«Магнитный колодец»

Ромэн Яров МАГНИТНЫЙ КОЛОДЕЦ

— Здесь ведь все свои, — сказал пилот корабля ПГД-Х(А), — значит, и сознаться можно, что нет ничего скучнее рейсов дальнего радиуса. Конечно, неправильно утверждать, что тоска сразу после вылета охватывает. Нет, первую пару сотен световых лет даже интересно. Смотришь в иллюминатор, созвездия мелькают — одно, другое, третье, а ты в центре, и будто все они вокруг тебя вертятся. Картина! А потом надоедает. И так-то мне однажды невмоготу стало! Решил я спуститься на первую попавшуюся планету.

Лететь мне было еще далеко — вез я груз замороженных свежих деревьев для посадки на планете у самого края обитаемой Вселенной. Там еще в то время только амебы в первичном теплом бульоне плескались, но уже готовились начать длинную цепочку превращений — до самого человека. Вот и надо было, чтобы он в холодные зимы без топлива не остался, а также кузнечное дело мог развивать. Ценные породы деревьев, которые я должен был высадить, со временем образуют густые леса. Потом леса свалятся в первобытные болота, спрессуются, и к тому времени, как человек встанет с четверенек, у него уже будут великолепные залежи антрацита под ногами. Но это к слову.

Ну вот, свернул я в сторону от основного маршрута, добрался до созвездия Водолея, выбрал звезду не очень сильной яркости — вроде нашего Солнца, нашел несколько планет, что вокруг нее крутятся, и гадаю: на какую же опуститься? И тут я до одной вещи додумался. Проверить все планеты на магнитное поле и на ту садиться, где оно есть. А ход мыслей у меня был такой: на Земле ведь тоже сперва ничего не имелось, кроме естественного магнетизма; однако какое-то время спустя все появилось. С тех именно пор, как компас изобрели. Есть магнетизм — есть техническая цивилизация, есть живые, культурные люди, с которыми и время провести приятно. Так я рассудил. И жизнь подтвердила: совершенно правильно.

Смотрю на приборы, смотрю, и — вот она! Сухая, твердая планета, а магнетизм в сто раз больше, чем земной. Человеку вроде бы не опасен: решил приземляться. Так и сделал. Оглядываюсь — планета прекрасная, зеленая, ручеек журчит, снеговые горы вдали виднеются. Курорт! А рядом с полем, где звездолет мой встал, шоссе проходит.

Только я вылез, смотрю, сворачивает в мою сторону какой-то самоходный экипаж. Остановился — выпрыгивает оттуда вроде бы человек — только одна нога, а голова как абажур у настольной лампы. Подходит ко мне без всякого страха, представляется, объявляет другом. Узнал, кто я и откуда, пригласил к себе. Поехали. Смотрю, а сам удивляюсь — в машине его ни мотора, ни колес.

— Как же ты едешь? — спрашиваю.

— По магнитным силовым линиям, — говорит. — Используем в самых широких масштабах планетный магнетизм.

«Вот это да! — думаю. — А мы-то нефть для чего-то качали, рубали уголек».

Наконец приезжаем. Отличный дом из монокристаллического железа. Забора нет, вместо — силовое поле магнитное. Дальше — больше. В доме плита, но ни огня, ни спиралек не видать. Так же как и ни атомной горелки, ни нуклонно-водородного комбайна.

— Магнетизм? — спрашиваю.

— Он самый, — подтверждает мой новый друг. — Эта сила у нас на все идет. Экипажи двигать, металл добывать и обрабатывать, дома сооружать, отапливать и освещать. И все такое прочее. Ну, буквально, используем повсюду. Нет такого дела, где бы магнетизм не применялся. Высочайшей культуры на этом источнике энергии добились.

— Да, — вздыхаю, — а мы-то, выходит, дураки окаянные. То же самое имеем, а совсем не туда повернули. Сколько сил лишних угробили! Но позволь, однако, что же, каждый у вас имеет право распоряжаться планетным магнетизмом? Так сказать, брать для собственных нужд?

— Нет, — поясняет терпеливо, — совсем наоборот, не каждый. Вообще-то магнетизм распределяться должен в централизованном порядке, но так как он есть везде и всюду, то проконтролировать, кто сколько берет, практически невозможно. Есть, разумеется, инспекции, штрафовать за незаконное использование магнетизма должны, но ведь и там живые люди работают. Да вот, хочешь покажу.

Вышли мы с ним во двор, приблизились к колодцу. Обычное, между прочим, сооружение с мощным воротом. И привод моторный. Нажал он на кнопку, ворот закрутился, цепь загремела, бадья вниз пошла. Глубоко, километра на полтора.

— Ближе, — поясняет, — уж не осталось, весь выбрали.

Потом бадья вверх поехала. Подхватил он ее.

— Что ж, — удивляюсь, — пустая была, и вернулась.

— Это тебе только кажется, — улыбнулся он снисходительно, — потому что нет органа, воспринимающего магнетизм. А у нас такой орган есть — ноготь большого пальца ноги.

И тут только понял я, почему он так странно одет: отличный костюм, галстучек, две пары очков, одни светлые, другие темные. У них ведь четыре глаза. А нога босая.

— Так вот, — продолжает, — заверяю, полна с краями. На неделю хватит.

И выплеснул бадью в бак магнитомотора.

Пожил я в их краях, со многими познакомился. Все без исключения очень приятные люди. Интеллигентные, культурные. Сколько я там об искусстве и литературе говорил! Музыку слушал. Технику изучил. Правильно, все у них построено на использовании естественного магнитного поля. Никаких усилий для добывания энергии прикладывать не надо.

Ну вот, чувствую я: отдохнул, сил набрался, пора и путь продолжать. Другу своему говорю на прощанье:

— Очень мне нравится, как ваша цивилизация развивалась. Хочу и на Земле предложить то же самое. На обратном пути к вам загляну. Вот тогда-то ты меня и проинструктируешь.

— Разумеется, — соглашается, — обязательно. Когда намереваешься быть?

— Лет через пятьсот, — говорю.

— Вот я и попрошу, — заявляет, — усыпить меня в магнитном поле, а за годик до твоего прибытия разбудить. Я тебе тогда все данные подготовлю. А пока прими от меня скромное подношение на дорогу. Вот тебе пять бочек магнитных силовых линий. Я как раз на днях к колодцу насос подключил.

— Помилуй, — говорю, — царский подарок.

— Ничего особенного, пустяки. На всех хватит.

Взял я эти пять бочек и улетел. И как они мне пригодились! Сквозь метеоритный дождь с их помощью прорвался, от пылевидных чудовищ отбился, притяжение белого карлика преодолел. Выручил меня друг, прямо надо сказать, как мало кто. Ну доставил я свой груз, посадил деревья, дождался, пока в пустыне столетние дубы зашумели. Теперь и назад можно.

Конечно, не мог я вернуться, не навестив своего друга. В конце концов, у нас точно такое же богатство под ногами, а мы, можно сказать, всю землю перерыли, недра ее истощили. Да мне человечество памятник поставит!

Снова созвездие Водолея, начинаю ориентироваться. Ничего не выходит. Индикатор не светится. Нет магнитного поля ни у одной планеты. Что же делать-то, а? Напряг память, кое-что по отдельным приметам вспомнил, повторил маневр, снова опустился на ту же поляну. И вижу: что-то существенно изменилось. Дорога в тот раз вся была забита машинами, а теперь хоть бы одна показалась. Пустота, тишина, безлюдье. Вышел я на дорогу: смотрю, вся потрескалась, насыпи обвалились, кюветы мусором засыпало. И вдруг фигура какая-то показалась. Смотрю: да это ж друг мой ненаглядный на одной ноге ковыляет! Обнялись мы, расцеловались.

— В чем дело, — удивляюсь, — не узнаю. Куда былое великолепие подевалось?

Кинулся он мне на грудь и горько-горько зарыдал.

— Нет, — плачет, — ничего, все в прошлом, а нынешнее поколение и представить себе не может, как оно все было. Черпали мы наше величайшее природное богатство — магнетизм кто сколько хотел и все вычерпали, вылакали. Нет у нас сейчас ни техники, ни культуры. Дома дровами топим, кое-как учимся нефть добывать. Да что толку! Корабли не ходят, самолеты не летают: компас ведь бездействует. А другого навигационного средства мы пока не изобрели.

— Полное мое вам сочувствие, — вздыхаю, — а вот то, что ты мне обещал тогда — всю библиотеку на маленькую карточку переснять — это выполнено? Может быть, мы учтем ваш, так сказать, горький опыт?

— Нету никакой библиотеки, — говорит. — Я как восстал после пятисотлетнего сна, да как узнал, до чего родную планету довели, пошел и подорвал все сто восемьдесят семь библиотечных зданий. Полбочки аккумулированного магнетизма оставалось у меня — закопал перед усыплением — вот я ее на это дело и пустил. Боялся, что библиотека к вам попадет, и вы тем же путем двинетесь. А мне ваша цивилизация дорога — верного друга ведь подарила!

И зарыдал еще громче. Слезы из всех четырех глаз ручьем хлещут. А слезы очень горючие — смесь серной и соляной кислот. Того и гляди костюм мой прожгут. Я его глажу, успокаиваю, а сам отстраняюсь потихоньку. Сказать-то, чтобы не ревел, нельзя: в лучших чувствах обидишь человека.

— Послушай, — спрашивает, — я ведь тебе в свое время пять бочек магнитных силовых линий подарил. Так вот, хоть одной не осталось ли? Меня за подрыв библиотек в тюрьму посадить должны, так я откупиться хочу.

— Нет, — переживаю, — друг мой сердечный, нет ни бочки, ни даже полбочки, ничего не оставил. Сам транжирил магнетизм направо и налево.

Ну что тут еще скажешь. Попрощались мы с грустью, и улетел я.

— …Пилот корабля ПГД-Х(А), — раздался голос с потолка, — зайдите в диспетчерскую отметить путевой лист. Погрузка вашего корабля закончена.

Рассказчик вскочил с места и бросился к дверям. Кто-то заглянул через его плечо в путевые документы.

— Это-то зачем? — вскричал любопытный. — Пятьсот тысяч маленьких магнитиков!

— А вы думали как? — Пилот корабля ПГД-(Х)А на миг остановился в дверях. — Неужели я друга в беде брошу?

И с этими словами он исчез.