеко отсюда замечена иностранная подлодка. Правда, наблюдатели утверждают, что она, не останавливаясь, проследовала мимо, но они могли и ошибиться…

- Думаете, она могла утащить контейнер? - встрепенулся Слава.- Но зачем?

- Если это контейнер с отходами, то вроде бы и незачем. А если там только оболочка контейнера, для маскировки, а начинка совсем иная?

- Начинка должна быть радиоактивной. Могут подвести наши глаза, наша смекалка, но не счетчики Гейгера.

- Радиоактивность еще не доказывает, что там отходы,- сказал командир и поджал губы. Видно было, что он не привык к долгим спорам.

Зато Слава мог их продолжать бесконечно, он любил перебирать всевозможные варианты.

- Погодите, но и по отходам можно кое-что узнать о проделанной работе,- сказал он, увлекаясь.-г Это похоже на мусорную корзину, попавшую к сыщику. Может быть, они предпочитают, чтобы их контейнер не попадал в наши руки?

- Вот именно,- сказал командир.

Слава засмеялся и махнул рукой:

- Э, чего там гадать, скорей всего он лежит. в том же самом месте, а вы его не заметили. Уж очень громадна ваша лодка, контейнер для нее - песчинка. Спустимся в батискафе и посмотрим.

По лицу командира было ясно видно, как он относится к человеку, который сомневается в его подводной лодке. Не удивительно, что такой вот ученый способен легкомысленно шутить в ответственные минуты.

- Я пойду с вами,- сказал командир.

- Троим в батискафе будет тесновато,- заметил Слава.

- Я пойду третьим,- сказал командир и еще больше поджал губы.

Батискаф плюхнулся в воду. Слава открыл иллюминаторы и для страховки включил экраны обзора.

- Наблюдайте, пожалуйста, за экранами,- предложил он командиру,- а на нашу долю останутся иллюминаторы. Так мы наверняка ничего не упустим.

- Слушаюсь,- сказал командир, прикипая взглядом к экрану. Только теперь Валерий заметил, что он совсем молоденький, вряд ли ему больше двадцати пяти.

Слава вел батискаф медленно, манипулируя прожекторами, то усиливая, то уменьшая свет, освещая дно под разными углами.

Проплывали темные расщелины, уходящие в сумеречную мглу подводные плато, скалы с красно-сине-зелеными мозаичными панно. Переливались пастельными тонами раскрывшиеся анемоны. Некоторые места были относительно пустынными, в других попадались стада рыб. Из темноты прямо на луч света выплыла зеленая змееподобная мурена. Открывая и закрывая пасть, усеянную острыми зубами, она шла прямо на батискаф.

- Вот это хищница! - восхищенно сказал Слава.- Идет на свет и ничего не боится. Даже того, что «добыча» великовата…

Показалась знакомая скала.

- Здесь,- почти одновременно сказали Слава и Валерий, увидев выступ, похожий на голову носорога.

Да, это был тот же выступ, та же скала, у подножия которой ничего не росло. Заметались лучи прожекторов, освещая белые меловые камни, песчаные островки…

Контейнера не было.

Словно кусок веревки, чуть приподнялся над камнями обрывок рыжей водоросли с какими-то пестрыми крапинками, занесенный сюда течением.

- Чтобы утащить контейнер, течение должно быть очень сильным, а приборы этого не показывают, - пробормотал Слава.

- Либо существует такое течение, либо подводная лодка не просто проследовала мимо,- сказал молоденький командир.

- Либо ни то, ни другое,- поддразнил его Слава.

- Вы на военной службе были? -будто невзначай спросил командир.

- Хотите сказать, что там бы из меня сделали человека,- засмеялся Слава.- Но это сейчас делу не поможет.

Он повернул носовой прожектор чуточку влево.

- Смотрите! - воскликнул Слава.- Видите след? Как будто кто-то и в самом деле тащил контейнер. Впрочем, это могло быть и течение, если сила его не постоянна. Тут нужно поставить автоматы и замерять движение воды.

- Не мешало бы предварительно провести разведку и тщательный осмотр местности, используя водолазов и дельфинов, - заметил командир.

- Правильно! - неожиданно похвалил его Слава. - Здесь неподалеку есть учебная база биоников, где они дрессируют дельфинов. Вызовем Людочку с ее друзьями.

Он улыбаясь, вспомнил что-то приятное. Валерий прильнул к боковому иллюминатору, послышался его возглас::

- Опять он!

К батискафу подплывал осьминог. В луче света было видно темное пятно там, где билось одно из трех сердец моллюска. Осьминог нисколько не маскировался, наоборот - окрасился в черный цвет с продольными белыми полосами, словно хотел, чтобы его поскорее заметили. Похоже было, что это их давнишний знакомец, уж очень уверенно заглянул он в окошко и вперил в них глаза, с любопытством останавливая взгляд на командире.

Командир видел его впервые. Он пережил изумление, которое в свое время испытали Слава с Валерием. Впрочем, и на них опять подействовали эти огромные, нечеловечьи и почти человеческие по выразительности глаза.

- Возможно, настоящие глаза у него значительно меньше,- попытался разрядить обстановку Слава.- Но вокруг них расположены кольцами ряды красящих клеток - хроматофор. Он может расширять их, пугая врагов.

- Какого бы размера ни были у октопуса глаза, они очень зоркие,- вспомнил не к месту Валерий.- С ними могут сравниться, кроме человечьих, только глаза кошки и совы.

- Вы тоже ученый? - спросил у него командир.

Валерий предпочел промолчать. Пожалуй, он бы теперь и сам не мог точно определить свою профессию. Филолог по образованию, он вскоре забыл за ненадобностью даже те жалкие сведения, которыми запасался перед экзаменами. Зато его память была напичкана самыми разнообразными знаниями по кибернетике и биологии,, медицине и международному праву, космоплаванию и столярному делу. Он владел приемами джиу-джитсу, занимался слаломом и подводной охотой, имел права шофера первого класса, ходил с альпинистами на Памир. И при всем этом он служил разъездным корреспондентом в областной комсомольской газете, и только два раза ему удалось выступить в союзной прессе. Валерий, как и каждый журналист, очень надеялся, что когда-нибудь ему встретится настоящий материал, и он сможет написать книгу… И вот теперь казалось, что его мечта близка к осуществлению. Он заклинал судьбу, чтобы контейнер не просто унесло течением, чтобы осьминоги оказались представителями нового, совершенно неизвестного науке вида…

Между тем восьми руки й не отходил от иллюминатора. Казалось, он внимательно наблюдает за действиями людей. Командир, видимо, интересовал его уже меньше. Чаще всего осьминог останавливал взгляд на Славе, когда тот включал приборы и управлял кораблем. В такие моменты моллюск расцветал радугой красок, переходя от черного к пепельно-серому, от зеленого к салатному, желтому, оранжевому, розовому, красному, он покрывался пятнами, становился полосатым…

- Жаль, что в этих условиях мы не можем наблюдать тончайших оттенков,- сказал Слава.- Их - сотни. Но система прожекторов даже у нашего батискафа еще далека от совершенства, а пластмасса иллюминаторов не идеально прозрачна. Зато она имеет большой запас прочности и выдерживает такое давление, где стекло превращается в порошок.

Прочность пластмассы все трое вскоре оценили по достоинству. Осьминог на минуту исчез из поля зрения, а затем послышались сильные удары по корпусу корабля. Прежде чем люди опомнились, в иллюминаторе показалось щупальце, размахивающее большим камнем. С методичностью и быстротой пневматического молота камень забарабанил в окошко.

Слава протянул ручку управления на себя, бросая батискаф круто вверх, вправо, влево. Но осьминог не отставал. Он, видно, плотно присосался к кораблю и совершал виражи вместе с ним, не прерывая своего занятия.

- Хочет познакомиться с нами поближе,- проговорил Валерий.

- Выключите свет в салоне! - приказал командир, почувствовав, что настала минута, когда следует быть решительным.

Салон погрузился в темноту. Но это ничего не дало. Осьминог продолжал барабанить, лишь изредка делая паузу, чтобы заглянуть в иллюминатор.

- Может быть, он видит нас и в темноте? - предположил Валерий.

- Вполне вероятно,- ответил Слава.- Термоскопические глаза, инфракрасное зрение. Глубоководные кальмары видят тепловое излучение. Почему бы и этим упрямым тварям…

Он осекся, подумал, что все-таки гидробиолог не должен так отзываться о тех, кого *исследует.

Осьминог тем временем убедился в невозможности пробить окно. Он перестал барабанить, в последний раз посмотрел в темный иллюминатор и исчез.

- Фу! - с облегчением вздохнул Валерий.- Все же лучше, что близкое знакомство не состоялось.

- Еще состоится,- пообещал Слава.- И может быть, мы найдем ответы на некоторые загадки.

- Ты имеешь в виду то, как он пытался ворваться к нам? - спросил Валерий.

- Нет,- ответил Слава.- Все осьминоги умеют обращаться с камнями. Еще Кай Плиний

Старший описывал, как восьмирукие врываются в раковины моллюсков. Осьминог несет пост у раковины, стоически ожидая, пока она откроется. А затем, улучив момент, бросает в нее камень - и готово: раковина уже не сомкнется. Празднуя победу, захватчик поедает хозяина.

- Так он принял батискаф за раковину? - съехидничал Валерий.

- Вот о его намерениях мы ровно ничего не знаем. А жаль,- сказал Слава, оставаясь серьезным и сосредоточенным.

Валерий перетаскал в свою каюту все книги по гидробиологии из судовой библиотеки, а заодно и из кают участников экспедиции. Помимо того он приставал с бесконечными вопросами к Славе, Тукало, ихтиологам. В основном эти вопросы касались головоногих моллюсков.

- Вы что, всерьез решили стать гидробиологом? - недоумевал Тукало.

Журналист отмалчивался. Ему не хотелось объяснять Никифору Арсентьевичу, что он просто увлекся, как увлекался много раз, знакомясь с новым для него делом.

За эти дни бухту исследовали и водолазы, и подводная лодка, и батискаф. Контейнера не нашли. Водолазы установили, что радиоактивность на разных участках дна меняется. Как ни странно, ее уровень был наиболее высоким не там, где лежал контейнер, а метрах в пятидесяти, у входа в подводное ущелье. Водолазы проникли в ущелье, но попали в такой лабиринт, что исследовать его не решились, оставив эту задачу на долю дрессированных дельфинов.

Спустя еще два дня прибыла и Людмила Николаевна со своими дельфинами Пилотом и Актрисой, уже успевшими снискать известность в научных кругах. Дельфины и здесь сразу же стали всеобщими любимцами. Даже суровый командир подлодки играл с ними в мяч и угощал их рыбой. При этом он иногда забывался и заливисто хохотал, а дельфины раскрывали свои пасти и их глаза лучились от удовольствия. Порою Актриса от избытка чувств даже позволяла себе легонько ущипнуть командира, а потом говорила «извините». Это было одно из сорока пяти слов, которые она умела произносить дыхалом - ноздрей, снабженной сильной мускулатурой и плотно закрывающейся при погружении дельфина в воду.

Валерий подходил к ним, любуясь игрой, и тогда командир смущался. Однажды он восхищенно сказал Валерию:

- А она красивая!

- Кто? - спросил Валерий, глядя на Людмилу Николаевну, которая давала указания рабочим, собирающим блоки подводного дома-колокола. Молодая женщина стояла у борта в темно-синем спортивном костюме. Она наклонилась, вытянула руку, указывая на что-то слесарю. Ее густые волосы шевелил ветер.

- Я говорю о дельфине,- отчего-то насупился командир.

- А я так и подумал,- сказал Валерий. Он изобразил на лице озабоченность и словно невзначай обронил: - Мне, наверное, придется познакомиться с этими животными поближе… Слава хочет, чтобы я провел несколько дней в «колоколе», помог Людмиле Николаевне…

Он приврал совсем немного. На самом деле разрешение помогать первые дни в работе с дельфинами он выпросил у Славы, ссылаясь на интересы газеты и читателей.

Прежде чем опускать сам «колокол», водолазы воздвигли на дне бухты подсобные сооружения- закрытый бассейн для дельфинов и два склада. Среди водолазов был и Валерий. В глубоководном костюме он чувствовал себя превосходно. Шлем был изготовлен из специальной пластмассы, которая даже на изгибах, где сквозь стекло в воде ничего нельзя было бы рассмотреть, лишь слегка затемняла изображение, делала его дымчатым. Ультразвуковой аппарат обеспечивал связь с товарищами, а водометный двигатель позволял передвигаться достаточно быстро.

В первый же день, как только водолазы приступили к работе, к ним подплыли осьминоги. Их заметили не сразу: октопусы приняли цвет дна и сделали это, как обычно, превосходно. Людям все время казалось, что за ними кто-то наблюдает, они не могли выяснить кто, нервничали. Однако по-своему нервничали и восьмирукие. По вспышкам полос и ослепительно белых пятен люди сначала заметили одного, потом и другого незваного гостя. Осьминоги находились метрах в пяти, не подходили ближе. Когда Валерий, начитавшийся книг об октопусах, решил поиграть с одним из них и протянул к нему руку, моллюск напыжился, «надел» угрожающую маску - каждое из трех передних пар щупалец образовало большую дугу вокруг мертвенно бледного тела, окаймленного темно-красной линией, стали видны основания присосок. Расширились глаза, устремились куда-то вверх, будто восьмирукий призывал помощь. Весь вид его говорил: уходи, смотри, какой я страшный! Валерий и в самом деле вначале испугался, но на него смотрели другие водолазы, и он заставил себя подойти к осьминогу еще ближе. Тот отплыл, обратив «маску» в сторону человека, а когда не помогло и это, выпустил маскировочное чернильное облако и поспешно ретировался.

Валерию казалось, что после этого случая он был отмечен особым вниманием осьминогов - два или три из них постоянно крутились вблизи него. Наблюдая за ними, он заметил немало интересного. Узнал, например, что у каждой пары щупалец есть свои обязанности: одни, самые длинные, служили ходулями для передвижения по дну, другие ощупывали предметы. Еще одна пара гибких рук предназначалась как будто для подачи сигналов.

- Вот это уже работа воображения,- сказал Тукало, когда Валерий поделился с ним своими наблюдениями.- Скорее всего вы видели «сторожевые» щупальца. Они бодрствуют во время сна и охраняют животное.

- Но мне^ показалось…- упрямо начал Валерий.

- А то, что показалось, изложите в статье для вашей газеты… Так сказать, для занимательности. В прессе это, возможно, и принято… Но в науке недопустимо, юный друг мой…

Он демонстративно отвернулся от Валерия.

Людмила Николаевна и Валерий потратили немало времени, чтобы удобно устроиться в «колоколе». Нужно было так расположить аппаратуру, чтобы она занимала как можно меньше места, но чтобы доступ ко всем приборам был свободен. Много хлопот доставляла мебель. Валерий удивлялся, что вместо легких складных стульчиков здесь были пластмассовые кресла с настоящими деревянными ручками, Оказалось, что такие кресла включили в меблировку подводного дома специалисты-психологи, по мнению которых «человеческий фактор» в конструировании вещей значил необычайно много: опустив руки на деревянные, а не пластмассовые подлокотники, человек почувствует себя уютнее и - что самое главное - менее оторванным от других людей… Кресла меняли форму, приспосабливаясь к фигуре и позе человека. Так же были устроены и откидные койки. Среди прочих вещей имелся громоздкий секретер с многочисленными ящиками. Психологи отводили ему очень важную роль в создании привычной атмосферы «одушевленности».

Салон был соединен трубой-коридором с закрытым бассейном-дельфинником. Люди часто навещали животных.

- Потерпите, маленькие, скоро выпущу,- уговаривала дельфинов Людмила Николаевна.

- Скоро, скоро! - трещала Актриса.

- Скоро, скоро? - спрашивал Пилот, молотя хвостом и становясь вертикально в воде.

Несколько раз к подводному дому приплывали осьминоги, рассматривали людей, водили щупальцами по пластмассе. Валерию казалось, что и тогда, когда их не было видно, они наблюдают за людьми: он постоянно чувствовал себя скованным.

Людмила Николаевна заинтересовалась осьминогами. Она рассказала Валерию, что октопусы легко поддаются дрессировке, и предложила;

- Давайте попробуем на этих? Только сначала вам придется наловить для них крабов.

Способности осьминогов превзошли все ожидания. После нескольких сеансов моллюски безошибочно узнавали геометрические фигуры. Стоило показать им квадрат, как они мчались к окошку, чтобы получить еду. Ромб же означал, что сейчас включат сильный прожектор, и восьмирукие поспешно уходили с того места, куда должен был ударить луч.

- Не думала, что они так быстро усвоят,- удивленно говорила Людмила Николаевна. - Пожалуй, они могут соперничать с дельфинами.

В ее устах это был наивысший комплимент.

Однако осьминогам дрессировка пришлась не по душе. Выполнив несколько упражнений, они уплывали.

- Надо всерьез заняться ими. Для начала поймаем одного, - решила Людмила Николаевна.

Вдвоем они приготовили аквариум, обеспечив, будущему пленнику постоянную подачу свежей воды. Валерий связался по телефону со Славой и попросил спустить в грузовом контейнере несколько пустых бочек и мелкую сетку. Когда контейнер был получен, Валерий надел водолазный костюм и расставил бочки вокруг «колокола».

Ждать пришлось долго. Спруты почему-то не хотели селиться в бочках, хотя все книги - и специальные и популярные - в один голос утверждали, что стоит осьминогу увидеть пустой сосуд, как он со всех восьми ног спешит к нему. Только спустя больше двадцати часов один спрут наконец-то появился у ближайшей к «колоколу» бочке. Он исследовал ее, затем подплыл, к «колоколу», стал шарить щупальцами по пластмассе, будто* сравнивая ее на ощупь с материалом бочки.

Людмила Николаевна увлеченно следила за его манипуляциями и наконец произнесла:

- Он действует так, будто у него есть разум!

Валерий вспомнил определение «октопус сапиенс» и улыбнулся.

