«Проверьте ваши чувства»

Он проснулся и, не раздвигая штор, нажал кнопку барометра.

— Доброе утро! Как спали? — сказал барометр. — Погода сегодня прекрасная, ясная, без осадков. Ветер слабый до умеренного. Температура воздуха 19–20 градусов Никаких существенных изменений в ближайшие сутки, пожалуй, не предвидится. Так что зонтик свой можете спокойно оставить дома.

Последняя фраза была гордостью фирмы, выпускавшей говорящие барометры. Ведь именно эти простые человеческие слова, сказанные барометром, как бы превращали бездушный прибор в приятного собеседника. И ему. Кролю, пришлось немало потрудиться, чтобы заключительная фраза сводки всегда соответствовала характеру погоды и после сообщения о мокром снеге и гололеде барометр радостно не восклицал: «Эх, если бы такая погодка продержалась подольше!»

Трудно сказать, почему каждое утро Кроль начинал именно со сводки барометра. Еще трудней предположить, как бы Кроль поступил, если бы после сообщения о хорошей погоде он открыл шторы и увидел, что на улице ливень. Скорей всего Кроль просто не обратил бы на дождь внимания и по совету барометра оставил бы свой зонтик дома…

После короткой зарядки Кроль застегнул на запястье ремешок эмоциометра и внимательно посмотрел на циферблат. Квадратный циферблат эмоциометра под увеличительным стеклом был разделен, как шахматная доска, на клетки крохотных циферблатиков. И все это сложнейшее устройство, которое было не больше ручных часов, точно и чутко отражало настроение и эмоции Кроля, безошибочно указывая, что именно он в данный момент испытывает и как себя чувствует.

В то утро прибор показывал, что Кроль проснулся в приятном расположении духа. Красная стрелка стояла у отметки «настроение хор.», синяя указывала на слово «бодр», а зеленая остановилась между делениями «здоров» и «абсолютно здоров», явно приближаясь к последнему. Не каждый день он мог похвастать такими показателями. И теперь, узнав от эмоциометра о своем хорошем настроении, Кроль довольно улыбнулся, и его настроение сразу же поднялось еще на три десятых градуса, что, разумеется, тотчас отразил чуткий прибор.

Такие измерители эмоций (их называли просто эмиками) можно было купить в любой аптеке. И хоть стоили они отнюдь не дешево, ни одна новая усовершенствованная модель не залеживалась. Каждому хотелось знать, что он чувствует.

Все утро Кроль помнил, что у него хорошее настроение, и знал, чем оно вызвано. Сегодня вечером они с Вимой идут в консерваторию. Да-да… Позавчера он, наконец-то, решился пригласить ее. И хоть в тот момент он чувствовал более семи баллов волнения и около двадцати градусов смущения, он взял себя в руки и спокойно, даже чересчур спокойно сказал:

— Между прочим, у меня есть два билета на концерт… Не хотите ли пойти со мной?

— С удовольствием, — легко согласилась Вима. и они продолжили свой сугубо деловой разговор об изменении голоса барометров. Кроль считал, что у нового барометра должен быть приятный баритон. Но поскольку Кроль ведал только словарным запасом приборов, ему следовало установить контакт с отделом акустики, который находился в другом корпусе. Так всего лишь месяц назад, Кроль впервые оказался в лаборатории, где работала Вима.

Да, все началось только месяц назад… Конечно, они были знакомы и прежде. Но никогда в присутствии Вимы Кроль не ощущал каких-либо повышенных эмоций. Впрочем, может, эмоции и были, но Кроль не замечал их, потому что не смотрел на эмик. И в тот раз, впервые придя в лабораторию Вимы, он тоже вроде бы не чувствовал ничего особенного. Он спокойно и деловито излагал Виме свою идею и не испытывал ничего до тех пор, пока, поправляя рукав белого халата, случайно не взглянул на свой эмик…

Эмик бушевал! Стрелки на циферблате метались. Волнение поднялось до девяти баллов, а на шкале страстометра стрелка прошла отметки «нрав.», «оч. нрав.», «влюбл.» и теперь подошла к делению «страст. люб.». Рядом со шкалой светился красный огонек индикатора, загоравшийся только в случае чересчур высокого накала страстей.

Кроль растерялся. Кроль просто растерялся. Неожиданно сославшись на какую-то причину, он прервал разговор и покинул лабораторию.

Открытие было совершенно неожиданным. Ну, разумеется, у него и прежде бывали увлечения и романы… Не без этого… Но никогда не вспыхивал красный огонек. А тут вдруг — такие страсти!

Кроль заперся в кабинете и уставился на эмоциометр. Сейчас показания прибора были совсем другими. Индикатор погас. Стрелка на шкале страстей упала, и только волнение по-прежнему оставалось высокобалльным.

«Какая резкая смена эмоций, — подумал Кроль. — А впрочем, ничего удивительного: в присутствии объекта страсти эмоции, естественно, проявляются с большой силой. Но это, разумеется, следует хорошенько проверить».

Прождав часа два. Кроль пересек двор и снова зашел в акустическую. И едва он увидел Виму, как стрелки эмика заметались из стороны в сторону. Тревожно вспыхнул красный огонек…

Однако Кроль сумел взять себя в руки. Весь вечер он нервно шагал по квартире. Хорошо еще, что прибор все-таки предупредил его. А иначе как бы он узнал, что влюбился? Нет, разумеется, рано или поздно он заметил бы, что с ним творится что-то неладное, но мог бы подумать, что это странное состояние — результат переутомления или простуды. А страсть тем временем пускала бы корни, становясь все сильней и опасней.

Да, теперь он точно знал, что с ним происходит. Но раз в отсутствии Вимы эмик сразу успокаивался, значит, ежели с ней не встречаться вообще, все может как-то рассосаться.

— Вот-вот, так мы, пожалуй, и сделаем! — проговорил вслух Кроль и с удовлетворением отметил, что волнение наконец-то понизилось до двух баллов.

Однако на следующий день Кроль вдруг понял, что все время думает о Виме… Он строго-настрого запретил себе это, но вспомнил, что работа над тембром голоса барометра еще не окончена и, следовательно, ему сейчас же нужно идти к акустикам. И опять, едва он вошел в комнату Вимы, эмик стал сигнализировать об опасности. Ах, как хотелось бы сейчас Кролю узнать показания Виминого эмоциометра. Но смотреть на чужой эмик считалось крайне неприличным. Этого не позволит себе ни один воспитанный человек!

И Кроль день за днем продолжал обсуждать с Вимой, как изменить голос барометра. И когда это дело затянулось на целый месяц, были продуманы все детали и предлогов для посещения акустической лаборатории больше не оставалось, Кроль наконец решился пригласить Виму на концерт.

Это был замечательный вечер. Они слушали знаменитого пианиста. И незаметно поглядывая на свой эмик, Кроль видел, что испытывает радость и наслаждение, граничащее… да-да, граничащее с блаженством. От чего он испытывает эти эмоции — от замечательной музыки или от близости Вимы, — этого Кроль в точности не знал, потому что причин эмоций приборы не определяли.

А когда они возвращались с концерта, Кроль остановил машину и рассказал Виме все о показаниях своего эмика. К счастью, показания их эмоциометров были идентичны. И тогда Кроль разоткровенничался и поведал Виме, как это все началось.

— О господи, — сказала Вима. — неужели вас никто не предупредил?

— Предупредил? О чем?

— Видите ли, под нашей акустической лабораторией в подвале установлен какой-то мощный генератор. Нам он не мешает, но во время работы он дает какие-то странные наводки на эмик, и эмики начинают показывать бог знает что. Как видите, это случилось и с вашим эмоциометром.

— Как же так? — растерялся Кроль. — Я же проверял свои чувства на разных приборах…

— Но каждый раз вы их проверяли у нас, там, где действовали наводки.

— Да-да-да, — задумчиво согласился он. — Значит, не эмик отражал мои чувства, а наоборот — я постепенно начал чувствовать то, что показывал эмик. Прибор указывал мне, какие эмоции я должен испытывать!

— Совершенно верно, — подтвердила Вима. — Но разве вы жалеете об этом?

— Да нет, я вообще говорю… — невразумительно ответил Кроль.

Чувства, которые он в тот момент испытывал, не мог бы точно определить ни один эмоциометр.

«Знание- сила», 1975, № 11.

НЕНАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

ТРЕБУЕТСЯ ХОРОШАЯ ИДИОМА

ОДНАЖДЫ ранним воскресным утром мой друг Костя Ступиков ворвался ко мне, потрясая бутылкой шампанского.

— Толя! — торжественно проговорил он, плюхнувшись на неприбранную тахту. — Дорогой Толя! Все гениальные открытия находятся у нас под рукой. Нужно только уметь задумываться и удивляться… И кто знает, может быть, стоит хоть один раз хорошенько подумать, что такое, например, тахта или шампанское, — и мир будет потрясен небывалым открытием!

— Ты не поверишь, Костя, но я часто размышлял над шампанским и уделял много времени тахте. Может быть, даже слишком много. Но…

— У тебя нет фантазии, и в этом твоя беда. Но я пришел к тебе как к филологу и полиглоту. Сколько иностранных языков ты знаешь?

— Девять, — честно признался я.

— Девять — не густо… — покачал головой Ступиков и поглядел на бутылку.

— А сколько — густо?

— Ну, я не знаю… Тридцать, сорок… А впрочем, может, нам повезет, и мы обойдемся твоими куцыми знаниями. Тебе, конечно, известно, что такое идиома?

— Идиома? Это неизменяемое сочетание слов.

— Вот-вот — неизменяемое! — еще больше оживился Костя.

— Идиома, — продолжал я, — это такой оборот речи, смысл которого не зависит от буквального смысла составляющих данное выражение слов. Например: «бросать слова на ветер», «бить баклуши», «брать цифры с потолка»…

— Правильно, — кивнул Ступиков. — Все знали, что существуют идиомы, все повторяли их, и никто не задумывался: а может быть, идиомы совсем не то, за что мы их принимаем. И только я первый догадался, что каждая идиоме является не просто неизменяемым словосочетанием, но, — и Костя многозначительно поднял указательный палец, — но точной, предельно сжатой формулировкой какой-либо научной или технической идеи!

— Что за чепуха! — засмеялся я.

— Именно этими словами я сам встретил эту гениальную мысль, когда она пришла мне в голову. Однако я сейчас же заставил себя хорошенько поразмыслить и понял, что такую безумную идею следует немедленно проверить на практике.

— На практике? — недоверчиво переспросил я. — Каким образом?

— Очень просто. Тебе известно такое идиоматическое выражение: «эти идеи носятся в воздухе»?

— Разумеется.

— Далее. Ты знаешь, что воздух состоит из атомов, то есть он материален.

— Конечно.

— Ну, а идеи — штука нематериальная. И я подумал, что если эта идиома правильная и идеи действительно носятся в воздухе, то стоит лишь отделить материю — от нематерии — и по одну сторону останется чистый воздух, а по другую — чистые идеи. Я провел опыт, и он полностью подтвердил правильность моей гипотезы насчет идиом. Вот здесь, — Костя, ликуя, потряс бутылкой из-под шампанского, — здесь в полном вакууме хранятся извлеченные мною из воздуха идеи. Я еще не успел в них как следует разобраться. Но если бы ты знал, какие в этой посудине имеются мыслишки! А ведь я выкачал их из воздуха минут тридцать — не больше: экономил электроэнергию. Да только для того, чтобы изучить содержимое этой бутылки, придется организовать специальный Научно-Исследовательский Институт Изучения и Использования Интересных Идей. Представляешь себе это солидное учреждение с внушительным и загадочным названием НИИ ИИИИИ?!

— Но погоди! — Я был действительно потрясен невероятным открытием моего гениального друга. — Раз в воздухе и вправду носятся сформулированные научные идеи, значит, они каким-то образом туда попали?

— Ну конечно же! — закричал Костя. — Ты попал в самую точку и задал самый главный вопрос. Но я могу тебе дать абсолютно исчерпывающий ответ. Научные идеи в воздух запустили пришельцы из каких-то других миров. Я знаю, что говорить о них сегодня считается дурным тоном, и все-таки… Представь себе, что в отдаленные времена нашу планету посетили какие-то астронавты. Они убедились, что мы слишком слабо развиты, и разговаривать с нами пока что просто не о чем. Я подчеркиваю: пока! И перед тем как улететь, они решили, чтобы ускорить наше развитие, оставить нам впрок кой-какие полезные идеи. Лучше всего такие идеи могли сохраниться не в земле, не в воде, а в воздухе. И вот, сформулировав свои идеи и изложив их в форме идиом, астронавты бросили слова на ветер и до поры до времени улетели. Ты сам сказал, что идиома — словосочетание неизменяемое, следовательно, и до нас они должны были дойти в неизменном, неискаженном виде. И, как видишь, дерзкие планы инопланетян сбылись.

Но это еще не все. Я, конечно, догадывался, что пришельцы из космоса в первую очередь постараются подсказать нам в своих идиомах, каким образом мы можем ускорить темпы нашего развития. Я стал искать подобные идиомы и собрал целую группу таких выражений, как, например: «эти факты высосаны из пальца», «эти чувства он впитал с молоком матери» или «ты еще мало каши ел» и т. д. …

Тебе, вероятно, это ничего не говорит, а я сразу понял: такого рода идиомы подсказывают нам новый способ получения и усвоения информации. Причем способ более простой и перспективный, чем те, которые нам были известны до сих пор. Мы в основном получаем информацию благодаря органам зрения и слуха. А вышеприведенные идиомы подсказывают, что знания можно получать и через желудок, то есть высасывая из пальца, впитывая с молоком матери или, наконец, поглощая с кашей и другой пищей. И если имеются люди, которые ленятся учиться и черпать научные знания из книг, то кто откажется есть вкусную питательную снедь, усваивая одновременно с питательными веществами полезную информацию? Кто откажется, работая челюстями, с каждым куском шашлыка становиться образованней и с каждой порцией сациви — культурней. Да человечество станет целыми днями просиживать в научных шашлычных и кафе-читальнях!

И как ты сам понимаешь, применяя новый способ получения информации, цивилизация наша, несомненно, совершит революционный скачок в своем развитии. И кто знает, может, мы вот-вот достигнем того уровня, когда сможем наладить контакт с теми, кто подбросил нам эти идиомы!

— Но как мы сможем осуществить этот контакт практически? — нетерпеливо воскликнул я.

— Ах, Толя, Толя, неужели ты думаешь, наши мудрые гости из Большого Космоса не догадались оставить нам и ту идиому, в которой сформулирован способ, как с ними, инопланетянами, связаться?

— Но ведь у каждого языка свои идиомы. И неизвестно, на каком именно языке изложена та, которая нам необходима, — сказал я.

— Вот почему мне и нужен настоящий полиглот! — вздохнул Костя. — Может быть, та самая идиома в этой книжице, — и Ступиков достал с полки словарь английских идиом. — А может, в этой, — и он потянулся к французскому словарю…

…Так начались наши поиски. Мы стали внимательно перечитывать один словарь за другим, один за другим… Мы и сегодня еще листаем словари, ищем ее, ту самую идиому. И если кто-нибудь из вас, товарищи полиглоты, желает присоединиться к нашим нелегким поискам — милости просим! Человечество вас не забудет!

Р. S. Администрация «Клуба 12 стульев» присоединяется и просьбам героев рассказа и предлагает всем читателям-полиглотам включиться в поиски требуемой идиомы. Идиомы можно присылать на всех языках и в любом количестве. Читатели, нашедшие ту самую идиому, которая поможет установить контакт с инопланетной цивилизацией, будут награждены, бесплатной годовой подпиской на стенгазету «Рога и копыта».

«Литературная газета», № 11 от 12. 03.1975 г.

Оглавление