«Провал»

Валерий Петрович Брусков Провал

Экспромт всегда хуже и длиннее заранее придуманного.

В машине было жарко, как в скафандре полной защиты на дневной и, вдобавок, экваториальной зоне Меркурия. Колину приходилось париться на этой весёлой планетке и по служебной необходимости, и из собственного любопытства, и всякий раз подобная вылазка стоила ему литров пота и мешков отрицательных эмоций. Житель прохладного мира, он предпочитал умеренные, но лучше — весьма высокие широты Земли, однако начальство с его вкусами совершенно не считалось. Все хотели сидеть голышом в сугробах, но кто-то должен и трудиться, подпрыгивая на раскалённой сковородке.

Земляне оказались расой мало-разборчивой в смысле потребных для жизни климатических условий, чего нельзя было сказать о народе Колина. Иногда он даже завидовал аборигенам, их удивительной способности достаточно быстро и без особых затруднений адаптироваться во всяком температурном кошмаре. Любой землянин мог бы дать Колину и его соплеменникам приличную фору, особенно там, где далеко не холодно.

Как тут говорили: жар костей не ломит. Смотря какой жар… И смотря чьи кости…

Вентилятор автомобиля натужно гудел, но Колин почти не замечал его сизифовых усилий. Двигатель машины давно перегрелся, жидкость в системе охлаждения, судя по температуре на приборе, слегка кипела. Кровь в жилах Колина — тоже. Двести километров по июльской жаре в один конец и столько же в другой — это совсем плохая шутка для страстного любителя хорошо промёрзших сосулек. Было бы, конечно, лучше, если бы их базовая точка располагалась поближе к городу, но интересы безопасности и конспирации строго требовали неукоснительного исполнения жёстких инструкций, неизменных уже немало столетий.

…Колин вдруг уловил в работе автомобильного двигателя какие-то новые звуки.

Это было уже совсем некстати. Поломаться и застрять на другом конце города, в десятке километров от дома, глубокой ночью, когда общественный транспорт давно дрыхнет в парках, и не всякого частника уговоришь даже за большие деньги буксировать через весь город машину с заклинившим двигателем…

Нет, авария была бы совсем ни к чему. Утром придётся идти на работу, а себя ещё надо привести в порядок. Вот будет картинка, если он явится грязный, небритый и помятый. Ладно, спать ему не требуется, это как-то облегчает участь инопланетного резидента на Земле, но от всего остального никуда ведь не денешься…

…Мотор застучал, и это была уже не угроза, а, скорее, крик о помощи. Колин остановил машину, и, обжигая руки о почти раскалённый даже для него капот, заглянул в её переутомлённое нутро.

— «Да, кажется, приехали… Ещё километр и надо будет искать круглосуточную точку приёма утильсырья… Хоть бы колонку какую, чтобы побрызгать холодной водичкой. И на мотор, и на себя тоже… Всё обоим легче. Добраться бы до дому и до родного гаража. А там мы отдышимся, отлежимся, и будем, как новенькие. А в августе уже не так жарко, обоим будет полегче…»

Колин пожалел руки, усилием воли захлопнул капот, и с огромной неохотой забрался в душный салон машины.

— «Мне помнится, тут где-то была колонка. Кварталах в трёх. Я даже однажды, вроде бы, даже мыл возле неё свой драндулет в очень грязное время года. Неказистая такая, скособоченная, чёрная от времени чугунная колоночка, в темноте, пожалуй, и не найдёшь её без спецсредств, которые всё равно при себе держать нельзя…»

Колин осторожно тронул загнанную машину с места, чутко прислушиваясь к её задыхающемуся от жары двигателю. Он медленно проехал один перекрёсток, не нашёл знакомых ориентиров, и потащился на четырёх колёсах к другому.

Да, колонка определённо была где-то поблизости — он узнал уходящий в брошенную фонарями темноту спуск. Метрах в ста будет свороток во двор частного дома, там она и стоит, родимая! Одна из последних в городе. С холодненькой водичкой. Для раскалённого мотора и пересохшего нутра водителя машины…

Руки повернули баранку, двигатель заглох сам, и машина покатила под уклон, хрустя шинами по мелкому гравию, усыпавшему изуродованный десятками ремонтов асфальт.

…Сто метров до автомобильной Нирваны… Восемьдесят метров до утехи желудка… Шестьдесят метров до… Сорок метров… Тридцать… Машина уже сама останавливалась, чтобы ненароком не проскочить своё прохладное спасение, и теряя инерцию.

Колин приоткрыл дверцу, нажал на тормоз, вытянул рукоятку ручного тормоза…

…И вдруг почувствовал опасность… Острая, тяжёлая стрела, направленная в него, уже летела из темноты, нащупывая конец своего пути, где маячила одинокая фигурка Колина…

Он напряг всю свою волю и отключил на минуту второстепенные рецепторы организма, обостряя органы телепатического восприятия окружающего пространства.

…Опасность нарастала лавинообразно. Это была не простая случайность, обещанная вероятностью: Колин ясно ощущал угрозу, ориентированную именно на него, и ни на кого другого…

Ключ торчал в замке зажигания. Колин с надеждой повернул его и несколько раз включил стартёр. Выдохшийся двигатель вяло порыкал в ответ, но не завёлся. Угроза извне уплотнилась до монолита легированной стали. Ещё миг, два и…

…ВСЁ!!! Колин распахнул пошире дверцу, кулём выпал из загнанной машины, и юркнул за неё, прикрываясь ею от нарастающей, но пока не ясной опасности…

…Над его головой с хрустом лопнуло не до конца убранное боковое стекло, брызнув на него горячими осколками. Другая пуля звонко щёлкнула, пробив бок машины, и утонув в мягкой обивке салона. Третья со свистом ушла в непроглядную темноту.

Били почти прицельно, сразу из нескольких пистолетов, снабжённых глушителями. Стрелявших было трое — Колин уже чётко воспринимал расположение в окружающем пространстве каждого из них, но пока не видел их в темноте. Они рассредоточились так, чтобы оставить жертве минимум шансов и не задеть друг друга.

Задумано было весьма неплохо. Внезапность, плотный перекрёстный огонь — и изрешеченное пулями бездыханное тело в хорошенько продырявленном автомобиле…

Они опоздали со своими убийственными фантазиями на какой-то миг, на миллисекунду, и потому у них уже было мало шансов на то, чтобы исправить свою оплошность.

Колин стал почти хозяином положения. Если бы ещё бронежилет со шлемом, тогда всё это начало бы походить лишь на детскую игру в охоту. Бронежилета не хватало, как и многого другого, в резерве оставались только физические возможности и тренированность.

Нападавшие, не слишком часто постреливая, стали расходиться в стороны, одновременно приближаясь к машине.

«Жигулёнок» перестал быть относительной защитой. Колин вскочил на ноги. Он всё так же не видел стрелявших глазами, чувствуя лишь их биополя. Он ощущал, когда каждый из них нажимал на спуск пистолета, видел слабые вспышки выстрелов, и воспринимал траекторию полёта каждой пули. Колин был в худшем положении — его освещали фары автомобиля, свет которых отражался от близкого забора, а нападавшие прятались в темноте. Опережая пули, Колин рыскал всем телом из стороны в сторону, совершал прыжки, приседал и падал на землю, и всё это у него неплохо получалось.

Пока…

…Два выстрела прозвучали практически одновременно. Колин ушёл от одной пули, но вторая его всё-таки достала… Левую руку обожгло чуть выше локтя, к кисти потекло.

— «Пустяки! — почти весело подумал он. — Кость, вроде, не задета, заживим за час!»

…Ещё одна пуля нашла его уже совсем рядом со спасительным углом ближайшего многоэтажного дома, к которому он с превеликим трудом пробирался извилистой дорогой. Ребята перешли на почти автоматную стрельбу, и это было уже совсем серьёзно, даже учитывая то, что Колину всё-таки удалось призвать себе в помощники темноту.

…Пуля ударила в живот, но он мгновенно блокировал боль в месте её попадания.

Только бы не перебило ноги! Тогда — точно всё! На руках не уйти, а живот — это не так страшно: пуля прошла навылет, зарастим за сутки!

…Пули звонко защёлкали по стене дома, но Колин был уже в мёртвой зоне. Запас сил у него ещё оставался, несмотря на серьёзную потерю крови. Белковые пробки уже закупорили раны, а Колин был почти полон энергии. Он взял форсированный старт и перебежками от дома к дому стал уходить в дебри ночного города.

Вслед больше не стреляли, и вроде бы, даже не гнались.

Это удивляло. Колину показалось, что он услышал там, за домами, где осталась его расстрелянная машина, несколько выкриков, после чего заработал двигатель отъезжающего автомобиля.

Погони всё-таки не было. Преодолев десяток дворов и окончательно успокоившись, Колин сбавил темп, залез в деревянный игрушечный домик на одной из детских площадок, и решил устроить крохотную передышку для быстрого анализа ситуации. Он плохо соображал на быстром бегу и с двумя дырками в теле…

Рука не болела уже и без блокады. Колин провёл пальцами по ране, почувствовав зарастающий рубец.

С животом было чуть похуже. Пуля задела-таки что-то серьёзное, но эти проблемы проживут только до ближайшей полевой аптечки.

Колин восстановил дыхание и снова превратился в чуткую антенну.

Вокруг было тихо и пусто — он больше не ощущал угрозы, направленной персонально на него. Даже слабых её волн.

Странно… Очень даже странно… Всё это слишком походило на запланированное покушение или даже на захват раненого, если бы не выпавшая из контекста концовка. Концовка безобразно смазывала, в общем-то, весьма неплохой сценарий. Правда, не весь… Покушение было, хотя оно и не увенчалось успехом.

…ПРОВАЛ… Колин зашипел сквозь сжатые зубы и вовсе не от боли. Столько потрачено сил, такая великолепная была легенда! Девять лет агентурной работы без единой помарки!

Что они хотели? Убить его или захватить раненым? Скорее всего — второе, первое было бы слишком большой глупостью с их стороны. Что ж, теперь возможны негативные последствия. В дороге его перехватить не удалось, остается засада дома. Основная контактная точка тоже подпадает под категорию потенциально опасных. Вычислили же они его где-то и как-то. Видимо, следили на дистанции и сегодня, какими-то окольными путями опередив и перехватив у этой проклятой колонки…

Значит, придётся обновлять практически всё. Место жительства, работу, друзей, знакомых. Лучше вообще спешно перебраться в другой город, хорошенько запутав следы, и временно перейти на резервные каналы связи.

Колин задрал вверх дырявую, мокрую от крови рубашку. Рана на животе чуть затянулась, на спине в области выходной дыры всё пока держалось на пробке.

— «Ничего… К завтрашнему вечеру войдём в рабочую норму. Только бы не помешали…»

Колин выбрался из домика. Вокруг по-прежнему стояла эмоциональная тишина, в которой он совершенно не чувствовал против себя ничего, сколько ни напрягал органы чувств. В радиусе около километра никто против него больше ничего не имел…

Ушли… Не доделав дела… Уверены, что он тяжело ранен и всё равно не выживет? Или всё же надеются перехватить его в другом месте? Надо пойти нетривиальным путём. И сейчас же, не медля! Минуя точки возможных соприкосновений. Ради гарантированного успеха лучше сразу двинуться ко второй опорной базе, возле которой он пока ни разу не появлялся, а потому не мог на неё никого вывести. До неё триста километров — для раненого это немалое расстояние.

Колин глянул на светящийся циферблат наручных часов.

До утра оставалось три часа с лишним, за это время хорошим бегом, даже учитывая ранения, можно было одолеть около сотни километров. Днём хуже, придётся пробираться скрытно, используя глухие лесные массивы. Лучше не привлекать постороннего внимания. Они могут по всем основным трассам понаставить вооружённых охотников, а он с окровавленной рубашкой и простреленным телом слишком заметен.

Машину бы… Хоть какую-нибудь завалящую… Тогда всё было бы слишком просто и быстро: к утру он уже чесал бы зажившую спину и живот, и готовился к переброске.

Колин опять зло зашипел.

Экая досада! Всё до сих пор было так прекрасно, и вот на тебе! И на чём же это он облапошился? Всё надо будет детально проанализировать, прогнав все возможные и околовозможные варианты на компьютерах, чтобы впредь избежать подобных ошибок. Слишком дорого обходится внедрение в среду землян, и после каждой промашки новый вариант обходится ещё дороже…

***

«Хрущ» долго и жадно сосал пиво из горлышка слишком быстро пустевшей бутылки. Пиво было отвратительно тёплым, как и всё в эту мерзкую душную ночь.

— Ну, будет нам теперь на блины и по орехам… — сказал «Бобик», снимая с себя подмышечную кобуру. — Ночь угробили, по обойме ухлопали, а клиента не уделали!

Он вынул пистолет и бросил пустую кобуру в испуганно присевшего у двери «Ремка».

— Всё ты, урод! Давай!!! Лупи!!! Мочи!!!

— Но, вроде, всё ж совпадало! — попытался оправдаться «Ремок». — «Жигуль», девятая модель, белый…

— А номера?! — всё больше свирепел «Бобик». — Мало ли в городе белых девяток?!

— Да кто ж знал, что в такой же машине и именно туда ночью припрётся какой-то непонятный придурок?!

— Сам ты придурок! — не унимался «Бобик». — Ты начал эту заваруху, ты и отвечай перед шефом! Твою дурную башку он оторвёт точно, а до наших, может, и не доберётся!

Он сел за стол и откупорил новую бутылку.

Тёплое пиво шипящей струёй ударило в потолок. «Бобик» спихнул бутылку на пол и по доскам потёк пенистый ручей.

— Может, и выкрутимся?.. — спросил «Ремок» с надеждой. — Поздно было, темно, если кто чти слышал, то не видел… Ежели шухера нет, угоним дырявую машину, олуха этого, коли найдём, прихватим с собой и припрячем. А шефу скажем, что клиент сегодня ночью домой не завалился… Что мы теряем, кроме собственных черепушек?..

«Ремок» с надеждой посмотрел «Бобику» в глаза.

— Я один сначала туда сбегаю и разведаю…

«Хрущ» опустил пустую бутылку и уставился на «Бобика», лицо которого злость уже освобождала для других эмоций.

— А что, это идея… — согласился «Бобик». — Хоть немного собьём ментов с толку. И шефа — тоже. Авось, и обойдётся. А клиент пусть поживёт до следующего раза… Будем надеяться, что он там после нас сегодня не объявился, и никто не видел чужой машины в дырках.

«Бобик» подошёл к перепуганному «Ремку», и стал нацеплять на себя поднятую с пола кобуру.

— Но только надо шустро, братва! До рассвета почти два часа, должны успеть!

«Хрущ» вяло ухмыльнулся своим прагматичным мыслям и лениво встал со стула.

— А тот-то — лихач! — радостно затараторил «Ремок», торопливо собираясь. — Какой «маятник» качал, а?! Мне б так, я бы всех брал и без «пушки»! Голыми руками!

— Мужику сейчас совсем не до громкого смеха, — хмуро сказал «Боби», двигаясь к выходу. — Раза два-три мы его сегодня точно продырявили… Как пить не дать…

— А он не иначе как из столичного цирка! — похохатывал «Ремок». — Такие кренделя выделывал! Это с полными-то штанами! Я бы так не смог! Даже с пустыми!

Из любого безвыходного положения существует, по крайней мере, два выхода: одни — ещё вперёд, а другой — уже назад.