«Дороги судьбы»

Дороги судьбы (fb2) - Дороги судьбы 112K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Викторов

Олег Викторов ДОРОГИ СУДЬБЫ

Века сочатся кровью, как непрожаренный бифштекс.

Луэллин, именуемый также «Лин Сладкоязычный»

Лишь постигнув и добро, и зло, ты научишься отличать одно от другого.

Прорицатель-Лжец

Гроза длилась уже третий час. Казалось, ей не будет конца: сотрясаемый порывами ураганного ветра и грозовыми раскатами, мир так и погрузится в пучину безвременья под навязчивый стук дождя. Тучи плотно облепили низкое осеннее небо, время от времени где-то там, в вышине, раскатисто грохотал гром, и молния, причудливым зигзагом перечеркивающая горизонт, окрашивала пустынные холмы во все оттенки синего и голубого, заставляя посетителей таверны вздрагивать и глубже вжимать головы в плечи. Словно где-то совсем рядом сшиблись лоб в лоб два невидимых колдовских воинства — из тех, что ненароком отправляют на дно морское целые города и превращают горы в извергающиеся вулканы. Странное, завораживающее зрелище…

Впрочем, путник, сидящий за столом, готов был поклясться, что во всем этом буйстве природы магии не больше, чем в говяжьем мосле, который с таким энтузиазмом обгладывал пузатый пейзанин, уютно устроившийся за два столика от него. Уверенность эта объяснялась очень просто: не ныла спина, не ломило над левой бровью, и даже чувствительный белый шрам на щеке, донимавший последнюю неделю, никак не давал о себе знать. Путник привык доверять своему телу. Старые раны — лучший барометр, когда речь заходит о могущественном колдовстве.

Неизвестные Земли издавна славились своими осенними бурями, но, несмотря на пугающие слухи о колдунах и демонах, сколь многочисленные, столь же и невнятные, настоящим, большим волшебством тут и не пахло. Ничего интересного, никакой магии. Надо двигаться дальше, на запад…

Впрочем, ехать куда-либо в такую погоду — чистое самоубийство. Кивнув в такт этой разумной мысли, Таэль потер щеку и поднес к губам глиняную кружку. Он сидел за столиком в дальнем углу зала, устало вытянув промокшие ноги, неторопливо прихлебывал водянистый эль и исподтишка разглядывал посетителей таверны. Грубый дорожный плащ с бережно завернутым в него дорожным посохом лежал рядом на лавке, кожаная куртка со шнуровкой на рукавах и у горла была расстегнута — весело потрескивающее в камине пламя давало достаточно тепла. Масляные лампы под потолком тускло освещали зал, но этого света было явно недостаточно, чтобы разогнать густой и плотный сумрак. Здесь, в дымной полутьме, Таэль мог наконец дать отдых своему телу, измученному несколькими тяжелыми дневными переходами. Шуршит по крыше дождь, на улице грохочет гром… А в доме тепло и сухо, аппетитно пахнет мясной подливкой, в кружке плещется эль… Что еще надо от жизни? Обычному человеку — пожалуй, ничего…

Большую часть посетителей таверны сегодня составляли крестьяне. Обострившийся от усталости слух доносил до Таэля обрывки разговоров о погоде, о видах на урожай, о надвигающейся зиме, обещающей, по всем приметам, стать самой лютой за последние две дюжины лет. Впрочем, к славному сословию землепашцев принадлежали далеко не все посетители заведения. Например, у дверей, за отдельным столиком устроилась пара купцов, выделяющихся богатством и ладным покроем одежды. Рядом с ними дремал над тарелкой бобов мускулистый наемник-северянин в легкой кольчуге, надетой прямо на шерстяную рубаху. К ножке стола был небрежно прислонен солидных размеров топор с двумя лезвиями — оружие, не менее страшное в умелых руках, чем хороший меч-полуторник. Таэль покивал задумчиво. Не лишняя предосторожность: путешествовать по Неизвестным Землям без охраны для горожанина и само по себе небезопасно, а уж отправляться в путь с деньгами на руках — опасно вдвойне. Войны между аристократическими фамилиями, то вспыхивающие, то затихающие, десятилетиями будоражили этот сонный край, неизменно играя на руку разбойникам, которых сверх меры расплодилось в здешних лесах. К зиме разбойники — по крайней мере те из них, что не успели или не сумели вовремя осесть на лесных хуторах — зверели, и все чаще совершали дерзкие и жестокие налеты на деревни, а порой даже и на удаленные поместья. Пересекая страну, Таэль успел вдосталь наслушаться жутких историй об обезлюдевших усадьбах, бесследно сгинувших купеческих караванах и отвратительных лесных капищах разбойников.

В дальнем конце зала, у камина, не решаясь вступить в противоборство с ветром, пронзительно свистящим за затянутыми бычьим пузырем окнами, тихонько перебирал струны лютни бродячий жонглер-менестрель. Багровые отсветы падали на руки с длинными тонкими пальцами, на покрытый темным лаком гриф инструмента, высвечивали красивое тонкое лицо с острым изломом бровей. В здешних лесах поэтам тоже зачастую приходилось несладко: разбойники не разбирают, купец ты, рыцарь или книжник, если на тебе хороший плащ, а в кошельке позвякивает серебро. Зато одна-единственная встреча с аристократом, считающим себя ценителем изящного искусства, может сполна окупить здесь весь риск и тяготы, неизбежно сопутствующие тем, кто посвятил свою жизнь неверному ремеслу жонглера. К чему скупиться воину, который в любой день готов встретиться со смертью, если слова певца действительно тронули его душу?..

Таэль допивал уже вторую кружку, когда дверь таврены распахнулась, и на пороге появился человек в коротком темном плаще и блестящем от дождя островерхом шлеме. Оглядевшись по сторонам, человек уверенным шагом двинулся к хозяину заведения, возящемуся у очага с говяжьим боком, и начал что-то быстро шептать тому на ухо. Из своего угла Таэль не мог разобрать слов гостя, но, похоже, речь шла о чем-то очень важном. По крайней мере, куда более важном, чем солидная порция хорошо прожаренной говядины. Едва выслушав слова нового посетителя, толстяк-хозяин изменился в лице, сорвал с себя фартук и, не оглядываясь, бросился к дверям, даже не позаботившись снять вертел с огня. Таэль недоуменно покачал головой и сел прямее. Ему стало интересно.

События разворачивались все более стремительно. Сердце Таэля не успело сделать и дюжины ударов, когда дверь распахнулась снова. На сей раз в проеме показалось сразу четверо… Точнее, пятеро. Хозяин и его помощник, угрюмый жилистый парень, осторожно пятились задом, придерживая за края плащ, на котором лежал бледный молодой человек с перекошенным в болезненной гримасе лицом. С другой стороны плащ бережно поддерживали двое солдат в плащах и железных шлемах. За ними следовало еще несколько человек в одинаково обвисших и потемневших под дождем одеждах. Судя по направлению тревожных взглядов, которыми все они провожали импровизированные носилки, бледный юноша был в этой компании явно не на последних ролях.

Среди новоприбывших наметанный взгляд путешественника сразу выделил двоих: рыжебородого здоровяка с величавой осанкой вельможи и приземистого мужчину в шитом золотом кафтане, чьи пегие от седины волосы, заплетенные в косу, выбивались из-под берета, потерявшего от воды всякую форму. Нос этого второго венчали очки — новомодный прибор, якобы улучшающий зрение, а по мнению Таэля — выдуманный шарлатанами для обмана доверчивых обывателей. Похоже, эти люди провели под дождем не один час: по крайней мере, вода текла с них в три ручья.

Осторожно опустив юношу на пустой разделочный стол, хозяин обернулся к притихшим посетителям таверны:

— Эй, господа хорошие, есть кто-нибудь, кто разбирается в магии? — зал настороженно молчал. — Пес вас возьми, помрет же сейчас молодой граф! Неужели никто вовсе ничего в этом не смыслит?

В углу звякнули струны — это менестрель отложил свою лютню и поднялся.

— Юный граф Лессот? Быть того не может! Мовины нарушили перемирие?..

— Так вы разбираетесь в магии или нет? — скрипуче поинтересовался мужчина с косицей.

— Совсем немного. — Бард потупился. — Если, конечно, это можно назвать магией… В нашей профессии хочешь не хочешь, всякого нахватаешься. Но если я в состоянии чем-то помочь молодому графу…

Обладатель берета бросил на поэта быстрый взгляд и вздохнул. — Что ж, мэтр, выбирать все равно не приходится. Будем знакомы. Я — Гильям Леппер, учитель графа Йонара Лессота. — Он в приветствии приложил два пальца к краю берета. — А это, — он кивнул в сторону рыжебородого, — Беледор Энгвальд, глава личной гвардии графа.

Менестрель склонился в полупоклоне.

— Луэллин, также именуемый «Лин Сладкоязычный», к вашим услугам. Буду счастлив оказать Лессоту-младшему любую помощь. В меру своих слабых сил, конечно…

— Спасибо, мэтр. Надеюсь, нам удастся что-то сделать… — Леппер расстегнул застежку, сбросил мокрый плащ на скамью и повернулся к хозяину таверны. — Любезнейший… Если вы не против, мы хотели бы перенести графа в одну из пустующих комнат. Надеюсь, у вас такая найдется.

— О чем речь, господин Леппер! — Хозяин всплеснул руками. — Сей же момент сделаем, в наилучшем виде! Не извольте беспокоится! Кровати застелим, занавески, опять же, повесим лучшие…

— Просто сделайте это быстро, хорошо? — Леппер помрачнел. Графу очень плохо…

— Есть, есть комната! — заторопился хозяин. — Правда, не бог весть какая, но жить можно. Я сегодня как раз гостей ждал, а они из-за дождя, видать, задержались… Там даже белье постелено! Позвольте, я вам покажу!

Проклиная себя за нездоровое любопытство, Таэль поднялся из-за стола и откашлялся.

— Гх-м! Один момент, господа! Вы, кажется, искали кого-нибудь, кто разбирается в магии?

Леппер прищурился:

— Да, конечно… Вы не могли бы выйти на свет, сударь?

— Отчего же нет? — Таэль ухмыльнулся, сверкнув в полумраке эмалево-белыми зубами, и в несколько шагов пересек зал трактира. — Ну, так вы ничего не имеете против моей помощи, господа?

Новоприбывшие с интересом разглядывали Таэля. Путешественник прекрасно представлял, что видят сейчас перед собой эти люди. Длинные курчавые волосы, разбросанные по плечам, бледная кожа, слегка раскосые янтарные глаза без радужки… И этот шрам, белым червем по щеке… Чужак, нелюдь, одним фактом своего существования опровергающий тезис об исключительности и неповторимости человеческой расы. Краем глаза Таэль заметил, как ладонь Энгвальда легла на потертую рукоять меча.

— Колдун… — пробормотал рыжебородый. — Говорили, вас больше не осталось…

Таэль криво усмехнулся:

— Как видите, врали.

— Что ж… — подал голос Леппер. Пламя камина поблескивало в стеклах очков. — Возможно, это и к лучшему. По крайней мере, это дает нам хоть какой-то шанс… — он покосился на Энгвальда, и тот чуть заметно кивнул. — Хорошо. Следуйте за нами, господа маги.

* * *

В маленькой комнате на третьем, последнем этаже таверны оказалось неожиданно светло и уютно. Здесь было хорошо слышно, как ветер хлопает листами жести на крыше и завывает под окном, зато звуки грозы пропали напрочь. Устроив так и не пришедшего в себя юношу на широкой кровати, солдаты ушли, оставив Таэля и Лина наедине с приближенными графа.

— Что вам нужно, чтобы помочь Йонару? — без обиняков начал Леппер.

— Ну, для начала нам не мешало бы осмотреть его… — пробормотал менестрель.

— И еще недурно было бы выяснить, что именно довело господина графа до такого печального состояния, — решительно сказал Таэль. — Не знаю, что с ним случилось, но если в деле замешана магия, то тут любая мелочь может сыграть свою роль.

Леппер сморщился, словно раскусил лимон.

— Вам так необходимы подробности? Может быть…

— Да ладно, Гильям, — перебил его Энгвальд. — В конце концов, мы сами их пригласили. — Он повернулся к Таэлю. — Граф получил сильный магический удар в область груди. Не скажу точно, при каких обстоятельствах все произошло, но со стороны это выглядело как оранжевая вспышка. Когда мы подбежали к нему, Йонар был уже без сознания. У него сильный отек, затруднено дыхание, но никаких открытых ран или ожогов я не нашел. По дороге он пару раз приходил в себя, порывался что-то сказать, но мы мчали во весь опор…

— То есть, — подытожил Таэль, — ничего конкретного вы сказать не можете. Или не хотите.

Энгвальд развел руками.

— Ладно, — Таэль тряхнул головой. — Не могли бы вы по крайней мере оставить нас с больным наедине? Не знаю, как почтенный Луэллин, но я не могу работать в полную силу, когда вокруг толпятся… По крайней мере, не могу лечить. — Он усмехнулся. Понимаю, оснований доверять мэтру, а тем более мне у вас немного, но, боюсь, если вам нужны результаты — придется рискнуть.

Леппер еще раз смерил собеседника долгим взглядом и поднялся.

— Хорошо. Нам не остается ничего иного, кроме как положиться на вас. Граф слишком плох…

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы поднять его на ноги, заверил Таэль.

* * *

…Стоило двери за свитой графа захлопнуться, как Таэль резко повернулся к менестрелю.

— Ну, а вы что обо всем этом можете рассказать, мэтр?

Жонглер отшатнулся. Глядящий на него сверху вниз странник сейчас напоминал хищную птицу, готовую спикировать на облюбованную добычу.

— В к-каком смысле? — пробормотал менестрель.

— Ну, там, внизу, вы что-то говорили про Мовинов и какой-то договор… — Таэль нетерпеливо пошевелил пальцами. — Я пришел издалека, как вы можете догадаться, и ничего не смыслю в местных политических хитросплетениях. А не мешало бы, раз уж мы взялись за это дело…

— Ах, это… — Луэллин облегченно вздохнул. — Ничего особенного. Это в здешних краях известно каждому. У Лессотов — граница их владений лежит тут, неподалеку, — с давних пор натянутые отношения с Мовинами. Если не ошибаюсь, началось все со спора из-за какой-то пограничной деревушки, а закончилось настоящей резней. И те, и другие пролили столько вражьей крови, что хватило бы если не на реку, то на вполне приличный ручей. А лет десять назад оказалось, что старшее поколение, которое это все начало, как-то само собой сошло на нет, и наследники наконец-то подписали мирный договор. Но старая вражда не ржавеет — куда там дружбе. Сейчас, правда, они больше пакостят друг другу по мелочам. То Лессоты обложат данью деревню Мовинов, то Мовины угонят скотину у крестьян Лессотов… А недавно и вовсе конфуз приключился: у одного из Лессотовских вассалов Мовины украли невесту. Я как раз в это время давал представление в замке у молодых. Девица-то, похоже, и сама была не прочь увильнуть от суженого, но вассал помчался жаловаться, и отец Йонара крепко взбеленился. Собрался уже было сам вести дружину на штурм цитадели Мовинов… Насилу молодой граф сумел успокоить старика. Хороший парень… Иначе, чем «идиотской», эту резню и не называл… А с невестой кончилось все полюбовно: через неделю девицу возвратили безутешному жениху — нетронутой, к ее огорчению…

— Мовины часто используют магию?

— Насколько я знаю, не чаще других. В основном, мелкое колдовство — по дому, в поле… Как все.

— А боевую магию?

— Ах, вот вы к чему… Конечно, как же без нее. Укрепление доспехов, заточка оружия, дальняя разведка и тому подобное у них на высоте. Как и у всех в этих землях — у тех же Лессотов, к примеру. Войны между родами тут дело обычное, надо быть настороже…

— Значит, никаких заклинаний, бьющих прямо по противнику?

— По крайней мере, я ни о чем подобном не слышал, — твердо сказал Луэллин.

— Это я к тому, — задумчиво пояснил Таэль, — что и по описанию, и по симптомам эта «желтая вспышка» больше всего напоминает одно заклинание… Так называемый «невидимый кулак». Достаточно сложная в исполнении, требующая специальной подготовки штука. Судя по вашим словам, мэтр, устроить такую ловушку местным главам родов не по зубам. Но если это действительно то, что я думаю, вашего Йонара — или как его там — нам не выходить. Даже тем, кто умел в десятки раз больше, чем могу сейчас я, и то не удалось бы его спасти.

Он обогнул менестреля, и, склонившись над графом, быстро расшнуровал завязки мокрого от дождя камзола Йонара. Похоже, начальник личной гвардии не соврал, а его ужас и растерянность не были наигранными. Солдатского опыта с лихвой хватило бы, чтоб верно поставить диагноз и оказать первую помощь — не будь здесь замешана магия, так ее и разэтак… Удар монгерштерном по обнаженной груди нанес бы меньшие повреждения, чем это короткое, но смертоносное заклинание. Хорошо, если целы кости…

— Вот это-то первым делом и определим, — пробормотал Таэль, и, закусив губу, начал водить раскрытыми ладонями над обнаженным торсом юноши.

…Лекарь не мог видеть, как поэт со странной смесью страха и восхищения наблюдает за его уверенными и точными движениями. Менестрель давно смирился с тем, что человека нельзя назвать ни лучшей, ни по крайней мере любимейшей игрушкой богов. Внешность напарника не пугала поэта — на своем веку, далеко не таком коротком, как можно было подумать, ему довелось повидать немало странных народов, часть из которых здесь официально считалась несуществующими. Но вот та легкость, с которой янтарноглазый чужак рассуждал о вещах, лежащих на той грани, к которой сам поэт так и не рискнул приблизиться, откровенно пугала его — и одновременно восхищала. «Впрочем, — одернул себя менестрель, — у каждого свои таланты. Может быть там, в сгинувшем королевстве, профессия волшебника была не более мрачной и загадочной, чем у нас — работа жонглера. В конце концов, мы ведь тоже заигрываем с силами, суть которых не слишком-то хорошо понимаем…»

Между тем Таэль закончил водить ладонями в воздухе и отвернулся от распростертого на кровати юноши.

— Похоже, я был прав, — в его голосе звучала нотка усталости. Это «невидимый кулак», сомнений нет. У него поражены легкие, открылось внутреннее кровотечение, но это не самое страшное. Магия продолжает разъедать тело графа. Мне не остановить этот процесс. Спасти его может только чудо… Может быть, вы попробуете что-то из своего арсенала, мэтр?

Луэллин молча подошел к ложу и пристально посмотрел на больного.

— Нет, — наконец выдавил он. — Я не знаю, что это такое, но чувствую, что он умирает. Вы точно ничего не можете сделать?

— Только привести его в сознание… И то ненадолго. — Таэль нахмурил брови. — Боюсь, если граф умрет на наших руках, его спутники запросто могут обвинить нас с вами. С них станется. Да еще эта секретность… О боги, да они даже о том, при каких обстоятельствах произошло несчастье, ничего внятного не сказали! Что можно после этого требовать от нас… Знаете что, мэтр, позовите-ка сюда этих двоих. Готов спорить, они все еще все маются под дверью.

* * *

— …Поэтому сейчас ни один колдун мира уже не в состоянии помочь графу. — Таэль закончил фразу и замолчал. Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Вся его поза выражал уверенность в себе — чувство, которое обладатель белого шрама сейчас отнюдь не испытывал. Он мельком бросил взгляд в сторону лежащего на столе свертка с посохом. Конечно, это не боевая дубина, но в трактирной потасовке вполне сойдет. Если кто-то из аристократов вспылит… О боги, помогите этим двоим удержать себя в руках!

Леппер молчал — только задергавшееся веко выдавало его чувства. Честно говоря, Таэль не ожидал такой сдержанности от этого книжника…

Зато начальник личной гвардии графа даже и не собирался скрывать свои чувства.

— Врешь, — хрипло проговорил он. — Не может такого быть. Должен же существовать способ…

— Но молодому графу действительно нельзя помочь, сударь! вступил Луэллин. — Неужели вы сами не чувствуете, что смерть ходит от нас в двух шагах? Его уже не спасти…

— Да и посудите сами: к чему мне лгать? — рассудительно добавил Таэль. — Что я от этого выгадаю?

— Мало ли… — Энгвальд передернул плечами. — Может, тебя подкупили Мовины… Или ты просто ненавидишь род людской…

Таэль фыркнул:

— Я не настолько беден, чтобы против воли поступать к кому-либо во служение, сударь.

— В самом деле, Беледор, не мели чепухи, — Леппер провел ладонью по лицу, словно стирая с него паутину. — Ни одна живая душа не могла знать, куда мы сегодня направимся, а тем более чем все это кончится. — Он исподлобья посмотрел на лекаря. — Вы позвали нас только затем, чтобы сообщить, что Йонара не спасти? Или у вас есть какие-то предложения?

— Нет. Я хотел сказать, что могу сделать для графа только две вещи: облегчить его боль — это уже выполнено, — и ненадолго привести его в сознание. Вы, наверное, хотите попрощаться?

— Да, — устало бросил Леппер. — Если на большее вы не способны…

Энгвальд шумно сглотнул:

— Сделай хотя бы это, чародей!

— Как прикажете, повелитель! — Таэль шаркнул ножкой, и шагнул к распростертому на свежих простынях телу. Некоторое время в комнате висела напряженная тишина. Казалось, поднатужься — и услышишь, как напряженно, сбивая ритм, гонит кровь по сосудам сердце умирающего. Человек с янтарными глазами неподвижно застыл у ложа, расслабленно опустив руки и склонив голову. Лишь губы едва заметно шевелились в такт дыханию. Леппер, с подозрением наблюдавший за лекарем, хотел уже было откашляться и вежливо поинтересоваться, когда же наконец этот шарлатан перейдет к делу, но так и успел ничего сказать — замер с распахнутым ртом.

По комнате поплыл шепот. Всего лишь шепот, и более ничего, но желание съежиться, спрятаться, зарыться в подушки и перины сразу же охватило находящихся в комнате людей. Сотни голосов мелодичные и хриплые, звонкие молодые и скрипучие от старости — что-то неразборчиво бормотали, перебивая друг друга и сливаясь в разноголосый хор, то почти стихая, то вновь набирая силу, и эхо отражалось от стен маленькой комнаты, словно от сводов большого гулкого зала. Шепот манил, звал в какую-то недостижимую даль, торопил скорее оставить все и уйти прочь… У Леппера побежали мурашки по коже, и он невольно поежился.

Лежащий на кровати вздрогнул и не мигая уставился на Таэля.

— Лекарь?.. Ты не похож на лекаря… — Его взгляд, в первое мгновение пустой и мутный, быстро сфокусировался и приобрел осмысленность. — Кто ты? Что со мной? — Граф попытался сесть, и тут же со стоном повалился на подушки. — Как больно… Где мои люди?..

— Не беспокойтесь, сударь, они здесь. — Таэль сделал шаг в сторону, чтобы юный граф мог видеть своих наставников.

— Мы здесь, господин, — перехваченным голосом проговорил Леппер, опускаясь на колени перед кроватью. — Прости, что не уберегли тебя…

Несколько секунд Йонар молчал, собираясь с мыслями.

— Я умираю? — проговорил он наконец.

— О чем вы, граф! Да вы еще всех нас переживете… — Энгвальд опустился рядом с Леппером, не замечал катящейся по щеке слезы. — Вот выздоровеете, устроим пирушку…

— Значит, умираю… — хрипло повторил граф. — Знаешь, никогда не думал, что это будет так глупо… Не успел… Проклятый дурак…

— Мы отомстим, — сквозь сжатые зубы выдавил Энгвальд. — Земля будет гореть и плавиться…

— Не вы… — каждое слово давалось умирающему все с большим трудом, в горле клокотало и булькало, но он продолжал говорить: Лекарь… Или колдун, как там тебя… подойди.

Таэль приблизился к кровати:

— К вашим услугам, граф.

— Колдун… Ты видишь моих людей — они хороши, но им не справиться… Если правда то, что говорят о твоем народе… Ты должен довести дело до конца. Я не сумел… — Граф сбился и замолчал.

Таэль озабоченно потер лоб. Похоже, ситуация начинала принимать непредвиденный оборот.

— На что я вам сдался? У ваших людей оружие и солдаты, влияние и деньги. Все, что необходимо для мести. А я — просто прохожий. Впервые в этих землях. Честно говоря, я вообще слабо понимаю, о чем идет речь!..

— Не ради меня, ради других… Ради моих людей… — Силы стремительно покидали графа. — Ты поймешь… — Он сделал судорожное движение рукой и с неожиданной силой вцепился в отворот куртки Таэля. Костяшки пальцев побелели от напряжения: — Доведи мое дело до конца, если слово умирающего для тебя чтонибудь значит! Прошу!.. — Граф замер, словно прислушиваясь к чему-то, потом вздрогнул, вытянулся во весь рост и обмяк.

На протяжении нескольких ударов сердца в комнате стояла напряженная тишина.

— Все, — проговорил Таэль, ощущая на себе взгляд трех пар глаз, и с отвращением начал отцеплять от куртки намертво вцепившиеся пальцы.

Хотя этот исход и был предрешен заранее, сейчас обладатель бледного шрама чувствовал себя могильщиком, или, хуже того, шарлатаном, застигнутым на месте преступления. То есть, в конечном счете, тем же могильщиком — типом, отправляющим в последний путь чужие надежды. Эти взгляды… Леппер затаит боль в себе, а вот Энгвальд… От него можно ожидать всякого… Таэль кинул быстрый взгляд на побледневшее, искаженное мукой лицо начальника гвардии, и поспешно отвернулся. Сколько бы ни предупреждал его лекарь, что бы ни твердил старому вояке его собственный опыт, все это не могло смягчить тяжесть обрушившегося удара. Сейчас этот человек потерял то, что на протяжении многих лет было главным смыслом его жизни, поводом для гордости и самоуважения. То, за что он не задумываясь должен был отдать свою жизнь, и отдал бы, да вот беда — не сумел этого сделать. Потерял не просто любимого человека, но символ, главный столп, на котором держалось все его мировоззрение…

Беледор резко шагнул к Таэлю, сжимая кулаки.

— Сделай хоть что-нибудь, проклятый чародей! — Его голос дрогнул. — Или ты совсем растерял свою силу?

— Я волшебник, а не бог, — устало проговорил Таэль. — Я могу лечить, но не умею воскрешать мертвых. Как бы мне того ни хотелось.

* * *

— …Нет, об этом не может быть и речи, — в который раз повторил Таэль, стараясь, чтобы слова звучали как можно убедительнее. Дайте мне спокойно поесть, господин Леппер…

В зале трактира было полупусто и сумрачно. Гроза прошла стороной, буря, выворачивавшая с корнем деревья, превратилась в вялый моросящий дождик, и большинство посетителей поспешили убраться подальше от событий, грозящих превратить мирное питейное заведение в источник бед и напастей. Даже менестрель, несмотря на настойчивое предложения Таэля задержаться и разделить с ним трапезу, только тихо улыбался и продолжал собирать вещи. Когда рядом творится черт знает что, гибнут великие мира сего или просто попахивает государственной тайной, обычному человеку, не желающему прослыть героем — посмертно, как правило, — лучше держаться от всего этого в стороне. Целее будешь. Таэль прекрасно понимал это и никоим образом не осуждал жонглера. В других обстоятельствах он и сам, вероятно, постарался бы не вмешиваться в чужую драму, а попросту отошел бы осторожно в сторонку. Но, во-первых, у него вдруг проснулся волчий аппетит, как это бывает всегда, когда тратишь массу сил на заклинания, а во-вторых, как-то неожиданно проклюнулась гордость, казалось бы давным-давно погребенная под напластованиями здравого смысла. Бежать прочь, сломя голову, так по-настоящему и не разобравшись в этом деле? Даже не перекусив? Да с какой такой стати, в конце концов?!

— Ты должен поехать с нами, — проговорил, играя желваками, Леппер. Судя по выражению его лица, терпение учителя покойного графа было на исходе. — Это необходимо. Ты ведь слышал, что сказал Йонар.

— Мало ли что наговорит умирающий… — буркнул Таэль и потянулся к миске со вторым. От мяса с подливкой поднимался ароматный пар. — С какой стати я должен мстить за человека, которого и узнать толком не успел?

— Йонар был хороший мальчик… Но причина не в этом. Тебе не придется мстить.

— Чего же тогда вы от меня хотите?

— Ты же все равно отправляешься на запад, ведь так? А туда ведет только один приличный тракт. Тебе так или иначе придется проезжать мимо фамильного замка графа.

— Как я понимаю, вы предлагаете мне кров и стол? Чего ради?

— Йонар был против закона кровной мести, и никто не требует от тебя вступать в войну с Мовинами. Тем более, что им сейчас не до войн — как и нам, впрочем. Но дело, которое начал граф, необходимо довести до конца.

— Что за дело-то?

— Так ты едешь с нами?

— Ну, если единственный приличный западный тракт действительно проходит по землям Лессотов… — Таэль усмехнулся. — В таком случае, отказываться от вашего гостеприимства было бы попросту глупо. Тем более если вы действительно не собираетесь втягивать меня в ваши игры…

— Вражда между Мовинами и Лессотами — не просто свара, колдун. Вендетта между родами тянется десятилетиями… Но ты прав, мы не будем просить у тебя помощи в этой войне. Хотя, сдается мне, ты мог бы резко изменить положение дел…

— Я не торгую своими способностями, — отрезал Таэль чуть резче, чем собирался. — Не забывайте: когда предки Лессотов еще носили звериные шкуры и сражались каменными топорами, мои прадеды создавали великую империю.

— Да, конечно… Только где она сейчас?.. Впрочем, речь не об этом. Ты готов отправиться с нами? По крайней мере, до замка. На большем мы не настаиваем.

«А в самом деле, какого дьявола? — подумал Таэль с неожиданным раздражением. — Даже в самой мерзкой ситуации можно найти определенные преимущества… По крайней мере, мне удастся наконец разогнать туман, которого напустили эти двое, и разобраться, что тут к чему. Плюс к тому — крыша над головой, горячая пища, удобный транспорт… Надоело спасть под открытым небом да кормить клопов в придорожных ночлежках…»

— Ладно, уговорили. — Таэль оторвал корочку хлеба и начал собирать со дна тарелки мясную подливку. — Если вы не будете на меня давить… Но, может быть, все-таки расскажете, в чем дело? Хотя бы в общих чертах.

Леппер опустил глаза и забарабанил пальцами по крышке стола. Чувствовалось, что ему не по себе от этого разговора, но что-то большее, чем собственная прихоть, не дает ему оставить странника в покое. Таэль терпеливо ждал.

— Магия. — Глухо сказал наконец Леппер. И нехотя добавил: Похоже, на земли Лессотов наложено заклятие.

* * *

…Траурный кортеж неторопливо тянулся по дороге, ведущей к замку. Весь этот унылый, пасмурный промозглый осенний день три повозки, запряженные могучими битюгами, тащились мимо серых безрадостных полей, где мокли под дождем сметанные на скорую руку скирды. Что-то словно гнало людей прочь от этой печальной процессии. В полях было пусто и голо, только ветер трепал метелки трав на межевой земле. Дорога оставляла желать много лучшего: колеса то и дело проваливались в колдобины, а временами и вовсе застревали в глубоких глинистых лужах, и пассажирам приходилось спешиваться, чтобы вынести повозку на руках. Наблюдая за солдатами, бредущими по щиколотку в тягучей грязи, Таэль все более убеждался, что, согласившись ехать вместе с графской свитой, сделал самый правильный выбор за последние две недели. «Интересно, как выглядят ординарные дороги, если этот тракт главный?» — подумал он мельком. Впрочем, в укрытой кожаным пологом телеге было достаточно тепло и сухо, исписанный рунами дорожный посох, бережно обернутый куском холста, удобно лежал на мягкой копне сена, расседланная верховая лошадь покорно брела вслед за замыкающей процессию повозкой… Никто не беспокоил его, никто не гнал и не торопил, и даже мрачный как туча Энгвальд, сверливший Таэля тяжелым взглядом, перебрался в другую повозку, поближе к своим усатым гвардейцам. Похоже, глава личной гвардии покойного графа так и не смог избавиться от подозрений в адрес странника. Ну да пусть его. Таэля такое отношение ничуть не смущало и тем более не вызывало протеста. Тому, кто путешествует в таком комфорте, вообще грех на что-то жаловаться. Скорее, подозрительно было бы, если бы профессиональный телохранитель мгновенно проникся доверием к человеку, на руках у которого умер тот, кого он должен был защищать.

Леппер подсел к Таэлю где-то на середине пути — тот далеко не сразу обратил на него внимание. Взгляд странника, ни на чем подолгу не задерживаясь, блуждал по лужам, поблескивающим в колеях дороги, по придорожным деревьям, тянущим к небу черные голые ветви, по проплывающим мимо стогам сена, оплывшим под собственной тяжестью… Некоторое время учитель покойного графа безуспешно пытался поймать взгляд янтарных, слегка раскосых глаз, и наконец не выдержал:

— Что вы там ищете? Тут даже разбойников не встретишь, не говоря уже о чем-то путном. Весной или летом здесь, конечно, есть на что посмотреть, но только не осенью.

— Видите во-он ту птицу? — Таэль кивком указал на черную точку, кружащуюся над процессией. — Это ястреб. У нас они не водились… А вон то дерево, с крупными красными ягодами, не знаю, как называется… Когда я был маленький, одно такое стояло в специально построенном для него здании, оранжерее, и мы ходили смотреть на него, как на чудо. А вы живете среди всего этого, и не обращаете внимания…

— Это малая плата за магическую силу, какой обладали вы…

— Верно. — Таэль вздохнул, и перевел взгляд на Леппера. — Все имеет свою цену… Как я понимаю, вы хотели что-то мне рассказать? Что-то о том проклятии, которое обрушилось на Лессотов?

— Именно.

— Я вас внимательно слушаю.

— Мы мало знаем, лекарь. Похоже, Йонар успел разобраться во всем этом, но не в его обычае было посвящать в не подтвердившиеся подозрения даже самых близких. Бедный мальчик, он считал, что нельзя перекладывать ответственность за решение на чужие плечи… — Леппер вздохнул и замолчал.

— В чем суть дела, вам известно?

— Да, конечно. По крайней мере, то, что на поверхности. Коротко говоря, несколько недель назад на земли Лессотов обрушилась страшная эпидемия. Слепота. Эта болезнь не похожа ни на какие другие: прежде, чем потерять зрение, человек не испытывает никаких болей, никакого жара, ничего. Просто однажды свет меркнет в его глазах — и поминай, как звали. То есть в остальном он здоров, только ничего не видит. Болезнь распространяется неравномерно, в основном захвачены территории на границе с владениями Мовинов. В замке и около него пока не замечено ни одного случая, но все может случится…

— А как у ваших «заклятых друзей»?

— Насколько нам известно, у Мовинов дела обстоят еще хуже. Ослепли практически все, начиная с самих сеньоров и их домочадцев. Если тут действительно замешана магия, ветер дует не с той стороны. У нас болезнь коснулась в основном детей и молодежи, а там ей подвержено едва ли не все население мужчины, женщины, дети, старики… Что-то страшное творится.

— Дети? — Таэль задумчиво пожевал губами. — Что ж, может быть. Только с чего вы взяли, что это магия? Необычные симптомы еще не повод для такого рода выводов.

— Симптомы — это не все. Лучше бы вам расспросить об этом отца Йонара, конечно… — Леппер говорил неохотно, тщательно подбирая каждое слово. — Было какое-то предсказание… Юный граф ездил к Пророку-Лжецу. Есть тут такой неподалеку… Как раз вскоре после той истории с похищенной невестой — вы слышали, наверное. Не знаю уж, что сказал ему Пророк, но когда Йонар от него вернулся, на мальчике лица не было. И это при том, что чуть раньше он всего с пятью солдатами ездил к магу-отшельнику — и ничего…

— Куда?! — Таэль подался вперед. — Где-то тут еще и маг живет? Не только этот пророк со странным именем?

Леппер пожал плечами:

— Люди не любят болтать о таких вещах. Отшельник не вмешивается в их дела, а они — в его. Говорят, он появился тут около года назад. Поселился в пещере, ясное дело, завел черного кота, летучую мышь… Словом, вел себя точно так, как и подобает волшебнику. Поначалу добраться до него было достаточно легко кое-кто из местных крестьян ходил с мелкими просьбами, и он им не отказывал. Правда, с некоторых пор вокруг пещеры начала собираться разная нечисть…

— Хорошо живете! — покачал головой Таэль. — И Пророк у вас, и волшебники… Да еще и вендетта с Мовинами. А зачем молодому графу понадобился маг?

— Не знаю. И к Пророку, и колдуну в первый раз он ездил в одиночку…

— В первый раз? А что, был и второй?

Леппер поерзал.

— Был, чего теперь-то… Правда, до самого мага мы в этот раз так и не добрались. Не успели…

— Почему бы это, интересно знать?

— Почему-почему! — Леппер в раздражении сплюнул на дорогу. Ну вы же умный человек! Неужели не ясно? Потому, что именно во время этой поездки Йонара и ударила та молния. Потому, что колдун подстроил нам ловушку. Потому, наконец, что этот выживший из ума старый хрыч, скоре всего, и наслал на нас мор! Достаточно, или продолжить?

Таэль задумчиво кивнул:

— Да, думаю, этого более чем достаточно…

Это и впрямь могло прояснить многое. Только радости-то с того… Значит, все-таки месть. Пусть не Мовинам, а убийце-колдуну какая разница? Суть-то та же… Рушащиеся башни, горящие города, заклинания, волнами света сталкивающиеся в ночном небе… «Не хочу, — подумал Таэль, прикрывая глаза. — О боги, видели бы вы, как я устал от всего этого! Не хочу… Но придется. Мор… Хаос бы с ними, с Лессотами и с их наемниками, но даже если болезнь и обойдет стороной, голод и война не помилуют ни трактирщика, ни купца, ни менестреля… Нет, как ни глянь, придется идти…»

Не глядя на Леппера, Таэль с хрустом потянулся, откинулся на свежую, пахнущую минувшим летом солому, и погрузился в глубокий спокойный сон.

* * *

Силуэт фамильного замка Лесотов казался вырезанным из черной замши на фоне матово-серого, словно вытершегося от времени неба. Осень… Ранние сумерки уже упали на землю, когда колеса телеги прогрохотали по опущенному мосту, и первая повозка вкатилась во внутренний двор замка. Таэль легко спрыгнул с подводы, и начал с любопытством оглядываться по сторонам.

Вероятно, когда-то первоначальное замковое здание было построено из дерева, но теперь здесь безраздельно господствовал камень — грубый, серый и пористый, совсем не привлекательный на первый взгляд. Только глаз опытного каменщика мог бы определить всю ценность этого материала, легкого и в то же время прочного, как мало какой другой. Таэлю уже встречались здания, построенные в этом архитектурном стиле: вытянутые узкие окна, стреловидные арки, причудливые островерхие башенки, увенчанные шпилями, порывисто устремленные в небо… Даже каменный навес над колодцем в центре двора, казалось, готов был оторваться от земли. Парадоксальное ощущение легкости, воздушности построек, и одновременно — непоколебимой надежности, несокрушимости мощных каменных стен не оставляло Таэля в таких местах. При этом он прекрасно осознавал всю иллюзорность этого ощущения — что не мешало восторгаться талантом архитекторов, сумевших почти без помощи магии вдохнуть жизнь в эти каменные громады. Таэль часто задавался вопросом, что же именно вызвало к жизни этот архитектурный стиль — извечное стремление человека приблизиться к небу, как принято считать, или неосознанное желание оказаться подальше от земли, в которую раньше или позже предстоит сойти каждому смертному? Иначе говоря, что движет ими в большей степени — страх или мечта? Ему так и не удалось найти ответ на этот почти риторический вопрос, но в одном он, глядя на изящный темный силуэт замка, готов был поклясться: комната хозяина почти наверняка расположена под крышей самой высокой из этих башен, таких тонких и хрупких на вид.

Старый граф встречал процессию во дворе. Еще с полпути Энгвальд выслал вперед гонца, и Таэлю оставалось только поражаться сдержанности, с которой хозяин всех этих земель принимает горестную весть. Старый граф Лессот был совершенно не похож на своего сына. Ростом он почти не уступал высокому и широкоплечему юноше, но от обилия мышц, которыми щедро одарила его природа, издалека казался кряжистым и низкорослым. Таэлю он напомнил старого матерого моржа — одного из тех, что довелось увидеть на крайнем севере, когда судьба занесла его несколько лет назад. Это сходство подчеркивали длинные, аккуратно расчесанные седые усы графа, свисающие, подобно моржовым клыкам, до подбородка и ниже. Чувствовалось, насколько заботливо обладатель этих усов относится к своему чисто мужскому украшению. Нет, ровным счетом ничего похожего. Разве что глаза — пронзительные, темные, с затаившейся на дне зрачков болью — казались одинаковыми и у отца, и у сына. Лучше любого другого внешнего сходства они говорили о родстве этих двоих — живого и мертвого, ушедшего туда, где нет тревог и сомнений, и оставшегося страдать и ненавидеть за двоих… Впрочем, полно, за двоих ли?

Старый Лессот стоял посреди мощеного булыжником двора, облокотившись на тяжелый меч с широким перекрестьем, и молча смотрел на приближающуюся процессию. Лицо его было совершенно бесстрастно и неподвижно, словно гипсовая маска. Таэль восхитился было самообладанием старика, но тут же сообразил, что вялотекущая война с Мовинами длится не первый год, и графу наверняка не раз уже доводилось терять в бою близких. «Понять бы еще, ради чего все это… — тоскливо подумал Таэль. Золото, драгоценности, меха? Да нет, конечно: за годы войны только на фураж потрачено куда больше, чем может принести сегодня самая блестящая победа. Ради земель и угодий? Но кому нужны истощенные вытоптанные поля, деревни, населенные запуганными, ненавидящими тебя крестьянами? Да и о воинской славе речь тут идти не может — много ли славы в ночных набегах, угоне скота и убийствах из-за угла… Нет, не понимаю… — он тяжело вздохнул и покачал головой. — Одно слово: люди…»

Повозка прогромыхала по булыжнику и встала. Не дожидаясь, пока подскочивший слуга возьмет под уздцы битюга, Леппер соскользнул с насиженной охапки сена, и, покряхтывая и припадая на левую ногу, заспешил к старому графу.

— Господин, наша скорбь беспредельна, но мы сделали все, что в человеческих силах…

— Помолчи лучше. — Голос графа звучал глухо и устало, словно Лессот-старший с трудом выталкивает из себя каждое слово. — Не смог сберечь моего мальчика — так по крайней мере не мельтеши теперь… Скорби не скорби — Йонара не вернуть.

Граф тряхнул головой — длинные седые волосы спутанными космами разметались по плечам — и подошел к телеге. Не удостоив взглядом потупившегося Энгвальда, граф не мигая уставился прямо на Таэля.

— Ты тот самый лекарь, который не смог помочь моему сыну?

Странник не отвел глаз:

— Могу поклясться, что сделал все, что было в моих силах. Увы, моего лекарского умения не хватило, чтобы спасти жизнь вашему сыну. Но свой долг я выполнил сполна.

— Ты уверен, что сделал все, что мог, целитель? Ладно, можешь не отвечать, и так вижу… Что произошло с моим мальчиком?

Таэль пожал плечами:

— Кто-то поразил его заклятьем… боевым заклятьем, я имею в виду. Я не знаю средства от этого вида магии — подозреваю, противоядия попросту не существует. Ну, а о том, кто сотворил это с юным графом, вам лучше, думаю, спросить у своих людей… — Таэль покосился на Энгавльда.

— Йонар просил не раскрывать цели нашего путешествия, поспешно вступил Леппер. — Он надеялся сохранить все это в тайне, бедняга…

— Не надо, Гильям, — глухо проговорил Энгвальд. — Тайна перестала быть тайной со смертью юного графа. Смешно пытаться сохранить ее — после всего, что случилось… — Он повернулся к Лессоту. — Мы ехали к колдуну. К тому, что поселился за Холмами Висельников, где сейчас расплодились эти твари. Начиналась буря, и мы с Гильямом попытались отговорить Йонара, но мальчик… то есть молодой граф… Он просто сказал, что поедет к колдуну один, если мы откажемся следовать за ним. Йонар уже бывал в тех местах и вроде бы знал дорогу. Когда мы подъехали к Холмам, он вырвался вперед, а потом мы увидели, как желтая молния ударила его в грудь… Вот и все. — Энгвальд помолчал. — Знаю, моя вина, что мы не смогли уберечь юного графа. Я готов своей жизнью заплатить за это…

— На что мне твоя жизнь, коли Йонара нет? — буркнул Лессот. Скажи лучше, под каким предлогом он выманил вас из замка? Охота?

— Да… — Леппер опустил глаза.

— Так я и думал… И, конечно же, ни одному из вас не пришло в голову, что собираться на охоту перед самой бурей — по меньшей мере странно. Не удивительно, что ему удалось ввести в заблуждение Леппера, человека книжного, но ты-то, Беледор, должен был почувствовать, что дело неладно…

— Сперва-то мы ехали к охотничьему домику, — виновато сказал Энгвальд. — Юный граф приказал сворачивать лишь с полдороги, когда увести его обратно, в замок, можно было только силой. Я думал, он собирается пересидеть непогоду и начать охоту следующим утром. Знать бы о его планах чуть раньше — уж мы нашли бы способ остановить парня… Ему удалось обвести вокруг пальца всех нас.

— Ну, а ты что думаешь? — Лессот снова повернулся к Таэлю. — Кто это мог сделать, по-вашему?

Странник пожал плечами:

— Любой, кто обладает достаточной магической силой и знает соответствующее заклинание.

— Например, Мовины?

— Не думаю… По крайней мере, судя по тому, что я успел о них узнать — едва ли… — Таэль запнулся и с подозрением посмотрел на своего собеседника: — Послушайте, не собираетесь же вы сейчас начинать эту вашу резню по новой? В самый разгар эпидемии…

— Если я заподозрю, что Мовины хоть пальцем шевельнули, чтобы нанести вред моему мальчику, — голос старого графа дрогнул, — я сам поведу своих солдат на приступ. Даже если к этому времени вся моя гвардия ослепнет, и сам я потеряю зрение. Я выкурю этих выродков из их проклятого гнезда… До четырнадцатого колена… Старик сжал рукоять меча так, что костяшки пальцев побелели.

— Эй, полегче! — Таэль с тревогой поглядел на Лессота. — Не разумнее ли предположить, что виновник несчастья — тот самый колдун, к которому ехал Йонар? В конце концов, все произошло неподалеку от его жилища. Кроме того, в деле явно замешан достаточно сильный маг. «Невидимый кулак» — заклинание, знаете ли, не из самых популярных… Да и сам юный граф, если верить мэтру Энгвальду, уже бывал у Холмов Висельников, так что отношения с колдуном у него давние… Похоже, на сей раз Мовины не при чем…

Лессот скрипнул зубами:

— А кто мешал им подкупить колдуна? Откуда мы знаем, что у них на уме? Они могли убедить, обмануть, запугать его, в конце концов. Я не хочу войны, я еще помню, что это такое — когда две рати сходятся стенка на стенку… Мой отец, дед Йонара, затеял все это. Заколол во время ночного набега дядю и отца нынешнего графа Мовина… А я вот даже не могу сказать, кто именно сделал меня сиротой. Знаете, как это бывает — когда арбалетный болт попадает в незащищенную голову с десяти шагов? Малоаппетитное зрелище, поверьте. Особенно когда стоишь плечом к плечу с тем, в кого он попал. Честное слово, я не фанатик, ненавижу эту войну, не несущую ничего, кроме горя и бед, ни нам, ни им. В свое время я приложил все силы, чтобы остановить бойню… Но кровь моего мальчика не останется неотмщенной! Убийца еще пожалеет, что появился на свет. Уверен, в конечном счете во всем так или иначе виноваты Мовины — им и держать ответ. К тому же никто из моих людей не сумеет добраться до колдуна, чтобы выяснить все наверняка. Слишком уж много нечисти развелось вокруг его берлоги….

Таэль поморщился. Кровь… Опять кровь, пот и слезы, иссеченные в щепу осадные машины, вытоптанные поля, горящие усадьбы… Солоноватый и отвратительно терпкий привкус на губах… Сколько же раз это может повторяться? А с другой стороны — колдовство…

— Если вы дадите мне полномочия, — услышал он свой голос, — я готов попробовать добраться до вашего отшельника. И выяснить, кто поручил ему напасть на молодого графа. Если же маг действительно виновен… — Таэль тяжело вздохнул. — Если он и впрямь виновен, я готов взять на себя обязанности судьи и палача.

Лессот посмотрел на путешественника из-подлобья.

— Я не вправе о чем-либо просить тебя, но если ты идешь на это добровольно… Хорошо. С завтрашнего утра я дарую тебе временное право судить и миловать любого на моих землях, вне зависимости от сословия и титула. Надеюсь, ты не подведешь… Он помолчал. — Со своей стороны, я даю слово не нападать на Мовинов, пока ты не вернешься… или пока до меня не дойдут верные слухи о твоей гибели.

* * *

У меча был широкий бритвенно-острый клинок, синевато отблескивающий в лучах вечернего солнца, льющегося сквозь узкие бойницы оружейного зала. Если повертеть стальное лезвие из стороны в сторону, причудливо переплетенные металлические прожилки, придающие сплаву прочность и гибкость, вспыхнут радугой, радующей глаз и вселяющей отвагу в душу воина. Поистине, хорошо то оружие, что и надежно, и удобно! Ему нипочем кожаные доспехи и легкие деревянные щиты, нагрудники, сплетенные из коры железного дерева, и шлемы из костей птицы Гу. Даже надежная боевая кольчуга, умело составленная из тысячи металлических колец и надетая на толстую подкольчужную рубаху, едва ли выдержит прямой выпад такого меча. Ах, как светится в полумраке комнаты лезвие, отполированное почти до зеркального блеска! Нет, не спасет кольчуга жизнь своему легкомысленному хозяину, не позаботившемуся перед схваткой забраться в железную скорлупу доспехов!

…Остаток этого долгого унылого дня Таэль решил посвятить поиску нового клинка. Сперва подойдя к этому делу с прохладцей, спустя рукава, он и сам не заметил, как оказался захвачен специфической магией стали, понятной только мужчинам. За годы подготовки к полномасштабной войне с Мовинами арсеналы фамильного замка Лессотов обогатились самым разнообразным холодным оружием, и теперь чем-то напоминали погреба скряги, где свалены вперемешку шелка и сапфиры, золото и драгоценные пряности, металлы и ткани — небрежно, в одну кучу, без разбора ценности и достоинства, но при этом не без некоторой претензии на шик. Из угла поблескивали эспадроны и ятаганы, тусклой голубизной отливали лезвия секир, алебард и парных топоров, пугали бритвенной остротой оставшиеся без ножен стилеты и тесаки… В этом зале было на что посмотреть. Несмотря на кажущийся беспорядок, все здешнее оружие находилось едва ли не в идеальном состоянии. Ни зазубрины на лезвии, ни разводов ржавчины у гарды, ни царапины на отполированном клинке — хоть сейчас в бой. Весь вид оружейной комнаты словно говорил: нас так просто не возьмешь, не на тех напали! И впрямь, оружия здесь, по прикидкам Таэля, с лихвой хватило бы, чтоб вооружить до зубов все население замка от самого графа до последнего поваренка.

Выбор клинка по руке — задача нелегкая и ответственная. Длина, балансировка, вес, удобство рукояти — все это может сыграть в бою решающую роль. Но здесь сама процедура выбора превращалась в своеобразную сладкую пытку. Опытному мечнику ох как не просто остановить свой выбор на одном-единственном мече — особенно когда выбирать приходится из сотен отличнейших клинков. Только молодой ополченец хватает первое же приглянувшееся оружие. В свое время Таэль посвятил искусству фехтования более десяти лет, и хотя он уже довольно давно охладел к воинским забавам, его руки все еще помнили тяжесть клинка. Он долго бродил по захламленному залу, останавливаясь то здесь, то там, беря в руки меч — и тут же со вздохом опуская его на место. Задумчиво потрогал затянутую шершавой кожей рукоять тяжелого двуручника, проверил остроту лезвия гизармы, стоящей в углу, с уважением поглядел на тяжелый ятаган на стене… Мягкий изгиб клинка вызывал какие-то странные, едва уловимые чувства, смутные ассоциации, воспоминания о том, чего никогда не было — да и быть не могло… Таэль тяжко вздохнул и отвернулся. Ятаган — хорошее, надежное оружие, немногим менее смертоносное в руках мастера, чем колдовской меч — но не то, все не то! Слишком тяжелое, чересчур длинное, сбалансированное для другой руки… Для когонибудь другого это, возможно, было бы идеальным выбором, но увы, — не для него…

Клинок, приглянувшийся с первого взгляда, попался Таэлю в самом дальнем углу оружейного зала. Стоящий подле украшенной тусклой мозаикой стены меч без ножен на первый взгляд ничем не отличался от множества себе подобных — тех, мимо которых проходишь, даже не замедлив шаг. Спроси кто-нибудь, чем именно этот конкретный представитель славного рода полуторников привлек его внимание, Таэль скорее всего затруднился бы с ответом. Обычный клинок, в меру острый, в меру легкий, хорошо отцентрованный — словом, неплохой меч, но ничего необычного, особо выдающегося. Разве что лезвие из чистейшей хаэмской стали, с одинаковой легкостью рубящее как шелковый платок, так и железное древко штурмового копья… Но так ведь, чтобы это понять, еще приглядеться надо!

…Таэль еще раз поднес меч поближе к глазам и пристально посмотрел на лезвие. Тусклое осеннее солнце, под самый вечер запоздало решившее порадовать жителей Неизвестных Земель своим визитом, уже угасало, но путешественник не мог отказать себе в удовольствии еще раз взглянуть на это творение рук человеческих. Хороший, честный клинок, без подвоха. Никакой магии, никакого колдовства. Меч, несущий смерть — но и только. Ничего не дающий своему владельцу — но ничего от него и не требующий. Судьба без лицемерия, сила без фальши, смерть без обмана. Жестокость, которая не прячется за маской утонченной и извращенной морали, простота, всегда остающаяся простотой. «А, может быть, действительно остаться здесь навсегда? — внезапно подумал Таэль. — Наймусь к кому-нибудь из здешних аристократов солдатом… Или вовсе бросить эту бешенную скачку, осесть гденибудь в землях Лессотов… Расстаться с прошлым, начать жизнь с чистого листа. К черту эти поиски неведомо чего! Только вот кровь… Ну что кровь?.. Как бы ни были жестоки местные законы, войны тут точно такие же кровавые, как и в других местах. Здесь люди, по крайней мере, не боятся назвать убийство убийством…»

Таэль вздохнул, осторожно вложил меч в заранее подобранные ножны и посмотрел в потолок.

— Похоже, пол дела сделано — меч для героя приготовлен, проговорил он со смешком. — Осталось всего чуть-чуть подобрать дракона…

* * *

…Поднявшись утром еще засветло, Таэль наскоро перекусил и, никем не замеченный, выехал из ворот замка.

Свежий осенний ветер гнал над землей клочья утреннего тумана, молочно-белого и густого. Под копытами лошади шуршали опавшие листья — желтые, оранжевые, красные. Туман приглушал звуки. Таэль зябко кутался в грубый шерстяной плащ. При дыхании пар срывался с его губ. Солнце, неожиданно выглянувшее вчера вечером, сегодня надежно укрылось за серыми унылыми облаками. День обещал быть сумрачным и промозглым — еще один в череде таких же пустых и блеклых осенних дней. Но если раньше путник двигался вперед, ведомый только лишь собственной интуицией и любопытством, то теперь, впервые за долгое время, у него появилась достойная цель. Ничто не дает такого ощущения полноты жизни, как достойная цель, господа! Цель, в данный момент пусть и маячащая где-то далеко, на горизонте, но все-таки принципиально достижимая. Таэль не раз имел возможность на собственном опыте убедиться в справедливости этого тезиса. «Ну прямо как на заказ, — все более воодушевляясь, думал он, пришпоривая лошадь. — И цель просто мечта — отыскать истину… И противник — сильный противник, прямо скажем… А уж как это все вместе чудесно звучит! Просто загляденье…»

Руководствуясь подробным планом, начерченным вчера Энгвальдом на листе пергамента, Таэль двигался на запад, по широкой проселочной дороге, уводящей вглубь фамильных владений Лессотов. Очевидно, обычно этой дорогой пользовались довольно активно — об этом можно было судить хотя бы по глубине колеи. Но сейчас проселок пустовал, и, несмотря на осеннюю распутицу, это выглядело довольно странно. Похоже, загадочное поветрие и тут сказало свое веское слово, сведя к минимуму торговлю, некогда буйно цветшую в этих землях. Пустой, раскисший, медленно зарастающий бурьяном торговый тракт — тягостное зрелище… Впрочем, запущенные одичавшие поля и перелески, тянущиеся вдоль обочины, производили не менее мрачное впечатление. Только раз путник увидел сооружение, о котором можно было сказать с полной определенностью: вот оно, творение рук человеческих. Заброшенная сторожевая башня, сложенная из белого камня, поднималась над лесом чуть в стороне от дороги. Таэль не поленился спешиться и поближе рассмотреть древнее строение. Судя по всему, башней не пользовались уже много десятилетий, да и сохранилось от нее не так уж много: каменный костяк со следами давнего пожара, догола вылизанный изнутри языками пламени, да гордо высящийся над молодым подлеском проржавевший флагшток. Похоже, когда-то, много лет назад, здесь и впрямь бушевали нешуточные битвы, если уж Мовинам (или кто это был?) удалось так глубоко вторгнуться на территорию Лессотов. Коли так, то дипломатический талант, позволивший графу Лессоту-старшему остановить эту бойню, действительно достоин всяческого восхищения.

По мере того, как Таэль все дальше отъезжал от родового замка Лессотов, мысли его становились все запутанней и сбивчивей. Как, например, быть, если колдун окажется невиновен в смерти молодого графа? Маловероятно, конечно, но чего только в жизни не бывает… Полномочия, полученные новоиспеченным мстителем от Лессота-старшего, действительно позволяли ему привести в исполнение приговор убийце Йонара, кем бы тот ни оказался. Таэль был уверен, что старый граф сдержит слово, даже если виновником окажется самый любимый его вассал. Но одно дело — найти вполне определенного человека, даже не собирающегося особенно прятаться, и совсем другое — рыскать невесть где в поисках неведомо кого. «Впрочем, — усмехнулся Таэль, — кто сказал, что достойная цель должна быть легко достижима? Так даже интереснее. Жизнь без трудностей очень скоро становится пресной…»

Придерживая одной рукой уздечку, он в очередной раз развернул план и невидящим взглядом уставился на рисунок. Если с колдуном и впрямь ничего не выйдет… А исключать такую возможность никак нельзя… Что ж, в таком случае остается еще один вариант. Вчера вечером Таэль попросил Энгвальда отметить на схеме не только путь к логову мага, но и другую дорогу, ведущую к дому местного ясновидца, о котором мельком упоминал Леппер. Странное прозвище для человека, претендующего на лавры пророка — Прорицатель-Лжец… Сперва Таэль собирался заглянуть к нему после того, как разберется с поручением Лессота, но если все пойдет наперекосяк, помощь прорицателя может оказаться совсем не лишней. Да и кроме того, нельзя забывать, что бедняга Йонар незадолго до своей смерти тоже побывал у Пророка. Правда, спутники юного графа сомневались, что между разговором с Лжецом и трагической смертью Лессота-младшего есть связь, но кто его знает… Странник задумчиво погладил рукоять меча, висящего на поясе, и вздохнул.

…Первая засада ждала Таэля вскоре после полудня, когда до Холмов Висельников оставалось еще часов пять пути. Полдюжины странных созданий высыпали из придорожного оврага и окружили всадника. Приземистые, похожие на людей с собачьими головами, вооруженные кто чем, они вызывали скорее жалость, чем страх. Да и сами они, похоже, были скорее испуганы этой встречей, чем обрадованы. Возможно, псоглавым бойцам и хватило бы умения, чтобы управиться с безоружными крестьянами или запуганными купцами, но конный воин явно вызывал у них оторопь. Нетерпеливо тявкая, толкаясь и нещадно мешая друг другу, они попытались было стащить Таэля с лошади, но двух ударов мечом крест-накрест хватило, чтобы нападающие откатились, завывая и зализывая раны.

Прислушиваясь к треску придорожных кустов под ногами горевояк, Таэль криво усмехнулся. Не слишком впечатляющая атака для демонов, по крайней мере. Похоже, Леппер сильно преувеличил опасность. Да и мелковато это все как-то… Таэль прекрасно помнил, как выглядят чудовища, призванные колдунами его родины из глубин безвременья — бесшумные, с молниеносной реакцией, смертельно опасные для всего живого даже в одиночку. Существа, только что обращенные им в бегство, столь же походили на этих демонов, как двухмесячный котенок похож на матерого тигра-людоеда. Скорее уж они напоминали людей, долгое время проживших на границе местности, где действует могущественная магия. Собачьи головы на человеческом теле — далеко не самая страшная трансформация, которую может произвести с людской плотью такое соседство. А уж что касается духа… «Не исключено, подумал Таэль, — что совсем недавно эти несчастные ничем не отличались от самых обыкновенных разбойников. Что ж, возможно, расплата оказалась чересчур жестокой… А может быть — и нет.»

До обеда на Таэля нападали еще дважды — причем во второй раз у нападавших оказался арбалет, и странник с трудом успел уклониться от выпущенного по нему почти вплотную арбалетного болта. Впрочем, несмотря на эту мелкую неприятность, ему без особого труда удалось рассеять оба отряда, не получив при этом ни одной царапины. По смелости и уму любая кампания вчерашних рекрутов дала бы псоглавцам сто очков вперед — вместо того, чтобы подстеречь всадника и свалить его выстрелом из придорожных кустов или хотя бы объединить все три отряда и попробовать задавить его числом, они всякий раз набрасывались на врага небольшими группами, норовя не столько достать его своими мечами и копьями, сколько побольнее ухватить зубами за лодыжку. Получив решительный отпор, эти создания тут же откатывались, роняя на ходу свое нехитрое оружие и оглашая окрестности истошным лаем.

Первое серьезное нападение Таэль снова едва не прозевал. Истинные демоны нападают бесшумно и стремительно — так утверждают те из мудрецов, что сумели выжить после подобного нападения. И чем опаснее такая тварь, тем менее предсказуемы бывают ее действия. Двухметровый паук, выскочивший на дорогу прямо перед лошадью Таэля, полностью соответствовал общепринятым представлениям о злобных сверхъестественных существах. Небольшое тельце покачивалось между длинных, непропорционально-тонких на первый взгляд, но от этого не менее опасных лап, со жвал капала зеленоватая пена, многочисленные глазки, беспорядочно разбросанные по поверхности тела, с ненавистью следили за всадником. Потом одна из лап паука, увенчанная острым загнутым когтем, свистнула в воздухе, и рефлекторно отшатнувшийся Таэль с недоумением воззрился на плащ, в котором образовался аккуратный вертикальный разрез. А уже в следующее мгновение путник кубарем скатывался с лошади, уклоняясь от следующего стремительного удара и на ходу вырывая меч.

…Только в легендах и фамильных хрониках сражение между героем и чудовищем длится несколько часов, а то и дней. Многие из тех, кто воочию наблюдал такие поединки, отмечали несоответствие описаний и реальности, но разве менестрелей и летописцев переубедишь?.. Подготовка к схватке, разведка, подгонка оружия да, на это и впрямь может уйти не один день. Но в самом сражении исход решают первые несколько минут. Это не рыцарский турнир с пажами, герольдами и дамами сердца. Здесь некому подать герою новый щит взамен разбитого или объявить в сражении перерыв. К тому же, будь ты хоть стократно героем, долго в полную силу хорошим мечом не помашешь, да и чудовища редко умеют ценить благородство и доблесть. Тут уж не до гордой осанки… Несколько мгновений Таэлю пришлось буквально вертеться юлой, уклоняясь от потоков вязкой слюны и блокируя удары тяжелых когтистых лап. И все-таки опыт — плюс чуть-чуть удачи — не подвели странника: меч свистнул в какой-то ладони от жвал, и паук захромал сразу на две лапы. Следующий удар, уже более прицельный и выверенный, заставил тварь окосеть на пол дюжины глаз…

…Стоя над искромсанной тушей недавнего противника, Таэль утер со лба пот и посмотрел в сторону заката — туда, куда лежал его путь. По правде говоря, он больше не был уверен, что слухи о демонах, кишмя кишащих вокруг логова колдуна, так уж сильно преувеличены. Совсем не уверен.

* * *

…Меч сломался. Лезвие из чистейшей хаэмской стали, прочное, словно скала, и гибкое, как стан красавицы, с надсадным хрустом переломилось в жвалах монстра, похожего на вставшего на дыбы гигантского жука-рогача. «Хрусть», — и славный клинок, простой и прекрасный, как обычная человеческая жизнь, — и настолько же непрочный в столкновении со сверхъестественным, — прекратил свое существование. Таэль с трудом успел бросить обломок и прикрыть сильно потрепанным за последние часы плащом голову от дождя раскаленного пепла, которым чудовище обдавало его при каждом выдохе. Если бы это создание было не только неуязвимо, но еще и чуть более проворно… Таэля передернуло. Нет, не время думать сейчас о дурном!

До сего момента судьба была благосклонна к страннику. Ему удалось не потерять коня даже во время атаки гигантских летучих мышей, мечущих огненные шары, и он, Хаос побери, сумел-таки пробраться на расстояние трех лиг от пресловутых Холмов Висельников, где встретил свою судьбу юный граф Лессот. Но и только. Казалось, все демоны, обитающие в окрестностях пещеры колдуна, сговорились во что бы то ни стало, пусть даже ценой своей жизни, не дать нахальному чужаку сделать ни шага вперед. Мелькнула даже мысль о сплошном кольце застав вокруг логова колдуна, но это, конечно, было полным бредом. Ни одному из демонов, встреченных путником в здешних краях, не хватило бы сообразительности, чтобы действовать разумно и согласованно с собратьями. Нет, их вел чистый инстинкт — не замутненный вечно сомневающимся разумом и оттого безошибочный. Таэль предпринял шесть попыток прорваться к пещере колдуна, причем один раз — через почти непроходимый бурелом, пешком, — но всякий раз наталкивался на яростный отпор. С каждой секундой он испытывал все большее уважение к покойному Йонару, сумевшему подойти так близко к жилищу колдуна. Жутковато выходить один на один против творца всего этого паноптикума… И все же Таэль готов был рискнуть. По крайней мере, до тех пор, пока меч, успевший стать для путника своеобразным залогом еще не осуществившегося, но такого желанного будущего, не хрустнул в жвалах очередного бронированного чудовища, выползшего из кустов ежевики.

Переждав дождь раскаленного пепла, Таэль откинул плащ, и с ненавистью уставился на тупую, покрытую роговыми наростами морду чудовища. Как он уже успел убедиться, самые крупные местные твари предпочитали атаковать в одиночку, что само по себе уже давало жертве определенный шанс. Нападай они группой, спасти положение могла бы только магия, то есть то средство, о котором Таэль старался по своей воле не вспоминать. На руку янтарноглазому играло и другое: в отличие от обыкновенных хищников, эти создания в первую очередь стремились не завалить лошадь, такую вкусную и мясистую, а непременно добраться до всадника. Что не так-то просто, когда наездник сопротивляется отчаянно и умело.

Но на каждый плюс сыщется свой минус. Некоторые из созданий, встреченных Таэлем на дальних подходах к пещере колдуна, обладали магическими способностями, правда, слабенькими, едва заметными. Логично было предположить, что по мере приближения к месту сосредоточения магии эти способности должны становиться все сильнее и опаснее. Впрочем, с некоторых пор Таэля сложно было удивить любыми чудесами — вплоть до фонтана пепла, вырывающегося из пасти прямоходящего жука-переростка.

Но вот соваться туда безоружным…

А тем паче — браться за Разрушающую магию…

«Должен же быть какой-то выход! — с остервенением подумал Таэль, разворачивая коня. Неповоротливое чудовище угрожающе ворочалось за спиной, но меряться в скорости с напуганным до смерти скакуном явно не собиралось. — Ведь добрался же как-то до Холмов Висельников Лессот-младший! — путник потрогал свежую ссадину на лбу и поморщился. — Значит, дорога теперь одна — к Прорицателю-Лжецу…»

* * *

Согласно карте, Прорицатель-Лжец обитал почти в двух днях пути от Холмов, в лесистой низине на берегу большого озера, название которого Таэль так и не удосужился узнать. Возможно, заранее предвидя появление в здешних местах еще и колдуна, прорицатель позаботился, чтобы его имя как можно реже упоминалось в связи с жутковатыми чудесами, творящимися подле пещеры мага. А, может, он просто любил глядеть по утрам на озерную гладь…

Но в любом случае, два дня и две ночи в дороге — не самое приятное времяпровождение, даже если ты успел сжиться с образом вечного бродяги.

Таэль подъехал к дому Прорицателя-Лжеца на закате. Солнце пару раз выглядывало из облаков за эти дни, но сегодняшний вечер оказался, как назло, прохладным и облачным. На улице быстро темнело, и вскоре путник уже с трудом различал силуэты придорожных деревьев, чернеющих на фоне темно-серого неба. Порой, когда дорога делала очередной поворот, слева между ветвей поблескивало тусклое зеркало озера. От воды ощутимо тянуло холодом. Абрис небольшого дома с темными окнами, появившийся из-за поворота, на фоне деревьев был почти неразличим: не присматривайся Таэль специально, он мог бы спокойно проехать мимо, так ничего и не углядев.

На стук в дверь долгое время никто не отвечал, и путник забеспокоился — уж не вытянул ли он в очередной раз пустышку? Конечно, мало кому кроме человека, обладающего сверхъестественными способностями, придет в голову селиться на отшибе, в месте столь опасном и неплодородном. Но кто мешал хозяину вчера или месяц назад взять вещи в охапку и отправиться в дальние края, оставив домишко на разорение лихим людям? Прорицатели — типы со странностями, с них и впрямь станется. Мало ли что привидится в вещем сне…

Но наконец стук возымел действие, и в доме послышались неспешные шаркающие шаги. Заскрипев на тронутых ржавчиной петлях, тяжелая дверь отворилась, и путник сделал шаг назад, рефлекторно прикрывая глаза от хлынувшего из дверного проема света.

Стоящий на пороге кургузый седобородый старичок в ярко-красном халате на голое тело меньше всего походил на грозного ясновидца, ведающего, что лежит по ту сторону жизни и смерти. Горящий фонарь в руке хозяина бросал отсветы на заспанное раздраженное лицо.

— Прошу прощения, что беспокою так поздно… — начал было Таэль.

— Ах, это вы… — старик с трудом сдержал зевок. — Таэль, да? Волшебник… в прошлом, так сказать?

Таэль стиснул зубы.

— Истинно так…

— Значит сегодня… — пробормотал старичок себе под нос. — Вот досада-то, значит, и поспать толком не придется… — Он сделал широкий приглашающий жест рукой. — Милости прошу в дом, сударь, раз уж время настало… — Старик повернулся, и тяжело вздыхая двинулся вглубь дома.

…До чего приятно бывает посидеть после почти беспрерывной двухдневной скачки за самым обыкновенным столом в самой обыкновенной комнате самого обыкновенного дома! Не поверите, до чего хорошо… Особенно если последние несколько часов ты не вылезал из седла, пытаясь обогнать надвигающиеся сумерки. Таэль не мог отказать себе в удовольствии откинуться на спинку стула, молча пододвинутого ему хозяином, и устало прикрыть глаза. В доме кисловато пахло свежим хлебом, дымом и какими-то пряными травами. На мгновение этот запах представился Таэлю самым волнующим в мире.

Тем временем хозяин молча выставлял на стол нехитрую снедь хлеб, холодную бобовую похлебку, половину окорока… Таэль сглотнул слюну.

— Это мне?

Старик хмуро посмотрел на него из-подлобья:

— У нас тут, сударь, на отшибе, принято проявлять гостеприимство. Живем поодиночке, лишних врагов заводить не с руки… Если человек с дороги, надобно его накормить. Вы ведь голодны? Тогда угощайтесь…

— Спасибо… — Таэль кивнул. — Не знаю, смогу ли я чем-нибудь отплатить… Право, мне неловко, что пришлось вас поднять.

— Не мелите чепухи, — Прорицатель склонил голову. — То, чему суждено случиться, произойдет так или иначе. Ничьей вины тут нет и быть не может…

— Вот как? — ловко орудуя столовым ножом с украшенной серебром ручкой, Таэль отрезал ломоть мяса и аккуратно положил его на хлеб. — Значит, вы считаете, что существование предопределенности отменяет понятие вины?

— Вы ешьте, ешьте, — подбодрил старичок. — Не отменяет, конечно. Какое там. С чувствами, с ними вообще сложно… То и дело получается, что чувство есть — а вины как бы и нет. Даже у провидцев, уж вы мне поверьте. Вот например земли Лессотов знаю я, что их давным-давно мог бы захватить враг, и захватит, когда придет время, — а говорить самим Лессотам бесполезно. Расстройства одни… — Он прищурился: — Но что-то не о том мы с вами, сударь. Вы ведь за другим пришли? Не просто ради изящной беседы с одним из отшельников? В такой-то час…

— Вы ведь и так знаете, за чем я, верно?

— Естественно. — Прорицатель улыбнулся. — Но это не мешает переспросить, так?

— Поверьте, только крайняя нужда привела меня сюда в неурочное время…

Старик задумчиво почесал бороду:

— Мне многое ведомо. Только перебирай я все время свои знания, давно с ума бы сошел. А так — копчу небо помаленьку… Даже домом вот обзавелся. — Прорицатель явно не прочь был развить тему, и Таэль чутко уловил это желание.

— Вы что-то говорили про вину, — напомнил он.

— Да, вина… Когда знаешь, что должно произойти через час или через век, становится видно, что участь каждого из нас давнымдавно предопределена. Наши судьбы заданы раз и навсегда с того мига, когда протоматерия разделилась на Хаос и Порядок, а из пустоты возникла Вселенная. И знать, что наши поступки, и поступки наших внуков, и даже наших богов продиктованы случайным сочетанием каких-то мельчайших частиц пыли… Не слишком величественно звучит, да?

— Я слыхал вещи куда менее льстящие самолюбию, — уклончиво ответил Таэль. — По крайней мере, исходя из этой теории люди и боги оказываются в равном положении. Не так уж несправедливо, если приглядеться.

— Приятно поговорить с тем, кто тебя понимает… Но, заметьте, сколь бы ни была предопределены все события жизни, чувства и мысли — это ваша жизнь и ваши чувства. Это если не задумываться… А если и задумываться — вселенский план слишком всеобъемлющ, чтобы кто-либо в одиночку мог охватить его разумом…

— А как же прорицатели? — осторожно спросил Таэль.

— А что прорицатели? Мы видим только ма-аленький кусочек… старик болезненно поморщился. — Только мне и этого хватает с избытком, сударь. Уж поверьте. Никогда — новых людей, новых впечатлений… Только воспоминания об уже прожитом. Вот сейчас я беседую с вами, как будто уже в стотысячный раз. Легко ли знать, что каждый твой шаг, каждое твое слово — даже вот это! предначертаны заранее, и с этой тропы не свернуть, как ни пытайся? Многие от такого просто сходят с ума…

Таэль задумчиво кивнул:

— Мне приходилось видеть безумных прорицателей. И впрямь, не самое жизнерадостное зрелище…

— Впрочем, вас ведь не это интересует, — перебил прорицатель. Судьба молодого графа Лессота, это для вас важнее.

Таэль напрягся.

— Вы знаете, что с ним случилось? Ну да, конечно… Расскажите!

— Знать-то я знаю… — старичок поерзал. — А вот рассказать… Не получится.

— Я готов заплатить… — пальцы Таэля потянулись к висящему на поясе кошельку. Последние деньги, будь они неладны… — Здесь немного, но если мне удастся выполнить поручение старого графа, я уверен, он сделает все…

— Деньги! Да что мне деньги! Копить золото и серебро здесь, в лесу? Не смешите меня, сударь!

— Пусть не деньги, но что-то вам нужно?

— Да я просто не могу сказать! — старик сердито сверкнул глазом. Поймите, если бы я любому желающему рассказывал со всеми подробностями то, что он хочет выяснить, их бы уже давно возили по ярмаркам в железных клетках… Да и меня заодно.

— При чем здесь это-то?!

— Да при том! Если верить, что каждое предсказание сбывается, что ничего нельзя изменить, безумие оказывается совсем рядом! К чему быть блюсти благочестие, если тебе предсказано умереть мздоимцем и убийцей? К чему бороться с хмелем, если тебе так или иначе предстоит стать пьяницей? Золотое правило прорицателя: никогда, никому не говорить всей правды!

— Но ведь от этого предсказания зависит жизнь сотен людей, рядом с которыми вы живете! Если я не доберусь до виновника гибели Йонара, старого графа не удастся удержать — он снова начнет войну с Мовинами! Вы же знаете, что мне предстоит сделать, чтобы добиться своего. Помогите!

— Непременно начнет, как пить дать! Но сказать ничего не могу. Уговаривать и угрожать бесполезно…

— Проклятие! — Таэль в сердцах хлопнул ладонью по столу. — Самито вы небось знаете собственную судьбу! И это вашему здоровью не вредит!

— Да что вы понимаете! — Старик гневно тряхнул бородой. — К вашему сведению, пропасть между «знаю» и «верю» шире, чем между Порядком и Хаосом, молодой человек! Да, со стороны эта разница не так заметна — но подумайте сами. Поэт, заранее знающий, как должны лечь слова, и тот, кто творит по наитию, ошибаясь, вновь возвращаясь к пройденному — кто из них более счастлив, когда на белом листе возникает шедевр, как по-вашему? Работа прилежного переписчика — и чудо, таинство, благодаря которому строчки складываются в миры и судьбы… День за днем переживать события, которые не могут не произойти, говорить слова, которые ты произнести обязан, не имея возможности ни на волос отклониться от Великого Плана — много ли в этом радости?

— Ладно, я прошу прощения… Погорячился. — Таэль облизнул губы. — Но неужели нет никакого способа?

— Почему же нет? Я не хочу говорить о грядущих событиях, чтобы жизнь не потеряла свою сладость, но кое на что намекнуть… Только предупреждаю заранее — постарайтесь отнестись к моим словам критически. Это будут только кое-какие намеки, не более. И уж ваша забота — как их толковать… Недаром, в конце концов, меня прозвали Пророком-Лжецом!

— Мне бы намек, как добраться до Холмов Висельников… — Таэль сжал кулаки. — А уж там я постараюсь как-нибудь сам управиться.

— Ну, это-то как раз проще всего… — старик поднялся из-за стола. Тут особый дар совсем не требуется… Около года назад мне пришлось побывать в тех местах. Правда, к самой пещере я не подходил… Но дорогу — безопасную — запомнил крепко.

* * *

Почему всегда так получается: когда спешишь, мчишься куданибудь со всех ног — непременно опаздываешь, а стоит перейти к неторопливому раздумчивому шагу, как дорога прямо-таки сама стелится под копыта твоего коня? Таэль тряхнул головой, отгоняя пустые мысли и откидывая со лба длинные волосы. Надо сосредоточится…

Шел уже пятый день с того момента, как странник покинул погруженный в печаль и траур замок Лессотов, и вожделенные Холмы Висельников уже вновь маячили на горизонте, а Таэль все никак не мог решить, как ему поступить с колдуном. Ночь, проведенная в доме Прорицателя-Лжеца, произвела на него куда более сильное впечатление, чем он рассчитывал, и теперь обладатель бледного шрама безуспешно пытался разобраться в собственных чувствах и ощущениях. Даже не вся ночь, а один только монолог старика… «Должен вас предупредить, не волшебник главный источник бед, — сказал тот, когда пригревшийся на широкой лавке Таэль уже собирался задуть лампу. — Но его смерть действительно остановит и повернет вспять эпидемию слепоты. Сейчас ведь это для вас главное, сударь? Какая похвальная любовь к людям… — в голосе прорицателя послышалась усмешка. — Кстати, вы и принесете ему смерть. Йонар Лессот будет-таки отомщен, только вот радости это ни вам, ни старому графу не принесет…»

Вот и все. И, получается, бесполезно мчаться куда-то, пытаться что-то изменить, добиваться каких-то ответов… Будущее не перечеркнешь и не начнешь все по новой, без плана… Ох, правы, многократно правы те, кто утверждает, что смертному опасно заранее знать свою судьбу — и Лжец-Прорицатель первый среди них! Таэль чувствовал, что начинает понимать жрецов, учащих, что самое подходящее место для ясновидцев — костер, а самые подходящие слушатели — жабы на дне глубокого колодца. К счастью, старик не стал отрывать всю картину, ограничившись лишь парой беглых штрихов, но путнику хватило и этого, чтобы почувствовать себя крайне неуютно. Скажем, что делать с колдуном, когда они встретятся? Если маг не насылал на людей слепоту, а, возможно, даже не убивал парнишку, то как себя с ним вести? Начать давить или просто попросить о помощи? Таэль вздохнул. Просить помощи у человека, расплодившего возле своего дома столько нечисти, страшно не хотелось. Собственно, он и ехал-то сюда только для того, чтобы внести полную ясность в мрачную и странноватую историю с младшим отпрыском Лессотов…

Впрочем, как минимум в одном визит к Прорицателю помог несомненно и сильно. Вот уже целый день Таэль скакал почти той же дорогой, по которой пытался пробраться к логову колдуна в первый раз, и до сих пор не встретил ни одного создания из тех, что так досаждали ему четыре дня назад. Строго следуя полученным от старика инструкциям и передвигаясь от одного незаметного для случайного взгляда ориентира к другому, путник сумел сэкономить несколько часов, и рассчитывал добраться до Холмов Висельников еще засветло. Единственное, что беспокоило Таэля необходимость хотя бы на время расстаться с лошадкой, спокойным и на редкость покладистым существом, с удивительным смирением перенесшим все тяготы пути. И хотя старик клялся и божился, что место, в котором придется оставить стреноженную лошадь, самое безопасное во всем графстве, у путника кошки скребли на душе при одной мысли об этом расставании. Сперва простой честный человеческий меч, теперь вот лошадь… Словно кто-то там, наверху, поставил пред собой цель отнять у него еще один символ спокойной, тихой и незаметной жизни, в которую Таэль последнее время пытался влиться. Впрочем, двигаться дальше на коне и впрямь было бы несколько затруднительно. Прорицатель не стал скрывать, что может указать безопасный путь только до определенного места, после чего Таэлю останется рассчитывать лишь на свои собственные способности. И дело даже не столько в непроходимых для лошади осыпях и буераках, которые будут ждать его за Холмами Висельников. Просто с определенного момента кольцо демонов, окружающее пещеру колдуна, делается сплошным, а сами эти создания — слишком умными и опасными, чтобы пропустить незамеченным даже пешего путника.

Что ж, хотите играть по вашим правилам? Хорошо. Да будет так он обратиться к той своевольной и опасной силе, одинаково легко рассекающей плоть и закаленную сталь, воск и камень. Пусть древняя боевая магия почти столь же опасна для того, кто ее применяет, как и для его врагов — игра стоит свеч. И пусть тот, кто рискнет встать у него на пути, пеняет сам на себя!

Вот только отчего так тоскливо на душе?..

* * *

Удар, еще удар… Финт, выпад… Синеватые разряды молний с шипением срываются с кончиков пальцев…

Хорошо, когда имеешь дело с одинокой медлительной тварью. Все равно что с тупо лезущей на тебя бандой мародеров, с ног до головы закованных в непривычные трофейные доспехи. Знай руби наотмашь, привычно вгоняя лезвие в щели доспехов и лениво уворачиваясь от ответных выпадов — хватило бы только сил да выносливости! Большого разнообразия тут не требуется… А уж что говорить, если ты вооружен не мечей, а чудесными заклятиями, разящими противника наповал!

Иначе, совсем иначе было на сей раз. Таэль вертелся на одном месте, беспорядочно выкрикивая заклинания, и безуспешно пытался достать хотя бы одного из своих новых врагов — быстрых, как пламя, подвижных, как вода, и опасных, как крутой кипяток. Полдюжины, не меньше, этих созданий вилось вокруг ног рыцаря: одинаковые обтекаемые тела угольно-черного цвета, одинаковые закругленные головы с пастями, полными мелких, напоминающих иглы зубов, одинаковые лапы, украшенные впечатляющей остроты когтями… Что-то от глубоководной акулы, что-то от дикой кошки… Не исключено, что в другой ситуации это зрелище восхитило бы странника до глубины души. Но сейчас Таэлю было не до любования нечеловеческой красотой своих противников и слаженностью их действий. Несколько свежих царапин уже украшали его лицо и руки, и только хрупкая сеть, на скорую руку сплетенная из смертоносных заклинаний, удерживала тварей от последнего, решительного броска.

Самое обидное, что происходило все это в каких-то двух шагах от входа в пещеру мага. Таэль, успевший за последний час принять участие в нескольких серьезных потасовках, как раз шел себе по тропинке, прокручивая в голове разные варианты предстоящего разговора с волшебником, когда от ближайшей опушки отделился черный ком тел, и со все нарастающей скоростью покатился в его сторону… Это суметь надо!.. Таэль скрипнул зубами от досады, и запустил огненным шаром в ближайшую из тварей.

Ситуация осложнялась еще и тем, что нападение застигло Таэля посреди голой каменистой полосы, отделяющей ближайший лес от беспорядочного нагромождения валунов, среди которых, судя по всему, и крылся вход в пещеру. То ли много лет назад здесь прошелся какой-то странный пожар, сделавший землю навек бесплодной и мертвой, то ли, что более вероятно, поработала специфическая магия, но сейчас на этом пространстве не росло ни единой травинки, ни одного самого вялого кустика — не говоря уже о настоящих деревьях. Не к чему прижаться спиной, заслониться, обезопасить себя хотя бы с одной стороны… Полтора десятка шагов, которые осталось пройти Таэлю, превратились в преграду, непреодолимую, как ров с кислотой.

Выпад, удар… Пот заливает глаза, в висках бешено стучит кровь, руки, выписывающие в воздухе причудливые фигуры с каждой минутой наливаются чугунной тяжестью… Сила уходила с каждым словом, срывающимся с губ, с каждым рушащимся в никуда разящим ударом. Это был проигрыш, проигрыш по всем статьям. Конечно, раньше или позже что-то в этом роде должно было произойти, но сейчас?.. Когда еще столько всего не сделано…

Отмахиваясь от наседающих хищников, Таэль не испытывал страха перед смертью — для этого он был слишком занят. Но ни гордость, ни чувство собственного достоинства не помешали бы ему развернуться и задать стрекача, будь у него хоть один шанс из тысячи. Увы, в беге по пересеченной местности проклятые бестии могли дать ему сто очков вперед. И все же жизнь — слишком увлекательная штука, чтобы расставаться с ней, не использовав последний шанс… Таэль взмахнул правой рукой, прочертив в воздухе огненную кривую, и метнулся в сторону, меж двух рефлекторно отшатнувшихся тварей.

Бесполезно бежать от тех, кто быстрее и выносливее тебя. Но для произнесения Призывающего заклятия, одного из немногих созданных людьми, а не позаимствованных у Старших народов, достаточно нескольких секунд. Всего пять коротких слов, и любой человек в округе, обладающий магическими способностями, почувствует зов собрата по ремеслу. С другой стороны, нет более надежного способа вызвать на себя ярость всех восприимчивых к магии демонов, крутящихся в округе: Призывающее заклятие разит создания Хаоса сильнее каленого железа — но, в отличие от того же железа, никогда не убивает…

Таэль успел выкрикнуть нужные слова и даже попытался отскочить в сторону, прежде чем жаркая, пахнущая мехом и свежей кровью волна захлестнула и опрокинула его. Мгновение спустя когти уже полосовали лицо, зубы рвали плоть, выдергивали волосы с корнем, трещала изжеванная пола плаща… Залитый своей и чужой кровью, Таэль каким-то чудом еще продолжал удерживать последнее из защитных заклятий, и лишь это мешало тварям ухватить его зубами за горло. Впрочем, рыцарь не тешил себя иллюзиями — и не только потому, что времени для иллюзий не оставалось. Скоро он окончательно утратит контроль над своим телом, и черные, как смоль тела вновь сомкнутся над ним, на сей раз — навсегда. Все будет кончено прежде, чем сердце успеет сделать полдюжины ударов. Что ж, если конец настал… Таэль закрыл глаза, готовясь к неизбежному.

…А потом твари, окружившие со всех сторон поверженного рыцаря, вспыхнули — все вместе, разом. Занялись ярким бездымным пламенем, словно у каждой из них внутри вдруг запылал костер. Может, так оно и было — даже тому, кто изучил магию досконально, сложно сходу разобраться в чужих заклинаниях.

Нестерпимо жаркий огонь на мгновение расцвел над пустырем — и тут же опал над осыпающимися невесомым пеплом телами, не опалив Таэлю даже брови.

Тот, кто проделал это, явно был настоящим мастером. Для человека, по крайней мере.

Судорожно ощупывая обмусоленную шею, Таэль поднял глаза и посмотрел на своего спасителя.

На человека, только что предавшего мучительной смерти своих верных и удачливых слуг.

* * *

— …Значит, они не имеют к вам отношения? — недоверчиво переспросил Таэль, осторожно массируя горло. — Все эти твари, так вольготно разгуливающие вокруг вашего дома?

В пещере было просторно и сумрачно. Глухое эхо отражалось от свода, чтобы тут же потеряться и умереть в лабиринте коридоров и гротов. Свет горящих бездымным оранжевым пламенем фонарей выхватывал из полумрака укрытые коврами стены и голый каменный потолок комнаты. Где-то чуть слышно капала вода. Таэль скользнул взглядом по широкому столу из цельного куска мрамора, где в живописном беспорядке была расставлена легкая алхимическая посуда, высились оплавленные разноцветные свечи вперемешку с толстыми книгами в кожаных переплетах и бронзовыми статуэтками со следами патины. Против ожидания, эту картину довершал не человеческий череп, столь любимый людьми-некромантами, а астролябия красного дерева, которая могла бы украсить жилище звездочета или мореплавателя.

— Я же говорю: никакого отношения ко мне они не имеют, — маг, высокий плечистый мужчина лет тридцати, устало потер переносицу и добавил: — И уж точно мне они не подчиняются. Скорее наоборот — спят и видят, как бы меня прикончить.

— Откуда же тогда?…

— Ну, объяснений может быть много… Когда ткань мироздания прогибается в одну сторону, Вселенная пытается исправить положение дел. Судя по всему, мои ритуалы покачнули равновесие. Вот создания Хаоса и осаждают пещеру.

— Что за ритуалы?

— О, это совершенно замечательная штука! — колдун оживился. — Я поставил целью определить, до какой степени высшие энергии влияют на жизнетворную силу материи. Насколько быстро жизнь развивается там, где магия отсутствует вовсе или находится в угнетенном состоянии? Если такие вещи вас интересуют, коллега, то вы меня поймете. Для начала я взял две пятнистых жабы, добавил пепла от трупа повешенного — но заметьте, повешенного не абы лишь бы, а непременно в дождливую безлунную ночь! — потом капнул настойку чистотела…

— Ради богов, избавьте от подробностей! — Таэль болезненно потер виски. — Не важно, чего вы хотели добиться, главное что произошло в действительности. По старой дороге к Холмам Висельников сейчас не подобраться и на десяток полетов стрелы. Вокруг буквально кишат жуткие твари. Вы осознаете, что это ваша вина?

— Ну… — волшебник замялся. — Я, конечно, понимаю… Но что теперь делать? Ума не приложу, что теперь можно изменить. Пока мне удается сдерживать демонов, но боюсь, это временно. День ото дня они все наглее. Старые ловушки перестают действовать, приходится постоянно выдумывать что-то новенькое… — Он поморщился. — А, да что это я все о себе… Расскажите лучше, что вас сюда привело.

Таэль опустил глаза:

— Ну, история длинная, так сразу не расскажешь… — Он помолчал, потом хлопнул ладонью себя по бедру. — А, чтоб ему пусто было, изложу как есть! — Таэль покусал губу, собираясь с духом. Коротко говоря, я тут по вашу душу. Меня послали вас убить.

Колдун недоверчиво шевельнул бровями:

— Серьезно? Кому такое вообще могло понадобиться?..

— Да мало ли кому! — Таэль нервно хрустнул пальцами. — Помните Йонара Лессота, графа, наследника здешних земель? Он приезжал к вам однажды…

— Еще бы не помнить… Я этого мальчишку всю жизнь не забуду! Я его встретил честь по чести, в дом пригласил, провел мимо всех этих тварей… А он что в ответ?! Стукнул по затылку, и утащил одну из самых редких магических книг! Никогда ему этого не прощу…

— Вы знаете, что с ним произошло?

— Нет… А что?

— Йонар погиб, — Таэль проговорил эти слова с каким-то мрачным удовлетворением. — Его убило заклинание. То, которое боевые маги называют «невидимым кулаком». Он угодил в ловушку, прорываясь к Холмам Висельников. Теперь Лессот-старший жаждет крови. Я едва сумел отговорить его от немедленного нападения на Мовинов…

— Подождите, подождите! — Маг занервничал. — Вы говорите, парень погиб? Быть не может! Он совсем недавно вызывал меня при помощи кристалла, хотел что-то сказать… Я не стал с ним разговаривать. Но он же знает, что от Холмов до самой пещеры тут каждая пядь земли уставлена ловушками! Даже такой безответственный тип, как молодой Лессот, без проводника сюда не сунется!..

— Ловушки на демонов, говорите? — Таэль покачал головой. — Что ж, разумно… Мне такой вариант в голову не приходил. А Йонар, представьте себе, рискнул. Благо было ради чего… Вы знаете об эпидемии, которая сейчас бушует на землях Лессотов и Мовинов?

— После «визита вежливости» юного графа, — в голосе колдуна зазвучал сарказм, — я не слишком-то интересовался тем, что происходит за стенами пещеры.

— А следовало бы. — Таэль поднялся и заходил по комнате. Здешние землепашцы слепнут, один за другим. Люди Лессота говорят, что почти все их крестьяне потеряли зрение. У Мовинов, по слухам, дело обстоит еще хуже. Эту зиму они еще протянут, но весной наступит голод… И, судя по всему, причиной этой эпидемии стала магия. Достаточно веская причина стремиться сюда, не правда ли?

Колдун нахмурился.

— Эпидемия? Проклятье!.. Та книга, ради которой молодой граф напал на меня — она была посвящена именно наведению массовой порчи! Я ее держал из чисто научного интереса, и думать не думал, что такое впрямь может кому-то пригодиться…

— Мне показалось, что Йонар не из тех людей, которые используют такого рода колдовство, — задумчиво сказал Таэль. — Мне рассказывали, как он яростно выступал против войны с Мовинами, против кровной мести… Не понимаю, чем можно все это объяснить. Может быть, если бы у него появилась возможность как-то остановить обе стороны, охладить пыл отца, он бы и рискнул, но так… И потом, зачем наводить порчу на собственных вилланов?

— Да, не сходится… — Маг пожевал губами. — Но в любом случае, клянусь, я непричастен к смерти этого мальчика! Не скрою, я не склонен испытывать симпатию к тем, кто ворует мои книги, но убивать — это уж слишком… Да и о ловушках он был прекрасно осведомлен.

— И впрямь, не сходится… — Таэль подошел к столу и провел пальцем по гладкой поверхности астролябии. — Не знаю, что теперь делать… Понятно, что Йонар Лессот стал жертвой своей собственной неосмотрительности. Не к кому применять полномочия, которые дал мне его отец. Но старый граф хочет так или иначе расквитаться за своего сына. До тех пор, пока кто-нибудь не ответит за его смерть головой, покоя на землях Лессотов не жди. А тут еще эта эпидемия… Какая связь между ней и покойным графом? — Таэль вздохнул.

— Может быть, стоило обратиться к предсказателям? — осторожно предложил маг. — Пусть у них и странные представления об этике, при удачном стечении обстоятельств они могли бы помочь. Я слышал, в здешних краях как раз поселился один из их братии…

Таэль грустно усмехнулся:

— Это было первым, что пришло мне в голову. Но прорицатель отказался говорить о будущем этого края. Хуже того. Незадолго перед своей второй поездкой к Холмам Висельников Йонар тоже беседовал с этим человеком, с Прорицателем-Лжецом. Но о чем упрямый старик молчит. Бросил несколько намеков — и все.

— Что ж, если так, его не переубедить. Предсказатели все такие… А что за намеки?

— Да так… Например, что земли Лессотов давно могли бы быть захвачены их извечными противниками, — мол, раньше или позже так оно и произойдет… Не знаю, насколько можно доверять словам Лжеца. Он сам предупредил, чтобы я не придавал им большого значения… — Таэль улыбнулся. — Честно говоря, когда эти твари накинулись на меня всей стаей, мне подумалось, что в его словах вовсе не было ни капли истины…

— А что, в предсказании вам была обещана долгая жизнь? поинтересовался колдун.

— Что-то вроде… Но тут он оказался прав. И, боюсь, не только в этом. — Таэль помрачнел, вспоминая другие слова ПрорицателяЛжеца. Как там это звучало? «Ты принесешь колдуну смерть, но ни тебе, ни отцу графа это радости не доставит» — или что-то в этом роде. Но загвоздка в том, что Таэлю уже не хотелось убивать колдуна… Ну ни капельки не хотелось. Представлявшийся старым мизантропом маг оказался вполне симпатичным человеком, милым и приятным в беседе… Пускай первое впечатление может оказаться обманчивым, но в общении с людьми Таэль привык доверять собственной интуиции, и она редко подводила его. Не говоря даже о том, что только ядовитая гадина способна укусить спасшую ее руку. — С другой стороны, Прорицатель ни словом не обмолвился о том, что мне пришлось пережить по дороге сюда… — поспешно сказал Таэль, отгоняя мрачные мысли.

Колдун задумчиво покивал:

— Ну, это-то как раз в духе ясновидящих. Чему быть, того не миновать, так возрадуемся же незнанию! — Волшебник погладил рукой свою окладистую бороду. — Не буду спорить, со своей точки зрения Прорицатель-Лжец и ему подобные рассуждают весьма здраво. К счастью, ни один ясновидец ни разу не подходил достаточно близко к моей пещере. Уж я бы точно не удержался и заставил его поведать, что ждет в будущем меня.

Таэль тяжело вздохнул:

— Если все то, о чем вы говорили — правда, и граф Лессот узнает, как умер его сын, его солдаты к вечеру будут штурмовать Холмы Висельников. А если я до него не доберусь и не расскажу, как обстоят дела в действительности, они навалятся на Мовинов. И так, и так картина безрадостная…

— Ну, меня такая ситуация не пугает. Пусть штурмуют Холмы хоть до посинения. Ничего у них не выйдет. Кроме того, вокруг бродит столько всякого зверья…

— Для Лессота и его людей это будет долгом чести. А коли так, то никакие твари не заставят его отступить.

— Если прорицатель был прав и Мовины готовы начать вторжение, делом чести для людей графа станет защищать собственные земли… Эпидемия и грядущий голод Мовинов только подхлестнет. Даже если сами они не в состоянии сражаться. В конце концов, они достаточно богаты, чтобы потратиться на наемников. В отличие от Лессотов, кстати. Я уверен, что Мовинам хватит сил ударить в спину своим извечным врагам даже сейчас…

— Вижу, вы неплохо разбираетесь в местной политической географии…

Колдун хмыкнул:

— Век бы не знал всего этого… Просто у меня хорошая память. Йонар много чего порассказал о соотношении сил… Прежде чем тюкнуть меня рукоятью меча по затылку.

— Наверное, он был единственным, кто хоть как-то попытался предотвратить надвигающуюся бойню… — Таэль покачал головой. Бедный мальчик… Нелепо все как-то получилось. Кто-кто, а он-то должен был понимать, что развязку невозможно оттягивать до бесконечности. Это видно безо всякого прорицателя…

— …Но это еще не повод бить по голове хозяина дома и забирать его книги, — хмуро бросил маг.

— Как знать, может быть Йонар думал найти в этой книге что-то, что могло бы предотвратить войну… Скажем, та же слепота достаточно гуманный способ оттянуть кровопролитие.

— Навести порчу? Даже если так, не думаю, что парень сам призвал слепоту на голову своих подданных. Заклинания там достаточно простые, ошибиться в них практически невозможно. Хотя… Колдун нахмурился. — Да нет, быть этого не может!

— Что?

— Да так, одна мысль… Впрочем, это вздор.

— И все-таки?

— Одно из заклятий, приведенных в той книге… Формулировка допускает, что порча охватит всех людей, относящихся к какойлибо группе. Всех окрестных углежогов, например, или всех, в чьих жилах течет дворянская кровь… Йонар мог произнести призывающее слепоту проклятие, направленное на всех, кто служит либо будет когда-либо служить Мовинам.

— Да, это звучит вполне разумно. Но вилланы Лессотов-то здесь при чем?

— Сейчас объясню… — маг нервно потер ладонью лоб. — Вы сказали, Йонар во второй раз отправился ко мне едва ли не прямиком от Прорицателя-Лжеца, так?

— Да, и что с того?

— А Прорицатель говорил, что земли Лессотов в ближайшее время должны отойти к их заклятым врагам… Понимаете? Земли — и все, кто на них обитает! Все деревни, города, хутора и крестьянские дворы…

— О, проклятие, точно! — Таэль скрипнул зубами. — При вторжении Мовины не станут трогать крестьян, зато дружинников и наследников рода Лессотов вместе с ближайшим окружением вырежут подчистую. Именно поэтому те и сохранили зрение… Да, это действительно все объясняет. Парень крадет книгу, читает заклятье — и все те, кто служит либо будет служить Мовинам в будущем, тут же начинают слепнуть…

— И не его вина, что среди этих людей оказалось так много ныншних подданных Лессотов, — подхватил колдун. — Не хочется верить, но, похоже, все обстоит именно так. Прекратить вражду Йонар не смог — вместо этого попросту ослепил большинство своих вилланов. А когда сообразил, что произошло, попытался добраться до меня, но угодил в ловушку… — Маг помолчал. Отвратительная история. Но что самое неприятное при таком раскладе для меня лично — это то, что проклятие из книги будет действовать до тех пор, пока я жив… А умирать я не собираюсь.

* * *

Есть ли место понятию «случайность» там, где судьба каждого расписана по минутам, от первых мгновений и до последнего «аминь»? Несколько часов тому назад Таэль готов был расстаться с жизнью: что поделаешь, если так уж сложилось? Как говориться в одной из священных книг Старших народов: если настал твой последний час, воздай должное врагами своим и друзьям; но даже если не сможешь сделать этого — спокойно отправляйся в путь, откуда нет возврата, ибо смерть зачтет все долги… С другой стороны, совсем недавно странник решил для себя, что не тронет и пальцем своего спасителя, хотя предсказание гласило обратное. И вот судьба тут же услужливо подкидывает великолепный повод нарушить клятву…

Если не считать далекого звука капающей воды, в пещере царила полная тишина. Ни птичьи песни, ни стрекот насекомых не пробивались сквозь толстые гранитные стены. Таэлю непривычно было ощущать над головой всю эту массу земли и камня — казалось, стоит нарушиться хрупкому равновесию, и она с гулом осядет, обрушится на плечи, навечно похоронив под собой и его, и колдуна… Умом Таэль понимал, что ничего подобного просто не может произойти, но глухое подспудное беспокойство не утихало. Все-таки живым не место под землей, что ни говори. Беседа с магом помогала отогнать неприятные мысли, но стоило воину остаться одному, как тревога навалилась с новой силой. Он поймал себя на том, что нервно барабанит пальцами по столу, поджидая возвращения колдуна, и сжал ладонь в кулак. Да, конечно же, удостовериться в том, что их догадки верны, совершенно необходимо. И магическая эманация Таэля действительно могла испортить колдуну всю картину наблюдений. Но что же он так долго тянет, Хаос побери?..

Таэль подошел к стене и провел кончиками пальцев по украшенному ярким выпуклым рисунком ковру. Плотная ткань, повторяющая скрытые от глаз изгибы стены, была холодной и жесткой. Итак, выбор между сотнями жизней — и однойединственной… Рыцарь невесело усмехнулся. Проклятая асимметрия, неотъемлемый признак жизни… Ну как тут выбирать? Сотни каких-то абстрактных крестьян — и человек, только что спасший тебе жизнь… Хороший размен. И нужно же ему было ввязаться в это дело!.. Он в сердцах стукнул по стене кулаком.

«Спокойно! Рано пороть горячку. Что у нас получается? Если все эти люди ослепли из-за порчи, наложенной на вассалов Мовинов, а равно и на тех, кого Мовинам еще только предстоит подчинить, значит, предсказание верно, и Лессоты вот-вот должны пасть. А если так, то и колдуну не избежать смерти, как бы мы ни старались обмануть судьбу. Причем смерти от моей руки, будь оно неладно! М-мда, хорошенькое положение… Да, но зато если предсказание лживо в какой-то из своих частей, мы возвращаемся к тому, с чего все началось — к полной неопределенности. Тогда гадать и вовсе бесполезно. Остается лишь ждать… — Таэль поежился, — …и надеяться, что наше предположение верно…»

В пещере стало чуть светлее — вошедший колдун поставил на стол зажженный фонарь и озабоченно покосился на странника.

— Увы, ничем порадовать не могу, — проговорил он. — Все именно так, как я и опасался. Это действительно то самое проклятие. Уж не знаю, откуда Йонар узнал про эту книгу и выведал, что она у меня есть… Но результаты говорят сами за себя. Вот что бывает, когда за дело берется любитель.

Таэль поморщился.

— Не забывайте, Йонар делал это из лучших побуждений… Кроме того я уверен: на его месте любой из местных аристократов пожелал бы врагам мучительной смерти. А парнишка ограничился всего-навсего слепотой…

— Может быть, младший Лессот и впрямь был большим гуманистом… Но сейчас, боюсь, у нас нет времени для бесед на общие темы…

— Что-то случилось? — в голосе Таэля зазвучала тревога.

Колдун наклонился над столом и начал быстро писать на листе пергамента.

— Вы ведь использовали Призывающее заклятие, да? — не оборачиваясь бросил он. — То, что на зов явятся все демоны, неприкаянно бродящие по округе, вас не пугало?

— Да, конечно… Но я считал, что вы можете приказать этим тварям убраться вон!

— Ладно, не важно… Как бы то ни было, они идут сюда. Этих созданий слишком много, чтобы ловушки надолго задержали эту орду. — Он замер, прислушиваясь. — Надеюсь, по крайней мере заклятие периметра их остановит… Вы слышите?

Таэль напряг слух. Шелест, скрип, шорохи… Звуки были очень тихими и осторожными, можно сказать — нежными, если не вспоминать, что им приходится пробиваться сквозь каменную толщу…

— Чувствуете? — прошептал волшебник. — Они идут…

* * *

…Угасающий день встретил Таэля и колдуна шепотом ветра и последними закатными отблесками. Пепельные облака, чуть тронутые пурпуром на горизонте, едва пропускали лучи солнца, но Таэлю все же пришлось прищуриться — после полумрака пещеры даже такой свет резал глаза. В воздухе остро пахло осенью: опавшими листьями, прелью и недавним дождем. Колдун зябко ежился, кутаясь в свой летний плащ, вылинявший до белизны. Ему явно было не по себе здесь, снаружи. Не удивительно, что и на Призывающее заклятье он не спешил… Рыцарь, не отрываясь, смотрел в сторону леса, туда, где заканчивалась мертвая каменистая полоса, происхождение которой стало теперь вполне понятно. Радужно переливающийся защитный пузырь, порождение глубоко чуждой Таэлю боевой магии людей, практически неуничтожимый и непроницаемый, надежно отделил от опушки гладкую площадку, примыкающую ко входу в пещеру. И не напрасно. Создавалось впечатление, что там, в глубине леса, ворочается что-то чудовищно большое и неуклюжее — верхушки хвойных деревьев судорожно дергались, словно травинки, которые раздвигает прыгающий кузнечик. Человеку чуть менее привычному стало бы дурно от одной мысли о том, что именно может таиться среди этих деревьев — но Таэль все глядел, не отрываясь и лишь изредка смаргивая навернувшуюся от резкого света слезу.

Впрочем, долго вглядываться ему не пришлось. Минуло всего несколько минут, и из леса сперва по одиночке, а потом и целыми группами потянулись жутковатые создания — из тех, что к обычному человеку приходят лишь в горяченных снах, да и то нечасто. Вскоре на опушке колыхалось целое море голов. Наверное, крестьянская армия со всеми лошадьми, обозами, и маркитантами не смогла бы поднять такого шума и гама, как эта толпа. Кого тут только не было: гигантские сухопутные спруты с зубастыми пастями, клювастые нелетающие птицы трехметрового роста, семиглавые змеи, извергающие пламя, коротконогие создания, состоящие, казалось, из одних только челюстей, человекоподобные твари в свободных бордовых плащах с капюшонами, скрывающими пустоту… Кровососущая мелюзга покрывала опушку словно ковер. И вся эта масса кишела и переваливалась, будто что-то тянул её к пещере колдуна, точнее — к тем двоим, что стояли сейчас у порога. Сиреневый защитный пузырь, сдерживающий надвигающуюся орду, тревожно мерцал, но пока еще держался. Впрочем, вот и он начал постепенно стягиваться, сдуваться, становиться все меньше…

— Вот он, Хаос на марше… — зачарованно пробормотал маг, и Таэль с трудом расслышал его голос сквозь гул и скрежет. — Боюсь, против такой мощи мне не устоять… Даже при всех моих умениях…

— Я бы с удовольствием к вам присоединился, — прокричал Таэль, но увы, выжат до капли!..

— Это неважно! — отозвался колдун. Защитная пленка начала стягиваться быстрее, на лбу у него выступили бисерины пота. — В любом случае, двоих периметр не защитит!

— Что вы предлагаете?

— Единственный выход — перебросить одного из нас как можно дальше отсюда, через портал…

— Но на это уйдет масса энергии!

— Зато один из нас выживет… — Колдун окинул Таэля оценивающим взглядом. — Думаю, это будете вы.

Рыцарь отшатнулся:

— Я не могу бежать! Как вы не понимаете? Я их вызвал, я поставил нас в такое положение — и это моя схватка!

— Не можете? — колдун расхохотался. В глазах его вспыхнуло безумие. — Что, совесть не дает? Или, может, это вы прокорпели тут больше года, проникая в тайны природы и материи? Или вы вдруг так полюбили все это, что не в силах расстаться? — Он обвел рукой унылый лес, заросшие мхом валуны, окружающие вход в пещеру, белесое небо… — Или вам так хочется познакомиться с этими милыми зверушками? — Маг бросил взгляд в сторону подбирающихся все ближе и ближе чудовищ. — Уйдёте вы! Помимо прочего, результаты моих исследований слишком важны, чтобы я мог их бросить… Быть может, в одиночку мне удастся их защитить…

«Вот оно, — промелькнуло в голове у Таэля, — проклятое пророчество!.. Если я сейчас уйду, он ведь действительно погибнет от моей руки! Но кто сказал, что я дам ему сделать это?!»

— Но послушайте! — крикнул Таэль в отчаянии. — У вас есть оружие, мы можем держать круговую оборону… В конце концов, я просто не позволю открыть портал! Это все проклятое пророчество! Не даром Предсказатель уверял…

— А я и спрашивать не буду, — гневно грохнул колдун, и сделал стремительное движение рукой.

…Последним, что запечатлело гаснущее сознание Таэля, был голос волшебника, произносящий: «В этом мире много миров…» — и длинное розовое щупальце, тянущееся к колдуну прямо сквозь меркнущую защитную пленку.

* * *

Быть может, весь мир — книга, повествующая о судьбах героев, богов и чудовищ, а мы просто не умеем прочесть ее, ибо не знаем букв. Но что, если значение каждой буквы меняется ежедневно, и через день эта книга будет говорить совсем не о том, о чем говорит сегодня? «Да какая разница, если мы все равно не можем читать ее!» — решаешь ты, седлая коня и выезжая на проезжую дорогу. Пусть мир движется по своей колее, от рождения к смерти, пусть ты выполняешь кем-то заранее предначертанное, — но если ты не знаешь, на что именно обречен, разве все это имеет хоть какое-то значение? Это ли не самая настоящая свобода?

…И снова копыта твоей лошади увязают в осенней грязи, и снова рукоять с боем взятого меча за спиной холодит левое плечо, а над головой кружит ворон. И снова встречные воины с незнакомыми гербами на щитах тянутся к оружию, едва заглянув под капюшон твоего плаща, а женщины чуть слышно шепчут заговор от сглаза. И ты снова понимаешь, что тебе никогда не встать рядом с ними, среди них.

Много позже ты подъезжаешь к пепелищу на месте знакомого тебе замка, и долго стоишь, не трогаясь с места, глядя на то место, где еще недавно бушевал невиданный костер, раздутый давним врагом хозяев, в одночасье избавившимся от проклятия слепоты и обратившим свой праведный гнев на соседей… Ты смотришь на отсеченную голову на копье, которая криво ухмыляется сквозь знакомые седые усы, и пытаешься понять, какое же выражение хранят ее мертвые глаза. И пророчество, сказанное мельком, обиняком, уже полностью исполнившееся и не висящее более над твое головой, вновь и вновь звучит в твоих ушах погребальным колоколом: «Но радости эта месть никому не принесет… не принесет… не принесет…»

И ты с сожалением разворачиваешь свою лошадь, и начинаешь путь в неведомое — отныне и навсегда! — будущее, а вслед недобро скалит мертвые зубы предначертание, которое ты отказался прочесть…

И, судя по всему, сделал самый правильный выбор.

13.12.1998 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg