«Последний экзамен»

И. Серебряков

ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН

- Есть еще вопросы? - спросил - Сергей Александрович Томин.

- Разрешите? - руку подняла девушка, сидящая в первом ряду. Курсант Багрова. Почему зачетный срок именно 192 часа?

- Потому что дежурный запас дыхательной смеси разведчика тяжелой экспедиции рассчитан на восемь дней. Это время принято эталонным для всех маршрутов, в том числе и в кислородной атмосфере. Если все запланированные препятствия вы преодолеете на "отлично", а купола станции достигнете хотя бы на десять минут позже, то по легенде вы погибли, и экзамен придется пересдавать.

- А если расстояние то же, а запас смеси у меня всего на шесть дней? Поврежден, к примеру, один из газообразователей?

По залу прокатился легкий шумок. Многие курсанты заулыбались.

- Я прошу вас, - серьезно ответил преподаватель, - никогда не попадайте в подобную ситуацию на Тиное или на Гее.

- Значит, выжить нельзя?

- Я выжил, - сказал Томин и посмотрел куда-то в сторону. - Успели спасатели.

- У меня вопрос. Курсант Лайт. Те, кому достанутся маршруты в кислородной среде, получат преимущества перед остальными?

- Нет. Сложность всех заданий абсолютно одинакова. В объективности ЭВМ, думаю, нет причин сомневаться. Субъективизм присущ человеческой психике, поэтому мы и используем компьютерную жеребьевку.

- Рекорд прохождения прежний? - спросили из зала.

Последний рекорд принадлежал искателю Рамилю Нахметову, пять лет назад окончившему Институт космических исследований и спустя три года погибшему на Тиное. Его портрет в Зале вечной памяти Музея космонавтики видел каждый курсант. Сдавая экзамен Томину, Рамиль справился с заданием за 144 часа. Такого результата не добивался еще никто. Впоследствии Томин много раз просматривал видеозапись движения Нахметова к станции, пытаясь выяснить, в чем причина небывалого успеха курсанта. И, кажется, понял. Все неизвестное, спорное, пусть только потенциально опасное Нахметов уничтожал. Уничтожал мгновенно. Он безостановочно двигался к финишу, выполняя одно-единственное конкретное задание - выжить, демонстрируя при этом виртуозное владение оружием, поразительную реакцию и выносливость.

- Да. Рекорд прежний, - сказал Томим. - Пока прежний.

- Рубка управления! Доклад системы наблюдений. Четыре центра слежения: готовность полная.

- Рубка управления! Доклад службы роботехники: готовность полная.

- Рубка управления! Дежурные системы безопасности полигона: готовность полная.

- Рубка управления!..

Томин стоял, прислонившись к кондиционеру, и слушал, как член экзаменационной комиссии Михаил Рублев принимает доклады о готовности.

По пульту дежурного оператора привычно бежали разноцветные огни, специалисты очередной смены тихо переговаривались, занимали свои места перед приборами.

А сверху гремело:

- Рубка управления! Доклад орбитальных лабораторий: готовность полная.

- Рубка управления! Биологический центр готовность полная. Михаил Николаевич, мне с утра обещают прислать программиста. Узнайте, пожалуйста.

- Рубка управления! Дежурный стартовых площадок; все группы готовы.

Рублев положил руки на клавиши пульта.

- Всем - внимание! Аппаратуру в боевой режим. До старта - минута.

Он повернулся к Томину:

- Хочешь что-нибудь сказать? Сергей Александрович отрицательно покачал головой:

- Нет, Миша. Я, пожалуй, лучше пойду отдохну. Самое время безопасный первый этап.

Он взял висевшую на кресле куртку и спустился к себе в каюту.

Рублев посмотрел Томину вслед, тяжело вздохнул и повернулся к экранам:

- Внимание! Служба времени, приготовиться...

Курсанты Томина побаивались и даже недолюбливали. "Старики", у которых он вел практические занятия, слагали легенды о его придирчивости, и те, подхваченные тревожной молвой, обрастали, достигая младших курсов, чуть ли не мистическими деталями. Особенно доставалось факультету планетной разведки. Томин не просто контролировал прохождение своими подопечными зачетной дистанции. Он с ними сражался. Яростно. Изощренно. Словно соревнуясь своей фантазией с природой тех далеких планет, которые придется покорять выпускникам. Вот только всегда боялся победить.

Зверь шел за Леной уже второй час. Преследовал, не нападая. Чутко реагировал на каждое движение ее руки к левому бедру, где на короткой цепочке болтался теслер. Вместе они прошли опаленную солнцем степь, без труда перебрались через подозрительно тихую речку, поднялись на холм. И только вступая в сказочно пышный тропический лес, Лена вдруг догадалась, почему животное не нападает, - зверь ждал, пока она уснет. Он, видимо, имел опыт борьбы с человеком. Даже больше, чем опыт, целую тактику борьбы.

Еще в самом начале своего движения по маршруту Багрова оценила, какой это жесткий срок - 192 часе. Путь преграждали зоны усиленной радиации. Безобидная степная равнина внезапно превращалась в топкое болото, а белесые небеса дважды обрушивали град шаровых молний, которые будто ощупью искали вжимающегося в землю человека. Измеритель пространственной кривизны беспрестанно пищал, предупреждая о расставленных на пути ловушках силовых полей. Но наибольшую опасность представляли живые существа. Громадные слепни, размахивая метровыми крыльями, гонялись за нею среди разбросанных по плато валунов. А прочность Лениного костюма из кэвлара уже испытали длинные клыки сумчатых крыс, в нору к которым она провалилась, вырываясь из объятий поющего дерева. Когда к полудню измученная девушка начала робко надеяться, что изобретательность ее экзаменаторов истощается, появился зверь. Сейчас он, укрываясь за деревьями, неслышно пробирался где-то рядом. Как избавиться от этого непрошеного попутчика? Не может же она не спать несколько суток! И надо успеть до темноты. Кто его знает, что еще будет ночью.

Дорогу преградил ручей, бегущий по дну неглубокого ущелья. Поправляя снаряжение, Багрова в нерешительности постояла несколько минут в тени двухметрового папоротника. Потом, надрезав теслером одно из деревьев, изо всех сил уперлась спиной в ствол. Тот, тяжело вздохнув, рухнул, прочно зацепившись кроной за противоположный берег. Обиженно закричав, взметнулись пестрые маленькие птицы. В кустах за спиной Лена почувствовала быстрое движение.

- Все-таки с какой планеты притащили такое чудовище? Если верить аксиомам космобиологии, то это создание вообще не может иметь отношения к местной фауне. Непонятно, как он при таких пропорциях вообще существует и появился. Но вот появился же... Да еще на моем пути.

Она осторожно попробовала ногой прочность моста. Цепляясь за ветки, добралась до середины и оглянулась. Верхушки деревьев, обняв друг друга, прятали от беспощадных солнечных лучей ласково прильнувшую к их подножию растительность. С берега за человеком внимательно наблюдали четыре крупных кровавых глаза. Зверь ждал. Лена мотнула головой, отбрасывая прядь слипшихся волос, поправила пояс и вдруг, оступившись, полетела вниз. Отчаянно блеснул на солнце голубой комбинезон, и женщина осталась неподвижно лежать, по пояс в воде спешащего к какому-то своему далекому пределу ручья.

У себя в каюте Сергей Александрович долго ворочался с боку на бок. Никак не мог заснуть, хотя сильно устал. Индивидуальная подготовка курсантов постоянно росла, и с учетом этого приходилось все более усложнять программу заданий. Когда Томин сам кончал факультет планетной разведки, в институте такого экзамена не было. Его сразу приходилось сдавать космосу. И многие не смогли. Еще недавно портрет. Тамары висел на пустой стене. Теперь на ней уже не осталось места, и в Зале вечной памяти поставили новую. Ее открыл Рамиль. Смелый юноша. Но что-то тревожило Томина в этом удивительном рекорде. Тогда Рублев пытаясь отвлечь внимание курсанта пустил танцевать по небу маленьких розовых фей. Обычно все, увидев их, застывают от восхищения на месте. А Нахметов стрелял. Необычайную красоту изящных фигурок он словно не заметил. Впрочем, он заметил другое, там, в катакомбах Тино, когда одно из самых страшных чудовищ планеты - Черная рука, растянуло на пути исследователей свою паутину Нахметов единственный, кто успел среагировать вовремя и спас экспедицию от гибели. Ценой собственной жизни...

А вот как погибла Тамара, неизвестно. Связь с колонией на Тихой планете прервалась внезапно, а когда ее восстановили, из всех колонистов в живых остался только один человек - Яр Лойла. Но и он ничего не мог объяснить. Потому что сошел с ума и стрелял по прибывшим на боте спасателям. Безумные глаза Лойлы, когда его тащили в ракету долго потом преследовали Томина. Глаза, видевшие что-то такое, что не может выдержать даже подготовленный искатель...

Тогда и ввели в институте этот экзамен. Прежде всего на выносливость. Томина вместе с его бывшим однокурсником Северцевым вызвал член Всемирного Совета, председатель Совета космонавигации Энрико Кальвель и предложил составить программу экзамена. Но Северцев, прилетевший с Фетиды, где велись раскопки обнаруженного недавно древнего города, достал маленькую статуэтку человекоподобного существа. С тех пор, как его экспедиция обнаружила в развалинах эту статуэтку, Северцев постоянно носил ее с собой, всем показывал и рассказывал про нее. Мог говорить сколько угодно. Кальвель слушал минут двадцать. Потом, извинившись, остановил. И Северцев вернулся на Фетиду. А Томин остался...

- Не могу! Интересно, сколько прошло времени? Сейчас я встану. Просто так возьму встану и... Терпеть! Во что бы то ни стало терпеть! А чудище мое и не думает приближаться. Неужели он все-таки ждет темноты? Тогда конец. Тогда это поджаривание на раскаленном песке окажется бесполезной пыткой. До захода еще далеко. Не выдержу. А во вторую ловушку он, конечно, не пойдет. И ее еще надо придумать, эту вторую ловушку. Плечо горит. Нет, не двигаться, он же наверняка наблюдает за мной... наблюдает. Если приоткрыть глаза, чуть-чуть... Так хуже - белизна ослепляет. Она как снег. Невероятно - где-то есть снег. Почему мне не попался холодный маршрут? Надо ориентироваться только на слух. А его паучьи лапы ступают бесшумно... еле скрипнет песок. Вдруг он чувствует мысли? Тогда вся моя затея опять глупость. Заставить себя не думать человек не может. Это, пожалуй, единственное, что он не может себя заставить... Ой, как все-таки жжет, это солнце. Сколько прошло? Где же мой мучитель? Сеть в нем что-то чуждое, неестественное. Это может быть создание Геи, но он, пожалуй, выделялся бы даже там. Нет, невозможно. Как он тогда здесь дышит, живет? Стрелять, стрелять... Нет, торопиться нельзя. Хотя... Страшно представить, на кого я сейчас похожа. Ничем не лучше этого демона. Шорох. Или показалось? Нет. Остановился. Ну что же ты? Ближе, ближе... Таких не бывает. Но разве бывают живые молнии, молнии, молнии, молнии... Стоп! Ай да Томин! Это же робот! Надо было сообразить сразу. Обыкновенный биоробот. Супермодель, спецзаказ. Еще хуже... Потрепал нервы, наверное, не одному десятку курсантов. Интересно, у них для каждого есть такое страшилище или этот поспевает везде? Вот уж кому все равно, чем дышать или не дышать. Жарко... Никогда не знала, что бывает так жарко. Воды хочу. Глоток. Рецепторы у него, как у живого существа, - воспринимают болевое раздражение. Сейчас он прыгнет. Должен же когда-то решиться. Ему еще надо успеть на другие маршруты. Давай, а то ребята просто мечтают тебя увидеть.

Если не успею... если только не успею... тогда начнет действовать предохранительная аппаратура на каком-нибудь спутнике, и к Земле рванется луч-команда. Зверя она остановит, а экзамен придется сдавать еще раз. Дорогу выберу через льды. Все. Надо вставать. Иначе умру сгорю здесь. Все бесполезно - расстояние метров тридцать... успеет отпрыгнуть. Может, он понял и решил меня сжечь? Нужно полсекунды достать теслер. Много. Он понимает... Вдруг не робот? Неугомонный Томин включил в программу настоящего инопланетянина. Из цивилизации монстров. Встану... пойду навстречу... В глазах его...

Рука рванула теслер. Присевший для последнего прыжка в шести метрах зверь среагировал моментально - взвизгнул, сжался и замер в ожидании убивающего луча. Он мгновенно и всесторонне оценил свое положение и понял, что не успеет увернуться, - подошел слишком близко. Любое действие бесполезно.

Ситуация, возникшая на маршруте курсанта Багровой, была настолько опасной, что, опоздай Лена на миг, сработали бы контрольные системы безопасности. Но она успела.

Рублев разбудил Томина не сразу. Некоторое время он сидел и смотрел на него спящего. Потом тронул за плечо:

- Сергей.

- Что случилось? - Томин рывком сел.

- Курсанты начали возвращаться, - усмехнулся Рублев.

Томин глянул на часы и спросил:

- А если серьезно?

Он спал семь часов. С момента выхода первой партии прошло восемь с половиной.

- Какие уж тут шутки, - вздохнул Рублев, - нам надо поговорить, Сережа.

- Я могу умыться?

- Успеешь. Послушай меня. Я давно собираюсь... хочу, чтобы ты знал. Мне кое-что не нравится в нашем экзамене.

- Что именно?

- Мне кажется, - медленно проговорил Рублев, - что мы развиваем в молодых людях жестокость.

- А-а, вот, - Томин потер виски, - вот в чем дело. А я-то думал, мы готовим их бороться с жестокостью... природы.

- Им приходится убивать.

- Ну, знаешь! Интересно, - Томин вскочил с кровати и быстро заходил по комнате. - Ты же отлично понимаешь, мы осваиваем новые миры. Иногда очень страшные и всегда сначала враждебные нам, с миллионами своих тайн и опасностей. Мы изучаем и совершенствуем их, расплачиваясь жизнями лучших разведчиков... Зачем я тебе все это говорю?

- Я понимаю, Сережа. Но теперь, когда программа достигла совершенства, они на маршруте ничего не успевают изучить. Они только стреляют. Им некогда думать.

- Программа - это имитация необыкновенного случая. Который у каждого бывает раз в жизни, а скорее всего - не произойдет никогда. Это раньше считали, что в космосе на каждом шагу человек сталкивается с экстремальными ситуациями. Но ты-то знаешь, что подобного не было даже в самом начале космического пути. Где нет и не может быть места случайности - так это прежде всего в космосе. На новых планетах. Потому что все заранее тысячи раз продумано и рассчитано. Потому что каждый шаг разведчика - это работа нескольких институтов, сотен людей. В походе случайность, самая пустяковая, - это уже ЧП. Потому что космос не знает малых случайностей, там даже малейшее отклонение от нормы значит почти всегда одно - смерть разведчика. Вот для чего нужна наша программа.

- Убедил, - грустно сказал Рублев. - Ладно, говорить будем после. А пока посмотри, пожалуйста, в окно.

- Конечно, поговорим, - Томин подошел к иллюминатору, выглянул наружу и обомлел.

По площадке перед куполом станции гордо расхаживало невообразимое шестиногое существо. На нем, вцепившись в длинную шерсть, сидела девушка. Та самая, что собиралась выжить в любой ситуации.

- Новый рекорд, - услужливо пояснил Рублев из-за спины. Оказывается, дистанцию можно преодолеть за восемь часов сорок минут. Это если ехать верхом на роботе, средняя скорость движения которого по пересеченной местности - 80 километров в час. И если он будет тебя охранять.

Томин повернулся к Рублеву:

- ???

- Никаких чудес. - Рублев виновато улыбнулся, - я так, например, давно ждал чего-нибудь подобного. И больше бы удивился, если бы этого однажды не случилось.

- Может, будешь так любезен.

- С удовольствием. Зверь должен затруднить движение курсанта к станции и для этого на него нападает. Согласись, что роботехники стояли перед сложной задачей. Ведь для робота с позитронным мозгом первый закон - безопасность человека. А тут его пришлось не просто видоизменить - отменить совсем, заменить на противоположный. Несмотря на контроль орбиты, это очень опасно. Поэтому роботу для его своевременного автоматического отключения ввели очень жесткую программу. Такую нельзя изменить даже частично. Ее можно только сломать. Правда, никто не представлял, как это сделать практически. В принципе для этого нужно уничтожить один из ее базовых элементов.

Это что, курс роботехники? - спросил Томин.

Они стояли друг против друга, и жестикулирующий Рублев отражался в мутной поверхности экрана видеотелефона.

- Эта девушка, ее фамилия Багрова, Лена Багрова, заманила зверя на дно расщелины. Притворилась мертвой. Довольно редкая, но далеко не критическая ситуация. По программе, как и всякий живой зверь, робот должен был выждать, подойти и обнюхать труп. В отличие от обыкновенного животного ждал долго. Потом подошел. Дальше все измерялось долями секунд. Девушка подпустила его вплотную и выхватила оружие. Тоже, в общем, ничего необычного. Но робот уже не мог спастись. Ты следишь за моими рассуждениями?

- Да, - сказал Томин, - но пока ничего не пойму.

- Не торопись. По известным роботу, да, кстати, и всем нам правилам, в него теперь должны были стрелять. Иначе для зверя это бы выглядело как самоубийство человека, а для нас - как провал на выпускном экзамене. Так?

- Так. Ты хочешь сказать...

- Она не стала стрелять. Могла. Имела стопроцентную гарантию попадания, но не стала. Вот когда действительно возникла критическая ситуация. Для настоящего животного это бы ничего не значило. Но не для биоробота. Неверным оказался опорный, основной элемент программы: зверь должен убить человека - человек должен убить зверя. Вся программа сразу же потеряла смысл. И исчезла. Энграммы распались. Определители вернулись в исходное положение. Робот мог действовать, измерять и анализировать окружающий мир, но уже не знал зачем. Потерял цель. Застыл на месте. Послушная самообучающаяся система готова к новому программированию.

- Невозможно, - прошептал Томин. - Невероятно...

- Багрова ошиблась с самого начала. Взяла слишком высокий темп и надорвалась Долго лежала, заманивая робота, в расщелине. Дважды испытала солнечный удар, получила ожоги. Продолжать движение самостоятельно ей было уже не по силам. Но ведь курсанту разрешается использовать по своему усмотрению все, что он встречает на маршруте. Он просто должен вовремя дойти. Любой ценой. Лене для этого нужен был помощник. Вот она и стала программировать покорного и безобидного теперь робота по-своему...

- Но каким образом?! - взорвался Томин.

Рублев взял из вазы на столе яблоко, откусил и, задумчиво пожевав, сказал:

- Она подползла к нашему чудовищу по песку. Ходить уже не могла. Приподнялась. И стала его гладить...