«Спасительница»

Валерий Кашпур СПАСИТЕЛЬНИЦА

«Я трудиться не желаю, и за мёдом не летаю. Чем вставать мне поутру, в улье лучше отдохну!» — заявил упитанный дяденька-трутень и бухнулся на пышный матрасик. Рабочие пчёлки всплеснули от негодования руками, постарались безуспешно поднять лежебоку. Королёву Пчёл лежачая забастовка разгневала, она взмахнула полиэтиленовыми крыльями и разразилась обличительной речью, клеймящей позором тунеядство.

Внимательным взглядом Олена окинула свою притихшую группу «Маленькие Цветочки». Дети, затаив дыхание, смотрели спектакль — Шиши подался вперёд с неодобрительной гримаской, Рэйчел задумчиво водила «чупа-чупсом» по лбу, Касим забыл про своего извечного врага Кейона и азартно кусал губы. Краткие минуты затишья. Обычно, эта орава из шестнадцати сорванцов находилась а состоянии перманентной войны между собой и всем миром, но волшебная сила искусства властно привлекла их внимание и не отпускала, вот уже на протяжении доброго получаса. За это время перед их глазами прошла целая череда сцен нелёгкой жизни улья — полевые работы по добыче мёда, строительство сложных сот, выращивание потомства, избрание королевы-матки. Фирма «Интермьель» не обманула в своих красочных рекламных проспектах — экскурсия на ферму-пасеку была действительно полна интересными мероприятиями, и спектакль по праву украшал её.

— А что, пчёлы действительно с трутнями борются? — шёпотом спросила она у Эндрю, симпатичного веснушчатого экскурсовода.

— Ещё, как! Осенью вытаскивают их из улика за крылья и выбрасывают. Зимой лишние рты не к чему. — прошептал он в ответ.

— Как это жестоко!

— Скорее рационально, 140 миллионов лет, знаете ли, отрабатывали свою мораль. — губы Эндрю тронула улыбка.

— А что у нас потом будет?

— Знакомство с настоящей пчелиной семьёй. Надо будет выбрать одного ребёнка, поспокойней. Мы его переоденем в специальный комбинезон, и он будет помогать пасечнику.

Кого выбрать? Глаза Олены пробежали по рядам воспитанников. Оскар? Как все китайцы он очень спокоен, но боится любых насекомых. Оливия могла бы, но любит бросать всё на пол, запросто может швырнуть соты с пчёлами. У каждого ребёнка есть своё «но», у одних побольше, у других поменьше.

— Вон та девочка мне кажется очень подходящей — решил прийти на помощь Эндрю, видя её колебание. — у меня глаз намётан.

— Какая? — она проследила за его взглядом.

Похожая на маленькую молящуюся старушку, Иман морщила лобик, наматывала чёрный локон на палец и беззвучно шевелила губами. О да, она очень спокойная! Может даже слишком. Часами способна сидеть, глядя перед собой и если кто-то случайно её зацепит, просто глянет огромными карими глазами и возмутитель спокойствия мгновенно уносится на другой конец комнаты. Вот только у ней тоже есть своё «но», и не маленькое — не получаются с ней запланированные действия. Взять хотя бы проверенный опыт по природоведению — все дети трут расчёску об мех и тоненькая струйка воды послушно тянется к пластмассе. А у Иман она отталкивается! На музыке у детей из пластинок ксилофона вылетают подряд чистые ноты, а у Иман какие-то тоненькие пискляво-дребезжащие звуки. На теме «Цвета» — из мешочка с шариками всех цветов радуги, не глядя, она достаёт исключительно зелёный шарик, потому что это её любимый цвет.

— Хорошо, я не против. — в конце концов она пожала плечами, всё-таки пчёлы не шарики и не ксилофон.

Когда, в конце концов, пчёлы расстались с ленивым трутнем, улеглись спать и спектакль закончился, Олена подозвала к себе Иман.

— Понравился тебе спектакль?

— Ага, а трутень такая вредина!

— Настоящих трутней не испугаешься? Эндрю, дядя экскурсовод, хочет познакомить тебя с дядей пасечником. Вы с ним пойдёте на настоящую пасеку. Там будет много пчёлок. Мы все будем на тебя смотреть.

— А я смогу пчёлкам помочь выгнать трутней?

В поисках поддержки Олена оглянулась на Эндрю. Тот рассмеялся и тряхнул копной рыжих волос.

— Ты будешь помогать дяде пасечнику доставать из улика вкусный мёд. Трутней он потом сам вместе с пчёлками выгонит.

Иман согласно кивнула головой, и губы её опять зашевелились в безмолвной речи. Эндрю смешно зажужжал, привлекая внимание детей и объявил: «Всем, всем, всем! Сейчас играем в „Королёву Пчёл“! Ваша воспитательница Олена — королева, а вы — пчелиный рой. Все пчёлки должны тихо жужжать и лететь за своей королёвой!».

Группа шумно встала, двигая стульями. Дети стряхивали театральное оцепенение, с готовностью начали подыматься и усиленно махать руками, изображая крылья.

К пасеке они пришли по закрытой стеклянной галерее, которая закончилась большим залом. За стеклом рядами стояли ульи. В воздухе было полно пчёл. Возле каждого входа в деревянный кубик улья, вилось небольшое облачко, отдельные точки отрывались от него, вливались в вытянутые шнуры пчелиных трасс. Пасека казалась огромной трансформаторной будкой, от которой тонкими тёмными кабелями, пчёлы разлетались к цветникам вдалеке.

— Королева Олена и пчёлки! Все сюда!

Эндрю позвал их к месту стеклянной стены, к которому был пристроен огромный улей. Внутренности улья были видны как на ладони через стекло, по желтоватым рамкам сот ползают сотни насекомых. Детские мордашки прилипли к нему, всматриваясь в чужую жизнь.

Объяснения Эндрю полились рекой — он отчаянно махал руками, возбуждённо указывая на то или иное место улья. Его голос, то опускался до таинственного полушёпота, когда рассказ шёл об очередном секрете, то звонко разливался колокольчиками, исполняя шутливую пчелиную песню.

Дети, раскрыв рты, следили за этим артистическим гением.

— Давай Иман, осторожней, сначала одну ногу, затем, вторую. — Воспользовавшись педагогической передышкой, Олена с колоритным старичком-пасечником, одевала девочку в просторный комбинезон из лёгкой, но очень плотной ткани. Чем-то он напоминал скафандр космонавта, только шлем был выполнен в виде сетчатого цилиндра и не походил на шарообразные шлемы покорителей космоса.

— А можно, я возьму маленькую коробочку? — Иман послушно переставляла ноги, не отрывая взгляда от улья с пчёлами.

— Зачем тебе она?

— Там очень плохая, преплохая пчела, её надо поймать, а то все пчёлы умрут!

— Да ну! — Олена недоверчиво всмотрелась в шевелящуюся пчелиную массу.

— Плохих пчёл, Иман, не бывает, даже от трутней есть польза — пасечник с пышной, седой бородой, благообразный, как библейский пророк, уверенно затянул ей «молнию» на спине.

— А эта плохая! Ну что вам, коробочки жалко?

— Ладно, держи — старик понял, что переспорить Иман не получиться и протянул ей прозрачный пластмассовый коробок — только, чур, вначале помогаешь мне с мёдом.

— Иман, слушайся дедушку!

Крикнула Олена вдогонку, всё еще терзаясь правильностью выбора путешественницы в пчелиный космос.

Это и впрямь походило на выход из космической станции. Две фигурки в балахончатых комбинезонах зашли в подобие шлюзовой камеры. Как только дверь с галереи закрылась, в ней включились мощные вентиляторы. При открытии двери к уликам, воздушный поток не дал ни единой пчеле проникнуть во внутрь. Пасека почти не отреагировала на появление пришельцев. Над их головами завилось несколько пчёл, но воздушные трассы пчелиных потоков не дрогнули.

Пасечник ободряющее похлопал Иман по плечу и они пошли к улику, за которым наблюдали дети из галереи. Рядом с ульем Иман получила какой-то предмет, похожий на пузатый кофейник с маленькими мехами.

— А это дети, «дымарь»! Сейчас Иман пустит дымок, и пчёлки станут тихие-тихие! — объявил Эндрю.

— Ух-ты, пчёлки-наркоманки! Я знаю, как это называется! «Курить траву»! Вот! — немедленно поделился своим знанием жизни Касим.

— Ну, ведь они не сами курят, Касим это их просто успокоит — Олена решила сразу пресечь опасную параллель. — Пасечник хочет, чтобы пчёлки не поранились, когда он откроет их домик.

Тем временем, пасечник снял крышку улика и достал, облепленную пчелами, рамочку с сотами. Иман потихоньку начала нажимать ручку мехов, выпуская тонкую струйку сизоватого дымка, из носика «дымаря». Пчёлы, вылетевшие из открытого улья, начали тяжело опускаться обратно. Поначалу встревоженные, попав в дым, они заметно замедлялись и начинали ползать как сонные осенние мухи. Метёлочка пасечника ловко запорхала над рамкой, сметая пчёл. Из-под коричневой массы насекомых показалась золотистая поверхность сот. Когда последняя пчела вернулась в улей, пасечник начал прятать рамку с мёдом в транспортную коробку.

— Ууу, дядечка грабит домик пчелок! — теперь Шиши решил развить антисоциальную тему, начатую Касимом.

— Шиши, ты мешаешь нам смотреть, как работает Иман! — Олена, наклонилась над обличителем криминалитета и погрозила ему пальцем. — Дядя пасечник просто забирает у пчёл лишний мёд, если у них будет много мёда, они заболеют и умрут.

— Смотрите, смотрите, пчёлки уже начали демонстрацию, они, не хотят, чтобы у них забирали мёд!

Вздохнув, Олена повернулась к стеклу и остолбенела. Пока пасечник возился с коробкой, Иман отставила «дымарь» и стояла, погрузив обе руки в улей. Пчёлы, несколько мгновений назад заторможенные, теперь исключительно быстро, плотным потоком лезли на комбинезон Иман. За несколько мгновений они покрыли ткань сплошным шевелящимся слоем. Девочка стояла неподвижно и этим напоминала статую из пузырящегося коричневого сиропа. Мысли Олены заметались стайкой испуганных птиц. Достаточно паре пчёл проникнуть внутрь… да она же может и так испугаться до полусмерти! Кошмар! Так ведь можно заикой на всю жизнь остаться!

— Что, что происходит, Эндрю?

— Не знаю мадам Олена, это похоже на роение. Не беспокойтесь, в комбинезон они не пролезут… — впервые за время экскурсии Эндрю ответил неуверенно и быстро забормотал что-то в микрофон своего «блютуса».

Пасечник подхватил оставленный «дымарь», окурил пчёл, затем лихорадочными движениями метёлки, начал освобождать девочку. Через некоторое время к нему присоединились другие работники пасеки. Широкие спины полностью скрыли Иман, и Олена закусила губу от волнения. Ей лезла в голову уже вовсе несусветная глупость — пчела залазит под комбинезон Иман, та её проглатывает. Или нет, пчела лезет ей в ухо и кусает в барабанную перепонку! Господи, только бы всё кончилось хорошо! Да, чёрт побери, эту экскурсию и намётанный глаз Эндрю!

Вздохнула она с облегчением лишь тогда, когда большие фигуры, наконец, расступились, и между ними замаячила щуплая фигурка Иман. Девочка помахала рукой, и у воспитательницы отлегло от сердца. «Ну, подожди, посмотрим, как ты запоешь, когда за тобой придут родители!».

Когда её освободили от комбинезона, можно было подумать, что девочка вернулась из прогулки по парку — довольное, улыбающееся лицо, весёлый взгляд. В руке она победно сжимала коробочку.

— Ну чего вы беспокоились, мадам Олена? Ведь ничего страшного не было, я просто позвала пчёлок, чтобы вылезла плохая пчела, мне её было трудно поймать.

Иман не чувствовала себя виноватой, она смотрела непонимающими глазами на Эндрю и Олену.

— Не пойму, чем тебе не понравилась эта пчела — Эндрю задумчиво постучал по пластмассе — с виду самая обычная.

— Нет — Иман энергично замотала головой — это очень плохая пчела, если бы пчёлки могли её узнать, они бы её сразу убили!

— Иман, — Олена старалась говорить нарочито спокойно, чтобы скрыть пережитое волнение. — Ну, что ты всё выдумываешь! Я понимаю, тебе наверно, очень понравился спектакль и ты придумала свою сказку. Из-за неё ты не дала дедушке собрать мёд. Что мы теперь будем кушать?

— Но ведь это просто мёд, его можно потом набрать или в магазине купить, а пчёлки, они ведь могли умереть, если бы не я!

— Ладно, — сказал Эндрю рассеянно, пряча коробочку в карман — качать мёд не будем, времени уже нет, дадим вам готовый, покушаете у себя в садике за здоровье всех спасённых пчёл.

На обратной дороге Олена села рядом с Иман на сиденье автобуса. Злость на неё уже прошла, но где-то в глубине души угнездился страх. Что же всё-таки произошло? По словам Эндрю на ткань комбинезона могла попасть жидкость для привлечения пчёл. Он уверил, что во всём разберётся.

Эх Иман, Иман, что творится в твоей маленькой, увлечённой головке? Почему у тебя всё не как у других? Что случится завтра? Ты захочешь спасать гнездо диких ос или шершней?

Иман не слышала этих мысленных вопросов, она потихоньку положила голову на руку воспитательницы и через несколько минут безмятежно спала.

Сотовый телефон деликатно завибрировал и стараясь не разбудить Иман, Олена поднесла его к уху.

— Снова здравствуйте, Олена. Это Эндрю.

— Мы забыли что-то? Или неправильно оформили бумаги?

— Да нет… — голос Эндрю был какой-то странный, отстранённый — сразу после вашего отъезда, я препарировал пчёлу, которую поймала Иман…

— И что? — сердце Олены забилось от нехорошего предчувствия.

— Это трутовка. Ну, или королева трутней, если пользоваться терминологией нашего спектакля. По виду, неотличима от рабочей пчелы. Откладывает яйца, из которых вылупливаются трутни. Заводится в семье со слабой маткой. С трутовкой улей обречён на вымирание, только специальными мерами его можно спасти. Не знаю, как Иман смогла её обнаружить… — А я не знаю Эндрю, как вы смогли из всех детей выбрать для этого Иман. — мягко ответила Олена.