«Извне»

Олдисс Брайан ИЗВНЕ

Они никогда не выходили из дома.

Человек по имени Харли обычно поднимался первым. Иногда он прохаживался по дому в пижаме — здесь всегда было одинаково тепло. Он будил Кальвина, симпатичного широкоплечего парня, с многообещающей внешностью, которого, правда никто не видел в деле. Кальвин иногда сопровождал Харли.

Дэппл, брюнетка с восхитительными серыми глазами, спала чутко и от шума мужских голосов просыпалась. Она поднималась и будила Мэй — вместе они шли вниз и готовили завтрак. Тем временем, обычно просыпались оставшиеся домочадцы — Джэггер и Пайф.

Вот так начинался каждый их «день» — без малейшего намека на рассвет, а тогда, когда все шестеро высыпались достаточно, чтобы проснуться. В течение дня они никогда не перетруждались, но, тем не менее, забравшись в постели спали довольно крепко.

Единственным событием дня было утреннее посещение склада. Складом называли небольшое помещение между кухней и голубой комнатой. Их жизнь зависела от широкой полки на стене напротив входа. Сюда «прибывало» их снабжение. Поздно вечером они запирали абсолютно пустой склад, а утром на полке оказывалось все необходимое — пища, белье, новая стиральная машина. Они привыкли к этой особенности своей жизни и никогда не обсуждали ее.

Этим утром Дэпл и Мэй приготовили завтрак раньше, чем спустились мужчины. Дэпл даже пришлось подойти к лестнице и звать их до тех пор, пока не появился Пайф — из-за этого открытие склада пришлось отложить, потому что эта процедура превратилась в ритуал и женщины опасались заходить туда без мужчин. Это была одна из тех странностей…

— Надеюсь получить немного табака, — сказал Харли открывая дверь. — Мой уже на исходе.

Они вошли и посмотрели на полку. На ней почти ничего не было.

— Ничего съестного, — отметила Мэй сложив руки на переднике. — Сегодня мы на диете.

Так уже случалось. Однажды — как давно это было? — полка оставалась пустой три дня. Они спокойно приняли это неудобство.

— Мы съедим вас, Мэй, когда проголодаемся, — сказал Пайф и все улыбнулись, чтобы показать, что оценили шутку, хотя прошлый раз он тоже так сострил. Пайф был маленьким скромным парнем, из тех, кого не заметишь в толпе. Его незатейливые шутки были главным его достоинством.

На полке лежало только два свертка. В одном был табак для Харли, в другом — колода карт. Довольно хмыкнув, Харли положил табак в карман и развернув карты веером.

— Кто-нибудь умеет играть? — спросил он.

— Покер, — сказал Джэггер.

— Канаста[1].

— Кункен[2].

— Сыграем попозже, — сказал Кальвин. — Быстрее пройдет вечер. Карты были вызовом — придется сидеть вокруг стола и смотреть друг на друга.

Явно, ничто не разделяло их, как впрочем, ничто, кроме краткого ритуала открытия склада, не сближало. Джэггер пропылесосил холл, миновал запертую входную дверь и поднялся по лестнице чтобы убрать наверху — нельзя сказать, что было грязно, но уборка была подходящим утренним занятием. Женщины вместе с Пайфом безуспешно пытались составить меню на день, но потеряв взаимопонимание разошлись по своим делам. Тем временем, Кальвин и Харли прохаживались по разным коридорам.

Это был странный дом. Небьющиеся окна не открывались и не пропускали свет. Везде было темно — любая комната освещалась когда в нее входили, но стоило ее покинуть и темнота снова сгущалась. Все комнаты были обставлены мебелью, но отдельные предметы обстановки часто не соответствовали друг другу. Оборудованный таким образом дом внушал мысль о бессмысленности существования.

Невозможно было понять планировку обоих этажей и пустых мансард. Похожие на лабиринт коридоры и комнаты можно было различить лишь после долгого изучения. Правда времени для этого было вполне достаточно.

Харли долго прогуливался по дому. В одной из комнат он увидел Дэпл грациозно склонившись над этюдником она старательно копировала висевшую на стене картину — картину, на которой была изображена эта комната. Они перекинулись несколькими словами и Харли пошел дальше.

Что-то затаилось в его сознании, как паук в углу паутины. Он шагнул в комнату, которую они прозвали музыкальной и понял причину своей тревоги. Пока рассеивалась темнота он украдкой огляделся, затем посмотрел на рояль. Иногда они находили на полке странные предметы и потом расставляли их по комнатам; один из таких предметов стоял перед ним на рояле.

Это была модель — тяжеловесная, около двух футов в высоту, приземистая, почти круглая, с острым носом и четырьмя крыловидными опорами. Харли знал что это такое. Это был грузовой катер предназначенный для доставки грузов с Земли на неуклюжие звездолеты и обратно.

Появление модели катера вызвало больше недоумений, чем появление самого рояля. Не отводя глаз от модели, Харли сел на вращающийся табурет. Сел, напряженно стараясь извлечь из тайников своей памяти что-то такое… тень чего-то связанного с космическими кораблями.

Что бы ни стояло за этой тенью, ему было неприятно; она укрывалась глубоко в сознании и всегда ускальзывала когда Харли пытался разобраться в своих мыслях. Если бы обсудить свои сомнения с кем-нибудь, тогда можно бы выманить ее из укромного убежища. Неприятно — что-то будто угрожало ему, правда пока лишь предупреждая об опасности.

Только бы добраться до источника этого беспокойства, встретиться с ним лицом к лицу… и предпринять что-нибудь определенное. Правда хотя Харли и желал так сильно этой встречи, он не представлял что бы он сделал.

Шум шагов за спиной. Не оборачиваясь, Харли быстро поднял крышку рояля и провел пальцем по клавишам. Только после этого он небрежно оглянулся. Позади него, засунув руки в карманы стоял невозмутимый Кальвин.

— Увидел свет, — сказал он спокойно. — Решил заглянуть, когда буду проходить мимо.

— Вот, хотел поиграть на рояле, — улыбнувшись сказал Харли. Он не мог обсудить свои ощущения даже с таким близким приятелем, из-за того… из-за того, что сам не понимал их… из-за того, что нельзя было показывать свою тревогу. Эта мысль успокоила его — вести себя как обыкновенный нормальный человек.

Успокоившись, он извлек из рояля мягкие музыкальные звуки. Харли играл хорошо. Они все хорошо играли: Дэпл, Мэй, Пайф… с тех пор, как в доме появился рояль они все стали хорошо играть. Было ли это — нормально? Харли взглянул на Кальвина. Коренастый мужчина безмятежно оперся на рояль, повернувшись спиной к тревожащей его модели. Ласковое, добродушное, умиротворенное лицо. Они все были дружелюбными и никогда не ссорились.

Все шестеро собрались на скудный обед; их разговор был как всегда банален и доброжелателен, послеобеденное время прошло как и сегодняшнее утро, как и все предыдущие дни — спокойно, безопасно и беззаботно.

Мэй подсказала Харли разгадку. Когда она подкладывала себе студень, Джэггер шутливо обвинил ее в том, что она берет больше положенного. Дэпл, которая всегда защищала Мэй, сказала: «Она взяла меньше, чем ты, Джэггер.»

— Нет, — поправила ее Мэй. — Мне кажется я должна брать больше всех. Я беру столько по внутренним побуждениям.

Эту остроту время от времени повторял каждый из них. Но на этот раз Харли задумался над ее словами. Он ходил взад и вперед по одной из молчаливых комнат. Внутренние, скрытые побуждения… Почувствовал ли кто-либо еще кроме него тревогу при этих словах? Есть ли у них причины скрывать свое беспокойство? И еще один вопрос: Где это, «здесь»? Он сразу отказался от поиска ответа на этот вопрос.

Занимайся одновременно только одной проблемой. Осторожно, наощупь пробирайся к пропасти. Систематизируй свое знание.

Раз: Земля находилась в состоянии холодной войны с Найтити.

Два: Найтитиане обладали опасным свойством — они умели принимать облик своих врагов.

Три: Благодаря этому они могли проникнуть в человеческое общество.

Четыре: Земляне не могли наблюдать за Найтитианской цивилизацией изнутри.

Изнутри… волна клаустрофобии захлестнула Харли когда он понял, что все эти известные ему факты никак не связаны с их маленьким внутренним мирком. Он не знал как, но эта информация поступила извне, из беспредельной, никем из них не виданной неизвестности. Он вообразил звездную бездну, людей и чудовищ плавающиих в невесомости и сражающихся друг с другом и быстро прогнал это видение. Эти мысли не гармонировали со спокойствием его компаньонов — но если они никогда даже не заговаривали о внешнем мире, то думали ли они о нем?

Харли беспокойно ходил по комнате — паркет поскрипывал в такт его неуверенным шагам. Он зашел в биллиардную. Мучаясь от противоречивых устремлений он пальцем толкал шары по зеленому полю. Белые сферы сталкивались и разлетались в разные стороны. Точно так же работали две части его мозга. Противоречия: он должен остаться здесь и подчиниться; он должен не оставаться здесь (Харли не помнил себя вне дома, поэтому не смог лучше сформулировать вторую мысль). Другая причина беспокойства состояла в том, что «здесь» и «не здесь» виделись ему не частями единого целого, но наоборот, двумя противоречиями.

Шары лениво падали в лузы. Харли решился. Сегодня ночью он не будет спать.

* * *

Они приходили из разных частей дома чтобы выпить перед сном. Не договариваясь, отложили карты на потом — в конце концов, этого «потом» у них было предостаточно.

Они разговаривали о заполнявших день мелочах, о макете одной из комнат который строил Кальвин и меблировала Мэй, о неисправности в верхнем коридоре, где освещение включалось слишком медленно. Они были марионетками. Снова пришло время спать и кто знает, какие сны придут сегодня. Но они будут спать. Харли знал — и спрашивал себя знают ли об этом остальные — что вместе с темнотой, которая сгущается как только они укладываются в кровать, приходить беспрекословная команда спать.

Он напряженно стоял в дверном проеме своей спальни, ясно осознавая непривычность своего поведения. Кровь застучала в висках и он приложил к голове холодную руку. Он слышал как остальные, один за другим, расходились по своим комнатам. Пайф пожелал ему спокойной ночи, Харли ответил тем же. Стало тихо.

Наконец! Когда Харли нервно шагнул в коридор, свет последовал за ним. Да, он запаздывал — и включался как-то неохотно. Сердце стучало словно насос. Он совершал преступление. Он не знал что сделает, что может случиться, но знал, что он преступник. Он преодолел принуждение спать. Теперь необходимо спрятаться и подождать.

Непросто спрятаться когда тебя повсюду сопровождает свет. Но когда Харли зашел в проход ведущий в комнату, которой они давно не пользовались, слегка приоткрыл входную дверь и присел в дверном проеме, неисправное освещение погасло и оставило его в темноте.

Он не почувствовал облегчения и не успокоился. Его сознание охватила непонятная ему борьба. Он боялся непроглядной тьмы и его беспокоило то, что он нарушил правила. Но это тревожное ожидание длилось недолго.

Коридор снова осветился. Джэггер, не таясь вышел из своей спальни. Выходя он громко хлопнул дверью. Харли мельком увидел его лицо прежде чем он повернулся и безмятежно пошел по лестнице — он был похож на идущего с работы человека. Беспечно прыгая по ступенькам, он спускался вниз.

Джэггер должен быть в постели. Брошен открытый вызов основному закону их жизни.

Не раздумывая, Харли пошел за ним. Произошло невероятное событие и хотя он был готов ко всему, от страха его тело съежилось. В голову пришла шутливая мысль, что он может вообще исчезнуть. Бесшумно ступая по тяжелому ковру, он как ищейка продолжал идти по следу вниз по лестнице.

Джэггер свернул за угол. На ходу он тихо посвистывал. Харли слышал как он отпер дверь. Это мог быть только склад — там была единственная запирающаяся дверь в доме. Свист постепенно затих.

Склад был открыт. Оттуда не доносилось ни звука. Харли настороженно вгляделся вовнутрь. Повернутая вокруг своей оси дальняя стена открыла за собой коридор. Харли замер на месте и несколько минут рассматривал отверстие.

Задыхаясь от волнения он вошел в склад. Джэггер ушел в коридор. Харли пошел за ним. Куда-то в неизвестность, во внешний мир о существовании которого он и не подозревал… В мир который существовал вне дома… Коридор быстро закончился и Харли оказался перед дверью похожей на дверцу в клетке (Он не понял, что перед ним лифт). Сбоку была другая дверь, узкая и с окном.

Окно было прозрачным. Харли заглянул в него и отскочил назад задыхаясь от волнения. От увиденного его замутило, у него закружилась голова.

Снаружи сияли звезды. Он с трудом овладел собой и, крепко хватаясь за перила, пошел назад, вверх по лестнице. Их ужасно обманули…

Когда Харли ввалился в спальню Кальвина, зажегся свет. Кальвин крепко спал лежа на широкой спине; в комнате едва ощутимо пахло чем-то сладковатым.

— Кальвин! Проснись! — крикнул Харли. Спящий даже не пошевелился.

Харли неожиданно осознал свое одиночество и его охватил страх перед окружающим его огромным домом. Наклонившись над кроватью он грубо встряхнул Кальвина за плечи и дал ему оплеуху.

— Вставай же, — сказал Харли. — Здесь происходит что-то ужасное.

Его собеседник приподнялся, опираясь на локоть — передавшийся ему страх Харли окончательно разбудил его.

— Джэггер вышел из дома, — сказал ему Харли. — Здесь есть выход наружу. Нам нужно — мы должны разобраться в том, кто мы такие. В его голосе послышались истерические нотки. Он снова встряхнул Кальвина. — Мы обязаны понять что здесь происходит. Мы или жертвы ужасного эксперимента — или чудовища!

И пока он возбужденно говорил, Кальвин прямо у него в руках начал морщиться, свертываться и расплываться, его глаза слились в один, а мощный торс резко сузился. Кальвин преобразовывался во что-то иное — что-то упругое и полное жизни.

Харли перестал вопить лишь тогда, когда прыгая по лестнице через несколько ступенек, добежал до двери и увидел в окне звезды. Он должен был выбраться отсюда — выбраться, не раздумывая где он может очутиться.

Он распахнул дверь и замер на свежем ночном воздухе.

* * *

Харли не привык определять расстояние на глаз. Ему потребовалось время, чтобы понять что его окружает, осознать, что далеко под усыпанным звездами небом возвышаются горы и что сам он стоит на платформе в двенадцати футах от земли. Где-то недалеко, отбрасывая яркие прямоугольники света на ровную дорогу, переливались огни.

На краю платформы виднелась металлическая лестница. Кусая губы, Харли подошел к ней и неуклюже слез вниз. От холода и страха его била дрожь. Он бросился бежать едва его ноги коснулись твердой поверхности. На бегу он оглянулся — возвышающийся на платформе дом походил на сидящую на крысоловке лягушку.

Очутившись в полной темноте он резко остановился. От омерзения его тошнило. Мерцающие далеко вверху звезды и бледные вершины гор закружились перед глазами и он крепко сжал кулаки чтобы не потерять сознание. Чем бы этот дом не был, он объединил в нем весь холод его жизни. Вслух Харли сказал: «Меня обманули. Кто-то отнял у меня что-то так тщательно, что я даже не знаю, чего был лишен. Это обман, обман…» У него захватило дыхание от мысли об украденных у него годах. Хватит рассуждать — мысли текли в его мозгу и как кислота обжигали нервные окончания. Только действовать. Мышцы ног снова напряглись для движения.

Перед ним появились здания. Не раздумывая, он подбежал к ближайшему источнику света и ворвался в ближайшую дверь. Потом он резко остановился переводя дух и щурясь от ослепительного света.

Стены комнаты были увешаны графиками и диаграммами. В центре находился большой пульт управления с видеоэкраном и громкоговорителем. В комнате царил беспорядок, пепельницы были переполнены. За столом настороженно сидел тонкогубый худой человек.

В комнате стояли еще четверо, они были вооружены и никто из них не удивился его появлению. Человек за пультом был одет в штатское, на остальных была форма.

Харли прислонился к косяку двери и всхлипнул. Он не знал что сказать.

— Вам потребовалось четыре года чтобы выбраться оттуда, — сказал худой. У него был тонкий голос.

— Идите сюда и посмотрите, — сказал он, указывая на экран перед собой. Харли с трудом повиновался, его ноги словно одеревянели.

На экране была отчетливо видна спальня Кальвина. Внешняя стена раздвинулась и два человека в форме вытаскивали через образовавшееся отверстие странное гибкое механического вида существо, которое раньше называлось Кальвином.

— Кальвин был Найтитианином, подавлено заключил Харли. Он как-то по-дурацки удивился этому своему замечанию.

Худой одобрительно кивнул.

— Внедрение врага представляло собой серьезную угрозу, — сказал он. На Земле не было безопасного места: они могли убить человека, избавиться от трупа и превратиться в его точную копию. Это затрудняло работу… Таким образом мы лишились многих государственных тайн. Но найтитианские корабли должны были приземляться, чтобы высаживать Нелюдей и забирать их после выполнения задания. Это и оказалось слабым звеном в их планах.

Мы перехватили группу с такого корабля и захватили Найтитиан сразу после того, как они приняли человеческий облик. Мы подвергли их искусственной потере памяти и для лучшего изучения разместили небольшими группами в разную среду. Между прочим, это Институт Министерства Обороны по Исследованию Нелюдей. Мы узнали много… вполне достаточно для того, чтобы справиться с опасностью… Ваша группа была конечно такой же.

Харли спросил дрожащим голосом: — Почему вы поместили меня вместе с ними?

Прежде чем ответить, худой постучал по зубам линейкой.

— Несмотря на все наблюдающие снаружи устройства, каждая группа должна иметь человека-исследователя внутри. Понимаете, принимая человеческий облик, Найтитианин использует много энергии. Приняв же определенную форму, он поддерживает ее самогипнозом, который снимается лишь во время стресса, причем различные индивидуумы могут переносить стрессы различной силы. Человек может спонтанно создавать подобные стрессы. Это утомительная работа — мы всегда использовали дублеров для работы через день.

— Но я всегда был там.

— В вашей группе, — перебил его худой, — человеком был Джэггер или кто-нибудь из его дублеров. Вы заметили одного из них, когда он уходил с дежурства. — Это какая-то ерунда! — воскликнул Харли. — Вы хотите сказать, что я.

Он поперхнулся словами. Они больше не произносились. Он почувствовал что его оболочка, как песок начала стекать с него. Из-за пульта на него были направлены стволы револьверов.

— Твой стрессовый уровень удивительно высок, — продолжил худой, отводя глаза от происходящего. — Но здесь все вы терпите неудачу. Ваш ум подводит вас, и вы походите на наших насекомых, которые притворяются растениями. Вы можете быть только углеродными копиями. Вы инстинктивно подражали Джэггеру который ничем не занимался. Вам не надоела ваша жизнь — вы даже не пытались ухаживать за Дэпл — я никогда не видел такого красивого нелюдя. Даже модель космического корабля фактически никак не подействовала на вас.

Он встал перед съежившимся в углу скелетообразным существом, поправляя костюм.

— Как бы вы ни походили на людей внешне, — сказал он спокойно, нечеловеческая сущность всегда выдаст вас.

Примечания

1

Канаста, кункен — карточные игры (Прим. пер.).

2

Канаста, кункен — карточные игры (Прим. пер.).