«Отметатель невзгод, или Сампо XX века»

Вадим Шефнер

ОТМЕТАТЕЛЬ НЕВЗГОД,

ИЛИ САМПО XX ВЕКА

Сказки для умных

1. Предупреждение

Автор предуведомляет читателей, что события, изложенные им, происходили более десяти лет тому назад, а потому, в силу истечения срока давности, ни автор, ни прочие описываемые им лица в уголовных деяниях обвинены быть не могут и судебной ответственности не подлежат.

2. Роковое задание

- Без дачи домой не возвращайся! - крикнула мне вдогонку ТТ (так я именую свою тещу, которая является Типичной Тещей). Ссутулясь под тяжестью этого задания, вышел я на улицу. Мне предстояло найти себе комнатку в дачной местности на время моего отпуска, который уже начался. Обычно мы с женой отдыхали у ее дальней родни в Симферополе, но этим летом Валентине навязали командировку в Кустанай, а на всем курортном юге стояла на редкость устойчивая дождливая погода. Валентина и ТТ двое суток рыскали по дачным окрестностям Ленинграда, но ничего для меня не нашли; в том году спрос превышал предложение. Тогда они решили ввести в действие последние тыловые резервы, то есть меня лично. ТТ и логическую базу под это подвела: ему, мол, в силу некоторых свойств его мыслительного аппарата, должна сопутствовать удача. Она сослалась даже на одну пословицу, цитировать которую я не считаю уместным. Полагаясь на мою интуицию, ни жена, ни ТТ никаких конкретных указаний мне не дали. Таким образом, все дачные просторы были распахнуты передо мной. И я решил - чем черт не шутит - отправиться в Хворостово. Я там никогда не бывал, но от одного сослуживца-хладмейстера слыхал, что там хорошая, полезная природа - и много изящных дачниц. В последнем хладмейстеру можно было доверять вполне: он потомственный холостяк и знает толк в женской красоте. И вот я отправился на нужный мне вокзал и через пять минут уже ехал в нужной мне электричке. Напротив меня восседали мужчина и женщина - и между ними мальчик лет девяти; он внимательно читал журнал "Пожарное дело". Родители его вели меж собой разговор, из которого я понял, что они тоже держат путь в Хворостово, причем с той же целью, что и я. Когда мы проехали километров десять, мальчишка вдруг оторвался от чтения и спросил меня, курю я или нет. Я с легким юмором ответил, что вообще - курящий, но в данный момент - не курю. - Каждый курящий - носитель пожарной опасности! - изрек мой визави и снова уткнулся в журнал. - Это у него хобби такое - борьба с огнем, - пояснил мужчина. - Он вундеркинд пожарного дела. По викторине "Что горит, где горит?" на все сорок вопросов ответил. Необыкновенные противопожарные способности, причем с грудного возраста. - Он, еще будучи в пеленках, начал, по мере детских сил, бороться с пожарной опасностью! - горделиво подтвердила мамаша. - И пусть другие родители выковывают из своих детей дирижеров или там фигуристов, а мы из нашего Вити вырастим чемпиона пожарного дела. Победителя Огня!.. А вы случайно не по пожарной линии работаете? - Нет, я - изобретатель. В настоящее время конструирую зонтики для северных оленей. - Хо! Зачем оленям зонтики?! - бестактно вопросил отец Противопожарного ребенка. В ответ я повел речь о том, что наш НИИ занят работой по созданию нового сорта ягеля (северного оленьего мха). Неоягель будет солнцеустойчив и сможет произрастать в пустынях юга, в частности, в Каракумах, а в дальнейшем даже... - И скоро такой мох создадите? - с глумливой миной перебил меня собеседник. - Пока что имеются некоторые отрицательные явления, - тактично ответил я. - Но при чем тут олени и при чем тут зонтики? - с наигранным удивлением спросила мамаша Противопожарного ребенка. - Ягель - подножный корм, - терпеливо начал я. - Каждому олуху понятно, что когда пустыни юга порастут неоягелем, то возникнет новая среда обитания. Для заселения ее не потребуется даже выводить новые породы животных; в бывшие пустыни будут десантированы на авиалайнерах обыкновенные северные олени. Там они станут пастись и размножаться. Однако любой болван и любая дура понимают, что эти олени привыкли в тундре к более умеренному климату и что для предохранения от солнечных ударов каждое животное должно быть снабжено противосолнечным зонтиком. Моя изобретательская мысль... - А вдруг в пустыне начнется засуха и возникнет огневая опасность? Предусмотрены ли должные охранительные мероприятия? - нахально вмешался Противопожарный ребенок. - Над этим мыслят люди повзрослее и поумнее тебя, - сдержанно ответил я. А ты, двоечник, лучше бы о том позаботился, чтобы тебя твои неразумные родители воспитывали построже! Это поучительное мое замечание вызвало недоброжелательную реакцию папаши и мамаши. Вагонная публика, вслушивавшаяся в спор, но ничего в нем не понимавшая, приняла сторону родителей Противопожарного ребенка, в силу чего я вынужден был перейти в другой вагон. Древняя заповедь гласит: "Отыди от зла - и сотворишь добро". Покинув склочный вагон и очутившись в соседнем, я сотворил себе добро: я встретил там друга. Когда-то мы с ним учились в одной школе, но потом я пошел по линии изобретательства, он же выбился в поэты. Однако дружба наша с годами не зачерствела, время от времени мы встречались. Вы, уважаемый читатель, конечно, встрепенулись; что за поэт, да какой он из себя, да как его зовут? Но я, учитывая головокружительную скромность и некоторые другие свойства характера моего друга, закодирую его так: П-Р (Поэт-Рецидивист). Дело в том, что, когда он выбросил в свет первую свою книгу, критики ее не одобрили, а когда он разродился второй, в одном журнале появилась статья "Рецидив прежних ошибок". Мы дружески поздоровались. П-Р сообщил мне, что ездил в город, а теперь возвращается в Твордом, расположенный на одной из станций этой железной дороги. В Творческом доме он трудится над новой блестящей поэмой. Затем он поинтересовался, как идут дела в моем НИИ, скоро ли мы продвинем северных оленей на знойный юг. - Пока что имеются некоторые отрицательные явления, - ответил я, а затем объяснил П-Р цель своей поездки и попросил его оказать мне посильную помощь. - Дач в Хворостове снимать мне не приходилось, - ответил он. - Но старая дружба не ржавеет. Я сойду на твоей станции и помогу тебе. К твоему одинокому уму я приплюсую свой ум - и из нас возникнет мощный мозговой трест. Наш девиз: "Динамизм и дипломатичность?" Поезд подкатил к Хворостову, мы направились в поселок. Когда проходили мимо закусочной, я предложил П-Р зайти и принять по чарке для поднятия динамизма. - Никаких чарок! - отрезал он. - Разве Юлий Цезарь "принял чарку", перед тем как форсировать Рубикон?! Разве "принял чарку" Наполеон, перед тем как вступить на Аркольский мост?! И, наконец, разве я "принимаю чарку", перед тем как сесть за письменный стол?! Нет! Трезвость - вот основа великих деяний! Мы начали обход. Увы, все всюду было уже занято. Наконец, нам посоветовали толкнуться к Богдыханову - этот куда-нибудь да затиснет. Богдыхановская дача оказалась большой, двухэтажной, с двумя верандами; крышу увенчивала застекленная башенка. Вокруг основного строения теснились сарайчики, в них тоже кишели дачники. Богдыханов и Крысанида Михайловна (его жена) приняли нас в своей личной комнате, обитой коврами и оснащенной двумя телевизорами. - По профессии не музыкант? - начала допрос Крысанида. - Упаси боже! - воскликнул П-Р. - Он - изобретатель, человек тихой профессии. Конструирует зонтики для оленей. - Люблю культурных, - откликнулся Богдыханов. - Я тоже, между прочим, квадрат гипотенузы знаю, Эйнштейна почитываю. Лично знаком с его теорией вероятности происхождения человечества от обезьян. Затем супруги задали мне ряд вопросов: не сидел ли я по мокрому делу, не лунатик ли, не собачник ли. Получив успокоительные ответы, стали совещаться. В разговоре между собой они называли своих жильцов не по именам и фамилиям, а применяли шифрованные наименования. - Если Жабу Очкастую перегнать на вторую веранду, а туда Сыча Сонного подселить, а в ванную Бочку Пучеглазую из подвала перегнать, то освободится место для этого, - Крысанида оценивающе поглядела на меня, для этого Хмурого Сморчка. - А может, Сморчка этого в восьмой подвальный отсек поместить? - предложи Богдыханов. Я вслушивался в их деловое собеседование, и меня коробило, что они говорят обо мне так, будто меня здесь нет. Огорчило и то, что дама с ходу приклеила мне клеветническую кличку. Но, с другой стороны, наличие прозвища обнадеживало: ведь это означало, что я уже не безымянный нуль, что я включен в некую систему. - Извините, а как у вас со здоровьем? - спросила вдруг Крысанида. - На здоровье не жалуюсь! - ответил я и улыбнулся бодрой улыбкой. Но ответных улыбок не последовало. - Помнишь, Крысанидушка, у нас в запрошлом году Хороший веранду снял?.. Побольше бы таких дачников! - вздохнул Богдыханов. - Как не помнить Хорошего! - откликнулась Крысанида. - Снял веранду, за два месяца вперед уплатил, а на третий день поехал в город - и помер. И никаких претензий! Побольше бы таких порядочных людей! - Уважаемые супруги! - воскликнул П-Р. - Поражаюсь той творческой точности, с которой вы охарактеризовали моего друга. - Да - именно Хмурый! Да - именно Сморчок! Но под этой хмуростью, под этой сморчковостью таится душа хорошего человека, недаром он рос под моим облагораживающим влиянием! Он только из деликатности не признался вам, что в этом году у него было семь инфарктов. Противник лести и ловкачества, живет он в дымке голубой, но прочный гроб со знаком качества уже спланирован судьбой! Дорогие супруги! Усладите закатные дни Хмурого Сморчка! Дайте ему кусочек жилплощади! Он честно внесет свои деньги вперед - и скоро, надеюсь, достойно умрет. Он к даче уже подготовлен иной - его ждут два метра землицы родной. С жилплощади этой он прыгнет, как рысь, в бессмертное лето, в небесную высь. - А не дать ли Сморчку вышку? - обратился Богдыханов к супруге. - Дадим ему вышку! - решительно подтвердила Крысанида. Сердце мое дрогнуло от этой зловещей формулировки. Но затем я понял, что под вышкой они подразумевают стеклянную башенку, - и душа моя возрадовалась. Вдохновенная импровизация П-Р дошла до дачевладельцев! Богдыханов повел меня и П-Р на чердак, где тоже гнездились дачники. Оттуда по вертикальному трапу мы проникли в башенку. Она была круглая, с круглым люком в полу и круглой скамьей, наглухо прибитой к стенке. - Боюсь, раскладушка здесь не поместится, - засомневался я. - Боже мой, зачем вам раскладушка! - удивился Богдыханов. - Вы будете спать на скамейке. - Но она же не прямая. Придется изгибаться в виде буквы С. - Радуйся, что не в виде латинского S, - вмешался П-Р. - И не кобенься! Смотри, сколько здесь света. Ты приглашен в гости к Солнцу! - Меня устраивает это помещение! - торопливо заявил я. - Сколько? - Двести. Деньги - вперед! - ответил Богдыханов. - А не дороговато? - Договоримся внизу, - сухо буркнул хозяин. Но договариваться не пришлось. Когда мы спустились в комнату к Крысаниде, я узрел там Противопожарного ребенка и его родителей. - Мальчик у нас тихий, - услыхал я голос мамаши. - И, главное, с ним насчет огня можете быть спокойны, он еще материнским молоком кормился, а уже проявил себя как борец с пожарной опасностью. - А плату мы вам сразу внесем, - добавил папаша. - Поджигатель явился! - тихо, но выразительно произнес Противопожарный ребенок, указывая на меня пальцем. - Он хочет ваш дом сигаретками спалить! Богдыханов строго уставился на меня. - Так вы, значит, курящий?! А еще и торгуется! Супруги приступили к новому раунду совещания. Кобылу Старую решили передислоцировать из ледника в подвал, Барана Игривого из подвала на вышку, подвал уплотнили Мымрой Курносой и Лахудрой Ленивой, - в результате чего высвободился шестой отсек сарая, куда и постановили вселить семейство, предводительствуемое Противопожарным ребенком. - А вы, гражданин, свободны, - обратился ко мне Богдыханов. В ответ на это хамство я решительно стукнул кулаком по телевизору и произнес несколько обличительных слов против дачного колониализма и лично против Богдыханова и его супруги, после чего те подняли крик, обвинили меня в хулиганстве и пригрозили мне приводом в милицию.

3. Встреча с Разводящим

По выходе на улицу П-Р заявил мне, что наши дипломатические возможности были использованы не в полной мере, в результате чего наш динамизм натолкнулся на демонизм дачевладельцев. В этот момент мимо шла женщина с почтовой сумкой. Мы в один голос спросили ее, не знает ли она, где можно снять комнату. - Ой, родные, все всюду уже занято! Попробуйте разве что к Богдыханову. - Мы только что от него, - скорбно сообщил я. - Тогда больше некуда. Дачников-то нынче, что мышей. - А вот я вижу симпатичную дачу-дачурку, - ласково сказал П-Р, указав на участок, соседствующий с богдыхановским. - Туда не суйтесь! Разводящий там живет! - строго предупредила женщина. - Да, неудобно проситься к военному в дачники. Тем более - к разводящему, начальнику караула, - согласился я. - Военным отродясь он не был, - объявила почтальонша. - Его Разводящим прозвали потому, как он одно время попугаев и сиамских кошек разводил. Потом свернул это дело. Теперь с цветов живет. Правда, цветы у него прямо-таки необыкновенные, покупатели на них так и кидаются. - Интересный человек! - воскликнул П-Р. - Каким парадоксальным складом ума надо обладать, чтобы одновременно содержать и кошек, и пташек... Скажите, а дачников он не держит? - Дачники у него не держатся. Больше недели не выживают. - В каком смысле "не выживают"? - встрепенулся П-Р. - Сбегают от него, вот в каком... Ну, заболталась я с вами, а мне по адресам надо. Я предложил П-Р продолжить поиски на другой улице. Но он ответил, что мудрого удача ждет именно там, где все прочие потерпели фиаско. Не Разводящий ли это маячит за калиткой? Мы подошли к невысокой изгороди. На крыльце домика стоял аккуратно одетый человек; правый глаз у него отсутствовал. Мужчина был в начальном цветущем пенсионном возрасте, вид имел бравый и прочный, на лице играла бодрая улыбка. Однако в глазу его мне почудилась грусть. - Позвольте узнать, не Разводящий ли вы? - обратился к одноглазому П-Р. - Да, именно так именуют меня местные олухи, - Ответил Разводящий. - А по имени-отчеству я Валериан Тимофеевич. - Какое исцеляющее имя! - с чувством произнес П-Р. - Следующего своего сына я нареку именно Валерианом, а если будет дочь - Валерьянкой. В вашу честь!.. А пока хочу порадовать вас дачником. Я уверен, что мой друг подойдет вам по всем духовным параметрам. Ведь он с юных лет находился под моим духовным руководством и потому впитал в себя все лучшее, что есть в человечестве. Хоть я и материалист, но друг мой так душою чист, что я его без лишних слов причислить к ангелам готов! Морально прочен, как блиндаж, он весь участок дачный ваш преобразит в цветущий Крым святым присутствием своим! Лелейте друга моего! Добру учитесь у него! Ведь, между нами говоря, достоин он монастыря! - Мне святого дачника не надо! Мне грешный нужен! - отрезал Разводящий. И чем хуже - тем лучше! У меня сердце захолонуло. Заборчик, отделяющий нас от одноглазого, мгновенно превратился в каменную крепостную стену. Но юркий творческий ум П-Р моментально нашел лазейку в этой, казалось бы, непробиваемой стене. - Позвольте мне уточнить свою рекомендацию, - обратился он к Разводящему. - Хоть мой знакомый и вобрал в себя некоторые достоинства, поскольку когда-то сшивался около меня, но даже я не смог вытравить у него дурной наследственности. В лице Хмурого Сморчка, как охарактеризовали его ваши соседи, мы имеем дело с двуличным типом. Под его внешней хмуростью, под наигранной сморчковитостью таятся едкие уголовные замыслы. И, конечно, когда я сказал, что "достоин он монастыря", под монастырем я подразумевал некое заведение, куда... - Уважаемый Валидол Тимофеевич! - не удержался я. - Мой товарищ несколько перегибает... - Слышите! - вскричал П-Р. - Уже хитрит, уже вьется ужом!.. Но нет, обижать я не стану ужей, - здесь дело выходит намного хужей. Я с коброю бы сравнить его рад, но кобра честнее его во сто крат! О Муза, пронзи его словом-штыком, - он помесь удава с вонючим хорьком! - Это уже неплохо! - молвил Разводящий. - А способен он... - Он на все способен! - перебил его П-Р. - Матерый матерщинник, паразит поразительный. Критики не выносит. В день свадьбы гостей покусал, "скорую" вызывали... Но позвольте побеседовать с вами наедине, я боюсь в его присутствии сказать всю правду о нем. Разводящий милостиво кивнул головой, П-Р отворил калитку, и оба удалились за угол дома. Я же остался по эту сторону заборчика и стал разглядывать ту часть территории Разводящего, которая была открыта моему взору. Справа, от дома до сарая, тянулись кусты. Сквозь просветы между кустами виднелись грядки с гладиолусами и тюльпанами; даже на расстоянии меня поразила почти противоестественная величина и пышность этих цветов. Среди грядок, в самом центре участка стояла какая-то будочка, из крыши которой торчал металлический столб, увенчанный неким подобием граммофонной трубы. Эта "Труба" не была закреплена наглухо, а соединялась со столбом при помощи шарнирно-консольного устройства, из чего я понял, что она может вращаться по горизонтали вокруг столба и менять угол наклона; в тот момент Труба "смотрела" в мою сторону. Размышляя о практическом назначении этого странного сооружения, я машинально закурил сигарету и бросил спичку за калитку. В то же мгновение спичка, еще не коснувшись земли, перелетела через изгородь обратно и упала около моих ног, вне территории Разводящего. То же произошло и с окурком сигареты; брошенный в направлении крыльца, он моментально перелетел обратно. Но, как известно, только поливариантность опытов может подтвердить наличие исследуемого явления. Поэтому, выбрав цель в виде почтового ящика, который был прибит к столбику на территории Разводящего и находился в четверти метра от калитки, я плюнул в намеченном направлении, В тот же миг мой плевок, рикошетировав от незримой преграды, попал мне в лицо. Огорченный этим необъяснимым хамством, от дальнейших опытов я решил воздержаться. В ту же секунду Труба повернулась в другую сторону, как бы утратив интерес ко мне. Из-за угла до моего слуха донеслась взволнованная речь П-Р. - Я вам скажу не наугад: приятель мой - редчайший гад. В нем нет возвышенных идей, он проходимец и злодей. Душою он - презренный гном. Но бойтесь: может грянуть гром! Прочтите "гром" наоборот - и станет ясно, что вас ждет! Он... - Перспективный товарищ! - подытожил Разводящий. - Вот такой-то мне и нужен! Вскоре они вышли из-за угла и направились в мою сторону. - Ах, дача-даченька, моя удаченька! - пропел П-Р и подмигнул мне. - Товарищ Сморчок, я согласен предоставить вам бунгало, - произнес Разводящий. - О цене, думаю, договоримся. - Веронал Тимофеевич! Меня зовут (я назвал свое имя-отчество) - и никакой я вам не Сморчок! - Ну, милые бранятся - только тешатся... Мавр сделал свое дело - мавр едет в Твордом писать поэму. - И, пожелав мне радостного отдыха, П-Р покинул владения Разводящего. - Гражданин Сморчок, следуйте за мной! - скомандовал дачевладелец. Я покорно пошагал за ним. Ладно, потерплю пока, пусть кличет меня Сморчком, мелькнуло в моем сознании. Зато теперь я - дачник. А кличка эта кратковременная. Не пройдет и недели, как Разводящий, убедившись в моих высоких моральных качествах, станет звать меня грибом более высокого ранга - ну, скажем, Подберезовиком или там Подосиновиком. А недели через две я дослужусь до Трюфеля или до... - Вот ваше бунгало, - прервал мои мысли провожатый. Мы вошли в большую хибару. В углу виднелась кухонная плита, посредине стояли стол и два стула. Меня неприятно поразил застоявшийся зоологический запах. Мало того, все помещение было разделено по горизонтали металлической сеткой, причем на таком уровне, что ходить можно было только согнувшись. - Семьдесят рублей за месяц, - заявил Разводящий. - Согласен! - ответил я. Цена была божеская, и у меня сразу же возникла идея, что Валентине и ТТ я назову более крупную сумму, разницу же смогу использовать на личные увеселения. В душе моей зазвучали фужеры и виолончели. - Согласен! - повторил я. - Завтра я вручу вам деньги.

4. Краткое сообщение

Вернувшись домой, я доложил, что дача - снята. ТТ (она так и сидела у нас в тот день, не уходя домой) сразу заявила: - Я же говорила - ему повезет. Таким всегда везет. - А за сколько? - спросила Валентина. - Разводящий заломил полтораста, но я настоял на ста двадцати. - Но почему разводящий? Это что-то военное... Разве можно сдавать дачи на военной территории? - Он никакой не военный. Просто такое прозвище. В этом Хворостове всем клички дают. Меня знаешь как прозвали? Шампиньон! - Утром сразу и отправляйся, на вокзал меня мама проводит, - распорядилась Валентина. - И вот что: ключ от квартиры пусть у мамы хранится, так у меня на душе будет спокойнее.

5. Разводящий выпускает когти

Сложив все привезенное с собой имущество под навес крыльца, я тактично постучался в дверь Разводящего. Но безрезультатно! Тогда я пошел к бунгало, Там к двери была пришпилена записка: Достопочтенный Сморчок! Прошу вас подождать МЕНЯ. Когда приду - впущу вас в помещение. И не вздумайте цветы мои рвать.

Ниже виднелась извилистая, змеевидная, неразборчивая подпись. Возмущенный издевательским тоном записки и умышленно оскорбительным способом ее написания, я, чтобы отвести душу, начал изо всей силы ногами пинать дверь бунгало. Однако дверь эта, такая хрупкая на вид, оказалась прочной, как железо. Разгневанный сопротивлением материала, я схватил свой зонтик и подбежал к окну, дабы побитием стекол выразить законное негодование. Я замахнулся - и вдруг зонтик как бы завяз в некоем незримом студне. Тогда я кинулся к грядке с гладиолусами. Нет, я не буду рвать твои цветы, зловредный Разводящий, Я потопчу их! Но когда я занес ногу над грядкой, незримая, но мощная сила грубо оттолкнула меня от цветов, едва не повалив на землю. Мой праведный гнев утих, силы мои иссякли. Я взглянул на таинственную Трубу. Ее жерло было направлено на меня. И вдруг Труба "отвернулась" от меня. Угол ее наклона резко изменился, она теперь "смотрела" вверх, в небо, в ту сторону, откуда надвигалась плотная темная туча. Вскоре загремел гром, засверкали молнии. Начался ливень. Стоя под навесом крыльца, я с огорчением думал о том, что после такой обильной поливки цветы Разводящего станут еще пышнее. Но вот шум дождя сменился иным - дробным, звонким. Я догадался; это град! Теперь каюк лилиям и гладиолусам Разводящего! Небо мстит за меня! Однако происходило нечто странное: падение градин доносилось откуда-то совсем не издалека, но возле крыльца не упало ни единой градины! Когда гроза кончилась, я прошелся по участку. Земля была черна от влаги, деревья и цветы были омыты дождем, но - никаких следов градобития. А когда подошел к калитке и глянул за изгородь, то был ошеломлен: вне территории Разводящего во множестве лежали на земле еще не растаявшие ледяные горошины! Меж тем Труба уже не смотрела в небеса, она опять нацелилась в мою сторону. И я решил осмотреть загадочную будку, над которой она торчит. Пройдя меж кустами и грядками, я приблизился к таинственному объекту метров на семь - и вдруг почувствовал, что окружающая среда оказывает мне некое сопротивление. Сперва среда подавалась, как тугая резина, но затем, в трех метрах от будки, я увяз в пространстве, не в силах сделать ни шагу дальше. Тогда я вернулся на крыльцо. Наконец появился Разводящий. Открывая калитку, он небрежно кивнул мне и направился к необъяснимой будке. Та, при его приближении, не оказала ему никакого противодействия. Через минуту он вышел оттуда и, подходя к крыльцу, пробормотал непонятную фразу: - Так-так! Семь кило град наработал, да шестьсот грамм Сморчок добавил. Неплохо, неплохо! Затем он пригласил меня в свой дом - для собеседования. Комната, куда я вошел вслед за ним, роскошью не блистала: ни ковров, ни горок с хрусталем. Но зато стояло четыре больших книжных шкафа. Поглядев на корешки книг, я был удивлен широким диапазоном интересов их владельца. Имелись научные пособия по сопромату, электронике, радиотехнике, по различным разделам физики, химии и высшей математики, по метеорологии, психологии, медицине... - Господин Сморчок! Не глазейте на мои книги! Извольте присесть вон там, нахально изрек Разводящий, указав мне на стул возле шахматного столика. Я выполнил распоряжение, однако счел нужным заявить, что в шахматы не играю, ибо не считаю нужным растрачивать свой ум на игры, в то время как предо мной стоит проблема оснащения северных оленей противосолнечными зонтиками. - Не забивайте мне голову оленями! - нагло заявил мой собеседник, - Вам следует заняться ослами, это дело у вас лучше пойдет. - Валокордин Тимофеевич! Хочу развеять ваше заблуждение, - мягко начал я. - Ослы - коренные обитатели юга, задача же нашего НИИ состоит именно в том, чтобы аборигенов севера, тундровых оленей, сделать обитателями субтропиков, а в дальнейшем - и... - Деньги привезли? - грубо прервал меня Разводящий. - Привез, - вежливо ответил я и, вынув из кармана бумажник, положил его на столик. В тот же миг мой визави протянул руку и завладел моим бумажником. - Что вы делаете, Кодеин Валидолович! Ведь там - все мои деньги и документы! Я сам отсчитаю вам семьдесят рублей! - Портмоне будет храниться у меня! - с дьявольской ухмылкой заявил насильник. - Я его верну вам в день, когда вы отбудете полный срок пребывания в моем бунгало. Деньги на питание я буду выдавать вам через день - из расчета полтора рубля на сутки. Индийская пословица гласит: "Мирный буйвол во гневе страшней боевого слона". Гнусное поведение дачевладельца довело меня до белого каленья. - Гони мне мой бумажник, сучья лапа! Верни мои родные сбережения, гад одноглазый! - воскликнул я и, встав во весь рост, схватил шахматный столик, чтобы обрушить его на грабителя. Но невидимая сила воспрепятствовала моим законным действиям, столик застрял в пространстве, не коснувшись головы Разводящего. Я машинально взглянул в окно и увидел, что жерло Трубы направлено в мою сторону. - Новокаин Кодеинович, верните мне хоть мои документы, - взмолился я. - Они будут храниться у меня. Ничего им не сделается. Вот вам три рубля на жизнь... А теперь идемте в бунгало.

* * *

- Аспирин Тимофеевич! Почему вы не убрали сетку? Я не могу жить согнувшись! - заявил я, едва вошли мы в отведенное мне помещение. - Ничего, поживете сгорбившись. Небось перед институтским начальством еще ниже гнетесь!.. Здесь тридцать попугаев над сеткой жили, а под сеткой двадцать сиамских кошек. А вы здесь один будете обитать! - Стрептоцид Тимофеевич! Не ставьте меня на одну плоскость с котами и попугаями. - Я - человек! Я - надежда Вселенной! Сказав в ответ какую-то тупую колкость, Разводящий покинул хибару. Я же вынул из портфеля ножницы и попробовал разрезать сетку. Но тонкая сеточка не поддавалась! Виновата была Труба; глянув в окошко, я убедился, что она глядит в мою сторону. Тогда я решил примириться с неудобствами. Ведь в бунгало много времени проводить мне не придется; я могу гулять по лесам, загорать на пляже, знакомиться с пикантными дачницами... А здесь я буду находиться только в сидячем и лежачем положении. Я поставил раскладушку, постелил на стол газету, сходил к колодцу за водой, включил электрочайник, вынул привезенные продукты. И вдруг - новая напасть: на стол полезли тараканы. Я стал смахивать их на пол и попытался давить ногами - да не тут-то было! Каждый таракан был окружен невидимой броней. Насекомые жили под защитой Трубы! В ярости я выскочил из хибары и побежал к Разводящему. Тот сидел в своем доме у окна. - Пантокрин Тимофеевич! Какая подлость! В бунгало полно тараканов! - Отнюдь не полно, мистер Сморчок! - с садистской усмешкой ответил изверг. - Учтите, что в старину в гостиницах допускалась законная квота: не более восьми тараканов на квадратный фут. А в предоставленном вам жилище план по тараканам даже недовыполнен. И знайте, что они обитают на моей жилплощади, и потому вы не смеете посягать на их жизнь, ибо они являются моей движимой собственностью. Терпеливо выслушав эту издевательскую тираду, я затрясся от гнева. Взгляд мой упал на клумбу, окаймленную бордюром из кирпичных половинок. Схватив такую половинку, я воскликнул: - Вот как двину тебя по черепу, так узнаешь движимую собственность! Я изо всей силы метнул смертоносный снаряд, нацелив его в голову негодяя. Но, не долетев до окна, кирпич вдруг распался, рассыпался, красноватым песком опал на землю. - Явное покушение на убийство, - спокойно резюмировал Разводящий. - А теперь оставьте меня в покое. Понурив голову, побрел я в хибару. Надо бежать от Разводящего! - пришло мне на ум. Но куда? Те немногие сослуживцы, с которыми я в хороших отношениях, сейчас как назло в отпуске. Ключа от нашей квартиры ТТ мне не даст, как ни проси. Конечно, есть такой вариант; поведать ТТ о моих мытарствах и натравить ее на Разводящего. Она-то с мясом вырвет из него мой бумажник, она этого злыдня в дугу согнет! Но вот беда: явившись сюда, она, ясное дело, пронюхает о моей финансовой операции (120 - 70 = 50) и плохо, плохо придется мне. Это страшнее, чем все злодейства Разводящего! Я направился на помойку, отыскал там четыре пустые консервные банки - и "обул" в них ноги стола; затем налил в банки воды. Это я сделал в порядке пассивной обороны от тараканов. На душе полегчало, блеснул робкий луч надежды на светлое дачное будущее, на встречи и знакомства... В душе моей тихо зазвучали фужеры и виолончели.

6. Гибель мечты лучезарной

Утро следующего дня в смысле погодных условий не оставляло желать лучшего. Я сходил в магазин, купил кое-какой еды, а после завтрака отправился на пляж. Раздевшись до плавок, я вошел в воды залива и долго брел по мелководью. Когда воды стало по грудь, и я уже готов был плыть, в пяти шагах от меня внезапно вынырнула миловидная блондинка в лиловом купальнике. На левом плече ее отчетливо синели слова татуировки; "Учти: измен я не прощаю!" - Вы замечательно плаваете! - воскликнул я. - Совсем как русалка! Или даже как подводная лодка!.. Откройте мне ваше симпатичное имя! - Ну, Марина. А вам-то что? - мелодично произнесла красавица. - Для меня вы навсегда останетесь Субмариной. Вы вынырнули внезапно, как субмарина, и торпедировали мое сердце! - Не подкрадывайтесь к моим чувствам! Знаю я таких!.. Вы, конечно, живописец? - Субмарина, вы ошиблись. Я изобретатель. Конструирую самораскрывающиеся зонтики для северных оленей, чтобы в будущем эти ценные животные могли спокойно пастись и размножаться в южных широтах, не боясь солнечного удара. - Странно, - задумчиво произнесла прекрасная дачница. - В первый раз такое слышу: мужчина - и вдруг не живописец... Вы меня прямо-таки заинтересовали. - Приходите ко мне для личной разъяснительной беседы, - предложил я. - В своем скромном бунгало на Камышевской, семь, я расскажу вам, как в душе моей поют фужеры и виолончели. - Послезавтра я очень занята, но завтра могу вас навестить, - скромно потупясь, ответила Субмарина. - Но чтобы никаких домогательств с вашей стороны! А как вас зовут? - Зовите меня Шампиньоном. - Шампиньоном? Это ж гриб такой... А может, вы, наоборот, из французов?

* * *

В тот день я проснулся с первыми лучами солнца и сразу вспомнил, что сегодня предстоит свидание с очаровательной Субмариной. И сразу же в моей чуткой душе зазвучал зуммер тревоги: ведь гостью нужно угостить, а денег у меня кот наплакал! Надо срочно идти на поклон к Разводящему. Я нашел его на цветочной плантации. Разрыхляя грядку лопатой, он сыпал из ведерка в почву какой-то желтый порошок. - Бороментол Тимофеевич! Буду говорить с вами как мужчина с мужчиной. Мне требуется десятка на шампанское и шоколад. Я познакомился с обаятельной дачницей, и во мне, как сказал один поэт, загорелось влюбленности нежное пламя... - Переведите нежное пламя на хозрасчет, товарищ Сморчок! - Любовь не знает финансовых границ! - с достоинством отпарировал я. Нитроглицерин Тимофеевич, подбросьте хоть пятерку! Разводящий воткнул лопату в грунт и показал мне кукиш. - Вот, фигушка вам, а денег не дам! Это надругательство над высокими чувствами столь возмутило меня, что я схватил лопату и занес ее над головой оппонента. Но дальше дело не пошло: орудие святого возмездия завязло в пространстве. - Еще одно покушеньице на мою жизнь, - бесстрастно констатировал Разводящий.

* * *

...Вместо запланированного шоколада я вынужден был купить четыреста граммов конфет "Старт", а взамен шампанского приобрел три бутылки кваса, дабы количеством возместить проигрыш в качестве. Завтрак я сервировал на вольном воздухе под осиной, на столе, ножки коего были врыты в землю; здесь же стояла скамья. Рядом находилась грядка с цветами. Субмарина явилась в полдень. На ней был строгий вечерний купальный костюм и шляпа типа сомбреро. - Неплохая хавира! - мелодично произнесла красавица, указав ресницами на дом Разводящего. - Я, собственно, живу не совсем здесь. Я выбрал вон то бунгало. Дружеское общение с северными оленями привило мне вкус к простоте. - А какой там интерьер, Шампиньончик? Я хочу оценить стиль вашей мебели. Я нехотя повел гостью к хибаре и попросил ее обождать меня у двери. Сам же вошел в помещение и, согнувшись, стал торопливо прыгать, дабы распугать тараканов. - Чего вы тут скачете? - удивилась Субмарина, войдя в комнату. - Или это все французы так? - Я танцую от счастья. Радость нашей встречи передалась в мои конечности. - А сетка здесь для чего? Чтобы крышу головой не пробить? - Сетка - в научно-экспериментальных целях. Это изверг-хозяин, чтоб ему помереть без поминок, натянул ее, - дружески признался я. - А моя змея-хозяйка поклонников моих чернит: мол, не живописцы они, а лживописцы, самозванцы. Когда уезжать буду, я мыла настрогаю и в колодец высыплю. Это будет моя скромная месть. Вскоре мы покинули бунгало, и я пригласил изящную гостью к пиршественному столу, где нас ждали милочки-бутылочки и сладкая закуска. - Но при чем здесь квас?! - в каком-то мистическом испуге прошептала Субмарина. - К чему нам эти иностранные замашки?! - Скромный пикник в духе ретро, - пояснил я. - Интимное квасопитие на фоне сельскохозяйственного пейзажа, неторопливая задушевная беседа под сенью старого дуба. - Ах, какие изящные продукты природы! - пропела гостья, глядя на цветочную грядку. - Хотела бы я быть лилией! - Вы вполне тянете на лилию! - заверил я. - А для меня лично вы ценнее всех лилий и хризантем! - Ах, не говорите! Живописцы за мной лучше ухаживают, они буквально утепляют меня в роскоши. А с вашей стороны уход плохой. Хотя бы цветочек подарили!.. Я кинул взгляд в сторону Трубы. Она смотрела в нашу сторону. Предчувствуя недоброе, я все же нагнулся к грядке. Тотчас же пальцы мои ощутили незримую, но непреодолимую преграду. - Не могу сорвать, - грустно сказал я. - Извините за невозможность. - Боитесь, что хозяину заплатить придется! Экономите, Шампиньонище!.. А вот я сама сорву! Субмарина резко наклонилась над цветком. Но ничего не получилось. - Это что еще за французские фокусы! - обернулась она ко мне. - Гипноз на меня наводишь! Учти, я тебе не кошка подопытная! Она взяла в правую руку бутылку с квасом, левой же снова потянулась к грядке. - Если сейчас же не разгипнотизируешь меня - бутылкой по чердаку! Или или! Так как лилия по-прежнему сохраняла неприкосновенность, Субмарина привела угрозу в действие. К счастью, посуда оказалась хрупкой, некачественной она разбилась о мою голову на мелкие осколки, не причинив мне большого ущерба. Вот только квас от удара вспенился и теперь хлопьями сползал с моей головы. Я даже не сразу заметил, как к нам подошел Разводящий. - Продолжайте в том же духе! Повторение - мать учения! - обратился он к Субмарине. - А вы чего подначиваете?! Не вмешивайтесь в наш личный разговор! отбрила его красавица. - И вообще, кто вы такой? - Я - хозяин этого участка. - Так это, значит, ты, куркуль одноглазый, гипнотизмом здесь исподтишка занимаешься?! - Это он! Это он, инквизитор дачный, во всем виноват! - подтвердил я. Затем, стряхнув с лица квасную пену, схватил бутылку и метнул в Разводящего. Так же поступила и моя прелестная гостья. Но наши метательные снаряды, не долетев до головы злыдня, разбились о незримую преграду, опали на землю осколками, растеклись коричневатой лужицей. - Коллективное покушение на жизнь, - с удовлетворением в голосе изрек Разводящий и неторопливой походкой ушел с поля боя. В моральном изнеможении опустился я на скамью, Субмарина села рядом. Она заплакала, и я обнял ее. Обнял не как кавалер даму, а как брат сестру, как страдалец страдалицу. Я поведал ей о своих дачных муках; она, рыдая, рассказала о кознях своей хозяйки. В частности, эта гадюка не позволяет никому из гостей Субмарины засиживаться после двенадцати вечера. Приходит со шваброй и изгоняет живописцев. - А меня мой кровопивец иначе как Сморчком не зовет, - признался я. - Для всего человечества я - Шампиньон, а для него - Сморчок. - Забудь об этом мракобесе, - ласково приказала гостья. - Расскажи мне что-нибудь научно-утешительное. - Индивидуальные зонтики, укрепленные на головах оленей, будут, при помощи электронного устройства, раскрываться с восходом солнца и тем самым оберегать самцов, важенок и оленят от прямого воздействия солнечных лучей, - вдохновенно поведал я. - Тем не менее поросшие ягелем пустыни не сразу станут естественным ареалом для рогатых гостей с севера. Как дополнительную меру борьбы с жарой в пустынях намечено установить специальные кондиционеры из расчета один прибор на один квадратный километр. Олени, пасущиеся где-нибудь в Каракумах, будут время от времени подбегать к холодильникам, чтобы поохладиться. Причем это совершенно бесплатно. - Хотела бы я быть оленем! - прошептала Субмарина. Мы расстались друзьями.

7. Могучая сила Трубы

С тяжелым сердцем проснулся я на следующий день. Надо бежать от Разводящего, от его издевательств. Но куда?.. А что, если попросить убежища у П-Р? Получив у скопидома трешку, я направился на станцию, сел в электричку и вскоре очутился в том поселке, где находился Твордом. Я застал П-Р в его комнатке за большим письменным столом. Ради меня он прервал творческий процесс. - Ну, как наша дача-даченька-дачурка? Как поживает твой друг Разводящий? - Будь проклят этот дачный вампир! - воскликнул я и далее поведал о своих муках. П-Р воспринял мое сообщение несколько отстраненно. - Как жаль, что я прирожденный поэт, а не прозаик! Ведь тут намечается интересный сюжет. Нечто вроде черного готического романа в духе Анны Радклиф, но на базе современной дачной действительности. Герцог Икс, владелец фамильного замка, сдает комнаты пилигримам. В целях более рационального использования жилплощади он, получив квартплату за месяц вперед, на третий день убивает жильцов - и вселяет новых для последующего убиения. Трупы несчастных он тайно зарывает в цветочные гряды, дабы создать питательную среду для цветов и тем самым повысить качество продукции. Свою прекрасную дочь эксплуататор ежедневно посылает на рынок торговать гладиолусами. Однажды дева, прельстившись красотой молодого монаха, вручает тому букет по безналичному расчету. Ночью монах, сидя в своей одиночной келье за бутылкой бенедиктина, зрит виденье... - Извини, - прервал я П-Р, - мне сейчас не до монахов и не до видений. Мне негде жить. Нельзя ли мне поселиться у тебя? - Дом твоего друга - твой дом! - ответил П-Р. - Но, как видишь, здесь тесновато, да и мебели подходящей нет. Письменный стол отпадает: на нем пишущая машинка; кроме того, спать на столе - дурная примета. Что касается диванчика, то он завален книгами... Лучше всего тебе ночевать на ковре (он указал на коврик, лежащий перед кроватью). Но учти: иногда мне снятся творческие сны, и тогда я сразу просыпаюсь и кидаюсь к столу, чтобы зафиксировать их на бумаге. В порыве вдохновения я могу забыть о твоем горизонтальном присутствии и наступить на тебя. - Такая перспектива меня не радует, - честно признался я. - Ведь в физическом отношении ты субъект весьма весомый. - Я весом не только в физическом смысле! - огрызнулся П-Р, - И если тебя не устраивает мое гостеприимство... - Очень даже не устраивает, - правдиво ответил я и добавил к этому несколько критических замечаний в адрес зазнавшегося пиита. Несолоно хлебавши вернулся я в опостылевшее Хворостово, и опять у меня произошла там стычка с моим угнетателем - Разводящим. И опять окаянная Труба помешала мне воздать ему по заслугам. А ночью грянуло событие, подтвердившее таинственное всемогущество Трубы. Виновником происшествия, как позже выяснилось, оказался Противопожарный ребенок. Поощряемый своими родителями, он развернул среди дачников широкую разъяснительную кампанию по борьбе с огнем и курением. Но этого ему показалось мало. Он решил проверить бдительность и оперативность местной пожарной команды. Ночью, когда все народонаселение богдыхановского дачного участка крепко уснуло, многообещающий мальчик на цыпочках, не нарушая сна родителей, выскользнул из семейного отсека, имея при себе спички, кухонный нож и очередной номер журнала "Пожарное дело", - и приступил к операции "Проверка". Подойдя к штабелю хозяйских дров, расположенному у стены сарая, он нащепал лучины, разорвал журнал на узкие полоски и чиркнул спичку. Сперва загорелась бумага, потом - лучинки, потом - дровишки. Когда огонь перекинулся на стену сарая, Противопожарный ребенок вышел на улицу и стал ждать появления пожарных. В наше время пожарные не дежурят на каланчах, а то бы они, конечно, приехали раньше. Пламя охватило уже значительную часть сарая, когда пробудились дачники. Началась суматоха. Богдыханов побежал на почту - там была телефонная будка. Когда примчалась пожарная машина, сарай пылал вовсю. Я проснулся от криков, от шума. Комната была залита красноватым светом. Тараканы, учуяв экстремальность ситуации, деловито, без излишней паники, строились на полу в походные колонны. Я выбежал из хибары. Пылающий сарай граничил с территорией Разводящего, причем дом Разводящего находился совсем недалеко от источника опасности. И ветерок дул в нашу сторону. "Ну, - подумал я, - капут твоему домику, господин Разводящий! Так тебе, извергу, и надо!.. Гори-гори ясно, чтобы не погасло!" - запел я, приплясывая от радости. Разводящий стоял на своем крыльце. Он нисколько не был взволнован. Затем я обнаружил нечто совсем противоестественное: да, ветер дул в нашу сторону, но пламя, как широкий красный парус на незримой мачте, выгнулось в противоположном направлении. А из великого множества искр ни одна не упала на наш участок! Я взглянул на Трубу. Ее раструб гипнотизирующе глядел в сторону пожара. Я погрозил Трубе кулаком. Вскоре усилиями пожарных огонь был сбит. Дом Богдыханова не пострадал. Не пострадал и дом Разводящего. Когда я вернулся в бунгало, тараканы уже разошлись по своим щелям. Я уснул, и снились мне мрачные сны.

8. Напрасная попытка

Миновали две тяжкие недели. Каждый день - да что там каждый день! - по нескольку раз на дню вступал я в стычки с коварным Разводящим, обороняясь от его издевательств. И всякий раз Труба вступалась за него. Наконец мне стало невмоготу. Остаток своего отпуска я решил провести в родном НИИ - и поехал в город. Институт, по мере моего приближения к нему, представлялся мне все в более светлом облике. Там я найду пристанище, там ждет меня деловой, творческий уют. Там я обрету бодрость!.. Мне вспомнились стихи ягельмейстера Прометейского, помещенные в стенгазете:

Вдалеке от льдов угрюмых И от тундровых болот, В самом сердце Каракумов Неоягель расцветет! Отрицательных явлений Там не будет никогда, Будут северных оленей Там разгуливать стада! Да-да!

"Сколько оптимизма! - размышлял я.- Эти строки надо выбить золотыми буквами на мраморе!" У институтского подъезда я вспомнил, что у меня нет с собой пропуска: он в портмоне, а портмоне - в когтях у Разводящего. Но вахтер не обратил на меня никакого внимания, он сидел в своей будочке, уткнувшись в какую-то толстенную книгу. Во мне всколыхнулось чувство гордости за наш НИИ - даже самый скромный работник читает солидные фолианты! Правда, мне показалось, что книгу он держит как-то странно - вверх ногами, если можно так выразиться. Первым делом я направился в свой ООХ (Отдел Охлаждения). Там я застал лишь четырех сослуживцев, остальные были в отпуске. Мне бросилось в глаза, что столы всех четырех завалены книгами; прежде такого не наблюдалось. Перед хладмейстером Васинским высилась стопка томов Мопассана. Один из них был раскрыт; хладмейстер, как и вахтер, читал его почему-то тоже "вверх ногами". Рядом с книгой лежал лист бумаги, испещренный какими-то астрономическими числами. В руке Васинский держал авторучку. - При чем здесь Мопассан, и почему ты так странно его читаешь? - спросил я. - Как ты отстал от жизни! - укоризненно произнес хладмейстер. - Я не читаю Мопассана, я его считаю. Подсчитываю буквы. А если вдаваться в содержание, то можно сбиться со счета. Главное в книгах - это количество букв... Сейчас все в НИИ заняты считанием. - Странное отношение к литературе!.. Чья это мутная инициатива? - Это личное указание нового директора. Он исходит из того, что, когда мы создадим солнцеустойчивый ягель, наш НИИ будет перебазирован на юг. Там нам придется вести визуальный подсчет бурно растущего оленьего поголовья для отчетности. Поэтому необходим умственный тренаж. Сегодня считаем буквы - завтра будем считать оленей! Но уже сегодня лучшие считатели будут премированы четырнадцатой зарплатой! - Теперь мне все ясно! - воскликнул я. - Какой прозорливый загляд в грядущее, какое мудрое предвиденье!.. И опять же - забота о людях!.. Я представил себе, как кассирша Людочка выдает мне внеплановую премию. Я честно кладу денежки в карман, а ни жена, ни ТТ о том и знать не знают, ибо тайна сия велика есть! В душе моей зазвучали фужеры и виолончели. Я поспешил в институтскую библиотеку. - Дусенька, выдайте мне полное собрание сочинений Льва Толстого! Уж считать так считать! - обратился я к библиотекарше. - Что-о-о?! - сделала она большие глаза. - Не по чину запрос!.. Толстого сам директор считает!.. Пора бы быть в курсе. - Ну, тогда выделите мне Боборыкина или хотя бы Стендаля. Только полностью! - Может быть, вам еще БСЭ выдать? - кокетливо рассмеялась Дуся. Поглядите-ка на полки. Стеллажи опустели. Считателями были разобраны даже книги таких писателей, которые только издавались, но никем никогда не читались. Лишь кое-где сиротливо лежали худенькие книжонки - то были сборники стихов. Я хотел было взять такую книжечку - сочинения какого-то Вадима Шефнера. - Дайте хоть эту, Дусенька. Я ее за час просчитаю. - Считать стихи директор не рекомендует, - с дружеской интимностью прошептала аппетитная библиотекарша. - Он убежден, что поэты мухлюют: вместо того чтобы честно заполнять буквами всю страницу - пишут узенькими строчками. - Если вдуматься - он вполне прав, - выразил я свое мнение. - Эти всякие поэты-рецидивисты, прикрываясь рифмами, втирают очки культурному человечеству!.. Нет, не надо мне этой книженции! Я направился к директору, но по пути заглянул в бухгалтерию, в цветник нашего НИИ. По случаю жаркого дня, а также поскольку весь персонал состоял из дамского пола, счетоводки одеты были легко, почти по-пляжному. - Не бухгалтерия, а прямо-таки бюстгальтерия, - шепнул я миловидной счетоводочке Тамаре. - Хотел бы я быть здесь главбухом. - И через день сбежал бы. Работы - невпроворот. Штат увеличили на две единицы - и все равно приходится работать сверхурочно. Ведь на нас взвалили проверку считателей! Мы должны перепросчитывать просчитанные ими книги... Мы захлебываемся в литературе... Действительно, книг кругом было полно. Они маячили и на столах, и на подоконниках, и даже на полу - штабелями и пирамидами. Наконец я проник в кабинет нового директора. Он был погружен в считание. Я представился ему как хладмейстер, назвал свое имя и фамилию, но добавил, что в порядке дружеского общения он может именовать меня Шампиньоном. - Шампиньон - это звучит обнадеживающе! - произнес директор, оторвавшись от книги. - Кого вы сейчас считаете? Я ответил, что нахожусь в отпуске, но, поскольку до меня дошли вести о новаторском движении книголюбов-считателей, я досрочно прервал свой отдых, дабы включиться. Кроме того, на летнее время, пока не спадет жара, я готов возглавить работу бухгалтерии, где намечается прорыв. В порядке научного энтузиазма я могу трудиться в НИИ с утра до позднего вечера, ночевать же буду на опытном ягельном поле. - К сожалению, все финансовые лимиты исчерпаны на три года вперед, - с грустью признался директор. Пред моим умственным взором возник Разводящий и распроклятое бунгало. Дрожь прошла по моему телу. - Для блага родного НИИ и для вас лично я согласен работать бесплатно! отчетливо и весомо объявил я. - Увы! Я не могу нарушать трудового законодательства, - ответил директор и, взяв авторучку, погрузился в считание. Я понял, что аудиенция окончена. Рухнула последняя моя надежда.

9. Утешение страдальцев

Я вернулся в Хворостово доживать последние каторжные дни. А Разводящий благоденствовал. Каждое утро к его калитке выстраивалась длинная терпеливая очередь. Он продавал огромные гладиолусы, исполинские тюльпаны, сказочно пышные ирисы и еще какие-то там сногсшибательно роскошные цветы. Цены он заламывал чудовищные, он обирал покупателей, но они даже не торговались. В очереди стояло немало молодых людей, то были влюбленные, желавшие порадовать своих избранниц небывалыми цветами; из таких субъектов - хоть веревки вей. Я невольно вспоминал, что в дни, когда ухаживал за Валентиной, однажды купил ей букет мимозы, трех рублей не пожалел. Но здесь дело пахло не трешками! Не раз я, в порыве справедливого негодования выбежав из бунгало, публично обвинял Разводящего в грабительстве, не раз призывал покупателей объявить ему бойкот и намять ему бока. В ответ я нарывался на грубые оскорбления и со стороны цветовода, и со стороны публики. А главное, Труба была всегда против меня, все время она держала меня на прицеле. Что немного утешало - это встречи с Субмариной. Сдерживая слезы, изливали мы друг другу наши дачные печали. - Меня моя хозяюшка Шлындрой окрестила, - жаловалась страдалица. - А разве я виновата, что здесь кругом кишат живописцы... Я теперь, когда хозяйки дома нет, овчарку ее подпаиваю. Я вином, которое живописцы приносят, с ней по-товарищески делюсь. Налью в миску - и кусок колбасы туда же. Собака уже прочно вступила на зыбкий путь алкоголизма. Так ей и надо! - Кому так и надо? - Да хозяйке же! Ведь когда я вернусь в город, собаку некому будет подпаивать. И тогда она обозлится на дачевладелку за то, что та ее в трезвости держит, и покусает ее. - Ценное начинание! - соглашался я. - Увы, мне такое мероприятие недоступно. С одной стороны, у Разводящего нет собаки, с другой стороны, у меня нет вина. Но даже если Разводящий заведет собаку, а у меня заведутся деньги на покупку спиртного - все равно, я уверен, Труба учинит мне очередную пакость и помешает осуществить справедливое возмездие. - Влипли мы с тобой, Шампиньончик, - вздыхала Субмарина. - Успокой меня, расскажи мне что-нибудь научно-оптимистическое. - Зонтифицирование северных оленей следует осуществлять по двухцветной схеме. Олени-самцы будут оснащены зонтами голубого цвета, для важенок запланирован розовый. Это позволит работникам НИИ со специальных обзорных башен вести статистический подсчет поголовья с учетом пола животных. Кроме того, это облегчит узнавание издалека самцами важенок и важенками самцов, что увеличит их шансы на интимное сближение и, несомненно, будет способствовать популяции. Так, благодаря солнцеустойчивому ягелю и противосолнечным зонтикам, в пустыне расцветет жизнь на вечные времена. Радует это тебя, Субмариночка? - Радует, Шампиньончик. Хотела бы я быть пустыней!

10. Тайна Трубы

Настал последний день отпуска. Утром я пошел на почту и позвонил домой. К телефону подошла Валентина, она только что вернулась из командировки. Вход в квартиру был для меня открыт! Я немедленно направился к Разводящему. - Диабет Тимофеевич! Я уезжаю! Гоните мне мое портмоне. Я ожидал сопротивления, но цветовод без лишних слов выдвинул ящик своего письменного стола и - и отдал мне бумажник. Я проверил его содержимое. Деньги, за исключением тех, что пошли на мое питание, были в целости, документы - тоже. Я отсчитал семьдесят рублей и честно протянул их Разводящему. Он секунду подержал бумажки в руке и, в свою очередь, протянул их мне. - Валериан Тимофеевич, почему вы их мне возвращаете?! - радостно удивился я. - Я вам многим обязан и потому прошу вас, товарищ э... э... - Не стесняйтесь, зовите меня просто Шампиньоном, - корректно подсказал я. - Я охотно приму эту скромную сумму как материальное извинение за все неприятности, причиненные мне вами. Разводящий опять выдвинул ящик стола, вынул пачку десятирублевок, отделил от нее десять красненьких и вручил их мне. - Это вам, товарищ Шампиньон, от меня лично. Так сказать, премия за пребывание на моей территории. Признаться, я был ошеломлен. Впервые в мировой истории не дачевладелец получал деньги от дачника, а, наоборот, дачник от дачевладельца!.. Не во сне ли я? Я ущипнул себя, потом пересчитал десятки. Явная явь: сто рублей налицо! Еще одна неподотчетная сумма! В душе моей победно зазвучали фужеры и виолончели. Но затем мелькнула досадная мысль: не слишком ли мала эта компенсация, если учесть все муки и унижения, пережитые мной? - Нитроглицерин Тимофеевич, я поклонник стиля ретро. А в старину люди вели счет дюжинами. Этот тактичный намек возымел действие. Разводящий добавил мне еще две красные кредитки. - Получайте, Шампиньон, мне не жалко. Ведь вы помогли мне много денег заработать. - Позвольте, как я мог помочь вам заработать деньги? - изумился я. - Я понимаю, что общение со мной обогатило вас духовно, но ведь материальный доход приносят вам цветы. - И тем не менее ваше присутствие, товарищ Шампиньон, на цветах моих и делах сказалось весьма благотворно, ибо все ваши негативные замыслы, высказывания и действия имели для меня позитивное значение. Мне нужен был именно такой человек, как вы. Вот сводка: за время пребывания на моем участке вы семьсот четырнадцать раз внушали мне мысленно, чтоб я сдох, пятьсот десять раз желали мне разорения, пятьсот три раза ругали меня цензурно и нецензурно, шестьдесят пять раз пытались повредить мою движимую и недвижимую собственность и тридцать два раза физически покушались на убийство. Кровь моя вскипела от этой оскорбительно-клеветнической тирады, и рука невольно потянулась к массивному письменному прибору, украшавшему стол Разводящего. Но пальцы мои натолкнулись на незримое препятствие. Я взглянул в окно. Труба смотрела в мою сторону. - Проклятая! - прошептал я и погрозил ей кулаком. - Не она, а он, - спокойно поправил меня Разводящий. - Это - Отметатель Невзгод, сокращенно - ОН. Далее цветовод устно поведал мне то, что я сейчас изложу письменно. Повествование буду вести от его лица, однако отброшу различные научно-технические тонкости. Мне-то в изобретении Разводящего ясны все детали, но ведь я тоже изобретатель, вы же, уважаемые читатели, в этом деле мало смыслите.

Слово - Разводящему

Люди делятся на умных и глупых, добрых и злых, красивых и некрасивых, отважных и робких - и т. д., и т. п. Я же, в первую очередь, делю людей на везучих и невезучих. Ибо мне не везло с самых ранних лет. Первое воспоминание о невезении связано с детсадом. Воспитательница ведет нашу группу по Ропшинской улице - и вдруг из подворотни выбегает рыжая собака и начинает бегать вдоль строя детишек в рассуждении, кого бы укусить. Затем больно кусает меня в правую ногу и безнаказанно убегает. Представьте себе, из сорока ног она выбрала именно мою правую ногу! Это был сигнальный укус судьбы. В дальнейшем собака-судьба только и делала, что кусала меня физически и морально. Когда я подрос, некоторые люди перестали общаться со мной из боязни, что я заражу их своим невезением. И даже мать родная сказала мне однажды, что меня надо было назвать не Валерианом, а Макаром: ведь на меня все шишки валятся. А двоюродный брат Андрей (он учился уже в университете на филолога) как-то раз в насмешку посоветовал мне отыскать волшебную мельницу Сампо, которая, мол, перекалывает все несчастья в золото, ибо тогда я стану богатейшим человеком в мире. Наверно, именно в тот день у меня и зародилась идея: я должен изобрести Бедоотвод, то есть прибор, практически оберегающий людей от невзгод и несчастий. Одновременно я пришел к мысли, что для осуществления такого замысла я должен стать всесторонне образованным человеком. Я начал читать книги по физике, химии, электротехнике, кибернетике, генетике, медицине, психологии и еще по многим дисциплинам. В школе я вскоре прослыл самым развитым учеником, однако отметки имел средние: меня вызывали к доске именно в тех редких случаях, когда я не выучил урока. По окончании десятилетки я решил поступить в один технический вуз. Все шло хорошо, но после удачной сдачи последнего экзамена я, гуляя по городу, зашел в зоопарк - зверей посмотреть и себя показать, И вдруг, по недосмотру смотрителя, из клетки вырвалась пума и выцарапала мне правый глаз. Тем не менее вуз я окончил, а затем поступил на работу в одно конструкторское бюро. Одновременно я стал учиться заочно в другом вузе; а всего за свою жизнь я окончил пять высших учебных заведений различного профиля. Но все это сопровождалось невезением. Я неоднократно болел инфекционными хворями, четырежды получал травмы при авариях транспорта, трижды был бит хулиганами, дважды пострадал при пожарах, а однажды получил серьезное отравление при производстве химического опыта и полтора месяца пребывал между жизнью и смертью. Не везло мне и по семейной линии. Жена ушла от меня к директору магазина, дочь вышла замуж за фарцовщика, а сын отрастил бакенбарды и стал гитаристом в ансамбле. Эти непрерывные напасти и огорчения как бы торопили меня, подстегивали, твердили мне: "Скорей изобретай Бедоотвод!" И я год за годом трудился над этой проблемой, посвящая ей все свободное от основной работы время. И вот наконец принцип действия будущего агрегата стал мне ясен - и я собственноручно перенес его на чертежи! Это произошло в год моего ухода на пенсию. Теоретически задача была решена! Своему детищу я присвоил имя ОН (Отметатель Невзгод) - это звучит более весомо, нежели Бедоотвод. В том же году скончался мой престарелый дядя - и перед смертью завещал мне дачу в Хворостове. Когда я, оформив все документы, вступил на свой дачный участок, с высокой осины - при полном безветрии - упал скворешник. Пришлось отлежать два месяца в больнице, после чего я поселился на даче и стал разводить для продажи сиамских кошек и зеленых попугайчиков. Дело в том, что мне нужны были деньги, ибо для некоторых деталей агрегата требовались платина и иные дорогостоящие материалы. Сколотив потребную сумму, я ликвидировал свое кошачье-попугайское предприятие и приступил к реальному осуществлению давней творческой мечты. Мне удалось создать агрегат локального действия с радиусом защиты пятьдесят два метра. Вот уже два года ОН бесперебойно работает на моем дачном участке, оберегая меня - и только меня - от неприятностей, напастей, огорчений, стрессов, бед, опасностей и враждебных нападок. Отводя от меня все невзгоды, ОН перехватывает их, классифицирует, фиксирует письменно и перерабатывает в некую субстанцию, в желтоватую муку, которая является идеальным удобрением для всех растений, - в том числе и для цветов. И чем серьезнее угрожающая мне невзгода - тем больше она дает удобрительной муки. ОН помогает мне выращивать необыкновенные цветы - и я получаю большие деньги и кладу их на сберкнижку. Когда денег накопится очень много - я пожертвую их человечеству на сооружение всемирного Отметателя Невзгод. Могучий ОН, вынесенный спутником в околоземное космическое пространство, будет охранять землян от всех бед земных и небесных, от всех превратностей судьбы. Принимая на себя все невзгоды, ОН станет перерабатывать их в уже упомянутую мной удобрительную муку, которая будет осаждаться на поля, нивы и сады нашей планеты, благодаря чему небывало повысится урожайность. Таким образом... - Аспирин Тимофеевич, можно один вопросик задать? - прервал я докладчика. - Ну, можно. - Имеются ли у вас отрицательные явления? - Как ни странно - да. В моей ситуации отрицательным явлением является падение количества отрицательных явлений. Это не софизм! Ведь чем больше невзгод переработает ОН, тем больше выдаст удобрительной муки и, следовательно, тем пышнее будет урожай цветов, и тем больше денег - и тем ближе день создания мощного космического ОН, который осчастливит человечество и прославит мое имя на все века. Когда я разрабатывал схему своего агрегата, невзгоды так и кишели вокруг меня. Но вот ОН создан, а неприятностей стало меньше. Учтите и то, что ОН действует только на моем дачном участке и мне приходится находиться здесь - в ожидании необходимых невзгод. Иногда мне кажется, что у собаки-судьбы выпали зубы. Но порой у меня возникает мысль, что эта собака перехитрила меня и умышленно вредит мне тем, что перестала мне вредить. Так или иначе, чтобы загрузить агрегат работой, я вынужден прибегать к искусственным мерам. В частности, я беру на постой людей с э... э... своеобразными душевными свойствами. До вас у меня прожил несколько дней некий буйный скандалист, характер которого осложнен еще и манией величия. После вас я надеюсь поселить в бунгало одного агрессивного субъекта, неоднократно судимого за... - Пироксилин Тимофеевич, меня не интересуют ваши дефективные дачники, высказался я. - Меня интересуете лично вы. Я один колючий вопрос приготовил. - Ну, говорите. - Пенициллин Тимофеевич, - начал я, - почему это... - Но дальше не мог сказать ни слова. Язык будто свинцом налился, а верхняя челюсть примкнула к нижней, как магнит к железу. Я онемел!.. Машинально взглянув в окно, я увидал, что жерло Отметателя Невзгод направлено в мою сторону. "Ну, я перехитрю тебя, сукино дитя!" - обратился я мысленно к Трубе и, вынув из кармана записную книжку и авторучку, написал: "Декамевит Тимофеевич, почему это..." Но и тут потерпел неудачу: пальцы мои свела судорога. - Вы, наверно, хотели задать какой-то неприятный для меня вопрос? обратился ко мне Разводящий, заметив мое замешательство. - По-видимому, да, - ответил я, вновь обретя дар речи. - Как видите, ОН строго стоит на страже моего душевного спокойствия... А теперь я провожу вас до станции и помогу вам нести ваш багаж. Мне хочется оказать вам эту любезность, ведь я вам многим обязан. Когда мы вышли на тихую дачную улочку и прошли по ней шагов десять, покинув зону действия Трубы, я решил снова обратиться к Разводящему по интересующему меня вопросу. - Достопочтенный Валериан Тимофеевич! - уважительно начал я. - Вот человек вы для своего возраста очень даже бодрый и крепкий, и спортивная стать этакая в вас, а одинокий глаз-то ваш невесело смотрит, печали в нем и на два глаза с лихвой бы хватило. Между нами, изобретателями, говоря, счастливы ли вы? - Призовите на помощь логику, товарищ Сморчок!.. Поскольку я живу на своей дачной территории, где ОН охраняет меня, и поскольку я покидаю свой участок весьма редко - вопрос ваш нелеп! Я защищен от всех несчастий следовательно, я счастлив. И попрошу вас прекратить разговор на эту тему! Дальше мы шагали молча. Когда дошли до станции, я вынул из внутреннего кармана 190 рублей - и сунул их в боковой наружный карман Разводящего. - Вот вам на чаек, Скипидар Тимофеевич. За то, что чемоданчик мой поднесли, - Это еще что такое! - напыжился Разводящий. - А ничего такого, Глицерин Тимофеевич! Я по натуре человек и такой и сякой, я, говорят, человек даже сволочной отчасти, и к тому же я человек небогатый, а только проживу я и без вашей милостыни! Чувствую, не принесут мне веселья ваши денежки, не зазвучат мне через них фужеры и виолончели. Мое вам с кисточкой! На том и расстались.

11. Эпилог

С того лета прошло одиннадцать лет. На днях, по наущению ТТ, Валентина погнала меня в школу (там в третьем классе наш сын учится) объясняться по поводу якобы плохого поведения Васи. ТТ убеждена, что в Васе моя наследственность бурлит, а потому, мол, я и должен в первую очередь заботиться, чтобы ребенка из школы не исключили. Дело в том, что Вася там иногда стекла бьет, когда ему отметки несправедливые выпадают. Но ведь не на уроках бьет! Обиженный мальчик терпеливо отсиживает урок, а стекла бьет во время перемены. Эта врожденная склонность к самодисциплине должна бы радовать педагогов! Такой тезис я и выдвинул, беседуя с завучем, но в ответ посыпались грубые нападки на Васю и на меня лично, и я вынужден был повысить голос. И что же?! Мне пригрозили приводом в милицию! Понурив голову, шел я по улице, и вдруг слышу: - Сморчок Шампиньонович! Гад вы мой драгоценный, скандалист вы мой незабвенный! Узнаете меня? Передо мной стоял Разводящий. Он заметно постарел и одет был без прежней аккуратности - пиджачок какой-то потертый, брюки неухоженные. Но единственный глаз его излучал веселье, причем веселье натуральное, безалкогольное; спиртным от старикашки ничуть не пахло. - Помню, помню ваше дачное тиранство, Мышьяк Тимофеевич! - молвил я. - И я вас помню! Ни при ком другом мой ОН не работал так производительно, как при вас!.. А как обстоит дело с зонтифицированием северных оленей? - Намечается ряд несомненных достижений, но мешают отрицательные явления, - с деловым благородством ответил я и, в свою очередь, поинтересовался, скоро ли человечество, благодаря Отметателю Невзгод, избавится от всех бед и напастей. - Бедоотвода моего уже семь лет не существует, - без грусти ответил Разводящий. - В процессе размышлений я пришел к выводу, что отсутствие несчастий - это еще не счастье. Оно в чем-то другом. После этого я взял кувалду и разбил свой агрегат. В результате цветы мои захирели, сбережения пошли прахом, ибо я стал одалживать деньги в долг без возврата. Что касается дачи, то я ее передал дочери, поскольку дочь с двумя детьми ушла от мужа-фарцовщика. Старикан весело подмигнул мне - и мы пошли каждый своей дорогой. Я шагал домой и размышлял о счастье. Ну пусть оно - не в отсутствии бед, невзгод и неприятностей. Но в чем же оно тогда? В чем счастье, уважаемый читатель?

1981