«Ветер надежд»

Ветер надежд (fb2) - Ветер надежд (Завтра конец света - 2) 561K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Аристарх Ильич Нилин

Аристарх Нилин ВЕТЕР НАДЕЖД

Часть 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава 1

Я не помню, что произошло со мной в тот момент, когда я сделал шаг в сторону машины времени и прыгнул в голубой поток струящегося света. Он был настолько ярким, что я невольно зажмурил глаза и в этот момент почувствовал, что лечу. Я хотел было открыть глаза, и не мог этого сделать. Голова закружилась, и я потерял сознание. Сколько прошло времени после этого, я не знаю, но когда очнулся, то почувствовал, что лежу на покрытой ледяной коркой поле. Над головой синева неба и сверкающий диск солнца. Я был в легком свитере и сразу ощутил холод.

— Значит, получилось, я не умер, и на Земле, — подумал я.

Я продолжал лежать на снегу, словно парализованный, не в силах подняться. Безоблачное синее небо расстилалось передо мной, и я глядел на него, а мысли вихрем проносились в голове. Наконец я почувствовал, как холод начинает пробираться под рубашку. Попробовал пошевелить рукой и ногой и, видя, что они слушаются меня, поднялся. Вокруг расстилалось бескрайнее снежное поле. Вдали было какое-то строение, напоминавшее не то свинарник, не то коровник. Я пошел по направлению к нему, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, в надежде, что смогу встретить там кого-нибудь, кто поможет мне. Главное дойти, чтобы согреться и где-то раздобыть одежду. Быстрая ходьба не согревала, и я побежал. Однако весна уже чувствовалась. Снег был рыхлым, и ноги утопали в снегу. Бежать было трудно, и вскоре я почувствовал, что ботинки промокли. Я остановился, чтобы отдышаться, но холод всё сильнее сковывал мое тело. Снова пошел, делая широкие взмахи руками, стараясь всеми силами окончательно не замерзнуть, но в этот момент обо что-то споткнулся, и без сил упал в мерзлую землю.

Поднявшись, снова пошел, размышляя только об одном, — надо дойти, во что бы то ни стало, дойти до ближайшего жилья.

Сколько я шел, не знаю, но когда достиг фермы, мне казалось, что прошла целая вечность. Ноги заплетались, сбившееся дыхание говорило, что силы почти на исходе. Однако ферма встретила меня пустыми глазницами выбитых окон и полным отсутствием намека, что здесь возможно присутствие людей. Здание было заброшено, и, по всей видимости, много лет назад, о чем свидетельствовали два ржавых остова трактора и какого-то сельскохозяйственного агрегата, наполовину зарытого в навозную кучу. Я с тоской посмотрел на представшую передо мной картину и с замиранием подумал о том, что же делать дальше. В этот момент, я вдруг отчетливо услышал звук работающего поблизости трактора. Я выбежал из помещения и, осмотревшись по сторонам, увидел гусеничный трактор, который ехал по направлению к ферме. Решив не дожидаться, когда тот подъедет, ибо он запросто мог проехать мимо, или чего доброго повернуть в другую сторону, побежал к нему навстречу.

Поравнявшись с трактором, водитель остановил его и, высунувшись из кабины, незатейливо спросил, что я делаю здесь, да ещё в таком виде.

По его реплике, я сразу понял, что я оказался дома. Значит выбранная на машине времени точка координат оказалась правильной. Это сразу прибавило мне сил и уверенности, ибо я уже ни минуты не сомневался, что я где-то в глубинке России, а потому, не скрывая радости, произнес:

— Я живой, и снова дома!

— Вроде того. А чего раздетый-то в такую погоду?

Я посмотрел с улыбкой на мужика, сидящего в кабине и произнес первое, что пришло на ум:

— Да вот, выкинули на воздух подышать, в надежде, что к вечеру окочурюсь, да видно не судьба, раз вас встретил.

— Это как понимать, выкинули на воздух?

— То и значит. Разборки в бизнесе вещь обыденная и проявляются в различной форме. Хорошо хоть не пристрелили сразу, а решили дать шанс. Короче я проштрафился, вот меня и решили выкинуть с вертолета в поле на мороз, проверить на выживаемость. Скажите, хоть где я?

— Небось, из Москвы, судя по говору?

— Это вы точно угадали, — ответил я, начиная потихоньку стучать зубами от холода.

Видя, что я совсем скис и вот-вот упаду без сил, водитель кинул мне промасленную телогрейку и, открыв кабину, сказал:

— Залазь, чай в России живем, а не в Америке, раз живой, значит не помрешь.

Я залез в кабину, закрыл за собой дверь и с благодарностью посмотрел на тракториста. Тот усмехнулся и сказал:

— Москва, ядрена-матрена только и знает, что фортеля с людьми откалывать. А попал ты мужик, на Тамбовщину, самую, что ни на есть русскую землю, только не пойму какого х… они тебя в такую даль приперли?

— А я и сам не знаю.

— Ничего, ты покамест помолчи, а то совсем замерзнешь, и нако вот хлебни малек, — и он дал мне бутылку. Я открыл пробку и, понюхав, понял, что это самогон, но в данной ситуации мне было всё равно. Я сделал глоток, потом второй и почувствовал, как потихоньку возвращается жизнь в замерзшее тело.

Мы ехали минут двадцать. Сразу за косогором показались трубы домов и вслед за ними и сама деревня. Дворов тридцать, сорок с покосившимися домами, среди которых выделялось несколько хороших, которые особняком стояли на окраине деревни. Тракторист проехал почти всю деревню, а я так и не понял, живет кто-либо в домах или они пустуют и только по дыму из труб, догадался, что часть домов обитаема. Мы подъехали к деревянному дому, который выглядел, не так убого, как рядом стоящий. За калиткой яростно залаяла собака, сразу почувствовав присутствие чужого человека. Тракторист, перед тем как выйти из кабины спросил меня:

— Помочь, или сам дойдешь?

— Да нет, спасибо, я сам.

— Мое дело предложить. Ты только погоди малость, я собаку привяжу, а то покусает.

Я с трудом вылез из кабины и когда тракторист окликнул меня, вошел через калитку и направился к дому.

— Проходи, я сейчас поставлю воды, а ты пока залезай на печь, а как немного отойдешь, скажи, поедим и погутарим.

Я залез не без труда на печку и, почувствовав благодатное тепло, вскоре заснул. Очнулся от запаха молока, которое топилось в печке.

— Как ты там? — услышал я знакомый голос снизу, — живой?

— Вроде живой.

— Раз живой, тогда слезай, есть будем.

Я слез с печи. Тракторист, которого звали Николаем, предложил мне умыться, а заодно дал чистую рубашку и валенки. Мы сели за стол, картошка с салом и топленым молоком, показались мне самой вкусной пищей, которую я ел за последние полтора года. Наевшись, он предложил мне папиросу, но я отказался, сказав, что не курю. Николай закурил и, пустив струю дыма, спросил:

— За что же тебя подельщики так жестоко, если не секрет конечно?

Надо было придумывать на ходу более или менее правдоподобную легенду, и я рассказал, что работал в фирме, а накануне потерял финансовые документы, которые вез руководству на подпись. Фирму, в которой работал, держали бывшие братки. Вспомнив прошлое, решили наказать. Короче посадили в вертолет и выкинули, хорошо хоть не с высоты сбросили в чистое поле.

— Да, — многозначительно отметил Николай, пуская струю дыма, — ничего не бояться. За бумажки готовы убить человека. Вот давеча в телевизоре опять показывали, что у вас в Москве кого-то хлопнули, так я думал, брешут.

— Почему, брешут?

— Да потому, что каждый день, то убьют кого, то бомбу подложат, то ещё чего. А тут глядь и впрямь людей за бумажку из вертолета и на мороз. Ладно, считай что повезло. Второй раз родился, значит долго жить будешь.

— Это точно. Кстати, а какое сегодня число-то?

— С утра пятое февраля было.

— Все, теперь этот день, буду, как день рождения отмечать, — ответил я, а сам подумал, что машина времени переместила меня именно в пятое февраля, тот день, который я набрал на пульте управления.

— А далеко здесь до районного центра? — спросил я.

— Ежели на машине, то не очень, километров десять. Мы почитай в самой глубинке живем. Раньше колхоз был. Не шибко богатый, как везде. С голоду не умирали, но и не шиковали. А как перестройка началась, так всё и повалилось. Кабы председатель с умом был, он глядишь, фермером каким заделался или заводик по мясо переработке сгородил. А наш, медаль получит, и гулять почитай на месяц. Короче выпить крепко любил, а мозгами бог обидел. Вот колхоз и загнулся, как сорняк в огороде. Из деревни больше половины кто куда, кто в город на заработки, кто по стране в поисках счастья мотается, а кто и вовсе спился. Молодежь, так та первая в город сиганула. Так что ныне дворов десять в живых. Так, огородом, да собственной скотиной живем. Я вот тоже пару лет в городе пошабашил на стройках, да больно мне жизнь эта не понравилась. Не людская она. Живешь вроде скотины. Приведут на стройку, загонят в барак и вкалывай с утра до ночи, а потом сбегут и на тебе ни денег, ни жилья. Короче плюнул я и вернулся обратно. Вот только жаль, баба моя в прошлом годе померла, а так бы жили мы как у Христа за пазухой.

— Да, — как-то неуверенно произнес я, поскольку за то время, что прошло с момента прилета инопланетян, я совсем забыл, что была совсем иная жизнь, со всеми её человеческими, точнее земными проблемами. Я смотрел на Николая и мне хотелось сказать, — знал бы ты, что произошло на Земле, и нынешняя жизнь показалась бы тебе раем. Но я промолчал, и вместо этого, с аппетитом захрустел соленым огурцом. Между тем Николай, дымя папиросой, продолжал:

— А то. Я, конечно, выпить могу, но меру знаю. А работать могу хоть на тракторе, хоть топором, и каменщиком. Земли кругом навалом. Вот трактор сам восстановил, кому огород вспахать, кому дров и чего привезти, денег нет, так я натурой беру. Картошку сдал, опять значит с деньгами. Они хоть здесь и не шибко нужны, но всё же пригодятся. Скотина кой-какая есть, а главная никого сверху из начальства. Времена, сам знаешь какие. Хочу работаю, хочу на печи в потолок плюю, и никто ничего не скажет. Участковый из милиции последний раз лет пять назад приезжал, а ты говоришь, рай, да и только. До сих пор себя ругаю, что два года даром потерял в этом вашем городе, провались он пропадом.

— Возможно, ты прав, только каждому своё. Городскому жителю доведись жить в деревне, так он с тоски завоет через неделю. Ему подавай кино, телевизор, видео салоны, дискотеки и прочие удовольствия.

— Вот, вот, все эти дискотеки и привели к тому, что никто делать ничего не хочет, а только гуляют, да пьют. Я вот вечером как включу телевизор, так одна реклама. И главное ведь такую дрянь показывают, что нормальный человек от неё пить начнет, а не то, что смотреть или покупать.

Я разумно промолчал, понимая, что спорить на эту тему бесполезно, да и настроение у меня было не располагающее к спору. Я думал совсем о другом. Главное, как выбраться отсюда и добраться до Москвы. Главным препятствием для этого было полное отсутствие денег. У меня не было даже вещей, которые я мог бы предложить к продаже, к примеру, часы или кольцо. Я посмотрел в окно. В сумерках угасающего дня за окном ничего не было видно, только блики от лампы, висящей под потолком с постоянно мигающей лампой из-за перепада напряжения на линии.

— А дела не так уж и хороши, — подумал я. Без денег, без документов, добраться до дому будет не так просто. Надо было что-то придумать. Мои размышления прервал голос Николая:

— О чем задумался?

— Да вот думаю, как до дому добраться. Живым остался, только вот без денег и без документов до Москвы не доедешь.

— Э, нашел о чем печалиться. Ты что не в России живешь? Русский человек всегда в беде помогал. Это может у вас в городе народ стал другим. Жадным, да злым, а у нас в деревнях народ какой был, такой и остался. Одно слово простой русский человек. А до Москвы я тебе денег найду, не переживай. Пойдем лучше спать, а завтра встанем и решим твои проблемы.

Растроганный таким теплым отношением, я поблагодарил Николая за ужин и попросил разрешения переночевать на печи, а то в кои то века представится такая возможность, на что он, не без гордости заметил, что печь он сам мастерил в прошлом году и предложил для большего удобства толстую подстилку. Я ещё раз поблагодарил его и, пристроившись на печи, вскоре заснул.

Утро выдалось пасмурным. Дул сильный ветер и было на редкость холодно. Я вышел на улицу и, сбегав в туалет, успел замерзнуть. Николай поставил самовар, и мы некоторое время молча сидели и пили чай. Потом он сходил в комнату и достал старый потертый портмоне. Выложил на стол сначала пятьсот, потом еще пятьсот рублей.

— На вот. До Москвы должно хватить. Я тебя до райцентра на тракторе довезу, мне как раз надо по делам туда, а там купишь билет на автобус и до Тамбова, а там уж и до Москвы билет возьмешь на поезд.

Я посмотрел на Николая и сказал:

— А как же мне вернуть тебе их? Ты мне скажи хотя бы почту, куда я смогу переводом переслать тебе.

— Да ты не бери в голову. Раз даю, значит бери. А вернешь, когда будут снова выбрасывать с вертолета, прихвати кошелек с деньгами, вот тогда и отдашь, — и он весело засмеялся.

— Нет, я так не могу.

— А ты через не могу. А если не хош брать, тогда оставайся здесь, только больше я тебя задаром кормить не буду, придется в батраки идти. Согласен?

— Нет, в батраки не пойду.

— А раз не хочешь, тогда бери деньги и собирайся. Я твои вещи вчера просушил, так что одевайся и поедем.

Я переоделся и вышел в горницу.

— На вот накинь, а то на дворе чай не лето, — он дал мне старую ватную телогрейку. Я надел её и быстро забрался в кабину трактора, который уже стоял с заведенным мотором.

Мы доехали до райцентра. Небольшой провинциальный город Бондари, с незатейливой провинциальной архитектурой встретил нас свистком постового милиционера. Николай выскочил из кабины и, поздоровавшись за руку, стал с ним о чем-то разговаривать. Минуты через три он залез в кабину и радостный сообщил, что встретил бывшего односельчанина, уехавшего в город еще в начале перестройки.

После этого мы доехали до автовокзала, где и распрощались. Я снял ватник, но Николай уговорил меня оставить его, а то я не доеду до дома. Он помахал мне из кабины и уехал, а я пошел узнать, когда будет ближайший рейс на Тамбов.

Купив билет, я занял место на заднем сиденье автобуса, который должен был отправиться через двадцать минут. Кондуктор проверила билеты, и вскоре мы отъехали от станции. В запотевшее окно я рассматривал город. Ряды одноэтажных домов чередовались с двух и трехэтажными, построенными лет тридцать, а то и сорок назад. Палатки, с витрин которых смотрели знакомые товары псевдо американских сигарет, пиво, чипсы и пакетики сушеной воблы и сухариков. Жизнь шла своим чередом. По улицам то и дело проезжали хоть и старые, но иномарки. Все говорило, что жизнь медленно, но меняет ритм жизни людей даже здесь в глубокой провинции. Вскоре мы выехали на шоссе, и я постарался заснуть. Изредка я вздрагивал, когда автобус останавливался на остановках, двери со скрипом открывались, подбирая новых пассажиров, и автобус ехал дальше. Устав от жесткого сиденья и постоянной тряски я окончательно проснулся, а вскоре мы въехали в город и через минут десять были на автовокзале.

Боясь, что мне не хватит денег на билет до Москвы, я пешком отправился на железнодорожный вокзал. Взяв билет, на вечерний поезд, я вышел из здания вокзала и чтобы не привлекать к себе внимание милиции, пошел в ближайший универмаг, где, сняв при входе телогрейку, стал бродить по залам. Потом, купил газету и пару бутербродов с чаем и устроился в небольшом кафетерии. Время тянулось довольно медленно. Я прочитал почти всю газету, потом некоторое время снова походил по магазину, подолгу останавливаясь около витрин с бытовой техникой. Наконец, когда я увидел, что до отправления поезда осталось около часа, вернулся на вокзал. Состав подали минут за сорок до отправления. Предъявив проводнице билет, я вошел в вагон…

Поезд отошел от вокзала строго по расписанию и утром прибыл на Павелецкий вокзал столицы. С волнением я вышел из вагона и, пройдя по перрону, спустился вниз. Завернув за угол и направился было к метро, но в этот момент услышал фразу, которая заставила меня вздрогнуть:

— Извините, гражданин, будьте добры, ваши документы.

Я обернулся, позади меня стояли двое. Милиционер, судя по погонам, сержант и рядовой с повязкой на руке «патруль». Я порылся в карманах, делая вид, что ищу документы, но, поняв, что разыгрывать комедию перед ними бесполезно, сказал:

— Извините, у меня нет с собой документов. Поэтому наверно нам придется пройти в отделение, и объясниться.

Ожидавшие, что я начну оправдываться, что потерял документы или забыл дома, они несколько смутились моему ответу, но тут же спросили, откуда я и почему в таком виде.

— Я москвич, прописан по адресу, — я назвал свой домашний адрес, — провожал друзей в Тамбов и так допровожался, что был видимо кем-то раздет и как оказался в этом старом ватнике не помню. Главное, что денег в обрез и то, благодаря добрым людям, которые скинулись на тачку до дома.

Видимо я говорил так искренне, к тому же, в моем рассказе была доля правды, что они поверили и отпустили меня. Возможно, московский акцент тоже сыграл не последнюю роль, в том, что они не приняли меня за приезжего и не потащили в отделение уточнять подробности кто я и откуда.

Я извинился и, поблагодарив, отправился к выходу. Денег оставалось чуть более двухсот рублей. Прикинув, что на такси до дома хватит, а потому, подошел к краю дороги и проголосовал.

Пока мы ехали, я сидел и смотрел в окно. Все казалось знакомым и в тоже время, я никак не мог свыкнуться с мыслью, что всего этого нет уже почти полтора года. Москва, так же как и другие города уничтожена, и вместо зданий, проспектов и улиц, голая пустыня на десятки километров вокруг. Я потряс головой, словно хотел, чтобы мрачные мысли ушли и не возвращались, ведь все это лишь в будущем. В том будущем, которое теперь никогда не произойдет, потому что я этого не допущу.

— Вы что-то сказали? — произнес водитель.

— Кто я? Нет, это вам послышалось. Как хорошо снова оказаться дома.

— Эмигрант?

— Что?

— Говорю, уехали из Союза, а теперь решили навестить?

— Нет, что вы. Просто… Был в командировке… Полтора года. Соскучился по дому.

— А что в таком виде?

— А это, — я потрогал рукой стеганый ватник.

— Издержки обратного возвращения. Уснул, обчистили, хорошо хоть так.

— Бывает. Нас иной раз тоже кидают. Слава богу, что живой. Деньги, черт с ними, заработаем, а то и убить могут.

— Времена.

— Не то слово. Жизнь — дерьмо.

— Да нет. Жизнь — это здорово.

— Вам виднее.

— Уверяю вас.

— Может быть. Вас где высадить?

— Вон там, не доезжая светофора.

— Нет проблем.

Не доезжая светофора, водитель остановил машину. Я расплатился и вышел. Подойдя к подъезду, я неожиданно подумал:

— Интересно, а как я попаду домой, ведь ключей-то у меня нет?

Я прошел вдоль дома, думая как быть и что делать, как вдруг мне в голову пришла мысль:

— А что если в этом времени я существую? Выходит, что нас может быть двое? Почему-то за два дня эта мысль меня не посещала, а ведь она с самого начала напрашивалась, как само собой разумеющееся. А раз так, стало быть, я должен быть в это время на работе. Могу ли я встретиться с самим собой или нет неизвестно, что произойдет, если мы встретимся?

Я представил себе как я, протягиваю руку самому себе, и вакуумная воронка втягивает меня, происходит временной катаклизм и я погибаю. Кадры каких-то фантастических фильмов рисовали мне нечто похожее в моем воображении. Я стоял и не знал что делать. Наконец, почувствовал, что мне холодно, и решил, что надо что-то делать и для начала выяснить двое нас или я один. Я достал из кармана деньги, на карточку для таксофона хватало. Дойдя до ближайшего магазина, купил карточку и, подойдя к будке с телефоном, набрал свой рабочий номер.

— Алло, фирма «Вансервис» секретарь Евгения Ивановича слушает.

— Маша, это я Сергей.

— Ой, Сергей Николаевич, это вы! А мы тут все переволновались. Вы, как сквозь землю провалились. Уехали позавчера с этим, со своим напарником на заявку, а в обед он звонит, что вы вышли куда-то и больше не возвращались. А сегодня шеф сам звонил вам домой, вас нет. Что случилось? Евгений Иванович волнуется.

— Маша всё в порядке. Приеду, расскажу. Передай Евгению Николаевичу, что утром буду на работе, хорошо?

— Хорошо, передам, а где вы?

— В Москве, в Москве я. Не умер, не в больнице, приеду, расскажу.

Я повесил трубку и перевел дух. Значит я один. Видимо в момент, когда я из будущего переместился на Землю в прошлое, то каким-то образом совместился с самим собой и в этот момент исчез из того места, где находился до этого. Что же это значительно упрощает мою жизнь. Я радостно произнес, слава богу, что всё обошлось, и снова направился домой. Пройдя несколько метров, я чертыхнулся, поскольку вспомнил, что ключей нет, а стало быть, попасть домой не могу. Я остановился в раздумье как быть. Вынув из кармана телефонную карточку, я собрался было позвонить Наташе, у которой были ключи и попросить её привести их мне, но неожиданно мой взгляд упал на соседний дом. Я взглянул на окно на шестом этаже и подумал о Вике. Она ничего обо мне не знает, в будущем мы встретимся еще не скоро. Однако сердцем я рвался к ней.

— Нет, пожалуй, Наташе, я звонить не буду, — подумал я, и отправился в местный ДЭЗ за слесарем.

Диспетчер сказала, что такими вещами, как открывание дверей ДЭЗ не занимается и порекомендовала обратиться в службу спасения. Я попросил у неё телефон и, вызвав специалиста по открыванию двери, отправился домой. Они приехали минут через двадцать. Молодой парень посмотрел на замки и сказал, что вскрыть можно, но дверь придется ремонтировать, так как замки стоят хорошие, их так просто не вскроешь. Посмотрев на мое страдальческое лицо, он неожиданно сказал:

— А чего вы нас-то вызвали? Микрик горит. Стало быть, квартира на сигнализации в милиции. У них есть дубликаты. Съездите к ним, они откроют. В крайнем случае, штрафом отделаетесь, зато дверь ремонтировать не придется.

Я поблагодарил его и, извинившись, что не сообразил сразу, отправился снова в ДЭЗ, где раньше работал, чтобы одолжить у ребят денег и смотаться на пункт охраны.

Только к обеду я смог попасть в квартиру. После долгих уговоров и объяснений, они приехали вместе со мной, открыли квартиру, и когда я показал им документы, которые лежали в столе, что я, это действительно я, они заполнили протокол вскрытия и, пожелав мне все хорошего, удалились, напомнив, что придется уплатить штраф за ложный вызов.

Я закрыл за милиционерами дверь и усталый сел на диван. Усталость, волнения, события, которые произошли за последние двое суток, как снежный ком, навалились на меня. Я сидел и не знал, что мне делать, как быть, как жить дальше. Я не был здесь больше двух лет и окружавшие меня предметы, мебель, казались мне незнакомыми. Я сидел так около часа, потом подошел к столу, взял телефон и… набрал Викин номер.

— Алло, я вас слушаю, — услышал я до боли знакомый, родной Викин голос. Я молчал и слушал.

— Алло, говорите, я вас не слышу, — она повторила эту фразу еще пару раз, и повесила трубку, а я еще долго держал её у своего уха, слушая гудки, и чувствовал, как защемило в глазах, и они наполнились слезами. Я не в силах был остановить их. Как я хотел в этот момент, чтобы она прижалась ко мне, и ласково, проведя рукой по волосам, сказала:

— Я люблю тебя, Сережа, больше всех на свете.

В этот момент, я вдруг отчаянно понял, что, прыгнув в машину времени, возможно, навсегда потерял самое драгоценное, что у меня было в этой жизни, свою любовь, свою жену и сына. Я понимал, что обязан был попытаться вернуть все назад, но сейчас, мне хотелось хотя бы на миг прижаться к жене, посмотреть ей в глаза и сказать, нет, просто увидеть её взгляд….Но я понимал, что если это и произойдет, то не сегодня, потому что в этом времени мы не были даже знакомы друг с другом, хотя я знал о ней всё. Я осторожно положил трубку телефона, наивно сохраняя детскую надежду на чудо, что в трубке раздастся её голос, и она произнесет:

— Сереженька, милый, не молчи, я узнала тебя по дыханию. Я жду тебя…

Потом, помедлив секунду, снова взял, чтобы еще раз набрать Викин номер и услышать её голос, но в этот момент телефон неожиданно зазвонил и я, прижав трубку к уху, ответил привычным голосом:

— Вас слушают.

— Привет, это я, узнал?

Звонила Наташа. Я растерялся, не зная, что ответить.

— Алло, Сережа, ты меня слышишь?

— Да, да конечно, привет.

— Наконец-то. Ты куда позавчера пропал? Я звонила вечером, тебя нет, сегодня в обед, мне ответили, что ты не приходил, мобильный молчит.

— Да со мной столько всего произошло за эти, — я хотел сказать три года, — но вовремя спохватился и ответил, — два дня, что всего не перескажешь. Мобильный украли, как только куплю новый сообщу тебе новый номер. На работе сплошная нервотрепка, короче я в жутком, как говорят цейтноте. При встрече расскажу, а сейчас извини, я спешу, шеф вызвал на работу.

— Да ладно, только ты не пропадай больше. Я завтра позвоню. Все, целую.

— И я тебя.

Как странно было слышать Наташин голос. Прошло почти три года, с тех пор как мы расстались, так и не сказав друг другу о причинах разрыва. Но сейчас мне было все равно, почему мы расстались. И вообще, слишком многое пришлось пережить за это время, и оно навсегда унесло меня от тех далеких дней. Однако Наташин звонок неожиданно заставил меня задуматься о том, что мне придется объясниться с ней в ближайшее время. Мне нужно было заново приспособиться к прежней жизни, возможно ещё раз пережить события, о которых я знал, или изменить их и, следовательно, изменить свою судьбу, свою жизнь, а возможно и чью-то ещё.

Я сидел и размышлял, как мне жить дальше. Я посмотрел на часы. Было половина седьмого вечера. В моем распоряжении оставалась неделя, точнее восемь дней, прежде чем я услышу голос Гао. Впрочем, я могу и не услышать его, если захочу. А главное, что он не должен меня услышать, потому что я просто не в состоянии буду скрыть свои мысли, и он прочтет их и поймет, что я всё о них знаю. И что тогда? Тогда они будут снова и снова искать человека, который сможет поверить им и построит им телепорт. Пусть не скоро. Через пять или десять лет, но построит и тогда всё повторится сначала. Значит вторжение неминуемо и мир обречен. Рано или поздно кто-то обязательно пройдет моим путем и впустит их в наш мир, а когда поймет, какую ошибку он совершил, будет уже поздно.

Что же делать? Я лихорадочно искал выход и не видел его. Хорошо, а если пойти и всё рассказать компетентным органам, что если они поверят? Нет, это вряд ли. В лучшем случае мне скажут, чтобы я обратился к психиатру, а не к ним, и будут правы. Что я могу предъявить в качестве доказательства своих слов? Ничего. Нужны факты, тогда можно разговаривать. Так рассуждая сам с собой, я постепенно пришел к мысли, что ничего не остается, как начать второй тур игры, но уже по другим правилам, которые я еще не придумал, и в запасе у меня оставалось не так много времени.

Решение было принято. Мое самолюбие взыграло. Раз они сумели обвести меня и пробраться на нашу планету, настал мой черед. Надо было всё детально продумать. Я разделся, принял горячую ванну и вместо того, чтобы лечь на диван спать, улегся на кухне, прямо на полу, приспособив для этого всё, что было из мягких вещей.

Утро вечера мудренее, подумал я и заснул.

Глава 2

На следующий день с утра я отправился на работу. Всю дорогу, я придумывал, чтобы такое рассказать шефу, чтобы мое таинственное исчезновение и почти трехдневное отсутствие, выглядело правдоподобно. Понадеявшись на то, что импровизация по ходу дела, самое надежное в части оправдания, я вошел в офис фирмы.

— А пропащий, здорово, — громким возгласом приветствовал меня мой напарник Виктор, — ты блин, даешь. Я под раковиной ковырялся с краном, ты вроде стоял рядом, говорю, подай ключ на двенадцать, поворачиваюсь, тебя нет. Думаю, в туалет отошел или куда. Я поменял смеситель, пора ехать, а тебя нет. Спрашиваю у девчонок в салоне, Сергея кто видел, те говорят, да нет, вроде не проходил. Я тебе на сотовый, в ответ нет доступа или телефон выключен. Так и пришлось одному возвращаться в офис. А к вечеру я шефу доложил, он и давай тебя разыскивать, а тебя и след простыл. Короче, все на ушах. Что случилось то?

— Да ничего, — ответил я, — стоял, и вдруг голова закружилась, решил выйти на свежий воздух. А когда вышел, мне совсем плохо стало. Короче, я когда нагнулся, видно чуть не упал в обморок, меня мужик какой-то подхватил и в машину. А у меня всё перед глазами плывет, ничего толком объяснить не могу. Так он меня, вместо того чтобы в больницу, отвез к себе домой. У него жена медсестра, сделала укол, я и отключился. Очнулся только на вторые сутки, и сразу позвонил шефу, что жив здоров. Они сами были не рады, что меня к себе привезли и уже хотели скорую вызвать, чтобы в больницу отвезти.

— А чего мобильник молчал?

— Так я его видно выронил по дороге. Надо сходить новый купить.

В этот момент в коридоре показался Евгений Иванович. Привычным жестом он слегка сдвинул очки на нос и произнес:

— Сергей, что случилось? Тебя что, инопланетяне похитили?

— Почти, — шутливо ответил я.

— Тогда заходи ко мне, расскажешь, как они выглядят, — он вошел в свой кабинет, оставив дверь открытой.

Я поздоровался с Машей, положив ей на стол шоколадку, поскольку знал её слабость к сладкому и зашел к шефу в кабинет.

— Чего стоишь, присаживайся, рассказывай.

Я пересказал ему историю, которую только что сочинил Виктору.

— Может тебе к врачу сходить? — участливо спросил шеф.

— Да нет, наверно просто сильный обморок. Мне давление померили, оказалось пониженное, девяносто на пятьдесят. Жена этого водителя, который меня к себе привез, сказала, что я несколько раз приходил в себя, но даже до туалета не смог дойти, падал на кровать и снова засыпал, а когда утром проснулся, померили, вроде как все в норме.

— Ты знаешь что, со здоровье не шути. Сейчас особо большой запарки нет, поэтому, — он полистал на столе перекидной календарь, и сказал, — сегодня у нас пятница. Отправляйся домой и даю тебе неделю отпуска. Явишься на работу семнадцатого, а если что, я тебя вызову, понял?

— Понял.

— Только обязательно купи себе новый телефон, чтобы можно было с тобой связаться.

— Что за вопрос. Обязательно куплю, Евгений Иванович, — я поблагодарил его за отпуск и, попрощавшись, вышел из офиса. Погода по-прежнему была холодная, шел мелкий снег и я заспешил в метро, чтобы поскорее оказаться дома и спокойно обдумать план дальнейших действий.

Я ехал в метро, а мысли по поводу контакта с Гао одна нелепей другой, роились в моём мозгу. Когда объявили следующую остановку, я понял, что проехал и решил, что транспорт не самое подходящее место для размышлений на столь важную тему, поэтому чтобы отвлечься, стал просто рассматривать рекламные объявления, расклеенные вдоль стен вагона. Одно из них рекламировало новый фантастический боевик. Я так давно не был в кино, больше двух лет, последний раз с Викой. Мысли сразу переключились на неё и Алешу.

— Интересно как они там, впрочем, что за ерунду я выдумываю, их там нет. Вообще, всё, что произошло, это… А что это? Вот именно. То что было, история, которую я обязан изменить. Впрочем, может будущее, существует само по себе, а прошлое отдельно? Нет, так я окончательно запутаюсь, если буду философствовать на тему, если да кабы.

Я снова услышал объявление и понял, что снова пропустил остановку. Нет, так я никогда не доеду до дома, надо действительно отвлечься, а то так можно и умом тронуться.

Я вышел из вагона, пересел и поехал в обратную сторону, потом сделал пересадку и, доехав до своей остановки, поднялся по эскалатору и вышел на улицу. Зайдя в ближайшую пиццерию, взял порцию, чашку кофе и пирожок с вишневым вареньем. Усевшись за столик, я стал с аппетитом есть пиццу. За окном шел снег, медленно падая на асфальт. Я наблюдал, как из подземного перехода выходили люди и расходились по своим делам, кто-то спешил на остановку троллейбуса, кто-то шел к электричке или на рынок, который находился рядом. Бойкие старушки, торговали у выхода квашеной капустой и солеными огурцами.

Я медленно пил кофе и на секунду отвел взгляд от окна, чтобы посмотреть, который час, а когда поднял голову, увидел Вику. Она вышла из подземного перехода и остановилась, оглядываясь по сторонам. Чашка чуть не выпала у меня из рук, я еле успел её поставить на стол. При этом остатки кофе брызнули на стол. Копна рыжих волос выбивалась из-под вязаной шапочки, и каждый раз, когда она поворачивала голову, они веером разлетались и падали на плечи. Я затаил дыхание и не знал что делать, понимая, что через мгновение она примет решение и пойдет дальше своей дорогой и неизвестно, когда наши пути снова пересекутся. Вика, родная, любимая женщина, самый близкий для меня человек, был в этот момент так далеко от меня, что мне хотелось броситься к ней и обо всем рассказать, что было, и что станет с нами и совсем миром, но я понимал, что не сделаю этого никогда. Я сидел и смотрел на неё сквозь стекло, и только голос проходящей мимо девушки отвлек меня:

— Извините, у вас не занято?

— Нет, нет, пожалуйста, я уже ухожу, — я положил кусок недоеденного пирожка, который продолжал держать в руке, на блюдце, и быстром шагом направился к выходу. Когда я вышел из пиццерии, Вика уже удалялась по направлению к дому. Я не стал её догонять, просто молча пошел за ней. Проходя мимо видеосалона, в котором мы с ней познакомились, она открыла дверь и зашла. У меня перехватило дыхание.

— Может это судьба, — подумал я, — но ведь в той, прошлой жизни мы познакомились только через год. И что, — снова подумал я, — пусть так, но ведь сейчас я живу другой жизнью, все, что было, уже не повторится, а, следовательно, я сам определяю, как сложиться моя судьба?

Размышляя так, я подошел к дверям видеосалона, и смело вошел внутрь. Кроме Вики в зале никого не было. Она стояла спиной ко мне и о чем-то разговаривала с сотрудником салона. Я стал бегло просматривать новинки, пытаясь отыскать тот фильм, который я хотел взять в день нашего знакомства, но его не было, то ли он был на руках, то ли он к этому моменту ещё не вышел в прокат. Название его я не помнил, поэтому спрашивать о нем было бесполезно. Я не знал, что делать и, взяв с полки первую попавшуюся кассету, с учащенно бьющимся сердцем, подошел к Вике. Я стоял сзади и молчал. Слова застряли в горле. В этот момент Вика повернулась ко мне и легко и просто сказала:

— Пожалуйста, проходите, — и отошла в сторону. Парень за прилавком протянул руку, чтобы взять у меня коробку из-под кассеты и попросил у меня карточку. Я словно онемел и не знал что ответить, парень посмотрел на меня и обратился ко мне:

— Простите, вы берете или нет?

— Я хотел спросить стоит посмотреть или нет? — и протянул ему коробку.

— Да ничего, римейк старого фильма. Не шедевр, но вполне достоин внимания. Будете брать?

— Да, — ответил я и, достав из кошелька карточку, протянул ему. Вика всё это время стояла рядом, и не обращая на меня внимания, рассматривала коробки с фильмами в разделе фантастика. Парень сканировал мою карточку, списал с моего счета деньги и выдал мне кассету с фильмом.

— У вас осталось сто рублей.

— Не понял?

— Я говорю, у вас на счете осталось сто рублей.

— Понял, спасибо.

Я повернулся, и в этот момент Вика тоже повернулась в мою сторону. Мы встретились взглядами и несколько секунд молча стояли и смотрели друг на друга. Она первая отвела взгляд, а я набрал в легкие воздуха и, стараясь изо всех сил, чтобы мой голос не дрожал, произнес:

— Извините, кажется, я вас смутил и вдобавок задерживаю, — Вика держала коробку с фильмом в руке.

— Нет, нет, что вы. Вы меня вовсе не задерживаете, я даже еще не выбрала кассету.

Может быть, мне показалось, или мне этого так хотелось, но я решил, что её голос дрожал, когда она разговаривала со мной. Мои нервы были напряжены до предела, и я понял, что не смогу отступить.

— Вот как. Тогда рекомендую, — я бегло пробежал взглядом полку, и, мой взгляд упал на коробку с фильмом, название которого мгновенно всплыло в моей памяти. Я достал её и протянул. Она взяла коробку и вслух прочитала название:

— «Осиное гнездо-1», — она снова посмотрела на меня и неожиданно произнесла фразу, от которой у меня комок встал в горле и голова пошла кругом, словно у меня и впрямь было пониженное давление.

— Странно, что вам понравился этот фильм, очень странно.

— Почему?

— Люди вроде вас, как правило, предпочитают фильмы совсем другого плана…

Я не удержался и, прервав её, закончил фразу, сказанную мне два с лишним года назад:

— Комедии и мыльные оперы, поскольку, судя по одежде, я чиновник или предприниматель, а их жены, как правило, терпеть не могут ужастиков, боевики и фантастику. Вы это хотели сказать?

Вика смотрела на меня, не понимая, что происходит, но те струны души, которые тогда вызвали в нас взаимные чувства симпатии, видимо были снова задеты. Я увидел в её глазах до боли знакомые мне искры счастья и радости, когда мы разговаривали, целовались и любили друг друга. Пауза кончилась, и Вика смущенно ответила:

— Вы правы, а разве я ошиблась? — с неподдельной надеждой в голосе, что она действительно ошиблась, спросила Вика.

— Увы, да. Во-первых, я не бизнесмен, во-вторых, я не женат, и, в-третьих, я терпеть не могу мыльные оперы, а вот по части комедий, ответить затрудняюсь. Какие-то нравятся, какие-то нет. К примеру, «Полицейскую академию» могу с удовольствием посмотреть по телевизору, хотя и видел серии много раз.

Она стояла и слушала меня, продолжая держать коробку в руках.

— Вика вы будете брать кассету? — вмешался в наш разговор парень за стойкой.

— Да, да, — ответила она, но я снова вмешался:

— А мне почему-то показалось, что вы этот фильм уже видели и даже переписали себе копию.

Вика совсем смутилась, не зная, что сказать. Я угадывал её мысли, и она не знала, что ответить. Я понял, что пора принимать решение и, взяв коробку из её рук, поставил обратно на полку, сказал продавцу, что она передумала, и затем взял её за руку, произнес:

— Я вас смутил и прошу меня извинить, честное слово я не хотел, и чтобы загладить свою вину разрешите проводить до подъезда, чтобы быть уверенным, что вы благополучно добрались до дома, а то я буду переживать, если с вами что-то произойдет по моей вине, — с этими слова мы вышли из салона.

— Спасибо, я здесь рядом живу, мне даже дорогу переходить не надо, — ответила она, но в голосе слышались ноты, которые говорили совсем о другом.

— Я знаю, хотите, догадаюсь, где вы живете?

— Где? — почти шепотом спросила она.

— В восьмом доме, — и я показал рукой на её дом, — я угадал?

— Да, а вы тоже там живете?

— Нет, но я живу рядом, — и я показал ей дом напротив, край которого виднелся из-за угла здания, в котором находился видео салон.

— Как странно, что я вас раньше никогда не видела в салоне?

— То же самое готов сказать и я, поскольку хожу сюда периодически с момента его открытия.

Разговаривая, мы медленно шли к Викиному дому.

— Значит, Вас зовут Виктория.

— Просто Вика.

— Ах просто Вика, а меня Сергей Николаевич, а лучше просто Сергей, а то отчество, как-то старит человека.

— А сколько вам, если это не секрет?

— Летом стукнет пятьдесят, а вам?

— Достаточно много, уклончиво, но вместе с тем кокетливо ответила она.

— Можно я попробую угадать?

— Вы опять хотите поразить меня своей проницательностью?

— Конечно.

— Что же, попробуйте.

Я знал о Вике все, но понимал, что нельзя перегибать палку с угадыванием всего, поэтому сделал серьёзное лицо и, посмотрев на Вику, сказал:

— Вам двадцать семь, нет…, я ошибся, двадцать восемь, я угадал?

— А вот и не угадали, — весело ответило она, — мне тридцать пять.

— Не может быть, вы меня разыгрываете.

— Вовсе нет, я могу паспорт показать, если вы мне не верите.

— Что вы, что вы, охотно верю, просто вы выглядите гораздо моложе своих лет, хотя впрочем, — я секунду помедлил, из памяти всплыли слова, которые мы говорили друг другу в первые дни нашего знакомства, и, подумав, я сказал слова, произнесенные тогда Викой:

— Возраст это состояние души. Можно и в сорок быть стариком, вы согласны со мной?

Вика остановилась и посмотрела на меня.

— У меня ощущение, что вы и впрямь можете угадывать мысли. Странно.

— Правда!

— Да, словно мы… встречались раньше, только где, убей бог не помню. Возможно на вечеринке у моей одной приятельнице. Вы пишите стихи?

— Ой нет, что вы. Хотя, в молодости увлекался, как и многие. И вообще, у меня тоже ощущение, что я вас раньше… видел.

— Наверное, это было в прошлой жизни.

— Наверное, — медленно произнес я, — или, в будущей.

— Вы думаете такое возможно?

— А почему нет. Живут два человека на планете, никогда не встречались и не видели друг друга, а в прошлой жизни они были, к примеру, мужем и женой. Вероятность, что они снова встретятся и полюбят друг друга равно наверно нулю, а может и не нулю, а скажем один на сто миллионов. А раз так, значит когда-то у кого-то выпадет этот случай, и люди встретятся и снова полюбят друг друга и всё повторится как в прошлой жизни.

— Но так не бывает.

— Почему?

— Потому что это фантастика.

— Но вы же сами любите смотреть фантастику, боевики, ужасы. Почему происходящее в кино может, а в жизни нет?

— Потому что это кино.

— А разве кино, это не реалия жизни?

— Возможно и реалия, но фантастика в кино, это совсем другое. Фантастику авторы фильма придумывают не из жизни, а из…, — она запнулась, поскольку не знала, что сказать.

— Так откуда же берут сюжет для фантастических фильмов?

— Во всяком случае, не из жизни.

— Может вы и правы, но я в это мало верю.

— Напрасно.

— Вера и реальность неотделимы друг от друга, даже если они из области фантастики.

Снег перестал идти, и температура на улице немного повысилось, отчего снег начал таять, и проезжающие машины развезли на асфальте грязь, которая летела из-под колес. Я посмотрел на пасмурное небо и произнес:

— Погода не обещает улучшения, а так хочется солнца, моря или нет, лучше зеленой травы и пения птиц в тенистом лесу. А то такая погода приносит на память унылые мысли и унылые стихи, хотите, я почитаю вам стихи?

— Мне стихи? — удивленно спросила Вика.

— Да, а что это плохо?

— Нет, что вы, конечно почитайте.

Умчались годы молодые Мне скоро стукнет пятьдесят И метроном стучит тоскливо Все ускоряя жизни час. Пришла пора, когда уныло В окно ты смотришь на меня И ни рукой, ни ликом милым Не озаришь в ночи меня. Печаль легла на Землю эту Снега и грязь слились в одно И дождь весны навряд ли смоет Тоску унынья моего. Сижу, пишу, коряво, пошло, Чтоб скуку смертную изгнать И жду грозы с тоской и злостью Под шелест вьюги у окна.

— Кто это написал?

— Не знаю, может быть, я, а может быть какой-нибудь поэт, фамилию которого, я забыл.

— Какой вы странный.

— Почему странный?

— Ну как же. Читаете мне стихи и не знаете, вы их написали или не вы. И вообще…

— Я в детстве немного баловался этим, но потом забросил, посчитал, что это так, мальчишество.

— Увлекались поэзией?

— Читал Черного, Мандельштама, Клюева, но сказать, что увлекался, это громко сказано. Просто нравилось. Поэтому и пробовал писать, но быстро понял, что не дано и бросил.

— А чем сейчас занимаетесь?

— Сугубо земная специальность. Сантехникой.

— Торгуете?

— Нет, — засмеялся я, — ремонтирую. Работаю в фирме по обслуживанию салонов, саун и им подобных учреждений. Ванны, унитазы, раковины, батареи.

— Действительно весьма далеко от поэзии.

— Я же вам говорю. К поэзии весьма далек.

— А почему тогда фантастика, ужасы и боевики?

— Просто нравится. Не все конечно, но многое.

— Например?

— «Чужие», «Терминатор». «Матрица», — я перечислил еще десятка два названий известных фильмов, которые я смотрел, и которые мне действительно понравились.

— И даже «Матрица»?

— Только первая часть, а вот «Чужие-2», могу смотреть с любого места.

— Как понять первая часть? Вторая еще не вышла, обещают только к концу года, — удивленно произнесла она.

— Я имел в виду первую половину фильма, — ответил я, и подумал, что в ответах надо быть несколько более осмотрительным, а то можно попасть впросак из-за временных расхождений.

— А сериалы любите?

— Как вам сказать, «Вавилон-5» смотрел с большим удовольствием, а всё остальное быстро надоело. Например «Энтерпрайз» или «Звездные врата», скорее кино для детей, хотя это мое субъективное мнение.

— Я, пожалуй, с этим соглашусь, хотя я и не очень большая поклонница «Вавилона», он действительно заслуживает внимание.

Разговаривая, мы подошли к подъезду Викиного дома.

— Вот мы и пришли. Спасибо, что проводили до дома, — сказала Вика и посмотрела на меня. Я стоял и не знал, что сказать. Еще три дня назад Вика была моей женой, и я целовал ее, уходя утром на работу, а сейчас, несмотря на то, что она была рядом, она была бесконечно далека от меня. Я даже не знал, испытывает она ко мне какие-то чувства или нет. Но я не мог, не хотел просто отпустить её и в то же время не знал, что сказать. Я молчал, и казалось ещё мгновение и я не выдержу и всё ей расскажу, но в этот момент, она посмотрела на меня своими удивительно нежными, детскими глазами, и сказала:

— А у вас большая библиотека видеофильмов?

— Если честно не очень, фильмов двести, но зато есть много старых, не очень хорошего качества, так как писал «тряпичные» копии.

— А список есть, чтобы глянуть какие фильмы?

— Списка нет, а вот если вы не очень заняты, готов пригласить вас в гости посмотреть.

— Мне как-то неловко.

— Но я в некотором роде виноват, что вы остались на сегодняшний вечер без кино.

— При чем тут вы, я перед этим сразу выяснила, что брать нечего, а все, что было на полках стоящего, я уже видела.

— Значит, решено, идем ко мне.

— Как прямо сейчас?

— Нет, если у вас какие-то были планы, и я их нарушил, то можно отложить, — я сделал паузу, — скажем до вечера.

— Нет, планов вы моих не нарушили, просто я не готова, вот так вдруг идти в гости.

— К незнакомому мужчине, да ещё не женатому и такому пожилому как я, — снова продолжил её мысль я.

— Нет, нет, я совсем не это хотела сказать. Я просто не готова вот так сразу, вдруг и …, — она смутилась и покрылась румянцем.

Господи, до чего она была красивой в этот момент. Мне хотелось упасть перед ней на колени и сказать: — Викуша, любимая, дорогая моя, ведь это я. Я люблю тебя больше всех на свете. Только ты для меня одна в целом мире. Как трудно мне было прыгнуть в этот голубой поток времени, оставив тебя там и не ведая, что произойдет с тобой и Алешкой, и только одно утешало меня, что если всё получится, я снова увижу тебя и скажу слова, которые так мало говорил, люблю, всегда любил и буду любить. Я стиснул зубы и, стараясь не волноваться, хотя чувствовал, что у меня это плохо получается, сказал:

Если сердце печали боится, Если мысли заныли в тоске, Значит день прожит зря, и на небе, Не зачтется удача тебе. Пролетит метеор и желанья Загадать не успеешь своё Обожжет лишь макушки у елей И землею укроет его. Я забуду печали и тени, Все сомненья отброшу свои И объятья открою и звезды, Что на небе зажглись, подарю.

— Это тоже написали вы или…?

— Или не я. Честное слово, не помню.

Вика стояла и смотрела на меня и не знала что сказать.

— Значит да или нет?

— Да, — тихо произнесла она.

— Тогда пошли. До моего дома ровно пять минут хода. Посмотрите мою видеотеку и возможно, вам что-то понравиться, а если нет, прошу простить за назойливость.

Мы повернули и пошли обратно. Перешли улицу, потом завернули за угол и вошли в арку. Вика молчала. Мы прошли мимо цветочного киоска, и я вдруг попросил её на секунду задержаться.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да, я забыл купить цветы. Буквально две минуты.

— Хорошо, я подожду вас здесь.

Я забежал в магазин и попросил большой букет хризантем, которые она больше всего любила. Продавщица стала их упаковывать, но я сказал, что не надо. Она любит, когда цветы без упаковки, и я указал на Вику, стоящую поодаль.

— Я по-хорошему завидую вашей девушке, — искренне радуясь за меня и Вику, сказала продавщица, принимая у меня деньги, — Желаю удачи.

— Спасибо, — ответил я и, выйдя из магазина, подошел к Вике. Она повернулась ко мне.

— Какой шикарный букет, это…, — я не дал ей договорить и протянул букет, сказав при этом всего два слова:

— Это вам!

— Мне! Но почему?

— Потому, что…, — я хотел сказать, потому что люблю… Нет, это было бы сумасшествие с моей стороны, самонадеянность, а потому я ответил:

— Разве нельзя просто подарить цветы девушке, или для этого нужен повод?

Вика ещё больше смутилась, прижимая букет к себе и вдыхая их аромат. Мы прошли вдоль дома и, и оказались возле моего подъезда. Поднявшись на лифте, я открыл дверь и, пропустив вперед себя Вику, пригласил её войти в квартиру. Она робко вошла, озираясь по сторонам. Одинокая холостяцкая квартира блистала чистотой и порядком. Я помог ей снять пальто и предложил положить букет в воду, пока она будет осматривать видеотеку.

— Что вы, я быстро. Не стоит беспокоиться, — произнесла она, одновременно протягивая мне цветы. Я отнес их в ванную и налив в раковину воды, положил букет. Затем зашел на кухню и налил в чашку воды, так как почувствовал, как во рту все пересохло. Вернувшись, я заглянул в комнату. Она с интересом рассматривала видеокассеты, и слегка наклонив голову, читала надписи на корешках.

— Как, что-нибудь нашли интересное? — спросил я, заметив, что она бросила взгляд в мою сторону.

— Я почти всё смотрела, хотя нет, вот фильм, который, кажется, не видела.

— Как называется?

— «Киборг особого назначения».

Чашка выпала у меня из рук и вдребезги разбилась о кафельный пол. Картина прошлой жизни мгновенно встала передо мной. Но в памяти всплыло, что именно этот фильм я ездил и купил на рынке в Марьино. Выходит, что он у меня был, и я просто не помнил этого. Голос Вики вернул меня из нахлынувших воспоминаний.

— Ой, простите.

— Нет, это вы меня простите за мою неловкость. Но зато это хорошая примета.

— Почему?

— Как почему, посуда бьётся к счастью.

— А мне жалко.

— Кого?

— Не кого, а что. Чашку конечно.

Она наклонилась в тот момент, когда я сделал аналогичное движение, чтобы собрать осколки, и мы стукнулись лбами. Вика звонко рассмеялась, и я последовал её примеру. Мы сели на корточки и стали подбирать осколки разбитой чашки. Один из осколков, за которым она потянулась, оказался острым и, уколовшись, она резко дернула руку, и я увидел, как на кончике пальца появилась кровь.

— Вы обрезались, дайте скорее ваш палец. Я прижал его к губам и поцеловал.

— Что вы делаете? — спросила она, не понимая того, что я делаю.

— Отсасываю яд, — шутливо ответил я.

— Какой яд, меня же не змея укусила, — рассмеявшись, произнесла она, продолжая держать палец в моей руке.

— Всё равно так положено, прежде чем смазать йодом, надо вначале выдавить или высосать из раны немного крови. В неё могли попасть микробы и проникнуть в общий поток крови. Это очень плохо.

— Не смешите меня. Какие микробы? — она говорила и смеялась, понимая, что я просто шучу.

— У вас сладкая кровь, Вика, — произнес я, став вдруг совершенно серьезным.

— Какая?

— Сладкая.

— Не может быть, кровь скорее соленая, а не сладкая.

— Хотите попробовать?

— Да.

Я приблизился губами к её губам и крепко поцеловал. Потом отодвинулся, продолжая по-прежнему сидеть на корточках.

— Как?

— Действительно сладкая, — тихо ответила она, — можно я попробую ещё чуть-чуть, — и она прильнула ко мне в жарком поцелуе.

Я не выдержал и тихо, чтобы только она слышала о моих чувствах, прошептал ей на ухо:

— Если бы ты только знала, как я люблю тебя.

Она отшатнулась от меня и, глядя на меня в упор, произнесла:

— Так не бывает. Это только в кино и дешевых любовных сериалах герои говорят о своих чувствах через час после первой встречи.

— Бывает, честное слово, бывает.

— В кино.

— Нет, и в жизни тоже.

— Правда?

— Правда.

— Но почему?

— Что почему?

— Потому что…, — она на секунду замолчала, а потом произнесла слова, которые сделали меня таким же счастливым, как три года назад:

— Потому, что я тоже… люблю тебя, — по её щекам текли слезы, а я продолжал целовать её и говорить о чувствах, переполнявших меня и остановить которые, я уже был не в силах.

Я не знаю, сколько времени мы просидели на полу в комнате. Наконец я поднялся и, достав из аптечки йод, решил помазать ей палец.

— Мне кажется, что рана совсем маленькая и крови уже нет.

— Сейчас я проверю, — я взял Викину руку и слегка коснулся ватным тампоном с йодом до пальца.

— Ой, щиплет.

— Вот видишь, а говоришь, что ничего нет, значит, рана есть, раз щиплет.

Она привычным жестом запустили руку в мои волосы и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня.

— И всё-таки, так не бывает.

— Чего не бывает?

— Мы знакомы чуть больше часа, а ты уже объяснился мне в любви.

— А ты мне.

— Вот именно.

— Мы знакомы с тобой давно, очень давно, ещё по прошлой жизни. В ней ты была моей женой и родила мне сына, и мы назвали его Алешкой. И жили мы долго и счастливо…

— И умерли в один день, — продолжила она за мной.

— Возможно, но этого я не знаю, я многого чего не знаю, но то, что я тебя люблю, это я знаю точно. Скажи ты выйдешь за меня замуж?

— Прямо сейчас?

— Да.

— Но мы же ничего не знаем друг о друге.

— А разве когда любят, нужно что-то знать? Или я ошибаюсь?

— Но почему так вдруг?

— Потому, что я боюсь тебя потерять ещё раз.

— А разве ты меня уже терял?

— В прошлой жизни да.

— А в этой?

— Всё зависит от тебя.

— Тогда я согласна.

— Скажи это, пожалуйста, ещё раз.

— Я согласна выйти за тебя замуж. Слышишь?

— Слышу, — и мы бросились в объятья друг друга.

Глава 3

Говорят, что любовь творит чудеса, меняет человека в лучшую сторону. Наверное, это правда. Во всяком случае, я второй раз в жизни влюбился в свою жену. Впрочем, нет, как я мог в неё влюбиться, если просто любил? Это она в меня влюбилась снова. Это был так необычно, так здорово, что я не верил своему счастью. Мы бродили по городу, сидели в ресторане, ходили в кино и любили друг друга, словно нам было по двадцать. Я очень много знал о Вике, её привычки, привязанности, вкусы, особенности характера, что мне было легко и в тоже время сложно. Я не хотел создавать иллюзию, что я фокусник, угадывающий мысли, но у меня это явно не получалось. Я знал, например, какие продукты она не любила, или старалась не есть, и наоборот, какие нравились, и мне было трудно устоять, чтобы не предложить ей, любимый клубничный компот или отварных креветок. Мы часами разговаривали о жизни. Я рассказывал ей о себе, а она о себе, и хотя, я большинство из того, что она говорила, знал, все равно мог слушать и слушать, потому что мне нравился её голос, интонация, манера разговора. Я по-новому влюблялся в свою жену. Это было прекрасно и необычно.

Был понедельник, я лежал на диване в Викиной комнате и смотрел в потолок, со следами протечки на нём. Странно, что раньше я этого никогда не замечал. В этот момент в комнату из кухни вошла Вика. Её распушенные волосы ниспадали со всех сторон на короткую ночную рубашку, на которой были изображены резвящихся на поляне зайчики. В руках она осторожно несла чашку кофе, помешивая ложкой сахар. Я слегка приподнялся и спросил:

— Это мне?

— Конечно, будешь?

— Да, — ответил я, и рукой пригласил её присесть на край дивана. Взяв из её рук чашку, я сделал глоток и поставил на край столика, стоящего рядом. На другом конце его лежала папка, из которой виднелась пачка бумаг. Я обнял Вику за плечи. Она потянулась ко мне и поцеловала. Потом неожиданно вырвалась из моих объятий с визгом и веселым смехом.

— Сережа, ты сводишь меня с ума. Так нельзя издеваться над бедной маленькой женщиной. Слышишь меня?

— Почему нельзя?

— Потому, — она посмотрела на меня своим ясным, но пристальным взглядом, — я не хочу, чтобы наши чувства иссякли слишком быстро. Я слишком тебя люблю и не переживу этой утраты.

— А с чего ты решила, что они могут иссякнуть?

— Не знаю, просто боюсь потерять нахлынувшее на меня счастье. Оно словно снег свалилось на меня, и мне кажется, что я открою глаза, а это всё сон. Простой сон в зимнюю ночь.

— Не бойся. Это не сон. Верь мне, пожалуйста. Плохие сны совсем другие, — мой голос изменился, и она сразу почувствовала это и потому спросила:

— А какие сны бывают плохими, тебя сняться плохие сны?

— Пока нет, — ответил я, — но я точно знаю, что в плохих снах счастья не бывает.

Она снова засмеялась и выбежала на кухню. Я сделал глоток кофе и, поставив чашку на стол, взял папку с бумагами. Открыв её, я прочитал название на первом листе: «Завтра конец света» роман.

— Странно, — подумал я. Вика обмолвилась однажды, что пишет роман, но в суматохе работ над проектом и последующим поспешным бегством, совсем забыл о нём и никогда не спрашивал ее, о чём она пишет и пишет ли вообще. Я перелистал страницы, они были написаны от руки и не пронумерованы, но их было не меньше ста. На многих страницах было много зачеркнутых строк. Видно, что текст не раз перечитывался, и в него вносились исправления. В этот момент Вика вернулась и, увидев, что я листаю папку с романом, неожиданно испугалась и сказала:

— Пожалуйста, не читай этого.

— Почему?

— Не надо, я жутко суеверная.

— Хорошо, не буду, — я положил папку с бумагами на место.

— Спасибо, — она произнесла это, стараясь придать голосу мягкий оттенок, но я почувствовал, что ей это не удалось. Было ощущение, словно у неё отлегло от сердца, что тайны, которая она хранила, остались не узнанными, и потому она поспешно убрала папку под компьютерную клавиатуру.

— Извини, что залез в личное, сам не люблю читать чужие письма.

— Всё нормально, — она уже успокоилась.

— Я давно пытаюсь что-нибудь написать, но это видимо не так просто. Мне постоянно кажется, что все надо мной смеются и говорят, что эта рыжая стала писательницей. Вот умора.

Я помнил эту фразу, сказанную ей два с лишним года назад слово в слово. Всё повторяется, только в другое время, в другом месте и при других обстоятельствах. Мне вдруг стало интересно, о чем роман, ведь я так и не спросил её тогда, о чем она пишет, а потом совсем забыл об этом.

— Извини, я прочел название, оно такое печальное, о чем он?

— О жизни, о смерти, о любви, обо всем, что связывает людей в этом мире и делает их далекими, когда приходит момент выбора между любовью и долгом.

— Значит это любовный роман?

— Не совсем.

— То есть?

— Это фантастика, лирическая фантастика. Основная сюжетная линия построена на любви двух героев.

— Ты меня заинтриговала. Когда-нибудь дашь почитать?

— Когда-нибудь дам, но не сейчас, хорошо?

— Хорошо, только скажи, конец хороший в романе или нет?

— Я его ещё не написала. А потому не знаю, какой будет конец.

— Напиши хороший, договорились?

— Хорошо, — она улыбнулась и посмотрела на папку, кончик который выглядывал из-под клавиатуры, и добавила:

— Без спроса не читай, а то обижусь, хорошо?

— Клянусь, — сказал я и протянул два пальца вверх.

Впереди была неделя свободного времени. Я был счастливым, и мне совсем не хотелось думать, что осталось всего пять дней, когда я впервые услышал голос Гао. Мне вообще хотелось выкинуть прошлое из своей жизни и начать всё с чистого листа. Забыть всё что произошло, весь этот кошмар и ужас пережитого и больше никогда не возвращаться к этому. Но что-то меня останавливало, нельзя сказать, что меня мучила совесть или жажда мести, нет, что-то совсем другое говорило, что я не вправе всё забыть и вершить историю без моего участия. Это была не амбиция, не героизм или порыв чувств, что-то другое толкало меня и говорило, точнее напоминало, сколько дней, часов и минут осталось до встречи и заставляло думать, как быть, как поступить, как придумать новую игру с далеким и коварным врагом. Только я один на Земле знал все их замыслы и мог остановить это вторжение, а то, что оно неминуемо, я был твердо уверен. У них не было другого пути, они слишком хорошо изучили Землю, её обитателей и запрограммировали себя на захват Земли любыми способами. Значит, мне надо было что-то делать и чем скорее, тем лучше. Время было на их стороне.

Я сказал, что мне необходимо съездить по делам на работу и к обеду вернусь, оделся, поцеловал Вику и ушел. Мне надо было немного побыть одному и подумать. Я отправился домой. Не раздеваясь, сел на кухне за стол. Сейчас мне казалось, что это самое спокойное место, где можно спокойно всё обдумать. Я сидел и думал, хотя мысли просто путались в голове одна за другой. Вика, воспоминания о прошлом, вчерашняя ночь, последний разговор с Артуром и Гао, всё, словно в калейдоскопе мелькало и перемешивалось в моем мозгу. Неожиданно поток этих воспоминаний прервал телефонный звонок. Я не спеша встал, но пока дошел до телефона, включился автоответчик. Я не стал поднимать трубку, а дождался когда раздался сигнал и на другом конце раздался Наташин голос:

— Звоню в третий раз. Что случилось? Перезвони. Наташа.

Понимая, что всё равно придется позвонить и объясниться, я поднял трубку телефона, и положил её на место.

— Нет, только не сейчас.

Сейчас я не был готов к разговору, да и что я мог ей сказать, что встретил другую женщину, которую люблю, что между нами всё кончено. Впрочем, именно это мне и придется сказать, хочу я этого или нет. И всё же сейчас я не готов к этому разговору.

Гудки кончились, и автоответчик перемотал ленту назад. Я посмотрел на индикатор. На нём горела цифра 4. Я нажал кнопку прослушивания телефонных звонков. Первые два были от Наташи, потом звонила Даша, справлялась о моем здоровье и хотела переговорить, но не застала, передала привет и сказала, что перезвонит на днях. Последний звонок снова был от Наташи, его я слушать не стал, поскольку только что прослушал. Я вернулся на кухню и заварил крепкий кофе сел за стол. По телевизору шли новости. Я быстро пробежал все телеканалы, и не найдя ничего интересного, выключил телевизор.

В воскресенье я должен услышать голос Гао. Но если исходить из наших первых с ним разговоров, они некоторое время просто сканировали мои мысли, не вступая в контакт. Как долго это продолжалось, было неизвестно. Возможно, что он уже просканировал меня и что-то знает, впрочем, сейчас, это не имеет особенно большого значения. В любом случае он ничего не подозревает, что я что-то знаю. С тех пор как я вернулся, он не мог просканировать мои мысли. В этом я был уверен. А раз так, значит, я имею определенное преимущество. Но что делать дальше, вот в чем вопрос? А что если попробовать вместо себя предложить им Вику? Она точно ничего не знает. Начнет с ними общаться, тем более что два года назад она восприняла это общение достаточно спокойно, значит можно через неё выйти с ними на контакт. Хорошо, а что дальше? А дальше начнется то же самое, мы подключим Артура, смонтируем телепортационную установку, а когда получим первую посылку, то получим и вещественные доказательства, вот тогда можно будет выйти на спецслужбы. Хотя стоп, они сами выйдут на меня, только теперь я сам к ним приду. А дальше что? — снова задал самому себе вопрос. А дальше загадывать слишком рано. Ещё не известно, что и как сложится на этом пути. Слишком много подводных камней. Вполне вероятно, что, выйдя на контакт с Викой, они не захотят иметь с ней дело, так как она покажется им просто не подходящей кандидатурой в столь важном вопросе. Значит надо как-то её подтолкнуть к тому, что она может и способна организовать постройку платформы.

С этими мыслями я допил успевший к этому времени остыть кофе и собрался к Вике, но в этот момент зазвонил мобильный, купленный накануне. Звонок был непривычным, и от неожиданности, я вздрогнул. Впрочем, мой номер знали только на работе. Определитель номера сразу подтвердил мою догадку.

— Алло, Серега, привет, — услышал я голос Виктора.

— Слушай, извини, шеф разрешил, с тобой связаться если, что.

— Я так и понял. Без меня никак?

— Вроде того. Тут такое дело. У Галины с Покровки потек теплый пол. Не по нашей вине, а из-за плотников. Они что-то там монтировали и попали в трубу. Короче пока они соображали, что и как, их там капитально затопило. Короче, она слезно молит её выручить за любые бабки. Шеф сказал, что это в обслуживание не входит, так что если хотите сорвать халтуру, в нерабочее время, он не возражает. Ты как насчет вечера?

— А ты чего один не справишься?

— Ты ж напарник. И потом, она кидает пятьсот баксов.

— Уговорил, договаривайся на пять, я к этому времени подъеду. Напомни мне адрес.

Он продиктовал адрес салона, и я дал отбой. Работа, не бог весь какая сложная, но времени займет часа три-четыре. Я достал фирменный чемодан с инструментами, посмотрел всё ли на месте и поставил у входа. Подумав, достал телефон и перезвонил Виктору.

— Слушай, я запамятовал. Мы у неё пласт клали или медь?

— Серега, ты даешь. Медяшку конечно. На позапрошлой неделе, забыл что ли?

— Вроде того. Все, до встречи, — я нажал отбой, и подумал, — для кого на позапрошлой, а для меня три года назад, могу и запамятовать. Пережил бы он с мое, вообще напрочь все забыл бы.

Я достал второй чемодан с инструментами и взял все необходимое для развальцовки труб и переходники. Время было два. Я оделся и отправился к Вике.

Она сидела и что-то печатала на компьютере.

— Отвлекаю от работы?

— Нет, что ты, я ждала тебя. Пойдем обедать, — и она тут же взяла меня за руку и повела на кухню. На столе уже стояла посуда, а на плите вкусно пахло борщом и жареной картошкой.

— Как на работе?

— На работе всё нормально, но без меня никак не могут. Слишком много начальства и слишком мало рабочих рук. Это означает, что к пяти надо быть на Покровке и ремонтировать прорыв в теплом полу.

— А я всегда считала, что теплые полы бывают электрические.

— Совсем не обязательно. Зачем платить лишние деньги, если можно закольцевать горячую воду, положив трубы на полу и использовать для обогрева. Фактически бесплатно.

— А разве это не опасно?

— В каком смысле?

— А вдруг прорвет трубы?

— Это как сделать. Если сделать правильно, то безопасно.

— Но ведь прорвало.

— Это совсем по другой причине. Там плотники постарались, просверлили не там дырку, вот и попали прямо в трубу. Кстати, если бы это был электрический пол, то ему был бы точно конец. А здесь починим и еще деньги заработаем.

— И много денег можно заработать, починив трубу?

— Когда как. Всё зависит от срочности, от хозяев и многих других факторов. Например, сегодня, пятьсот на двоих.

— Рублей?

— Долларов.

— Так много! Я столько за месяц вряд ли зарабатываю.

— Что делать. Труд ныне стал оплачиваться не так как раньше, вот и не поймешь, чем заниматься, чтобы хорошо получать.

— Это ты верно заметил. Значит, ты сегодня поздно вернешься?

— С чего ты взяла. К девяти буду дома, а если буду задерживаться, то позвоню.

Мы пообедали и стали пить чай с тортом, который я принес. Я смотрел, как Вика ела торт, и улыбался, глядя на неё. Как мало надо человеку, чтобы быть счастливым, просто видеть рядом любимого человека и чувствовать, что ему хорошо. Я посмотрел на часы.

— Всё, мне пора, а то я договорился с Виктором, что к пяти подъеду. Если что, звякну, — я поцеловал её, оделся и вышел. Когда она закрывала за мной дверь, я обернулся и успел заметить, как счастьем светилось её лицо. Я не выдержал, и хотя лифт уже распахнул передо мной свои двери, подошел к Вике, и нежно поцеловав, произнес:

— Я скоро, не скучай, я люблю тебя…

Устранение прорыва в салоне, как я и предполагал, заняло около трех часов. Основное время пришлось потратить на заделку того места, которое мы разломали, чтобы добраться до поврежденной трубы. Когда всё было закончено, Виктор ещё раз провел шпателем по только что заделанному месту, выравнивая его.

— Вот, как будто ничего и не было. Точно?

— Точно.

— А представляешь, если бы не стяжка, а уже пол лежал? Полный капец.

— Это точно. Все собираемся, и по домам, — произнес я и посмотрел на часы, было начало девятого.

— Спешишь куда, или махнем по паре бутылочек пивка?

— Спешу, — ответил я.

— Никак Наташка ждёт?

— Не угадал.

— Что, никак другую завел?

— В самую точку. Только не завел, а нашел. Да ещё какую! Скоро на свадьбу приглашу, — не удержавшись, произнес я.

Виктор сидел на корточках и складывал инструмент в чемодан. От этих слов он привалился к стене.

— Старик, ты даешь! Правда, что ли, или шутишь?

— Какие могут быть шутки. Любовь Витек, с большой буквы.

— А как же Наташка, ты же с ней почитай шестой год встречаешься?

— Так ведь она замужем. А я мужик холостой и потом я такую женщину встретил, что за ней хоть на край света, — я замолчал и перед глазами встал образ Вики, выходящей из ванны с распущенными волосами. Она вытирает их полотенцем, а потом наклоняет голову вниз и крутит головой, а они спадают до самого пола.

— Проснись, Ромео, — услышал я Витин голос.

— Я вовсе не сплю, просто задумался.

— Оно и видно. Вот уж от кого не ожидал такого фортеля, так это от тебя.

— Что значит фортеля. Ты вот, к примеру, женат. У тебя семья, дети. Почему я не могу с работы прийти домой, где меня будет ждать жена?

— Всё Серёга, молчу.

— Вот именно, главное на работе пока ни слова. Если узнаю, что проболтался, ты мне не друг, понял?

— Понял. Ты меня знаешь. Если ты меня просишь о чем-то, значит так и будет. Вопрос можно?

— Один.

— Понял. А ей лет-то сколько?

— Тридцать пять.

— Нормально, а то я решил что двадцать. Всё вопросов больше нет.

Я передал Виктору половину денег, которыё дала мне Галина за работу, и мы распрощавшись, разъехались по домам. То, что Виктор не разболтает на работе, я был уверен. Несмотря на его простецкий характер, он был надежный человек и хороший напарник. Я работал с ним уже почти три года и знал, что он не трепач. Он готов был работать день и ночь, так как имел трех дочерей, старшей из которых было всего пятнадцать, и мог рассчитывать только на свои силы.

Я поймал машину и по дороге заехал в магазин. Оставив в камере хранения чемодан с инструментом, я прошелся по секциям одежды, чтобы купить Вике подарок. Ей всегда нравились бежевые тона, поэтому я выбрал красивое бежевое платье и в цвет к нему туфли. Девушка продавщица упаковала покупки и сложила все в фирменный пакет. Я вышел из магазина и спустя двадцать минут стоял у дверей Викиной квартиры.

Она открыла мне дверь, и, увидав пакет, спросила:

— Что это?

— Это тебе, подарок. На то и работаем, чтобы тратить.

Пока я раздевался и умывался, Вика примерила платье и туфли, и когда я вышел из ванной комнаты с полотенцем в руках, она нарядная стояла посреди комнаты и на её лице расплылась улыбка.

— Как ты угадал мой размер?

— Не знаю, — соврал я, — сказал продавщице, что ты приблизительно её размера и как видишь, угадал. Тебе нравится?

— Очень, а тебе?

— И мне тоже. Ты такая красивая в этом платье.

Она бросилась мне на шею.

— Спасибо тебе Серёжа, — и на её глазах показались капельки слёз.

Я знал, что в минуты счастья, Вика могла прослезиться, и каждый раз, я пытался утешить её, хотя понимал, что это просто проявления радости. Вот и в этот раз, я прижал её к себе и, поцеловав, сказал:

— Ты чего?

— Это я так, от счастья.

— Верю, любовь моя. Просто я никак не привыкну к твоим слезам, и думал, что ты чем-то расстроена.

— Прости, я постараюсь больше не плакать, — сказала она, утирая слезы.

— Всё хорошо.

Прошло четыре дня. За это время звонков с работы не было. Только один раз позвонил Виктор, спросил как у меня дела. Я ответил, что всё нормально. Он пожелал мне не переусердствовать, на что я послал его к черту. Он добродушно рассмеялся и спросил, когда приглашу в гости знакомится. Я ответил, что скоро и повесил трубку.

Во вторник я набрался решимости и позвонил Наташе. Объяснение было не долгим. Я прямо сказал, что нам надо немного отдохнуть друг от друга. Она сразу поняла, в чем дело, и с присущей ей прямотой, спросила:

— Завёл другую?

— Да, — односложно ответил я.

— Желаю удачи, — сказала она и повесила трубку.

Так просто закончились наши отношения. Я думал, что разговор будет совсем иным, а оказалось, что достаточно было всего трех фраз. Я долго держал трубку в своих руках и слышал, как в ней раздаются гудки. Как просто и вместе с тем как сложно построены человеческие отношения. Возникает связь, которая может прерваться и разбить сердце, а может не оставить даже следа. Странно, подумал я, ведь в наших взаимоотношениях было много счастливых часов, а когда пришел час расставания, у меня даже не защемило в сердце. Значит, любовь обошла стороной, выжидая, когда придет настоящая, которая заставит совсем по-другому воспринимать, переживать, и думать о любимом человеке. Я положил трубку на базу и мысленно произнес:

— Прощай Наташка и прости.

Я встал и отправился за Викой, мы собирались пройтись по магазинам.

В субботу я весь день был сам не свой. Я понимал, что время на исходе и либо контакт состоится, либо нет. Всё что случится потом, определит, по сути, нашу дальнейшую жизнь. Я старался не нервничать, но Вика поняла, что со мной, что-то происходит, и к обеду не выдержала и спросила:

— Ты сегодня сам не свой, что-то произошло?

— С чего ты взяла?

— Я же вижу, ты весь на взводе.

— Это тебе показалось, — сказал я, как можно мягче. Просто сегодня плохо спал. Поэтому извини, если что не так.

— Да нет, я просто за тебя переживаю. Ходишь, словно потерял что, на время то и дело смотришь.

— Я же говорю, плохо спал, да и сон плохой приснился.

— Сон плохой?

— Вроде того. Обычно так, ерунда разная снится, а тут приснились голоса из космоса, разговаривают со мной, короче я так перепугался, что среди ночи проснулся. Смотрю, ты рядом, ну думаю всё нормально, и снова заснул. А с утра никак не могу от сна отойти. Мнительность, говорят вторая натура.

— Ничего, пройдет.

— Знаешь что, давай сегодня у меня переночуем, тем более что послезавтра на работу. За одно поживем немного у меня, ты не возражаешь?

— Конечно нет.

Вика помыла посуду, и мы собрались идти ко мне, в этот момент зазвонил телефон. Вика подняла трубку. Звонила подруга. Вика сказала, что перезвонит позже, и положила трубку.

— Я готова, можем идти.

Мы вышли на улицу, и не спеша пошли к дому. Погода была хорошая. Я отлично помнил этот сегодняшний день, ибо в той, прошлой жизни, завтра должен был поехать на дачу, скинуть снег.

— Может, зайдем, возьмем какой-нибудь фильм посмотреть? — предложил я.

— Давай.

Мы зашли в прокат. Двое ребят, с рюкзаками за спиной, шумно обсуждали какой-то фильм. В дальнем углу женщина с ребенком копалась в разделе мультфильмов. Мы поздоровались с продавцом и поинтересовались новинками.

— Вчера привезли пару неплохих фильмов, но они на руках, — он посмотрел по компьютеру, — нет, взяли сегодня, так что будут только завтра. Виктория, вам оставить?

— Конечно. Сереж, может что-нибудь из старенького возьмем? — обратилась она ко мне.

— Давай. Боевичок какой-нибудь.

— Нашла. «Крепкий орешек-3» возьмем?

— Напрочь забыл про что, хотя уверен, что смотрел. Бери.

Взяв кассету, мы направились ко мне.

После ужина, мы посмотрели фильм, и вскоре легли спать. Незаметно от Вики я завел будильник на пять утра. По мере приближения времени контакта я волновался всё больше и больше, и чтобы отвлечь Вику, сказал, что у меня сильно болит голова, пошел на кухню выпить таблетку. Вскоре мне удалось заснуть.

Будильник зазвенел ровно в пять. Я моментально проснулся и выключил его. Лежащая рядом Вика, спросила, что случилось, и я поспешил успокоить её, сказав, что случайно забыл выключить будильник. Она поинтересовалась, как моя голова, я ответил, что прошла, и сказал, что еще рано, можно спать. Она перевернулась на другой бок. Когда я убедился, что она спит, я осторожно вылез из-под одеяла и тихо вышел на кухню. Посидев около часа, я вернулся и лег. Спать не хотелось, поскольку мысли крутились, как пчелы в рою. Я не мог дождаться, когда Вика проснется, чтобы узнать, не слышала ли она голосов.

Время тянулось томительно долго. Наконец в начале девятого, она открыла глаза и, повернувшись в мою сторону, нежно прижалась ко мне. Видя, что я не сплю, она сказала:

— Мне такой хороший сон приснился.

От произнесенной фразы я весь замер и единственное, что смог произнести, чтобы не выдать своё волнение было:

— Правда! Какой?

— Мне приснилось, что мы поехали вдвоем отдыхать на море. Ты был когда-нибудь на море?

Я понял, что никакого контакта не было, а если и был, то, скорее всего, они просто сканировали её мысли. Я почему-то сразу успокоился и ответил:

— Был, только очень давно.

— А я никогда не была. Мне приснилось синее море, пляж и ты на водных лыжах.

— Нет только не водные лыжи, — я засмеялся, — Викуша, дорогая, ты не представляешь себе, как тяжело ехать на водных лыжах. Это только по телевизору показывают, что это легко и красиво. На самом деле, после них согнуться невозможно, словно ты траншею капал отсюда и до послезавтра, как в армии принято говорить.

— Так это во сне было.

— Тогда ладно, — я просунул руку ей под голову и спросил, — чем займемся? Хочешь, ко мне на дачу съездим, сегодня такой чудесный день будет, я просто уверен.

— Давай, — ответила она.

Прошла неделя, затем другая. Никаких признаков, что с Викой кто-то пытался выйти на контакт, не было, по крайней мере, я не заметил, чтобы она хоть немного нервничала, или пыталась от меня что-то скрыть. Я пошел на работу, и жизнь постепенно стала входить в привычную колею. Я успокоился и решил, что поскольку второй раз контакт не состоялся, значит не судьба, а раз так, то все мои мысли относительно реванша отпали сами собой. Возможно так даже лучше, не раз думал я, хотя нет-нет, а червячок сомнения давал о себе знать. А всё ли я правильно сделал? А может, на каком-то этапе я допустил ошибку, которая и привела к тому, что контакт не произошел? Но как я ни старался, я не мог найти веских причин в чем-то себя винить. Впрочем, я не очень опечалился, поскольку наши отношения с Викой заслонили всё. Мы были счастливы. На работе всё складывалось нормально. Единственно, что меня порой выбивало из колеи и заставляло вспоминать прошлое, так это то, что каждый рабочий день я словно проживал заново. Мы ездили на заявки, и я практически сразу вспоминал, что мы будем делать, и куда поедем. Сначала это было даже весело, но вскоре мне стало не по себе от всего этого, хотя я понимал, что изменить что-либо, можно было только одним способом, заболеть или уйти с работы.

Изменилось и моё отношение к работе. Я перестал заниматься халтурой, а старался больше времени быть дома и уделять внимание Вике. Да и вообще, я стал меньше дорожить работой. И на то были причины. Вернувшись из будущего, я по-прежнему в совершенстве владел тремя языками, и потому достаточно быстро понял, что могу найти гораздо более оплачиваемую работу, где мои знания могут быть востребованы. Мысль эта пришла ко мне совсем неожиданно.

В один из выходных мы с Викой поехали в театр Российской Армии и на обратном пути, она вдруг предложила мне зайти на китайский рынок, который находился прямо рядом с метро. Она там была несколько раз и покупала настоящий китайский зеленый чай. Мы подошли к современному красивому зданию, в котором располагались небольшие магазины с китайскими товарами и ресторан, и прошли в чайную секцию. Прямо на витрине в коробках лежали разные сорта чая. Вика начала рассматривать их. В этот момент пожилая китаянка на ломанном русском языке обратилась к нам с вопросом, что мы хотим купить, при этом она произнесла пару слов по-китайски. Неожиданно для себя, я по-китайски объяснил, что мы хотели бы приобрести немного зеленого чая, и попросил её порекомендовать не очень крепкий, а что-то среднее, но с хорошими вкусовыми качествами. Сказав это, я только тут понял, какую оплошность допустил. И китаянка, и Вика, смотрели на меня с изумлением. Одна была приятно удивлена моему идеальному произношению её родного языка, а другая, моим знанием китайского. В этот момент из-за ширмы, которая находилась за спиной продавщицы, появился китаец, примерно её возраста. Возможно, он слышал наш разговор, поскольку сразу же заговорил со мной по-китайски, и мне ничего не оставалось, как поддержать с ним беседу:

— Я очень рад, что услышал родную речь от русского человека, — сказал он и поклонился.

— Благодарю за комплимент, — ответил я и поклонился.

— Разрешите, я сам выберу для вас чай, который надеюсь понравиться вам и вашей…

— Супруге, — добавил я.

— … и вашей супруге. Это самый лучший чай, я сам его пью. Он придает бодрость и в тоже время не такой крепкий, как этот, — он показал на коробку, в которой был насыпан другой сорт чая. Насыпав в пакет немного чая, он передал его мне. Я достал кошелек и спросил, сколько с меня, но он сказал, что это подарок и добавил:

— Пусть этот чай напоминает вам о стране, язык которой вы так хорошо знаете.

Я поблагодарил его, и, повернувшись к Вике, передал ей пакетик с чаем. Она по-прежнему с удивлением смотрела на меня и чисто механически взяла пакет и положила его в сумку. Когда мы вышли из магазина, она, наконец, пришла в себя, и спросила:

— Ты знаешь китайский?

— Да, а что? Ты же знаешь английский, и я этому не удивляюсь, — сказав это, я подумал, что слишком много делаю промахов. Вика не говорила мне, что прилично знает английский.

Она посмотрела на меня с удивлением и интересом.

— А где ты его выучил?

Я чувствовал, что если начну врать, это может далеко меня завести, а мне делать этого совсем не хотелось, однако нужно было что-то придумать, чтобы как-то выйти из создавшегося положения.

— Знаешь, это долгая история, я как-нибудь тебе обязательно расскажу, а пока пусть это будет моим маленьким секретом, хорошо?

— Хорошо, только я от тебя всё равно не отстану, мне так интересно, как это ты смог выучить его, а ты и писать можешь?

— И читать тоже.

— Правда?

— Правда, — ответил я и рассмеялся, — Пойдем домой, а то чай выдохнется.

Я обнял Вику за плечи, и мы направились к метро. Я чувствовал, что она не успокоится, пока не узнает, как я сумел освоить этот сложный язык. Если бы она знала, что помимо китайского, я так же свободно владею испанским и английским, она просто была бы в шоке. Однако именно посещение китайского магазина, навело меня на мысль, что я легко могу сменить профессию и заняться работой, связанной со знанием языков.

Глава 4

Прошло три месяца.

Я обрёл покой семейной жизни. Мы подали заявку и в конце апреля расписались. Вика вначале отнеслась к этому несколько прохладно, она не видела большой необходимости в официальном оформлении наших отношений, но когда я подарил ей кольцо и попросил её стать моей женой, она согласилась. Особенно больших хлопот по этому поводу не предвиделось. Мы скромно оформили регистрацию в загсе, пригласив всего несколько человек в ресторан по случаю нашего бракосочетания, а в конце мая решили поехать на десять дней к морю, и провести там медовый месяц.

Работа в фирме мне порядком наскучила. Толи оттого, что я за последние два года основательно отошел от сантехники, толи по какой другой причине. Одним словом, я решил уйти и всерьёз заняться работой, где пригодились бы мои знания языков. Я хотел подождать повода, который привел меня когда-то к увольнению, но, подумав, что ждать достаточно долго, подал заявление и уволился. Вика была удивлена моим решением уйти, тем более что на фирме, я неплохо зарабатывал. Однако у меня был дополнительный источник дохода. После смерти родителей, я сдавал их квартиру. Поэтому я не очень волновался по поводу временной безработицы. Кроме того, у меня были небольшие сбережения, так что я особенно не переживал за будущее.

На майские праздники мы поехали с Викой на дачу. День выдался на удивление теплым. Немногочисленные тюльпаны и нарциссы цвели, разбросанные в разных местах участка. До обеда мы немного поработали в огороде, прибрали прошлогоднюю листву. Посадили для приличия кое-что из зелени. Вика всего второй раз была у меня на даче, поэтому мы решили прогуляться и осмотреть окрестности. Я ещё накануне обещал показать ей как здесь красиво. Мы прошли вдоль участков, рассматривая архитектуру домов. Это был старый дачный поселок, многим домам было под сорок лет. Мы подошли к последнему дому, дорога извивалась и шла под уклон к железной дороге. Мы спустились и, пройдя под мостом, пошли по направлению к реке. Речка, не более трех метров в ширину в этот период была чистой и прозрачной. Воды было много, и течение несло её вниз по излучине. Мы прошли через самодельный мост, который был сделан с незапамятных времен и постоянно, сколько я себя помню, ремонтировался. Буквально через несколько метров начинался лес. Мы остановились. Высокие сосны и река, делали воздух упоительно свежим. Хотелось набрать его полной грудью и задержать дыхание, чтобы насладиться всей прелестью лесных ароматов.

— Как здесь чудесно, — сказала Вика.

— Я же тебе говорил, что тебе здесь понравится.

— Правда, я не думала, что здесь так хорошо, почти как в деревне у бабушки.

Я вдруг вспомнил сон, о котором она мне рассказывала в свое время, но спросил совсем о другом:

— Ты провела там всё детство?

— Нет, только летом ездила. Многое забылось, ведь я ещё маленькой была, но, тем не менее, отчетливо помню, как там было красиво, лес, речка, прямо как здесь. Давай немного пройдем в лес.

— Я думаю, там ещё может быть сыро.

— Если будет сыро, мы вернемся. Совсем немного, хорошо?

— Хорошо.

Мы пошли по тропинке. Новая трава ещё только пробивалась, но стоящие погожие дни уже подсушили почву, и сырости совсем не чувствовалось. Мы углубились в лес и совсем скоро вышли на опушку. Тропинка обрывалась. Метрах в ста, сразу за опушкой шел березняк, куда я в молодости любил ходить с отцом за грибами.

— Вон там, — я показал рукой, — раньше было столько грибов, что я за час собирал целую корзину.

— А сейчас?

— Сейчас не знаю. Я последний раз за грибами ходил лет десять назад. Все как-то… — в этот момент Вика перебила меня и, показав рукой на небо, взволнованно сказала:

— Смотри, что это?

— Самолет, наверное, а может вертолет, — но то, на что показала мне Вика, стремительно двигалось в нашу сторону, постепенно принимая всё более и более четкие очертания. Мы смотрели на летящий объект, понимая, что происходит что-то странное. Когда он подлетел к опушке, мы поняли, что перед нами НЛО. Правда это была не летающая тарелка, он не испускал света, хотя был окружен каким-то неясным ореолом, словно окутан дымкой. Мы не сговариваясь, одновременно произнесли это слово — НЛО.

Корабль имел форму треугольника, одна сторона которого имела сопла двигателя, это мы успели заметить, когда корабль делал маневр и производил снижение и посадку. Он имел около тридцати метров в диаметре и двигался почти бесшумно. Лишь слабая вибрация воздуха говорила, что корабль двигается, а создаваемые им потоки воздуха свидетельствовали, что это не галлюцинация, а реальность. Зачарованные этой картиной, мы стояли, не в силах повернуться и бежать прочь. Корабль стоял метров в тридцати от нас посередине опушки, а мы, не зная почему, даже не ощущали страха перед этим пришельцем из космоса. Я не знаю, почему Вика не испугалась, но я, увидев корабль, сразу подумал, что это корабль не с планеты Эф. Корабли, которые я видел у них, были совершенно другой формы.

Пока мы, потрясенные увиденным, стояли, не в силах сдвинуться с места, дымка вокруг корабля внезапно рассеялась, и из корабля опустился трап и вышел пилот и направился к нам. Он шел быстрой походкой, скорее бежал, чем шел. По мере его приближения, я успел рассмотреть его одежду. Это было среднее между комбинезоном военного летчика и простого рабочего. Он подошел к нам и остановился напротив. Внешне он был похож на человека, и я даже подумал, что мы ошиблись. Видимо это никакой не НЛО, а экспериментальный военный самолет, который потерпел аварию и сделал вынужденную посадку, однако мои сомнения развеялись, когда он заговорил с нами на русском языке:

— У меня слишком мало времени. Я подвергаю себя и вас опасности, поскольку внешняя защита корабля отключена. Поэтому прошу пройти на борт корабля, там я смогу ответить на все ваши вопросы.

Он произнес это скороговоркой, и я не понял о чем идет речь, поэтому спросил:

— Кто вы и что вам от нас нужно?

Он посмотрел с некоторым укором на меня и сказал фразу, от которой мне всё стало понятно:

— Вас зовут Сергей? Не так ли. К сожалению не всё так хорошо как хотелось бы. Гао и его друзья не теряют надежду на захват Земли, — он взял меня за локоть и добавил, — прошу вас, пройдемте на корабль, я вам все расскажу по пути.

Вика, которая ничего не понимала о чем идет речь, стояла рядом, и, посмотрев на меня, спросила:

— Сережа, ты понимаешь, о чем идет речь?

— К сожалению, да, и думаю, что нам следует последовать за ним, — и мы буквально побежали к кораблю.

— Но зачем? — на ходу спросила Вика.

— Прошу вас не мешкайте, иначе будет поздно, — нетерпеливо сказал незнакомец.

— Вика пойдем, я тоже должен тебе многое рассказать.

Она стояла, продолжая держать меня за руку. Я чувствовал, что в ней борется страх, любопытство, любовь и вера в меня. Всё смешалось, и она не знала, как ей поступить. Я посмотрел на неё и понял, что надо сказать что-то особенное, чтобы она поверила, что все действительно слишком серьезно, и потому произнес:

— Помнишь, что тебе сказала та женщина?

— Какая женщина?

— Которую ты видела в детстве. Она сказала тебе про ягоды, которых у нас нет.

— Откуда ты про это знаешь? — с испугом и удивлением ответила Вика.

— Оттуда, — ответил я и рукой показал на небо, — пойдем, дорогая, нам действительно надо идти.

Вика, как бы нехотя пошла за мной. Мы дошли до трапа и, не сговариваясь, обернулись, словно хотели навсегда запечатлеть в своей памяти красоту, окружающего нас мира.

Трап поднялся за нами, и пилот предложил нам занять места в рубке управления, куда мы прошли. Несколько пустых кресел стояло перед черным экраном. Мы сели и спустя несколько секунд корабль плавно взмыл вверх. Экран перед пилотом превратился в голографическое изображение окружающего нас пространства. При этом он был условно разделен на три части и одновременно показывал вид спереди и с боку. Проплывающие облака очень быстро ушли вниз и вскоре мы вышли на космическую орбиту Земли. Вид на экране был потрясающим. Непередаваемая картина космоса была такой красочной, что Вика, которая по-прежнему испытывала страх, не выдержала и сказала:

— Боже мой, как красиво. Сережа ты посмотри, Земля и звезды, разве можно представить себе, что-то прекраснее, чем это? — она повернулась в мою сторону. Я сидел рядом и так же как она любовался открывшимся перед нами зрелищем. Она протянула руку и, взяв мою ладонь в свою, крепко сжала, словно хотела убедиться, что я живой и невредимый рядом с ней. Я почувствовал, что она немного успокоилась.

— Что всё это значит, объясни?

Я хотел было рассказать ей о нас, но в этот момент пилот, повернулся в нашу сторону и обратился к нам:

— Теперь мы в безопасности и я, наконец, могу вам обо всём рассказать, чтобы развеять ваши опасения и страхи. Во-первых, я инопланетянин. Мой внешний вид земного человека лишь внешняя оболочка, типа вашего скафандра. Это связано с тем, чтобы меньше воздействовать на вашу психику и, кроме того, в корабле создана атмосфера Земли, которая для меня, к сожалению не пригодна. А теперь перейдем о причинах вашего, если хотите, похищения. Я думаю, что Сергей отчасти уже понял, с чем это связано, я только не знаю в курсе или нет Виктория, — он вопросительно посмотрел на меня.

— Нет, она ни о чем не знает. Поскольку контакт не состоялся, я счел целесообразным обо всём умолчать.

— Тогда для ясности, придется всё рассказать или мне или вам. Я думаю, что вам это будет проще сделать, поскольку многих деталей мы не знаем, а они явно могут пригодиться по причине, о которой я скажу позже.

— Может быть все же, вначале, вы расскажите нам о причинах нашего «похищения»?

— Можно и так, но я думаю, что вашей жене станет все более понятно, если всё же вы расскажите, что было до этого, точнее будет.

— Хорошо, — и я стал подробно рассказывать, о голосах из космоса и Гао, о встрече с Викой, строительстве телепорта и захвате Земли инопланетянами. Я рассказывал и видел, как глаза Вики передают её переживания. В них читались удивление и восторг, ужас и скорбь, радость и печаль. А я продолжал свой рассказ обо всём, что произошло. Рассказывая, я порой замолкал, но Вика и инопланетянин молча ждали, когда я продолжу свое повествование, так как понимали, какие чувства и переживания происходят во мне. В конце, я вкратце рассказал о своем возвращение с Тамбовщины в Москву. Воцарилось молчание, которое прервала Вика:

— Разве всё это возможно? — я не понял, к кому она обратилась, то ли ко мне, то ли к инопланетянину, который, так же внимательно слушал мой рассказ.

— Да, возможно, — ответил он, — Теперь мне кое-что стало понятно, а потому, расскажу вам обоим то, о чем вы оба не знаете, и в частности, почему пришлось за вами лететь в прошлое.

— Как в прошлое? — одновременно произнесли я и Вика.

— Так, в прошлое. Но давайте все по порядку.

— Начну немного издалека, чтобы вам было более понятно. Ваша цивилизация насчитывает чуть более семи тысяч лет. Она была создана почти сразу после гибели предыдущей, которая в ваших мифах называется Атлантидой. Она действительно существовала, и достаточно долго. При этом ваша начала свое существование параллельно с ней, но была малочисленна и имела очень мало шансов на развитие. Однако после катастрофы, Атланты погибли, и Звездная федерация приняла решение продолжить эксперимент по развитию жизни на вашей планете. И те формы первобытной жизни, которые являются вашими прямыми потомками, стали основой нынешней цивилизации планеты Земля, как вы называете свою планету. Сразу отвечаю на ваш вопрос. Да, вы являетесь генетическим продуктом более развитой цивилизации, которая в условиях благоприятных для развития, сочла возможным активировать разумную жизнь. Иными словами, первобытный человек, благодаря генетическому вмешательству сделал качественный скачок в своем развитии и стал мыслить, иными словами, стал в полном смысле человеком, что ставит его на новую ступень эволюционного развития. Увы, к сожалению, природа не может сама перешагнуть этот барьер и превратить животное в человека. Вот почему все эти годы мы постоянно наблюдаем за вашим развитием. Те звездные корабли, которые вы наблюдаете и которые называете не иначе, как НЛО, это мы. Исследовательские корабли разных миров, входящие в состав Звездной Федерации имеют право периодически наблюдать за ходом проводимого эксперимента.

— Но зачем происходит похищение людей? — не выдержав, произнесла Вика.

— Пока ваша цивилизация не перешла на уровень самостоятельного развития и не вошла в качестве полноправного представителя в состав Федерации, вы являетесь по сути подопытными, поэтому людей берут для обследования, выяснения генетических преобразований, развития мозга и так далее.

— И когда же мы «созреем» по-вашему, до кондиции? — снова перебив его, спросила Вика.

— Трудно сказать. Вы развиваетесь не совсем так, как хотелось бы. Ваша психоэмоциональная характеристика, весьма низкая, в то время как развитие интеллекта, позволяющая двигать прогресс, весьма высокое. Отсюда возникает масса проблем, и их разрешение может быть весьма сложным. Только время покажет результат. Однако вернемся к причинам, побудившим меня прилететь за вами. Вы не одни в космосе. Планет, которые можно заселить разумной жизнью достаточно много во вселенной. Одной из них является планета Эф. То о чем рассказывал Гао в целом верно. Более ста лет назад их цивилизация действительно погибла в результате падения осколков метеорита, который они пытались разрушить. Проведя мониторинг, мы пришли к выводу, что выживание оставшихся сложно и трудно, но с учетом того уровня прогресса, которого они достигли, вполне реально, и потому решили отложить наблюдение за ними на стандартный для данного случая период, сто земных лет. Повторный мониторинг показал, что мы допустили ошибку. Развитие их цивилизации пошло иным, нежели мы думали путем. Создание биороботов, уничтожение человеческой расы и последующий расцвет новой цивилизации биокиборгов, как мы их назвали, привел к тому, что возник вопрос об их дальнейшей судьбе. Федерация посчитала возможным их существование, и ограничилась обычной процедурой наблюдения за ними. Однако они развивались стремительными темпами и достигли больших успехов в создании высоких технологий. Это привело к тому, что попытки наших наблюдателей проникнуть к ним и произвести анализ и оценку положения дел в их системе, привели к гибели нескольких исследовательских кораблей. Возник вопрос, как быть? С одной стороны они не являлись членами Федерации, с другой, они не являлись прямым продуктом наших экспериментов, а, следовательно, мы не могли напрямую воздействовать на них, так как это было вне рамок законов Федерации. Однако всё изменилось, когда произошел их контакт с Землей. Последующие события, захват Земли и почти полное истребление людей, привели к тому, что Федерация вынесла решение на уничтожение Эфской цивилизации, но в пределах Солнечной системы. В сторону Земли был направлена боевая флотилия, однако, в тот момент, когда была назначена атака на Лунные и Марсианские базы, они неожиданно исчезли.

— Значит, я изменил ход истории? — воскликнул я.

— Да, ваше возвращение в прошлое изменило ход истории. Мы поняли это достаточно скоро. Однако потребовалось время, прежде чем мы выяснили, что они узнали, о том, что произошло.

— Что значит узнали?

— Вы слишком рано успокоились, Сергей. Они всё-таки сумели просканировать вас и таким образом узнать, что проект, который они задумали, состоялся, и им удалось захватить Землю, однако в последний момент, своим броском во времени, вы изменили историю. Теперь они пытаются всеми силами использовать машину времени, что бы этого не произошло.

— Иными словами, они хотят сделать всё, чтобы я не вошел в поток времени и не вернулся назад на Землю?

— Совершенно верно. Пока им этого не удается, и они все силы бросили на разгадку оставшихся артефактов, о которых тебе рассказывал Гао. Кстати его изгнали из Совета и лишь благодаря руководителю Совета, он остался в составе основной исследовательской группы по запуску машины времени и раскодировке артефактов.

— А у них есть шансы сделать это? — с надеждой на отрицательный ответ, спросила Вика.

— К сожалению, да. Они близки к этому. И хотя нам удалось изъять пирамиду, которая является артефактом и ключом к разгадке принципов перемещения во времени, они весьма целенаправленно двигаются в этом направлении. И если они это сделают, то они смогут запустить машину времени и попасть в прошлое. Вопрос только времени, ведь как вы понимаете, машину времени они создали, раз вы оказались в прошлом, но с учетом того, что история изменилась, сдвинулись временные рамки её создания. Если они это сделают, Земля обречена, а ваша судьба тем более.

— Но если так, то зачем мы вам? — спросил я.

— В том то и дело, что вы являетесь очень важным звеном во всей цепи происходящих событий.

— Постойте минуточку, судя по вашему рассказу, вы знаете обо всём, и, следовательно, — я запнулся, внезапно осенившей меня мыслью, — значит, вы прилетели из будущего?

— Естественно. При этом, для того, чтобы это сделать пришлось пройти столько согласований, — он сделал знак рукой, показывающий каких трудов это стоило, — дело в том, что Звездная Федерация наложила запрет на использование машины времени в перемещениях в прошлое. Закон действует сотни лет. Он создан для того, чтобы избежать изменений в истории и возможных катаклизмов во вселенной. Поэтому мой полет к вам был санкционирован на самом высоком уровне.

Пока мы разговаривали, все, что происходило на голографических экранах, совсем не волновало меня. Однако, взглянув в очередной раз, я вдруг понял, что мы летим, и Земля давно исчезла из виду.

— А куда мы направляемся?

— Мы летим к орбите Плутона. Через двенадцать с половиной суток по земному исчислению мы выйдем к границам солнечной системы и сможем сделать пространственный скачок и вернуться в реальное время, из которого я прилетел, и в котором вы еще недавно пребывали.

— Значит, мы войдем в гиперпространство? — спросила Вика.

Инопланетянин неожиданно улыбнулся и сказал:

— Вовсе нет. Гиперпространство, это фантастика вашего мира. Никакого гиперпространства нет и быть не может. Пространство едино.

— А как же перелеты, ведь звезды так далеки друг от друга?

— Для этого мы и летим с постоянным ускорением до границ вашей звездной системы, а затем создаем искусственную черную дыру, входим в неё и таким образом двигаемся во вселенной.

— Хорошо, это не столь важно, как мы двигаемся, в гиперпространстве или в черной дыре, объясните, какая роль отведена нам во всём этом? Я не могу понять одного. Если они смогут запустить машину времени и переместиться вперед, они всё равно ничего не изменят. Наоборот, им надо вернуться в прошлое, чтобы не дать мне его изменить. Хотя нет, кажется, я запутался.

— Вот именно. Машина времени тем и опасна, что она изменяет временной континуум настолько, что может привести к очень опасным последствиям космологического характера. Я сейчас вам поясню, чего они добиваются. Вы абсолютно правы, говоря, что им нужно вернуться назад во времени. Но это было бы так, если бы история не изменилась. Но в том то и дело, что вы изменили ход истории. Телепорт не был построен. Они не захватили Землю и, следовательно, в прошлом они ничего не могут изменить. По сути, вы никогда в жизни не стояли у дверей машины времени. Поэтому им необходимо переместиться в будущее, чтобы открыть раньше времени способы перемещения в пространстве. Получить, в руки то, что будет изобретено через десятки, а возможно сотни лет. Имея это, они смогут добраться до Земли и без строительства телепорта.

— Простите, тогда я совсем ничего не понимаю, какая моя роль во всём этом. Если они смогут без телепорта попасть на Землю, выходит, я им вовсе не нужен. Или я чего-то не понимаю?

— К сожалению да.

— Что да?

— Вы не правы. В том-то и дело, что, изменив ход истории, вы внесли, как бы проще объяснить.

— Объясняйте как есть, постараюсь понять.

— Хорошо. Вы жили на Земле. Строили телепорт, затем посредством него соплеменники Гао смогли захватить Землю. Таким образом, за три года прошел определенный исторический путь, в конце которого, вы возвращаетесь посредством машины времени в исходную точку. Таким образом, вы единственный, кто знает, как сложится исторический процесс, и поскольку вы были активным элементом цепи событий, вы легко изменили будущее. Иначе говоря, никакого порта нет, и никто Землю не захватывает. Все прекрасно, но… вы-то знаете, какой она была, ведь вы прилетели из будущего. История изменилась, но, просканировав вас, биокиборги узнают, что они достигли своей цели, а из-за вас снова отброшены назад. Однако они узнают о том, что машина времени была создана и что она работает, а стало быть, можно захватить Землю иными методами, нежели столь сложное дело, как строительство телепорта. Если им это удастся, и они достигнут Земли, то они уничтожат землян. И вот тут наступает важный момент. Уничтожив земную цивилизацию, они уничтожат вас, а, следовательно, уничтожат фактор, приведший к изменению собственно события. Если это произойдет, то наступит временной коллапс. Иными словами, наступит рассогласование событий и тогда ваша система начнет сворачиваться.

— То есть как, сворачиваться?

— То и значит. Возникнет огромная черная дыра, которая начнет поглощать планеты Солнечной системы, а затем окружающее пространство. Такое периодически происходит в Галактиках. Таких дыр в одной нашей Галактике миллионы. Вот почему Звездная Федерация и наложила строгий запрет на перемещения во времени.

— Ничего не понимаю. То есть я понял, то, что вы рассказали, но не понял, как жизнь одного человека может привести к возникновению черной дыры, которая может поглотить Солнце и планеты нашей системы?

— Это действительно сложно понять. Тем не менее, это действительно так. Когда в колбу с раствором кидают песчинку катализатора, начинается реакция. Так и в этом случае. Человек, являясь материальной составляющей космоса, при определенных условиях может стать именно тем катализатором, который вызывает начало реакции зарождения черной дыры. Она не появляется сама по себе, а является продуктом нестабильности материи и пространства. Если вы исчезнете раньше времени, то есть в интервале двух событий…

— Простите, что прерываю, что значит в интервале двух событий? — спросила Вика.

— Так ведь вы же прожили три года, потом вернулись назад и в принципе должны повторить жизненный цикл вторично. Это и называется интервалом двух событий. Так вот, если вы исчезаете в этом интервале, ваша материальная сущность и становится тем катализатором, который вызывает возмущение во временном континууме, а он в свою очередь порождает возникновение черной дыры.

— Так как же быть, чтобы избежать этого?

— Для этого и была предпринята попытка, вытащить вас с планеты и перебросить за границы интервала времени. Иными словами вернуть туда, откуда вы решили вернуться назад на Землю.

Вика задумчиво посмотрела на инопланетянина и неожиданно задала вопрос:

— И что будет с нами?

— В каком смысле?

— В прямом. Когда Сергей перенесся в прошлое, он как бы слился со своим прошлым «я».

— Совершенно верно. Одна и та же материя не может существовать одновременно в двух измерениях в условиях, когда фактор времени для них идентичный. При переходе во времени вперед, происходит аналогичная ситуация, но в обратной последовательности. При этом происходит несколько иной порядок структурных изменений.

От всего этого я совсем запутался и, хотя инопланетянин говорил достаточно просто и убедительно, я никак не мог понять, причем тут я и черная дыра. Я постарался сосредоточиться и снова задал ему вопрос:

— Я понимаю, что всё, что вы сказали чрезвычайно важно, но скажите, захватили они Землю, или вам удалось остановить их?

— Этого я не знаю.

— Как, не знаете?

— Так не знаю. Когда я улетал в прошлое, они занимались строительством машины времени и проводили эксперименты. Вернув вас из прошлого в будущее, точнее сказать в настоящее, вы вторично вызовете временной сдвиг, и что произошло в том времени, из которого я улетел, и в которое мы возвращаемся, я не знаю.

— Не знаете?

— Не знаю.

— Вы хотите сказать, что мы летим не известно куда.

— В принципе да.

— Так может, мы окажемся в этой самой дыре?

— Для нас это совсем не страшно. Черная дыра своего рода тоннель, позволяющий перенестись из одной точки галактики в другую за очень малую единицу времени. По сути, за время равное нулю. Это своего рода телепортация, только на более высоком уровне, нежели чем та, которую используют Эфские биокиборги.

— А долго нам лететь до Плутона? — робко спросила Вика.

— По сравнению с межзвездным переходом, да. Чуть больше недели. К сожалению, приходиться использовать квантовый двигатель и идти на постоянном ускорении с минимальной перегрузкой, иначе для вас этот перелет будет весьма утомительным. Один я мог бы долететь меньше чем за десять земных часов.

— А совершив бросок во времени, мы снова окажемся на Земле? — опять спросила Вика.

— Нет. Сначала нам надо направиться на нашу базу, расположенную в окрестностях созвездия Лебедя. Там мы сможем безопасно войти во временной поток и вернуться в моё время, из которого я прибыл. А дальше, я и сам не знаю, что будет, поскольку как я уже сказал, не знаю, какие изменения произошли за время моего отсутствия.

Все невольно замолчали, размышляя каждый о своем. Я посмотрел на Вику. Внешне, она была спокойна, но я понимал, какая круговерть мыслей у неё в голове. Еще бы. Столько всего узнать. Инопланетяне, война, прошлое и будущее, к которому она оказалась причастна самым непосредственным образом. Любой бы на её месте был бы в шоке, а она продолжала молча сидеть и, как мне казалось, спокойно размышлять над услышанным. Все это время, мы продолжали лететь, хотя ощущения движения корабля не было. Казалось, что он неподвижно висит в пространстве. Я посмотрел на инопланетянина, и вдруг спросил его:

— Простите, а как нам вас называть?

— Извините, в этой спешке, я даже не представился. Меня зовут Лунгер. Я пилот-исследователь.

— Просто Лунгер?

— Да. У нас принято просто обращаться друг к другу по имени.

— Скажите, а почему нам необходимо лететь именно до Плутона?

— Плутон последняя планета вашей системы. Чтобы сделать бросок в пространство, необходимо создать черную дыру. Она достаточно малого размера, тем не менее, создавать её внутри звездной системы опасно, поскольку после броска она некоторое время существует и может при определенных обстоятельствах продолжить своё развитие, и в принципе поглотить звездную систему.

— Выходит черные дыры, которые наблюдают наши ученые и о которых так часто говорят, на самом деле не что иное, как следы перелетов космических кораблей?

— Отнюдь нет. Черные дыры появляются там, где возникает нестабильность материи и времени. Именно она, своего рода «провоцирует» возникновение черных дыр. В нашей Галактике, как я уже сказал, их миллионы.

— Но насколько я знаю, хотя и не совсем точно, черная дыра, это вовсе не дыра в прямом понимании этого слово. Это космическое тело, которое начинает уплотняться до такой степени, что гравитационные силы его становятся столь сильны, что затягивают в себя всё, даже световые волны. Я прав?

— Не совсем. Это достаточно сложное физическое явление, которое вы пока не совсем верно представляете, — он сделал паузу, видимо из деликатности старался подобрать доступное для нашего понимания объяснение, а затем продолжил, — честно говоря, я и сам не очень хорошо осведомлен о физической природе этого явления.

Он посмотрел на нас и неожиданно предложил нам ознакомиться с кораблем. Мы встали из кресел и прошли следом за ним в небольшой коридор.

— Вот здесь, — Лунгер открыл одну из дверей, — находится небольшая комната отдыха. В ней вы сможете отдыхать.

Следом за ней следовала комната, которая одновременно была складом продуктов, запасных частей, там же стояли ящики для хранения образцов, одним словом, обычная кладовка. Напротив находилась еще одна комната отдыха, только большего размера. В ней были расположены различные приборы и агрегаты непонятного назначения, на вид она скорее напоминала медицинский кабинет, чем-то, что в нашем понятии принято называть комнатой отдыха. Последняя дверь, которая находилась в конце коридора вела в двигательный отсек.

— Вот собственно и весь корабль, — сказал Лунгер, закончив демонстрацию корабля, — а теперь если хотите немного отдохнуть, вы можете пройти в первую комнату, прямо по коридору и на право. Если проголодались, то все продукты в шкафу, там же находится МП.

— Не понял, что находится? — спросил я.

— Забыл, — он улыбнулся, — знаете, я вам лучше сам покажу, где что и как им пользоваться. Я забыл, что у вас на Земле некоторых вещей ещё нет.

Мы зашли в комнату. Обычная, метров двадцати комната, мало чем отличающаяся от земной. Диван, два кресла с журнальным столом, шкаф, по всей видимости, кухонный, вот разве что окна не было, и привычных взгляду, штор и занавесок.

— Вот здесь находятся продукты, — он открыл вверх дверцу. В шкафу лежали небольшие кубики размером со спичечный коробок. Я подумал, что на Земле давно уже используют эту гадость в качестве еды, и от рекламы которой начинает тошнить при одном её виде. Однако Лунгер взял один из кубиков и, развернув, положил его на большую тарелку. Затем открыл ящик, который стоял под полкой и, засунув в него тарелку, закрыл дверцу.

— Теперь нажимаете кнопку и ждете сигнала. Примерно через десять секунд еда будет готова.

Раздался сигнал, он открыл дверцу и достал тарелку, на которой лежал большой запеченный и ароматно пахнущий кусок мяса. Вика в изумлении открыла рот не в силах произнести что-либо. От аромата, который издавала еда, мне вдруг так захотелось есть, что я сказал:

— А может быть нам пообедать всем вместе?

— Конечно, вы располагайтесь, а я вынужден вас покинуть, моя пища несколько отличается от земной, так что, как у вас говорят, приятного аппетита. Да, чуть не забыл. Вот там, — он показал на дверь у одного из кресел, — находится туалетная комната. Вода и напитки здесь, — он показал на шарики в коробке, — их готовят точно также, только учтите, один шарик на стакан. А если что будет непонятно, я в кабине, зайдете, спросите.

Он повернулся и вышел. Мы остались с Викой вдвоём.

— Серёжа, ущипни меня, пожалуйста.

— Зачем?

— Мне кажется, я сплю.

— В смысле?

— В прямом. Я до сих пор не могу прийти в себя от всего этого, и мне кажется, что всё, что сейчас происходит, мне снится.

— Нет, дорогая моя, это тебе не снится. Это всё наяву.

— Тогда я не понимаю, почему ты такой спокойный?

— Потому что я уже такого навидался, что меня трудно чем-либо удивить, разве что…, превращением кубика в курицу или баранью ногу.

— Нашел чему удивляться.

Она подошла к дивану, и словно боясь, что с ним что-то произойдет, присела на край.

— Послушай, расскажи мне…, — она сделала паузу, и пристально посмотрела на меня. Я смутился. В её взгляде было одновременно и тоска и скорбь и немой вопрос, — расскажи мне о нас и… о нашем сыне.

— Вика, зачем тебе это. То, что я пережил, точнее, то, что мы пережили, так страшно, больно, что я стараюсь забыть, хотя мне это не удается. Надо жить сегодняшним днём. Впрочем, всё так перепуталось, что я не знаю какой день сегодняшний, а какой вчерашний.

— И всё же, я тебя прошу, расскажи мне, пожалуйста, — она нежно посмотрела на меня. Я сел рядом и обнял её.

— Ты главное, ничего не бойся. Я думаю, что всё самое страшное позади. Впереди будет сложно, трудно, опасно, но не страшно, мне так хочется в это верить.

— Мне тоже, — она склонилась и положила голову мне на колени. Мы долго сидели так. Я гладил её рыжие волосы и рассказывал подробности своей, точнее нашей совместной жизни, стараясь по возможности обходить те трагические события и переживания, которые выпали на нашу долю. Я рассказал ей про Алешу и почувствовал, что она расплакалась. Я стал успокаивать её, говоря, что теперь мы точно уверены, что у нас родится сын, но она никак не могла успокоиться и тихо вздрагивала у меня на коленях. Рассказывая очередной эпизод из нашей жизни, я вдруг прервал его, так как неожиданно подумал совсем о другом:

— Слушай, Вика, а если мы являемся, своего рода потенциальной опасностью, то может и Артур тоже. Он ведь так же принимал участие в проекте.

Вика приподняла голову, и, подумав над моими словами, ответила:

— Ты абсолютно прав. Надо сказать об этом…, забыла, как его?

— Лунгеру.

Мы встали и пошли в командный отсек.

Скрестив руки на груди, Лунгер сидел перед экраном, и как мне показалось, играл в какую-то логическую игру, наподобие «го». Однако, когда мы подошли ближе, то оказалось, что он просто дремал. Я сделал вид, что кашляю, и тем самым разбудил его.

— Что-то случилось?

— Да, — сказал я, — нам необходимо вернуться на Землю.

— На Землю! Зачем?

— Вы же сами сказали, что нас необходимо изъять из этого времени, чтобы избежать катаклизма, но вы забыли, что в проекте по созданию телепорта участвовал ещё один человек, Артур, он ведь…, — однако Лунгер перебил меня, не дав договорить.

— Не волнуйтесь, Артур уже неделю дожидается вас на базе. Его то, как раз мы достаточно быстро смогли забрать с Земли. Это с вами были определенные проблемы, поскольку вы всё время находились в Москве. Так что всё нормально.

— Вот как! Значит он уже в будущем?

— Вроде того, — в голосе Лунгера послышались веселые нотки, — а вот нам еще лететь и лететь. Так что можете загорать.

— Чего? — удивленно спросил я.

— Я имел в виду, отдыхайте.

— Простите, а нельзя как-нибудь ускорить этот перелет или дело только в нас? — спросила Вика.

— В общем-то, да, только в вас. А ускорить полет до Плутона можно, но для этого вас придется поместить в специальный костюм и затем на несколько часов погрузить в сон, тогда мы завтра уже будем на месте.

— Тогда чего мы ждем? Мы согласны, — Вика посмотрела на меня, словно ждала, что я должен что-нибудь сказать, поэтому я поспешил заявить о своем согласии.

— Нет проблем. Раз вы за, тогда пошли, — он быстро поднялся со своего командирского кресла, и мы отправились в большую комнату отдыха. Надев на себя костюмы, напоминающие скафандр летчика или даже скорее космонавта мы сели в специальные кресла, стоящие у стены. Лунгер проверил крепления и включил табло, которое высветилось прямо перед глазами. Оно было встроено в стекло. На них высветились наши биопоказатели, пульс, сердечные ритмы и так далее. Нажав какие-то кнопки на ручке кресла, Лунгер помахал нам рукой и пошел в рубку. Перед глазами всё поплыло, и я погрузился в сон, так и не успев спросить, как долго нам придется спать в этих костюмах.

— Пора вставать, мы на месте, — Лунгер отстегивал ремни крепления от кресла и помог мне сойти.

— Как, мы уже прилетели? — сказала Вика, которая уже снимала костюм.

— Да мы уже на подходе к базе.

— Как к базе? Вы же говорили, что сначала мы выйдем на орбиту, а потом совершим пространственный прыжок? Выходит, мы пропустили полет сквозь черную дыру? — с неподдельным огорчением воскликнула Вика.

— Да, и не только. Мы прошли сквозь временной поток и теперь находимся в зоне реального времени, а что случилось?

— Нет просто для нас это впервые в жизни, а мы, можно сказать, проспали всё самое интересное.

— Должен вам откровенно сказать, что ничего особо интересного вы не пропустили. Ощущение не из самых приятных и, кроме того, экраны в этот момент отключены, так что рассматривать всё равно нечего. Но я думаю, вам ещё представится возможность все это испытать. А пока, через час мы будем на месте, так что вам надо переодеться в стандартные костюмы и вот там вам действительно будет что посмотреть.

— Правда?

— Клянусь, — ответил Лунгер, и поднял вверх руку.

— А что в этом нельзя? — я рукой показал на джинсы.

Он усмехнулся и ответил, — нет, к сожалению, в этом нельзя. Дело в том, что на базе живут и работают представители разных планет Звездной Федерации. Все они дышат различным составом воздуха, поэтому на базе атмосфера состоит из нейтрального газа, и поэтому все ходят в стандартных костюмах, позволяющих дышать воздухом своей планеты.

По нашему виду он понял, что мы не в восторге от такой перспективы, поэтому он поспешил нас успокоить:

— Да вы не волнуйтесь, костюмы удобные, вы сами в этом сейчас убедитесь, — и он проводил нас на склад и выдал два костюма. Мы отправились к себе. Костюмы действительно оказались симпатичными. Внешне, они напоминали обычные спортивные костюмы, облегали тело, но в то же время, в них было легко двигаться. По сути, это был скафандр, поскольку костюм закрывал не только туловище, но и голову. Головная часть имела большую зону обзора и была сделана из какого-то очень тонкого полимера, который не касался лица. На поясе находилась небольшая емкость для выработки воздушной смеси, рассчитанная на несколько сот часов работы. На рукаве имелось табло наподобие компьютерного блока, которое как пояснил Лунгер, имело большой диапазон возможностей, которые при желании можно освоить, что весьма пригодится в быту.

Мы вошли в пилотскую кабину, и увидели на экране огромный космический комплекс, к которому мы медленно приближались. Я и Вика затаили дыхание. Зрелище было непередаваемое. Переплетение кораблей, ферм, построек самых разных форм и размеров, тянулись на десятки километров. То и дело от них отходили или наоборот подплывали космические корабли, которые тоже имели самые разные очертания. Вика взяла меня за руку.

— Сережа, ты видишь это, нет, я просто глазам не верю. Неужели это на самом деле?

— На самом деле, — я обнял её.

Мы стояли и смотрели на это творение человеческого разума разных цивилизаций с восхищением и гордостью, что нам суждено было это увидеть.

Глава 5

Мы пришвартовались к станции.

— Вот мы и дома, прошу за мной.

Мы последовали за Лунгером. Дверь корабля открылась и, пройдя через шлюзовую, мы оказались в небольшом помещении, где прошли санобработку. Сразу после этого зажглась сигнальная лампа, и открылась дверь в просторное помещение. Первое, что нас поразило, это то количество народа, которое там было. Кто-то вез тележку с вещами, кто-то опаздывал на рейс и потому бежал, размахивая сумками и чемоданами. Ощущение было такое, словно мы оказались в обычном земном аэропорту, и где до нас никому не было дела. Если бы не одно но — сами пассажиры. Во-первых, все они были одеты в стандартную форму, подобно той, какая была на нас, и, во-вторых,… они такими разными. Гиганты под четыре метра ростом соседствовали с карликами тридцати сантиметров, худые с длинными почти до пола руками и тут же можно было увидеть фигуру, которая весила не меньше тонны, а может и больше. Глядя на эту картину инопланетного космопорта, я сразу вспомнил, как герой фильма «Люди в черном», оказался в таком же месте. Хорошо, что на нас были шлемы, поскольку от удивления я стоял, разинув рот, созерцая эту картину, и потому не заметил, как к нам подошли два инопланетянина и поздоровались с Лунгером, один из них обратился к нам:

— Добро пожаловать на базу Звездной Федерации, — сказав это, он протянул руку.

Я так разволновался, что вместо приветствия, ответил:

— Добрый вечер.

Он добродушно рассмеялся, видимо понимая наше состояние, и потому поспешил нам на помощь:

— Все нормально. Я прекрасно понимаю, ваши чувства. Не каждый день случается такое увидеть. Ничего, скоро привыкните и даже замечать не будете столь явных различий в облике тех или иных обитателей нашей Галактики, — вслед за этим он открыл лицевой фильтр. Его лицо имело привычный к человеческому облик, глаза, рот, нос, виднелись ушные раковины, но вместе с тем, было очевидно, что он инопланетянин. И все же, он отличался от нас, землян. Глаза были несоразмерно с носом большие, носовые отверстия наоборот, очень маленькие и как мне показалось, имели то ли мембрану, то ли их вообще их не было, рот имел очень тонкие губы, и когда он говорил, мне показалось, что зубы имеют совсем другое строение, чем у человека, волос на голове похоже не было вообще. Вместе с тем, нельзя было сказать, что черты лица были отталкивающими, скорее непривычными для человеческого восприятия. Меня поразила мимика и пластика лица. Она была такая же как у человека, естественная и давала возможность судить радуется он, или грустит. Я последовал его примеру и так же открыл лицевой фильтр, чтобы он мог рассмотреть меня, и ответил:

— Да нет, всё нормально. Хотя сами понимаете, такое можно увидеть разве что в кино, — и протянул руку.

Мы обменялись рукопожатием. Он представился:

— Меня зовут Фейнхотен, а моего спутника Гельвант.

Тот, кого представили как Гельвант, протянул руку. Его лицо было закрыто фильтром, и я подумал:

— Наверно не хочет нас шокировать своей внешностью. Впрочем, я сразу обратил внимание, что многие из пассажиров, проходящих мимо, шли с закрытыми лицами. Видимо так было принято.

— Что же, думаю нам надо пройти, наверняка, нас уже ждут, так что прошу следовать за мной.

Мы прошли мимо спешащих по своим делам обитателей и гостей станции до ближайшей кабины лифта. В отличие от привычных земных, она внутри имела круглую форму. Как только дверь закрылась, загорелся экран. Фейнхотен набрал последовательность команд, после чего, как мне показалось, на доли секунды неожиданно погас свет. Раздался знакомый всем зуммер, и дверь открылась.

— Так быстро я даже не почувствовала, что лифт двигался, — сказала Вика.

— Ничего удивительно, — ответил Фейнхотен, — это не лифт, а платформа. Мы просто телепортировались. Если бы добирались так сказать своим ходом, мы потратили очень много времени. А время, это самое драгоценное, что есть в этом мире. Время — это наша жизнь, а стало быть, его надо использовать с пользой.

— Телепортировались? — взволнованно произнесла Вика.

— Вика, не волнуйся, с нами ничего не случилось. Придется привыкать, ничего не поделаешь. Представь себе, что мы прилетели из каменного века, и сразу становится всё проще, — говоря это, я старался успокоить Вику, хотя сам тоже разволновался, узнав, что это не лифт, а телепортационная платформа.

— Тебе хорошо говорить, ты уже знаешь, что это такое, а я первый раз.

— Я, между прочим, тоже.

Нашу беседу прервал Фейнхотен.

— Разрешите представить вам члена координационного Совета Звездной Федерации от системы Альфа Лебедя Юглинда.

Перед нами стоял невысокого роста инопланетянин. Его фильтр на лице был открыт, и можно было рассмотреть лицо. Оно имело практически идентичный облик земному человеку, исключение составлял разве что нос, который был сильно приплюснут и почти сливался с лицом. Всё остальное, губы, глаза, скулы были такими же. Мы стояли и смотрели друг на друга, поскольку мой фильтр был так же открыт, он мог рассматривать моё лицо. Наконец он прервал паузу словами:

— Рад приветствовать представителей расы планеты Земля Солнечной системы на международной станции, которая расположена недалеко от моей родной звездной системы Альфа Лебедя. В нашем обозначении они все имеют иные названия, но я обозвал их так, как принято на вашей планете, чтобы вам было понятнее. Прошу, — и он сделал знак рукой пройти к столу, который стоял у стены. Вокруг него стояли кресла. За некоторыми из них сидели. Неожиданно один из сидящих встал и направился к нам. Я сразу узнал его, это был Артур.

— Вика смотри, Артур.

Вика вначале не поняла, поскольку все были одеты в одинаковые костюмы, и только по лицу сквозь пленку шлема она узнала Артура. Он подошел к нам.

— Виктория, как я рад вас видеть.

Я хотел было сказать Артуру, что я тоже рад его снова увидеть, но вовремя опомнился, ведь он совсем не знал меня, в измененном мной времени мы даже не встречались, поэтому вместо приветствия, я попросил Вику представить меня.

— Артур, познакомься, пожалуйста, это мой муж Сергей Николаевич.

— Я так и понял. Мне тут уже кое-что рассказали, поэтому я немного знаком так сказать заочно с Сергеем Николаевичем, — и он протянул мне руку.

Мы поздоровались и прошли к столу. Когда все расположились, Юглинд обратился к собравшимся:

— Полагаю, мы не зря просили Федерацию дать разрешение на полет в запретную зону.

Фейнхотен наклонился к нам и тихо произнес, что запретной зоной называется перемещение в прошлое. Тем временем Юглинд продолжал:

— За время проведения операции по переброске трех представителей планеты Земля из запретной зоны, изменений в текущем формате времени не произошло. Это радует, так как удалось избежать фактора нестабильности в данном месте Галактики, где проживает цивилизация землян. Однако есть и плохие новости, а именно, биокиборги с планеты Эф сумели понять принцип работы машины времени и запустить её. Это стало очевидно сразу после отлета Лунгера за землянами. Возмущения временного континуума показывают, что они проводят испытания полным ходом, а, следовательно, следует ожидать дальнейшего развития событий.

— Простите, что прерываю вас, — вдруг произнес я, — могу ли я задать вопрос?

Взгляд Юглинда в мою сторону был очевиден. Его недовольство тем, что его прервали, читалось на лице, тем не менее, он позволил мне задать вопрос.

— Еще раз простите, что прервал вас, но…, почему Звездная Федерация не может уничтожить Эфскую цивилизацию, ведь она представляет угрозу не только Земле и её обитателям, но возможно и другим мирам? Зачем нужно ждать, когда они смогут побывать в будущем или прошлом и использовать для своих коварных замыслов не только секреты перемещения, но и новые виды оружия?

Юглинд внимательно, выслушал меня и неожиданно весьма сурово ответил:

— Не вам решать эти вопросы. Ваша цивилизация находится на этапе бурного развития переходного периода, а стало быть, попадает под статус опытной. В лучшем случае пройдет лет двести, прежде чем вы сможете войти в Звездную Федерацию.

Посмотрев на меня и увидев, как я сник под суровостью его слов, он сменил гнев на милость и всё же ответил на мой вопрос:

— А что касается биокиборгов с планеты Эф. Да, они, безусловно, опасны. Но мы сможем пресечь эту опасность, поставив кордон на пути их продвижения в Галактике. По поводу их уничтожения, то об этом не может идти речи. Любая раса имеет право на существование, даже если она опасна для других. Совет Федерации никогда, я в этом уверен, не даст согласия на её уничтожение. Ограничение в продвижении и предупреждение да, но никак не в уничтожении.

Я хотел было задать еще вопрос, но подумал, что не стоит, и промолчал.

Он ответил на мой вопрос и, по сути, закончил своё выступление. Сидящие в зале еще некоторое время беседовали о чем-то между собой. Потом Фейнхотен встал и, подойдя к нам, сказал:

— Пойдемте, я провожу вас к себе. Там вы сможете отдохнуть. Несколько дней вам придется пожить на базе, а потом мы отправим вас обратно на Землю. Мы переглянулись и последовали за ним.

— Стоило из-за пяти минут собираться, — подумал я. Как всё же отличаются люди друг от друга в разных мирах. У нас бы наверняка такую встречу растянули часа на два, а тут и совещанием не назовешь, так «пятиминутка» и только. Странно, вопрос мирового уровня, да какой там мирового, галактического, а решали так, словно…, — я не знал с чем сравнить, и лишь хмуро посмотрел вслед уходящего по коридору Юглинду, — Надо же, как на нас похож, а может наоборот, это мы на него? — подумал я.

Очередное телепортирование вызвало у меня снова волнение, а Вика и вовсе перепугалась, когда увидела, что мы снова вошли в круглую кабину, и даже спросила:

— А нельзя ли просто пройтись, мы бы заодно станцию посмотрели?

Фейнхотен озадаченно посмотрел на Вику и ответил:

— Я даже понятия не имею, где находится отведенное вам помещение. Мы тут полдня потеряем, прежде чем найдем его.

Говоря это, он произвел очередное нажатие кнопок, и к концу диалога мы были уже на месте.

— Великая вещь телепортация, — восхищаясь, произнес Артур, — вот бы нам эту технологию, да на Землю. Представляете, какой прогресс. Как я без неё буду жить там. Просто ума не приложу.

— Ничего Артур, зато, если лифт застрянет, ты, по крайней мере, не распадешься на атомы, и тебя не надо будет потом клонировать обратно, достаточно будет нажать кнопку вызова, подождать часа полтора и лифтер выпустит тебя живого и невредимого на свет божий, — произнес я.

Мы дружно рассмеялись. Только Фейнхотен, который ни слова не понял из нашей беседы оставался невозмутимым и не разделил нашего веселья. Мы вышли в зал. Пройдя по коридору несколько метров, мы остановились напротив двери. Посмотрев на табло на рукаве своего костюма, Фейнхотен набрал код, и мы прошли в помещение.

Обычная гостиная, коих я за свою бытность за последние три года я навидался предостаточно. Без окон, мебель в стиле хай-тек, видео аппаратура, мини кухня и туалет, стандартный набор космического жилья.

— А куда делся Лунгер? — спросил я.

— Он пошел отчитываться перед командиром группы о выполненном задании и писать отчет. Обычная рутинная процедура. Насколько мне известно, у вас на Земле то же самое.

— Что верно, то верно, — подхватил его мысль, Артур, — видимо, бюрократическая волокита всесильна и как бы прогресс не двигался, ей всегда найдется место.

— Согласен с вами. Кстати, если у вас есть какие-то ко мне вопросы, я всегда к вашим услугам.

— Конечно, есть и даже очень много вопросов, — обрадовалась Вика, — может быть мы присядем, и вы ответите хотя бы на некоторые накопившиеся у меня за это время, а то я просто сгораю от любопытства, ведь мы, как вы сами сказали, скоро улетим обратно на Землю.

— Конечно, — и пройдя в комнату, мы уселись вокруг стола.

— Так что же вас интересует? — произнес он, глядя на Вику.

— Расскажите нам о Звездной Федерации, давно ли она существует, сколько в ней участников, чем она занимается?

— Звездная Федерация существует давно. Если исходить из земного летоисчисления, она существует, — он произвел подсчет на своём табло на руке и сказал, — около восьми тысяч лет.

— Так много! — удивленно произнес Артур.

— Для вас это кажется действительно большой срок. А по нашим не такой уж и большой. Первоначально в неё вошли представители шести звездных систем, постепенно к ним присоединялись новые члены. В настоящее время Звездная Федерация объединяет триста сорок два представителя звездных систем нашей Галактики и трех наблюдателей из соседней. Работу Федерации осуществляет её Координационный Совет, который состоит из одиннадцати представителей, они в ротационном порядке сменяются каждые десять лет по земному календарю. Соответственно раз в десять лет, происходит большой Совет, где собираются все представители Федерации. На нем происходит отчет Координационного Совета о проделанной работе, а так же прием новых членов и назначение нового состава Совета на очередной десятилетний срок. Роль Координационного Совета достаточно высока. Он регулирует все взаимоотношения внутри Галактики, проще говоря, он во многом напоминает Земную организацию ООН, но с более широкими полномочиями.

— Значит Федерация, точнее Координационный Совет Федерации определяет вопросы войны и мира? — спросил я.

— Безусловно. Более того, Звездная федерация имеет собственные вооруженные силы, которые используются для предотвращения агрессии между отдельными звездными системами и поддержания мира в Галактике.

— А что в Галактике имеют место войны?

— К сожалению да. В отдельные промежутки истории возникали военные конфликты, но за последние полторы тысячи лет имеет место мировое спокойствие. Хотя отдельные стычки постоянно случаются, но с этим ничего не поделаешь.

— А как та или иная система становится членом Федерации?

— В процессе естественного развития. Большинство звездных систем является продуктом искусственного происхождения, поэтому их развитие практически на семьдесят процентов происходит в определенной степени идентично. Как только система выходит в космос и овладевает способами перемещения в Галактике, она в принципе созревает для вхождения в Федерацию.

— Почему же тогда в земной литературе, посвященной теме космической фантастики такое большое место отведено космическим войнам? — спросила Вика.

— В этом, на мой взгляд, нет ничего удивительного. Вы как бы проецируете свое историческое развитие, наполненное войнами, в будущее. Со временем это пройдет, хотя процесс, не в обиду будет сказано, достаточно медленный. Каждая цивилизация взрослеет, если так можно сказать, по-разному и достаточно болезненно.

— Скажите, а почему наблюдатели, в период, когда на планете происходят чрезвычайные ситуации, например мировые войны или катаклизмы, или, к примеру, эпидемии глобального масштаба, не участвует в их устранении, или предотвращении? — спросил Артур.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Видите ли, Федерация в свое время наложила мораторий на вмешательство в процессы развития в искусственно созданные цивилизации. Считается, что вмешавшись раз, нарушается чистота эксперимента. Цивилизация хотя бы раз получившая помощь извне, может со временем лишиться своего рода иммунитета, точнее говоря, будет развиваться с оглядкой, что в случае опасности ей помогут, а она должна пройти весь цикл своего развития к моменту вступления в состав Федерации как самостоятельно созревшая и достойная этого вхождения, как равная среди равных.

— Но ведь всё равно члены Федерации находятся на разных уровнях развития? — снова спросил Артур.

— Вовсе нет. После вступления в состав Звездной Федерации, она получает доступ ко всем достижениям и достаточно скоро овладевает знанием всех остальных. Таким образом, достигается равновесие. Все члены Федерации находятся в равной степени развития, и им нет необходимости догонять и или обгонять кого-то.

— Действительно справедливое решение, — отметила Вика, — скажите, а всё же есть угрозы, которые могут помешать столь мирному развитию Галактического союза?

— К сожалению да.

— Вот как, а в чем они, эти угрозы?

— Как я уже сказал, в состав Звездной Федерации входят три представителя другой Галактики. Они сравнительно недавно вошли в её состав на правах наблюдателей. К сожалению, они несут эту опасность, поскольку их мир исповедует иные взгляды, имеет иное мировоззрение и посему, отличен от нашего. Пока мы не вступали с ними в серьезные конфликты, однако Координационный Совет очень строго следит за их деятельностью в нашей Галактике и ряд их действий говорит, что опасения не напрасны.

— Но почему Федерация опасается их, или они так сильны и могущественны?

— Этого мы не знаем, но видимо да, поскольку им доступны перелеты между Галактиками, а нам нет.

— Прямо какие-то «тени», — сказала Вика.

— Простите, не понял?

— Нет, это мы о своем. У нас на Земле принято часто сравнивая что-то, с чем-то, вспоминая известный фильм или литературное произведение.

— Ах, вот как. Что же, если я хотя бы отчасти удовлетворил ваше любопытство, то я, пожалуй, пойду. Если у вас возникнут какие-либо проблемы или ещё какие-то вопросы ко мне или кому-то, то в принципе вы можете воспользоваться помощником на вашей руке, — он показал на свое табло, — нажимаете вот эту кнопку, проецируете экран и, пожалуйста, любой вопрос и ответ на экране.

— Простите, можно ещё один вопрос, — произнес я, когда Фейнхотен уже встал и собрался уходить.

— Да, пожалуйста.

— Когда мы были, я не знаю, как это назвать, на совещании, то обратил внимание, что Юглинд имеет черты лица очень близкие к земным, это случайность или нет?

— Нет не случайность. Вы совершенно правы по поводу сходства. Дело в том, что цивилизация Альфа Лебедя, является основателем вашей цивилизации, и естественно создавая вас, в значительной степени они отталкивались во внешнем облике исходя из собственного, да и генная структура у вас практически идентична.

— Значит мы их потомки.

— Не совсем, скорее результат их эксперимента. Они внимательно наблюдают за вами на протяжении многих веков и потому особенно обеспокоены возможным вторжением с планеты Эф. Тем более, что это в период, когда вы вот-вот достигнете зрелости и станете полностью самостоятельной цивилизацией.

— Теперь я понимаю, почему он так сурово на меня посмотрел.

— Это вам показалось, хотя возможно вы и правы.

Мы поблагодарили его и попрощались. Перед уходом, Фейнхотен, сказал, что рекомендует, пока есть время погулять по станции, весьма интересное занятие.

Мы остались втроем. Я смотрел на Вику и Артура и вспомнил, как мы оказались на Луне, после того, как началось вторжение на Землю. Какие горестные чувства и мысли одолевали нас тогда, и какие радостные и светлые были сейчас, когда мир и спокойствие окружало нас здесь на станции, которая стояла на страже мира во всей Галактике. Я не выдержал своих эмоций, нахлынувших на меня, и сказал:

— А здорово, что мы опять все вместе и в таком месте.

— В каком смысле? — спросила Вика.

— В прямом.

— Я не понимаю тебя?

— Извини Викуша, я совсем забыл. Просто я вспомнил свою прошлую жизнь, как нас отправили на лунную базу в заточение, и сравнил с сегодняшним положением и подумал, что жизнь действительно имеет разные полосы и белые и черные. Сегодня белая полоса и всё так хорошо, что хочется просто радоваться жизни.

Артур неожиданно прервал мою радость и «опустил на Землю», сказав, — это конечно хорошо, только неизвестно, что эти биокиборги притащили из будущего помимо возможности двигаться по Галактике. А может, они привезли оружие, с помощью которого от нашей Солнечной системы останутся одни элементарные частицы.

— Сказал тоже. Неужели триста с лишним звездных систем не справятся с этими киборгами?

— Как знать. Машину времени они построили и запустили, а вот как далеко они на ней «слетали» и что они там узнали, я думаю, никто не знает. А раз так, то неизвестно, чем всё это обернется.

— Артур не будь пессимистом, — сказал я, и похлопал его по плечу.

— Я стараюсь, но после того, что мне рассказали про них и всю эту историю про наши дела по созданию телепорта и той роли, которую я сыграл…

— А какую роль ты сыграл? — спросила Вика.

— Как какую, а кто придумал возможность чтения чертежей, кто подсказал им, как переслать программы, да что говорить, если бы Сергей Николаевич не решился на этот отчаянный прыжок назад во времени, даже помощь Федерации нам не помогла бы, поскольку, сколько землян к этому времени уже погибло, а Земля была заражена радиацией. Так что неизвестно, выжили бы мы после этого или нет.

— Тебя послушать, так ты во всём виноват. Мы все в равной мере виноваты и нам…

Я не дал Вике договорить, прервав её:

— Всё, давайте на том, что было, поставим крест. Во-первых, все, о чем вы говорите, это только с моих слов, вы ничего этого не видели, не слышали, не делали, потому что в той жизни вас не было, я изменил её. А раз так, значит, вам нечего мучиться угрызениями совести и прочими измами. Надо жить тем, что есть и принимать жизнь такой, какая она есть, а вот поступки, которые мы совершим в будущем, возможно, стоит соизмерять с тем, что было или могло быть, короче называйте это как хотите.

Настроение из приподнятого стало вдруг угрюмо-сумрачным. Каждый думал о своем. Мы сидели и молчали. Неожиданно голографический экран, стоящего у стены проектора ожил и на экране появился Фейнхотен. Без предисловий он начал сразу с новостей:

— Наши опасения по поводу возможностей биокиборгов оправдались. Они направляются в сторону Солнечной системы. Ваш отлет на Землю откладывается.

— Надолго? — чуть не хором воскликнули мы.

— Пока затрудняюсь ответить. Как только будут какие-то новости, сообщу.

Изображение свернулось. Я посмотрел на своих спутников. Вика и Артур стояли, словно пришибленные. Их печальные лица выдавали полную растерянность. Казалось, что в случившемся, они винят себя. Впрочем, такая же мысль промелькнула и у меня в голове.

— Все будет хорошо. Я уверен. Теперь у нас есть те, кто придет к нам на помощь, а стало быть, надо надеяться на лучшее.

— Хотелось бы в это верить, — нерешительно произнесла Вика, и прижалась ко мне…

Часть 2 НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ВРЕМЕН

Глава 1

— Я так и знал, что эти биокиборги не оставят Землю в покое, — воскликнул Артур.

— Я только одного не могу понять, для чего она им? Если они киборги, им абсолютно всё равно, где жить, в космосе, на Луне или своей планете, пусть даже она безжизненная? — сказала Вика.

— Нет, не всё равно. Я думаю, что раз они биокиборги, следовательно, внутри они практически такие же, как мы. Отличие только в том, что они имеют мозг наполовину человеческий, наполовину контролируемый микрочипом. Поэтому им, так же как и нам нужны благоприятные условия для существования. Воздух, еда и все остальное. Вот почему они так стремятся на Землю, тем более, что скорее всего, они знают, что Земля не входит в состав Звездной Федерации, а, следовательно, более уязвима, чем другие планеты.

— Возможно, ты прав, — произнес я.

— А не кажется ли вам, что нам совершенно нечего делать на этой базе. Мы здесь вроде подопытных, которых из жалости подобрали и поместили в карантинную клетку, а при возможности выпустят обратно на волю?

— Вот это вы Виктория, пожалуй, в самую точку попали. Я с самого начала обратил внимание, каково их отношение к нам. Я здесь уже почти неделю и что вы думаете? Они раз пять водили меня на процедуры. То какие-то анализы брали, то в аппарат засунут, то смотрят внутренности, то ещё что-нибудь нацепят. И ни слова, зачем и для чего.

— Я понимаю, что мы для них, если и не неандертальцы, но подопытные кролики, на которых ставят эксперименты, а потому им до нас нет дела. Они вырвали нас с планеты лишь из-за того, что могли начаться катаклизмы, и повлиять на основной процесс эксперимента, вот и все. Но с этим, увы, надо считаться. Не бежать же нам отсюда?

— А почему бы и нет? Именно бежать отсюда, пока не поздно, — неожиданно предложил Артур.

— Круто сказано, — может, захватим космический корабль и рванем в открытый космос, начнем бродяжничать, а когда кончатся продукты, вернемся и, скажем, простите нас, мы дети нерадивые и неразумные, но вы нас создали и потому сильно не ругайте? Может такой вариант вам больше нравится? — с иронией произнес я.

— Серёж, зачем ты так. Артур в шутку предлагает, а ты сразу обижаться.

— Я вовсе не обижаюсь.

— Какая шутка, Виктория, я на полном серьезе говорю, бежать отсюда надо.

— Скажешь тоже, бежать. Куда и на чем?

— Ладно, хватит спорить. Всё это ерунда, бежать и прочее. Надо поговорить с ними, выяснить, что они хотят предпринять для отражения угрозы захвата Земли, а заодно попросить их, чтобы они отправили нас обратно. Как никак наш дом в опасности. С какой стати мы будем молча сидеть здесь, и ждать у моря погоды. Как вы считаете?

— А что, по-моему, это разумно, как ты считаешь, Артур?

— Я, что, я согласен. В данной ситуации это действительно реальный шанс отсюда убраться. Мне здесь порядком надоело.

— А чем собственно тебе здесь так не нравится? Международная звездная база. Наверняка можно узнать много интересного, разве не так? — спросила Вика.

— Может быть, не спорю, но вы сами здесь посидите неделю и поймете, понравится вам или нет? Когда за тобой молча приходят и отводят в процедурный кабинет, засовывают в какой-нибудь аппарат и при этом ни слова не говорят, а потом так же молча возвращают обратно, то понимаешь, что ты здесь кролик, обычный такой пушистый кролик, умеющий, правда, говорить и думать.

— Хорошо, молчу.

Я посмотрел на табло на руке, пытаясь понять, как мне вызвать кого-нибудь и переговорить. Однако ничего не понял, Артур пришел мне на помощь.

— Давайте я объясню, это не так сложно, надо только знать, — он согнул руку в локте и показал, как набираются команды для вызова экрана. Голографический экран развернулся и перед нами по обоим краям выстроился ряд кнопок.

— Теперь нажимаем вот эту, и переходите в режим поиска необходимого нам лица.

— Подожди, а вот эти две, что означают?

— Этой кнопкой можно вызвать план станции и передвигаться по нему, а вторая для вызова клавиатуры с целью набора команд.

— А с этой стороны.

— Эти тоже выполняют ряд функций, но второстепенного значения. Если будет интересно, я позже объясню.

— Хорошо, давай попробуем связаться с Фейнхотеном.

Артур набрал команду, и изображение увеличилось, и мы словно очутились в одной комнате с Фейнхотеном, оставаясь при этом у себя.

— Что-то случилось? — спросил он, глядя на нас.

— Нет-нет, ничего особенного. Просто мы хотели узнать или точнее попросить…. Нельзя нас направить обратно на Землю? Если я правильно понял, Эфские биокиборги вскоре могут оказаться в окрестностях Солнечной системы, а стало быть, и вы отправитесь туда. Нам бы тоже хотелось быть ближе к дому, а то здесь, у вас…. Кроме того, нас ведь всё равно потом отправят домой. Поэтому, если это возможно, то нельзя ли рассмотреть или как это у вас принято, учесть наше мнение или пожелание, — кончив свою тираду, я перевел дух. Вика посмотрела на меня и, наклонившись, шепнула на ухо:

— Ты прямо дипломат.

В этот момент Фейнхотен, который пока я говорил, с кем-то параллельно разговаривал, и как мне показалось, не очень внимательно слушал меня, устремил свой взгляд в мою сторону и неожиданно произнес:

— Нет проблем. Если у вас есть желание отправиться в зону боевых действий, пожалуйста. Будьте готовы через пятнадцать минут, корабль отправляется с причала В12. Код доступа на корабль: ER12QWW18-I7Y. По прибытии на корабль вы поступаете под команду Гельванта, помните моего помощника, который присутствовал при нашей первой встрече? Я предупрежу его, и он вас встретит. Желаю удачи.

Экран погас. Удивленные столь быстрым решением нашей просьбы, я даже не успел спросить, как за пятнадцать минут мы доберемся до причала и вообще где он находится. Мы засуетились, хотя собирать вещи в дорогу не было необходимости. Кроме старой одежды, в которой мы прибыли с Земли, у нас ничего не было. Всех охватило невольное волнение, да это и понятно, предстоял новый полет на корабле, да еще возможно, на боевом. Я вдруг представил себе боевой крейсер из «Звездных войн», нашпигованный пушками и прочим вооружением, и почувствовал, как по-мальчишески, учащенно забилось сердце.

Мы вышли в коридор и направились к телепортационной кабине. Войдя в неё, Артур, который знал, что нам делать нажал на панели номер причала и ввел код доступа. Через секунду дверь открылась, и мы оказались в огромном ангаре. Платформа, на которой мы стояли, была на небольшом возвышении, и потому было хорошо видно, как десятки кораблей треугольной формы расположились в центре нарисованных под ними оранжевых кругов, на которых были написаны опознавательные знаки. Сами корабли отличались размером и формой от того, на котором мы прилетели на станцию. Кругом шла привычная суета. Непрерывно подъезжали тележки с грузами, которые тут же переправляли в трюмы. Рядом с кораблями стояли люди, и о чем-то переговаривались. Гельвант стоял около трапа, видимо поджидая нас. Судя по костюму, который облегал его фигуру, он был среднего роста и хорошо сложен. Увидев нас, выходящими из телепортационной кабины, он помахал нам рукой, явно чтобы мы обратили на него внимание, хотя и без того было ясно, где находится корабль. Спустившись и подойдя к нему, мы поздоровались, и когда я хотел сказать, что нам разрешили лететь вместе с ним на Землю, он, не дожидаясь моих дальнейших разъяснений, произнес:

— Я в курсе дел, Фейнхотен сообщил, так что вы поступаете в мое подчинение. Учтите, это не исследовательская посудина, вроде той, на которой вы сюда прибыли, а боевой корабль, поэтому порядки здесь армейские. Мое слово — закон. Приказы и распоряжения, обсуждению не подлежат. Мятеж на корабле карается по законам военного времени, — я не видел его лица, но когда он произносил их, я чувствовал, что он улыбается, и скорее эти угрозы с его стороны были шуткой, хотя она все же привела нас в некоторое замешательство.

Закончив свою тираду, он посмотрел на наши лица и нажал на кнопку, открывающую лицевой фильтр. Прямо на нас смотрел добродушный мужчина с усами и бородой. Его совсем земное лицо, располагало к себе, и если бы не приплюснутый нос, я сказал бы, что это сибиряк или волжанин, переодевшийся в скафандр и выдающий себя за инопланетянина. Его глаза лукаво и так заразительно улыбались, что я невольно улыбнулся ему в ответ. Он попытался сделать серьезное лицо, но у него это явно не получилось, и потому он сдался и сказал:

— Ладно, шучу. Короче, я не в восторге, что со мной летит команда землян, да еще вдобавок…, с женщиной.

— А что у вас тоже примета, если женщина на корабле, то это к несчастью? — еле слышно произнесла Вика.

— Да вообще-то не совсем, но я привык летать в гордом одиночестве или, в крайнем случае, с помощником. А тут сразу трое. Но что делать, начальство сказало — надо, деваться некуда.

— Мы вам постараемся не мешать, — сказал я.

— Стараться одно, надо чтобы так было, короче, заходите на корабль и проходите в рубку управления. Кстати, комфортных условий не обещаю. У меня таких удобств как на исследовательском корабле нет. Если что, придется терпеть. Это я на всякий случай в надежде, что вы передумаете.

— Ничего, мы как-нибудь потерпим, — совсем осмелев, ответила Вика.

— Да, ну-ну, посмотрим, как потерпите, когда начнутся перегрузки.

— Перегрузки!? — произнесла Вика, и как-то странно посмотрела на меня.

— А вы думали.

— Ничего родная, это я так понимаю, как на каруселях в парке аттракционов. Если что, надо просто громче орать, тогда и удовольствие получишь, и не так страшно покажется. Верно, я говорю?

— А вы шутник, это мне нравится. Ладно, все нормально будет, проходите на корабль. Чувствую, что вас не отговоришь остаться на базе.

Мы прошли на корабль и Артур, который всю дорогу молчал, не выдержал и спросил, — а почему, собственно говоря, комфорт ограничен, разве командир корабля не имеет право на отдых, ведь размеры корабля позволяют?

— Какие размеры? Энергетика корабля многократно больше чем у исследовательского, плюс вооружение, вот вам и объёмы.

Мы прошли в рубку управления. Перед большим темным экраном стояли кресла, расположенные в два ряда. В принципе на корабле могло разместиться восемь человек, включая командира.

— А ваш корабль считается истребителем или вы в группе охранения командного крейсера? — вдруг спросила Вика, первая усевшаяся в одно из кресел в первом ряду.

Гельвант рассмеялся. Вдоволь насмеявшись, он, наконец, ответил.

— Земляне, я вас очень прошу об одном. Забудьте о том, что вы знали, слышали, или видели в кино, про инопланетян и звездные войны. Поверьте мне, в реальности, все совершенно иначе. Поэтому никаких, как вы сказали?

— Истребители, — повторила Вика.

— Вот именно, истребителей и крейсеров у нас нет. Есть просто боевой корабль, в котором вы сейчас находитесь. Наша задача предельна проста. Выйти в точку входа, сделать бросок к границам Солнечной системы и расположиться на подлете к орбите Плутона. Туда же прибудут еще около пятидесяти боевых кораблей. Как только мы получим сигнал о возникновении возмущения в пределах этой зоны, это будет означать, что эфские корабли входят в неё, вот мы и должны успеть нанести упреждающий удар по их точке выхода. А если не успеем, то, как говорят, пиши, пропало.

— Что значит, пиши, пропало?

— То и значит. В открытом космосе боевые действия, увы, не представляются возможными.

— А разве всякие там лазерные и протонные пушки нельзя использовать? — спросил я.

— Э, сказанули тоже. Дистанция между кораблями минимальная по регламенту полета сто тысяч километров. При скоростях в несколько тысяч километров в секунду стрельба из любого вида оружия теряет смысл. Это всё равно, что, я даже не знаю с чем сравнить.

— Из пушки по воробьям, наверное, — сказала Вика.

— Не понял вашу мысль, но видимо так.

— Но ведь луч света двигается со скоростью триста тысяч километров в секунду, даже если вы находитесь от мишени в сотнях тысяч километров, он за одну-две секунды может достичь и уничтожить корабль противника.

Гельвант скептически посмотрел на Артура и сказал:

— Вы не учитываете, что корабль двигается с большой скоростью и, кроме того, имеет защиту. Потому у нас и места нет, что энергоустановка обеспечивает ему защитное поле, которое даже в случае прямого попадания энергетического луча любого вида, поглотит его энергию, не повредив корабль.

— Значит мы в полной безопасности? — спросила Вика.

— Не совсем конечно, но почти.

— Что значит не совсем?

— Если, к примеру, на нас пойдут на таран, то нам не сдобровать.

Мы переглянулись, не понимая, всерьёз он говорит или шутит, однако Гельвант снова засмеялся и произнес:

— Шутка конечно, а если серьезно, то при прямом попадании антипротонным снарядом мы распадемся не то что на атомы, на элементарные частицы. Но правда, для этого мы должны попасть в их поле досягаемости, что вряд ли мы им предоставим. Короче, занимайте места, всем пристегнуться, вылет через полторы минуты, — он взглянул на нас, и видимо прочитав на наших лицах испуг и непонимание, что до отлета осталось так мало времени, о чем-то вспомнил, и добавил, — одним словом рассаживайтесь, я совсем забыл, что у нас с вами разные системы исчисления времени. Полторы минуты, это почти пятнадцать по земному.

Я перевел дух, а вслед за мной Вика и Артур.

Мы сели в удобные кресла, и автоматические захваты крепко пристегнули нас к ним, но в тоже время, позволяли двигать головой и руками. Гельвант занял командирское кресло прямо перед экраном. Включив его, он некоторое время с кем-то переговаривался, видимо уточняя процедуру старта. Сидя сбоку, я хорошо видел передаваемое на него изображение. Часть кораблей, которые стояли до этого на стартовых позициях уже улетели, остальные, так же как и мы, готовились к отлету. Нажав на голографическом экране ряд кнопок, он привел в действие двигатель, и корабль слегка вздрогнув, приподнялся над поверхностью. Затем развернулся и медленно поплыл в сторону центральной части ангара. Под нами проплывали космодромные постройки, всевозможная такелажная техника, корабли, которые всё еще стояли в ожидании, когда настанет их черед улетать. Подлетев к стартовой площадке, корабль на миг замер, затем огромный защитный экран перед кораблем, словно фокус фотоаппарата раскрылся, и корабль легко выскользнул в звездное небо.

Впереди и по обеим сторонам расстилались звезды. Было красиво и чуточку страшно. Корабль набирал скорость, это чувствовалось, так как меня вжимало в кресло. Перегрузка росла. Я повернулся и спросил у Вики, как она себя чувствует:

— Нормально, — с усилием произнесла она. Я чувствовал, что ей было тяжело, поскольку сам испытывал, как кровь приливает и становится тяжело от все возрастающей перегрузки. Минута, другая и корабль, набрав скорость, направился к точке для перехода.

— Как земляне живы?

— Терпимо, — за всех ответил я, — бывало и хуже.

— Ничего, посмотрим, как вы перенесете перелет через черную дыру. Там будет покруче, чем разгон.

Вика наклонилась ко мне и тихо произнесла:

— Слушай, Сережа, спроси его, как мне быть, если меня начнет тошнить?

— Вика, придется потерпеть.

— Что значит потерпеть, я и так еле сдержалась, пока мы набирали скорость. Спроси, я тебя очень прошу, — и по её лицу я понял, что она говорит серьезно.

— Хорошо, сейчас спрошу.

— Прошу меня извинить, но если моей жене совсем станет худо и её стошнит, что ей делать?

— А разве вы не знаете?

— Нет.

— Странно, я был убежден, что раз вы летали, вам об этом сказали. Что за народ эти исследователи? Элементарных вещей не могут объяснить тем, кто первый раз летит на корабле. Короче, видите вот эту кнопку? — и он показал на своем рукаве зеленую кнопку, — нажимаете на неё и держите. Пузырь около рта растет до тех пор, пока вы удерживаете кнопку пальцем. Чихаете, кашляете, плюете и естественно все, что из вас лезет, летит прямо в него. Отпускаете палец, и наполненный пузырь после этого сразу убирается и вы в полном порядке. Обычная житейская проблема. Кстати, вот эта голубая даст возможность сходить в туалет, не сходя с места.

— Спасибо, как пользоваться кнопками, мы знаем, нам просто не сказали, что пузырь можно увеличить.

Я объяснил Вике, как пользоваться зеленой кнопкой и она, успокоившись, стала смотреть по сторонам. Звезды висели неподвижно, но мне почему-то казалось, что я ощущаю, что мы движемся. Гельвант поставил корабль на автопилот и, придвинув кресло ближе к передней панели, неожиданно развернулся к нам лицом.

— Что интересного расскажите, как вы там живете на своей планете Земля, из-за которой такой переполох поднялся?

— А разве вы не знаете? — задала Вика встречный вопрос.

— Так в общих чертах. Знаю, что когда-то на вашей планете был поставлен очередной эксперимент, и наши ученые мужи пытаются вывести на ней расу суперменов, хотя я в этом сильно сомневаюсь.

— А вам не доводилось бывать на нашей планете? — спросил я.

— Нет, я же военный человек. Патрулирую космос. Галактика мой родной дом. Пересек её из одного конца в другой столько раз, что сбился со счета.

— Неужели вы бывали на краю Галактики? — восторженно произнес Артур.

— Конечно, мы, кстати, как раз туда направляемся.

— В каком смысле?

— Так ведь Ваша Солнечная система можно сказать на краю Галактики.

— На задворках, вы хотели сказать?

— Зачем же так. Не все ли равно, где располагается та или иная звездная система. В центре или на краю Галактики. Лететь к ней практически одинаково. А раз так, то, стало быть, это ровным счетом ничего не значит.

— Простите, а вы ведь с Альфа Лебедя, не так ли?

— Да, а что?

— Значит, мы похожи на вас, но, наверное, есть и отличия? — вдруг спросила Вика.

Гельвант посмотрел на Вику.

— Между мной и вами различия точно есть, а вот между мной и вашим мужем, в физиологическом плане, очень мало.

Вика засмущалась, но поддержала смех, который последовал после слов сказанных Гельвантом.

— А если серьезно, немного, но отличаемся. Мы дышим разным составом воздуха, и поэтому у нас по разному устроена система дыхания, мы отличаемся системой пищеварения и кровообращения и так далее и тому подобное. Но внешне, мы действительно очень похожи.

— Вы так много о нас знаете, а просите рассказать.

— Видите ли, уважаемая Виктория, я правильно вас называю?

— Да.

— Так вот. Всё это я почерпнул, после того, как Фейнхотен вызвал меня встречать вас. Мы уже тогда предполагали, что придется лететь к Земле, вот я и решил немного познакомиться с вами, точнее с жителями планеты Земля. А до этого я о ней слышал можно сказать краем уха. Поэтому то, что я знаю, весьма поверхностные знания, а хотелось бы услышать то, о чем вряд ли прочтешь в информблоке.

— Так что же вы хотите узнать о Земле?

— В первую очередь…, — он неожиданно покраснел, а потом произнес, — а на Земле все девушки такие же красивые как вы?

Вика опять засмущалась, а мы с Артуром дружно рассмеялись столь наивному и непосредственному вопросу, который исходил из уст человека, относящего себя к цивилизации, которая нас создала.

— Гельвант, я вам прямо скажу, лучше моей жены, вы вряд ли найдете, но если постараться, то можно, мы поможем, правда, Артур.

— Да ну вас. Не слушайте их. На Земле девушки гораздо краше и симпатичнее меня, я вас уверяю на полном серьезе. Вот прилетите к нам, сами убедитесь.

— Эх, надо же. Жаль, что мне нельзя приземляться, а то бы точно слетал, хотя бы посмотреть, а то всё один да один.

— Что так?

— Служба. Кому охота постоянно ждать мужа, когда он вернется из очередного странствия по Галактике.

— Как кому? Жене конечно, — ответила Вика.

— Так ведь её найти сначала надо. Я на родной планете уже лет двадцать как не был. Где уж тут найти подругу жизни.

Я посмотрел на Гельванта, и подумал, — Совсем иной мир. Совершенная техника, а, следовательно, другие проблемы и диапазон возможностей, а человеческие проблемы и взаимоотношения такие же, как и на Земле.

— А вы скучаете по родной планете?

— Конечно.

— А она красивая?

— Очень.

— И на ней тоже есть и моря и океаны и реки и горы?

— Всё есть и реки и леса. Так же как на Земле. Только наверно еще краше.

На экране неожиданно вспыхнула надпись, и в кабине раздался сигнал. Гельвант повернулся к экрану, и что-то ответил, после чего сказал:

— Координатор напоминает, что мы входим в зону прыжка, поэтому необходимо проверить степень готовности пассажиров и подготовиться к переходу.

Мы собственно были готовы, так как после старта никто не расстегивал ремней, но напоминание о приближающемся переходе вызвало волнение. Я посмотрел на Вику и, протянув руку, взял её ладонь.

— Ты как?

— Нормально.

— Если что, поняла, как нажимать кнопку?

— Да.

Через некоторое время на экране появились цифры, Хотя это были не земные, но все говорило, что это были не буквы, а именно цифры. Они быстро сменялись, что-то показывая пилоту.

— Что это означает? — спросил я.

— Расстояние и время до точки входа. Осталось минуты три.

— А как задается место выхода? — спросил Артур.

— Его определяет центральный пост или я сам указываю координаты выхода, но для этого мне необходимо уточнить данные и получить подтверждение. А если нет такой возможности, тогда полагаешься на везение. Главное, чтобы не промахнутся, а то можно выйти за несколько парсек от места куда летишь. А теперь внимание, мы входим, будет трясти, постарайтесь на чем-нибудь сосредоточиться, так легче будет перенести бросок.

Последние слова он произнес в тот момент, когда прямо перед экраном появилось что-то черное. Я вначале не понял, просто все звезды куда-то вдруг исчезли. Экран погас. Наступило молчание и тут меня вдавило в кресло так, что в глазах потемнело. Я хотел было спросить у Вики, как она, но сил не было даже открыть веки, они словно налились свинцом. Мне казалось, что я слышу, как скрипит корпус корабля, потом корабль стал крутиться по спирали. Сначала медленно, потом быстрее. Наконец нас дернуло и снова стало вдавливать со всей силы в кресло, но мы уже не крутились. В этот момент экран снова зажегся, высветив звезды.

— Вот и прошли. Как вы там, все живы?

— Почти, — ответил я, видя, что Вика сидит, закрыв глаза, но я не стал говорить об этом Гельванту. Я по-прежнему держал её за руку и чувствовал, как учащенно бьется её пульс. Я склонился над ней и тихо прошептал:

— Викуша, с тобой всё в порядке?

— Да, — также тихо произнесла она, не открывая глаз, и добавила, — пожалуй, для меня достаточно одного перелета.

— Вон там видите, звездочка на небе, — он показал рукой на правую часть экрана, — это ваше Солнце.

— Такое маленькое? — невольно воскликнул Артур.

— А что же вы хотите, мы на каком расстоянии. До орбиты Плутона не менее пяти миллиардов километров.

— А куда мы теперь? К Земле? — спросил я.

— Нет, наша цель занять форпост на пути возможного появления кораблей противника. По нашим данным они могут выйти вот в этой зоне. Он приблизил звездную карту и показал на место, о котором говорил.

— А почему именно здесь?

— Сейчас в районе их звездной системы организован патруль из кораблей Федерации. Но нельзя не учитывать тот фактор, что они достаточно далеко продвинулись вглубь космоса и поэтому могут сначала телепортировать корабль, а потом сделать бросок к Солнечной системе, вот почему нас перебросили сюда, на случай если они смогут прорваться. Район выхода определяется из расположения звездных систем по отношению друг к другу. Он конечно приблизительный, но не такой уж и большой.

— А где остальные корабли, почему их невидно? — спросила Вика, которая немного пришла в себя.

— Ха, сказали тоже. Мы разбросаны в космосе на миллионы километров друг от друга. Разве можно увидеть песчинку на таком расстоянии. То есть увидеть, конечно, можно, но с помощью приборов, а глазами никак.

В этот момент в кабине включился динамик, и чей-то голос произнес:

— Докладывает В45-6. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.

Следом за ним поступило ещё два аналогичных сообщения. Прошло несколько секунд, и мы увидели, как на звездном небе неожиданно зажглась одна, а потом еще две звезды. Они светили так ярко, что хотя до них были миллионы километров, их было отчетливо видно. Они светились всего несколько секунд и погасли. Следом за ними поступило ещё несколько аналогичных сообщений, и мы снова могли наблюдать, как зажигались и гасли искусственные звезды на небосводе. Мы молча наблюдали эту непостижимую для нас картину, боясь в столь ответственный момент помешать командиру корабля. Вдруг на табло замигали огни, яркой строкой побежали надписи.

— Так, вот и наш черед пришел. Докладывает В12-1. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.

Произнеся эту фразу, Гельвант набрал какие-то команды, и мы увидели, как от корабля на огромной скорости в черноту космоса устремилась нечто похожее на ракету. Вскоре она исчезла из поля видимости, а через несколько секунд на экране мы увидели вспышку. Казалось, что она прямо перед нами. Огромный огненный шар беззвучно висел, затмив собой большую часть экрана, затем он стал уменьшаться и, наконец, совсем исчез.

— Что это было? — тихо спросила Вика.

— Вот это и есть боевые действия в открытом космосе. Приборы засекли возмущение поля. Иначе говоря, засекли точку выхода. В этот момент я произвел выстрел антипротонным зарядом. В момент выхода образуется черная дыра, из которой на полной скорости выходит корабль. В тот момент, когда она открыта, попадание антипротонного заряда вызывает аннигиляцию и происходит взрыв такой мощности, который сопоставим с взрывом небольшой планеты, но поскольку мы стреляем по черной дыре, она как бы «съедает» всю энергию и самоуничтожается вместе со всем, что в ней находится в этот момент. Происходит аннигиляция вещества. Это самое мощное оружие на сегодняшний день.

— А корабль противника?

— Уничтожается вместе с дырой.

— Значит, то, что мы видели, и был антипротонный заряд?

— Он самый. Заряд находится в капсуле, которая поддерживает его в стабильном поле. При попадании в объект, происходит взрыв, и антипротонное вещество входит в соприкосновение с материей и аннигилирует.

— Я думала, что с космических кораблей стреляют только из лучевого оружия.

— С чего вы взяли?

— Обычно так показывают в фильмах на космическую тематику у нас на Земле, — ответил за я Вику.

— Лучевое, а если правильно сказать, энергетическое оружие действительно используется, но оно эффективно только на малых расстояниях, или в условиях планетарного боя и так далее.

Прошло около трех часов напряженного ожидания. За это время мы еще несколько раз наблюдали, как эфские корабли пытались прорваться, но безуспешно. Все их попытки кончились ничем. Гельвант получил приказ оставаться в зоне в течение ближайших двадцати часов.

— Вы, пожалуй, можете сходить поесть и передохнуть, а я на вахте. Прямо по коридору и направо. Не ошибетесь, там только одна дверь.

Я помог Вике подняться, и нетвердой походкой, мы пошли по коридору. Комната была сравнительно небольшая. Кругом были одни стеллажи. Коробки с продуктами, приспособлениями и вещами непонятного назначения. Это был своего рода склад, кухня и комната отдыха одновременно. Небольшой диван, два стула и совсем маленький, типа журнального стол. Я предложил Вике прилечь на диван, а мы с Артуром, подложив под голову первое что попалось, улеглись прямо на полу. Есть совершенно не хотелось, а вот усталость от перегрузок накопилась такая, что хотелось только одного, заснуть хотя бы на несколько часов.

Я лежал с закрытыми глазами. Сон, который как мне казалось, сразу же охватит меня, всё не шел. Видимо нервная система была столь напряжена от всего пережитого и увиденного, что, несмотря на усталость, я никак не мог заснуть. Мне казалось, что если я открою глаза, Вика скажет, — Сережа, кино кончилось, а ты проспал самое интересное. А я в ответ, — а чем фильм-то закончился?

— Как чем, мы победили, как всегда.

Я на секунду открыл глаза. Вика лежала рядом, опустив руку мне на плечо, словно проверяя, рядом я или нет. Артур, повернувшись на бок, спал. Я понял, что никакой это не сон, снова закрыл глаза и попытался заснуть.

Глава 2

Веки слиплись, и я попытался их приоткрыть, но сразу сделать это почему-то не удалось. Наконец, это получилось. Прямо перед моим лицом я увидел склонившегося Гельванта. Я испугался, что что-то случилось, и попытался подняться на ноги.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросил я.

— Да нет, просто я смотрю вас нет уже несколько часов, думаю, может вам стало плохо, решил проведать, а вы тут, оказывается, спите, да ещё так крепко, что я еле добудился.

— Извините, мы не очень-то подготовлены к таким перегрузкам, оттого, наверное, нас и потянуло в сон.

— Не страшно. Пойдемте, поговорить надо, а они, — он показал на Вику и Артура, — пусть спят.

Я встал и осторожно, чтобы никого не разбудить пошел за ним. Мы расположились напротив друг друга. Он посмотрел на меня и сказал:

— Пока вы спали, я получил сообщение. По всей видимости, корабли, которые пытались выйти в нашей зоне, вовсе не были ими.

— Не понял? Что, значит, не были ими?

— По всей видимости, эфские биокиборги предприняли отвлекающий маневр. Они имитировали вхождение в зону, а сами послали ложные цели, которые мы уничтожили.

— Но откуда они узнали, что мы будем их ждать на подходе к Солнечной системе?

— Руководство считает, что они могли получить эту информацию из будущего, куда слетали на машине времени. Одним словом, они нас ловко провели. Но самое главное, что мы ничего не знаем, что они могут предпринять в дальнейшем. Мы выяснили места дислокации их телепортационных установок на дальних границах, с которых они производили попытку прорыва, однако мы не знаем, сколько ещё таких мест у них осталось и где они расположены. Руководство докладывает в Координационный Совет Федерации все обстоятельства и ждет, каково будет решение на продолжение дальнейших действий.

— А что эфские корабли больше не пытались прорваться?

— Они прекрасно понимают, что в данный момент им это не удастся, поэтому они либо выжидают, либо решают поменять тактику.

— Так что же нам делать?

— Я уже запросил руководство, по поводу вас и получил указание перебросить на Марсианскую базу. Там есть одна даже не база, а скорее заброшенный пост наблюдения. Короче, я закину вас туда, где вы дождетесь исследовательского корабля, который перебросит вас на Землю.

— А почему вы не можете это сделать?

— Не имею права. По статусу, военный корабль не имеет права без особых полномочий входить в обитаемую зону звездной системы, а уж тем более производить посадку на планету. Мне и так сделали исключение, посылая на Марс, и то, благодаря тому, что вы туда еще не добрались.

— Ошибаешься, наши спутники уже были на Марсе и в скором будущем мы готовимся послать туда экспедицию.

— Это конечно хорошо, но на вашей технике не то что до Марса, а до Луны долететь и то проблема. Вы, конечно, извините, не в обиду будет сказано, но вам надо немного изменить свое отношение друг к другу. Урегулировать взаимоотношения, объединиться и тогда вы гораздо быстрее сможете и на Марс долететь, а там глядишь, и к нам прилетите.

— Я вовсе не обижаюсь. Я прекрасно знаю, что нам ещё много надо понять и осмыслить, прежде чем мы сможем войти в состав Федерации, но ведь через это прошли не одни мы?

— С этим я согласен. И всё же я тут на досуге полистал кое-какие записи по анализу развития на вашей планете и честно скажу, удручает, очень даже удручает. Такое впечатление, что мы создали расу, которая кроме как о мировом господстве и создании сверхмощного оружия, ничем больше не интересуется. Любой проект, даже самый простой таит в себе элемент использования в военных целях. Просто диву даешься, как вы ещё друг друга не угробили. Главное у вас в арсенале столько всякого оружия, которое в любой момент может привести к глобальной катастрофе.

Я слушал его и понимал, с каким искренним сожалением он говорит об этом.

— Вы абсолютно правы, но, к сожалению, я не в силах ни остановить это, ни что-либо изменить. Должно либо что-то встряхнуть общество, чтобы оно осознало степень угрозы, либо мы действительно ещё в том возрасте, когда, балуясь оружием, не понимаешь степень всей опасности.

В этот момент в дверях показалась Вика, а за ней Артур.

— А я проснулась и думаю, куда это мой муж пропал, а они тут сидят и о чем-то беседуют. И конечно все самое интересное прошло мимо меня.

— Вовсе нет. Мы тут в основном про женщин. Ваш супруг рассказывал мне, какие на Земле девушки бывают, обещал при возможности познакомить.

— Так я и поверю, что вы про девушек разговаривали. От меня ничего не утаишь, так и знайте. Итак, куда мы направляемся?

— На Марс, дорогая, — произнес я.

— Как на Марс?

— Так на Марс. А что вы не хотите побывать на Марсе? Представляете, вы станете первой земной женщиной побывавшей на Марсе. Вы даже сможете первой ступить на её поверхность. Мужчины наверняка уступят вам это право. Не так ли? — и Гельвант посмотрел в нашу сторону.

— Конечно, — в унисон ответили мы с Артуром.

— Да кто же мне поверит. Такой рассказ вызовет желание отправить меня в психушку в лучшем случае.

— Куда?

— В больницу, где лечат людей с болезнями мозга и которых вылечить невозможно, понятно?

— Не очень, но верю, что вы правы, хотя не совсем понимаю, почему.

— Очень мило сказано. И всё же зачем мы летим на Марс?

— Вика, боевым кораблям нельзя приземляться на Земле, поэтому Гельвант забросит нас на Марс, а когда за нами прилетит исследовательский корабль, нас переправят на Землю.

— Что же, на Марс, так на Марс. Все к дому ближе, — и она непроизвольно тяжело вздохнула, отчего я улыбнулся, и подумал, — действительно, от Марса к Земле гораздо ближе, чем от Плутона, хотя не все ли равно, ведь в любом случае, это бесконечно далеко до дома.

— А почему все же вам не поверят, вы можете предъявить вещь доки. Снять фильм, привезти образцы марсианской породы и тому подобное.

— Вы когда-нибудь были на Земле?

— Нет.

— Ах, небыли, а если бы были, то поняли, что это не доказуемо. Вы, например точнее Федерация, наблюдает за нашей планетой сотни и тысячи лет. И знаете, что тысячи людей видели в небе космические корабли, которые у нас называют НЛО, что означает неопознанные летающие объекты. Теперь вдумайтесь в это слово.

— Какое?

— НЛО. Неопознанные. Это значит, что до сих пор наука, общество, кто угодно, считает, что всё это мистификация. Что никаких кораблей нет, что всё это обман, фотомонтаж, и прочая подделка. И вместе с тем их активно изучают, в секретных лабораториях пытаются выяснить, откуда, кто и зачем к нам прилетел. А теперь представьте меня. Я показываю кино о Марсе, предъявляют песочек и пару булыжников и что же? Меня тут же упрячут либо в психушку, либо в одну из секретных лабораторий, где всеми методами будут, либо лечить и пичкать всевозможными таблетками, либо пытаться выяснить, как устроен корабль, какое у вас оружие и как оно работает и так далее и тому подобное.

Я посмотрел на Гельванта, который с некоторым удивлением смотрел на Вику. Она так разошлась, что остановить её было трудно. И только молчавший до сей поры Артур, неожиданно вставил реплику и Вика успокоилась:

— А что, я не возражаю, если меня даже упекут в одну из таких лабораторий. Ведь я-то буду точно знать, что был не только на Марсе, но и на Межзвездной станции Федерации. А что касаемо корабля и оружия, то кроме названия я всё равно ничего сказать не смогу, даже если мои мозги послойно просканируют. Зато я, смогу рассказать им, как устроена Звездная Федерация и к чему мы должны стремиться, чтобы присоединиться к мировому сообществу и стать её полноправными членами.

— Здравая мысль. Хвалю, — по отечески сказал Гельвант. Он положил ладонь на плечо Артура и серьезным голосом произнес:

— Рад, что знаком с землянином, столь здраво мыслящим. Бьюсь об заклад, что по прилете на Землю вы обязательно окажетесь в этой самой, как вы сказали, психбольнице.

Мы с Викой буквально покатились со смеху. Артур рассмеялся вслед за нами. От смеха у меня выступили слезы. Гельвант, никак не мог понять причины нашего безудержного смеха, ведь он говорил от чистого сердца. Наконец мы успокоились, и я объяснил ему, что вызвало у нас столь неадекватную реакцию его словам. Когда он понял смысл, то не стал смеяться, а лишь улыбнулся и сказал:

— И все же Артур, я считаю, что вы будете правы, если сможете донести идеи Звездной Федерации до как можно большего числа людей на Земле. Чем быстрее посеять семя, тем быстрее появятся всходы, говорят мудрецы. Слово, не понятое сейчас, но сказанное человеком, рано или поздно дойдет до ума и сердца миллионов, если это слово правды и мудрости.

— Вы философ Гельвант, а не пилот боевого звездолета, — сказала Вика.

— Мы все немного философы, а разве вы, нет?

— Я нет. Я просто женщина, — и она прижалась ко мне и, посмотрев на меня, добавила, — замужняя женщина.

На экране появилась информационная строка. В ней сообщалось, что до места назначения осталось сорок минут полета.

— Еще немного и мы на Марсе. Корабль за вами прилетит через десять часов, так, что будет время немного прогуляться по Марсу. Правда, там особенно нечего смотреть, один песок кругом, атмосфера гнилая, температурный перепад тоже будь здоров, так что в костюме не походишь, но почувствовать новизну ощущений можно.

Гельвант попросил нас пристегнуться, поскольку собрался сделать маневр и совершить ускорение, так что предвидится небольшая перегрузка.

Минут через двадцать на экране появился оранжевый диск Марса, который стал быстро увеличиваться в размерах и вскоре мы вышли на орбиту планеты.

— Смотрите, спутник, — сказал Артур и показал рукой на нижнюю часть экрана, где проплывал спутник Марса.

— Интересно это Фобос или Деймос?

На экране снова появились данные, и Гельвант сказал, что мы начинаем снижение.

— Сейчас будет немного трясти, мы входим в атмосферу планеты.

Корабль начал снижаться. Появилась вибрация, но не больше чем при посадке обычного земного самолета. На экране видно было, как приближается марсианская поверхность, и вскоре она заняла весь экран.

— Гельвант, а с какой скоростью мы летим? — спросил Артур.

— На подлете к планете, примерно десять тысяч километров в час, в земном измерении, а что?

— Просто интересно. А мы не расплавимся при такой скорости?

— Вообще-то мой корабль не очень приспособлен для полетов в около планетном пространстве и потому не оснащен гравитационным двигателем. Но чтобы не сгореть в атмосфере мне приходится включать плазменный щит, который позволяет лететь на больших скоростях без риска большого нагрева корпуса. Понятно?

— В целом да.

Корабль сделал крутой вираж и стал заходить на посадку.

— Учтите, без гравитационных двигателей мягкой посадки не обещаю.

Тем не менее, Гельвант проявил все свое мастерство и посадил корабль почти идеально на сравнительно небольшую посадочную площадку.

— Как говорится — приехали.

На экране был виден небольшой ангар, напоминающий чем-то станцию наблюдения в районе Северного полюса. Небольшое полукруглое здание с маленькими окнами и тремя такими же зданиями размером меньше рядом. Ощущение было такое, что оно было покинуто много лет назад.

— Учтите сейчас солнце в зените, поэтому до базы метров сто, но идти надо по возможности быстро, поскольку это все же не скафандры.

Мы встали со своих мест. Гельвант пошел вслед за нами, чтобы открыть шлюзовую камеру. Стоя у входа, я обернулся и, протянув ему руку, сказала:

— Рад был познакомиться. Надеюсь, мы были не самыми капризными пассажирами на вашем корабле?

— Все нормально. Рад был познакомиться. Может, еще увидимся когда…

— Как знать. После того, что случилось, я уже ничему не удивлюсь, если в одно прекрасное утро, снова окажусь на борту космического корабля где-нибудь на другом конце Галактики.

— Ничего, стоит только раз слетать из одного её конца до другого, и она покажется вам родным домом.

— И все же, наш дом — Земля, — произнесла Вика, и протянула Гельванту руку, — спасибо за все.

— Да не за что. Извините, что не смог доставить на Землю, сами знаете, инструкции и порядок.

— Ничего, зато Марс посмотрим.

Мы вышли из корабля, и быстрым шагом направились по направлению к базовому дому. Гельвант из кабины корабля набрал код и открыл дверь в шлюз. Пройдя его, мы вошли в само помещение. Действительность превзошла наши ожидания. Внутри было ощущение, что сюда не ступала нога человека, точнее хозяев или создателей жилища, лет сто, по меньшей мере. Тонкий налет пыли на окружающих нас предметах, и заброшенность жилья создали невольную атмосферу уныния.

— Чего загрустили? Вы что ждали, что вас тут с песнями и плясками встретят или может, хлеб с солью подадут? — произнес я, пытаясь поднять настроение, — нам всего-то часов десять здесь перекантоваться, а там глядишь, за нами прилетят и на Землю отправят.

— Так то оно так. Но я ожидала увидеть нечто иное.

— И что же ты собиралась увидеть, позволь тебя спросить?

— Я не знаю, по крайней мере, не такое запустение как здесь.

В этот момент я услышал голос Гельванта:

— Как там у вас?

— Терпимо, — ответил я.

— Понятно. Значит, обстановочка ещё та. Ничего, прогуляетесь по планете, камеру я вам дал, сделаете кино на память, будет что вспомнить. Еды и воздуха у вас достаточно, так что десять часов не срок?

Я невольно посмотрел на ящик, который держал Артур.

— Пожалуй, все. Мне пора, надо обратно на орбиту. Получен приказ продолжать патрулирование. Срок не оговорили, так что может затянуться надолго.

Он еще раз попрощался с каждым из нас. Мы поблагодарили, а Вика пожелала несмотря ни на что, обязательно повстречать хорошую девушку, и неважно на какой из планет, главное, чтобы такую, которая позовет за собой…

Через несколько минут мы услышали, как рев двигателей возвестил об отлете корабля. В маленьких окнах, да ещё к тому же грязных, мы не смогли рассмотреть старт корабля.

Вика села на ящик и сказала:

— Как там Гельвант сказал — приехали? Что делать будем?

— Я не знаю, — ответил Артур, — кстати, мы забыли спросить его насчет скафандров. Он сказал, что в наших костюмах не очень-то походишь по Марсу.

— Может здесь есть подходящие. В принципе, они такие же, как мы, точнее мы такие же, как они. Раз так, значит, скафандры здесь должны быть, хотя я представляю какие они в этой пылище. Нет уж, лучше я посижу здесь.

— А я, пожалуй, попробую прогуляться по Марсу прямо так. Пока шли от корабля до базы вроде ничего, ходить можно было, ты как Артур составишь мне компанию?

— Без скафандра даже не думай, я тебя никуда не пущу.

— Так мы вдвоем.

— И Артур никуда не пойдет, а если что случится, вы что хотите бросить меня здесь одну?

— Вика, никто тебя не бросает. Сама посуди, нам выпало такое счастье, первыми из людей побывать на Марсе, а ты предлагаешь сидеть здесь, вместо того, чтобы сделать несколько шагов по его поверхности.

— Ты уже походил, хватит.

Женская логика была очевидна, а потому я понял, что спорить бесполезно. Если она что-то решила, сдвинуть её с этой точки зрения можно было только вескими доказательствами, поэтому необходимо было, во что бы то ни стало достать скафандры. Они были бы железным аргументом для прогулки по Марсу. Я открыл шкаф и осторожно, чтобы не поднимать много пыли, посмотрел внутрь. Пусто. В другом, лежали какие-то баллоны. Следующий ящик был забит лабораторными пробирками и колбами. Я решил посмотреть в других комнатах. Следующая комната вызвала у меня интерес, и я позвал Вику и Артура.

— Идите сюда, посмотрите, что я нашел.

Они вошли, и замерли, пораженные увиденным. Комната мало чем отличалась от обычной земной операционной. Тот же стол с огромной лампой на кронштейне сверху. Кругом стеклянные шкафы с медицинскими инструментами. Отличие было разве что в наличие сложной аппаратуры, которая стояла повсюду. Причем это были отнюдь не знакомые нам по фильмам аппараты типа искусственная почка или легкие. Это были совсем иные агрегаты, непонятного нам назначения. Они напоминали,… я пытался сравнить их с чем-то и не мог, столь непонятной конструкции они были. Длинные прозрачные цилиндры от пола до потолка с наполненной внутри жидкостью. Между собой они соединялись множеством шлангов, которые тянулись к устройству, стоящему в центре рядом со столом. Оно напоминало сильно навороченную гидромассажную кабину. Отличало её разве что наличие двух боковин, которые, видимо, могли вращаться вокруг.

— Вот это да! — произнес Артур.

— Наверно сюда они привозили землян и производили над ними опыты, — решительно заявила Вика.

— Вовсе не обязательно, — заметил я, — может, они здесь лечили своих людей?

— Конечно, а это, по-твоему, что? — и она показала на шкаф, в котором находились колбы с раствором. Внутри них находились человеческие органы, в основном мозги.

— Почему ты так уверена, что эти органы обязательно принадлежат землянам?

— Интересно, для чего нужно собирать органы умерших собратьев, для интерьера больницы?

— Что поделать, раз мы подопытная раса, надо же её как-то нас изучать, — спокойно произнес Артур, но при этом тяжело вздохнул. Повернувшись, он вышел. Я последовал за ним. В коридоре я увидел шкаф, который до этого не заметил. Открыв его, я радостно крикнул:

— Вика, я нашел скафандры. Мы сможем прогуляться по Марсу.

Вика стояла сзади и, посмотрев на скафандр, сказала:

— Знаешь, что, я не уверена, что мы сможем в них выйти на поверхность.

— Почему ты так считаешь?

— А потому что в баллонах явно воздух не земного состава, — и она с ликующим видом посмотрела на меня, решив, что я оставлю свою затею, и останусь на станции.

— Викуша, ты скептик и на корню губишь мои порывы. Тебе ведь самой охота прогуляться по Марсу, правда?

— Правда. Но это не значит, что я побегу туда абы как. В конце концов, за нами прилетят, вот тогда и попросим их сделать небольшую прогулку.

Я вернулся, Артур открыл ящик, который ему дал Гельвант и стал рассматривать содержимое. Небольшая плита для приготовления пищи, коробка с едой. Прибор, видимо видеокамера или фотоаппарат. Комплект запасных баллонов с воздухом. Я взял один из них и подумал, — не подойдут ли они для скафандра? Решив проверить свою догадку, я вышел в коридор и, подняв с пола скафандр, стал искать, где находятся источники питания воздухом. Они располагались на поясе. Открыв клапан, я достал баллон и сравнил, размер был аналогичный. Теперь оставалось определить содержимое баллонов, которые оставил Гельвант. Я набрал на компьютере код, написанный на баллоне, и тут же получил ответ. Это был воздух земной атмосферы. Я повернулся, чтобы сказать, что мы всё же сможем пройтись по Марсу, но стоящая позади меня Вика, опередила меня:

— Знаю, знаю. Мы тоже читать умеем. Хорошо, согласно, что можно прогуляться, но сначала надо протереть скафандры.

Я видел, что, несмотря на её тон, она сама тайно надеялась, что мы сможем сделать небольшую прогулку по поверхности Марса, и потому, я наклонился и прошептал ей на ухо.

— Я тебя люблю, жаль, что нельзя снять костюмы.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы поцеловать тебя. И потом,… представляешь лозунг, в какой-нибудь газете: «Первые люди, занимавшиеся сексом на Марсе», — я рассмеялся.

— Перестань, вечно ты о своём.

— А что, очень даже здорово.

— Короче, костюмы в порядке и даже не очень пыльные, как я думала. Надо вынуть баллоны и заменить их.

— Вы знаете, по-моему, мы просто олухи, — неожиданно сказал Артур, который все это время изучал, как работает видеокамера.

— Это почему еще? — спросил я.

— Вы как собираетесь надевать скафандр?

— Молча. Взял и одел, а в чем, собственно говоря, дело?

— А в том, что баллоны нам вовсе не нужны, это просто запасные, на случай если что-то произойдет, и нас вовремя не смогут забрать. Скафандр одевается прямо на костюм, в котором мы ходим, а в нем уже существует автономная система дыхания.

— Артур, знаешь, о чем я сейчас подумал?

— О чем?

— О том, что мы действительно как мартышки в клетке. Элементарные вещи доходят до нас после того, как нам дадут банан.

— Что делать, подопытная раса, — произнесла Вика.

— Это ты точно подметила, но что делать. Ладно, давайте одеваться и сходим, наконец, посмотрим на Марсианскую пустыню. Кстати, Артур ты понял, как работает камера?

— Да я уже опробовал. Элементарная цифровая, только напичкана возможностями, которые сразу не осилить, а инструкции нет.

— Ничего, главное, чтобы хоть что-то на память осталось и то хорошо, правда, Вика?

— Конечно. Сереж, помоги мне надеть скафандр.

Когда все были одеты, мы вошли в шлюзовую камеру. Как только давление выровнялось, открылась дверь, и мы увидели звездное небо.

— Стойте! — произнесла Вика. Я подумал, что она просто хотела первой выйти и ступить на марсианскую поверхность, но она обернулась, продолжая держать меня и Артура за руки.

— А как мы попадем обратно?

— Вика не волнуйся, вот код открывания шлюзовой камеры, все нормально, можно идти.

— Тогда вперед, — и Вика первая вышла из шлюза на марсианскую поверхность.

— Жалко, что у нас нет флага, а то можно было бы поставить. Сереж, как ты считаешь?

— Ты знаешь, дорогая, у меня как-то напряженно с патриотизмом.

— В смысле?

— В прямом. С тех пор, как мне стукнуло пятьдесят, и я демонстративно сжег свой военный билет, от моего патриотизма остался один лишь пепел.

— Ты зря. Патриотизм — великая вещь.

— Кто бы спорил. Когда-то и я считал себя патриотом своей страны, но с приходом горе-демократов он как-то стал постепенно уменьшаться, а потом и вовсе исчез. Как говорится «рыба тухнет с головы».

— Может быть. А флаг, я бы все равно поставила. Всё равно чей, хоть российский, хоть американский или лучше объединенной Европы, к примеру.

— Тогда уж лучше олимпийский.

— А что, можно и олимпийский. Тоже хорошо смотрелся бы.

Артур прошел вперед и, направив на нас камеру, стал снимать.

— Кончайте припираться, лучше обнимитесь или хотя бы рукой помашите.

Мы обнялись и помахали Артуру руками. Потом прошлись в сторону небольшого здания. Попытка проникнуть внутрь или хоть что-то рассмотреть в окно не увенчалась успехом.

— Артур, а где наша Земля?

— А кто её знает, я не астроном. Может та, — он показал на одну из звезд рукой, — а может вон та.

— А всё-таки здорово. Так много всего интересного мы узнали, на всю жизнь хватит впечатлений. Жаль только, что никто в это не поверит, и никому об этом не расскажешь. Нет рассказать, конечно, можно, хотя бы, … внукам. Правда, Сережа?

— Конечно, правда. Ты же знаешь, я всегда с тобой согласен, особенно, когда ты говоришь о…. внуках.

Вика посмотрела на меня, и мне показалось, что на её лице выступил легкий румянец, хотя вряд ли я что-то мог увидеть сквозь стекло скафандра и пленку костюма, закрывающих её лицо.

Идти было легко, поскольку притяжение было не такое как на Земле, а несколько меньше. Кругом были звезды. Один из спутников планеты отбрасывал солнечный свет и позволял хоть немного видеть в кромешной темноте. Станция была расположена на горном склоне, но все равно песка было много. Нога утопала на пару сантиметров.

— Артур, в этой темноте, хоть что-нибудь будет видно на пленке?

— Конечно. Я уже посмотрел. Всё отлично получилось.

Он продолжал снимать всё подряд. Станцию, меня с Викой, небо над головой, горы вдали. Неожиданно он увидел на экране камеры точку, которая приближалась к нам.

— Смотрите, что это?

— Наверно это корабль за нами, — сказал я.

— Что-то они рано, неужели прошло десять часов? — он хотел, было посмотреть время на компьютере, но в скафандре этого сделать было нельзя.

— Надо было подключить компьютер на скафандр, здесь точно такой же, а он отключен.

Тем временем корабль делал маневр. Он опустился совсем низко над поверхностью и летел к базе. По мере того как он приближался, меня вдруг стало одолевать знакомое тревожное чувство. Корабль был всё ближе и ближе к нам, и постепенно стали вырисовываться его контуры. Я всматривался в темноту, пытаясь разглядеть силуэт и тем самым успокоиться, но тревога росла. Я обнял Вику за плечи и тихо сказал:

— Не нравится мне всё это.

— Почему?

— Потому. Нас не известили о прилете, корабль как-то странно заходит на посадку, словно крадется. Пойдемте на станцию.

— Ты что всё нормально, смотри он уже рядом, — Вика протянула руку, показывая мне на корабль. В этот момент он развернулся и стал опускаться рядом со станцией.

— Это эфский корабль, — крикнул я, — надо бежать.

— С чего ты решил?

— Потому, что я знаю, как выглядят их корабли.

Мы побежали к станции. До неё было метров двести. Я чувствовал, что нам не успеть. Я оглянулся. Из корабля вышли двое. Одетые так же как мы в скафандры они держали оружие. Видя, что мы убегаем в сторону станции, один из них направил в нашу сторону оружие и выстрелил. Луч прошел мимо и, попав в камень, лежащий на песке, вызвал взрыв, как от брошенной гранаты. Я толкнул Вику вперед и вместе с ней упал на песок.

— Надо ползти, иначе они нас подстрелят. Артур, ложись, — крикнул я ему, но он стоял, не понимая, что происходит, и продолжал по инерции смотреть в экран камеры. В этот момент я снова увидел, как киборг выстрелил. Артура прожгло насквозь и разорвало на несколько частей.

— Нет, — закричала Вика и уткнулась мне в плечо, захлебнувшись в рыданиях.

Бежать было бессмысленно. Мы оставались лежать на песке, пока к нам не подошли эти двое с оружием на изготовке.

— Вставайте и идите к кораблю, — произнес один из них на английском языке.

Мы встали и медленно пошли к кораблю. Краем глаза я успел заметить, что один из киборгов, шедший за нами, взяв за ногу тело убитого Артура, и потащил его за собой. Мы подошли к трапу, я обернулся и увидел на песке руку Артура, сжимающую камеру. Сердце готово было остановиться. Почему на нашу долю выпало всё это. Дверь закрылась, и мы с Викой оказались на корабле эфских киборгов.

— Снимайте скафандры, — приказал он. Мы сняли скафандры, и в этот момент он выстрелил в меня, а потом в Вику. Последнее, что я помню, это удивленное лицо Вики, падающей на меня.

Глава 3

Мы очнулись в помещении с тускло горящей лампочкой. Где мы были на корабле или на какой-то базе, понять было невозможно. Помещение было крошечное. Я сидел в кресле с привязанными ногами и руками. Вика сидела напротив, в таком же положении. Она еще не пришла в себя. Я сделал попытку освободиться, но безуспешно, ремни четко фиксировали меня в нескольких местах. Тогда я позвал Вику, но она не отвечала. Ноги и руки затекли, видимо в нас выстрелили снотворным, и сколько я проспал, неизвестно. От бессилия, что мир снова повернулся к нам свое черной полосой, хотелось кричать и плакать, если не на виду, то хотя бы в душе. Прошло незнамо сколько времени, прежде чем Вика очнулась. Она тихо позвала меня, а потом спросила:

— Где мы?

— Я не знаю.

— Мы живы?

— Как видишь. Они нас усыпили, а потом привязали, а может мы уже на их базе или ещё где, трудно сказать. Я даже не знаю, сколько прошло время.

— Как им удалось прорваться, и как они определили, где мы?

— Если они заглянули в будущее, они могли многое узнать и если они прорвались только для того, чтобы захватить нас, значит, мы снова им для чего-то нужны.

— Но для чего?

— Возможно, мы принимаем участие в большой игре, как элемент, который что-то определяет.

В этот момент дверь открылась, и вошедший киборг подошел сначала ко мне, а потом к Вике и, нажав кнопки, освободил зажимы на руках и ногах.

— Вставайте и идите прямо по коридору.

Я попытался встать. Руки и ноги затекли. Я помог Вике подняться, и, поддерживая её, мы вышли в полумрак коридора. Охранник шел за нами, держа в руках оружие.

— Ты заметил, он без скафандра и очень похож на человека?

— Да, эфские биокиборги внешне очень напоминают нас, — в этот момент я почувствовал удар в спину.

— Разговаривать только когда я вам разрешу и только на понятном мне языке. Еще слово и будешь харкать кровью.

От удара я чуть не упал, хорошо Вика державшаяся за меня, вовремя среагировала. Молча, мы дошли до лифта. Дверь открылась. Судя по конфигурации, это была телепортационная кабина. Охранник нажал код на пульте управления и дверь снова открылась. Прямо перед нами был зал, до боли знакомый мне. Круглое помещение, окно на треть стены и лунный пейзаж за ним. Мне хотелось протереть глаза и сказать:

— Неужели меня снова перенесли в прошлое, и мы опять на Луне?

Стол и несколько кресел вокруг. Кресло повернулось, и я увидел сидящего в нем. Это был Гао. Наши взгляды встретились, оценивая друг друга.

— Так вот ты какой, Сергей, — произнес он на английском языке. Сказав это, я понял, что он впервые видит меня, а стало быть, никуда мы не перемещались и это вовсе не Луна. Я смотрел на знакомое мне лицо, и хотя он говорил по-английски, я сразу узнал его голос. Интонации и манеры речи всегда характерны человеку. Видимо копируя себя, они создали даже эту особенность.

Я молчал. Гао по-прежнему сидел на кресле, поворачиваясь на нем в разные стороны, и о чем-то думал. После некоторой паузы он произнес:

— Стало быть, это ты изменил всё и благодаря тебе, чуть не рухнула моя карьера?

Только сейчас я заметил, что он был совсем в другой одежде, чем раньше. Обычный комбинезон без накидки сверху.

— Разжаловали до рядового и из Совета удалили, — с иронией сказал я.

— Ты прав. И все благодаря тебе. Доволен?

— Очень.

— Что ж, я тоже, после того как сумел достать тебя и твою драгоценную супругу с Марса.

— Сомневаюсь, что тебя снова повысят и вернут в Совет, даже если ты выставишь нас в стеклянных колбах перед ними.

— Это почему же?

— Потому что мы вряд ли решим все твои проблемы.

— А вот тут ты ошибаешься. Сейчас я не обладаю той властью, которую имел раньше, и мне стоило огромных усилий, чтобы получить разрешение на эту операцию, но,… её успешное завершение, позволит мне снова занять подобающее мне место.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Мы ведь не Луне, не так ли?

— Нет, не на Луне. Эта моя родная планета Эф. Большое сходство, не так ли?

— Да.

— Я так и думал. Кстати я уже многое узнал о прошлом, мы просканировали твой мозг, и я много любопытного почерпнул для себя из наших бесед и том периоде, о котором знаешь только ты, изменивший своим броском историю. И знаешь, чего я не смог понять? Чего тебе не хватало? Должность, выше которой не было, прекрасный дом, жена, ребенок. Живи и радуйся. Так нет, ты бросаешься в водоворот времени, при этом, рискуя погибнуть, только для того, чтобы изменить историю. И каков результат? Ты снова оказываешься на Земле в роли простого сантехника, без перспектив на будущее. Ради чего? Ради каких идеалов?

— Тебе этого не понять, — угрюмо ответил я.

— Куда уж нам. Мы такие злые, нехорошие, пришли, чтобы покорить ваш мир, а ты спаситель всего человечеств…

— Да спаситель, — гневно произнесла, молчавшая до сей поры Вика.

— Да ради бога. Можете называть себя кем угодно, спасителем, мессией, пророком. Хоть господом богом. Кем хотите. Только суть от этого не меняется. Вы изменили историю. Вы нарушили целостность мира, который в течение тысяч лет оставался стабильным. Своим прыжком ты внес хаос во времени.

— А почему ты так уверен, что я внес хаос? Я лишь исправил ошибку, которую сам допустил, впустив вас на Землю.

— Логика есть, но смысла мало.

— Разница в том… Впрочем, тебе вряд ли понять разницу между смыслом и логикой.

— Да куда уж нам.

— Представь себе. Если мыслить логически, как мыслишь ты, то мой поступок был верхом глупости, а с человеческих позиций, я совершил то, что обязан был сделать. Это был мой долг исправить свою ошибку.

— А ты не допускаешь, что это вовсе была не ошибка.

— Нет, не допускаю.

— А зря. Ваша цивилизация имеет мало шансов на выживание. Вы погибли бы и без нашей помощи. Ты прекрасно знаешь, что Звездная Федерация, ни при каких условиях не пришла бы к вам на помощь. Ваши дни были сочтены. По сути, мы спасли вашу цивилизацию. Да-да, не удивляйся. Мы оставили вам место для развития, устранили основные факторы для самоуничтожения, спасли планету от экологической катастрофы и, наконец, позволили вам на длительный период нормально развиваться.

— Уничтожить шесть с лишним миллиардов людей и называть себя спасителями человечества, не слишком ли громко сказано?

— Не слишком. Да мы уничтожили основную массу. Но как. Быстро и безболезненно. Сами вы умирали бы от удушья, радиации, болезней, гораздо мучительней.

— В годы второй мировой войны, кое-кто, тоже считал, что истребление людей в газовых камерах гуманным фактом избавления человечества от лишних людей.

— Не вижу аналогии.

— А зря, по-моему, она очевидна.

— Мне всё равно, что ты скажешь. Все эти разговоры пустая болтовня. Главное, что я выполнил свою задачу и доставил тебя на нашу планету. Теперь я снова начну набирать очки. Карабкаться наверх, гораздо труднее, чем спускаться. Я достиг вершин власти и из-за тебя мне приходится все начинать с нуля, но фортуна снова со мной. Я сумел разгадать тайны пирамиды, до того, как у нас её забрали, запустить машину времени, увидеть то, что знаю только я. Я ловко обманул флот Федерации, послав им пустые болванки вместо боевых звездолетов и, наконец, я достал тебя и твою драгоценную половину, — он посмотрел на Вику.

Под его пристальным взглядом она съёжилась, хотя изо всех сил старалась казаться сильной и независимой. Его взгляд словно гипнотизировал её, и потому я не выдержал и сказал:

— Не старайся, Гао, из тебя не получится гипнотизера.

— А мне не надо стараться. Её послойный срез мозга я также прочитал после сканирования. Ничего интересного.

Я хотел выругаться, но сдержался и промолчал. Посмотрев на Гао, я спросил:

— Что с Артуром?

— С Артуром? А что с Артуром? Ах да, он немного пострадал. Могу тебя обрадовать, он поправляется. Ему, правда, пришлось заменить семьдесят два процента органов, но в целом он жив и здоров. Собственно для нас интерес представляли именно его мозги, а не он сам. Достаточно интересный экземпляр. Информация, которую мы почерпнули, весьма полезна. Он действительно ценен для наших исследований. Кстати говоря, когда мы планировали ваш захват, установка была взять вас живыми или мертвыми. В случае вашей гибели мы просто клонировали бы вас и всё. Так что, считайте, что вам просто повезло.

— Лучше бы вы нас пристрелили, — с гневом произнесла Вика.

— Это никогда не поздно сделать.

— Так в чем же задержка?

— Просто пока, вы нам нужны живыми. Как только в вас отпадет надобность, я лично выпишу ордер на утилизацию.

— У вас даже не хоронят? — с иронией произнесла Вика. Это был одновременно и вопрос и ответ и Гао, поняв её мысль, промолчал, но затем произнес:

— Наша аудиенция закончена. Проводите пленников в камеру. Если будет необходимость я их вызову.

Охранник подошел к нам и, устремив дуло оружия на меня, сказал:

— К выходу.

Я поднялся, потом помог встать Вике. Мы вошли в телепортационную кабину и через секунду вышли в коридоре, который вел в камеру, из которой нас привели. Когда мы зашли, дверь закрылась. Мы остались вдвоем. Вика, рыдая, бросилась ко мне.

Я не стал её утишать и что-либо говорить, я просто гладил её. Слезы текли по её лицу. Комбинезоны, которые были на нас, киборги заменили другими без головных уборов, и я провел рукой по её щеке, она была вся мокрой.

— Успокойся. Это только начало, труднее будет впереди, надо верить и надеяться.

— На что?

— Порой даже на чудо.

— Чудес не бывает.

— Бывает. Разве, то, что мы здесь, не есть чудо. Пусть не самое лучшее из чудес, но это так. Вспомни, сколько всего произошло за это время. И кто знает, что нас ждет впереди. Теперь, когда за три с лишним года, я пережил столько, что наверное, хватит на десятки жизней, я не удивляюсь ничему. Все может случиться и хорошее и плохое. Но я всегда стараюсь верить в хорошее, даже если в данный момент совсем плохо.

— Я люблю тебя Сережа.

Я нежно обнял её и поцеловал. Она постепенно успокаивалась. Мы сели на жесткую койку, на которой не было даже матраса, и, обнявшись, долго сидели, молча размышляя о превратностях судьбы, которая выпала на нашу долю.

Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем дверь открылась, и охранник поставил на пол поднос с едой. Я подошел и взял его. Миска, наполненная какой-то жидкостью, два брикета, и пара ложек.

— Ты думаешь, это съедобно? — спросила Вика.

— Не знаю, но другой еды вряд ли дадут. Придется есть.

Я поставил поднос на кровать, и так как больше никакой мебели в камере не было, кроме ведра, мы сели на пол. На вкус еда была отвратительная, и Вика отказалась от неё, сказав:

— Если я съем еще хотя бы ложку, меня вырвет.

— Подожди, я попробую брикет. Может он окажется съедобным, — я откусил кусок и, разжевав, проглотил.

— Можно есть?

— Не пойму на что это похоже, но есть можно, если… очень голоден. Будешь пробовать?

Вика откусила кусок.

— Ты прав, ужасная гадость.

— Странно, я пробовал их пищу, она была вполне съедобная, видимо нас специально кормят этой дрянью. Ладно, пока есть не очень хочется можно потерпеть.

— Как ты думаешь, зачем мы им?

— Не знаю. Но зачем-то нужны.

— Кстати, когда ты с ним разговаривал, я не всё понимала, поскольку не настолько хорошо знаю английский язык. Я поняла, что Артур жив, но где он?

— Гао не сказал где. Видимо они продолжают его изучать, поскольку он ценный для них человек и обладает знаниями, которые они смогут как-то использовать.

Я не успел договорить, как дверь открылась, и на пороге появился всё тот же охранник.

— На выход.

Мы поднялись.

— Только ты, — он указал на меня дулом оружия и вышел. Я оглянулся, посмотрел на жену и вышел вслед за охранником, невольно подумав, что если он повернется закрывать дверь, я ударю его и вырву оружие, но он просто прикрыл её ногой и замок автоматически закрыл дверь.

— Прямо по коридору к телепорту.

Мы телепортировались и когда вышли, оказались совсем в другом зале, нежели чем в прошлый раз. Совсем небольшой зал оказался просто тамбуром. Пройдя обработку, автоматические двери открылись, и мы прошли в просторное помещение, заставленное оборудованием. Гао и еще несколько биокиборгов склонились над столом, рассматривая какие-то документы.

— Арестованный доставлен, — произнес охранник. Гао оглянулся и неожиданно сказал:

— Наденьте на него наручники на ноги и руки, а то неровен час, он опять выкинет какой-нибудь номер. Я больше не хочу рисковать.

Охранник молча отцепил с пояса наручники и скрепил ими ноги и руки. Теперь я мог передвигаться лишь небольшими шагами. Посмотрев на меня, Гао произнес:

— Вот так-то лучше, — после чего снова обернулся к столу и продолжил разговор. Прошло минут пять, прежде чем стоящие за столом разошлись по своим местам, и Гао снова повернулся в мою сторону.

— Какая ты, однако, важная фигура, если даже Координационный Совет Звездной Федерации потребовал от нас твоей выдачи.

— Только моей?

— Нет не только, но ты зря радуешься. Я снова подготовил сюрприз твоим друзьям, — язвительно произнес Гао, — и знаешь весьма эффектный. Я отправлю им тебя, точнее твою генетическую копию. А двух твоих спутников, поскольку мы оповестили, что они мертвы, мы так же клонируем и отправим их трупы. Как тебе нравится моя идея? — Гао улыбаясь, смотрел на меня.

— Остроумно, но не думаю, что этот номер получится, ты плохой иллюзионист.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что наверняка они проверят меня и тела моей жены и Артура, и не думаю, что с их техникой им будет трудно определить мы это, или наши клоны.

— Разумно, только понимаешь ли в чем беда, им не с чем сравнивать. У них нет твоего образца, а, кроме того, мы получили доступ к таким возможностям в области клонирования, которые просто фантастические.

— Не понимаю одного, чего этим ты добьешься, разве только возможности разделаться с нами?

— А разве этого мало?

— Сомневаюсь, что в этом дело.

— Ты весьма прозорлив землянин. Но тебе невдомек, что при клонировании мы сможем внести кое-какие усовершенствования в твой организм. Они позволят автоматически определять твое местоположение. Кроме того, мы сможем в любой момент сканировать тебя, при этом ты, точнее твой двойник не будет об этом знать. Это даст нам возможность иметь определенные данные о противнике. Но самое главное, мы сможем при необходимости, руководить твоими действиями. Понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю.

— Вот видишь, оказывается, и мы кое-что можем придумать, — на его лице появилось подобие улыбки.

— Не уверен.

— В чем не уверен?

— Что это смогли придумать вы. Наверняка где-нибудь подсмотрели. Ваши мозги не созданы для абстрактного мышления, — произнес я, стараясь сохранять выдержку и хладнокровие.

— Я прощаю тебе твою грубость, хотя можно было бы тебя и наказать за эти слова. Впрочем, всё еще впереди. Кстати, после того как эксперимент удастся, твои спутники и впрямь мне больше не будут нужны, — он снова улыбнулся, ожидая моей реакции.

Я промолчал. Я лихорадочно думал, что могу сделать в создавшейся ситуации. Может быть каким-то образом сосредоточиться, чтобы клон имел хотя бы какую-то информацию обо мне? Нет, скорее всего, это бредовая идея. Ничего не получится. Неужели все кончено? Пока я обдумывал, что мне делать, двое киборгов в халатах подвели меня к столу, на котором находилась установка, напоминающая солярий для загара, только над крышкой была установлен агрегат, двигающийся на направляющих вдоль стола. Верхняя часть стола откинулась кверху.

— Прошу, — Гао протянул руку, указывая на место, где мне необходимо было лечь.

— Вам придется меня положить или освободить хотя бы ноги, — как можно спокойнее сказал я, показывая взглядом на наручники, при этом я вытянул руки вперед, демонстративно показывая свою смиренность.

Гао посмотрел на меня и кивком головы велел охраннику снять наручники, добавив при этом:

— Только с ног.

Охранник наклонился и, отстегнув наручники, повесил их себе на пояс. Я секунду выждал, пока он отойдет и для видимости даже повернулся к Гао спиной, делая вид, что пытаюсь лечь, но с завязанными руками мне это сделать не просто.

— Будь что будет, — подумал я и в развороте, как метатель диска, со всей силой обеими руками, скованными в наручники ударил Гао по лицу. Удар пришелся в голову и получился такой силы, что Гао не устоял на месте. Падая, он пытался схватиться за первое, что попалось под руки. Им оказалась штанга с каким-то прибором на нем. Она с грохотом опрокинулась вместе с Гао на пол. Не ожидавшие такого поворота событий, сотрудники в ужасе смотрели на меня, и только охранник, стоящий метрах в пяти, не растерялся и попытался ударить меня прикладом оружия. Я изогнулся, и он, потеряв равновесие, упал лицом в аппарат. Я нажал на какой-то рычаг, торчащий из него, и опустившаяся крышка, зажала его голову. Опомнившиеся помощники Гао уже спешили ему на помощь. Он приходил в себя и лежа на полу, пятился назад, думая, что я снова на него наброшусь. Я действительно попытался его ударить ногой, но задел какой-то провод или шланг и упал. На меня тут же навалилось пять или шесть киборгов.

Гао с разбитой губой, из которой шла кровь, платком зажимал рану. Поднявшись, он смерил меня гневным взглядом, и хотел, было что-то сказать, но в этот момент двери, ведущие в тамбур, открылись, и я увидел вбегающих людей с оружием в руках. Они были одеты в знакомые мне по межзвездной базе костюмы. Фильтры были опущены, и лиц не было видно.

— Всем стоять на месте и не двигаться, иначе будем стрелять, — они говорили на английском. Ничего не понимающие сотрудники лаборатории по-прежнему держали меня, чтобы я не вырвался, но постепенно их хватка ослабевала, а после того, как один из них попытался дотянуться рукой до сигнального устройства, был убит выстрелом из оружия, меня и вовсе отпустили. Мне помогли подняться и снять с рук наручники. Я посмотрел на Гао и был удивлен. Его взгляд выдавал его полное непонимание происходящего. Видимо все, что происходило до этого, совпадало с его планами, но то, что произошло, было настолько непонятным для него, что его растерянность делали его жалким и беспомощным.

Я подошел к одному из тех, кто освободил меня.

— Мне нужна ваша помощь. Надо освободить мою жену и Артура, этой мой товарищ.

— Все в порядке. Их освобождение происходит прямо сейчас, — сказав это, он опустил фильтр и я увидел знакомое лицо Фейнхотена. Я крепко пожал его руку и поблагодарил за освобождение.

— Пойдемте, нас ждут, — сказал он, и добавил, — все уходим.

Быстро войдя в телепорт, мы через секунду оказались на платформе, где стояли три боевых корабля Федерации. Несколько человек стояли возле одного из кораблей и разговаривали между собой. Увидев Фейнхотена, один из них подбежал к нему:

— Всё в порядке, мы готовы к отлету.

— Отлично, немедленно улетаем.

Мы быстро поднялись на корабль, и я сразу увидел Вику, которая расстегнула ремни, которыми была пристегнута к креслу и бросилась ко мне.

— Сереженька, ты жив?

— Как видишь.

Я хотел, было поцеловать её, но мешала пленка костюма, и все же я прижался к ней губами, после чего произнес:

— Я же тебе говорил, что надо всегда верить в чудо, вот оно и свершилось.

Она подняла голову.

— Теперь всегда буду верить.

— Так, кончайте любезничать, пора улетать, а Сергею надо одеть костюм.

Я повернулся, что бы убедиться, что голос принадлежит Гельванту. Улыбаясь, он смотрел на меня. Мы хлопнули ладонями.

— Я рад тебя видеть, — сам не знаю почему, произнес я, переходя на ты.

— Взаимно, а теперь быстро одевайся, мы улетаем, — и он протянул мне костюм.

Я еле успел занять место в кресле и пристегнуться, как корабль сделал вираж и ушел в открытый космос. Я снова был в приподнятом настроении, судьба в который раз сделала мне приятный сюрприз, сменив черную полосу на белую. Я взял за руку Вику. Она повернула ко мне голову.

— А где Артур? — спросил я.

— Он на другом корабле. Ему оказывают медицинскую помощь.

— Он что ранен?

— Да. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии. Его телепортировали сюда практически из реанимации. Но мне сказали, что всё будет в порядке.

— Это хорошо. Ты что-нибудь знаешь по поводу нашего освобождения?

— Ничего. Я оказалась на корабле всего за несколько минут до тебя.

— А где мы?

— Не знаю. Успокойся и отдохни, я думаю, что скоро мы обо всём узнаем.

— Наверное, — я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед моим взором вдруг предстал образ беспомощного и ничего не понимающего Гао. Что с ним стало? Впрочем, сейчас это не имело ни малейшего значения. Мы живы, мы снова вместе, я и Вика. Я открыл глаза и снова посмотрел на неё. Оказывается, я всё это время продолжал держать её за руку.

— Вика, как ты?

Она посмотрела на меня, — Все нормально, отдыхай. Нам предстоит скоро бросок.

— Понял, — и я снова закрыл глаза и предался своим воспоминаниям. Жаль, что я так и не узнал, зачем они нас похитили. Не думаю, что только для того, что клонировать нас и отправить обратно, хотя и такое возможно. Впрочем, возможно мы что-то узнаем по возращению.

— Ты что-то сказал? — спросила Вика.

— Нет ничего.

— Значит, мне показалось.

— Приготовиться, через тридцать секунд входим в зону броска, — сказал Гельвант.

Меня вжало в кресло и, как и прошлый раз, тяжесть перегрузки со всей силой навалилась на меня. Но на этот раз, то ли от всего пережитого, то ли от потери сил, я потерял сознание и очнулся только тогда, когда услышал голос Вики:

— Сережа очнись, что с тобой?

— Что, где я?

— Мы здесь на корабле, прошли через дыру, на подходе к базе. Ты меня так напугал, что я чуть всех на ноги не подняла, когда ты отключился.

— Извини, наверное, воздух свободы сыграл со мной шутку, вот я и вырубился.

— Слава богу, а то я подумала, что они что-то успели сделать с тобой и тебе стало плохо.

— Ты знаешь, чуть-чуть не успели. Если бы я не врезал Гао, они наверняка успели бы сотворить надо мной какую-нибудь гадость.

— Как, ты ударил Гао?

— Представь себе и, между прочим, второй раз в жизни.

— Ты хочешь сказать, что ты уже один раз его ударил?

— Да. Просто я тебе не говорил, что прежде чем броситься во временной поток и запустить обратный отсчет, мне пришлось двинуть ему ногой и рукой, а иначе ничего не получилось бы. Представляешь, в этот раз он до последнего момента остерегался этого и даже надел на меня наручники, и всё равно у меня получилось.

Я засмеялся. Я радовался как ребенок, который сумел постоять за себя в драке с более сильным противником.

— Вика, ты представляешь, я второй раз вмазал ему по физиономии и оставил его с пустыми руками. Честное слово, я молодец у тебя, правда?

— Конечно правда, — нежно сказала Вика. Её глаза сияли счастьем, и больше всего мне хотелось в этот момент крепко поцеловать её и остаться с ней наедине.

Мы прилетели на базу часа через полтора. Она была расположена толи на астероиде, толи на спутнике какой-то планеты.

Корабль сделал посадку. Купол над ним закрылся, и вскоре надпись на экране сообщила, что мы можем выходить. Сняв ремни, я, перед тем как выйти, подошел к Гельванту и еще раз поблагодарил его за спасение.

Он слегка засмущался, видимо не ожидая такой реакции с моей стороны, а возможно оттого, что так не было принято на его родной планете. Похлопав меня по плечу, он сказал:

— Смотри, не попадай больше в такие передряги и береги свою жену. Не каждый раз удается рассчитывать на удачу.

— Постараюсь, — я хотел было спросить его, почему он принял участие в нашем освобождении, но, видимо предчувствуя мой вопрос, опередил меня:

— Идите, мне надо лететь, Фейнхотен вам все расскажет по дороге.

Мы вышли из корабля и направились в телепортационную кабину. Через мгновение мы снова оказались на базе Звездной Федерации.

— Вика, представляешь, кто бы мог подумать, что нам опять придется здесь побывать.

— Это точно.

— Так, вы передохните, потом за вами зайдут, надо провести медицинский анализ вашего состояния, а потом обо всем поговорим, — сказал Фейнхотен.

— Хорошо, — ответил я. Мы подошли к двери, и когда она закрылась, наконец-то обнялись.

— Слушай, это просто какой-то кошмар, ходить, в этих костюмах. Я даже не могу тебя поцеловать.

Она набрала команды на нарукавном компьютере и сказала:

— Посмотри, видишь?

— Что это означает?

— Как что? В комнате земной состав атмосферы и температуры. Это означает, что мы можем раздеться, — и она первая нажала кнопку, для снятия комбинезона. Последовала процедура сравнения состава воздушной среды, после чего швы разъехались, и костюм упал к её ногам. Я последовал её примеру. Она прижалась ко мне и, уткнувшись мне в плечо, разрыдалась.

Я гладил её по голове и нежно целовал в волосы, повторяя, — все хорошо, родная. Мы вместе, и беда обошла нас стороной. Будем радоваться жизни, ведь она такая короткая…

— Сереженька, как я люблю тебя, — произнесла она, посмотрев на меня заплаканными глазами.

Я осторожно вытер слезинку с её глаз и ответил:

— Знаешь, главное, чтобы мы любили друг друга, а больше в этой жизни, мне ничего не надо. Люблю тебя, слышишь, люблю…

Глава 4

Мы провели на станции два дня. Они были до предела заполнены делами.

После короткого отдыха, нас провели в медицинский отсек, где подвергли процедуре полного медицинского обследования. Когда я вышел из аппарата, в котором проходила диагностика, я спросил об Артуре. Врач, который занимался нами, сказал, что он находится в секции интенсивной терапии. На вопрос, можно ли его навестить, последовал утвердительный ответ. Секция находилась в соседнем отделении, так что пока обследовали Вику, я поговорил с Артуром. Он лежал на койке, похожей на кокон. Десятки приборов окружали его кровать, и я еле протиснулся к нему. Присев на стул, я спросил, как он себя чувствует.

— Как видите. Состояние нормальное, только ничего не помню, что произошло, сразу после выстрела. Помню только, что что-то обожгло и всё, больше ничего. Раза два приходил в себя, и каждый раз видел картину вроде этой, только люди каждый раз разные. Часа два назад заходил Фейнхотен, объяснил в двух словах, что и как. Так что я успокоился, что вы живы и здоровы и вообще, что всё в порядке.

— Отлично, поправляйся.

— Представляете, они сказали, что к утру, я буду в полном порядке!

— Значит, домой полетим вместе.

— Виктории привет передавайте.

— Спасибо, обязательно передам, кстати, она за стенкой, проходит обследование.

Мы распрощались. Я вернулся. Вика всё еще находилась в аппарате. Я присел на стул в ожидании, когда все закончится, и мы сможем идти. Минут через двадцать, мы отправились к себе, и буквально сразу к нам зашел Фейнхотен.

— Успели передохнуть? — прямо с порога начал он.

— Почти, — ответила Вика.

— Вот и хорощо. Наверное, не терпится узнать, что произошло?

— Конечно, — в один голос произнесли мы.

Хорошо, придется удовлетворить ваше земное любопытство, — он прошел и сел на диван.

— Так с чего мне начать. Пожалуй, лучше всего с того момента, как вы оказались на Марсе. Так вот. Когда корабль покинул Марс, и вы остались на базе, мы получили сведения, что прорыв к Солнечной системе, был всего лишь отвлекающим маневром. Биокиборги проникнув в будущее, узнали, как будут развиваться события и предвидели наши ответные меры, поэтому на этом этапе сумели обмануть нас, послав ложные цели, которые мы успешно уничтожили. Таким образом, они усыпили нашу бдительность, кроме того, они располагали точной картиной будущих событий. В этом они не ошиблись. Кроме того, они знали, что вам во всем этом отведена достаточно важная роль. Вот почему они решились на столь отчаянный поступок и попытались похитить вас с Марса, опередив появление там нашего исследовательского корабля.

— А какова наша роль во всём этом? — не выдержав, спросил я.

— Дойдем и до этого. Сначала всё по порядку. Так вот, чтобы прорваться к Марсу, минуя кордон боевых кораблей, который по прежнему оставался на границе системы, они придумали очень ловкий маневр. Они прошли Галактику насквозь, выйдя по отношению к Солнечной системе как бы с другой стороны, а затем сделали второй бросок, который естественно мы не смогли сразу засечь. Дальнейшее было делом техники. Они долетели до Марса и захватили вас, после чего практически повторили маневр. Единственно, что они не учли, это то, что наш корабль прилетел за вами не через десять часов, как предполагалось, а через шесть, то есть на четыре часа раньше. Таким образом, уже через два часа мы знали, что вас похитили.

— Но как вы поняли, что нас похитили именно эфские биокиборги?

— У нас были доказательства. Мы подобрали камеру, которая зафиксировала прилет их корабля и всю сцену вашего захвата. Я до сих пор не понимаю, почему они не забрали эту камеру, ведь всё это они должны были знать, а, следовательно, предусмотреть.

— Возможно их план, который они задумали, и который казался им настолько безукоризненным, что это было лишним? — высказал я свое предположение.

— Возможно и так. Одним словом они похитили вас и доставили на свою планету. Мы доложили руководству и вскоре получили решение на переговоры. Поскольку вы были нашими людьми, мы запросили их о вашей выдаче. Одновременно сделали запрос в Координационный Совет с разрешением на просмотр будущего на несколько дней вперед. Как только было получено разрешение, мы смогли узнать последовательность дальнейших событий, и на их основе понять каковы их действия по отношению к вам, и каковы их общие планы. На основе этого и была предпринята операция по вашему освобождению, не дожидаясь, когда они пришлют нам вашего нашпигованного двойника и трупы Виктории и Артура. А дальше вы сами знаете, что было.

— Теперь можно несколько вопросов?

— Конечно.

— Так все же какова наша роль, во всем этом?

— Она как раз и заключалась в том, чтобы послать к нам на вас, а клона. Фактически, они блефовали, когда говорили, что вы играете какую-то роль в будущем.

— Тогда я не понимаю одного. Если они заглянули в будущее и все знали, то почему они не знали о том, что вы осуществите операцию захвата?

— Интересный вопрос. Но все дело в том, что они видели будущее до того, пока в него не заглянули мы. Там мы тоже увидели, что вас вернули вместе с телами вашей жены и Артура. После этого с помощью вас, точнее клона, они обследовали станцию, и что самое главное получили телепортационные коды, которые дали возможность в дальнейшем установить заряд и взорвать станцию Федерации. Собственно этого они и добивались. Зная всё это, мы изменили ход истории и предотвратили это. Теперь понятно?

— Да, но вы сами мне говорили, что на путешествие во времени наложен запрет. Получается, что его можно при определенных условиях нарушить, или, скажем так, обойти?

— Во-первых, должен вам напомнить, запрет действует на посещение прошлого, а не будущего, а во-вторых, на то и существует Координационный Совет, который решает, можно ли снять запрет на то или иное решение или сделать исключение в особых случаях.

— Вы хотите сказать, что закон, какой бы он ни был, может быть нарушен?

— Не совсем так. Есть законы, которые нельзя не выполнять, но которые можно преступить, если получено разрешение и на то есть веские причины, позволяющие приостановить на какой-то срок его действие.

— Почти как на Земле.

— В каком смысле?

— Нет, это он о своем, — сказала Вика, — считайте, что это просто размышление вслух.

— Не возражаю, — не совсем понимая, сказал Фейнхотен.

— И всё же, во всём этом, мне по-прежнему многое непонятно, — сказал я.

— Что именно?

— Я не понимаю, как смог эфский корабль незамеченным проскочить мимо кордона кораблей Звездной Федерации и потом спокойно долететь до Марса и вернуться обратно? Почему биокиборги не оказали никакого сопротивления при вторжении боевых кораблей, когда вы нас освобождали? Наконец, почему биокиборги не могли организовать посылку на межзвездную станцию своего посланца, а не городить, с позволения сказать всю эту «канитель»?

— Как вы сказали «канитель»? Оригинальное сравнение. А между тем ответы на все ваши, зачем и почему объясняются очень просто. В решение тех или иных задач всегда присутствует человек и неважно сколь велика его личность. А вот след в истории он может оставить после себя либо очень большой или ничтожно малый, поскольку никто не знает какое место и какую роль он в данный момент играет. Возможно, я немного путано сказал, но думаю, что вы меня поняли. А в качестве примера, возьмите на досуге и подумайте, какова ваша роль в истории, которую вы же сами повернули вспять. Вот вам и ответ, почему и зачем.

— Возможно, вы правы.

— Не возможно, а совершенно точно прав.

— Хорошо, тогда скажите, что будет дальше?

— Как что? Завтра вас троих отправят на исследовательском корабле домой на Землю и ваша так сказать, звездная одиссея благополучно закончится.

— Нет, я не в этом плане. Это мне понятно, я о другом. Что Федерация собирается предпринять в отношении цивилизации биокиборгов с планеты Эф?

— Это вопрос не ко мне. Этим будут заниматься там наверху, — и он демонстративно посмотрел на потолок, подобно землянину.

— Разве вы не знаете, что будет дальше?

— В каком смысле?

— В том плане, как будет складываться история развития, вы же заглянули в будущее?

— Дорогой мой, будущее на то и является будущим, что оно неизвестно. Даже меняя то, что мы подсмотрели, мы фактически ничего не меняем, поскольку находимся в периоде времени, когда от нас зависит принятие решения, а стало быть, ход истории всегда неизвестен. Вот почему не происходит нарушения, точнее рассогласования событий.

Я задумался. Мои мысли неожиданно, как часто бывает, унесли меня к совсем другим сугубо земным проблемам. Глядя на меня, Фейнхотен спросил:

— Судя по вашему лицу, вы чем-то озабочены? Может быть, вас, что-то ещё интересует?

— Да нет, просто, когда вы сказали насчет рассогласования событий и тому подобным вещам, я вдруг представил, что вернувшись на Землю, мы фактически вернемся не в то время, когда улетели с неё, а спустя три года. Не так ли?

— Разумеется. А что собственно вас так взволновало?

— А то, что все эти три года пока мы отсутствовали, нас, во всяком случае, меня точно, разыскивали. Дочь, скорее всего, считает безвести пропавшим. И я представил, сколько проблем возникнет, когда мы вдруг неожиданно снова появимся на Земле.

Я посмотрел на Вику. Она поднесла ладонь ко рту, как это часто делают, когда о чем-то внезапно вспоминают, и произнесла:

— А ведь точно. Я как-то об этом даже не подумала.

— Вот именно. Так что по прилете домой у нас я чувствую, будет столько всяких проблем, что лучше о них сейчас не думать.

— Странно, какие могут быть проблемы?

— Мы на другом уровне развития и как у нас говорят: «Вам бы наши проблемы». Вот тогда вы бы поняли, на сколько мы отстали в развитии.

— Тут я вам помочь ничем не могу.

— Жаль, хотя, действительно, как вы можете помочь?

— Что же, если вопросов больше нет, то разрешите откланяться. В вашем распоряжении, — он посмотрел на компьютерные часы, — почти двадцать часов до отлета. Так что постарайтесь с пользой для себя провести это время. Погуляйте по станции, можете заглянуть на корабль, в конце концов, почитайте на компьютере нашу историю. Уверен это будет интересно.

Мы попрощались и остались вдвоём.

— Ты знаешь, Сережа, а ведь ты прав. По прилете домой у нас может возникнуть масса проблем.

— То-то и оно. Столько всего произошло, что не до этого было, а тут он сказал про время и прочее, так меня и осенило, что нас на земле целых три года не было. Это тебе не с войны домой возвращаться.

— Это ты точно подметил, жаль только никто не поверит, что, по сути, мы с войны вернулись.

— Вот именно, надо было еще справку у Фейнхотена попросить, что мы участники Галактической битвы, глядишь, на Земле льготы дадут, как ветеранам «Куликовской» битвы.

— Хорошо, а что делать-то будем?

— А что делать? Надо сначала домой вернуться, а там видно будет.

— Тоже верно.

Мы перекусили и решили последовать совету Фейнхотена и пройтись по станции. Выйдя в коридор и дойдя до конца, я понял, что так просто выйти отсюда не удастся, поэтому мы вернулись к себе и, вызвав по компьютеру карту-схему станции, решили сначала ознакомиться с ней визуально. Голографический экран раскрыл перед нами часть станции, в центре мигала точка, которая означала наше местонахождение на ней. Быстро сориентировавшись, как пользоваться схемой, мы начали бродить по коридорам и комнатам. Вход в дверь давал возможность визуально наблюдать её внутреннее строение и даже находящихся в них людей, точнее, тех, кто в ней был. Доступа не было только в жилые отсеки, здесь действовала система паролей. Блуждая по станции, мы узнали, что на ней, как в огромном отеле есть все, начиная от жилых отсеков и кончая многочисленными службами, которые обеспечивали жизнеобеспечение огромного числа проживающих на станции. Это было так увлекательно и интересно, что нам не было необходимости куда-то идти. Используя голографию, мы бродили по коридорам, и наблюдали жизнь на станции.

Мы побывали в центральной больнице и спортзале, посетили небольшой дендрарии, в котором были собраны такие экзотические растения, которых мы даже представить себе не могли на земле. Особенно нас поразило дерево, ствол которого имел ярко фиолетовый цвет и словно кожа хамелеона менялся в зависимости от освещения. Он мог стать красным и тут же изменить окраску на зеленую. Это было поразительно. Еще более странным выглядело дерево, которое имело ствол, а ветви отсутствовали. Ствол был покрыт множеством бутонов из игл, на концах которых красовались небольшие, но очень яркие цветы, причем все они имели разную окраску, от пурпурно-красной, до небесно-голубой. Подлетающие насекомые, привлеченные цветками, садились на них, и в этот момент из центра вырывалось облачко какого-то вещества, которое моментально парализовало насекомое. Иголка изгибалась, и насекомое втягивалось внутрь растения.

Потом мы заглянули в научные отсеки, побывали в учебных классах и даже смогли присутствовать на проведении каких-то экспериментов в космической лаборатории.

Это было фантастически интересно. Мы так увлеклись путешествием по станции, что, когда на экране во время посещения очередного зала, где находился музей развития астронавтики, вдруг появился Фейнхотен, я неожиданно произнес: — А вы здесь, какими судьбами?

Он рассмеялся и сказал:

— Нет, я не в музее, я просто вышел с вами на связь и потому оказался там, где вы находитесь в данный момент, — видя мое смущение, он продолжал, — понимаю, что для вас это действительно сложно сразу принять как должное. Я связался с вами, чтобы сообщить, что ваш отлет на Землю через час с причала С07.

Он продиктовал нам код доступа на корабль и пожелал благополучного возвращения домой.

— Как буднично, — сказала Вика, когда изображение Фейнхотена свернулось и исчезло из музея, где мы продолжали виртуально находиться.

— А ты думала, нас будут провожать с почетным эскортом? По-моему, мы итак здесь порядком задержались и возможно всем надоели.

— С чего ты взял?

— С того, что из-за нас у них одни проблемы. Поэтому я думаю, они будут рады поскорее избавиться от нас. К тому же, кто мы для них — подопытная раса и не более.

— Скажешь тоже.

— А что, у тебя другое мнение?

— Да, другое.

— Интересно какое?

— Не скажу.

— С чего вдруг?

— Просто не хочу.

— У тебя просто нет веских аргументов.

— Может и нет. Но для меня это, — она запнулась, словно не зная, что сказать.

— Так что же это для тебя?

— Это самое незабываемое, что могло произойти в моей жизни.

— С этим я с тобой не спорю. Это для нас посещение их мира событие экстраординарное. А для них, наше посещение, вряд ли что-то особенное.

— Может быть ты и прав, и все же…

— И вообще, даже если нас на Земле будут ждать проблемы, они ни в какое сравнение не идут с тем, с чем нам пришлось столкнуться здесь. И я тебе так скажу, что встречаться с Гао, я больше совсем не желаю. У меня до сих пор мурашки по телу бегут, когда я вспоминаю комнату, в которую меня привели и где хотели клонировать.

— Прости, дорогой. Я не хотела тебя обидеть, — она поцеловала меня.

— Что ты, Вика. Все нормально. Мне тоже здесь понравилось, только дома всё же лучше, поскольку здесь я чувствую себя чужим. А разве ты нет?

— Я тоже, просто… здесь так здорово. А ты хотел бы когда-нибудь снова сюда попасть?

— Я не знаю, возможно,… хотел бы. Лучше, давай собираться.

Все наши вещи уместились в небольшом кейсе. Это были вещи, в которых мы были на даче, в тот момент, когда за нами прилетел корабль, и они каким-то странным образом, все время оказывались с нами. Вика пересмотрела их. Сотовый телефон, мой паспорт, ключи от дачи и дома, часы, одежда, жвачка, заколки, два обручальных кольца, цепочка с крестиком и чья-то визитка, случайно оказавшаяся в кармане моей рубашки. Она аккуратно пересмотрела все и, взяв цепочку в руки, о чем-то задумалась.

— Ты чего?

— Нет ничего, — она посмотрела на меня и неожиданно произнесла, — знаешь, о чем я жалею?

— О чем?

— О том, что не задала Фейнхотену несколько вопросов.

— Вопросов? — удивленно спросил я.

— Да вопросов.

— Интересно каких?

— Возможно, ты будешь удивлен, но я задала бы несколько вопросов, которые я уверена, волнуют не только меня одну.

— Так все-таки, о чем бы ты спросила его?

Вика продолжала держать в руках цепочку, и, посмотрев мне в глаза, сказала:

— Я спросила бы его о Боге.

— О Боге! — удивленно спросил я.

— Да о боге. Раз они сотни лет наблюдают за нами, значит, они все о нас знают, всю нашу историю. Раз так, значит, они точно знают, был ли Христос или нет и кто он на самом деле — бог или человек? А может он их посланник в образе человека, посланный к нам, чтобы научить людей жить в добре и мире, попытаться сделать нас лучше, чище, справедливее?

— Навряд ли.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что религия говорит одно, а делает совсем другое. История религии, это череда противоречий по отношению к людям, науке, обществу.

— Ты путаешь церковь и религию. Церковь, это такая же организация, как и любая другая, будь то государственная или частная. Она использует в своих интересах религию, а я говорю о Христе. Он принес в мир свое учение. А тот, кто взял его на вооружение, исказил и использует в своих корыстных целях. Но сила учения в том, что несмотря ни на что, миллионы людей верят в Господа, потому что понимают, что слово Божие, несмотря на ни на что, несет людям веру…

— Не думал, что ты у меня такая набожная.

— Вовсе я не набожная. А разве тебе не интересно было бы узнать всю правду о Христе?

— Интересно конечно…

— То-то, — она положила цепочку и закрыла кейс с вещами.

— Хорошо, а чтобы ты еще спросила?

— Много чего спросила бы.

— Например?

Вика задумчиво посмотрела на меня и сказала:

— А еще я спросила бы, есть ли жизнь на Марсе? — и весело рассмеялась.

— Это я и без них знаю, что на Марсе жизни нет. А если серьезно?

— Я бы спросила у их: где точно находилась Атлантида, и почему никто из числа их жителей не дожил до нашего времени? Почему люди не живут под водой, а только на земле, ведь вода занимает большую часть поверхности планеты? Существовали ли до атлантов цивилизации или нет? Существуют ли астральный мир и самое важное есть у человека душа или это придумал человек? Вот видишь, сколько вопросов я могла бы задать Фейнхотену и не задала.

— Ты знаешь, ты права, мне тоже интересно было бы узнать ответы на все эти вопросы.

— Увы, поздно. Все, надо идти, осталось, — она посмотрела на компьютерные часы, — двадцать минут.

Мы прошли по коридору к телепорту и, нажав код, оказались на посадочной платформе, где одиноко стоял исследовательский корабль. Возле него работала бригада по обслуживанию корабля. Рядом с ними стоял Артур, который дожидался нас. Странно было видеть его живым и невредимым, ведь еще вчера он беспомощный лежал в реанимации с кучей трубок и приборов вокруг. Мы обменялись рукопожатиями.

— Ты неплохо выглядишь.

— Да лечить они умеют что надо. Вот бы нам на Землю такую технику.

— Когда ни будь и у нас такая будет.

— Хорошо бы, жаль, что только не при нашей жизни.

— Зато ты, по крайней мере, уже ей воспользовался.

— Вот это вы точно подметили, — мы рассмеялись и подошли к трапу. Я почему-то был уверен, что на Землю мы полетим с Лунгером, но подошедший к нам сзади пилот корабля окликнул нас и скороговоркой произнес свое имя, которое я не расслышал, а переспрашивать было неловко. Когда мы поднимались на корабль, я спросил у Вики, но она тоже не расслышала его имени.

Пилот сказал, что, к сожалению, времени на переброску нас на Землю очень мало, так как он направляется к созвездию Плеяд, поэтому нам придется сразу перейти в отсек и надеть костюмы для сна. Мы так и сделали. Перед тем как включить установку, он сказал, что перед посадкой на Землю он нас разбудит.

Как и в прошлый раз, ощущение было такое, словно тебя только что погрузили в сон и тут же разбудили. Сработали приборы пробуждения от сна, и я открыл глаза, когда крышка надо мной уже открылась. Вошедший пилот, сказал, что мы на подлете к Земле и примерно через полчаса сможем приземлиться. Артур и Вика, так же пришедшие в себя после сна, вылезли и снимали костюм. Уже выходя, пилот, видимо вспомнил, что он забыл нам что-то сказать, повернулся в нашу сторону и произнес:

— Я изменил атмосферу на корабле перед посадкой на Землю, поэтому оденьтесь в свою земную одежду.

Артур, который всегда обладал острым умом и сообразительностью, неожиданно спросил:

— Простите, а вы нас спустите на Землю, если я правильно понял? А вы не знаете, какая там погода, точнее время года. Поскольку на Земле, особенно в центральной полосе, зима и лето существенно отличаются климатическими условиями, а мы, к сожалению, прилетели в летней одежде, — и он показал пилоту на свои брюки и летнюю рубашку без рукавов. Я посмотрел на свои и Викины вещи и подумал, что Артур совершенно прав и вспомнил, как чуть было не замерз, когда, бросившись в потоке времени, оказался на заснеженном поле в легкой одежде.

Пилот удивленно посмотрел на вещи и сказал:

— Понятия не имею насчет того, какая у вас погода, я даже не знал, что это имеет значение. Одежда, как правило, универсальна и пригодна для любых температурных изменений на планете. Постараюсь что-то узнать, — сказав это, он вышел.

Нам ничего не оставалось, как переодеться в свою одежду и ожидать указаний пилота.

— И почему нельзя было хотя бы костюмы оставить нам в подарок? — ворчливо сказал Артур, — хоть какая-то компенсация была бы за моральный ущерб нам.

— А что, здравая мысль, — подхватил я его идею, — а может нам попросить пилота остаться в их костюмах, раз они пригодны для любых погодных условий?

— О чем вы говорите. Этого ни в коем случае нельзя делать. Если нас задержат или что-то еще произойдет с нами, и костюмами заинтересуются, мы хлопот не оберемся. Да эти костюмы разрежут на мелкие части, и будут изучать все кому не лень.

— И нас заодно с ними, — добавил Артур.

— Вот именно. Так что, даже не заикайтесь насчет сувениров и прочего. Я наоборот думаю только об одном.

— О чем?

— О том, как ему незаметно удастся нас высадить на Земле, а главное где?

— Проще всего где-нибудь в Гималаях. Там безлюдно, — смеясь, произнес Артур, но, судя по моему хмурому виду, добавил, — это я так в шутку.

Мы переоделись и вошли в кабину пилота. На голографическом экране, во всю его ширину расстилалась земная поверхность. Вид был потрясающий. Я даже растерялся и остался стоять в проходе. Океаны и континенты в голубой дымке облаков проплывали перед нами. Это надо было видеть.

— Простите, можно вопрос? — обратился Артур к пилоту. Тот обернулся и сказал:

— Да, пожалуйста.

— Ведь перед нами не окно, если я правильно понимаю, а экран с голографическим изображением, не так ли?

— Совершенно верно. На корабле нет окон для визуального наблюдения, да в этом и нет необходимости. На внешней стороне стоят устройства слежения, которые позволяют панорамно отображать все, что происходит вокруг корабля в голографическом виде. Если необходимо я могу приблизить объект или произвести его сканирование в разных диапазонах частот и разными способами и вывести это изображение на экран.

— Фантастика.

— Что фантастика?

— Техника конечно. На земле такого еще не придумали.

— А, вы об этом. Понимаю, но что делать. Есть планеты, на которых развитие только в самом начале, так что вам грех жаловаться. Если честно, то в данный момент, я бы предпочел, чтобы вы были на более примитивном уровне развития.

— Это почему же так? — обиженно произнесла Вика.

— Не обижайтесь, просто тогда посадка на Землю была бы гораздо безопаснее. А сейчас, мы проскочим атмосферу Земли и нас, даже если не засекут земные радары, произойдет визуальное наблюдение. Могут поднять средства противовоздушной обороны, а в момент, когда вы будете выходить из корабля, мне придется выключить защитное поле. Не самый приятный момент в условиях агрессивной среды.

— А почему вы считаете, что Земля является агрессивной средой? — спросил я.

— Земля нет, а вот земляне да.

— Земляне, агрессивная среда?

— Я имел в виду общество в целом или точнее ту её часть, которая у вас называется армией. По крайней мере, к нам она порой проявляет не просто интерес, а агрессию. Пытается сбить и спровоцировать на столкновение, не понимая, что все напрасно, хотя как знать. Последний раз один из наших исследовательских кораблей чуть не разбился, когда было применено плазменное оружие.

— Выходит, мы ставим вашу жизнь под угрозу?

— Ничего. Вы и свою жизнь ставите под угрозу. Поэтому будем действовать быстро и по моей команде, договорились?

— Да, — ответил я.

— Вот и хорошо, а теперь займите посадочные места, мы входим в атмосферу, будет небольшая перегрузка.

Мы сели в кресла. Корабль, как мне показалось, сделал наклон и, сойдя с орбиты, вошел в атмосферу Земли. Казалось, я слышу, как атмосферный воздух, обтекая корабль, свистит и раскаляет до красна обшивку корабля. Еще мгновение и он начнет разваливаться. Пилот, словно прочитал в моем взгляде опасения относительно прочности корабля, и потому непринужденно сказал:

— Не волнуйтесь. Вокруг корабля плазменная защита. Ваша атмосфера ерунда, по сравнению с той какая бывает, например, при посадке на планету, подобно Венере, условия в сотни раз тяжелее.

— Спасибо, что утешили, хотя я и не сомневался в надежности вашей техники. Это так сказать физиология и не более того.

Он криво улыбнулся.

— Простите, а куда вы нас хотите высадить, надеюсь не на Северный полюс? — спросил Артур.

— Конечно, нет. Я просканировал температурный баланс в зоне, где вас забрали, там сейчас около пятнадцати градусов выше нуля. Поэтому постараюсь сделать все, чтобы вам проще было добираться домой.

— Большое спасибо, — сказала Вика.

Судя по тому, как двигались облака на экране, корабль снижался на большой скорости, и вскоре мы увидели расстилающиеся под нами поля, леса и прожилки рек и дорог. Последовал крутой вираж и корабль, пролетев над сельской местностью, стал опускаться прямо посреди лесного массива. Секунда, другая и корабль застыл на месте. Мы приземлились.

— Вот вы и дома. Сейчас я отключу защитное поле, и вы по возможности быстрее выходите и бегите от корабля хотя бы метров на двадцать, чтобы я снова мог его включить.

Мы поблагодарили его и, попрощавшись, направились к выходу. Я поднялся последним, и уже повернулся, чтобы выйти, как услышал голос пилота:

— Вас ведь Сергеем зовут, не так ли?

— Да, а что?

— Вам сувенир от Фейнхотена, он просил передать, — и он протянул мне небольшую коробку.

— Мне!

— Да, вам.

— Спасибо, — я взял её и удивленный, направился к выходу.

Люк корабля открылся, мы сбежали по трапу. Корабль стоял посредине небольшой поляны. Мы побежали в сторону леса и когда достигли края опушки, обернулись. Корабль уже был в воздухе и разворачивался. Секунда другая и он на огромной скорости скрылся за макушками деревьев.

— Вот и сказке конец, — сказала Вика, — глядя на облака, за которыми скрылся инопланетный корабль.

— Хорошо, что хорошо кончается, — задумчиво произнес Артур.

Вика отпустила руку, которой она прикрывала глаза, когда смотрела на улетающий корабль и, увидев в моих руках коробку, удивленно спросила:

— Что это у тебя?

— Не знаю, пилот передал мне, сказав, что это подарок от Фейнхотена.

— Подарок? Можно посмотреть?

— Конечно, сам сгораю от любопытства, что там.

Мы присели на поваленную сосну, и я открыл коробку. Под крышкой была панель, на которой находилась всего одна кнопка. Я нажал её, и тут же возникла голограмма Фейнхотена.

— Дорогие земляне! — произнес он, — Если вы видите и слышите меня, значит, вы благополучно добрались до Земли. Памятуя наш последний разговор, я подумал, что по прибытии домой, у вас действительно могут появиться масса проблем житейского характера. Поскольку мы в определенной части виновны в них, я решил сделать вам небольшой подарок, который надеюсь, поможет отчасти разрешить возникшие у вас трудности. Под панелью с кнопкой лежат химические соединения, которые на вашей планете принято называть драгоценными камнями. На многих планетах они являются не чем иным как обычным строительным материалом. Посылаю их в надежде, что вам они пригодятся.

С дружеским приветом Фейнхотен.

Экран погас. Я приподнял крышку и увидел, как в лучах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, заискрились всеми цветами радуги драгоценные камни. Вика взяла в руки один из них.

— По-моему это изумруд.

— А вот это, алмаз, — сказал я, взяв один из камней.

— А это рубин, — произнес Артур.

— Нет, это сапфир, — поправила его Вика, — вот рубин и она достала ярко-красный камень.

— Мне кажется, нам сделали королевский подарок, — сказал я.

— Вы так думаете? — недоумевая, спросил Артур.

— Артур, ты даже не представляешь, какой компьютер ты сможешь поставить себе в Мерседес, чтобы стоя на красный свет светофора, ты мог по интернету посмотреть, какая погода на завтра, — задумчиво произнес я.

— Но у меня нет Мерседеса.

— Нет, значит, будет, — ответила Вика.

— Да я даже водить не умею.

— А тебе и не надо. Наймешь себе водителя, и он будет тебя возить.

— Неужели вы думаете, что они так дорого стоят?

Я взял один из камней. Это был изумруд, размеров с вишню и, посмотрев на него, сказал:

— Только этот один камень стоит, десятки тысяч долларов, а может быть и больше, — я положил его в коробку и аккуратно закрыл.

— Главное, теперь благополучно добраться до дома, а там я думаю, мы не пропадем.

— А куда мы пойдем? — спросила Вика.

— Туда, — сказал я, указывая на просеку, — наверняка, здесь ходили, значит куда-нибудь, да придем.

Глава 5

Мы пошли по тропе. Погода была чудесная. Я не знаю, какое было время, поздняя весна, лето или начало осени и только заметив, лисички и сыроежки, я высказал предположение, что по всей вероятности сейчас июль или, в крайнем случае, начало августа.

Углубившись в лес, мы неожиданно увидели грибника. Встреча с ним была столь неожиданная, что я, сам не зная почему, заговорил с ним на английском языке. Явно не понимая, он стоял, уставившись на меня. На помощь пришла Вика.

— Простите, иностранца в лес привела, показать красоту нашей природы и как назло, заблудились, не подскажите дорогу?

— Мужчина, достаточно преклонного возраста, недоверчиво посмотрел на нас, но все же ответил:

— Это, смотря, откуда вы пришли. Если из Иглово, то вы правильно идете, а если из Сорокино, то вам в другую сторону. Но и в том и в другом случае, больно далеко вы забрались.

— Правда? — Вика не знала, что сказать и на помощь ей подоспел Артур.

— Простите, уважаемый, а куда ближе, до Иглово или до Сорокино? Нам в любом случае нужна машина, поскольку наша улетела, то есть я хотел сказать, сломалась, и мы её бросили.

Я отвернулся, так как чуть не прыснул от смеха, когда Артур сказал насчет улетевшей машины.

— Да где ж это вы найдете машину в деревне. Это вам надо идти на Волоколамку и там до Москвы ловить машину.

— Вы имеете в виду Волоколамское шоссе? — спросил Артур.

— А то. Вы какие-то чудные. Не из Москвы что ли?

— Нет, — ответила Вика, — мы из Питера.

— Оно и видно. Только я вам так могу сказать, до шоссе вам топать километра четыре не меньше. Держаться надо строго на север.

— Это как?

— Как-как, идете прямо, а солнце, чтоб все время было слева от вас. Это значит, что вы на север идете, понятно?

— В общих чертах, да. А в болото мы не попадем?

— Не должны. Там вроде особо болотистых мест нет. Короче идите прямо на север, к шоссе аккурат выйдете.

— А до Москвы далеко, может, мы пешком дойдем? — неожиданно спросил Артур.

— Старик удивленно посмотрел на него и сказал:

— До Москвы почитай километров пятьдесят, дойти можно, еже ли есть на то охота.

— Спасибо, — сказала Вика, и мы повернулись, чтобы направиться на север к шоссе, но в этот момент услышали, как старик, пожелав нам доброй дороги, произнес:

— Ну, с богом, а то я грешным делом подумал, что вы инопланетяне какие и на том корыте прилетели, что давеча в лес прилетала.

— На каком корыте? — возбужденно спросила Вика, повернувшись к старику.

— А вы что, ничего не видели?

— Нет.

— Странно, вы кажись, с той стороны шли. А не задолго перед этим, НЛО пролетал. Я своими глазами видел. Треугольник, весь сиял, как рождественская елка. Завис над лесом и вниз как сиганет. А потом и двух минут не прошло, поднялся в небо, и фьють и нету.

— А с чего вы решили, что это был НЛО? — спокойно спросил Артур.

— Ты что милок, телевизор не смотришь. Вон то и дело показывают про них. Недавно большущая передача про них была. Говорят, что американцы даже сбили их, и обломки активно изучают.

— Брехня, — безапелляционно произнес Артур.

— Может и брехня, только я говорю, то, что сам видел и, то, что по ящику показывают. Потому и подумал, может вы инопланетяне. Особо, когда этот туземец, — он пнул в мою сторону палкой, — стал чего-то бормотать по не нашему.

Я не выдержал, и на реплику «туземец» рассмеялся. Поняв, что дал маху, коверкая слова, произнес:

— Я мало, мало по-русски говорю, но понимай слово туземец. Я англичанин. Good.[1]

Нисколько не смущаясь, старик ответил:

— Что англичанин, что туземец, один хрен, — и тише, чтобы я не расслышал, добавил, — понаехали козлы разные в Россию. На рынках чернож… до черта, так скоро и в лесу от них проходу не будет.

Мы сделали вид, что последнюю фразу не расслышали, но Артур, который явно заинтересовался относительно летающей тарелки, снова обратился к старику:

— А почему вы все же решили, что это НЛО, может какой самолет или вертолет новой конструкции испытывают?

— Как почему? Да разве наши корабли такими бывают, и потом, он на такой скорости сиганул и исчез, прямо как в кино, когда про них по телевизору показывают.

— Что же спорить не буду. Жаль, что я ничего не видел, а то мы могли бы подискутировать с вами на эту тему, — сказал Артур.

— Ты дорогой у себя в Москве дискутируй, а мне в лесу чего дискутировать. Мне грибы собирать надо.

— Это правильно. Ещё раз спасибо мы пошли, — произнесла Вика и, повернувшись, строго посмотрела на Артура. В её взгляде явно читалось: — хватит базарить, пошли к шоссе.

— Всего доброго, — тут же произнес Артур и направился вперед.

Мы тронулись вслед за ним. Старик вскоре пропал из виду, и мы могли спокойно разговаривать друг с другом. Вика, которая до этого спокойно шла рядом, первая не выдержала и рассмеялась.

— Сережка, я не могу, как он тебя назвал, туземец?

— Что с того, может на его месте, я его тоже туземцем или даже папуасом назвал бы.

Вика засмеялась еще сильнее.

— Ладно тебе смеяться, пойдем лучше, а то до вечера на шоссе не доберемся.

Мы шли около часа, разговаривая о днях минувших, вспоминая все, что с нами произошло, неожиданно Артур сказал:

— Знаете, что мы не спросили у этого старика? Какое сегодня число и в ходу ли деньги трехлетней давности, — и он достал из кармана деньги.

— Нет, спрашивать его, какой нынче день и год, было совершенно не к чему, сами узнаем, а вот насчет денег, это ты верно заметил. Как расплачиваться с водителем будем, не драгоценными камнями, Артур, сколько у тебя?

Артур пересчитал деньги.

— Пятьсот с мелочью.

— Если исходить, что до Москвы около пятидесяти километров, за эти деньги нас вряд ли довезут, хотя, если повезет, можно добраться.

— С чего ты решил, что за пятьсот рублей мы не доедем, а если автостопом?

— Втроем и автостопом, это нереально. Короче дойдем до шоссе, а там решим, как быть.

Вскоре лес кончился, и мы вышли к полю, заросшему травой. Дойдя до середины, поле шло под уклон, и мы увидели автотрассу. По ней одна за другой шли машины.

— Слава богу, а то я уже устала.

— Может нам отдохнуть, прежде чем выходить на трассу? — сказал Артур.

— И то, верно, только давайте спустимся и устроимся в тени.

Мы спустились и присели в лесополосе, которая шла вдоль шоссе. Я не выдержал и, поднявшись ближе, посмотрел на номера проходящих машин. Вернувшись, обрадовано произнес:

— Все нормально, номера московские и подмосковные.

— Ура, мы дома, — почти закричала Вика и, обняв меня за шею, поцеловала, — я так хочу залезть в ванну, потом выпить чашку крепкого кофе, затем включить телевизор и потом… — я перебил её, не дав договорить:

— И поставить фильм «Чужие» или «Звездные войны», не так ли?

— Вовсе нет. Я посмотрела бы новости, послушала бы прогноз погоды на завтра, и астрологический прогноз.

Артур улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся.

— Вот уж никак не ожидал, что вы Виктория любите астрологические прогнозы. Это же полное шарлатанство, тогда уж лучше гадание на кофейной гуще или яичной скорлупе.

— Эх, не понимаете, вы мужчины тонкости женской души. Бывают минуты, когда совершаются поступки, которые в обыденной ситуации невозможны. Конечно астрологический прогноз, это всё бред, но это я к слову сказала, так сказать идиоматическое выражение.

— А, тогда извините, такие тонкости женской психики, это действительно, тайна. Инопланетяне правы, человека понять, очень сложно, вот и приходится над нами столько экспериментов ставить, — сказал я.

— Что делать, такие мы.

Артур, сидя на земле, ковырял в зубах травинкой. Потом, когда ему это надоело, выплюнул её, и мечтательно произнес:

— Эх, вот, теперь вы понимаете преимущество телепортационного перемещения! Вошел на корабле в кабину, впрочем, зачем на корабле, прямо на станции, нажал код и ты дома, в своей квартире.

— Может быть, — произнес я, и подал ему руку, чтобы подняться с земли.

— А все же, как дома хорошо, правда, мальчики.

— Это точно. И все же…

— Все. Об этом ни слова, а то брякните лишнее, а потом начнется, что, как и прочее.

Мы отдохнули и решили, что ловить лучше всего грузовую фуру. Водитель наверняка возьмет не так много. Мы вышли на шоссе и стали голосовать. Не прошло и пяти минут, как около нас остановился трейлер с иногородними номерами. Я поднялся на подножку и, заглянув в кабину, увидел молодого парня, сидевшего за рулем.

— До Москвы не подбросите?

— Одного или всех?

— Всех, — парень смерил меня взглядом, прикидывая, сколько запросить, но вместо этого спросил:

— А вы сами из Москвы?

— Да, а что?

— Мне надо до,… — он посмотрел в маршрутный лист, — до Дегунинской плод базы. Дорогу покажете, довезу бесплатно.

— Нет проблем, — радостно ответил я, и позвал Вику и Артура. Они устроились сзади на лежанке, а я рядом с водителем.

— Сергей, — и я протянул руку.

— Борис.

— Значит так, сейчас до кольца, поворачиваем налево и до Алтуфьевского шоссе, а там по прямой до базы.

— Понял, — он нажал на газ, и мы тронулись.

Через час с небольшим он высадил нас около метро. Я объяснил ему, как проехать к базе. Поблагодарив, что подбросил, я захлопнул дверь и спрыгнул с подножки.

— Что будем делать теперь? — спросила Вика.

— Как что, надо ехать домой, хотя подождите минуту, — я попросил у Артура десять рублей и купил первую попавшуюся газету. Подойдя, я развернул её и сказал:

— Итак, деньги не отменили, президента переизбрали и вообще, сегодня, — я показал дату на первой полосе газеты.

— Все правильно, — сказал Артур, — нас не было на Земле чуть более трех лет.

— Предлагаю следующее, поскольку моя и Викина квартиры рядом, поедем сначала к нам и посмотрим, что там творится, а потом к тебе, не возражаешь?

— Нет конечно.

Мы спустились в метро.

— Жаль, что нет телепорта, — произнес Артур, — я уже так привык…, — суровый взгляд Вики, тут же заставил его замолчать.

— А мне больше нравится на метро, по крайней мере, спокойней, — в этот момент поезд затормозил, и свет в вагоне погас. Прошло секунд двадцать, прежде чем из динамика раздался голос машиниста:

— Уважаемые граждане пассажиры. Просьба не волноваться, отправление задержится на две минуты.

Минуты через две, когда духота уже начала давать о себе знать, всё тот же голос оповестил нас, — осторожно, состав отправляется.

Свет снова зажегся с полной силой, и состав медленно тронулся вперед. Доехав до станции, из динамика снова раздался голос машиниста:

— По техническим причинам, поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.

Мы вышли.

— Видите, Виктория, техника двадцать первого века, это же просто архаика, каменный век.

— Может быть.

Мы дождались следующего состава и уже без приключений доехали до своей станции. Выйдя на улицу, пешком направились к дому, и уже подходя, вдруг подумал, а может позвонить на всякий случай.

— Подождите-ка минутку, — я достал сотовый телефон и включил. Аккумулятор показывал зарядку, и я попытался набрать домашний номер. Однако у меня ничего не получилось.

— Черт возьми, что за дела, вроде работает, а ничего не получается.

— По всей видимости, ваш номер отключили, — произнес Артур.

— Что значит отключили?

— Три года прошло. Номером-то вы не пользовались.

— Наверно.

Я положил телефон в карман, и, раздумывая, что делать, попросил у Артура пятьдесят рублей. Затем зашел в цветочный, что у остановки, и, дав девушке деньги, попросил у неё телефон, чтобы позвонить. Набрав номер, услышал гудки, а потом чей-то голос:

— Алло, вас слушают.

— Кто это?

— А кто вам нужен?

— Мне нужен Сергей Николаевич, владелец квартиры.

— Он пропал три года назад, и квартира продана его дочерью, а кто его спрашивает?

— Нет, извините, я перезвоню Даше. До свидания, — и я нажал отбой. Поблагодарив продавщицу, вышел из магазина.

— Вот вам и первая новость. Квартира продана дочерью, так как я пропал три года назад. Быстро однако, хотя я её прекрасно понимаю. Может, сделаем ещё один звонок? — и, извинившись за свою назойливость, я попросил у продавщицы разрешения еще на один короткий звонок. Набрав номер телефона квартиры родителей, которую сдавал, после продолжительных гудков, трубку на другом конце все же подняли.

— Алло, — это была Даша. Я сразу узнал её голос.

— Даша это ты?

— Да, а кто это? — взволнованно спросила она, видимо не веря, что это звоню я.

— Отец, кто же ещё.

— Папа, ты жив?

— Вроде того.

— Куда ты пропал? Прошло три года, я думала ты погиб. Ни звонков, ничего.

— Надо встретиться.

— Конечно, приезжай прямо сейчас.

— Я только решу еще несколько проблем и буду, — я посмотрел на часы, — ближе к вечеру. Я перезвоню.

— Конечно, я жду.

— Так, значит, одна квартира цела, но там обитает Дашка. Что же, звоним Вике, — я умоляющим взглядом посмотрел на продавщицу. Гудки следовали один за другим, пока не произошел автоматический отказ вызова абонента. То же самое повторилось и у Артура. Я извинился и, поблагодарив продавщицу, снова вышел на улицу.

— Значит так. Даша сейчас в моей, точнее в квартире моих родителей. У вас никто не отвечает. Что будем делать?

— Я думаю, что надо пойти ко мне, сказала Вика.

— Резонно, — произнес Артур.

Мы пошли к её дому и, поднявшись на этаж, остановились возле двери, из которой торчала сложенная пополам бумажка. Вика развернула её и прочла:

«Дирекция единого заказчика сообщает, что за вами числиться долг за неуплату коммунальных платежей в сумме двадцать две тысячи сто сорок один рубль десять копеек. Ввиду неуплаты, нами подан иск в суд о выселении вас с занимаемой жилплощади. По всем вопросам обращаться…» — далее шли телефоны и фамилии чиновников, к которым следовало обращаться.

— Слава богу, что хоть не опоздали, а это все ерунда. Вика открыла дверь, и мы вошли внутрь.

Я нажал выключатель. Все было как прежде. Вика от радости, что мы дома закружилась и, бросившись мне на шею, сказала, — Сереженька, мы дома, как я рада.

Артур стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.

— Я, наверное, пойду, а то Сергей Николаевичу надо привести себя в порядок, да к тому же надо выяснить, что с квартирой.

— Артур, успеется. К тебе мы завтра махнем прямо утром. А ты с Викторией побудь, пока я к Даше съезжу, успокою её. Заодно, приведешь себя в порядок, в магазин сходишь, Виктория ужин сделает, как раз и я вернусь. Посидим, поболтаем.

— Нет-нет, я не хочу вам мешать.

— А ты нам вовсе не мешаешь. Что ты будешь делать сейчас дома один. Завтра поедем вместе и все решим. Уж коли нас судьба связала, так вместе решим наши проблемы, правильно я говорю?

— Артур, Сергей Николаевич абсолютно прав. Ты никуда не поедешь, а останешься у нас, хотя бы до завтра.

— Спасибо, я согласен.

Я быстро ополоснулся и, переодевшись, поехал к Даше.

Уже выходя из квартиры, Вика, поцеловав меня, спросила:

— А что ты ей скажешь, где был всё это время?

— Не знаю, может сказать, что запил и бродяжничал?

— Ты что, серьезно?

— А что еще я могу придумать?

— Я не знаю, может, уезжал на заработки.

— Конечно, поэтому оставил ей в подарок квартиру.

— Короче разбирайся сам, только не задерживайся и обязательно позвони, когда будешь выезжать, хорошо?

— Непременно, — я поцеловал Вику и нажал кнопку вызова лифта.

Я спустился на первый этаж и вышел на улицу. В этот момент прямо мимо меня продефилировал в своей милицейской форме старший лейтенант. Он повернул голову и пристально посмотрел на меня, слегка притормозив шаг. Я спустился по ступеням и поравнялся с ним. Он остановился и, взяв под козырек, представился:

— Участковый Селезнев. Ваше лицо мне кого-то напоминает, можно ваши документы?

— Вы наш участковый? — сказал я, доставая из кармана паспорт.

— Да ваш, а вы здесь живете?

— Моя жена.

— А как её фамилия? — спросил он, взяв паспорт и открыв его.

— Короткова Виктория Александровна, точнее Лунина. Короткова это её девичья фамилия.

— Так вот, почему мне ваше лицо показалось знакомым. Вы же в розыске.

— Что значит в розыске?

— То и значит и жена ваша тоже. Где же это вы, господин Лунин пропадали все эти три года, позвольте вас спросить?

— Как где, отдыхал.

— Отдыхали, значит. Дочь ваша подала, между прочим, в розыск, что вы пропали, а вы, стало быть, отдыхали, что-то как-то не вяжется одно с другим, — он держал паспорт пальцами, ударяя им по ладони руки.

— А если серьезно?

— В каком смысле?

— В прямом, естественно.

— Знаете, если в прямом, вы мне все равно не поверите, поэтому, не всё ли равно, где я пропадал со своей женой три года. В конце концов, я жив, здоров, еду, кстати, навестить дочь. А вы можете у себя поставить галочку и снять нас с учета. Как говорится, двумя пропавшими меньше будет, статистика сразу улучшится и возможно, дадут премию, а возможно, — я сделал вид, что смотрю на его погоны, — дадут капитана.

Все это я старался говорить в шутливой форме, чтобы расположить участкового к себе и как можно быстрее закончить этот разговор. Однако тот вовсе не был настроен благодушно и, посмотрев на меня, произнес:

— Что, значит, не поверю? Если будут сомнения, проверим, удостоверимся.

Мне начинал надоедать этот милиционер, к тому же я вовсе не собирался с ним продолжать беседу, поэтому секунду подумав, сказал:

— Нас с женой украли инопланетяне, обследовали и вернули на Землю. Поэтому нам надо пройти так сказать, после стрессовый реабилитационный период у врача психиатра.

— Оригинально, но вы знаете, я вам верю, только все дело в том, что необходимо составить официальный протокол, поскольку вы считаетесь пропавшим, и ваша квартира, насколько мне известно, перешла вашей дочери и та её продала. Сами понимаете, могут возникнуть осложнения, ввиду того, что вы вдруг объявились, а я, между прочим, подписывал кое-какие бумаги.

— Лично к вам у меня никаких претензий нет. А что касается квартиры, то этот вопрос я утрясу сам со своей дочерью. Впрочем, это меня тоже особо не беспокоит, поскольку мне есть, где жить. Кстати, дочь живет сейчас в квартире моих родителей, и квартира принадлежит мне.

— Скорее всего, принадлежала.

— Даже если и принадлежала, то вам-то что?

— А что вы так нервничаете?

— Кто я нервничаю? — я начал заводится, понимая, что делать этого совсем не стоит.

— Не я же?

— Хорошо, что от меня требуется?

— Вот это другой разговор. Где сейчас ваша супруга?

— Дома, готовит ужин.

— Вот и отлично. Семейство, как вы говорите, похищенное инопланетянами в сборе, поэтому давайте пройдем и удостоверимся в этом, а заодно оформим бумажки, — и с этими словами он направился к дверям подъезда, продолжая по-прежнему держать мой паспорт в руках.

— Что же вы стоите, пойдемте.

Мы поднялись на этаж, и я нажал звонок.

— А у вас что, ключей от квартиры нет?

— Представьте себе, нет.

Вика открыла дверь. На ней был надет фартук, и в руках она держала швабру.

— Что случилось? — спросила она, увидев за моей спиной милиционера.

— Вика, представляешь, встретил нашего участкового, оказывается мы с тобой в розыске за бродяжничество.

— Неправда, этого я не говорил. Зачем искажать факты, — участковый предъявил Вике своё удостоверение и попросил разрешения войти в квартиру. Я посторонился и когда он вошел, закрыл за ним дверь, чувствуя, что предстоит нелегкий разговор.

— Так вот Виктория Александровна, ваш муж утверждает, что вас похитили инопланетяне и вернули на Землю спустя три года, это правда?

Вика, не ожидавшая такого оборота событий, попятилась назад и чуть не упала, садясь на стул.

— Так правда это, или ваш муж солгал?

Вика смотрела то на меня, то на участкового, не зная, что ответить, наконец, она собралась с духом и сказала:

— Да.

— Что да?

— Правда, нас похитили инопланетяне, а разве это имеет какое-то значение.

Участковый, явно не ожидавший от неё такого ответа, положил мой паспорт на стол и присев на стул, попросил воды, после чего сказал:

— Господа-товарищи, имейте совесть. Что, я в рапорте напишу? Пропавшие граждане на вверенной мне территории, были похищены инопланетянами и возвращены спустя три года на Землю? После этого мне не то что капитана не дадут, а выгонят из милиции в два счета и тогда, плакала моя служебная жилплощадь. А между прочим, мне осталось всего два года, и она останется за мной.

Мы переглянулись и неожиданно рассмеялись.

— Не вижу ничего смешного.

— Простите, товарищ старший лейтенант, действительно как-то неловко вышло насчет инопланетян, — сказал, понимая, что надо как-то выходить из создавшегося положения. В этот момент из ванны вышел Артур. Вытирая голову полотенцем, он поздоровался и только после этого, обратил внимание на милицейские погоны.

— Так, а это кто, позвольте узнать, ваш родственник?

— Нет, хороший знакомый.

— А паспорт у вашего знакомого при себе есть?

— Извините, но когда я хожу в гости, паспорт я с собой не ношу.

— Напрасно, сейчас вся Москва носит паспорта. Вас что, никогда в метро не останавливали?

— Представьте себе, нет.

— Странно. А величать вас как?

— Кобзев Артур Христианович, — и Артур продиктовал свой домашний адрес.

— Чудьненько, а телефончик хозяюшка, где у вас?

Вика дала участковому телефон, и он стал куда-то звонить.

— Алло Семеныч, это я, Селезнев, слушай, посмотри там телефон отделения, за которым числится, — и он назвал адрес Артура, — как ты сказал двадцать восемь, понял. Я после дежурства к тебе заскочу. Все, будь здоров.

Он прищурил взгляд и набрал продиктованный номер.

— Алло. Отделение. Вас беспокоит участковый инспектор Селезнев из сто сорок девятого. Да. У меня вопрос по поводу пропавших без вести. У Вас Кобзев Артур Христианович случайно не значится в розыске. Да-да, что, когда, понял. Все спасибо.

Он повесил трубку. Мы с нетерпением ждали, что он скажет. Он снова посмотрел на нас и сказал:

— Действительно, Кобзев Артур Христианович, шестьдесят девятого года рождения, проживает по указанному вами адресу. В розыске не значится, хотя длительное время отсутствует, ввиду чего является злостным неплательщиком коммунальных платежей. Кстати, как и вы, гражданка Лунина, — он посмотрел на телефон и добавил, — а почему у вас телефон не отключили за неуплату?

— Я имела глупость оплатить за пять лет вперед.

— Вот видите, глупость, зато с телефоном остались, а так бы отключили.

Наступила пауза. Участковый тяжело вздохнул и сказал:

— Так, где же все-таки вы все это время пропадали, хотел бы я знать?

— Товарищ участковый, а вы напишите в своем рапорте, что я и мой муж Лунин Сергей Николаевич, отсутствовали без уважительной причины в течение трех лет, а на вопрос, где они были всё это время, говорить отказываются.

— Интересная постановочка вопроса. Это как же вас прикажете понимать?

— Очень просто. Мы раскаиваемся, что создали для вас проблемы, но говорить, где всё это время были, отказываемся.

— А причина отказа?

— Личного характера, — добавил я.

— Понятно. Короче. Завтра, в 19–30 порошу одного из вас зайти ко мне в опорный пункт для составления бумаг, — он достал визитку и положил её на стол, — надеюсь, до этого времени вы опять не исчезнете на пару лет.

— Обязательно зайду, — сказал я.

— Я провожу, — сказал я, поднимаясь вслед за участковым.

Мы вышли на улицу.

— К метро направляетесь?

— Да.

— Пойдемте, провожу, мне в том же направлении, если конечно не возражаете?

— Моя милиция меня бережет, как раньше говорили.

— То раньше, теперь неизвестно кто кого бережет. Вопросик можно?

— Да, хоть два.

— А с чего это вдруг вы про инопланетян наплели мне?

— А что разве такого не бывает? Вон сколько пишут, что людей похищают, потом возвращают. По-моему весьма актуально.

— Шутник вы, однако. Только я вам вот что скажу, в каждой шутке есть доля истины. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Безусловно.

— Вот то-то. Вы, насколько я помню, сантехником в нашем ЖЭКе работали одно время, если мне память не изменяет, не так ли?

— Все правильно. Но это было лет семь назад, нет больше десять. А вы разве тогда у нас участковым были?

— Я уже двенадцать лет здесь работаю. Потому всех и про всё знаю.

Я промолчал и до метро участковый больше меня ни о чем больше не спрашивал, только, когда я попрощался, он напомнил, чтобы я обязательно завтра зашел к нему.

Разговор с дочерью получился тяжелым. Когда я вошел в квартиру, она буквально набросилась на меня с обвинениями в бессердечности и жестокости к ней, и её матери. Я молчал и ждал, когда она выговорится и успокоится. Наконец, когда она перестала кричать и размахивать руками, я спросил:

— Могу я хотя бы присесть?

— Да.

Мы сидели некоторое время молча. Я смотрел на Дашу и думал, что чем старше она становится, тем всё больше и больше становится похоже на мать. Пышные каштановые волосы, пронзительный взгляд из-под лобья, жесткая речь. Я смотрел и вспоминал, какая она была смешная маленькая, а выросла и стала взрослой женщиной.

— Ты чего молчишь, — спросила она, и голос её стал тише.

— А что мне сказать. Ты же знаешь, я не люблю оправдываться, да, в общем-то, и не обязан, хотя может я и не прав. Уехали мы с Викой в деревню на Волгу. Она там родилась. Надоело мне все. Бросил работу и просто сбежал из Москвы. По дурацки конечно всё вышло, но изменить что-либо поздно. Надо было хоть как-то о себе дать знать, но я в одночасье решил всё заново начать, потому и уехал, никому и ничего не сказав.

— И как?

— Как видишь. Ничего не получилось. Город снова потянул назад.

— Ты один вернулся?

— Нет с Викой.

— И как она?

— В смысле?

— В смысле, вы по-прежнему вместе?

— Да.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю. Какой из тебя сельский житель. Ты же без телевизора и дня прожить не мог. На дачу ездил раз в год и то из-под палки.

— Старость, а может что-то еще, не знаю.

— И нужно было тебе в пятьдесят жениться?

— Знаешь, это не тебе судить. Я в твою жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.

— И что же мы теперь делать будем? — она посмотрела на меня, напрягшись всем телом, словно вся её судьба зависела от моего слова.

— Если ты по поводу квартиры, то продала и продала, считай, что я тебе её подарил. А что с дачей?

— Дача стоит. Я её переоформила на себя, но продавать не собиралась. Езжу туда редко.

— А эта квартира?

— Я уехала от матери, не могу больше с отчимом жить. Квартира за тобой, переоформить её я просто пока не успела.

Я посмотрел на дочь и сказал:

— Ты, живи здесь, я возражать не буду. А с дачей давай поступим так. Ты туда ездишь?

— Да в общем, нет.

— И не сдаешь?

— Нет.

— Наверно все бурьяном заросло?

— Я попросила соседку присмотреть. Она ягоды с кустов собирает, так что в принципе все нормально.

— Тогда пусть она числится на тебе, но без моего согласия ты её не продавай. Договорились?

— Конечно, — обрадованная таким раскладом дел, сказала она, — подожди, а где же ты будешь жить?

— У Вики однушка, а там видно будет. Короче я жив здоров, постараюсь по возможности не пропадать больше.

Мы поговорили ещё недолго. Она напоила меня чаем, но расспрашивать о моём житие бытие в деревне не стала, толи почувствовала, что я чего-то не договариваю, то ли еще по какой причине. Я позвонил Вике, что выезжаю, и собрался уходить. Уже на пороге двери, она подошла и тихо сказала:

— Пап, прости, что так вышло. Я думала, что все, я тебя больше не увижу, — на её глазах навернулись слезы, — знаешь, когда ты пропал, мать меня каждый день пилила, чтобы я быстрее все на себя переоформила. А я ей все говорила, что ты жив и вообще, по закону надо ждать и так далее. Я всего-то три месяца назад как оформила, а от матери ушла, два года назад.

— Ничего, всё нормально. Всё равно все тебе досталось бы. Так что не переживай. А на мать не сердись, она какой была, такой и останется, но она твоя мать, а матерей не выбирают. Понятно? — и я как в детстве поцеловал её в нос. Для меня она оставалась всё той же маленькой девочкой, которая сидела у меня на руках, закутанная в большое махровое полотенце с копной только что вымытых волос.

Я вышел на улицу. Настроение было паршивое оттого, что пришлось врать, и что возникли разные проблемы, и, наконец, оттого, что всё в этой жизни так сложно и запутанно. Я вышел на улицу и, поймав тачку, вернулся домой.

— Как съездил? — спросила Вика, открывая мне дверь.

— Все нормально, — ответил я, целуя её в щеку, — поговорили за жизнь, я потом тебе все расскажу, хорошо?

— Конечно. Пойдем к столу. Артур сходил в магазин, я приготовила ужин.

Мы сели за стол. Я открыл бутылку водки и разлил по рюмкам. Подняв её, посмотрел на Вику и Артура и произнес:

— Что сказать. Мы живы и здоровы. Мы увидели своими глазами то, что возможно, неведомо никому на Земле и с этим мы проживем всю оставшуюся жизнь. Что с нами будет и как сложится завтрашний день нам неведомо, но пусть он будет,… — я запнулся, подыскивая нужное слово, и Вика, глядя на меня, подхватила мою мысль и сказала:

— …хорошим, и что бы мы были живы и здоровы.

— Именно это я и хотел сказать.

Мы чокнулись.

— А знаете, мне хотелось бы еще раз побывать там у них на станции, — сказал Артур, ставя рюмку на стол, — я даже согласился бы там остаться навсегда.

— Конечно, тебя здесь ничего не держит, — сказала Вика, раскладывая картошку по тарелкам, — а кто будет ремонтировать мой компьютер?

— Эх, Виктория, — мечтательно произнес он, — разве это компьютеры, это груда железа с примитивными возможностями.

— Может быть, — откусывая огурец, произнес я, — но как говорится, хорошего в меру. Зато дома лучше и спокойнее. Знаете, я даже участковому милиционеру впервые в жизни обрадовался. Честное слово. А почему?

— Потому что он не киборг? — произнес Артур.

Я рассмеялся и ответил, — нет, потому что я сразу ощутил себя дома. Это же так здорово.

Я снова наполнил рюмки водкой, Вика рукой показывала мне, что ей только пол рюмки.

— Знаете что, жизнь продолжается, и кто знает, может нам снова суждено побывать там. Я правда туда не очень рвусь, но как говорят, что день грядущий нам готовит, а потому, предлагаю выпить за день сегодняшний, а что будет завтра одному Богу известно…

— И инопланетянам, раз они умеют заглядывать в будущее, — добавил Артур.

— Согласен, и инопланетянам. За мир в нашем доме, правильно я говорю, Викуша?

— Правильно.

Глава 6

На следующий день после завтрака, мы вдвоем с Артуром съездили к нему на квартиру. Его маленькая холостяцкая квартира произвела на меня двойственное впечатление. Старая, видимо пятидесятых годов мебель, местами обшарпанная и требующая ремонта, и на фоне этого, письменный стол, заставленный компьютерными принадлежностями. Сразу было видно, что в квартире живет фанат компьютерного дела. Даже на полу стояли корпуса и элементы от компьютеров. Кухня была полной противоположностью комнаты. Хотя она была тоже старая, то ли польского, то ли отечественного производства, но выглядела отлично. А главное, на кухне был идеальный порядок. Даже небольшой слой пыли, который накопился за три года отсутствия хозяина квартиры, не смог скрыть чистоты и уюта, который здесь был.

Убедившись, что всё в порядке, я оставил Артура прибираться, а сам решил заняться продажей для начала одного камня, чтобы иметь денежные средства, коих у нас не осталось. Памятуя, как я реализовал камни, присланные мне Гао, я решил, что мне не к чему скрывать своё имя и потому решил воспользоваться ломбардом или скупкой, куда и направился.

В кармане в футляре из-под кольца, которое я незадолго до женитьбы подарил Вике, лежал небольшой по моим меркам изумруд. Выйдя из метро, я с некоторым волнением подошел к ломбарду. На вывеске значилось, что производится скупка золота, серебра и драгоценностей, а так же меха и прочего антиквариата и указаны время работы. Я открыл дверь и спустился по ступеням вниз. Здоровенный охранник стоял у входа и вежливо предупредил, что сдача вещей в ломбард, а так же скупка производятся строго при наличии паспорта. Я поблагодарил и сказал, что паспорт при мне. Он указал на дверь и попросил подождать, так как там сейчас пожилая дама. Я присел на стоящий у двери диван и чтобы отвлечься, взял журнал, лежащий на табуретке, которая заменяла журнальный стол. Я развернул его, но в этот момент щелкнул замок и пожилая женщина, на ходу застегивая сумочку, вышла из приемного отделения. Я встал и прошел в зал, прикрыв за собой дверь.

— Что у вас? — вежливо спросил пожилой приемщик, глядя на меня сквозь стекла очков.

— У меня природный изумруд без огранки, — я достал футляр и, просунув его в окошко, добавил, — от бабушки досталось в наследство.

Он скептически посмотрел на меня и весь его взгляд говорил, — знаем мы, о каких бабушках и наследствах, вы тут песни поёте. Взяв футляр и достав камень, он весь переменился в лице. Видимо за весь день, а возможно и неделю ему принесли вещь, которая достойно была его внимания. Он надел на глаз увеличительное стекло и стал внимательно изучать камень, потом положил его под микроскоп и опять долго и внимательно рассматривал. Я не выдержал и, просунув голову в окошко, спросил:

— Вы сомневаетесь в его подлинности?

— Молодой человек, ваш камень, безусловно настоящий, просто я пытаюсь определить степень его чистоты.

— И какова она?

Приемщик подвинул увеличительное стекло на лоб и сказал:

— Если вы будете мне и дальше задавать вопросы, то это будет не скоро. Вам понятно?

— Да, — и я убрал голову из окна, продолжая наблюдать за его действиями. Он взвесил камень, потом поместил его в какой-то прибор, затем в другой, записывая на бумаге, какие-то показания. По мере того, как он производил все эти манипуляции с камнем, его лицо менялось. Сначала мне показалось, что он обрадовался, потом в его взгляде появилось удивление и, наконец, когда он записал последние данные, в его взгляде был нескрываемый восторг.

— Вам крупно повезло, молодой человек. Если это правда, относительно вашей бабушки, то она сделала вам по истине королевский подарок, оставив этот камень, чистейший воды и великолепной формы для огранки.

— Да бабушка была из дворян. Так на сколько вы оцениваете этот камень?

— Вы хотите его заложить?

— Нет, продать.

— Продать!? — весь его взгляд говорил о безрассудстве моего поступка. Но интересы конторы, в которой он работал, взяли своё, и он сказал:

— Этот камень стоит шестьдесят две тысячи долларов. С учетом комиссионных сборов и налоговых отчислений вы сможете получить за него, — он щелкнул пальцем по калькулятору и произнес, — сорок восемь тысяч триста шестьдесят долларов. Если вас устроит эта сумма, вам необходимо пройти со мной к заместителю директора. Разрешение на покупку за столь большую сумму дает только он.

— Я согласен, — не раздумывая, сказал я.

Он положил камень обратно в футляр и передал его мне. После чего, закрыв окно, сказал, чтобы я подождал его. Он вышел из боковой двери, и мы направились к заместителю директора. Молодой человек, явно не подходивший на эту должность, встретил нас в своем кабинете, где сидя за компьютером, раскладывал пасьянс. Приемщик, держа в руках один из приборов, подошел к нему, и пока я стоял рядом показал ему камень, который передал ему. Зам посмотрел сначала на меня, потом на камень и тихо, чтобы я не слышал, посовещавшись, сказал:

— Я не возражаю, произведите, пожалуйста, повторную проверку камню, а я выпишу в бухгалтерию разрешение на выдачу денег.

Он черканул небольшую записку и передал её оценщику. Мы вернулись обратно. Повторная экспертиза заняла несколько минут, видимо он просто проверял, не подменил ли я камень, когда он был у меня. Убедившись, что всё нормально, он передал мне записку и объяснил, как пройти в бухгалтерию за деньгами. Передавая её мне, он неожиданно сказал:

— Сколько лет работаю, а такой изумительный изумруд вижу второй раз в жизни. Удачи вам.

— Спасибо, ответил я, и добавил, — а алмазы и сапфиры, вы тоже принимаете?

— Конечно.

— Тогда я к вам непременно загляну, как только кончатся деньги, — и с этими словами я отправился в бухгалтерию.

Вика была дома, когда я вернулся. Сидя за компьютером, она что-то писала. Увидев меня, она закрыла программу и спросила:

— Как дела?

— Все нормально. Артур остался прибираться дома. Слушай, ты у него когда-нибудь была?

— Нет, а что?

— Теперь я понимаю, что он действительно фанат компьютерного мира. Вся комната забита запчастями, словно это мастерская по ремонту. Но зато ты бы видела его кухню. Полный порядок.

— А как поход в ломбард, удался?

— Конечно.

— Правда и за сколько?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю.

— Хоть приблизительно.

— Тысяч десять дали, — она посмотрела на меня и добавила, — пятнадцать, я угадала?

— Почти, — я достал пачки денег и выложил их на стол.

Вика, никогда раньше не видевшая такую огромную сумму денег, и от неожиданности открыла рот, не в силах что-либо сказать. Наконец она спросила:

— Сколько же здесь?

— Без малого пятьдесят тысяч баксов.

— Слушай, сколько же тогда будут стоять камни большего размера?

— Не знаю, может больше ста тысяч. Не зря я говорил, что мы сможем купить себе и Мерседесы и всё что угодно.

Вика бросилась ко мне на шею и повисла на ней, визжа от радости.

— Вика, я то тут при чем. Это Фейнхотен наш благодетель, а не я.

— Это не важно кто. Главное, что мы теперь сможем с тобой попутешествовать по всему миру, увидеть другие страны и города. И знаешь, что мне хочется больше всего?

— Что?

— Съездить в ту деревушку в Финляндии, о которой ты мне рассказывал, и где мы были с тобой в прошлой жизни, о которой ты помнишь, а я нет.

— Ты знаешь, я с тобой согласен, туда я точно съездил бы еще раз, — я поцеловал её и осторожно опустил на пол.

— Пойду, разменяю деньги, а ты позвони Артуру и скажи, чтобы приехал, надо поделить деньги и вообще поговорить, что будем делать с камнями. Сразу все реализовывать опасно, поэтому лучше посовещаться.

— Хорошо, только ты не долго. Да я забыла тебе сказать, пока тебя не было, звонил участковый и напомнил, чтобы ты пришел к нему как обещал в 19–30.

— Хорошо, я пошел, — я посмотрел на время, было, начало шестого, — блин ни то не се.

— Ты о чем?

— Ладно, я разменяю деньги и приду поесть, а потом схожу к этому Селезневу, так кажется его фамилия, а ты скажи Артуру, пусть приезжает завтра часам к десяти утра, или к одиннадцати. Надо выспаться.

— Лучше к одиннадцати.

— Как скажешь.

Визит к участковому, как я предполагал, должен был занять не больше получаса. Собственно говоря, написать заявление и все, однако на деле все вышло иначе.

Комната, в которой располагалась приемная, раньше была помещением опорного пункта порядка. В нем собирались дружинники, получали повязки и инструкции и расходились по объектам. С тех пор как их упразднили, помещение передали ветеранам войны, а участковому выделили для приема небольшую комнату, которая, по всей видимости, была кухней, так как примыкала к туалету, а само помещение являло собой жилую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома.

Участковый сидел за столом и строчил документы на обычной пишущей машинке. Стена позади него была увешана приказами и распоряжениями, а напротив находился стенд, на котором висели фотографии. Надпись гласила «Их разыскивает милиция». Ощущение было такое, словно я окунулся в мир социализма в году так семидесятом, не хватало еще портрета Брежнева. Я обернулся, прямо над дверью висел портрет Президента.

Однако, подумал я, обстановка очень располагающая для беседы. Я поздоровался.

— Вижу скепсис во взгляде.

— Это плохо или хорошо? — спросил я, решив занять дружескую позицию в разговоре.

— Смотря как смотреть. Если по поводу нехватки техники, — и он показал рукой на пишущую машинку, — то это хорошо, а если, он демонстративно сдвинул брови, что, в общем, не говорило о суровости взгляда, и посмотрел в сторону двери, намекая на висящий портрет, — то мы всё-таки государственная служба. Государственная подчеркиваю, а, следовательно, должны уважать руководителей государства. Понятно вам?

— Я разве против. У меня на прежней работе, у напарника в шкафчике для личных вещей, тоже портрет президента висит, правда Ельцина, и ничего, ему нравится. Кто бы против, но не я. А у вас в кабинете, сам Господь велел. Вы же не икону повесили, правда? — улыбаясь, ответил я.

— Согласен, хотя по-прежнему чувствую в ваших словах долю скептицизма.

— Уверяю нисколько, а кроме того, это не уголовно наказуемо, не так ли?

— Это верно.

Он вынул из машинки лист бумаги и положил его перед собой. Потом внимательно прочел и сказал:

— Как говорится, вернемся к нашим «баранам», точнее, причинам вашего исчезновения и как следствие этого, заявления от вашей дочери, что повлекло за собой объявления вас и вашей жены, как пропавших безвести. Я правильно выразился?

— Совершенно верно.

— А раз так, и памятуя ваши высказывания на сей счет, то я вот тут к вашему приходу приготовил бумажку, чтобы особо вас не задерживать, — он протянул мне лист бумаги, который он перед этим напечатал, и добавил, — извольте ознакомиться, и если согласны с написанным, расписаться.

Я взял бумагу и прочитал:

— Лунин Сергей Николаевич, — далее шли мои паспортные данные, место прописки и прочие формальные данные, — женатый на Луниной Виктории Александровне, — после чего указывались её паспортные данные, — в течение такого-то срока, отсутствовали в Москве и находились в отъезде. Причины личного характера привели к тому, что никто из родных, в частности дочь от первого брака — Лунина Дарья Сергеевна, не была поставлена в известность об отъезде, что вынудило её написать заявление об исчезновении отца.

В ходе следственных мероприятий по розыску пропавших, место их пребывания не было установлено, что послужило причиной считать Лунина С.Н. пропавшим безвести и разрешить его дочери Луниной Д.С. вступить в права наследства согласно законов РФ.

На основании выше изложенного, Лунин С.Н., объявившийся в г. Москве вместе со своей женой Луниной В.А., по истечении указанного выше срока и не предъявивший в органы милиции справок или иных документов, которые являлись бы вещественным доказательством невозможности сообщить своё местонахождения за указанный период времени не вправе предъявлять претензии на потерю имущества в пользу Луниной Д.С.

Далее шла подпись Селезнева.

— И что мне надо с этим сделать?

— Если вы согласны с текстом, расписаться и написать, что ознакомлены, возражений не имеете.

— И на этом конфликт исчерпан?

— Конечно.

Я написал под диктовку всё что необходимо и расписался. Передавая подписанную бумагу участковому, я не удержался и сказал:

— Вы довольны?

Посмотрев мне в глаза, он ответил:

— В том, что вы поступите именно так, я не сомневался, но то, что вы все это придумали, уверен.

— Что именно?

— По поводу того, что написано вот здесь, — и он показал на подписанный мной документ.

— Интересно, а что я должен был написать, точнее, что вы могли написать?

— Вот именно, что я мог написать. Потому и молчу, потому что для меня вот это самый простой выход, поэтому я до сих пор и хожу в старших лейтенантах.

Я посмотрел на него, явно не понимая, что он хотел сказать этой фразой.

— Извините, но я вас не понимаю?

— Всё-то вы понимаете. Знаете, — он посмотрел на часы, — мой рабочий день закончился. Вы сейчас домой?

— Да.

— Могу проводить до пол пути, заодно и поговорим в неформальной обстановке.

Озадаченный я вышел и подождал участкового на улице, пока он закрывал и опечатывал кабинет.

— Я ведь долгое время служил в Армии, и знаете, чем занимался? — сказал он, держа под мышкой папку с документами.

— Чем?

— НЛО.

— Шутите?

— Нисколько. В свое время в СССР был спецпроект, о нем даже по телевизору недавно рассказывали. В воинских частях были люди, которые каждый случай появления НЛО фиксировали, записывали показания очевидцев и отправляли рапорт по команде. Так вот я как раз и занимался этим. Наша часть была расположена в Пермской области, и я был прикомандирован к ней вести записи и наблюдения по этому вопросу. Поэтому когда вы сказали мне про инопланетян, вы зря подумали, что я вам не поверю, поскольку только в одной нашей части в мою бытность пропало четыре человека, причем три рядовых и один офицер и все эти случаи после тщательной проверки не попали под разряд дезертирства или чего-то еще. Люди эти исчезли навсегда. Больше о них никто и никогда не слышал.

— А почему вы решили, что их похитили именно инопланетяне?

— Потому что именно в момент их исчезновения наблюдались появления НЛО и, кроме того, есть два свидетеля из числа рядового состава, которые письменно подтвердили факт захвата одного из пропавших представителями инопланетной цивилизации. Всё это было официально задокументировано и послано по инстанции. Тогда этим занимались серьёзно, не то, что сейчас.

— А почему вы считаете, что я не выдумал все это, просто ради хохмы?

— Потому что я по образованию психолог.

— А работаете в милиции?

— За жилье люди на стройках работают. Между прочим, когда меня вытурили из Армии, я был счастлив, что смог в милицию устроиться и получить прописку в Москве. Вам москвичам, не понять, что такое получить прописку в Москве, да ещё жилье.

— Значит, вы считаете, что я, разыграв вас, на самом деле сказал правду?

— По крайней мере, допускаю такую мысль, с весьма большой долей вероятностью.

— А знаете, что я вам скажу, это действительно так, только ведь мне всё равно никто не поверит?

— Кроме меня.

Я посмотрел на участкового, и мне вдруг по-человечески стало его жалко. Не знаю почему, толи оттого, что он до сих пор старший лейтенант, толи просто из обаяния. Бывает, когда человек просто располагает к себе и хочется вдруг поговорить с ним за жизнь.

— Знаете, когда мы летели к Марсу, пилот не понял земного юмора, когда пожелал Артуру по прилете на Землю оказаться в психбольнице. Мы так смеялись над его фразой, а он смотрел и не понимал причины нашего смеха.

— Это вы к чему?

— К тому, что я не хочу попасть в психушку или стать лабораторной крысой в каком-нибудь закрытом НИИ.

— Ах, вот вы в каком смысле. Что же в этом я с вами соглашусь, поэтому можно только один вопрос, на последок?

— Пожалуйста.

— Скажите, а почему они вас отпустили?

— Потому что нас никто не похищал.

— Не понял? Так вы были там или нет? — и он показал пальцем в небо.

— Видите ли, простите, как вас величать?

— Игорь Витальевич.

— Игорь Витальевич, знаете, если я вам скажу, что весь мир, который вы видите вокруг себя, со всеми его недостатками, пороками, мерзостью и прочими измами, на самом деле мог быть совсем иным, если бы,… — я вдруг запнулся на слове бы, потому что подумал, что если скажу, что стало с нашим миром, который я же смог изменить и тем самым уподобился самому Господу богу, то вряд ли прощу себя когда-нибудь минутную слабость, и то тщеславие, с которым это будет сказано. А потому произнес совсем иное, — …не инопланетяне. Они создали нас и смотрят, как мы взрослеем и радуются, когда мы совершаем что-то хорошее, и огорчаются, когда мы играем в войну, не понимая какой бедой это может обернуться.

— Спасибо.

— А мне-то, за что?

— Я психолог. Я понимаю больше, чем сказано. Желаю удачи и привет супруге.

— Спасибо, обязательно передам.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Всю дорогу до дома я размышлял о встрече с участковым.

— Надо же, какой интересный человек, а занимается такой, мягко говоря, собачьей работой. Наверняка, основная работа, улаживать межсемейные конфликты, работать с малолетними преступниками, пьяницами и наркоманами, выслушивать жен, избитых своими пьяными мужьями и жалобы жильцов друг на друга по поводу лая собак, вечного ремонта и прочей бытовухи. А все из-за проблем с жильем. То за мир? Впрочем, не он один такой. Самому в свое время пришлось пойти работать в ЖЭК, чтобы получить жилье. Надо бы, как ни будь заглянуть к нему с бутылочкой хорошего коньяка и поболтать о жизни.

— Ты чего так поздно, — спросила Вика, когда я вошел, — десятый час.

— Правда, что делать допрос, опись, пропись, протокол.

— Хохмишь?

— Конечно. Ты знаешь, оказывается Селезнев, нормальный мужик. Такую бумагу сочинил, прямо писатель. Потом мы с ним прогулялись, он оказывается, в шестом доме живет и знаешь, что он мне рассказал?

— Что?

— В семидесятые годы служил в армии и там занимался вопросами НЛО.

— Серьезно?

— Честное слово. Вот почему он достаточно спокойно воспринял, когда я сказал, что нас похитили инопланетяне.

— Надеюсь, ты его разубедил в этом?

— Нет.

— То есть как, нет?

— А его вряд ли можно разубедить, и знаешь почему?

— Почему?

— Он психолог по образованию. Он, когда его из армии сократили, подался на работу в милицию и, работая, окончил факультет психологии.

— Ничего себе. Вот тебе и участковый. Слушай, так он нас теперь достанет?

— Вряд ли, ты знаешь, он мне понравился. А главное, он прекрасно понимает, что скажи мы об этом, нас отправят либо в психушку, либо попросту не поверят.

— А почему же он поверил?

— Я же тебе говорю, психолог. И потом, он столько лет с людьми работает, прекрасно разбирается, когда человек правду говорит, а когда пургу гонит.

— Слушай, что за выражения? Пургу гонит, скажешь тоже.

— А что, нормальное выражение.

Она повернулась, чтобы идти на кухню, и я слегка шлепнул её по попе.

— Что такое?

Я подошел сзади и поцеловал в волосы.

— Викуша, как я тебя люблю.

Она повернулась и, поцеловав меня, спросила:

— А ужин, потом?

— А ужин потом.

— Тогда марш в ванну, а я постель разберу.

Месяц, после того как мы вернулись, прошел, точнее, пролетел, как один день. Всю первую неделю я занимался реализацией нежданно-негаданно свалившегося на нашу голову богатства. После встречи с Артуром, выяснилось, что он очень равнодушно воспринял возможность стать состоятельным человек, поменять место жительство и заиметь хорошую машину с водителем. После пережитого и увиденного на станции, он замкнулся в себе, и Вика еле упросила его взять деньги хотя бы для приобретения нового компьютера, на что он ответил:

— Виктория, вся эта рухлядь, ничто, перед тем, что я видел там, — и он задумчиво посмотрел на небо за окном.

— Короче, давай сделаем так, — сказал я, — долги за квартиру платить надо?

— Надо, — вяло произнес он.

— Телефон поставить в квартире надо?

— Надо, — снова промямлил он.

— Работы нет, жить надо?

— Надо.

— Что ты все надо и надо. Жизнь только начинается настоящая. Учти, если придется снова лететь, я тебя не возьму, — я сказал это в шутку, но Артур неожиданно воспринял это совсем иначе, и словно очнувшись, сказал:

— Простите, Сергей Николаевич. Я, правда, сам не свой. Целыми днями только и думаю, обо всём, что с нами случилось. Просто наваждение какое-то.

— Слушай, а может тебе съездить куда-нибудь, отдохнуть? Правда, развеешься, мир посмотришь, новые страны и города лучше любого лекарства от тоски и печали.

— Нет что вы, да у меня даже загранпаспорта нет.

— Нашел о чем беспокоиться. Паспорт тебе за два дня сделают в любой тур фирме.

— А что, правда, может, съездишь на Багамы или в Австралию? — вступила в разговор Вика.

Артур посмотрел на нас и сказал:

— Вы, правда, так считаете?

— Конечно. Ты пойми, хороший отдых любой стресс снимает, а у тебя он гораздо сильнее, чем у нас с Викой.

— Почему сильнее?

— Как почему, потому что тебя пришлось, можно сказать, заново собирать. И какая бы техника ни была, а для организма это стресс.

— И ещё какой, — добавила Вика.

— Так что поедете завтра с Викторией в тур бюро, подберете вместе путевочку и вперед. Договорились?

— Договорились, — неуверенно ответил Артур.

— А раз договорились, то с деньгами решим следующим образом. Я тебе дам сто тысяч рублями и десять тысяч долларов.

— Так много мне не надо, решительно заявил Артур.

— Ты не перебивай меня. Рубли на квартиру, телефон, потом надо приодеться, купить к отпуску экипировку, а доллары на путевку и пребывание там. Знаешь, когда человек в отпуске, деньги сами летят. Потом, мало ли девочку снять, это больших денег стоит.

— Артур не слушай его, это совершенно не к чему.

— Шутка, — ответил я.

— Только не в моем присутствии.

— Каюсь.

— То-то же.

— А когда вернешься, будешь брать из своей доли, сколько тебе надо, раз не хочешь сразу. Хорошо?

— Спасибо вам, я без вас точно закис бы?

— А куда мы денемся, мы теперь до конца дней так сказать, одной веревочкой повязаны.

— Это точно, — сказала Вика, обнимая меня и Артура.

Я не стал рисковать и продал только два камня, причем, один в Москве, а второй в Питере, куда слетал на один день. За оба камня я получил сто сорок пять тысяч долларов. Когда я сказал, сколько у нас денег, Вика просто не могла поверить, что такие деньги можно иметь. Мы решили съездить отдохнуть, а потом заняться приобретением новой квартиры. После посещения с Викой тур бюро, Артур должен был через неделю уехать в Индию, а мы, после двухдневных поисков по тур агентствам, нашли путевку в Финскую деревушку и рассчитывали уехать через пару дней вслед за Артуром. Оставшиеся дни прошли в пустых хлопотах. Мы ходили по магазинам, покупали нужные и ненужные вещи. Нам нравилось тратить деньги, которых у нас теперь было с избытком.

Самым трудным было изменить Викино отношение к жизни. Она привыкла жить очень экономно и никогда не думала ни о роскоши, да и вообще была разумной хозяйкой. Я заметил это сразу после нашего еще первого замужества. Поэтому, мне стоило большого труда, убедить её посетить бутики на Тверской, или купить что-то в солидном магазине. Как только она брала в руки ценник на какой-нибудь кофточке или блузке и видела сумму, превышающую сто долларов, она сразу тянула меня к выходу из магазина, говоря шепотом, что здесь сумасшедшие цены, на что я отвечал:

— Но здесь и вещи гораздо лучше, чем на любом рынке, я уверяю тебя.

В конце концов, она сдалась, и мы смогли купить несколько красивых платьев, костюмов и прочих вещей. Постепенно ей это стало нравиться, и она спокойнее стала относиться, когда продавщица выписывала ей счет за туфли в размере двухсот пятидесяти долларов. Правда, выходя из магазина, она непременно говорила:

— Уверяю тебя, им красная цена от силы сто баксов.

— Верю, но они тебе очень идут. И потом, за сервис надо платить.

— Какой сервис, ты видел, как она смотрела на меня?

— Кто?

— Продавщица.

— А как она на тебя смотрела?

— Как удав на кролика. Ей лишь бы я купила. А о том идут ли мне эти туфли или нет ни слова, хорошего они качества или так себе, ни-ни. И в чем сервис, в том, что она держала коробку, а не положила её рядом? Сервис, дорогой мой, это когда тебе покажут и расскажут о товаре всю правду, посоветуют и скажут правду, идет он тебе или нет.

— Ты идеализируешь мир торговли.

— Возможно, но так должно быть. Вот тогда это можно сказать, что это сервис. Да на любом торговом рынке куда обходительней с тобой обойдутся, чем в этом бутике. Все злые, как черти.

— В этом я с тобой согласен. Но ты не обращай на это внимание и все. Главное, чтобы товар тебе нравился.

— Успокоил. А тебе правда, понравилась кофточка, которую мы купили? — и она приложила её к себе.

— Очень. И особенно вот та комбинашка и блузка с вырезом.

— Сереж, она слишком открытая.

— Кто, комбинашка или блузка?

— Ну тебя, — она рассмеялась и закружилась по комнате. Её рыжие волосы развивались веером вслед за ней, а я как пацан, любуясь, смотрел на свою жену, и думал, — до чего же она красивая, моя Вика…

К концу недели мы были готовы к путешествию.

Поездка в Финляндию была чудесной. Это была та же самая гостиница. Правда на этот раз я уже знал, что она собой представляет, и потому не было такого восторга, как в первый раз. А вот Вика была потрясена увиденным. Мы провели там незабываемую неделю, и пожалели, что не согласились с менеджером тур-фирмы оформить две недели. После всех тревог и злоключений, которые выпали на нашу долю, отдых в этом глухом уголке, оказал на нас целебное воздействие. И все же, вечерами, сидя у камина, мы нет-нет, а вспоминали события, которые с нами произошли.

Мы возвращались самолетом, я смотрел в окно и мечтал о том, чтобы ничто не омрачило наш приезд. Я вспомнил, как было прошлый раз, когда за нами неожиданно началась слежка, как пришлось всё бросить и бежать, как мы перебрались на дачу и втроем приступили к созданию телепортационной установки, которая, в конце концов, заработала. Как давно и как недавно всё это было. Как много всего пришлось пережить мне, Вике, Артуру за столь короткое по человеческим меркам время. Почему жизнь выбрала меня, а не кого-то другого? И посмотрев на мирно спящую Вику, подумал, — хорошо, что она выбрала меня, и я сумел дважды найти одного и того же любимого человека. Я склонился и тихо, чтобы не разбудить, поцеловал её в волосы, но она всё равно почувствовала мое прикосновение и, проведя рукой по моему лицу, спросила:

— Как ты?

— Всё хорошо, спи, нам лететь еще больше часа.

Мы вернулись в нашу московскую квартиру, наполненные приятными воспоминаниями о чудесно проведенном отдыхе. Легли спать далеко за полночь, а поэтому на следующий день я проснулся, когда на часах было уже десять. Вика спала, и я не стал её будить. Выглянув в окно, посмотрел на улицу. День обещал быть отличным. По-летнему тепло и на небе ни одного облака. Умывшись, написал Вике записку, что пошел за продуктами и оставил её на столе.

Стоя в очереди в молочный отдел услышал позади себя знакомый голос Селезнева.

— Опять отсутствовали почти неделю?

— Отдыхал с женой в Финляндии, могу показать отметку в загранпаспорте, — ответил я и, повернувшись, поздоровался с участковым, который стоял позади.

— И как отдохнули?

— Лучше не бывает. Отель на двоих в глуши, точнее не отель, а просто жилой деревенский дом. Лес, грибы, ягоды, одним словом сказка.

— Завидую.

— А как на участке, — спросил я для приличия, — всё в порядке?

— Порядка никогда не будет, но в целом без особых происшествий.

— И то хорошо.

— Это точно.

Подошла моя очередь. Я купил кое-что из молочных продуктов и попрощался с участковым. Выходя из магазина, снова столкнулся с ним и, вспомнив о желании поболтать с участковым по душам, спросил:

— Вы когда сегодня заканчиваете?

— В восемь, а в чем дело?

— Да нет ни в чем, просто хотел заглянуть, если конечно не возражаете, поболтать за рюмкой чая.

— Не любитель.

— Да я, в общем, тоже, это так, к слову.

— Если к слову, тогда заходите.

После ужина я собрался к участковому. Вика сказала, что напрасно напросился к нему на беседу, но я все же решил заглянуть, тем более что предупредил, что зайду.

Он сидел за столом и ждал, когда закипит вода в банке, чтобы вовремя выключить кипятильник.

— А, Сергей Николаевич, заходите.

Увидев столь допотопный способ кипячения воды, я хотел, было сказать, относительно скупости начальства, но решил промолчать, и присел напротив на стул.

— Так как насчет чая? — спросил участковый.

— Без проблем, — сказал я и достал бутылку французского коньяка и коробку конфет.

— Однако. С таким набором обычно к любовницам ходят.

— Да ладно вам. Какие любовницы в наши годы. А вот как сосудорасширяющее, вполне подходит.

Селезнев взял бутылку и, прочитав название, не без юмора произнес, — с Марса?

— Нет из нашего сельпо.

— Жаль, но попробовать можно, — он достал два стакана и, открыв бутылку, налил грамм по пятьдесят. Я сразу понял, что он действительно, так же как и я не большой любитель спиртного и если позволяет себе выпить, то в исключительных случаях или по праздникам.

Мы молча выпили. Я развернул конфету и положил в рот.

— Как коньяк?

— Если честно, ничего конкретного сказать не могу, поскольку не ценитель данного напитка.

— Да я тоже не большой знаток. Просто решил поболтать, а это так для предлога.

— Понятно. Так о чем хотели поговорить со мной?

— Скажите, а почему закрыли программу по изучению НЛО.

— Так ведь союз развалился и программа вместе с ним. Финансирование прекратилось, люди, в том числе и я, попали под сокращение, короче как большинство хороших проектов.

— А правда, что и у нас были случаи обнаружения останков сбитых или потерпевших аварию инопланетных кораблей?

— Не знаю. Я ведь только собирал и отправлял информацию. Обратной связи не имел. По крайней мере, у нас такой информации не было. А почему вас это так интересует?

— Да так, просто я сильно сомневаюсь в достоверности того, что якобы американцы кого-то сбили или нашли останки корабля потерпевшего аварию.

— Напрасно. При том количестве данных, которые мы имели о посещении Земли, вполне вероятно, что хотя бы несколько могли потерпеть аварию, а возможно и сбиты.

— Это мало вероятно, — безапелляционно заявил я.

— Вы так уверенно говорите, словно знаете об этом.

— Да нет, просто техника у них не на порядок, а на несколько порядков выше нашей. Вряд ли они могли разбиться на Земле.

— Может быть, но техника, даже самая совершенная, всегда имеет изъяны, а стало быть, может отказать, да еще в самый неподходящий момент, — он посмотрел на меня сквозь стекло стакана и спросил:

— Ведь там наверняка, лучше, чем на Земле, зачем вы вернулись?

— Каждому овощу хорошо на своей грядке. Мы для них, очередной эксперимент в пробирке. Так что там делать? А здесь я дома.

Он снова посмотрел на меня, налил немного коньяка и неожиданно сказал:

— Забудьте все, что с вами было, иначе или сопьетесь или заклинит, — он постучал пальцем по голове и добавил, — это я как специалист говорю. Он допил коньяк и убрал стакан в стол, намекая, что разговор закончен.

Я встал и прежде чем уйти произнес:

— Хотелось бы забыть, так ведь из памяти не вычеркнешь того, что было, но все равно, спасибо за совет.

— Да не за что. Жаль будет, если хороший человек сопьется или с катушек съедет.

Часть 3 БИТВА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 1

Артур вернулся из поездки в Индию в пятницу. Мы с Викой поехали в аэропорт, встретить его. Боинг плавно приземлился на летное поле, и в зале ожидания объявили, что прибыл самолет рейсом Дели-Москва. Регистрация пассажиров начнется через двадцать минут. Мы прождали не меньше часа, прежде чем в толпе выходящих из зала для таможенного досмотра, увидели загорелое лицо Артура. Он вращал головой, пытаясь найти нас среди многочисленных встречающих. Наконец, когда он прошел по живому коридору людей, мы протиснулись к нему и крепко обнялись, словно не виделись сто лет.

— Как вы тут? — спросил он, словно пока его не было, мы могли опять куда-то деться.

— Да мы нормально, ты-то как отдохнул? Смотрю, загорел, бороду отрастил.

— Отлично, Спасибо вам огромное, что уговорили меня поехать. Я столько всего увидел. Какие к лешему инопланетяне, когда здесь на Земле столько всего интересного, диву даешься.

— Вот видишь, я тебе говорила, что тебе понравится, и тоска прошла наверно?

— Это точно.

Я взял один из двух чемоданов.

— Артур, ты что, кирпичи везешь что ли?

— Нет, это я вам сувениров накупил. Там столько всего интересного.

Мы с Викой переглянулись. Я представил себе гору слонов и Будд из дерева или кости, которых непременно привозят наши туристы из Индии.

Мы дошли до машины и поехали в город.

— Заедем к нам, я уже приготовила обед. Заодно расскажешь, как отдохнул, что интересного увидел.

— А вы-то как отдохнули?

— Великолепно, приедем, все расскажу и фотки покажу. А ты фотографии сделал?

— И не только. Целый фильм на видео снял.

— Короче надо отметить наш отдых и поболтать о жизни, — сказал я, оборачиваясь к Артуру.

— Рули и не отвлекайся, я, между прочим, сижу на самом опасном месте в машине.

— Извини дорогая, забыл. Только у тебя теперь подушка безопасности.

— Ничего не знаю. Смотри на дорогу.

— Я и не заметил, что вы машину купили.

— Как тебе мой мерин, — с гордостью сказал я.

— А почему мерин?

— Потому что все Мерседесы в России кличут меринами, помнишь, как называли Жигули первой модели — копейка, военные джипы — козлами. Так и Мерседесы — меринами.

— Про вашу машину, Сергей Николаевич не скажешь, что это мерин, я даже не знаю как её назвать.

— А и не надо. Он вчера только взял машину и до сих пор не может нарадоваться. Прямо как ребенок.

— Вы ничего не понимаете. Это вещь. Это супер вещь, — я нажал на педаль газа, и стрелка спидометра перевалила отметку сто двадцать, при этом ощущение было такое, словно мы ехали со скоростью не больше восьмидесяти.

— Сережа, я тебе уже сказала, когда везешь жену, не больше ста. Не надо лихачить.

— Викуша, я только чуть-чуть, чтобы обкатать машину, — сказал я, сбавляя скорость.

Когда мы подъехали к дому и вышли из машины, закрывая дверцу багажника, не удержался и спросил Артура:

— Как тебе тачка, может всё же передумаешь и купишь себе такую?

— Нет, ни за что. Я лучше съезжу еще куда-нибудь.

— Одно другому не мешает. Не все же время ты будешь проводить в путешествиях.

— Да, действительно, надо и друзей иногда навещать.

Мы дружно рассмеялись. Настроение было приподнятое. Я включил сигнализацию, и мы поднялись в квартиру. Вика быстро стала накрывать стол, а Артур, начал доставать из чемодана привезенные нам сувениры. Как я и предполагал, это был большой слон и фигурка человека с огромным животом, сидящим в какой-то позе и поднятыми вверх руками. Национальная индийская одежда для Вики и индийские сандалии для меня. Остальные сувениры были поменьше, амулеты, кольцо, циновка, душистые благовония, упаковка настоящего индийского чая и что-то еще.

Когда Вика вошла в комнату, чтобы пригласить нас к столу, она увидела лежащие на диване и столе сувениры и ахнула:

— Это, что все нам?

— Конечно.

— А себе то, ты хоть что-то привез?

— Конечно, массу впечатлений, фотографии и небольшую книгу религиозного характера, и отснятый фильм.

— И все?

— Да я не очень большой поклонник всего этого, и потом я подумал, что если я еще поеду, то во что превратится моя квартира, в музей этнографии.

— Да, но если ты из каждой поездки будешь привозить столько сувениров нам с Сергеем, то наша, точно ей станет. Короче, спасибо тебе большое, а теперь пойдемте к столу.

После обеда мы расположились в комнате, и Артур вкратце рассказал, где был и что видел. Оказывается путевка, которую они купили с Викой, оказалось на редкость удачной. Автобусное путешествие по крупным индийским городам.

— Таким образом, я почти всю страну пересек и много интересного увидел и услышал, — закончил он свой рассказ.

— А в целом, как впечатление? — спросила Вика.

— Народ интересный, и очень доброжелательный, общительный и что самое главное, во многом отличается от нас.

— В каком смысле?

— В прямом. Живут весьма бедно, я бы даже сказал, очень бедно, хотя рядом соседствует такая роскошь, что нашим и не снилась, но что удивительно, они не такие как мы. Менее озлобленные, более открытые. Я бы сказал в них больше душевности и чистоты.

— Понятное дело, дети Востока.

— Не в этом дело. Тут что-то другое.

— Менталитет.

— Видимо. И потом, они как-то ближе к природе. Представляете, по городу обезьяны бегают. Машины ездят, и тут же корова бредет. И даже если ругаются, то без остервенения как у нас.

— Что делать. Короче, тебе понравилось?

— Очень.

— А как тебе индийские женщины?

— Да они все такие, я прошу прощения Виктория, упитанные и вместе с тем какие-то поджарые, что ли. Но… наши девушки краше.

— У… вот видишь, значит у нас не все так плохо.

— Да нет, конечно.

Потом мы вкратце рассказали Артуру, как отдохнули, посмотрели фотографии, после чего Артур стал собираться домой. Я предложил его довести, но он решил поймать такси. Я сказал Вике, что провожу Артура и поставлю машину в гараж. Мы вышли из подъезда.

— Единственное, что мне не понравилось, Сергей Николаевич, так это климат в Индии. Жара, ужас.

— Зато зимой у них наверно хорошо.

— Какой там. Дожди непрерывно.

Поймав машину, я попрощался и направился к дому. Уже садясь в машину, я услышал знакомый голос участкового:

— Поздравляю с покупкой.

Я обернулся. Селезнев, стоял рядом, держа под мышкой небольшой портфель с документами.

— Спасибо, как, нравится?

— Нет слов. Серебристый металик, хит сезона. Ксеноновые лампы и куча всего, что только можно придумать для автомобиля. Целое состояние, не так ли?

— Шестьдесят пять отдал и то, потому, что годовалая.

— Красиво жить не запретишь.

— Садитесь, прокачу до гаража.

— Уже и гараж успели купить?

— Нет, снял на время.

Селезнев обошел машину и, открыв дверь сел рядом.

— Кожа? — сказал он, пощупав обивку сиденья, и продолжая держать под мышкой портфель.

— Кожа, — улыбнувшись, ответил я.

Машина плавно отъехала, и я спросил, куда его подвезти.

— А прямо до моих апартаментов.

Я сделал специально небольшой круг, прежде чем подъехал к подъезду дома, где находился кабинет участкового и припарковавшись, заглушил мотор.

Он провел рукой по торпеде, и уже собравшись было выйти, неожиданно сказал:

— Вы того, поокуратнее, а то на днях вами интересовались. Это между нами, считайте, что я вам ничего не говорил.

— Спасибо, — сказал я, и мое приподнятое настроение мгновенно улетучилось.

— А можно узнать кто?

— Представился якобы из службы безопасности фирмы «Глемор» по поводу вашего трудоустройства к ним на работу. Интересовался, так сказать вашим моральным обликом. Я потом попросил пробить по базе данных эту фирму. Как и оказалось «пустышка». Так что вы аккуратнее деньгами сорите, а то опять мне на участке статистику подпортите. Это Россия, — и тихо добавил, — бандитская Россия XXI века. Про времена Ивана Грозного читали? Так вот, добавьте к ним электронную начинку и получите монстра. Отличный сюжет для романа.

Сказав это, он приложил руку к фуражке и направился к себе, оставив меня в полном недоумении по поводу сказанного. Пульс участился и я подумал:

— Блин, может правда, уехать из этой страны к чертовой матери, купить где-нибудь на Багамах уютный домик и жить вдали от всего этого?

Я завел двигатель и направился к гаражу. Настроение испортилось окончательно, когда въезжая, я чуть не поцарапал заднее крыло и только благодаря датчику, вовремя затормозил. С грехом пополам поставив машину в гараж, я направился домой.

Вика сразу, определило, что я пришел в дурном настроение, и значит что-то произошло.

— Что случилось?

— Особо ничего, встретил нашего участкового, он сказал, что мной интересовались.

— Интересовались, кто тобой мог интересоваться?

— Не знаю. Может быть, проданные камушки, кого-то на мысли навели мной поинтересоваться?

— Возможно. Что делать будем?

— Надо подумать. Особо волноваться не стоит. Камни и часть денег, что остались после покупок, в банковских ячейках. Оттуда их никто кроме меня и тебя не достанет. Времена, когда с помощью паяльника деньги из людей вытряхивали, я надеюсь, всё же прошли, а там, черт его знает, всё может быть.

Я выругался, хотя раньше при Вике никогда не позволял себе такого. Она промолчала, хотя по её виду понял, что ей это не очень понравилось.

— Викуша, а может нам плюнуть на всё и уехать куда-нибудь?

— Куда?

— Да вот хотя бы в туже Финляндию или куда потеплее, а?

— А что мы там делать будем?

— Как что, спокойно жить, никто нас донимать не будет.

— Если нами заинтересовались и достаточно серьёзно, я думаю, что нам нигде покоя не дадут, это раз. Во-вторых, камни и столько денег мы через границу не перевезем, значит, придется каждый раз возвращаться. В итоге, мы ещё больше привлечем к себе внимание.

— Ты как всегда права. Тогда что делать будем?

— Ничего. Пусть интересуются. Нам-то что, лишь бы не трогали.

— Тоже верно, но как-то неспокойно. Может охрану завести.

— Точно и пса сторожевого.

— Молчу.

— Успокойся, поверь мне, все образумится.

— Ты так считаешь?

— Мое сердце подсказывает мне, что все будет хорошо.

— Дай-то Бог.

Несколько дней после разговора с Селезневым прошли спокойно. Как мне казалось ни слежки, ни каких-либо подозрительных звонков не было. К концу недели я совсем было успокоился, однако Вика вдруг невзначай предложила мне позвонить на прежнее место работы и поинтересоваться у шефа, не спрашивал ли кто про меня ввиду, дескать, трудоустройства в солидную фирму. Идея, пришедшая ей на ум, говорила о том, что она, хотя и сохраняла внешнее спокойствие, самостоятельно размышляла над сложившейся ситуацией. Я послушался её совета и дабы окончательно успокоиться, позвонил своему бывшему шефу.

Поболтав о том, о сем, я между делом сказал, что устраиваюсь на работу и возможно мной могут интересоваться на предмет моей квалификации и прочее. В ответ на это, Евгений Иванович, неожиданно сказал:

— Опоздал дружок, тобой уже интересовались, так я им так сказал, возьмете на работу пожалеете.

— Вы серьёзно?

— Шучу, конечно. Дал самые лестные отзывы и сказал, что до сих пор жалею, что ты ушел. Ты кстати куда-то пропал совсем. Я тебе звонил несколько раз, тебя все нет и нет.

— Да я уезжал.

— Куда, на заработки что ли?

— Типа того.

— И как разбогател?

— Мерина привез, подержанного, правда, но тем не менее.

— Поздравляю.

Мы распрощались, и я в задумчивости положил трубку. Вошедшая Вика сразу поняла, что мной интересовались, и потому сказала:

— Интересовались?

— Да.

— Значит, они всерьёз прощупывают тебя, а возможно и всех нас.

— Пусть прощупывают, знать бы кто.

— Это можно узнать только тогда, когда они напрямую выйдут на нас.

— Очень странно. Кто мог, а главное, почему нами заинтересоваться? Совершенно непонятно.

— А я почему-то уверена, что все дело в проданных камнях.

— Да нет, причем здесь камни. Да по нынешним временам двести тысяч баксов разве деньги, так мелочь. Ты посмотри кругом, джипов и крутых тачек полным полно, так что же, по-твоему, всеми ими кто-то интересуется, нет здесь что-то другое. Но что я, убей бог, не понимаю.

— И не надо ничего понимать. Выкинь из головы, кому надо тобой интересоваться, пусть интересуется, время придет, сами придут и скажут что им от нас нужно. В конце концов, мы что, кого-то убили, ограбили или обворовали? Нет. А раз нет, тогда чего переживать.

— Легко сказать.

— Сережа, я прошу, успокойся и пусть всё будет, как будет.

— Хорошо, но часть камней и денег я из ячейки на всякий случай заберу. Несколько камней надо срочно реализовать, чтобы у нас было, как можно больше наличной валюты и подумать, где её можно спрятать.

— А почему ты считаешь, что в банке не безопасно?

— Безопасно, но как говорится, береженого бог бережет, а потому не будем держать все яйца в одной корзине.

— Я согласна, только куда мы их спрячем?

— Это другой вопрос, надо подумать.

Всю неделю я занимался вопросом продажи драгоценных камней и нахождением способа спрятать оставшиеся камни и деньги. Первую часть я решил достаточно просто. Отправился в один из солидных, на мой взгляд, пунктов по скупке драгоценностей и предложил им сразу два десятка камней. При этом я заранее договорился о цели визита и в назначенное время принес предлагаемые на продажу камни. Процедура проверки и оценки камней проходила прямо в директорском кабинете и осуществлялась двумя специалистами и еще одним, специально приглашенного по этому случаю, со стороны. После почти двухчасовой работы, они вынесли вердикт по поводу качества камней и соответственно возможной стоимости. Поторговавшись для приличия, мы сошлись на сумме в миллион шестьсот двадцать пять тысяч долларов наличными. Еще часа полтора заняла процедура пересчета денег и, наконец, половина второго, с кейсом, в котором лежало полтора с лишним миллиона долларов, я вышел в сопровождении двух охранников к машине, которая стояла во дворе здания. Вика, которая всё это время ждала меня в машине, и с которой мы постоянно общались по сотовым телефонам, якобы для согласования суммы и так далее, изнервничалась до такой степени, что когда мы тронулись, её начало тошнить и, в конце концов, вырвало.

Мы отъехали, и только когда я оказался в потоке машин на Садовом кольце, она немного успокоилась. Открыв кейс, она посмотрела на аккуратно уложенные пачки сто долларовых банкнот и сказала:

— С ума сойти можно. Столько денег. Сереж, это получается, что мы теперь миллионеры?

— Вроде того, — произнес я, и почувствовал, с какой силой держу руль, а взгляд, брошенный на спидометр, дал мне знать, что мы ползем как черепаха.

Вернувшись домой, я выложил несколько пачек, а на их место положил коробку из-под сигар, в которую спрятал оставшиеся камни.

— Что делать будем? — спросила Вика.

— Надо где-то спрятать.

— Я понимаю, что надо, вопрос где?

— В принципе у меня есть одна мыслишка.

— Поделись.

Я хотел было ей сказать о ней, но мысль, что мной интересуются, так глубоко засела во мне, что я начал думать, что в комнате могут быть жучки, что за нами ведут активную слежку, короче шпиономания всерьёз одолела меня и я, взяв лист бумаги, написал:

— Пойдем в ванную.

— Зачем? — написала она.

— Надо поговорить.

Мы зашли ванную комнату. Я закрыл дверь и включил воду. Как можно тише, я стал Вике рассказывать свой план, где спрятать кейс. Он состоял в том, что в своё время, работая слесарем в Дэзе, у меня были ключи от всех подвалов и чердаков домов, которые я обслуживал. Ключи порой терялись, и мне приходилось делать дубликаты, короче, когда я увольнялся, у меня остались ключи от большинства подвалов. В одном из подвалов старой ещё сталинской постройки дома, он был оборудован таким образом, что имел достаточно много узких проходов. Я нередко пользовался этим и прятал там инструмент, чтобы каждый раз не брать с собой нужный ключ, чтобы перекрыть тот или иной кран. Вот я и подумал, что найти там место и спрятать кейс, было самым удачным, на мой взгляд, решением.

Не найдя доводов против, Вика согласилось, тем более, что это была лишь часть камней и денег, которые у нас были.

В этот же день, точнее ночь, мы совершили вылазку, и пока Вика сторожила неподалеку от входа, я открыл дверь, благо замок там был хороший и его до сих пор никто не поменял и, поискав укромное место, спрятал кейс, обернутый в мешковину. Хотя увидеть его было нельзя, я на всякий случай положил несколько битых кирпичей и присыпал их, придав вид небольшой старой каменной кладки. Мы возвратились домой и легли спать. Ранний звонок разбудил нас.

— Лунин, Сергей Николаевич?

— Да, — ответил я сонным голосом, на часах было начало восьмого.

— Вас беспокоят из приемного отделения первой городской клинической больницы. К нам поступил пациент Кобзев Артур Христианович. Среди его документов, оказались ваш телефон. Поскольку никого из родных у него нет, вы не могли бы приехать на опознание трупа.

— Да конечно. Буду через полчаса.

Я положил трубку.

— Кто звонил? — сонным голосом спросила Вика.

— Из больницы. Надо ехать на опознание трупа.

— Какого трупа? — все еще ничего не понимая, переспросила она.

— Артура.

— Артура! — сон как рукой сняло, и она вскочила с постели.

— Убили?

— Ничего не знаю, собирайся, поехали в больницу, там всё узнаем.

Мы собрались за пять минут и, выскочив на улицу, поймали машину и помчались на Ленинский в больницу. Прочитав адрес приемного отделения, мы буквально бегом добрались до него, и тяжело дыша, сказали в регистратуре кто мы и по какому вопросу. Она показала, куда нам пройти и выписала пропуска. Пройдя длинный коридор, мы открыли дверь реанимационного отделения. В небольшой комнате за регистрационным столом сидела молодая девушка. Я показал ей бумагу, которую нам дали, и предъявил на всякий случай паспорт. Посмотрев его, она сказала, что это она нам звонила, после чего, вызвав по внутреннему телефону дежурного врача, попросила нас присесть.

Врач появился через несколько минут и пригласил нас пройти с ним. В комнате, пропахшей лекарствами и формалином, стояло несколько столов, на которых лежали трупы, накрытые простынями. Он подвел нас к одному из них и, приоткрыв лицо, попросил посмотреть. Перед нами лежал Артур. Его лицо было спокойным, словно он спал и должен был скоро проснуться.

Вика закрыло рот рукой. При виде мертвого Артура ей стало плохо, и я попросил врача дать ей валерианы и стакан воды. Вика выпила и присела на стул. Он закрыл лицо Артура простыней и попросил пройти в его кабинет.

Сидя за столом, он открыл карту, в которой были сделаны какие-то записи, и прочитал:

— Умерший, поступил в приемное отделение в два часа десять минут ночи. Его доставила бригада скорой помощи, которая была вызвана им в связи с острым приступом боли в области сердца. Вызов на пульте скорой отмечен в 11–46. Бригада была на месте в 12–17. После проведения предварительной блокады в область сердца, были введены, — далее перечислялись лекарства, которые были введены Артуру врачами скорой помощи.

— Ввиду резкого ухудшения самочувствия по запросу скорой, Кобзев был доставлен к нам, где, не приходя в сознание, скончался в реанимационном отделении в 4-48 утра. Предварительная причина смерти — острая сердечная недостаточность. От вас требуется подписи на согласие для вскрытия с целью выявления окончательных причин смерти.

Оглушенный всем произошедшим я взял ручку и поставил в нескольких местах свою подпись.

— Результат вскрытия будет известен сегодня к вечеру, а тело для захоронения вы сможете забрать из морга, если предварительный анализ подтвердится, после завтра. Тело будет в морге.

— А что, может и не подтвердиться? — зачем-то спросил я.

— Всякое бывает. Причиной сердечного приступа может быть множество, например яд, электрошоковый удар и прочее. В этом случае, будет заведено дело и передано в судебные органы.

— Понятно, мы можем идти?

— Да, конечно, спасибо, что смогли приехать. Извините, он ваш, родственник?

— Нет, очень хороший друг.

— Понятно, примите мои соболезнования.

Мы вышли на улицу. Вика, рыдая, уселась на скамейку. Я никак не мог понять, что произошло. Артур никогда не жаловался, на больное сердце, поэтому его смерть была для нас полной неожиданностью. Мы просидели около часа в больничном парке, прежде чем отправились домой. Дома Вика чтобы хоть как-то успокоиться начала разбираться в бельевом шкафу. Вынув из него все вещи, она протерла полки, переложила и без того аккуратно лежащее белье с места на места и, взяв табуретку, положила на верхнюю полку все подарки, которые привез Артур из Индии, чтобы они не напоминали ей о его смерти.

День прошел весь на нервах. Я то и дело смотрел на телефон, ожидая звонка из больницы. К концу дня тревожные предчувствия чего-то нехорошего совсем вывели меня из равновесия. Видя мое состояние, Вика предложила самому позвонить в больницу. На что я ответил, что этого делать не буду.

Звонок раздался около шести вечера. Тот же женский голос, сказал, что мы можем приехать или сегодня до восьми вечера или завтра после десяти утра. Я хотел, было спросить о результатах вскрытия, но она уже положила трубку.

Мы собрались и немедля отправились в больницу. Пройдя повторно утреннюю процедуру регистрации, мы предстали перед врачом. Он посмотрел на меня и сказал:

— Результаты вскрытия подтвердили предварительный анализ, однако вскрылись некоторые моменты, которые требуют более тщательного изучения трупа.

— Эти обстоятельства касаются причин смерти или чего-то другого?

— Скорее другого, хотя окончательно будет установлено позже.

— Извините, а эти, как вы выразились обстоятельства, какой носят характер или они относятся к категории врачебных тайн?

— Нет почему, никакой тайны нет. Просто при вскрытии, обнаружилось весьма много любопытного, что никак не отражено в карте больного, которую мы срочно запросили из поликлиники, где он наблюдался. Дело в том, что предварительный анатомический анализ показал, что больной подвергался хирургическому вмешательству и, по всей видимости, перенес сложную трансплантацию целого ряда органов и тканей, что весьма необычно. Поэтому было принято решение более тщательного исследования причин и методов его лечения. Кстати, вам ничего не известно об этом?

— Нет ничего, — коротко ответил я.

— В таком случае, как только закончится обследование, и будут готовы документы, вас известят.

Мы попрощались и вышли на улицу. В этот момент, я заметил двух молодых людей, которые сидели на лавочке и при нашем появлении, поднялись и направились в нашу сторону. Подойдя к нам, один из них представился:

— Добрый вечер, старший лейтенант службы Федеральной безопасности Котин.

— Лейтенант Барсук, — представился второй.

— Лунин, моя жена Виктория Александровна, — автоматически ответил я.

— Не могли бы вы пройти с нами?

— Мы задержаны? — неожиданно спросил я.

— Нет, просто нам необходимо с вами побеседовать.

Мы прошли несколько метров по дорожке парка, где у ворот стояла черная Волга со спецсигналами на крыше.

— Прошу в машину, — он открыл заднюю дверь и мы сели. Водитель тронулся и, дав газ, машина сорвалась с места и направилась к центру.

Пришедшая в себя Вика, которая всегда трезво оценивала любую ситуацию и порой быстрее, чем я принимающая ответственные решения, неожиданно спросила:

— Простите, а можно ваши документы?

Тот, что назвался Котиным, достал удостоверение и протянул его Вике. Она тщательно посмотрела его и вернула, после чего сказала:

— Андрей Федорович, а куда мы едем?

— На Лубянку, куда же еще. Виктория Александровна, вы главное не волнуйтесь, мы не бандиты какие-нибудь. Просто нам с вами надо переговорить по весьма важному вопросу и потом вас доставят в целости и сохранности домой.

Когда машина въехала во внутренний двор здания на Лубянке, я почему-то вздохнул с облегчением, подумав, слава богу, хоть действительно не бандиты.

Мы вышли из машины и проследовали за офицерами. Здание было огромным и потребовалось время, прежде чем мы оказались перед дверями одного из многочисленных кабинетов, мимо которых мы проходили.

— Виктория Александровна, вы не могли бы присесть здесь, если потребуется, вас пригласят.

— Хорошо, — она присела на диван, стоящий в небольшой приемной. Котин открыл дверь, и мы вошли в просторный кабинет.

За столом сидел пожилой мужчина в штатском. Он посмотрел на меня сквозь линзы очков и когда я подошел к столу, привстал и, протянув руку, представился:

— Полковник Зонин Петр Аркадьевич, присаживайтесь Сергей Николаевич.

Я сел напротив, а Котин пристроился на стуле у окна.

— Наверно удивлены, что мы вас пригласили?

— Не без этого, — сказал я, стараясь унять волнение, но голос предательски выдавал меня.

— Вы главное не волнуйтесь. Вас никто и ни в чем не собирается обвинять, угрожать и тому подобное, просто, мы пригласили вас, чтобы поговорить по весьма деликатному, будем так говорить, вопросу.

— Извините, а зачем вам нужна моя жена для этого разговора?

Полковник многозначительно посмотрел на Котина.

— Она в приемной, — ответил он.

— Будь добр, пригласи Викторию Александровну.

Вика вошла. Зонин вышел ей навстречу и, представившись, предложил стул напротив меня. Она села.

— Так вот. Вопросы, повторюсь, которые я хотел бы вам задать, действительно достаточно деликатного свойства. Поэтому не знаю даже с чего начать.

— А вы так прямо и начните, мы вас пригласили потому-то и для того-то и далее по списку, — неожиданно спокойно сказала Вика.

Полковник рассмеялся и сказал:

— А знаете, вы совершенно правы. Поэтому чтобы наша беседа была более непринужденной, по чашке чая, не возражаете?

— Можно и чая…, — сказал я, совершенно сбитый с толку учтивостью полковника и совершенно не понимая, что происходит и, теряясь в догадках, зачем нас пригласили.

Сделав глоток, Зонин сказал:

— Я возглавляю отдел космической разведки. Задачи, которые мы решаем, достаточно разнообразные, в числе них, есть и такие, которые для простых людей кажутся не столь важными, но для страны, а может и мира в целом, имеют весьма важное значение. Вы, наверное, знаете, что в последнее время в прессе появилось много публикаций, да и телевидение приложило к этому руку, относительно НЛО?

Мы с Викой переглянулись, и я заметил, как среагировал на это полковник.

Он сделал еще глоток и продолжил:

— Так вот. К сожалению фактов посещения Земли, особенно за последнее время, довольно много, но будоражить общественность достоверными фактами не всегда стоит, я думаю, что в этом вы со мной согласитесь. Общество еще не созрело для полноценного восприятия посещения Земли инопланетными цивилизациями, и к каким это приведет последствиям, тоже неизвестно. Поэтому я хотел бы показать вам один небольшой фильм, который мы отсняли. Андрей будь добр, включи.

Костин включил телевизор и видеомагнитофон. В начале шла просто запись радиоперехвата:

— Первый, я шестой, наблюдаю на экране радара неопознанную цель. Появилась внезапно на высоте семь тысяч сто. Район появления, квадрат … Цель движется со скоростью пять с половиной. Перехват невозможен, как слышите прием.

— Вас слышу, передаю данные на перехват цели в район снижения объекта.

— Первый, я шестой, объект исчез из поля зрения на отметке двести над уровнем земли. Жду указаний.

— Шестой, я первый. В зону не входить, ждать указаний.

— Вас понял. Жду указаний.

Вслед за этим пошли кадры, которые шли с комментариями.

— Объект наведения, неопознанная цель, район, квадрат по радиоперехвату …

— Спутник наведен на цель. Цель закреплена, приближение. Видим объект. Посадка в квадрате …Цель изменяет форму, по всей видимости, снятие защитного экрана. Видим цель треугольной формы. Размер двадцать метров в диаметре. Фиксация для детального сопоставления. Параллельная обработка данных по сети. Аналоги приземления подобных форм семь. Наблюдаем высадку трех существ. На вид предположительно люди. Провожу сканирование. Предположительно женщина и двое мужчин, быстро двигаются в сторону леса.

— Внимание, объект слежения изменил форму. Спектральный анализ показывает наличие плазменного образования. Объект набирает высоту. Вышел из поля зрения спутника. Время выхода шесть и три десятых секунды с момента старта.

— Продолжаем наблюдение за тремя объектами. Объекты входят в лес. Потеря объектов.

— Провести увеличение изображения. Дать ориентировочные данные на возможный прорыв объектов. Возможные пути выхода в пределах видимости в диаметре четыре с половиной километра. Захват зоны для сканирования.

Затем последовала пауза, после чего снова появилось изображение.

— Есть появление объектов в зоне видимости. Цели двигаются по направлению к Волоколамскому шоссе.

— Проследить их продвижение.

— Цель останавливает трейлер. Направляется в сторону Москвы. Время приезда к пункту Гаи на подъезде к Москве. Дать оповещение на слежение.

— Оповещение сделано. Спутник уходит из зоны. Конец.

Экран погас. Наступило молчание, которое первым прервал полковник.

— Как в американских фильмах про шпионов, не правда ли? Только не подумайте, что я вас за них принимаю. Собственно говоря, мы бы вас и не стали вызывать к себе, но внезапная смерть одного из вас, а именно Кобзева Артура Христиановича, вынудила нас изменить наши планы и пригласить для этой беседы.

— Могу задать вопрос? — спросил я.

— Конечно.

— Если вы считаете, что мы не американские шпионы, то значит, по вашему мнению, мы кто, шпионы инопланетян или может даже переодетые инопланетяне?

— Зачем так. Вряд ли вы переодетые инопланетяне. Мы перерыли на вас всё что можно и понимаем, что вы не можете ими быть, но извините и нас, факты. Вы их сами только что видели. Вас довели до дома, кроме того, ваши фотографии опознал водитель трейлера. Наконец место, где вас высадили, было тщательно изучено. Имеет место ряд аномалий в точке посадки корабля. Кроме того, труп Кобзева, который мы вчера забрали и начали изучать, тоже вызывает массу вопросов, на которые хотелось бы услышать ответы, и потом, камни, которые вдруг всплыли в скупках и ломбардах Москвы и Питера. И, наконец, ваше отсутствие в течение трех лет и потом неожиданное появление. Как видите вопросов слишком много, не так ли?

— Значит, мы приперты к стене и надо всё рассказать? — спросил я.

— Увы, надо, — сказал Зонин.

— Но вы ведь всё равно не поверите про НЛО, инопланетян и прочие сказки.

— Почему вы так считаете? То на чем вы прилетели, явно не китайского производства. Такие аппараты сделаны не на Земле.

— Сережа, расскажи им всё. Пусть они считают нас кем угодно, мне все равно.

— Хорошо. Я расскажу вам.

И я подробно стал рассказывать все с самого начала, с того момента, когда услышал голос Гао.

Я закончил свой рассказ. Некоторое время мы молча сидели. Я думал, что мой слегка сумбурный рассказ, вызовет массу вопросов и сомнений в правдивости, однако полковник достаточно спокойно сказал:

— Звучит действительно фантастично, но, к сожалению, есть кое-что, что косвенно подтверждает ваш рассказ.

— Подтверждает мой рассказ! Если не секрет, что именно?

— Вот это, — и он вынул копию статьи на английском языке, которая была напечатана в одном из научных журналов. В ней рассказывалось, что сверхмощный телескоп, расположенный на плато в Южной Америке, зафиксировал четырнадцать вспышек, которые по спектральному анализу совпадают со вспышкой сверхновой звезды. Однако столь малая удаленность от орбиты, последней в солнечной системе планеты Плутон явно противоречат этому явлению. В статье рассматривались различные аспекты данного явления, в том числе в качестве одной из гипотез высказывалась идея проникновения в пределы солнечной системы представителей иных миров посредством создания транспортных коридоров, которые в свою очередь и вызывали подобные вспышки.

— Как вам эта статейка?

— Весьма любопытная.

— Действительно любопытная, и, между прочим, по времени полностью совпадает с тем, когда был прорыв, как вы говорите киборгов в нашу систему.

— Да. Мы были в это время на одном из их боевых кораблей.

— Значит, если исходить из вашего рассказа, Земле может грозить опасность?

— Не знаю, если нас будут защищать наши создатели, то, возможно, нет, а если кинут на произвол судьбы, то да.

Зонин посмотрел на часы и сказал:

— Ничего себе, а время-то, уже за полночь. Да, интересный у нас разговор получился. Вы извините, что пришлось задержать вас так надолго. Сейчас распоряжусь, чтобы вас отвезли домой.

— Значит, мы свободны? — спросила Вика.

— А почему я вас должен задерживать. Вы дали нам исчерпывающую информацию для размышления, а с точки зрения закона, вы ни в чем не виноваты, разве что в прошлой жизни или как там её назвать, незаконное подключение к ЛЭП, — и он рассмеялся и, встав, протянул мне руку.

— Если не возражаете, можно вопрос?

— Конечно.

— А что с Кобзевым? Его убили или…

— Пока ничего конкретного ответить не могу. Им занимаются самым тщательным образом.

— И еще, если позволите.

— Давайте, давайте, не стесняйтесь.

— А почему вы выпустили нас за границу, ведь вы уже тогда следили за нами?

— А почему мы должны были вас не выпускать? И потом, вы ехали всего лишь отдыхать.

Я повернулся, чтобы присоединиться к Вике, которая стояла в дверях и ждала меня, но повернулся и решил спросить, чтобы полностью снять все вопросы:

— Скажите, а это вы интересовались мной в фирме, где я раньше работал?

Зонин рассмеялся и ответил:

— Видите, значит и у нас бывают промахи, раз узнали об этом. Конечно мы.

— Всего доброго, — сказал я, и прикрыл за собой дверь кабинета.

Глава 2

Прошло несколько дней. После разговора на Лубянке, я в целом успокоился. Все мои опасения, что нас с Викой возьмут в оборот спецслужбы и начнут досконально выяснять что, где и почему, исчезли сами собой. Меня волновало только одно, почему так долго изучают труп Артура, в связи с чем, мы до сих пор не можем произвести захоронение его тела. Поэтому, после пяти дней ожидания, я решил сам позвонить по телефону, который мне оставил полковник Зонин.

Однако звонок его помощника, опередил меня.

— Алло, Сергей Николаевич. Добрый день. Это Котин вас беспокоит. Да тот самый. Вы не могли бы сегодня к половине пятого быть у полковника. Он хотел бы с вами переговорить. Нет, один. Спасибо, машину за вами вышлют.

Я хотел спросить относительно Артура, точнее его останков, но на другом конце провода, трубку положили. Ничего, — подумал я, — спрошу сегодня при личной встрече.

Когда я вышел из подъезда без пяти десять, машина как раз въехала во двор.

Водитель остановил машину напротив меня и, хотя он наверняка был ознакомлен с моей фотографией, вежливо спросил:

— Простите, Лунин, Сергей Николаевич?

— Да.

— Прошу в машину. Я от полковника Зонина. Прошу в машину.

Я сел на переднее сиденье, и мы отъехали от подъезда.

В кабинете полковника Зонина было прохладно и по-домашнему уютно, несмотря на строгость кабинетной мебели. Он сидел за небольшим столом, который стоял возле стены и рассматривал какие-то фотографии. Две лампы-прищепки с галогеновыми светильниками, позволяли детально рассматривать фотографии. Увидев меня, он приветственным жестом пригласил присоединиться к нему. Я поздоровался и молча сел рядом.

— Как вы думаете, что я с таким интересом рассматриваю?

— Очередную посадку НЛО?

Он как-то странно ухмыльнулся и ответил:

— Да нет. Вот посмотрите, — и он передал мне один из снимков.

— Как вы думаете, что это?

Я покрутил фотографию, пытаясь определить, где верх, где низ и не поняв этого, стал рассматривать её. На ней, судя по всему, был сфотографирован срез какого-то вещества. Особенно отчетливо были видны несколько тонких нитей, проходящих с одного края.

— Ничего не понимаю, что это?

— Это, дорогой мой Сергей Николаевич, фотографии послойного среза мозга покойного Кобзева. Мы пригласили специалистов из института нейрохирургии. Они помогали нам проводить исследования. Так вот. Оказалось, что в тканях мозга умершего выявлены странные образования. Видите вот эти волокна, — он показал карандашом на волокна, на которые я обратил внимание.

— Их толщина на порядок меньше человеческого волоса. Расположены в мозге умершего таким образом, что при проведении сканирования рентгеновским аппаратом, не выявляются. Памятуя ваш рассказ, что Кобзев погиб, а потом практически был воскрешен инопланетными врачами, мы и решили провести столь тщательный анализ. И как выяснилось, не напрасно.

— А что показал анализ этих волокон и вообще что это такое?

— Анализ показал, что эти волокна своего рода компьютерная система, которая вмонтирована в мозг, а вот зачем это сделано, и какую роль она играет, этого мы не знаем, хотя, мысли кой какие есть.

— Выходит, что когда киборги убили Артура, а затем клонировали его, они что-то вмонтировали в его мозг. Возможно, это они собирались сделать со мной и моей женой.

— Нет, они его не клонировали. Исследования трупа показало наличие в организме умершего большого количества, так называемых коллоидных рубцов, которые характерны при заживлении ран, порезов, а также после операций. Правда они выглядят, словно заживление раны имело место относительно давно, однако биохимические анализы подтверждают, что их появление совпадает по времени, о котором вы рассказывали. Если бы они клонировали Кобзева, их бы попросту не было. Следовательно, эти волокна искусственно были внесены в его организм, а не в организм клона, чтобы не вызвать осложнений в случае, если его будут проверять.

— Тогда почему он неожиданно умер?

— Это мы и пытаемся выяснить. В настоящий момент мы прорабатываем все варианты, в том числе с кем он общался сразу после возвращения из Индии. Возможно, это каким-то образом может пролить свет на причины смерти.

— Вы хотите сказать, что за нами ведется слежка?

— До определенного времени за вами велась слежка, но особо нас заинтересовал именно Кобзев.

— Но почему именно он?

— Вы с умершим, после его возвращения из Индии, встречались?

— Да. Мы встретили его в аэропорту, потом отметили у нас.

— А потом, до дня его смерти?

— Нет.

— Вот в том-то и дело. Он повел себя крайне странно, что и вызвало необходимость установления за ним наблюдения.

— А в чем была необычность его поведения?

— На следующий день после приезда, он неожиданно стал активно заниматься поисками всевозможных знахарей, гадалок и прочих специалистов в области оккультизма. Мы подумали, что это связано с его путешествием в Индию. Он посетил несколько салонов, в которых, как мы позже выяснили, интересовался вопросами медитации. Конечно, столь странное увлечение могло появиться у него именно после посещения Индии. Однако, судя по показаниям, которые дали те, кого он успел посетить, его начали мучить именно эти вопросы. Он пытался разобраться в этом. Иными словами, он не столько интересовался самим вопросом, сколько пытался понять, почему его, своего рода, тянет к этому. Пытался разобраться в самом себе.

— Это похоже на Артура.

— Что именно?

— Он всегда отличался тем, что во всем хотел разобраться до конца. Если что-то не получалось, пытался понять причины неудачи, и, исходя из этого, искать пути решения задачи. Талантливый был человек, пытливый. Я никогда до этого не сталкивался с такими людьми. А вам не кажется, что он что-то почувствовал, и его это испугало, или насторожило, возможно, он хотел сам разобраться, что с ним происходит, и для этого прибег к помощи экстрасенсов?

— Мы допускаем такую мысль, хотя не исключено, что он получил своего рода приказ на поиск людей подобного плана, но с какой целью это делалось непонятно.

— Я а всё же склонен к тому, что именно выяснение причин странного самочувствия и повлекли в дальнейшем смерть Артура. Ведь они могли просто послать сигнал на остановку сердца, если почувствовали, что могут быть каким-то образом обнаружены.

— Да, но не понятно другое. Чего они могли испугаться, если даже их обнаружат?

— Мне кажется, что, по всей видимости, основная задача, была выяснение телепортационных кодов на базе Звездной Федерации. Поскольку наш отлет на Землю произошел довольно быстро, то он им просто был не нужен. Они могли выждать какое-то время, а потом убить и таким образом замести следы.

— Весьма аргументированные доводы, и всё же есть сомнения. Хорошо, оставим эту тему. Кобзева не вернешь, и расспросить его мы не сможем. Через пару дней мы организуем похороны, вы с Викторией Александровной сможете приехать. Но прежде, чем попрощаться, я хотел бы сделать вам не совсем обычное предложение.

— Мне, предложение, какое?

— Вы и ваша жена, единственные, кто обладают полной информацией о внеземных цивилизациях. По крайней мере, я в этом нисколько не сомневаюсь, и потому могу открыть вам секрет. У нас задействован проект под кодовым названием «Ветер надежд». Он проходит совместно с американскими партнерами. Организована группа специалистов. Так вот, вы не хотите подключиться к этой работе?

— Вы шутите?

— Да уж, какие шутки. В нашей организации, шутки бывают, но по другому поводу и весьма редко. Подумайте. Работа если так выразиться по профилю, вы сейчас ничем не заняты, насколько я в курсе дела. Большой зарплаты не обещаю, да вас она особенно и не интересует, зато сможете много полезного принести нам, да и работа интересная. Кроме того, командировок масса, в том числе в Штаты. Английским языком владеете в совершенстве. Как говорят, вам сам Бог велел заняться этим.

— На старости лет стать агентом КГБ.

— Не КГБ, а ФСБ, а точнее спецподразделения при ФСБ и весьма перспективного, хотя лучше бы его не было.

— Что так?

— А как вы думаете, с чего вдруг организован проект, да еще с американцами?

— Так ведь сейчас вроде модно совместные проекты. Тем более борьба с терроризмом и все такое прочее.

— Бросьте, Сергей Николаевич. При чем тут терроризм. Мы занимаемся космосом, и всем тем неизвестным, что с ним связано. А инопланетяне сегодня, это уже реальность, и знать о том, что у них на уме лучше объединившись, чем собирать информацию по одиночке, надеясь лишь на то, чтобы заполучить инопланетные технологии.

— Здравые мысли. Выходит, беда приходит в дом, поэтому приходиться объединяться?

— Лучше сейчас, когда она еще не пришла.

— Мне надо посоветоваться с женой. Я могу подумать?

— Безусловно, кстати, Виктория Александровна также приглашается для участия в работе.

— А она зачем?

— Так вам же проще будет. Кроме того, она весьма умный и грамотный специалист, такие люди нам сейчас очень нужны. И потом, она тоже, как и вы имеет достаточно много знаний по инопланетянам. Короче, я вам позвоню. А на похоронах Кобзева жду ответа.

Мы попрощались и меня доставили на машине обратно домой.

Вика гладила белье и одновременно смотрела какой-то фильм по видаку. Увидев открывающуюся дверь, она с испугу чуть не выронила утюг.

— Ты чего? — спросил я, видя её испуганный вид.

— Сама не знаю почему, так волновалась за тебя. Расскажи, зачем они тебя вызывали?

— Поделились мыслями по поводу смерти Артура. Оказывается, эти биокиборги зашили ему в мозг, какие-то нити. Скорее всего, для контроля над ним и возможностью следить за станцией. Неизвестно успели они что-то получить или нет. А здесь на Земле он почувствовал что-то, они и послали, видимо импульс на остановку сердца, чтобы замести следы.

— Выходит, они попросту убили его?

— Скорее всего. А какую интересно информацию он мог передать отсюда? Никакой, следовательно, он им просто стал не нужен.

— Бедный Артур, — глаза Вики наполнились слезами и она, продолжая держать утюг, чуть не прислонила его к себе, хорошо, я вырвал его из её рук.

— Вика возьми себя в руки. Эта жизнь. Нам через такое пришлось пройти, и кто его знает, через что еще придется.

— Я понимаю Сережа, только вот сердце не хочет этого понимать. Артур был таким открытым и сердечным человеком.

— Я тебя прекрасно понимаю, ведь мы прожили с ним почти два года и я хорошо его знаю.

Я поцеловал жену и пригласил на кухню к столу. Она присела, и когда немного успокоилась, сказал:

— Вика, я тебе еще не все рассказал. Зонин сделал нам предложение поступить на работу к ним. Оказывается, они совместно с американцами изучают проблему НЛО и всё, что с ней так или иначе связано. Короче нас зовут на работу.

— Нас! На работу в органы, ты это серьезно?

— Да. Полковник так и сказал, что мы самые ценные кадры, поскольку больше никто не общался с инопланетянами, а раз так, то нам, как говорится и карты в руки заниматься этой программой.

— Да нет, что ты, какие мы с тобой разведчики?

— При чем тут разведчики. Мы просто будем работать в спецподразделении, которое занимается обработкой поступающих данных. Со спутников, от людей, которые контактировали с ними. Ты сама посуди, нам легко будет отследить, где правда, а где вымысел в рассказах очевидцев. Мне кажется, что это действительно интересная работа. Кроме того, Зонин сказал, что нам предстоят загранкомандировки, мир повидаем, ты сама этого хотела.

— Сережа, ты, правда, считаешь, что нам не стоит отказываться от данного предложения?

— Я думаю, что нет. Денег у нас полно, но я думаю, что нам скоро наскучит, если мы ничего не будем делать. А так, мы хоть чем-то будем полезны, да и работа, как мне кажется весьма интересная. И потом, ты сама знаешь, мой патриотизм равен нулю, а тут вдруг, что-то екнуло, и даже как-то обратно потянуло…

— Ой, Сереженькая, кто бы мог подумать.

— Нет, не так чтобы… Но все же приятно, когда тебя в такую контору приглашают.

— Одним словом, тебе хочется?

— Если честно, то да. Ты сама подумай…

— Если ты так считаешь, я согласна.

— Ты у меня умница, — я обнял и поцеловал жену. Мне снова было хорошо и спокойно на душе. Жизнь сделала такое крутое пике, которого я еще месяц назад себе не мог представить. Я зажмурил глаза, и неожиданно подумал: — А что, может мне даже звание дадут, к примеру, майора или подполковника… Черт, и надо было мне зачем-то сжигать воинский билет, вот балда…

Помощник Зонина позвонил через день и сказал, что похороны состоятся на Миусском кладбище в полдень. Я поблагодарил за звонок и на предложение выслать за нами машину, сказал, что мы приедем сами.

Мы подъехали в половине первого. Это было небольшое старое кладбище, на котором была похоронена мать Артура. Специально парковочной зоны не было предусмотрено и я припарковал машину вдоль дороги напротив клиники. Мы подождали несколько минут и вскоре увидели две спецмашины, которые подъехали к воротам. Из одной вышли Зонин с Котиным, а из другой вынесли гроб и, поставили на тележку. Мы вышли из машины, и подошли к полковнику. Он выразил нам свое соболезнование, и все вместе мы направились вслед за тремя молодыми людьми, катившими тележку.

Могила была заранее вырыта. Вся процедура заняла чуть больше получаса. Никаких речей и, даже Вика смогла удержаться от слез, и только черный платок и грустные глаза выдавали её неподдельную печаль. Мы по традиции кинули горсть земли, и кладбищенские рабочие начали закапывать могилу. Мы постояли несколько минут и направились обратно. Уходя, я подошел к рабочим и, дав им денег, попросил привести все в порядок и поправить покосившийся крест на могиле матери Артура.

Мы вышли за ограду. Солнце по-летнему палило нещадно. Зонин, прежде чем сесть в машину повернулся к нам и спросил:

— Как, подумали над моим предложением?

— Подумали Петр Аркадьевич и решили его принять, — ответил я, впервые за все время, назвав его по имени и отчеству.

— Вот и отлично. Значит, будем работать вместе. Сегодня четверг. В понедельник прошу ко мне для оформления на работу.

— У вас что, тоже отдел кадров?

— А как же, Виктория Александровна, не только отдел кадров, и мед осмотр придется пройти и проверку на детекторе, и допуск секретности оформим и псевдонимы дадим, все как в фильмах про секретные материалы.

— Вы шутите?

— Конечно, шучу. Но кое-какие формальности придется пройти, мы же государственная организация, а не частная фирма.

— Извините.

— Всё нормально. Ещё раз примите мои соболезнования и до понедельника. В десять пропуска будут ждать вас на проходной.

Мы распрощались и они уехали, а мы ещё некоторое время стояли перед входом на кладбище, словно не верили, что Артура больше нет с нами. Этого простого, душевного, открытого и очень талантливого человека.

— Поехали, — сказала Вика, а то я сейчас расплачусь. Мы сели в машину и поехали домой.

Дома мы устроили вдвоем импровизированные поминки. За столом стояла третья пустая тарелка с наполненной рюмкой водки и накрытая черным хлебом. Я наполнил рюмки и вместо того, что сказать, каким талантливым и добрым человеком был Артур, подумал и произнес:

— Пусть земля будет тебе пухом, — А Вика добавила, — Аминь.

Выходные пролетели незаметно и быстро. В субботу я съездил еще раз на кладбище и заказал небольшой памятник Артуру, посмотрел, всё ли аккуратно сделали рабочие и, убедившись, что они не обманули, возложил на холмик свежей могилы небольшой венок с надписью на ленте «От друзей». После этого мы с Викой посетили несколько магазинов, так как я убедил её, что на работе в такой организации нам необходимо выглядеть подобающим образом, для чего необходимо иметь костюмы, а поскольку нам предстоит ездить за границу, то соответственно наш гардероб должен быть существенно расширен. Вике ничего не оставалось делать, как принять мое предложение и последовать за мной за покупками. К концу дня, увешанные коробками и пакетами с надписью известных торговых марок мы вернулись домой. Усталая, но довольная своими покупками, Вика по привычке спросила, во сколько нам обошелся этот поход.

— Тысяч десять, я не считал.

— С ума сойти можно. Куча барахла, и за такие деньги. Нет, всё-таки я никогда не привыкну к тому, что можно тратить такие деньги на шмотки.

— А тебе и не зачем привыкать. Просто трать их и всё. Всё равно нам их все не истратить. Я тут на досуге подсчитал. Если нам сейчас реализовать все камни, которые у нас есть, это миллионов десять будет. Да разве мы с тобой истратим столько? Для этого талант нужно иметь.

— Вика стояла перед зеркалом, примеряя очередной костюм.

— Кстати, а что ты там делал в отделе женского белья?

— Кто я. Ничего. Просто посмотрел, что там продают.

— Ну уж нет, просто так, ты никогда ничего не делаешь. Что ты там делал?

— Выбирал тебе подарок.

— Мне подарок?

— Да, а что, я не могу купить что-нибудь жене из белья?

Глаза Вики загорелись любопытством и я понял, что коробку, которую я незаметно сунул в шкаф и которую хотел достать вечером, придется открыть сейчас.

— Вика, может, подождем до вечера?

— Как до вечера, подарок будет ждать до вечера, ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв? Сереженька, пожалуйста, — она повисла на шее, целуя меня.

Я достал коробку. Вика открыла её. Это был комплект нижнего белья. Её любимого бежевого оттенка, весь в тончайших кружевах. На картинке, которая была на внутренней стороне крышке, была фотография манекенщицы, одетой в него.

Вика приподняла за бретельки комбинацию и сказала:

— Это ты мне? Сумасшедший, это же эротическое белье.

— Серьезно, — я старался сделать невинное лицо, но понял, что у меня вряд ли это получится, потому произнес, — именно это я хотел тебе купить, а разве ты не будешь в нем выглядеть обворожительно? Ведь ты сама такое, никогда себе не купила бы, правда?

— Правда. Но, — она посмотрела на меня счастливыми глазами, — мне всегда хотелось такое.

И она повалила меня на диван, обнимая и целуя.

Одетые в строгие костюмы, ровно к десяти часам мы были в приемной, где нас ждали пропуска. В сопровождении дежурного мы прошли к кабинету полковника Зонина. Секретарь сказал, что полковник ждет нас, и любезно открыл двери в кабинет.

— Рад вас видеть. Как вижу, вы при полном параде, — добродушно сказал он, выходя из-за стола и протягивая руку для приветствия, — присаживайтесь.

— Я действительно рад, что вы согласились работать у нас, поскольку не скрою, сомневался, примите или нет наше предложение.

— А если не секрет, почему сомневались? — спросила Вика.

— Так ведь вы люди обеспеченные, зачем думаю вам на работу устраиваться, купите себе домик где-нибудь в Майями, и будете безмятежно отдыхать, и пить мартини.

— Так ведь можно и то и другое сочетать в разумных пределах. Я надеюсь, выходные и отпуска у нас будут?

Полковник рассмеялся и ответил:

— Даже не рассчитывайте. Пахать придется двадцать четыре часа в сутки, а об отпуске забудьте.

Все это он произнес так, что мы прекрасно поняли, что он шутил с нами и, поддержав его хорошее настроение, я сказал:

— Раз так, то, пожалуй, мы с женой согласны, но при одном условии.

— Каком?

— Оплата за сверхурочные и по выходным в двойном размере и бесплатное молоко за вредность, плюс бесплатный проезд, если работаем до двух ночи.

Он снова весело рассмеялся.

— Знаете, вы мне определенно нравитесь. Узнаю нашего человека, вышедшего из прошлой эпохи социализма. И кстати говоря, это лишний раз доказывает, что вы не «засланные казачки». Навряд ли инопланетяне, оценят наш юмор по достоинству.

— Я думаю, что не только инопланетяне. Американцы тоже.

— Это точно. Мне уже пришлось с ними столкнуться. Кадры еще те. Кстати говоря, когда мы сказали, что от нас будут принимать участие специалисты, которые не понаслышке знакомы с инопланетным разумом, они были просто в шоке. В том плане, как это так у нас есть такие люди, а у них нет. Поэтому учтите этот момент в своей работе. А так в целом, они нормальные ребята и вдобавок, очень грамотные специалисты. Я думаю, мы сработаемся, точнее вы сработаетесь, поскольку поступаете под начало майора Семенова Михаила Егоровича. Я вас сегодня с ним познакомлю, он должен, — полковник взглянул на часы, — с минуты на минуту быть у меня. В дальнейшем вы с ним будете работать по проекту «Ветер надежд».

— А откуда такое название проекта?

— Наши партнеры придумали, они любят каждой операции присваивать громкие названия.

В этот момент по селектору раздался голос секретаря:

— Петр Аркадьевич, прибыл майор Семенов, разрешите принять?

— Да, пусть войдет.

Я ожидал увидеть седовласого майора, держащего под мышкой большой кожаный портфель с секретными материалами и одетого обязательно в черный костюм, поэтому, когда в кабинет полковника легким шагом буквально влетел, молодой сотрудник, лет тридцати, тридцати пяти, в джинсах и джинсовой рубашке, я немного опешил. Мы с Викой в чопорных костюмах выглядели довольно нелепо и весьма странно. Он поздоровался за руку с полковником и когда тот представил нас, протянул нам руку и сказал:

— Рад познакомиться, давно мечтал это сделать, но, — он многозначительно посмотрел на Зонина, — нет честное слово, просто сгораю от любопытства. Но это потом, а сейчас вам надо быстренько пройти формальности по оформлению и мы можем ехать в нашу контору. Я введу вас в курс дела.

Всё это он сказал быстро, и по-мальчишески озорно и с долей юмора.

— Так, я прощаюсь с вами, если что, телефон мой у вас есть, звоните, — сказал Зонин, встав из-за стола и прощаясь с нами.

Мы попрощались и вместе с майором отправились заполнять документы в кадрах. Вся эта процедура заняла около двух часов. К обеду мы получили временные пропуска и отправились в контору, как выразился майор, которая находилась на юге Москвы в районе проспекта Вернадского.

Поскольку майор приехал без машины, мы поехали на моем Мерседесе, и тот всю дорогу любопытствовал по поводу технических возможностей машины и в этот момент совсем не напоминал мне начальника секретного отдела.

Мы поднялись на этаж, и только здесь я заметил существенные отличия от Лубянки. Наличие стальных дверей, запирающихся на кодовые электромеханические замки. Видеокамеры, установленные везде, и вообще современный вид помещения, говорил, что здесь занимаются важным и секретным делом.

Майор провел карточкой по замку, и надпись OPENLY засветилось на небольшом экране.

Мы прошли через аппаратную, уставленную множеством компьютеров, большим плазменным экраном на стене, факсами и прочими предметами, куда стекалась информация. В комнате находилось несколько человек, женщины и мужчины. Один из сотрудников был негр, и я сразу понял, что состав интернациональный. Все они были разного возраста, но не старше сорока лет, одеты по-летнему с бирками-пропусками, висящими на карманах блузок или на шнурках на шее. Вика посмотрела на меня и тихо прошептала:

— Почти, как в американских фильмах про шпионов.

— Это точно. Прямо какая-то штаб-квартира в Ленгли, точнее в Москве.

Майор неожиданно обратился по-английски к присутствующим в зале и представил нас, как новых сотрудников отдела. Все почему-то дружно зааплодировали нам и, судя по их дружеским выражениям лиц, были рады нашему появлению. Мы прошли в кабинет майора, которая отделялась матовой стеклянной дверью, на которой на двух языках, русском и английском была написана его фамилия и еще какого-то Уотса, видимо представителя с американской стороны.

— Прошу, — он указал на стулья напротив стола, на котором стояли два монитора и телефон. В просторном кабинете, как бы разделенном на две части находился еще один точно такой же стол с табличкой Уотс.

Видимо предвосхищая мой вопрос, майор сказал:

— Майор Уотс в Штатах, будет завтра после обеда. Так что я вас введу в курс дела, чем мы тут все занимаемся в рамках проекта, и чем предстоит заниматься и вам.

— Собственно говоря, отдел существует всего полгода. Его создали сразу после визита шефа нашего ведомства в США. Причин, почему вдруг и откуда пошло солидное финансирование я не знаю, но сами видите, средств выделено не мало. Основные задачи, слежение за окрестностями Солнечной системы и фиксирование появления внеземных объектов в земной атмосфере. Обработка полученных данных их анализ, сопоставление и прочее. Собственно до вашего прилета, была довольно скучная, прямо скажу работа, а с вашим появлением, всё буквально завертелось. Так что вы сами в существенной степени оживили нашу работу. Информация из разных уголков мира есть, но весьма противоречивая, надеюсь, что с вашим приходом к нам, она просеется, и мы сможем заняться действительно стоящей информацией. А сейчас, я думаю вам надо немного ближе познакомиться с сотрудниками, они отличные специалисты, в основном в области компьютерных систем, но есть программисты, аналитики, математик, астрофизик и специалист по вооружениям, видите, они уже все с нетерпением ждут вас, так что прошу.

Я обернулся, и понял, что майор был прав. Сотрудники отдела, собравшиеся вместе, с напряжением следили за нами и, по всей видимости, с нетерпением ждали, когда мы выйдем, и они смогут задать свои вопросы.

Мы вышли в зал. Наступило неловкое молчание. Однако по их взглядам, я понял, что у них миллион вопросов.

— Так, господа, я вам уже представил наших новых сотрудников, подчеркиваю, сотрудников, а не подопытных кроликов, за которыми мы так внимательно следили, — собравшиеся дружно рассмеялись, — так что хотя бы в первый день не очень наседайте на них со своими вопросами. И вообще для начала можно было бы предложить им кофе.

Народ засуетился, и мы оказались с Викой в плотном кольце сотрудников, которые с нетерпением ждали поговорить с нами, так как видимо отлично знали, кто мы и где побывали.

Вернувшись вечером домой, я лег на диван. Вика присела рядом. Она была, так же как и я в хорошем настроении. Несмотря на то, что всю вторую половину дня нам пришлось отвечать на бесчисленное количество самых разных вопросов, мы были рады, что нас приняли в коллективе не как пациентов из психбольницы, а как людей, которые смогут помочь им в решении интересных и сложных задач. Я понял это уже к концу дня, когда у них наверняка оставалась уйма вопросов, и они сгорали от любопытства их задать, но вместо этого, показали наши рабочие места и сами рассказали нам много интересного о своей работе, показали, как работает связь со спутниками слежения, как производится обработка данных и многое чего иного.

— Слушай Сережа, мне так понравилось, а тебе?

— Если честно, я вначале немного испугался. Но они отличные ребята, а главное к нам отнеслись с таким интересом.

— Еще бы. Я думала их вопросам не будет конца.

— Но ты заметила, полковник сообщил им весьма дозированную информацию о нас. Если бы они знали всё, вопросы были бы иного характера.

— Да, я потом тоже обратила на это внимание. Нет, в целом народ мне понравился. Я даже успела немного подружиться с Мелонией.

— А кто это?

— Та девушка, с короткой стрижкой, аналитик. Она занимается исследованием полученных данных и сопоставлением типологических портретов инопланетян. Она такая внимательная, мне сразу понравилась её тактичность и потом, мне показалось, что она мне симпатизирует. Одним словом я рада, что ты уговорил меня пойти работать.

— Правда?

— Угу. И знаешь, зря мы накупили все это барахло. Ты видел, как они были одеты?

— Лапуля, кто же знал. Я представлял себе их совсем другими.

— Ладно, может, пригодится, когда будем куда-то ездить. Возможно, там надо будет выглядеть как раз в такой одежде.

— Вот именно, ты как всегда права. И кстати, надо на выходных прошвырнуться и купить что-нибудь попроще из одежды.

— Нет уж, хватит по магазинам ходить. У нас итак одежды навалом, а вот квартиру купить другую, это действительно надо.

Я приподнял бровь от удивления, что Вика впервые высказала эту мысль, после того, как я неоднократно говорил ей на эту тему, и она каждый раз откладывала решение вопроса до другого раза.

— Что это вдруг случилось?

— Ты знаешь, если они все или даже кто-нибудь из них к нам в гости придут, как-то неудобно. Всё же американцы. Они там привыкли к комфорту, — Вика посмотрела на меня.

— Так значит, трешку возьмем или как?

— Я не знаю, может быть побольше?

Я улыбнулся и, рассмеявшись, сказал:

— Вика, я люблю тебя. Ты просто сама непосредственность. Но сразу предупреждаю, — я попытался придать лицу выражение серьезности, но у меня ничего не получилось, потому что когда я сказал:

— Смотри я жуткий ревнивец. Они там все вокруг тебя будут хороводиться, так что имей в виду.

Она засмеялась и, поцеловав меня, сказала, — Хорошо, ревнивец, только и ты тоже на молоденьких сотрудниц не очень-то засматривайся.

— Клянусь, — и я поднял два пальца кверху.

Ознакомление с работой отдела, который имел название: «Аналитический отдел стратегических исследований инопланетных цивилизаций» закончился на третий день. Выйдя на работу в четверг, мы застали дежуривших в отделе Урдо Хайгенсона и Аркадия Утюхина, суетливо бегающих между столами с компьютерами и факсами. Те непрерывно выдавали какие-то сообщения, а на экранах то и дело менялись изображения, передаваемые с различных спутников и станций слежения. Не понимая, что происходит, и, видя озабоченные лица дежуривших сотрудников, я спросил, в чем дело:

— Не знаю, но, по-моему, затевается что-то серьезное.

— В каком смысле?

— В прямом, вплоть до вторжения, — односложно ответил Урдо. Судя по его бледному лицу, он не шутил.

— С чего вы решили, что возможно вторжение? — с волнением в голосе спросил я.

— Сами посмотрите на получаемые материалы.

Пока мы с Викой просматривали материалы, которые передал нам Урдо, подошли остальные сотрудники отдела.

— Докладывайте обстановку, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Семенов. Он был на пару лет старше майора Уотса и потому, по договоренности с последним, был старшим, хотя оба занимали одинаковые должности начальников отдела от обеих стран.

Урдо не мешкая начал докладывать:

— Первые сведения поступили с базы слежения в Канаде, затем с Аляски. Две вспышки, подобно тем, которые мы наблюдали два месяца назад. Однако их интенсивность была другой. Мы вообще не обратили бы на это внимание, если бы не одна особенность. Вслед за этим в интервале двадцати минут были зафиксированы еще шесть всплесков. Импульс излучения как при возникновении черной дыры. Сначала пиковая нагрузка, затем полное поглощение сигнала. Я дал команду на изменение орбиты двух спутников. Данные, полученные с них, подтвердили мое опасение. Задействовали орбитальную технику в полном объеме. В результате объекты удалось зафиксировать. Они в количестве восемь штук двигаются в направлении Земли. Время подлета, — он посмотрел на циферблат, который отсчитывал подлетное время, — два часа сорок плюс минус десять минут.

— Вы связались с нашим филиалом в Неваде?

— Да конечно, я перебросил им все данные, которые мы получили. Они сейчас обрабатывают их, и доклад наверх будет готов уже через двадцать минут.

— Хорошо. Попрошу всех занять свои рабочие места, возможно, предстоят указания по передислокации, — он и майор Уотс ушли в свой кабинет. Мы с Викой сели за рабочие места и стали внимательно читать данные, которые шли на экранах наших мониторов.

Я просматривал документы, но мысленно думал совсем о другом, — Нет, не может быть, что это биокиборги прорвали оборону Звездной Федерации и устремились к Земле. Да и вообще, не настолько же они безрассудны в своем стремлении захватить нашу планету, чтобы вопреки здравому смыслу, пойти на такую, можно сказать, авантюру. Зная позицию Звездной Федерации, вторжение на Землю немыслимо. И все же,… а что если это так? Нет, только не это. Если они начнут, спасения не будет…

Прошло минут двадцать, когда Семенов выглянув из дверей своего кабинета, объявил:

— Президенты в курсе, они беседовали по телефону. Объявлена боеготовность номер один, Китай, Индия, Пакистан, Австралия, Канада и страны НАТО поставлены в известность. Теперь от нас многое зависит. Какая будет информация от нас, такое решение будут принимать наверху. Нас переводят на работу в круглосуточном режиме. Через пятнадцать минут мы выезжаем на запасную базу, общий сбор.

Все засуетились, собирая необходимые вещи для отъезда. Мы с Викой не знали, что необходимо взять, поэтому я спросил у сидящего за перегородкой программиста Виктора Мальцев:

— А что нам взять с собой?

— Ничего, только личные вещи, насколько я знаю, там все работает в режиме дублирования в автономном режиме, поэтому ничего перенастраивать не придется.

Мы собрались и когда были готовы, вышли на крышу и, погрузившись в вертолет, полетели на север от столицы. По моим прикидкам мы улетели километров за сто от Москвы, прежде чем приземлились на небольшом военном аэродроме, который имел весьма затрапезный вид. Однако когда мы спустились на лифте под землю, помещение, которое предстало перед нами, имело совсем другой вид. Почти точная копия нашего, только в несколько уменьшенном формате. Экраны мониторов были включены. Было ощущение, что зал только что покинула предыдущая смена и отправилась на обед. Мы расселись по местам и продолжили работу, словно не сходили с рабочих мест.

Не хватало только просторного кабинета для начальства, поэтому для них было подготовлено два стола в углу помещения, где у нас была импровизированная кухня.

— Внимание, — раздался голос Хайгенсона. — объекты меняют траекторию полета и направляются к Луне.

— Но зачем они туда летят? — задала вопрос Ксения Мельникова, старший программист отдела.

— Я, думая, что они летят туда для монтажа телепорта, — ответил я.

Ничего не понимающие взгляды присутствующих обратились на меня.

— Для монтажа чего? — произнес кто-то из сотрудников.

— Телепортационного порта, — выдавил я из себя.

— Но зачем тогда столько кораблей вошли в пространство системы, если они собираются установить телепортационную установку? — услышал я снова чей-то голос.

— Их корабли не столь велики, чтобы произвести доставку большого количества груза. По всей видимости, для обустройства базы на Луне и монтажа порта приема, восемь кораблей, это оптимальный вариант. Им достаточно поставить один порт и через сутки на орбите земли появится сотня боевых кораблей.

Я обернулся и посмотрел на Вику. Она побледнела и тихо сказала:

— Как бы я хотела, чтобы ты ошибся в своих догадках.

— Я бы тоже хотел этого, — ответил я.

— Лица сотрудников были устремлены на меня. Они не понимали, что происходит, но сердцем чувствовали, что столь большая поспешность, с которой развиваются события и доклады на столь высокий уровень, означает, что они не все знают, хотя непосредственно принимают участие в проекте, а стало быть, есть от чего волноваться.

Глава 3

В томительном ожидании прошло около часа. Как и предполагалось, эфские корабли направились к Луне. Данные спутниковой телеметрии позволили с максимальной точностью сделать снимки кораблей, и я сразу определил по их внешнему виду, что это корабли биокиборгов. Надежды на то, что мы ошиблись, рассеялись. Оставалось ждать самого худшего, скорой атаки на Землю.

Я хотел было позвонить полковнику Зонину, но тот сам связался со мной, и сообщил, что теперь можно снять ограничения и если будут вопросы, говорить все, что мне известно. Обстоятельства таковы, что не до секретов.

Нам оставалось одно, следить за тем, что происходит на Луне и засечь их возможные маневры. Больше мы ничего сделать не могли. Наверх пошли сообщения. Теперь решение было за теми, кто руководил государствами и в первую очередь большой восьмеркой.

Мы оставались под землей на глубине сорока метров, в бункере, который ранее использовался в качестве одного из опорных пунктов управления пуском баллистических ракет, но затем по каким-то причинам был переоборудован, сначала под запасной бункер правительственной связи, а потом законсервирован, и только спустя год, снова был задействован, как резервный пункт в рамках программы «Ветер надежд». Мы были нашпигованы техникой, которая по нашим понятиям была суперсовременной, но по сравнению с той, какую использовали прилетевшие биокиборги с планеты Эф, эта были просто детские игрушки.

— Неужели они нападут на Землю? — спросила Вика.

— Думаю, да. Иначе, зачем они сюда прилетели. Я не понимаю только одного, почему им дали возможность прорваться, неужели нас бросили на самостоятельное выживание? Не верю, не хочу в это верить.

— А может быть, это наш последний шанс?

— Шанс, какой шанс, о чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что те, кто нас создал, дают нам шанс, последний шанс, сплотиться перед лицом врага. Именно сейчас, когда решается судьба не одного государства, а всего человечества, произойдет это великое единение народов, разделенных враждой, ненавистью, распрями, религиозной нетерпимостью.

— Не знаю. Хотелось бы в это верить. Но я действительно не знаю, что будет, и чего хотят от нас все они, эти космические боги и захватчики.

Несмотря на сверхмощные телескопы наземного и космического базирования, которые были устремлены в сторону Луны, определить, что происходит там, было невозможно. Лишь смутно, можно было догадываться, что происходит в сотне миллионов километров от Земли.

А в это время на Земле шли переговоры, заседали штабы, правительства крупнейших стран, снедаемые сомнениями по поводу реальности всего происходящего, судорожно решали проблему — что делать? Действительно реально противостоять противнику было невозможно. В случае если они используют сценарий, который я описал, оставалось только одно, объявить военное положение и рассредоточить население по всей территории как можно равномерно, а главное вывести его из крупных городов. Однако такое решение, многим казалось не просто не реальном, а преждевременным, поскольку, если предпринять такие шаги, это может вызвать такую панику, которая по своим масштабам сопоставима с объявлением о наступления апокалипсиса, и если это окажется ничем иным, как «пустышкой», то, что может произойти потом, было просто непредсказуемо. Поэтому после многих часов переговоров, которые проходили столь секретно, что информация об этом до сих пор не просочилась в прессу и на телевидение, было принято решение, занять выжидательную позицию до последнего момента, когда будет точно известно, что агрессии не избежать.

Часы шли один за другим, никаких данных с Луны не поступало. Наступила ночь, но никто из сотрудников даже не думал идти спать. Немного перекусив, мы снова и снова садились за свои рабочие места и производили сравнительный мониторинг текущих параметров поступающих данных. Только к утру большой экран выдал данные, что в районе посадки кораблей, началось движение. По всей вероятности была запущена телепортационная установка и началась переброска боевых кораблей. Они улетали с лунной базы и затем уходили в сторону Земли и выстраивались на удаленных орбитах. Теперь мы могли наблюдать их. Это были небольшие летательные аппараты округлой формы, которые кружили над планетой на высоте около двух тысяч километров. На таком расстоянии они были практически недоступны.

Получив данные от нас, и сверив с информацией, которая поступала со всех станций космической разведки, правительства стран большой восьмерки приняло решение о введении чрезвычайного положения и рекомендовало сделать это всем странам мира. Жителям городов рекомендовалось по возможности покинуть города на максимально удаленное расстояние, а тем, кто остается, пройти в бомбоубежища, спуститься в метро и расположиться на станциях глубокого залегания, туда же начали свозить продукты, воду и медикаменты.

Мир облетела весь о возможной агрессии из космоса и все теле и радио каналы, словно сорвавшиеся с цепи псы, начали лихорадочно обсуждать эту тему. Учитывая, что никакой информации за все время работы отдела над проектом, в прессу не просочилось, выдвигались самые невероятные гипотезы, начиная от нападения на Землю полчищ пауков и кончая идеей о захвате Земли землянами из параллельного мира, у которых, дескать, на исходе топливо и продукты.

Все ждали, в том числе и мы, когда начнется атака, однако, кораблей на орбите прибавлялось, а атаки не было. К вечеру на орбите Земли насчитывалось шестьдесят пять кораблей противника.

Первый удар они нанесли в пять двадцать по московскому времени. На этот раз их тактика была совершенно иной, чем прошлый раз. Их цели были надводные и подводные корабли, пусковые установки наземного базирования баллистических ракет с ядерными боеголовками на борту. Одновременно ударам подверглись, спутниковые системы вокруг Земли, военные аэродромы и базы стратегического назначения. Как нам стало известно до того, как были уничтожены все наши разведывательные спутники, они использовали знакомое мне позитронное оружие, а так же ряд новых видов вооружения, в частности энергетические лучи большой мощности, которые позволяли с орбиты Земли вызвать локальное землетрясение, что полностью разрушало все подземные и наземные сооружения в районе нанесения удара. После того, как спутники были сбиты, мы полностью ослепли и мониторы перестали выдавать какую либо информацию. Работало только телефонное сообщение, да и то плохо. Мы ожидали, что нас, по всей видимости, должны с минуты на минуту уничтожить, поскольку мы находились в военной шахте, которую спокойно можно было принять за пусковую.

От ожидания неминуемого конца, каждый занимался своим делом. Кто-то молился, кто-то писал прощальные письма, в надежде, что выжившие родные чудом найдут его и прочтут. Кто-то тщетно искал спиртное, чтобы напиться и забыться в пьяном угаре. Мы с Викой бродили по подземной станции. Я даже не мог представить себе, какое сложное хозяйство здесь располагалось. Большое помещение с генератором, рядом с ним аккумуляторная, а следом шла комната, в которой были установлены несколько цистерн с топливом. Затем шли помещения, в которых располагались компрессорная станция, установка по производству воды, склад с продуктами и медикаментами и множество других комнат и помещений, которые позволяли в случае войны автономно прожить в течение нескольких лет. Большинство вещей и агрегатов были изготовлены больше двадцати лет назад еще в СССР, о чем свидетельствовала маркировка.

Мы зашли в большую комнату. Это была спальня. В ней находилось около двадцати двухэтажных кроватей. Около каждой была тумбочка.

— Как в армии, — сказал я, — похоже на казарму. Гляди даже одеяла и простыни приготовлены. И ведь всему этому столько лет. И надо же не пригодились.

— И, слава Богу. Лично я не хочу провести здесь годы, уж лучше прямо сейчас, чем жить в заточении, словно узник.

— Ты серьезно?

— А ты что, хотел бы здесь прожить остаток дней?

— Здесь нет, но и умирать в этом склепе мне не очень хочется.

— И что ты предлагаешь, подняться на поверхность?

— А что нам остается делать. По-моему там, среди природы, гораздо лучше, чем заживо погребенным среди кучи старья и хлама.

Было так тихо, что я слышал Викино дыхание. В отдалении были слышны шаги сотрудников отдела, которые, так же как и мы бродили по станции.

Прошло два дня. Почему нас не взорвали, осталось для нас загадкой. Возможно, они каким-то образом могли определять наличие ракет с ядерными зарядами. Телефонная связь оборвалась ещё накануне, и мы полностью были отрезаны от мира. Принимающие антенны, которые были установлены примерно в десяти километрах от станции, то ли были уничтожены, то ли вышел из строя кабель. Одним словом мы были в полной изоляции.

Мы сидели на полу в одной из комнат, и Вика рассказывала мне о своих родителях. Вместе с нами сидела Мелония Фрейзер. Ей было тридцать. Она сидела и слушала, а потом стала рассказывать о себе.

— После школы поступила в институт, потом защитила диссертацию. Когда мне предложили работу в разведке, я недолго колебалась и согласилась. Отец, который был морским офицером, одобрил мое решение, хотя очень переживал, что я все время провожу за учебой и совершенно не думаю о замужестве. В твоем возрасте уже пора подумать о семье, периодически напоминал он и мама, но учеба, а потом работа, всегда интересовали меня больше, чем парни и решение этого вопроса всегда отодвигалось на задний план. Четыре года в разведке многому меня научили. Мне нравилась работа, и поэтому я с энтузиазмом восприняла предложение войти в состав подразделения по изучению проблем НЛО, а когда полгода назад составили группу по совместной работе с русскими, я записалась на курсы изучения русского языка и с большим упорством изучала этот сложный язык. Меня взяли и вот я здесь. А теперь я думаю, для чего всё это нужно было, учеба, работа, ведь я так много пропустила в этой жизни? Я даже по настоящему никогда не целовалась ни с одним парнем, а девственности лишилась всего год назад, и то, по причине грандиозной попойки на Рождество. Нет, жизнь не удалась, — сказала она, закончив свой рассказ.

— А ты давно в Москве? — спросила Вика.

— Уже четыре месяца.

— А где была и что видела?

— Ничего.

— Как ничего? Совсем нигде не была и ничего не видела в Москве, даже Кремль?

— Даже Кремль.

— Зря, — сказал я, — по Москве можно бродить целыми днями, особенно по центру, это совсем не такой город, как европейские и уж тем более, американские города. Это, я даже не знаю, как назвать, особый мир, неповторимый. В нем практически не встретишь домов пятнадцатого, даже семнадцатого века, как в любом городе Италии, Праги, Вены. Здесь нет величавых костелов, как в Париже или Риме, но здесь нет и трущоб, наподобие Нью-Йорка. Москва — это не просто город, это целый мир. Мир, в котором отразились величия двух эпох, точнее двух систем — социализма и нарождающегося капитализма. Такого не увидишь нигде.

— Жаль, что я прозевала увидеть даже это.

Мы с Викой стали рассказывать ей о Москве, о Третьяковской Галерее, Пушкинском музее, о старом и новом Арбате, Измайловском вернисаже и о многом еще интересном, где можно было побывать в Москве. Мы так увлеченно разговаривали, что не заметили, как к нам подсел Гарри Раушенбах. Он был специалистом в области новейших средств вооружений и знал почти все о перспективных разработках в этой области. Когда мы кончили свой рассказ о Москве, он неожиданно стал рассказывать нам про свой родной город, в котором родился и вырос. Таких городов в Америке тысячи. Население семь с половиной тысяч человек и почти все друг друга знают. Основные места паломничества, а точнее встреч местных жителей, это магазины, парикмахерские, овощные лавки, кинотеатр, пивные и конечно церковь, где по воскресеньям проходят молитвы. Он часто ходил туда вместе с отцом и матерью, пока ему не исполнилось шестнадцать. Когда окончил школу, уехал учиться и после этого был в родном городе всего два раза, и то, несколько дней. Первый раз, когда отслужил армию, и потом, спустя четыре года, когда тяжело заболела мать и ей сделали операцию. Армия, учеба, работа в большом городе. Жизнь так далеко отодвинули маленький городок, словно он был на другой планете.

— Всё бы отдал на свете, чтобы еще хоть раз побывать в родном городе, увидеть родителей, пройтись по знакомым улицам и заглянуть в магазин на углу, рядом с домом, где мать каждый день покупала свежеиспеченный хлеб и другие продукты, — и я увидел, как по его щеке покатилась слеза.

Мы сидели вчетвером в комнате, где напротив нас стоял большой шкаф, наполненный противогазами. В каждом ряду стояли цифры, означающие размер противогаза. Глядя на них, я подумал:

— Надо же, никогда не знал, что противогазы тоже имеет размер, словно это шапки. Сколько их здесь? Сто, двести, может тысяча, зачем они здесь? Сколько труда, сил, энергии было затрачено, чтобы создать то, что предназначено спасать человека от самого себя, оттого, что он придумал, чтобы убить другого. Нет, наверное, правы, те, кто создал нас, сказав, что мы сами должны пройти через горнило испытаний, иначе мы никогда не поймем, для чего мы пришли на эту землю, для чего взрастили детей и продолжили человеческий род.

Мне было страшно, больно и горько от всех этих мыслей, от той безысходности, которая пришла в мой мир. Почему? Почему снова я должен пережить всё это? Так не бывает, это сон. Не должен человек переживать весь этот ужас дважды, неправильно это. Я зажмурил глаза и долго-долго не открывал их, словно ждал чуда, но чуда не было. Вика и американцы сидели рядом на полу, и каждый думал о своем.

Миновал еще один день, а мы отрезанные от мира, ничего не знали, что происходит наверху. К обеду Уотс, собрал нас в аппаратной и сказал, что поскольку нам никто не давал команды на самороспуск, а, следовательно, мы по-прежнему остаемся действующим подразделением. Раз так, он, вместе с майором Семеновым приняли решение подняться наверх и попытаться выяснить обстановку, а на основе этого, решить, что делать дальше. Идти наверх были готовы все, но решили, что всем идти незачем, и потому решено было послать двоих Вердигина и Хайгенсона. В их задачу входило развернуть на поверхности переносную спутниковую систему и протянуть от неё линию связи в бункер. С её помощью можно было попытаться поймать хоть какой-то сигнал, а для того, чтобы в случае обнаружения ответного сигнала, нас не могли уничтожить, решено было радарную установку отнести на максимальное удаление от бункера, насколько позволяли кабеля.

Они снарядились в дорогу. Автономная система питания работала, и лифт быстро унес их с сорокаметровой глубины наверх. Нам осталось только ждать их возвращения.

Как только сигнальная лампа погасла, что означало, что дверь за ними вновь загерметизирована, мы собрались около одного из столов, где стояло приемно-передающее устройство, поддерживающее с ними связь.

— Алло Хайгенсон, как слышишь, прием?

— Хайгенсон на связи, вас слышу нормально. На поверхности никаких следов разрушений не наблюдаю, температура плюс двадцать один. Уровень радиации в норме, никаких отклонений. Проводим дополнительный анализ местности. Как поняли?

— Вас поняли, слышимость нормальная. Связь через каждые десять минут.

— Есть. Конец связи.

Прошло десять минут томительного ожидания, и мы снова услышали голос Урдо.

— Хайгенсон на связи. Прошли триста метров на север. Движемся по направлению к антеннам слежения. Пока никаких признаков жизни не наблюдаем. Как поняли?

— Вас поняли, разрешаю двигаться дальше.

— Есть двигаться дальше. Конец связи.

Так через каждые десять минут Урдо выходил на связь и докладывал о том, как проходит их продвижение на север. Наконец они ушли почти на три километра от шахты, кабеля оставалось метров триста-четыреста. Поэтому было решено подыскать место для развертывания спутниковой тарелки. Когда она была установлена, Семенов дал команду возвращаться обратно, Виктор и Ксения, начали быстро налаживать аппаратуру для сканирования сигналов. Система заработала, и авто поиск сигнала начал сканировать эфир. Долгое время кроме помех в эфире ничего не было, этого и следовало ожидать, поскольку спутники на орбите были уничтожены, и можно было надеяться поймать случайный сигнал, отраженный от уцелевших антенных установок на Земле.

Прошел час. Хайгенсон и Вердигин были на подходе к бункеру, когда мы услышали слабый сигнал в динамике:

— Говорит радиостанция, — далее шел её позывной номер в эфире, — все, кто слышит меня, прошу откликнуться. Нахожусь в районе, — он передал его координаты.

Мы засекли его частоту и передали в эфир короткое сообщение:

— Сигнал принят, сообщите, что у вас происходит, какой информацией обладаете?

Ответ пришел сразу.

— Вас слышу. Район подвергся нападению с воздуха. Вся прилегающая к объекту местность полностью уничтожена. Нахожусь в двух километрах от неё. Каких либо других новостей не имею. Кто вы?

Поскольку мы являлись секретным подразделением, даже в столь критических обстоятельствах, мы не имели права раскрывать себя без соответствующих инструкций, поэтому Семенов дал команду ответить коротко:

— Мы друзья, кончается питание, выходим из эфира.

Поисковая система продолжила свою работу, пытаясь найти источники сигналов. Вскоре загорелась сигнальная лампа, и через несколько минут Вердигин и Хайгенсон, показались в дверях лифта. Мы были рады, что они снова с нами. Нас было всего тринадцать человек и отсутствие каждого, казалось нам невосполнимой потерей. Мы обступили их, задав всего лишь один вопрос:

— Как там наверху?

— Хорошо. Птички поют, солнышко светит. А может, все давно кончилось? Может это была учебная тревога? Вы что-нибудь поймали?

— Ничего, точнее поймали один сигнал, скорее всего это радиолюбитель. Он подтвердил, что рядом с ним район подвергся удару, так что, к сожалению, это вовсе не учебная тревога.

— Плохо, — сказал Вердигин, — на поверхности никаких признаков нападения, ни в воздухе, ни на прилегающей местности. Поэтому надо, во что бы то ни стало поймать станцию и получить хоть какую-то достоверную информацию.

Прошло около пятнадцати минут прощупывания эфира, и мы вновь поймали сигнал, на этот раз, это был закодированный позывной. Ксения сразу определила, что это работает спецоборудование, и пустила его в дешифратор. Через несколько секунд доступ на прием был получен и, послав свой кодовый позывной, мы смогли получать информацию:

— Сообщаю текущие данные. Уничтожено установок с ядерными боезарядами на борту АПК — 64, надводные корабли с ракетами, в том числе крылатыми — 126… — далее перечислялись аэродромы, шахтные и мобильные установки баллистических и тактических ракет с ядерным вооружением, атомные электростанции, реакторы и другие объекты, так или иначе связанные с ядерной энергетикой.

Мы молча вслушивались в эти данные и, хотя вся передаваемая информация записывалась, мы боялись пропустить что-то важное, о чем сообщал нам источник сигнала.

Перечислив потери с нашей стороны, он неожиданно начал выдавать совершенно новую информацию.

— Поступают данные о наличии военных действий в околоземном пространстве, которые начались в два часа сорок семь минут по московскому времени сегодня, сразу после прекращения нанесения ударов по наземным объектам. По сигналам, поступающим из космоса, имеют место сильные возмущения, которые свойственны взрывам ядерного оружия в стратосфере Земли, Причины данных явлений выясняются. Шифр приема, код доступа подтвержден, разрешение на отклик, сигнал 2-09f-1-6, подтвердите прием информации.

Аппаратура приема автоматически послала ответный сигнал, подтверждающий получение информации.

— Неужели нам пришли на помощь? — с надеждой в голосе, спросила Антонина, обращаясь ко всем сразу.

— Не исключаю такой возможности, — ответил Семенов, — Хайгенсон, продолжайте прощупывать эфир, а нам надо подумать, как связаться с живыми людьми и узнать обстановку, хотя бы на месте.

— А может нам сделать более детальную вылазку? — предложил Вердигин.

— Возможно так и поступим, — заявил Семенов, — у меня предложение. Надо составить три команды по три человека. Передатчики у нас есть. Четыре человека останутся на базе. В случае получения, каких либо сообщений или инструкций, действуем по обстановке.

Мы так и сделали. Разбились на три группы. Нас с Викой вначале хотели оставить на базе, но поскольку, как специалисты, мы не очень подходили для этой роли, нас всё же решили включить в группу и потому отрядили к Уотсу, тем более что он не совсем хорошо разговаривал по-русски. На базе оставались Вердигин, системщик и спец по электроники Аркадий Утюхин, старший программист Ксения Мельникова и специалист по связи Урдо Хайгенсон. В две другие группы вошли: Семенов, аналитик отдела Мелония и астрофизик Замир Бекетов. Программист Виктор Мальцев, в качестве старшего группы, и с ним Раушенбах, и психоаналитик и одновременно врач, Антонина Гроднина.

Собрав все, что необходимо в дорогу, включая теплые вещи для ночлега, еду и получив оружие, мы построились. Семенов и Уотс проверили наше снаряжение, после чего, майор неожиданно сказал:

— Я не хочу думать о худшем, но в жизни, а тем более в такое время, в котором мы оказались, может всякое случиться и возможно нам не суждено будет вновь увидеться, поэтому, хочу сказать. Я рад, что встретил всех вас. Мы мало поработали, но нас сплотило горе, общее горе. Возможно, близкие нам люди погибли, или наоборот считают погибшими нас, но пока мы живы, мы будем верны долгу, присяге и братству, которого не было с тех пор, как кончилась вторая мировая война. Я желаю вам и себе только одного, остаться в живых. И как говорит мой друг и товарищ майор Уотс да поможет нам Бог и удача.

Оба майора пожали друг другу руки и отдали честь, после чего попрощались со всеми. Через пять минут мы были на поверхности. Моросил мелкий летний дождь и, накинув капюшоны, мы еще раз попрощались друг с другом и разошлись в разных направлениях.

Мы с майором Уотсом направились в сторону Москвы.

Майору было чуть более тридцати. Он был кадровый разведчик, работал в отделе по дешифровке секретной информации и был отличным лингвистом, знал несколько языков, в том числе китайский, японский, хинди, понимал ряд диалектов Юго-восточного региона. Русский для него был в новинку, но он достаточно быстро осваивал его и мог бегло, хотя и с ошибками, читать, хотя с трудом понимал разговорную речь. В целом он отличался молчаливостью и почти никогда не вступал в дискуссии, которые порой возникали в последние дни. Для меня он был примером, коим должен быть настоящий разведчик, образованным и в тоже время крайне осмотрительным и немногословным человеком. Именно таким и был майор.

Мы прошли поле, поросшее высокой травой, и вошли в лес. У майора была карта, он достал планшет и, прикинув по компасу, наметил ориентир, по которому нам двигаться. Лес был наполнен птичьими голосами, и было полное ощущение того, что никакой войны нет, никто не атаковал Землю, всё это было выдумкой и не более того. Мы шли по тропе, постоянно останавливаясь, чтобы сориентироваться на местности. Часа через полтора мы вышли к просеке, за которой шли садовые участки. Подойдя к ним поближе, мы пошли вдоль домов. Стандартные участки по шесть соток были застроены разнокалиберными домами. Встречались маленькие домики, наспех построенные из подручного материала, но были и солидные двух этажные, обитые вагонкой или сайдингом. Огромное количество цветов, плодовых деревьев, усыпанных яблоками, сливой и черной рябиной, облепихой удивили майора. Это было видно по выражению его лица. Особенно его поразило наличие большого количества теплиц, которые были почти на каждом участке. Не выдержав, молчавший всю дорогу майор, спросил:

— Как странно видеть такие постройки. Судя по всему, это не фермерское хозяйство, а частные владения, но почему столь маленькая площадь у каждого и столь плотная посадка плодовыми насаждениями!? — он сказал это так, что я не понял, был ли это вопрос или просто утверждение по поводу увиденного, поэтому всё же ответил:

— В нашей стране, это обычное явление. Люди стремятся иметь за городом небольшой клочок земли и хотят использовать его исключительно не для отдыха, а для выращивания на нем овощей и фруктов. На мой взгляд, это наследие эпохи социализма, когда все было в дефиците, отсюда желание быть, хоть в чем-то независимым от государства, хотя бы в части овощей и фруктов.

— Понимаю, я читал об этом, но никогда не видел в натуре, как это выглядит.

— И как вам?

— Оригинально…

Мы шли по дороге вдоль домов, заглядывая за изгородь в надежде встретить кого-нибудь. Заглянув в очередной раз за калитку, которая была приоткрыта, я увидел, что дверь в небольшой кирпичный дом открыта. Я подумал, что, возможно, сюда просто залезли, но в этот момент на крыльце появилась женщина, которая держала в руках кастрюлю с вареньем. Увидев нас, она от неожиданности выронила кастрюлю, и варенье потекло по ступеням, пузырясь и разнося запах только что сваренного яблочного варенья. Видя её испуг, я поспешил её успокоить:

— Не волнуйтесь, мы свои. Подразделение химической разведки, — сказал я, как было приказано говорить нам в случае, если войдем с кем-либо в контакт.

— Я сама вижу, что свои, главное, не мародеры, — сказала она, поднимая кастрюлю.

— Скажите, кроме вас есть кто-либо в поселке?

— Немного, но есть, а вам конкретно кто нужен?

— Да нет, мы просто собираем информацию, кто что знает, и передаем начальству.

— Тогда идите по нашей улице до конца, — она вышла за калитку и стала показывать рукой, куда нам идти, — пройдете нашу линию, потом повернете на третью, пройдете по ней, а там увидите желтый дом. Поговорите с хозяином. Он недавно приехал, и кое-что может вам рассказать.

— А кого спросить, а то, как и вы, перепугается и чего доброго выбежит на нас с ружьем? — сказал я, чтобы несколько разрядить обстановку.

— А кто его знает, по-моему, Михаилом зовут. Да вы не бойтесь, не убьет.

Мы поблагодарили и пошли к Михаилу. Я пересказал наш разговор Уотсу, поскольку знал, что разговорную речь он не всегда мог полностью понять.

Мы повернули на другую линию и почти сразу увидели желтый дом Михаила. Нам не пришлось его звать, потому что, подходя к дому, мы увидели его выходящим на дорогу перед домом. Он увидел нас и остановился. Подойдя, мы поздоровались, и я представил майора и Вику.

— Ежов Михаил, — ответил он, чем могу помочь?

— Только информацией, больше ничем, — произнес Уотс по-русски, но с большим акцентом.

— Тогда проходите в дом, — произнес он, и когда Вика поравнялась с ним, я услышал, как он тихо спросил:

— Иностранец что ли?

— Из США. Командирован к нам для совместных действий.

— Понятно…

Мы прошли вслед за хозяином. На террасе за большим круглым столом сидело человек пять и пили чай. Посередине стоял большой самовар и плошка с вареньем. Мирное чаепитие выглядело столь странным, что лицо Уотса вытянулось, и он чуть не открыл рот от удивления.

— Ничего проходи Америка, мы тепереча, как говорится, в одном окопе сидим, — простецки сказал Михаил, вызвав тем самым удивленный взгляд майора, и по-дружески хлопнул Уотса по плечу.

Мы скинули рюкзаки и, поставив их в угол, присели на стулья, которые невесть откуда принесли, как только мы появились на террасе. Все молчали, напряженно глядя на нас.

— Вот народ, совместная химическая разведка явилась. А чего здесь разведывать. Тиш да гладь, да божья благодать. Все что надо, они повзрывали, а наши огурцы да помидоры им видать не по вкусу пришлись, вот и отвалили на время, а может и навсегда, кто их знает, — ехидно произнес хозяин, разглаживая усы и с любопытством разглядывая нас.

Не ожидая такого развития событий, мы вынуждены были присесть. В основном за столом сидели пожилые люди, которых военные действия застали на даче. Кто-то проводил здесь свой отпуск, кто-то, жил постоянно или большую часть года. Несколько раз на террасу заглядывали, с любопытством глядя на нас, ребятишки, в основном дошкольного возраста.

— Ну что, химики, нашли какие флюиды, может нам пора уже могилы готовить, или может, поживем еще?

Я решил поддержать иронию хозяина, чтобы по возможности расположить его и присутствующих к нам и потому сказал:

— Так ведь могилы копать не хитрое дело, а я так думаю, что им рановато нас хоронить, урожай-то, поди, еще не весь переработали?

— Это ты правильно заметил, не весь, — сказал один из сидящих, — а что в Америке, такое же творится?

— Так везде одно и тоже, — продолжил я, в том же духе, — они, наверное, кукурузу собирают, да зерно убирают, им, так же как и нам не до могил, а потом, чего их копать. Все мы рано или поздно покинем этот мир, другое дело, что спешить туда не стоит, а если судьбе уготовано нас забрать, так тому и быть.

— И то верно. Ты я смотрю химия, правильно говоришь, прежде надо урожай собрать, а уже потом о смерти думать.

— А помимо сборки урожая, какие новости, а то мы все по лесам, да по болотам ходим, ничего не ведаем, не знаем, приемник в болоте утопили, да и сами заодно чуть с ним не утопли, — спросил я, пытаясь перевести разговор в нужное нам направление.

— Вот Михаил давеча притопал из города, он все знает, чего там творится, — сказала одна из женщин.

— А чего в городе творится? Почитай города, как ни бывало, пустырь один.

— Простите, а вы о каком городе говорите? — спросила Вика.

— Как о каком, о Дубне. Слыхали про такой?

— Конечно слышали.

— Так вот, нету его больше. Я как раз возвращаться надумал, поймал попутку, едем, значит. Вдруг над нами как пролетит что-то. На самолет вроде не похоже, да и на ракету тоже. Водитель струхнул малость и по тормозам, мы прямиком в кювет и влетели. Как я жив остался, не знаю, а парень насмерть. Вылезаю из машины, а этот что пролетел, как выстрелит. Молнии, всё как засияло и завибрировало, я от испугу на землю лег, думаю все, хана. Потом смотрю, он развернулся и в небо как сиганет, и нету. Я встал, живой. Пронесло, думаю. Вышел на шоссе и глазам своим не верю, позади, откуда мы приехали, чисто поле, словно кто рукой провел. Ну, думаю всё кранты, радиации этой самой нахватался столько, что скоро кожа начнет облезать, а сам в лес и топаю, куда глаза глядят. Часа три так шел, потом смотрю, вроде нормально, ничего не болит, посидел малость, осмотрелся и пешком домой. Как видите, пока дивой.

— Сколько же вы шли? — спросил Уотс.

— Да почитай двое суток.

— А радио у вас работает, что-нибудь сообщают? — снова спросил он.

— Какое там радио. Оно у нас и в мирное время ни черта не работало, а ныне и подавно. В городе я слышал выступление президента, а после ничего. Как там и что, тишина.

Мы посидели еще немного, попили чай с вареньем и, поблагодарив за угощение, тронулись дальше. Через минут двадцать мы вышли на трассу, которая вела в сторону Дмитрова. До Москвы было около шестидесяти километров. Не прошло и пяти минут, как мимо нас проехала легковая машина. Сигналя, она пронеслась мимо нас не останавливаясь. Следом за ней проехал грузовик, битком набитый людьми и домашним скарбом. Только третью машину нам удалось остановить, применив для этого оружие. Увидев, что Уотс выстрелил в воздух, водитель Газели нажал по тормозам и съехал на обочину.

Мы подошли к нему и майор, придав лицу строгое выражение, потребовал предъявить документы. Водитель нехотя дал права.

— Ваши права меня не интересуют, откуда и куда едете, где накладные на груз, маршрутные листы? Вы что не знаете правил езды на машине в условиях военного времени или вам напомнить?

Мы с Викой переглянулись. Майор проявлял сдержанность и в тоже время вел себя уверенно и чрезвычайно грамотно.

Парень скис и начал мямлить насчет того, что едет к родственникам за продуктами, поскольку в городе с ними проблема. Уотс приказал мне проверить, что внутри кузова. Я приоткрыл брезент и посмотрел внутрь. Машина была завалена ящиками, на одной из коробок я смог прочитать, — масло сливочное, 40 шт.

— Все ясно, майор, мародерство, везет продукты.

— Я не мародер, это мое. Я из своего магазина везу, там ведь все в момент растащат, клянусь мое, — парень совсем раскис и мне было жалко на него смотреть. Он встал на колени и начал умолять майора не расстреливать его. Наблюдать эту картину было смешно и грустно, если бы все это происходило в другое время.

— Согласно законам военного времени, я могу расстрелять вас на месте за мародерство, не зависимо от того ваши это продукты или вы их украли, но, учитывая, что со мной женщина, я не могу сделать этого, поэтому уходите, пока я не передумал.

Парень встал с колен и со всей прыти пустился бежать в лес, боясь, что если он побежит по шоссе, майор передумает и выстрелит ему в спину. Парень скрылся в лесу, а мы остались на шоссе, и теперь у нас был транспорт. Майор сел на место водителя, но, подумав, решил, что мне будет сподручнее справиться с отечественной техникой. Поменявшись местами, я завел машину, и мы тронулись. Впереди был Дмитров, при нормальном раскладе через час мы должны были быть в Москве.

Глава 4

Мы ехали по трассе, когда дорога внезапно оборвалась. Это невозможно себе представить. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Шоссе не просто ремонтировалось, а просто обрывалось. Вместе с шоссе заканчивались кусты по обеим сторонам дороги и лес, который, тянулся на многие километры. Перед нами раскинулось пустыня, ровная, словно её укатали катком. И над всей этой бескрайней ровной поверхностью, ярко палило солнце. Мы остановились.

Уотс достал карту и, сделав расчет, уверенно сказал:

— Впереди должен быть Дмитров, возможно, там было какое-то стратегически важное сооружение, поэтому он подвергся атаке и был уничтожен.

— Дмитров, не может быть, я несколько раз был в этом городе. Маленький провинциальный городок, какие здесь могут быть стратегические сооружения, бред какой-то?

— Тем не менее, это все что от него осталось, — и Уотс протянул руку в сторону пустыни.

Мы подошли ближе к краю шоссе. Поверхность, которая шла в том месте, где оно обрывалось, напоминало спекшийся песок. Мельчайшие шарики вещества, похожего на песчинки песка, плотной коркой покрывали все пространство вокруг.

— Мы сможем проехать здесь? — спросила Вика.

— Не знаю, — ответил Уотс, — я с таким никогда не сталкивался.

— Надо попробовать, радиации нет, значит можно ехать, — сказал я.

Мы сели в машину и нажав педаль газа, плавно на первой передаче поехали. Под колесами стоял непривычный хруст. Мы проехали несколько метров, я притормозил, и мы с Уотсом снова вышли из машины. След был еле заметен, хотя машина все же оставляла небольшую полосу после себя.

— Проедем, — уверенно произнес он, и, развернув планшет, начал составлять маршрут движения. Он совместил компас и, записав данные, прямо на карте, дал мне команду двигаться. По мере того, как мы продвигались вглубь территории, подвергнутой позитронной обработке, Уотс постоянно корректировал маршрут движения, направляя меня то вправо, то влево. Я старался ехать, не превышая двадцати километров в час, поэтому примерно минут через пятнадцать мы увидели верхушки деревьев. Это означало, что зона заканчивалась. Вооружившись биноклем, Уотс посмотрел и определил, что мы на правильном пути. Дорога начиналась метрах в двухстах правее. Вскоре мы подъехали к ней. Она так же внезапно начиналась, как и заканчивалась. Уотс неожиданно забрался на крышу автомобиля и сделал снимки на цифровую камеру прилегающей местности, потом достал бинокль и с помощью встроенного прибора определил границы зоны. Он уже хотел было слезать, но, посмотрев еще раз в бинокль вперед, сказал:

— Впереди, на расстоянии чуть меньше двух километров, наблюдаю бензоколонку и два автомобиля с людьми. Поехали туда.

Он сел в кабину, и мы поехали в указанном направлении.

У бензоколонки действительно стояли два армейских автомобиля, а за углом милицейская машина, которую не было видно издалека. Мы подъехали ближе. На перерез к нам вышли несколько солдат с автоматами в руках и офицер в чине капитана.

У нас были документы, которые Уотс предъявил капитану.

— Значит, говорите, вы из спецподразделения. Что же это конечно хорошо, но надо проверить, сами понимаете, военное положение.

Капитан подозвал к себе связиста, и тот вызвал по рации наш штаб.

— Назовите код доступа вашего пункта, о котором вы говорите.

— Извините, я должен сам ввести его, — и Уотс ввел код и тут же получил подтверждение на доступ к связи. После недолгих разговоров с Вердигиным, капитан положил трубку и сказал, что наши полномочия подтверждены, после чего доложил майору обстановку:

— На сегодняшний день обстановка такова, — начал он скупо по-военному, свой доклад, — Противник нанес удары по всем стратегическим объектам. Удары производились последовательно непосредственно из космоса, поэтому никаких ответных действий с нашей стороны произвести не представлялось возможным. По истечении двух суток, противник вошел в атмосферу Земли и начал планомерное уничтожение основных объектов, представляющих жизненно важное значение, включая: атомные электростанции, институты, имеющие исследовательские ядерные реакторы, ряд химических заводов, как военного, так и гражданского назначения. Совет объединенных штабов стран большой восьмерки и ряда других государств, который был создан для координации действий по отражению военной угрозы, принял все возможные меры. Были задействованы авиация, ракетные системы мобильного базирования, однако ощутимых успехов они не принесли. Защитные устройства инопланетных кораблей не позволило сбить или предотвратить попытку проникновения и атаку наземных целей.

В результате непрерывной атаки кораблями противника, потери на Земле составили, по тем данным, что есть на данный момент, шестьдесят пять процентов общего числа потенциально возможных целей, из числа тех, которые подвергались уничтожению. Атаке и полному или частичному уничтожению подверглось свыше трехсот пятидесяти городов и населенных пунктов по всему земному шару, данные о человеческих потерях сейчас уточняются, по приближенным данным погибло около семисот миллионов человек.

В течение тридцати шести часов никаких атак с воздуха кораблями противника не наблюдается. По данным, которые мы имеем, корабли противника ведут бой с неизвестными нам кораблями, которые появились примерно в это же время, что и прекращение атак на Землю. Контакта с силами, которые осуществляют нам помощь, нет.

Рапорт сдал капитан Гусев.

Потрясенные услышанным, мы стояли, не зная, что сказать в ответ. Первым пришел в себя майор, он взял под козырек и по военному четко сказал:

— Рапорт принял майор Уотс, — затем после минутного размышления добавил, — мне необходимо связаться со штабом, могу ли я воспользоваться вашей радиостанцией?

— Прошу в машину, майор.

Мы прошли вслед за капитаном. Я заметил, как двое милиционеров с интересом наблюдают за нами, стоя около своей патрульной машины. Я подумал о продовольствии, которое было в нашей машине, и шепнул майору, что оно может испортиться на такой жаре, и не мешало бы его куда-то определить.

— Хорошо, что вы об этом вспомнили, — сказал он и обратился к капитану:

— По дороге сюда, мы реквизировали машину, она битком набита продовольствием, необходимо дать указания, что с ним делать и по возможности оперативно решить эту задачу. Продовольствие сейчас жизненно важный груз.

Капитан быстро дал команду и сказал, что подключит для этого милицию.

Мы зашли в машину, где располагался радиолокационный пункт. Майор достал карточку, на которой было написано «Совершенно секретно. Вскрыть в случае опасности N1», и сломав пломбу, открыл её. Там были указаны координаты и коды доступа к секретным телефонам. Он передал её радисту, и тот быстро начал набирать номер.

— Приема нет, без спутников, мы дальше Москвы не пробьемся, — сказал он.

— Попробуйте по следующему.

Радист набрал новый номер и услышал голос автоответчика:

— Введите код доступа.

Обрадованный радист продиктовал буквенно-цифровой код, после чего последовал новый запрос на имя говорящего абонента. Майор попросил радиста, разрешить ему ввести свой личный код, после чего в трубке ответили. Коды удостоверены, соединяю со штабом.

— Докладывает майор Уотс, нахожусь в сорока километрах от Москвы. Направление северо-запад. Со мной два сотрудника подразделения. Передачу осуществляю через мобильную радиосвязь пульт, — он продиктовал позывные и данные пункта связи.

— Уотс, это полковник Зонин, рад тебя слышать. Вы все живы?

— Точно сказать не могу, но нас трое и четверо на базе, остальные, двумя группами двигаются по маршрутам.

— Отлично. Направляйтесь в Москву. Координаты для встречи я вам сейчас передам. Остальное при встрече. Кто с вами?

— Чета Луниных.

— Луниных?

— Да.

— Очень хорошо, достаньте машину, и во что бы то ни стало ко мне.

— Есть, — ответил майор и положил трубку.

Мы стояли рядом, но поняли лишь часть разговора. Когда тот положил трубку, Вика спросила:

— И как?

— Что и как?

— Что нам делать-то?

— Нас срочно требует к себе полковник Зонин.

— Зонин!

— Да, а вы его знаете?

— Конечно.

— Тем лучше. Короче нам надо срочно в Москву.

— Значит, Москва не подверглась нападению?

— Частично, — ответил капитан, — они ударили на западе столицы и еще в двух местах, короче скоро сами узнаете.

— Капитан, нам нужна машина и если можно сопровождение, хотя бы два человека.

— Сейчас организуем.

Через пятнадцать минут джип, за рулем которого сидел молоденький сержант и рядовой, который поставил между ног пехотный пулемет, на всех порах понесся в сторону Москвы.

Минут через сорок мы подъехали к КПП. Предъявив документы, мы поинтересовались, сможем ли мы проехать в район, который нам указал полковник. Старший лейтенант, который проверял наши документы, сверился со своей картой и сказал, что часть кольцевой дороги отсутствует, но проехать можно, поэтому он нарисовал нам маршрут, чтобы ускорить наше движение. Майор поблагодарил его, и мы отправились дальше.

Проскочив пересечение с Ленинградским шоссе и проехав пару километров, шоссе обрывалось. Дальше шло бескрайнее поле пустого пространства. Картина увиденного потрясла нас. Где-то вдали были видны жилые кварталы, которые серпом опоясывали бесплодную равнину. Она была искусственно создана чудовищными силами внеземного оружия. Майор сверился с маршрутом, которой нам указал лейтенант и показал водителю куда ехать. Мы направились по равнине, которая ранее была одним из районов Москвы. Я вспомнил, что здесь располагался Курчатовский институт. Видимо он явился мишенью при нанесении удара. Когда мы подъехали к жилым домам, картина, представшая перед нами, поразила еще больше. Дома, словно лезвием бритвы, были разрезаны на части, одна из которых стояла, а другой просто не было. Часть домов, обрушились из-за обрушения большей части, а некоторые так и стояли с отрезанной секцией и зияющими провалами межэтажных перекрытий.

— Это просто ужасно, — единственно, что смог произнести майор.

Мы с Викой сидели молча, оглушенные картиной увиденного. Спустя несколько минут, она тихо произнесла:

— Как ты переносишь это второй раз, не представляю?

— Я всего этого не видел. Новую Зеландию они не тронули, поэтому я знаю об этом лишь по кадром кинохроники, а живьем весь этот ужас вижу, так же как и ты впервые.

Мы ехали по улицам Москвы. То и дело встречались военные спецмашины, несколько раз я видел танки и бронетранспортеры. На улицах было довольно много людей, видимо никто не работал, и те, кто не успел уехать, просто бродили. До комендантского часа еще было много времени. Вика обратила мое внимание, что очереди в продуктовые магазины выстроилась еще на улице.

Машина завернула за угол и остановилась около небольшого серого здания. Странно, — подумал я, — что здесь может располагаться что-то серьезное. Однако мое удивление было еще большим, когда, войдя в дверь, мы спустились по лестнице в подвал и оказались перед металлической дверью. Набрав код на замке, мы оказались в кабине лифта, которая опустила нас на несколько этажей вниз, и мы оказались в подземном бункере, который был спрятан глубоко под землей и аккуратно скрыт от посторонних глаз. По коридорам ходили военные и люди в штатском, и никто не обращал на нас внимания. Только, когда майор заговорил с одним из проходящих по коридору и его акцент сразу выдал в нем иностранца, на нас обратили внимание и показали, где находится кабинет полковника Зонина.

Кабинет Зонина представлял собой комнату три на три метра, набитую аппаратурой связи и еще невесть чем, так что места оставалось совсем мало. Стол, стул, тумбочка, на которой стояла сорокалитровая бочка с водой. В углу, сложенная раскладушка с точащей из неё подушкой и простыней. Увидев нас, он приподнялся и поздоровался.

— Это очень хорошо, что вы добрались. Тут такое творится, что никто ничего не понимает.

— Тут или там? — сказал майор, поднимая палец к небу.

— Там конечно. На Земле пока затишье, вторые сутки, а вот что делается на орбите Земли, одному богу известно. Спутников нет, станции слежения, если и имеют данные, не могут передать, короче, разворачиваем связь, чтобы хоть как-то контактировать между собой. Сумели с грехом пополам запустить два спутника, пытаемся с их помощью хоть что-то понять. А вы молодцы, он посмотрел на нас троих.

— А мы-то тут при чем? — спросил я.

— Я имею в виду всё ваше подразделение. Ваша аргументированная и своевременная информация о возможной атаке кораблей противника, сыграла решающую роль в принятии решения об эвакуации населения из мест сосредоточения объектов, которые могут быть подвергнуты нападению в первую очередь. Так что считайте, что спасли миллионы жизней. Ваша информация на несколько часов ускорила принятие решения, а в таких вопросах дороги не то что часы, минуты, так что молодцы, просто молодцы. Сработали грамотно и четко.

На лице майора ничего не отразилось, хотя я понимал, что он, так же как и мы с Викой, были счастливы, услышать похвалу в свой адрес из уст полковника.

— Вопрос можно, — спросил майор.

— Конечно.

— Какие сведения о разрушениях в США?

— Обрадовать не могу, — взгляд полковника стал суровым, — ущерб нанесен колоссальный. Девяносто процентов стратегически важных объектов уничтожено, более трех десятков городов стерты с лица Земли. Я вам дам почитать отчет, нам прислали ваши коллеги из центра, как только смогли установить связь с нами.

Он взял со стола одну из папок и передал её майору.

— Порядок таков. Вы, — он обратился к нам с Викой, — если я не ошибаюсь народ не военнообязанный, поэтому вольны решать сами. Либо отправляетесь домой, но перед этим даете подписку о неразглашении государственной и военных тайн, либо, — он сделал паузу.

— Либо что? — сказала Вика, глядя на полковника.

— Либо продолжаете работу в отделе, и согласно положения о работе в условиях военного времени, становитесь военнообязанными и, следовательно, обязаны строго подчиняться всем требованиям, которые накладывает служба в армии.

Вика посмотрела на меня и, не дожидаясь ответа, сказала:

— А разве вы нас уволили?

— Формально нет.

— А раз нет, значит, о чем может быть речь. Мы были на службе и на ней остаемся.

— Только учтите, Виктория Александровна, Сергей Николаевич, если не ошибаюсь, был старшим лейтенантом запаса, скорее всего сразу капитаном станет, а вот вам в лучшем случае ефрейтора дадут, ничего?

— В армии, мне не важно кем он будет, а дома мы сами решим, кто из нас капитан, а кто ефрейтор.

Полковник улыбнулся и сказал:

— Насчет званий, потом поговорим, сейчас не до этого. А вообще-то, я не сомневался, что вы согласитесь. А сейчас пойдемте со мной, я покажу, где вы сможете немного передохнуть, а потом подготовлю вам пропуска, и вы сможете сходить домой.

— А наш дом цел? — почти хором произнесли мы?

— Ваш да, а вот моего дома больше нет, да и черт с ним, главное семья цела, успел отправить из Москвы. Ладно, об этом поговорим после, а сейчас пойдемте.

Мы прошли по коридору в комнату, напоминающую баню. Собственно это и было место, где были расположены кабины для принятия душа и комната для отдыха.

— Через час жду вас у себя, надеюсь, времени хватит. Если захотите перекусить, в комнате, — он показал на дверь, — типа буфета.

— А чем платить, у меня только доллары? — произнес майор.

— Здесь все бесплатно, мы же в Армии господа, пора привыкать.

Мы приняли душ, потом быстро перекусили и даже успели немного отдохнуть, после чего отправились обратно в кабинет к полковнику.

Постучав и войдя, я услышал, как он дает кому-то указания, одновременно держа в руке трубку телефона. По всему было видно, что работы невпроворот.

— А это вы, очень хорошо. Значится так. Вас майор Уотс направляю в вашу дипломатическую миссию. Необходимо срочно подтвердить план дальнейших работ по совместной работе, получите указания от своих, короче жду вас к восемнадцати ноль, ноль, а вы получаете увольнительные до утра.

— Как увольнительные? Мы готовы к работе, — произнесла Вика.

— Работы предстоит полно, а пока я даю вам увольнительную, так что пользуйтесь моментом. Вот вам пропуска, завтра в семь утра у меня. Форма одежды произвольная, затем получите казенную, впрочем, насчет этого точно не знаю, короче, там видно будет. Всем всё ясно?

— Так точно.

— А раз так, все свободны.

Он передал нам пропуска и карточку для входа в бункер.

Мы попрощались и, выйдя из бункера, снова очутились на обычной московской улице.

— Знаешь, мы забыли спросить, а транспорт работает или нет, и как нам добираться до дома и завтра утром на работу.

— Ничего, разберемся, — сказал я и, обняв Вику, мы отправились домой.

За углом нас остановил патруль и проверил пропуска. Получив обратно документы, мы поинтересовались, как нам добраться до дома. Нам объяснили, что подземный транспорт временно не работает, так как в результате разрушений в ряде мест почти всё затоплено водами Москвы-реки, а из наземного работает только автобус и маршрутные такси, но с перебоями. Если средства есть, можно воспользоваться частниками.

Мы прикинули, что если идти пешком, то на это уйдет часа два, поэтому решили воспользоваться частником. Машин было немного, но все же жизнь в городе не умирала ни на минуту, это было видно повсеместно, мне даже показалось, что количество мест стихийной торговли вещами и продуктами прибавилось. Поймать машину не составило никакого труда. Я просунул голову в окно и назвал адрес.

— Двадцатка, — ответил он.

— Сколько? — не понял я.

— Двадцать баксов, — повторил водитель.

— А если рублями?

— Если рублями, то штука.

Я открыл дверь и мы сели.

— Деньги вперед, а то не повезу.

— С какой стати деньги вперед, отродясь такого не было, — заявил я.

— Это до войны не было, а нынче какой-нибудь урод просит довезти, а потом заявляет, что денег нет, и хоть стреляй его или сдавай в комендатуру. А на черта мне с ним возиться, если я бензин уже сжег на его поездку. Так что теперь сначала деньги, потом поездка. Если не согласны, вылезайте.

Я достал из кошелька деньги и протянул двадцать долларов. Водитель спрятал их, и мы поехали.

— А что так доллар взлетел, чуть ли не в два раза? — спросил я водителя.

— Так ведь война. Работы нет. А в кубышках у народа одни баксы, вот доллар и взлетел. Расставаться с ним особо никто не хочет, а рублей на рынке и без того хватает, только что с ними делать. И раньше доллар правил миром, а как началась вся эта заварушка, так и вовсе все расчеты на него перешли.

— Странно, — сказала Вика.

— А чего тут странного. Где ваши рубли увидишь, только в России, ну еще может на Украине, да Белоруссии, а доллар, он и в Африке доллар. Вы что за границей никогда не были? Куда не приедешь, везде доллары берут, и никто не спрашивает, почему и зачем. Все правильно, к тому идем. Один мир, одна валюта, правильно я говорю?

— Отчасти, — ответил я.

— Почему отчасти?

— Это я так к слову, а в целом я с вами согласен, — сказал я, решив не вступать с водителем в полемику.

— У остановки притормозите, — сказал я, показывая на остановку возле Викиного дома.

С некоторым трепетом мы поднялись к себе на этаж и, отдышавшись, поскольку лифт не работал, открыли дверь и вошли в квартиру. Все было на месте, мы были дома и нас одновременно охватило чувство радости, что мы живы, что мы дома, и в тоже время все пережитое за последние дни, грузом навалилось на нас и, смешавшись в некую непонятную массу, заставило сесть на диван и, обняться. Вика дала волю слезам. Я сидел рядом и, нежно гладил её, старался успокоить, хотя чувствовал, что у самого глаза увлажнились от слез.

Прошел час, прежде чем Вика пришла в себя и, переодевшись, занялась хозяйством. Я решил сходить в гараж и посмотреть, цела ли машина, хотя если честно, она меня не очень интересовала, и я вряд ли сильно переживал, если бы её угнали.

Придя в гараж, я заметил несколько человек, которые о чем-то беседовали между собой. Я практически никого не знал, поэтому прошел мимо, лишь поздоровавшись с ними. Открыв гараж, я был приятно удивлен. Мой Мерседес стоял на месте. Впрочем, его не так-то легко было угнать, поскольку в машине было установлено две сигнализации, механическая система защиты коробки скоростей и, кроме всего прочего, самодельное противоугонное устройство, которое размыкало сеть зажигания, и было спрятано так, что надо было долго и упорно копаться, чтобы найти и понять, почему она не заводится. Как говорил Костя, ставивший эту систему:

— Покажите мне угонщика, который бы не обматерил меня, пытаясь понять смысл моего противоугонного устройства.

Я провел ладонью по скругленным крыльям, любуясь машиной. Потом подошел к полкам, которые занимали всю заднюю стену гаража и, открыв занавеску, поискал глазами нужную мне банку. Среди трех десятков всевозможных емкостей, которые хранил владелец гаража, я достал одну малоприметную, в которой лежали спрятанные деньги. Открыв крышку и осторожно достав стакан, в котором лежала тряпка с солидолом, я вынул пачку денег. Там было сто двадцать тысяч долларов. Держать дальше в чужом гараже такую большую сумму денег я не рискнул и потому взял с собой. Вернувшись, я увидел, что Вика уже закончила уборку и обрадовал её тем, что машина цела и деньги тоже.

— Я даже не знала, что у тебя там деньги были.

— Заначка, как видишь, пригодилась. Как ты думаешь, к банковским ячейкам есть доступ?

— Не знаю, если честно, мне всё равно. В конце концов, у нас денег и так достаточно. Можно сходить, забрать кейс.

— Я все же съездил бы узнать.

— Как хочешь.

— Тогда я поеду, а заодно куплю продукты.

— Хорошо, только постарайся не долго, чтобы я не волновалась, а то ведь теперь даже по телефону не позвонить.

— Да, я как-то не подумал об этом.

Я поцеловал её и, возвратившись в гараж, вывел машину и отправился в ближайшее отделение банка, где была арендована ячейка.

На входе висела табличка «временно не работаем». Это меня немного успокоило, хотя понятие временно может подразумевать что угодно и сколь угодно долго. Я отправился в следующее отделение. Это был Сбербанк. Очереди не было, и я на удивление быстро получил доступ к ячейке. Забрав камни, которые там хранились, сел в машину и решил больше никуда не ездить. В конце концов, Вика права, тех денег, что у нас были, было более чем предостаточно.

Увидев магазин, торговавший продуктами, я в начале не понял, почему отсутствует очередь, однако, войдя в него, тут же разобрался в чем причина. Цены в нем были астрономические. К примеру, батон хлеба стоил десять долларов, пачка масла двадцать пять, а мясо целых сто пятьдесят. Я криво усмехнулся и понял, что хозяева решили очень просто, все цены, которые были в рублях, просто перевести в доллары, подняв её в десятки раз.

— Покупают? — вежливо спросил я у менеджера, который стоял в окружении двух охранников.

— А почему нет, кушать всегда хочется.

— Это верно, — подумал я, и решил, что деньги действительно ничто, особенно в такое время и, взяв корзинку, положил под слегка изумленным взглядом продавца, батон хлеба, селедку, пачку масла, макароны, и несколько банок консервов. В довершении кинул в корзину бутылку водки и две банки растворимого кофе.

— С вас тысяча сто двадцать два доллара, — сказала она, подсчитав все покупки на калькуляторе, так как касса не работала.

Я вынул из кармана пачку сто долларовых купюр и, отсчитав деньги, расплатился. Мелких купюр, чтобы дать сдачу не было, и я взял несколько пакетиков леденцов. Выйдя на улицу, я закинул продукты в машину и отправился домой.

— Как съездил? — спросила Вика.

— Нормально. Камни забрал, а больше никуда не поехал, только за продуктами зашел.

— Так быстро!

— Там цены кусачие, потому народу не так много.

— Правда, и сколько же это все стоит? — спросила Вика, выкладывая продукты на стол.

— Тысячу баксов с хвостиком.

— Сколько? — чуть не заикаясь, спросила она.

— Да ладно тебе, один раз живем, да и денег у нас полно, и потом, кто знает, что с нами завтра будет.

Она тихо присела на табуретку, держа в одной руке батон, а в другой банку консервов.

— Я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что идет война, что гибнут люди, а мы говорим о каких-то деньгах.

— Это реальность Вика, от неё никуда не денешься, независимо от того война или мирная жизнь. Мы замкнуты цепью потребностей в пище, одежде, удобствах, которые кто-то производит. Какие бы условия не существовали, всегда кто-то будет производить товар, кто-то будет им пользоваться, а, следовательно, будет товарообмен либо натуральный, либо, как говаривал господин Маркс «товар-деньги-товар», или наоборот, я точно не помню. А кто-то будет думать совсем о другом…

— О чем?

— О том, чтобы просто остаться в живых.

— Все верно и ты прав, я просто сердцем не пойму, как все это соединить воедино, чтобы не было того хаоса, который творится в моей душе.

— Хаос в душе может быть и в мирное время. Мы сами создаем его в себе, от неустроенности, от сложности взаимоотношений, от чего угодно. А сейчас война. Понимаешь, ВОЙНА. Мы не в силах понять и осмыслить, что еще вчера была мирная жизнь, а сегодня она неожиданно закончилась. Кто-то уже потерял родных и близких, остался без крова, потерял здоровье… Мир изменился, и даже, если все закончится благополучно, прежнего не вернуть никогда. Никто не повернет историю вспять…

— Но ведь ты смог повернуть!

— Я. Так получилось. Может быть, мой прыжок, был своего рода заложен в саму историю и не более того. А потому надо все воспринимать так, как есть, а не идеализировать мир, рассматривая его сквозь розовые очки.

— Наверно.

— Это пройдет. Мы все привыкаем к условиям жизни, и к этой привыкнем.

— Скорей бы.

— Ничего, завтра выйдем на работу, и увидишь, мысли станут совсем другие. Успокоишься, я тебя уверяю.

Я поцеловал ее, и мы пошли ужинать.

Будильник прозвенел в половине шестого, и это означало, что надо вставать. Быстро умывшись и позавтракав, мы собрали все оставшиеся продукты и, взяв их с собой, отправились к полковнику Зонину. Поймать машину долгое время не удавалось, и я стал нервничать. Больше всего не выносил опозданий и считал это одним из самых больших недостатков. Я уже подумывал, пойти в гараж и поехать на своей машине, но понимал, что в этом случае мы точно опоздаем. Однако подъехавший водитель довез нас до места, где располагался штаб, и мы вошли в кабинет полковника ровно без двух минут семь.

— Полковник натягивал на себя китель, когда мы постучались к нему в кабинет. Он спал прямо на рабочем месте и, посмотрев на часы, сказал:

— Ого, уже семь часов! Заходите.

Вика внимательно посмотрела на полковника и вдруг сказала:

— А я смотрю, вы спали прямо в кабинете? Может, позавтракаете, мы тут и продукты принесли, — и она, не дожидаясь ответа, стала выкладывать на стол привезенные продукты.

— Ба, откуда такое богатство?

— Из магазина, — неловко ответил я.

— Понятно, решили так сказать транжирить маний маний на харчи, — он с лукавством посмотрел на нас, а потом произнес, — ладно, сейчас приготовлю чай, а вы Виктория, делайте бутерброды.

— Что вы, мы уже позавтракали.

— Ничего, еще раз за компанию, знаете, здесь порой и без обеда останешься, так что лучше поешьте сейчас.

Минут через двадцать остатки еды были убраны со стола, и разложив карту Москвы, Зонин сказал:

— Вот, смотрите, что сейчас представляет столица. Заштрихованная красным, зона, подвергнутая обработке кораблями противника. А вот, — он положил поверх неё вторую карту России, — здесь указаны места, куда были нанесены удары. Видите эти круги. Рядом названия городов и объектов полностью или части уничтоженных. Эти данные, как вы сами понимаете не полные, они по мере поступления данных уточняются. А теперь смотрите, что мы получили сегодня ночью из космоса.

Он положил перед нами целую пачку компьютерных фотографий, сделанных спутниками, которые вышли на орбиту.

— К сожалению, забросить спутники удалось на низкую орбиту, так как запуск производился с мобильного ракетного комплекса. Все делалось в такой спешке.

— А что космодромы подверглись уничтожению?

— Почти полностью, даже французский в Полинезии. По Плисецку прошлись не только из космоса, но и добавили наземной атакой, там пустыня радиусом три с половиной километра. Вы смотрите, смотрите и внимательней, может быть что-то знакомым покажется.

Я взял фотографии и стал внимательно их рассматривать. На двух я увидел достаточно четкое изображение эфского боевого корабля, на других были фрагменты, точнее тени кораблей и только на последней фотографии был виден контур корабля совсем другой конфигурации. Я присмотрелся. Сомнений не было. Это был корабль Звездной Федерации. Я положил фотографии на стол и произнес:

— Это боевой корабль Федерации. Мы летали на таком. Виктория может подтвердить.

Вика посмотрела, и утвердительно произнесла:

— Сомнений нет, именно на таком корабле нас доставили на Марс, перед тем как нас захватили биокиборги.

— Черт возьми, я так и знал. Выходит, они пришли к нам на помощь, но почему они не хотят вступить с нами в контакт? Мы посылаем им сообщения, однако, никакого эффекта. То, что они нас не слышат, вряд ли.

— Судя по всему, они вряд ли вступят с нами в контакт.

— Вы так считаете?

— Если исходить из того, что они говорили нам, вряд ли они будут контактировать. Если они что-то захотят узнать, они получат сведения и без нашей помощи.

— Пожалуй, вы правы. Да, — полковник нахмурился и добавил, — Ситуация. Хуже не придумаешь. Как все это доложить наверх.

— А высоко докладывать приходиться? — спросила Вика.

— Выше некуда. У нас здесь сидит даже личный советник президента, который непосредственно докладывает в Совет.

— Депутатам? — переспросил я.

— Да каким еще депутатам, они как крысы разбежались спасать свое добро, как только услышали о начале войны. Противно было слышать их выступление о самороспуске по причине необходимости координации действий на местах. Я говорю о Совете глав государств большой восьмерке. Они теперь, по сути, определяют стратегию и политику во всем мире.

Я подумал и сказал:

— Не подумайте, что я беру на себя слишком много, но не считаете ли вы возможным использовать меня и Вику, чтобы связаться с ними, они нас знают, вдруг появится хоть малейший шанс для контакта с кораблями Федерации?

— Вы читаете мои мысли. Именно это я и хотел вам предложить попробовать. Знаете что, давайте я отведу вас к связистам, помозгуйете с ними, как это сделать, вдруг действительно что-то получится.

Комната связи напоминала центр управления полетами, который я неоднократно видел в свое время по телевизору, когда в новостях рассказывали об очередном старте космического корабля или стыковке в космосе. Различие было разве что в размерах помещения. Уменьшенный в несколько раз, он, тем не менее, поражал техникой, которая здесь находилась. Десятки компьютеров, преимущественно ноутбуков шлейфами проводов соединялись с периферийной аппаратурой и экранами. Вдоль одной из стен тянулись ряды шкафов, представляющих сложную электронную аппаратуру. Несколько сотрудников в основном в штатском, суетливо работали, непрерывно сообщая друг другу какие-то данные. Когда мы вошли, полковник представил нас руководителю подразделения и тут же ушел.

— Ломакин, Николай Викторович, можно просто Николай, — представился он, — Я забыл спросить полковника, вы от военной разведки или от Совета президентов?

— В каком смысле? — не понял я.

— Я имел в виду, вы в качестве наблюдателей или как?

— А разве вы не в курсе, зачем нас прислал полковник?

— Здесь столько полковников и генералов, что у меня голова кругом идет. Вы мне главное скажите, в чем ваши действия, а я вам скажу, чем вам заниматься.

— Нам поручено помочь вам связаться с кораблями Звездной Федерации, — спокойно сказала Вика.

— Люблю аналитиков. У них на все и всегда есть готовая рабочая гипотеза. Просто диву даешься, и когда вы успеваете сделать такие выводы. Извините, а с чего вы решили, что новые корабли, снимки которых мы получили всего два часа назад, являются кораблями какой-то Звездной Федерации?

— Не будем спорить, поскольку видимо вас не ввели в курс дела, поэтому я поясню. На снимке, который нам показал полковник Зонин, боевой космический корабль Звездной Федерации, по всей видимости, они оказывают нам помощь в борьбе против нашествия биокиборгов с планеты Эф, но по ряду причин не хотят выходить с нами на контакт. Учитывая ряд факторов, нас привлекли для оказания помощи в установлении контакта.

— Надо же, как интересно. Вы так уверенно говорите об этом, словно там были.

— Да были, — буднично произнесла Вика, и закусила губу, понимая, что сказала лишнее. Кое-кто из сотрудников, несмотря на важность проводимой работы в ответ на фразу произнесенную Викой повернули голову в нашу сторону.

— Что, значит, были? — и Ломакин устремил ничего не понимающий взгляд сначала на Вику, потом на меня.

Однако Вику уже было не остановить, и вместо того, чтобы промолчать, она вдруг выдало такое, чего я явно не ожидал:

— То и значит, мы с мужем летали на этих кораблях, правда всего раз, но зато два раза на исследовательских…

От такой неожиданности Ломакин застыл, словно изваяние, не в силах что-то сказать. Остальные сотрудники, смотрели на нас во все глаза, не понимая, что происходит и правда ли то, что мы говорим. Неожиданно, кто-то из стоящих в аппаратной, произнес:

— Простите, а вы случайно не те, кого мы засекли со спутника в момент посадки НЛО под Москвой незадолго до начала войны?

— Вроде того, — нехотя ответил я.

— Простите, и третий с вами? — снова произнес тот же голос.

— Нет, он умер, точнее его убили биокиборги, поскольку имплантировали специальные устройства для контроля.

— С ума сойти можно, живые инопланетяне, — произнес Ломакин, придя в себя.

— Сами вы инопланетянин, я потомственный москвич, — с досадой в голосе произнес я.

— Ради бога извините, я не то хотел сказать. Просто мы так вас прозвали, когда производили слежение со спутника.

— Ладно, это было давно, давайте думать, чем мы можем помочь, потому что если честно, в вашей технике я ни бум-бум.

— А вы не волнуйтесь, у нас каждый занимается своим делом, так что вам тоже работа найдется, — засуетился он, словно заглаживая свою вину за то, что обозвал нас инопланетянами.

— Знаете, что, а вы не могли бы дать нам кого-нибудь из сотрудников, чтобы он, хотя бы в доступной форме рассказал нам, как вы пытаетесь связаться с инопланетными кораблями? — сказал я.

— Конечно, так и сделаем, присаживайтесь. Борис, быстренько введи наших новых сотрудников в курс дела, — сказал он, и парень лет тридцати подошел к нам и, представившись, начал с нами работать. Между тем я постоянно ловил чей-нибудь любопытный взгляд, брошенный в нашу сторону. Если бы не Ломакин, они наверняка, бросили бы свою работу и накинулись на нас с расспросами. Я улыбнулся и вспомнил ситуацию, когда мы с Викой пришли в аналитический отдел и почти полдня отвечали на вопросы.

Часа через два мы имели общее представление о том, как происходит попытка осуществления связи с инопланетными кораблями и кто чем занимается в центре управления.

— Мне кажется, что у нас ничего не выйдет, — спокойно сказал я.

— Почему вы так решили?

— Насколько я в курсе, инопланетные космические корабли имеют защиту в виде плазменного поля, которое обволакивает корабль и позволяет входить в атмосферу Земли на любой скорости. В открытом космосе они используют иную защиту энергетического характера, которая поглощает энергию и защищает корабль от воздействия на него любого вида оружия. Раз так, то как мне кажется, защита просто поглощает ваши радиоволны, и они просто не слышат нас.

— Где вы раньше были, совершенно верно, мы бьемся над тем, чтобы изменять частоты и скорость передачи данных, вместо того, что продумать вопрос о совершенно иных способах контакта. Так, срочно нужна мозговая атака. Народ, у кого какие предложения?

— Лазерным лучом азбукой Морзе.

— Бред, это даже не смешно, думайте, вы самые талантливые и умные из тех, кого сюда взяли, так что шевелите мозгами, руками, чем хотите, но надо что-то придумать.

Я смотрел на них и думал, что даже в условиях войны, эти молодые талантливые ребята, остались все теми же озорными, увлеченными людьми, способными смеяться над собой и одновременно самозабвенно работать, несмотря ни на что.

— Так, не слышу идей.

— Николай, а что если попробовать импульсный генератор. При поглощении энергии, наверняка будет записана частотная характеристика излучения. Мы совместим её с амплитудой звуковой волны и получим информационный канал. В конце концов, со своей техникой, они прочтут это в момент, — произнес кучерявый юноша, скорее похожий на пианиста.

— Макс, гениально. Быстро все за работу на проработку идеи.

— Интересно, а как мы технически это осуществим с Земли, — послышалась чья-то реплика.

— Зоенька, дорогая, это как раз и надо решить. Срочно свяжись с американцами. Пусть грызут нашу идею. Паша, учти на тебе самая важная миссия, договориться относительно запуска еще одного спутника с генератором, иначе идея умрет, так и не родившись, ты понял меня?

— Понял, но я говорю честно, это не реально.

— Именно поэтому только ты можешь решить нереальную задачу и сделать сказку былью. Я верю в тебя, иди и договорись с кем угодно, но спутник должен уйти на орбиту максимум через десять часов, ты меня понял?

— Да, — мрачно сказал он и, повернувшись, направился к двери, бубня при этом, — как что, так Сысоев, вся грязная работа по уламыванию начальства, так Сысоев, а как гений, так кто-то другой.

— Паша, учти, запустишь спутник, ползать буду, валяться в ногах, но звезду героя тебе выбью, клянусь покойной тещей.

— Ты свою тещу уже пять раз похоронил, а она где?

— В деревне.

— Вот именно.

— Паша иди, я все равно героя тебе выбью, верь мне.

Глядя на эту картину, Вика повернулась, чтобы не рассмеяться и тихо произнесла, чтобы слышал только я:

— Дети, честное слово, но поверь мне, они сделают то, что хотят, вот увидишь.

— Не сомневаюсь.

Глава 5

Мы сидели вместе с лингвистом, и пытались составить текст послания. Перед нами были разложены варианты уже посланных и те, которые мы составили. Но все они казались нам неудачными. Нужно было, чтобы оно было достаточно емким и в тоже время позволило обратить на себя внимание. Ближе к обеду появился Павел Сысоев, сияя, он буквально влетел в комнату со словами:

— Где он?

— Кто? — спросила программотехник Анна Гулимова, которую он чуть не сбил с ног.

— Ломакин конечно.

Ломакин выглянул из-за стола и посмотрел в сторону Сысоева.

— Вы уже подготовили запрос о моем награждении?

— Договорился? — буквально закричал он.

— Естественно. Запуск через, — он посмотрел на циферблат часов, показывающий московское время, — два часа.

— Сколько? Ты с ума сошел, у нас еще послание не готово.

— Работать надо, а вы тут прохлаждаетесь. Я же договорился, как просили.

— Как удалось?

— Если вы будете знать мои секреты, я останусь без наград, и потом это сверх секретная информация, которую я разглашать не имею права, — мы понимали, что он хохмит, но нам было не до этого, надо было форсировать составление сообщения.

Вика вертелась на стуле и о чем-то думала, пытаясь сочинить текст сообщения. Меня заклинило и на ум ничего не приходило. Я сидел сумрачный, и потому сообщение о запуске через два часа спутника, особо не обрадовало. Вика попросила передать ей одну из бумаг, которая лежала рядом со мной, я нагнулся и уперся в стол. Мешочек с камнями лежал в нагрудном кармане рубашки, и я почувствовал, как они уперлись мне в грудь и больно кольнули между ребрами. Я невольно схватился за сердце, передавая Вике бумагу. Повернувшись на стуле, я неожиданно подумал и сказал:

— А что если нам послать текст, следующего содержания:

— Уважаемый Фейнхотен, сообщаем о смерти Артура, при вскрытии выявлены имплантанты в мозгу, возможно, эта информация может вас интересовать. Спасибо за подарок. Сергей, Вика.

— Я ничего не понимаю, сказала Анна.

— Артур, это третий, кто был с нами. Он погиб за несколько дней до вторжения. Вскрытие проводили ваши специалисты, а что касается подарка, он поймет, о чем идет речь.

— А что, в этом что-то есть. Надо посоветоваться, — она взяла текст и понесла его Николаю. Склонившись около стола, они несколько минут о чем-то разговаривали, наконец, он поднял голову и рукой попросил нас подойти.

— Текст интересный, даже очень, хотя если честно, похож на телеграмму любимой теще.

Он сел на свой любимый конек, но я уже привык к этому и понял, что это сказано просто к слову.

— А можно поинтересоваться насчет подарка или это сугубо личное?

— Да нет, я в принципе даже могу его показать, — сказал я, расстегивая карман и вынимая мешочек с драгоценными камнями. Позвенев ими, я развязал узел и достал один из камней.

— Что это?

— Это изумруд, а есть еще алмазы, сапфиры и другие драгоценные камни, — я сунул камень обратно, туго затянул веревку и, положив в карман, аккуратно застегнул пуговицу.

— А вы проверяли их подлинность, вдруг они являются каким-то источником пеленгации или чем-то еще? — с ухмылкой на лице произнес Николай.

— Сомневаюсь, поскольку в скупке их проверяли часа два, а потом к ним прилагалось послание, где указывалась цель подарка.

— Понятно. Тогда второй вопрос, а кто такой Фейнхотен?

— Он постоянно с нами общался, когда мы были на их базе в районе Альфа Лебедя.

— А, так вы были в районе Альфа Лебедя? Понятно.

— Да, а что?

— А вы знаете, сколько световых лет до этого созвездия?

— Без понятия. Но это не имеет никакого значения. Планета Эф удалена от нас на расстояние свыше тысячи световых лет. Бросок между звездными системами занимает секунды.

— Хорошо, а почему вы считаете, что Фейнхотен должен быть на одном из кораблей?

— Я вовсе так не думаю, я просто решил, что их может заинтересовать сама информация, которой мы обладаем относительно имплантантов, поскольку они их у себя просмотрели, а текст должен быть кому-то адресован, вот и все.

— Логично, спорить не стану. Анна, что скажешь?

— Я думаю, что надо согласиться, хотя…, с точки зрения логического восприятия процесса вопрос-ответ, и, кроме того, семантика построения фразы…

— Я понял. Ответ посылаем или нет?

— Посылаем.

— Отлично, — Ломакин поднял руки кверху, что означало, внимание, шеф делает сообщение.

— Послание готово, срочно подготовить электронную версию, произвести шифро-обработку, совместить с энергоносителем и ждать указаний о запуске и последующих процедурах отправки сообщения. Все поняли?

Сотрудники хором ответил да и продолжил текущие работы.

Ломакин передал Анне лист бумаги с текстом послания, и когда она отошла, посмотрел на нас и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:

— А если честно, вы были на Альфа Лебедя, или это так …

— Вы хотите сказать, что мы все это придумали, так сказать для собственного имиджа? — не дав мне сказать, ответила Вика.

— Да нет, просто…

— Знали бы вы, где мы только не были,… Впрочем, разве сейчас это имеет какое-то значение? Главное, чтобы нас услышали и откликнулись на наше послание, — спокойно произнес я, и, повернувшись, пошел прочь.

Запуск спутника, хотя и задержался почти на час, все же был произведен и выведен на орбиту. Через пятнадцать минут пришла команда на координацию координат орбиты, после чего начался поиск объекта, точнее корабля Федерации, чтобы послать сообщение.

Прошло полчаса, и система слежения выдала ответ, что искомый объект в зоне видимости. Прошла команда на ввод данных и коррекцию орбиты для наведения, в этот момент голос Горина, одного из сотрудников, был как гром среди ясного неба:

— Николай Викторович, послание информации посредством импульсного генератора, равносильно выстрелу, а вы не думаете, что наш спутник воспримут, как атаку на них и в лучшем случае, просто собьют, а в худшем…

Ломакин посмотрел на Горина и молча сказал, нажимая кнопку «пуск»:

— Считай, что ты сказал это уже после того, как я нажал, а на войне всякое бывает.

Через три секунды, после передачи сигнала на один из кораблей Федерации, спутник был уничтожен. Лицо Ломакина стало серым. Еще через три минуты он поднял трубку телефона и, сказав:

— Слушаюсь, — положил её.

— Меня вызывает начальство на ковер, если не вернусь, то вы знаете, что делать.

Он повернулся, взял какие-то бумаги со стола, положил их в папку и отправился к начальству объясняться. Мы приуныли, понимая, что ответственность за сбитый спутник лежит целиком на нас, и что теперь будет неизвестно.

Прошло томительных полчаса.

— Сережа, может быть, пойти похлопотать за него, сказала Вика?

— Вика, ты что, это армия, здесь понятия похлопотать не существует. Кроме того… — я не успел договорить, автоматические двери открылись, и вошел Ломакин.

— Ну что? — спросила Анна, которая ближе всех стояла к дверям.

— Сказали, что если они ответят, дадут героя, а если нет и улетят, военный трибунал.

— Это не правильно, — раздался чей-то голос.

— По поводу героя или по поводу трибунала? — спросил он, пытаясь шутить, хотя всем было не до смеха.

— По поводу трибунала, — снова сказал тот же голос.

— Согласен, но эта справедливо. Угробил спутник, а может и того хуже.

Мы молча стояли, глядя на своего руководителя, и в этот момент большой экран на стене ожил, а вместе с ним замигали светодиодами электронные устройства вдоль стены.

— Что там такое? — спросил Ломакин.

Операционисты подбежали к своим рабочим местам, и через несколько секунд раздался радостный голос одного из них:

— Николай Викторович идет сообщение. Они ответили, честное слово, ответили.

— Так, прошу занять рабочие места, мы все в работе, дадут героя, обещаю банкет, впрочем, нет.

— Как нет? — задал кто-то вопрос.

— Сысоев пусть ставит, я ему свою звезду отдам, вот он пусть и ставит.

Мы рассмеялись. В наступившей атмосфере, после тревожных минут ожидания прихода Ломакина от начальства, это был первый радостный смех сотрудников подразделения.

Прошло еще немного времени, и расшифровка сигнала была закончена. На экране появился текст:

— Извините за сбитый спутник. Сообщение получено. Вылетаю на встречу. Место контакта уточним в следующем сообщении. Контактеров три человека, в том числе чета Луниных. Фейнхотен.

Прочитав сообщение, все взоры обратились в нашу сторону. Мы с Викой стояли дальше всех от экрана и, видя устремленный взор всех сотрудников, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:

— Банкет по поводу встречи с инопланетянами за нами.

В гуле голосов, который последовал за этим, я расслышал только один:

— Сергей Николаевич, а кто будет третьим?

— Это начальству решать, но я бы послал Сысоева, он у них выбьет по максимуму.

Гул голосов потонул в дружном рукоплескании и стихийно возникшем веселье.

Ломакин отправился к начальству с докладом о полученном ответе и очень быстро вернулся.

— Так, Лунины, вас на ковер к начальству, — он показал пальцем на потолок, — там обо все узнаете.

— И все? — спросила Вика.

— А что еще?

— Да нет, я просто спросила.

— А куда нам идти?

— За дверью вас ждут и проводят.

Мы попрощались, я обернулся и услышал, как кто-то произнес:

— Ни пуха, ни пера.

— К черту, — ответил я, и вышел за дверь.

Стоящий за дверью офицер провел нас по коридору в один из кабинетов. За круглым столом сидело несколько человек в штатском и военной форме. Судя по звездам на погонах, это были генералы. Нам предложили присесть.

Штатский приподнялся со стула и, посмотрев сначала на нас, обратился к присутствующим:

— Разрешите представить вам двух наших сотрудников, которые определены в инопланетном послании в качестве представителей с земной стороны.

Взоры собравшихся устремились в нашу сторону. Мне стало немного не по себе, словно сейчас должна быть устроена проверка на предмет того, подхожу я для этой миссии или нет. Я почувствовал, как повысился пульс и по спине потекли струйки пота. Вика под столом крепко сжала мою руку, и я постарался успокоиться и не волноваться. Между тем выступающий, продолжил, уже непосредственно обращаясь к нам:

— Надеюсь, вы понимаете, сколь ответственная миссия выпала на вашу долю, представлять человечество в первом контакте с инопланетной цивилизацией. Надеюсь, что вы достойно справитесь с этой миссией и сможете убедить их, что мы, земляне, всеми силами стремимся к миру и прогрессу и будем рады, если они примут нас как равных и окажут посильную помощь в восстановлении разрушенного на Земле.

Впрочем, на это акцентировать внимание не стоит, но намекнуть надо обязательно, — добавил он уже не таким менторским голосом.

Я смотрел на сидящих за столом и почему-то вдруг абсолютно успокоился и подумал:

— О каком мире и прогрессе могут говорить эти генералы, когда всю жизнь они только и занимались, что готовились к войне. А эти в штатском, наверняка какие-нибудь важные чиновники, которых заботы о простых людях совершенно не интересуют. Они пальцем не пошевелят, когда дело касается вредных выбросов в атмосферу, или других экологических проблем. А ведь считают себя бог весь кем.

Я смотрел на них и совершенно отвлекся оттого, что говорил человек в штатском. Он словно читал инструкцию из учебника о правилах хорошего тона на приеме у английской королевы. Я только услышал его последнюю фразу:

— Надеюсь, что вы оправдаете наши надежды.

— Обязательно, — вдруг сказал я, и, поняв, что ляпнул что-то не то, добавил, — мы постараемся.

Говоривший, строго посмотрел в мою сторону и произнес:

— Надеюсь.

Стоящий офицер за нашей спиной проводил нас из зала и показал дорогу обратно. Идя по коридору, Вика сказала:

— Сереж, что ты, в самом деле. Надо же было так сказать, еще бы спросил, кто третьим будет, уж лучше промолчал бы.

— А что, я и хотел спросить насчет третьего, просто не успел.

— Во-во.

— Что во-во. Да ты видела эти, извини меня за выражение, «рожи». Знаешь, когда он начал говорить насчет того, что, дескать, не мешало бы помощи попросить и прочее, я знаешь, кого вспомнил?

— Кого?

— Пушкина, и его старуху, которая посылала старика у золотой рыбки то одно просить, то другое.

— Это ты напрасно.

— Вовсе нет. Ладно, замнем, у меня свое мнение и я при нем останусь, — сказал я, подходя к дверям комнаты связи.

— И почему ты так не любишь начальство?

— А за что его любить? Зонина можно, Ломакина. Они работяги, а эти?

— Они тоже люди и это их работа.

— Вот насчет того, что они люди, я с тобой целиком и полностью согласен, а во всем остальном,… Знаешь, я тебе так скажу. Честный человек в чиновники не лезет, а…

— Но ты ведь им стал!

— Когда?

— В прошлой жизни.

— Тогда… Обстоятельства вынудили и потом…

— У всех обстоятельства, так что не надо всех скопом одной гребенкой причесывать.

— Хорошо, не будем, — и я открыл карточкой дверь, которую нам выдали перед уходом.

Сотрудники радостно встретили нас. Ломакин вышел вперед и спросил:

— Как, начальство лекцию прочло?

— Прочло, — ответил я, — ощущение, что я очутился в райкоме партии на инструкции перед поездкой за границу.

— Да, а что это такое?

— Это я вам, как ни будь, на досуге расскажу.

— А в целом?

— А в целом, масса впечатлений, от звезд на погонах у меня произошло помутнение рассудка и я, по выражению супруги, не то ляпнул.

— Правда, Виктория Александровна?

Вика покрылась румянцем и ответила:

— Он шутит.

Мы перекинулись с Ломакиным взглядами, и он понял, что остальное мы с ним обсудим позже и вдвоем.

— Слушайте, а вы не спросили, кто будет третьим? — неожиданно спросил он.

Я рассмеялся, а Вика, поняв причину моего смеха, стараясь сохранить спокойствие, сказала:

— Нет. И вообще мне надо идти работать, — и отправилась к своему рабочему месту.

Не сговариваясь, мы ударили по рукам и, улыбаясь, разошлись по своим местам.

Через два часа пришла новая информация из космоса. Сообщались координаты места встречи. Это был район на западе Москвы, который был подвергнут позитронной обработке. Нам необходимо было прибыть туда втроем. В радиусе двух километров никого не должно было быть. В послании так же сообщалось, что они хотели бы получить образцы имплантантов, которые мы обнаружили у покойного Кобзева. Мы собрались, после чего нас вызвал к себе Зонин. Увидев нас, он пожал нам руки и сказал:

— Надеюсь на скорое возвращение и как говориться с Богом, впрочем, вам не впервой, не так ли?

— Товарищ полковник, а кого назначили третьим на встречу?

— Американцы настояли на своем представителе, да вы его знаете, это майор Уотс.

— Правда, вот здорово, — обрадовалась Вика, — хоть знакомиться не надо, а то дали бы нового и привыкай к нему.

— Согласен. Кстати, тут вам новое снаряжение приготовили, как никак представители земли, короче придется переодеться.

— Слушаюсь, — ответил я.

Мы прошли по коридору в комнату, где нас уже ждал Уотс. Мы поздоровались, майор уже был одет в новую форму, и поскольку помещение было небольшое, вышел, что бы мы могли переодеться. В комнате вместе с нами находились два сотрудника, которые помогали нам одеваться. Комбинезоны напоминали одежду космонавтов. Я долго не мог надеть его на себя и если бы не помощь, навряд ли сделал бы это один. Надев костюм, я представил себе, как буду в нем потеть в такую жару в машине, пока мы доедем до места. Облачившись, в конце концов, в одежду, я почему-то первым делом решил проверить карманы. В них было все, начиная от фотоаппарата и кончая зажигалкой. Я достал из кармана рубашки, висевшей на стуле мешочек с камнями и переложил его в один из многочисленных карманов костюма. Мы вышли в коридор, где нас ждал майор.

— Мы готовы, можно это оставить пока у вас? — сказала Вика, передавая полковнику наши вещи и документы.

— Конечно, я положу их в своем кабинете.

Мы подошли к лифту, ведущему на поверхность.

— С богом, — сказал полковник и, не выдержав, мы обнялись и поцеловались. На прощанье он шепнул мне:

— Как бы мне хотелось быть на месте Уотса, да видно не судьба.

Он пожал майору руку, и мы прошли в лифт. На улице нас ждал военный джип и группа сопровождения. Район был отцеплен, поэтому жителей никого не было. Мы сели в машину и водитель, повернувшись к нам, сказал:

— Я довезу вас до зоны, а потом вам придется кому-то вести машину.

— Справимся, не волнуйтесь, — ответил я.

Через полчаса колонна из десяти машин подъехала к тому месту, где начиналась ограничительная зона. Из машины, которая присоединилась к нам по дороге, вышел мужчина, и я в начале подумал, что обознался, но когда он подошел совсем близко и протянул руку, я узнал президента.

— Рад познакомиться, — сказал он.

— Взаимно, — сказал я.

Майор Уотс, тоже понял, кто с ним здоровается, и сначала отдал по военному честь, а потом протянул руку.

— Указаниями я думаю, вы уже сыты по горло, поэтому скажу так, в добрый путь и желаю благополучного возвращения обратно.

Вика как всегда чуть не расплакалась, а у меня было чудесное настроение, я понимал, что сейчас я ни от кого и ни от чего не зависим и эта свобода придавала мне уверенность и собственное достоинство с любым говорить на равных, даже с президентом, и, глядя ему в глаза, я вдруг произнес:

— Постараюсь, чтобы они думали о нас лучше, чем мы есть на самом деле.

— Постарайтесь, — ответил он, и, судя потому, как приветливо улыбнулся, я понял, что ему понравилось то, что я сказал. Впрочем, возможно мне это лишь показалось, но все равно, настроение только улучшилось.

Подошедший помощник передал нам контейнер с образцами имплантантов. Мы сели в машину, я завел мотор и тронулся к месту встречи с инопланетным кораблем.

Мы проехали около километра, когда Вика увидела в небе быстро приближающуюся точку. Это был космический корабль.

— Летят, — радостно сообщила она.

— Вам не страшно? — вдруг спросил Вику Уотс.

— Нет, а вам что, страшно?

— Да как сказать, не то чтобы страшно, но все же. А вы женщина…

— Знаете, майор, а кстати, как вас зовут?

— Грей.

— Можно я вас буду называть по имени?

— Конечно, а я вас Виктория.

— Можно просто, Вика.

— Мне больше нравится Виктория. Не возражаете?

— Ни сколько. Так что я хотела сказать? Ах да. Страшно, когда враги в плен берут, а когда прилетают хорошие люди и с добрыми намерениями, то это приятно.

— Вы меня успокоили, а то я немного нервничаю.

— Напрасно, они нормальные ребята, немного с амбициями конечно, но это у всех так бывает, когда мнишь из себя создателем, — заметил я, обращаясь к майору.

Корабль сделал вираж и замер у самой поверхности земли. Сияющий ореол вокруг корабля говорил, что защитный экран еще не снят. Я не знал, на каком расстоянии он действует, поэтому остановил машину метрах в ста от корабля. Мы вышли. Сияние исчезло. Прямо перед нами стоял исследовательский корабль Федерации, точно такой на котором мы улетели с Земли три года назад. Опустился трап.

— По-моему, они приглашают нас к себе? — сказал я.

— По всей видимости, да, раз никто не выходит, — ответил майор.

— Тогда пошли.

Мы двинулись по направлению к кораблю. В руках у майора был контейнер с образцами. Когда мы подошли, я посмотрел на Уотса. Он осторожно поставил ногу на ступень трапа, и я представил себе, какие чувства он испытывал, и мысленно попытался вспомнить свои ощущения, когда впервые в жизни ступил на борт космического корабля, телепортированного из космоса, но почему-то так ничего и не вспомнил.

Мы зашли на борт, и в этот момент я увидел высунувшееся из дверей пилотской кабины лицо Фейнхотена.

— Что вы там застряли, проходите и садитесь, нам надо взлетать, а вы еле ползете.

Мы поздоровались как старые друзья, и я представил ему майора Уотса.

Пилот корабля так же поздоровался с нами и попросил занять места и пристегнуться. Майор передал контейнер Фейнхотену и, усевшись в кресло, пристегнулся.

Мы готовы, — сказал я, посмотрев на Вику и Уотса, — можем лететь.

Корабль взмыл в небо, и через несколько минут мы любовались на голографическом экране видом Земли с орбиты.

Уотс был настолько поражен всем происходящим, тем более что выход на орбиту был практически бесшумным и очень быстрым, что я решил взять для начала бразды правления в свои руки, чтобы дать ему время прийти в себя.

— Как вижу, вы все же не удержались и пришли к нам на помощь? — задал я вопрос Фейнхотену.

— А что делать, если бы не мы, биокиборги просто планомерно уничтожили бы вас, поэтому нам ничего не оставалось делать, как послать военную эскадру и вступить в бой.

— Значит войне конец? — задал я очередной вопрос.

— К сожалению нет. Точнее в пределах Солнечной системы да.

— Это как понять?

— Все оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали. Помнишь, я говорил о представителях соседней Галактики?

— Да.

— Так вот, они вступили с ними в контакт, почему, как и зачем, неизвестно, но ничего хорошего в этом нет. Слишком много вопросов, на которые пока нет ответов. А ничего нет хуже, как неопределенность.

— Вы правы, и все же, возвращаясь к нашим Земным делам, боевые действия закончены окончательно или нет?

— В Солнечной системе да. База на Луне вместе с телепортом выхода, уничтожены, часть кораблей ушли в неизвестном нам направлении, часть кораблей, которые атаковали Землю, сбиты.

— Вместе с нашим спутником. Кстати, моего шефа за это основательно взгрело начальство, из-за непродуманности действий.

— Вы сами виноваты в этом. Кто мог подумать, что вы будете посылать сообщение таким способом, хорошо, хоть, компьютер выдал сообщение, что энергетический луч шел в дискретном режиме с кодированным сигналом, но было поздно. В начале мы подумали, что это нечто новое у киборгов, и, не раздумывая, уничтожили его, а когда прочли сообщение, поняли, что мы подбили ваш спутник. Вообще-то можно было сразу догадаться, поскольку сигнал исходил из столь примитивного устройства…

— Мы не в обиде, — произнес Уотс, который, наконец, пришел в себя и присоединился к беседе.

Корабль кружил над Землей, и я в очередной раз любовался красотой этого зрелища. Проплывающий океан в голубой дымке облаков, череда гор и зелень континентов сменялась желтым оттенком пустынь и снова переходила в бескрайную водную пустыню. Я смотрел на это и вспомнил наш разговор с Викой перед отлетом на Землю.

— Виктория так переживала, что не успела вам задать массу вопросов, которые её интересуют, что предупреждаю, теперь она вас ими замучит.

Вика посмотрела на меня, и в её взгляде я прочитал одновременно одобрение тем, что я сказал и в тоже время укор, что сделал это слишком демонстративно и совсем в неподходящее время. Однако Фейнхотен, который перехватил этот взгляд и все понял, ответил:

— Виктория с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, в приватной беседе.

Вика была счастлива, что Фейнхотен пообещал ей побеседовать лично и, улыбаясь, посмотрела на меня. Я положил ладонь на её руку и спросил у Фейнхофена:

— Куда мы направляемся?

— Мы сейчас между Марсом и Землей сооружаем своего рода форпост для постоянного слежения за действиями в районе вашей планеты. Это три станции равноудаленные друг от друга. Как только закончится их монтаж, мы снимем блокаду. Собственно она уже сейчас ни к чему, но руководство решило, а как говорят и у нас и у вас — приказы не обсуждаются. Одна из станций уже почти готова. К ней мы и направляемся.

Полет к станции занял час с небольшим. Подлетая к ней, на экранах появилось её изображение. Конструкция станции была весьма оригинальная. Она напоминала колесо велосипеда. Обод в виде трубы диаметром метров десять соединялся спицами с центральным сооружением, имеющим форму пирамиды. В трех местах симметрично друг к другу, между спицами были расположены три большие площадки, напоминающие порты приема. Я показал рукой на них и высказал свою догадку вслух.

— Вы правы, это телепорты приема. На случай, если что-то произойдет можно в кратчайший срок телепортировать боевые корабли. Они предназначены только для приема груза.

— А пирамида, это силовая установка? — снова спросил я.

— Вы становитесь специалистом в области строительства космической техники. Совершенно верно.

Польщенный словами Фейнхотена, я ответил:

— Я думаю, любой догадался бы.

Корабль приблизился к станции и сделал посадку на одну из платформ.

— Через несколько минут платформу накрыл силовой купол, и мы вышли, ощущение было такое, словно мы стояли в открытом космосе. Впрочем, так и было на самом деле, поскольку купол был прозрачный и вокруг нас раскинулось звездное небо. В куполе не было воздуха, и поэтому наша экипировка пригодилась, как нельзя кстати. Правда, у нас не было предусмотрено подачи воздуха, но пилот еще перед выходом из корабля пристегнул нам на пояс оборудование, позволяющее свободно дышать.

— Пойдемте, а то вам возможно жарко в вашей одежде, — сказал Фейнхотен.

Мы подошли к шлюзу, который являлся не чем иным как транспортным коридором, соединяющим платформу с основным зданием. Войдя в него, мы оказались в небольшой кабине, которая после того, как дверь закрылась, доставил нас на место. После остановки, дверь открылась с обратной стороны и, пройдя шлюзовую, мы вышли в коридор.

— Если идти по коридору, это несколько километров будет? — спросил Уотс.

— Вовсе нет. Общая длина чуть меньше двух километров. Станция не такая уж большая.

— По вашим меркам может и нет, а по нашим, огромная.

— Ничего, придет время, и вы построите такую же, а может и больше.

— Надеюсь.

Коридор был оснащен двумя рядами небольших транспортных платформ, которые шли параллельно друг другу и позволяли перемещаться по периметру. С обеих сторон находились помещения. Большинство из них, судя по открытым дверям, были пусты, в некоторых, шла работа по их оборудованию. Всюду сновали рабочие, одетые, как и Фейнхотен в знакомые мне костюмы. Они занимались своим дело и почти не обращали на нас внимания. Майор наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом и любопытством, не удивлюсь, если все увиденное, он тайно записывал на видео, не даром он работал в разведке и был послан с нами.

Платформа остановилась около одной из дверей. Мы вошли в просторное помещение.

Зал тянулся на десятки метров, и работы по монтажу оборудования в нем были уже закончены.

— Прошу, — Фейнхотен пригласил нас к столу.

Я даже не заметил, куда делся контейнер, который мы ему передали, возможно, он оставил его на корабле, или передал кому-то по дороге. Мы расположились в удобных креслах и Фейнхотен обратился к нам:

— Обстоятельства вашего прилета на базу существенно отличаются от тех визитов, точнее посещений, которые имели место в прошлый раз, я имею в виду вас Виктория и вас Сергей. Они были, если можно так сказать неофициальные. Сейчас ситуация несколько иная. Вы являетесь официальными представителями земной цивилизации и потому имеете определенные полномочия и наверняка получили какие-то указания от своего руководства, поэтому давайте сразу перейдем к деловой части визита, а потом к её неформальной. Вы не возражаете?

Я молчал, предоставив слово майору. Тот оценил это, и уважительно посмотрев в мою сторону, произнес:

— Нисколько.

— Замечательно. Тогда несколько слов по поводу наших будущих взаимоотношений, возможно, что это избавит вас от части вопросов, которые вы собрались мне задать.

Итак, контакт произошел. По всей видимости, руководство Земли или соответствующие органы, знакомы с той информацией, которой располагают Сергей и Виктория, а, следовательно, в курсе происходящего. Это так?

— Да, мы в курсе, — утвердительно ответил Уотс.

— Этого следовало ожидать, хотя мы не предполагали, что это произойдет столь быстро и оперативно. Впрочем, на то были причины, да и к тому же мы не требовали от них молчания, поскольку не ожидали, что её могут воспринять всерьёз. Однако нападение на Землю биокиборгов с планеты Эф, изменило наши планы, потребовало нашего вмешательства, а затем привело к столь неожиданной встрече, поскольку, повторюсь, мы не ожидали, что сообщение будет такого рода. Из него мы поняли, что вам о многом известно, кроме того, наличие имплантантов, которые мы прямо скажу, проморгали, явилось поводом для этой встречи. Теперь по существу вопроса.

Мы отразили агрессию. В ближайшие полгода будет закончен монтаж трех станций наблюдения, которые будут стационарно проводить мониторинг прилегающего к Земле пространства. И на этом наша миссия заканчивается.

— Как заканчивается? — удивленно спросил майор, — Вы хотите сказать, что дальнейшего контакта с представителями Земли не будет?

— Пока нет. Таково решение руководства. А вы чего ожидали? Получить в свои руки технологию, до которой, извините, еще не доросли? Ваш прогресс дорого обходится вашей собственной планете. Задумайтесь над тем, что вы делаете.

— Вы предлагаете вернуться к природе, может быть нам взять за образец каменный век? — неожиданно произнес майор.

— Этого я не говорил. Я не учу вас жить, но послушайте моего совета, поменьше тратьте сил, средств и материалов на создание оружия, а больше уделяйте внимание экологии планеты, поиску новых источников энергии, развитию науки, техники, медицины. Атака биокибогов на Землю со всей очевидностью показала, что всё, что вы создали для своей защиты, не более чем дубинка, увешанная лампочками. Поймите, для того чтобы выжить на планете, подняться на один уровень с другими цивилизациями, необходимо пройти весь процесс развития, а не искать богатого спонсора на стороне. Взгляните на себя и трезво оцените свои поступки. Многие из них вызывают не только удивление, а негодование. Впрочем, это не относится к вам лично, я имел в виду вашу цивилизацию.

Возникла пауза. Мы сидели, и молча оценивали слова, сказанные Фейнхотеном. Как он прав, — думал я, — он говорил то, о чем каждый из нас нередко говорит самому себе. Никто не должен и не обязан делать за нас то, что мы можем сделать сами, но по собственной глупости не делаем.

Мои размышления прервал голос Уотса:

— Значит, я могу доложить руководству, что контакта больше не предвидится?

— Совершенно верно. Если Совет сочтет необходимым, мы свяжемся с вами, но когда это произойдет, завтра или лет через сто, я не знаю.

— Тем не менее, ваши станции, своего рода защита от будущих нападений из космоса со стороны враждебных нам сил, не так ли?

— Отчасти.

— Как понимать ваши слова?

— Цивилизация биокиборгов покинула нашу Галактику, после того как вошла в контакт с представителями соседней с нами Галактики. Каковы их планы и возможности мы не знаем, поэтому, как говорят, поживем, увидим. Это всё, что я могу сказать. Если вопросов нет, то могу предложить перекусить и перейти к неформальной беседе. У нас еще час до вашего отлета обратно.

— Как час, так мало? — сказала Вика.

— Не волнуйтесь, Виктория. Вам я уделю внимание, как и обещал в любом случае.

— Спасибо, — ответила она, и в её взгляде я почувствовал восторг, оттого, что она сможет удовлетворить свое любопытство и задать вопросы, которые так долго мучили её.

Мы перешли к барной стойке, которая находилась вдоль одной из стен комнаты.

— Почти как на Земле, в каком-нибудь баре или ресторане, — заметил я, садясь на высокий табурет.

— Да, в этой части пройдут годы и ничто не измениться, а, собственно говоря, что должно меняться, если это и так удобно.

Разлив по бокалам напиток, которым был наполнен один из графинов, Фейнхотен поднял бокал и, посмотрев на нас сквозь стекло бокала, которое искрилось в свете ламп, и сказал:

— Желаю поскорее преодолеть то, что мешает вам крепко стать на ноги на вашей планете и поскорее войти в большую семью Звездной Федерации.

Поскольку в отличие от нас, он был в костюме, он опустил в стакан трубочку и через неё выпил жидкость. Мы последовали его примеру. Уотс явно не хотел этого делать, однако по законам гостеприимства вынужден был присоединиться. Выпив содержимое бокала, он с удивлением поставил его и тут же спросил:

— Похоже на виски, что это?

— Безалкогольная наливка на фруктах.

— Безалкогольная, вы шутите? — удивленно произнес я.

— Почему, это вас так удивляет?

— Но в ней градусы.

— Градусы есть, а алкоголя нет, он не нужен, а разве вам не понравилось?

— Наоборот, отличная штука, а можно попробовать еще? — спросил Уотс.

— Конечно, — он налил из другого графина голубоватую жидкость и сказал, что она приготовлена на основе растений.

— Можно теперь я скажу тост? — неожиданно подала голос Вика.

— Конечно, — сказал Фейнхотен, — ведь когда женщины говорят, мужчины молчат и внимательно слушают.

— Я понимаю, что нам еще не мало предстоит пройти по дороге знаний. И мы наверняка наделаем еще кучу ошибок и глупостей, но я хочу, чтобы вы знали, что если не мы, даже скорее не мы, а наши дети или внуки, обязательно совершат, то, что не сможем сделать мы, достойно войти в члены Звездной Федерации. И если мы хоть на один шаг приблизили этот день, значит, мы не зря пришли в этот мир и не зря прожили свою жизнь.

Фейнхотен неожиданно опустил свой бокал и тихо произнес:

— Знаете, Сергей, я вам от души завидую, потому что у вас замечательная жена, и она сказала слова, от которых у меня стало тепло на сердце, и я убежден, что человечество рано или поздно, обязательно станете членом Звездной Федерации.

Он пожал Викину руку и, приложил лицо к руке, пояснив:

— У нас принято целовать руку, в знак уважения и признательности. Жаль, что я не могу сделать это в полной мере.

Мы подняли бокалы.

Беседуя, мы не заметили, как пробежало время. Неожиданно Фейнхотен встал и сказал:

— Сережа, вы позволите похитить вашу супругу на пять минут?

— Конечно, но не более, — шутливо ответил я.

Вика и Фейнхотен отошли и присели к столу, где протекала официальная беседа, а мы с Уотсом остались за стойкой.

— Как вы думаете, о чем ваша жена хочет спросить Фейнхотена? — неожиданно спросил меня Уотс.

— О Боге.

— О Боге, а каком боге?

— О нашем с вами Боге. Вы кто, католик?

— Да, а вы?

— Я православный, но если честно, то скорее атеист, чем верующий, хотя и крещеный человек.

— Странно, что её интересуют такие вопросы?

— Её многое что интересует, другое дело, расскажет ли она нам с вами то, о чем ей расскажет Фейнхотен.

— Вы так считаете?

— Уверен.

— Почему?

— А вы хотите знать есть Бог или нет?

— Я?

— Да вы.

— Я не знаю….

— А я думаю, знаете. Лучше не знать об этом, потому что знание, может привести к последствиям, которые нам с вами и не снились, согласны со мной?

— Вы правы, — он налил в бокал напиток и сказал, — а вот рецептик этого напитка я бы с удовольствием бы узнал, на нем можно было бы на Земле заработать хорошие деньги.

— В компаньоны возьмете?

— Слово джентльмена. Ухожу в отставку, беру кредит, и мы открываем дело.

— У меня есть кое-какие сбережения.

— Правда?

Я похлопал рукой по карману, где лежали камни, но от дальнейших комментариев воздержался.

Вика, с сияющей улыбкой, подошла к нам.

— Сергей, возвращаю вашу драгоценную супругу в целости и сохранности, надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

— Можно один, напоследок? — сказал я.

— Меня не интересуют секреты плазменного щита или устройство гравитационного двигателя, хотя было бы интересно знать принцип их действия, но один вопрос?

— Я слушаю.

— Рецепт изготовления напитка можно узнать?

Уотс смотрел на меня и не верил своим ушам, что я вдруг решусь спросить то, о чем мы только что с ним разговаривали в шутку.

— Считайте, что вы его получили. Пока будете лететь на Землю, я попрошу, чтобы его переслали на бортовой компьютер и скопировали.

— В таком случае, придется пригласить вас на первую дегустацию. Я думаю, что для неформальной встречи вы найдете способ побывать на Земле.

— Я подумаю над вашим предложением.

Глава 6

Обратный полет на Землю прошел не так интересно, как вначале. Во-первых, всё заняло не больше часа, во-вторых, Фейнхотен остался на станции, а пилот ни слова не понимал на земных языках, а в его присутствии нам было неловко разговаривать между собой. Когда корабль приземлился, мы спустились на землю. Я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на творение инопланетного разума, и мы тут же побежали к машине, которая стояла на прежнем месте. Прежде чем завести мотор, мы дождались, когда корабль улетит, а потом, пока мотор несколько минут грелся, Вика неожиданно сказала:

— Сережа, вечно ты устраиваешь балаган, даже в столь ответственном деле.

— Я!

— Да ты. К чему надо было просить Фейнхотена рецепт какого-то напитка, просто мальчишеский поступок.

— Виктория, это я попросил вашего мужа об этом, — сказал Уотс.

— А вам незачем за него заступаться.

— Но это правда, — серьезным голосом заявил он.

— Тогда вы оба просто дети. Мы, можно сказать, посланы всей Землей на встречу, а вы о каком-то напитке вдруг решили узнать.

— Виктория, это дипломатический ход самого тонкого, точнее профессионального уровня, пригласить инопланетян прилететь к нам еще раз. Разве вы не заметили его ответ? По сути, он был утвердительным.

Вика посмотрела на нас и не поняла, шутит майор или говорит совершенно серьезно, а потому промолчала, но минутой спустя, сказала:

— Можно было для этого найти другой, более дипломатический повод.

Наш доклад о полете на инопланетную станцию занял около часа. Майор передал диск с записью разговоров, и мы пошли переодеваться. Уже выходя из комнаты, где мы переодевались, я спросил Уотса:

— Так как насчет совместного производства иноземного напитка? Это была шутка или серьезное предложение? Рецепт у меня в кармане, — я похлопал рукой по карману рубашки, в котором лежал лист бумаги с описанием рецепта приготовления напитка.

— А вы серьезно говорите о партнерстве, ведь рецепт у вас?

— Если вы серьезно решитесь заняться этим делом, то я даю слово, что пятьдесят процентов ваши, а до этого времени, я ни с кем и ни о чем, вы меня поняли?

— Я рад, что мы можем доверять друг другу.

— Я тоже и поэтому, — я вынул бумагу с рецептом, осторожно разорвал её пополам и одну половину передал майору, — это послужит залогом моего слова.

Мы пожали друг другу руки, и уже уходя, он сказал:

— Я выключил запись, когда деловая часть беседы кончилась, так что ни у вас, ни у меня не будет лишних вопросов со стороны начальства.

— Знаете, Грей, я уверен, что мы с вами подружимся.

— Я того же мнения.

Через три дня было объявлено об окончании войны и отмене чрезвычайного положения. Мир начал осмысливать происшедшее. Наш контакт с инопланетянами засекретили, и в прессу не просочилось ни строчки. Мы с Викой еще некоторое время проработали в отделе, прежде чем, нам намекнули, что в дальнейшем в наших услугах не нуждаются. Да это было и понятно. Как специалисты мы для этой работы явно не подходили, поскольку не были ни программистами, ни системщиками, единственно, что можно было использовать мои языковые знания, но видимо переводчиков у них было и без того предостаточно. Что касается сведений, которые можно было почерпнуть из наших рассказов о посещении межзвездной станции или какой-либо другой информации, связанной с созданием телепорта, я ничего конкретного, что могло бы представлять практический интерес, дать не мог. Кроме того, когда возник вопрос о конструкции телепорта, который мы построили, то, как говорится, я прикинулся «шлангом», и убедил всех, что данную информацию инопланетяне из моего мозга начисто стерли, а потому я весьма смутно помню, что она из себя представляет, нагородив такого, что мне достаточно быстро поверили. Интерес к нам погас и вскоре, не без сожаления по поводу нашего ухода, со стороны полковника Зонина, который к этому времени, получил генерала, мы уволились из отдела и вернулись к гражданской жизни.

Как выяснилось позже, оба банка, в которых я арендовал ячейки и хранил деньги, под предлогом военных действий, благополучно почили, а заодно прихватили все, что находилось у них на хранении, зато, кейс, который я припрятал в подвале, благополучно пережил нашествие инопланетян и в тот же вечер, снова был у меня. Забрав часть денег, мы с Викой ночью на всякий случай положили его на место, так как побоялись держать дома столь крупную сумму денег и драгоценные камни, которые у нас остались.

В течение последующего месяца нас с Викой еще несколько раз вызывали в разные инстанции, пытаясь еще и еще раз получить от нас хоть что-нибудь, чтобы могло навести на мысль ученых и инженеров в создании телепортационной установки. Иногда абсурдность вопросов, которые нам задавали, выводили меня из себя. Доходило до того, что нас просили уточнить справа или слева находилась кнопка или рычаг, который нажимал Фейнхотен или пилот корабля, хотя для чего они были предназначены, мы всё равно не знали. Мне становилось смешно от этих неуклюжих попыток понять то, на что просто не хватало развития всей цивилизации в целом, а не то, что какого-то отдела или группы людей. В конце концов, мне это надоело, и я обратился напрямую к Зонину с просьбой, чтобы он оказал содействие, чтобы нас оставили в покое. Поскольку он к этому времени был вхож в высокие инстанции и к нам относился по-дружески, он помог нам, и вскоре нас оставили в покое. По крайней мере после разговора с ним, нас больше не вызывали и не звонили. Тем не менее, вся эта нервотрепка сильно подействовала на Вику, да и меня порядком взвинтила, поэтому мы решили съездить отдохнуть. Хотя мы на определенный срок были не выездными, поскольку дали подписку о неразглашении государственной тайны о контакте с внеземной цивилизацией, где указывалось, что в течение пяти лет мы обязаны уведомлять органы безопасности обо всех своих передвижениях по стране и воздержаться от поездок за рубеж, мы воспользовались послевоенной неразберихой и на машине отправились в Европу. Деньги позволили нам без особых проблем пройти таможенный контроль и вскоре мы оказались в Венгрии, а оттуда перебрались в Швейцарию, а затем во Францию.

Камни, которые я продавал через ломбард в России, оказались занижены в цене как минимум в три раза. Это я понял, когда решил предложить на продажу один из камней. Оценка парижским ювелиром алмаза и сумма в двести тысяч повергли меня в шок, поскольку я ожидал не больше семидесяти тысяч. Мы купили с Викой небольшой дом на побережье Франции, и принялись активно изучать французский язык. Вика к этому времени была на втором месяце беременности, и я готовился стать отцом. Через месяц Вика могла объясняться в магазине по-французски, а я понял, что самостоятельно выучить язык, бессилен и пожалел, что в свое время не попросил вместо испанского, загрузить в мои мозги французский язык.

Год пролетел незаметно. Мир зализывал раны войны. Строил города, электростанции, но того единения, о котором мы мечтали, и которое должно было вот-вот произойти, не случилось. Собственные амбиции руководителей ряда стран вызвали разногласия, а следом за ним раскол. Повторилось то, что было в момент распада СССР, когда некогда дружественные республики в одночасье распались, образовав суверенные государства, и начали поливать друг друга грязью с высоты трибун своих и зарубежных парламентов и других общественных организаций. Аналогичная ситуация повторилась и на этот раз. Теперь дело касалось денег, которые первоначально были собраны в едином центре для восстановления разрушенного, но каждый старался урвать как можно больше. Вскоре разразился скандал, и как говорят, пошло и поехало. Не без помощи журналистов, скандал сделали мировой рекламой, что и послужило поводом для развала коалиции. Формально все по-прежнему выглядело миролюбиво, но на деле страны большой восьмерки косо смотрели друг на друга, и напряженность снова стала наблюдаться невооруженным взглядом. Армейские чины вздохнули с облегчением, и военные бюджеты почти всех стран снова стали расти. Одним словом, все вернулось в прежнее русло, и война так ничему и не научила людей, точнее тех, кто нами правит.

Впрочем, нам с Викой было не до мировой политики. Мы ждали рождения сына. Когда он родился, как и положено, через девять месяцев, Вика наотрез отказалась назвать его Алешей, сказав, что в той жизни она и он, возможно, еще живут в своем параллельном мире. Я не стал её уговаривать и переубеждать, и потому, по обоюдному согласию назвали сына Сашей в честь Викиного покойного отца. Он родился очаровательным, с волосиками на голове и как сказал врач, здоровым мальчиком чуть меньше трех с половиной килограмм. Вика была счастлива, а я тем более, поскольку очень опасался, все же ей уже было далеко за тридцать, и рожать в таком возрасте было сложно. Однако роды прошли достаточно спокойно, и все обошлось благополучно.

Незадолго до рождения сына мы, после почти полугодичного перерыва встретились с майором. Он приехал к нам погостить, а заодно переговорить о совместном предприятии по производству напитка. Пробыл у нас три дня. Нам было о чем вспомнить и о чем побеседовать. Оказалось, что в отличие от нас, с ним обошлись гораздо круче, так что мы легко отделались, как он выразился. Сразу после возвращения в Штаты, его под видом тщательной медицинской проверки на предмет занесения на Землю инопланетной инфекции и внедрения в его организм имплантанта, поместили в закрытый медицинский центр, где продержали почти четыре месяца. Процедур, которые с ним делали, он не забудет до конца своих дней. Начиная от полного переливания крови и очищения кишечника и кончая многократным сканированием всего организма. Анализы, допросы на детекторе лжи, зарисовка всего, что он видел, вплоть до составления фоторобота Фейнхотена и пилота корабля, проходили практически каждый день.

— Это был настоящий концлагерь, если не сказать хуже, — закончил он свой рассказ, — дело кончилось тем, что мои мучители, а иначе их назвать никак нельзя, поняли, что от меня мало толку. Меня комиссовали и уволили из ЦРУ, заставив, как и вас дать подписку о не разглашении тайны. Месяц я провел в санатории, где поправлял свое здоровье. А после, обдумав предложение, которое ты мне сделал, решил приехать.

— И правильно сделал. Только прошу, жене ни слова, хочу, чтобы это было для неё сюрпризом, договорились?

— Конечно.

Под видом, что я провожу Уотса в Аэропорт, мы поехали с ним к адвокату и оформили наши деловые отношения, после чего договорились, что он возьмет на себя часть организационных дел и подыщет предприятие, на базе которого можно начать производство напитка.

Уотс оказался не только отличным специалистом в области разведки, но и не плохим бизнесменом. Не прошло и двух месяцев, как он обо всем договорился, нашел предприятие в Испании, которое можно было достаточно дешево выкупить, специалистов в области производства вина и прохладительных напитков и даже сумел, используя кое-какие связи, найти кредит. Я продал большую часть камней, которые у меня оставались, и вложил в дело шесть миллионов долларов. Это был риск, но я решил, что он того стоит.

Через три месяца, мы получили первый результат, а когда Саше исполнилось три месяца, и Уотс приехал к нам, чтобы отпраздновать это событие, он привез пробную партию готовой товарной продукции нашего напитка. Конечно, для его приготовления мы использовали земные фрукты и травы, но специалисты, которые у нас работали, сказали, что вкус получился отменным.

Мы сидели за большим круглым столом в гостиной. Саша сидел у Вики на руках и на столе стоял красивый торт, в который были воткнуты три свечки, символизирующие три месяца со дня рождения нашего сына. Я подмигнул Уотсу, и тот достал три бутылки нашего напитка. На этикетках была стилизованно нарисована межпланетная станция, на которой мы побывали, с надписью «Berry infusion from Lunin&Uots», что в переводе означало — Ягодная настойка от Лунин и Уотс.

Я взял бутылку и, открыв ее, разлил по бокалам. Вика, увидев, что я налил в её бокал, сказала, что не будет, поскольку ей надо скоро кормить Сашу, но я поставил бутылку прямо перед ней и сказал:

— Дорогая, ты совсем не обратила внимания, что я налил?

— Нет, а что это? — только тут она обратила внимание на бутылку с оригинальной наклейкой на ней. Взяв её в руки, она прочла надпись. Внизу, где шло описание содержимого и параметры, было написано — крепость ноль градусов.

— Грей, какой вы молодец, сумели приготовить для нас напиток, а Сергей так и не вспомнил про него ни разу, с тех пор как мы вернулись.

— Виктория, вы, наверное, невнимательно прочли название на бутылке? — загадочно сказал он.

— Я?

— Да вы.

Вика снова посмотрела на этикетку и, наконец, до неё дошел смысл надписи.

— Ничего не понимаю.

— Это сюрприз, который приготовил ваш муж. Мы с ним компаньоны и у нас в Испании собственный завод по производству вот этого напитка. А сейчас давайте выпьем и потом я вам кое-что покажу.

Мы подняли бокалы, и выпили за Сашу. После этого Уотс достал диск и, поставив его в проигрыватель, включил телевизор. Это был минутный рекламный ролик нашего продукта. Сюжет заключался в том, что шумная компания весело отдыхает на природе, жарит мясо, кругом резвятся дети и везде непременно показаны бутылки с нашим напитком. Всевидящая соседка напротив, возмущенная таким поведением родителей сообщает об этом в полицию. Подъехавший полицейский с дубинкой наперевес требует прекратить веселье. Хозяин дома подносит полицейским стакан с напитком, указывая на нулевое количество алкоголя. Довольный полицейский получает в подарок пару бутылок, одну из которых по дороге передает звонившей соседке и та с улыбкой пьет напиток, Крупным планом этикетки от бутылок с различным ароматом и закадровый текст о натуральных фруктах и растениях, а так же об отсутствии консервантов.

— Как вам реклама? — спросил Уотс.

— Вы просто молодчина, по-моему, должна сработать.

— Виктория, я не спросил самого главного, как вы оценили наш продукт?

— Откровенно признаюсь, мне понравилось, по вкусу, точно такой, как мы пили у Фейнхотена, а может и лучше.

— В таком случае, за успех совместного предприятия, — Уотс разлил по бокалам напиток из другой бутылки и, посмотрев на Вику, сказал:

— За вас, Виктория. В нашем деле, который мы начали с вашим мужем, вы наш символ.

— Я?

— Конечно, ведь Виктория, это победа.

— Спасибо Грей. За удачу, — сказала Вика.

Мы еще посидели, и вскоре Вика пошла кормить Сашу и укладывать его спать, а мы остались с Уотсом наедине. Поговорив немного о делах, мы наметили текущие планы. Он решил переселиться в Испанию поближе к заводу. Его так увлек винодельческий бизнес, что он с головой погрузился в изучение всех вопросов, которые так или иначе были связаны с ним, а чтобы контролировать, особенно на первых порах раскрутку нового для рынка бренда, он счел нужным быть в непосредственной близости от производства. Впрочем, я и сам подумывал перебраться с семьей в Испанию, поскольку меня тяготил языковой барьер, а испанский я знал в совершенстве, поэтому собирался в ближайшее время переговорить на эту тему с Викой. Сообщив об этом Уотсу, я понял, что он очень рад моему желанию тоже переехать в Испанию и обещал подыскать себе и заодно нам хороший дом.

Мы вышли на террасу. Наступила ночь, и все небо было усеяно звездами. Мы стояли и смотрели на них. Где-то там, между Землей и Марсом летали три космические станции, которые следили за нами и за окружающим пространством. Но для землян они были бесконечно далеки и знали об их существовании всего несколько сотен, а может и десятков людей на Земле, в том числе и мы. Уотс положил мне руку на плечо и сказал:

— Знаешь, Сергей, чего бы я хотел в этой жизни больше всего?

— Знаю.

— Откуда?

— Я тоже этого хочу. Еще раз полететь к звездам, побывать на станции, а лучше на базе Звездной Федерации и потом рассказать всем людям, как хорошо и счастливо они живут, чтобы и у людей появилось, наконец, стремление сделать свою жизнь лучше, интереснее и счастливей.

— Ты прав. Именно об этом я мечтаю. Кстати, давно хотел тебя спросить, а Виктория рассказала тебе, о чем она беседовала с Фейнхотеном или нет?

— Ни слова.

— Правда?

— Клянусь. Я спрашивал ее несколько раз и всякий раз, знаешь, что она мне отвечала?

— Что?

— Тайна исповеди священна и все. Кремень, уверяю тебя.

— А может и правильно, зачем нам знать то, что нам не суждено знать.

Уотс заночевал, а утром я проводил его в Аэропорт. По дороге домой я остановил машину у магазина, торговавшего газетами и журналами многих стран. Я регулярно заходил в него, когда бывал в городе. Хозяин магазина, он же продавец узнал меня и, поздоровавшись, сразу выложил несколько газет и журналов, которые я обычно у него покупал. Это были последние номера центральных российских газет, пару английских и американских, несколько журналов разных изданий. Я поблагодарил его на английском языке, поскольку он хорошо на нем разговаривал и, расплатившись, вышел. Сев в машину я раскрыл журнал. Это был нучно-популярный журнал американского общества астрономии. Я читал его с тех пор, как он случайно попал мне в руки, когда мы с Викой остановились в одной из гостиниц. С тех пор я непременно не только листал, но и читал большинство статей, которые печатались в нем. В основном в журнале размещались статьи, в которых высказывались гипотезы так или иначе связанные с космической тематикой. В одном из номеров, за прошлый месяц, одна из статей меня очень заинтересовала. В ней автор выдвинул гипотезу, о возможности существования в нашей Галактике своего рода Союза мыслящих рас, которые, по всей видимости, и помогли Земле уничтожить нашествие инопланетных захватчиков год назад. Однако, утверждал автор, это была лишь прелюдия большой войны, которая возможно затронет всю Галактику в целом и приведет к последствиям, которые трудно себе представить и что конец света, описанный в Библии, носит вселенский масштаб, а не чисто земной как полагают многие. Автор утверждал так же, что в следующей статье он постарается аргументировано доказать свои предположения.

Я внимательно ознакомился с оглавления двух номеров, но имени автора написавшего статью не было. Я кинул газеты и журналы на заднее сиденье и поехал домой. Осень была уже в разгаре, но солнце грело по-летнему. По обеим сторонам дороги тянулись яблоневые сады. Я подъехал к дому и поставил машину в гараж. Вика вышла из дома на веранду и помахала мне рукой. Я поднялся по ступеням и увидел лежащего в прогулочной коляске сына.

— Как, проводил Грея?

— Да все в порядке. Заедет через пару недель, как только договорится на поставку пробной партии напитка.

— Выходит, ты решился заняться бизнесом? И главное, мне ни слова.

— Я специально Уотса просил держать это в секрете от тебя. Вдруг ты начнешь переживать, а в твоем положении, лишнее волнение тебе было не к чему. Да и потом, у нас не было уверенности, что все получится.

— Однако получилось?

— Как видишь, правда, пока получился только напиток, теперь главное, чтобы его начали покупать, вот тогда можно сказать, что у нас действительно все удалось.

— Я почему-то уверена, что у вас все получится, — она поцеловала меня и провела рукой по щеке. Её взгляд излучал спокойствие и любовь. В бликах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, росших у дома, Викины волосы отливали золотом, а когда она повернулась, и они веером разлетелись в разные стороны, было ощущение, что это не волосы, а лучи света разливают свой оранжевый свет вокруг. Я стоял и любовался своей женой, такой близкой, родной и всегда желанной. Она взяла Сашу на руки и повернулась ко мне:

— Сашенька, смотри, папа приехал, — она поцеловала ему пальчик на руке и пошла в комнату.

— Я пойду, покормлю его, ты пока здесь будешь?

— Да.

Я уселся в кресле на веранде. На столе стояла бутылка напитка. Налив немного в стакан и, отпив глоток, я задумался. Как странно жизнь распоряжается судьбами людей. Через горнило каких испытаний приходится проходить, чтобы потом, вспоминая об этом осмысливать и удивляться всему, что происходило с тобой. Я улыбнулся самому себе, сейчас я был счастлив как никогда. Вика, выпорхнула на террасу и, увидев меня, присела рядом.

— Я чувствую по твоему виду, у тебя хорошее настроение, я угадала?

— Нет.

— Нет?

— У меня отличное настроение.

— Ах, даже так. Я рада, потому что у меня тоже, отличное настроение, — она перегнулась через стол, чтобы поцеловать меня.

— Послушай, могу я задать тебе один вопрос?

— Конечно.

— А ты мне на него ответишь?

— Я не знаю, ты в начале задай.

— С тех пор как мы вернулись, я тебя никогда не спрашивал, о чем ты говорила с Фейнхотеном, хотя ты наверно догадываешься, что мне очень хотелось бы знать об этом. И всё же скажи только одно, ты знаешь, кто Он и зачем приходил на Землю две тысячи лет назад?

— Да знаю, — сказала Вика, которая вдруг сразу стала серьезной и задумчивой. Она устремила взгляд в небо. Словно хотела там что-то увидеть.

— А как ты думаешь, он еще вернется?

— Да и очень скоро, — она встала и, глядя на меня, сказала, — если ты меня любишь, не спрашивай меня больше об этом, ты сам со временем все поймешь и все узнаешь, — и ушла в дом, оставив меня в замешательстве, от произнесенных ею слов.

Я посидел еще немного на веранде, допил налитый напиток и, вспомнив, что купленные газеты и журналы оставил в машине, пошел за ними. Достав их с заднего сиденья, я снова удобно расположился на веранде, перелистывая свежие номера российских газет.

Услышав Викин голос, что обед будет через пятнадцать минут, я ответил, чтобы она меня позвала, и продолжил листать газету, потом отложил её и взял американский вестник «Астрономия вчера, сегодня, завтра», и перелистал его. Уже хотел, было отложить, как неожиданно мое внимание привлекла фотография и небольшая статья. В ней говорилось:

— Внимание всего мира сегодня приковано к просторам космоса как никогда. Теперь, когда мы точно знаем о существовании разумной жизни во вселенной не по рассказам очевидцев, а испытали на себе весь ужас нашествия инопланетных чудовищ, мы вновь и вновь задаем один и тот же вопрос — кто, зачем и почему напал на Землю? Правительства до сих пор хранят печать молчания, хотя наверняка имеют информацию, которая может пролить свет на то, кто же напал на нас, какую цель они преследовали, целенаправленно уничтожая ядерные арсеналы военных всех стран и объекты так или иначе связанные с атомной энергетикой. А не кажется ли вам, что это было предупреждение нам землянам и не повторится ли это нападение вновь? И, наконец, почему так внезапно прекратилось нападение, кто или что заставило инопланетян уйти? Есть сведения, что в этом замешаны так же инопланетяне, тогда встает вопрос, почему они не вошли с нами в контакт, а может, он состоялся, но от общественности этот факт утаили? Слишком много вопросом, а человечество между тем продолжает зализывать раны, нанесенные вторжением инопланетян. Так почему правительства хранят молчание, не пора ли потребовать ответа?

А пока чиновники хранят молчание, ученые и энтузиасты со всего мира объединяются и самостоятельно изучают все аспекты военных действий. Все, кто знает хоть какую-то информацию, которая может пролить свет на вопросы: кто и почему напал на Землю, почему военные действия так неожиданно закончилась и другие вопросы, которые так или иначе связаны с инопланетным разумом, просим откликнуться на наш сайт или написать по адресам, — далее шли адреса для сообщений.

Я перевернул страницу. Там шли короткие отклики читателей, приславших свою информацию. Я бегло прочитал их, но они содержали в основном домыслы и догадки, не имеющие особо большого интереса, и только одно сообщение меня заинтересовало. Оно было совсем коротким. Автор, астроном из Южной Африки, сообщал, что, наблюдая с помощью радиотелескопа, он зафиксировал вспышку, которая по своим параметрам похожа на те, которые были зафиксированы не задолго до начала атаки инопланетян. Однако на этот раз, она была единичной и произошла на гораздо более значительном удалении от нашей Солнечной системы. Возможно, это никак не связано с событиями, имевшими место на Земле, но факт остается фактом.

Я закрыл журнал и в задумчивости положил его на стол. Вошедшая на веранду Вика, сказала, что обед готов, но видя мой растерянный вид, добавила, — что-то случилось?

— Нет, нет, все нормально, просто я вспомнил кое-что из нашей совместной жизни, о которой ты не знаешь, и немного взгрустнул.

— Вот как, тогда ты должен мне обязательно об этом рассказать.

— Только после обеда.

— Согласна.

Я встал с кресла, на котором сидел и, обняв Вику за талию, повел её в столовую обедать, но червячок сомнения, посеянный прочитанным сообщением, поселился в моем сердце.

Конец второй книги

•

Действующие лица:

Сергей Николаевич Лунин — главный герой романа. 51 год.

Короткова Виктория Александровна (Вика) — подруга, впоследствии, жена Сергея. Принимала активное участие в создании телепорта. 36 лет.

Артур Христианович Кобзев — специалист по компьютерной техники. Участник проекта постройки телепорта.

Виктор — напарник Лунина по работе в фирме «Вансервис» (второстепенный персонаж).

Даша — дочь Сергея от первого брака (второстепенный персонаж).

Селезнев Игорь Витальевич — участковый инспектор. Старший лейтенант милиции.

Евгений Иванович — шеф Лунина по работе в фирме «Вансервис» (второстепенный персонаж).

Котин Андрей Федорович — старший лейтенант, сотрудник аппарата ФСБ. Работал у Зонина (второстепенный персонаж).

Участники проекта «Ветер надежд».

Зонин Петр Аркадьевич — полковник ФСБ, начальник отдела космической разведки.

Семенов Михаил Егорович — майор ФСБ, начальник аналитического отдела стратегических исследований инопланетных цивилизаций от российской стороны.

Уотс — майор спецслужб США.

Вердигин — капитан ФСБ.

Урдо Хайгенсон — специалист по космической связи.

Аркадий Утюхин — системщик и специалист по электронике.

Виктора Мальцев — программист.

Ксения Мельникова — старший программист отдела.

Мелония Фрейзер — аналитик.

Гарри Раушенбах — специалист в области систем вооружения.

Замир Бекетов — астрофизик.

Антонина Гроднина — врач, психоаналитик.

Ломакин Николай Викторович — руководитель центра управления полетами.

Инопланетяне:

Гао — робот-инопланетянин, представитель погибшей планеты Эф. (главный отрицательный герой романа).

Фейнхотен — Представитель Звездной Федерации, непосредственно контактирующий с землянами. (Один из главных положительных героев).

Лунгер — пилот-исследователь космического корабля Звездной Федерации.

Гельвант — командир боевого космического корабля Звездной Федерации. Житель системы Альфа Лебедя.

Юглинд — член координационного Совета Звездной Федерации от системы Альфа Лебедя. (второстепенный персонаж).

Технические термины:

Телепорт — устройство, посредством которого происходит перемещение материальных предметов в пространстве со скоростями, превышающими скорость света.

Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было.

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин. Москва 2004 г. Авторская переработка романа Москва 2006 г.

Примечания

1

Good (анг.) — хорошо.

(обратно)

Оглавление

Часть 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

Часть 2 НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ВРЕМЕН

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

Часть 3 БИТВА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

• Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg