«Золотое яичко Тамагочи»

Александр Ромаданов

Золотое яичко Тамагочи

Все было хорошо. Даже очень. Но как известно, хорошая жизнь не может продолжаться долго, рано или поздно обязательно начнутся какие-то неурядицы. Серая полоса в нашей семейной жизни началась с того, что нам с женой не доставили вовремя ужин. Это было очень необычно, ведь еду всегда доставляли строго по расписанию. Да и вообще все происходило по заведенному режиму: в восемь звонок будильника, полчаса на утренний секс, четверть часа на зарядку, столько же на туалет и душ, в девять в стене на кухне открывалось окно и из него на стол выезжал на подносах аппетитно пахнущий завтрак, в десять включался телевизор и начинался утренний сериал "Фавелы: беда и любовь" из жизни бразильских люмпенов, без четверти одиннадцать туалет, в одиннадцать упражнения на тренажерах, в двенадцать открывалась дверь в тропическую оранжерею и мы выходили на прогулку, в час нам подавали обед из непременных трех блюд, с аперитивом и десертом, в два послеобеденный сон, в четыре полдник с бокалом легкого вина, в половине пятого туалет, без четверти пять чтение книг, в шесть второй раз за день включался телевизор и показывали комедию или детектив, в восемь снова прогулка, в девять ужин, в пол-десятого туалет и душ, в десять вечерний секс, в одиннадцать сон. И вдруг... В девять часов не доставили ужин! Это было очень странно, почти невероятно. - Странно, - сказал я вслух, когда электронные часы в гостиной показали десять минут десятого. - Очень странно, - согласилась жена. - Может, у них сломался подъемник? - предположил я. - Почему ты думаешь, что нам еду поднимают? Может, ее опускают? - Откуда, с неба? - удивился я. - Почему ты мне хамишь? - жена надула губки. - Я? Хамлю?! Да я и не думал тебе хамить... - Еще лучше! Ты хамишь и сам не замечаешь своего хамства! Губы жены задрожали от обиды, на глаза навернулись слезы. - Ну вот мы, наконец, и поссорились, - констатировал я. Наша ссора также была из ряда вон выходящим явлением: мы не ссорились уже... В общем, с той поры, как поселились в этом доме... Но сколько месяцев или лет мы живем здесь, вот в чем вопрос? Я никогда раньше не задумывался над этим. У нас были настенные электронные часы, но не было календаря, а по телевизору не показывали новостей, только сериалы и кинофильмы. - Как ты думаешь, сколько мы здесь живем? - спросил я у жены. - Не знаю, - отвернулась она от меня. Действительно, как давно мы поселились здесь? Сколько месяцев назад? Или даже... лет? Пока все шло хорошо, этот тривиальный вопрос даже не приходил в голову. Я посмотрел в зеркало и увидел в нем не очень молодого человека, лет тридцати пяти... А сколько мне лет на самом деле? Дожил, не знаю своего возраста! Мне неожиданно стало страшно за себя. - Мне страшно, - сказал жена, будто прочитав мои мысли. Она робко прижалась ко мне. Мой страх передался ей, ее плечи мелко дрожали. Черт, надо взять себя в руки, мужчина я или нет! - Все хорошо, успокойся дорогая, это временные трудности, нам ничего на самом деле не угрожает, - погладил я ее по голове. - Еще только половина десятого... Жена немного успокоилась, но меня все еще мучал вопрос: сколько мы живем в этой квартире? Я стал вспоминать, как мы в ней оказались. Все началось теплым майским вечером, когда мы с женой сидели в нашей крохотной комнатушке и пили дешевый кофейный суррогат с печеньем. Я тогда только что потерял работу, а жене третий месяц не платили зарплату, ссылась на нехватку средств, но настроение у нас было несмотря ни на что веселое, думать о деньгах не хотелось, и мы беззаботно болтали, обсуждая фильмы и книги. В девятом часу раздался звонок в дверь. Я подумал, что кто-то из друзей пожаловал в гости, но на пороге передо мной нарисовался пожилой мужчина в сером отутюженном костюме, низкий и плотный, с несгораемым атташе-кейсом из бледно-голубого металла. Первой моей мыслью было то, что человек из домоуправления пришел разбираться, почему мы не вносим в банк деньги за квартплату. - Извините за позднее вторжение... - начал он не очень смело. - А вы еще не вторглись, - заметил я, намекая на то, что не собираюсь впускать его в комнату. - В таком случае, позвольте пройти? - А что вам надо? - спросил я, не торопясь распахивать перед ним дверь. - Вы слышали что-нибудь про Тамагочи? - ответил он вопросом на вопрос. - Тамагочи?! - некстати подошла жена к двери. - Проходите, это интересно! - Да, да, Тамагочи! - обрадовался незваный гость, протискиваясь мимо меня через тесный коридор в комнату. - Неужели, слышали? Глаза его заблестели, и теперь он обращался только к жене, почувствовав в ней благодарного собеседника. - Почему "неужели"?! - жена сделала обиженный вид. - Вы думаете, мы совсем темные, да? - Ой, извините, я совсем не то имел в виду, - замахал руками гость, бесцеремонно плюхаясь на диван. - Просто с этой вещицей хорошо знакомы либо дети, либо их родители, а у вас, как я вижу... Простите за бестактность! Я вам сейчас расскажу, как этой игрушкой пользоваться, - он достал из портфеля пластмассовый брелок в форме приплюснутого яйца. - Вот, посмотрите, здесь есть экранчик и несколько кнопочек. В начале игры вы видите яйцо, затем из него вылупляется электронное существо, которое вы должны при помощи кнопочек кормить, развлекать, лечить и наказывать. Короче, растить и воспитывать. Если вы за ним плохо ухаживаете, оно у вас быстро умирает, если хорошо вырастает большим и здоровым. Все очень просто. - Сколько? - прямо спросил я. - Что сколько? - посмотрел он на меня кристально-чистыми глазами. - Не валяйте дурака, - разозлился я. - Сколько стоит эта ваша игрушка? Не хотите ведь вы подарить ее нам! - Если со скидкой, то всего двадцать долларов. - Всего?! Для вас это, может, и мелочь... - Тише, тише, - жена дернула меня за рукав. - Извините моего мужа, повернулась она к продавцу, - он не всегда такой нервный, только в последнее время, после того, как потерял работу... - Сочувствую, - кивнул головой гость. - Но не просто сочувствую, а активно! - Как-как? - с сарказмом в голосе переспросил я. - Дело в том, что наша фирма оказывает своим безработным клиентам помощь. В том случае, если вы оба купите Тамагочи по полной цене, то есть за 25 долларов, фирма предоставит вам бесплатное жилье в своем роскошном доме и будет всячески заботиться о вас вплоть до того момента, пока вы не найдете работу или пока не умрет ваш электронный питомец. Ну как? Что скажете? Фантастика? - Да уж, фантастика, - усмехнулся я. - Тамагочи живет от силы три недели. Это нас все равно не спасет. - Ошибаетесь! - радостно вскричал неугомонный продавец. - Тамагочи нашей фирмы теоретически вечен, при правильном уходе и должном питании он не умирает. Ну так как? Решайтесь! Мы с женой переглянулись. Предложение было заманчивым, но... оно было слишком подозрительным, черт побери! - А-а... можно сначала поселиться в новой квартире и потом купить тамагочи? - осторожно поинтересовалась жена. - Понимаю ваши сомнения, - покивал головой продавец. - Фирма ради своих клиентов готова пойти и на это. Но если вы не заплатите причитающейся с вас скромной суммы в течение 24 часов, вам придется освободить апартаменты. Фраза про "24 часа" подействовала на нас с женой магически: от нее словно веяло чем-то надежным и правдивым. Если бы мы услышали "в течение трех дней", обман был бы для нас очевиден. А так... Мы согласились. - Вот и чудесно, - продавец протянул нам карточку с адресом. - Приходите завтра с десяти утра до пяти вечера. Возьмите с собой только памятные вещи и смену белья, остальным мы вас обеспечим. На следующий день я достал из заначки последние 70 баксов, и мы отправились по указанному адресу. Дом оказался впечатляющих размеров: сорокаэтажный цилиндрический небоскреб с кольцеобразными выступами, издалека напоминающий то ли резную колонну, то ли кукурузный початок. Издалека мы приняли застекленные выступы за балконы, но, подойдя ближе, увидели, что это оранжереи с лианами и пестрыми тропическими цветами. Над входом в дом блестела надраенными латунными буквами надпись "Башня Тамагочи". В роскошном холле с фонтаном и мраморным бассейном, сверкающем золотыми рыбками, нас встретил представитель фирмы и предожил подписать "Соглашение о намерениях", предварительный договор, в котором мы обязывались приобрести "две единицы тамагочи по полной цене", если нам понравится жилая площадь, которую нам предоставит фирма... ну и т.д. и т.п. Тут же невесть откуда взялся нотариус с печатью, и все было оформлено в мановение ока. Когда мы с женой увидели выделенную нам квартиру, у нас отвисли челюсти: устланная коврами просторная гостиная с новой, сверкающей лаком мебелью, кухня размером с нашу старую комнатушку, спальня с широченной кроватью-сексодромом, маленький спортзал с тренажерами и беговой дорожкой, библиотека с книжными стеллажами под потолок и длинная оранжерея, заросшая экзотическими растениями. Смущало лишь то, что на кухне нет ни плиты, ни раковины, ни какой-либо посуды, только столик со стульями, а также не было телефона и не включался телевизор. Но грех было жаловаться на такие, как нам тогда казалось, пустяки, с учетом всего остального великолепия. К тому же, мы надеялись на то, что фирма нас не обманет и позаботится о своих клиентах. Так оно и случилось: в час дня на кухне послышалось мерное гудение, и из открывшейся в стене дверцы показался изысканный обед на две персоны, а также все необходимые приборы. Откушав так, как давно уже у нас не случалось, мы догадались поставить подносы с грязной посудой в нишу в стене - дверца закрылась, и посуда исчезла. Все очень просто. Особенно это понравилось моей жене, ведь обычно именно она мыла за нас двоих посуду. "Ты как хочешь, а я отсюда никуда не уйду", - твердо заявила она. Телевизор тоже чуть позже заработал, включившись сам по себе именно тогда, когда начиналось кино, а потом автоматически по окончании фильма выключился. Телефон мы, правда, как ни старались, не нашли, хотя нас так и подмывало поделиться радостью с друзьями. Смешно сказать, но всю ночь мы не спали - боялись проспать срок, когда истекали 24 часа, так нам хотелось остаться в этой квартире. Оказалось, что это было излишне: ровно в восемь утра в стене у изголовья кровати громко заверещал звонок. Мы еще полчаса понежились в постели (времени до одиннадцати было достаточно), быстренько сделали зарядку, приняли душ и подкрепились уже появившимся из стены завтраком. Только мы закончили есть, пришли представитель фирмы и нотариус. Я недолго думая выложил полсотни долларов и подписал договор на пользование квартирой. Представитель вручил нам взамен пару брелков тамагочи, поздравил с новосельем и испарился. Больше мы его никогда не видели... О, боже, только сейчас до меня дошло: с той самой минуты мы не видели никого! Ни одного живого человека! И даже ни с кем не разговаривали! Нам было так хорошо вдвоем, что больше никого и не нужно было. Однажды мы, правда, решили выйти на улицу. Не то что по нужде, а просто так, из интереса. Подумалось вдруг, что уже давно живем в этой квартире и ни разу не выходили из нее, даже не приближались к двери. Когда мы уже совсем было собрались вместе выйти, до нас дошло, что мы никогда не видели ключей от двери, а значит, их попросту нет, и одному придется остаться, чтобы сторожить квартиру. Жена боялась выходить одна, а я не хотел идти без нее: я к ней успел сильно привыкнуть, и мысль о том, что я могу надолго остаться наедине с собой, наводила на меня тревожную тоску. Но она уговаривала меня выйти "на разведку", чтобы посмотреть, не случилось ли в мире чего-нибудь "новенького". Видно, в ней проснулось женское любопытство, и ей жгуче захотелось хоть краем глаза выглянуть наружу, ведь окон у нас не было, а оранжерея так заросла лианами, что подойти к стеклам стало практически невозможно. Поворчав, я нехотя вышел из квартиры и зашел в лифт. Кабина опускалась медленно, и по дороге я решил покормить тамагочи. К моему удивлению, он категорически отказывался есть: не помогали ни наказания (подзатыльники), ни поощрения (игры). Даже от сладостей он воротил нос, чего прежде не бывало... И тут мне в голову ударила бредовая мысль: он не хочет выходить из дома! Я тут же нажал на кнопку "стоп" и послал лифт обратно. - Так быстро? - встревоженно спросила жена. - Он не хочет выходить из квартиры! - Кто? - Как кто?! Тамагочи! Он отказывается от пищи. - Ты сошел с ума, ведь он не живой, - сокрушенно покачала головой она. - В том-то все и дело, что пока живой, - возразил я, напирая на слово "пока", - но может очень скоро подохнуть, если не будет есть. И тогда... - Попробуй покормить его, - не дала мне договорить она. - Разве ты не видишь, он теряет в весе! Я дал тамагочи сразу три гамбургера, и он тотчас же жадно заглотил их. - Вот видишь, - злорадно заметил я. - Ну и слава Богу, - облегченно взохнула жена. Больше мы не предпринимали попыток выйти из дома, тем более никакой нужды в этом не было. Все шло размеренно и гладко. До сегодняшнего дня... - Быстрее, быстрее, иди сюда! - раздался из туалета испуганный крик жены. - Что произошло?! Я влетел в туалет, ожидая там увидеть нечто страшное, но не узрел ровным счетом ничего необычного. - Видишь? - спросила жена, глядя на меня круглыми глазами. - Что? - пожал я плечами. - Да вот то! Она ткнула пальцем в унитаз - в воде плавали фекалии. Это было на самом деле скверно, потому что вода в унитазе всегда спускалась автоматически и ни разу не происходило сбоев. - Хм... Да... Однако..., - констатировал я. - Попробуем починить. Я осмотрел со всех сторон унитаз. С виду это был вполне обычный бачковый унитаз, если не считать того, что ручка для слива воды отсутствовала, а крышка была намертво приклеена к самому бачку. - Ну и что будем делать? Вызывать слесаря? - хмыкнула жена, заметив мой озадаченный вид. - Не язви, - отмахнулся я. - Да? Не язви? А как мы теперь в этом дерьме жить будем?! - неожиданно взорвалась она. - Что-нибудь придумаем... - Что? Что придумаем? - Не горячись, - попытался успокоить я ее. - Давай ляжем спать, может, за ночь все образуется. Утро вечера мудренее. Впервые за много ночей мы спали не в обнимку, а в разных концах кровати. Ни о каком "вечернем сексе" речи, разумеется, и не было. Мне снились липкие кошмары, в которых я пытался составить некую сложную компьютерную программу, но у меня постоянно терялся один важный параметр. В далеком прошлом я и правда был программистом, но никогда раньше мне не снились "сны по профессии". Проснулся я с ватной головой. Сердце холодили тяжелые предчувствия. Еще не открывая глаз, я шестым чувством уловил, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось. И действительно, на часах было четверть десятого - ни звонка, ни завтрака! Жена с опущенными плечами сидела на краю кровати. Волосы ее были растрепаны, под глазами синяки. Только теперь я заметил, как она постарела. - Я хочу есть, - жалобно сказала она. - Придется подождать, - вздохнул я. - Это бесполезно, - с горечью ответила она. - Они нас бросили... - Ты так думаешь? - Я уверена! - Что ты предлагаешь делать? - Иди и купи чего-нибудь поесть. У тебя ведь оставалось еще двадцать долларов. Куда ты их запрятал? - Если бы я помнил! - Ну давай поищем вместе. - Хм... - Ну пожалуйста, я прошу тебя! - она неожиданно бросилась мне на шею. Миленький, любименький, я тебя умоляю! Ради всего святого! Я не хочу умирать! Спаси меня! Пожалуйста! Только истерик нам еще не хватало! Кое-как успокоив жену, я уложил ее, обессилевшую от рыданий, в постель и взялся за поиски денег. Через два часа, перерыв полбиблиотеки, я отыскал заначку под обложкой одной из книг. Купюра со временем совсем не изменилась: зелено-яркая и хрустящая, как новенькая. Жена спала. Я чмокнул ее в щеку, повесил на пояс брелок с тамагочи и впервые за долгое время вышел из квартиры. Слабо освещенный коридор загибался кольцом, посередине его находился бетонный цилиндр лифтовой шахты, а по внешней окружности - четыре двери без номеров, одна наша и еще три чужих. Выкрашенные в нейтральный серый цвет, двери были совсем одинаковыми, и я на всякий случай пометил свою, прочертив понизу черную полосу краем резиновой подошвы ботинка. Я уже вызвал лифт, когда мне в голову пришла идея постучаться к соседям и спросить, как у них обстоит дело с доставкой еды. Может, это случилось только у нас? Звонков на дверях не было, пришлось стучать кулаком. Никто не отзывался. Умерли с голода? Нет, пожалуй, рановато... А может, там никого и нет? Я подергал на себя двери - они были заперты. В это время подошел лифт, и мне ничего не оставалось делать, как поехать вниз. Когда я вышел в пустынный вестибюль, то с удивлением увидел темноту за окнами. В полдень? Что бы это значило? Погасло солнце? Но недоразумение быстро разъяснилось. Часы над стойкой швейцара показывали пять тридцать пять утра. Значит, часы в нашей квартире за какое-то продолжительное время ушли вперед на шесть с лишним часов. Если, скажем, в день по минуте, то прошло... Ох, кажется, я разучился считать в уме... Ладно, потом прикину на бумажке или попрошу у кого-нибудь калькулятор. Кстати, а где швейцар? Я подошел к стойке и провел по ней рукой - на пальцах остался толстый слой пыли. Однако... Я вышел на улицу - в нос мне ударили пряные весенние запахи. В ноздрях защекотало. Отвык я от свежего воздуха, дышал все, понимаешь, кондиционированным, а тут такие ароматы! В памяти по обонятельной ассоциации возник сиреневый сад в городском парке, где я целовался со своей будущей женой на лавочке. Как давно это было! Оглядевшись по сторонам, я увидел высокие темные силуэты цилиндрических громад... Сплошные "Башни Тамагочи"! А ведь когда я селился в этот дом, в округе не было ни одного небоскреба, только скромные кирпичные семиэтажки. Что происходит? Я обошел вокруг дома и увидел с другой стороны возле служебного входа фургон с надписью "Продукты". Неужели, мне так повезло? Но нет, в кузове было пусто, даже хлебных крошек не нашлось. Проклятые целлофановые упаковки! Зато дверь в кабину была не заперта. Я сел на сидение и отогнул на себя защитный козырек от солнца - мне на колени упали ключи. О, это уже удача! Проедусь по городу, авось найду чего-нибудь съестное, а через час, не успеет шофер проснуться, поставлю машину на место. Я припомнил свои навыки вождения, завел двигатель и выехал со двора на проспект. Главное - не путать газ с тормозом! Фургон резво мчался вдоль нескончаемых рядов однообразных "початков", плотно жмущихся друг к другу. Не город, а кукурузное поле какое-то! Сверху это, должно быть, похоже на пчелиные соты. Только соты гудят, а тут мертвая тишина по сторонам, ни людей, ни даже машин не видно. Скорбное молчание. Наконец, показался просвет, железобетонное ущелье кончилось, и я выехал за город. Может, попадется ферма? Раньше, помнится, на двадцарик можно было купить у фермеров целую тележку овощей и фруктов. Дорога стала хуже, машину трясло и подбрасывало, вдоль дороги пополз низкий перистый туман. Я замедлил ход. Слева показались силуэты богатых коттеджей. Что-то мне в них почудилось странным, но в предрассветном сумраке я не мог разглядеть издалека, что именно. Я свернул с шоссе на местную дорогу и подъехал к стоящим в ряд трехэтажным кирпичным зданиям. Теперь стало ясно, что мне в них не понравилось: оконные стекла были покрыты таким толстым слоем грязи, что почти не отражали свет, и от этого домики казались слепыми. В одном из них дверь была распахнута настежь. Немного поразмыслив, я вышел из машины, перелез через невысокую решетчатую ограду и направился к дому. Неожиданно я обо что-то споткнулся... Какие-то белые кости... Приглядевшись, я увидел в полутьме у себя под ногами четвероногий скелет, прикованный ржавой цепью к кольцу в стене. По коже прошел холодок, я зябко передернул плечами и вошел в дом. Внутри царил порядок, все вещи явно были на своих местах. На стенах висели картины в резных золоченых рамах. В темноте невозможно было разобрать подробностей сюжетов, что-то на библейские темы, но от полотен исходила аура шедевральности. На кухне в раковине лежали тарелки с присохшими макаронами. Казалось, хозяева вышли всего на пять минут, но не смогли вернуться. Или не захотели? Однако... ведь и мы с женой тоже когда-то вышли из своего дома налегке, оставив и мебель, и вещи! Да и теперь, на этот раз, я бросил все, как было, даже не попрощался с женой... Неприятное предчувствие кольнуло меня в грудь, под сердце. В углу белела газовая плита - я пошарил на разделочном столике возле нее рукой и отыскал спички. Теперь можно сделать факел. В спальне на столике у кровати нашелся журнал мод, я надергал из него страниц и свернул большой бумажный жгут. Комната озарилась слабым дрожащим светом и наполнилась причудливыми колышущимися тенями. Над кроватью я увидел картину с распятием: у кровоточащих ног Христа стояла молодая красивая девушка, одной рукой она утирала слезы, а другой поддерживала большой круглый живот... Мария-Магдалина? Беременная?! Я поднес огонь к холсту и присмотрелся повнимательнее: нет, живот мне почудился, это просто широкое платье... Я добавил к факелу пару свежих листов, прошел на кухню и открыл холодильник - мне в лицо с шумом полыхнуло синее пламя! Что за чертовщина?! Хорошо, что я вовремя отпрянул. В горле запершило от мерзкого гнилостно-паленого запаха. А, ну да, ничего сверхъестественного, просто продукты сгнили и образовался метан, только и всего. Совсем не страшно. И все же на всякий случай я потушил факел и решил дождаться восхода солнца. Неплохо бы поспать часок... Я вернулся в спальню и завалился в одежде на мягкие перины. Через какое-то время за дверью послышались легкие шаги... Я открыл глаза и увидел на пороге спальни обнаженную девушку со спадающими на грудь длинными волосами и большим животом, очень похожую на ту, что на картине. Я повернул голову к стене, чтобы сличить живую девушку с картинной, и обнаружил, что на холсте возле креста никого нет, а распятый Христос открыл глаза и с любящей улыбкой смотрит на девушку в спальне. Я тоже присмотрелся к ней и увидел у нее в животе небольшой светящийся экран с изображением пульсирующего яйца... Что за чушь?! Я потряс головой и проснулся... В комнате было совсем светло и очень тихо. Я встал с кровати и посмотрел на картину: масляная краска отсвечивала слабым солнечным светом, пробивавшимся сквозь мутно-грязное стекло. Я отошел в сторону - блики пропали, и я четко увидел, что на картине все на месте: Христос с закрытыми глазами на кресте, а Мария-Магдалина, без живота, у его ног. На душе стало спокойно и радостно. Однако очень скоро чувство голода напомнило о себе, тихая радость сменилась глухим раздражением, и я принялся осматривать квартиру. Ничего съедобного я на кухне не отыскал, кроме пары горошин, закатившихся под плиту. Два маленьких зеленых шарика, сморщенных и твердо-каменных... Я тут же разгрыз их и проглотил. Никакого удовлетворения это, конечно, не принесло: я только раздразнил в себе голод, и из живота послышалось тоскливое бурчание. Зато в кабинете я нашел в стальном шкафу помповое ружье и пять пачек патронов, а в ящике секретера - полторы тысячи долларов мелкими купюрами. Может, пригодится? Я рассовал деньги по карманам, перекинул ружье через плечо и вышел из дома. Во дворе мне очень кстати попалась на глаза снующая под сосной белка - чем не мясо! До нее было всего десять шагов, не больше. Я снял ружье, зарядил, приставил к плечу, поймал на мушку рыжего зверька и, подождав, пока он замрет с шишкой в лапках, нажал на спуск. Раздался неожиданно сильный грохот, и в плечо так садануло, что я едва устоял на ногах. На островке талого снега, в том месте, где была белка, алела кровавая клякса, к стволу сосны прилипли рваные кусочки шкурки. Я сплюнул, борясь с тошнотой, бросил ружье на землю и сел в машину. Я завел двигатель - и тут же выключил... О, боже! Только теперь я вспомнил про своего тамагочи - как я мог забыть о нем?! Никогда раньше такого не случалось: в "Башне Тамагочи" я каждые полчаса проверял, счастлив ли он, и если уровень счастья опускался ниже трех сердечек, принимал срочные меры: кормил его гамбургерами и сладостями, играл с ним и лечил его, если он вдруг заболевал. Я отцепил брелок от пояса и взглянул на экран... Сердце мое опустилось: из примерного симпатичного зверька с аккуратными острыми ушками, каким я его привык видеть, мой питомец превратился в настоящего маленького монстра с непомерно большой зубатой челюстью и стоящей дыбом шерстью. Это я виноват в его страшной метаморфозе! Проверив уровень счастья, я увидел четыре разбитых сердечка, а это значило, что моему тамагочи очень и очень плохо! Во мне все сжалось от горя: за долгие дни, проведенные с этим электронным зверьком, он мне стал как родной, как ни смешно, я держал его за сына и глубоко переживал за него. Надо поскорее позаботиться о нем! Для начала я убрал две кучки отходов, которые он успел наложить, затем дал ему лекарство и предложил гамбургеры. От гамбургеров он отказался, помотав головой. Тогда я подсунул ему сладостей тот же эффект. Может, поиграть с ним? Уровень несчастья уменьшился на одно разбитое сердечко, но оставалось еще три, а это безумно много! Еще раз предложить сладостей? Не берет... Наказать его? Не помогает... Еще наказать? Опять не ест... Я проверил вес тамагочи - он был критически мал. Надо срочно заставить его есть! Ну, тамагочи, ну, миленький, скушай мяска... Не хочешь? Придется надавать тебе подзатыльников... Опять не хочешь? Еще подзатыльников! Будешь есть? Не будешь? Получи еще! Снова воротишь нос? На еще по шее! Будешь жрать или нет? На еще тебе! И еще! И еще! Хватит? Ах, тебе мало?! На, получи! И еще! Жри, я тебе говорю! Не хочешь?! На тебе, стервец! На! На! На! Что, больно? А жрать кто будет? Никто? Ну на тебе, гадина! Получай! Так тебе, так! И вот так еще! На! На!!! Что-то заклинило во мне: я лупил и лупил бедного голодного зверька, а он лишь жалобно верещал в ответ слабым электронным писком... Наконец, мои побои возымели действие: он снова превратился в милого ушастика... Но что это? Нет, нет, нет!!! Этого не может быть! За спиной у него выросли маленькие крылышки, запиликала радостная музыка, и он полетел вверх. Вокруг него кружилось множество пульсирующих сердечек - он был крайне счастлив... Но он умер! Он умер... Я лихорадочно нажал на "RESTART", чтобы оживить его или в крайнем случае получить новое яйцо с ему подобным, и произошло невероятное: экран потух. Он умер навсегда... Впрочем, если подумать, ничего невероятного в этом нет, просто сдохла батарейка. Просто... Мой любимый зверек стал обычным пластмассовым брелком яйцеобразной формы. Мне было больно смотреть на этот маленький гробик, и я решил закопать его. Я нашел в подвале дома лопату, вырыл в мерзлой земле во дворе довольно просторную яму и положил на дно маленькое голубенькое яичко. Яма была слишком большой для моего тамагочи, и чтобы ему было не скучно, я положил рядом с ним кости собаки и останки белки. Получилась братская могила: два млекопитающих и один электронный зверек. Я забросал яму землей, подобрал ружье и выпалил все пять пачек патронов в небо. Потом я поднял голову и сквозь слезы увидел далеко вверху пустой серо-голубой купол. Что я там хотел найти глазами? Бога? Или дырки от пуль? Ни того, ни другого там не было. Только прозрачные узелки прыгали в зрачках и в оглохших ушах звенела тишина. Шесть часов без перерыва я отчаянно гнал машину на предельной скорости, надеясь встретить на своем пути людей, но напрасно: мне попадались лишь брошеные дома без каких-либо признаков жизни. Голода я уже не чувствовал. Лишь боль от ружейной отдачи разлилась из рук по всему телу, но голова была ясной и чистой. Настолько чистой, что в ней не было ни одной мысли, и это давало покой. Я гнал и гнал, пока не кончился бензин. Двигатель заглох, машина въехала по инерции на холм, спустилась с горы встала. Я вышел из кабины и огляделся: по обеим сторонам дороги стоял березовый лес, белые стволы с черными отметинами четко отражались в тонком зеркале воды. Здесь мне суждено умереть... Я должен бороться за свою жизнь... Но если подумать, зачем? Все равно рано или поздно... Правда, меня ждет жена. Да, меня ждет с продуктами голодная жена. Ради этого стоит попробовать! Но как? Есть кору? Искать ягоды? Да, надо искать ягоды! Я сошел с дороги и двинулся в березовую рощу. Ботинки сразу провалились в мокрый снег, покрытый тонким слоем воды. Я вспомнил, как однажды в детстве вот так же провалился в снег, промочил ноги и простудился. Теперь это не важно. Тогда меня ругали родители, теперь никто не будет ругать. Я обернулся, зачерпнул ладонью воды из своего следа и отправил ее в рот. Она была холодная, терпкая и... мягкая. Так мне показалось. Вокруг меня были сплошные березы. Голые красавицы, стоящие по щиколотку в ледяной воде. И я среди них. Это красиво, это прекрасно, но... этого мало для жизни! Березы не дают плодов, вот в чем все дело. Правда, они дают сок, похожий на подсахаренную водичку, но сейчас, пожалуй, рановато... И все же можно попробовать. Я расковырял ключом от машины ствол молодой березки: под тонкой белой кожицей показался темно-зеленый мягкий слой, а дальше светлый слой, потверже. В глубине царапины появилась прозрачная слезинка, и только. Я слезнул - нет, бред, "слизнул", конечно, - ее языком. Березы хороши для веников, но совсем не годятся для пропитания... Да, теперь мне не до красот. Хочу жрать!!! Боже, пошли мне манну! Или хоть чего-нибудь съедобное... А это что там краснеет? Я не поверил своим глазам: выступавшая над водой кочка пестрела светло-красными бусинами, разбросанными в беспорядке среди хилых зеленых листочков. Я набросился на этот вожделенный оазис и в десять секунд опустошил его, набив щеки вяжущими рот кисловато-горьковатыми ягодами. Со смаком размолов зубами твердые зернышки, попадавшиеся в жидкой кашице, я одним большим глотком отправил вожделенную пищу в желудок. Теперь надо посидеть, отдохнуть, хорошенько переварить пищу, а потом уже двигаться дальше. Натянув полу куртки на зад, чтобы не замочиться, я расслабленно опустился на объеденную мной влажную кочку. Во рту и в горле нестерпимо жгло, а через минуту жжение опустилось и в желудок. Голова закружилась, стало подташнивать. Мне захотелось полежать. На кочке поместилась только голова и полспины, остальное тело лежало в талой воде. Мне было все равно. Жжение расползалось от желудка по всему телу, терзало кишки и покалывало печень. Когда оно дойдет до сердца... Я закрыл глаза и постарался не думать о худшем. Нет, но все же, как меня угораздило нажраться этой отравы?! Я открыл глаза и посмотрел в небо. Теперь оно стало темнее и ниже, но оставалось таким же пустым, как и утром. - Господи, если ты есть, подай мне знак, - попросил я вслух тихим голосом. Небо молчало, ничто на нем не изменилось. - А если тебя нет, то какая сволочь накормила меня этими ягодами?! - заорал я из последних сил. Ответа опять не поступило, и я злорадно рассмеялся, снова закрыв глаза. Я нажрался отравы и умираю, ха-ха! Разве это не смешно? "Нет, это на самом деле не смешно, - сказало во мне второе я, - просто ягоды подействовали на тебя как наркотик". Ну пусть наркотик, зато мне весело, что еще человеку нужно для счастья?! Да, тело мое горит, но душа радуется! Пусть я сгорю, но это будет весело, это будет такая хохма, какой еще никогда не было! "Было-было, только не с нами", - сказало альтер-эго. Может, с кем-то и было, а со мной не было, я подыхаю, но мне хорошо, разве это не смешно? Вот, у меня перед глазами диковинные цветные картинки, разве они не прекрасны? Разве мне не весело на них смотреть? "Но они скоро кончатся..." Что с того, что кончатся, это лучше, чем бы их вовсе не было! Вот, вот, вот они... и еще... и еще... и еще... Картинки все быстрее и быстрее проносились у меня перед глазами, потом они бешено закрутились, в центре вращения образовалась воронка, темная и страшная, она жадно поглощала цвета и образы, картинки тысячами исчезали в ней каждое мгновение, и уже по краям наступала тьма, цветной круг картинок неумолимо сужался, пока не превратился в едва заметную точку, и все исчезло... Я увидел свое тело сверху. Оно лежало в воде среди берез: рот полураскрыт, руки широко разбросаны по сторонам, ноги поджаты. Зрелище не из приятных... Интересно, я действительно умер или у меня галлюцинации? Или это одно и то же? Что там у меня с глазами? Глаза плотно закрыты. Интересно, никогда в жизни не видел себя с закрытыми глазами... Никогда в жизни... Мне хотелось подняться еще выше, чтобы не видеть своего безобразного тела, но что-то тянуло меня вниз, не давая воспарить выше верхушек деревьев. Я ощупал карманы - рука наткнулась на тяжелые пачки банкнот. Я выбросил одну пачку, и тут же неведомая сила резко потянула меня вверх. Я собрал по карманам все деньги, которые у меня были, и широким движением развеял по ветру. Они медленно опускались, кружась, и, не долетая до земли, таяли, как последний весенний снег. Я теперь был совсем высоко, и одиноко стоящий на дороге фургон выглядел маленькой букашкой. Еще мгновение - и он превратился в точку, а деревья слились в одну лесную серую массу. Я поднял взор, и в глаза мне брызнуло золотом теплое солнце - скорей, к нему навстречу! Быстрее, быстрее! Пробив молочную завесу облаков, я живой ракетой вылетел в космос - голубой шар Земли на глазах таял, пока не превратился в светящуюся точку, за ней и оранжевый шар солнца сделался неотличимым от остальных звезд, потом и эта точка погасла, а более крупные звезды стали собираться плотнее - и вот они уже образовали светящуюся дорожку, дорожка завернулась в спираль, спираль уменьшилась до точки и тоже пропала, осталась только пустота, а в пустоте золотистое сияние, широкие лучи которого сворачивались в эллипсоид, напоминающий по форме яйцо, и внутри этого прозрачного золотого яйца я увидел Его - Он спал и был прекрасен в своем сне, я не мог оторвать от него взор, и вот Он проснулся и посмотрел на меня с любовью. "Ты забыл покормить нас", - сказал я Ему.

1998, Нью-Йорк