Осьминог так и не полез в бочку. Но людям помогло почти невероятное стечение обстоятельств. Спрут оказался одним из старых знакомых, и когда Людмила Николаевна взяла в руки квадрат из осьминожьей «азбуки», он решил, что сейчас его будут кормить. Спрут подплыл к окошку шлюз-камеры. Но для того, чтобы угостить его через окошко, нужно было сначала установить давление воздуха в камере, равное давлению за стенами «колокола», и последовательно включить механизмы. Обычно все это готовилось заранее, сейчас же Людмила Николаевна поспешила открыть шлюз-камеру. Она ошиблась совсем ненамного, однако этого было достаточно, чтобы струя морской воды ворвалась в воздушный отсек, втащив туда и осьминога. Включилась автоматическая система безопасности, отсек блокировался, и осьминог оказался в плену. Как ни удивительно, он не пыжился, не угрожал, не раздувался, чтобы придать себе больший вес в чужих глазах, и не щелкал клювом. Он был почти спокоен.

Пленника перенесли в аквариум, и это оказалось делом весьма нелегким. Осьминог не сопротивлялся, был не очень велик - два с половиной метра в длину, но весил не менее шестидесяти килограммов. Такие же по размерам осьминоги Дофлейна весят двадцать-двадцать пять килограммов, причем щупальца у них толще. Пленник: был мускулист, как все октопусы, но почти не-имел обычных для них бородавок. Его глаза все время были устремлены куда-то вниз, щупальца переплетались, и в такие минуты он напоминал Людмиле Николаевне восточную статуэтку многорукого мудреца. Это и решило выбор имени:; пленника назвали Мудрецом.

Удивительней всего была кожа осьминога - упругая, «резиновая», похожая на кожу дельфинов, только слизи на ней было больше.

- Никогда не слышала о таких созданиях, - сказала Людмила Николаевна.

- Может быть, и в самом деле новый вид? - откликнулся Валерий, стараясь не выдать радостного предчувствия.

Пленник оправдывал свое имя: он сразу же освоился, исследовал аквариум и ощупал его стенки. Он безошибочно реагировал на фигуры осьминожьей «азбуки» и с удовольствием играл с людьми в мяч. Он запоминал предметы и по первому требованию протягивал палку или пластмассовый кораблик.

Из аквариума Мудреца выпускали ненадолго, боялись, что он повредит аппаратуру. Валерий научил его приносить туфли, снаряжение, одежду и таким образом ввел в роль комнатной собаки. Но как ни странно, Мудрец отказывался брать плату за услуги и, когда ему протягивали краба, демонстративно отворачивался.

- Гордый, - сказал как-то Валерий.

- Можно было бы сказать «гордый, как дельфин», если бы в этом отношении он не превосходил их, - призналась Людмила Николаевна.

Валерий встретился с глазами Мудреца. Ему показалось, будто восьмирукий пленник понимающе прислушивался к их разговору.

«Почудилось», - подумал Валерий.

Людмила Николаевна начала выпускать дельфинов в море. Они кружили вблизи «колокола» и, как казалось и ей, и Валерию, с удовольствием возвращались в бассейн.

- Не понимаю, что с ними творится. Такое впечатление, как будто они боятся моря, - беспокоилась женщина.

Она попробовала поговорить с ними.

- Вы себя плохо чувствуете в море? Что-то болит? - спрашивала Людмила Николаевна.

- Нет, - ответил Пилот.

- Акулы?

- Нет.

- Другие животные?

- Нет, - опередила ответ самца Актриса.

- Не знаю, - просвистел Пилот.

- Нет или не знаю?

- Не знаю.

- Значит, животные не исключаются?

- Не знаю.

- Они могут быть опасны и для человека?

- Не знаю.

Людмила Николаевна вспомнила предостережение командира подлодки, спросила:

- Возможно, там были люди? Другие люди, кроме нас? Похожие на нас? Люди?

- Не знаю.

Она задала еще несколько десятков вопросов, но ничего не добилась. Во всяком случае, лучше было бы не посылать животных в таком состоянии на разведку в ущелье, где была отмечена повышенная радиация. Приходилось ждать, пока их настроение изменится.

Валерий с удовольствием помогал Людмиле Николаевне кормить дельфинов. В самый первый раз, принеся рыбу, он выпустил ее сразу всю в бассейн. Небольшие рыбки не кинулись врассыпную, а образовали кольцо и плавали по кругу хвост в хвост одна за другой. Пилот тотчас подплыл к ним и замер с открытой пастью, словно завороженный.

- Надо пускать рыб по одной. А так, видите, он не решается разомкнуть кольцо, - засмеялась Людмила Николаевна.

- Не знает, с какой начать? - пошутил Валерий.

- Представьте себе, вы почти угадали! Дельфин намечает себе жертву в этом хороводе, но она тут же ускользает, а на ее месте появляется другая. Пока он решает, не схватить ли другую, появляется третья, четвертая, затем опять первая… Неразрешимость задачи завораживает хищника, приводит его мозг в состояние торможения. Но стоит нарушить это колесо жизни,- она взяла длинный шест, опустила его в бассейн, - и смотрите!

Послышался низкий хрюкающий звук, и рыбы дна за другой исчезли в пасти дельфина.

- Интересно! - воскликнул Валерий.

Людмила Николаевна осталась довольна его удивлением, поспешила подлить масла в огонь:

- Рыбы инстинктивно знают о силе оборонительного строя и часто используют его. Но вот что самое удивительное. Вспомните о волшебной силе хоровода в сказках. Его образуют девушки, чтобы злой колдун или ведьма не могли выбрать жертву…

В подводном доме люди ложились спать по часам - в то же Самое время, когда на поверхности наступала ночь. Но им не всегда хотелось спать именно в эти часы. Исчезало чувство времени. Опасаясь, чтобы это не отразилось вредно на их нервной системе, врачи предписали снабдить подводный дом миниатюрными аппаратами электросна, в которых использовались записи биотоков засыпающего человека. Достаточно было подключиться к аппарату - и люди мгновенно засыпали без всяких порошков.

На «ночь» аквариум с осьминогом накрывали сетью с мелкими ячейками, чтобы Мудрец, не путешествовал по «колоколу» сам.

Однажды Валерия разбудил громкий и тревожный свист дельфинов. Он быстро встал, накинул халат. Дверь в коридор оказалась закрытой неплотно. Валерий удивился: обычно дверь закрывали до щелчка. Он бы не придал этому значения, если бы первая из дверей, ведущих в дельфинник, тоже не была приоткрыта.

Валерий включил полный свет, прислушался. Из бассейна не доносилось ни звука.

Он распахнул дверь и увидел дельфинов. Они забились в угол, повернули к нему головы. В их глазах, позах - панический страх.

Послышались быстрые шаги. Людмила Николаевна с самого порога задала вопрос:

- Почему вы здесь? Что случилось?

- Они тревожно свистели. Первая дверь бассейна и дверь в коридор были закрыты неплотно….

Женщина развела руками:

- Не может быть. - Несколько секунд подумала, добавила: - Значит, кто-то входил сюда после меня. Но кроме нас тут никого нет… Может быть, Мудрец?

Валерий пожал плечами:

- Проверим…

Но осьминог мирно спал под сеткой, закрепленной на все крючки. Валерий проверил, не порвана ли сеть, не мог ли осьминог ее приподнять и пролезть в образовавшуюся щель. Когда от Мудреца были отведены все подозрения, люди вернулись к бассейну.

- Попробуем узнать что-нибудь у них, - сказала Людмила Николаевна.

Она подозвала к себе Пилота, погладила его, когда он высунулся из воды и положил голову ей на колени.

- Пилот, тебя кто-то напугал?

- Не знаю.

- Кто-то, кроме нас двоих, кроме меня и его, - она показала пальцем на Валерия,- входил в бассейн?

- Не знаю, - ответил дельфин.

- Почему же вы свистели? Там, за стенами, что-то происходило, вы почуяли опасность?

- Опаснось, - произнес дельфин. Он не мог выговорить полностью это слово, у него получилось «опаснось».

- Опасность для вас? Или и для вас и для нас?

- Опаснось.

- Там были люди?

Дельфин молчал.

- Животные?

Слышно было только тяжелое свистящее дыхание Пилота.

- Но ты ведь сказал «опасность»…

- Опаснось, - повторил дельфин.

Опасность может грозить со стороны человека, акулы, другого животного. Ты ведь умеешь произносить и «человек», и «акула», и еще много слое. Назови того, кто испугал тебя.

- Опаснось.

Валерий прикоснулся к плечу Людмилы Николаевны, шепнул:

- Море…

Она поняла и снова наклонилась к дельфину:

- Что-то происходит в море? Шторм? Повысилась радиация?

Она спохватилась, что последних слов дельфин не поймет, и спросила по-иному:

- Пилот, опасность все-таки была?

- Опаснось.

- Ответь, да или нет? Дельфин молчал.

Людмила Николаевна рассердилась:

- Ты сегодня плохой, Пилот! Уходи!

Дельфин послушно поднял голову с ее колен и, обиженно заскрипев, почти не шевеля хвостом, скользнул на дно бассейна. Актриса улеглась рядом с ним и ни за что не хотела выходить, сколько ее ни звали. Тогда Людмила Николаевна запела какую-то песенку и в такт ритму мягко захлопала в ладоши, повторяя время от времени имя дельфинки. Актриса нехотя всплыла и направилась к ней.

- Ты же умница, ты понимаешь, что я должна все знать. Надо рассказать все. Тогда тебе и Пилоту будет хорошо.

Актриса внимательно слушала Людмилу Николаевну, кося глазом то на нее, то на Валерия.

- Постараюсь не утомлять тебя, дружок. Ответь на несколько простых вопросов. Скажи, опасность была здесь, в бассейне, или там, в море? Здесь или там? Только одно слово: там или здесь?

- Опаснось.

Можно было подумать, что это опять отвечает Пилот. Тот же присвист в конце слова, те же интонации.

Животных, которые совсем недавно были так понятливы и послушны, словно подменили. Куда девались месяцы дрессировки? Людмила Николаевна, почувствовала, как в ней растет раздражение. Она призвала на помощь всю свою волю, чтобы вернуть спокойствие. Разжала пасть Актрисы, погладила ей десны, ласково спросила:

- Ты здорова? Хорошо себя чувствуешь?

- Да.

- Ну вот, ты же не разучилась говорить это слово. А теперь скажи, тебе плохо сейчас?

- Нет.

- Все в порядке, и это слово ты произносишь. Остается совсем мало. Ответь одним из этих слов, опасность была в море? Да или нет?

- Нет.

Людмила Николаевна переглянулась с Валерием.

- Опасность здесь, в доме? Да или нет?

- Опаснось.

Людмила Николаевна повернулась к Валерию:

Их как будто подменили…

- И чего они упрямятся? - недоуменно проговорил Валерий.

Его слова навели ее на новую мысль.

- Это не упрямство… Похоже на заболевание мозга, при котором преобладают процессы торможения. И еще… такое впечатление, будто отдельные участки памяти блокированы… Животные отупели. Надо скормить им активин… Пошли, приготовим его.

В коридоре Валерий полюбопытствовал:

- А что это вы напевали, когда вызывали Актрису?

- Мотив одного полинезийского танца. Однажды, когда Актриса так же вот заупрямилась, мой руководитель рассказал, как вызывают бурых дельфинов жители островов Тихого океана. Они заходят по пояс в воду и, напевая мотив, хлопают в ладоши. И дельфины выплывают из глубин…

В салоне Людмила Николаевна отыскала коробку с белым кристаллическим порошком.

- Достаньте несколько рыбин из аквариума и приготовьте их. У дельфинов сегодня будет на обед фаршированная рыба.

Валерий старался не смотреть на ее встревоженное и растерянное лицо. Руки женщины дрожали, порошок просыпался в воду. Чтобы хоть немного отвлечь Людмилу Николаевну, Валерий попытался было рассказать об одном смешном случае из своей жизни, но, убедившись, что она не слушает, замолчал.

Они приготовили рыбу, накормили дельфинов. Людмила Николаевна сделала несколько записей в лабораторном журнале, затем стала заносить показания приборов. Валерий приготовил обед Мудрецу, который уже давно проснулся и ползал по аквариуму.

- Ладно, погуляй С нами, - сказал Валерий, отстегивая сетку.

Мудреца не пришлось уговаривать. Над стенкой аквариума показалось сначала одно, потом другое щупальце, ухватились за трубу для подачи воды. Осьминог подтянул свое туловище, перебрался на пол, заковылял к осциллографу. Больше всего теперь его почему-то привлекал этот прибор, и он изменил своей первой «любви» - Счетчику Гейгера.

И Валерий, и Людмила Николаевна все время думали о том, что случилось с дельфинами, ожидая с нетерпением, когда можно будет проверить, подействовал ли активин. Его следовало давать животным восемь - десять раз с интервалами в шесть часов. Это была обычная дозировка.

- Спать будем поочередно, - сказал Валерий, когда наступила условная ночь. - Чур, сегодня - моя вахта.

Людмила Николаевна постаралась улыбнуться, согласно кивнула. Она легла, подключившись к аппарату электросна, а Валерий загнал Мудреца в аквариум и принялся писать очередной раздел своей документальной повести.

Взглянув на календарь, он поставил число: «18 июля». Подумал немного над названием. В голову пришло несколько вариантов, но ни один не понравился. Поэтому он условно назвал раздел «Что случилось с дельфинами?» Почерк у него был косой, размашистый. Буквы прыгали по бумаге и были похожи на пляшущих человечков.

Сонливость навалилась как-то сразу, сделала тяжелыми веки, разлила вялость по телу. Казалось, будто он подключился к аппарату электросна.

Валерий встал, сделал несколько упражнений и снова Сел и взял ручку.

Но веки сами собой закрывались. Сон сморил его, ручка выпала из ослабевших пальцев, голова опустилась на руки. Последнее, что он увидел, засыпал, был странный фейерверк из огоньков, по форме похожий на светящегося паука. Паук прошел по столу, по листам бумаги, протянул две ноги к Валерию, а затем, передумав, отдернул их, подпрыгнул и исчез… Но было это наяву или во Сне, Валерий уже не мог определить. Он спал…

Проснувшись, он долго мучился, напрягал память, пытаясь вспомнить, что же с ним происходило, откуда взялся огненный паук. Он уже готов был просто отмахнуться от этого кошмара, когда заметил, что листы бумаги почему-то влажные и буквы на них кое-где расплылись.

«Может быть, Мудрец выбросил фонтанчик воды из своей воронки и попал на бумагу?»

Валерий посмотрел на аквариум. Осьминог, как кошка с мышью, играл с крабом, прежде чем его съесть. Он втягивал голову в тело, покрывался пятнами под цвет камней, лежащих на дне аквариума, окрашивал остальную часть тела в светло-зеленый цвет. К тому же он приподнимал края мантии, и тогда его контуры размывались, моллюск сливался со средой и Становился почти невидимым. Затем он чуть вытягивал пару щупалец, чтобы преградить дорогу крабу, их кончики грациозно загибались и подрагивали, как кончик кошачьего хвоста. Стоило незадачливому крабу быстро попятиться от осьминога, как голова Мудреца резко приподнималась над телом, казалось, что он вскакивал на ноги. Темная волна пигментации пробегала по щупальцам и мантии, октопус покрывался буграми, вокруг глаз вспыхивали концентрические круги, делая их огромными. Те щупальца, которые были до того скручены, тоже распрямлялись и ползли к жертве, жадно щелкал роговой клюв.

«Не хотел бы я оказаться на месте краба»,- подумал Валерий и помахал рукой Мудрецу.

Тот взглянул на него одним глазом и в знак приветствия окатил человека струйкой воды из воронки.

- Спасибо за душ, - пробормотал Валерий и подумал: «Вполне возможно, что таким образом он ночью и залил бумагу, а паук мне приснился»,

Валерий обернулся на шорох и встретился взглядом с Людмилой Николаевной. Она, видимо, только что проснулась.

- Доброе утро! - приветствовал ее Валерий.

- Доброе, - протяжно ответила она, и в ее голосе была вопросительная интонация. - Ну и страшный сон мне снился. Вроде какой-то огненный паук бегал по салону…

У Валерия пересохло во рту. О случайном совпадении не могло быть и речи. У таких явлений совсем иные причины. Людмила Николаевна заметила его состояние.

- Что с вами, Валерий?

- Голова немного болит, - соврал он, чтобы не волновать женщину еще больше.

Людмила Николаевна взглянула на шкалу кондиционера, проверяя, в норме ли влажность, температура, давление, вынула из настенной аптечки тюбик в золотистой обертке.

- Примите две таблетки.

Пришлось подчиниться…

- А теперь пойдем к дельфинам, - предложила Людмила Николаевна. - Если состояние не улучшилось, придется увозить их отсюда. Мне бы очень не хотелось этого делать, ведь, возможно, разгадку нужно искать именно здесь. Но и риск велик…

Она не могла ни на что решиться. И никто не мог ей ничего посоветовать. Услышав по телефону о странном поведении дельфинов, Слава попытался ее успокоить, сославшись на неизученные капризы животных. Тукало предположил, Что Причиной может явиться просто перемена обстановки.

Людмила Николаевна уцепилась за эту версию, потому что она давала отсрочку. Но и ожидание было слишком тревожным.

- Почему вы молчите, Валерий? - спросила она почти Спокойно, хотя в ее тоне пробивался оттенок раздражения.

Валерий насильно оторвался от своих мрачных мыслей о «пауке» и постарался перевести разговор на отвлеченную тему.

- Природа умеет задавать загадки. Каждый раз, когда кажется, что чего-то достиг, она как бы предостерегает…

- Ого, вы становитесь дипломатом. Хотите работать в президиуме Академии, что ли? - укорила его Людмила Николаевна и сказала, словно обращаясь к себе Самой: - Сдается мне, что природа тут ни при чем.

- Думаете, люди? - встрепенулся Валерий.

- Да.

Он удивленно и пристально смотрел на нее: ему показалось, что она не раскрывала рта. Затем растерянно оглянулся, как будто кроме них двоих в салоне могли быть еще люди. А Людмила Николаевна почему-то улыбнулась и насмешливо спросила:

- Вы задаете вопросы и сами отвечаете на них?

- Что вы имеете в виду?

- Вы спросили о людях и сами ответили себе «да».

- Это слово произнес не я.

- Значит, почудилось,..

- Обоим почудилось одно и то же? - не поверил Валерий.

Он подошел к двери, подумав, что, может быть, злополучное «да» донеслось из дельфинника.

Дверь была закрыта плотно.

Вернувшись, Валерий остановился у аквариума, где находился Мудрец. Осьминог приподнял свое туловище на щупальцах и прислонился к стеклу, так что были отчетливо видны даже морщины на коже, пигментные кольца у глаз. Эти глаза как бы поймали Валерия в невидимую паутину. Будто подчиняясь чьему-то приказу, человек поверил в невероятное и спросил:

- Мудрец, это ты сказал «да»?

- Да бросьте вы тратить время на чепуху! - не удержалась Людмила Николаевна. Всем известно, что осьминог говорить не может. Нет у него органа для этого. Идемте лучше…

Она не закончила фразы… Из аквариума прозвучало:

- Да.

Людмила Николаевна уставилась на осьминога, который еще больше выпучил глаза и приподнялся на щупальцах. Верхние его «руки» аркой загнулись вокруг головы,

- Черт возьми, - сказал Валерий, - может быть, у вас есть все основания не верить мне. Но это всё-таки он!

- Похоже… - прошептала женщина, не в силах поверить своим ушам.

Она подошла ближе к аквариуму и заметила, как из пульсирующей воронки Мудреца вырвалось несколько пузырьков воздуха.

- Может быть, он производит звуки воронкой, как дельфин дыхалом? - предположила она вслух.

- Да, - послышалось опять, и в такт слову раздалось бульканье воды.

- Но как же он мог научиться разговаривать, понять значение слов? Чертовщина какая-то! - сказала Людмила Николаевна, глядя то на осьминога, то на Валерия. - Да мы бы с вами, мы, люди, находясь в плену у иных существ, не смогли бы так быстро понять их язык!

В глазах осьминога появилось какое-то новое выражение, но оно промелькнуло так быстро, что Валерий не мог определить, что оно означает.

- Нам, людям, во многое трудно поверить потому, что мы слишком часто ошибаемся, - проговорил он, раздумывая. - Впрочем, причина всего не в недоверчивости, а в нашем высокомерии.

Он посмотрел на Мудреца. Осьминог втянул присоски, и теперь щупальцы казались совсем гладкими, округлил мантию и приподнял ее над головой капюшоном. Людмила Николаевна тоже наблюдала за октопусом. Она предложила Валерию:

- Спросите его о чем-нибудь еще, чтобы он ответил другим словом.

Валерий согласно кивнул и спросил:

- Ты сыт, Мудрец, и я могу съесть всех крабов?

- Нет, - отчетливо прозвучал ответ. - Нет!

Нет!

Людмила Николаевна, не в силах ни на миг отвести взгляд от Мудреца, нащупала кресло и опустилась в него. Она могла произнести лишь одно слово и без конца повторяла его:

- Невероятно, невероятно…

Людмила Николаевна и Валерий на время перестали заниматься с дельфинами, придумав для себя оправдание, что животным необходимо отдохнуть. Вниманием людей завладел Мудрец - его гибкие ловкие щупальцы с коричневыми пятнами и четырьмя рядами присосок, просвечивающие сердца - обычное и два жаберных, двулобая голова - такой вид ей придавали увеличенные глазные выступы и два белых пятна. Люди могли без конца наблюдать, как Мудрец меняет облик, иногда неразличимо сливаясь с аквариумом. Достигал он этого разными способами: распластывался, изгибал тело, прятал глаза, покрывался пятнами. Когда люди играли с ним в прятки, Мудрец подымал со дна аквариума камни и держал их перед собой, закрывая блестящие зрачки.

- А ведь он по крови аристократ,- как-то сказал Валерий, любуясь осьминогом.

- Что вы имеете в виду? - рассеянно спросила Людмила Николаевна, обдумывая вопросы, которые задаст Мудрецу.

- Я недавно прочел, что у осьминогов кровь голубая. В ней содержится не гемоглобин, а гемоцианин, растворено не железо, а медь. Она-то и придает крови синеватый цвет. Так что осьминога можно называть «ваше величество» или «ваше сиятельство», а еще Лучше - «ваше мудрейшество»…

Своими шутками Валерий хотел заглушить неосознанную тревогу, пришедшую неведомо откуда и по какой причине. А в последнее время появилось еще что-то. Казалось, будто чужая враждебная сила вторглась в его голову и давит на мозг, мешает думать. Он постоянно ощущал это давление.

- Мудрец, если мы правильно поняли, ты научился человеческому языку, слушая наши разговоры? - обратилась Людмила Николаевна к осьминогу.

- Да.

- Ты понимаешь все, что мы говорим?

- Нет.

- Все, что мы говорим дельфинам?

- Да.

- И еще больше?

- Да.

- Ты знаешь, что означают слова: люди, море, пища?

Мудрец молчал.

«Может быть, нельзя в одном вопросе объединить все эти слова»? - догадался Валерий и спросил:

- Ты знаешь, что означает слово «люди»?

Тотчас послышался ответ:

- Да.

- А «пища»?

- Да.

- Море?

- Нет.

- Но это же очень просто. Море - это все, что за стенами нашего дома, там…- он сделал выразительный жест. - Теперь ты понял слово «море»? Попробуй повторить его.

- О-о-о,- с бульканьем произнес осьминог.

И одновременно Валерий четко услышал свой собственный голос, повторивший: «море».

- Вы тоже слышали? - повернулся он к Людмиле Николаевне.

- Что , именно? Как он протянул свое «о»?

- Сколько раз я сказал «море»?

- Вы - как ребенок!

- Поверьте, я не шучу! Ответьте, пожалуйста,- он сказал это почти умоляющим голосом,- сколько раз я сказал «море»?

- Два раза, конечно.

«Плохо. Потеря самоконтроля или еще хуже,- думал Валерий.- Второй раз я произнес его не потому, что хотел произнести, наоборот- вопреки себе. Если эта психическая ненормальность вызвана давлением, радиацией, температурой- полбеды…» Наконец он повернулся к Мудрецу:

- Слушай внимательно. Ты знаешь, что где-то здесь близко находятся другие люди? Здесь, в море, за стенами дома?

- Да.

- Они воздействуют на дельфинов?

Валерий хотел уточнить - «понимаешь меня?», но Мудрец ответил на его вопрос раньше, чем услышал следующий:

- Да.

- Ты уверен, что это люди? Люди?

- Да. Да.

«Люди, всегда люди, как во многих мрачных загадках…»

Валерий чувствовал - еще немного, и его голова расколется от боли, как перезревший орех. Он взглянул на растерянное лицо Людмилы Николаевны. «Может быть, и она испытывает то же самое? Надо спросить… О чем? Ах да, о чужом воздействии… О тишине за окнами «колокола». О вечной ночи морского дна… А всплески волн где-то бесконечно далеко - там, где звонят телефоны и кричат чайки… О чем я хотел спросить?»

Он услышал знакомый призывный свист, стон, плеск… Увидел, как Людмила Николаевна распахнула дверь в коридор. Звуки стали громкими. Валерий бросился за ней в дельфинник. Уже с порога увидел Актрису, ее голову с блестящим глазом, чуть приподнятую над водой. Она лежала на боку, казалось, сейчас призывно замашет ему грудным плавником: давай поиграем в мяч! Но что-то в ее позе было необычным, настораживало. То ли опущенный хвост, то ли неподвижность плавников… Валерий почувствовал беду еще прежде, чем услышал отчаянный крик Людмилы Николаевны:

- Она умирает.

Актриса чуть-чуть приоткрывала клюв, приглушенный свист вырывался из дыхала. Валерий разглядел, что она не плывет, что ее поддерживает на поверхности Пилот. Иногда показывалась часть его головы, слышался пронзительный призывный свист.

- Звоните Славе, скорее! - попросила Людмила Николаевна.

Валерий бросился в коридор и остановился от неожиданности. Навстречу ему, оставляя мокрые следы на линолеуме, ковылял на своих щупальцах Мудрец.

Валерий пропустил нового помощника к Людмиле Николаевне и поспешил к телефону. Снял трубку, но гудка не услышал. Он постучал по рычагу, убедился, что телефон бездействует, и побежал обратно, к дельфиннику.

Осьминог стоял над бассейном, недалеко от двери, устремив неподвижный взгляд на Актрису, и постепенно менял цвет - розовый на серый в крапинку. Его длинные верхние щупальцы то вытягивались, то скручивались, словно он не мог придти к решению, бросаться ли на выручку.

- Сюда! Сюда! Ко мне! - звала дельфинов Людмила Николаевна.

Пилот подтолкнул к ней безжизненное тело своей подруги, издал резкий свист и встал в воде вертикально, работая хвостом. Он посмотрел на Людмилу Николаевну, на Валерия, будто прощался с ними. Потом увидел осьминога, и во» взгляде Пилота, показалось журналисту, блеснула и погасла ярость. Прежде чем Валерий успел позвать дельфина, тот опустился в воду, быстро поплыл к месту, где стоял Мудрец.

Раздался гулкий удар - это Пилот изо всей силы ударился головой о пластмассовую стенку. Его отбросило назад. Кровь залила ему глаза, и, закрыв их, он замер в «позе тоски» - с изогнутым вниз хвостом, на боку.

- Пилот! - позвал Валерий, шагнув к ограждению бассейна, готовясь прыгнуть и плыть к дельфину.

Внезапно он почувствовал, будто что-то удерживает его. Взглянул вниз и увидел щупальце, обвившееся вокруг ноги. Валерий попытался освободиться, однако Мудрец не отпустил, а наоборот, еще сильнее сжал ногу журналиста.

- Пилота уже не спасти…- прозвучал голос Людмилы Николаевны.

- Но может быть…

- Для этого надо было спасти Актрису-А она умерла. Он не переживет…

Пилот снова резко бросился вперед. Второй* удар, третий… Дельфин еще был жив, но уже с трудом держался на поверхности бассейна.

- Отпусти меня, Мудрец, слышишь, немедленно отпусти! - закричал Валерий.

Мудрец повиновался.

- Стойте! - По лицу Людмилы Николаевны текли слезы, и она даже не пыталась их сдержать.- Ему не поможете, а себя погубите. Он ведь уже не сознает, что делает…

Будто опровергая ее слова, дельфин открыл* глаза и посмотрел на людей. Даже сейчас в его взгляде светилась любовь к ним - странным двуруким дельфинам, не вернувшимся в море.

А спустя несколько секунд Пилот опять бросился на стенку бассейна. Удары следовали один за другим беспрерывно. Во всем бассейне вода покраснела от крови. Наконец дельфин затих…

Людмила Николаевна уткнулась головой в грудь Валерия. Он пробовал ее увести, но она не хотела уходить. Боялась посмотреть в сторону бассейна и вспоминала, как Пилот подолгу стоял на хвосте, чтобы лучше рассмотреть, чем она занимается, как защищал ее от резиновой акулы, как злился на свое отражение в зеркале, брызгал на него водой и ругался…

В тишине прозвучали мокрые шлепки и шарканье - это осьминог уходил из дельфинника.. Валерий посмотрел ему вслед и сказал:

- Мне показалось, что Пилот хотел напасть на осьминога. Может быть, у него были причины ненавидеть спрута?

Людмила Николаевна не отвечала, и он предпринял новую попытку отвлечь ее:

- Надо еще раз проверить сетку. Возможно, Мудрец ухитрился отстегнуть ее и забрался к дельфинам…

- Ему пришлось бы плохо,- проговорила Людмила Николаевна.

- Но не зря же Пилот ринулся на него…

Только в ту сторону, а не на него. Если бы Пилот хотел, он мог выпрыгнуть из воды и достать осьминога. А он и не пытался.

Валерий был сражен этим доводом, но поспешил продолжить разговор:

- Необходимо обнаружить тех, кто виноват в гибели дельфинов. Не сомневаюсь, что это лишь часть их замысла.

Он увидел, что его слова достигли цели. Женщина подняла голову, обозначилась морщина между бровей. Валерий заговорил быстро, боясь, что к Людмиле Николаевне вернется прежнее состояние:

- Каков же весь замысел? Что им нужно? Теперь они, очевидно, нацеливаются на нас. Телефон испорчен. Опять они? Надо послать товарищам «торпеду» с запиской.

Он почти силой увлек ее в салон, заставил помогать ему.

- «Торпеду» могут перехватить. Нужно составить такую записку, чтобы, даже прочитав ее, они не поняли, что мы о чем-то догадываемся. Вы не помните, как зовут Жербицкого, командира подводной лодки?

- Олег.

- Значит, пишем так:

«Привет со дна морского. У нас все в порядке, вот только не работает телефон. Кажется, Олег был прав, и не мешает пригласить его коллег для совместных исследований. Но сделать это нужно поскорей, так как Мы не хотели бы затягивать подводную охоту…»

- «Охоту» писать не нужно. Слишком прозрачно, - возразила Людмила Николаевна.

Валерий с готовностью согласился.

- Ладно. Напишем иначе: «Мы с нетерпением ждем их, чтобы немедленно приступить к работе».

Людмила Николаевна одобрила этот вариант записки, и они стали готовить к пуску «торпеду» - пустотелый цилиндр с водометным двигателем и автоводителем - аппаратом считывания программы.

- А пока придет помощь, мы можем поработать с Мудрецом, - предложил Валерий.

Он с волнением ждал ответа, от которого зависело многое - во всяком случае для нее. Когда Людмила Николаевна согласилась, он с облегчением подумал:

«Хоть немного отвлечется».

- Мудрец! - позвал Валерий.

Осьминог сразу же отреагировал, приподнявшись на щупальцах в аквариуме.

- Сюда! Иди к нам. Быстрей!

Осьминог попробовал, как натянута сетка, убедился, что она не застегнута. Он отодвинул ее и, с силой вытолкнув из воронки воду, перелетел через стенку аквариума. Описав в воздухе дугу, тотчас заковылял к людям.

- А он ползает по полу не так уж медленно,- заметила Людмила Николаевна.

- У какого-то автора, надеюсь, у серьезного, говорится,, что осьминоги могут сутками путешествовать по суше. Воду они хранят «за пазухой»- накрепко запирают ее в мантийной полости. А скорость их передвижения будто бы равна скорости человека, идущего средним шагом…

- Нет,- произнес Мудрец, останавливаясь напротив Людмилы Николаевны.

- Ты опровергаешь ученого? - удивился

Валерий.- Осьминоги не могут передвигаться по суше быстро?

- Могут,- проговорил Мудрец, брызгаясь водой из воронки.

- Значит, они не могут долго оставаться на суше?

- Не могут,- подтвердил Мудрец.

Валерия вдруг осенило.

- Здесь неподалеку много таких осьминогов, как ты?

- Нет.

- А где вы еще водитесь? Есть такие места?

- Да.

- Ты знаешь эти места?

- Да.

- Ты согласен нас туда провести?

- Да.

- Удивительно покладист,- поразилась Людмила Николаевна.- Даже как-то несвойственно недрессированному животному… Мудрец,- обратилась она к осьминогу,- если ты будешь выполнять то, что мы тебе скажем, получишь много крабов. Согласен?

- Да.

- Мы выпустим тебя в море. Ты проплывешь вокруг дома три круга и вернешься.

- Да,- отозвался осьминог.

Валерий подумал: «Она молодец. Если Мудрец проделает это и вернется, можно будет выполнить все, что не смогли сделать дельфины…»

Он принялся готовить «окно» для выхода осьминога. Мудрец нырнул в люк, сквозь прозрачную пластмассу было видно, как он изменил цвет, реагируя на изменение давления. Едва открылась последняя заслонка, он сложил щупальцы стабилизирующими выступами наружу и ринулся вперед, сразу же растаяв во тьме.

Людмила Николаевна включила прожекторы. Но их лучи не могли пробиться дальше, чем на пять-семь метров. Словно сказочный единорог, проплыла совсем близко рыба-кузовок, и было отчетливо видно, как она поочередно гребла плавниками, слегка пошевеливая хвостом.

- Вернется ли он? - вырвалось у Людмилы Николаевны.

Валерий бросил быстрый взгляд на ее осунувшееся лицо, отметил припухлость у глаз. Подумал, сколько сил приходится ей тратить, чтобы держать себя в руках. Внезапно в кольцо света, распугав рыб, влетела темная торпеда, развернулась, затормозила перед самой стеной, и Валерий увидел огромный осьминожий глаз, подмигивающий ему. Послышалось: «Раз!»

«Вот тебе и причина слуховой галлюцинации,- сообразил Валерий.- Ведь это я сам, думая о том, что Мудрец сделал первый круг, мысленно произнес это слово. От моря мы отделены звуконепроницаемыми стенами, а микрофоны выключены…»

Он потянулся к пульту и включил систему микрофонов, в которой были и ультразвуковые преобразователи. Снаружи донеслась болтовня рыб: хрюканье, свисты, мычанье, похожее на коровье, щелканье креветок. А вот и сами креветки выплыли из темноты, шевеля усами-саблями и настороженно глядя на стену «колокола». Несильный свет привлекал подводных обитателей, и к странной «скале» собрались рыбы всевозможных форм и расцветок - жемчужно-голубые, ярко-синие, серебристо-красные…

Но вот звуки изменились, рыбы испуганно метнулись в разные стороны. В круг света снова ворвалась живая торпеда, послышалось: «Два!»

«Я или он?» Что-то мешало Валерию думать, что-то давило на его мозг. Он уже был знаком с таким ощущением и боялся его.

Блеснула новая мысль, как рыба в лунном омуте. Валерий быстро спросил:

- Вы ничего не слышали?

- Как же, он считает круги.

«А в первый раз? Тоже он? Но как я мог его слышать при выключенных микрофонах?»

Он увидел, как Людмила Николаевна подняла руки и сжала ими свою голову.

- Мудрец возвращается,- отметил Валерий вслух.

Но Людмила Николаевна не слышала его «лов.

«Они хотят уничтожить нас,- думала она.- Сначала наш мозг. Вот откуда это непреодолимое давление… Их надо найти. И в этом нам помогает осьминог. Осьминог Мудрец… Будь благословен за то, что ты помогаешь нам! Осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они разумнее, исполнительнее… Это самая важная мысль, к которой я пришла. А вот и Мудрец возвращается…»

Темное ядро, влетевшее в круг света, резко затормозило.

«Сейчас все решится,- думал Валерий.- Он еще может уплыть в море. Зачем ему мы? Что бы я сделал на его месте?.. Осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они разумнее, исполнительнее… Это самая важная мысль, к которой я пришел…»

Он бы очень удивился, если бы ему сказали, что точно так же, даже теми же словами, думает Людмила Николаевна. И он бы начал сомневаться в правильности своей мысли… Но ему никто ничего не сказал.

Мудрец подплыл к наружной заслонке, протянул щупальце и попытался ее открыть. Валерий помог ему.

Батискаф шел над самым дном по спирали. Слава разыскивал «колокол» и попутно осматривал «окрестности». Командир группы водолазов доложил ему, что обрыв кабеля не выявлен и, по всей вероятности, неисправность надо искать то ли в самом телефонном аппарате «колокола», то ли в контактных пластинах на выводах. А раз так, то обитатели подводного дома могли бы и сами исправить неполадки. Почему же они этого не сделали?

Так возник единственный повод для беспокойства, ведь приборы показывали, что механизмы «колокола» работают нормально. Можно было бы еще подождать, но как заглушить тревогу? Она была легкой, но неотступной. Ее можно было бы назвать интуитивной, если бы Слава не понимал, в чем тут дело. Он хорошо знал Люду и Валерия. Не стали бы они сидеть сложа руки. Если они не устранили поломку, то можно предположить, что на это имелись веские причины.

В последнее время Слава, как казалось всем, незаметно подчинил себе сурового командира подлодки Олега Жербицкого. Тот признавал его авторитет, соглашался с разумностью его суждений, почти не спорил. И поскольку умел подчиняться и точно выполнять приказы, то лучшего помощника трудно было найти. Олег стал как бы тенью руководителя экспедиции. Слава называл его своим другом, остальные, за глаза,- ординарцем. И сейчас «ординарец» находился рядом со Славой. Он вел наблюдение, манипулируя боковыми прожекторами, и, видимо, что-то заметил, так как потушил в салоне свет. В темноте зеленовато светились стрелки приборов и контрольные лампочки. За кормой то вспыхивал, то погасал серебристый сноп.

- За нами кто-то плывет,- сказал Олег.- Но прожектор не достает до него.

Погасили прожектор, проплыли несколько десятков метров. Слава почувствовал неприятную тяжесть в голове. Это не была боль, которой обычно сопровождается повышенное давление. Казалось, будто кто-то смотрит неподвижным взглядом тебе в затылок, ты хочешь обернуться и не можешь. Тяжесть усиливалась, мешала думать, приходилось бороться с ней.

- Давай! - сказал Слава, резко останавливая батискаф.

Олег включил на полную силу кормовой прожектор. Темное тело метнулось вправо, но было поймано боковым прожектором.

- Осьминог, черт бы его побрал! - с облегчением сказал «ординарец».

- Кажется, он не хочет, чтобы мы его видели, и не прочь рассмотреть нас,-заметил Слава.

Осьминог вильнул в одну сторону, потом в другую, прикрылся «капюшоном», изменил цвет. Он мог бы просто удрать от корабля, но не делал этого, наоборот - старался выйти из луча света и приблизиться к батискафу.

Слава пересел к переключателям. Он притушил на две трети боковой прожектор, выключил кормовой и зажег свет в салоне, ожидая, когда же осьминог прильнет к иллюминатору. Но тот предпочитал наблюдать за людьми издали. Он маячил примерно в полуметре от иллюминатора и в слабом свете казался бесформенной массой.

- Поведение осьминогов изменилось,- проговорил Слава.- Но почему? Мы ведь не давали поводов…

- Может быть, дали повод другие? - предположил Олег.

- Люда и Валерий?

- Не обязательно они…

- Ты продолжаешь подозревать, что здесь есть враги? Но зачем им эта бухта и мы?

- А ты забыл, что работы с дельфинами имеют военное значение?

- Не путай, старина. Вся эта кутерьма началась задолго до того, как прибыла Люда… Давай лучше попробуем подманить его поближе.

Слава соорудил из носового платка и авторучек подобие краба и поднес его к иллюминатору. «Краб» шевелил клещами, но осьминог не клюнул на приманку.

- Мистификация не удалась,- разочарованно сказал Слава.- Ну что ж, октопус, до свидания. У нас нет времени на игру в прятки.

Он включил двигатель и носовой прожектор, повел батискаф по прямой.

Скоро впереди появилось светлое блюдце - в луче прожектора блестел «колокол». Слава замедлил ход батискафа и подвел корабль так, чтобы иллюминатор находился напротив «окна» подводного дома. Он увидел Валерия и Люду, прильнувших к прозрачной пластмассе, и успокоился.

- Поздоровайся и спроси у них, как дела,- сказал он Олегу.

Тот замигал боковым прожектором, начиная световую морзянку. В ответ заговорил прожектор «колокола»:

«Все в порядке. Получили ли письмо?»

- Передай - письма не получали,- сказал Слава.- Спроси, почему не наладили связь.

- Они просятся к нам в батискаф,-с недоумением проговорил Олег.

- Вижу,- недовольно сказал Слава.- Можно подумать, что это так просто сделать. Говорят «все в порядке», а меры просят принять по крайней мере аварийной ситуации. Спроси, правильно ли их поняли?

Увидев ответ, он чертыхнулся и стал осторожно разворачивать корабль, чтобы напротив «окна» оказался люк. Одновременно в «окне» раскрылись створки, выдвинулся «рукав» с присосками. Часть корабля вошла в «рукав».

Маневр занял около двух часов.

- Одевайся! - скомандовал Слава и сам, ворча, тоже стал втискиваться в скафандр. Сделать это в салоне батискафа было не просто.

Послышались удары по крышке люка. Слава приоткрыл ее так, чтобы образовалась щель в долю миллиметра.

Губы Олега за пластмассой шлема зашевелились, и Слава понял, что он говорит:

- Порядок! Открывай!

Люк открывался очень медленно. Слава сильно нажал подбородком на пластину блокиратора, шлем автоматически откинулся с его головы. Олег сделал то же самое.

- Хоть бы они догадались снять скафандры в «рукаве», - проворчал Слава.

Оказалось, что Люда и Валерий в нарушение всех инструкций вошли в «рукав» вообще без скафандров. Как только люк открылся, они нырнули в него.

Слава открыл рот, чтобы выразить крайнее возмущение, но увидел их лица с выпученными, почти безумными глазами.

- Что с вами? - закричал он.

- Закрывай люк и гони отсюда! - прошептал Валерий, садясь на пол.

- А дельфины? - спросил Олег.- Вы оставили им достаточно пищи?

- Не забыли включить автоматы «рукава»?- напомнил Слава.

- Не забыли. Быстрей! - шепотом произнесла Людмила Николаевна.

Слава закрыл люк и запустил двигатель, недоверчиво глядя в задний иллюминатор. Но вот пространство за ним прояснилось, черная труба «рукава» медленно отодвинулась, уходя в «колокол».

- Дельфины…- начала Людмила Николаевна, но Валерий жестом остановил ее.

- Что случилось?! - багровея, рявкнул Слава.

- Гони!

Подчинившись не словам, а необычному тону Валерия, Слава больше ничего не спрашивал. Только когда батискаф закачался на поверхности у борта корабля-базы и открылся верхний люк, Валерий сообщил:

- Дельфины погибли.

Слава хотел созвать на совещание всех участников экспедиции, но неожиданно запротестовал Жербицкий. А когда Слава, несколько удивленный самостоятельностью «ординарца», попробовал объяснить, что, дескать, «ум - хорошо, а десять - лучше», Олег сказал:

- Ты этого не сделаешь.

- Опять играешь в командира? - разозлился Слава.

- Пора бы понять, что время игры прошло, и вспомнить об ответственности.

Олег сказал это так, что Слава сразу же понял: Жербицкий только притворялся «ординарцем» и вовсе не так прост, как думалось. Сейчас он открылся, он говорил непререкаемо:

- Я сообщу в штаб. До получения приказа попрошу никому не говорить о том, что произошло.

Приказ Олега не касался лишь Людмилы Николаевны. Пережитое в «колоколе» нашло выход в нервном припадке, и ее пришлось срочно отправить вертолетом в больницу.

Вскоре у входа в бухту появился серый длинный корабль в сопровождении противолодочных катеров и подводных лодок. Над водой повисли вертолеты.

За Славой, Валерием и Жербицким пришел военный катер под флагом командира эскадры. Они прибыли на эсминец, прошли в командирскую каюту. Здесь их ожидало несколько человек: высокий красивый контр-адмирал с курчавыми, как у африканца, черными волосами и два капитана первого ранга. В дальнем углу каюты сидел четвертый - моряк с погонами капитан-лейтенанта, лысый, толстый, притенивший глаза красноватыми веками. Задавая вопросы, контр-адмирал все время поглядывал ка него, будто ожидая, не захочет ли и он* спросить о чем-нибудь.

Моряков интересовало все, начиная с исчезнувшего контейнера и кончая удивительными способностями Мудреца.

- Не скрою от вас,- сказал контр-адмирал, выслушав объяснения Славы и Валерия,- что в районе бухты в последнее время не наблюдалось посторонних кораблей. Ранее в нейтральных водах сравнительно недалеко отсюда прошла подводная лодка, но она не останавливалась. Это, правда, не исключает проникновения в бухту вражеских водолазов или аквалангистов. Но чтобы находиться под водой достаточно долго, им понадобилось бы убежище типа вашего «колокола» или оборудованная пещера. Однако ничего подобного не обнаружено. На всякий случай мы закрыли выход из бухты. Прочесывание начнем в шесть ноль-ноль. Поиск будет вестись одновременно на разных глубинах. То, чего не заметят с вертолетов и подлодок, разглядят водолазы.

- Мы упустили одно звено,- раздался неторопливый скрипучий голос толстого моряка с погонами капитан-лейтенанта.

Он повернулся к Валерию, посмотрел на него изучающе:

- Вы сказали, что дрессированный осьминог по кличке Мудрец предупреждал вас о врагах. Можно предположить, что ему каким-то образом известно о них. Следовало бы воспользоваться его помощью. Как это лучше сделать?

- Можно опуститься в «колокол»,- ответил Слава за Валерия.

- Боюсь, что в «колоколе» этого сделать нельзя,- возразил Валерий.- Очевидно, подводный дом находится под их контролем, хотя мне непонятно, как он осуществляется. Лучше всего было бы побеседовать с Мудрецом в более безопасном месте, например, поднять его сюда.

Лысый одобрительно кивнул, и тотчас контр-адмирал сказал:

- Мы пошлем за ним лодку-малютку.

А вас, - он обратился к Славе и Валерию,- я попрошу остаться здесь и подготовить аквариум, в котором осьминог мог бы находиться. Капитан Жербицкий будет вам помогать.

Валерий с нетерпением ожидал начала операции по прочесыванию бухты. Даже в худшем случае, если не будут обнаружены таинственные враги, все-таки что-то прояснится. Он с восхищением следил за водолазами, оседлавшими небольшие снаряды, в которых размещались мощные водометные двигатели. На таком снаряде водолаз мог под водой развивать скорость до тридцати узлов.

Когда по команде с эсминца отряды водолазов одновременно начали погружение, под водой, все удаляясь, вспыхнули десятки огней. Зрелище было красивым. Слава и Валерий следили за огнями, перегнувшись через поручни. Вблизи покачивался батискаф, приготовленный на всякий случай к спуску.

Их позвали в радиорубку. Отсюда контр-адмирал руководил операцией. В рубке находился и лысый капитан-лейтенант.

Контр-адмирал встретил Славу и Валерия кратким сообщением:

- Мудреца в «колоколе» не обнаружили. То ли осьминог покинул его, когда Людмила Николаевна и Валерий перебирались в батискаф, то ли потом ухитрился включить шлюзовую камеру. И то и другое казалось неправдоподобным, но факт оставался фактом: осьминог исчез.

Валерий понимал двусмысленность своего положения, и время для него тянулось мучительно медленно. Он краснел, если ловил на себе чей-то изучающий или недоверчивый взгляд. Ему казалось/ что с каждой минутой эти взгляды становятся все насмешливей. Больше того, он сам начал сомневаться, не было ли случившееся игрой больного воображения. Всякий раз он цеплялся за один надежный якорь - гибель дельфинов. Это уж никак не могло померещиться. Но, с другой стороны, гибель дельфинов еще ничего не доказывала, не подтверждала, что Мудрец действительно существует…

- Подводные лодки 03, 72 и 83 всплыли,- докладывал радист,- Они ничего не обнаружили.

Через полтора часа отряды водолазов-«наездников» полностью закончили прочесывание.

Теперь уже и Славе приходилось защищаться.

- Странно,- заметил он.- Вся эта история с контейнером и осьминогами… Я ведь сам их видел!

- Не так уж странно,- откликнулся контр-адмирал.- Игра светотени под водой может создавать всяческие иллюзии.

Он даже попытался утешить Славу, проговорил извинительно:

- Это с каждым может случиться…

Слава закусил губу от обиды и положил руку на плечо Валерия. Тот в ответ лишь горько улыбнулся.

Когда они вышли на палубу, Валерий негромко сказал:

- Я вторично поселюсь в «колоколе». На этот раз иллюзии меня не обманут…

Предупреждая возражения друга, добавил:

- Иного выхода у нас нет.

Вместе с Валерием в «колоколе» поселился ихтиолог. Его полное имя было Евгений, но все называли его Евгом: свою первую статью в научном журнале он подписал «Евг. Косинчук», тем самым давая понять, что ничего общего не имеет с академиком Е. Косинчуком, своим дядей, с которым был к тому же в ссоре.

Считалось, что нужны чрезвычайные обстоятельства, чтобы вывести из равновесия флегматичного Евга. Не моргнув глазом, он выслушал подробный рассказ журналиста обо всем, что происходило в подводном доме, и нельзя было понять, верит ли Евг тому, что слышит, или только притворяется, будто верит. Впрочем, и за это Валерий был ему благодарен.

Сам же Валерий, как только снова очутился в «колоколе», начал сомневаться еще больше, чем раньше. То ему чудились свисты дельфинов, долетающие сквозь закрытые двери, то за «окном» виделся осьминог. Но всякий раз, стоило лишь изменить угол прожекторного луча, он убеждался, что никакого осьминога там нет.

Так продолжалось до тех пор, пока Косинчук однажды не воскликнул:

- Посмотри, кто пожаловал?

Через пластмассу на них смотрели большущие выпуклые глаза, пятнистые щупальцы слегка шевелились.

- Это Мудрец! - воскликнул Валерий. По-чему-то он был уверен в этом, хотя вряд ли смог бы сразу отличить Мудреца от его собратьев.

Зажужжала кинокамера, и Валерий улыбнулся, подумав, сколько метров пленки изведет дотошный ихтиолог. Вдруг испугался: а если это опять иллюзия? Начал манипулировать прожекторами- видение не исчезло. Теперь Валерий еще больше уверился, что это Мудрец,- какой другой осьминог отнесся бы так спокойно к свету?

Он помахал спруту рукой, приглашая его войти, и тот ответил едва заметным движением пары щупальцев.

- Интересно! - выразил свое одобрение Евг.

Обретя уверенность в себе, Валерий стал готовить к пуску шлюзовую камеру. Осьминог терпеливо ожидал. Он даже подплыл поближе к заслонке и сложил щупальцы, готовясь нырнуть в камеру.

- Если бы это был человек, я бы подумал, что он хочет войти к нам,- сказал Евг таким тоном, будто заведомо знал, что осьминог этого хотеть не может.

Валерий включил шлюз-камеру, и через несколько минут октопус уже шлепал щупальцами по полу подводного дома.

- Это ты, Мудрец? - на всякий случай спросил Валерий.

- Да.

Как ни был удивлен Евг, он все же успел включить магнитофон. Валерий только теперь убедился, что ихтиолог раньше не верил рассказам о говорящем осьминоге.

- Значит, ты самостоятельно запустил шлюз-камеру и ушел в море? - допытывался у спрута Валерий.

- Да.

- Почему же ты решил теперь вернуться?

Осьминог молчал, надвигая «капюшон» на глаза.

- Он похож на академика Косинчука,- сказал Евг, избегая слова «дядя».- Особенно когда тот увиливает от прямого ответа.

Валерий сделал вид, что - пропускает эти слова мимо ушей, и задал Мудрецу наводящий вопрос:

- Потому что люди вернулись?

- Да.

- Ты хочешь быть вместе с нами?

- Да.

- Хочешь помогать нам?

Осьминог несколько секунд размышлял, глядя на Валерия потускневшими глазами. Наконец ответил:

- Да.

- Я снова поселю тебя в бассейне. Там просторно, часто меняется вода. Когда захочешь, будешь приходить к нам в салон.

Осьминог послушно заковылял к двери.

- Постой! - крикнул ему Валерий.

Спрут остановился, обхватив кончиком щупальца пластмассовую ручку.

Глаза Валерия блестели, он явно замыслил что-то важное.

- Ты помнишь, кто находился в бассейне до тебя?

- Да.

- Помнишь, что с ними случилось?

- Да.

- Они погибли?

- Да.

- А тебе не опасно там находиться?

- Нет.

- Там теперь вообще не опасно? И дельфины могли бы там жить?

- Я могу. Они - нет. Меня не могут убить. Мне не опасно. Тебе опасно. Помогу тебе.

Валерий до того удивился такому словесному залпу, что, казалось, потерял дар речи. Он обернулся к Косинчуку, взглядом спрашивая, не ошибся ли, слышал ли и вправду фразы, которые произносил осьминог. С Евга слетела его обычная невозмутимость. Он тоже был взволнован, хотя и в меньшей степени, чем Валерий. К тому же Евг сразу притушил в себе излишнее изумление и только потом признал:

- Здорово разговаривает. Никогда не подумал бы, что такое возможно.

Осьминог расцвел радугой красок. Возможно, он по-своему обрадовался впечатлению, которое произвел на людей.

Знакомая тяжесть сдавила голову Валерия.

- Ты ничего не чувствуешь? - спросил он у Евга.

- Нет,- ответил ихтиолог, с жадным интересом присматриваясь к осьминогу. Внезапно он протянул руку, прикоснулся к щупальцу. Спрут поспешно отдернул его.

- Не нравится? - полувопросительно сказал Косинчук.- А почему?

Осьминог молчал и снова, если верить Евгу, стал похож на академика Е. Косинчука, увиливающего от прямого ответа.

- Ступай! - сказал ихтиолог, и осьминог исчез за дверью.

Евг повернулся к журналисту. До него словно только сейчас дошел вопрос Валерия, и он в свою очередь спросил:

- А что я должен был чувствовать?

- Понимаешь, у меня появилась тяжесть в голове, как тогда… И еще…

Он умолк, не высказав своего подозрения.

Эти бородавки на щупальцах… И когда осьминог передвигался, он переваливал свое тело совсем не так, как Мудрец…

Через несколько часов Косинчук начал занятия с осьминогом. Он заставлял его принимать различные позы, рассматривал, делал сотни снимков. Он играл с восьмируким в мяч и очень скоро заметил, что инициативу в игре захватил моллюск. Иногда осьминог задерживал мяч, не отбрасывал его по команде, а начинал перехватывать то одним, то другим щупальцем. Иногда протягивал мяч человеку, но когда тот хотел взять его, быстро отдергивал щупальце, не давая мяча. Казалось, будто он изучает человека, проверяет скорость его реакций.

- Значит, ты согласен помогать людям? Люди тебе нравятся? - прекратив игру, спросил ихтиолог.

- Да,- ответил осьминог.

- Ты сумеешь проводить меня к тому месту, где вы живете?

Глаза спрута полезли на «лоб», он так и впился взглядом в человека.

- Согласен,- сказал он.

- И ты поможешь мне поговорить с твоими собратьями?

- Да.

- Я тоже пойду с вами,- сказал Валерий, прислушивавшийся к разговору.

Косинчук хотел было возразить, что лучше бы одному из них остаться в «колоколе», но промолчал. Ему и в голову не могло прийти, что, возможно, Валерий просто боится оставаться один в подводном доме наедине со своими воспоминаниями и тревогами…

Они надели водолазные костюмы, приготовили «торпеды», так как эти мощные аппараты позволяли перемещаться намного быстрей, чем двигатели их скафандров.

Валерий включил шлюз-камеру. Оказавшись в море, осьминог начал резвиться, то уносясь вдаль так быстро, что люди не могли его догнать на своих «торпедах», то возвращаясь и кружась вокруг них.

«Словно щенок, которого выпустили погулять,- подумал Косинчук.- Гляди-ка, он пытается и нас вовлечь в свою игру…»

Валерий наблюдал за осьминогом с совсем другим чувством. Он тоже заметил, что моллюск словно бы приглашает людей принять участие в игре. «Нет, не приглашает,- думал Валерий,- а пытается заставить погоняться за ним. То же, что и при игре в мяч. Вот Евг уже поддался. Что из этого выйдет? Ну конечно, он его не поймает. Но… октопус становится слишком фамильярным!»

Осьминог на полном ходу зацепил Косинчука щупальцем, попытался увлечь за собой, но «торпеда» развернулась, мощность двигателя оказалась для моллюска непреодолимой. Косинчук волчком закружился на одном месте, уцепившись за ручки аппарата, а вместе с ним кружился и осьминог. Так продолжалось с минуту, а затем октопус изменил тактику. Удерживая ихтиолога одним щупальцем, он двумя другими уперся в «торпеду», выбил ее из рук Евга и отбросил в сторону. Пока Валерий раздумывал, не рискованно ли оставить товарища и пуститься вдогонку за «торпедой», аппарат, увлекаемый водометным двигателем, скрылся во тьме.

Раздражение охватило Валерия. Он подумал: «Не нравится мне эта игра. Октопус словно изучает нас и наши аппараты. Тут не поймешь, кто же исследователь, а кто исследуемый. В довершение всего мы потеряли «торпеду»…»

Осьминог, держа Евга, подплыл к Валерию и сделал ему знак щупальцем, будто приглашал следовать за собой. Валерий предложил Косинчуку ухватиться за ручку своего аппарата, но октопус, не выпуская ихтиолога, отплыл подальше. Пришлось следовать за спрутом, который теперь двигался с такой скоростью, чтобы Валерий не терял его из виду, но и не слишком приближался.

Из зарослей навстречу им выплыла большая акула. Глаза-бусинки нацеливались на осьминога, и Валерий уже приготовился защитить его от хищницы. Он вспомнил, что акулы пугаются пузырьков воздуха, вырывающихся из отводной трубки скафандра. Этим нехитрым способом он и решил отвадить врага. Но акула и не помышляла нападать на осьминога. Когда до него оставалось не более трех метров, она круто вильнула в сторону, показав непременного пассажира - прилипалу, разместившегося на спине за плавником, и позорно удрала.

Валерий переглянулся с Косинчуком: обоих поразило необычное поведение хищницы.

Скоро показалось знакомое ущелье. Они миновали его, и взгляду открылся осьминожий город. Здесь моллюск отпустил Косинчука и скрылся в одной из построек.

Валерий установил рули «торпеды» так, чтобы она парила невысоко над городом. Луч прожектора шарил по камням «домов», не обнаруживая признаков жизни. Но вот из постройки, куда скрылся их проводник, высунулось щупальце, отодвинуло загородку из камней. Затем показался осьминог. Он протащил свое тело, сплюснув его лепешкой, в узкую «дверь» и направился к людям, подавая какие-то знаки.

Валерию показалось, что он слышит, как осьминог говорит: «Нет. Никого нет. Ушли».

Увидев, что люди медлят, моллюск обхватил щупальцем «торпеду» и развернул ее носом вверх, к выходу из ущелья. Его воронка начала пульсировать быстрее, он сложил щупальцы, поплыл, Валерий . включил двигатель на «полный вперед», догоняя восьмирукого проводника.

Спрут привел их обратно к подводному дому. Повозил щупальцем по пластмассе, словно пытался открыть заслонку. А когда все трое оказались внутри, осьминог проговорил:

- Нет. Никого нет. Ушли.

Он повторил эти слова несколько раз, не отвечая на вопросы.

- Ушли,- твердил он монотонно.- Никого нет. Ушли.

Потом стал добавлять:

- Все ушли. Куда ушли?

- Пластинка оказалась со щербинкой,- пошутил Валерий.- Наш Мудрец сам сейчас оказался в затруднительном положении.

- Ничего, мы найдем твоих собратьев,- медленно проговорил Косинчук, рассеянно глядя то на осьминога, то на приборы. Его взгляд задержался на магнитофоне…

- Иди, Мудрец, отдыхай,- сказал Евг и открыл дверь в коридор, выпроваживая осьминога.

Но тот не уходил. Он перестал твердить одно и то же, помолчал немного и произнес:

- Надо найти,

- А ты знаешь, где искать? - спросил Валерий. Он думал сейчас не только об осьминогах, но и о контейнере.

- Нет,-ответил спрут.- Надо искать. Люди помогут нам. Мы поможем людям.

- В чем будет заключаться помощь?

Осьминог приподнялся не щупальцах, вперил глаза в Валерия, и тот почему-то вспомнил отрывки из книг об Океане. В его голове закружился хоровод цифр. Он вспомнил, что масса живого населения Океана составляет двадцать миллиардов тонн, а добывается во всем мире ничтожная часть: пятьдесят миллионов тонн рыбы, несколько миллионов тонн водорослей, примерно полтора миллиона тонн моллюсков… Валерий думал: «Людям предстоит великий штурм Океана. И тут им помогут осьминоги. Они станут друзьями человека, тем, чем на суше когда-то были собаки. Осьминоги - морские собаки… Осьминоги - друзья человека…»

Голову сдавил стальной обруч, цифры кружились все быстрей. Где-то в глубинах мозга, в глубинах памяти тревожно свистели дельфины.

- Иди! - приказал осьминогу Косинчук. Его голос непривычно звенел, казалось, что голосовые связки натянуты, как струны.

Он со стуком захлопнул дверь за восьмируким. По его лбу стекали капли пота. Как видно, то, что пережил только что Валерий, коснулось и его.

- Осьминоги помогут нам освоить Океан,- хрипло проговорил Валерий.

- Посмотрим,- обращаясь к самому себе, сказал Косинчук. Он подошел к магнитофону, включил его. Послышался шелест перематываемой пленки.

Лицо ихтиолога было напряженным. Он спросил у Валерия:

- В море тебе не казалось, будто слышишь слова осьминога?

- Почему ты спрашиваешь?

- Ответь, пожалуйста, потом объясню.

- Мне показалось, что он говорит «нет»…

- «Нет. Никого нет. Ушли…» Так?

- Значит, и ты слышал?

- Да,- ответил Косинчук.- И сейчас мы провертим, была ли это галлюцинация.

- Но как?

Евг уже забыл о Валерии. Все его внимание сосредоточилось на магнитофоне.

Магнитофон закончил шипеть, раздался голос Валерия: «Это ты, Мудрец?» Сейчас должен был последовать ответ осьминога - «да». Но вместо слова прозвучал звук, похожий на восклицание: «а!» «Ты хочешь быть вместе с нами?» В ответ - тот же невыразительный звук с придыханием.

Валерий подумал: «Конечно, это лучший способ проверки. Аппарат не подвержен галлюцинациям. Как же это я, осел, не додумался?»

С пленки звучал его собственный голос, произносящий: «Постой!.. Ты помнишь, кто находился в бассейне до тебя?.. А тебе не опасно там находиться?»

Спрут ответил «нет», вспомнил Валерий. Он ждал… Но вместо ответа осьминога звучал лишь шелест пленки. Снова голос человека, голос его, Валерия: «Там теперь вообще не опасно?

И дельфины могли бы там жить?»

Сейчас должен был прозвучать словесный залп - ответ осьминога. Но вместо него - пустой шелест пленки…

- А где ваши кассеты? - спросил Косинчук.

Валерий бросился к секретеру. Он никак не мог вспомнить, куда Людмила положила кассеты с пленкой, и перекладывал десятки ненужных сейчас вещей, пока не наткнулся на одну из кассет. Вздохнул глубоко, как будто уже нашел разгадку. Протянул кассету ихтиологу, тот вставил ее в магнитофон.

Послышался шум, голос Валерия: «Здесь неподалеку много таких осьминогов, как ты?» Пауза. «А где вы еще водитесь? Есть такие места?» Пауза. Голос Валерия продолжал задавать вопросы через короткие паузы, вместо которых должны были быть ответы.

- Как видишь, он не говорил с тобой, но ты слышал его ответы,- сказал Евг.- И ты, и Людмила. Он и не мог говорить, не имея органов речи. То, что происходило, похоже на телепатию…

- Очевидно, таким образом он и изучил наш язык? Слушал и заглядывал в наши головы,, заглядывал и сравнивал. Если он действительно обладает такими способностями, то это именно то животное, которое нужно нам для освоения Океана. Ведь с ним без ультразвукового аппарата можно переговариваться под водой и к тому же на больших расстояниях.

- Верно,- сказал Косинчук.- Но животное с таким качеством - это уже не просто животное. Захочет ли оно служить нам?

- Если верить его словам, то захочет. Вот только как долго?

Евг опустил голову, наморщил лоб, потирая пальцами виски. Подумал вслух:

- Я должен увидеть его собратьев. Изучить их. Тогда я смогу ответить на этот вопрос.

Косинчук начал упорные поиски поселения осьминогов. Он уплывал один, а Валерий оставался с Мудрецом, расспрашивал его о повадках рыб и моллюсков, о течениях, рельефе морского дна. Иногда ответы спрута были четкими и ясными, а иногда такими путаными, что ничего нельзя было разобрать. К тому же осьминог все чаще сам задавал вопросы или отвечал вопросом на вопрос.

Валерий упорно возвращался к тому, что его больше всего беспокоило. Он заставлял спрута вспоминать Людмилу Николаевну и убеждался, что тот не забыл все прошедшее.

«И все же он чем-то не похож на Мудреца,- думал Валерий.- Разве мог за короткое время Мудрец так измениться? Это отяжелевшее туловище и бородавки на щупальцах… Но, может быть, для осьминога такое изменение естественно? Например, в какой-то определенный период его жизни?»

До руки человека дотронулось холодное скользкое щупальце - октопус напоминал о себе. Валерий отдернул руку. «Я слишком откровенно думаю. А что, если он уже знает о моем подозрении?»

Он посмотрел в глаза осьминогу, встретил упорный совиный взгляд. Опять заболела голова, появилась гнетущая тяжесть. «Может быть, причина этого - тоже октопус, его способ общения? Или своеобразный род гипно…»

Нить мысли оборвалась, будто кто-то ее обрезал ножницами. Спустя мгновение Валерий уже не мог вспомнить, о чем только что думал. Он напряг волю, пытаясь сосредоточиться. Глядя на дверь, ведущую в бассейн, мысленно спросил у осьминога:

«Ты помнишь двоих, которые там жили до тебя?»

Осьминог сменил серый цвет на розовый и стал быстро багроветь.

«Помню,- послышался ответ.- Хвостатые, но не рыбы. Дельфины».

«Они любили нас,- думал Валерий, забыв на секунду об осьминоге, почувствовав приступ тоски и раскаянья.-Они любили нас и погибли, вовлеченные в наши дела. Что чувствовали они,, бедняги, в последние минуты?»

Он услышал холодные, как щупальцы, слова ответа:

«Они любили рыбу и любили себя. Они считали вас похожими на себя. Они любили рыбу».

С какой-то яростной раздраженностью Валерий вспомнил о своем необычном собеседнике. Его пальцы сжались в кулаки. Он мысленно прокричал:

- Где они теперь? Что с ними случилось?

«Они были. Их нет. Совсем нет».

«Вот я и получил сразу два ответа, два «да»,- подумал Валерий.- Во-первых, он слышит мои слова, даже когда я их не произношу. И во-вторых, он помнит о дельфинах, но думает о них не своими словами. Это можно было бы считать исчерпывающим ответом, и все же я не могу избавиться от подозрения. Почему?» Он проговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово:

- Ты помнишь, как их звали? Как они погибли? Кто первым, кто вторым?

«Пилот, Актриса. Первой погибла Актриса. Вторым - Пилот, самец. Они уже не вернутся. Но у вас теперь есть я. У вас есть я!..»

Валерий подумал: «Да, да, осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они разумнее, исполнительнее. Это самая важная мысль, которую надо запомнить».

Ему показалось, что однажды он уже думал так же, такими же словами, но не мог вспомнить, когда. И вдруг он почему-то решил поделиться со спрутом проблемой, которая стояла перед человечеством, проблемой освоения Океана. В памяти, как на табло, удивительно легко вспыхивали слова и цифры, которые он видел в различных книгах или где-то слышал. Он думал: «Нам надо по-настоящему приручить Океан, чтобы прокормить и насытить всех людей. Пока в нашем меню продукты морей не занимают и одного процента. Но уже сейчас исследования Мирового Океана развиваются так же быстро, как космонавтика, и имеют не меньшее значение.

И все же мы не добились здесь настоящих успехов. Мы просто собираем то, что дарит нам море. И наша охота - это тоже собирание даров, неразумное собирание, желание взять больше, чем нам хотят подарить. Но чтобы взять больше, мало желания взять.. Нам ничего не достается даром. Хотим или не хотим, мы платим за все, что берем у природы. Плата всегда бывает большей, чем то, что берем. Дары превращаются в дары данайцев… Такова наша участь, Мудрец. Ты понял меня?»

Он прислушался и услышал:

«Не все понял. Продолжай».

«Чтобы не отдавать больше, чем берешь, чтобы цена не была слишком высокой, нужно знать, сколько тебе нужно, что тебе нужно, изучить то, что берешь, и то, откуда берешь. Прежде чем взять, нужно знать. Это ты понимаешь?»

«Понимаю. Продолжай».

«В Океане нужно идти тем же путем, каким человек шел на суше. Ем/ не хватало диких плодов, и он начал сам выращивать плоды и обрабатывать землю. Он начал сам себе дарить… И в Океане необходимо организовать подводное земледелие и животноводство. Нужно возделать поля водорослей и планктона, одомашнить морских животных, разводить и выпасать стада рыб. Но беда в том, что делать все это в Океане нам тяжелее, чем на земле. Мы не можем там свободно жить, нам нужны дорогие и громоздкие сооружения. Однако есть и другой, более легкий путь. Найти верных помощников - посыльных и пастухов, разведчиков. Ты бы согласился служить нам. Мудрец?»

«Да!» - послышалось восклицание осьминога.

«Если разумно пользоваться морем, с одного гектара можно получать больше рыбы, чем с такого же пастбища - мяса. А ведь, кроме рыбы, есть еще креветки и устрицы, мидии и трепанги, икра морских ежей и морские гребешки. И наконец - крабы…»

«Крабы останутся нам»,- возразил осьминог.

«Ладно! - щедро согласился Валерий.- Хватит на всех. Морская капуста, например, не уступает по вкусу капусте огородной, но значительно питательнее ее и намного богаче витаминами… А минеральные богатства Океана! В морской воде растворены все известные нам химические элементы, в том числе самые редкие. Как булыжники мостовую, устилают дно уже готовые самородки, состоящие наполовину из марганца и железа, наполовину - из никеля, кобальта, меди и других металлов. Таких булыжников на дне Океана больше пятисот миллиардов тонн. А поваренная соль, если извлечь ее из Мирового Океана, покрыла бы всю сушу панцирем толщиной в 160 метров… Люди уже пробуют пользоваться всеми этими богатствами, но настоящие успехи достигнуты лишь в таких областях, как добыча нефти или опреснение морской воды. Там, где нас подгоняет жестокая необходимость…»

«Чем она более жестокая, тем больше вас подгоняет?» - послышался вопрос.

Валерий улыбнулся: «Почти так, близко к правде. Но есть и вторая сторона вопроса - наши возможности. Иногда приходится просто потуже затягивать поясок, довольствоваться малым. Ведь, например, чтобы вывести некоторые растения и животных, нам понадобились тысячи лет. И, конечно, для того, чтобы вывести высокоурожайные сорта водорослей или новые породы рыб, тоже понадобится немало времени…»

«Насколько я понял, самое дорогое для вас - время? Вы всегда спешите. Почему? Вас слишком много или вы слишком много едите? Те, кого ты называешь дельфинами, тоже очень прожорливы. Если бы вы помогли им справиться с акулами и размножиться, они съедали бы так много рыбы, что стали бы вашими врагами… А без крабов вы сумеете обойтись?»

«Сумеем,- успокоил Мудреца Валерий.- В Океане ведь много другой пищи, особенно водорослей. Не очень далеко отсюда на дне одного из заливов уже возделаны обширные плантации морской капусты. На Черном море мы разводим стада рыб на подводных пастбищах. А под Владивостоком созданы подводные огороды для выращивания водорослей».

«Это хорошо,- заметил Мудрец.- Тот, кто питается водорослями, не враг нам. Тем более - булыжниками, о которых ты думал».

«Нес, булыжниками мы не питаемся. Металлы нужны нам для создания кораблей, аппаратов…»

Осьминог вдруг насторожился, приподнял голову и защелкал клювом. Он уставился в «окно».

- Что там? - спросил Валерий.

«Сюда плывет человек. Спешит. Еще больше, чем вы спешите всегда. Он думает не о тебе. Обо мне».

Валерий покрутил ручку яркости бокового прожектора, но никого в море не увидел. Спросил мысленно: «Он далеко?»

«Далеко и недалеко. Ты не увидишь, приборы не помогут».

«Он плывет в корабле? Ты знаешь, что такое подводный корабль?»

«Знаю. Я видел его. Но это не такой корабль, как ты сейчас думаешь. Он меньше. Подумай еще…»

Валерий стал вспоминать различные типы подводных лодок, батискафов…

«Еще!» - требовал Мудрец.

Валерий перебрал все подводные корабли, которые знал, и только тогда осьминог уточнил:

«Нет. Другой корабль. Знакомый тебе. Один из двух, которые были здесь».

Валерию показалось, что он видит точку, которая быстро увеличивается. Он уже мог различить фигурку человека, плывущего на Каком-то снаряде. Да это же Косинчук на «торпеде»!

«Мудрец мог сразу подсказать мне ответ. Зачем же он расспрашивал меня? Случайно? Играл? А может быть, хотел получить информацию о различных родах кораблей?.. Господи, я уже думаю о нем, как о каком-нибудь шпионе!»

Изображение все росло и росло, затем исчезло, а спустя мгновение Валерий и впрямь увидел Евга. Тот развернул аппарат, тормозя, медленно подплыл к «окну». Он, как видно, действительно спешил, так как перевел шлюз-камеру на ускоренный режим и, едва откинув шлем, сразу спросил у Мудреца:

- Ты знаешь, где поселились твои собратья?

«А ты знаешь?» - услышали ответ Косинчук и Валерий.

- Теперь знаю,- сказал Евг. Он произносил слова не потому, что забыл о свойстве Мудреца, а для того, чтобы их слышал и Валерий.

«Где поселились?» - спросил Мудрец.

- В подводных пещерах,- ответил ихтиолог.

«Ты был там?»

- В сами пещеры я не мог проникнуть. Входы завалены камнями, обломками скал.

«Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Впереди тебя? Я, потом - ты?»

- Да. Ты поможешь мне расчистить один из входов. Мы войдем туда вместе.

«Нет. Сначала - я. Расскажу о тебе. О вас. Восьмирукие потом скорее поймут тебя».

- Ладно. Так, пожалуй, лучше. Иди сейчас. Договорись и возвращайся за мной.

Осьминог направился к шлюзовой камере, и люди услышали команду: «Включай!»

- Не так-то уж много я узнал, - проворчал Евг, отвечая на вопрос Валерия, - Мудрец проводил меня до пещер и там оставил. Я уж отчаялся ждать, когда он появился с другим осьминогом, и вдвоем они стали растаскивать камни. Как только образовался проход, достаточный, чтобы я мог протиснуться, послышалось: «Идем!» Я последовал за ними. Передвигался медленно, так как «торпеду» пришлось оставить у входа на якоре. Впрочем, в пещерах она не очень бы и пригодилась…

Евг многозначительно посмотрел на Валерия и без всякой связи с предыдущей фразой спросил:

- Он знает, что такое радиоактивность?

Ихтиолог произнес эти слова обычным тоном, косясь в сторону двери, за которой скрылся осьминог. Затем направился вслед за Мудрецом, сказав:

- Дам ему поесть. Не зря говорят: когда я ем, я глух и нем. А ты пока подумай над ответом.

Валерий не мог, конечно, дать точного ответа. Осьминог был знаком со счетчиком Гейгера, может быть, понял и его назначение, если…

- Тут десять «если», - сказал Валерий Евгу, когда тот вернулся. - Если у него есть органы, чтобы ощутить радиоактивность… А в общем, не знаю. Но для чего тебе это нужно?

- Мой счетчик Гейгера трещал не умолкая, как только мы приблизились к пещерам. И по мере нашего продвижения излучение становилось сильнее и сильнее…

Валерий насторожился. В памяти пронеслось первое погружение со Славой, непонятное исчезновение контейнера…

Косинчук продолжал рассказ:

- Я увидел нескольких осьминогов, присосавшихся к камням в различных частях пещеры. Один отдыхал в типичной для спрутов «позе философа», другой свисал с потолка, как люстра, и шевелил щупальцами. Третий наполовину высунулся из-за камня и в упор разглядывал меня. Кажется, это были полномочные послы осьминожьего народа. Все они внешне походили на нашего Мудреца. Такое же необычно большое для октопусов туловище, огромные глаза, увеличенные «лбы». Совершенно неизвестный науке вид… Я спросил, почему они оставили свой город и есть ли у них другие города. Один ответил Мне, что города им, дескать, не нужны, раз есть пещеры, а два других сразу же засыпали меня вопросами о людях. Их интересовали даже подробности: какого цвета у людей кровь, отдыхаем ли мы, переваривая пищу, как добываем металлы, как создаем, пластмассы. Но главное, о чем они спрашивали,- это об источниках жизни. Пришлось рассказать о Солнце, об энергии солнечных лучей, о фотосинтезе. Они схватывали каждое слово буквально на лету, воспринимали понятия, на свой лад дополняли их… Иногда и мне удавалось вставить вопрос. Осьминоги отвечали, но без особой охоты.

Они, как дети, больше любят спрашивать, чем отвечать…

«Как дети ли? - подумал Валерий. - Это предпочитают не только дети».

- Я выяснил, что их мышление кое в чем похоже на наше, но есть и существенные отличия.

Так, например, они способны воспринимать абстрактные понятия, но ни за что не могут понять, что означает слово «море». Для них поверхность моря - это одно, а глубины - другое. Спокойное море ничем не напоминает бурное; место, где водятся одни виды рыб, не похоже на место, где водятся другие. Достаточно, чтобы изменилась температура воды, - и меняется понятие. А слово «океан» они поняли так: места, где могут жить осьминоги и люди. Сушу они вначале тоже посчитали частью Океана.

- Лучше бы они так не считали, - без улыбки заметил Валерий.

Евг не прореагировал на его замечание. Он был увлечен собственным рассказом, заново переживал встречу с осьминогами.

- Кончилось тем, что они поняли слово «суша», как «место, где не живут крабы»…. У меня уже кружилась голова от усталости, но я не хотел уходить, не узнав, как они размножаются. Ведь это необходимо будет указать в докладе для Академии. Вообще-то, они должны размножаться яйцами - так же, как все другие октопусы…

- Я читал об этом, - заметил Валерий.

- Мне хотелось хотя бы взглянуть на яйца этого вида, но осьминоги сначала притворились, что не понимают моей просьбы, потом один из них сообщил, что яйца хранятся в особых помещениях и туда никого не пускают. Я спросил, можно ли мне посмотреть один такой «инкубатор», однако они были неуступчивы. Мне даже показалось, что моя просьба чем-то напугала их. Договорились, что посещение «инкубатора» отложим до следующего раза. Но я боюсь, что и при следующей встрече…

Он взглянул на дверь и умолк. Взглядом показал на себя, на скафандр, поднял один палец. Валерий понял, что ихтиолог собирается в следующий раз пойти один, без Мудреца, и каким-то образом заглянуть в «инкубатор».

Им обоим было необходимо отдохнуть, и они легли, выключив свет. Но сон не шел к Валерию. Он пребывал в уже знакомом ему душном дремотном состоянии. Предчувствие опасности настораживало, а сон снова опускал веки, как створки раковины.

Послышался отдаленный шум, плеск. Затем раздались иные звуки-будто спортсмен-новичок после дальней дистанции вылез из воды и, отдуваясь, тяжело шлепает к скамье. Звуки приближались..,

Валерий заставил себя открыть глаза. Он увидел, как ручка двери повернулась. В узкую, почти незаметную щель стал втискиваться огненный паук. Та часть его туловища, которая прошла в дверь, вначале была плоской, как блин. Но вот она раздулась, словно паук переливал в нее остальную часть своего тела, оставшуюся за дверью.

Ожидание становилось невыносимым, и Валерий вскочил на ноги, почти одновременно включив свет в салоне.

Как только зажглись плафоны, огненный паук потух. Перед Валерием сверкал глазами спрут. Некоторые его щупальцы были скручены, другие - вытянуты, будто он не решил, нападать или защищаться.

- Что тебе нужно? - спросил Валерий.

«Хотел посмотреть, оба ли вы здесь».

- Зачем?

Заспанный Косинчук протирал глаза, с удивлением глядя на осьминога.

«Хотел проверить».

- Зачем?

«Чтобы знать, что вы здесь».

- А если бы нас не было?

«Вас обоих или одного из вас?»

- Допустим, обоих.

«Знал бы, что вас нет».

- А если бы одного?

«Знал бы, что нет одного».

- Для чего тебе это?

«Чтобы знать».

Валерий оказался в тупике, не зная, в какой форме задать вопросы, чтобы вынудить спрута рассказать о цели ночного визита. Евг переводил взгляд с одного на другого. Он сказал осьминогу:

- Ты не должен приходить сюда, когда тебя не зовут. Ты помешал нам спать.

«Не знал, - ответил осьминог. - Не приду, пока меня не позовут».

- Вот и хорошо. А теперь ступай.

Уже находясь за дверью, осьминог произнес»

«Не ходи, когда тебя не зовут».

Люди переглянулись.

- Волнуешься? - спросил Евг.

- Он светился, - растерянно сказал Валерий, подходя к двери и запирая ее на засов.

- Многие глубоководные способны светиться в темноте. Так они подманивают добычу… Давай спать. Утро вечера мудреней.

«Тем более, что утром он собирается…» -подумал Валерий и оборвал мысль. Услышал, как заскрипела откидная койка, и позавидовал выдержке товарища.

Косинчук не возвращался. Прошло уже больше пяти часов, и Валерий начал волноваться. Ихтиолог надел облегченный скафандр, запасов воздуха, включая и «НЗ», у него оставалось часа на полтора.

Спрут сразу ощутил отсутствие ихтиолога и спросил из-за двери:

«Где второй?»

- Пошел по своим делам, - ответил Валерий. Его злило назойливое любопытство осьминога. «Все равно ведь знает, - думал он. - А спрашивает так, будто я обязан отвечать».

«Разве у вас не общие дела? Он пошел по своим и твоим делам к моим собратьям? Меня не взял… Плохо».

- Люди знают, что делают. Они не нуждаются в советах, - резко произнес Валерий.

«Так думают все люди?» - спросил осьминог. А через секунду:

«Мне можно войти?»

«Отстал бы ты от меня!» - подумал Валерий, но дверь открыл.

«Люди всегда вмешиваются в чужие дела так, будто это их собственные?» - войдя в помещение, спросил октопус.

- Что ты имеешь в виду?

«Второй пошел к моим собратьям, а ты недоволен, когда я спрашиваю о нем. Он пошел, не ожидая, пока его позовут. Он не советовался ни со мной, ни с ними потому, что люди не нуждаются в советах? Так?»

- Но люди - это люди. Что бы ты ни думал о них, они остаются такими, какие есть. С этим надо считаться.

«И осьминоги - это осьминоги».

- Ты хочешь сказать, что с вами тоже надо считаться? Но мы так и делаем. Мы не причиняем вам вреда, а только изучаем, чтобы общаться…

«И мы вас только изучаем… А ты злишься… Почему?»

Валерий бросил взгляд на часы. У Евга осталось кислорода на тридцать пять минут! Что делать?

Отчетливо послышалось:

«Он не придет».

- Что с ним случилось? - закричал Валерий.

«Он не нуждался в совете. Осьминоги не враги людям, но у нас есть свои тайны. Мы не хотим, чтобы вы знали все. Иначе станете нашими врагами».

- Он жив?

«Не знаю. Может быть, еще жив. Может быть, нет. Он не придет».

Решение появилось само собой.

- Уйди! - приказал Валерий осьминогу.

«А что собираешься делать ты?»

- Это не твое дело. Уходи в бассейн.

«Он тоже не послушался. Ты хочешь отправиться за ним? Ведь я согласен служить тебе. Вы любите это слово. Почему же…».

Валерий почувствовал давление и тяжесть в голове, но теперь мог справиться с ними, так как знал, откуда они исходят. Исчезла неизвестность, усугублявшая страх. Это было похоже на сеанс гипноза, когда испытуемый решил не поддаваться, и гипнотизер ничего не может с ним поделать.

«Стоит только понять причину явления, и ты становишься сильнее. Понимание причин дает силу», - подумал Валерий.

Спрут вспыхнул радугой красок и начал белеть, приобретая окраску стен.

«Ухожу…» - услышал Валерий.

Заперев за спрутом дверь на засов, он стал собираться в дорогу. «Не делай глупостей, - из-за двери убеждал его осьминог. - Не ходи без меня. Может случиться непоправимое». Валерий не отвечал. Надо было бы отправить послание Славе, - телефон снова не работал, - но времени уже не хватало даже на то, чтобы написать записку. У Евга оставалось кислорода на двадцать минут…

Первым заметил пропажу снабженец. Он побежал к начальнику охраны, и вдвоем они обыскали склад и двор хозяйства. Но контейнеров не было.

- А документ о доставке есть? - спросил перепуганный начальник охраны, как будто документ мог заменить контейнер.

- Да я же вам его показывал. Сам привез, проследил, чтобы правильно разгружали, чтобы поставили на площадку транспортера…

- А где стоял контейнер с отходами?

- Там же. Его должны были через полчаса забрать.

- Может быть, уже забрали? И по ошибке - оба контейнера?

- Исключено. Я спрашивал и на складе, и у постового.

Говоря это, снабженец с досадой подумал: «А я еще удивлялся, зачем здесь военизированная охрана Ведь ЭУ-3, экспериментальная установка по опреснению морской воды, - объект сугубо гражданский. Правда, энергию ей дает атомная электростанция, но. во-первых, станция крохотная, а во-вторых, «слегка» устаревшая. Такие станции теперь ни для кого не секрет. И вот тебе на…».

Начальник охраны беспомощно развел руками. Последние искры надежды потухли. Надо было докладывать начальству.

Вскоре во дворе электростанции появились следователь с помощником. Им давал объяснения начальник ЭУ-3.

- Как видите, у нас двор закрытый,- говорил он.- Ограды нет лишь со стороны моря, но здесь скалистый берег обрывается почти отвесно. Да и кому могут понадобиться эти злосчастные контейнеры?

- Это уже второй вопрос. Не будем забегать вперед,- сказал следователь, невысокий человек в очках, назвавшийся Аркадием Филипповичем. Сквозь стекла очков смотрели близорукие добрые глаза. Им совершенно не соответствовал его голос, очень холодный, жесткий. Когда он говорил, иногда казалось, что слышно, как, сталкиваясь, звенят льдинки.

- Итак, в одном контейнере был обогащенный уран, во втором - радиоактивные отходы… Скажите, не было ли на территории посторонних?

- Только водитель грузовика, доставившего контейнер с топливом,- проговорил начальник объекта.

- Хорошо. На вашем объекте есть новые работники?

- Вас интересуют научные сотрудники или рабочие тоже?

- Все.

Начальник ЭУ-3 дал краткую характеристику нескольким сотрудникам. Об одном из них отозвался нелестно. Аркадий Филиппович слушал начальника объекта, но его взгляд скользил по ограде, постройкам…

- Сколько весит контейнер с отходами?

- Почти двести килограммов. Свинцовая прокладка все-таки…

- Машина к транспортеру может подъехать только с этой стороны?

- Совершенно верно.

«Остается одна версия»,- подумал Аркадий Филиппович и тут же оборвал себя. Когда-то в молодости он любил делать преждевременные выводы и, естественно, платил за них множеством ошибок и неприятностей. Очевидно, именно поэтому теперь он слыл человеком, непримиримым к ранним и необоснованным версиям. Аркадий Филиппович сказал:

- Пройдемте к вам в кабинет. Покажете мне личные дела сотрудников. Охранники умеют обращаться со счетчиками Гейгера?

- Конечно, - ответил начальник объекта.

- Пусть они вместе с моим помощником проверят вон ту дорожку, ведущую к воротам, и…-он еще раз обвел взглядом восточную часть территории, где ограды не было и море начиналось словно бы от самого двора,- и это место…

- Хорошо, хорошо,- согласился начальник.- Но я бы предпочел вернуться к характеристике того товарища…

- Погодите с этим товарищем,- сказал Аркадий Филиппович.

- Но он на все способен…

- Вы сказали, что человек работает у вас третий месяц. Откуда же такие решительные выводы?

- Его сразу видно.

- Сразу ничего не видно,- проговорил Аркадий Филиппович, отвечая своим мыслям.

Военный катер, поднимая два сверкающих белых буруна, подошел к кораблю. Слава и Тукало вышли на палубу встречать гостей, о которых им сообщили по радио. Одним из них оказался Олег Жербицкий, вторым - незнакомый человек в клетчатом костюме. Олег представил его как Аркадия Филипповича, следователя. Аркадий Филиппович был чем-то похож на Тукало - то ли движениями, то ли мимикой лица, но отличался от него сухощавой фигурой. Слава с улыбкой наблюдал, как они знакомились.

- Пойдемте в каюту, надо поговорить,- сказал Жербицкий.

- Что-нибудь случилось? - спросил Слава, и Олег даже губами дернул, досадуя на его легкомыслие, а Аркадий Филиппович окинул руководителя экспедиции внимательным и неодобрительным взглядом.

Однако на Славу это не возымело никакого действия. Его мысли были заняты другим, и, как только гости и встречающие оказались в каюте, он снова задал тот же вопрос.

- Извините,- сказал Аркадий Филиппович,- но сначала ответьте на мои вопросы. Последние двое суток вы не заметили ничего подозрительного в бухте?

- У нас прервалась связь с «колоколом». Правда, не двое, а четверо суток тому назад. Я думал, что они пришлют записку в «торпеде», но…

- Больше ничего?

- С нас хватит и этого,- зло сказал Слава.- Если бы не ваша радиограмма, батискаф был бы сейчас у «колокола».

- У вашего батискафа есть противорадиационная защита?

- Нет.

- В таком случае вам придется отложить погружение.

- Это невозможно,- категорически сказал Слава.- В «колоколе» - мои товарищи.

«Эх, молод да зелен Вячеслав Борисович. Не научился распознавать, с кем и как следует говорить,- подумал Тукало не без удовольствия.- И такому поручают руководить экспедицией! Директор, видите ли, берет курс на выдвижение молодых…»

- Вы замеряли радиоактивность воды в бухте? - будто невзначай спросил Аркадий Филиппович.

- Замеряли. А что?

- Когда замеряли?

- Дней пять назад. В норме.

- А сейчас она в семь раз превышает норму.

- Да что вы? - испуганно воскликнул Никифор Арсентьевич.

- Почему? - спросил Слава.

- А вот это мы с вами и должны выяснить,- сказал Аркадий Филиппович.- Но предварительно я сообщу еще о некоторых событиях. С экспериментальной установки по опреснению морской воды исчезли два контейнера: один - с обогащенным ураном, второй - с отходами атомной электростанции. Следы повышенной радиоактивности привели нас к этой бухте. Здесь следы обрываются. Похоже, что оба контейнера находятся здесь, под водой, причем их стенки повреждены. Капитан третьего ранга Жербицкий сообщил мне еще об одном контейнере, обнаруженном вами и бесследно исчезнувшем…

- Выходит…- прошептал Слава.

- Еще ничего не выходит,- отрезал Аркадий Филиппович.

- Выходит, что надо немедленно идти за ними,- «закусил удила» Слава. Не глядя на Аркадия Филипповича и Жербицкого, он повернулся к Никифору Арсентьевичу: - Готовьте батискаф, погружение через полчаса. Пойду я один.

Тукало вынул изо рта сигарету и посмотрел на следователя взглядом, говорившим: «Видите, какой он!». Но Аркадий Филиппович почему-то не рассердился, придвинул пепельницу к Тукало,, чтобы тот не уронил пепел на стол.

- Погружение в батискафе сейчас опасно.

- Пока я руководитель экспедиции, мои распоряжения здесь будут выполняться,- отчеканил Слава. Все же ему стало неловко за свою излишнюю резкость, и он пояснил:- Вы сказали, что опасность велика. А там, под водой, люди. Значит, у нас нет времени на споры.

- Вы не дослушали,- голос Аркадия Филипповича стал менее холодным, чем обычно.- Через полчаса здесь будет подводная лодка. Пойдете на ней. Капитан третьего ранга рассказал об аварийном механизме вашего «колокола». Он, подойдет и для лодки.

Заслонку заклинило, и водолазам пришлось потратить немало усилий, прежде чем они открыли ее. Но тут, как назло, прорвалась струя воды, и сработала система блокировки. Пришлось преодолевать и этот барьер. Шлюз-камеру открывали больше часа. Наконец Слава и Жербицкий оказались в салоне «колокола». Все предметы здесь были на своих местах, как будто Валерий и Евг только что вышли. В первую очередь Слава заглянул в нишу, где помещались скафандры, и сказал:

- Один из них пошел в легком скафандре с семичасовым запасом кислорода…

- Но мы не знаем, когда они вышли,- откликнулся Олег, поняв направление мыслей товарища.

- Давайте осмотрим бассейн.

- Но ты же видишь, что дверь закрыта на засов. Там их нет.

- И все же заглянуть туда необходимо.

Они услышали шум за дверью, донеслось:

«Откройте!».

Слава потянул засов влево, распахнул дверь, в коридор, ведущий к бассейну, и отпрянул. В салон вкатился какой-то серый мешок. Послышалось пыхтенье, как будто заработал пылесос.

- Да это же осьминог! - воскликнул Слава и поспешил к бассейну.

Слышно было, как он бежал по пластмассовой дорожке, как открыл вторую дверь. Тем временем осьминог уверенно проковылял к пищевому синтезатору, открыл лючок и стал поедать зеленую массу. Жербицкий во все глаза наблюдал за ним.

Слава вернулся. Он был растерян и удивлен.

- В бассейне никого нет… Ты тоже слышал - вроде бы кто-то кричал?

- «Откройте!»?

Слава кивнул. На лице появилось выражение озабоченности.

- Но кто же это был?

Спрут перестал есть и выпучил глаза. Люди услышали:

«Я, восьмирукий».

- Это, кажется, он,- не веря своим ушам, сказал Жербицкий.

Слава отрицательно покачал головой:

- Осьминоги не могут разговаривать. У них нет органов для этого.

«Неправильно. У меня есть воронка».

Именно необычная ситуация вернула Славе самообладание, и он наконец-то сообразил, что надо обязательно найти лабораторный журнал - там должны быть записи об осьминоге. Он рылся в ящиках, думая: «Выходит, Валерка был все-таки прав. Но как же осьминог производит звуки?

И чем он слышит? Кожей? Может быть, она преобразует звуки в иные колебания? Невероятно! Но это ведь неизвестный нам вид октопуса…»

Он перебирал содержимое ящиков, не находя того, что искал. «С такими мыслями прямая дорога в психиатричку… Надо стать примитивным, как дикарь. Если невероятное произошло, остается поверить в него. А там видно будет».

- У тебя есть имя? - спросил он у октопуса.

«Люди назвали меня Мудрецом».

- А где они сейчас?

«Ушли».

- Куда?

«Не знаю».

- Придется ждать, - сказал Слава Жербицкому. - По крайней мере теперь можно предположить, что это их обычный рабочий выход. Вот только журнала почему-то нет….

Они услышали вопрос осьминога:

«Вы хотите ждать, пока двое вернутся? Зачем?»

- Они поедут с нами.

«Я могу поехать с вами».

- Ну что ж, мы согласны взять и тебя.

«Чего же вы ждете?»

- Я сказал: наших товарищей.

«Зачем они были здесь?»

- Изучали море.

«Я знаю то, что они изучали, лучше их».

- Ого, да ты, оказывается, хвастун, - сказал Слава. - Но я верю тебе.

«Чего же вы ждете?»

Олег перестал прислушиваться к разговору. От затылка к вискам распространялось болезненное давление, оно мешало слушать, мешало думать. «Неужели облучился? Что угодно, только не это!» Олег однажды видел, как умирал человек от лучевой болезни…

- Нам пора в лодку, - сказал он дрогнувшим голосом.

- Да, пора, - согласился Слава. - Там подождем.

«Я останусь здесь?» - спросил осьминог.

- Да, пока останешься, - ответил Слава.- Ведь на подводной лодке нет аквариума для тебя. Если долго придется ждать, там тебе будет нелегко. А когда пойдем наверх, захватим и тебя.

В бортовом журнале подводной лодки появилась запись: «18.00. Дольше ждать бессмысленно. Начинаем всплытие. На борту - руководитель научной экспедиции гидробиологов. Во временной загородке грузового отсека находится дрессированный осьминог по кличке Мудрец…»

Сразу же по прибытии на борт «Академика Карчинского» Слава через Жербицкого вызвал отряд водолазов. Тем временем Тукало переоборудовал бассейн и поместил в него осьминога.

У Славы была слабая надежда, что осьминог подскажет ему, где искать Валерия и Косинчука. Не следовало упускать эту возможность, тем более, что подводная лодка еще не была готова ко вторичному погружению.

Слава начал разговор со спрутом, предварительно включив магнитофон.

- Мудрец, от твоих ответов зависит жизнь твоих учителей. Понимаешь?

«Да».

- Попытайся вспомнить, что они говорили перед тем, как уйти из «колокола». Они упоминали о том, куда идут?

«Нет».

- А о том, что будут делать? Может быть, один из них сказал: «Нужно осмотреть ущелье»?..

«Нет».

- Или так: «Отснимем рыб, крабов»?..

«Нет».

- «Заснимем участок дна»?

«Нет».

- О чем же они говорили?

«Об освоении мира».

- Мира или моря?

«Вы называете это морем, я - миром. Они говорили об освоении мира и о том, что осьминоги могут помочь людям».

- В чем?

«Разводить плантации водорослей и стеречь стада рыб, Строить для людей большие «коло-колы» на дне» Охранять людей…»

- От кого?

«От других людей, которые придут на кораблях. Мы сможем прикреплять мины к кораблям».

- Ты знаешь, что такое мина?

«То, что приносит смерть».

«Каким образом он мог узнать о минах? - подумал Слава.- Неужели Евг и Валерий ему объяснили это?» Он услышал:

«Люди рассказали. Это очень интересно. Можно убивать не по одному, а сразу многих…»

Чтобы отвлечь октопуса от опасной темы, Слава спросил:

- А ты хочешь помогать людям?

«Да, да, да! Охранять их и ставить мины. Быть разведчиком и пастухом. Носить приборы. Говорить с людьми. Знать, чего они хотят. Делать то, что они хотят. Не советовать им. Люди не нуждаются в советах. Выполнять то, что прикажут…»

Аркадий Филиппович положил руку на плечо Славы, прося разрешения о чем-то спросить. Он истолковал взгляд Славы как положительный ответ и спросил:

- Значит, ты, Мудрец, - хочешь убивать людей? Почему? Ты не любишь их?

«Люблю. Сделаю то, что людям нужно».

Слава следил за осьминогом, наблюдал, как пульсирует воронка. Он недоумевал: «Как спрут разговаривает? Чем? Его мускулистая глотка с клювом не годится для этого. Допустим, он произносит слова с помощью воронки. Но тогда она хотя бы должна быть на поверхности, а не в воде…»

Он увидел, как осьминог приподнял воронку над водой. Спрут уставился на него, стал раздуваться, менять окраску. Слава почувствовал неприятное ощущение, услышал обрывки чужих мыслей: «Не думай об этом! Не могу… Вас слишком много здесь, двурукие!..»

Спрут съежился и затих. Одновременно исчез «буравчик» в Славиной голове…

Щелкнул выключатель магнитофона. Слава спрятал аппарат в чехол и быстро пошел в каюту. Невероятная догадка гнала его, заставляла почти бежать. Он захлопнул за собой дверь, повернул ключ. Торопливо включил магнитофон. Услышал шелест пленки в тех местах, где должна была звучать речь осьминога, и бросился на палубу, к бассейну.

Осьминог отвечал на вопрос Тукало, но тотчас повернулся к Славе, хотя тот не успел раскрыть рта.

«Мудрец, ты знаешь, где твои учителя? Где те двое?» - мысленно произнес Слава и услышал ответ:

«Не знаю. Уже говорил. Не знаю».

Люди удивленно смотрели на осьминога. Они не слышали Славиных вопросов и не могли понять, кому отвечает спрут.

«И все-таки ты знаешь. Даже если они не говорили, куда идут, то думали об этом. Ты не можешь не знать. Почему же не говоришь? Значит, ты не друг, а враг людей?»

«Друг,- ответил Мудрец.- Я не хочу причинять людям боль».

«Но если ты не скажешь, мы можем не успеть к твоим учителям. Там, где они находятся, - опасно».

«Вам незачем спешить. Я предупреждал их, но люди не нуждаются в советах…»

«Это тебе сказали они?»

«Да. И я ничего не мог поделать».

Слава почувствовал, как у него перехватило дыхание.

- Ты хочешь сказать, что их уже не спасти? Они погибли?

Все изумленно обернулись к нему, настолько неожиданными показались им его слова.

«Да»,- ответил осьминог.

Слава отпрянул, побледнел, оперся о поручень.

- В таком случае скажи, где искать их трупы,- поправив сползающие очки, бесстрастным голосом произнес Аркадий Филиппович, стоявший рядом с Тукало.- Мы хотим видеть место их гибели.

«Зачем?»

- Так нужно. Люди всегда так поступают.

«Не знаю, где они погибли. Знаю, что их нет».

- А почему они погибли?

«Пошли не туда. Пошли без меня».

- Куда же все-таки они пошли?

«Не знаю».

Аркадий Филиппович умолк. Он понял, что осьминог почему-то не хочет сообщить о месте гибели людей, и допрос здесь не поможет. Нужно было обдумать сложившуюся ситуацию и найти верный ход.

Валерий плыл, держась за «торпеду». Когда увидел знакомый выступ скалы, память подсказала, что надо повернуть влево.

Показались коралловые скалы и гроты. Валерий бросил взгляд на фосфоресцирующий циферблат часов и ужаснулся; с момента, когда он покинул «колокол», прошло пятнадцать минут. Если Евг еще жив, то через пять минут он задохнется.

Показался темный вход в пещеру. Валерий услышал стрекотанье счетчика Гейгера. Это были именно те пещеры.

Валерий не думал сейчас об опасности. Он нырнул в кромешную тьму, услышал писк локатора и почувствовал удар о камни. Включил прожектор. Стенки пещеры переливались, сверкали. Он достиг заграждения из наваленных камней. Вверху виднелось отверстие, достаточное для того, чтобы человек в скафандре мог протиснуться. «Торпеду» он оставил на якоре, включив ультразвуковой маяк.

Как только Валерий миновал нагромождения камней, коридор стал иным: в стенах было меньше выступов, казалось, что они обработаны каким-то грубым орудием. Валерий приготовил патрубок от кислородного аппарата, чтобы сразу подключить его к скафандру Косинчука, если тот найдется. Не удержался, глянул на часы. Оставалось четыре минуты и… крохотная надежда на то, что он ошибся и в запасе есть еще несколько минут.

Валерий увеличил яркость прожектора до предела. Коридор уходил далеко, похожий на глотку длинношеего чудовища. Только теперь Валерий понял, как мало у него шансов спасти Евга. Где он застрял? В пещерах? Или по дороге к подводному дому? А может быть, его держат в плену осьминоги? Вспомнилось предостережение Мудреца. Возможно, следовало взять спрута с собой? Но ведь верить ему нельзя…

Коридор стал расширяться. Валерий увидел, что навстречу ему что-то плывет. Он остановился, приготовив пистолет-лазер, повел прожектором. Луч осветил скафандр…

Еще не веря себе, Валерий бросился к Косинчуку. Схватил его за плечи, повернул лицом к себе. Губы Евга изогнулись в улыбке. Но его руки висели, как плети. Валерий понял, что ошибся: Евг не мог плыть навстречу. Возможно, его медленно несло течением… Губы Евга улыбались, но Валерий уже знал, что Евг мертв…

Валерий заглянул через пластмассу в шлем Косинчука. Стрелка кислородного прибора на сигнальном щитке не дошла до красной черты. Значит, Евг не задохнулся. Он умер по другой причине. Его убили…

«Он видел то, чего не должен был видеть,- услышал Валерий чьи-то объяснения.- Пришлось сделать так, чтобы он не мог рассказать об этом другим людям, Мы не хотим, чтобы люди стали нашими врагами. Возвращайся! Если узнаешь то, что видел он, тебя ждет его участь».

«Нет, я не боюсь вас!» - мысленно ответил Валерий. Запомнив место, где остается тело Косинчука, он сжал лазер в правой руке и поплыл вперед.

«Возвращайся!»

«Нет!»

«Не говори «нет»,- услышал он испуганный голос в себе самом, зная, что этот голос принадлежит не ему.-Помни: «да»-это жизнь, «нет»- это отрицание жизни, смерть…»

Ощутимее становилось давление на мозг. Его хотели заставить повернуть обратно. Но он уже давно понял, что его мозгом могут командовать, лишь когда он не сопротивляется. А стоит ему мобилизовать волю - и воздействие теряет силу.

«Возвращайся!»

«Нет! И еще раз - нет!» - ответил он и неожиданно вспомнил две строчки стихов: «Жизнь начинается с отрицания смерти и утверждается^ утверждая себя…»

«Это красивые слова - ничего больше. А жизнь - это ощущения, радость, возможность изведать новое…»

«Слова - это мысли. Чего бы мы стоили без наших слов? - подумал Валерий.- Может быть, мы и стоим столько, сколько стоят наши слова?»

Он оказался в большой пещере. Черная тень понеслась на него откуда-то сверху, он едва успел увернуться. Палец сам собой нажал на кнопку лазера, и тонкий, как игла, луч перечеркнул атаковавшего осьминога, разрезав его на две части.

«Каждого, кто нападет на меня, постигнет та же участь»,- угрожающе подумал он и услышал в ответ:

«Мы не желаем тебе зла. Но это наш дом.. Уходи».

«Нет»,- сказал он.

«Подожди,- прозвучал просительный голос.- Выслушай меня».

Невдалеке появился новый осьминог. Луч прожектора коснулся его, поймал, осветил. Что-то в нем показалось Валерию знакомым. А может быть, знакомыми были волны, которые он излучал.

«Кто ты?» - спросил Валерий и почти не удивился, услышав:

«Мудрец».

«Значит, тот…»

«Да, то был другой осьминог».

«Каким же образом он знал то, что успел узнать о нас ты? Вы общаетесь между собой мысленно?»

«Не совсем понимаю тебя. Но может быть,, ты прав».

«Это ты убил дельфинов?»

«Я только исследовал дельфинку. Хотел извлечь из ее памяти то, что она знает о вас, с людях…»

«Ты держал их обоих под гипнозом и подавлял все время, как только появился в нашем подводном доме. Ты думал, что и на людей сможешь так воздействовать?»

Осьминог промолчал. А Валерий, не ожидая его ответа, спросил:

«Почему вы убили людей? Сначала двоих,, потом - моего товарища, Косинчука. Ты же говорил, что любишь людей…»

«Люблю. Это правда. Мы не знали, что те,,, первые два, погибнут».

«Что вы сделали с ними? Из-за чего они погибли?»

«Мы исследовали при сильном воздействии их память, центры их мозга».

«Что хотел сделать со мной осьминог, которого я только что убил?»

«Не знаю».

«Он всегда отвечает «не знаю», когда не хочет отвечать»,- подумал Валерий, ничуть не опасаясь, что Мудрец знает его мысли. Произнес твердо:

«А теперь проводи меня. Я должен увидеть то, что видел мой товарищ».

«Но я говорил: ты погибнешь. Мы уничтожим тебя».

«Почему?»

«Сколько раз людям надо повторять одно и то же? Если бы твои собратья узнали о том, что видел он, они стали бы нашими врагами. А это не нужно ни нам, ни людям. Мы не хотим ссориться с вами. Мы поможем вам разводить водоросли и пасти рыб. Поможем бороться с другими людьми».

«Еще бы! - подумал Валерий.- Это как раз то, что вам нужно, что было бы вам на руку. На все ваши восемь рук. А теперь прочь с дороги, или я уничтожу тебя!»

«Но я предостерегал тебя. Люди не должны знать…»

«Люди должны знать все. Сначала знать, а затем уже становиться друзьями или врагами. Это закон всех разумных. Вы сами хотели применить его к нам. Сначала - знать».

Он включил двигатель, и Мудрец помчался перед ним, вырываясь из луча прожектора и исчезая во тьме…

Перед Славой и Аркадием Филипповичем лежали две карты бухты - надводной и подводной ее частей. Первая карта была довольно подробной, вторая - во многих местах контурной. Ее начал составлять Слава, теперь вносились дополнения и уточнения в соответствии с тем, что сообщали водолазы. Обе карты пересекали линии, нанесенные разноцветными карандашами, испещряли цифры. На первой было больше линий, на второй - цифр. И те и другие отражали распространение и степень повышения радиоактивности.

В дверь каюты постучали, и на пороге вырос командир группы водолазов.

- Посмотрите,- сказал он, показывая металлическую пластинку с цифрами и значками.- Это маркировка контейнера с обогащенным ураном.

- Где вы ее нашли? - спросил Аркадий Филиппович, придвигая карту.

- Вот в этом квадрате, - ответил командир. Его палец показывал на скрещение нескольких линий - двух красных и черной.

- Можно считать установленным, что украденные контейнеры находятся здесь,- сказал Слева.

- Предположительно,- уточнил Аркадий Филиппович. - Установим, когда найдем. А установленным является другой не менее важный факт: иностранных кораблей в эти дни в районе бухты не было. Значит, предположение о диверсии становится все более шатким. А других версий, которые могли бы с достаточной вероятностью объяснить пропажу, у нас нет…

Он произнес последние слова с вопросительной интонацией, показывавшей, что у него имеется своя версия.

- Давайте поговорим еще раз с осьминогом, - предложил Слава.

- Вы думаете… - блеснул стеклами очков следователь.

Оба хорошо понимали, о чем идет речь, хотя догадка казалась совершенно фантастичной. Но когда все версии отпадают одна за другой…

- Пошли,- сказал Аркадий Филиппович, складывая карты.- До того, как лодка будет готова к погружению, у нас остается не меньше получаса.

- Вы тоже хотите пойти с нами? - удивился Слава.

- Да.

Они вышли на палубу и направились к бассейну, у которого дежурили два моряка. Осьминог уже выплывал навстречу, расправив бледно-розовую мантию. Слава попросил одного из дежурных поставить у самого бассейна тяжелый железный табурет. Затем мысленно обратился к; спруту:

«Мудрец, ты можешь уместиться на этом табурете?»

«Могу. Зачем?»

«Попробуй», - не отвечая на вопрос осьминога, предложил Слава. Вряд ли октопус мог одновременно следить за мыслями нескольких людей, но уж главным собеседником он должен, был интересоваться.

«Ляг ртом вверх, а щупальца свесь вниз»,- попросил Слава, наблюдая, как моллюск легко-взбирается на табурет.

«Так мне неудобно».

«Это будет продолжаться недолго»,- успокоил его Слава, пристально глядя в огромные осьминожьи глаза. Он знал, что обычные октопусы хорошо поддаются гипнозу, знал об опытах голландского биолога Тан-Кота, испробовавшего на спрутах различные методы внушения. Сейчас Слава решился применить один из них. Может быть, удастся загипнотизировать и Мудреца..,

Осьминог подобрал одно щупальце и обвил-его вокруг ножки табурета.

«Опусти!» - приказал Слава, напрягая волю, стараясь думать лишь о том, что должно выполнить животное.

Осьминог неохотно повиновался. Нужно бы по как можно дольше удерживать октопуса в неудобном для него положении - это облегчало воздействие на его мозг.

«Слушай внимательно, слушай только меня и подчиняйся! Отвлекись от всего постороннего, забудь обо всем, что нас окружает. Нас в мире двое - я и ты… Подчиняйся».

Славе показалось, что воля спрута сломлена, и он спросил: «Тебе рассказывали, что значит для людей солнце?»

«Да. Помню».

«Как выглядит солнце осьминогов?»

Он почти не удивился, мысленно увидев знакомое изображение контейнера. Изображение было таким четким, что можно было различить латинские буквы на стенке.

- Так я и думал - мутация,- сказал Слава Аркадию Филипповичу. - Под воздействием радиации обычный вид осьминогов, возможно октопус Дофлейна, мутировал. Образовался новый вид с необычными способностями. Он может существовать лишь в условиях высокой радиоактивности. И спруты сами создают для себя условия…

Слава взглянул на спрута. Заметил дрожь, пробегающую по коже. Щупальцы стали скручиваться. Осьминог просыпался. Слава спросил:

- Куда вы унесли свое «солнце»? Где оно теперь находится?

«Это тайна. Великая тайна»,- ответил октопус, и Слава поспешил задать новый вопрос, уже сомневаясь в успехе:

- Теперь у вас три солнца?

«Тайна! Тайна!» - твердил осьминог, сползая с табурета в бассейн.

- Наши товарищи проникли туда, где находятся «солнца»? И вы их убили?

Слава знал о том, что спруты способны выпрыгивать из воды. Но он не предполагал, что такой большой и тяжелый моллюск, как этот, способен совершить настоящий полет. Ему показалось, будто черная ракета взвилась из бассейна в воздух. Она описала дугу в добрый десяток метров и шлепнулась в море…

Подводная лодка снова причалила к «колоколу». На этот раз моряки провели сложный маневр быстрее и с меньшим трудом.

Слава сумел доказать Аркадию Филипповичу, что поиски следует начинать отсюда. Даже если они затратят час, чтобы тщательно обыскать все ящики и закоулки подводного дома, где может находиться лабораторный журнал, то в конечном счете сэкономят время.

Слава просматривал ящик за ящиком. Он нервничал, ему казалось, будто он что-то пропустил, и, теряя драгоценные минуты, Слава вторично просматривал те же ящики.

Аркадий Филиппович помогал ему в поисках, но действовал по-своему. Он внимательно осматривал салон, пытаясь представить, куда можно было положить журнал. Когда этот путь ничего не дал, следователь слегка изменил тактику,, Теперь он пытался представить не место хранения журнала, а различные ситуации, возникающие в «колоколе», и действия людей, о которых знал по рассказам их товарищей. Ему пришла в голову мысль: «А если кто-то из них лег спать, а потом проснулся, и ему нужно было что-то записать…» Он еще не представил ситуацию полностью, а его взгляд уже уткнулся в прямоугольник откидной койки. Несколько неторопливых шагов - и он опустил койку. Из-под надувной подушки выглядывала полоска пластмассы. Аркадий Филиппович приподнял подушку и увидел лабораторный журнал.

- Вот, пожалуй, то, что мы ищем.

Слава кинулся к нему, закричал:

- Я же говорил, что найдем!

Он быстро перевернул несколько страниц, просматривая их почти на лету, и остановился на предпоследней записи, где Косинчук рассказывал о первом посещении пещер и о своем намерении отправиться туда вторично. Теперь Слава знал, где искать товарищей.

Подводная лодка отчалила от «колокола» и взяла курс к пещерам.

Слава сидел рядом с Аркадием Филипповичем, держа в руках лабораторный журнал. Многое стало ясным, он уже не мог напускной веселостью защититься от грустных мыслей. Он боялся вызывать в памяти лицо Валерия и думал: «Всякий раз, когда нарушается равновесие в неживой природе, что-то обязательно случается и в мире живых существ. Когда в воздух выбрасывается бензинный перегар или дым химических комбинатов, а в воду рек и морей спускаются отходы предприятий, это не проходит бесследно для микробов или насекомых, для рыб или людей. Впрочем, «или» можно употребить лишь условно. «Или» означает лишь выбор начала- образование нового штампа микробов, вымирание вида насекомого, появление октопуса сапиенса. И как бы очередное «или» не оказалось трагическим, если когда-нибудь мы, сея зерна, не сможем предугадать всходов и по началу процесса не определим его будущее…»

Коридор то сужался, то расширялся. Казалось, что он пульсирует, как набухшая вена, ведущая прямо» к чьему-то сердцу. Валерий заметил по сторонам несколько площадок искусственного происхождения. В других условиях он осмотрел бы их подробнее, но сейчас было не до того. Мудрец исчез из поля видимости, и Валерий ждал любых сюрпризов. К тому же он постоянно чувствовал чужое пристальное внимание, попытки сломить его волю. Словно бы холодные щупальцы пытались заползти в его мозг, порыться в его памяти и найти там то, с помощью чего можно управлять Валерием, как автоматом. К счастью, эти «щупальцы» были недостаточно могучими: сильнее человеческой воли, когда она бездействовала, и - слабее ее, если она просыпалась и направлялась против них…

Валерий увидел еще одну площадку, на которой громоздился неуклюжий аппарат. В памяти нашлось что-то похожее на него, но что именно и как оно называется, Валерий вспомнить не мог. Впереди маячил вход в новую пещеру. Возле него, как страж, дежурил Мудрец.

«С дороги!» - мысленно приказал Валерий.

«Ты помнишь, что тебя ожидает?»

«Помню все. С дороги!»

«Ну что же, входи…»

Пол и стены огромной пещеры были словно выстелены серыми комочками, а посредине, как жертвенник, возвышался контейнер. Пещера была таких колоссальных размеров, что Валерий не мог увидеть, где она кончается. И всюду - с потолка, со стен - гроздьями свисали осьминоги, обмывая серые комочки струями из воронок.

«Да это же осьминожьи яйца! Но сколько их? Миллионы? Миллиарды?» - ужаснулся Валерий. Он вспомнил, что подобные вспышки размножения случались и с обычными октопусами. В одной научной книге из судовой библиотеки он читал, что в 1900 году по неизвестной причине в Ла-Манше до такой степени расплодились осьминоги, что их необозримые армии съели в море все живое, они нападали даже на крупных рыб. У берегов Англии и северной Франции не стало ни рыбы, ни крабов, ни устриц. В конце концов осьминоги стали поедать друг друга, а затем большая часть их погибла от какой-то болезни, как считали некоторые ученые. Волны намывали на берег целые горы мертвых спрутов, крестьяне использовали их как удобрения… И еще два раза с интервалами в двадцать пять - тридцать лет в тех же местах повторялись такие же нашествия восьмируких.

Сколько же было их здесь, в пещере? Если предположить, что из каждого яйца вылупится октопус…

«Двух-трех таких потомств хватит, чтобы заполнить все реки, озера, моря и океаны,- подумал Валерий. - Впрочем, им не хватит и такого пространства…»

«Видишь, сколько помощников будет у людей!»- произнес чужой голос.

«И всем, им понадобятся новые контейнеры?- угрюмо спросил Валерий.-Мы производим много контейнеров, но на всех вас не хватит».

«Вы произведете еще. Вы будете трудиться для нас, торговать с нами. Вы нам - контейнеры, мы вам - рыбу и водоросли».

«Но что будет потом? - думал Валерий. - Их станет слишком много…»

Валерий понял, что «потом» - не будет. Радиация возрастет настолько, что людей не останется на планете. И внезапно он вспомнил, на что был похож аппарат, стоящий на площадке: на примитивный реактор! Значит, осьминоги пытались начать свою цивилизацию сразу с реактора…

«Ты ведь знаешь людей, Мудрец. И ты мог подумать, будто люди настолько глупы, что согласятся на такой путь?»

«Нет, хорошо знаю. Поэтому мы не хотим, чтобы вы узнали, с какой быстротой мы размножаемся и сколько живем. Слишком просто подсчитать дальнейшее. Но каждый из вас боится смерти. Каждый хочет жить.

И поэтому он выбирает не путь, а лишь начало пути, не зная, сможет ли вернуться назад. Это так же верно, как то, что ты не уйдешь отсюда живым».

«Ты плохо знаешь людей, Мудрец».

«Надеешься на аппарат в твоей руке, испускающий луч смерти? Но взгляни в сторону, посмотри вверх. Всюду - мои собратья. Куда ты направишь луч, человек? Помнишь, с какой скоростью мы движемся?»

«Я не зря сказал тебе, Мудрец, что ты плохо знаешь людей. Человек боится смерти, но он может пересилить свой страх. Я направлю луч на контейнер- А тогда вы все погибнете. Или ты сомневаешься, что я сделаю это?»

Прошло несколько секунд. У Валерия кружилась голова, ему было все труднее преодолевать чужое воздействие. Оно стало морем вокруг него - крошечного островка. Но он еще сопротивлялся ударам волн, холодным щупальцам, враждебным мыслям.

«Может быть, я недостаточно понял людей, - удивленно проговорил спрут. - Не думал, что они способны преодолеть страх смерти. Но все равно ничто не изменится. Там, дальше, есть еще две пещеры с такими же контейнерами…»

«Кроме меня, есть еще люди. Они придут по моим следам».

«Мы сделаем так, что они не придут. Не найдут нас».

Мудрец побагровел, вытянул щупальцы, готовясь к атаке. Но в этот миг откуда-то ударил сильный свет, несколько прожекторных лучей осветили пещеру. Валерий оглянулся и увидел фигуры в скафандрах. Один из водолазов - в нем трудно было узнать Славу - направился к Мудрецу, протянул руку. Осьминог обвил ее щупальцами, раздулся, пытаясь прорвать пластмассу скафандра, добраться до кожи, чтобы умертвить человека сильным воздействием - парализовать дыхательные центры. Но пластмасса оказалась слишком крепкой. Второй рукой Слава ударил по глазам спрута, сжал его голову, и моллюск сморщился и затих.

Собратья Мудреца, готовые ринуться на людей, застыли на своих местах. Как видно, их парализовали панические сигналы из мозга Мудреца.

Водолазы уже начали привязывать трос к контейнеру. Несколько из них направилось дальше, в другие пещеры. Вскоре они притащили еще два контейнера.

Слава запихнул мертвого осьминога в сетку и позвал Валерия. Цепочка людей в скафандрах двинулась в обратный путь, захватив с собой контейнеры и труп Мудреца…

Скафандр с телом Косинчука поместили в кормовой отсек.

Водолазы завалили входы в пещеры и залили их специальной быстротвердеющей массой. Для страховки в разных местах были оставлены контрольные автоматы. Затем подводная лодка направилась в обратный путь.

В центральном отсеке несколько человек собралось вокруг Валерия. Гибель товарища, обилие впечатлений потрясли его. Сейчас Валерий пытался сосредоточиться.

- Мне непонятно, почему воздействие на мозг становилось то сильнее, то слабее,- тихо сказал он.- Я думаю, что это зависело от того, сопротивлялся ли человек и было ли его сопротивление направленным, знал ли он, откуда грозит опасность. Но, может быть, Слава скажет что-нибудь поточнее, он ведь все-таки специалист.

- Вот именно - «все-таки»,- откликнулся Слава.- Это ты в самую точку. По «октопусу сапиенсу» пока специалистов нет. И неизвестно, будут ли. Кое-что мы узнаем, конечно, когда изучим пленки с осциллографов и регистраторов биотоков…

- А могли бы изучить осьминогов досконально,- задумчиво сказал Валерий.- Что теперь с ними будет?

В воображении людей появились замурованные пещеры, будто спруты снова пустили в ход пси-волны.

- Этого мы сами не решим,- проговорил Аркадий Филиппович. Соберется Президиум Академии…

- А пока многие из них погибнут,- сказал Жербицкий.- Может быть, все. Ведь радиоактивность будет быстро понижаться…

В голосе Аркадия Филипповича зазвенели льдинки:

- Другого выхода нет.

- Хотя они могли бы нам пригодиться… - продолжал свое Олег.

- Люди совершили бы роковую ошибку, вступив с ними в союз,- сказал Слава.- Дело ведь не только в том, что для существования этих спрутов нужна высокая радиация. Вспомните, с какой скоростью они размножаются…- На миг в его памяти возникли серые комочки, покрывшие стены, потолок, пол пещеры, и он продолжал:- А теперь представьте, какими опасными хищниками они явятся для других существ, которых смогут употреблять в пищу. Учтите, они вооружены лучше любых других животных. Восемь рук с присосками и когтями, хищный клюв и яд, реактивный «двигатель» и умение перелетать на десяток метров, запас воды для путешествия по суше, дымовая, а вернее, чернильная завеса. У них инфракрасное зрение и, наконец, способность телепатического воздействия, которую они могут усовершенствовать…

Голос Славы стал таким же холодным, как голос Аркадия Филипповича.

- Я лично за то, чтобы их уничтожить. Всех до одного.

- Думаете, их не осталось нигде, кроме пещер? - спросил Валерий, обращаясь ко всем, кто находился сейчас в отсеке.- Вспомните, сколько контейнеров с отходами брошено в глубины океанов, сколько зарыто…

- Будем надеяться, что в других местах этого не случится,- поспешно сказал Слава, но Валерий не согласился с ним:

- Надеяться мало…

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

- И это называется документальной повестью? - возмутился Никифор Арсентьевич Тукало, поворачиваясь то к Славе, то к Валерию.- Да вы же всюду сгустили краски, а некоторые события прямо-таки исказили. Но главная несуразица в том, что вы пытаетесь доказать, будто осьминоги угрожают человечеству.

- Меня неправильно поняли,-начал оправдываться Валерий.- Я ничего не хочу доказать, я только делаю допущения. Это же художественный прием, гипербола. Если допустить, что наши октопусы размножались бы так интенсивно, как я показываю в повести…

- Если бы да кабы! Тогда бы и посмотрели,- сказал Никифор Арсентьевич.- А пока мы не замуровывать их будем, а изучать, сохранять каждый экземпляр, как величайшую редкость, как феномен. Да и вообще…

- А вообще он правильно ставит проблему,- вступился за друга Слава.- Конечно, в повести много вымысла, особенно в конце. Здесь он дал, так сказать, полную свободу авторскому воображению.

- Авторскому! - фыркнул Никифор Арсентьевич.- Скажите лучше - безудержному. А как он меня обрисовал! Вот и получилась не документальная повесть, а какая-то фантастика…

- Погодите, это же мысль! - обрадованно воскликнул Слава и повернулся к Валерию. -Назови свою повесть фантастической.

Оглавление

ПУСТЬ СЕЯТЕЛЬ ЗНАЕТ

ВМЕСТО ЭПИЛОГА Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg